Запасной игрок бесплатное чтение

Глава 1

Пытаюсь продрать глаза, понимая, что в Грин Хиллс, наверняка, проснулись все, кроме меня. Ловя ускользающие мгновения сна, расслабленно улыбаюсь, но мысль о том, что я реально опаздываю, становится всё чётче. Шериф – он же мой отец – меня убьёт! Пусть я не обладаю такой же силой, как он, но помощник из меня неплохой. Главное – не опаздывать!

Скидываю одеяло. На пол с грохотом падает увесистый том бестиария, который я уже больше месяца внимательно изучаю перед сном. Мало ли каких тварей занесёт в наш городок? Надо быть готовым.

Хоть и опаздываю, а по-быстрому принимаю душ. Сегодня еще и игра в лакросс, поэтому порция бодрости мне точно не повредит. Позже, одеваясь, понимаю: что-то не так. Я нахожусь в своей комнате – и вроде в ней ничего не поменялось. Всё те же вещи всё так же лежат на своих местах. Но они кажутся мне какими-то… иллюзорными. Бездушными что ли. Как будто их только-только принесли из магазина, и в них нет никакой индивидуальности и домашней энергетики. Встряхиваю головой, пытаясь избавиться от странного ощущения неправильности окружающего пространства. Потому что всё как обычно, но этот диссонанс раздражает. Наверное, я просто не выспался.

На телефоне никаких пропущенных. Это радует. Значит, есть шанс попасть в участок раньше шерифа. Подхватив рюкзак, бегу к машине. Моя ярко-красная «старушка» заводится вполоборота. Мотор журчит как ручей. Я всегда переодеваюсь в форму на рабочем месте только для того, чтобы ездить до участка на моей ретро-малышке. Включаю радио, и на какой-то радиостанции попадается любимая песня. О, этот день определённо может стать отличным!

До участка добираюсь минут за десять, всю дорогу сдерживаясь от того, чтобы как следует втопить педаль газа в пол. Но я же помощник шерифа, и будет совсем не к лицу, если меня оштрафуют за превышение скорости.

На парковке замечаю Мэнди и Скотта. Выглядят они вполне расслабленными, мило о чём-то переговариваясь. У Мэнди в руке картонный стаканчик с кофе, она смеётся, не сводя взгляда со Скотта. Она работает в офисе службы доставки почтовых отправлений, что напротив участка, и ей очень идёт форменное тёмно-синее платье. Красивая она, конечно. И от того, что наш роман скоропостижно скончался, толком не начавшись, становится немного грустно. Во мне ещё теплятся чувства к ней, но они совсем аморфны. Всё-таки она была права, когда сказала, что нам не стоит портить дружбу отношениями. Интересно, Скотту она так же скажет после пары свиданий?

Я явно смотрю на Скотта и Мэнди дольше приличного. Наверное, выгляжу как идиот, поэтому быстро приподнимаю руку в приветственном жесте, заметив, что Скотт поворачивается в мою сторону. Но напарник скользит по мне равнодушно-пустым взглядом, никак не реагируя на мои движения. Мэнди бросает на меня взгляд, и он у неё так же абсолютно пустой. Как будто она смотрит не на недопарня-друга, а на фонарный столб.

Какого чёрта? У них в мозгах за ночь короткое замыкание произошло? Что за нелепый игнор, а главное, почему? Накануне вечером мы пропустили по стаканчику виски в местной забегаловке и разошлись по домам вполне довольные друг другом.

– Скотти, дружище, ты ослеп от моей безупречности? – В несколько шагов я преодолеваю разделяющее нас расстояние и по-дружески толкаю его в плечо.

Но он отшатывается, выставляя перед собой руку в оборонительном жесте. Второй одновременно касается кобуры. Твою ж мать, а вот это уже совсем не смешно!

– Сэр, стойте на месте. Предупреждаю, я нахожусь при исполнении.

– Это шутка такая? – Я останавливаюсь, по очереди рассматривая то Скотта, то Мэнди.

– Кто вы? Вам нужна помощь?

– Это же я! Джонни! Хватит морочить мне голову? – улыбаюсь через силу.

– Сэр, – Скотт убирает руку с кобуры, – давайте пройдём в участок, и вы расскажете мне, что с вами произошло. Вы меня явно с кем-то путаете, но мы обязательно во всём разберёмся.

Скотт говорит со мной спокойно и размеренно, но вся его поза свидетельствует о том, что он предельно собран. В растерянности я оборачиваюсь к Мэнди, но она только невнятно произносит пару слов – наверное, прощаясь со Скоттом, и направляется на выход с парковки.

– Ты правда меня не узнаёшь? – против воли голос звучит жалобно.

– Нет, я же сказал. – Скотт хмурится. И снова предлагает: – Пройдёмте в участок.

– Извините, я просто обознался. Вы похожи на моего знакомого. Я пойду, ещё раз извините.

Я отступаю назад, молясь, чтобы Скотт не попытался меня остановить. Он не сразу, но кивает.

Пока иду к машине, до меня медленно доходит понимание, почему, проснувшись, я испытывал в квартире странное ощущение неправильности. Перед глазами возникает образ комнаты, и я, оторопев, осознаю – там не было ни одной моей фотографии. Там вообще не было следов именно моего присутствия. И, наверное, я схожу с ума, потому что, опустив глаза, вижу, что на мне надета чужая одежда. Я не знаю, что происходит. Но меня не помнят друзья. Я словно стал никем. И не нужно быть гением, чтобы понять: я попал в большую задницу.

Глава 2

Пальцы сводит от того, как сильно я сжимаю кулаки. На ладонях остаются тонкие полукружия от ногтей. Первый раз в жизни я не знаю, что делать! Чьи это могут проделки? Какого сверхъестественного существа? Кому выгодно, чтобы на некоторое время я выпал из нормальной жизни? На эти вопросы у меня нет ответов. Я всего лишь помощник шерифа, но успел нажить недоброжелателей – и не только среди людей.

Не знаю, куда ехать. Да и ехать ли? Моя «старушка» – является ли она моей? Всё, что приходит в голову, это вернуться к себе – к себе ли? – домой, собрать немного вещей и хорошенько подумать, что делать дальше. Это никудышный план, но, не застав меня на рабочем месте, отец начнёт искать. И в любой момент может заглянуть в квартиру. Если застанет меня – забытого сына, то неизвестно, чем закончится наша встреча. Скорее всего, засунет в камеру до выяснения обстоятельств. И тогда я не смогу докопаться до правды.

Определившись, запрыгиваю на водительское сиденье. Решено! Еду домой и краду, нет, одалживаю на время вещи. Сейчас главное – не гнать «старушку», чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Интересно, у меня хотя бы права на машину сохранились? Вряд ли… Открываю бардачок, и точно: удостоверения нет. Я – никто в этом городе.

Захожу в квартиру, внимательно осматриваюсь. Мне надо узнать: правда ли, что всё обо мне стёрто с лица земли? Убеждаюсь, что фотографий нет, совсем. На стенах не осталось даже следов от рам, а они висели на них не год и не два. Кто-то хорошо постарался. Кто-то чертовски сильно ненавидит меня.

В спальне картина не меняется. Если в утренней спешке я довольствовался только смутным ощущением странности происходящего, то теперь отчетливо вижу, насколько стерильно окружающее пространство. Интересно, насколько далеко распространяется эта магия? Если я приеду в знакомым в другом городе, они тоже меня не узнают? На глаза попадается бестиарий. Похоже он не пропал, потому что не принадлежит мне, а взят из публичной библиотеки. Может, в нём есть информация о каких-то существах, что способны на подобное? Поднимаю бестиарий и, стоит распахнуть его, как замечаю в нём записку. На ней аккуратно выведена только одна строчка: «Это твоя новая жизнь, Джонни».

Сильный сентябрьский ветер распахивает створки окна, унося записку на улицу. Я пытаюсь схватить её, не желая терять важную улику, но безрезультатно. Ненавижу себя сейчас!

С ухнувшим к плинтусу настроением собираю сумку, закидывая в нее бельё, футболку, куртку, запасные штаны. Сверху швыряю бестиарий. В машине у меня есть подушка и плед, снеки и газировка. Из прикроватной тумбочки изымаю небольшой запас налички. Что ж, я готов… Не знаю к чему, но готов. Окинув на прощание квартиру, выхожу с твёрдым намерением как можно быстрее вернуть себе свою жизнь.

У меня по-прежнему нет нормального плана, поэтому еду подальше в лес, пока ещё есть нормальная дорога. Откинув спинку водительского кресла, пытаюсь немного расслабиться, одновременно составляя список тех, кого мне надо убедить, что я – это их забытый, но по-прежнему немного неуравновешенный и пессимистично-юмористичный Джонни. Из-под карандаша одно за другим проступают родные имена. Возле последнего – Дэвида – ставлю знак вопроса. Поверит ли он мне с учётом наших непростых отношений? Но именно его доверия мне хочется больше всего. Главное, чтобы не убил меня сразу, а потом есть шанс убедить его, что я – это я. Или стоит начать с отца? А что я им скажу? Что какое-то существо решило выместить на мне свой гнев? Нет, моя речь должна быть более убедительной. С другой стороны, не проделки ли это Патрика. Возможно, мы его недооценивали? Нет, он, конечно, мерзавец, но так бы не поступил.

Закрываю глаза, надо немного поспать, так мои мозги расслабятся и, возможно, выдадут правильный ответ. Моментально засыпаю, будто не спал трое суток. Уже проваливаясь в сон, вспоминаю, что сегодня игра, хоть я и на скамейке запасных. Придётся пропустить. У меня щекочет в носу, хочется заплакать, чтобы стало немного легче, но я не могу себе это позволить. Не сейчас.

Я стараюсь расслабиться и вскоре засыпаю.

Не знаю, как долго я был в отключке, но будит меня вой. Понимаю сразу – приближается оборотень. И очень быстро. Уже через несколько секунд замечаю тень, скользящую между деревьев: оборотень даже не пытается скрываться. Не тот ли это «человек», испортивший мне жизнь? Он ещё ближе. Ещё. Сердце бешено колотится в груди, и он, наверняка, это чувствует. Я не должен бояться. Не должен!

Медленно я поворачиваюсь к окну, и сквозь стекло наконец вижу его. Но в человеческом обличье.

Глава 3

Когда первый шок проходит, понимаю, что зря беспокоился. Правда, видеть именно его тоже не хотелось. Опускаю стекло и, приложив усилия, чтобы голос не дрожал после пережитого стресса, произношу:

– Ты издеваешься… – мой сарказм не имеет предела.

– И что мы делаем на частной территории? – в голосе Патрика нет раздражения.

– Я не думаю, что кусок леса, на котором стоит моя машина, ваша собственность, – чеканю каждое слово.

И почти сразу прикусываю язык. Я-то знаю, кто он, а вот Патрик меня забыл. Эх, попадёт мне за смелость.

– Ты не знаешь, с кем говоришь, – его глаза немного меняют цвет в синеву, но он сдерживается.

– Я прекрасно понимаю, с кем говорю и что именно, – ладони потеют, но я лишь сильнее сжимаю руль, будто это добавит мне внушительности.

Отступать-то уже поздно. И раз выбрал путь смельчака, теперь не стоит показывать страха.

– Не думаю, что ты ищешь неприятностей, поэтому разворачивай свою консервную банку и уезжай.

– Никто не смеет так говорить про мою старушку! – Вот сейчас обидно стало! – И вообще, Патрик, не пугай.

Как только слова слетают с губ, понимаю, как сильно ошибся. Я не должен его знать, как и он меня. Да что ж я за растяпа!

– Почему я не помню, как тебя зовут? – Патрик задаёт вопрос почти вежливо, но я хорошо его знаю и понимаю, что за спокойным тоном прячется ярость.

– Наверное, потому, что я не говорил, как меня зовут. Сечёшь? – Господи, что за чушь я несу?!

Синева в глазах Патрика становится ярче. Я крупно попал! Наша перепалка просто так не закончится.

– Вылезай из машины! Живо! Пока я сам тебя не вытащил.

По ушам противно бьёт скрежет. И меня корёжит от одной мысли, что он выпустил когти и поцарапал мою старушку.

– Не думаю, что мне стоит вылезать из машины. Тут тепло, – улыбаюсь, будто это мне поможет. – Я лучше поеду, ок? – И нажимаю кнопку, чтобы поднять стекло.

– Ты не понял. Выбора у тебя уже нет! – Патрик с силой дёргает дверь, но я успеваю заблокировать её.

Мне везёт лишь потому, что он не использует свою суперсилу. Но, кажется, скоро настанет время и для неё. Я перебираюсь подальше – на пассажирское кресло, не представляя, что делать. Мои мозги атрофировались. Иначе как объяснить, что я заварил эту кашу? Вместо попытки в конструктивный разговор с Патриком я только разозлил его. Господи, да я просто кану в Лету. Меня разорвут на мелкие кусочки! Никто меня не найдёт, да даже искать не будет.

Нет, я не позволю Патрику решать, жить мне или умереть. Я нужен своим друзьям. Не могу бросить их, нелепо сдохнув и оставив рядом с ними того, кто умеет стирать воспоминания.

И тут замечаю, что пока я размышлял, Патрик куда-то исчез. Вот же подстава. Уйти он не мог – не в его характере пропускать дерзость мимо ушей или оставлять подозрительного незнакомца на своей территории. Уверен, колёса он уже проколол, поэтому смысла заводить машину нет. И всё же я пробую, проверяя, в состоянии ли ещё разумно анализировать происходящее. Поворачиваю ключ, пытаюсь проехать назад, но, как и думал, шины спущены. Патрик хочет меня выкурить, и у него это почти получается. Его действия ставят меня в очень неоднозначное положение. Патрик понял, что я что-то о нём знаю – чёртов длинный язык! – и он вытянет из меня правду. Поверхностные воспоминания о его методах напрочь отбивают у меня охоту покидать тачку, но ведь как только у него закончится терпение, он меня достанет. Так что мне срочно нужен план. Но в голову лезут только глупости. Например, выскочить из машины и бежать сломя голову. Однако другого плана у меня нет.

Покидаю старушку налегке, не озаботившись вещами. Просто бегу. Бегу, куда глаза глядят. Погони не слышно, но Патрик – оборотень, не факт, что я услышу его ранее, чем он сам того захочет.

Стараюсь петлять между деревьями. Вдруг это продлит мне жизнь? Пытаюсь придумать, что могло бы его остановить? Я не обладаю той информацией, которая его расслабит, только той, что ещё сильнее выведет из себя.

Патрик хватает меня за толстовку и резко утягивает вниз. Я падаю на спину, и это выбивает из меня не только воздух, но и дух. Патрик не пытается сильнее прижать меня к земле, он понимает, что я слабак – ещё убьёт меня ненароком до объяснения.

– Так-так-так, кто это у нас тут? Думал, сбежишь от меня?

Я мотаю головой, старательно подавляя в себе стоны – корни деревьев больно впиваются в позвоночник. Становится по-настоящему страшно. Я не смогу ударить или обмануть Патрика. Что я сделаю опытному оборотню? Ноготь сломаю разве что.

– Зря ты тут кросс устроил, – продолжает глумиться Патрик. – Думал, я вот так просто отпущу нарушителя? Да ещё с таким острым язычком.

– В землю меня закопаешь?

– Так просто не отделаешься, – губы Патрика искажает глумливая ухмылка. – Что ты знаешь? Откуда ты меня знаешь? Кто тебя прислал? – Я сглатываю. Тон Патрика не сулит мне ничего хорошего. А он продолжает издеваться: – Возможно, если ты ответишь правильно, то всё закончится для тебя не так уж плохо, – от его улыбки по спине пробегают мурашки.

Но в эту секунду мне так до безумия всё равно, что со мной случится, что я просто выдаю наобум:

– Делай со мной, что хочешь. Спрашивай, что тебе нужно.

– Раз ты сам предложил, – Патрик замолкает. Я смотрю на него. – Сейчас вылетит птичка.

От удара тяжелого кулака мгновенно проваливаюсь в темноту. На краю ускользающего сознания мелькает издевательская мысль, что меня украл псих-оборотень. И это не сон.

Глава 4

Боль заполняет каждый уголок моей потрёпанной оболочки. На глаза наворачиваются слёзы от усталости и безысходности. Тихо всхлипываю, лёжа на спине. Нет сил даже закусить губу, чтобы никто меня не услышал. Время течёт мимо меня: я то проваливаюсь в короткий сон, то снова обретаю способность чувствовать, и трудно сказать, что лучше. Стоит открыть глаза, как нервные окончания словно взрываются, и из груди против воли рвутся тяжёлые стоны. Вновь и вновь считаю до десяти, каждый раз давая клятву, что это в последний раз, – пора выбираться.

Вытираю лицо ладонью, но ясности зрения это не добавляет. Вокруг – темнота. Чудится, что у неё есть руки, и она касается глаз. Темно настолько, что, кажется, даже внутреннего света не хватит, чтобы побороть окружающий мрак. С трудом переворачиваюсь на бок, пытаясь отдышаться – меня скручивает жестокий кашель. Сплёвываю в руку маленький тёплый сгусток, отчаянно надеясь, что это не кровь, но во рту стоит привкус железа. Хороший исход становится всё призрачнее, но я должен хотя бы узнать, где я.

Встаю на колени, вытираю ладони о джинсы, вытягиваю вперёд руки, чтобы не разбить себе ещё и лицо. Добираюсь до осклизлых шершавых стен – мерзость какая! – и медленно, на ощупь, начинаю обходить помещение по периметру. Вдруг под пальцами оказывается какой-то стык – дверь! Она, конечно же, заперта, да и с моей стороны нет ручки. Кроме неё в моей клетке обнаруживается подобие кровати, но я, тем не менее, был оставлен на полу, как шелудивая шавка. Сажусь на кровать, чтобы не подцепить воспаление лёгких или ещё что похуже. Хотя куда ещё хуже?

Если Патрик наблюдает сейчас за мной, то скоро обязательно появится. Надеюсь, он не станет меня убивать. Не монстр же он в самом деле?.. Твою мать, это же Патрик! Я не жилец.

Ложусь на кровать: матрас на ней ужасный – тонкий, пахнет застарелым потом и рвотой. Наверное, я не первый, кто сюда попал. И, зная методы Патрика, не последний. Данных катастрофически не хватает – мне нечего взвешивать и продумывать. Интересно, Патрик ждёт момента, когда я сломаюсь? Если да, то ему не придётся долго испытывать собственное терпение. Но я сам не буду звать его, не буду умолять. Я верю, что если он решит убить меня, то это будет быстро, но всё же не хочу слышать, как он выжимает из меня эти слова: умоляю, прошу, убей, избавь. Нет и точка.

За стеной слышатся шорохи, и звуки приближаются. Громче, быстрее. Дверь распахивается. Яркие лампы позади появившейся в проёме фигуры ослепляют, и первые секунды я слышу только голос Патрика:

– Надеюсь, теперь мы поговорим по душам. – Он плещет мне в лицо ледяной водой.

Я не двигаюсь. Вода стекает по лицу, просачивается под майку, штаны, попадает в какие-то мелкие ссадины, которые в довершение всей какофонии ощущений начинает щипать.

– Я бы на твоём месте не молчал, – в его тоне появляются ноты раздражения.

Неужели он опять начинает терять терпение? Я не выдержу, просто умру от болевого шока.

– Что ты хочешь услышать? Откуда я тебя знаю? Ты – Патрик Миллер. И ты чёртов оборотень с запасом энергии, достаточным, чтобы избить и убить всех, кому становится об этом известно.

– Откуда ты знаешь?

– Мы уже знакомы. Я от тебя не в восторге, но ты меня не помнишь.

Говорить правду оказывается так просто.

– Ты прав, у меня плохая память на людей. Что ещё ты знаешь?

– Многое, и не всё хорошее, – ковыряю носком пол. – Долго ты меня здесь продержишь? В городе меня никто не знает, нет смысла шантажировать меня или моих родных. Просто отпусти меня, Патрик.

– Боюсь, ты не уйдёшь от меня. У меня давно не было игрушек, а ты так замечательно подвернулся в лесу.

Я не заметил, как он отвёл руку для удара, но прилетает мне с такой силой, что нижняя губа лопается. К боли присоединяется ощущение жара от зарождающегося внутри ощущения бессилия. Вытираю ладонью губу, сплёвываю на пол скопившуюся кровь. Мне так сильно хочется остаться парнем, вечно использующим сарказм, но слова: «И это всё?» застревают где-то на полдороге. Поможет ли мне юмор в этой ситуации? Думаю, нет.

– И что же ты молчишь? Язык проглотил?

Следующий удар – в грудь. Я сгибаюсь пополам, цепляюсь за край кровати. Руки дрожат, пальцы немеют от расходящейся волнами боли. А Патрик хохочет надо мной сверху, ощущая своё превосходство. Затем вцепляется мне в волосы, заставляя выгнуться назад. Я с силой стискиваю челюсти, инстинктивно пытаясь прикрыться руками.

Я привык к свету, и отчётливо вижу Патрика. Помнится мы со Скоттом не раз его обсуждали, но до конца не понимали, насколько он псих. Теперь-то я это знаю. Его лицо искажено яростью и ненавистью, но я же ничего ему не сделал! Патрик заносит руку – на этот раз с выпущенными когтями. Я не могу на это смотреть, закрываю глаза. И… ничего не происходит.

Распахиваю веки, насколько позволяют мимические мышцы. Моё зрение меня не обманывает – кто-то с невероятной силой сжимает руку Патрика прямо перед моим лицом.

Глава 5

– Дэвид, что ты здесь делаешь? – Патрик явно удивлён и не скрывает этого. – Я думал, ты сюда не заглядываешь.

– Похоже я совсем не зря зашёл.

Дэвид сжимает руку Патрика с такой силой, что в воцарившейся тишине отчётливо слышен приглушённый хруст.

Мне безумно неловко от того, что я оказался меж двух огней. Кто из них сильнее? Дэвида я знаю лучше, чем Патрика, но они оба оборотни, а значит, непредсказуемы. Патрик сильнее сжимает кулак, в котором зажимает мои волосы, и медленно оттягивает руку на себя. Я почти ощущаю, как они по одному вырываются из кожи. Безумно болит после удара грудь, будто меня вспороли; с губы течёт кровь, но у меня нет сил, чтобы поднять руку и стереть её. Боюсь последствий, боюсь ждать, боюсь думать о том, чем это всё между ними закончится.

– Впрочем, это ничего не меняет – зашёл ты или нет, видел или нет. Он мой. У меня на него большие планы, да, малыш? – Кажется, Патрик никогда не был так доволен собой.

– Я не твой малыш, – цежу сквозь зубы.

– Дэвид, только посмотри, какой он дерзкий. Отпусти мою руку, и я научу его правилам хорошего тона, – голос Патрика звучит с обманчивой вкрадчивостью.

Смуглые пальцы моего возможного спасителя не разжимаются ни на дюйм. Думаю, он просто оттягивает мою смерть.

– Я не собираюсь доставлять тебе такого удовольствия. Он не умрёт. И ты больше не станешь его здесь мучить. Одно дело, когда ты измывался над охотниками, опускаясь до их уровня. Тогда я тебя не трогал. Но смертный, не наделённый силой, не умрёт.

Глаза Дэвида наливаются синевой, он выкручивает руку Патрика в неестественное положение, и тому приходится отпустить мои волосы. Кожа на голове просто горит огнём. Я отползаю подальше, забиваюсь в угол. Сейчас буквально идёт борьба за мою жизнь. Жаль, что без моего участия.

Надо выбираться отсюда, пока у меня есть шанс! Но что-то заставляет меня сидеть на месте. Даже открытая дверь не манит так сильно, как это противостояние. Дэвид хватает моего мучителя за шею и приподнимает над землёй. Он его не убьёт, но тогда не ясно, чего Дэвид добивается? Ведь Патрик не умеет прощать обиды. Он вцепляется в сильные руки Дэвида, пытаясь до боли сжать или расцарапать кожу. Перед тем, как тело Патрика влетает в стену, он успевает с ненавистью проскрипеть, то, чего я боялся больше всего:

– Этот малыш знает о нас!

Я всё так же не шевелюсь, сидя в углу – на своём островке безучастия, и лучше бы так всё и оставалось. Дэвида обращает внимание на меня, но не сверлит взглядом. Его взор мягко и внимательно обводит мои черты, словно пытаясь угадать, стоило ли моё спасение ссоры с Патриком. Но его внимание мимолётно, он подходит к отключившемуся Патрику. Наклоняется, проверить дыхание, и, видимо, его всё устраивает, потому что с неуловимой быстротой он закидывает Патрика себе на плечо. Кидает в мою сторону:

– Вставай. – А я так и смотрю на него большими глазами, боясь даже сглотнуть. – Не заставляй меня повторять. Конечно, мои методы отличаются от манер этого типа, но я тоже умею быть грубым.

И тут я послушно опускаю прижатые к груди ноги на пол, встаю с таким небывалым трудом, что мне, наверное, грозит ещё один обморок. От бессилия. Я так давно не ел, будто всю жизнь был заядлым аскетом. Аккуратно иду, придерживаясь за стену. Дэвид сваливает Патрика на кровать. Слышен глухой удар – голова Патрика «аккуратно» соприкасается со стеной. Я не удерживаюсь от замечания:

– Сразу видно – родные люди.

Дэвид напрягается, останавливаясь на секунду, но пропускает фразу мимо ушей. Или просто боится сорваться. По звукам я понимаю, что он щёлкает замками, наверное, пристёгивает Патрика чем-то, хотя я не заметил там каких-либо наручников. Затем распрямляется, отходит от кровати, и я вижу Патрика, намертво обмотанного железной цепью с кольцами толще моего запястья. Сейчас Патрик выглядит таким безобидным и умиротворённым. Но я-то знаю, что он – зло, кто бы и что не говорил. Он хуже всех существующих оборотней, и даже хуже тех тварей, что стёрли воспоминания обо мне! Ну или почти так же плох как они. Я не замечаю, как Дэвид исчезает за дверью. Всё стою на том же месте, одной рукой обхватив бок, а другой подпирая стену. Но громкий оклик выводит меня из оцепенения:

– Ты так и будешь торчать там и сверлить его ненавидящим взглядом?

Боль в теле не даёт мне быстро передвигаться, но Дэвид больше ничего не говорит и не поторапливает меня. Какое же у него всё-таки терпение. Я заворачиваю за угол, и на моём лице выступает испарина. Дэвид стоит ко мне спиной, и только я равняюсь с ним, как он идёт вперёд. Мне остаётся надеяться, что в сторону выхода, а не более мерзкой камеры, чем та, в которой сейчас заточён Патрик.

Дэвид не ускоряется: идёт еле-еле, опережая меня всего на пару шагов. В коридоре, конечно же, темно, но постепенно становится светлее. Мы доходим до лестницы, ведущей вверх. Она не особо крутая, но в моём состоянии кажется каким-то чёртовым Эверестом. Я встаю перед ней как вкопанный, в то время как Дэвид успевает преодолеть половину. Он оборачивается:

– Тебе помочь?

– Нет, ты и так достаточно помог, я должен хоть что-то сделать сам.

Дэвид только пожимает плечами. Его удивляет моя стойкость или что? Но он отворачивается и продолжает подъём.

Я опускаю взгляд на ноги и мысленно убеждаю их, что они смогут, что буквально пятнадцать ступеней, и мы снова на свободе. Что больше я никак не пострадаю, что я съем любимое печенье, и всё вернётся к тому как было. Поднимаю глаза – отсюда даже видно небо, и оно вроде бы предрассветное. Я должен стремиться к жизни… А далеко за спиной, из глубины этих катакомб рвётся жуткий рык Патрика:

– Вер-р-рнись, Дэвид, ты не понимаешь, что делаешь. Вер-р-рнись!

Это придаёт мне сил, как будто я заново родился. Даже улыбаюсь при мысли, что мой враг сидит на цепи. Не знаю, правда, надолго ли. Преодолеваю треть лестницы – боль ползёт вверх по спине. Припоминаю длинные названия болезней и засыпаю себя медицинскими терминами, пытаясь отвлечься. И до десятой ступени это помогает не хуже анальгетика, но потом запал пропадает. Чувствую, как что-то стекает по ноге. Приподнимаю майку, прилипшую к телу: на боку длинная рана. Но не могу определить, насколько глубокая. Почти теряю сознание, когда Дэвид хватает меня за ворот и буквально выволакивает на воздух. Я смотрю на него: перед глазами плывёт дым от сигареты, которой он затягивается, прежде чем произнести:

– Кажется, я тебя припоминаю.

Глава 6

На меня нападает небывалая паника. Неужели это правда, и Дэвид не врёт? Но что-то мешает мне спросить напрямую. Я чувствую, как сквозь пальцы на боку течет кровь. Мне даже стоять невыносимо тяжело, как будто я вешу не семьдесят килограмм, а все семьсот. Дэвид смотрит на меня, и я уверен, что слышит запах, исходящий от моей раны. Но его ноздри ни разу не дрогнули. Он продолжает курить, медленно выдувая носом кольца. Потом обводит меня взглядом с головы до ног.

– Хотя нет, наверное, я обознался. Но ты мне кого-то напоминаешь. Имя крутится в голове, а вспомнить не могу. – Дэвид говорит, так, словно я ему, как собеседник, и не нужен.

– Я был бы очень признателен, если б ты куда-нибудь меня подкинул. А то я даже не знаю, где мы.

Оглядываюсь по сторонам, понимая, что мы были в подвале сгоревшего дома.

– Садись в машину, – Дэвид смотрит на мою рану. Наверное, прикидывает, насколько сильно я изгваздаю салон. Но вопреки моим ожиданиям произносит: – Не беспокойся насчет этого, – и показывает на мой бок. – Отвезу тебя к себе. Нам всё равно нужно поговорить. Отказ не принимается.

Дэвид бросает окурок на землю и идёт к своей БМВ. Наличие у него подобной машины вызывает неподдельное удивление. Не предполагал, что он владеет большими деньгами, хотя я многое о нём могу не знать. Пусть в экстренных ситуациях мы со Скоттом пару раз обращались именно к нему.

Дэвид открывает мне дверь, чтобы я с ней не мучился. Взгромождаюсь на кожаное сиденье, и мне жаль, что я его могу его испортить. Потому стараюсь ничего не касаться, но я весь грязный, пропитан кровью. От меня, наверное, и потом несёт.

Тем временем Дэвид усаживается на водительское сиденье. Задерживает на мне взгляд, словно пытаясь понять – дотяну ли я до его дома. Наконец поворачивает ключ зажигания.

– Пристегнись, – бросает мне.

Дэвид быстро набирает скорость, но я не чувствую тряски. Мы мягко проскакиваем лес, въезжаем в город. Я догадываюсь, куда он может меня везти, но допускаю, что у него может быть тайное убежище. И тут я вспоминаю:

– Я нигде не видел свою машину. Такую красную.

Сосредоточенность Дэвида на дороге меня радует, но мог бы и ответить. Словно прочитав мои мысли, он выдает:

– Я тут думаю, что мне с тобой делать… И зачем вообще я тебе помог, а ты мне про машину. – На его губах появляется кривая усмешка.

Вжимаюсь в сиденье, прикусив язык. О своей старушке я очень беспокоюсь, но о себе ещё больше. Видимо, стоит помолчать.

Бок невыносимо болит, а тело затекает от неудобной позы. Мне срочно нужно прилечь – я боюсь отключиться. Мне сложно доверять Дэвиду даже при том, что он меня спас. Да и при таком кровотечении в принципе опасно терять сознание.

Мы петляем между кварталами, пока не оказываемся на окраине с заброшенными складами. Что ж, та самая квартира. Никакого тайного логова.

Дэвид вынимает ключ из зажигания, открывает дверь, выходит и говорит:

– Поднимайся наверх, код от замка 5698.

Пока я ковыляю к дому, раздумываю: стоит ли рассказывать о том, что он меня знает, просто забыл? И о чём хочет поговорить? Наверное, обсудить Патрика? И что я потом буду делать? Идти мне некуда, даже старушки больше нет рядом, а ведь в ней остались кое какие вещи, деньги и немного еды. В участок нет смысла возвращаться – что я им скажу? Что у меня амнезия?

Подхожу к двери, набираю код. Надеюсь, лифт есть, или я просто рухну у лестницы как мешок с костями. Мне везет. Просто небывалое везение с учетом случившегося за последние сутки. С губ срывается полуистерический смешок. Мысленно отвешиваю себе оплеуху – позориться перед Дэвидом, впав в истерику, – последнее, чего мне хочется.

Выйдя из лифта, сразу оказываюсь в просторной комнате, разделенной на несколько зон. Напротив – окно в пол стены. Наверное, с него открывался бы отличный вид, если бы было на что смотреть. Не ускользает от моего внимания и винтовая лестница, ведущая на второй этаж. Что ж, квартира, как и машина, производит впечатление. Похоже у местных оборотней дела идут лучше, чем они афишируют.

Очередной болезненный укол в бок возвращает к реальности. Коленки подрагивают, и мне нужно поскорее пристроить бренное тело на что-нибудь – диван или стул. Но я в крови, и потому стою столбом посередине, не решаясь идти дальше.

Дэвид выводит меня из этого состояния:

– Раздевайся, тебе нужно помыться, а потом обработать раны. Душ в той стороне. – Он указывает рукой вглубь квартиры. – Тебе помочь? Не потеряешь сознание?

– Я не маленький ребенок – справлюсь.

– Ну, как знаешь.

Дэвид направляется на кухню, включает чайник и, облокотившись о стол, так и стоит, не двигаясь. Да что с ним такое?

Тащусь в душ. Включаю свет, стараясь не испачкать выключатели. Ванная чуть ли не светится от белизны и чистоты, и я еще больше похож на комок грязи, который занесло сюда случайным ветром. Осторожно раздевшись, сваливаю в кучу испачканную одежду. Перед тем, как забраться в душевую кабину, замираю перед зеркалом. Да уж, потрепало меня не хило: бледный, небритый, грязный, весь в синяках и кровоподтёках. И как вишенка на торте – рана в боку. Благо уже не кровоточит, но при резком движении, я уверен, снова откроется.

Какой же кайф оказаться под струями тёплой воды. И если раньше я боялся упасть от слабости во всём теле, то теперь меня расслабляет настолько, что ещё немного и сползу вдоль стеночки. И как же приятно вновь ощущать себя человеком, а не куском мяса. Немного щиплет в местах, где содрана кожа, но всё равно чертовски хорошо. Запрокидываю голову, вода попадает на лицо, и это приятнее всего. Стараюсь поднять руки так, чтобы обойтись без лишней боли, но при этом промыть волосы. И вроде мне это удаётся. Кайфую под душем минут пять, стараясь хотя бы на это время забыть обо всех неприятностях. Психологическая перезагрузка нужна не меньше, чем физическое очищение.

– Я принёс тебе одежду, надеюсь, она тебе подойдет.

Дэвид проскальзывает в ванную. Наверное, я не запер дверь. От неожиданности я оступаюсь и падаю. Вода окрашивается в красный. Дэвид сгибается надо мной, одновременно выключая воду.

– Ты в порядке? – он медленно обводит меня взглядом, и мне безумно неудобно под его взглядом.

– Нет, – из меня выходит не ответ, а хрип. – Подожди, я полежу немного и встану, – голова просто раскалывается.

Дэвид пропускает мои слова мимо ушей. Аккуратно поднимает меня, и я вынужден прижаться к нему голым телом. И я бы соврал, если бы сказал, что меня не смущает эта близость. И нет, мне не противно, но от неловкости происходящего бросает в жар.

– Что ты делаешь, чёрт возьми? – начинаю барахтаться, забыв о боли. Лишь бы вывернуться из его хватки.

– Даже не смей рыпаться, – сквозь зубы цедит он.

Одной рукой удерживая меня, второй берет полотенце, резкими движениями разворачивает его и, накинув на меня, помогает дойти до комнаты. Наверняка, он слышит моё учащенное сердцебиение. У меня пылают щёки.

Дэвид аккуратно пристраивает меня на диван. Уходит, и я немного успокаиваюсь и выравниваю дыхание. Кое-как вытираюсь, одновременно пытаясь укутаться в полотенце с головы до пят. Дэвид же возвращается с моей новой одеждой. Никак не комментирует мои нелепые попытки замотаться в полотенце – просто молча протягивает вещи. Одежда на несколько размеров меньше, чем его. От неё вкусно пахнет свежестью и ароматом кондиционера. Ещё немного и я бы наверное разрыдался от счастья, что снова надену чистые шмотки. Как же мало нужно людям.

– Спасибо, – искренне благодарю я.

– Пока ещё не за что.

Дэвид снимает с себя рубашку, пропитанную водой и моей кровью. Я отвожу взгляд от его торса. Но сохранять дистанцию не получается, потому что он всё равно рядом. Взяв второе полотенце, вытирается. У меня по телу бегут мурашки. Что вообще здесь происходит? Патрик – воплощение зла, а Дэвид – само очарование. Хотя раньше я не замечал, чтобы эи черты в обоих были выражены настолько ярко. Я словно попал в какую-то параллельную вселенную.

– Возьму аптечку и вернусь, ты можешь пока одеться. Но только футболку пока не надевай, сначала надо обработать рану.

Я бы с радостью вскочил на ноги и скорее бы напялил одежду, но движения мои как у старика, разбитого подагрой. В стопке одежды нахожу боксеры и джинсы. Футболку и клетчатую рубашку пока откладываю в сторону. Все вещи приятные на ощупь, не из дешёвых.

И трусы, и джинсы оказываются впору. Словно куплены специально для меня. Одевшись, усаживаюсь обратно на диван, наслаждаясь пусть мимолётным, но ощущением защищённости. Всё-таки светить голым задом перед Дэвидом было странно. Он тем временем возвращается с аптечкой, но не отдаёт мне.

– Я сам, ты не сможешь наложить повязку.

Я только киваю. Я устал, у меня нет сил ему сопротивляться.

Дэвид проводит по моим плечам, потом заклеивает пластырем пару царапин. Опускается к груди. Его прикосновения почти не причиняют боли – он действует аккуратно и со знанием дела. Но мне всё равно не очень комфортно. Он пугает меня. Я морально был готов к агрессии, а не к заботе и почти ласкам. Но постепенно я расслабляюсь, насколько это возможно, и меня начинает клонить в сон.

– Ложись спать, мы всё равно не сможем поговорить. Да ты уже почти спишь, – усмехается он.

Закрыв аптечку, Дэвид уходит. Я снова остаюсь один. И мне плохо, потому что возвращается страх. Я знаю, что ждёт меня завтра. И что Дэвид захочет услышать от меня? Насколько я могу ему доверять? Надеюсь, он уже спит и, наконец, я могу расслабиться.

Но мне не спится, несмотря на усталость и потерю крови. Я переворачиваюсь на здоровый бок, и считаю: умножаю одно длинное число на другое. И занимаюсь этим, пока не ощущаю, как чья-то рука опускается на талию.

Глава 7

Не успеваю опомниться, как кто-то целует меня в шею и произносит:

– Ты поменял одеколон, Дэвид? – её голос журчит, как ручей.

Я начинаю расслабляться под тёплыми прикосновениями, но из меня вырывается:

– Я… не совсем… Дэвид.

Девушка предсказуемо вскрикивает. Я медленно разворачиваюсь: она красивая. У неё подтянутое тело, узкая талия, среднего размера грудь, длинные золотистые волосы и обсыпанное веснушками лицо. Аккуратные черты, которые сейчас искажены в гримасе. Ах да, она стоит передо мной нагая, и я рассматриваю её как маньяк. Предсказуемо получаю пощёчину. К щеке приливает кровь, и я прикладываю ладонь к наверняка покрасневшей коже.

– Скажи мне, где Дэвид, и что ты тут делаешь? – незнакомка быстро натягивает на себя штаны и блузку, а бельё запихивает в сумку.

Не успевает она ещё раз накричать на меня за молчание, как сверху раздаётся голос:

– Ноэль, зачем ты пришла?

Она бросает на меня ненавидящий взгляд. Наверняка, убила бы, если бы могла.

– Думала, что у нас договор. Ты забыл? – При обращении к Дэвиду её голос звучит намного мягче.

– Я ничего не забываю, но мы не обсуждали, что ты будешь приходить, когда тебе вздумается. Мне это не нравится.

Дэвид медленно спускается по винтовой лестнице. На нём надеты только джинсы. Без ремня, кажется, что они вот-вот с него упадут. Наверное, зря он их так надел, когда тут эта похотливая девушка. Впрочем, я и сам откровенно на него пялюсь. Поймав себя на этом, быстро перевожу взгляд на Ноэль. Она красивая, но мне не нравится. Что-то в ней отпугивает. Внутри у неё есть гниль. Хотя я могу ошибаться, но ведь и Дэвид ей не рад. Он держится на расстоянии, не допуская её в своё личное пространство.

– Я смотрю, ты решил заняться благотворительностью? Мог бы найти кого-нибудь поприличнее, – язвит Ноэль.

Дэвид еле заметно морщится, прежде чем ответить.

– Поговорим завтра. Утром у меня дела, и я хотел бы поспать еще часа три-четыре.

Ноэль нарочито медленным движением поправляет волосы и подходит к Дэвиду. Подушечкой пальца проводит по его щек.

– У меня есть предложение получше…

– А я ещё раз повторяю: у меня есть дела поважнее, – твёрдо произносит Дэвид, перехвати её руку.

Лицо Ноэль словно подёргивается уродливой дымкой, а волосы начинаются подниматься. Кажется, до меня долетает исходящий от них треск. Появляется невыносимая головная боль. Как будто я попал между молотом и наковальней. Я почти ничего не слышу. Ещё немного и начну кричать. Но наваждение пропадает так же неожиданно, как появилось.

– Дэвид, не забывай, кому ты всем обязан, – воркующим тоном, в котором отчётливо слышны ноты металла, произносит Ноэль.

Потом она разворачивается на каблуках и направляется к железной двери. С грохотом захлопывает её за собой.

Я окончательно прихожу в себя.

– Не уверен, что смогу снова уснуть, – осторожно начинаю я, полагая, что слова про сон для Дэвида были только поводом, чтобы выставить Нлэль. – Может, поговорим.

Конечно, я боюсь это разговора по душам, потому что так и не успел решить, что стоит рассказать, а о чём лучше умолчать. Но и затягивать с ним не хочется.

Дэвид идёт на кухню, не удостоив меня ответом. И я рассматриваю его широкую мускулистую спину с татуировкой. Она придаёт ему какой-то странный шарм. Не сразу удаётся оторвать от неё взгляд. Джинсы немного сползли, оголив часть боксеров – почти таких же, как на мне. Поняв, что моя «игра в гляделки» затянулась, стараюсь отвлечься.

Дэвид ставит чайник, и я тоже иду к нему. Опускаюсь на стул, но сижу словно на иголках: в голове такой ворох мыслей, что я не могу никак вытащить нужную. А надо бы уже решить, в каком ключе вести диалог. И снова передо мной возникает вопрос: могу ли я ему доверять? Со стороны кажется, что Дэвид обычный человек, добрый и порядочный гражданин. Очень спокойный, и это спокойствие – то, что разительно отличает его от других оборотней. Именно за это качество он всегда мне нравился. Раньше я не боялся иметь с ним дела. Но что теперь? Он странно себя ведёт в последние часы: то заботливо помогает мне, то почти игнорирует. Эта непредсказуемость нервирует.

Дэвид выбирает чёрные чашки, а потом долго выбирает среди многочисленных банок с разным чаем. И это меня завораживает. На ум приходит образ сухонькой китайской старушки, колдующей над заваркой, и в первые за сутки я искренне улыбаюсь. Чайник свистит, но Дэвид будто не слышит, потому я подхожу к плите и тянусь к выключателю.

– Сядь на место, ты гость в моем доме.

– Хорошо-хорошо, повелитель чаинок, я сяду, – поднимаю руки вверх, как будто сдаюсь, и опять сажусь на свое место.

С ароматом чая, окутавшим кухню, становится немного уютнее, но я всё равно стараюсь не терять бдительности.

Дэвид ставит передо мною чашку с чаем и усаживается напротив. Сверлит меня взглядом, я же отхлёбываю горячий напиток. И не могу сдержать восторженного мычания. Это не просто чай – это амброзия!

– Где ты достал этот нектар богов?

– Секрет фирмы, – и уголок его губ немного подпрыгивает. Всего на секунду, но я замечаю. – На самом деле, можно приготовить ещё лучше, но я поторопился. Знаешь, очень хочется узнать ради кого я вырубил Патрика, а потом оставил его в подвале. – Дэвид ставит чашку на стол и скрещивает руки на груди.

Я сглатываю, подавляя вспышку нервозности, а потом из меня выплёскивается часть правды:

– Патрик напал на меня в лесу. Я там припарковался, чтобы отдохнуть и подумать. Не предполагал, что встречу его. Я, правда, ничего плохого ему не сделал, разве что немного уколол его самолюбие, но за это людей не избивают.

– В этом я тебе поверю. – Взгляд Дэвида крутится вокруг чашки. – Как насчёт того, что ты о нас знаешь? Что именно? От кого? Я не хочу держать в своём доме темную лошадку.

Враньё вываливается из меня так быстро, что я не отдаю себе отчета:

– Я знаю немного о вашей семье. О пожаре, но это всё, если честно.

Главное, чтобы не догадался, что я в курсе, что они оборотни. Пусть думает, что просто пронюхал о паре нелицеприятных, но вполне человеческих секретах. А что там Патрик себе напридумывал – это его проблемы. Я же буду стоять на своём.

Смотрю ему в глаза, и ни один мускул во мне не дрогнул. Да, он, вероятно, слышит моё сердцебиение, но и что с того? Выгонит он меня, особенно хуже мне не станет.

– Пусть так. Не хочешь пока говорить всю правду, не говори. Дело твоё. Раз уж ты пострадал от рук члена моей стаи, то предоставлю тебе квартиру. Поживёшь здесь, пока не оклемаешься. Или ты хочешь уйти? – смотрит на меня в ожидании. – У тебя есть девушка? Друзья? Нужно кому-то позвонить?

Опять вру, но уже уверенно:

– Друзей нет. Близких, кто стал бы меня искать, нет. Поэтому не против пожить у тебя, чтобы не возвращаться к себе и не пугать соседей.

– Что ж, неделя с тобой меня особо не стеснит. Обычно я весь день на работе, так что делай, что хочешь. Хотя тут у меня не особо много развлечений. Могу достать для тебя кое-какие книги, если хочешь.

– Если честно, то мне пока надо прийти в себя. – И, подумав, спрашиваю: – Что ты собираешься делать с Патриком? Он на цепи сидит, как-то это не по-человечески, – на последних словах делаю особый акцент.

Надеясь, что добьюсь своего и смогу убедить Дэвида в главном: я не в курсе про оборотней.

– Он крепкий парень, справится, потерпит чутка. Днём заеду к нему, постараюсь вразумить.

– Не уверен, что у тебя это получится, – говорю я тихо и отпиваю чай.

На улице уже во всю светит солнце, заливая светом квартиру.

– Звать-то мне тебя как?

– Джонни, – чуть не называю в довесок фамилию, но вовремя успеваю прикусить язык. Дэвид прекрасно знает моего отца. Да и меня, по сути тоже, просто не помнит. – Просто Джонни.

– Что ж, «просто Джонни», – передразнивает он. – Можешь провести весь день в кровати, а мне пора собираться. Приду вечером. Вот мой номер на всякий случай. – Он аккуратно записывает несколько цифр на бумажку и оставляет на столе.

Меня не покидает ощущение, что Дэвид что-то знает, но отказывается мне сообщать. Хотя я не могу сердиться на него. Сам-то ничем не лучше.

Бреду на диванчик, на время ставшим моим, продумывая дальнейший план действий. Главный пункт в нём прост – нужно набраться сил, а там уж я со всем разберусь. Усталость, как туман, обволакивает меня, и я мгновенно засыпаю.

Мне снится, что я забираюсь на какое-то высотное здание. Тяжело дышу и дрожу от безысходности – я в ловушке. За мной кто-то гонится. Дышит в спину. Подхожу к краю крыши и, набравшись сил, оборачиваюсь. Но в темноте не вижу его лица. Преследователь выскакивает из неё, успев обратиться, и сталкивает меня с крыши. И, уже падая, понимаю, что столкнул меня Патрик. При столкновении с землёй тело пронзает острая боль, и я просыпаюсь.

Вокруг по-прежнему светло, глаза режет. Моргаю, привыкая к свету. Двигаться тяжело. Руки и ноги словно налиты свинцом. Я укрыт пледом, наверное, это Дэвид позаботился обо мне перед уходом. Невольно улыбаюсь, хотя его действия снова вызывают вопросы. Он как-то по-особенному внимателен ко мне? Или он со всеми незнакомцами так себя ведёт?

На часах полдень. Пришло время действовать.

В ванной смываю с себя остатки сна, чищу зубы щёткой, которую Дэвид любезно оставил для меня. На столе нахожу записку, в которой аккуратным почерком выведено: «Вот деньги, если все-таки решишь выйти». Наличка, а Дэвид оставил мне пятьдесят баксов, мне пригодится.

На улице ощущаю себя свободнее зная что могу пойти, куда угодно. Но одновременно ловлю себя на сожалении, что выбрался из уютной квартиры Дэвида. Как бы я не сомневался в том, что могу ему доверять, рядом с ним чувствовал себя защищённым. Это странно и непривычно, и я ещё подумаю о своих чувствах, но позже. Пока же ловлю такси, называю адрес и откидываюсь на спинку сиденья. Прошёл всего ничего, а тело успело покрыться испариной от напряжения. Прикрываю глаза, собираясь с силами. Мне предстоит разыграть маленькую комедию, потому стараюсь избавиться от отвлекающих мыслей и ощущений.

– Приехали, – кричит мне таксист, наверное, не в первый раз.

Отдаю ему десятку, и направляюсь в офис шерифа. Я спятил? Возможно! Но у меня есть план.

При входе обращаюсь к сотруднице:

– Здравствуйте, могу я поговорить с шерифом?

– Какое у вас к нему дело? – её накрашенные и длинные ногти бьют по клавиатуре, она даже не смотрит на меня.

– По поводу пропажи.

– Заполните бумаги, пожалуйста.

Она протягивает бланк, мне не составляет труда заполнить данные о себе. Возвращаю его. Она бегло просматривает мои записи и потом выдает:

– В нашем городе есть только одна семья с такой фамилией, и у них нет сына. Если желаете, можем сделать запрос в другие города штата.

С трудом проглатываю подступающий к горлу ком.

– Вы сказали: «У них нет сына». В этой семье… В ней есть Клаудия Харрис? – имя матери в моём исполнении выходит жалко и беспомощно.

– Да.

– Она жива?..

– Конечно, она жива.

Сотрудница смотрит на меня с недоумением, постепенно сменяющимся подозрительностью. Я же пытаюсь осознать, что моя мама жива.

Глава 8

«Конечно, она жива»

Мама жива. Эти слова бьются в голове, вновь и вновь сталкиваясь друг с другом. Я не верю. Нет, я хочу верить, но как это возможно? Мне врали много лет? Или тот, кто испортил мне жизнь, умеет искажать прошлое? Я боюсь, что это окажется правдой, и я буду счастлив. Но будет ли это счастье настоящим? Или всего лишь подделкой, как последняя пара дней моего существования. А, может, мама останется со мной навсегда? Вдруг всё-таки все желания, загаданные на падающие звезды, помогли. Да, я потерял семью, друзей, кров над головой – я стал никем, но разве это большая плата за то, чтобы моя мать жила?

Не помню, как выскочил из участка и как меня занесло в этот парк. Я не вижу ни души, и никаких звуков не слышно. Не припоминаю, чтобы бывал в нём раньше. Местная атмосфера мне не нравится. Надо вспоминать, как я сюда попал. Оглядываюсь. Вижу несколько пустых скамеек, занесённых листвой. Парк кажется новым, но одновременно понимаешь, что это не так. Слишком высокие в нём деревья. Хочется снова оказаться на диване в квартире Дэвида, свернуться клубком под пледом и уснуть. Потому что, бодрствуя, нахожу всё больше вопросов, а не ответов.

Начинаю мёрзнуть в своей рубашке. Засовываю руки в карманы джинсов, нащупываю оставшиеся деньги, а ещё – маленький ключ, который не заметил ранее. Возможно, Дэвид забыл или оставил нарочно? Да и он ли вообще? Ещё один вопрос, на который я не могу ответить.

В сгущающихся сумерках в парке становится ещё тревожнее. Потому пытаюсь найти выход. Ловлю себя на неприятном ощущении, как будто кто-то взглядом сверлит мой затылок. Останавливаюсь, оборачиваюсь – никого. Но я чувствую, что больше не один. В темноте явно кто-то или что-то есть. Укоряю шаг, и с облегчением выдыхаю, когда наконец выбираюсь на дорогу. Какое-то время бреду по ней к маячащим впереди домам, пока не слышу позади себя шум мотора. Обернувшись, вижу машину – номер разобрать не могу, но она быстро приближается. Подавляю порыв попробовать поймать её в качестве попутки. Лучше спокойно дойду сам. Но держусь начеку. Машина быстро пролетает мимо меня, и я выдыхаю с облегчением. Но почти сразу она резко тормозит, а затем сдаёт задним ходом. Сердце пускается в бег. За эти дни я привык, что в моей жизни постоянно случаются только неприятности.

Машина ровняется со мной, тонированное стекло опускается… Мои губы невольно растягиваются в ответной улыбке. Потому что Дэвиду чертовски идёт улыбка, которую, кажется, я вижу впервые.

– Я уж подумал, что ты сбежал от меня, – он немного напряжен, чувствую по его тону.

Я стою, рассматриваю его, отчётливо понимая: он – единственный, кто готов поддерживать общение со мной. Пусть и не зная, кто я, принимая меня за незнакомца. При этой мысли становится стыдно. Да, я не злодей, и у меня в мыслях нет того, чтобы навредить ему, но Дэвид спас мою жизнь, а я обманываю его.

На нём чёрный костюм с белоснежной рубашкой, галстук висит как по линейке – так и хочется расслабить его, нарушить идеальный порядок. Как будто это поможет и самому Дэвиду почувствовать себя свободнее.

– Прыгай в машину. Этот район не безопасен. Как ты вообще сюда попал?

– Просто гулял, задумался и вот – я здесь. Так странно, что ты тоже оказался тут, – конечно, я хочу знать, что Дэвид здесь делал.

– Джо-о-онни, – он красиво растягивает мое имя. От его чуть хрипловатого голоса руки покрываются мурашками, – ты же весь трясёшься от холода. – Укоризненно покачав головой, включает печку. – Хочешь, заедем куда-нибудь перекусить?

– С таким лицом, как у меня? Я предпочёл бы поехать домой.

– То есть гулять «такоем лицо», – Дэвид передразнивает меня, – тебе не помешало. Но как хочешь, поехали домой.

От того как он произносит «домой» у меня теплеет на сердце. Понимаю, что это всего лишь иллюзия – мы не близки, мы даже не друзья. Но мне жизненно необходимо ощущение, что у меня есть дом. Это мой якорь в той буре, в которой я оказался. И потому я лишь благодарно улыбаюсь в ответ, позволяя себе хотя бы на несколько минут полностью расслабиться и поверить, что я в безопасности.

На этот раз Дэвид подвозит меня на ауди цвета ночного неба. Она прекрасна. И поездка поначалу приносит удовольствие, но в какой-то момент рана на боку даёт о себе знать. Не могу сдержаться от болезненной гримасы. Дэвид тут же обеспокоенно спрашивает:

– Ты не делал перевязку?

– Нет, совсем забыл о ней.

Дэвид протягивает руку к моей рубашке, задирает её. Я смотрю туда, куда смотрит он.

– Кровь выступила, но не много. Думаю, что ты будешь в порядке, – и он мгновенно теряет ко мне интерес.

Чертовски обидно! Его тёплые пальцы, его улыбка. Боже, о чём я только думаю?! Прочь из моей головы! Только этого не хватало.

Петляя, мы наконец оказываемся в нужном районе. На этот раз вместе вылезает из машины и поднимаемся на второй этаж. В томительном молчании. Дэвид первым прерывает затянувшуюся паузу:

– Я тут подумал, раз уж мы живём вместе, то должны научиться доверять друг другу. Потому предлагаю поиграть в одну игру.

– В какую? – осторожно уточняю я, до конца не понимая, что затеял Дэвид и как мне к этому относиться.

– Каждый день мы будем задавать друг другу по три вопроса, на которые должны получить честные ответы.

– Тебе настолько интересна моя скучная жизнь? – спрашиваю с издёвкой в голосе, на самом деле пытаясь не выдать своего смятения.

– Мне кажется, ты не так прост, каким пытаешься казаться.

Дэвид выжидающе смотрит на меня, я же чуть тушуюсь под его взглядом, но одновременно он же помогает мне решиться. Не хочу, чтобы он думал, что я желаю обманывать его, потому соглашаюсь:

– Что ж, я ничего не теряю… Давай.

Дэвид усаживается на диван, я устраиваюсь рядом, успев отметить, как потрясающе он выглядит. Всё-таки когда боль, страх и усталость не застилают глаза, я не могу отвести их от Дэвида. Он же вальяжно разворачивается ко мне и снисходительно кивает:

– Что ж, начинай.

Я взвешиваю все «за» и «против»: не зря ли я согласился? Не наврежу ли этими вопросами себе? А потом и ответами. Начну с чего-то нейтрального.

– Чем ты занимаешься?.. На самом деле… – И тут же прикусываю язык. Твою мать, нейтральнее некуда.

Но Дэвид только усмехается, не проявляя беспокойства.

– Смотрю, ты прешь по прямой. Но мне это нравится. Я занимаюсь поставками оружия, сотрудничаю с высокопоставленными людьми. Не лучшая работа, зато прибыльная. – Вокруг его глаз пролегают глубокие морщины, и он кажется старше, чем есть на самом деле. – Что дальше?

– Что ты сделал с Патриком? – Меня очень интересует ответ на этот вопрос.

Дэвид сразу мрачнеет, сжимая кулаки.

– Тебе не нужно о нём беспокоиться. Он нейтрализован. Я отвёз его за город. Я не держу его взаперти, но он под присмотром.

Я не скрываю, что рад этому. Не желаю Патрику страданий, но и прощать его не намерен.

Задаю последний на сегодня вопрос:

– Кто такая Ноэль? Она меня… напугала.

– Мой деловой партнер. Она не плохая, хотя так и не кажется, – и всё-таки он морщится от своих слов.

– Какая же?

– Ты же умеешь честно играть, верно? Это четвёртый вопрос. И у нас впереди не один вечер, так что не торопи события, – Дэвид говорит, одновременно развязывая галстук и расстёгивая верхние пуговицы на рубашке. Мои мысли сбиваются в кучу, он же продолжает: