Правила эксплуатации, или Как не влюбиться в демона бесплатное чтение

Глава 1

Потрясла ладонью, скривившись, а после засунула пораненный палец в рот, стараясь остановить кровь, пока у меня за спиной монотонно и заученно звучало:

– О, госпожа, демон Волозар к вашим услугам. Приказывайте, и я выполню все ваши желания… – вещал он значимо, не обращая внимания на то, как я бегаю из стороны в сторону в поисках хоть какой-нибудь тряпицы. Вот ведь! Уже который раз занимаюсь вызовом, но так и не возьму за правило подготовиться заранее. – Эм, – замялся он все же. – Госпожа, вам помочь? – выразительно выгнул он бровь.

Не высовывая пальца изо рта, я покачала головой и махнула рукой, мол, не о чем переживать. Высокий, рогатый, отчего казался еще более высоким, с подвижным хвостом и очень смуглый демон решил промолчать и подождать, когда же я, наконец, по достоинству оценю его старания. Получилось это у меня спустя минуту, за которую я все же отыскала тряпицу и, с высунутым от усердия языком, старательно перевязала пораненный палец, который неприятно саднил. Невольно накатывали мысли, что если я, несколько жадная до собственной крови и чрезмерно практичная, для вызова раню палец, то многие почему-то усердно режут всю ладонь. Вот там, наверное, они целую простыню портят, чтобы кровь остановить. Целой простыни мне жалко не меньше собственной крови, потому я в очередной раз подумала, что и нескольких капель из пальца – за глаза. Вон, в этот раз появился демон даже крупнее предыдущих, так что на качество исполнителя место ранения при вызове точно не влияет, так стоит ли мучиться?

– Как звать, говоришь? – обернулась-таки я к тактичному и терпеливому демону.

– Волозар, – вновь с важным и величественным видом повторил демон, расправив широкие плечи и выставив внушительную грудь. А этот ведет себя куда надменнее других. Ничего, исправим…

– Володенька, значит, – покивала я, вызвав в надменном лице демона странную метаморфозу, но не стала заострять на этом внимание. – Значит так, Володь, дел невпроворот, – затарахтела я. – Я в этом году припозднилась с вызовом, все думала, что обойдусь без вашего брата, но, как назло, крыша прохудилась, в деревне мужики весь имеющийся в округе сухостой срубили на дрова, а ближайший – в лиге отсюда. Сама не управлюсь… – начала я жаловаться, смущенно почесав макушку.

– Чего? – опешил демон, а я стукнула себя по лбу, вспоминая важный момент.

– Ой! – воскликнула я. – Точно! Совсем забыла, Володь, ты уж извини…

– Волозар, – исправил он мрачно, наблюдая за мной с высоты своего немалого роста.

– Да-да, я так и сказала, – вновь забегала я, стараясь вспомнить, куда дела настойку для обеззараживания инструментов. Ковырять очередной палец ой как не хотелось, но правила требовали… – Ты доставай контрактик-то! – поторопила я мужчину, наконец обнаружив искомое и опуская в бутылек небольшой кинжальчик. Странно посмотрев на меня, с большим сомнением в моем душевном здоровье, демон поджал губы и выставил перед собой руку ладонью вверх, на которой из вспышки пламени появился стандартный и уже знакомый мне контракт.

Будет еще один в моей коллекции, главное не забыть в конце срока попросить Володьку оставить пожелания на нем мне на память. Демоны – такие душки, когда дело доходит до проклятий: чего мне только не желали! Вот только добиться желаемого ни у одного не получилось, оттого пожелания были очень объемными и красочными. Мне так нравилось перечитывать их одинокими вечерами, вытирая слезы умиления от воспоминаний. Вот так приятно и тепло становится, когда смотришь на отремонтированный забор и вспоминаешь, с какими ругательствами один из рогатых прилаживал новые доски на место сгнивших и покосившихся. Прямо так же тепло, как от печки, которую в прошлом году перебирал Юрчик… или как его там по-демонски? Ну да ладно! Теперь на очереди у меня Володька, и нужно все успеть за пятнадцать дней, которых казалось катастрофически мало для запланированного мною.

Скептично осмотрела новенького и невольно улыбнулась: красивый, зараза, как и все демоны, которые были созданы для соблазнения чистых, невинных личностей с целью заполучить их души. Но, что куда важнее, меня интересовали руки мужика, которые были более чем впечатляющие и сильные на вид. Значит, с тяжелой работой проблем быть не должно. У меня аж ладони зачесались от перспектив!

Без слов взяла в руки магический договор, пробежалась глазами по заученным наизусть строчкам, на всякий случай проверила на свету, дабы убедиться, что ни мелкого шрифта, ни дополнительных условий нет, а после, вздохнув и зажмурившись, вновь кольнула острием кинжала палец на левой руке, чтобы приложить окровавленную подушечку напротив моего имени «Дарина – ведунья». Стоило это сделать, как договор засветился, а после вспыхнул в пламени, делясь на две полностью идентичные копии: один экземпляр остался в руках у меня, второй был в ладони демона, который с важным видом перенес договор в свою канцелярию тем же огненным всполохом, свойственным демонской магии.

– Какие будут указания, госпожа? – покорно и церемонно склонив голову в поклоне, вопросил мужчина, пока я вновь бегала в поисках новой тряпицы для перевязки. Ну что за голова у меня дырявая? – Сильнейшая магия, дела любовные, богатства, запретные знания и, конечно же, вечная молодость: все это я могу исполнить, только попросите, – заверили меня.

Молча протянула ему составленный мной список дел и побежала дальше, предоставив мужчине самому оценить масштаб катастрофы. Хмыкнув, Володька принял мелко исписанный лист, развернул и широко улыбнулся от количества моих желаний. В янтарных глазах уже виделись моя проданная душонка, похвала от начальства за требовательную и жадную ведьму и, возможно, его портрет на доске «лучший демон месяца» за самый объемный контракт на душу за квартал. Но тут Володька вчитался в мой неразборчивый почерк, и алчный блеск сменился изумлением в стремительно расширяющихся глазах. Мужик моргнул, словно ему могло показаться, затем вчитался внимательнее. Следом выразительные глаза поднялись на меня и посмотрели долгим, ну очень долгим взглядом.

– Это что? – только и смог спросить мужчина, явно сдерживая нецензурные выражения. Ну-ну, прежние тоже вначале сдерживались, правда недолго. Официальный рекорд – три часа интенсивных работ с граблями.

– Список неотложных дел, – с готовностью пояснила я с невинной улыбкой на лице.

– Заготовить дрова на зиму… вскопать огород… залатать крышу… утеплить курятник… – прочитал он лишь незначительную часть плана-минимум.

– А, точно! – вновь спохватилась я, вырывая из рук Володьки лист с поручениями и, склонившись над столом , пером стала стремительно дополнять списочек.

В моем распоряжении здоровенный демон! Грех таким случаем не воспользоваться.

– Вот, – с довольным выражением и плотоядной улыбкой на лице, протянула я демону план по его эксплуатации, который на данный момент содержал семнадцать пунктов дел на ближайшие пятнадцать дней.

– Это шутка такая? – насупился мужик, грозно нахмурив брови и, для устрашения, оскалив внушительные клыки.

– Ты, касатик, не скалься, – миролюбиво улыбнулась я, разворачивая недавно заключенный магический договор. – Ничего ты мне сделать не можешь! Ближайшие пятнадцать суток ты подчиняешься мне, выполняешь все мои желания и заботишься о моем благополучии. Желания у тебя в руках, можешь приступать, а то времени в обрез, а уже холодает… – нравоучительно подняла я пальчик с криво намотанной тряпкой, которая, естественно, съехала от резкого движения.

– Я – демон! – оскорбился рогатый Володька, словно я усомнилась в том, что у него рога больше и красивее всех. Лично для меня этот демонский атрибут был показателем основательных таких проблем с моральным обликом женской половины во Мраке, но я тактично молчала. Все шесть раз молчала, когда мне когтистым пальцем указывали на свои рога. Вот и сейчас я лишь сочувственно улыбнулась, так как да, рога у Володи были самыми большими из видимых мной прежде, что невольно сердце сжалось за страдальца. – Убийства, разврат, соблазнение, власть – вот, чем я занимаюсь.

– Ну, тут бы я поспорила… – осторожно заметила я, ненавязчиво указуя пальчиком на строку в документе с графой «обязанности демона». – Тут отчетливо прописано, что ты выполняешь мои желания. Но нигде не сказано, что желания должны подразумевать под собой грехопадение и задействовать темную магию. Только грубая сила, милок, – блаженно улыбнулась я жертве режима. – Ты что, новенький, что ли? – засомневалась я. Мне казалось, что я стала во Мраке знаменитой: как минимум шесть «обиженок» точно поминают меня при любом взгляде на молоток и тяпку. Я точно знаю, так как заметила некую закономерность в учащении иканий с каждым годом и магическим договором.

Володька промолчал. «Жертва» стал резко осознавать, на что подписался, точнее, на что я его же и подписала, капнув кровью на магический контракт, и данное осознание его сильно опечалило. Блеск вселенской обиды и несправедливости засветился в кровожадных, янтарных, нечеловеческих глазах с узким зрачком. А я вспомнила о потерянном времени.

– Ну, не будем медлить, – воодушевилась я, хватая несчастного за руку и ведя покорного и печального демона в сторону сеней. – Идем, Володенька, я тебе покажу фронт работ. И это, – призадумалась я, притормозив и рассматривая голый торс демона. – Дай-ка я тебе тулупчик дам, а то на улице уже довольно зябко. А вот на рога платочек повяжем, а то застудишь еще, мигрень начнется… – заботливо посоветовала я, читая в глазах демона весь «восторг» относительно моих толковых предложений. – Ох, Володя, – с сочувствием вздохнула я. – Мне тебя уже жаль… Правда, – вполне искренне заверила я. Но себя было еще жальче, и мысль закоченеть в одиноком и холодном дому меня вот ни капли не прельщала. – Но, зима близко, – весомо добавила я, подняв вверх указующий перст, и чертыхнулась, так как с пальца вновь съехала повязка. – А у меня крыша прохудилась, – закончила я мысль, подписывая одному конкретному рогатому обольстителю властью и богатствами приговор пятнадцатидневной отработкой по хозяйству одной очень наглой, но одинокой знахарки.

***

Должна заметить, мне попался какой-то очень впечатлительный демон. Там, где меня бы уже интенсивно склоняли к грехопадению, стараясь заполучить мою душу и, конечно же, увильнуть от работы, Володя активно впечатлялся экскурсией с этаким задумчиво-философским видом на красивом смуглом лице. В выразительных глазах читалась печаль и тщетность бытия. Я же поняла это так, что он банально не мог понять, как в это вляпался. Полагаю, именно так себя ощущают обычные охотницы до денег и власти, рискнув вызвать демона, а потом, резко осознав цену, которую придется платить за свои амбициозные хотелки. Нет, Володька – явно новенький. Прежние были закаленные, матерые, с большим опытом в хитрющих глазах, который разбивался о мою непрошибаемую принципиальность и желание жить в добротном и утепленном доме с крепкой крышей, как в данный момент. Без финансовых затрат и грыжи, которая у меня непременно бы появилась, реши я со всем справиться самостоятельно.

И ведь я была так глупа и самонадеянна несколько лет назад, что и вправду собиралась взвалить уход за домом на свои принципиальные, но худые и хилые плечики. Однако, быстренько поняла всю безнадежность затеи и затосковала в преддверии осени с побитыми стеклами, выбитой дверью и даже без единой целой мебели. И такая тоска накатила, что выть хотелось. Тогда же мне в руки случайным образом и попался мамин справочник с таким замечательным и соблазнительным заклинанием вызова демона. И в той ситуации, в которой я оказалась, даже продажа души ради того, чтобы восторжествовала справедливость, уже не казалась такой пугающей затеей, несмотря на строжайший запрет матушки.

Тогда я впервые вызвала демона, горя негодованием, злостью, ненавистью и… отчаянием. Возможно, не будь я тогда на таких эмоциях, натворила бы дел, о чем непременно жалела бы. Но я была в истерике. Потому, вместо того, чтобы по пунктам расписать желаемое мной и греховное, после фразы Азурика(или как его там?): «Я в вашем распоряжении, госпожа»… банально разревелась, бросившись на широкую, татуированную грудь ошарашенного краснокожего демона, который не сомневался, что очередное дело станет таким же удачным, как и сотни до меня. Возможно, из-за своей уверенности и моего слезопотока, он растерялся и не стал настаивать на озвучивании моих желаний сию же минуту, в чем была его основная ошибка. Вместо этого час слушал мои подвывания, терпел слезы, позволял вытирать мокрый нос о его грудь и плечо и даже отпаивал колодезной водичкой, когда меня настигала сильнейшая икота от силы истерики. Возможно, если бы демон не думал, что все пройдет по плану, уставший от моих жалоб, он не взялся бы вставлять новые стекла в оконные рамы, не починил бы дверь, снятую с петель, и, конечно же, не напоил успокоительным настоем, который отыскал в разрухе когда-то доброго, светлого дома. И уж точно не проспал бы момент, когда я поутру очнулась слегка поутихшая, успокоенная и резко осознавшая, что натворила.

Боясь разбудить умаявшегося демона, что ночью ответственно выполнял обязанности няньки и плотника, я судорожно пролистывала страницы матушкиной записной книжки в поисках выхода из положения и аннулирования сделки. Сделку раньше времени отменить было нельзя, отчего я тогда едва не заголосила с новой силой. Но благодаря врожденной скрупулезности моей матушки, которая ко всему относилась ответственно, я смогла отыскать сноски и оговорки, где мамуленька четко и подробно описывала, как можно перехитрить договор. Там-то я и увидела три простых, но таких замечательных правила: не прибегать к темной магии, которая будет подразумевать под собой злой умысел и грехопадение; отказываться от всех соблазнов, коими на протяжении срока исполнитель (демон) будет склонять светлую душу на сторону Мрака; и последнее, которое почему-то было подчеркнуто три раза и выведено на бумаге большими буквами: НЕ ВЛЮБЛЯТЬСЯ В ДЕМОНА (три восклицательных знака).

Еще до конца неуверенная в успехе своей затеи, я составила список дел, чтобы демон не сидел сложа руки, но, при этом, не содержащих под собой греховных умыслов. Проснувшись и получив список из моих дрожащих ручек, Азурик знатно так изумился, посмеялся, а после стал соблазнять перспективами красивой жизни, планами и вариантами мести обидчикам, если не с помощью кровожадного и плотоядного демона, то самостоятельно, после получения темной магии. И, честно говоря, соблазнял он так умело, да еще и отлично зная все мои обиды, которыми я его сама же прошлым вечером и снабдила под аккомпанемент моих слез и прерывания на икоту, что едва не сдалась. Но вовремя вспомнила почившую мамуленьку, ее записную книжку и строжайшие заветы, и смогла-таки выстоять против обольщения опытного и, что уж говорить, до неприличия красивого демона, главным минусом которого было… нет, не наличие рогов и хвоста. Главным его минусом было то, что он был мужчиной, которых я откровенно недолюбливала и более им не доверяла на подсознательном уровне.

После того раза, когда, каким-то чудом все же сохранив свою драгоценную, но наглую душонку, хоть и потеряв килограммы нервных клеток, тоже драгоценных, но, все же, поменьше, я зареклась повторять данный опыт вызова демона. Ну, как зареклась… До следующей осени, когда поняла, что нужно налаживать собственное хозяйство, но не имела представлений, как строится хлев и курятник. Вот тогда на помощь пришел Ганька (ну, или как его там по-демонски?).

Теперь же у меня в распоряжении есть угрюмый Володька. От выражения почти физической боли на его лице от предстоящих перспектив мне его стало жаль, потому решила не зверствовать и, как только описала фронт работ, повела рогатого в дом.

– Ладно, уже довольно поздно, приступишь завтра, – великодушно сообщила одна наглая лесная ведунья. На меня посмотрели с такой «радостью», что пришлось приложить усилия, чтобы улыбка с моего лица не пропала. Где-то на задворках разума заскреблась совесть, но я на нее привычно шикнула, пригрозив списком дел, которые придется делать самостоятельно, если не мучить мужика. Это подействовало, и совесть, словно и не показывалась вовсе, вновь ушла в спячку с табличкой «до весны не будить».

Зашли в сени, и невольно отметила, что некоторые половицы препротивно скрипят. Но после посмотрела на и без того печального вынужденного труженика и решила, что это не та проблема, из-за которой следует мучить несчастного мужика.

– Значит так, – воодушевилась я, обернувшись к Володьке. – Удобства на улице, но советую все дела делать до темна, так как место глухое, а по ночам на участке кого только не встретишь, несмотря на забор и Велеса, – решила я упомянуть своего серого охранника, который обычно уходил на охоту утром и возвращался только к ночи, оберегая меня и участок от ненужных гостей. С переменным успехом, отчего Велес обычно спал в захудалом курятнике, но с ним все же было спокойнее. Сейчас он до сих пор не вернулся, что меня смущало, но отвлек меня голос демона, который пропустил половину вышеупомянутого мимо заостренных ушей.

– Я – демон, – напомнили мне прямо с обидой в голосе.

– Да-да, – покивала я, зная по опыту, что спорить и объяснять бесполезно. Этим «Я – демон» кичились все мои шесть жертв режима в прошлые годы. А после долго сетовали, почему местные хищники не проникались уважением, когда они пытались объяснить свою принадлежность к рогатым местной фауне, которой вряд ли нравилось, когда перед ними угрожающе размахивали опасными рогами. – Ты, Володенька, оказался несколько крупнее своих предшественников, так что их старые вещи тебе не подойдут. Я попробую что-нибудь придумать до утра и перешить старые рубахи, до того времени могу предложить только простыню, – развела я руками, заботясь о том, чтобы мужик не замерз.

– Я – демон, – уже с более выраженной обидой напомнили мне.

– Да-да, – покивала я, оказавшись в некоторых вопросах более опытной, чем сам демон. Благо, у меня уже шесть образчиков было, которые и доказали, что демоны мерзнут не хуже людей. Более того, даже простыть могут, и сопли у них ничем не отличаются от человеческих. Я долго злорадствовала, когда продрогший с утра «Я – демон» трясся, как лист на ветру, в остывшем за ночь доме. Возиться с простудой рогатых, которые оказались еще более капризными при болезни, чем маленькие дети, мне не хочется.

В воспоминании всплыло, как один такой «Я – демон» после обычной стирки температурил трое суток. Не знаю, как он, а я тогда настрадалась, готовая прибить несчастного из гуманных соображений, чтобы не мучился. Вы только представьте себе половозрелого, матерого демона, чьи рога едва не царапали мой потолок, с растертым сопливым носом. И этот демон трясся в одеяле при незначительной температуре, стонал, как при родах, гнусавым голосом просил сделать ему суп по рецепту его бабушки, спеть любимую колыбельную из его далекого детства (на ДЕМОНСКОМ языке, между прочим, который мне пришлось специально заучивать для этого), и которого, как маленького, пришлось заставлять пить, видите ли, невкусное и странно пахнущее лекарство!!!

– Дальше: кровать у меня одна и узкая, – протянула я, выразительно скосив взгляд на свою койку, коей не пользовалась с момента заморозков. При этих словах губы Володьки предвкушающе растянулись, а янтарные глаза окинули меня с ног до головы оценивающим взглядом. Судя по тому, что улыбка стала ее шире, оценкой он остался доволен, а я могла начинать гордиться. Потому улыбнулась еще шире, чем ввергла мужика в недоумение, и добавила: – Спать будешь на ней. Один, – значимо подняла я вверх свой перст указующий.

– А ты? – не размениваясь на приличия, нахмурилось рогатое благородство, которое не могло позволить даме спать на полу или скамейке.

– А я на печке, – расцвела я радостной улыбкой. На меня посмотрели как на душевнобольную и выразительно выгнули бровь. – Что? – обиделась я, в первую очередь за старания Юрчика. – Печка замечательная! – сложила я руки на груди. – Ее, между прочим, Юрчик делал.

– Юраш, – проворчал Володька.

– Да-да, я так и сказала, – вздохнула я и призадумалась. – Если у тебя есть на что-нибудь аллергия или непереносимость, ты лучше сейчас скажи! – оживилась я. – Готовлю я, и не хотелось бы, чтобы ты животом заболел сразу после завтрака.

– Я – демон! – не выдержав, взревел трепетный «Я – демон». – Меня невозможно отравить! Демоны даже к яду невосприимчивы, – просветили «темноту» в моем курносом лице.

Я со скепсисом скривилась и припомнила одного «Я – демон» под номером «три», у кого оказалась непереносимость молока. Так вот, несмотря на отсутствие у него крыльев, после крынки молока на бедолаге можно было летать, если усесться на него верхом. Правда, недалеко – лишь до нужника и, желательно, дышать при этом через мокрую тряпочку, чтобы в полете не задохнуться. Помню, у меня цветы в тот день пожухли по всему участку, и даже заходя чуть дальше, а местная живность еще около недели обходила эти места стороной. Люди тоже не докучали, потому несчастного «Я – демон» под номером «три» я быстро простила.

– Ну и, конечно же, ни в коем случае не показывайся людям в истинном обличье. Никто не должен узнать, что у меня в доме живет демон, – строго подытожила я.

– Почему? – неожиданно возмутился Володька, словно я заставляла его выступать в сарафане и кокошнике во Мраке перед начальством.

Я даже растерялась, но после вспомнила, что демоны – существа гордые, тщеславные и даже самовлюбленные, которые любят всеобщее внимание. Конечно, тут какая зависимость – чем сильнее привлечешь внимание, тем больше потенциальных жертв, с кем можно заключить новый контрактик. Желающие посадить на кол«нечистого» тоже найдутся, но риск, по мнению демонов, вполне оправдан. С людьми всегда можно договориться, благо жителям Мрака однозначно было что предложить. Потому колов и прочих колющих предметов демоны, в отличие от меня, не сильно-то и опасались..

А тут такой облом в моем курносом лице! Ох, если бы это не стоило мне души, свой вздернутый «недостаток» я с удовольствием исправила бы с помощью магии. Но я решила ходить курносой, зато с душой. Все равно красоваться не перед кем, и моя внешность с некоторых пор мало кого волнует.

Я бы пожалела оскорбленного в лучших чувствах демона, но в местных краях я и так не в чести, и лишний раз подтверждать статус «ведьмы» не хочется. Народ здесь темный, того и глядишь, если не подожгут дом, так меня саму на костер пустят, вместо новогодней елки. Как показывает практика – возле костра кружить хороводы куда практичнее и гораздо теплее, потому я не обманывалась относительно выбора, к которому придут местные. Быть предпочтительнее украшенной елки, конечно, лестно в какой-то степени, только если это не грозит аутодафе с твоим непосредственным участием.

– Володь, – начала я задушевно.

– Волозар!!!

– Ты не голоси, – скривилась я. – Места глухие, нечего привлекать внимание хищников, – возмутилась я, а после подумала, что при таком случае – шанс у меня определенно есть: пока Володька будет доказывать «Я – демон» местным плотоядным, я успею сбежать. Живя в лесу, главное – помнить правило: бег – это не только здоровье и красота, но порой единственный шанс выжить при нежелательных встречах. Уж этим умением я овладела в совершенстве! – Потерпи всего две недельки, а после будет лучше, – заверила я, погладив возмущенного и обиженного демона по руке. Мое сочувствие было ему как мертвому припарка, потому я вспомнила про ужин и заверения мамуленьки, что после вкусного и плотного обеда добреет кто угодно, от медведя до демона. – Кушать хочешь? – заискивающе заглянула я в мрачное лицо рогатого красавца, от чьей красоты начиналась зубная боль.

«Гордый и красивый» не ответил, но интерес в глазах я заметила, потому взяла демонюгу за когтистую ладонь и повела его к обеденному столу, который оказался Володьке с его богатырским, даже по меркам демонов, сложением несуразно маленьким. Тяжело вздохнула, а после мысленно махнула на это рукой: не мастерить же новую мебель из-за этого?

Уже собирая на стол, я опомнилась и все же осторожно спросила:

– На грибы аллергии нет?

И получила ожидаемое:

– Я – демон!!!

– Ну как знаешь, – вздохнула я, снимая с себя всю ответственность, так как нужник по-прежнему на улице, а солнце уже давненько скрылось за горизонтом, обещая холодную и непроглядную ночь, которую так любят местные хищники.

***

Глава 2

На грибы у Володьки аллергии не было, потому влажная, заранее заготовленная мною тряпочка не пригодилась, а нужник во дворе оказался не оккупирован, что не могло меня не радовать, как и местную флору и фауну.

Печалило меня совсем другое – полное нежелание рогатого просыпаться поутру. И это с учетом того, что я сама встала на рассвете, успела натаскать последние дрова, что остались с весны, развести в печи огонь и даже приготовить кашу на молоке. А все потому, что пожалела несчастного, которому моя узкая койка оказалась до смешного мала, и разместиться он на ней мог лишь одной половиной, плотно поджимая под себя ноги. А второй отчаянно балансировал, что было сложно, учитывая нарушенное выпирающими и свисающими с койки коленями равновесие, отчего ворочался, вздыхал и рычал всю ночь, пока не сдался и не выбил изголовье и изножье. На мой возмущенный взгляд он прорычал что-то вроде «потом починю», а после бессовестно конфисковал табуреты, подставив их под ноги и под голову, удлинив свое ложе, которое, отнюдь, шире не стало, потому поспать на спине он мог и не мечтать. Ну хоть на одном боку – вполне. Правда, во сне бока затекали, что Володя пытался исправить и падал на пол раза четыре с таким грохотом, что я во сне подпрыгивала и сейчас сама отчаянно зевала.

Тут надо пояснить, что во время «службы» демон не мог пользоваться магией, кроме прямой необходимости. То есть, кроме исполнений желаний хозяев, с кем заключили контракт. Вот такая политика у несчастного рогатого народа, для которых мир людей – чужд, и которым приходится некоторое время жить по новым правилам. Все потому что мы – хозяева – своего рода якоря, без которых нахождение демона в нашем мире, к счастью, невозможно. И присутствие в мире каждого выходца из Мрака длится определенное время, указанное в контракте. Как только контракт аннулируется, демона засасывает обратно в его родное измерение, пока не придет время забирать свою награду. То есть – душу прежнего «хозяина».

Ну, так мне объясняли прежде все бывшие «жертвы режима», когда в похожей ситуации я спрашивала их, а чего они не наколдуют себе удобства. Те с затаенной надеждой на мое сочувствие были вынуждены признать, что все могут, если на то есть желание хозяйки. Ну, то есть, могут меня озолотить и тогда я куплю все, что нужно. Или зачаруют плотника, и тот безвозмездно будет чинить/мастерить и строгать в мое удовольствие. Как оказалось, ничего материального они сотворить не могут, кроме, разумеется, золота. Точнее, своруют. Заберут у того, у кого есть, и отдадут мне. Схема примерно такая была. Мол, закон равновесия никто не отменял: нельзя, чтобы где-то прибыло и при этом нигде не убыло. И наоборот. С вечной молодостью все еще страшнее. Демоны не щелкают пальцами, даря хозяину вечную молодость и красоту, что удлиняет жизни на условное «всегда». Демоны дают возможность подпитывать свое долголетие за счет других. А именно – инструкция темного ритуала по отбору чужой жизненной силы в свою пользу, пока тебя не убьют насильственной смертью. Ну или «случайность» в виде упавшего на голову цветочного горшка, к примеру.

А вот бессмертие в полном смысле этого слова невозможно. Оно и логично, учитывая, что демонам невыгодно давать своей жертве возможность избегать заслуженной платы за дары демонской магии. Потому что душу, что примечательно, можно забрать лишь у покойника. А цена каждой сделки с демоном – душа, как это ни очевидно.

Желание облегчить своим «жертвам режима» жизнь было, но предложенная форма его исполнения всех демонов очень смущала, потому что была именно физического действия, так как рисковать своей душой, даже ради комфорта обиженных «жертв», не хотелось. То есть, я предлагала им смастерить себе нормальную койку самостоятельно из имеющихся средств. Разумеется, в порядке приоритетной очереди. То есть, в последнюю очередь, потому что в сроках мы всегда отставали, а демонам нужно было выполнить изначальный список «желаний». Стоит ли говорить, что под конец срока никому и в голову не приходило мастерить новую постель, на которой даже не успели бы полежать?

Так вот, вернемся к насущному: я ночью Володьку пожалела и решила позволить поспать на часок больше. А после пожалела о том, что пожалела, потому что в теплом, растопленном дому его окончательно разморило после бессонной ночи, и вставать Володька отказывался категорически.

– Володя, а ну вставай, – возмутилась я, пытаясь стянуть с громилы свое одеяло, которое едва укрывало того лишь до колен.

– Отстань, смертная, – донеслось из района подушки, изрядно покарябанной рогами. – Совсем страх потеряли, неверные… – пробормотал он, уплывая в сон, и почесал хвостом пятку, после чего счастливо засопел, пока я возмущенно стояла над рогатым. Даже неизвестно откуда появившаяся Липа, что в приветствии потерлась лоснящимся боком о мои ноги, не принесла облегчения. Поняв, что гладить кошку на радостях от ее прихода не собираются, она вопросительно мяукнула, а после перевела любопытный взгляд на потенциального гладильщика и принюхалась.

Кошка жила со мной, сколько себя помню. Маменька говорила, что нашла ее еще котенком, когда только узнала о том, что носит меня под сердцем. С тех пор Липа и живет со мной под одной крышей и сейчас особо старой себя не чувствует. После появился Велес, тоже найденный еще щенком вскоре после моего рождения, и это, наверное, единственные животные, которые спокойно уживались в одиноком лесном дому с двумя ведуньями. Теперь уже с одной…

Правда, пропадали иногда, чем заставляли меня волноваться, но неизменно возвращались, то ли нагулявшись, то ли отдохнув от моей компании.

– Ты весь день решил проспать? Темнеет совсем рано. Мы ничего не успеем! – пыхтела я и, поднатужившись, таки смогла отобрать одеяло, что демона совершенно не смутило. Оно и понятно – не голый же он спал! А все потому, что я несколько часов вчера потратила, чтобы из старой мужской рубашки, которая была Володьке безбожно мала, соорудить что-то новое и пригодное. Для этого даже пришлось пустить в расход собственную ночную рубашку. Правда, старую, но наращенные на рукавах и подоле кружевные вставки демон отчего-то не оценил и долго бранился, заявив, что лучше и вовсе голым будет, чем наденет «это».

Я обиделась за свой труд, три уколотых иголкой пальца, не считая того, что пострадал при вызове, и даже за собственную рубашку, которую, не побоюсь этого слова, отняла от себя ради того, чтобы одеть пришельца из Мрака. В сердцах залезла на свою печь и запыхтела. Пыхтела не просто так, а в злорадном ожидании того момента, когда «Я – демон» ощутит все «прелести» проживания в лесу, в доме с худой крышей и одной-единственной печью на довольно просторное помещение. И это в середине октября на берегу реки!

Володька, должна признаться, проявил себя стойко, учитывая сколько он вертелся и пытался умаститься на последнем спальном месте. Даже совершил попытку разместиться на полу, но быстро понял, что делать этого не стоит, если не хочешь себе что-нибудь отморозить. В общем, когда демон с трудом уместился на койке, столкнулся с очередной проблемой – несоразмерным одеялом, которое, в зависимости от перемещения, закрывало две из трех важных частей тела. Зябли босые и когтистые ноги – он спускал ткань, раскрывая не менее голые плечи и спину. Тянул на замерзшие плечи – оголял ноги, отчего, к моему удивлению, почему-то трясся кончик стрельчатого хвоста. Пытался найти «золотую середину», как жертвовать приходилось понемногу от верха и низа. В общем, в свои «пятнашки» он играл с увлечением около часа, после которого я уже не выдержала и поддалась сну, так и не узнав, нашел ли мой невольный сожитель компромисс.

Теперь же выясняется, что компромисс он нашел. Но не с одеялом или своим телосложением, а со своей совестью, так как сейчас вполне себе довольно похрапывал, раздувая здоровенную грудь в расписной, кокетливый, но немного полинявший цветочек.

– Ты вынуждаешь меня, – предупредила я грозно, закатывая рукава, пока Липа, привыкшая к ежегодным рогатым, запрыгнула демону на бок и стала с удовольствием массировать место лапками, громко мурча и готовясь умаститься на широком плече. Но что на мои слова, что на вполне ощутимые когти довольно упитанной кошки демон проявил ноль реакции. – Ну, я предупреждала, – вздохнула я и вышла из дома. Шла недалеко и вскоре вернулась с петухом в руках, точно не зная чего хочу. Просто он первым мне попался на глаза. Шла гордо, зло, специально громко топая, надеясь запугать своими намерениями спящего красавца из Мрака… за что и поплатилась.

Ничего, на самом деле, я делать с Володькой не планировала, по опыту помня, что пугать и злить таких, как он – себе дороже. Меня-то намеренно не тронут, но от неожиданности может что-нибудь и сломать. Может и мне, если под горячую руку попасть: такому стоит только рукой неловко махнуть, и половины дома – как не бывало. А у меня сроки сжатые. Отстраиваться заново нет ни ресурсов, ни времени. Короче, дорогим и единственным я рисковать не хотела, потому действовала на предупреждение, нежели действительно хотела испугать или сделать подлянку.

В общем, на подступах к койке я споткнулась, выпустила из рук петуха, чтобы выставить ладони вперед и не поцеловаться с деревянным полом. Пернатый взлетел в воздухе, как-то удивленно-возмущенно, совершенно по-утиному крякнув, а я приготовилась к худшему, но Петя довольно аккуратно спланировал, громко хлопая крыльями, а после мягко приземлился на пол, рядом с даже не пошевелившимся Володькой. Лишь кончик хвоста демона нервно дернулся и упал с койки на пол.

Липа ненадолго отвлеклась от своего занятия, решила, что нечаянные полеты пернатых ее не касаются, и невозмутимо продолжила свое занятие, мурча и щурясь.

Не успела я выдохнуть с облегчением, как мое внимание привлек хвост. Нет, не кошачий, а демонский. А именно то, что ему, бедненькому и бесшерстному, судя по всему, на полу показалось холодно, и он вяло зашевелился. В другой ситуации, быть может, и ничего бы страшного, вот только это шевеление заметила не только я, но и голодная птица, что заинтересованно курлыкнула. Птица, которую я еще не успела покормить…

– Фу, Петя, – шикнула я, поднимаясь на руках. – Фу. Не червяк это, бяка, фу…

При слове «червяк» я поняла, какую ошибку совершила. Даже не произнеся это слово, а просто считая, что птицы не воспринимают человеческую речь и априори не знают, что такое «червяк». Этот представитель может и не знал, но, на интуитивном уровне уверился, что все верно ему показалось, вновь обернувшись к хвосту, который все не унимался и вяло дергался.

– Петя… – сипло запищала я, делая большие глаза, в которых уже плескался ужас неотвратимого. – Подойди, родной. Подойдешь, и я тебе мно-о-ого червей в огороде накопаю! – соблазняла я перспективами, ощущая себя почти что демоницей. – Иди сюда, пташка… – зазывно улыбалась на его вопросительный курлык, пока я медленно, боясь спугнуть, приближалась к петуху. Тот, что-то заподозрив, отошел от меня, а значит оказался ближе к койке, отчего я едва не взвыла. – Петя, давай не будем ругаться, – перешла я к более серьезным уговорам. – Если ты сейчас сделаешь непоправимое, то я за демона не ручаюсь! Меня он не тронет, а вот ты своей лапкой с ним контракт не заключал, – попыталась внушить петуху, который, как я уверилась, из человеческих слов воспринимал лишь те, что означают еду в его понимании. Тварь избирательная! – Хочешь новую несушку? А лучше две? Вот прямо сегодня новеньких тебе куплю. Честное слово, только подойди ко мне, скотина пернатая…

То ли соблазняла я так себе из-за отсутствия практики, образчики были, но я практиковалась в основном в противостоянии этому соблазнению, то ли петух прикинул, что с него уже имеющегося десятка «жен» – вполне достаточно, но пернатая скотина внезапно заголосила во всю глотку «Ку-ка-ре-ку», чем испугала даже меня. И меня-то, может, и ладно, но тут на месте закономерно подорвался демон, что заорал не хуже того же петуха, вскакивая с койки и валясь прямо на пол с таким грохотом, словно рядом скала отвалилась – не меньше. А может, даже больше, потому что теперь с неистовым воплем заорала Липа, которая не планировала валиться на пол вместе со «скалой» и всеми лапами вцепилась в лицо рогатого, не щадя вновь заоравшего Володьку и устраиваясь на его голове шапкой, с бешеным взглядом в испуганных глазах держась за недавно безупречное лицо Володьки.

Но на том-то, может, и ладно, вот только падение пришлось на чудом увернувшегося петуха, который принял это за личное оскорбление – не иначе. Потому что с грозным кудахтаньем, роя пол шпорами и пригнувшись, птица разогналась и… В общем, теперь я на примере поняла присказку о жареном петухе, который клюнул в… Может, пока не жареный, но судя по реакции Володьки – это поправимо, причем в скором времени.

Короче, демону было больно, отчего он заорал еще свирепее, держась за причинное место, а хвостом пытаясь дотянуться до петуха, который взлетел непривычно резво, и приземлился уже с другой стороны Володьки, выбегая в дверь, все еще недовольно, но важно кудахча, оставляя последнее слово… ну, может, и не слово, но за собой след на демоническом лбу оставил, отчего с шипением убежала даже Липа, прячась за печкой. Всего на мгновение мне даже показалось, что я расслышала, куда именно кошка меня послала с новыми соседями…

Когда живность разбежалась, я с затаенным ужасом поняла, что осталась наедине с сонным, злым, укушенным в причинное место и… помеченным демоном, по чьему расцарапанному лбу растекалось … «птичье последнее слово».

Володька все еще рычал, а я стала дергаться в разные стороны с круглыми глазами и делать вид, что я, вообще, мимо проходила…

– Дарина! – рявкнули из района пола. – Это что сейчас было?!

– Ой, – преувеличенно радостно улыбнулась я, сейчас, очевидно, смахивая на урожденную дурочку, но мужика обмануть не получилось. Нет, в том, что в мыслях у него крутятся совсем нелестные определения ко мне – догадалась, по пышущим злостью янтарным глазам, и вряд ли он сподобится поверить, что я тут ни при чем. – Володенька, ты проснулся! – за неимением идей решила перевести тему и мило улыбнулась. – А я там кашку сварила, ты же молоко уже пил, проблем не будет? – с озабоченным видом слегка нахмурилась я.

– Дарина! Что. Это. Было? – цедил он вопросы сквозь клыки. – У тебя каждый день такие побудки будут?

– Нет, что ты, нет! – заверила я горячо, невольно следя за тем, как «слово» неумолимо стекает ниже. – С тобой просто решили познакомиться мои питомцы. Эм… так вот, черная, шерстяная и с когтями – это моя кошка – Липа, сокращенное от Прилипала, потому что очень ласковая, – неловко улыбнулась я, наблюдая, как демон трогает на лице следы «ласки» и морщится от боли. – А вот тот, что с перьями, – сглотнула я, так как второй рукой Володя все же обнаружил след возмущенного петуха. – Петя. Просто Петя. Он у меня единственный петух, потому убивать его нельзя, – скороговоркой добавила я с мольбой.

– Издеваешься? – оскорбленный в лучших чувствах, поинтересовался демон, неловко садясь на кровать, но тут вспомнил о пострадавшем причинном и ойкнул. И в этом звуке я услышала приговор одному пернатому…

– Знаешь, у нас – людей, – есть поверье, что те, кого пометили птицы – отмечены Богом… – ляпнула я, а после вспомнила, что, вообще-то, с демоном разговариваю, который к Богу если как и относится, то вряд ли положительно и лишнее внимание того Володьке вот вообще нигде не нужно.

– Даже если так, сомневаюсь, что речь шла о петухах, – проворчал демон и поднялся во весь свой немалый рост.

– Ну, пернатый же, крылья, клюв есть… – начала я перечислять и осеклась, заметив, как при упоминании клюва демон дернулся.

– Где умыться можно? – с мученическим видом закатывая глаза, тяжело вздохнул Володька.

– Так, во дворике… – промямлила я виновато, опустив голову, потому что в какой-то степени виноватой была. Мучить и издеваться над моей невольной рабочей силой я не хотела, а тут вон как повернулось.

Не дослушав, демон быстрыми шагами вышел за дверь, и только сейчас я вспомнила, что, кажется, Велес, который вернулся поздно ночью, против обыкновения, никуда не ушел со двора…

– Володенька! – заголосила я, в надежде предупредить о еще одном питомце, с кем познакомиться демон не успел, отчего Велес примет рогатого за чужака, со всеми вытекающими. Но судя по яростному рыку и лаю, и последующему за ним «Я – демон, собака ты злая!» – не успела, и демону теперь не помочь. Хотя бы потому, что Велес не любил когда в него тычут чем-то острым, и еще потому, что очень остро реагировал на сравнение с собаками…

От осознания, что дальше будет, я невольно скривилась и закрыла пылающее лицо руками, надеясь, что «Я – демон» под номером семь додумается взобраться на одно из деревьев во дворе, ну, или на худой конец, закрыться в какой-нибудь постройке. Главное, чтобы бегал быстро, в лесу это ой как выручает. Ну и на моем участке… иногда.

***

– Сам ты собака, козлина рогатая! – послышалось грозное едва ли не на всю округу, а после яростный рык и забористое демонское сквернословие, которое вскользь упоминало людей, их питомцев, и где он – порядочный демон – всех их видел.

Ругань была маловразумительной даже для носителей языка, все потому что единственный на всю округу демон сейчас бежал с ускорением, пытаясь оторваться от оскорбленного в лучших чувствах ГОВОРЯЩЕГО волка, матерого, здоровенного, слишком большого, чтобы спутать его с обычным.

Но расстроенный после необычной побудки демон не придал этому значения, когда вышел из дома и наткнулся на настороженно следящего за ним из-за угла пса… как вначале показалось рогатому. И без того злой, демон решил на корню пресечь возможные конфузы, связанные с очередными «питомцами» его временной хозяйки, и показать, наконец, кто здесь главный на время его пребывания.

Потому на предостерегающий рык Волозар отреагировал соответствующим своему положению и воспитанию образом – с нападения и устрашения. Но новый питомец удивил демона не только своими размерами, выйдя из-за угла и скаля внушительные, даже для повидавших многое жителей Мрака, клыки, но и рычащим, коротким вопросом, сказанным вполне человеческим голосом:

– Ну-ка, повтори, рогатый, кто тут собака?

Вот после этого вопроса все встало на свои места, и матерый демон понял, что единственное верное в его положении – бежать. Что он и сделал.

Бегал долго, виляя и петляя, но здоровенный волк не оставлял и шанса.

– Куда по грядкам, козлина?! – рычал волк, когда, в надежде спастись, демон без оглядки набежал на небольшой палисадник. – Не топчи укроп, сволочь! Последний всход в этом году!

От греха подальше демон сменил траекторию и побежал вбок, но там оказался курятник и тот самый петух, который то ли услышал приближение чужака, то ли почувствовал свою метку, но выскочил как черт из табакерки, кудахча и раздувая грудь, в желании ухватить нового поселенца за хвост.

Запнувшись, несчастный выходец из Мрака налетел на стойку с постиранным бельем и едва выпутался из объемной простыни, отбрасывая ее в сторону, отчего вновь послышалось возмущенное, но уже непосредственно от мелкой ведьмы, которая по ошибке называет себя ведуньей и темной магией не пользуется.

– Я вчера час стирала, не смей пачкать! – подала она голос и облегченно выдохнула, когда верный Велес на лету пастью схватил упомянутую простынку, не давая той испачкаться.

Действительно, зачем девчонке темная магия, когда у нее целый дрессированный зверинец, чтобы не то, что людей, демонов со свету сживать?!

Демону вновь пришлось сворачивать, но тут он оказался в тупике, загоняемый петухом, почувствовавшим свою важность, и оскорбленным в лучших чувствах магическим зверем.

– Петуха не трожь! Он у меня единственный! – напомнила взволнованная ведунья, которая деловито складывала высохшую простыню.

Демон рыкнул, понимая, что не может никого убивать или вредить без разрешения хозяйки. А начни он всерьез защищаться – последствия могут быть плачевными. Потому решил принять для себя унизительное поражение, чем риск остаться на дополнительную отработку из-за нарушения пунктов контракта. Но так он думал недолго.

И выход был один – через забор.

Что демон и сделал, благо, с его ростом это оказалось довольно просто, потому он легко подпрыгнул и… и зацепился расписной рубашкой за гвоздь, отчего послышался треск ткани, скрип досок и очередной поток ругани вновь полуобнаженного, расцарапанного и помеченного птицей рогатого выходца и Мрака, на чьих рогах медленно раскачивался предмет гардероба, совершенно определенно – не мужского.

– И исподнее верни, извращюга, – встав на задние лапы с обратной стороны забора, высунулся магический волк, строго взирая на подселенца. Очевидно, что при желании хищник мог легко перебраться через забор, но этого не делал, удовлетворившись унизительным отступлением неприятеля.

Демон в растерянности нахмурился, а после проследил за желтым взглядом и увидел требуемое. Сорвав тряпицу с рогов, он сглотнул, не зная, то ли смеяться, то ли ругаться, а после в сердцах швырнул вещицу в волка, который ловко поймал предмет гардероба в пасть и скрылся с глаз.

Посмотрел на свой голый торс, на рубашку со вставками в яркий цветочек, которая теперь стала совершенно непригодной и висела на криво прибитом гвозде, а после поднял лицо и терпеливо прикрыл глаза, думая о том, что еще вчера вечером даже не подозревал о том, что ему предстоит, когда отвечал на зов. Все потому что самонадеянно решил, будто уже ко всему готов, все повидал и ему ничего не страшно, несмотря на невротичную шестерку демонов из своего окружения, что наотрез отказывались отвечать на какие-либо призывы в последние годы, не объясняя причин, но отчетливо вздрагивая от каждого звонка из человеческого Мира. Кажется, однажды Волозар видел, как Азуриил даже трижды сплюнул через плечо и постучал по деревянному столу…

А это только утро первого дня. Очевидно, это задание оказалось сложнее сотен предыдущих. И не факт, что он выберется из него живым и здоровым, учитывая такое начало.

– Надеюсь, это все на сегодня? – заорал Волозар в сердцах, думая, что очередного «питомца» непременно прикончит, вне зависимости от того, что это будет противоречить контракту. Все равно окончание отработки кажется ему смутным. – Больше животных не будет?

– Больше питомцев не держу! – отозвалась Дарина. – Возвращайся, я с Велесом договорилась, он не тронет! Главное, к реке не ходи без меня!

Но демон уже не слушал, сорвав с забора остатки рубахи, зло и тяжело ступал в сторону пологого берега с небольшим причалом, сколоченным из старых, рассохшихся досок, но, очевидно, часто используемого.

Видеться сейчас с хозяйкой он был не готов, не уверенный в том, что сможет сдержаться и не натворить глупостей. Следовало охладиться, несмотря на середину осени и вырывающийся изо рта пар и, наконец, умыться. Что он и собирался сделать, ступая на причал. Сейчас мужчина просто пыхал жаром от гнева и унижения. Ну и от утренней пробежки тоже.

Опустил когтистую ладонь и зачерпнул из ледяной реки, а после с яростью умылся, все бросая и бросая себе в лицо пригоршни воды, пока не почувствовал, что злость отступает.

А после услышал пение.

Тихое, ненавязчивое, но внезапно завладевшее его вниманием. Он поднял голову и напротив себя, прямо в воде увидел девушку с необычной, какой-то нереальной внешностью.Чересчур светлая кожа, очень большие глаза, слишком темные и большие зрачки, тонкие синеватые губы и большой рот. Волосы были темными от воды, но отливали зеленым.

В воспоминаниях что-то настороженно всколыхнулось, но быстро исчезло.

Секундное удивление, а затем в разум усталого, сонного демона вновь проник голос. Он не разбирал слов, но это его и не смущало. Этот голос звал, манил, как и тонкие губы незнакомки, которая смело приблизилась, подняла тонкие, неестественно длинные руки из воды, чтобы прикоснуться к мужчине, что мельком отметил перепонки между пальцами, но быстро забыл и о них, сосредоточившись на усилившемся голосе, который стал звучать в голове громче. И мир стал меркнуть, сужаться до лица незнакомки, разум затухал, а водная гладь приближалась, готовая принять в свои темные объятья, чтобы укрыть и дать приют, где демон мог отдохнуть и править…

*** 

– А ну верни моего демона, рыбина тупоголовая! – заорала я на бегу, с паникой понимая, что не успею: длинная юбка плотного сарафана и телогрейка сковывали движения. Но и без того я вряд ли могла бы успеть.

Русалка уже схватила жертву в лице моего рогатого работника и, судя по оскалившимся мелким и кривым клыкам, что густо усеивали пасть твари, когда она зашипела на меня, своего отдавать не планировала. Послав мне мерзкую ухмылочку, эта синюшная тварь уже намеревалась утащить Володьку на дно, но тут подоспел Велес, который двумя большими прыжками обогнал меня и запрыгнул на жалобно заскрипевший причал. Но главное, успел ухватить Володю за портки и замер, предчувствуя беду.

Причал, не выдержав веса здоровенного мужика и не уступающего ему волка, заскрипел и накренился, того и гляди угрожая рухнуть в воду. А если упасть в воду, то с опьяненным демоном можно распрощаться. В реке, еще и в ледяной воде русалка окажется с преимуществом, как ни крути.

Русалка вновь зашипела, ухватила Володьку за рога и потянула на себя со всей силы как раз в тот момент, когда я подбежала к причалу. То ли русалка такая сильная, то ли причал уже обветшал, но Велес, замычав, повалился вперед.

Не придумала ничего лучше, как ухватить серого друга за хвост, отчего он испуганно и болезненно заскулил, но падение невероятным образом я остановила, что сильно огорчило русалку, которая категорически отказывалась отдавать желаемое. Рогатого мужика, то есть.

– Пусти! Пусти, говорю тебе, дура мокрая! – принялась я увещевать неразумную нечисть. – Это мой демон! Я его честно вызвала! Ищи себе другого!

Русалка не прониклась и стала работать длинными ногами с ластами вместо пальцев с таким усердием, что рядом с причалом пошли волны, сильнее раскачивая и без того неустойчивую конструкцию!

– Коа пелаи! – промямлил Велес, которому ой как не нравилось, когда его тянут за хвост. А с утяжелением – и подавно!

– Что? Кого предложить? – не поняла я, а волк повторил, стараясь говорить более четко. Это было трудно, учитывая, что в его зубах были штаны демона на самом… невыгодном месте. Еще отчего-то неуспокаивающийся хвост Володьки то и дело двигался, хлеща несчастного магического волка по морде. В общем, Велесу не позавидуешь.

– Гоою, педлои е кола. Оа е олиит! – теряя всякое терпение, прорычал он, но я, как ни странно, поняла.

– В смысле не отличит? Где козел, и где демон?! И откуда у нас тут козел может взяться?

– Тоода одай эого, иовешь уого, – предложил волк альтернативу.

– Никого больше я вызывать не буду. Мне этого еще во Мрак возвращать! – не согласилась я, на собственной шкуре понимая всю ответственность за тех, кого вызывали. И вряд ли мне выдадут нового демона, пока не верну уже арендованного…

Тряхнула головой, выбрасывая из головы подленькие и коварные мыслишки, и вновь вернулась к уговорам. Ну, как уговорам… учитывая, что русалки полуразумные, на уровне восприятия пятилетних детей, решила запугать:

– Берегинь на вас нету! Давно по роже не получала?! Аль веслом по башке твоей пустоголовой?! Вот выйдут девоньки из спячки, все про тебя расскажу! Ищи себе добычу на другом берегу! Слышишь?! Я тебя найду и уху из тебя сварю!

– Ы е ишь! – предупредили меня из района демонского… хвоста.

– Она меня тоже злит! – обиделась я и вновь поднатужилась, упираясь пятками в скользкую траву, что еще носила на себе следы инея после ночных заморозков. Мои потуги Велесу не понравились, учитывая, что тянула я за его хвост, к которому он относился довольно щепетильно, аки красна девица к собственной косе. Но нога соскользнула, и я повалилась на землю, отчего русалка, демон и Велес с причалом приблизились к воде. А демон так и вовсе окунулся с головой и забулькал, что придало мне сил от страха. Я вновь смогла подняться и осмотреться в поисках того, что могло бы помочь.

На глаза попалась порванная и мокрая ткань в расписной и линявший цветочек, до которого я попыталась дотянуться одной рукой, но итогом стало лишь то, что меня и остальных протащило вперед еще на несколько сантиметров, а Володька погрузился в воду по плечи.

– Ы уаем! – взвыл Велес.

– Держись, – прохрипела я и попыталась накрутить хвост на руку, но после визга Велеса поняла, что поломанный хвост он мне не простит. Уже отчаявшись и смотря, как пузыри медленно прекращают подниматься из-под воды рядом с Володькой, совсем испугалась.

Мне на грудь что-то резво прыгнуло, оттолкнулось и черной тенью пробежало по загривку Велеса, чтобы прыгнуть на спину Володьки, зашипеть и довольно длинными когтями, которыми Липа пользовалась крайне редко, вцепиться в лицо русалки.

Русалка завизжала и отпустила рога, отчего мы повалились в противоположную сторону всем скопом, под аккомпанемент плеска, обиженного визга и скрипа тонущего причала.

Упала на спину и быстро дернулась в сторону, избегая падения на себя Велеса. Но стоило откатиться, как на меня сверху плюхнулось не менее тяжелое тело бессознательного Володьки. От очередного испуга нашла в себе силы свалить его на землю рядом, а после привстать и приложить ухо к большой, гладкой груди, чтобы услышать стук сердца. Вот только воды наглотался, паршивец, что меня совсем не обнадеживало. Вновь поднатужилась и умудрилась слегка повернуть его на бок.

– Живой? – неуверенно, но с затаенной надеждой спросил Велес, приблизив нос к лицу демона, чтобы лучше рассмотреть. К чему именно относилась надежда я уточнять не стала и начала кулаком стучать Володьке между лопатками, но тому, с его сложением и толстой кожей это было сродни нежной ласке, несмотря на то, что я себе чуть кулак не сломала. – Дай я, – ворчливо и с досадой прокомментировал мои потуги Велес, а после мощной лапой опрокинул демона на спину под моим недоуменным взглядом. – Смотри, как нужно! – важно протянул он, поднялся на задние лапы, а после резко опустился передними на грудь демона. Учитывая вес Велеса и его силу, я не удивилась, что из Володьки начала фонтанировать вода. Удивлена я была тому, как вместе с водой он и остальные внутренности не выплюнул. И, по большому невезению, все полетело в морду не успевшего отстраниться Велеса.

– Да что же это такое?! Давай его утопим? – взбеленился мой друг, оттирая мокрую морду мощной лапой, пока Володя отчаянно кашлял. – От него все равно одни проблемы!

– Ага, а крышу мне заделывать кто будет? Ты? – строго посмотрела я на серого приятеля, на что он ответить не смог, ибо держать молоток так и не научился. Боковым зрением отметила и отчаянно отряхивающуюся Липу, которая, судя по всему, при своем смелом подвиге все же нырнула в реку. – Девочка моя, – ахнула я, помня, что кошка – моя ровесница, а то и старше. Таких беречь надо, а не на русалок натравливать! Липа, сделав несчастную моську, с готовностью забралась мне в руки и отчаянно затряслась, промочив мне всю одежду. – Ты же наша спасительница, умница, красавица! – принялась я лебезить и усердно гладить кошку. Велес посмотрел на это с пренебрежением, но мне почудилась ревность. Сделала мысленную заметку в городе купить другу гостинец. Заслужил!

Володька простонал, мутно осматривая пространство, все еще находясь в трансе, а Велес с надеждой взглянул на меня. Я со вздохом кивнула. Все равно у меня руки заняты.

Волк радостно оскалился, а после повернулся к демону задом… но лишь для того, чтобы три раза хлестнуть полусознательного демона по щекам хвостом. На мой взгляд, серый друг переусердствовал и даже злоупотребил, но разве ж признается!

Зато демон подорвался на месте, принимая сидячее положение, и стал бешено осматриваться по сторонам вполне трезвым взглядом.

– С добрым утром утопцам! – не сдерживая яда в голосе, протянул Велес, а после ворчливо добавил: – Герой-любовник, тоже мне!

– Какого..? – начал было Володька, смотря преимущественно на меня, но осекся.

Вновь послышался плеск, и мы синхронно обернулись на берег, где из воды выходила злая, поцарапанная и обнаженная русалка в полусгнившем тряпье на голое тело, сейчас чем-то смахивающая на Володьку. Боевыми ранениями, наверное…

– Да что ж ты не угомонишься? – возмутилась я и посмотрела себе под ноги, где обнаружила обрывки Володькиной рубашки, которые подхватила одной рукой и с силой швырнула тряпье в искореженное злобой полурыбье лицо. – На, подавись!

Русалка стянула с себя тряпье, на вытянутых руках его осмотрела, перевела на меня недовольный взгляд, но плату приняла, отступая обратно в реку, пусть и неохотно.

– Иди-иди! – покивала я. – И не думай, что я Водяному не пожалуюсь! – вдогонку выкрикнула я, когда русалочья башка скрылась под толщей воды. Через секунду на поверхности показалась рука и совершенно неприличный жест, который эта рука и изобразила. – Ах ты! – вспыхнула я, негодуя над новым поколением. Дура-дурой, а понабралась же откуда-то! И нет бы полезного чего, как, например, не воровать у одиноких и отчаянных ведуний их демонов!

– Мне кто-нибудь объяснит, почему меня все пытаются убить с самого раннего утра?!

***

– Водян! Водяной, а ну, покажись! – орала я на берегу, со стороны наверняка выглядя не очень здоровой во всех планах. Вид у меня был мокрый, злой и праведно возмущенный, что вкупе со взлохмаченной косой и нервным румянцем на щеках делало меня похожей на ту, за кого меня, собственно, все и принимают – на ведьму. – Значит так, трусло зеленое, или ты показываешься, или мы с тобой все договоренности расторгаем! – гаркнула я в сердцах, до конца и сама не веря, что совершу такую оплошность. Сотрудничество с Водяным, насколько бы неприятным типом он ни был, мне выгодно.

Тем не менее, угроза подействовала, и над поверхностью воды показался своеобразный старикан с седыми редкими волосами, в которых запуталась тина, и подвижными жабрами на месте ушей, отчего у меня, несмотря на давнее знакомство, до сих пор бегали по коже неприятные мурашки. Борода белая, ухоженная, и зеленые усы прикрывали такие же подвижные отростки, свойственные сомам, и рот с мелкими, но частыми зубами. Глаза светлые, маленькие, почти не видные из-под нависших бровей.

Одет Водяной был в красную рубаху и белые летние портки со следами изрядной поношенности.

– Даринушка, – слишком радушно улыбнулся он, приближаясь к берегу и выходя на сушу, что делать вообще-то не любил. – Что же ты хмуришься, девица красная? Чем же ты недовольна? Кто тебя, душеньку, прогневал так, что серчаешь на старика, который в тебе души не чает? – принялся он с видом агнца божьего расспрашивать меня, старательно выдувая воду жабрами с самым неприятным и неоднозначным звуком. По привычке постаралась сделать вид, что ничего не замечаю, хотя ассоциации с демоном, у которого оказалась непереносимость молока, возникла. Наверное, он где-то там сейчас во Мраке икнул.

– Ты мне зубы не заговаривай, Водян, – фыркнула я. – Ты еще в юности моей матушки «стариком был», и моих правнуков, если таковые будут, переживешь, так что не прибедняйся, – уперла я руки в бока с грозным видом, но Водян вновь выдул воду, отчего жабры с хлюпающим звуком зашлепали, перебивая меня на полуслове и сбивая настрой. – Я хочу знать, с чьего попустительства сегодня одна из твоих русалок едва не утопила моего демона? Мы же договаривались с тобой, что ты в отсутствие берегинь будешь приглядывать за ними!

– Дык, Даринушка, так и есть! Все чин по чину. Я всех своих рыбонек предупредил, чтобы сами не лезли. Если и ослушались, не иначе, сам, прохвост такой, спровоцировал. Ты же знаешь моих девочек – наивные, точно дети. Им пальчик покажи, они подплывут, наивные рыбы мои. А демоны, ты же и сама знаешь, какие. До женского внимания падкие. Что с них, прохвостов, взять? – нудел он, а я напряглась и отвела взгляд, не желая допускать такой возможности. Может, на самом деле Володька спровоцировал? Зная демонов, они, действительно, до внимания, особенно женского, очень охочие. Русалка, пока не переходит в режим охотницы, очень даже красивой может быть. Почти как берегини. А вкупе с обнаженной фигуркой…

Но после тряхнула головой, решив, что что бы ни было, дело в другом. Мне нужен не верный семьянин, а добропорядочный рабочий. Желательно со всеми конечностями.

– Ага, рыбоньки твои и пальчик сожрут, а остальное утопят, – покивала я, прекрасно зная нрав «наивняшек». – Ты кого обмануть решил? Мне все равно кто и чем руководствовался. Я просила, чтобы твои «рыбоньки» эти две недели даже не показывались у моего берега. А ты!

– Я так им и сказал! – возмутился он, но не слишком убедительно, потому я не поверила. – Говорю тебе, как есть, девонька, с демонами нельзя связываться. К худу это! Обманут, предадут, соблазнят и в душу нагадят, паразиты Мраковские. Сколько раз тебе говорил, чтобы ты завязывала играть с судьбой. Давно пора тебе найти нормального мужчину. Порядочного, ответственного, заботливого, на которого можно положиться…

– И где же мне его найти-то? – прищурилась я подозрительно.

– Да вот хотя бы и я, чем не жених? – огладил он свое выдающееся пузико и вновь захлюпал жабрами, а «усы» игриво зашевелились, отчего меня тайком передернуло, но я сделала вид, что просто замерзла.

– Мне весь список огласить, почему это невозможно? – выгнула я бровь. Судя по «искреннему» изумлению, отразившемуся в водянистом взгляде, «жених» не понимал, почему я до сих пор не падаю в мокрые объятья. – Начнем с самого главного: я – теплокровная, дышать под водой не умею и жабр не имею, чтобы хлюпать ими в унисон. Мы живем в разных мирах: ты – в водном, я – в человеческом, и совмещать не сможем. Ты – условно бессмертен, а я – нет. Ну и напоследок, ты – женат! – рявкнула я, уперев руки в бока. – Про Водяницу ты резко позабыл, а, герой-любовник?

– Что ты, что ты?! – начал он меня успокаивать, нервно оглядываясь, боясь, что я привлеку ненужное внимание официальной супруги, которая отличалась еще более вредным нравом, чем ее прислужницы – русалки. – Ни к чему будить Лихо… – начал он присказками, но я быстро перебила.

– У тебя и с Лихо шуры-муры? – поддела я Водяного, но от того, как возмущенно зашевелились у него усы, поняла, что Лихо – даже для него слишком. – Ты опять тему уводишь?

– Я ж как лучше хочу! – обиделся Водян в лучших чувствах. – Чай не чужая ты мне. Я еще твою мать девчонкой видел, и ты у меня на глазах росла. А сейчас что? У меня душа болит смотреть, как ты одна-одинешенька осталась. Некому о тебе позаботиться, только и делаешь, что душенькой своей рискуешь и зовешь этих рогатых нелюдей! – Продолжил этот нелюдь с таким жаром, что я поразилась. – А то, что в разных мирах, так ты не переживай. Водяница тоже когда-то человеком была. Тут дело нехитрое. Один раз утонуть, а дальше я сам все сделаю, и займешь ты ее законное место подле меня.

– Ну ты, конечно… – от возмущения я даже забыла, как говорить. Спасибо! Утопить меня в качестве ухаживания еще никто не предлагал! Однако едва не начавшийся поток сквернословия остановила вышеупомянутая Водяница, отчего зеленый Водяной побелел и выпучил, как оказалось, совсем даже не мелкие глазки.

– Вы чего тут шумите? – спросила речная красавица, которая, как оказалось, когда-то была человеком. Хм, не знала, надо бы полюбопытствовать. Ничьего места занимать я не хотела, особенно в паре с Водяным, просто для общего развития. Не думала, что человек может в кого-то превращаться и трансформироваться, при этом сохраняя разум, а не как те же мавки-навки, которые после своей смерти превращались в злобных духов, которые только и делали, что по-злому озорничали и пакостили.

– Рыбонька моя! – залебезил Водян, подпрыгивая на месте и нервно захлюпал жабрами. Водяница подошла, поправила мокрый сарафан на объемной груди, пригладила мужу лысину и нагнулась, чтобы поцеловать возлюбленного в зеленую макушку. После уперла руку в крутое бедро и приобняла старого за плечи. Из-за разницы в росте он казался почти полуросликом на ее фоне. И чего старому не хватает? Красивая, статная, высокая, и его, как ни странно, любит, хоть и частенько поругивает.

Ох, не понять мне этих мужчин.

– Головастичек мой, так что тут происходит? Я проснулась, тебя нет, а ты тут с этой сухопутной… – посмотрела она на меня пренебрежительно, но не зло. Видела, что с ее формами я ей не конкурентка. Я нервно улыбнулась. Похоже, недавние слова мужа она не слышала.

Посмотрела на сжавшегося в ее присутствии старого Водяного и решила, что Водянице лучше и не знать. Расскажи я ей, так она пришибет старого и не заметит. А без Водяного у русалок будет полная вседозволенность. Он их хоть как-то контролирует, а так…

– Русалки балуются, – вмешалась я, видя, что старый не может найтись с ответом, боясь, что я его сдам. – Водяного ослушались, едва моего демона не утопила одна из них. Вот, прошу о справедливости, – потупила я глаза, помня, что с Водяницей дружить нужно в первую очередь. Как бы старый не брюзжал, а всегда делает так, как хочет жена. Отказать он ей ни в чем не может, чем, вероятно, уже и достала несчастного, который вознамерился подать на своеобразный развод.

– Это такой рогатый здоровяк? Два метра росту мужского обаяния? – уточнила она, пока я с кривой физиономией пыталась переварить информацию по описанию Володьки. – Слышала, как не слышать? Только о нем на дне и разговору, – покивала она и плотнее прижалась к возмущенно захлюпавшему жабрами мужу. Водяница засмеялась, довольная реакцией мужа, а после уже радушнее улыбнулась мне. – Ты не обижайся, но своих мужчин нужно оберегать. Ты еще молодая, конкуренции не видела. Так то будет тебе уроком. Присматривай, а то, глядишь, уведут.

Ага, скорее утопят. А после расстроятся и от горя сожрут останки. Знаем мы эту схему!

– Так пусть уводят, – пожала я плечами, обиженно насупившись. – Он – не мой мужчина. Демон – мой работник. И призвала я его с определенной целью. Как только выполнит задание, можете хоть всем своим водным населением делить его, если на то будет его воля. Я прошу лишь о том, чтобы в эти две недели его не пытались убить хотя бы на реке. И без вас опасностей полно, а времени у меня в обрез! – надулась я, сложив руки на груди, под ехидным взглядом Водяницы. Как оказалось, Володька еще более не приспособленный к жизни в лесу, чем прежние жертвы режима. Те, по крайней мере, знали про русалок, а этот, как оказалось, нет. Глаз да глаз за таким работничком. Надо бы с Лешим встретиться, узнать, в силе ли наши с ним уговоры, чтобы не получилось как с речными. – Кстати, вот, это тебе, – опомнилась я и протянула совсем новенький гребень для волос, отчего глаза жены Водяного алчно засветились, и она едва не вырвала подарок у меня из пальцев.

– Какая красота! – ахнула она, пробно проводя обновкой по спутанным, длинным, зеленоватым волосам.

– Водяной упоминал, что твой старый поломался, а рыбьими костями твою густую косу не прочесать. Вот я решила, что тебе может пригодиться, – решила я польстить, но все лавры, разумеется, получил Водян.

– Малёчек мой, – ахнула речная дева, – ты у меня такой внимательный! – прижала она того скользкой лысиной прямо к пышной груди, отчего краски и довольное выражение вернулось к Водяному. – Все-то ты подмечаешь. Я так рада, так рада. Пойду похвалюсь, пусть все знают, какой щедрый и заботливый у меня муж!

А после с разбегу нырнула в воду, оставив меня с Водяным наедине. Но быстро выплыла на поверхность и добавила:

– Малёчек, ты не задерживайся. И помоги сухопутной. У нее и так нет шанса на счастливое и женское, так пусть хоть эти две недели порадуется мужскому вниманию!

Ну, спасибо! Удружили! Неужели со стороны все именно так и выглядит?

Не успела я предаться философским и нерадостным мыслям, как мое внимание привлек Водян.

– Спасибо, что не выдала, – слабо улыбнулся он, нервно почесав жабры.

– Поможешь? – только и спросила я.

– Да, не волнуйся. Две недели русалки не подплывут к твоему берегу.

– Отлично, – кивнула я и уже собиралась уйти, но тут он добавил:

– Но, Даринушка, я вынужден сообщить, что плата повышается.

– Чего?! – возмутилась я, резко оборачиваясь.

– Осень, – развел он руками. – Даже рыбаки почти на реку не ходят. Девочки скучают и голодают. В этом году много новых русалок вывелось, кушать всем хочется. Да и как их удержать голодных до еды и мужского внимания, особенно, когда у тебя появился «два метра обаяния»? – со злой насмешкой и большой завистью протянул старик.

– Я тут причем? Мы же договаривались на два ведра в неделю!

– Ну, а теперь три, – развел он руками.

– Да я два ведра отходов едва наскребаю! – пожаловалась я. – Я столько не потребляю продуктов, сколько вам гнилья отдаю! – вспомнила я договор с Водяным. Я ему восемь ведер в месяц пищевых отходов, заранее выдержанных на солнце и изрядно сгнивших, он мне защиту от излишней активности своих подопечных. Вот так несколько лет назад я стала поставщиком деликатесов для речного народа, который больше всего уважал гниль. Прикормила на свою голову. Расплодились, теперь еще и наглеют!

– Ну, теперь ты не одна, – хмыкнул Водян и стал отступать в воду, давая понять, что благодарность благодарностью, а мой отказ он воспринял как личное оскорбление. – Так и быть, плата увеличивается на время пребывания демона. А после договоримся по новой, – подмигнул он и с хлюпаньем ушел под воду.

Нет, надо съезжать! В город! Вот съеду, поселится здесь какая-нибудь настоящая ведьма, посмотрим, как все запоют! И речные, и лесные, и даже деревенские! Они еще настоящих ведьм не видели, вот и наглеют, а доброты моей не ценят!

***

Демон чувствовал себя неуютно. Не столько из-за того, что недавно чуть было не утонул, сколько из-за компании своих спасителей, что сейчас неотрывно смотрели на него, пока тот пытался поесть уже изрядно остывшую кашу. Хозяйка сего зверинца и, по иронии судьбы, на некоторое время и его, ушла на берег выяснять отношения с Водяным, и заботу о новеньком доверила своим питомцам, что демона совершенно не радовало.

Кошка сидела прямо на столе и провожала каждую ложку взглядом, пока Волозар пытался есть и не давиться. Магический волк замер перед столом и молча осуждал. Даже петух не заставил себя долго ждать и заглядывал в окошко. В птичьем взгляде почувствовалась угроза.

– Ну что, милок, поговорим? – послышался женский, глубокий и возрастной голос, отчего демон тут же напрягся и осмотрелся. – Все еще хуже, чем думала, – послышался вздох, и демон наконец разобрался, откуда идет голос, и посмотрел на черную кошку, что сидела аккуратной копилкой и щурила зеленые яркие глаза.

– Бездарность, – согласился Велес, который даже не пытался скрыть своего отношения к новому подселенцу.

– Не в этом дело, – вздохнула Липа совершенно по-человечески, а после подернулась туманом, и когда тот осел, перед демоном стояла низенькая домовиха в цветастом платке, расписном сарафане и белоснежной нательной рубашке. Из-под подола выглядывали совершенно крохотные сапожки, которые нервно постукивали по поверхности стола. Сама домовиха выглядела относительно молодо, видно, когда умерла, была совсем юной и глубокой старости не увидела. И пятидесяти зим не прожила.

Удивительно было то, что плохо разбирающийся в светлых духах демон знал, что домовые, как правило – мужчины – предки рода, в котором служат и охраняют дом и быт. А тут домовиха, которая, ко всему прочему, умеет оборачиваться животным.

Прежде Волозар и с обычными домовыми редко сталкивался. Там, где он бывал, люди почти не были подвержены в суевериям, а значит и духов предков не уважали, потому домовые были крайне редкими, и прежде он их не видел.

Новая хозяйка казалась демону все более и более странной, учитывая, какие редкие экземпляры магических питомцев она возле себя собрала.

– А петух тоже магический? – не сдержал демон своего любопытства, чем вверг домовиху в ступор. Она переглянулась с Велесом, пожала плечами, но ответила:

– Нет, петух самый обыкновенный, просто у тебя аура такая, что ты всех раздражаешь, – любезно пояснили демону, который прежде и не догадывался о подобном, учитывая свой прошлый опыт. Волозар, напротив, был готов поспорить, что аура у него всегда была исключительно располагающей. Иначе до своего возраста с его-то образом жизни и опытом не прожить. – Ты мне вот лучше что скажи, милок: ты кто такой, а? – уперла домовиха руки в крутые, упитанные бока, требовательно вздернув смоляную бровь.

– Я – демон, – нахмурился Волозар, но на него только руками затрясли.

– Слышали уже. Этим «я – демон» будешь лягушек пугать, – скривился Велес, несмотря на совершенно звериную морду, получилось у него очень живо, не хуже, чем у людей. – Ты не первый демон, с которым нам приходилось дела иметь, насколько тебе известно. Но ты первый такой бестолковый.

– Перефразирую, – вклинилась домовиха, заметив, как у демона дернулся глаз в раздражении. Она стянула с головы мокрый платок, а после демонстративно выжала с него влагу и укоризненно посмотрела на Волозара, словно в том была лишь его вина, а платок потомственный, дорог как память, и вообще он хамло, что посмел тонуть! – Когда Даринушка впервые вызвала демона, несмотря на уговоры Велеса этого не делать, мы сделали все, что могли, чтобы оградить ее от опасности. Мы присматривали за ней и вовремя вмешивались, если демон переходил границы.

– Потому ты стала кошкой? Чтобы демон не узнал о тебе?

– Кошкой я обернулась задолго до рождения самой Дарины, – повела домовиха плечом. – Так всем было бы спокойнее. Лишь Велес до этого момента знал правду.

– Теперь еще и я. Я же могу просветить и Дарину, – обиженно прищурился демон.

– Не нарывайся, козлина, – прорычал Велес, но быстро успокоился и, не скрывая издевки, добавил: – Начнешь молоть что ни попадя, я скажу, что ты речной воды нахлебался. Кому поверит Дарина? Тебе – остолопу, или проверенному другу?

– Не ругайтесь, делу это не поможет. Раньше положенного срока нам от Волозара не избавиться, и лучше сразу договориться.

– О чем мне с вами договариваться?

– А о том, болезный, каких рамок поведения тебе следует придерживаться, чтобы выжить в этом месте и вернуться в свой родной Мрак здоровым и относительно целым.

– То есть, вариант с тем, что Дарина не выдержит и продаст душу, вообще не рассматривается? – мрачно уточнил Волозар.

– Не-а, – синхронно покачали головой магические сущности. – До тебя были охочие и более опытные, ну и как, получилось? – надменно хмыкнул Велес. – Дарина вашему брату не верит и не поверит более. А будет опасность, так есть мы. И поверь, мразина Мраковская, тебе с нами лучше не ссориться, – оскалил он внушительные клыки. – Тебе с нами жить еще две недели. И только от нас зависит твое благополучие. Дарину мы защитим, а вот тебя от разъяренного медведя или кикиморы – тут как посмотреть, – кровожадно протянул Велес. – И бес его знает, что страшнее,– задумчиво и явно с каким-то подтекстом добавил волк, но деловитая домовиху пихнула товарища в пушистый загривок и магический зверь замолк.

– Велес, держи себя в рамках, – шикнула на него домовиха, но значимо добавила: – Но ты, Володенька, не зазнавайся тоже. Сегодняшний эпизод на реке как нельзя лучше показывает, что к деревенской жизни ты не приспособленный, с житью и нежитью лесной незнаком, потому не знаешь, как оберегать себя от их воздействия. Мы можем со всеми договориться, чтобы тебя не трогали, но только если и ты согласишься следовать правилам. Отработаешь положенный срок и возвращайся туда, откуда тебя на эту отработку послали. Может, еще и похвалят, что вернулся целым, а не как предыдущие…

– В каком смысле? – уцепился за этот момент демон, который и сам подозревал нехорошее, начиная с самого знакомства с ушлой знахаркой. Что-то казалось демону неправильным, как в поведении самой Дарины, так и в попустительстве Мрака, который не мог не знать о происходящем в этом лесном дому, но ничего не менял ни в контракте, ни в посылаемых к ней демонах. Где это видано, чтобы смертной прощались такие выверты аж шесть раз, и она оставалась с душой после вызовов?!

– А ты еще не понял?

– Да чем? У него в головешке одни рога, а мозгам места не хватает, – фыркнул Велес.

– Велес, веди себя прилично, – вновь вздохнула домовиха и пристально посмотрела на Волозара. – Во Мраке всех все устраивает. И на каждый новый вызов Дарины присылают неугодных. Каждый демон, начиная со второй попытки, чем-то да проштрафился у себя на родине, потому Мрак его и выбрасывал к нам на отработку.

– Потому кому-то ты сильно насолил у себя, раз сейчас здесь сидишь, – не удержался Велес, которому доставлял удовольствие вид мрачного осознания на демонском лице.

– Вот только до тебя демоны более подготовленные появлялись. Ты же, что очевидно, птица другого полета. Либо совсем новенький, раз правил не знаешь и опыта не имеешь, либо крутился в других кругах, и с лесным населением дел не имел, а сейчас тебя понизили в должности с опасностью для твоей рогатой головушки, поддержала друга домовиха коротко и твердо кивнув, что заставляло крепко задуматься.

Волозар молча обдумывал слова и вспоминал наказ вышестоящего, данный, когда он брался за это дело: «Не справишься с этим заданием – можешь не возвращаться. Из кожи вылезь, но добудь мне душу девчонки в срок! Всеми правдами и неправдами, но не доводи до крайностей. Нам не нужна чернуха.»

«Чернухой» во Мраке называли душу, которая была подвержена наиболее страшным грехам, таким, как убийства, особенно массовым.

Одно только то, что появилось подобное условие, и срочность конкретно на данную душу, открыто говорило, что будет что-то из ряда вон.

Что же, он не ошибся. «Из ряда вон» – отличная характеристика девчонки и ее компании.

То, что его – Волозара – подставили – очевидно. Проблема в том, что он не мог просто «отработать», как советовали домовиха с магическим волком. Демону необходимо вернуться в родную обитель и во всем разобраться, но без души Дарины путь домой ему заказан.

– Ну так что? Договорились?

 – Договорились, – вздохнул Волозар, думая о том, что еще посмотрит, кто кого в этом гиблом даже для демонов месте. То, что следовать примеру своих предшественников смысла нет – понятно и без слов. Нужен свой подход, план,а уж он – Волозар – в этом хорош. И справиться. Непременно справиться и во всем разберется.

 Главное выжить, а то медведей никто еще не отменял. Как и остальной лесной дичи, с кем демону только предстоит познакомиться.

***

Я выходила от ткачихи, когда меня едва не сбили с ног, а покупка вылетела из рук.

– Прошу прощения… а, это ты! – уже более небрежно закончил мужчина и попытался улыбнуться, нервно покосившись на маленькую, прелестную девчушку, что большими голубыми глазами с интересом рассматривала меня и беззубо улыбалась со всем своим детским обаянием. Одна из немногих, кто еще так мне улыбается.

– Да, всего лишь я, – вздохнула я и присела, чтобы поднять обновки с земли.

– Позволь, помогу, – опомнился молодой мужчина и опустился рядом со мной.

– Не стоит… – начала я, но не успела: Василий с переменившимся выражением на лице развернул и недовольно разглядывал широкую мужскую рубаху на очень крупного мужчину.

Собственно, из-за желания все-таки одеть Володьку и некоторых дополнительных закупок я и отправилась в деревню, надеясь, что не привлеку к себе лишнее внимание. Собирая бедного демона в лес в перешитой рубахе и в старом тулупе, я сильно сомневалась, что это – достойная одежда для мужчины. Велес, конечно, пытался убедить меня, что, если Володька окажется нормальным работником, холодно ему за валкой сухостоя точно не будет. А если замерзнет, то лентяй и не достоин. Своя логика в этих словах была, но сомневаюсь, что лесные жители обрадуются полуголому чихающему и сопливому демону. Да и свежи еще были воспоминания о моем опыте в лечении от соплей выходца из Мрака. А Володька сегодня и без того натерпелся поутру. Потому, чтобы одеть невольную «жертву режима» и успокоить мою совесть, залезла в свои накопления и потопала в деревню, чего делать не любила.

И я сейчас не про накопления. Тратить деньги я, конечно, не любила, но сейчас о другом.

– Спасибо за помощь, – буркнула я, выхватив одежду из рук Васи, и закинула ее в свою сумку.

– Папа, а это что, простыня? – со всей своей детской непосредственностью поинтересовалась девочка, выводя отца из ступора. Вопрос ребенка не порадовал не только залившуюся краской меня, но и самого Василия.

– Нет, Настенька. Это рубашка. Мужская, – добавил мужчина, смотря на меня с укоризной. Судя по взгляду из-под светлых бровей и голосу, меня только что осудили. Я чуть было не устыдилась, но быстро вспомнила, что вообще-то не с чего. А даже, коли и было бы, это не дело всяких… Василиев.

Дама я уже скомпрометированная, свободная и, вообще, ведьма, по утверждению всяких разных. Могу вести себя, как посчитаю нужным. Не лезу со своими нуждами к деревенским – пусть радуются!

– Для большого дяденьки? – не унимался ребенок.

– Видимо, – проявлял мужчина чудеса наблюдательности, пока я вспоминала уроки геометрии и думала, по какой дуге мне лучше обойти счастливую часть семейства. Женскую часть в лице матери они где-то потеряли, и лучше бы мне успеть до ее появления. Иначе дуга будет слишком большой, а мне еще до вечера бы домой вернуться…

– Такими большими дяди разве бывают?

– Бывают разные, – любезно подсказала я. – Богатыри, например… – протянула я, решив, что на этом моя фантазия иссякла, так как про демонов лучше молчать.

– Я хочу видеть богатыря, – огорошила Настенька и посмотрела на меня. Я представила реакцию даже неподготовленного взрослого и решила, что им совершенно ни к чему лицезреть таких «богатырей», которые водятся у меня и похожи на Володьку. А детям и тем более. Я портков не напасусь, у самой все в дефиците. Нет, Леший, конечно же, мне скажет спасибо за дополнительное удобрение на всем пути от моего дома до деревни, но вот разного вида живность, которой непомеченной территории не останется – уже вряд ли. Я еще не до конца уверена, что у Володи проблем с пищеварением не будет в будущем: мы пока только яйца, грибы и молочную овсянку испробовали. Округа не выдержит такого количества «меток». – Вы придете к нам в гости?

– А…э… – опешила я, не хуже самого главы семейства. – Боюсь, у меня совсем нет времени на то, чтобы ходить в гости, – попыталась я улыбнуться. – Обычно приходят ко мне. И повод всегда неприятный, – скривилась я, вспоминая случай недельной давности, когда супруга одного почтенного главы многодетного семейства ко мне приходила с просьбой как-нибудь повлиять на ее благоверного, чтобы тот не плодил наследников по всей деревне: своих еще прокормить нужно. Я, конечно, за повышение демографии, но маменька учила меня семейные ценности оберегать, потому супруге я помогла, дав обычный порошок из тертого шиповника, которым следовало посыпать только что постиранное мужское исподнее. О содержании меня не спрашивали, но домыслы деревенских с богатой фантазией я услышала. Всем очень нравилось верить во что-то волшебное, магическое, потому «шерстяной» порошок, как я его называю, приняли за молотую плоть девственницы. Думать, где я могла взять девственницу и какую-то ее плоть, мне не хотелось, как и ее влияние на человеческие портки.

Так вот, вчера «плоть девственницы» дала свой результат, и пристыженный глава семейства, стараясь не сильно краснеть и заикаться, описывал проблему и просил ее решить. Я покивала с важным и загадочным видом, сообщила, что одна из женщин, что хочет, но быть с ним не может, порчу навела, дабы привязать его к себе. На вопрос, что же делать, посоветовала от жены не гулять, уделять ей побольше внимания, чтобы все знали, что он предан лишь одной, и смирились. Ну и в дополнение одну мазь дала, для закрепления результата, так сказать (на деле снять раздражение).

Судя по цветущему виду давешней благоверной, которую я сегодня мельком увидала, эффект имел место быть.

Так что со дня на день жду еще благоверных и обделенных вниманием жен у себя на пороге. Добрые вести – они же всегда быстро разносятся.

Злые, как это ни печально, еще быстрее. Потому неверных тоже жду за «оберегами от сглаза».

– Можно мы просто так придем? А, папа? Я слышала про эту тетю. Она живет в лесу и водится с русалками. А еще у нее большие дяди живут. Я слышала, как мама об этом говорит, для чего они появляются и чем с ними расплачиваются… – начала она, но спохватившийся отец прикрыл дочери ротик, не давая ей договорить то, что про меня думает ее маменька. Впрочем, я догадывалась, вот только никто так и не угадал, что на кону не мое тело, а душа.

– Как дела? Приготовилась к зиме? – перевел Василий тему, чтобы скрыть неловкость.

– Как раз в процессе приготовления. Нашла помощника, – прочистила я горло, нетерпеливо осматриваясь, чтобы показать, что тороплюсь.

– Опять постороннего привела? – нахмурился он. – Ты же знаешь, что можешь обратиться ко мне за помощью. Ни к чему подогревать и без того не утихающие слухи о тебе.

– А ты в них, значит, не веришь? – прищурилась я, сложив руки на груди. – Это с каких же пор? – поинтересовалась я, чувствуя, как в груди вновь неприятно тянет.

– Не верю. Так что можешь обращаться в любое время. За то, что ты делаешь для деревенских, никто бы не отказал тебе в помощи. Ты к той истории не имеешь никакого отношения. Я не верю, что ты такая же, как…

– Как кто? – начала я злиться. – Однажды я просила помощи, но итог мне не понравился. Вместо этого пришлось разбираться с последствиями, которые не оставляют и по сей день. Извини, но если мне что-то понадобится, к тебе я в последнюю очередь обращусь, – прервала я его, понизив голос, а после плотнее опустила на лицо капюшон плотного плаща, потому что подошла счастливая жена и мама. Судя по животику, откровенно выглядывающему из-под кафтана – скоро станет дважды мамой. А ведь на ее месте могла быть я…

– Васенька, а вы чего же тута с Настюшенькой стоите, мерзнете? – поинтересовалась румяная и счастливая красавица, которой брак и материнство пошли явно на пользу. Жаль не в плане характера. Дарья и прежде была очень ревнивой, а теперь, когда заполучила в мужья Василия – и подавно. Не каждая волчица так свое счастье бережет, как Дашка. – А ты тута чего позабыла? – тут же сменила она тон, смерив меня неприятным взглядом, ненавязчиво оттесняя от меня супруга и дочь. – Чего из своего леса вылезла? Кикиморы наскучили?

– Дарья, прекрати, – строго произнес Василий. Супружница присмирела, но явно не испугалась, зная, что муж и пальцем не тронет мать своих детей. – Какой пример ты подаешь Настене? Дарина ничего плохого никому не сделала. Напротив, никому в помощи не отказывает при хвори.

– Знамо дело! Промышляет нечистым всяким, а после честным людям свою пакость продает за честно заработанные деньги, – не сдержалась девушка, пока я поджимала губы. Забавно, уже скоро семь лет будет, как слышу про себя подобное, и уже, вроде, не больно, но от того не менее обидно. С Дашкой-то все ясно, ревнует. Понимает, что Васька от нее никуда не денется, тем более ко мне не уйдет, и все равно ревнует, так как любит еще с юношества, в то время как Васька и я…

– Дарья! – прикрикнул на нее Василий и виновато посмотрел на меня. – Прости. Ты же знаешь, она не со зла…

– Знаю, – кивнула я. – А теперь мне пора. Дома дел полно, – прочистила я горло и обошла счастливое семейство, спускаясь, наконец, с крыльца ткачихи, на котором молодой мужчина тихо спорил со своей женой.

– Прощай, теть Дарина! – послышался звонкий голосок, который привлек мое внимание. Настена искренне улыбалась мне и активно махала на прощание, пока неусыпно бдящая мать не завела ее за дверь в дом, где ткачиха торговала тканью и готовыми вещами, которые не успела продать на ярмарках.

– Всего доброго, малышка, – тихо произнесла я им вслед, а после поспешила вернуться к себе: в относительную безопасность родных стен, к верным друзьям, любимому делу и… демону, которого все еще нужно одеть. И накормить тоже было бы неплохо.

***

Несмотря на то, что в мире людей с демонами происходят заметные метаморфозы, они все равно остаются демонами. То есть, сильными и выносливыми существами. И все же я в очередной раз поразилась силе выходцев из Мрака, когда встретила Володьку, тянущего сразу шесть сваленных деревьев на себе одном под заунывную песню батраков в исполнении Велеса, которого я, вообще-то, оставила демону в помощь. Велес, судя по всему, понял, что помощь должна быть исключительно моральная. То есть доводить Володьку до белого каления, повышая его продуктивность в разы, на одной только силе общего негодования.

– Один вопрос, – вздохнула я и посмотрела на Велеса, который при моем появлении петь прекратил и даже уши прижал, давая понять, что прошляпился и был пойман на горячем. Видать, так увлекся доведением демона до бешенства, что даже моих шагов не услышал. – Если уж ты не хочешь ему помогать, почему не объяснил Володе, как связать волокуши из веток, чтобы ему хоть тащить было легче? – сложила я руки на груди и решила, что с гостинцем Велесу поторопилась, учитывая его вредность, которую он даже прятать не собирался.

– А… тут… Не слышали? Кажется, меня Лесовик потерял! Давно не виделся, пойду узнаю, чего нового…– быстро нашелся здоровенный магический волк и подленько сбежал от ответа. – Скоро вернусь! – уже на бегу оповестил он нас, пока я переглядывалась с оскорбленным в лучших чувствах Володькой, что начал осознавать, что где-то его серьезно надули. Вот где наивняшка, а не русалки Водяна. Мне стало демона еще больше жалко. Обижают, бедного, все, кому не лень…

– Передохнем? – миролюбиво улыбнулась я мужчине, что скинул с собственных плеч объемные бревна и устало привалился к близстоящему стволу. – Я тут тебе одежду принесла и покушать, – оповестила я демона, которого одела в то, что смогла найти. Потому Володька сейчас был в рубахе скомороха и полосатых портках. И все бы ничего, вот только портки были в зелено-желтую полоску, а рубашка синей, с красным поясом, что в общей сложности больше напоминало пародию на жар-птицу заморскую. Для полноты картины не хватало только шапки с бубенчиками. Ну или на рога колокольчики повесить…

Демон посмотрел на меня с досадой, но ничего против не сказал и позволил приблизиться. Протянула ему новую рубашку и зипун, так как кафтан был очень дорогим, а подходящего размера все равно не было. Штаны новые я тоже протянула, так как демонские были неудобные для работы, а имеющиеся, которые я купила специально к новому призыву больше походили на детские и оказались непозволительно маленькими здоровенному Володьке. И последний штрих – шапка из свалянной шерсти.

В целом должно быть вполне скромно, но солидно. По крайней мере, пестрить Володька в лесной чаще не должен, а если не приглядываться, то и за местных сойдет. Ладно, с его рогами это сделать сложно, но если не приглядываться и закрыть один глаз рукой, а второй прищурить…

Все равно в новой одежде ему лучше!

Вновь смотря на матерого мужчину, я засомневалась, что ему и обновки подойдут, и слегка взгрустнула.

– Знаешь, Гейка – один из ваших – как-то упоминал, что некоторые из демонов способны принимать человеческое обличье, – начала я как бы невзначай, пока отвернулась, чтобы Володька мог без стеснения переодеться.

– Можем. Но есть и свои проблемы, – послышался странный треск одежды, и тихое ругательство на демонском, а я напряглась, уже прикидывая, из чего делать новые вставки, чтобы подогнать Володе одежду по размеру. Линявый цветочек уже изжил себя и перекочевал русалке в качестве откупа. Из костюма скомороха заплатки расшивать?

– Например?

– Например, если я это сделаю, буду походить на человека, вот только и сила моя уменьшится. Человеческая оболочка не способна выдержать силу демона. На вашей земле мы и без того слабее обычного, а если сменить обличье, то и слабости ваши нам передадутся.

– То есть, болезни, непереносимость холода, продуктов и прочее?

– Именно, – поддакнул Волозар под аккомпанемент шуршания одежды.

– А что же было с теми, кто обличье не менял, но все равно заболевал простудой или животом? – заинтересовалась я.

– Индивидуальные особенности. У нас во Мраке другая экология, другие продукты питания и образ жизни. Акклиматизацию никто не отменял, хотя чем более опытный демон, тем менее он подвержен человеческим слабостям, – донеслось из-за спины, пока я думала, это Володька такой опытный, или моим прежним «жертвам» просто не повезло? – В общем, если я сменю обличье, твоя стройка может затянуться, так как я слабее и человечнее буду. Сильнее любого человека, наравне разве что с богатырями, но не так, как сейчас – оповестили меня относительно нежелания демонов оборачиваться нами, людьми. Посмотрела на шесть бревен, что демон нес на себе, и решила, что для дела пусть хоть кем прикинется, главное на глаза людям не показывается. А лесные ко всему привычные.

А я думала, что демоны просто брезгуют… Хотя, если после оборота демоны похожи на богатырей, то особой разницы я все равно не замечу. Что тех не прокормишь и не оденешь нормально, что этих. В рогатом виде Володя хотя бы сильнее.

– Что там насчет поесть?

Я повернулась, осмотрела Володьку и невольно хрюкнула, что мужчину не порадовало. Как я ни старалась, но одеть демона комплекции Володьки – сложно. А видеть демона в обычной, маломерной одежде, совсем смешно. Ладно еще у Володьки свои сапоги есть, в которых он из Мрака появился, а то пришлось бы мне заказывать лапти невиданных доселе размеров с учетом когтей, которые росли у демонов даже на ногах.

Из-за спины показался хвост, а я поняла, что там так усердно рвали. Надо было самой подумать об этом и проделать дырку по размеру…

– Может на рога все же платочек? – предложила я скромно, со смешанным чувством наблюдая, как Володька безуспешно пытается пристроить шапку на голове, но в этом ему откровенно мешали рога. В конечном итоге единственный вариант, чтобы шапка держалась, это повесить ее на один из рогов или приклеить на лоб.

На мое предложение на меня посмотрели так, что и без слов поняла, куда я могу засунуть себе этот платочек, если еще раз хоть подумаю о подобной возможности. Заострять внимание не стала и перевела тему самым радикальным образом – расстелила на бревне покрывало и стала доставать из корзины провизию: хлеб, масло, ветчину, сало, вареные яйца, огурцы и травяной чай, который все еще был теплым, что меня порадовало, так как я, откровенно говоря, замерзла.

– Ты ведь не деревенская, – внезапно произнес Володька, когда смел буханку хлеба и почти все мясо. Вряд ли наелся, но теперь и поговорить можно, так, что ли?

Но аппетиты некоторых рогатых меня смущают, это да. Кажется, я на продуктах разорюсь. Но, что больше печалит, для закупки провизии придется чаще в деревне бывать.

– С чего ты взял? – стараясь выглядеть невозмутимой, повела плечом и отхлебнула из чашки уже едва теплый напиток с медом и редькой, отчего вкус был терпким, пряным и горячительным.

– По тебе видно. Ты похожа на тех, с кем я имел дело прежде.

– А ты, значит, только с городскими дела имел? – вздернула я бровь и заинтересованно покосилась на Володьку, которому обновки все равно чуть-чуть жали, отчего двигался он презабавно. С прискорбием отметила, что его слова отлично оправдывают полное отсутствие представления демона о том, как выглядит рабочий инструмент, который обязательно имелся в обиходе каждого деревенского дома. Да и с лесными жителями был бы относительно знаком, даже если прежде бывал лишь в деревнях. В деревни лесные жители, конечно, не лезут, но народ про них знает и относится не только уважительно, но и настороженно. Потому о правилах поведения на реках и в лесах рассказывают каждому с младенчества, о чем Володька не мог не слышать, хоть раз побывав в человеческой деревне. Прежние «жертвы режима» были более информированы в данном плане.

– Можно сказать и так, – уклончиво ответил Володя. – У тебя другая манера разговора. Немного «грязная», но все равно больше подходит городским жителям, чем для ведуньи, что всю жизнь провела в лесу и общалась только с деревенскими и животными. Значит, долгое время жила в городе.

– Я воспитывалась у родственников в городе. Мои тетка с дядей держат небольшую аптеку, где я помогала, пока училась. Сюда приезжала в основном на каникулах или летом. Помогала маме собирать травы, варить настойки… узнавала, как жить в лесу и взаимодействовать с лесными, – ответила я, слабо улыбнувшись.

– А после почему не осталась в городе, а решила жить в лесу?

– После мне стали не рады, – быстро проговорила я, слегка сжав бока чашки, сетуя на то, что чай совершенно остыл. – Мне пришлось учиться жить самостоятельно. Полное обучение я не успела пройти, чтобы стать полноценным аптекарем, потому пока не накоплю деньги на завершение обучения, там мне делать нечего. А жить как-то нужно. Зато здесь мои знания пригодились. Людям это не нравится, но все равно ходят за лекарствами именно ко мне, придумывая совершенно обычным микстурам из жженого сахара и солодки от кашля какую-то мракобесную предысторию. Они в это верят, и это работает, потому я пока что востребованная, потакая их суевериям.

– Зачем?

– Как только они поймут, что я лечу их тем же, что растет на их огороде, поток желающих лечиться именно у меня уменьшится. Сама я слухи не распускаю, за меня это делают другие. Я просто не опровергаю. Хочется им верить в то, что я ведьма, мне не жалко. Все равно с каждой болячкой бегают ко мне.

– Но почему одна в лесу? Ты же молодая красивая женщина. Почему ни один мужчина не взял тебя в жены?

– Это единственный дом, который у меня есть и которому я рада на данный момент. Менять его ни на какой другой не хочу, – коротко прокомментировала я, давая понять, что на том разговор закончен. Азурику однажды рассказала всю правду о себе, так еле сдержалась, чтобы не поддаться на провокации, коими он меня засыпал, обещая всевозможные блага. Повторять свои ошибки не собираюсь, тем более я уже опытная и прекрасно знаю, что давать демонам пищу для размышлений нельзя. Они отличные психологи, а я давно не уверена, что у меня с душевным здоровьем все отлично, чтобы вовремя послать рогатых по прямому назначению. В смысле по списку. Кстати, нужно приглядеться, где лучше всего мха набрать, для протыканья щелей в бане!

– А зачем каждый раз вызываешь демонов? Не легче к деревенским обратиться? Тебе же платят за твои микстуры, могла бы и нанять рабочих, – задал мне ожидаемый и провокационный вопрос демоняка, вот только отвечать на него по привычке было неприятно, потому перевела тему:

– А тебя как занесло в деревню? Если прежде ты работал только с городскими, как так вышло, что на мой зов отозвался ты? У вас вызовы как-то разделяются?

– Разделяются, но об этом разделении знают не все, и немногие это разделение видят, – мрачно прокомментировал Володя.

– А ты к каким категориям относишься?

– К тем, кто знает.

– Значит, тебя кто-то сюда отправил намеренно? – нахмурилась я и вздрогнула, когда демон резко поднялся, смерил меня холодным взглядом, а после отошел к поваленным бревнам.

– Мы уже долго отдыхаем, – прочистил он горло. – Сможешь объяснить, как эти волокуши делать?

– Смогу, – кивнула я и принялась собирать покрывало, так как еды, кроме крошек, не осталось. М–да, надо думать, как разнообразить рацион рабочей силы и при этом не разориться. – Кстати, а где инструменты?

– Какие инструменты?

– Ну, топор, пила, веревки. Ты же не голыми руками деревья валил, – пояснила я, наблюдая, как веко демона дернулось, а сам он обернулся куда-то себе за спину, где скрылся Велес. – Далеко ушли с того места? – догадалась я. На меня только посмотрели с тщетностью бытия во взгляде и желанием убийства одного говорящего волка, которого я теперь сама отправлю за пропажей, чтобы неповадно было демонских подселенцев обижать!

– Ладно! – донеслось откуда-то голосом Велеса. – Сам сбегаю за инструментом, – оповестил он, правильно уловив мой настрой. Всего гостинца Велес по-прежнему не получит, но сахарную косточку – так и быть.

***

Прошло несколько дней, за которые Володька слегка адаптировался, хотя сквернословил не меньше, но из-за насмешек вездесущего Велеса все же старался держать себя в руках.

Что-что, а деревня меняет всех. Учит смирению, простоте и, где-то, философии. Ну, мне хочется так думать, так как не желаю даже представлять о чем, кроме философии, мог думать Володька, когда я послала его на берег резать камыши для утепления курятника. Он и без того не желал туда иди, несмотря на мои заверения, что русалки не подплывут, а Велес подстрахует. Я даже ему старую и рваную ткань дала на случай, если Водян не уследит за подопечными. Сколько бы я ни удивлялась, но способ, чтобы отвадить русалку – подарить ей тряпицу – работал безотказно. Ну ладно, почти всегда. Но в прошлый раз же сработал!

Так вот, в этот раз обошлось без русалок, но Володя все равно нашел себе приключений и кровопийц в виде четырех пиявок, что присосались так, что отлепить их было очень проблематично. Хорошо хоть, у демонов кожа настолько толстая, что прокусить у обычной речной пиявки ее не получилось, и демон отделался лишь испугом и синяками на месте, где к нему присосались и помусолили.

Ах да, несмотря на то, что ни медведей, ни Леших демон не боялся, а еду переваривал стойко и всю, слабость Володьки все же обнаружилась. Я обещала никому не рассказывать, а вот Велес – нет. Потому после того, как я услышала пронзительный крик и выбежала на берег, Велес уже просто трясся на земле и плакал. Как оказалось – от смеха над Володей, что сильно брезговал подобными тварями. Ну подумаешь, фобия…

Этим я и пыталась успокоить злого и сконфуженного демона, который, сидя на мокрой траве, сдирал с себя черных и извивающихся пиявок под завывания волка, уже просто не способного смеяться. Зато Велес вполне умудрился громко завизжать, стоило Володьке в сердцах бросить в волка первым, что попалось под руку. Ну кто же знал, что это не палка, а мирно проползающий мимо ужик?

Вот и Велес не знал, до тех пор, пока безобидный змей не прилетел ему в морду и не запутался в густой шерсти. Дальше был дикий визг, крик и мольбы снять эту нечисть, уже под громогласный и издевательский хохот демона.

Я и собиралась помочь, хотя понимала, что ужик уже давно скрылся или нейтрализован, учитывая, как волк извивался и валялся по земле точно веретено. Но пока бежала к другу, поняла, что на берегу делал уж: бедный змей охотился. На обычную серую полевую мышь…

В общем, у всех из нас есть страхи. У Володьки – пиявки. У Велеса – змеи. А я вот боюсь… грызунов. Надо пояснить, что я не против грызунов в принципе. Знаю, что они могут жить у меня в подполе и на крыше. И в целом отношусь к ним нейтрально. Пока не вижу в непосредственной близости, и дома чувствую себя более уютно в компании Липы!

Потому, наступив на что-то мягкое, а после, заметив, как испуганная серая мышь взбирается по моему подолу, визжала уже я, да так, что вспугнула птиц в лесу, а из воды с любопытством выглянули русалки, которые поняли, что им до моих голосовых возможностей еще расти и расти.

Почти что взобравшись к Володьке на рогатую голову, как совсем недавно Липа, визжала и слезно просила снять ЭТО с меня уже я. И плевать, что под своим напором я повалила демона на землю, не давая ему даже возможности отцепить извивающуюся у него на голове меня и помочь.

Странный день был. Страшный и очень поучительный…

И все же, на мой вопрос, почему мой верный друг проводит так много времени на моем участке, Велес ответил то, что заставило меня задуматься и поселило в душе неприятную тревогу:

– Странные дела творятся в последние дни в лесу, – заметил Велес, недобро поглядывая на тихо матерящегося демона, что сидел к нам спиной и тщательно выпрямлял гвозди. А почему? А потому что не казенные, и лишних у меня не было, а в деревне в основном пользовались деревянными, и каждый металлический был на вес золота! Потому несчастный Володька сейчас тщательно распрямлял то, что смог спасти, разбирая часть крыши. Стоит ли говорить, что с его размерами, еще и когтистыми пальцами сделать это было затруднительно? Потому перешептывались мы с волком под «тук-тук-тук, ай!» и ругань, свидетельствующую, что молоток сорвался и попал совершенно не по гнутому гвоздю, а по прежде прямому пальцу и снова раздавалось «тук-тук», но уже обиженное и по-мужски сурово-ожесточенное.

– Что ты имеешь в виду? – с тревогой нахмурилась я и пригнулась к Велесу, которого за очередным потоком сквернословия несчастного работника стало не слышно.

– Мне Лесовик по секрету рассказал, что стали пропадать разного рода лесные духи, – «тук-тук, твою ж…», – Причем… – «тук-тук», – как светлые… – «тук-тук, ай!», – так и темные… – «тук-тук», на который Велес мужественно старался не обращать внимания, но держать морду и доверительный тон становилось все сложнее. Особенно, когда я задала вопрос:

– Куда ж они деваются? – «тук-тук, тук-тук, да как же вы мне все дороги!». У волка дернулся глаз, кажется, даже в такт стуку, а выражение морды сделалось таким, словно он резко животом заболел, а на дворе, где по-прежнему нужник, уже темно и опасно…

Велес хотел было ответить и даже рот открыл, выждав момент, когда Володька отвлечется и откинет выпрямленный гвоздь к остальным, но новый гвоздь не заставил себя ждать и молоток опять сорвался, отчего двор наполнился очередным демонским проклятьем, еще более красочным, чем те, к которым я привыкла, но знать не должна была, как приличная девица. О том, что, волей предшественников Володьки, неприличная и слышала и не такое сквернословие, я разумно помалкивала, хотя притворяться несведущей становилось все сложнее.

– Да сколько можно?! – возмутился волк с таким праведным негодованием, что не услышать нас было просто невозможно. – Откуда у тебя руки растут? Вас всех во Мраке исключительно криворукими выращивают? Что ни демон, так бездарь!

– Руки у меня растут оттуда же, откуда у тебя передние лапы, блохастый! Что-то не нравится, иди покажи, как сделать правильно, а потом возмущайся! – огрызнулся обиженный и отбитый молотком Володька, на чьи пальцы уже было страшно и совестно смотреть. Надобно бы сходить, хоть холодное приложить…

– А я не нанимался в крепостные! И сам ты блохастый!

– А я и подавно не нанимался! Сами вызвали, сами эксплуатируете, еще и привередничаете – рявкнул Володька и оскалился.

– Олень Мраковский!

– Собака страшная! – не остался демон в долгу.

– Я – не собака. А волк! К тому же магический. Глаза разуй, козлина!

– А я – демон, а не ишак, и батрачить вам тут не нанимался! Иди сюда и покажи, как надо! Не можешь, потому что у тебя лапки, так и помалкивай! От меня хоть какая-то польза, а с тебя только блохи и шерсть на валенки!

– Да иди ты лесом! – не найдя достойного ответа, рявкнул Велес.

– Я и так в лесу! – справедливо заметил Володя, разведя руками с намеком на окрестность. На том, можно считать, обменялись «любезностями» и отвернулись друг от друга, пока я старательно сливалась с кустом малины. Поздняя, надо бы последний урожай собрать…

Я старалась не вмешиваться и сейчас приготовилась, что последует драка, которую разнимать я, разумеется, не полезу. Но мужчины неожиданно успокоились, прооравшись, а я перевела дух. Пронесло. Малина ждет.

– Так что там с исчезновениями? – напомнила я о себе, пока демон заново перевязывал себе пальцы, чем подарил нам немного времени на разговор, так как отходить от Володьки далеко, несмотря на нелюбовь, Велес отказывался.

– В том-то и дело, что понятия никто не имеет, куда они запропастились. Просто исчезли.

– Может, внутренние ссоры? Светлые терпимые, конечно, но темные порой переходят всякие границы … – предположила я, но скорее для собственного успокоения. Все потому, что другу верила безоговорочно: как его словам, так и чутью.

Сама недавно слышала от деревенских, что старосте неспокойно: вроде как кто-то из деревенских что-то жуткое в лесу видел. Даже вызвали кого-то из города, чтобы разобрался.

Я списала это на заскучавшего Лешего, но, как оказалось, деревенские его исключают, мол, на нашего местного не похоже.

– Тогда оставались бы следы, – покачал Велес большой головой и вздохнул. – Да и ты наших знаешь – лесные, что базарные бабы, кто, что и где скажет или поругается, то не утаишь. Вмиг по всем окрестностям разнесут, даже кто и кому кукиш показывал, не то, чтобы до серьезных баталий доходило. Нет, если бы между собой ссорились, это не скрыли бы, – не согласился он и вновь неприязненно посмотрел на демона.

– Но как это связано с тем, что ты караулишь тут меня?

– Не тебя, а его, – буркнул Велес и качнул головой в сторону ворчавшего красавца из Мрака.

– Володьку? – подняла я брови и тоже внимательно посмотрела на жертву под номером семь. Перебинтовав пальцы, рогатый демон вздохнул и вновь с неохотой и неприкрытой ненавистью потянулся к «кудрявым» гвоздям. Вселенская печаль и сетование на несправедливость судьбы читались во всей внешности демона Мрака. Было видно, что со строительным инструментом мужчина был если и знаком, то в своей глубокой молодости, где они знатно поссорились и обозвали друг друга нехорошими словами. То есть, друг друга не любили. Нелюбовь эта была взаимной, потому демон неловко и невежественно обращался с инструментом, а тот отвечал ему взаимной «любезностью» и калечил все, что только мог. Хорошо еще, что у демонов хорошая регенерация. И так было все шесть раз. Седьмой, как показывает практика – не стал исключением из правил, из чего я делаю вывод, что демоны во Мраке живут в пещерах естественного происхождения, или вовсе под открытым небом. Иначе объяснить такое мое «везение» на совершенно нехозяйственных демонов я не могу. – А чего с ним не так? Все, как и с остальными, – пожала я плечами и перевела внимание уже на волка.

– В том-то и дело, что нет! – повысил Велес голос, но быстро опомнился и громкость поубавил. – Вспомни, что делали прежние демоны, – забавно выпучив глаза, потребовал от меня мой верный и шерстяной друг.

– Значится, дверь поменяли, новые стекла вставили в окна, заваленку перебрали и утеплили… – стала я с энтезиазмом перечислять и загибать пальцы, вылавливая в памяти все греющие душу результаты призывов рогатых. Да, у них не все и не с первого раза получалось. Да, не так красиво и аккуратно, как у мастеров, но мне многого и не нужно! Держится, служит по сей день – и отлично! А красотой перед кем мне хвастаться? Перед зайцами? Или русалками, у которых тина и водоросли – главное украшение?

– Да я не про это! – выпучил магический волк глаза еще сильнее, отчего я даже заволновалась за их сохранность на привычном и положенном природой месте, пока волк устало покачал головой. – Я про соблазнение тебя на продажу души! – просипел он, поведя ухом и удостоверившись, что Володька занят делом и вновь принялся выбивать «тук-тук», только на этот раз более монотонное, что говорило о том, что начал привыкать, не торопится и приноравливается. Молодец! Учится! – Вспомни, Даринка, как тебе рогатые проходу не давали. Что ни час, так они новую выдумку какую выдают, дабы соблазнить тем или иным мракобесным деянием! Ты только вспомни, сколько мне пришлось их кусать, когда они пытались тебя в углах зажимать с непотребством!

Велес говорил, а я проникалась значимостью слов друга, так как да, я уже упоминала, что демоны – отличные психологи и знают, на что и когда давить. Так, меня заверяли, что дадут достаточно магических сил, чтобы стала настоящей волшебницей, а не простой ведуньей. Соблазняли и силой физической, чтобы ни один богатырь не мог сравниться со мной. Красоту, от которой бы и Василиса Прекрасная рыдала бы лягушачьими слезами зависти, произведя себе личное болото, в котором бы и утопилась, тоже обещали. Богатство, как у великих князей или королей заморских, долголетие, знания и прочее. Даже любовь неземную приплели. Пока про эту любовь пели, даже пытались на собственном примере показать, каково оно – любимой быть. Но ни я, ни Велес таких стараний не оценили, отчего образчики, ударенные по рогам сковородой и укушенные за причинное место, шли знакомиться с новым строительным инвентарем. И каждый раз это знакомство было эпичным, с чем мигрень от отбитых рогов и саднящее укушенное место и сравниться не могли. – А этот что?

– Что? – меланхолически отозвалась я, все еще пребывая в своих мыслях и местами забавных воспоминаниях.

– А этот хоть раз попытался тебя зажать или сказки какие рассказывать про жизнь красивую, да во грехе? – провокационно уточнил Велес, значимо подняв брови на выразительной морде. А глаз у него все равно дергается в такт более уверенного «тук-тук». Но не о том я сейчас.

– Нет, – ответила я и, вместе с возрастающим подозрением, что передалось от Велеса, почувствовала укол разочарования. Нет, я не хотела, чтобы меня зажимали или постоянно играли на моих слабостях, проверяя выдержку на прочность. Просто за эти дни мне было… комфортно с рогатым подселенцем. Даже расслабилась. В первые дни действительно опасалась оставаться с Володей наедине, боясь агрессивного соблазнения благами и удовольствиями. Но их не было. Попыток, то есть.

Первый день, допустим, Володя пытался выжить и отбиться от жити и нежити лесной. Но на второй день внимательно выслушал правила поведения и более ошибок не совершал, кроме как с инвентарем, который категорически отказывался использовать по правилам, за что упорно и неотвратимо расплачивался.

Но помимо этого Володя не лез ко мне с желанием просто «поговорить», поделиться душевным и секретным, или, как формулировали это прежде, «познакомиться поближе». Вместо этого просыпался, с трудом, но почти с петухами, умывался исключительно в тазу, избегая даже упоминаний о речке (и непонятно, кого больше опасался: русалок или пиявок), завтракал и шел по списку дел, изредка появляясь за пояснениями, как работает то или иное орудие труда. Полагаю, делал он это (приходил за пояснениями) исключительно из-за Велеса, который вместо помощи или подсказок только насмехался. Володьке это быстро надоедало, и он смиренно шел ко мне, вместо того, чтобы догадываться самостоятельно, как было во второй день, когда он еще помнил о гордом и величественном прошлом во Мраке.

Но, как упоминала прежде – деревня меняет всех и учит смирению. Философии. Потому, если хочешь выжить, про гордое и величественное следует забыть. Володька, как мне казалось, это понял.

Потому уже к концу пятого дня, то есть сегодня, я даже и забыла про основную угрозу потери души. Благо, Велес настороже.

Вот теперь и думай, что движет Володей. Банальное желание поскорее отделаться от проблемной хозяйки, или это хитрый ход, чтобы притупить бдительность?

– А может он тебя опасается? Ты же его как только в первый день ни запугивал и какими только карами ни грозился!

– Что-то я сильно сомневаюсь, что этот экземпляр уж больно впечатлительный. Особенно на фоне остальных предшественников. Тех я тоже пугал, и что? Их то останавливало? А этот невооруженным глазом видно, что не из пугливых,– едва ли ни с обвинением и ноткой уважения, в котором волк никогда не признается, заметил Велес. – Потому едва ли твоего рогатого сдерживают мои предостережения. Хитрит, подлец, только понять не могу – как.

– Для демона поведение, конечно, странное, но как это связано с происходящим в лесу? Ты же всегда с ним! – с появившейся горечью в голосе задала я вопрос.

– Ну, допустим, не всегда, – уклончиво начал Велес. – У меня, знаешь ли, тоже свои дела есть¸– ворчливо добавил друг, словно я его в чем-то упрекала. – Когда знаю, что демон от тебя далеко, тогда и позволяю себе отлучаться. Кто его знает, что он в это время вытворяет в лесу, вместо того, чтобы работать или тебя к греху склонять? – сильнее понизил он голос.

Не знаю, как другие, но наравне с тревогой, прониклась к другу еще и большой благодарностью. Вон как за меня переживает! Все же, во всем есть свои плюсы. Я вот вынуждена жить в лесу, в старом, вечно требующем уходе дому, гонимая людьми и рискуя душенькой уже по стандартной схеме седьмой год подряд.

Но зато не каждый способен похвастаться, что у него есть такой друг, как Велес! Мало того, что верный и преданный, так еще и магический зверь! До сих пор в толк не возьму, как мама смогла его отыскать, и почему мой друг оказался один в лесу, отчего и попался ей на глаза? Я с Лесовиком виделась лишь однажды, но ни разу лично не имела чести пообщаться. Мама – могла. Сейчас и Велес может, а я все – никак, чтобы поинтересоваться конкретнее судьбой друга. Хотя, наверняка, без меня и мама, и сам волк задавались данным вопросом.

– Но какой Володе смысл от лесных избавляться? – пыталась я вникнуть в ситуацию, пока в голове сновали какие-то лихорадочные мысли. – Ему моя душа нужна, какой толк от хищения других? Тем более – магических духов?

– Откуда мне знать? – возмутился Велес. – Но странное стало происходить совсем недавно. О пропаже Лесовик рассказал мне лишь день назад и просил глаз с новенького не… – начал он и понял, что проговорился. Под моим взглядом волк опустил уши и пригнул голову, а желтые глаза отвел в сторону.

– То есть, все же, не за меня печешься? – сложила я руки на груди и внимательно осмотрела волка.

– И о твоей душе – тоже. Никто не запрещает мне совмещать заботу о тебе и помощь Лесовику. Да и этому рогатому лучше, если я за ним присмотрю, – вздохнул Велес, но понял, что момент нагнетания упущен, и стращать меня уже не получится. – Кто его знает, куда этого бедового занесет и на кого наткнется. Так хоть прикрою…

– Ну-ну, – уже доброжелательнее улыбнулась я, а после напряглась, заметив, как Велес приподнял уши и вытянулся в струнку.

– Кто-то идет. Кто-то большой… очень… – сглотнул он, агрессивно поднимая шерсть на загривке. Тут, словно что-то почувствовав, приподнялся и Володька, отложив молоток и всмотревшись в сторону, откуда доносились звуки тяжелой поступи.

– Лесные? – предположила я.

– Магии не чую, – покачал Велес головой, а я вздрогнула, когда на мои плечи опустились когтистые руки, а после Володька задвинул меня к себе за спину.

– Медведь? – внес Володька свое предположение.

– В эту пору они уже отъевшиеся, ожиревшие и к спячке готовятся. Целенаправленно к человеческому жилью не подойдут и агрессии не представляют, если на них не нападать, – ответила я и, забыв про недавние подозрения, сама прижалась к широкой спине демона, трусливо поглядывая на запертые ворота. Все же, в контракте пункт о моей безопасности прописан. Вот, пусть защищает. Магический волк – хорошо, а личный демон – еще лучше. Да еще и с такими рогами! Как минимум – отвлечет, а я и сбежать успею… за подмогой. Да, точно, за подмогой, а не потому что вдруг страшно стало. Я смелая, сильная, непоколебимая, да меня уже весь Мрак боится!

Этими мыслями я пыталась себя приободрить, но стоило чему-то здоровому постучать в массивные ворота, как я вцепилась в рукав Володи. Хотя бы потому, что, оценив возможные габариты противника, за той же широкой спиной, что скрывалась и я, попытался затесаться и Велес.

– Трус! – прошипел Володька, но выстоял и расправил плечи. Конечно, это тебе не пиявки! Теперь-то он смелый…

Вновь послышался громогласный стук, а после рев. Демон дрогнул, но не отступил. Уважаю! Вот плотнее прячусь за спиной демона и уважаю. Уважать в укрытии как-то спокойнее.

А по когтистым пальцам тем временем стали подниматься клубы темной магии.

– Не трус, а стратег, – произнес Велес, выглядывая из-за второго плеча демона. – Ты его вымотаешь, а уж я завершу начатое, – клятвенно пообещал магический зверь, но прижатые уши и хвост как бы намекали, что сильно рассчитывать на благоприятный исход не приходится.

– Велес, постыдись, – шикнула я на друга.

– Стыжусь, – кивнул он и сглотнул от очередного рева, еще более страшного и громкого, за которым послышался град ударов по воротам, отчего они заходили ходуном. – Знаешь как стыдно! Так стыдно, что я, наверное, пойду за подмогой… – предположил он, словно мои недавние мысли читал, начиная отходить к огородам, причем, не сам отходить – и меня за подол тянуть. – Идем, – невнятно увещевал меня Велес, не выпуская подола домашнего сарафана. – Твой Володька отвлечет, а мы успеем убежать.

– А Володя? – нахмурилась я, вдруг ощутив тревогу и в полной мере осознав присказку, что мы в ответе за всех, кого… вызывали. А мне его еще во Мрак возвращать! Вдруг больше демонов не выдадут? Нет, Володькой рисковать никак нельзя. У меня на следующий год много планов намечено и грандиозный ремонт! Мне новый работнико позарез будет необходим. А вдруг мне, как недобросовестному пользователю, Мрак больше не выдаст «жертву режима»?

– Иди, – повернулся демон ко мне. И выглядел, зараза, так величаво и мужественно, что я невольно сглотнула. И вдруг стало плевать, что пальцы у него отбитые молотком, которым прежде, судя по всему, никогда не пользовался. Научим! Все равно на рога. Даже напротив, пожалеть и посочувствовать захотелось. Бедняга, наверняка порядочных женщин и не знал в своем Мраке. А ради порядочных, значит, и не старался. Опять же, стряпню мою, хоть и не хвалит открыто, но ест активно, значит нравится. Даже подумалось, что с его сложением что-нибудь сделать можно. Потратиться, конечно, придется, но гардероб на нестандартную фигуру и пошить можно. Ну а то, что демон, еще и с хвостом, так у каждого свои недостатки… Велес, вон, вообще, зверь магический, и ничего – уживаемся! Только Володьке нужно будет отдельный пристрой ставить. Вдвоем в моем дому тесновато будет…– Ты мне живая нужна. От твоего трупа никакого толку, кроме проблем, мне не будет. Потому, не мешайтесь, – добавил он, развеивая волшебство момента. И рога стали кривыми, и руки им под стать. И на гардероб тратиться жалко. А еще, вместо борща ему сегодня, постной каши сварю. Разумеется, если выживет! И пусть только не выживет! У меня крыша все еще не заделана!

– А чего это я мешаться буду? – уперла я руки в боки, сопротивляясь натиску Велеса. – Я, может, еще более опасная, чем ты!

– Ага, и чего ты этой твари предложишь? Поработать у тебя на добровольных началах или, как и меня, обманом подпишешь батрачить? – огрызнулся Володя и посмотрел на волка. – Ты уведешь ее или как? Решил бежать, так беги уже.

– А хотя бы и так! – возмутилась я совершенно на пустом месте, так как вообще не представляла, чем обороняться от невиданной твари за воротами. – Демона захомутала, думаешь, других не смогу?

– Не хочу, чтобы твоя проверка стоила мне твоей жизни. Мне, знаешь ли, еще отчитываться, почему потенциальную проданную душу не уберег!

– Так, если помру, тебе же легче будет. Избавишься от проблемной клиентки.

– А и впрямь, – вдруг выпрямился демон, словно забыл про опасность за воротами, которые ему же чинить и придется. – Давай, сделай что-нибудь. Вымотай вражину, а мы с Велесом посмотрим, – указал он рукой мне направление на ворота с такой любезностью, от которой я аж растерялась.

– Сбрендил? – округлил Велес глаза, но тут вмешались извне. То есть, из-за ворот послышалось вполне человеческое:

– Меня никто не лю-ю-юбит! – оповестили нас так жалобно, отчего присел даже демон.

Ох, кто бы ты ни был, как я тебя понимаю…

Причем, было не понятно, кто там ревет: женщина или мужчина. Я больше ко второму склонялась.

– Замуж хочу!!! – добавили нам своих пожеланий и печалей. Но о личности пришельца прояснений не было. Я все еще больше склонялась к мужчине. – Му-у-ужа! – добавили и вновь заколотили в ворота, прерываясь на рыдания, пока я прикидывала, что либо ошиблась в своих суждениях относительно пола пришельца, либо у него специфические вкусы.

– Какого еще мужа? – заволновался Велес, прижимая хвост, видимо, вспомнив, что он еще холост и вполне подходит под определение.

– Любого! – великодушно и совершенно не притязательно добавило «оно», возможно даже человеческого вида, отчего у меня появились первые подозрения.

– Любого, говоришь? – прищурилась я и громко вопросила: – Даже если рогатый? – коварно улыбнулась я, выразительно посмотрев на демона, что заподозрил подвох.

– Даже с хвостом возьму! – согласились за забором, пока я радостно улыбалась демону.

– Ну, что, касатик, готов послужить правому делу? Глядишь, понравится, – подмигнула я резко побледневшему Володе.

***

Глава 4

– Василинушка, ты успокойся, – попыталась я утихомирить несчастную потенциальную невесту с… нестандартной фигурой. Фигура была настолько нестандартной, что могла посрамить нестандартность Володьки. Сравнить на натуре я, конечно, не могла, учитывая, что демон схоронился на задах, дабы не смущать деревенскую красу и не дать мне побыть в роли свахи. Но что-то мне подсказывало, что, реши я снарядить демона в сарафан, то смело могла бы одолжить его у девицы. Володьке бы он был явно на вырост. – Василина, ну что же ты так убиваешься? – запричитала я, глядя на то, как вместо успокоительного рыдающая девица решила поглощать все, что я неосторожно приготовила для обеда и оставила на столе и в пределах ее досягаемости. Нет, не следовало ее в дом вести, совсем не следовало! Хотя во дворе куры и несколько ульев все еще с медом… Нет, мне так за живность спокойнее.

– Как же мне не печалиться? – пробасила дева, интенсивно работая челюстями, отчего, кажется, дергалась даже мощная спина, по охвату плеч не уступающая Володькиному. Я попыталась незаметно убрать со стола хотя бы горбушку хлеба с ополовиненной одним укусом луковицей, но дева горестно взвыла: – Уже семнадцатый год, а я все в девках хожу-у-у! – вытягивала она одну ноту, отчего я услышала вторящий ей из лесу вопросительный волчий вой. Кажется, местный вожак сейчас сильно недоумевал, кто и зачем бросил ему вызов. В окне мелькнула испуганная морда Велеса с выпученными глазами, словно я его снова за хвост тянула, как в тот день на реке.

Дабы прекратить вой, вернула на место хлеб и лук, что подействовало моментально, и вместо воя помещение наполнилось интенсивным чавканьем.

– Ты же еще такая молодая, – попыталась я приободрить девицу, которая к своим годам умудрилась вырасти как ввысь, возвышаясь надо мной на голову, так и вширь. Причем, вширь получилось даже слегка больше. Подозреваю, в этом ей сильно поспособствовали родители, которые очень любили единственную дочку и не скупились на выпечку и сладости. – Куда тебе торопиться? – проводила я взглядом завалявшийся на столе сухарь, который перемололи в труху за считанные секунды.

– Ага! – гаркнула она угрюмо, утирая распухший нос и мокрые румяные щеки. – Всех моих ровесниц посватали ужО! А я так и сижу не сватанная-а-а-а! – затянула она вновь, икая и рыдая. Хотя, я подозревала, ее еще больше расстраивало, что лук закончился, и сейчас дева косилась на горшок с остатками щей.

– Как думаешь, с чем это связано? – попыталась я аккуратно намекнуть девице, что пора бы уже прекращать истреблять мои запасы. Мне еще демона, волка, кур и русалок кормить. Еще одного нахлебника не потяну. Особенно, когда он ест за всех вышеперечисленных.

– Да кабы знать! – возмутилась красна девица. Нет, серьезно, красная. Видать, нервы сдавали. Ну или мой маринованный хрен, от одного запаха которого глаза слезились, а я использовала для лечения насморка в качестве ингаляций, который она по незнанию видимо приняла за что-то иное и более съестное, так подействовал. Смущало меня то, что, помимо красноты, на деве это никак не отразилось. Поставила пустой и облизанный горшочек на место и забегала взглядом по помещению в поисках нового успокоительного.

Сделала шаг в сторону и закрыла спиной сироп из сахарной свеклы, из которого я делала микстуры от кашля. Взрастить свеклу, а после выпарить из нее сахар было делом непростым, потому мне было легче отдать девице на растерзание Володьку с подарочным бантиком между рогов, чем распрощаться с котелком густой сладости. Очень редкой, должна заметить!

– И красивая, и умная, и статная, и хозяйственная… – принялась перечислять безусловно красивая, умная, статная и хозяйственная килограмм пятьдесят назад, но не скромная, с трудом загибая пухлые, холеные и не знающие труда пальчики, пока я пыталась незаметно дотянуться до занавески, что скрыла бы засолку и консервацию на полках буфета, стоящего вдоль одной из стен. Эх, как знала, что следовало сразу отнести все заготовки в подпол, так нет же, поленилась, решила, что, раз Володю кормить, то и бегать постоянно не требуется. Но открыто занавесить не выходило, а спрятанными за спину руками, в которых отнесла подальше от гостьи котелок с сиропом – и подавно.

Тут почувствовала теплый пушистый бок, а после мне в пальцы попала ткань, которую своим движением подтолкнула Липа, чтобы тут же скрыться за печкой, с немым любопытством и толикой тревоги посматривая на нашу гостью из-за угла.

Обычно моя черная кошка очень любит ластиться, особенно к детям и женщинам всех возрастов, кроме некоторых исключений, но, видимо, с Василиной еще не определилась, к кому отнести до сих пор что-то пережевывающую девушку, как и я недавно, пока ворота не открыла.

– Я не понимаю, чего всем не хватает! – печально вздохнула красна девица и повела носом в поисках нового «успокоительного».

– Милая, но что же ты от меня хочешь? – вздохнула я, с тоской подумывая о том, что придется готовить вновь, если не хочу, чтобы мой крепостной демон голодал.

– Приворот! – заметила Василина с таким видом, словно это само собой разумелось.

– Чего? – от неожиданности едва не присела я. – Какой еще приворот?

– Сильный, – просветили меня и потянулись в карман сарафана. Мой табурет жалобно заскрипел, а мельком показавшийся в окне за спиной красавицы демон с затаенной грустью и отчаянием следил за несчастной мебелью, которая по-прежнему служила ему альтернативой спальному месту. – Вот, – деловито выложила она на предусмотрительно очищенный ею от еды стол свернутую тряпицу.

– Что это? – с тревогой уточнила я.

– Так это, на выбор! – потрясла она ладошкой важно, а после развернула тряпицу, в которой я с некоторой опаской обнаружила срезанные клоки волос, разного цвета и густоты. По моим скромным прикидкам волосы принадлежали четырем людям. Надеюсь, людям.

– Василинушка, тут какая-то ошибка… – попыталась я вразумить девицу. – Я не занимаюсь приворотами.

– Нетушки никакой ошибки! – мотнула она головой. – Всем в деревне известно, что с какой бедой, к тебе идти надобно. У меня беда. Я замуж хочу!

– По привороту?! – опешила я. – Тебе не стыдно лишать воли четверых мужчин? – вознегодовала я, но больше рассчитывала, что достучусь до сознательности девы.

– Почему четырех? – вдруг нахмурилась гостья. – Мне хотя бы одного надобно. Но лучше Ванюшку, – оповестили меня голосом сладким, как патока, от которого бедный и неизвестный мне Ванюшка где-то нервно и тревожно икнул – не иначе.

– А что же это за волосы? – растерялась я.

– Так, ведомо, что мои! – посмотрели на меня с заметной жалостью и снисхождением, что сразу не догадалась, точно я по одной реснице могу рассказать всю судьбу владельца, начиная с самого рождения человека и заканчивая мастью его домашней скотины.

– А почему разноцветные? – вконец смешалась я, причинным местом ощущая, что ответ мне не понравится, а разность оттенков – совершенно не следствие экспериментов девушки с внешностью.

– Ну… – уклончиво начала Василинушка, кажется, даже, смутившись, а после указала пальчиком в одну из прядок. – Вот эти из косы, вот эти… – перевела она пальцем на те, что темнее, а я замахала руками и воскликнула:

– Остановись! Хватит! Я поняла, – покивала я, ощутив устойчивое желание составить демону компанию и схорониться на задах. Глядишь, Василинушка все подъест и уйдет добровольно. Однажды с забредшим медведем так и получилось. Правда, мне пришлось почти полдня сидеть на печи, наблюдая, как косолапый разоряет мой ледник, пока Велес не вернулся к ночи и не договорился с сытым зверем.

– Я не знала, какие именно волосы нужны, чтобы эффект от приворота был посильнее, потому подготовилась, – оправдалась охочая до любви и свадьбы девушка.

– Да не делаю я приворотов! – в последней попытке решила я отбрехаться от впечатлительной и чрезмерно суеверной девицы.

Однако, то ли тон я взяла неверный, то ли девица решила, что ее нагло дурят. Вот только сказанное ею твердым и непоколебимым голосом заставило меня смиренно опустить плечи, сдерживая слезы безысходности:

– Я не уйду отсюда без мужа или приворота, – бескомпромиссно оповестили меня и плотнее уселись на вновь заскрипевшем табурете. Демон и Велес в окне, отчего-то с испуганно курлыкнувшим петухом и даже Липа на печи решили, что эта угроза посерьезнее всяких Леших и Лих, с чем я была согласна. С теми можно договориться. С этой – вряд ли. А подвинуть и подавно не получится.

Вновь посмотрела на Володьку, прикидывая, что лучше – лишиться временного рабочего, от которого все равно избавляться через неделю, или запасов, которые должны меня кормить до весны?

Кажется, размышления на тему, где взять подарочный бант, были слишком явными и очевидными, потому демон в окне как-то резко побледнел и сглотнул. В морде Велеса почудилось понимание, а после чисто мужская солидарность и скорбь. Петух просто вспорхнул с подоконника, так как понял, что его проблема не коснется и отдуваться другим.

Помолчала еще какое-то время, пока Василина, высказавшись, таки добралась до щей и сейчас хлебала прямо из керамического горшка, слегка подкопченного по бокам после томления в печи.

Воспользовавшись заминкой, вновь встретилась взглядом с любопытствующим демоном, во глазах которого уже были и тоска, и отчаяние из-за видений, где он, минуя стадию сватовства у родителей невесты, связанный самой счастливой брачующейся, на ее же могучем и широком плече направляется во Мрак, дабы обрадовать и родных брачующегося. Свиту из родителей и родственников нашей Василины не забываем. И вот со всей этой кодлой сторона невесты пойдет знакомиться с потенциальными родственниками и смотреть условия содержания нежной и невинной новобрачной. Как именно наши деревенские, особенно озабоченные судьбой единственной и любимой дочери родители, могут требовать гарантий будущего достатка от Володьки – мне даже страшно представить, но демонов во всем Мраке заранее жаль.

Судя по виду Володьки, он оценивал степень вменяемости остальных людей из деревни, на основе общения со мной и негласным знакомством с возможной невестой. Переводя взгляд с возрастающим ужасом с меня на Василину, полагаю, к выводам демон пришел далеко не радостным. В этом я с ним даже спорить не стану. Деревня, рядом лес, кишащий разным всяким, зачастую плотоядным. Жители, хоть и темные, но закаленные разным и всегда при топоре.

Тем временем, моя фантазия продолжала бушевать и прикидывать, примут ли родственники Тварей Мрака за домашнюю скотину? Где-то слышала, что разнообразная нечисть, что водится в нашем мире, некогда вышла именно из Мрака. Ну а что? Болотник – чем не скотина? Не корова, конечно, но с характером Василины, она его клюкву и бузину заставит собирать на раз-два. Не удивлюсь, если после знакомства с новой хозяйкой, он и крестиком научится вышивать, лишь бы Василина не задалась целью все же подоить несчастную нечисть. Остальной нечисти тоже не поздоров… не получится отлынивать. Не смотрите, что Василина у нас девушка, труда не знающая. Ее папочка – бывший вояка. Так что строить окружающих хорошо поставленным басом девица научилась еще года в три, на радость родителей и удивление зашуганных соседей.

Володьке остается только уповать, что хозяйство в его обители потенциальным родственникам не понравится.

Посмотрела на все еще жующую девицу и с прискорбием поняла, что Володьку не спасет даже если он гол как сокол и за душой не имеет даже пещеры. Пусть бы общего пользования. Василина у нас не только одинокая, но и непритязательная. Ей, судя по всему, важны именно чувства, а не достаток или внешность избранника (кроме какого-то Ванечки). А родители очень любят дочурку, так что, думаю, поселится наш Волозар под боком у тестя с тещей и навсегда мимикрирует под Володьку – деревенского жителя, пусть и с экзотичными рогами. А хвост еще никогда лишним не был. И по хозяйству, и в личном, глядишь, при…

Так, что-то я не туда.

Хвост вдруг стало до жадного жалко. И даже его обладателя немного…

Интересно, а кого выберут подружкой и другом жениха и невесты? Я могу считать себя свахой и на особых правах напроситься в первые ряды поздравляющих? А Володя? Позовет кого-то знакомого из Мрака, или за неимением Велеса возьмет?

Тогда такую свадьбу однозначно запомнят надолго: счастливая невеста, ровно противоположно «счастливый» жених, уже с ярко выраженными атрибутами печального опыта с женской половиной на голове, рядом местная ведьма (то есть, я) и веселый Магический Волк, который, уверена, будет громче всех голосить «Горько», поражая всех местных своими умениями говорить и даже петь неприличные частушки. Если еще родственники жениха подключатся, то я не удивлюсь появлению и Лесных за застольем. Главное, чтобы местные успели в достаточной степени выпить на пресловутое «Горько». И местного батюшку выпроводить с застолья вовремя. А то, как бы и без того неординарная свадьба не наполнилась еще и внеплановым аутодафе. На свадьбах, конечно, предусмотрены игры и конкурсы, но я бы от такого тамады, как гневный священник, с его конкурсами держалась подальше.

Кстати о церкви.

А вот интересно, а Володька во время венчания задымится уже во время входа в церковь или вытерпит до того момента, когда его окрестят? Все же, если ради дела сменит внешность на человеческую, может, и батюшка не заметит ничего странного?

Но это все неважно, учитывая, что Володьку через неделю с небольшим возвращать во Мрак. Я, конечно, могу ненадолго откупиться им, сохраняя запасы на зиму от расстроенной и одинокой, но крыша от этого не починится, а это на данный момент – моя основная проблема, не считая еще списка дел попроще. Володька-то, как только закончится контракт, вернется к себе, если предприимчивая и одинокая девица в лице Василины не заключит с ним новый контрактик. Ну или успеет все же и женить на себе по законам нашего мира. Тогда есть шанс, что Володька останется здесь надолго, связанный узами брака.

С другой стороны, может, осчастливленные родственники сподобятся помочь новоиспеченной свахе и согласятся поработать хотя бы за плату?

Хотя… хочу ли я вообще видеть живущего и явно винящего меня во всех смертных грехах демона в непосредственной близости от себя? Тем более, контракт скоро истечет и защиты более давать от гнева рогатого не будет…

Я натурально сглотнула и затравленно посмотрела на мрачного и напряженного Володьку.

Да и жаль его. И без того настрадался и сколько еще придется! Он же даже не знает, что крыша у меня по типу дранки сделанная, а Володьке еще строгать планки из дерева для того, чтобы ее заделывать…

Тут, конечно, вопрос спорный, что предпочтет сам демон: недельное сватовство с возможной угрозой насильственной женитьбы, или моя дранка с еще незнакомым демону рубанком.

Щи закончились, время на раздумья вышло, а я пришла к однозначному выводу и повернулась к девице с радушным и заботливым выражением на лице.

– Ну конечно же, я тебе помогу, Василинушка! Считай, жених у тебя уже на пороге!

– Правда? – воодушевилась девица.

– Зуб даю, – кивнула уверенно, мысленно держа в уме, разумеется, не свой.

– Значится, хочу красивущего, высоченного, умного, щедрого. И чтоб любил меня до безумию! – с вдохновленным видом принялась загибать пухлые пальчики уже «почти» завидная невеста. – Но если не получится, так и быть, можно сына нашевского кузнеца – Ванюшку, – смилостивилась девица, пока мои брови уверенно ползли вверх. А как же согласие даже на рогатого и с хвостом?Хотя, взять Володю, так всем требованиям вполне соответствует. К тому же невеста по незнанию и на такие незначительные минусы, как рога и хвост согласилась. Но это так, мыслишки.

От собственных мыслей, где я вдруг окончательно уверилась, что демоны – образчики женских мечт, вдруг стало досадно. Особенно то, что в случае с Володей – даже я бы подписалась, будь голосование на главного молодца округи.

Василина так разошлась, что на фоне уже выдуманных возможностей моих мнимых магических сил, вдруг определила некоего Ванюшку не таким уж и хорошим, как казалось прежде: лицо недостаточно светлое, глаза не такие голубые, мог бы и плечи сделать более широкими (ага, у сына кузнеца-то. Куда уж больше?). Мол, раз гулять, так по полной.

– Василина, ты не торопись, – подала я голос, перебивая рассуждающую о плюсах и минусах некоего Ивана. – Это не так работает, – покачала я головой, сделав вид суровый и загадочный. Судя по выражению морды Велеса, я сейчас больше смахивала на жертву режима номер пять. Рогатый хлопчик как-то руки о скатерть вытер и попытался схорониться, надеясь, что я не примечу. Приметила и нашла нерадивого вот с таким же лицом, как должно быть сейчас у меня. Для демона врал он так жутко, что мне его стало почти жалко. Но стирать я его все же приучила, как и мыть грязные руки, а не вытирать обо все подряд! Кто их там во Мраке воспитывает вообще?

Я-то тогда жертве не поверила, так как опыт с льстецами и лжецами уже имела, а вот Василина неожиданно прониклась!

– Кровь нужна? – выразительно округлив глаза, поинтересовалась на все готовая ради личного счастья девица. Даже крови и пота своего не жалея, судя по тому, как она потянулась к своей сумке. Там что-то звякнуло. Звякало несколько склянок. Я так понимаю, кровь тоже в ассортименте?

– Нет, мне твоя кровь не поможет… – покачала я головой, но девицу это не смутило.

– А чья нужна? – с живейшим интересом задала та вопрос и вновь пошарилась в сумке, из которой достала небольшой такой ножичек. Небольшой, но острый! И вид у Василины был такой предприимчивый, что я настороженно от девушки отстранилась. – Ты скажи, я добуду, – заверили меня с совершенно невозмутимым и готовым видом, а после, вслед за ножом, вытащила из сумки объемный куль. Небольшой, но довольно объемный.

Заметив, что куль немного сочится красноватой жидкостью, ощутила, как мне поплохело.

– Н-не надо никакой крови, – ответила я, но вдруг поймала себя на том, что голос испуганно дрогнул, и получилось скорее просящее.

– Да ты не смущайся, – тряхнула она рукой и задорно улыбнулась, ловко, несмотря на полные пальцы, заиграв ножичком, и принялась этот куль развязывать. – Ведьмино дело, оно, знамо, темное… опасное… жертв требует…

– Не надо жертв на моем столе! – не выдержала я и повысила голос, слегка удивив девицу,что все же развернула куль, где оказался заботливо упакованный свиной окорок, с которого сочился розоватый сок. Дух я перевела, но осадочек, как говорится, остался.

Видимо, справившись с удивлением, а может, напротив, поддавшись ему, девица стала отрезать ломоть мяса размером, которым я обычно отрезаю хлеб демону.

– Я, правда, не занимаюсь приворотами, – попыталась я улыбнуться.

– Как же ты мне тогда поможешь? – завозилась она, доставая из сумки и завернутый в ткань хлеб. Хлеб дева отрезала вдвое толще, чем мясо. И вид имела уже менее воодушевленный. Даже подозрительный. А нож в ее руке меня прямо сильно волновал.

Пока я боролась с двумя навязчивыми мыслями.Первая – о том, как она собирается это есть, если не обладает способностями разевать пасть как змея. И вторая – что родители девы явно не бедствуют. Это и хорошо, и плохо. Приданое есть – хорошо. Плохо, что охочие до денег уже давно бы посватались, невзирая на «незначительные» недостатки невесты. Но не сватаются, значит, все печальнее, чем ожидалось. Характер самой невесты или родственники, где тесть – бывший солдат и умеет убивать, где ж их разберешь!

Ну ничего, проблемы укрепляют характер!

– А я могу сделать заговор на то, чтобы все в тебя влюблялись! – щедро пообещала я, отчего голубой взор на круглом лице наполнился предвкушением и восторгом, а вот две пары глаз за окном, что все еще нагло подглядывали, с недоумением переглянулись и вопросительно уставились на меня. Даже единственный петух изумленно высунул голову и заглянул в дом через пыльное окно. Надо бы помыть его, кстати. Окно, то есть. – Но ты должна понимать, что дело это не быстрое. Эффект появится не сразу, и нужно строго следовать ритуалу, который необходимо выполнять каждый день. Это долгий, опасный и изнурительный ритуал. Но, поверь мне, эффект будет того стоить!

– Я готовая! – закивала дивчина, пока я ощущала некий момент триумфа. Все же, опыт общения с демонами даром не прошел. Врать с важным видом я все-таки научилась. – Что от меня надо?

– Ну, не знаю, – вздохнула я, придирчиво посмотрев на девушку. – Это очень сложно. Далеко не все, лишь единицы смогли пройти все испытания…

– Я справлюсь! – выпятила она внушительную грудь.

– Уверена? – старательно нагнетала я момент. – Знай, что, если сорвешься, весь эффект пропадет. И все только заново начинать, – увещевала я.

– Все сделаю, – твердо произнесла девица, давая понять, что сомневаться не приходится.

– Ну смотри. Выбор твой, красавица, – вздохнула я, снимая с себя всю ответственность.

***

– Это обязательно? Может, лучше жертву какую принести? – тоскливо поинтересовалась Василина, со скорбным вздохом коряво и с большим количеством ошибок карябая на бумаге инструкцию по достижению совершенства… в смысле, ритуал. – Я достану, – пообещали мне, в чем я уже даже не сомневалась, оттого и решила обойтись полумерами без посторонних жертв.

– Точно необходимо, – покивала я, расхаживая из стороны в сторону и диктуя свои мысли. – Альтернатива еще страшнее. Ты же не хочешь оказаться в полнолуние на кладбище, чтобы сорвать с могилы девственницы цветок папоротника? – прищурила я глаза и понизила голос, напуская больше страху. И малому дитю понятно, что ночью даже во двор лучше не выходить, не то, что за границы деревни. А кладбище и вовсе рядом с границей леса расположено, потому там всякого встретить можно малоприятного, прожорливого и опасного… Потому, лучше сразу указать, что альтернативы две: пройти испытание или самой стать ужином упыря. Про то, что папоротник, несмотря на расхожие домыслы, не цветет, я тактично умолчала. В данный момент суеверие деревенских мне на руку. – Тут видишь, какая взаимосвязь? Ритуал действительно требует жертвы. Это своеобразное испытание, проверка стойкости духа и выдержки воли. Если пройдешь, волшба будет к тебе благосклонна и станет постепенно влиять на твою внешность, – вещала я вдохновенно и со значением, отчего впечатлительная дивчина завороженно и уважительно приоткрыла ротик. Сделала мысленную пометку, что и манерами ее неплохо бы заняться. Благо, почву я подготовила и теперь могу задвигать любые свои требования, прикрываясь многозначительным словом «ритуал». – Вот только жертвовать нужно собственными усилиями и потом. Потому, нужно постараться. На чем мы остановились? А, вспомнила! Диета. Строгая. Лишения – тоже своеобразная жертва, – быстро добавила я, видя начинающийся протест в понуром и уже заранее голодном взгляде.

– А… – подняла она палец с большой надеждой и косым взглядом на краюшку хлеба, что осталась от ее недавнего бутерброда.

– Особенно мучное. Хлеб есть можно, но дозировано. И никакой сдобы! – строго подвела я черту. – Ешь побольше овощей: тушеные, вареные, но лучше – свежие. Про фрукты не забывай. Мясо можно, но не жирное. Лучше птицу. Крупы тоже будут очень полезны, особенно овсянка на воде, – перечисляла я неторопливо то, что выучила, пока жила у родственников, что держали аптеку и немного практиковали с врачеванием. – Больше физических усилий. Переймешь половину обязанностей матери, станешь помогать отцу. Чем больше стараешься – тем лучше и быстрее волшба подействует.

– А это-то зачем? – вознегодовала избалованная дева, которая наверняка не знает даже, как держать в руках кочергу. Ничего! Я даже рогатых изнеженных демонов приучала к труду. После отработки у меня, они наверняка и у себя во Мраке построить себе жилище вполне способны, взамен своих пещер. Что мне какая-то девица?

– Волшба – дело тонкое. Труд облагораж… в смысле, тоже испытание, – быстро добавила я с досадой от того, что едва не проговорилась, и прочистила горло, давая понять, что перечень не закончен. – Ты записывай. Я предупреждала, что испытание будет сложным, – высокомерно добавила я. – Если не нравится – я не держу и не заставляю, – гордо и бескомпромиссно указала я на дверь.

– Нет-нет, – тут же сдала на попятую девица, с прилежным видом выводя очередные каракули на бумаге. Подошла, заглянула девице через плечо и хмыкнула. По городским меркам – все печально. По деревенским – девица очень образованная! Писать и считать до ста точно умеет. Но этого мало. Все еще свежо в памяти, как она меня своей жертв… ветчиной испугала и пожрала сегодняшний обед и ужин, который вновь готовить. А у меня еще демон некормленый!

– Книги читать будешь, – весомо добавила я. – По одной в месяц – минимум. Учти, что проверю!

На лице девицы отразился скепсис и глубокая задумчивость. Голубой взгляд метнулся к моим книжным полкам, в основном по травоведению и медицинским справочникам, что остались у меня после обучения. Но мамины фолианты также разбавляли мой ассортимент и притягивали взгляд потертыми и объемными корешками.

– Начни с церкви, – вздохнула я. Не хватало, чтобы она еще подумала, что я и из нее ведьму сделать собираюсь. Не дай Бог, еще у нее найдут одну из моих книг. Тогда мне точно несдобровать. – У них должны быть. Тебя же ваш батюшка грамоте учил?

Девица кивнула.

– Ну вот. Также практикуй…

– Чего?

– В смысле, чаще упражняйся в чистописании, – исправилась я и попыталась припомнить, насколько понятно говорила до этого. А то, в силу вдохновения, вполне могло и занести, а несчастная и слов-то таких не знает. – Про счет тоже не забывай. Считать по порядку умеешь – хорошо. Нужно учиться складывать и вычитать. Не знаешь как, проси батюшку. Откажет батюшка – придешь ко мне, – зачастила я, с досадой размышляя, что батюшка такие разительные перемены может и не одобрить в девушке. Еще, как бы не посчитал, что бес попутал. И вообще, считать и читать, по мнению церкви – не женское дело. В целом, оно, конечно. Деревенские мужики едва ли по достоинству оценят ученую жену. Но все во мне взбунтовалось. Вот поучится немного, потом сама решит, нужно ей оно или нет. Развиваться, так разносторонне! – Рукоделием занимаешься?

Василина слегка смущенно пожала плечами, как бы намекая, что из всех увлечений, она только бутерброды строгает и их же употребляет.

– А готовить умеешь?

– Ну-у-у, – уклончиво протянула явно любительница вкусно покушать.

– Ясно. Итак, пиши дальше. Учишься готовке у матери. Возможно, еще понравится, – улыбнулась я своим мыслям. Раз любит вкусно покушать, следовательно, вкус у нее должен быть чутким. Для вполне сносной готовки порой этого достаточно.

– Может, можно как-то без этого? – вздохнула девушка, с тоской и скрытой ненавистью посматривая на список перед собой. – Я думала, дашь мне зелье какое, и я похорошею…

– Точно! – подпрыгнула я, испугав девушку. Я побежала к своим припасам настоек, стала звякать склянками, выискивая нужный состав, пока Василина на мгновение наполнилась надеждой избежать «ритуала» и отделаться легким испугом в виде непонятной жижи моего производства. – Нашла! – улыбнулась я и достала косушку из мутноватого стекла. – Вот.

– Это зелье? – осторожно и с надеждой уточнила девица. – Работать не надо?

– Как это не надо? – возмутилась я, поставив небольшой бутыль на столешницу и щедро пододвинув жертве моего эксперимента. Педагогического, аль медицинского, а может и вовсе социального. Там время покажет. – Еще как надо! Будешь пить рюмку настойки раз в неделю, для закрепления успеха.

– А что оно делает? – подозрительно и тревожно поинтересовались у меня.

– Помыслы плохие отгоняет, голову и мысли прочищает,– с трудом нашлась я с ответом, смущенно отведя взгляд. Ну, может и не помыслы, но кишечник – точно! Разгрузочные дни – они такие, зато организм прочистится! – Только это, побочное действие может быть, – решилась я предупредить. – Ты когда это выпьешь, старайся подгадать время, чтобы нужник был поблизости и в полной доступности, – посоветовала я. – Пить не больше рюмки – ясно?

Угрюмый кивок.

– Отлично. Для начала – достаточно. Через неделю придешь снова. Посмотрим, как ты… испытание проходить станешь и не струсишь ли.

– А долго это испытание длиться будет? – тяжело вздохнув, поковырялась она в своей сумке и с сожалением отвернулась от остатков ветчины.

Я помедлила, прикидывая возможности. Сейчас октябрь, уже заготовки на зиму, после не менее тяжелая зима, весной поля и огороды, про скотину, опять же, не забывать…

– К лету будешь краше многих! – улыбнулась я, встретив неуверенную, но, все же, улыбку.

Прорвемся!

***

– Все, ушла, – прислушавшись, негромко оповестил нас Велес, спустя минуту, как Василина вышла за ворота. – Ну, Даринка! – усмехнулся Велес. – Ну, выдумщица! Я даже в какой-то момент подумал, что ты действительно демона в откуп этой стры… дивчине отдашь, – поправился он под моим взглядом, зная, как я не люблю любые проявления неуважения к чужим.

– Да, мне тоже, – мрачно добавил Володя, посматривая на меня еще более хмуро, отчего вдруг стало слегка совестно. После вспомнила, что ничего худого не сделала: демона сохранила, от дивчины благополучно избавилась, да еще и подтолкнула ту на путь перевоспитания и здорового образа жизни! Я – молодчинка!

Потому плечи расправила, подбородок задрала и стала слушать хвалебные речи своего верного друга. Параллельно гладила лоснящийся черный бочок Липы, что не заставила себя ждать и запрыгнула мне на руки сразу же, как из дома вышла Василина. Словно в качестве одобрения, моя любимая кошечка стала ластиться и даже лизнула меня в щеку.

– Как думаешь, план сработает? – задумчиво посмотрел магический зверь в сторону ворот.

– Честно – не знаю, – пожала я плечами, аккуратно спуская черную кошку с рук на тропинку возле моего крыльца, на котором мы все и расположились, а после выпрямляясь и поправляя передник. Предстоит новая готовка, так как демон по-прежнему некормленый. Да и мне что-то от недавних переживаний голодно стало. – Но, если не сработает, то я мало что потеряю. Девице я уже сказала, что выход только один. Справится она или нет, теперь только ее дело, – вздохнула я тяжело, ощущая скорые заморозки в воздухе. В этом году зима будет ранней и холодной. Еще один тяжелый год, каких было много за последние шесть лет. Но эта зима грозит стать одной из самых суровых. Следует всесторонне подготовиться. – Но если вдруг девица выкажет упрямство, жизнь ее, наверняка, изменится, – несмело и слабо улыбнулась я. Как минимум – избежит жировой болезни и облегчит жизнь и без того не молодеющим родителям. Как максимум – найдет свое счастье. А уж в чем именно оно будет заключаться – мне неведомо. Может, найдет талант в каком-нибудь мастерстве, или все же обзаведется вожделенной семьей и мужем. А может, все вместе. Это уже меня касаться не будет.

Если бы и мои проблемы могли решиться так просто: всего лишь сменой питания и физическими нагрузками…

От невеселых мыслей не смогла сдержать лицо, что заметил демон.

– Что не так? – посмотрел он пристально на меня, отчего я смутилась.

– Ничего, – натужно улыбнулась я неискренней улыбкой, отчего фыркнул уже Велес.

– Готовить заново не хочется? – хохотнул друг.

– Верно, – кивнула я, уже искренне и благодарно растянув губы за неожиданную подсказку, так как под взглядом янтарных глаз думать было сложно, а раскрываться перед демоном мне по-прежнему не хотелось. Тем паче в свете недавнего разговора с моим магическим другом. – Боюсь, наша нежданная гостья оставила нас без обеда и немного без ужина, – почесала я в затылке озадаченно, пытаясь припомнить, что можно сготовить сытно, вкусно, но, главное, быстро. Уже ужин скоро, а мы так и не пообедали.

– Так заставь готовить рогатого. А то пользы никакой, только калечится, да ест за троих, – подначил Велес демона. Впрочем, беззлобно.

– Напомни, блохастый, какая с тебя польза, помимо твоего словоблудия и запаха псины? – приподнял демон бровь, но огрызнулся лениво, лишь отвечая на изначальную остроту волка. Что ни говори, а эти двое все же понемногу притираются друг к другу, и ругаются скорее для порядка.

– То, что я могу прикусить тебе хвост, в случае чего? – оскалил Велес свои внушительные клыки, демонстрируя инструмент по откусыванию. Я бы на месте Володьки задумалась, но демон лишь презрительно хмыкнул.

– У нас во Мраке с такими клыками, как у тебя, новорожденные адские псы родятся. Ты бы им на разовый прикорм пошел. Так что не пугай, блохастый.

– А ты, я смотрю, к этим псам в свое время в загон упал. На полноценную закуску не пошел, зато посмоктали, наверняка, знатно. Это объясняет, куда у тебя мозги девались, дубина рогатая, – оскорбился Велес, так как своими клыками всегда гордился. А демон бездушно, да по живому! Вон как зверь магический взвился.

– Так, ну-ка тихо, – решила я вступиться, вставая между парочкой. – Разошлись. Оба! – строго зыркнула я по очереди на каждого. – Дел вам, что ли, мало? – нахмурила я брови. – Володь…

– Волозар, – скорее по привычке буркнул демон, так как замечание было тихим и ворчливым. Я бы даже не услышала, если бы не прочла по губам.

–… ты все гвозди выпрямил? – уперла я руки в бока.

– Да сдались тебе эти гвозди?! – тут же возмутился демон, начиная раздраженно водить хвостом и бить им по своим сапогам.

– Мне, может, и не сдались, а вот тебе они пригодятся, когда дранку перебирать начнешь, – проворчала я и тоскливо покосилась на уже частично перебранную крышу, в которой, как мне было известно, теперь красовалась внушительная дырка, криво прикрытая ельником. А меж тем, погода портилась, и по небу гуляли тучи. Того и смотри, ливень зарядит! – Потому давай, не куксись и продолжай дело. С крышей необходимо закончить в первую очередь и как можно скорее. Если нас затопит, тебя это тоже коснется, так как ты спишь как раз под дыркой в крыше, – напомнила я. Демон призадумался, понял, что я не вру, и досадливо поджал губы, смиренно опуская плечи. – А ты, – повернулась я к Велесу, который не ожидал от меня недовольства. – И впрямь, зачастил, дружище. Забыл, что если местные тебя у меня во дворе увидят, нас обоих на вилы поднимут? – шмыгнула я носом и вздохнула, смотря на пристыженного волка. – Мы сегодня чуть не попались. Нам повезло, что Василина была больше увлечена моими щами, чем обстановкой вокруг, а так непременно бы заметила демона и магического Волка за моим окном! Официального подтверждения того, что я ведьма и вожусь с жителями Мрака, только и не хватает нашему батюшке, чтобы от меня избавиться раз и навсегда. У меня другого дома нет. Мне убегать некуда. Куда мне податься в зиму? К Лешему, или к себе в волчью нору пригласишь? – нахмурилась я, но быстро перевела дух. Обижать и стыдить друзей я не хотела, просто надеялась перевести внимание на более важные темы. – Вам двоим придется потерпеть друг друга еще чуть больше недели. Я не откажусь от друга, но и без помощи Володи не обойдусь. Если для того, чтобы вы не цапались, как кошка с собакой, мне придется заставить вас держаться друг от друга подальше, я сделаю это. Вы вдвоем создаете много шума. Привлекать внимание никак нельзя, особенно теперь, когда в деревне может вскоре объявиться охотник на нечисть. Как думаете, он станет разбираться, что Волк магический, а не оборотень, а демон крепостной, а не вольный? Порешит всех, и меня в том числе, окрестив ведьмой, несмотря на то, что волшебных сил и умений у меня ровно на то, чтобы демона призвать.

– Думаю, мне нужно догулять до Лешего, – немного сконфуженно и глухо проворчал Велес. – Он наверняка знает, появился этот охотник или нет… – посмотрел он на меня и, дождавшись от меня слабой улыбки и кивка, развернулся, отходя от крыльца. Ловко перемахнув через забор, скрылся со двора, бесшумно растворяясь в лесной чаще.

– А у меня там еще несколько десятков гвоздей… – прочистил горло Володя, кашлянув в кулак. – Я это… могу в готовке помочь, – вдруг предложил он, заставив меня удивленно поднять брови. Не подозревала в демоне пристрастий к готовке и с трудом представляю его в переднике.

– Спасибо, не стоит, – улыбнулась я с благодарностью. – С готовкой я управлюсь, ты не переживай.

– Ну, я тогда пошел, – указал он рогатой головой в сторону своего пенечка, за которым недавно отстукивал Велесу по нервам и по гвоздям молотком.

– У меня есть к тебе просьба, – все же решилась я выговорить, посмотрев на демона виновато. Все же я слишком много от него требую. С уже имеющимся списком рогатый мужик едва справляется, а уж требовать сверх того…

Моя совесть вновь зашевелилась где-то в груди, так и не дождавшись весенней оттепели.

– Да? – с некоторой иронией поинтересовались у меня, вероятно, уже приготовившись к чему-то пакостному. Ну, может быть, в какой-то степени…

– Василина, сама того не подозревая, указала мне на то, что к зиме стоит подготовиться более основательно. Неизвестно, смогу ли я выбраться из леса зимой, после заносов, или нет. Нашу чащобу даже на снегоступах не всегда можно перейти, – смущенно пожала я плечами.

– И? – поторопил меня Володя, точно заподозрив подвох.

– Нужно сходить в деревню. Закупиться впрок всем необходимым: мясо, крупы, молоко, овощи и вещи. В общем, я боюсь, что не смогу унести все сама. Ты мог бы сопроводить меня?

– Ты просишь? – кажется, удивился Володя и посмотрел на меня внимательнее, даже со здоровым недоверием.

– Я не хочу требовать с тебя сверх меры. Веришь или нет, но я и сама не рада, что приходится пользоваться вашими, демонскими, услугами для таких банальных вещей, как содержание моего дома. Потому да, прошу, – опустила я взгляд. – Я могла бы нанять возницу, но, честно скажу, хотелось бы обойтись без этого.

– Так же, как могла бы нанять людей для помощи по дому, но не желаешь? – задал он вопрос, от которого я вновь ощутила озноб. Вопрос был вполне уместным, но от того более приятным лично для меня не стал. Но деваться некуда, потому кивнула, охватив себя руками за плечи. Тулупчик не по погоде накинула на плечи. Зябко. – Хорошо, – услышала я и постаралась незаметно выдохнуть с облегчением. – Полагаю, в таком случае, мне придется менять внешность?

– Да, – не стала я скрывать и вновь кивнула, закусив губу и помня, что демоны примерять человеческое обличье не любят.

– Такая подойдет? – спросил мужчина, заставив меня поднять взгляд и изумленно уставиться на доброго молодца в одежде демона, которая была ему большевата, но не критично. Под моим немигающим вытаращенным взглядом Володя повел плечами, привыкаяк новым размерам, которые не сильно-то изменились.

Внешность у молодца… богатыря была необычной, явно иноземной, что темные длинные волосы, что, пусть и не гладко, но выбритое смуглое лицо в русской деревне – редкость, как и по-прежнему янтарные глаза. За человека Володька сойдет, но точно не за местного.

Клыки тоже исчезли, что я заметила, когда Володя в ответ на мой ступор слабо улыбнулся. Стал демон ниже ростом, не только из-за отсутствия неизменных рогов на голове, но и судя по одежде. И все равно я не доходила ему даже до плеча макушкой. Косая сажень в плечах никуда не делась, и была по-прежнему внушительной, но уже привычной по богатырским меркам и не пугающей.

Моргнув, постаралась отойти от впечатления и посмотреть критичнее. В целом поняла, что внешность демона не стала кардинально другой. Это был все тот же Володька, только… человечный.

И такой красивый…

В демонском обличье он едва ли уступал в красоте, особенно для такой, как я, которая привыкла к рогатым гостям из Мрака. Но сейчас, когда от рогов и хвоста не осталось и следа, что-то в животе у меня ухнуло и скрутило, навевая какие-то неприятные ассоциации и тоску о чем-то светлом и женском.

Это и отразилось у меня на лице, потому что Володька с сомнением уточнил:

– Если совсем не годится, могу взять другую внешность.

– Нет… нет, все здорово, – быстро нашлась я, тряхнув головой, боясь, что он вдруг поймет все иначе. То есть, узнает истинную причину моего ступора. Уж пусть лучше считает, что мне он кажется несуразным. – Такая внешность вполне подойдет, если тебя самого она устраивает, – отвела я лицо и взгляд, пытаясь скрыть непонятно отчего подкативший румянец.

Так, Дарина, помни, Володька – мужчина. Хуже! Он – демон. Еще и не Володька, а Волозар! Что тем, что другим – веры никакой. А уж если совместно, то и подавно! Нельзя, совсем нельзя поддаваться на всякие разные… лица красивые и забывать о разуме!

Эти мысли помогли, и жар стал отступать, а я куда смелее улыбнулась и обернулась на демона, что уже вернул себе обычную рогатую внешность, отчего-то показавшись мне более привычным и… родным.

Не дай Бог кто узнает, что мне демоны роднее становятся! Аж самой страшно от этой мысли. Скоро и впрямь в лесу одичаю!

– Значит, договорились? Завтра утром отправимся в деревню, а ближе к вечеру растопим баню.

– Баню?

– А то! А скажи мне, касатик, бывал ли ты когда-либо в деревенской русской бане?

– Нет, – подумав, покачал он головой.

– Ух, ну завтра наверстаем, – задорно подмигнула я и похлопала мужчину по плечу.

– В смысле, ты со мной туда пойдешь? – то ли удивился, то ли обрадовался, а то и вовсе испугался демон.

– И не только пойду, но и послужу тебе банщиком. Мои веники дубовые лучшие во всей деревне! Я такую запарку для них готовлю, никогда не забудешь, точно! – пообещала я все еще растерянному моим поведением Володьке. Я же категорично решила, что никакие соблазны на меня не подействуют. И завтра я докажу это всем.

А особенно – себе.

***

Глава 5

В деревню я входила, слегка помедлив и борясь с желанием повернуть обратно. Это мое обычное желание в таких случаях, но сегодня все усугублялось тем, что я была не одна, а с демоном в обличье человека. От нервов я даже как-то позабыла о новой внешности Володи и о том, что должна пускать на нее слюни и мечтательные вздохи.

– Все хорошо? – спросил демон, повернув ко мне лицо. Одет он был, наконец, в одежду по размеру, а зипун, подпоясанный кушаком, подчеркивал ширину плеч и узкие, на их фоне, бедра. На голову, благо, теперь уже не имеющую рогов, я водрузила демону шапку, а волосы собрала в низкий хвост, открывая скуластое лицо с тяжелым подбородком. Шапка ему едва ли была нужна, как и сама верхняя одежда: я уже поняла, что Володька, крепче своих предшественников и болеть упорно не собирается ни от холодов, ни от непривычной еды. Но привлекать внимание все же не хотелось, потому решила не выделяться и одела его в привычную одежду.

Сама я предпочла свой плащ, несмотря на предосторожности, решив поберечь единственный полушубок из зайца, который видал лучшие времена еще в моем детстве. Такие ветхие вещи стоит поберечь. А лучше выбросить. Особенно, если сегодня удастся купить обновки. Денег я поднакопила, однако расставаться с ними было жаль до зубного скрежета, потому торговаться сегодня буду долго и с особой охотой. Но деваться некуда. Либо обновки, либо плешивый заячий полушубок!

Выбор был очевиден, как и то, что в этом году несчастная моль, скорее всего, уже доела «зайца», и останусь я в зиму с одной телогрейкой!

– Да, – вздохнула я в ответ на вопрос Володи. – Просто показалось, что дома деньги забыла, – попыталась улыбнуться, но выражение лица у меня было таким, словно я щавель уже неделю ем без остановки.

– Боишься показываться со мной? – вскинул он смоляную бровь и насмешливо прищурил янтарные глаза. Красив, черт. Нет, стоило попросить Володьку принять другой вид, поскромнее и попроще. Так, доказать себе чего-то там захотела! Ага, доказала, как же!

Ну, может и не только себе… но признаваться в этом даже мысленно было стыдно, потому я поджала губы и уверенно шагнула по дороге.

– Скорее тебе стоит опасаться показываться со мной, – невесело пошутила я, но после пошла увереннее. Ну же, Дарина, сама этот поход задумала. Трусить поздно.

– Это с чего бы? – заинтересовался Володя, поправляя на голове непривычную для него шапку.

– Я нежеланный гость в этих краях, – уклончиво отозвалась я.

Словно почувствовав наше появление, еще секунду назад проходящие мимо прохожие тут же уставились на новоприбывших. То есть,на нас с Володей, отчего я вновь стушевалась. Внешне же как обычно натянула капюшон поглубже на лицо и быстро пошла в сторону торговых рядов, ухватив своего спутника за руку.

– Полагаю, напоминать о том, что по одному твоему желанию ты до конца жизни можешь быть обеспеченной всем необходимым, не стоит? – негромко и с заметной иронией уточнил демон.

– А я не ищу легких путей, – преувеличенно весело отозвалась я, мельком взглянув на демона с видом лихой авантюристки. Ну или придурковатой, что тоже исключать не стоит. Тут смотря с какой стороны и с каким настроением вопрос рассматривать. Но я – человек светлый, который в крынке скисшего молока видит простоквашу, потому меня не проймешь! – Идем, я знаю короткий путь и где что продается. За час обернемся, а это не так уж и много, – пообещала я, но в мыслях тоскливо понимала, что и часа мне хватит за глаза!

***

Не скажу, что деревенские меня прямо ненавидели. Нет, желающих поднять на вилы или закидать камнями с криками «держи ведьму» не было. Не в последнюю очередь по той причине, что своя «ведьма» деревенским была нужна. Если простуду или рану какую люди и сами лечить умеют, то что-то посерьезнее не берутся и, скрипя зубами от необходимости кланяться, стучат в мои двери, как до этого стучали моей матушке. Платя тем, чем могут. Так как я не с городскими дело имею, а с деревенскими, то платят мне в основном продуктами или… вон, курами. Хоть бы одного петуха дали! Нет, как сама обзавелась одним, так бедный и трудится в одиночку уже несколько лет.

Деньгами – реже, но бывает, в основном как раз за те настойки, что лечат от серьезных проблем и болезней, что местные могут объяснить лишь волшбой. Причем, почему-то, именно темной. Почему темной – загадка даже для меня.

В целом, у нас был неплохой симбиоз. Вот только… предрассудков это не отменяло. Это все равно, что мои отношения с демонами. Я их вызываю, они чинят дом, делают доброе дело, и расстаемся мы вполне мирно… ну, если не считать объемных пожеланий, оставленных мне на копии контракта на память. В общем, несмотря на то, что к магии демоны не прибегают на отработке у меня, демонами быть от этого не перестают. Логика местных обо мне примерно та же. Они могут пользоваться моими услугами, но считать ведьмой от этого не перестают. Помня о том, что и я не особо спешу разрушать досужие домыслы о моей причастности к Мраку, то картинка вырисовывается яркая.

За дружбу с ведьмой наш местный батюшка не похвалит. А в деревне у нас люди богобоязливые, потому меня сторонятся. В основном, стараются притвориться, что меня просто нет, и не замечают. Те, что потерпимее, могли даже по делу поговорить или торговать со мной вполне охотно.

Но были и принципиальные. И вот они отравляли мне жизнь прямо, знатно, и именно из-за них каждая вылазка в деревню равносильна пытке. Я, конечно, держусь особняком, но ощущать на себе осуждающие, брезгливые и едва не ненавидящие взгляды – тяжело, как и слышать проклятья себе в спину.

Но сегодня… сегодня центральной фигурой стала не я, а Володя. Нет, красавцами и богатырями земля русская наших людей не обделила, но свои – это свои, привычные и где-то приевшиеся, особенно если уже занятые. А тут чужак, внешности экзотичной, но внушающей внимания и некую потребность в излишнем слюноотделении. Да еще и со мной в компании, что делает его не только загадочным, но и опасным. А это, как ведомо, всегда привлекает молодую и горячую кровь.

Я опасалась недоброго отношения к чужаку мужиков, которые посматривали на нас с предосторожностью и подозрением, но не лезли на рожон. А опасность подошла откуда не ждали…

Я не сразу сообразила, чего это весенние паводки начались так рано. Лишь после догадалась посмотреть по сторонам и понять, что все дело в жадно взирающей женской половине деревни разных возрастов и семейного положения, что провожали невозмутимого Володю долгими и томными взглядами.

Еще раз взглянула на с любопытством смотрящего по сторонам демона, что в деревнях прежде, судя по всему, не бывал. Посмотрела и признала, что мой Володька – хорош. Не смотри, что рогатый и с хвостом. Их сейчас не видно, но и с ними хуже не становится, зараза. Потому впору было бы возгордиться таким спутником, но что-то не сильно тянуло, а должно бы было. Ну, я на это надеялась. Сейчас же вдруг поняла, что зря затеяла этот поход. Сходила бы несколько раз в деревню вместо одного, так нет же, подленько решила вызвать зависть и… ну, может, немного ревность. Зависть вызвала, что очевидно по не утихающему «паводку из слюней». Ревность тоже присутствовала. Но не с той стороны, с какой бы хотелось.

И вот тут была основательная проблема, так как ревновала, глупо и бессмысленно – я. Осознание это было неприятным. Ладно, оно было совершенно возмутительным, учитывая, что с Володькой у меня ничего быть не может, он – демон из другого мира, куда вернется уже совсем скоро, еще и меня проклиная на копии контракта, так как я его без выполнения этой традиции не отпущу! Что мне читать одинокими вечерами? Предыдущие шесть версий уже выучены наизусть!

И все же, ловя на нем жадные, заинтересованные взгляды, и видя его полное осознание того, какое впечатление производит, чувствовала, как во мне растет злость. И от того, что ему это, очевидно, нравится, хотелось что-нибудь пнуть. Хотя бы потому, что я замечала, как он отвечает улыбками особо ретивым и менее скромным, что были… ладно, куда красивее меня: высокие, румяные, с пышными формами и толстыми русыми косами через плечо. Я им со своими веснушками, курносым носом, яркой рыжиной в волосах и худосочной фигурой – не чета, и оттого досадно.

Чуть было не развернулась, чтобы вернуться в свой родной, а главное, не щедрый на человеческих женщин, лес. Однако поворачивать было глупо, что я вполне осознавала, так как часть покупок уже были приобретены и добросовестно погружены на сильные руки демона в обличье человека, который, несмотря на то, что я его едва не с головой нагрузила, скалиться в разные стороны не уставал, собирая уже возле нас нездоровое внимание толпы воздыхательниц, которых не могли вразумить даже собственные благоверные.

Проходя мимо какого-то двора, я зацепилась взглядом за знакомое лицо. Лицом этим оказалась Василина, которая праздно сидела на скамейке, с энтузиазмом хрумкая свежую морковку. Понять, сколько она так сидит, было невозможно. Девушка была чумазой, местами испачканной, и было видно, что без дела не сидела, а сейчас умаялась и решила отдохнуть. Вот только по опыту с не приученными к труду демонами могу с уверенностью сказать, что так замараться Василина могла, просто выйдя в огород и посмотрев на тяпки. Но мое появление повлияло. То ли мой совет вчера она поняла буквально, что отдыхать ей нельзя, только трудиться, то ли вид у меня был настолько впечатляющим из-за резко испортившегося, с этими покупками, настроения, что она, неизвестно чего устыдившись, подавилась морковкой и подорвалась с места, насильно отбирая у отца лопату, который этому сильно удивился.

В целом, я удостоверилась, что девушка решила-таки бороться за свое светлое и женское, и осталась довольной, идя дальше по своим делам.

Довольной я была недолго.

Последней каплей стало то, что я уже четвертый раз не могла нормально сторговаться с товаркой, которая при виде Володьки словно онемела. После голос вернула, а вот способность мыслить разумно – нет. Потому, кокетливо мусоля кончик своей косы, игнорировала мои вопросы о цене на новый тулупчик на овчине. Пусть не такой красивый, как шубы, зато крепкий и очень теплый даже на вид. Вот его я уже битый час и пытаюсь выкупить, но вместо нормального ответа о цене слышу невнятные и мечтательные мычания и звуки лопающихся слюнявых пузырей.

От злости даже ревность и обида куда-то улетучились, оставляя лишь желание крушить и громить, но заполучить этот тулуп. Внешность демона сейчас уже откровенно бесила, а не вызывала порывы мечтательно вздыхать и тоскливо думать о возможном женском и далеком.

Один плюс все же появился, учитывая, что я себя своеобразным образом поборола и соблазняться внешностью демона уже не хотелось категорически.

Теперь до жути хотелось тулуп! После всего сегодня пережитого и потраченных нервов, я без добычи не уйду!

– Дарин, я могу отойти? – негромко произнес Володя, впервые с момента, как мы вошли в деревню, подавая голос. Глубокий, мужественный и бархатный голос, кажется, услышали все, даже кому не следовало. Синхронный вздох за нашими спинами в этом убедил и окончательно добил мое терпение.

– Иди! – обернулась я на демона, едва не зарычав и сдержав потребность пнуть его для ускорения. Хочет он покрасоваться перед деревенскими дурочками – да пожалуйста. Все равно без моего разрешения пакостить и совращать на продажу души не сможет, раз я запретила ему выдавать себя.

Я же, по крайней мере, закуплюсь нормально! А раз ему так нравится всеобщее обожание, кто я такая, чтобы его останавливать? Никто! Пусть красуется! Запретить не могу, гордость и достоинство не позволят.

Павлин рогатый!

Вспомнилось, что дома у меня дымоход давно не прочищали. И в сенях половицы все же сильно скрипят. Негоже это.

Мыслишки мстительные, так я сегодня в образе ведьмы и могу себе позволить!

От моего ответа демон нахмурился, но спорить не стал и отошел, развевая чары с торговки. Сначала на ее лице отразилась растерянность, затем огорчение, а после обида. Уже на меня, за то, что прогнала объект обожания. В ее глазах я ощутила обещание злых и долгих торгов. Возможно, до хрипа.

Но и я, гонимая недавними эмоциями, энергией зарядилась знатно, потому хрипеть, может, и буду, но не уйду отсюда, пока мне эта тетеря не отдаст тулуп со значительной уступкой. Возможно, голоса мне хватит на «почти даром». Почувствую упадок задора, не беда! Стоит обернуться и посмотреть наокруженного разновозрастными дивчинами Володьку, как энергия в крови начинает закипать с новой силой!

Итак, торги начинаются!

***

Итогами торгов стали проклятья и пожелания вечных мучений. Причем торговка разошлась так, что многие мои предыдущие «жертвы режима» обзавидовались бы полету мыслей и фантазии некоторых деревенских.

Но я и не против, учитывая, что к проклятьям привычна, а тулупчик-таки получила с приличной выгодой для себя. Выгода не только подняла мне настроение, но и позволила даже закупить новое одеяло и подушку, так как в из-за выгодной покупки подобрела и вспомнила, что спальные принадлежности Володи пришли в негодность.

В кармане позвякивали остатки денег, все по списку я уже закупила, и можно было бы смело отправляться домой. Посмотрела по сторонам, выискивая взглядом демона, и обнаружила того все в той же компании.

Презрительно фыркнула, радуясь, что наваждение быстро спало, и сейчас никаких крамольных мыслей в сторону демона я не допускала даже.

Внешность его сейчас – всего лишь фикция. Посмотрела бы я на эту восторженную толпу, когда он вернет себе рога и хвост. Потому, если хочет хвастаться лживой личиной, точно картинкой – да пожалуйста.

И все же, подходить к нему сейчас не хотелось. Вместо этого заприметила в одном из торговых рядов висящие цветастые платки. Теплые, точно шали, шерстяные, в яркий красивый цветок, различных оттенков и вышивок.

Перебрала в кармане оставшиеся деньги, прикидывая, стоит ли тратиться или обойдусь, так как платка в списке покупок не было, а в деньгах я ограничена.

Уже было развернулась, чтобы разрушить созданную Володькой идиллию, но после затормозила и неуверенно обернулась.

Те крохи, что остались – едва ли сыграют большую роль в моей жизни, а вот сделать себе такой редкий подарок едва ли станет считаться преступлением…

Упрямо поджав губы, я все же подошла к прилавку и осторожно дотронулась до мягкой ткани ближайшего полотна и не смогла сдержать улыбки, но вздрогнула, когда из-за прилавка высунулась головка знакомой мне девочки. Правда, так резко и неожиданно, словно чертенок из табакерки, что я едва не подпрыгнула.

– Теть Дарин! Платочек решили купить? – поинтересовалась Настенька деловито и, слегка кряхтя из-за легкой дубленки, взобралась, наверное, на табурет или лавку, чтобы из-за прилавка показывалась не одна макушка.

– Присматриваюсь, – честно призналась я, слегка нахмурив брови и осмотревшись в поисках взрослых. – А ты чего тут делаешь? Еще и одна?

– А меня попросили присмотреть, – гордо улыбнулся ребенок, уперев руки в бока с важным видом, показывая всю серьезность данной задачи и свою значимость. Видимо, девочке очень нравилось притворяться взрослой, потому роль торговки играть она продолжила: – А вы смотрите, теть Дарин, смотрите. Вам очень пойдут платки, – покивала она со знанием дела и была при этом настолько умилительной, что я не смогла сдержать улыбки. – Вот этот синий будет хорошо смотреться с вашими волосами, – начала она раскладывать передо мной какой-то невозможный платок, явно со сценами из сказок, где богатырь сражается с лесной ведьмой. Узнай Яги, что их представляют в таком виде, они бы расплакались от смеха…

Платок, судя по всему, предназначался либо ребенку, либо очень любящей сказки девице. Учитывая, что я со многими сказочными персонажами знакома в реальности, сказки резко разлюбила. Один Водян со своими дурами чего стоит!

Помня о том, что меня и саму за лесную ведьму принимают, я едва было не соблазнилась всерьез рассмотреть данный вариант, исключительно из чувств противоречия, но решила, что иронизировать над собой все же не стоит.

– Спасибо. Польщена, – натужно улыбнулась я, стараясь не обидеть кажущуюся вполне искренней девочку. – Я не очень люблю синий цвет, – слегка слукавила я, тем более, что синий всегда все удорожает. Брать платок из вредности, да еще и втридорога из-за цвета – мне не хотелось. – Но почему ты одна, Настюш? Где твои родители?

– Мама заболела, – вздохнула Настенька. – Папа не разрешает мне находиться с мамой, чтобы и самой не заболеть. Потому я все больше на улице или у бабули гощу, – поджала она губки. Учитывая, насколько Настенька растет болезненным ребенком, решение отца оградить ее от больной матери – вполне логично. Но настолько же и бессердечно. Страшно представить, как сейчас девочке должно быть страшно и тревожно за любимую родительницу. – Папа работает, но уже скоро должен вернуться, – повеселела она.

– Что с твоей мамой? – нахмурилась я сильнее, почувствовав тревогу. Болезни я никому не желала, а уж девице в положении – и подавно. Как бы ни Дарье, и ребенку худо не было…

– Кашляет сильно и горит… – опустила Настенька взгляд и украдкой шмыгнула носиком, давая понять, что и сама сильно переживает за мать. – А посмотрите вот этот платок, – словно в попытке отвлечься от грустных мыслей, улыбнулась Настенька и достала из-под прилавка нежно розовый платок с нейтральным узорчатым рисунком и бахромой по контуру. Платок был очень красивым и таким же качественным. Уже только по одному виду было понятно, что он очень дорогой, отчего мои монетки в кармане стали казаться еще более невесомыми. – Он вам очень подойдет. Вы, теть Дарин, и без того красавица, а этот платок только сильнее украсит…

– Настена, ты тута шо, торгуешь? – послышался сварливый голос, от которого я сжалась. – Я ж просила токмо присмотреть, чтобы ничАво не укра… А ты тута шо забыла? – уже обратились ко мне, уперев кулаки в крутые бока. Заметив в моих руках поданный внучкой платок, Агафья взбеленилась и точно коршун выхватила его у меня, рискуя порвать ткань… ну, или оторвать мне руки. – Ты это откудаво взяла?! – прошипела неугомонная баба.

– Бабуль, это я теть Дарине дала посмотреть. Она хочет платок купить, а я подумала, что ей этот понравиться может… – вступилась за меня девочка, которая переводила большие испуганные глаза с меня на свою бабку и не понимала, что происходит.

– «Тете Дарине»? – ушам своим не поверила баба, в ужасе уставившись на ребенка, а после порывисто прижала девчушку к своей груди и заголосила пуще прежнего: – Люди добрые, это шо же делАтся? Средь бела дня ведьмы ходють, наших дитяток совращают!

– Ты бы голос поубавила, старая, – холодно предупредила я, чувствуя повышенное внимание уже в мою сторону, чего жутко не любила. – Окстись! Я всего лишь хотела купить платок. Знала бы, что ты их продаешь, обошла бы десятой стороной.

– Таки иди! – покивала старуха, снимая с табурета девочку, а после шикнула на нее. – А ты чАго? Скока раз тебе говОрить, что б со всякими не водиласи?

– Но я же знаю тетю Дарину, – загундела девочка. – Она хорошая. Она же нас лечит… Я подумала, что и маму может…

– То ли лечит, а то и калечит, – добавила бабища злобно. – Еще неведомо, не по ее ль вине вы болеити. Может, порчу каку насылает, а после и делает вид, что лечит, вымогая честны деньги у народу! – голосила она все громче, чтобы все наверняка услышали. – Чтобы духу твоего у моего порога не былО. Увижу рядом с дочерью или внучкой еще раз, не посмотрю, что ты малахольная – зашибу.

– Болезная здесь только ты, – раздалось за моей спиной, а на плечи легли тяжелые ладони. – Ты бы за языком последила. Лживый язык – деликатес для нечисти. Как бы кого не соблазнила, – холодно предупредил Володя, вставая чуть впереди меня.

– А ты кто таков будешь, чтобы защищать ведьму? – слегка присмирев от Володькиного вида, почти прошептала баба, на что демон лишь загадочно улыбнулся, но по неведомой причине мурашки ужаса пробежались даже по моей спине. Судя по выражению вытаращенных глазенок на побледневшем лице Агафьи, мурашки стали по ней не просто бегать, но и жрать.

– Если бы защищал ведьму, я бы сейчас с тобой полностью соглашался. Как видишь, я не на твоей стороне, – с убийственным спокойствием ответил демон.

– А! – под взглядами своих соседей, все же совладала с собой старая, боясь упасть в грязь лицом и сейчас очевидно храбрилась. Хотя голос предательски дрожал. – Все ясно! Полюбовник, вот ты кто! Немудрено! Чего еще ждать от ведьминского отродья, кроме как грешить со всеми подряд? – презрительно скривилась баба, отчего я все же вздрогнула, сколько бы ни притворялась невозмутимой.

Неожиданно почувствовала, как демон напрягся, а в воздухе стал витать аромат черной магии, слегка душный, тяжелый, от которого захотелось прокашляться. И без того свежий воздух стал казаться еще холоднее, а я натурально испугалась. Не Володьку. За Агафью неожиданно стало жуть как страшно. Хоть и понимала, что разрешения на убийство не было, про то на тот момент я и не помнила, настолько сильно ощущалась ярость демона. Потому я невольно вцепилась в рукав мужчины и судорожно качнула головой, прошептав:

– Идем отсюда…

– Она должна ответить за свои слова, – так же негромко произнес Володя, но если меня могли и не услышать, голос Володи был настолько сильным, что как бы он его ни понижал, а разобрать сказанное было можно. Тем более, он и не старался ничего скрыть.

Потому Агафья все услышала, оценила риски и, разумеется, заголосила:

– Люди добрые! Убиваю-ю-ють!

– Что здесь происходит? – послышался голос, от которого я затаила дыхание, а после на базарную площадь вышел Василий. От его появления зеваки разошлись в стороны и несколько стушевались под взглядом, вероятно, нового старосты. Кто-то принялся отводить взгляд, другие, напротив, на задних рядах прятали злорадные улыбки, предвкушая новую интересную сцену.

А вот Агафья, завидев зятя, приосанилась, куда более смело вздернула подбородок и предостерегающе посмотрела на Володьку, который совсем недавно, по ее же заявлениям, собирался тетку убивать.

– Васенька! – картинно всплеснула она руками. – Погубить удумали! – заламывая руки и едва не сбив меня плечом, бросилась она навстречу зятю, чтобы кинуться растерянному Василию на широкую грудь. Мужчина придержал тещу за плечи, но все равно заставил отстраниться и коротко потребовал объяснений:

– Еще раз, я хочу знать, что здесь происходит?

– Она! – забыв про слезы, скривила она сморщенное не по годам лицо и указала в мою сторону пальцем. – Усе она! Настеньку нашу, девочку-кровиночку, охмуряла, змеюка подколодная. Я как увидала, и не поверила такой наглости. Средь бела дня портить ребетёночка, девоньку, маленькую, невиненькую-у-у! – затянула она, отчего поморщился даже Василий и устало вздохнул. Отцепил от себя узловатые пальцы тещи и подошел ближе ко мне. Посмотрел на Володю с подозрением и слегка нахмурился. Володя ответил ему взаимностью и прищурил янтарные глаза, придвинувшись ближе ко мне, словно был готов в любой момент принять удар на себя.

Вот только я неплохо знала будущего старосту, потому вышла вперед демона и смело встретилась со светлым взглядом бывшего друга.

– Дарин, что случилось? – мягко и негромко спросил он, внимательно вглядываясь в мое лицо, отчего стало неприятно и тоскливо. Потому что взгляд был добрым и теплым, как тогда в детстве, когда он спрашивал, больно ли мне от ссадины на коленке, после нашей очередной авантюры.

– Ты меня шо же, не слыхал, Василий? – не поняла Агафья позиции зятя, уперев руки в крутые бока с видом, словно уже представляла, как Василий гонит меня из деревни прямо до лесу поганой метлой, которую она бы любезно и подала. Но тут сценарий неожиданно для нее вильнул не в ту сторону, и сейчас у тетки случился шок и переосмысление ценностей.

– Дарина? – не слушая тещу, повторил Василий.

– Я всего лишь хотела посмотреть платки. Я не знала, кому они принадлежат, – пожала я плечами. – Сейчас это уже не имеет смысла. Я просто уйду.

– Ага! – вновь высунулась Агафья. – А про Настеньку-то умолчала! Верно тебе говорю, Василий, дурное змеюка затевала.

– Вы могли бы помолчать, мама? – явно сдерживаясь, сурово посмотрел он на родственницу, которая под взглядом Василия стушевалась и замолкла. В рядах зевак затесались и те, кто поддакивал будущему старосте, но нашлись и те, кто оказался солидарен с Агафьей. А были и те, что поддакивали всем, лишь бы поддерживать гул и ругань. – А ну-ка, тихо всем! – рявкнул мужчина, отчего на недолгое время стало довольно тихо, после же он обратился ко всем сразу, но смотрел на тещу: – Насколько мне известно, Дарина ни разу не была замечена в дурном, особенно с детьми. Может уже хватит распространять грязные слухи там, где их просто быть не может?

– Да разве ж я вру? Все знают, чейная она дочь! – прошипела старуха, отчего у меня не только кулаки сжались, но и перехватило горло от резко возросшей злости. – Милка себе дочурку и приемницу успела взрастить, а эта, судя по всему, пустобрюхая. Каждый год по полюбовнику, а все никак не разродится. Боженька никак не наградит ребятенком, значится, прогневала! Вот ужО и на чужих детей заглядываться начала, чтобы продолжить делища свои темные!

Ну, это уже ни в какие ворота просто!

Ощутила, как мой кулак обхватывают большой теплой ладонью и вздрогнула от неожиданности. Обернувшись, посмотрела на следящего за мной Володей, во взгляде которого читалась решимость и ожидание. Полагаю, скажи я ему сейчас убивать, он бы не замедлил выполнить приказ. Убивать я не хотела, а вот позорно погонять кое-кого грязной тряпкой по деревне – может быть.

Картинка так явно промелькнула в моем воображении, что меня невольно отпустило, словно то было наяву.

Ни за что не дам этой змее реального повода утвердиться в том, в чем она меня так долго обвиняет. Хотя проучить бы следовало…

– Мама, – как-то слишком вкрадчиво произнес Василий, отчего-то весь напрягшись. – Это слишком, даже для вас. Вы понимаете, что такие заявления нельзя высказывать без доказательств. Вы можете поручиться, что все именно так и было? Поклясться?

– Да тута и доказывать нече! – как-то слишком торопливо и уже менее уверенно фыркнула баба.

– А если я сейчас спрошу, как все было, у Насти? – поднял Василий брови, после чего из-за спины бабки вышла внучка, неуверенно взглянув на родственницу, затем подбежала к отцу, который с готовностью поднял ее на руки. – Настюш, расскажи, как все было, – попросил он девочку, которая бросала робкие взгляды на жадно взирающих зевак.

– Бабушка отошла от прилавка ненадолго… – тихо, едва слышно от всеобщего внимания произнесла девочка. – Тут подошла тетя Дарина. Я просто хотела ей помочь подобрать платок… После вернулась бабуля и начала ругаться…

– Дарина предлагала тебе что-нибудь? Звала прогуляться с ней? – добавил Василий громко, чтобы зеваки слышали. Настенька вздрогнула от звучного отцовского голоса, опустила глазки, но все-таки покачала головой.

– Мы говорили только о платках… – выдохнула девочка, отчего лицо Василия посмурнело, а взгляд, направленный на старшую родственницу жены, не обещал ничего хорошего. Тетка это осознала и решила выставить последний аргумент:

– А Дарья как же? Про Дарью змеюка у ребенка все выпрашивала. Небось порчу навести хотела, узнав, что Дашенька наша захворала!

– Неправда, – неожиданно громко, практически закричала девочка, повернув на бабку покрасневшее личико с застывшими на ресничках слезами. – Тетя Дарина – хорошая! Я знаю! Знаю! – закричала она так, что опешил даже отец. Но больше всех, кажется, я… – Она и маму может вылечить! Маме плохо, почему вы не попросите помощи? – заголосила девочка, больше не сдерживая слез, отчего моим первым порывом было подбежать и успокоить ее. Но этим быстро занялся отец, прижав рыдающую и испуганную дочку к груди, гладя ту по головке, укутанной цветастым платком.

Но самое странное было в том, что Агафья вся как-то побледнела, неверяще посмотрела на внучку, а после со всей ненавистью уставилась на меня:

– Это все ты виноватая! Настроила-таки ребенка супротив родных… – начала она, но вмешался Василий:

– Достаточно! Вы наговорили, мама, уже сверх меры. Не делайте хуже и не позорьте ни себя, ни мой дом, – процедил он сквозь зубы. – А вы чего все уставились? – обратился он к зевакам. – Давно представлений не видали? Дел ни у кого нет? Так могу организовать!

От его окрика все пристыжено отвернулись и куда-то заспешили, словно и не таращились на некрасивую сцену, в которую, как назло, опять была вовлечена и я.

– Пойду и я, пожалуй… – негромко произнесла, взяла демона за руку и пошла с базарной площади. Если боги надо мной смилостивятся, до весны я больше в этом месте не покажусь…

***

Мы с Володей молча шли по улицам, ни на кого не оглядываясь. Я и вовсе отрешилась и через силу заставляла себя не ускорять шаг, чтобы наше отступление не было похожим на бегство.

Однако стоило нам выйти за пределы деревни, на широкую дорогу, как демон не смолчал, чего я боялась. Говорить мне не хотелось, а зная демонскую натуру, предполагала, что он сейчас начнет речь вроде «я же говорил» или «а вот будь у тебя магические силы…». Отбиваться еще и от нападок в плане соблазнения демоном у меня сейчас не было ни моральных, ни физических сил. Сумки бы донести до дома. С грузом, что нес на себе Володя, моя поклажа, конечно, в тяжести не сравнится, но даже два мешка с тканью сейчас казались мне неподъемными.

К моему удивлению я услышала:

– Ты как? Все хорошо? – задал он вполне невинные вопросы, которых я не ожидала.

– Все в порядке, – негромко соврала я с честным видом, словно меня мало что вообще касается, проявляя эмоций ровно столько же, сколько булыжник на обочине.

Судя по многозначительному молчанию, мне не сильно то и поверили. Но как только демон собирался сказать еще что-то, в спину нам донесся знакомый звучный голос, от которого я остановилась и нехотя обернулась:

– Дарин! Подожди! – позвал Василий, который быстрым шагом приближался к нашей паре. Демон рядом со мной вновь напрягся и громко выпустил воздух сквозь зубы, словно был раздражен.

Приблизившись, Василий вновь с недоверием и скрытой неприязнью глянул на Володю, а после сосредоточился на мне.

– Дарин, – начал он и вздохнул, переводя дух или пытаясь подобрать слова, сложно разобраться. – Мне жаль.

– Ты тут ни при чем, – ответила я и отвела взгляд. – Спасибо, что вмешался, но не стоило. Боюсь, теперь у тебя из-за меня будут проблемы.

– Занять позицию невиновного и вступиться, как по мне – не зазорно. Мне все равно перед кем и за кого вступаться, если дело правое.

Я с силой сжала челюсти, боясь, что с губ сорвутся ругательства и обвинения в лицемерии, но сдержалась. Однако перемены Василий заметил и, очевидно, все понял, потому что нахмурился и скорбно поджал губы.

– Еще раз, прошу простить Агафью. Ты же знаешь, что она злится не на тебя.

– Знаю, – подтвердила я. – Прости, нам пора. Мы и без того задержались.

– Ты не познакомишь нас? – произнес Василий, посмотрев на Володю. – Он в этом году помогает тебе по хозяйству? – оценивающе прошелся он взглядом по демону в обличье человека. И чем больше Василий смотрел, тем сильнее в его все еще по-юношески открытом и светлом лице читались смешанные чувства из недоумения, раздражения, быть может, зависти. Но удивило и примешанное ко всему одобрение.

– Это Владимир, – после секундного промедления указала я рукой на моего спутника, который от очередного переиначивания имени слегка скривился, но спорить не стал, поддерживая маскировку. – Он согласился помогать мне некоторое время, – тактично умолчала я про фактическое крепостное рабство, на которое подписала наивного рогатого, за что он до сих пор и расплачивается. – А это Василий, – посмотрела я уже на старого приятеля, которого хотелось бы назвать другом, но… – он мой знакомый, – закончила я, дав, наконец, определение и подведя итог многолетней дружбе детства и юности.

– Приятно познакомиться, – словно через силу, выдавил Василий мрачно.

Володя не стал утруждать себя даже ответом. Молча кивнул и посмотрел на меня в ожидании.

– Дарин, мы могли бы поговорить с тобой наедине? – внезапно попросил Василий, на что, отчего-то, отреагировал до этого молчаливый демон:

– После недавно увиденного, я не оставлю ее одну хоть с кем-то из этой деревни. Говори при мне или проваливай, – совершенно грубо, но удивительно спокойно произнес Володя. Несмотря на спокойный тон, угроза слышалась нешуточная, отчего даже у меня закрались мысли спрятаться где-нибудь за пенечком и переждать, пока про меня забудут, несмотря на то, что я точно знала – демон не нападет без моего разрешения. Хотя, учитывая, что он обязан меня оберегать до конца срока контракта, то… я бы не стала уж так категорично заверять в том, что Володька – безобиден..

– А это не тебе решать, – взвился Василий, тоже имевший тяжелый норов, от которого страдали все его родные, пока тот был еще юн и взбалмошен. Сейчас Василий превратился в мужчину, стал степенен, рассудителен, но задираться с ним до сих пор я бы никому не посоветовала. В упрямстве с ним может состязаться только осел. Ну или я, как вариант, учитывая, что большую часть детства мы с ним крепко дружили.

– Успокоились! Оба! – решив, что с меня разборок на сегодня достаточно, встала я между мужчинами, аки несдвигаемая каменная глыба, хотя по факту была на одну-две головы ниже каждого. Меня перешагнут и не заметят, но я упрямо позиционировала себя скалой – не иначе. Тут же главное – верить в свои силы! Ну, когда ничего другого не остается, по крайней мере. – Володь, не переживай за меня, Василий не причинит мне вреда. Дай нам минуту, пожалуйста, – попросила я.

– Уверена? – нехотя уточнил демон, все еще с угрозой щурясь на мужчину.

– Да, – уверенно кивнула я и благодарно улыбнулась, когда он заставил себя отойти на несколько шагов. Только тогда я обернулась на знакомого и нетерпеливо произнесла: – У меня мало времени, Вася.

– Дарина, знаю, ты мне не поверишь, но я – тебе не враг, желаю только хорошего и переживаю за тебя. То, что в твоем дому неделями живут какие-то непонятные мужики – подозрительно и неразумно. Что ты знаешь вот хотя бы об этом Владимире? Это, вообще, его имя? На вид он ни разу не «Владимир»! – начал яростно и быстро шипеть бывший друг, словно с лупой и лично разглядывал всех имеющихся на свете Владимиров и мой Володька не соответствовал канонам.

Тут, конечно, не поспоришь, но называть Володю его настоящим именем сейчас вот вообще будет неуместно. Во-первых, имя демонское. Во-вторых, я его, кажется, опять забыла… Волокир? Тамозар? Валенок???

Но первая причина, конечно, сейчас важнее, да!

Ну, а по поводу моих знаний о невольной «жертве режима» под номером семь, что я могу сказать? О Володе я, действительно, знаю немного, кроме того, что он – демон из Мрака и обязан отрабатывать у меня фиксированные пятнадцать дней. Красив, ворчлив, вспыльчив и немногословен, кроме тех случаев, когда промахивается молотком и ударяет себе по пальцам, или щемит дверью свой хвост. Вот тогда мой невольный рабочий отличается завидным красноречием. В основном оно состоит из демонских ругательств, которые я за эти неполные семь лет изучила изрядно, о чем, если Володя и догадывается, то не показывает. Собственно, на этом все. Не так уж и много, если подумать. Хотя, скажи я о известном мне Васе, ему бы и факта принадлежности Володи к рогатым, хватило бы за глаза, как основная причина взяться за вилы.

Потому гордо вскинула подбородок, сложила руки на груди и ответила:

– Я больше не нуждаюсь в твоей опеке, Василий. У тебя есть о ком заботиться, подумай о них. В своей жизни разберусь сама. Кого, когда и в каких количествах я тащу в свой дом – касается только меня, как и то, какую помощь я хочу принимать, а какую нет, – выразительно подняла я брови, посмотрев на красивого мужчину, что сейчас был явно недоволен моим упрямством.

– Слушай, не злись. Я не хочу тебя поучать и знаю, что ты имеешь мало причин ко мне прислушиваться. Я не стану тебя ругать или стыдить, но обязан предупредить… – вздохнул он, как-то устало потерев наморщенный лоб. – Я не одобряю то, что ты привечаешь у себя чужаков. В первую очередь переживаю за тебя и твое благополучие. Я не хочу, чтобы тебе сделали больно или плохо, особенно, когда тебе никто в такой глуши не сможет прийти на помощь. Но сейчас… сейчас я вынужден просить тебя держаться поближе к… твоему другу, если ты ему доверяешь, – едва ли не сквозь зубы выдавил мужчина.

От его логики мои брови поползли наверх.

– Чего? – моргнула я растерянно, а бывший друг шумно выдохнул, поджал губы, откинул голову назад, разглядывая небо или, если точнее, оттягивая время, а после нехотя, но серьезнее разъяснил:

– Дурное в округе творится, Дарин. Кто-то пакостит. Серьезно пакостит деревенским. А теперь…

– Что теперь? – насторожилась я, тут же вспоминая вчерашнее предостережение моего мохнатого друга. Велеса, то есть. К Володьке не приглядывалась, но вроде повышенной мохнатостью не страдает. Бриться, конечно забывает, отчего на лице заметная щетина, переходящая в короткую бороду. Но это же не показатель, верно?

– Чуть больше недели назад начали замечать, что стала заболевать скотина, молоко киснуть принялось, а в амбарах появилось нашествие крыс. На их виновность и подумали. Но непонятное происходить не прекратило. По ночам из леса странное слышится и видится, собаки воют и с ума сходят до самого рассвета. Грешили на волков, но охотники утверждают, что волчьи стаи ушли вглубь леса по неведомой причине. Все следы серых – старые, новые лишь недалеко от твоего дома, но они всегда там были, – заметил он, пока я размышляла о том, как сообщить Велесу, что ему необходимо на время затаиться, потому что друг был прав – нехорошее происходит, а люди, если его увидят, как бы сдуру не прибили. Это прежде его могли просто за очень крупного волка принять, а теперь все станет подозрительным. И цвет и рост… а уж если заговорит! – Позавчера массово захворали целые семьи и мой дом… не обошло этой бедой, – тоскливо признался мужчина, намекая на болезнь беременной жены. – За день до этого была массовая стирка на реке и вроде бы все логично, что нехитро заболеть после этого, но…

– Но слишком подозрительно? – подсказала я.

– Верно, – кивнул он понуро, сурово насупив брови, а после стянул с курчавой головы шапку и нервно смял ее в руках. – А сегодня утром сообщили, что из леса не вернулись двое лесников, что по грибы ушли. Ушли вчера, но так и не вернулись.

– Может, заплутали? – как-то совершенно жалко и неуверенно предположила я, но уже прекрасно понимала, что лишь пытаюсь найти оправдание для личного успокоения.

– Лесники опытные, они всю жизнь в этом лесу провели, знают каждую кочку, каждый пенек. Даже с лесными научились ладить, потому трогать и путать их не должны были. Нет, тут дело в другом. Отец обратился в город с просьбой помочь. Сегодня должен богатырь прибыть для проверки, но уже очевидно, что без дурного не обошлось. Все люди это понимают, хоть мы с отцом и стараемся поддерживать порядок и спокойствие, но люди подвержены панике. А тут ты… не вовремя, – виновато отвел он взгляд.

– Ты прав, я выбрала не тот день, чтобы прийти в деревню, – согласилась я, удивляясь, что в той степени нервозности и страха, в которой сейчас находятся люди, меня не закидали камнями еще на подходе к деревне. Просто так, на всякий случай.

– Мы сейчас все друг за другом приглядываем, помогаем, чем можем. Но деревенским легко, учитывая, что все живем близко и кучно, а вот ты… ты одна и не просто на отшибе, а в лесу. Потому, несмотря ни на что, я рад, что ты сейчас не одна. Я бы предположил тебе на это неспокойное время перебраться ко мне, но мы оба знаем, что ты ни за что не согласишься.

Я только фыркнула и покачала головой. Тут он вновь прав: ни за что. Начиная с негостеприимных Агафьи, Дарьи и даже отца Василия, которых едва ли порадует такое соседство со мной, и заканчивая моими принципами и обещанием держаться от этой семейки подальше.

– Спасибо за предупреждение, – кивнула я. – По поводу болезни Дарьи, – опомнившись, добавила я. – Могу дать лекарства, но придется самому прийти за ними, уж не обессудь. Не следует Дарье в ее положении заниматься такими рискованными для здоровья делами. И Настеньку… Настеньку береги.

– Ты тоже береги себя, Дарин. Если позволишь, я бы хотел иногда наведывать тебя. Просто чтобы убедиться, что все хорошо. Возможно в компании Настены. Она призналась мне, что хотела бы с тобой больше времени проводить. Дарья, конечно, против, а вот я считаю, что Настене знакомство с тобой пойдет на пользу. Да и тебе веселее. Твой дом ей кажется сказочным, – неловко улыбнулся он, почесав светлый затылок с золотистыми кудрями.

– Не думаю, что это хорошая идея, – покачала я головой, хотя признанием ребенка была слегка польщена. Да, было бы веселее, да, возможно, могла бы ее нормально осмотреть, укрепить здоровье, поняв, где в организме основная проблема. Но… привязываться я не хотела. Разочарование после будет только больнее. – Ты же знаешь, твоей жене и теще это не понравится. Действующему старосте – тем более.

– Отец стар. Старостой скоро стану я.

– До тех пор, пока не стал, я не хочу провоцировать народ и без того ко мне нелюбезный. Если будет нужда – приходи. Из праздного любопытства – не суйся, – твердо отрезала я и развернулась к демону, который быстро поравнялся со мной.

– И все же, я приду, – донеслось мне в спину, отчего я только понуро покачала головой.

***

Даже не озаботившись закрытием ворот, рыжеволосая девушка быстрым шагом пересекла двор, а после, хлопнув входной дверью, скрылась в дому.

Следовавший за ней молчаливый спутник лишь мрачно проводил отход девушки взглядом, с помощью появившегося из-под полы зипуна удивительно сильного хвоста затворил тяжелую дверцу калиты, а затем свалил многочисленные покупки на ближайшую лавку, чтобы со вздохом снять с головы шапку, и с наслаждением принять свое истинное обличье. 

Демон довольно поскреб появившимися когтями выросшие словно из ниоткуда рога, но довольная улыбка так и не появилась на лице. Вместо этого он вновь обернулся на дом, где сейчас скрывалась без сомнений расстроенная девушка.

Демон хотел бы сказать, что девчонка сама виновата в своих бедах. Хотел и был бы, несомненно, прав. Они с девчонкой оба знали, что одно ее слово, и он, Волозар, мог решить все проблемы временной хозяйки. Так, как мог любой из демонов до него. Но девчонка упрямится и сейчас пожинает плоды своего глупого и неоправданного упрямства.

Мужчине следовало бы пойти к ней, воспользоваться ее состоянием и вновь попытаться повлиять на обиженную девушку. Да, воспользовался бы ее состоянием, да, поступил быподло и нечестно. Но где сказано, что демоны – исключительно благородные существа?

Ему следовало так и поступить. Это было бы правильно. Даже справедливо, учитывая отношение этих деревенских к девчонке. А за то, что расправа с этими людишками доставила бы ему самому удовольствие, так и быть, он бы за свою услугу даже сделал бы девушке поблажку. В будущем, когда завладел бы ее душой. Может, даже мстить за отбитые молотком пальцы не стал бы. И за постоянное унижение…

Ну… сильно не стал бы мстить.

Так он себя убеждал. И все же, стоял на месте, погрузившись в свои мысли, которые ему не нравились. Как и появившиеся умозаключения, относящиеся к девчонке.

– Они опять? – тихо подкралась к демону домовиха в кошачьем обличье и уселась рядом с ворохом мешков с покупками. В ответ на свой вопрос она удостоилась лишь привычного мрачного взгляда, решив уточнить: – Деревенские. Они вновь расстроили Дарину?

– Да. И я не понимаю причины, почему она им это позволяет, – коротко и холодно прокомментировал демон, без особой надежды, что домовиха даст ему необходимые объяснения.

– Ты не майся, голубчик. Причины ее поступков не так важны, такой уж она выросла, так воспитали. Просто смирись, теперь уже ничего не поделаешь. Тебе с нами совсем немного осталось, а дальше, если и не забудешь, будет удача твоя, больше к нам и не попадешь, – примирительно посоветовала черная кошка и вздохнула. Тяжело и горестно, давая понять, что и ее душа не на месте от беспокойства за свою хозяйку и любимицу.

– А у вас какая удача?

– Наша удача будет заключена в том, что к вашему рогатому брату больше обращаться не потребуется, – нехотя ответила домовиха под пристальным взглядом янтарных глаз.

– Ты сама-то в это веришь? – ворчливо прокомментировал Велес, появляясь из-за угла. 

То, что разговор он слышал и появление Дарины не пропустил, говорил и мрачный взгляд, и вздыбленная шерсть на загривке, словно желал действий, но не мог себе позволить. Сейчас магический Зверь, как никогда до этого выглядел опасно и свирепо. Даже демон осознал, что странная и нахальная ведунья, несмотря ни на что, под серьезной защитой. Домовиха – в целом сущность безобидная, а вне своего основного обиталища, то есть дома, практически бессильная, но в его стенах очень опасная и могущественная. Магический Зверь, который, несмотря на показную беспечность, природной дикости и врожденной свирепости не утратил. И то, что такие особи водятся в лесной глуши, служа и охраняя бездарную травницу – говорит о многом. И это многое демону не нравилось. 

– Велес, давай не сейчас, – попросила Липа, бросив взгляд на демона, чьих ушей, по ее мнению, их внутренние, можно сказать, семейные дела, касаться были не должны.

– Да чего уж таиться? Демон не смотри, что с рогами, очевидно не болезный и не слепой. Сам все видел и понял, – явно от этого не в восторге, подметил Велес. – И отвечая на твой вопрос, рогатый, Дарина им все это позволяет, потому что слишком светлая. Нет в ней ненависти и злобы. Она всех юродивых жалеет, что по себе понять мог бы. Вон как с тобой возится! Обиду она чувствует, но ответить не смеет, потому что мстить не приучена. А те, от безнаказанности, свободу почуяли, вот и изводят девку.

– Велес! – попыталась привести к порядку друга домовиха, хотя и не могла найти, чем бы возразить. А вспыльчивый Зверь уже разошелся. Уж больно он был привязан к девушке, что стала ему если не приемышем, так точно сестра родная, и близко принимал к сердцу все ее печали.

– Что «Велес»? – оскалился волк. – Скажешь, не прав я? Давно пора было управу на этих неблагодарных найти, так нет же, Даринка не позволяет! Жалко ей их!

– Это ее решение и мы должны с ним считаться! – упрямо заметила кошка и встала на все лапы. – Ей жить с этими людьми бок о бок еще неизвестно сколько времени. То, что она не хочет усугублять, говорит лишь о ее рассудительности и осторожности. Вспомни, чем закончился последний раз, когда на деревенских управу решили найти. Хочешь того же для нашей Дарины? – сурово потребовала ответа домовиха. О чем шла речь демон мог лишь догадываться, а вот посмурневший и поникший Велес, очевидно, все понял и затосковал, потому что неведомой демону участи для Дарины не хотел. Волк присмирел, кошка фыркнула, а демон по привычке смолчал и призадумался. – То-то же. Не глупи, Велес. Месть не принесет облегчения, а только усугубит положение. Дарина права, податься ей некуда, а уживаться с соседями придется в любом случае. Лучше уж сохранить этот шаткий нейтралитет. Ко всему прочему, ты и сам прекрасно знаешь, что большинство деревенских приняло Дарину и относятся к ней хорошо. А на отдельных дурней и дурех не стоит обращать внимание.

– Как не обращать, когда они ее до слез доводят? – вполне справедливо вопросил волк, уже совершенно забыв, что демон, вроде как, чужак.

– Людмила тоже по первой плакала. А после заматерела, набралась уму-разуму и научилась отстраняться от чужого мнения.

–И сильно ей то помогло? – не стерпел волк.

– Довольно, – то ли ответила, то ли призвала к завершению спора домовиха и грациозно спрыгнула с лавки, засеменив в сторону дома, чтобы просочиться в сени. Наверняка для того, чтобы успокоить и поддержать хозяйку.

Волк раздраженно рыкнул и уже было повернулся, чтобы уйти восвояси, дабы не слышать тихих всхлипов, что доносились из дома, как услышал:

– Вообще-то ты прав. То, что я видел на рынке – не должно остаться безнаказанным, – заметил Волозар негромко.

– Если ты думаешь, что я стану тебе помогать совращать Дарину на черную магию или убийство, можешь и не мечтать.

– Напротив. Я предлагаю даже не подключать к этому девушку. Едва ли ей понравится то, что я предложу. Следовательно, если она не будет даже знать о наших делах, то и невиновна. К контракту это не будет иметь никакого дела.

– А тебе какая с того выгода? – слегка помедлив, подозрительно уточнил Велес, оценивающе рассматривая демона.

– Считай, что мне, как демону, уж очень хочется пакостить. Соскучился я. Душеньку отвести охота. А тут такой шанс… – скривил Волозар губы в улыбке, заметив, что волк практически согласился, приняв данные мотивы – приемлемыми. А уж настоящие мотивы, какими бы они ни были, демон оставит при себе. Если он вообще захочет их озвучивать, даже для себя.

*** 

Мне всегда помогала работа, чтобы забыться и отвлечься. Хотя бы ненадолго.

Вот и сейчас я упрямо колола палец иглой из раза в раз под размеренное мурчание Липы у меня под боком, что изредка терлась мордочкой о мой рукав, каждый раз, когда я дергалась от боли. Следовало бы найти наперсток, чтобы не калечиться, но я продолжила шить, несмотря на немеющие пальцы, боясь, что если прекращу свое занятие, непременно разревусь.

Критично осмотрела шов, скривилась от кривых стежков и скошенного края и только вздохнула. Переделывать ни времени, ни сил уже не было. Отложила работу и откинулась на стену спиной, прикрыв ладонями лицо. Посидела так недолго, а после ощутила, как мне на колени запрыгнула Липа.

– Все будет хорошо, – то ли ей, то ли себе пообещала я. – У нас все будет хорошо, – улыбнулась я, почесав кошку за ушком. На мгновение мне даже показалось, что она кивнула. Но после Липа боднула мою руку лбом в требовании новой ласки и мяукнула. Отчего-то ее реакция заставила обратить внимание на окно, в котором показывалось закатное солнце. Вот это да! За работой я просидела больше часа! А у меня демон с утра некормленый! – Вот это я засиделась, – удивленно моргнула я. – Ты Велеса с Володей видела? Это я так увлеклась, или их нет? Чего-то ни одного не слышно, – посмотрела я на кошку, словно она могла мне ответить. Кошка смолчала, как и ожидалось. Не ожидалось то, что она внезапно вцепится когтями мне в колени, стоило мне попробовать снять ее с моих ног. – Липа, ты чего же творишь? Ты уже наверняка проголодалась. Давай покормлю! Заодно мужчин нужно позвать. Они тоже только утром кушали, – возмутилась я, когда, несмотря на старания, отцепить от себя до странного ласковую даже по ее меркам кошку, не получилось. Кошка истошно заорала, и впилась когтями на всех лапах мне в плечи, словно я ее купать собиралась, а она была активно против. Настолько против, что держалась на мне совершенно без поддержки, перебравшись на шею, аки детский слюнявчик. – Да что же это такое! – взвилась я, все же сумев отцепить от себя передние лапки взбесившейся кошки. А следом посадила ее на лавку и предусмотрительно отошла, в растерянности и тревоге посматривая на любимицу.

Стоило мне развернуться в сторону двери в сени, как дорогу мне вновь преградила Липа и стала тереться о мои ноги с таким усердием, что я едва не навернулась прямо посреди комнаты, чудом не наступив на вовремя отбежавшую кошку.

– Да ты что творишь? – воскликнула я и вознамерилась все же выйти во двор. Кошка поджала уши и как-то странно повертела головой, словно заозиралась. А после и вовсе подозрительно мавкнула и просто повалилась на пол. – Липа! – испугалась я, бросившись к своей кошке и упав перед ней на колени. Заметила, как она выпучила глаза и быстро задышала. – Девочка моя бедненькая! Что болит? – потребовала я, словно она могла ответить. Вспомнила, что не может, и принялась ее осматривать. Осмотрев, нахмурилась. – На отравление не похоже… – комментировала я свои мысли. – Зрачки нормальные, температура тоже, –прикоснулась я к влажному черному носику. – А дыхание учащенное… Живот болит? – спросила я и даже приняла движение головы животного за осознанный кивок. От таких нервов и не такое почудится! – Ты часом не беременна? – подняла я брови. От моего предположения Липа как-то воспрянула духом, даже подняла голову и посмотрела на меня с укоризной, словно я сделала подобное заключение о благовоспитанной девице на выданье прямо во время сватанья с потенциальными родственниками. – Запор? – очередное предположение. Если учитывать взгляд животного, то я прогадала и такое на сватах тоже говорить не принято. – Газы? – еще одна попытка и снова мимо. Кошка уже даже не страдала, а просто лежала и молча осуждала, чего я воспринимать не желала. Сегодняшнее нервное переживание и испуг за любимицу, кажется, полностью отключили у меня возможность мыслить здраво. – Глисты? – отчаявшись, выдала я, отчего глаза кошки расширились так, что не отмети я недавнее предположение о беременности, решила бы, что уже начались роды и схватки. – Чего ты от меня хочешь? – всплеснула я руками. – Я ни разу не лекарь животины! Я даже не человеческий лекарь! Не ведунья и не аптекарша! Я сама не пойми кто! Была бы хоть ведьмой, так и этого нет, только обзывают! – уже собиралась я скатиться-таки в истерику, как, видимо, сжалившись и забыв про свои беды, кошка поднялась и вновь принялась бодать мое лицо мордочкой в успокаивающей ласке.

Прижав кошку к груди, я перевела дыхание и тихо попросила:

– Не оставляй меня. Я не знаю, что делать без вас с Велесом. Только вы у меня и остались… – то ли пожаловалась, то ли попросила я Липу, погладив ее между ушей и вновь мне почудилось, что она кивнула. Ну, или так захотелось думать…

Кошка муркнула, лизнула меня в щеку, а после напряглась, посмотрев в сторону окна, и спрыгнула с моих рук, чтобы самостоятельно подбежать к двери и, толкнув ее лапой, выбежать в сени.

– Липа? – тревожно позвала я кошку, которая совсем недавно, вроде, собиралась рожа… помирать, в смысле.

Последовала за кошкой, в сенях ее уже не обнаружилось, потому вышла сразу во двор, замерев на мгновение от удивления, так как совсем недавно не слышала даже голосов Володи и Велеса, а теперь они активно о чем-то спорили, пока демон стругал дощечки для дранки. Никогда не державший в лапах рубанок волк, тем не менее, активно поправлял демона. Разумеется, больше мешаясь, чем помогая, отчего и был послан несколько раз кур пасти, так как по мнению демона, это единственное, на что был пригоден магический зверь.

Я уже приготовилась к драке, но всегда трепетный и вспыльчивый волк неожиданно добродушно фыркнул, а после посмотрел на меня, как-то странно выпучив глаза.

– Вы Липу не видели? – слегка помедлив, уточнила я.

– Нет, а должны? – деланно безразлично отозвался Велес, переглянувшись с демоном, что вызвало во мне неясную тревогу.

– Нет, наверное… Просто думала, что она выбежала во двор. Кажется, она приболела, – поделилась я наблюдениями, оттягивая время и пытаясь понять, что меня смущает. А смущало меня то, что при моем появлении демон даже не обернулся, слишком яростно снимая стружку с деревяшки, которая сейчас походила больше на бересту, чем на полноценную плашку. – Э-э-э, Володь, у тебя все нормально? – задалась вопросом я, привлекая внимание мужика к себе.

– Отлично, – кивнул он отрывисто.

– Точно? – не поверила я, так как он сейчас даже не заметил, что строгает козлы, потому что бедную плашку уже стер в труху. – Ты сейчас козлы на опилки пустишь! – попыталась я вразумить мужчину, пока не осталась без инвентаря.

– А, это… Для растопки это, – все же остановившись, ответил демон почти сконфуженно. – Ты же баню хотела топить сегодня…

– А ты, Даринушка, чего хотела? – привлек мое внимание волк. – Видишь же, мужчина работает. Не отвлекай. А то под руку попадешь, этот бестолковый себе еще пальцы срежет. А у него они каждый подотчетные. Тебе же его в целости нужно вернуть, а не оправдываться из-за недокомплекта… – нравоучительно заметил подозрительно лояльный Велес. Подозрительно то, что лояльный к Володьке. – Между прочим, мужик давно некормленый. Совсем уморить решила? Голодный, вот и странный. Ты бы пошла, приготовила что-нибудь из того, что сегодня накупили…

– Что за день такой? – спросила я тихо себе под нос, неуверенно разворачиваясь, но тут услышала предупреждение волка:

– Кто-то идет! – заметил Велес и принюхался. – Человек, – дал он ценное уточнение. А то у нас тут в округе, кого только не встретишь. Леший, медведь, а то и невесты бесхозные… и неизвестно, кто страшнее. Особенно в сумерках.

– Мужчина? – вздохнула я, вспомнив угрозу Василия наведаться ко мне в гости.

– Нет, баба какая-то. Деревней пахнет, – ответил Велес. На последней фразе голос странно понизил и прижал уши с видом, который он имел, когда я ловила его на питье молока прямо из ведер. – Я это… вспомнил тут… дело есть. И, Рогатый, ты того… подсобил бы, – выпучил он глаза на демона, который растерянно нахмурился, как и я, не поняв происходящего. – Идем, говорю, – как-то слишком многозначительно потребовал друг, ухватив демона зубами за рукав, а после потянул за угол дома. – Ы, аиа, е ай, ы а уом! – прочавкал волк, поднимая градус абсурда происходящего.

– Чего? – искренне не поняла я, наблюдая отступление друзей по неведомым мне делам.

Волк выплюнул рукав, а демон, отчего-то понявший волка, решил перевести:

– Ты, Дарина, не переживай, мы за углом будем, – пообещал демон, а после ловко скрылся за магическим зверем с виду делать непонятное дело за углом дома…

– Да что тут происходит, вообще? – не выдержала я и вопросила уже у пустого двора. Как раз в этот момент в ворота постучали, а я, пыша негодованием, пошла открывать, чтобы посмотреть, кого там принесло. К гостям я была не расположена, о чем и собиралась сообщить. Черт его знает, что этот странный день собирается преподнести теперь. Рисковать я не хочу.

– Кто? – потребовала я ответа, не отворяя ворот. Но вот кого я совершенно не ожидала услышать, так это… Агафью.

– Дарина? Это я. Отвори, будь добра… мне поведать тебе кой-чего надобно…

Я застыла в шоке, поборов секундный порыв спрятаться под уличную лавку, потеснив двух несушек, но после взяла себя в руки, вспомнив, что я на своей территории, Велес учуял лишь одну Агафью, потому засады ждать не стоит, и вообще, чего я, с одной вредной бабой не справлюсь?

Но для успокоения все же отыскала взглядом поленце и положила его тут же на лавочку, чтобы в случае чего обороняться с достоинством. Ну, насколько это вообще возможно, учитывая, что я буду размахивать поленом, как дубиной пещерный человек…

– Зачем пришла? – приоткрыла я калит, чтобы видеть незваную гостью и сильно удивилась ее виду: затравленному, нервному, слишком бледному. И где-то заискивающему, учитывая кривую и дрожащую, выданную явно через силу, улыбку, что она мне показала. Не припомню, чтобы она мне вообще хоть когда-то улыбалась, потому ее нынешние потуги больше походили на болезненные страдания, как при зубной боли. Или дело в глистах. Потому что глаза Агафья пучила не хуже Липы.

– Я… – начала она и нервно осмотрелась. – Я пришла прощения просить у тебя, Дарина… – выдавила она, что совершенно сбило меня с толку, а я спросила:

– Тебе чего же, нездоровится? – растерянно уточнила я, уже подозревая нехорошее. Вряд ли глисты на бабу так подействовать могли. Могла бы грешить на Василия, но он, насколько могу судить о нем, бить женщин был не приучен. Потому нравоучительную затрещину от любимого зятя, как возможный вариант и причину появления здесь Агафьи, отмела сразу.

– Ась? – изумилась баба, а я вздохнула и открыла калиту шире.

– Проходи, – устало предложила я, чем бабка с опаской, нервно озираясь, но воспользовалась, держа перед собой в руках какой-то небольшой и легкий куль. – Я устала, а у меня еще много дел… – с намеком произнесла я, что поняли довольно быстро, и баба кивнула. – Тебя что, Василий заставил прийти?

– Нет, Василий и не ведает, шо я сюда направиласи. Совесть… заела. Точнее, может.. заесть, – сглотнула она, вновь как-то насупившись. – Таки вот, – вновь взялась говорить Агафья, запинаясь на некоторых словах. – Я была неправая. Прости, если сможешь, за то, что наговорила сегодня… и вообще. За Дарью очень переживаю, за Настеньку и лялечку еще не рожденную. Это… это я не на тебя серчаю, а на… – начала она и виновато опустила взгляд. – Ты и сама знаешь.

– Знаю, – кивнула я коротко. – Но мамы нет уже семь лет как. Это все?

– Вот, – ткнула она мне в руки принесенный куль, который я едва не выбросила от неожиданности. – Прими в дар, как извинения, – проворчала она и уже хотела уйти, развернувшись к воротам. Сбросив с себя оковы растерянности, я ее остановила:

– Подожди. У меня есть лекарства. Они должны облегчить горячку Дарьи и помочь ей восстановиться. Для ребеночка безвредное. Куда страшнее, если Дарья пролежит в горячке еще несколько дней. Возьмешь? – неуверенно предложила я. Та вновь насупилась, словно хотела отказаться, но затем глянула мне за плечо, вздрогнула и как-то слишком рьяно закивала с широкой прореженной улыбкой, которая должна была быть любезной и благодарной… наверное. На деле же выглядело так, будто у нее вновь живот скрутило. – А ты давно полынь пила? – уточнила я, так как эту траву деревенские практиковали как профилактику от нутряных паразитов.

– Утречком, а чаво? – в свою очередь насторожилась баба.

– Ты… пей ее почаще, – посоветовала я. – Сейчас вернусь с лекарствами, ты стой на месте только, – предупредила, а после отправилась в дом в неком оцепенении. – И все же, что за день такой? – вновь спросила я у пустоты. Уже в доме с некоторым удивлением увидела у себя в руках кулек, про который успела забыть. Развернула его и увидела платок. Тот самый, розовый и теплый, что так приглянулся мне утром на базаре…

***

Из высоких и дорогих палат старосты пышущая гневом женщина в темных и закрытых одеждах выходила стремительно. Путь из дома дочери до своего собственного не занял много времени, учитывая то, что были они соседями, потому остыть и успокоиться уже пожилая женщина успеть не могла. У себя в горнице она сбросила тонкий, но дорогой, подшитый мехом кафтан, а следом последовали и сапожки, которыми женщина гордилась и любила хвастаться перед деревенскими подружками, для которых сапоги уже были роскошью.

Быть свахой для действующего старосты – почетно и прибыльно. Тем более, что скоро и зятек может стать старостой, и любимую тещу наверняка не обидит.

И все же, несмотря на безбедную жизнь, для многих даже завидную, старая вдова не могла совладать с давней злостью. Ведь вместо свахи она могла быть и женой старосты. И тогда не просто была бытещей будущего старосты, а матерью!

А этот сопляк, как и его отец в прошлом, смеет пренебрегать ее мнением относительно этого бесовского отродья. Что с Людмилой, что с этой Дариной. Ничего не меняется! Только сейчас-то староста все осознал, и Даринку недолюбливает, но пока Людмила была жива, привечал девчонку, даже позволял своему сыну водиться с ней. Правда, до тех пор, пока тот не решил жениться на бесовке. Вот тогда-то Тихон и осознал степень своей ошибки. Если прежде он относился к девчонке нейтрально, недолюбливая только ее мать, то в тот день осознал все. И Агафья ему в этом помогла. В тот же день состоялись договоренности, и Василия сосватали с Дарьей.

Вот только теперь молодой Василий набрался наглости препираться и защищать ведьму, позоря ее, Агафью, на всю базарную площадь. Да где это видано?

Поход к Тихону не принес результатов. Стар он уже стал и повлиять на своего молодого и сильного сына не мог. Более того, еще и согласился, что Агафья перегибает палку!

А это уже ни в какие ворота!

–Эта дрянь мне еще ответит… – пообещала себе Агафья, хотя в тот момент не могла точно понять, к кому именно относится ее угроза: к Дарине, Василию, Тихону, или соседям, что стали свидетелями ее позора.

–Не обещай того, чего не можешь выполнить, дорогуша. Иначе обещания становятся ложью, – донесся тихий, пугающий голос из потемок пустующего дома, заставив пожилую женщину замереть и испуганно пискнуть. 

–Хто тута? – слегка истерично вопросила женщина у пустоты.

–А тут никого нет! – сообщили женщине, во что она не сильно-то и поверила.

–А хто же говорит? Я же слышу голос! – вполне справедливо заметила хозяйка дома.

–А это твоя совесть, – просветили женщину, чего она испугалась даже сильнее, чем чудища из-под печи. – Не стыдно на невинных наговаривать? Лгать, обманывать, обвинять почем зря?

–Так ведьма же! Так ей и надо! – насупилась баба, но предательски затрясшиеся колени и голос как бы намекали, что прежней уверенности нет.

–А ты уверена, что она – ведьма?

–Так мать ведьмой была. Значица и Даринка в нее уродилась.

–Доказательств того, что Людмила была ведьмой, тоже нет. Кроме слухов. Не ты ли их распускала?

–Ведьма она была! Ведьма! – разозлилась баба. – Мужиков из семей отваживала, жила в лесу и никогда не болела! Еще и сгрешила до свадьбы! Распутница! Вот ее черные силы и сманили!

–Может, она в лесу жила, потому что вы, деревенские, ханжи, ей житья не давали? Как сейчас с Дариной происходит? – уже заметно тише, даже угрожающе, предположил голос совести. – Не думала, что с вами, деревенскими, произойдет, если изморите единственную ведунью, что по странной причине все еще не озлобилась на вас, юродивых? Ты сама себе простишь? Муки совести, они бывают очень страшными и болезненными, особенно, когда этой совестью на протяжении многихлет пренебрегают.

–Брехня! – взвилась баба, которая не терпела споров с ней, даже своей совести. 

Вот только совесть не стерпела, и решила материализоваться. Так сказать, для большей наглядности и убедительности, отчего неподготовленная к размерам своей неиспользуемой совести женщина осела, наблюдая рогатое чудовище с клыками и красными глазами, чье лицо показалось из потемок, в районе потолка. Лицо было мужским, что, почему-то, Агафью не смутило, ибо она была занята тем, что старалась вспомнить, как кричать. Опускать глаза ниже женщина боялась.

–Решила обмануть свою совесть? – вкрадчиво поинтересовался мон… совесть, оскалив страшные клыки. Женщина хотела ответить, но из перехваченного горла вырвался лишь очередной писк. Потому за неимением возможностей, она отрицательно затрясла головой, стараясь незаметно отползать в сторону сеней. – Отлично! Потому что знаешь, что будет, если ты не прекратишь врать и клеветать? – задала «совесть» провокационный вопрос, когда испуганная баба схватилась за ручку двери и толкнула ее, чтобы выбежать из горницы в попытках спрятаться от своей совести. Но тут ее ждало не менее страшное чудовище с ощеренной пастью на мохнатой морде, где ярко светились желтые глаза. – От совести не сбежать. Совесть многогранна и многолика. Я занимаюсь муками, а мой побратим сжирает языки лжецов… – донеслось женщине в спину, прежде чем она зажмурилась и выкрикнула:

–ПОняла, пОняла, я больше так не буду!

Некоторое время ничего не происходило, и женщина рискнула приоткрыть глаза, обнаружив себя в полном одиночестве. Ни чудовищ, ни следов их присутствия она не видела и, схватившись за сердце, облегченно выдохнула.

–Ну и померещится же такое… – промямлила она, перекрестившись, а после взвизгнула, когда совесть заговорила вновь, давая понять, что ничего ей не померещилось и все с ней произошло наяву: 

–И это, – уже другим тоном заметил голос. – Извиниться нужно. Учти, я за тобой слежу.

–Да-да, все сделаю! – клятвенно пообещала женщина, готовая пообещать и не такое, лишь бы ее совесть утихомирилась.

–И подарок не забудь! За твои проступки с пустыми руками нельзя! Так что принесешь платок. Такой розовый, шерстяной, его еще Дарина примеряла. Ей к глазам очень подходило… – увлекся голос, но быстро оборвал мысль, словно опомнился. И прочистил горло. –Чего рот раззявила?! – рявкнула невидимая совесть, отчего женщина подорвалась на месте и вытянулась по струнке, как новобранец перед воеводой. – Задачу уяснила?

–Так точно!

–И чтоб без прощения не возвращалась! Надо будет, в ноги падай, руки целуй! Поняла?

–А это обязательно? – осторожно уточнила баба.

–Обязателен подарок! Все остальное – по обстоятельствам. Главное – результат!

После этого Агафья уже не видела и не слышала ни совесть, ни любителя лживых языков с внешностью не иначе оборотня. 

Затем совесть показалась лишь раз, когда Агафья хотела отказаться от предложенной Дариной помощи. Вот тогда-то женщина и заприметила страшно улыбающуюся пасть рогатого монстра, что смотрел на нее с осуждением и предостережением из-за угла дома. Видение мелькнуло лишь на секунду, но женщина осознала, что от своей совести ей действительно не скрыться. Даже у дочери ведьмы…

***

Глава 6

Заварка для веников получилась славная! Горьковатый запах трав витал в сильно распаренном помещении, отчего одежда моментально стала липнуть к коже, а волосы завивались в кудри. Голова слегка кружилась, но мысли мои оставались ясными. Идеально. И так, по моим подсчетам, должно было оставаться еще минут двадцать.

Володьке, из-за его реальных габаритов, моя парная оказалась не по размеру, потому он нехотя принял человеческую личину, вызвав мою улыбку, которую я постаралась от него скрыть. Помня о том, что в человеческом обличье демоны становятся подвержены человеческим слабостям, я едва не возликовала, когда он, в портках и замотанный в простыню, не скрывая скепсиса и немного опаски, смотрел на радостную меня с двумя вениками из березы и дуба в руках.

Полагаю, в тот момент я выглядела слегка пугающей, потому улыбаться перестала, рассчитывая, что густой пар все же сможет скрыть коварный блеск в моих глазах.

Несмотря на опаску и напряженный взгляд, которым он с подозрением следил за каждым моим движением, демон послушно лег на жалобно скрипнувшие нары, позволил похлестать его вениками, перемежая с обливанием холодной водой, прежде чем Володя вконец расслабился. Тогда я и позволила разомлевшему Володьке побыть наедине и помыться, а сама опрометью выбежала из парной, которая прогрелась настолько, что мою рубашку от пота можно было просто выжимать. Воспользовавшись заминкой, переоделась в сухое, повесила на выходе из парной новую простынку для демона и стала ждать, усевшись за стол, где заранее заготовила самовар, травяные отвары, домашнее варенье и блины, над которыми трудилась с особым усердием.

Сначала отворилась дверь, появилась рука, схватила простыню и скрылась в недрах парной, плотно прикрыв и дверь. Лишь спустя минуту вышел и сам Володька в облаке густого пара, красный, сонный и с трудом дышащий, отчего не закрытая часть голой груди вздымалась в такт с дыханием. Отчего-то почудилось, что в прохладном предбаннике стало жарче. Наверное, Володька жар вместе с паром из парной выпустил…

Мужчина тяжело опустился на скамью, а я предусмотрительно пододвинула ему чашку горячего чая с медом, которую демон выпил практически одним глотком. Изумленно моргнула, но молча наполнила еще одну чашку и вновь пододвинула ее к мужчине с любезной улыбкой.

Кстати о мёде. Пора бы уже улья переносить. Хорошо, что вспомнила. Об этом я сообщу Володьке чуть позже. Не хочется портить ему настроение напоминанием о том, как он случайно опрокинул один из ульев, за что пчелы на него тогда сильно обиделись. Настолько, что даже демоническая толстая кожа не спасла, а я после с щипцами вытаскивала из слегка опухшего, пятнистого и обиженного демона жала. Я было испугалась, как бы у Володьки не развилась аллергия на пчелиные укусы, но уже ближе к ночи все обошлось, что не помешало демону обходить мою маленькую пасеку десятой дорогой.

Но «порадую» я демона встречей с пчелами позже, а пока…

– Вкусно? – осведомилась я у мужика с приторной улыбкой на губах. От усердия даже мышцы свело, кажется, даже веко дернулось, потому получилось слегка кособоко, что, видимо, располагающее и доверительное впечатление слегка смазало. Но я старалась!

– Вкусно, – тут же с явным подозрением кивнул демон, осторожно отложив ложку с медом в блюдце, и гулко отхлебнул из чашки чай под моим взглядом. То ли взгляд не понравился, то ли чай слишком горячим оказался, хотя прежде ему это не мешало, но демон подавился. После отодвинул и кружку. – Ты странно себя ведешь, – заметил он, отчего улыбка у меня слегка сползла с лица, но я быстро вернула ее на место и вновь хлопнула ресничками.

– Я кормила тебя и до этого, – справедливо заметила я. На меня посмотрели с такой жалостью и снисходительностью, что я тут же заподозрила, что моя актерская игра может быть не настолько превосходной, как казалось прежде. – Хочешь, плечи разомну? – с преувеличенным энтузиазмом предложила я, отчего демон, кажется, уронил и слегка разбил о столешницу нижнюю челюсть. Нет, оказалось, всего лишь ложку на пол обронил. Пока я молча и со вздохом сетовала на неловкость рогатого, тот пробубнил себе что-то под нос, в чем мне почудилось: «Да она издевается…».

Я нахмурилась с немым вопросом, до сих пор неуверенная, что поняла его бормотание правильно. Володька же тем временем осмотрел меня с макушки по грудь. Дальше не позволяла столешница. Не знаю, что он искал во мне, но, кажется, нашел и слегка успокоился. Хмыкнул, а после вкрадчиво поинтересовался:

– Ты меня что, задабриваешь? – проницательно уточнил рогатый умник.

– Глупости-то какие! – фыркнула я и махнула рукой, нервно отхлебнув из собственной чашки, чтобы смочить пересохшее горло. Взгляд демон не отводил, и по коже пробежались мурашки. Не так я себе все представляла, ой, не так. Но была еще надежда на то, что травки подействуют, потому отчаиваться я себе отсоветовала. – Зачем бы мне это?

– Может, потому что тебе что-то от меня нужно? – насмехался мужик, довольствуясь моей нервозностью и своей проницательностью, пока я думала, что ум мужчин сильно переоценен.

Прежде я искренне верила, что дурак в семье равноценно головной боли. Теперь понимаю, что умный мужик, который читает тебя, лучше, чем ты сама – вот где беда. Особенно, когда тебе от этого умного что-то нужно! А мне было очень нужно.

Не к месту вспомнились деревенские мужики. Не то, чтобы совсем убогие, и слюни по подбородку у них не текли, но для меня, девушки, что практически выросла в городе, они казались людьми простосердечными и, где-то, наивными. Потому на деревенских было сложно обижаться, когда они повторяли то, в чем их убеждали более важные и авторитетные люди, такие как Агафья и Тихон. Тем более, меня, в некоторой степени, они тоже считали важной персоной, раз активно и с радостью верили всей той магической чуши, что я им преподносила. Василина – прямое тому доказательство.

– Все, что мне от тебя нужно, есть в списке дел, который ты еще не закончил, – напомнила я, помрачнев и с досадой откусив кусочек блина. Зря только запасы на черный день доставала! Однако, запасы на столе, обратно их не запечатаешь, и баня растоплена, масла целебные, заварка для веника, опять же… редкая. Расточительство я не любила. Не пропадать же добру даром! Потому хоть что-то получить от своих усилий все же хотела и ответила: – Просто мы с тобой уже больше недели вместе живем, а я о тебе ничего не знаю. Решила, так сказать, познакомиться, – очередная попытка улыбнуться.

– Значит, хотела задобрить, соблазнить и разговорить, – деловито покивал демон.

– Соблазнения в списке не было, – возмутилась я, поняв, что проговорилась и едва не закрыла себе рот ладонью. Но сдержалась. Лишь глаза выпучила так, словно Водяна в кокошнике узрела. В одном кокошнике и какой-то набедренной повязке из водорослей. Опять…

Да, Водяница при жизни была горячей женщиной, что передалось и ее новому воплощению. Однако, когда ее пристрастия в личной жизни стали достоянием общественности, тогда простодушные и верные Водяному русалки не стерпели и отправились к берегиням с требованием повлиять на супружескую пару, под предлогом, что даже мавки-навки плачут от подобного зрелища. И не смотрите, что мавки – существа злющие и кровожадные до человечьей плоти. Души у них оказались трепетные и Водяна в одних водорослях смотреть не могут.

Ага, как же! В целом, я их отлично понимала, так как мне после увиденного хотелось промыть глаза с мылом. Трижды минимум.

Берегини в тот раз, к сожалению, не справились и вот тогда они всем скопом обратились ко мне. Мавок не взяли в целях моей безопасности, ибо Водян в водорослях – дело одно, а вот человечина в моем лице в пределах доступности – другое.

Я долго думала, как помочь подругам и русалкам, и решила повлиять не на Водяна, а на первопричину – Водяницу. Водяница – женщина не только горячая, но и очень ревнивая. Потому, стоило только намекнуть, что до меня дошел слух о некой влюбленности речных существ в Водяна после его появления в.. водорослях, проблема была решена. Радикально. После Водяного даже в летнее время, одетого менее чем в полный доспех, никто не видел. Вот тут успокоились все, кроме самого Водяна, который однажды пришел ко мне за помощью, чтобы я повлияла на разбушевавшуюся жену.

Нашли пункт оказания моральной помощи!

Помня то, что на мои глаза Водян попался в непотребном виде не случайно, а даже с коварным умыслом с его стороны, я мстительно помогать не стала, сказав, что влияния на его жену, кроме него самого, ни у кого быть не может.

Было то с два года назад, но полный доспех стал неизменен практически на все это время, несмотря на его жалобы, что ему все натирает и жмет в самых нехороших местах.

Лишь последние несколько месяцев Водяница слегка подобрела и разрешила мужу некие послабления, и доспех он носил только когда берегини не пребывали в спячке. То есть, все лето! В остальное время она заботливо заправляла рубаху мужу в портки, которые натягивала ему до подмышек, чтобы кто ненароком не увидел лишний кусок плоти ее зеленоватой «прелести».

На фоне данных размышлений, мотивация старого сменить жену уже не кажется такой странной и даже наглой, как неделю назад. Однако, жаль мне Водяна все равно не было. Сам виноват!

– И очень жаль, – меж тем хмыкнул демон. Не успела я вознегодовать, как он пояснил: – Полагаю, ты в этом так же неуклюжа, как в своем притворстве, – издевательски поднял он брови, пока я пыхтела, как стадо ежиков, уже готовая бить в грудь лаптем, с утверждением, что ко мне очереди выстраиваются, чтобы взять уроки соблазнения…

Нет, очереди, конечно, выстраиваются, но лишь за «приворотом». Как показала практика, беспочвенно влюбленных в деревне не увеличилось, зато людей с улучшенным пищеварением – минимум вдвое!

– Я бы потешился, – добавил Володька. – Хотя и без того впечатлений набрался, – ворчливо добавил он, бросив на меня тяжелый взгляд.

– Не так уж и плоха! – обиделась я непонятно на что.

– То, что ты решила получить желаемое у половозрелого мужчины посредством всего лишь еды и ни разу не воспользовалась ни одной уловкой в парной, говорит о многом. Даже то, что ты осмелилась войти в нее с мужчиной, лишь подтверждает версию о твоей неопытности. Я, конечно, давно догадался, что ты девица, но твое невинное предложение сделать массаж уже просто последняя капля, – подвел он итог и говорил об этом с таким пренебрежением, словно это большое упущение с моей стороны. – Хотя, учитывая, что у тебя был опыт принятия родов, и ты держишь дома какую-никакую животину, должна была бы хотя бы предполагать, как делаются дети. Потому ты, вдобавок ко всем прочим недостаткам, еще и неосторожная. Бегать от медведей научилась, а с демоном полуголой в баню пошла, – покачал он головой, уж больно серьезно для обычной язвительности. И янтарный взгляд был скорее осуждающим. – Даже Велеса не попросила покараулить снаружи. Где была твоя голова, когда ты это замышляла, а? Я уже даже не знаю, мне тебя жалеть или злиться на то, что ты упускаешь такой важный момент, как моя половая принадлежность, – тяжело вздохнул он и с какой-то непонятной досадой выпил остатки чая из кружки.

– «Ко всем недостаткам»? – не поверила я ушам, пропустив остальные, наверное, справедливые обвинения. Справедливые, потому что я об этом почему-то не думала, в полной уверенности, что Володька ничего мне сделать не сможет. Ну… не должен. Никто же до того не трогал, и с Володькой мы уже сколько времени под одной крышей, а он ни одной попытки меня зажать даже не предпринял, что, вообще-то, странно…

И Велесу ничего не сказала, зная, что он будет меня отговаривать, потому пришлось его на это время отослать, под предлогом узнать у Лешего последние новости.

Признавать свою неосторожность и правоту демона не хотелось, но самой стало слегка пакостно. Обнадеживала только мысль, что все было не зря.

На мой вопрос Володька только кивнул и вновь наполнил чашку кипятком, чтобы после с аппетитом откусить от блинчика, что взял с тарелки. Но я почти упустила это из внимания из-за полыхающих во мне эмоций.

– И я только в начале своего наблюдения, – с явной иронией ответил демон, расплывшись в широкой и явно издевательской улыбке, показывая идеальные белые зубы. – Как ты заметила, мы плохо с тобой знакомы, несмотря на недельное проживание под одной крышей, – пожал мужик могучими плечами, отчего мне захотелось одеть блюдечко с резервным вареньем ему на только что помытую голову!

Но расточительства я не любила. Варенье жалко, и если он после решит смывать варенье, мне воды для мытья не останется. Нет уж!

– Больно надо! – обиделась я, сложив руки на груди, поймав на себе какой-то прямо совсем тяжелый взгляд демона. Стало слегка зябко от появившихся мурашек, а причинное место в беспокойстве зачесалось. – Все я знаю! И в помывочную вошла с тобой, потому что ты связан договором и ничего мне сделать не сможешь, – мстительно заметила я, но вместо закономерного гнева или обиды, вызвала на красивом лице лишь снисходительную улыбку.

– Как мало ты о нас, демонах, оказывается, знаешь, Дарина… – протянул он, а после откинулся на лавке, открывая моему взору широкую грудь, от которой я поторопилась отвести взгляд, чувствуя, как краска ударила в лицо. – Уже взрослая девица, семь лет, как общаешься с представителями моей расы, а узнала лишь о нашей любви к еде. Ничтожные сведения. При этом упорно игнорируешь, что, несмотря на расу и магию, мы – мужчины. Я так и вовсе уже больше недели без нормальной женщины. На этом фоне, тащить меня в баню в полуголом виде, а после невинно предлагать массаж – верх неосторожности. Мне сейчас и такая как ты сойдет. Но тебя это отчего-то даже не пугает, и ты продолжаешь искренне верить в силу какой-то бумажки. Удивительно, как ты с такой простотой до сих пор в девицах ходишь!

Сказать, что я была в шоке – ничего не сказать.

«Тащить в баню в полуголом виде»? «Даже я сойду»?

Даже не знаю, что в данном случае более возмутительно. То, что меня считают за «сойдешь», или за юродивую?

Наверное, второе я все же заслужила… Потому и более обидно, ибо похоже на правду.

– Ко всему прочему, я уже говорил, что демоны не подвержены ядам, потому та травка, которую ты добавила в мой чай, лишь придает вкусу пикантность, – вновь решил он ткнуть меня носом в мою неудачу. И в то, что зря я, наверное, много болтаю, когда заготавливаю травы и настойки. Оказывается, любопытные, с до безобразия хорошей памятью, все слушают и очень внимательно запоминают.

Опять с тоской подумалось, что деревенские мужики не такие уж и плохие… С ними всегда удавалось договориться. А с учетом того, как они верят в магические свойства моих трав, то я могла бы им в головы вкладывать все, чего бы ни захотела.

И вообще, это – обидно. Не столько то, что травка не сработала, сколько то, что меня раскусили. Я считала себя более хитрой. Когда тебя годами называют коварной ведьмой, сама начинаешь в это верить. Однако я ошиблась.

Или почти ошиблась…

Демон доедал уже четвертый или пятый блин, и я слегка расслабилась.

– Что же теперь будем делать? – спросила я, сложив руки на груди, что вновь отчего-то не понравилось демону, если судить по предостерегающему взгляду, под которым мне захотелось спрятаться под столешницу.

Демон как-то тоскливо и тяжело вздохнул, поднялся со скамьи, подошел к вешалке, на которой висели сменные вещи. Взял в руки безрукавку и свою чистую рубашку, с сомнением посмотрел на меня и вернулся к столу с одной безрукавкой, которую настоятельно всунул мне в руки.

– Сначала ты оденешься нормально, чтобы меня не раздражать и не провоцировать, а потом, так и быть, познакомимся, – хмыкнул демон, отчего я сама едва не поперхнулась.

– Ты серьезно? – затаив дыхание, изумилась я, послушно натягивая на себя телогрейку, отчего и сама слегка расслабилась, и успокоила Володю, который не сдержал иронии:

– Все еще сомневаешься в моей ориентации или принадлежности к полу мужскому? – выразительно поднял он брови.

– Я про то, что ты хочешь познакомиться, – насупилась я, плотнее кутаясь в телогрейку.

– Вполне, – кивнул он. – Мне тоже нужна о тебе кое-какая информация, – честно признался он.

– Вот еще! – возмутилась я. На мое возмущение мужчина пожал плечами и принялся с удовольствием жевать. – А что за информация? – осторожно уточнила я.

– Если договоримся – узнаешь, – расплылся он в улыбке, от которой у меня засосало под ложечкой. То ли от беспокойства, то ли от того, что мужчина с влажными волосами, полуголый и с белозубой улыбкой был до неприличия красивым. Ой, как не вовремя он напомнил, что мужчиной является. Быть мужчиной как таковым – не страшно. А вот красивым – тут уже обиднее. Особенно сейчас, когда так похож на человека. С рогами немногим хуже, даже привычнее и спокойнее, но сейчас, под взглядом необычных янтарных глаз на смуглом лице, стало муторно и жарко. Кажется, не все щели в бане протыканы, раз из парной жар так выдувает. Надо бы в лес за мхом сходить…

Смотря на то, как демон стал приближаться и едва не нависать надо мной, я едва не выбежала из-за стола, а следом и из бани за этим самым мхом. И плевать на поздний вечер и лесную опасность. Как тут спокойно сидеть, когда в предбаннике натоплено так же, как в парной? Надо успеть все щели залатать, пока демон еще в моем распоряжении…

– Ты меня что же, боишься? – с неприкрытой иронией уточнил демон, отчего мысли о побеге вылетели у меня из головы, а пятка вновь зачесалась в готовности бить в грудь. Не в мою, так в Володькину, ибо становилось откровенно тесно и темно в тени здоровенного демона. Пусть и в человеческом обличье. – А совсем недавно была такой смелой… Ну же, я же тебе ничего без разрешения не сделаю, верно? – вздернул он бровь.

– Тело свое от меня сдвиньте, будьте добры, уважаемый, – сглотнув, все же попросила я, аккуратно оттолкнув демона от себя. Ну, оттолкнула, конечно, громко сказано, но, по крайней мере, заставила того замереть на месте. – С волос в чашки капает, – уже с заметным неудовольствием сообщила я, что вызвало очередную усмешку на красивых губах. Не моих, если что.

Затем демон вернулся на место, но смотрел вызывающе. Вызывал, правда, исключительно бешенство, потому что превосходство из янтарных глаз никуда не делось, а я чувствовала себя застуканной за нехорошим, как в детстве, когда таскала с Васькой малину и яблоки с чужих огородов, за что не раз были пороты ивовыми прутьями куда более расторопными хозяевами украденного имущества. – Что значит «договоримся»?

– Это значит, что я готов ответить на твои вопросы в случае, если и ты ответишь мне. Честно, – добавил он.

– И я вот так просто должна поверить, что ты мне не соврешь? – фыркнула я, отведя взгляд и сливая из чашек остатки чая, чтобы обновить напиток. А вот стоило поднять лицо, как едва не задохнулась, узрев то, как демон берет блюдечко с вареньем, а после выпивает его прямо из посудины. От подобной наглости у меня даже рот открылся. Но это еще можно было пережить. Но увидев, как это варенье стекает по подбородку демона и падает на столешницу, меня буквально затрясло.

Демон, заметив мой интерес, понял его, очевидно, превратно. Потому что вместо того, чтобы скрыть следы преступления и забожиться, что мне померещилось, этот… «я – демон» соблазнительно улыбнулся, отставил блюдце, напоследок облизнув его медленно и со смаком, пока я не сводила взгляда с красной струйки на подбородке, с которой вновь сорвалась новая капля.

– Варенье… – всхлипнула я, но была вновь неправильно понята.

– Очень вкусно, – на выдохе кивнул демон. – Только жаль, больше не осталось.

– Малиновое, – выдохнула я. – С брусникой и шиповником… – едва не плакала я.

– Кажется, все же немного осталось. Хочешь попробовать? – вконец не понял меня демон со сладким подбородком и губами и вновь подался вперед с неясными целями в мою сторону. – Могу поделиться…

– Я с медведем за эту малину дралась… – вместо криков «я на все согласная», оповестила демона, чем вызвала его ступор и непонимание. – Велесу буквально чуть хвост не откусили, пока он отбивал меня с корзинкой от косолапого… – проносилось у меня воспоминание едва ли не перед глазами. – Бруснику Аримчик добывал, – припомнила я «жертву режима» номер пять. И если б только режима. – Чуть было болотник не утянул в трясину. Видать за оленя принял из-за рогов. Кикимора, на счастье, подмогла и отбила беднягу, хотя пожевать ногу и сожрать сапог демона болотник успел. Правда, и кикимора не просто так спасала, а для того, чтобы сожительствовать с рогатым, и даже едва не сгрешила над беднягой. Чудом сбежал… Я после еще портки долго зашивала, несчастный корзинкой больше прикрывался, когда вернулся. Наверное, потому и не забыл ягоды у нее в гнезде, – убитым голосом продолжила я, отчего замерший демон в недоумении моргнул и не перебивал. А перед глазами все еще бедный Арим… ну, или как его там. Помню, он после того случая из дома выходить боялся еще два дня и вздрагивал от каждого моего прикосновения. Правда, рассказывать в подробностях, что там произошло, отказался наотрез. Вот и думай, что его так испугало: оголодавший до плоти болотник, который знатно обсосал ему пятку, лишив комплектующей обувки, или не менее жадная до любви и ласки кикимора. Что она ему успела обсосать, Арим не сообщал, а самой догадываться мне было боязно, потому предпочитала об этом не думать. Но зажимать меня по углам рогатик после этого даже и не думал. Напротив, таким чутким стал, вежливым, тихим… – Один только шиповник поблизости растет, да я все руки себе исцарапала, пока его собирала… а ты… сволочь! – всхлипнула я, почувствовав, как защипало в носу от обиды то ли за свой труд, то ли за бедного Аримчика. Некстати даже одинокая кикимора припомнилась.

– В смысле?

– В этом варенье страданья как минимум трех несчастных, не считая обиженного медведя и одинокой кикиморы! – вскочила я со скамьи, отчего мужик дернулся от меня в сторону. – А ты вот так расточительно и по столу размазал!

– Дарин, да ты чего? – пошел мужик на попятную. – Я сейчас все уберу! – пообещал он, а после взял край ПРОСТЫНИ, в которую был закутан, и смахнул все капли со столешницы.

Я схватилась за сердце, демон за голову. Я потянулась к самовару. Володька, не поняв, стал тереть столешницу с двойным усердием. Мои кулаки сжались. Скрип ткани по столешнице усилился, пока, как гром средь ясного неба, не прозвучал треск от протертой простыни. Мои глаза налились кровью, не иначе, потому что демонское обличье стало каким-то совершенно испуганным. Почти таким же, как у Аримчика в тот день, после встречи с болотником и кикиморой.

Подумалось, что если Аримчик и у кикиморы себя так вел, то я полностью оправдываю все содеянное над демоном. Поделом!

– Простыня же все равно была старой? – гулко сглотнув, уточнил Володя, с опаской посматривая, как я судорожно хватаюсь за ручку разогретого самовара с неясными даже для себя целями. – Я все исправлю.

Через пять минут пристыженный демон в одних портках послушно жамкал простыню в корыте, отстирывая пятна от варенья. Я же, дабы успокоиться, пила травяной отвар и заедала медом, вспоминая, где держу швейные принадлежности. Чувствую, к концу срока Володька у меня приноровится, и не только латание крыш освоит, но и художественную вышивку! А там и до вязания крючком и спицами недалеко.

Спустя минут десять, вывесив мокрую простыню на улице, демон вернулся в предбанник и угрюмо вытер покрасневший нос. То ли от обиды, что его стирать заставили, то ли от вечернего морозца. В итоге я вздохнула, наполнила полную чашку кипятком и пододвинула в сторону демона, молча предлагая тому сесть.

– Что ты там говорил про «договоримся»? – опустила я подбородок на кулак, внимательно разглядывая демона. – Особенно меня интересует пункт о честности.

– Я уже говорил, что за честность. Мне скрывать нечего. Потому – обещаю не врать, – пожал он плечами, вроде бы свободно, но я чувствовала какую-то нервозность. Хотя, учитывая, что демон по-прежнему зябко передергивает плечами, то скованность обоснованная. – Ты сама знаешь, что демоны не могут нарушить свое слово, данное хозяйке на момент действия контракта.

– Знаю, – вынуждена была я кивнуть и затихнуть, уже под выжидательным взглядом демона.

– А что по поводу твоей честности? – видимо, устав ждать, поторопил Володя.

– Я не знаю, что именно ты хочешь узнать. Многие моменты моей жизни я бы хотела оставить при себе, – прочистила я горло.

– Давай попробуем, а там, так и быть, по обстоятельствам, – предложил демон компромисс, с которым спорить я не могла.

– Хорошо, но я задаю вопрос первой.

– Валяй, – легко согласился демон и откинулся на стену, сложив руки за головой. Грудь была уже не голой, а даже в рубашке, но ширина по-прежнему впечатляла и внушала уважение. На таком плацдарме, вероятно, очень удобно плакаться. У меня прямо нос защипало от потребности разместиться на «жилетке», щедро орошая ее не только слезами, но и соплями. А учитывая ширину, то и плакальщиц грудина демона способна принять с полдесятка.

Опыт стирки у демона, опять же, присутствует…

– Почему ты ведешь себя иначе? – подумав, задала я вопрос напрямую, помня, что блины он ел с аппетитом, чайком запивал, потому сейчас Володьку должно активно клонить в сон. А сонный демон – ленивый демон. Ленивый демон – честный демон. Да и слово дал, так что…

– Поясни, – кажется, удивился Володька, подняв брови и моргнув.

– Мы уже больше недели вместе живем, а ты не предпринял ни одной попытки залезть ко мне в постель…

– Я на ней сплю, вообще-то. Так что я в нее залез и давно, – проворчал демон и поморщился, видимо от воспоминаний, что ему на моей неудобной койке не только спать, но и в конце срока еще ее и ремонтировать, так как на месте изголовья по-прежнему табуретка. – Твоя печка еще более узкая. И высокая. Шваркнуться и с нее ночью я не мечтаю. И без того рога стер, не хватало еще сломать, – хмыкнул демон и вновь заморгал. Видимо, теплый предбанник после мороза, стирки и парной действовал как дополнительное снотворное.

– Ты понял, о чем я, – упорствовала я, насупившись. – Не увиливай. Ты обещал отвечать честно, – припомнила я его слова, но вызвала какую-то слишком широкую улыбку.

– Вариант с тем, что ты не в моем вкусе, не рассматривается? – склонил он голову к плечу, и посмотрел с такой иронией, что мне неуютно стало. А еще обидно.

– Совсем недавно ты заявлял, что даже такая, как я, сойдет для утехи. У тебя же, насколько я понимаю, большой резон склонить меня к грехопадению. Перетерпеть такому, как ты, с такой, как я – раз плюнуть! – важно задрала я нос, едва сдерживая ехидные и обиженные слова, что кое-кто привередничает. Всех прошлых «жертв» я более чем устраивала, учитывая количество укусов Велеса на различных местах, куда друг дотягивался, ловя рогатых за активными попытками меня зажать. Ничего серьезного не предпринималось, разумеется, и даже сила не применялась, потому что, как я уже говорила, без моего согласия никаких активных действий демоны себе позволить не могли. А вот томно вздыхать, смотреть, думать и заваливать обещаниями неземного блаженства – это, пожалуйста, всегда готовы и в ассортименте! А тут посмотрите на эту рогатую привереду! Не в его вкусе! Тоже мне, неженка!

Поймав себя на подобных возмутительных и, чего уж таить, малодушных мыслях, я призвала себя к порядку. Дуться не перестала, но внутренне больше не перечисляла, где и в каких местах я видела предпочтения Володьки.

– И от своих слов не отказываюсь. Потому на будущее настоятельно советую не провоцировать мужчин. Особенно демонов. Договор – договором, но ты по тонкой грани ходишь.

– Вот! – ткнула я в него пальцем. – Вот об этом я и говорю! Вместо того, чтобы воспользоваться ситуацией, ты меня предостерегаешь!

– Как я понимаю, до меня было шесть попыток совратить тебя на грехопадение подобной схемой. И как, у них получилось? – задал он риторический вопрос, на который я даже не сразу опомнилась. – У меня свои мотивы и свои методы. Ко всему прочему, за тобой постоянно приглядывают. Я слишком дорожу теми редкими пожитками, которыми ты меня снабдила, чтобы рисковать и нарваться на пасть Велеса. В наше с ним общение он не стесняется и даже смакует воспоминания о том, как часто и как метко кусал моих предшественников. Ты знала, что у него даже есть градация по степени мягкости и удобства для укусов в анатомии демонов? Он отметил, что большая реакция на прищемленный хвост. То ли проверял на себе, то ли на демонах, но рисковать и прочувствовать на собственном хвосте не хочу. Хватает и личного опыта с твоими дверьми, – ворчливо отозвался демон, отчего я невольно возгордилась своим другом и защитником. И даже зауважала Володьку за сознательность. Доводы, чтобы меня не провоцировать кажутся вполне убедительными. – Моя очередь. Кто тебе тот мужчина с деревни? – задал он еще более странный вопрос. Я уж думала, Володька станет выяснять, что люблю, к чему душа лежит и о чем мечтала, а тут…

– Странный вопрос… – заметила я растерянно, но демон не смутился.

– Какой есть. И я жду ответа. Честного. Правильно я понимаю, что прежде вас что-то связывало?

– Мы росли вместе, – передернула я плечами. – Каждое лето проводили втроем…

– А кто третий? – сильно изумился демон, не ожидавший такого поворота событий. – Ты Велеса имеешь в виду?

– Третья, – вздохнула я и помедлила. – Дарья – жена Василия. Дарья была третьей в нашей компании…

– То есть, это дочь той бабы с рынка? – задумчиво нахмурившись, задал вопрос мужчина и неторопливо поскреб знатно заросший темной щетиной подбородок. Эх, он у меня так скоро совсем зарастет. Где-то была у меня бритва, надо бы предложить.

– Верно. В детстве мы все дружили. Я приезжала из города сюда на все лето. Порой помогала маме с весны до поздней осени. В деревню почти не ходила, матушка очень не хотела, чтобы о моем приезде знали деревенские. Тем не менее, так получилось, что я подружилась с Дарьей. Мы с ней ровесницы, встретились в лесу, когда мне было лет семь. Она заплутала, отбившись от подруг, а я собирала травы по просьбе матушки неподалеку с тем местом, где она звала на помощь. Помогла Дарье выйти из леса, а она предложила на следующий день пойти в лес вместе по ягоды. Мама этого не одобрила, но и не сильно противилась. Видела, что я тоскую, почти все время проводя в одиночестве. Велес и Липа, конечно, почти всегда были рядом, но они не могли заменить настоящего общения, хоть и сильно старались, – слегка сконфуженно пожала я плечами, только сейчас осознавая, что Велеса тогда, вероятно, сильно обидела. Он был моим единственным другом и всегда с нетерпением ждал моих приездов. Но из-за моего эгоистичного желания пообщаться с другими детьми, а не с волком… ему пришлось скрываться, ведь никто не должен был знать, что у моей матери живет магический зверь. Тогда я считала это глупостью и спорила с мамой, теперь… Теперь понимаю и осознаю ее опасения.

Были еще и берегини, но старались держать дистанцию. С мамой они хорошо ладили, а вот меня принимали за «пришлую» только за то, что я не жила здесь постоянно. Берегини, хоть и доброжелательные, но людей не привечали. Могли помочь, спасти, даже защитить от русалок и мавок, но не любили общаться с людьми. Особенно, с неместными. Но все изменилось, стоило мне занять дом после маминого ухода. Берегини – одни из первых водных духов, что пришли оказать помощь и поддержку. Я не злоупотребляла, но оценила.

С лесными я также была знакома давно, Велес и мама постарались, но лишь после маминой смерти была удостоена личного знакомства с Лешим. С его слов я знаю, что и Лесовик обо мне теперь ведает и позаботится, чтобы лесные сильно не докучали мне. Признаться, я на такую поддержку не рассчитывала, но искренне и преданно благодарна и никогда не забуду той доброты, что выказали те, от кого совсем не ожидала. В противовес другим. Тем, кого считала более близкими, даже родными…

– Я научила Дарью, как лучше всего искать ягоды, за которыми ее посылала Агафья. Я знала как лучше. Меня мама научила хитростям, потому я в лесу никогда не блуждала и всегда могла распознать ягодные и грибные места. После почти каждый день ходили в лес вместе. Однажды к нам прибился и Василий. Ему тоже стало интересно, откуда всегда незадачливая Дарья возвращается с полными корзинками, да и старосте не нравилось, что Дарья ходит в лес одна. Тихон хоть и ворчливый, но за деревенских всегда горой был и очень переживал за детей, особенно в лесу и на реке, потому всегда требовал, чтобы все ходили группами и хотя бы с одним относительно взрослым. Василий и оказался этим «относительно взрослым» на пять лет старше нас с Дашей. Так и познакомились. После еще много лет мы тесно дружили.

– Почему перестали? – продолжил демон забрасывать меня наводящими вопросами, разливая новую порцию кипятка по чашкам.

Я помедлила с ответом, в который раз окунаясь в размышления «как же так вышло?». Как можно было бы этого избежать? И могло ли так вообще случиться? Едва ли. Слишком много причин, почему нашим отношениям был предрешен конец.

– Мы выросли. Взамен дружбы пришли другие чувства. Дарья давно была влюблена в Василия… а Вася… в какой-то момент отказал ей в чувствах, сообщив, что любит другую. Меня, – опустила взгляд и почувствовала укол вины, стоило только вспомнить взгляд подруги, полный обиды, боли и ненависти, которым она посмотрела на меня, словно я предала ее и воткнула нож ей в спину. – Это стало двойным ударом, так как Агафья и Тихон – староста и отец Василия уже договорились о свадьбе. А вот Вася… он сказал, что хочет жениться лишь на мне. Вся деревня была просто в шоке.

– А ты? – сквозь хоровод неприятных воспоминаний услышала вопрос. Я пожала плечами.

– Я не смогла согласиться. Тогда не могла, после того, как из-за меня расстроилась чужая свадьба, на меня ополчились Агафья и Тихон, а Василий и вовсе пригрозил уйти из дома, если его принудят жениться против воли. И Дарья… Вася сказал, что подождет окончательного решения до весны, – покачала я головой и тяжело вздохнула. – Я по-прежнему приезжала к маме лишь на каникулы, чтобы осенью вернуться в город и закончить обучение. Мне нравилось в деревне, но тогда я не воспринимала это место как дом. Меня, как и раньше, деревенские не привечали здесь по непонятной мне тогда причине, мама не одобряла мою дружбу с деревенскими ребятами, и я по большей части жила затворницей, в то время как в городе были друзья, учеба, родственники и перспективы не удачного замужества, как хотелось бы дяде, а возможность стать кем-то, быть может, открыть свою собственную аптеку… – поморщилась я, вспоминая дядюшку, который не чаял женить на мне – своей подопечной – сына местного купца. Замуж я не хотела, и мама меня в этом поддержала, даже ругалась с родственником за его помыслы. Она категорически запретила даже думать выдавать меня замуж, пока я не получу образование и не вырасту достаточно, чтобы самой решать… А после этой возможности у меня уже не было.

Я все еще редкими вечерами, лежа и рассматривая потолок, размышляю, чтобы могло произойти, как бы повернулась судьба, выдай дядя меня замуж? Супруг защитил бы меня или, напротив, осерчал сильнее и мой позор оказался бы еще более болезненным? Скорее второе, учитывая, с каким скандалом купеческая семья разорвала отношения с моими родственниками.

А что было бы, согласись я выйти замуж за Василия?

Это только вопросы, ответы на которые я едва ли узнаю. Особенно часто меня мучает последний вопрос, но и ответов я знать на него отчаянно не хочу, потому что в любом случае принесут только горечь и разочарование.

– В конце осени я вернулась в город. Первое время Василий еще слал мне весточки, редкие, но они были. А затем прекратились. Ждала известий хотя бы от матушки, но вместо ее письма пришло известие от Тихона, адресованное не мне, а дяде. Письмо оказалось очень информативным. Во-первых – мамы больше не было. Исчезла при странных обстоятельствах, но очевидцы утверждают, что видели, словно ее тело… исчезло во вспышке огня, а на том месте были будто бы доказательства ведьминского ритуала, как будто даже с жертвоприношением. Вторым известием стало то, что Василия женили на Дарье. Тихон наотрез отказался иметь дело с моей семьей, и Василий на фоне известия о моей маме… поддался. Дядя, переживая за свою репутацию, отослал меня, не завершив обучения. И так я оказалась здесь – в лесу, подхватив оброненный мамой статус «ведьмы», – глубоко вздохнула я, сдерживая слезы обиды. – Правда, дом оказался разорен. Деревенские взбунтовались и разнесли половину дома в поисках доказательств причастности мамы к злой магии. Не нашли, но, как говорится – осадочек остался. Вот так я стала лесной ведьмой и лишилась сразу двух друзей. Василий не смог или не захотел противостоять напору отца, а Дарья не простила чувства мужа ко мне. Сейчас они уже поладили и живут в мире и, кажется, в любви. Василий смирился, и Дарья успокоилась, но простить позора так и не смогла.

– Ты была не виновата, – прохрипел Володя, прожигая меня взглядом, под которым я сделала торопливый глоток из чашки.

– Да, я знаю. Теперь – знаю. Но от того не легче.

– То, что он женился… Тебя это сильно огорчило? – как-то непривычно неуверенно уточнил Володя. А я, подумав, покачала головой.

– Нет. Я ведь… я ведь, вернувшись, хотела отказать ему. Василий был мне другом. Почти братом, с которым я выросла. На тот момент я его только так и воспринимала. Это он был уже взрослым парнем, а я пятнадцатилетней девчонкой. Потому… нет, то, что он женился на Дарье, было неприятно, но и только. В какой-то степени я даже была рада за бывшую подругу. Но то, что никто не вступился… понятное дело Дарья, но Василий! Он не вступился ни за честь моей мамы, ни за мою сразу после моего возвращения.

– Он вступился сегодня.

– А сегодня я научилась защищать себя и без посторонней помощи, – усмехнулась я и замолчала, ощущая почти физически повисшую неловкость. И, как ни странно, стало чуть легче. Кажется, в последний раз я говорила на эту тему с Азуриком. После, конечно, поняла, какую ошибку совершила, и больше обещала себе этого не делать, закрыв тему. Не говорила ни с кем, даже с Велесом, хотя знала, что он выслушает и поймет. Но было очень тяжело, так как мама и для Велеса стала родной, взяв к себе еще щенком. Он в этом, разумеется, не признается, но Велес тоскует по маме очень сильно. Вероятно, даже сильнее, так как проводил с ней больше времени, чем я.

– Агафья из-за дочери злится, получается? – привлек меня очередной вопрос. Интересно, какой по счету? Стоило бы, наверное, напомнить, что игра у нас взаимная, но, заговорив о моем прошлом впервые за долгие годы, остановиться оказалось сложно. Вероятно, сейчас я делаю очередную и очень большую ошибку, которую делать, очевидно, не следует, давая Володе рычаг на меня, в случае, если тот все же решится забрать мою душу. Что же, пусть попытается. Благо, опыт у меня уже был. Искушали меня много и разными способами. Потому распознать подвох мне не составит труда. Всегда распознавала. И чтобы он там ни говорил, но искуситель из него не лучше остальных. На былые провокации хотелось поддаться, размахивая белыми портками в знак капитуляции, Володьку же больше хочется стукнуть, стоит только вспомнить белую простыню, которую ему еще зашивать!

– В некоторой степени, – уклончиво протянула я и поморщилась. Почесала нос, собираясь с мыслями, и невольно фыркнула от иронии ситуации, что вырисовывалась. Судя по реакции демона, требуется пояснить свое веселье, чтобы меня не приняли еще и за дурочку. – Просто поражает, как в маленьком селенье кипят страсти, в которые моя семья невольно оказалась замешана. Агафья всегда хотела породниться с семьей старосты. Когда Тихон овдовел, она предприняла попытку сойтись со старостой, но не получилось. Тогда она задалась целью женить дочь на сыне Тихона, чтобы впоследствии стать свахой главы деревни.

– А почему не вышло сойтись со старостой?

– Тут-то и самый смак, – зло засмеялась я, отчего невольно слезы обиды наворачивались на глаза. – Тихон ухаживал за моей матерью, но безуспешно. Она отказывала много лет подряд, предпочтя статусу и уважению жизнь отшельницы в лесу. Староста обиделся, затаил обиду, и с его попустительства моя мама обрела полноценный статус ведьмы, которым ее окрестила злопамятная и завистливая Агафья. Этот статус я подобрала после маминой кончины, – развела руками с видом «как-то так». – Я ответила на твой вопрос. Теперь ты, – подобралась я, загоняя тоску подальше. – О каких методах и мотивах ты говоришь? – прищурилась подозрительно, но сколько не кривилась, внушительного впечатления произвести не смогла. И, вообще, припозднились мы. Устала я что-то, день был долгим, неприятным и утомительным. А мне еще бы успеть хоть немного погреться в парной…

От своих мыслей, сама не заметила, как на меня напала зевота, которую я поторопилась скрыть в кулаке.

– Скажем так, я пока что в режиме наблюдения. Изучаю тебя, вот тогда и выберу тактику. Либо просто отработаю контракт и вернусь ни с чем. Не уверен, что хотел бы видеть твою деятельную душонку еще и в моем мире, – цинично фыркнул, как оказалось, очень щепетильный и трепетный демон. – На себя такое грузило, как ты, я вешать не хочу. Пусть другой несчастный испытает удачу.

Что ты! Душонка ему моя не угоди… Так! Погодите-ка! ЧТО?!

– В каком смысле? – изумилась я, тут же вытянувшись по струнке.

– Ты не знала? Проданная душа попадает в услужение к тому, с кем заключала контракт. Именно поэтому я еще в большом сомнении, что с тобой делать. Какой мне от тебя прок на моей стороне? Если только подарить кому. Вот только как минимум шестеро моих знакомых определенно будут против даже находиться рядом с тобой, а может, и расплачутся. А другие просто наслышаны о твоих успехах и едва ли обрадуются такому соседству, как бы ты еще восстание среди грешников не устроила с требованием улучшить жилищные условия трудящимся! Другое дело, если брать с демонов плату, чтобы я к ним в твоей компании в гости не заявлялся. Полагаю, это меня значительно обогатит, – издевательски засмеялся демон, пока я переваривала информацию.

– Подожди, а разве во Мраке проданные души не мучаются в пытках за свои грехи? – захлопала я ресничками, заново осознавая мировые законы и порядки. Сегодня выясняется, что демоны в этот мир приходят за личными рабами и несут скорее судебную миссию, очищая мир от падких на темные блага людишек, а завтра что? Что мавки-навки в целом неплохие, просто следят, чтобы перенаселения не было? Санитары озер?!

– Не без этого, конечно, но все зависит от степени прегрешений человека при жизни и от того, как он даром демона воспользовался. Все равноценно, и за свои грехи действительно придется отвечать. А степень этого самого греха и запланированную степень искупления определяет оракул при появлении души во Мраке.

Нет уж! Это не отменяет того, что демоны осознанно дают этим людям возможности грешить, пусть затем и взимают плату. Все равно что лисицу запустить в курятник и загибать пальцы, подсчитывая, насколько лет она себе «наказание» задушила!

Я насупилась и нервно потерла нос, размышляя об услышанном, а меня опять застал зевок. Пора бы закругляться. Но как, когда тут такие откровения?!

– Вот и выходит, что я так и не пришел к конкретному выводу, что с тобой делать. Потому и не спешу искушать. Как бы это еще против меня не обернулось, – подвел демон итог своей речи.

– А что ты говорил о том, что в случае чего, договор меня не спасет?

– Не-а, – протянул Володька, с неким превосходством усмехнувшись. – Моя очередь, – улыбнулся демон нахально и подался вперед. – Кто твой отец, Дарина? Как так вышло, что твоя мать была вынуждена жить отшельницей, а тебя отдать на воспитание родственникам в город?

– Это два вопроса, – насупилась я, почувствовав легкий озноб. То ли я уже достаточно остыла, то ли предбанник, а может и вопрос оказался неудобным… Но вопросы к демону у меня еще были, а потому отвечать, вероятно, придется.

– Они лучше характеризуют общий смысл моего интереса. После ответа, сможешь так же задать мне несколько вопросов, – милостиво кивнул демон. – Готова продолжить игру? – провокационно понизил он голос и прищурил гипнотизирующие глаза… А нет, меня просто в сон уже клонит.

– Мама – сирота. Ее растила моя прабабушка первое время, а после отправила в город на воспитание к своему дальнему родственнику, кажется, внучатому племяннику, или что-то в этом роде., Там мама пробыла совсем недолго. Как утверждала матушка, городская жизнь ей совсем не нравилась. Характер не тот. После смерти бабули, мама приняла решение занять этот дом. По иронии судьбы, в этом месте селятся женщины моего рода после смерти предшественницы. Мама стала потихоньку обживаться, бабушка научила ее знахарскому делу, потому чем заняться вопрос не стоял, а знахари в деревне очень нужны, поэтому деревенские даже вначале обрадовались. А с учетом, что мама у меня была красавицей, то особенно рьяно радовались мужчины. Это стало первой причиной, почему маменька лишилась части женской любви. К маме исправно сватались, но она отказывала всем. Она всегда очень любила свободу и была себе на уме, – улыбнулась я воспоминаниям. – А после она забеременела, – понизила я голос и ненадолго замолчала. – Я не знаю своего отца. Мама никогда о нем не говорила. Даже если я спрашивала, мама предпочитала отмалчиваться или переводить тему. Полагаю, он даже не знает обо мне. Это была мимолетная связь, которая оставила «последствия», – нервно улыбнулась я, сделав жест ладонью, указывая на себя, и вздохнула, пытаясь понять, что чувствую по этому поводу. Выходило, что ничего, кроме досады. Прошло то время, когда данный вопрос и человек, которого я никогда не знала, представлял хоть какую-то ценность. Хотела бы я узнать или встретиться с родителем? Едва ли. Вот вновь увидеть и обнять маму – да. Отца? У меня его никогда не было. Был дядя, кто мог бы заменить родного папу, но и тот предал. Значит, судьба у меня такая – быть безотцовщиной.

– С чего решила, что не знает?

– Я долго думала, почему мама молчит. Единственные логичные версии, как так вышло, всего три. Первая – отец умер. В таком случае я не видела смысла маме это скрывать, да и кто-то из деревенских бы обязательно знал. Но она ни разу даже не обмолвилась о том, что мой отец мертв. Вторая версия – отец, узнав о беременности, если вообще пожелал слушать, бросил маму. Этот вариант наиболее логичен, как и оправданно мамино нежелание даже вспоминать о нем, но, опять же, будь их отношения продолжительными или с кем-то из деревни, об этом бы узнали. Ну и третий, самый невероятный – мама намеренно скрыла от отца свою беременность.

– Почему ты так уверена, что третий вариант невозможен?

– Мама забеременела спустя несколько лет после того, как переселилась в этот дом, – развела я руками. – Тут, как ты сам знаешь, все у всех на виду. Ни скрыть свою беременность, ни уже повзрослевшую меня – она не могла ни при каком желании. Мама, конечно, не одобряла то, что я вожусь с деревенскими, но опасения были заключены в другом.

– В чем?

– В том, что деревенские очень щепетильно относятся к зачатым вне брака детям, – отозвалась я негромко и поджала губы, стараясь отогнать мысленные образы и воспоминания, когда, наконец, начала распознавать в шепотках за моей спиной вполне очевидные и нелицеприятные высказывания. – Открыто с мамой никто не ругался и не порицал, что подтверждается одним только желанием Старосты взять маму с ребенком в жены. И все же отношение деревенских к ней было соответствующее. А после ее последнего отказа Тихону, Агафья и ей подобные уже ни в чем себе не отказывали с попустительства главы. Потому, когда случился тот скандал с отказом Василия жениться, мама вновь отослала меня в город. Больше маму я не видела. Живой, – на выдохе отозвалась я.

– Мне жаль, что с тобой так поступили, – услышала я, но видеть жалость, тем более, демонскую, не хотелось, и опустила взгляд на чашку в моих руках, чтобы изумленно замереть. Я отлично помню, что брала для себя чашку с отколотым краем, а эта целая. Та, которую я наставительно подсовывала демону, надеясь, что снадобье его разговорит…

Видимо, вид у меня был совсем чумной, потому что демон хмыкнул и быстро все понял:

– Ты, может, и стала ведьмой некоторое время назад, а вот я – демоном являюсь всю свою сознательную жизнь. Потому в плане коварства и хитрости тебя превосхожу, хоть ты и не хочешь этого признавать, – снисходительно отметил он, почти с отеческой улыбкой, словно с дитем малым разговаривал. – Мне нужно было проверить свои сведения, потому решил действовать твоими методами.

– Проверить сведения? – растерянно моргнула я, пытаясь осмыслить, как была так беспечна.

– Ага, – кивнул он уверенно. – В деревне мне многое о тебе рассказали. Хотел узнать, что ты из себя представляешь. В основном сплетни рассказали, но были и здравые мысли. Я решил воспользоваться случаем и полюбопытствовать у тебя лично. Благо, ты предоставила возможность. Спасибо, блинчики были очень вкусными. Как и чай – пикантными, – растянул он губы широко-широко, пока я со злобой и обидой сжимала пальцами кружку. – Ну, я, наверное, пока пойду. Тебе наверняка еще нужно своими делами заняться, пока ты еще на ногах держишься. Потому не стану отвлекать, – быстро смекнул он степень моего бешенства и риски и поспешил ретироваться из предбанника на улицу.

– Демонюка подлая! – крикнула я ему вдогонку и покачала в воздухе кулаком. Впрочем, едва ли это имело смысл, учитывая, что демон уже плотно закрыл за собой дверь.

Что же, злиться можно и в процессе помывки. Демон прав не только в своем превосходстве коварства надо мной, но и в том, что мне терять время нельзя, а дела еще были. И лучше бы все успеть сделать, пока меня окончательно не сморило…

***

Демон закрыл за собой дверь, пресекая громкий поток ругательств и возмущений, которые невольно вызвали улыбку. Но затем он опомнился, и реальность стерла веселье с его лица.

Демона подставили. И очень крупно, в чем Волозар теперь был уверен как никогда. И прежде все на это указывало, но он не понимал масштабов. И открытие оказалось не просто неприятным. Опасным. Это кто же во Мраке осмелился сыграть с ним такую шутку?

От дум его отвлекла резкая боль в руке, на которой он заметил агрессивно шипящую черную кошку, что пыталась ожесточенно царапаться и кусаться. Даже тогда, когда он за шкирку с некоторым трудом отцепил от себя домовиху и вытянул ее перед собой, неся на вытянутой руке подальше от дома, чтобы их не услышала Дарина.

– Подлюка! Да как ты смел?! Вот только узнаю, если ты что-то сделал с Дариной…! – ругалась кошка, но особого впечатления не произвела, так как за пределами стен дома, кроме как царапаться и кусаться никакого реального урона демона нанести не могла, что понимали оба. Потому, быстро подумав, Волозар прошел мимо крыльца в хату, направляясь к сараю, где их перебранку точно никто не услышит. – Вот только отпусти, я тебе всю твою рожу наглую разукрашу так, что тебя во Мраке не узнают! – продолжала сыпать угрозами неистово извивающаяся кошка.

– Да угомонись ты, – шикнул на нее демон, посадив домовиху в личине кошки на ближайший верстак. – Ничего я твоей хозяйке не сделал, хотя следовало бы из педагогических соображений, как минимум, выпороть, – проворчал демон, с легким жаром в теле вспоминая, как рыжая ведьма активно примеряла на себя роль банщицы. Святая простота! Интересно, в предыдущие разы она так же тащила предшественников Волозара в баню? И все шесть раз демоны были такими же высокоморальными и сдержанными, как он? Едва ли, учитывая, что в отличие от него, все шесть демонов хоть и безуспешно, но склоняли девчонку к грехопадению. На их счастье – безрезультатно. И к его – Волозарого – счастью, он тоже воздержался. Интуиция демона не подвела и в этот раз. Вот только радости и торжества Волозар не ощущал. Мелкой подлянки, конечно, избежал, но что делать с остальным?

– Правда? – слегка присмирев, уточнила домовиха, критически посматривая на демона.

– Иначе меня бы здесь уже не было, как и твоей Дарины. Однако она, как тебе известно, никуда не пропала, – ворчливо отозвался демон, сложив руки на мощной груди, отчего рубаха слегка затрещала. – А вот и второй защитничек явился, – заметил он, бросив взгляд на темную тень, что перемахнула через забор и довольно тихо приблизилась к ним с кошкой.

– Я что-то пропустил? Вы чего на улице торчите? Случилось чего? – чрезмерно озабоченно и нервно поинтересовался Велес, переводя дыхание, что говорило о том, что бежал он быстро и долго. Интересно, это у него совесть или интуиция припозднившаяся пробудились? Вспомнил, что обязан защищать девчонку, а не шляться непонятно где?

– Могло бы. Но на ваше счастье – я оказался умнее остальных и не стал пользоваться случаем, – не упустил демон возможности пристыдить двух хранителей добродетели лесной ведуньи. И, если, Липа поняла и стыдливо отвела взгляд, признавая некую правоту в словах демона, то Велес не вразумил:

– В каком смысле? – насторожился Велес, заранее показывая зубы в оскале.

– После тебе Липа расскажет, а пока лучше ты мне поведай, куда это шлялся, пока я мог раз тридцать соблазнить твою подопечную? И это не считая тех моментов, когда она сама напрашивалась на то, чтобы я просто воспользовался случаем, – серьезно так вознегодовал демон. По большей части по той причине, потому что склонить хотелось и очень, демонская натура того требовала, да и девчонка, что ни говори, а хорошенькая. Потому демону стоило больших трудов сдерживать себя и потребности. Что сейчас выливается в негодование и злость на тех, кто допустил подобные мучения. То есть на кошку, которая вне стен дома – бесполезна. Даже в закрытую дверь пробраться не смогла, карауля снаружи. И, собственно, на волка, который позволил себя отослать, чем и воспользовалась девчонка, мня себя великой и коварной ведьмой. Кстати о ведьмах…

Демон скосил взгляд в сторону бани и поджал губы, сдерживая раздраженный вздох.

– Лешего ранили, – огорошил Велес всех своим заявлением.

– Что?! – тут же почувствовал тревогу демон. – Кто смог?

– Он сейчас очень плох. Видел его мельком, но зрелище страшное, – хмуро, с тревогой и, даже опаской прокомментировал волк. Если уж незнакомый с Лесными Волозар понимал, что Леший – довольно серьезный противник даже для демонов, то более сведущий Велес и подавно. Понимал и страшился той силы, которая оказалась способна нанести серьезный урон одному из сильнейших лесных существ. – Его духи нашли всего израненного, но дышащего. В сознание не приходил и ничего рассказать не мог. Но я узнал, что он сегодня собирался проведать окраины леса, где недавно были замечены пропажи лесных духов и людей, – едва ли ни скороговоркой выдал Велес и нервно переступил с лапу на лапу. Никогда еще магический зверь не пугался леса, ночного, дневного, дремучего ли… Но теперь он не был уверен, что лесная чаща безопасна даже для него. А для Дарины – и подавно. Потому, узнав о беде, со всех ног бросился к своей подруге и почти сестре, впервые радуясь, что с ней, по крайней мере, остался демон. Волк по-прежнему не доверял Волозару в плане желания демона соблазнить девушку, но на то была Липа, которая могла вовремя вмешаться. Должна была. Зато демон мог защитить ведунью. Не из человеколюбия, так из-за условия контракта.

– У вас случалось подобные нападения прежде? – серьезно нахмурившись, начал уточнять Волозар и вновь посмотрел в баню, словно хотел убедиться, что она на месте, и рыжая «недоведьма» вместе с ней. Поймал себя на этой мысли и вновь сосредоточился на Липе с Велесом.

– Нет, у нас всегда тихо было, – ответил Велес, но его перебила помрачневшая Липа:

– Больше сорока лет назад был похожий случай, – тихо поведала домовиха и виновато посмотрела на изумленного Велеса. – Ни тебя, ни Дарины еще не было. Даже Людмила здесь не жила, а вот я… меня тогда еще не призвали, но я – дух, потому очень тонко чую все, что происходило с моими потомками. Не все, но в общих чертах. А когда меня воплотили, я уже и сама все узнала. Память местных и рассказы Людмилы поспособствовали. Я знаю, что в лесу нечто истребляло всю магическую живность. Массово пропадали не только лесные, но и люди.

– Когда именно это было, и почему прекратилось? – потребовал ответа Волозар.

– Продлилось несколько недель и закончилось… со смертью пробабки Дарины, – опустила она голову.

– Так, – резко выдохнул демон, лихорадочно вспоминая, что ему наговорила сама Дарина. – После смерти пробабки закончились исчезновения. А затем в этом дому поселилась Людмила, верно?

– Спустя месяц, примерно, – попыталась припомнить Липа.

– Это что же, Евдокия лесных изводила? – растерянно спросил Велес, смотря по очереди то на кошку, то на демона и боясь поверить в подобное.

– Нет! – взвилась кошка, даже шерсть на загривке поднялась. – Дуня тут ни при чем! Она, как и все женщины рода – темной по духу не была. Всем помогала, никому не отказывала!

– А отношение к ней какое было у деревенских? – ухватился за мысль Волозар.

– Нормальное, – ворчливо отозвалась Липа. – Тогда, не то, что сейчас. В те времена знахарок уважали и почитали и лесные, и людские жители. И возможностей у ведуний было больше. Но после того происшествия, земля стала скупой на волшбу, которой питалась Евдокинья. Людмила еще могла управляться тем, что оставалось в этих краях, а вот Дарину не научила. Но и хвори, пропажи и смерти, деревенские запомнили. И сопоставили окончание всего этого со смертью Дуни. Потому к Людмиле относились уже настороженнее, но не зверствовали, пока не случилось то, что случилось. И снова странную пропажу сопоставили, решив, что все же род у нас – нехороший. Вот Дарину и не жалуют по привычке. Как бы сейчас, с возобновлением пропаж, это к Дарине не отнесли, – всхлипнула Липа.

– Как именно умерла Евдокия? И где родители Людмилы? 

На эти вопросы домовиха не спешила отвечать, но демон был уже достаточно раздражен, чтобы медлить. С каждой минутой, казалось бы, пустяковое задание усложняется все сильнее. Теперь еще тайна рода девчонки и творящаяся бесовщина в округе, к которой, как это ни обидно, демон лично никак не причастен.

– Липа! – слегка повысил голос Волозар, отчего кошка вздрогнула и понуро вздохнула.

– Любава – дочь Дуни вышла замуж за одного из деревенских вдовцов, жили хорошо, но недолго. Вскоре после рождения Людмилы Любава с мужем пропали.

– То есть как? – выпучил глаза Велес, для кого подобное стало большим открытием.

– А вот так, – огрызнулась Липа, которой было больно и неприятно вспоминать все потери рода, который когда-то, давным-давно, что и сама толком не помнит тех времен, начинала сама. Ранние, неоправданные потери. – В их дому соседи нашли лишь Милку в колыбели. Родителей и след простыл, а ребятенок почти охрип от крика, хотя никаких следов вторжения и не нашли. Они просто исчезли. Ее и забрала себе Дуня. Воспитывала несколько лет, а когда Милка окрепла, решила отправить девчонку к родственникам в город. Но долго после того и сама не жила. Спустя десять лет пропала и она. Уже после сюда вернулась и Людмила.

– Пропала? – мрачно повторил Волозар, насчитывая уже третью родственницу своей временной хозяйки, которая просто исчезала. Проследить связь – не трудно, а в совпадения демон не верил. – Меня одного смущает частота пропаж женщин этого дома?

Ответом ему была тишина. 

– По слухам – ушла и не вернулась, – кивнула Липа.

– «По слухам»? – переспросил Волозар и нахмурился от удивления. – А ты сама как думаешь? Тебя что, тогда не было?

– Не было, – покачала Липа черной головой. – Меня призвали на службу уже после этих событий. Сразу же, как Мила… сразу, как поняла, что ждет ребенка. До того Домовых в этом доме не привечали. Я все от Милы и узнала. А как родилась Дарина, так у нас и Велес появился.

– Та-а-ак, – еще мрачнее протянул Волозар и, не сдержавшись, словно не нарочно, посмотрел в сторону бани, проверяя обстановку. После устало потер лицо руками. – Еще такой вопрос: помимо отца Людмилы кто-то из мужчин в этой семье пропадал?

– Не припомним такого, – покачали головами звери: один магический, другая – домовиха. Удивительно, как куры остаются всего лишь курами на этом участке леса!

– А мальчики вообще рождались у женщин рода? – очередной вопрос, который был адресован в основном лишь Липе. Та была вынуждена покачать головой, тем самым отвечая и на вопрос, отчего в дому ведуньи не домовой, а именно домовиха – сильнейшим родоначальником оказалась женщина, и весь род брал силу именно от нее. – Ну, и напоследок, почему Дарине до сих пор никто не сообщил, что она, и все женщины ее рода – урожденные ведьмы?! – прорычал демон, сложив для себя всю картину, которая не просто не радовала – угнетала. – Причем ведьмы, которых кто-то планомерно истребляет! И в этот раз, судя по всему, пришли именно за Дариной, – мрачно отметил демон, понимая, что придется вмешаться и не допустить убийства этой рыжей ведьмы. По крайней мере, пока действует контракт. А после… там будет видно. Одно очевидно – тащить ведьму во Мрак – может оказаться себе дороже. Мало того, что неизвестно, что за ней может последовать, так еще выяснится, что вся угроза идет именно оттуда. Не зря же ему наказали без души девчонки не возвращаться!

– Ладно, надо подумать, – вздохнув, потер переносицу демон, а после зябко передернул плечами и вспомнил, что все еще находится в человеческом обличье. Посмотрел на свои руки без привычных когтей и терпеливо поджал губы. Неудобно и непрактично. Как люди вообще выживают в таком слабом и хрупком теле? Но, в связи с новыми реалиями, Волозару пока лучше походить в этом обличье. 

Что-то ему подсказывает, что у ведьмы будут частые гости. И неведомой заразе лучше до поры до времени не знать, что девчонка пока под его – Волозаровой – защитой. Пусть противник лучше недооценивает угрозы и оплошает, чем подготовится. 

Еще и охотник этот. Наверняка деревенские его первым делом отправят к местной ведьме – Дарине, то есть. Не хотелось бы попадаться ему на глаза со своими любимыми рогами, которыми демон, вообще-то, гордился. Не то, чтобы Волозара пугал какой-то там человеческий охотник, но предосторожность не помешает. 

Да и девчонку подставлять не хочется, как и признавать свое нежелание откровенно напакостить девчонке, что буквально сделала из него невольного раба. Однако рассказ самой девушки о своем прошлом и новые подробности о ее родне… нет, жалости не вызывали. Демона разжалобить вообще сложно. Никто от хорошей жизни призывами его брата из Мрака не занимается. У всех своя слезливая история. Потому раса Волозара в этом поднаторела и значительно очерствела. Но рыжая девчонка смогла вызвать подобие уважения у демона своим стойким характером и тем, что не озлобилась, хотя имела много причин для обратного. Но не смотря ни на что, сохраняет душу светлой. Даже несмотря на то, что ведьма. Да, не черная, конечно, но и черные ведьмы не просто так рождаются. Ими становятся. Вот такие, как Дарина, к примеру, которая сама может выбрать сторону, которой станет служить. 

Пока что Дарина – нейтральная, так как магический потенциальный почему-то не раскрыт, несмотря на то, что обычно этим занимаются наставницы, когда молодой ведьмочке исполняется десять лет от роду. Но в случае с Дариной и, судя по всему, ее родственницами, этим правилом пренебрегали. Почему и с какой целью?

Уже сейчас очевидно, что Людмила намеренно пыталась держать дочь подальше от этого места, для чего и отсылала Дарину в город. Однако, не препятствовала тому, чтобы Дарина гостила у нее. Даже обучала травничеству. Просто тосковала по дочери или не могла препятствовать? Что-то подсказывает, что без второй причины не обошлось. Если Волозар не ошибается, а ошибается он редко, то у каждой ведьмы есть родовое место силы, к которым они привязаны с рождения. Судя по всему, этим местом является эта чертова хижина, которая то и дело ломается и чинится усилиями невольничьей демонской братии.

И все же, Дарина теперь живет здесь, несмотря на старания Людмилы, которая также пропала. Мать Дарины знала, что тут происходит или только подозревала, что подобное может случиться и с ней, потому всячески отдаляла дочь от этого места?

Столько вопросов, и ни одного толкового ответа.

– Я верно понимаю, что Людмила запретила вам раскрывать Дарине правду? – посмотрел демон на печальный дуэт опекунов ведьмочки. Те понуро кивнули, и слово взяла снова Липа:

– Людмила, вернувшись сюда, пыталась расследовать гибель бабки и исчезновение родителей. Насколько мне известно, ничего определенного она так и не выяснила, кроме того, что «нехорошее» так или иначе связано с ее семьей. Началось это около пятидесяти лет назад. Кажется, именно с Любавы. Она – первая, кто ушла из жизни при странных обстоятельствах. А Дуня – первая кто поселился в этом месте.

– То есть, это относительно новый дом? – поднял брови демон, оглянувшись на криво-косо залатанную хижину.

– За каждым домом требуется уход и содержание. Даже за ведьминским. К сожалению, далеко не все женщины нашего рода, знали семейное счастье. Мужских рук всегда не хватало, а одной женщине трудно управиться со всем одной. Так постепенно дом и пришел в негодность, пока Дарина не решилась на вызов демона. Да и те криворукие попадались, – ворчливо отметила Липа, но под мрачным взглядом Волозара присмирела.

– Почему же женщины рода так несчастные в личной жизни? Насколько мне известно, к Людмиле то и дело сватался староста. А Дарина и вовсе, для человечки довольно красива… – заметил Волозар и запнулся на собственных рассуждениях, проигнорировав удивленный взгляд Велеса, который пытался сообразить, откуда демон знает такие подробности и что тут произошло в его отсутствие. Например, почему всегда неразговорчивая Липа вдруг так разоткровенничалась, да еще и с чужаком из Мрака?

– Урожденные ведьмы не могут жить с обычными смертными, – вздохнул Велес. – Мне леший как-то по секрету рассказывал, – посмотрел он на Липу, которая если и была удивлена познаниями серого, то виду не подала. – Временные отношения ради продления рода допустимы, но ни в коем случае не выходить замуж. Любава ослушалась мать и вышла замуж за деревенского, решив рискнуть. Итог мы знаем. Людмила, зная опыт матери, и сама стабильно отказывала старосте, и очень переживала за дочку, потому была против любой возможности родственника пристроить Даринку замуж за городского. Так же и с Василием. А уж после того, как Дарина была вынуждена вернуться, и сама не допускает даже мысли выйти за кого-то из местных. 

– Это упрямство у нее пока свежо в памяти исчезновение матери и все, что было после. Но время идет, и Дарина, так или иначе, будет вынуждена задуматься о своем будущем. Влюбится сама или из тоски согласиться на ухаживания смельчака, что решит посвататься. Если от нее утаивать ее происхождение, она совершит ту же ошибку, что и Любава. Вы об этом думали?

– Думали, – проворчал Велес и прижал уши к голове. – Но Людмила наказала нам не открывать ей правду, пока Дарине не исполнится двадцать пять. До того момента следить за тем, чтобы она не влюбилась и отваживать всех потенциальных женихов.

– Почему именно двадцать пять? – вновь уточнил Волозар.

– Людмила верила, что, если до этого возраста ведьма не пробудит в себе магию, то та просто перегорит. Если это случится, Дарина станет простой смертной, коей считает себя до сих пор, – ответила Липа. – Тогда… тогда власть этого дома ослабеет достаточно, чтобы отпустить женщин этого рода.

– Так и знал, что это не простое место! – довольный тем, что правильно отгадал, кивнул Волозар. – Потому Людмила была вынуждена держать возле себя Дарину некоторую часть года?

– Да. Была одна попытка, когда Дарины не было в хижине почти весь год. Она захворала и почти угасла в городе. Ничто не могло ей помочь, ни старания родственников, ни лекарства. Потому Людмила была вынуждена привезти ее сюда. За день Дарина поправилась и вернулась к нормальной жизни. С тех пор, около полугода Людмила жила с дочерью тут, хоть и пыталась свести это пребывание к минимуму.

– Потому она не стала пробуждать ее силу, как и положено? 

– Да. Чем в ведьме меньше волшбы, тем нейтральней к ней относится источник этой силы. Если бы все было иначе, Дарина не могла бы проводить вдали от дома больше двух месяцев. Так и с Милой было. Дуня ее отсылала, но хватало той, лишь на месяц-полтора. После чего два она проводила здесь. А с уходом Дуни, источник вернул и полностью привязал к себе Людмилу. Затем и Дарину. Выжить вне этого дома она не сможет больше двух недель, ибо душа тесно связана с источником. Но Людмила верила, что после двадцать пятого дня рождения нейтральной и непрактикующей ведьмы, неиспользованный источник просто затухнет и дом станет просто домом, который можно будет покинуть.

– Даже так? – нахмурился демон. – Я думал, ведьмы более свободны в своем передвижении. 

– Только черные, – с презрением фыркнула Липа. – Свой источник они носят с собой. Это нейтральные и светлые привязаны к одному месту, потому их так мало. Они ограничены, потому и более подвержены опасности даже со стороны обычных людей, от которых, в случае необходимости, даже убежать из дома не смогут, – вздохнула кошка, в чьих словах было неприкрытая аналогия с тюрьмой. Впрочем, она, как дух дома, что не может жить вне его стен, прекрасно это понимает и даже на собственной шкуре чувствует, какого это быть зависимым от одного места. Но Липа – дух, причем, давно умерший. Ей практически ничего не может навредить физически. Другое дело – Дарина.

– Допустим. Но это же касается и продолжения рода, верно? Если Дарина родит, это автоматически пробудит ее источник силы, да? – продолжил допытываться демон.

– Это еще одна причина, почему мы, по наказу Людмилы, должны отваживать от нее всех женихов, – шумно выдохнул Велес.

– Вам известно, кто был отцом Дарины? – поскреб демон в затылке непривычно короткими и неопасными ногтями, отчего лишь поморщился.

– Нет, – покачала Липа головой. – Людмила никогда о нем не говорила, даже случайно не упоминала. Так и прожила пятнадцать лет одна…

– Неправда, – неожиданно вклинился Велес. – Был у нее кто-то. Точно знаю. Стабильно раз в год я чуял на ней чужой запах. Обычно она так пахла после того, как уходила в лес за заготовками трав. Возвращалась обычно через день и пахла всегда одинаково.

– Так, может, травами и пахла?

– Я тоже прежде так думал, но сейчас понимаю, что нет. Незнакомый запах был. Нет в лесу тех трав, которые бы я не знал. И мест таких практически нет. Только если совсем дремучие, но что бы ей там делать? Да и не добралась бы она туда обратно за день. Потому и говорю, что с кем-то она виделась в эти дни. 

– Любовник? – изумилась Липа, которая сейчас сильно негодовала. Она считала себя лучшей подругой Людмилы. Неужели та могла от нее подобное скрыть.

– Не могу сказать, – подумав, вынужден был признаться Велес. – Запах был, но она могла быть просто в компании этого «некто» и пропитаться его запахом.

– В любом случае, мы не может сказать, что этот «некто» является отцом Дарины. Людмила могла просто кого-то использовать, чтобы забеременеть. Любовь здесь необязательна. Ведьмы, какой бы окраски ни были, не особо высокоморальны. У них другие ценности в отличие от смертных, – прокомментировал Волозар и быстро обернулся на баню. По всей видимости, из помывочной уже вышла его временная хозяйка и одна сплошная головная боль в курносом лице недоведьмы. Значит, нужно закругляться.

– Ты ей не скажешь, правда? – несколько запоздало спросила Липа, которая сейчас поняла, что наговорила слишком много. Но, видимо, день сегодня такой… откровенный.

– Нет, – подумав, покачал головой Волозар. – Пока я не выясню, что здесь происходит, мне выгодно держать девчонку в неведение. Кто ее знает, вдруг, если она узнает правду, решит активировать свой источник?

– И даже на ее душу охотиться перестанешь? – хитро прищурился Велес.

– Ты не понял? – терпеливо вздохнул Волозар. – Души ведьм им не принадлежат. Потому все мои попытки были бы бессмысленны. Душа Дарины сейчас тесно связана с источником. До тех пор, пока она не освободится от этого бремени, душа ей буквально не принадлежит.

– То есть, вы – демоны – для нее не опасны? Но все равно заключаете договора?

– А вот это серьезный вопрос. Ибо оракул никогда прежде не посылал демонов к ведьмам. Но в случае с Дариной – система дала сбой. И я хочу знать – почему. Это еще одна причина, разобраться в том, что здесь происходит, и что вашем роду ведьм такого, что ломаются все общепринятые каноны Мрака!

Конец первой книги.