Академия пяти стихий. Иссушение бесплатное чтение

© Матлак И. А., 2017

© Художественное оформление, «Издательство Альфа-книга», 2017

Пролог

Тайрон Грэм – заместитель главы Королевской службы безопасности, лучший менталист и боевик во всем Агавийском королевстве впился убийственным взглядом в мужчину, сидящего напротив.

– Может, ты все-таки объяснишь? Какого дарха я должен переезжать в твою дархову академию, занимать должность дархова декана и нянчиться с этими дарховыми студентами?!

Негодование Тайрона усиливалось при виде довольной улыбки, расползающейся по лицу собеседника. Арос Лосгар – бывший придворный маг, давний друг, а по совместительству – ректор Академии пяти стихий выглядел совершенно невозмутимым и, казалось, не обращал ни малейшего внимания на злость Тайрона.

– Раз ты так настаиваешь, объясняю по порядку, – ответил Арос, не сводя с друга внимательного взгляда. – Во-первых, переезжать ты должен, потому как всем преподавателям по условиям договора предписано проживать на территории академии. Во-вторых, думаю, тебе известно, что прошлой весной достопочтенный магистр Энрод покинул наш грешный мир, оставив меня без декана факультета квинтэссенции. Сам понимаешь, найти хорошего мага, подходящего на эту должность, крайне нелегко. Ну а в-третьих, от тебя никто и не требует нянчиться со студентами. Более того, зная твой скверный характер, я буду крайне признателен, если, выходя… прошу прощения… выползая из твоего кабинета, они хотя бы будут в состоянии добраться до общежития.

Последняя фраза была сказана в шутку, но, как известно, в каждой шутке есть доля правды. Тайрона Грэма боялись и уважали не просто так. Его знали как хладнокровного и расчетливого менталиста, как сильнейшего боевика квинтэссенции и как человека с взрывным характером, не приемлющего полумер. Несмотря на заслуженное уважение, находилось немало тех, кто сторонился опасного мага. И только самые близкие люди, которых можно было сосчитать по пальцам, принимали его таким, какой он есть. Арос Лосгар входил в их число и потому нисколько не сомневался, что друг ему не откажет.

И оказался прав.

Первая злость прошла, оставив после себя лишь легкое раздражение, и Тайрон, сложив руки на груди и сузив глаза, проговорил уже более спокойно:

– Вот только не надо делать из меня безжалостного изверга. И ходить вокруг да около тоже не надо. Скажи прямо: тебе просто нужен кто-то, способный расследовать убийство магистра Энрода. Прошлой весной дело замяли, чтобы не сеять панику в стенах академии. Помимо Энрода, пострадали еще двое студентов, ведь так?

– Вот что мне в тебе всегда нравилось, так это умение выделять суть. – Арос усмехнулся, но уже в следующее мгновение стал серьезным. – Ты прав. Оба студента – маги с большим нераскрытым потенциалом. Первокурсники. Судя по признакам, их смерть вызвана иссушением.

– Энрод?

– И его – тоже, это и вызывает больше всего вопросов. Он был магистром, сильным магом. Чтобы совершить подобное, нужно как минимум обладать резервом, столь же мощным, как у него.

– Подозрения есть?

Ректор развел руками:

– Именно поэтому я прошу о помощи именно тебя. По старой дружбе, так сказать. Расследование, которое по моей просьбе проводил знакомый следователь, не дало никаких результатов.

Тайрон откинулся на спинку кресла и обреченно поинтересовался:

– Ты знаешь, что лишаешь меня законного отпуска? Первого за последние десять лет, дарх тебя побери!

– Знаю. – Арос вновь выглядел до неприличия довольным. – И готов загладить свою вину, выбив у совета для тебя звание професс… хотя нет, ты же магистратуру окончил. Магистр Грэм… Звучит, правда?

– Да иди ты…

– Уже ухожу.

Арос поднялся и направился к выходу.

– Ты ведь понимаешь, что твои студенты действительно крупно попали? – иронично донеслось ему вслед.

Ответа на этот вопрос не последовало.

Глава 1

Теплые солнечные блики неспешно скользили по просторной светлой комнате. Мягкими трепещущими пятнышками они ложились на фарфоровые статуэтки, стоящие на резном комоде, на гладкий паркет, на атласные простыни оттенка взбитых сливок. Они заставляли переливаться бриллианты в фамильном гарнитуре, оставленном хозяйкой на туалетном столике.

В спальне витал сладкий, едва уловимый аромат духов, стоимость которых для многих равнялась целому состоянию.

Один особо наглый солнечный зайчик упал на сомкнутые веки лежащей на кровати девушки. Она отмахнулась от незваного гостя и отвернулась, но сон уже не шел. Джолетта приподнялась на кровати и дотянулась до маленького серебряного колокольчика, треньканье которого в следующую секунду нарушило хрупкое умиротворение утра.

Дверь комнаты моментально отворилась, пропуская внутрь трех горничных.

– Доброе утро, леди. – Все три девушки синхронно присели в реверансе и, дождавшись позволительного кивка хозяйки, поспешили приступить к своим обязанностям.

Одна из них опустила на постель поднос из розового хрусталя, на котором дымился свежеприготовленный завтрак, другая отправилась набирать горячую ванну с душистыми маслами, а третья отворила створки гардероба, извлекая из него платье персикового цвета, украшенное многочисленными рюшами и оборками.

Сидящая на постели девушка выглядела сущим ангелом: шелковые белоснежные локоны, слегка растрепавшиеся после сна, ясные голубые глаза, обрамленные длинными ресницами, ровная нежно-кремовая кожа и аккуратные розовые губки.

– Я не надену это убожество! – с негодованием воскликнула Джолетта, вмиг разрушив совершенный образ «ангела».

Горничная нервно дернулась и поспешила исправить неудачный выбор. Вся прислуга знала, что с молодой леди лучше не спорить. Если вначале ее совершенная кукольная внешность подкупала и заставляла умиляться, то при близком контакте обнаруживался взбалмошный характер, который с лихвой перекрывал обманчивое очарование.

Нет, разумеется, Джолетта могла быть милой. Она давно научилась использовать щедрый подарок природы себе во благо. Иногда, когда было необходимо уговорить отца купить новую безделушку или предстояло произвести нужное впечатление на светском приеме, Джолетта была сама кротость и невинность. Ей не составляло особого труда очаровывать толпы поклонников, раздавать направо и налево многочисленные авансы, а после, когда состоятельные юноши и мужчины приходили к герцогу просить руки его дочери, вежливо, но с затаенной издевкой им отказывать. Это тешило ее самолюбие и еще больше убеждало в собственной неотразимости и значимости. Джолетте нравилось манипулировать людьми, вновь и вновь примеряя на себя «ангельскую» маску. Нравилось вызывать восхищение мужчин и слышать завистливые вздохи женщин.

Пожалуй, во всем Агавийском королевстве не нашлось бы более завидной невесты, чем Джолетта де Лэйр.

– А это еще что?! – возмущенно крикнула она, заставив горничную, принесшую завтрак, втянуть голову в плечи и боязливо попятиться.

Сдобная булочка с клубничной помадкой оказалась посыпана поджаренным арахисом.

Это была катастрофа. Катастрофа для несчастных горничных и новой поварихи, которая не успела узнать вкусовые пристрастия молодой леди. К слову, предыдущая была уволена за то, что приготовила обед на десять секунд раньше положенного, и он «успел остыть».

– Я не ем арахис! – чеканя каждое слово, произнесла Джолетта. – Никогда и ни при каких обстоятельствах я не ем этот дархов арахис!

Услышав ругательство, какое не пристало произносить леди, горничные ничуть не удивились. Давно привыкли.

Меньше чем через минуту неудачное блюдо было заменено на новое, но к тому моменту Джолетта напрочь лишилась аппетита. Заявив, что ее окружают одни идиоты и бестолочи, которых давно пора уволить, она в сопровождении горничной, которую две другие проводили сочувствующими взглядами, отправилась в ванную.

К счастью прочих обитателей герцогского замка, горячая вода, облако нежной пены и восхитительный аромат жасминового масла сумели вернуть леди благостное расположение духа – по крайней мере настолько, насколько это вообще было возможно.

Герцог, который, помимо прочего, являлся дипломатом, отбыл из столицы по каким-то срочным делам. По каким именно, Джолетта не считала нужным выяснять, в настоящий момент ее вообще мало что занимало, кроме собственной персоны. Самое главное – в ближайшее время родовой замок будет в ее полном распоряжении. То, что за ней приставлена присматривать компаньонка, сущий пустяк. Уж с кем с кем, а с этой глупой пугливой курицей она сумеет справиться.

Перед тем как выйти из комнаты, Джолетта в последний раз бросила взгляд на свое отражение. Из зеркала на нее смотрела изящная девушка, облаченная в бледно-голубое платье, подчеркивающее ясные большие глаза. Волосы уложили в аккуратную прическу, скрепив часть локонов на затылке, а остальным позволив спадать до самого пояса. На алебастровых щеках розовел естественный румянец, который появился от предвкушения прекрасного дня. Да, этот день будет поистине замечательным!

Оставшись довольной своим безупречным внешним видом, Джолетта улыбнулась отражению и поспешила спуститься вниз. Она собиралась глотнуть воздух свободы, отправившись на ежегодную ярмарку, проводимую на Малой площади. Будь здесь герцог, вряд ли бы он позволил Джолетте осуществить этот план. Нет, разумеется, посещать ярмарку леди не запрещалось, но только в экипаже и в сопровождении компаньонки и личной охраны.

Однако любимого папочки сейчас нет, а это значит, что никто не помешает ей прогуляться по городу пешком. Конечно, идти в полном одиночестве было бы неразумно, поэтому Джолетта решила взять с собой пару охранников. Так, на всякий случай.

Отделаться от компаньонки труда не составило. Не поскупившись на выражения, Джолетта во всех красках расписала ей опасности предстоящей прогулки – большое расстояние, которое предстоит преодолеть на своих двоих, темные подворотни с криминальными элементами и толпы простолюдинов, снующих по Малой площади. Причем, кажется, последних почтенная матрона испугалась гораздо сильней воображаемых преступников.

Как бы то ни было, от назойливой опеки Джолетте удалось избавиться. В город с хозяйкой отправились двое самых верных телохранителей, которые последовали бы за ней даже без ее согласия. Они подчинялись только прямым приказам герцога, что в свое время сильно выводило Джолетту из себя. Эти двое следовали за ней молчаливой тенью столько, сколько она себя помнила, так что дочь герцога уже давно стала относиться к охранникам как к чему-то само собой разумеющемуся.

На улицах пахло августом – поздним, но по-прежнему теплым. А еще спелыми яблоками, коих в этом году уродилось очень много. Город походил на оживленный пчелиный улей, а снующие повсюду горожане представлялись Джолетте суетливыми пчелами.

Она уже и не помнила, когда в последний раз вот так просто шла по мощеным улицам, ощущая себя больше простым человеком, чем титулованной особой. Да и вообще, было ли когда-то такое? Может, в глубоком детстве, так давно, что она уже и не помнит?

Леди. Единственная дочь и наследница древнего рода. От нее ждали и требовали определенного поведения, и с давних пор она научилась оправдывать ожидания. Или делать вид, что оправдывает.

Чем ближе они подходили к площади, тем оживленнее становилось вокруг. Джолетта накинула темный плащ, скрыв лицо под глубоким капюшоном. Не хватало, чтобы ее кто-нибудь узнал – такой скандал разгорится, что отец даже на милое личико не поведется! В телохранителях девушка была уверена – эти не станут болтать без надобности и по собственной инициативе. А у отца просто мысли не возникнет спросить, нарушала ли Джолетта правила, предписанные истинным леди.

В небе раздался громкий лязгающий звук, и воздух вмиг наполнился запахом железа. На площадь набежала гигантская тень, и Джолетта, как и прочие горожане, запрокинула голову вверх.

Так и есть – над площадью пролетал новый эксперимент техномагов. Несмотря на то что идея соединить механику с магией квинтэссенции пришла в светлые головы местных ученых еще несколько веков назад, реализовываться она начала лишь недавно.

По мнению Джолетты, эти новейшие разработки были полнейшим уродством. Куча металлолома, лязгающая и громыхающая так, что хочется закрыть уши, кривые железные трубы, из которых валит серый дым… И на кой дарх королевству эти отвратные штуковины, в простонародье прозванные «свалками»? До транспорта им – как Джолетте до посудомойки! И чем местным властям экипажи с порталами не угодили?

Джолетта отвела взгляд от пролетающей груды металлолома и заметила, что охранники тоже отвлеклись и сейчас с интересом смотрели в небо. Она мысленно фыркнула – и эти туда же, дети прогресса…

– Доченька, не подашь ли на пропитание? – неожиданно прозвучал позади скрипучий старушечий голос.

Джолетта и не подумала обернуться. Да ей даже в голову не пришло, что обращаются к ней!

– Доченька, не подашь ли на пропитание? – вновь повторился вопрос, и тонкие сухие пальцы тронули ее за плечо.

От неожиданности Джолетта вздрогнула и на этот раз обернулась. Перед ней стояла древняя как мир сгорбленная старуха с запавшими щеками и испещренным морщинами лицом. Из-под капюшона выбивались редкие пряди седых волос, а пытливый взгляд был направлен прямо на растерявшуюся дочь герцога.

Впрочем, эта растерянность длилась не дольше пары секунд. Поняв, что перед ней стоит обыкновенная нищенка, Джолетта брезгливо отряхнула ткань платья, где ее коснулась старческая рука.

– Нет у меня ничего! – сухо ответила она, желая поскорей избавиться от неприятного общества.

– Врешь, – тихо, но уверенно возразила нищенка, смотря Джолетте прямо в глаза. – У тебя в кошельке лежит тридцать семь золотых монет.

Не то чтобы Джолетта была жадной, но отдавать какой-то оборванке целый золотой?! Да это просто смешно! Когда нужно было изобразить щедрую благотворительницу, Джолетта раздавала нищим медяки и свежий хлеб. Конечно, это происходило лишь в том случае, если у представления имелись достойные зрители. Например, горячо любимый папочка, или подруги, или даже толпа простых горожан, взирающих на Джолетту с неподдельным восхищением.

А сейчас? Сейчас все заняты созерцанием пролетающей «свалки», и на щедрость Джолетты никто не обратит внимания – это раз. Нищенка могла узнать о количестве монет в кошельке, только заглянув туда, а это почти то же самое, что украсть, – это два. Ну и, наконец, целый золотой в качестве милостыни – это и впрямь слишком много!

Мысленно насчитав целых три пункта, Джолетта пренебрежительно бросила:

– Нужно самой зарабатывать себе на жизнь, а не приставать к прохожим с неприличными вопросами!

Ей подумалось, что, помимо прочего, эта нищенка ужасно некрасива. Длинный крючковатый нос, бородавки на выступающем остром подбородке… до чего же мерзко!

Лицо старухи исказилось понимающей усмешкой, словно она заглянула в самые потаенные мысли Джолетты. Нищенка продолжала неотрывно смотреть ей в глаза, и внезапно от этого взгляда дочери герцога стало не по себе. Она хотела развернуться и уйти, но ноги словно приросли к земле. Хотела позвать охранников, но язык будто распух и отказывался слушаться. Джолетта не понимала, что происходит, но видела, что воздух вокруг сгущается и темнеет, в нем отчетливо ощущается запах озона.

Последнее, что она успела увидеть, прежде чем потерять сознание, – это насмешливые голубые глаза…

Вообще-то Ника любила дождь. Любила забраться с ногами на подоконник, взять в руки кружку горячего кофе и смотреть на стекающие по стеклу причудливые капли. В дожде было все – и романтика, и одиночество, и особый уют, который невозможно ощутить при свете солнца. Да и осень она любила – горький запах увядания, пропитавший воздух, тонкие прожилки на почерневших листьях… Нескончаемая сизость тумана, перемешанная с выхлопами спешащих куда-то машин, и своеобразная меланхолия тоже бывали ей приятны. Не всегда, конечно, а так, под настроение.

К сожалению, если бы в настоящий момент кто-нибудь вздумал нарисовать ее настроение, его выбор ограничился бы монохромной палитрой, точнее одной черной краской. А все потому, что, как бы Ника ни пыталась найти хоть что-то положительное в сегодняшнем вечере, он все равно оставался отвратительным.

Это когда сидишь в теплой квартире, город кажется идеализированно поэтичным и меланхолично возвышенным, а снаружи дело обстоит совсем иначе. В лицо бьет ошалелый промозглый ветер, перемешанный с колючими дождевыми каплями; пальцы рук коченеют, несмотря на кожаные перчатки; до отказа набитая сумка, перекинутая через плечо, вызывает острое желание сбросить ее на землю, вернее сказать, в одну из разлитых по асфальту луж.

Хотя сейчас всего около семи вечера, город уже давно погрузился в глубокие сумерки. Так всегда бывает в ноябре – солнце уходит в долгий отпуск, уступая место нескончаемой мокроте и серости.

Нет, Ника вовсе не была меланхоликом, напротив – человеком оптимистичным, временами любящим даже серость. Но только не сегодня. Только не в этот вечер, когда погода усугубляла и без того паршивое настроение.

Она свернула в знакомый переулок и прибавила шаг. Скорее бы оказаться дома! Там можно закутаться в теплый плед, включить любимый сериал и запить собственную хандру свежесваренным кофе.

Нет, ну надо же! Кто бы мог подумать, что сегодняшняя клиентка так выведет ее из себя? Вообще Ника была человеком уравновешенным и в силу профессии привычным ко всякому, так что вызвать в ней столько отрицательных эмоций было трудно. Однако та дамочка сумела расшатать даже ее железные нервы. Причем настолько, что Ника до сих пор не могла усмирить клокочущую внутри злость.

Где-то на задворках сознания мелькала мысль послать все к чертям и сменить род деятельности. Вот только чем в таком случае заниматься?

К своим двадцати годам Ника успела поменять столько мест работы, что уже просто сбилась со счета. Кем ей только не довелось быть – продавцом, официанткой, почтальоном, копирайтером, разносчиком пиццы, мерчандайзером и даже библиотекарем. На всех этих должностях она не задерживалась дольше пары месяцев. Обычно либо работа в конце концов переставала устраивать Нику, либо она сама переставала устраивать начальство. К слову, последнее случилось всего один раз, потому как, несмотря на частую смену профессий, к работе она всегда подходила ответственно и добросовестно.

Ее последним экспериментом стали двухмесячные курсы визажа, которые Ника окончила полгода назад. Да, именно на должности визажиста она продержалась долго – вернее, не продержалась, а держалась до сих пор. Маленький, с умеренными ценами в прайс-листе салон красоты обеспечивал Нику относительно стабильным заработком. Так уж сложилось, что она трижды провалила вступительные экзамены в университет. То ли недоставало способностей, то ли желания. Скорее всего, второе. Собственно, она перепробовала столько специальностей именно потому, что так до сих пор и не определилась, чем бы хотела заниматься в жизни. Временами ей казалось, что в этом мире вообще не существует профессии, которая была бы ей по душе.

Ника шла быстро, одновременно согревая замерзшие пальцы горячим дыханием. Перекинутая через плечо сумка продолжала нещадно тянуть вниз, но она уже не обращала на это внимания, потому как до дома оставалось всего ничего. Даже нервы, взбудораженные взбалмошной клиенткой, постепенно приходили в норму.

Мысли о теплой квартире подстегнули Нику, но внезапно она сбилась с шага и остановилась. В воздухе витал аппетитный аромат свежей выпечки, заставивший вспомнить, что она ничего не ела с самого утра. Желудок тут же недовольно заурчал, и ноги сами понесли Нику к маленькой палатке, расположившейся около обшарпанной пятиэтажки. За несколько шагов она уже рассмотрела на витрине дымящиеся румяные пончики и не менее соблазнительные эклеры, политые молочным шоколадом.

Нике показался несколько странным тот факт, что здесь поставили подобную палатку. Она ходила этим маршрутом каждый день, и никогда торговцев выпечкой здесь не наблюдалось. Похожие точки располагались в близлежащем квартале, где было всегда многолюдно и имелось больше шансов получить хорошую выручку.

– Что желаете? – с дежурной улыбкой на лице осведомилась продавщица, обведя рукой ассортимент.

Ника достала из кармана куртки всю имеющуюся наличность и пересчитала. М-да, негусто. И когда она научится брать деньги про запас? Той скромной суммы, что у нее осталась после сегодняшней покупки губной помады и двухразового проезда на общественном транспорте, хватало всего на один несчастный пончик. Ну да ладно – все же лучше, чем ничего.

Уже держа в руках теплую выпечку и собираясь ее надкусить, Ника внезапно увидела прямо перед собой сгорбленную старуху, облаченную в жалкие лохмотья и опирающуюся на деревянную клюку. Она появилась так внезапно, что Ника вздрогнула и инстинктивно отступила на шаг назад.

Видеть подобных старушек ей никогда прежде не приходилось. Нет, она, конечно, встречала бездомных бродяжек, людей, давно пропивших свое имущество и бесцельно прожигающих жизнь, но представшая перед ней пожилая женщина никоим образом на них не походила. Скорее, она напоминала персонажа детской сказки, случайно оказавшегося в современном мире.

Пока Ника окидывала беглым взглядом промокшие насквозь лохмотья и бледное морщинистое лицо, старушка не сводила с нее внимательного взгляда. Внезапно от этого самого взгляда Нике стало не по себе. Она уже собралась обогнуть нищенку и отправиться домой, как вдруг женщина заговорила.

– Доченька, – протянула она протяжным скрипучим голосом. – Не подашь ли на пропитание?

И снова взгляд – внимательный, изучающий, словно желающий заглянуть в самую душу. На миг Нике показалось, что эти голубые глаза слишком ярко блестят для пожилого человека – скорее, такой здоровый блеск присущ молодости.

Желая поскорее избавиться от неприятных ощущений и странной нищенки, она машинально сунула руку в карман и только потом вспомнила, что денег у нее не осталось.

– Возьмите. – Ника без колебаний протянула старухе многострадальный пончик.

Ну а что? В конце концов, просила нищенка именно «на пропитание», вот Ника это самое «пропитание» ей и обеспечивает. В голове мелькнула мысль, что у нее самой в холодильнике, что называется, мышь повесилась, но Ника тут же ее отогнала. Она может и утром чего-нибудь по пути на работу перекусить, в кафе зайти. А вот у этой бродяжки, судя по истощенному виду, уже давно ничего во рту не было. И в чем только жизнь держится?

– Вот, значит, как, – будто про себя пробормотала нищенка, но Ника ее услышала. – Вот как, значит… и много вас таких в этом мире?

– Что? – Ника опешила.

– А впрочем, не важно. – Старуха кивнула каким-то своим мыслям. – Действительно, какая разница, много вас, сострадающих, или нет? Всех ведь не проверишь, а тебя все равно отблагодарить следует…

Ника хотела сказать, что никакой благодарности ей и даром не надо, лишь бы поскорее оказаться дома, но странная нищенка не дала ей возразить.

– Чего хочешь? – Старушка снова впилась в нее внимательным изучающим взглядом. – Денег? Нет… вижу, что не то. Власти? Опять не то…

Ника сделала робкий шажок назад и мысленно поклялась, что больше никогда не заговорит ни с одним сомнительным прохожим. Бабка не в себе, это понятно… может, «скорую» ей вызвать? В самом деле нельзя ведь сумасшедшим просто так по городу разгуливать!

Еще один шажок. И еще…

– Стоять!

И откуда только голос взялся так кричать?

– Говори, чего желаешь!

Ника обернулась, надеясь найти поддержку у продавщицы пончиков, но с удивлением обнаружила, что та исчезла вместе с палаткой. Когда успела? Почему Ника не слышала, как она ушла?

– Ну? Говори, девочка, у меня мало времени.

Так, ладно… как там психологи советуют? С сумасшедшими надо во всем соглашаться! В самом деле что ей, хуже будет, если она что-нибудь пожелает? Глядишь, бабка послушает и отстанет… Вот только что бы такого загадать?

– Хочу поступить в университет. На такую специальность, которая пришлась бы мне по душе.

Это было первым, о чем подумала Ника, и, судя по довольному виду старухи, такое желание ее более чем удовлетворило.

– Университет, говоришь? – задумчиво переспросила она. – А академия подойдет?

Ника пожала плечами. Академия, университет – какая разница? Все равно ведь желание по велению этой чокнутой бабульки не исполнится.

Меж тем нищенка прищурилась и уточнила:

– Стало быть, согласна на академию?

«Во всем соглашаться», – мысленно напомнила себе Ника и утвердительно кивнула. После чего обогнула старуху и уверенным шагом направилась в сторону своего дома. Нет уж, хватит с нее нелепых разговоров! Пусть кто-нибудь другой «скорую» вызывает!

– Я бы, конечно, могла что-то и в этом мире подыскать, но, уж извини, здесь, похоже, для тебя места нет. Зато дар в тебе есть, это я вижу… Поучишься стихией управлять, глядишь, и останешься там насовсем…

В спину Нике все еще летели обрывки нелепого монолога, но она старалась их не слушать. Какое ей вообще дело до того, что старуха там бормочет? Она ей поесть дала? Дала. Совесть чиста? Чиста. А остальное ее не касается.

Внезапно в воздухе запахло грозой…

Что за бред? Откуда в ноябре взяться грозе?

Ника даже не поняла, в какой момент ей захотелось спать. Веки сделались тяжелыми, и перед глазами все поплыло. Это было так странно – осознавать, что ты сейчас заснешь прямо посреди мокрого тротуара.

Последнее, что успела увидеть Ника, прежде чем заснуть, – это нереально яркую голубую вспышку…

Глава 2

– Эй, чего расселась?! – раздался хрипловатый мужской голос, и на плечо легла тяжелая рука.

Джолетта с трудом заставила себя разомкнуть слипающиеся веки и подняла глаза.

Рядом, покачиваясь, стоял здоровенный мужлан, от которого за версту тянуло перегаром и дешевым табаком.

– Вставай давай! Дорогу загораживаешь! – продолжал вопить этот субъект, буравя тяжелым взглядом из-под заплывших век.

Джолетта несколько раз непонимающе моргнула и попыталась понять, что происходит. В голове была полнейшая каша, и леди никак не могла взять в толк, чего от нее хотят.

– Ишь ты, непонятливая какая! Малахольная, что ль?

От возмущения Джолетта буквально лишилась дара речи и даже не нашла, что ответить на такую вопиющую наглость.

Прошло не более пары секунд, прежде чем мужчина не выдержал – он протянул свои огромные ручищи к девушке и, обхватив ее за талию, перенес на несколько метров в сторону.

– Да что вы себе позволяете?! – в полнейшем негодовании воскликнула Джолетта, к которой наконец вернулся дар речи.

– А нечего проход загораживать! – рявкнул мужик. – Усядутся тут, понимаешь! Житья от вас, попрошаек, нет!

Джолетта только и могла, что открывать и закрывать рот от переизбытка самых красноречивых чувств, пока мужик шагал прочь по узкому переулку. Как только он скрылся из виду, несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь усмирить клокочущую внутри злость.

Она осмотрелась по сторонам и с изумлением обнаружила, что находится в Северном районе, который еще называли Старым городом. Эти места пользовались дурной славой, здесь обитали преступники, нищие и женщины определенной профессии. Неудивительно, что этот район не посещали не то что аристократы, но и простые добропорядочные горожане.

В воздухе повис запах тухлятины и плесени, доносившийся с соседней помойки. Невдалеке слышались крики и громкий смех – некоторые из местных кабаков работали не только ночью, но и днем. От ужасной вони и липкого страха, проползшего по позвоночнику, к горлу подступила тошнота. Джолетта продолжала в оцепенении стоять на том же месте, куда ее переставил недавний прохожий.

Что вообще происходит? Как она здесь оказалась?!

Похищение? Неужели на площади ее каким-то образом усыпили и перенесли сюда? Но где в таком случае этот предполагаемый похититель, и куда в тот момент смотрела охрана? Она ничего не понимала. Только одно было ясно – отсюда нужно выбираться, и чем скорее, тем лучше. Если в светлое время суток в Северном районе было относительно спокойно, то ближе к вечеру начиналась нездоровая активность.

Пытаясь сдержать нарастающую панику, Джолетта быстрым шагом пошла по переулку. Этот район отличался от всех прочих еще и тем, что здесь были очень узкие улочки, переплетающиеся между собой и напоминающие лабиринт.

Спустя несколько минут она наткнулась на тупик. От быстрой ходьбы участилось дыхание, а выбившиеся из прически пряди волос липли к лицу. Не позволяя себе раскиснуть от первой неудачи, Джолетта развернулась и направилась в противоположную сторону.

– Эй, малышка! Не составишь нам компанию? – донеслось в спину, когда она миновала находящуюся за углом таверну.

Проигнорировав столь «заманчивое» предложение, Джолетта только сильней натянула капюшон плаща и ускорила шаг. Вслед полетело несколько фривольных высказываний и донесся хриплый прокуренный смех, но никто из компании не предпринял попытки ее преследовать.

Когда Джолетта в очередной раз уперлась в тупик, то почувствовала, что окончательно выдохлась. Она полностью потеряла счет времени и не могла даже приблизительно сказать, сколько его прошло с тех пор, как очнулась в переулке.

– Дарх! И почему я не надела амулет? – вслух укорила себя Джолетта, вспомнив о последнем отцовском подарке, позволяющем мгновенно переноситься на небольшие расстояния.

Сейчас ей казалось верхом глупости то, что она отказалась от амулета лишь потому, что тот не подходил под выбранное на сегодня платье. В конце концов, крупный фиолетовый кристалл под плащом все равно был бы незаметен.

Еще одним неприятным и в то же время необъяснимым обстоятельством оказалось то, что на левом запястье отсутствовал браслет, являющийся своеобразным маячком. Джолетта носила его, не снимая, и именно благодаря ему охранники всегда могли определить ее местоположение. Джолетта точно помнила: когда выходила в город, браслет был на ней.

Значит, получается, ее еще и обокрали?!

Джолетта торопливо осмотрела свои руки и с ужасом убедилась в том, что также исчезли и многочисленные кольца, которые, как и браслет, являлись амулетами. В основном они были призваны защищать от любых проявлений внешней агрессии – опять же, полезные подарки заботливого папочки. Джолетта всегда относилась к ним легкомысленно, а сейчас, оставшись без них, почувствовала себя абсолютно беззащитной.

Единственной драгоценностью, оставшейся при ней, были миниатюрные сережки с россыпью бриллиантов – вещица красивая, но в свете теперешних событий абсолютно бесполезная, поскольку в ней не было ни капли магии.

Мысленно проклиная этот день, который вместо того, чтобы быть замечательным, оказался просто отвратительным, Джолетта опустилась на землю и обхватила колени руками. На глаза навернулись слезы, и стоило немалых сил их сдерживать. Она Джолетта де Лэйр, первая красавица королевства, гордая аристократка. И она не станет плакать!

Когда бешеное сердцебиение немного успокоилось, а дыхание выровнялось, Джолетта поднялась и, отряхнув плащ от приставшей грязи, вновь принялась искать выход из лабиринта улиц. Пока петляла по темным закоулкам, ей вспомнился недавний эпизод, связанный со старой нищенкой. Сейчас, когда Джолетта восстановила в памяти их разговор, она нисколько не сомневалась в том, что в ее нынешнем положении виновата та старуха. Именно она была последней, с кем говорила Джолетта, и именно в момент разговора леди потеряла сознание.

– Больше ни одного медяка никому не подам! – сквозь зубы прошипела Джолетта, обвиняя всех нищих, вместе взятых, во всех смертных грехах.

Она проходила мимо полуразваленных старых домов, многочисленных таверн и зловонных помоек, по которым, громко пища, ползали громадные крысы. От вида последних бросало в дрожь, и Джолетта едва сдерживалась, чтобы не закричать. Заброшенные кварталы и мощенные камнем улочки казались бесконечными. Прежде Джолетта даже не предполагала, что Северный район настолько огромен.

Погрузившись в собственные далеко не радужные мысли, она свернула в очередную подворотню и внезапно столкнулась с идущим навстречу человеком. От резкого толчка Джолетта отшатнулась назад и тут же машинально подняла глаза на незнакомца. Впрочем, когда ей удалось рассмотреть черты его лица, оказалось, что это далеко не незнакомец. Перед нею предстал Дамиан Крэсбор – известная в высоких кругах персона. Его отец являлся членом верховного совета магов, а весь род Крэсборов славился солидным капиталом и древней родословной.

Дамиан был для Джолетты не просто хорошим знакомым, но и негласным женихом. Сколько она себя помнила, отец всегда тешил себя надеждой породниться с Крэсборами. Сама Джолетта относилась к этой идее прохладно, хотя за последние пару месяцев успела пересмотреть свое мнение. Дамиан был хорош собой – платиновый блондин с длинными волосами, изумрудным оттенком глаз и прекрасно сложенной фигурой. Богат и знатен. К тому же в последнее время он сам искал общества Джолетты, оказывал ей знаки внимания и был готов сделать предложение.

Что еще нужно, чтобы составить хорошую партию? Джолетта всерьез подумывала ответить согласием и наконец-то объявить о помолвке.

Но… что он делает в Северном районе?! Вот уж кого она меньше всего ожидала здесь увидеть! Хотя его лицо, так же, как и ее, скрывалось в тени глубокого капюшона, она была уверена, что не обозналась.

– Дамиан? – проговорила Джолетта, окидывая «жениха» ошарашенным взглядом.

– Мы знакомы? – удивился тот, несколько нервно озираясь по сторонам.

Поколебавшись лишь доли секунды, Джолетта откинула капюшон. Смысла прятаться больше не было – раз Дамиан здесь, он поможет выбраться из этих трущоб и проводит до дома. А уж там можно и разобраться, как она здесь оказалась, а заодно уволить к дарху проворонивших ее исчезновение охранников.

Когда Дамиан, вместо того чтобы выразить удивление, сочувствие и готовность помочь, равнодушно пожал плечами и направился прочь, Джолетта испытала потрясение даже большее, чем когда очнулась в переулке.

Что он себе позволяет?! Как может делать вид, что не узнал ее?!

Недюжинным усилием задвинув гордость подальше, Джолетта зашагала следом и вновь окликнула:

– Дамиан!

Тот не ответил и, продолжая нервно смотреть по сторонам, ускорил шаг.

– Дамиан! – Джолетта сорвалась на крик и уже почти бежала.

Он резко остановился и, круто развернувшись, раздраженно бросил:

– Послушай! Я понятия не имею, откуда ты знаешь мое имя – вероятно, видела портрет в газете, но мы не знакомы! Так что отвяжись и прекращай орать, пока сюда не сбежался весь обитающий здесь сброд!

Да… а ведь казалось, что уже ничто не сможет ее поразить еще сильнее. В этот момент Джолетте показалось, что она либо сходит с ума, либо видит дурной сон. Ну ведь не может такой бред происходить на самом деле!

Больше не обращая на нее ни малейшего внимания, Дамиан вновь развернулся, чтобы продолжить путь, как вдруг из-за угла вывернули трое внушительной комплекции мужчин. Прежде чем Джолетта успела ощутить исходящую от них опасность, Дамиан громко крикнул:

– Беги!

Ей не нужно было повторять дважды. Тело отреагировало быстрее сознания, и ноги сами понесли прочь. Позади послышался грохот, и, обернувшись на бегу, Джолетта увидела, как Дамиан запустил в преследователей огненный пульсар. Один из мужчин отлетел в сторону, но двое других ловко увернулись и, в свою очередь, атаковали воздушными сферами.

Отлично, лучше не придумаешь! Они еще и боевые маги! Причем, судя по всплеску энергии, далеко не самые слабые воздушники!

То, что Дамиан владел стихией огня, не было секретом, он даже обучался в Академии пяти стихий на соответствующем факультете. А вот Джолетта тщательно скрывала ото всех тот факт, что она сама – неплохой водник. Для леди ее положения обучение в академии и тем более дальнейшая работа были просто неприемлемы. Конечно, никто не запрещал осваивать самые азы и развивать дар в скромных рамках бытовой магии, однако Джолетта на этом не остановилась. Втайне ото всех она перечитала горы книг по магии, какие только смогла отыскать, и надеялась когда-нибудь найти себе по-настоящему хорошего учителя.

В момент, когда Дамиана зацепило воздушной волной, а от преследователей ее отделяла лишь жалкая пара метров, Джолетте стало абсолютно наплевать, увидит Дамиан ее способности или нет. Уж лучше пусть в высшем свете разразится скандал из-за ее дара, чем будут ходить слухи о ее же скоропостижной смерти.

Не замедляя бега, Джолетта сконцентрировалась, и уже в следующую секунду на боевиков хлынул мощный поток ледяной воды. Не ожидая атаки с этой стороны, маги не успели среагировать и выставить воздушный щит, за что и поплатились. Их обоих сбило с ног и отнесло на несколько метров назад. Краем глаза Джолетта успела заметить, как Дамиан нырнул в подворотню. Вот дарх! Как у него совести хватило сбежать и бросить ее?! А она еще всерьез раздумывала над тем, чтобы выйти за него замуж!

Вспышка злости неожиданно прибавила сил, и в магов полетела пара водных сфер. Правда, толку от этого было мало, на этот раз воздушники успели среагировать и вовремя увернуться.

Воспользовавшись тем, что преследователи все же немного отстали, Джолетта резко свернула за угол и, увидев там громадную свалку, спряталась за ней. От быстрого бега ужасно кололо в боку, а бешеный стук сердца, казалось, раздавался на всю округу.

– Ну и где она? – спросил один из магов, когда они поравнялись с ее «укрытием».

– Да на кой дарх она нам вообще сдалась? – резонно заметил другой. – Чего мы за ней бегаем? Вон и огневика из виду упустили!

– За ним Лекс погнался, от него не уйдет!

Сидя среди мусора, Джолетта боялась даже дышать – и не только из-за страха быть узнанной. Вонь стояла просто жуткая.

Постепенно голоса мужчин становились все тише, а шаги известили, что они уходят. Не до конца веря в нежданное везение, она просидела, не шевелясь, еще несколько минут. Использование дара стоило ей немалых сил, и сейчас Джолетта ощущала себя полностью опустошенной.

Оцепенение спало лишь тогда, когда совсем рядом пробежала жирная крыса с длинным облезлым хвостом. Именно эта крыса стала последней каплей, чтобы расшатавшиеся нервы сдали окончательно. Не выдержав, Джолетта разрыдалась.

Ника открыла глаза и увидела над собой кроны яблонь, сквозь листву которых проглядывало ясное голубое небо с редкими перьями облаков. Обнаружив, что лежит на траве, она резко села и тут же поморщилась от нестерпимой головной боли. Было такое ощущение, что ей на голову надели ведро, а потом долго и упорно лупили по нему тяжеленной кувалдой.

Ника растерянно осмотрелась по сторонам, и все еще туманное сознание зафиксировало лишь два факта: первый – она находится в чьем-то саду, второй – сейчас лето.

Мозг упорно отказывался принимать реальность и выдавать хоть какие-то объяснения. Последнее, что Ника помнила, – она возвращалась с работы и по пути заглянула в палатку с едой. А потом… потом там была тронутая головой бабка! Точно! Нике отчетливо вспомнился их странный разговор и то необъяснимое состояние сонливости, накатившее после него.

Дальше – полный провал в памяти.

Может, она все-таки уснула? М-да… прямо в луже на асфальте.

Не спеша расставаться с этим предположением, Ника ущипнула себя за руку и снова поморщилась – больно. Значит, не сон. Кое-как поднявшись с земли, она на некоторое время замерла, позволяя головной боли немного утихнуть. Может, она вчера пила и теперь страдает от галлюцинаций?

Столь бредовые мысли были тут же отброшены в сторону. Настолько ярких галлюцинаций просто не бывает, да и напиваться до такой степени она бы никогда не стала. Следовательно, все окружающее абсолютно реально – и лето, и сад, и возвышающийся рядом трехэтажный особняк. Не сказать, чтобы от этого факта стало легче, но, по крайней мере, сознание несколько прояснилось. Заметив на земле свою сумку, Ника подняла ее и двинулась вперед по дорожке из гравия, ведущей к дому.

Сладкий запах спелых яблок и груш наполнял теплый воздух. Ровная, коротко стриженная трава покрывала землю шелковистым ковром, вдоль петляющих по саду тропинок цвели ранние хризантемы. Все вокруг говорило о том, что за территорией хорошо ухаживают.

Ника прошла мимо увитой лозой беседки, про себя отметив спелые, словно пропитанные солнцем виноградные грозди. Видимо, сознание было настолько потрясено произошедшими переменами, что невольно концентрировалось на мельчайших деталях. Ника по-прежнему не находила объяснения тому, что дождливый ноябрьский вечер сменился теплым летним днем, и единственной идеей, пришедшей в голову, было поговорить с хозяевами особняка.

Сад находился позади дома, поэтому дорожка, по которой шла Ника, привела ее к черному входу. Даже находясь в состоянии смятения и растерянности, она сообразила, что входить через эту дверь, мягко говоря, некрасиво. Чего доброго, еще за воровку примут…

Ника обошла особняк и, глубоко вздохнув, решительно постучала в массивную дубовую дверь, украшенную замысловатой ковкой. То, что хозяева такого громадного дома не озаботились столь элементарным удобством, как электрический звонок, показалось Нике странным, но задумываться об этом она не стала. В самом деле зачем заострять внимание на такой мелочи, когда все происходящее вообще ненормально?

Ника нервно переминалась с ноги на ногу несколько долгих минут, но открывать ей явно не спешили. Набравшись смелости и решив, что хуже все равно не будет, она тронула дверную ручку, и та поддалась на удивление легко.

Ника робко вошла внутрь и, пройдя по широкому коридору, оказалась в просторной гостиной. В этой комнате преобладали темно-фиолетовые оттенки – они присутствовали в обивке массивной резной мебели, расстеленном на полу ковре и даже в отделке камина. Темные тона контрастировали со светлым высоким потолком и большими окнами, поэтому интерьер, несмотря на некую готичность, не казался мрачным. Здесь же находилась лестница, ведущая на второй этаж, а пять арок соединяли гостиную с другими комнатами.

Ника замерла на месте, не зная, куда ей теперь идти. Кричать на весь дом: «Здесь кто-нибудь есть?» – казалось верхом глупости, поэтому Ника продолжала мяться на пороге комнаты.

Внезапно донесшиеся из-за стены громкие голоса разрешили ее сомнения.

– Ты не можешь со мной так поступить! Не можешь! – В женском голосе слышались истерические нотки. – Ты ведь собирался на мне жениться!

Конечно, подслушивание чужих разговоров нельзя назвать достойным занятием, но что уж заботиться о приличиях, раз имела наглость залезть в чужой дом? Без лишних колебаний Ника пошла в ту сторону, откуда слышались возгласы.

– Эльза, дорогая, а ты ничего не путаешь? – В ироничном мужском голосе улавливалось скрытое раздражение. – Я никогда не собирался на тебе жениться, и ты это прекрасно знаешь.

– Но ты не можешь меня бросить!

– А я и не бросаю. Можешь продолжать жить в этом доме, в деньгах ты не будешь нуждаться, как и прежде.

Следующий истеричный выкрик заставил Нику поморщиться:

– Ты оставишь меня здесь наедине с этим ужасающим дворецким и полоумной поварихой?!

Если до этого мужчина был раздражен, то сейчас в его голосе прозвучала едва сдерживаемая ярость:

– Еще одно оскорбление в адрес моей прислуги, и ты сильно пожалеешь. А теперь говорю в последний раз – я переезжаю, и это не обсуждается. Ты либо остаешься здесь, и в наших отношениях ничего не меняется, либо ищешь себе нового покровителя. Твой выбор?

Наступила короткая пауза, после которой женщина, смирившись со своим положением, твердо ответила:

– Остаюсь.

Ника вошла в комнату, которая оказалась еще одной гостиной, и нерешительно замерла на месте. Вообще-то ей никогда не была присуща подобная неуверенность, напротив, она отличалась твердостью характера, но в данный момент обстоятельства действительно выбили из колеи.

Женщину, которая стояла к ней спиной, Ника окинула лишь беглым взглядом, отметив длинное серебристое платье и светлые волосы, собранные в замысловатую прическу. На мужчине ее взгляд задержался несколько дольше – это был брюнет с выразительными и несколько хищными чертами лица. Он оказался на голову выше своей собеседницы и в целом выглядел внушительно. По случайно услышанному разговору Ника сделала вывод, что у этого человека – властный и несговорчивый характер, а увидев его внешность, только утвердилась в своих подозрениях.

Мужчина собрался что-то ответить блондинке, но в этот момент его взгляд наткнулся на застывшую на пороге Нику. На его лице лишь на миг промелькнуло удивление, после чего он громко позвал:

– Рик!

В ту же секунду в гостиной словно по волшебству появился дворецкий. То, что это был именно дворецкий, Ника поняла сразу. Пожалуй, блондинка была права, когда назвала его ужасающим. На мраморно-белом лице выделялись белесые, похожие на рыбьи глаза. Правильные черты лица пугали своей холодностью и полным отсутствием эмоций. Иссиня-черные волосы были собраны сзади в длинный хвост, а идеально выглаженный черный костюм и белоснежная рубашка говорили о педантичности.

Дворецкий почтительно кивнул:

– Чем могу быть полезен?

– Что она здесь делает? – выразительный кивок в сторону Ники.

– Это…

– Меня не интересует, кто это, – резко оборвал брюнет. – Меня интересует, как в моем доме оказались посторонние?

Справедливо решив, что пора вмешаться, Ника заговорила:

– Извините, я не хотела доставлять вам беспокойство, просто… Понимаете, вчера я шла по улице и внезапно потеряла сознание, а когда очнулась, то обнаружила, что нахожусь в вашем саду. Причем я понятия не имею, как здесь оказалась и что произошло. Еще прошлым вечером была дождливая осень, а сейчас вдруг наступило лето. – Она на миг замолчала, осознав, насколько бредово звучат ее слова, после чего попросила: – Вы не могли бы разрешить воспользоваться вашим телефоном?

Ника говорила, целенаправленно смотря на брюнета, который явно являлся в этом доме хозяином. И если вначале он реагировал на ее слова относительно прохладно, то при последней фразе его брови удивленно поползли вверх.

Причем не у него одного.

– Воспользоваться… чем? – выразил всеобщее замешательство дворецкий.

– Телефоном, – неуверенно повторила Ника.

Как ни странно, первой отмерла молчавшая до этого блондинка:

– Из другого мира?

– Эльза, не лезь! – не дал ответить Нике брюнет. – Значит, так. – Он смерил незваную гостью тяжелым взглядом. – Я не собираюсь решать чужие проблемы, у меня и своих более чем достаточно. Слушать жалкий лепет я тоже не собираюсь, поэтому прошу немедленно покинуть мой дом. Рик, проводи!

– А вам не кажется, что подобная… проблема, может касаться отдела безопасности? – почтительно заметил дворецкий.

Брюнет обвел всех присутствующих таким убийственным взглядом, что Нике захотелось уподобиться страусу, спрятав голову в песок. К сожалению, в ее распоряжении был лишь твердый паркет, поэтому пришлось отогнать трусливые позывы.

– У меня отпуск, – четко выговаривая каждое слово, произнес брюнет.

В помещении повисла звонкая тишина.

Спустя пару мгновений хозяин дома перевел взгляд на Нику и громко рявкнул:

– Проваливай!

От громкого восклицания она вздрогнула, но тут же взяла себя в руки.

– Благодарю за оказанное гостеприимство, – холодно проговорила она. – Смотрите не подавитесь от избытка сочувствия.

Успев заметить вытянувшиеся от удивления лица присутствующих, Ника незамедлительно покинула дом.

Дворецкий, который был единственным, кто сохранил абсолютно бесстрастный вид, безмолвной тенью провожал ее до самой калитки и в тот момент, когда Ника покинула территорию особняка, так же молча растворился в воздухе.

Из груди Ники вырвался вздох не то облегчения, не то изумления, и она обхватила себя руками, словно желая оградиться от творящегося вокруг безумия. Пробуждение в саду, возникающий и исчезающий из воздуха дворецкий, упоминание блондинки о другом мире – все это выходило за пределы понимания.

Все-таки обидно, что брюнет отказал ей в помощи. Ника была почти уверена, что он смог бы объяснить очень многое. Впрочем, он и в самом деле не был обязан ей помогать, так что придется каким-то образом разбираться во всем самой.

Особо не задумываясь о выбранном направлении, Ника брела по булыжной мостовой и рассеянно смотрела по сторонам. Улица была широкой, по обеим ее сторонам возвышались двух– и трехэтажные дома, похожие на тот, из которого она только что вышла. В целом они напоминали архитектуру викторианской Англии, хотя все же немного от нее отличались. Мимо несколько раз проехали повозки, запряженные лошадьми, иногда встречались спешащие куда-то прохожие.

Внезапно Ника услышала грохот и звук, похожий на лязг металла, идущие откуда-то сверху. Она инстинктивно подняла голову и едва не осела на землю от обуявшего ее ужаса. В небе летела громадная штуковина, похожая не то на свалку металлолома, не то на неудачный эксперимент инженеров-конструкторов. Удивительным было то, что эта громадина словно плыла по воздуху, несмотря на отсутствие крыльев. Нике мгновенно вспомнился друг, который был помешан на стиле, именуемом стимпанком. Окажись он сейчас на ее месте, наверное, умер бы от восторга.

Ника так и стояла, запрокинув голову и неотрывно смотря в небо, пока странная конструкция не скрылась из виду.

Как бы разум ни бунтовал против того, что она оказалась в другой реальности, или, как выразилась Эльза, в другом мире, пришлось это принять как свершившийся факт. В той жизни, к которой она привыкла, не было места плывущим по небу кучам железа, развеивающимся в воздухе дворецким, а лето не сменяло ноябрь в мгновение ока.

Вспомнилось высказывание известного австрийского писателя: «Если уж верить в то, чего увидеть нельзя, то лучше верить в чудеса, чем в бактерии». Ника собиралась последовать этому совету.

Глава 3

Вечерело. Небо, освещенное лучами заходящего солнца, окрасилось в розоватые оттенки. Джолетта шла домой. Кто бы мог подумать, что именно преследование магов поможет ей отыскать верную дорогу, ведущую прочь из Северного района? Позволив себе слабость в виде слез, она немного успокоилась, и мысли стали как никогда ясными.

Идя по вечернему городу, Джолетта мечтала лишь о том, чтобы поскорее оказаться в родных стенах и наконец почувствовать себя в безопасности. Еще издали она заметила, что на всех этажах замка горит свет, а в окнах, не завешанных шторами, суетливо мелькают силуэты. Джолетта мысленно хмыкнула: небось извелись за время ее отсутствия. Еще бы! Отец вернется, головы им всем открутит, в особенности нерадивым телохранителям! И не важно, что за долгие годы службы это была их первая оплошность. Джолетта позаботится, чтобы она же стала для них последней! Кстати, нужно будет разобраться еще и с Дамианом. Уж что-что, а его бесчестный поступок она прощать точно не собирается!

Расправив плечи и гордо вздернув подбородок, Джолетта уверенно приблизилась к воротам замка, у которых дежурило четверо стражей.

– Чего надо? – недружелюбно бросил один из них.

Джолетта никогда не утруждала себя тем, чтобы запоминать работающую в доме прислугу, но тем не менее была уверена, что заговоривший с ней служит у отца не первый год.

– Ты не узнаешь свою госпожу? – спросила она обманчиво спокойным голосом, в то время как внутри закипало бешенство.

Ладно Дамиан – он аристократ, и его наглость хоть и с трудом, но можно понять… но охранники?! Это уже слишком!

– Это ты-то госпожа? – с ухмылкой переспросил все тот же тип. – Ребята, слышали? – Он выразительно посмотрел на товарищей, и те негромко засмеялись.

– Девочка, шла бы ты отсюда, – обратился к Джолетте другой. – Вся прислуга, конечно, вздохнула с облегчением, когда леди пропала, но все же не стоит так открыто иронизировать. Вдруг кто кроме нас услышит…

– Да что ты несешь?! – вне себя от ярости перебила его Джолетта. – Как ты смеешь надо мной издеваться?! Я… – Джолетта попыталась сказать, что она леди Джолетта де Лэйр, но язык словно прирос к небу, и из горла вырвалось лишь непонятное хриплое мычание.

– Ну все, пошутила, и хватит. – В голосе стражника прорезались угрожающие нотки. – Ступай отсюда, пока силу не применили.

Однако отступать Джолетта не собиралась. Почувствовав, что вновь может говорить, она громко закричала, позвав сначала свою компаньонку, а потом – с трудом вспомнив имя – главную экономку. Понабирают же на службу болванов, которые даже свою леди в глаза не знают!

В тот момент, когда «болваны» угрожающе двинулись на нее с явным намерением вышвырнуть куда подальше, на крыльце парадного входа появилась экономка. Ну наконец-то!

– Что здесь за шум? – приблизившись, спросила женщина.

– Аравелла, немедленно скажите этим идиотам, чтобы пустили меня внутрь! – потребовала Джолетта, подавшись вперед.

– Это еще кто? – поинтересовалась экономка, окинув хозяйку взглядом, полным… брезгливости.

Джолетте показалось, что весь мир сошел с ума. Она не могла ее не узнать, это просто невозможно!

– Да вот… – Стражник замялся, подыскивая слова для внятного ответа.

– Говорит, что она наша госпожа, – пришел ему на помощь другой.

Брови экономки удивленно поползли вверх:

– Это она-то? Кстати… а откуда девчонка знает мое имя?

Женщина прищурилась и тоном, каким обычно отчитывала провинившихся горничных, потребовала:

– А ну отвечай: ты знаешь, куда пропала леди? Может, ты причастна к ее исчезновению?!

Угрюмые физиономии стражников красноречиво свидетельствовали о том, что они всецело поддерживают такое предположение.

Джолетта хотела крикнуть, что она и есть их леди, но язык вновь перестал слушаться.

Не в силах больше вынести творящийся абсурд, она медленно развернулась и, ничего не видя перед собой, побрела прочь. Ей вслед донеслись обрывки фраз, среди которых она расслышала предложение позвать городскую стражу, но Джолетта не обратила на них никакого внимания.

Город окончательно погрузился в вечерние сумерки. Сами собой один за другим зажглись фонари, осветив улицы желтоватым светом. Прохожие бросали на Джолетту косые взгляды, но ее впервые в жизни не волновало мнение окружающих. Она чувствовала себя как никогда разбитой и опустошенной. Сначала Дамиан сделал вид, что с ней не знаком, затем стражники и экономка, которая знала Джолетту чуть ли не с пеленок… Как так?

Очнулась она лишь тогда, когда на улице совсем стемнело, а дневное тепло внезапно сменилось ночной прохладой. Зябко поежившись, леди Джолетта почувствовала, что, ко всему прочему, сильно проголодалась. И неудивительно – она ничего не ела с самого утра. Рассудив, что ей в любом случае придется искать ночлег, она решила переночевать на постоялом дворе, который находился недалеко от площади. Деньги пропали вместе с амулетами, но Джолетта решила, что в качестве оплаты вполне подойдет одна из бриллиантовых сережек. Конечно, стоимости этого украшения хватило бы, чтобы снять комнату на несколько лет вперед, но Джолетту это нисколько не волновало. Она была твердо уверена, что к утру все образуется, а произошедшее с ней сегодня останется лишь кошмарным воспоминанием.

Постоялый двор Джолетта выбрала не самый дорогой, но и не совсем убогий. На первом этаже находилась таверна, из которой доносились аппетитные запахи жареного мяса, а на втором – спальные номера. Расплатившись с хозяйкой, Джолетта поднялась в комнату, куда тут же принесли горячий ужин. Наплевав на вдолбленный с детства этикет, она буквально вгрызлась в зажаренную куриную ножку, уничтожила значительную порцию тушеных овощей и запила все это сладким чаем с куском сдобной булки. Непритязательные блюда показались Джолетте лучшим, что ей доводилось пробовать.

После дня утомительной ходьбы и лазанья по помойкам она чувствовала себя непривычно грязной. Поэтому, покончив с ужином, избавилась от пыльного плаща и платья, после чего отправилась в ванную. В маленькой комнатушке теснились душ, унитаз и крошечный умывальник, а прямо напротив двери висело ростовое зеркало.

Вначале Джолетта не поняла, кто перед ней стоит. Ей показалось, что она видит не свое отражение, а постороннего человека.

В комнате тикали часы, отмеряя минуту… вторую… третью… а Джолетта все продолжала неотрывно смотреть в зеркало.

Она неуверенно провела рукой по растрепанным русым волосам, едва достающим до плеч – незнакомка в зеркале повторила это движение. В недоумении дотронулась до широкого носа, по форме напоминающего картошку, – отражение двигалось вместе с ней. В полнейшем ужасе провела руками по плоской груди и бесформенной талии, моргнула маленькими глазками, коснулась бородавки на подбородке… и медленно осела на холодный пол.

Она хотела закричать, но не смогла сделать даже этого, находясь в состоянии, близком к обморочному. Горло перехватило, и Джолетта почувствовала, что буквально задыхается от ужаса. Это не она! Уродина из зеркала не может быть ею!

– Не я, не я, – лихорадочно бормотала Джолетта, обхватив голову руками и раскачиваясь из стороны в сторону. Только сейчас она заметила, что голос тоже изменился, став более низким.

Спустя некоторое время паника немного улеглась, и, поднявшись с пола, Джолетта опасливо приблизилась к зеркалу. Может, все дело в нем? Или это чья-то неудачная шутка? Что, если кто-то решил ее разыграть, устроив такой безумный день?

Джолетта коснулась кончиками пальцев прохладного стекла и впилась взглядом в лицо незнакомки. Еще этим утром встреть она подобную девушку на улице – скривилась бы от отвращения. С такой непривлекательной внешностью еще нужно постараться родиться. Ужаснее всего выглядели нос, который занимал чуть ли не пол-лица, и отвратительная гигантская бородавка. А еще – жиденькие прядки волос мышиного цвета и словно выцветшие серые глаза.

Судорожно вздохнув, Джолетта отошла от зеркала и опустила взгляд на руки. И как она раньше не заметила, что кожа на них стала грубой, а пальцы – короткими? Стало быть, дело все-таки не в зеркале, и тешить себя иллюзиями насчет глупого розыгрыша не стоит. Ее внешность действительно изменилась. Вот только как? И что ей с этим делать?!

Зато теперь стало понятно, почему ее никто не узнавал. Да кому вообще придет в голову, что под этой уродливой личиной прячется первая красавица королевства?! Ее сейчас даже родной отец не узнает!

Джолетта попыталась утихомирить рвущиеся наружу чувства и мыслить здраво. Во-первых, при попытке сказать страже, что она Джолетта де Лэйр, язык по каким-то причинам отказался ей повиноваться. То есть рассказать кому-либо о своей беде она не может. А если бы и могла, то вряд ли бы ей кто-то поверил без веских доказательств, коих у нее не было. Вариант предъявить оставшуюся сережку отпадал сразу. Отец (даже если удастся с ним встретиться) украшение, конечно, узнает. Вот только, скорее всего, вместо теплых родительских объятий Джолетта получит кучу обвинений, а то и загремит в тюрьму. Можно попробовать рассказать ему о таких вещах, о каких знают только она и он, но где гарантии, что отец вообще захочет ее выслушать?

Во-вторых, каким-никаким плюсом является то, что дар водника остался при ней. Пускай ее знания больше теоретические, но в случае чего постоять за себя она сможет, ситуация с преследовавшими ее магами – тому пример. К слову о магии… Она на миг задумалась, а после ее осенило. Академия пяти стихий – вот что ей нужно! Насколько Джолетта помнила, еще как минимум пару дней туда будут набирать студентов, а значит, у нее есть все шансы поступить! Учиться в академии она мечтала с самого детства, и, как ни парадоксально, ситуация с внезапным превращением могла сыграть ей на руку.

Джолетта вышла из ванной и принялась мерить шагами комнату. В голове моментально созрел план, а все внутри бурлило от возбуждения. Она сможет по-настоящему обучаться магии, а заодно получит доступ к огромной магической библиотеке! Возможно, именно там она сумеет найти способ, как избавиться от заклятия и вернуться в свой прежний облик. То, что это именно заклятие, не вызывало никаких сомнений, как и то, что во всем случившемся виновата та старая нищенка. Вот только кто она такая и что за странную магию применила? Пока ответов на эти вопросы Джолетта не знала, но была уверена, что со временем их найдет.

Ника плюхнула сумку на бортик фонтана и, тяжело вздохнув, уселась рядом. Дневное солнце палило нещадно, и она подумала, что для полноты счастья ей как раз не хватает получить солнечный удар.

Постепенно отойдя от первого потрясения, Ника стала думать, что делать дальше, но, как назло, никаких идей не возникало. Ужасно хотелось просто лечь, расслабиться и уснуть. А еще – поесть. Да, пожалуй, поесть хотелось больше всего остального. Нет, ну надо же было отдать единственный пончик этой непонятной старухе, которая вместо благодарности забросила ее в этот мир!

Ника с раздражением пихнула ни в чем не повинную сумку и разозлилась еще больше. Вот на кой ей здесь косметика?! Лучше бы вместо нее в сумке оказалась летняя одежда, гамбургер и бутылка минералки. А еще лучше – местные деньги… хотя таких чудес все же не стоит ждать даже от этого мира.

Она уже давно стянула с себя теплую куртку и вязаный кардиган, оставшись в тонкой кофточке и джинсах, но от жары все равно страдала. Да, летняя одежда пришлась бы как раз кстати. Ника мстительно подумала, что нужно было воспользоваться случаем и позаимствовать что-нибудь из «гостеприимного» дома, в котором недавно побывала.

– Привет, кудряшка! – Внезапно рядом с Никой на бортик фонтана уселся парень лет двадцати на вид.

– Ну привет, рыжик! – вторя его тону, ответила она, разглядывая неожиданного собеседника.

Парень засмеялся и, протянув смуглую руку, увешанную многочисленными позвякивающими браслетами, представился:

– Каин.

– Ника. – Она ответила на рукопожатие и бесцеремонно поинтересовалась: – У тебя пожевать что-нибудь есть?

Рыжеволосый хитро улыбнулся, став похожим на самого настоящего лиса, и извлек из перекинутой через плечо сумки сверток, в котором оказалась пара сахарных кренделей.

«Вот у кого поучиться надо, что с собой в сумку класть!» – подумала Ника, принимая аппетитное угощение.

– А вдруг я туда яда подсыпал? – ухмыльнулся Каин. – Ай-ай-ай, кудряшка, нельзя так легко первым встречным доверять.

– Лучше умереть от яда, чем от голода, – прошамкала она, за обе щеки уплетая выпечку, а прожевав, уточнила: – А что, у вас здесь принято травить людей при первом знакомстве?

– У нас? – заинтересованно переспросил Каин. – Ты не из Агавийского королевства?

– Э-э-э… – Ника замялась, после чего предположила: – Агавийское королевство – название этого мира?

Рыжеволосый присвистнул:

– Даже так? Ну-ка, рассказывай, подруга, как тебя так угораздило? Порталы между мирами могут открывать только опытные и сильные маги, а ты…

– А я не тяну ни на сильного, ни на опытного, ни на мага, – закончила за него Ника. – Просто помогла одной… видимо, магичке, вот она в благодарность меня сюда и отправила. А я, между прочим, ничего такого не просила! – Ника резко вцепилась в плечо нового знакомого и жалобно протянула: – Как мне домой вернуться, а?

– Э-э-э… – повторяя ее недавнее замешательство, протянул Каин.

– Не знаешь?

– Знаю! – Судя по широкой улыбке, на рыжика снизошло озарение. – Слушай, поговаривают, что в академии с этого года появится сам Тайрон Грэм! Вроде как он будет деканом пятого факультета. Я как раз завтра поступать еду, так что айда со мной! Если тебе кто и поможет, так это он! Тем более у нас зачастую сотрудничают с иномирянами, а Грэм – заместитель главы Королевской службы безопасности.

– А что за академия? И что за фрукт этот Грэм?

– Академия пяти стихий, – охотно пояснил Каин. – А Тайрон Грэм… дарх! В королевстве это такая известная личность, что даже странно о нем рассказывать! Грубо говоря, он сильнейший менталист и боевик. Ну и портальщик заодно.

Решив больше не останавливаться на личности мага, Ника поинтересовалась:

– А почему Академия пяти стихий? Разве их не четыре?

Рыжеволосый удивился настолько, что чуть не выронил из рук сверток с оставшимся кренделем:

– Вот только не говори, что ты из мира, где нет магии…

Всем своим существом ощущая приближающуюся подставу, Ника медленно кивнула.

– Все, кудряшка, ты попала, – оправдал ее ожидания Каин. – Уж не знаю, какой силищи маг тебя к нам забросил, но вернуться будет крайне сложно. Понимаешь, открыть портал в немагический мир практически невозможно, для этого нужно обладать просто невероятной мощью. Хотя… поговорить с Грэмом все же стоит. Может, что и выйдет.

Ника проглотила последний кусочек выпечки и тряхнула каштановыми кудрями, отгоняя пессимистичные мысли. В конце концов, еще не все потеряно, возможно, этот маг все-таки сумеет ей помочь.

– Спасибо, – поблагодарила она. – И за участие и за угощение.

Каин хитро прищурился:

– Так все-таки не веришь, что могу тебя отравить?

– И помереть вместе со мной? – Ника хмыкнула, бросив выразительный взгляд на надкушенный крендель в его руках. – Кстати… не хочу показаться навязчивой, но раз уж ты по собственному желанию со мной связался, то не подскажешь, где здесь переночевать можно?

Каин выразительно закатил глаза.

– Можно подумать, если я скажу, где находится ближайший постоялый двор, у тебя найдутся деньги, чтобы заплатить за комнату.

– Деньги не найдутся, – согласилась Ника. – А вот цепочка золотая и кольцо есть. Как у вас с драгоценностями, кстати? Продать можно? Много за золото дадут?

– А ты уже рассчитываешь обеспечить себе здесь безбедную старость? – беззлобно поддел Каин и тут же добавил: – Оставь побрякушки при себе, может, потом когда-нибудь пригодятся. А перекантуешься пока у меня, я вчера в Фейран приехал и комнату снял. Фейран – это столица, кстати. Город, в котором мы находимся.

Ника нахмурилась:

– Ты, видимо, меня не за ту принял. То, что у меня нет денег, вовсе не означает, что я пойду в номер к первому встречному.

Каин недоуменно вскинул брови, а после, осознав, что Ника имеет в виду, громко расхохотался:

– Ну ты даешь! Кудряшка, если бы я решил тебя закадрить, то уж точно не стал бы тратить время на разговоры. – Он наклонился к девушке и с деланым ужасом прошептал: – Или ты считаешь меня коварным маньяком, подсыпающим в еду яд, а затем утаскивающим жертв в свое жуткое логово?

Ника сдавленно фыркнула, после чего не выдержала и тоже расслабленно засмеялась. Каин никоим образом не походил на маньяка и уж тем более на того, кто мог бы бесчестно воспользоваться ее положением. Рыжик расположил к себе Нику с самой первой секунды, что удавалось далеко не многим. Она даже поймала себя на том, что, несмотря на непродолжительное знакомство, уже относится к нему как к хорошему другу.

– Вот пожил бы ты годик-другой в моем мире, тоже перестал бы людям доверять! – смеясь, заверила нового знакомого Ника.

– Дело не в том, где мы находимся, – неожиданно серьезно произнес Каин. – Мне кажется, в любом мире есть как хорошие люди, так и плохие. – Он прикрыл один глаз и вновь хитро ухмыльнулся. – Тебе вот, кудряшка, повезло наткнуться на очень-очень хорошего человека!

– Да… от скромности ты точно не умрешь, – в ответ рассмеялась Ника.

Остаток дня они с Каином гуляли по городу, и на некоторое время она совсем забыла о своем бедственном положении. Рыжик рассказывал о Дагории – именно так назывался этот мир. В Дагории было четыре континента, на каждом из которых находилось несколько государств. Агавийское королевство являлось одним из самых крупных и в настоящее время поддерживало с прочими дружественные отношения. В основном здешнее население составляли обычные неодаренные люди и маги, но иногда встречались представители и других рас. Королевство славилось своими научными разработками, и именно местные ученые додумались соединить особую область магии с технологиями. Сейчас создавались пробные модели летающих аппаратов – по большей части не совсем удачные.

Нике тут же вспомнилась летающая груда металлолома, и она не могла не согласиться с тем, что эта конструкция действительно мало чем походила на нормальный транспорт. Но ведь главное – это упорство и желание, верно?

Каин подробно рассказал об академии, которая считалась одной из самых престижных не только в Агавийском королевстве, но и в соседних государствах. Всего в ней было пять факультетов, каждый из которых соответствовал одной из стихий. Он объяснил, что, помимо огня, воздуха, земли и воды, существует так называемый «пятый элемент», или, говоря иначе, квинтэссенция. Она составляет невидимую часть мира, особую энергию, из которой состоит все сущее. Магам, обладающим даром пятого элемента, подвластна менталистика, эмпатия, прорицание, а также управление молниями. По сути, квинтэссенция – это душа мира, именно поэтому магов с этим даром уважают и ценят выше прочих. А еще их крайне мало – по статистике, такой маг рождается один на сотню. У самого Каина был дар земли, и он искренне надеялся, что его способностей хватит для поступления в академию.

Когда на улице стемнело, они отправились в комнату, которую снял Каин, туда же заказали скромный ужин. Расположившись прямо на полу, новоиспеченные друзья с аппетитом поглощали еду и одновременно переговаривались. Неугомонный рыжик поведал Нике о своей семье – выяснилось, что у него пять старших братьев и одна младшая сестренка. Ника, в свою очередь, тоже рассказала о своих родных. Ни братьев, ни сестер у нее не было. Родители развелись, когда она была еще совсем ребенком, и с тех пор с отцом Ника не общалась. Мама работала журналистом и постоянно пропадала в командировках, поэтому зачастую общение с дочерью сводилось к коротким телефонным звонкам. Ника уже давно привыкла к самостоятельности и зарабатывала на жизнь сама.

Когда усталость взяла свое, Каин устроился спать на полу, уступив новой подруге единственную кровать. Ника думала, что от переизбытка впечатлений долго не сможет заснуть, но, вопреки ожиданиям, как только голова коснулась подушки, мгновенно отключилась.

Сквозь арочное окно пробивался неровный лунный свет, наполняющий комнату таинственным полумраком. Отдернув занавеску, Тайрон Грэм смотрел на внутренний двор академии, который сейчас был пуст. Уже через несколько дней здесь будут сновать толпы студентов, воздух завибрирует от непрерывного шума. Преподаватели начнут читать лекции и проводить практические занятия, надеясь научить нерадивых адептов хоть чему-то. И среди них – студентов и педагогов, будет находиться убийца. Тот, кто прошлой весной иссушил магистра Энрода и двоих первокурсников. Хотя, пожалуй, в список подозреваемых стоит включить и обслуживающий персонал. Поваров, уборщиков и комендантов общежитий также нужно проверить.

Тайрон тяжело вздохнул и устало облокотился на подоконник. День выдался трудным. Ему пришлось потратить уйму времени и сил, чтобы получить подробное досье на каждого из прошлогодних выпускников и на тех, кто прошлой весной уволился.

Обычно противозаконно к ритуалу иссушения прибегали либо совсем отчаявшиеся маги, чья энергия была практически на нуле, либо одержимые темной магией. Суть иссушения состояла в том, что один маг «выпивал» энергию другого. Как правило, подобным методом пользовались при взаимном согласии и в самых крайних случаях. Если по каким-то причинам резерв одного мага был практически исчерпан, второй мог выступить добровольным донором. Причем в этом случае отдавалась не вся энергия, а лишь часть. Немаловажным элементом ритуала являлась совместимость магии. Так, например, огневик не мог пить из резерва водника, и наоборот. Однако в случае с пятым элементом никаких проблем не возникало, эта магия была совместима с любой другой.

Иссушение использовалось крайне редко, во-первых, потому, что было очень болезненно для того, кто выступает донором. А во-вторых, у него имелся значительный побочный эффект – поглощение чужой энергии являлось чем-то вроде наркотика. Тот, кто попробовал единожды, хотел поглощать энергию снова и снова. Поэтому выпивший магистра Энрода и двоих студентов был втройне опасен.

Тайрон Грэм задернул занавеску и отошел от окна.

Кем бы ни был убийца, ему придется поплатиться за свои деяния. Подобные преступники слишком опасны, поэтому происшествие касается не только академии, но и всего Фейрана.

Было еще кое-что в сегодняшнем дне, о чем Тайрон не мог вспоминать без раздражения. Мало того, что Эльза закатила скандал из-за его переезда в академию, так во время ссоры в дом ворвалась эта… судя по всему, иномирянка!

Дарх! Если бы в тот момент он не был так раздражен из-за безосновательных претензий любовницы, то непременно выслушал бы девчонку и, возможно, оказал посильную помощь. Хотя она сама тоже порядком вывела его из себя брошенной напоследок фразой. Тайрон даже припомнить не мог, когда с ним в последний раз разговаривали таким высокомерным и уничижительным тоном.

«Смотрите не подавитесь от избытка сочувствия», – всплыло в памяти ее пожелание, и Грэм невольно усмехнулся.

Глава 4

Как, оказывается, сложно обходиться без горничных! Ни тебе помощи с надеванием платья, ни завтрака в постель, ни горячей ванны по первому требованию!

Покидая постоялый двор, Джолетта находилась в отвратительном настроении. Проснувшись утром, она даже не сразу сообразила, где находится. Ей подумалось, что все произошедшее накануне было только сном. Однако отражение в зеркале показало то же, что и вчера, окончательно убедив, что новый облик более чем реален.

Единственное, что позволяло снова не впасть в истерику, это предстоящее поступление в академию. Джолетта шла по главной улице, мысленно гадая, какие испытания предложат пройти абитуриентам в этом году. Каждый раз задания менялись, и какими они будут, поступающие узнавали непосредственно на месте.

Академия находилась в черте города, но Фейран был немалых размеров, и добираться до учебного заведения пришлось долго. Ввиду отсутствия денег Джолетта не могла нанять экипаж и потому шла пешком. Вначале она собиралась продать оставшуюся сережку, но после передумала. Пускай лучше эта драгоценность останется на самый крайний случай.

Хотя Джолетта встала ранним утром, до места добралась лишь к полудню. Ей уже доводилось видеть академию, но величественный вид все равно вызвал непередаваемый восторг. Своими огромными размерами, множеством этажей и многочисленными башенками это здание напоминало замок – особенный, не сравнимый ни с королевским, ни с тем, в котором жила она.

Внешние ворота сейчас были широко распахнуты, гостеприимно пропуская толпу на территорию академии. Желающих поступить было очень много, а возможность попытать удачу предоставлялась каждому обладающему даром, независимо от социального положения. В академию принимали как простолюдинов, так и аристократов, в основном парней и не слишком знатных девушек. Леди такого высокого происхождения, как Джолетта, в академии были скорее исключением, чем правилом.

Вспомнив, как с самого детства ей внушали: все, что от нее требуется, – это удачно выйти замуж, Джолетта только укрепилась в намерении во что бы то ни стало поступить и развить свой дар. Она докажет всем, и в первую очередь – самой себе, что может добиться чего-то и без громкого титула!

Преисполненная решимости, она вместе с толпой таких же возбужденных абитуриентов вошла через парадный вход и очутилась во дворе академии. У каждого из корпусов стояло по двое магов, облаченных в длинные мантии. С помощью заряженного кристалла они проводили тестирование, проверяя потенциальных студентов на наличие магического дара. Если дар соответствовал факультету и обладал достаточным потенциалом, поступающего впускали внутрь корпуса, где он проходил дальнейшие испытания. Джолетта была наслышана о том, что большая часть абитуриентов отсеивается еще на этом примитивном тесте именно из-за нехватки способностей. К набору студентов подходили очень строго, поэтому из стен академии выходили только высококлассные маги.

Джолетта отстояла длинную очередь к корпусу факультета воды и, когда подошел ее черед проходить тест, почувствовала, как ладони становятся влажными от волнения. Сейчас в прямом смысле решалась ее судьба. Если кристалл покажет недостаточный потенциал, с мечтой построить карьеру мага можно распрощаться. К тому же нервозности добавлял тот факт, что стоящий перед ней парень тест провалил.

Один из проверяющих магов протянул вперед руку, и Джолетту охватило серебристое сияние. По телу распространилась приятная прохлада, отозвавшаяся в каждой клеточке тела легким покалыванием.

До этого тусклый кристалл ярко засиял, и Джолетта даже заметить не успела, как оказалась внутри здания. С губ сорвался вздох облегчения – первый этап пройден!

Всех прошедших сразу разделяли на небольшие группы, и Джолетта в окружении еще одиннадцати магов проследовала за сопровождающей их водницей. Вскоре они оказались в просторной светлой аудитории и, заняв места за столами, вперились внимательными взглядами в женщину, сидящую за кафедрой. На вид ей можно было дать лет тридцать, но при этом взгляд выдавал в ней человека, умудренного жизненным опытом. Ее голубые волосы были собраны на затылке, подчеркивая идеальный овал лица и открывая слегка заостренные уши.

– Абитуриенты, поздравляю вас с успешным прохождением первого теста, – заговорила она приятным обволакивающим голосом. – Меня зовут Айрин Трайвол, и, если кто-то не знает, я занимаю должность декана факультета воды.

По аудитории прокатилась волна удивленных вздохов. Вступительный экзамен у их группы будет принимать декан?

– Можете считать: вам повезло, – правильно истолковала всеобщее замешательство магистр.

– Скорее уж наоборот, – негромко возразил кто-то с задних рядов, но его слова были услышаны всеми.

Водница улыбнулась одними уголками губ:

– Молодой человек, если вас пугают трудности, то прошу покинуть эту аудиторию сразу же.

Парень активно замотал головой и затих, после чего Айрин Трайвол продолжила:

– В этом году вступительный экзамен как никогда прост. Сперва вы ответите на билеты с теоретическими вопросами, а затем пройдете практическое испытание, которое для каждого из вас я подберу индивидуально. Если ваши знания меня удовлетворяют, вы зачислены. Если нет – что ж, вы можете испытать свои силы в следующем году. Сейчас я не знаю о вас ровным счетом ничего, кроме того, что вы обладаете водным даром. В нашей академии определяющим фактором являются способности, а не социальные статусы. Поэтому, чтобы экзамен был максимально честным, ваши документы я буду смотреть только в случае зачисления. Вопросы есть?

– Магистр Трайвол! – послышался с трибуны самодовольный женский голос. – А как же быть со мной? Вы ведь не можете не знать, кто я такая!

Этот голос Джолетта узнала сразу, как и его обладательницу. Катрина Верн была дочерью успешного предпринимателя, которому за заслуги перед королевским двором даровали мелкий дворянский титул. Верны из кожи вон лезли, чтобы их приняли в высшем обществе, и были смешны тем, что пытались компенсировать низкое происхождение дорогими вещами и украшениями. Та же Катрина была просто увешана многочисленными тяжеловесными серьгами, кольцами и браслетами. Как ее шея не переламывается от обилия цепей и колье, для многих оставалось загадкой.

– Если бы я и знала ваше имя, то поверьте, забыла бы его на время экзамена, – прохладно отозвалась магистр и тут же добавила: – Раз больше вопросов нет, то попрошу вас по очереди подойти ко мне и вытянуть билет.

Пока Джолетта сидела, ожидая своей очереди, ее мысли занимало только одно – документы. Дарх! Как она могла об этом забыть?! Это ведь так естественно, что их требуют при поступлении! Вытянув билет, она скользнула взглядом по предложенным вопросам, и все посторонние мысли тут же выветрились. Самое главное – поступить. Возможно, ей повезет, и вопрос документов не станет такой уж большой проблемой.

Отвечая на билет, Джолетта с радостью обнаружила, что знает практически все. Вот не зря она столько времени тратила на изучение теории! Единственной загвоздкой стал вопрос о нарушении природного круговорота воды. Предлагалось рассчитать потенциал силы, требуемой от водников для его восстановления. Джолетту никогда не волновала точная сторона магии, поэтому пришлось поднапрячься.

– Вот это да! – потрясенно выдохнула Ника, оказавшись перед величественным и масштабным зданием, чьи каменные башни гордо устремлялись в небо.

– Нравится? – ухмыльнулся Каин, приобняв ее за плечи.

Ника только и смогла, что потрясенно кивнуть. Вот это сооружение, напоминающее замок, называют в Дагории академией?! Да… Оксфорд и Кембридж нервно курят в сторонке. Про современные российские вузы и говорить нечего.

Здание академии было сложено из светло-серого камня, и только один корпус, над которым возвышалась самая крупная башня, имел более темный, графитовый оттенок. Недалеко от парадного входа рос огромный дуб, потрескавшаяся кора и прочно впившиеся в землю корни свидетельствовали о почтенном возрасте. Прямо под деревом стояла пара скамеек, и, судя по многочисленным надписям и царапинам, это место пользовалось большой популярностью у студентов.

– Тебе нужен во-о-н тот корпус. – Каин махнул рукой в сторону той самой части академии, где возвышалась темная башня. – Там находится факультет квинтэссенции, спросишь у дежурных, как разыскать декана. Хотя… – Друг на миг задумался, после чего предложил: – Если хочешь, можешь подождать, пока я сдам экзамен, тогда пойдем вместе.

Поразмыслив над тем, что с Каином найти нужного мага будет проще, Ника согласилась. Пожелала рыжику удачи, и он поспешил к корпусу факультета земли. Глядя ему вслед, Ника подумала, что хоть в чем-то ей повезло. Не встреть она вчера Каина, еще неизвестно, как бы обернулось ее пребывание в этом мире.

Чтобы скоротать время, она решила как следует здесь осмотреться. Кругом сновали толпы, каждый спешил по своим делам, поэтому на блуждающую по двору Нику никто не обращал особого внимания. Поначалу она переживала, что в джинсах и серой водолазке будет смотреться среди местных жителей белой вороной, но ее опасения не оправдались. Девушки здесь были одеты кто во что горазд: кто-то – в длинные платья, кто-то – в короткие юбки, а некоторые и вовсе красовались в обтягивающих брюках.

Единственное неудобство Нике доставляла тяжелая сумка, которую она по-прежнему таскала с собой, и висящая на локте верхняя одежда. Так и подмывало на время оставить вещи на скамье, но кто знает, какие в этом их королевстве нравы? Может, здесь воровство цветет и пахнет, а теплая одежда ей еще пригодится. Ника допускала мысль, что Тайрон Грэм, которого так нахваливал Каин, окажется не способен ей помочь, и она застрянет в этом мире на неопределенное время. Что до косметики, то Нике было по-настоящему жаль с ней расставаться – все-таки на многочисленные пудры, тени, помады и прочие женские радости была потрачена целая куча денег.

Так что осмотр местных «достопримечательностей» Ника проводила, ощущая себя вьючным ослом. Однако даже это малоприятное обстоятельство не могло перевесить того интереса, который в ней вызывала академия. Здесь царила непередаваемая, ни с чем не сравнимая атмосфера учебы и чего-то волшебного. Кажется, только сейчас Ника до конца осознала, что в этом месте обучают магии. Причем не той, которой пестрят статьи в Интернете и о которой с умным видом рассказывают шарлатаны-экстрасенсы, а настоящей – стихийной.

Из-за создавшегося столпотворения и длинных очередей к дверям факультетов Ника не могла подойти слишком близко, и ей приходилось довольствоваться видом с расстояния. Вскоре она заметила, что у корпуса факультета квинтэссенции народа гораздо меньше, чем у всех остальных. Сразу же в памяти всплыли слова Каина о том, что дар пятого элемента встречается у магов редко, наверное, поэтому и поступающих на факультет не так много.

Ника смогла рассмотреть стоящую у входа женщину, облаченную в длинный фиолетовый балахон. Она клала руку на лоб поступающего, после чего тот либо проходил внутрь здания, либо с разочарованием плелся к воротам. Не успела Ника даже предположить, что означает это странноватое действие, как вдруг женщина посмотрела на нее. От пристального взгляда светло-голубых, слегка мерцающих глаз Ника вздрогнула и попятилась, но женщина внезапно поманила ее к себе.

Не понимая, как реагировать на сложившуюся ситуацию, Ника подходить не спешила. Кто знает, что этой магичке надо? Хотя, возможно, удастся спросить про нового декана и встретиться с ним пораньше. Эта перспектива пересилила возникшую неуверенность, и Ника под недовольные реплики стоящих в очереди подошла к женщине.

– Ну и чего ты на задворках топчешься? – Низкий, почти рычащий голос вкупе с сияющими глазами вызвал у Ники немой ужас.

– Простите? – только и смогла вымолвить она.

– Почему не подходишь, спрашиваю? Ты же поступать пришла, а не по сторонам глазеть!

Не успела Ника возразить, как ей на лоб легла прохладная ладонь, от чего по телу словно прокатился легкий разряд тока.

Женщина хмыкнула и громко объявила:

– Зачислена!

Не дав опомниться, ошарашенную Нику буквально втолкнули внутрь. Она оказалась в просторном холле, куда сквозь небольшие арочные окна проникал рассеянный дневной свет. Под высоким лепным потолком висела старинная люстра с множеством свечей, стены украшали многочисленные картины в массивных резных рамах. Широкая мраморная лестница напротив входа вела на второй этаж. Ника замерла на пороге, рассматривая это готическое убранство, как вдруг до нее дошло… Как зачислена?!

Как оказалось, последнюю фразу она произнесла вслух.

– Да, набор на наш факультет проводится не так, как на все прочие, – ответила внезапно оказавшаяся рядом незнакомая девушка. – В связи с тем, что магов квинтэссенции крайне мало, мы принимаем всех, обладающих достаточным потенциалом, без дополнительных экзаменов.

Ника едва не взвыла. Да не интересуют ее такие подробности! Ведь ясно, что произошла ошибка – поступать она не собиралась, а уж магического дара у нее и подавно нет!

– Пожалуйста, дайте мне ваши документы, чтобы я могла внести вас в списки поступивших.

Говорившая девушка была миловидной, с большими карими глазами и розоватого оттенка волосами, собранными в высокий хвост. На слегка вздернутом носу сидели большие квадратные очки, а стройную фигуру подчеркивало длинное приталенное платье.

Сделав глубокий вдох, Ника попыталась спокойно и доходчиво все объяснить. Не забыла она упомянуть и о том, что ей крайне необходимо поговорить с деканом и что именно для этого она и пришла в академию. Девушка непонимающе хлопала глазами, удивляясь объяснениям Ники все больше и больше. Однако как найти декана, она все-таки сказала.

Недолго думая Ника отправилась вверх по лестнице на второй этаж, где, по словам девушки в очках, находился деканат. В коридорах, как и в холле, присутствовали готические мотивы, и, судя по внешнему облику академии, стиль был использован только в отделке этого конкретного корпуса. Видимо, маги квинтэссенции отличались мрачностью и угрюмостью, что отнюдь не облегчало Нике задачу. Ей ведь еще предстояло уговорить декана помочь! Проникнется ли он проблемами совершенно постороннего человека или окажется таким же черствым, как хозяин злополучного особняка? Подумав о брюнете, Ника тут же себя одернула – с чего вдруг о нем вспомнила?

Задумавшись, она свернула за угол коридора и тут же с кем-то столкнулась. Видимо, этот «кто-то» шел очень быстро, поскольку удар получился ощутимым. На Нику пролилась непонятная фиолетовая жидкость, которая к тому же имела отвратный запах.

Послышались сдавленные ругательства, и, подняв голову, Ника столкнулась со взглядом черных как уголь глаз. Девушке подумалось, что никогда прежде ей не доводилось видеть подобного – глаза были не темно-карими, какие встречаются часто, а именно черными. Взгляд затягивал, манил и в то же время пугал темной, непроглядной бездной.

– Опять ты?! – гневно воскликнул мужчина, вырывая Нику из секундного оцепенения.

На одежде брюнета, так же как и на ее, виднелись ярко-фиолетовые разводы.

– Ну, знаете ли! – возмутилась Ника. – Не я расплескала на нас эту гадость!

– Это ценный эликсир, а не гадость, – раздраженно поправил ее мужчина и уже более спокойно поинтересовался: – Ты что, меня преследуешь?

– Конечно, после того как вы выставили меня из своего дома, я просто жаждала продолжить наше общение! – парировала Ника, мысленно удивляясь тому, насколько ее задело подобное предположение. – И вообще, я с вами на брудершафт не пила, так что нечего мне тыкать!

Хозяин особняка усмехнулся, после чего, делая акцент на обращении, вкрадчиво спросил:

– А что, позвольте узнать, вы в таком случае здесь делаете? Неужели обнаружили в себе дар к магии?

– А вот это вас не касается. Извините, я спешу, – холодно произнесла Ника и, обогнув брюнета, пошла вдоль по коридору.

Преследует она его! Да с какой стати?! Мало того что отказался помочь, нахамил, так еще и облил каким-то мерзопакостным зельем! Интересно, что он вообще забыл в этой академии? Неужели преподает? Если да, то в таком случае его студентам можно только посочувствовать…

Декана Ника не застала. Секретарша – молодая, немного полноватая женщина с кукольными чертами лица и задорными короткими кудряшками, сказала, что он вышел по каким-то срочным делам, и предложила немного подождать. Ника разместилась в удобном кожаном кресле и отпила свежесваренный кофе. Наличие этого напитка несказанно обрадовало, терпкий запах навеял приятные воспоминания о доме. Причем кофе был явно не из дешевых – ароматный, крепкий, с легкой горчинкой и нотками острого перца. Похоже, Тайрон Грэм знал в нем толк.

– А наш новый декан – такой красавчик, – заговорщицки шепнула Нике секретарша и, тяжело вздохнув, добавила: – Жаль только, характер тяжелый. Не зря за ним закрепилась репутация опасного и мрачного типа. Хотя… – Она на миг задумалась, после чего просияла. – Опасность, исходящая от мужчины, только придает ему привлекательности, вы не находите?

Ника была не совсем согласна, но возразить ей не дали.

– А прошлый-то декан какой душка был! Золото, а не человек! И слово всегда доброе скажет, и отпустит пораньше, и даже премиальные выпишет… жаль его.

– С ним что-то случилось?

Секретарша мельком осмотрелась по сторонам и тихо произнесла:

– Убили его прошлой весной. Только ректор все как несчастный случай обставил, чтобы лишнего внимания к академии не привлекать. Студенты и даже некоторые преподаватели до сих пор не подозревают, что в стенах академии было совершено убийство. А ведь кроме магистра Энрода еще двое первокурсников убили…

Поняв, что сболтнула лишнего, секретарша прикусила язык, а после робко попросила:

– Вы только меня не выдавайте, не говорите никому о том, что я вам рассказала. Меня, кстати, Алитой зовут.

– Не беспокойтесь, не скажу, – с улыбкой заверила Ника, подумав, что ей и рассказывать-то некому. – И приятно познакомиться, я Ника.

Знакомство и впрямь было приятным. Несмотря на излишнюю болтливость и некоторую наивность, Алита была очень милой и любезной. За разговором с ней Ника и не заметила, как прошло время. Вдобавок секретарша подсказала, где на этом этаже находится туалет, и Ника отправилась туда, чтобы отмыть фиолетовые разводы, оставшиеся после недавнего происшествия. Представать перед потенциальным спасителем в грязной, неприятно пахнущей одежде совершенно не хотелось. Над умывальником обнаружилось зеркало, и Ника воспользовалась им, чтобы привести в порядок растрепавшиеся волосы и слегка подправить макияж. Все-таки в том, что она оказалась в этом мире вместе с гигантской косметичкой, определенно есть свои плюсы. Хороший макияж всегда прибавляет уверенности в себе, а это как раз то, что ей сейчас необходимо. Черная подводка выгодно подчеркнула блеск карих глаз, легкое касание румян придало бледной коже здоровый вид, а помада добавила губам выразительности.

Пятна с одежды отмылись на удивление легко, и, оставшись довольной своим внешним видом, Ника возвратилась в приемную деканата. Секретарша сообщила, что Грэм уже вернулся и сейчас находится в своем кабинете. Собравшись с мыслями и нацепив на лицо дружелюбную улыбку, Ника толкнула дубовую дверь и уверенным шагом вошла в кабинет.

– Господин Грэм, мне нужно с вами…

И замолкла на полуслове. Улыбка медленно сползала с ее лица по мере того, как сидящий за письменным столом мужчина поднимал голову от бумаг.

– Мне вот интересно. – Брюнет сложил руки на груди и смерил Нику скептическим взглядом. – Неужели вы и сейчас будете отрицать, что ищете со мной встреч?

Пожалуй, даже если бы в кресле декана сидел медведь, Ника не была бы настолько ошарашена.

– Вы… Тайрон Грэм? – обескураженно спросила она, хотя ответ был и так очевиден.

– А вы ожидали увидеть кого-то другого? – ехидно поинтересовался декан.

Девушка замялась, не находя подходящего ответа. И чем она так не угодила высшим силам, что человеком, на помощь которого она рассчитывала, оказался именно он?! Как теперь объяснить, что встреча в доме действительно была случайной, а сюда она шла, понятия не имея, кого перед собой увидит?

– Давайте перейдем к сути вопроса, – предложил брюнет, указывая на свободное кресло напротив. – Присаживайтесь.

В приглашении прозвучали нотки издевки, но Ника их проигнорировала. Пускай издевается и иронизирует, сколько влезет, лишь бы помог!

– Господин Грэм…

– Лорд Грэм, – поправил мужчина. – Или магистр Грэм, если бы вы были моей студенткой.

Ника мысленно усмехнулась, подумав, что уже час как может называть его магистром, но вслух все же обратилась иначе:

– Лорд Грэм, поскольку мне уже выпал случай обрисовать вам свою ситуацию, не вижу смысла повторяться. Мне сказали, что вы являетесь сильным магом, способным открывать порталы в другие миры. Поэтому я пришла, чтобы попросить вашей помощи. Мне крайне необходимо вернуться в свой мир, и я очень рассчитываю на ваше понимание и сочувствие.

– Помнится, вы уже благодарили меня за эти качества? – Декан усмехнулся и, подавшись вперед, сделал вид, что задумался. – Что вы там мне желали? Не подавиться этим самым сочувствием?

Ника ощутила, что краснеет. Черт! И запомнил ведь!

– Так вы поможете? – прямо спросила она, скрыв волнение под обманчивой маской спокойствия.

Грэм побарабанил пальцами по крышке стола и через некоторое время произнес:

– Скажем так – я бы мог вам помочь, но все зависит от того, из какого вы мира. Видите ли, открытие портала между мирами отнимает очень много энергии, и, уж простите, тратить ее на вас я не собираюсь. Ваш мир магический?

Нервно закусив губу, Ника отрицательно покачала головой.

– В таком случае я вас не задерживаю. Понятия не имею, кто способствовал вашему сюда переходу, но тратить столько силы я не намерен.

– А…

– И не надейтесь, – перебил лорд Грэм, предугадав ее вопрос. – Никто в здравом уме не станет вам помогать, так что советую смириться со своей участью и попытаться устроиться в нашем мире.

Что ж, на нечто подобное Ника и рассчитывала. Никто не давал ей гарантий, что Тайрон Грэм поможет. Но до чего же все-таки обидно!

Внезапно вспомнилась вскользь брошенная Каином фраза, и она спросила:

– А разве вы как маг, имеющий непосредственное отношение к службе безопасности, не должны сотрудничать со мной как с иномирянкой?

Брюнет усмехнулся:

– Польщен, что вы наслышаны о моей должности, но нет – не должен. Агавийское королевство не заинтересовано в тех, кто пришел из немагических миров. А теперь извините, мне нужно работать.

Ника резко поднялась с места и недюжинным усилием воли подавила желание высказать этому типу все, что о нем думает. Решение созрело в голове моментально, и в связи с ним ссориться с Грэмом было бы непредусмотрительно.

– Всего доброго, – сквозь зубы процедила она и, круто развернувшись, стремительно покинула кабинет.

Ситуация вызвала у нее ощущение дежавю, уж слишком она была похожа на вчерашнюю.

К тому же в момент беседы с Грэмом в памяти Ники всплыли детали разговора с нищенкой, по милости которой она оказалась здесь. Ведь в ответ на требование загадать желание Ника сама сказала, что хочет поступить в университет. И вот желание сбылось. Волею случая, по ошибке или по иронии судьбы она зачислена в академию. Может, это ее шанс наконец что-то изменить в своей жизни? И раз уж вернуться домой не выйдет, почему бы не попытаться обернуть ситуацию в свою пользу?

Ника спешно спустилась на первый этаж и с облегчением обнаружила, что девушка, встречавшая ее у входа, по-прежнему там. Как выяснилось позже, ее звали Дариной, она была третьекурсницей и по совместительству старостой общежития, которой к тому же в этом году поручили оформлять поступивших.

Ника отозвала ее в сторону и, убедившись, что их никто не услышит, сказала, что хочет учиться в академии, но проблема в том, что у нее нет документов. Используя всю силу убеждения, на какую только была способна, она уговорила Дарину ей помочь. Вначале та отнекивалась и порывалась отправиться с этой проблемой к декану, но в итоге все-таки сдалась. Закрыв глаза на отсутствие документов, Дарина внесла данные Ники в список, после чего та стала официальной студенткой Академии пяти стихий.

Глава 5

– Поймите, при всем желании я не могу вас зачислить, – в который раз повторила магистр Трайвол.

– Но ведь я прошла ваш экзамен! – Джолетта чуть ли не плакала, а ее выдержка практически летела в тартарары. – И что у меня талант, вы тоже признали!

Было до жути обидно. Она блестяще ответила на все теоретические вопросы билета, сумела создать водную сферу и вызвать в помещении дождь, тем самым сдав практическую часть экзамена. И что теперь? Все ее старания перечеркнет отсутствие дарховых документов?!

Джолетта специально дождалась, когда аудитория опустеет, и пошла отвечать самой последней. Когда дело дошло до оформления, она рассказала слезную историю о том, что приехала в Фейран из провинции, а по дороге на нее напали разбойники. Вместе с вещами они украли документы, а ведь она так мечтала о поступлении в академию!

– Увы, ничем не могу помочь, – пожала плечами декан факультета воды. – Единственное, могу посоветовать поговорить с ректором, но сомневаюсь, что в этом будет какой-то толк. Мы тщательно подходим к отбору студентов и следим за репутацией академии.

Джолетта шла по широкому, залитому солнечными лучами коридору, направляясь в ректорат. Что бы там ни говорила магистр Трайвол, она обязательно убедит ректора закрыть глаза на отсутствие документов!

Даже несмотря на возникшие трудности, Джолетта была очень горда собой. Впервые в жизни она смогла чего-то добиться с помощью знаний и способностей, а не благодаря громкому титулу и идеальной внешности. Ведь, как ни крути, вступительные экзамены она прошла, и если бы не досадное недоразумение, уже бы официально числилась студенткой!

Подходя к ректорату, Джолетта досадовала на свой новый облик. Будь она сейчас так же прекрасна, как раньше, договориться с ректором стало бы в разы проще. Хотя…

Арос Лосгар всегда был человеком бесстрастным, честным и абсолютно равнодушным к ее очарованию. Прежде чем стать ректором академии, он занимал пост придворного королевского мага и до сих пор часто появлялся при дворе. Джолетте неоднократно доводилось пересекаться с ним на всевозможных светских раутах, и при этом он ни разу не обратил на нее внимания. Это было просто возмутительно! Нет, разумеется, он был учтив и вежлив, но в его поведении проскальзывало снисхождение. Джолетту, привыкшую вызывать восхищение у мужчин, это просто выводило из себя. Равнодушие Лосгара она воспринимала как личное оскорбление, и обратить на себя его внимание стало делом принципа.

Буквально на днях во дворце должен был состояться очередной бал, на который Джолетта возлагала большие надежды. Она рассчитывала произвести фурор и покорить этого бесчувственного мага, но случилось то, что случилось. Еще вчера утром скажи ей кто-нибудь, что она будет вынуждена унижаться и просить Лосгара о помощи, Джолетта бы только рассмеялась.

Мысленно помянув своих учителей по этикету добрым словом, она привычно расправила плечи, высоко подняла голову и, постучавшись, переступила порог ректората. В приемной сидела секретарша – грузная невысокая тетка, на остром носу которой поблескивали большие круглые очки. Седые волосы были собраны в пучок, на плечи накинута выцветшая от времени шаль.

«И как только такое недоразумение в секретари к ректору престижной академии взяли?!»

– Добрый день, могу ли я видеть ректора? – Джолетта одарила секретаршу широкой улыбкой, ничем не выдав своих истинных мыслей.

– Магистр Лосгар занят, – не поднимая взгляд от бумаг, пробасила та.

«Вот мымра!»

– А когда он освободится? – Ее улыбка стала еще шире.

– Да что ж вам всем неймется-то?! – по-прежнему уткнувшись в письменный стол, вопросила женщина. – Что за девки нынче пошли – табунами сюда таскаетесь, проходу магистру не даете! Хорошо хоть в этом году декан новый появился, может, на него половина вас, дурех, переключится…

Выпалив обличительную тираду, секретарша подняла взгляд от бумаг и на несколько секунд оторопела. Она осмотрела Джолетту цепким внимательным взглядом, задержавшись на лице, после чего внезапно подобрела. Из ее глаз исчезла всякая враждебность, а голос прозвучал на удивление дружелюбно:

– Милочка, а ты по какому вопросу?

Внешне никак не выразив своего изумления по поводу странных перепадов настроения, Джолетта театрально вздохнула и, заломив руки, принялась вещать. Вообще-то это представление было заготовлено непосредственно для ректора, но раз уж «мымра» внезапно воспылала к ней дружелюбием, почему бы не посвятить в свою проблему и ее? Вдруг проникнется?

И прониклась ведь.

Анна родом из провинции и всегда мечтала поступить в академию? Что ж, достойная мечта! По дороге напали разбойники? Ой-ой, страсти какие! Обокрали, оставив без документов и без денег? Ай-ай-ай, бедная девочка!

В итоге «Анна» входила в кабинет ректора вместе с неустанно причитающей секретаршей. Джолетта ожидала, что Лосгар выставит их прямо с порога, но ректор этих ожиданий не оправдал.

– Магистр Лосгар, можно к вам? – поинтересовалась секретарша таким тоном, что сразу стало понятно – наедине она обращается к нему куда менее формально.

Даже интересно, что их связывает? Она же ему в матери, если не в бабушки годится!

– Входите, – кивнул ректор, прервав размышления Джолетты.

Выглядел Арос Лосгар как всегда безупречно. Пшеничные волосы тщательно уложены, синие глаза излучают уверенность и спокойствие, на белом костюме нет ни одной складочки – такая идеальность во всем, что Джолетта едва не скривилась. Кто-кто, а этот тип никогда не нарушает правила. Чурбан бесчувственный!

– Чем обязан? – меж тем поинтересовался ректор, даже не подозревая о мыслях, витающих в голове посетительницы.

– Магистр Лосгар… Арос, – вместо Джолетты ласково проговорила секретарша. – Девочке нужна помощь.

Выслушав выдуманную историю, ректор задумчиво произнес:

– Я, конечно, могу закрыть глаза на отсутствие у вас документов, но не лучше ли обратиться к стражам порядка и попытаться найти грабителей?

Призвав на помощь все свое актерское мастерство, Джолетта яростно замотала головой и впала в образ запуганной жертвы.

– Ни в коем случае! Они… они грозились, что убьют меня, если я посмею обратиться к стражам. – Посылая жалобный взгляд из-под опущенных ресниц, Джолетта надеялась, что даже в уродливом обличье выглядит убедительно. – Прошу вас, магистр Лосгар, позвольте мне учиться в академии!

Ректор задумался на несколько мгновений, после чего обратился к секретарше:

– Миссис Рудольф, будьте так любезны, вызовите ко мне магистра Трайвол.

Секретарша поспешила выполнить поручение, а Джолетта, оставшись наедине с Лосгаром, внезапно почувствовала себя не в своей тарелке. Этот человек всегда производил на нее подавляющее впечатление. Сила и спокойная уверенность, исходящие от него, подчас вызывали странное ощущение собственной слабости, и Джолетта ненавидела это чувство.

Некоторое время в кабинете висела гнетущая тишина, и внезапно прозвучавший голос заставил Джолетту вздрогнуть.

– Могу я узнать, из какого города вы приехали в столицу? – спросил ректор, внимательно смотря на просительницу. – Как ваша фамилия?

– Прошу прощения, магистр Лосгар, что не представилась раньше. Я Анна Тьери. Родом из небольшой деревушки, располагающейся на окраине Бриджины.

Ректор удивился:

– А говорите вы так, словно всю жизнь прожили если не в столице, то, по крайней мере, в большом городе.

– По-вашему, простолюдинка, вышедшая из деревни, должна отличаться косноязычием? – Она мысленно усмехнулась, в целом соглашаясь с этим утверждением, и потупила глаза. – Видите ли, моя матушка преподавала в деревенской школе и обучила меня грамотности.

Джолетту так и подмывало добавить, что родители были обедневшими аристократами, но она понимала, что это будет чересчур. Такие данные при желании легко проверить, а вот простые сельские жители не вызовут никакого подозрения. По всему Агавийскому королевству, включая область Бриджины, было разбросано множество деревень, жители которых предпочитали сельскую жизнь городской.

Ректор собрался что-то ответить, но в этот момент дверь отворилась, и в кабинет вошла секретарша вместе с магистром Трайвол. Некоторое время ушло на обсуждение ситуации, после чего было решено зачислить просительницу в академию. Добившись своего, новоявленная Анна Тьери внутренне возликовала, но внешне проявила эмоции гораздо сдержаннее. Еще одно правило, привитое с детства, – никогда нельзя открыто демонстрировать свои чувства.

Когда все посторонние покинули кабинет, Арос Лосгар, опустив подбородок на сцепленные в замок руки, задумчиво устремил взгляд в пространство. Он ни на секунду не сомневался в том, что история, рассказанная новоиспеченной студенткой, является ложью. Хотя Арос и не являлся менталистом, отказать ему в проницательности было нельзя. Он чувствовал, что так называемая Анна Тьери врет, но все же решил ей подыграть. Просительница пробудила в нем странное ощущение. Он точно знал, что видит ее впервые, но в то же время что-то в ее поведении, в манере себя держать, казалось неуловимо знакомым.

Пожалуй, не стоит упускать ее из виду, особенно учитывая тот факт, что в академии по-прежнему находится убийца. Конечно, вряд ли Анна имеет к нему какое-то отношение, но исключать эту вероятность тоже не стоит.

Джолетта шла вслед за магистром Трайвол, попутно изучая корпус, в котором оказалась. В этом году на факультете воды случился перенабор студентов, поэтому было решено расселять вновь поступивших по общежитиям других факультетов. Джолетту распределили к студентам пятого элемента, и она была этим вполне довольна. Общежитие считалось самым комфортным в академии и вызывало зависть всех прочих факультетов. Столовая и общежитие примыкали к учебному корпусу, что было очень удобно – не нужно бежать через весь двор, чтобы успеть на пару или на обед. Это пока стоит летнее тепло, прогулка по свежему воздуху кажется заманчивой, а вот осенью лишний раз высовываться на улицу желающих немного. В Агавийском королевстве с середины сентября начинались сильные дожди, которые могли затянуться на несколько недель.

Магистр Трайвол и Джолетта шли по широкому коридору, стены которого были окрашены в приглушенный фиолетовый цвет. Магические огни на черных кованых подсвечниках сами собой зажигались с наступлением темноты. Паркет из мореного дуба устилала длинная ковровая дорожка, заглушающая шум шагов.

Коридор вывел их в холл общежития, который по обстановке мало чем отличался от прочих помещений. На первом этаже находились общая гостиная, библиотека, столовая и кухня, на втором и третьем – комнаты студентов. Четвертый этаж отводился преподавателям, которые так же, как и студенты, были обязаны проживать на территории академии. Джолетта даже посочувствовала адептам квинтэссенции, ведь, как ни крути, в соседстве с преподавателями больше минусов, чем плюсов. Все-таки хорошо, что она водник, и местный преподавательский состав во главе с деканом не имеет к ней никакого отношения.

– Лорда Грэма – декана пятого факультета уже известили о том, что ты будешь жить здесь, – сказала магистр, подходя к висящей на стене ключнице. – Заселяйся в тридцать восьмую комнату, занятия начнутся послезавтра, о времени общего сбора объявят завтра вечером. По бытовым вопросам обращайся к коменданту. Хотя нет… Прежнего отправили на пенсию, а новый еще не приступил к своим обязанностям, так что пока разбирайся со всем сама.

Пока магистр Трайвол вываливала на Джолетту поток информации, мысли ее крутились вокруг сказанной вначале фразы. Она не ослышалась? Декан факультета квинтэссенции – лорд Грэм? С каких пор заместитель главы Королевской службы безопасности работает в академии? Вращаясь при дворе, Джолетта несколько раз видела этого лорда и, хотя они не были официально представлены, была о нем наслышана. Наверное, только глухой не знал о Тайроне Грэме, имя которого гремело на все королевство. Поговаривали даже, что ему предлагали занять пост не заместителя, а непосредственно главы безопасности, но лорд по каким-то причинам отказался. Это обстоятельство вкупе с тем, что он редко показывался в свете, только прибавляло ему популярности и создавало вокруг его имени ореол загадочности.

Сомнительно, что маг его положения оказался в академии из-за любви к студентам – наверняка на то была веская причина. Джолетта пока не знала, чем для нее может обернуться это внезапное соседство и как к нему относиться. Тайрон Грэм был знаком с ее отцом, и Джолетта практически не сомневалась, что обеспокоенный ее исчезновением родитель не пренебрежет этим знакомством с целью отыскать пропавшую дочь. У Грэма были хорошие связи, и при желании он мог перевернуть все королевство вверх дном. Еще некоторое время назад она бы обрадовалась перспективе быть найденной и узнанной, однако сейчас ее одолевали сомнения. Если не учитывать ужасные перемены во внешности, то в целом нынешнее положение ее устраивало. Конечно, комната в общежитии – это не шикарные покои в замке, а студенческая жизнь отличается от той, к которой она привыкла, но зато у нее есть возможность развить дар. А ради этого можно пожертвовать многим.

– Еще есть вопросы? – тем временем уточнила декан, передавая Джолетте ключ от комнаты.

Моментально переключившись на насущные проблемы, она поинтересовалась:

– Могу ли я получить аванс от стипендии?

– Анна, тебе и так пошли навстречу, приняв в академию без документов. Даже с учетом твоей сложной ситуации больше ни на какие поблажки можешь не рассчитывать.

Посчитав разговор оконченным, магистр Трайвол отправилась обратно, и Джолетте не оставалось ничего другого, кроме как пойти заселяться в комнату. Она не привыкла слышать слово «нет», и отказ вызвал глухую злость.

Только поднимаясь по ступеням на третий этаж, Джолетта осознала, что декан факультета воды обращалась к ней на «ты». Это было не столько неприятно, сколько непривычно, и подчеркивало ее новый статус. В то же время ректор говорил почтительное «вы», из чего Джолетта сделала вывод, что в академии приняты разные формы обращения.

Но ничего, в душе она все та же леди Джолетта де Лэйр, какой была прежде, и, невзирая на отвратительный облик, станет вести себя соответствующе. Хотя с некоторыми вещами все же придется смириться.

Комната Нике понравилась. Здесь стояли две кровати, застеленные светлыми покрывалами, большой дубовый шкаф, письменный стол и пара тумбочек. На окне висели занавески, подобранные в тон к покрывалам, на подоконнике красовался горшок с живым цветком. Над одной из кроватей висел красивый пейзаж – ночной город и повисший над ним тонкий серп месяца. Стены, как и во всех прочих комнатах здания, были окрашены в фиолетовый оттенок, а пол и мебель были темными. Ника уже успела понять, что фиолетовый цвет является любимым у магов квинтэссенции. Даже интересно, он что-нибудь символизирует, или это просто случайность?

Несмотря на темные тона стен, пола и мебели, комната не казалась мрачной благодаря светлому потолку и все тем же покрывалам и занавескам. В целом интерьер показался Нике схожим с тем, что она видела в гостиной Тайрона Грэма. Это было еще одним подтверждением тому, что все маги пятого элемента действительно питают любовь к подобной атмосфере.

К комнате примыкала ванная, наличие которой несказанно обрадовало. Почему-то Нике всегда думалось, что в общежитиях душевые общие, и сейчас она была рада, что ошибалась. К тому же здесь имелся водопровод, и сама ванна практически не отличалась от той, к которой привычен земной человек.

По словам Дарины, декан с первого же дня пребывания в академии начал устанавливать на факультете новые порядки. В частности, уволил прежнего коменданта, взяв вместо него нового, а также заменил повариху. Пока новый комендант не приступил к своим непосредственным обязанностям, снабжать студентов всем необходимым было некому, но Нике повезло. Дарина как староста имела доступ в кладовую, поэтому, не откладывая, выдала новой студентке постельное белье, пару полотенец и лавандовое мыло. Этим, казалось бы, элементарным вещам Ника радовалась как манне небесной.

Она была безмерно благодарна Дарине за то, что та пошла ей навстречу. Вдобавок староста сообщила, что документы требуют только при поступлении, а на факультете квинтэссенции это и вовсе является не более чем формальностью. Ника выдохнула с облегчением. Единственное, пока было неясно, как отреагирует на ее пребывание здесь лорд Грэм, но она предпочитала решать проблемы по мере их поступления.

Когда за Дариной захлопнулась дверь, Ника опустилась на облюбованную кровать – ту самую, над которой висела картина, – и прикрыла глаза. Она до сих пор не могла смириться с мыслью, что оказалась в другом мире и умудрилась поступить в местную академию. Подумать только, она маг! Просто в голове не укладывается! Да… исполнила старушка желание так исполнила. Отблагодарила за пончик так отблагодарила…

Но как бы удачно ни складывались обстоятельства, Ника решила, что непременно попытается отыскать ту нищенку. Академия – это, конечно, хорошо, но застрять навсегда в этом мире совершенно не хотелось. В конце концов, у нее есть непутевая, вечно находящаяся в разъездах мама, которая когда-нибудь вздумает позвонить единственной дочери. И что тогда? Паника, слезы и объявление в розыск? Да и сама Ника будет по ней скучать, хотя они и прежде виделись не чаще раза в месяц. К тому же отказаться от прежней жизни, разом вычеркнуть все, что она любила, – город, страну, мир, в конце концов! – было попросту невозможно.

Вот только где искать эту нищенку? Ника ведь не знала о ней ровным счетом ничего. Да и была ли она нищенкой? Вероятнее всего, нет. Скорее, эта женщина была могущественным магом, решившим развлечься столь странным способом…

Из раздумий Нику вырвал звук скрипнувшей двери. Она открыла глаза и увидела на пороге комнаты свою, судя по всему, соседку. Внешность этой девушки была такой выдающейся, что на нее было невозможно не обратить внимания. Причем выдающейся далеко не в хорошем смысле. Ника никогда не судила людей по внешности, а уж когда стала работать визажистом – и подавно. Кому как не ей было знать, что умело наложенная косметика может полностью преобразить лицо, изменив его практически до неузнаваемости?

Однако преобразить стоящую перед ней девушку, вероятно, не сумел бы даже многослойный грим. Такого непропорционального и некрасивого лица Нике еще видеть не приходилось, поэтому несколько долгих секунд она не могла отвести от него взгляда. Большой широкий нос, совсем маленькие и невыразительные глаза, тонкая линия губ и квадратный овал лица, частично скрытый под короткими русыми прядями. Тощая плоская фигура, на которой несуразно смотрелось приличное голубое платье, и выглядывающие из рукавов грубые кисти.

Меж тем пока Ника разглядывала соседку, та, словно не замечая этого, проводила беглый осмотр комнаты. Пробежавшись по шкафу, столу и тумбочкам, ее взгляд задержался на кроватях.

– Это что, комната на двоих? – сморщив свой внушительных размеров нос, проговорила она и наконец-то соизволила заметить, что в комнате находится еще один человек. – Значит, ты будешь жить со мной?

Вопрос был задан таким тоном и сопровождался таким возмущенным выражением глаз, что Ника слегка опешила. Возникло чувство, что до общения с ней снизошла ни много ни мало – сама особа королевских кровей.

– Да, в ближайшее время нам предстоит делить эту комнату, – все-таки ответила она и, стараясь быть дружелюбной, представилась: – Я Ника.

Соседка величественно кивнула, принимая информацию к сведению, после чего соизволила снизойти до ответа:

– Анна.

На этом их странный разговор был окончен, потому как Анна демонстративно выразила свое нежелание общаться, отойдя к окну и уставившись на виднеющийся за ним пейзаж. Ника уже успела оценить вид из их комнаты и могла сказать, что ничего примечательного там не было – угол корпуса, часть возвышающейся над ним башни, поле, простирающееся за академией, и темнеющий вдалеке лес.

Поняв, что соседка на общение не настроена, Ника только пожала плечами – мало ли у кого какие тараканы в голове? – и решила больше не докучать ей своим присутствием. Тем более ей было чем заняться, ведь они с Каином договорились встретиться после экзаменов, которые, кстати, уже давно закончились. Со всей этой суматохой и внезапным поступлением Ника совсем забыла о рыжике, который наверняка ждал ее во дворе.

– Кудряшка, представляешь, я поступил! – Как только подруга приблизилась, Каин подхватил ее и закружил в воздухе.

– Сумасшедший, отпусти! – рассмеялась Ника, пытаясь вырваться.

– Нет, ты просто не понимаешь! Это… это… да даже слов не хватает, чтобы объяснить, что это такое! – радостно воскликнул Каин, все же опуская ее на землю. – Да я всю жизнь хотел здесь учиться, причем до последнего не верил, что пройду эти дарховы экзамены!

– Поздравляю! – искренне порадовалась за него Ника и не упустила возможность поинтересоваться: – Кстати, я все спросить хотела… Что это за дарх такой, которого ты так часто упоминаешь?

– Дарх? – несколько заторможенно переспросил друг, не сразу переключившись с одной темы на другую. – А! Так это хищник такой – жуткого вида тварь, скажу я тебе. Похож на льва, только пасть гораздо больше, клыки торчат, глаза горят, вдобавок вместо шерсти – непробиваемая чешуйчатая броня с шипами. Прибавь еще тридцатисантиметровые когти, размер, вчетверо превышающий человека, и невосприимчивость практически к любой магии.

Представив такую «зверюшку», Ника содрогнулась, а Каин, заметив ее реакцию, поспешил успокоить:

– Ты не волнуйся, их у нас вообще не очень много, большинство истребили. Наткнуться на дарха можно разве что в самом глухом лесу, да и то вероятность небольшая. Они, можно сказать, на грани вымирания и близки к тому, чтобы от них только и осталось, что одно название.

Ника передернула плечами и мысленно сделала заметку: никогда и ни при каких обстоятельствах не ходить одной в лес. Мало ли.

– Кстати, совсем забыла сказать. – Ника вновь сменила тему и показательно зевнула, словно сообщаемая ею новость была чем-то совершенно обыденным. – Меня тоже в академию приняли. Уже и в общежитие поселили.

От такого заявления Каин обалдел и буквально уронил челюсть. Некоторое время он оторопело на нее смотрел, после чего рыжика прорвало:

– Ты серьезно?! Как?! Куда?!

– На факультет квинтэссенции, – добила его Ника.

Рыжик был настолько потрясен, что вновь замер с открытым ртом, не находя подходящих слов.

– Смотри, муха залетит! – пошутила Ника, удобно устраиваясь на скамейке.

Они находились у дуба, росшего у главного входа. Как ни странно, сейчас здесь никого не было, и посторонний шум не нарушал тихое спокойствие летнего вечера. Солнце постепенно скрывалось за горизонтом, окрашивая окружающий мир в прощальные золотые краски. Академия под этим светом выглядела самым настоящим замком, словно сошедшим со страниц детских сказок. Ника невольно им залюбовалась и потому не сразу услышала прозвучавший вопрос.

– Как так вышло, спрашиваю? – нетерпеливо повторил Каин. – Это лорд Грэм посодействовал?

– Да при чем здесь он? – Вспомнив о брюнете, Ника невольно поморщилась. – Просто я случайно оказалась у входа в корпус пятого элемента, там меня по ошибке приняли за абитуриентку, просканировали на наличие дара и заявили, что я зачислена.

– Случайно, по ошибке, – передразнил ее парень. – Чтоб ты знала, кудряшка, в жизни ничего случайного не бывает! Ты вообще осознаешь, что обладаешь редким даром? Хоть убей, не понимаю, как такое может быть, если ты родилась в немагическом мире!

Ника развела руками:

– Да мне и самой интересно. Но раз уж так получилось, буду учиться в этой вашей академии. Тем более я еще в своем мире хотела поступить в университет, только мне не удавалось. Трижды провалилась, представляешь?

– Представляю. – Рыжик вздохнул и присел рядом с Никой. – Я сюда тоже в прошлом году поступить пытался и не смог. А в этом, не поверишь, в билете попались вопросы, которые я назубок знал! Да и практическое задание было не сильно сложное. – Он покосился на собеседницу и довольно ухмыльнулся. – Вот как пить дать, это ты, кудряшка, мне удачу принесла!

– Скорее уж ты мне, – хмыкнула она, намекая, что без Каина вообще неизвестно, где бы сейчас была.

Они немного помолчали, после чего Ника, преодолевая неловкость, попросила одолжить ей небольшую сумму. Проблему с деньгами нужно было как-то решать, и она надеялась в ближайшее время найти какую-нибудь подработку или, в крайнем случае, все-таки продать украшения. С едой и проживанием, понятное дело, проблем не возникало, а вот что касается личных вещей… в общем, как ни крути, а деньги нужны. Да хотя бы щетку зубную купить!

Не колеблясь ни минуты, рыжик согласился и даже клятвенно заверил, что долг можно не отдавать. От щедрого предложения Ника категорически отказалась, сказав, что непременно вернет деньги при первой же возможности. И хотя рыжик был готов пожертвовать целый золотой, ограничилась лишь парой серебряников. От Дарины она уже успела узнать, что полагающаяся ей месячная стипендия составляет два золотых, а значит, друг предлагает слишком много.

Когда Ника возвращалась в общежитие, сжимая в руке несколько холодных монет, ей в голову внезапно пришла идея. Она точно помнила, что почти у всех девушек, которых ей довелось видеть в академии, на лице присутствовал пусть и минимальный, но макияж. Следовательно, косметика в этом мире имеется, и возможно, даже существует профессия визажиста.

Вспомнив о битком набитой сумке, Ника улыбнулась и повеселела. Может быть, ей повезет, и она будет зарабатывать на жизнь тем, чем привыкла?

Глава 6

– И что ты мне предлагаешь? – скептически осведомился Тайрон, в упор смотря на друга. – Воздействовать ментально на каждого, живущего в академии? Ты не хуже меня знаешь, что без согласия вторгаться в чьи-то мысли крайне сложно, не говоря уже о том, что это незаконно.

Арос усмехнулся:

– Вот только не надо мне рассказывать о трудоемкости процесса. Мы оба прекрасно знаем, что для тебя это не проблема. А что касается законности, то я вовсе не предлагаю лезть в мозги… ко всем. Хватит и главных подозреваемых.

– Кстати, об этом. Я просмотрел списки прошлогодних выпускников, за некоторыми из них сейчас наблюдают мои люди. После убийств уволились трое – две уборщицы и один лаборант. Ни у одного из них нет магического дара, так что особого интереса они не представляют. По сути, из живущих в академии прибегнуть к иссушению мог любой. Сильнодействующий амулет, пара толковых блоков – и даже самый мощный дар будет надежно скрыт. Нужно время, чтобы сделать хоть какие-то выводы.

– Сегодня в ваше общежитие поселили водницу, – внезапно сменил тему Арос. – Анна Тьери, первокурсница. Поведала мне трогательную историю об ограблении и утерянных документах. Вряд ли она имеет какое-то отношение к нашему делу, но хочу попросить тебя за ней присмотреть. То, что девушка врала, не вызывает никаких сомнений.

Грэм коротко кивнул, принимая информацию к сведению, и вновь посетовал на безнадежно испорченный отпуск.

Пока не начались занятия, столовые в академии не работали, поэтому спать Джолетта легла голодной. В который раз она укорила себя за то, что непредусмотрительно расплатилась дорогой серьгой за комнату на постоялом дворе вместо того, чтобы ее продать. Вдобавок комендант общежития так и не соизволил появиться, вследствие чего предстояло провести ночь без одеяла и подушки. Еще и полотенце не выдали, но этот вопрос Джолетта решила, позаимствовав его у соседки. И что, что без проса? Не ложиться же спать мокрой или, хуже того, грязной!

Соседки по комнате не было весь вечер, и Джолетта, находясь в полном одиночестве, могла спокойно обо всем подумать. В ней снова взыграло чувство страха, вызванное переменами в облике. Что, если она останется такой навсегда? К горлу подступил комок, глаза наполнились слезами. Лучше умереть, чем жить с такой уродливой личиной!

Джолетта тут же помотала головой, отгоняя непрошеные мысли. Быть такого не может! Она обязательно найдет способ избавиться от проклятия. Завтра же начнет штудировать местную библиотеку, и что-нибудь да отыщется!

С другой стороны, если внешность станет прежней, то учеба в академии закончится, не успев толком начаться. Отец ни за что не позволит ей развить дар, и дело не только в том, что быть профессиональным магом леди ее положения не пристало. На самом деле в последнее время прецедентов, когда высокородные девушки поступали учиться в академию, стало гораздо больше, а общество постепенно начинало смотреть на это более прогрессивно.

В памяти проступили знакомые, но в то же время почти забытые черты лица. Длинные белокурые локоны, ясные голубые глаза – Джолетте не раз говорили, что они с матерью похожи. А еще голос – нежный, ласковый, убаюкивающий. И сказки, прочитанные на ночь из большой книги с яркими картинками. От мамы Джолетта унаследовала не только внешность, но и водный дар. Анжелину де Лэйр никогда не волновало мнение общественности, она шла по жизни своим собственным путем, развиваясь, совершенствуясь и используя дар по прямому назначению.

До тех пор, пока тонкая нить этой самой жизни вдруг не оборвалась.

Когда Джолетте было шесть, на Фейран обрушилось сильное наводнение. Мощные потоки воды, льющиеся с неба, заставили реки выйти из берегов, обезумевший ветер разрушал дома. День превратился в ночь, темное чернильное небо озаряли непрекращающиеся вспышки молний, а земля содрогалась от раскатов грома. Люди в панике искали надежное укрытие, лучшие маги всех стихий пытались победить творящийся кругом ужас. Через два дня им это удалось.

Анжелина де Лэйр была в первых рядах тех, кто бросил свои силы на борьбу. Герцог пытался ее отговорить, но разве возможно переубедить упрямую женщину? Когда стихия подчинилась, оказалось, что многие выгорели, полностью лишились сил, что у магов означает смерть. В их числе была и Анжелина. Никто не мог поверить в то, что маг с таким мощным даром исчерпал свои силы. Ходили слухи, что наводнение носило неестественный, магический характер, что какой-то темный маг через него иссушил половину города. Однако эти предположения так и остались неподтвержденными.

Герцог на долгие месяцы замкнулся в себе и не желал видеть даже собственную дочь. Первое время он запирался в кабинете, не пуская туда никого, кроме личного слуги, а после с головой ударился в службу короне. Хотя в нем не было магического дара, герцог де Лэйр сумел построить блестящую карьеру дипломата благодаря личностным качествам. Когда же он наконец вспомнил о дочери, то решил, что та никогда не повторит судьбу матери. Отныне и навсегда магия для нее под запретом.

Маленькая девочка с заплаканными голубыми глазами одиноко сидела в своей комнате – испуганная и всеми забытая. Рядом лежала раскрытая книга сказок, в которой принцы спасали принцесс, прекрасные феи исполняли желания, а во всех историях всегда был счастливый конец. Девочка отшвырнула книгу в дальний угол комнаты и вытерла бегущие по щекам слезы. В сказки Джолетта больше не верила.

Погрузившись в тяжелые воспоминания, она и не заметила, как прошло время. Поздно вечером, когда Джолетта уже легла спать, в комнату вернулась соседка… Ника, кажется. Послышались звуки текущей воды в ванной, а после скрипнула соседняя кровать. Засыпая, Джолетта подумала, что жить с кем-то в одной комнате просто отвратительно. И хотя Ника казалась вполне нормальной и дружелюбно настроенной, ничего, кроме раздражения, она у Джолетты не вызывала.

Утро началось с восхитительного дразнящего запаха, заполнившего все общежитие. Повара решили сжалиться над бедными голодающими студентами и приступили к своим обязанностям на день раньше. По привычке Джолетта проснулась поздно, и когда пришла в столовую, там вовсю пировали дорвавшиеся до еды адепты пятого факультета. Впрочем, назвать просто «едой» поданные шедевры было нельзя. Равно как и помещение, где проходила утренняя трапеза, – просто столовой. Это была очень просторная комната в том же стиле, что и все общежитие. В центре стояли длинные столы из темной древесины, на которых возвышались букеты алых роз и композиции из свежих фруктов. На стенах висели натюрморты, вышедшие из-под кисти, безусловно, талантливого художника, и кованые светильники. В целом обстановка напоминала столовую не в общежитии, а скорее, в особняке аристократа. Джолетта не раз слышала, что на факультете квинтэссенции – очень хорошие условия проживания, но никогда не предполагала, что настолько. Конечно, до роскоши, к которой она привыкла, было далеко, но все же местные интерьеры превзошли все ожидания.

В настоящий момент в столовой присутствовало около пятидесяти человек, но это помещение могло вместить и в три раза больше. Помимо студентов, здесь находилось и несколько преподавателей, сидящих особняком за специально отведенными для них столами.

Особым сюрпризом стали поданные на завтрак блюда и обслуживание. Да, именно обслуживание, потому как студенты не толкались в длинной очереди за едой – блюда подавали прямо к столу. Когда Джолетта заняла свободное место, рядом внезапно появился дворецкий и поставил перед ней омлет с поджаренным беконом, тосты с шоколадной пастой и свежий салат. Помимо этого на столах присутствовало множество заварочных чайников и кувшинчиков, и каждый мог выбрать, что ему пить – зеленый или черный чай, какао, сок или просто воду.

Когда Джолетта попробовала первый кусочек восхитительно воздушного омлета, в столовую неожиданно вошел декан.

– Доброе утро, адепты и уважаемые преподаватели, – поприветствовал он всех собравшихся и без лишних предисловий перешел к причине своего визита: – Как вы все знаете, прошлый комендант вышел на пенсию, и на его место я взял нового. Хочу представить вам Рика, который будет не только комендантом, но и дворецким этого общежития. Помимо этого Рик возьмет на себя множество других обязанностей, но даже не думайте относиться к нему как к слуге. Все, что говорит ваш новый комендант, слушать и исполнять беспрекословно. Любая вольность в его сторону – и вы отчислены.

В столовой послышались изумленные вздохи и восклицания, вызванные не столько тем, что в общежитии будет дворецкий, сколько его личностью. Джолетта тоже не смогла сдержаться, и ее брови удивленно поползли вверх, когда она обратила внимание на того, кто подавал к столу завтрак. Высокий стройный брюнет, волосы которого собраны сзади в низкий хвост. Утонченные аристократичные черты лица, бледная кожа и практически бесцветные глаза, не выражающие никаких эмоций. Строгий черный костюм без единой складочки и белые перчатки, обтягивающие длинные тонкие пальцы. Но всеобщее изумление вызвал отнюдь не внешний облик.

Это был элементаль, дух одного из пяти элементов. Эти существа являли собой истинную суть энергии стихии, облаченную в человеческую форму. Встречались они крайне редко и отличались абсолютной бесстрастностью и особой силой. Именно из-за последнего многие маги старались заключить с элементалями договор, позволяющий приумножить собственные способности. Однако такая удача мало кому улыбалась – духи были крайне свободолюбивыми, поэтому на контакт с магами шли редко. Для самих элементалей этот договор был практически бесполезен – еще одна причина, по которой они не хотели сотрудничать. К тому же без привязки духи были крайне опасны, и маги, пытаясь обрести над ними власть, сильно рисковали.

Неудивительно, что наличие у нового декана элементаля, ко всему прочему исполняющего роль дворецкого, потрясло каждого. Во всем Агавийском королевстве было не более пары магов, держащих в подчинении духов, и никто даже не предполагал, что одним из них является небезызвестный Тайрон Грэм. Выходит, слухи о силе его дара не преувеличены, и становится еще более непонятно, что он забыл в академии.

Мысли Джолетты двигались примерно в том же направлении, что и у всех. Пребывание здесь лорда и прежде вызывало у нее недоумение, а уж теперь – и подавно. И хотя свои собственные проблемы занимали гораздо больше, мотивы декана ее определенно волновали.

– Приятного аппетита, – саркастически бросил лорд Грэм напоследок, обведя столовую внимательным взглядом. – И можете сказать спасибо, что уволил неумеху, подававшую на завтрак подгоревшую кашу. Я, знаете ли, бурду есть не привык, и в ближайшее время все блюда будут готовиться строго по моему вкусу. Так что советую полюбить стейки с кровью и острый соус чили.

Как только декан вышел из столовой, та снова погрязла в гуле множества голосов. Среди них были и удивленные, и возмущенные, и довольные, причем последние явно преобладали. Прежняя повариха действительно готовила отвратно, да и чтобы получить пресловутую горелую кашу предстояло толкаться в длинной очереди. В сравнении с этим мясо с кровью казалось просто даром небес, а уж элементаль в роли официанта – и вовсе одним из чудес света.

После завтрака Джолетта отправилась в библиотеку, где намеревалась заранее получить необходимые для занятий учебники и заодно поискать книги, в которых могла бы содержаться информация о ее внезапном превращении. Она вышла из общежития и, пересекая двор, пошла в сторону главного корпуса. Там располагалась одна из самых крупных библиотек не только в академии, но и во всей столице.

У входа в корпус Джолетта внезапно заметила стоящую невдалеке пару. Рыжеволосая девушка, увешанная дорогими украшениями, спиной упиралась в стену и призывно смотрела на наклонившегося к ее лицу длинноволосого блондина.

– Катрина, ты сегодня просто обворожительна, – проговорил Дамиан, практически касаясь губами ее щеки.

– Если ты еще не заметил, я всегда обворожительна. – Рыжеволосая кокетливо повела плечом и лучезарно улыбнулась.

Джолетта со злостью сжала и разжала кулаки, пытаясь совладать с собой. Давние знакомые не просто раздражали, они ужасно бесили. И если на рыжую стерву Джолетте было плевать, то вот поведение Дамиана приводило ее в бешенство. Как он может так себя вести, если практически помолвлен с ней?! В связи с определенными обстоятельствами действия Дамиана в Северном районе были вполне объяснимы. Будь Джолетта на его месте, она бы поступила точно так же – спасала бы себя, вместо того, чтобы помогать незнакомой замарашке. Думая о сложившейся ситуации накануне вечером, Джолетта пришла к выводу, что готова дать Дамиану еще один шанс. Однако сейчас, увидев, как он откровенно флиртует с этой увешанной побрякушками безмозглой дурой, вмиг пересмотрела прежнее решение.

Совладав с собой, она собралась продолжить путь, но вновь возобновившийся разговор заставил злость вспыхнуть с новой силой.

– А как же твоя нареченная? – не прекращая кокетливо улыбаться, спросила рыжая.

Дамиан Крэсбор прищурился:

– Золотая моя, ты ведь прекрасно понимаешь, что я в любом случае добьюсь расположения Джолетты и породнюсь с родом де Лэйр. Но тебя это совершенно не должно заботить. Просто радуй меня, и ни ты, ни твоя семья ни в чем не будете нуждаться.

Вместо того чтобы оскорбиться недвусмысленным предложением, Катрина лишь уточнила:

– Даже после вашей свадьбы?

– Разумеется. – Дамиан искренне удивился. – Разве женитьба является поводом прекращать прежние отношения? В высшем свете, золотце, брак не более чем формальность, позволяющая укрепить свои позиции в обществе. Хотя мне повезло – в качестве бонуса я получу первую красавицу королевства.

– Я первая красавица королевства! – Катрина внезапно вспыхнула и даже топнула ногой. – Я, а не эта высокомерная выскочка!

Что ответил Дамиан, Джолетта не расслышала из-за пелены, застилающей глаза. И это были вовсе не слезы – нет, до такого она бы не опустилась. Это была ослепляющая ярость. Да как они смеют так говорить о ней?! Катрина Верн, вечно набивающаяся в приятельницы и восхищающаяся ее красотой, потенциальный жених, так искренне пытающийся понравиться. Все – ложь. От начала и до самого конца. И самое противное, в глубине души Джолетта всегда об этом знала. В ее жизни вообще не было место ничему настоящему – только игра, ирония и нескончаемые маски. Во многом она и сама была такой.

– А чего эта замухрышка так на нас смотрит? – Презрительный голос Катрины прозвучал неожиданно громко, и к Джолетте обратилось несколько любопытных взглядов. – Ты ее знаешь?

Заметив Джолетту, Дамиан переменился в лице. Он хотел было податься вперед и что-то сказать, но в следующее мгновение передумал.

– Нет, впервые вижу.

До боли впившись ногтями в ладони и стиснув зубы, Джолетта вошла в главный корпус. Устраивать скандал она считала ниже своего достоинства. К тому же кто она теперь? Анна Тьери, уроженка провинции, не имеющая никакого отношения к аристократии. Но это вовсе не значит, что, если кто-то оскорбит ее напрямую, она будет молчать.

Она решила, что во всем происходящем есть как минимум один плюс – услышанный разговор раз и навсегда избавил ее от сомнений по поводу Дамиана. Даже под страхом смерти она не выйдет за него замуж. К тому же, судя по всему, пока никто не в курсе ее исчезновения. Скорее всего, отец не хочет поднимать шумиху и будет задействовать свои связи – а если так, то вероятность вмешательства лорда Грэма очень высока.

Встреча с Риком была крайне неожиданной. Кто бы мог подумать, что этот маг притащит в академию еще и своего наводящего жуть дворецкого? Встав с утра пораньше, Ника первой спустилась в столовую, намереваясь основательно позавтракать, как вдруг обнаружила у еще не накрытых столов слугу Грэма. Едва она ступила за порог комнаты, как дворецкий моментально оказался рядом и, слегка склонив голову в знак приветствия, бесстрастно произнес:

– Вы слишком рано, столы к завтраку будут накрыты через час.

В последний раз Ника ела вчера утром, и ее мучил просто зверский голод, поэтому, не обращая внимания на пробирающий до дрожи взгляд, вежливо произнесла:

– Извините, господин дворец… господин Рик, но я очень голодна. Раз до завтрака еще столько времени, не могли бы вы подсказать, как пройти на кухню?

Как ни странно, дворецкий возражать не стал и указал рукой в сторону двери, находящейся в другом конце комнаты. И хотя он не проронил ни слова, Ника могла бы поклясться, что уловила исходящую от него доброжелательность. Впрочем, она тут же списала свои странные ощущения на голод и поспешила в указанном направлении.

Приоткрыв тяжелую дубовую дверь, Ника просунула голову на кухню и тут же попала во власть умопомрачительных запахов, от которых закружилась голова. Нос безошибочно уловил аромат сдобной выпечки, малинового джема и поджаривающейся на сковороде яичницы вместе со шкварчащим беконом. Она судорожно сглотнула и вошла внутрь, осторожно прикрыв за собой дверь.

Кухня была не слишком большой, но уютной и совсем не походила на все прочие помещения в этом здании. Здесь не присутствовало ни намека на готику, и обстановка была какой-то… домашней. Многочисленные полочки, на которых сгрудились банки с вареньем и крупами, пучки трав, развешанные под потолком, милые клетчатые занавески на окне и печь, в которой плясало жаркое пламя. Здесь же присутствовало и несколько чугунных плит, за одной из которых орудовала пара поваров. Оба были мужчинами – один постарше, другой – совсем молодой, можно сказать, подросток. Судя по торчащим из-под колпаков золотистым прядям и схожим чертам лица, родственники, скорее всего, отец и сын. Среднего роста, у обоих – широкий разворот плеч, крупные черты лица и россыпь веснушек на внушительных носах.

– У-у-у, поганое! Куда убегаешь?! – внезапно прозвучал вопль, от которого вздрогнули и повара, и осматривающаяся по сторонам Ника.

За ним последовал грохот, лязг и звук бьющейся посуды.

– Госпожа Лили, что-то случилось? – несколько дергано спросил старший повар.

– Эт я у тебя, Феофан, хочу спросить, что случилось! – И еще более громогласное: – Почему за молоком не уследил?! Ишь, убегает, а вы рты поразевали!

Повара синхронно повернули головы в сторону соседней плиты и обнаружили, что из громадной кастрюли, бурно пенясь, действительно убегает молоко. Мелкий поваренок тут же бросился снимать его с огня, а из-за печи в это время показалась та, кому принадлежал на диво громкий голос. Это была низенькая и очень плотная старушка, облаченная в накрахмаленный передник и большой поварской колпак. В одной руке она удерживала громадное блюдо с нарезанными овощами, а второй прижимала к себе банку с клубничным компотом.

– Ты! – Госпожа Лили, которой, к слову, это нежное имя совсем не подходило, ткнула указательным пальцем в сторону Ники. – Чего приперлась?!

«Да-а… с вежливостью в этом мире явно проблемы, – подумала та, покачав головой. – Хотя, если это та самая повариха, ранее работающая в доме Грэма, то удивляться не приходится. Каков хозяин, такова и прислуга».

Девушка спокойно встретила полетевшую в ее адрес грубость и, пожав плечами, ответила не менее громко:

– Есть хочу!

На мгновение в помещении воцарилась тишина, нарушаемая лишь бульканьем кастрюль и скворчаньем жарящегося бекона. Казалось, ни повара, ни госпожа шеф-повар не могли поверить, что гостья не ретировалась из кухни и даже осмелилась ответить.

– А чего это я тебя кормить должна?! – первой опомнилась старушенция. – Через час в столовой накроют, тогда и приходи!

– А я сейчас хочу! – с несвойственной ей наглостью настаивала на своем Ника. – Взамен могу вам с приготовлением помочь или посуду помыть!

– Еще чего! – вскинулась госпожа Лили, ревностно загораживая собой плиту. – Я скорее помру, чем к готовке всяких неумех подпущу! Феофан! – без перехода крикнула она старшему повару, который вместе с сыном за это время успел отойти от разошедшейся фурии на безопасное расстояние. – Дай этой, – кивок в сторону Ники, – швабру, пускай харчи отрабатывает, раз ей так хочется!

Если мыслить здраво, то отрабатывать завтрак Ника была вовсе не обязана, но спорить она не решилась. Как правильно гласит народная мудрость, голод не тетка, поэтому Ника без колебаний взялась за швабру и принялась отмывать с пола плоды поварской деятельности. Госпожа Лили отошла к печи и, подкидывая травы в подвешенный над огнем котелок, что-то негромко ворчала себе под нос. Старший повар продолжал орудовать у плиты, а младший принялся за замешивание теста для блинов, периодически косясь в сторону оттирающей полы Ники.

Подгоняемая недовольным урчанием в животе, она справилась с уборкой рекордно быстро и уже через десять минут с блаженством уминала глазунью, овощной салат и пару свежеиспеченных блинчиков с джемом. Единственным, чего не хватало для полного счастья, был кофе. На вопрос Ники, имеется ли он в кухне, шеф-повар недовольно сказала, что если станет поить обалдуев-студентов таким дорогим напитком, то академия разорится. Новость была неприятной. Ника просто не мыслила свою жизнь без кофе и с досадой вспомнила напиток с божественным горьковатым вкусом, что отведала накануне в деканате. Да… могут же позволить себе… некоторые.

Ника мелкими глотками попивала травяной чай и наблюдала за работой поваров. Вообще было удивительно, что на такое большое количество людей, живущих в общежитии, готовят всего трое.

– Вам бы помощников нанять, – заметила Ника, беря из вазочки шоколадное печенье (ну да, голод, чего скромничать-то?)

– Эт тебя, что ли? – хмыкнула повариха. – Так я уже сказала, что бездарей к плите не подпущу!

– Ну почему сразу бездарей? Ладно я, признаю, ничего сложнее бутербродов готовить не умею – образ жизни способствовал заказу пиццы на дом и перекусам в кафе. Но ведь наверняка в общежитии есть люди, любящие готовить и желающие подзаработать. А что? И вам хорошо, и им.

Предложение Ника внесла из чистой солидарности – вдруг кому-нибудь и правда улыбнется удача? Кому как не ей знать, насколько иногда бывает нужна подработка. Она бы и сама ухватилась за эту возможность, но, к сожалению, с кулинарией действительно была на «вы». Почему-то она всегда забывала, что, закончив варить, кастрюля начинает жарить, и потому вся приготавливаемая ею еда вечно пригорала. Зато кофе Ника делала отменный – это да, не отнять.

– Что ты, говоришь, заказывала на дом? – пропустив все остальное мимо ушей, поинтересовалась старушенция.

Уже уплыв мыслями в другую сторону, Ника не сразу сообразила, о чем речь, а когда до нее дошло, охотно повторила:

– Пиццу.

– А это что? – неожиданно заинтересовалась шеф-повар и даже соизволила обернуться.

В следующие несколько минут Ника вспоминала все, что знала о приготовлении пицц. Как оказалось, такого простого, не требующего особых усилий блюда, в этом мире не было. Госпожа Лили так заинтересовалась, что даже поручила поваренку, которого, как выяснилось, звали Мик, записывать вслед за Никой. И хотя точного рецепта она не знала, приблизительно процесс приготовления описать смогла.

После ее рассказа госпожа Лили так воодушевилась, что даже милостиво разрешила приходить перекусить на кухню в любое время, разумеется, с условием, что та станет пересказывать ей прочие неизвестные рецепты. Во время разговора Ника заметила, что у поварихи все время закрыты глаза – даже специи и крупы с полочек она брала не глядя.

Уже когда Ника, поблагодарив за вкусный завтрак, собралась уходить, Феофан шепнул, что госпожа Лили абсолютно слепая. На молчаливое изумление Ники он сказал, что это обстоятельство совершенно не мешает ей готовить, даже наоборот. Из-за слепоты у нее обострены все прочие чувства, в том числе и обоняние.

Когда Ника выходила из кухни, в столовой уже царило оживление, за столами сидели студенты и несколько преподавателей, а Рик расставлял начищенные до блеска приборы. В сравнении с милой кухонькой здесь был словно другой мир – помпезный и слегка мрачноватый.

Выйдя за пределы академии, Ника наняла экипаж и отправилась в город. Она намеревалась потратить часть занятых у Каина денег на необходимые мелочи. День располагал к прогулкам – светило яркое, по-летнему знойное солнце, кристально чистое небо казалось акварельным, дышащим легкостью и первозданной свежестью. Черепичные крыши и каменные фасады зданий как нельзя лучше дополняли живописный пейзаж.

Звучно цокали подковы лошадей по мостовой, яркими разноцветными бликами переливались окна домов и витрины многочисленных магазинов, добавляя красок жизнерадостной картине. И только звук лязгающего железа, периодически раздающийся в небе, выбивался из общей атмосферы. Металлические конструкции, подпитанные магией квинтэссенции, казались нереальными, словно они были неудачной аппликацией, впопыхах наклеенной на идеальную композицию. В который раз Ника поразилась, насколько многогранен этот мир. Должно быть, основную роль играет стихийная магия, которой здесь нашли самое разнообразное применение.

Повозка остановилась в торговом квартале, и, расплатившись с извозчиком, Ника оказалась прямо перед входом в магазин с говорящей вывеской: «Все для красоты», а внизу мелким шрифтом следовало уточнение: «Парфюмерия, косметика и бытовые мелочи». Как раз то, что нужно. Во-первых, эти самые бытовые мелочи ей действительно необходимы, а во-вторых, посмотреть на ассортимент и качество местной косметики также не будет лишним.

В итоге из магазина она выходила, обзаведясь шампунем, зубной щеткой и порошком, расческой для волос и еще некоторыми вещами. Что касается косметики, то оказалось, что для ее изготовления в этом мире использовалось натуральное сырье и доля магии. Однако некоторые средства имели ряд недостатков – например, кисточки у всех тушей были одинаковыми, и не существовало привычного их разделения на удлиняющие, для пышных ресниц и прочие. В губных помадах была совсем небольшая палитра цветов, а блески и вовсе отсутствовали как вид. Обнаружив это обстоятельство, Ника несказанно обрадовалась – у нее появилась реальная возможность начать зарабатывать, по крайней мере до тех пор, пока запасы ее личной косметики не закончатся, а, учитывая габариты сумки, произойдет это еще нескоро.

Как известно, девушки, из какого бы мира они не были, падки на все новое, поэтому Ника не сомневалась, что местных красавиц заинтересуют иномирные средства для макияжа. А даже если косметика закончится, всегда можно воспользоваться местным аналогом.

Вслед за косметическим она посетила магазин канцелярии, где приобрела стопку тетрадей, пару чернильных ручек и другие письменные принадлежности.

Пребывая в прекрасном расположении духа, Ника немного погуляла по городу, после чего вернулась в академию. Она отнесла покупки в свою комнату, а затем решила посетить местную библиотеку. На стенде в холле висело объявление, гласящее, что всем студентам необходимо получить учебники, причем часть – в библиотеке факультета, а часть – в главном корпусе.

Местная библиотека полностью соответствовала антуражу корпуса. Вдоль стен выстроились ряды книжных стеллажей, отсутствие пыли на которых свидетельствовало о том, что здесь часто бывают посетители. За учебниками пришла не одна Ника – здесь толпилась куча народу, а к выдающему книги библиотекарю тянулась длинная очередь. Пришлось отстоять целый час, прежде чем ей наконец-то выдали нужную литературу. Каждому первокурснику давали пятнадцать учебников, и еще десять предполагалось получить в главной библиотеке.

Нагруженная внушительной стопкой книг, Ника шла к себе в комнату, как вдруг в коридоре встретилась со старостой общежития. Дарина тоже волокла к себе не меньшее количество учебников и, завидев Нику, приветственно кивнула.

– Как обустроилась? – дружелюбно поинтересовалась она, выглядывая из-за стопки макулатуры, достающей ей до самых очков.

– Спасибо, все отлично. – Ника улыбнулась и, пользуясь случаем, спросила: – Дарин, ты не могла бы мне помочь в одном деле?

Староста выразительно кивнула на книги: мол, сначала отнесем, а все остальное – потом, и двинулась вверх по лестнице.

Когда обе девушки наконец-то избавились от своего тяжелого груза, они встретились в коридоре, где Ника объяснила Дарине суть своей просьбы. Ника хотела как можно скорее заняться воплощением своей идеи с визажем и спросила у старосты совета, как лучше все это организовать и вообще можно ли заниматься подобным в академии. Подумав, Дарина ответила, что в общем-то ничего плохого здесь нет, правил академии такая деятельность не нарушает, и охотно согласилась посодействовать. Сперва было решено написать объявления, а затем расклеить их на стендах всех пяти факультетов, во дворе и в общежитии факультета пятого элемента. Также они решили, что Ника будет принимать желающих навести марафет у себя комнате, и в связи с этим еще предстояло договориться с заносчивой и не очень-то разговорчивой соседкой.

Глава 7

Анна Тьери обнаружилась в библиотеке главного корпуса, куда она, так же как и Ника с Дариной, пришла получать оставшиеся учебники. Причем выглядела она такой раздраженной и взвинченной, что Ника не сразу решилась с ней заговорить. Улучив момент, она отозвала соседку в сторону и поставила ее в известность по поводу того, что их комната время от времени будет превращаться в мини-салон. На это сообщение Анна отреагировала на удивление спокойно и даже не стала возражать. Напротив, казалось, новость ее в некоторой мере заинтересовала.

– И что, ты в самом деле надеешься на этом заработать? – с любопытством спросила она.

Ника пожала плечами и философски заметила:

– Хочешь жить – умей вертеться. Мне деньги нужны.

– Мне тоже, – пробормотала Анна, но стоящие рядом девушки ее расслышали.

– Так в чем проблема? – удивилась Дарина. – Найди работу. Вон к Нике в помощники иди, будете вместе лица разрисовывать. – Староста хихикнула и поправила съехавшие набок очки.

– Э нет, – тут же возразила Ника и со смехом добавила: – Перефразировав нашу новую повариху, скажу так: я к своей косметике неумех и близко не подпущу!

Анна юмора не оценила и презрительно сощурилась.

– Чтоб ты знала, я в красоте понимаю гораздо больше твоего.

– Да? А по тебе и не скажешь, – не сдержалась Дарина, окинув водницу пристальным взглядом.

Анна вспыхнула и, не проронив больше ни слова, зашагала прочь. При этом ее спина была такой ровной, будто она проглотила кол, а гордо поднятый подбородок, казалось, мог зацепиться за раскачивающуюся под потолком люстру.

– И что я такого сказала? – недоуменно спросила староста саму себя, и они с Никой тоже не стали дольше задерживаться в библиотеке.

Остаток дня девушки провели за написанием объявлений и развешиванием их по академии. В который раз переписывая один и тот же текст, Ника впервые за все время пребывания в этом мире посетовала на отсутствие здесь электроники – ксерокс пришелся бы как нельзя кстати!

Когда последний лист был наклеен на стенд родного общежития, студентки заметили, что рядом красуется новенькое объявление о том, что на кухню срочно требуются помощники.

– Вот это да! – только и смогла потрясенно выдохнуть Ника, даже не подозревавшая, что госпожа Лили прислушается к ее вскользь брошенным словам.

Из-за суматошного дня обед они с Дариной пропустили, зато на ужин успели как раз вовремя. К вечерней трапезе собралось гораздо больше народа, чем к завтраку – к этому времени в общежитие после летних каникул вернулись абсолютно все студенты и преподаватели. К столу на этот раз подавали мясное рагу, отварной картофель, свежие овощи и фрукты. Позаботились повара и о любителях сладкого, предложив на десерт шоколадное суфле и черносмородиновый пирог.

Чем больше Ника погружалась в реалии Дагории, тем больше влюблялась в этот мир. Хотя она подозревала, что во многом ей просто невероятно везло. Сомнительно, что во всех прочих столовых академии подают такую же потрясающе вкусную еду, которой самое место в дорогом «мишленовском» ресторане.

Ужиная и попутно болтая с Дариной, Ника украдкой бросала взгляд на лорда Грэма, восседающего во главе преподавательского стола. К счастью, он этих взглядов не замечал или просто делал вид, что не замечает. Вообще интересно, он уже в курсе, что она зачислена на его факультет, или еще нет? Ника подумала, что если нет, то будет забавно увидеть его лицо, когда она придет к нему на занятия. Да, именно на занятия – хотя расписание должны были выдать только завтра на общем собрании, Дарина уже успела рассказать, что, помимо выполнения обязанностей декана, лорд Грэм будет вести у всех пяти курсов боевку. Что такое боевка, Ника не знала, но уточнять не стала – придет время, узнает.

Покончив с ужином, студенты постепенно расползлись по своим комнатам. Все первокурсники уже успели разбиться на небольшие группы или на пары, и Ника с неудовольствием отметила, что она одна со всего курса еще ни с кем не успела познакомиться. Дарина была третьекурсницей, Каин учился на факультете земли, а соседка по комнате, которая, по всем законам жанра, должна была стать подругой, и вовсе оказалась недружелюбной водницей.

Обессилев за долгий день, Ника заснула мгновенно, даже не успев по привычке прокрутить в голове произошедшие за последнее время события.

Казалось, она спала всего несколько минут, а уже наступило утро. И не важно, что раннее – общий будильник это ничуть не волновало. Еще позапрошлым деканом факультета квинтэссенции было внедрено в обиход общежития это ненавидимое студентами устройство. Каждый день ровно в полседьмого утра раздавался громкий звон, который благодаря магии был слышен в каждой комнате. А чтобы закрепить эффект и разбудить уж совсем сонливых адептов, он вторично повторялся ровно через десять минут. Самым обидным было то, что преподаватели могли преспокойно отгородиться от этого будильника и вставать тогда, когда им захочется.

Не раскрывая глаз, Ника на ощупь дотянулась до висящего на спинке кровати халата, который вчера приобрела на гигантской распродаже. Все так же не глядя перед собой, она босыми ногами прошлепала в ванную, где попыталась привести себя в человеческий вид. Все-таки не каждый день ты впервые идешь на учебу в академию, к тому же находящуюся в параллельном мире! Здесь пригодилась и косметика, и купленные накануне бытовые мелочи. Жаль только, в одежде особого выбора не было, пришлось надевать извечные джинсы и водолазку. Вместе с халатом на распродаже удалось отхватить легкую обувь, по виду напоминающую привычные балетки. Пришлось потратиться – как ни крути, а по такому теплу в осенних полусапожках особо не побегаешь. Буйные кудри Ника собрала в высокий хвост и, придирчиво осмотрев себя в зеркало, осталась довольна – это было лучшее, что она могла себе позволить в теперешней ситуации.

Так получилось, что из комнаты Ника выходила в компании Анны, которая хоть по-прежнему была не особо разговорчивой, но, по крайней мере, перестала смотреть на нее как на врага народа. Они обе быстро собрались, и, когда спускались вниз, коридоры общежития были пустынны.

Подойдя к столовой, девушки синхронно остановились и молча переглянулись. Из-за закрытой двери доносились приглушенные, но между тем хорошо слышимые мужские голоса. Один из них явно принадлежал лорду Грэму, а вот второй был Нике не знаком. Она собралась отойти в сторону и подождать, пока столовую откроют, как вдруг стоящая рядом Анна, ничуть не смущаясь, подошла вплотную к двери и наклонилась к тоненькой щелке, чтобы лучше слышать происходящий за ней разговор. Смирившись с тем, что в последнее время приходится подслушивать уже не в первый раз, Ника присоединилась к ней.

– Лорд Грэм, – говорил незнакомый мужчина. – Вы ведь понимаете, что я не хочу привлекать к этому делу внимания. Если в обществе узнают об исчезновении моей дочери, разразится скандал. У меня масса недоброжелателей, даже более того – врагов, способных использовать ситуацию против меня. Мне необходимо поручить дело людям, которым я могу полностью доверять. Вам я доверяю. Разумеется, об оплате можете не волноваться.

– Деньги меня не интересуют, – резко перебил его декан. – И полностью доверять кому бы то ни было тоже не советую. Я готов посодействовать вам как старому знакомому, но обещать ничего не могу. Как видите, на меня сейчас навалилась куча других забот, и, что бы там не говорили, я не всесилен. Насколько я понимаю, Джолетта пропала во время вашей дипломатической миссии в Триальскую империю?

– Именно так, – охотно подтвердил собеседник, обрадованный каким-никаким, но согласием лорда. – Мои люди говорят, что она просто исчезла два дня назад, когда они находились на Малой площади. Как видите, я был вынужден оставить свои дела в Триальской империи, но уже сегодня мне необходимо вернуться. Я буду отсутствовать еще около недели, возможно, и дольше, если переговоры затянутся. – На несколько секунд в столовой воцарилось молчание, после чего мужчина уточнил: – Так я могу на вас рассчитывать?

– Сделаю все возможное, – лаконично ответил Грэм. – Но, повторяю, я не могу ничего обещать.

В голосе собеседника прозвучало явное облегчение:

– Благодарю вас.

На этом разговор был окончен, и из-за двери до девушек донеслись приближающиеся шаги. Не сговариваясь, обе тут же отскочили в сторону и с непринужденным видом встали у окна. Вместе с деканом из столовой вышел высокий крупный мужчина, по богатой одежде которого можно было определить его принадлежность к высшей аристократии. Ника заметила, что Анна не сводит с него пристального и вместе с тем взволнованного взгляда, но мужчина едва ли обратил на нее внимание. Пожав напоследок руку лорду, он уверенным шагом направился прочь. Анна неотрывно смотрела ему вслед, и в какой-то момент Ника заметила в ее глазах заблестевшие слезы. Понять, чем это вызвано, Нике не дал декан, который, в отличие от ушедшего мужчины, заметил их присутствие.

– Ну и как это объяснить? – Лорд Грэм сложил руки на груди и вперился в Нику испепеляющим взглядом. – По-моему, я ясно изъяснялся, когда говорил, что не стану вам помогать.

Взгляд Ника выдержала и, не моргнув, ответила:

– А я здесь не из-за вас. Да будет вам известно, что я зачислена на первый курс факультета квинтэссенции и теперь, согласно правилам этого учебного заведения, буду проживать на территории академии.

Судя по выражению лица, лорд действительно не знал о ее зачислении. Оно и неудивительно – вряд ли новый декан озаботился просмотреть список поступивших, а если и озаботился, то имя и фамилию Ники он все равно не знал.

– И кто же это, позвольте узнать, принял вас в академию без документов? – быстро справившись с первым удивлением, осведомился лорд.

Подставлять Дарину девушка не собиралась, поэтому ответа не последовало.

Джолетта не обращала внимания на препирательства соседки с деканом и молча смотрела в ту сторону, где уже давно скрылся из виду ее отец. Она и не предполагала, что видеть его будет настолько больно. Ее ужасно ранило то, что он смотрел словно сквозь нее и не узнавал. Умом Джолетта понимала, что узнать ее сейчас было попросту невозможно, но смириться с этим все равно было трудно.

Когда столовую открыли, вместо того, чтобы сесть за стол, она отправилась на кухню. Деньги были необходимы ей как воздух, поэтому Джолетта собиралась сделать то, чего не делала еще никогда в жизни, – пойти работать. Объявление на стенде натолкнуло ее на эту мысль, и после долгих сомнений она все-таки решилась. Работа на кухне казалась ей унизительной, но выбора не было. Оставалось утешаться тем, что, по сути, подрабатывать будет не леди Джолетта де Лэйр, а никому не известная провинциалка Анна Тьери.

– Бездари! Неумехи! – прозвучали громкие крики, как только она вошла в помещение, пропитанное запахами свежеприготовленной еды и специй.

– Н-но, госпожа Лили… – запинаясь, попытался возразить испуганный повар.

– Я уже сто один год как госпожа Лили! – продолжала кричать разошедшаяся старушенция. – Ты зачем в тесто столько муки насыпал? Зачем, я спрашиваю?!

– Так ведь нормальная консистенция…

– Олух! – вновь припечатала фурия и, внезапно переключив внимание на застывшую в дверях Джолетту, рыкнула: – Чего надо?!

Джолетта подумала, что за прошедшие пару дней услышала в свой адрес столько непочтительности и грубости, сколько не знала за всю жизнь. Тем не менее она проигнорировала гневный выпад и уверенным шагом подошла к поварам. При ближайшем рассмотрении она не без удивления обнаружила, что шеф-повар – гномиха. Да… новый декан квинтэссенции полон сюрпризов: дворецкий – элементаль, повариха – гномиха, какие еще скелеты кроются в его шкафах?

– Я ваш новый помощник, – с ходу выпалила она, не допуская даже мысли, что ей могут отказать. – Какова будет оплата, и когда мне приступать к своим обязанностям?

От такой наглости и повара и госпожа Лили на некоторое время зависли. У всех троих явно промелькнула мысль, что такой самонадеянности не было даже у их вчерашней визитерши Ники.

– И когда это я успела взять такую безрукость ходячую в помощники, а? – осклабившись, осведомилась гномиха.

Выпустив наружу свои не самые лучшие качества, Джолетта не менее язвительно бросила:

– А с чего это вы, немощь слепая, взяли, что я безрукая? Вон оба ваших повара подтвердят – руки у меня на месте, голова на плечах тоже есть, а еще, в отличие от всех прочих в этом дарховом общежитии, имеется талант повелевать водой! Так что да, перчатки для мытья посуды можете не выдавать!

Гномы по своей природе были существами грубыми и не слишком приветливыми, в их среде ценились такие качества, как напор, целеустремленность и уверенность. Если они чувствовали чужую слабину, то без зазрений совести измывались над несчастным. Так произошло и с двумя добродушными, хорошо воспитанными поварами, оказавшимися в подчинении у госпожи Лили. Поэтому Джолетта, избрав такую линию поведения, сама того не зная, попала прямо в цель.

Она невозмутимо опустилась на деревянный табурет и, побарабанив пальцами по столешнице, вновь поинтересовалась:

– Ну, когда приступать?

Шеф-повар некоторое время молчала, повернув голову в сторону Джолетты, словно действительно могла что-то рассмотреть через закрытые веки. Крылья ее носа слегка подрагивали, будто улавливая интересный и дразнящий запах.

Госпожа Лили поцокала языком, повертела головой и наконец решила:

– Сработаемся!

Повара, стоящие рядом, синхронно издали вздох удивления, а гномиха меж тем уже засыпала Джолетту информацией:

– Значит так, дорогуша! И не мечтай, что я подпущу тебя к готовке, а вот швабра и полы – в твоем распоряжении! Раз уж ты водница, так и быть, будем эксплуатировать твой дар вместо мойки, но, если вдруг хоть одну тарелку испортишь, пеняй на себя, усекла? – Не дав вставить ни слова, повариха продолжила: – Работать будешь с девяти до одиннадцати вечера и с трех до пяти дня, и мне плевать, есть у тебя в это время занятия или нет! Один раз не придешь – уволена! Мне что-то не понравится – уволена! Шашни с моими поварами вздумаешь крутить – уволена! Все понятно?!

– Нет, не все! – возмущенно воскликнула Джолетта. – Во-первых, зарубите себе на носу – днем работать я не собираюсь, я сюда учиться приехала, а не полы драить! Во-вторых, вы так и не озвучили причитающуюся мне сумму! Ну и в-третьих, мне нужны деньги наперед, я требую аванс!

Гномиха в негодовании всплеснула руками, но в ее голосе прозвучали нотки невольного восхищения:

– Нет, вы только гляньте на нее! Она мне еще условия ставить будет!

– Так ей и правда учиться надо, – внезапно осмелев, подал голос Мик. – Я вот тоже, если бы даром обладал…

– Молчи уж, несчастье! – замахала на него руками госпожа Лили и вновь обратилась к Джолетте: – Ладно, так уж и быть, убирать будешь по вечерам, но чтобы утром на кухне ни одного пятнышка не было! Что до оплаты – будешь получать по пять медяков за смену, расчет – только в конце месяца, а на аванс можешь не рассчитывать! Не нужны мне тут дармоеды! Сначала месяцок-другой поработаешь, и коли потом не сбежишь – будешь забирать жалованье, когда захочешь!

На отстаивание своих интересов у Джолетты времени не оставалось. Завтрак давно закончился, и сейчас все первокурсники спешили на общее собрание в честь начала нового учебного года. Условившись, что к работе она приступит с завтрашнего вечера, Джолетта покинула кухню, даже не кивнув напоследок заступившемуся за нее поваренку.

Когда за новой подчиненной закрылась дверь, госпожа Лили довольно улыбнулась. Давненько ей не доводилось спорить со столь упертыми и нахальными личностями. А девчонка-то не проста. Слепая гномиха внутренним чутьем видела в ней отголоски чужой и очень сильной магии.

К месту сбора Джолетта пришла едва ли ни самой последней. Во внутреннем дворе находилась просторная площадка, предназначенная как раз для таких мероприятий. Сейчас здесь собрались все адепты Академии пяти стихий – несколько сотен юных магов толпились, напоминая гигантский муравейник. Первокурсникам в академии всегда уделялось повышенное внимание – преподавательский состав во главе с ректором на первых порах старался создать для новых студентов наиболее комфортные условия. На этот счет жаловаться никому не приходилось, в академии были все возможности для успешного вливания в учебную среду.

Вновь поступившие стояли в первых рядах, ближе к установленной в центре сцене, на которой уже находился Арос Лосгар. Адепты факультета земли украсили сцену гирляндами из живых цветов, чей аромат разносился на всю округу. Четыре декана стояли неподалеку, среди преподавателей, а вот новый – декан пятого факультета отчего-то задерживался.

Джолетта, в отличие от остальных, подозревала, с чем это связано, потому как не видела среди первокурсников квинтэссенции свою соседку по комнате. Ей было интересно, что связывает ничем не примечательную Нику с лордом Грэмом. Возможно, все же не стоит ею пренебрегать и нужно попытаться наладить с ней приятельские отношения?

– Адепты! – заговорил ректор, заставив все прочие голоса смолкнуть. Его речь, усиленная магией, была слышна по всей академии. – Я поздравляю вас всех с началом нового учебного года! Тех, кому еще предстоит отучиться в этих стенах пять лет, поздравляю вдвойне, потому как вы только начали свой путь в успешное будущее. Ни для кого не секрет, что из Академии пяти стихий выходят только лучшие маги, неуспевающие отсеиваются уже в первом семестре, поэтому настоятельно советую вам прилагать максимум усилий. Все вы маги, обладающие мощным потенциалом, иначе вас бы здесь не было. Каждый обязан развивать свой дар по максимуму, поэтому на вас, столь щедро одаренных природой, лежит особая ответственность.

Магистр Лосгар не стал затягивать вступительную речь и быстро перешел к более актуальным темам:

– В этом году в академии будет несколько нововведений. Во-первых, спешу представить нового декана факультета квинтэссенции, которого вы все наверняка знаете – лорд, а для вас магистр Тайрон Грэм!

Под бурные овации присутствующих декан, все-таки успевший прийти вовремя, поднялся на сцену. В это же время Джолетта заметила Нику, протискивающуюся сквозь толпу к первым рядам.

– Буду краток, – произнес лорд, окидывая притихшую толпу усмехающимся взглядом. – Просто не действуйте мне на нервы и проживете дольше.

Двор академии сотряс всеобщий смех, а новый декан продолжил уже серьезно:

– Обращаясь к адептам своего факультета, хочу предупредить, что предъявляемые к вам требования в этом году возрастут. Что бы там ни говорил ваш любимый ректор о качестве образования, маги квинтэссенции в последнее время мельчают. И раз уж так случилось, что мне пришлось взять ваше обучение под контроль, я приложу все силы, чтобы усложнить вам жизнь. Боевую магию у всех курсов буду вести лично я. – Он на секунду замолк, давая студентам осмыслить сказанное, и коварно добавил: – Обещаю, вам понравится.

Вновь раздался смех, к которому на сей раз были примешаны восторженные вздохи адепток. Без сомнений можно было сказать, что ректору придется поделиться своей популярностью среди студенток с деканом пятого факультета. Девушки нашли себе нового кумира, и ослепительные улыбки вкупе с горящими предвкушением глазами были тому подтверждением.

Когда лорд Грэм отошел в сторону, слово вновь взял магистр Лосгар:

– Второй новостью, которую я хочу вам сообщить, является комендантский час. С этого дня в десять часов вечера главные ворота будут закрываться, а на всю территорию академии станет опускаться защитный купол. Так что, если по каким-то причинам вы будете находиться в городе, вам необходимо вернуться до вышеобозначенного времени. Иначе будете ночевать на улице, и в этом случае я вам искренне сочувствую. Полагаю, все знают, что лес, находящийся неподалеку, является опасной зоной, в которой этим летом наблюдалась повышенная магическая активность. Мне известно, что наши студенты, любящие прогуливать пары, часто сбегают туда с занятий. Так вот, с этого года посещение леса находится под строгим запретом, причем не только для студентов, но и для преподавателей.

Хотя все и понимали необходимость подобных мер, этой новости никто не обрадовался, и двор утонул во всеобщем досадном вздохе. Лес действительно пользовался популярностью, туда частенько захаживали не только прогульщики, но и добросовестные отличники. На одной из полян ими даже была оборудована зона для костра, где проходили бесчисленные посиделки. Но этим летом все столичные газеты пестрели информацией о том, что в местных лесах наблюдается небывалый всплеск магической активности. Все деревья в них внезапно почернели, мелкие животные и птицы спешили покинуть места обитания, а трава, еще недавно свежая и зеленая, превратилась в гниль. Правда, происходили эти метаморфозы больше в глубине леса, а первые несколько сотен метров территории выглядели относительно нормально.

Подобные всплески темной энергии нередко происходили по всей Дагории и были вызваны тем, что магия с каждым годом развивалась и совершенствовалась. Они являлись своеобразным противовесом к используемой повсеместно магии стихий. Этот принцип был подобен тому, что при солнечном свете всегда присутствуют тени, а знание добра непостижимо без понятия о зле. В некоторых случаях, когда прорывы темной энергии были очень сильными, появлялись различные существа. В их числе – и небезызвестные дархи, которые являлись одними из самых страшных темных порождений.

– Ну и последняя новость, которую я должен вам сообщить, заключается в том, что на всех курсах с этого года вводится новый предмет – этикет и искусство танца, – продолжил тем временем ректор. – Предвосхищая ваши вопросы, скажу сразу: этот вопрос поднимался в нашей академии уже давно. В будущем большинство из вас займет значимые должности, в том числе и при дворе, поэтому я, как и многие другие, считаю, что знание этикета вам необходимо. Понятно, что многие хотят работать стражами правопорядка, пополнять ряды боевиков и заниматься прочей не менее важной работой, но повторюсь – предмет обязателен для всех.

На этом выступление ректора было окончено, и на сцену поднялись оставшиеся четыре декана. Каждый из них произнес короткую речь, в которой были освещены вопросы дисциплины, добросовестной учебы и прочие стандартные моменты. Вслед за этим в честь начала нового учебного года сцену озарили всполохи огня, напоминающие мини-фейерверк, в воздух взмыли воздушные пузыри, наполненные переливающимися капельками воды, а на всех присутствующих обрушился вихрь из лепестков красной розы, которая являлась символом академии.

После небольшого шоу студенты старших курсов стали расходится по учебным корпусам, а первокурсники выстроились в длинные очереди к деканам. Каждому предстояло получить расписание занятий, которые начинались уже с этого дня. По большей части в первый учебный день все они были вводными и направленными на то, чтобы ознакомить поступивших с основными принципами учебного процесса.

Джолетте выдали два листа, на одном из которых значился перечень учебных предметов, а на другом было расписание на неделю. Сегодня у ее группы стояли две лекции по истории и теории водной магии, а также вводная лекция, которую первокурсникам должна была прочитать магистр Трайвол. Первая учебная пара у водников начиналась только через полчаса, и Джолетта собиралась использовать свободное время с пользой. С учетом редкостной несговорчивости госпожи Лили вопрос денег по-прежнему стоял остро, и Джолетта решилась на крайние меры. Раз декан водного факультета отказалась выдать аванс со стипендии, она обратится в последнюю инстанцию в этой академии.

– Магистр Лосгар! – окликнула она, когда ректор после общего собрания направлялся в свой кабинет.

Тот обернулся и, увидев, кто его звал, вопросительно приподнял бровь.

– Мне нужно с вами поговорить! – решительно заявила Джолетта. – Если можно, с глазу на глаз.

Когда они вошли в ректорат, к Джолетте тут же бросилась миссис Рудольф. Секретарша встретила ее с неподдельным энтузиазмом и, не обращая внимания на присутствие своего непосредственного начальства, принялась ее расспрашивать – как устроилась, с кем познакомилась и даже что ела на завтрак. От такого пристального внимания и в некоторой степени заботы Джолетта слегка опешила.

– Миссис Рудольф… – попытался было осадить ее пыл ректор, но секретаршу было не остановить. По непонятным для Джолетты причинам она решила взять ее под опеку и сейчас напоминала несушку, квохчущую над своим чадом.

Джолетта быстро смекнула, что такую заботу можно использовать с пользой для себя. Поскольку магистра Лосгара с его секретаршей явно связывали не только рабочие отношения, она решила, что миссис Рудольф можно подключить к решению своих проблем.

– Понимаете, – начала она, попеременно жалобно глядя то на секретаршу, то на ректора. – Даже не знаю, как сказать…

– Говори, говори, детонька, – подтолкнула ее миссис Рудольф. – Что случилось?

– Я ведь уже рассказывала, что по пути в академию меня ограбили… забрали и вещи и деньги, и сейчас у меня совершенно ничего нет. Я просила магистра Трайвол выдать мне аванс в счет стипендии, но она отказалась, и теперь я совершенно не знаю, что делать. – Джолетта жалобно всхлипнула и бросила на ректора страдальческий взгляд из-под опущенных ресниц. – Мне даже тетради для учебы купить не за что…

Лосгар стоял, сложив руки на груди, и пристально смотрел на студентку. На миг Джолетте показалось, что за его привычным спокойствием и бесстрастностью скрывается недоверие. Подумав об этом, она тут же возразила сама себе – будь это так, он бы вообще не позволил ей учиться в академии.

– Да что же такое делается-то?! – В отличие от ректора, секретарша прониклась положением девушки в полной мере. Она обратила возмущенный взгляд на магистра Лосгара и укоризненно покачала головой. – Арос! Ну ты-то куда смотришь? Разве ж так можно?

– Анна, пройдемте в мой кабинет, – оставив вопрос без ответа, произнес магистр Лосгар и жестом пригласил следовать за собой.

Когда за ними закрылась дверь, спокойствие ректора уступило место раздражению:

– Впредь попрошу вас не закатывать истерики и не пытаться топить ректорат своими слезами. На этот раз, так уж и быть, я пойду вам навстречу, но в дальнейшем на такое снисхождение можете не рассчитывать.

Лосгар говорил вежливо, и именно от этой вежливости Джолетта начала закипать. Ее всегда раздражала его манера говорить уважительно, но в то же время словно свысока. Она смогла бы понять, если бы так он разговаривал только сейчас, когда перед ним стоит незнакомая простолюдинка, но ведь точно так же он вел себя и с аристократами! И эта скрытая ирония или, как сейчас, глухое раздражение были самимы сильными его эмоциями. Чужие негодование, крики, угрозы разбивались о непоколебимую стену спокойствия. Джолетта не раз видела такие сцены и даже испытывала подобное на себе.

– Вы чем-то недовольны? – меж тем спросил ректор, уловив перемены в ее настроении. – Кажется, я сказал, что готов пойти вам навстречу. Половину стипендии получите прямо сейчас.

Джолетта стиснула зубы, чтобы не ляпнуть в ответ какую-нибудь грубость, и молча следила за тем, как ректор достает из ящика письменного стола один золотой.

– И вот это половина?! – все же не сдержалась она, увидев протягиваемую ей сумму. – Вы издеваетесь?!

Пожалуй, это был едва ли не первый случай, когда Джолетта так откровенно выражала на людях свои эмоции. Такой ее видели разве что прислуга, охранники и прочие личности, которые, по ее мнению, относились к низшему сорту.

После ее полных возмущения слов на лице магистра Лосгара отразилось удивление:

– Вы знаете учебные заведения, где месячная стипендия у студентов больше?

– Да плевала я на всех остальных! – С Джолетты окончательно слетела маска скромной провинциалки. – Вы сами-то прожить на эти гроши сможете?!

Джолетта искренне не понимала, как человек может просуществовать на два золотых целый месяц. Каждую неделю отец выдавал ей по сто, и даже эту сумму она считала недостаточной.

Глаза ректора заискрились смехом – выпад студентки его неожиданно позабавил:

– Вы не поверите, смогу. Когда-то я сам учился в этой академии, и, можете поверить на слово, даже повышенная стипендия была гораздо ниже той, что получаете вы. Мне вот интересно, – он посмотрел на пышущую негодованием собеседницу как на диковинную зверушку, – сколько же в вашей деревне получает школьный учитель, если пару золотых вы считаете грошами?

Поняв, что окончательно вышла из созданного образа и позволила эмоциям взять верх, Джолетта резким движением схватила со стола полагающуюся ей монету и, не проронив больше ни слова, выбежала из кабинета.

Глава 8

Ректор опустился в кресло и, подперев подбородок рукой, устремил задумчивый взгляд в окно. Анна Тьери сумела его заинтересовать. Она определенно что-то скрывала, и он был намерен выяснить, что именно. Откуда при таком низком происхождении и, мягко говоря, непривлекательной внешности взялись такие амбиции? Лосгар не мог не признать, что актриса из девушки вышла бы отменная. По его просьбе Тайрон Грэм наблюдал за этой студенткой, и до сих пор ничего странного за ней замечено не было. Возможно, если бы не ее внезапный срыв, он бы счел свои подозрения беспочвенными и поверил в ее историю.

Ректора по-прежнему волновал вопрос, из-за которого он и пригласил друга занять должность декана пятого элемента. Его расследование уже дало некоторые результаты – пока в главных подозреваемых ходила некая Алита Эрристон, работающая в деканате факультета квинтэссенции секретаршей. Она занимала эту должность и при магистре Энроде. В характеристике у Алиты значились минимальные способности к магии пятого элемента, но Грэм обнаружил у нее амулет, блокирующий дар. Это обозначало, что она намеренно скрывала собственные возможности, и наталкивало на определенные выводы. Однако, чтобы выдвигать обвинения, требовались более существенные доказательства, и в этом вопросе Лосгар полностью полагался на давнего друга.

Аудитория казалась слишком просторной для расположившихся в ней двадцати человек. Здесь были большие окна, пропускающие много дневного света, столы, за которыми должны были сидеть студенты, и кафедра для преподавателя, на которой возвышалась ваза с алыми розами. Эти цветы еще неделю должны были радовать обитателей академии и создавать ненавязчивую атмосферу праздника.

В отличие от всех прочих факультетов, у квинтов – так сокращенно именовали магов квинтэссенции – не было разделения курса на группы. Сейчас в аудитории собрались все первокурсники, набранные в этом году, и, хотя Ника знала о некоторой уникальности магов пятого элемента, она все равно не могла не удивиться. По словам Каина, на факультет земли было зачислено более сотни магов, а у водников и вовсе произошел перенабор – в сравнении с этим двадцать было просто смешным числом.

Все присутствующие были несколько взволнованы и вместе с тем явно чувствовали себя своего рода элитой. Некоторые из первокурсников относились к ней в прямом смысле – пятеро адептов происходили из древних аристократических родов и еще четверо носили мелкие дворянские титулы. Все прочие были выходцами из простых сословий – здесь присутствовали дети и торговцев, и инженеров, и просто крестьян. Но всех объединяла принадлежность к особому классу магов, из-за которой каждый невольно ощущал свою важность и значимость.

За длинными столами студенты в основном расселись по парам, исключением оказались та самая «золотая» пятерка, состоящая только из парней, и Ника, которая до сих пор не обзавелась ни одним знакомством среди сокурсников и восседала в гордом одиночестве. По расписанию сейчас стояла вводная лекция, провести которую должен был не кто иной, как декан. Это обстоятельство Нику ничуть не радовало, особенно после недавнего разговора. Хорошо еще, что Грэм все-таки не стал допекать ее не совсем законным поступлением. Правда, она подозревала, что сделано это было вовсе не по доброте душевной, а из-за нежелания лишний раз с ней возиться. Но как бы то ни было, позволить личной неприязни помешать учиться Ника не собиралась. Каковы бы ни были взаимоотношения с деканом, это не станет препятствием в обучении. Неизвестно, сколько ей предстоит пробыть в этом мире, поэтому вылетать из академии ни в коем случае нельзя. К тому же это реальный шанс получить образование, о котором она так давно мечтала. И вообще, условия, в которых она оказалась, были просто сказочными – и крыша над головой, и еда выше всяких похвал, и регулярная стипендия. Если бы еще была возможность позвонить маме…

Пока Ника пребывала в размышлениях, в аудиторию вошел лорд Грэм. Студенты тут же синхронно поднялись со своих мест, но декан небрежным жестом велел им сесть.

– Не нужно лишних телодвижений, поверьте, на моих занятиях силы вам еще понадобятся, – заявил он, становясь перед кафедрой и обводя аудиторию пытливым взглядом черных глаз. – Сейчас я должен прочитать вам вводную лекцию, которую для меня составил наш многоуважаемый магистр Лосгар. – Он потряс в воздухе папкой с исписанными мелким почерком листами и усмехнулся. – Что можно делать, чего нельзя, какие вам предстоят занятия… Вы ведь не думаете, что я стану тратить время на подобную чушь?

Адепты разумно промолчали, а декан продолжил:

– На этой лекции я хочу поговорить о вашем будущем. Я ознакомился с общими планами и обнаружил, что с основной специальностью вам нужно определиться к четвертому курсу. То есть углубленным изучением профильного предмета вы должны заниматься только два года, а до этого будете поверхностно изучать все остальное. – Он на миг замолчал, а затем заявил: – Я категорически против такого подхода. Конечно, заставить многоуважаемого магистра Лосгара и уж тем более курирующий академию совет магов изменить нынешнюю систему образования я не могу, однако буду настаивать на том, чтобы вы определялись со своим основным профилем в ближайшее время. Не сомневаюсь, что каждый из вас уже чувствует в себе склонность к той или иной сфере магии. – Взгляд декана на миг задержался на Нике. – А тем, кто не чувствует, настоятельно советую развивать дар, если не хотите вылететь из академии.

Намек был более чем понятен. И вот спрашивается, чего он так на нее взъелся? Если рассуждать логически, то это, скорее, Ника имеет право на него обижаться за отказ помочь.

– Наша магия является одной из самых многогранных и используется во множестве сфер. В зависимости от особенностей дара вы выбираете будущую специальность и соответственно более углубленно изучаете выбранное направление. В вашем распоряжении менталистика, эмпатия, прорицание, боевая магия и техномагия. По личному опыту могу сказать, что все пять направлений пользуются в обществе большим спросом, но последнее – техномагия сейчас набирает все большую популярность. Магам с аналитическим складом ума всегда доступны вакансии в мастерских научного института. Конечно, в большей степени это относится к мужчинам, – женщин-техномагов можно пересчитать по пальцам, и я бы не назвал их хорошими специалистами.

Ника мысленно фыркнула – сразу виден мир без должного технического прогресса. Порой женщины решают логические и математические задачи в разы лучше мужчин, и гендерная принадлежность в таких вопросах вообще не имеет никакого значения.

Несмотря на расхождение во взглядах на некоторые вещи, Ника вынуждена была признать, что педагог из лорда Грэма вышел прекрасный. Он рассказывал живо и интересно, превращая обычную лекцию в увлекательный диалог. К концу пары студенты почувствовали себя более раскованно и стали задавать вопросы. Особо рьяно это делали девушки, буквально млеющие от проницательных черных глаз. Ника же решительно не понимала студенток и ощущала себя не в своей тарелке, видя, как некоторые из сокурсниц пытаются флиртовать с деканом. Хотя сам лорд Грэм вел себя в их отношении предельно корректно, Ника чувствовала идущую от него скрытую иронию и проблески легкого раздражения. Похоже, к подобному вниманию он привык, и оно не доставляло ему большого удовольствия.

В ходе лекции у Ники также возник ряд вопросов, и, невзирая ни на что, она не постеснялась их озвучить. Во-первых, ей не все было понятно относительно менталистики. Если маги квинтэссенции способны читать чужие мысли, то получается, что в любой момент кто-нибудь может залезть к ней в голову? Подобная перспектива совершенно не радовала, как и любому нормальному человеку, Нике не хотелось выставлять свои помыслы на всеобщее обозрение.

К счастью, лорд Грэм такое предположение опроверг, сказав, что для того, чтобы по-настоящему читать мысли, нужны годы, а то и десятилетия упорного самосовершенствования. Мысли человека делятся на несколько уровней, среди которых рядовой маг может считать лишь самые поверхностные. Кроме этого, менталистика применяется только с согласия человека, а принудительно – лишь в случаях с преступниками, когда нужно доказать их вину. Последнее проводится только при получении соответствующего ордера, который выдает совет магов.

– Но разве понятие законности является таким уж сильным препятствием? – удивилась Ника. – Как узнать, читает маг твои мысли или нет?

– Поверьте, залезь к вам кто-нибудь в голову, вы бы ощутили все прелести такого процесса, – усмехнулся лорд Грэм. – Ужасная боль в висках и затылочной части, темные круги перед глазами и еще масса «приятных» сюрпризов. Насчет законности вы правы – в Дагории масса магов, которым плевать на условности, поэтому наша магия и считается самой опасной. При всем том никто не мешает вам совершенствовать свои навыки и учиться защищаться даже от самых сильных взломщиков. На худой конец, можете просто заплатить денег нужным людям и поставить ментальный блок. Впрочем, обо всем этом вам подробнее расскажут непосредственно на парах по менталистике, – заключил он и перешел к другим темам.

К концу занятия декан еще раз повторил свои требования – каждый первокурсник уже сейчас должен задуматься о выборе профиля и в течение этого года решить окончательно, какую сторону дара он будет развивать. Сам лорд Грэм был отличным боевиком и менталистом, а вот к эмпатии у него предрасположенности не было.

После вводной лекции стояли еще две пары, которые показались Нике не менее интересными. На теории магии рассказывали об общих принципах и законах, присущих пятому элементу, а на истории шла речь о культуре и развитии магии в Дагории. Все, кроме Ники, знали основы магии и более-менее разбирались в истории своего мира, а для нее все было в новинку. На этих парах она поняла, что по уровню знаний недалеко ушла от пятилетнего ребенка. Хотя, наверное, и тот знает больше ее. Впрочем, удивляться здесь было нечему – в конце концов, всю свою жизнь она прожила в немагическом мире, и ее незнание даже элементарных вещей в этой области было вполне естественно.

Первый учебный день пролетел совершенно незаметно, и Ника даже оглянуться не успела, как оказалась в своей комнате наедине с учебниками. Перед ужином она снова наведалась в библиотеку, где взяла книгу с говорящим названием «Теория и история магии для детей», которая вообще непонятно как очутилась в академии. Ну а что? С чего-то ведь надо начинать.

Она провела за учебниками почти весь вечер, и когда мозг от переизбытка информации начал закипать, в комнату вошла Анна. Соседка тащила в руках две увесистые сумки, содержимое которых вскоре было вытряхнуто на кровать. Ника удивилась – Анна приобрела почти те же вещи, что и она сама. Щетка, зубной порошок, расческа, пара дешевых вещей с распродажи… просто совпадение? Только в этот момент Ника осознала, что до этого не видела в комнате ни одной ее вещи.

– Анна, – обратилась она к соседке, когда та пристраивала покупки в ящики тумбочки. – Скажи… а ты из этого мира?

Та обернулась и удивленно приподняла брови.

– Конечно. А почему ты спрашиваешь?

– Да так. – Ника неопределенно пожала плечами.

– Раз начала, то договаривай, – потребовала Анна, не сводя с нее пытливого взгляда. – Ты сама – иномирянка?

Подумав, Ника утвердительно кивнула. В общем-то в том, что она попала в Дагорию из другого мира, не было особого секрета. Соседка собиралась еще что-то спросить, но в этот момент дверь в комнату снова отворилась, и на пороге нарисовался Каин. Рыжик выглядел веселым, довольным и до неприличия бодрым, в отличие от некоторых, скучающих над заумной литературой.

– Кудряшка, собирайся! – не тратя времени на приветствия, крикнул он, входя в комнату как к себе домой.

– Куда это? – поинтересовалась Ника, мысленно решив, что в настоящий момент согласна пойти куда угодно – мозг требовал срочной разгрузки и проветривания.

Каин хитро улыбнулся и многообещающе произнес:

– Увидишь.

Особые сборы Нике не требовались, поэтому она лишь поправила съехавший набок хвост и по профессиональной привычке подкрасила губы. Все-таки в отсутствии разнообразия одежды тоже есть свои плюсы – не надо ломать голову над извечным женским вопросом: «Что мне надеть?»

– И подружку бери с собой. – Каин кивнул на стоящую к нему спиной Анну и обратился к ней: – Красавица, как звать?

Соседка Ники обернулась, и рыжик поперхнулся окончанием фразы. На секунду повисло неловкое молчание, но Каин, надо отдать ему должное, быстро справился с замешательством. Да, Анна далеко не красавица и даже далеко не симпатичная. Ну и что? Она-то в этом не виновата.

Учитывая характер соседки, Ника думала, что она откажется идти не пойми куда с фактически незнакомым человеком, но та неожиданно согласилась.

– Анна, – ответила она на ранее озвученный вопрос. При этом в ее голосе прозвучало столько гордости и достоинства, что Ника лишний раз убедилась: невзирая на внешность и социальный статус, она знает себе цену.

Все трое вышли во двор, и Каин повел девушек в сторону общежития факультета земли. Уже наступил вечер, и природа нежилась в рассеянных лучах заходящего солнца. Макушки башенок ярко горели, а на те части здания, до которых не доходил свет, легли темно-синие тени. Стояла приятная прохлада, в воздухе витали сладковатые ароматы спелых яблок, созревших в саду, и пышных роз, которые сегодня заполняли все комнаты академии. Общежитие факультета земли находилось недалеко от корпуса квинтэссенции, и уже вскоре молодые люди оказались прямо перед распахнутой входной дверью.

– Зовешь нас к себе в гости? – поддела рыжика Ника. – Это и есть твой многообещающий сюрприз?

– Кудряшка, вот что за манера забегать вперед? Да, в гости зову, – не стал отнекиваться он.

Внутри общежития все было совсем не таким, как в корпусе пятого элемента. В отделке помещений преобладали натуральные древесные материалы и зеленоватые тона. Сразу за входом находилась вахта, где царственно восседал местный комендант. Это был невысокий щупленький дедок с веселым взглядом и большим красным носом, который наводил на определенного рода мысли.

– Чегой, опять безобразничать удумали? – осведомился старичок, пытливо рассматривая вошедшую троицу. – Снова мне после ваших попоек у начальства деньги на ремонт просить придется?

– Дед Михей, да ты что! – с деланым возмущением воскликнул Каин. – Все мы здесь культурные люди!

– Знаю я вашу культуру, – пробухтел комендант. – От вас, рыжих, вообще неприятности одни! Кто мне в прошлом году полное общежитие огневиков назвал? Все занавески подпалили, нелюди окаянные!

– Так то не я был, а братья мои старшие! Я вообще, если вы забыли, всего второй день как заселился!

– Вот то-то и оно, что только второй день, а уже девок пачками таскаешь!

– Ну, де-э-эд Михе-э-эй, – протянул рыжик и тут же хитро добавил: – У нас к вам деловое предложение. – Он жестом фокусника извлек откуда-то из-за пазухи бутыль с мутной красной жидкостью и поставил ее перед комендантом. – Вот!

При виде предлагаемого у дедули вспотела лысина, возбужденно заблестели глаза и зашевелились пышные седые усы. Он нервно сглотнул, достал из верхнего кармашка пиджака платочек и промокнул им выступившую испарину, после чего огляделся по сторонам и придвинул бутыль к себе.

– Ладно уж, прохвосты, проходите! Но чтобы преподаватели о ваших безобразиях слыхом не слыхивали! Если что – я прикрывать не стану!

Каин белозубо улыбнулся:

– Дед Михей, ты просто мировой человек!

Рыжик подтолкнул вперед застывших девушек, и все трое двинулись вперед по коридору.

– И занавески мне не испоганьте! – донеслось им вслед восклицание, на которое Каин обернулся и приложил пальцы к виску: мол, есть, шеф!

Хотя до этого Ника и не училась в высшем учебном заведении, студенческие вечеринки не были для нее диковинкой. У нее были друзья из университетов, которые часто собирали знакомых в общежитии, проводя их в комнаты тайком от вредных комендантов. А вот по недовольному виду Анны можно было судить, что она не очень-то рада предстоящему веселью и уже жалеет, что вообще сюда пришла.

Комната, в которую их привел Каин, оказалась рассчитанной на троих человек. Вся мебель была сдвинута к стенам, чтобы освободить пространство в центре. На окнах были задернуты клетчатые зеленые занавески – те самые, за которые так радел дед Михей, странноватая люстра в форме древесной коряги тускло горела, создавая в помещении уютную атмосферу. На бежевом ковре восседала компания из десяти человек. Здесь же стояло пять бутылок, подобных той, которую Каин вручил коменданту, и красовалась пара тарелок с наскоро накромсанными бутербродами. Среди присутствующих Ника сразу заметила парня, очень похожего на Каина, должно быть, один из его старших братьев. Кроме него она обнаружила вальяжно рассевшуюся на ковре старосту общежития факультета пятого элемента. Дарина, увидев вошедшую Нику, радостно ей помахала и жестом пригласила сесть рядом с собой.

– А вот и мы! – весело ознаменовал их появление рыжик, снова невесть откуда извлекая шестую по счету бутылку. – Ну что, народ, отметим начало учебного года?

Джолетта чувствовала себя неуютно. И зачем только она сюда пришла? Ввиду своего положения она никогда не посещала подобные мероприятия и уж тем более не пила знаменитую на все королевство вишневую наливку. Ее рецепт ревностно оберегался магами земли, которые и изготавливали этот убойный алкогольный напиток.

К своему удивлению, Джолетта обнаружила присутствующих здесь Дамиана и Катрину, чувствующих себя явно более раскованно и непринужденно, чем она сама. Она никогда и подумать не могла, что аристократы могут опуститься до уровня простолюдинов и как ни в чем не бывало сидеть с ними за одним столом… хотя в этой ситуации вернее сказать – на одном полу.

– Садись! – Рыжий парень, которого, кажется, звали Каином, указал Джолетте на свободное место как раз рядом с Катриной.

«Сидеть с этой двуличной стервой? Нет уж, спасибо», – подумала она и изящно опустилась на ковер рядом с Никой.

Катрина поджала губы и окинула Джолетту презрительным взглядом, говорящим лучше всяких слов. Взгляд Дамиана тоже задержался на ней, но Джолетта сделала вид, словно его не замечает. Про себя она отметила, что Крэсбор смотрит на нее настороженно и несколько неуверенно, словно чего-то ожидая. Должно быть, это связано с их столкновением в Северном районе и сложившейся там ситуацией. Джолетта предполагала: Дамиан просто боится, что она станет рассказывать об этом направо и налево и привлечет к нему нежелательное внимание.

– Знакомьтесь, это Ника и Анна, – меж тем представил девушек Каин. – Обе квинты.

– Вообще-то я водник, – поправила его Джолетта. – Просто живу в общежитии факультета пятого элемента.

– Что, такой замарашке даже в родном общежитии не рады? – не упустила возможность съязвить рыжая.

– Это Катрина, – не дав Джолетте ответить на оскорбление, попытался сгладить ситуацию Каин. – Не обращай внимания, она у нас любит выводить людей из себя.

– Катрина? – Джолетта выразительно посмотрела на рыжую, улыбнулась и вполне дружелюбно произнесла: – Приятно познакомиться.

– Не могу сказать того же! – отозвалась та, демонстративно смотря в сторону.

– Тогда сделай то же, что и я, – по-прежнему улыбаясь, посоветовала Джолетта. – Соври.

Повисла короткая пауза, во время которой Катрина просто не находила слов для достойного ответа и, тяжело дыша от возмущения, сверлила Джолетту ненавидящим взглядом.

– Предлагаю тост! – неожиданно взяла слово Ника, прервав напряженное молчание, и подняла стакан, который за прошедшее время кто-то успел наполнить. – За всех студентов Академии пяти стихий и за то, чтобы этот год стал незабываемым! За нас!

– За нас! – хором повторили остальные и, звонко чокнувшись, осушили содержимое стаканов.

Джолетта подозрительно принюхалась, после чего сделала небольшой глоток. Пить залпом, как какой-то мужлан, она не собиралась, но настойка оказалась такой вкусной, что она и не заметила, как маленькими глотками допила все до дна.

После пары подобных тостов все перезнакомились и окончательно расслабились. Отменная вишневая настойка делала свое дело, сумев раскрепостить даже Джолетту. Поскольку она редко пила спиртное, ей хватило всего половины стакана, чтобы почувствовать внезапный прилив веселья и подъем духа. Мысли постепенно делались легкими, а она сама все чаще вступала в разговор.

Комната, где расположились студенты, принадлежала Каину, его брату Леону, который учился на последнем курсе, и еще одному парню с третьего. В компании также присутствовали несколько огневиков, квинтов и трое воздушников, а вот из водников здесь были только Джолетта и Катрина. После очередного тоста кто-то в шутку заметил, что водники совсем не умеют пить, поэтому их и не зовут на вечеринки.

За окном совсем стемнело, комната погрузилась в полумрак, но зажигать настенные светильники никто не стал. Всем нравилась царящая в комнате уютная и в некоторой степени романтичная атмосфера. В какой-то момент один из воздушников посетовал на то, что их посиделкам не хватает музыки. Под гул общего одобрения он распахнул окно и сделал короткий пасс рукой. В следующий миг с его пальцев сорвался небольшой белый вихрь, который он отправил лететь в центр города.

– Крис, только давай что-нибудь нормальное, а не как в прошлый раз – заунывные баллады! – обратился к нему изрядно захмелевший Каин.

– А что я могу поделать? Я не виноват, что «Жар-птица» ближе всего к академии стоит!

– Ребят, вы вообще о чем? – Похоже, Ника была единственной, кто не понимал, что происходит и что задумал воздушник.

Все, кроме Джолетты и Каина, одновременно уставились на нее в немом изумлении.

– Крис сейчас ловит волны, – озадаченно пояснил Леон. – А ты вообще откуда приехала, что таких элементарных вещей не знаешь?

Скрывать свое происхождение Ника не собиралась и спокойно сообщила, что попала в Дагорию из немагического мира. Эта новость произвела среди собравшихся настоящий фурор. Все наперебой принялись расспрашивать о ее мире или старались рассказать о магии и посвятить Нику во все тонкости «ловли» музыкальных волн.

Звук передается по воздуху, и магия воздушников позволяет переносить музыку и разговоры, звучащие в районе пары километров. К слову, именно за это воздушников опасаются почти так же как квинтов. Даже в королевском дворце на все стены установлены специальные блоки, защищающие от подобных вмешательств и не позволяющие сделать государственные тайны достоянием широкой общественности.

– А как же вы обходитесь без такой элементарной магии? – полюбопытствовала староста общежития факультета пятого элемента, имя которой Джолетта так и не удосужилась запомнить.

– В отличие от Дагории, в которой процветает магия, в моем мире очень развиты технологии, – охотно пояснила Ника, которой было в радость вспоминать о чем-то родном и привычном. – Музыку мы слушаем по радиоприемникам или войдя в Интернет. Кстати, Всемирная сеть – это вообще отдельная история…

Джолетта слушала соседку с большим и всевозрастающим интересом. Прежде ей не доводилось так тесно общаться с иномирянами, хотя отец часто о них рассказывал. Ввиду своей должности ему несколько раз доводилось сталкиваться с ними, но вот пришедших из миров с развитыми технологиями там не было.

Рассказом Ники заинтересовались даже Дамиан и Катрина, причем огневик не преминул несколько раз задать уточняющие вопросы. Всеобщее изумление вызвали такие приборы, как телефоны, телевизоры и компьютеры. Жителям Агавийского королевства, только-только начинающим что-то смыслить в технологиях, была удивительна сама возможность существования таких сложных устройств при полном отсутствии магии.

– Кстати! Совсем забыла! – внезапно воскликнула Ника, хлопнув себя по лбу. – У меня с собой есть мобильный телефон. Правда, я не знаю, осталась ли там зарядка… он лежит у меня в комнате. Хотите, принесу?

Подобное предложение было встречено с огромным энтузиазмом. Посмотреть на диковинную иномирскую штуку хотелось всем, но вот отпускать от себя Нику – нет. Поэтому идти за телефоном вызвалась староста, у которой были ключи от комнат.

– Он в сумке с косметикой, – напутствовала ее Ника. – Как только увидишь – сразу поймешь, что это он.

Случайно оброненная фраза о косметике была тут же подхвачена присутствующими девушками, и Ника пустилась в рассказы о средствах красоты. Катрина даже снизошла до того, чтобы поинтересоваться, не она ли та самая девушка, которая развесила по всей академии объявления об услугах визажиста. Когда выяснилось, что это в самом деле она, на прием к Нике записались все. Разумеется, кроме парней и Джолетты, которая при нынешнем облике не считала нужным тратить деньги на макияж – все равно он ничего не исправит.

За нескончаемыми разговорами опустели четыре бутылки настойки и все тарелки с закусками. На кухню за новой партией бутербродов решили отправить Дамиана, который выглядел гораздо приличней всех остальных. Огневик упорствовать не стал и, отцепив от себя руку виснувшей на нем Катрины, отправился на местную кухню. Крис все-таки завершил свои махинации с волнами, и комната наполнилась веселыми звуками волынки.

– А в «Жар-птице» сегодня приличные музыканты выступают, – довольно заметил воздушный маг, делая музыку громче.

Все постепенно поднялись со своих мест и начали танцевать. Одна мелодия сменяла другую, повсюду мелькали смеющиеся лица, кто-то, обладая отвратительным музыкальным слухом, пытался подпевать. Джолетта хоть и находилась под воздействием алкоголя, присоединяться к ним не стала. Когда же многие начали разбиваться на пары, до нее и вовсе никому не стало дела – с ее теперешней внешностью она никому не была интересна. Саму Джолетту это нисколько не заботило, внимание кучки студентов во главе с лживым «почти женихом» ей было не нужно.

Ника танцевала в паре с Каином, но Джолетта, с детства вращающаяся в светском обществе, могла с уверенностью сказать, что этих двоих не связывает ничего, кроме дружбы. А Дамиан, вернувшись с тарелкой, полной бутербродов и фруктов, беззастенчиво пользовался моментом, танцуя с Катриной. Они стояли совсем близко друг к другу, и в какой-то момент Дамиан перестал ограничиваться одним танцем, опустив руки с талии партнерши гораздо ниже и прижавшись губами к ее губам. Джолетта и сама зачастую пренебрегала правилами приличия, но никогда не позволяла мужчинам по отношению к себе такие вольности. И эта рыжая лахудра еще называет себя леди? Думает, увешаться драгоценностями и получить низший дворянский титул достаточно для того, чтобы стать истинной аристократкой? У нее нет ни мозгов, ни утонченности, ни даже чувства собственного достоинства, раз она готова продаться Дамиану за побрякушки и обеспеченное будущее. Такие, как она, никогда не поднимутся выше обычных содержанок, потому что не хватает ума, чтобы добиться большего.

В самый разгар веселья, когда время перевалило далеко за полночь, дверь в комнату резко распахнулась, громко хлопнув о стену. От неожиданности все так и замерли в тех позах, в которых находились, а Крис и вовсе не удержал равновесия и повалился на кровать. Адепты ожидали увидеть любого, начиная от коменданта и заканчивая деканом факультета земли. Но открывшаяся дверь явила им куда более значимую персону – на пороге комнаты, загораживая дверной проем, стоял сам Арос Лосгар.

Каин, отреагировавший на появление ректора первым, попытался засунуть пустые бутылки под стол, но из-за его хмельного состояния эти жалкие потуги не увенчались успехом – с глухим стуком бутылки попадали на пол и покатились по ковру.

Магистр Лосгар хлопнул в ладоши, и в комнате загорелся яркий свет, заставивший студентов поморщиться. Сделал пасс рукой – и звучащая музыка смолкла, уступив место полной тишине. Ректор обвел притихших в ожидании кары адептов долгим тяжелым взглядом и в своей обычной вежливой манере поинтересовался:

– Господа студенты, могу я узнать, что здесь происходит?

Глава 9

То, что на их импровизированную вечеринку заявился сам ректор, было чем-то из ряда вон выходящим. Хотя официально в академии запрещалось распивать спиртные напитки, все преподаватели, деканы и магистр Лосгар прекрасно знали, что время от времени студенты собираются в общежитии, и особо на это не реагировали. Разве что в тех случаях, когда вечеринки были слишком громкими или страдало казенное имущество. Даже в прошлом году, когда разгулявшиеся огневики чуть было не устроили в общежитии пожар, ректор не вмешивался, поручив это дело декану с комендантом.

– Отмечаем начало учебного года, – как ни в чем не бывало заявила Ника, которая даже не думала отпираться. Зачем отрицать очевидное?

– Отмечаете, значит, – констатировал ректор, в упор посмотрев на заговорившую девушку. – Что ж, я рад, что вы, по крайней мере, не стали врать. Впрочем, в настоящий момент это не важно, я здесь по другому поводу.

Студенты недоуменно переглянулись, а ректор ошарашил их следующим вопросом:

– Дарина Ферр была с вами?

– Да, – на этот раз ответил Леон на правах старшего и хозяина комнаты.

– Как долго ее нет?

Адепты вновь растерянно переглянулись, только сейчас заметив, что староста, ушедшая в общежитие квинтов за телефоном Ники, так до сих пор и не вернулась.

– Около часа, – подумав, предположил Каин. – Может, чуть больше… или меньше…

– Все ясно. Значит, так. – Магистр Лосгар вновь обвел студентов тяжелым взглядом. – Сейчас вы сворачиваете этот балаган и расходитесь по своим комнатам. Если вдруг по дороге решите свернуть в другую сторону, можете быть уверены – узнаю и отчислю. До утра никуда не высовываетесь, а после завтрака жду всех у себя в кабинете. От первых пар у вас освобождение.

Не успели студенты обрадоваться такому невероятному везению, как магистр Лосгар развернулся и стремительно покинул комнату. Все находились в смятении и растерянности, недоумевая, что произошло и почему ректор спрашивал про старосту общежития факультета пятого элемента. Смирившись с тем, что до утра все равно ничего не узнают, студенты постепенно стали расходиться. Ника взяла под руку плохо соображающую Анну, на которую подействовала настойка, и отправилась с ней в общежитие. Памятуя о предостережении ректора, соседки шли, никуда не сворачивая, а мысленно Ника продолжала гадать, что же все-таки случилось с Дариной.

Корпус пятого элемента при свете повисшей в небе пузатой луны выглядел жутковато. Готический налет добавлял зданию какой-то утонченной мрачности, а под покровом ночи впечатление лишь усиливалось. В холле горели настенные светильники, магический огонь на которых подрагивал от гуляющих по коридорам легких сквозняков. Привыкнув жить одна, Ника давно перестала бояться темноты и пустых помещений, но сейчас даже ей стало не по себе. Моральную поддержку могла оказать только Анна, только вот она молча шла рядом, погрузившись в себя.

Когда они подходили к лестнице, ведущей на второй этаж, позади неожиданно послышался какой-то шорох. Студентки синхронно вздрогнули и резко обернулись. Рядом, словно из ниоткуда, появился Рик, который на фоне ночного готического общежития производил просто неизгладимое впечатление. Облаченный в черный смокинг, с иссиня-черными волосами и отсутствующим взглядом, сейчас он как никогда походил на персонажа из фильма ужасов. Ника едва подавила готовый сорваться с губ крик, а Анна то ли из-за настойки, то ли из-за личностных качеств выглядела не менее спокойной, чем сам дворецкий.

– Двери общежития закрываются в полночь, – бесстрастно произнес комендант, лицо которого освещал неровный свет горящих на светильниках огней. – Это первый и последний раз, когда я впускаю опоздавших внутрь.

Не дожидаясь ответа, Рик бесшумно растворился в воздухе, оставив после себя едва заметные клубы темно-фиолетового дыма. Осознав услышанное и уняв участившееся от испуга сердцебиение, Ника опрометью бросилась вверх по лестнице и пришла в себя лишь тогда, когда за ней с Анной закрылась дверь их комнаты.

– Она жива? – В голосе ректора слышались тревога и беспокойство.

– Жива, – подтвердил склонившийся над розововолосой студенткой Тайрон Грэм. – Пойдем, нужно отнести ее в лазарет.

С этими словами он подхватил безвольное тело на руки и двинулся по направлению к лекарскому корпусу. Лосгар шел рядом, то и дело бросая на Дарину Ферр обеспокоенные взгляды. Этой ночью, едва он успел закончить дела в ректорате, к нему пришел Грэм, заявивший, что ощутил в общежитии факультета земли всплеск сильной магии, характерный для ритуала иссушения. Когда они пришли на место, то увидели в коридоре лежащую без сознания студентку, а пивший ее энергию успел уйти. Видимо, он почувствовал их приближение и убрался, так и не закончив начатое. В этом смысле Дарине повезло – ее резерв был выпит не полностью, и жизни ничего не угрожало, хотя после произошедшего ее ожидал упадок сил и длительное восстановление.

Грэм злился на себя за то, что, почувствовав всплеск магии, пошел к Аросу вместо того, чтобы сразу отправиться сюда. Не поступи он так, скорее всего, застал бы решившего поживиться мага на месте преступления. Однако некоторые зацепки в сложившейся ситуации все же были – как раз этим вечером его секретарша отпросилась с работы пораньше, сославшись на головную боль. Вполне возможно, прежние подозрения окажутся верными, и виновницей произошедшего прошлой весной и совершенного сейчас окажется именно Алита Эрристон. Хотя улик, указывающих на нее, было не так уж и много, да и внутреннее чутье подсказывало Тайрону, что все гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд.

Как правило, первоначальные предположения редко бывают верными, но в любом случае ими не стоит пренебрегать и следует взяться за мисс Эрристон всерьез. Грэм намеревался собрать о ней более подробную информацию, чем та, которой он располагал в настоящий момент. Кроме того, у палаты пострадавшей было необходимо установить круглосуточную охрану, ведь после случившегося этой ночью ее вряд ли решат оставить в живых – если Дарина очнется, то сможет опознать нападавшего. Досадно, что он оказался предусмотрительным и совершил нападение в общежитии факультета земли. Если бы это произошло в корпусе факультета квинтэссенции, на такое бы моментально среагировал Рик, которого Грэм именно с этой целью взял в академию.

Элементали получали привязку к дому хозяина и в некотором роде становились его частью, имея возможность видеть и слышать все, что в нем происходит. В данном случае «домом» являлся корпус факультета квинтэссенции, а точнее – первый этаж общежития, столовая и учебные помещения. Когда преподаватели узнали об элементале, исполняющем роль коменданта, то потребовали, чтобы его перемещения не распространялись на жилые этажи – никто не собирался терпеть вторжения в свою личную жизнь.

У лазарета друзья разошлись – Грэм, несущий на руках Дарину, вошел внутрь, а Лосгар вернулся обратно в общежитие факультета земли, намереваясь разогнать разгулявшихся студентов и заодно задать им пару вопросов. Увидев компанию, состоящую из двенадцати человек, Арос, не жалующийся на плохую память, запомнил каждого из них в лицо. Из присутствующих поименно он знал практически всех, исключение составляли лишь некоторые первокурсники. Обнаружив здесь Анну Тьери, ректор не мог про себя не отметить, что за последние дни она попадается ему на глаза слишком часто.

О том же думал и Тайрон Грэм, которому дворецкий поведал о вернувшихся за полночь адептках. Вот только декана, в отличие от ректора, больше волновала не Анна, а иномирянка, уверенно занявшая его мысли. То, что у нее, явившейся из немагического мира открылся дар, да еще и пятого элемента, было просто удивительно, если не сказать – подозрительно. Ника появилась как раз в тот момент, когда Арос предложил ему занять должность декана в академии. Что, если это не просто совпадение? Личность Ники, так же как и Анны, уже давно следовало проверить, и Грэм собирался заняться этим вместе с наведением подробных справок о своей секретарше.

Дополнительную головную боль добавляла просьба герцога де Лэйра, заключающаяся в поисках его пропавшей дочери. До настоящего момента у него не было времени взяться за это дело, а поручать его другим людям, пускай даже самым проверенным, было нельзя. Герцог просил о строгой конфиденциальности, и в этом Грэм был с ним полностью солидарен.

У него вызывало искреннее недоумение то обстоятельство, что за последнее время его помощи жаждали слишком многие. И спрашивается, какого дарха? Да, он один из лучших боевых магов, но ведь не сыщик и не следователь. И злосчастный отпуск отнюдь не резиновый, какие-то жалкие два месяца – и он вернется на службу. Но как бы то ни было, довести начатое до конца он обязан. Отступать Грэм не привык.

Утро вновь началось с безжалостного звона будильника, грозящего взорвать и без того гудящую голову. Джолетта села на кровати, спустив ноги на пол, и несколько минут пыталась привести в порядок разбегающиеся в стороны мысли. И зачем только она вчера пила эту дархову настойку? Она бросила взгляд на соседнюю кровать и по лицу Ники поняла, что та думает примерно о том же.

Больше всего в этот момент Джолетте хотелось плюнуть на все, вновь лечь в постель и проспать до самого обеда, но, к сожалению, это было невозможно. Отвратительное самочувствие не могло стать причиной, по которой она позволила бы себе такую слабость. Сегодня ей предстоял долгий и трудный день, начинающийся с визита к ректору и заканчивающийся работой на кухне. Идти к магистру Лосгару Джолетте совершенно не хотелось, особенно при воспоминании о том, чем закончился их последний разговор. Как она могла настолько выйти из себя и так открыто продемонстрировать ему свои эмоции? Тот факт, что в кабинете ректора ей, как и всем из вчерашней компании, предстоит допрос, тоже не прибавлял энтузиазма.

Джолетта нехотя поднялась с кровати, посмотрела в настенное зеркало и, подавив тяжелый вздох, по привычке гордо вскинула подбородок. Не важно, как ты выглядишь снаружи, важно, как ощущаешь себя изнутри!

Приведя себя в порядок и выйдя из ванной комнаты, она бросила взгляд на купленные накануне вещи и поняла, что ни за что их не наденет. Платье из грубой ткани неопределенного фасона и болотного цвета – на такое она пойти не готова. Честное слово, лучше уже голой в люди выйти!

Думая об одежде, Джолетта только сейчас осознала, что все это время ходила в платье, сшитом из дорогого и качественного материала. Наверняка подобная вещь, надетая на неказистую провинциалку, вызывает у многих недоумение. Девушка порадовалась, что в ее гардеробе столько платьев, что их едва ли помнит она сама. Будь это иначе, отец при их случайной встрече непременно узнал бы в голубом наряде платье своей дочери. Джолетта содрогнулась, представив, что ждало бы ее при таком развитии событий. До чего же досадно, что она не может никому рассказать о том, что с ней случилось!

Будь проклята эта дархова нищенка!

– Анна, что с тобой?! – с неподдельным ужасом внезапно воскликнула Ника.

Джолетта обернулась и недоуменно посмотрела на соседку.

– Твое лицо, – все так же испуганно пояснила та.

Джолетта вновь перевела взгляд на свое отражение и тут же инстинктивно отпрянула назад. К прочим «украшениям» лица, включающим бородавку и огромный нос, добавились темно-коричневые пигментные пятна. Они же красовались и на шее, опускаясь до ключиц и представляя собой ужасное и отвратительное зрелище.

– Это произошло буквально в одно мгновение, – сказала Ника. – Раз – и они начали появляться, словно по волшебству!

Джолетта отвела взгляд от зеркала и прикусила нижнюю губу, чтобы не разрыдаться. Сделав глубокий вдох, она произнесла слегка подрагивающим от сдерживаемых слез голосом:

– Это… от солнца. У меня такая кожа, что загар всегда ложится пятнами. Вчера я слишком долго гуляла пешком, и результат налицо. В прямом смысле.

Объяснение выглядело не слишком правдоподобным, но Нику оно устроило. Уроженке немагического мира было гораздо легче поверить в подобное, чем в упомянутое ею же волшебство.

– Если хочешь, могу помочь их замаскировать, – скрывая за бодрым тоном беспокойство, предложила Ника и одновременно бросила взгляд на часы. – До восьми время еще есть, а завтрак можем и пропустить.

Джолетта не знала, как реагировать на такое проявление участия, и только и смогла, что ошарашенно кивнуть. В мире, полном роскоши, богатства и славы, к которому она привыкла, не было место бескорыстию и доброте. Ни одна из ее подруг не стала бы тратить свое время, возясь с вызывающей отвращение простолюдинкой. Да и она сама, Джолетта, не стала бы.

Ника извлекла из громоздкой сумки несколько непонятных тюбиков и разложила их на кровати. Затем подошла к Джолетте, пристально всмотрелась в ее лицо, оценила цвет кожи и велела сесть на стул.

– Идеал не обещаю, но выглядеть будешь однозначно лучше, – заверила соседка, выдавливая из тюбика бежевый крем.

Не сдержав любопытства, Джолетта поинтересовалась, что это такое, на что получила ответ – тональный крем. Такого средства в Дагории не существовало, это Джолетта знала точно, потому как ей ежедневно доставляли все новинки парфюмерии и косметики. Из знакомого арсенала для улучшения цвета кожи Джолетта отметила рассыпчатую пудру и румяна – остальное ей было неизвестно.

– Готово! – минут через пятнадцать возвестила Ника, напоследок придирчиво осмотрев плоды своих трудов. – Небольшое пятнышко на лбу все-таки просвечивает, но думаю, это не страшно.

Изменения действительно были кардинальными. Уродливые новоприобретения тщательно скрывал слой косметики, которая при этом смотрелась натурально. Помимо этого Ника не удержалась и слегка подкрасила Джолетте брови, глаза, немного подкорректировала черты лица при помощи хайлайтера и едва коснулась тушью ресниц. Если не всматриваться, эти манипуляции были совсем не заметны. Хотя с теперешним обликом Джолетте до красавицы было очень и очень далеко, ее внешность все же больше не казалась такой отталкивающей.

– Спасибо, – поблагодарила находящаяся под впечатлением Джолетта и, не подумав, добавила: – Будь я сейчас в прежнем положении, без раздумий сделала бы тебя своим личным визажистом!

Глаза Ники удивленно округлились, и Джолетта мигом прикусила язык.

– Это я так… представила себя в роли аристократки, – выдала она второе нелепое объяснение за это утро и поспешила сменить тему: – Пойдем, а то опоздаем!

Перед ректоратом уже толпился народ. Здесь присутствовали все участники вчерашних посиделок за исключением Дарины. Адепты озадаченно переглядывались, гадая, чего от них хочет ректор и расскажут ли им о том, что случилось прошлой ночью. Ровно в восемь часов дверь открылась и в проеме показалась миссис Рудольф, выглядевшая крайне раздраженной. Учитывая то, что половина ожидающих были симпатичными девушками, недовольство секретарши было вполне объяснимо.

– Заходим по одному! – гаркнула она голосом, которому мог позавидовать лучший глашатай, и придирчиво осмотрела толпу растерянных адептов. Когда высмотрела в ней Джолетту, ее взгляд подобрел. – Анна, проходи первой.

Джолетта вздохнула и нехотя проследовала за секретаршей. Она уже давно поняла, чем смогла вызвать расположение миссис Рудольф, – неказистой внешностью. В глубине души Джолетта даже расстроилась. Она-то надеялась, что этим утром Ника смогла сотворить чудо.

– Входите, – послышалось из кабинета ректора после того, как Джолетта пересекла приемную и постучала в массивную дверь.

Собравшись с мыслями и приняв невозмутимый вид, она повернула ручку и уверенно вошла внутрь. Ректор сидел за письменным столом, сложив руки на груди. Некоторое время он пристально смотрел на Джолетту. Груз этого взгляда она ощущала буквально физически и, в конце концов не выдержав, поинтересовалась:

– Присесть предложите?

– А вы не сбежите как в прошлый раз в самый разгар разговора? – в свою очередь, осведомился магистр Лосгар, после чего все же милостиво предложил: – Присаживайтесь.

Джолетта заняла место в кресле напротив, и ректор перешел к делу:

– Скажите, вы хорошо знали Дарину Ферр? Я понимаю, что вы в академии всего пару дней, но мне известно, что вы неоднократно встречались.

– У вас что, по всей академии сидят шпионы? – не сдержавшись, съязвила Джолетта вместо ответа на вопрос.

– Будь это так, в нашей с вами встрече не было бы необходимости, – не отреагировал на провокацию магистр и требовательно повторил: – Так что насчет мисс Ферр?

На этот раз Джолетта ответила серьезно:

– Как вы правильно заметили, в академии я нахожусь всего ничего, да и, честно признаться, до старосты общежития квинтов мне дела нет. Да, мы встречались с ней несколько раз, в том числе и прошлым вечером, но ничего полезного я вам сообщить не смогу. Разве что… в последний раз мы видели ее перед тем, как она пошла в наше общежитие. Впрочем, об этом вам лучше расспросить мою соседку, это за ее… мм… устройством посылали Дарину.

– Устройством? – машинально переспросил ректор.

– Телефоном, кажется. – Джолетта наморщила лоб, вспоминая незнакомое слово. – Ника рассказывала о своем мире и внезапно вспомнила, что у нее в комнате есть это самое приспособление. Разумеется, все захотели на него посмотреть и отправили за ним Дарину, потому что у нее есть ключи от комнат.

– А почему за этим… телефоном не пошла сама Ника?

Джолетта пожала плечами:

– Никто не хотел ее отпускать. Всем хотелось побольше услышать о незнакомом мире.

– То есть, по сути, ваша соседка по комнате спровоцировала мисс Ферр покинуть комнату и пойти одной среди ночи в другое общежитие? Я правильно понимаю? – Ректор изучающе посмотрел на нее.

– Правильно, – подтвердила Джолетта. – Не знаю, что там случилось с Дариной, но если вы намекаете, что к этому причастна Ника, то уверяю вас, это не так.

Магистр Лосгар не сводил с нее пристального взгляда:

– Почему вы так в этом уверены?

Джолетта горько усмехнулась, обнажив неровные зубы, и произнесла:

– Знаете, в жизни мне доводилось видеть немало лицемеров, и я с точностью научилась их распознавать. Ника к таковым не относится.

Ректор некоторое время молчал, взвешивая сказанные слова. Сама Джолетта в это время думала о том, что в последние несколько дней часто совершает поступки, ранее ей не свойственные. Примерив на себя образ Анны Тьери, она словно приобрела новые черты характера. Разве раньше стала бы она защищать человека, которого знала всего несколько дней, без выгоды для себя? К тому же если речь шла о ком-то, не обладающем ни богатством, ни титулом, ни какими-то выдающимися способностями?

А может, дело вовсе не в том положении, в котором она оказалась, а в ней самой? Может, она не настолько цинична, насколько привыкла о себе думать?

– Что ж, благодарю за рассказ. Вы свободны. – Магистр Лосгар кивнул на дверь и попросил: – Скажите, чтобы ваша соседка по комнате зашла следующей.

Всеобщего волнения по поводу предстоящего разговора с ректором Ника не разделяла. Гораздо больше ее волновало внезапное исчезновение Дарины. Она даже не подозревала, насколько успела к ней привязаться всего за несколько дней. Ника была обязана старосте очень многим – если бы не она, ее вообще бы сейчас не было в академии. Поэтому в некотором смысле разговора с ректором Ника даже жаждала, желая утихомирить возникшее беспокойство.

Когда из ректората вышла Анна и сказала, что магистр Лосгар просит ее зайти следующей, Ника только обрадовалась.

Хотя вблизи она видела ректора всего пару раз, он произвел на нее приятное впечатление. Магистр Лосгар показался Нике честным и принципиальным человеком, имеющим на любой вопрос свое собственное мнение. Такие качества ей импонировали, она и сама стремилась их развивать.

Кабинет, в который вошла Ника, только подтвердил сделанные ею выводы. Здесь преобладали светлые тона, интерьер был выдержан в духе минимализма. Мелкие детали вроде стоящих на письменном столе дорогих позолоченных часов и висящего на стене натюрморта говорили о наличии у ректора хорошего вкуса.

– Итак, вы та самая иномирянка, о которой упоминал лорд Грэм? – спросил ректор после того, как Ника заняла кресло напротив.

Та улыбнулась:

– Что бы вам ни говорил обо мне многоуважаемый декан – не верьте, я не настолько ужасна.

– Уж не знаю, разочарует это вас или обрадует, но многоуважаемый декан, как вы изволили выразиться, не говорил о вас ничего плохого. Всего лишь поставил меня перед фактом, что в академию зачислена иномирянка. – Магистр Лосгар улыбнулся в ответ и спросил: – Не хотите рассказать мне о том, как вы оказались в Дагории?

Вопрос оказался неожиданным, и Ника слегка растерялась.

– Разве вы позвали меня не затем, чтобы расспросить о Дарине?

– И за этим тоже, но вначале мне бы хотелось услышать вашу историю. Видите ли, людей, пришедших из немагических миров и при этом обладающих даром, встречаешь нечасто. По правде сказать, лично я не встречал ни разу.

Отпираться Ника не стала и кратко изложила историю своего попадания в Дагорию. В глубине души она надеялась, что ректор сможет понять, кем была нищенка, по милости которой она оказалась в этом мире.

– Должен признать, все это звучит несколько странно, – задумчиво произнес магистр Лосгар после того, как Ника окончила свой рассказ. – Судя по вашим словам, портал для вас открыл невероятно сильный маг, причем сделал это абсолютно бескорыстно, что само по себе является невероятным. Какой, прошу прощение, дурак согласится потратить столько сил на совершенно незнакомого человека, да еще при этом не стребовав никакой оплаты?

– То есть шоколадный пончик достойной оплатой вы не считаете? – пошутила Ника, настроение которой этим утром было на удивление хорошим, несмотря на похмелье.

– Только если он со сладкой посыпкой, – с абсолютно серьезным выражением лица ответил ректор, но в его глазах светился смех.

Ника тяжело вздохнула.

– Тогда вы правы, ситуация с магом и впрямь странная. Посыпки на моем пончике не было.

– Знаете, – магистр Лосгар вновь вернул на лицо привычное выражение спокойствия, – еще несколько минут назад я не был уверен, что вы не имеете отношения к происшествию с мисс Ферр. Но, пообщавшись с вами, я вынужден признать, что разделяю точку зрения Анны Тьери. Такой человек, как вы, не способен на лицемерие. Ника, пожалуйста, расскажите все, что помните со вчерашней ночи – кого вы видели в общежитии, кто общался с Дариной, во сколько она пошла за вашей вещью.

Ника постаралась сосредоточиться и напрягла память:

– Я не заметила ничего странного. Всех, с кем мы отмечали новый учебный год, вы видели ночью, больше там никого не было – к нам никто не заходил.

– А может, наоборот, кто-то выходил в то время, когда отсутствовала мисс Ферр? – попробовал зайти с другой стороны магистр Лосгар.

– Вроде бы нет… хотя… кажется, у нас закончились закуски, – говоря об этом, Ника почувствовала себя несколько неловко. Было как-то странно буквально прямым текстом признаваться ректору в нарушении правил академии. – За ними пошел парень… светловолосый, вроде бы огневик, имени я точно не помню. Он еще все время сидел с девушкой по имени Катрина.

– Дамиан Крэсбор? – подсказал магистр.

– Да, точно! – воскликнула Ника и уже тише спросила: – Может, вы все-таки расскажете, что произошло с Дариной?

– Расскажу, – кивнул ректор и усмехнулся. – Даже если стану пытаться держать это в тайне, все равно уже к вечеру вся академия будет в курсе. Слухи расползаются так быстро, что невольно начинаешь верить в реальное существование у стен ушей. На мисс Ферр было совершено нападение, и сейчас она находится в лазарете. Ничего серьезного, ее жизни ничто не угрожает, но в ближайшее время она пробудет под наблюдением лекарей.

Магистр Лосгар внимательно посмотрел на Нику и добавил:

– По официальной версии, которую я сообщу преподавателям, Дарине Ферр стало плохо в коридоре, и она потеряла сознание. Хотя многие поймут, что дело обстоит не совсем так, все же хочу попросить вас особо не распространяться о настоящем положении дел.

– На этот счет можете не беспокоиться, – заверила его Ника. – Не в моих правилах разбрасываться словами направо и налево. Я умею молчать.

После разговора с ректором у Ники выдалась свободная минутка, которую она намеревалась потратить, возместив пропущенный завтрак. Благо рецептов блюд она помнила прилично, а это было именно то, что требовала госпожа Лили в обмен на свободное посещение ее кухни.

По дороге она решила зайти в лазарет, чтобы проверить Дарину, но там ее ждал сюрприз – медсестра даже близко не подпустила Нику к нужной палате, сказав, что пациентке необходим покой. Уходя, она краем глаза заметила двоих мужчин, стоящих у дверей палаты.

«Это просто дежурные или… охрана? – думала она, идя в направлении кухни. – Неужели в Агавийском королевстве принято приставлять к пациентам лазарета стражу? Вряд ли».

Нике начало казаться, что ректор сообщил ей далеко не все, утаив действительно важные факты. Впрочем, должно ли ее это волновать? Она не то что в академии – в Дагории без году неделя, и лучшее, что может сделать, – это не искать на свою голову очередные неприятности.

– Ника, рад тебя видеть! – Феофан встретил ее как родную и тут же велел сыну: – Мик, чего стоишь? Быстро сооруди для нашей гостьи достойный завтрак!

В кухне было как обычно уютно и тепло. Повара трудились, начав готовить обед и полдник, в раковинах скопилась куча посуды после завтрака, а госпожа Лили, как оказалось, уже взялась за изысканный ужин. Зная пристрастия своего работодателя, шеф-повар колдовала над сочными стейками, маринуя мясо по ей одной ведомому рецепту.

– Что, опять заявилась? – недовольно прокряхтела госпожа Лили, уловив присутствие Ники. – Рецепты новые вспомнила? Если нет, то можешь проваливать!

– Вспомнила-вспомнила, – поспешно закивала Ника. – Как раз собралась вам поведать о таком блюде, как голубцы…

Глава 10

Второй парой у Ники стояла теория магии квинтэссенции, на которую она шла сытой и довольной. Причем второе обстоятельство в большей степени порождалось первым. К тому же она чувствовала себя уверенно – прошлый вечер провела за учебниками по этому предмету. И хотя она не запомнила даже трети того, что читала, кое-какие сведения в памяти все-таки отложились.

На этот раз лекция проходила в небольшой аудитории, рассчитанной как раз на то количество студентов, какое обучалось на их курсе. Когда Ника вошла, половина столов еще была свободна, но она не стала занимать место ни за одним из них. Вместо этого она уверенно подошла к сидящей на первом ряду девушке и, кивнув на пустой стул, спросила:

– Можно?

Пора было заводить приятелей среди сокурсников, уж с чем с чем, а с налаживанием контактов у Ники проблем никогда не возникало. Девушку, рядом с которой она села, звали Эми, и она тоже до сих пор держалась от остальных особняком. Эми была счастливой обладательницей больших синих глаз, длинных ресниц, пухлых губок и при всем этом яро придерживалась так называемого свободного стиля. Коротко стриженные черные волосы, мешковатое платье и тяжелая обувь с кучей заклепок были проявлением ее индивидуальности. Подобное могли себе позволить лишь выходцы из простого люда, аристократам такое не дозволялось. Родители новой знакомой занимались техническими разработками, и Эми собиралась пойти по их стопам, выучившись на техномага. Она была не слишком общительной, но вместе с тем держалась уверенно и свободно, чем и привлекла внимание Ники. Однокурсницы быстро нашли общий язык, но в то же время не докучали друг другу бессмысленными разговорами.

А вот другие студенты как раз этим и занимались, обсуждая магистра Твиль – преподавательницу менталистики и по совместительству теории магии. Об этой гениальной во всех отношениях личности ходили легенды, а в области ментальной магии она уступала разве что лорду Грэму.

Как только началась пара и в аудиторию вошла преподавательница, все первокурсники, включая Нику с Эми, ахнули. Они буквально застыли с открытыми ртами и не сводили глаз с магистра Твиль.

– Вас не учили, что так глазеть невежливо? – укорила их преподавательница, в голосе которой, однако, не прозвучало ни намека на обиду.

Адепты и рады были бы отвести взгляд, но сделать это у них не получалось. Магистр, привычная к подобной реакции на свою персону, тяжело вздохнула, мило и несколько виновато улыбнулась и стала ждать, пока первокурсники оправятся от потрясения.

Их изумление было вполне оправданно, ведь магистру Твиль, которой, по слухам, давно перевалило за триста, от силы можно было дать лет двенадцать. Она выглядела как миниатюрная девочка-подросток – невысокая, очень худенькая, облаченная в свободное белое платье, доходящее до колен. Длинные волосы ниспадали ниже пояса белоснежными волнами, на щеках – ямочки. Завершением образа являлись туфельки с милыми бантиками.

– Ну-с, приступим! – крутанувшись вокруг своей оси на низеньких каблучках, сказала магистр. – Как вы, наверное, уже знаете, меня зовут магистр Твиль, и, помимо теории магии, я буду вести у вас менталистику. Требования у меня простые: учите – получаете зачеты и отличные отметки на экзаменах. Не учите – уж извиняйте, тянуть вас за уши не буду. Но! – Она с торжественным видом подняла указательный палец. – Каждую пятницу для отстающих будут проводиться дополнительные занятия, а для очень способных и желающих знать больше, если таковые среди вас имеются, – по вторникам.

Началась лекция, и адепты и думать забыли о том, что ее ведет магистр с внешностью ребенка. Теория магии, преподаваемая в академии, была сложной не только для Ники, но и для остальных. Каждый подвид магии пятого элемента требовал особенных знаний и умений. Если во всех прочих стихиях теория по большей части заключалась в зазубривании формул, словосочетаний и жестов, то квинтэссенция основывалась на интуиции и ощущениях. Единственным исключением являлась боевка, требующая от магов хорошей физической подготовки, и техномагия.

Ника думала, что переутомилась из-за чтения книг прошлым вечером, но, как оказалось, то были мелочи по сравнению с этой парой. От обилия информации, которую магистр Твиль вещала с воодушевленным выражением лица и безмятежной улыбкой, мозг был готов взорваться. Помимо голоса преподавательницы, в аудитории слышался лишь скрежет пишущих ручек. У адептов не было даже времени оторвать взгляд от тетрадей, а уж о том, чтобы перекинуться парой слов, и вовсе речи не шло.

Теория магии длилась две пары, а последним занятием сегодня стояли легенды и мифы Дагории. На этот предмет все шли, ожидая отдохнуть и послушать ничего не значащие сказки, и в целом эти ожидания оправдались. Лекцию читал старичок, облаченный в длинную фиолетовую мантию и бесконечно поправляющий на носу круглые очки. Он говорил, вернее, бубнил себе под нос, и его путаная сбивчивая речь была слышна разве что на первых рядах. Ника, намеревающаяся серьезно заниматься учебой, честно пыталась записывать за профессором Люциусом (за глаза называемым Лютиком), но выходило плохо.

Из лекции она усвоила только то, что некогда Дагорию населяло множество рас, которые со временем мельчали. Сейчас в этом мире они встречались редко, а некоторые вовсе остались лишь в легендах и были забыты. В Триальской империи – соседнем государстве, помимо людей, проживало изрядное количество гномов, которые, по сути, отличались от обычного человека лишь низким ростом да ужасно сварливым характером. Гномы были отличными мастеровыми, поэтому в основном они так же, как и их предки, работали на каменоломнях, занимались ювелирным ремеслом, а самые предприимчивые зарабатывали торговлей. Среди жителей Агавийского королевства гномов было не так много, но иногда они все же встречались. В качестве примера профессор Люциус привел нового шеф-повара в столовой факультета квинтэссенции. Узнав, что госпожа Лили – гномиха, Ника ничуть не удивилась – старушка как нельзя лучше подходила под описание этих существ.

В качестве домашнего задания Лютик задал прочесть пару параграфов учебника и назубок выучить законспектированную лекцию, и это плюс к тому, что задала магистр Твиль, а уж она не поскупилась, велела выучить столько теории, что адептам предстояло провести над книгами не один вечер.

– Ну и как тебе учеба? – спросила Эми, когда однокурсницы выходили с занятий.

Ника на миг задумалась, после чего уверенно произнесла:

– Нравится. Всегда мечтала учиться в высшем учебном заведении.

– Слушай. – Однокурсница резко остановилась и с интересом на нее посмотрела. – А это правда, что ты иномирянка?

– Правда. – Ника улыбнулась. – Только давай поговорим об этом в другой раз. Если честно, мне уже надоело рассказывать о своем мире по сто раз за день.

Эми настаивать не стала, и они вновь вернулись к теме учебы. Оказалось, что новая приятельница знала об академии много такого, о чем не ведали даже старшекурсники. Она поделилась с Никой историей о магистре Твиль, которую ей, в свою очередь, рассказывала бабушка. Выяснилось, что эта самая бабушка была аристократкой и даже имела графский титул. Но, влюбившись в простого механика, мать Эми сбежала из дома, тайно с ним обвенчалась и порвала всяческие связи с родственниками. А вот сама Эми часто общалась с бабушкой и слышала различные занимательные истории, происходящие при дворе.

Так вот, магистр Твиль, при всей ее детской внешности, в прошлом месяце справила свой трехсотдвадцатилетний юбилей. С самого рождения у нее был невероятно сильный дар пятого элемента, и особенно он проявлялся в области менталистики. Уже в три года девочка часто содействовала службе безопасности, ставя мощные ментальные блоки на стражей правопорядка, дипломатов и, говорят, даже на членов королевской семьи. Этот ребенок был по-настоящему гениален, и маги, уже тогда предпринимающие первые попытки соединить магию с механикой, решили использовать дар девочки для экспериментов.

Ее родители были людьми жадными и жаждущими получить хорошую наживу, поэтому без сомнений подписали договор. Первое время все шло хорошо, девочку пытались изучать и раскрывать возможности ее дара. Но когда дело перешло от теории к практике, все стало гораздо сложнее. Тогдашние маги не обладали нужными знаниями, чтобы правильно совместить технические разработки с менталистикой, и на одном из экспериментов все вышло из-под контроля. Сила девочки, которой к тому времени исполнилось двенадцать лет, выплеснулась наружу, создав огромный взрыв. От здания и находившихся в нем людей не осталось даже пепла, а частички эфира, наполняющие воздух магией, оказались выжжены на протяжении нескольких километров.

Эксперименты проводились в Северном районе города, и в то время все люди, населявшие его, перебрались в центр из-за нестабильного магического фона, который и по сей день до конца не восстановился. Всплеск магии не мог не повлиять на носительницу дара, но, к счастью, девочка осталась жива, хотя и сильно пострадала. У каждого проявления стихийной магии есть обратная сторона, а у самой сильной – цена, которую нужно заплатить. Шли годы и десятилетия, а Миали Твиль так и оставалась двенадцатилетним ребенком.

После того случая служба безопасности некоторое время держала ее в изоляции, дожидаясь, когда сила стабилизируется. Спустя несколько лет девочка поступила в Академию пяти стихий и, окончив ее, пошла учиться дальше. За ее плечами остались магистратура и долгие годы работы в академии, куда она вернулась в роли преподавателя.

Королевская чета, заинтересовавшись могущественным даром, хотела сделать ее первым магом при дворе, но магистр Твиль отказалась. Она нашла себя в работе со студентами, хотя те, наравне с другими профессорами, поначалу относились к ней с большим подозрением и долей скептицизма. Однако магистр не раз демонстрировала свои невероятные возможности, и весь скептицизм сменился на уважение, граничащее с благоговением. Миали Твиль полюбилась всем еще и за то, что такой сильный дар сочетался в ней с легким и веселым нравом, ведь ей по-прежнему не было чуждо ребячество.

От рассказа Эми Ника находилась под большим впечатлением. Каких только незаурядных личностей не водится в стенах этой академии! Все-таки недаром ее считают лучшей не только в Агавийском королевстве, но и во всей Дагории.

С такими мыслями Ника шла по коридорам общежития, направляясь к своей комнате, где ее поджидал сюрприз. У дверей стояли три девушки, две из которых Нике были знакомы – они присутствовали на вчерашней вечеринке.

– Мы на макияж, – сообщила одна из них, когда Ника приблизилась. – Мне нужен вечерний, для свидания, а моим подругам – повседневный, просто чтобы посмотреть, как им можно улучшить внешность.

К этому моменту Ника уже успела забыть про свою затею с визажем и сейчас жутко обрадовалась. Она проводила девушек внутрь и поочередно поработала с каждой из них. Ника старалась сделать все как можно лучше, ведь от ее теперешней работы зависело, станут ходить к ней другие клиенты или нет. К счастью, студентки не только остались довольны, но и пришли в такой восторг, что даже заплатили сверх установленной цены. Все трое дружно признали, что косметика из другого мира – это отменная вещь, и пообещали рекомендовать услуги Ники своим друзьям.

Когда они ушли, Ника обессиленно рухнула на кровать, при этом чувствуя себя донельзя довольной. Ее накопления пополнились новыми монетами, и теперь она могла вернуть долг Каину. Ника чувствовала себя уставшей и радовалась, что завтра нет ни одной пары из тех, что уже были, а значит, к завтрашнему дню учить ничего не надо. Немного полежав, она собралась идти в ванную, как вдруг в дверь негромко постучали. Подумав, что, вероятно, пожаловали очередные клиенты, Ника отворила вечернему визитеру и с удивлением обнаружила на пороге Алиту – секретаршу декана пятого факультета.

– Прошу прощения за беспокойство, но лорд Грэм настоятельно просил вас зайти в деканат, – с ходу огорошила она. – Сейчас.

– Сейчас? – переспросила Ника, скосив глаза в сторону окна, за которым уже смеркалось. – И что лорду Грэму от меня понадобилось в такое время? Может, я все-таки могу прийти утром?

– Сейчас, – повторила секретарша и виновато улыбнулась. – Он сказал: «Срочно».

Продолжая удивляться причудам декана, который мало того, что посылает за студенткой свою секретаршу, так еще и делает это в позднее время, Ника пошла вслед за Алитой.

По дороге она заметила, что секретарша выглядит очень усталой и ведет себя несколько заторможенно. Под глазами у нее пролегли темные тени, и при ходьбе она слегка пошатывалась. Ну, лорд Грэм! Это же как нужно загрузить человека работой, чтобы довести до подобного состояния!

В кабинете царил легкий полумрак, на столе были разбросаны многочисленные бумаги и книги. Войдя, Ника невольно сравнила эту обстановку с той, что видела сегодня в кабинете ректора. Здесь все было совсем иначе – каждая небрежно брошенная вещь буквально дышала импульсивностью и резкостью хозяина. Все отдавало мрачностью, но вместе с тем не было пугающим. Ника даже не знала, почему вдруг стала так остро чувствовать посторонние состояния, и постаралась больше не обращать на это внимания.

Лорд Грэм неподвижной статуей стоял лицом к окну, никак не среагировав на ее появление. Пауза затягивалась, и Ника не выдержала:

– Зачем я вам так срочно понадобилась?

Спустя пару секунд декан все же соизволил обернуться. Он медленно прошел к своему столу и, опустившись в кресло, молча кивнул на место напротив, чем вызвал у Ники ощущение дежавю. Утром – ректор, вечером – декан, а ведь еще пару дней назад она об учебе даже не помышляла!

– Ника, давайте начистоту, – произнес лорд Грэм вполне миролюбивым тоном. – Наше знакомство началось, мягко сказать, не слишком удачно. Кроме этого, ваше появление совпало с некоторыми обстоятельствами, вызвав у меня на ваш счет определенные подозрения.

– Вы думали, что я причастна к нападению на Дарину? – догадалась Ника.

В глазах декана промелькнуло удивление, и она пояснила:

– Магистр Лосгар мне рассказал. Он так же, как и вы, до сегодняшнего утра подозревал меня в случившемся, но после нашего разговора его мнение обо мне изменилось. А что повлияло на ваше?

– Всего лишь проверка информации. – Декан усмехнулся. – Я давно разучился доверять людям и предпочитаю иметь дело только с неоднократно проверенными. В день вашего появления на окраине Фейрана действительно открывался портал из немагического мира. Вот только вопрос. Каким образом вы оказались прямо у меня во дворе?

– Вы прекрасно знаете, что я об этом не знаю, простите за тавтологию. Свою историю я рассказывала вам неоднократно и не имею ни малейшего желания снова ее повторять.

– Вы злитесь на меня за отказ помочь? – неожиданно спросил лорд Грэм, с интересом вглядываясь Нике в лицо.

– Скажем так… – Она выдержала взгляд, и только пальцы рук сжались в кулаки, выдавая волнение. – Мне было неприятно выслушивать ваше нежелание помочь в такой грубой форме, но сейчас это не важно. Я принимаю ваши извинения.

– Извинения? – Декан скептически выгнул бровь. – Разве я просил меня извинить?

– А разве не это вы пытались сделать в самом начале нашего разговора? – в свою очередь, удивилась Ника. – К чему тогда вообще было поднимать эту тему и вызывать меня к себе в кабинет поздним вечером?

– Что за вещь, попавшая с вами в Дагорию? – вопросом на вопрос ответил лорд Грэм, перейдя к сути. – Лосгар говорил, у вас есть какой-то технический прибор.

Ника не сразу сообразила, о чем идет речь, а когда поняла, то не могла не съязвить:

– Ах, вот в чем дело! Помнится, вы говорили, что вас не интересуют люди, пришедшие из немагических миров, так что же изменилось?

– Я говорил, что они не интересуют службу безопасности, а не меня лично, – раздраженно бросил декан. – Тем более сейчас речь идет не о вашей персоне, а о конкретной вещи.

– И зачем, позвольте узнать, вам нужен мой телефон?

Лорд Грэм подался вперед и вкрадчиво произнес:

– Затем, что любая техника может пригодиться в разработках по техномагии. Ваш прибор разберут по запчастям, соберут, накачают магией квинтэссенции и посмотрят, что получится. Еще вопросы будут?

– Только один. – Ника сложила руки на груди и не менее вкрадчиво поинтересовалась: – С какой стати я должна вам помогать?

– С такой, что вам, милая леди, необходимо обеспечить себе достойное место в этом мире, потому как домой вы вернетесь ой как нескоро, если вообще вернетесь, – это раз. Стоит мне захотеть – и вы сейчас же покинете стены этой академии, – это два. Ну и третье – этот телефон, как вы его назвали, вам ведь все равно не нужен, так почему бы не проявить благоразумие и не создавать себе лишних проблем?

Хотя Ника от природы обладала упрямством, дурой она не была. Признав, что спорить лишь из вредности не имеет смысла, она согласилась пожертвовать свой мобильник на развитие местной науки.

– Это все? Я могу идти?

– Разумеется, – кивнул лорд Грэм и поднялся с места. – Только вместе со мной. Прибор отдадите сейчас.

Возражать Ника не стала, и они отправились в ее комнату. Пока они шли по учебному корпусу, она чувствовала себя относительно спокойно, а вот когда вошли в общежитие, ее уверенность начала таять. Идя рядом с деканом, она то и дело ловила на себе любопытные взгляды адептов, не сулившие ничего хорошего. По дороге им встретилась Вивиан Сойледж – первокурсница, мнящая себя королевой и отчаянно пытающаяся привлечь внимание лорда Грэма. Увидев предмет своего обожания рядом с Никой, она споткнулась, побледнела, затем покраснела и бросилась прочь по коридору. Ника мысленно сделала отметку, что в ближайшие дни лишняя осторожность не помешает – кто знает, что творится у однокурсницы в голове и что она подумала об их с деканом вечернем гулянье по общежитию?

– Как он работает? – спросил лорд Грэм, бесцеремонно присев на стул и с интересом рассматривая телефон.

Чувствуя себя продавцом-консультантом в отделе электроники, Ника нажала на боковую кнопку и принялась рассказывать о назначении и принципе работы устройства. Объяснила она и то, что зарядки в нем едва ли хватит на пару часов, а затем он отключится.

– Можете перевести, что здесь написано? – Декан указал на надпись внизу экрана.

– Разве вы не понимаете? – Ника удивилась, и только спустя несколько мгновений до нее дошло, что текст написан на русском языке. – Постойте, но почему же я понимаю местное наречие?!

– А я-то все гадал, когда ты наконец об этом спросишь, – хмыкнул лорд, неожиданно перейдя на «ты». – После прохода межмирового портала мозг перестраивается под реалии того мира, куда человек попадает. Но вот с обычными порталами этот трюк не пройдет. Если вдруг ты пожелаешь попасть таким способом в Порстонию – государство, граничащее с нами на юге, то их язык останется для тебя непонятен.

– А если перейти с Дагории в какой-нибудь другой магический мир, а из него – снова в Дагорию, но уже в Порстонию, то я стану говорить на их наречии, а вот агавийский понимать перестану?

– Хорошо соображаешь, – неожиданно похвалил лорд Грэм и вернулся к предыдущей теме: – Так что здесь написано?

Ника склонилась к дисплею телефона, оказавшись лицом к лицу с сидящим на стуле деканом. Только она собралась озвучить надписи меню и настроек, как вдруг позади резко открылась входная дверь. Ника инстинктивно отпрянула от лорда и обернулась, надеясь увидеть на пороге Анну. Но вместо невзрачной соседки в дверях стояла сногсшибательная утонченная блондинка, которую Нике уже доводилось видеть.

– Эльза? – Казалось, лорд Грэм был удивлен не меньше нее самой. – Что ты здесь делаешь?

– Что я здесь делаю? – гневно переспросила блондинка, вихрем влетая в комнату. – Это что ты здесь делаешь?! Я решаю устроить тебе сюрприз, прихожу в кабинет, а секретарша сообщает, что ты в комнате у студентки! – Она бросила в сторону Ники уничтожающий и вместе с тем изучающий взгляд, и увиденное явно ее не порадовало. – Как ты мне это объяснишь?!

– Я должен тебе что-то объяснять? – Лорд неторопливо поднялся с места.

Под его обманчиво спокойным тоном скрывалась такая ярость, что, ощутив ее, Ника невольно попятилась. Эльза же этого не заметила и продолжила возмущаться:

– Тайрон, как ты можешь так со мной поступать?! Ты ведь обещал, что с твоим отъездом в наших отношениях ничего не изменится!

– До этого момента я собирался сдержать обещание, – по-прежнему холодно произнес лорд. – Но ты сама виновата в том, что я его нарушу. Можешь считать, что сюрприз удался.

Не говоря больше ни слова, он вышел из комнаты, а блондинка, наконец сообразив, что происходит что-то не то, запоздало бросилась за ним, напоследок одарив Нику ненавидящим взглядом. Закрыв за ними дверь, Ника устало прислонилась спиной к стене и подумала, что всего за несколько дней в этом мире успела обзавестись столькими друзьями и недоброжелателями, скольких у нее не было за всю предыдущую жизнь.

– Тайрон, ну подожди! – умоляла Эльза, семеня за ним следом на тонких высоких каблучках. – Послушай!

Грэм резко остановился и раздраженно произнес:

– Я, конечно, всегда знал, что ты истеричка, но никогда не подозревал, что еще и форменная дура. Чего ты сейчас от меня ждешь? Что я начну оправдываться в том, чего не было? Или что закрою глаза на твою выходку, привлекшую столько нездорового внимания адептов? На свою репутацию мне плевать, все и так знают, что я далеко не ангел, но вот выставлять в дурном свете своих студентов я не позволю.

Лорд Грэм считал, что дело нужно делать либо отлично, либо никак, и всегда придерживался этого принципа. Пусть он прибыл в академию для расследования дела об иссушении, это никак не меняет того, что он все же декан и волей-неволей обязан нести ответственность за вверенных ему студентов.

– Ты хочешь меня бросить? – спросила блондинка, в голосе которой неожиданно прозвучала злость.

– Хочу, – подтвердил Грэм. – И бросаю.

Эльза резко отпрянула в сторону и со злостью прошипела:

– Клянусь, ты об этом еще пожалеешь!

На ее угрозы Тайрон внимания не обратил. Лорд развернулся и пошел к себе в комнату, оставив бывшую любовницу задыхаться от бессильного бешенства. Он и так терпел ее выходки слишком долго, особенно учитывая то, что она давно перестала быть ему интересна. Их отношения изначально строились на взаимной выгоде, и Эльза всегда знала, что рано или поздно они прекратятся. Поэтому Грэм не мог понять, что двигало ею сейчас. Уязвленная гордость? Самолюбие? Неужели она правда считала себя настолько неотразимой, что думала, будто он потеряет из-за нее голову и позволит им управлять? Глупая самонадеянность. Тайрон уже давно подозревал, что Эльза хотела от него гораздо большего, нежели просто статус содержанки – она хотела выйти замуж, получив вместе с состоянием титул и высокое положение в обществе. Что ж, пусть ищет того, кто в обмен на красоту и сомнительную репутацию согласится ей это дать.

Войдя к себе, декан в очередной раз за вечер покрутил в руках прибор, полученный от Ники. Он намеревался в ближайшее же время отнести его в институт техномагии, а заодно увидеться с давним другом, занимающим там должность мастера. Недавно Грэм получил от него весть о том, что в институте появились новые, пока еще экспериментальные разработки устройства, позволяющего поглощать магию. Тайрон полагал, что принцип его работы схож с ритуалом иссушения, а потому не на шутку им заинтересовался.

В целом, даже несмотря на выходку Эльзы, изрядно подпортившую настроение, сегодняшний день можно было назвать удачным. Помимо наведения справок о Нике, Грэм собрал подробную информацию о секретарше и наконец занялся поисками пропавшей дочери герцога. По поводу Алиты Эрристон он пришел к выводу, что все же она не имеет никакого отношения к событиям прошлой весны. Ее амулет, скрывающий дар, объяснялся желанием работать в академии на простой должности. Звучало невероятно, но, как оказалось, в жизни бывает и такое.

Мисс Эрристон была одной из пяти дочерей влиятельного графа, и ей грозила та же участь, что и всем женщинам из этой семьи, – выйти замуж, приумножив состояние, и рожать наследников. Алиту подобное положение вещей не устраивало, и пять лет назад она сбежала из дома, переехала в столицу и, сменив несколько мест работы, устроилась секретаршей на пятый факультет. Должность пришлась Алите по душе, и она решила здесь остаться, а чтобы родственники не смогли ее найти, полностью изменила информацию о себе. Потомственные сильные способности скрыла с помощью амулета, указала другую фамилию и перекрасила волосы. После того как Грэм раскопал эту информацию, Алита перестала быть главной подозреваемой.

Некоторые из прошлогодних выпускников, за которыми наблюдали люди Грэма, так же выпали из списка подозреваемых после того, как в академии было совершено повторное нападение. В то время, когда покушались на жизнь Дарины Ферр, все они находились дома. Конечно, это добавило новых вопросов, но, как известно, отрицательный результат – тоже результат.

Что касается Джолетты де Лэйр, то здесь все обстояло куда как сложнее. Леди словно сквозь землю провалилась! Ее личная охрана упорно утверждала, что та исчезла в один миг, стоило им лишь на секунду отвлечься. Тайрон подозревал, что их безалаберность ограничивалась далеко не одной секундой, но это обстоятельство его не касалось, пускай с нерадивыми телохранителями разбирается герцог, на службе которого они состоят.

Единственной зацепкой, которую обнаружил Грэм, была бриллиантовая серьга, найденная им у хозяйки одного из постоялых дворов. Горничные леди Джолетты подтвердили, что украшение действительно принадлежало ей, а хозяйка двора сообщила, что серьгой с ней расплатилась незнакомка, лица и одежды которой она не смогла рассмотреть под плащом. Также женщина сказала, что постоялица покинула номер ранним утром и, не став нанимать извозчика, отправилась куда-то пешком. На этом след обрывался, и поиски таинственной незнакомки заходили в тупик. И все же Тайрон не сомневался, что сможет на нее выйти – время и деньги делают многое. Эта особа явно имела отношение к пропавшей дочери герцога, и Грэм был уверен, что получит от нее ответы.

Но тот вариант, что леди Джолетта де Лэйр сама сбежала от телохранителей и продала на постоялом дворе серьгу, он тоже не исключал. Если взять в расчет ситуацию Алиты, то можно прийти к выводу, что современные аристократки не всегда хотят жить по установленным для них правилам. А Джолетта к тому же обладала своевольным и взбалмошным нравом, чему он, Тайрон, не раз был свидетелем.

Глава 11

Второй день учебы выдался насыщенным и утомительным. Водников, которых в этом году набрали сверх норматива, не жалели и загружали по самое не могу. У всех факультетов в первую неделю стояли по две-три пары в день, а у водного – целых пять. Всем преподавалась теория – водников отправляли еще и на практику.

Мечась как белка в колесе, бегая из одной аудитории в другую, пачкая руки в чернилах при конспектировании нового материала, Джолетта чувствовала себя как никогда хорошо. Внезапно ей стало казаться, что до этого она вела скучную и серую жизнь, которая являлась лишь блеклой тенью того, что происходило сейчас. Разве можно сравнивать однотипные балы и приемы с многогранностью предметов в Академии пяти стихий? Вопрос риторический. Джолетта, дорвавшись до знаний и получив в преподаватели лучших магов королевства, была намерена каждую секунду проводить с пользой. Наконец-то ей выпал шанс доказать, прежде всего самой себе, что она чего-то стоит! Что обладает не только изумительной красотой, но и хорошим магическим потенциалом, который, при должном усердии, расцветет в сильный дар.

Но даже такая суматоха, какая царила сегодня, не могла заглушить одно неприятное ощущение, что за ней постоянно следят. Джолетта не знала, откуда взялось это чувство, но она буквально физически ощущала на себе пристальный, наблюдающий взгляд. От этого чувства она избавилась лишь тогда, когда вышла из учебного корпуса водников – во дворе наваждение исчезло. Хотя в Дагории считалось, что водные маги обладают гибким складом ума и повышенной чувствительностью, Джолетта в большей степени была прагматиком и потому решила не обращать внимания на подобную ерунду, списав свое состояние на переутомление и недавний стресс.

К завтрашнему дню ей предстояло выполнить уйму заданий, из которых особенно трудным было написание реферата по системе орошения сельских хозяйств. Да, дар водного мага зачастую эксплуатировали и в такой скучной работе. Всем студентам предстояло сделать выбор в пользу определенного профиля, и у водников это были геодезия, сельское хозяйство и боевка. Из этого узкого спектра специальностей Джолетта уже давно выбрала, что ей близко, – боевка и ничто другое. Целыми днями орошать всходы на полях или предсказывать погоду? Нет уж, увольте. Вообще девушка считала, что водных магов несправедливо недооценивают, и при хорошей фантазии их дару можно найти куда более разнообразное применение.

После занятий идти в общежитие совершенно не хотелось, и Джолетта решила совместить приятное с полезным – подышать свежим воздухом и написать заданный реферат. Все скамейки у дуба, куда Джолетта пришла, надеясь побыть в тишине и спокойствии, были заняты, и ей не осталось ничего другого, кроме как пойти искать более уединенное место. Адепты сновали по двору словно муравьи, и казалось, что территория академии вот-вот лопнет от их переизбытка. Всем, как и Джолетте, хотелось последние погожие и теплые дни провести на свежем воздухе, наслаждаясь прощальными красками уже ушедшего лета.

На заднем дворе академии располагался небольшой сад с фруктовыми деревьями и россыпью ягодных кустов. Рядом с калиткой росла сгорбившаяся старая яблоня, на которую кто-то давным-давно повесил деревянные качели. Адепты это место не жаловали из-за того, что оно хорошо просматривалось из окон ректората, и редко сюда заглядывали. Зато Джолетте, жаждущей отдохнуть от нескончаемого шума, оно как раз подходило. Сюда она забрела совершенно случайно и была крайне довольна своим маленьким открытием. То обстоятельство, что ее могут из окна увидеть магистр Лосгар или миссис Рудольф, Джолетту нисколько не смущало.

Немного посидев на качелях и насладившись царящим вокруг умиротворением, она опустилась прямо на траву, прислонилась спиной к стволу яблони и положила на колени тетрадь. Вокруг она разложила несколько учебников и, громко хрустнув сорванным с дерева яблоком, принялась за реферат.

Джолетта так увлеклась процессом, что даже не сразу заметила, как в сад кто-то вошел. Рядом раздались шаги, и, подняв голову, она увидела перед собой Мика. Подросток дружелюбно ей улыбнулся и принялся срывать с деревьев созревшие фрукты, которые затем складывал в большую плетеную корзину. До поваренка Джолетте дела не было, и она, удостоив его лишь коротким взглядом, вернулась к своему прежнему занятию.

Три часа, проведенные за учебой, пролетели незаметно. Оторвав глаза от бумаги, Джолетта с удивлением обнаружила, что уже наступил поздний вечер. С заднего двора открывался красивый вид на луг и виднеющийся за ним лес, за который сейчас плавно опускался красный шар солнца.

– Ты закончила? – обратился к ней Мик, который, как оказалось, тоже до сих пор находился здесь.

Джолетта демонстративно его проигнорировала, принявшись складывать в сумку книги с тетрадями. Даже несмотря на свое нынешнее положение, она по-прежнему ощущала себя знатной аристократкой и опускаться до общения с каким-то поваром, даже не имеющим магического дара, считала ниже своего достоинства.

– Эх… была бы у меня хоть крупица магии, я бы тоже сюда поступил учиться, – горестно вздохнул Мик, словно прочитав ее мысли. – Я был бы рад родиться огневиком. Захотел себе яичницу поджарить, щелкнул пальцами – раз, и готово! Здорово, правда?

– Будь у тебя хоть крупица мозгов, ты бы знал, что говорить с водником о даре огня не совсем корректно, – грубо отозвалась Джолетта, внезапно разозлившись.

Злость ее объяснялась тем, что в глубине души Джолетта была согласна с поваром – разумеется, не относительно яичницы, а относительно других сторон огненной стихии. Еще в детстве она всегда мечтала быть огневиком, чья боевая магия считалась самой сильной наравне с квинтэссенцией. Иногда бывали случаи, что у одного мага проявлялись способности сразу нескольких стихий, но иметь прямо противоположные – такие, как огонь и вода, было невозможно. Точно так же исключалась возможность обладания дополнительной стихией, если ты был рожден с даром квинтэссенции. Из круга знакомых Джолетта могла назвать лишь двоих магов, обладающих несколькими стихиями, – это племянница короля и магистр Лосгар, которому были подвластны огонь, воздух и земля.

– Извини, – прервал размышления Джолетты поваренок. – Я ведь не маг и не знаю всех тонкостей вашего общения.

– Теперь будешь знать, – буркнула она, разом растеряв весь боевой запал.

Мик даже не думал обижаться на ее грубость, и такая реакция оказалась для нее непривычна. Было видно, что она вызвана не боязнью или неумением постоять за себя, а уравновешенностью и природной дружелюбностью. В который раз Джолетта поразилась тому, как, оказывается, много людей, обладающих качествами, которых никогда не было у нее самой. Сначала она обнаружила их у Ники, теперь вот у повара…

– Ты сейчас на кухню? – меж тем поинтересовался паренек, поднимая с земли доверху наполненные корзины. – Я, пока фрукты туда таскал, слышал, как госпожа Лили ругается, что ты в первый же рабочий день опаздываешь. Пойдем?

Джолетта коротко кивнула и, подхватив с земли сумку, отправилась вместе с Миком к корпусу факультета квинтэссенции.

– Я там для тебя ужин оставил, – шепнул поваренок, когда они вошли на кухню. – Не знал, что ты больше любишь, но надеюсь, тушеное мясо и овощной салат тебе понравятся. И еще эта… как там ее… пицца, кажется. Сегодня в первый раз готовили.

Ответить Джолетте не дал крик шеф-повара, разнесшийся по кухне подобно раскату грома:

– Явилась-таки! И где это ты шастала?! Я за что тебе деньги плачу, а?!

– А вы мне еще ничего не заплатили! – не менее громко крикнула Джолетта, пристроив на табурет сумку с книгами и пройдя вглубь кухни. – И вообще, нечего на меня орать! Плевать мне на вашу расовую принадлежность и особенности характера! Повышать на себя голос я никому не позволю, тем более я опоздала всего на пять минут!

– Время – деньги! – сбавив тон, произнесла гномиха и гадливо улыбнулась. – Минус пять процентов от зарплаты.

– Что?!

– Минус семь.

– Да катитесь вы к дарху! – вспылила Джолетта, стягивая с себя только что надетый фартук. – Сами драйте полы за такие гроши!

Госпожа Лили тут же замахала на нее руками – мол, чего горячиться-то? – и согласилась на первый раз простить опоздание.

– Но чтобы больше мне такого не было! – рявкнула она напоследок, собравшись уходить. – Чтобы завтра утром, когда приду, ни крошечки здесь не осталось!

Раздался громкий хлопок двери, от которого завибрировали стены, и гномиха покинула кухню. В помещении сразу стало тихо и спокойно, но в то же время несколько странно – словно гигантская машина внезапно лишилась своего главного механизма.

– Сперва поужинай, – вслед за сыном предложил Феофан. – Нужно подкрепиться, а то здесь убирать и убирать.

Спорить Джолетта не стала и принялась за еду. Мысленно она в который раз признала, что, при всей скверности характера, готовила госпожа Лили отменно. Говорят, что любовь, вложенная в блюда, придает им просто потрясающий вкус, а вот в случае с гномихой создавалось ощущение, что остроту вкуса им придает сварливость.

Работы действительно предстояло немало. В раковине скопилась гора посуды, на плите виднелся налет гари, а столешницы покрывал слой жира. Глядя на это безобразие, Джолетта брезгливо поморщилась и про себя отметила, что в учебниках по расам Дагории пишут чистую правду – чем-чем, а аккуратностью гномы явно не отличаются.

– Раньше этим занимался ты? – обратилась она к Феофану, не сочтя нужным, говорить ему «вы». И что, что он старше? В конце концов, аристократка она или кто?

– Я, – кивнул старший повар, подходя к раковине и засучивая рукава. – Сегодня помогу тебе с работой, а то с непривычки сама не справишься.

Джолетта хотела было возразить, что прекрасно справится и своими силами, но сдержалась – ни к чему из-за одной только гордости отказываться от бескорыстной помощи.

Благодаря водному дару с уборкой она справилась гораздо быстрее, чем было бы без него, но в комнату вернулась все равно за полночь. Заснула мгновенно, едва голова коснулась подушки. Спала Джолетта крепко и без сновидений, обессилев за долгий и трудный день.

Утро повторило два предыдущих – оглушающий будильник, тяжелое пробуждение и желание забраться обратно под одеяло. За завтраком Джолетта самой себе напоминала сомнамбулу и с недовольством замечала, что остальные держатся относительно бодро. Она подумала, что, должно быть, квинтов пока нагружают не так сильно, как водников, и в первую неделю дают им адаптироваться. Единственной из них, кто выглядел уставшей и несколько рассеянной, была Ника. Ночью сквозь сон Джолетта слышала, как соседка громко ворочалась на кровати.

Бессонница или какие-то проблемы? Может, это как-то связано с разговором в кабинете ректора? Впрочем, это не ее заботы, нужно заниматься своими проблемами и меньше думать о других.

К слову, это утро началось для Джолетты с приятного сюрприза. Смыв с себя слой вчерашней косметики, она с радостным изумлением обнаружила, что ужасные пятна исчезли без следа. Она никак не могла понять, с чем это связано. Может, превращение здесь ни при чем, и это была какая-то аллергическая реакция?

Первая половина дня прошла спокойно, в чем была значительная заслуга самой Джолетты. К занятиям она подготовилась на совесть и блеснула своим выступлением с рефератом. Профессор, ведущий предмет, именуемый «Роль водной магии в сельскохозяйственной отрасли», долго хвалил ее за хорошую работу и прочил блестящее будущее, если она выберет его предмет в качестве профильного. Джолетта отнеслась к такому заявлению со скептицизмом, подумав, что, скорее, предпочтет участь безработной замужней леди, чем будет живой системой орошения.

В обеденный перерыв, вместо того чтобы идти в столовую, она отправилась в главную библиотеку. В прошлый раз поиски литературы, способной пролить свет на ее превращение, не дали никаких результатов, и сейчас Джолетта намеревалась их продолжить.

В обеденное время в библиотеке почти никого не было, и оттого огромное помещение казалось просто необъятным. Длинные книжные стеллажи, подпирающие потолок, было невозможно даже охватить взглядом, не говоря уже о том, чтобы прочитать все хранящиеся здесь книги. Для удобства библиотека была разбита на зоны, каждая из которых отводилась одной из стихий. Также были отделы, где размещались книги, посвященные всем магиям вместе, художественная, документальная и много другой литературы.

Джолетта подошла к стеллажам, над которыми полыхающими в воздухе буквами было выведено: «Заклятия и проклятия. Магия пяти стихий». Большинство книг из этого отдела были древними и раритетными, поэтому выносить их из библиотеки строго воспрещалось. Библиотекари, которых здесь было целых десять, зорко следили за приходящими и уходящими посетителями, к тому же входные двери были опечатаны защитным заклинанием. Так что Джолетта, взяв с полок несколько самых больших фолиантов, разместилась в читальном зале. Здесь было тихо, и к аромату алых роз, расставленных на столах, примешивался ни с чем не сравнимый запах бумажных страниц.

Девушка открыла первый талмуд, обложка которого была в буквальном смысле затерта до дыр, и принялась просматривать содержание. Здесь шла речь о видах проклятий, в частности, о тех, что меняют облик, и о магах, способных их наложить. В большей степени это относилось к темной стороне магии квинтэссенции и особенной магии различных рас. В последнем случае речь шла об эльфах, которых, кстати, в настоящее время существовало не так уж много, и ведьмах, чьи проклятия были самыми распространенными.

То есть вариантов, кто наложил заклятие, было всего три: маг квинтэссенции, эльф или ведьма. Из них Джолетта в большей степени склонялась к первому и третьему – все-таки, как ни крути, а на эльфа та нищенка ну никак не походила.

В какой-то момент Джолетта так же, как и вчера, почувствовала на себе пристальный взгляд, явно не принадлежащий к находящимся поблизости библиотекарям. Джолетте казалось, что за ней вновь кто-то наблюдает, и от этого стало неуютно. Вновь списывать возникшее ощущение на переутомление было бы странно, и на этот раз она решила прислушаться к своей интуиции. Делая вид, что продолжает читать, медленно обвела взглядом зал, особенно тщательно всматриваясь в темные ряды между стеллажами. Среди присутствующих она заметила пять студентов и пару профессоров. Никого подозрительного среди них не обнаружилось, и все они были заняты поиском книг, не обращая на Джолетту никакого внимания. Меж тем странное ощущение никуда не делось, и вновь сосредоточиться на изучении информации было трудно.

К тому времени как прозвенел звонок на пару, Джолетта сделала для себя вывод, что заклятие на нее наложила ведьма. Во-первых, именно ведьмы черпали силу из темных прорывов и соответственно их магия была такой же темной. А во-вторых, маги квинтэссенции не могли накладывать проклятия, полностью меняющие внешний облик. Ведьмы были существами злобными и крайне мстительными, поэтому нищенка вполне могла выместить свою обиду на Джолетте, наложив на нее проклятие, уродующее внешность. Во всем это не сходилось только одно – ни в одной книге не указывалось, что проклятый не может рассказать о своем проклятии другим. Тот факт, что она не могла вымолвить ни слова, едва только собиралась сообщить о том, что она леди Джолетта де Лэйр, ставил ее в тупик.

Из библиотеки она выходила озадаченной. Погрузившись в свои мысли, на выходе она столкнулась со спешащей на занятия магистром Трайвол.

– Извините, – произнесла Джолетта, поднимая с пола выпавший из рук учебник.

– Посещение библиотеки – это, конечно, похвально, но вот опаздывать на пары все равно не стоит, – заметила декан факультета воды. – Тем более на мои.

По расписанию у группы, в которой училась Джолетта, сейчас стояла пара по контролю и управлению водным даром, которую вела как раз магистр Трайвол, поэтому до аудитории пришлось идти в сопровождении преподавательницы.

На первую пару все первокурсники, включая Нику, пришли пораньше. Дело было в том, что в это время в расписании значилась боевка, а опаздывать и злить тем самым лорда Грэма не хотел никто. С самых первых секунд, как только Ника вошла в аудиторию, она ощутила повисшее в воздухе напряжение. Двадцать пар глаз устремились на нее, и только один взгляд, который принадлежал Эми, она могла назвать дружелюбным. Парни сохраняли нейтралитет и смотрели несколько заинтересованно, а вот от девушек исходила ничем не прикрытая ненависть. Понять, в чем дело, не составило труда, как только Ника заметила стоящую у преподавательского стола Вивиан Сойледж.

– А вот и наша иномирянка, – провозгласила та, буквально выплюнув последнее слово.

Ника на ее реплику реагировать не стала и спокойно заняла свое место рядом с Эми.

– Не смей меня игнорировать, когда я с тобой разговариваю! – еще больше распалилась Вивиан, посылая в ее сторону очередной полный ненависти взгляд.

– Разве ты обращалась ко мне? – делано удивилась Ника. – Мне казалось, ты просто сообщила своим друзьям о моем появлении.

– Как ты объяснишь то, что вчера вечером гуляла по общежитию с нашим лордом Грэмом, а потом заперлась с ним у себя в комнате?! – обрушилась на Нику разошедшаяся однокурсница. – Даже не думай отрицать, все видели, как из-за тебя он поругался со своей… с… с мисс Эльзой!

Выждав недолгую паузу, Ника с невозмутимой полуулыбкой произнесла:

– А можно поинтересоваться, с каких пор вы применяете к лорду Грэму определение «наш»?

– Не уходи от ответа! – воскликнула Вивиан, гневно сверкая глазами. – Живо объяснись!

Улыбка Ники померкла, уступив место едва сдерживаемому раздражению.

– С какой стати я должна тебе или кому бы то ни было еще что-то объяснять? – Она даже не заметила, что говорит почти теми же словами, что лорд Грэм накануне. – Моя личная жизнь, равно как и личная жизнь декана, вас абсолютно не касается.

– Да как ты… – Сойледж буквально задохнулась от клокочущей ярости, и на ее пальцах загорелись ярко-фиолетовые искры.

– Вивиан, не надо, – успел крикнуть кто-то из адептов, прежде чем в Нику полетел искрящийся электрический шар.

Доли секунды показались Нике вечностью, и она со странным оцепенением наблюдала, как отпущенная однокурсницей магия стремительно приближается к ней. Ника понимала, что отразить удар не сумеет, но машинально выставила вперед руки, по-прежнему не отрывая глаз от приближающегося шара. Когда яркая вспышка заставила зажмуриться, а сгусток энергии оказался в нескольких миллиметрах от ее лица, аудиторию огласил громкий хлопок.

– Адептка Сойледж! – раздался взбешенный голос декана. – Вижу, вы уже перешли от теории к практике?

– Лорд Грэм, – пропищала Вивиан, инстинктивно отступая на шаг назад. – Я не специально…

– Вам известно, что боевая магия, направленная на студентов или преподавателей, вне уроков запрещена? – спросил декан и сам ответил на поставленный вопрос: – Знаю, что известно! Немедленно к ректору писать объяснительную! И пока не отработаете свой промах, на глаза мне не попадаться!

Вивиан, побелевшая как полотно, дергано кивнула и поспешила выполнить распоряжение. Ни у нее, ни у кого-либо другого, оказавшегося на ее месте, даже мысли не возникло бы спорить. Лорд Грэм был страшен в гневе, и это знали все, так что Сойледж еще очень легко отделалась.

– Еще раз увижу подобное – вылетите из академии! – гаркнул декан, обводя притихших адептов сверкающим взглядом. – Зарубите себе на носу: на моих занятиях вы будете использовать боевую магию и даже направлять ее против меня и друг против друга. Но подчеркиваю – только на моих занятиях и под моим контролем! Все уяснили?!

Ответом была абсолютная тишина и несколько согласных кивков. Удовлетворившись этим, лорд Грэм опустился за преподавательский стол и уже более спокойно произнес:

– Сегодня у нас первое занятие, но тратить время на знакомство с вами нет необходимости. Меня вы все прекрасно знаете, а вас, как вы уже поняли, я также знаю поименно, так что оставим формальности и займемся делом. Адептка Зорина, к доске!

Услышав свою фамилию, Ника непроизвольно вздрогнула и посмотрела на преподавателя.

– Вы не расслышали? – раздраженно спросил лорд Грэм.

Заставлять повторять в третий раз Ника не стала и, стараясь не показывать свою неуверенность, поднялась с места и подошла к доске.

– Сейчас вы все видели базовую форму пульсара, которую по-простому квинты называют шаровой молнией. – Декан взял в руки мел и написал на доске нечто, похожее на математическое уравнение. – Вот его формула. Кто из вас может рассказать адептке Зориной принцип действия базового щита, а еще лучше – написать его формулу?

Хотя ответ знали практически все, поднять руку осмелилась только Эми. Под всеобщее молчание она встала с места и быстро начертила на доске простую с виду схему, а затем пояснила:

– Как и все прочие защитные заклинания, базовый щит основывается на внутренней концентрации и желании противостоять внешней агрессии. Против шаровой молнии используется стандартный набор жестов, а вот никаких слов произносить не требуется, нужно лишь подумать о том, какого результата хочешь добиться. Например, можно заставить пульсар просто раствориться в воздухе или взорваться, как это только что сделали вы.

– Хорошо, адептка Ридл, – произнес лорд Грэм, как только Эми закончила говорить. – Вы только что заработали себе бонус к предстоящему зачету. Можете занять свое место.

Эми села за парту, и декан произнес:

– Есть желающие продемонстрировать набор стандартных защитных жестов, о которых нам только что поведали?

На этот раз руки подняли почти все. Лорд Грэм вызвал к доске одного из тех парней, которых Ника про себя окрестила «золотой пятеркой», и тот без особых проблем выполнил требуемое, чем также заработал себе дополнительный плюс. Вслед за этим декан попросил Нику повторить эти жесты, и она справилась с заданием на удивление хорошо. А вот когда от нее потребовали сконцентрироваться и преобразовать жесты и внутреннюю силу в щит, у Ники ничего не получилось.

– Нужна практика, – совершенно спокойно отреагировал на ее неудачу лорд Грэм.

Весь остаток пары был посвящен тому, что преподаватель – он же декан требовал от студентов повторения основ боевой магии. У Ники на этот счет возникло ощущение, что он это делает специально для нее, так как все остальные знали эти элементарные вещи как дважды два. Ника не понимала, почему вдруг лорд Грэм решил таким образом пойти ей навстречу, но была ему благодарна.

Неделя пролетела, словно один день. Она была наполнена чередой сменяющих друг друга предметов, каждый из которых открывал для Ники что-то новое. В некотором роде она чувствовала себя несмышленым младенцем, делающим первые шаги в новом и необъятном мире. Магистр Твиль с радостной улыбкой на лице давала адептам горы заданий, говоря при этом, что в последующем не будет их жалеть так, как сейчас.

Первокурсникам, и без того еле-еле успевающим подготовиться к менталистике в срок, было страшно даже представить, что с ними в дальнейшем будет творить этот «милый» трехсотлетний гений. Лютик, которого профессором Люциусом не именовал ни один адепт, продолжал бубнить себе под нос мифологию и легенды Дагории, а Ника была, пожалуй, единственной, кто эти лекции пытался записывать.

На парах эмпатии она узнала, что это направление магии пятого элемента позволяет «видеть» чувства других людей и существ. Предмет показался ей интересным, даже более того – самым интересным из всех, что им преподавали. Но такого мнения придерживалась опять же одна Ника, так как этот профиль квинтэссенции в Дагории считался наименее престижным, чем остальные.

Зато боевая магия, неимоверно популярная среди адептов, Нике не давалась ни в какую. Она заучивала формулы и жесты, пыталась концентрироваться, но результат отсутствовал. Со всего курса она была единственной, кто за эту неделю так и не смог продемонстрировать элементарных навыков вроде щита и шаровой молнии. С прорицанием, к которому Ника отнеслась с большим скептицизмом, у нее отношения также не заладились. Хотя на парах не было хрустальных шаров, свечей и прочей подобной атрибутики, она все равно не могла отделаться от неприятных ощущений – прорицателей, экстрасенсов, гадалок и им подобных Ника всегда считала шарлатанами, и изменить свое мнение в один миг было непросто. К слову, этот предмет вела та самая женщина, которая проводила проверку потенциала у поступающих на факультет квинтэссенции. По сути, именно ей Ника была обязана своим случайным зачислением.

Каждый вечер, когда Ника, измотанная за долгий день, возвращалась в комнату, к ней заходили девушки, желающие преобразиться. Среди них были студентки как с пятого факультета, так и с других. Ника и оглянуться не успела, как отдала долг Каину, да к тому же заработала на карманные расходы. Еще одним плюсом ее работы стали многочисленные знакомства среди адептов академии, некоторые из которых в будущем могли оказаться полезными. Несколько раз Ника пыталась расспрашивать их о магах и порталах, но информация, которой они располагали, была не намного больше той, что она уже знала.

С Анной за этот срок у Ники установились ровные отношения. Конечно, назвать их приятельскими пока было сложно, но она чувствовала, что все к этому идет. В один из поздних вечеров заглянув на кухню к госпоже Лили, Ника обнаружила, что соседка там подрабатывает. Было видно, что Анна, с ее неимоверной гордостью, считает работу посудомойки унизительной, но Ника, напротив, после этого открытия начала ее уважать. Не так-то просто совмещать насыщенную учебу с поздними подработками, да еще и под руководством сварливой гномихи.

Занятия в академии длились шесть дней в неделю, и единственный выходной – воскресенье Ника намеревалась потратить на вполне заслуженный отдых. Каин предложил ей пройтись по городу, но она отказалась. За эту неделю она оказалась настолько вымотана, что ей не хотелось ничего, кроме как лечь и заниматься ничегонеделанием.

В комнату пробивались лучи солнца, причудливыми бликами падающие на темный паркет. Ника полулежала на кровати, подперев подбородок руками, и наблюдала за их движением. Время близилось к полудню, и Нике начинало казаться, что все-таки она поступила неправильно, решив никуда сегодня не ходить. После нескольких часов безделья она почувствовала прилив сил, хотя до этого думала, что слишком утомлена.

Ника поднялась с постели и, кое-как приведя в порядок торчащие во все стороны кудри, вышла из комнаты. В коридорах было пустынно и тихо, практически все адепты и преподаватели предпочитали проводить единственный выходной вне стен академии.

Ника неспешно спустилась на первый этаж и, подумав, пошла в сторону библиотеки. Накануне она провела там почти весь вечер, пытаясь отыскать хоть какую-нибудь информацию о порталах в немагические миры. Увы, безуспешно. Во всех книгах говорилось одно и то же – такое действие может совершить только безмерно сильный маг, потратив при этом колоссальную дозу энергии. Были известны даже случаи, когда во время открытия портала маги исчерпывали свой резерв и прощались с жизнью. Только прочитав это, Ника в полной мере осознала, насколько сильно попала. Становилось понятно, почему лорд Грэм был настолько уверен, что никто не станет ей помогать с возвращением домой.

К слову о библиотеках. Совсем недавно Ника обнаружила, что ее неразговорчивая соседка тоже часто там пропадает. Ника несколько раз пыталась расспросить о том, что Анна так упорно ищет, но та как всегда отмалчивалась. Позавчера она принесла в комнату книгу с говорящим названием «Магия ведьм», и Ника очень надеялась, что та нужна Анне по учебе. Мысль о том, что по соседству, возможно, живет ведьма, отнюдь не радовала. Особенно после того, что Ника узнала об этих существах на парах Лютика.

Мельком пробежавшись глазами по книжным рядам, она взяла книгу с той полки, до которой вчера так и не добралась. Отложив ее на некоторое время, сбегала на кухню и вернулась оттуда с чашкой горячего чая и шоколадным печеньем. Ника устроилась в мягком кресле у окна, мысленно в очередной раз возблагодарив тех, кто обустраивал этот корпус, и принялась за чтение.

Обстановка в библиотеке была очень уютной, и, листая пожелтевшие страницы и одновременно хрустя печеньем, Ника чувствовала себя практически как дома. Единственным недостатком, портящим общую картину, был чай. Дома Ника предпочла бы терпкий горьковатый кофе, любовно смолотый в кофемолке и сваренный по всем правилам. В который раз ей вспомнился аромат восхитительного напитка, отведанного в кабинете декана, и она вздохнула. Кофе – это как наркотик. Подсядешь и никакого чая больше не захочешь.

– Приятно видеть студентов, проводящих время за книгами даже в выходной день, – внезапно прозвучало позади нее, и от неожиданности Ника едва не пролила на себя содержимое чашки. – Однако у меня к вам есть куда более заманчивое предложение.

– И какое же? – осведомилась она, когда лорд Грэм обошел ее и встал напротив. – Пригласите поработать живой мишенью для ваших шаровых молний? Хотя нет, вероятно, – живым щитом.

Декан покачал головой:

– Ника-Ника, что же вы обо мне так плохо думаете? Может, я вас на свидание собирался пригласить?

Ника подавилась только что откушенным печеньем.

– Что? Неужели тебя это не радует? – делано изумился лорд Грэм и все-таки сжалился: – Можешь не беспокоиться, ты мне нужна по другому поводу.

– По какому? – откашлявшись, прохрипела Ника и с опаской подняла глаза на стоящего рядом декана.

– Телефон, Ника. Всего лишь телефон, – успокоил ее лорд. – Пару дней назад я отдал его в научный институт одному из мастеров, и у того возникло несколько вопросов по использованию.

Ника выслушала его с непроницаемым выражением лица, после чего, сложив руки на груди, поинтересовалась:

– А может, вы вначале извинитесь?

– По поводу? – в свою очередь, уточнил лорд Грэм.

– Полагаете, у вас мало поводов? Во-первых, – Ника принялась загибать пальцы, – ваша грубость при нашей первой встрече. Во-вторых, ваша грубость в последующие наши встречи. В-третьих, недавняя сцена с вашей… я так понимаю, девушкой, из-за которой меня теперь ненавидит вся женская половина академии, а некоторые ненормальные пытаются расплющить с помощью магических пульсаров.

– Первые два пункта мы уже обсуждали, – оборвал ее тираду декан. – А насчет последнего… Повторюсь: от меня извинений можете не ждать. На этом все? Тогда идем.

Ника медленно поднялась с кресла, но вместо того, чтобы двинуться с места, заявила:

– В таком случае у меня к вам деловое предложение. В обмен на содействие вашему техномагу вы тоже должны оказать мне услугу, не находите?

– Справедливо, – спустя короткую паузу согласился лорд Грэм. – Чего ты хочешь? Помощи в поисках закинувшего тебя сюда мага? Помощи в учебе или в выборе профиля?

– Ни то, ни другое, ни третье. Хотя к первому варианту мы еще непременно вернемся. А сейчас…

Ника на миг замолчала, после чего, глядя на лорда в упор, произнесла:

– Меня устроит пачка кофе.

Глава 12

Она и сама не знала, зачем пришла сюда. Что надеялась здесь увидеть?

Джолетта стояла перед роскошным герцогским дворцом, в котором прожила всю свою жизнь. Эти стены помнили ее ребенком, когда она, громко смеясь и широко распахнув для объятий руки, бежала навстречу гуляющей по саду маме. Как они втроем вместе с отцом, который в такие моменты бросал все дела, сидели на траве и смотрели на плывущие по небу облака. Мама любила искать в их очертаниях знакомые формы и фигуры, часто повторяя, что самые прекрасные на свете вещи кроются в неприметных мелочах.

В те времена замок – пусть и не сравнимый по размерам с королевским, казался неприступной крепостью, надежно защищающей от всех невзгод и неприятностей. И даже это убеждение оказалось ошибочным. Таким же, как и многие другие в ее жизни.

В мерное течение мыслей внезапно вторгся знакомый лязг железа, и, запрокинув голову, Джолетта горестно усмехнулась. Прошла всего неделя с того момента, как она стояла на площади и точно так же смотрела в небо, а кажется, с тех пор минула целая вечность. Тогда Джолетте подумалось, что летающим громадинам до транспорта – как ей до посудомойки… что ж, учитывая ее теперешнее положение, «свалки» с твердой уверенностью можно причислять к транспорту.

Судя по всему, отец по-прежнему находился с дипломатической миссией в Триальской империи, и замок был вверен главному управляющему с экономкой. Последняя сейчас стояла посреди двора и отчитывала в чем-то провинившегося садовника, который нервно переминался с ноги на ногу и отводил взгляд в сторону.

Джолетта вплотную подошла к кованому ограждению и, смотря на эту сцену, до боли впилась пальцами в железные прутья. Подобную картину она наблюдала чуть ли не ежедневно, когда после завтрака выходила почитать в своей любимой беседке. Было так странно видеть это сейчас, находясь по другую сторону. Железное ограждение словно разделило ее жизнь на «до» и «после», и Джолетте казалось, что от того, прежнего мира ее отделают тысячи и тысячи километров.

Джолетта простояла у ограждения замка вплоть до тех пор, пока на нее не обратил внимания один из стражей. Поймав на себе его взгляд, она поспешила уйти, хотя это и далось ей с большим трудом. Привлекать к себе лишнее внимание было ни к чему, и Джолетта мысленно дала себе зарок, что больше не придет сюда, пока проклятие не будет снято. В ней по-прежнему боролись два противоречивых чувства – с одной стороны, хотелось немедленно вернуть себе прежний облик и вновь оказаться в той жизни, к какой она привыкла, а с другой – она не желала покидать академию. Хотя под глазами от недосыпания пролегли темные тени, кожа рук стерлась от постоянной работы на кухне, а жалкие аристократишки, которые ни по титулу, ни по внешности ей и в подметки не годились, смотрели на нее с презрением, Джолетта все равно хотела учиться.

Некоторое время бесцельно бродя по городу, она ощущала себя невидимкой, которую если и замечают, то одаривают в лучшем случае сочувствием, а в худшем – презрением. Но, наблюдая такое отношение, она, как и прежде, продолжала смотреть на окружающих свысока. Ну и пусть думают, что хотят! Ей нет до них никакого дела!

Вернувшись в академию, Джолетта собралась было в очередной раз наведаться в библиотеку, где ее уже принимали как родную, но передумала. Хотелось побыть в полном одиночестве и привести в порядок растрепанные чувства.

Еще в тот день, когда она впервые увидела академию, ее привлекла возвышающаяся над пятым корпусом башня. До сих пор Джолетта так и не выяснила, что там находится, и сейчас решила наверстать упущенное. Она миновала жилые этажи, к своему облегчению, ни с кем не столкнувшись, и поднялась на самый последний, откуда вверх уходила каменная винтовая лестница. Судя по слою пыли на ступенях, по ним поднимались нечасто, да и сам пятый этаж больше всего походил на чердак. Под потолком болтались нити паутины, у стен сгрудились ящики со старым хламом и пришедшими в негодность учебниками.

Чихнув от обилия витающей в воздухе пыли, Джолетта стала подниматься на башню. Лестничный проем был узким, а ей не была чужда боязнь замкнутого пространства, поэтому Джолетта почувствовала себя несколько неуютно. Ступени все тянулись и тянулись вверх, создавая ощущение того, что эта лестница либо бесконечна, либо, по крайней мере, ведет до самого неба. Здесь не горело ни одного светильника, и единственным источником освещения служили редкие маленькие оконца, выбитые в стене.

Джолетте показалось, что прошла целая вечность перед тем, как она преодолела последнюю ступень и очутилась в маленькой необставленной комнатушке – голые каменные стены, такой же пол и вытянутое арочное окно, с которого открывался вид на луг и простирающийся за ним лес.

Увидев, куда привела лестница, Джолетта испытала разочарование. Она предположила, что, вероятнее всего, башня служит лишь внешним украшением, этим и объясняется тот факт, что сюда редко кто заглядывает. Пожалуй, единственное, ради чего стоило сюда подняться, был как раз тот самый вид, открывающийся из окна.

Джолетта высунула голову наружу, подставив лицо теплому ветру. Здесь, на огромной высоте, создавалось непередаваемое ощущение полета. На миг она ощутила себя парящей под облаками птицей, и у нее захватило дух. Живописная местность, которую, казалось бы, Джолетта видела всю свою жизнь, сейчас поражала воображение своей первозданной красотой. С изумрудного луга, пестрящего бесчисленными, еще не увядшими цветами, доносились кружащие голову сладковатые ароматы. С ясного неба цвета глубокого ультрамарина на землю спускались солнечные лучи, окутывающие природу золотистым сиянием. Появились ощущение свободы и вера в то, что все обязательно будет хорошо. Да… ради этого определенно стоило преодолеть бесчисленное количество ступенек.

Для себя Джолетта решила, что это место станет ее личным источником вдохновения, и она будет приходить сюда в те моменты, когда ей будет особенно тяжело. Все-таки как порой бывает важно знать, что у тебя есть то место, куда ты можешь вернуться. Где можешь отдохнуть, почувствовать себя защищенным и подумать обо всем на свете. Во времена, когда жизненная ситуация кажется безнадежной, тебя спасает осознание того, что где-то существует твой личный островок счастья, маленький мир, скрытый от посторонних глаз.

Приведя в порядок мысли и восстановив душевное равновесие, Джолетта нехотя отошла от окна, развернулась, собираясь уходить, да так и замерла на месте. Широко распахнутыми глазами она смотрела на ту, кого так тщетно пыталась отыскать.

У входа в комнатку, загораживая собой проход, стояла нищенка. Она выглядела точно так же, как и в прошлый раз. Старые рваные лохмотья, жидкие пряди седых волос, уродливые черты лица и, самое главное, проницательные голубые глаза, заглядывающие в самую душу.

– Ты! – потрясенно выдохнула Джолетта, от неожиданности отшатнувшись.

Старуха усмехнулась, обнажив местами почерневшие зубы, и произнесла:

– По-прежнему смотришь на меня с пренебрежением? Разве сама сейчас выглядишь лучше?

– Ты! – вновь повторила Джолетта, в душе которой потрясение уступило место гневу. – Это ты сделала меня такой! Ты, ведьма, сейчас же верни мне мой прежний облик!

Нищенка, даже не пытаясь сдержаться, громко расхохоталась:

– Ведьма, говоришь? Вот, значит, к какому выводу ты пришла? Что ж, разубеждать не стану, я здесь не за этим. – Ее улыбка исчезла, и следующие слова она произнесла уже без тени усмешки: – Только от тебя зависит, как скоро придет время заклятию исчезнуть. Я же здесь затем, чтобы предупредить – остерегайся. Не хочу быть причиной твоей погибели, а она ходит совсем близко.

– Как это – исчезновение проклятия зависит от меня? – проигнорировав предупреждение, воскликнула Джолетта. – Да кто ты вообще такая?!

Старуха вновь усмехнулась, и в ее глазах, как показалось Джолетте, сверкнули задорные огоньки:

– Ну уж нет, дорогая, я не стану облегчать тебе задачу. Это очень занятно – смотреть, как ты пытаешься меня отыскать. Единственное, что я готова тебе сказать, так это то, что я всегда нахожусь рядом с тобой.

– Ты живешь в академии? – Джолетта так изумилась, что даже забыла про свой недавний гнев. – Почему же мы никогда не встречались?!

– Да ну? – ехидно переспросила старуха. – Неужели ты думаешь, что тот, кто способен изменить облик другого, не может того же сделать с собой?

Осознав услышанное, Джолетта уточнила:

– То есть ты действительно живешь в академии? И ты следила за мной всю эту неделю?

Старуха покачала головой:

– Следила… Зачем же так грубо? Я наблюдала. И, к слову, буду наблюдать впредь.

План в голове Джолетты созрел мгновенно, и, не тратя драгоценные секунды разговора попусту, она предложила:

– Давай договоримся. Если я угадаю, кто ты такая, ты вернешь мне мой прежний облик. Согласна?

Старуха некоторое время молчала, неотрывно глядя на собеседницу и что-то прикидывая в уме. Затем она кивнула каким-то своим мыслям и наконец выдала:

– Вообще-то это так не работает, но ты знаешь – идея мне нравится. Никогда не заключала подобных сделок, но, кажется, это будет интересно. Хотя я не могу гарантировать выполнения своей части уговора. Повторю – преображение зависит только от тебя самой.

– Скажи хотя бы, мы с тобой уже встречались? – потребовала Джолетта, решительно глядя прямо в насмешливые голубые глаза.

Старуха хитро прищурилась и, потомив несколькими секундами молчания, сказала:

– Да.

Джолетта тут же почувствовала облегчение – все-таки круг поисков значительно сужался.

– Или нет, – ехидно улыбнувшись, разбила ее надежды псевдонищенка.

Не успела Джолетта возмутиться, как старуха щелкнула пальцами и, послав напоследок очередную издевательскую улыбку, в мгновение ока исчезла. Джолетта так и осталась стоять с открытым ртом, недоуменно смотря в пространство.

– Как так? – спросила она саму себя и, отойдя от которого по счету потрясения, громко крикнула в пустоту. – Да кто ты, дарх возьми, такая?!

Мгновенно растворяться в воздухе могли разве что только элементали. Магам даже для перемещений в пределах одного мира требовалось открывать портал.

«Неужели она дух? – промелькнуло у Джолетты в мыслях, но она тут же себя одернула: – Бред, такого не может быть!»

Старуха действительно никоим образом не походила на элементаля, но в то же время стало понятно, что и ведьмой она не была. Так кто же она? А еще важнее – почему сказала, что не может снять свое же собственное заклятие? И каким образом его снятие зависит от самой Джолетты? После этого разговора она совсем запуталась. Еще и странное предупреждение, что стоит остерегаться неясной опасности…

Весь остаток дня Джолетта ходила задумчивой и то и дело ловила себя на том, что пристально рассматривает блуждающих по академии адептов, примеряя на них роль старухи. Она бродила по общежитию, затем по двору и, в конце концов, устав от собственных предположений, вернулась в свою комнату. Весь вечер просидев за учебниками, Джолетта даже не заметила, как пришло время ужина, а затем – работы на кухне. Да, свои обязанности ей предстояло выполнять даже в выходной. Накануне госпожа Лили сказала, что увеличит зарплату, если Джолетта согласится работать семь дней в неделю. И она согласилась. Только теперь она в полной мере осознала, каких трудов стоит простым людям зарабатывать себе на жизнь и как нелегко достается даже один захудалый медяк.

– Какая-то ты сегодня невеселая, – заметил Мик, когда Джолетта пришла отрабатывать свою смену.

– А ты вообще хотя бы раз видел, чтобы наша Анна веселилась? – хмыкнул Феофан, вытирая руки полотенцем после разделанной к завтрашнему дню рыбы.

Джолетта, не обращая внимания на поваров, прошествовала к своему рабочему месту – то есть к раковине, и принялась отмывать грязную посуду. Она уже давно пришла к выводу, что проще делать это вручную, чем тратить на такую ерунду драгоценную магическую энергию, которой на занятиях и так расходовалось слишком много. Что до ее отношений с работниками кухни, то Мик и Феофан были настроены к Джолетте доброжелательно, даже несмотря на ее крутой нрав и нежелание с ними общаться.

Младший поваренок и вовсе испытывал к ней своего рода симпатию, выражающуюся в скромных букетиках полевых цветов и специально оставленном ужине. Джолетта находила это странным не столько из-за возраста мальчишки, сколько из-за своей теперешней внешности. Конечно, она привыкла к повышенному вниманию, но сейчас совершенно не могла понять, что привлекло подростка в невзрачной, если не сказать уродливой посудомойке. Разве что его симпатия была вызвана жалостью и сочувствием. Когда Джолетта это осознала, то вышла из себя и вовсе перестала обращать на Мика внимание – в жалости она не нуждалась.

– Фенька, мелкий, на сегодня свободны! – гаркнула госпожа Лили поварам, продолжающим делать заготовки на завтра.

– Но как же… – попытался было возразить Феофан, но, взглянув на выражение лица шеф-поварихи, вмиг передумал. Они с сыном послушно отложили в сторону ножи, сняли с себя фартуки, аккуратно повесили их на стул и, попрощавшись, незамедлительно покинули кухню.

Когда за ними захлопнулась дверь, госпожа Лили повернулась в сторону Джолетты и, кивнув в сторону табурета, потребовала:

– Оставляй свои тарелки и садись. Разговор есть.

Джолетта хоть и удивилась, но виду не подала. Не став лишний раз спорить, она села на предложенное место и молча воззрилась на гномиху. Она предполагала, что речь пойдет о ее работе, и уже морально приготовилась давать отпор. Небось опять эта старая карга будет сетовать на то, что она плохо выполняет свои обязанности, часто опаздывает и накануне умудрилась разбить целых две кружки.

Однако госпожа Лили, сев напротив и громко хрустнув стеблем свежего сельдерея, завела разговор совсем о другом, чем окончательно выбила Джолетту из колеи:

– Скажи-ка мне, дорогуша, что в тебе такого, а?

– Вы это о чем? – не поняла Джолетта.

– Я хоть и слепая, а все ж таки многое вижу. – Гномиха отправила в рот очередную порцию сельдерея и как-то странно улыбнулась. – Мудреное на тебе заклятие, дорогуша, ой какое мудреное. Так просто и не снять. Даже квинты с их знаменитой интуицией и внутренним чутьем распознать не сумеют.

После ее слов Джолетта вздрогнула и, преодолевая внутреннее волнение, хрипло спросила:

– Как вы узнали?

– Нам, слепым, дано видеть гораздо больше зрячих, – непривычно спокойным, даже миролюбивым тоном произнесла госпожа Лили. – Ты как в первый раз вошла ко мне на кухню, так я сразу и ощутила на тебе чужую магию.

– А чья она, эта магия, вы сказать можете? – в нетерпении спросила Джолетта, перед которой забрезжил робкий лучик надежды.

– Увы и ах, – не оправдала надежд повариха. – Сколько живу на свете, подобного не встречала. Хотя, пожалуй, я поспрашиваю среди сородичей, может, кто чего и знает. Вы, стихийные маги, вообще в этой самой магии мало что смыслите. То ли дело гномы, эльфы и прочие создания, в которых сохранились крупицы древнего эфира. Наша магия черпается из других источников, о которых простым людям и знать-то не положено. Хотя… чего уж греха таить, мы и сами давным-давно утратили почти все свои знания. Измельчали за последние столетия наши расы. – Госпожа Лили покачала головой и, задумавшись, как эхо повторила: – Измельчали…

Старая гномиха погрузилась в свои мысли, и на кухне воцарилась тишина. Джолетта сидела в полнейшем оцепенении, не зная, как реагировать на произнесенные слова. Возникшая было мысль о том, что повариха и есть та самая нищенка, была тут же отброшена. Не похоже на то, чтобы она притворялась, да и не стала бы заколдовавшая ее особа заводить с ней разговор второй раз за день.

– Так, ладно! – вынырнув из размышлений, внезапно крикнула госпожа Лили и резво подскочила с места. – Хватит лясы точить – марш работать!

Переменам настроения гномихи оставалось только удивляться, но Джолетта начала догадываться, что показные сварливость и вредность – это всего лишь маска, за которой скрывается доброе сердце. Иначе зачем ей предлагать свою помощь?

С работы, как и всегда, Джолетта возвращалась поздно. Но на этот раз, учитывая всеобщий выходной и благостное расположение духа, госпожа Лили сжалилась и отпустила пораньше.

Часы показывали без пяти минут десять, когда Джолетта выходила с кухни. Миновав коридор и холл, она уже собралась подниматься по лестнице, как вдруг заметила спускающегося на первый этаж человека. На нем был длинный темный плащ, капюшон которого скрывал черты лица, но, несмотря на это, Джолетта могла бы поклясться, что это Дамиан Крэсбор. То, что в такое позднее время огневик оказался в общежитии факультета пятого элемента, удивления не вызывало – мало ли к кому из многочисленных знакомых он приходил? А вот то обстоятельство, что Крэсбор явно нервничал и был облачен в подобную одежду, заставило Джолетту насторожиться.

Тело отреагировало на его появление быстрее сознания, и она быстро отскочила в сторону, скрывшись в тени лестницы. Дамиан спустился вниз и спешно направился к выходу.

Не до конца понимая, зачем это делает, Джолетта незаметно пошла следом за ним. Крэсбор стремительно пересек двор и двинулся в сторону выхода из академии. Поняв, куда он направляется, Джолетта изумилась еще больше – их ведь предупреждали, что с этого года в десять часов на всю территорию опускается защитный купол, и выходить наружу запрещено! Как же он собирается возвращаться и куда так спешит? Хотя с некоторых пор Джолетте до Крэсбора не было никакого дела, недавние события, произошедшие в ее жизни, научили быть внимательной ко всему. В ее памяти живо всплыл разговор со старухой, которая предупреждала о какой-то опасности.

Постоянно оглядываясь по сторонам, Дамиан подошел к воротам. Как назло, поблизости никого не было, и никто, кроме Джолетты, не видел, что он собирается покинуть академию. Здравый смысл буквально кричал девушке, что Крэсбор может идти куда угодно – домой, к друзьям, на свидание, в конце концов, а на правила знатному аристократу просто плевать. Но Джолетта не могла не сопоставить в голове две ситуации: первая – когда они столкнулись в Северном районе, где Дамиана преследовали боевые маги, и вторая – происходящая сейчас.

Тем временем Крэсбор беспрепятственно прошел через ворота и направился вперед по дороге, ведущей в центр города. Увлекшись наблюдением, Джолетта сделала несколько шагов вперед и даже не заметила, что оказалась за пределами территории академии. Свою ошибку она осознала лишь в тот момент, когда за ее спиной раздался тихий шелестящий звук, и воздух наполнился мощной энергией. Девушка резко обернулась и увидела тончайшую переливающуюся пленку, покрывшую собой всю академию, – защитный купол активировался, а она оказалась снаружи.

Пачка кофе. Она стребовала с него пачку кофе!

Сидя с Никой в повозке, Грэм до сих пор не мог в это поверить. Дело было вовсе не в том, что этот напиток в Дагории стоил баснословно дорого и достать его было не так-то просто, а в самом предпочтении. Тайрон пил кофе особого помола и обжарки – горький, терпкий, с добавлением острого перца. Подобный сорт предпочитал далеко не каждый мужчина, что уж говорить о женщинах. И то, что этот кофе пришелся по вкусу какой-то девчонке, вызывало, по меньшей мере, недоумение.

Грэм посмотрел на сидящую напротив Нику и вынужден был признать, что во многом она действительно отличается ото всех остальных. Может, все дело в том мире, из которого она пришла, а может, в личностных качествах, но эта девушка определенно вызывала невольное уважение. Столкнувшись с трудностями и попав в сложные жизненные обстоятельства, она не плакала, не скандалила, не закатывала истерики и не жаловалась. Более того – оказавшись совершенно одна в чужом мире и получив отказ в помощи, сумела, хоть и случайно, поступить в лучшую академию и даже найти работу. Тайрон мысленно усмехнулся, вспомнив, как увидел в деканате ее объявление.

– Долго нам ехать? – поинтересовалась Ника, в голосе которой слышались скорее любопытные, чем капризные нотки.

– Минут десять, – отозвался лорд Грэм, бросив быстрый взгляд на виднеющийся за окном город.

Спустя озвученное время они действительно оказались перед входом в научный институт. Это было масштабное здание, устремляющееся вверх многочисленными башнями и торчащими на крышах трубами, из большинства которых валил серый дым. На воротах гордо блестела золотая табличка. Выгравированная надпись гласила, что это место находится ни много ни мало под покровительством самого короля.

– Прошу. – Лорд пропустил Нику вперед, когда два охранника, стоящие на входе, гостеприимно распахнули перед ними дверь.

Помещение, в котором они оказались, было очень просторным и на удивление ухоженным, учитывая то, какие сооружения производили в этом институте. Справа от входа стоял большой письменный стол, за которым восседал мужчина лет тридцати. Увидев вошедших, он тут же подскочил с места и с заискивающей улыбкой обратился к лорду Грэму:

– Вам как всегда? В мастерскую профессора Дика?

Тот коротко кивнул и тут же получил от секретаря исписанную мелким почерком бумагу, заверенную подписью и печатью. Не задерживаясь, лорд пошел вперед по коридору, и Ника двинулась вслед за ним. Попутно она отмечала висящие на стенах странные штуковины, выполняющие декоративную роль и заменяющие картины. Это были разных размеров шестеренки, собранные в причудливые композиции и заключенные под стекло, многочисленные механизмы непонятного назначения и даже гаечные ключи. Наблюдая подобное, Ника пришла к выводу, что техномаги определенно обладают своеобразным вкусом и оригинальностью мышления – вряд ли кто-нибудь из простых обывателей додумался бы подобным образом украсить помещения.

Дойдя до конца коридора, они оказались перед… лифтом. Увидев его, Ника не смогла скрыть своего удивления. Как подобная вещь могла существовать в мире, где нет электричества?

– Механика, – лаконично пояснил лорд Грэм в ответ на молчаливый вопрос.

Как только они вошли внутрь, послышался скрежет железа, и лифт пришел в движение. В нем отсутствовала дверь, и, поднимаясь, можно было видеть, что происходит на разных этажах. А посмотреть было на что. Кругом сновали толпы людей, каждый из которых был занят своим делом, прямо в коридорах были установлены непонятного назначения штуковины, пестрящие кучей больших и маленьких рычагов, шестеренок и экранов.

– А много среди работающих магов? – заинтересованно спросила Ника, когда они проезжали пятый по счету этаж.

– Нет, – ответил лорд Грэм, так же как и она, смотря на суетящихся в помещениях мастеров. – Большинство из них – обычные люди, обладающие незаурядным умом и безумной страстью к науке. Квинтов здесь гораздо меньше, хотя, по сути, мы играем в этом большом механизме ключевую роль.

Когда они поднялись на одиннадцатый этаж, лорд нажал на встроенный в лифте рычаг, и тот остановился. В широком коридоре, где они оказались, было не так многолюдно, как в других. В начале коридора, так же как и внизу, сидел секретарь, который пропустил их вперед только после того, как лорд предъявил ему выданную бумагу.

По обеим сторонам находилось множество дверей, из-за которых доносились стук, голоса и лязганье металла. Лорд Грэм подвел Нику к двери, на которой висела табличка с надписью: «Профессор Дик». Тот самый, к которому они пришли.

Отворив дверь и в очередной раз пропуская Нику вперед, лорд торжественно произнес:

– Добро пожаловать в мастерскую!

Помещение, открывшееся взору Ники, было просто удивительным, никогда прежде ей не доводилось видеть ничего, даже отдаленно его напоминающего. Мастерская была небольшой и до отказа набитой различными странными штуковинами. С первого взгляда обычному обывателю они могли показаться простым хламом, но на деле каждая из этих вещей была уникальна. Огромный дубовый стол, заваленный многочисленными чертежами, циркулями, линейками и прочими канцтоварами, стоял у большого окна, верхняя часть которого представляла собой витраж. Лучи солнца, проходящие через маленькие стеклышки, становились цветными, отчего комната приобретала яркий и в то же время чудаковатый вид. Стены были обклеены все теми же чертежами и графическими рисунками, висящая под высоким потолком люстра была собрана из разнообразных железных элементов, сцепленных между собой то ли при помощи магии, то ли магнитов. С нее на тоненьких ниточках свисали бумажные журавлики, слегка покачивающиеся от гуляющего по помещению сквозняка и выполняющие скорее декоративную, нежели функциональную роль. Дубовый шкаф, стоящий у левой стены, казалось, был готов вот-вот лопнуть из-за находящейся в нем всякой всячины. Его дверцы были приоткрыты, и из них торчали скрученные рулоны бумаги, рабочие инструменты и даже рыбацкая удочка. На полках стояли маленькие макеты «свалок» и множество других, пока еще не выпущенных моделей.

Из дальнего угла комнаты доносилось шебаршение и сдавленные ругательства, произносимые мужским хрипловатым голосом.

– Дик! – громко позвал лорд Грэм, проходя вглубь мастерской как к себе домой.

Из угла послышался грохот, за ним раздались выкрикнутые проклятья, и на середину комнаты, громко бренча, выкатилась громадная шестеренка.

– Дик, ты там живой? – усмехаясь, поинтересовался лорд. – Только попробуй отойти на тот свет раньше, чем отдашь мне долг!

– Не дождешься! – ответил ему вышедший из недр комнаты мужчина.

Профессор оказался приземистым и полноватым, с виднеющейся на голове залысиной и крупными чертами лица. Одет он был в старые, местами потертые брюки, зеленую рубашку и жилет, из многочисленных карманов которого торчали инструменты. На голове поблескивали очки, по виду напоминающие бинокль и являющиеся, вероятнее всего, еще одним творением техномагов.

– Дарх! Чего ж ты не предупредил, что придешь с такой прекрасной леди?! – воскликнул мастер, когда его взгляд наткнулся на Нику.

– Эта леди – та самая иномирянка, о которой я говорил, – невозмутимо констатировал лорд Грэм.

– Неужели?! – Глаза Дика засияли радостным, почти фанатичным блеском, и он стремительно приблизился к гостье. – Дорогая, я так счастлив с вами познакомиться! Мне о стольком нужно вас расспросить!

– Ты там полегче с моей студенткой, – предупредил его лорд, на миг вернувшись в роль декана. – Энергия ей еще для учебы пригодится.

Махнув на друга рукой, профессор тут же о нем забыл и увлек огорошенную напором Нику к рабочему столу. Жестом фокусника он извлек из верхнего кармана жилета ее телефон и… и для Ники начался персональный допрос. Причем на половину обрушивающихся на нее вопросов она не знала, что ответить. Если такие, как: «Для чего нужна батарея?» и «Что такое сим-карта?» – сложностей не вызвали, то, к примеру, на вопрос: «Что значит та странная маленькая зеленая платформа?» – ответа у Ники не было, хоть она и поняла, что речь о микросхеме.

Мастер расспрашивал о функциях и назначении, о способе передачи информации на расстояния, и те области, которые он желал охватить, были просто необъятны. Незаметно для самих себя, Ника и Дик перешли от темы телефона к другим. Они говорили о развитии техники, видах летательных аппаратов, существующих на Земле. Мастер хотел знать буквально все! Он словно получил в руки редкий научный справочник и пытался за короткое время внимательно изучить каждую его главу.

Постепенно Ника тоже вошла во вкус и, бурно жестикулируя, пыталась наглядно продемонстрировать, как выглядит тот или иной объект. Особенно сильно Дика заинтересовал самолет, рисунок которого она сделала на листе бумаги. Принцип работы она знала лишь приблизительно, но мастеру хватило и этого, чтобы вдохновиться на создание новых изобретений.

Спустя некоторое время к их обсуждениям подключился и лорд Грэм, до этого наблюдающий за разговором со стороны. Он с интересом слушал рассказы Ники, и та внезапно осознала, что его интерес ей приятен. Сейчас она впервые видела его таким – не вспыльчивым лордом, не сильным магом, не серьезным деканом, а просто человеком. Тайрон стоял, склонившись над одним из наскоро набросанных чертежей, и скользил по нему изучающим взглядом. Во всем его облике виднелась расслабленность – прядь темных волос ниспадала на лоб, верхние пуговицы рубашки были расстегнуты, обнажая загорелую кожу, а рукава закатаны.

В какой-то момент его взгляд оторвался от бумаг, и Ника на миг столкнулась с завораживающими черными глазами. Она всегда считала выражение «глаза как омуты» слишком банальным и избитым, но сейчас не могла подобрать другого определения. Омут… бездна… торнадо, затягивающее в свою воронку.

Разве глаза бывают такими?

– Пожалуй, я заварю нам чай, – вспомнив об обязанностях хозяина, внезапно сказал Дик, прерывая возникшее наваждение.

– О нет, старина. – Лорд усмехнулся и бросил на Нику выразительный взгляд, в котором вновь светилась знакомая ироничность. – Твоя гостья предпочитает исключительно кофе. Причем тот же, что и я.

– Да ну?! – искренне изумился профессор. – Милая, как вы можете любить эту бурду? Дрянь, а не напиток! Еще и, говорят, для сердца вреден. А уж такой, который пьет этот тип, и вовсе несносен!

– Ну что вы. – Ника улыбнулась и укоризненно покачала головой. – Кофе просто бесподобен. А по поводу сердца… Могу успокоить вас тем, что в моем мире его пьют практически все по нескольку раз на день, невзирая ни на какие риски.

Услышав очередное упоминание о другом мире, Дик снова загорелся и хотел было что-то спросить, но лорд Грэм все же спровадил его за чаем – что бы там ни предпочитали гости, кофе в мастерской все равно не водился.

Глава 13

После долгих дискуссий и нескольких опустошенных кружек травяного чая мастер предложил устроить Нике небольшую экскурсию по институту, и она, убедившись, что лорд не против, с радостью согласились. На том же лифте, на котором поднимались сюда, они втроем спустились на первый этаж. Пройдя многочисленными, переплетающимися между собой коридорами, вышли к большой железной двери, которая была увешана кучей разнокалиберных замков. Один из них был похож на кодовый, и, когда Дик ввел нужную комбинацию цифр, громко щелкнув, открылся. После того как мастер покрутил несколько колес, надавил на рычаги и повернул в замочных скважинах ключи, дверь наконец распахнулась.

Место, в котором они оказались, было самым настоящим рабочим цехом, где собирались пробные модели техномагов. У рабочих сегодня был законный выходной, и потому внутри царила тишина. Зал оказался огромным, с высокими потолками, чтобы вместить любого размера технику. Сейчас здесь стояла пара нерабочих «свалок» и возвышалось несколько груд металлолома, из которых рабочие в любое время могли взять нужные детали.

Ника осматривалась по сторонам с живым интересом и в какой-то момент поймала себя на том, что детища техномагии больше не кажутся ей такими уродливыми, как вначале. Все-таки была в них своя особенная прелесть и своя изюминка.

Под потолком на толстых веревках висело в буквальном смысле железное чудовище – разработка летательного аппарата, напоминающего дракона. На вопрос Ники о том, существуют ли реальные драконы в Дагории, лорд Грэм ответил, что почти все они вымерли много лет назад, а те, которые живут в настоящее время, совсем измельчали, превратившись из гигантских хищников в крошечных дышащих огнем ящерок.

В цеху настал черед Дика быть рассказчиком, а Нике – слушателем. Гостья воспринимала поступающую от мастера информацию с неменьшим энтузиазмом, чем он – ее. Она была рада узнать что-то новое, к тому же услышанное могло здорово пригодиться ей в учебе. Занятий по техномагии у первого курса еще не было, и Ника радовалась тому, что придет туда с какими-никакими знаниями.

Спустя некоторое время рассказ мастера прервал лорд Грэм, сообщив, что ему нужно с ним переговорить. Ника понятливо отошла в сторону, сказав, что вполне может рассмотреть оставшиеся конструкции в одиночестве.

Из-за большой площади зала здесь было очень громкое эхо, и каждый шаг, равно как и каждое произнесенное слово, звонко разносился по всему помещению. Благодаря этому обстоятельству Ника невольно услышала обрывки происходящего неподалеку разговора, хотя и отошла на значительное расстояние.

– Тайрон, пойми, я не могу показывать аппарат даже тебе! – виновато оправдывался Дик. – Это последняя разработка нашего института, и ее придумал не я. Если бы он стоял в моей мастерской, тогда другое дело, но его хранят в подземном складе, куда вход – только по специальным пропускам!

Пыл собеседника лорда ничуть не впечатлил:

– Не вижу проблемы. Институт курирует король, а я заместитель главы его службы безопасности и на этом основании не только могу, но и обязан следить за всеми новыми разработками.

– В том-то и дело, что именно король настоял на подобных охранных мерах, – возразил мастер. – Иссушитель пока находится на стадии эксперимента, и в настоящее время его запрещено на ком-то проверять.

– Вот как? – В голосе лорда Грэма промелькнуло удивление. – Что ж, если дело обстоит именно так, как ты говоришь, то я спокоен. Вот только абсолютно ли ты уверен, что никто из разработчиков не захочет воспользоваться возможностью крупно заработать и не станет продавать иссушители на сторону?

– Да ты что?! – тут же вскинулся Дик. – У нас здесь работают только тысячу раз проверенные, между прочим, тобой же люди! В этих стенах все делается только во имя науки, а не ради корыстных целей!

Что ответил лорд, Ника не расслышала, да и сам разговор ее не особо заинтересовал. Речь шла о какой-то уникальной разработке, которая, раз в ней был заинтересован сам король, имела государственную важность, но Нике до таких глобальных вопросов дела не было. В настоящий момент ее куда больше заботили собственные насущные проблемы, как бы эгоистично это ни звучало.

Хотя пока для нее все складывалось относительно хорошо, в постоянную удачу Ника не верила и была намерена приложить все силы, чтобы как можно надежнее закрепиться в этом мире. В этом отношении она была очень довольна сегодняшним посещением научного института и знакомством с Диком, которое в дальнейшем могло перерасти в полноценное сотрудничество. Конечно, знаниями о конструировании самолетов и принципах работы двигателей она не блистала, но все-таки, как оказалось, даже ее скупые сведения могли быть полезны для местных ученых. Ведь главное – это идея, а прочее – дело техники и работы сведущих в этом умов.

– Буду очень-очень рад видеть вас снова! – обратился к Нике мастер, когда они с лордом вышли из цеха и собрались уходить. Вслед за этим Дик бросил хмурый взгляд на друга и пригрозил: – Только попробуй завалить девочку бесполезными занятиями и не отпустить ко мне в мастерскую на чашечку чая!

– Кофе, Дик, – улыбнувшись одними уголками губ, сыронизировал лорд. – Если желаешь видеть «девочку» у себя в гостях, запасись вначале кофе.

На позитивной ноте расставшись с пышущим энтузиазмом профессором, Ника и лорд Грэм покинули научный институт. Время, проведенное в его стенах, ускользнуло словно сквозь пальцы, и на город легла тень подступающей ночи. Она подкралась бесшумно, незаметно, мягкой поступью идя по многочисленным улочкам и бескрылой тенью опускаясь на крыши домов. Часы на городской ратуше пробили десять, и Фейран, уставший за долгий день, медленно засыпал, убаюканный зазвучавшей ночной колыбельной. На мостовых зажглись фонари, у которых трепыхались сверкающие крохотные мотыльки.

Воздух был свежим, пропитанным нотками осенней прохлады и ароматом последних цветов. Выйдя из здания, Ника вдохнула его полной грудью и на миг прикрыла глаза. Неожиданно поймав волшебный момент, она хотела задержаться в нем как можно дольше. Так иногда бывает – казалось бы, совершенно обычное, ничем не примечательное мгновение внезапно превращается в нечто удивительно прекрасное.

Любуясь сумеречным городским пейзажем, Ника заметила, что лорд Грэм, так же как и она, уловил его красоту. Девушке было странно видеть его таким – спокойным, задумчивым, серьезным… это никак не вязалось с его привычным образом. В который раз она убедилась в том, что первое впечатление бывает обманчивым, а характер человека имеет множество граней, зачастую скрытых под наслоением масок.

– Волшебно, – негромко проговорила Ника, подняв глаза на засыпающее небо.

– В этом и есть магия жизни, – все так же задумчиво проговорил лорд и тут же, словно опомнившись, усмехнулся: – Впрочем, это всего лишь обычный вечер. А вам, адептка Зорина, кажется волшебным все, что для жителей Дагории является скучной реальностью.

За то время, что они ждали извозчика, совсем стемнело. Лорд Грэм снова выглядел отстраненным, и Нике начинало казаться, что его минутное проявление светлых чувств ей всего лишь привиделось.

– Пройдемся пешком, – нетерпящим возражений тоном произнес он, после того как мимо них проехала очередная занятая повозка. – Проще заново родиться, чем вечером выходного найти свободного извозчика.

Возражать Ника даже не думала и с удовольствием приняла предложение. Она и в родном мире питала глубокую любовь к ночным городам, что уж говорить про Фейран. Столица Агавийского королевства жила своей собственной жизнью, бурление которой не прекращалось ни на миг. Только что казавшийся сонным город внезапно предстал в совершенно ином свете, полном ярких красок и огней. Повсюду прогуливались молодые пары, торопливые повозки аристократов спешили на приемы, а простые горожане – в гости, на поздние воскресные ужины.

Внезапно из подворотни, мимо которой они проходили, раздались громкие крики, сопровождаемые мощным всплеском магической энергии. Ника ощутила ее не сразу, а вот лорд Грэм отреагировал моментально.

– Стой здесь и не высовывайся! – на ходу бросил он, стремительно двигаясь в ту сторону, откуда доносился шум.

Он вошел в проход, образованный двумя зданиями, и скрылся из виду. В это же время раздались оглушительные взрывы и, привлеченные звуками, рядом с Никой постепенно собирались любопытные прохожие.

– Что там происходит? – поправляя съехавшее пенсне, спросил мужчина в элегантном черном костюме.

– Наверное, маги сцепились, – предположил грузный толстяк, потирая руки в предвкушении зрелища. – Вечно они чего-то поделить не могут!

– Ну что вы такое говорите?! – эмоционально воскликнула женщина, держащая под руку своего спутника. – Если бы не стихийные маги, наше королевство уже давно сровнял бы с землей какой-нибудь тайфун!

– Если бы не стихийные маги, то не происходило бы аномальных природных явлений, вроде того наводнения, какое было около пятнадцати лет назад!

Вглядываясь в темноту, Ника едва ли слышала выкрикиваемые людьми реплики. Она отчетливо ощущала идущие из переулка страх, боль и гнев. Их энергия была подобна толстым черным нитям, тянущимся прямо по воздуху. Повинуясь какому-то внутреннему чутью, Ника пошла в том направлении, откуда они исходили. Где-то на задворках сознания промелькнула мысль, что ею движет проявление эмпатии и разумнее всего было бы послушать лорда Грэма вместо того, чтобы идти на поводу у чужих чувств. Однако противостоять соблазну подойти ближе Ника не могла. Миновав проход между домами, она оказалась на квадратной площадке, замкнутой стенами зданий. Здесь коктейль из разнообразных негативных эмоций буквально захлестнул ее, и от их переизбытка закружилась голова. Постороннюю агрессию и ненависть она ощущала как свои, и это было невыносимо ужасно.

Меж тем пока она пыталась вынырнуть из обрушившейся на нее негативной волны, в подворотне разворачивалось нешуточное противостояние, в эпицентре которого оказался лорд Грэм. По одну сторону от него находились трое воздушников, в руках которых светились огромные белые вихри, а по другую – огневик, который явно уступал тем троим по силе.

– Ты еще кто такой?! – рявкнул один из взбешенных воздушников, обращаясь к встрявшему в драку лорду.

– Господа маги, разве вам неизвестно, что устраивать бесчинства и драки в городе запрещено законом? – проигнорировав вопрос, произнес Грэм с совершенно невозмутимым и даже каким-то довольным видом. – Что вы предпочитаете – двухнедельный арест или штраф в размере пяти золотых?

Не тратя времени на слова, воздушник бросился вперед и один за другим послал в Грэма два огромных пульсара. Его примеру тут же последовали остальные, одновременно обрушив на лорда с десяток ударов.

– Значит, и то и другое, – констатировал Грэм, которого ничуть не взволновали летящие в него сферы.

Маг стоял, не шевеля даже пальцем, но пульсары растворились в полуметре от него, оставив после себя лишь едва заметное колебание воздуха. За этими последовали другие, еще более мощные, но они повторили судьбу своих предшественников.

– Еще десять золотых за нападение на представителя аристократии, – все так же невозмутимо произнес лорд Грэм. – И три года тюрьмы за агрессию с применением магии, проявленную по отношению к представителю Королевской службы безопасности.

Воздушники, наконец сообразившие, что их атаки не приводят ни к каким результатам, несколько умерили свой пыл. В это время Ника сквозь темную пелену, застилающую глаза, заметила, как стоящий за спиной лорда огневик медленно пятится к выходу из подворотни. Лорд тоже заметил его телодвижения, и в следующее мгновение мага окружило светящееся энергетическое кольцо, не позволяющее огневику выйти за его пределы.

– Послушай, ну шумнули мы немного, подумаешь, с кем не бывает! – пошел на попятный воздушник, который в этой тройке явно был за главного. – Давай договоримся?

Не успел Грэм ответить, как в подворотне показалось пятеро стражей, патрулирующих город в эту ночь.

– Что здесь происходит? – осматривая главных действующих лиц, спросил тот, который шел впереди остальных. В следующий момент он заметил стоящего посреди площадки квинта, и в его глазах отразилось узнавание: – Лорд Грэм?

Остальные стражи нервно сглотнули, а лица воздушников стали такими же белыми, как недавно запускаемые ими пульсары.

– Уильсон – капитан стражи? – полувопросительно-полуприветственно произнес маг, после чего кивнул в сторону нарушителей спокойствия: – Драка в общественном месте, агрессия по отношению к лицу правопорядка. Огневик не в счет, он, скорее, пострадавшее лицо и заодно свидетель.

– Вас понял, – по-армейски отчеканил капитан и, дав знак своему патрулю подойти к воздушникам, заверил: – Заместитель главы Королевской службы безопасности, не извольте беспокоиться. Займемся ими лично. Благодарю за оказанную помощь. Девушка с вами?

Взгляды всех присутствующих обратились в сторону Ники, которая стояла рядом с проходом, едва держась на ногах. Лорд Грэм утвердительно кивнул и, стремительно преодолев разделяющее их расстояние, подхватил Нику под руку и двинулся с ней прочь. В его дальнейшем присутствии здесь не было необходимости – патрульные на то и патрульные, чтобы следить за порядком и разбираться в подобных ситуациях.

– Лорд! – крикнул капитан ему вслед. – Кольцо!

Не оборачиваясь, Грэм взмахнул рукой, и окружающее огневика энергетическое поле спало, позволяя стражам беспрепятственно приблизиться к магу.

Ника чувствовала себя тряпичной куклой, словно из нее выкачали все жизненные силы. Она едва могла двигаться и держалась на ногах только благодаря поддерживающему ее лорду. Скопление чужих эмоций она чувствовала буквально на физическом уровне, и как подавить в себе эти ощущения, не знала.

Когда они вышли из подворотни, то оказалось, что за это время здесь собралась внушительного размера толпа, жаждущая зрелищ, которая не прорвалась к месту событий только благодаря стараниям подоспевших стражей. На появившихся из прохода Нику и лорда Грэма тут же обрушился ворох вопросов касательно того, что же там происходит, но они оба их проигнорировали – Ника была не в силах произнести ни слова, а лорд не считал нужным что-либо объяснять. Миновав возбужденную толпу и пройдя небольшое расстояние по улице, они свернули в сквер, где находились фонтан и несколько скамеек.

Лорд помог Нике опуститься на одну из них и не без недовольства спросил:

– Ну и зачем туда полезла? Ты хоть понимаешь, что агрессивно настроенные боевые маги представляют серьезную опасность?

В ответ Ника только и смогла, что вымученно кивнуть. Мысли были рассеянными, все тело сковала слабость. Хотя они и отошли от места происшествия на значительное расстояние, Ника по-прежнему чувствовала в себе отголоски чужой негативной энергии.

– Теперь, по крайней мере, понятно, что у тебя неплохие склонности к эмпатии – хоть какой-то плюс, – хмыкнул Грэм.

– Это всегда так… ужасно? – нашла в себе силы выговорить Ника, поднимая на него затуманенные глаза.

– Только в первый раз. Сейчас твои способности проходят нечто вроде инициации, которая никогда не бывает безболезненной. Правда, обычно эта сторона дара проявляется несколько раз до самой инициации. Ты чувствовала нечто подобное прежде?

Сконцентрировавшись, Ника вспомнила, что действительно некоторое время назад испытывала схожие ощущения. В кабинете ректора, в деканате пятого факультета и в столовой, когда разговаривала с Риком. Значит, это все было только начало?

– Так я и думал, – произнес лорд, уловив ход мыслей спутницы по ее лицу. – Согласен, ощущения не слишком приятные, но придется потерпеть. К утру станет легче.

– К утру? – переспросила бледная Ника непослушными губами.

Она чувствовала энергетику сидящего рядом с ней мага, в которой было намешано столько всего, что не удавалось отделить одно чувство от другого. Понять его эмоции было крайне сложно, казалось, что он намеренно держит их под контролем.

Помимо этого сквозь Нику проходили сотни других энергий. Она словно наяву видела, как в соседнем доме маленький мальчик боится темноты и, не в силах преодолеть свой страх, прячется под одеяло; как двое влюбленных, страстно целующихся на крыльце, не хотят расставаться друг с другом; как тоскует одинокая старушка, смотря на полыхающий в камине огонь. Но эти ее видения, эти образы были подобны неуловимым призракам, за которыми сложно уследить. Правильнее сказать – она не видела их, а чувствовала, пропускала через себя. Словно она сама была одновременно и мальчиком, и влюбленной парой, и одинокой старой женщиной.

– Что-то ты мне совсем не нравишься, – произнес лорд Грэм, всматриваясь в бледное лицо студентки. Он на некоторое время задумался, после чего предложил: – Если совсем плохо, то могу поставить на твое сознание несложный блок, чтобы ограничить часть поступающей энергии. Только предупреждаю сразу – для этого мне придется коснуться твоих мыслей.

Ника чувствовала себя настолько ужасно, что ей было абсолютно все равно, прочитает кто-то ее мысли или нет. Поэтому на предложение она отреагировала согласным кивком и тут же прерывисто вздохнула – всего в нескольких метрах от нее под повозку попала бездомная собака. Боже, неужели она улавливает даже чувства животных?! Так ведь можно сойти с ума! Она обхватила голову руками и закрыла глаза, но так стало только хуже. Теперь она поняла, что фраза: «Слепые чувствуют лучше зрячих», – истинная правда.

– Э, нет, адептка Зорина, так дело не пойдет. – Сказав это, лорд приподнял голову Ники за подбородок и заставил на себя посмотреть. – Я должен видеть твои глаза.

Казалось, что это «глаза в глаза» длилось целую вечность. Ника совершенно потеряла счет времени и уже не знала, где начинается чужое мировосприятие и где заканчивается ее собственное. Странным было то, что, несмотря на свое состояние, она отчетливо видела, как радужка смотрящих на нее глаз начинает сиять приглушенным фиолетовым цветом. Всегда абсолютно черные, сейчас они неожиданно приобрели цветной оттенок и оттого стали еще более глубокими.

Время шло, но ничего не происходило. Абсолютно ничего.

Так и должно быть? Блок уже поставлен? Вероятно, нет – ведь терзающие душу и сознание чужие эмоции никуда не исчезли. Даже не приглушились…

Наконец, лорд Грэм отстранился. Радужка перестала светиться, однако его взгляд был по-прежнему направлен на Нику. Декан выглядел озадаченным – такой вид бывает у того, кто, будучи абсолютно уверен в своих силах, не может справиться с элементарной задачей.

– Интересно… – задумчиво проговорил он, не отрываясь от лица Ники.

– Ч-что такое? – с запинкой спросила она, чувствуя, что еще немного – и от переизбытка ощущений она впервые в жизни потеряет сознание.

С минуту лорд молча продолжал изучать ее словно какое-то диковинное существо, после чего резко поднялся с места и, не спрашивая согласия, подхватил на руки.

– Что вы… – попыталась было возразить Ника, но сил не оставалось даже на то, чтобы внятно сформулировать предложение.

– Мы идем ко мне, – безапелляционно заявил лорд Грэм, удерживая ее на руках, словно пушинку. – Уж извини, но тащить тебя до академии я не собираюсь, а мой дом находится отсюда в двух шагах. И да, – видя, что Ника все еще пытается возражать, он добавил: – Если вдруг ты все же хочешь идти в академию на своих двоих, то пожалуйста – препятствовать не стану.

Больше не в силах сопротивляться, Ника расслабилась и доверилась магу, держащему ее на руках. Выбор был очевиден. А точнее, выбора не было.

Какая же она все-таки дура!

Джолетта стояла прямо под воротами академии, над которой, словно гигантский мыльный пузырь, переливался защитный купол. И с чего ей вздумалось мало того, что следить за Крэсбором, так еще и выходить вслед за ним за пределы двора?! Она прекрасно сознавала, что в этой ситуации виновата лишь ее собственная глупость, и от этого и без того отвратительное настроение становилось еще хуже.

Вариантов, что делать дальше, было не так уж много – либо сидеть под воротами, дожидаясь утра, либо… впрочем, другого «либо» не было. Идти в город бессмысленно, и это было бы с ее стороны еще большей глупостью, чем слежка за Крэсбором.

Насколько Джолетта успела узнать за эту неделю, защитный купол создавался при участии лучших магов, включая ректора и деканов академии, поэтому пытаться найти в нем брешь не имело никакого смысла. Надежностью конструкции было обусловлено и то, что, кроме купола, не предусматривалось другой защиты, например, стражей, которых можно было бы попросить впустить ее внутрь.

На небе взошла убывающая луна, которая походила на надкушенный леденец. Она пугливо выглядывала из-за темных облаков, застилающих ночное небо, и окрашивала все окружающее в мерцающие голубые тона. Справа виднелся кусочек темного леса, гудящего от расшалившегося ветра и кажущегося мрачным и опасным.

Джолетта опустилась прямо на холодную землю и обхватила колени руками. Она считала, что уже давно победила свой страх темноты. В детстве, когда долгими ночами она оставалась совершенно одна, ей чудилось, что тени, отбрасываемые деревьями на стены комнаты, – это ужасные чудовища, пришедшие, чтобы забрать ее в свой мир. Сжавшись в маленький комочек на большой кровати, она молча глотала льющиеся из глаз слезы и тряслась от обуявшего ее страха. Днем тени исчезали, но маленькая девочка знала, что ночью они вернутся снова. Некому было разогнать ее страхи – отец ушел в себя, прислуга и старая няня скорбели о смерти герцогини, совершенно забыв о Летти, как ее ласково называла мама. Дети прислуги, с которыми она раньше проводила время за играми, тоже отдалились, не понимая, почему всегда веселая и милая подружка вдруг стала замкнутой и неразговорчивой.

Сейчас, когда Джолетта вновь осталась совершенно одна посреди недружелюбного ночного мира, в ее душе снова всколыхнулись детские страхи. Тени от ветвей дуба, росшего у входа в академию, как в детстве, казались ей скрюченными лапами чудовища, готового в любой момент схватить свою жертву.

Ей вспомнилось, как когда-то, собравшись с духом, она пришла рассказать о своих страхах личной горничной – молоденькой девушке, которая всегда была с ней доброй и милой. Но вся ее доброта на деле оказалась не более чем маской, предназначенной для хозяев. При герцогине она сдувала с девочки пылинки, забавляла и развлекала ее, за что Анжелина де Лэйр не раз награждала ее то щедрой премией, то дорогими украшениями. Когда же маленькая Летти обратилась к ней за помощью, горничная только презрительно отмахнулась, велев не заниматься глупостями и отправляться спать.

Пожалуй, именно в тот момент Джолетта поняла, что весь мир, в котором она была окружена любовью и заботой, рухнул. Единственным, кто ее по-настоящему любил, была мама, но теперь ее не стало. Для герцога дочь стала болезненным напоминанием о погибшей жене, и он избегал ее.

Устав бояться и плакать, Джолетта решила победить свой страх. Она намеренно заходила в самые темные чуланы, бродила ночью по замку и выходила на улицу. Со временем страх притупился, а вот боль – нет. Она осталась глубоко в душе так и не зажившей раной, хотя Джолетта и научилась скрывать ее под жестокостью и высокомерием. Если хочешь выжить и быть сильной – не заводи друзей. Все предают. Все лицемеры. Кругом маски.

Джолетта даже не заметила, как многочисленные маски постепенно срастались с ней, превращая ее из доброй и запуганной девочки в самовлюбленную эгоистку. Но сейчас, когда она столкнулась в академии с такими людьми, поведение которых не вписывалось в привычные ей рамки, уверенность ее в собственных принципах несколько пошатнулась.

Внезапно совсем рядом мелькнула небольшая тень. Джолетта вздрогнула – сейчас это был не призрак прошлого, а вполне реальное явление. В темноте ярко блеснули чьи-то глаза, и, присмотревшись внимательнее, Джолетта с облегчением обнаружила, что это всего-навсего кот, причем замученный и потрепанный явно нерадостной жизнью. Длинная шерсть заросла грязью до такой степени, что даже невозможно было определить ее цвет, одно ухо порвано, а сам зверь прихрамывал на переднюю лапу.

– Чего уставился? – спросила Джолетта кота, который сел напротив и неотрывно на нее смотрел. – Нет у меня ничего. Ни сыра, ни мяса, ни даже захудалой тухлой рыбы.

Кот недоверчиво склонил голову набок.

– Что? Правду говорю!

С давнего времени к животным она относилась прохладно. Не то чтобы не любила, но и не питала к ним особой симпатии. Исключение составляла разве что ее собственная породистая лошадь, которую отец подарил на восемнадцатилетие, и старый пес Шорох, живущий в замке столько, сколько Джолетта себя помнила.

Тем временем кот улегся на живот, положив крупную морду на лапы, и вздохнул. Казалось, это животное давно привыкло, что люди в лучшем случае безразличны, а в худшем – жестоки. По крайней мере, сидящий перед ним человек не кидается на него с палкой и не пытается потаскать за хвост, как делали накануне визгливые маленькие люди, именуемые детьми.

Глаза, голодно и устало смотрящие на Джолетту, были разных цветов – один зеленый, другой голубой. И было в них что-то такое… что-то, похожее на понимание. Словно зверь в самом деле знал, что помощи ждать неоткуда и во всем мире он никому не нужен. В памяти Джолетты снова предстали картины ее детства – она чувствовала себя примерно так же, одиноко сидя в своей комнате и молча глотая льющиеся слезы.

Неожиданно в ее сердце что-то кольнуло. Она смотрела на почти умирающее животное и испытывала чувство, которое больше всего походило на жалость. Джолетта уже и не помнила, когда в последний раз в ее душе ощущалось такое мучительное щемление, и была уверена, что давно разучилась сострадать.

– Эй, блохастый. – Джолетта махнула рукой, указывая коту на свои колени. – Иди сюда. Хотя бы согреешься.

Кот приподнял голову, и в его взгляде снова отразилось недоверие.

– Иди, пока не передумала, – поторопила его Джолетта, нервно сминая одной рукой ткань платья.

Ночь выдалась холодной, ощущалось дыхание первых осенних заморозков, и зверь, как бы ни боялся случайной встречной, все же не устоял перед возможностью отогреться рядом с другим существом. Он медленно, прихрамывая на переднюю лапу, подошел к Джолетте и неуверенно устроился около нее, прижавшись тельцем к ее ногам, – забираться на колени кот все же не рискнул.

Джолетта подняла руку, и зверек тут же инстинктивно вздрогнул, но она лишь несмело погладила его по голове. Спустя несколько минут кот, не веря своему счастью, довольно и громко мурчал, а Джолетта чувствовала, как на душе светлеет. Она и не думала, что дарить кому-то радость может быть так приятно.

– Спи, блохастый, – продолжая водить пальцами по спутанной шерсти, сказала она. – Спи…

Темный лес продолжал шуметь, прогибаясь под порывами бунтующего ветра, луна криво выглядывала из-за облаков, а мрачные тени постепенно отступали, испуганные неожиданным проблеском незримого света, которым в эту ночь были окружены двое – девушка и кот.

Глава 14

Отперев дверь, Грэм вошел внутрь своего дома. С переездом госпожи Лили и Рика в академию особняк словно утратил свою душу и сейчас казался пустым и унылым. Эльза тоже собрала свои вещи и, насколько было известно Тайрону, переехала жить к графу Стинсону, который давно с интересом поглядывал в ее сторону. Конечно, его состояние и положение в обществе были не такими значительными, как у Грэма, но Эльзе выбирать не приходилось.

Вспоминать о бывшей любовнице было крайне неприятно. Только недавно Тайрон стал осознавать, что бесконечно устал от подобных отношений. Все, что было нужно от него женщинам, – это титул и богатство, ради которых они были готовы терпеть его непростой характер. После трагической гибели родителей и долгих лет, проведенных в стенах детского приюта, Грэм научился всего добиваться сам – сам поступил в академию, сам сделал карьеру и сам заработал дворянский титул. Эти же события сделали его таким, каким он был сейчас, – резким и закрытым, привыкшим решать проблемы в одиночку. Пара близких друзей, включающих Ароса Лосгара, знали его и с другой стороны, но даже им он никогда до конца не открывал свою душу.

Тайрон поднялся на второй этаж и, войдя в одну из гостевых комнат, аккуратно опустил на кровать измученную проявлением дара студентку. Сейчас Ника выглядела как никогда беззащитно – веки сомкнуты, бледные губы слегка приоткрыты, а каштановые кудри растрепались, окружив их обладательницу шелковистым ореолом.

Некоторое время Тайрон неподвижно стоял у изголовья кровати, не сводя с Ники задумчивого взгляда. В ней определенно что-то было. Когда он попытался коснуться ее мыслей, чтобы блокировать потоки энергий, то обнаружил, что не может не то что углубиться, а даже прочитать верхние слои ее сознания. При этом никакого видимого блока на них не стояло. Это было более чем странно, и Грэм, которому за время долгих лет практики доводилось сталкиваться с разными ситуациями, такое видел впервые.

Все так же задумчиво он отошел от кровати и разжег в камине огонь, пламя которого услужливо обласкало спальню теплыми ярко-оранжевыми бликами. В это время Ника приоткрыла глаза и тяжело вздохнула, чем вновь привлекла внимание Тайрона. Увидев, что она очнулась, лорд Грэм спустился на первый этаж и вскоре вернулся, держа в руках бутылку крепкого вина.

– Выпей, – скомандовал он, плеснув в бокал гранатового цвета жидкость. – Станет легче.

Ника попыталась приподняться, но у нее не хватило сил, и лорд, вздохнув не менее тяжело, чем она, осторожно придержал ее за голову, помогая сделать несколько глотков.

– Вот же навязалась. – За показным раздражением скрывалась обеспокоенность, и Ника, остро ощущающая чужие эмоции, это почувствовала.

Она сфокусировала на лорде туманный взгляд и с трудом заставила себя произнести:

– Спас-с-сибо…

– Утром благодарить будешь, – хмыкнул он, поправляя съехавшую подушку, и тоном, каким обычно обращался к студентам, добавил: – И учтите, адептка Зорина, инициация эмпатии, даже проходящая в такой тяжелой форме, не повод пропускать занятия. Так что даже не надейтесь прогулять завтрашние пары и только попробуйте не явиться ко мне на боевку!

После выпитого Нике несколько полегчало, и, улыбнувшись одними уголками губ, она тихо спросила:

– А вашу теперешнюю заботу можно считать платой за консультацию в мастерской?

– Именно, – кивнул Грэм. – А теперь постарайся заснуть. Предупреждаю: если не оклемаешься к утру, все равно выгоню, мой особняк тебе не постоялый двор!

Ника постепенно погружалась в спасительное небытие, и на ее губах вновь промелькнула легкая полуулыбка. Находясь на грани сна и реальности, она возразила:

– Врешь. Никуда ты меня не выгонишь. Я тебя чувствую…

Когда Ника проснулась, за окном все еще было темно. Утро выдалось промозглым и туманным, предвещающим приближающийся сезон дождей. Ника приподнялась на кровати и рассеянным взглядом обвела помещение, в котором находилась. Комната была дорого и со вкусом обставлена, но в то же время было заметно, что в ней давно никто не жил. Ника не сразу поняла, где находится, в ее мыслях творилась полная каша, и события прошлого вечера никак не хотели всплывать в памяти. Последнее, что она помнила более-менее отчетливо – это как они с лордом Грэмом, возвращаясь из научного института, решили пройтись пешком. Дальше – полнейшая несуразица. Сотни образов смешались в одну картину, и Ника не могла различить, что из них было правдой, а что – плодом воображения.

Внезапно ее взгляд зацепился за стоящую на прикроватном столике бутылку, в которой, судя по всему, находился алкоголь. Рядом стоял полупустой бокал, из которого явно пили… пила… она?

Ника наморщила лоб, пытаясь сложить разлетающиеся кусочки пазла в единую картинку, и спустя некоторое время ей это удалось. Подворотня, боевые маги, внезапно нахлынувшая слабость, чужие чувства…

Вспомнив, чем закончился прошлый вечер, Ника мысленно застонала. Она точно не помнила, что говорила, находясь в полубредовом состоянии, но, кажется, умудрилась обратиться к декану на «ты». Этого только не хватало… учитывая его характер… Лорд Грэм ей еще это припомнит.

К счастью, все остальное, кроме этого обстоятельства, было обнадеживающим. Головная боль и слабость прошли, равно как исчезли без следа и чужие эмоции, словно их и не было. Как все-таки хорошо, когда твой разум и сердце наполняют только собственные чувства, а не бешеный коктейль из чужих!

Стрелки тикающих на каминной полке часов показывали без пяти минут шесть, и, вспомнив, что ей нужно идти к первой паре, Ника выбралась из постели. Она спала в одежде, укрытая мягким одеялом, а вот обувь была аккуратно пристроена у кровати, и осознание того, что лорду Грэму пришлось ее разувать, вызвало ощущение неловкости.

К спальне примыкала ванная комната, и Ника решила воспользоваться этим, чтобы привести себя в порядок. Посмотрев в зеркало, она порадовалась, что не стала вчера краситься, иначе сейчас пришлось бы оттирать поплывшую тушь и размазавшуюся губную помаду. Внешне вчерашний кошмар выразился разве что в некоторой бледности и легкой синеве под глазами, а в остальном все было гораздо лучше, чем Ника ожидала.

Плеснув в лицо холодной водой, она почувствовала себя бодрой и готовой к предстоящему дню. Она кое-как привела в порядок непослушную гриву волос, воспользовавшись для этих целей собственной пятерней, и вышла из комнаты.

Ника осторожно прикрыла за собой дверь и, стараясь не шуметь, пошла вперед по коридору. В доме было тихо и пустынно. Сонная нега наполнила все помещения, неясный свет раннего утра окутал их легким полумраком. По оконным стеклам неровными дорожками стекали капли, в которые превращался тающий туман.

Ника спустилась на первый этаж и, потратив некоторое время на поиски, вошла на кухню. Желания поесть не было, а вот выразить лорду Грэму благодарность в виде такой мелочи, как завтрак, хотелось. Ника понимала, что, возможно, ее затея вызвана глупостью и ни в какой благодарности лорд не нуждается, но все же решила осуществить задуманное. В конце концов, он мог просто бросить ее вчера разбираться с инициацией самой или не заботиться, давая вино и укрывая теплым одеялом.

Осмотревшись, Ника обнаружила аккуратно расставленные на полках крупы, растительное масло и баночки с джемом, в хлебнице – хлеб, а в холодильнике – несколько яиц и свежие овощи. Видимо, эти запасы остались еще с тех времен, когда здесь хозяйничала госпожа Лили, а толика магии помогла сохранить продукты свежими. Еще на кухне общежития Ника с удивлением обнаружила местную интерпретацию холодильника, какой находился и в доме лорда Грэма. По виду он был очень похож на обычный, а вот принцип работы заключался в соединении воздушной и водной магии, которые вместе давали лед. Добавив к этому симбиозу крупицу пятого элемента, можно было получить вполне неплохую альтернативу привычному бытовому прибору.

Из найденных продуктов Ника решила приготовить самый простой вариант яичницы – и быстро и вкусно, и даже такая неумеха, как она, должна справиться. Ставя сковороду на плиту, она усмехнулась, представив, какой скандал закатила бы госпожа Лили, узнай о том, что Ника вторглась в ее святая святых.

Отправив на сковороду яйца, она принялась нарезать хлеб и намазывать на него абрикосовый джем. Надо отдать гномихе должное, джем у нее имелся самых разных видов, и было заметно, что каждый из них домашний, а не купленный в лавке.

Когда с бутербродами было покончено, Ника приступила к самому главному ритуалу, без которого дома не мыслила своего существования. Да, речь снова шла о кофе. Его она обнаружила рядом с баночкой травяного чая, который, учитывая вкусы хозяина, вообще непонятно как попал в этот дом. Среди кухонной утвари нашлась отличная медная турка, которой Ника и воспользовалась.

Воздух тут же наполнили соблазнительные, кружащие голову ароматы, и спустя короткое время на кухне появился лорд Грэм. Увидев его на пороге комнаты, Ника тут же вспомнила часто показываемую рекламу, где сонный мужчина с закрытыми глазами бредет на запах свежезаваренного кофе. Лорд, хотя уже успел привести себя в порядок, все равно имел заспанный и несколько взъерошенный вид.

– Доброе утро, – приветствовала его Ника, разливая горячий напиток по фарфоровым чашкам.

– Это спорное утверждение, – возразил лорд, присаживаясь за стол, на который она уже водрузила кофе и тосты с джемом. – Как самочувствие?

Ника хмыкнула:

– Даже не надейтесь. Буду «радовать» вас своим присутствием еще очень долго.

– Неужели передумала возвращаться в свой мир? – делано удивился лорд Грэм, делая небольшой глоток, и без перехода заметил: – Кофе отменный.

– Благодарю. – Ника улыбнулась и, последовав его примеру, блаженно прикрыла глаза.

С минуту они сидели молча, после чего она поинтересовалась:

– Скажите, а инициации всех областей дара будут проявляться таким образом? Неужели придется еще неоднократно проходить через подобное?

– Нет, болезненно проходит только эмпатия, – успокоил лорд. – Во всех прочих областях инициация вообще отсутствует. Редким исключением является прорицание, но, насколько мне известно, способности к нему у тебя вообще никак не проявились.

– Как и к боевке, – уточнила Ника. – Но это ведь не значит, что они не проявятся чуть позже?

– Склонности к боевой магии есть абсолютно у всех, просто выражены в разной степени. А что до таких вещей, как эмпатия, менталистика и прорицание, то они могут и отсутствовать.

– А техномагия?

Лорд Грэм усмехнулся:

– Адептка Зорина, вы хотите превратить завтрак в лекцию?

– Ничто не мешает совмещать одно и другое, – парировала Ника, демонстративно отправляя в рот кусочек бутерброда. – Так что насчет техномагии?

Лорд поднял взгляд к потолку, сетуя на чрезмерную любознательность некоторых студентов, и нехотя пояснил:

– Как таковая, техномагия – это, скорее, не область магии квинтэссенции, а ее профиль. Для левитации производимой техники используют менталистику, так что, по сути, чтобы стать хорошим техномагом, нужно освоить ее и точные науки. Все подробности вам непременно расскажут на соответствующих занятиях, а теперь, будьте так любезны, дайте мне спокойно поесть.

Удовлетворив свое любопытство, Ника отпила кофе и вдруг ощутила что-то неладное. Заметил это и лорд Грэм. Принюхавшись, он бросил красноречивый взгляд в сторону плиты и издевательски осведомился:

– Адептка Зорина, вы собираетесь спалить мне кухню?

Черт! Яичница! Как она могла о ней забыть?! Подскочив с места, Ника бросилась к плите, но было поздно – от глазуньи остались лишь жалкие угольки. Кашляя и пытаясь разогнать полотенцем дым, она ругала себя на чем свет стоит. С чего вдруг вздумала браться за готовку? Знала ведь, что она и кулинария – это прямо противоположные явления, при столкновении которых никогда не получается ничего хорошего!

Наблюдая за ее отчаянными попытками бороться с дымом, Грэм невольно улыбнулся. Когда, спустившись на кухню, он обнаружил Нику, орудующей у плиты, то несколько оторопел. Если не считать госпожи Лили, то никто и никогда не готовил ему завтрак. Неожиданно для себя Тайрон осознал, что видеть такую картину ему приятно, хотя и немного странно. Он попытался представить на месте Ники Эльзу – и не сумел. Та никогда не вставала раньше полудня и предпочитала, чтобы завтрак приносили ей в постель. А уж готовить для него ей бы даже в голову не пришло!

Тем временем Ника, кое-как разогнав дым и отмыв сковороду, снова села за стол, и дальнейший завтрак проходил в молчании. За окном светало, всего через час начинались занятия, и потому, наскоро допив кофе, они отправились в академию.

Джолетта проснулась от шума, вызванного цоканьем лошадиных копыт и бренчанием повозки, подъезжающей к воротам академии. Открыв глаза, она с трудом вспомнила, как здесь очутилась. Рядом, прижавшись к ней, по-прежнему спал кот, доверчиво зарывшись мордой в складки ее платья. От неудобной позы затекла шея и болела спина, пальцы рук и ног окоченели после осенней ночи, проведенной на улице. Джолетта, стараясь не сильно тревожить зверька, поднялась с земли и сквозь рассеянное полотно тумана разглядела выходящих из повозки лорда Грэма и… Нику. Джолетта очень удивилась, увидев соседку по комнате вместе с деканом при таких обстоятельствах. Конечно, до нее доходили слухи, что из-за Ники лорд бросил свою пассию, но Джолетта была уверена, что это всего лишь сплетни. Тем не менее то, что они оба где-то пропадали всю ночь и вернулись только под утро, наталкивало на определенного рода выводы.

– Адептка Тьери! – раздался недовольный голос декана, нарушивший тихое умиротворение утра. – Позвольте полюбопытствовать, что вы здесь делаете в такое время?

– Вышла покормить кота, – не моргнув глазом, соврала Джолетта.

– Какого, к дархам, кота?!

– Вот этого. – Джолетта кивнула на животину, которая уже проснулась и, выгнув дугой спину, довольно потягивалась.

Лорд Грэм бросил выразительный взгляд на наручные часы и вкрадчиво поинтересовался:

– До снятия защитного купола еще ровно три минуты. Каким же чудом вам удалось пройти сквозь него?

Джолетта покосилась на академию и, к своему неудовольствию, увидела, что «мыльный пузырь» ее по-прежнему окружает. Не успела она определиться со своим ответом, как декан заявил:

– Значит, так. Вы адептка факультета воды, вот пусть достопочтенная магистр Трайвол с вами и разбирается. Хотя нет… – Он на секунду задумался, мысленно что-то решая, после чего заключил: – Сейчас же пойдете вместе со мной к ректору. За последнее время, мисс Тьери, у нас к вам накопилась масса вопросов, и лично я жажду услышать на них ответы. Для вас же лучше, если они будут вразумительными.

Отпираться смысла не имело, поэтому Джолетта беспрекословно пошла вслед за ним, мысленно гадая, о каких вопросах говорил лорд Грэм. То, что до снятия купола осталось еще несколько минут, проблемой не стало. Декан, сделав пару жестов рукой, открыл в нем проход и, пропустив Джолетту с Никой вперед, вошел следом.

– У тебя что-то случилось? – шепотом спросила соседка, когда шли по двору. – Почему ты оказалась ночью на улице?

– Не твое дело, – резче, чем хотела, ответила Джолетта.

Не хватало еще объяснять что-то Нике. Достаточно и того, что в ректорате ей и так грозит персональный допрос.

Когда они подошли к корпусам, соседка отправилась в общежитие, и Джолетта заметила, как лорд Грэм бросил ей в спину короткий и несколько странный взгляд, расшифровать который леди так и не смогла. А вот когда она сама сказала декану, что ей тоже необходимо зайти в комнату, чтобы привести себя в порядок, тот даже слушать не стал и буквально силком потащил ее в главный корпус.

Миссис Рудольф, как и всегда, выказала Джолетте свою благосклонность, когда та появилась на пороге ректората. Такого же теплого приема удостоился и лорд Грэм, который, завидев секретаршу, дружелюбно ей улыбнулся и кивнул в знак приветствия.

Несмотря на ранний час, облик Ароса Лосгара был таким, словно он только что вернулся с отдыха на расслабляющих источниках. Он выглядел как всегда безупречно, на лице – ни следа от недавнего сна, и из-за этого обстоятельства Джолетта только еще явственнее почувствовала свое теперешнее несовершенство. Мало того что она последнюю неделю и так привлекательностью не блистала, так этим утром вообще дарх знает на кого похожа!

Но, следуя своей давней и неизменной привычке, едва войдя в ректорский кабинет, Джолетта высоко подняла голову и расправила плечи.

– Анна? – удивился магистр Лосгар, увидев вошедшую девушку, но, когда за ней показался декан, понятливо хмыкнул: – Что случилось?

– Провела ночь за стенами академии, – без лишних предисловий заявил лорд Грэм.

– А разве это запрещено? – памятуя, что лучшая защита – это нападение, с вызовом спросила Джолетта. – Насколько мне известно, студенты могут покидать территорию академии в любое время, и если я решила ночью прогуляться по городу, мне никто не может запретить!

– И что же, позволь узнать, ты делала ночью в городе? – Лорд Грэм сложил руки на груди и окинул девушку прищуренным взглядом.

– Вас это не касается!

– Адептка Тьери, попрошу не забывать, что вы разговариваете с деканом, – прервал их перепалку магистр Лосгар и тут же без перехода обратился к лорду: – Как бы то ни было, она права. Частная жизнь студентов, если она не противоречит правилам академии, нас не касается.

Джолетта победно улыбнулась, но радоваться было рано.

Декан пятого факультета скептически заломил бровь и заметил:

– Нас не касается частная жизнь официальных студентов, а не тех, кто наврал с три короба и зачислился в академию под чужим именем.

Сердце Джолетты резко ухнуло куда-то вниз и забилось с удвоенной скоростью. Неужели он все узнал?!

– Адептка… Тьери? – В ее сторону обратились два выжидательных взгляда.

Несколько секунд Джолетта стояла молча, после чего сумела взять себя в руки.

– Понятия не имею, о чем вы говорите, – четко выговаривая каждое слово, произнесла она, при этом поочередно смотря то на ректора, то на декана. Врать в глаза и играть на публику она научилась давно и сейчас не преминула воспользоваться своим сомнительным умением.

– В самом деле? – ехидно переспросил лорд Грэм, делая шаг вперед. – Что ж, в таком случае я поясню. На окраине Бриджины расположено одиннадцать деревушек, в трех из которых население составляет не более семи человек. Среди них только в одной есть особа с именем Анна Тьери… как раз неделю назад она разменяла восьмой десяток. – Декан приблизился еще на шаг и саркастически усмехнулся. – Почтенная Анна, хотите сказать, что вы так хорошо сохранились? Понимаю, вы маг и соответственно живете дольше простых людей, но видите ли, в чем загвоздка – до меня дошли сведения, что у вас есть совсем слабые способности к воздушной стихии. Вы что же, еще и факультетом ошиблись?

С самого первого дня учебы в академии Джолетта предполагала, что когда-нибудь этот момент может наступить, хотя и надеялась, что это произойдет не при таких обстоятельствах. Сейчас ей можно было приписать массу обвинений, начиная с мошенничества и заканчивая нелегальным проникновением на территорию академии.

Собравшись с духом и решив, что если уж врать, то до конца, она выпалила:

– А я ее тезка и по совместительству приемная внучка. Бабушка взяла меня к себе еще в далеком детстве, а кто мои родители, я не помню. К тому же она так официально и не оформила надо мной опекунство, поэтому в документах наше родство не указано.

– Вы ведь говорили, что ваша мать работала учительницей в деревенской школе? – заметил ректор, ни на йоту не поверив в нелепое объяснение.

– А это я бабушку иногда мамой называю, – не моргнув глазом, на ходу сочинила Джолетта. – А раньше она и правда подрабатывала учителем.

Первым не выдержал лорд Грэм:

– К дархам все! Я больше не собираюсь слушать этот бред!

Стремительно сократив отделявшее их расстояние, он приподнял голову Джолетты за подбородок, заставив посмотреть ему в глаза.

– Есть один прекрасный способ без лишней суеты проверить, правду ты говоришь или нет.

Поняв, что он собирается сделать, Джолетта попыталась возразить:

– Вы не имеете права! Без моего согласия это незаконно…

– Тайрон. – Магистр Лосгар приподнялся с места и выразительно посмотрел на друга. – Ты уверен?

Не ответив, лорд Грэм вновь нашел взглядом глаза Джолетты, и она почувствовала, как ее затягивает в черный омут. Сердце колотилось как бешеное, и казалось, его удары были слышны всем присутствующим. Она не знала, что лорд сумеет увидеть в ее мыслях, но вероятность того, что прочитает в них ее настоящее имя, была крайне мала. Джолетте и раньше приходила в голову идея обратиться к Грэму с просьбой прочитать мысли, но раз она не может говорить о том, кем является, где гарантия, что эта информация доступна менталистам?

Казалось, прошла целая вечность перед тем, как лорд отстранился. Блеск в его глазах сменился непониманием, затем осознанием и полнейшим недоумением.

– Тайрон? – вновь позвал магистр Лосгар, в голосе которого прозвучал вопрос. Такого немого изумления, какое сейчас застыло на лице Грэма, никогда прежде не видел даже он.

– Пускай идет, – наконец отмер лорд и кивнул на застывшую на месте Джолетту. – Надо поговорить. Наедине.

Джолетта, не медля больше ни секунды, стремительно покинула ректорат и не задержалась даже в приемной, где с ней порывалась заговорить секретарша. Пулей вылетев в коридор, она резко замерла у окна, пытаясь усмирить бешеные удары сердца и понять, что же такого прочитал в ее мыслях лорд Грэм.

Когда за студенткой захлопнулась дверь, Лосгар бросил на друга красноречивый взгляд, ожидая пояснений. То, что в следующее мгновение потребовал Тайрон, ректора несколько ошарашило.

– Мне необходимо прочитать твои мысли, – не терпящим возражений тоном сказал Грэм. – Даже не спрашивай зачем.

Друзья всегда полностью доверяли друг другу, поэтому Лосгар, как бы ни был удивлен, все же согласился. Ему, как и любому другому человеку, не слишком хотелось, чтобы кто-то лез в его голову, но он понимал, что раз Тайрон просит, значит, сейчас это необходимо.

Углубляться в сознание Грэм не стал, удовлетворившись лишь поверхностными слоями. Когда с этим было покончено, Лосгар поинтересовался:

– Может, теперь объяснишь, зачем это было нужно и что ты увидел в мыслях Анны?

– В том-то и дело, что ничего, – с раздражением пояснил Грэм и, взяв со стола карандаш, покрутил его в руках. – При этом на ее сознании не стоит никакого блока, и поскольку за последние сутки я не могу прочитать уже второго человека, то начал думать, что проблема не в них, а во мне!

– Но мои мысли ты прочитал?

– А я и не знал, что ты предпочитаешь белое вино красному, – хмыкнул лорд, тем самым отвечая на заданный вопрос. – Но раз дело не во мне, то, дарх побери, я вообще не понимаю, что с ними такое!

– Кто второй?

– Вторая, – поправил Грэм. – Адептка Зорина.

– Та самая иномирянка? – Лосгар заинтересованно подался вперед. – Когда это ты успел залезть к ней в голову? Знаешь, хотя твоя личная жизнь меня не касается, но…

– Только не говори, что и ты веришь этим идиотским сплетням, – перебил его лорд, посылая другу мрачный взгляд. – Вчера у нее случилась инициация эмпатии, и я просто хотел помочь.

– Ты? Помочь? – усмехнулся Арос, но тут же сменил тему, вернувшись к более важным вопросам: – Говоришь, не смог прочитать мысли обеих?

– Не могу понять, в чем дело! – Грэм был раздражен, и внезапно карандаш, который он вертел в руках, сломался пополам. – Я не смог коснуться даже верхних слоев сознания! Впервые сталкиваюсь с подобным. Причем оба эти случая абсолютно идентичны, а это значит…

– …что Нику и Анну что-то связывает, – закончил за него Лосгар. – Вот только что?

Решив, что вопрос личности Анны Тьери можно отложить на потом, друзья пришли к выводу, что пока будут наблюдать за обеими. Даже если они не имеют никакого отношения к иссушению, с ними определенно связано что-то странное.

Что касается непосредственно самих убийств, то после того как кандидатура Алиты Эрристон на роль потенциальной убийцы была отвергнута, новых подозреваемых не появилось. В академии все обстояло на удивление спокойно, и охранники, дежурившие в лазарете, заверяли, что к палате Дарины, которая до сих пор не пришла в себя, не приближался никто, кроме ее друзей.

Грэм понимал, что рано или поздно напавший на магистра и студентов вновь объявится, и тогда нужно быть готовым ко всему. К тому же лорду по-прежнему не давал покоя вопрос с иссушителем, разработанным научным институтом.

В отличие от Дика, Тайрон не был уверен в кристальной честности работников и допускал мысль, что некоторые из них не упустят возможность заработать на этом открытии. Самая большая опасность иссушителя состояла в том, что использующий его не получал зависимость. Иными словами, маг, проводящий ритуал обычным способом, «подсаживался» на энергию и уже не мог без нее обходиться, а с применением прибора такого не происходило. В будущем это изобретение могло спасти сотни жизней при добровольном донорстве, но при этом в плохих руках прибор мог превратиться в орудие массового убийства. Этим и были вызваны повышенная охрана в институте и обстановка строжайшей секретности.

Глава 15

До начала первой пары оставалось не более пятнадцати минут, и Джолетта, вихрем влетев в комнату, поняла, что сильно опаздывает. Наспех побросав в сумку учебники и кое-как приведя себя в порядок, она бегом отправилась в корпус водников. Наверное, это был первый случай за всю ее жизнь, когда перед уходом она не рассматривала себя в зеркале, посчитав это бесполезной тратой драгоценного времени.

Как бы Джолетта ни спешила, на занятие, проходящее в просторном танцевальном зале, все равно опоздала. Когда она, широко распахнув дверь, ворвалась внутрь, к ней обратилось множество пар глаз, в том числе и преподавателя. Это было первое занятие по этикету и искусству танца, о котором упоминал ректор в начале учебного года.

Увидев опоздавшую студентку, преподаватель – высокий худощавый мужчина с чрезмерно бледным вытянутым лицом недовольно скривил губы и произнес:

– Вы считаете мой предмет настолько незначительным, что позволяете себе на него опаздывать?

Джолетта, которую за это утро достали всяческие обвинения и допросы, не выдержала:

– Напротив, танцы я считаю важными, но если захочу – могу вообще сюда не приходить, так как знаю о них побольше вашего!

После ее заявления в зале послышались сдавленные смешки, и все присутствующие адепты с интересом стали прислушиваться к разворачивающемуся разговору.

– Адептка! Как вас там… – гневно воскликнул профессор и смерил студентку уничтожающим взглядом. – Вы что себе позволяете?! Хотите сказать, что, не посещая мои занятия, сможете сдать экзамен?!

На гневные восклицания Джолетта и бровью не повела:

– Смогу.

И она нисколько не врала. Что касается искусства танца, то лучшими специалистами в этой области считались триальцы, и именно из Триальской империи герцог приглашал учителей для обучения Джолетты. Иногда ей казалось, что танцевать она начала раньше, чем говорить, и потому ее теперешнее заявление не было беспочвенным.

– Может, в таком случае, вы продемонстрируете нам свои умения? – язвительно предложил профессор, уверенный, что самонадеянная адептка, обладающая такой неказистой внешностью, танцует не лучше дарха.

В Джолетте в этот момент боролись два противоречивых чувства. С одной стороны, желание заткнуть всех за пояс и блеснуть навыками, а с другой – понимание, что подобным действием привлечет к себе дополнительное внимание. Ректор с деканом пятого факультета и так прямым текстом указали на то, что ни на миг не верят в выдуманную ею историю, а уж если окажется, что она блестяще владеет придворными танцами, то вопросов к ней станет еще больше. Джолетта давно для себя решила, что учеба в академии сейчас для нее в приоритете, а значит, вызывать лишние подозрения ей ни к чему.

Мысленно взвесив все «за» и «против» и недюжинным усилием воли усмирив гордость, она холодно произнесла:

– Как-нибудь в другой раз. А сегодня я предпочту заниматься наравне со всеми.

В глазах профессора блеснули торжество и превосходство, и эти чувства затмили недавнее желание вообще не допускать опоздавшую адептку к занятию. Он величественно кивнул Джолетте на место среди однокурсников, и она, под летящие со всех сторон шпильки и смешки, села за стол.

Занятие носило в большей степени лекционный характер, где профессор рассказывал теоретическую часть предмета. Джолетта чуть ли не зевала, слушая названия шагов и движений, которые были вызубрены еще в далеком детстве и отложились буквально на уровне подсознания. Когда же преподаватель предложил одной из студенток выйти в центр зала для того, чтобы вместе с ней показать очередное движение, и добровольцем стала Катрина Верн, Джолетта и вовсе не смогла сдержать негромкого смеха. Конечно, двигалась рыжая лучше многих присутствующих, но Джолетта знала, что этой выскочке никогда не сравниться с ней, равно как никогда не стать настоящей леди. Как бы Верн ни лезла из кожи вон, ей не хватало грации и изящества, а громоздкие украшения, звенящие при каждом ее шаге, и вовсе смотрелись нелепо.

Занятия по танцам и этикету у огневиков и водников проводились одновременно, причем старшие курсы объединялись с младшими. Это было сделано для того, чтобы сэкономить время преподавателя, тем более что в отношении придворных танцев не существовало разницы – учишься ты на пятом курсе или поступил лишь недавно.

Краем глаза Джолетта заметила, как стоящий поблизости Дамиан тоже наблюдает за танцем нынешней пассии со снисхождением и насмешкой, и это потешило ее самолюбие.

Во второй части пары учитель танцев откланялся, и его место заняла профессор Феоне, преподающая этикет. Иссиня-черные волосы были собраны в замысловатую прическу, приталенное платье лавандового оттенка подчеркивало по-прежнему стройную фигуру, а проницательные голубые глаза выдавали большой жизненный опыт.

Все без исключения адепты слушали лекцию внимательно, не смея прервать профессора неосторожным словом, хотя многие из них относились к предмету этикета скептически. Даже Джолетта поймала себя на том, что с интересом прислушивается к сказанному, хотя и так знает все назубок. Вместе с этим она мысленно примеряла на профессора Феоне роль старой нищенки. Конечно, представлять эту прекрасную во всех отношениях женщину в образе уродливой старухи было сложно, но чем больше Джолетта это делала, тем больше понимала, что нет ничего невозможного. Ведь наложившая на нее заклятие и сама признала, что кардинально меняет свой облик, а значит, под личиной нищенки может оказаться кто угодно. Почему бы не преподавательница этикета? Ее глаза полны мудрости и проницательности, она держит себя с достоинством, а ее голос буквально завораживает.

Главная сложность состояла в том, что Джолетта так до сих пор и не узнала, кем все-таки является старуха. Вариант с эльфийкой она отмела сразу, маг квинтэссенции тоже не совсем подходил, а на то, что она не ведьма, непрозрачно намекнула сама нищенка. Хотя… она ведь могла и соврать…

Остаток пары прошел незаметно, как и следующие за ней история и практикум по водной магии. Когда время приблизилось к обеду и все адепты разбрелись по столовым, идущую по двору Джолетту окликнул Каин.

– Анна, привет! – улыбнулся он, пребывая в своем неизменно лучезарном настроении. – Ты Нику не видела?

– С утра – нет, – отозвалась Джолетта. – Но, кажется, у первого курса квинтов сейчас практика по боевке.

Звуки, доносящиеся со стороны луга, который являлся еще и полигоном для тренировок, подтверждали сказанное. В воздухе то и дело раздавались раскаты грома, а потемневшее небо над академией периодически освещали вспышки молний.

Каин вздохнул:

– Жаль. С боевки ее так просто не вытянешь…

– Ты что-то хотел? – поинтересовалась Джолетта больше из вежливости, чем из желания узнать.

– Да понимаешь… – Каин взъерошил рыжие вихры и бросил взгляд в сторону лекарского корпуса. – В общем, я хотел предложить ей навестить Дарину.

– Разве на ее посещение не наложен запрет? – удивилась Джолетта, которая, как и все в академии, знала, что палата старосты охраняется.

На ее вопрос Каин только отмахнулся:

– Как будто это проблема! У меня там одна медсестра в должниках ходит, она как раз сейчас дежурит. Просто Ника как-то упоминала, что хотела бы удостовериться, все ли с Дариной в порядке, вот я и подумал…

– Пойдем со мной, – неожиданно предложила Джолетта, чем вызвала у Каина искреннее изумление.

До самочувствия старосты ей действительно дела не было, но вот кое-что проверить хотелось. По официальной версии считалось, что Дарине внезапно стало плохо и она потеряла сознание в коридоре. Однако Джолетта, как и все, кто присутствовал на посиделках в общежитии факультета земли, понимала, что на старосту было совершено нападение. Иначе зачем ректор устраивал им допрос и просил не распространяться о случившемся?

Недавно Джолетта вспомнила, что когда у них закончилась закуска, за ней послали Крэсбора, и он отсутствовал именно в момент нападения. Это был еще один факт в копилку подозрений относительно Дамиана, и Джолетта намеревалась прояснить этот вопрос у Дарины.

Пока никому не сообщали, пришла ли она в себя, но, если повезет, староста сумеет рассказать, кто на нее напал. Вдобавок в последнее время Джолетта стала подозревать, что появление в академии лорда Грэма, скорее всего, тоже как-то с этим связано. Еще прошлой весной она случайно подслушала разговор между отцом и зашедшим к нему знакомым, в котором они обсуждали нападения, совершенные в Академии пяти стихий. Тогда Джолетта не придала этому значения, а сейчас услышанное приобрело новый смысл.

Сложив два и два, она пришла к выводу, что ректор пригласил в академию лорда Грэма для того, чтобы расследовать дело о нападениях, совершенных прошлой весной. А сейчас произошел идентичный случай, и именно поэтому происшествие с Дариной тщательно замалчивается и вызывает столько вопросов.

Каин хотя и удивился предложению Джолетты, возражать не стал. Они вошли в лазарет и обнаружили, что у палаты старосты по-прежнему стоит охрана, что, впрочем, было вполне ожидаемо.

– Каин? – вопросительно приветствовала его дежурная медсестра, вышедшая им навстречу. – У тебя что-то случилось?

– Дело есть, – отозвался тот и, взяв ее под руку, отвел в сторону.

Джолетта осталась стоять одна в пропахшем травяными снадобьями коридоре, надеясь, что хваленая должница сможет помочь им попасть внутрь палаты.

Когда эти двое вернулись, Каин был недоволен, а медсестра озадачена, и это не предвещало ничего хорошего. Так и оказалось. Медсестра сказала, что к Дарине заходят только ректор, декан пятого факультета, главный лекарь и его личная помощница, а простым медсестрам туда хода нет, не говоря уже о посторонних.

Как раз в этот момент в конце коридоре показалась фигура магистра Трайвол. Не обращая внимания на стоящих поблизости адептов, водница направилась прямиком к той палате, куда они так стремились попасть.

– Только декана пятого факультета, говоришь, пускают? – переспросил Каин, не сводя взгляда со спины магистра. – А что в таком случае здесь делает она?

Медсестра выглядела растерянной:

– Не знаю… никогда раньше магистр Трайвол здесь не появлялась. Да и охрана внутрь ее все равно не пропустит…

Подходя к дверям палаты, декан факультета воды внезапно остановилась, но это было вызвано отнюдь не тем, что на ее пути стояли охранники. Повернув голову в сторону стоящей поблизости троицы, магистр мазнула взглядом по Каину с Джолеттой и бросила:

– Адепты, вы себя плохо чувствуете?

Посетители молча переглянулись, медсестра нервно смяла халат, предчувствуя неприятности, а Айрин Трайвол сама ответила на свой вопрос:

– Вижу, что нет. В таком случае в лазарете вам делать нечего. До начала пары осталось десять минут, так что советую вам поторопиться.

– А у меня сейчас окно, – не растерявшись, заявил Каин. – И вот медсестра подтвердит – все утро страдаю от боли в животе. Наверное, съел что-нибудь не то.

Магистр поморщилась:

– Будьте добры, избавьте меня от подробностей. А что касается вас, Анна, то профессор уже поставил меня в известность, что сегодня вы опоздали на пару по танцам. И я как ваш декан предупреждаю – если подобное повторится, у вас начнутся проблемы.

Даже без этого предупреждения Джолетта собиралась уходить. Дольше здесь оставаться смысла не было. В палату к Дарине все равно никого не пускали, поэтому она, кивнув напоследок Каину, покинула лазарет.

Пока шла к корпусу водников, мысли крутились вокруг одной детали, заставившей насторожиться. Было понятно, что магистр Трайвол приходила не к кому-нибудь, а к Дарине. Вот только зачем? Из праздного желания навестить пострадавшую адептку? Вряд ли. По просьбе ректора? Опять же маловероятно. Если верить словам медсестры, то в палату к старосте заходили строго обозначенные ею люди, и в таком случае непонятно, зачем в лазарет заявилась декан факультета воды и как она намеревалась попасть непосредственно в палату. Магистр выбрала как раз такое время, когда в лекарском корпусе почти никого не было, и Джолетта не сомневалась – не заметь Айрин Трайвол ее с Каином, она бы вошла к Дарине. Каким образом миновала бы охрану – это другой вопрос.

После сумасшедших событий, произошедших накануне, Ника чувствовала себя на удивление хорошо. От вчерашней слабости не осталось и следа, а это утро, проведенное в доме лорда Грэма, казалось чем-то нереальным. Чем-то, напоминающим сон. Тот факт, что она преспокойно хозяйничала на кухне декана и пила с ним кофе, болтая ни о чем, представлялся чем-то невообразимым. Впрочем, все ее пребывание в Дагории тоже подходило под это определение, и стоит ли в таком случае обращать внимание на незначительный, короткий эпизод?

Весь сегодняшний день занимали практикумы, и с самой первой пары Нике стало не до посторонних размышлений. Магистр Твиль сполна сдержала свое обещание не жалеть студентов после первой недели учебы. На практике менталистики все адепты в прямом смысле хватались за голову от переизбытка информации и безуспешных попыток отгородить свои мысли. Магистр наглядно продемонстрировала, как можно обходить простейшие ментальные блоки, и потребовала от студентов повторить то же самое. Надо ли говорить, что простейшими они были лишь в ее представлении? Для адептов преодоление подобной защиты казалось просто немыслимым и заканчивалось буквальным кипением мозга.

В начале занятия Ника заметила на себе внимательный изучающий взгляд, которым ее наградила магистр Твиль. Вероятно, при попытке прочесть мысли она наткнулась на тот же барьер, что и лорд Грэм. Поэтому, давая адептам задания пробивать ментальные блоки друг друга, она обходила Нику стороной.

Во время пары кто-то из студентов вспомнил о существовании закона, запрещающего менталистам без согласия вторгаться в чужие мысли. На это магистр Твиль с милейшей улыбкой сообщила, что данный закон согласно пункту третьему указа его королевского величества номер одна тысяча пять не действует на занятиях менталистики в Академии пяти стихий. После этого аудиторию огласил всеобщий досадный вздох – последняя надежда отвертеться от чрезмерной «милости» магистра разбилась.

Следом за менталистикой шел практикум по техномагии, что вызвало у всех немалое удивление. В отличие от прочих предметов, на прошлой неделе техномагии не было, и соответственно теорию первокурсникам не объясняли. Но, как оказалось, это было вполне оправданно. Как сообщил профессор, он же мастер Фил, техномагию невозможно постичь, изучая лишь теорию, ибо сама ее суть является экспериментом, познать который можно лишь через бесчисленные практические пробы.

Для техномагии отводилось специальное помещение, которое было разбито на отдельные сектора, или, говоря иначе, мини-мастерские. Каждая такая мастерская вмещала все нужное оборудование, была рассчитана на группу из пяти человек и соединялась с общим залом – местом, которое с некоторой натяжкой можно было назвать аудиторией. Здесь находились преподавательский и ученический столы, внушительный книжный стеллаж и доска, на которой уже красовались математические формулы. Глядя на последние, студенты понимали: мастер несколько приврал, говоря, что им не придется учить теорию. Похоже, это было не совсем так – просто теория и практика по техномагии проходили совместно.

Атмосфера, царящая в мастерских, была Нике по душе, и она радовалась, что побывала вчера в научном институте, где Дик осветил для нее множество вопросов. По крайней мере, теперь она не чувствовала себя пятилетним ребенком, пытаясь запомнить заумные термины и выражения, то и дело произносимые мастером. К слову, практически все первокурсники слушали профессора с открытым ртом, из чего напрашивался вывод, что до этого момента с техномагией были знакомы очень не многие. Исключением, что было вполне ожидаемо, стала Эми, буквально фанатеющая от этого профиля квинтэссенции. Мастеру не понадобилось много времени, чтобы разглядеть ее жажду знаний и записать в любимчики, так что с практикума Эми выходила, светясь от счастья. Она даже поделилась с Никой желанием взяться за что-то по-настоящему серьезное. Эми надеялась, что когда-нибудь ей доведется поработать в научном институте, и была тверда в намерении на летнюю практику устроиться помощником к какому-нибудь мастеру.

– А почему просто не попросишь отца взять тебя к себе? – удивилась Ника. – Ты же говорила, он как раз в научном институте работает?

– Это не то! – досадливо отмахнулась Эми. – Мне нужно самой всего добиться, понимаешь? Самой!

Ника понимала. Она тоже привыкла рассчитывать только на собственные силы и старалась ни от кого не зависеть.

После техномагии стояла пара по этикету и искусству танца, на которую Ника шла с долей опасения. Танцевать она умела на уровне «просто подвигаться под музыку в клубе или на концерте», а о бальных танцах имела весьма смутное представление. К счастью, на этой паре им объясняли лишь теорию, то же самое касалось и этикета. После того как профессор Феоне, ведущая этикет на всех курсах, загрузила их кучей информации, Ника поняла, что просидеть над учебниками и конспектами придется не один вечер.

А вот после танцев и этикета началось то, чего так жаждали и в то же время опасались первокурсники-квинты, – практика по боевке, которую вел лорд Грэм. Все факультеты для подобного рода тренировок использовали специально предназначенные полигоны, находящиеся на обширной территории академии, а вот квинты умудрялись выделиться даже в этом, предпочитая раскинувшийся за академией луг. И это было вполне оправданно, поскольку на практике по боевке студенты пятого элемента зачастую наносили казенному имуществу невосполнимый урон. Это же можно было сказать и об огневиках, которые время от времени использовали для своих тренировок облюбованную квинтами территорию.

Для боевки предполагалось переодеваться в спортивную одежду, а поскольку ничего подобного у Ники не было, ей пришлось идти в своем извечном наряде – джинсах, водолазке и балетках. Она подумала, что в ближайшее время не помешает съездить в город, чтобы докупить некоторые вещи. По большому счету всего за неделю Ника обзавелась всем, что было необходимо на первое время, и теперь могла себе позволить копить. Глядя на то, как стремительно по-летнему теплая погода превращается в типично осеннюю, Ника порадовалась, что у нее в запасе имеются теплая куртка и полусапожки. Все-таки хорошо, что она попала из ноября в август, а не наоборот!

Пока все прочие курсы наслаждались заслуженным обеденным перерывом, квинты, облаченные в спортивную одежду, собирались на лугу. Перед выходными лорд Грэм предупредил, что вместо законного часа свободного времени на обед им отведено всего пятнадцать минут, после чего адепты сразу же обязаны являться на место тренировки.

– Ну и где он? – капризно поджала губы Вивиан Сойледж. – Сказал прийти пораньше, а самого нет! – В следующее мгновение ее тон сменился с раздраженного на мурлыкающий, и она мечтательно прикрыла глаза. – Хотя… Тайрона Грэма я готова прождать даже целую вечность…

По лугу гулял пронзительный прохладный ветер, забирающийся под легкую одежду и заставляющий зябко ежиться. Он же гонял по пасмурному небу густые облака и руководил стройным хором леса, сливающимся в монотонный гул. Трава в том месте, где стояли адепты, была вытоптана старшекурсниками, а ближе к лесу высокие травинки пестрели полевыми цветами, головки которых покачивались на ветру.

– Может быть, ты нам расскажешь, почему задерживается лорд Грэм? – прищурившись, неожиданно обратилась к Нике Вивиан.

– Что, Сойледж, не терпится снова оказаться у ректора? – не дав Нике ответить, встрял в разговор парень по имени Грей, один из «золотой пятерки».

– Тебе-то какое дело? – огрызнулась та. – Вон сегодня ранним утром несколько человек из окон видели, как Зорина вместе с лордом Грэмом возвращались из города!

– И что с того? Что вы все с этим лордом как будто с ума посходили! – не выдержал Грей. – Неужели, кроме него, не на кого обратить внимание?!

Вопрос был риторическим. Сам Грей был видным – высоким, стройным, с приятными чертами лица и темными, коротко стриженными волосами. Да и остальные четверо из его компании обладали примечательной внешностью, чем с успехом пользовались. Всего за неделю за этой пятеркой успела закрепиться репутация ловеласов, и их единственным конкурентом за внимание девушек среди квинтов являлся лорд Грэм. И хотя все пятеро декана безмерно уважали и даже побаивались, это обстоятельство сильно выводило их из себя.

– Как это что с того?! – взвилась Вивиан, пропустив последние вопросы мимо ушей. – Да эта иномирянка провела с Грэмом ночь непонятно где!

Ника, терпение которой было небезграничным, все-таки не выдержала.

– Послушай меня, – холодно произнесла она. – Я скажу всего один раз и больше повторять не буду. То, где и с кем я провожу свое личное время, тебя совершенно не касается. Я имею право покидать академию ночью в компании студентов, преподавателей, деканов и самого ректора. Отчитываться перед тобой или кем бы то ни было я не обязана и не собираюсь. Если еще хоть раз ты позволишь себе оскорбление в мой адрес, пеняй на себя. Я доходчиво объяснила?

– Да что ты можешь? – презрительно бросила Сойледж. – У тебя же по боевке ни дарха не получается! Ты даже элементарный пульсар создать не в состоянии! – Она небрежно откинула назад гладкие черные волосы и буквально выплюнула: – Бездарная иномирянка! Да как тебя вообще в академию взяли?!

В этот момент выдержка Ники достигла точки кипения. Тип ее характера в большей степени можно было отнести к флегматику, ей было свойственно долго сохранять рассудительность, медленно закипать, а после взрываться. И если дело доходило до этого самого «взрываться», то мало не казалось никому – флегматик в гневе еще страшнее вспыльчивых холериков.

– Как взяли, спрашиваешь? – медленно проговорила Ника, чувствуя, как внутри клокочет злость. – Может, это произошло потому, что во мне достаточно магического потенциала? А может, потому, что я обладаю хорошими способностями? Или ты сомневаешься в компетенции преподавателя прорицания, которая проводила тест на пригодность?!

Пока Ника говорила, небо над полем стремительно темнело. Порывы ветра становились все яростнее, воздух завибрировал от раскатов грома. Неожиданно порвалась резинка, удерживающая волосы, и каштановые кудри развеял все тот же ветер. В воздухе закружились сорванные лепестки полевых цветов.

– Что происходит? – запрокинув голову в чернильное небо, изумленно спросила Вивиан. Затем ее взор обратился к Нике: – Это все ты?!

Ника почти ничего не понимала. Вернее сказать, понимала, но не могла остановиться. Изнутри ее словно что-то распирало – так, будто огромный воздушный шарик готов был вот-вот лопнуть.

– Да, я иномирянка! – выкрикнула Ника, чувствуя, как кончики пальцев начинает покалывать. – И сейчас я делаю все, чтобы хоть как-то устроиться в этом мире и не сойти с ума! Думаешь, легко за какие-то считаные дни перестроиться и принять за реальность то, что всегда считала сказками?! Как считаешь, смогла бы ты, оставшись абсолютно одна в совершенно незнакомом месте, справиться с возникшими трудностями? Глядя на тебя, Вивиан Сойледж, сильно в этом сомневаюсь! Всего за неделю я сумела поступить в лучшую академию, ознакомиться с устройством Дагории, открыть в себе дар квинтэссенции, и не тебе меня судить!

Над ошарашенной Вивиан громыхнул гром, и яркой стрелой пронеслась вспышка молнии. Студентку она не задела, но того, что молния пролетела в нескольких миллиметрах над ее головой, хватило, чтобы Сойледж испугалась. В следующую секунду с неба мощным потоком хлынул дождь, и во внезапно наступившей тишине особо отчетливо прозвучал голос появившегося на поле декана:

– Да, адептка Зорина… Две инициации за сутки. Я почти удивлен.

– Лорд Грэм! – закричала Вивиан, пока Ника неподвижно стояла, ошарашенная случившимся. – Вы видели, что она сделала?!

– Что? – Декан сложил руки на груди и смерил Сойледж скептическим взглядом.

– Но как же… – Вивиан растерялась, но тут же взяла себя в руки: – Напала на меня, использовав ломаную молнию!

– Да неужели? – Скептицизм в словах лорда стал еще явственнее. – А мне показалось, что вы, адептка Сойледж, только что вывели из себя мага квинтэссенции, чем спровоцировали его внезапную инициацию. Причем, хочу заметить, вывели оскорблениями, напрямую касающимися и меня.

С ответом Вивиан не нашлась, хотя по ней было видно, насколько она раздосадована. Все прочие тоже хранили молчание, не желая вмешиваться и связываться с Тайроном Грэмом.

– Пожалуй, я буду настолько великодушен, что прощу вам эти завуалированные оскорбления, но, если еще раз услышу нечто подобное от вас или кого-либо другого, отчислю. И нет, за использование служебного положения совесть мучить не будет.

Лорд сделал короткую паузу, после чего командным тоном спросил:

– Ну и чего стоим? Тренировка идет уже семь минут! Десять кругов по полю!

Адепты синхронно охнули, а Грэм, усмехнувшись, добавил:

– Для начала.

Деваться было некуда, и первокурсники, невзирая на идущий дождь, принялись исполнять команду. Влажная земля чавкала под ногами, затрудняя движение, холодные капли стекали по лицу, и уже после первого круга адепты были готовы упасть.

– Ужасно! Смотреть противно! – комментировал их забег лорд Грэм. – Отвратительная физическая подготовка! И это – боевые маги квинтэссенции!

– А мы не все боевые, – осмелился возразить запыхавшийся Грей, пробегая мимо декана. – Я вот менталистом хочу быть!

– Боевку обязаны знать все вне зависимости от выбранного профиля! – отрезал лорд. – Еще пять кругов сверху!

Нике казалось, что с того момента, как она силой собственных эмоций вызвала грозу, эти самые эмоции словно отключились. Она не чувствовала ни холодного дождя, ни усталости и двигалась чисто механически. Раньше Ника часто занималась утренними пробежками и даже посещала тренажерный зал, так что определенные физические нагрузки выдержать могла. Хотя требования декана были и впрямь завышены – кругов пять было бы более чем достаточно.

Пока адепты, кряхтя и проклиная все на свете, наматывали круги по полю, лорд Грэм не терял времени даром, попутно снабжая их теоретической информацией:

– Физическая подготовка – ключевой элемент боевой магии. Будете рохлями, вас размажет первый же противник. Для того чтобы управлять чистой энергией, ловить молнии и обращать их в оружие, нужна сила. А чтобы правильно ее использовать – ум. У вас пока нет ни того ни другого. Так что советую не тратить время даром и работать. Сойледж! – без перехода рыкнул он на студентку, которая обессиленно опустилась на землю. – Встать!

– Я не могу-у-у, – протянула Вивиан, жалостливо и в то же время кокетливо смотря на декана из-под длинных ресниц. – Ло-о-орд Грэм, а может, вы сделаете для меня исключение?

Декан улыбнулся и вкрадчиво произнес:

– Непременно. Я сделаю для вас исключение.

Вивиан просияла, а Грэм, стерев с лица улыбку, крикнул:

– Исключение из академии, адептка Сойледж! Если вы сейчас же не подниметесь и не пробежите еще дарховых одиннадцать кругов!

Вивиан подскочила с места словно ужаленная и, не решившись больше спорить, присоединилась к остальным. Десять кругов под немигающим взглядом декана адепты пробежали беспрекословно, на одиннадцатом и двенадцатом они едва перебирали ногами, тринадцатый практически шли, четырнадцатый ползли, а пятнадцатый не осилил никто.

Измученные первокурсники повалились прямо на мокрую траву и, тяжело дыша, пытались прийти в себя после такого сумасшедшего забега. Несмотря на прохладную погоду и не менее холодный дождь, Нике, как и всем остальным, было очень жарко и ужасно хотелось пить.

– Передышка три минуты и приступим непосредственно к боевке, – «обрадовал» лорд Грэм, вызвав всеобщее изумление, граничащее с всепоглощающим ужасом.

А сейчас, спрашивается, что было? Разминка?! К Нике вернулась чувствительность, и прелести такой перспективы она осознала в полной мере. Нет, все-таки он их угробить хочет!

– Может, вы хотя бы «выключите» этот дурацкий дождь? – не сдержалась Ника, ощущая усталость в каждой мышце тела.

– А может, это сделаете вы, раз сами его спровоцировали? – язвительно отозвался декан, а после недовольно покачал головой: – Вам, адептка Зорина, прежде чем приходить ко мне на практические занятия, следовало бы лучше изучить теорию! Дождь подвластен только водникам, квинты могут его лишь спровоцировать призывом грозы, а вот остановить или управлять – нет. Все! Перерыв окончен – подъем!

Если адепты думали, что пробежка была кругами ада, то они сильно ошибались – настоящий ад начался сейчас. Лорд потребовал демонстрации тех знаний, которые они приобрели на прошлой неделе. Вначале это были безобидные пульсары, щиты, а после – попытки поймать молнию. Маги квинтэссенции могли создавать ее, используя непосредственно свою энергию, но особой мощью обладала молния истинная, рожденная в грозу. Во время стихии сила квинтов увеличивалась в несколько раз. И сейчас был как раз тот случай – спровоцированные Никой дождь и гром переросли в настоящую грозу.

Ловля молний была делом опасным и требовала долгих лет тренировок и крайней осторожности. В академии этому умению обучали только на пятом курсе, и не все могли с ним справиться, поэтому то, что лорд Грэм предложил заняться ловлей первокурсникам, стало для них потрясением. Пока студенты обескураженно стояли, не сводя с декана ошарашенного взгляда, он невозмутимо вышел в центр поля и поднял руку, собираясь продемонстрировать ловлю молний собственным примером.

В какой-то момент Ника поймала себя на том, что ее мало волнует происходящее и гораздо больше – непосредственно сам лорд. В начале тренировки она была растерянна и даже не заметила, что он пришел на занятие, обнаженный по пояс. Облегающие брюки были заправлены в высокие сапоги, с черных волос стекали капли воды, ручейками бегущие по шее и торсу. Ника не могла не признать, что лорд Грэм был красив. Какой-то особой красотой – немного мрачной, пугающей, но вместе с тем притягивающей.

Осознав, что думает практически так же, как млеющие от декана однокурсницы, Ника резко себя одернула и помотала головой, отгоняя наваждение. И что на нее нашло? Слава богу, вне занятий менталистикой и без согласия квинтам запрещено читать мысли. Иначе, узнай Грэм, о чем она сейчас думает… Впрочем, подобное лучше не представлять.

Чернильные тучи озарялись яркими вспышками, резкий удар грома пронзил пространство, заставив вибрировать каждую частичку воздуха. Словно завороженные, адепты наблюдали за тем, как ветвь молнии спускается с неба, со всей скоростью направляясь прямо в лорда Грэма. Ника задержала дыхание – казалось, еще секунда, и молния убьет его, испепелив на месте. Однако, повинуясь какой-то нереальной силе, она внезапно изменила траекторию и, приняв горизонтальное положение, легла прямо в вытянутую вверх руку. В этот момент глаза ослепила особо яркая вспышка, и раздался сильный громовой раскат. Вокруг лорда образовался искрящийся желтоватый купол, и точно таким же светом горела пойманная молния, которая постепенно уменьшилась в размерах до такой степени, чтобы ее было удобно удерживать в руке.

Все стояли с открытыми ртами и широко распахнутыми глазами – вблизи подобное зрелище никому из первокурсников раньше видеть не приходилось. Стоит ли говорить, что повторить это никто не смог? Да и сам лорд Грэм все же оказался не таким извергом, чтобы заставлять неопытных магов рисковать жизнями. Он лишь объяснил основные моменты, рассказал, как правильно держать руку, как использовать силу, чтобы подчинить молнию, и в какую сторону направлять мысли. Важнейшее – концентрация. Впрочем, это была лишь теория, и все прекрасно понимали, что повторить подобное на практике смогут далеко не скоро.

Когда пара закончилась, адепты чувствовали себя как выжатые лимоны и едва перебирали ногами, уходя с поля. Ника шла под руку с Эми, направляясь к академии, как вдруг ее догнал голос декана:

– Адептка Зорина!

Она обернулась и встретилась с его немигающим взглядом.

– Попрошу вас задержаться. Нам нужно кое-что обсудить.

Ника страдальчески вздохнула и возвела глаза к небу. Что предвещал разговор с Грэмом? Правильно – как всегда, ничего хорошего.

Глава 16

Сразу после занятий Джолетта отправилась на кухню. И вовсе не для того, чтобы работать – время еще было раннее – а затем, чтобы взять немного еды для своего нового четвероногого друга. Хотя нет, друг – слишком громкое слово. Для своего… в общем, для кота, с которым просидела под воротами академии всю ночь. Она не могла объяснить даже самой себе, с чего вдруг ей взбрело в голову заботиться об этой зверюшке. Но при мысли о том, что существо, так доверчиво прижимающееся к ней ночью, сейчас мерзнет под холодным дождем, у нее в душе что-то переворачивалось.

Завернув в салфетку пару куриных ножек, позаимствованных у разделывающего птицу Феофана, она поспешила за ворота. Она боялась, что бродячий кот уже давно ушел, но, к ее облегчению, мокрый зверюга сидел там же, где и утром.

– Эй, блохастый! – окликнула его Джолетта, внешне стараясь ничем не выдать внезапно охватившей ее радости. – Я вот тебе поесть принесла.

Кот неверяще смотрел на то, как перед ним на землю опускают свежее мясо, а после его взгляд поднялся вверх. На Джолетту вновь уставились большие разноцветные глаза, в которых застыла такая гамма разнообразных чувств, что было непонятно, чего там больше – восхищения или недоверия. Как бы то ни было, голод оказался сильнее всего прочего, и кот буквально набросился на предложенное угощение. Когда с едой было покончено, он вновь уставился на Джолетту, явно прося добавки.

– Ну уж извини, – развела та руками. – Больше ничего нет.

С неба продолжал литься дождь. Было видно, что кот продрог, кончики его ушей подрагивали, с длинной свалявшейся шерсти капала вода. Внезапно он издал какой-то хрипящий звук, лишь издали напоминающий мяуканье. Не в силах больше вынести этого жалкого зрелища, Джолетта пошла прочь.

– Мя-а-ау, – раздался ей вдогонку вновь повторившийся хрип.

Она ускорила шаг.

Вошла в ворота академии, повернула к пятому корпусу и… резко остановилась. Глубоко вдохнула. Сосчитала до пяти. Развернулась и решительно зашагала обратно.

– И навязался же на мою голову! – недовольно проговорила она, беря кота на руки. – Вот почему ты оказался здесь этой ночью, а? Возись теперь с тобой!

Несмотря на изможденный вид, кот оказался тяжелым. К счастью, вырываться он не пытался и в этом смысле лишних проблем не добавлял. Джолетта не знала, разрешено ли адептам держать в академии животных, но этот вопрос ее мало заботил. Когда она вошла в общежитие, как раз наступило время ужина, и в коридоре почти никого не было. А те, кто все-таки встречался на пути, не обращали на нее никакого внимания.

Но как только она подошла к лестнице, намереваясь подняться наверх, перед ней материализовался комендант. От неожиданности Джолетта пошатнулась и едва не уронила свою мокрую ношу на пол.

– Держать в общежитии животных запрещено, – ничего не выражающим тоном произнес Рик, смотря словно сквозь нее. – Прошу вас сейчас же отнести его обратно на улицу.

Джолетта посмотрела на элементаля, затем на кота и снова на элементаля.

– Нет! – твердо произнесла она. – Этот зверь будет жить со мной!

– Верните его за ворота академии, – снова повторил комендант, не меняя тона.

– Я сказала: он будет жить со мной! – в свою очередь, повторила Джолетта, намеренная до последнего стоять на своем. Она понимала, что спорить с элементалем и уж тем более выводить его из себя чревато последствиями, но отступать не собиралась.

Хотя считалось, что элементали не способны на какие-либо эмоции, Джолетта заметила, как на лице Рика на долю секунды отразилось удивление. Вероятно, раньше никто, кроме хозяина, не осмеливался ему возражать.

Неизвестно, к чему бы привел этот разговор, если бы внезапно Рика не призвал лорд Грэм. Дворецкий наградил Джолетту долгим, пробирающим до мурашек взглядом и бесшумно растворился в воздухе. Опасаясь, что он может вернуться в любой момент, она опрометью бросилась вверх по лестнице.

Благополучно поднявшись в свою комнату, Джолетта плотно закрыла дверь и, не раздумывая, потащила кота в ванную.

– Грязный комок шерсти! – припечатала она его, набирая горячую воду. – Если хочешь жить со мной, придется мыться!

Кот был явно не согласен. Когда Джолетта попыталась засунуть его в ванну, до этого безучастный к происходящему, он стал резко вырываться, царапаться и даже цапнул ее за палец.

– Вот же… блохастый! – выкрикнула она, потрясая в воздухе укушенной кистью, но все же не переставая окунать кота в воду.

В этой битве выдохлись оба, но победила Джолетта. Она намылила кота жасминовым шампунем, купленным на аванс в счет стипендии, и принялась тщательно растирать животное. Справиться со спутавшейся шерстью оказалось непросто, так что пришлось брать в руки Никины маникюрные ножницы, завалявшиеся в ее знаменитой сумке, и состригать особо крупные клочья. Вода после первого купания была просто черной, и Джолетта меняла ее еще несколько раз – до тех пор, пока слой налипшей грязи полностью не отмылся и под ним не обнаружилась рыжая шерсть.

Кот стоически вытерпел все «издевательства», долгое и тщательное вытирание, после чего Джолетта завернула его в свое полотенце. Выйдя с ним из ванной, она обнаружила, что в комнату уже вернулась Ника, восседающая на кровати в окружении учебников.

– Анна? – Соседка ошарашенно на нее посмотрела.

– Да, у меня кот! И мне все равно, против ты или нет, он будет жить с нами! – отрезала Джолетта, предвосхищая возможные вопросы.

– Я не против, – выдохнула Ника, совладав с собой. – Но речь не об этом…

Укладывая новообретенного питомца на свою кровать, Джолетта нахмурилась:

– Что еще?

– Твои волосы… как они…

Не успела Ника договорить, как Джолетта опрометью бросилась к настенному зеркалу. С бешено колотящимся сердцем она посмотрела на свое отражение, ожидая увидеть очередной ужас, но все обстояло совсем иначе. Да, волосы действительно изменились. Вместо тоненьких прядей, едва достающих до плеч, они тяжелыми локонами опускались до пояса, став такими, как до превращения. Не вернулся лишь цвет, который по-прежнему был неопределенного русого оттенка.

Возвращение длины волос стало еще большим потрясением, чем недавние пятна на коже. Как?! Почему это произошло?! Джолетта была настолько же потрясена, насколько счастлива. Подумать только – частичка прежней внешности вернулась!

Под не менее изумленным взглядом Ники она схватила с тумбочки заколки и принялась подкалывать волосы, пытаясь визуально сделать их короткими. Такие резкие перемены в облике обязательно кто-нибудь заметит и станет задавать вопросы. Проще придать прическе привычный для всех вид, чем путаться в новом вранье.

– Поклянись, что никому не скажешь о том, что сейчас видела! – потребовала Джолетта, вперившись в Нику цепким взглядом.

Осмыслив просьбу, соседка долго не колебалась:

– Если для тебя это так важно – хорошо, от меня никто ничего не узнает. – Джолетта продолжала неотрывно на нее смотреть, и Ника добавила: – Клянусь.

Клятвы для аристократов не были просто звуком, и хотя к этому сословию соседка не относилась, Джолетта все равно ей поверила.

– Может, ты все-таки объяснишь? – проявила настойчивость Ника, разглядывая шикарную шевелюру, которую Джолетте так и не удалось «укоротить». – Сначала – странные пятна, теперь – внезапно отросшие волосы. Еще и ночь вне стен академии, вызов в кабинет ректора…

Джолетта вмиг подобралась и, сложив руки на груди, ответила:

– А может, лучше ты объяснишь, где провела эту ночь и что тебя связывает с лордом Грэмом?

– Анна, – устало выдохнула Ника. – Хоть ты не начинай. После сегодняшнего дня меня от этого вопроса уже тошнит.

– Я не лезу с расспросами к тебе, а ты – ко мне, – подвела итог Джолетта, присев рядом с задремавшим котом и сняв с него мокрое полотенце.

– Как его хоть звать-то? – Ника кивнула на растянувшееся на кровати животное, смешно подрагивающее кончиком хвоста.

Джолетта безразлично пожала плечами:

– Да никак. Зови, как хочешь.

В следующее мгновение взгляд Джолетты упал на обложку книги, которую читала Ника, и оказалось, что это учебник по этикету.

– Проблемы?

– Совсем запуталась, – честно призналась соседка. – К завтрашнему надо выучить первые параграфы по придворному этикету, а у меня уже голова закипает от всех этих реверансов. Вот скажи, разве есть какая-то разница между реверансом «фруа» и «де фруа»? Судя по тому, что здесь написано, они исполняются совершенно одинаково!

– Исполняются одинаково, но разница – в названии и назначении, – машинально отозвалась Джолетта. – «Фруа» следует делать, когда предстаешь перед королем, а «де фруа» – когда уходишь.

Ника удивилась:

– Ты в этом разбираешься?

Джолетта кивнула и, в свою очередь, уточнила:

– Услуга за услугу? Сумеешь помочь с закалыванием волос?

Хотя Ника была визажистом, в салоне она часто помогала парикмахерам и не раз сталкивалась с самыми разными заказами, так что на предложение Джолетты согласилась с энтузиазмом. Не откладывая дела в долгий ящик, она взяла пару заколок, и через некоторое время волосы Джолетты приняли такой же вид, какой имели этим утром.

Весь следующий час первокурсницы потратили на разъяснение основных вопросов этикета, возникших у Ники. Вначале Джолетту раздражало то, что приходится объяснять настолько элементарные вещи, но после она вошла во вкус. Ученицей Ника оказалась способной, так что особых проблем во взаимопонимании у них не возникло.

Затем Джолетта пошла на работу и после того, как отдраила там пол и гору посуды, вернулась в комнату, прихватив с собой теплого молока, сметаны и ненужную коробку, которую по ее просьбе Мик наполнил песком. Все тот же поваренок по первому требованию снабдил Джолетту бинтом, при этом поинтересовавшись, зачем ей все это понадобилось. Разумеется, пояснять она ничего не стала.

Коробку Джолетта поставила в ванной и после того, как потратила уйму времени, чтобы приучить к ней кота, накормила его принесенными продуктами. Зверюга, несмотря на подранное ухо и хромую лапу, оказался вполне симпатичным, а разноцветные глаза добавляли ему особую изюминку. После того как кот наелся и расслабился, Джолетта перевязала ему пораненную лапу и порадовалась, что это не перелом, иначе пришлось бы тащить его в лазарет.

В «Жар-птице» было многолюдно. Все столики, между которыми сновали шустрые официантки, занимали разномастные посетители. Отовсюду слышались голоса и громкий смех, в воздухе витал спертый запах табака и выпивки. Среднего сорта таверна пользовалась большой популярностью у рабочих и желающих расслабиться после тяжелого дня.

За дальним столом, стоящим в самом углу, сидели двое.

– Ты в этом абсолютно уверен? – спросил Грэм своего собеседника, глаза которого алчно блестели.

– Почти… не сказать, чтобы совсем, но…

На стол с глухим стуком упали еще две серебряные монеты.

– Вспомнил! – мгновенно оживился мужчина. – Я как раз сидел у окна и видел, как среди прочих, идущих в академию, была девка, с ног до головы замотанная в темный плащ. Я еще тогда удивился – зачем она так вырядилась в такую-то жару?

– Она точно вошла в ворота академии?

– Ну… не то чтобы я видел, все ж таки таверна стоит далековато… – вновь зачастил он.

Грэм понятливо хмыкнул, и на столешнице появился один золотой.

– Да-да, абсолютно уверен! – энергично закивал собеседник, подрагивающей от жадности рукой придвигая к себе деньги. – Приятель, с которым мы здесь сидели, как раз за ней пошел – по пути было. Он потом говорил, что видел, как она в академию пошла. Поступала, поди.

Удовлетворившись ответом, Грэм осчастливил мужика еще парой монет и покинул таверну. Выйдя на улицу, он с удовольствием вдохнул свежий воздух, который после минут, проведенных в кабаке, казался невероятно приятным.

Теперь сомнений не оставалось – девушка, что расплатилась с хозяйкой постоялого двора серьгой Джолетты, на следующий день прибыла в академию. Рабочий был уже третьим свидетелем, это подтвердившим. Цветочница, чья лавка располагалась по соседству с постоялым двором, видела, как вышедшая из него фигура в плаще пошла в направлении рынка. Торговка фруктами сообщила, что она миновала площадь и пошла дорогой, ведущей на окраину. А теперь выяснилось, что рабочий заметил ее среди толпы, стекающейся к воротам академии. Единственная загвоздка состояла в том, что никто из них не сумел рассмотреть ее лица. Да и в дни поступления в академию прибыло столько народу, что вряд ли кто-то из преподавателей или студентов сумеет припомнить, кто во что был одет. К тому же перед тем как пытаться поступить, плащ она наверняка сняла, в таком случае эта единственная зацепка становится практически бесполезной.

Но вполне могло случиться так, что она пришла в академию по каким-то иным причинам, нежели поступление. Или вообще провалила все экзамены и ушла из учебного заведения, никем не замеченная. Вариантов – масса. Реальных шансов ее отыскать – минимум.

Единственным человеком, приходящим на ум, была Анна Тьери, явившаяся в академию без документов, солгавшая об ограблении и зачислившаяся под чужим именем. Еще и эта странная особенность, из-за которой невозможно коснуться ее мыслей…

Но опять же доказательств – ноль. Не обыскивать же ее с Никой комнату в поисках плаща и бриллиантовой сережки? Впрочем, если выхода не останется, он прибегнет и к этому.

По сведениям, дошедшим до Грэма, герцог де Лэйр задерживался в Триальской империи еще на две недели. Тайрон был намерен за этот срок найти Джолетту. Если же ничего не выйдет… Что ж, он не давал никаких гарантий с самого начала.

Это была уже вторая персональная тренировка, на которую шла Ника. После того памятного разговора с лордом Грэмом, когда он заявил, что намерен заниматься с ней индивидуально, прошло несколько дней.

Вначале Ника очень удивилась такому предложению – с чего бы вдруг декану заниматься с ней боевкой, с которой у нее не заладилось с самого начала? Лорд Грэм обосновал свое решение тем, что его заинтересовала инициация, которую у Ники спровоцировала Вивиан. Оказалось, что, как таковая, инициация в боевой области отсутствует, и подобным термином называют первое проявление способностей. Как правило, у магов оно происходило в очень раннем возрасте, но поскольку Ника жила в немагическом мире, ее дар никак себя не проявлял. Тем больше лорда Грэма заинтересовал тот факт, что первый всплеск силы оказался настолько мощным. Обычно выбросы силы представляли собой элементарный пульсар, базовый щит или другие небольшие боевые формы. А вот гроза, ломаная молния и дождь были явлением нечастым.

Лорд Грэм считал, что у Ники есть неплохие задатки боевого мага, которые необходимо развивать. И хотя поначалу она отказывалась, ссылаясь на то, что хочет углубиться в эмпатию, декан все же сумел ее убедить.

– Умения лишними не бывают, – привел он тогда контраргумент, с которым Ника не могла не согласиться.

Дополнительные занятия лорд Грэм предложил проводить после пар, два раза в неделю. Идя на тренировку в первый раз, Ника опасалась, что он станет загружать ее так же, как всех адептов на практике, но, к ее удивлению и счастью, эти опасения не оправдались. Лорд Грэм ставил главной целью раскрыть ее силу через эмоции. Он объяснил, что иногда эмпатия, которую многие недооценивают, вступает в симбиоз с боевкой, и это сочетание дает очень интересные и мощные результаты. Эмоции являются своего рода ключом к боевой силе и служат толчком для того, чтобы эта сила раскрылась.

Декан предположил, что на парах у Ники не получалось создать даже стандартный пульсар лишь потому, что у нее не было эмоционального стимула. А когда Сойледж своими словами вывела ее из себя, спрятанная внутри энергия прорвалась наружу.

На первой тренировке лорд Грэм вел себя предельно корректно – был терпелив, не орал и не раздражался, когда у Ники что-то не получалось. И сейчас, собираясь на вторую, она надеялась, что все будет точно так же. Правда, на сей раз Грэм решил провести занятие на лугу и велел Нике приходить в тренировочной одежде, что натолкнуло на мысль – быть физическим нагрузкам. Накануне Ника съездила в город, где купила облегающие брюки и недорогую тунику, в которых намеревалась ходить на боевку.

Все последнее время постоянно шли дожди, а температура значительно понизилась. Поэтому поверх купленной одежды Ника набросила теплую куртку, а вместо балеток надела осенние полусапожки без каблуков. Соорудив на голове небрежный пучок и мысленно пожелав себе удачи, она отправилась на тренировку.

В тот момент, когда Ника пришла на луг, с неба хлынул холодный дождь, и лорд Грэм, когда ученица подошла к нему, заявил:

– Идем в лес.

– Может, лучше пойти в аудиторию? – удивилась Ника.

– В лес.

Декан развернулся и не оглядываясь пошел вперед. Деваться было некуда, так что Ника двинулась следом, мысленно недоумевая, чем был плох ее вариант вернуться в академию.

– Разве здесь не опасно? – спросила Ника, когда они вошли в лес. – На общем собрании в начале учебного года магистр Лосгар говорил, что в пригородных лесах летом случилось много прорывов.

– Со мной – неопасно, – коротко ответил Грэм.

Густые, слегка пожелтевшие кроны деревьев служили своеобразной крышей, сквозь которую пробивались лишь редкие дождевые капли; землю устилал ковер из опавших листьев; хвойный, немного горьковатый аромат пропитал сентябрьский воздух, сделав его прозрачным и легким – таким, какой бывает только осенью.

– Встань здесь, – скомандовал лорд Грэм, когда они пришли на небольшую поляну.

Ника вышла в центр и вопросительно на него посмотрела.

– Сегодня будешь создавать базовые формы – шаровую молнию и простейший щит, – безапелляционно сказал он. – Твоя сила пока плохо контролируема, поэтому тренироваться будем здесь. Лучше разгромить лес, чем стены академии.

Девушка хотела возразить, что у нее не получится, но декан даже слушать не стал. Весь следующий час Ника пыталась воссоздать те самые пресловутые базовые формы, но безуспешно. Ей уже начинало казаться, что тот спонтанный выброс силы, когда она сумела вызвать грозу, ей только привиделся. Ника концентрировалась, представляла результат, который хотела получить, делала пассы рукой и читала заклинания – все без толку.

Хотя сдаваться она не привыкла, в какой-то момент ей все осточертело, и она выкрикнула:

– Видите? Все бесполезно! Не получится из меня нормального боевого мага!

Вместо того чтобы разозлиться на Никину вспышку, лорд Грэм внезапно улыбнулся:

– Ну, наконец-то! Это то, что нам нужно. А мне уже начало казаться, что эмоции из тебя и клещами не вытянешь.

Через пару минут стало понятно, что простого раздражения для выброса силы недостаточно. Требовались куда более сильные чувства, чтобы заставить дар проявиться.

– Подумай о чем-нибудь, что может тебя сильно взволновать, – посоветовал лорд Грэм, подходя ближе. – Может… человек, которого ты любишь. Или пережитое когда-то потрясение.

Пока Ника пыталась сосредоточиться, лорд встал за ее спиной. Ника хотела вспомнить что-нибудь, вызывающее у нее сильные чувства, но эти самые чувства неожиданно сконцентрировались на том, кто находился позади нее. И зачем только он встал так близко? Да и с какой стати ее это вдруг волнует?

– Сконцентрируйся, – негромко проговорил лорд Грэм, и внезапно от его голоса по телу Ники пробежала дрожь. – Почувствуй силу глубоко внутри. Дай ей раскрыться.

Он был настолько близко, что Ника ощущала в своих волосах его дыхание. Внезапно в кончиках пальцев появилось покалывание, совсем как в момент инициации. Что-то внутри завибрировало как натянутая струна.

– Хорошо, – все так же негромко проговорил лорд. – Продолжай об этом думать. Пусть энергия наполнит все твое существо, а затем выплеснется наружу.

«Если бы он знал, о чем я думаю, – промелькнуло в мыслях Ники. – Если бы знал, что заставляет силу пробуждаться…»

Ника находилась словно в оцепенении. Она не знала, почему близость Грэма вдруг стала действовать на нее подобным образом. Сердце ухало где-то в районе горла, и, повинуясь какому-то не до конца осознаваемому желанию, Ника медленно развернулась, лицом к лицу оказавшись с лордом.

На доли секунды в глазах Грэма отразилось удивление, которое тут же сменилось чем-то, что она не могла понять. Ника сознавала только, что ее непреодолимо тянет в две черные бездны, неумолимо приближающиеся к ней. Сердце, еще недавно сбивающееся с ритма, сейчас внезапно замерло. Казалось, замолчала даже природа – стих ветер, перестали шуршать листья, смолкли птицы…

Лорд Грэм, в отличие от нее, прекрасно осознавал происходящее. Когда Ника развернулась, он внезапно понял, что смотрит на нее не как на свою студентку. Смешно торчащие из прически пряди, чуть вздернутый нос, выразительные губы, большие глаза, в которых отражается осень…

Внезапно Ника напряглась и, уставившись куда-то за спину Грэма, ошарашенно произнесла:

– Дарх!

– Что, адептка Зорина? – отстранившись, усмехнулся декан. – Успели перенять наш бранный лексикон?

– Да нет же, – проговорила Ника, продолжая смотреть ему за спину, и уже громче крикнула: – Там дарх!

Тварь не просто полностью подходила под описание Каина, но выглядела в разы страшнее – гигантский лев метров пяти высотой, покрытый шипастой темной чешуей. Из пасти торчали два острых клыка, с которых капала слюна, глаза горели алым светом, а длинные крючковатые когти пропарывали землю. Внезапно наступившая тишина не была плодом воображения – птицы и звери действительно смолкли, напуганные приближением чудовища.

Грэм резко обернулся, и в этот момент послышался громкий, пробирающий до дрожи рык. Дарх медленно, как хищник, подкрадывающийся к своей жертве, стал подходить ближе.

– Держись позади меня! – скомандовал Грэм, в руках которого мгновенно заискрилась энергия квинты.

В голове Ники пронеслись сотни мыслей, начиная от той, что дархи невосприимчивы практически к любой магии и заканчивая той, что они водятся лишь в глубинах леса. Однако данный конкретный дарх находился практически на границе леса и луга, и, похоже, этот факт его мало заботил.

Продолжая утробно рычать, существо пригнулось к земле, готовясь к прыжку, и в этот момент лорд запустил в него мощный искрящийся пульсар. Дарх взвыл, но особого урона магия не нанесла, разбившись о непробиваемую броню.

Зверь рассвирепел, его глаза загорелись еще ярче, и он в безумной ярости бросился вперед. Мгновенно среагировав, Грэм оттолкнул Нику в сторону, в это же время активируя вокруг себя и нее защитный купол. Клацнули зубы, когти прочертили кривые линии по щиту, и, наткнувшись на преграду, дарх отлетел в сторону. Не успела Ника перевести дух, как он снова бросился к ним, и когда снова столкнулся с куполом, тот пошел мелкой рябью.

– Присоедини силу! – выкрикнул Грэм, и его голос слился с повторившимся яростным рыком.

– Как?! – Нику охватила паника.

– Положи руки на щит! Ну же!

Ника выполнила указание, но ничего не произошло. Она понимала, что долго противостоять атакам лорд в одиночку не сможет, но ничего не могла с собой поделать. Сила, если она действительно была, прорываться наружу не хотела даже в такой экстремальной ситуации, и как бы Ника ни старалась концентрироваться, у нее ничего не получалось.

– Не могу! – в отчаянии выкрикнула она, борясь с наворачивающимися на глаза слезами. – Я абсолютно бесполезна!

– Ника! – рыкнул лорд, впервые обратившись к ней по имени. – Если сейчас же не возьмешь себя в руки, клянусь, я лично скормлю тебя этому дарху!

Угроза не подействовала. В отличие от боевой магии, эмпатия пробудилась, и Ника остро ощущала чужие эмоции. От дарха исходили безумная ярость, злость и желание растерзать, а вот от Грэма – ничего. Ни угрозы, ни страха. Он словно выключил чувства и действовал только разумом.

Увидев, что студентка действительно ничего не может сделать, лорд выругался сквозь зубы и, продолжая одной рукой удерживать щит, второй внезапно притянул Нику к себе.

– Что вы…

Договорить ей Грэм не дал. Стремительно сократив между ними расстояние, он накрыл ее губы своими. Это был решительный, властный, всепоглощающий поцелуй, заставляющий голову кружиться, а пульс – биться с бешеной скоростью.

На миг Нике показалось, что она сходит с ума. Дарх остервенело бьется о щит, готовый рухнуть в любой момент, жизнь буквально висит на волоске, а ее в это время целует лорд Грэм! Последнее обстоятельство было самым нереальным, но в какой-то момент ей стало все равно. Не помня себя, она обвила его шею руками, став к нему еще ближе. Ее эмоции буквально взрывались внутри, и внезапно Ника почувствовала жжение в ладонях. В тот же момент лорд неожиданно прервал поцелуй и, перехватив ее руки, прижал их к защитному куполу.

Не успев переключиться с одного на другое, Ника ощутила лишь то, что из нее буквально высасывают энергию. Сдерживающие силу барьеры рухнули, и она потекла наружу, подобно реке, прорвавшей плотину. Магия Ники вливалась в щит, и тот благодаря подпитке становился более мощным. Купол засиял ярче, и когда дарх в очередной раз на него набросился, то кубарем отлетел назад, несколько раз перевернулся в воздухе и неподвижной тушей распластался на краю поляны.

Несколько раз моргнув, купол погас. Ника опустила руки и обессиленно осела на землю, полностью выжатая и растерянная. Грэм в это время подошел к существу и некоторое время пристально его рассматривал. Ника наблюдала за этим со стороны и вдруг почувствовала, как от дарха, эмоции которого отключились в тот момент, когда его отбросил щит, тоненькой нитью начинает исходить злость. Он был жив. Более того – собирал остатки сил для последнего нападения.

– Лорд Грэм! – выкрикнула Ника, желая предупредить об опасности, но он все понял и без нее.

Когда дарх внезапно вскочил с места и, обнажив клыки, ринулся вперед, лорд ловко увернулся и запустил в него овальную наэлектризованную сферу, приправленную парой молний. О такой магии пятого элемента Ника прежде не слышала, да и старшекурсники вряд ли о ней знали. Особая боевая форма квинты со скоростью света прошла через тело твари и за считаные доли секунды исчезла. С громким хрустом треснула броня, и голова дарха, отделившись от обмякшего тела, откатилась в сторону. По пожухшим листьям, устилающим землю, побежала вязкая багровая кровь, тяжелый запах которой тут же напитал воздух.

Ника почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота, а в глазах темнеет. Всего за четверть часа она испытала столько потрясений, что организм и психика просто не выдерживали. Приближающийся к ней лорд виделся неясным силуэтом, все перед глазами расплывалось, и в какое-то мгновение веки сомкнулись. Ника провалилась в беспамятство.

Глава 17

– У нее упадок сил, – констатировал пожилой лекарь, нащупав на руке Ники слабый пульс. – Ничего, полежит до утра, и все пройдет.

– Это я и без вас знаю, – раздраженно бросил Грэм и тут же, одернув себя, сбавил тон: – Просто это случилось по моей вине, и я должен убедиться, что все будет в порядке.

Поводов волноваться у Тайрона было более чем достаточно. Просто так дархи не покидали глубин леса, избегая яркого света, и при нападении вели себя более умно. Твари были хитрыми и никогда бы не стали бросаться, видя, что противник силен. В то время пока зверь лежал в отключке, Грэм внимательно изучил отпечатки на его ауре и обнаружил, что тот находился под ментальным воздействием. То есть кто-то намеренно натравил дарха на него… или на Нику. Или на них с Никой. Вероятнее – первый вариант.

Внезапно в палату лазарета, куда Грэм принес потерявшую сознание студентку, ворвалась запыхавшаяся помощница лекаря.

– Что случилось? – практически одновременно спросили мужчины.

– Там… это… я не знаю, как сказать…

– Четко и по существу, – резко оборвал ее лепет Грэм.

Помощница подняла на него испуганные заплаканные глаза и дрожащим голосом выдавила:

– В палате у Дарины Ферр лежит парень… Я не знаю, жив ли он. – Помощница закрыла рот обеими руками, подавляя рвущиеся наружу всхлипы.

– Какого дар… – Грэм поперхнулся окончанием фразы, помянув события часовой давности. – Как такое могло произойти?!

Не дожидаясь ответа, лорд на пару с лекарем, который был в курсе положения дел в академии, бросился в палату к Дарине. Охранники, стоящие у входа, выглядели растерянными, и когда Грэм вошел внутрь, проследовали за ним. Картина, открывшаяся их взору, была удручающей. На полу у кровати лежал первокурсник факультета земли, которого Грэм часто видел в компании Ники. Кажется, его звали Каин.

Главный лекарь тут же бросился к пострадавшему и, приложив два пальца к запястью студента, сказал:

– Он жив, но очень слаб. Случай, идентичный с мисс Ферр. Его пили и…

– Недопили, – мрачно заключил Грэм и обернулся к замершим на пороге охранникам.

– Клянусь, мы не впускали никого постороннего! – заверил один из них.

– Тогда как, дарх побери, он здесь оказался?! – выкрикнул лорд, выдержка которого за этот день себя исчерпала.

Ответа не последовало, и Грэм леденящим душу голосом произнес:

– Через десять минут жду подробный доклад о тех, кто за последние сутки приближался к палате. – Следующий вопрос он адресовал уже лекарю: – Когда вы заходили сюда в последний раз?

– Вчера вечером. А сегодня утром пациентку осматривала моя помощница, и все было нормально.

По всему выходило, что Каин каким-то образом сумел проникнуть в палату, где его пытались иссушить. Это был полнейший бред. Во-первых, даже если предположить, что охрана не уследила и впустила одного постороннего внутрь, то как сюда сумел попасть второй? Во-вторых, почему в таком случае нападавший не разделался с Дариной, которая, если бы очнулась, представляла бы для него угрозу? И в-третьих, почему он не иссушил Каина до конца? В случае с Дариной его спугнули, но что ему мешало в этот раз закончить начатое? Ведь известно, что если начал пить, то остановиться практически невозможно.

Заранее зная, что это бесполезно, Тайрон все же попытался залезть в мысли Каина. Как он и ожидал, ничего не вышло. Когда человек находился в бессознательном состоянии, мысли блокировались, и потому применять к нему менталистику было невозможно.

Палата, в которой лежала Дарина, была рассчитана на двоих, и студента решили оставить здесь же. Его уложили на кровать, предварительно просканировав ауру, но это опять же не дало никаких результатов.

Обстоятельства, при которых происходили нападения, казались Грэму, по меньшей мере, странными и ставили его в тупик. При иссушении происходил сильный всплеск магической энергии, почему же сейчас никто – даже он сам – этого не почувствовал? Можно предположить, что тогда он был в лесу, но каким образом всплеск миновал сотни магов, находящихся в академии?

Этим вопросом Грэм задавался с первого дня своего прибытия, ведь то же самое касалось и магистра Энрода. Как лучшие маги, находящиеся в академии, могли не ощутить ритуал иссушения, проходящий прямо у них под носом?! И почему в случае с Дариной всплеск почувствовал один Грэм, а сейчас – и вовсе никто?

Тайрона невероятно выводило из себя то, что в последнее время он не понимал слишком многого. За долгие годы службы короне он имел дело со всяким, в том числе и с незаконным иссушением, но такого в его практике еще не встречалось.

Внезапно взгляд лорда, блуждающий по палате, зацепился за приоткрытое окно. Помимо охраны у дверей, он собственноручно поставил на окна магический щит, не позволяющий попасть внутрь. Снять его можно было, лишь открыв окно изнутри, и об этом Грэм сразу же предупредил лекаря.

Лорд стремительно подошел к окну и, выглянув наружу, увидел вьющиеся зеленые стебли, тянущиеся от земли до самого третьего этажа, на котором находилась палата Дарины.

– Кто? – коротко спросил Грэм, даже не обернувшись.

В палате повисла напряженная тишина.

– Кто?!

После того как он повысил голос, помощница лекаря не выдержала и разрыдалась:

– П-простите, я думала… ничего страшного, просто с-свежий воздух… ей подышать полезно…

– Дура! – припечатал уже не Грэм, а лекарь. – Тебе же сразу сказали: не открывать в палате окна! Из-за тебя едва не убили человека!

Помощница осела на пол и затряслась в прерывистых всхлипах, но на нее больше никто не обращал внимания.

Картина несколько прояснилась. Каин – маг земли решил узнать о состоянии подруги, и поскольку у двери его не пропустила охрана, решил попасть внутрь через непредусмотрительно распахнутое окно. Воспользовавшись даром, пустил по стене лозу и забрался по ней в палату. Далее – вариантов несколько. Либо, когда Каин попал внутрь, там уже был убийца, и он его спугнул, либо тот появился после и, заметив в палате постороннего, решил избавиться от него как от свидетеля, видевшего его лицо. В обоих вариантах присутствовала все та же загадка – неясно, почему Каина и Дарину оставили в живых.

Спустя несколько минут Грэм держал в руках бумагу со списком тех, кто за последнее время приближался к палате. Первые места занимали непосредственно главный лекарь, его безалаберная помощница, сам Грэм и ректор. В лекаре Тайрон был уверен, себя самого и Ароса Лосгара, естественно, исключал, помощницу, не обладающую магическим даром, – тоже, а вот следующие имена его заинтересовали. Каин Добл в компании Анны Тьери, со слов охраны, простояли около палаты весь обеденный перерыв прошлого дня, пока их не отправила на занятия декан факультета воды. К слову, сама Айрин Трайвол так же намеревалась войти в палату, но ее, естественно, не пустили. Дальнейший список составляли в основном медсестры и уборщики, не представляющие особого интереса.

Из всех обозначенных лиц Грэма больше всего интересовали магистр Трайвол и Анна Тьери, причем начать допрос он намеревался с последней. Его уже порядком достала эта девица, с которой было связано слишком много загадок и недомолвок. Этому давно пора было положить конец.

Джолетта сидела в комнате и задумчиво вертела в руках бриллиантовую серьгу – единственное напоминание о прежней жизни. С ее поступления в академию прошло всего полмесяца, а казалось, что минули долгие годы. Разве могла она когда-нибудь предположить, что жизнь предстанет перед ней с такой стороны? Лишенная положения, богатства и красоты, без возможности поделиться с кем-нибудь своими проблемами, она могла надеяться только на себя.

С того момента, как ее волосы вернули прежний вид, больше никаких изменений во внешности не происходило, и Джолетта совершенно не понимала, чем это было вызвано.

За вечер в комнату несколько раз заходили девушки, спрашивали Нику, но та словно сквозь землю провалилась. Джолетта знала, что она ходит на индивидуальные занятия с лордом Грэмом, поэтому несильно переживала за подругу. По слухам, с его тренировок адепты могли вернуться в полудохлом состоянии и чуть ли не за полночь.

Внезапно дверь отворилась, и Джолетта уже открыла рот, собираясь спровадить очередную Никину клиентку, как вдруг обнаружила, что пожаловал сам лорд, о котором она только что вспоминала.

Она насторожилась:

– Чем обязана?

Не успела она опомниться, как декан стремительно вошел в комнату и встал прямо перед ней. Джолетта подняла глаза и заметила, что лорд Грэм неотрывно смотрит на ее руки. Не понимая, в чем дело, она проследила за его взглядом и только в этот момент осознала, что по-прежнему держит сережку. Джолетта хотела спрятать руки за спину, но было поздно. Вновь подняв глаза на лорда, она по его лицу поняла, что украшение он узнал.

Мучительно долгие мгновения декан молчал, не сводя с Джолетты пробирающего насквозь взгляда, после чего произнес:

– С этим разберемся позже. Сейчас идем в мой кабинет. Расскажешь все, что знаешь о Каине Добле и его намерении проникнуть в палату Дарины Ферр.

Выходя из комнаты, Джолетта почувствовала облегчение от того, что во время визита Грэм не обнаружил кота, который находился в ванной комнате. Хоть в чем-то ей повезло.

Через некоторое время Джолетта оказалась в деканате сидящей напротив лорда Грэма в ожидании расправы. Его вид и тон не предвещали ничего хорошего, а учитывая то, что он увидел сережку и явно сделал какие-то выводы, перспективы становились еще хуже.

– Вчера мы с Каином пошли в лазарет, чтобы увидеть Дарину, – ответила Джолетта на ранее поставленный вопрос. – У дверей стояла охрана, не пропустившая нас внутрь.

Она сделала короткую паузу, после чего, глядя лорду прямо в глаза, добавила:

– У меня все.

– Все? – переспросил лорд Грэм, угрожающе подавшись вперед. – Ты хоть понимаешь, насколько крупные у тебя неприятности?

– Я сказала все, что знала! – упрямо повторила Джолетта. – Понятия не имею, что там совершил Каин, но я к этому непричастна! Если на то пошло, допрашивайте медсестру, которую он просил провести его в палату! А еще лучше – магистра Трайвол и Дамиана Крэсбора!

– Стоп! – прервал ее декан. – Давай по порядку. Что за медсестра?

Собравшись, Джолетта подробно обо всем рассказала – начала с медсестры, которая приходилась Каину приятельницей, и закончила Дамианом, поделившись с лордом своими подозрениями на его счет. Она надеялась, что если сказанная ею информация окажется для Грэма полезной, то он отвлечется и повременит с расспросами о сережке. Решив, что хуже уже не будет, она честно рассказала и о встрече с Крэсбором в Северном районе, где за ним гнались воздушники.

– Воздушники, говоришь? – переспросил лорд Грэм, устремив задумчивый взгляд на окно, за которым уже стемнело. – Их было трое?

Джолетта утвердительно кивнула.

Мысленно что-то решив, декан вновь переключился на нее:

– Хорошо. Будем считать, что вопрос с Каином мы решили. А теперь, – он сложил руки на груди, – я просто жажду узнать, как к тебе попало украшение, принадлежащее леди Джолетте де Лэйр. И, зная твой непревзойденный талант сочинительства, предупреждаю сразу – я осведомлен о том, что второй сережкой ты расплатилась на постоялом дворе, так что даже не пытайся отрицать очевидное. Для тебя же будет лучше сказать правду. Иначе в следующий раз мы будем беседовать в менее приятном месте и совсем при других обстоятельствах.

Внешне абсолютно бесстрастная и уверенная в себе, мысленно Джолетта отчаянно пыталась найти выход из положения. Что ей сказать? Правду? Да она бы и рада, вот только не может! Соврать? Но как?! Он же в две секунды распознает ее ложь!

Мысли проносились в уме со скоростью света, и когда пауза стала слишком затягиваться, Джолетта наконец произнесла:

– Сережки мне подарил близкий человек. А что касается какой-то леди, то я понятия не имею, о чем вы говорите.

Джолетта решила – пускай будет полуправда. Украшение ей действительно досталось от матери, а что до второй части предложения, то выбора не остается – придется врать.

– Имя? – спросил декан, имея в виду дарителя.

Джолетта высоко подняла голову и, не показывая внутреннего страха, ответила:

– Не могу сказать.

Спустя несколько минут безуспешных попыток достучать ся до Джолетты Грэм вышел из себя и заявил, что раз она отказывается говорить, он будет принимать меры. Лорд сообщил, что пока герцог не вернется из Триальской империи, ей будет запрещено покидать пределы академии. Все это время за ней будет наблюдать Рик, и, если она попытается сбежать, элементаль тут же ее остановит. Когда герцог вернется, Грэм передаст ему сведения об «Анне Тьери», и пускай тот дальше разбирается с ней сам.

Лорд мог бы прибегнуть к помощи службы безопасности или отвести студентку в темницу, где из нее, безусловно, вытрясли бы всю нужную информацию, но не делал это, во-первых, потому, что герцог просил о строгой конфиденциальности, а во-вторых, он имел дело с молодой девушкой, вина которой не доказана.

Перед тем как покинуть кабинет, Джолетта спросила:

– Что с Никой? Я знаю, она была на ваших занятиях, но так до сих пор и не вернулась.

– Мисс Тьери, вам не кажется, что в вашем положении не стоит задавать лишних вопросов?

– Полагаю, про Каина вы тоже не соизволите ответить? – раздраженно бросила Джолетта. – Хотя и правда не стоит – я и так догадываюсь об их местонахождении!

Не дав Грэму вымолвить и слова, она с гордо поднятой головой вышла из деканата, громко хлопнув дверью. Как же все-таки ее достали эти допросы! Она смирилась с уродливым обликом, только-только приспособилась к новым условиям, увлеклась учебой, и сейчас все летит к дархам из-за какого-то дурацкого расследования!

Пока Джолетта разговаривала с лордом Грэмом, ее так и подмывало сказать, что она знает об иссушениях, и затем посмотреть ему в лицо. Но делать этого было нельзя, в этом случае Грэм взялся бы за нее всерьез. Одно дело – быть подозреваемой в причастности к пропаже дочери герцога и совсем другое – к убийствам.

Вместо того чтобы идти к себе в комнату, Джолетта отправилась в башню. Ей хотелось некоторое время побыть одной и обо всем подумать. В прошлый раз, когда она поднималась по узкой лестнице, единственным источником света служили маленькие оконца, а сейчас здесь горело несколько факелов, которые, правда, едва ли могли разогнать темноту.

Стук низких каблучков по каменным ступеням гулко отражался от стен и растворялся в полумраке. Джолетте вновь казалось, что она вернулась в свое далекое прошлое, когда ночами бродила по чуланам, пытаясь преодолеть страхи.

В маленькой комнатке башни не горело ни одного факела, и только светлый прямоугольник окна выделялся на темном фоне стен. Джолетта подошла к нему и посмотрела на небо. Повинуясь какому-то неясному порыву, она распустила волосы, позволив им водопадом опуститься до самого пояса.

К ночи немного прояснилось, и сквозь обрывки туч проглядывала россыпь мерцающих звезд. Среди них виднелись самые яркие созвездия Большого Дракона, Пяти Нимф и Синеокой Колдуньи. А рядом с ними – Странник. Говорят, если внимательно присмотреться, он укажет тебе путь – вытащит нужную нить из клубка судеб и сбросит ее с неба, приоткрыв завесу мироздания.

Джолетта давно перестала в это верить. Если бы для верного решения было достаточно просто взглянуть на звездное небо, люди не совершали бы столько ошибок. Тем не менее сейчас она не сводила с созвездия глаз. Семь крупных звезд и пять поменьше – мерцают, завлекают, дарят неясную надежду… А вдруг?

– Ну и откуда утечка информации? – Внезапно прозвучавший голос разрушил все очарование момента и заставил Джолетту нервно дернуться.

Резко обернувшись, она смогла рассмотреть у входа в комнату лишь неясный силуэт. Определить, кто это, не представлялось возможным, и лишь по голосу она поняла, кто перед ней.

– Простите? – переспросила она, от неожиданности не сообразив, о чем речь.

– Это мое тайное законспирированное место для размышлений, – усмехнулся магистр Лосгар, приближаясь к окну.

Джолетта машинально, стараясь сделать это как можно более незаметно, принялась собирать волосы. Возиться с заколками времени не было, и она заправила их за воротник платья.

Встав рядом, ректор произнес:

– Все-таки не ошибся. Это действительно вы.

– Вы правы. Я – это действительно я, – собравшись с мыслями, ответила Джолетта.

Уходить почему-то не хотелось. Находясь наедине с Аросом Лосгаром, она впервые была спокойна и чувствовала себя уверенно. Наверное, все дело было в ночи, которой свойственно стирать границы, обнажать чувства и побуждать людей к откровениям. К тому же после разговора с лордом Грэмом вряд ли ее положение могло еще больше ухудшиться.

– Вы – действительно вы, – задумчиво повторил ректор и, посмотрев на Джолетту, спросил: – Вот только что кроется за этим «вы»?

Она промолчала, да Лосгар и не ждал ответа. Он вновь перевел взгляд на небо и глубоко вдохнул ночной воздух.

– И часто вы сюда приходите? – Джолетта решила сменить тему на более нейтральную.

– Когда хочу подумать, – отозвался Лосгар. – Или побыть в одиночестве. А вы?

– Всего второй раз.

Повисшая тишина была спокойной и приятной, лишенной всякого напряжения. Пока ректор смотрел в окно, Джолетта исподлобья его изучала. Сейчас она могла рассмотреть слегка окутанный полумраком профиль, светлые волосы и расслабленное, но в то же время несколько уставшее лицо.

Только в этот момент Джолетта осознала, насколько, должно быть, нелепыми казались этому мужчине все ее ужимки и уловки. На балах она, так же как и многие другие, пыталась завладеть его вниманием, полагаясь лишь на собственную неотразимость. Ничего не значащая болтовня, пустой флирт – поэтому он и смотрел на нее со снисхождением, словно на забавляющегося ребенка. Арос Лосгар всегда казался Джолетте ценным призом, трофеем, который необходимо заполучить в свою коллекцию разбитых сердец, и когда он не реагировал на ее знаки внимания, Джолетта ужасно бесилась и не понимала, почему так происходит.

Теперь поняла.

– Можно спросить? – неожиданно для самой себя обратилась к нему Джолетта.

Обернувшись в ее сторону, ректор кивнул.

– Кем вам приходится миссис Рудольф?

Ректор искренне удивился заданному вопросу, и в его глазах блеснул интерес:

– А вы проницательны. Вообще-то я никогда об этом не распространяюсь, но, пожалуй, сделаю исключение. Миссис Рудольф я знаю столько, сколько себя помню. Она – вырастившая меня няня. – Увидев на лице Джолетты неподдельное изумление, он улыбнулся. – Да, можете себе представить, когда-то и я был ребенком.

Если Арос Лосгар в виде ребенка ей хотя и очень смутно, но представлялся, то вот миссис Рудольф в роли няни – никак.

– Да, человек она своеобразный, – правильно угадал мысли Джолетты магистр Лосгар. – Временами резкий, но для тех, кто ей дорог, сделает все что угодно.

Джолетта резко его оборвала:

– Так не бывает! Няни, экономки, горничные… – На последнем слове она запнулась, но тут же продолжила: – Они ничего не делают бескорыстно! За любовь и заботу ей наверняка неплохо платили, а потом и вовсе вместо того, чтобы уволить, дали место секретаря ректора академии!

После ее запальчивой речи Лосгар удивился еще больше:

– Еще пара таких заявлений, и я подумаю, что у вас с этим связана какая-то личная травма. А насчет миссис Рудольф – вы в корне не правы. Не стоит судить обо всех по недостойному поступку одного.

– Извините, если задеваю ваши чувства, но я останусь при своем мнении, – отрезала Джолетта, в то же время осознавая, что в который раз при ректоре выпустила из-под контроля эмоции. – Никому нельзя доверять, кроме себя самого!

– Когда-нибудь вы поймете, что были не правы. И измените свое мнение.

В его голосе звучала такая спокойная и непоколебимая уверенность, что Джолетте стало не по себе. Посчитав, что их беседа и так слишком затянулась, она ушла, в очередной раз сбежала от ректора, от разговора, который посеял сомнения в и так пошатнувшихся убеждениях. Раньше все было просто и понятно. Эгоистом быть легко, а вот пересмотреть то, что помогало существовать долгие годы, – нет.

Спускаясь по лестнице, Джолетта внезапно споткнулась и потеряла равновесие. Она бы полетела вниз, если бы ее внезапно не подхватили сильные и теплые руки.

– Осторожнее, – сказал магистр Лосгар, который, как оказалось, покинул башню следом за ней.

Джолетта нервно сглотнула и внезапно севшим голосом поблагодарила:

– Спасибо.

Пока они спускались, Джолетта буквально чувствовала прожигающий затылок внимательный взгляд. Ощущала его и тогда, когда шла по коридору, ведущему в общежитие квинтов. Когда она скрылась из виду, Лосгар еще некоторое время стоял, задумчиво глядя в пустоту. После чего развернулся и пошел в направлении главного корпуса.

Звездный Странник, живущий на небе, сбросил на землю тоненькую нить. Найдя нужный путь, она коснулась другой. Две судьбы были связаны.

Идя в комнаты, Арос Лосгар и Джолетта де Лэйр заметили в небе странный проблеск. Они одновременно подумали, что это всего лишь упала звезда…

Очнувшись, Ника увидела над собой высокий светлый потолок. На то, чтобы восстановить в памяти недавние события, потребовалось не больше секунды, и она подумала, что лучше бы потеряла память. Перекатившись на живот, Ника накрыла голову подушкой и с силой зажмурилась, но это не помогло. В мыслях все равно всплывала сцена, где они с Грэмом стоят под едва сдерживающим натиск дарха щитом и целуются. Абсурд!

Она понимала, что тот внезапный поцелуй был не более чем способом заставить ее силу пробудиться, но ничего не могла с собой поделать – он всколыхнул в ней вполне определенные чувства. Вот же… дарх!

Ника помнила, как потеряла сознание, а после ее, вероятно, перенесли сюда. Выглянув из-под подушки, она внимательно осмотрелась и убедилась, что действительно находится в лазарете. В следующую секунду в ее памяти всплыл отрывок случайно услышанного разговора. На несколько секунд она приходила в себя, но никто этого не заметил. Ника слышала, как сюда ворвалась медсестра, сообщившая, что обнаружила в палате Дарины без чувств лежащего парня.

Ника не могла с точностью определить, действительно ли она слышала или это ей привиделось, но в большей степени склонялась к первому. И это ей совсем не нравилось. Уже после случая с Дариной она стала подозревать, что происходит что-то неладное, а теперь – и подавно. Ника припомнила слова Алиты, сказанные в тот день, когда она только поступила в академию. Тогда секретарша рассказывала, что прошлой весной в академии произошли какие-то убийства, но дело замяли. Следовательно, вполне может оказаться, что никакого расследования тогда толком проведено не было, и убийца по-прежнему находится на свободе. Что, если нападение на Дарину вовсе не случайность, а закономерность?

Додумать Нике не дала медсестра, вошедшая в палату.

– Очнулась? Как себя чувствуешь? Лорд Грэм сказал, что, если будет плохо, на пары можешь не ходить. – С этими словами она поставила на столик кружку куриного бульона и, к удивлению Ники, голубцы.

«Выходит, госпожа Лили времени даром не теряла! Вот только надо будет ей сказать, что это блюдо больше подходит для обеда, чем для завтрака…»

– Спасибо, со мной все в порядке, – отозвалась она. – Скажите, а вчера вечером в лазарете происходило что-нибудь… необычное?

Медсестра недоуменно на нее посмотрела:

– Необычное? Что ты имеешь в виду?

Либо она действительно была не в курсе, либо очень хорошо притворялась, но в любом случае стало понятно, что внятного ответа Ника от нее не дождется. Выпив бульон и съев восхитительные голубцы, вкус которых был как мимолетный привет из родного мира, Ника стала собираться на учебу. До начала занятий оставалось не более получаса, и еще предстояло забежать в общежитие, чтобы переодеться. Хотя первой парой стояла лекция Лютика, который едва ли видел дальше своего носа, опаздывать все равно не хотелось.

В комнате еще копошилась Анна, которая тоже явно встала позже положенного и сейчас собиралась впопыхах. Увидев Нику, она обрадовалась и тут же бросилась к ней:

– Как хорошо, что ты объявилась! Я уже думала, с тобой что-то случилось!

Рассказывать о вчерашних приключениях, дархе и уж тем более поцелуе с деканом Ника не собиралась, поэтому отделалась ничего не значащим: «Все нормально». Наспех приведя себя в порядок и захватив учебники, она собралась уходить, как вдруг заметила, что Анна, кляня весь белый свет, пытается уложить свои шикарные локоны. Вздохнув, Ника принялась ей помогать, попутно в который раз удивляясь таким разительным переменам. Она и свою кудрявую гриву считала длинной, а уж у соседки был и вовсе невероятный подарок природы!

Когда они вышли из комнаты, Анна сказала, что легенды и мифы Дагории сегодня будут проходить совместно у квинтов и водников. Преподаватель этого предмета на водном факультете неожиданно взял выходной по состоянию здоровья, и, кроме как Лютиком, заменить его было некем.

Глава 18

Занятие перенесли в самую большую аудиторию пятого корпуса. Ника, как и всегда, села рядом с Эми, а с другой стороны оказалась Анна. Ника настояла на том, чтобы занять места в первых рядах, потому как на парах Лютика обычно стоял такой гомон, что с задних ничего нельзя было расслышать. Этот предмет ей, в отличие от прочих адептов, казался интересным, и она с удовольствием слушала информацию.

Как и ожидалось, когда Лютик вошел в аудиторию, шум не только не прекратился, но стал еще громче. Профессор, без конца поправляя съезжающие очки, встал за кафедрой и раскрыл толстую книгу, по которой читал лекции. Пригладив седую бороду, он на миг бросил короткий взгляд на расшумевшихся адептов, но замечания им не сделал.

Опустив глаза на пожелтевшие от времени страницы, Лютик тихо объявил:

– Нас с вами ждет объемная тема – существа, давно канувшие в Лету. Сегодня будем говорить о феях.

Те, кто расслышал сказанное, засмеялись в голос, и даже Ника не смогла сдержать улыбку. Если существование гномов, эльфов и магов еще как-то воспринималось, то феи ассоциировались лишь с персонажами из детских мультфильмов. Судя по реакции остальных адептов, в Дагории эти существа были такими же сказками, как и на Земле.

Сидящая рядом Эми демонстративно уронила голову прямо на стол и закрыла глаза, Анна подперла подбородок рукой и, устремив скучающий взгляд в окно, зевнула.

– Многие не верят в то, что феи когда-то жили среди нас, – начал вещать Лютик монотонным тихим голосом. – Это единственные создания, существование которых вызывает столько вопросов. Если вам интересно мое личное мнение, в чем я сильно сомневаюсь, то я в них верю. Согласно древней летописи, сохранившейся до наших дней, первые упоминания о феях датированы десятью тысячами лет назад. Тогда они описывались как крохотные существа, живущие в цветах и умеющие летать благодаря паре прозрачных крыльев. Если мы перенесемся на два тысячелетия позже, то увидим, что внешний облик фей описывается совсем иначе – теперь они предстают в облике молодых девушек среднего человеческого роста. При этом крылья у них по-прежнему имеются. А вот если мы вернемся на две тысячи лет назад от сегодняшнего момента, к последнему упоминанию о феях, то обнаружим, что они описываются совершенно иначе. Крыльев у них больше нет, и внешний облик может варьироваться от юной девушки до взрослой женщины.

Ника слушала Лютика, воспринимая все сказанное как интересную сказку. Она уже давно отложила тетрадь и ручку в сторону, полностью полагаясь на свою память, ведь сказки запоминать всегда легко.

– Магия фей, согласно легендам, – это нечто удивительное. Она многогранна, сильна и не подчиняется никаким законам. Не похожа она ни на стихийную, ни на мощнейшую магию элементалей. Проявляется в совершенно разных формах, и, возможно, феи даже обладают прекрасными способностями к открытию порталов и телепортации.

– Скукота, – сонно выдохнула Эми, посмотрев на Нику. – И как только ты это слушаешь?

Та лишь пожала плечами:

– По-моему, интересно.

– Ты в это веришь?

– Еще пару недель назад я не верила даже в магию. – Ника улыбнулась одними уголками губ. – Но ты права, феи – это все-таки слишком. Если даже жители Дагории воспринимают их как вымысел, то что говорить обо мне, уроженке немагического мира.

Следующие слова, сказанные Лютиком, заставили Нику вновь переключиться на лекцию и внимательно прислушаться:

– Согласно поверьям, феи могут менять облик по собственному желанию. Зачастую, изменив себя до неузнаваемости, они являются людям и устраивают им различные проверки. Если человек их проходит – благодарят, если нет – наказывают. – Профессор Люциус неожиданно оторвался от книги и, окинув взглядом аудиторию, заговорил непривычно громко и внятно: – Ваше дело – слушать меня или нет, верить легендам или не верить, но я убежден, что феи существуют и живут среди нас по сей день.

Ника замерла. По телу пробежала нервная дрожь, а в горле неожиданно пересохло. Может ли быть, что…

– Как гласят легенды, чаще всего феи являются людям в образе нищих, просящих подаяние, – продолжил Лютик. – Если человек откажет им в помощи, его ждет страшная кара, по силе ничем не уступающая проклятию, и для каждого она своя.

Сказанные слова, подобно пазлу, становились на нужное место в головоломке. Предположение, зародившееся в голове Ники, крепло с каждой секундой и превращалось в убеждение.

– Так вот кто она такая… – практически беззвучно прошептала внезапно побледневшая Анна. – Нищенка – фея!

Услышав шепот, Ника резко обернулась в ее сторону. Анна была не похожа сама на себя, и, что самое главное, она говорила о нищенке. Простое совпадение? Или…

Ника с трудом дотерпела до конца пары. За оставшуюся часть занятия Лютик больше не сообщил ничего полезного, вновь начав бубнить, уткнувшись носом в книгу. Когда наконец прозвенел звонок, Ника схватила Анну под руку и буквально силком вытащила ее из аудитории. Найдя в коридоре укромное место, она впилась в соседку горящими от волнения глазами и спросила:

– О какой нищенке ты говорила? И почему решила, что она фея?

Анна, до этого выглядевшая растерянной, внезапно подобралась и насторожилась.

– Почему ты об этом спрашиваешь?

– Просто ответь! – потребовала Ника. – Мне крайне важно это знать!

По лицу Анны было видно, что она явно колеблется. Вот только Ника не могла догадаться, почему именно. А та просто боялась, что не сможет рассказать о старухе. Если невозможно назвать свое настоящее имя, где гарантии, что получится говорить о нищенке?

Решившись ответить, «Анна» попыталась тщательно подбирать слова, избегая упоминания своей настоящей личности:

– Пару недель назад мне довелось встретиться с нищенкой, которая просила подаяние. Я отказала ей и… скажем так, в моей жизни произошли кардинальные изменения в худшую сторону. Вначале я была уверена, что на мне проклятие, но позже стала задумываться о том, что эта магия ни на что не похожа. Сегодня, услышав о феях…

– Ты решила, что нищенка может оказаться ею, – закончила Ника, ошарашенно присев на подоконник. – Помнишь точное число, когда это с тобой произошло?

– Двадцать восьмого августа, – не задумываясь, ответила Анна.

Все сходилось. Именно в этот день Ника оказалась в Дагории. Получается, в один и тот же день им явилась странная нищенка, обладающая сильной магией и с легкостью открывающая межмировые порталы.

– Твоя очередь, – нетерпеливо оборвала ее мысли Анна. – Почему об этом спросила?

Ника рассказала все, как есть, упомянув мельчайшие подробности. После этого ошарашенная Анна дополнила сказанное тем, что старуха явилась ей в академии и что нищенка находится здесь.

После того как соседки все обсудили, они пришли к выводу, что нищенка действительно была феей, как бы нереально это ни звучало. Им обеим стало не до учебы, и вместо следующей пары они поспешили в библиотеку главного корпуса, где собирались отыскать информацию об этих существах. В отделении легенд и мифов была гора литературы, из которой Ника с Анной отобрали несколько самых больших и старых книг. Библиотекари встретили Анну как старую знакомую и даже помогли дотащить увесистые талмуды до читального зала.

Погрузившись в изучение информации, студентки полностью выпали из реальности и забыли о времени. К их удивлению и разочарованию, даже в самых увесистых и подробных книгах с легендами феи встречались нечасто, а если и встречались, то сведения о них были скудными. Практически везде было написано только то, что они уже и так узнали от Лютика, а вот о том, как распознать фею среди обычных людей и как избавиться от ее заклятия, нигде не было сказано ни слова.

– Дархова макулатура! – в конце концов взорвалась Анна, со злостью стукнув кулаком по столу. – Никакого толку! И это – самая лучшая библиотека в Агавийском королевстве!

– Не психуй. – Ника выглянула из-за высокой стопки книг. – Мы не просмотрели даже одного процента того, что здесь есть. И кстати, если ты подробнее расскажешь, что с тобой случилось, искать мне будет гораздо легче.

– Легче будет, если мы пойдем к Лютику и расспросим его, – буркнула Анна. – Может, он знает гораздо больше того, что говорил на лекции. Хотя… – Она бросила пренебрежительный взгляд в сторону дежуривших библиотекарей. – Если даже эти не прочитали и половины здешних книг, то о прочих и говорить нечего.

Они некоторое время помолчали, после чего Анна вновь заговорила:

– О заклятии я не могу рассказать, даже если захочу. А вот от тебя я просто жажду услышать подробности вчерашнего вечера. Можешь не надеяться, что я поверю, будто с тобой все было нормально. Готова поспорить – эту ночь ты провела в лазарете.

Учитывая то, что происшествие с нищенкой их в некотором роде объединило, Ника решила, что скрывать произошедшее смысла не имеет. Поэтому она поведала о вчерашнем нападении дарха, лазарете и услышанном разговоре. Про поцелуй с деканом, естественно, умолчала.

Анна восприняла рассказ спокойно, после чего огорошила Нику своим заявлением:

– Парень, о котором ты слышала, – это Каин. И раз уж у нас с тобой сегодня тяга к откровенным разговорам, пожалуй, я расскажу тебе еще вот о чем…

Речь пошла об иссушении, убийствах прошлой весной и их связи с теперешними нападениями. Анна поведала все, о чем знала сама, и сказать, что Ника была ошарашена, – это не сказать ровным счетом ничего. Однако теперь все сходилось, и ей стали понятны многие вещи. Про ритуал иссушения Ника слышала впервые, и он привел ее в полнейший ужас. Получается, что по академии спокойно разгуливает кто-то вроде энергетического вампира, которого не может вычислить даже лорд Грэм?! Кошмар!

Вдобавок студентки пришли к выводу, что опасность, о которой Анну предупреждала старуха, имеет отношение к этим событиям.

– Твое заклятие как-то связано с внешностью? – предположила Ника, когда они с Анной после безуспешных поисков покидали библиотеку.

Та кивнула.

– А волосы? Они внезапно вернули прежний вид?

После второго согласного кивка Ника развила мысль:

– Этому точно должна быть причина. Хотя я полнейший дилетант во всем, что касается магии, все-таки мне кажется, просто так заклятие спадать не может.

– Есть какие-то предположения? – Анна остановилась и вопросительно посмотрела на Нику.

– Может быть, сама подумаешь? – вопросом на вопрос ответила та. – Что ты делала в тот день, когда исчезли пятна и преобразились волосы?

Анна на миг задумалась, но внезапно прозвеневший звонок не дал ей ответить. Одна пара была уже пропущена, и прогуливать следующую было чревато последствиями. На прощанье пожелав друг другу удачи и посоветовав соблюдать осторожность, Ника и Анна разошлись по своим корпусам.

– Если нападения повторятся, я буду вынужден дать делу огласку, – произнес Лосгар, обращаясь к сидящему напротив Грэму. – Мы не имеем права рисковать, и, если еще хотя бы один человек пострадает, я сообщу о происходящем совету магов.

– Ты представляешь, какая паника поднимется, если станет известно, что некто иссушил троих магов, включая одного магистра, и совершил нападения еще на двоих? Приплюсуй к этому факт, что заместитель главы Королевской службы безопасности, то бишь Тайрон Грэм, то бишь я, не смог за полмесяца его вычислить. – Последнюю фразу лорд произнес с явной неохотой и раздражением. – А еще не забывай: если об этом узнает совет, студентов отправят по домам, академию закроют дарх знает на сколько и тебя сместят с должности ректора.

– Я прекрасно это понимаю! – Арос поднялся с кресла и, подойдя к окну, некоторое время молчал, справляясь с эмоциями. Когда он вновь заговорил, голос звучал привычно спокойно. – Но понимаю и то, что не имею права рисковать жизнями вверенных мне студентов и преподавателей. Лучше я лишусь должности, чем буду косвенно виновен в еще одной смерти. Я и так тянул слишком долго, следовало обо всем сообщить совету еще прошлой весной.

Грэм вздохнул и покачал головой:

– Ты ведь знаешь совет. Пока они придут к общему мнению, преступник сто раз скроется, и положение станет в разы хуже, чем теперь. Сейчас мы, по крайней мере, знаем, где он находится. – Грэм усмехнулся и добавил: – К тому же я начинаю входить в роль следователя, и раскрыть это дело становится для меня делом принципа.

Арос Лосгар внимательно смотрел на друга, в уме взвешивая его слова, после чего заключил:

– Даю нам срок до дня осеннего бала. Если к этому времени виновный не будет найден, совет обо всем узнает. А дальше – будь что будет. Пускай вверяют дело хоть самому королю, хоть представителям службы безопасности.

– А я, по-твоему, кто? – иронично спросил Грэм. – Впрочем, ты прав. Раз я не могу определить мага, проводящего уже которое по счету иссушение, значит, пора подавать в отставку.

– Не говори ерунды. Мы оба прекрасно понимаем, что это не обычный ритуал иссушения. Здесь замешано что-то очень странное, и понять, что именно, крайне сложно даже для такого специалиста, как ты.

– В общем, поступим так, – подвел итог Грэм. – Я занимаюсь Айрин Трайвол и Дамианом Крэсбором – сейчас они главные подозреваемые. В ближайшее время я собираюсь наведаться в городскую тюрьму, где держат троих воздушных магов, недавно устроивших драку в городе. Я почти уверен, что огневик, на которого они нападали, и Крэсбор – одно лицо. К слову, за наводку на Крэсбора следует сказать отдельное спасибо мисс Тьери.

– Кстати, – на лице Лосгара отразилась заинтересованность, – что там с нашей псевдо-Анной?

Грэм ответил не сразу. О просьбе герцога он не говорил даже другу. Однако тот факт, что в академию была зачислена особа, подозреваемая в пропаже дочери герцога, ректора касался напрямую. Поэтому, взвесив все «за» и «против», Тайрон все же рассказал обо всем Лосгару.

Целый день Джолетта чувствовала себя преступником, которого всюду сопровождает конвой. Куда бы она ни пошла, за ней незримой тенью следовал Рик, взгляд которого буквально прожигал спину. Похоже, относительно нее Грэм шутить не собирался, иначе не стал бы рисковать, временно оставляя общежитие квинтов без коменданта, а корпус – без зоркого присмотра.

После пар она вновь посетила библиотеку, где провела время вплоть до самого вечера, перерывая кучу литературы и делая задания к завтрашнему дню. Сегодня на всех факультетах объявили, что через несколько недель в академии состоится ежегодный осенний бал, на который в этот раз будут приглашены не только семьи студентов и члены совета магов, но и многие знатные аристократы. В связи с этим в ближайшее время пар по этикету и искусству танцев становилось больше, чему Джолетта была рада. Все, что им преподавали на этих предметах, она знала как свои пять пальцев, а значит, у нее появится больше свободного времени, которое можно потратить на поиски заколдовавшей ее особы.

Подумать только – заклятие на нее наложила фея! Уму непостижимо! Когда утром Джолетта это осознала, то пребывала в полнейшем потрясении и растерянности. Все это время она искала ответы не там, где нужно, но ей бы даже в голову не пришло заподозрить в своем превращении существо, которое считается чуть ли не сказочным! А то обстоятельство, что в похожей ситуации оказалась и Ника, было и вовсе чем-то поразительным. Но, по крайней мере, теперь хотя бы кто-то знает о ее проблеме. Возможно, вдвоем искать «старуху» будет легче.

Пока Джолетта не могла решить, кто из обитателей академии является феей. Единственное, что не вызывало сомнений, – это определенно была женщина. Пока наиболее вероятной кандидатурой Джолетта считала профессора Феоне – преподавательницу этикета. Хотя никаких зацепок, кроме голоса собственной интуиции, у нее не было.

После ужина Джолетта ненадолго заскочила в комнату, чтобы проведать питомца, которому с легкой руки Ники было дано имя Барсик. За прошедшие дни кот похорошел и даже успел набрать несколько килограммов, став увесистой и еще более прожорливой животиной, обладающей к тому же изрядной наглостью. От прежней скромности и жалобного взгляда не осталось и следа. Если Барсик не получал еду вовремя, то, войдя в комнату, хозяйки обнаруживали настоящий бедлам.

– И только попробуй опять спать на столе! – пригрозила Джолетта, наполняя его миску остатками своего ужина.

Кот, надо сказать, оказался настоящим гурманом и, как только вошел во вкус, предпочитал изысканные блюда обычному сырому мясу и молоку.

На кухне, как и всегда, ждала куча работы. Однако Джолетта уже приноровилась и теперь справлялась с ней в разы быстрее. Не только с поварами, но и с гномихой она, в конце концов, сумела найти общий язык, и хотя они по-прежнему переругивались, эти перепалки были абсолютно беззлобными. После того памятного разговора, когда гномиха обещала поспрашивать про неизвестные чары у своих сородичей, она к этой теме больше не возвращалась, и сегодня Джолетта решила взять инициативу в свои руки.

– Мик, куда папаша твой подевался?! – вопросила госпожа Лили уже во второй раз за вечер. – Кто мне птицу к завтрашнему дню разделывать будет?!

– В городе он, – буркнул поваренок, не отрываясь от помешивания кипящего на плите бульона.

– Это я уже слышала! Почему не предупредил?! И где это он в такое-то время шастает?!

Мик поднял глаза от кастрюли и, увидев пышущую негодованием шеф-повариху прямо перед собой, нервно ойкнул.

– К другу он пошел, в научный институт, – пояснил испуганный паренек.

– К другу? – недоверчиво переспросила госпожа Лили. – И с каких это пор у нашего Феофана есть друзья в самом научном институте?

В следующее мгновение Джолетта, отвлекшаяся на их разговор, уронила на пол миску, и грохот избавил Мика от ответа.

– Еще одна безрукая! – недовольно пробухтела гномиха. – За всю испорченную посуду деньги из зарплаты вычту, так и знай!

Вместо того чтобы как обычно отреагировать на оскорбление, Джолетта внезапно спросила:

– Госпожа Лили, а что вы знаете о феях?

Вопрос был настолько неожиданным, что шеф-повариха на несколько мгновений зависла.

– Ты что, дорогуша, сказок перечитала? – скептически осведомилась она. – С чего вдруг надумала об этом спрашивать?

– С того, что вы гном и соответственно должны знать о другой сверхъестественной расе больше простого человека, – уверенно ответила Джолетта. – Или ваши заверения в том, что гномы хранят много древних знаний, ничего не стоят?

Госпожа Лили поджала губы, после чего негодующе всплеснула руками и выругалась:

– Вот дархов хвост! Знаешь же, на что надавить! – Следующие слова она адресовала все еще копошащемуся у плиты Мику: – Все, мелкий, хватит шебуршить! Брысь отсюда!

Поваренка в несколько секунд и след простыл. Убедившись, что на кухне они остались одни, гномиха произнесла:

– Даже среди моего народа в существование фей верят далеко не все. Но я понимаю, к чему ты задала этот вопрос. Вероятно, пришла к выводу, что заклятие на тебя наложила одна из них? – Не дождавшись ответа, она продолжила: – Я тоже так считаю. Ты не думай, я про свое обещание не забыла, про магию спросила всех, кого знала, даже к самой древней бабке нашего рода сходила… правда, она зубов давно лишилась и теперь шамкает так, что ни дарха ни разобрать. Но кое-что понять мне все ж таки удалось. Она упомянула древних как мир созданий, чья магия уникальна и ни на что не похожа. Так что да, дорогуша, вероятно, ты умудрилась насолить самой фее.

Их с Никой догадка в который раз подтвердилась, но легче Джолетте от этого не стало. Даже гномы не знали об особенностях заклятий, накладываемых феями, и госпожа Лили не могла подсказать, как избавиться от чар.

– Не помешаю? – внезапно вторгся в их разговор знакомый голос, и на кухню вошел сам ректор академии. – Чудно у вас здесь пахнет, а я как раз сегодня не ужинал. Наслышан о вашем мастерстве, госпожа шеф-повар, и вот заглянул попробовать здешних изысков.

Заслышав его, гномиха вначале оторопела, а после бросилась ставить чайник и накрывать на стол.

– Арос, так давно с тобой не общалась! – радушно заулыбалась гномиха, чем вызвала у Джолетты немое удивление. – Как я рада, что ты зашел! Присаживайся!

Пока магистр Лосгар преспокойно устраивался за небольшим кухонным столиком, Джолетта являла собой мраморную статую с отвисшей до пола челюстью. Происходящее было выше ее понимания. Если то обстоятельство, что некоторые студенты дворянского происхождения вели себя с простолюдинами как с равными, еще как-то укладывалось в голове, то поведение ректора вообще находилось где-то за гранью. Мало того что преспокойно заявляется на кухню, собираясь здесь ужинать, по-дружески разговаривает с прислугой, так еще и позволяет поварихе ему «тыкать»! Просто неслыханно!

– Анна, что стоишь как истукан?! – рявкнула госпожа Лили. – Живо доставай из холодильника пирожные, а я пока жаркое разогрею!

Отмерев, Джолетта принялась исполнять поручение, при этом ощущая себя не в своей тарелке. Впервые за все время она радовалась своему уродливому облику и тому, что Лосгар не знает, кто она такая. Да она сгорела бы со стыда, если бы кто-то узнал, что леди Джолетта де Лэйр драит посуду на кухне!

Сейчас на ней были надеты простое платье из грубого сукна, фартук и тяжелые башмаки, она специально одевалась так на работу, чтобы не запачкать единственную приличную одежду. Магистр Лосгар же выглядел как всегда безупречно, и, к своему неудовольствию, Джолетта поймала себя на том, что при взгляде на него вспоминает их последнюю встречу на башне. И с чего только ему вздумалось наведаться на кухню именно сейчас?! Не мог прийти на полчаса позже, когда ее бы здесь уже не было!

Пока ректор наслаждался отменным ужином, не скупясь на комплименты шеф-повару, Джолетта с унылым выражением лица домывала оставшуюся посуду. После этого госпожа Лили велела помыть еще и тарелку за ректором, но тот неожиданно вызвался сделать это сам.

Да… этот день для Джолетты определенно бил все рекорды по количеству потрясений. Сначала выяснилось, что нищенка – фея, затем в двенадцатом часу ночи магистр Лосгар пришел на кухню, чтобы поужинать, а теперь он еще и моет за собой посуду!

– Что вы делаете? – ошарашенно спросила Джолетта, не сумев сдержаться.

– Разве не видно? – невозмутимо отозвался ректор и, закатав рукава, подставил тарелку под струю воды.

Когда с мытьем посуды было покончено, он обернулся ко все еще недоумевающей студентке и предложил:

– Не составите мне компанию за чашечкой чаю?

Устав удивляться причудам магистра, Джолетта согласилась. А вот гномиха, напротив, поведением Лосгара удивлена не была и явно это одобряла. После того как ректор с Джолеттой сели за стол, госпожа Лили и вовсе ретировалась из кухни, оставив их наедине.

После долгого утомительного дня ноги у Джолетты гудели, а мозг отчаянно желал спокойствия и сна, поэтому как только она опустилась на табурет, ей стало абсолютно все равно, кто перед ней сидит и как она в этот момент выглядит. Магистр Лосгар пригубил чай, при этом глядя на нее поверх чашки, после чего кивнул на восхитительные по виду пирожные:

– Вы не голодны?

С той нагрузкой, какая навалилась на Джолетту в академии, есть она хотела постоянно и в этом сама себе напоминала Барсика. За ужином десерт она пропустила, поэтому ректору дважды повторять не пришлось. Джолетта не глядя отломила ложкой кусочек пирожного и отправила в рот. Блаженно прикрыв глаза, она отчетливо ощутила вкус нежнейшего бисквита, пропитанного сиропом, медовый крем и приятно хрустящий слой поджаренного арахиса.

Проглотив пирожное, она замерла, осознав только что сделанное. В десерте был арахис. Арахис! Дарх, у нее на него сильнейшая аллергия! Она же сейчас…

Додумать она не успела, внезапно начав задыхаться. Горло сдавило спазмом, к лицу прилил жар. Она хватала ртом воздух, с трудом различая сквозь пелену выступивших слез напряженное лицо сидящего напротив ректора.

Приступ был ужасный, и что еще хуже – в этот момент Джолетта прекрасно осознавала все последствия своей ошибки. Раньше она всегда носила с собой пузырек с настойкой фикория, помогающей в таких случаях, но сейчас его, естественно, не было. Покупать лекарство на последние деньги Джолетта не стала, полагая, что есть арахис никогда не станет.

Да чтоб его, этого ректора, предложившего ей попробовать дархово пирожное!

Без фикория приступ мог закончиться плачевно, и она понятия не имела, что ей делать. Когда магистр Лосгар внезапно поднялся из-за стола и подошел к ней, Джолетта подумала, что сейчас он отведет ее в лазарет. Однако вместо этого ректор осторожно отвел ее руки от горла, после чего аккуратно коснулся большими пальцами области шеи чуть выше ключиц. Вначале он несильно надавил, а затем сделал несколько кругообразных движений.

Неожиданно Джолетта почувствовала, как приступ проходит и в легкие вновь поступает воздух. Когда магистр Лосгар занял прежнее место напротив, Джолетта вновь машинально обхватила горло и еще несколько раз глубоко вдохнула. При этом она неотрывно смотрела на ректора, и в ее глазах отражались непонимание, смятение и вопрос.

– В детстве я тоже страдал от аллергии, тогда и научился этому приему, – пояснил Лосгар, когда она немного пришла в себя. – Правда, аллергия была на клубнику, а не на арахис.

Прерывисто вздохнув, Джолетта сиплым голосом спросила:

– Как вы узнали, что это из-за арахиса? В пирожном была куча других ингредиентов.

Вместо ответа на заданный вопрос Арос Лосгар долгим изучающим взглядом исследовал ее лицо, а затем протянул вперед руку, коснувшись ее волос. Джолетта сидела, не в силах пошевелиться, и совершенно не понимала, что происходит. В следующее мгновение заколки, удерживающие прическу, с глухим стуком упали на пол, и водопад длинных волос заструился по плечам и спине.

– Помните наш последний разговор? – задумчиво спросил ректор, касаясь кончиками пальцев шелковистой пряди. – Вы – действительно вы. Я запомнил эти слова. Сейчас я понимаю, что за этим кроется, и, кажется, пришло время нам познакомиться заново.

Сердце Джолетты пропустило удар, и она затаила дыхание.

Магистр Лосгар медленно убрал руку от ее волос и, глядя прямо в глаза, произнес:

– Вы так не считаете, мисс Тьери? – Он сделал короткую паузу. – О, прошу прощения, леди Джолетта де Лэйр.

Глава 19

Собеседница ректора сидела ни жива ни мертва и не знала, радоваться ей или плакать.

– Как вы догадались? – практически прошептала она непослушными губами.

– Как только вы появились в академии, у меня сразу возникло ощущение, что вы мне кого-то напоминаете. Долгое время я не мог понять, кого именно, но то, что вы никакая не Анна Тьери, знал точно. На башне я заметил длинные волосы, и тогда впервые возникла ассоциация с леди Джолеттой. Но я понимал, что такого быть не может, ведь девушка находится в родовом замке, и герцог ни за что не отпустил бы ее в академию. Вместе с тем ваша манера себя держать, речь и взгляд – все напоминало ее. В какой-то момент мне даже начало казаться, что я схожу с ума. Когда сегодня Тайрон рассказал мне, что Джолетта де Лэйр пропала и герцог просил помощи в ее поисках, я почти уверился в том, что был прав. Оставалось лишь проверить это, что я и сделал. Однажды я был свидетелем тому, как на одном из королевских приемов вам стало плохо после съеденного орехового канапе. – Ректор сложил руки на груди и слегка склонил голову набок. – Единственное, что мне непонятно, это каким образом вы сумели столь кардинально изменить свою внешность и зачем вам это понадобилось?

– Мне тоже было бы интересно об этом услышать, – внезапно раздалось у входа на кухню, и, синхронно обернувшись, Лосгар и Джолетта увидели на пороге лорда Грэма, за спиной которого материализовался Рик.

Джолетта чувствовала себя отвратительно. Время перевалило за полночь, она была как эмоционально, так и физически истощена, и объяснять что-либо сейчас у нее не было ни малейшего желания.

Собрав остатки сил, Джолетта решила обернуть ситуацию себе на пользу. Она поднялась с табурета, расправила плечи и, гордо подняв голову, произнесла:

– Господа, раз уж вы узнали, кем я являюсь на самом деле, то я требую к себе соответствующего отношения. Сейчас я очень устала для ваших допросов и прошу отложить их до завтрашнего утра. К тому же я ничего не буду пояснять без Ники Зориной, которая в моей истории играет не последнюю роль.

Сохранять достоинство перед первыми лордами королевства было крайне сложно с учетом уродливого облика, запачканного передника и должности посудомойки, но Джолетта справилась.

– И здесь Ника замешана, – выдохнул лорд Грэм, который, впрочем, этому ничуть не удивился.

Сойдясь на том, что продолжат начатый разговор завтра утром, все трое покинули кухню, а Рику было поручено проводить Джолетту до комнаты – и на сей раз это было не проявлением недоверия, а необходимой мерой безопасности.

Утро для Ники началось очень рано. Разбудила соседка, которая бесцеремонно стащила с нее одеяло и громогласно велела вставать.

– Анна, ты что творишь? – сонно пробормотала Ника, бросив взгляд на часы. – Еще даже шести нет!

– Подъем! – безапелляционно скомандовала мучительница, к этому времени уже успевшая собраться. – Мы идем в ректорат!

С Ники мгновенно слетел весь сон, и она изумленно спросила:

– Сейчас?!

– Сейчас! – подтвердила Анна и, схватив соседку за руку, заставила ее подняться с постели и буквально затолкала в ванную.

Собралась Ника рекордно быстро, и когда они выходили из комнаты, искренне завидовала развалившемуся на ковре Барсику, который имел наглость смотреть на нее крайне довольным издевательским взглядом.

Сколько бы Ника ни пыталась выведать у Анны причину, по которой они тащатся к ректору в такую рань, та лишь молча отмахивалась. На улице было зябко, темно, и моросил мелкий дождь. Поежившись, Ника наглухо застегнула куртку и прибавила шагу – хотелось поскорее войти в главный корпус.

В ректорате Нику ждал сюрприз в лице лорда Грэма. Как только они с Анной вошли в кабинет, Ника сразу же его заметила. Наверное, еще ни разу в жизни она не испытывала при встрече с кем-то столько противоречивых эмоций. Она совершенно не знала, как себя с ним вести, и чувствовала себя несколько неуютно. Их взаимоотношения с самой первой встречи были какими-то странными, а после последних событий и вовсе запутались.

В ректорском кресле восседал магистр Лосгар, лорд Грэм стоял рядом с ним, а два места напротив были свободны. Нике подумалось, что их с Анной явно ждали, только до сих пор непонятно зачем. В уме у нее вертелась куча предположений на этот счет – одно хуже другого.

– Доброе утро, адептки, – приветствовал их магистр Лосгар, при этом бросив на Нику лишь короткий взгляд и сосредоточив все внимание на Анне. – Что ж, леди Джолетта, продолжим вчерашний разговор?

Пока соседка по комнате, избегая прямого упоминания о заклятии, пыталась рассказать о фее, Ника переваривала только что услышанное. Почему ректор назвал Анну Джолеттой? Имя казалось смутно знакомым, и через некоторое время ей удалось вспомнить, где она его слышала. Нике пришел на память разговор, подслушанный ими с Анной у дверей столовой. Кажется, так звали пропавшую дочь аристократа, который обращался за помощью к лорду Грэму. Получается, что Анна Тьери вовсе не Анна, а некая Джолетта, да к тому же аристократка? Осознавать это было несколько странно, хотя Ника особо не удивилась. После того, как ей стало известно, что проклятие, наложенное на соседку, связано с внешностью, она предполагала нечто подобное. Неимоверная гордость, высокая самооценка и умение себя держать никак не вязались с образом простой провинциалки.

Когда Ника в полной мере осознала полученную информацию, она поведала декану с ректором о том, о чем Джолетта сказать не могла, – о заклятии, полностью изменившем ее облик.

– Фея, значит? – задумчиво переспросил магистр Лосгар после того, как студентки закончили свой рассказ. – Которая к тому же постоянно находится поблизости…

– Да это не академия, а просто кладезь интриг и тайн, – саркастически усмехнулся лорд Грэм. – Но теперь хотя бы ясно, почему я не мог прочитать ваши мысли. Милая феечка знатно постаралась, наложив на ваши сознания такие печати, которые я не способен не то что преодолеть, но даже заметить. – Следующую фразу он адресовал Джолетте: – И что леди теперь намеревается делать? Полагаю, вы просто жаждете избавиться от заклятия и вернуться домой?

– Нет! – резко воскликнула она, вызвав всеобщее недоумение. – То есть избавиться от заклятия, конечно, хочу, но… – Она перевела взгляд с ректора на лорда Грэма и обратно. – Я намереваюсь продолжить обучение в академии и прошу вас не говорить обо мне отцу. Если он узнает, то сразу же заберет меня отсюда, а я хочу стать высококлассным магом и развить дар.

– Думаю, если вы расскажете герцогу о своем желание учиться, то он пойдет вам навстречу, – возразил ректор. – Времена, когда женщинам высокого происхождения запрещалось учиться и работать, уже проходят.

Джолетта нервно закусила губу, после чего заставила себя произнести:

– Дело не в этом. Прошу, пусть все остается как есть. Скажите отцу, что не нашли меня, а когда заклятие спадет, я сама поговорю с ним. – Она впилась ногтями в ладонь и практически выдавила: – Пожалуйста.

Просить Джолетта ненавидела, и эта просьба далась ей крайне нелегко. Она напряженно смотрела на сидящих напротив мужчин, и они отвечали ей тем же.

Повисшее в кабинете молчание первым нарушил лорд Грэм:

– Я не стану врать герцогу из вашей прихоти. Хотите учиться – на здоровье, только разбирайтесь со своими проблемами сами.

– Тайрон! – неожиданно перебил его Лосгар. – Смею заметить: без моего вмешательства ты бы не понял, что Анна Тьери и Джолетта де Лэйр – одно лицо. Так что большого вранья не будет, если ты скажешь герцогу, что так и не сумел отыскать его дочь.

Заступничеству ректора Джолетта удивилась, но виду не подала. Видя, что слова магистра Лосгара на декана не подействовали, Ника решила вмешаться. Она понимала положение соседки и хотела ей помочь.

Ника знала, что рискует, и не была до конца уверена, что это подействует, но промолчать не смогла:

– Лорд Грэм, если вы не согласитесь пойти ей навстречу, то информация о том, что в академии были совершены ритуалы иссушения, в результате которых пострадало пятеро человек, станет достоянием общественности.

Никаких банальных вопросов вроде: «Как вы об этом узнали?» – ни Грэм, ни Лосгар не задали, более того, с выражением их лиц можно было смело играть в покер, однако Ника на уровне эмпатии четко ощущала исходящее от них удивление.

Лорд Грэм, который не терпел, когда кто-то пытался его шантажировать, спустя несколько мгновений молчания раздраженно произнес:

– И кто поверит никому не известной иномирянке?

– Но ведь даже слухи привлекут к академии всеобщее внимание, – взяла слово Джолетта, к которой вернулась привычная уверенность. – Вдобавок я лично сообщу обо всем совету магов. Как вы полагаете, слово леди Джолетты де Лэйр будет для них весомым аргументом?

Если бы взгляд лорда обладал способностью материализовать чувства, то от Ники и Джолетты не осталось бы даже пепла. Однако он быстро сумел взять себя в руки и вынужден был признать свое поражение:

– Ладно, пусть будет по-вашему. Тем более герцогу я все равно не давал никаких гарантий. Но учтите, леди, если вы внезапно преобразитесь, помогать сохранять инкогнито не стану.

На это Джолетта и не рассчитывала, так что итогом разговора осталась довольна. Ника же, глядя на Грэма, понимала, вернее сказать – чувствовала, насколько он раздражен, и заранее опасалась того, что сегодня ожидало адептов на занятии. Все уже успели усвоить: если декан не в духе, практика по боевке будет подобна аду. Как назло, сегодня она как раз стояла первой парой, и Ника искренне сочувствовала сама себе и заодно – всем однокурсникам.

Магистр Лосгар и лорд Грэм, хотя и поняли, что студентки в курсе событий, обсуждать их с ними, естественно, не стали. Ректор лишь предупредил о повышенной осторожности и попросил никому ничего не говорить, что, впрочем, было и так понятно.

– И еще одно, – набравшись наглости, добавила Джолетта. – Со мной живет кот, которого комендант велел выкинуть на улицу. Так вот – я этого не сделаю и прошу вас, лорд Грэм, велеть Рику, чтобы оставил мое животное в покое.

Для Грэма просьба была несущественной, Лосгар тоже был готов сделать исключение, так что этот вопрос можно было считать решенным.

Когда они выходили из ректората, Грэм пошел следом за ними, и как только Джолетта свернула к водному корпусу, Нике пришлось идти к общежитию в его компании. Она была напряжена и злилась из-за этого сама на себя.

Подумаешь, поцелуй! Всего лишь необходимая мера для пробуждения силы, и ничего романтического в нем не было. Грэм про это уже и думать забыл, а она ведет себя как дура, переживая из-за такого пустяка!

– Адептка Зорина! – Прозвучавший голос заставил ее содрогнуться и замереть на месте – сработали рефлексы, отточенные на практике.

Они как раз вошли в общежитие, и Ника направлялась к лестнице, намереваясь переодеться к боевке. Идти в спортивной одежде в кабинет ректора она посчитала неуместным, так что с утра надела обычную.

– И куда это мы собрались? – осведомился декан, тон которого не предвещал ничего хорошего.

Ника подняла на него глаза и спокойно ответила, мысленно поаплодировав себе за ровный голос:

– В комнату.

После ее слов Грэм показательно кивнул на настенные часы:

– До пары – пятнадцать минут. Завтрак закончится через пять.

На лице Ники отразилось недоумение.

– Живо в столовую! – скомандовал лорд, махнув рукой в нужном направлении. – Мне на занятии нужны люди, а не валящиеся с ног зомби!

В ее душе взыграло негодование. Да с какой стати он ею командует? Они не на паре, а как она распределяет свое свободное время, это ее личное дело!

– Лорд Грэм, не смейте на меня орать! Я, конечно, понимаю, что ваше утро не задалось, но не стоит вымещать дурное настроение на мне. Всего доброго, увидимся на практике!

Не дав ему опомниться и ответить, Ника опрометью бросилась вверх по ступеням, и в этот момент на кого на кого, а уж на зомби точно не походила. Она отдавала себе отчет, что после сказанного на боевке ей придется ой как не сладко, и потому очень спешила. Если она еще и опоздает, то этого ей лорд точно не простит. Наспех переодевшись, собрав волосы в хвост и напоследок погладив проснувшегося Барсика, Ника выбежала из комнаты и внезапно наткнулась на стоящего прямо за дверью Грэма.

На несколько мгновений она потеряла дар речи и оторопела. Декан подпирал рукой стену и смотрел на студентку тяжелым мрачным взглядом. Как Ника и ожидала, он изъявил желание сопроводить ее в столовую. Что ж, пусть делает, как хочет, раз ему больше заняться нечем!

К этому времени завтрак закончился, столовая опустела, и Рик убирал посуду. Нисколько не обеспокоенная этим обстоятельством, Ника прошла в дальний конец зала и под немигающим взглядом следующего за ней декана вошла на кухню. Привычным жестом сняла с облюбованной полочки пачку кофе – того самого, который ей в обмен на услугу дал лорд Грэм, и насыпала его в турку. Феофан, привыкший к ее постоянным приходам, заботливо поставил на столик горячие блинчики, и Ника, не обращая на присутствие лорда ни малейшего внимания, приступила к завтраку.

– Кто это там заявился? – покряхтела высунувшаяся из-за печи гномиха. – Ника, ты, что ль?

Госпожа Лили принюхалась, и в следующее мгновение ее лицо озарила довольная улыбка:

– Тайрон, рада тебя видеть!

– Что, уже успела прозреть? – сыронизировал Грэм, ни на секунду не сводя взгляда с завтракающей студентки.

– Опять не в настроении? – понятливо хмыкнула шеф-повариха. – А что Нику привел позавтракать, это правильно. Вообще невесть как питается! Как еще от ветра не улетает, непонятно!

Ника, которая никогда не отличалась излишней худобой, справедливо заметила:

– Неужели вы и впрямь вернули себе зрение? Если нет, то не надо говорить о том, чего не видите!

– Еще одна не с той ноги встала! – пробухтела гномиха и, вновь вернувшись к своим непосредственным обязанностям, крикнула: – Ты, дорогуша, не забывай, что сегодня с тебя новый рецепт за внеплановый завтрак!

– Так эти странные блины из капусты и лепешки с начинкой – ее идея? – неожиданно заинтересовался лорд.

– А то ж! – отозвалась госпожа Лили. – И голубцы, и пицца, и эти… как их… чебуреки!

Ника, к этому времени уже успевшая закончить завтрак, молча протянула гномихе листок, на котором вчера написала рецепт пельменей. Рецептом это, конечно, можно было назвать лишь с большой натяжкой, но гениальной поварихе для создания шедевров хватало и простого перечисления ингредиентов.

– Иномирские деликатесы? – спросил лорд, заглянув в исписанный листок.

– Быстрое питание для нищих студентов, – обломала его Ника. – Надеюсь, вам понравится.

Повара синхронно фыркнули, подавляя смешки, а Грэм вкрадчиво произнес:

– Ну что вы, я не достоин пробовать блюда столь высокой кулинарии. По статусу они больше подходят вам.

Не сочтя нужным отвечать и продолжать препирательства, Ника благодарно кивнула Феофану, приготовившему для нее завтрак, и направилась к выходу. До боевки оставались какие-то считаные минуты, и если лорд мог себе позволить опоздание, то для нее такая роскошь была недоступна. Себя-то он простит, а вот на ней за сегодняшнее утро отыграется по полной.

Ника была даже рада своему дурному настроению, оно позволило отвлечься от глупых мыслей и сконцентрироваться на действительно важном. А важное – это учеба и поиски феи.

До полигона Ника снова шла в сопровождении Грэма, и когда они добрались до луга, к ним тут же обратились взгляды всех присутствующих. Сейчас Ника по-настоящему злилась. Вот зачем он это делает? Почему было не прийти на пару по отдельности? Хотя Ника никогда не обращала особого внимания на сплетни, они все же были ей неприятны.

Но у ситуации были свои плюсы. Ее злость и приобретенные на недавней тренировке умения помогли расшевелить внутреннюю силу, и на практике Ника ничем не уступала однокурсникам. После изматывающей пробежки и не менее утомительной разминки декан велел адептам разбиться на пары и отрабатывать атаку со щитом. Эми оккупировал Грей, и в противники Нике неожиданно досталась Вивиан, чем она осталась довольна. Нападать на Сойледж было намного проще, чем на приятельницу.

Когда Вивиан посылала атакующие пульсары, то вкладывала в них силу гораздо больше необходимой. В какой-то момент Нике стало казаться, что ее щит не выдержит такого напора, и она, прилагая максимум усилий, все равно была вынуждена отступать назад. Щит начал мигать, готовый вот-вот исчезнуть, но внезапно отражать удары стало гораздо легче – создавалось ощущение, что кто-то подключил к нему свою энергию. Ника интуитивно скосила глаза в сторону лорда Грэма и тут же поймала его внимательный взгляд. Не зная, как реагировать на его неожиданную помощь, она предпочла вновь сконцентрироваться на задании.

Когда они с Вивиан поменялись ролями, Нике стало гораздо легче. Впервые за все время у нее получались атакующие пульсары, и хотя они были далеко не идеальными, она все равно гордилась собой. Несколько раз ей даже удалось пробить защиту Сойледж, из-за чего та пришла в бешенство. Адепты, тренирующиеся поблизости, издали короткие смешки и подкололи Вивиан тем, что ее смогла уделать иномирянка, только-только ознакомившаяся с магией. По искаженному ненавистью лицу студентки Ника поняла, что такого унижения Вивиан точно не простит.

Когда пара закончилась, адепты походили на тех самых валящихся с ног зомби, о которых недавно упоминал лорд Грэм. А мысль о том, что сегодня им еще предстоит высидеть две пары менталистики и одну техномагию, вообще вызывала всепоглощающий ужас.

И кто только додумался ставить практику по боевке самой первой парой?

В обеденный перерыв Грэм зашел в деканат, намереваясь потратить выдавшееся свободное время на разгребание бумаг. Как бы то ни было, а обязанности декана с него никто не снимал. К этому времени накопилось множество документации, требующей его непосредственного внимания и подписей. Вдобавок, к осеннему балу приурочили проверку, с которой в академию должен был прибыть совет магов.

Пока Грэм просматривал бумаги, его мысли то и дело возвращались к событиям последних дней, а точнее – к событиям, связанным с Никой. Он даже не успел уловить тот момент, когда эта иномирянка стала занимать его больше всего прочего. Иссушения, нападения, расследование, еще и странная ситуация с дочерью герцога и феей… а он думает о ней!

За то недолгое время, что Тайрон ее знал, Ника не переставала его удивлять. Она была непохожа на всех остальных – временами забавная, но умеющая постоять за себя, сильная духом и обладающая живым незаурядным умом, она не боялась давать ему отпор и отстаивать свои интересы. Девушка-загадка. Девушка, сумевшая задеть в его душе такие струны, о которых он даже не подозревал.

Грэм не мог объяснить, откуда вдруг у него взялось необъяснимое желание ее защитить. Глупо было врать самому себе, что он испытывает к ней чувство ответственности как к вверенной ему студентке. Даже личные тренировки он предложил из желания лучше ее узнать. И она вновь его удивила. Ее боевая магия была сильно привязана к эмпатии, что само по себе явление редкое. А то обстоятельство, что именно поцелуй заставил всколыхнуться ее внутреннюю силу, и вовсе его поразило. В тот момент Грэм не был уверен, что это сработает, и то, с каким чувством Ника на него откликнулась, стало для него полнейшей неожиданностью.

– Алита, принесите мне кофе! – крикнул он в приемную, вновь сосредотачиваясь на бумагах.

Прошло несколько минут, и когда никакой реакции не последовало, Грэм повторил свою просьбу. После того как секретарша не ответила и во второй раз, лорд вышел из кабинета, намереваясь устроить ей разнос за игнорирование распоряжений, однако то, что он увидел, поставило его в тупик.

Алита спала прямо на рабочем месте, положив голову на стол. При этом Грэм точно помнил, что когда он заходил в кабинет, секретарша работала и выглядела бодрой. За все это время никакими свехзаданиями он ее не нагружал, поэтому ее внезапный упадок сил был более чем странным.

Тайрон подошел к заснувшей секретарше и тронул ее за плечо:

– Мисс Эрристон!

Секретарша никак не реагировала.

– Мисс Эрристон! – уже громче повторил Грэм, которого эта нелепая ситуация начинала серьезно тревожить.

Спустя несколько минут безуспешных попыток добудиться Алиту Грэм привел в деканат лекаря. Перед этим он самолично проверил пульс, просканировал ауру и убедился, что секретарша жива и никаким посторонним воздействиям не подвергалась.

Лекарь, проведя беглый осмотр, выглядел не менее озадаченным.

– В физическом смысле она совершенно здорова, – вынес он вердикт, поднося к лицу Алиты нюхательную соль. – Но у нее упадок сил, вызванный магическим истощением. Похоже, в последнее время она слишком часто прибегала к магии, и энергия ее магического резерва опустилась ниже нормы. Есть только одно обстоятельство, которое кажется мне странным… видите ли, это уже второй подобный случай за последние дни. Позавчера ко мне обратился профессор, ведущий у водного факультета легенды Дагории, с жалобой на плохое самочувствие. Симптомы были идентичны, и я велел ему на некоторое время взять больничный.

– Почему мне не сообщили об этом сразу?

– Я подумал, что это обычное переутомление…

В этот момент секретарша наконец очнулась, и вид у нее был неважный. Кожа и губы – неестественно бледные, а под глазами пролегли темно-синие круги.

– Лорд Грэм?! – в панике воскликнула Алита, резко подскочив с места, но тут же упала обратно на стул из-за головокружения и слабости.

– Осторожнее! – придержал ее лекарь и тут же спросил: – Мисс Эрристон, что с вами произошло? Куда вы потратили столько энергии?

Секретарша обвела стоящих рядом мужчин растерянным взглядом и неуверенно произнесла:

– Не знаю… кажется, никуда. Я вообще не помню, когда в последний раз пользовалась магией.

Лорд Грэм и лекарь переглянулись, осененные одной и той же догадкой.

– Прежде с вами подобное случалось? – спросил Тайрон, уже предвидя ответ на вопрос.

– Пару последних недель я чувствовала слабость, – подтвердила его опасения Алита. – Сначала я списывала это на переутомление, а сегодня, когда стало совсем плохо, собралась идти в лазарет, но внезапно отключилась. Даже не помню, как это произошло…

Все то, что описывала секретарша, казалось странным, но Грэм, как и главный лекарь, уже сделали свои выводы. Из всего сказанного следовало только одно – здесь, так же как и в других случаях, замешано иссушение. Вот только не то, к какому все привыкли, а несколько другое. Тайрон был практически уверен, что кто-то в академии использует иссушитель, разработанный научным институтом. Вероятно, кто-то из сотрудников все же стал продавать его на сторону, и это грозило всему королевству крупными неприятностями. Доказательством его догадок было то, что он, сидя в нескольких шагах от Алиты, не почувствовал никакого магического всплеска, да и в приемную в это время никто не заходил.

Чтобы убедиться в правильности своих выводов и прояснить ситуацию, Грэму оставалось лишь уговорить Дика рассказать об особенностях работы этого устройства, а еще лучше – попросить продемонстрировать. И единственным способом разговорить упертого мастера и заставить его пойти навстречу была Ника, к которой Дик как к иномирянке испытывал научный интерес.

Глава 20

– Раз, два, три. Раз, два, три. Поворот! – отсчитывал шаги преподаватель, высокомерным взглядом скользя по танцующим адептам. – Ну что же вы как стадо слонов?!

Но когда он смотрел на представителей аристократии, его взгляд резко менялся с высокомерного на одобряющий:

– Леди Катрина, лорд Крэсбор, просто замечательно! Отлично! Ваша пара будет открывать осенний бал!

Так же как и в предыдущие разы, занятия танцами проходили одновременно у старшего курса огневиков и у первого водников. За все это время среди адептов успели сформироваться постоянные танцевальные пары, среди которых у профессора Нарвиса уже появились свои любимчики.

Джолетта, танцующая в паре с неуклюжим огневиком, мысленно фыркала и едва подавляла желание громко выругаться. Мало того что этот увалень за последний час оттоптал ей все ноги, так еще и профессор Нарвис ужасно раздражал своим нытьем! И перед дворянами лебезил – даже перед едва передвигающейся толстушкой, которую ни на одном приличном приеме Джолетта раньше и в глаза не видела!

– Адептка Тьери! – нервно взвизгнул преподаватель, когда партнер в очередной раз наступил ей на ногу. – Вам что, в детстве медведь все уши оттоптал?! Неужели вы не можете двигаться в такт музыке?!

Хотя Джолетта в открытую и не демонстрировала свои умения, все же танцевала она прилично. Поэтому в том, что их пара не попадала в такт, был виноват лишь партнер. И что самое главное – профессор Нарвис прекрасно об этом знал. Просто он невзлюбил девушку еще с того самого момента, когда она впервые опоздала к нему на занятие, и с тех пор цеплялся к ней по любому поводу.

– Нет, это вы, должно быть, ослепли, раз не видите, что я не совершила ни одной ошибки! – взорвалась Джолетта, гневно сверкнув глазами.

– Ты… да как ты смеешь… – Профессор буквально задохнулся от возмущения и еще более визгливым голосом, чем прежде, воскликнул: – Да я преподавал всем первым леди королевства! Разве что только не принцессам! Даже несравненная Джолетта де Лэйр брала у меня уроки!

Джолетта на несколько мгновений оторопела, а после громко рассмеялась, вызвав недоумение у остальных адептов. Смех ее оборвался резко, и, глядя преподавателю прямо в глаза, она отрезала:

– Лжете. Леди Джолетта де Лейр не то что не брала у вас уроки, она о вас даже не слышала!

Профессор Нарвис пошел красными пятнами и, стараясь не терять лицо перед студентами, небрежно произнес:

– Тебе-то откуда об этом знать? Впрочем, если ты имела честь работать в герцогском замке и никогда меня там не видела, это не значит, что я туда не приходил. – Он смерил студентку уничтожающим взглядом и заявил: – Адептка Тьери, я не намерен более терпеть ваше неподобающее поведение! Вы грубы, безобразны и бездарны, поэтому я заочно ставлю вам неуд за предстоящий экзамен и сейчас же отправляю к ректору!

В танцевальном зале раздался удивленный гул. Все без исключения адепты понимали, что профессор перегнул палку. Как бы то ни было, а оскорблять студентку, называя ее безобразной, он не имел никакого права, равно как и заранее не принимать экзамен.

– А ко мне не нужно отправлять, – внезапно раздался голос ректора, на котором тут же сосредоточилось всеобщее внимание. – Я уже здесь.

– Магистр Лосгар! – обрадовался профессор Нарвис. – Хорошо, что вы зашли! Надеюсь, вы видели, как возмутительно вела себя адептка Тьери? Она оклеветала меня, и я прошу – нет, требую, чтобы к ней применили соответствующее наказание или вообще отчислили!

– Да неужели? – скептически переспросил ректор, подходя ближе. – То есть за то, что вы приукрасили свои заслуги, нарушили систему обучения, поставив неудовлетворительную оценку задолго до экзамена, и оскорбили студентку, я должен наказывать кого-то помимо вас?

До этого красный, преподаватель резко побледнел и, кое-как взяв себя в руки, ухватился за единственную зацепку, которая, как он считал, его оправдывала.

– Но она совершенно не умеет танцевать! Я заочно поставил ей неуд, потому как уверен, что за месяц адептка не сможет выучить все, что необходимо для сдачи экзамена!

– Профессор Нарвис! – перебил его Лосгар, в голосе которого проскользнуло раздражение. – За месяц можно выучить основы магии всех пяти элементов, если на то есть желание. Поэтому настоятельно советую вам не ставить себя в еще более глупое положение. И да – будьте так добры, зайдите после занятий ко мне в кабинет.

В тот момент, когда магистр уже развернулся, собираясь уходить, а профессор намеревался в очередной раз что-то возразить, терпение Джолетты лопнуло. Она была благодарна ректору за заступничество, но прекрасно понимала – даже если он попытается вправить Нарвису мозги, из этого ничего не выйдет. Профессор будет доставать ее до тех пор, пока не добьется ее отчисления или пока его не уволят.

– Магистр Лосгар! – окликнула Джолетта ректора, заставив того обернуться. – Согласно уставу академии адепт может просить о досрочной сдаче экзамена. Я хочу сдать экзамен по искусству танца прямо сейчас.

Несколько секунд ректор не мигая на нее смотрел. Преподаватель танцев в это время буквально уронил челюсть, а студенты одобрительно загудели, предвкушая интересное развлечение.

– Профессор, вы готовы? – как всегда вежливо поинтересовался ректор, но в его тоне Джолетта уловила саркастические нотки.

– Я не могу принимать экзамен без профессора Феоне… – растерялся преподаватель. – Танцы и этикет объединены…

– Не вижу проблемы, – оборвал его Лосгар. – Этикет адептка Тьери сдаст в срок, а танцы – прямо сейчас. Я даже готов потратить свое время и проследить за сдачей. Если вдруг окажется, что студентка действительно не готова, то, как вы и хотели, по отношению к ней будут приняты специальные меры.

Еще некоторое время поупорствовав, профессор Нарвис все-таки сдался и, кажется, даже предвкушал грядущую расправу над наглой студенткой. Он был уверен, что ничего выдающегося она продемонстрировать не сможет, и, чтобы окончательно выставить ее в дурном свете, предложил провести экзамен в виде небольшого соревнования, поставив ей в соперницы Катрину Верн, которую считал лучшей танцовщицей со всего водного курса.

Больше сдерживать себя Джолетта не собиралась. Ректор с лордом Грэмом уже и так знали, кто она на самом деле, а до всех остальных ей дела не было.

Во взгляде Катрины, направленном на Джолетту, читались презрение и чувство превосходства. Она, так же как и профессор Нарвис, была уверена, что без труда выиграет эту своеобразную битву.

Зазвучала мелодичная музыка, которую специально для занятий поймал приглашенный воздушник, и Верн принялась демонстрировать свои умения. Сначала это были базовые движения, шаги, па – она двигалась неплохо, лучше многих других, но, по мнению Джолетты, рыжая была далека от идеала. Следом за сольным танцем шел парный, для которого партнером, естественно, был выбран Дамиан. В отличие от своей подруги, он двигался гораздо увереннее и грациознее, сразу становилось понятно, что придворным танцам его, как и всех аристократов, обучали с детства.

Вместе они смотрелись очень красиво, и многие адепты – особенно девушки – бросали на них завистливые взгляды. Катрина, делая сменяющие друг друга танцевальные элементы, не переставала лучезарно улыбаться, а когда танец закончился, ее улыбка стала еще шире. Под бурные овации адептов и хвалебные комментарии профессора Нарвиса они заняли свои места и выжидающе уставились на Джолетту. Все, кто пытался рассмотреть в ней неуверенность и скованность, вынуждены были разочароваться – студентка, к которой было обращено несколько десятков пар глаз, чувствовала себя абсолютно уверенно и спокойно.

Решительно выйдя в центр зала, она величественно кивнула ловящему музыкальные волны воздушнику и попросила:

– Найди мне музыку для ровэта.

После ее слов в зале повисла гробовая тишина. Никто не мог поверить в только что услышанное. Ровэт был не столько танцем, сколько хореографической композицией, и отличался крайней степенью сложности. Традиционно он начинался с парного тура, а после шло женское соло, безупречно исполнить которое не всегда могли даже лучшие танцовщицы.

Профессор Нарвис прокашлялся, после чего взглянул на Джолетту и не без иронии произнес:

– Кто составит танцевальную пару мисс Тьери?

Ответом ему снова была тишина. Желающих позориться, пытаясь воспроизвести сложный танец, не было, тем более в компании столь непривлекательной девушки. Нежеланию вставать с ней в пару Джолетта ничуть не удивилась и, уверенная в своих силах, уже собралась танцевать в одиночку, как вдруг в ее сторону двинулся магистр Лосгар.

Подойдя ближе, ректор сделал соответствующий случаю поклон и, протянув в приглашающем жесте руку, ровно произнес:

– Вы позволите?

Джолетта вложила пальцы в протянутую ладонь, и в это же мгновение зазвучала нежная проникновенная музыка. До этого абсолютно спокойная, Джолетта внезапно занервничала. Да… совсем не так она представляла себе этот момент несколько недель назад. Раньше она не раз воображала, как, покорив неприступного лорда Лосгара, будет блистать с ним в паре на балу. Но даже в самых невероятных фантазиях не могла предположить, что это случится на занятии в академии и что при этом она будет выглядеть настолько отвратительно.

Джолетта неотрывно ловила пробирающий насквозь взгляд, в котором скользила легкая заинтересованность. На талии ощущалось уверенное прикосновение, теплые пальцы ненавязчиво заскользили по ладони, легкими касаниями прокладывая путь до запястья.

Ровэт не зря считался танцем смелым, чувственным, балансирующим на грани приличия. На приемах редко кто из аристократов решался его исполнять, и обычно для выступления приглашали специальных танцоров, развлекающих этим танцем гостей. Увидев выступление такой пары однажды, Джолетта буквально влюбилась в эту хореографию и втайне ото всех уговорила своего преподавателя научить ее так танцевать.

Наверное, если бы сейчас она была прежней, то не решилась бы исполнять ровэт на публике. Но будучи Анной Тьери, не ограниченной рамками положения и обязанностей, она наконец-то могла дать себе волю. В этом танце Джолетта была сама собой – такой, какой прежде ее не видел никто. Она двигалась свободно и плавно, чувствуя себя водной стихией, сутью этого элемента. Движения Лосгара были прямо противоположными, резкими, напоминающими буйство пламени, роль которого ему отводилась в этом танце. В этом и состояла сущность ровэта – противостояние, две вечно соперничающие стихии, для воплощения которых в танец добавлялись элементы магии.

Сделав очередной поворот и прогнувшись назад, Джолетта выпустила дар наружу, и вокруг нее заструились две тонкие водные ленты, следующие за ее движениями. Рядом с ректором в этот момент зажглась пара ярких бликов, пышущих жаром и ярким сиянием. Две противоположности переплелись между собой, и пара закружилась по залу в прекрасном танце. В этот момент Джолетта подумала, что они с Лосгаром отличаются друг от друга как огонь и вода. Она – импульсивная, взбалмошная, взрывная, и он – всегда сохраняющий спокойствие, собранный, невозмутимый. Даже странно, что ему подвластна стихия огня. Хотя, пожалуй, именно такой человек и может укротить этот буйный элемент, подчинить его своим холодным напором.

Помимо интереса, в глазах Лосгара блестело восхищение, и от этого Джолетта на миг вновь почувствовала себя прекрасной. Словно заклятие на время отступило, обнажив ее настоящую внешность. В глубине души она понимала, что восхищение ректора вызвано ее танцевальными навыками, а отнюдь не ей самой, но предпочитала об этом не думать и наслаждаться моментом.

Когда парная часть танца подошла к концу, Лосгар незаметно отошел в сторону, оставив студентку одну в центре зала. В это же время нежная музыка плавно сменилась более динамичной, и Джолетта моментально перестроилась. Ее движения приобрели новую яркую окраску, но сохранили при этом прежнюю гибкость и грацию. Джолетта кружилась по залу, изгибаясь и одновременно управляя водными лентами, которых постепенно становилось все больше и больше. Со стороны это зрелище выглядело завораживающим и невероятным – ленты окружали ее, переплетаясь и извиваясь точно змеи, но при этом не касались друг друга. Это был высший класс. Мастерство, отточенное годами занятий.

В какой-то момент Джолетта забыла обо всем – о том, что сдает экзамен, что находится в академии, что на нее смотрят десятки человек, ожидающие ее провала. Существовали только она, музыка и движения, в которые она вкладывала всю душу.

Когда отзвучал последний аккорд и она вернулась к реальности, в зале в очередной раз повисла полнейшая тишина. Джолетте казалось, что ее ограждает непробиваемая ватная стена, поглощающая все звуки. Зато лица всех адептов были настолько красноречивыми, что никаких слов и не требовалось. Она знала, что выступила изумительно и, бросив победный взгляд на застывшего статуей профессора Нарвиса, заметила, насколько он поражен. Его растерянный и ошарашенный вид вознес самоощущение Джолетты до небес. Она посмотрела на Верн и Крэсбора – они выглядели примерно так же. А вот лицо ректора, как и всегда, отражало внутреннее спокойствие, и лишь внимательнее присмотревшись, можно было заметить на нем одобрение.

Внезапно ватную тишину нарушили несколько несмелых хлопков. За ними тут же последовали другие, и уже через пару секунд воздух сотрясли бурные аплодисменты. Сердце Джолетты бешено стучало, в голове проносилась вереница разнообразных мыслей. Это был триумф, минута славы, на короткий миг вернувшая ее в прошлую жизнь.

– Я полагаю, это «отлично»? – спросил магистр Лосгар после того, как овации смолкли. – Профессор Нарвис, как вы считаете?

– Д-да, – с запинкой произнес ошарашенный преподаватель.

Под пристальным взглядом присутствующих он неловко взял в руки журнал и подрагивающей рукой поставил напротив графы «Анна Тьери» высший балл. Вслед за этим прозвенел звонок с пары, и когда Джолетта вышла из зала, ее тут же окружили взбудораженные адепты. Все наперебой спрашивали, где она научилась так танцевать, а некоторые даже порывались взять у нее несколько уроков. Пока Джолетта пыталась отвечать на обрушившийся ворох вопросов, параллельно она заметила пробирающегося к ней сквозь толпу Дамиана. Подойдя, Крэсбор бесцеремонно растолкал стоящих поблизости магов и, подхватив Джолетту под руку, потянул ее за собой.

– Нужно поговорить, – тихо проговорил он и тут же угрожающе добавил: – Даже не думай сопротивляться и спокойно иди за мной. Иначе пожалеешь.

В аудитории царил полумрак. Окна были зашторены, и сквозь них пробивался лишь редкий рассеянный свет. На преподавательском столе тускло горел единственный светильник, в воздухе витал ненавязчивый запах ароматического масла. Вся созданная обстановка была направлена на то, чтобы способствовать расслаблению и углублению в себя.

За столами адепты сидели по одному и пытались сосредоточиться на внутренних ощущениях – у кого-то получалось лучше, у кого-то – хуже, а у кого-то не получалось совсем. Ника относилась к последним. На парах прорицания она всегда чувствовала себя полнейшим дилетантом и, сколько бы ни пыталась, приоткрыть завесу будущего по велению профессора Гвирел не могла. К этой преподавательнице Ника испытывала двойственные ощущения – с одной стороны, была благодарна ей за свое случайное зачисление в академию, а с другой – профессор ее немного настораживала. Впрочем, Ника понимала, что эта настороженность была вызвана предвзятым отношением к самому прорицанию. Да и внешность у преподавательницы была своеобразной – бледно-голубые, почти прозрачные глаза, такая же бледная кожа и белые прямые волосы, свободно спускающиеся до середины спины. Вкупе с темным длинным балахоном, который предпочитала носить профессор Гвирел, ее облик и вовсе казался пугающим.

– Ну и что у нас здесь? – неожиданно услышав рядом с собой низкий голос, Ника вздрогнула. – Что ты видишь?

В ответ Ника промолчала и неуверенно пожала плечами. Все пары прорицания были похожи – вначале профессор Гвирел давала адептам умеренную дозу информации, изъясняясь при этом более чем абстрактно, а затем им предстояло молча сидеть, концентрироваться и «смотреть». Это самое «смотреть» Нике не давалась ни в какую, а уж о том, чтобы «увидеть», речи вообще не шло. У пары человек с курса несколько раз случались видения, и они заверяли, что ощущения возникали просто непередаваемые.

Еще на самом первом занятии профессор Гвирел предупредила, что для занятий прорицанием нужна тонкая, но устойчивая психика, и это утверждение окончательно убедило Нику в том, что прорицание – не для нее. Сама преподавательница, да и некоторые талантливые в этой области адепты выглядели и вели себя так, словно были слегка не от мира сего, и Нике совершенно не хотелось становиться похожей на них и погружаться во все эти прорицательские дебри.

– Ты меня слышишь? – второй раз обратилась к ней профессор, повысив голос.

– Слышу. Но не вижу, – все-таки отозвалась Ника, мечтая лишь о том, чтобы эта пара поскорее закончилась. – Ничего не вижу!

Преподавательница смерила ее недовольным взглядом и хмыкнула:

– Н-да, способности и впрямь минимальные. Но это вовсе не знач…

Договорить ей не дал внезапно прозвучавший тоненький голос, доносящийся с последних рядов. Все присутствующие тут же обратили взгляды на хрупкую неприметную девушку – одну из тех, кто собирался выбрать прорицание своим профилем.

Бледная как привидение Мира смотрела в одну точку и, растягивая слова, нараспев произносила:

Пока Мира говорила, вид у нее был абсолютно отсутствующий, а взгляд – устремлен в пространство. Когда она произнесла эти странные слова, то моментально пришла в себя и оказалась растеряна не меньше, чем все остальные. Ника, которая, казалось бы, за это время уже привыкла к странностям, все равно ощутила пробежавшую по телу нервную дрожь. Все это выглядело жутко. К тому же она уловила исходящее от профессора Гвирел напряжение, и это не могло не тревожить.

– Адептка, мы здесь прорицанием занимаемся, а не стихи сочиняем! – сухо произнесла преподавательница, обращаясь к бледной как мел Мире. Она обвела аудиторию беглым взглядом и добавила: – На сегодня – все! Занятия окончены, можете быть свободны!

До звонка оставалось не меньше двадцати минут, и то, что их отпустили так рано, многим показалось странным, но никто, кроме Ники, не стал долго над этим задумываться. Когда все вышли из аудитории, профессор Гвирел наспех закрыла дверь и, не обращая ни на что внимания, стремительно куда-то направилась.

Ника смотрела ей вслед и понимала, что предсказание, сделанное Мирой, определенно имело какое-то значение, иначе преподавательница не стала бы так нервничать. Сама Ника не понимала смысла, вложенного в пророчество, но предполагала, что оно может быть связано с событиями, происходящими в академии. Мира говорила что-то о «поминальном эхе» – возможно, речь шла об убийствах, совершенных прошлой весной, и нападениях на Дарину и Каина?

Когда все стали расходиться, Ника догнала одногруппницу и попыталась ее расспросить о том, что она видела. Мира всегда была очень тихой и незаметной, а сейчас и вовсе походила на тень себя самой – испуганную и потерянную. Увидев ее в таком состоянии, Ника подумала, что профессор Гвирел вместо того, чтобы уходить, ничего не объяснив, должна была помочь студентке и успокоить ее.

– Я н-не з-знаю, – заикаясь, ответила Мира на Никин вопрос. – Это не было в-видением… я просто словно отключилась, и слова всплыли сами с-собой…

– То есть ты не можешь объяснить, что они значат?

Одногруппница отрицательно помотала головой.

Ника достала из сумки тетрадь с ручкой и попросила Миру записать то, что она говорила. К счастью, текст та до сих пор помнила. Однокурсница выглядела настолько потерянной, что Ника побоялась оставлять ее одну. Она предложила пойти в лазарет, но Мира отказалась, и в итоге они вместе отправились на кухню общежития факультета пятого элемента. В связи с последними событиями кухня госпожи Лили казалась Нике едва ли не единственным спокойным и безопасным местом в академии. Она предполагала, что у Миры случилась инициация прорицания, и поскольку сама уже проходила через подобное, понимала, насколько ей сейчас плохо.

– Устроили мне здесь проходной двор! – возмутилась гномиха, как только студентки вошли на кухню. – Ишь ты, повадились ходить табунами!

Услышав крики, Мира боязливо втянула голову в плечи и ссутулилась, вид она имела жалкий.

– Прекратите кричать, ей и так плохо! – отрезала Ника и, больше не обращая внимания на ворчание шеф-поварихи, помогла Мире присесть на стул.

Затем нашарила на полке успокаивающий травяной сбор и, кинув несколько щепоток в чайничек, поставила его завариваться. Когда чай был готов, гномиха, не переставая бурчать под нос, все-таки сжалилась и достала из погреба бутылку знаменитой вишневой настойки, после чего добавила в чашку несколько капель.

Пока Мира пила свое успокоительное, Ника в который раз вчитывалась в написанные на листке строки, пытаясь понять их смысл. Но он ускользал, Ника не могла расшифровать ни одной фразы. Профессор Гвирел часто повторяла, что прорицание – вещь относительная, и зачастую сделанное предсказание может иметь двоякий смысл. Случается так, что прорицателю приходится расшифровывать свои же пророчества, и на это может уйти много времени.

Вскоре на кухню пришел Мик, несущий корзину, доверху наполненную мелкими зеленоватыми плодами, напоминающими орешки. Он водрузил ее на стол, к которому тут же подошел Феофан.

– Недозрели, – покачал головой старший повар, взяв в руку один из орешков, который имел наиболее спелый вид. – Но ничего, в этом году они и так начали очень рано плодоносить. А из этих померанцевых плодов мы сделаем отличное цитрусовое масло!

Девушки синхронно подняли глаза на поваров, и Ника переспросила:

– Как-как ты сказал? Каких плодов?

– Померанцевых, – повторил Феофан. – В саду академии растут померанцевые деревца. Раньше они не плодоносили, а в этом сезоне ни с того ни с сего начали зреть очень рано. На юге королевства есть целые плантации, и у нас плодам и цветкам померанца находят самое разное применение. Используют как украшения, добавляют в блюда, мы вот собираемся сделать из недозрелых ароматическое масло. Ваша профессор Гвирел давно для занятий просила…

Пока Феофан говорил, в мыслях Ники крутились строчки из Мириного предсказания: «Поминальное эхо прощальною песнею жажду пробудит, взрастив померанец…»

– Померанец… померанец, – про себя проговаривала Ника, неотрывно смотря на корзинку плодов.

Туда же был направлен взгляд Миры, которая, казалось, была готова вот-вот упасть в обморок. Вместо того чтобы обрадоваться правдивости своего предсказания, она пришла в полнейший ужас. Если до этого пророчество еще вызывало сомнения – ведь все-таки его сделала недоучка-первокурсница – то сейчас однокурсницы почти уверились в его силе. Ника уже давно поняла, что в Дагории, да и вообще в жизни нет места случайностям и совпадениям – все несет в себе какой-то смысл. И то обстоятельство, что померанец появился на кухне сразу же после сделанного пророчества, – прямое тому подтверждение.

– Скажите, а померанец в Дагории что-нибудь символизирует? – спросила Ника после минутного молчания. – Есть у него какое-нибудь аллегоричное значение?

– Для девушек – это символ чистоты и невинности, – подумав, ответил Феофан. – Невесты часто прикалывают его цветки к волосам…

Это было совсем не то – поминальное эхо и чье-то пробуждение совсем не вязались со свадьбой. Ника вновь задумалась, но ее мысли прервала заговорившая госпожа Лили.

– Померанец – символ бессмертия, – произнесла она, повернув голову в сторону Ники. – Издревле его цветами украшали храмы и приносили на могилы усопших.

Она сделала короткую паузу и добавила:

– Это знак души и жизни вечной.

Глава 21

Вместо того чтобы внимательно слушать лекцию по этикету, Ника то и дело возвращалась мыслями к словам, сказанным гномихой. Если рассматривать померанец как символ вечной жизни, то получается, что в строчках предсказания говорится о бессмертии? Но что имеется в виду под жаждой? Жажда чего? Она сломала голову, пытаясь понять смысл, и собиралась этим же вечером рассказать о предсказании Джолетте. Возможно, вместе им удастся быстрее в этом разобраться. Конечно, не помешало бы просветить на этот счет и лорда Грэма, но сейчас это был последний человек, с кем Нике хотелось говорить. Он и так внес в ее жизнь немало сумятицы, и требовалось время, чтобы взять под контроль взбудораженные чувства и разобраться в себе.

– Когда вы угощаетесь закусками, следует помнить, что их необходимо съедать за один укус, – тем временем говорила профессор Феоне. – Делать это нужно очень аккуратно и изящно, ни в коем случае не смеясь и не разговаривая. Напитками на балу можно угощаться в любое время, но закусками – лишь до начала и во втором перерыве между танцами. Адептка Зорина, вы меня слушаете? – без перехода обратилась она к Нике.

Вынырнув из размышлений, та поспешно кивнула, и в этот момент дверь аудитории распахнулась, явив всем лорда Грэма.

«Легок на помине», – подумала Ника, чувствуя, что явился он по ее душу.

Так и оказалось.

– Профессор Феоне, могу я украсть у вас адептку Зорину? – спросил он лишь из вежливости.

– Разумеется, – отозвалась преподавательница, глаза которой при виде декана странно заблестели.

Под завистливые взгляды остальных адепток Ника молча сложила тетради в сумку и подошла к ожидающему ее лорду. Все так же молча она вышла за ним в коридор, и лишь когда они покинули пятый корпус, поинтересовалась:

– И куда мы на этот раз?

– В научный институт, – лаконично отозвался Грэм.

Больше Ника ни о чем не спрашивала. Она была рада возможности снова окунуться в неповторимую атмосферу техномагии и пообщаться с Диком. Для себя она уже решила, что эту область квинтэссенции в качестве профиля выбирать не будет, потому что, во-первых, для этого нужно хорошо знать менталистику, являющуюся сложнейшей из областей, и во-вторых, – математику и физику, к чему Ника не питала большой любви. Однако это вовсе не означало, что она не сможет сотрудничать с мастерами научного института и быть им полезной.

Погода стремительно портилась. Когда они с Грэмом покидали академию, поднялся сильный ветер, пригнавший темные грозовые тучи. Его мощные порывы сгибали кроны деревьев, срывали с них пожелтевшие листья и кружили их в воздухе. С неба доносились надрывные громовые стоны, сопровождающиеся проблесками молний.

Как только Ника с лордом доехали до научного института, начался сильный ливень, и она уже приготовилась к тому, что придется промокнуть. Но едва они вышли из повозки, к ним тут же поспешил страж, на ходу раскрывающий большой зонт. Он проводил их до самых дверей института, после чего Грэм, не глядя, сунул ему в руку чаевые.

Как и в прошлый раз, они получили пропуск у секретаря и поднялись на одиннадцатый этаж. Дик что-то увлеченно рисовал на чертежном столе. Его волосы торчали в разные стороны, очки-бинокль наполовину съехали с головы, а от усердия ученый даже высунул кончик языка.

Грэм подошел к мастеру, но тот, захваченный процессом, его даже не заметил. Лорд громко прокашлялся, привлекая внимание, но Дик никак не отреагировал.

– Может, увеличить тягу? – спросил он сам себя, задумчиво почесав затылок кончиком карандаша. – Нет, к дархам тягу, дело не в ней!

– Мы тебе не мешаем? – вкрадчиво осведомился лорд Грэм.

Мастер отмахнулся от него как от назойливой мухи:

– Мешаете!

Еще с полминуты он продолжал возиться с чертежом, а после внезапно опомнился.

– Тайрон! – воскликнул Дик, подняв глаза на усмехающегося декана. Затем его взгляд наткнулся на стоящую неподалеку Нику, и он обрадовался еще больше: – Ника! Друзья мои, как же вы вовремя!

Мастер нетерпеливо подозвал Нику к себе и торжественно ткнул пальцем в начерченную на бумаге схему:

– Вот!

Увидев чертеж, Ника была поражена. На нем изображалось нечто, отдаленно напоминающее самолет. Похоже, мастер решил взяться за поданную ею идею всерьез и за прошедшее время успел сделать некоторые наработки. По привычным меркам, самолет выглядел странно и был похож на своих местных летающих собратьев – сквозь дыры в корпусе просматривались шестеренки и сложные механизмы, на носу торчала труба, хвост загибался вниз. По всему чертежу были криво нацарапаны расчеты и мудреные вычисления.

– Ты понимаешь, застопорился на левитационном поле под углом менталистики! – запальчиво воскликнул мастер и тут же махнул на Нику рукой. – Знаю, что не понимаешь! Но что-то же делать надо! И спросить, дарх побери, не у кого! Я ж этим пираньям, которые по соседству работают, не собираюсь чертежи показывать – живо идею себе заграбастают!

– Так найди себе помощника, – хмыкнул Грэм. – Вон хотя бы в нашей академии. Среди пятого курса есть пара подходящих человек.

Внезапно Нику осенило, и она, улыбнувшись своим мыслям, возразила:

– А почему именно с пятого? Со мной учится один замечательный человек, который жить не может без техномагии и мечтает работать в научном институте. Колоссальный талант имеется, это вам даже преподающий у нас мастер подтвердит. И человек замечательный – за это уже я ручаюсь.

Естественно, Ника имела в виду Эми. Подруга не раз поражала всех своей неуемной тягой к изобретениям и нескончаемым энтузиазмом. На каждую пару техномагии она приносила все новые и новые разработки, которые они с мастером подолгу обсуждали после занятий. Эми даже другие пары прогуливала, чтобы больше времени проводить в мастерской. И хотя остальные преподаватели постоянно грозили ей исключением за непосещение, мастер в Эми души не чаял.

– Преподающий мастер, говоришь? – Дик хитро прищурился и предвкушающе потер ладони. – В академии же Фил работает! Вот смеху-то будет, когда я у этого старого дарха прямо из-под носа талантливого ученика уведу! – Он заговорщицки подмигнул Нике и заявил: – Все, решено! Веди парнишку ко мне на выходных!

– Вообще-то это девушка, – поправила его Ника и, видя, как вытягивается лицо мастера, поспешила заверить: – Очень-очень талантливая девушка!

Лорд Грэм скептически хмыкнул, чем тут же заработал недовольный Никин взгляд. И что у местных мужиков за бзик насчет женщин-техномагов? Кстати, с мужчинами-прорицателями здесь была та же история. А вот боевая магия почему-то считалась универсальной, хотя, если следовать местной логике, ее тоже следовало бы отнести к мужской.

В итоге желание утереть нос вечному сопернику победило все сомнения, и Дик окончательно решился взять Эми себе в помощники и ученики. Затем они с Никой еще некоторое время обсуждали самолеты, вертолеты и прочую летающую технику. Механизм был запущен, и Ника не сомневалась, что Эми как никто другой сумеет стать достойным помощником этому талантливейшему мастеру. Дик сообщил, что разработки он намерен выставить на ежегодный научный конкурс, победителям которого дается грант на новые изобретения. Туда уже приняли множество заявок, среди которых была и модель летающего дракона, которую Ника видела во время прошлого визита. Ее создателя Дик считал своим главным соперником и был тверд в намерении его переплюнуть.

После дискуссий подобревший и радостный мастер смел с письменного стола гору хлама и усадил гостей пить кофе, на который потратился специально для таких случаев. Сам он довольствовался зеленым чаем и, попивая его, хрустел маленькими шоколадными крекерами, к которым, как оказалось, испытывал большую слабость.

– Друг мой, ты ведь понимаешь, по какому вопросу я к тебе заглянул? – скрывая серьезность вопроса за легкой улыбкой, спросил лорд Грэм.

Мастер вытер усы от крошек и бросил на него хмурый взгляд.

– Если опять за иссушителем, то уволь – показать его, как и прежде, не могу.

Бросив быстрый взгляд на заинтересовавшуюся разговором Нику, Грэм вновь переключился на мастера:

– Только не говори, что хотя бы примерно не знаешь, что он собой представляет, все равно не поверю. – Лорд слегка подался вперед, настаивая на своем. – Я не требую, чтобы ты провел меня в закрытый цех. Просто покажи мне чертежи и объясни принцип работы. Я ведь не прошу ничего сверхъестественного.

Дик нервно пожевал губами и, указав головой на Нику, уточнил:

– Что, прямо при ней?

Подумав не дольше секунды, Грэм утвердительно кивнул. Было бы глупо выставлять Нику за дверь на время обсуждения, тем более она и так была в курсе происходящих в академии иссушений. Ну а то, что Ника умеет держать язык за зубами, она уже доказывала не раз.

– Предупреждаю: я не гарантирую полную точность, – сказал Дик, принимаясь рыться в сундуке, из которого торчали рулоны бумаги. – Это всего лишь мои домыслы, так что настоящий аппарат может выглядеть и работать несколько иначе. Хотя… нет! Я все верно подсчитал! – тут же возразил он сам себе, откидывая в сторону очередной хлам. – По-другому работать он просто не может!

Как мастер сумел что-то отыскать в такой груде вещей, и для Грэма и для Ники осталось полнейшей загадкой, но уже вскоре перед ними на столе лежал небольшой помятый чертеж, на котором изображалась странноватого вида штуковина. Она была начерчена в разных ракурсах и разрезах, так что можно было лицезреть все ее «внутренности» – сложнейшие мелкие детали (шестеренки, пружинки, мизерные колбочки, наполненные жидкостью).

– Иссушитель размером с маленький коробок, – начал рассказывать Дик, сопровождая свои слова кивком на чертеж. – Как и все прочие изобретения техномагии, он основан на соединении механики и менталистики, но сюда добавлены еще и частички других областей квинтэссенции, а также остальных четырех элементов. Благодаря этому симбиозу иссушитель является своего рода магическим резервом, который может поглотить любой вид магии. То есть здесь нет принципа несовместимости, к примеру, он может одновременно вобрать в себя и водный и огненный элемент. Но, согласно моим подсчетам, успешнее всего происходит поглощение энергии квинты, так как она положена в основу работы прибора. Еще одной особенностью является то, что при использовании иссушителя не чувствуется всплеска магической энергии, так что определить место проведения ритуала практически невозможно. И да, самое главное – как-то я уже говорил, через иссушитель привыкания не происходит.

– Каков радиус действия? – спросил Грэм, которого полученная информация явно не обрадовала.

– Приблизительно пятьсот метров, – уточнил Дик, заглянув в свои вычисления. – И если я прав, то в одном приборе может уместиться резерв трех-четырех магов.

– А если предположить, что резерв выпит не полностью? Такое вообще возможно?

Мастер на миг задумался, после чего ответил:

– Теоретически – да. Но, опять же повторюсь, эксперименты с иссушителем еще не проводились, и с точностью утверждать что-либо невозможно.

Худшие опасения Грэма подтвердились – кто-то в академии использовал иссушитель, что сильно усложняло дело. К тому же появлялось множество новых вопросов, ответы на которые было не так-то просто отыскать. Например, почему он ощутил всплеск магической энергии при нападении на Дарину Ферр, если, со слов Дика, иссушитель всплеска не вызывает? Или каким образом прибор смог вобрать в себя резерв троих магов и частично выпить еще четверых? Можно предположить, что иссушителей несколько, но зачем кому-то вообще столько энергии? Хотя, конечно, вопрос спорный. Резерв мага часто нуждается в подпитке, и, возможно, кто-то выбрал столь кардинальный способ для его восстановления.

– Дарх! Совсем забыл! – внезапно воскликнул мастер и, подбежав к шкафчику, извлек из него набор гаечных ключей. – Вот, понимаешь, одолжил у соседа и совсем забыл, что нужно отдать! А он уходит через пять минут…

– Мы еще не договорили, – перебил его лорд. – Отдашь завтра.

– Давайте я отнесу, – предложила свою помощь Ника. – Вы говорите – сосед? То есть он работает в соседней мастерской?

Дик рассыпался в благодарностях, всучил инструменты и объяснил, как найти нужного мастера. Не тратя времени даром, Ника вышла в коридор и направилась в соседнюю мастерскую. Постучав, вошла в помещение, которое оказалось несколько меньше, чем у Дика. Едва переступив порог, она ощутила в воздухе сладковатый цитрусовый запах, кажущийся неуловимо знакомым.

– Кто там еще? – прозвучал недовольный и усталый голос.

Через несколько мгновений к Нике вышел мужчина, которого смело можно было назвать полной противоположностью мастера Дика – худощавый, осунувшийся, с беспокойным бегающим взглядом.

– Вот, вам просили передать, – с этими словами Ника протянула ему набор гаечных ключей.

– Да-да. – Мужчина буквально выхватил их у нее из рук и сразу же непрозрачно намекнул на нежелание видеть у себя гостей: – Спасибо, всего доброго.

Он едва ли не вытолкал Нику за дверь, но, прежде чем уйти, она случайно наткнулась взглядом на торчащий у него из кармана маленький коробок. Вернее, так ей показалось вначале, а когда Ника вышла из мастерской, то внезапно осознала, что это был иссушитель, – точно так же он выглядел на чертеже Дика.

К тому времени как она вернулась обратно, лорд Грэм с мастером уже закончили разговор, и Ника, не откладывая дела в долгий ящик, тут же сообщила им о том, что только что увидела.

– Так это был муляж, – уверенно заявил Дик. – Томас участвовал в создании иссушителя, а сейчас занимается его совершенствованием. Естественно, у него в мастерской полно неисправных моделей.

Это звучало логично, но Ника все равно не могла отделаться от неприятных ощущений. К этому моменту она уже научилась более-менее управлять эмпатией и, когда находилась рядом с Томасом, машинально просканировала его эмоции. То, что она почувствовала, ее совсем не порадовало. Ей казалось, что она испачкалась, коснувшись чего-то неприятного. Сильнее всего от этого мастера тянуло страхом и безнадежностью, к которым примешивались раздраженье и злоба.

– Не забудь на выходных прислать ко мне свою подругу! – напутствовал Нику на прощанье Дик, когда они с Грэмом уже выходили из мастерской.

– Не забуду, – улыбнувшись, пообещала она. – Даже не сомневайтесь, вы не пожалеете о своем решении!

Когда они подошли к выходу из научного института, оказалось, что гроза только усилилась. Дождь не прекращался, и к этому времени дороги скрылись под толщей воды, из-за чего на улицах не было видно ни одной повозки. Громовые раскаты не смолкали ни на секунду, а небеса прорезали росчерки молний.

– Может, переждем внутри? – неуверенно предложила Ника, которой совсем не улыбалось выходить из института в такую бурю.

Грэм бросил беглый взгляд на небо и отрицательно покачал головой:

– Гроза продолжится до самого вечера, а к этому времени мне необходимо быть в другом месте. У меня к тебе есть заманчивое предложение…

Ника моментально напряглась, предчувствуя неприятности, и недоверчиво покосилась на собеседника.

– Идем! – велел лорд, направляясь обратно к лифту, из которого они только что вышли.

Не имея ни малейшего представления о том, что он задумал, Ника пошла следом. Грэм надавил на рычаг, и лифт стал стремительно подниматься. Они миновали пять этажей… десять… пятнадцать… а он все не останавливался. Ника уже начала терять всякое терпение и собиралась поинтересоваться, куда они вообще направляются, как вдруг лифт громко звякнул и замер. Когда двери отворились, Ника с удивлением обнаружила, что они оказались на последнем этаже, откуда вверх уходила хлипкая железная лестница, ведущая на крышу.

– Вот только не говорите, что нам нужно туда лезть…

– Именно это я и хотел сказать, – оправдал ее опасения лорд Грэм и, посторонившись, отвесил издевательский поклон. – После вас.

Ника понимала, что спорить и доказывать что-либо бесполезно, к тому же сама она не сумеет вновь привести лифт в движение, чтобы спуститься на первый этаж. Поэтому, тяжело вздохнув и одарив декана уничтожающим взглядом, стала подниматься вверх. Лестница была невысокой, и уже вскоре Ника оказалась на широкой ровной крыше, с которой как на ладони просматривался весь Фейран. Она бы даже полюбовалась таким потрясающим видом, если бы не обезумевший дождь, из-за которого она моментально вымокла до нитки.

Следом за ней быстро поднялся Грэм и, заслонив собой Нику от ветра, заявил:

– Итак, адептка Зорина, можете считать, что сейчас у нас с вами внеплановая тренировка. Будете учиться левитировать на молниях!

– То есть нападение дарха в прошлый раз вам кажется недостаточным? Теперь вы решили добить меня окончательно?

– Крепко обхвати меня за пояс и ничего не бойся, – велел Грэм, проигнорировав ее сарказм.

– Это ты разболтала обо мне декану?! – обрушился на Джолетту Дамиан, вжав ее в стену. – Можешь не отвечать! Знаю, что ты! Я видел, как ты следила за мной в ту ночь! Твое счастье, что я спешил, и мне некогда было с тобой разбираться!

Они стояли в коридоре, рядом с лестницей, и поблизости не было ни одного человека, которого можно было бы попросить о помощи. Несколько раз мимо проходили адепты, но, едва завидев Крэсбора, посылали в сторону Джолетты сочувствующие взгляды, боязливо втягивали голову в плечи и спешили по своим делам. Заступаться за нее, тем самым наживая врага в лице аристократа, не хотел никто.

– Кто просил говорить Грэму, что видела меня в Северном районе?! – продолжал кричать Дамиан, еще сильней сдавливая ее запястья. – За мной теперь постоянно наблюдают его люди! Дархово отродье, ты хотя бы понимаешь, с кем связалась?!

«Вот оно, – думала Джолетта, с презрением глядя на Крэсбора. – Вот его истинное лицо, скрывающееся за красивой маской».

– Что, страшно?! – неверно истолковал ее молчание Дамиан. – Раньше надо было думать!

– Ош-ш-шибаешься, – сквозь стиснутые зубы прошипела Джолетта. – Это ты, Крэсбор, должен бояться и молиться, чтобы после сегодняшнего случая тебе сохранили жизнь, позволив сгнить в тюрьме!

Несколько мгновений он выглядел недоуменным, но после верх снова взяла ярость:

– Ты что несешь?! Какая тюрьма?! Да мой отец все уладит! А вот что касается тебя, то твоя никчемная жизнь превратится в ад, это я обещаю!

От его рук, удерживающих Джолетту, стало исходить тепло, которое постепенно перерастало в опаляющий жар. От боли она еще сильнее стиснула зубы, но не издала ни звука. Попыталась призвать свой водный дар, но огневик был слишком силен, и Джолетта понимала, что с пятикурсником ей не тягаться.

Внезапно совсем рядом раздались приближающиеся шаги, и она уже было подумала, что кто-то все-таки решил вмешаться, но надежды не оправдались. Положение Джолетты стало еще хуже – с ними поравнялась Катрина, которая явно предвкушала расправу и была весьма этим довольна. Верн просто жаждала отомстить за то, что какая-то простолюдинка обошла ее в танцевальном мастерстве и доставила проблемы возлюбленному.

– Дамиан, – буквально пропела рыжая, ослепительно улыбаясь. – А я-то все думаю, куда ты пропал?

– Не до тебя сейчас. – Удостоив ее лишь беглым взглядом, Крэсбор вновь сосредоточился на Джолетте.

Нисколько не обидевшись, Катрина вплотную подошла к Джолетте и презрительно бросила:

– Маленькая выскочка! Ты ответишь за то, что сегодня меня унизила!

Несмотря на ситуацию, в которой оказалась, Джолетта язвительно улыбнулась:

– Правда? Я тебя унизила? Странно, а мне казалось, что ты просто двигалась как неуклюжая деревенщина и сама опозорилась. Да еще и на глазах у своего ненаглядного. – Она состроила гримасу Крэсбору.

Верн буквально задохнулась от злости и, не придумав ничего умнее, заявила:

– Да ты просто нам завидуешь! С такой внешностью и положением тебе никогда не подняться выше посудомойки!

Внезапно Джолетта расхохоталась. Громко, заливисто, поставив тем самым в тупик обоих – и Катрину и Дамиана.

«Если бы они только знали… – вертелось у нее в голове, – если бы только знали, с кем сейчас говорят…»

К пульсарам Крэсбора присоединились водные змеи Катрины, стремительно приближающиеся к Джолетте и готовящиеся к нападению. Магия Верн была настолько же посредственной, насколько она сама, но даже ей в сложившихся обстоятельствах Джолетта не могла противостоять. Чтобы создать атакующую сферу или хотя бы щит, требовалось сделать пассы руками, а ее запястья в это время с силой сдавливал Дамиан. Пятикурснику не требовалось воспроизводить жесты, чтобы заставить огонь повиноваться, и потому Крэсбор без особых усилий совмещал управление даром с удерживанием Джолетты.

– Чего ты добиваешься? – спросила она, глядя ему прямо в глаза и принципиально не обращая внимания на магические выпады Катрины. – Сделанного все равно не изменишь. Лорд Грэм не оставит тебя в покое, пока не докопается до правды. Так чего ты сейчас хочешь? Просто выместить на мне свою злость?

Крэсбор резко стукнул ладонью о стену в нескольких миллиметрах от ее лица и в ярости произнес:

– Нет, Тьери, это не злость. Это дархово бешенство! Терпеть не могу, когда кто-то портит мне планы, а ты сделала это уже дважды! Кто просил совать свой отвратительный длинный нос в мои дела и стучать о них декану?!

– Крэсбор, где твои манеры? – с невозмутимым видом спросила Джолетта, намеренно заговаривая ему зубы и пытаясь накопить силы для освобождения. – Разве так этикет предписывает обращаться с девушками?

– Это кто здесь девушка?! – гаркнул он так громко, что было просто удивительно, как на эти крики не сбежалась половина академии. – Ты давно в зеркало смотрела?! Ну, ничего, сейчас мы сделаем твое личико еще привлекательнее, – пообещал Дамиан, угрожающе направив на Джолетту два горящих пульсара.

Она ощутила на коже опаляющий жар, от которого ее отделяло всего несколько миллиметров. Губы Катрины сложились в довольную улыбку – от происходящего она явно получала какое-то извращенное удовольствие. Ее водные змеи выгнули холки, готовые вот-вот броситься вперед, и в это мгновение Дамиан на секунду отвлекся.

Воспользовавшись моментом, Джолетта резко рванула правую руку, и не ожидавший этого Крэсбор не сумел ее удержать. Думать и действовать нужно было быстро. Джолетта прибегла к водной атаке, которая у нее лучше всего получалась. Она ловко загнула указательный и средний пальцы, начертила в воздухе нужный символ, и в тот же миг на Дамиана и Катрину хлынул мощный водный поток. Погасить огненные пульсары он не сумел, лишь несколько притупил их жар, но зато уничтожил змей, не оставив от них и следа.

Пока Крэсбор находился в замешательстве от неожиданного отпора, Джолетта круто вывернулась и выдернула левую руку, полностью освободившись от захвата. Не мешкая и не давая ему опомниться, она обогнула вопящую и насквозь промокшую Верн и бросилась прочь.

Как только Джолетта отбежала на несколько метров, мир внезапно наполнился громкими голосами и звуками, дав ей понять, что на время разговора кто-то оградил их пологом тишины. Похоже, свидетелем этой сцены был еще какой-то воздушник – приятель Крэсбора, ведь подобные умения были как раз по их части.

Постоянно оглядываясь и не задумываясь о направлении, Джолетта неслась по коридору. Несмотря на внешнее спокойствие, с которым она держалась при огневике, внутри у нее все сжималось, а сердце ухало как бешеное. До этого она даже не предполагала, что собой представляет Дамиан Крэсбор и на что он способен. Не сумей она вырваться, он без сомнений украсил бы ее лицо ожогами, шрамы от которых остались бы на всю жизнь. Следы от обычного огня убрать можно, а вот от магического – нет. И раз Крэсбора настолько разозлило то, что она рассказала о нем лорду Грэму, значит, ему действительно есть что скрывать.

Последняя пара давным-давно началась, но идти на занятие Джолетта не собиралась. Спустившись на первый этаж, она прислонилась спиной к высокой мраморной колонне и попыталась выровнять дыхание. Внутри у нее бушевала целая гамма эмоций. Внезапно она осознала, что если бы и вправду оказалась простолюдинкой, за эту выходку Крэсбору ничего бы не было. Влиятельный отец, знатное имя и происхождение могут решить многие проблемы. Неожиданно для себя Джолетта поняла, что такое положение вещей ей крайне неприятно, хотя она сама некоторое время назад думала точно так же.

– Леди де Лэйр? – внезапно раздалось рядом с ней, и она, уже отвыкшая от такого обращения, невольно вздрогнула.

Магистр Лосгар встал напротив и, заметив, в каком Джолетта состоянии, обеспокоенно поинтересовался:

– У вас что-то случилось?

Она отрицательно замотала головой, стараясь не показать своих истинных чувств. Однако провести проницательного ректора было не так-то просто, и он с одного только взгляда понял, насколько Джолетте плохо.

Заметив на ее руках наливающиеся синяки, ректор нахмурился и, не тратя времени на лишние слова, взял ее под руку и мягко подтолкнул в сторону выхода. Ей было все равно, куда идти, поэтому она послушно доверилась магистру Лосгару.

Глава 22

Магистр Лосгар решил отвести ее в свой кабинет, и как только они вошли в ректорат, к ним тут же с причитаниями бросилась миссис Рудольф.

– Бедная девочка, что с ней случилось?! – заохала секретарша, которая, так же как и ректор, обратила внимание на наливающиеся синяки. – Арос, да на ней же лица нет! Как такое могло произойти?!

– Все потом, – коротко произнес Лосгар и тут же велел: – Будьте любезны, приготовьте для мисс Тьери успокаивающий чай.

Он провел Джолетту в кабинет и, усадив на мягкую софу, накинул ей на плечи лежащий там же плед. Джолетту трясло, и, чтобы скрыть эту дрожь, она поплотнее закуталась. Она и сама не понимала, почему вдруг настолько эмоционально отреагировала на угрозы Крэсбора. Скорее всего, его действия просто стали тем самым последним толчком, спровоцировавшим выброс долго накапливаемых чувств. Джолетта ощущала себя разбитой, и внезапно ей стало до того себя жаль, что она была готова разрыдаться. Ей надоело постоянно скрывать эмоции и носить все в себе, надоело притворяться и играть.

Иногда случаются моменты, когда человека просто прорывает, он в один миг вспоминает все неприятности и обиды, какие только были в его жизни, и сейчас с Джолеттой происходило примерно то же самое.

– Кто это сделал? – спросил магистр Лосгар, присаживаясь рядом и взглядом указывая на ее запястья.

Джолетта промолчала и мгновенно убрала руки под плед – даже в таком состоянии жаловаться она не собиралась.

– Дамиан Крэсбор? – в очередной раз продемонстрировал проницательность ректор, и Джолетта ощутила, как он напрягся.

Она сидела все так же молча, но Лосгар отступать не собирался:

– Для вас же будет лучше, если вы мне все расскажете. Впрочем, настаивать на этом я не стану. Сегодня все касательно него прояснится – Грэм наведается в одно место, чтобы проверить ваши подозрения. Если они оправдаются, у Крэсбора будут крупные неприятности.

На этот раз в глазах Джолетты, поднятых на Лосгара, отразилась заинтересованность, и ректор решил закрепить успех:

– В ту ночь, когда вы видели, как Крэсбор покидал академию, лорд Грэм оказался случайным свидетелем драки, происходящей в городе. В ней участвовали трое воздушников и один огневик – предположительно Дамиан. Сегодня Тайрон допросит воздушников. Если окажется, что Дамиан действительно замешан в каких-то темных делах, он будет взят под стражу. И отец ему не поможет.

– Может, он и не причастен к иссушениям, – наконец заговорила Джолетта, вспомнив реакцию Крэсбора на ее слова о тюрьме. – Мне кажется, здесь кроется что-то другое. Возможно, вообще не имеющее отношения к убийствам. Для убийцы, практикующего темную магию, он слишком уверен в собственной неприкосновенности.

В этот момент в кабинет вошла миссис Рудольф и поставила на кофейный столик дымящуюся кружку чая и вазочку с конфетами. Немного повздыхав, она наткнулась на взгляд ректора и, понятливо кивнув, вновь исчезла за дверью.

– Угощайтесь, – предложил Лосгар, придвигая конфеты ближе к студентке.

– Надеюсь, на этот раз обойдемся без арахиса? – нашла в себе силы сыронизировать Джолетта, пригубив горячего чаю.

Ректор улыбнулся:

– Сегодня исключительно шоколад.

Развернув обертку, Джолетта поднесла лакомство ко рту, но тут же замерла и в нерешительности вернула конфету на место. Несколько секунд помолчав, она вздохнула и неожиданно для самой себя спросила:

– Ну и зачем вы это делаете?

– Делаю что? – Магистр Лосгар удивленно приподнял бровь.

– Проявляете обо мне заботу. – Джолетта демонстративно поправила плед и кивнула на предложенное угощение. – Хотя, конечно, я могла бы не спрашивать. Не знай вы, что я леди Джолетта, вряд ли стали бы возиться с безродной простолюдинкой.

Ректор несколько секунд молчал, после чего поинтересовался:

– Вы обо всех придерживаетесь такого «лестного» мнения, или это только я удостоился подобной чести?

– Обо всех, – отрезала Джолетта, но, в эту же секунду вспомнив о Нике, добавила: – Почти. Но если я не права, можете возразить. Мне даже интересно послушать о движущих вами мотивах.

– А вы не понимаете?

– Конкретно вас я вообще не понимаю! – не сдержавшись, воскликнула она.

Ректор усмехнулся ее вспышке и кивнул:

– Хорошо, я попытаюсь объяснить. Хотя и не уверен, что вы с вашим характером и складом ума будете способны понять. О человеке, леди Джолетта, судят по его поступкам, а не по внешности и положению в обществе. Не существует разницы между простолюдином и аристократом, между человеком бедным и состоятельным, и только мысли и стремления являются определяющими. Сегодня я привел вас сюда лишь потому, что видел, в каком вы состоянии. И будьте уверены, если бы на вашем месте оказался любой другой человек, не имеющий дворянского титула, я поступил бы точно так же. Если вам повезло родиться в богатой и знатной семье и при этом быть счастливой обладательницей привлекательной внешности, то это вовсе не значит, что какая-нибудь горничная или уборщица хуже вас.

Случайно упомянув горничную, Лосгар даже не подозревал, насколько болезненна для Джолетты эта тема.

– Повезло родиться в знатной семье? – перебила его Джолетта, чувствуя, как в душе раскрывается старая незажившая рана. – Да что вы вообще знаете?! Что знаете обо мне, о моей семье?! Если вы думаете, что я просто избалованная девочка, чьи капризы и желания исполняются по первому требованию, то вы сильно заблуждаетесь! К дархам все эти драгоценные побрякушки, горы нарядов и личные имения! Если бы могла, я бы все это променяла – слышите, все! – на счастливое детство с любящими родителями в полнейшей нищете!

Она даже не заметила, как по ее щекам заструились жгучие слезы долго копившейся обиды и горечи. Она не могла остановиться и говорила уже скорее не для ректора, а для себя:

– Знаете, каково это – каждый вечер приходить к отцу и натыкаться на глухую стену? Когда его личный слуга просит тебя уйти, говоря, что герцог никого не желает видеть? А та, кого ты всегда любила и считала чуть ли не старшей сестрой, на деле оказывается не более чем лицемеркой, которой на тебя плевать?! И всем плевать! Всем! Даже родному отцу, который и по сей день откупается от меня дорогими подарками! Он и ищет меня только потому, что боится за свою карьеру! Как же – у известного дипломата пропала дочь! А мои мечты и стремления для него никогда ничего не значили! Запрещая мне развивать дар, он думал лишь о себе, о том, что если я стану искусным водником, то лишний раз буду напоминать ему о трагической смерти жены! Да, моя мать была единственным человеком, которого он по-настоящему любил! А я… Я такая же лицемерка и эгоистка, как и все! Но я не хотела становиться такой…

Джолетта сорвалась на хрип и, больше не в силах сдерживать себя, судорожно разрыдалась. Внезапно магистр Лосгар одним движением притянул ее к себе и крепко обнял.

– Прости, я не знал, – выдохнул он, нежно гладя ее по спутанным волосам. – Мне не стоило затрагивать эту тему.

Джолетта плакала и не могла остановиться. Плакала о потере себя, о старых обидах и о теперешних. Весь негатив, копившийся внутри долгое время, выходил наружу потоками слез. В этот момент весь ее мир сосредоточился на обострившихся чувствах, и единственной опорой, позволяющей не потеряться в этом безумном водовороте, был человек, в чьих объятиях она находилась. Джолетта чувствовала тепло и надежность, исходящие от него. Он ничего не говорил, не пытался успокаивать, а просто был рядом. По-настоящему рядом. И этого оказалось достаточно.

– Я правда часто вела себя как самовлюбленная идиотка, – признала Джолетта, уткнувшись лицом ему в плечо и непрерывно всхлипывая.

– Ты не идиотка, – мягко возразил Лосгар. – Ты просто маленькая запутавшаяся девочка, которой в детстве никто не подсказал, как нужно поступать.

Она судорожно смяла дорогую ткань пиджака:

– До этого заклятия я даже не вспоминала о себе такой. Я забыла… жила так, словно этого никогда не было…

– Так было легче, – согласился ректор.

– Мне нравилось манипулировать людьми, нравилось вызывать зависть и восхищение, с издевкой разбивать сердца поклонникам. – Джолетта резко отстранилась и взглянула на ректора влажными заплаканными глазами. – Я не задумывалась об их чувствах! Даже твое внимание пыталась привлечь, лишь бы потешить свое самолюбие!

Фривольное обращение вырвалось машинально, да и глупо было бы говорить Лосгару «вы» при таких обстоятельствах. Сейчас она видела перед собой не лорда и не ректора, а просто человека, наедине с которым могла выговориться. Никогда и ни перед кем Джолетта настолько не обнажала душу, всегда опасаясь, что этим воспользуются и причинят боль.

Неожиданно Лосгар тяжело вздохнул и с деланой печалью произнес:

– Леди, как же вы можете настолько меня ранить? Я-то искренне считал, что понравился первой красавице королевства, а оказывается, она всего лишь тешила свое самолюбие!

Джолетта фыркнула сквозь слезы, бросив красноречивый взгляд в сторону зеркала, висящего на противоположной стене:

– Тоже мне, первая красавица. Разве что среди перезрелых помидоров!

От слез ее кожа и глаза сильно покраснели, а и без того крупный нос распух еще больше. Раньше, когда Джолетта была сама собой, она даже плакала красиво – ее глаза становились глубокого ультрамаринового цвета, а кожа приобретала красивый бархатный румянец. Сейчас же лицо действительно походило на помидор, и это было еще очень мягким сравнением.

– Но ведь мы оба прекрасно знаем, какая ты на самом деле? – улыбнувшись, резонно заметил Лосгар.

Теперь, когда все слова были сказаны, а обида, живущая в душе долгие годы, озвучена, Джолетта почувствовала, как ей стало намного легче. Внутри царило приятное опустошение, но вместе с тем она ощущала неловкость. Внезапно она осознала, что рассказала обо всем не кому-нибудь, а лорду Лосгару. При этом он обнимал ее в своем кабинете, заботливо успокаивал, а она в это время была похожа на представителя семейства томатов.

В следующий момент взгляд Лосгара вновь упал на руки Джолетты, где краснели следы, оставленные Крэсбором. Он аккуратно положил ладони на ее запястья и, прикрыв глаза, что-то негромко произнес. Через несколько мгновений Джолетта почувствовала на коже приятное тепло, которое практически моментально прогнало боль и сняло покраснения.

– Это умение было приобретено вместе с навыком снимать приступы аллергии? – пошутила Джолетта, скрывая за юмором возникшую неловкость.

Уловив перемены в ее настроении и заметив, что истерика прошла, Лосгар несколько отстранился и сменил тему:

– По поводу заклятия – вам удалось найти какую-нибудь информацию?

Джолетта отрицательно покачала головой:

– Мы с Никой пересмотрели горы книг с легендами, и феи почти нигде не упоминаются. Про заклятия там вообще ничего нет.

– Значит, не там искали, – уверенно произнес ректор, поднимаясь с места. – Если вам уже лучше, можем вместе возобновить поиски прямо сейчас.

– Вы же не собираетесь делать то, о чем я подумала? – спросила Ника, все же обхватывая лорда за пояс.

– А о чем ты подумала? – ехидно поинтересовался Грэм.

– Не смешно! – отозвалась Ника, с опаской глядя на грозовое небо. – Если вы намерены ловить молнию, а после левитировать на ней до места встречи, то я в этом участвовать не собираюсь!

Хотя Ника не видела его лица, она чувствовала, что лорд улыбается, явно наслаждаясь ее негодованием. Возмущению Ники не было предела – и с чего вдруг он решил тащить ее с собой?! Она ведь могла преспокойно переждать дождь в институте, а потом самостоятельно добраться до академии! Ловлю молний Грэм уже демонстрировал первокурсникам на занятии, и этот процесс внушал ей настоящий ужас. О левитации квинтов с помощью молний она знала лишь теоретически, и это представлялось ей еще более устрашающим. Чтобы проделывать подобный трюк, недостаточно быть просто хорошим или даже отличным магом. Требовалось обладать недюжинной силой, смелостью и ловкостью и при этом прибегать к левитации только в сильнейшую грозу.

Грэм на ее возмущение никак не отреагировал и, перекрикивая очередной громовой раскат, велел:

– Держись!

Ломаная ветвеобразная молния сотрясла пространство своей невероятной мощью. Она стремительно сорвалась с неба, но, подчинившись еще большей силе, упала прямо в протянутую вверх руку. Ника до боли вцепилась в лорда и прикусила губу, чтобы не закричать. Все, что происходило вокруг нее, было настолько же завораживающим, насколько страшным, и не поддавалось никакому описанию.

В ладонь Грэма опустилась вторая молния – искрящаяся, огненная, словно из расплавленного металла. За ней последовало еще несколько, и когда в руках лорда оказалось пять одинаковых молний, Ника едва поверила своим глазам. Даже она, не слишком хорошо сведущая в магии, уже знала, что умение удерживать хотя бы одну молнию является чуть ли не подвигом. А здесь – сразу пять…

Лорд Грэм стремительно сорвался с места. В первые мгновения Нике казалось, что они бегут по крыше, но вскоре она поняла, что находится в воздухе. От переизбытка эмоций и зашкаливающего адреналина у Ники закружилась голова, и она еще сильней обхватила свою единственную опору, хотя левитация все равно не позволила бы ей упасть. Несмотря на то, что они находились высоко над землей, Ника совсем не чувствовала притяжения, и ей казалось, что она стоит на твердой поверхности.

Всего через несколько мгновений раскинувшийся внизу Фейран исчез из виду, уступив место густым свинцовым облакам. Они были повсюду – внизу, вверху, по сторонам, создавая собой особый, ни с чем не сравнимый мир. Молнии, которые за один конец удерживал Грэм, лихо тянули их вперед, будто мча на невидимой колеснице.

Ливень прекратился в тот же самый момент, как только они покинули крышу – вернее сказать, прекратился лишь для Ники и Грэма, которые находились в особом левитационном поле. Крупные капли парили вокруг, зависали в воздухе, и в них отражалось грозовое небо с росчерками ярких вспышек.

От скорости и нереальности происходящего у Ники захватило дух. Она просто не верила в то, что испытывала. Казалось, что это всего лишь невероятное, невозможное видение, случайно посетившее ее.

– Ты там жива? – обернувшись, усмехнулся лорд.

От потрясения Ника не могла вымолвить ни слова, и у нее вырвался лишь невнятный хрип.

Грэм понятливо хмыкнул и словно нарочно прибавил скорость. Они неслись, рассекая тучи и преодолевая гром, в ушах свистал ветер, он же разбрасывал в разные стороны каштановые кудри, путаясь в них и забавляясь.

– Отпусти руки! – внезапно скомандовал Грэм, но Ника, даже не думая делать такое безрассудство, лишь крепче его обняла.

– Отпусти, говорю! – повторил лорд. – Не бойся!

Видя, что его слова не приводят ни к каким результатам, он полностью развернулся лицом к ней. В теплых карих глазах отражалась такая палитра всевозможных чувств, что Грэм не мог не улыбнуться. Продолжая удерживать молнии, он начал осторожно отцеплять от себя руки Ники.

– Нет! – судорожно воскликнула она, с неожиданной силой притягивая его еще ближе к себе.

Глаза Грэма блеснули ярким светом, и, склонив голову, он выдохнул ей прямо в губы:

– Адептка Зорина, мне очень приятно находиться в ваших объятиях, но вы уверены, что сейчас подходящий момент?

– Если отпущу – упаду, – прошептала Ника, не в силах оторваться от его завораживающего взгляда.

Сейчас, посреди яростной, безумной грозы в черных глазах отражалось небо, мощь и бездна, в которую Ника падала каждый раз, стоило только в нее заглянуть. Без оглядки, без раздумий, она окуналась в нее, забывая о реальности и не имея шанса вернуться. Сколько времени Ника потратила, пытаясь разобраться в своих чувствах, сколько ругала себя за глупость, – все бесполезно.

Определение «нравится» не могло выразить состояние души, какое она испытывала, глядя Грэму в глаза. Определение «влюбилась» Ника боялась произносить.

Разве можно влюбиться в человека, который с самого начала вел себя неподобающе, отказывал в помощи, шантажировал? В человека, чье сердце закрыто ото всех, скованное непробиваемой броней? Хотя… такой ли непробиваемой?

Совсем недавно Ника стала понимать, что все его поступки, которые казались ей грубыми и неправильными, несли в себе двойной смысл. Грэм грозился отчислить ее из академии, но закрыл глаза на отсутствие документов. Шантажом заставил помогать мастеру в научном институте, но тем самым укрепил ее положение в новом мире, позволив завести нужные связи. Он кричал на нее, заставляя завтракать и говоря, что не хочет видеть на практике «зомби», но что крылось за его раздражением на самом деле? Может… забота? Привыкший к тому, что внушает невольный страх, он намеренно старался казаться хуже, чем есть на самом деле.

– Не упадешь, – возразил лорд на ее предыдущую реплику.

Голос Грэма был негромким, вкрадчивым, пробирающим до дрожи и заставляющим сердце биться чаще. Их лица были настолько близко, что дыхание смешалось, и Ника слышала, как стучит его сердце.

– Ты не упадешь, Ника, – повторил он, неотрывно глядя ей в глаза и обжигая словами губы. – Ты ощутишь настоящий полет. Веришь мне?

В эту секунду мир будто бы замер, и, презрев законы, остановилось время, давая Нике лишние секунды на раздумье. Сквозь черты лица лорда проступало едва уловимое напряжение, и Нике показалось, что ее ответ для него действительно важен. Словно от ее слов зависело очень многое, и если сейчас она ему не поверит…

Больше не думая и повинуясь лишь зову собственных чувств, Ника расслабила руки, доверяясь своему черноглазому наваждению. Она не знала, послышалось ей или нет, но в тот момент, когда она выдохнула: «Верю», – Грэм издал короткий вздох облегчения.

Как только Ника разжала руки, он на миг удержал одну ее ладонь в своей. В эту секунду Ника не слышала ни раскатов грома, ни свистящего ветра – ничего, кроме ударов собственного сердца.

Мимолетное касание… и пальцы соскальзывают, лишая ее последней зыбкой опоры…

Мир ожил. Нет, он пробудился, обрушился со всех сторон, закружив ее в своем буйном калейдоскопе. Ветер помчал вперед, обгоняя свинцовый ворох туч и соперничая с летящими впереди молниями. Не держась за Грэма, Ника парила рядом с ним и при этом едва не задыхалась от обуявших душу чувств. Это действительно был настоящий полет – такой, какой невозможно вообразить даже в самых смелых фантазиях. Было и страшно и восхитительно одновременно, но главенствующим стало ощущение свободы, чувство, что она превратилась в птицу, вольную лететь наперегонки с ветром, куда вздумается.

Осмелев, Ника раскинула в стороны руки, и ее восторженный крик с удовольствием подхватил гром. Она кричала, смеялась и не могла остановиться. Это было невероятно. Это было лучшим, что ей доводилось испытывать. Это была магия – истинная, глубокая, являющаяся сутью стихии и самой душой мира. Мир взрывался, летел вместе с ней, и время то замирало, то ускоряло ход, не давая понять – прошла ли секунда, или миновала целая вечность.

Ника все еще находилась глубоко внутри своих ощущений, когда Грэм вновь приблизил ее к себе, и на сей раз сам обхватил ее за талию. Молнии, летящие впереди, внезапно стали менять траекторию, заворачивая вниз. Гуща туч стремительно рассеивалась, являя взгляду утопающий в дождях Фейран. С высоты птичьего полета он был виден как на ладони, а росчерки молний, не прекращающие блистать над ним, добавляли столице торжественный и вместе с тем несколько пугающий вид. В своей жизни Нике доводилось прыгать с парашютом, но даже те впечатления не шли ни в какое сравнение с теперешними.

Со стремительной скоростью она падала вниз, захлебываясь восторженным криком. Лорд крепко прижимал ее к себе, и она, полностью захваченная полетом, не замечала играющей на его губах легкой улыбки. Он знал, что Нике понравятся эти ощущения, но даже не предполагал, что настолько. В который раз Ника сумела его поразить – сейчас она совсем не боялась. И что самое невероятное – абсолютно ему доверилась.

Здания становились все ближе, и Ника уже могла рассмотреть редких прохожих, рискнувших выйти из дома в такую непогоду, черепичные крыши и промокшие кроны деревьев. Научный институт остался далеко позади, и сейчас они находились в том районе города, где Ника раньше не бывала. За несколько метров до приземления скорость замедлилась, и они плавно опустились на землю. Как только ноги коснулись твердой поверхности, Грэм с силой выбросил вверх руку, отпуская на волю пойманные молнии. Стремительно взмыв в небеса, они яркой вспышкой осветили все вокруг, а после, несколько раз мигнув, исчезли.

Тяжело дыша и все еще не придя в себя, Ника растерянно осмотрелась по сторонам и обнаружила, что они находятся на широкой площади, огороженной со всех сторон стенами высокого здания. Само здание производило неприятное впечатление – почти без окон, оно было сложено из темно-серого камня. Машинально просканировав это место эмпатией, Ника испытала отвращение. Все здешнее пространство буквально пропитывали негативные эмоции.

Не дав Нике опомниться, Грэм потащил ее следом за собой, направляясь к одной из дверей.

Внутренняя обстановка мало чем отличалась от той, что была снаружи – кругом царил абсолютный угнетающий минимализм. Идя по путаным длинным коридорам, они то и дело сталкивались со стражами, которые при виде лорда замирали и склоняли головы.

Наконец спустя долгую четверть часа они вошли в скромную дубовую дверь, впустившую их в относительно просторное помещение. За столом, заваленным кучей бумаг, сидел сутулый мужчина в квадратных очках, изучающий документацию, судя по всему – секретарь. За другим столом, стоящим поблизости, расположился человек, которого Нике уже доводилось однажды видеть. Это был Уильсон, капитан городской стражи, с которым они столкнулись во время стычки в городе.

– Лорд Грэм! – Завидев гостя, Уильсон поднялся с места и почтительно поклонился.

Его примеру последовал и секретарь, который, встав со стула, оказался настолько худощавым и высоким, что невольно напомнил девушке жирафа.

– Мне нужна вся информация о магах, участвовавших в той драке, – лишь коротко кивнув в знак приветствия, без предисловий заявил лорд.

О какой драке шла речь, капитан стражи понял сразу и, не тратя времени на ненужные расспросы, достал из ящика толстую папку. Он протянул ее Грэму, и пока тот молча изучал ее содержимое, неподвижно стоял, ожидая следующих распоряжений.

Ника уже поняла, что они оказались не где-нибудь, а в городской тюрьме, и от осознания этого было неуютно. Сейчас они находились на верхних этажах, где располагались рабочие кабинеты, но даже здесь все было насквозь пропитано удушающей негативной энергетикой. Сложно даже представить, сколько боли, страха, отчаяния и ненависти видело это здание, и сколько людей – преступников или невинно осужденных умерло в этом месте.

Бегло просмотрев содержимое папки, Грэм резко ее захлопнул и не терпящим возражений тоном потребовал:

– Мне необходимо лично с ними побеседовать. Если я правильно понимаю, задержанные до сих пор в темнице?

– Воздушные боевые маги – да, – моментально отчитался капитан. – А огневика мы отпустили сразу же после вашего ухода. Он отказался свидетельствовать против нападавших, и у меня не было никаких оснований его задерживать.

– То есть вы даже не потрудились установить его личность?

– Простите, лорд Грэм, но мы считали, что в этом нет необходимости. Он предпочел уйти, так и не открыв лица, и поскольку вы сами сказали, что он пострадавший, я не счел нужным что-то выяснять. – Сказав это, Уильсон подозвал двоих стражей, дежуривших у двери, и велел одному из них сопроводить лорда в темницы.

Когда Ника двинулась следом за ним, Грэм резко обернулся и смерил ее прищуренным взглядом.

– А ты куда собралась? Сиди здесь и жди. Внизу тебе делать нечего.

Наверное, верным решением было бы послушаться и остаться в кабинете, но с тех пор как Ника оказалась в Дагории, она уже и забыла, когда в последний раз слушала голос разума. С того времени как узнала об иссушениях, она думала об этом практически каждый день и считала, что имеет право находиться в курсе происходящих событий. В конце концов, среди пострадавших были два ее друга – Дарина и Каин, и понять, кто едва не лишил их жизни, для Ники стало принципиально важным.

Наведываться в темницы ужасно не хотелось, но решив, что сумеет контролировать эмпатию, Ника уверенно заявила:

– Я иду с вами.

Грэм хотел было возразить, но в следующий момент передумал. Он долгим немигающим взглядом изучал лицо студентки и, увидев на нем непоколебимую решимость, препятствовать ее желанию не стал.

– Учти, местная тюрьма – место не из приятных. Станет плохо – возиться не стану. Я тебя предупредил, – бросил он перед тем, как в сопровождении стража выйти за дверь.

Ника, не раздумывая, пошла следом за ними.

В здании городской тюрьмы, в отличие от научного института, отсутствовал лифт, и спускаться им пришлось пешком. Воздушников определили на третий нижний ярус – туда, где отбывали наказание мелкие воры, взяточники и дебоширы. Следующие несколько уровней занимали более опасные преступники и убийцы, а самый нижний отводился тем, чьи преступления, равно как и имена, были засекречены – это были заключенные, совершившие преступления государственного уровня и обвиненные в измене короне. Нижние уровни именовались Даароном, и даже при одном упоминании о них людей охватывал всепоглощающий ужас.

В подвальные ярусы вела узкая каменная лестница. Едва шагнув на нее, Ника ощутила ужасное зловоние, прочно въевшееся в воздух. На голых каменных стенах виднелись зеленые разводы плесени, где-то внизу слышался мерный стук капель. Здесь было темно, и путь им освещал лишь фонарь, который нес идущий впереди провожатый.

Коридор, в который привела их лестница, производил подавляющее и угнетающее впечатление. По обеим сторонам располагались камеры. В массивных дверях были проделаны маленькие оконца, зарешеченные железными прутьями. Спертый воздух ударял в нос еще сильнее, и зловоние ощущалось как никогда отчетливо. Пока они шли к нужной камере, Ника несколько раз ловила на себе быстрые взгляды Грэма, в которых читалась обеспокоенность, но как только они оказались перед нужной дверью, он моментально забыл о спутнице.

Дежурный страж несколько раз повернул ключ в замочной скважине, и дверь с протяжным скрипом отворилась. Взору предстала маленькая комната, в которой не было ничего, кроме трех соломенных подстилок, лежащих прямо на полу, и тускло горящих факелов. На матрацах сидели трое магов, на руках которых поблескивали широкие железные браслеты – амулеты, не позволяющие использовать дар.

Грэм и Ника вошли внутрь, а страж остался стоять позади, загораживая своей грузной фигурой весь дверной проем. Испытующий взгляд лорда прошелся по всем троим воздушникам и остановился на одном – широкоплечем короткостриженом блондине, половину лица которого обезображивал зигзагообразный шрам.

– Лекс Торентон – воздушный маг, занимающийся разбоем и известный связью с крупными преступными группировками, но всегда ускользающий от стражей правопорядка, – констатировал Грэм, сложив руки на груди. – Что, приятель, на этот раз не повезло?

Воздушник криво усмехнулся:

– Я не задержусь здесь надолго. Огневик не стал свидетельствовать против нас и официально заявлять о нападении, так что в следующий раз мы с тобой увидимся, когда я буду на свободе. – Его лицо стало жестким, а руки сжались в кулаки. – И тогда, будь уверен, я верну должок. Ты, Грэм, ответишь за то, что я столько времени просидел в этой дыре.

Лорд улыбнулся какой-то дьявольской улыбкой и, сделав несколько неспешных шагов вперед, спросил:

– Ты мне угрожаешь?

Позади нервно сглотнул страж, где-то поблизости продолжала мерно капать вода, а в камере повисла напряженная тишина. Таким Ника его еще не видела – по-настоящему опасным, хищным, источающим непоколебимую уверенность и силу. Все эти качества, которые и так всегда были ярко выраженными, усилились в несколько раз, и Нике подумалось, что ни за какие сокровища мира она бы не согласилась сейчас оказаться на месте воздушника.

Затянувшуюся паузу нарушил сам Грэм, вернувшись к тому вопросу, по которому они сюда пришли:

– Огневик, которого вы преследовали, – Дамиан Крэсбор?

– Понятия не имею, о чем речь, – издевательским тоном ответил Лекс Торентон, расслабленно прислонившись спиной к холодной стене. Затем он обратил взгляд в сторону замершего в дверях стража и как ни в чем не бывало осведомился: – Начальник, когда ужин? Жрать охота!

Позволив эмпатии слегка себя проявить, Ника ощутила, что за показной расслабленностью и безразличием к происходящему кроется страх. А еще – ненависть. Воздушник не врал, когда говорил, что намерен поквитаться с лордом.

– Значит, по-хорошему не понимаешь, – усмехнулся Грэм, делая еще несколько шагов вперед.

Лекс вытащил из подстилки одну соломину и, прикусив ее, небрежно бросил:

– Надеешься залезть ко мне в голову? Что ж, можешь попытаться. Только учти, что на мое сознание ставил блок сильнейший квинт, и даже местные тюремные менталисты не сумели его взломать.

Ника вопросительно посмотрела на сопровождающего их стража, и тот утвердительно кивнул, подтверждая сказанное.

– А вот это уже оскорбление, – с пробирающим до дрожи спокойствием произнес лорд Грэм. – Приравнивать меня к здешним менталистам.

Лицо Лекса Торента исказила кривая улыбка, говорившая о том, что он полностью уверен в своей неприкосновенности. Однако буквально в следующую секунду, когда лорд стремительно к нему приблизился и заставил подняться на ноги, эта улыбка исчезла. Грэм с силой впечатал его в стену и, сдерживая сопротивление одной рукой, посмотрел ему в глаза.

Наблюдая эту сцену, Ника не могла поверить, что лорд, который внешне уступал крупному воздушнику по силе, с такой легкостью удерживал его напор. Лица Грэма она не видела, а его эмоции не поддавались никакому анализу – они были путаными и невероятно сильными, так что в этот момент определить чувства лорда она не могла. Чего нельзя сказать о Лексе Торенте – выражение его лица сменилось с самоуверенного на недоуменное, затем – растерянное, а после – на искаженное гримасой боли. Нике вспомнилось, что чтение мыслей часто бывает болезненным, и раз воздушник в этот момент испытывал подобные ощущения, значит, Грэму без труда удалось взломать его хваленый блок.

Глава 23

Спустя несколько минут Лекс обессиленно свалился на пол и, тяжело дыша, хрипло спросил:

– Как? Как, дарх возьми, ты это сделал?!

Не сочтя нужным отвечать, Грэм отошел от мага и поочередно повторил те же действия с другими воздушниками. Они оба явно уступали по силе главарю и поэтому сопротивляться вторжению в свои мысли даже не пытались.

Когда с этим было покончено, лорд круто развернулся и устремился к выходу.

– Идем, – коротко сказал он Нике, пропуская ее вперед.

Пока они поднимались по лестнице, она несколько раз собиралась спросить, что Грэму удалось узнать, но каждый раз ее останавливало мрачное выражение его лица. Как только они оказались на первом этаже, лорд велел провожатому передать капитану стражи, чтобы тот не спускал с заключенных глаз и даже не думал выпускать их за недостатком улик.

Вслед за этим они с Никой вышли из здания. Оказавшись на свежем воздухе, она почувствовала несказанное облегчение. К этому времени стемнело, и дождь прекратился. Гроза все еще громыхала где-то вдалеке, то и дело озаряя горизонт ярко-лиловыми вспышками.

Когда они оказались за воротами городской тюрьмы, Грэм бросил взгляд на наручные часы и нахмурился. Некоторое время он стоял в задумчивости, после чего, наконец, обратил внимание на стоящую рядом Нику.

– Придется наведаться еще в одно место, – с раздражением, вызванным складывающимися обстоятельствами, произнес он. – Нужно разобраться с этим сегодня.

– Может, объясните, о чем идет речь? – нетерпеливо спросила Ника.

– Все потом. А сейчас слушай внимательно – в такое время добираться одной до академии я тебя не пущу, тем более наемные экипажи в этом районе появляются редко. Поблизости есть небольшое кафе, будешь ждать меня там. Я вернусь не позже чем через час. Все понятно?

Не дожидаясь ответа, он мягко подтолкнул Нику вперед и быстрым шагом направился вперед по мощеной камнем улочке. Район производил не самое благоприятное впечатление. Жилых кварталов здесь было немного, что объяснялось близостью с тюрьмой – мало кому приходилось по душе такое соседство.

Вскоре они подошли к небольшому аккуратному зданию, вывеска которого поскрипывала от гуляющего ночного ветра. У входа горел фонарь, услужливо освещающий аккуратное крыльцо с разросшимися рядом декоративными кустарниками. Когда они вошли внутрь, Грэм уверенно прошел вглубь кафе, и к нему навстречу тут же вышел симпатичный молодой мужчина, облаченный в элегантный костюм. Глядя на него, Нике сразу же подумалось, что он явно не имеет отношения к обслуживающему персоналу, и, скорее всего, является хозяином этого заведения.

– Тайрон, сколько лет, сколько зим! – радостно поприветствовал он. – Почему так давно не заглядывал? Старина, грешно забывать добрых друзей!

– Я тоже рад встрече, Дрейк, но сейчас не до разговоров. Присмотришь за девушкой, пока я ненадолго отлучусь?

Взгляд Дрейка обратился к Нике, и он моментально расплылся в улыбке.

– Новая подружка?

– Студентка, – поправил Грэм и, в который раз посмотрев на часы, добавил: – Мне пора.

Уже подходя к выходу, лорд резко обернулся и, вновь обращаясь к другу, предупредил:

– Попытаешься к ней приставать – откручу голову.

За Дрейком давно закрепилась репутация ловеласа, разбивающего женские сердца, поэтому слова Грэма имели под собой основание.

Когда лорд скрылся за дверью, Ника поймала на себе любопытный изучающий взгляд. Привыкшая иметь дело с разными людьми, она спокойно подошла к хозяину кафе и, протянув для рукопожатия руку, представилась:

– Ника.

Вместо того чтобы пожать, Дрейк мягко вложил протянутую руку в свою и галантно прикоснулся к ладони Ники губами:

– Счастлив познакомиться со столь очаровательной леди. Не обращайте внимания на слова этого зануды, временами он бывает ко мне несправедлив.

– Будьте уверены: я привыкла составлять мнение о человеке, только исходя из своих собственных наблюдений, – улыбнулась Ника и, осмотревшись по сторонам, поинтересовалась: – Могу я присесть?

– Разумеется! – моментально отреагировал Дрейк.

Он предложил ей занять место за одним из столиков и тут же подозвал официанта.

Кафе было очень уютным и светлым и чем-то напомнило Нике французские кофейни, которые в последнее время открывались во многих городах. На столике, покрытом белоснежной скатертью, стояли букет свежих роз и декоративный подсвечник. На удобных креслах лежали мягкие пледы, располагающие к отдыху и расслаблению. Это место прекрасно подходило для романтических свиданий, и было совершенно неясно, почему такое прекрасное кафе открыли именно в этом районе.

– Сеть моих кофеен располагается по всей столице и в крупных городах, – словно подсмотрел мысли Ники Дрейк. – Но такими холодными и сырыми вечерами, особенно когда нет никаких балов и приемов, я предпочитаю бывать именно здесь. В уединении.

Присев напротив, он скользил по девушке заинтересованным взглядом, и она отвечала ему тем же. Золотистые волосы Дрейка крупными завитками ниспадали до плеч и нарочито небрежно прикрывали лоб, черты лица были утонченными, равно как и телосложение, а манеры выдавали аристократа. На вид ему можно было дать лет двадцать пять, но Ника понимала, что если этот человек имеет магический дар, то внешность может не соответствовать возрасту.

Она уже успела узнать, что маги живут гораздо дольше обычных людей, и чем сильнее дар, тем больше продолжительность жизни. Поэтому среди магов заключалось множество браков с большой, по человеческим понятиям, разницей в возрасте. Двадцати-, тридцати– и даже сорокалетние маги считались практически ровесниками.

– Зачем человеку с дворянским титулом заниматься предпринимательством? – поинтересовалась Ника, отпивая принесенный официантом горячий шоколад.

– Вы проницательны, – сделал комплимент Дрейк. – Я действительно имею дворянский титул, но разве не прекрасно найти себя в любимом деле, которое к тому же приносит неплохой доход и приумножает состояние?

– Прекрасно, – согласилась Ника, поддерживая светскую беседу. – Здесь всегда можно отдохнуть от суетливых будней и встретиться с друзьями. – Она отломила кусочек фруктовой тарталетки и ненавязчиво перевела тему в интересующее ее русло. – Вы ведь давно знакомы с лордом Грэмом?

Дрейк улыбнулся одними уголками губ и слегка склонил голову набок – он разгадал уловку Ники, но охотно подыграл:

– С Тайроном мы действительно знакомы давно. Он спас меня от долговой ямы, и с тех пор я его вечный должник. Вы не поверите, прелестная Ника, но когда-то я пал настолько низко, что промотал все отцовское состояние, и был близок к тому, чтобы загреметь в тюрьму.

– Вы поэтому построили кафе в этом районе? Рядом с источником воспоминаний? – с улыбкой поддела его Ника.

Дрейк засмеялся:

– Вижу, вы не только проницательны, но еще и остроумны. Но, возвращаясь к предыдущей теме, хочу сказать, что Тайрон Грэм не только вытащил меня из неприятностей с кредиторами, но и помог начать свое дело. По сути, если бы не он, мы бы с вами сейчас не сидели в этом чудесном месте. – Он на миг замолчал, после чего спросил: – Вас с ним ведь тоже связывает нечто большее, чем просто академия?

– Ошибаетесь, – моментально возразила Ника. – Я студентка, он декан моего факультета и преподаватель боевой магии. На этом – все.

Дрейк как-то странно улыбнулся и, немного помолчав, резонно заметил:

– Если это так, то почему он посвящает вас в свои дела, берет с собой левитировать на молниях (да-да, я видел ваше феноменальное приземление) и заботится, оставляя мне на попечение? – Видя, что Ника вновь собирается что-то возразить, он поспешил добавить: – Можете не отвечать. Просто поверьте мне – Тайрон Грэм ничего не делает просто так. И если бы он действительно относился к вам лишь как к своей студентке, ничего вышеперечисленного бы не происходило.

Ника и сама часто задумывалась о мотивах, движущих Грэмом, и сейчас слова, сказанные Дрейком, вновь посеяли у нее в душе сомнения.

– Почему вы мне все это говорите? – наконец спросила она после нескольких секунд молчания.

Хозяин кафе вновь улыбался, но его глаза смотрели серьезно:

– Потому что Тайрон – мой друг, и я желаю ему добра. Он и так настрадался в своей жизни и заслуживает простого человеческого счастья. Хотя с вами, Ника, мы знакомы меньше часа, я уверен, что вы хороший человек и сильно отличаетесь от всех тех стерв, с которыми он имел дело прежде.

Ника хотела сказать, что между ней и лордом Грэмом нет и не может быть никаких отношений, но Дрейк не дал ей этого сделать. Дальнейший разговор плавно перешел на нейтральные темы и приобрел окраску легкого, ни к чему не обязывающего флирта. Дрейк был приятным собеседником, и Ника видела, что за показным легкомыслием скрывается глубина. За общением время пролетало незаметно, но Ника то и дело ловила себя на том, что теряет нить разговора, мыслями возвращаясь к Грэму.

Что имел в виду Дрейк, когда говорил, что лорд в своей жизни достаточно настрадался?

И где он сейчас, куда отправился? Что прочитал в мыслях Лекса Торентона?

Ника понимала, что вряд ли когда-нибудь получит ответ на первый из своих вопросов. Что бы там ни говорил хозяин кафе, Грэм никогда не будет ей настолько доверять, чтобы рассказывать о нелегком прошлом. В конце концов, она для него действительно только студентка, которая, может быть, лишь немного выделяется среди остальных.

А для того, чтобы получить ответы на вопросы последние, оставалось лишь набраться терпения и ждать, когда он вернется.

С первого взгляда казалось, что здешние улицы пустынны, но Грэм прекрасно знал, что это впечатление обманчиво. Сейчас, когда окончательно стемнело, в Северном районе начинала бурлить жизнь. В тени заброшенных зданий мелькали неясные силуэты, в местных тавернах постепенно загорался свет, привлекающий постоянных посетителей. Эти злачные места были прибежищем бродяг, преступников и изгоев, зачастую сбивающихся в банды. Все они научились успешно скрываться от закона, пользуясь тем, что в этих местах практически отсутствовал магический фон. Частицы магического эфира были выжжены, и даже не верилось, что причиной этого триста лет назад стала всего лишь двенадцатилетняя девчонка. Миали Твиль.

Грэм шел по узкой дороге, по сторонам которой возвышались полуразрушенные заброшенные здания, и каждый его шаг гулким эхом прорезал ночную тишину. Но чем ближе он подходил к центру района, тем явственнее слышались доносящиеся оттуда голоса. Кто-то кричал, кто-то смеялся, а где-то, судя по звукам, шла драка.

– Эй, красавчик, не составишь мне компанию? – с призывной улыбкой подозвала Грэма вульгарно одетая особа, когда он проходил мимо одной из таверн.

Лорд остановился, но не обратил внимания ни на глубокое декольте, ни на безвкусно размалеванное лицо. Достав пару монет, он вложил их ей в ладонь и спросил:

– Ворон у себя?

Улыбка женщины моментально исчезла, и она нервно осмотрелась по сторонам.

После того как у нее в руке оказался еще один серебряник, она подалась к Грэму и негромко сообщила:

– Одна из моих девочек, работающая в его клубе, только что сообщила, что он готовится к какой-то встрече. Ворону донесли, что некто взломал ментальный блок его главного приспешника, после чего направился сюда. Господин, если речь шла о вас, то лучше бы вам туда не ходить.

Проигнорировав предупреждение, Грэм указал на располагающееся неподалеку трехэтажное здание и уточнил:

– Это его клуб?

Женщина коротко кивнула, после чего лорд, не теряя времени даром, отправился на встречу. В тюрьме он тщательно изучил сознание Лекса Торентона, но оказалось, что о Дамиане Крэсборе тот знал не так уж много. Его напарники – тем более. Однако полученной информации хватило, чтобы сделать определенные выводы, и сейчас Грэм намеревался их проверить.

Ворон был известной личностью в криминальном мире и являлся владельцем карточного клуба. Он обладал немалым влиянием, и из-за того, что у него в должниках ходила чуть ли не треть чиновников, ему фактически все сходило с рук. Королевскую службу безопасности до этого времени Ворон не интересовал, поэтому встречаться с ним лично Грэму прежде не доводилось.

Лорд предполагал, что Ворон узнает о его визите, но не думал, что это произойдет так скоро. Все-таки слухи не врут, и этот маг везде имеет своих людей – даже в городской тюрьме.

В клубе было шумно и многолюдно. На первом этаже находилась таверна, уставленная столами, некоторые из которых загораживали высокие, несколько потрепанные ширмы. Официантки разносили дешевую выпивку и закуски, состряпанные на здешней кухне, и были совсем не против, если кто-то из посетителей решал воспользоваться и другими их услугами.

У лестницы стояла пара крупных ребят, похоже, имеющих магический дар. Как только лорд приблизился, намереваясь подняться на второй этаж, они преградили ему дорогу.

– Я к Ворону, – лаконично произнес Грэм. – Он меня ждет.

Маги расступились, и когда лорд стал подниматься по лестнице, молча пошли следом за ним. Как он и ожидал, на втором этаже находился непосредственно карточный клуб, по виду значительно превосходящий низкопробную таверну, расположенную внизу. Этот этаж был рассчитан на более состоятельных клиентов, а вот третий, где и оказался Грэм, находился в полном распоряжении хозяина.

Перед одной из дверей дежурила пара головорезов, которые молча пропустили лорда внутрь, как только он приблизился. В центре просторной комнаты стоял игровой стол, а за ним восседал мужчина, которому на вид можно было дать не больше двадцати пяти лет. Свое прозвище Ворон получил за длинные, иссиня-черные волосы, крючковатый нос, пристрастие к черному цвету и хитрость, присущую этой птице. К тому же говорили, что он обладал даром пятого элемента и практиковал темную магию, подобно ведьмам используя энергию прорывов. Но это были лишь неподтвержденные слухи.

В помещении царил полумрак, создаваемый парой горящих светильников, и стоял приторный вязкий аромат благовоний.

– Надо же… – улыбнулся Ворон, увидев вошедшего гостя. – Я даже не предполагал, что ко мне пожалует такая знаменитость. Лорд Тайрон Грэм собственной персоной.

Грэм усмехнулся:

– Польщен, что ты обо мне слышал. Но я пришел не для обмена любезностями, мне нужна информация.

– Да ну? – вкрадчиво переспросил хозяин клуба, и в следующий момент его лицо приняло хищное выражение. – А с чего ты взял, что я стану помогать представителю Королевской службы безопасности? Смею заметить, с твоей подачи были арестованы мои люди, одному из которых ты взломал ментальный блок. Теперь всем станет известна информация, оглашение которой для меня крайне нежелательно.

Упершись ладонями в игральный стол, Грэм наклонился вперед и, в упор смотря на Ворона, с расстановкой произнес:

– Я восстановил блок, более того, усовершенствовал его. Кроме меня, никто не сможет залезть в голову к твоему приспешнику. Что до твоих дел, то они меня не касаются до тех пор, пока не представляют интереса для службы безопасности. Мне всего лишь нужна информация о Дамиане Крэсборе, которого по твоей наводке преследовал Лекс Торентон.

Несколько мгновений Ворон молчал, напоминая застывшую в кресле восковую скульптуру. Осмыслив сказанное Грэмом, он хитро улыбнулся и, достав из рукава колоду карт, предложил:

– Давай сыграем. Если выиграешь – получишь ответ на свой вопрос. Если нет…

– У меня нет времени на твои игры, – резко оборвал его лорд.

– Позволь, я кое-что объясню. – Ворон принялся неспешно тасовать карты. – Сейчас ты находишься на моей территории, где правила диктую я. Ко всему прочему, здесь практически отсутствует магический фон. Уверен, что сумеешь без помощи дара выбраться отсюда живым?

Позади, у дверей, стояло пятеро человек, готовых в любой момент исполнить приказ своего хозяина, и еще двое, на лица которых падала тень, неподвижно застыли позади Ворона.

Мысленно взвесив все «за» и «против», Грэм все же опустился в кожаное кресло, стоящее ровно напротив Ворона. Лорд нисколько не сомневался в своих силах и знал, что даже в этих местах сумел бы – пусть и по минимуму – использовать магию. Но пришлось бы затратить много сил, и самым разумным сейчас казалось принять предложение хозяина клуба.

– Бедный мальчик этот Дамиан Крэсбор, – медленно произнес Ворон, перебирая колоду жестами заправского картежника. – Вспыльчивый, самовлюбленный и такой трусливый…

Карты были разложены, и Грэм, сняв верхнюю из них, которая стала козырем, сделал первый ход. Игра началась, и игроки прекрасно понимали, что соперничают друг с другом не только на карточном поле. Вороном двигал азарт – он ни разу никому не проигрывал и получал колоссальное удовольствие, когда ему доводилось встретиться с сильным противником. А Грэм, не питающий большой любви к картам, намеревался выиграть лишь для того, чтобы получить ответы на свои вопросы.

Двойка, десятка, туз… валет, пиковый король.

Карты перекрывали друг друга, то приближая, то отдаляя победу. К середине игры лорд заметил, что начинает проигрывать, но его следующий ход уравновесил их с Вороном положение.

Когда игра подошла к концу и пришло время раскрывать последние карты, хозяин клуба довольно ухмыльнулся:

– Вот и все, Грэм. Проиграешь – живым пределы этой комнаты не покинешь. А твои шансы выиграть равны нулю. Хотя должен признать: играл ты неплохо.

– Не обольщайся, – оборвал его торжество Грэм. – От моего выигрыша зависит лишь то, насколько быстро я получу от тебя нужные сведения.

В ответ Ворон громко расхохотался:

– А ты забавный, Тайрон Грэм! Даже жаль, что мы встретились при таких обстоятельствах!

Он раскрыл свою последнюю карту, которой оказался козырный туз. На лице лорда не дрогнул ни единый мускул, и он медленно перевернул свою.

Когда Ворон увидел появившегося на столе разноцветного джокера, его улыбка мгновенно исчезла, и он в ярости перевел взгляд на Грэма:

– Джокер вышел из игры на седьмом ходе!

– Равно как и козырный туз – на десятом, – спокойно встретил его взгляд лорд.

Несколько долгих секунд они неотрывно смотрели друг другу в глаза, и, казалось, даже воздух в этот момент завибрировал от повисшего напряжения. Их карты были равнозначными и обозначали ничью.

– А я тебя недооценил, – признал Ворон после затянувшейся паузы. Он задумчиво постучал пальцами по крышке стола, мысленно что-то решая, после чего произнес: – Раз уж ты первый, кого мне не удалось обыграть, так и быть, я отвечу на твои вопросы. Вероятно, ты догадываешься, что Дамиан Крэсбор крупно мне проигрался. Вижу, что догадываешься. Это произошло в начале лета, когда он в компании аристократишек, таких же пьяных, как он сам, заявился в мой клуб. Вначале они играли на втором этаже, а после Крэсбор решил попытать удачу со мной. Естественно, он проиграл. Его долг составил триста золотых – не слишком большая сумма для его богатого папаши, но Крэсбор побоялся говорить о карточном долге семье. Еще бы! Такой удар по репутации знатного рода. С него спустили бы три шкуры за то, что он светился в Северном районе и тем более – в карточном клубе.

– Время шло, проценты росли, – кивнул Грэм, выстраивая в голове логическую цепочку. – Отцу он так и не сказал о своих проблемах, а деньги взять было неоткуда.

– А долги я не прощаю, – усмехнувшись, кивнул Ворон. – И он обязательно отдаст мне все сполна. Иначе жить не будет.

Проигнорировав последнюю фразу и мысленно решив, что в ближайшее же время расскажет о проблемах сына Крэсбору-старшему, Грэм задал свой главный вопрос:

– Карточный долг – это все, что вас связывает?

– Все, – кивнул Ворон, и по выражению его глаз лорд понял, что он не лжет.

По всему выходило, что подозрения касательно Дамиана Крэсбора были напрасными. Его ночные отлучки были вызваны личными проблемами, а к происходящим в академии иссушениям он не имел никакого отношения.

Уходу Грэма никто не препятствовал. Ворон прекрасно понимал, что в любом случае справиться с ним не сможет даже весь отряд его наемников, а раз так, то наживать врага в его лице было бы верхом глупости. Свою роль сыграло и то, что лорд восстановил взломанный блок Лекса, а это обозначало, что дела Ворона в настоящий момент его действительно не интересовали.

Покинув Северный район, Грэм нанял экипаж, на котором добрался до кафе Дрейка. Друга он обнаружил сидящим за столиком с Никой и о чем-то мило с ней беседующим. Эта сцена, по необъяснимым для лорда причинам, вызвала в нем глухое раздражение. Перебросившись с Дрейком лишь парой фраз, он сообщил, что им с Никой давно пора возвращаться в академию, и пообещал, что заглянет к нему как-нибудь в другой раз.

– Расскажете, где вы были? – спросила Ника, как только они сели в экипаж.

Грэм кивнул, но торопиться с ответом не стал. Вначале он намеревался переговорить с Лосгаром, а уже после рассказать обо всем Нике и Джолетте. Хотя Джолетта и возникающие из-за нее проблемы порядком выводили лорда из себя, он понимал, что леди имеет право знать о Дамиане Крэсборе.

Когда Грэм с Никой подъехали к академии, часы как раз пробили десять, и над всей территорией засиял защитный купол. Лорд открыл в нем проход, и когда они, пройдя по двору, оказались перед пятым корпусом, около них моментально материализовался элементаль.

Почтительно поклонившись хозяину, Рик произнес:

– Магистр Лосгар просил сообщить, что ждет вас в закрытой комнате главной библиотеки. Он знает, что с вами девушка, и приглашение относится также и к ней.

То, что в главной библиотеке оказалась скрытая от посторонних глаз комната, Джолетту не слишком удивило. Этого следовало ожидать, учитывая древность строения и ходящие о библиотеке слухи. Удивительным было другое – то, что ректор решил ее сюда привести. Судя по всему, о комнате знали лишь избранные люди, и в таком случае решение ректора было в некотором смысле жестом доверия.

Лосгар провел спутницу через главный вход и, минуя многочисленные книжные стеллажи, уверенно направился в дальнюю часть библиотеки. Вскоре они оказались в самом конце помещения, куда не заходили даже библиотекари. Книжные ряды остались позади, а взгляду открывалась лишь обычная, ничем не примечательная каменная стена.

Убедившись, что рядом никого нет, Лосгар положил ладонь на холодный камень и, сосредоточившись, негромко прошептал несколько отрывистых фраз. Джолетта знала многие языки, в том числе и древние, но такое странное наречие слышала впервые. В следующую секунду стена пошла мелкой рябью, и в ней словно из тумана стали проявляться очертания простой невысокой двери. Когда полог заклинания окончательно спал, Лосгар пропустил Джолетту вперед, а затем сам быстро вошел следом. Джолетта успела заметить, что как только они оба оказались внутри, стена вновь стала прежней, и ничто не напоминало о том, что в ней только что находился проход.

В комнате стояло множество больших и маленьких книжных шкафов, а в центре – странный пятиугольный стол, разбитый на сектора. Внимательно присмотревшись, Джолетта заметила, что на каждом из них имелся символ одного из пяти элементов, то есть каждый сектор отводился одной из пяти стихий.

– Когда-то здесь собирались первородные элементали, наделившие людей частицей своей магии, – сказал магистр Лосгар, проводя пальцами по корешкам стоящих на полках книг. – По крайней мере, так говорят.

Атмосферой древности Джолетта прониклась и осматривалась по сторонам с долей благоговения. К чему к чему, а к знаниям, содержащимся в книгах, она всегда относилась с уважением и трепетом.

– Просто невероятно, – выдохнула Джолетта, по примеру ректора касаясь одной из книг. – Почему такое сокровище хранится здесь? Неужели, кроме вас, о них никто не знает?

– Книги, находящиеся здесь, являются собственностью академии, – ответил Лосгар. – Некоторые из магистров знают о существовании этой комнаты, равно как знает и правящая монаршая семья. Часть этой коллекции сейчас хранится в личной королевской библиотеке.

Джолетте хотелось рассмотреть каждую находящуюся здесь книгу, каждую вещь, но, вопреки своему желанию, она сосредоточилась на главном. Они пришли сюда, чтобы искать информацию о феях, и если сохранились хоть какие-то сведения об этих существах, то они, безусловно, должны были находиться здесь.

На стол были сложены все фолианты, которые предположительно имели отношение к легендам, и Джолетта с Лосгаром приступили к их изучению. Дело осложнялось тем, что большинство из них были написаны на одном из древних языков, который знал ректор, но не знала Джолетта. Ей оставалось довольствоваться лишь теми немногими экземплярами, в которых либо имелись изображения, либо повествование велось на знакомом наречии.

Как ни странно, даже в таких древних книгах сведения о феях встречались очень редко. Об этих созданиях упоминалось как о невероятно сильных, обладающих особой магией, путешественниках между мирами.

– Может, дело как раз в этом? – предположила Джолетта, когда после нескольких часов их поиски не привели ни к каким результатам. – Что, если в Дагории так мало информации о феях именно потому, что они никогда здесь постоянно не жили? Открывали порталы, устраивали людям проверки в разных мирах и постоянно скрывались.

– Так оно и есть, – согласился Лосгар, не отрывая взгляда от пожелтевших страниц. – Но если информации мало, это не значит, что ее нет. Вполне вероятно, нужные нам рукописи находятся в тех книгах, которые сейчас хранит королевская семья. Но в любом случае мы будем продолжать поиски, пока не просмотрим все имеющиеся здесь фолианты.

Джолетта тяжело вздохнула и покачала головой:

– Шеф-повариха убьет меня за то, что не явилась сегодня на работу. Или уволит. Хотя нет… вероятнее всего – и то и другое. Сначала убьет, а потом уволит за профнепригодность.

– Госпожа Лили может, – улыбнулся в ответ ректор. – Но не волнуйтесь, завтра утром я лично ей все объясню.

После произошедшего в ректорате разговора Лосгар и Джолетта вернулись к формальному обращению, но она чувствовала, что между ними появилась какая-то особая теплота и доверие. И хотя Джолетта до сих пор сомневалась в том, можно ли доверять людям, о сказанном ректору не жалела. Впервые за долгие годы у нее на душе было спокойно, а с сердца будто свалился тяжелый камень. Раньше она даже не предполагала, что обиды можно делить на двоих, а делясь ими с другим человеком, делать их меньше…

– Кажется, нашел, – внезапно произнес ректор, остановившись на странице одной из самых объемных книг.

Джолетта придвинулась ближе и жадно впилась глазами в текст, однако не смогла разобрать ни слова.

– Что здесь написано? – нетерпеливо спросила она.

Ректор пробежался взглядом до конца страницы, несколько секунд помолчал, а затем передал суть:

– Здесь сказано, что феи могут менять облик по собственному желанию. Но у них есть одна особенность, которую не может замаскировать ни одно заклятие, – глаза ярко-голубого цвета.

– У нищенки глаза точно были голубыми! – подтвердила Джолетта. – Но этого все равно мало… да в академии сотни голубоглазых адептов и профессоров!

– Вы не дослушали. Помимо этого при свете полной луны кожа фей мерцает. – Лосгар зачитал несколько строк: – «Лишь в это время они не властны менять обличье. Белоснежная кожа, словно сотканная из тысяч сверкающих крупинок, сияет в темноте. Она подобна мелким каплям росы, отливающим жемчугом при зыбком голубоватом свете…»

– Какие метафоры! Да эту книгу просто поэт писал! – не сдержалась от колкости Джолетта. – Следующего полнолуния ждать почти месяц, да и старух… то есть фея, вряд ли станет появляться на людях в это время. Так что, по существу, толку от этой информации никакого.

В этот момент раздался легкий шелестящий звук, и на стене стали появляться очертания двери, через которую они попали в эту комнату. Синхронно обернувшись, ректор и Джолетта увидели вошедших Нику и лорда Грэма.

– Вы как раз вовремя. – Лосгар кивнул на раскрытую книгу. – Есть интересная информация.

– У меня тоже, – кивнул Грэм и, не ходя вокруг да около, заявил: – Крэсбор не имеет никакого отношения к иссушениям. Его отлучки и мелькание в Северном районе связаны с карточным долгом. – Следующие слова он адресовал уже одному ректору: – Нужно сообщить об этом его отцу, и полагаю, будет лучше, если это сделаешь ты.

– Непременно, – ответил Лосгар, и его голос прозвучал непривычно жестко. – Я поставлю лорда Крэсбора в известность. И не только насчет этого. Дамиану в любом случае будет назначено наказание, а если он откажется извиниться за то, что сегодня сделал, я подпишу приказ о его отчислении.

Ника, до этого хранившая молчание, напряженно спросила:

– Что опять случилось?

Ректор бросил на Джолетту короткий взгляд, и после того, как та едва заметно отрицательно покачала головой, ответил:

– Не важно. К нашим текущим вопросам это не имеет никакого отношения, так что предлагаю перейти ближе к делу.

Настал черед Лосгара рассказывать о том, что им с Джолеттой удалось узнать о феях. В целом и Грэм и Ника согласились, что найденная информация не сильно помогает делу, но все же может быть полезной.

Глава 24

После некоторого времени, потраченного на обсуждения, все сошлись на том, что главной кандидаткой на роль феи является профессор Феоне. Во-первых, предмет этикета был введен в программу лишь в этом году, и соответственно только с этой осени профессор стала работать в академии. Во-вторых, Джолетте с Никой казалось, что ее манера говорить, держать себя и владеть вниманием аудитории вполне подходили под темперамент «старой нищенки». Ну и в-третьих, глаза у профессора Феоне были ярко-голубого цвета.

Разумеется, все это были лишь домыслы, ведь феей могла оказаться любая женщина или девушка, проживающая на территории академии – начиная с уборщицы и заканчивая медсестрой лазарета. Поскольку информация о феях была крайне скудной, никто не мог с уверенностью сказать, способны ли эти существа полностью скрывать свою магию или нет. Поэтому феей вполне могла быть как та, кто с виду не обладал магическим даром, так и в открытую им пользующаяся.

– Я просто жажду познакомиться с этой особой, – хмыкнул Грэм, откинувшись на спинку стула. – Так и не терпится записаться к ней на уроки конспирации и открытия межмировых порталов.

– Кстати, насчет порталов, – внезапно сменила тему Ника. – Я уже давно хотела спросить, почему этому не учат в академии.

– Это особый дар, который, как правило, является наследственным, – пояснил ректор. – Для студентов, имеющих задатки такой магии, в академии создан специальный курс, где они получают возможность развиваться. Но, надо признать, портальщики у нас еще большая редкость, чем маги квинтэссенции.

– Надо же, с каким уникумом мы сейчас сидим в одной комнате, – беззлобно сыронизировала Ника, бросив косой взгляд на Грэма.

Лосгар с Джолеттой проследили за ее взглядом и синхронно улыбнулись, а лорд в ответ на повышенное внимание к своей персоне лишь неопределенно хмыкнул.

Дальнейший разговор вновь плавно вернулся к теме иссушений, и хотя Грэм был не слишком рад тому, что приходится обсуждать это с двумя студентками, деваться было некуда. Он, как и Арос Лосгар, понимал, что адептки уже и так знают слишком много, поэтому скрывать что-либо не имеет никакого смысла.

После того как Дамиан Крэсбор лишился статуса главного подозреваемого, его место заняла магистр Трайвол. По сведениям, которые собрал Грэм, декан водного факультета занимала свою должность в академии уже двадцать лет. Семьи у нее не было, с личной жизнью не ладилось. Айрин Трайвол многим представлялась слишком холодной и расчетливой, но в то же время магом она была отличным. Однако сколько бы Грэм ни пытался найти возможные мотивы, которые могли бы побудить ее к иссушениям, – не находил. Лосгар тоже не знал, что могло бы ею двигать, а студентки – и подавно.

– Полагаю, на сегодня достаточно. Пора расходиться, – внес здравое предложение ректор, когда время стало близиться к полуночи.

– Вообще-то есть еще кое-что, о чем следовало бы упомянуть, – сказала Ника, внезапно вспомнив об одном обстоятельстве. – Вместе со мной учится одна девушка – Мира, которая преуспевает в прорицании… совсем недавно она сделала предсказание, которое может напрямую касаться совершаемых иссушений.

– Да неужели? – скептически переспросил Грэм. – Ты всерьез полагаешь, что пророчество какой-то первокурсницы может представлять интерес? Прорицание – настолько непостоянная вещь, что даже опытным магам в этой области не всегда следует верить.

В отличие от декана, магистр Лосгар отнесся к словам Ники серьезно:

– Что именно она сказала?

Ника достала из кармана джинсов уже изрядно потрепанный листок и зачитала вслух:

Она обвела присутствующих долгим взглядом и добавила:

– Практически сразу же после сделанного пророчества на кухню нашего общежития принесли корзину с плодами померанца. Конечно, это можно списать на совпадение… Возможно, прозвучит глупо, но этот же померанцевый запах я почувствовала сегодня в соседней с Диком мастерской, когда относила туда инструменты. Вам не кажется странным, что… – Ника замолчала и бросила взгляд на Грэма, как бы спрашивая, может ли она рассказать об иссушителе.

Правильно истолковав ее молчаливый посыл, лорд поколебался несколько секунд и все же поведал о последней научной разработке Лосгару и Джолетте. Он прекрасно сознавал, что сейчас фактически выдает государственную тайну, но выбора опять-таки не было. В конечном счете, как бы разработку прибора ни пытались сохранить в тайне, о нем все равно узнал по крайней мере один маг, решивший воспользоваться иссушителем по прямому назначению.

Не успели ректор с Джолеттой отойти от удивления, как Ника поспешила закончить предыдущую мысль:

– Так вот, вам не кажется странным, что померанцевый запах стоял в помещении, отведенном именно для того мастера, который участвовал в разработках иссушителя? Тем более этот самый прибор я видела в его кармане перед тем, как ушла. Дик заверил, что это всего лишь пустышка, пробный образец, но что, если это не так? Что, если именно этот мастер решил делать и продавать иссушители на сторону? Если вдруг я окажусь права, то через него можно будет выйти на совершающего нападения мага!

– Чтобы выдвигать обвинения человеку, занимающему такой высокий пост, как мастер научного института, нужны веские доказательства, – возразил Грэм. – Я не могу, действуя законными методами, устраивать ему допрос только на основании слов студентки.

– А незаконными? – зацепилась за оброненную фразу Джолетта.

Грэм одарил ее мрачным взглядом:

– К этому я готов прибегнуть только в том случае, если буду хотя бы на девяносто процентов уверен в его причастности.

Некоторое время все задумчиво молчали, а после слово вновь взяла Ника:

– Исходя из того, что я успела узнать, померанец символизирует бессмертие и вечную жизнь. Мне кажется, в контексте предсказания он может использоваться как аллегория. Или же я все-таки права в отношении мастера, и этот запах выступает своего рода указателем. Вот только это единственная строчка, смысл которой мне удалось понять хотя бы приблизительно…

– «Когда в шар обратиться светило небесное…» Думаю, речь идет о полнолунии, – предположил Лосгар, всматриваясь в написанные на помятом листке строки.

Ника едва ли не стукнула себя по лбу, оттого что сама не сумела додуматься до такого элементарного толкования.

Пока шли коллективные размышления над второй строчкой предсказания, Джолетта расслабленно откинулась на спинку стула и, прикрыв глаза, совершенно не обращала внимания на происходящее.

Через несколько мгновений ее внезапно прозвучавший вопрос поставил всех в тупик:

– Не напомните, в честь чего в академии устраивается ежегодный осенний бал?

Ректор недоуменно на нее посмотрел, но все же ответил:

– В честь учебы и последних проводов лета.

Джолетта улыбнулась и, слегка приоткрыв глаза, произнесла:

– Проводы лета, последний танец… вам это ничего не напоминает?

Наконец поняв, что она имеет в виду, все согласились с этими выводами. Осенний бал действительно лучше всего подходил под трактовку строчки «и лето станцует последний свой танец».

С остальными строками все обстояло несколько сложнее, но Грэм, который все-таки признал, что в предсказании есть доля правды, предположил, что под «пробуждением жажды» имеется в виду иссушение. В этом контексте под «поминальным эхом» следовало понимать события, произошедшие прошлой весной, а вот фраза «взрастит померанец» по-прежнему оставалась загадкой.

– Послушайте! – внезапно воскликнула Джолетта, вновь привлекая всеобщее внимание. – Некоторое время назад, когда я работала на кухне, госпожа Лили жаловалась на долгое отсутствие Феофана. Тогда Мик упомянул, что он пошел к своему другу в научный институт…

– Повар работал с плодами померанца, а затем наведался в мастерскую друга и оставил там после себя этот въедливый запах? – выстроил логическую цепочку Грэм, проследив за ходом ее мыслей.

Ника неестественно засмеялась:

– Вы ведь это несерьезно? Феофан не может быть тем, кто использует иссушитель…

Лорд Грэм скептически заломил бровь:

– Почему нет? Нужно рассматривать все варианты, и на этот раз я вынужден согласиться с нашей леди. Старший повар в настоящий момент – наиболее подходящая кандидатура.

– Равно как и магистр Трайвол, – возразила Ника, голова которой начинала закипать. – И, помнится, Крэсбора мы все тоже считали главным подозреваемым, а на деле все оказалось совсем иначе.

После долгого и утомительного дня все чувствовали себя уставшими, время перевалило за полночь, и поэтому было принято единодушное решение отложить все вопросы на потом.

Попрощавшись у выхода из библиотеки, ректор отправился в свои комнаты, а девушек в общежитие сопровождал лорд Грэм. Они шли молча, но каждый из них думал практически об одном и том же. Ближайшее полнолуние выпадало как раз на день осеннего бала, и это было еще одним доказательством того, что предсказание Миры действительно не просто стихи. А значит, именно на ежегодном празднике, когда в академию прибудут совет магов и куча аристократов, случится нечто ужасное.

Однако, невзирая на такие пессимистичные прогнозы, Грэм намеревался положить всему конец до назначенного срока. Он всегда считал, что человек волен сам строить свою судьбу и влиять на обстоятельства, а всякого рода предсказания – это лишь один из возможных вариантов будущего.

Лорд проводил студенток прямо до их комнаты, и, когда Джолетта вошла внутрь, Ника тихо прикрыла за ней дверь, оставшись в коридоре.

– Спасибо, – произнесла она, подняв глаза на Грэма.

– За что? – удивился лорд.

Несколько мгновений Ника молча изучала его лицо, а после негромко ответила:

– За сегодняшний полет. Я… этого не забуду.

Не дожидаясь ответа, она быстро прошмыгнула в комнату, и уже в тот момент, когда между ними оказалась закрытая дверь, расслышала:

– Я тоже.

Утро во всех отношениях выдалось тяжелым, и Джолетта едва смогла заставить себя раскрыть слипающиеся глаза. Ей как никогда хотелось оказаться рядом с орущим на все общежитие будильником и со всей силы приложить его об стену. А еще лучше – лично встретиться с мастером, который его изобрел, и высказать ему все, что накопилось в душе за время таких вот пробуждений. С соседней кровати пыталась встать Ника, но утреннее притяжение перевешивало все усилия, и она не могла оторвать голову от подушки. Все-таки после суматошного дня засиживаться допоздна в библиотеке было явно не самой лучшей идеей.

Словно нарочно издеваясь над своей хозяйкой, под боком Джолетты довольно посапывал Барсик, смешно подрагивая во сне кончиками ушей. Он уютно свернулся клубочком чуть ли не в центре кровати, заставив ее всю ночь спать практически на самом краю. Когда Джолетта уже всерьез стала раздумывать над тем, чтобы избавить пару по сельскому хозяйству от своего присутствия, в дверь внезапно постучали. Сперва Джолетте показалось, что она ослышалась, но в следующее мгновение негромкий, но настойчивый стук повторился.

Смирившись с неизбежным, Джолетта вынырнула из-под одеяла и пошла открывать нежданному визитеру. К ее искреннему удивлению, на пороге комнаты оказался комендант-дворецкий, держащий в руках внушительных размеров поднос. Не дожидаясь приглашения, он вошел в комнату и, осмотревшись вокруг, бесстрастно поинтересовался:

– Куда я могу поставить завтрак?

Джолетта ошарашенно кивнула в сторону письменного стола, и Рик моментально водрузил на него свою ношу.

– С чего это вдруг нам такие привилегии? – присев на кровати, сонно поинтересовалась Ника.

– Личное распоряжение лорда Грэма, – коротко пояснил элементаль и в ту же секунду исчез, оставив после себя привычные клубы темно-фиолетового дыма.

После недолгого зависания адептки в полной мере оценили все преимущества декановской щедрости и приступили к завтраку. Сегодня повара превзошли сами себя, приготовив грушевый пирог, пряную яичницу и восхитительно хрустящую гранолу, поданную с взбитыми сливками. На подносе стояли две чашки – одна с фруктовым чаем, а другая с кофе. Глядя на последнюю, становилось понятно, кому она была предназначена, и Ника в полной мере оценила этот жест.

– Ну и что происходит между вами с Грэмом? – поинтересовалась Джолетта, тщательно проверяя принесенный пирог на наличие в нем арахиса.

Ника сделала глоток кофе и посмотрела на нее поверх чашки:

– Что ты имеешь в виду?

– Брось, ты прекрасно понимаешь, о чем я, – убедившись, что в выпечке опасного ингредиента не наблюдается, Джолетта аккуратно откусила кусочек и довольно прикрыла глаза – пирог был просто изумительный.

В отличие от нее, Ника заморачиваться этикетом не стала и, удобно подобрав под себя ноги, с аппетитом отправила в рот чуть ли не полпорции.

– Если ты про это, – прошамкала она, обведя рукой принесенную еду, – то я понятия не имею, с чего вдруг лорд Грэм решил о нас позаботиться. Хотя, пожалуй, рискну предположить, что это связано с твоим положением. Ты же у нас вроде как аристократка.

Джолетта скептически хмыкнула и только собралась сказать все, что думает по этому поводу, как вдруг к ней на колени запрыгнул Барсик, проснувшийся от вкусных ароматов. При этом он умудрился зацепить хвостом стоящее на краю подноса блюдце, и то, упав на пол, разлетелось на множество осколков.

– Свинья ты, а не кот! – возмутилась Джолетта. – Мало мне работы на кухне, так еще и за тобой убирай!

– Да ладно тебе, – успокоила ее Ника, к этому времени уже успевшая позавтракать. – Собирайся, я сама все уберу.

От щедрого предложения Джолетта отказалась, и в итоге разбитую посуду они собирали вместе. Из-за того, что в столовую идти не пришлось, в запасе оставалось еще немного времени, и перед тем, как уходить, они успели перекинуться парой слов.

Ника предположила, что Грэм не станет откладывать дела в долгий ящик и попытается расставить все точки над «и» касательно Феофана уже сегодня. Извещать их он, естественно, не станет, но, скорее всего, на кухню заявится во время обеденного перерыва. Ника знала, что сегодня в первой половине дня у него занятия, и пропускать он их не станет – для человека, имеющего лишь косвенное отношение к преподаванию, к своим обязанностям он относился на удивление добросовестно. В связи с этим Ника предложила Джолетте встретиться у входа на кухню за десять минут до обеденного перерыва, и дождаться там Грэма. Если он им и не обрадуется, то прогнать все равно не прогонит.

Когда соседки собрались выходить, в дверь снова постучал комендант. Элементаль вошел в комнату и с невозмутимым видом забрал поднос с грязной посудой.

– Рик, можно узнать, почему вы не телепортируетесь, а входите через дверь? – не удержалась от вопроса Ника, сомневаясь, что им движет обычная вежливость.

Дворецкий обратил в ее сторону бесстрастный взгляд:

– Когда преподаватели узнали, что вместе с лордом Грэмом в общежитии появится элементаль, они заявили, что не потерпят вторжения в свою личную жизнь. Поэтому мне запрещено без приглашения входить в комнаты.

Его слова в корне изменили ситуацию. Ника с Джолеттой переглянулись, одновременно подумав об одном и том же. Раз элементаль держит под контролем все общежитие, за исключением жилых этажей, значит, скорее всего, лорд Грэм решит обыскивать на наличие иссушителя не кухню, где Феофан проводит большую часть времени, а его спальню. А может, и то и другое. Комнаты работников общежития так же располагались на верхних этажах, и если старший повар действительно использовал прибор, Рик не мог этого видеть.

Когда комендант исчез, Джолетта с Никой условились, что план меняется – одна из них будет дежурить на кухне, а другая – у комнаты Феофана. Если вдруг Грэму взбредет в голову ничего им не рассказывать, они все равно будут в курсе происходящих событий.

Практически всю пару по сельскому хозяйству Джолетта проспала, лишь изредка ради приличия раскрывая глаза, чтобы сделать в конспекте пометки. А вот на искусство танца, которое стояло следующей парой, явилась одной из первых. Она была намерена не дать профессору Нарвису ни единого повода к ней придраться. Хотя она уже сдала экзамен по этому предмету, все равно собиралась присутствовать на занятии.

Джолетта ожидала, что преподаватель станет вести себя так же, как и в прошлые их встречи, но все оказалось совсем не так. Видимо, ректор каким-то образом сумел настолько повлиять на высокомерного профессора, что того словно подменили. Он больше не смотрел на простолюдинов свысока и не лебезил перед аристократами, относясь ко всем одинаково прохладно. Джолетта с удивлением обнаружила, что когда Нарвис отбросил лишнее жеманство и чувство превосходства, он оказался действительно неплохим танцором. Теперь профессор демонстрировал все движения на собственном примере, спокойно повторяя сложные элементы для тех, кто не понял с первого раза.

Когда его сменила профессор Феоне, начав читать лекцию по этикету, Джолетта полностью обратилась в слух. Разумеется, слушала она не информацию, которую и так знала с пеленок, а голос преподавательницы. Она надеялась уловить хоть какое-то сходство с тембром нищенки, но не находила ничего общего. Вероятнее всего, при смене облика голос также полностью менялся, и по нему распознать фею не представлялось возможным. Чего у профессора Феоне нельзя было отнять, так это ярко-голубых глаз, в которые завороженно смотрела большая часть студентов мужского пола. А еще – удивительной красоты, которую большинство адептов также не оставляло без внимания.

Глядя на них, Джолетта неожиданно для себя ощутила укол зависти по отношению к профессору. Реакция на красоту была ей слишком хорошо знакома и лишний раз напоминала, в какой ситуации она сейчас находилась. В который раз Джолетта ощущала бессильную злость из-за своего безвыходного положения. Хочешь учиться – ходи уродливой. Хочешь вернуть красоту – забудь об академии. Правда, в случае с красотой одного хотения все равно недостаточно.

Когда у водников началась боевка, проходящая на заднем дворе академии, Джолетту, как и прочих адептов, ждал сюрприз. Рядом с профессором, преподающим боевую магию, на полигоне их дожидался сам магистр Лосгар.

– Всем добрый день, – произнес он, когда взбудораженные его появлением студенты угомонились, и на площадке воцарилась тишина. – Сегодняшнюю тренировку буду вести я, а многоуважаемый профессор понаблюдает за вашими умениями со стороны.

Дождавшись, пока шквал удивленных вопросов и перешептываний стих, ректор пояснил:

– Как вы знаете, я не имею водного дара. Зато мне подвластны огонь, земля и воздух. Известно, что лучшей проверкой возможностей мага является столкновение его стихии с другими. Сегодня вы закрепите это на практике. Более того – это занятие является внеплановым зачетом, и несправившихся ждут долгие и изнурительные отработки.

Полигон вновь сотряс вздох недовольства. Глядя на однокурсников, высказывающих свое негодование по поводу того, что о зачете нужно предупреждать заранее, Джолетта совершенно их не понимала. Да – зачет. Да – внеплановый. Но ведь это и есть настоящая проверка, которая безошибочно покажет, кто чему научился за это время. А если учесть то, что их тренером и соперником будет такой опытный и сильный маг, как магистр Лосгар, то это вообще можно считать подарком свыше!

Как и всегда, в начале занятия адептов ждала разминка, включающая пробежку и несложные физические упражнения. В этот раз ректор внес некоторые изменения, велев каждому запустить по небольшому пульсару и совмещать физические нагрузки с магическими. После того как это указание было выполнено, Лосгар усложнил задачу – теперь нужно было одновременно следить за двумя пульсарами, причем крупными. Когда же вдобавок к этому было сказано добавить третий пульсар шестого уровня и косую сферу, адепты поняли, что зачет начался.

С поставленными задачами Джолетта справлялась весьма неплохо. Еще до поступления в академию она проштудировала много книг, где как раз описывались приемы одновременного управления несколькими элементами боевой магии. Параллельно она замечала, что некоторые однокурсники в буквальном смысле сдуваются и, не в силах контролировать сразу несколько пульсаров, оставляют только один. На тех, кто оказался не способен выполнить задание ректора, был обращен крайне недовольный взгляд преподавателя боевки, говоривший, что на зачет они могут не рассчитывать.

Не справившихся с этим элементарным тестом к дальнейшим заданиям не допустили, что было вполне ожидаемо. Следующим этапом зачета стала демонстрация умений. Ректор занял место в центре полигона и велел адептам поочередно к нему подходить и пытаться атаковать. То, что все начали толкаться и выпихивать друг друга вперед, тоже неожиданностью не стало – первым бросаться в омут с головой никто не хотел.

Джолетте же было абсолютно все равно, какой по счету она будет, поэтому она, игнорируя перепалки и споры однокурсников, спокойно вышла вперед.

– Сме-э-эртница, – протяжно донеслось ей в спину, а кто-то сочувственно добавил: – Удачи!

В удаче Джолетта не нуждалась. Она прекрасно знала свои возможности и понимала, на что может рассчитывать. Пробить щит или нанести Лосгару урон она, как и все прочие, естественно, не сможет, и ректор с преподавателем это прекрасно понимают. Поэтому, вероятнее всего, оцениваться будут знания и навыки, с помощью которых адепты станут атаковать.

Она остановилась метрах в десяти от ректора и сконцентрировалась, собирая силы и внимательно его изучая. Судя по едва уловимому теплу и легкому колебанию воздуха вокруг магистра Лосгара, отражать ее удары он собирался с помощью огня. Придя к такому выводу, Джолетта создала три пульсара и, используя умения, полученные на предыдущих практиках, повесила на них заклинание, не позволяющее воде испаряться. Она с силой бросила их вперед, и в доли секунды пульсары оказались возле ректора. Однако, подлетев совсем близко, они ударились о невидимую стену и рассыпались на сотни маленьких капель. Лосгар стоял, не шелохнувшись, и внимательно следил за действиями Джолетты, ожидая ее следующего хода.

Она мгновенно уловила произошедшие перемены – воздух вокруг ректора стал как будто невесомым, и с той стороны, где он стоял, повеяло легким прохладным ветром. Мозг только-только осознал, что Лосгар сменил огонь на стихию воздуха, а руки уже сами собой воспроизводили нужные пассы. Призвав капли, на которые разбились ее пульсары, Джолетта сформировала из них тонкую сферу, которая в следующий миг резко метнулась в сторону противника. Как только она подлетела к нему совсем близко, Джолетта резко изменила ее траекторию, и за счет того, что ректор оградил себя воздушным щитом, быстро вращающаяся сфера обернулась небольшим водным вихрем.

Ректор улыбнулся одними уголками губ, и в его глазах промелькнуло одобрение, что говорило о правильно выбранной тактике. Хотя добраться до своей цели сфера так и не сумела, повторив судьбу пульсаров, Джолетта была довольна результатом. Не став долго об этом думать, она воспользовалась своим главным навыком – призывом дождя. Понимая, что на этот раз противостоять ей будет стихия земли, Джолетта решила обратить это обстоятельство себе же на пользу. Вода и земля всегда неплохо сочетались, и существовало немало вариантов, как можно было использовать одно на благо другого.

Прорывая землю, ректора постепенно окружали толстые, переплетающиеся между собой зеленые стебли. Это были леорены – самая распространенная форма боевой магии земли. Из лекций Джолетта помнила, что эти растения обладают способностью поглощать чужую магию и поэтому служат отличным щитом. Но их слабость заключалась в том, что при перенасыщении этой самой магией они гибли.

Джолетта подняла руки и громко выкрикнула несколько фраз. Вслед за этим на небе появилось крупное дождевое облако, зависшее прямо над магистром Лосгаром. Через мгновение с него хлынул мощный водяной поток, обрушившийся на зеленый кокон, который образовали леорены. От обилия водной магии растения стали стремительно увеличиваться в размерах. Ректора, который не делал никаких попыток применить дар другой стихии, уже не было видно из-за полностью закрывающих его стеблей. Когда леорены выросли в несколько раз, их сила достигла пика, и от перенасыщения они взорвались, разлетевшись на множество зеленых ошметков.

От многократного использования магического ресурса Джолетта чувствовала себя безмерно уставшей. Тяжело дыша, она поправила налипшую на лоб прядь волос и встретилась взглядом с Лосгаром, который, в отличие от нее, выглядел так, словно только что отдыхал. На лице – ни следа усталости, на одежде – ни единого мокрого пятна от только что прошедшего дождя. Глядя на него, Джолетта понимала, что до мага такого уровня ей учиться и учиться, да и то не факт, что когда-нибудь она сумеет достигнуть таких же результатов. Вместе с тем она знала, что ни за что не отступится. Упрямства и силы воли ей было не занимать, и Джолетта была намерена приложить максимум усилий для осуществления своей мечты.

– Зачет? – уточнил преподаватель боевки, беря в руки журнал.

– Зачет, – подтвердил ректор и, обращаясь уже к Джолетте, добавил: – Если хотите, можете быть свободны.

Джолетта кивнула, принимая информацию к сведению, но уходить не спешила. Пропускать развлечение в виде сдающих зачет однокурсников она не собиралась.

В целом остаток пары прошел довольно весело для тех, кто уже показал свои умения, и нервно – для тех, кто только собирался. Как ни странно, в числе отстающих оказалась практически половина адептов, среди которых присутствовала и Катрина Верн. Когда у рыжей не получилось выполнить задание, она принялась слезно умолять ректора не отправлять ее на пересдачу. Зрелище было жалкое, и смотреть на подобное Джолетте было неприятно. К тому же она прекрасно видела, что слезы Катрины были наигранными, и за ними крылось лишь желание привлечь внимание. Судя по всему, это видел и ректор, который вежливо, но твердо посоветовал Верн проводить больше времени за учебниками и чаще практиковаться в магии.

Джолетта ушла за несколько минут до конца пары, так и не дождавшись сдачи зачета оставшимися адептами. Она поспешила в свою комнату, где переоделась и привела себя в порядок после тренировки. Под ногами то и дело путался Барсик, из-за которого Джолетта несколько раз чуть не упала. Кот мяукал и смотрел на нее большими разноцветными глазами, словно бы извиняясь за утреннее поведение.

– Ладно, мир, – улыбнулась Джолетта, потрепав его по голове. – Жди вечера, принесу чего-нибудь вкусного.

Перед тем как уйти, она бросила быстрый взгляд в настенное зеркало. Она уже давно предпочитала не рассматривать свое отражение, но сейчас не смогла удержаться от соблазна.

– Все как обычно, – тоскливо вздохнула Джолетта, но в следующий миг заметила в своем облике одну изменившуюся деталь. Вернее сказать – отсутствие этой самой детали. На лице исчезли все бородавки, и кожа стала абсолютно ровной и гладкой – такой, какой была прежде.

Сердце ее учащенно забилось, и она перевела ошарашенный взгляд на кота:

– Ты что-нибудь понимаешь?

Ответом ей было невразумительное «мяу», и Джолетта вновь вернулась к созерцанию своего отражения. Сначала – длина волос, теперь кожа… почему так происходит? Что она делает такого, что позволяет внешности меняться?

Джолетта не была уверена, что бородавки исчезли именно сегодня. В последнее время и она и Ника были так заняты, что им просто некогда было обращать внимание на такие мелочи. А ведь именно момент, в который произошло преображение, мог оказаться ключевым.

Решив, что обязательно подумает обо всем этом вечером, Джолетта еще раз критически себя осмотрела и, убедившись, что больше никаких изменений не наблюдается, вышла из комнаты. Следуя их с Никой уговору, она направилась к спальне Феофана, располагающейся в дальнем конце коридора.

Глава 25

– И почему я не удивлен? – хмыкнул Грэм, увидев у входа на кухню Нику.

За спиной лорда маячил один из его людей, которого она прежде видела в лазарете, и Рик, неизменно следующий за своим хозяином.

Вопрос был риторическим, и потому отвечать на него Ника не стала. Она вошла на кухню, и за ней тут же последовали остальные.

В помещении витали привычные аппетитные запахи, на плите уютно пыхтело овощное рагу, выбрасывая из-под приоткрытой крышки облака пара. Госпожа Лили трудилась над тестом для пельменей, намереваясь воплотить в жизнь иномирский рецепт, Феофан готовил десерты, а Мик, которому всегда доставалась самая скучная работа, с унылым выражением лица чистил картошку.

Глядя на такую милую и домашнюю обстановку, Ника не могла представить, что старший повар, в этот момент с такой любовью украшающий шоколадные кексы, является убийцей. За время пребывания в академии она успела по-настоящему сродниться с обитателями кухоньки, и мысль о том, что кто-то из них является не тем, за кого себя выдает, причиняла нестерпимую боль.

– Тайрон, Ника? Что-то вы зачастили! – вместо приветствия произнесла гномиха и, втянув носом воздух, подозрительно осведомилась. – Кто это там с вами?

Страж, которого вопрос касался напрямую, промолчал, да и Грэм ничего не стал пояснять. Коротко кивнув ему и Рику, лорд обратился к поварам:

– Прошу всех отложить свои дела и отойти в сторону.

– Что это вы удумали?! – уточнила шеф-повариха, ревностно загораживая собой плиту. – Никому не позволю рыскать по моей кухне!

– Госпожа Лили, дорогая моя, – вкрадчиво произнес Грэм. – При всем безмерном уважении к вам, эта кухня является частью академии. И сейчас мне необходимо провести здесь обыск.

Пока гномиха продолжала возражать, пыхтя совсем как томящееся на плите рагу, повара послушно отошли в сторону, встав рядом с Никой. Страж с элементалем приступили к обыску, начав осматривать многочисленные шкафчики и полки.

– А чего они ищут-то? – шепотом спросил у Ники Мик.

Поваренок выглядел искренне недоумевающим, и от этого Ника ощутила ужасную неловкость. Что она могла ответить? Что Грэм подозревает его с отцом в причастности к ритуалам иссушения и, как следствие, к убийствам?

– Один предмет, – уклонилась от прямого ответа она.

– Предмет? – Поваренок удивился еще больше. – Им что, чугунная сковородка понадобилась?

Ника вымученно улыбнулась и пожала плечами. Да… было бы просто чудесно, если бы во время обыска они натыкались только на кухонную утварь.

Пока проходил обыск, Ника осторожно выпустила на волю дар эмпатии. Из присутствующих это заметил только Грэм, когда она слегка коснулась его чувств. Лорд бросил на нее быстрый взгляд, но ничего не сказал, и Ника приняла это за разрешение действовать дальше.

В общей ауре помещения висело напряжение, которое из всех эмоций улавливалось лучше всего. От стоящего поблизости Мика шли волны удивления и любопытства, от госпожи Лили – раздражение и недовольство, а вот от Феофана… страх. Казалось, сейчас это чувство целиком и полностью завладело поваром, вытеснив все остальные. Вместе с тем заметить, насколько старший повар напуган, не прибегая к эмпатии, было практически невозможно. Внешне он ничем не выдавал своих эмоций – при виде Феофана создавалось ощущение, что он абсолютно безразличен к происходящему.

То, что почувствовала Ника, ее серьезно встревожило. До этого она была практически уверена в том, что Грэм с Джолеттой ошибаются, считая старшего повара причастным к иссушениям. Сейчас же эта уверенность сильно пошатнулась. Человеку, которому нечего скрывать, нечего и бояться. А страх Феофана был ощутим настолько, что Ника и сама начала погружаться в это отвратительное чувство. Поняв, что больше не сможет контролировать дар, она резко его «выключила» и тут же испытала облегчение. Все-таки пропускать через себя чужие эмоции было, мягко говоря, неприятно.

На обыск кухни ушло не более получаса, и за это время элементаль со стражем исхитрились проверить каждый шкафчик и заглянуть в каждую из многочисленных баночек, стоящих на полках. При этом Рик проделывал манипуляции с такой ловкостью, что ни разу ничего не упало и не просыпалось. После его вмешательства кухонная утварь выглядела так, словно к ней и не притрагивались.

– Здесь все, – резюмировал лорд Грэм после того, как поиски не привели ни к каким результатам.

Старшему повару было велено взять ключи от своей комнаты и идти с ними. Мика же решили оставить под присмотром госпожи Лили, предупредив поваренка, чтобы он не покидал пределы кухни.

Пока пересекали столовую и поднимались по лестнице, Феофан по-прежнему казался невозмутимым, но как только они оказались на третьем этаже и стали приближаться к комнате, он заметно занервничал.

– И почему я снова не удивлен? – покачал головой Грэм, увидев у дверей Джолетту, которая подпирала стену и, судя по всему, стояла здесь уже долго.

Когда Феофан вставил ключ в замочную скважину, все заметили, что его рука нервно подрагивает. Студентки переглянулись, и Джолетта одними губами прошептала:

– Я же говорила…

Однако в душе Ники все еще жила призрачная надежда на то, что повар волнуется по какой-нибудь другой причине, хотя она и понимала, что вероятность подобного минимальна.

Комната, в которую они вошли, была небольшой и совершенно обычной. Две кровати, шкаф и письменный стол, на котором стоял букет из сухих осенних листьев – его, вероятно, принес Мик, который подолгу проводил время в саду, собирая то поздние цветы, то гербарии. Рядом с букетом, обрамленный в скромную деревянную рамку, стоял женский портрет, нарисованный простым карандашом. Здесь же находилось несколько книг и записных книжек, сложенных аккуратной стопочкой.

Когда Рик подошел к столу и принялся поочередно открывать ящички, Феофан даже не стал возражать. Ника думала, что он, по крайней мере, спросит о причине, по которой без спроса роются в его вещах, но повар молчал. Молчал он и тогда, когда страж открыл шкаф и принялся тщательно проверять каждую лежащую в нем вещь.

Чтобы хоть как-то отвлечься от происходящего, Ника принялась изучать обстановку. Из скучного интерьера выбивался только яркий осенний гербарий и стоящий рядом портрет, который и привлек ее внимание. На нем изображалась молодая привлекательная женщина с открытым взглядом и выразительными чертами лица. Уголки губ были слегка приподняты, и казалось, что женщина вот-вот улыбнется. Художник сумел тонко поймать настроение, неуловимую радость и блеск, которым искрились большие глаза. Мудрость соседствовала с легкостью и беззаботностью, и это сочетание невольно завораживало.

Внезапно Ника услышала позади себя какой-то странный звук – не то вздох, не то стон. Обернувшись, она увидела, что Феофан осел в кресло и обхватил голову руками.

– Я так больше не могу, – надрывно проговорил он, не поднимая взгляд от пола. – Под ковром. Возле левой кровати…

Ника даже не успела сообразить, что происходит, а Рик уже откидывал край вышеупомянутого ковра. В следующее мгновение в его руках оказался маленький железный коробок, мерцающий едва заметным фиолетовым светом.

– Я не хотел! Клянусь, не хотел… – раскачиваясь из стороны в сторону, простонал Феофан.

Взгляды всех присутствующих устремились на него в ожидании продолжения.

– Это вышло случайно… Томас, мастер… он мой давний знакомый. Когда-то мы дружили, потом его карьера пошла в гору, он устроился в научный институт. Что могло быть общего у талантливого ученого со мной, простым поваром? Столько времени прошло… а потом моя жена… моя милая Джейн заболела. – Его взгляд устремился на тот самый портрет, который только что изучала Ника. – Думали: ничего серьезного, но ей становилось все хуже. Она слабела на глазах, перестала вставать с кровати. Обращались к целителям, но без толку, лекарства не помогали… я просил помощи у всех, кого только знал. Пошел к Томасу… думал, одолжу у него денег на дорогой препарат, который рекомендовали лекари. Он вроде как посочувствовал, согласился помочь. Мы сидели в баре, и как-то случайно вышло, что речь зашла о магах. Разве это справедливо? – Повар поднял покрасневшие глаза на лорда Грэма. – Разве справедливо, что вам дается такая долгая жизнь? А мы, простые люди, мрем в самом расцвете сил?! Почему кому-то от рождения принадлежит дар, а кто-то заведомо обречен на скорую гибель?!

Феофан на миг замолчал, беря под контроль чувства, и, справившись с ними, продолжил:

– В тот день мы с Томасом напились в стельку. Тогда-то он и сболтнул, что занимается разработками какого-то техномагического устройства, позволяющего качать магическую энергию. Я запомнил эти слова, и на следующий день пришел к нему в научный институт с требованием дать мне хотя бы пробный образец. С давних времен Томас задолжал мне услугу, поэтому после долгих возражений все-таки согласился. Понятия не имею как, – Феофан кивнул на иссушитель, который по-прежнему находился в руках у Рика, – но этот аппарат работает. Он высасывает магию, а после передает любому существу. Даже простому человеку. Энергия стихии поддерживает жизнь Джейн, хотя и не может исцелить ее полностью…

– То есть ты решил за жизнь жены платить жизнями магов? – резко оборвал его лорд Грэм. – Считаешь себя вправе решать, кому жить, а кому умирать?

– Ум-мирать? – запнувшись, переспросил Феофан. – Ваша секретарша… мисс Эрристон и преподаватель с водного факультета, они что…

– Нет, не умерли. – Голос лорда звучал жестко. – Но это не отменяет того, что весной были убиты магистр Энрод и двое первокурсников, а совсем недавно доведены до грани еще двое студентов.

Повар выглядел потрясенным. Дрожащей рукой он отер влажный лоб и не своим голосом произнес:

– Я не знал, я… я не имею к этому никакого отношения! Для поддержания Джейн действительно нужна постоянная подпитка, но для этого незачем иссушать целый резерв! Я выбрал нескольких магов и тянул из них силы по крупицам…

– И я должен в это поверить? – холодно спросил Грэм.

– Клянусь жизнью жены, что никого не убивал! – в отчаянии воскликнул Феофан, подрываясь с места. – А что касается совершенного мной, то я ни о чем не жалею! Вот вы неужели не использовали бы любой шанс, чтобы спасти жизнь любимого человека?!

– Если бы для этого требовалось убивать других, ни в чем не виновных людей, – нет, – отрезал Грэм.

– Да не убивал я их! Не убивал! – Взгляд Феофана оторвался от лорда и с мольбой направился на стоящих неподалеку студенток.

Направляясь сюда, Ника думала, что сумеет справиться с собой и принять правду, какой бы она ни была. Однако сейчас она понимала, что переоценила свои возможности. Она никогда не отличалась излишней сентиментальностью, но сейчас у нее внутри все переворачивалось. Даже без эмпатии она видела, что повар говорит искренне, без капли лжи. Клятва, тем более жизнью любимой жены, – это не пустой звук. Но даже если его слова были правдивы, это не меняло того, что он незаконно использовал изобретение и с его помощью качал чужую энергию.

– Ты хотя бы осведомлен о том, что прибор, тобой используемый, является секретной разработкой, которую курирует король? – спросил Грэм, сверля его взглядом, от которого хотелось немедленно сорваться с места и бежать без оглядки. – Осознаешь, чем тебе это грозит?

Судя по безнадежности, исказившей его лицо, Феофан прекрасно об этом знал. И понимал, что такое не прощают. Если бы ему назначили пожизненное заключение в Даароне – это можно было бы считать милостью. Преступления против короны всегда карались смертью, а совершенные им действия можно было расценивать именно так.

– Только Мик и Джейн… они здесь ни при чем, – выдавил из себя повар, захлебываясь отчаянием. – Это все я, они не знали…

Грэм некоторое время молчал, не сводя с него тяжелого взгляда. Элементаль и страж бесшумными тенями стояли поблизости, готовые в любой момент исполнить указания лорда. Ника с Джолеттой тоже не издавали ни звука, и в комнате повисла вязкая, напряженная тишина. Она длилась не дольше пары минут, но, казалось, что за это время Феофан успел превратиться из пышущего здоровьем мужчины в дряблого старика. Он ждал оглашения своего приговора, и каждая секунда становилась для него убийственно долгими годами.

– Томас кому-нибудь продавал иссушители? – наконец спросил лорд, прервав гнетущее молчание.

От его голоса Феофан нервно дернулся и, в который раз совладав с эмоциями, ответил, что не имеет об этом ни малейшего представления. В этот момент Ника не выдержала и решила вмешаться, посчитав, что ее сведения могут оказаться полезными.

– Когда я была в его мастерской, то проверила чувства Томаса при помощи эмпатии. Я не знаю, как это выразить словами, но… от него исходило столько негатива, что это ощущалось буквально физически. Страх, обреченность и самое главное – желание выгоды. Понимаю, что я всего лишь первокурсница, да к тому же иномирянка, узнавшая о магии меньше месяца назад, но на этот раз я уверена в том, что говорю.

– И иссушитель, который ты у него видела, был вовсе не муляжом, – кивнул Грэм, на удивление серьезно восприняв сказанное.

Затем он приблизился к Феофану и велел посмотреть ему в глаза. Без лишних слов было понятно, что лорд собрался делать, но повар даже не думал возражать. В следующую секунду он сильно напрягся и побледнел, хотя, казалось бы, бледнеть уже просто некуда. Феофан не проронил ни звука, и лишь с силой сжатые кулаки свидетельствовали об испытываемой им боли.

После того как лорд заглянул в его сознание, он отошел на шаг назад и задумчиво произнес:

– Значит, не врал… что ж, это несколько облегчит твою участь. Я не стану давать делу ход, пока не найду настоящего убийцу. До этого времени тебе запрещено покидать пределы не только академии, но и общежития. Рик, проследи. Станешь работать как обычно и делать вид, что ничего не случилось. Когда виновный будет найден, вами обоими займутся соответствующие службы.

– Но… как же Джейн? – осмелился возразить повар. – Как она там будет, если я перестану ее навещать…

Взглядом Грэма можно было резать без ножа, и, наткнувшись на него, Феофан моментально смолк. Не проронив больше ни слова, лорд круто развернулся и покинул комнату. Студентки и страж пошли следом за ним, а элементаль остался с поваром, исполняя данное ему указание.

– Что, если кто-то захочет прочитать его мысли? – спросила Джолетта, когда они оказались в коридоре.

– Поставил блок, – сухо ответил Грэм, которому в этот момент было не до глупых расспросов.

Всем было о чем подумать, и студентки, вернувшись в свою комнату, некоторое время сидели молча, погрузившись в себя. Ника не оправдывала действий Феофана, но ей было искренне его жаль. Жаль Джейн, которая цеплялась за жизнь, даже не подозревая, какой ценой достается это лечение. И больше всего жаль Мика – всегда такого добродушного и веселого. Что с ним станет после всего этого? Если мать умрет, а отца отправят в Даарон, как он будет жить?

– В одном я его хорошо понимаю, – внезапно произнесла Джолетта, смотря куда-то вдаль. – Если бы у меня была хоть какая-то возможность удержать близкого человека – я бы сделала все. Абсолютно все.

Говоря это, Джолетта думала о матери. Она действительно была готова пойти на любой отчаянный шаг, лишь бы ее вернуть. Вновь почувствовать себя любимой, нужной и окруженной заботой. Слышать ее ласковый голос, рассказывать о своих победах, неудачах и всегда находить понимание.

Ника промолчала.

В этот момент ей тоже вспомнилась мама, с которой сейчас их разделяла целая вселенная. Как она там? Вспоминает ли о ней? Увидятся они еще когда-нибудь? Нике было больно, но, в отличие от того же Феофана, она знала, что ее мама сейчас жива и здорова. Пускай где-то там, в другом мире, но она есть.

После только что случившегося на душе остался неприятный осадок. Барабанящий по стеклам дождь нагонял тоску и еще больше погружал в состояние меланхолии. Нужно было идти на последнюю пару, но на это не было никакого желания. У Ники сейчас стояло прорицание, и этот предмет был последним в списке тех, какие ей хотелось бы посетить.

– А у меня – новые изменения, – вновь заговорила Джолетта, сменив тему. – Бородавки исчезли.

Ника переместилась со своей кровати на соседнюю и, оказавшись рядом с соседкой, внимательно всмотрелась ей в лицо. Кожа стала ровной и бархатистой, на щеках появился приятный розоватый румянец, а бородавки действительно исчезли.

– Когда? – задала Ника вопрос, которым Джолетта мучилась уже несколько часов.

– Понятия не имею, – признала соседка. – Заметила только сегодня днем.

– Давай думать. Вспоминай, что ты делала в последнее время такого, что не было свойственно тебе раньше?

Джолетта в который раз принялась прокручивать в уме события, происходящие с ней в последнее время. И начала с того момента, когда у нее на лице появились, а затем исчезли странные пятна. Она напрягла память, пытаясь восстановить мельчайшие подробности, но, как назло, тот день помнился смутно. Единственное, что Джолетта помнила точно, – это то, что пятна появились ранним утром, когда она только проснулась. Смотрела в зеркало, приводя себя в порядок, а после того, как на мгновение отвернулась, Ника сообщила о появившихся на лице «украшениях». Исчезли пятна ровно по прошествии суток, и это означало, что именно за тот единственный день она сделала что-то, этому способствовавшее.

– Слушай! – внезапно воскликнула Ника, осененная пришедшей идеей. – Фея ведь наложила заклятие из-за того, что ты отказалась подавать ей милостыню?

Дождавшись утвердительного кивка, она продолжила:

– Что, если в этом и кроется главная загадка? Ты говорила, что, по словам феи, снятие заклятия зависит от тебя самой. Может, тебе просто нужно измениться? Поменять отношение к людям? Вспомни, о чем ты думала в то утро, когда появились пятна?

– Кажется, тогда я была не в духе, – задумчиво протянула Джолетта, пытаясь вспомнить детали. – Злилась из-за того, что по милости нищенки оказалась в такой ситуации… думаешь, из-за этого?

– А волосы? Они изменились как раз в тот день, когда ты подобрала на улице кота! – проигнорировав вопрос, развила мысль Ника. – Я точно помню, что заметила перемены в прическе как раз в тот момент, когда ты выходила с ним из ванной!

Барсик, словно почувствовавший, что речь идет о нем, важной походкой приблизился к кровати и запрыгнул Джолетте на колени. Она принялась рассеянно его поглаживать, думая в это время над словами Ники. В них определенно был смысл. Судя по информации, которой они располагали, феи устраивали людям различные проверки, и если те их проходили – получали благодарность, нет – наказание. В этом отношении было вполне логично, что снятие заклятия зависело от исправления человека и переосмысления им своих взглядов на жизнь.

– А сейчас изменения произошли после разговора с Лосгаром… – все так же задумчиво проговорила Джолетта, обращаясь больше к самой себе. Затем, в полной мере это осознав, она перевела недоуменный взгляд на Нику. – Получается, что исчезновение заклятия зависит от моих поступков? От того, насколько быстро я исправлюсь?

– Вероятно – да, – кивнула Ника, обрадованная тем, что хотя бы одной загадкой стало меньше.

Джолетта ее радости не разделяла:

– И что мне теперь с этим делать? Бегать по улицам и раздавать нищим подаяние? Облагодетельствовать всех немощных и ущербных? Да кто вообще дал этой фее право решать, как мне жить?! Выходит, если я вдруг решу поступить не так, как она считает правильным, то так на всю жизнь и останусь в этом безобразном теле?!

– Не думаю, что дело – во мнении феи, – спокойно возразила Ника, не обратив внимания на ее вспышку. – Мне кажется, в твоем случае речь идет о каких-то ключевых моментах. Если следовать логике, то ты проявила чрезмерную гордость и высокомерие, не подав милостыню нищенке. Соответственно, если станешь проявлять по отношению к кому-то сострадание и умеришь эгоизм, то заклятие будет спадать.

– Глупость какая-то! – запальчиво проговорила Джолетта, мысленно соглашаясь с озвученными доводами.

В этот момент прозвенел звонок, ознаменовавший начало пары, и Джолетта поднялась с кровати. Идти никуда не хотелось, но непосещение теории магии было чревато последствиями. Магистр Трайвол и так уже несколько раз отчитывала ее за опоздания, и усугублять ситуацию было ни к чему.

– Ты не идешь? – спросила Джолетта у Ники, видя, что та даже не думает собираться.

– Могу я хоть раз в жизни прогулять? – усмехнулась соседка, почесывая за ухом Барсика, который сегодня особенно жаждал ласки и внимания и сейчас переместился на Никину кровать. – Лучше побуду в одиночестве и обо всем подумаю. Может, что-нибудь умное в голову придет.

Оставшись в одиночестве, Ника тяжело вздохнула и откинулась на подушку, распластавшись на кровати в форме звезды. На душе по-прежнему было скверно, и ситуация с поваром никак не хотела отпускать. Особенно угнетало то, что настоящий убийца до сих пор спокойно разгуливал по академии, а Феофан, который пошел на отчаянный шаг ради жены, вынужден был страдать. Да, он поступил ужасно, воспользовавшись прибором и подвергнув жизни двоих магов опасности. Но ведь все остались живы. И если оценивать ситуацию трезво, то большая часть вины лежит на мастере Томасе, который решил наживаться на изобретениях. Ко всему прочему, было совершенно неясно, использовал ли настоящий виновник иссушитель, или прибегал к привычному ритуалу.

Ника долгое время пролежала на кровати, предаваясь размышлениям, и в какой-то момент ощутила, что начинает засыпать. Когда она уже балансировала на грани сна и реальности, в дверь комнаты внезапно постучали.

Очнувшись от дремы, Ника снова издала тяжелый вздох, чувствуя себя при этом пенсионеркой со стажем, которая не может подняться с постели. Усилием воли заставив себя встать, проковыляла к двери, но когда открыла, никого за ней не обнаружила. Ника высунулась в коридор и осмотрелась по сторонам – поблизости не наблюдалось ни души.

В следующий момент ее взгляд опустился вниз, и она увидела прямо под дверью серебристый поднос с дымящейся свежеприготовленной едой. Ника улыбнулась – похоже, Рику было поручено снабжать ее не только завтраком, но и обедом.

Она взяла поднос и, вернувшись с ним в комнату, внезапно осознала, что действительно проголодалась. В фарфоровой тарелочке красовалось блюдо, с щедрой подачи декана названное иномирскими деликатесами. Это были пельмени – те самые, над которыми некоторое время назад трудилась госпожа Лили. У Ники они ассоциировались с чем-то домашним и очень-очень уютным, поэтому настроение ее несколько поднялось. Кроме пельмешек на подносе присутствовали фрукты, маленький шоколадный кекс и зеленый чай, наличие которого вызвало у нее удивление. Впрочем, долго задумываться над этим Ника не стала и, устроившись поудобнее, приступила к обеду.

Когда она обмакнула пельмень в сметанный соус и приготовилась откусить кусочек, неожиданно зашипел Барсик. Да, именно зашипел. Он как-то странно ощетинился и, выгнув дугой спину, выпустил когти.

– Ты чего? – недоуменно спросила Ника, глядя на взбесившегося кота.

Тот вновь зашипел и прыгнул к ней на руки, при этом едва не выбив из рук вилку.

– Опять начинается? Хочешь, чтобы снова пришлось за тобой убирать?

Ника спихнула его с колен, но кот, словно обезумев, вновь издал какие-то утробные звуки, на этот раз похожие на тихое рычание.

– Да что с тобой сегодня?! – не выдержав, Ника взяла зверя за шкирку и отнесла его в ванную.

Барсик продолжал вырываться, кусаться и царапаться, так что запереть его удалось с трудом. Ника подумала, что всему виной – дрянная погода, к которой, как известно, коты имеют особую чувствительность. Она включила в ванной свет и, решив, что выпустит Барсика, как только пообедает, вернулась за стол.

В общежитии было не то чтобы холодно, но и далеко не тепло, поэтому Нике хотелось съесть что-нибудь горячее. К сожалению, пока она воевала со сбрендившей зверюгой, еда успела остыть. Да и чай стал едва теплым, однако привередничать не приходилось.

Ника сделала несколько глотков и только собралась в конце концов нормально пообедать, как вдруг прямо посреди комнаты, словно из ниоткуда, появилась темно-фиолетовая воронка. Ника не успела понять, что происходит, а перед ней уже стоял лорд Грэм, имевший при этом такой вид, словно только что побил все рекорды в марафоне по бегу. Одним резким движением он выбил у нее из рук вилку с несчастным пельменем, и та с глухим стуком упала на пол.

– Ты успела что-нибудь съесть?! – обрушился на Нику лорд, с силой тряхнув ее за плечи.

Опешив от такого напора, она не сразу нашлась с ответом, лишь ошарашенно смотрела на декана несколько долгих мгновений, пока тот снова не повторил свой вопрос.

– Ч-чай пила, – с запинкой проговорила Ника, чувствуя, что язык почему-то едва ворочается.

– Рик, где тебя дархи носят?! – крикнул Грэм, в это же время беря Нику на руки.

Ника совсем ничего не понимала, но и сил спросить, что происходит, почему-то не было. Откинув одеяло, лорд уложил ее на кровать и принялся растирать внезапно окоченевшие пальцы. Затем он положил руку ей на лоб, и Ника ощутила приятное тепло от этого прикосновения. Словно в тумане она наблюдала за тем, как рядом появляется элементаль и протягивает Грэму какой-то флакончик.

– Лекарь велел давать по две капли каждые десять минут в течение часа, – как всегда бесстрастно произнес Рик.

Грэм придержал Нику за голову и заставил ее приоткрыть рот. Он влил несколько капель вязкой жидкости, и Ника закашлялась от внезапного жжения – создавалось ощущение, что ее за один раз заставили проглотить ложку красного перца.

– Потерпи, скоро все пройдет, – мягко проговорил лорд, вытирая выступившие у нее на глазах слезы. Следующие слова он адресовал уже Рику, и его голос стал жестким: – Запри ее в комнате, а через час приведи сюда!

Элементаль почтительно кивнул и в мгновение ока растворился в воздухе. Ника хотела спросить, о ком идет речь, но горло сдавило спазмом, и она не смогла проронить ни звука.

– Это побочный эффект от первого приема нейтрализатора, через несколько минут пройдет, – пояснил Грэм, поправляя съехавшее одеяло.

Его лицо по-прежнему выражало беспокойство, и глаза, направленные на нее, смотрели с тревогой. Ника ждала дальнейших объяснений, но лорд с этим не спешил. Он молча изучал студентку несколько долгих минут, пока та не почувствовала себя лучше.

Когда Ника вновь попыталась заговорить, ей это удалось, но голос так до конца и не вернулся, поэтому она смогла выдавить из себя лишь хриплый шепот:

– Что случилось? Что со мной?

– Т-ш-ш-ш, – оборвал ее Грэм. – Чтобы нейтрализатор действовал быстрее, надо молчать и не двигаться.

– Если хотите, чтобы я молчала, не заставляйте вытягивать из вас информацию клещами, – возмутилась Ника, ощущая себя ужасно беспомощной из-за невозможности даже повысить голос.

На этот раз ответ не заставил себя ждать. Когда лорд заговорил, его интонация была спокойной, но Ника чувствовала, что он едва сдерживает внутреннюю злость:

– В еду, которую тебе подсунули, был добавлен яд. Предвосхищая следующий вопрос – нет, естественно, это был не Рик. Ему я велел приносить вам с Джолеттой только завтрак. Он был занят с Феофаном, но все равно успел предупредить меня. Нам повезло, что ты выпила только несколько глотков, иначе последствия могли стать необратимыми. Рик взял у лекаря нейтрализатор, и через час он должен полностью подействовать.

– А как вы узнали, какой именно яд добавлен в еду? – В голове Ники была полнейшая каша.

Грэм криво усмехнулся:

– Я думал, ты первым делом спросишь, кто именно пытался тебя отравить. Но если тебя интересуют мелочи, то существует универсальный нейтрализатор, способный растворять любой яд. Правда, действует он только в том случае, если дать его в первые минуты после отравления. Ну и еще условие – доза яда в крови должна быть минимальной.

– А…

– Вивиан Сойлежд, – угадал ее вопрос Грэм.

– А…

– А теперь мы принимаем нейтрализатор. – С этими словами Грэм взял с тумбочки флакон.

Ника попыталась сказать, что она и сама в состоянии выпить противоядие, но лорд даже слушать не стал. В очередной раз Ника ощутила себя так, словно только что проглотила огонь. Горло обожгло, и на глазах против воли снова выступили слезы.

Переждав, пока волна жара пройдет, Ника переспросила:

– Вивиан Сойледж? Она хотела меня отравить… но зачем?!

Даже в самой буйной фантазии она не могла представить, что кто-то захочет ее убить. Чтобы пойти на такой шаг, нужны как минимум веские причины, а как максимум – всепоглощающая ненависть. Ника не верила, что однокурсница могла настолько сойти с ума лишь из-за глупой ревности к декану и личной неприязни.

– А вот это мы спросим у нее самой, – жестко произнес Грэм, глаза которого ярко заблестели.

Глава 26

Нике не требовалось применять эмпатию, чтобы понять, насколько он зол. Единственное, чего она не знала наверняка, – что послужило тому причиной – очередное покушение на студентку или угроза именно ее жизни. Ника всегда старалась быть честной хотя бы по отношению к себе и вынуждена была признать, что больше склоняется ко второму варианту. Сомнительно, что лорд стал бы проявлять такую заботу о каком-то другом адепте – отпаивать противоядием и тем более тратить уйму энергии на мгновенный телепорт. Хотя Ника не знала, как выглядят порталы, она догадалась, что фиолетовая воронка, из которой появился Грэм, – одна из их разновидностей.

Через некоторое время ей стало намного лучше, голосовые связки пришли в норму, а пальцы рук перестали неметь. В то же время она ощутила неловкость из-за того, что лорду приходится с ней возиться, и, чтобы отвлечься, решила сменить тему:

– Что будет с женой Феофана?

Если до этого Грэма обуревала злость, то сейчас его охватило не меньшее по силе недоумение.

– Я все понять не могу, – проговорил он, изучая Нику долгим немигающим взглядом. – Ты обладательница железной психики, или до тебя просто не доходит, что меньше получаса назад ты могла умереть?

Ника, которая и сама поражалась собственному спокойствию, резонно заметила:

– Будет лучше, если я начну с причитаниями биться в истерике?

– Не выношу истерик, – моментально согласился Грэм. – Что касается твоего предыдущего вопроса, то с Джейн все останется по-прежнему. Разумеется, кроме незаконной подпитки чужой энергией.

– Но… она умрет? – Ника неуверенно посмотрела на лорда. – Что, если это произойдет совсем скоро? Мне кажется жестоким не дать Феофану с ней увидеться…

– Если я начну всех жалеть, то ничем хорошим это не кончится! – резко перебил ее Грэм. – И не надо на меня так смотреть, мне тоже эта ситуация не доставляет большого удовольствия. Мик может навещать мать в любое время, и этого более чем достаточно. К тому же я отправил к ней хорошего лекаря.

– А почему не дать Феофану навестить жену в сопровождении стражей?

– Пусть скажет спасибо, что сразу не отправил его в Даарон, – отрезал лорд, всем своим видом показывая, что не желает продолжать этот разговор.

– Но ведь это несправедливо! – не хотела сдаваться Ника. – Почему его действия должны рассматриваться как измена короне? Он никого не убил и ничего не украл, а к иссушению прибег не ради себя, а ради жизни близкого человека!

Все-таки не сумев сдержаться, Грэм вышел из себя:

– То, что он качал энергию для жены, его не оправдывает! Иссушитель – это всего лишь экспериментальная разработка, и то, что его действия не имели трагических последствий, является большой удачей! Ты пытаешься защищать этого повара, но, видимо, не осознаешь, что по его вине могли погибнуть двое магов! – В следующее мгновение лорд усмирил эмоции и сбавил тон: – Это дело будет передано соответствующим службам, которые примут окончательное решение. И я не вижу никакого смысла обсуждать это сейчас, тем более с тобой.

Спорить дальше Ника не стала, хотя Грэм и не сумел убедить ее до конца. Заметив, что она несколько сникла, декан примирительно добавил:

– Поверь, я прекрасно знаю, что такое потеря близких. И даже где-то ему сочувствую. Но жалости на всех не хватит. Кому-то надо быть жестким и даже жестоким. Если проявишь слабость по отношению к одному, будешь поступать так и с остальными. А при моей должности это неприемлемо.

На последние фразы Ника не обратила внимания, зацепившись за первое предложение. В этот момент ей вспомнился разговор с Дрейком, когда тот сказал, что Грэму в своей жизни пришлось настрадаться.

Даже не надеясь получить ответ, она осторожно поинтересовалась:

– Вам доводилось кого-то терять?

Грэм безразлично пожал плечами.

– Дела давно минувших дней. И вряд ли эта тема является интересным предметом для обсуждения.

– Мне было бы интересно, – все так же осторожно произнесла Ника. – Но я не настаиваю.

Ника и сама не понимала, откуда вдруг в ней возникло это желание – знать о нем больше. Оно появилось давно, еще в тот момент, когда они возвращались из научного института и любовались сумеречным городским пейзажем. Раз за разом Ника замечала, что в Грэме есть то, что он никому не показывает и прячет глубоко внутри.

– Пора принимать нейтрализатор, – уклонился от ответа лорд. – Десять минут прошли.

Его нежеланию рассказывать о своем прошлом Ника ничуть не удивилась. С одного взгляда на Грэма становилось ясно, что это не тот человек, который будет показывать кому-то свою слабость. Она понимала, что, вероятно, когда-то ему довелось пережить нечто такое, о чем сейчас больно вспоминать, пусть он в этом никогда и не признается.

Час пролетел незаметно. Практически все это время они молчали, лишь изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами. Не обращая внимания на Никины возражения, Грэм упорно продолжал собственноручно давать ей противоядие, твердя при этом, что ей необходим полный покой. Хотя она возмущалась и чувствовала себя при этом неловко, глубоко в душе ей было приятно. Она уже и не помнила, когда в последний раз кто-то о ней так заботился.

В последние годы, когда Ника болела, ей даже некого было попросить сходить в аптеку за лекарствами, а уж о том, чтобы кто-то с нею сидел, и речи не шло. Друзья обычно были заняты на работе или на учебе, а мать пропадала в вечных командировках.

В момент, когда Ника выпила последнюю дозу нейтрализатора, из ванной комнаты донеслись какие-то странные звуки. Грэм с Никой синхронно посмотрели в ту сторону, и в эту же секунду звук повторился – кто-то громко и настойчиво скребся в дверь с той стороны.

– Барсик! – воскликнула Ника, внезапно вспомнив, что так и не выпустила бедное животное.

Она резко подскочила с кровати, но тут же была возвращена лордом Грэмом обратно.

– Тебе еще десять минут спокойно лежать! – недовольно произнес тот, сам идя к источнику шума.

Он открыл дверь, и из ванной тут же выскочил рыжий котяра, моментально бросившийся к Нике.

– Это и есть тот самый кот, за которого так радела наша леди? – спросил лорд, сопровождая Барсика заинтересованным взглядом.

Ника кивнула, а зверь в это время, подойдя к кровати, на которой она сидела, вновь ощетинился. Девушка перевела взгляд с Барсика на валяющийся рядом пельмень, а затем снова посмотрела на кота.

– Ты знал… – потрясенно выдохнула она, не в силах в это поверить. – Ты знал, что еда отравлена!

Заметив недоумение, промелькнувшее на лице Грэма, Ника рассказала ему о странном поведении питомца, когда она внесла в комнату поднос с обедом. Она всегда знала, что животные гораздо более чувствительны к запахам, чем люди, но даже не представляла насколько. Больше всего ее поражало то, что Барсик пытался выбить еду у нее из рук. Он что, настолько разумен?

– У животных хорошо развита интуиция, и они очень чувствительны, – практически дословно повторил мысли Ники Грэм.

Неожиданно для Ники он взял Барсика на руки и почесал его за ухом. Вначале кот напрягся и выпустил когти, но после, ощутив, что от лорда не исходит никакой опасности, расслабился и довольно замурлыкал.

Ника от этой картины едва не уронила челюсть. Грэм, гладящий кота и при этом довольно улыбающийся, казался чем-то нереальным. Даже не верилось, что это тот самый человек, который буквально несколько часов назад проводил на кухне и в комнате обыск.

– Молодец… как его там?

– Барсик, – подсказала Ника.

– Молодец, Барсик, – похвалил Грэм, продолжая гладить разомлевшую от восторга животину.

Только теперь Ника до конца осознала, что, по сути, кот действительно спас ей жизнь, как бы невероятно это ни звучало. Если бы не его выходка, до появления декана она бы успела выпить не только чай, но и съесть целую тарелку пельменей.

Когда Грэм опустил донельзя довольного кота на пол, дверь в комнату резко распахнулась и в проеме показалась Вивиан Сойледж, за спиной которой стоял Рик. Элементаль, не изменяя себе, оставался абсолютно бесстрастным, а вот студентка выглядела до того напуганной и потерянной, что казалось – она вот-вот упадет в обморок. На ее заплаканном лице блестели влажные припухшие глаза, щеки раскраснелись, а нижняя губа нервно подрагивала – Сойледж едва сдерживалась от того, чтобы снова не разрыдаться.

Увидев вошедших, декан моментально переменился, став похожим на того лорда Грэма, которого все знали и боялись. Рик подтолкнул Вивиан вперед, и она, сделав несколько неловких шагов, нерешительно замерла посреди комнаты.

Взглядом лорд буквально пригвоздил ее к полу, и Сойледж, боязливо втянув голову в плечи, громко всхлипнула. Всегда собранная, надменная и даже стервозная, сейчас она была абсолютно раздавлена, и видеть ее в таком состоянии было непривычно.

– Ты добавила в еду яд, собираясь отравить однокурсницу, – с леденящим душу спокойствием констатировал Грэм. – На что ты рассчитывала? Остаться незамеченной элементалем?

Ответа не последовало, и обманчивое спокойствие лорда сменилось ничем не прикрытой яростью:

– Зачем, дарх возьми, ты это сделала?! Ты понимаешь, что теперь можешь отправиться прямиком в тюрьму?!

Вивиан еще раз громко всхлипнула, затем на секунду замолкла, а после упала на пол и затряслась в громких рыданиях.

– Я-а не хотела! Это все она-а… – сквозь слезы произнесла адептка. – Не з-знаю, почему я на это согласилась!

Сойледж подняла на Нику безумные глаза и судорожно проговорила:

– Н-ненавижу тебя! Ненавижу! Но убивать не хотела… клянусь!

Она вновь разразилась рыданиями, и из ее сумбурной речи больше не удалось разобрать ни слова. Не выдержав, Грэм подошел к Вивиан, одним рывком поднял с пола и, поймав ее взгляд, принялся считывать мысли. Да, это было незаконно, но в сложившихся обстоятельствах церемониться с ней лорд не собирался. От вторжения в сознание Сойледж испытала боль и попыталась вырваться, но Грэм собирался довести начатое до конца. Это был неприятный, но единственно действенный способ узнать всю правду.

С каждой секундой Грэм становился все мрачнее и мрачнее, а когда считал всю нужную информацию, выражение его лица и вовсе не поддавалось никакому описанию. Казалось, лорд был готов метать гром и молнии и сейчас сдерживался из последних сил.

– Отведи ее в лазарет, – велел он Рику, кивнув на вновь осевшую на пол Вивиан.

Не став ничего уточнять, элементаль кивнул и помог ей подняться. Через несколько мгновений они ушли, и когда за ними захлопнулась дверь, в комнате повисла гробовая тишина. Видя, что Грэм находится на грани бешенства, расспрашивать его Ника не спешила.

Лорд подошел к окну, оказавшись к Нике спиной, и несколько раз глубоко вздохнул. С минуту он стоял, не шелохнувшись, и Ника чувствовала, что в это время он пытался совладать с захлестнувшими его эмоциями.

Когда ему это удалось, Грэм обернулся и с расстановкой произнес:

– Сойледж подвергалась ментальному воздействию. Ее неприязнью к тебе воспользовались и сделали внушение. Менталисты, да и эмпаты, неплохо поработали.

Сказать, что Ника была поражена, – это не сказать ровным счетом ничего:

– Но зачем? Зачем кому-то внушать ей меня убить? Кому я могу мешать?!

Грэм ответил не сразу. Его взгляд, направленный на Нику, выражал множество чувств, среди которых неожиданно промелькнула… вина.

– Мне следовало раньше об этом догадаться, – сокрушенно произнес он. – Но я даже предположить не мог, что она на это способна!

Только сейчас в памяти Грэма всплыли слова бывшей любовницы, брошенные в последнюю их встречу.

«Клянусь, ты об этом еще пожалеешь!» – сказала она тогда, но он не обратил на угрозу никакого внимания. Как оказалось. зря.

– За этим стоит Эльза? – догадалась Ника. – Я права?

– И не только за этим, – мрачно подтвердил лорд. – Когда я сканировал ауру напавшего на нас дарха, то также обнаружил следы ментального воздействия.

Внезапно Грэм с силой стукнул кулаком по стене и, не сдержавшись, выругался. Он был зол на Сойледж, ставшую пешкой в руках опытных квинтов, на Эльзу, решившую таким диким способом избавиться от потенциальной соперницы, но больше всего – на себя. За то, что не сумел вовремя это предотвратить.

Лорд вплотную подошел к Нике и, глядя ей прямо в глаза, уверенно произнес:

– Можешь не сомневаться: больше она не посмеет тебя тронуть. Обещаю.

И без его слов Ника это знала. Знала, что он защитит ее – не важно, по каким причинам, но Грэм не позволит Эльзе вновь посягнуть на Никину жизнь. Нике было совершенно не важно, каким образом он решит эту проблему – прибегнет к закону, обвинив Эльзу в нападении, или пригрозит при личной встрече. В этот вопрос Ника вмешиваться не собиралась и впервые в жизни не проявляла к кому-то сочувствия. Дальнейшая судьба Эльзы ее не интересовала, и Ника надеялась лишь на то, что она получит по заслугам.

А вот Сойледж ей было жаль. Пускай Вивиан испытывала к ней неприязнь и даже ненависть, но ее жестоко использовали, вмешавшись в психику и подтолкнув к совершению ужасного поступка. На лекциях Ника уже успела узнать, что в некоторых случаях эмпаты могли оказывать на человека влияние похлеще менталистов. Если последние могли воздействовать на сознание и иногда внушали мысли, то сильные эмпаты были способны на более страшное – внушение чувств. Они могли выявить в человеке те или иные эмоции и усилить их в несколько раз, что зачастую приводило к психическим расстройствам. Разумеется, подобные действия, так же как и несанкционированное чтение мыслей, были запрещены законом, но, как известно, всегда находятся те, кто ради хорошей прибыли готов преступить закон и забыть о моральных принципах.

– Может, теперь я наконец дождусь от вас извинений? – желая сгладить напряженную ситуацию, пошутила Ника. – Между прочим, по вашей милости меня дважды чуть не угробили.

– Ключевое слово – «чуть», – послав ей ироничную улыбку, заметил Грэм. – Извинений можешь не ждать. Кстати, – он бросил красноречивый взгляд на давно остывшую отравленную еду, стоящую на столе, – ты сегодня так и не пообедала. Голодна?

Ника хотела соврать, что совсем не хочет есть, но в этот момент желудок предательски заурчал. Не спрашивая согласия, Грэм второй раз за день открыл портал и потащил ее в фиолетовую воронку.

Переход произошел настолько быстро, что Ника даже не успела ничего почувствовать. Казалось, только-только они стояли в комнате, как вдруг раз – и очутились на кухне.

Было около девяти часов вечера, и в это время на кухне уже работала Джолетта. Облачившись в старый потрепанный передник и не обращая внимания на свой внешний вид, она драила гору посуды, оставшуюся после ужина. Мик с Феофаном заготавливали овощи к завтрашнему дню, и старший повар при этом ни на секунду не выдавал своего внутреннего состояния. Он вел себя как обычно, и не знай Ника, что произошло днем, она бы ни за что не догадалась, насколько Феофан подавлен.

Госпожа Лили восседала на порядком расшатанном деревянном табурете и с ехидцей поглядывала на вкалывающих работников кухни.

– Поживее, поживее! – подгоняла она поваров и Джолетту. – Свекла сама себя не почистит, а посуда – не помоет!

Когда Ника с Грэмом вышли из воронки, гномиха мгновенно это заметила и обернулась в их сторону с непередаваемым выражением лица:

– Опять приперлись?! Что ж вам еще надо-то, окаянные?! Всю кухню мне разворотили, запахов посторонних понанесли!

Декан лучезарно улыбнулся:

– Госпожа Лили, дорогая моя, ты ведь не откажешь умирающим от голода квинтам в хорошем ужине?

– Ишь ты, ужин им подавай! – недовольно пробубнила шеф-повариха.

Впрочем, ворчала она лишь для приличия, и уже вскоре Ника и лорд Грэм сидели за столом, за обе щеки уплетая предложенные кушанья. Как оказалось, голодна была не одна Ника. Декан с таким аппетитом поглощал стейк, соус и поджаренный картофель, что становилось понятно – не ел с самого утра.

– Вот не зря я тебя на работу взял, – насытившись, довольно произнес Грэм. – Ума не приложу, как можно так вкусно готовить?

Гномиха снова что-то прокряхтела, но ее лицо буквально засияло от похвалы, выдавая истинные эмоции. Ника же в это время во все глаза смотрела на лорда и не переставала удивляться тому, насколько он может быть разным. Совсем недавно являл собой устрашающее зрелище, готовый рвать и метать, а сейчас снова выглядел, как в тот момент, когда гладил Барсика. Ника подозревала, что далеко не каждому он позволял видеть себя таким, и ценила это доверие.

– Еще б ты меня не взял, – пробубнила шеф-повариха. – Сердце-то доброе, хоть и умело это скрываешь. Пожалел старую.

Грэм улыбнулся одними уголками губ:

– Госпожа Лили, ну какая же ты старая? Всего-то одно столетие разменяла.

Тонкое игнорирование фразы про «доброе сердце» Ника оценила, но не смогла сдержать вспыхнувшего интереса.

– Пожалел вас? – переспросила она у гномихи.

– Пожалел, – подтвердила та и, не обращая внимания на недовольство лорда, принялась рассказывать: – В те времена я осталась без крова над головой и без надежды его когда-нибудь обрести. Мы, гномы, живем родовыми общинами, каждая из которых занимается определенным делом. Наша вот ювелирным мастерством славилась. Это я не в сородичей пошла – в каменюках этих ни дарха не понимала. Мне всегда куда ближе были травки всякие, кастрюли, ложки-поварешки. Работала себе на кухне и была всем довольна. Однажды у нашего главного ювелира пропали изумруды, которые он для особо важного заказа отбирал. Я тогда еще и комнаты убирала – вот и сказали, что я взяла. Старейшина собрал весь род. Общим решением меня обвинили в краже и изгнали. Вот так-то и оказалась я на улице без гроша за душой… эти ж сородичи проклятущие даже вещи забрать не дали! Вот уж точно – законы наши, гномьи, дархи писали!

Пока госпожа Лили говорила, не только Ника, но и Джолетта с интересом слушали ее рассказ. А вот Грэм был явно недоволен происходящим, но перебивать все же не пытался.

– На работу меня брать никто не хотел – безродные гномы, знаешь ли, доверия большого не вызывают. Нас и так за характер не особо жалуют, а тут еще и изгнание да слепота сверху. Единственным человеком, не обратившим внимания на мои, мягко сказать, непривлекательные рекомендации, оказался наш Тайрон. Как сейчас помню, так и сказал: «Плевать мне, многоуважаемая гномиха, на ваши родовые разборки. Умеете готовить – добро пожаловать в мой дом и на кухню. Не умеете – дверь там».

После этих слов Ника невольно улыбнулась – подобное было как раз в духе лорда Грэма.

– А он еще и за дело мое взялся, – с довольным видом похвасталась госпожа Лили. – Имя мое обелил. Оказалось, что это дочь старейшины нашего изумрудики умыкнула. Вишь ли, продать их задешево хотела! Денег ей мало было! И ее-то из рода не изгнали. – Гномиха досадливо поморщилась, а после вновь разулыбалась. – Меня, конечно, обратно вернули. Вот только жить с ними я не захотела. Так и осталась у Тайрона работать. Да… добрый он, в душе-то.

Грэм показательно хмыкнул:

– Может, перестанешь говорить обо мне в третьем лице? Я вообще-то здесь, если ты не заметила.

Госпожа Лили смерила его снисходительным взглядом:

– Кто ж тебя похвалит-то, если не я?

Лорд хотел что-то ответить, но отчего-то передумал. Спорить с ней было себе дороже, а сегодняшний день и так изрядно потрепал всем нервы. Ника же после слов шеф-поварихи только в очередной раз убедилась в правильности своих выводов относительно Грэма.

После позднего ужина в комнату Ника возвращалась в сопровождении Джолетты и попутно рассказывала ей о недавнем покушении. Не забыла она упомянуть и о странном поведении Барсика, сыгравшем ключевую роль в ее спасении. Узнав о том, что новоиспеченную подругу пытались отравить, Джолетта пришла в ужас. Она даже отчитала ее за легкомысленное отношение к собственной безопасности.

– Вот поэтому и нужны дегустаторы! – заявила Джолетта, когда они ложились спать.

Ника невесело усмехнулась:

– То есть дегустаторы, по-твоему, не люди, и их можно не жалеть?

С ответом Джолетта не нашлась. Она сграбастала в охапку Барсика, который стал прямо-таки героем дня, и постаралась скорее заснуть.

В течение следующих нескольких недель академия гудела, словно растревоженный пчелиный улей. Все адепты и профессора готовились к предстоящему осеннему балу и визиту совета магов, приуроченному к этому празднику. Предстояло сделать множество приготовлений, начиная с приведения в порядок документации и заканчивая украшением главного бального зала. Работы предстояло немало, и на каждого обитателя академии была взвалена куча обязанностей.

Кроме того, в это время особое внимание уделялось этикету и придворным танцам. Профессор Нарвис отобрал десять самых преуспевающих в танцах пар и беспрестанно репетировал с ними открытие бала. К своему удивлению, Джолетта оказалась в их числе. Похоже, преподаватель действительно кардинально пересмотрел свои взгляды, раз разрешил участвовать в церемониальном танце «безобразной», с его слов, адептке.

Сама Джолетта, так же как и все, была настолько занята, что у нее не оставалось ни одной свободной минуты. Магистр Лосгар, зная, в каком положении она находится, тактично предложил ей некоторую сумму денег, но Джолетта их не взяла. Она по-прежнему продолжала трудиться на кухне, хотя спокойно могла от этого отказаться. Как ни странно, ей понравилась зарабатывать на жизнь собственным трудом, и каждый честно заработанный медяк был для нее гораздо дороже легко полученного золотого.

Все из-за той же загруженности у Джолетты не было времени даже на то, чтобы думать об иссушениях и фее. Магистр Лосгар и лорд Грэм держали их с Никой в курсе последних событий, но, к сожалению, – а может, и к счастью, за это время не произошло ничего выдающегося. Перелопатив всю оставшуюся в библиотеке литературу, ничего нового о феях они не нашли, а что до иссушений, то главной подозреваемой по-прежнему оставалась магистр Трайвол. Правда, в последнее время за ней не замечалось никаких странностей. Декан водного факультета выполняла свои обязанности, больше не приближалась к лазарету и, как и остальные, занималась подготовкой к грядущим мероприятиям.

Буквально через день после того, как у Феофана был обнаружен иссушитель, лорд Грэм наведался в научный институт, намереваясь выдвинуть обвинения Томасу. Но оказалось, что тот исчез. Дик и другие мастера сообщили, что он несколько дней не выходил на работу, а когда они решили навестить его дома, то обнаружили, что и там его нет. Грэм расспросил соседей, и те сказали, что в последний раз видели его спешно покидающим дом. В этот момент он выглядел нервным и испуганным – настолько, что, уходя, даже забыл закрыть дверь.

Лорд со своими людьми осмотрели дом и обнаружили с десяток исправных иссушителей. Похоже, Томас собирал их не только в мастерской, но и на дому. Помимо этого в его вещах были найдены чертежи других разработок, являющихся усовершенствованными моделями. Если обычные иссушители были узконаправленными, то есть качали энергию из одного конкретного мага, то эти явно планировались как оружие массового поражения. И если бы мастеру удалось воплотить эти наработки в жизнь, то для Дагории это могло обернуться настоящей катастрофой. Но что, если мастер уже в этом преуспел? Ответа на этот вопрос не было. Напасть на след Томаса Грэму не удалось – ученый словно сквозь землю провалился.

Насколько было известно Джолетте, лорд Грэм готовил подробный доклад о происходящем главе Королевской службы безопасности и собирался рассказать обо всем сразу после бала в академии.

День бала Грэм, Лосгар, да и Ника с Джолеттой ждали в напряжении. После того как им удалось расшифровать значительную часть предсказания Миры, было ясно, что именно этот день станет решающим. Кроме того, Ника высказала предположение о том, что профессор Гвирел тоже может быть замешана в иссушениях. Она пришла к такому выводу из-за поведения преподавательницы после предсказания. В тот момент она прервала пару прорицания и в спешке куда-то ушла.

Профессор Гвирел и магистр Трайвол были уважаемыми и сильными магами Агавийского королевства, поэтому предъявлять им какие бы то ни было обвинения без доказательств лорд Грэм не мог. А этих самых доказательств не было. Единственное, что он мог себе позволить, – это переговорить с Айрин Трайвол с глазу на глаз. Что и сделал. Джолетта не знала подробностей этого разговора, но, судя по всему, Грэм ничего не добился. По понятным причинам, открыто заговорить с ней об убийствах он не мог, а намеков декан не понимала. Или делала вид, что не понимала. Влезть к себе в голову магистр Трайвол тоже не позволила, что, впрочем, было вполне ожидаемо.

Джолетта шла по коридору главного корпуса, собираясь вернуться в общежитие. Только что закончилась пара по истории магии, и она чувствовала, что и без того загруженный мозг начинает окончательно закипать. Кругом творилось столько всего, что весь этот нескончаемый водоворот событий казался каким-то сумасшествием. А между тем учебу никто не отменял, равно как и грядущие экзамены.

Внезапно Джолетта услышала громкие крики, доносящиеся со стороны ректората. Голос кричащего она узнала сразу и, не раздумывая, направилась в ту сторону. По репликам Джолетта уже поняла, какая сцена там разворачивается, и ни за что не хотела пропустить подобное зрелище.

– Щенок! Да как ты посмел так меня опозорить?! Опозорить весь наш род! – Голос Крэсбора-старшего разносился по корпусу подобно раскатам грома.

Судя по побледневшему лицу и бегающему взгляду, отца Дамиан боялся. И боялся сильно. Он стоял, от волнения сцепив руки в кулаки и с силой сжав челюсти.

– Ты знаешь, что ректор настаивает на твоем отчислении?! Да как ты вообще мог связаться с этим сбродом, да еще и влезть в долги?!

– Я все верну, – дергано отозвался Дамиан. – Заработаю.

Его отец пребывал на грани бешенства:

– Заработаешь?! Это ты-то заработаешь?! Только и знаешь, как состояние на гулянки спускать!

В следующее мгновение он внезапно осознал, что за их выяснением отношений наблюдает куча народа, и несколько сбавил тон. Джолетта была не единственной, крики привлекли еще с десяток любопытных адептов, жадно глазеющих на бесплатное представление.

– Едешь домой! – безапелляционно заявил Крэсбор-старший. – Когда решим все проблемы, вернешься в академию!

Сказав это, он бросил суровый взгляд на собравшихся зевак, и те поспешили расступиться. Когда Дамиан проходил мимо Джолетты, она не сдержалась и, лучезарно улыбнувшись, помахала ему на прощанье.

– Я тебе еще это припомню, – сквозь зубы процедил огневик, на секунду остановившись.

Джолетта спокойно встретила пристальный испепеляющий взгляд, и ее улыбка стала еще шире. Она ничего не могла с собой поделать – выводить Крэсбора из себя доставляло ей ни с чем не сравнимое удовольствие.

После того как представители этой семейки скрылись из виду, возвращаться в комнату Джолетта передумала. Сегодня выдался единственный более-менее свободный за последнее время день, и она решила потратить время на прогулку. Ей давно не доводилось подолгу бывать на свежем воздухе, и Джолетта решила исправить это упущение. После недавней сцены настроение значительно поднялось, и она, едва ли не пританцовывая, отправилась в сад – тот самый, который находился на заднем дворе академии.

Глава 27

День выдался на удивление ясным и был словно свежий глоток среди долгой дождливой серости. Прохладный воздух пронизывали золотые лучи осеннего солнца, они же касались побагровевших крон деревьев, делая их еще ярче. Джолетта села на деревянные качели, подвешенные под старой яблоней, и принялась неспешно раскачиваться, смотря на прозрачное голубое небо.

– Не помешаю? – внезапно раздалось позади нее.

Не требовалось оборачиваться, чтобы узнать обладателя этого голоса. За последнее время присутствие этого человека она научилась практически чувствовать.

– Не помешаете.

Магистр Лосгар обошел качели и, прислонившись спиной к стволу дерева, спокойно произнес:

– Герцог возвращается из Триальской империи через два дня.

– Отец?! – невольно вскрикнула Джолетта, взбудораженная этой новостью. – Подождите… Через два дня? Это же день бала!

Ректор кивнул:

– Так и есть. Герцог числится среди приглашенных.

Джолетта была обескуражена. Конечно, она всегда знала, что когда-нибудь ей придется с ним встретиться, но весть о том, что это произойдет так скоро, выбила ее из колеи. День осеннего бала и так обещал быть не из легких, а теперь еще и это. Правда, Джолетта понимала, что, даже встретившись с ней лицом к лицу, отец ее не узнает. После исчезновения бородавок никаких изменений в облике больше не было, и Джолетта уже перестала переживать по этому поводу. Она решила просто отпустить ситуацию и вместо бесполезных размышлений о внешности сосредоточиться на учебе.

– Если заклятие спадет, вы уверены, что герцог заберет вас из академии? – спросил магистр Лосгар, внимательно посмотрев на собеседницу.

Джолетта невесело усмехнулась:

– Уверена. Он даже слушать ничего не станет. Этот вопрос обсуждать с ним бесполезно, поэтому, как ни странно прозвучит, я бы предпочла ближайшие пять лет прожить никому не известной уродиной.

– Со своей стороны могу пообещать, что в любом случае сделаю все возможное, чтобы вы продолжали учебу, – серьезно произнес ректор.

Джолетта никогда не предполагала, что будет завидовать простым людям, не обладающим высоким положением в обществе. Если бы она родилась в семье простолюдинов или хотя бы аристократов, не имеющих такой высокий титул, все было бы иначе – отец не смог бы запретить ей учиться в академии. Но, будучи знатной леди, на такую роскошь рассчитывать не приходилось. Даже ректор, при всем желании, ничего не сможет сделать, если вдруг заклятие спадет и отец обнаружит, где она находится.

– Давайте решать проблемы по мере их поступления, – предложил магистр Лосгар, заметив, что настроение собеседницы упало. – Иногда лучше просто наслаждаться настоящим моментом и не задумываться над тем, что будет завтра.

Неожиданно он подошел к Джолетте и, взявшись за качели, принялся их раскачивать. Сначала медленно, неспешно, а затем – все быстрее и быстрее.

Джолетта едва ли поверила себе, когда увидела, как на лице этого неприступного, всегда сдержанного человека расцветает практически мальчишеская беззаботная улыбка. С каждым разом Джолетта взлетала все выше, в ушах свистел ветер, а мир перед глазами мелькал, словно сменяющие друг друга разноцветные картинки. Срываемые с веток рыжие листья взлетали вместе с ней, и казалось: стоит лишь протянуть руку – и достанешь до самого неба. В какой-то момент Джолетта громко засмеялась, и ее смех подхватил все тот же ветер, унося его куда-то далеко-далеко, в самые разные уголки миров.

Когда этот маленький полет прекратился, студентка подняла глаза на Лосгара и обнаружила, что он по-прежнему улыбается. Его лицо освещали солнечные блики, а в глазах плескались задор и веселье. Сейчас он походил не на ректора, а скорее на студента – причем совершившего какую-то шалость.

– А я и не знала, что вы способны веселиться, – с ответной улыбкой поддела его Джолетта. – Раньше мне вообще казалось, что вы как холодная и очень вежливая статуя.

Лосгар рассмеялся, а после с иронией переспросил:

– Вежливая статуя? Должен признать, так меня еще не называли. Но и вы, знаете ли, некоторое время назад тоже производили впечатление бесчувственной самовлюбленной кокетки.

– Не только производила, но и была, – ничуть не обидевшись, фыркнула Джолетта. – А вот вы, лорд Лосгар, прекрасно справляетесь с выбранной ролью.

Джолетта намеренно обратилась к нему, используя титул, так как сочла это более уместным в настоящий момент.

Лосгар слегка наклонился и не без смеха произнес:

– Посмотрел бы я на вас, леди Джолетта де Лэйр, если бы вам каждый день с завидной настойчивостью напоминали о необходимости вступить в брак. Поверьте, вся родня просто жаждет моей женитьбы, и мне не остается ничего другого, кроме как игнорировать проявление внимания со стороны потенциальных невест.

– Вы не хотите жениться? – поинтересовалась Джолетта, чувствуя, что разговор сворачивает в знакомое ей русло легкого флирта.

– На каждом приеме чувствую себя желанной добычей, – признался Лосгар. – И это чувство вряд ли можно назвать приятным. Сложно найти настоящее среди множества красивых подделок.

– Значит, хотите жениться по любви? – Джолетта удивилась вполне искренне. – Серьезно полагаете, что это возможно при вашем положении?

Ректор усмехнулся и, глядя ей в глаза, заметил:

– Все мы верим в лучшее, разве не так?

Джолетта не ответила. Внезапно тема разговора отошла на второй план, равно как и весь окружающий мир. Лосгар склонился к ней, и от его внимательного изучающего взгляда по коже пробежала дрожь. Джолетта ощущала, как сильно бьется ее сердце, и не могла поверить, что испытывает подобное. Неужели она – та, чьих поклонников просто не сосчитать, та, кто привык к постоянному вниманию мужчин, сейчас млеет от одного только взгляда?

Где-то на задворках сознания промелькнула мысль: разве может она с нынешним обликом вызывать какие-то чувства, кроме жалости и отвращения? Разве способен человек смотреть сквозь внешнюю оболочку и видеть то, что спрятано глубоко внутри? Впрочем, эта мысль была столь мимолетной, что Джолетта практически не обратила на нее внимания. Весь ее мир сосредоточился на глазах – глубоких и проницательных. На собственных чувствах – новых, сильных и таких непривычно искренних.

Неожиданно откуда-то сверху донесся шум, нарушивший очарование момента. Они одновременно запрокинули головы и увидели, что из окна приемной ректората высунулась миссис Рудольф. Секретарша жестами показывала Лосгару, что срочно требуется его присутствие.

– Вас ждут, – негромко проговорила Джолетта, ощущая одновременно и неловкость и злость на секретаршу, так не вовремя решившую напомнить о делах.

Лосгар взъерошил волосы и усмехнулся.

– Видите? А вы говорите – веселье. И кто только дернул меня согласиться на эту должность?

Когда ректор ушел, Джолетта еще долго смотрела в пространство, размышляя над тем, что только что узнала. Сегодня он позволил себе быть самим собой, на миг отбросив ворох забот, проблем и забыв о привычной роли, которую постоянно играл. Джолетта вновь убедилась в том, что всем свойственно носить маски. Вот только, как оказалось, не все маски фальшивые. У каждого есть несколько лиц, несколько граней, и в зависимости от ситуации мы выбираем, что именно использовать. Роль ректора, роль аристократа… а под ними скрыт человек, которому не чужды простые эмоции и которому, так же как и всем, иногда хочется ни о чем не думать и просто наслаждаться жизнью.

Свои же чувства Джолетта анализировать боялась. Всю жизнь она жила с мыслью, что когда-нибудь ей придется выйти замуж, и это обязательно будет брак по расчету. В любовь она никогда не верила, да и сама мысль о том, что может быть как-то иначе, не приходила ей в голову. Сейчас же то, что происходило у нее в душе, ставило ее в тупик. Все взгляды, принципы, убеждения уже давно разрушились и вывернулись наизнанку, а сейчас, кажется, начали формироваться новые…

Солнце уже почти спряталось за лесом, и сад окутал полумрак. Из просто прохладного воздух стал по-настоящему холодным, и Джолетта почувствовала, что замерзла. Она поднялась с качелей и сделала несколько шагов в сторону поскрипывающей на ветру калитки, как вдруг ощутила позади себя чье-то присутствие.

– Глянь-ка, и впрямь изменилась! – прорезал тишину знакомый голос.

– Ну и чего ты хочешь на этот раз? – На появление феи Джолетта отреагировала спокойно.

Старуха вкрадчиво произнесла:

– Вопрос в том, чего хочешь ты. Я отменяю нашу сделку – даже если догадаешься, кем в академии являюсь, заклятие все равно не спадет.

– Я уже и так догадалась, что все зависит от моих поступков! – обернувшись, бросила Джолетта.

– Вот в этом-то и проблема. – «Нищенка» поцокала языком. – Видишь ли, драгоценная моя леди, дело в том, что раз ты поняла принцип работы заклятия, то этот самый принцип становится бесполезен. Твоя внешность менялась, потому что ты раскаивалась и совершала добрые поступки спонтанно. А сейчас волей-неволей станешь задумываться о движущих тобой мотивах.

Заметив, что собеседница собирается что-то возразить, фея не дала ей этого сделать:

– В общем, так. Я решила пойти другим путем. Так получилось, что я невольно способствовала сплетению вашей с Никой судеб. Каждая из вас получила свое, но настало время кое-что изменить. Только от тебя, Джолетта, зависит, как сложится дальнейшая жизнь вас обеих.

– Может, хватит говорить загадками? – не выдержав, перебила ее Джолетта. – Или говори прямо, что тебе нужно, или я ухожу!

Старуха хрипло засмеялась:

– Да… хоть что-то в тебе не меняется. Впрочем, ты права, оставим пустые разговоры. Итак, мое условие – чтобы была счастлива одна из вас, другая должна страдать. Если Ника будет жить в Дагории рядом с теми, к кому успела привязаться, то ты навсегда останешься такой, как сейчас. Но если я отправлю ее в родной мир – твое заклятие спадет. Но вернуться сюда она больше не сможет.

Фея пристально, с издевкой посмотрела Джолетте в глаза и потребовала:

– Выбирай.

Та стояла, не в силах пошевелиться. Впервые за все время ей стало по-настоящему страшно, и этот страх был настолько сильным, что парализовал все остальные чувства. Навсегда остаться такой уродиной? Навсегда?! Еще днем Джолетта была уверена, что хочет продолжать учиться в академии и готова ради этого пожертвовать своей красотой… но, дарх возьми, на пять лет, а не на всю жизнь!

– Почему ты спрашиваешь у меня? – севшим от волнения голосом уточнила Джолетта. – Почему бы не дать право выбора Нике? Может, она и не против вернуться в свой мир!

Старуха криво усмехнулась:

– Потому что я хочу, чтобы выбирала именно ты. Таково мое условие.

Некоторое время Джолетта молчала, чувствуя себя неуютно под взглядом насмешливых голубых глаз. Казалось, фея прекрасно знала о сомнениях и противоречиях, рождающихся у нее в душе. Она была ошарашена и не знала, какое решение принять.

– Мне нужно подумать, – наконец произнесла Джолетта.

Фея вновь ухмыльнулась и понятливо кивнула:

– Даю тебе срок до завтрашнего вечера. Придешь на это же место.

Больше не став ничего говорить, Джолетта круто развернулась и практически выбежала из сада. Ее нервы были взвинчены, а в голове проносилось столько мыслей, что, казалось, та вот-вот взорвется.

– И еще! – донесся ей вдогонку ироничный голос. – Учти: рассказать кому бы то ни было о нашем разговоре ты не сможешь.

«Кто бы сомневался!» – подумала Джолетта, ускоряя шаг.

Двор, холл общежития, лестничные пролеты, длинный коридор… все мелькало перед глазами, словно наваждение, когда Джолетта бежала в комнату. Лишь перед дверью она остановилась, пытаясь отдышаться и унять сумасшедшее сердцебиение. Слова старухи настолько въелись в сознание, что казалось, будто она слышит их до сих пор.

Взяв себя в руки и затолкав эмоции подальше, Джолетта придала лицу выражение спокойствия и уверенно толкнула дверь. Войдя в комнату, она увидела занимательную картину – Ника, положив на голову несколько учебников, пыталась ровно держать спину, улыбаться и при этом кружить по комнате, повторяя движения бальных танцев. Получалось не очень.

– Тренируешься? – приблизившись, непринужденно осведомилась Джолетта.

Ника, не заметив ее прихода, от неожиданности оступилась, и стопка книг повалилась на пол, наделав при этом немало шума.

– Хочешь, чтобы я заикой стала? Нельзя же так пугать! – возмутилась соседка и без перехода ответила: – Тренироваться пытаюсь. Но, боюсь, на балу меня ждет полный провал.

Джолетта присела на краешек кровати и внимательно на нее посмотрела:

– А ты вообще хочешь туда идти?

– Как будто у меня есть выбор. – Ника подняла учебники и пристроила их на столе. – По-моему, на недавнем общем собрании ректор доходчиво объяснил, что присутствие всех обязательно хотя бы на официальной части.

Джолетта нервно закусила губу, немного помолчала, после чего аккуратно поинтересовалась:

– А как насчет твоего мира? Все еще хочешь вернуться домой?

– Лучше не спрашивай, – устало выдохнула Ника, присев рядом. – В последнее время все так запуталось, что я уже сама не знаю, чего хочу. – Она на мгновение задумалась, а после уверенно произнесла: – Нет. Все-таки сейчас возвращаться в свой мир мне бы не хотелось. Знаешь… кроме мамы, меня там ничего не держит. Но мы и так редко виделись, так что я воспринимаю это, словно мы просто живем в разных странах. Здесь я могу учиться, получить образование, да и вообще Дагория мне нравится. В идеале я хочу закончить академию, найти хорошо оплачиваемую работу и накопить денег на услуги сильного мага-портальщика, чтобы иметь возможность хотя бы ненадолго отправиться домой.

Джолетта старалась ничем не выдавать обуревающих ее чувств и непринужденно заметила:

– А зачем платить портальщику? Просто попроси лорда Грэма… я ведь правильно понимаю, что это из-за него ты не хочешь возвращаться в свой мир?

– Не только из-за него. – Ника даже не пыталась отрицать очевидное. – В Дагории я чувствую себя действительно нужной. Вначале мне было сложно смириться и принять новую реальность, но сейчас я даже благодарна фее за то, что она для меня сделала. А что до лорда – нет, больше просить его открыть для меня портал я не стану. Двух отказов для меня более чем достаточно.

Джолетта узнала все, что хотела, но легче ей от этого не стало. Остаток вечера она потратила на то, чтобы помочь Нике разобраться в сложных танцевальных движениях. На осеннем балу планировалось целое танцевальное шествие, где должны были участвовать абсолютно все адепты. Для их обучения в академию прибыло еще несколько учителей танцев, потому как справиться с постановкой в одиночку профессору Нарвису было просто не под силу.

– Кстати, что ты наденешь? – неожиданно поинтересовалась Ника во время их импровизированного урока.

– Всем парам, участвующим в открытии бала, выдадут платья и костюмы, – отозвалась Джолетта и, заметив, что Ника ошиблась, нахмурилась. – Неправильно! Левую ногу назад, а не вперед!

Ника мгновенно исправилась и вздохнула:

– А мне придется завтра тащиться в город, искать что-нибудь подходящее. Так до сих пор и не смогла на свои сбережения подобрать что-нибудь приличное. Цены у вас просто зашкаливают!

Джолетта усмехнулась:

– Ну а что ты хотела? Это столица.

Впервые в жизни Джолетта так безответственно подходила к подготовке к приему. Обычно она заказывала себе платье еще за месяц до бала, потом долго и тщательно подбирала под него украшения и рассматривала разные варианты причесок. Сейчас же она собиралась обходиться без изысков и не выделяться.

Вот только получится ли… если она решит принять условия феи?

В последний день перед осенним балом все словно сошли с ума. Вернее, с ума начали сходить давно, а теперь это произошло окончательно. На лекциях никто даже не думал слушать профессоров – все были поглощены разговорами о предстоящем празднике. В конце концов преподавателям, взбудораженным не меньше студентов, надоел творящийся хаос, и они единогласно решили отменить все последние пары. Нике такой расклад был на руку, и выдавшееся свободное время она решила потратить на очередной поход по магазинам. Феи феями, иссушения иссушениями, а на своем первом балу она собиралась выглядеть по меньшей мере привлекательно.

У Ники имелись некоторые накопления, размер которых за последние несколько дней значительно возрос. Число девушек, желающих записаться к ней на макияж, увеличилось в несколько раз. Правда, в основном это были представительницы простого сословия – аристократки предпочитали пользоваться услугами личных визажистов.

Сегодня была суббота, и по улицам города сновали толпы народу. Погода снова выдалась солнечной, и это только подстегивало горожан выходить из домов и тратить выходной на прогулки и походы по магазинам. За несколько часов Ника успела обойти практически все лавки одежды, намеренно исключая те, которые явно были рассчитаны на высшее сословие. Цены в некоторых были такими кусачими, что Ника приходила в недоумение.

В итоге она остановила выбор на простом, но в то же время изящном платье глубокого темно-синего оттенка. Ей пришлось отдать практически все сбережения, но наряд того стоил. По местной моде, бальные платья были либо приталенными и слегка расклешенными внизу, либо с пышной юбкой и корсетом. Естественно, Ника предпочла первый вариант – все-таки как ни крути, а корсет требует привычки, да и стоит баснословно дорого.

После того как покупки были сделаны, Ника немного побродила по городу, а затем возвратилась в академию. За последние недели все ужасы, связанные с покушениями, почти забылись, но сейчас, когда до осеннего бала остался всего один день, в ее душе вновь всколыхнулось смутное волнение.

Как только Ника вошла в общежитие, рядом тут же появился комендант, сообщивший, что ее зовет лорд Грэм. Ника ожидала, что Рик отведет ее в деканат, но вместо этого они вышли из пятого корпуса и отправились в лазарет.

– Что-то случилось? – спросила она, чувствуя, как внутри нарастает тревога.

Элементаль предпочел не отвечать, и весь остаток пути они проделали молча.

У палаты, где лежали Каин с Дариной, стоял Грэм, ожидающий их прихода. Как только они приблизились, лорд дал стражам знак, и те распахнули перед ними дверь. Ника вопросительно посмотрела на декана, но тот лишь кивком велел ей идти внутрь.

Входя в палату, Ника ужасно нервничала, но когда своими глазами увидела причину, по которой ее сюда позвали, не смогла сдержать радости.

– Дарина! – воскликнула она, практически подбегая к старосте. – Ты очнулась!

Та полулежала на кровати и ела овощной суп, которым ее кормила помощница лекаря. Староста была очень бледной, под глазами образовались темные круги, практически бескровные губы потрескались. Но то обстоятельство, что она вообще пришла в себя, можно было назвать чудом, так что на изможденный вид можно было не обращать внимания.

– Ника, – едва слышно проговорила Дарина, увидев подругу.

– Как ты? – Ника присела на стоящий у кровати стул. – Как себя чувствуешь?

– Она только этим утром пришла в себя, и ей нужен абсолютный покой, – вставила помощница лекаря, обведя присутствующих красноречивым взглядом.

Покосившись на Нику, Дарина вымученно улыбнулась.

– Жалкое зрелище, да? Даже не верится, что я была без сознания почти месяц. Надо же было так упасть…

Ника перевела недоуменный взгляд на Грэма, и тот коротко кивнул.

– Она ничего не помнит.

Вслед за этим Ника посмотрела на Каина и обнаружила, что с ним никаких изменений не произошло, друг по-прежнему находился без сознания. Цвет его лица совпадал с тоном белоснежного постельного белья, на веках проявились тонкие дорожки ярко-голубых вен, и в контрасте с этим рыжие волосы смотрелись странно и неестественно.

– Жаль, на бал не попаду, – тоскливо протянула Дарина, отворачиваясь от предлагаемой ложки с супом. – С самого лета его ждала, а теперь придется одной в палате лежать…

Ника участливо тронула ее руку.

– Давай я завтра посижу с тобой? Идти на бал мне все равно не хочется, побуду там до окончания танцевального шествия и уйду.

Дарина удивилась.

– Правда? Пожертвуешь весельем на празднике ради меня?

В следующую секунду она откинулась на подушку и, устало выдохнув, прикрыла глаза. Казалось, что этот недолгий разговор стоил ей немалых усилий.

– Ну, все! – Медсестра строго посмотрела на декана. – Я прошу вас немедленно покинуть палату. Девушке необходим покой!

Ника послушно поднялась с места и, сказав напоследок Дарине, что завтра придет ее навестить, вышла в коридор. Она была несказанно рада тому, что староста пришла в себя, и только Каин по-прежнему вызывал тревогу. Друг выглядел настолько плохо, что от одного только взгляда на него по телу пробегала дрожь. Не нужно было разбираться в медицине, чтобы понять – он находится на грани.

– Как так получилось, что она ничего не помнит? – спросила Ника, когда они вышли из палаты.

– У нее магическое истощение и сильный стресс, – отозвался Грэм. – Лекарь говорит, что со временем память должна восстановиться. Я собирался просмотреть ее сознание, но сейчас она слишком слаба и может просто не выдержать болевого шока.

С этим Ника была полностью согласна. Не хватало еще после всего случившегося подвергать Дарину ментальному воздействию.

Когда Ника ушла, Грэм вернулся к своим прямым обязанностям. Помимо всего прочего, в последнее время он занимался обеспечением безопасности на предстоящем торжестве. Поскольку ожидались высокопоставленные лица, защиту академии требовалось усилить. Был усовершенствован защитный купол, пройти через который теперь могли только обладатели приглашений со специальными магическими печатями; по всему периметру здания и возле бального зала предполагалось размещение десятков стражей. С помощью этих мер Грэм надеялся не только обеспечить безопасность, но и установить контроль над главным корпусом. Если пророчество первокурсницы все-таки окажется верным, то, вероятнее всего, что-то произойдет в месте большого скопления народа. На бал явятся все, поэтому остальная территория академии в это время будет пуста. За исключением лазарета – там тоже необходимо усилить охрану.

Когда стало известно, что совет магов прибудет с проверкой только через неделю после праздника, Грэм ощутил облегчение. Он рассчитывал к этому времени оставить пост декана и наконец вернуться на работу в службу безопасности. Отпуск и так слишком затянулся, а такую роскошь он не мог себе позволить. После того как обнаружилось, что Томас распространял иссушители, дел у служб прибавится.

Больше всего Тайрона нервировал тот факт, что до дня дархова бала он больше ничего не мог предпринять. Оставалось только ждать условленного срока и быть готовым к любым неожиданностям.

Эльзу отправили в ссылку. Две недели назад ей был вынесен приговор, который оказался гораздо мягче, чем мог бы быть. Ей предстояло пять лет провести в так называемой колонии, расположенной у окраин Бриджины. Туда ссылали преступивших закон аристократов, если их преступления не затрагивали жизни людей и не были обращены против короны. В сравнении с тюрьмой и особенно Даароном эти места можно было считать курортом. Впрочем, дальнейшая судьба Эльзы Грэма больше не интересовала. Вся эта ситуация не вызывала ничего, кроме отвращения, и он был рад, что не увидит эту женщину по крайней мере в ближайшие несколько лет.

Весь день Джолетта ходила как в тумане, с ужасом ожидая предстоящего вечера. В ней боролись два противоречивых чувства: с одной стороны – нежелание причинять Нике боль, а с другой – страх на всю жизнь остаться уродливой. Преобладало второе. На кон было поставлено слишком многое, и Джолетта даже в самых страшных фантазиях не могла представить, что никогда не вернет прежнюю красоту.

Да, Ника не хочет навсегда возвращаться в свой мир, но ведь это же не конец света! Она встретится с матерью и будет жить, как жила. Привязанности, возникшие в этом мире, постепенно забудутся. Что до ее чувств к Грэму… Ника – привлекательная девушка и легко найдет себе новый предмет для симпатий. А вот она, Джолетта, если сделает выбор не в свою пользу, на нормальные отношения может даже не рассчитывать.

Размышляя подобным образом, она шла в сторону сада и намеренно двигалась медленно, стараясь оттянуть момент встречи с феей как можно дольше.

Здесь все было так же, как и вчера – сгустившийся полумрак, поскрипывающая на ветру калитка, влажные листья, устилающие землю разноцветным ковром. А у качелей – старуха, уже дожидающаяся ее прихода.

Приблизившись, Джолетта замерла напротив и до боли впилась ногтями в ладони. Испытывающий, насмешливый взгляд пронзал ее насквозь, словно вытаскивая из глубин души все потаенные страхи и желания.

– Твое решение? – без лишних предисловий спросила фея.

Джолетта считала, что в первую очередь надо думать о себе. О своем будущем, о своей жизни. Нике будет хорошо в родном мире, она забудет и о Дагории и о лорде Грэме. А лорд забудет о ней.

«Мне нет дела до этой иномирянки», – про себя проговорила Джолетта, в мыслях которой в это время всплыл образ улыбающейся кудрявой девушки, помогающей ей с помощью макияжа скрыть уродливые пятна.

Фея выразительно выгнула бровь.

– Я жду.

Собравшись, Джолетта высоко вскинула подбородок. Ногти впивались в ладони практически до крови.

«Думать только о себе», – вновь и вновь повторяла она в мыслях.

– Если поступлю иначе, то не смогу спокойно жить, – твердо произнесла Джолетта, приняв окончательное решение. – Поэтому…

Во взгляде феи промелькнуло любопытство.

– Поэтому я отказываюсь от твоих условий, – закончила она. На лице не дрогнул ни единый мускул.

На несколько секунд в саду воцарилась абсолютная, ничем не нарушаемая тишина. Казалось, стих даже ветер, пораженный сделанным выбором.

– То есть ради счастья Ники ты согласна на всю жизнь расстаться со своей красотой? – недоверчиво переспросила фея. – Ты хорошо понимаешь, на что идешь?

Приняв решение, отступать Джолетта не собиралась.

– Понимаю. Мой выбор окончательный.

– Как знаешь, – коротко произнесла фея и, щелкнув пальцами, в тот же момент растворилась в воздухе.

Джолетта осталась в напряжении стоять на месте. Шла секунда, вторая, третья… минута. Джолетта мысленно засмеялась над собой, подумав: «А чего я ожидала? Что нищенка станет меня уговаривать и попытается переубедить?»

Она развернулась и молча пошла прочь. Спина была настолько прямой, что начинало сводить лопатки, на лице застыла непроницаемая холодная маска. Ветер ожил и, подхватив с земли охапку листьев, бросил их ей вслед. На небе показалась круглая луна, чей зыбкий свет казался как никогда унылым и тоскливым.

Джолетта медленно пересекла двор, так же медленно поднялась на третий этаж и вошла в комнату. Ника примеряла новое платье, которое купила специально для завтрашнего бала. Машинально Джолетта отметила, что синий ей к лицу.

– Правда симпатичное? – спросила соседка, крутясь перед зеркалом. – Представляешь, Дарина очнулась! Она ничего не помнит, но…

Не раздеваясь, Джолетта легла на кровать и с головой укрылась одеялом. Заметив, что с ней что-то не так, Ника обеспокоилась и попыталась узнать, что случилось, но подруга молчала. Все ее чувства словно отключились, и даже на тупую боль, разрастающуюся в груди, она не обращала внимания. В душе царили опустошение и полное безразличие. Ника проявляла завидную настойчивость, и Джолетта заставила себя выдавить скупое: «Все нормально».

Сумерки сменились поздним вечером. В комнате погас свет, протяжно скрипнула Никина кровать. На улице начался дождь, чьи капли гулко стучали по оконному стеклу.

Джолетта ощутила, как по щекам начинают течь горячие слезы. Уткнувшись лицом в подушку, она разрыдалась.

Глава 28

Ника поднялась рано. Как это всегда бывает перед каким-нибудь важным событием, всю ночь она ворочалась и долго не могла заснуть. Ей удалось задремать лишь под утро. Встав с постели, она первым делом посмотрела на спящую Джолетту, вчерашнее состояние которой ее сильно встревожило. Соседка еще спала, отвернувшись лицом к стене и натянув одеяло до самой макушки.

Стараясь ее не разбудить, Ника тихо вошла в ванную и стала приводить себя в порядок. К счастью, бессонная ночь не слишком отразилась на внешности, и Ника порадовалась, что не придется маскировать следы недосыпа слоями косметики. Добрых полчаса она наслаждалась, стоя под струями горячего душа, и когда возвратилась в комнату, на улице уже светало.

Выйдя из ванной, Ника широко зевнула, поправила съезжающее с мокрых волос полотенце и внезапно замерла. Ее взгляд наткнулся на незнакомую девушку, сидящую на кровати Джолетты. В первое мгновение Ника подумала, что у них в комнате появился ангел – незнакомка была сказочно, нереально прекрасна. Такой идеальной внешности Нике прежде видеть не приходилось ни у знаменитых моделей, ни у победительниц конкурсов красоты. Правильные, несколько кукольные черты лица, ясные голубые глаза, длинные белоснежные локоны, которые даже после сна казались идеально уложенными.

Девушка сидела, свесив ноги с кровати, и, судя по выражению лица, пыталась окончательно проснуться.

Заметив оторопевшую Нику, блондинка кисло произнесла:

– Доброе утро.

Возникшее предположение было таким невероятным, что Ника ошарашенно и несколько неуверенно уточнила:

– Джо?

– Нет, первородный элементаль. – Блондинка поморщилась и вяло добавила: – Только не надо говорить, что у меня выпали ресницы и увеличился нос. И так тошно.

Отмерев, Ника стремительно бросилась к соседке и, не обращая внимания на сопротивление, потащила ее к зеркалу.

– Да чего ты хоче… – Джолетта не договорила, увидев свое отражение.

Она так и замерла с открытым ртом, точь-в-точь повторяя мимику Ники минуту назад. В первое мгновение от потрясения у нее помутнело в глазах – она просто не могла поверить в то, что видела. Джолетта поднесла подрагивающую от волнения руку к лицу и неуверенно коснулась маленького аккуратного носика – девушка в зеркале повторила это движение. Пальцы очертили высокие скулы, спустились к губам, затем обвели овал лица. Осмелев, Джолетта судорожно провела руками по талии – фигура тоже изменилась.

Неожиданно ноги перестали слушаться, и она осела на пол, при этом неотрывно смотря в настенное зеркало. Как такое могло произойти? Как?! Она ведь должна была оставаться уродливой!

– Кхм… – внезапно раздалось за их спинами негромкое покашливание.

Студентки одновременно обернулись и увидели восседающую на стуле старуху. Она расслабленно откинулась на спинку и неспешно барабанила пальцами по крышке стола.

– Должна признать, так тебе идет больше, – усмехнулась фея, взглядом изучив Джолетту с ног до головы.

Для Ники, которая сталкивалась с «нищенкой» всего один раз, это утро стало утром потрясений. Она никак не ожидала, что та явится им обеим, да еще и прямо в комнате. Ни одна из соседок не могла подобрать нужных слов, и пауза затягивалась.

– Вижу, вы мне рады, – вновь заговорила фея, довольно ухмыльнувшись. Следующую фразу она адресовала Джолетте: – Можешь не волноваться, обратно не превратишься. Да и подруга твоя останется в Дагории.

Ника, которая не понимала ровным счетом ничего, обвела обеих ошарашенным взглядом:

– Мне хоть кто-нибудь потрудится объяснить, что здесь происходит?

В этот момент до Джолетты дошла суть произошедшего.

– Так это была проверка?! – воскликнула она, не дав фее ответить на Никин вопрос. – Ты специально поставила меня в такие условия?!

Не стирая с лица довольную ухмылку, фея утвердительно кивнула:

– Именно. Если бы ты проявила эгоизм и сделала выбор в пользу себя, то осталась бы… хм… непривлекательной. Ты изменилась, дорогая, и многому научилась, поэтому заклятие постепенно слабело. Я же поставила тебя перед выбором лишь для того, чтобы это ускорить.

– Ты знала, какое решение я приму? – удивилась Джолетта.

– Скажем так – предполагала и была почти в этом уверена. Но я здесь не затем, чтобы это обсуждать.

Она подняла руку в предупредительном жесте, не давая возобновить расспросы. Когда фея вновь заговорила, ее голос прозвучал серьезно, а во взгляде не осталось ни намека на усмешку:

– Я уже предупреждала одну из вас, но сейчас говорю обеим – остерегайтесь. Даже я не могу предугадать, кого из вас этим вечером коснется рука смерти. Поэтому просто будьте осторожны. Обе. В пророчестве кроется истина, и померанец еще не исполнил главную роль.

– Почему ты всегда говоришь загадками? – возмущенно спросила Джолетта, у которой по коже пробежал мороз. – Неужели нельзя сказать прямо? И вообще, если ты знаешь об иссушениях, то почему, при своей силе, никак это не остановишь?!

– Это не в моей власти, – спокойно отозвалась фея. – Я могу видеть нити судеб, подталкивать к нужному шагу и давать советы. Не более.

– То есть просить милостыню и уродовать людей – это хобби? – съязвила Джолетта.

– Скорее – профессиональная обязанность, – ничуть не обидевшись, засмеялась фея и тут же снова стала серьезной. – Я вас предупредила.

Не успели студентки опомниться, как она в своей излюбленной манере щелкнула пальцами и в мгновение ока исчезла.

Некоторое время соседки молчали, переваривая услышанное. Фраза о руке смерти, мягко говоря, настораживала. И только сейчас Ника осознала, что от удивления даже не спросила, сможет ли фея хотя бы на короткое время вернуть ее домой.

– Что она имела в виду, когда говорила о твоей внешности и о том, что я останусь в Дагории? – спросила она. – О чем вы вообще разговаривали?

Поскольку заклятие было снято, Джолетта смогла свободно обо всем рассказать. И об условиях, выдвинутых старухой, и о сделанном накануне выборе. Говорила она лаконично и по существу, стараясь не акцентировать внимание на своих переживаниях. Когда Ника узнала, на что пошла Джолетта, то не смогла сдержаться и, едва не расплакавшись, порывисто ее обняла.

– Вот только давай без сентиментальностей, – недовольно проговорила Джолетта, пряча улыбку.

Ника поверить не могла, что Джолетта, всегда кажущаяся такой заносчивой, гордой и эгоистичной, была готова пожертвовать своей красотой ради нее. Этот поступок дорогого стоил, и Ника не знала, сумеет ли когда-нибудь ее отблагодарить. Пускай фея не собиралась навсегда отправлять ее обратно в родной мир, но Джолетта ведь об этом не знала, и в тот момент искренне считала, что подписывает себе приговор – на всю жизнь оставаться уродливой.

Сама Джолетта в это время находилась в настолько смешанных чувствах, что не понимала, радоваться ей или отчаиваться. С одной стороны, ее переполняли восторг и счастье от того, что она вновь стала сама собой, а с другой – это обстоятельство добавляло новых проблем. Как ей теперь показаться на балу, где будет отец? Как танцевать на виду у всей знати в роли адептки академии? Как, в конце концов, объяснить всем, что Анна Тьери и Джолетта де Лэйр – одно лицо? А еще важнее – стоит ли объяснять? Эти вопросы волновали не меньше предостережения феи, а в довершение ко всему она внезапно поняла, что на бал ей совершенно нечего надеть. То платье, которое ей выдали для открытия бала, было подогнано под ее превращенную фигуру, не отличающуюся особым изяществом.

Впрочем, это проблема была быстро решена Никой, которая являлась счастливой обладательницей золотых рук. Она сбегала на кухню, попросила у госпожи Лили булавки с нитками, и через полчаса платье сидело на Джолетте как влитое.

Сразу же после этого в комнату постучали, и когда Ника открыла дверь, то за ней обнаружилась толпа адепток, до этого записавшихся на макияж. Вначале Джолетта хотела незаметно уйти, чтобы не попадаться никому на глаза, но после передумала. Она решила, что пойдет на бал как ни в чем не бывало. Будь, что будет. Теперь, когда внешность стала прежней, отец в любом случае узнает, что она учится в академии, и пусть лучше это произойдет сразу.

Клиентки Ники в изумлении смотрели на ее соседку и все как одна уточняли, не она ли та самая знаменитая леди Джолетта де Лэйр, портреты которой часто мелькают в прессе. Смысла отрицать очевидное Джолетта не видела, поэтому согласно кивала и надеялась лишь на то, что слухи не успеют расползтись по академии до бала. В этот день все будут заняты предстоящим торжеством и самими собой, так что вряд ли кто-то станет заострять внимание на ее персоне.

Первая половина дня прошла в полнейшей суматохе. Казалось, поток девушек, желающих навести марафет, неиссякаем. Помимо тех, кто записывался заранее, приходили и другие, и когда Ника поняла, что не успеет справиться с таким объемом работы в нужные сроки, ей на помощь пришла Джолетта. Она обладала хорошим вкусом и умела обращаться с косметикой, так что ее помощь оказалась просто неоценимой. Конечно, в искусстве визажиста до Ники ей было далеко, но все клиентки пребывали на грани восторга от того, что макияж им делала сама леди Джолетта де Лэйр.

– Смотри, уже завтра от фанатов отбоя не будет, – пошутила Ника, закрывая дверь за последней посетительницей. – В академии будешь новой знаменитостью!

Джолетта фыркнула:

– Если задержусь в этой самой академии до завтрашнего дня. Или если этим вечером меня «не коснется рука смерти».

Джолетта иронизировала, но они обе прекрасно понимали, что за этим кроется. Вечер предстоял во всех отношениях трудным и напряженным, и было совершенно неизвестно, каких сюрпризов от него можно ожидать.

Когда часы пробили пять, подруги стали собираться. Бал начинался ровно в девять, и до этого времени Джолетте еще нужно было зайти к профессору Нарвису, чтобы в последний раз прорепетировать церемониальный танец. Открывать бал считалось очень почетным, и все участвующие в этом пары чувствовали на себе большую ответственность.

В партнеры Джолетте достался огневик, который, в отличие от предыдущего, искусно владел мастерством танца. Его звали Браином, и в последние недели у них сложились вполне дружеские отношения. Самое примечательное – огневик спокойно отнесся к тому, что ему выпало открывать бал с настолько непривлекательной партнершей, и ни разу не выказал недовольство по этому поводу. Браин был из высшей аристократии, и раньше Джолетта несколько раз пересекалась с ним на приемах. Кажется, когда-то он пытался за ней ухаживать, но был отвергнут, как и многие другие. Она не могла припомнить всех подробностей, но сейчас ей было неловко с ним встречаться. Кто знает, как он отреагирует на ее преображение?

Мысль о Браине промелькнула и тут же растворилась в других, более важных в настоящий момент.

Платье, выданное Джолетте для танцев, было нежно-голубого оттенка, приталенное и с изящным струящимся подолом. На корсаж были нашиты полудрагоценные камни, они же украшали рукава и вырез на спине. Фасоны платьев у девушек, открывающих был, были одинаковыми, а вот цвет отличался, и Джолетта была довольна тем, что ей досталось голубое, под цвет глаз. На проведение праздника администрация академии не скупилась, и потому наряды для привилегированных танцоров были соответствующими. Конечно, с теми платьями, какие для Джолетты шили на заказ знаменитые кутюрье, они сравниться не могли, но все же смотрелись дорого и достойно.

С прической Джолетта возиться не стала и оставила волосы распущенными, лишь немного поколдовав над укладкой. Ника наложила ей вечерний макияж, который сделал и без того красивые черты лица еще выразительнее. Глядя на свое отражение, Джолетта испытывала настоящий восторг – она уже и забыла, что может быть такой.

Себя Ника тоже не обидела. Она подчеркнула глаза, сделав взгляд более глубоким, подвела губы и коснулась щек персиковыми румянами, которые хорошо подходили к тону ее кожи и выгодно контрастировали с цветом платья. Буйные кудри она собрала в высокую прическу, оставив несколько завитков нарочито небрежно обрамлять лицо.

Когда стрелки часов приблизились к восьми вечера и Джолетта собралась на репетицию, Ника решила, что пойдет с ней. После слов феи тревога, возникшая в ожидании этого вечера, усилилась, и подруги пришли к выводу, что безопаснее будет держаться вместе.

Выйдя из комнаты, они обнаружили за дверью двоих стражей, один из которых сообщил, что лорд Грэм велел им их сопровождать. Студентки понимали необходимость таких мер и не имели ничего против.

Появление Джолетты на репетиции произвело настоящий фурор. Как только они с Никой вошли в танцевальный зал, разговоры между адептами моментально смолкли. Все, включая профессора Нарвиса, замерли на месте и вперились взглядами в приближающуюся к ним леди. Сделав вид, что не замечает их реакции, Джолетта приветственно кивнула и заняла свое место рядом с Браином. Огневик смотрел на нее в таком же изумлении, как и все, и Джолетта, поймав его взгляд, лишь виновато пожала плечами.

– Л-леди Джолетта де Лэйр? – с запинкой спросил преподаватель. – Что вы… как вы здесь оказались?

Наверное, более глупой формулировки вопроса придумать было нельзя, учитывая, что в этот вечер в академию прибывали толпы аристократов.

Решив, что разъяснения лучше оставить на потом, Джолетта ограничилась лаконичным ответом:

– Вместо Анны Тьери открывать бал буду я. – Она обвела всех присутствующих внимательным взглядом и с вежливой улыбкой поинтересовалась: – Надеюсь, никто не возражает?

Возражений, естественно, не было. Более того – профессор Нарвис наконец опомнился и бросился к ней, заверяя в том, что для него великое счастье – ставить танец с такой прекрасной леди. Пара Джолетты и Браина переместилась с предпоследнего места на первое, потеснив Катрину с Дамианом. Да, Дамиан тоже был здесь. Приглашение Крэсборам, как и прочим знатным аристократам, было выслано еще месяц назад, и не посетить этот праздник без весомых причин было бы верхом неприличия. Кроме того, если бы Дамиан не появился, это вызвало бы новую волну слухов, которые и так появились после того, как он покинул академию.

Когда началась репетиция, Джолетта мельком скосила глаза на Катрину и заметила, что та смотрит на нее с неприкрытой завистью и досадой. Раньше при виде подобного Джолетта почувствовала бы радость и превосходство, но сейчас не испытывала ровным счетом ничего.

Ника с удовольствием наблюдала за репетицией со стороны и не переставала восхищаться. Все без исключения адепты двигались как слаженный механизм – каждое движение было отточено, пары смотрелись гармонично и мастерски вели свои партии. Они то сходились, то расходились, кружились по залу и образовывали сложные фигуры в центре. Джолетта была особенно хороша, и Ника не могла не изумляться тому, насколько кардинальными были случившиеся изменения. Она привыкла к непривлекательному виду соседки, и сейчас воспринимать ее в таком прекрасном облике было сложно.

Когда репетиция закончилась, все пары во главе с профессором Нарвисом отправились в бальный зал. Ника шла рядом с Джолеттой и Браином, а следом за ними бесшумно следовали стражи, приставленные лордом Грэмом.

Как оказалось, бальный зал и главный корпус в этот вечер охранялись не хуже королевского дворца. В воздухе ощущалась мощная энергия, исходящая от магического купола, стражи занимали посты в коридорах и у всех входов. Гости уже съехались, и из зала доносился гул множества восторженных голосов.

И восторгаться действительно было чем – бальный зал был украшен просто потрясающе. Впечатлилась даже Джолетта, ранее бывавшая на самых высоких приемах, что уж говорить о Нике. Зал был разделен на три огромные зоны, соединенные между собой мраморными арками. Первая зона отводилась непосредственно для танцев, во второй располагались фуршетные столы, а третья предназначалась для отдыха.

Под высокими сводчатыми потолками мерцали сотни бледно-желтых огоньков, напоминающих крупных светлячков. Их свет отражался от глянцевого паркета, отчего казалось, что все помещение мерцает. По стенам вилась изумрудная лоза с длинными заостренными лепестками и нежно-лиловыми соцветиями, именуемая мантокорой. Над ней несколько дней трудились декан факультета земли и пара талантливых адептов. Мантокора считалась признаком изысканности, а для того, чтобы вырастить это утонченное растение, требовалось немало умений и сил. У левой стены располагался небольшой декоративный водопад, на этот раз – творение водников. Вода в нем была кристально чистой, искрящейся и отливающей перламутром. Чуть дальше находился оркестр, в этот момент наигрывающий спокойную неспешную мелодию.

При виде всей это красоты Ника буквально лишилась дара речи. Да, она уже привыкла к магии и видела всякое, но подобное масштабное зрелище, где магия всех пяти стихий переплеталась между собой, наблюдала впервые. Да что там, практически все адепты, входя в зал, тоже переполнялись восторгом.

Ярких красок зрелищу добавляли гости, чьи дорогие наряды и украшения сияли при свете огней. Глядя на все это великолепие, Ника на миг ощутила себя неуверенно из-за не самого дорогого платья, купленного на распродаже. Но лишь на миг – после ею вновь завладел восторг, на некоторое время сумевший вытеснить даже волнение и тревогу.

Ника заняла место среди гостей, и в этот момент часы пробили девять. Зазвучала торжественная музыка, и в центр зала, одна за одной, стали выходить танцевальные пары. Открывая бал, Джолетта испытывала волнение, хотя до этого ей не раз доводилось выступать перед многочисленной публикой. Она выискивала взглядом отца, но тот либо опаздывал, либо затерялся в пестрой толпе аристократов. Зато она заметила Лосгара и Грэма, стоящих рядом с другими деканами и преподавателями. Джолетта поймала их взгляды и улыбнулась одними уголками губ. Судя по виду, мужчины, не ожидавшие такого поворота событий, ее преображением впечатлились.

В числе преподавателей находились и магистр Трайвол, и профессор Гвирел, которые, если и были взволнованны, прекрасно это скрывали. Здесь же присутствовала и профессор Феоне, но из-за того, что в зал не попадал лунный свет, определить, мерцает ли ее кожа, было невозможно.

Церемониальный танец занял около получаса, и время для Джолетты растянулось на целую вечность. Она двигалась свободно и красиво, но это происходило машинально, а мыслями она была далеко. За открывающим бал танцем началось торжественное шествие, в котором принимали участие все студенты. Зрелище было поистине грандиозным. Сначала зал обошли все адепты факультета воздуха, которые несли развевающиеся длинные ленты, подхватываемые созданным ветром. Следом двигались студенты факультета земли, каждый шаг которых сопровождался появлением на паркете низкой зеленой травы и пестрых цветов, чей восхитительный аромат быстро распространился по всему помещению. Растения исчезали так же быстро, как и появлялись, но душистый запах оставался. За ними шел факультет водников, над которым зависали огромные водяные сферы. В них отражался свет, и за счет этого получался эффект своеобразной светомузыки. Далее двигались огневики, попутно создающие мини-фейерверки, которые поднимались к самому потолку и взрывались множеством полыхающих искр. Замыкали шествие квинты, которых было заметно меньше, чем остальных. Они запускали разноразмерные шаровые молнии, летающие по залу и удачно вписывающиеся в общую композицию.

Во время шествия адептам предстояло не только управлять магией, но и исполнять несложные танцевальные движения, над которыми Ника билась все последнее время. К счастью, благодаря урокам Джолетты она с ними справилась и ни разу не сбилась. Она ощущала себя частью чего-то большого и грандиозного и не могла поверить, что все происходит на самом деле.

После шествия Ника, находящаяся в полном восторге от начала бала, даже пожалела об обещании, данном Дарине. Уходить не хотелось, но она привыкла держать слово.

Ректор поприветствовал всех гостей и рассказал об успехах, достигнутых в академии за прошедший год, а затем вызвал несколько пятикурсников, которым прилюдно вручил дипломы за их достижения. На пятом курсе у студентов начиналась практика по выбранному профилю, и тем из них, кто сумел отличиться и проявить себя, вручались почетные награды.

После этого официальная часть была окончена, и наконец-то начался настоящий праздник, которого с самого начала учебного года все ждали с большим нетерпением. Оркестр заиграл ритмичную мелодию, и в зале началась суматоха. Кто-то спешил танцевать, кто-то принимал у лавирующих в толпе официантов напитки, а некоторые предпочитали передохнуть и шли в зону отдыха, где благодаря пологу тишины не был слышен шум.

Ника попыталась найти Джолетту, чтобы сказать ей о том, что уходит, но отыскать ее в такой толпе было практически невозможно. В конце концов, оставив эти бесполезные попытки, она устремилась к выходу, и возле нее словно по волшебству тут же нарисовались приставленные охранники. Ника подумала, что надо было сообщить лорду Грэму о своем уходе, но в последний момент решила, что не стоит его отвлекать. К тому же он присутствовал при их разговоре с Дариной и знает, что она пойдет в лазарет.

После шествия Джолетта отошла в сторону и заняла место возле стены, чтобы немного передохнуть и понаблюдать за всем со стороны. Однако долго находиться в одиночестве ей не дали – буквально сразу же рядом появился лучезарно улыбающийся Крэсбор.

– Леди Джолетта, вы как всегда прекрасны! – с ходу одарил он комплиментом и тут же с деланым беспокойством поинтересовался: – Где же вы были все это время? Я неоднократно хотел вас навестить, но лакеи всякий раз говорили, что вы уехали!

– Раз уехала, значит, так было нужно, – с искусственной улыбкой ответила Джолетта, борясь с желанием расцарапать ему лицо.

– Понимаю, – кивнул Дамиан, – но все же считаю, что как ваш жених имею право знать, где пропадала моя невеста.

Джолетта выразительно приподняла бровь.

– Простите мне мою забывчивость, но когда мы с вами успели заключить помолвку?

Говоря это, она заметила наблюдающего за ними Крэсбора-старшего. В последнее время ходили слухи, что материальное положение их рода сильно пошатнулось, а учитывая долги Дамиана, стало и вовсе плачевным. Джолетта предполагала, что эта семейка будет всячески пытаться породниться с богатым и знатным родом, чтобы улучшить свое положение, поэтому не сильно удивилась наглости Крэсбора.

– Я думал, что мы официально объявим о помолвке в самое ближайшее время, – продолжил настаивать тот и заглянул ей в глаза. – Надеюсь, вы понимаете, что мое желание жениться вызвано не столько целью объединить наши роды, сколько глубокими и искренними чувствами к вам?

После этих слов Джолетта едва не расхохоталась. Искренними чувствами? Что ж, пожалуй, они действительно искренние, вот только это ненависть, а не любовь. Был велик соблазн раскрыть ему, что она и Анна Тьери, которой он угрожал некоторое время назад, – один и тот же человек, а затем посмотреть на его лицо, но Джолетта не стала этого делать. Не стала говорить и о том, что прекрасно осведомлена о его отношениях с Катриной Верн. Все это вдруг стало совершенно неважным, и Джолетта не собиралась унижать себя бесполезным выяснением отношений.

Как раз в этот момент заиграла медленная композиция, и к ним подошел Браин, любезно пригласивший Джолетту на танцевальный тур. Воспользовавшись этим, она с удовольствием избавилась от общества Крэсбора, к которому уже через несколько минут подошла Катрина. Джолетта заметила, как вначале Дамиан напрягся, а после выместил на Верн свою злость. Что ж, они определенно стоят друг друга.

Стражей у лазарета дежурило не меньше, чем у главного корпуса. Когда Ника попыталась попасть внутрь, они ее не пустили и изменили свое решение лишь после того, как охранники, сопровождающие Нику, объяснили, что лорд Грэм разрешил.

– Я уже думала, что ты не придешь! – радостно улыбнулась Дарина, когда Ника вошла в палату. – Рассказывай! Как бал? Как выступили наши?

– Все замечательно, – улыбнувшись в ответ, Ника присела на край кровати. – И квинты, и остальные факультеты создали просто потрясающее представление. Думаю, это шествие всем запомнится надолго.

– Как жаль, что я пропускаю такое событие! – в очередной раз подосадовала Дарина, а в следующий момент ее лицо внезапно просияло. Осененная идеей, она блестящими от волнения глазами посмотрела на Нику и протянула: – Слу-у-шай… мне сегодня гораздо лучше! Правда-правда! Может, ты поможешь мне собраться, и мы вместе пойдем на бал?

Ответом ей было полнейшее недоумение.

– Дарина, извини, конечно, но ты в своем уме? Ты некоторое время назад чуть на тот свет не отправилась! О каком бале может идти речь?

Староста и бровью не повела. Кажется, возможность отправиться на праздник окончательно затмила глас разума:

– Ну, Ни-и-ика, ты мне подруга или нет? Сегодня я действительно чувствую себя намного лучше! И вообще, я же не собираюсь танцевать! Просто полюбуюсь праздником со стороны. Мне до тошноты надоело валяться среди этих белых стен. – Она бросила красноречивый взгляд на Каина и жалобно добавила: – Знаешь, когда я на него смотрю, то становится страшно… хочется хотя бы немножко отвлечься, поднять настроение. К тому же сегодня для «побега» есть все условия! Медсестрам дали выходной, а лекарь принесет мне лекарство ровно в одиннадцать. К этому времени мы как раз вернемся… я только одним глазком посмотрю – и тут же обратно!

Ника не знала, что и думать. С одной стороны, ей и самой хотелось вернуться на бал, а с другой – она понимала, что затея Дарины – настоящая глупость. Лазарет хорошо охраняется, и здесь их никто не тронет. Хотя… то же самое можно сказать и о бальном зале. А сопровождать их в любом случае будет охрана.

Ника сделала еще несколько попыток отговорить старосту, но с каждым разом ее энтузиазм угасал. Соблазн был велик, и в конце концов она сдалась.

– Только ненадолго! – предупредила она Дарину, поддавшись на уговоры.

Та радостно завизжала и тут же закрыла рот рукой, чтобы не привлечь своими криками находящуюся в лазарете стражу. Она прытко поднялась с постели, и про себя Ника отметила, что та не врала, говоря, что ей стало лучше, – сил у Дарины явно прибавилось.

Студентки планировали ненадолго зайти в общежитие, где староста могла бы переодеться. Сейчас на ней была лишь длинная белая сорочка, на которую, по настоянию Ники, она набросила тонкое шерстяное одеяло. На улице было холодно, и хотя пятый корпус находился в паре шагов от лазарета, побеспокоиться о здоровье не мешало.

– Сама так в открытом платье! – не преминула возмутиться Дарина, когда Ника лично закутала ее в одеяло.

– Не я почти месяц лежала пластом, не приходя в сознание, – резонно заметила она и тут же тяжело вздохнула: – И все-таки мы совершаем глупость.

Внезапно взгляд Ники зацепился за тарелку с фруктами, стоящую на прикроватной тумбочке. Все бы ничего, вот только вместе с яблоками и грушами на ней лежали крупные плоды померанца – спелые, рыжие, похожие на большие апельсины.

– Кто принес фрукты? – спросила Ника внезапно севшим от волнения голосом.

Дарина удивилась такому вопросу и пожала плечами.

– Кажется, медсестра… а что?

– Нет, ничего. – Ника помотала головой и уверенно кивнула. – Ты права, незачем оставаться в палате. Идем!

Пророчество Миры, слова феи, да и хваленая интуиция квинтов – все говорило о том, что очередное появление померанца не предвещает ничего хорошего. То, что этот дурной знак появился в лазарете, окончательно убедило Нику: лучше здесь не задерживаться. Все-таки и ей и Дарине будет безопаснее находиться рядом с Грэмом, а что касается Каина – тут уж ничего не поделаешь. Остается уповать на бдительность стражей.

Из палаты подруги вышли без особого труда – охране отдали строгий приказ не впускать никого постороннего внутрь, а вот о запрете выпускать речи не было. Благополучно покинув лазарет, Ника с Дариной пошли к пятому корпусу, а следом за ними, как и ожидалось, отправились двое стражей. В который раз за вечер Ника мысленно поблагодарила Грэма за предусмотрительность – если бы не охрана, вряд ли она бы осмелилась в эту ночь разгуливать по академии.

На небе взошла полная луна, чья сила в это время достигла пика. Тучи разошлись, и бледно-голубой свет беспрепятственно ложился на черепичные крыши многочисленных башен, стучался в окна и серебрил засыпающую природу. Даже с улицы были слышны играющая в главном корпусе веселая музыка, смех и голоса гостей.

В холле общежития, куда вошли адептки, было пусто. По случаю праздника всем работникам академии, включая медсестер, уборщиков и поваров, был дан выходной, который те предпочли провести вне стен академии.

Как только студентки оказались в общежитии, Нике стало не по себе. Сейчас все здесь казалось мрачным и зловещим. Ника знала, что на эту ночь лорд Грэм сменил для Рика привязку, дав ему власть над главным корпусом и тем самым оставив корпус факультета квинтэссенции без защиты элементаля.

Они завернули за угол, подошли к лестнице, ведущей на второй этаж, и тревога Ники усилилась. Она не понимала, почему вдруг это чувство стало таким явным, и машинально, практически не задумываясь, выпустила дар эмпатии. Ничего. Абсолютно ничего. Полное отсутствие чувств. Казалось, на первом этаже общежития нет ни единой живой души. Интуиция Ники буквально вопила о том, что нужно отсюда уходить, и ею овладел какой-то иррациональный страх. Умом она понимала, что в этот момент не происходит ничего страшного, но все чувства обострились и кричали об обратном.

Дарина стала подниматься по лестнице, и в этот момент Ника резко остановилась, внезапно осознав, откуда взялась эта всепоглощающая тревога. Стражи! Они ведь находятся совсем рядом, почему же она их не чувствует? И Дарину – тоже…

По позвоночнику пополз липкий холод. Ника медленно обернулась, и ее сердце упало – охранников позади не было. Вернее, они были, но вместо того, чтобы следовать за ней, стражи лежали на полу, стеклянными глазами уставившись в потолок. Эти охранники имели неплохой магический дар, и сейчас Ника видела, как из них тоненькими фиолетовыми нитями постепенно вытекает энергия.

– «И тот, кто был жертвой, внезапно проснется, обнажив свою сущность – последний предел…» – непослушными губами повторила Ника строки пророчества, которые наконец обрели смысл.

Все так же медленно она развернулась лицом к лестнице. Подняла глаза и увидела на лице Дарины лукавую, пугающую улыбку.

Глава 29

– Ника-Ника… – Староста укоризненно покачала головой. – Зачем же ты все испортила? Я планировала провести ритуал со всем комфортом, в комнате на третьем этаже. А теперь придется довольствоваться холлом.

Ника стояла, не в силах пошевелиться. Не в силах поверить своим глазам. В руках Дарина держала маленький коробок, окруженный фиолетовым сиянием. Он втягивал нити энергии, идущие от стражей, и чем больше их поглощал, тем ярче становилось сияние.

Ника понимала, что надо что-то делать, что надо бежать, но не могла. Она привыкла видеть в людях только хорошее и закрывать глаза на плохое. Иногда ошибалась, считая человека лучше, чем он есть на самом деле. Но такого потрясения, как сейчас, еще не испытывала.

Где-то в сознании промелькнула мысль, что померанец действительно исполнил свою роль. Вот только она не смогла правильно истолковать этот знак. Думала, что следует бежать из лазарета, а бежать следовало от человека, находящегося там.

Но разве могла она хотя бы предположить, что девушка, которая подверглась нападению, сама является убийцей? Та, которая с самого начала была такой милой и во всем ей помогала? Как такое вообще возможно?!

Все эти мысли пронеслись в голове за считаные секунды, и Ника продолжала стоять, в упор смотря на старосту. Сейчас с Дарины словно сползла маска, обнажив кроющуюся под ней сущность. На фоне ночного общежития староста выглядела ужасающе. Облаченная в длинную свободную сорочку, бледная, с распущенными, слегка взлохмаченными волосами и сумасшедшим взглядом темных глаз.

– Вижу, ты удивлена? – улыбнулась Дарина, спускаясь на ступеньку вниз. – Наверное, задаешься вопросом, как я могу быть убийцей?

Ника не ответила, отступая на шаг назад. Потрясение прошло, и она принялась лихорадочно искать выход из положения. До двери далеко, с боевой магией у нее сложности, а уж против третьекурсницы она и подавно не выстоит.

– Время у нас есть, поэтому я расскажу. Давно хотела с тобой поделиться.

Ника ощущала себя героиней дешевого триллера. Преступник делится с жертвой мотивами своих поступков… так бывает в кино, но не в реальной жизни.

Легко сдаваться Ника не собиралась, и хотя не была уверена в своих силах, резко запустила вперед пульсар, вложив в него максимум, на который была способна в этот момент. Как только ее шаровая молния подлетела к Дарине, та выбросила вперед руку с иссушителем, и пульсар просто растворился, впитавшись в него.

Ника сделала еще шаг назад и собралась сорваться на бег, но внезапно ощутила ужасную слабость. Голова закружилась, и перед тем как осесть на пол, Ника заметила, что сейчас иссушитель направлен на нее.

Ритуал иссушения. Ника сотни раз слышала это словосочетание, но никогда не вникала в его смысл. Не представляла, что придется испытать это на себе.

Дарина присела на нижнюю ступень лестницы и, окинув Нику пытливым взглядом, вновь заговорила:

– Я знала, что лорд Грэм занял пост декана не просто так. Нетрудно было догадаться, что магистр Лосгар попросил давнего друга провести расследование. Знала и то, что рано или поздно он меня вычислит. Единственным способом отвести от себя подозрения стала роль жертвы. Забавно, не находишь?

Ника слабела и чувствовала, как из нее по крупицам вытекает магия, вместе с которой уходят и жизненные силы.

– Ты иссушила сама себя? – спросила она хриплым голосом.

Дарина покачала головой:

– Вывод неверный. Я в академии не одна. Но не будем останавливаться на подробностях. Просто хочу, чтобы ты знала – твоя смерть, как и смерть всех остальных, будет ненапрасной. Она послужит великой цели – Его возрождению.

Мысли Ники путались, и она совсем ничего не понимала.

– О ком ты? Чье возрождение?

– Его! – торжественно произнесла Дарина, как будто это что-то объясняло. Она подалась вперед и, склонившись над Никой, вкрадчиво поинтересовалась: – Думаешь, я отбирала силы для себя? Ни тебе, ни даже лорду Грэму и в голову не пришло, что мне они не нужны. Хотя… должна признать, я не устояла перед соблазном, и когда ко мне в палату влез Каин, не смогла сдержаться. Пока он лежал рядом, я пила его энергию – по крупицам, чтобы никто ничего не почувствовал. Нет, без иссушителя, сама… Ко мне приставили стражей, меня охраняли, и никто не догадался, что защищать надо не меня, а от меня! – Дарина негромко засмеялась.

– Ты… – выдохнула Ника, пытаясь встать. – Ты сумасшедшая!

– Сумасшедшая, разве? – Староста удивленно вскинула брови. – Нет, просто я готова пойти на все ради того, во что верю. Он дал мне частицу своих угасающих сил. Он поставил на сознание и чувства такой блок, который не сможет взломать ни один менталист. Благодаря этому никто не понял, что мое бессознательное состояние – всего лишь игра. А все это – ради того, чтобы я, как и другие, собрала для Него как можно больше магии. Твоя магия, Ника, очень привлекательна. Признаю, вначале я хотела иссушить резерв твоей подруги, чей потенциал – один из самых сильных среди водников. Но потом я почувствовала тебя. Твоя боевая магия, завязанная на эмпатии, – это просто нечто. Ему понравится.

Последних слов Ника не расслышала из-за внезапной боли. Она хотела закричать, но не могла и буквально физически чувствовала, как из нее вытягивает силы. Магия – неотъемлемая часть любого мага. Уходит она, уходит и жизнь, оставляя лишь пустую оболочку.

Дарина продолжала что-то говорить, но Ника всем своим существом сосредоточилась на разрастающейся внутри пустоте. Как все-таки глупо… Разве она заслуживает того, чтобы вот так умереть? Никто не придет, и помощи ждать неоткуда. Существование фей не превращает реальность в сказку, а человек, который ей дорог, далек от образа прекрасного принца. Лорд Грэм думает, что она в безопасности, ожидая нападения на балу, и даже не предполагает, что происходит совсем рядом…

Бал… как нелепо в таких обстоятельствах звучит это слово. Первый бал – еще нелепее…

– Лорд Грэм не придет, – словно издалека донесся голос Дарины, которая угадала ее мысли. – На балу тоже будет весело. Хотя надеюсь, что никто ничего не заметит. Когда твоя магия иссякнет, я вернусь в лазарет. Никто никогда не узнает, кто стал причиной твоего иссушения.

Глаза Ники начали закрываться, и она была готова провалиться в небытие, но внезапно заметила рядом какое-то движение. Ника с трудом сфокусировала взгляд и увидела, что сзади на Дарину набросился Феофан. Повар появился словно из ниоткуда и выбил иссушитель у нее из рук. Тот с глухим стуком упал на пол, но начатого не прекратил – он по-прежнему тянул энергию.

Последней, о ком успела подумать Ника, прежде чем потерять сознание, была мама, с которой она так и не встретилась. Последним, за что успел зацепиться ее затуманенный взгляд, была стоящая у окна женщина с длинными белоснежными волосами и мерцающей при лунном свете кожей…

Во время шествия адептов Грэм неотрывно следил за Никой. Обратил он внимание и на Джолетту, но хотя преображение дочери герцога произвело на него впечатление, его она волновала меньше.

Когда Ника в сопровождении стражей направилась к выходу, лорд понял, что та идет в лазарет. Уйти с бала он не мог и, чтобы быть до конца уверенным в ее безопасности, незаметно навесил на нее маячок, позволяющий отслеживать местоположение.

После того как Ника покинула зал, Грэм наконец смог сосредоточится на главном. Еще ночью он со стражами досконально проверил это помещение и после того, как привлек к этому еще и Рика, обнаружилось, что зал буквально напичкан иссушителями. Спрятаны они были так искусно, что заметить их невооруженным глазом было практически невозможно. Элементаль, обладающий особой чувствительностью к подобного рода магии, и то обнаружил их не сразу. В большинстве своем иссушители находились у декоративного водопада и были тщательно спрятаны с помощью заклятия. То обстоятельство, что магия, скрывающая их, была водной, наталкивало на определенные выводы.

Прошлой ночью Грэм съездил в научный институт, где попросил Дика обезвредить приборы. Мастер был потрясен увиденным, но все-таки сумел быстро сориентироваться и исполнил поручение. Он разобрал приборы на детали, а после собрал, вынув из каждого по одной шестеренке. Внешне иссушители никак не изменились, но теперь стали неисправными.

Ранним утром Грэм вернул их на прежнее место, и сейчас, находясь на балу, ждал, когда кто-нибудь к ним приблизится, чтобы активировать. Он практически не сомневался в том, что это – дело рук магистра Трайвол.

Декан водного факультета долгое время стояла рядом, но в какой-то момент Грэм заметил, что она неспешно двинулась в сторону водопада, стараясь при этом держаться в тени и не привлекать внимания. Дав знак дежурившим у входа стражам, он двинулся следом за ней.

Приблизившись к водопаду, магистр Трайвол осмотрелась по сторонам и, не заметив следящего за ней Грэма, выпустила магию. Чтобы активировать иссушители, нужно было надавить на находящийся сбоку неприметный рычажок, и сейчас магистр собиралась это сделать с помощью тонких водных струй, устремившихся от ее пальцев к водопаду. Она знала, что иссушителей – порядка ста штук, и каждый из них направлен на одного конкретного мага, находящегося в зале. Среди выбранных жертв были и профессора академии, и приглашенные гости, и адепты, в числе которых – Джолетта. Талантливые и сильные маги, обладающие мощным потенциалом.

Нет, она не собиралась их убивать. Ей была нужна часть энергии – ровно столько, чтобы маг ощутил лишь слабость, которую можно списать на усталость.

Когда приборы были активированы, но никакой реакции не последовало, на лице Айрин Трайвол на миг промелькнула растерянность. Длилась она недолго, и декан повторила попытку.

– Магистр, вы что-то ищете? – вкрадчиво поинтересовался лорд Грэм, подойдя к ней сзади.

Декан вздрогнула, но уже в следующую секунду взяла себя в руки.

– Просто любуюсь творением нашего факультета, – обернувшись, спокойно произнесла она. – Вы что-то хотели?

– Пригласить вас на танец, – саркастически усмехнулся лорд Грэм и тут же стал серьезным. В его взгляде проступила суровость, а голос прозвучал жестко: – Айрин Трайвол, вы обвиняетесь в несанкционированном использовании разработки научного института и агрессивном применении его против магов.

– Что за абсурд… – попыталась возразить магистр и попятилась назад, но ее уже окружили четверо стражей.

– Давайте не будем усложнять ваше и без того незавидное положение. Будьте так любезны, не оказывайте сопротивления.

В этот момент к ним подошел капитан Уильсон, которого Грэм вызвал в академию еще до начала бала.

– Отвезите ее в городскую тюрьму, – велел лорд Грэм, заметив, что в их сторону уже начали коситься гости. – Завтра утром я официально сообщу обо всем главе службы безопасности и дам делу ход.

– Я никуда с ними не пойду! – возмутилась магистр Трайвол. – Вы не имеете никакого права меня задерживать. Я буду жаловаться на вас совету магов!

– Да хоть самому королю! – резко оборвал Грэм и кивнул Уильсону, чтобы тот ее уводил.

Надо отдать Айрин Трайвол должное – больше сопротивляться она не пыталась. Оценив обстановку, она быстро поняла, что проявление агрессии не даст никаких результатов и только усугубит ситуацию. Вокруг – слишком много магов, слишком много стражей и слишком много посторонних глаз.

– А я вас недооценила, – произнесла она так, чтобы ее расслышал только лорд Грэм. – Можете праздновать свою маленькую победу. Только знайте – уйду я, придут другие. И вы не сможете Его остановить.

Наградив декана, а заодно и подошедшего ректора убийственным взглядом, Айрин Трайвол гордо расправила плечи и в сопровождении стражей пошла к выходу.

– Даже не верится… – задумчиво проговорил Лосгар, глядя ей вслед. – Не понимаю, зачем она это делала?

– Вот завтра и узнаем, – так же задумчиво ответил Грэм.

Ее слова и взгляд, которыми они сопровождались, только усилили опасения лорда. Он уже давно предполагал, что за иссушениями, совершаемыми в академии, кроется нечто гораздо большее, чем просто желание одного мага пополнить магический резерв. То, что было начато не прошлой весной, а многими годами ранее.

Когда пятнадцать лет назад на Фейран обрушилось наводнение, унесшее жизни многих магов, некоторые высказывали предположение, что оно носило неестественный, мистический характер. Кто-то уже тогда начал качать магическую энергию, а сейчас просто продолжал начатое и с появлением иссушителя не преминул воспользоваться этим изобретением.

Вот только кто на такое способен? Сильный маг? Сомнительно. Какое-то сверхъестественное создание? Вполне вероятно.

– Если бы не твой элементаль, страшно даже представить, чем бы все закончилось, – произнес Лосгар. – Просто чудо, что тебе удалось это предотвратить.

Музыка сменилась, ознаменовав окончание предыдущего танца, и, заметив, что происходило у водопада несколькими минутами ранее, к мужчинам направилась Джолетта.

– Все-таки магистр Трайвол? – спросила она, приблизившись.

– Как вам удалось вернуть прежний облик? – проигнорировав риторический вопрос, поинтересовался Грэм. – Фея решила сжалиться?

– Этим утром она явилась нам с Никой, – произнесла Джолетта, про себя отметив, что при упоминании о соседке глаза лорда загорелись. – Как вернулась моя внешность – не важно. Важно то, что фея предупредила нас об опасности. Сказала, что одной из нас грозит смерть. Кстати, – Джолетта обвела взглядом зал, всматриваясь в толпу гостей, – вы не видели Нику?

– Она в лазаре… – Грэм замолк на полуслове, внезапно почувствовав, что его маячок изменил местоположение.

«Какого дарха она забыла в общежитии?» – пронеслось в мыслях, и, как оказалось, он произнес это вслух.

В душе зародилось ужасное предчувствие, и Грэм, не раздумывая, открыл портал.

Он перенесся прямо в холл, и первое, что увидел, – это неподвижно лежащую у лестницы Нику, рядом с которой мерцал ярко-фиолетовый свет. Второе – две фигуры, сцепившиеся между собой. Мгновенно среагировав, лорд бросился к ним, попутно узнавая повара и Дарину Ферр.

Сперва Грэм подумал, что Феофан вновь использовал иссушитель, но в следующую секунду понял, что это не так. Бывшая пациентка лазарета словно взбесилась. Выплеснув сгусток магии, она отбросила повара в сторону, и тот, отлетев на несколько метров, впечатался в стену и распластался на полу. Тут же заметив стремительно приближающегося Грэма, Дарина мгновенно создала искрящийся пульсар и швырнула его вперед.

Отчаянный жест мог бы в другое время насмешить лорда, но в настоящий момент его больше волновала Ника, поэтому от летящей в него шаровой молнии он лишь отмахнулся и сконцентрировал все внимание на обездвиженной студентке. Попутно сделал пасс рукой, и вокруг Дарины тут же появилось светящееся энергетическое кольцо, не позволяющее выйти за его пределы.

– Ника! – практически выкрикнул Грэм, склонившись над адепткой.

Та была без сознания, но, кажется, жива. Заметив рядом светящийся коробок, тянущий из нее силы, лорд схватил его, резким движением деактивировал и отбросил в сторону.

В магическом кольце, истошно крича, металась Дарина, которая пришла в отчаяние от срыва плана и находилась едва ли не на грани бешенства. Она пыталась выйти, но всякий раз натыкалась на невидимую стену, отбрасывающую ее назад. Кажется, только сейчас Дарина начала понимать, в каком бедственном положении оказалась. Ее крики сменялись рыданиями, затем снова криками и снова рыданиями.

Игнорируя эти вопли, Грэм аккуратно взял Нику на руки, и в этот же миг к лестнице подбежали Джолетта с Лосгаром.

– Что здесь происходит?! – крикнула Джолетта, увидев представшую перед ней картину.

Только Грэм собрался ответить, как позади прозвучал яростный мужской голос:

– Мне бы тоже очень хотелось это узнать!

Все взгляды обратились на появившегося в общежитии герцога де Лэйр.

После того как Грэм отнес Нику в лазарет и передал ее на попечение главного лекаря, он был вынужден вернуться в главный корпус, где его ожидал нелегкий разговор. Присутствовать при семейных разборках у лорда не было ни малейшего желания, но волей-неволей он имел к ним непосредственное отношение.

Повар так же был доставлен в лазарет, где ему оказали помощь. Дарина Ферр оказалась на удивление сильна для третьекурсницы, и Феофану очень повезло, что он так легко отделался.

Перед тем как идти в главный корпус, Грэму пришлось снова побеспокоить капитана стражи, вызвав Уильсона для того, чтобы тот занялся Дариной. В тот момент лорд старался не анализировать произошедшее, решив отложить все до утра.

В ректорате находились четверо.

Сказать, что Джолетта была взвинчена, это не сказать ровным счетом ничего. Внешне сохраняющая спокойствие, внутри она просто закипала, понимая, что для нее наступил момент истины. Отец пришел на бал как раз в тот момент, когда они с Лосгаром бросились в общежитие вслед за Грэмом. Заметив дочь, он отправился за ней и невольно стал свидетелем разворачивающейся с Дариной сцены.

– Моя дочь зачислена в академию, я правильно понимаю? – Взгляд герцога перемещался с декана на ректора и обратно. – И вы об этом знали!

– Не знали! – возразила Джолетта, не дав никому ответить.

Она считала, что историю с феей лучше не афишировать, поэтому решила несколько приврать:

– Ты же знаешь, что я всегда мечтала обучаться магии. И не надо на меня так смотреть, ты действительно об этом знал, просто предпочитал не слышать! Когда ты уехал в Триальскую империю, я решила этим воспользоваться, сбежала из дома и поступила в академию. Перед этим переоделась в наряд простолюдинки, надела парик, старалась не привлекать лишнего внимания, и меня никто не узнал. Только совсем недавно лорду Грэму удалось меня отыскать, и с тех пор он просто ждал твоего возвращения.

Версия звучала убедительно, и герцог поверил. Но это вовсе не отменяло того, что он был зол. Ужасно зол на дочь за то, что она на такое осмелилась.

– Ты сейчас же поедешь домой! – рявкнул он, ничуть не стесняясь присутствия Лосгара и Грэма. – Про учебу можешь забыть! Я не допущу, чтобы моя единственная дочь училась в академии наравне с простолюдинами! Где это видано, чтобы леди такого статуса жила в общежитии?!

– Ваша светлость, – в своей обычной вежливо-настойчивой манере произнес магистр Лосгар. – При всем уважении, это неправильно – запрещать девушке учиться. Она обладает сильным водным даром и при его должном развитии может стать высококлассным магом.

– При всем уважении, лорд Лосгар, – в тон ему ответил герцог, – это не ваше дело. И я сам буду решать, как мне поступать с дочерью. Она обязана мне подчиняться, и все присутствующие здесь прекрасно это знают.

Грэм молча стоял у окна, даже не думая вмешиваться. Пытаться переубедить герцога не было никакого желания, к тому же он понимал, что это бессмысленно. Ему хватало и своих забот, так что судьба Джолетты волновала в последнюю очередь.

– Иди собирайся! – меж тем скомандовал герцог дочери. – Мы уезжаем немедленно!

Джолетта буквально скрипнула зубами от обиды и досады. Она могла бы сейчас закатить скандал, к дархам разнести весь ректорат и, надо сказать, желание это сделать было велико. Но какой в этом смысл, если в итоге ей все равно придется подчиниться? Девушка, рожденная знатной леди, – собственность отца. Дарховы законы!

Ничем не выдавая разрывающую душу обиду, Джолетта поднялась с кресла и уже собралась идти к выходу, как вдруг к ней подошел магистр Лосгар. Притянув к себе, ректор обнял ее за талию.

– Ваша светлость, – вновь обратился он к герцогу, который при виде такого жеста буквально лишился дара речи. – Поправьте, если я не прав. После того как леди заключит помолвку, жених получает такие же права влиять на ее судьбу, как и отец. Ведь так?

Герцог удивленно кивнул, а Грэм, наконец заинтересовавшийся разговором, покосился на друга в ожидании продолжения.

– В таком случае я настаиваю на том, чтобы моя невеста продолжала учебу. – Лосгар перевел взгляд с онемевшего герцога на Джолетту и с улыбкой поинтересовался: – Дорогая, ведь ты хочешь остаться в академии?

Кажется, никто из присутствующих не был ошарашен больше, чем сама Джолетта. Она неотрывно смотрела в глаза своему спасителю, и все, на что была способна, – это лишь согласно кивнуть.

Нике снилось, что она плывет. Вокруг было лишь черное пространство – пустое и бесконечное. В груди поселились холод и странное спокойствие, вытеснившие все чувства. Ей не хотелось ничего, кроме как навсегда остаться здесь, в этой тихой бесконечности.

Покой.

Может, он и есть счастье? Само это слово умиротворяет, расслабляет, погружая в сонливую безмятежность. Никаких проблем, никаких забот, никакой бесполезной суеты. Нет мыслей, нет воспоминаний… вечное забытье.

Покой.

– Ника! – зовет кто-то по имени, внезапно нарушая царящую тишину. Но голос тихий, глухой, словно доносящийся из-за ватной стены.

– Ника! – кричит уже громче, заставляя тянуться навстречу.

В палату проникали первые лучи солнца. Грэм сидел у кровати Ники и уже сбился со счета, сколько раз пытался до нее достучаться. Лекарь сказал, что ее состояние критическое, и только от нее самой зависит, сумеет она вернуться или нет. Лорд чувствовал ужасную, невыносимую вину из-за того, что не пришел хотя бы несколькими минутами раньше. Ника потеряла слишком много магической энергии и теперь находилась на грани.

– Ника! – в очередной раз позвал Грэм, взяв ее за руку. – Извини, что не успел вовремя. Должен признать, отвратительный из меня декан, раз не смог защитить вверенную мне студентку. Наверное, меня уволят. – Он усмехнулся и крепче сжал ее пальцы. – Слышите, адептка Зорина?! Если вы сейчас не очнетесь, меня, дарх возьми, уволят! По вашей милости, да. И не посмотрит ректор на нашу многолетнюю дружбу!

Внезапно веки Ники слегка дрогнули.

Не поверив себе, Грэм склонился ближе и взволнованно всмотрелся ей в лицо.

– Из-зви… нился… – едва шевеля губами, выдохнула она.

– Что? – Лорд еще больше подался вперед и стиснул ее руку чуть ли не до хруста костей.

Ника открыла глаза и неожиданно улыбнулась.

– Извинился… а говорил, что извинений от тебя не дождусь…

Услышав ее голос, Грэм испытал такое облегчение, какое не чувствовал уже давно. Ему действительно казалось, что Ника уже не придет в себя, и при мысли об этом внутри все переворачивалось.

– Дарина…

– Знаю, – перебил лорд. – Она сейчас в темнице, как и Айрин Трайвол.

– Магистр? – переспросила Ника, ничуть этому не удивившись. После того как она узнала, что ее подруга – убийца, вряд ли что-то могло удивить еще больше.

Увидев, что Ника хочет знать подробности, Грэм пояснил:

– Иссушения прошлой весной совершала Дарина, по ее вине погибли магистр Энрод и двое первокурсников. Айрин Трайвол на балу собиралась активировать около сотни иссушителей, чтобы собрать как можно больше магической энергии. В ту ночь, когда на Дарину Ферр якобы напали, я ощутил сильный всплеск магии, характерный для классического ритуала, но не характерный для использования прибора. Видимо, магистр Трайвол помогла Дарине инициировать это псевдонападение. Ясно, что они действовали вместе, только не до конца понятно – зачем.

Ника некоторое время молчала, после чего вспомнила слова старосты:

– Дарина сказала, что забирала магию не для себя, а для кого-то другого. В тот момент я мало что понимала, но, кажется, она говорила о ком-то, желающем возродиться…

Грэм задумался. Он все больше убеждался в правильности своих выводов относительно цепочки иссушений. Вдобавок этим утром до него дошли новости о том, что ритуалы участились не только в Агавийском королевстве, но и в соседних государствах. В Порстонии проводились обычные ритуалы, а вот в Триальской империи, по словам герцога де Лэйра, они происходили неестественным путем. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, куда скрылся Томас и где стал распространять свои изобретения.

Внезапно в дверь постучали, и в палату вошла преподавательница прорицания. Профессор Гвирел приблизилась к кровати, на которой лежала Ника, и на вопросительный взгляд Грэма пояснила:

– Зашла проведать адептку. Не вы один, многоуважаемый декан, печетесь о самочувствии студентов.

Ника смотрела в ее голубые глаза и не понимала, как раньше могла не замечать очевидного. Ведь именно профессор Гвирел «случайно» заметила ее в толпе поступающих и «случайно» зачислила в академию. Именно она всегда казалась Нике странной и вызывала противоречивые чувства. Но вместо того, чтобы сразу обо всем догадаться, они с Джолеттой считали ее причастной к иссушениям. И если бы не тот мимолетный образ, который Ника успела увидеть, прежде чем потерять сознание, она бы, наверное, так и не догадалась, кем профессор Гвирел является на самом деле.

– А вы… – начала было Ника, но фея приложила указательный палец к губам и едва заметно покачала головой.

– Давай дадим нашему многоуважаемому декану потренироваться в логике, – с легкой улыбкой произнесла профессор, бросив на лорда красноречивый взгляд. – А ты лежи, отдыхай и набирайся сил. Скоро они тебе понадобятся.

Она сделала короткую паузу и без тени улыбки добавила:

– Всем нам.

Эпилог

Мира одиноко сидела в своей комнате. На ней по-прежнему было надето жемчужное платье, не отличающееся особой изысканностью, светло-русые волосы струились по плечам. Рядом на полу валялись небрежно брошенные туфли. Мира сама не знала, зачем пробыла на празднике до самого конца. Бал длился до утра, и все это время она надеялась, что хоть кто-нибудь обратит на нее внимание.

Какая же она глупая! С чего решила, что что-то изменится? Зря она тратила последние деньги на наряд, укладывала волосы и записывалась к Нике на макияж. Ее никто никогда не замечает. Так было, есть и будет всегда.

Никто не приглашал на танец, и весь праздник пришлось стоять в стороне, делая вид, что ей нравится быть в одиночестве. И снова глупо! Можно подумать, кому-то есть до нее дело. Она ведь как невидимка – тихая и неприметная.

Впервые в жизни Мира завидовала. Она ненавидела себя за это чувство, но завидовала. Когда на балу появилась знаменитая леди Джолетта де Лэйр, внутри все отозвалось ноющей болью. Первая красавица королевства, аристократка, наследница – она была словно из другого мира, из какой-то волшебной сказки. Все смотрели на дочь герцога с восхищением. На нее, Миру, так никогда не посмотрят.

Она вытерла бегущие слезы, размазав по щекам растекшуюся тушь.

Только в одном ей повезло – родиться магом квинтэссенции. Но какой в этом толк, если она не сильна ни в менталистике, ни в техномагии, ни тем более в боевке, на которой не в состоянии толком пробежать даже один круг?

Мира хлюпнула носом и, прерывисто вздохнув, обхватила колени руками. Прорицание. Она даже собственные пророчества расшифровать не в силах! У других однокурсников они простые и понятные. Вот Амина, например, два дня назад сумела предсказать погоду. А она что? Какие-то стишки непонятные пишет… да и то – только один раз.

Внезапно внимание ее рассеялось, и она буквально выпала из реальности. В сознании промелькнули неясные образы, которые сами собой стали складываться в строки.

Ничего не видя перед собой, Мира поднялась и подошла к письменному столу. Все так же не глядя, она взяла карандаш, и рука, словно подчиняясь какой-то неведомой силе, стала выводить на листке кривые буквы. Постепенно они складывались в слова. Слова – в предложения.

Казалось, время остановилось… застыло… исчезло.

Когда Мира очнулась от наваждения, она несколько раз моргнула и опустила глаза на бумагу.

По коже пробежал мороз…