Наложница правящей семьи бесплатное чтение

1

Дэвина

Я дрожала, стоя на ледяном каменном полу. Пыталась согреться, обхватив себя руками. Это не помогало, ведь из одежды на мне лишь платье из органзы да ритуальные ленты на запястьях и лодыжках – знак моего нынешнего статуса. Наложница. Отныне и навсегда. Широкие темно-фиолетовые куски ткани, словно кандалы, лишили меня свободы, собственного мнения и каких-либо надежд. Цвет правящей семьи арш Параваль. А я – собственность старшего сына и первого кандидата унаследовать этот город.

Сильнее холода, царящего в подвалах этого древнего дома, пробирало молчаливое, похотливое внимание мужчин, оценивающе оглядывающих щедрый подарок, преподнесенный градоначальником собственному сыну. Любимчик отца, баловень судьбы, похититель женских сердец и один из известнейших, богатейших и влиятельнейших гемозависимых нашего времени. Сегодня его день рождения, и здесь собрался цвет не только города, но и всего континента. Женщин нет, на таких мероприятиях могут присутствовать лишь несчастные, подобные мне. Хотя не все сочли бы мое положение, заслуживающим сочувствия. Теперь я под защитой и на полном обеспечении правящей семьи. Мне не нужно думать о завтрашнем дне, о пропитании и крыше над головой. Вообще можно не думать ни о чем, ведь моя жизнь закончилась еще позавчера в кабинете градоначальника, когда я подписала свое полное согласие на все и отказ от претензий в случае непредвиденных исходов этой сделки. А они могут быть не самыми радужными – от регулярной сексуальной повинности до столь же регулярного предоставления собственной крови для удовлетворения иного голода. И то, и другое в результате может привести к существенному вреду здоровью и даже смерти. И на все это я подписалась сама.

Градоначальник, наконец, заметил мою хрупкую фигуру, укутанную в полупрозрачную ткань, посмотрел пронзительно и чуть свирепо. В этом не было необходимости, даже если передумаю, отступать мне некуда. Никого и ничего за спиной, особенно, чтобы противостоять гемозависимым. Любым, не обязательно столь высокопоставленным. Как и большинство людей, я абсолютно беззащитна перед их волей и желаниями. Глаза в очередной раз защипало от подступающих слез. Но плакать смысла нет. Надо было делать это раньше – в тот вечер, когда Кэрридан арш Параваль зашел в ресторан, куда я с таким трудом устроилась официанткой. Стоило поплакать, попрощаться с только что обретенной стабильностью и бежать, куда глаза глядят – и из ресторана, и из города. Если бы поступила так в первый же вечер, тогда у меня еще мог быть хотя бы призрачный шанс не стать подарком на сегодняшнем празднике.

– Кэрр, посмотри, кто здесь, – вкрадчиво проговорил Шастодан арш Параваль. – Ты ведь ее хотел? Теперь она твоя. Ну же, посмотри, сынок!

Кэрридан поднял глаза, затуманенные вербеной, которую гемозависимые курили, словно обычные сигареты. Последние четыре недели я пристально следила за новостями о жизни наследника арш Паравалей – мне хотелось подгадать вечера, в которые он надумает заявиться в «Кровь и сухари», чтобы срочно поменяться сменами с кем-нибудь. Впрочем, предугадывать не очень получалось. Зато информацию о погромах, драках, скандалах с любовницами я получала исправно. И теперь у меня нет и малейших иллюзий относительно моего положения – меня подарили чудовищу. Избалованному деньгами и вседозволенностью, привыкшему все получать по щелчку пальцев и, если верить сплетням, считающему людей существами низшего порядка. Да что уж там – все гемозависимые так считают, но не все имеют возможность открыто высказываться о таком. Ведь официально мы равны. Именно об этом было подписано соглашение после последней разрушительной войны. И хоть у человечества не было и шанса, считается, что первоначально именно мы угнетали гемозависимых, вынуждая их скрываться, погибать из-за отказа от употребления необходимой пищи, а иногда и вовсе открывая на них охоту вплоть до полного истребления малочисленных и редко встречающихся поселений.

После того мирного соглашения бывшие притесняемые заняли все руководящие посты. Люди больше не принимали решений даже о собственной жизни, об охотах и гонениях не могло идти и речи. Тем более были проведены показательные суды и казни. Теперь прятались уже люди. Те, кто был не согласен с новым мироустройством. Это случилось пять поколений назад. Я знаю об этом лишь из учебников. Вот только уверена, то начальное образование, что в основном получают человеческие дети, не может охватить достаточного объема знаний, чтобы хотя бы попытаться критично взглянуть на вбиваемую в наши головы картину мира.

– Что она здесь делает? – сухо проронил, лишь на мгновение задержав взгляд на мне.

Босой, в простых черных брюках и почти полностью расстегнутой белоснежной рубахе. Бледный, что не удивительно для гемозависимого, осунувшийся, что странно для такого засранца, и почему-то очень злой в свой день рождения.

– Подарок. Дэвина согласилась войти в нашу семью в качестве твоей наложницы.

– Вот как…

Кэрридан одарил меня уже совсем иным взглядом темно-фиалковых глаз. Сколько раз я ловила такой же, осторожно двигаясь между столиками по вечерам. Кажется, он, наконец, рассмотрел и непотребное платье и ленты цвета арш Паравалей.

– Впрочем, если я не угодил тебе, можешь делать с ней все, что захочешь.

Об этом я тоже была предупреждена официально. Если Кэрридан не примет меня, то может отдать гостям, братьям, друзьям или любому мужчине, входящему в семью, кто пожелает меня. Как в качестве постоянной наложницы, так и просто поразвлечься разок. В этом случае место мое отныне будет не в его комнатах, а в крыле прислуги. Все равно буду считаться собственностью семьи, но отрабатывать свое содержание придется иначе – кухня или прачечная, возможно, определят в горничные. Работы я не боюсь, боюсь того, что произойдет перед этим. Впрочем, тут мне особой разницы нет – Кэрридан или кто-то другой из арш Паравалей. Несмотря на популярность у женщин, старшего сына градоначальника невзлюбила, кажется, с первого взгляда. Заносчивый, самодовольный наглец, привыкший лапать любую симпатичную человеческую женщину и ждущий восторгов по этому поводу. От меня он восторгов не получил, а получил пощечину. Звонкую, как бой колокола по моей дальнейшей спокойной и относительно благополучной жизни. Этот удар дорого обошелся не только мне. Директор ресторана чуть не схлопотал инфаркт и точно разжился седыми волосами. Прибежал, орал и стыдил меня, раболепно извинялся перед пострадавшим и, судя по всему, готов был ползать на брюхе, лишь бы замять этот скандал.

Я тогда лишь смотрела на обидевшего меня мужчину во все глаза и никак не могла до конца осознать, на кого именно подняла руку, и чего мне теперь это будет стоить.

– Все в порядке. Не надо никого увольнять, – сказал тогда арш Параваль, потирая ушибленную щеку. – Бутылки скотча в качестве извинений будет вполне достаточно.

Директор, не ожидая, пока выйду из ступора, утащил меня из зала и убежал в бар выполнять пожелание дорогого гостя. Я же, чуть придя в себя, скинула передник, схватила свою сумку и бросилась бежать в надежде спрятаться дома от этого дня и от последствий своего импульсивного поступка. Тогда и подумать не могла, что стоит опасаться не гнева наследника города, а его интереса.

– Угодил, – ответил Кэрридан после длинной паузы, во время которой мое сердце едва не выпрыгнуло из груди в ожидании приговора. – Спасибо, папа. Это именно то, чего я хотел.

Мой теперь уже полноправный владелец встал и, взяв плед со спинки дивана, пошел ко мне. Была так напугана, что совсем позабыла как же здесь холодно. У людей и гемозависимых разные идеальные температурные режимы. Они предпочитают более холодные помещения, меньше света, однообразный рацион питания. Зато с беспрецедентной страстью относятся ко всему, что связано с деньгами, властью или сексом.

Кэрридан остановился в одном шаге от меня. Почувствовала пьянящий запах его дорогущей туалетной воды и мощную ауру власти. Смотрит насмешливо, чуть прищурившись. Он сыт, несмотря на не слишком здоровый и радостный вид. Не поднимаю головы, как учили. Мне теперь вообще не стоит делать что-то без приказа или разрешения. Мужчина накинул плед на мои плечи, едва коснувшись моего тела руками, и увлек в сторону дивана. Заняла место рядом с ним, все также глядя в пол.

– Принесите горячего чаю и подогретого вина, – сухо скомандовал прислуге, притаившейся невидимыми тенями в ожидании повелений хозяев.

Под низким кофейным столиком расстелен ковер, и это становится спасением для моих замерзающих ног. Кэрридан тем временем снял ленты, покрутил в пальцах и кинул на стол.

– К чему весь этот театр? – хмыкнул.

– Это не театр, сынок. Это традиции.

– Я думал, мы слишком современны для подобного.

– Я тоже, но ты не оставил мне других вариантов.

Как только арш Параваль-младший принял меня в качестве своей наложницы, прочие мужчины в комнате потеряли ко мне интерес. Теперь я интересовала их не больше, чем цвет мебели или цены на яблоки в ноябре. Вещь, принадлежащая более сильному. С Кэрриданом в принципе никто не желал связываться, а уж из-за женщины тем более. Мне бы выдохнуть, но самое неприятное еще впереди. И то, что он попросил вина для меня, не оставляло и шанса избежать выполнения договора сегодня же.

Спустя пару минут на столике передо мной появились две чашки с дымящимися напитками. Обычная фарфоровая чайная пара и высокий стакан с вином. Подали также разнообразные затейливые сладости, которые, впрочем, не вызвали у меня ни интереса, ни аппетита. Кэрридан настойчиво подвинул ко мне стакан с теплым вином и специями. Взяла его, погрела ладони о чуть горячее стекло и послушно отхлебнула. Послушание – залог спокойной и обеспеченной жизни. А еще долгой, потому что покладистая и сговорчивая наложница имеет больше шансов не быть выпитой досуха или покалеченной в приступе ярости. Конечно, подобное не афишировалось, но тут градоначальник действительно сильно подстраховался и оформил все надлежащим образом. И самым наихудшим для меня.

2

Дэвина

Медленно потягиваю остывающее вино, в голове постепенно становится гулко и пусто. Мужчины вокруг ведут какие-то непонятные, скучные разговоры. На меня никто не обращает внимания, лишь Кэрридан изредка чуть поворачивает голову в мою сторону и хлещет вскользь довольно неприятным взглядом. Ждать ласки от него точно не стоит, но, кажется, половины стакана легкого алкоголя хватило, чтобы мне даже это стало безразлично. Раньше надо было думать. И держать себя в руках. И бежать. Но я так до конца и не смогла поверить в то, что этот мужчина вспомнит обо мне уже на следующий день. Так утешала себя дней десять, а когда поняла, что бесполезно – он не отступится, меня вызвал директор и сообщил, что теперь за мной присматривают люди арш Параваля.

– И, если ты не хочешь, чтобы ситуация из плохой превратилась в очень плохую, то… – он замолчал, вытер испарину со лба, явно подбирая слова. – В общем, почитай новости, что обычно происходит с непокорными дурами вроде тебя.

– Я – свободный человек, – и, безусловно, дура, но это не запрещено законом.

– Ты свободна ровно до тех пор, пока он это позволяет. Кэрридан арш Параваль тебе и потерю свободы организует, и потерю работы, рассудка, сна и покоя, да и жизни, в конце концов.

– Он приглашает меня к себе. Я не могу согласиться, – с удовольствием бы расплакалась, но какой в этом смысл? – Это неправильно, неприлично!

– К себе? Ну разве если только в машину. Сними розовые очки, девочка! Ему попользоваться на раз! Просто дай ему это – хоть в подсобке, хоть в отеле. И он тут же забудет о тебе!

– Надеюсь, что он просто забудет обо мне.

– Зря, – расстроенно выдохнул директор.

Тогда я и сама это уже понимала. Но не знала, что могу сделать, чтобы наконец-то все закончилось. Самой позвать его в подсобку или отель? Ведь вопреки словам директора, арш Параваль не предпринимал ровным счетом ничего. Да и пригласил меня уехать с ним из ресторана всего однажды. Я тогда так опешила, что просто замерла, уставившись на него и надеясь, что ослышалась. Он смотрел в ответ, зло прищурившись, сжав губы в тонкую линию. Это точно не было приглашением на свидание или чем-то подобным, но оформить свое предложение окончательно он тогда так и не смог. Я растеряно пролепетала что-то о том, что мне надо работать, и сбежала в туалет. А когда вернулась, его уже не было в зале.

То, что тогда так и осталось невысказанным, мне очень доходчиво пояснил градоначальник примерно через две недели.

– Мой старший сын хочет тебя. Понятия не имею, почему именно ты, но он всегда получает, что хочет. И тебя получит. Насколько болезненным и травмирующим опытом это будет для вас обоих решать тебе.

Далее мне подробно были разъяснены все преимущества положения наложницы, особенно в сравнении с моей нынешней жизнью. Да, гордиться мне нечем – бесконечная работа в попытке обеспечить себя съемным углом и едой. Да и работу было не так просто найти после сомнительного сиротского пансионата.

Закончил Шастодан арш Параваль банальными угрозами. Видимо, не надеясь, что такая тупица, как я, самостоятельно поймет, чем ей грозит отказ. Могла его понять, ведь буйный нрав наследника известен далеко за пределами территорий их семьи. А последнее время, если верить газетам, Кэрридан абсолютно слетел с тормозов. Не понимала только одного, каким образом мое согласие стать наложницей, сможет это поправить. Хотя, возможно, я сделала неправильные выводы, и никакой связи здесь не было.

Я все подписала в тот же день. Быть изнасилованной и растерзанной гемозависимым в аффектном состоянии мне совсем не хотелось. Лучше сделать это добровольно и получить хоть что-то от сложившейся ситуации. Считала, что арш Параваль быстро мной натешится, и меня сошлют в какое-нибудь дальнее имение, где буду спокойно натирать столовое серебро и не беспокоиться о еде на завтра.

Но пока все это – лишь предположения. А мне остается только следовать советам пожилой гемозависимой женщины, которая, по всей видимости, очень давно работает в доме арш Паравалей. Хотя ничего особенного она и не сказала – смирись, подчиняйся, попытайся понравиться. А еще, что сначала будет больно и неприятно, но это пройдет. Она напоила меня какой-то настойкой.

– Пей. Будет полегче.

Выпила, хотя принимать еду и питье у незнакомцев не входит в список моих привычек. Как раз напротив, я довольно подозрительна и с осторожностью отношусь к новым знакомым. Но это не черта характера, а разумная осмотрительность в современных реалиях. К сожалению, человеческая жизнь давно ничего не стоит. Особенно, если за тебя некому вступиться и даже некому оплакать. Так что я все послушно проглотила, и даже почти не поморщилась, хотя на вкус это и было ужасно. Теперь вот допиваю вино. И если честно, я так извелась за последние пару дней, что мне уже все равно. Замуж за единственного я не собиралась, хранить себя для любимого – тоже. Хотя считала, конечно, что мой первый раз будет менее экзотичным. Пусть все и оформлено официально, традиция эта давно позабыта. Женщин больше нет смысла дарить друг другу. Они и так с удовольствием падают в кровати гемозависимых без всяких гарантий и обещаний со стороны тех. Считается, что они потрясающие любовники. Но я и этого не узнаю. Просто не с кем будет сравнить. Люди со статусом «собственность семьи» уже не могут завести обычные отношения. Так что в перспективе из личной жизни у меня только другой\другие гемозависимые. Прислуге также не позволены интимные контакты в целях контроля размножения и из-за необходимости тратить средства на лечение нехороших болезней. Гемозависимые в этом смысле в принципе стерильны. И это, пожалуй, единственный плюс в сложившейся ситуации. Несмотря на обширные личные связи Кэрридана арш Параваля, хотя бы не подцеплю от него ничего.

Незаметно допиваю вино и перехожу к остывшему чаю. Я немного согрелась и почти смирилась. Любой из арш Паравалей в качестве первого мужчины – не так уж плохо. Многие мне и вовсе позавидовали бы. Внутри пусто как после долгих слез, но глаза сухие. Не стану плакать, не так, чтобы он видел.

Скучные деловые разговоры постепенно смолкают, и гости переходят к пожеланиям. Не знаю, зачем Кэрридану еще больше денег, женщин и власти. Но именно это ему желают практически одинаковыми словами. Мой хозяин на это только снисходительно улыбается, вольготно развалившись на диване рядом со мной. Незаметно его бедро начинает касаться моего, и я бы отсела, но некуда. Алкогольный дурман резко выветривается, и я вспоминаю, зачем я здесь и в качестве кого. Просто вишенка на торте, подарок, который он развернет чуть позже.

Не знаю, сколько продолжаются поздравления – слушать о том, какой Кэрридан замечательный и потрясающий немного утомительно и где-то даже смешно. Уверена, даже эти гемозависимые его побаиваются, что уж об остальных говорить. Наконец, голоса стихают, а бокалы с ярко-красной жидкостью пустеют. Не думала, что мне когда-то удастся увидеть трапезу нелюдей, да еще так близко. Хотя на что тут жаловаться – главное блюдо не я, и на том спасибо. Еды на столах совсем нет, они едят только при людях для поддержания легенды о своей нормальности относительно нашего вида. В остальных случаях им это не нужно. И хоть его столик в «Кровь и сухари» каждый вечер ломился от деликатесных блюд, я видела, что он всегда голоден.

Арш Параваль все чаще бросает на меня колючие взгляды. Нечеловеческая бледность прошла, в глазах появились чуть заметные алые отсветы. Сытые гемозависимые – лучшая версия их самих, и я не могу отрицать, что Кэрридан потрясающе красив. Гемозависимые не снимаются в кино и не расхаживают по подиумам, считают это недостойными занятиями. Но ни один человеческий представитель шоу-бизнеса не может сравниться с ними по красоте или притягательности. Особенно если они сыты. У моего хозяина красивые руки, с длинными аристократическими пальцами. Рельефные мышцы перекатываются под тонкой тканью рубашки. Длинная мощная шея, которую сейчас закрывают распущенные волосы до плеч. Обычно он собирает их в низкий короткий хвост. Цвет абсолютно черный, как сама тьма, при любом освещении. А вот глаза отливают то темно-фиолетовым, то алым. Впрочем, когда он смотрит на меня и глаза обычно всепоглощающе-черные. Острые скулы, чуть капризный тонкий рот – Кэрридан арш Параваль был бы красив даже человеком. Жаль, что во мне он вызывает лишь страх и протест.

Спустя какое-то время он встает, прощается со всеми снисходительной улыбкой и идет к выходу. Я, похоже, прилично пьяна, потому что никак не соотношу это с собой и своими действиями.

– Иди за ним! – шепчет мне на ухо арш Параваль-старший. – И будь милой! Если он останется доволен, получишь дорогой подарок!

Неуверенно встаю и спешу за хозяином, который и не подумал хотя бы разок обернуться. Дорогой подарок – это хорошо. Можно продать, обеспечив себе хоть какую-то независимость в случае непредвиденных ситуаций. А еще, если денег будет много, можно даже попытаться сбежать. Такие случаи известны. Заканчивается это, правда, для беглянок не всегда хорошо, но из Англии довольно быстро можно попасть в Европу по воде, а оттуда большая часть мира открыта.

Снова иду по каменному полу и чувствую, как пальцы ног начинают коченеть. Арш Параваль явно не испытывает подобных неудобств, удаляясь в сторону коридора. Теперь у меня есть хотя бы плед, в который кутаюсь и от холода, и от взглядов, которыми гости снова жалят меня, едва Кэрридан отворачивается. Понимаю, что если хозяин откажется от меня спустя небольшое время, стать тихой и незаметной горничной мне не грозит. Многие захотят попробовать девку, за которой наследник бегал больше месяца.

Мы, наконец-то, выходим из этого темного, мрачного и холодного зала, идем по уже знакомому мне коридору, поднимаемся по лестнице на три этажа. Раньше выше первого я не бывала, но мне сказали, что со следующего начинаются личные покои семьи. Видимо, так и есть, потому что с лестницы мы ступаем на мягкий толстый ковер, по которому и идем дальше между множества дверей. Хотя, наверное, это мне с непривычки думается, что их так уж много. Снаружи дом не кажется таким уж огромным. Кэрридан останавливается почти в самом конце анфилады и толкает ближайшую дверь. Жестко усмехается и жестом предлагает войти первой. Страх, который гнала от себя весь вечер, стремительно скручивается где-то в области солнечного сплетения. Дышать становится тяжело, я смотрю на мужчину во все глаза, пригвожденная собственными эмоциями к полу.

– Я всего лишь пытаюсь быть вежливым, – говорит он низко и хрипло, пребывая явно не в восторге от моего ступора.

– Там темно, – пищу, едва справляясь с голосом.

– Да, – чуть раздраженно кивает. – И днем чаще всего тоже.

Тем не менее, Кэрридан не настаивает больше, входит сам, щелкает выключателем. Тусклый свет от настенных светильников лениво растекается по стенам и освещает неожиданно не очень большую комнату с минимумом мебели. Не хочу бесить его еще больше, поэтому задвигаю свое недоумение и шагаю следом.

3

Дэвина

Стоит переступить порог, как он разворачивается, снимая рубашку. Одежду бросает прямо на пол, не особо заботясь о порядке. Да и положить ее, в общем-то, больше некуда. В комнате только огромная кровать, да две двери по бокам от нее. Я снова замираю испуганной птицей под его немигающим алым взглядом. Арш Параваль подходит ко мне, наклоняется, почти касаясь моего лба губами, и закрывает дверь, о которой я совсем забыла. Звук щелкающего замка взрывается во мне паникой, я до боли в пальцах сжимаю края пледа, и Кэрридану стоит определенных усилий заставить меня отпустить ткань. В конце концов, после небольшого сопротивления, все же подчиняюсь, и плед летит на пол, к его рубашке. Хозяин хмурится, и я запрещаю себе продолжать в том же духе. Да, этой ночью я кое-что потеряю, но это будет не моя жизнь.

Какое-то время мужчина молча меня разглядывает. Мне кажется, он пытается погасить возникшее недовольство, но я не могу быть в этом уверенной. Затем тянется к моим волосам и снимает темно-фиолетовую ленту. Густые, темные пряди волнистыми локонами рассыпаются по плечам и спине. Я редко их распускаю. Наставницы в пансионате говорили, что не стоит, потому что можно привлечь нежелательное мужское внимание. И я следовала их советам, но все равно стою сейчас перед чудовищем арш Паравалем.

Платье он просто рвет одним движением сверху вниз. Я настолько шокирована подобным, что не двигаюсь и не издаю ни звука. Лишь тяжело дышу, стараясь не поднимать на него глаз.

– Ложись, – бросает хрипло и кивает в сторону кровати, а сам обходит меня и идет к ближайшей двери.

Смотрю, как скрывается в ванной, и иду выполнять приказанное. Кровать застелена тяжелым роскошным покрывалом. Следует ли убрать его? Провожу рукой по ткани – довольно грубая материя, не хочу оказаться на ней обнаженной кожей. Осторожно снимаю покрывало и оставляю его в изножьи. Постельное белье тончайшее, я и не видела такого никогда. Местами вышито причудливыми рисунками – белым на белом. Рассматриваю переплетение нитей, прикасаюсь – что угодно лишь бы не думать, что дальше.

Кэрридан возвращается довольно быстро, снова хмурится, глядя на очередное неповиновение. Правда быстро отвлекается, разглядывая мое обнаженное тело.

– Я не знаю, как ложиться, – прячу глаза от смущения.

Хотя с чего бы? Он точно в курсе, что я девственница. Гемозависимые прекрасно чувствуют такое, да и в наложницы с сексуальным багажом не попадают. Людей они предпочитают чистых во всех смыслах.

– На спину, – бросает достаточно агрессивно.

Похоже, ему надоело со мной возиться. Неуверенно улыбаюсь и делаю, что приказано. Спустя секунду он оказывается рядом. Неосознанно зажмуриваюсь, хотя это и не самый умный поступок. Но хозяину, кажется, уже все равно. Он прижимается ко мне сбоку всем телом и рычит что-то неразборчивое, зарываясь носом в волосы. Пальцами прикасается к лицу, губам, ведет по шее, гладит грудь, потом живот. Опускается ниже, и я пытаюсь увернуться, широко распахивая глаза. Арш Параваль явно не собирается и дальше со мной церемониться, он просто кладет свое бедро поверх моих ног, лишая возможности активно двигаться. Смотрю на него, уже не боясь прямого взгляда. Он трется о мою ногу кое-чем, что пугает меня значительно сильнее. Почти до обморока, я просто не верю, что физиологически это возможно. В пансионате нам рассказывали, да и женщина, которую здесь ко мне приставили, Эмма, кажется, сказала пару слов.

Кэрридан, очевидно, наслаждается моими эмоциями. Смотрит настырно, ухмыляется. Хочется стереть эту улыбку с его холеного лица, но однажды я уже допустила подобную ошибку, и не хочу повторять.

– Мне страшно, – говорю правду, надеясь, что он оценит.

– Считается, что большинству человеческих женщин страшно в первый раз. Это нормально.

Справедливое замечание, их женщины обычно любят секс не меньше мужчин. Ничего не отвечаю, не знаю, что сказать. Арш Парваль наклоняет голову и чуть прикасается к губам легким поцелуем. Это терпимо, гораздо лучше, чем его руки, сжимающие грудь. Собираю всю свою волю, выдыхаю и стараюсь расслабиться. Он будто чувствует мой настрой, снова опускает руку к животу и ниже.

– Разведи ноги, – командует, убирая с меня свою.

Послушно выполняю, позволяю гладить себя там, где никто никогда не трогал.

– Как же долго я этого ждал, – выдыхает мне в волосы.

Закатываю глаза, благо под веками не видно. И правда, как же долго – целый месяц. Мужчина проникает в меня пальцем, я вскрикиваю, становится не до ехидных мыслей. Не больно, но ужасно некомфортно, неправильно, непривычно. Стискиваю зубы, стараясь, не шипеть, дергаю бедрами в попытке высвободиться. Кэрридан лишь усиливает и ускоряет свои действия, я же окончательно теряю связь с реальностью и начинаю отбиваться руками. Мужчина моментально пресекает мои действия, собрав обе мои ладони в одну свою и зафиксировав их так над моей головой.

– Что-то с прелюдией у нас не очень получается, Дэвина, – задумчиво тянет мое имя. – Эмма дала тебе настой?

– Да, – выдавливаю из себя, замерев и со страхом ожидая, что дальше.

Кэрридан так и не покидает мое тело, и я уже почти привыкла к этому ощущению, поэтому мысленно ругаю себя за опрометчивые действия.

– Все выпила? – продолжает выпытывать.

– Да, – готова расплакаться; поскорее бы все это закончилось.

Мужчина отпускает мои руки, велев держать их там же. А сам, приподнявшись на локте, оказывается сверху. Разумеется, для этого ему надо оставить в покое мое лоно, и я выдыхаю, поняв, что мне лишь показалось, что я к чему-то там привыкла. Оказавшись между моих разведенных ног, Кэрридан встает на колени и наслаждается моими смущенно-ошалевшими взглядами, которые я бросаю на него. Он потрясающе красив! Его плоть пугает, но уже скорее неотвратимостью. Это все же случится, трепыхаться бесполезно.

– Будь умницей, не хочу поранить тебя, – говорит вполне серьезно.

Я киваю, еле сдерживая слезы, закрываю глаза и отворачиваю голову. Арш Параваль проводит влажной рукой между моих ног, опускается на меня всем телом. В следующее мгновению чувствую мощный толчок, который заставляет зажмуриться до звездочек перед глазами. Кричу, вцепившись пальцами в простыни над головой.

– Тихо, Дэвина, – шепчет в ухо, прижимая к кровати своим весом, не позволяя дергаться и причинять себе боль. – Почти все.

Так мы лежим какое-то время, я реву, отвернувшись, а Кэрридан гладит мои плечи, удерживая себя на локтях. И как только боль становится едва терпимой, он начинает двигаться. Знаю, что нам нужно это закончить, ведь иначе мой статус останется неясным, и это может навредить мне же в первую очередь. А уж во вторую – репутации и мужской гордости моего хозяина. Терплю, беззвучно рыдая, и молясь всем богам, чтобы он поскорее закончил. Наконец, это происходит, толчки усиливаются до белой пелены перед глазами, и спустя мгновение мужчина рвано стонет, замирает и опускается на меня. Какое-то время он восстанавливает дыхание, чувствую, как бешено бьется его сердце совсем рядом с моим. Вскоре арш Параваль встает, мне снова сначала больно, а потом хорошо от того, что мое тело опять только мое.

Понимаю, что мужчина пристально смотрит на меня, сидя в ногах. Поворачиваю голову – на его лице нет улыбки или выражения торжества. Кажется, он немного расстроен и растерян. Могу его понять, наверняка не этого ждал. Кэрридан молча вытирает мои мокрые от слез щеки.

– Женщиной ты будешь еще красивее, Дэвина.

Затем проводит пальцем по внутренней стороне моего бедра и сразу облизывает его. Прикрывает глаза от наслаждения, а меня начинает мутить от страха. Хоть он и сыт, но пробовать первую кровь – не лучшая его идея. Для меня уж точно. С другой стороны, мне настолько паршиво сейчас, что, наверное, я бы не возражала окончить свою короткую жизнь немедленно. Чтобы не было больше ни страха, ни стыда, ни боли. Снова начинаю плакать. Мужчина с усилием открывает глаза, смотрит долгим непонятным взглядом и уходит. Сначала в ванную, а потом совсем. Остаюсь одна в комнате, поворачиваюсь на бок, прижимаю колени к груди и тихо рыдаю в простыни.

Долго плакать мне не дают. Дверь щелкает, открываясь, и в комнату быстро и деловито входит Эмма. Я испуганно вскакиваю, тут же начиная шипеть от боли. Женщина бегло осматривает меня всю.

– Чего разлеглась? Отдыхать у себя будешь, тут еще прибрать надо.

С этими словами она берет меня за руку, безвольной куклой стаскивает с постели и тащит в сторону абсолютно обычной на вид стены. Я упираюсь, потому что сквозь стены ходить не умею, но Эмма нажимает на одной ей известное место, и деревянная панель с едва слышным звуком сдвигается, открывая вход в смежную комнату.

4

Дэвина

Также, не особо церемонясь, женщина заводит меня во вторую спальню, возвращает панель на место одним движением. Дальше я уже не упираюсь, и она отпускает меня.

– Твоя спальня. Хозяин заходит к тебе, когда пожелает, ты к нему без приглашения – никогда. Попасть сюда из коридора могут только одобренные лично им люди, даже прислуга. Иногда время визитов будут с тобой согласовывать, но если кто-то придет без приглашения – подчинись.

Пока она говорит, мы заходим в ванную. В отличие от комнаты самого Кэрридана, эти покои просто роскошны. Не в каждом глянцевом журнале увидишь такое. Эмма включает воду и запихивает меня под душ. Накатывает внезапное чувство облегчения, я сажусь в душевой прямо на пол и снова рыдаю. Женщина дает мне пару минут, раскладывая что-то на полках и в шкафах. Потом разворачивается, неодобрительно качает головой, глядя на меня.

– Дэвина, если ты не упокоишься, мне придется позвать врача, чтобы он осмотрел тебя.

– Не надо, – моментально пугаюсь я.

– Тогда хватит рыдать, мойся. Я осмотрю тебя и постараюсь помочь.

Сразу же начинаю выполнять, хватит с меня мужчин на сегодня. А у гемозависимых женщин в медицине просто нет. Пока смываю с себя пот, слезы и кровь, желание плакать и само как-то улетучивается. Я смогла пройти через это и выжила, несмотря на свое не лучшее поведение. Теперь надо оставить эту ночь позади и жить дальше. Тем более многие же занимаются сексом регулярно, кому-то даже нравится. Может и мне повезет со временем. Мои размышления прерывает Эмма, встречая с полотенцем на выходе из душа. Она осторожно вытирает меня, внимательно осматривая. Я не очень понимаю, что она делает, пока та не спрашивает напрямую, не кусал ли меня хозяин.

– Нет, – о том, что все же пробовал, говорить не хочу.

– Я принесу книги. О том, что нравится мужчинам. Кстати, тут разницы нет – гемозависимые или люди, все хотят одного. Внимательно прочитай. Чем быстрее научишься, тем тебе легче будет.

– В этих книгах написано, как сделать, чтобы не было больно?

– Это может сделать для тебя мужчина, но ты должна желать его, чтобы все получилось. Ложись, – указала она мне на бортик ванны, сделанной прямо в полу и по размеру больше похожей на мини-бассейн.

Легла, не совсем понимая, зачем и поэтому с опаской.

– Ноги расставь, мне нужно посмотреть, все ли с тобой в порядке.

Сделала, как она просит. Эмма действительно посмотрела, трогать не стала. Но я отметила, что даже это было мне неприятно, хотя она женщина, как и я.

– Думаю, все будет в порядке. Никаких видимых повреждений нет. А внутри все само заживет через несколько дней. Попрошу Шастадана, чтобы он сыну велел не трогать тебя пока.

Не смогла скрыть радости от услышанного, но удивление от того, что Эмма вот так запросто называет главу города по имени, было сильнее. Но спрашивать не рискнула. Женщина выдала мне белье и ночнушку, велела выпить успокоительное и ложиться спать. Перед уходом, она присела на мою кровать.

– Дэвина, запомни, наложница – это не только постельное развлечение. Ты принадлежишь семье в общем, и Кэрридану в частности. Ты – часть репутации, показатель могущества и власти. Завтра утром начнутся твои иные обязанности. И если тебе не хватит ума, проницательности и гибкости, то интриги высшего лондонского общества погубят тебя намного быстрее, чем большой член хозяина.

Что я могла сказать на это? Понятия не имела, о чем она. Эмма поняла это, покачала головой и ушла. Попыталась быстро уснуть, но страх, что Кэрридан может вернуться, долго не давал сомкнуть глаз. Но, в конце концов, усталость все же взяла свое.

Кэрридан арш Параваль

Ушел почти сразу же, не мог больше смотреть на слезы в этих глазах цвета расплавленной на солнце карамели. Оказывается, быть козлом легко только с теми, чьи лицо и имя сами собой забываются сразу после финала. И правильно – бежать надо было еще раньше, пока не попробовал ее вкус. И не вспомню, сколько женщин у меня было, но далеко не всех хотелось попробовать. От Дэвины не оторвался бы, если бы допустил это. Месяц ходил вокруг да около, и так и не смог понять, чем так манит. Красивая? Бесспорно! Но это не та привычная красота всевозможных шоу-див. С другой стороны, и не тихая забитая мышь. Как вспомню ту пощечину, щека зудеть начинает. И сегодня пыталась сопротивляться, хотя уверен, ей сто раз сказали, чтоб не делала этого. Так что с ней не так? Или, может, со мной?

Вернулся вниз. Гости разошлись. Отец все еще здесь, просматривает какие-то документы. Беру из пепельницы его сигарету. Слишком много вербены сегодня, ну и ладно, день рождения все-таки.

– Оставляешь себе? – спросил, даже не повернув головы, и я рад этому – не хочу, чтобы видел мое лицо.

– Да.

– И как она? Понравилась?

– Да.

Обсуждать это нет никакого желания даже с отцом, ведь как один из членов семьи он также может претендовать на нее в случае моего отказа. Мать опять, конечно, взбесится, если так выйдет. Не хочу быть причиной их скандалов.

– Дай Дэвине передохнуть хотя бы пару дней. Эмма сказала, что это необходимо, – молча киваю. – Кстати, я обещал ей подарок, если будет милой.

– Дари.

– А перстень?

– Тоже.

Какое-то время сидим молча, я курю, отец работает.

– Какие чувства ты испытывал, получив Эмму?

Отец поднимает голову от бумаг и смотрит неверяще. Я действительно перешел границу дозволенного, но мне важно это сейчас.

– Не радость, уж поверь мне, – все же отвечает он и сразу отворачивается, давая понять, что разговор окончен.

Докуриваю и возвращаюсь к себе. Здесь все убрали, нет ни одного видимого следа случившегося. Но запах крови девственницы никуда не делся. Девственницы, которую я месяц хотел до боли в яйцах и по какой-то нелепой случайности так и не трахнул в собственной машине.

Как можно тише отодвигаю панель, нужно попросить, чтобы поставили нормальные двери. Дэвина спит, свернувшись калачиком. Полная луна светит во все четыре огромных окна, занавешенных лишь прозрачной газовой материей. Блики играют на ее темных кудрях, легко касаюсь их пальцами – еще мокрые после душа. Присаживаюсь на корточки рядом с кроватью, на лице видны дорожки от слез. Недавно уснула. Теперь она – моя ответственность, и я буду виновен во всем, что с ней произойдет дальше. А в том, что нас обоих не ждет ничего хорошего, я уверен.

Понял это, едва увидел ее. Когда получил по морде, это легкое чувство беспокойства превратилось в ощутимо зудящую между лопаток проблему. Последующие потеря контроля и ощущения реальности и вовсе не оставили места сомнениям. До этого дня я творил просто сумасшедшую хрень и настолько задолбал собственного отца, что он решился воскресить давно забытый ритуал. Не удивительно, но мне не было стыдно, и я даже не был уверен, что это поможет. Вообще или надолго. Признаю, отказы Дэвины неизменно доводили меня до бешенства, которое надо было сливать где-то еще. Ведь я никогда не хотел и сейчас не хочу, чтобы она пострадала от моей руки. Но как скоро девчонка мне наскучит? Учитывая непростое начало сегодня, вероятно, очень скоро. Не очень люблю застенчивых недотрог. Хотя мысль о том, что придется передать ее кому-то другому, буквально сводит с ума. Не может у нее быть никого другого!

Телефон в кармане требовательно завибрировал. Поспешно вытащил его, вставая. Черт, Карла! Единственная женщина, которой я позволяю клевать мне мозг. Но она с лихвой компенсирует это в постели, вытворяя такое, чего я не испытывал ни с кем больше. Поэтому закрываю глаза, выслушиваю, отдариваюсь дорогими подарками. Вот и сейчас вместо того, чтобы сбросить эту истеричку, поспешно иду к себе и возвращаю панель на место.

– Да, Карла, – стараюсь выдержать нейтральный тон, чтобы сразу же погасить ее напор.

– Кэрр?! Наложница?! Ты это серьезно? Или это розыгрыш на день рождения? Что за средневековье? – возбужденно проворковала она в трубку.

Всегда с ума схожу от ее грудного голоса, сразу представляя, как двигаются в этот момент ее пухлые, аккуратно подкрашенные губы.

– Да, Карла, – не могу удержаться от улыбки; от нее это звучит действительно слишком. – Это серьезно и это очень средневеково, не могу с тобой не согласиться.

– Надеюсь, ты уже отослал девчонку? Ночь на дворе, а я тебя еще не поздравила.

Намек понятен, но быть со мной в день рождения – это привилегия семьи, куда она не входит, несмотря на все свои таланты.

– Нет, не отослал. И не планирую. И это не твое дело, Карла.

Стоит напомнить ей ее место сейчас. Знаю, мне недешево это обойдется, но она всего лишь игрушка, пусть и очень дорогая. Любовница моментально понимает, насколько я не в настроении, меняет тон, продолжая попытки завлечь меня к себе до наступления утра. Слушаю ее довольно откровенную болтовню и вдруг понимаю, что неинтересно. Видимо, хватит на сегодня – и вербены, и крови, и секса. Пусть это и была самая странная близость в моей жизни, но, кажется, я полностью удовлетворен. Это довольно новое для меня чувство, наверное, поэтому я буквально замираю посреди комнаты с телефоном у уха, не понимая, впрочем, уже ни слова. Затем быстро и не слишком вежливо прощаюсь и нажимаю отбой.

Снимаю одежду, расправляю постель и заваливаюсь на простыни. Пытаюсь вспомнить манящие изгибы Карлы… Медитирую на эту тему несколько минут… И ничего. Это я так устал за последнее время или это какой-то побочный эффект древнего ритуала? Мне и смешно, и страшно одновременно. Озабоченный Кэрридан арш Параваль больше не хочет свою потрясающую любовницу. Наверное, все же слишком вымотался. Завтра же съезжу к Карле, только прихвачу что-нибудь из сейфа. Уже засыпая, подумал, что и Дэвине неплохо было бы семейный перстень лично преподнести.

5

Дэвина

Утром, едва открыв глаза, попыталась сесть. Неприятные ощущения еще остались, но боли не было, что меня очень порадовало. Почему-то думала, что не отделаюсь так легко. На туалетном столике рядом с кроватью заметила две красиво упакованные коробочки. Одна совсем небольшая, а вторая квадратная и плоская. Поборола любопытство, снова идти в душ в сопровождении Эммы совсем не хотелось, поэтому поспешила туда в первую очередь.

В ванной не столько времени потратила на гигиенические процедуры, сколько на разглядывание всевозможных баночек, пузырьков, коробочек, бутылочек. Косметики в таком количестве я не видела никогда. Такое чувство, что я не одна здесь буду жить, а в компании еще пяти девушек, как минимум. Хотя Кэрридан арш Параваль и гарем в соседней от его спальни комнате – не такие уже несовместимые вещи, если верить слухам. Интересно, и почему же он вчера не продемонстрировал мне свои умения, от которых женщины сходят с ума? Не достойна? Обойдусь? Так сойдет?

Продолжая думать об этом, медленно начинаю злиться. Да, мое физическое здоровье вроде бы в порядке, но вот внутренне я содрогаюсь от одной мысли о том, что это снова повторится. Выхожу из ванной и снова натыкаюсь взглядом на подарки. Сажусь на кровать и медленно развязываю ленты. Как и любая воспитанница пансионата, я никогда не получала личных подарков. На Рождество и день рождения все девочки одаривались абсолютно одинаковыми вещами. Чаще всего это была одежда, обувь или сладости. А красивая упаковка считалась ненужным расточительством и никогда не использовалась. Поэтому я с наслаждением освобождаю коробочки от лент и оберточной бумаги, любуясь яркими цветами и шелковистыми текстурами упаковки.

Первой открываю большую коробку. В ней оказывается ювелирный гарнитур – короткое колье, серьги и браслет. Прозрачные фиолетовые камни и белый металл. Я совсем в этом не разбираюсь, но судя по цвету вставок, украшения из личной сокровищницы семьи. Смотрю какое-то время на них, и даже понять не могу – нравится ли мне или нет? Никогда не носила ничего подобного, не знаю, как правильно надевать, а главное, с чем и где это будет уместно смотреться. Но мне обещали дорогой подарок, видимо, это он.

Откладываю первую коробочку и беру вторую. Она меньше, в ней явно только один предмет. Мои догадки оказываются верными – внутри небольшой легкий перстень. Камней нет, только эмблема арш Паравалей. После подписания всех документов глава города вручил мне три огромные книги с законами и правилами для членов семьи и их собственности. Из них мне известно, что владение перстнем – это высший уровень для наложницы. Кольцо защищает и демонстрирует статус не зависимо от того, рядом твой хозяин и/или его люди или нет. В денежном эквиваленте перстень наверняка стоит не так уж дорого, но на самом деле он бесценен. Не думала, что вообще получу его когда-нибудь, но вот держу в руках и боюсь надеть. Для меня это будет знаком смирения, принятия своего статуса, согласия с правилами игры. Хотя если хозяин потребует носить кольцо, придется подчиниться.

За разглядыванием украшений меня застала Эмма.

– Доброе утро, Дэвина.

Женщина собрана и настроена явно по-деловому. Правда, увидев у меня в ладони перстень, она осеклась и как-то растерялась. Потом подошла и взяла вещицу из моих рук, осмотрела с какой-то непонятной мне нежностью и почтительностью.

– В доме его носить не обязательно. Здесь и так все в курсе о твоем положении. Никто не посмеет обидеть. А вот выходя с территории особняка, обязательно бери его с собой.

Она вернула кольцо с грустной улыбкой. Потом заглянула во вторую коробочку.

– Хорошо, что открыла. Сейчас придут швеи, посмотрят. Так им проще будет подобрать цвет ткани для платья.

– Какого платья? – сразу насторожилась я.

– Через три дня губернатор дает бал в своем загородном имении. Разумеется, Кэрридан приглашен. И он сказал, что ты идешь с ним.

Видимо, это и есть мои обязанности вне постели хозяина. Заниматься этим не хотелось ровно так же, как и сексом. Надеюсь, хотя бы будет не больно.

– Эмма, я никогда не была на подобных мероприятиях. Не хотелось бы опозорить… – задумалась, как мне вообще называть своего первого мужчину. – Никого не хотелось бы опозорить.

– Тебя будут учить. Постоянно. И эти пару дней тоже. Но основная твоя задача делать то, что Кэрридан скажет. И без приказа от него ни на шаг!

Молча кивнула. Жить в роскоши оказалось не так уж просто. Буквально через десять минут я окончательно убедилась в правильности своих выводов. Едва успела впихнуть в себя завтрак, как в комнате появились три чрезвычайно шумные особы. За ними слуги занесли несколько сундуков, мешков, каких-то свертков. Пока я пыталась понять, что происходит, Эмма обменялась с ними приветствиями и поцелуями. Казалось, что они все чуть ли не лучшие подружки. А потом указала на меня.

– Знакомьтесь, Дэвина. Наложница Кэрридана арш Параваля. Нужен полный гардероб и прочие рекомендации. Его вкусы вам известны. Из срочного – бал у губернатора.

Произнесено все было очень скучающим тоном, будто бы мой хозяин наложниц каждую неделю меняет. Женщины в это время разглядывали меня пристальными, цепкими взглядами. Какой-то теплоты или хотя бы просто человеческого интереса я не заметила. На их лицах скорее отразилось недоумение. Понимаю их – я тоже понятия не имею, что он во мне нашел.

– Я – мадам Риса, – представилась старшая из них. – А это мои помощницы – Дэна и Кэйт.

Девушки кивнули, и я ответила тем же. Мило улыбнулась всем троим. Встать из-за столика, за которым все еще продолжала пить кофе, я не пожелала, чем вызвала у Эммы одобрительную улыбку.

Гостьи приступили к распаковыванию принесенного. Эмма показала им подаренный арш Паравалем-старшим гарнитур. Дамы вздыхали и охали, восхищаясь украшениями. Потом меня все-таки подняли с мягкого, уютного диванчика, и стали измерять, прикладывать ко мне отрезы различных тканей, обсуждать особенности фигуры, кожи, волос и глаз. И все это так, будто меня здесь нет. Мне не очень нравилось такое отношение, но я молчала. Мне никогда раньше не шили одежду на заказ, и как бы сироты девочками ни мечтали о подобном, занятие это оказалось скучным и выматывающим.

К тому же швеи оказались очень болтливыми. Они выдавали сплетни со скоростью десять штук в минуту. Разумеется, ничего об арш Паравалях. Кого-то из упоминаемых я знала по новостям или светской хронике, но это была всего парочка персон из бесконечного потока. Я невыносимо скучала ровно до тех пор, пока Эмма не подошла и не прошептала кое-что мне на ухо довольно грозным тоном:

– Слушай внимательно и постарайся запомнить! Однажды что-то из услышанного может не только помочь лично тебе, но и сделать чрезвычайно полезной для семьи.

Посмотрела на происходящее под этим углом и, наконец, поняла, почему Эмма так расшаркивается с этими болтушками. Это ведь неисчерпаемый источник информации. И она права, я могу стать интересной не только для утех.

Спустя четыре часа дамы удалились рассерженные и утомленные. И все из-за меня. Потому что я наплевала на вкусы арш Параваля и настояла на одежде, которая понравилась мне. Уверена, что имела на это право, ведь речь шла о ночнушках, пижамах, белье, халатах, чулках и прочем, что, в общем-то, касается только меня. Швеи во главе с Эммой хватались за голову, спорили до хрипоты, но в итоге отступили. Не понимаю, зачем мне полупрозрачные завлекательные вещицы, если я надеюсь не слишком часто видеть хозяина в своей спальне. Кроме того, я игнорировала все вздохи на тему дороговизны выбранных нарядов. Кэрридан арш Параваль уж точно не обеднеет. К тому же он известный дамской угодник, о его дорогих подарках женщинам часто судачат. Неужели на мне станет экономить?

Когда гостьи ушли, Эмма не стала журить меня за устроенное. Но все же прокомментировала:

– Будь готова рассчитаться с хозяином и за дорогие наряды, и за собственное мнение при их выборе. Если цена тебя устроит, то можешь продолжать и дальше в том же духе.

Лишь пожала плечами в ответ. Не считала наш обмен с арш Паравалем равноценным. Мои жизнь и свобода не могут быть оплачены никакими подарками.

Эмма ушла, предупредив, что обед мне подадут сюда. В общую столовую я смогу выходить не раньше, чем мне будет позволено. Спокойно перемерила все выбранное, остановилась на длинном темно-синем шелковом халате. Длинный рукав с кружевной каймой, красивые переливы ткани, затейливые пуговицы на груди. Перевязала волосы лентой в тон и осталась довольна своим отражением. Мне оставалось только наслаждаться маленькими женскими радостями, ведь если начну думать обо всем этом, просто сойду с ума. Верила Эмме, что хозяин даст мне прийти в себя. Но через сколько бы дней он снова не захотел повторить, легче не будет. Не сейчас.

Меня накормили обедом, а после Эмма принесла обещанные книги.

– Посмотри, если будут вопросы, спросишь. И хватит краснеть, обстоятельства так сложились, что тебе нужно очень быстро повзрослеть.

– Я взрослая, – немного возмутилась.

– Взрослый – это тот, кто осознает последствия своих поступков и готов нести ответственность за них. Мне рассказали о твоем знакомстве с Кэрриданом. По-моему, не очень по-взрослому.

В голову не приходило ничего, кроме «а он», «сам виноват», «я ни при чем», и я поняла, как же она права. Если арш Параваль прибьет меня в припадке ярости, в этом буду виновата только я.

– Я прочитаю их все. И буду задавать вопросы. Спасибо, Эмма.

Гемозависимая, наконец, улыбнулась и ушла. А я действительно взялась за книги. В них не было ничего общего с любовными романами, которые мы с девочками зачитывали до дыр на чердаке пансионата. Гораздо больше было похоже на учебники. Вот только не краснеть никак не получалось. Я с ужасом вспоминала вчерашнюю ночь, а если хозяин решит попробовать что-то из середины книжек, то, кажется, сгорю со стыда, едва оказавшись в такой позе.

Удивительно, но я так увлеклась, что очнулась только от стука двери в соседней комнате. Испугавшись, что арш Параваль застанет меня с этими книгами, быстро спрятала их под диван, а сама вернулась на место, схватив зачем-то подушку.

6

Кэрридан арш Параваль

Отодвинув панель, обнаружил девчонку сидящей на диване в обнимку с подушкой и напряженно глядящей в сторону моей комнаты. Увидев меня, она нерешительно улыбнулась и прижала подушку к себе еще сильнее.

– Добрый вечер, Дэвина. Ты ужинала?

Оглядываю ее всю – бледная, напряженная, настороженная. Не привык, чтобы меня женщины так встречали.

– Нет, – почти прошептала в ответ.

– Тогда попрошу, чтобы накрыли здесь. Поужинаешь со мной?

Только кивнула, глядя на меня во все глаза. Понимаю ее недоумение – я не из тех, кто проводит вечера дома. Решил же вчера, что навещу Карлу, но после последней деловой встречи ноги сами понесли сюда.

– Ты чудесно выглядишь, – пытаюсь как-то разрядить обстановку.

– Спасибо. Швеи приходили. Помогли выбрать кое-что.

Говоря это, Дэвина отвела глаза. Сначала не понял в чем дело, а потом пригляделся – на ней темно-синее платье. Я люблю все оттенки красного, и особенно на женщинах. Это общеизвестный факт. Значит, посоветовать этот наряд не могли. Моя девочка проявила характер? Не такая уж новость. Зачем? Ждет моей реакции? Не хочет выглядеть привлекательно для меня? Просто упрямая и не любит красный?

– Красиво. Мне нравится, – говорю это абсолютно искренне, этот цвет ей очень идет.

Дэвина в ответ смущается и опускает глаза. Забавная. Чувствую, как желание начинает просыпаться. Картинки в голове сменяют друг друга – медленно расстегиваю пуговицы на лифе, задираю подол, ведя ладонями по длинным стройным ногам, распускаю волосы. Так, хватит! Эмма наверняка сказала, что я не побеспокою ее хотя бы пару дней. Ей и так нелегко далась вчерашняя ночь. При одном воспоминании меня обдает жаром, тут же начинаю сожалеть, что не заглянул к любовнице. Чтобы хоть как-то отвлечься спрашиваю первое, что приходит в голову:

– Ты получила перстень?

– Да, – все также прячет взгляд. – Эмма сказала, что я могу не надевать его в доме.

– Можешь, но это не запрещено. А про бал у губернатора Эмма сказала?

– Да, – снова впивается пальцами в подушку. – Платье заказали сегодня. Мадам Риса пообещала, что будет готово в срок.

– И какое оно будет? – усмехаюсь, уж вопрос про нарядное платье должен ее разговорить. – Расскажешь?

– Малиновое, – увидев, что я не очень понял, добавила. – Такой красивый светло-розовый цвет.

– Вот ты о чем, – рассмеялся. – Не сразу сообразил. Уверен, ты будешь в нем потрясающе выглядеть.

Дэвина от смущения прямо заерзала по дивану. Обычно женщины меня пичкают показными эмоциями. А сейчас даже и не знаю, нравятся мне ее реакции или нет. Как правило, чувства и мысли противоположного пола меня не беспокоят совсем.

Ужин, наконец, принесли. И обычную еду, и бокал с кровью для меня. Пусть привыкает видеть меня настоящего. Она должна очень быстро понять, что спит не с человеком. Это значительно упростит жизни нам обоим. На свою тарелку кое-что все же положил для вида. Дэвине налил вина, и она сразу насторожилась. Видимо, почитала, что в этом есть умысел, но спорить и противиться не стала. Умница, разобралась, кому не стоит показывать свой характер. По крайней мере, по мелочам. Когда же увидела, что мой бокал уже полон, несколько секунд не могла отвести от него взгляд. Не думал, что это вообще заденет ее, ведь в «Кровь и сухари» большое меню для гемозависимых.

– Это вкусно? – спустя пару секунд шокировала меня вопросом.

– А у тебя? – кивнул на ее тарелку.

– Не знаю, – пожала плечами. – Я пока не поняла.

– Вот и я также. Просто еда, я не думаю об этом постоянно. Хочешь попробовать?

– Это запрещено, – сухо ответила и принялась за свой салат, всем видом показывая, как сильно ее устраивает собственная еда.

Дэвина

Как он мог предложить подобное? Конечно, многие люди пробовали кровь себе подобных. Но вообще это строжайше запрещено на законодательном уровне. Конечно, речь идет не о случаях, когда гемозависимые сами угощают приближенных к ним людей. Такие мелочи никого не интересуют. Находились индивиды, стремящиеся подзаработать на желании некоторых людей быть во всем похожими на гемозависимых. Как правило, в это втягивали молодежь. Вечеринки, переходящие в оргии, а то и в кровавые бойни, когда один или несколько участников слетали с катушек под действием алкоголя или наркоты и принимались крушить все вокруг, подражая хозяевам жизни. В конце концов, приняли закон о том, что каждый вид должен питаться в соответствии со своими физиологическими потребностями. Разумеется, для гемозависимых эта норма никаких ограничений не содержит. Случаев нападения на людей вследствие поедания кабачка не было замечено, но этим в очередной раз подчеркнули разницу между нашими видами. Ведь гемозависимым сходило с рук очень многое и в основном это касалось как раз способов добычи пропитания. Донорская кровь из холодильников устраивала не всех.

Я на самом деле никогда не пробовала кровь. И не хотела. Не вижу ничего интересного в том, чтобы быть похожей на своего хозяина. Мы разные, и в этом нет ничего плохого или хорошего. Просто это так.

Мы едим. Мне довольно сложно сосредоточиться в его присутствии. Смотрит так, будто и меня хочет съесть. Удивлена, что так рано приехал домой. Судя по сплетням, обычно под утро возвращается. Зачем он здесь? Вряд ли решил просто посмотреть на меня. С другой стороны, в городе масса женщин, готовых удовлетворить любые его желания. Каким же нужно быть извращенцем, чтобы хотеть повторения вчерашнего? Надеюсь, он все же даст мне прийти в себя. И хотя уже вроде ничего не болит, уверена само по себе все будет также плохо, как и вчера. Но вынуждена признать, несколько часов, проведенных с соответствующей литературой, вызвали у меня некоторый интерес к теме. В основном из-за описаний приятных впечатлений, как следствия этого нелепого процесса. Неужели арш Параваль способен заставить мое тело чувствовать нечто подобное? Думаю, ему это совсем не интересно. Я здесь для его удовольствия, а не наоборот.

Ловлю на себе задумчивые взгляды, никак не реагирую, хотя меня и пробирает до костей. Мужчина пугает до одури, но я стараюсь ничем этого не выдать. Если не смогу сейчас просто поужинать с ним в своей комнате, что же будет на балу?

– Если хочешь что-то спросить, у меня есть время.

Смотрю и не могу поверить в услышанное. Он что? Еще и после ужина собрался остаться? Неожиданно, но у Кэрридана арш Параваля нашлось время отвечать на мои вопросы. Стоит этим воспользоваться. Собираюсь с мыслями, чтобы не сожалеть потом об упущенной возможности.

– Есть кое-что… Я не совсем понимаю, как мне следует вас называть. Когда мы наедине, при других, просто в беседе с третьими лицами. Хозяин?

Посмотрела на него пристально, в надежде, что на последнее ответит все же «нет».

– А тебе хотелось бы этого? Называть меня хозяином?

– Буду называть, как скажете. Какое значение имеют мои желания?

– Тогда называй по имени. При необходимости добавляй фамилию. Думаю, этого будет вполне достаточно.

На такое я не рассчитывала, поэтому слегка растерялась. Мы провели всего одну ночь вместе – у меня семейный перстень и разрешение на такое обращение. Что дальше? Подарит мне котенка? Все же слегка киваю, чтобы дать понять, что приняла к сведению. Арш Параваль смотрит пристально, будто ждет еще какой-то реакции. Видимо, так и не получает желаемого, потому что на его красивом лице мелькает разочарование. Он встает и идет в мою сторону. Прежде чем успеваю понять, что делаю, вскакиваю с дивана и оказываюсь с другой его стороны.

– Вот как… – арш Параваль дышит, словно рассерженный дикий кот.

Проклинаю себя за импульсивность и глупость. Не собралась же я в самом деле убежать от него.

– Подойди, – отдает приказ тихо, но четко.

Моментально повинуюсь, не хочу злить его еще больше. Огибаю диван и застываю перед ним испуганной, пристыженной статуей.

– Посмотри на меня.

Поднимаю лицо и вижу гневные молнии, которые мечутся в поалевших глазах. Наверное, стоит что-то сказать, но я не знаю, как стоит извиняться за такое. Все же открываю рот, и в этот момент он наклоняется и целует меня. Замираю в растерянности – вчера он не целовал. Одно мимолетное, легкое прикосновение не в счет. Сейчас же это полноценная ласка, к которой я не понимаю, как относиться. Не очень страшно само по себе, но последствия вполне предсказуемы. Он сам прерывает поцелуй и испытывающе заглядывает в глаза. Медленно моргаю, не в силах понять свои чувства.

– У тебя два дня и не более, – сухо бросает и уходит к себе.

Деревянная панель, разделяющая наши комнаты, с тихим шорохом возвращается на место. А я так и не могу понять, что только что произошло. Пожалел меня вопреки собственным желаниям? Решил сдержать слово, данное даже не мне? Понятия не имею, но, похоже, сегодня могу спать спокойно.

Могу, вот только мне не спится. Я то начинаю переживать, что арш Параваль вернется, то вспоминаю относительно спокойные дни в пансионате, а то и вовсе принимаюсь дрожать по поводу предстоящего бала. Надо было попросить Эмму и по этикету книги принести, если уж меня собираются из спальни выпускать. Кое-как все же засыпаю ближе к середине ночи, а на следующее утро с большим трудом открываю глаза на бодрый голос Эммы.

– Доброе утро, Дэвина. Вставай. Сразу после завтрака придут учителя, которые подготовят тебя к балу.

Уничтожить репутацию арш Паравалей мне не хочется, поэтому со всем энтузиазмом приступаю к изучению всевозможных тонкостей поведения на подобных мероприятиях. И удивляюсь, когда выясняется, что большую часть знаний я уже получила в пансионате. Основные правила этикета, правила поведения за столом, базовые танцевальные движения и многое другое, что является обязательным для девочки при выпуске из специализированного учебного заведения.

Мы занимаемся до обеда, потом вместе едим в большой столовой. Затем переходим в спортзал, где установлены зеркала и балетный станок. Ближе к ужину я уже абсолютно обессилена занятиями и мечтаю поскорее оказаться у себя и в одиночестве. Учителя решают, что для первого раза достаточно, хвалят меня и, оставив расписание индивидуальных занятий, прощаются.

Обрадовалась и высокой оценке моей подготовки, и возможности наконец-то передохнуть. Никогда не была отличницей, но, оказывается, вынесла из учебы в пансионате не так уж мало. Совсем от опасений по поводу предстоящего бала меня это не освободило, но слегка успокоило. Завтра еще весь день заниматься. Все-таки надежда есть, что смогу хотя бы остаться незаметной среди известнейших гемозависимых всей страны.

7

Кэрридан арш Параваль

Решил не повторять вчерашних ошибок, и намеренно освободившись пораньше, отправился к Карле. Не могу сказать, что так уж невыносимо хотел ее видеть, да и подарка с собой у меня не было… Но мне нужно где-то спустить пар. Уже в двух кварталах от ее дома купил огромный букет цветов. Розы, ярко-красные. Большинство женщин, даже самые отъявленные суки, ужасно романтичны. Уверен, Карла сочтет цветы гораздо лучшим подношением, чем очередная побрякушка. Придумает себе что-нибудь в духе – он, кажется, влюбился и стал романтиком и все ради меня. Смешно, конечно, какой из меня романтик? Просто хочу быстрого, дикого секса, а не сцен.

Топая к любовнице, постоянно вспоминаю вчерашний ужин с Дэвиной. И то, как она отпрыгнула, стоило мне подняться с дивана. Боится. Не она первая. Многие человеческие женщины боятся меня, даже те, кто сам буквально лезет в мои штаны. Инстинктивно, где-то глубоко внутри, каждая из них знает, что интрижка со мной может оказаться последней в ее жизни. Раньше это забавляло. Играл с ними, пугал, намеренно брал больше крови, чем следовало, причинял боль. Сейчас же чувствую, как меня раздражает это от той, чья задача всего лишь послушно раздвигать ноги, когда я пожелаю.

Дверь открыли не сразу. Но сегодня я не был настроен на компромиссы.

– Карла! Открой эту чертову дверь! Я хочу тебя видеть!

Мне не нужно добавлять нечто вроде – «я снесу ее с петель» или «ты пожалеешь» – это и так очевидно, она знает. Спустя пару секунд мне все же открыли. Китти, экономка Карлы, испуганно выглянула, не спеша впускать меня.

– Китти, передай этому наглецу арш Паравалю, пусть катится!

Моя любовница и так постоянно изводит свою прислугу, сейчас же Китти и вовсе готова отключиться от ужаса. Но я оценил ее смелось и преданность хозяйке – встать между мной и моими желаниями не любой взрослый мужик решился бы. Здесь же совсем юная особа, которая цветом сравнялась с оттенком молочных обоев на стенах прихожей.

– Я войду, – стараюсь быть дружелюбным, упираюсь ладонью в полотно двери и просто двигаю его вместе с повисшей на ручке экономкой.

Сразу прохожу в будуар Карлы. Чудесная комната в приглушенных бордовых тонах. Обожаю здесь трахаться – темно, тихо, в каждом ящике припрятано что-нибудь этакое для утех. Моя нервная любовница сидит за туалетным столиком спиной к входу. В отражении вижу – она при полном макияже, платиновые волосы мелкими косами-змеями спускаются до поясницы, украшения блестят крупными камнями, а распахнутый халат манит корсетом и чулками. Ну да, она совсем меня не ждала. Карла тоже кое-что увидела в зеркале, а именно дурацкий помпезный букет и мою не менее дурацкую улыбку к нему прилагающуюся. Не удивлюсь, если она сейчас думает, что я свататься пришел. Давно прощупывает почву в этом направлении, отца своего все время к моему посылает. И отцы-то, конечно, не против. Только вот я жениться не собираюсь. И даже если когда-то соберусь, то точно не на ней.

Сейчас же продолжаю обворожительно улыбаться, сжимая эти чертовы стебли. Карле требуется какое-то время, чтобы собраться с мыслями и правильно разыграть мое нестандартное появление. В конце концов, она решает воспользоваться тем же приемом, что и всегда – то есть сбить меня с ног своей сексуальностью сразу на пороге. Грациозно поднимается с мягкого пуфика, разворачивается и, прожигая похотливыми взглядами, идет ко мне, покачивая обалденными бедрами. Выглядит, как и всегда, что надо. Пышная грудь выпрыгивает из тугого корсета, микротрусики больше дразнят, чем скрывают, полы шелкового халата при каждом шаге лижут ее длинные стройные ноги. Хотя может и не такие уж длинные, ни разу не видел ее без каблуков.

Карла останавливается в полшаге, и я вдыхаю запах сладких до приторности духов. Она вся в этом – сладкая, почти приторная, до одури. У нее все лучшее – шмотки, тусовки, любовники. Да, я не тешу себя фантазиями, что единственный, кого она трахает в этой чудесной комнате. Думаю, боится, что узнаю. Возможно, считает, что это станет очередным скандалом, и кто-то может даже пострадать. На самом деле это не так. Если подобное станет общеизвестно, я просто порву с ней. Разумеется, никаких сцен ревности или мести не предполагается.

– Здравствуй, Кэрридан. Ты, конечно, накосячил, но цветы… Это, пожалуй, слишком.

Воркует, двигая губами так, чтобы вызвать вполне определенные желания. И достигает цели – хочу оттрахать ее рот сейчас же. Но, к сожалению, наши отношения – равноценный обмен. Поэтому, если уж меня приняли, придется и самому постараться.

– Просто подумал, что они могут тебе понравиться. Ничего такого, Карла. Не придумывай.

Любовница наконец-то забирает у меня букет и уходит с ним прочь из комнаты. И отлично. Присаживаюсь на диван. Через минуту, мелко семеня и не глядя в мою сторону, заходит Китти и сервирует небольшой перекус на журнальном столике. В отличие от меня Карла любит человеческую еду и все время пичкает меня чем-нибудь этаким – из деликатесов. Я же предпочитаю есть что-то очень простое, типа хлеба с сыром или овощного салата. Ну и мясо, конечно. С выбором алкоголя дела обстоят намного лучше. Кажется, любовница нагло обчищает подвалы собственного отца, чтобы удивить меня. В этот раз, как и всегда, у нее получается. Этот виски мне очень нравится.

С удовольствием наливаю на два пальца и смакую, мечтая добавить к напитку сигарету с вербеной. Но последнее время всего этого слишком много – и вербены, и алкоголя, и необдуманных резонансных поступков. Мне не стоило так поступать с отцом. Да и Дэвина пострадала, как ни крути. Не думаю, что она планировала провести в моей спальне хотя бы одну ночь в своей жизни. Если бы отец прямо сказал, что собирается сделать, остановил бы его. Девчонка мне надоест и очень скоро, но к обычной жизни вернуться уже не сможет. Если вообще выживет рядом со мной.

Карла возвращается. На губах фальшивая улыбка, халат застегнут. Что опять не так?!

– Кэрр, нам нужно поговорить, – садится рядом, кладет ладонь на мое плечо, а правую ногу закидывает мне на колено.

Ее ноги оказываются скрещеными, и это лучше всяких слов говорит о том, что секс я получу не раньше, чем выслушаю.

– Да, Карла. Я внимательно слушаю тебя, – чуть нервно отхлебываю из стакана; чувствую, она в настроении довести меня до белого каления.

– Не буду в очередной раз говорить, как порой меня обижает твое отношение, – капризно надувает губы. – Но у всего есть предел!

Она замолкает, уставившись на меня. Неудобно ответить ей прямым взглядом, и я знаю, что она намеренно села именно так.

– И о каком именно пределе сейчас речь? – тоскливо кручу стакан в пальцах; не за этим я сюда пришел.

– Об этой девчонке, Кэрр! О наложнице! – любовница, кажется, только и ждала моего разрешения выговориться. – Ты сказал, что это меня не касается, но я все же дочь губернатора, а не одна из твоих девок. Ты понимаешь, как на меня теперь станут смотреть из-за твоей маленькой прихоти?!

– И как? – лениво интересуюсь; ни черта не понимаю, о чем она говорит.

– Я твоя постоянная любовница, и вдруг ты заводишь еще одну! С чего бы?!

– Мне ее подарили, – цежу сквозь зубы.

Карла слишком увлеклась и не обращает внимания на мое настроение, которое стремительно меняется не в лучшую для нее сторону.

– Так отправь ее обратно! Откуда там ее твой отец вытащил? В ресторан, в пансионат! Избавься от нее!

Понимаю, что любовница как-то слишком много знает о моей собственности. Успела засунуть свой любопытный нос.

– Карла, я ведь четко сказал тебе, что она останется, – делаю небольшие паузы, чтобы смысл наверняка дошел до нее.

Она вскакивает и начинает нервно ходить по комнате, заламывая пальцы. Заранее знаю, что именно все это предвещает. Сейчас мне расскажут, какой же я козел. Бешенство медленно нарастает внутри, но все же послушаю. Не впервой.

– Кэрридан, я прощала тебе многое! Все это время! Закрывала глаза на твои постоянные интрижки и далеко не джентельменское поведение. Но такое я просто не могу стерпеть! Как мне смотреть в глаза друзьям, партнерам отца, если ты будешь бегать от меня в постель к человеческой девке?! К девке, которая живет в твоем доме и является частью семьи! Которая присутствовала на твоем дне рождения наверняка!

Карла остановилась и посмотрела на меня пронзительно влажными от подступающих слез глазами. Артистка долбанная! Думает, я не понимаю, куда она ведет.

– Кэрр, подумай! Возможно, есть какой-то способ урегулировать это между нами…

– Да, она присутствовала на моем дне рождения. В качестве подарка. Хотела бы заменить ее?

Нервно отхлебнул из стакана, потому что при воспоминании о хрупкой фигурке Дэвины, о ее покорно опущенной голове, кровь устремилась вовсе не туда, где ей следовало быть при ссоре с любовницей. Карла смотрит на меня не мигая и облизывает губы, и я понял – да, она хотела бы заменить мою наложницу. Ведь это была бы лишь видимость, ее происхождение и статус равны моим, а значит, это был бы всего лишь способ пробраться в дом. Как и то, что она сейчас пытается мне предложить. Крепко задумался. Не могу позволить ей сказать это вслух – получив отказ, она не простит. Такие, как она, подобных унижений не прощают. Враг в ее лице мне уж точно не нужен. Значит, прощаться надо сейчас. Что я теряю? Потрясающую, опытную любовницу, всегда ожидающую меня, с которой, несмотря на мерзкий характер, всегда можно договориться путем подношений или куннилингуса. Что приобретаю? Девчонку, которая даже не знает, как правильно лечь перед мужчиной. И, похоже, не очень-то горит желанием узнать. Но мысль о том, чтобы действительно отослать Дэвину по какой-то неведомой причине вызывает такое резкое отторжение, что я гоню от себя и саму мысль и свою странную реакцию на нее.

– Мне очень жаль, Карла, но я, и правда, не могу заставить тебя терпеть, – поставил стакан на столик, встал и подошел к ней вплотную. – Ты – дочь губернатора, и я не хочу ссориться с тобой или твоим отцом. Если произошедшее действительно недопустимо, то нам лучше прекратить встречаться.

8

Кэрридан арш Параваль

Не хочу продолжать этот разговор, поэтому просто обхожу ее и выхожу из комнаты, а потом и из квартиры. Я зол и неудовлетворен, поэтому нет ничего удивительного, что направляюсь прямиком в кабак. Отличный круглосуточный стриптиз-клуб «Зубастый заяц» и совсем недалеко. Мне и подобным там всегда рады – можно творить что угодно, все замнут. Именно это мне сейчас и нужно.

На моем столике моментально появляются алкоголь и вербена. А ведь я планировал не злоупотреблять. Чертова Карла! Ведь не дура! Почему до сих пор не поняла, что не выйдет у нее затащить меня в брак? И ничто ей в этом не поможет – ни положение ее отца, ни их дружба с моим, ни наш классный секс и уже тем более ни регулярные истерики. Ослабил галстук, снял пиджак – устал сегодня, еще и этот изматывающий голод. Крови не было, с сексом тоже облом.

Наконец, подали основное блюдо – полуголая девица, аккуратно переступая на высоченных каблуках, внесла бокал на серебряном подносе. Поставила передо мной, игриво хлопая ресницами. Аппетитная деваха. Во всех смыслах. Улыбаюсь, пока она устраивается между моих расставленных ног и возится с ремнем и молнией. Облизывает губы, чуть приоткрыв рот, и я вижу четыре искусственных клыка. Значит, полностью отбитая. Так мечтает быть похожей на нас, что согласится на что угодно.

– Ты позволишь мне? Попробовать тебя? – не теряю времени даром.

Есть людей посреди бела дня в общественном месте – довольно неправильно, но мне наплевать. Столик надежно скрыт от чужих взглядов, шлюха не станет отказываться, так к чему приличия?

– Конечно, господин…? – она предвкушающе улыбается, и мое имя ей нужно в качестве трофея.

– Арш Параваль, – улыбаюсь в ответ, видя ее радость.

Конечно, она знает, кто я такой. Мое лицо можно увидеть в каждом номере всех газет и журналов. Интернет пестрит заметками о моей скандальной жизни. Но произнеся имя, я как бы вручаю ей право рассказывать, что она была со мной. Уверен, половина треплющих языками, делает это без разрешения. А треть – просто все выдумала.

Она тянется к резинке моих трусов, и я вдруг останавливаю ее.

– Не надо. Садись рядом.

Шлюшка растерянно улыбается, но делает, о чем прошу. Теперь она совсем рядом, и я понимаю, что вовсе не хочу ее. Сожрать – да, трахнуть – нет. Осторожно прокусываю шею в месте, где виднеются бледно-синие вены. На вкус так себе – сигареты, пиво, иногда наркотики и очень много антибиотиков. Девка постоянно лечится, и я даже догадываюсь от чего. Людям не рекомендовал бы этот клуб. Ем, потому что все равно это лучше, чем из стакана. Боковым зрением вижу, как ее кожа становится все бледнее. Если уж мне сегодня не суждено трахаться, может хоть убить кого-нибудь? Останавливаюсь, осторожно вытаскиваю зубы из ран и прикладываю к ним салфетку со стола. Шлюха в предобморочном состоянии – я, и правда, перестарался. Отпускаю ее кивком головы и закуриваю. Девка уходит, пошатываясь и опираясь на все, что попадается ей на пути. Ничего, пара дней и очухается.

Через пару минут появляется директор клуба. Джеф – гемозависимый и заведение принадлежит ему. Тем не менее, он обильно потеет, суетливо вытирает испарину со лба и заискивающе улыбается. Видимо, последнее время я слишком часто тут бываю.

– Мистер арш Параваль, Лючия вам не понравилась? Могу прислать кого-то другого.

– Нет, спасибо, Джеф, я сыт.

– Я имею в виду…

– Ничего не надо. Я уже ухожу.

Бросаю на стол деньги и действительно иду к выходу. Если потороплюсь, то к ужину буду дома. Водитель, как и всегда, умудряется найти меня, как бы не петлял по городу пешком. Сажусь в машину через квартал от клуба и устало откидываюсь на спинку сидения. Да что это такое со мной? Приворожила меня девчонка что ли?! С одной стороны, подождать осталось совсем немного, а с другой – голодный я ей не очень понравлюсь. Если это слово вообще применимо к нашим отношениям.

Вечерний Лондон стоит, и мы стоим вместе с ним. Обычно такое меня совсем не раздражает, но сегодня я дергаюсь каждые две минуты – нервно смотрю на часы, проверяю новости в смартфоне, будто там может быть что-то интересное.

На этаже сталкиваюсь с Эммой, которая тихо прикрывает дверь в комнату Дэвины.

– Где она?

– Спит, – недоуменно приподнимаю брови, еще совсем рано. – Сказала утром, что плохо спала, и весь день ее учителя гоняли и швеи. Устала. Ужинать будешь?

– Нет, – бросил раздраженно, видит же, что сыт.

У себя раздеваюсь и прямиком иду в душ. Хочется смыть и этот день, и запах других женщин. Привожу себя в порядок, переодеваюсь и топаю в соседнюю комнату. Не хотел, но как магнитом тянет. И надо сказать, чтоб нормальные двери все же поставили!

Дэвина лежит поверх покрывала в домашнем платье. Видимо, и правда, так вымоталась, что прилегла и уснула. И что такого утомительного в этикете и примерках? Сажусь с ней рядом, рассматриваю лицо, обвожу пальцами брови. С ней спящей мне легче, не видно глазищ, которые лишили покоя с нашей первой встречи. И ненависти в них, тоски, смирения, обиды тоже не видно. Так я могу думать, что между нами все не так уж плохо. Глажу ее по щеке, гормоны внутри бушуют и требуют взять свое, но я лишь грустно улыбаюсь и ухожу. Не стоило вчера давать ей личных обещаний, но я и не думал, что будет так сложно держать это слово.

Дэвина

Проснулась посреди ночи, тело затекло от неудобной позы, пуговки впились в кожу. Села на кровати и потерла глаза. Не ожидала, что смогу вот так уснуть. Смотрю на часы – дело к утру. Надо заглянуть в ванную и снова ложиться. Встаю, комната освещена лишь тусклым светом прикроватных светильников, но и этого достаточно, чтобы разглядеть, что панель между моей и соседней комнатой не задвинута. Испуганно замираю, забыв, куда шла. Он был здесь, пока я спала? Зачем? Впрочем, если принюхаться запах его парфюма до сих пор витает в воздухе. Такой же агрессивный и назойливый, как и сам арш Параваль. Медленно и тихо крадусь в сторону проема в стене. Там совсем темно, вряд ли что-то увижу, но какое-то непонятное чувство гонит убедиться, что я в безопасности. Или нет. Щелкаю выключателем, мою спальню заливает яркий верхний свет. Зажмуриваюсь на секунду, когда открываю глаза, понимаю, что и соседняя комната освещена достаточно. Арш Параваль у себя. Он спит, лежа на спине, раскинув руки и ноги в стороны. Простыня укрывает его только ниже пояса, и это отличный шанс рассмотреть мужчину, как следует. Ведь ни в ресторане, ни тем более после, я не могла этого сделать в достаточной мере. Сначала искала новости в интернете с фотографиями, а потом и это бросила. Удивительно и очень странно, что моим первым мужчиной стал тот, кого и не видела толком.

Разглядываю хозяина, затаив дыхание. Он действительно очень и очень красив. Даже для гемозависимого. Правильные, пусть и немного резкие черты лица – высокий лоб, волевой подбородок, высокие скулы, чувственные губы. Однодневная щетина и все еще слегка влажные разметавшиеся по подушке волосы делают его еще привлекательнее. Тело ни в чем не уступает лицу – крепкий, отлично сложенный, крупные умеренно проработанные мышцы. Думаю о том, что прочитала в книгах Эммы. О том, как правильно прикасаться к мужчине, чтобы ему было приятно. К Кэрридану арш Паравалю, наверное, очень приятно прикасаться, если сама этого хочешь. Смогу ли когда-то делать это с радостью? Без страха? Без отторжения и ненависти?

Мужчина размеренно и глубоко дышит. Странно, но сейчас я почему-то почти не испытываю страха. Возможно, уверена, что не проснется. А может, дело в его фантастических глазах. Наверное, это единственное, что я подробно разглядела за все это время. Смотреть в них всегда так страшно, что даже взгляд отвести не могу. Эта черно-фиолетовая бездна буквально затягивает, а алые всполохи не сулят ничего хорошего.

Делаю еще два несмелых шага вперед. В голову лезут неуместные мысли, что простыня, скрывающая самое интересное, все портит. Наверное, было бы чудесно рассмотреть все сейчас, чтобы потом не впасть в панику снова. Тянусь рукой в сторону раздражающей преграды. Ничего ужасного, если немного отодвину ткань, ведь не случится? Картинки в книгах – это, конечно, очень информативно, но спать мне не с ними. Шагаю еще, в этот момент арш Параваль шумно выдыхает и переворачивается на живот. Единственное, что успеваю сделать я – это подумать, что мне конец, зажмуриться и скрестить руки на груди, защищаясь.

На мое счастье мужчина не просыпается, а мне открываются чудесные виды на широкую мощную спину, подтянутую задницу и длинные крепкие ноги. Тоже неплохо, но я не могу оценить этого, потому как сама не своя от ужаса. Сердце колотится, пот струится по спине, кровь стучит в висках. Разворачиваюсь и поспешно покидаю спальню хозяина. Не особо понимая, что делаю, задвигаю панель. И только услышав тихий щелчок, осознаю, что выдала свой визит. С этой стороны открывающего механизма нет, а значит, завтра утром арш Параваль поймет, что я приходила.

Выдыхаю и призываю себя успокоиться. Иду в ванную, где напряженно думаю, что делать и привожу себя в порядок. К концу ежевечернего ритуала в голову не приходит ничего лучше, чем просто все отрицать. Могла же прислуга задвинуть панель? Могла. Поэтому, если спросит, буду разыгрывать недоумения по поводу его домыслов.

День сегодня выдался тяжелый. Учителя изводили по очереди. Было скучно, а вчерашние страхи по поводу бала вернулись. Поэтому, когда пришли швеи, я сначала обрадовалась, но очень скоро разочаровалась в своих чувствах. Они мучили еще сильнее – получая знания, можно было хотя бы сидеть. Мадам Риса с помощницами же поставили меня в центре комнаты на табурет и больше часа подгоняли платье прямо на мне. С перерывами, конечно, но все же. Платье, правда, вышло чудесное! Любая девушка на моем месте была бы в восторге. Особенно радовало, что, несмотря на фото спутниц арш Параваля в прессе, мой наряд оказался очень закрытым. Не считая спины. А так – подол в пол, вырез горловины лодочкой, и даже рукав длинный. Смотрела в зеркало и чувствовала себя принцессой. Платье швеи увезли заканчивать. А туфли и сумочку оставили. Достала коробки из шкафа, чтобы еще раз полюбоваться. Надеюсь, мистер Хич не зря два дня тиранил меня по поводу походки на каблуках и завтра я умудрюсь не пополнить собой светскую хронику. Наверное, смешные будут заголовки по поводу неуклюжести спутницы наследника арш Паравалей.

9

Дэвина

Осталось всего минут двадцать до того момента, как я покину спальню вместе с арш Паравалем. Нервы на пределе. Эмма смотрит на меня не очень понятным взглядом. Ожидала от нее какого-то одобрения или поддержки, но она молчит. Кручу на пальце семейный перстень и решаюсь сама задать вопрос:

– Что-то не так? Почему ты так смотришь?

– Все так, – отвечает, грустно улыбаясь. – Ты очень красивая, просто воспоминания вдруг нахлынули.

В голове моментально всплывают все ее странные взгляды, точные подробные советы и постоянное чувство, что часто не договаривает. Я так взвинчена, что забываю об осторожности и спрашиваю в лоб:

– Воспоминания? Эмма, а почему ты хозяев называешь по имени?

Отводит глаза и неловко переступает с ноги на ногу, будто я застала ее за чем-то неприличным.

– Все равно узнаешь, – почти шепчет и смотрит в упор. – Я тоже когда-то была наложницей.

Буквально столбенею на месте не в силах выговорить и слово. Нет, этого просто не может быть!

– Но ты же… гемозависимая, – говорю очевидное.

– Да, но так было не всегда, – добивает она мои познания о мире.

Шокировано смотрю на нее, и в этот момент панель с тихим щелчком отъезжает. Арш Параваль входит и застывает на пороге.

Кэрридан арш Параваль

Сегодняшний бал – необходимость, и это нагоняет тоску. Не люблю подобные мероприятия – ни расслабиться, ни выпить, ни подраться. В общем, весь вечер нужно корчить образцового папочкиного сыночка. И самое забавное тут, что все приглашенные точно знают, что я вовсе не паинька. Еще и разрыв с Карлой. Насколько я изучил эту женщину, просто так не отступится. Значит, сегодня меня ждет минимум двойной прессинг – от нее и ее отца. Возможно, и мои родители присоединятся к этому бесполезному занятию.

С этими унылыми мыслями открываю вход в комнату Дэвины и замираю на пороге. Почему-то все это время я продолжал представлять ее официанткой. Скромное темное платье, строгий пучок на голове и нелепый белоснежный передник. Теперь же увидел перед собой роскошную молодую женщину, которая своей красотой и грацией сегодня попортит кровь не одной гемозависимой красотке. Думаю, лучше вообще не оставлять ее без присмотра. Наши женщины довольно ревнивы и скоры на расправу. Не хочу, чтобы с ней случилось то же, что и с Эммой много лет назад.

То самое малиновое платье смотрится на ее невысокой хрупкой фигурке просто волшебно. Скрыто все, что только можно, но в зеркале я вижу почти полностью открытую спину своей наложницы, и это моментально начинает сводить с ума. Темные густые локоны собраны наверх в причудливую прическу. Это подчеркивает длинную изящную шею и тонкие ключицы, которые едва выглядывают из небольшого выреза. Волосы украшены полураскрытым бутоном пиона, цвет которого прекрасно гармонирует с платьем и делает кожу Дэвины еще более прозрачной и фарфоровой. Девчонка смотрит на меня со смесью страха и любопытства. Неужели ожидает похвалы?

– Дэвина, ты выглядишь потрясающе.

– Спасибо, – пищит она.

– Ты готова? Нам пора выходить.

– Готова.

Берет сумочку с комода и растерянно смотрит на меня. Предлагаю ей руку, которую она послушно берет. И ощущение ее ладошки в моих пальцах кажется таким правильным, единственно правильным.

Садимся в машину, и вдруг я понимаю, что до сих пор не познакомил Дэвину с семьей. Кроме отца ее и не видел никто. Хотя о том, как я бегал за ней целый месяц знают, наверное, все в доме. Хмурюсь, губернаторский прием – не лучшее место для подобного, но буду вынужден представить ее хотя бы маме. Боюсь, реакция матушки может испортить весь вечер не только девчонке, которая от страха и так сама не своя, но и мне.

– Дэвина, – поворачиваюсь к ней и ловлю затравленный взгляд. – Я познакомлю тебя с семьей сегодня. Это стоило бы сделать раньше…

Запнулся на полуслове. Что ей сказать? Чтобы не обращала внимания на их слова и реакции? Абсолютно недопустимо. Она живет в нашем доме и является собственностью семьи, не только моей. Тем более моя мать – Дэвина обязана уважать ее. Как старшую женщину семьи и жену главы.

– Тебе не стоит расстраиваться, если они примут тебя не очень тепло, – все же нашел слова, но не уверен, что те.

– Я не буду расстраиваться. Мой статус не дает права на такие эмоции.

Ответила вполне безразлично. И все же стоило поговорить с мамой заранее.

Наше проявление в губернаторском доме без преувеличения произвело фурор. Во-первых, со спутницами я никогда не появлялся до этого момента. Даже Карла довольствовалась парой танцев на приемах и не более того. Во-вторых, наложницы в наше время все же исключительная экзотика, а не норма. К тому же Дэвина действительно выглядит волшебно и не могла не привлечь всеобщего внимания. Думаю, это произошло бы, появись она здесь и одна, а не со мной под руку.

Губернатор ожидаемо вышел поприветствовать нас лично. Пожал крепко мою руку, восхитился спутницей, но во взгляде я ясно видел неодобрение. Могу его понять, что выкинет его любимая дочурка в ответ на это, даже я понятия не имею. И будет ли это сделано в приватной обстановке или она вынесет наше грязное белье на всеобщее обозрение? Не хотелось бы скандала сегодня. Все-таки это первый выход Дэвины.

Дальше бал пошел привычным образом. Приветствия, деловые и нейтральные разговоры, напитки и закуски, уверения в вечной дружбе и тому подобная скукота. Никак не мог прекратить съезжать взглядом на сочные умело накрашенные губы своей наложницы. Постоянно поглаживал ее пальцы и, натыкаясь на семейный перстень, неизменно улыбался. Дэвина не демонстрировала скуки, усталости или вообще каких-то эмоций. К ней никто не обращался, в разговорах она не участвовала. Все восторги и вопросы адресовывались мне лично и только. Я бы сказал, что за эти пару дней ее отлично натаскали – в свою роль она вписалась идеально. Сжимала мои пальцы при виде очередной охотницы за моим вниманием, величественно на всех бросала незаинтересованные взгляды, пряталась за моим плечом, если кто-то из мужчин позволял себе посмотреть на нее дольше, чем было допустимо.

У меня же в отличие от Дэвины с эмоциями и самоконтролем сегодня неважно. Мысли постоянно возвращаются к тому, что срок, который дал ей на восстановление подошел к концу, и сегодня она снова будет моей. С большим трудом удается обрывать фантазии до того, как не смогу больше ни о чем думать. Беспокоюсь ли о том, что она вновь будет не в восторге от моих желаний? Ничуть. Делать ей больно не хочется, но яйца уже ощутимо ломит. Так что к черту все!

Как и ожидалось, очень не вовремя заметил в зале маму и младшего брата. Где же отец, интересно? Опять развлекается? Моя мать – настоящая королева, украшение любого бала и гордость любого дома. Я восхищаюсь ею и рад, что она часть семьи арш Паравалей. Она смотрит сквозь гостей на меня чуть строго и с большой нежностью. Мы редко видимся в последнее время, и я знаю, что она снова будет пенять мне на поздние возвращения. Брат же буквально не сводит взгляда с моей спутницы. Могу его понять, он молод, горяч, голоден. Но нужно сразу осадить его, потому как еще и нагл без меры. Пожалуй, один из немногих, кто рискнет злить меня. По глупости, конечно. Но такие стычки внутри семьи мне не нужны.

Повинуюсь настойчивым материнским взглядам и все же тяну Дэвину в ту сторону.

– Мама и брат здесь. Представлю тебя им.

Она ничем не выдает своих эмоций. Возможно, ей действительно безразлично. В конце концов, кто я ей, чтобы беспокоиться о таком?

Крепко обнимаю маму, погружаюсь в аромат знакомых с детства духов. Целую, стараясь не испортить макияж, на который, уверен, было потрачено немало времени и усилий.

– Ты чудесно выглядишь! – интимно шепчу ей на ухо.

Все знают, как сильно я обожаю эту женщину. Но все равно стараюсь не очень открыто демонстрировать это. Все же я уже большой мальчик.

– Ты тоже, мой любимый, – она тепло улыбается мне и гладит по идеально выбритой щеке.

Мама не терпит, когда я не опрятен или со следами бурно проведенной ночи на лице и в одежде.

Поворачиваюсь к брату. Тот чуть насмешливо кривит губы – конечно, знает, что я в очередной раз влез в приключение, из которого понятия не имею, как выбираться. Влез не без помощи нашего отца, надо заметить.

– Хочу представить вам мою очаровательную спутницу, – бросаю быстрый взгляд на Дэвину, на ее лице застыла легкая вежливая улыбка. – Дэвина. С моего дня рождения часть нашей семьи.

Мои близкие рассматривают девчонку без тени смущения. Она же впивается в мой локоть так, что, наверное, синяки останутся. Значит, ей не так уж все равно, как она пытается показать.

– Юдифь арш Параваль, супруга моего отца и старшая женщина семьи, – хочу сразу расставить все акценты, чтобы потом меня не упрекали в неправильном отношении к ситуации. – И Дэннидан арш Параваль, мой младший обожаемый брат. Надеюсь, вскоре вы привыкнете друг к другу, – пытаюсь закончить этот скользкий разговор на миролюбивой ноте, ослепительно улыбаясь.

– Привыкнем? – изумленно заламывает бровь мама. – Сынок, а ты как долго собираешься развлекаться с этой девкой? Или другие в городе закончились?

Она в очередной раз одаривает Дэвину крайне неласковым взглядом. Мне понятна ее реакция, иной я и не ожидал.

– Мама, Дэвина – моя наложница, поэтому она останется частью семьи даже после того, как я с ней наиграюсь, – пытаюсь быть терпеливым и не вспылить; не люблю ругаться с мамой.

– Весь в отца! – выплевывает в ответ презрительно. – Так уж обязательно тащить грязь в дом?! Кстати, а где сейчас твой папочка, не в курсе?

– Нет, я его еще не видел.

Надеюсь, мама не доведет все до очередной некрасивой сцены. Хотя если отец снова не будет осторожен… В любом случае, Дэвина не имеет к этому никакого отношения.

– А с Карлой ты свою шлюху уже познакомил? – разговор резко перешел в ту стадию, от которой меня заранее тошнило. – Пусть посмотрит, с чем ей придется мириться.

– В этом нет необходимости. Мы расстались.

– Ерундовая ссора! – восклицает моя мать. – Вы обязательно помиритесь!

Помощь приходит, откуда не ждал.

– Что-то мне не хорошо, – пищит Дэвина и дергает меня за рукав.

Сухо прощаюсь с близкими, и иду за девчонкой в сторону выхода из зала. В коридоре уже я увлекаю ее на лестницу. Мы поднимемся на второй этаж, толкаю ближайшую дверь. Это оказывается библиотека. Идеально, чтобы привести эмоции в порядок. Закрываю двери, чтобы нам не помешали, указываю Дэвине на диван, а сам начинаю нервно расхаживать по толстому цветистому ковру. Я не в восторге, что наложница видит меня в таком состоянии, ну уж кто может довести меня до бешенства в считанные минуты, так это мать. Дэнни почему-то всегда выступает катализатором. Не понимаю, что за тяга воспитывать меня непременно в его присутствии.

10

Дэвина

Арш Параваль, словно дикий зверь, мечется между книжными стеллажами. Слежу за ним глазами, стараясь даже не дышать. Его мама, конечно, не образец вежливости, но я не совсем поняла, чем именно она довела его до такого состояния. Упоминанием какой-то Карлы? Он так переживает, что они расстались? Может, она бросила его из-за меня? Нет, бред – он бы просто отослал меня.

– Эмма была наложницей твоего отца? – вопрос вырывается сам собой, просто не могу не спросить.

Мужчина останавливается, как вкопанный, и какое-то время смотрит так, будто не понял вопроса.

– Почему была? Технически она и сейчас ею является. Между ними давным-давно ничего нет, но отец ее не отсылает.

Пытаюсь обдумать услышанное и продолжаю смотреть на арш Параваля. Он смотрит в ответ. Сердце замирает и пропускает удар, когда протягивает руку, которую вынуждена взять.

– Иди ко мне.

В его глазах моментально разгорается пожар, и я понимаю, как опрометчиво было с моей стороны увести его из бального зала. Теперь я здесь словно в клетке, и выхода нет. Беру предложенную руку и, повинуясь его движению, встаю. Оказываюсь очень близко от мужчины, щеки опаляет жаром. Обнимает за талию и притягивает еще ближе. Пытаюсь спрятать взгляд, но он берет за подбородок и вынуждает смотреть на него.

– Понимаю, вчерашней выпускнице пансионата нелегко стерпеть слова моей матери. Но поверь, через пару лет все твои приятельницы придут к тому же самому, только в нищете. Вряд ли кому-то из них повезет так же, как тебе.

Неверяще смотрю на него во все глаза. Это он мне напомнил, что я вытащила счастливый билет? И что пусть его мать и называет меня шлюхой, но я шлюха дорогая, а прочие выпускницы пансионата вскоре станут дешевыми? Пытаюсь высвободиться из объятий, но он держит крепко. Хочу сказать ему, как сильно ошибается, считая меня счастливицей. Но прежде чем резкие слова срываются с губ, он закрывает мой рот поцелуем.

На сей раз это мало того, что взрослая ласка, так еще и достаточно грубая. Реагирую в своей обычной манере – паникую и начинаю отбиваться. У меня даже получается слегка укусить его, вынуждаю разорвать поцелуй. И он действительно отстраняется, но лишь для того, чтобы прожечь злым взглядом и напомнить о моем месте.

– Не прекратишь, и я предложу тебя гостям в качестве развлечения, – шипит мне в лицо, и я понимаю, как неумно вновь поступила.

Глаза арш Параваля полностью красные, а проблемы с дикцией из-за начинающих прорезываться клыков. Я не просто на пути к первой в своей жизни оргии, я абсолютно точно на пути к могиле. Замираю, надеясь, что мое повиновение усмирит его ярость. Рассматривает мои губы, шею, вырез на платье, потом отпускает и толкает в сторону письменного стола.

– Грудью на стол, – командует коротко.

Медленно поворачиваюсь к нему спиной, хотя подобное категорически не рекомендуется в присутствии разъяренного гемозависимого, и ложусь грудью на столешницу. Понимаю, что именно меня ждет. В пансионате я была прилежной ученицей и внимательно прочитать пару книжек вполне в состоянии. Хватаюсь пальцами за край стола и закрываю глаза. В горле стоит ком, но глаза сухие.

Арш Параваль задирает подол и спускает трусы по моим ногам. Гладит бедра, покрывая открытую спину короткими, жесткими, словно укусы, поцелуями. Что может быть хуже первого опыта в постели развратного избалованного гемозависимого? Второй раз в библиотеке незнакомого дома. Здесь нет Эммы, которая придет привести меня в чувства. Вообще никто не придет, даже просто чтобы остановить его, не дать выпить досуха.

Мужчина гладит меня между ног, его ласки становятся все грубее и настойчивее. Затем я слышу, как он расстегивает брюки. Готовлюсь к самому худшему, но внезапно чувствую совсем не то, чего ожидаю. Арш Параваль присаживается на корточки позади меня и целует там, где только что были его пальцы. Вздрагиваю от неожиданности, сердце несется вскачь, стискиваю край столешницы до боли. Какого черта он делает?! Это совсем не в его духе. Мысли тонут в ощущениях. Действия хозяина хоть и смущают, но это вовсе не так больно или отвратительно как сам секс. Пытаюсь успокоиться и расслабиться, если он пытается облегчить это для меня, нужно пользоваться, а не сопротивляться. Наверное, я могла бы привыкнуть к такому, но мужчина не собирается делать это бесконечно. Он встает, и через секунду я прикусываю нижнюю губу, чтобы не закричать. Мне чертовски больно. Почему? Так ведь не должно быть!

Арш Параваль двигается резко и быстро, одной рукой придерживая за талию, а другой ощутимо сжимая шею. Это ощущение мгновения до смерти, когда он прекратит мою жизнь одним неосторожным движением, сжав с силой пальцы, существенно отвлекает и от боли, и от процесса. Я просто вещь, предмет для получения удовольствия. Но я должна выжить! Просто обязана! И отомстить! В моей памяти этот вечер останется именно поэтому – впервые во мне всколыхнулось что-то темное, требующее отмщения, помогающее не кричать и не плакать. И не злить гемозависимого еще больше.

Секунды показались вечностью, но, думаю, все закончилось быстро. Мужчина со стоном кончил, чувствительно прикусив кожу где-то под лопаткой. Измененных клыков я не почувствовала, хотя укус и был достаточно болезненным. Значит, вероятность выжить только что резко возросла. Ловлю его последние судороги и безумно сожалею, что мы не дома. Хочется в душ, оттереть все это от себя мочалкой. Но придется еще несколько часов изображать ручную болонку.

Арш Параваль постепенно восстанавливает дыхание, находит в столе салфетки. Сначала приводит в порядок себя, а затем и меня. Мое белье возвращается на место, и мужчина помогает подняться. Заглядывает в лицо, ожидая реакции, но я слишком занята, проклиная его, ведь даже стоять с плотно сведенными ногами и то больно.

– Проводить тебя в туалет? – спрашивает хрипло.

Молча киваю, пара минут в одиночестве мне не помешает. Покидаем библиотеку, и я безумно рада, что никто не попытался сюда войти, пока мы были внутри. Мужчина уверено ведет меня по коридорам и, наконец, останавливается около неприметной двери.

– Здесь тебя не побеспокоят. Я подожду.

Проскальзываю внутрь, избегая смотреть на него. Жалею, что он не захотел уйти. Приходится поторапливаться. Боль постепенно отступает, я привожу себя в порядок, насколько это вообще возможно. Когда открываю дверь, арш Параваль стоит напротив, привалившись к стене и закрыв глаза. Вид у него вполне довольный. Надеюсь, сегодня он меня больше не побеспокоит.

Мы возвращаемся в зал. Снова фальшивые улыбки, разговоры, в которых я не участвую, заинтересованные или презрительные взгляды. Мне все безразлично, я устала и хочу домой. Хотя вряд ли родовое гнездо арш Паравалей когда-то станет моим домом.

От улыбки уже сводит щеки, когда к нам подходит гемозависимая, лицо которой мне кажется смутно знакомым. Я могла ее видеть только в светской хронике, вероятнее всего в новостях о хозяине. Она очень красива, но слегка приторна. В ней все слишком – чрезмерно открытое платье, очень яркий макияж, до неподвижности уложенные волосы, почти опасный каблук. Она мило улыбнулась арш Паравалю, бросила в мою сторону неприязненный взгляд и тут же повисла на второй руке хозяина.

– Кэрри, милый, я так рада тебя видеть! Нам нужно поговорить наедине. Немедленно! Я должна тебе сказать одну очень важную вещь.

Мне сложно понять, какие чувства я испытываю, наблюдая эту сцену. Но, безусловно, не расстроена, видя, как мужчина освобождается из цепких рук гемозависимой.

– Карла, нам не о чем говорить. И уединяться на официальном приеме – не очень хорошая идея.

Тон у него ледяной, не хотела бы, чтобы он со мной так разговаривал. Карла (видимо, именно та, о которой упоминала Юдифь) теряется, но лишь на мгновение.

– Нет, – упрямо поджимает она губы. – Нам точно есть, о чем говорить. И наши родители считают также.

– Если наши родители считают эту тему важной, с ними ее и обсуди, – бросает холодно и уводит меня прочь.

Не понимаю, почему его мать считает, что я могу чем-то помешать Карле. Там и без меня все плохо.

Спустя полтора часа этот ужасный вечер заканчивается. Мы возвращаемся домой. В холле пользуюсь тем, что арш Параваля задерживает управдом, и поднимаюсь наверх одна. Приняв душ, просушиваю волосы полотенцем у зеркала, когда дверь открывается и входит Эмма. Она смотрит долгим, внимательным взглядом, потом подходит и начинает раскладывать белье по шкафам.

– Сегодня не плачешь. Это хорошо.

– Плакать – бессмысленно, – констатирую я, а сама жадно разглядываю ту, что когда-то была на моем месте.

Хотя с чего я взяла, что наши ситуации похожи? Возможно, она умирала от желания оказаться в объятьях арш Параваля-страшего.

– Кэрри зовет тебя. Одежда на постели. Поторопись.

Ожидаемо Эмма приготовила нечто полупрозрачное в кружевах и лентах. Поспешно переодеваюсь. Не удивлена, что он хочет снова меня видеть – не очень хорошая из меня выходит любовница, вряд ли смогу удовлетворить все запросы столь искушенного мужчины. Хотя это изначально было понятно всем, кроме самого арш Параваля.

Вхожу в оставленный кем-то открытым проем. Хозяин стоит у окна спиной ко мне. Полотенце на бедрах, с влажных волос по мощной спине стекают редкие капли. Упирается ладонями в оконную раму и от того кажется еще больше, еще мощнее.

Впервые вижу в его комнате не закрытое плотными бархатными портьерами окно. Лунный свет льется сквозь стекло и ложится легким сиянием на широкий подоконник. Арш Параваль курит в открытую форточку, а я стою на пороге, не зная, что следует делать дальше.

– Дэвина, – оборачивается лишь на краткий миг, чтобы убедиться, что я здесь. – Сожалею о своей несдержанности и хотел бы как-то компенсировать это.

Так удивлена его словами, что абсолютно не знаю, что сказать. Молчание очевидно становится слишком долгим, он оборачивается через плечо, тушит сигарету, а потом разворачивается и садится на подоконник. Он почти голый, поэтому мне тяжело сосредоточиться, хотя и понимаю, что, судя по теме беседы, мне вряд ли что-то угрожает.

– Просто пообещайте, что такого больше не повторится.

11

Дэвина

Арш Параваль смотрит пристально, кажется, разглядывает меня всю, и кружевной пеньюар ему вовсе не помеха.

– Я не могу, – чуть усмехается уголками губ. – Ты моя, и я буду делать с тобой, что пожелаю и когда пожелаю. И это не обсуждается. Но я могу пытаться как-то сгладить.

– Зачем? – искренне не понимаю его мотивов быть козлом и потом извиняться за это.

– Просто мне так хочется, – а мне хочется стереть эту улыбку с его лица раз и навсегда, но я молчу, обдумывая предложение. – Так чего ты хочешь? Что тебя порадует? Украшения? Наряды? Может, собаку хочешь?

Едва не рассмеялась. Он за кого меня принимает? За ребенка, которому нужна конфета, когда он плачет?

– Хочу иметь личные деньги.

На лице арш Параваля написано, как я разочаровала его отсутствием фантазии и приземленными желаниями. Но это именно то, что мне нужно, так что его мнение не очень интересно.

– Тебе чего-то не хватает? Эмма плохо заботится о тебе?

Он, кажется, слегка растерялся от моей просьбы.

– Нет, всего хватает. Просто я хочу иногда сама решать, что мне нужно в тот или иной момент. И иметь возможность самостоятельно выбрать и купить это в магазине. Возможно, это будет собака.

Я не шучу и не улыбаюсь. Глава семьи при первой беседе очень сильно пытался впечатлить меня перспективами сладкой жизни, поэтому если Кэрридан не пожелает выполнить эту просьбу, я пойду к его отцу, но все равно получу желаемое.

– Хорошо. Я распоряжусь. Завтра у тебя появится карта, на которую ежемесячно будет поступать определенная сумма.

Удовлетворенно кивнула. Картой не всегда удобно пользоваться, чтобы держать свои траты в тайне, но банкоматы, к счастью, общедоступны. Мужчина, видимо, посчитав, что извинения приняты, легко спрыгнул с подоконника и подошел ко мне. Не опустила голову и не отвела взгляд, просто слишком устала от этого сегодня. Хозяин провел по моей скуле, едва прикасаясь, затем спустился к губам, взял за подбородок, поцеловал. На этот раз медленно и как-то нежно. Не ожидала от него такого.

– Погуляй завтра по городу в свое удовольствие, – сказал, оторвавшись от меня. – Здесь будет шумно. Вместо панели, установят дверь. Сможешь приходить, когда захочешь.

И уставился на меня своими темно-фиолетовыми глазами, будто ожидая радости по этому поводу. Или хотя бы какой-то реакции.

– Приду, когда позовете.

Вот теперь опустила голову – нечего мне здесь делать. Не подглядывать же, как он спит, снова!

– Иди, – прошептал в самые губы, поцеловав еще раз. – Иначе придется остаться на ночь.

Воспользовалась его разрешением и моментально сбежала к себе. Панель так и не вернулась на место в ту ночь. Но мне удалось выспаться, потому что по какой-то странной прихоти своего разума я верила арш Паравалю. Если отпустил, значит, могу передохнуть. С чего я взяла, что он не может менять свои решения раз в десять минут, и сама не понимаю.

Утром меня подняла не Эмма, а Рози. Юная девочка-служанка, которая появилась в доме всего на несколько дней раньше, чем я. Мы виделись всего пару раз, но мне казалось, что со стороны я выгляжу такой же затравленной и запуганной, как и она. Но я при этом имею дело только с одним из членов семьи. Она же может сталкиваться с грубостью и приставаниями любого гемозависимого, находящегося в доме. По большому счету трудовой договор должен защищать ее от всего этого, но на практике люди практически бессильны перед прихотями хозяев жизни. Рози миленькая, а, значит, ее положение может быть не только не лучше моего, но и значительно хуже.

Она накрыла завтрак, сообщила, в какое время придут рабочие, чтобы установить двери, а также, что в это же время меня хочет видеть глава семьи. Я все это и так знала и ожидала приглашения в кабинет арш Параваля-старшего, поэтому только кивнула.

–Рози, присядь, пожалуйста, – указала ей на диван напротив.

Она вскинула на меня пронзительные серо-голубые глаза и нервно затеребила свой передник. Я же взяла пустую чашку и налила в нее кофе из кофейника.

– Не волнуйся так. Я просто хочу поговорить. Любишь кофе?

Девушка несмело кивнула, опустилась на самый краешек дивана и улыбнулась лишь уголками губ.

– Кажется, мы примерно одного возраста. А мне бывает так одиноко здесь, – поняла, что потребуются объяснения и продолжила. – Тебе может казаться, что мы очень разные, но это не так. Я тоже работаю на семью, хоть и немного иначе. Угощайся, пожалуйста, – подняла свою чашку, приглашая присоединиться к завтраку.

– У нас нет ничего общего, – пролепетала Рози, опустив глаза в пол. – Вы – часть семьи, я всего лишь прислуга.

Не стала отвечать на это. Не знаю, как объяснить, что я такая же часть семьи, как мебель в этой комнате.

– Разве это мешает нам поболтать иногда или попить кофе? Сегодня я собираюсь в город, могу купить тебе что-нибудь, если нужно.

Учитывая, как меня приняла семья хозяина, друзья в этом доме мне просто жизненно необходимы. Кто-то, кто сможет хотя бы смс отправить арш Паравалю, если со мной что-то случится.

– Мне ничего не нужно, но моя мама…

– Я внимательно слушаю, – подбодрила ее улыбкой.

– Моя мама больна, а хозяйка такая строгая, что я не могу вырваться даже на минутку хотя бы ночью. Нужны лекарства, а я уже несколько дней не могу купить их и отнести ей.

Взяла с прикроватной тумбочки блокнот и ручку и протянула Рози.

– Пиши названия и адрес. Мне как раз в аптеку надо.

Кэрридан арш Параваль

Сообщил с утра отцу, что Дэвине надо выдать ежемесячное содержание. Папа лишь усмехнулся на это. Выглядел отец, как и всегда после очередного загула, довольно потрепано. Не хочу даже знать, с кем он был вчера. Вернулся за полночь, пьяный в стельку, весь в помаде. Мать в истерике до сих пор. Эмма еще часа два его успокаивала и укладывала. Только она и может с ним справиться в такие моменты. Он гуляет, а мне теперь совещание вести по ключевым проблемам города.

Уныло слушаю доклады одного чиновника за другим. Откровенно скучно. Я не в восторге от того, что когда-то займу кресло отца. Бизнес мне ближе, да и дается легче. Но отец на мои сомнения неизменно отвечает, что я старший, а значит должен. А еще добавляет, что я должен, наконец, жениться и обзавестись детьми. И вот это удручает намного больше. Родители редко в чем бывают так единодушны, как в этом вопросе. И в жены они мне выбрали почему-то Карлу. Как-то попытался поговорить с отцом по-мужски об этом. Намекнул, что Карла не слишком подходит на роль матери его будущих внуков. Но он только посмеялся. Сказал, что наши женщины до свадьбы все горячие и своевольные, а после с ними вполне можно сладить. С моей матерью ему действительно удается ладить, несмотря на все гулянки, но вот я очень сомневаюсь, что матушка половину Лондона перетрахала. Возможно, я когда-то и женюсь, но точно не на Карле.

Телефон вновь требовательно пищит. Пятая смс от бывшей любовницы за утро. Настаивает, что нам нужно встретиться и обсудить разногласия. Неужели готова закрыть глаза на Дэвину? Но я, кажется, после вчерашнего совсем не голоден, поэтому не тороплюсь отвечать. Не хочу я весь обед тратить на ее причитания и намеки. Может, лучше Дэвину вытащить в ресторан? Дома все равно будет шумно. Вспоминаю, что она хотела сегодня погулять самостоятельно за секунду до отправки смс. Стираю текст и отключаю телефон. Пообедаю в одиночестве. Если дадут, конечно.

В ресторане не успеваю поднести стакан ко рту, когда около моего столика появляется мама. Хорошо, что не успеваю, иначе бы подавился. Родители очень редко переходят все допустимые границы подобным образом, поэтому я готовлюсь либо к очень серьезному разговору, либо к не менее серьезному выносу мозга. Тем не менее, вежливо улыбаюсь, встаю, целую протянутую руку в тонкой белой перчатке и отодвигаю стул напротив своего места. Мама не демонстрирует какой-то особой радости от нашей встречи и надежда, что это все же случайность, подыхает в муках.

– Здравствуй, Кэрри, – все же приветствует меня в ответ. – Нам нужно очень серьезно поговорить.

– Мама, я собирался обедать. Ты ведь знаешь, что я не люблю совмещать еду и важные разговоры.

На самом деле об этом знают абсолютно все. Никаких деловых встреч в ресторанах. Для этого есть офис.

– К сожалению, мой дорогой, последнее время ты абсолютно неуловим. Поэтому я вынуждена причинить тебе неудобство.

Мама поджимает губы. Знаю, что она обижена. Но каждая наша встреча с некоторых пор перерастает в ссору, поэтому не удивительно, что я пытаюсь их избегать.

– Хорошо, – делаю глоток и прикрываю глаза от удовольствия. – Я внимательно слушаю.

Не понимаю, зачем нужен этот разговор. Я и так знаю, что она скажет, а она знает, что отвечу. Но если мама хочет, чтобы выслушал, не могу ей отказать в такой малости. Опять.

– Кэрри, утром мне звонила Карла, – молча киваю, это вполне ожидаемо. – Она просто в истерике. Постоянно плачет и не может остановиться. Не понимает, как ты мог променять ее на какую-то человеческую девчонку. И я не понимаю.

Мама старается, чтобы это не звучало как осуждение, а только как участие в жизни сына. Но я слышу их с отцом личную драму в каждом слове. И сам до сих пор не понимаю, зачем он это сделал – привел Дэвину в наш дом. Чтобы показать жене, что ее любимый сын такой же, как он? Что дело не в нем, просто таковы мужчины? Не знаю и не хочу в это лезть. Их прошлое не должно иметь никакого отношения к моей сегодняшней жизни. Да я, в конце концов, не женат! И могу позволить себе хоть дюжину любовниц! И почему-то во всей этой истории больше всего меня беспокоит безопасность Дэвины. Не хочу, чтобы с ней случилось то же самое, что с Эммой.

– Она и мне звонила. Но я не хочу с ней разговаривать и ничего не собираюсь с этим делать. А причина как раз в ее постоянных истериках. Устал. Хватит. И это не я ее променял, а она сказала, что не потерпит наложницу.

– Ну так отправь эту девку куда-нибудь! Разве у нас мало недвижимости в городе и за его пределами, где не хватает рук?

– Я не планирую куда-либо отправлять Дэвину. Она останется в доме. И я не собираюсь перекраивать свою интимную жизнь по требованию одной из моих любовниц. Бывших любовниц на сегодняшний день.

– Да, я в курсе. Карла сказала, что погорячилась. Она очень хочет встретиться с тобой, чтобы обсудить свой промах и как-то загладить вину.

– Мне это больше не интересно. Я не собираюсь с ней встречаться, выслушивать ее, снова с ней трахаться.

Мама поморщилась. Она не любит грубостей с моей стороны, но сейчас я не в настроении сдерживаться. Они обе меня достали.

– Кэрри, милый. Но Карла все же твоя будущая жена…

Нервно отхлебнул из забытого стакана.

– Сделаю вид, что не расслышал и прошу никогда больше не повторять подобного, – холодно отчеканил. – И если вы с отцом не прекратите давить по этому поводу, вынужден буду съехать. Наследник, покидающий семейное гнездо – представляю, как смачно будет обсасывать это пресса.

Это должно было стать действенной угрозой и только. Но про себя я подумал, что было бы здорово. Ведь тогда я бы забрал Дэвину с собой, и это решило бы сразу большинство проблем, которые есть у меня на сегодняшний момент.

12

Дэвина

Из дома удалось выбраться сразу после завтрака. Отпустила все еще непонимающую, что мне от нее нужно, Рози, собралась, надела семейный перстень и задумалась, как раздобыть денег. Долго ломать голову не пришлось – управдом встретил меня на главной лестнице и проводил в кабинет главы. По лицу Шастодана арш Параваля легко считать, какой тяжелый у него выдался вечер, а скорее всего еще и ночь. Но он тепло мне улыбнулся и вручил конверт.

– Здесь карта и немного налички. Погуляй хорошо, ни в чем себе не отказывай. Все идет замечательно, я доволен.

Сухо кивнула в ответ и поспешила покинуть кабинет. Вышла через главные ворота и села в предусмотрительно вызванное кем-то из прислуги такси. Сколько я не была одна на улице? Больше недели? Чувство иллюзорной свободы пьянило, хотелось смеяться. А еще хотелось сесть в поезд и уехать как можно дальше. Но это было бы абсолютно бессмысленно сейчас. К побегу нужно готовиться тщательно и основательно. И сначала неплохо бы выяснить, как разыскать людей, которые могут в этом помочь. Я точно знала, что существует подпольная организация, помогающая таким, как я. Но пока понятия не имела, как на них выйти.

Сегодня же хотела сделать то, что могло бы обеспечить свободу в будущем. Точнее отсутствие крепкой привязки к семье арш Паравалей, от которой уже никогда не смогу избавиться. Мне нужны противозачаточные и срочно. Остается надеяться, что я не опоздала с этими мерами. Безопасные дни кончались, и с этим нужно что-то делать. Я уже поняла, что хозяин не дал никаких особых распоряжений по этому поводу. А это значит, что чисто теоретически он не возражает. Да это и не редкость – любовницы часто рожают гемозависимым детей, обеспечивая и себя, и малышей отличным пожизненным содержанием. Но я подобного не планировала. Не нужен мне ни этот мужчина, ни дети от него. Беременная или с ребенком на руках я буду совсем беспомощна.

Доехала до ближайшей к дому матери Рози аптеки и отпустила машину. Купила все по списку и себе таблеток на три месяца. Заниматься самоназначениями – не лучшая идея, но мой визит к врачу точно не пройдет незамеченным.

Найти нужный адрес удалось не сразу, но в итоге я передала пакет с лекарствами и привет от дочери замученной пожилой женщине. Хотя, если учесть, что мы с Рози ровесницы, не такая уж она, должно быть, и пожилая. Грустно, в нашем мире людей не приближенных к гемозависимым не ждет ничего хорошего – тяжелая работа, нищета, болезни и ранняя смерть. И это если повезет, и ты не перейдешь никому из власть имущих дорогу.

Обратно пришлось выбираться пешком. Район незнакомый – однотипные кирпичные малоэтажные дома. Уныло, людей почти нет – в разгар буднего дня все на работе. Пыталась разобраться по карте, в итоге вышла к довольно оживленной дороге и поймала такси. Попросила отвезти в центр. Все дела я сделала, хочется погулять в свое удовольствие. Возвращаться в дом арш Паравалей не тороплюсь. Не известно, когда удастся вырваться в следующий раз.

Машина, на которой рассчитывала добраться до знакомых мест в центре Лондона, проехала всего пару кварталов и остановилась. Растеряно подняла глаза от смартфона. Водитель замер на своем месте с поднятыми вверх руками, автомобиль окружили какие-то люди. Неожиданно я увидела оружие. Не разбираюсь в этом, но размеры огнестрельных штуковин пугали и впечатляли одновременно. Сложно принять, что есть люди, которые могут себе позволить вот так расхаживать по городу средь бела дня. И даже маски не делали это занятие менее опасным.

Один из нападавших постучал в стекло водительской двери. Мужчина подчинился и опустил его.

– Нам нужна только пассажирка. Давай без глупостей и сможешь сразу уехать.

Таксист кивнул, а я, кажется, даже моргать от удивления перестала. То, что эти люди пришли за мной, могло прийти в мою голову только в самую последнюю очередь. Но реальность жестока – дверь с моей стороны открыли снаружи. Я никак не среагировала на протянутую в салон руку, поэтому светловолосый и голубоглазый парень, маска которого была смело стянула на лоб, наклонился, и взяв за плечи осторожно и быстро выволок меня на тротуар. Остальные тут же обступили нас плотным кольцом, а мне вдруг стало очень страшно. Почему-то поняла, что демонстрация перстня ничем не поможет.

– Дэвина Хэйс? – судя по голосу, это тот, кто говорил с таксистом.

– Да, – прошептала чуть слышно. – Что вам нужно?

Взгляд мужчины жег неприязнью и неприкрытой злостью, но причин я не знала. В этот момент светловолосый юноша, что вытащил из такси, чуть наклонился, схватил за правое запястье и приподнял мою кисть. Больно, я зашипела и попыталась вывернуться, но он лишь усилил хватку.

– Это она, ошибки быть не может, – процедил, кивнув на перстень, и отпустил меня.

– Мисс Хэйс, давайте без глупостей. У нас к вам очень важное дело. Мы просто поговорим, а потом вы сможете продолжить прогулку.

Кивнула, потому что других вариантов просто не видела. Мужчины вокруг по знаку того же человека попрятали оружие под одежду и сняли маски. Теперь я ясно видела, что все они действительно люди. Меня окружили плотным кольцом так, что со стороны, наверное, и не видно, что среди них есть девушка. Мы шли минут пятнадцать, хотя я и не могу похвастаться идеальным чувством времени. Из-за широких спин рослых мужчин ничего не было видно, и даже примерное направление я определить не смогла бы. Единственное, что поняла – мы сразу же от дороги отправились вглубь квартала, и, судя по тишине вокруг, к другим дорогам больше не выходили.

Остановились около какого-то полуразрушенного здания на пустыре. Начала озираться, но меня тут же поправили окриком. Успела только увидеть, что жилые дома остались далеко позади. Мы явно не могли уйти далеко, но я очень плохо знаю эту часть города, поэтому, даже рассмотрев все в подробностях, не смогла бы понять, где нахожусь. Сейчас же передо мной был какой-то заброшенный цех и вход в его подвалы. Перед крутой кое-где обвалившейся лестницей замешкалась, меня чувствительно пихнули сзади, и я наверняка бы упала, если бы все тот же голубоглазый парень не подхватил.

– Полегче, – прошипел он куда-то мне за спину.

Мы так и спускались вместе, и если честно была благодарна ему за это. Мои кеды на тоненькой подошве точно не приспособлены для прогулок по заброшенным зданиям.

Внутри было темно, шла, цепляясь за руки провожатого и нашаривая стопами пол. Не понимаю, почему нельзя поговорить в более удобном месте, я же дала свое согласие. В конце концов, кто-то щелкнул выключателем. Зажмурилась хоть и от тусклого, но внезапного света. Когда открыла глаза, смогла рассмотреть огромный почти пустой зал явно промышленного в прошлом предприятия. Наливные полы, крашеные стены, беленый потолок, окон нет, зато множество различных дверей, лифт. В дальнем углу какие-то столы, полусломанные стулья, ящики. Рядом коробки с разнообразной быстрой снедью – чипсы, газировка, печенье. На столах бумаги, свертки. На стене позади всего этого огромная карта Лондона и еще какие-то картинки.

Мужчины быстро расставили мебель, меня усадили на единственный более-менее целый стул. Тот, кто показался мне главным, оседлал ящик напротив меня. Мой же заботливый сопровождающий отнял мою сумку, несмотря на протестующий вскрик, и начал ее активно обыскивать.

– Ну что, Дэвина? Нравится быть подстилкой наследника арш Паравалей?

И прежде чем поняла, что стоит ответить на столь наглый и грубый вопрос, блондин вышвырнул на стол между нами содержимое моей сумки.

– Очень в этом сомневаюсь, – ответил за меня, выудив из кучи три упаковки противозачаточных, и сдвинул их в сторону своего главного.

– Хорошо, – довольно улыбнулся тот. – Думаю, мы поладим.

– Только в том случае, если объясните, кто вы и что вам от меня надо, – поняла, что надо начинать как-то участвовать в происходящем.

– Сама не догадываешься? – ухмыльнулся главарь.

Взрослый темноволосый мужик мощного сложения, на лице которого написано, что я ему очень и очень не нравлюсь, но он вынужден со мной разговаривать. От его неприятного взгляда мурашки бегут по спине, мне страшно, хочется поскорее закончить это.

– Не догадываюсь.

– Странно, Эмма сказала, что ты сообразительная.

– Эмма? – я совсем запуталась; если они те, о ком я думаю, то, как они могут быть связаны с гемозависимой.

– Да, Эмма – одна из нас. Она ведь сказала тебе, что не всегда была гемозависимой.

– Сказала, но без подробностей.

– О, ты еще узнаешь эту печальную историю. Пока же тебе просто необходимо четко осознавать свое положение и к чему это может привести.

– Я и так больше не жду от жизни ничего хорошего, – опустила глаза, не думаю, что стоит плакать здесь.

– А зря. Если выберешь правильную сторону, то все еще может быть хорошо.

– Как я могу выбрать правильную сторону? Я ведь и быть наложницей не выбирала, – все же всхлипнула.

Главарь напрягся, явно он из тех, кто не выносит женских слез. Блондин поставил передо мной бутылку содовой и стал собирать мои вещи обратно в сумку. Потом вернул ее мне, одарив при этом ободряющей улыбкой.

– Дэвина, не надо лукавить. Ты сама подписала договор с семьей арш Параваль. Своей собственной рукой. Разве не так?

– Я решила, что у меня просто нет другого выбора, – не была готова к подобным обвинениям. – Не хотелось окончить свою жизнь где-нибудь на свалке за городом – изнасилованной и обескровленной.

– Да, это было вероятно. Но ты выбрала покориться, а не бороться. Пойми, я вовсе не обвиняю тебя, просто хочу, чтобы осознала ответственность за происходящее. Это твоя вина, ты сама выбрала такую жизнь. И только ты можешь вытащить себя из этого. Поправлюсь, попытаться вытащить.

– Я собиралась попытаться. Хотела найти Сопротивление и попытаться бежать в Европу. Но пока и понятия не имею, с чего начать, кроме как защитить себя от нежелательной беременности.

– Если все так, то можно тебя поздравить – Сопротивление ты нашла. Точнее мы сами тебя нашли.

Не сказать, что я не склонялась к тому, что эта встреча может быть полезна и мне, но все равно уставилась на собеседника, словно на инопланетянина.

– Да, мои слова не пустые обещания. Поможешь нам, мы поможем тебе, как и сотням других до тебя.

– Я считала, что вы делаете это бескорыстно, – промямлила куда-то в пол.

Хотелось сказать, что я не буду им помогать, а останусь здесь и никогда больше не вернусь в дом хозяина. Но очевидно, такой вариант подпольщиков не устроит.

– Обычно мы делаем это абсолютно бескорыстно, но нам не так часто попадаются женщины, которые вхожи в столь высокопоставленные дома. Те, кто может принести хоть какую-то пользу в нашей борьбе, помогают. Не буду врать, не всегда и не для всех из них это заканчивается благополучно.

13

Дэвина

Перспективы вырисовываются так себе, но других вариантов все равно нет. Если откажусь сотрудничать, то в лучшем случае – никаких надежд на изменение моего текущего положения не будет. В худшем – не знаю, на что они готовы, чтобы о нашей встрече никто и никогда не узнал.

– Не совсем понимаю, что конкретно от меня потребуется, – сделала большой глоток газировки; сахар – это именно то, что сейчас нужно моему мозгу.

– Пока ничего особенного. Ты будешь выполнять мелкие поручения Эммы. Ей бывает сложно выбраться из дома в нужный момент. У тебя днем свободы больше.

– Это она так сказала? А про расписание занятий не упомянула?

– Твое обучение – распространенная практика. Гемозависимые хотят видеть рядом с собой идеальных кукол. Но я не думаю, что отменить урок в связи с разболевшейся головой и выйти прогуляться по тому же поводу – такая уж проблема.

– Надеюсь, голова у меня будет болеть не слишком часто.

– Поверь, мы не станем привлекать своими действиями излишнее внимание и намеренно тебя подставлять. Ты нужна нам там и доверие к тебе со стороны членов семьи арш Параваль – важно для нас.

– Не могу сказать, что кто-то из них мне доверяет.

– Возможно, я неправильно выразился. Отсутствия подозрений будет вполне достаточно.

– Что-то еще?

– Иногда ты будешь сообщать нам информацию о ближайших или отдаленных планах членов семьи. Возможно, придется приложить усилия, чтобы наследник планы свои изменил. Если продержишься на этом месте достаточно долго, тогда уже будем говорить о полноценном шпионаже. Пока никто не ждет от тебя чего-то подобного.

– Если я готова начать помогать прямо сейчас, что я получу взамен прямо сейчас?

– А что ты хочешь?

– Что угодно, что сделает мое положение хоть немного терпимее, – сглотнула комок невысказанных обид и страхов.

– Если возникнут трудности с покупкой таблеток, Эмма принесет. Если понадобится медицинское вмешательство, которое нужно будет сохранить в тайне, она отвезет тебя к нашим врачам. Понадобятся деньги – скажешь ей. Ну и еще – ты, наверное, уже знаешь о ее положении в семье, о том, как глава прислушивается к ее мнению. Так вот – она всегда будет на твоей стороне и обеспечит поддержку и защиту арш Параваля-старшего.

– Ничего я не знаю о ее положении. Да и относится она ко мне довольно странно.

– Это просто женская зависть, – почему-то очень грустно проговорил главный. – Ты молода, красива и занимаешь место, которое давно потеряла она.

– Не понимаю…

– Эмма до сих пор его любит, – на лицо моего собеседника упала непроницаемая маска, но тон был довольно злым.

– Думаю, хватит на сегодня, – блондин наклонился из-за моей спины, взял со стола сумку и газировку и пошел в сторону выхода из зала.

– Да, хватит. Иди, Дэвина. С тобой свяжутся. И не забывай, что ты под присмотром Эммы.

Последнее прозвучало довольно угрожающе. Холодок пробежал между лопаток, но я только кивнула, встала и пошла за парнем. Довольно быстро он вывел меня на поверхность, остановился наверху лестницы и стал наблюдать, как неловко карабкаюсь по наполовину несуществующим ступеням. За три ступеньки до конца он подал мне руку, на которую я с радостью оперлась.

Подъем был таким утомительным, что я сразу же почти вырвала бутылку из рук сопровождающего и начала жадно пить. Парень спокойно наблюдал, правда, взгляд его показался мне немного странным. Не так обычно смотрят на мало знакомую девушку.

– Я – Люк, – представился, когда я, наконец, оторвалась от газировки и все еще пыталась отдышаться. – Надеюсь, среди твоих занятий есть физкультура, а то мало ли как повернется, может, и побегать придется.

Он продолжил внимательно разглядывать меня. Теперь его взгляд опускался гораздо ниже, чем дозволяли приличия, но неизменно возвращался к лицу.

– Спасибо за беспокойство, – буркнула в ответ. – Почему ты так смотришь?

Не знаю, зачем спросила, просто это стало раздражать. Странная реакция, учитывая последние события в моей жизни.

– Завидую арш Паравалю, – едва не подавилась газировкой при этих словах. – Считается, что гемозависимые женщины красивее, но я так не считаю. Они холодные, слишком яркие до вульгарности, ухоженные до приторности. А ты… Ты просто идеальна. Понятно, почему он потерял голову, забросил всех своих любовниц и даже губернаторскую дочку послал.

– Спасибо, наверное, – выдавила после небольшой паузы. – Но, если честно, до того как арш Параваль разглядел во мне что-то, красавицей я не считалась. Даже среди девчонок в своем пансионате.

– Все зависит от того, кто смотрит, – прозвучало достаточно загадочно.

– Я приму твои глубокие мысли к сведению, а сейчас не мог бы ты посадить меня в такси.

Люк отсалютовал и отвесил шутовской поклон.

– Конечно, моя прекрасная дама. Не соблаговолите ли вы принять мою руку?

Он предложил мне свой локоть, в который я послушно вцепилась. Минут через пятнадцать мы вышли к той же дороге, на которой он вытащил меня из машины, только в другом месте. Еще спустя десять минут пустой болтовни подъехало такси. Мы быстро попрощались, я забрала свою сумку и с облегчением захлопнула дверцу.

Кэрридан арш Параваль

Как это часто бывало в последнее время, мама все же не удержалась от сцены. Высказала все, что думает обо мне, отце, мужчинах в целом и наших шлюхах. Молча выслушал, смысла отвечать не было, я уже сказал достаточно. Наконец, мама выдохлась и покинула ресторан, не прощаясь и громко хлопнув дверью. К подобному поведению Юдифь арш Параваль все давно привыкли, писать и болтать об этом отец строго-настрого запретил. Но даже если станут, не будет это такой уж новостью. Кажется, все давным-давно в курсе, как родители пытаются втянуть меня в брак с дочерью губернатора.

Попытался успокоиться и выбросить все это из головы – не первый же раз, да и не последний, к сожалению. Допил свой обед, пожевал немного хлеба. Когда нервничаю, меня все время тянет на человеческую еду. Подумал и решил не возвращаться сегодня в офис. Поеду домой, посмотрю, что там с дверями и побуду с Дэвиной – мало ли матери взбредет в голову выяснить и с ней отношения.

Дома рабочие уже заканчивали, а горничные начали уборку. При моем появлении все побросали свои дела и буквально замерли. Хорошо, что из ванны Дэвины появилась Эмма и прикрикнула, чтобы принимались за работу.

– Добрый день, Кэрри. Все в порядке? Ты рано.

– Здравствуй, Эмма. Решил не возвращаться в офис после обеда, – на ее лице ожидаемо отразилось огорчение; в курсе я, что отец не в восторге от моей неприлежности. – Где Дэвина?

– Еще гуляет.

– Отправь ее в библиотеку, как появится.

Прошло минут сорок прежде чем чуть запыхавшаяся Дэвина появилась на пороге. Успел устать от бесчисленных документов и перебрался в большое мягкое кресло. Девчонка остановилась, увидев меня, и неуверенно улыбнулась. Туалетным мылом от нее пахло так, будто она в нем искупалась. Но я люблю запах роз, так что это не проблема.

– Добрый вечер. Звали?

– Добрый, – почувствовал, как губы сами растягиваются в дурацкой улыбке, а вечер и правда становится добрым. – Звал.

Протянул ей руку. Дэвина послушно подошла и вложила свои пальцы в мою ладонь. Потянул девчонку на себя, усаживая на колени, и тут же облапал ее потрясающие бедра, обтянутые тоненькими джинсами. Она снова выглядела непривычно – джинсы, свободная рубашка в полоску и кеды. Волосы собраны в хвост, который так удобно и приятно наматывать на ладонь. Мысли мои моментально унеслись в известном направлении, зарылся носом в ее темные пряди и вдохнул – такси, много людей, кофейня.

– Как погуляла? Была в кофейне?

– Да, – застенчиво прошептала, ерзая на мне, будто провоцируя.

– Сходим как-нибудь вместе? Кофе с пирожными, почему нет? – продолжаю поглаживать ее ноги, целую шею, схожу с ума от близости желанной женщины.

– Сходим, если у вас будет время.

Дэвина не сопротивляется, хвала небесам, но пытается потихоньку уворачиваться. Продолжаю настаивать, опускаю руку на ширинку и пытаюсь расстегнуть.

– Не надо, – шепчет срывающимся голосом. – Мне все еще больно. Не сегодня, пожалуйста.

Знаю, что девчонка врет. Чувствую по ускоряющемуся сердечному ритму и намокшим ладошкам, которые лежат на моем предплечье. А еще я прекрасно помню, какой влажной она была вчера после моих ласк. Она, похоже, даже не поняла, что произошло. А я понял и безумно хочу повторить. Но почему-то уступаю, убираю руку и чуть отстраняюсь. Внимательно вглядываюсь в ее глаза с расширенными зрачками и раскрасневшееся лицо.

– Иди. Попроси Эмму накрыть ужин у себя. Я освобожусь через полтора часа.

Дэвина соскакивает с моих коленей радостной птичкой и, кивнув, скрывается за дверью. Я смотрю, как дурак, ей вслед и также по-дурацки улыбаюсь. Готов и сейчас бежать следом, но дел слишком много и их все нужно передать отцу сегодня.

Через полчаса и глава семьи пожаловал. Судя по его виду, от вчерашнего загула он так и не отошел. Но у гемозависимых жесткая иерархия, поэтому я почтительно молчу на этот счет. Думаю, ему и от мамы с Эммой порядочно досталось. Удивительно, как при взаимной ненависти, эти женщины так единодушны в некоторых вопросах. Хотя чему удивляться – теперь он бегает не между ними, а по молоденьким. Иногда мне становится интересно, с кем же он уходит в подобные загулы? Может, я их даже знаю. Может, даже близко. Думать о таком почему-то мерзко, хотя это довольно неожиданно.

Отец берет стул и садится напротив меня. Смотрит уже подписанные документы. Потом откладывает и переходит к тем, на которые я наложил вето. Потом и эту стопку возвращает на стол.

– Сынок, надо поговорить. Мама сегодня очень расстроена. Рассказала о вашей ссоре.

Сказано таким тоном, что не остается сомнений – он сожалеет, что я расстроил его жену. Откидываюсь на спинку стула и немного отъезжаю от стола, чтобы быть подальше от отца. Его методы мне известны, но я устал и не хочу очередного на сегодня скандала.

– Сожалею, что так вышло, – задумался на секунду, что еще добавить. – Но я все уже сказал, не вижу смысла повторяться.

– Мама сказала, что ты угрожал съехать.

– Не угрожал, я предупредил, что этим все закончится, если вы не прекратите свои уговоры. Тем более что они не подействуют.

– Кэрр, губернатор потребовал определиться с датой свадьбы немедленно. Все расходы, связанные со срочностью, он готов взять на себя…

– Нет! – перебил отца, хоть это и было абсолютно недопустимо.

14

Кэрридан арш Параваль

Я соскочил со стула, будто ужаленный, и заходил вдоль окна между книжными стеллажами.

– Я не женюсь на Карле! Никогда! В семье полно свободных мужчин, предложи любого, если ей так хочется носить нашу фамилию!

– Ты сам прекрасно понимаешь, что это не сработает. Она хочет тебя.

– Мне плевать, чего хочет эта избалованная сука! Я не ее папочка, чтобы исполнять все ее капризы! И ты… Как ты можешь заявлять такое?! Или думаешь, меня можно кому-то подарить как Дэвину?!

– Сынок, успокойся. И не имел в виду ничего такого. Но вы ведь встречались и долго. И все было хорошо. Надо решаться. Карла отлично тебе подходит.

– Мы не встречались, отец! Мы трахались! Просто секс и ничего более! Я ни разу не водил ее на свидание, не приглашал куда-либо в качестве своей спутницы, не приводил в наш дом на ужин. Разве этого мало, чтобы понять, что она не та женщина, которую я хочу видеть рядом с собой?!

– Мы считали, что вы просто не хотите афишировать…

– Я не женюсь на Карле! И пусть тебе это будет стоить хороших отношений с губернатором – не женюсь!

– Не мне будет стоить, Кэрридан. Нашей семье. Надо ли объяснять, как много наших дел завязано на покровительстве губернатора и его людей?

– Значит, пора вылететь из-под его теплого крылышка, папа. Особенно, если он пользуется этими обстоятельствами для угроз и шантажа.

– Он просто пытается спасти репутацию своей дочери. Карла беременна.

– Вы все еще и чужого ребенка пытаетесь на меня повесить? – просто не мог в это поверить.

– Карла утверждает, что он твой.

– Э-то-го не мо-жет быть, – отчеканил по слогам.

– Кэрр, там, где есть секс, могут быть и дети. Ты же не маленький, чтобы не понимать этого.

Я понимал. Присел на подоконник, зажмурился, надеясь, что когда открою глаза, отца не будет, будто и не было здесь, также как и этого разговора. Но это ожидаемо не помогло.

– Только через результаты анализов. Если это мой ребенок, я согласен подписать соглашение о формальном браке. Больше никаких обязательств даже в этом случае.

– Очень зря, Кэрри. Так ты получишь в формальные жены женщину, целью жизни которой будет испортить твою.

– Она это делает уже не первый день, не вижу разницы, – буркнул раздосадовано.

– Сынок, рано или поздно ты все равно вступишь в брак. Почему не сейчас? Почему не с Карлой? Все молодые женщины этого города, годящиеся тебе в жены, примерно одинаковые. Девственница из пансионата у тебя уже есть. Не вижу ни одной причины, почему ты так бесишься и упрямишься.

– Потому что не хочу этого, и ты не заставишь меня. Никто не заставит. Это мое последнее слово. Как и сказал, обязательства по ребенку я на себя возьму, но не более того. Будешь упорствовать, откажусь от поста и съеду. Мой бизнес прекрасно себя чувствует и без покровительства губернатора, на жизнь хватит.

Отец попытался продолжить этот разговор, но я остановил его жестом. Ни минуты больше не потрачу на это. К тому же меня ждет Дэвина, а потом загул, которого этот город еще не видел. Хотя, может, стоит поменять мероприятия местами? Я явно на взводе, а эта пигалица умеет вывести одним взглядом. К тому же хочу ее безумно, а она лжет и противится.

Все же заглядываю к ней перед уходом. Захожу не через свою спальню, а сразу открываю дверь в ее комнату. Дэвина лежит на диване рядом с накрытым столом и внимательно читает книгу, подняв ее над собой на вытянутых руках. Обнаженные ступни то гладят поручень, то опускаются на спинку, а то и вовсе парят в воздухе. Еще несколько книг валяются на полу, и я давлюсь воздухом на вдохе, когда понимаю, что именно она читает. Девчонка понимает, что не одна, резко садится, захлопнув книжку. Увидев меня, она идет дальше – словно нашкодивший ребенок прячет книгу за спину, а те, что лежат рядом с ее ногами, торопливо задвигает под диван. Я не могу не смеяться, наблюдая за ее суетливыми полуобморочными действиями.

– Все нормально, – сажусь напротив на второй диван. – Я знаю, что Эмма дала тебе эти книги. Интересно?

Румянец густо заливает ее лицо и шею, а я не могу прекратить посмеиваться. Вот не девственница же уже, а все еще смущается.

– Не очень, – старательно отводит взгляд.

– Не страшно. Потом разберешься. Поймешь, что тебе больше нравится.

Дэвина бросает на меня удивленно-вопросительный взгляд из-под ресниц.

– Да, обязательно поймешь. А я помогу тебе научиться получать удовольствие от всего этого. Убирай свои книжки, давай поедим.

Отец и правда довел до бешенства, которое я пока не мог выплеснуть. Я попробовал почти все, что было на столе. Оказалось довольно забавным обсуждать с Дэвиной вкус привычных ей блюд. Точнее я думал, что привычных, пока она не сказала, что большую часть пробовала один-два раза в жизни до момента переезда в этот дом. Так что выходило, мы два новичка в человеческой гастрономии. Мне нравилось наблюдать за удовольствием появляющемся на ее забавной жующей мордашке. Я и сам нашел для себя несколько интересных блюд, на которые раньше не обращал внимания.

После еды Дэвина разлила чай по фарфоровым чашкам, а я, наконец, подвинул к себе стакан с кровью. Перехватил взгляд девчонки и не смог снова не предложить ей свою еду. Она снова отказалась, правда менее возмущенно на этот раз. Острое чувство разочарования кольнуло где-то в груди, хотел разделить с ней и эти ощущения. Но в целом ужин прошел замечательно, весь негатив после общения с отцом куда-то улетучился. Мне было хорошо, развалился сытым на удобном диване и смотрел на свою девочку, которая то краснела, то бледнела в зависимости от темы разговора. Какая же она красивая, и очень милая. Последнего напрочь лишены гемозависимые женщины, а мне, оказывается, это нравится. Слушаю с улыбкой о ее сегодняшней прогулке, о том какие эклеры она больше всего любит, о жестких учителях, которые изводят ее каждый день. Такая забавная, знала бы она как меня все изводит… Когда Дэвина начинает сонно тереть глаза и зевать, прикрываясь ладошкой, понимаю, что надо срочно проваливать. Иначе точно останусь и лично уложу ее спать. А может… Нет, не может, сам отпустил ее в библиотеке. Начну менять решения, сделаю из нее невротика, а не нормальную любовницу.

Коротко попрощался. Дэвина не смогла скрыть радости по поводу моего ухода. Грустно, но чего я ожидал? Закрыв за собой дверь ее спальни, спустился в гараж. Решил сам сесть за руль, хотя идея так себе. Все эмоции, что отступили за ужином, вернулись и сейчас бились безрадостными мыслями внутри моей головы. Дело дрянь – если отец позволил завершить этот разговор сегодня, это вовсе не означает, что он отступит. Как бы анализы не подделали – благо родственников-мужчин у меня для этого предостаточно. Стоит, наверное, сразу настоять, чтобы взятие образцов и сам анализ происходили в лаборатории, на которую я укажу и под контролем моих людей. Да, докатились, еще вчера это были наши люди, наша семья и наш дом. А теперь я на полном серьезе рассматриваю вариант съехать, сепарировать бизнес от отца, снять с себя полномочия наследника. И все из-за дурацкой блажи родителей! Если все подходящие женщины одинаковы, то, почему, мать их, все же Карла?! И почему так срочно, именно сейчас, когда мне никто не интересен, кроме моей девственницы из пансионата?!

Сбросить пар следовало основательно. Для этого существовал лишь один вариант – круглосуточный клуб «Кровавая жертва». Название говорило само за себя – куча гемозависивых в поисках приключений и толпа людей, готовых на все абсолютно безвозмездно. Расположение на заброшенных окраинах бедного промышленного района гарантировало отсутствие проблем в дальнейшем. Правда не всем, бывало и гемозависимых прихватывали за проделки там. Но это скорее были показательные порки, мол, смотрите, мы закон соблюдаем. Мне это точно не грозит.

Доехал быстро, игнорируя большую часть правил дорожного движения. К черту все! В клубе вечеринка уже в разгаре, мы с Дэвиной, оказывается, прилично проболтали. Улыбнулся, вспомнив о ней. Знакомая официантка, плотоядно улыбнувшись, проводила в мой обычный вип-кабинет. По дороге пялюсь на ее задницу и думаю, как при ее любви к оргиям она все еще жива. Никак покровитель имеется, и непростой.

Едва плюхнулся на черный кожаный диван, тут же включилась негромкая приятная музыка и подсветка, делающие темное помещение еще загадочнее. На шесте в углу спустя минуту завертелась танцовщица, задирая обалденные ноги к самому потолку. Смотрел с улыбкой, но никаких знаков приблизиться не подавал. Успею еще. На столе выстроились бутылки с алкоголем. Высушенные листья вербены, подожженные чьей-то заботливой рукой, уже начали распространять свой удушливый запах. Официантка продолжала расставлять на столике порошки и таблетки и не спешила останавливаться. Видимо, плохое настроение было написано крупными буквами на моем лице. Делала все молча, не пытаясь флиртовать, и даже не смотрела на меня. Похоже, буквы очень крупные.

– Могу еще что-то предложить? – спросила, закончив возиться с сервировкой. – Пить будете из холодильника или…?

– Или, – грубо перебил ее. – Пол не важен, главное, не очень пьяные и не б\у. Девок не надо. Мой водитель приедет, пропустите.

Не люблю доедать за другими, в крови остается привкус, пока ранки окончательно не затянутся. Да и еда может прийти в негодность раньше, чем ожидаешь. Стриптизерша продолжает крутиться и завлекательно вертеть всеми частями тела. Чувствую, как организм слегка реагирует вполне стандартным способом, но вот умом я ее не хочу. Как и любую другую здесь не захочу, наверное. Устал я от этого, даже пытаться проверять не буду. Может, дело и не в наложнице вовсе, а вот в таком давлении семьи. Теперь еще и ребенок… Надеюсь, это все же плод больной фантазии Карлы, а не нашей с ней «любви». Черт, не готов я стать отцом, совсем не готов.

Раскладываю перед собой принесенное официанткой. Почему-то считается, что из-за медленного обмена наркотики на гемозависимых не действуют. Это не так. Нужно просто найти свой вариант. И мне в этом плане повезло, у меня почти столько же способов «улететь», как и у любого человека. Белый порошок действует быстро и привычно. Какие-то десять минут бесцельного глазения в потолок, и мне уже хорошо. Проблемы отступают, выпуская с трудом сдерживаемую ярость наружу. Комната тем временем наполняется желающими накормить меня лично. Так как я пригласил и мужчин, кое-кто уже начал лапать мою стриптизершу. Девка к такому повороту оказалась не готова и теперь жалась в углу за шестом, уворачиваясь от жадных рук. Конечно, где они еще такую элитную шлюху потрогают. Закуриваю вербену и снова откидываюсь на спинку. Мать твою, как же хорошо прятаться здесь и иметь возможность хотя бы какое-то время не думать обо всем этом дерьме. Маме стоит послать какой-то подарок, чтобы она не думала, что мне безразлична наша ссора. А Карлу стоит просто послать! Окончательно и бесповоротно! Наверное, лучше сделать это лично. Хватаю телефон, желание высказать этой стерве все, что думаю о ней, буквально душит, но останавливаюсь. Поймет, где я, приедет, а я уже не в том состоянии, чтобы не свернуть ей шею, решив проблему одним движением.

15

Кэрридан арш Параваль

Одна из человеческих девок, присев рядом на пол, настойчиво тянет пальцы к моей ширинке. Платиновая блондинка, как и Карла, и размалевана также ярко и безвкусно. Останавливаю ее руки, заглядываю в глаза – обдолбана, поэтому ноги и не держат. То, что мне нужно. Маню ее пальцем, призывно улыбаясь. Шлюшка послушно ползет, повинуясь. Садится рядом со мной, улыбается радостно. Прошу ее расстегнуть блузу, что она с готовностью и делает. Ожидает крышесносного секса, но это ее сложности. Похоже, на блондинок у меня временно не стоит. Даже трогать вполне приличные сиськи не хочется. Одной рукой беру ее за волосы, второй фиксирую за плечо и без предисловий впиваюсь в шею. Девка верещит и пытается вывернуться. Неужели не знала, что это бывает больно? Впрочем, она быстро затихает, потому что я пью огромными глотками. Какая-то дешевая синтетика в ее крови оседает на нёбе неприятным привкусом, зато сознание начинает путаться почти мгновенно. Идеально!

Отшвыриваю в сторону безвольное тело, и мне абсолютно все равно в обмороке она или уже сдохла. Прочие мои гостьи жмутся около дверей, сквозь пелену алкоголя и наркоты начиная понимать, что вечеринка не предполагает удовольствий. Мужчины же не замечают ничего вокруг, там же в углу по очереди трахая танцовщицу. Отлично, после разрядки кровь становится жидкой и вкусной. Не зря же мы предпочитаем кормиться в процессе оргий.

Возвращается официантка, с недоумением оглядывает разбившихся на два лагеря моих гостей.

– Приехал ваш водитель, впустить?

– В клуб, да. Сюда – нет.

Я еще не закончил, так что пусть ждет. В этот момент один из мужчин в углу громко стонет, я киваю на него официанте. Не пью мужчин сам, как-то это неправильно что ли. Сотрудница клуба нажимает кнопку под столом, и через секунду в комнате появляются два гемозависимых амбала. Они скручивают мое следующее блюдо и ставят на четвереньки напротив меня. Голова оказывается на столике, шея неестественно вывернута. Яремная вена бешено бьется, а сердце заходится от только что пережитого оргазма, а теперь и от страха. Официантка уверенно и профессионально ощупывает его шею и через мгновение прокалывает острым горлышком специального стакана. Мужик что-то мычит, а кровь быстро заполняет емкость.

Вскоре желанная жидкость течет по моему пищеводу. Действительно супер – только пара пива и ничего больше, даже ужасной вонючей еды, которой обычно заедают пенный напиток. Зато кайфа от шлюхи, за которую я заплатил, он хапнул через край. Похоже, у чувака очень бедная личная жизнь. Прошу второй стакан, мужик начинает орать и отбиваться. Охранник ставит колено ему между лопаток и надавливает, как следует. Жертва что-то неразборчиво мычит и затихает. Больше двух стаканов по правилам нельзя, поэтому обмякшего мужчину уносят. Ищу глазами стриптизершу и с удивлением обнаруживаю, что в том углу ничего не поменялось. Эти человеческие самцы даже не заметили пропажи одного из них. Презрительно поджимаю губы – а еще удивляются, почему их женщины в наши постели бегут. Эгоизмом за версту несет.

Понимаю, что хочу только что кончившую женщину. Гостьи все также испуганно жмутся около дверей, официантка шикает на них, но это не особо помогает. Снова перевожу взгляд на стриптизершу – надежда, что кто-то здесь, кроме меня, сможет довести женщину до оргазма, моментально подыхает. Но мне не хочется даже трогать кого-то из них. Подзываю официантку, обрисовываю ей свои затруднения. Она уходит и возвращается еще с двумя танцовщицами. Девушки располагаются прямо на полу и сразу приступают к делу. Раздевают друг друга, целуют, облизывают. Все это сопровождается громкими стонами и, на мой взгляд, они явно переигрывают. Но смотреть все равно забавно. Понадобилось около десяти минут, я даже очередную сигарету не докурил – девушки сначала расслаблено разлеглись на полу, а чуть отдышавшись, переместились ко мне на диван. Сели по обе стороны, оплели руками и ногами, дурманя запахами удовлетворенного желания.

В себя пришел, когда в комнате нас осталось четверо. Гости, увидев потерявшего контроль гемозависимого, ожидаемо сбежали. Одна из девок плачет, сжимая в руках безвольную ладонь второй. Да и сама выглядит не лучше – вся в укусах и засосах. Стриптизерша лежит в углу, тихо всхлипывая. Видимо, обслуживать людей ей не очень понравилось. Вроде, наконец-то, сыт. Да и голова начинает побаливать, явный признак, что пора сваливать. Пошатываясь, выхожу из кабинета в общий зал. За стойкой бара вижу своего водителя, разворачиваюсь и иду в другую сторону. Мне бы туалет найти. Из темноты, разбавленной миганием дискотечных огней, взгляд выхватывает молодого парня. Светлые волосы, пронзительные голубые глаза, смотрит тяжело, ненавидяще. Моргаю, парень исчезает. Померещилось, наверное, здесь сопротивленцев не бывает. Зачем бы им сюда приходить? Все исключительно добровольно.

В мужском туалете натыкаюсь на троицу молоденьких гемозависимых. Девочки, судя по одежде, из бедных кварталов, понятно, за чем пришли. Трахаются за деньги с людьми, шлюхи малолетние. Меня, как представителя власти, такое должно бы заинтересовать… Сучки буравят мою спину похотливыми взглядами, пока я отливаю, и не подумав запереться в кабинке. Видимо деньги их устроят от всех. Выхожу, мою руки, улыбаясь в ответ на их улыбки. Я староват для вас, кажется. Найдите себе кого-нибудь в песочнице. Абсолютно неожиданно одна из них подходит ко мне почти вплотную и начинает гладить по заднице. Кто-то любит, когда его трогают без разрешения? Я – нет. Бешенство, которое с таким трудом удалось усмирить, вырывается наружу вместе с громким рыком. Проклинаю всех гемозависимых сучек, что смеют считать меня игрушкой в своих руках. Девки визжат, пытаясь убежать, сталкиваясь в тесном помещении. Я ловлю их всех и за шиворот тащу прочь. Сдаю охране и требую вмешательства полиции и подробного доклада мне после.

Сажусь за стойку рядом с водителем. Он смотрит внимательно, ожидая приказа, но его пока не будет. Эмоции снова колотятся в груди гулкими ударами, и хочется бойни. Понимаю, что надо домой, но боюсь быть опасным для Дэвины.

– Отвези меня в отель, – бросаю коротко и направляюсь к выходу.

Водитель неодобрительно качает головой, но, разумеется, следует за мной. Мы долго колесим по пригороду. Думаю, он намеренно катает меня, чтобы изменил решение. Но, в конце концов, привозит в небольшой затерянный в лесу отель, с той же специализацией, что и ночной клуб, откуда мы только что приехали.

Утром просыпаюсь на жестких от высохшей крови простынях. Я полураздет и вся одежда также пропитана уже несвежей кровью. Во рту привкус человеческого мяса и меня моментально тошнит прямо между подушек. Опорожнив желудок, кое-как встаю и на трясущихся ногах пытаюсь дойти до ванной. В голове туман, перед глазами пелена. Внезапно запинаюсь, открываю болящие от яркого света глаза и вижу на полу женский труп. Этот человек уже точно жить не будет, очевидно как день, который царит за окном. Вся шея разодрана, в ране не видно ни одной свежей капли крови, края пожеваны и обсосаны. Меня выворачивает еще раз. Отдышавшись, встаю, перешагиваю через женщину, которой даже не помню и захлопываю за собой дверь в ванную.

Трупы меня не пугают. Это часть нашей природы, случается. Гораздо хуже, что я ничего не помню. Помню, как водитель довел до стойки администратора. Могу даже смутно припомнить улыбчивую светленькую девушку – на полу в комнате точно не она. А дальше – все, провал. Если из клуба я выходил все еще вменяемым, плюс мы покатались по городу прилично, значит, я употребил что-то еще. Но я не помню, что и когда. Залажу в душ и яростно тру себя, отмывая чужую кровь. Ненавижу запах старой крови.

Надев халат, возвращаюсь в комнату. Тела на полу уже нет, зато у окна стоит отец. Выражение его лица точно такое, как и всегда после моих загулов. Простыни тоже унесли, но остался матрас, который весь буро-коричневого цвета. Снова начинает мутить. Отец молча протягивает мне пакет, беру и заглядываю в него. Там одежда. Снова ухожу в ванную и одеваюсь.

У дверей номера, который мы с отцом покидаем сразу же, вижу двух гемозависимых в штатском. По их лицам очевидно, что они здесь не случайно. Мой проступок будут разбирать и тщательно. Неужели отец станет шантажировать этим? При одной мысли, что сам загнал себя в ловушку, становится не по себе. Все также молча садимся в машину.

– В клинику, – коротко бросаю водителю.

– Тебе плохо? – участливо интересуется папа.

– Не хуже, чем обычно. Ничего не помню, хочу сдать анализы.

Отец не возражает, мы трогаемся. Из машины вызываю своих людей на место. Мне нужен супердостоверный результат, и я не позволю отцу вмешаться.

– По-моему, ты перегибаешь, Кэрр. Следовало вчера так беспокоиться о последствиях. Сегодня поздно уже, два трупа. И еще показания трех гемозависимых девочек, которые видели тебя вчера в «Кровавой жертве».

Вспомнил, как сам вчера отправил паршивок в полицию.

– Да? И что они могли написать? Как домогались меня в мужском туалете?

Отец на это лишь фыркнул, видимо, посчитав, что все было наоборот.

– Не важно, что они написали. Важно, что есть свидетели, которые видели тебя. О том, что вчера там была сумасшедшая вечеринка, которая окончилась смертью одной из сотрудниц, наверное, с утра уже все газеты написали.

– Уверен, она была жива, когда я с ней закончил.

Я совсем в этом не уверен, но и мертвой она мне не показалась. Две другие танцовщицы были рядом, значит, могли позвать помощь. Почему не позвали? Почему не позвали моего водителя, когда дело подошло к опасному краю? Слишком много странного произошло этой ночью. Мне нужно спокойно поесть, отоспаться и обдумать это. А до тех пор мои люди возьмут все под полный контроль.

Когда остановились у клиники, мои юристы и охранники уже ждали. Я обменялся парой фраз с Луи. Он спец в таких скользких делах, надеюсь, разберется. В первую очередь адвокат посмотрел почему-то на моего отца и, увидев безмятежное выражение лица того, нахмурился. Подозрения Луи мне понятны, я и сам думал об этом десять минут назад.

Сдача крови заняла минут пять, не больше. Мы снова сели в машину, отец по-прежнему хранил молчание и никак не демонстрировал своего отношения к произошедшему или происходящему сейчас.

Весь день я проспал мертвым сном, предварительно приняв снотворное и наказав Эмме и охране не спускать глаз с комнаты Дэвины. Кажется, у меня началась паранойя, и окружающие были со мной в этом согласны. Но подчинились без возражений, разумеется.

16

Кэрридан арш Параваль

Проснувшись, первым делом схватился за телефон. Открыл письмо с результатами анализов. Если верить цифрам, в моей крови ночью был такой коктейль, что две жертвы, это всем еще очень повезло. Мало кто знает, но последние полгода я принимаю некий препарат, который должен нивелировать последствия в случае злоупотребления мной наркотическими веществами. Отец знает, значит, вряд ли бы по его заказу с дозой и составом так ошиблись. По результатам анализа видно, что подбирали наугад самые убойные вещества. Дальше… В клубе я себя вполне контролировал. Да, увлекся, но танцовщица должна была выжить. Записи с камер наблюдения наверняка уже изъяли по моему приказу, будем разбираться. В какой момент все пошло не так? Очевидно, в отеле. Мог ли я что-то выпить на ресепшене или в номере и потом забыть об этом под действием фармы? Конечно, мог. Оно именно так и работает.

В почте больше не было ничего интересного, только рабочая переписка. В сообщениях отображались два новых. Отец просил зайти к нему, как только проснусь. А Карла проклинала козла, который бросил ее беременную. Как же не вовремя это все! Ну не может она быть от меня беременна, мы всегда предохранялись. Она же не какая-то девка, которую можно на аборт в клинику притащить. Идиоту было бы понятно, что последствия будут тяжелыми и неотвратимыми – скорая свадьба и семейные ужины по субботам. А я не идиот, резинки всегда приносил с собой. Могла ли она воспользоваться тем, что выходил в уборную, оставив одежду? Могла, конечно, могла. Еще и сотней способов. Черт! Выходит, что при определенных усилиях у нее могло получиться. Все равно пусть докажет, что отец я. Написал Карле ответное сообщение. Начал с того, что наши отношения после ее поступков уже никогда не смогут быть прежними или хотя бы дружескими, а закончил вопросом о месте и времени встречи для сдачи анализов на установление отцовства. Ответ прилетел моментально. Я – урод и козел. Ничего нового, в общем.

Привел себя в порядок кое-как. Заглянул к Дэвине. Даже в таком состоянии, хотелось ее невыносимо. Горничная испуганно ответила, что моя наложница на занятиях танцами. На лице белобрысой девушки было явно написано, что сегодняшние газеты она читала. Интересно, что там? С удовольствием бы посмотрел на танцующую Дэвину, но отец ждет. Мне уже стало немного стыдно за то, что подозревал его. Надо прояснить все.

Вошел в отцовский кабинет и молча опустился в кресло перед рабочим столом. Глава семьи разговаривал по телефону, и по визгу на том конце я понял, что с Карлой. Папу стало жаль. Неужели она и ему мозг регулярно выносит?

– Чем ты так достал ее, Кэрр? – раздраженно спросил, положив трубку.

– Спросил, когда и где встретимся, чтобы сдать анализы. Как я понял, в лабораторию она не торопится.

Довольно улыбнулся. На мой взгляд, ее поведение только подтверждало мою уверенность, что либо никакой беременности нет, либо я не имею к ней отношения.

– Да, она сказала об этом. Возмущена твоим отношением. Говорит, что порядочная девушка, и не понимает твоих сомнений и намеков.

Несмотря на непростую ситуацию, которую мы обсуждали, не смог сдержаться и расхохотался, запрокинув голову.

– Папа, она такая же порядочная девушка, как и я, причем тоже девушка.

Я продолжал ржать, как идиот, и просто не мог поверить, что Карла так по-дурацки себя ведет.

– Сынок, – устало выдохнул отец. – Мне совсем не смешно. Она дочь губернатора и моего друга. И она утверждает, что ждет моего внука. В отличие от тебя, я не могу сказать ей в лицо, что она шлюха и лгунья. Твою точку зрения нам придется доказывать. Причем, если тест на отцовство все же будет положительным, то и ее разгульный образ жизни придется доказать, чтобы оправдать твое нежелание вступать с ней в брак. Есть какие-то идеи, как это сделать?

– Что-то я не понял, – перестал смеяться и уставился на отца. – Ты собираешься мне помогать?

– Разумеется, не понимаю, почему ты удивлен, – искусный политик Шастодан арш Параваль сделал невинное лицо.

– Давай попробуем сначала, – задумчиво проговорил я. – Утром ты не сказал ничего о случившемся, да и сейчас не говоришь. Еще вчера мы практически поругались из-за твоего желания женить меня, а сегодня ты собираешься помогать мне в поисках компромата на Карлу. Что-то я ничего не понимаю.

Отец помолчал какое-то время, перебирая документы, что лежали на столе.

– Я ничего не сказал утром, потому что считаю себя косвенно виновным в твоем срыве. Мы слишком сильно давили, зная, как ты обычно сбрасываешь накопленную ярость. И последствия не заставили себя ждать. Мне жаль, что довел до этого, не думал, что ты был в таком бешенстве, когда мы попрощались вчера.

– Не убивайся так, виновен кто-то еще. До определенного момента все вчера было не очень страшно. Я получил анализ крови. Меня накачали, других вариантов нет.

– Я могу подключить своих юристов? – отец озабоченно сложил руки на груди, демонстрируя закрытую позу.

Нетрудно догадаться, о чем он думает сейчас. Опоить меня мог додуматься только идиот, желающий апокалипсиса. Вряд ли это проделки Карлы или моих противников в политике и бизнесе. Скорее всего, это именно его враги. И, наверное, те, о которых даже я не знаю. Организовав двойное убийство моими руками, очевидно, планировали уничтожить репутацию градоправителя в первую очередь.

– Конечно, можешь. И чем быстрее, тем лучше. Анализ перешлю. Также надо заняться данными с камер клуба. Их должны были изъять. Что-то мне подсказывает, что первая девушка была жива, когда я уходил. Там были свидетели в сознании и состоянии позвать помощь. Я провел в клубе еще минут двадцать примерно и никакой суеты не наблюдал. Также мой водитель был там почти все время, но этим никто не воспользовался, значит, все было под контролем. Может быть много причин, по которым она в итоге умерла, но как я понял, виновником выставляют меня. Так?

– Да.

– Что в газетах?

– Как обычно. Оргия – алкоголь, наркотики, секс; и ты – главная звезда вечера. Про труп из клуба молчат по моему приказу. О трупе из отеля дана короткая заметка, о тебе ни слова.

Молча кивнул. Ситуация вырисовывается препоганейшая, нам стоит объединить усилия и доверять друг другу полностью, но притязания Карлы нас разобщают, хоть мы и стараемся делать вид, что это не так.

– Губернатор знает?

– Пока нет, но, уверен, скоро узнает.

– Как думаешь, мне грозит дилемма «тюрьма или свадьба» в ближайшее время?

– Думаю, вполне вероятно, что да.

После этих слов стало совсем грустно. Я подозревал в подобном отца, но есть и другие, кто захочет воспользоваться ситуацией.

– Значит, и факты неоказания своевременной помощи танцовщице и подмешивания мне коктейля из наркоты надо доказать. И как можно скорей.

Отец лишь устало кивнул на это. В очередной раз подумал, насколько я неидеальный сын. С Дэнни намного меньше проблем, хоть он и пребывает еще в подростковом возрасте по нашим меркам.

Вернулся в спальню и ноги снова понесли в комнату Дэвины. Судя по шуму воды, девчонка в душе. Вольготно развалился на ее кровати. Удобно. Может, книжки здесь вместе почитать? А потом, кто знает, может все наконец-то по-другому получится… Задумался, пропустил момент, когда перестала шуметь вода. Очнулся только когда щелкнул замок, и на пороге появилась моя девочка. В полотенце, влажные волосы липнут к рукам, удивленно-испуганные глаза на пол-лица.

– Поехали, поужинаем в каком-нибудь милом ресторанчике, – сам не понял, зачем предложил это.

– Мне нужно немного времени, чтобы собраться, – кивнула Дэвина.

Оставил ее одну, мне тоже следовало переодеться.

Дэвина

Перебираю вещи в шкафу и понимаю, что понятия не имею, что надеть. Кэрридан ничего особо не сказал, но «милый ресторанчик» же не предполагает чего-то помпезного? На улице сегодня пасмурно и прохладно – надеваю нейтральные темные брюки, вязаный свитер и удобные туфли. Если не угадала – переоденусь. Хозяин возвращается, когда пытаюсь собрать в косу все еще мокрые волосы. Он останавливает меня и просит высушить феном, ведь мы не торопимся. Возвращаюсь спустя десять минут, не идеально сухие, но уже намного лучше. Арш Параваль внимательно осматривает меня и улыбается.

Вскоре приезжаем в небольшой итальянский ресторан, и я заранее глотаю слюни, так хочу огромную ароматную пиццу. Спутник улавливает нетерпение на моем лице и торопит официантов. Когда остаемся вдвоем, спрашивает, как прошел мой день. Охотно отвечаю, ничего примечательного со мной сегодня не произошло, поэтому говорить легко. Боковым зрением замечаю новости, идущие по телевизору, установленному на стене слева от нас. Во весь экран фото моего хозяина. Я уже читала в газетах о его ночных приключениях, и честно пока даже не поняла, как отношусь к этому. Арш Параваль перехватывает мой взгляд, и лицо его каменеет. Я, испугавшись, опускаю глаза.

– Мои «подвиги» сильно преувеличены, – внезапно произносит он.

Неверяще вскидываю лицо. Он что? Отчитывается передо мной? Пытается обелить себя? Зачем ему это?

– Я действительно был плохим этой ночью, но…

Он смотрит на меня и, кажется, подыскивает слова, а мне становится все больше не по себе от этого. Не нужны мне подробности.

– Никаких женщин, честно, – заканчивает он, а я окончательно впадаю в шок.

Я всего лишь его наложница, он не обязан отчитываться передо мной за свои похождения. Почему он делает это? И эта неуверенная улыбка, ждет ответа? Наклоняюсь над столом и шепчу, озираясь по сторонам:

– Только не говорите больше никому. Это может испортить вашу репутацию, – пытаюсь перевести все в шутку и свернуть тему, от которой мне так не по себе.

Арш Параваль смеется в ответ, и я выдыхаю.

Мы едим. Пицца оказывается именно такой, как мне хочется. Быстро жую и улыбаюсь с набитым ртом. Хозяин лишь отковыривает отдельные приглянувшиеся ему ингредиенты. Он явно сыт, что не удивительно после такого загула.

После ужина медленно прогуливаемся по улице. Машина следует за нами, от чего мне слегка неуютно. Арш Параваль легонько сжимает мою ладонь, он сегодня мил, обходителен и внимателен. Все очень напоминает обычное свидание, насколько я могу об этом судить. Наверное, в этом нет ничего плохого. Только меня неотступно преследует мысль о том, что свидания обычно заканчиваются интимом. И это вполне ожидаемо в нашей ситуации. Я получила перерыв, о котором просила, и сегодняшнюю ночь мы точно проведем дома. Так что все не так уж плохо. Нужно постараться не разочаровать его в очередной раз своим неповиновением.

17

Дэвина

Вернулись в мою спальню, и почти сразу арш Параваль увлек меня в сторону кровати. По пути он целовал мои ладони и постоянно пытался заглянуть в глаза, которые я прятала от стеснения и страха. Присев на постель, продолжил ласкать. Стащил свитер через голову и часто задышал, обнаружив под ним тоненький кружевной топ.

– Дэвина, ты такая красивая, – выдохнул в волосы, нежно поглаживая между лопаток и выцеловывая дорожку по шее.

Помня свои прошлые ошибки, сидела без движения. Руки сцепила в замок на коленях, чтобы они не вздумали оттолкнуть мужчину. Пока ничего страшного не происходит, просто это совсем не увлекает меня, а предчувствие новой боли сводит с ума.

– Дэвина, – отстранился арш Параваль. – Я не хочу делать тебе больно. Давай вместе почитаем книги. Готов ответить на твои вопросы. Хочу, чтобы ты ждала нашей близости с таким же нетерпением, как я.

Смотрела на него во все глаза и не понимала, какого ответа он ждет. Сначала оправдывается за ночную гулянку, теперь вот это – что вообще происходит?

– У меня нет вопросов, – почти пропищала. – Я просто хочу, чтобы не было больно.

– Больно будет, пока ты противишься. Просто доверься мне, расслабься, позволь вести тебя и учить. И все наладится, я обещаю.

Он убрал волосы с моего лица, наклонился, гипнотизируя фиалковым взглядом, и коснулся губ нежным поцелуем. Расслабиться, довериться и позволить – звучит не слишком сложно, тем более не подразумевает никаких активных действий с моей стороны. Вспоминаю все, что читала о поцелуях, и чуть приоткрываю губы ему на встречу. Арш Параваль будто только этого и ждал – поцелуй становится глубоким и собственническим. Это уже не нежная ласка, а вполне понятная заявка на продолжение. Расцепляю сжатые до боли пальцы и обвиваю его шею руками, становясь еще ближе к нему. Он проделывает то же самое только с моей талией.

– Дэвина, девочка моя, – шепчет мне в губы, оторвавшись на мгновение.

Осторожно укладывает меня на спину и нависает сверху. Страх снова поднимается внутри, становится душно. Смотрю на арш Параваля и не могу отвести взгляд от алых всполохов. В голову лезут цитаты из утренних газетных статей. Мой хозяин – монстр, чудовище, и я полностью в его власти. Если он что-то сделает со мной, об этом даже не напишут и не покажут в новостях. Просто еще одна сучка гемозависимого желала роскошной жизни и поплатилась за это.

Он снова целует меня – медленно, тягуче, прихватывая чуть увеличившимися зубами нежную кожу губ. Немного больно, я вскрикиваю чуть слышно. Отстраняется и качает головой, будто стряхивая наваждение. И в этот момент раздается резкий стук в двери.

– Мистер арш Параваль, вы здесь? Вас ждут в кабинете градоначальника. Это очень срочно, сэр!

Хозяин тут же садится и помогает сесть мне. Потом раздумывает немного, пожирая взглядом мою грудь. Резко выдыхает, видимо, приняв решение и встает.

– У меня две огромные проблемы, которые требуют немедленного решения. Нужно идти. Ложись, освобожусь, вероятно, поздно.

Затем быстро целует и уходит. Медленно выдыхаю, мелкая дрожь заставляет обхватить себя руками в попытке успокоиться. Не понимаю, почему каждый раз мне все тяжелее терпеть это. Должно же быть ровно наоборот.

Из раздумий вырывает вновь хлопнувшая дверь – входит Эмма. В руках у нее чистое белье, но я не могу сдержать раздражения – последнее время мне все чаще кажется, что она следит за мной. Я отдаю себе отчет, что подозрения обоснованы, но вот легче от этого не становится. Тем более после встречи с Сопротивлением мы с моей надсмотрщицей больше не оставались наедине, а мои вопросы тем временем только копились и грозили превратиться в настоящую лавину. Но и сейчас, как прежде, Эмма смерила меня трудно читаемым взглядом и направилась в ванную. Встала и упрямо последовала за ней. Остановилась на пороге, наблюдая за ее обычной работой. Женщина не обращает на меня никакого внимания, будто меня и нет здесь вовсе. Странно, поначалу я решила, что она мне сочувствует. Вспомнились слова главаря сопротивления, что она все еще любит арш Параваля-старшего. Мурашки побежали по телу от этих мыслей – если то, о чем шепчется прислуга, правда, то мне никогда не понять ее чувств.

– Эмма, как ты стала гемозависимой? – прошептала чуть слышно.

– По трагическому стечению обстоятельств, – ответила, даже не повернув головы.

Явно она не настроена на разговор.

– А Кэрридан женится скоро? – спросила то, что имело ко мне большее отношение.

– Скорее всего, да, – вот теперь я точно привлекла ее внимание, она замерла и уставилась на меня. – Тебя это беспокоит?

– Не особенно. А его жена, эта Карла, будет жить здесь?

– Разумеется, – буркнула Эмма и отвернулась.

Вскоре она ушла, даже не попрощавшись, углубленная в какие-то свои мысли. Я залезла на кровать и достала из-под подушки утреннюю газету. На первой полосе заголовок «Девушка наследника правящей семьи, наконец, беременна! Ждем скорой свадьбы!» Далее шла совсем небольшая статья, видимо, подробности особо не разглашались. Много фотографий, странно было видеть на них ту гемозависимую, которую мой хозяин так грубо отшил на губернаторском балу. Если еще вспомнить, что она оказывается дочь этого самого губернатора, то я бы не была на месте Эммы так уверена в свадьбе. С другой стороны, она давно в этой семье, и лучше меня знает, что здесь и как. Вертела газетные страницы в руках и сама не могла понять, что чувствую. Ревности, разумеется, не было, ей просто неоткуда взяться. Но вот что-то тревожило – как представлю, что арш Параваль будет бегать между моей комнатой и спальней жены и собственного ребенка, так все внутри переворачивается от брезгливости.

Еще меня слегка настораживало какое-то едва уловимое разочарование. Разве я могу испытывать недовольство по поводу внезапного ухода хозяина? Нет, я рада, абсолютно точно рада, что не придется снова проходить через это сегодня. Но… Поцелуи арш Параваля с каждым разом нравятся все больше и больше. Точнее все меньше пугают. А без страха я начинаю распознавать и другие чувства – его нежность и терпение, мои любопытство и желание познать то, о чем пишут в книгах. И пусть! Не хочу постоянно дрожать в ужасе от одного его взгляда. В небольшой запрещенной библиотеке на чердаке моей самой любимой книгой был короткий, но очень захватывающий роман – главная героиня, обычная человеческая девушка Роза, настолько покорила сердце влиятельного гемозависимого, что он готов был ради нее на все. Разумеется, достигла этого она не только милой улыбкой и неземной красотой. Раньше мне казалось, что герои в этой книжке вытворяют абсолютно непотребные вещи, но теперь, после знакомства с соответствующей литературой, я понимаю, что Розу сложно упрекнуть в распущенности, а моего влиятельного гемозависимого все это вообще вряд ли впечатлит.

И почему Кэрридан сегодня оправдывался за ночные приключения, а про свадьбу ничего не сказал? Конечно, это было бы еще более странным, но ночь уже прошла, а брак – дело продолжительное. Да и от мысли, что буду жить рядом с Карлой мороз по коже. Она и на балу-то окинула таким взглядом, что впору просить охрану у хозяина.

Кэрридан арш Параваль

Последний месяц я провел будто в аду. Если богатые и плачут, то это был именно такой случай. Хотелось даже не плакать, а выть. На луну, на солнце, молиться всем богам, чтобы все это, наконец, закончилось. И самым ужасным было то, что я так и не смог понять, кто же мой враг. Мне не было предъявлено никаких обвинений, но официальные уведомления о ходе следствия приходили регулярно. И хотя я со своей стороны обложился юристами, записями камер, анализами и экспертизами, мне постоянно ненавязчиво напоминали, что я под присмотром и под подозрением. Кстати, на счет доказательств моей непричастности, либо умышленного вовлечения, все было не так однозначно. Мои люди не смогли получить никаких записей с камер клуба, они просто пропали. Мы перетрясли всех – от официантов и охраны, до гемозависимых собственников. Я лично участвовал в допросах и был в очень плохом настроении при этом, но все впустую. Все они клялись, что понятия не имеют, куда делось отснятое в тот вечер. Причем не только из випок, но вообще все. Даже факт своего ухода из клуба я смог косвенно подтвердить только кадрами с моим авто с ближайшей дорожной камеры. Но, разумеется, это не гарантировало, что я внутри.

Когда та же ситуация с видеонаблюдением обнаружилась и в отеле, я уже даже не удивился. Как и не удивился тому, что все сотрудники клуба и отеля, которых я смог запомнить, поначалу не давали каких-то вразумительных ответов следователю, кроме того, что я был опасен и неадекватен в тот вечер, а потом куда-то внезапно исчезали. Ощущение подставы крепло с каждым днем, чувствовал себя загнанным в ловушку, из которой не видел выхода. Тот факт, что официально я не считался подозреваемым, а, следовательно, не мог понимать, ожидает ли меня наказание, еще больше изводил.

Проблема с матримониальными планами Карлы напоминала болото ровно в такой же степени. Анализы мы до сих пор не сдали под предлогом, что это может навредить ребенку. Впрочем, даже документов о том, что она беременна, я пока также не получил. Мы продолжали обмениваться оскорблениями через смс и только. Отец просил взять себя в руки и попытаться поговорить с ней спокойно, но два трупа, которые гипотетически могут повесить на меня, не делали это возможным. Я в принципе не мог сейчас ни с кем спокойно разговаривать. Ни с кем, кроме Дэвины. Она единственная, кто помогал не сойти с ума все это время. Кажется, вопреки началу наших отношений, когда все она делала не так, и будила во мне худшие стороны, сейчас ситуация изменилась кардинально. Девчонка каким-то образом будто чувствовала, когда стоит щебетать ерунду, на которую буду лишь молча улыбаться, а когда следует притащить книги и завалить вопросами, от которых порой и у меня начинали уши гореть. Что же касается практики, тут было не все так уж радужно, но ее интерес, а порой и энтузиазм внушали оптимизм. Например, последнюю неделю она всегда встречала меня поцелуями, которые становились все более взрослыми. А я начал понимать, что проблема скорее во мне, в том, как быстро я вспыхиваю, словно мальчишка, как нетерпелив и авторитарен. Но сделать с этим я ничего бы не смог, да и пытаться не собирался.

18

Кэрридан арш Параваль

Субботнее совещание у губернатора вымотало до предела, а последующий приватный разговор о Карле выжал последние капли терпения и хорошего настроения. На удивление, ее отец не давил, не угрожал и, похоже, с моим ссориться не собирался. Но его увещевания о взрывном характере дочери и о том, что все это она делает из любви ко мне, просто доводили до белого каления. На логичный вопрос, где справка о сроке беременности, он только улыбался и пожимал плечами. Говорил, что и сам не видел такой справки, но у него нет ни единой причины сомневаться в словах дочери. Зато у меня они были – аккуратно оформленные в досье от частного сыщика. Там были фото ее свиданий с другими за последнее время и ни одной фотографии, на которой было бы видно, что она посещает клинику. Но губернатор лишь улыбнулся на предложение ознакомиться и отодвинул папку от себя, будто ядовитую змею.

– У Карлы есть право на личную жизнь и на ее защиту, в том числе и от меня.

Что я мог возразить? Ведь он не тащил меня в ратушу в отличие от моих собственных родителей.

Совсем плохой ситуацию делало то, что сбрасывать негатив теперь просто не представлялось возможным. Общественные места по известным причинам были под запретом, об этом меня официально предупредила полиция. Срываться на домашних в семье не принято, как и устаивать кровавые бойни в собственном подвале. Поэтому единственное, что мне оставалось – это вербена в немыслимых количествах в этом же подвале. Насчет наркотиков отец предупредил едва ли не строже чем полиция, поэтому даже отключиться ненадолго шанса не было. Иногда в каменном зале меня ожидали женщины. Иногда одна, чаще две. Папа понимал, что мне нужно, и старался поддержать. Но я знал, за дверями охрана, и это становилось каким-то извращением. Я пил их кровь с привкусом неудовлетворенности и страха, но мне было мало. В ту ночь я не хотел никого убивать, сейчас бы с удовольствием поучаствовал в дикой охоте – одном из самых закрытых и опасных развлечений высокопоставленных гемозависимых. Ночной лес, охотники и жертвы, и не известно, на какой стороне в итоге окажешься ты сам. Следили за процессом ведьмы, что гарантировало смерть за нарушение правил любому, кто на это осмелится. Как-то заикнулся отцу, что хочу поучаствовать, но он лишь покрутил пальцем у виска. Мол, сейчас? Когда кто-то усиленно топит нашу семью, ты выйдешь безоружный против других гемозависимых? Пришлось согласиться, что идея так себе.

Выслушав очередную порцию сонных наставлений губернатора, я все же попрощался и, решив, что на сегодня хватит, отправился домой. Дэвина нужна мне, как воздух – ее улыбка, нежные руки, доверчивый взгляд и даже ее страх, ведь за ним всегда следовала радость от того, что все закончилось. Никак не реагировал на это, ведь она покорно позволяла мне быть собой и заставлять ее, я в ответ разрешал ей радоваться моему оргазму. После мы обычно лежали, обнявшись, гладил ее по чуть вздрагивающей спине, пытаясь поскорей успокоить. Наконец, она затихала, находила позу поудобней и спрашивала, как прошел мой день. В одну из таких ночей рассказал ей о том, что творится в моей жизни. Я говорил и говорил и чувствовал, как постепенно становится легче, будто для того, чтобы все наладилось, нужно только, чтобы кто-то выслушал. И она слушала, молча, не перебивая, затаив дыхание. Когда я почти дошел до конца, взбудоражено села рядом и, пытаясь разглядеть мое лицо в темноте, задала вопрос, который поставил в тупик:

– Вы, правда, переживаете, что те девушки умерли?

В ее словах читалось столько изумления, что на секунду мне стало горько. За кого она меня принимает? За монстра? Я пришел в специальный клуб, чтобы нормально поесть и подправить настроение. Я не собирался никого убивать, и уж, тем более, сейчас, когда у меня столько проблем из-за той ночи, я не могу не сожалеть, что все так сложилось.

– Да, правда, переживаю, – терпеливо ответил. – Приходя в клуб любой гемозависмый рассчитывает, что если он потеряет контроль, охрана и врачи справятся с ситуацией. О намеренном убийстве речь точно не идет, а случайности должны быть исключены, потому что это целый бизнес.

В ответ на мою откровенность и Дэвина стала рассказывать что-то из своей прошлой жизни. О пансионате, о подружках детства, с которыми не виделась после выпуска, о том, что любила и не любила раньше и о том, что никогда не мечтала о жизни, которой живет сейчас. Последнее вызвало недоумение уже у меня, хотя я и догадывался. Ведь человеческих девочек воспитывают на сказках о красивых, богатых и сильных гемозависмых, раздвинуть ноги перед которыми хотя бы и раз в жизни очень почетно и правильно. Вот такая она моя наложница – удивительная, непохожая на прочих.

Еще подъезжая к дому, уже был в приподнятом настроении от предстоящей встречи с моей девочкой. Неурядицы и стрессы дня моментально выветрились из головы, думал, куда сводить ее вечером, ведь сегодня суббота. Войдя в ее спальню, сразу понял, что Дэвина в ванной. Дверь неплотно прикрыта, значит, скоро выйдет. Присел на диван, надеюсь, сегодня мне сразу же перепадет сладкий поцелуй.

Дэвина что-то напевала, я же озирался по сторонам от скуки. Внезапно взгляд выхватил что-то странное на прикроватной тумбочке. Подошел ближе и просто не поверил своим глазам – противозачаточные, половины упаковки не хватает. Предохраняется в тайне от меня?! Она не может не знать, что это строжайше запрещено! Как посмела?! Наши жены, наложницы и любовницы рожают нам детей! Все остальные случайные идут на аборты. Но это только мне решать, от кого у меня будут дети, а от кого – нет! И откуда в этой маленькой напуганной девочке столько смелости и безрассудства? Возможно, все дело в выходке Карлы, от которой детей я категорически не хочу и в свое время сделал все, чтобы этого не произошло. Но на контрасте, я очень даже за беременность Дэвины, поэтому сюрприз оказался крайне болезненным и обидным.

В этот момент дверь ванной хлопнула, закрываясь, резко развернулся, так и не вернув упаковку на место. Дэвина сделала пару шагов в мою сторону, улыбаясь, а потом замерла, поняв, что произошло. На ней был так полюбившийся мне халат, не застегнут, а лишь перехвачен тонким поясом. Полы призывно распахивались, напоминая об удовольствии, которое я получаю с этой женщиной. Беззащитность и ужас, написанные на ее лице, взывали к не лучшим моим чертам характера. И эта гремучая смесь из обиды, гнева, болезненного влечения и ощущения собственной власти вылилась в импульсивный и гадкий поступок. Подошел к Дэвине, смерил ее взбешенным взглядом, она ответила упрямым и ненавидящим. Эта ее ненависть, которая периодически проскальзывала между нами, несмотря на то, как здорово мне было рядом с ней, окончательно сломала мои рамки самоконтроля. Ударил ее наотмашь, лишь бы сломать это упертое неповиновение, которое так никуда и не делось с нашего знакомства. Дэвина схватилась за щеку и отшатнулась от меня. Оступившись, упала и теперь смотрела неверяще снизу вверх повлажневшими от слез глазами. Наблюдая смену эмоций на ее лице, понимал, как сильно избаловал девчонку. Считала, что ничего ей не будет? Очень зря. И как не вовремя, придется еще и воспитанием наложницы заниматься.

Именно в этот момент нас застала Эмма. Меня, взбешенно сжимающего кулаки, и Дэвину, сидящую передо мной на полу и закрывающую ладошкой расползающееся по щеке красное пятно.

– Что случилось? – испуганно прошептала Эмма.

И это было правильной реакцией – уж она-то знает, когда со мной не следует связываться. А сейчас абсолютно точно именно такой момент.

– Это что?! – прорычал я, кинув полупустую упаковку на стол. – Это так ты за ней смотришь?!

Эмма подошла и аккуратно подняла таблетки. Шумно выдохнула, не то испуганно, не то разочарованно.

– Сожалею, сэр. Мой недосмотр. Я заберу это и поговорю с Дэвиной, – произнесла она смиренно, пряча таблетки в карман форменного платья.

– Нет. Ты возьмешь эту непокорную паршивку и отвезешь ее к врачу. Я хочу знать, что она натворила с собой, принимая всякую гадость. А еще мне нужен точный график, хочу знать, когда самые благоприятные дни.

Похоже, все это задело меня даже сильнее, чем я посчитал сначала, потому что и сам не понимал, что несу и зачем. После я развернулся и, хлопнув дверью, поторопился вниз, надеясь, что там найду кого-то симпатичного и послушного.

Дэвина

Едва за хозяином закрылась дверь, слезы сами собой покатились по щекам. Все кончено – не представляю, что бы он сделал со мной, если бы Эмма не пришла.

– Не реви, – грубо одернула она. – Не надо было разбрасывать, вряд ли бы он стал в ящиках ковыряться.

Эмма права, нужно было быть осторожней. Встала, вытерла слезы, хотя рыдания и душили. Подошла к гемозависимой и протянула руку, чтобы забрать свое.

– Что? – удивилась и, кажется, даже не поняла она.

– Отдайте!

– Ты с ума сошла? Он вроде не так уж сильно врезал тебе, – она больно ухватила меня за подбородок и повернула к себе пострадавшей щекой. – К вечеру все сойдет.

– Мне обещали! – цежу сквозь зубы и снова начинаю плакать; неужели не отдаст?

– Те обещания я выполняю только после приказов членов семьи. Поэтому сначала в клинику за результатами анализов и графиком, а потом видно будет.

– На все это нужно время, я могу забеременеть! – сжала кулаки и продолжила позорно реветь.

– Ну и отлично! Кэрри, как я поняла, будет очень рад.

Не могу в это поверить, мне ведь обещали, что она поможет. Конечно, со мной больше никто не связывался и ни о чем не просил. Но о какой помощи с моей стороны может идти речь после такого? Ведь это, по сути, единственное мое условие.

– И поменьше показывай свой характер, девочка. Забыла, кто ты и зачем здесь? Оступилась – исправляйся, возвращай его хорошее отношение любыми способами. Иначе пеняй на себя.

Поняв, что не получу желаемое, заперлась в ванной, чтобы попытаться успокоиться. На самом деле это была лишь вторая упаковка из трех. Но я уверена, что Эмма все обыщет и найдет. Что же делать? Когда слезы закончились, я умылась и выглянула в комнату. Пусто, подбежала к шкафу и залезла на нижнюю полку в ворох старой одежды, которую никому не придет в голову перекладывать или стирать. В углу нащупала заветную коробочку. Быстро проглотила сегодняшнюю таблетку. Самые опасные дни как раз сейчас, а до похода к врачу время есть. Не думаю, что по анализам он точно сможет сказать, когда я приняла это последний раз – вчера или в день визита. Упаковку перепрятала в щель между кроватью и стеной. Как бы арш Параваль не старался зачать на этой кровати, пока таблетки там, ничего у него не выйдет. А потом я еще что-нибудь придумаю! Отдаю ли я себе отчет, что хожу по краю, нарушая его прямой запрет? Да. Но мне это безразлично – пока я могу сделать хоть что-то, чтобы защитить себя от беременности, я буду это делать.

19

Кэрридан арш Параваль

В каменном зале обнаружил двух сочных девок. Они пили вино, ели шоколад и целовались. Увидев меня, призывно заулыбались, но я категорически не в настроении, да и аппетит похоже пропал. Прогнал их и вызвал охрану. Долго объяснял начальнику смены, что мне требуется. Тот недоумевающе моргал и мычал в ответ что-то невразумительное.

– Дэйв, я просто хочу хорошей драки! Что в этом непонятного?!

– Мои ребята спецы, не хочу, чтобы они вас покалечили ненароком, сэр.

– Пусть бьют! Главное, вовремя остановиться.

Он, наконец-то, дал команду, и мы начали. Я не был бойцом. Разумеется, это не мешало мне, будучи в ярости, уложить и пятерых подготовленных людей. Но охрана дома состояла исключительно из отлично натренированных гемозависимых, и на их счет никаких иллюзий у меня не было. Зато была возможность бить со всей силы, не боясь последствий.

Не знаю, сколько прошло времени, но я лежу на полу напрочь уничтоженной комнаты и ржу, как идиот. Как счастливый идиот. Пошло все к черту, жизнь продолжается! Выгляжу, должно быть, не намного лучше покалеченной мебели вокруг. Как же, оказывается, достал всех, даже охрану, что лупили, не жалея. Или, может быть, просто поняли, что именно мне нужно. А сменю-ка унылые тренажеры на что-то подобное, вдруг поможет.

Дэйв наклоняется надо мной, с беспокойством заглядывая в лицо.

– Ну как, сэр? Нормально?

– Идеально, – с шумом выдыхаю. – Как и заказывал.

Начальник смены кивает и зовет нашего домашнего врача. Седовласый гемозависимый неодобрительно цокает, ощупывая правую скулу.

– Встать сможете, Кэрридан?

– Да, Горан, смогу.

Сажусь, отмечая, что головокружения нет и это очень хорошо. Потом встаю и, прихрамывая, шагаю за доктором к наиболее уцелевшему дивану. Горан быстро и почти незаметно осматривает меня. Обрабатывает ссадины и ушибы, сообщает бесстрастно, что я великовозрастный балбес и удаляется. На выходе из зала меня ловит управдом и просит зайти в кабинет отца. Хмурюсь, ожидая плохих новостей, и тороплюсь в нужную сторону.

Глава семьи встречает недоуменным взглядом.

– Что-то случилось?

– Нашел у Дэвины противозачаточные, – хмуро бурчу.

Вспоминать отвратительную сцену, что произошла дальше, не хочется.

– Не расстраивайся, сынок, Эмма вправит ей мозги. Помнишь, как она хотела родить мне ребенка?

– Помню. Сколько абортов она от тебя сделала?

– Три, кажется, – ответил отец, немного подумав.

Даже не помнит точно. И как она простила его за все это? И до сих пор прощает. Почему-то не могу относиться к Эмме как к наложнице. Для меня она всегда будет частью семьи. Мне было около четырех, когда она появилась в доме. Я не очень хорошо помню ту череду скандалов между родителями, которая последовала после. Зато прекрасно помню, что случилось лет через семь. Дэнни был совсем малышом, когда мать напала на Эмму в приступе ревности к мужу и младшему ребенку. Она тогда почти убила ее. Почти… Врачи отказали Эмме в положительных прогнозах и подключили к аппаратам жизнеобеспечения. Отец пару дней не выходил из кабинета, а, когда вышел, смотреть на него было страшно.

Не знаю как, но ему удалось выпросить величайшее позволение на проведение древнего и почти забытого обряда. Это случилось здесь, в доме, в том самом каменном зале, где происходили все важные для нашей семьи события. Мне было всего одиннадцать, но как наследник, я обязан был присутствовать. Не помню подробностей, да и не видно ничего было от стены. Зал был абсолютно пуст, присутствовали только главные мужчины семьи и королевский наблюдатель. Эмма лежала на камне в центре зала и казалась бездыханной. Горан контролировал ее состояние, но по бисеринкам пота, блестевшим на его уже в ту пору старческом лбу, становилось понятно, что все плохо.

Перед обрядом я спросил отца, в чем его суть. И он скупо объяснил, что даст Эмме своей крови, и она поправится и станет одной из нас. Гемозависимым детям, как и человеческим, не рассказывают в школе, что такое вообще возможно. Но я любил Эмму, несмотря на ее прохладное отношение ко мне, и был рад, что она выздоровеет. А еще был рад, что папа перестанет грустить из-за всего этого. Маму и Дэнни отец сразу после происшествия отправил в деревенский дом под присмотр родительской семьи Юдифь. Много позже, будучи уже вполне взрослым, я узнал, что мама потом долго лечилась: по решению суда от агрессии и по собственной инициативе от депрессии.

– Почему ты был против ребенка? – возвращаюсь из раздумий к нашему разговору.

– Мне нужна была любовница. Твоя мать родила двоих, и никакие обещания Эммы не могли убедить меня, что все будет, как прежде.

– Понятно.

– А ты с чего вдруг возжелал стать отцом? Я удивлен, и это мягко сказано.

– Не то чтобы прям возжелал. Просто это естественный ход событий, и меня он вполне устраивает.

– Дэвина по-прежнему непослушна и взбалмошна, – хмыкнул отец. – Но ведь тебя это и влечет к ней. Что ж продолжайте играть в свои странные игры, только не теряй голову, сынок. Мужчинам это обычно дорого обходится. Во всех смыслах.

– Ты это так сказал, будто я извращенец какой-то.

– Так и есть, – ответил абсолютно серьезно. – Кругом женщины, готовые ради одного твоего заинтересованного взгляда на многое, а тебе запуганного шипящего котенка подавай. Что ты вообще в ней нашел?

– Не хочу это обсуждать, – усталость от всего снова накатила. – Зачем позвал?

– Звонил следователь, сказал, что дело по клубу прекращено.

– Как? – изумленно выдохнул я.

– Ну вот так. Заявлений от потерпевших нет. Свидетелей на данный момент уже тоже. Клуб претензий не имеет, напротив, надеется избежать встречных исков. Смерть сотрудницы готовы признать несчастным случаем на рабочем месте и решить самостоятельно все вытекающие из этого проблемы.

– А отель?

– Закроют по тем же причинам через некоторое время. Но ты официально не имеешь к случившемуся там никакого отношения, так как никто из сотрудников не дал показания, что видел тебя. В ответ полиция предлагает нам самостоятельно решать вопрос по поводу твоих анализов. Думаю, это вполне справедливо.

– Тем более что решать мы ничего не будем. Ведь так, папа? – мне неожиданно стало жарко; неужели отец все же имел к этому отношение?

– Разумеется, будем. Просто на данный момент у нас нет ни одной зацепки – кто, когда, зачем. Но на будущее я советую тебе запомнить случившееся и быть осторожнее. Как видишь, и нам можно неплохо потрепать нервы.

– Что насчет Карлы? – может, сегодня мой счастливый день.

– Тут хороших новостей нет. По словам губернатора она пообещала вскоре сделать анализ и предоставить тебе результаты.

– За это время десять раз можно было залететь, – прошептал зло, сам понимая, что несу чушь.

– Зря ты так с ней. Но очевидно тебе это станет после получения результатов анализов. Не боишься, что будет слишком поздно?

С моих губ готовы были сорваться резкие слова о его отношении к женщинам, но я вовремя прикусил язык.

– А пока, Кэрр, тебе нужно срочно выходить из затворничества. Газеты уже соревнуются по дебильности версий насчет твоего сидения дома по вечерам.

– Вариант, что мне здесь просто нравится, вообще никому в голову не пришел? – откинулся на спинку кресла и уставился в потолок; выйду из дома, наверняка, сразу же столкнусь с Карлой.

– Пришел. Связали это с Дэвиной. Не сильно ошиблись, я думаю. Но эта адекватная версия мало кому интересна, ты же понимаешь.

– Есть какие-то мысли насчет моего возвращения в общество?

– Есть. Завтра в опере премьера. Надо показаться всей семьей, бери Дэвину. После вашей ссоры будет вполне уместно. Помиритесь.

– Вряд ли, – пробурчал сам себе под нос. – Хорошо, папа. Спасибо за хорошие новости.

– Попроси Горана, чтобы он тебе лицо до завтра в порядок привел.

– Ни к чему, пусть еще что-нибудь идиотское напишут.

Вернулся к себе, залез в душ и долго смывал с себя этот день. Не вышло ни романтического ужина, ни страстной ночи. Да и вообще, ничего у меня с Дэвиной не получается. Но теперь я свободен, могу снова обзавестись парой-тройкой любовниц или тусоваться в клубах. При мысли о ненавидящем взгляде Дэвины, которая будет только рада моему отсутствию, все внутри болезненно сжалось. И правда, почему из огромного числа женщин, желающих угодить мне, выбрал ее? Холодную, неприступную, неопытную. Скажи мне кто-то раньше, что буду бегать за девственницей и неизменно возвращаться в ее постель, долго смеялся бы. Чувствую, как тело начинает требовать свое – хочу ее до дрожи в пальцах, до раскаленного шара в районе солнечного сплетения, до неконтролируемого прорезывания клыков. Ударяю по плитке в районе собственной головы. Брызги от моих резких движений летят во все стороны, на стене появляются едва заметные трещины. Нет, в таком состоянии идти к ней нельзя.

Но меня все равно тянет туда, как магнитом. Почти ночью, прокляв все на свете, крадусь, будто преступник, по собственному дому, чтобы взглянуть на ту, что отняла мое спокойствие. Дэвина спит, завернувшись в покрывало и поджав ноги под себя. С плеча сползла ее любимая огромная футболка, которую она всегда надевает как знак требующегося перерыва или протеста. Думает, я не хочу ее без кружев и всякой прочей хрени, которая нужна лишь импотентам. Я же абсолютно измотан постоянным воздержанием благодаря ее дурацкому графику. Но каким-то непостижимым образом ей все еще удается выпрашивать паузы и довольно длинные. Предполагаю, что она умело манипулирует мной, опираясь на чувство вины. Но вот как она смогла откопать его во мне – вопрос, на который даже я не знаю ответа.

Опускаюсь на колени рядом с кроватью. Убираю волосы с милого лица, глаза чуть припухли, значит, долго плакала перед сном. Правую щеку мне не видно, но я очень надеюсь, что следа не осталось. Возможно, зря так среагировал, может, и не было никакого умысла в этом. Дэвина совсем молоденькая, а ее жизнь только что поменялась кардинальным образом. Возможно, просто пытается привыкнуть ко мне и обстоятельствам и не готова к очередным переменам. Лучше бы поговорил с ней, чем сразу воспитывать. Легко поцеловал девчонку в висок и пошел к себе. Раскаяние это хорошо, но она действительно перешла границы. Это ей стоило поговорить со мной и попросить разрешения. За всеми своими проблемами я совсем упустил тот факт, что наложницы становятся такими женщинами, какими мы сами их делаем. Нужно быть строже, я не собираюсь долго плясать под ее дудку, пусть привыкает к своему месту.

20

Дэвина

Утро началось с какой-то невообразимой суеты. Не успела допить кофе, как в комнату практически ворвались мадам Риса и ее помощницы. Быстро поприветствовав, впрочем, почти не глядя в мою сторону, а раскладывая принесенные вещи, заявили, что времени совсем в обрез, и они вынуждены побеспокоить меня прямо за завтраком. Вяло кивнула их спинам в ответ на приветствия и молча подчинилась. Спорить с кем-либо после вчерашнего не было никакого желания.

Оказывается, швеи принесли уже готовое платье и собирались подогнать его прямо на мне. Снова продолжительное стояние на табуретке. Эмма, появившись, даже не поздоровалась со мной. От ее вчерашнего поступка снова захотелось плакать. Почему-то я поверила словам того мужика, что она всегда поможет. Но если смотреть на ситуацию трезво, никаких реальных причин думать так не было.

– Доброе утро, Эмма, – вышло довольно сухо. – Я могу узнать, куда меня собирают?

– Премьера в опере. Будет вся семья. Кэрридан после вчерашнего не в духе, так что веди себя безупречно для собственного же благополучия.

– Обязательно воспользуюсь твоим советом, – ответила абсолютно искренне, но судя по выражению лица, мне не очень поверили.

Сплетницы-швеи во время этого разговора, казалось, дышать перестали. Надеюсь, у них хватит ума не выносить подобное за эти стены. Впрочем, ничего особенного мы и не сказали – о периодических ухудшениях настроения наследника арш Паравалей все в курсе, как и о последствиях подобного. Надеюсь, они скоро закончат с платьем и уйдут. Не хочу никого видеть и никуда идти, но придется. Платье, которое все лучше и лучше облегало мои формы благодаря огромному количеству булавок, поистине королевское. Тяжелый бархат темно-вишневого цвета, открытые руки и плечи, глубокое декольте. Не сложно представить взгляды арш Параваля, которыми он будет облизывать меня весь вечер. В любое другое время я стала бы возражать против столь откровенного выреза, но после вчерашнего у меня нет не единого шанса, что хозяин встанет на мою сторону.

С трудом дотерпела до конца примерки и, проводив швей, надеялась передохнуть в одиночестве, но заглянула Рози и сказала, что глава семьи зовет. Быстро переоделась, взяла себя в руки и пошла в уже знакомый кабинет. Градоначальник встретил ласково, усадил в кресло, вручил чашку ароматного чая, предложил печенье и, подождав, пока отхлебну глоток, заговорил:

– Дэвина, ты хорошо помнишь договор, который подписала?

– Да, сэр. Я все помню.

– Мне кажется, с нашей стороны условия выполняются на все сто. А вот неприятных последствий, о которых ты была предупреждена, вроде бы пока не последовало.

– Все так, – примерно понимаю, куда он клонит, но не понимаю, зачем юлит, вместо того, чтобы обрушить на меня свое негодование.

– Буду откровенен с тобой, договор нужен был, чтобы привести Кэрра в чувства. Он из-за твоей строптивости такое творил тогда. Думал, что ничем не рискую. Думал, наскучишь ему быстро, и я отошлю тебя подальше. Но что я вижу сейчас? Твое поведение расстраивает моего сына. А это очень расстраивает меня. Если он снова сорвется и начнет чудить, то лично мне ты станешь вроде бы не нужна. Понимаешь, к чему я веду?

Не очень понимала, но сочла, что безопасней кивнуть.

– Так вот, Дэвина, еще раз для женщины, которая не считает выполнение подписанных контрактов обязательным – с этого момента ты выполняешь любое желание Кэрридана. Я подчеркиваю – любое. А если вдруг выясняется, что сделала что-то не так, то падаешь на колени и слезно клянешься, что не хотела и исправишься. Если не умеешь вести себя осмотрительно, учись извиняться, – он улыбнулся столь похабно, что даже будь я полной идиоткой, все равно поняла бы, о чем речь. – Подробностями поинтересуйся у Эммы. Она разъяснит.

– Я поняла, – ответила сухо; не зря же специальную литературу читаю.

Правда, при одной мысли о подобных извинениях тошнота подкатила к горлу, но договор не гарантировал мне исключительно классического секса, скорее наоборот.

– Надеюсь, мы поняли друг друга, и я больше не услышу жалоб на тебя от Кэрра и Эммы.

– А Эмма тоже на меня жалуется?

– Да, говорит, что ты полностью игнорируешь ее советы и усложняешь жизнь не только себе, но и ей.

– Мне жаль.

– Это хорошо. Можешь идти.

Из кабинета арш Параваля-старшего вышла со странным чувством безысходности, будто случилось что-то страшное и непоправимое. Не знаю, откуда взялись такие эмоции, ведь он даже ничего нового не сказал. Спустилась по главной лестнице, вышла из дома и пошла в сад. Цветами и декоративным кустарником лично занималась Юдифь арш Параваль, что сложно предположить глядя на эту холеную, рафинированную гемозависимую. Но я полюбила гулять по этим аллеям, подолгу сидеть в тенистой беседке и не могла не оценить ее талантов садовода. Не знаю, сколько я так просидела среди шелеста листвы и ароматов сотен цветов, уронив голову на руки и спрятав мокрое лицо в ладонях. Жизнь казалась ужасно несправедливой и чудовищно одинокой. Наверное, я могла бы жалеть себя до бесконечности, но услышала быстрые шаги по гравию и громкий голос Эммы. Вскоре и она сама показалась около беседки и всплеснула руками, увидев меня.

– Дэвина, собираться пора, а тебя нигде нет.

Поняв, что она одна пришла за мной, все же решила сказать то, что было на сердце со вчерашнего дня.

– Мне обещали. Обещали, что ты поможешь. Защитишь, всегда будешь на моей стороне.

– А я и помогла, – Эмма подошла почти вплотную к беседке и спокойно проговорила это, глядя мне прямо в глаза. – Помогла сохранить твою глупую, никчемную жизнь. Беременность – это не конец, а, возможно, лишь начало. Мужчины, они беременных не любят. Кэрр, скорее всего, почти сразу потеряет к тебе всякий интерес. Но родив ребенка по его желанию, ты уже никогда не повторишь моей судьбы. Будешь избранной, защищенной почти от всего, кроме воли самого хозяина. Разве это не здорово? Не то, чего бы ты хотела?

– Я не хочу, – проговорила хрипло, почти неслышно, понимая, как неуместны слова о моих желаниях.

– Какое-то время назад я еще верила, что ты сможешь справиться. И ведь все обстоятельства складываются благоприятно для тебя. Кэрри ласков, щедр и хочет ребенка. Но ты делаешь все, чтобы испортить себе жизнь. Боюсь, шансов выбраться из всего этого хотя бы живой у тебя все меньше. Я поэтому и пошла к Шастодану. Чтобы он напомнил тебе о договоре и о необходимости его соблюдения. Может, хоть так станешь умней и осмотрительней и протянешь чуть дольше. А насчет того, что тебе обещали – в первую очередь, ты нужна им живой и послушной. Опальная наложница, из которой хозяин выбивает послушание им без надобности. Подумай об этом. А сейчас пошли, пора.

Вытерла слезы и послушно поплелась за Эммой в дом. Быстрый душ, профессиональные макияж и укладка, уже знакомое платье и драгоценности из семейной сокровищницы. Из зеркала на меня смотрела потрясающе красивая, но очень взрослая и холодная женщина.

– Улыбайся, Дэвина, – подбодрила меня Эмма, расправляя складки на юбке. – Сегодня ты бесспорно будешь королевой вечера, как и в прошлый раз. Постарайся удержать это место за собой. Просто поверь, это гораздо лучше, чем перейти в статус общей собственности. Просто поверь.

– Ты ведь не была… – начала я и осеклась, откуда мне знать.

– Была. Совсем недолго. В семью обычной любовницей меня привел дядя Шастодана. И как быстро увлекся, так же быстро и бросил, сделав игрушкой всех своих родственников. Слушайся меня, и все будет хорошо.

Только потрясенно сглотнула на это. Если мне тяжело терпеть одного хозяина, то каково будет переходить из спальни в спальню? Пожалуй, стоит пересмотреть приоритеты и все же прислушаться к Эмме.

– Спасибо, что подсказываешь, – начать решила с попытки наладить отношения с ней самой; говорить это было тяжело, я еще не приняла ее слова, как истину; но кому будет хуже, если она решит, будто согласна следовать ее советам.

– Иди, – Эмма только сухо кивнула в ответ.

Кэрридан ждет около машины. Поняв, что он не зайдет за мной как обычно, расстроилась заранее. Права Эмма, и арш Параваль-страший прав – вывела я хозяина. Впору действительно задуматься о том, как буду просить прощения. Эти мысли и напугали меня, и показались неуместными перед поездкой в оперу. Поэтому прогнала их и лучезарно улыбнулась Кэрридану. Я куталась в короткую меховую накидку, поэтому он не мог видеть платье целиком, но все же удовлетворенно кивнул, увидев меня. А еще, кажется, слегка опешил от моей наигранной улыбки, видимо, ожидал, что буду и дальше упрямиться и проявлять характер.

– Ты потрясающе выглядишь, – сказал чуть слышно, лично открывая передо мной дверь автомобиля.

– Ты тоже,– вернула ему комплимент.

И мои слова полностью правдивы – белоснежная рубашка, черный костюм из ткани с небольшим блеском, обязательная для таких случаев бабочка. Кэрридан арш Параваль сегодня вечером просто неотразим. Волосы распущены и аккуратно уложены, запонки отражают свет традиционно фиолетовыми камнями. Вчерашняя пансионатовская девочка где-то глубоко внутри почти на грани обморока, что этот красавец – ее спутник на сегодняшний вечер. И та же самая девочка все еще немного смущается и боится, ведь за вечером неминуемо последует ночь. Почему-то уверена, что, несмотря на то, что Кэрридан явно все еще сердится, сегодня мне не отвертеться.

21

Дэвина

В холле оперы хозяин помог мне раздеться и буквально замер, разглядывая меня в огромном зеркале на стене рядом. Эффект, пожалуй, даже превзошел ожидаемый. Наконец, он с трудом отвел взгляд от моей груди и все же отдал одежду подошедшему гардеробщику. Снова мило улыбнулась, в очередной раз вызвав удивление на красивом лице.

Далее последовало вполне ожидаемое – очень скучный обмен приветствиями и любезностями со всеми встреченными. Знакомые хозяина и просто мимо проходящие, не удостоенные личной беседы, пялились на нас во все глаза. И я делала то же самое, только разглядывала я окружающую меня роскошь. Никогда раньше не бывала в опере, и даже никаких мыслей сходить сюда однажды не возникало. Но мне нравилось то, что я видела – красиво, величественно, монументально. Лепнина, портьеры, огромные хрустальные люстры – все создавало атмосферу красоты и торжественности. Надеюсь, и само представление мне понравится.

Арш Параваль очень скоро оторвал от интересного занятия и потянул на лестницу. До начала спектакля время еще есть, но я рада скрыться от липких взглядов в ложе. Правда, только сейчас поняла, что ложа может оказаться семейной. Почему-то видеть брата и мать Кэрридана совсем не хотелось. Как только за нами закрылась дверь, увидела, что опасения были напрасными – только два высоких мягких стула, низкий столик с напитками и закусками, да небольшой мягкий диванчик в углу. Не успела выдохнуть, как хозяин развернул меня к себе и поцеловал. Сначала медленно и как-то несмело, потом, не получив отпора, все более увлекаясь, делая поцелуй чуть грубым и жестким. Отстранился, настырно заглянул в глаза, ожидая протеста, впиваясь в талию пальцами, будто предупреждая. Но после всех сегодняшних нравоучений и угроз, я готова быть хорошей девочкой. Идеальной. Улыбаюсь чуть застенчиво, уже понимая, что пойдет до конца, испытывая меня, ища предел. Провожу пальцами по чуть влажным губам, потом по волевому подбородку. Спускаюсь к шее, поглаживаю, а потом веду ногтями сверху вниз по вене, где бьется глухой тягучий пульс. Мужчина дышит рвано, ожидая продолжения. Поднимаю лицо и смотрю в алые глаза – никакого страха сегодня, никакого сопротивления.

Кэрридан кажется чуть растерянным от моих действий, но не мешает, ждет, явно сдерживая себя. Грудь под белоснежной тонкой тканью резко вздымается и опадает, опускаю правую ладонь на то место, где находится сердце. Представляю, как беру его в ладони, как контролирую этого неуправляемого хищника одним капризным движением губ.

– У нас ведь есть немного времени? – игриво тереблю пряжку ремня и призывно облизываю губы.

Арш Параваль протягивает руку и закрывает дверь на замок. Из зала, от которого мы отделены тяжелой портьерной тканью, доносятся звуки тихих разговоров – зрители занимают места, общаются со знакомыми, обсуждают предстоящую премьеру. Встаю на цыпочки и целую его лицо, быстро увлекаюсь, ведь сегодня я вполне искренна в своих желаниях, а все прочее забыто где-то глубоко внутри. Где-то рядом с моими представлениями об идеальной жизни и женской порядочности. Кэрридан, как и всегда, потрясающе пахнет. Утыкаюсь носом в шею и, вдохнув, чуть прикусываю кожу.

– Если решила свести меня с ума, то ты на правильном пути, – шепчет в ухо, поглаживая руки.

Знаю, что на правильном, и очень надеюсь, что не проломлю твой самоконтроль окончательно. Улыбаюсь в ответ, целую губы, легонько упираюсь ладонями в грудь, толкая к дивану. Он слегка расслабляется, перестает ждать подвоха. С удовольствием подчиняется моей инициативе. Смотрю сверху вниз на сидящего передо мной мужчину, улыбаюсь зазывно, но на самом деле понятия не имею, что дальше. Мы оба одеты, кровати здесь нет. Похоже, мне срочно нужна его помощь, иначе мое сексуальное нападение просто захлебнется от недостатка опыта.

Кэрридан будто чувствует мое затруднение, быстро сбрасывает пиджак, и протягивает ко мне руки.

– Подними подол и иди сюда.

Делаю, что велено – наклоняюсь и задираю юбку до талии. Поднимаясь, наталкиваюсь на жадный нетерпеливый взгляд. Делаю два шага вперед и опускаюсь к хозяину на колени. Он тут же обхватывает руками, усаживая ближе. Так, что, даже не имея большого опыта, уверена, мужчина полностью готов к главному. Ерзаю, провоцируя перехватить инициативу. Страх медленно выползает из глубин сознания и тормозит, заставляя чуть отстраняться и просительно заглядывать в глаза. Пусть скорей уже все закончится, не могу больше изображать сексуальную штучку. Но Кэрридану новых провокаций и не требуется. Он с жадностью набрасывается на мою грудь, чуть приспуская корсет. Руками помогает мне двигаться на собственных коленях. Спустя пару минут просит привстать, быстро расстегивает брюки, сдвигает свое и мое белье и направляет, возвращая в прежнюю позу. Никогда раньше не была сверху и сейчас медлю изо всех сил, опускаясь на нетерпеливо подрагивающий член. Он кажется еще больше чем обычно, но я где-то прочитала, что так чувствовать в подобных позах – нормально. Прикусываю губы, чтобы быть тише. Опера уже началась, в зале тишина, слышна лишь музыка да красивые мощные голоса солистов. Хозяин не торопит, позволяя определиться с глубиной, углом и скоростью. Наконец, я это делаю – нахожу приемлемое положение, смотрю в пугающе алые глаза, накрываю его рот поцелуем и закрываю свои. Двигаюсь сначала медленно, практически просто раскачиваюсь. Затем, привыкая к ощущению наполненности, ускоряюсь, впиваясь пальцами в плечи мужчины. Он поддерживает за бедра, чуть направляя и не переставая целует – губы, шею, плечи, грудь. Постепенно увлекаюсь все больше, перестаю думать о боли и о неуместности происходящего. Становится наплевать на происходящее вокруг. Руки и губы арш Параваля сводят с ума, я двигаюсь быстро и как-то резко, рвано, пытаясь сдерживать стоны. Не могу поверить, что это происходит со мной. Какое-то уже знакомое, но еще непривычное чувство захватывает, крутится внизу живота и там, где Кэрридан входит в меня. Мужчина дышит сквозь плотно сомкнутые губы, но по их форме вижу, что зубы уже прорезались почти полностью. Подаюсь к нему, облизываю, и хоть он мотает головой в попытке заставить отстраниться, настырно раздвигаю языком губы и врываюсь в его рот. Он поддается с чуть слышным яростным стоном, переплетая наши языки, ускоряя мои движения руками. Двигаюсь все быстрее, резче, опускаюсь все ближе, все теснее.

В какой-то момент я полностью теряю контроль – над собой, над происходящим, над мужчиной подо мной. Откидываюсь назад, опираясь на плечи партнера. Ураган проносится по нервам, заставляя быть раскрепощенной, активной, страстно желающей Кэрридана арш Параваля и секса с ним. Страсть так скручивает меня, что я возвращаюсь в прежнюю позу и сливаюсь с хозяином в очередном глубоком поцелуе. Я так безрассудна в своем поведении, что вполне ожидаемо режусь об острые клыки языком. Вскрикиваю от мимолетной острой боли, но не отстраняюсь, а в каком-то необъяснимом порыве кусаю его сама. Нежная кожа нижней губы гемозависимого легко рассекается моими зубами, и я чувствую на языке уже не только вкус собственной крови. Разум, почти полностью отключившийся, кричит где-то далеко, что я на волосок от смерти. Что очень неосмотрительно вот так давать свою кровь – крайне глупый и необдуманный поступок. А уж пробовать кровь арш Паравалей – вообще полный идиотизм, за который меня вздернут по решению их суда без особых раздумий. И это все так, но сейчас не имеет значения – дрожу от накрывающих меня ощущений. Смотрю, не мигая, в глаза поработившего меня монстра, и мне больше не страшно. Мне очень хорошо, я на пике и готова сорваться вниз в вихрь эйфории. Кэрридан смотрит в ответ ласково, слизывает нашу кровь со своих и моих губ, забрав полный контроль над моими движениями себе. Он быстро находит нужные позу и ритм, и вскоре мы приходим к финалу. Сначала я, дрожа и заглушая стоны, уткнувшись в его грудь. А сразу после и он, прижавшись губами к моей шее, но не кусая.

Оргазм оглушает, ослепляет и парализует на некоторое время. Часто дышу, ловя воздух пересохшим горлом, все еще цепляясь за его плечи. Кэрридан нежно гладит мою спину и тяжело со свистом выдыхает. Сквозь негу проскальзывает мысль, что если зубы не скроются в ближайшее время, то, скорее всего, мы не закончили. Какое-то время потребовалось, чтобы прийти в себя, потом арш Параваль осторожно поднимает мое лицо за подбородок, встревоженно заглядывает в глаза.

– Ты в порядке? – спрашивает чуть слышно, будто боясь услышать ответ.

Только киваю и счастливо улыбаюсь. Мне больно, между ног ощутимо саднит, но, кажется, я поняла, что значит хотеть этого. Поняла, почему людям и гемозависимым нравится этим заниматься. Поняла, почему Кэрридан так настойчиво приходит в мою спальню. Теперь я точно справлюсь, смогу смириться и выжить. Сделать вид, что меня все устраивает, и просто пережить, надеюсь, недлительное время его интереса.

Хозяин улыбается в ответ. Его зубы в полном порядке, губа уже не кровит, как и мой язык. Арш Параваль не демонстрирует какого-либо недовольства моими действиями или поведением. Помогает встать, ноги не держат, белье противно-влажное.

– Пойдем в туалет, пока антракт не начался, – он поспешно застегивает ширинку, накидывает пиджак и, взяв меня за руку, ведет в коридор.

В туалете запираюсь в кабинке, снимаю трусы и запихиваю их в сумочку. Кое-как привожу себя в порядок с помощью влажных салфеток, расправляю и оглаживаю подол. Мятым он не выглядит, и это радует. Выхожу к умывальникам, Кэрридан поправляет волосы. Он полностью застегнул пиджак, видимо, его одежда пострадала больше моей. Мою руки, подтягиваю корсет как можно выше. Арш Параваль помогает со шнуровкой. Еще раз расправляю юбку, ткань, и правда, совсем не измялась. Подправляя макияж, вижу наливающийся синяк на шее, куда Кэрридан целовал перед финалом. Аккуратно прикрываю это место волосами и думаю, что это малая цена за сегодняшнее.

Мы возвращаемся в ложу, портьеры распахнуты, напитки разлиты по бокалам. С удовольствием осушаю свой. Есть тоже хочется невероятно. Кэрридан на это лишь улыбается. Быстро утолив первый голод, пытаюсь сосредоточиться на происходящем на сцене. Мой спутник же, напротив, похоже, и не собирается смотреть спектакль. Чувствую его неотступный внимательный взгляд, блуждающий по лицу и телу. Поворачиваюсь к нему, неуверенно улыбаюсь. Отвечает задумчивой улыбкой. Знать бы, что сейчас происходит в его голове.

22

Кэрридан арш Параваль

В антракте Дэвина просит разрешения остаться в ложе. Тоже порядком вымотан нашим небольшим приключением, поэтому и не думаю заставлять ее покидать удобное кресло, если ей того не хочется. Выхожу один, запрещая охране впускать сюда кого-либо кроме меня. Спускаюсь в буфет, нужно поздороваться с мамой. С той ссоры мы так и не поговорили. И сейчас не поговорим – место не подходящее, но мне хочется мира в собственной семье.

Надежды свои приходится оставить у входа в просторный, заставленный столиками зал. Разговоры, кажется, становятся чуть тише, едва присутствующие видят меня. Сложно их в этом упрекать – две яркие, скандальные женщины города здесь, а я лишь вишенка на торте. Мама и Карла мило беседуют за нашим семейным столом, а я не знаю, как себя следует повести. После того, как газеты женили меня на губернаторской дочке, мое появление сегодня под руку с наложницей, только подхлестнуло всеобщий интерес. Обычно с беременными невестами так не поступают. Даже такие уроды, как я.

Не спеша подхожу, нацепив самую обаятельную улыбку.

– Добрый вечер, дамы, – целую протянутые руки по очереди. – Шикарно выглядите. Как и всегда, впрочем.

Прожигаю Карлу тяжелым вопросительным взглядом. Алое облегающее платье на тонких бретелях не оставляет простора фантазии и сомнений по поводу отсутствия как белья, так и живота. Я, конечно, не особый спец, наверное, еще рано, но и каких-то прочих изменений тоже не нахожу. Карла выглядит абсолютно обычно – ярко, чуть вызывающе, призывно.

– Здравствуй, дорогой, – мама нежно улыбается, ясно вижу, что наш конфликт вымотал и ее. – Рада, что ты нашел минутку. Смог оторваться от своей девки.

Улыбка становится ядовитой, а я морщусь, точно улавливая подтекст – отца рядом нет, вероятно, он от очередной юбки оторваться так и не смог.

– Просто соскучился, – пытаюсь погасить ее недовольство в зародыше; я – не отец, у меня нет жены, чтобы испытывать угрызения совести по поводу моих женщин.

Моей женщины… Мысленно поправляю себя. Вот именно – последнее время я сплю с единственной женщиной, к тому же в собственном доме. Вот! Да я просто образец добродетели.

Карла молчит, и я рад этому – все давно сказано и до предоставления документов мне добавить нечего. Она улыбается, пытается быть соблазнительной, но безуспешно. Я так устал от нее, что даже от духов подташнивает. А от ее уверенности, что, в конце концов, мы все же поженимся, так и вовсе тошнит. Через минуту понимаю, почему моя «невеста» такая молчаливая сегодня. Всего лишь уважение к старшей женщине, которая, не медля, берет ситуацию в свои руки.

– Кэрри, милый, почему бы тебе не пригласить Карлу в свою ложу? Это было бы очень уместно.

– Не думаю, – отвечаю сухо, мысленно проклиная все на свете. – Ложа семейная. Но я с удовольствием приглашу тебя, – все еще пытаюсь как-то сгладить.

– Что за условности, сынок? Карла – почти часть нашей семьи. Это вопрос времени, все это знают.

– Все, кроме меня, видимо, – глухое раздражение поднимается внутри, чувствую себя брыкающейся жертвенной овцой.

Добивает меня Карла, опустившая глаза в пол с милой улыбкой. С бывшей любовницей, швыряющейся оскорблениями и угрозами, я понимаю, что следует делать. Что делать с этой молчаливой скромницей – понятия не имею.

– Кэрр, я не хочу ссориться, – мама тоже, видимо, решила удивить. – Надеюсь, Карла неплохо проводит время со мной и Дэнни в нашей ложе. Ну а вы с отцом провОдите свое время, с кем хотите. И, к сожалению, это не мы.

Мама скорбно поджала губы, и это отождествление себя с Карлой просто убило меня. Вынужден был холодно попрощаться и бежать прочь, пока не наговорил лишнего. Я в курсе о непростом, упрямом характере матери, но сейчас готов признать, что раньше она не обращала его в оружие против меня. Да и вообще, я по праву считался ее любимчиком, сейчас же с Дэнни они стали значительно ближе и лучше понимали друг друга. Осознание этого стало не самым приятным открытием вечера.

Вернулся в ложу, и все грустные мысли тут же вылетели из головы. Пусть родители делают, что хотят, меня это все равно не заставит изменить решение. Дэвина мило и застенчиво улыбнулась, и в ее исполнении я верил в эту улыбку. Верил, несмотря на то, что мы вытворяли полчаса назад. Сел на свое место, взял ее руку и больше не отпускал до конца постановки. Не запомнил ничего из сегодняшней громкой премьеры, ведь гораздо больше меня интересовали красивый профиль Дэвины, абрис желанных губ, соблазнительная грудь, вздымающаяся при каждом вдохе, нежная кожа ладони, которую я не уставал целовать. Девчонка же напротив казалась вполне увлеченной происходящим на сцене. Не удивительно, думаю, она впервые в опере.

Время в обществе наложницы пролетело незаметно и, попрощавшись со встреченными знакомыми, мы отправились домой. Безумно хотелось остаться с ней наедине после всего, что случилось сегодня. Заглянуть в глаза, покрыть ее всю поцелуями, убедиться, что мне это не приснилось. Физиология упрямо намекала на продолжение вечера, но был уверен, что не выйдет. Моя девочка снова посмотрит на меня своими огромными чарующими глазами, и я растаю, отступлю, соглашусь снова ждать. Без обсуждений, шантажа, прочих женщин – просто ждать, пока скажет «да».

Дэвина

К счастью, арш Параваль довел меня до дверей спальни и сам скрылся у себя, объяснив это недостаточной гигиеной в туалете оперы. Была с ним полностью солидарна, поэтому, сбросив платье около кровати, сразу заперлась в душе. Открыла воду, и пока она набиралась в небольшой бассейн, который здесь называли ванной, начала снимать макияж. Синяк на шее переливался багрово-фиолетовыми тонами, на груди остались небольшие слегка-красные отметины, а язык чувствительно ныл в местах порезов. Между ног все еще ощутимо побаливало и безумно хотелось смыть все следы страсти хозяина. Смыть тщательно. Вместе с воспоминаниями.

Залезла в теплую ванну. Терла себя мочалкой с ароматной пеной, а слезы текли сами собой. Не до конца поняла, что сегодня произошло, но чувствовала себя ужасно. Мне нужны пояснения, но понятия не имею, у кого можно спросить о таком. Где-то глубоко внутри чувствовала, что все сделала правильно, что он все равно бы взял желаемое, только последствия для меня могли быть гораздо хуже, чем растерянность и засос на шее. Ну и еще обмен кровью… Как я могла докатиться до такого за считанные минуты? Вот я впервые целую Кэрридана этим вечером, а вот с силой кусаю. Не ожидала от себя. Ничего из того, что произошло сегодня. Чувствую себя грязной, распущенной, готовой на все по требованию мужчины.

Заканчиваю мыться, но не могу перестать плакать. Мне страшно, что теперь хозяин всегда будет требовать подобного, а я понятия не имею, как это вышло. Так сильно была напугана возможными последствиями нашей ссоры, что сама «прыгнула с этой скалы», не ожидая кары. И еще кровь… Он может решить, что я вполне не против, и начать от меня кормиться на постоянной основе. Плохо, очень плохо. Так хозяин будет чувствовать любую фарму, которую я принимаю. К счастью, небольшие порезы сегодня не могли дать ему этой информации. Но при мысли, что вместо синяка на шее мог быть укус, и арш Параваль понял бы, что ослушалась и продолжаю пользоваться противозачаточными, волосы на голове от ужаса начинали шевелиться сами собой.

Наконец кое-как успокаиваюсь, заканчиваю приводить себя в порядок и осторожно выглядываю из ванной. В комнате пусто, выхожу, одеваюсь и, взяв книгу с комода, ложусь в постель. Я настолько взбудоражена, что о сне и речи нет. Читаю легкий женский роман, глупости из которого больше не вызывают умиления или смеха, только раздражение. Теперь слишком хорошо знаю, что любовные романы врут – не у всех подкашиваются ноги от поцелуев, не все ждут с нетерпением встреч со своими любовниками, не всем приятен секс. В конце концов, роскошь выбрать партнера оказывается доступна не всем.

Почти ночью дверь между нашими спальнями открывается, и входит арш Параваль. Он в одних трусах, поэтому о цели визита догадаться несложно. Хорошо, что я только что была в ванной и точно знаю, что никаких следов слез на лице не осталось. Глупо и радостно ему улыбаюсь, как и весь вечер сегодня.

– Как ты? – присаживается на край кровати и возвращает улыбку.

– Все хорошо.

– Достаточно хорошо, чтобы повторить?

Делаю максимально грустное лицо и качаю головой. Надеюсь, он отстанет.

– Что читаешь? – моментально переводит тему, и я выдыхаю.

– Какую-то ерунду, – отдаю ему книгу, и он хмыкает, взглянув на обложку.

– Мне ничего не дают, кроме тех книг, женских романов и учебников.

– Хочешь посещать библиотеку?

– Да, очень! – теперь моя улыбка вполне искренняя.

– Я распоряжусь. Сможешь бывать там в свободное время.

Кэрридан тянется к моей шее, подавляю порыв отстраниться. Осторожно гладит синяк.

– В следующий раз постараюсь быть аккуратней, – нежно целует пятно.

Это не обещание, но мне приятно, что он тоже думает об этом.

– Хочешь еще почитать?

– Нет, – и правда, не хочу; похоже, романы меня больше не интересуют.

– Будем ложиться?

Киваю и выключаю лампу со своей стороны. Кэрридан делает то же самое, а потом протягивает ко мне руки, чтобы уложить к себе под бок. Он большой и теплый, и если быть уверенной, что действительно уснет, то какой-то надежный. Последнее время я гораздо лучше высыпаюсь рядом с ним, чем когда он ночует у себя.

Арш Параваль засыпает очень быстро. Его рука перестает поглаживать мое плечо, а дыхание выравнивается. Я в восторге, что он снова выполняет мои просьбы, несмотря на недавнее непослушание. Засыпая, улыбаюсь, в надежде, что буря позади, и мне больше ничего пока не грозит.

23

Дэвина

Утро также началось отлично. На прикроватной тумбочке в небольшой изящной вазе увидела огромный полураспустившийся ярко-алый бутон. Из болтовни прислуги мне известно, что это самый любимый сорт роз Юдифь арш Парваль. Вылажу из-под одеяла, наклоняюсь к цветку и медленно вдыхаю тонкий гипнотический аромат, касаясь нежных лепестков носом. Что может на такое подумать юная наивная дурочка, коей я все еще явлюсь? Именно. Ради какой-то наложницы, чья обязанность без лишних слов раздвигать ноги, любимую мамину клумбу расхищать не будут! От мыслей, что моя первая же попытка быть послушной и дать хозяину то, чего он хочет, увенчалась таким успехом, хочется петь. Громко и весело. Как и всегда наутро после интимного свидания с Кэрриданом у меня удивительным образом ничего уже не болит. Я приплясываю по комнате, постоянно бросая взгляды на вазочку с розой, будто цветок может гарантировать дальнейшую счастливую жизнь.

Приход Эммы резко отрезвляет меня. Гемозависимая скидывает с рук принесенное чистое белье и неодобрительно смотрит. Не знаю, чем она опять недовольна. И спрашивать не хочу.

– Встаешь позже хозяйки, – упрекает она. – Смотри, Юдифь прознает, найдет тебе работу – будешь с первыми птицами на ногах.

Молча обдумываю услышанное и надеюсь, что это лишь выдумки завистливой женщины, и никто, кроме хозяина, не имеет такой власти надо мной. Эмма, впрочем, не торопится убеждать в обратном, хотя наверняка считывает мои мысли по выражению лица.

– Через час тебя будет ждать такси у ворот. Собирайся.

– Куда? – недоуменно спрашиваю.

– В клинику поедешь. Забыла?

Реальность обрушивается на меня потоком прошлых неприятностей и их грядущих последствий.

– Разве ты не поедешь со мной?

– Зачем? Ты хозяина слышала? Если что-то позабыла, то не волнуйся, с врачом я поговорила по телефону, он в курсе проблемы. Просто делай все, как он велит. А результаты придут сразу Кэрридану.

Расстроенно опустилась на диван.

– А может, не сегодня? Хозяин ничего не говорил? Может, уже не надо.

– Говорил. Сегодня утром. Напомнил, что это нужно сделать.

Последняя надежда избежать визита к врачу испарилась. Придется ехать. Это, конечно, не помешает принять оставшиеся таблетки, но, судя по всему, ни Кэрридан, ни Эмма своих решений не поменяли. Что ж… Вчерашний день показал очень ясно, насколько лучше быть послушной. Продолжу в том же духе.

Быстро собралась, наспех позавтракала и ровно в назначенное время села в такси. В машине я провела не больше пятнадцати минут. Остановились на светофоре на небольшой боковой улочке, дверь с моей стороны резко и абсолютно неожиданно открылась.

– Приехали, принцесса, – этот насмешливый голос, как и весело прищуренные голубые глаза я узнала сразу.

Таксист непонимающе обернулся, сдержанно улыбнулась ему, расплатилась и вышла, опершись на предложенную руку.

– Люк, какого черта? – впиваюсь в него гневным взглядом.

– Расслабься, Дэвина, – он продолжает радостно скалиться, сжимая мою ладонь. – Нужно поговорить. Твой визит к врачу перенесен на полтора часа, Эмма знает, ты по легенде гуляешь по центру в ожидании звонка из клиники.

Выдыхаю и послушно топаю за парнем куда-то вглубь квартала. Он по-прежнему держит меня за руку и, как и в прошлый раз, это странным образом не раздражает. Напротив, чувствую себя спокойней и уверенней, прикасаясь к кому-то, кто контролирует ситуацию. Вскоре мы заходим в пустой, полутемный паб. Люк кивает одинокому бармену за стойкой и тащит меня дальше, в следующий зал. Там в углу за сдвинутыми столами я вижу тех же людей, что и в прошлый раз в разрушенном цехе. Главарь кивает, рассматривая пристально и чуть неприязненно. Киваю в ответ, также не демонстрируя радости от встречи.

– У нас не больше часа, и лучше чтобы она, и правда, погуляла в парке хотя бы десять минут, – Люк плюхается на один из свободных стульев и указывает мне на соседний.

Присаживаюсь, сжимая ремешок сумки. Все эти тайные встречи не вызывают ничего, кроме раздражения и страха, что о них станет известно хозяину.

– Как дела, Дэвина? – интересуется главный, и я не знаю, с чего начать.

– Не очень, – говорю осторожно. – Если я здесь потому, что вам потребовалась моя помощь, то можем сразу попрощаться, и я пойду, – глядя в удивленные глаза мужчины, продолжаю. – Я не буду вам помогать, так как с вашей стороны все договоренности были грубо нарушены.

– Можно подробней? Я что-то ничего не понял.

Реакция главаря мне нравится – он не нервничает, не агрессирует, не пытается запугать. Поэтому решаю продолжить этот разговор.

– Вы в курсе, зачем я еду в клинику? – собеседник кивает. – Вот. А вы обещали помочь избежать подобного.

– Это всего лишь визит к врачу, – мужчина говорит это так, будто ходить к докторам по приказу – абсолютно нормально.

– Не просто. Эмма забрала мои таблетки и отказалась возвращать. Отказалась помогать мне с этим. Да еще и арш Паравалю-старшему на меня нажаловалась.

Понимала, что занимаюсь сейчас тем же, но либо пусть выполнят свои обещания, либо не вижу смысла рисковать, участвуя в этом.

Главный поморщился.

– Я просил Эмму не быть столько категоричной, но она считает, что это для твоего же блага.

– Да, я в курсе. Она считает, что рождение ребенка сделает мою жизнь еще лучше, – вложила в последнюю фразу всю иронию, на какую была способна.

– Не лучше, Дэвина. Она считает, что так ты получишь все то, что имеешь сейчас, но без навязчивых визитов наследника арш Паравалей.

Возможно, мне показалось, но со стороны Люка донесся какой-то странный звук, похожий на скрежет зубов.

– Мне плевать, что она считает. Не надо решать за меня, чего я хочу и как лучше это получить. Либо наша помощь взаимна, либо давайте просто забудем о наших встречах.

– Ты понимаешь, что слишком плохо разбираешься в сложившейся ситуации, чтобы принимать такие решения самостоятельно?

– Я не стану рожать ему ребенка! – прошипела сквозь стиснутые зубы. – Но в остальном я согласна с Эммой – буду послушной, буду рядом с ним, и смогу быть вам полезной.

– Хорошо, – устало выдохнул главный. – Если все так, то, уверен, ты с легкостью сделаешь то, что нам нужно.

– Не раньше, чем таблетки будут у меня. Шесть упаковок.

– Это очень много. Тебе сложно будет их спрятать.

– А вам будет сложно меня этим шантажировать ближайшие полгода, – посмотрела ему прямо в глаза.

– Хорошо, но в этот раз спрячь их получше, – он снисходительно улыбнулся, явно Эмма доложила, что это была моя оплошность.

– Что нужно сделать?

– О, ничего сложного. Всего лишь заставить его остаться дома завтра вечером.

– Почему вы так уверены, что он куда-то пойдет?

– Потому что у него назначена встреча. Очень важная. И он не должен на нее попасть.

– Если она такая уж важная… – моментально засомневалась в своих возможностях.

– Важная, но это политические дела, которые он терпеть не может. Поэтому, если дать ему приятный мотив избежать этого, то, думаю, останется дома. Постарайся.

Главарь вызывающе ухмыльнулся, а Люк заерзал на стуле.

– Я сделаю все возможное, но не уверена, что выйдет.

– Это очень важно. Необходимо, чтобы у его окружения сложилась полная картина, – глаза главного злорадно заблестели.

– О чем вы? – холодок прошел у меня по спине.

Конечно, я понимала, что моя помощь сопротивлению не будет во благо Кэрридану, но хотелось немного подробностей.

– Детали тебе не нужны, просто сделай это.

Встреча закончилась на еще более неприязненной ноте, чем началась. Люк молча вел меня обратно к дороге, я сжимала в руках сумку и в целом чувствовала себя мерзко. И не ждала, что станут посвящать в подробности, но отношение обижало – только постельная девка, пока еще интересная тому, до кого они пытаются добраться. Сопровождающий неверно расценил мое настроение.

– Дэвина, ты что? Переживаешь за него? Успела влюбиться? Ты живешь с чудовищем, неужели еще не поняла?!

Слова Люка, пожалуй, были излишне экспрессивны и злы. Не смогла понять, с чего бы такая реакция. Как и то, зачем начала с ним спорить.

– Не такое уж чудовище, – сказала тихо. – У него тоже есть чувства и проблемы. И порой он очень переживает о том, что натворил.

– Что ты имеешь в виду? Что за чувства могут быть у этого урода?!

– На одной из вечеринок, где он был, пострадали люди. И он очень переживал по этому поводу.

– О! Дэвина! Они не пострадали, он сам убил их! – Люк наклонился и зло прошипел это мне в лицо. – И я очень рад, что кроме проблем с законом он получил еще и моральные терзания!

– Постой, а откуда ты знаешь об этом? – внимательно вгляделась в глаза, которые моментально перестали быть злыми; теперь в них видна растерянность и сожаление о сказанном. – Полная картина у его окружения? Так это все вы сделали?

Просто не могла в это поверить, но Люк резко отшатнулся, не успев скрыть эмоций. Он стал быстро удаляться в сторону дороги, но я догнала его почти бегом, схватила за локоть в попытке развернуть. Ничего не вышло, тогда я забежала вперед и развернулась сама.

– Это вы сделали?! Отвечай! Или будешь докладывать главному, что я передумала.

– Да, – Люк, наконец, остановился как вкопанный. – Это сделали мы.

– Значит… Он никого не убивал? – сама не знаю, почему мне это было так важно.

– В этот раз, нет, Дэвина. В этот раз! Но никто не знает, сколько было их – его безымянных жертв. А жертв его брата? Его отца? А то, что они сделали с Эммой?!

Об Эмме говорить совсем не хотелось. Ждала от нее очередного подвоха и того, что за обещанное сопротивлением снова придется сражаться. Люк тяжело дышал, стоя напротив и сложив руки на груди. Кулаки сжаты до белых костяшек, лицо искажено злобой вперемешку со страхом. Он не намного старше. Мы – всего лишь два испуганных юнца, оказавшихся лицом к лицу с несправедливостью этого мира. Ему тоже страшно, как и мне. А еще мы импульсивны и не думаем, что болтаем. Он, похоже, сказал слишком много. Но мне нужен кто-то, кто будет со мной честен.

– Я никому не скажу. Обещаю. И я не влюбилась. По-прежнему хочу уехать, и сделаю все для этого.

Люк только кивнул, взял за руку и повел дальше. Мы снова молчали, каждый думал о своем. Я, например, о том, что каким бы чудовищем не был мой хозяин, нашлись люди, которые очень сильно подпортили ему жизнь. Да, сделали это целенаправленно и мерзко, но у них получилось. И они продолжают. Вероятно, вскоре у Кэрридана случатся очередные неожиданные проблемы, и я буду в этом участвовать. Почему-то верила в то, что Сопротивление добьется своего, ведь арш Паравали могут даже не знать, с кем сражаются. Права была Эмма насчет моих стремительно улетучивающихся шансов выжить. Но дело вовсе не в моем характере или поведении. Я ввязалась в довольно опасную интригу, и если это вскроется, то смерть станет, вероятно, самым легким исходом.

24

Дэвина

Также молча Люк посадил меня в такси. Задержав мою руку в своей, кажется, чуть дольше, чем было необходимо. Время на прогулку, и правда, осталось, и я хорошо провела его, поедая пончики и запивая их крепким кофе. Мысли неотступно крутились в голове, но я так и не смогла понять, что думаю и чувствую по поводу всего этого. Я не знала Кэрридана раньше и ничего не знала о других жертвах. Но об этих девушках он рассказал сам, и теперь мне известно, что он ни при чем. Да и у него есть поводы думать также. Почему-то это очень грело – не убивал, не терял самоконтроль. Зато прямо обратные эмоции вызывало то, что сотрудничаю с теми, кто убил этих девушек и подставил хозяина.

В клинике со мной не произошло чего-то нового или необычного. В пансионате мы проходили врачебный осмотр каждый год. Неприятно, но вполне терпимо. Сейчас же я заранее приготовилась, что отнесутся ко мне как к породистой собаке и не более. Врач все сделал быстро, не обращая внимания на мои постоянно краснеющие щеки. Задал пару вопросов, был корректен и немногословен. В конце визита отправил сдавать кровь и добавил, что все результаты пришлет лично Кэрридану.

Спустя сорок минут я покинула медицинское учреждение с чувством выполненного приказа. Надеюсь, Эмма на этот раз исполнит распоряжение главного, и это посещение врача не более чем видимость послушания.

Вернувшись домой, заперлась в ванной с книгами. Срочно нужно решить, каким способом очаровывать хозяина. Действовать придется наверняка, второго шанса не будет. Но это второй вопрос, а первый – как избежать близости сегодня, чтобы обеспечить хозяину нужное настроение завтра. Ответ нашелся сам собой – скажу, что плохо чувствую себя после осмотра. Надеюсь, сработает. Пока же листала страницы, останавливалась на иллюстрациях, боролась с отвращением. Для спонтанного секса в опере хватило поцелуев, улыбок и полной покорности. Но тогда он и сам хотел, причем хотел настойчиво. Сейчас же мне нужно что-то, что собьет его с толку, дезориентирует, заставит забыть о планах на вечер. И как я ни старалась найти хотя бы два-три варианта, на глаза упорно попадались стоящие на коленях девушки и кайфующие от их действий мужчины. Смогу ли повторить? Будет ли это приятно или скорее нелепо и смешно? Написано, что следует начинать, будто просто ласкаешь партнера и ничего более. Техника описана, она простая и понятная. Тошнота упорно подкатывает к горлу, но может мне и не придется. Само по себе это должно завести столь властного мужчину. Особенно если учесть, что он прямо-таки мечтает о моей покорности. Возможно, встать на колени и расстегнуть штаны будет достаточно, чтобы перехватил инициативу.

Приняв решение, перечитала все, что нашла по вопросу. И вдруг меня озарило – а почему главарь сопротивления считает, будто арш Параваль не сможет зайти после в душ и поехать на эту свою встречу? Выходит, подкараулить его надо перед самым выходом. И занимать достаточно долго, чтобы истекли минуты вежливого ожидания. Сколько это? Учитывая статус Кэрридана, не менее двадцати минут. Но можно ведь и побыстрее поехать и по телефону предупредить. То есть я должна его отпустить не ранее, чем даже звонить станет бесполезно. Это, наверное, минут сорок, не меньше. Тут я крепко задумалась – в каком состоянии буду сама через эти сорок минут. Поломала голову и поняла, что нужна помощь Эммы. Но мы завтра точно останемся наедине. Потому как, если нет, то я и делать ничего не стану.

Сквозь дверь услышала, что кто-то вошел в комнату. Может, Эмма, еще ведь только обед. Убрала книги и выглянула. На моей кровати сидел арш Параваль и рассматривал расписание занятий, которое я бросила на покрывало.

– Привет, – услышал меня и поднял голову. – Смотрю, у тебя довольно напряженный график.

– Да, – широко улыбнулась ему в ответ, стараясь скрыть недоумение по поводу его присутствия здесь.

– Ты уже обедала? – протянул мне руку.

– Нет, – подошла и села рядом.

– Поехали, поедим в каком-нибудь милом месте, – поцеловал мою раскрытую ладонь.

– Я не очень голодная, попила кофе в городе.

– Пока доедем, проголодаешься, – погладил по щеке и осторожно поцеловал.

Если сейчас же не пойду собираться, мы вряд ли куда-то поедем. Аккуратно высвободилась из уже жарких объятий.

– Я быстро, – поцеловала Кэрридана в щеку и сбежала к шкафу.

Какое-то время опасалась, что он все же продолжит. Но хозяин вел себя безупречно и в машине, и в ресторане. Мы мило пообедали. Кэрридан постоянно шутил и много улыбался. Радовалась, считая себя и свое верное поведение источником его хорошего настроения. Но глубоко внутри мне было очень не по себе от того, что участвую в заговоре против него. Так до конца и не поняла, действительно ли считаю, что убьет, если узнает. Отдаст под суд? Сделает мою жизнь невыносимой? Глядя в смеющиеся глаза не могла понять, зачем это делаю. Зачем так рискую?

После обеда арш Параваль довез до дома и уехал в офис. Пообещал, что вернется пораньше. Я, конечно, радостно улыбнулась на это, хотя и планировала сегодня избавиться от его посягательств.

От ворот пошла не в сторону дома, а вглубь сада. Хотелось прогуляться, проветриться, еще раз все обдумать. Снова пришла в беседку рядом с розами Юдифь. Мне здесь нравилось – сказочный аромат помогал расслабиться, красота радовала глаз. Если сидеть тут достаточно долго, то начинает казаться, что все не так уж плохо. Эти цветы видели много моих слез, и наверняка увидят еще немало. Жаль только, что с наступлением осени, они отцветут. Розы останутся только в оранжерее, но там будуар хозяйки, так что вряд ли туда пустят.

Долго грустить в одиночестве мне не дали. Прибежала запыхавшаяся Рози и сообщила, что Эмма меня разыскивает и давно.

– Она в очень плохом настроении, – сказала девушка, заговорщически понизив голос.

Лишь кивнула в ответ, чуть улыбнувшись, и поспешила в сторону дома. Предположения о дурном настроении Эммы при нашей следующей встрече у меня и так были. Гемозависимая хозяйничала в моей ванной и, судя по грохоту переставляемых предметов, и правда, была очень зла. Интересно, действительно на меня? Осторожно заглянула.

– Рози передала, что ты меня искала.

Эмма подняла глаза и окинула тяжелым взглядом.

– Таблетки в ящике для полотенец. В самом низу. Вся ответственность за это решение на тебе. И пальцем не пошевелю, чтобы помочь, – она продолжила убираться и, кажется, потеряла ко мне всякий интерес.

Но мне нужна ее помощь, поэтому придется попросить. Зашла в ванную и плотно закрыла дверь.

– Эмма, у меня есть вопросы по поводу завтрашней встречи хозяина.

– Я думала, тебе все объяснили, – даже головы не подняла.

– Нет. Просто сказали, каким должен быть результат. Но я не уверена, что получится. Что смогу удержать его рядом достаточно долго, чтобы эта встреча потеряла актуальность.

– Вот ты о чем… Не беспокойся – встреча с представителями Парламента. Опоздание недопустимо.

– Значит встреча очень важная, – я сцепила пальцы в замок и прикусила губу. – Не уверена тогда, что он просто не выставит меня из комнаты.

– Постарайся, – хмыкнула она.

– Я же не умею ничего! – уже не знала, как объяснить, что стараний здесь может быть недостаточно. – Подскажи, с чего начать!

– Ох, Дэвина, и что он в тебе нашел, не понятно… Надень что-нибудь откровенное, накрасься поярче. Скажи, что соскучилась. Прояви инициативу. Это точно сработает, если обычно ты шарахаешься от него, как от прокаженного.

– Я думала примерно о том же самом, но… Почему все так уверены, что он не отложит это на более поздний срок?

– Потому что он не всегда думает головой. Ты могла бы уже это понять, если бы сама была поумнее.

Игнорирую очередные нападки. Думаю. Значит, стоит оставить мой план без изменений. Хотя…

– Скажи, Эмма, а тебе известно что-нибудь о его предпочтениях? Я могу сделать что-то, что наверняка гарантирует успех? Ты понимаешь?

– Предложи ему свою кровь. Он точно потеряет голову, – медленно проговорила она, глядя мне прямо в глаза.

Я смутилась и отшатнулась. Это уж слишком. Предложить зацикленному на сексе с тобой гемозависимому кровь, это, и правда, беспроигрышный вариант. Вот только не факт, что к утру я останусь в живых. Не к месту вспомнился вечер в опере. Теперь я еще и покраснела и опустила голову. Это было очень глупо с моей стороны, не понимаю, что нашло на меня тогда. Но то было не полноценное кормление, поэтому все обошлось. Повторять подобное я не планировала. И то, что сам Кэрридан ни разу не пытался покормиться от меня, говорило как раз о том, что понимает все последствия.

– Думай, Дэвина. И постарайся. Это очень важно. Не сможешь, Том не станет тебе больше помогать.

Вот как… Видимо, Том – это их главный. И судя по многозначительному взгляду Эммы, мне не только прекратят помогать, но и постараются заменить. Может, конечно, я придумываю со страху.

– Скажи… – запнулась, подбирая слова. – Ты любила градоначальника, когда попала к нему после всего?

– Любила? – Эмма бросила тряпку, которой протирала умывальник и устало опустилась на банкетку. – Я ненавидела его. Долго. Любила я того, кто привел меня сюда. Даже тогда, когда наигрался и бросил. Даже когда переходила из спальни в спальню, мне было все равно. Ради него я бросила мужа и маленького сына. А Шастодан, он был против такого, не разделял его ценностей и поведения. Считал, что это дурно сказывается на имидже семьи. Забрал меня себе, а его выслал из страны. Как же я рыдала в спальне главы, когда узнала… Долго еще вспоминала первого своего гемозависимого, а потом все прошло. Он мог бы давным-давно вернуться, но так и остался жить где-то в Европе. А дом, куда он привел меня, стал моим домом.

Не ожидала от Эммы подобной откровенности и буквально оцепенела в первый момент. А потом поняла, что есть еще кое-что важное, что хочется узнать.

– Но потом ты полюбила его?

– Привыкла. К нему. Его детям, образу жизни. Смирилась, поняла, что быть в безопасности – не так уж мало. Он меня баловал раньше, приходил часто. Это потом, после обряда, я стала быстро стареть и перестала его интересовать.

– Обряд? Ты, правда, раньше была человеком и у тебя была обычная человеческая семья?

Просто не могла в это поверить. Если о наложницах знали, как о почти забытой традиции, то вот о подобных превращениях я не слышала никогда. И до этого момента все еще верила, что Эмма тогда пошутила.

– Правда, – усмехнулась она горько. – И если бы осталась человеком, то могла бы попытаться вернуться к прежней жизни. Шастодан отпустил бы. Но так сложилось – он спасал мою жизнь, почему-то не захотел дать умереть. Всегда чувствовал ответственность за меня.

– А почему нужно было спасать твою жизнь? – спросила с замиранием сердца.

– Юдифь напала на меня. Из ревности. К мужу и младшему сыну. Она не сильно интересовалась Дэнни. Какое-то время мы трое были почти как семья. Были счастливы.

25

Кэрридан арш Параваль

Вернулся, как и обещал, пораньше. Ужин уже накрыт в комнате Дэвины. Сама она лежит на диване и читает. Опять какой-то женский роман. Улыбнулся в ответ на ее застенчивый взгляд. И когда она перестанет смотреть каждый раз так, будто привидение увидела. Мы поели, поговорили. Спросил, как прошел визит к врачу. Ответила, что нормально. Отвела глаза, явно не хочет говорить об этом. Какая-то она сегодня весь день тихая, задумчивая. Пересел к ней, обнял, привлек к себе. Вдохнул запах уже полюбившихся духов. Рад, что она не сменила их до сих пор. Дешевые, но пахнут приятно.

– Что не так? Ты сегодня какая-то странная?

Девчонка чуть вздрогнула в моих руках.

– Все нормально, – ответила торопливо, предано заглядывая в глаза. – Просто не очень хорошо чувствую себя.

– Ты заболела?

– Нет. Не люблю клиники и все эти медицинские процедуры. Плохое настроение. И болит все после осмотра.

Вот теперь взгляд из-под ресниц. Понятно, моя скромница хочет сегодня увильнуть от своих обязанностей. Хочу ее безумно, как и всегда, но… Снова буду мягкотелым придурком, из которого она веревки вьет? Видимо, да… Черт! Наклоняюсь к ее ушку и шепчу, шевеля дыханием волосы на виске:

– Отдохни сегодня. Надеюсь, завтра и воспоминаний не останется.

Чувствую, как расслабляется, выдыхает. Улыбается мне, и я счастлив. Опять не по-моему, а я ликую, как идиот. Стоит добавить, что ей следует запомнить – неповиновение ведет к неприятным последствиям, но я уже утонул в карамели ее глаз. Тянусь к губам, целую. Когда Дэвина не боится продолжения, целоваться с ней, без преувеличения, волшебно. Губы теплые, мягкие и очень чувственные. Если не хочет секса, то можем целоваться весь вечер. Вынуждаю ее лечь на диван, сам нависаю сверху. Не испугалась, верит мне, удивительным образом верит. С самого начала. И, наверное, она единственная, кто никогда не ставит мое слово под сомнение. И одним этим вынуждает всегда сдерживать обещания. Вот и сейчас – в брюках уже тесно от пары поцелуев, но я не посмею. Не хочу видеть разочарование, не хочу, чтобы снова боялась. В нашем случае ожидание всегда стоит того.

Заласкал и зацеловал Дэвину до такой степени, что уже смело надеялся, что сама вот-вот набросится на меня, как в опере. Но нас внезапно прервали, отец вызывает к себе. Очевидно, что-то важное, надо идти. Впервые не увидел на ее лице радости по поводу своего ухода. Напротив, в глазах с неимоверно расширенными зрачками, я, кажется, разглядел что-то похожее на сожаление. Может, конечно, выдумал это.

В кабинете отец ждал меня не один. Наткнувшись взглядом на юриста губернаторской семьи, сразу напрягся. Потом сухо поздоровался и занял предложенное отцом место. Мистер Уайт приступил к делу без предисловий. Под роспись передал мне документы: справку о сроке беременности и уведомление о необходимости явиться на сдачу анализов на отцовство. Расписался в получении, хотя очень хотелось просто сбежать. Ознакомился со справкой – по сроку выходило, что мы тогда еще регулярно встречались. Вспомнить какие-то подробности свиданий того периода не удалось, как не напрягал память. Против выбора клиники для сдачи анализов тоже нечего было возразить. Лучшая в городе, в основном как раз по той причине, что независимая. Мистер Уайт, поняв, что вопросов к нему нет, попрощался и покинул нас. Мы с отцом остались вдвоем в тягостном молчании. Усиленно обдумывал вариант, что, возможно, Карла была такой невыносимой перед нашим расставанием из-за беременности, о которой сама еще не знала. Это ничего не меняет, но, может, я зря так отрицаю саму возможность этого.

– Ну, что, Кэрр?

Сложно понять, какие чувства сейчас испытывает отец. Но вроде бы не радость.

– Не женюсь… Не женюсь. Не женюсь! – почти выкрикнул последнее, вскочил с кресла и заходил по кабинету.

– Сынок, не нервничай так. Питер последнее время не так уж настаивает на этом.

– Почему?

– Говорит, что понимает тебя. Он ведь и сам очень поздно женился. И хоть и любит дочь, но признает, что она не всегда ведет себя безупречно.

– Это он о ее трех любовниках на сегодняшний день? Не очень безупречно для беременной, согласен.

– Пойми, мы с ним сейчас в непростой ситуации. Вы с Карлой не хотите искать пути к примирению, но речь идет о нашем внуке. Мы столько лет дружим, и давно хотим породниться. Будете вы с Карлой жить вместе или нет, ребенок все равно родится. И сейчас речь уже не о заключении брака, а хотя бы о создании минимально нормальной обстановки для малыша.

– Не хочу это обсуждать раньше, чем подтвердится мое отцовство.

– Я и сейчас по твоему лицу вижу, что теперь не считаешь это таким уж невероятным.

– Не считаю, – развернулся, чтобы уйти.

– Кэрр, останься дома, пожалуйста.

– Хорошо.

Просьба отца означает лишь одно – он по-прежнему не знает, кто так упорно и умело копает под нашу семью. И это тоже очень и очень плохо. Ведь завтра они могут выбрать своей мишенью кого-то еще из арш Паравалей.

Вернуться сейчас к Дэвине было бы неправильно. Я больше не настроен романтически, нужно подумать, успокоиться. Спустился в подвал – холодно, темно, сыро, хорошо. Закурил. Пришло время посмотреть правде в глаза – беременность Карлы подтверждена, ребенок может оказаться моим. Теперь на ее похождения я смотрел совсем иначе. Еще вчера думал, что она делает это, чтобы привлечь внимание. Теперь же бешенство буквально поднималось во мне при мысли, что гуляет по мужикам с моим ребенком внутри. И при этом настаивает на браке, стерва! Никогда не станет моей женой! Не войдет в этот дом и в эту семью! Губернатор разделяет мои взгляды и понимает мои реакции? Прекрасно! Может, стоит еще раз с ним поговорить…

Минуты медленно текут мимо одурманенного вербеной разума. В принципе все не кажется таким уж ужасным. После беременности будут роды. Запишу ребенка на себя и постараюсь стать хорошим родителем. Придется, конечно, общаться и с Карлой, но можно и юридически прописать периодическое проживание малыша со мной. Интересно, как Дэвина отнесется к ребенку? Примет? Будет играть, умиляться? Или предпочтет не видеть вовсе? Что за дурацкие мысли?! Отнесется так же, как и ко всему остальному – в соответствии с приказом. Все, точка! Завтра придут результаты ее анализов, а мне все сильнее кажется, что погорячился. Был слишком строг, не разобрался в ситуации. У нас только стало что-то налаживаться, да и ребенок у меня скоро появится. Может, с еще одним не торопиться?

Скрипнула тяжелая дверь, и послышались шаги. Лениво повернул голову в сторону входа. Дэннидан? Что ему здесь нужно? Брат подошел и сел напротив.

– Кэрр, я хотел поговорить. Отец сказал, что сейчас не лучший момент, но я так не считаю.

Если Дэнни сопровождает что-то ремарками о своем мнении, значит, речь точно идет о жуткой пубертатной придури. Собрал все свое терпение в кулак и вымученно улыбнулся.

– Внимательно тебя слушаю, Дэнн.

Лучше бы сразу прогнал его взашей, потому что от того бреда, что последовал дальше, я просто потерял дар речи.

– Вы с Карлой скоро поженитесь, родится ребенок. Разумеется, ты отошлешь Дэвину – Карла ее просто не потерпит в доме. Так вот, думаю, будет много желающих оставить твою наложницу рядом с собой. Я бы хотел, чтобы ты позволил мне. Ты знаешь, отец отправляет меня в закрытую военную школу, заберу Дэвину с собой, чтобы она здесь не маячила и не мешала тебе налаживать семейную жизнь. Ну а когда надоест, верну, сможешь отдать кому-то еще.

И он преданно уставился на меня взглядом, которым у старшего брата выпрашивают конфеты с верхней полки. Был так шокирован его длинной речью, чего обычно от него не дождешься, что просто моргал и без остановки затягивался. Потом закашлялся и затушил сигарету. Дэнн задергался, понял, что что-то идет не так, как он рассчитывал.

– Дэнни, – специально назвал его уменьшительным именем. – А ты с чего это все взял вообще?

– Кэрр, хватит. Все уже знают. Уже и комнаты для Карлы и ребенка готовят. Если так заботишься о Дэвине, постарайся сделать все, чтобы она с твоей женой здесь не пересеклась.

Наставительно-снисходительный тон стал последней каплей. Я резко сорвался с места и, схватив Дэнни за горло, припечатал к дивану. Моментально вылезшие клыки не позволят сказать хоть что-то связное, но думаю, он уловил, наконец, ход моих мыслей.

– Дэвина – моя! – все же прошипел ему прямо в лицо. – Выбрось все мысли о ней из своей подростковой башки и из своих гормональных фантазий! Ты меня понял?!

Встряхнул братца как следует. На шее точно останутся синяки, от чего родители будут не в восторге, но сейчас мне все равно. Дэнни чуть кивнул, сделать это более заметно ему мешала моя ладонь. Отпустил его и отошел в другой конец комнаты.

– Уходи, – рыкнул оттуда.

Дэннидан ретировался очень быстро и почти бесшумно. Я не мог унять ярость еще какое-то время. В основном потому, что только что прослушал следующий виток родительских увещеваний. Тема ясна – свадьба и отказ от наложницы. И, похоже, Дэвина становится явной помехой для планов моей семьи. А значит, ее безопасность под большим вопросом. С этим нужно что-то делать и очень срочно.

После вербены в голову не пришло ничего лучше, чем написать отцу смс. «Если с Дэвиной что-нибудь случится, пожалеет весь город». Пусть теперь это будет и его проблемой. И хоть угрозы главе семьи – явно не лучший вариант, но хоть что-то на текущий момент. Особенно учитывая завтрашнюю встречу с Парламентом.

Прогулялся по саду, продышался немного. Потом загнал себя в ледяной душ, чтобы погасить бьющиеся внутри эмоции. Загнали в ловушку, душат со всех сторон. Думаю о Дэвине, а на самом деле самому нужно бежать. Прежде всего, от себя и от нее. Если прессинг не прекратится, я ведь сорвусь. И кто окажется в этот момент рядом – неизвестно. Так долго принимал специальные препараты, а сейчас чувствую, что они не работают.

К Дэвине зашел только поздно ночью. Она уже спала, и это точно к лучшему. Завтра мне тоже будет не до нее. А там что-нибудь придумаю и откровенно поговорю с отцом.

26

Дэвина

Встала поздно, хоть Эмма и предупреждала, что не стоит так поступать. Все занятия на сегодня волшебным образом отменились и, думаю, тоже не без участия моей надсмотрщицы. Сама она появилась лишь после завтрака. Одобрила выбор одежды на вечер, сообщила примерное время, когда хозяин появится дома, еще раз подчеркнула важность момента. А у меня ладони становились влажными при одной мысли о сегодняшнем вечере. Да, в опере все получилось, но тогда это было моим решением. Теперь же на меня давила ответственность перед Сопротивлением. И страх. Страх, что оставят без поддержки в случае провала.

Чтобы как-то успокоиться и отвлечься, решила сходить в библиотеку. Найду почитать что-нибудь нетипичное, не такие книги, как вынуждена читать в последнее время. Что-нибудь о красивой любви, о настоящих чувствах, о свободе выбора.

Рози, пришедшая прибирать мою комнату, без всяких вопросов проводила в библиотеку. Хоть и была здесь раньше, но вечером, и дорогу я не запомнила. Днем все здесь выглядело иначе, в этих длинных чуть мрачных коридорах с неожиданными поворотами, внезапными лестницами и тупиками.

Оставшись одна, присела в кресло, где еще совсем недавно уворачивалась от ласк Кэрридана. Осмотрелась: комната, как комната – рабочий стол, стеллажи с книгами, кресла, диваны, стулья. Прошлась по рядам – ничего похожего на любовные романы. Много толстенных книг о политике, юриспруденции, экономике и финансах. В укромном уголке натолкнулась на полки с исторической литературой, и вдруг меня как током ударило – возможно, смогу найти что-то о превращении в гемозависимых. Или какие-то исторические факты, которых не услышишь в школе. Может, что-то о Сопротивлении. Увлеченно стала перебирать книги, вчитываясь в корешки. Так погрузилась в это занятие, что совсем не заметила, что больше не одна здесь. Отвлеклась только на еле слышный смешок. Чуть повернула голову на звук и в следующее мгновение резко развернулась полностью. Навалившись на стеллаж рядом с тем, что меня заинтересовал, стоял младший брат хозяина и насмешливо пялился на меня.

– Не знал, что домашние зверушки умеют читать. Какие еще таланты у тебя есть? Ну кроме постельных. Тут все и так понятно – Кэрр абсолютно без ума.

Выдав эти довольно унизительные слова, арш Параваль-младший оттолкнулся от полок и пошел на меня. А я так растерялась и напугалась, что даже сказать ничего не могла. Просто стояла и смотрела, как он приближается. А когда оказался в двух шагах, вдруг отмерла и шагнула назад. Ожидаемо приложилась спиной об стеллаж, охнула и замерла.

– Боишься? – радостно расхохотался. – Все нормально, Дэвина – так и должно быть. Я – хищник, ты – жертва.

Очень захотелось закатить глаза в ответ на последнее высказывание, но, видимо, жизнь в этом доме кое-чему меня научила. Молчала и внимательно следила за его действиями. Дэннидан подошел совсем близко, оперся рукой о полки рядом с моей головой, долго и пристально рассматривал мое лицо.

– Послушай, Дэвина, – проговорил хрипло, наклонившись и втянув мой запах, и правда, как какой-то зверь. – Кэрридан уже не так молод, да и вечно занят – дома не бывает, подарками не балует. Ласками, уверен, тоже. Я – другое дело: молод, горяч, готов проводить с понравившейся женщиной много времени, заботиться о ее удовольствии. Что скажешь?

Дэннидан накрутил прядь моих волос на свой палец и, не мигая, уставился в глаза. Повисло напряженное молчание. Я что, должна на это отвечать? Видимо, ждет именно этого.

– Мистер арш Параваль, я не уверена, что мне позволено вести разговоры на подобные темы. Даже с Вами. Я пойду.

Высвободила свои волосы и попыталась выполнить задуманное. Но ничего не вышло. Дэннидан грубо схватил за локоть и вернул на место. Снова чувствительно приложилась к полкам спиной, закусила губу, чтобы не вскрикнуть, смерила агрессора негодующим взглядом. Он вернул мне злой и оценивающий. Похоже, обдумывал, сколько проблем я готова ему создать в случае его настойчивости.

– Дэвина, давай все же поговорим. Я никому не скажу, обещаю. Пусть это будем нашим маленьким секретом, как и наши будущие встречи.

Он не шутил, абсолютно серьезно предлагал наставлять рога его брату. Не понимаю, чего он добивается, ведь пострадаю в подобном случае не только я.

– Нет. Я не могу. Кэрридан не простит.

Дэннидан пораженно замер, а затем посмотрел на меня совсем другим взглядом.

– Это Кэрр разрешил тебе его по имени называть или ты сама по себе такая наглая?

– Он разрешил.

Попыталась обойти гемозависимого, ведь чувство самосохранения уже просто вопило. Дэннидан снова грубо схватил. Не дала ему возможности опять ударить меня об полки, развернулась и взбешенно прошипела прямо в его расширившиеся от удивления глаза.

– Отпустите! Иначе закричу, а когда сюда сбежится прислуга, расскажу не только, что было, но и то, чего не было. И никогда больше не смейте меня трогать, иначе будете объясняться с братом. Всего хорошего!

Высвободила свою руку и почти бегом бросилась к выходу.

– Кэрр женится очень скоро, – понеслось мне в спину. – От тебя избавятся, как от помехи его семейной жизни. Я сделаю все, чтобы тебя отдали мне! Посмотрим, как ты тогда запоешь, Дэвина!

Последнее, к счастью, услышала уже из-за закрывшейся двери. Меня всю трясло от страха и адреналина, но мне удалось уйти. Не посмел, даже Дэннидан арш Параваль не посмел. Насколько же опасен Кэрридан на самом деле? Едва отдышалась и быстро пошла в сторону наших с Кэрром комнат, посижу лучше там. Сегодня важный вечер, приключения мне ни к чему.

Собираться начала почти сразу после обеда. Эмма предложила помощь в макияже и укладке, но я отказалась – все должно быть естественно. Да, ждала, да, надела соблазнительное белье, но, профессиональный макияж – это, пожалуй, уж слишком. Попросила вместо этого чего-нибудь успокоительного, потому что руки мелко подрагивали уже сейчас. Но Эмма категорически не рекомендовала и таблетку велела выпить после. Все же думала, что предложу кровь. Не стала делиться с ней своими мыслями, но на самом деле делать этого я не собиралась. Ни при каких обстоятельствах. Это билет в один конец, а я планировала жить долго и счастливо. И подальше отсюда.

Кэрридан появился часа через три, когда я уже вся издергалась и искусала губы. Кружева на коже дико раздражали, распущенные волосы мешались, а мысли о том, что собираюсь делать, просто не давали покоя. Но где-то глубоко внутри я чувствовала поднимающийся азарт и что-то еще. Что-то сладко отзывающееся внизу живота при мысли о прикосновениях моего единственного мужчины. Была уверена, что Кэрр пойдет в душ, и он пошел почти сразу, как появился. Внутренне возликовала – отсутствие гигиены могло бы поставить жирный крест на моей задумке.

Дверь его ванной хлопнула, я вздрогнула. Пора. Сам он, похоже, и не собирается заглянуть ко мне. Значит, задача у меня сегодня очень непростая. Помедлила немного, потом замерла у двери, разделяющей наши комнаты. Судя по звукам, Кэрридан одевается. Не стоит давать ему закончить с этим. Выдохнула, открыла дверь и шагнула в спальню хозяина.

Кэрридан в одних брюках вытирает волосы полотенцем. Поворачивает голову в мою сторону и чуть улыбается. Потом, видимо, понимает, что именно видит и замирает на мгновение. Отбрасывает полотенце, шумно сглатывает, разворачивается полностью.

– Привет, Дэвина. Отлично выглядишь.

Продолжаю мило улыбаться, но сердце леденеет от ужаса. Ему сложно говорить, клыки лезут. Вероятно, он голоден.

– Привет, Кэрридан, – продолжаю задуманное на автомате, знаю, как ему нравится слышать от меня свое имя. – Немного соскучилась, решила зайти.

Копирую самый наитупейший любовный роман, из тех, что пришли в голову. Опираюсь на косяк, как бы невзначай выставляю одну ногу вперед. Кэрридан отвечает моментально заалевшим взглядом.

– У меня дела, – неотрывно пялится на мое тело в кружевах цвета бордо. – Но я тоже очень соскучился и рад, что ты пришла. Постараюсь освободиться как можно скорее…

Не дала ему договорить, облизнула пересохшие искусанные губы, наблюдая, как он уже молча следит взглядом за каждым моим движением.

– У меня есть один вопрос… – медленно двигаюсь к нему, отбрасываю волосы за спину, демонстрируя декольте. – По моим книжкам… Подумала, что ты точно знаешь…

Кажется, гемозависмый потерял дар речи, потому что ответа я не дождалась. Красноречиво скосила взгляд на его брюки – он готов, ясно вижу это даже через ткань. А вот с зубами, видимо, полный порядок, иначе они бы уже показались над губой. Это меня приободрило, хотя страх буквально парализовал. Но нужно продолжать сейчас, пока Кэрридан от неожиданности в ступоре. Преодолеваю оставшееся расстояние между нами, кладу ладони ему на грудь, осторожно веду вниз по чуть прохладной гладкой коже. Вижу, как твердеют его соски от прикосновений. Поднимаю лицо и с вызовом смотрю прямо в эти сумасшедшие ало-фиолетовые глаза. Адреналин, наконец, подавляет все прочие эмоции. Мне и страшно, и любопытно одновременно. Удастся ли подчинить этого зверя? Мужчину, которого опасаются все в доме и городе.

Не разрывая зрительного контакта, опускаюсь на колени. Игра эмоций на лице Кэрридана просто непередаваема. Кажется, он начинает догадываться, что я задумала. Недоумение, удивление, восторг, недоверие мелькают друг за другом, сменяясь откровенной похотью и еще чем-то, что я не могу разобрать. Чуть улыбаюсь ему, надеюсь, что выходит призывно. Пробегаю пальцами по поясу брюк. Глажу сквозь ткань член, наслаждаясь моментальной ответной реакцией. В глазах Кэрридана разгорается азартный ответный огонь – он заинтересован, не двигается, дразнит, позволяет самой решить, как далеко хочу зайти. Расстегиваю брюки, спускаю белье, мне страшно и любопытно одновременно. Прикасаюсь двумя пальцами, кожа теплая и бархатистая. Обхватываю, провожу ладонью вверх и вниз, снова поднимаю глаза на мужчину. Он выглядит сбитым с толку. Не ожидал такой смелости?

27

Кэрридан арш Параваль

Дэвина положительно решила свести меня с ума. Смотрю на нее сверху вниз и не могу поверить, что моя девочка вытворяет такое! Интересно, как далеко собирается зайти? Гладит так, что крышу сносит напрочь! Я рад ее инициативе, но вижу, что не готова. Не сейчас. Снова поднимает глаза, нужно это остановить, пока еще могу себя контролировать.

– Дэвина, – беру ее за руки и помогаю подняться. – Если ты решила извиниться за свой проступок столь экзотическим способом, то я оценил. Но не надо слишком стараться, я уже не сержусь на тебя.

– Правда? – вскидывает лицо неверяще.

– Правда, давно не сержусь. Думаю, что слишком бурно отреагировал. Не нужно было.

Осторожно погладил по щеке, по которой ударил тогда. Дэвина чуть прикрыла глаза.

– Обязательно отвечу на все твои вопросы по книгам, но в другой раз. Когда ты будешь действительно к этому готова.

Шепчу ей в ухо и тону в ее запахе. А девочка, кажется, тоже прилично возбуждена. Как и я. Неужели стала что-то чувствовать ко мне? Это открытие хлещет по моим оголенным нервам посильнее неначатого минета. Утыкаюсь носом в шею и пью этот аромат желания. К черту скучную встречу, к черту отца с его делами, к черту Карлу, с которой мы сегодня договорились встретиться – Дэвина пришла ко мне сама и она хочет меня! К черту все! Поднимаю ее лицо за подбородок, вглядываюсь в расширенные зрачки. Не могу сдержать торжествующей улыбки – понадобилось немало времени, но это произошло. Взаимность разливается теплом по моим венам, медленно наклоняюсь к ней и целую такие желанные, чуть приоткрытые губы.

Поцелуй уносит нас в какие-то еще неисследованные дали. Мы перемещаемся на кровать. Белье Дэвины я рву без особых усилий. То, что оно моего любимого цвета будоражит еще сильнее. Покрываю поцелуями ее тело, глажу, облизываю. Девчонка выгибается навстречу моим ласкам и чуть слышно стонет. Не потерять контроль окончательно помогает только нежелание испортить момент. Глажу ее между ног, и мои догадки в очередной раз подтверждаются. Не знаю, что со мной такое, но я реально счастлив. Устраиваюсь между разведенных ног. К счастью, Дэвина уже в таком состоянии, что ей не до стеснения. Хочу, чтобы она сначала поняла, что именно собиралась подарить мне сегодня. Девчонка достигает пика очень скоро, но эгоистично кончить в одиночестве я ей не позволяю. Отстраняюсь, медленно поглаживая и целуя, нависаю сверху. Она сверлит меня затуманенным, недовольным взглядом, хмурится, будто рассерженный котенок. Чуть посмеиваюсь ей в шею, и не думал, что такое будет между нами. Коротко целую в губы и встаю, Дэвина испуганно распахивает глаза и поднимается за мной.

– Нужно снять штаны, в них не очень удобно, – смеюсь, она расслабляется и ложится обратно.

Через секунду возвращаюсь. Девчонка чуть остыла, трется о меня, требуя продолжения. А я просто в какой-то эйфории от этого всего. Да, милая, это будет отличный вечер! Дэвина чуть морщится, когда я осторожно вхожу в нее, но не двигается, не мешает. Целую, шепчу всякие глупости, отвлекаю. Прошу обнять ногами, хочу, чтобы открылась полностью, впустила. Подчиняется, отвечая на поцелуи – быстро, жадно, требовательно. Целуемся, словно безумные, начинаю двигаться и уже не особо контролирую это. Все происходит само собой, естественно, как и должно быть между любовниками. Финал настигает нас очень быстро, чувствую, как прорезываются зубы – инстинкты требуют познать эту женщину полностью. Со стоном отворачиваюсь от доверчиво подставленной шеи. И к этому мы оба пока не готовы. Но рано или поздно это произойдет, это уже не вопрос выбора для нас.

Скатываюсь с моей девочки и пытаюсь отдышаться. Выходит с трудом, оргазм был крышесносным. Дэвина лежит, прикрыв глаза, раскраснелась, капелька пота стекает по виску. Ее сладкие стоны до сих пор музыкой звучат в ушах. Чувствую себя победителем, лучшим в сексе, лучшим для нее. Как же долго я ждал этого… Нежно целую во влажный висок, Дэвина с улыбкой открывает глаза, поворачивается, рассматривает мое лицо, потом проводит пальцами по шее, груди. Улыбаюсь в ответ, не могу поверить в ее нежность, ласку, доверие.

– Пойдем в душ, – хрипло шепчет, а смотрит так, будто хочет продолжения.

Картины совместного душа, проносящиеся в моей голове, моментально приближают второй раз, делают его не просто вероятным, а вполне реальным. Дэвина соскакивает первой и устремляется в нужном направлении, оборачиваясь и призывно улыбаясь. Не могу понять, что происходит – мою застенчивую девочку подменили? Отец снова ей пенял невыполнением контракта? Эти мысли не задерживаются в голове и на секунду, следую за Дэвиной в ванную, присоединяюсь под теплыми струями. Глажу ее мокрую, податливую, и уже готовую.

Мы обнимаемся достаточно долго, но мне все мало. Хочу не только секса с ней, ведь и просто с желанием подпускает к себе не часто. Упиваюсь ее согласием, отзывчивостью, чувственностью. Когда становится совсем невмоготу, и мы оба дрожим от нетерпения и страсти, возвращаемся в кровать. Не вытираясь, падаем на простыни, нам все равно. Второй раз выходит еще более сумасшедшим, чем первый. Не тороплюсь выпускать Дэвину из объятий, глажу по все еще мокрым волосам.

Звонок моего телефона разрушает очарование момента. Понимаю, что звонит он, скорее всего, далеко не первый раз. Я пропустил сегодня все, что только было возможно. Но я счастлив, смеюсь в потолок, как ненормальный. Отец меня точно вздернет…

– Возьмешь? – сонно спрашивает Дэвина.

– Нет, – улыбаюсь ей в волосы. – Это отец, и я знаю, что именно он скажет.

– И что? – демонстрирует она редкий интерес к моим делам.

– Я пропустил очень важную встречу, – улыбаюсь и целую ее в нос.

– Есть хочу, – говорит Дэвина тихо, гладя меня по щеке.

Дэвина

У меня получилось… Не знаю, что чувствую в связи с этим – после двух пережитых оргазмов мне сложно различать иные эмоции. А в том, что это были оргазмы, я теперь абсолютно уверена. И дело даже не в том, как это описывают в книгах, а в неизвестно откуда взявшейся внутренней уверенности.

Кэрридан даже не ответил на звонок отца. После моей просьбы попросил прислугу принести ужин в его спальню, потом сгреб в охапку и отнес в душ. Настолько устала, что никак не принимала участия в гигиенических процедурах. Меня вымыли, завернули в полотенце и вернули на кровать. Не знаю, когда Рози успела, но постельное уже поменяли, а еда ждала нас на маленьком столике рядом с кроватью. Хозяин накормил практически с рук, постоянно целуя и заглядывая в глаза.

После еды я быстро уснула в крепких и нежных объятьях. Мыслей не было никаких, обдумаю все завтра. Ночью ненадолго проснулась. Из моей комнаты доносились голоса – Кэрридан спорил с отцом. Разговор явно проходил на повышенных тонах. Разумно рассудила, что мне лучше не знать, о чем они говорят, перевернулась на другой бок и снова уснула.

А утром меня ждал сюрприз рядом с кроватью хозяина. На этот раз цветники Юдифь арш Параваль были расхищены куда основательнее. Огромный букет из роз самых разных сортов и цветов в напольной вазе и умопомрачительный аромат. Счастливо улыбнулась и потянулась. Тело было таким легким и буквально пело, от усталости не осталось и следа. Зато приятные ощущения все еще эхом отзывались во мне. К тому же я справилась с поставленной задачей, и даже никаких мерзостей делать не пришлось. Ненадолго задумалась, не навредила ли я непоправимо Кэрридану. Но быстро выкинула это из головы, с отцом они как-нибудь разберутся.

Вернулась в свою комнату и сразу ушла в ванную. А когда вышла, столкнулась с Эммой.

– Ты – молодец, – гемозависимая смотрела, чуть прищурившись. – У тебя все отлично получилось.

Только кивнула на это. Никакой радости по поводу создания проблем Кэрридану я не испытывала.

– Собирайся поскорее, учителя уже ждут.

Возвращаться к занятиям после вчерашнего не очень хотелось. Поймала себя на мысли, что думаю о Кэрридане, хочу, чтобы вернулся пораньше и снова был со мной ласков. Вспомнились его вчерашние слова, что он погорячился во время нашей ссоры. Кажется, моя жизнь здесь становится не такой уж невыносимой.

Кэрр появился сразу после ужина. Злой, усталый, вымотанный. Заглянул ко мне, переодеваясь на ходу. Лишь улыбнулась ему осторожно. Он тоже ответил улыбкой, но немного вымученной. Когда полностью оделся, зашел, присел на край кровати. Погладил по щеке, потом поцеловал.

– Не смог сегодня вернуться к ужину. Буду поздно, не жди, ложись.

Еще один поцелуй.

– Пришли твои анализы. Все нормально, ты не успела навредить себе.

Он замолчал, а я затаила дыхание.

– Хотел сказать, что, правда, сожалею о нашей ссоре, – погладил по щеке. – Думаю, ты права, что пытаешься поочередно справляться с чем-то новым в своей жизни. Не обязательно, чтобы ребенок появился так быстро. Попросил врача назначить тебе что-то подходящее. Он выслал рецепт. Эмма выкупит и принесет.

Кэрридан склонился ко мне и снова поцеловал. А я была так ошарашена его откровенностью, что даже не ответила на поцелуй.

– Отдыхай, Дэвина, – сказал, вставая.

Кэрр ушел, а я никак не могла поверить в услышанное. Он сам распорядился обеспечить меня таблетками. Помощь Сопротивления и Эммы мне больше не нужны. И не придется выполнять их непростые и опасные поручения. Не придется вредить Кэрридану. Меня накрыло такое чувство облегчения, что я расплакалась. Рыдала, как маленькая девочка, выплескивая все накопленное напряжение.

28

Дэвина

Кэрридан ночью не приходил. Почему-то была в этом абсолютно уверена. И почему-то это довольно неприятно кольнуло. Неужели у него такие неприятности, что даже ночью нет свободной минутки? Что же я натворила? Чему помешала? Настроение такое паршивое, что не хочется вылезать из-под одеяла. Впрочем, меня никто и не торопится поднимать. Рози подала завтрак позже, чем обычно, и даже не посмотрела в мою сторону. Не стала лезть к ней с расспросами, вряд ли смогу чем-то помочь. Эмма с таблетками не появилась до самого вечера, никаких приглашений на занятия также не было. Весь день я была предоставлена сама себе – читала, смотрела в окно на сад, но выходить в пасмурную погоду не захотела. Обед и ужин подала девушка, которую не видела раньше.

Кэрридан не показывался весь день, и к ночи я вся извелась по этому поводу. Неужели покладистая, любопытная любовница не пришлась ему по вкусу? При мысли, что ему нужно было лишь приручить меня, все внутри сжалось в холодный, колючий ком. Не приручил на самом деле, но думает наверняка иначе. Спать легла с тяжелым сердцем – так привыкла к этому мужчине за последнее время, что без него было уже как-то пусто. Мог хотя бы позвонить! Хотя кто я такая, чтобы предупреждать о том, что не придешь к ужину?

Ворочалась полночи, а когда уснула, видела какие-то неясные, липкие, неприятные сны. Проснулась, едва расцвело, в холодном поту и с головной болью. Кэрридан не ночевал дома и сегодня. Теперь это легко понять – запах его туалетной воды совсем выветрился. Не успела решить, что чувствую по этому поводу, как дверь открылась. Думала Рози или Эмма, которую тоже вчера не видела ни разу. А оказалось Дэннидан арш Параваль. Незваный гость остановился на пороге, явно наслаждаясь недоумением на моем лице. А потом вошел в комнату, даже не попытавшись закрыть за собой дверь. Что происходит?! Я, кажется, начала немного паниковать и автоматически подтянула одеяло выше, прикрывая грудь. Сказать ничего не могла, только смотрела во все глаза. Дэннидан же быстро приближался к кровати, шумно втягивая носом воздух и прожигая меня уже чуть алыми глазами.

Остановился совсем рядом, окинул насмешливым взглядом и вдруг наклонился и резко дернул одеяло на себя. От неожиданности растерялась и выпустила свой край. И моментально осталась в одной ночной рубашке перед абсолютно посторонним мужчиной.

– Хороша, – почти прошипел он.

Запоздало вскрикнула и попыталась прикрыться руками.

– Уходи! – почти выкрикнула. – Кэрридан узнает, нам обоим не поздоровится.

То ли от удивления, то ли от страха и злости, но я категорически не могла сейчас называть его на «вы». Сумасшедший мальчишка, который может погубить меня своим безрассудным поступком.

– Не узнает, – растянул он губы в наглой ухмылке; клыки угрожающе блеснули в свете первых солнечных лучей. – А если и узнает… В общем, он немного занят.

Дэннидан снова внезапно наклоняется. Выбрасывает руку вперед, хватает меня за лодыжку и резко тянет на себя. Взвизгиваю, вцепляюсь в подушки, но они просто двигаются вместе со мной в сторону агрессора. Ужас и понимание, что происходит что-то странное, накрывают меня – верещу и выворачиваюсь из его хватки изо всех сил. И когда мне почти удается высвободить ногу, он вдруг сам ее отпускает, но только для того, чтобы сесть сверху. Своим весом придавливает к простыням, а руки фиксирует своими над головой. Замираю и смотрю во все глаза, не моргая. Первая мысль, которая приходит в голову в новых обстоятельствах – Кэрридан отдал меня. Подарил брату. Но почему сейчас? Узнал, что задержала его по приказу Сопротивления? Просто надоела? И почему так? На этой же постели? С ненавистью смотрю в похотливые, насмешливые глаза Дэннидана. Он не только возбужден, но и голоден. Зубы почти полностью прорезались. Не верю, что это произойдет сейчас. Я даже с Кэрриданом была не готова к такому.

Мужчина наклоняется и пытается поцеловать меня. Отворачиваюсь.

– Ну же Дэвина, не будь такой дурочкой. Я ведь говорил, что лучше Кэрра. Неужели совсем не интересно?

Он лизнул мою щеку, а меня так скрутило от отвращения, что впору в ванную бежать, а не думать о его мужественности.

– Слезь, ты тяжелый, – попыталась сбросить его, ну куда там.

Дэннидан не торопился продолжать, поэтому страх вдруг сменился совсем на другие чувства. Стало так обидно, что меня подарили младшему братишке, словно поношенную вещь. Как же больно, что именно сейчас, когда почти привыкла к ласкам Кэрра. Слезы сами полились, а губы сжались в попытке удержать рыдания.

– Бедная-бедная Дэвина… – Дэннидан снова облизал мое лицо, будто я еда, и продолжил шептать на ухо. – Если когда-то еще увижу Кэрра, расскажу ему, как горько ты плакала подо мной.

Формулировка хлестнула по остаткам разума. Увидит когда-то? В каком смысле?

– Где он? Я хочу поговорить с ним!

И откуда только смелость взялась что-то требовать.

– Это невозможно. И не нужно. Теперь ты моя. Привыкай.

Дэннидан обнажил зубы, демонстрируя скорее желание позавтракать мной, нежели заняться сексом. А я так испугалась, что сама не поняла как, но все же смогла сбросить его со своих ног и попытаться уползти. Гемозависимый быстро перехватил меня за талию, но я начала отчаянно сопротивляться. Дэннидан пресек это достаточно быстро, одним хлестким ударом по лицу. Щеку и губы обожгло болью, я вскрикнула и закрылась ладонями.

– Дэннидан! – послышался от двери взволнованный голос Эммы. – Не надо! Остановись!

Судя по звукам, гемозависимая приближалась к нам почти бегом. Она отняла мои руки от лица и осмотрела его.

– Но я хочу ее! – выкрикнул Дэннидан, словно избалованный ребенок.

– Не сейчас! Ты обязательно получишь ее, но позже. Она долго привыкала к Кэрру, но привыкла. И к тебе привыкнет. Дай ей немного времени. Уходи!

Он какое-то время еще прожигал меня голодным взглядом, а потом соскочил с измятых простыней и быстро ушел, громко хлопнув дверью. Вздрогнула и будто сбросила оцепенение. Посмотрела на Эмму, но ее безразличное, отрешенное лицо не предвещало ничего хорошего.

– Где Кэрридан? Хочу посмотреть ему в глаза, – прошипела взбешенно. – Пусть сам мне скажет о своем решении.

– Кэрра здесь больше нет. Дэннидан – новый глава семьи, а в скором времени и города. Тебе лучше смириться и привыкнуть.

– А где Глава? – мозг категорически отказывался верить в услышанное.

– Шастодан задержан. Обвинения очень серьезные, так что выйдет он не скоро.

– Я не понимаю…

– Это переворот, Дэвина. Сопротивление победило. А тебе надо, наконец, включить голову и запомнить хорошенько одну вещь. Дэнни еще совсем молод и плохо контролирует себя. Драться ты с ним сможешь до первой капли крови, дальше он просто потеряет самоконтроль. Вероятность твоего выживания в этом случае стремится к нулю.

– Она и так стремится, – огрызнулась. – Он ведь путался укусить меня!

– Не укусить, а привязать. Там другие механизмы. Просто позволь ему.

– Позволить?! Ты говоришь, что Глава арестован, что Сопротивление победило, но почему же тогда вместо свободы я получаю другого опасного гемозависимого в свою постель?! Где Кэрридан?!

– Кэрридан в бегах. А ты теперь принадлежишь Дэннидану арш Паравалю. В сущности, разница не велика. И твои договоренности с Сопротивлением остаются без изменений. Я приношу тебе таблетки, ты присматриваешь за своим любовником. Что тебя не устраивает, не понимаю?

Просто потеряла дар речи от негодования. Она еще делает вид, что не понимает!

– Если Сопротивление победило, то почему я все еще принадлежу гемозависимому? Разве эта борьба была не для того, чтобы освободить таких, как я?

– Дэвина, – начала Эмма устало. – Таких, как ты, десятки, а тех, кому можно помочь, прикрываясь младшим арш Паравалем – сотни тысяч. Со временем мы сможем полностью изменить сам политический строй. Но пока внешне все останется, как есть. Знакомься с Дэнни и будь готова закладывать в его голову нужные мысли. И дело тут вовсе не во мне или Сопротивлении, просто оба брата почему-то от тебя без ума. Это и определило твою судьбу во всем происходящем.

– Я не хочу, – посмотрела на нее заплаканными глазами. – Почему я? Я сразу хотела сбежать, уехать в Европу. Почему?

– Смирись. Будь полезной, и тебя отблагодарят.

«Возможно, посмертно» не прозвучало, но повисло изморозью между нами. Никогда Эмма не была на моей стороне и сейчас ничего не поменялось.

Она ушла, оставив меня на разворошенной постели с необработанными ссадинами на лице и без четкого понимания случившегося. Вдруг почувствовала себя такой одинокой и бессильной, что захотелось выть. Последние месяцы я всегда могла опереться на Кэрридана, пожаловаться, попросить. А теперь что? Сопротивление победило, но не я точно. От мыслей, что придется проходить через все то же самое, но с другим мужчиной, внутренности буквально выворачивало. Поняла, что к Кэрридану такого отторжения не было никогда. Был страх, было стеснение, ожидание боли, но вовсе не то, что я чувствую сейчас, после прикосновений Дэннидана. Соскочила с кровати и заперлась в ванной. Прохладный душ быстро привел в чувства. Главы и Кэрридана здесь нет, но Том и Люк наверняка все еще в Лондоне. Да и куда бы им деться, если они победили? Нужно каким-то образом ускользнуть из дома и попытаться добраться до них. Возможно, Эмма снова занимается самоуправством, как и в прошлый раз. Возможно, выслушав меня, они разрешат уехать. Дэннидан молод и горяч, он каждый день может сходить с ума по новой девушке. Так что, думаю, меня легко заменить. Гораздо легче, чем это преподносит Эмма.

Обработала царапины, ничего страшного, но красные пятна продержатся еще пару дней. Потом осторожно выглянула в комнату – никого. Попыталась отыскать в шкафу закрытую домашнюю одежду. Ожидаемо из последних вещей ничего не подошло. Пришлось надеть серое, потасканное платье, которое носила еще в пансионате. Надеюсь, оно отпугнет Дэннидана еще сильнее, чем мое кислое лицо.

Уже думала, что кормить сегодня совсем не будут, когда появилась заплаканная, бледная Рози. Она, молча и не глядя в мою сторону, поставила поднос на стол и быстро ушла. Даже спросить ничего не успела, хотя очень хотелось. Завтрак оказался более чем скромным. Чашка чая и булочка. Видимо, большего я сегодня не заслужила.

29

Дэвина

Весь день провела в комнате. Двери не были заперты, но когда я осторожно выглянула в коридор, увидела гемозависимого. Он, заметив меня, отвернулся, но никуда не ушел. Его спина ясно сказала, что разговаривать не намерен. И вряд ли он здесь просто так стоит, не думаю, что мне позволят выйти.

Обед принесла незнакомая служанка также с опозданием. Разнообразием меня снова решили не баловать. Дэннидан серьезно считает, что испугаюсь голодной смерти? А может это Эмма, которой, наконец-то, представился шанс проучить своенравную наложницу? При мысли, что меня могут переселить в темный, сырой подвал, посадить на хлеб и воду и нагрузить грязной работой мурашки пошли по телу. Осознание того, что Кэрридан был единственной преградой между мной и дурным обращением от домочадцев, становилось все четче. Но его здесь нет, и никто не защитит и не поможет. И пусть бы подвал и тяжелая работа, я мягкими перинами не избалована – еще не успела забыть жизнь в пансионате, но вот Дэннидан вряд ли отступится даже в этом случае. А перейдя в разряд прислуги, я потеряю право и на медицинскую помощь, например.

Чем больше думала о случившемся, тем больше понимала, как все плохо на самом деле. Нашла в сумке телефон, редко им пользуюсь – звонить-то особо некому. Но номер Кэрридана у меня, конечно, есть. Понимала, что звонок могут отследить, и я буду наказана, но официально никто не запрещал этого. Затаив дыхание нажала пару кнопок, автоматический голос сообщил, что аппарат абонента выключен или вне сети. Сбросила. Нашла номер главы семьи. Долго слушала длинные гудки, а потом мне ответили. Голос незнакомый, мужской. Поняла, что сделала глупость – если арш Параваль-старший под арестом, то его телефон скорее всего у следователя или кто там ковыряется во всей технике, чтобы найти что-нибудь на задержанного. Если Дэннидану доложат, то мне точно не поздоровится. Убрала телефон подальше, чтобы еще чего-нибудь не назвонить себе.

Пыталась читать, но мысли постоянно съезжали к Кэрридану и моему туманному будущему. Но больше все-таки к Кэрридану… Неужели соскучилась по нему? Не может этого быть, это просто страх, беззащитность, неизвестность… Или нет? Этой дилеммой довела себя практически до слез. И чем ближе к ночи, тем активней в голову лезли дурные мысли. Я ожидала прихода Дэннидана, возможно, поэтому стало казаться, что Кэрра я уже практически люблю, настолько старший брат оказался предпочтительнее в качестве ночного гостя.

Очень поздно собралась ложиться. Переоделась в пансионатовскую пижаму, которая гораздо больше похожа на робу арестанта, чем на завлекательное белье. Дверь подперла стулом. Он, конечно, никого не остановит, но хотя бы предупредит о визите, упав на пол. Потушила свет и легла. На душе скребли кошки. Неужели все же скучаю? Всплакнула, вспоминая крепкие объятья, притягательный запах, страстно алеющие в темноте глаза… И даже вкус крови Кэрридана почему-то вспомнился. Было муторно и тоскливо, ворочалась, пытаясь устроиться поудобней в кровати, внезапно оказавшейся огромной, пустой и холодной. Низ живота заныл, я резво села и ошарашенно уставилась в пустоту. В голове всплыли строки из книг – выходило, что мое тело тоже тоскует по Кэрридану. Замотала головой, так сильно не готова была принять это.

– Нет, нет, нет… Этого просто не может быть! Не хочу я его, да он мне даже не нравится!

Смеясь, шептала в пустоту, размазывая злые слезы по лицу. Только не это, только не так. Не могу я согласиться, что мне хорошо с Кэрриданом как раз перед тем, как достаться его брату. Согласиться? Я что? Сама с собой спорю? Окончательно не впала в истерику по этому поводу только потому, что услышала тихий странный звук. Будто птица ходит по стеклу. Оглянулась в ту сторону и чуть не потеряла сознание от ужаса. В полной темноте за окном увидела два парящих красных огонька. Замерла, разглядывая их, пока звук снова не повторился. Он раздавался от того же окна. Уняла дрожь и медленно сползла с кровати. Могу же я хотя бы посмотреть, что там такое? Окна закрыты. Наверное…

Осторожно подкралась и присела на низкий подоконник. Провела рукой по стеклу, вдруг огоньки исчезли и сразу же появились снова. Вгляделась в них словно завороженная, и вдруг поняла! Это же Кэрридан! Но как?! Третий этаж, и никаких балконов, изгородей, деревьев и прочих растений. Соскочила, резко рванула ручку и распахнула створку. Спустя секунду мой гемозависимый ввалился в комнату, не издав не единого неосторожного звука. Устало упал рядом, потом кое-как и сел и, пытаясь отдышаться, уставился на меня.

– Вообще не самая лучшая идея – открывать ночью окно, но спасибо, что впустила, – прошептал срывающимся голосом.

Опустилась на колени рядом с ним. Глаз заплыл, на щеке глубокие царапины, бледный, черты лица заострились – значит, очень голоден. И мне бы напугаться, но если страх и возник, то только за него. Если Дэннидан его здесь застанет, то вряд ли выпустит. Осторожно погладила по раненой щеке, а он в ответ схватил в охапку, прижал к себе и впился в губы отчаянным поцелуем.

– Как ты? – прошептал, когда мы смогли оторваться друг от друга.

– Нормально, – неуверенно кивнула.

Не думаю, что стоит ему что-то рассказывать – либо сам знает, либо догадывается. Теперь Кэрридан прикоснулся к моим царапинам.

– Это Дэнни сделал?! – почти прорычал.

– Не совсем, – поторопилась ответить. – Мы немного подрались и… В общем, сама виновата…

Какое-то время Кэрр просто молча смотрел на меня, а потом беззвучно расхохотался.

– Ты подралась с гемозависимым мужчиной? Почему-то я не удивлен…

Надула губы. Мне вот утром совсем не весело было.

– Не сердись, – снова нежно погладил по щеке. – Знаю, что Дэнни хочет тебя, и правда не удивлен, что ты предпочла драться. Не самое умное решение, но ты вся в этом.

Захотелось возмутиться, но рот мне закрыли поцелуем. Обвила шею Кэрридана руками, полностью отдаваясь сумасшедшим эмоциям от его близости. Мозг напрочь отключился, а сердце разрывала бешенная радость, что мой арш Параваль здесь. Теперь все будет хорошо – меня никто не тронет, он защитит. Легонько прикусила его губу, Кэрридан застонал и отстранился. Затуманенный алый взгляд, показавшиеся зубы – он действительно очень голоден. Почему же я чувствую себя в полной безопасности?

– Мне нужно уходить.

Слова хлестнули больнее пощечины. Нет, он не может оставить меня вот так. Совсем одну, рядом со своим братом, враждебно настроенной Эммой и победившим Сопротивлением.

– Нет, Дэвина, не плачь. Я вернусь, очень скоро. Не один. И мы отвоюем этот дом, обещаю.

Аккуратно вытер выступившие слезы, обнял, привлек к себе.

– Возьми меня с собой, – прошептала, захлебываясь рыданиями.

– Я не могу. Здесь ты в относительной безопасности. А за стенами дома я и сам в бегах. Ты человек, ты много не сможешь пережить.

– Но твой брат! Ты же сказал, что знаешь!

Понятия не имею, почему решила, что его это должно обеспокоить. Вглядывалась в эти глаза, в которых всегда видела свою несвободу, недопустимость общения с другими мужчинами.

– Он не тронет тебя. А если сорвется, Эмма не позволит. Пока я жив, не тронет. А я выживу, обязательно выживу – не смогу допустить, чтобы ты стала его женщиной. Никогда.

Арш Параваль стянул именной фамильный перстень с пальца и положил на мою ладонь.

– Придет еще раз, покажи кольцо. Скажи, что приходил. Что убью его, если тронет тебя. И жди, обязательно жди меня, Дэвина.

Кэрридан коротко поцеловал и выпрыгнул в окно. Вскочила и вглядывалась в ночь, пока не замерзла окончательно. Потом все же закрыла створку и забралась под одеяло. Меня знобило, пальцы отчаянно сжимали фамильный перстень, а ледяной страх – сердце. Он сказал «пока я жив»… Сложно поверить, что Кэрридан арш Параваль может умереть.

Уснула почти мгновенно, так вымоталась эмоционально. И почему подобное всегда происходит рядом с Кэрром? Страх ли, боль, секс, тревога – все равно чувствую себя всегда после, будто он пил меня. Утром проснулась разбитая, губы все еще чувствовали ночные поцелуи, а на щеках высохли дорожки от слез. В ванной положила перстень на умывальник, не хочу расставаться с кольцом ни на минуту. Из зеркала на меня смотрела девушка не многим красивее голодного гемозависимого. Умылась, переоделась – сегодня решила не шокировать никого старой одеждой.

Едва вернулась в спальню, стул, оставленный мной вчера около двери, упал. В комнату озабоченно оглядываясь по сторонам, вошла Эмма с подносом в руках. Посмотрела на стул, лежащий прямо перед ней, усмехнулась и начала накрывать на стол. Сегодня завтрак явно не такой скудный как вчера. Молча наблюдала за ней от окна, через которое вчера влез Кэрридан. И как ни пыталась до прихода Эммы разглядеть хоть что-то, что помогло бы мне понять, как он поднялся сюда, так и не смогла.

– Доброе утро, Дэвина. Поешь, как следует. Вчера тебя продержали впроголодь, мой недосмотр, приношу извинения.

– Доброе утро, Эмма. Все нормально. Я заметила изменения в меню, но мне хватило.

– Я рада. Надо поговорить.

Тон ее по-прежнему холоден, а выражение лица отчужденное. Пожала плечами, вряд ли у меня есть право отказаться слушать. Эмма разлила кофе из кофейника по чашкам и присела, приглашая и меня последовать ее примеру. Опустилась на диван напротив нее.

– Знаю, что Кэрридан был здесь ночью.

– Откуда?

– Чувствую по запаху. Я же тоже гемозависимая, забыла?

– Нет. Просто не подумала об этом.

– Тебе нужно забыть о нем. Он больше не часть этой семьи, а ты по-прежнему принадлежишь арш Паравалям.

От услышанного я оцепенела поначалу, а потом захлебнулась негодованием.

– Что значит, не часть семьи больше?!

– То и значит. Его разыскивают, и найдут рано или поздно. Если включит голову, то пойдет под суд вместе с отцом, а станет упрямиться – вряд ли выживет.

Замерла в ужасе от подобных перспектив.

– Поэтому просто выкинь его из головы. У тебя теперь новый хозяин. Дэнни молод, красив, хочет тебя. К тому же он теперь здесь главный. Не противься, смирись и будешь жить не хуже, чем раньше.

– Кэрридан отдал мне свой перстень, – вытащила его из кармана и показала Эмме. – Сказал, что Дэннидан не тронет, ты не позволишь.

– Пока он жив – да. Дэннидан опасается мести с его стороны. Но как только Кэрра арестуют, ни его слово, ни его кольцо больше не будут иметь силы.

30

Дэвина

Следующая неделя прошла словно в аду. Нет, ко мне в спальню больше никто не врывался, меня не держали впроголодь. Даже не единого плохого слова я не услышала в свой адрес. Напротив, Дэннидан, как новый глава, приказал являться в столовую трижды в день. Теперь я ела вместе со всей семьей, занимая при этом почетное место напротив Юдифь арш Параваль. Она осталась на своем прежнем, сын не стал лишать мать статуса главной женщины семьи. На меня же теперь все смотрели как на избранницу Дэннидана, и от этого было гораздо более не по себе, чем от его внезапного визита.

Впрочем, Юдифь-то как раз отношения ко мне не поменяла – те же презрительные взгляды, только теперь молчаливые. Об этом не переживала, а вот кое-что другое напрочь выбивало из колеи. Все в доме делали вид, что ничего не произошло. Не было никаких разговоров о случившемся. Гемозависимые просто приняли тот факт, что у них новый глава. Насколько была в курсе из газет, Лондон воспринял эту новость не так спокойно. Но губернатор выступил перед гражданами и смог найти слова, чтобы как-то утихомирить протестные волнения. На это потребовался не один день, но в итоге гемозависимые все же прекратили митинговать, и ситуация перешла в политические дебаты. Ожидаемо на место Шастодана арш Параваля нашлись более взрослые, образованные и опытные руководители, чем его младший сын. Но судя по настроениям, царившим в доме, никто не сомневался, что Дэннидан в итоге займет кресло градоправителя. О бывшем главе, который сейчас находился в тюрьме, вслух не говорили, как и о Кэрридане. Хотя, возможно, между собой они это и обсуждали, просто столовая не очень подходящее место для подобного. Да и Дэннидан вряд ли поддержит беседу.

Среди всех нейтрально настроенных гемозависимых, собирающихся за столом, один только Дэннидан отличался чрезмерным оптимизмом и неизменно отличным настроением. Кажется, ни политические новости, ни мое хмурое, испуганное лицо не могли опечалить его. Или хотя бы заставить прекратить делать вид, что все замечательно. Но, наверное, для него так все и есть. Но вот его романтический настрой, направленный в мою сторону, и сбивал с толку, и пугал одновременно. Ведь я уже знала, что на милые разговоры и нежные взгляды могу рассчитывать только пока Кэрридан в бегах. Хотя, наверное, он прекратит сразу, как поймет, что это совсем не действует.

По ночам тихо плакала в подушку, потом до боли в глазах вглядывалась в темноту за окном. Засыпала под утро, вымотанная слезами и страхом. По Кэрридану скучала невыносимо. Если бы пару недель назад мне кто-то сказал, что буду так убиваться по нему, смеялась бы как сумасшедшая. Но теперь поняла – дело не только в чувстве защищенности, которое дарила его близость. Было что-то еще, очень глубоко – неизведанное, непостижимое, неназванное. Но с каждым днем я чувствовала, что тоска становится сильнее, поглощает, лишает небольших оставшихся радостей. Так я не стала выходить в сад, хотя это и было позволено. Не хотелось находиться там, куда обычно сбегала плакать из-за Кэрридана. Иногда задумывалась, что со мной такое, но ответа не было. Верила изо всех сил, что он вернется. Либо просто в этот дом, либо за мной. Но неужели снова брошусь ему на шею, буду целовать и забываться от его поцелуев?

Головной боли добавляла Эмма, которая каждый день находила время, чтобы продолжить убеждать меня быть милой с Дэнниданом. Совсем не поддерживала эти разговоры, потому что Эмма была вторым человеком здесь, кто пребывал в полном восторге от случившегося. Понимала почему, но вот разделить ее чувства не могла никак. Также как и заставить себя хотя бы улыбаться Дэннидану. Если он, не моргнув глазом предал отца и брата, что сделает со мной, когда наскучу? Правда, все эти размышления были лишь пустыми мыслями, потому что я просто не могла представить, что лягу с ним в постель. Нет, пока Кэрридан жив, для меня это будет изменой. А если с ним что-то случится, тогда уже все равно. Сердце в очередной раз болезненно сжалось, не могу поверить, что с ним может произойти что-то непоправимое. С этим молодым, полным сил, красивым, блестящим мужчиной, который защищал меня от всего мира.

На десятый день с момента переворота я проснулась от еле уловимого гула, который становился все громче. Вылезла из-под одеяла, накинула халат и бросилась в коридор. Пробегая мимо окна на лестнице, увидела и источник шума. Перед домом собралась огромная толпа. Они кричали, но что именно не смогла разобрать. Страх хлестнул по нервам – кто они и зачем пришли? Почти бегом спустилась в холл. Похоже, здесь собрались все мужчины семьи и прислуга обоих полов. На полу увидела открытые ящики с оружием. Дэннидан невероятно бледный и злой стоял посреди комнаты и заряжал револьвер. Резко остановилась около лестницы, пытаясь отдышаться.

– Доброе утро, Дэвина, – угрюмо процедил сквозь зубы Дэннидан. – Хорошо, что встала. Твой хозяин пожаловал. Будь на виду, станешь последним аргументом в нашем споре.

При этих словах он ожег меня взбешенным взглядом. Не сразу поняла, о чем он. А когда поняла, испуганно сглотнула и отступила назад. Он же не убьет меня просто из мести за проигрыш? Почему-то была уверена, что Кэрр одержит верх. Он старше, сильнее, опытнее и у него явно неплохая группа поддержки. Вот только чем эта победа обернется для меня? Решила вернуться к себе и спокойно обдумать все, ведь удерживать здесь меня никто, похоже, не собирался. В этот момент со стороны кухни появилась Эмма.

– Дэнни, милый, не надо! Сдайся, пока не поздно! Он же уничтожит тебя!

Смотрела во все глаза на плачущую гемозависимую, которая буквально повисла на шее Дэннидана. Знала, что она относится к младшему сыну главы, как к своему собственному, но оказалась не готова увидеть это своими глазами. Наверняка, переворот произошел благодаря и ее усилиям. Если в итоге Дэннидан погибнет, ей будет непросто это принять. Но заставить себя посочувствовать я не смогла. Она часто была жестока со мной, пусть и делала это ради моего выживания. Не хочу, чтобы хоть кто-то умер, но если нужно выбрать между братьями, то мой выбор очевиден.

– Эмма, успокойся. Это не женское дело. Иди наверх и уведи Дэвину.

Кивнул в мою сторону, а я оказалась поражена, с каким терпением и нежностью он отнесся к истерике Эммы. Видимо, их чувства полностью взаимны. Но в то же время оставаться сейчас с ней наедине мне не хотелось. Кто знает, возможно, и она не откажется поставить точку в этом споре. Однако возразить не посмела. Эмма подошла, взяла меня под локоть и развернула к лестнице. В этот момент входная дверь разлетелась от взрыва. В воздухе засвистели щепки, осколки стекла, обломки мебели и прочих предметов интерьера. В холле начались хаос и паника. Эмма пихнула меня под лестницу, сдвинула кушетку так, чтобы спрятать и ушла. Осталась совсем одна в узкой, глубокой нише, где обычно стоял высокий светильник, стилизованный под старину. Стены и пол очень холодные, но дрожала я не только от этого. Из холла доносились звуки сражения – крики, стоны, проклятья. Было так страшно – закрыла уши руками, зажмурилась и уткнулась носом в колени. Но самое главное, я безостановочно думала о том, что сойду с ума, если с Кэрриданом что-то случится. Весь мир удивительным образом сузился до единственного гемозависимого. До того, по кому истосковалась за эти дни, кого хотела снова увидеть живым и невредимым. Сердце кололо от беспокойства, а вместе с тем оно радостно сжималось от мысли, что он совсем рядом. И он просто обязан победить в этом противостоянии! А потом мы останемся наедине, и я, конечно, буду опять краснеть и бледнеть, смущаться и бояться, но потом усну спокойно на его груди впервые за много ночей. Лишь бы только у него все получилось – больше никогда не стану помогать сопротивлению, ни за какие обещания… И тут я осеклась в собственных мыслях. А вдруг он знает? Знает, что я намеренно соблазнила его тогда? Что стала причиной всего этого? Ладони моментально стали липкими от холодного пота. Вытерла их об одежду, но от страха внутри было не так просто избавиться. На того ли гемозависимого надеюсь? Будет ли эта встреча радостной для нас обоих? Или Кэрридан мечтает добраться до меня, чтобы наказать? При мысли о том, какую кару он выберет, мурашки поползли по спине. Задержала дыхание и откинулась на стену позади. Она обожгла могильным холодом. Вполне возможно, что именно это ждет меня в скором будущем. Так увлеклась грустными мыслями, что не заметила, как звуки боя стихли.

Во внезапной давящей тишине раздавались лишь стоны раненых да уверенные шаги победителей. Вот только, кто победил, я не знала. Сердце бешено стучало в груди – понимала, мой приговор уже очень близко. Потом услышала злой голос Дэннидана.

– Губернатор поддерживает меня! Тебе это с рук не сойдет!

Он жив. С кем он разговаривает? С Кэрром! Конечно же, с ним! Захотелось выбраться из укрытия и убедиться в том, что и со вторым братом все нормально. Но в этом момент раздался чей-то предсмертный вскрик. Неужели Кэрр начал карать предателей… Испуганно сжалась в нише, стараясь стать и вовсе незаметной. Хотя это лишь мечты – любой гемозависимый найдет меня по шуму крови в моих венах, по запаху.

Неожиданно в холле повисла почти полная тишина. Подняла голову, там явно что-то происходит, а я понятия не имею что. И даже незаметно сбежать не могу. Кушетка тяжелая, мне ее не сдвинуть. Потом раздался звук шагов – очень скоро стало очевидно, что стук каблуков по плитам пола становится все ближе. Кто-то идет в мою сторону, и, учитывая сколько в комнате гемозависимых, это не может быть случайностью. Кушетка с легкостью сдвинулась в сторону, значит точно гемозависимый. Зажмурилась до звездочек перед глазами, а потом распахнула глаза. Я – наложница семьи арш Параваль, я принадлежу старшему сыну Кэрридану и будущему главе этого города. Если он решит наказать меня, то я подчинюсь, и встречу свою судьбу с открытыми глазами. Достойно, как та, кто носит фамильный перстень.

В следующую секунду увидела Кэрридана, вглядывающегося в темноту ниши. Он весь в крови и грязи, лицо выглядит еще хуже, чем в прошлый раз, а разодранная на груди рубаха обнажает некрасивую, лишь чуть запекшуюся рану. Меня замутило – не то от вида крови, не то от страха, не то от переполнивших эмоций. Странная смесь из радости, ужаса и предвкушения.

Кэрр присел на корточки и протянул мне руку.

– Ну же, Девина, иди ко мне, не бойся. Все закончилось.

31

Кэрридан

Семья встретила вполне неплохо. Они, конечно, уже не думали, что увидимся снова, но быстро сообразили, на чьей стороне стоит оказаться в этом противостоянии. Дэнни – совсем мальчишка, позволил Сопротивлению запудрить себе мозги. Понимаю его, обещания власти и сладкой жизни обычно выглядят очень привлекательно. Вот только, если бы у них все это было, он сам был бы и не нужен. Штурм закончился быстро, не привыкли в доме к взрывам и вооруженным столкновениям.

Дэнни жаль, считает, что губернатор ему поможет. Не знает, что Питер во время штурма вытаскивал нашего отца из тюрьмы. Надеюсь, и у него все получилось так же быстро, как у меня. Звуки боя стихли, предатели схвачены, их стоит изолировать до возвращения главы. Совсем без жертв обойтись, к сожалению, не получилось. Но ничего не поделаешь, политика – грязное дело. В наступившей тишине вдруг ясно понял, Дэвина где-то рядом. Что она здесь делает? Нужно разыскать ее и увести как можно скорее, не нужно ей видеть этого всего. Чувствую, как сильно напугана. По привычке посмотрел на Эмму, она всегда лучше всех знает, что с домочадцами. Сейчас же с независимым и отстраненным видом стоит рядом с Дэнни и прочими смутьянами в кольце моих людей. Но сразу поняла, что меня интересует, и кивнула в направлении лестницы.

Нашел свою девочку за кушеткой, ее точно кто-то спрятал здесь. И этот кто-то получит мою благодарность. Дэвина напугана и явно замерзла, но на ней не видно ни царапины, да и запаха крови я не чувствую. Нужно поскорее ее увести. Дэвина с готовностью взяла мою руку, хотя думал, станет упрямиться. Посмотрела в глаза, всхлипнула. Потянул ее в противоположную от холла сторону, пройдем через задние помещения.

Звук хлопнувшей двери отрезал нас от всех остальных. Как же я счастлив снова оказаться в этой спальне. Только мы, вдвоем. Зарылся пальцами в ее волосы, вдохнул манящий, незабываемый запах желанной женщины. Не могу понять, что чувствует сейчас – смотрит, не отрываясь, молчит, не двигается. Не рада? Хотела бы, чтобы не приходил больше? Не появлялся в ее жизни? Не знаю, что могло произойти за время с нашей последней встречи, что могла наговорить ей Эмма, к каким решениям склонить. Может, я теперь здесь, и правда, лишний? Не верю, что Дэвина могла с легкость поменять одного брата в любовниках на другого. А теперь снова станет спать со мной, будто ничего не случилось. От нее не пахнет другими мужчинами, но и мной не пахнет совсем – слишком много времени прошло.

– Мне нужно умыться, – прошептала чуть слышно, опуская глаза.

Нехотя выпустил из своих рук, мне тоже нужно кое-что сделать. Пусть приведет себя в порядок, успокоится, потом поговорим. Или не поговорим…

Дэвина скрылась в ванной, а я позвал Горана. Доктор сухо кивнул, войдя в комнату. В его верности не сомневаюсь, он даже не жил здесь все это время, а приехал по моей просьбе перед штурмом. Надеюсь, теперь останется хотя бы ненадолго, мало ли кому какая помощь понадобится. Врач заставил раздеться, сделать это не морщась не получилось. Горан поцокал над раной на груди, остальное назвал ерундой. Что ж, видимо, жить буду. Рану быстро обработали – Горан и молоденькая служанка, Рози, кажется. Никак не мог свыкнуться с мыслью, что нет Эммы. Что теперь не она будет вести дом, участвовать в разрешении всех вопросов и выводить отца из запоев. Пожалуй, ее предательство ранило гораздо сильнее, чем поступок Дэннидана. Пора посмотреть правде в глаза – я, как и брат, всегда относился к ней почти как к матери, но вот взаимностью она отвечала только одному из нас. Не мне. Больно. Но я благодарен ей за то, что Девина цена и невредима.

Дэвина показалась из ванны, когда Горан заканчивал колдовать надо мной. Умиротворенно лежу на постели. Как же здорово, наконец, оказаться дома и просто расслабиться… Девчонка испуганно замирает у приоткрытой двери, поманил ее рукой. Она переоделась в обожаемый мной темно-синий халат. Хочу ее безумно! А только что думал, что устал.

Дэвина медленно подошла к кровати, косясь на Горана. Неужели ее так запугали за это время, что она и в моем присутствии теперь не чувствует себя в безопасности?

– Девина, все нормально. Это Горан, наш домашний врач. Иди сюда, – очень хочется немедленно прикоснуться к ней.

Залезла на кровать, села рядом, вложила пальцы в мою раскрытую ладонь. Улыбнулась, впервые с момента встречи. Я уже и забыл, какая красивая у нее улыбка. Ответил ей тем же, поморщился из-за царапин на лице. Дэвина тут же погрустнела и погладила по щеке. Безумно захотелось остаться с ней наедине, наконец.

Горан вскоре, и правда, ушел, велев не перенапрягаться и показаться ему завтра. Подождав пока за ним закроется дверь, перевел взгляд на Дэвину. Она смутилась и опустила голову. Сразу все понял, даже слов не понадобилось – это точно было «нет». Не очень-то меня рады здесь видеть. Впервые стало обидно за такое ее поведение.

– Я, наверное, пойду к себе.

Привстал, чтобы выполнить озвученное, но внезапно был уложен обратно. Девина уперлась руками в плечо и нависла надо мной, делая побег абсолютно невозможным.

– Пожалуйста, не уходи! – кажется, готова расплакаться. – Мне было так страшно все это время. Не хочу проснуться ночью одна и думать, будто ты мне всего лишь приснился. Я все понимаю, не нужно доказывать свою мужественность. Я и так в курсе. Просто останься со мной.

Оказывается, не так уж меня здесь и не ждали. Неужели как раз наоборот? Почувствовал себя таким счастливым, что впору собственные слезы утирать. Посмотрел в молящие глаза Дэвины, погладил по щеке.

– Боюсь, милая, если останусь, то без доказательств моей мужественности может не обойтись.

Не знал, как это помягче сформулировать, поэтому вернул ее странные витиеватые слова.

– Доктор велел не напрягаться, – прошептала с неожиданно довольной улыбкой, вытирая слезы, которые все-таки не смогла сдержать.

Наверное, мой характер – не подарок, потому что безумно захотелось узнать, где та граница, за которой она меня остановит и снова закроется в своей раковине в надежде избежать близости. Положил руку на вырез халата и легонько потянул на себя за легкую ткань.

– Придумаем что-нибудь, чтобы мне не пришлось напрягаться. Помнишь, мы кое-что не закончили в прошлый раз? Может, пора закончить? Отвечу на все твои вопросы.

На лицо Дэвины набежала какая-то тень, но это не было похоже на ее обычное смущение. Кажется, она отвлеклась лишь на мгновение, а потом улыбнулась.

– Боюсь, у меня совсем не было времени на книги, и я не помню, что хотела спросить. Но ты можешь сам рассказать и показать, что посчитаешь нужным.

Дэвина поднесла мою ладонь к лицу и поцеловала. Сказать, что я был удивлен ее реакцией, это ничего не сказать. Уставился на нее, будто только что возникла из воздуха на моей постели.

– Правда, хочешь попробовать? – переспросил с недоверием, режущиеся зубы еще раз напомнили, как же я голоден во всех смыслах.

Она лишь пожала плечами в ответ. Красноречиво – чтобы я остался, она хочет, а не сексуальных экспериментов. Но первое она хочет очень сильно. И это, вроде как, тоже отличная новость.

– Как-нибудь обязательно попробуем, но вряд ли сегодня, – не смог проигнорировать то, как расслабленно выдохнула. – Но до ночи еще очень далеко – чем займемся?

– Что теперь будет? С Дэнниданом, с Эммой? Когда твой отец вернется?

Дэвина снова загрустила. Понимаю ее, наверное, неизвестность сильно пугает.

– Отец вернется очень скоро, не переживай об этом. И он же решит, что будет с предателями. Будешь плакать по кому-то из них?

Пожалуй, концовка вышла излишне грозной, но при мысли, что она могла быть с Дэнниданом, все внутри переворачивалось. Дэвина испуганно замотала головой и даже чуть отпрянула от меня, будто ожидала немедленной кары за положительный ответ.

– Дэннидан? Он… И ты… У вас что-то было? Пойми, я не виню тебя, но мне важно знать.

– Так спрашиваешь, думаешь, я сама? Согласилась?

Отвернулась, закрылась. Эта отрешенность больно хлестнула. Она принадлежит семье, и какое-то время Дэнни был здесь главным. Что еще я должен подумать?

– Знаю, что силком он бы не посмел. Но мог уговорить, да и Эмма наверняка ему помогала в этом. Все равно узнаю. Лучше будет, если сама расскажешь.

Взял за руку, нежно поцеловал пальцы.

– Это не будет ничего значить для меня. Ведь это не может быть твоей виной, только моей.

– Никто не виноват, ничего не было. Дэннидан пытался ухаживать, а Эмма каждый день уговаривала выбрать его, но ничего не было. Ты просил ждать, и я ждала тебя, Кэрридан. Ждала изо всех сил.

Дэвина легла рядом и обвила мою шею руками. Больших доказательств и не нужно. Верил каждому слову, каждой слезинке. Не стала бы врать, незачем. Напротив, воспользовалась бы случаем показать, что не принадлежит мне. Обнял в ответ, погладил по спине.

– Думаю, у меня все получилось именно поэтому. Потому что верил, что ждешь. Прости за эти вопросы.

Дэвина тихо всхлипывала мне в шею, силясь удержать рыдания.

– Ну, не надо. Я же здесь. Я останусь, не переживай об этом.

Еще что-то говорил о том, как скучал по ней, ее поцелуям и ласкам, как мечтал вернуться в этот дом и снова ее увидеть, как безумно ее хочу, но придется потерпеть, а то Горан мне голову открутит. И много еще разного, пока не понял, что Дэвина спит у меня на плече. Сегодняшний день явно стал непростым для нее. Надеюсь, сможет быстро прийти в себя, потому что жизнь в такой семье, как наша, всегда связанна с эмоциональными перегрузками, будь-то балы или перевороты. Продолжал тихонько поглаживать по спине. В конце концов, сон сморил и меня самого.

32

Дэвина

Проснулась с тяжелой головой, вся зареванная и абсолютно одна. Дверь в комнату Кэрридана открыта. Не знаю, там ли он, Рози перестилает постель. Нужно поговорить с ней – страшно, что хозяин снова исчез, и я останусь наедине с новыми неприятностями.

– Рози, что ты делаешь? – спросонья не сильно выбираю слова.

– Убираюсь, – недоуменно смотрит на меня.

Видимо, прислуга опять будет делать вид, что ничего не произошло. Да и все остальные тоже. Те, кто избежит наказания. Страх колючим комом завозился под сердцем.

– А Кэрридан где?

– Насколько мне известно, он общается с главой.

– Глава вернулся?! – не смогла скрыть радость.

Рози одарила в ответ довольно неприязненным взглядом. Оно и понятно, кто я для нее? Диванная болонка, которую гладят при желании. Радуюсь, что ласковый хозяин вернулся. Мерзко, конечно, но мы и не были подругами, несмотря на мои старания сблизиться.

– Да, вернулся. Говорят, вскоре соберет всех домочадцев для важного разговора. Там все и узнаем, – ответила нехотя.

Задумалась – меня ведь могут и не позвать. Это Дэннидан посадил за один стол со всей семьей, а Кэрридан всегда держал на расстоянии от них.

– Рози, позови кого-нибудь, чтобы помогли привести себя в порядок. И распорядись накрыть ужин для нас с Кэрриданом у меня.

Эммы теперь нет, никто не подскажет и не станет навязывать свое мнение. Нужно срочно брать все в собственные руки. И как там говорил Шастодан арш Параваль – если не можешь вести себя правильно, учись извиняться? Вот этим и займусь – не хочу вместе с арш Паравалем- младшим и Эммой идти под суд или что там с ними будет, но и скрывать свой проступок бесконечно не смогу. Рано или поздно это закончится тем, что появится кто-то из Сопротивления и начнет шантажировать меня. Значит, нужно постараться быть чрезвычайно интересной Кэрридану, чтобы рука не поднялась. В прошлый же раз это отлично сработало.

Рози одарила еще одним удивленным сверх меры взглядом, но ушла выполнять просьбу. Я тем временем побежала в душ, времени не так уж много. Надеюсь, Кэрр не изменит своей привычке и появится у меня, когда и стол будет накрыт, и я полностью готова. Мои помощницы появились, едва вышла из ванной. Уложили волосы, сделали вечерний макияж и еще кое-что из быстрых процедур. Выпроводила их и полезла в шкаф, на ту полку, с которой обычно выуживала одежду Эмма, когда собирала меня на ночь к хозяину. Пепельно-розовый шелковый комплект с роскошными кружевами отлично подойдет. Тем более я его еще ни разу не надевала. И никакого белья. Если Кэрридан иногда и думает не головой, то это именно то, что мне сейчас нужно.

Собиралась, смотрела в зеркало и ясно видела, как приближающееся свидание делает меня все привлекательнее. И дело вовсе не в умелых руках помощниц или красивой одежде. Я жду его, жду, как мужчину. Пока Кэрр был в бегах, легко отрицала, что мое тело скучает по нему. Но теперь, когда он совсем рядом, это становится глупостью. Я хочу его, хочу его ласк, его близости, его страсти. И его прощения. Эту ночь мы проведем вместе, и перед тем, как получить наказание от его руки, я хочу знать, о чем стану молить, если мне вообще это позволят. Больше не вижу ни единого шанса сбежать – если Сопротивление не помогло, то никто не поможет. Но хочу знать, есть здесь жизнь для меня дальше. И придется ли терпеть ее, как прежде, или все изменилось настолько, что я готова принять такую судьбу? Когда-то сама подписала договор и стала наложницей по принуждению. Возможно, наконец-то смогу смириться с этим, потому что мужчина, которому принадлежу, больше не пугает меня. А вызывает совсем иные чувства, которые пока не могу до конца определить и назвать. Но наверняка разберусь, если Кэрридан простит. Если… Наверное, будет очень глупо умереть в тот момент, когда мы снова встретились после разлуки, и я кое-что поняла. Про нас и про свои чувства, и многое из того, что говорила Эмма. Хотя, может, дело действительно в опыте – меньше страхов и сомнений, и я могу обдумывать, взвешивать и принимать логичные, адекватные решения.

Еще раз посмотрела на себя в зеркало – далека от логики и адекватности эта девушка с горящими предвкушением глазами, жаждущая восхищения своего любовника. Гораздо ближе она к абсолютному безумству – признанию в собственном предательстве, в соучастии в заговоре. На самом деле желание сказать Кэрридану правду вряд ли станет решающим, скорее всего, смелости я наберусь не скоро. Возможно, он и сам все узнает быстрее, ведь будет расследование, проверка всех домочадцев на лояльность. А может, Эмма расскажет – сама или при специфическом допросе. Холодок страха пополз по позвоночнику – Кэрр точно все узнает и очень скоро. Хватит тешить себя пустыми надеждами – наш секс не сможет стать оправданием. Меня накажут и очень жестоко, наравне с остальными. Готова была расплакаться от ужаса и безысходности, когда услышала, как открывается дверь.

Кэрридан

После изматывающего совещания вернулся к Дэвине – запомнил, как сильно она не хотела просыпаться в одиночестве. Обнаружил накрытый стол и девчонку явно готовую к ужину с продолжением. Замер в замешательстве у порога, накрыло чувство нереальности – она что, решила меня соблазнить? Снова? Прошлый раз живо встал перед глазами, и кровь устремилась туда, куда ей и положено на романтическом свидании, в которое, похоже, превращается наш вечер.

Дэвина радостной птичкой подбежала, взяла за руки и потянула в сторону стола. Как же она безумно хороша – обожаю, когда наряжается для меня. Усадила за стол, а сама тут же залезла на колени и прильнула в долгом поцелуе. Продолжил недоумевать, но где-то глубоко внутри. Внешне же предпочел купаться в ее ласке и внимании.

– Все в порядке? – прошептала в губы.

– Да. Отец дома. Все хорошо. Или будет со временем.

Потом мы поужинали. Кровь мне сейчас нужна гораздо чаще и в больших количествах, чтобы восстановиться как можно скорее. И Дэвина позаботилась и об этом сполна. Или отдала правильные распоряжения, что тоже не лишний талант для наложницы. Сама она почти ничего не ела, вела себя как-то дергано, все время жалась ко мне, искала зрительного контакта, растерянно улыбалась. Наверное, пытается справиться со стрессом, быть ближе к тому, кто защитит.

– Дэвина, кто обидел тебя, пока меня не было? – нужно решить эту проблему и наказать виновных.

– Никто, – испуганно сжалась. – Я просто соскучилась, – поторопилась пояснить; снова взяла мою руку, чуть сжала. – Никто не обижал, просто… Все делали вид, что ничего не произошло, а я не могла. Не могла смотреть на этих лицемеров, и…

– Не продолжай, – мягко перебил ее. – У нас другие законы. Члены семьи служат главе, это нормально.

– Но Дэннидан сам себя назначил!

– Это не так. Отца задержали по очень серьезному обвинению. Меня тоже пытались, но я сбежал и скрывался. Дэнн остался единственным мужчиной семьи, кто мог взять на себя управление. И он взял.

– Но ведь все было сделано намеренно.

– Да. Ну и что? Для членов семьи это не играет роли.

– Не понимаю…

– И не надо. Ты нравишься мне такой. Бунтаркой, иной, не похожей на наших женщин.

Дэвина наконец-то улыбнулась, снова залезла на колени. Гладила мои исцарапанные щеки, покрытые густой щетиной. Смотрела так, будто я что-то значу для нее. Вспомнил, как в самом начале хотел видеть вот такой ее взгляд. Чтобы сходила по мне с ума как десятки других, восхищалась, вожделела, а потом быстро пресытила и забылась среди лиц и тел прочих. Прогнал эти неуместные воспоминания – она уже никогда не сольется с прочими в моей памяти, никого до нее не впускал в свой дом, в свою спальню и в свою жизнь. Да и теперь не планирую делать исключения для кого-то еще.

Дэвина так ластилась, что остаться безучастным было просто невозможно. Обхватил тонкий стан руками, прижал к себе, понимая, что разрешает, что ждет продолжения. И это, как и в прошлый раз, сводит с ума.

– Пойдем в кровать.

Поставил Дэвину на пол и подтолкнул в нужную сторону. Сам же отошел, чтобы выключить свет. Дэвина тут же включила светильники на прикроватных тумбах, и вот мы вдвоем в интимном полумраке. Прилег поперек кровати, ожидая, что будет дальше. Рана побаливает, голова гудит, и сумасшедшая усталость накатывает периодически, но отказаться от этой женщины не смогу и на краю могилы. Она рассматривает меня, будто сверяет с образом, отложенным в памяти, будто хочет убедиться, что я тот же мужчина.

– Иди ко мне, – шепчу и тяну к ней руки.

Дэвина скидывает халат и в одной сорочке послушно садится на меня верхом. Тут же готов продолжать, несмотря на боль и переутомление. Спускаю тонкие шелковые лямки с обворожительных плеч, наблюдаю за обнажающейся женской грудью. Каждый раз разглядываю Дэвину будто впервые. Накрываю соски ладонями, глажу, ласкаю, вызывая сладостные вздохи, которые эхом отзываются в моем паху. Долго так продолжаться не может, обхватываю Дэвину за талию и переворачиваю нас обоих. Девчонка оказывается подо мной, сорочка задирается, и я понимаю, что белья на ней нет. Действительно, ждала меня. Это напрочь сносит мне крышу – она может играть со мной, может изображать что-то, делать вид, что все изменилось, но вот эта готовность к сексу заводит сумасшедше. Набрасываюсь на нее с поцелуями, коленом разведя ноги и устраиваясь в самой простой позе. Правда, быстро понимаю, что преувеличил свои возможности – рана горит огнем, тяжело удерживать себя на руках. Скатываюсь с Дэвины, ловя обиженный, голодный взгляд.

– Сегодня ты – главная, – улыбаюсь игриво. – Помню, в опере тебе понравилось быть сверху.

Большего приглашения не требуется, Дэвина снова садится на мои бедра и сразу же начинает расстегивать брюки. Не могу сдержать предвкушающих стонов – безумно хочу ее! Вдвоем мы быстро расправляемся с одеждой, и наконец-то соединяемся. Как и тогда в опере, Дэвина двигается по наитию, в каком-то одной ей понятном ритме и ведет меня за собой. Это не та скорость, которую обычно задаю я, но сейчас эта неспешность кажется почти идеальной. Чувствую ее всю – от губ, ласкающих шею, до бедер, обхватывающих мои. Дэвина без остановки стонет, иногда произнося мое имя, и это заводит еще больше. Кажется, она наконец-то поняла эту мою постоянную жажду, которую могу утолить только с ней. Этот мой голод, тоску по ее телу. А может, не только поняла, но и разделила.

К финалу приходим одновременно – она, задыхаясь, падает на меня, стараясь не задеть бинты. Обнимаю и притискиваю к себе еще сильнее, плевать на рану. Ее шея прямо рядом с моим ртом, проскакивает шальная мысль – сделать это сейчас, привязать к себе, отметить безусловно своей навсегда.

– Мне так хорошо, – едва слышно шепчет, поглаживая мои плечи, и я тут же забываю обо все прочем.

Нет, и раньше знал, что ей бывает хорошо со мной, а бывает даже очень хорошо. Но сама она никогда не произносила этого вслух. Не признавала, не соглашалась, не принимала.

33

Дэвина

Проснулась уже ночью, вокруг темнота и тишина. Осторожно выпуталась из объятий Кэрридана. Он спал, как и обычно, на спине, не стесняясь своей неприкрытой наготы. В очередной раз залюбовалась его совершенным телом, сладостно потягиваясь. Как же хорошо, так легко и правильно. Все же я скучала по нему – и по разговорам, и по сексу. Теперь это абсолютно очевидно. А значит, рассказать надо, и как можно скорее. Потому что, чем больше счастливых дней у нас будет до того, как он узнает, тем болезненнее это будет для меня и моего глупого сердца. И остальных не менее глупых частей тела, которые успели привязаться к этому невероятному гемозависимому. Поняла, что своими откровениями поставлю точку всему этому, почувствовала соленую влагу на губах. Какая же нелепость – потерять мужчину, едва поняв, как сильно он мне нравится, как сильно он нужен, и что могла бы быть счастлива рядом с ним, хоть и отпихивала это счастье руками и ногами долгое время.

Взяла его руку, прижала к груди. Самое страшное – это его взгляд, его пренебрежение и отторжение, когда узнает. Встала, отошла к окну. К тому самому, у которого проводила каждый вечер в ожидании Кэрридана. Вытерла слезы. Может, попытаться сбежать? Не из страны, но хотя бы из дома. Уехать под любым предлогом и не вернуться. Задумалась – если меня найдет Сопротивление, то точно в живых не оставят. Уж лучше от руки Кэрра.

– Дэвина? – донесся с кровати хриплый спросонья голос. – Ты что там делаешь? Замерзнешь.

Кэрридан проснулся и, приподнявшись на локте, смотрел в мою сторону. Интересно, как давно?

– Ты плачешь? Что случилось?

Видимо, давно.

– Мне нужно тебе кое-что сказать, – он попытался встать, но я остановила его жестом. – Не надо, если ты будешь рядом, я не смогу… – Кэрр сел и напряженно замер. – Я кое-что сделала, кое-что, что не может остаться безнаказанным.

Отвернулась от него, уставилась в непроницаемую черноту ночи. Надеюсь, меня ждет покой. Там, где я окажусь после смерти. Слезы снова потекли по щекам. Поздно плакать, теперь уже ничего не изменишь.

– Я помогала Сопротивлению. В этом перевороте есть и моя вина.

Опустила голову, комкая подол сорочки. Меня била крупная дрожь – и от холода, и от страха, и от безумного чувства сожаления.

– Что именно ты сделала? – голос показался отстраненным, чужим.

Кэрридан не смотрел на меня, предпочитая разглядывать собственные руки. Единственная хорошая новость – он нормально говорит, значит, не в бешенстве. Видимо, это следующий этап.

– Твоя встреча в Парламенте. Я тогда намеренно пришла. Мне велели задержать тебя любым способом.

Мой собственный голос тоже казался чужим и каким-то механическим. Я говорила, а перед глазами вставали картины той ночи – обжигающая страсть, любопытство, граничащее с ужасом, и мужчина, который бросил все, чтобы провести время со мной.

– Что они пообещали взамен?

– Таблетки.

– Но я ведь сам разрешил тебе…

– Это было после! А тогда я не нашла другого способа получить желаемое. Я сожалею, не предполагала, что у моих действий будут такие последствия. Не хотела вредить тебе.

По-прежнему не смотрела на него. Не хотелось юлить, соблазнять, умолять. Жизнь в этом доме так и не научила меня всему этому.

– Идея родить мне ребенка все еще кажется тебе столь же ужасной?

– Я не готова к этому. Тем более, ты скоро женишься. И ребенок родится. Еще вчера не понимала, как это все отразится на мне. А теперь уже и неважно.

– Рад, что тебя это не беспокоит, потому что беспокоиться не о чем. Свадьбы не будет, ребенок с матерью будут жить в другом месте.

Кинула на него удивленный взгляд, наши глаза встретились. В неверном свете ночников сложно было сказать с уверенностью, но, кажется, его глаза даже не отдавали алым. Неужели ему настолько безразлично то, что я сказала?

– Ты не сердишься на меня? – выдохнула удивленно.

– Конечно, сержусь.

– Ты накажешь меня? – продолжала недоумевать по поводу его реакции.

– Разумеется.

Наш разговор начинал напоминать фарс. Подошла к кровати, опустилась на колени Кэрридану, обвила его шею руками.

– А как?

– Думаю, ремнем, – жарко зашептал в ухо. – Как маленьких, непослушных детей. Но ты ведь давно не ребенок, придется к ремню добавить наручники, маску, кляп, кожаный корсет и высокие сапоги на шпильке.

Мурашки побежали по спине, вот только страха я и близко не почувствовала. Зато было много других чувств, которые медленно стекали вниз живота и стягивались там в тугой комок возбуждения.

– Кэрр, я серьезно! – заглянула в смеющиеся глаза. – Только не отдавай меня никому… Пожалуйста…

– Никогда, – прошептал в губы и поцеловал. – А если серьезно – я знал. Не сразу, уже после того, как все произошло. Отец тоже знает, также знает и мою позицию по этому вопросу.

– И какова твоя позиция по этому вопросу? – замерла в напряжении, ожидая ответа.

– Официально, для следствия, Сопротивление задурило тебе голову, запугало, обмануло и заставило им помогать, используя Эмму для постоянного поддержания в тебе страха и послушания.

– А неофициально? – прошептала, отводя глаза.

– Я считаю, что ты оказалась в довольно сложной ситуации, и рад, что сама при этом не пострадала, – взял мое лицо за подбородок и заставил смотреть в глаза. – Но кроме этого, я надеюсь, что ты сделала верные выводы из ситуации и больше никогда не посмеешь. Потому что по закону я имею полное право отдать тебя под суд вместе с Эммой. С последующей казнью за предательство правящей семьи.

Сглотнула и попыталась высвободиться из хватки Кэрридана, но он, похоже, еще не закончил.

– Я воспользовался тем, что ты принадлежишь мне лично, взял всю ответственность за твое участие на себя. Так же как и за твои возможные проступки в будущем. Надеюсь, ты не разочаруешь меня, Дэвина. В следующий раз я не буду столь снисходителен. Да и отец не позволит прикрыть тебя еще раз.

– Я все поняла, – пискнула и все же вывернулась, спрятала лицо на его груди.

Щеки пылали от ужаса и стыда. Почему? Почему он вытащил меня из этого? Разве взбалмошная наложница заслуживает такого отношения? Кэрридан пересадил меня на кровать и ушел в ванную. Забралась под одеяло – все еще сильно знобило, а в голове билась лишь одна мысль. Я буду жить, он не только не убьет меня сам, но и никому не позволит наказать за все это. Так углубилась в сложные, противоречивые размышления, что не заметила, как уснула.

А утром проснулась в чудесном настроении. Все позади! Теперь уж точно. Кэрр не станет наказывать. Глава вернулся. Свадьбы не будет. А значит, все будет как прежде. Только вот теперь меня это вовсе не пугает, а как раз наоборот. Наконец-то, смогу как следует узнать и распробовать мужчину, которого преподнесла судьба. Вспомнила наши вчерашние жаркие поцелуи и довольно потянулась. Надеюсь, Кэрр придет сегодня.

Завтрак подала Рози. Она, как и всегда, не демонстрировала особо желания общаться, но мне и самой этого больше не хотелось. Уходя, сказала, что мои занятия возобновляются по расписанию сразу после еды. И это меня тоже порадовало – нормальная, обычная жизнь, как до всего этого. Только теперь я попытаюсь жить ее иначе – без заговоров и с желанным мужчиной.

Поела и поспешила на урок танцев. В голове моей, впрочем, были только глупости о Кэрридане. В одном из коридоров столкнулась с Шастоданом арш Паравалем и удивительно красивой, немолодой уже женщиной с ярко-рыжими волосами. Почтительно замерла и склонила голову. Вспомнилось, что он все знает о моем проступке.

– Доброе утро, глава, – кивнула и его спутнице.

Та ответила ласковой улыбкой, и я не смогла не улыбнуться ей тоже.

– Доброе утро, Дэвина. Рад видеть, что с тобой все в порядке. Потом поговорим. Прошу вас, Аугуста.

Глава жестом пригласил спутницу следовать дальше, а я снова опустила голову. Не понравились мне эти слова про разговор, но выслушать придется – ничего не поделаешь.

Весь день провела в приподнятом настроении. Занятия давались легко, учителя не усердствовали, жалея после всего случившегося. Никто не трогал, не учил жить, не угрожал, не шантажировал. Ужин снова велела накрыть у себя. Ну и прочие приготовления по вчерашнему сценарию. Дыхание перехватывало от предвкушения, а низ живота – от желания.

Расставляя тарелки и стаканы на столе, Рози посматривала из-под ресниц, будто хотела что-то сказать. Но сегодня я не намерена ей помогать. Хочет, пусть и дальше молчит.

– Мистер арш Параваль просил передать, чтобы вы ужинали без него, – все же заговорила.

– Что случилось? – прошептала испуганно.

Почему-то показалось, что снова что-то стряслось, что-то плохое, страшное.

– Ничего! – воскликнула Рози, подбегая. – Ничего не случилось! Вот, выпейте! – она сунула мне в руку стакан воды. – Он у отца в кабинете, там какая-то важная встреча. Даже губернатор там. Все хорошо, мисс, не надо так пугаться.

Кое-как привела мысли и чувства в порядок. Все хорошо, Кэрридан просто занят. Выпроводила перепуганную моей реакцией Рози, подожду Кэрра, не хочу есть без него. Мерила комнату шагами, пыталась читать, переоделась еще несколько раз. Еда давно остыла, но аппетит так и не появился. В голову полезли совсем уж неправильные мысли. Например, о том, что мать ребенка Кэрра – дочь губернатора, и может, он не просто так пришел. И свадьба все-таки будет, а меня отошлют подальше. Загрустила, поплакала, что-то все же съела. Прилегла, обиженная на весь мир, и вскоре уснула. А так ему и надо – будет к ужину приходить!

Эпилог

Кэрридан

Устало откинулся на спинку кресла. Наконец-то, все эти препирательства позади. Главное, что по Дэвине ни у кого никаких вопросов не возникло. Списали все на молодость-дурость и забыли о ней. Дэннидану, Эмме и прочим повезло не так сильно. Ну, они и больше виноваты, особенно Эмма. Не представляю, как это отец перенесет. Внешне он отлично держится, вот и сегодня ничуть не дрогнул, но не думаю, что все это пройдет бесследно для него. Не готов он был к такому.

Отец проводил гостей и вернулся за рабочий стол. Я посмотрел на часы, уже очень поздно. Безумно соскучился по Дэвине, но, уверен, она уже спит. Может, разбужу… Довольная улыбка при этих мыслях сама наползла на лицо.

– Сегодня нас посетила Аугуста.

Зачем-то отец рассказал то, о чем мне и так известно. Ведьмы очень сильно помогли нам отвоевать и дом, и город. Они всегда выступали на нашей стороне. Не знаю, на что рассчитывало Сопротивление. Возможно, какая-то часть их плана так и не сработала, но мы пока не нашли, какая. Аугуста – их бессменный на моей памяти лидер и сильнейшая на данный момент. Логично, что она была здесь, чтобы лично убедиться, что все в порядке. Вопросительно приподнял брови. Визит главной ведьмы – безусловно, важен, но это вполне ожидаемо после случившейся заварушки.

– Она видела Дэвину.

Тут же напрягся, выражение его лица мне совсем не понравилось. Выпрямился в кресле и приготовился слушать.

– В общем, ничего страшного. Расслабься. Но информация тебя точно заинтересует, – отец одарил осторожной улыбкой. – Дэвина – ведьма. Неинициированная, – какое-то время он молчал, вглядываясь в мое лицо, а затем продолжил. – Мне следует указать тебе место в Главной Книге?

– Нет, – собственный голос показался далеким. – Я помню. «Нельзя взять ведьму иначе как в законном браке, которым признается любая близость, несмотря на отсутствие ритуалов, свидетелей и документов».

Повторил наизусть строки, которые последнее время назойливо попадались на глаза, что бы я ни пытался отыскать в нашем своде законов.

– Поздравляю, сынок.

Отец улыбнулся чуть усталой, но довольной улыбкой. Сложно понять, о чем он на самом деле сейчас думает. Снова откинулся на спинку и прикрыл глаза. Иногда задумывался, каким будет момент расставания с холостяцкой жизнью. Представлял невесту в шикарном платье, черты ее, впрочем, всегда были размыты. Себя в строгом костюме и непременно с алой розой в петлице. Звон бокалов, блеск гладких серебряных колец, гул голосов, поздравляющих с этим важным событием. Но никогда и представить не мог, что все произойдет вот так – в отцовском кабинете, с цитатами из Главной Книги и странным чувством какого-то непонятного облегчения. Будто произошло что-то единственно правильное и очень важное.

– Кэрр, – отец явно неверно истолковал мое молчание. – Только давай без глупостей, я прошу тебя. Аугуста все равно узнает, чтобы ты ни собрался предпринять. Да и ты без Дэвины уже не сможешь.

– О чем ты? – резко распахнул глаза и уставился на отца.

– Это зов, Кэрридан. Ты никогда ничего не смог бы с этим поделать. И не сможешь. Вы связаны зовом крови.

– Чушь, – фыркнул, усмехнувшись. – Не собираюсь я ничего делать, не надо уж сказки придумывать.

– Это не сказки, сынок. Или почему ты думаешь такой мягкий с ней?

– Ну так ведьма же, – расхохотался.

– Неинициированная, а значит, почти человек. Ну так почему?

– Нравится она мне, пап. Ну очевидно же, – наконец-то сказал это вслух.

– И поэтому ты позволяешь ей веревки из себя вить… Отрицай, Кэрр. Когда будешь ее инициировать, сам поймешь.

При мысли о том, что мы все же будем связаны – теперь это просто вопрос времени – кровь быстрее побежала, яростно стуча пульсом в висках.

– Сам ей скажешь?

– Нет, – помотал головой, сбрасывая наваждение. – Духу не хватит. Понятия не имею, как среагирует. Давай сам. Как глава семьи.

– Нормально среагирует. Зов работает в обе стороны. И учитывая, сколько от твоей супруги головной боли, страшно представить, что было бы, будь она не под зовом.

– А что насчет Карлы и ребенка? – внезапно вспомнил кое о чем, что может помешать моей счастливой семейной жизни.

– А ничего насчет Карлы. Она вскоре выходит замуж за твоего двоюродного деда.

От удивления даже не нашелся, что сказать.

– Если хочет, пусть, конечно, выходит. Вот только не надо мои грехи таким образом прикрывать. От ребенка я никогда не отказывался.

– А это не твой ребенок. Это мой дядюшка тайно вернулся из Европы некоторое время назад и успел наделать делов. Вот пусть теперь сам и расхлебывает.

– А он к перевороту не имеет отношения? – спросил с подозрением, отец на это поморщился.

– Он может только трахать все, что движется. Больше ничего.

Вскоре мы попрощались. Было глубоко за полночь, день вышел длинным и утомительным. Еще и без ласки остался. Зато успел стать женатым мужчиной. Непроизвольно улыбнулся при мысли об этом. Может, и правда, зов? Иначе почему я все время веду себя с Дэвиной как мягкотелый придурок? Да какая разница!

Вошел в нашу спальню. Нужно будет тут все перестроить – снести перегородку, переставить мебель, перенести мои вещи. Надо и о детской кроватке сразу подумать. Посмотрел на спящую Дэвину – красивая, слегка недовольная и вся моя. Наверное, рассердилась, что не пришел к ужину. Еду так и не убрали. Да и сама, похоже, не поела. Неужели без меня совсем нет аппетита? Довольно усмехнулся. Может быть, она и вьет из меня веревки, но против законов возразить нечего. Будет мне и привязка, и регулярный секс, и ребенок. Покапризничает, конечно, поначалу, но потом смирится, поймет и согласится. А не согласится, ведьмы помогут мне донести до нее правильную точку зрения.