Невеста по ошибке бесплатное чтение

Глава 1

Толстый напряженный член входил в широкий полный зад молоденькой служанки легко и неспешно. Она, возбужденная, громко, не стесняясь, стонала и змеей извивалась под Генрихом. Он снова и снова доставлял удовольствие им обоим, стараясь не думать о заключенном недавно договоре. Он немного помял вывалившуюся из темно-зеленого платья пухлую грудь минутной любовницы. Еще несколько резких движений, и сперма полилась по покатым белоснежным бедрам служанки. Генрих, вытащивший обмякший член, сразу же направился мыться – не так уж и много времени оставалось. А довольная и вполне удовлетворенная девушка, резво оправлявшая платье, потом сама уберет вымазанную постель. Не в первый раз.

Красивый, молодой, богатый, Генрих знал себе цену и редко приглашал к себе служанок, предпочитая развлекаться со знатными дамами. Но сегодня был особенный день – весь двор выехал из дворца, никого из знати не осталось. А постельные игры никто не отменял. Не с темпераментом Генриха было терпеть при желании развлечься.

Большой железный чан медленно набирался, струйки горячей воды неспешно текли в него с трех сторон. Генрих выбрал хрупкий хрустальный флакон с терпким персиковым ароматом, вылил нужное количество жидкости в воду, удовлетворенный, залез в чан, оперся об одну из стенок. Сибарит, он любил наслаждение и умел ценить красоту во всех ее проявлениях. И даже приближавшаяся свадьба не портила ему настроение. Обычный обряд, всего лишь. Да, сперва нужно будет обратиться к богам, спросить их благословения, а для того необходимо предстать перед алтарем идеально чистым. Но ведь это всего лишь формальность. После нее, как утверждали многие женатые приятели Генриха, свадебный обряд проходил намного легче, а жизнь после бракосочетания была спокойной, без ссор и скандалов.

Впрочем, Генрих не сомневался, что миленькая аристократка, выбранная ему в жены советом старейшин при дяде императоре, не станет устраивать скандалы. Каким влюбленным взглядом она смотрела на него, своего будущего мужа, там, перед старейшинами и своими родителями! О, Генрих, несомненно, умел покорять женщин. Он возьмет с нее клятву верности, позабыв принести свою, и ничего в его жизни не изменится. Жена – дома, любовницы вне стен дворца. Он, любивший постельные утехи так же сильно, как красоту и роскошь, всегда будет удовлетворен. Недаром ведьмы предсказали его родителям счастливую жизнь для него.

Закончив лежать в ванной, Генрих принялся мыться. Обычно этим занимались служанки. Но не сегодня. Не перед обрядом. Нельзя оскорблять богов чужими прикосновениями к его телу. Генрих тщательно тер мочалкой тело, вымывал от остатков спермы член, мысленно уже находясь в постели с красавицей женой. Главное было не возбудиться и не кончить в воде. Иначе придется мыться заново. А на это у Генриха уже не оставалось времени.

Ирина Александровна Тартарова, учительница музыки, часто преподававшая литературу и мудреный предмет под названием «трудовое обучение», сидела дома за столом и угрюмо смотрела в окно.

Настроение у Ирины Александровны было отвратительным. Тридцать семь лет. Почти сороковник. И что? И ничего. Однушка, оставленная родителями, старый «матиз» и ноль сбережений. Ирина Александровна, Ирочка, Ирка, как звали ее разные люди в ее окружении, уже много лет работала в средней школе небольшого городка и была, как говорят в народе, «и швец, и жнец, и на дуде игрец». Умевшая к своим годам и кран починить, и Моцарта на фортепиано сыграть, она являлась старой девой не только без родственников, но даже и без котов.

– Эх, в сказку бы. А то так и помрешь без мужика, – пьяно вздохнула она. – Дурная ты, Ирка, как три паровоза.

Свой день рождения Ира праздновала в одиночестве, впрочем, как всегда. Купив дешевое порошковое вино и пару пирожных, она угрюмо посмотрела на джинсы, и так сидевшие на ней впритык, подумала, что завтра обязательно встанет утром пораньше на пробежку, и закрылась в квартире: заедать стресс.

Первые два бокала белого вина радостно потекли по пищеводу. Легче Ире не стало, но появился здоровый пофигизм. Ну, помрет. Ну, без мужика. Какая разница! Поздно ей в ее возрасте начинать строить отношения. Требовательная слишком стала. И ленивая.

На себя, то есть на личную жизнь, Ира давно махнула рукой. Три-четыре раза в год стрижка в парикмахерской, не особо дорогая помада, такого же качества тени, одежда на пару размеров больше, чтобы сразу скрыть всевозможные телесные недостатки. А главное – выражение «мымра». В принципе, так ее и звали за глаза, как героиню старого советского фильма, до сих пор довольно популярного, что дети, что взрослые. Ира сначала злилась, потом плюнула. В лицо не кидают, и за это спасибо, низкий поклон до земли, как говорится. А за спиной ее могли даже бить…

Налив себе третий бокал и задумчиво взглянув на остатки второго пирожного, Ира пробормотала:

– Завтра все равно выходной.

После этого пирожное и вино отправились в желудок. Ира удовлетворенно улыбнулась, встала и, чуть пошатываясь, отправилась в спальню, смотреть телевизор. Там как раз должен был начаться какой-то очередной сериал про чересчур везучую «золушку», внезапно заполучившую в свое безраздельное владение настоящего миллиардера, молодого, красивого и любившего ее до темноты в глазах. В сказки Ира не верила, но отвлечься от повседневности ей было необходимо.

Глава 2

Генрих фор Дартант, герцог Норбирейский, чьим дальним предком, как поговаривали, был сам бог войны Рогариос, одетый с иголочки, стоял у алтаря и раздраженно хмурился. Вообще, хмурился Генрих редко. Он старался получать от жизни только хорошее, избегал всего дурного, что могло омрачить его настроение. Но сейчас был повод, и существенный. Невеста опаздывала.

Собравшиеся в большом помещении храма гости, съехавшиеся сюда со всех концов империи, уже начинали недоуменно переглядываться. Они не понимали, что случилось, но видели, что церемония бракосочетания по непонятным причинам откладывается.

Позор! Какой позор! Он, Генрих, душа любой компании, тот, за кого с удовольствием вышла бы замуж каждая незамужняя аристократка, должен ждать невесту у алтаря!

По залу пробежал шепоток. Генрих напрягся. Вот, начинается. Сначала просто будут шептать. Затем… Что «затем», Генрих не додумал, заметив, что гости, все как один, оборачиваются ко входу в храм.

Обернувшись вместе с остальными, Генрих застыл столбом: невеста все же появилась, правда, под руку со стражником, которого за ней послали. Но обращали внимание не на стражника, а на внешний вид невесты: небрежно надетое белоснежное платье, съехавшая на самый нос вуаль, путаная походка.

Да она пьяна! Луиза фор Гортон, милейшая и скромнейшая дочь графов фор Гортон, пьяна! В стельку!

Генрих заскрежетал зубами: что эта дура себе позволяет! Она намеренно позорит его при всех! Его, ближайшего родственника императора! А если бы дядюшка решил посетить бракосочетание и увидел это?!

Отступать было поздно. С невестой Генрих решил поговорить потом, после обряда. Сейчас же он, едва не выпуская из ноздрей пар, ждал, пока стражник доведет до алтаря его невесту, чтоб ей икалось!

Стройная девичья фигурка наконец-то оказалась возле Генриха. Запах спиртного он не почувствовал, но заострять на этом внимание не стал.

– Положи ее руку на алтарь и отойди, – сквозь зубы приказал он стражнику, дождался, когда приказ будет выполнен, и начал читать слова брачной клятвы.

Алтарный камень стал медленно нагреваться, богиня любви Лаора почтила своим присутствием храм. Что ж, тем лучше. Такие браки, по словам мудрых людей, самые крепкие. А крепкий брак был необходим его семье.

Закончив произносить клятву, Генрих прижал ладонь к алтарному камню. Рядом вскрикнула невеста. Хотя нет, теперь уже жена. Генрих поморщился: ей что, никто не объяснил, что первые два-три часа после церемонии на ладони останется небольшой ожог?! Вот же клуша!

Свою молодую жену Генрих начинал презирать, все сильней и сильней.

Иру мутило и шатало. Чего было больше – не понять. В голове – туман, ноги и руки словно ватные, тело как на шарнирах. В мозгу вертелась одна-единственная фраза: «Пить надо меньше».

Кто-то куда-то ее волок, потом наряжал, что-то ворчливо выговаривал. Затем ее снова куда-то поволокли. Потом – боль в ладони. И Ира очнулась. Не до конца, правда. Она все еще не понимала, где находится и что с ней происходит. Но хотя бы тумана в голове больше не было.

– В спальню ее, – приказал че-то мужской голос. Говоривший не скрывал презрения.

Ира напряглась. Этого человека она не знала – голоса Ира запоминала лучше всего, сказывалось музыкальное образование, – и не понимала, зачем кому-то понадобилось вести (а точнее – тащить!) ее в чужую спальню. Ну в самом деле, не в ее же собственную комнату хотел проникнуть незнакомец!

Рядом послышался другой голос, тоже мужской, похоже, протестовавший против «спальни». Первый что-то небрежно и негромко ответил. Второй резко замолчал. Надежда, что за нее заступились, вспыхнувшая было в груди Иры, сразу же погасла.

Чьи-то руки, похоже, мужские, подхватили ее и снова куда-то потащили.

Иру снова замутило. Она вообще легко и быстро пьянела. Хватало пары бокалов, чтобы начать петь ту же «Катюшу».

Благо дорога кончилась быстро. Послышался скрип двери. Иру куда-то втащили, положили на что-то мягкое. Дверь закрылась.

– Привет, спальня, – с трудом ворочая языком, пробормотала Ира, кое-как приподняв голову и осматриваясь.

Первый шок: спальня была не ее.

Второй шок: тело тоже ей не принадлежало.

Несколько секунд Ира осмысливала происходящее. Последнее, что она помнила достоверно, свое пожелание перед сном: «Эх, в сказку бы. Принцессой стать. На балах потанцевать». Можно было и замуж сходить, но этого Ира не попросила.

И вот, пожалуйста, шикарная спальня то ли девятнадцатого, то ли восемнадцатого века, стройное молодое тело. Да еще и платье с фатой на этом самом теле.

– Приехали. Ау, санитары, – слабость в теле все еще ощущалась, и потому Ира вертела головой с большой осторожностью, пытаясь осмотреться. – Где тут у вас скрытые камеры? Ай, блин, люди!

Молчание было ей ответом.

Глава 3

Выполняя приказ Генриха, двое солдат ретиво подскочили к его теперь уже жене, подхватили ее под руки. И сразу же, с другой стороны, подбежал отец жены, граф Стивен фор Гортон.

– С моей дочерью нельзя обращаться, как с портовой шлюхой! У нее есть права! – выдал он, пребывая в ярости.

Генрих высокомерно скривился: и этот туда же, портит ему настроение. Сам не сумел воспитать дочь, а права качает.

– Расскажите о поведении вашей дочери императору, посмотрим, у кого какие права окажутся, – отрезал он.

Граф мгновенно замолчал, лишь глазами засверкал. Но Генриху уже было не до него – следовало отправиться в гости к бывшей невесте, пообщаться с ней, может, даже супружеский долг исполнить. Если, конечно, она не будет в отключке.

Генрих развернулся и, не обращая внимания на толпу любопытных гостей, отправился в спальню.

Длинные, хорошо освещенные коридоры его дворца были пустынны: даже слуги, и те стремились хоть через щелку, но полюбоваться свадьбой их господина. Генриху льстило подобное внимание, но сейчас он предпочел бы увидеть хоть кого-нибудь живого. Хотелось сорвать злость прежде, чем он дойдет до молодой жены.

Дверь в спальню была закрыта. Генрих решительно потянул ручку на себя и остановился на пороге в изумлении: его красавица жена сидела на полу в одном платье, без фаты и обуви, и, опустив голову, раскачивалась влево-вправо и что-то бормотала себе под нос.

«Да она умом повредилась, – дошло до Генриха через несколько секунд. – Боги, за что?! Зачем мне сумасшедшая?!».

– Дверь закрой, – послышался вполне нормальный голос с пола. – Дует. Ну!

Генрих вздрогнул от неожиданности и подчинился, едва ли не первый раз за свою жизнь.

Жена подняла голову, посмотрела на Генриха вполне ясным взглядом, без следов безумия, и задала совершенно дикий вопрос:

– Ты кто?

– Твой муж, – ответил Генрих, все еще с трудом понимая, что происходит.

Сейчас с ним разговаривала вовсе не милая скромная Луиза. Голос был старше. И Генрих его не знал.

– Все-таки поехала крыша, – сокрушенно вздохнула жена. – Что они в то вино подмешали? Вроде всего ничего выпила… А такие галюники…

Генрих нахмурился: ситуация ему не нравилась, и чем дальше, тем сильней.

Ира все же с трудом сползла с постели, но ноги отказывались держать, и она без сил опустилась на покрытый толстым ворсом ковер. Ситуация складывалась странная. Да, можно было поверить и в скрытые камеры, и в чей-то глупый розыгрыш. Но… Переселять души в другие тела в ее стране не умели. А тело явно принадлежало не Ире: не было ли излишних жировых отложений, ни рук с короткими пальцами, ни кучи веснушек. Нет, тело явно принадлежало какой-то модели: стройное, худое, ухоженное.

Ноги все еще подрагивали, вставать и осматриваться Ира боялась, а потому начала качаться из стороны в сторону, как делала в детстве, когда хотела успокоиться.

Внезапно заскрипела дверь. Ира напряглась: кого еще принесло по ее душу?

Шаги. Затем молчание.

– Дверь закрой, – командным голосом, выработанным на многочисленных уроках в школе, приказала Ира. – Дует. Ну!

Скрип повторился. Ира подняла голову и открыла глаза. Перед ней стоял с ошарашенным видом красавчик брюнет с крупными карими глазами, прямым носом и тонко очерченными губами. Чувственно, ничего не скажешь. К такому любая красотка в постель прыгнет. Вот только Ира, помнившая себя еще вчера в зеркале, глубоко сомневалась, что он пришел именно за ней. Сомневалась, но уточнила, так, для порядка:

– Ты кто?

– Твой муж, – последовал ответ.

Ире захотелось громко и истерично засмеяться. Не розыгрыш, нет. С такой изумленной физиономией разыгрывать очень трудно. Значит, галлюцинации. Что она вчера ела? Пирожные с вином? Говорил ей отец: «Не пей на голодный желудок». Вот, пожалуйста.

– Руку дай, – скомандовала Ира, – помоги подняться. Ноги не держат.

– Пить не надо было, – огрызнулся «муж», но все же подошел, протянул руку, вопреки ожиданиям Иры, не совсем изящную, а скорее, мускулистую.

– Что я там пила, – проворчала Ира, цепляясь за тонкие пальцы с ухоженными ногтями и вставая с пола, – три бокала.

– Моя жена, и пьяница, – скривился «муж».

Ира, уже твердо стоявшая на ногах, прищурилась:

– Я что-то не помню, чтобы давала разрешение на брак.

Изумление, только недавно исчезнувшее из карих глаз, вернулось и даже возросло:

– Ты? Давала разрешение?! Луиза, за тебя его дали твои родители! Ты должна быть мне благодарна! О браке со мной мечтает любая женщина! А я выбрал тебя!

«И уже жалею», – добавила за «мужа» Ира. Но сейчас ее волновала не его взволнованная речь, а имя. Луиза. Не Ира. Он назвал ее Луизой.

– Какая это страна? – уже начиная догадываться о произошедшем, напряженно уточнила Ира.

– Орнагорон, естественно, – фыркнул ее «муж».

Вообще, конечно, можно было бы упасть в обморок, но Ира только выдохнула сквозь сжатые зубы. Приплыли. Она – попаданка.

Глава 4

Генрих не мог назвать себя таким уж сильным магом. Все его умения сводились к бытовым вещам. Ну и плюс обращение, куда же без него приличному оборотню-аристократу. Но здесь и сейчас не нужно было быть ни провидцем, ни действительно мощным колдуном, чтобы понять: перед ним стояла не Луиза фор Гортон. Нет, тело, конечно, принадлежало ей. Генрих узнавал и длинные волосы цвета спелой пшеницы, и немного раскосые голубые глаза, и мягкие пухлые губы, и тонкий стан, и небольшую, но аппетитно выглядывавшую из корсажа платья грудь. Но у Луизы, хоть он и видел ее от силы раза три до свадьбы, никогда не было ни такого грубого, по мнению Генриха, голоса, ни развязного поведения… Ни… Да что там перечислять! Это была не Луиза!

Тогда кого же он взял в жены?! Ведь перед алтарем точно стояло другое, неизвестное ему существо! Оно и вскрикнуло, когда боги навеки связали их обоих.

Генрих почувствовал, как по позвонку холодными каплями пота стекает страх. В древних летописях он несколько раз встречал упоминания о чудищах из разных миров, вселявшихся в местных существ. Ничем хорошим, как правило, это не заканчивалось.

– Ты ведь не Луиза фор Гортон? – стараясь, чтобы голос не дрожал от страха, спросил Генрих, про себя ругая и родителей, и дядю, да всех подряд, уговоривших его на такой сумасбродный шаг, как женитьба.

– Боишься? – криво усмехнулась «жена». – Это я должна бояться: очнулась непонятно где, в чужом теле, еще и в чужом мире, – он истерично рассмеялась, и Генрих подавил желание вызвать бесогонов[1]. – И что мне теперь делать?! Вся моя налаженная жизнь разрушена! Вся! Ты, пацан, это понимаешь?!

Он кто?! Да что она себе позволяет?!

– Мне семьдесят три года, самая молодость, – процедил сквозь зубы взбешенный Генрих. Ярость прогнала страх, и он больше не боялся этой…

– Ого, – в голосе «жены» послышался яд, – извините, дедушка, ошиблась. Вы хорошо сохранились для своего возраста. А жениться зачем решили? Чтобы внуков без наследства оставить?

Генрих почувствовал непреодолимое желание придушить эту дуру!

Иру несло. Обычно она старалась держать себя в руках и помнить, что для женщины, как твердила мать, «важны скромность и сдержанность». Но не здесь, не сейчас. Натянутые до предела нервы не позволяли быть сдержанной. Скромность? Какая, блин, скромность в такой дикой, совершенно нелепой ситуации?! Она, обычная школьная учительница, закинута непонятно куда, непонятно по какой причине! Рядом – незнакомый мужик, твердящий, что он – ее муж. Ее, старой девы! Да она за всю свою жизнь три раза на свидании была, и то один из них – по ошибке!

Чужое тело, чужой мир. Ира понятия не имела, что делать дальше.

– Ого, – чтобы хоть как-то справиться с ситуацией, съязвила Ира, – извините, дедушка, ошиблась. Вы хорошо сохранились для своего возраста. А жениться зачем решили? Чтобы внуков без наследства оставить?

В глазах парня-мужа появились оранжевые всполохи.

– Ты… – он вскинулся, похоже, выведенный из себя. От былого страха, увиденного Ирой, не осталось и следа, – не смей так со мной разговар-р-ривать!

Когти на пальцах заострились, зрачки в глазах вытянулись. Ире показалось, что на миг мелькнули и исчезли усы. Что за…

Книжки Ира любила пламенной любовью с самого детства. Особенно сказки. Ничего необыкновенного в ее серой жизни не было, и Ира старалась наверстать упущенное за чтением. Потом, когда подросла, увлеклась фантастикой и фэнтези. Ну, и любовными романами, куда же без них. И вот теперь, попав непонятно куда, она могла поклясться, что перед ней оборотень. Глупо, конечно, но эти вытянутые зрачки, когти на пальцах. Если поверить, что Ира и правда переместилась в другой мир, а не лежит в смирительной рубашке в спецзаведении, то…

– Ты оборотень? – страха не было, а вот любопытство присутствовало. – Нет, мне что, первый раз в жизни повезло, и я вышла за оборотня? Кто? Кошка? Собака? Может…

Она не договорила: муж, стоявший рядом с ней, зарычал, бросился в сторону, и через несколько секунд в комнате появилась кошка. Вернее, конечно, не совсем кошка. Нечто крупное, похожее на смесь льва и тигра, желтое, с оранжевыми полосками и кисточкой на хвосте. Но Ира предпочла назвать ее кошкой.

Ноги не держали – Ира уселась на вовремя подвернувшуюся постель.

– Обалдеть, – в изумлении пробормотала она, с интересом наблюдая за рычавшим «нечто». – И правда оборотень. Ну, Ирочка, ты попала…

Глава 5

Неконтролируемый оборот! У него, потомственного оборотня! Из-за женщины!

Генрих пребывал в ярости. Эта… сумела вывести его из себя несколькими фразами! Да он всегда славился умением держать лицо даже в самых жестких ситуациях! А эта… Эта…

Ярость клокотала внутри, заставляя раздувать усы и шипеть, шипеть, шипеть. Он, тайгер, научившийся владеть собой с пятнадцати лет, здесь и сейчас потерял контроль из-за женщины! Стыд и позор!

– Хорошая киса, – он резко дернулся, обернулся на звук.

Его так называемая жена сидела на постели и смотрела на него без капли страха! Любопытство, интерес, даже капелька обреченности – все это легко читалось у нее на лице. Но ни страха, ни почтения, ничего, что было привычным для Генриха.

Он снова зашипел.

– Ой, да брось. Ну кошка ты. То есть кот. Подумаешь. Никто от такого не помер. Вряд ли это лечится. Но все же. А усы у тебя шикарные, пышные. И хвост тоже с кисточкой.

Она болтала без остановки. Генрих уже даже не пытался уловить смысл сказанного. Его раздражало все: и жена, и невозможность выйти в таком виде из комнаты, – засмеют! – и сама ситуация. Он брал в жены приличную, нежную, ласковую девушку. А получил?! Кого он получил?! Какую-то… Генрих даже слова не мог подобрать в возмущении. Ему подсунули неизвестно кого!

И самое главное: попробуй сейчас расскажи родителям или дяде: сразу станешь посмешищем у всего двора! Не смог справиться с женщиной!

– Я, конечно, кошек не очень люблю, особенно дома, шерсти от них много, – продолжала между тем жена, – но ты очень симпатичный. Да и вычесывать тебя можно, изредка.

Дошло до Генриха не сразу. А когда дошло, он зашипел и начал в ярости хлестать себя хвостом по бокам. Он кто?! Кошка?! Она назвала его кошкой?! Его, благородного тайгера?!

Чувствуя, что еще пара секунд, и он разорвет эту дуру на части, он вышиб с разбега дверь лбом и бросился в коридор. Ему необходимо прийти в себя! Срочно! А то… Он – кошка! Дура!

«Ты, Ирка, главное, болтай поменьше, а то жених сбежит», – иронично наставлял Иру отец, когда она собиралась второй раз на первое свидание в двадцать семь лет. Не послушалась, естественно, наболтала от волнения всякой чуши. Парень и правда сбежал. С тех пор Ира усвоила, что язык – страшное оружие. Особенно ее язык. Перед учениками она, конечно, всегда держала себя в руках, сто раз обдумывала и репетировала дома все, что должна будет сказать на уроках. А вот потом, когда занятия заканчивались, в учительской, с соседями по дому, с родителями, в общем, без детских ушей, могла наговорить лишнего. «Ты, Ирочка, ведьма, только без силы», – как-то заявила ей соседка по дому, восьмидесяти шестилетняя тетя Клава. Ира тогда только весело фыркнула. А теперь, задумчиво наблюдая, как через запертую дверь от нее сбегает новоприобретенный жених, задумалась: может, и правда, ведьма?

Ведьма или нет, а надо было вставать и приниматься за дело. Лентяйничать Ира не привыкла. Перво-наперво она осмотрела себя с ног до головы.

– Платье, а платье, как тебя снять-то? Укутали, как капусту.

Платье предсказуемо молчало. Шкафа со сменной одеждой в комнате не имелось. Ира покрутила головой: в книжках о других мирах рассказывалось о служанках, всегда готовых угодить своим господам. Рядом служанок не наблюдалось.

– Что ж, будем искать, – проворчала Ира, снова влезая в ненавистные туфли и поправляя несчастное платье, успевшее скособочиться.

Каблуки, особенно чересчур высокие, как и «шпильку», Ира терпеть не могла. Она любила комфорт и удобство. Но теперь приходилось идти, чуть прихрамывая, по коридору в поисках служанок именно на каблуках.

Самой себе Ира напоминала пьяную цаплю: шла так же неуверенно, нерешительно, изредка пошатываясь. Откуда появились и почему остались эти не до конца скоординированные движения, Ира не понимала. То ли перенос подействовал, то ли алкоголь вчерашний. Но она сейчас вообще мало что понимала. А потому просто шагала по длинным широким коридорам, хорошо освещенным розовыми, желтыми, голубыми шарами под потолками.

Три коридора, две широких комнаты, и желанная лестница, ведущая вниз. Ира надеялась, что, спустившись, окажется где-нибудь в комнатах для слуг.

– Как они живут в таких громадных замках и дворцах, – вздохнула Ира, с ностальгией вспоминая теперь свою маленькую квартирку. Вот там уж точно не нужно было никуда шагать по часу. Все под рукой.

Глава 6

Генрих по праву считал себя баловнем богов. Высокий, статный, мускулистый, более чем симпатичный, одаренный и умом, и положением в обществе, наследник довольно приличного состояния и титула. Он со дня своего рождения привык к уважению и почестям. Он точно знал, чего может требовать от судьбы. Он любил жизнь, и та, несомненно, отвечала ему взаимностью.

Когда же все пошло не так?! Когда все резко изменилось?! А самое главное, почему?! Почему он, как последний мальчишка, сейчас рассекал по полям в образе тайгера, тщетно пытаясь успокоиться?! Он, близкий родственник императора! Почему боги внезапно отвернулись от него?!

Эмоции выплескивались из Генриха. Глупая женщина! Как она посмела назвать его кошкой!

– А я говорил, что для брака ты еще молод, – послышался рядом хорошо знакомый голос.

Генрих зашипел, распушив усы. Вот только отца здесь и не хватало! Он-то как тут появился?!

– Оборачивайся. Поговорим.

Оборачиваться Генриху не хотелось – тем более сейчас. Было стыдно. Потеря контроля – проступок несущественный, но не для тайгера, чей род ведет к самим богам!

И все же пришлось повиноваться.

Отец – высокий красавец брюнет – смотрел на Генриха чуть насмешливо.

– Вы и дня не женаты. Чем такая кроткая девушка смогла тебя вывести?

– Это не девушка, – буркнул Генрих, – это наказание небес. За что только?

– Луиза? – густые брови отца, Людвига фор Дартант, герцога Армийского, поползли вверх в театральном жесте. – Ты уверен, что мы говорим об одной и той же Луизе?

Генрих раздосадовано дернул плечом:

– Нет. Это не Луиза. Я, Бездна, не знаю, кто она! Произошло вмешательство богов! Та, кто в ней сидит, тоже женщина, но не Луиза.

Он ожидал от отца какой угодно реакции: страха, настороженности, удивления, но только не смеха.

Смеялся отец недолго, но весело и задорно. Обижаться на такое поведение Генриху не хотелось. А вот понять его надо было бы.

– И что это было? – буркнул он, едва отец успокоился.

– Пророчество сбылось, то самое, родовое, которое пифия выдала через час после твоего появления на свет, – хмыкнул отец. – Пойдем, познакомлю тебя с ним.

Деревянная лестница с простыми, но, на первый взгляд, надежными периллами, вела вниз. Там, в полутьме, словно в фильме ужасов, разливался широкой полосой неяркий свет. Ира мгновенно вспомнила голливудские страшилки, недовольно передернула плечами и решительно встала на первую ступеньку. В конце концов, надо мыслить логически: вряд ли ее выдернули из родного мира, чтобы убить здесь. Такими мыслями Ира бодрила себя, аккуратно переступая со ступеньки на ступеньку.

Лестница закончилась, перед Ирой открылся коридор, утопавший в мягком рассеянном свете. И ни одной двери.

– Огуречик, огуречик, – насмешливо пробормотала Ира, внимательно осматриваясь, – не ходи на тот конечик. Там мышка живет, тебе хвостик отгрызет. Эй, мышки с огуречиками, ау! Есть кто живой?!

Молчание было ей ответом. Ира обернулась, собираясь вернуться наверх, и в изумлении уставилась на совершенно гладкую стену за спиной.

– Что за… Народ, это уже не смешно!

Опять тишина.

– Ну ладно, – пробормотала Ира, – вы сами напросились.

Отец твердил, что ее пение способно уложить в гроб любого. Ну, или вытащить из гроба. В зависимости от степени «оживленности». Кто бы с Ирой ни играл, он явно следил за ее реакцией. А значит…

Ира набрала в грудь побольше воздуха и запела:

Расцветали яблони и груши,

Поплыли туманы над рекой.

Выходила на берег Катюша,

На высокий берег на крутой[2].

Пела она правильно, точно попадая в ноты, как и положено учительнице музыке. И вроде все верно, как и должно быть. Но… Громко. Тихо петь Ира не умела. А потому на ее уроках дети обычно сидели как можно дальше от любимой учительницы, когда та решала продемонстрировать им свои музыкальные таланты.

– Все, все, сдаюсь. Не ори.

Незнакомый голос, вроде бы мужской, раздался, когда Ира закончила петь первый куплет.

– Ненадолго тебя хватило, – усмехнулась она, разглядывая мелкого и щуплого старичка, появившегося перед ней, словно вылезшего из земли.

– Ты так орешь, – поморщился тот, – что ничье терпение не выдержит.

– А вот не надо было заводить меня непонятно куда, – хмыкнула Ира. – Ты кто?

– Домовой я местный. А ты? Тело одно, душа другая. Неместная душа-то.

– Вот у местных богов и спрашивай, что и зачем они натворили, – пожала плечами начитанная Ира.

Глава 7

Пифий, как называли вежливо местных ведьм, Генрих терпеть не мог. Гадалки с завышенным самомнением, чересчур умничавшие нахалки, так он костерил их про себя. При правителях империи пифиям воздавались почет и уважение, их услугами пользовались все представители известных родов. Генрих же, будь его воля, отправил бы их куда подальше, чтобы и духу их в империи не было.

Склочные, завистливые, горделивые, пифии обычно самые первые без приглашения являлись к младенцам и выдавали пророчества, родовые, чтоб их! Считалось, что до того как пророчество сбудется, ребенок не имеет права узнать его текст. Иначе… Нет, никаких кар небесных не ожидалось. А вот жизнь якобы могла пойти под откос.

Генрих, как и положено, о пророчестве не знал. Слышал только краем уха, что оно как-то связано с его будущей супругой и их возможной счастливой жизнью. Поэтому и тянул до последнего, перебирая невест, стараясь подобрать потише, попроще, поспокойней. И вот теперь отец, отсмеявшись, заявил, что пророчество сбылось!