Лорд в серой шинели бесплатное чтение

Александр Конторович
Лорд в серой шинели

Глава 1

Бзынь!

Выбитый из руки клинок с лязгом покатился по брусчатке.

– Неплохо! – Лексли удовлетворенно кивнул. – Будешь продолжать в том же духе – из тебя выйдет неплохой боец!

Неплохой – это по сравнению с кем? До рядового Кота мне еще расти и расти.

– Ну не все же тут умеют так биться на мечах, как это делаем мы? – словно уловив мой невысказанный вопрос, Лексли пожал плечами. – Обычного баронского дружинника ты и сейчас можешь гонять, как шелудивого щенка. А вот с профессиональным солдатом... тут еще нужно попотеть, да.

Он наклоняется, поднимает с земли глиняный кувшин и отхлебывает. Крякает от удовольствия.

Для меня было неожиданностью, что обыкновенного хлебного кваса тут еще никто не знал. Пиво-то варили в громадном количестве, а вот квас... Во всяком случае, когда я рассказал об этом Мирне, она немало озадачилась. Подробно выяснила рецепт и вскоре угостила меня квасом собственного изготовления. Правда, по своему обыкновению, добавила туда какие-то корешки и травки. Вышло даже лучше, чем оригинал. Напиток быстро завоевал популярность в узких кругах, и вскоре к ней явилась целая депутация от местных трактирщиков. Нет, делать квас они начали очень быстро, но вот получить такой вкус, как у нее, никому так и не удалось.

По вполне понятным причинам меня по этому вопросу беспокоить не рискнули, а вот ей постарались сделать выгодное предложение. Но тут им повезло, пожалуй что, куда меньше. Моя сероглазка вдруг проявила нехилые коммерческие способности, чем немало озадачила визитеров. Однако в итоге все решилось к обоюдному удовольствию. Теперь окрестные мальчишки и девчонки резво скачут по горам, собирая разнотравье и выкапывая какие-то корешки. А уж Мирна составляет из них различные смеси, которые и отправляет трактирщикам. Для Котов же она готовит и вовсе особенный состав и никому его больше не дает.

Вообще, на меня она насела весьма плотно, потребовав рассказать ей все, что я знаю о методах и способах лечения. И наши совместные вечера, вместо более приятного времяпровождения, надолго заполнились моими рассказами о всевозможных, известных мне, врачебных выкрутасах и сопутствующих этому вещах. Она тщательно все записывает и подолгу сидит над этими записями. Пока я силком не укладываю ее спать.

Вообще, моя жизнь идет как-то самостоятельно и совершенно независимо от моих стараний и намерений.

После разгрома мятежной верхушки в стране наступило... какое-то странное затишье. Только теперь я начинаю понемногу осознавать, какую же громадную работу проделал покойный граф, готовя свой мятеж. В головы населения, надо полагать, вкачали такую неслабую дозу дезы, направленной на обеспечение успеха, что свержения короля все ждали как чего-то само собой разумеющегося. И без меня бы обошлись преспокойно. Но подвела графа страсть к красоте... В том смысле, что захотелось ему выстроить и вовсе уж безупречную конструкцию. Чтобы никто такого не то что сотворить – и придумать бы больше не смог никогда! Клинок Серого рыцаря должен был поставить в этой истории блестящую точку. Правильно говорят, лучшее – враг хорошего! Вот и лоханулся граф...

Полки не выступили. Мятеж так и не начался. Но почти никого из военачальников так и не сняли со своих постов. Сменили лишь парочку-другую наиболее одиозных чиновников. И – все!

Когда же я приперся с этими вопросами к Старику, тот лишь плечами пожал:

– А за что их снимать?

– За подготовку мятежа!

– Кого-то поймали за руку? С кинжалом в руках за спиною короля?

– Нет, конечно! Но ведь есть сведения...

– Какие? Письма с выражением недовольства? Люди, а особенно дворянство, имеют право высказывать свое мнение о происходящем.

– До тех пор, пока это не пахнет чем-то большим.

– Хорошо. Покажи мне такое письмо. С призывом к мятежу.

– А что, их нет?

– Возможно, что и есть. Только никто не знает где. У нас, во всяком случае, их нет.

– А снятые со своих постов чиновники?

– Хотя мы и знаем истинную причину их отставки, официально все выглядит совсем иначе. По-другому нельзя. Вожди могут найтись и новые – они уже не повторят ошибку прежних главарей мятежа. Тебя-то уж точно в гости не позовут...

Я только хмыкнул:

– Да уж... еще один замок не помешал бы...

Старик усмехается в усы.

– Не ожидал от тебя такой жадности!

Он смеется и наливает мне своего вина.

С замком действительно все получилось неожиданно. Поскольку покойный граф принял смерть от моей руки (причем, по настоянию епископа, это было преподнесено как благородный поединок), я формально мог претендовать на его наследство. И было оно весьма немаленьким! Помимо собственно замка тут были еще какие-то деревни и даже два города. Не шибко здоровых, но по, местным меркам, весьма небедных. И по каким-то там законам я мог все это заграбастать. Если только не вмешалась бы родня убиенного. По тем же законам они имели право вызвать меня на поединок. При этом причин для такового вызова у них было выше крыши. И грядущая бедность была в этом ряду далеко не последней, а как бы и не первой. Вся графова родня отличалась задиристостью и скверным характером, так что вызова можно было бы ожидать в самое ближайшее время. По тем же законам я не мог просто так отдать им все это хозяйство назад – меня бы просто не поняли и сочли это уж совсем за смертельное оскорбление. Так что ситуация была достаточно дурацкой.

Но массового сумасшествия в рядах родни так и не случилось – моя зловещая репутация послужила тому причиной. Скрестить клинки и копья с обычным рыцарем никто бы и не задумался. А вот выйти на поединок, исходом которого могло стать попадание прямиком в адские чертоги... настолько сильно жаба никого не задушила.

Так что по прошествии четырех месяцев я официально вступил в права наследования. Ибо прочих претендентов на это не нашлось.

По совету хитромудрого попа я пожаловал графовой родне часть теперь уже своих угодий. «Для возможности продолжить безбедное и почетное служение богу и королю» – во всяком случае, в грамоте было написано именно так. Никаких сомнений, куда именно пойдут деньги, при этом ни у кого не было – родня славилась безудержным мотовством и любовью к загулам. Но нормы приличия требовали от меня именно такого поступка.

Была и еще одна причина. Приняв дар, родня навсегда и безусловно лишалась даже возможности когда-либо претендовать на утраченные угодья. Узнав про это, я высказал Эрлиху свои сомнения относительно моего щедрого дара:

– Они же его не примут, святой отец!

– Отчего ты так решил?

– Так у них есть хотя бы шанс вернуть себе прежнее положение. Приняв дар, они его утратят! Или... есть еще какие-то хитрые варианты?

– Нет. Отказ является окончательным и бесповоротным. Если они нарушат свою клятву... от них отвернутся все. И церковь в первую очередь.

– Ну, с дворянством – понятно. Нарушить данное при всех слово... могут и в рыло насовать. А церковь? Разве не ее долг поддерживать даже и таких, заблудших людей?

– Преступивших клятву, данную на святых мощах? Опомнись, сын мой! Мы можем только молиться за них... навеки погубивших свою душу.

Да... что-то я еще не все в этом мире просек...

– А жаба их перед этим не задушит?

– Кто?

Объясняю епископу смысл этого выражения. Он звучно смеется и прикрывает рукой рот.

– Они уже не воины. Драчуны и забияки – да. И отменные! А вот рискнуть головою и бессмертной душой, даже не за честь рода, а всего лишь за золото... нет, на это они уже неспособны. Так что пусть не терзают тебя сомнения – ты отсекаешь гнилую ветвь некогда могучего дерева...

– Нечто вроде санитара леса?

– То есть? – удивился епископ.

Я коротко растолковал ему свою точку зрения на мои действия по облагораживанию дворянского сословия. Против моего ожидания, Эрлих воспринял это вполне всерьез.

– Пока что ты не сделал ничего, что противоречило бы этим словам. Не сомневаешься же ты в том, что все... павшие в последнее время от руки Серого рыцаря дворяне не являлись таким уж украшением своего сословия?

– Какое уж тут украшение... скорее наоборот.

– Так в чем же дело?

– Что же теперь с утра до ночи клинком махать?

– Зачем? Согласившись принять от тебя земли в дар, родня покойного графа тем самым приносит тебе вассальную присягу.

– Ни хрена себе подарочек!

– И как всякие узы между сюзереном и вассалом это действительно накладывает и на тебя определенные обязательства.

Я мрачно посмотрел на епископа.

– Продолжайте уж, ваше преосвященство. Чую я, что этот замок мне еще боком выйдет...

– Боком или нет, а следить за порядком в своей земле обязан любой властитель. Как и за поведением своих вассалов.

– Охренеть, какое счастье! Мне их что, теперь за руку водить?

– Ну... это было бы слишком. Но вовремя призвать к порядку – обязанность лорда.

– Э-м-м... а им я когда успел стать?

– Графом ты можешь стать только в том случае, если король пожалует тебе этот титул.

– Святой отец, а разве эти земли не дают на него право?

– Это так. Но должен быть еще и указ о возведении в графское достоинство на основании этого права. И издать его может только король.

Черт его знает, как это было у нас. Возможно, что и так же. Но коллизия складывается любопытная...

Епископ с интересом смотрел за моими размышлениями.

– Ты этого не знал?

– Да как-то не до этого было...

– Королевский указ имеет и оборотную сторону.

– Как-то вот я об этом догадался! И что я должен буду еще сделать?

– Признать себя королевским вассалом, а его – верховным правителем. Предупреждая твой вопрос, скажу, что доселе ни один Серый рыцарь этого не сделал.

– Не думаю, что я стану первым. И без графства проживу как-нибудь.

– Это твой выбор. Но вот должность лорда этих земель не требует королевского утверждения. Лорд – не титул, и король его не дарует. Это обязанность, которую ты вынужден принять на себя вместе с этой землей. Приняв землю – принимаешь и обязанность по ее управлению.

А вот тут у нас все как-то иначе устроено было. Помню, что еще и пэры были, вот только не соображу, кто из них главнее? Да не один ли хрен? Попала нога в колесо – пищи, но беги...

– Да уж... не было печали... Что ж вы про это раньше-то не сказали?

– Не думаю, что ты будешь плохим лордом.

– Вашими бы устами, епископ, да мед пить! А подарить церкви я все это не могу?

– Нет, сын мой. Такие подарки не предусмотрены. Но ты можешь иметь помощников, закон это разрешает и даже прямо предписывает.

– Где б их еще отыскать...

– Я попробую тебе чем-нибудь помочь.

На этой мажорной ноте мы и расстались. Эрлих вскоре уехал, а я остался в замке размышлять над своей печальной участью.

Вообще, замок оказался гораздо больше, чем можно было бы подумать, глядя на его стены снаружи. Чтобы только осмотреть его весь, потребовалось почти две недели. Да и то, какие-то уголки так и остались необследованными.

Первое время в нем царила прямо-таки пугающая пустота. Прежнему гарнизону доверять было нельзя. Бог весть, сколько там было сочувствующих прежнему хозяину замка? Поэтому сразу после капитуляции гарнизона всех солдат, заодно со слугами, выпустили за ворота и предложили им самостоятельно решать свою судьбу.

Первое время меня это абсолютно не чесало – в замке были Коты. Лучшего гарнизона я и представить себе не мог.

Но уже через пару дней состоялся разговор со Стариком. Я как раз занимался обследованием угловой башни. Здоровенная и мрачная, она была почти что отдельным строением в замке. От прочих построек ее отделяла крепкая стена со своими воротами. Зачем это было устроено, понять затруднительно. Стояла башня чуть особняком над крутым склоном и контролировала все подходы к замку со стороны гор. Даже по возрасту ее стены отличались от прочих строений – башня явно была старше замка, по меньшей мере – лет на пятьдесят.

– Любуешься новыми хоромами? – Старик присел на парапет стены и снял шлем, подставив волосы набегавшему снизу ветерку.

– Интересно же! – Я примостился напротив него. – Не так много я видывал замков в своей жизни. Надо успеть осмотреть побольше, пока время еще есть.

– Собрался куда-то ехать?

– Ну... не век же нам тут сидеть?

– Нам-то да. А вот куда собираешься ехать ты?

– Ну... кто ж даст мне тут хозяйничать?

– А кто помешает?

Посмотрев на мою удивленную физиономию, Кот обстоятельно изложил мне расклад на сегодняшний день. В его изложении существующая картина повернулась ко мне под несколько другим углом.

– ... так что ты тут являешься, во всяком случае – пока, полным и всевластным хозяином. Любые твои распоряжения относительно доставшегося таким образом имущества – законны и неоспоримы. И не могут быть отменены даже королем.

– Ни хрена себе пельмень... И кому же это я могу приказывать?

– Да кому угодно! Понятное дело, что наместника король вскорости назначит нового, но вот земли и замок, которые были собственностью покойного графа, теперь – твои. И все управляющие графа обязаны исполнять эти приказы беспрекословно.

– Хорошо, а кем в замке командовать? Ни солдат, ни слуг тут нет. Я уж было обрадовался тебе и твоим ребятам, но, судя по разговору, вы собираетесь уезжать. И что мне теперь – самому ворота караулить? Проще уж уехать с вами вместе.

Старик отрицательно мотает головой. Шутить он явно не намерен.

– Десяток человек я тебе оставлю. На первое время хватит. Авось с голоду не помрете – здешними запасами можно полк полгода кормить. А потом... потом придумаю что-нибудь. Да и ты сам должен дать горожанам и прочему населению почуять хозяйскую руку. Съезди в город, навести пару деревень. Кого-нибудь там подберешь – желающих попасть на службу в замок всегда было предостаточно. Оставлю тут Лексли – он поможет. Мирну попроси – уж ей-то говорить с народом привычнее, да и проще. Это Серого будут чураться, а с нее какой спрос? Про ваши отношения здесь никто не знает, так что будут с ней откровенны. Тем более она целительница, а их уважают всюду. Особенно среди простонародья.

Выхода у меня никакого не оставалось, да и, по большому счету, Старик был прав.

Так что уже через два дня я махал рукою уходящему отряду.

На следующий день меня озадачил Лексли. Явившись ко мне поутру, он бесцеремонно плюхнулся на подоконник (благо они тут широченные, не то что сидеть – лежать можно!) и протянул мне меч.

– И что я должен с ним делать?

– Старик сказал – гонять тебя, как первогодка. Чтобы уже через пару-тройку месяцев не стыдно было бы вообще брать его в руки.

– А сейчас что? Неужто все так плохо?

– Тебе правду сказать – или как?

– Утешил...

– Завтра утром готовлю сопровождение – поедем в близлежащий городок.

– За каким рожном, позволь тебя спросить?

– Явим народу нового лорда.

– И где ж мы его возьмем?

– У тебя тут зеркала не завалялось? Покажу...

Вообще, в поведении Котов изменилось очень немногое. По отношению ко мне они теперь высказывали чуть больше уважения, во всяком случае, при моем входе в помещение вставали все, даже Старик. Но никакого подобострастия или заискивания у них не проявлялось. Можно подумать, они с Серыми рыцарями общаются чуть не ежедневно! Даже ревность какая-то появилась... Я ж не рядовой барон какой-то там! А с другой стороны... нормальные же парни! Чуток отмороженные, зато спокойные – как танки. Невозмутимые, им что я, что король, что барончик захудалый – все едино. Профи – иначе и не скажешь. Цену себе знают, оттого и нет им нужды перед кем-то расшаркиваться. На секунду я представил себе Старика на приеме... ну хоть у начальника ГУВД, например. Уверен, Кот и бровью бы не повел. А вот генерала, вполне вероятно, Кондратий бы и посетил... От крайнего возмущения независимым поведением визитера. Картинка была настолько явственной, что я плотоядно облизнулся. Эх, и походил бы я с ними по гостям... Ну вот, завтра и начнем... тренировки. Руку набьем, заодно и морду кому-нибудь... язык отточу... В общем – делом займусь.

Глава 2

Словом, незадолго до обеда наша кавалькада въехала в городок.

Был он совсем небольшим, даже стены у него отсутствовали. Вообще, как явление природы, даже частокола не видно. А вот ворота – имелись. И весьма основательные. В них как раз околачивалась парочка стражников. Увидев всадников, они проявили какое-то подобие внимания. А вот когда разглядели полотнище флага... Да не моего, а с кошачьей мордой...

Словом, когда мы въехали на площадь, тут уже присутствовала вся городская верхушка. Судя по их враз побледневшим лицам, на душе почти у каждого висели немаленькие прегрешения. И теперь они лихорадочно соображали – за кем? Понятно было, что десяток суровых Котов просто так не приезжает. Но вот по чью душу? Кого вовремя подтолкнуть, чтобы самому выкарабкаться?

Мы остановились напротив крыльца, на котором скопилась вся городская власть. Вперед выехал Лексли. Он и так-то не отличался особым добродушием, а уж сегодня...

– Кто тут главный? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

Толпа напряглась и выпихнула вперед толстоватого мужичка.

– Э-э-э... с вашего позволения, это я!

– Ты? – смерил его удивленным взглядом Кот.

– Э-э-э... да! Городской голова – Вилеас Брот!

– Ага, – удовлетворенно кивает Лексли, – тебя-то мне и надо...

Среди прочих встречающих пронесся вздох облегчения, а городской голова еще пуще побледнел.

– Грамотный? – с подозрением осведомился Кот.

– Да!

Ишь ты, осмелел! Ну что ж, уважаю, под юбку к жене прятаться не стал. Уже плюс.

– Держи, – наклонившись с коня, протягивает ему пергамент Лексли. – Вслух читай.

Брот разворачивает свиток. По традиции все важные документы тут пишут на пергаменте.

– Сим уведомляются все жители графства Дору о том, что лордом и управителем всех земель, городов и замков графства отныне является лорд Сандр Ерш! Прежний лорд и граф Дарен Мег признан виновным в измене перед королем! Будучи вызван от лица бога и короля на поединок, он пал от руки Серого рыцаря!

По толпе проносится вздох. Видать, сюда еще подробности не дошли. С одной стороны – плюс, никого вроде бы забирать не должны. С другой стороны – кто его, этого нового графа, знает? Что за человек, какими закидонами страдает? Мало ли что ему еще в голову взбредет?

Городской голова заканчивает чтение и сворачивает свиток.

Так... теперь что-то должен сделать я?

Лексли спрыгивает с коня. Здоровенный мужик – а приземлился почти бесшумно. Точно, как кот!

Он подходит ко мне и почтительно склоняет голову.

– Милорд – народ ждет вашего слова.

И вот только тут собравшиеся наконец смотрят в мою сторону. Теперь, надо полагать, им понятно, отчего флаг с гербом графства везут именно передо мной.

Не торопясь, слезаю с коня. До талантов Лексли мне еще далеко, и повторять его эффектный прыжок я не спешу. Да и не сумею, откровенно говоря, опыта у меня в этом деле мало. Да и в других... тоже не так чтобы до фига.

Поднимаюсь на крыльцо – оно тут же пустеет, все чиновники горохом посыпались с него на землю.

Что мне об этом рассказывали? Старик что-то говорил, да и епископ тоже долго объяснял. Только в голове сейчас пусто. Помню, что должны присягать. Только кто и в какой очередности? И кому? Я ведь тоже что-то должен. Вот только не помню – чего и кому?

Тем временем на площадь уже понабежало народу. Ну как же – событие! Новый лорд приехал!

Слева наблюдаю какое-то движение, поворачиваю туда голову. Поп. Выходит не торопясь из толпы и спокойно идет ко мне. Ну и правильно, ему-то с чего комплексовать? Его все эти смены лордов никак не затрагивают, у него свое начальство есть, и я с ним знаком.

– Здравствуй, сын мой, – говорит священник и широким жестом благословляет меня. Не возражаю и вежливо наклоняю голову. Мне сейчас всякая отсрочка к месту, а то голова что-то не шибко соображает.

– Возблагодарим же Господа нашего, – поворачивается поп к толпе, – за то, что кара, постигшая мятежного графа, не падет теперь и на наши головы!

Или я совсем баран, или это прямая подсказка к действию.

Толпа опускается на колени, только мой конвой по-прежнему в седлах.

Благословив заодно и толпу, поп отходит в сторону, но не слишком далеко. Правильно, будет хоть у кого спросить, ежели что...

– Пусть подойдет ко мне городской голова!

Правильно, а с кого ж еще начинать? Этот хоть не трус, что само по себе неплохо.

Скрипят ступени, и Брот поднимается ко мне. Снимает шляпу и держит ее в руках.

– Милорд...

– Что ты можешь мне сказать, Вилеас?

– Э-э-э... ваша милость... о чем?

А действительно, о чем? Что я хочу от него узнать? Неизвестно. Так, пойдем от противного – что мне от него нужно? Ну, тут уже проще...

– Я не спрашиваю, сколько ты успел украсть у прежнего графа...

Так! Попадание, голова аж пошатнулся. Что, городские власти везде одинаковые? Я думал, что хоть в Средневековье так не воровали... идеалист...

– ...и не собираюсь за это карать. В таком случае мне пришлось бы повесить всю городскую власть...

Ох, как меня поддержали бы прежние сослуживцы! Да и тут, думаю, что праздник для населения был бы немаленький.

– ... но это в прошлом, Брот. Отвечай, клянешься ли ты служить честно м н е?!

– Милорд! Да я...

– Не торопись... можешь подумать. Только не слишком долго. Я обещал забыть прошлое, но хорошо помню настоящее. И знаю гораздо больше, чем это тебе кажется на первый взгляд.

Ага, знакомое зырканье. Точно, как домушник на допросе. Мол, мели Емеля – твоя неделя! Ничего-то ты и не знаешь. Ну-ну... только вот тут у меня нехилый аргумент имеется... и это не РП-73.

Шорох ножен, и на перила лег Рунный клинок.

– Тебе придется поклясться на этом... положить на него руку и произнести клятву. Ты знаешь, что будет с тобой, если ты солжешь.

Интересно, а в натуре такая процедура была? Лексли стоит неподалеку, он явно все слышит, но не вмешивается. Блеф полный, но что я знаю про эти клинки? И что знают о них все остальные? Хватит ли кондрашка солгавшего?

Голова оглядывается на толпу. Облизывает пересохшие губы. Ему страшно. Да и я сам, на его-то месте, пять раз подумал бы.

– Да, милорд! – поднимает голову Брот. – Я дам такую клятву!

Присягать отказались четверо. Я даже удивился, что так мало. Всего чиновников было девять человек, так что городское управление сократилось чуть не вдвое. Так, хорошо, начинаем экономию бюджета! Впрочем, тут меня посетило разочарование – экономить оказалось нечего, никакой зарплаты им не полагалось. Вообще. Здесь вовсю царил принцип откупщиков. Обеспечиваешь установленное поступление бабла в казну лорда – излишки можно присвоить вполне официально. Ну уж дудки! Я вам этот балаган поломаю! Поставив себе зарубку в памяти на предмет усовершенствования налоговой системы, я, засучив рукава, взялся за остальное...

От голодной смерти меня спас Лексли. Войдя в канцелярию, он бесцеремонно выпроводил порядком подуставших чиновников и закрыл за ними дверь.

– Ты чего? – вскинулся я. – Только врубаться начал. А ты всю малину мне пообломал!

Кот удивленно оглядывается по сторонам.

– Малину? Где ты ее тут отыскал?

– А-а! Забей!

– Чего? И куда?

Постепенно остываю и поясняю ему свои слова. Лексли фыркает:

– Ты в курсе, что на улице уже темно?

– Разве?

– Да, представь себе! И в замок сегодня мы не успеваем. Я уже послал посыльного, чтобы он предупредил Мирну.

Ох я и лопух! О главном-то и позабыл!

– Ладно, – смягчается Кот. – Уже и чиновники еле на ногах стоят – загонял ты их. Пусть убираются, да и нам спать пора.

– Здесь, что ли?

– Ну, вообще-то у лорда в каждом городе есть свой дом...

– Здесь тоже?

– Естественно! И весьма неплохой...

Дом действительно тут был. Впрочем, назвать его домом язык не поворачивался. Скорее – домище! Роту солдат в нем можно было бы разместить без затруднений. И оказался он вполне себе обитаемым. На пороге нас встретил благообразный дедок – управитель дома. Поминутно кланяясь, он провел меня к приготовленной спальне. Да уж... глядя на такие хоромы, можно заработать комплекс неполноценности! Одна кровать – так едва ли не больше всей моей квартиры!

Вот ее-то я сейчас и оприходую... Ничего не хочу: ни есть, ни пить – спать охота!

Шорох слева! А управитель с Лексли уже ушли...

Кувырок (куда только сон девался?), поворот... рукоятка клинка скользнула в ладонь – кто тут?!

Девчонка...

Вернее – девушка. Лет восемнадцати.

Стоит у кровати, вся бледная, прижалась к стене. Ну, еще бы! Видок у меня сейчас не самый гостеприимный.

Так... это еще кто такая?

– Ты кто?

– Она...

– Кто?!

– Это мое имя... Господин управитель прислал меня к вам...

– Это зачем еще?

– Чтобы я согревала вам постель...

Щас у меня кто-то огребет! Это хорошо еще, ежели до Мирны данную новость не донесут. А ведь могут... тут глаз и ушей хватает.

Вылетаю разъяренным кабаном в коридор.

Дежурный Кот выскакивает из-за угла. Оружие уже наготове – расслышал топот моих сапог.

– Где Лексли? – спрашиваю я у него.

Он кивает и мгновенно исчезает за поворотом.

Уже не так быстро возвращаюсь в комнату. Клинок в ножнах, сна – ни в одном глазу.

Стукает дверь, и появляется Лексли.

– Что у тебя стряслось?

– Вот! Полюбуйся! – тычу рукою в сторону девицы.

Он внимательно ее разглядывает.

– Хорошенькая! – делает заключение Кот. – Или тебе она не подходит?

Минуты две пытаюсь собраться с мыслями.

– Э-э-э... но ее прислали, чтобы она...

– Согревала твою постель. И что? Таков обычай.

– И как я должен буду объяснить все это Мирне?

Вот тут уже удивляется Лексли:

– Зачем?

– Ну... что я ей скажу?

– Так и скажи, – пожимает он плечами. – Что ж тут необычного?

– Но я не собираюсь ей изменять!

– Ну и на здоровье! Тебя никто не заставляет.

– Но... а с этой что делать?

– Положи в кровать, и пусть себе спит. Если тебе от нее ничего не нужно.

– Не нужно! А отправить ее отсюда я могу?

– Можешь. Ты – лорд, и это твое право.

– Вот и пускай топает домой!

– Это уж вряд ли. Туда она точно не попадет.

– Почему?

– Повесится. Или утопится. Или еще чего-нибудь сотворит.

– Чего это ради?

– Ты ее отверг. Это позор на всю жизнь. Для этого выбирают лучшую девушку – так что это еще и позор для города.

Вот это нравы...

– А если она... того... помрет. Что будет после?

– С кем?

– Ну...

– Некоторые девушки совершали самоубийство после ночи с королем. Мол, второго такого мужчины в их жизни уже не будет. Их никто не осуждал. Так что для города этот вариант тоже подходит. Ей... могут помочь...

– А церковь? Что она говорит в подобных случаях?

– Молчит. Этому обычаю уже столько лет... даже они не рискуют его опротестовывать или порицать.

– И много тут таких... обычаев?

– Не слишком. Как-нибудь на досуге расскажу.

– Слушай... а себе ты ее взять не можешь?

– И что я буду делать с двумя девицами?

– Так и тебе... тоже?

– Сейчас я считаюсь начальником охраны лорда. Мне должны оказывать такое уважение. Иначе это можно посчитать оскорблением лорда! Кроме того, я не уверен, что это позволит нам избежать, скажем так, нежелательных последствий...

– Ладно... черт с ней, пускай спит здесь.

Глава 3

Закрыв дверь за Котом, я повернулся к девице. Все это время она стояла в уголке, потупив глаза и теребя в руках свое платье.

– Ну, что теперь с тобой поделаешь? Давай уж, лезь под одеяло. Только – чур, ко мне не приставать! Усекла?

Она быстро-быстро кивает.

Отворачиваюсь к окну.

– Давай в темпе лезь! Я тоже спать хочу, прямо сил нет!

Шорох ткани – девица сбросила платье. Протопали по полу босые ноги, это она к кровати подбежала. Скрип, шорохи – лезет под одеяло.

– А!

Оборачиваюсь.

Отброшенное одеяло лежит на полу. На кровати выгнулось дугой тело девчонки. Губы закушены, в уголках рта видны струйки крови.

– Что с тобой?!

Прыгаю к кровати.

Изогнувшись, она с силой отталкивает меня в сторону. Не удержавшись на ногах, с грохотом падаю на пол, сшибая по пути тяжелое кресло.

Топот ног за дверью!

Створки дверей с треском врезаются в стены, и на пороге появляется дежурный Кот.

Прыгнув к постели, он отшвыривает меня еще дальше. А сам остается стоять с мечом наготове.

Она продолжает биться на кровати. Уже не хрипит, а кричит тонким высоким голосом.

Что с ней произошло? Судороги... мышцы свело сильно, девчонка почти дугой изогнулась. Яд? Очень похоже...

Грохоча сапогами, в комнату врывается старший Кот. Одного взгляда ему достаточно, чтобы оценить обстановку.

– Штору!

И двое прибежавших с ним слуг бегом выполняют этот приказ. Секунда – и тяжелая плотная штора сорвана с колец.

Лексли вместе с дежурным Котом растягивают ее в стороны и накрывают бьющуюся в судорогах девчонку. Та продолжает изворачиваться и лягает ногами с такой силой, что дежурного подбрасывает в воздух.

– Кинжал!

Подскакиваю к Лексли и сую ему в руку Рунный клинок.

– Нет! Не твой!

Бросаю клинок на пол (слуги шарахнулись в стороны) и выдергиваю из ножен кинжал. Лексли перехватывает его и с размаху бьет по изгибающемуся под шторой телу.

– Еще!

А этим еще раз пырнуть?

Выдергиваю кинжал у дежурного и кидаю его Коту.

Вот этот удар оказался точнее. Девушка перестала кричать и свернулась в клубок. По телу пробежала судорога... и все.

Коты садятся на пол. Вижу, как дрожат руки у дежурного, парня всего буквально колотит. Перевожу взгляд на слуг – на них прямо-таки лица нет.

Комната понемногу заполняется народом. Прибегает и дедок-управляющий. Узрев результаты происшедшего, он хватается за сердце и отрубается прямо на пороге. Ору на слуг и заставляю их привести его в чувство.

– Сандр... – это Лексли. – У тебя есть это самое... твое снадобье?

Тупо таращусь на него и соображаю.

А! Так это он про настойку Мирны! Семидесятиградусный (не меньше!) самогон, настоянный на каких-то корнях и травах, только что мертвецов на ноги не поднимал. Местные острословы (из числа самих Котов, между прочим!) уже окрестили его «трупоподъемником». Пару фляг этого зелья я всегда с собою вожу.

Подскакиваю к сумке и достаю оттуда одну из фляжек.

Запрокинув голову, Лексли одним махом высаживает едва ли не четверть содержимого! А ведь там поболее литра будет! Его напарник не отстает и тоже выливает в себя приличную дозу. Надо же! Не замечал я за ними раньше склонности к алкоголизму.

Лексли вытирает со лба пот. С него буквально течет градом.

– Так... – неожиданно хриплым голосом произносит он. – Повеление лорда!

Все присутствующие в комнате подобрались.

– Закрыть все двери и окна! Никого не впускать и не выпускать! Хождение по комнатам и коридорам – запрещено! Нарушителя ждет смерть!

Он обводит всех собравшихся тяжелым взглядом.

– В доме Шерн...

С кого там Гоголь немую сцену писал?

Думаю, что в данном случае у него была бы превосходная натура...

Очистив комнату от посторонних, остальные Коты закрывают двери и выходят в коридор. Слышу грохот мебели (баррикадируют дверь?) и щелчки заряжаемых арбалетов. Прибежавшие вместе с Лексли слуги садятся в сторонке, около камина. Подхожу и молча наливаю им по полстакана «трупоподъемника». Возвращаюсь к столу, подтаскиваю поближе кресло и сажусь.

– Ну? – спрашиваю у сидящего напротив Лексли. – Может быть, ты хоть сейчас расскажешь мне, кто этот Шерн, которого мы все тут так опасаемся?

– Это не кто – это что.

– Хорошо. Что это такое?

– Это яд.

– Фу-у-у... Глядя на меры предосторожности, какие предпринимают твои ребята, я было решил что это ОМП!

– Что такое ОМП?

Кратко поясняю ему сущность оружия массового поражения. В нашем случае больше было бы похоже на бактериологическое.

Выслушав меня, он понимающе кивает, не забыв при этом щедро плеснуть себе «трупоподъемника».

– Да. Очень похоже. Надо полагать, что и ваши колдуны не брезгуют такими вещами.

Да уж чем только у нас не брезгуют! Это ты еще про все прочее не слышал... я тебе еще про толерантность расскажу – вообще обалдеешь! Ты еще про мультикультурализм не в курсе! Феминисток наших не видывал!

Странно, но Кот почти не опьянел.

– Но это не простой яд. Это – королевский!

– То есть на барона он может и не подействовать?

– Не так. Он действует на всех, и от него нет противоядия. Просто никто не будет травить им барона.

– Почему?

– Это о ч е н ь дорогой яд.

– Насколько дорогой?

– Если продать твой замок, присовокупить еще пару городов... не таких, как этот, а нормальных! То... может быть, и выйдет купить одну дозу яда.

– Охреносоветь... Из чего ж его делают?

– Этого никто не знает. Случаев его использования мало, и все они хорошо известны. Говорят, что в процессе приготовления яда нужно убить мучительной смертью несколько десятков человек. Преимущественно детей и молодых девушек.

– Да ну на фиг! Чушь какая-то! Чтобы убить одного человека, проще уж нанять сотню головорезов – всяко дешевле станет.

– А кто тут говорит про одного человека? – удивленно смотрит на меня Лексли.

– Не понял...

– Последний, кто умер от этого яда, был король Лоран Шестой. Он имел все основания для опасений, ибо врагов у него хватало. Так, например, его пищу пробовало пять человек!

– Однако...

– Из которых трое умерло...

– Ни хрена себе, работенка у них была!

– Поэтому отравить непосредственно короля было почти невозможно. Тогда отравили дочь его камердинера.

– А она-то тут каким боком прилепилась?

– Ты видел, как билась в судорогах Она?

– Эта девушка? Видел, конечно!

– Так вот, отравленный Шерном человек так себя не ведет.

Удивленно смотрю на Кота. Мой взгляд, брошенный на него, настолько полон откровенного и не терпящего промедления интереса, что Лексли решительно отодвигает недопитый стакан. Тяжело, как бы нехотя, он встает со своего стула и подходит к кровати. Внимательно смотрит на укрытое плотной тканью безжизненное тело...

– Отравленный человек бросается на первого, кого он увидит. Кусает его, царапает – все равно. Может просто плюнуть. Если попадет слюной в глаза или рот, то и этот человек также будет отравлен. Укушенный или оцарапанный – тоже.

– А после?

– Спустя несколько часов тот, кого отравили, тоже становится одержимым. И будет опасным для окружающих. И так далее...

– Как долго все это может продолжаться?

– Пока не умрет последний отравленный. Обычно это происходит на третий день.

– А скольких человек можно так перетравить?

– Вместе с Лораном Шестым умер весь его двор...

– Ни хрена себе...

Пытаюсь представить себе отравителя. Неужто он не предвидел таких последствий? Как-то с трудом могу себе это вообразить. Ведь небось яд добывал, деньги платил. Стало быть – знал, за что платит. Наверняка и на трон метил. Как же он собирался в таком случае королевством управлять?

– А после этого пришлось окружить войсками столицу. И никого оттуда не выпускать. Теперь это мертвый город, куда уже сто лет не ступала нога человека. Они все умирали довольно долго... Те, кого не успели застрелить солдаты. – Кот говорит негромко, но от его слов у меня по коже табунами скачут мурашки.

– Так они что же – пытались вырваться из города?

– Да. Командовавший войсками генерал после всего этого принял яд.

– И что, нет никаких методов лечения?

– Нет. Церковь пыталась что-то сделать. Внутрь города ушло около двухсот монахов и священнослужителей. Даже три епископа. Ушли церковные целители – человек пятьдесят. Обычные целители тоже пробовали что-то сделать.

– И что?

– Ничего. На памятнике людям, умершим от Шерна, добавилось несколько сотен имен...

Молчу и перевариваю услышанное. Этот мир повернулся ко мне страшной стороной. Той, о которой я ничего не слышал и даже не предполагал ее наличия. Вот тебе и Средние века! Да тут такие страсти происходят... Вот вам и неспешное существование, о котором так любят писать историки.

Поворачиваюсь к Лексли:

– Ты что-то говорил о том, как ведет себя отравленный человек...

– Да. У него резко возрастают силы. Такая девушка, как эта, – тычет он рукой в сторону кровати, – может свалить с ног сильного мужчину.

– Так и было.

– Только вот кричать она не станет. Наоборот, постарается сделать все тихо.

– Что же произошло в этот раз?

– История знает один такой пример. Когда отравили молодую жену короля Гэтана. Она очень любила своего мужа и смогла удержать в себе желание напасть на него. Правда, это вызывает очень сильную боль... человек почти сходит с ума.

– Ему нельзя помочь?

– Только убить.

– Почему же ты не взял Рунный клинок? Ведь один его удар решил бы все наши проблемы!

– Да. Она... не заслужила т а к о й смерти. Ведь гораздо проще было бы просто тебя укусить...

– Сколько же ей пришлось вытерпеть... почему? Она совсем меня не знала.

– Ты не просто лорд. Ты – Серый Лорд.

– Это что-то значит?

– Смотря для кого... Для нее, видимо, значило.

– А для тебя? Ведь ты сразу понял, что тут происходит. Арбалет у охранника имелся... Можно было бы и не рисковать головой!

– Я клялся служить честно! И своей клятвы не нарушу.

– Но... ты служишь не мне.

– А кто заставлял тебя идти на верную смерть ради нас? И ради короля, который хотел тебя убить?

– Я не хотел смуты в стране! И гибели людей, с которыми уже успел подружиться!

– Долг красен расплатой, Сандр. Любой из нас поступил бы так же. Вспомни свой отъезд из лагеря.

– Помню. Вы тогда еще склонили передо мною штандарт.

– И что это значит?

– Откуда же мне знать?

– Штандарт нашей части склоняется только в трех случаях. При коронации нового короля. При приветствии нового Кота и при похоронах погибшего товарища.

– И какой же из трех случаев мой?

Лексли не отвечает. Он снова подходит к кровати и смотрит на девушку.

– Как много прошло времени?

– Чуть меньше часа.

– Сколько нам еще осталось, как ты думаешь?

Понятно... он думает, что кровь или слюна уже попали на кого-то из нас. Вот зачем и накрыл девушку шторой. Ясно, почему не бил дважды одним и тем же кинжалом – боялся, что брызги крови попадут на окружающих. Черт! Вот это хладнокровие! Прямо-таки боевой компьютер, а не человек.

– Да черт его знает! А как вообще происходит отравление?

– Я же тебе говорил.

– Ты говорил про того, кого укусит или поцарапает отравленный, так?

– Ну.

– А сам он как отравился?

Кот чешет в затылке. Впервые вижу его настолько озадаченным.

– Ну... таких сведений у нас нет.

– А почему, кстати говоря, ты настолько хорошо обо всем этом осведомлен?

– Коты всегда были рядом с королем. Рядом с Лораном Шестым – тоже.

– И?

– Последний из них поднялся на городскую стену и рассказал солдатам, окружившим город, все, что знал. Монахи записали его рассказ.

– А потом?

– Ушел назад. В город. В нашей казарме стоит стела, на которой написаны имена всех, кто погиб в тот раз.

– Это у вас всех так помнят?

– Всех. Но этот памятник – особенный. Они все знали, что умрут, и никто не бросил своего поста. Шансов выжить не было с самого начала.

Ладно. Более точных сведений мне уже не получить. Значит, остается использовать свои знания. Криминалист я или где?

Подбираю с пола клинок. Он так и лежит там, куда я его отбросил. Вот и индикатор отравления. Убираю его в ножны.

– Давай-ка еще одну штору сорвем, – поворачиваюсь я к Лексли.

Накрываю тканью тело девушки, прямо поверх первого покрывала. Где-то здесь ножницы были... ага, вот они! Отрезаю несколько кусков еще и от занавесей у двери, на них-то уж точно ничего не попало. Лексли безжалостно срывает одну из них и по моему знаку расстилает ее около кровати. Поочередно и очень осторожно вытаскиваю оба кинжала, обернув их рукояти отрезанными кусками материи.

Так. Кладем кинжалы на пол, на подстеленную занавесь. А теперь – рунный тест! Клинок знакомо чернеет. Точно – яд! И Рунный клинок его распознает.

– Становись-ка... – ставлю Кота напротив окна.

Плашмя провожу клинком по его рукам.

Рукав...

Щелкают ножницы. И отрезанный кусок летит к кинжалам.

Воротник рубашки...

Щелчок.

Все.

– Раздевайся!

Волосы... Прядь над левым ухом.

Щелкают ножницы.

Шея...

А вот тут что отрезать?

Видимо, мое лицо изменилось, и это не укрылось от глаз Лексли.

– Что-то нашел?

– Да. На шее, сбоку.

– Вот, значит, как... – впервые слышу, как дрогнул его голос.

– Не мешай! Еще все остальное осмотреть надо.

Слава богу, что более никаких непонятных и неприятных «меточек» клинок не выявил.

Убираю его в ножны и сажусь на подоконник. Кожа, насколько я знаю, неплохо защищает от всякого рода неприятных штучек. Но что я знаю про этот яд? Да, в общем, почти ничего.

Так.

Сызнова пляшем от начала.

Имеем некую отраву, неизвестного происхождения и с непонятной картиной первоначального отравления. Поражаемые части тела – глаза, рот и через кровь. То есть слизистые и кровь, если быть более точным. Слизистые... Накожного воздействия не отмечено. Значит ли это, что его нет?

– Лексли, как давно известен этот яд?

– Лет триста.

– Ого! И что, никого из отравителей так и не поймали за все время?

– Нет.

– Скажи, а вот если отравленный... ну, например, за руку тебя возьмет... что, тоже кирдык?

Он вопросительно смотрит на меня.

– Блин! Извини, – спохватываюсь я. – Прикосновения отравленного человека опасны?

– Конечно.

– Я имею в виду не царапины, а просто... ну, толчок, например.

– Не знаю. Таких сведений у нас нет.

Да... задачка. Без стакана и не поймешь...

Стоп...

Без стакана...

Спирт.

Точнее – мой самогон с сероглазкиными корешками!

А ну-ка!

В темпе отхватываю от многострадальной занавеси еще один кусок ткани и щедро поливаю его «трупоподъемником».

Подскакиваю к Коту и протираю опасный участок импровизированным тампоном. Этот долой, следующий... Еще разок...

А теперь – рунный тест!

Клинок цвета не изменил...

А тампоны? Первый реагирует положительно. А вот второй... здесь реакции не отмечается.

И только сейчас я заметил, как дрожат мои руки.

Втыкаю меч в пол и сажусь рядом, прямо там, где и стоял. Руки мелко подрагивают, даже зубы, по-моему, постукивают.

– Все? – Лексли присаживается напротив.

– Похоже, что так.

Он молчит, переваривает услышанное. Могу его понять – не каждый день тебя из могилы вытаскивают. Да еще из такой!

– Я опять обязан тебе жизнью...

– А-а-а... брось! Мы тут все в одной лодке сидим...

Кот упрямо наклоняет голову:

– Как хочешь. Но у меня имеется и свое мнение.

– Давай после, а? Еще и меня проверить нужно, да и вон тех ребят не помешало бы.

Пользуясь моими подсказками, он тщательно проверил клинком меня всего. Подозрения вызвали только рукава рубашки, каковые были тут же отрезаны и отправлены в «зараженную» кучу.

После чего Лексли опустил клинок и развел руки в стороны:

– Все. Больше ничего нет.

На всякий случай смачиваю самогонкой еще один кусок ткани и протираю себя везде, где только могу. Рунный тест этого куска ничего не показал.

– Так, – говорю я Коту. – Теперь займемся слугами.

Оба парня так и сидели у камина. Поднимаю первого, и в темпе устраиваем ему проверку. На нем ничего не нашлось, но одежду его мы на всякий случай отправляем в общую кучу.

Вообще, надо сказать, что видок у нас еще тот! Я в трусах, Лексли в набедренной повязке. Лица замотаны проспиртованной тканью. У меня меч, у Кота – ножницы. В другой руке у каждого разящие спиртом тряпки. Черт знает, что подумать можно. На всякий случай уточняю у него – не было ли при отравлении признаков сумасшествия? А то еще примут нас за отравленных – из-за такого-то внешнего вида...

Он морщит лоб.

– Нет. С ума никто не сходил. Во всяком случае, на нас двоих так не подумают.

– Это еще почему?

– Среди Котов и Серых рыцарей таких случаев еще не бывало.

Ну... дай-то бог! А то еще решат, что это как раз первый такой разок и приключился. Нашпигуют арбалетными болтами – и мяукнуть не успеем.

– Второго давай, – киваю я в сторону камина.

Глава 4

А вот тут-то нас и ждал облом...

Когда Кот похлопал по плечу безмолвно сидящего слугу, тот мягко соскользнул по стене к его ногам.

– Это еще что? – наклоняется к нему Лексли. – Уснул, что ли? Вот это нервы!

– Стоп! – хватаю я его за руку. – Обожди...

Не торопимся... проверяем одежду... чисто. Голову, волосы... тоже в норме.

Прикрыв руки проспиртованной тканью, Лексли разжимает пальцы рук. Они у слуги сжаты в кулаки.

Левая рука – пусто.

Правая – аналогично.

Следов яда нет нигде.

А вот лицо слуги мне не нравится!

Губы закушены, черты лица искажены гримасой.

Отравление?

Очень похоже...

Проверяю клинком язык – чисто. Губы – та же песня. Яд он явно не сейчас принял.

– Смотри-ка, – говорю я Коту, – он себе губу прокусил! Аж до крови!

– Кричать не хотел, видать, здорово его крутило. Сильный мужик! Он же и не шевельнулся ни разу! Так, молча сел, молча же и умер.

– Где ты вообще его взял?

– В коридоре. Там, слева от твоей двери, у них каморка. Сидят и ждут вызова. Это вообще-то твой постельничий.

– Мой?

– Ну, он в доме отвечает... отвечал за эту комнату. Меняет тут белье, кровать застилает.

Кровать?

Девушка вскрикнула, когда полезла под одеяло...

Подзываю к себе Лексли и поясняю свой план.

Я, конечно, понимал, что зрелище будет не слишком-то приятным, да и навидался я покойников столько, что Коту и не снилось даже! Чего стоил только один псих, который умудрился почти перепилить себе горло обычной ножовкой! Жуть с ружьем!

Но данное зрелище впечатлило и меня...

– Смотри, – говорит Кот, – она проткнула ладони рук ногтями – так сильно сжимала руки...

Действительно, на ладонях видны следы от этого.

Черт возьми, вот где настоящий героизм! Представляю себе, как ее, бедную, корежило...

Вся кровать щедро полита кровью, и клинок негодующе чернеет.

Сорвав палку, на которой висят занавески, мы осторожно переворачиваем ею тело Оны. Лексли еще что-то ворчит, но я уже не слышу его слов.

Вот оно!

Натренированный замечать всякие мелочи, взгляд профессионального криминалиста сразу же цепляет на окровавленной простыне инородное тело.

Было дело, я в немаленькой комнате одного серьезного учреждения отыскал «раздевшуюся» макаровскую пулю. За двадцать минут, между прочим! И сердечник подобрал, и разорванную оболочку – пуля, после удара об пол, разлетелась на части, которые рикошетом усвистели еще метров на тридцать. Так что собирал я ее по частям... Правда, врать не буду, малость металлоискатель помог. Но ведь там и комнатка была... раз в пять поболее этой!

Значит, смело могу ставить себе пятерку!

Клинок не то что почернел, а аж завибрировал!

Две пятерки! Даже три!

– Что это, Сандр?

– Вот он – яд...

В складках простыни лежал, еле заметный среди них, шипастый бронзовый шарик...

Отыскав среди всякого барахла кувшин, сделанный из цветного стекла, кончиком клинка закатываю туда шарик. Вырезав из деревяшки пробку, Лексли затыкает ею горлышко.

Еще раз тщательно осматриваю кровать. Нет... больше ничего тут не обнаруживаю. Да и смысл? Лежал шарик посередине кровати. Не я, так девушка, на него точно напоролась бы. Как, собственно говоря, и произошло.

Еще дважды мы обходим всю комнату. Уже рука устала тыкать клинком во все подозрительные места. «Трупоподъемник» извели почти весь, осталось только на треть во второй фляге. А в углу выросла немаленькая кучка опасного мусора.

– Ну, что, Сандр? – смотрит на меня Кот. – Открываем двери?

– Только стрелков предупреди. А лучше – подзови к двери и все подробно растолкуй. Через дверь. Чтобы не слишком волновались. Надо будет кого-нибудь в замок послать. Пусть Мирна сюда еще своего зелья привезти прикажет. Только саму ее удержите! Нечего ей тут делать! Это приказ! Хоть в кандалы закуйте!

Зеваю во все горло.

Отходняк? Очень даже может быть.

Ложусь прямо на пол, содрав для этой цели последнюю занавесь у двери.

– Хоть часок посплю, пока ты там дипломатией заниматься будешь...

Поспать, однако, удалось значительно больше. Сквозь сон я слышал голоса, двигали какую-то мебель, кто-то куда-то что-то тащил... Потом все накрыло плотное одеяло тишины.

Проснулся я оттого, что неимоверно затекла левая рука – ее я подложил под голову. Кое-как сфокусировав взгляд, провожу им по сторонам. В комнате уже висят новые занавески, кровати нет, как нет и кучи опасного мусора. У закрытой двери стоит кресло, из которого видны чьи-то ноги в сапогах. Хозяин сапог дрыхнет самым бессовестным образом – слышу, как он похрапывает. На полу около кресла лежит взведенный арбалет.

Перевожу взгляд на себя. Пока я спал, меня накрыли теплым и пушистым плащом из какой-то шкуры. Легкая и удобная. Плащ почти невесом. Надо будет его для Мирны позаимствовать, авось не будут сильно бычить... Хотя что я несу? Это же мой дом! Стало быть, и плащ – тоже. Ну, во всяком случае, дам денег, у меня в церковном банке они есть. Да и в замке что-нибудь отыщется... чай, не дороже денег плащик-то будет?

Стоило мне приподнять голову, как храп прекратился и лязгнул подхваченный соней арбалет.

– Эй-эй! – говорю ему я. – Не стрельни спросонья! Тут все свои!

Над подлокотником поднимается взъерошенная голова.

Лексли.

Вполне естественно, а кого ж ты ожидал тут увидеть? Папу римского?

Пару минут мы таращим друг на друга сонные глаза. Ну и рожа у него!

Хотя...

Думаю, что моя немногим краше.

– Жрать хочу! – с этими словами я отбрасываю плащ и встаю на ноги. – Пару часов поспал, а такое чувство, будто месяц не ел!

Кот хмыкает.

– Пару часов?

– А что – больше?

– Ты дрых, как убитый, почти сутки! Даже чуть больше!

– В натуре? – изумляюсь я.

– В окно посмотри!

Припадая на затекшую ногу, ковыляю к окну и приоткрываю плотную штору.

Н-н-да... на улице уже солнышко. Ну, ни хрена ж себе подремал! Начинаю поворачиваться в глубь комнаты, и тут взгляд цепляет что-то на улице.

Что там?

Толпа.

Здоровенная, такой я тут еще не видел.

– Это что там за торжественная встреча? – киваю в сторону окна. – Епископа ждем? Самое время бы ему прибыть...

– Нет. За ним, естественно, послали, но он пока еще не приехал.

– А какого ж тогда хрена?

– Пока ты спал, слухи о произошедшем разнеслись по городу.

– Неудивительно!

– И вся эта куча народу, неся зажженные факелы, двинулась к дому.

– Так вроде бы утро уже начиналось? Или тут такие обычаи – с факелами днем ходить?

– Они хотели сжечь дом со всеми его обитателями. Народ верит, что только таким путем можно остановить Шерн.

Н-н-да... ни одно доброе дело не останется безнаказанным... прямо как у нас...

– На случай попытки прорыва в толпе шло несколько сотен арбалетчиков.

Лихо они тут сорганизовались! Эти-то таланты – да на благое дело бы!

– Ты меня обрадовал! И почему мы до сих пор не в аду? Они не решаются подойти к дому?

– Его можно поджечь и издали. Горящими стрелами.

– Продолжай в том же духе...

– Толпа уже собралась поджигать дом, а мы приготовились на прорыв. Ты спал, и разбудить никак не удавалось. Поэтому мы завернули твое бесчувственное тело в плащ из шкуры морха и положили на носилки.

– С носилками понятно. А плащ тогда зачем?

– Шкура морха не пробивается стрелой. Ее можно только разрезать или распороть.

– Хренасе у вас тут бронежилеты! А что ж в ней тогда полгорода не щеголяет? Уж бандюки точно бы на себя не то что плащи – трусы бы меховые напялили!

– Такую шкуру, как эта, можно встретить один раз в десять-пятнадцать лет. Этот плащ граф Дарен купил, покрыв его золотыми монетами в один слой.

Так это все-таки мой плащик? Хорошо хоть платить за него не буду. А то тут никакого бабла не хватит...

– Ну, хоть здесь ты меня обрадовал! Я-то хотел эту шкурку Мирне на плащ организовать.

– Безопаснее было бы повесить ей на шею мешок с золотом. Если она будет носить такой плащ, тебе придется посылать за ней отряд охраны не менее чем в двадцать человек!

– Шутишь? Где я их возьму?

– Такие плащи носят только короли. Ну... может, еще некоторые весьма знатные люди.

Ага, так покойный граф загодя к этой роли готовился? Интересно, а еще какие приготовления он успел сделать? Кстати...

– Слушай, а толпа вот эта... чего они там ждут? Когда мы выйдем?

– Я думаю, что они ждут тебя.

– Чтобы порезать на мелкие кусочки?

– Видишь ли, когда мы уже собрались пойти на прорыв, появился священник. Надо полагать, все эти события были и для него некоторым потрясением.

– Надо же!

– Он вышел перед толпой и спросил – что они хотят сделать?

– А это было не очевидно?

– Кому как... – пожал плечами Кот. – Ясное дело, что ему тут же пояснили суть их намерений. Все-таки церковь тут уважают, и оставить без внимания прямой вопрос священника... это как-то нехорошо.

– Лорда своего поджаривать, стало быть, в порядке вещей?

– В ответ на разъяснения он спросил – знают ли люди о том, что Серого рыцаря нельзя отравить?

– А это действительно так? Что ж я тогда тут так выеживался?

– Не знаю. Может быть, и так. Священник дословно сказал следующее: «Вы знаете, что Серые рыцари смертны. Его можно убить, как любого из нас. Но кто-нибудь слышал о том, что Серого удалось отравить?» Таковых в толпе не нашлось. И тогда он снова сказал: «Ничто не угрожало вашему лорду. Он мог просто уехать и бросить дом вместе со всеми. Он – Серый, и законы нашего королевства к нему неприменимы. Но лорд остался и попытался спасти тех, кто уже был поражен Шерном. Для этого, помимо всего прочего, он отдал в чужие руки свое оружие, которое могло в этом случае принести смерть уже ему самому. И люди были спасены, угроза того, что Шерн выйдет в город, – устранена. А сейчас ваш лорд лежит в беспамятстве, отдав все свои силы для спасения других. Вы напуганы и озлоблены, и я вас понимаю...»

– А он-то все это откуда выведал?

– От него под утро служка приходил, спрашивал, когда ты сможешь повидаться с отцом Дерихом.

– Кто это?

– Так это здешний священник и есть!

– Блин! Не знал, извини!

– Так что служке-то все и рассказали. В дом он не входил, говорили с ним через дверь, так что опосля таких новостей парень вообще исчез почти мгновенно. Он быстро смотался в церковь, вот отец Дерих и успел сюда в самый раз.

– Да, в самый интересный момент и подоспел.

– А то! Мы еще выйти не успели, как он перед дверями дома появился. Вот... Ну а как закончил говорить, взял у кого-то факел и вышел вперед. Повернулся к толпе и сказал: «Тот, кто еще хочет сжечь лорда и его людей – пусть выйдет сюда и возьмет у меня этот факел!»

– И что?

– Вон этот факел, до сих пор лежит на земле. Давно уже потух.

– А толпа чего ждет?

– Если через два дня никто не умрет и не станет одержимым – ты победил яд. Вот они и ждут, пока это станет очевидно.

– Стало быть, нам тут еще два дня сидеть?

– Да.

– А жрать мы что будем?

Смущенный Кот почесал в затылке.

– Вот с этим-то у нас незадача... Никто же сначала не знал, как именно пытались тебя отравить? Вот и собрали по моему приказу все съестное и... того.

– Что?

– Сожгли. Костер во внутреннем дворе развели и туда все побросали. Простыни и занавески – тоже. Ону... в общем, ее тоже сожгли.

– М-м-да... жаль. Я ее по-человечески похоронить хотел... Ну, да что теперь говорить-то? Пить у нас тоже нечего?

Лексли встряхнул в воздухе флягой.

– Это то, что я думаю, – или?

– Или. Это вода.

– Много ее у нас?

– Тебе хватит.

– Лексли!

– Полведра.

– Атас... Ну, два-то дня мы тут продержимся. А вот если больше...

Глава 5

День тянулся медленно, как-то совсем неторопливо, словно нехотя.

Толпа не расходилась, лишь время от времени люди сменяли друг друга. Надо полагать, уходили на отдых. К вечеру улицы перегородили повозками, на которых спешно нарастили борта – видимо, всерьез опасались прорыва конницы. Благо что наши лошади так и стояли под окнами у коновязи. Слава богу, что хоть у них вода была. Вот с едой... тут обстояло похуже. Сено и овес они уже успели съесть и теперь беспокойно перебирали ногами, оглядываясь по сторонам.

Нельзя сказать, что это видел только я. Во второй половине дня кто-то из слуг, распахнув окно, крикнул горожанам, чтобы они покормили хотя бы лошадей.

Слышавший это Лексли только поморщился и отошел от окна.

– Что так? – спрашиваю я у него.

– Никто не подойдет к дому ближе, чем на тридцать шагов. Народ испуган. И их можно понять!

– А если мы попробуем отвязать лошадей? Не знаешь, они подвержены заражению или отравлению этим ядом?

– Да вроде бы нет...

Минут через десять в доме приоткрылась дверь. По толпе сразу же пробежал шорох, слышный даже с такого расстояния. Но из двери вышел только мальчишка, который ухаживал в доме именно за лошадьми. Оглянувшись по сторонам, он делает несколько шагов в сторону коновязи. На площади наступает мертвая тишина. Вот отвязана первая лошадь, вторая...

Встряхнув гривой, она направляется в сторону ближайшей улицы.

Слитный гул множества тетив!

Сбитый с ног мощным ударом сразу нескольких арбалетных болтов, конь буквально отлетает в сторону!

Вторая лошадь падает недалеко от первой.

Потрясенный этим зрелищем, мальчишка вскидывает руки. Он что-то кричит и делает несколько шагов в сторону расстрелянных животных.

Первый болт ударяет его в плечо...

– Черт! – Мой кулак с хрустом проломил тонкую декоративную панель на стене.

– Что? – удивленно приподнимает бровь Кот. Он стоит у окна. Чуть сбоку, так, чтобы его не было бы видно с улицы.

– Да, ладно, забей... – понемногу остываю я. – Парня-то за что?

– Страх... Они и не уходят отсюда именно поэтому. Наилучший выход для них – если дом вместе со всеми обитателями провалится сквозь землю. Горожане и мышь отсюда не выпустят. Всегда есть шанс, что смерть выскользнет из кольца вместе с ней.

– Но ты же говорил, что был уже случай... про жену короля. Как вышли из положения тогда?

– Сожгли замок. Вместе с ее телом. Там все обстояло проще, это был охотничий замок, и стоял он далеко от города.

– И что, так ни разу и не нашли отравителей?

– Я таких случаев не знаю.

– Слушай! А этот – слуга, что помер у камина, он где?

– В подвале. Там есть комната, мы натаскали в нее льда из ледника. В ней он и лежит.

– Ну, раз делать нам больше нечего, пойдем посмотрим на этого паникера...

Осмотр тела показал однозначно одно – слуга умер от яда. Его печень недвусмысленно отреагировала на рунный тест. Хотя в данном случае клинок потемнел не так явственно. Надо же! А я уже начинаю отличать его реакцию. Вот на шарик он отреагировал как на смертельную опасность. На девушку – уже не так сильно, на тампоны – еще слабее. С точки зрения клинка слуга, вернее яд, которым его отравили, стоял существенно ниже. А вот на болт, которым меня ранили, он и вовсе по-особенному отозвался... Да, интересное мне все-таки досталось оружие! Чует мое сердце, что это далеко не все его возможности. Как вот только их выявить?

Поднимаемся в комнату слуги и устраиваем там тщательный обыск. Вот тут я всерьез удивил даже невозмутимых Котов!

– Значит, так! Заходим и смотрим. Запоминаем, что и где лежит. Почему это и почему именно тут? Отчего в таком положении, а не в другом? Кто хозяин комнаты? Как давно он в ней живет? Левша или правша? Наличие замков на двери, как быстро они открываются? Куда открывается дверь – внутрь комнаты или в коридор?

На лицах Котов написано неприкрытое удивление.

– Где он спит? Как именно – в смысле, куда головой ложился – к двери или к окну? Могли ли к нему зайти? Кто и по какому поводу? Иными словами – мог ли он какое-то время не отпирать дверь и не вызвало бы это подозрений?

– Зачем это? – ворчит один из них. – Тут и комнатка-то – переплюнуть можно! За несколько минут ее всю перевернуть – вообще не вопрос!

– Согласен! – киваю собеседнику. – Только вот какая закавыка... Он служил тут уже шесть лет?

– Ну да. Управитель так и сказал.

– И что, данный постельничий был так уж сильно предан графу?

– Да граф и был-то в этом доме всего пару раз! И то – лет пять назад.

– Тогда отчего именно этот слуга стал отравителем? Зачем и почему он так долго и тщательно скрывал свою сущность? Особых причин любить графа у него не было, должность свою он занял по причине смерти прежнего постельничего, и граф тут ни при чем.

– Откуда ты все это знаешь? – удивляется Лексли.

– Так и я тоже с управителем разговаривал – не забыл? Только вот я, в отличие от вас, кое-что другое выспрашивал!

Оставляю Котов переворачивать вверх дном комнату, согласно полученным указаниям, и отвожу Лексли в сторону.

– Видишь ли, тут вот в чем дело... Не верю я в случайности, понимаешь? Ты посуди сам, он подложил мне Шерн и, в принципе, мог уходить, так?

– Так.

– Но он остался! Зачем? Что его держало? Он что, не понимал, что в случае успеха он умрет одним из первых? Причем мучительной смертью!

Кот хмурится.

– Я думал об этом...

– И каков результат?

Вместо ответа он пожимает плечами. Понятно – никакого.

– Видишь ли, – беру я его за пуговицу на камзоле, – в моей истории встречались похожие... э-э-э... типы. Они иногда прилюдно убивали себя таким образом, чтобы это повлекло бы смерть окружающих.

– Зачем?!

– Долго объяснять. И это далеко не всегда были воины. Попадались и совершенно обычные на первый взгляд, конечно, люди. Мне приходилось с такими мерзавцами сталкиваться и видеть последствия их действий. Так что некоторые моменты я вижу не потому, что умнее и прозорливее тебя, а просто в силу жизненного опыта. Это вы больше с нормальными людьми, пусть даже и с противниками, общаетесь. А я все больше с негодяями воевал...

– И как?

– По-разному... Мелочь всякую давили, и довольно успешно. А вот тех, что повыше сидели... те уже нас гоняли – и будь здоров как!

– Это как такое может быть? – Кот совершенно потрясен. – Вы же служили королю?

– Поднимай выше – как бы и не императору!

– И обыкновенные разбойники... осмеливались вам возражать?

– Ну... не совсем обыкновенные, только укравшие побольше остальных... Возражать? Хм! Это еще мягко сказано! Нас и в тюрьмы сажали, и убивали... да много еще чего бывало...

Обалдевший Кот качает головой.

– Ну и жизнь там у вас была... видать, давно никто порядка не наводил...

На этот раз видение отряда Котов в приемной начальника ГУВД было столь явственным, что я аж поперхнулся.

– Да уж... бардака у нас хватало.

Стукает дверь, и в коридоре появляется один из обыскивающих. Лицо довольное, только что не улыбается.

– Ну как? – в один голос спрашиваем мы его.

– Есть тайник!

Присев на корточки, рассматриваю нижнюю часть стены. На полу тут виден полукруглый след, который вполне мог быть оставлен откидывающейся вбок доской. Движется она, надо полагать, на петлях, наподобие дверцы, и при этом оставляет следы на полу. Логично? Вполне.

Ложусь на пол и смотрю вдоль него. Полы тут натирают восковой мастикой, так, что они блестят как зеркала. Но вот в этом месте пол поцарапан... не натирали? Но ведь мастика заполнила бы царапинки, и их не было бы видно.

– Лексли, – не оборачиваясь, спрашиваю у него. – Как давно в доме натирали полы?

– Не знаю. Это важно?

– Да.

Топот ног – кто-то понесся выполнять приказание.

Как открывается тайник?

Наверняка где-то есть пружинка или рычажок. Только где? Насколько я знаком с устройством тайников, она может быть где угодно.

Снова забухали по полу сапоги – вернулся посыльный.

– Полы натирают каждый день! В таких комнатах – раз в два дня.

То есть – перед нашим приездом пол натирали.

Так... все встает на свои места. Здесь эта пружинка...

Внимательно осматриваю стену.

Ага! Метка.

Еле заметная, примерно на уровне колена, слева от предполагаемой дверцы.

– Все в сторону!

Отодвигаюсь влево и припасенным заранее длинным гвоздем нажимаю на эту точку.

Щелк!

Ничего не происходит, только кусочек стены подался внутрь.

Убираю гвоздь, и он тут же встает на место.

Есть второй ключ?

А ну-ка...

Вот он.

На уровне пола, на этот раз справа, из стены выглядывает шпенек. Недлинный, около двух сантиметров. Отпускаю гвоздь, и он скрывается в стене.

И что с ним надо сделать?

Тянуть? Маловероятно, он тонкий и неудобный для этого.

Двигать вбок или вверх? Тоже не выйдет.

Вариант один – нажать.

– Да, давай я на него нажму! – вызывается Лексли.

Отрицательно мотаю головой.

Зачем такая странная система открывания?

Еще раз.

Левой рукой нажимаю на левую метку, а правой?

На шпенек?

Открывшаяся дверца будет как раз напротив моих коленей. Вернее, это я буду напротив нее.

Угу...

Ищите дураков в зеркале, господа хорошие!

Выгнав всех из комнаты, придвигаем вдвоем с Лексли к стене тяжелый буфет и прижимаем им гвоздь, упертый в метку. Заодно ставим его на пути открытия дверцы тайника.

После чего рукояткой принесенной снизу метлы надавливаю на шпенек.

Щелк!

Тюк!

Заглядываем за буфет. В его задней стенке застряло изогнутое подпружиненное лезвие. При открытии дверцы оно так бы и рубануло по ногам открывающего. Лезвие тонкое и гибкое, но сапоги или одежду прорезало бы легко. Рунная проба показывает яд. Слава богу – не Шерн. Разумеется, за дверцей, кроме этого самого лезвия, ничего нет.

– Ну? – ехидно поворачиваюсь к стоящим в дверях Котам. – Тайник, говорите вы?

Они сконфуженно молчат.

– Все обыскали?

– Да... – отвечает кто-то из заднего ряда. – Больше ничего не нашли.

Лады... уже самостоятельно обхожу комнату по периметру. Тут они прошлись... здесь тоже делать нечего... и здесь...

– Покойный левшой был? Или как все?

– Ложку правой рукой держал.

Подзываю к себе ближайшего Кота.

– Таген, вот если ты с кровати этой вставать будешь... какой рукою станешь себе помогать?

Вопрос не праздный!

Кровать стоит в углу, наполовину задвинутая шкафом для белья. Ее даже не сразу можно рассмотреть из-за этого. И если лечь в нее можно без особого труда, то вот быстро встать без помощи рук – проблематично.

Он примеривается, ложится, встает.

– Вот так!

Он тоже правша, так что все соответствует. Задняя стенка кровати в этом месте вся вытерта от многочисленных касаний руки.

– Угу... А кто мне тогда ответит – отчего вот эта стойка словно бы отполирована? – тычу пальцем в декоративную деталь на боку у шкафа. – Чтобы встать – она не нужна, а пока не ляжешь, до нее не доберешься. Он что – во сне ее гладил? С чего бы это? Да еще и левой рукой?

Тайник оказался там...

Перекусываем в моей комнате. Еды немного и всем достается по кусочку. Хуже с водой. С ледника принесли льда, но полученная таким образом вода была невкусной и с неприятным запахом. Конечно, на безрыбье и рак сойдет... но пить ее как-то не тянуло. Впрочем, чтобы напоить почти два десятка человек, включая слуг, и этого было слишком мало. Так что остатки льда извели полностью. Утром будем сосать лапу...

Ночь прошла беспокойно. Отблески факелов на потолке складывались в причудливые картины, а прорывавшиеся с улицы звуки рисовали в моем воображении и вовсе мрачные образы. Так что заснул я только под утро.

Разбудил меня тихий говорок.

Вскидываю голову и вижу, как в дверях о чем-то шушукаются Лексли и кто-то из Котов.

– О чем базарите, бояре?

Собеседники удивленно поворачивают головы в мою сторону. Лексли смущенно кашляет.

– Ну... мы тут это... за водой хотели сходить – у коновязи-то она есть.

– И как? Всем убежать удалось?

– Гхм-м... Дака по руке задело стрелой, еле успели назад заскочить.

– А ты думал там, на площади, лопухи ждут?

Сна – как не бывало. Настроение испортилось уже с утра.

– Какой сегодня день?

– Понедельник. А что?

– Ничего себе неделька начинается...

Видя недоумение на их лицах, рассказываю им старый анекдот, адаптировав его к местным реалиям. Почему-то улыбок это не вызывает...

– Как толпа?

– Ждет. Больше не стреляли.

– Резюмирую. Еды у нас нет. Воды осталась пара фляг, после этого – вилы! Так что, приказ по гарнизону – всем спать! Оставить пару часовых и – в койку! Кто спит – тот ест!

– А относительно воды такой пословицы нет?

Закончив ржать, отсылаю людей выполнять приказание.

Глава 6

Спать – хорошо!

Особенно когда ничего не висит над душой и некуда спешить. Тогда и сон, что говорится, – в руку, и встаешь отдохнувший и довольный. А вот когда спишь просто от безысходности, дабы чувство голода и жажды заглушить... сон какой-то неправильный получается. Нет, в принципе, я мог встать и пойти сожрать чего-нибудь, да и воды глотнуть – никто бы и слова не сказал. Лорд я – или где? Но вот выглядеть по-свински в глазах окружающих... такая перспектива меня не радовала. И хотя я понимаю, что тут отношение к вышестоящему гораздо серьезнее, чем у нас, – ничего с собой поделать не могу. Назвать это чувство совестью? Не уверен, что это именно она. Да и неохота мне сейчас влезать во все эти тонкости. Лучше спать, хотя и сна-то уже ни в одном глазу нет. Ну, хоть поваляюсь...

Однако и этого мне сделать не дали. Когда в коридоре заскрипел паркет под чьими-то сапогами, я даже с некоторым облегчением приоткрыл глаза.

И ничуть не удивился визиту дежурного Кота.

– Что там у нас?

Понятное дело – он не так просто пришел. Знает, что лорд спит, и будить его, мягко говоря, не комильфо. Но – пришел. Значит – причина есть, и серьезная.

Нервным движением он поправляет перевязь с мечом.

– Там... там Мирна пришла...

Еще гуляло по спальне эхо от моего возмущенного крика, а я уже летел вниз, на ходу перепрыгивая через несколько ступенек.

Кой черт ее сюда приволок?! Зачем?! День еще выждать – и вышли бы мы все! Тогда и повидались бы. Хотя, честно скажу, тосковал я по ней очень!

У самой двери на улицу меня перехватывает постовой Кот:

– Нельзя на улицу!

– Пусти!

Но он непоколебим, вцепился в косяки – рук не отодрать. Пока мы, сопя, возимся около нее, сверху горохом ссыпаются остальные Коты. Меня хватают за руки и оттаскивают в сторону.

Взъерошенный Лексли пробивается сквозь толпу.

– Ты сошел с ума?

– Но там Мирна!

– Там не только она! – И меня волокут к окну.

Уже смеркается, и заходящее солнце отбрасывает на площадь изломанные тени от крыш домов и труб на этих крышах. Но видно все достаточно хорошо.

В первом ряду толпы стоит стройная шеренга окольчуженных солдат. Глухие щиты-павезы, надвинутые шлемы и острия пик, торчащие из-за щитов. Заходящее солнце окрашивает их в красный цвет. Над спинами первой шеренги поднимаются арбалеты. Много, не менее полусотни. На заднем плане видны горожане. На лицах, насколько я могу отсюда рассмотреть, написаны смущение и растерянность.

– Кто это?

– Не знаю. Но это явно не городское ополчение. Они пришли еще три часа назад. Но в первые ряды не лезли, чего-то ждали. Стоят вот так уже минут двадцать. Толпу оттеснили и в первые ряды не пускают.

– Это только здесь так?

– Везде – то же самое. Они чего-то ждут... Просто здесь площадь относительно широкая, оттого их тут и больше, чем в других местах. Все-таки вероятность нашего прорыва тут выше, чем где-то еще. Там переулки узкие, десяток-другой перекроет их без проблем. А если еще и стрелков добавить – вообще ловить нечего.

Еще раз выглядываю в окно – где же Мирна?

Вот и она.

Перед шеренгой, метрах в тридцати от нее. На земле рядом с ней наклонилась набок тяжелая по внешнему виду корзина. От дома ее отделяют те же тридцать метров.

– Давно она тут?

– Совсем недавно, только вышла.

– И солдаты ее пропустили?

На меня с удивлением уставилось несколько пар глаз.

В чем дело?

– Никто, ни король, ни епископ не может остановить своим приказом целителя, идущего к больному или раненому, – разводит руками Таген. – И ни один солдат не выполнит такого приказа, если он его получит.

Я чего-то не знаю?

– Почему?

– Если этот человек умрет, то любой сможет сказать солдату – ты не пропустил целителя и оттого смерть больного на твоей совести. Это тяжкий грех – препятствовать исцелению. Никакое покаяние не снимет его. Причем это касается также и лица, отдавшего приказ. Если родственники умершего его ранят или даже убьют – это их право. Суда не будет.

Однако!

– И... часто так бывает?

– За последние сто лет такого случая не было.

– Почему же тогда Мирна не входит в дом?

– Мы, вернее, ты – можешь ее не впустить. Тогда – грех воспрепятствия исцелению на тебе. Но и назад она уже не уйдет. Выйдя за линию солдат, она почти что умерла для всех остальных. Вернуться назад она может только вместе с нами.

– Или?

– Или не вернется совсем. Если она повернет назад – ее убьют арбалетчики.

– Откройте мне дверь!

Вместо ответа Лексли показывает мне на две группы стрелков.

– Смотри, они держат на прицеле двери и окна. Явно ждут того, кто выйдет из дому.

– Хочешь сказать, что они ждут меня?

– А откуда тут вообще взялись эти солдаты? Да еще в таком количестве? Только на первый взгляд их здесь не менее пятисот человек! Наверняка это еще не все, кто-то сидит на крышах и у окон.

Взгляд на Мирну. Губа у нее закушена – да она еле на ногах стоит!

Подтаскиваю Кота к окну.

– Как долго она еще там простоит?

Он смущенно отводит глаза.

– Ну... она девушка крепкая...

– И простоит там до нашего выхода? А ты уверен в том, что это вообще произойдет?

Лексли молчит.

– Где шкура этого... ну, что не пробивается стрелами?

Кивок головы – и кто-то затопал сапогами.

– Кольчугу надень... и поддоспешник, стрелы бьют больно, даже и через шкуру. Синяки будут все равно.

Оптимист! Синяки... да полсотни арбалетчиков меня просто сметут залпом, я и выйти не успею! А уж упавшего если и не убьют сразу, то просто забьют болтами насмерть!

За каким же рожном я тогда прусь?

Если честно, то некий расчет у меня имелся.

Солдаты эти не из воздуха возникли, они наверняка были где-то рядом. Подстраховка отравителя? Отчего бы и нет?

Но в атаку они не двинулись и дом пока еще не зажгли... Отчего же? Ведь еще день, максимум два – и мы выйдем. Так? Это если с нашей точки зрения судить. А всей информации они не знают... Знает поп, но он тоже высказался как-то округло... неконкретно. А, кстати говоря, почему? Он и подробнее рассказать мог. Но не рассказал. Ох, чует мое сердце, что это «жу-жу» неспроста... Что-то поп знает... И зачем он так рвался на аудиенцию? Хотел поговорить? А может, рассказать? Эх, кабы знать!

Но об этом можно и после подумать.

Сейчас есть задачка и поважнее.

Будут ли солдаты стрелять?

По Котам – безусловно. Они сейчас никому не интересны, и их жизнь мало что значит по сравнению с моей. За их смерть отвечать в такой ситуации никто не станет. Легко объяснить – мол, они обезумели и кинулись на солдат. Может и прокатить.

А по Серому?

Цель всей комбинации – я. Точнее – моя жизнь. А еще точнее – моя голова, долженствующая украсить чью-то коллекцию. Пусть даже и виртуально. Что грозит отдавшему такой приказ? Да ничего ему не грозит, кроме... а вот с попами он ругаться не станет... им-то я живой нужен! Во всяком случае – пока... Вот ежели я своей смертью помру (то бишь – от яда), его вины в этом нет. По крайней мере – очевидной. Мало ли кто отравить меня мог? А вот если лорда завалят солдаты... осадочек будет... а уж подозрения – так наверняка! Не пойдет на это неведомый злодей. С точки зрения обывателя и, что важнее – церкви, Серые куда как более уравновешенные товарищи и просто так их с ума не свести. Помереть такой персонаж может, а вот с катушек слететь...

Хорошо, пусть так.

Все ли солдаты об этом знают?

Не все, даже и офицеры, точняк, не все в курсе дела. Один-два, может, и получили какой-то отдельный приказ, но до всех его доводить – утечка информации гарантирована. Значит, работают солдаты втемную. Их подняли для устройства кордона от Шерна – это им уж точно растолковали. Как тут поступить, это за пару сотен лет наверняка уже наизусть вызубрили. Что там Лексли говорил – тридцать метров? Вот и проверим...

– Все! – хлопает меня по плечу Кот. – Готово!

Ну и навешали на меня... Поддоспешник, пара кольчуг, шлем, поножи, да еще и шкура эта... Вот смеху-то будет, ежели я во всем этом навернусь и встать не смогу самостоятельно!

Толкаю дверь!

В-в-в-жух!

Воздух словно бы заполнился болтами. Они густо барабанили по двери, косяку, несколько штук влетело внутрь. Хорошо, что напротив двери никого не было.

По шкуре ощутимо садануло – попали!

Да и не раз...

Как на ногах-то устоял... сам не понимаю. Еще пара попаданий – и катился бы по полу.

Однако же легенды не врали – пробить эту штуку не удалось.

А вот теперь у них перерывчик – перезарядка...

Вперед!

В несколько прыжков преодолеваю расстояние до Мирны и закрываю ее собой.

Слышу щелчки – это заряжают арбалеты стрелки. Копья качнулись и выровняли линию.

– Назад отходи!

В моей руке блеснул Рунный клинок, и вся шеренга солдат инстинктивно сделала шаг назад, сбивая прицел стрелкам.

– Не стрелять!!! Мы уходим в дом!

Эдак и глотку сорвать недолго...

Но – подействовало, арбалеты нерешительно качнулись. А страшно это со стороны небось выглядит! Ведь то, что в меня попали, наверняка видели многие. Соотнесли ли это со шкурой или нет – бог весть, но впечатление это наверняка произвело на многих. Стрелы меня не взяли, а лезть врукопашную – дураков нет.

Тем паче что и я агрессии не проявляю – ухожу. Вроде бы и причин для стрельбы пока нету.

– Слева! – стеганул по ушам крик из дома.

Локтем левой руки валю Мирну на землю и вскидываю правую руку, повернувшись вполоборота. Закрываю ее шкурой от стрел. Повисший на руке плащ дергается. Раз, второй.

Вот, значит, где осведомленные товарищи стоят – на левом фланге. Ну, хорошо, буду знать, где вас после разыскивать.

Слышу звон клинков и чуть опускаю руку.

Так...

Дознание мне проводить уже не придется...

Несколько солдат рубят в капусту каких-то типов с арбалетами. Ага, так они еще и не из вашей части, судя по всему? Ну да, форма на них немного другая, да и кольчуг не видно.

Продолжаю пятиться назад.

– Правее!

И вот уже дружеские руки втаскивают нас в прихожую.

Лязгает засовом дверь, и только тут я чувствую, как болят мои многочисленные синяки...

– Ты сумасшедшая! – прижимаю к себе сероглазку. – Ну, скажи, зачем, зачем ты пошла сюда?!

– А что я должна была делать?

– В замке сидеть! И ждать меня!

– Или вести о том, что вас всех сожгли...

– Ну, отчего ты всегда видишь во всем происходящем только грустные стороны?

– А тут есть еще и веселые? – она с интересом оглядывается по сторонам. – Покажешь?

– А по попе?

– Можешь меня отшлепать, – соглашается она. – Главное – что я теперь с тобой рядом и больше ничего тебе не грозит.

– Да и раньше не слишком-то...

– Если бы я не вышла к дому, – не соглашается Мирна, – он бы уже пару часов как горел синим огнем.

– С чего это вдруг?

– Я слышала такие разговоры. Такой вопрос обсуждался вполне серьезно. Даже воду подвезли, чтобы отстоять другие дома, если на них перекинется огонь. Тогда я сказала им, что пойду в дом и сама там все посмотрю. Меня поддержал городской голова, хотя были и те, кто возражал.

– Вот уж я с ними опосля всего побеседую...

– А пока – снимай кольчугу! Буду смотреть, что там у тебя такое!

– А что – должно было вырасти что-то новое?

– С тебя станется!

Появление Мирны подняло нам всем дух. Тем более что в ее корзине, которую она успела-таки прихватить в дом, была и еда, и вода. И не только вода...

Так что этот день завершился уже совсем на другой ноте, нежели предыдущие.

Перед сном я отловил-таки Лексли и спросил – видел ли он стычку среди солдат?

– И очень хорошо. Я же наверху с двумя арбалетами сидел, тебя прикрывать старался. Хотя, честно говоря, это уже был бы жест отчаяния. Если бы мы начали стрелять из дома...

– Да... Мирна сказала, что нас не подожгли только благодаря ее решению пойти в дом самой.

– Вот как? Это у кого ж такая идея родилась?

– Не знаю. Но городской голова был не против этого и поддержал ее. Вот и не стали нас поджигать.

– Ты смотри, а он крепким мужиком оказался! Надо будет с ним после всего выпить!

– Дай только вылезти отсюда – три дня гулять будем! Да, а что там со стрелками-то было? Рубить их за что стали?

– Так получилось-то, что они не в тебя стреляли.

– А в кого?

– В Мирну.

У меня отлила кровь от щек.

– Ты... точно это видел?

– Если бы ты не сбил ее на землю... да и не закрыл плащом...

Скрип моих зубов, наверное, был слышен даже на улице.

– Вот остальные солдаты и не выдержали. Они-то это тоже видели. Такого поступка здесь не простят... особенно в данной ситуации. Человек идет на смерть, чтобы спасти город. А тут кто-то хочет ему помешать... Стрелявшие еще легко отделались, их могли и на куски разорвать.

Вот, значит, как... Убей они сероглазку – планка у меня точно бы упала. И нашинковал бы я там народу... тихий ужас... И все было бы, как по заказу. Дом бы сожгли, меня тоже придавили бы где-нибудь... супротив такой толпы долго не выстоять.

Увидев мою реакцию на данные известия, Лексли не на шутку взволновался:

– Да разберемся мы, не переживай.

– Ладно... – хлопаю я его по плечу. – Пойду спать. А то все тело в синяках, лишний раз не повернешься...

Следующий день прошел уже значительно веселее. Еда пока была, да и солдаты вели себя уже не так настороженно.

По предложению Мирны мы не подаем признаков жизни, за исключением открытых окон. Время от времени кто-то из нас в них показывается. Но толпа уже не реагирует на это так остро.

К полудню цепь солдат поредела, часть отошла куда-то в тыл. Надо полагать, на отдых.

Меньше стало и народу.

Правда, эту ситуация сероглазка нам разъяснила. Расставленные вокруг города военные посты не давали уехать никому. Тем не менее часть горожан выбралась-таки за оцепление, и теперь они сидели в роще, ожидая известий. Уехать никуда они не могли, а в своих домах оставаться было страшно.

К вечеру на площадь вытолкнули тележку. На ней было что-то съестное и бочонок, надо полагать, с водой. Втащить поклажу внутрь мы втащили, но вот трогать ничего не стали. И хотя рунный тест ничего не показал, рисковать никому не хотелось.

Последняя ночь... Спал я плохо, да и не одному мне сегодня не спалось. Все понимали – таинственным противникам остался последний шанс. Или сегодня ночью мы умрем, или завтра выйдем отсюда героями. Лексли облазил все подвалы, ничего не нашел, но дверь наверх все-таки завалил наглухо. По моему совету мы содрали отовсюду все ткани и тщательно законопатили щелки в этой и в двух последующих дверях. Все припасы с тележки также свалили в подвал.

Отдыхали не раздеваясь, дремали все вполглаза, дежурные сменялись каждый час. Под утро я наконец забылся в коротком и тревожном полусне...

Проснулся сам. И вовсе не оттого, что кто-то начал ломиться в дверь или орать дурным голосом. Минуты две лежал, пытаясь понять – что же меня разбудило? И только потом догадался – тишина.

За прошедшие дни я уже успел привыкнуть к неумолчному гулу толпы, шагам и лязгу оружия. А сегодня... сегодня всего этого не было.

Спрыгиваю на пол и только сейчас замечаю стоящую у окна Мирну. Она стоит, привалившись к стене и обхватив хрупкие, беззащитные плечи тонкими, казавшимися полупрозрачными в утреннем свете, руками.

Услышав мои шаги, оборачивается.

– Ты плачешь? Отчего?

Тонкое и гибкое тело прижимается ко мне. Ее руки обвивают мои плечи с неожиданной силой.

– Все закончилось... ты снова победил смерть!

– И это повод для слез?

– Какой ты толстокожий... я так боялась за тебя... за всех вас...

– И оттого пошла в этот страшный для всех прочих дом?

– Я не могу без тебя жить! Ты понимаешь это?! Сидеть и ждать страшных вестей о любимом человеке? Не знаю, есть ли такие женщины вообще?

Ласково глажу ее по голове, по пышным волосам, вдыхаю их знакомый, чуть терпкий запах.

– Ну, успокойся, моя сероглазка! Я рядом, живой и здоровый – чего ж еще желать?

Она не отвечает, только еще сильнее сжимает свои объятия.

Приподнимаю ее голову и осторожно, поцелуями, убираю с лица слезинки.

Ну вот, полегчало, наконец-то она улыбается.

– С чего ты взяла, что все кончилось?

– Посмотри... – кивает она на окно.

По привычке хоронясь за стеною, выглядываю на улицу.

Никто никуда не ушел.

Солдаты по-прежнему стоят, перегораживая площадь. Но их копья смотрят в небо. Не вижу и арбалетов. В середине строя открыт широкий проход.

– И что это значит?

– Они ждут твоего выхода. Это старый обычай – давать дорогу осажденному, чтобы он беспрепятственно покинул свою крепость.

– То есть – осада снята?

– Да.

Одеваясь на ходу, скатываюсь вниз. Тут уже все наготове, одеты, вооружены. Только морды небритые и неумытые. Ну, я и сам-то... тоже хорош. За спиной Котов столпились слуги, среди которых я замечаю старика управляющего и нескольких девушек. Интересно... девчонки... и где ж они все это время тут ныкались? Лексли куда-то запрятал, чтобы не ныли и не рыдали? Ага... вот он куда остатки «трупоподъемника» девал...

Однако выход задерживается – мне приходится умываться и даже скоблить свою щетину. Мирна с Лексли спелись и сообща наседают на меня.

– Лорд должен выглядеть красиво!

И не поспоришь ведь – не поймут...

Лязгает запор двери.

В комнату падает солнечный луч.

Опережая меня, на улицу выскакивают Коты с арбалетами в руках. Рассредоточиваются вокруг и внимательно оглядывают окрестные крыши. Лексли машет рукой – можно выходить.

На этот раз я без плаща – он украшает плечи моей сероглазки. Как ни возмущался старший Кот, а я на этом настоял. Популярного разъяснения возможных последствий ее не то что смерти – даже и ранения ему оказалось вполне достаточно.

Вот и подпирает Мирну по бокам парочка небритых и оттого особенно неприязненно выглядящих Котов.

Ну вот, пришла и моя очередь.

Щурясь от яркого солнца, делаю несколько шагов вперед.

Слитный лязг железа!

Обе шеренги солдат плавным движением опускаются на одно колено. Лязгнув металлом, ложатся на землю их щиты. Еще один лязг – поверх щитов опускаются копья. Дрогнув, склоняются блестящие шлемы.

Поднимаю голову и вижу, как следом за ними опускаются на колени и горожане. Их много, заполнена вся площадь и выходящие на нее переулки. И только посередине оставлена узкая полоска, по которой и следует наш маленький отряд.

«Если не знаешь что делать – делай шаг вперед!» Эта старинная самурайская мудрость и сегодня подсказывает мне правильное решение. Впереди, метрах в ста, нам навстречу движется процессия.

И кого ж нам бог нынче послал?

Да уж... не поскупился...

Епископ Эрлих, собственной персоной. Глаза красные – мало спал? Торопился? Местный поп – опять забыл, как его зовут. Городской голова – бледный, но видно, как его распирает от удовольствия. Ничего сказать не могу – заслужил мужик свою долю славы! Да и попу спасибо сказать надобно... Какие-то военные, надо полагать, командиры солдат? Прочих не знаю, но, наверное, и они чем-то знамениты и значимы.

Глава 7

Когда до нас остается метров десять, встречная процессия останавливается. По знаку Эрлиха и они тоже опускаются на колени.

Так, а вот борзеть все-таки не нужно! Почести – оно, конечно, приятно, но пора и честь знать! Так тут, поди, только короля встречают? А я – не король, даже и не граф. Такими темпами я себе враз нехилый напряг в отношениях с верховной властью заработать могу. Ни к чему мне такой геморрой...

Прежде чем хоть кто-нибудь успевает вымолвить словечко, я подхожу к епископу и решительно поднимаю его с колен.

– Не пристало вам, святой отец, преклонять колени перед смертным! Да еще и не самым достойным этого!

Он неожиданно крепко меня обнимает.

– Сын мой, ты просто сам не представляешь, что ты сделал!

– Остался в живых – всего-то и делов!

А вот тут уже не выдерживает толпа... Орущие счастливые морды, охапки цветов. Женщины, несущие на руках мою сероглазку... девушки, обнимающие небритых Котов... Все завертелось в каком-то калейдоскопе...

Прихожу в себя только на крыльце городской управы. Все уже более-менее организовано, весь городской ареопаг стоит за моей спиной, солдаты отгородили небольшое пространство перед крыльцом, оттеснив оттуда восторженную толпу. Гул и выкрики постепенно стихают. Сотни глаз смотрят на меня.

Так... что-то я должен сказать. Назначить виновных и наказать? Нет, не то и не сейчас. Наказание невиновных и награждение непричастных еще будет, но уж, как я надеюсь, без моего участия.

А вот одну вещь сделать надобно...

– Пусть выйдут сюда родители и близкие Оны!

Возня и движение в толпе.

И вот передо мною стоят несколько человек.

Зрелый поседевший дядька – отец, надо полагать. В его плечо вцепилась немолодая женщина, по-видимому, мать. Здоровенный мрачный парень и молоденькая девчонка, чем-то похожая на Ону. Ага, это брат с сестрой.

– Подойдите ко мне!

Они подходят, преклоняют колени.

– Встаньте. Как твое имя? – спрашиваю у отца. – Чем ты занимаешься?

– Логен, милорд. Раньше был кузнецом, но после болезни уже не могу держать молот. Помогаю в лавке почтенному Граю.

Стало быть, купцу пособляет. Не густо. Вон и одежда у них чиненая, я даже отсюда это вижу. Но одеты они аккуратно, видно, что стараются марку держать. А нелегко это им дается.

Вон у жены глаза красные да руки в морщинах, вероятно, от стирки? Глаза – понятно, от слез. Она не вышла вместе с нами, стало быть, ее нет в живых.

– А твой сын? Что делает он?

– Работает подмастерьем в кузнице. Он еще молод, милорд, и не скоро станет мастером.

– А станет?

– Постараюсь, милорд! – неожиданным басом говорит парень. – Отцу надо помогать!

Так, правильная семейка. Отчего выбор пал на их дочь – бог весть. Но для них это было подарком судьбы. Было...

– Подойди сюда, Логен.

Нерешительно комкая в руках шляпу, он поднимается на крыльцо.

– Я должен сказать тебе спасибо! За твою дочь – за Ону! Ты воспитал храбрую и сильную девушку!

Поднимаю голову и выступаю вперед.

– Мы все! Весь город обязан склонить голову перед памятью этой отважной девушке и перед ее родителями! Благодаря ей не произошло страшного – не вырвался на волю Шерн!

Подробно разъяснять этого я сейчас не стану. Не время и не место. А вот власть лорда проявить нужно.

– Ты более не работаешь в лавке у почтенного Грая! С завтрашнего дня ты и твоя семья переезжаете в мой замок.

Он растерян.

– Но... милорд, что мы там будем делать?

– Ну, раз уж ты справлялся с кузницей и в купеческой лавке... с замком справишься?

Толпа ахает. Ни хрена себе подарочек!

– Будешь моим управляющим, тем более что старого пришлось экстренно уволить. Твоим детям тоже найдется чем там заняться. Согласен?

Мужик обалдело кивает.

– Если у тебя и твоей семьи есть какие-то долги... – обвожу внимательным взглядом толпу. – То пусть подойдут ко мне те, кому ты должен. Надеюсь, что моих денег хватит, чтобы с ними расплатиться...

Я действительно на это надеюсь. Вот только до ближайшего отделения банка святого Вайта добраться будет надо. Ибо наличности у меня не так уж и до фига.

– Ты сам и все твои потомки до седьмого колена более не будете платить никаких налогов! Никому! Ни лорду, ни городу!

Судя по воодушевлению толпы, подарок весьма основательный. Ну и правильно! Не люблю я налоговиков, хоть тут, да воткну им шпильку.

Поворачиваюсь к городскому голове.

– Пусть выкатят на площадь бочки с вином и пивом! Накроют столы! Всем жителям города – три дня гулять!

Не из моего же кармана...

А народу-то как подфартило, вон воодушевление выше крыши бьет.

Ну, на этой мажорной ноте можно и завершить явление лорда народу. У него, то есть у народа, теперь и поинтереснее дела найдутся...

Глава 8

– Присаживайтесь, товарищи родные!

Присутствующие удивленно на меня вытаращились. Подобного обращения со стороны лорда никто из них до сих пор явно не слыхивал.

Я осмотрел комнату. Помимо епископа здесь присутствовал еще один незнакомый мне товарищ из его ведомства. Дядечка этот был уже в весьма преклонном возрасте и, судя по его хитрой морде, явно проходил по разряду специалистов, о чьей деятельности широко не сообщается. Естественно, присутствовал тут и Лексли, олицетворявший собою персону командира Котов. Словом, компания подобралась серьезная и авторитетная.

– Ваше преосвященство! Может быть, вы соблаговолите представить мне своего коллегу? Судя по некоторым моментам, ему явно не впервой заниматься решением подобных вопросов.

Епископ смущенно кашлянул.

– Прошу меня простить, сын мой, я действительно несколько упустил из виду этот момент. Отец Варшани является признанным специалистом в вопросах борьбы...

«...с терроризмом!» – мысленно продолжил я фразу епископа.

– ...с отравителями и последствиями их деяний. Он также крупнейший на данный момент специалист по истории применения Шерна. Я надеюсь, что его познания с учетом имеющейся у нас на сегодняшний день информации позволят хоть немного развеять завесу тайны над этим прискорбным случаем.

Киваю в ответ. Чего-то в этом роде я и ожидал. Не может же быть так, чтобы самая информированная в этом мире структура не располагала сведениями обо всех случаях применения подобной гадости. Можно было, конечно, постучаться и к королю. И наверняка он не отказался бы поделиться имеющимися у него сведениями. Возможно, что это и принесло бы какую-то пользу. Только вот, хорошо представляя себе масштабы королевской бюрократии, я не строил никаких иллюзий в этом плане. Одно ожидание ответа из королевской канцелярии могло бы занять столько времени, что все причастные к делу давным-давно растворились бы в неизвестности. А церковь здесь умеет работать быстро, я уже на собственном опыте успел понять, насколько вдумчиво и эффективно они подходят к серьезным вопросам. Да и смутно мне верилось в то, что королевские чиновники проявят в подобном деле не то чтобы небывалый энтузиазм, а хотя бы элементарную расторопность. Как ни крути, а для короля я остаюсь потенциальной угрозой. Церковь же на сегодняшний день являлась моим неофициальным союзником. Никаких договоренностей мы друг с другом не заключали, верительными грамотами не обменивались, но взаимопонимание и без этого было достаточно хорошим.

– Итак, господа, на сегодняшний день мы имеем следующее. – Я поставил на стол флакон из толстого, чуть мутноватого прозрачного стекла. На дне флакона сиротливо перекатывался бронзовый шипастый шарик. – Отравление происходит после того, как жертва уколется об эти шипы. Скорость заражения в данном случае менее минуты. Отравленный человек практически сразу становится агрессивным и пытается напасть на окружающих. Яд передается через кровь или через глаза, рот, нос и тому подобные естественные отверстия. При попадании на кожу отравления не происходит. Во всяком случае, до тех пор, пока кожа цела. Возможно, яд и подействует спустя некоторое время, но, как вы понимаете, у меня не было ни желания, ни возможности это проверять. Смыть яд с кожи возможно, используя ткань, пропитанную очень крепким вином.

– Насколько крепким? – вопросительно поднял бровь отец Варшани.

– Примерно настолько, – ставлю на стол бутылку с самогоном. Варшани открывает пробку и ничтоже сумняшеся хлебает прямо из горла.

Эк! Силен мужик...

На секунду в комнате наступила тишина. Все с интересом наблюдали за экспериментатором. Один только Кот прятал ехидную ухмылку в усы.

Глаза у священника медленно вылезли на лоб, который тут же покраснел. Однако никакой другой реакции не последовало. Прошло еще несколько секунд, и он наконец выдохнул. Достаю из кармана кусок хлеба и протягиваю ему.

– Понюхайте, святой отец. А потом – съешьте его.

Варшани следует моим указаниям, и его лицо понемногу приобретает нормальный цвет.

– Однако же, милорд... О таких вещах надо предупреждать.

– Ну, я же не предполагал, что вы сразу приступите к испытаниям! – развожу руками.

– Да, таким вином действительно можно убить любую отраву.

– Не только отраву. Этой жидкостью можно протирать раны, дабы они не воспалились.

– И где же брать такое вино?

– Это к Мирне. У нее есть аппарат, который позволяет получать такую жидкость. Для этого используется хлеб, хотя можно в исключительных случаях брать свеклу, мед и другие продукты. Просто из хлеба получается наиболее чистый напиток. Хочу сразу вас предостеречь от попыток пробовать его таким образом, как вы это сделали сейчас. Здоровья точно не прибавится, а обжечь себе рот вы можете очень даже запросто.

Епископ удовлетворенно кивает.

– Как убрать яд с тела, мы теперь знаем. Знаем также и то, что при простом соприкосновении с отравленным другой человек не пострадает. Естественно, если он не будет при этом укушен или оцарапан. Понятно, как яд попадает в тело человека. Это, несомненно, будет нам всем полезно. Но, как я понял, у вас, милорд, есть еще что-то?

– Да, ваше преосвященство. У нас есть отравитель. Вернее, его тело. Это слуга, который шесть лет прослужил в доме у покойного графа.

Присутствующие слегка оживились.

– В его комнате удалось найти два тайника. Один из них был обыкновенной ловушкой, рассчитанной на не слишком опытного человека. Зато во втором мы нашли вот это, – ставлю на стол серебряное яйцо. – Этот предмет лежал в тайнике очень давно. Слуга, когда ложился спать, по привычке трогал рукой тайник. И в итоге отполировал дерево так, как это не смог бы сделать никакой мастер. Проделать это рукою за месяц или даже за год совершенно невозможно. Я не думаю, что он стал отравителем вчера или позавчера. Скорее всего, яд давно ждал своего часа. Был ли его целью бывший граф или я – сейчас это трудно выяснить.

– То есть слуга хранил у себя в комнате дозу яда, способного отправить в мир иной целый город? – задумчиво проговорил епископ. – Я уж не говорю о том, что обыкновенному слуге это просто не по карману. Но насколько же извратился его ум, чтобы несколько лет носить за пазухой смерть для окружающих!

– Добавьте к этому, ваше преосвященство, и его незаурядную силу воли. Подбросив ко мне в постель яд, он не покинул здание, хотя свободно мог это сделать. Он лично убедился в том, что его удар достиг цели.

– Но он же не отравил вас, – поднимает голову отец Варшани.

– Он не мог знать, каким именно образом происходит заражение всех остальных. С его точки зрения, произошедшего на его глазах было вполне достаточно для того, чтобы посчитать задание выполненным. Подложив ко мне Шерн, он сам принял яд. Вероятнее всего, он не собирался покидать дом, но при этом не хотел умереть настолько мучительной смертью.

– В таком случае, – Варшани побарабанил по столу пальцами, – его поведение имело какую-то цель. Если он не покинул дом и остался, чтобы проконтролировать успех своей миссии, то это делалось не из праздного любопытства. Он должен был кому-то сообщить результаты того, что увидел.

– Или повторить удар.

– Каким образом?

– А вот каким! – Осторожно развинчиваю яйцо на две половинки. В углублении лежит перстень. Он тоже бронзовый. Достаю из ножен рунный клинок и подношу его к перстню. Едва коснувшись его, кончик клинка чернеет, и мы все слышим низкое гудение.

Чуть побледнев, епископ откидывается на спинку стула.

– Впечатляет... – облизывает он кончиком языка пересохшие губы.

Отец Варшани уважительно кивает.

– Да... признаться, я первый раз вижу такой интересный способ распознавания ядов... да и Рунный клинок в действии мне вот так близко видеть раньше не доводилось. На лезвии не остается яда?

– М-м-м... не проверял. А как?

– Действительно...

– Я протираю его после тканью, смоченной в... в вине. Хотя, если подумать, то клинок, скорее всего, просто не терпит около себя ничего, что способно причинить смерть иначе, чем он это делает сам. И не принимает на себя ничего постороннего. Во всяком случае, пролитая им кровь исчезает почти мгновенно. Он словно выпивает ее... или уничтожает.

– Даже так? Вы его прямо живым считаете...

– А вы?

– Не знаю. В нашем распоряжении не осталось ни одного такого клинка.

– То есть? Насколько я в курсе дела, здесь уже было достаточно... Серых. Неужто их оружие куда-то исчезает с их... уходом?

– Все оставшиеся нам после таких случаев клинки – это обычные клинки. Не хуже и не лучше других. Остается только узор, все прочие качества пропадают со смертью владельца.

– Вот как? Не знал... А что еще известно о них?

– Клинок неразрывно связан со своим хозяином. Известны попытки его украсть. Некоторые даже были удачными.

– И как?

– Он всегда возвращается к законному владельцу. Самыми разными способами. Но при этом вор и тот, кто последний им владел, погибают.

– От клинка?

– Необязательно. Но с железной вероятностью.

– Весело...

– Любое ранение этим клинком – смертельно. Человек умирает за несколько секунд.

Киваю – это я уже видел. Впечатлило донельзя.

– А на меня он действует так же?

– Нет. Для вас он не опаснее любого другого меча.

– То есть я могу им бриться при желании?

– Можете. Хотя с трудом представляю себе этот процесс.

Я, честно говоря, – тоже. О чем и сообщаю собеседнику. Тот понимающе кивает.

– Никакие доспехи или щиты от Рунного клинка не защитят. Им можно нарезать в лапшу металлическую колонну. Трудно, но выполнимо.

– Учту. Хотя, откровенно говоря, не представляю себе необходимости в таком странном деянии.

– Клинок также защищает своего владельца.

– Каким образом?

– Неизвестно. Но об этом все говорят. В смысле – все Серые.

– А как именно?

– Да хоть бы и так, – указывает на яйцо с перстнем хитропоп. – Разве этого мало?

Вынужден признать его правоту. Действительно – подарок немаленький!

– Кстати... – приподнимается он с места. – Минуточку...

Проворно, несмотря на свои габариты и возраст, подходит к камину и зачерпывает из него горсть золы.

– А подставьте-ка клинок...

Подойдя к нему, поворачиваю Рунный клинок плашмя и наклоняю над топкой.

Варшани высыпает на него золу.

Клинок по-прежнему поблескивает своим узором.

– Ну да, – кивает хитропоп, – мы тоже ни разу не смогли его запачкать. Даже краска на них не задерживается. Надо полагать, и яд как-то... даже не знаю, какое слово подобрать...

– Нейтрализуется?

– Как?

Поясняю ему смысл сказанного слова. Он согласно кивает.

– Да, так тоже можно сказать.

Мы снова возвращаемся к столу, и разговор продолжается.

Итогом длительной, почти пятичасовой, беседы стало следующее.

Имеет место заговор.

Не сиюминутный, направленный на свержение короля или убийство кого-либо из его приближенных. Если бы это было так, то многоопытные Коты или многомудрые церковники уж точно да углядели бы какой-то хвостик, торчащий из-за кулис. Сам характер глубокого внедрения слуги, располагавшего при этом фантастически дорогой отравой, указывал на то, что его хозяева никуда не спешат. Во всяком случае – не спешили раньше. Не исключено, что такие же неприметные товарищи, каковым являлся покойный постельничий, ждут своего часа еще где-то. Денег же на такие дорогостоящие операции неведомые злодеюки явно не жалели.

Заговорщики действуют умно, с многократной подстраховкой каждого шага. Оказывается, постельничий был первым и единственным человеком, который был уличен в применении Шерна. До сих пор установить виновников этого никому не удавалось.

У нас есть теперь индикатор ядов – Рунный клинок. Правда, все неудобство этого метода заключается в том, что его нельзя тиражировать. И в отрыве от меня (есть такое подозрение) он работать не будет. Во всяком случае, отец Варшани берется проверить все имеющиеся у него клинки на их реакцию с ядами.

У нас есть теперь не только образцы яда, но способ борьбы с заражениями и отравлениями. Эрлих сразу объявил производство спирта церковной монополией. После моего активного возражения он вынужден был сделать оговорку, что и целители могут его применять для лечения. Но не производить! Тут он встал непоколебимым столпом. Собственно говоря, никто и не возражал. Войти в историю страны как лицо, проложившее путь к повальной алкоголизации населения, я отнюдь не рвался. Да и была у меня одна хитрая задумка... Раз церковь монополизирует производство и потребление спирта, то волей-неволей ей придется сотрудничать с коллегами Мирны. Снабжать-то они их теперь обязаны? Глядишь, и сделают шаги к их официальному признанию...

Напоследок беседа коснулась солдат, вернее их необычайно быстрого появления. И вот здесь уже я уперся рогом, отговаривая собеседников от немедленного дыбоподнятия офицеров, кои вывели солдат на площадь.

– Да поймите вы! – в который раз убеждаю собравшихся. – Не может же быть причастно к заговору в с е командование этих частей! Стрелки – те точно были. И где они сейчас?

Присутствующие, исключая невозмутимого Кота, угрюмо молчат.

– Вот их-то на дыбу можно было бы подтянуть! Со всем основанием! Благо – законный повод имелся! А уж что он там, в процессе допроса, выболтал бы... дело уже совсем другое.

– Так что же делать? Отпустить предателей? – спрашивает епископ.

– А кого они предали, ваше преосвященство? Меня? А кто я для них? Данный полк подчиняется наместнику – а его еще нет! Город и его жителей? Где погибшие и разрушения? Быстро ввели войска в город? Показали хорошую выучку и умение оперативно решать сложные вопросы.

– Может быть, их еще и наградить за это?

– А что? Мысль! Можете ли вы, своей властью, выпустить какой-нибудь памятный знак или медаль в честь этого события?

– Могу. Только для чего?

– А даровать его обладателю какие-то привилегии по церковной линии? Ну, нечто типа льготного кредитования в банке святого Вайта?

Попы переглядываются.

– Ну... это тоже можно сделать. И что это даст?

Ага... контакты банкиров с церковью куда как более тесные, чем это кажется на первый взгляд. Как это было у Бабеля?

«Иногда трудно понять, где кончается Беня и где начинается тайная полиция...»

Да у вас тут прямо симбиоз какой-то!

– А вот что... Право стать клиентом ордена еще надо заслужить, ведь так? И далеко не у каждого желающего стать таковым такая возможность появляется. Да и первое время тоже хватает различных ограничений и условностей.

– Все так! – кивает епископ. – Но отменить эти правила мы не можем. Они освящены обычаем и... это будет трудно сделать.

Скорее неохота. Ибо денежка от этого в орденскую казну капает исправно.

– Не надо ничего отменять. Просто в ознаменование счастливого избавления от страшной угрозы, которое к тому же случилось впервые в истории...

Отец Варшани согласно кивает.

– ...церковь выпускает памятный знак, коим награждает всех, кто принял в этом посильное участие. Против этого возражений нет?

Заодно и кое-кого из городских властей наградим. Вот и будет им почет и уважение. А для меня это никакими затратами не пахнет...

Попы согласны. Данная идея находит у них горячую поддержку.

– А поскольку орден святого Вайта не вправе выпускать таких знаков отличия и награждать ими кого бы то ни было...

Судя по скепсису на лицах моих оппонентов, иные награды данного ордена существенно перевешивали все знаки отличия, жалуемые от имени верховной власти...

– ...но тоже хотел бы со своей стороны как-то отметить столь выдающийся подвиг, то он предоставляет право льготного членства всем награжденным. Им не требуется поручитель для открытия вклада, и нет ограничений по первому взносу.

Эта часть моего заявления воспринимается абсолютно спокойно. Интересно, а каков процент прибыли у средневековых банкиров? И это я еще не все про них знаю!

– Помимо этого, лица, отмеченные этим знаком, могут и сами выступать поручителями для иных лиц. В этом случае они могут быть единственными поручителями, второго не требуется.

– Ну, хорошо, – кивает епископ. – Допустим, орден святого Вайта на это пойдет. Памятный знак мы выпустим. Кого-нибудь им наградим. Широко об этом оповестим. А дальше-то что? Зачем все это нужно?

Так...

В плане оперативной работы этот мир – просто поле непаханое!

Терпеливо объясняю свои задумки. Кое-что приходится растолковывать дважды.

– Мы не знаем, кто именно из военачальников связан с заговорщиками и насколько тесной эта связь является. Никто из них, судя по вашим словам, не относится к шибко знатным и богатым людям. Стало быть, обеспечить их верность кому-либо можно несколькими путями.

Ставлю на стол бутылку.

– Вот перед вами командир. Полка или сотни – сейчас не так важно. Я хочу, чтобы он был верен лично мне, но афишировать эту верность не имею желания. Каким путем я могу все это обеспечить? Путь первый – золото, – кладу рядом с бутылкой монетку. – Это значит – что я его купил. Но наличие у него внезапно появившихся богатств... обязательно вызовет подозрение окружающих сослуживцев. И ценному агенту, – кладу бутылку набок, – конец!

Обвожу взглядом собеседников. Первая в этом мире лекция по основам вербовки и оперативно-розыскной деятельности имеет несомненный успех. Попы в свое время просто не обратились к тем, кто может в этом хоть что-то понимать, но ведь такие люди тут есть! А вот заговорщики такими кадрами располагают – зуб даю! Вот и опережают нас. Насколько? А хрен его знает...

– Второй путь – дать денег его родственникам или жене, буде таковая имеется. Тоже не слишком удобно, ибо главной фигурой, в случае чего, все-таки будет именно командир. Как более серьезный персонаж.

Кот одобрительно кивает. Ему, судя по всему, такое положение вещей вполне понятно.

– А вот если в одном отделении ордена святого Вайта положить деньги и снять в другом... то вопрос легализации суммы проходит уже легче, ибо ее источник уже более-менее объясним. Всегда можно сказать, что взял деньги взаймы у ордена – и в это поверят, – мои слова вызывают одобрительный жест епископа. – А вот как я их буду отдавать – уже никому не интересно.

– Что такое легализация? – тут же влезает Варшани.

В течение часа объясняю собравшимся всевозможные способы сокрытия доходов, их последующей легализации и все плюсы и минусы данных фокусов. А также и то, какую выгоду из всего этого можем получить уже мы.

– Скорее всего, после неудавшегося нападения заговорщики постараются замести следы. Кого-то, несомненно, убьют. Кто-то просто пропадет неведомо куда. Пусть – мы все равно их не знаем и помешать этому не сможем. Но на заметку возьмем... А вот более ценных людей они, скорее всего, попробуют куда-то спрятать. В другой гарнизон переведут, ведь тут такое может быть?

– Может, – говорит Лексли. – Командиров частей часто переводят в другие места. Если это коронные части. Да и сами части частенько меняют свою дислокацию.

Ну, вот уж про солдат-то я и так знаю.

– А в нашем случае – откуда эти солдаты? – вопросительно смотрю на епископа.

– Это как раз – коронные солдаты. Они прибыли сюда совсем недавно. Официальное задание – расчистка лесов от разбойников.

– Ну, так вот... – обвожу взглядом всех собравшихся. – Проследить за каждым переведенным мы не можем. Но этого и не требуется. Он сам придет в ближайшее отделение ордена святого Вайта. И мы очень скоро будем знать о том, где он появился и какими денежными суммами располагает. Соответственно, и выясним, где у него концы с концами не сойдутся. Да и круг его знакомых сможем быстро выяснить – он ведь и их в отделение ордена притащит следом за собой... Не воспользоваться такой возможностью – совсем лопухом быть нужно!

– Есть еще и третий путь, – приподнимает палец Лексли.

– Какой же?

– Его можно просто запугать...

Итогом наших разговоров явился визит представителя местного отделения ордена святого Вайта. Невзрачный серенький человечек буквально высушил мне мозг, в течение почти целого дня выясняя все известные мне способы банковских и финансовых махинаций. В некоторых местах он только что не дремал, из чего я сделал вывод о том, что здешние банкиры тоже не лыком шиты. И много чего успели понять и обдумать задолго до моего появления здесь. Так что особенных новостей я ему не сообщил. Но вот иногда человечек внезапно оживал и просил меня повторить свои слова еще разок... Причем все это он записывал самым тщательным образом.

Стало быть, прогресс в нашем обществе все же имел место быть, раз уж мы смогли придумать хоть что-то новое в высокосложном деле экономического жульничества...

Удовлетворив свое любопытство, визитер откланялся и собрался удалиться, но тут спохватился уже я:

– Милейший Оген, а каким образом я могу получить у вас то, что мне принадлежит?

Человечек поднимает голову.

– А о чем, собственно говоря, вы ведете речь, милорд?

– То есть? Но... у меня же были вклады в вашем ордене?!

– Были. И сейчас есть.

– Тогда я не очень понимаю ваш вопрос.

Оген вздыхает. На его лице написано буквально следующее: «Как же тяжело разговаривать с дилетантами!»

Он поудобнее устраивается на стуле.

– У вас, милорд, был вклад, который вы внесли совсем недавно. В качестве начальника охраны купеческого каравана.

– Так!

– Есть еще вклад, который был внесен вашим предшественником.

У меня только что не отвисла нижняя челюсть. Это он о ком говорит?

– Бывшим лордом этих земель – графом Дареном, – поясняет он, видя мое замешательство.

Уже веселее, значит, у меня есть малость побольше, чем полсотни золотых!

– И сколько там лежит денег?

– Ну... – смущается Оген, – совершенно точно я вам сказать не могу... надо посмотреть документы...

– Ну, плюс-минус лапоть?

Человечек изумленно на меня смотрит. Опять я бухнул что-то, в этом мире совершенно неизвестное! Вздохнув, поясняю ему данное выражение. Покивав, он называет мне сумму и с плохо скрытым злорадством наблюдает за выражением моего лица.

Ну ни ху... однако... чем тут граф занимался, хотел бы я знать? Травку в промышленных масштабах выращивал? Как там, в анекдоте, говорится? «Конопля – это дерево, только ему не дают вырасти». Надо полагать, граф в этом деле отличался завидным терпением и вырастил-таки... что?

– Это все ваши новости?

– Нет. Есть еще один вклад.

– А его я когда внес?

– Сто пятьдесят три года назад.

Когда это я стал долгожителем? Вот уж не предполагал, что это достижение сопровождается столь масштабным склерозом!

– Его положили не вы. Но вы являетесь его получателем.

– Что-то я вас не очень хорошо понимаю... Не я? А кто? И что это за вклад?

– Он сделан Серым рыцарем. Характер вклада нам неизвестен – это небольшой деревянный ящик.

– А с чего тогда вы решили, что я – именно тот, кому он предназначен?

– Там есть сопроводительное письмо. Оно не запечатано, и мы знакомы с его содержимым. Так вот в нем дословно написано так: «Тот Серый рыцарь, который выйдет живым из дома смерти и спросит о том, что ему принадлежит, – должен забрать этот ящик».

– И вы полагаете, что речь идет обо мне? – задумчиво чешу я в затылке.

– У вас есть иное объяснение произошедшим событиям и вашим собственным словам?

Объяснений у меня не было. Пожав плечами, Оген приглашает меня прибыть к нему в контору в любое удобное для меня время, после чего откланивается.

A я остаюсь сидеть в тягостных размышлениях.

Глава 9

– Не дрыгайся! – Твердый кулачок Мирны больно пихнул меня под ребро.

Возмущенно дергаю ногой, за что тут же вознаграждаюсь очередным толчком в бок.

Проводился очередной сеанс «утреннего осмотра», как я прозвал эти процедуры. С недавних пор она каждые три дня меня внимательно оглядывает. Щупает сильными тонкими пальцами, приподнимает веки и простукивает костяшками пальцев грудь. В процессе этого я постоянно пытаюсь ей помешать всеми доступными способами. Иногда это получается, и осмотр затягивается весьма надолго. Иногда – нет. Вот и сегодня явно не мой день. Сероглазка настроена весьма решительно и безжалостно пресекает все попытки заняться чем-нибудь, с моей точки зрения, более приятным и полезным.

Наконец она заканчивает свой привычный ритуал. Но, против обыкновения, остается сидеть около меня, не делая никаких попыток подняться. Только машинально хлопает меня по шаловливым ручонкам.

– Что такое ты обнаружила? У меня начал расти хвост? Или рога?

– Нет. С этим бы я как-нибудь смирилась бы.... Живут же некоторые с горбунами и кривоногими? Чем ты был бы хуже в данном случае? Думаю, что если у тебя действительно выросли бы рога, то после всего того, что уже успело здесь с нами произойти, епископ и этому бы нашел какое-то оправдание.

– Ну, раз все так неплохо – отчего такое похоронное настроение?

– Не знаю... Ты в зеркало давно смотрелся?

– Вчера утром – когда брился.

Тоже, кстати говоря, проблема. Бритвы у меня тут нет, а местные изделия просто приводят в оторопь. Выбриться начисто такой штуковиной все-таки можно. Раза, эдак, с третьего. Понятно, отчего в это время почти все ходили бородатыми. Попробуй, выдержи ежеутренне такое издевательство! До пупа бороду отпустишь.

Вот и я отрастил «дипломатическую» бородку (точнее – длинную, кое-как облагороженную щетину), которую все же приходилось время от времени подравнивать. Оттого и собственную физиономию в зеркале видывал нечасто.

– И что ты там увидел? – спрашивает Мирна.

– Тоскующую по тебе морду!

– А кроме морды?

– Усы, лапы и хвост!

– А серьезно? – не поддерживает меня сероглазка.

– Да... ничего особенного... все как всегда...

– Идем!

И она шлепает босыми ножками в соседнюю комнату.

Подхватываю ее на руки.

– Тут же каменный пол! Простудишься!

– Не дождешься! – Выворачивается она, но тапочки все же надевает.

Вот и зеркало. Делают их тут неплохо, популярностью они пользуются немаленькой, и я уже не удивляюсь, увидев на улице молодую девушку с зеркальцем в руке.

Рассматриваю свое отражение.

Рогов действительно нет. Хвоста... пока не нахожу.

– И что я должен еще разглядеть?

Тонкие пальчики нерешительно коснулись темного пятна слева на моей груди.

– И что? Это еще после того ранения было!

– Разве? – Она достает откуда-то листок бумаги. – Я еще тогда обратила внимание и зарисовала пятно – уж больно странная форма у него была. Вот – посмотри!

– Ну... – верчу листок в разные стороны. – Пятно... И что?

– А ты сравни с этим... ну, что у тебя сейчас с ним стало?

Разглядываю рисунок и пытаюсь честно понять – что тут необычного? Ну, стало пятно больше... и что?

– На что оно похоже?

– Черт его знает... похоже, что... да, нет! Чушь...

Вместо ответа она выбегает из комнаты. Щелкает крышка сундука.

Опять ждать?

Недолго... Мирна возвращается и осторожно поднимает руку – в ней зажаты ножны с Рунным клинком.

Прикладывает его к моей груди.

– Видишь?

Очертания пятна с большой точностью повторяют форму рукояти Рунного клинка...

Проскрипев громадными петлями, тяжелые полотнища ворот медленно закрываются за нашими спинами.

Все!

Наконец-то мы дома!

Я уже не заметил, когда стал называть это величавое строение своим домом. Но... как-то вот прижилось...

Спрыгиваю с коня и помогаю Мирне выйти из ее возка. Она смущенно улыбается и благодарит меня взмахом своих роскошных ресниц. Лопни мои глаза, но она с каждым днем становится все более привлекательной! И где были все окружающие мужики раньше? Не заметить такую красавицу? Это надо совсем слепым быть! Хотя... нет уж, на фиг – неча было совлом торговать! Теперь – она моя, и я никому не собираюсь ее уступать. Да, откровенно говоря, что-то смутно представляется мне настолько отмороженный индивид, чтобы рискнуть отбить девушку у меня! Особенно в моем нынешнем статусе.

Догоняю сероглазку и высказываю ей на ухо свои мысли по этому поводу. Она еще больше смущается и спешит исчезнуть от меня во внутренних переходах замка. С удовольствием за ней бы и последовал, но... во дворе меня уже ждут.

– Здорово, Логен! Как тебе это хозяйство? Бардака много? – спрашиваю нового управляющего.

Он смущенно кланяется мне.

– Большое хозяйство, милорд! И порядком подзапущенное, смею вам сказать! С вашего позволения, милорд, я отправил навести порядок своих детей и жену, но только вот как скоро они сумеют это сделать... – виновато разводит руками Логен. – Замок ведь – не обычный дом...

– Обожди, так ты их втроем отправил замок убирать?

– Да, милорд.

– Логен, даже если у каждого из них вырастет еще одна пара рук, то и тогда они управятся разве что за месяц! У тебя что же, больше некого послать?

– Кого, милорд? Кроме солдат вашей милости, в замке больше никаких людей нет!

– Так! Это я лопух! Не учел...

Подхожу к коню и расстегиваю переметную суму. Наугад вытаскиваю оттуда увесистый мешочек. Прихватываю и еще один, поменьше. В нем серебро.

– Держи! Тут медь – полный мешок монет. Вот в этом мешочке – серебро. Надеюсь, этого хватит, чтобы нанять всех, кто нужен для обслуживания этого дома?

Управляющий открывает и закрывает рот, словно рыба на песке. Он просто потрясен. Надо полагать, за всю свою жизнь он такой суммы зараз в руках не держал.

– Э-э-э... да, милорд, этого более чем достаточно.

– Будет нужно еще – подходи! На сколько хватит данного мешка?

Он прикидывает на руке его вес.

– Ну... на год... хотя я не знаю, сколько вы будете платить повару – он обычно получает больше.

Похоже, что я опять лопухнулся... Черт, ну откуда же мне знать, сколько тут получает прислуга? И получает ли вовсе? Повар, судя по словам управляющего, деньгами не обижен. Платят ему больше остальных – стало быть, и у них есть какое-то жалованье. А вдруг их тут просто кормят и не мешают приворовывать? Так, стоп, меня опять куда-то не туда понесло. Тут, слава богу, не Москва конца двадцатого года, а вполне себе здоровое Средневековье. Попробовал бы я там вот эдак, не глядя, сунуть нашему директору ДЭЗа чемодан баксов... Как скоро бы он рассосался в пространстве? Думаю, что почти сразу же... и, что характерно – бесследно бы исчез, куда там графу Калиостро!

Покачиваю головой в раздумьях.

– Милорд?

– Да, Логен?

– Как скоро вы изволите ужинать?

А у нас теперь и ужин будет? Может, заодно и завтрак? Про обед, из суеверия, даже и не спрашиваю.

– Солдаты предупредили нас о вашем возвращении, вот жена и приготовила кое-что... на что у нас хватило денег... Не обессудьте, милорд... – и он снова виновато наклоняет голову.

– Логен! У тебя два мешка денег! Неужто на еду для нас не хватит?

Ну, положим, не мешка, а скорее всего – мешочка, но смысл от этого не сильно изменился. Это я, заехав на подворье ордена святого Вайта (местное гнездо финансовых воротил), попросил разменять несколько своих золотых монет на что-нибудь менее весомое и дорогостоящее, что было бы и не столь «жабодушительно», если нужда припрет и ими надо будет оплачивать чьи-то услуги. В итоге мешки получились очень даже внушительные, ведь один золотой медными монетками весил куда как больше одной золотой монеты. Но не платить же каждому золотом или серебром? Нет, народ-то будет очень даже «за», но вот деньги у меня очень быстро могут и того...

Управляющий снова смущается.

– Милорд... но что я буду делать с таким количеством денег? Где я буду их хранить?

– А что – в замке нет такого места?

Вмешивается Лексли:

– Вообще-то тут есть соответствующие кладовые... кстати говоря, и с едой в том числе. Так что на ужин можно было бы и не скупиться!

Логен снова комкает в руках свою шапку.

– Прошу меня простить, милорд, но я не решился беспокоить господ Котов по этому вопросу.

– А зря! – Лексли подзывает взмахом руки одного из своих ребят. – Торн! Покажи господину управляющему кладовые и погреба.

Повеселевший Логен и Торн уходят куда-то в сторону. Должно быть, вход в кладовые где-то там. Строго говоря, мне и самому бы не помешало осмотреть эту часть замка – в ней я еще не был. Да и кроме того...

– Лексли!

– Да, Сандр?

– Давно хотел у тебя спросить... скажи, а сколь велик гарнизон в таком замке?

– Полный или чисто для караульной службы?

– Э-э-э... а они сильно отличаются друг от друга?

– Для охраны замка хватит и ста человек. А вот для обороны... – он оглядывается вокруг, – под тысячу, не меньше.

– Ну, нападать на нас тут еще не скоро станут, а вот караулы нужны! Только где людей-то брать? Вы же не будете здесь сидеть постоянно?

– Старик распорядился, чтобы около тебя постоянно был десяток наших ребят. Они, естественно, будут друг друга сменять, это так. Но пока на эту тему не волнуйся. А вот с гарнизоном... это ты правильно спохватился. Пока что в замок никто и не полезет – слишком силен страх перед прежним хозяином. А уж тот, кто его убил – и вовсе ходячим кошмаром выглядит. Вернее – выглядел, пока мы не наведались в город. Не пообщайся ты накоротке с народом – все бы до сих пор обходили замок пятой дорогой. Но что есть – то есть. Солдат в гарнизон надо набирать, это ты прав.

– Займешься?

– Злодей! Мало мне других забот?

– В долгу не останусь! Мирну попрошу, пусть приготовит для вас кой-чего...

– Соблазнитель!

– Ага! Уже не злодей?

Кот смеется. Вообще, грешным делом, мне повезло. Встретить тут таких нормальных ребят – удача, и основательная. Что бы я без них сейчас делал?

Как ни странно, за время нашего отсутствия в замке уже откуда-то появились неотложные дела. В комнатах ожидали своего часа письма из королевской канцелярии, какие-то бумаги от глав различных городов. К моему изумлению, таковых в уделе оказалось аж пять штук, только относительно крупных. И еще несколько таких, которые совсем недавно перестали быть просто большими деревнями.

С письмами из канцелярии разбираюсь быстро. Адресованы они еще графу Дарену, так что после просмотра по диагонали отправляю их назад. Не удержавшись, делаю на них хулиганскую надпись: «Адресат выбыл».

Остается одно письмо. Плотный пакет из серой бумаги, такой же, как и все прочие. Только, в отличие от них, на нем нет никаких печатей. Вообще ничего, кроме короткой надписи: «В личные руки милорда». И все. Вообще-то, откровенно говоря, надо будет завести здесь секретаря. Пускай он и занимается подобными вопросами. Мне и у себя дома писанины хватило – выше крыши! Одна только тетрадь ежедневного планирования служебной деятельности, введенная аж по приказу министра, выносила мозг не хуже бейсбольной биты. Нет, ну я понимаю, что и как может спланировать следователь. В принципе, представляю себе таковое действие у участкового, даже и у опера могу вообразить, но тут уж надо монополярно вывернуться. А вот скажите мне, как и каким образом может спланировать свою деятельность криминалист? Ну не писать же, в самом деле: «Выехать на три осмотра мест происшествия. Одно убийство и две квартирные кражи». Вот уж бредятина выйдет... Так ведь еще и на полном серьезе спросят за невыполнение! Обещал убийство? Будь любезен обеспечить! Но все мои вопросы к многомудрому руководству свелись к одному ответу: «Вы что хотите сказать – что м и н и с т р может быть не прав?! Идите и не умничайте!» Можно подумать, что у него голова вместе с должностью прилагается. Да-а-а... вот и пришлось сажать за такую писанину Мишку, благо, что язык у него был подвешен неплохо и подобную ерунду он мог легко тоннами выдавать. За что мы все его дружно водкой поили. Жаль, что его тут нет. Чует мое сердце, что таких вот писем мне придется получать еще немало. Надо будет ведь и в ответ что-то писать? На фиг! Лорд я – или кто? Найму секретаря, пускай этим делом и занимается.

Успокоив свои мятущиеся мысли, беру в руки конверт. Плотный и какой-то жесткий – чего это в нем?

Рунным клинком срезаю боковую часть и ставшим уже привычным движением провожу острием по внутренней части пакета. Вытащив клинок назад, осматриваю его. Он чист, значит, яда в послании нет. Еще разок повторим...

Вообще говоря, до сих пор не понимаю, как все это происходит. Никакая грязь, пыль или зола на клинке не задерживается – скатывается с него, как дождевые капли с зеркала. Только кровь исчезает, словно бы он в натуре ее выпивает. А каким образом тогда изменяется цвет? Ведь яд к клинку тоже не пристает? Мистика какая-то! Он его что, дистанционно чувствует? А ведь, похоже, что так! В последний-то раз я клинок чуть-чуть до шарика и не довел... Тем не менее реакция была та же. Словно почуяв мои мысли, рукоять клинка вздрагивает. Это еще что?! С бодуна? Так никто и не пил сегодня... да и вчера было-то самую малость!

Вытаскиваю клинок из конверта, осматриваю. Нет, цвет нигде не изменился – яда нет. И прочей дряни – тоже. Так отчего дрожит рукоять? Может, это просто руки у меня дрожат?

Ну... вполне может быть...

Ладно, с этим после разберусь.

Распарываю конверт.

Лист пергамента. Чистый, между прочим.

Еще один лист.

А вот между ними лежит уже бумажный листочек.

Интересно девки пляшут... это у меня паранойя или у отправителя? Зачем такие меры предосторожности? Опасался, что конверт на просвет смотреть будут? Разве тут так поступают?

Ладно, почитаем, что там параноик написал.

«Милорд!

Прошу простить меня за то, что осмеливаюсь отрывать вас от важных и неотложных дел. Но обстоятельства сложились так, что нам с вами необходимо безотлагательно встретиться. Предмет этой встречи, возможно, не так важен для вас, но имеет большое значение для окружающих. В том числе для лиц, которые вам близки и небезразличны. Уверяю вас, что дело обстоит более чем серьезно, и прошу вас внимательно отнестись к моим словам.

Разумеется, я отдаю себе отчет в том, кому пишу. Поэтому делаю это со всей ответственностью, осознавая ту степень риска, на который иду.

Если вы, взвесив мои слова, согласитесь на личную встречу, то прошу поднять на левой привратной башне зеленый флаг».

Глава 10

Ек, в смысле – все.

Н-н-да...

И как прикажете это понимать?

Нет, без местного спеца я эту загадку не разгадаю. Бросаю письмо на стол и иду искать старшего Кота.

Теплая компания отыскалась только через час.

Блин!

Можно было бы сообразить раньше...

Логер, Торн и примкнувший к ним чуть позднее Лексли увлеченно изучали винный подвал.

Однако!

Покойный граф, судя по габаритам помещения, не только выращиванием травы занимался. Не знаю, каков он был в смысле поесть, но вот в вине толк явно знал. И собрал его тут...

Оттаскиваю Лексли в сторону и излагаю ему текст письма.

Некоторое время Кот молчит.

Резким движением головы он забрасывает свои длинные волосы за плечо.

– Пошли, посмотрим на это послание.

Вернувшись в комнату, киваю ему на стол.

Он подходит, берет бумагу в руки и некоторое время молчит.

– Ну?

Вместо ответа Кот протягивает мне бумагу. Лист... равномерно серый, и никаких следов текста на нем нет.

Примерно через минуту ко мне возвращается дар речи:

– Однако... это что у вас тут за фокусы?

– У нас? Это твой замок!

– Э-э-э... но это не моя страна!

– Теперь – и твоя тоже.

– Уел. Но, может быть, ты все же пояснишь мне, что это происходит? Куда текст девался?

– А что, ты таких штук раньше не встречал?

Ну, положим, про исчезающие чернила я знаю. Хотя и не видел этого ни разу. Но вот чтобы сам лист чернел... или серел... нет, такого не только не видел, но даже и не слыхивал никогда.

Рассказываю это Лексли.

– Нет, – отрицательно мотает он головой, – про исчезающие чернила я ничего сказать не могу. А вот про такие письма... это было. Только вот сейчас и не вспомню, в связи с чем.

– Ну и хрен с ними, потом вспомнишь. А вот что с этим приглашением делать?

– Надо идти. – Кот, несмотря на изрядную дозу принятого вина, был совершенно серьезен и рассуждал вполне здраво. – Мало ли что захочет тебе сообщить этот человек. Только надо все внимательно обдумать – не оказалось бы это ловушкой.

– На кого?

– Но ведь письмо прислали не мне?

Здесь мне возразить нечего. Озадачив Лексли добыванием зеленого флага, отправляюсь искать Мирну. Как я уже успел убедиться, она тоже некоторым образом кладезь полезной информации.

Мои хождения не заняли много времени. Еще до моего отъезда в город она заняла обширные помещения в одной из башен. Кто тут трудился до нее и чем он здесь занимался, так и осталось загадкой. Но вот для приготовления всяческих отваров и настоев место очень даже было подходящее. Сюда и таскали ей охапки самых разнообразных трав, сорванные цветы и еще какую-то хрень. А уж какие отсюда запахи иногда расползались... м-м-да!

Надо сказать, что все мои серьезные намерения испарились из головы одномоментно, стоило только увидеть, как она, грациозно изогнувшись, ставит тяжеленную бутыль на верхнюю полку. Зрелище это было, надо сказать, весьма соблазнительное.

Но все попытки хоть как-то помешать ей в тяжком деле бутылкотаскания, увы, обломились также очень быстро. Нет, таскать и двигать бутылки милостиво было разрешено. Но вот ничего большего мне так и не выгорело.

Надув щеки, словно хомяк, угрюмо усаживаюсь на лавку. Сероглазка продолжает греметь какими-то стекляшками, время от времени бросая в мою сторону мимолетные взгляды.

– Ну, что ты там надулся? Видишь же – я работаю! А для всего прочего... время еще есть.

– Ага... это тебе все просто, а меня постоянно дергают туда-сюда!

– А ты не дергайся! Лорд ты или где?

Вот! Мои выражения уже засоряют голову окружающим. Ладно бы хоть что-то полезное, а то...

Вздохнув, рассказываю ей про письмо. При этом старательно изображаю несправедливо оскорбленного и смотрю в бойницу, выходящую во внутренний двор. А краем уха прислушиваюсь к движению за спиной...

Закончив свое повествование, оборачиваюсь.

Мирна, прекратив свои, малопонятные мне, занятия, тихонько сидит на краешке лавки.

Глаза ее необычно серьезны.

– Это все?

– Да, вроде бы... а что?

– Эти письма... я уже слышала про них.

– Ну да, Лексли тоже что-то слышал. Только вот не помнит, что именно.

– Я тоже. Но...

Она встает и лезет куда-то в глубь своих закромов. Минут двадцать там роется, что-то роняет себе на ногу и возмущенно шипит. Ну, точно кошка!

– Вот. Держи.

В ее руках пара перчаток.

– Что это?

– Перчатки.

– Это я вижу. Но зачем они мне? Сильных холодов тут пока не было.

– Проколоть такую перчатку невозможно, так что ими можно брать в руки любой предмет. Чем бы его ни покрыли, на руки яд уже не попадет.

– Откуда это у тебя? Что-то я их раньше не видел...

– А у меня их и не было. Это я уже здесь нашла. Вещь необычайно редкая и о ч е н ь дорогая.

– Что ж их прежний хозяин-то с собой не унес? Раз такой девайс дорогущий?

– Ну, разве что в гроб ему их оставалось положить... Это же мастерская самого графа!

– А что ж ты тогда их с собой не взяла? Ну, когда в город к нам ехала?

Она подходит совсем близко и кладет голову на мое плечо.

– Но и у тебя их тоже не было, ведь так? Мы или остались бы вместе живыми, или...

Обнимаю сероглазку и осторожно ее к себе прижимаю. Несколько минут мы стоим молча. Нежными движениями поглаживаю ее по голове.

– Пообещай мне, – смотрю в ее широко раскрытые глаза, – что ты в любом случае останешься живой! У нас с тобой обязательно будет сын, и я не хочу, чтобы он рос сиротой!

– Без тебя?

– С тобой!

– Я не проживу долго одна. Ты не понимаешь... мы связаны гораздо теснее, чем ты даже можешь себе представить.

– Почему же одна? А ребенок? Тебе есть для кого жить!

Мягким движением она выскальзывает из моих объятий.

– Иди. У тебя есть своя ноша, свой путь – и никто тебя на нем не заменит. Но помни мои слова... я всегда буду тебя ждать.

– Ну и где этот таинственный собеседник? – спрашиваю я, продолжая оглядывать окрестности.

– Черт его знает... – обычно невозмутимый Лексли был смущен.

– Флаг висит уже второй день, а никто так и не появился. В любом случае торчать на башне уже ни к чему.

– Да... пожалуй. Ладно, спускаемся, тем более что уже обеденное время.

– Это ты точно отметил!

Надо сказать, что управляющий за последние два дня развил прямо-таки невиданную активность. По коридорам уже сновали молоденькие девчонки, бросая мечтательные взгляды на бравых Котов. Те гордо выпрямлялись и подкручивали усы.

Во дворе махали метлами мужики, пилили бревна на дрова и таскали туда-сюда всякую всячину.

Лексли привез десяток крепких парней, и теперь Коты посменно гоняли их по двору, тренировали.

На кухне гремел кастрюлями повар. Откуда его выкопал Логен, неизвестно. Но готовил парень вроде бы неплохо. Во всяком случае, сегодняшний завтрак ему удался. Посмотрим, каков будет обед.

За всей этой суматохой я и думать забыл о поднятом флаге. Тем более что уже близилось время появления представителя ордена святого Вайта. Прощаясь, он попросил несколько дней на то, чтобы доставить в замок адресованное мне послание. Оно, как выяснилось, хранилось не здесь, а по месту вклада. Кстати, любопытное открытие! Я как-то и не подозревал, что орден может выступать в качестве своеобразных почтальонов. Их, кстати говоря, тут и вовсе не было. Серьезные документы и королевские указы возили курьеры. Прочие же письма мог прихватить с собой проезжающий купец. Или какой-нибудь прохожий. Без какой-либо гарантии, что это письмо вообще хоть куда-нибудь попадет. Иного способа дать о себе весточку родне здесь попросту не существовало. А тут – здрасьте! У ордена есть своя почта! Посмотрев на спокойного, как удав, средневекового банкира, я решил, что подбрасывать эту идею ему не нужно. И сами с усами, придумаем чего-нибудь. Надо же и мне как-то деньги зарабатывать. Халява долгой не бывает.

Надо отдать должное повару, обед у него вышел очень даже приличный. Мирна, чего с ней бывало очень редко, выпросила вторую порцию супа. Оценив этот момент, подзываю управляющего. Он все время так и простоял около двери, не решаясь войти в зал.

– Логен! За повара – хвалю! Бери его на постоянную работу – заслужил!

Он облегченно вздыхает, видать нервы поднапряг основательно.

– Что у нас еще нового? Людей еще нужно набирать?

– Остались еще конюхи, человек пять. Ну и всякие прочие работники. Еще надо человек десять или поболее.

– Ну и действуй! От меня надо еще что-нибудь?

– Да, милорд. Приезжали вчера представители городов, спрашивали, не будет ли изменен порядок доставки припасов.

– Каких это припасов?

Он неприкрыто удивляется:

– Так ведь... милорд... они же возят вам продукты. Птицу, мясо, муку, вино... да и много чего еще. Прежний лорд содержал здесь гарнизон в сто двадцать человек, не считая прислуги. И гостей у него было постоянно человек тридцать-сорок. Да двор...

– И сколько их тут было всего?

– Около пятисот человек, но обычно – чуть меньше.

– Хренасе они тут жрали! Нет, Логен, нас здесь меньше. Во всяком случае – пока. Пусть возят вполовину против прежнего. Так и на еду хватит, да и запас какой-никакой будет...

Отлично, одной заботой меньше. И как это я сразу не врубился, что окрестные селения и города должны снабжать своего лорда припасами? Ведь и у нас было что-то подобное.

Ничего, вот появится представитель ордена святого Вайта, я его поподробнее расспрошу о некоторых моментах. Банкиры, особенно здешние, люди знающие и подсказать могут многое. Жаль, что хитропоп уехал, этот-то наверняка был бы ценнейшим советником.

Глава 11

Солнце жарило изо всех сил, и находиться на солнцепеке желания не было ни малейшего. Быстро проскакиваю открытое место и почти бегом врываюсь в коридор. После яркого света глаза не сразу адаптируются к полутьме помещения. Делаю пару шагов вперед...

– Милорд...

Резко оборачиваюсь!

Прижавшись к стене, стоит невысокий человек.

– Чего тебе?

– Вы дали согласие на встречу. Я пришел.

– Ага! – Шаг вперед...

– Не подходите ко мне, милорд!

– Отчего же? Ты же сам хотел этой встречи!

Глаза мои уже понемногу привыкли к полутьме. Теперь я могу лучше разглядеть своего противника.

Невысокий мужичок в простой одежде. Рядом к стене прислонена метла – дворник?

– Я метельщик, милорд. Вернее, вынужден был им стать, чтобы проникнуть в замок.

Рука его прижата к шее, он что-то в ней держит.

– Хорошо. Ты просил о встрече – я пришел. Чего тебе нужно?

– У меня... у нас! Две просьбы.

– Излагай.

– Первая – граф положил в орден святого Вайта почти все свои деньги. Так?

– Допустим.

– Теперь – вы их наследник, ведь так?

– Ну... мне что-то говорили об этом.

– Так вот, милорд! Это наши деньги! Мы дали их графу на хранение. И теперь хотели бы их получить назад.

Интересно девки пляшут! Сразу чем-то родным повеяло. Наезд?

– А чем вы можете доказать, что эти деньги ваши? Может быть, вы попросту все придумали?

Собеседник кивает.

– Я ждал этого вопроса. Все можно проверить, и достаточно легко. Вклад сопровождался списком лиц, которые могли получить деньги. Этот список известен ордену святого Вайта.

– Ну а что же они сами не забрали деньги? Тем более что в списке они есть.

– А их похоронили вместе с графом. Они пали от вашей руки. Сверьте оба списка и убедитесь в том, что я говорю вам правду.

Пожимаю плечами.

– Других доказательств нет? А откуда я знаю, может быть, вы каким-то образом узнали о финансовых операциях покойного и теперь просто стараетесь меня обмануть? И получить таким образом чужие деньги? Кстати, зовут-то вас как? Вы мое имя знаете, а я как к вам обращаться должен?

– Мое имя, милорд, уже не имеет никакого значения. Но, что касается денег, вам придется поверить мне на слово.

– Хм! Интересно это у вас выходит... Ладно, а вторая просьба в чем состоит?

– Она связана с первой. После того как вы получите деньги, оставьте их в своих покоях и покиньте замок со своими людьми. На один день. Можете никуда от него не отходить. Хоть в соседней роще лагерем становитесь, нам все равно. Мы заберем деньги и уйдем.

– И все?

– Да. Это все наши просьбы.

– А что я получаю взамен?

– Мы не будем больше совершать на вас покушений и оставим вас в покое. Живите как хотите.

– Гарантии?

– Никаких, милорд. Вам придется мне верить, хотите вы этого или нет. Да и зачем вам чужие деньги? Ваш лен приносит достаточный доход, чтобы вы не волновались о своем будущем.

– Если я правильно понял, то последнее покушение...

– Дело наших рук.

– Чьих именно?

– Зачем вам это знать?

– Интересно! Вы проникли ко мне в дом и попытались меня убить чрезвычайно жестоким способом. То, что за этим может последовать мучительная смерть множества непричастных ни к чему людей, вас не остановило. То, что Серого рыцаря нельзя отравить, тоже никого особенно не смущало.

Шорох за обивкой! Он не один!

Ладно... продолжаем разговор...

– А когда вся эта затея провалилась, вы приходите ко мне и требуете неустойку за неудавшуюся операцию? Очень мило! Сверхнаглось, вы не находите? Или я должен как-то иначе понимать ваш визит?

– Вы вольны думать все, что вам будет угодно. Я больше ничего вам сообщить не могу – просто не знаю.

– Когда и каким образом я должен сообщить вам о принятии этих условий? Или об отказе от этого?

– О получении денег мы и так узнаем, этот факт скрыть невозможно. А когда ваши солдаты и слуги покинут замок, то мы это просто увидим. Вот и все. Если вы не сделаете этого в течение недели... то можете уже не спешить. Вас найдут везде. И вместо яда может быть стрела, нож или еще что-нибудь.

Оглядываю средневекового рэкетира. Он явно на взводе, некоторые слова проговаривает быстро, теряет окончания. Волнуется? Естественно, чай, не на купца наехал.

– А ваша организация, братство или как вас там... – Собеседник дернулся. Отчего? – ...отдает себе отчет в том, кого вы хотите запугать? Я вам не загулявший купчик!

– Мы все это знаем. Но и вы смертны, милорд...

Кладу руку на рукоять клинка.

– И адские муки вас не страшат?

Вместо ответа он резко дергает рукой. Отскакиваю в сторону – клинок уже в руке.

Но нет... он явно не нападает. Собеседник опускает руку – на его горле виден свежий разрез... Секунду-другую он смотрит на меня торжествующим взглядом, после чего его ноги подгибаются и он сползает вдоль стены. Его почти сразу скручивает судорога. Яд! Он полоснул себя по горлу какой-то ядовитой хренью! То-то он и вел себя так борзо – разговор происходил со смертником.

Ну уж дудки! Повышенной слезливостью и чрезмерным состраданием я, слава богу, не обременен!

Не будет тебе, скотина, легкой смерти.

Взмах клинка – и торжество в глазах рэкетира сменяется жутким ужасом! Не знаю, что и кто там тебе после смерти обещал, но туда ты теперь точно не попадешь...

Однако есть еще и второй...

Поворот на месте, взмах клинком.

Скрипнув, косо сползает по стене кусок обивки, открывая темный проход. Он уходит куда-то в глубь стены. Узкий, только одному человеку пройти. Черт, света никакого нет! Но в проходе темно, и отблесков света я там тоже не вижу. Значит, и тот, кто только что тут был, с собою факела или фонаря не имеет.

А стало быть, идти ему недалеко.

Блямс!

Прикладываюсь головой об выступ в стене.

Или он хорошо знает этот путь. В отличие от меня...

Выставив вперед клинок, ощупываю им путь.

Никаких ловушек он тут устроить просто не успел – слишком быстро все произошло. И времени на такие подлянки точно не осталось.

Так и есть – впереди слышу звук шагов, кто-то пробирается по коридорчику. Ага, света у него нет, как и у меня, так что хотя бы в этом отношении мы в одинаковом положении.

Стараюсь особо не шуметь, но все равно иногда клинок звучно царапает стену. Фигово... Остается надеяться лишь на то, что убегающему будет малость не до того, чтобы вслушиваться в каждый звук за спиной.

Стены расступились в стороны, приподнялся и потолок, и я сразу потерял ориентиры. Куда идти-то? Ну, что ж, вспомним правило правой руки...

Переложив клинок в левую, я нащупал пальцами правой каменную кладку. Вот и стена... Вдоль нее и пойдем, не торопясь.

Впереди, где-то совсем рядом, лязгнул металл. Оружие? Не похоже, звук немного не тот. Но один плюс все-таки есть – понятно, куда идти.

Снова лязг, что-то заскрипело. Открывает дверь?

Черт, света нету!

Шаг вперед, еще один... и еще.

Кто-то шумно задышал у меня над ухом.

Не присядь я на корточки – было бы кисло!

Выбив искры из кладки, неведомое оружие пронеслось над моей головой так близко, что задело волосы.

Если бы я стоял, нападающий гарантированно отрубил бы мне как минимум левую руку.

А так – повезло.

Блеснувшие искры высветили слева от меня какую-то темную массу, и, не раздумывая долго, провернувшись в полуприседе, выбрасываю руку с клинком в ту сторону.

Толчок – есть попадание!

Знакомое шипение – в кольчуге клиент, и вот уже кто-то с шумом сверзился с копыт.

Считая с коридорным рэкетиром, это уже второй!

Ну что ж, благодаря некоторым особенностям моего оружия раненых им практически не встречается...

Снова скрежет – и темноту прорезает луч света!

В стене откинут люк, и туда торопливо протискивается человек. Бегом к нему!

Щелк!

В-в-жих!

О стену, рядом с моею головою, звучно лязгает арбалетный болт.

Черт, да сколько ж вас тут?!

Топот ног!

Словно несется целое стадо!

Господи, а это еще кто?!

Дрожащий свет факелов слегка разогнал тьму, и я увидел выбегающих из коридора Котов.

Рухнувший с моего сердца булыжник, наверное, сумел бы отдавить ногу слону среднего размера.

– Осторожнее! – кричу я им. – Тут где-то арбалетчик!

Поздно...

Щелчок!

И передний Кот отлетает в сторону, сбитый тяжелым болтом.

Зарычав, прыгаю вперед и обо что-то спотыкаюсь. Быстрый взгляд вниз – на полу лежит человек, сжимающий в руках тяжелую, окованную металлом дубинку. Вот он чем меня долбануть хотел! Быстро сую клинок в ножны и подхватываю трофейное оружие. Это, конечно, не настолько эффективное (по сравнению с Рунным клинком) средство ближнего боя, но тут хотя бы есть шанс побеседовать с противником опосля того, как долбану его этой штуковиной.

Где он, стрелок этот?

Слева скрип – заряжает арбалет?

Кувырком ухожу в сторону, и высекший из стены искры болт подтверждает правильность такой тактики.

Вот он!

Швырнул на пол разряженный арбалет и тянет из ножен кинжал.

Ну, тут ты не угадал...

Брошенная, на манер городошной биты, дубинка, описав в воздухе дугу, неслабо долбанула супостата в грудь. Он отлетел в сторону, попутно приложившись башкой об низко нависающий свод. И уже через пару мгновений был облеплен разъяренными Котами.

– Кинжал! – кричу я изо всех сил. – Осторожнее! Он отравлен!

Так, с этим все, его уже вяжут.

А бегун-то где?

Оглядываюсь по сторонам и вижу распахнутый люк. Подскакиваю к нему...

Поздно.

Свисающая из него веревка только чуток не достает до земли. Я вижу, как шелохнулись кусты, растущие напротив стены. Да, люк выходит с внешней стороны замковых укреплений. Ушел клиент...

– Где он?!

Рядом нарисовался Лексли. Разгорячен, дышит часто. В руках арбалет.

– Ушел. Вон туда, в кусты. Пока эти двое тут хулиганили, он спустился по веревке и бежал. Черт с ним! Никуда не убежит, все равно поймаем! Что у нас?

– Плохо. Дэн убит.

– Ох ты... – Ноги мои подкосились, и я сел на пол. – Точно?

– Мертвее не бывает.

– А этот? Стрелок?

– Жив, хотя и не скажу, что цел.

– Но говорить-то сможет?

– Куда ж он денется?

– Одежку его проверьте. Наверняка, кроме кинжала, у него еще какая-то гадость ядовитая есть.

Кот отступает в сторону, и я вижу пленника. Совершенно голого – с него содрали абсолютно все.

– Не замерзнет? – киваю я в его сторону.

– Не успеет...

Стрелка куда-то уволакивают, а я присаживаюсь осмотреть убитого мною дубиновладельца. Здоровенный парень, мускулы хорошо развиты – ну еще бы, попробуй помаши эдакой палочкой! Одежда – обычная, так тут одевается каждый второй. Содержимое карманов – тоже ничего интересного не нашлось. Расстегиваю ворот рубахи (тут крестьяне пользуют деревянные пуговицы, а те, что побогаче, – костяные или металлические) и снимаю с шеи шнурок с висящим на нем мешочком. Развязываю завязки – что это там у нас?

Кольцо.

Так.

Стоп.

Отыскиваю в карманах выданные мне сероглазкой перчатки. Хорошо, что не оставил их в комнате, прямо как чуял...

А ведь это уже интересно! Кольцо простенькое, из темного металла. Зачем-то его убрали в мешочек, отчего не на пальце? Не золото, чай, и не серебро – вопросов не вызовет. Но его носят скрытно...

А ну-ка...

Рунный тест не подвел и здесь.

– Норн! – окликаю ближайшего Кота.

– Что такое? – оборачивается он ко мне.

– Смотри, у этого типа было отравленное кольцо! В мешочке на шее. А когда вязали стрелка, у него ничего подобного не было?

Норн хмыкает и исчезает. Буквально через минуту он приносит мне точно такой же мешочек.

– Когда с него одежду сорвали, то и этот мешочек тоже срезали. А вот внутрь никто не залезал, – поясняет мне Кот.

– Слушай! Там, в коридоре, еще один холодный валяется. Сдается мне, что и у него что-то такое может быть. Руки его осмотри, только осторожнее! Вот, – протягиваю ему перчатки, – надень обязательно! Голыми руками ничего не трогай! Хватит с нас и одного погибшего...

Через некоторое время возвращается Лексли. Коротко, не вдаваясь в подробности, рассказываю ему обо всем произошедшем со мною до появления Котов.

Он кивает.

– Часть вашего разговора услышал один из слуг и опрометью бросился к нам. Хорошо, что факелы захватить успели, а то ковырялись бы тут в темноте.

– Дэна жаль...

– Ничего не поделаешь, – разводит он руками, – судьба! Все там будем.

– Да уж, лучше бы попозже...

Глава 12

Возвратившийся Норн приносит еще одно кольцо, точно такое же. Клинок подтверждает это. Оно окровавлено, на внешней стороне имеется острый шип. Надо полагать, им-то и чиркнул себя по шее незадачливый рэкетир.

– Так, – говорю я Лексли, – работы прекратить, всех слуг построить во дворе. Сейчас мы их детектором лжи проверять будем.

– Чем? – искренне удивляется тот.

Ответ на свой вопрос он получает очень скоро.

Отобрав первую пятерку слуг, Коты отводят их в караульное помещение. По дороге тщательно обыскивают – пусто, ничего интересного. Ни колец, ни мешочков при них нет.

– Вот что, любезные, – с ходу начинаю компостировать мужикам мозги. – Только что один из ваших товарищей попытался меня убить.

Сказать, что они удивлены, – значит не сказать ничего.

Собеседники просто потрясены.

– У него были сообщники...

Они аж рты приоткрыли.

– И один успел сбежать...

Дошло?

Да еще как!

Отлично, теперь прочувствуют все как надо.

– Значит, так, – вытаскиваю из ножен Рунный клинок, – когда на работу нанимались, знали, к кому идете. И я вам всем тогда поверил. Теперь на слово веры нет никому. Кто хочет, чтобы на него полагались и далее, – клянитесь на вот этом клинке. Сами понимаете, что ждет солгавшего.

Что его ждет, откровенно говоря, я и сам не подозревал. Но на слуг подействовало. Руки-ноги затряслись, и морды моментом побелели.

– Ну, – приподнимаю оружие, – кто первый? Или мне самому выбрать?

– А что говорить, ваша милость? – пробормотал один из них.

Ага, вот и первый отыскался.

– Клянусь ничем не злоумышлять против своего лорда и его людей. Буде кто предложит мне такое действие или я сам про него узнаю – сообщу об этом лорду или его людям. Не воровать и не жульничать я у вас не требую, цените!

После некоторой заминки говорливый слуга подходит ко мне. Становится на колени и, запинаясь, повторяет сказанные мною слова. Целует клинок и отходит в сторону.

Второй, третий... все.

Слуг уводят в другое помещение, и Коты пригоняют новую партию.

Где-то на третьем десятке у одного из слуг не выдерживают нервы, и он пытается сделать ноги.

С таким же успехом он бы мог попытаться пробить головою внешнюю стену. Бегуна тут же уволакивают в соседнюю комнату и начинают вдумчиво колоть. А я принимаю присягу у оставшейся четверки. Эти слуги перепуганы, но виду стараются не подавать. Последними целуют клинок управляющий и его семья. И хотя я на этом не настаивал, Логен сам вызвался на эту церемонию.

– Люди скажут мне – ты не рискнул дать милорду такое обещание, а берешься нами командовать, – говорит он, по обыкновению, комкая в руках шляпу. Тут уж и мне возразить нечего.

Веду его к телам убитых негодяев.

– Помнишь их?

– Да, милорд. Они все из города. Работали там грузчиками. Вот этот, – кивает он на «дубиновладельца», – вышибалой был в трактире.

– И кем же они нанялись к нам?

– Рабочими. Таскать, чинить... по хозяйству, в общем.

Странно, мне всегда казалось, что профессия вышибалы куда как более интересна, чем должность разнорабочего, пусть даже и в замке у лорда.

– Посмотри на них, – говорю управляющему. – Ты видел всех, кто стоял во дворе, видишь и этих. Все ли наши люди на месте?

Он морщит лоб.

– По-моему, милорд, не хватает двоих... нет! Не хватает еще троих человек.

Час от часу не легче! Оди�

Бзынь!

Выбитый из руки клинок с лязгом покатился по брусчатке.

– Неплохо! – Лексли удовлетворенно кивнул. – Будешь продолжать в том же духе – из тебя выйдет неплохой боец!

Неплохой – это по сравнению с кем? До рядового Кота мне еще расти и расти.

– Ну не все же тут умеют так биться на мечах, как это делаем мы? – словно уловив мой невысказанный вопрос, Лексли пожал плечами. – Обычного баронского дружинника ты и сейчас можешь гонять, как шелудивого щенка. А вот с профессиональным солдатом… тут еще нужно попотеть, да.

Он наклоняется, поднимает с земли глиняный кувшин и отхлебывает. Крякает от удовольствия.

Для меня было неожиданностью, что обыкновенного хлебного кваса тут еще никто не знал. Пиво – то варили в громадном количестве, а вот квас… Во всяком случае, когда я рассказал об этом Мирне, она немало озадачилась. Подробно выяснила рецепт и вскоре угостила меня квасом собственного изготовления. Правда, по своему обыкновению, добавила туда какие-то корешки и травки. Вышло даже лучше, чем оригинал. Напиток быстро завоевал популярность в узких кругах, и вскоре к ней явилась целая депутация от местных трактирщиков. Нет, делать квас они начали очень быстро, но вот получить такой вкус, как у нее, никому так и не удалось.

По вполне понятным причинам меня по этому вопросу беспокоить не рискнули, а вот ей постарались сделать выгодное предложение. Но тут им повезло, пожалуй что, куда меньше. Моя сероглазка вдруг проявила нехилые коммерческие способности, чем немало озадачила визитеров. Однако в итоге все решилось к обоюдному удовольствию. Теперь окрестные мальчишки и девчонки резво скачут по горам, собирая разнотравье и выкапывая какие-то корешки. А уж Мирна составляет из них различные смеси, которые и отправляет трактирщикам. Для Котов же она готовит и вовсе особенный состав и никому его больше не дает.

Вообще на меня она насела весьма плотно, потребовав рассказать ей все, что я знаю о методах и способах лечения. И наши совместные вечера, вместо более приятного времяпровождения, надолго заполнились моими рассказами о всевозможных известных мне врачебных выкрутасах и сопутствующих этому вещах. Она тщательно все записывает и подолгу сидит над этими записями. Пока я силком не укладываю ее спать.

Вообще моя жизнь идет как-то самостоятельно и совершенно независимо от моих стараний и намерений.

После разгрома мятежной верхушки в стране наступило… какое-то странное затишье. Только теперь я начинаю понемногу осознавать, какую же громадную работу проделал покойный граф, готовя свой мятеж. В головы населения, надо полагать, вкачали такую неслабую дозу дезы, направленной на обеспечение успеха, что свержения короля все ждали как чего-то само собою разумеющегося. И без меня бы обошлись преспокойно. Но подвела графа страсть к красоте… В том смысле, что захотелось ему выстроить и вовсе уж безупречную конструкцию. Чтобы никто такого не то что сотворить – и придумать бы больше не смог никогда. Клинок Серого рыцаря должен был поставить в этой истории блестящую точку. Правильно говорят, лучшее – враг хорошего. Вот и лоханулся граф…

Полки не выступили. Мятеж так и не начался. Но почти никого из военачальников так и не сняли со своих постов. Сменили лишь парочку-другую наиболее одиозных чиновников. И – все!

Когда же я приперся с этими вопросами к Старику, тот лишь плечами пожал.

– А за что их снимать?

– За подготовку мятежа!

– Кого-то поймали за руку? С кинжалом в руках за спиною короля?

– Нет, конечно! Но ведь есть сведения…

– Какие? Письма с выражением недовольства? Люди, а особенно дворянство, имеют право высказывать свое мнение о происходящем.

– До тех пор пока это не пахнет чем-то большим.

– Хорошо. Покажи мне такое письмо. С призывом к мятежу.

– А что, их нет?

– Возможно, что и есть. Только никто не знает – где? У нас, во всяком случае, их нет.

– А снятые со своих постов чиновники?

– Хотя мы и знаем истинную причину их отставки, официально все выглядит совсем иначе. По-другому нельзя. Вожди могут найтись и новые – они уже не повторят ошибку прежних главарей мятежа. Тебя-то уж точно в гости не позовут…

Я только хмыкнул:

– Да уж… еще один замок не помешал бы…

Старик усмехается в усы.

– Не ожидал от тебя такой жадности!

Он смеется и наливает мне своего вина.

С замком действительно все получилось неожиданно. Поскольку покойный граф принял смерть от моей руки (причем, по настоянию епископа, это было преподнесено как благородный поединок), я формально мог претендовать на его наследство. И было оно весьма немаленьким. Помимо собственно замка тут были еще какие-то деревни и даже два города. Не шибко здоровых, но по местным меркам весьма небедных. И по каким-то там законам я мог все это заграбастать. Если только не вмешалась бы родня убиенного. По тем же законам они имели право вызвать меня на поединок. При этом причин для такового вызова у них было выше крыши. И грядущая бедность была в этом ряду далеко не последней, а как бы и не первой. Вся графова родня отличалась задиристостью и скверным характером, так что вызова можно было бы ожидать в самое ближайшее время. По тем же законам я не мог просто так отдать им все это хозяйство назад – меня бы просто не поняли и сочли это уж совсем за смертельное оскорбление. Так что ситуация была достаточно дурацкая.

Но массового сумасшествия в рядах родни так и не случилось – моя зловещая репутация послужила тому причиной. Скрестить клинки и копья с обычным рыцарем никто бы и не задумался. А вот выйти на поединок, исходом которого могло стать попадание прямиком в адские чертоги… Настолько сильно жаба никого не задушила.

Так что по прошествии четырех месяцев я официально вступил в права наследования. Ибо прочих претендентов на это не нашлось.

По совету хитромудрого попа я пожаловал графовой родне часть теперь уже своих угодий. «Для возможности продолжить безбедное и почетное служение Богу и королю» – во всяком случае, в грамоте было написано именно так. Никаких сомнений, куда именно пойдут деньги, при этом ни у кого не было – родня славилась безудержным мотовством и любовью к загулам. Но нормы приличия требовали от меня именно такого поступка.

Была и еще одна причина. Приняв дар, родня навсегда и безусловно лишалась даже возможности когда-либо претендовать на утраченные угодья. Узнав про это, я высказал Эрлиху свои сомнения относительно моего щедрого дара.

– Они же его не примут, святой отец!

– Отчего ты так решил?

– Так у них есть хотя бы шанс вернуть себе прежнее положение. Приняв дар, они его утратят! Или… есть еще какие-то хитрые варианты?

– Нет. Отказ является окончательным и бесповоротным. Если они нарушат свою клятву… от них отвернутся все. И Церковь в первую очередь.

– Ну, с дворянством – понятно. Нарушить данное при всех слово… могут и в рыло насовать. А Церковь? Разве не ее долг поддерживать даже и таких, заблудших, людей?

– Преступивших клятву, данную на святых мощах? Опомнись, сын мой! Мы можем только молиться за них… навеки погубивших свою душу.

Да… что-то я еще не все в этом мире просек…

– А жаба их перед этим не задушит?

– Кто?

Объясняю епископу смысл этого выражения. Он звучно смеется и прикрывает рукой рот.

– Они уже не воины. Драчуны и забияки – да. И отменные! А вот рискнуть головою и бессмертной душой, даже не за честь рода, а всего лишь за золото… нет, на это они уже не способны. Так что пусть не терзают тебя сомнения – ты отсекаешь гнилую ветвь некогда могучего дерева…

– Нечто вроде санитара леса?

– То есть? – удивился епископ.

Я коротко растолковал ему свою точку зрения на мои действия по облагораживанию дворянского сословия. Против моего ожидания, Эрлих воспринял это вполне всерьез.

– Пока что ты не сделал ничего, что противоречило бы этим словам. Не сомневаешься же ты в том, что все… павшие в последнее время от руки Серого рыцаря дворяне, не являлись таким уж украшением своего сословия?

– Какое уж тут украшение… скорее – наоборот.

– Так в чем же дело?

– Что же теперь – с утра до ночи клинком махать?

– Зачем? Согласившись принять от тебя земли в дар, родня покойного графа тем самым приносит тебе вассальную присягу.

– Ни хрена себе подарочек!

– И как всякие узы между сюзереном и вассалом, это действительно накладывает и на тебя определенные обязательства.

Я мрачно посмотрел на епископа.

– Продолжайте уж, ваше преосвященство. Чую я, что этот замок мне еще боком выйдет…

– Боком или нет, а следить за порядком в своей земле обязан любой властитель. Как и за поведением своих вассалов.

– Охренеть какое счастье! Мне их что теперь – за руку водить?

– Ну… это было бы слишком. Но вовремя призвать к порядку – обязанность лорда.

– Э-м-м… а им я когда успел стать?

– Графом ты можешь стать только в том случае, если король пожалует тебе этот титул.

– Святой отец, а разве эти земли не дают на него право?

– Это так. Но должен быть еще и указ о возведении в графское достоинство на основании этого права. И издать его может только король.

Черт его знает, как это было у нас. Возможно, что и так же. Но коллизия складывается любопытная…

Епископ с интересом следил за моими размышлениями.

– Ты этого не знал?

– Да как-то не до этого было…

– Королевский указ имеет и оборотную сторону.

– Как-то вот я об этом догадался? И что я должен буду еще сделать?

– Признать себя королевским вассалом, а его – верховным правителем. Предупреждая твой вопрос, скажу, что доселе ни один Серый рыцарь этого не сделал.

– Не думаю, что я стану первым. И без графства проживу как-нибудь.

– Это твой выбор. Но вот должность лорда этих земель не требует королевского утверждения. Лорд – не титул и король его не дарует. Это обязанность, которую ты вынужден принять на себя вместе с этой землей. Приняв землю – принимаешь и обязанность по ее управлению.

А вот тут у нас все как-то иначе устроено было. Помню, что еще и пэры были, вот только не соображу – кто из них главнее? Да не один ли хрен? Попала нога в колесо – пищи, но беги…

– Да уж… не было печали… Что ж вы про это раньше-то не сказали?

– Не думаю, что ты будешь плохим лордом.

– Вашими бы устами, епископ, да мед пить! А подарить Церкви я все это не могу?

– Нет, сын мой. Такие подарки не предусмотрены. Но ты можешь иметь помощников, закон это разрешает и даже прямо предписывает.

– Где б их еще отыскать…

– Я попробую тебе чем-нибудь помочь.

На этой мажорной ноте мы и расстались. Эрлих вскоре уехал, а я остался в замке размышлять над своей печальной участью.

Вообще замок оказался гораздо большим, чем можно было бы подумать, глядя на его стены снаружи. Чтобы только осмотреть его весь, потребовалось почти две недели. Да и то какие-то уголки так и остались не обследованными.

Первое время в нем царила прямо-таки пугающая пустота. Прежнему гарнизону доверять было нельзя. Бог весть, сколько там было сочувствующих прежнему хозяину замка? Поэтому сразу после капитуляции гарнизона всех солдат, заодно со слугами, выпустили за ворота и предложили им самостоятельно решать свою судьбу.

Первое время меня это абсолютно не чесало – в замке были Коты. Лучшего гарнизона я и представить себе не мог.

Но уже через пару дней состоялся разговор со Стариком. Я как раз занимался обследованием угловой башни. Здоровенная и мрачная, она была почти что отдельным строением в замке. От прочих построек ее отделяла крепкая стена со своими воротами. Зачем это было устроено, понять затруднительно. Стояла башня чуть особняком над крутым склоном и контролировала все подходы к замку со стороны гор. Даже по возрасту ее стены отличались от прочих строений – башня явно была старше замка, по меньшей мере – лет на пятьдесят.

– Любуешься новыми хоромами? – Старик присел на парапет стены и снял шлем, подставив волосы набегавшему снизу ветерку.

– Интересно же! – я примостился напротив него. – Не так много я видывал замков в своей жизни. Надо успеть осмотреть побольше, пока время еще есть.

– Собрался куда-то ехать?

– Ну… не век же нам тут сидеть?

– Нам-то да. А вот куда собираешься ехать ты?

– Ну… кто ж даст мне тут хозяйничать?

– А кто помешает?

Посмотрев на мою удивленную физиономию, Кот обстоятельно обрисовал мне существующий расклад. В его изложении картина повернулась ко мне под несколько другим углом.

– …так что ты тут являешься, во всяком случае – пока, полным и всевластным хозяином. Любые твои распоряжения относительно доставшегося таким образом имущества – законны и неоспоримы. И не могут быть отменены даже королем.

– Ни хрена себе пельмень… И кому же это я могу приказывать?

– Да кому угодно! Понятное дело, что наместника король вскорости назначит нового, но вот земли и замок – собственность покойного графа, то есть теперь – твои. И все управляющие графа обязаны исполнять эти приказы беспрекословно.

– Хорошо, а кем в замке командовать? Ни солдат, ни слуг тут нет. Я уж было обрадовался тебе и твоим ребятам, но, судя по разговору, вы собираетесь уезжать. И что мне теперь – самому ворота караулить? Проще уж уехать с вами вместе.

Старик отрицательно мотает головой. Шутить он явно не намерен.

– Десяток человек я тебе оставлю. На первое время хватит. Авось с голоду не помрете – здешними запасами можно полк полгода кормить. А потом… потом придумаю что-нибудь. Да и ты сам должен дать горожанам и прочему населению почуять хозяйскую руку. Съезди в город, навести пару деревень. Кого-нибудь там подберешь – желающих попасть на службу в замок всегда было предостаточно. Оставлю тут Лексли – он поможет. Мирну попроси – уж ей-то говорить с народом привычнее, да и проще. Это Серого будут чураться, а с нее какой спрос? Про ваши отношения здесь никто не знает, так что будут с ней откровенны. Тем более она целительница, а их уважают всюду. Особенно среди простонародья.

Выхода у меня никакого не оставалось, да и по большому счету Старик был прав.

Так что уже через два дня я махал рукою уходящему отряду.

На следующий день меня озадачил Лексли. Явившись ко мне поутру, он бесцеремонно плюхнулся на подоконник (благо они тут широченные, не то что сидеть – лежать можно!) и протянул мне меч.

– И что я должен с ним делать?

– Старик сказал – гонять тебя, как первогодка. Чтобы уже через пару-тройку месяцев не стыдно было бы вообще брать его в руки.

– А сейчас что? Неужто все так плохо?

– Тебе правду сказать – или как?

– Утешил…

– Завтра утром готовлю сопровождение – поедем в близлежащий городок.

– За каким рожном, позволь тебя спросить?

– Явим народу нового лорда.

– И где ж мы его возьмем?

– У тебя тут зеркала не завалялось? Покажу…

Вообще в поведении Котов изменилось очень немногое. По отношению ко мне они теперь высказывали чуть больше уважения, во всяком случае, при моем входе в помещение вставали все, даже Старик. Но никакого подобострастия или заискивания у них не проявлялось. Можно подумать, они с Серыми рыцарями общаются чуть не ежедневно. Даже ревность какая-то появилась… Я ж не рядовой барон какой-то там! А с другой стороны… нормальные же парни. Чуток отмороженные, зато спокойные – как танки. Невозмутимые, им что я, что король, что барончик захудалый – все едино. Профи – иначе и не скажешь. Цену себе знают, оттого и нет им нужды ни перед кем расшаркиваться. На секунду я представил себе Старика на приеме… ну хоть у начальника ГУВД, например. Уверен, Кот и бровью бы не повел. А вот генерала, вполне вероятно, кондратий бы и посетил… От крайнего возмущения независимым поведением визитера. Картинка была настолько явственной, что я плотоядно облизнулся. Эх и походил бы я с ними по гостям… Ну вот, завтра и начнем… тренировки. Руку набьем, заодно и морду кому-нибудь… язык отточу… В общем, делом займусь.

Словом, незадолго до обеда наша кавалькада въехала в городок.

Был он (по современным меркам, разумеется) совсем небольшим, даже стены у него отсутствовали. Вообще, как явление природы, даже частокола не видно. А вот ворота – имелись. И весьма основательные. В них как раз околачивалась парочка стражников. Увидев всадников, они проявили какое-то подобие внимания. А вот когда разглядели полотнище флага… Да не моего, а с кошачьей мордой…

Словом, когда мы въехали на площадь, тут уже присутствовала вся городская верхушка. Судя по их враз побледневшим лицам, на душе почти у каждого висели немаленькие прегрешения. И теперь они лихорадочно соображали – за кем? Понятно было, что десяток суровых Котов просто так не приезжает. Но вот по чью душу? Кого вовремя подтолкнуть, чтобы самому выкарабкаться?

Мы остановились напротив крыльца, на котором скопилась вся городская власть. Вперед выехал Лексли. Он и так-то не отличался особым добродушием, а уж сегодня…

– Кто тут главный? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

Толпа напряглась и выпихнула вперед толстоватого мужичка.

– Э-э-э… с вашего позволения, это я.

– Ты? – смерил его удивленным взглядом Кот.

– Э-э-э… да. Городской голова – Вилеас Брот.

– Ага, – удовлетворенно кивает Лексли, – тебя-то мне и надо…

Среди прочих встречающих пронесся вздох облегчения, а городской голова еще пуще побледнел.

– Грамотный? – с подозрением осведомился Кот.

– Да!

Ишь ты, осмелел! Ну что ж, уважаю, под юбку к жене прятаться не стал. Уже плюс.

– Держи, – наклонившись с коня, протягивает ему пергамент Лексли. – Вслух читай.

Брот разворачивает свиток. По традиции все важные документы тут пишут на пергаменте.

– Сим уведомляются все жители графства Дору о том, что лордом и управителем всех земель, городов и замков графства отныне является лорд Сандр Ерш. Прежний лорд и граф Дарен Мег признан виновным в измене перед королем! Будучи вызван от лица Бога и короля на поединок, он пал от руки Серого рыцаря.

По толпе проносится вздох. Видать, сюда еще подробности не дошли. С одной стороны – плюс, никого вроде бы забирать не должны. С другой стороны – кто его, этого нового лорда, знает? Что за человек, какими закидонами страдает? Мало ли что ему еще в голову взбредет?

Городской голова заканчивает чтение и сворачивает свиток.

Так… теперь что-то должен сделать я?

Лексли спрыгивает с коня. Здоровенный мужик – а приземлился почти бесшумно. Точно – как кот!

Он подходит ко мне и почтительно склоняет голову.

– Милорд – народ ждет вашего слова.

И вот только тут собравшиеся, наконец, смотрят в мою сторону. Теперь, надо полагать, им понятно, отчего флаг с гербом графства везут именно передо мной.

Не торопясь слезаю с коня. До талантов Лексли мне еще далеко, и повторять его эффектный прыжок я не спешу. Да и не сумею, откровенно говоря, опыта у меня в этом деле мало. Да и в других… тоже не так чтобы до фига.

Поднимаюсь на крыльцо – оно тут же пустеет, все чиновники горохом посыпались с него на землю.

Что мне об этом рассказывали? Старик что-то говорил, да и епископ тоже долго объяснял. Только в голове сейчас пусто. Помню, что должны присягать. Только кто и в какой очередности? И кому? Я ведь тоже что-то должен. Вот только не помню – чего и кому?

Тем временем на площадь уже понабежало народу. Ну как же – событие! Новый лорд приехал!

Слева наблюдаю какое-то движение, поворачиваю туда голову. Поп. Выходит не торопясь из толпы и спокойно идет ко мне. Ну и правильно, ему-то с чего комплексовать? Его все эти смены лордов никак не затрагивают, у него свое начальство есть, и я с ним знаком.

– Здравствуй, сын мой, – говорит священник и широким жестом благословляет меня. Не возражаю и вежливо наклоняю голову. Мне сейчас всякая отсрочка к месту, а то голова что-то не шибко соображает.

– Возблагодарим же Господа нашего, – поворачивается поп к толпе, – за то, что кара, постигшая мятежного графа, не падет теперь и на наши головы!

Или я совсем баран, или это прямая подсказка к действию.

Толпа опускается на колени, только мой конвой по-прежнему в седлах.

Благословив заодно и толпу, поп отходит в сторону, но не слишком далеко. Правильно, будет хоть у кого спросить, ежели что…

– Пусть подойдет ко мне городской голова!

Правильно, а с кого ж еще начинать? Этот хоть не трус, что само по себе неплохо.

Скрипят ступени, и Брот поднимается ко мне. Снимает шляпу и держит ее в руках.

– Милорд…

– Что ты можешь мне сказать, Вилеас?

– Э-э-э… ваша милость… о чем?

А действительно, о чем? Что я хочу от него узнать? Неизвестно. Так, пойдем от противного – что мне от него нужно? Ну, тут уже проще…

– Я не спрашиваю, сколько ты успел украсть у прежнего графа…

Так! Попадание, голова аж пошатнулся. Что, городские власти везде одинаковые? Я думал, что хоть в средневековье так не воровали… идеалист…

– …и не собираюсь за это карать. В таком случае мне пришлось бы повесить всю городскую власть…

Ох, как меня поддержали бы прежние сослуживцы! Да и тут, думаю, что праздник для населения был бы немаленький.

– …но это в прошлом, Брот. Отвечай, клянешься ли ты служить честно мне?!

– Милорд! Да я…

– Не торопись… можешь подумать. Только не слишком долго. Я обещал забыть прошлое, но хорошо помню настоящее. И знаю гораздо больше, чем это тебе кажется на первый взгляд.

Ага, знакомое зырканье. Точно как домушник на допросе. Мол, мели Емеля – твоя неделя! Ничего-то ты и не знаешь. Ну-ну… только вот тут у меня нехилый аргумент имеется… и это не РП-73[1].

Шорох ножен, и на перила лег Рунный клинок.

– Тебе придется поклясться на этом… положить на него руку и произнести клятву. Ты знаешь, что будет с тобой, если ты солжешь.

Интересно, а в натуре такая процедура была? Лексли стоит неподалеку, он явно все слышит, но не вмешивается. Блеф полный, но что я знаю про эти клинки? И что знают о них все остальные? Хватит ли кондрашка солгавшего?

Голова оглядывается на толпу. Облизывает пересохшие губы. Ему страшно. Да и я сам, на его-то месте, пять раз подумал бы.

– Да, милорд! – поднимает голову Брот. – Я дам такую клятву!

Присягать отказались четверо. Я даже удивился, что так мало. Всего чиновников было девять человек, так что городское управление сократилось чуть не вдвое. Так, хорошо, начинаем экономию бюджета. Впрочем, тут меня посетило разочарование – экономить оказалось нечего, никакой зарплаты им не полагалось. Вообще. Здесь вовсю царил принцип откупщиков. Обеспечиваешь установленное поступление бабла в казну лорда – излишки можно присвоить вполне официально. Ну уж, дудки! Я вам этот балаган поломаю! Поставив себе зарубку в памяти, на предмет усовершенствования налоговой системы, я, засучив рукава, взялся за остальное…

От голодной смерти меня спас Лексли. Войдя в канцелярию, он бесцеремонно выпроводил за дверь порядком подуставших чиновников и закрыл за ними дверь.

– Ты чего? – вскинулся я. – Только врубаться начал. А ты всю малину мне пообломал!

Кот удивленно огладывается по сторонам.

– Малину? Где ты ее тут отыскал?

– А-а! Забей!

– Чего? И куда?

Постепенно остываю и поясняю ему свои слова. Лексли фыркает:

– Ты в курсе, что на улице уже темно?

– Разве?

– Да, представь себе. И в замок сегодня мы не успеваем. Я уже послал посыльного, чтобы он предупредил Мирну.

Ох я и лопух! О главном-то и позабыл.

– Ладно, – смягчается Кот. – Уже и чиновники еле на ногах стоят, загонял ты их. Пусть убираются, да и нам спать пора.

– Здесь, что ли?

– Ну, вообще-то, у лорда в каждом городе есть свой дом…

– Здесь тоже?

– Естественно! И весьма неплохой…

Дом, действительно, тут был. Впрочем, назвать его домом язык не поворачивался. Скорее – домище! Роту солдат в нем можно было бы разместить без затруднений. И оказался он вполне себе обитаемым. На пороге нас встретил благообразный дедок – управитель дома. Поминутно кланяясь, он провел меня к приготовленной спальне. Да уж… глядя на такие хоромы, можно заработать комплекс неполноценности! Одна кровать – так едва ли не больше всей моей квартиры!

Вот ее-то я сейчас и оприходую… Ничего не хочу, ни есть, ни пить – спать охота!

Шорох слева! А управитель и Лексли уже ушли…

Кувырок (куда только сон девался?), поворот… рукоятка клинка скользнула в ладонь – кто тут?!

Девчонка…

Вернее – девушка. Лет восемнадцати.

Стоит у кровати, вся бледная, прижалась к стене. Ну, еще бы! Видок у меня сейчас не самый гостеприимный.

Так… это еще кто такая?

– Ты кто?

– Она…

– Кто?!

– Это мое имя… Господин управитель прислал меня к вам…

– Это зачем еще?

– Чтобы я согревала вам постель…

Щас у меня кто-то огребет! Это хорошо еще, ежели до Мирны данную новость не донесут. А ведь могут… тут глаз и ушей хватает.

Вылетаю разъяренным кабаном в коридор.

Дежурный Кот выскакивает из-за угла. Оружие уже наготове – расслышал топот моих сапог.

– Где Лексли? – спрашиваю я у него.

Он кивает и мгновенно исчезает за поворотом.

Уже не так быстро возвращаюсь в комнату. Клинок в ножнах, сна – ни в одном глазу.

Стукает дверь, и появляется Лексли.

– Что у тебя стряслось?

– Вот! Полюбуйся! – тычу рукою в сторону девицы.

Он внимательно ее разглядывает.

– Хорошенькая! – делает заключение Кот. – Или тебе она не подходит?

Минуты две пытаюсь собраться с мыслями.

– Э-э-э… но ее прислали, чтобы она…

– Согревала твою постель. И что? Таков обычай.

– И как я должен буду объяснить все это Мирне?

Вот тут уже удивляется Лексли.

– Зачем?

– Ну… что я ей скажу?

– Так и скажи, – пожимает он плечами. – Что ж тут необычного?

– Но я не собираюсь ей изменять!

– Ну и на здоровье! Тебя никто не заставляет.

– Но… а с этой что делать?

– Положи в кровать, и пусть себе спит. Если тебе от нее ничего не нужно.

– Не нужно! А отправить ее отсюда я могу?

– Можешь. Ты – лорд, и это твое право.

– Вот и пускай топает домой!

– Это уж вряд ли. Туда она точно не попадет.

– Почему?

– Повесится. Или утопится. Или еще чего-нибудь сотворит.

– Чего это ради?

– Ты ее отверг. Это позор на всю жизнь. Для этого выбирают лучшую девушку города – так что это еще и позор для него и его обитателей.

Вот это нравы…

– А если она… того… помрет? Что будет после?

– С кем?

– Ну…

– Некоторые девушки совершали самоубийство после ночи с королем. Мол, второго такого мужчины в их жизни уже не будет. Их никто не осуждал. Так что для города этот вариант тоже подходит. Ей… могут помочь…

– А Церковь? Что она говорит в подобных случаях?

– Молчит. Этому обычаю уже столько лет… даже они не рискуют его опротестовать или порицать.

– И много тут таких… обычаев?

– Не слишком. Как-нибудь на досуге расскажу.

– Слушай… а себе ты ее взять не можешь?

– И что я буду делать с двумя девицами?

– Так и тебе… тоже?

– Сейчас я считаюсь начальником охраны лорда. Мне тоже должны оказывать такое уважение. Иначе это можно посчитать оскорблением лорда. Кроме того, я не уверен, что это позволит нам избежать, скажем так, нежелательных последствий…

– Ладно… черт с ней, пускай спит здесь.

Закрыв дверь за Котом, я повернулся к девице. Все это время она стояла в уголке, потупив глаза и теребя в руках свое платье.

– Ну, что теперь с тобой поделаешь? Давай уж, лезь под одеяло. Только – чур, ко мне не приставать! Усекла?

Она быстро-быстро кивает.

Отворачиваюсь к окну.

– Давай в темпе лезь! Я тоже спать хочу, прямо сил нет!

Шорох ткани – девица сбросила платье. Протопали по полу босые ноги, это она к кровати подбежала. Скрип, шорохи – лезет под одеяло.

– А!

Оборачиваюсь.

Отброшенное одеяло лежит на полу. На кровати выгнулось дугой тело девчонки. Губы закушены, в уголках рта видны струйки крови.

– Что с тобой?!

Прыгаю к кровати.

Изогнувшись, она с силой отталкивает меня в сторону. Не удержавшись на ногах, с грохотом падаю на пол, сшибая по пути тяжелое кресло.

Топот ног за дверью.

Створки дверей с треском врезаются в стены, и на пороге появляется дежурный Кот.

Прыгнув к постели, он отшвыривает меня еще дальше. А сам остается стоять с мечом наготове.

Она продолжает биться на кровати. Уже не хрипит, а кричит тонким высоким голосом.

Что с ней произошло? Судороги… мышцы свело сильно, девчонка почти дугой изогнулась. Яд? Очень похоже…

Грохоча сапогами, в комнату врывается старший Кот. Одного взгляда ему достаточно, чтобы оценить обстановку.

– Штору!

И двое прибежавших с ним слуг бегом выполняют этот приказ. Секунда – и тяжелая плотная штора сорвана с колец.

Лексли вместе с дежурным Котом растягивают ее в стороны и накрывают бьющуюся в судорогах девчонку. Та продолжает изворачиваться и лягает ногами с такой силой, что дежурного подбрасывает в воздух.

– Кинжал!

Подскакиваю к Лексли и сую ему в руку Рунный клинок.

– Нет! Не твой!

Бросаю клинок на пол (слуги шарахнулись в стороны) и выдергиваю из ножен кинжал. Лексли перехватывает его и с размаху бьет по изгибающемуся под шторой телу.

– Еще!

А этим еще раз пырнуть?

Выдергиваю кинжал у дежурного и кидаю его Коту.

Вот этот удар оказался точнее. Девушка перестала кричать и свернулась в клубок. По телу пробежала судорога… и все.

Коты садятся на пол. Вижу, как дрожат руки у дежурного, парня всего буквально колотит. Перевожу взгляд на слуг – на них прямо-таки лица нет.

Комната понемногу заполняется народом. Прибегает и дедок-управляющий. Узрев результаты происшедшего, он хватается за сердце и отрубается прямо на пороге. Ору на слуг и заставляю их привести его в чувство.

– Сандр… – это Лексли. – У тебя есть это самое… твое снадобье?

Тупо таращусь на него и соображаю.

А! Так это он про настойку Мирны! Семидесятиградусный (не меньше!) самогон, настоянный на каких-то корнях и травах, только что мертвецов на ноги не поднимал. Местные острословы (из числа самих Котов, между прочим!) уже окрестили его «трупоподъемником». Пару фляг этого зелья я всегда с собою вожу.

Подскакиваю к сумке и достаю оттуда одну из фляжек.

Запрокинув голову, Лексли одним махом высаживает едва ли не четверть содержимого! А ведь там поболее литра будет! Его напарник не отстает и тоже выливает в себя приличную дозу. Надо же! Не замечал я за ними раньше склонности к алкоголизму.

Лексли вытирает со лба пот. С него буквально течет градом.

– Так… – неожиданно хриплым голосом произносит он. – Повеление лорда!

Все присутствующие в комнате подобрались.

– Закрыть все двери и окна! Никого не впускать и не выпускать! Хождение по комнатам и коридорам – запрещено! Нарушителя ждет смерть!

Он обводит всех собравшихся тяжелым взглядом.

– В доме Шерн…

С кого там Гоголь немую сцену писал?

Думаю, что в данном случае у него была бы превосходная натура…

Очистив комнату от посторонних, остальные Коты закрывают двери и выходят в коридор. Слышу грохот мебели (баррикадируют дверь?) и щелчки заряжаемых арбалетов. Прибежавшие вместе с Лексли слуги садятся в сторонке, около камина. Подхожу и молча наливаю им по полстакана «трупоподъемника». Возвращаюсь к столу, подтаскиваю поближе кресло и сажусь.

– Ну? – спрашиваю у сидящего напротив Лексли. – Может быть, ты хоть сейчас расскажешь мне, кто этот Шерн, которого мы все тут так опасаемся?

– Это не кто – это что.

– Хорошо. Что это такое?

– Это яд.

– Фу-у-у… Глядя на меры предосторожности, какие предпринимают твои ребята, я было решил что это ОМП!

– Что такое ОМП?

Кратко поясняю ему сущность оружия массового поражения. В нашем случае больше было бы похоже на бактериологическое.

Выслушав меня, он понимающе кивает, не забыв при этом щедро плеснуть себе «трупоподъемника».

– Да. Очень похоже. Надо полагать, что и ваши колдуны не брезгуют такими вещами.

Да уж чем только у нас не брезгуют! Это ты еще про все прочее не слышал… я тебе еще про толерантность расскажу – вообще обалдеешь! Ты еще про мультикультурализм не в курсе! Феминисток наших не видывал!

Странно, но Кот почти не опьянел.

– Но это – не простой яд. Это – королевский!

– То есть на барона он может и не подействовать?

– Не так. Он действует на всех, и от него нет противоядия. Просто никто не будет травить им барона.

– Почему?

– Это очень дорогой яд.

– Насколько дорогой?

– Если продать твой замок, присовокупить еще пару городов… не таких, как этот, а нормальных! То… может быть, и выйдет купить одну дозу яда.

– Охреносоветь… Из чего ж его делают?

– Этого никто не знает. Случаев его использования мало, и все они хорошо известны. Говорят, что в процессе приготовления яда нужно убить мучительной смертью несколько десятков человек. Преимущественно детей и молодых девушек.

– Да ну, на фиг! Чушь какая-то! Чтобы убить одного человека, проще уж нанять сотню головорезов – всяко дешевле станет.

– А кто тут говорит про одного человека? – удивленно смотрит на меня Лексли.

– Не понял…

– Последний, кто умер от этого яда, был король Лоран Шестой. Он имел все основания для опасений, ибо врагов у него хватало. Так, например, его пищу пробовало пять человек.

– Однако…

– Из которых трое умерло…

– Ни хрена себе работенка у них была!

– Поэтому отравить непосредственно короля было почти невозможно. Тогда отравили дочь его камердинера.

– А она-то тут каким боком прилепилась?

– Ты видел, как билась в судорогах Она?

– Эта девушка? Видел, конечно!

– Так вот, отравленный Шерном человек так себя не ведет.

Удивленно смотрю на Кота. Мой взгляд, брошенный на Кота, настолько полон откровенного и не терпящего промедления интереса, что Лексли решительно отодвигает недопитый стакан. Тяжело, как бы нехотя, он встает со своего стула и подходит к кровати. Внимательно смотрит на укрытое плотной тканью безжизненное тело…

– Отравленный человек бросается на первого, кого он увидит. Кусает его, царапает – все равно. Может просто плюнуть. Если попадет слюной в глаза или рот, то и этот человек также будет отравлен. Укушенный или оцарапанный – тоже.

– А после?

– Спустя несколько часов тот, кого отравили, тоже становится одержимым. И будет опасным для окружающих. И так далее…

– Как долго все это может продолжаться?

– Пока не умрет последний отравленный. Обычно это происходит на третий день.

– А скольких человек можно так перетравить?

– Вместе с Лораном Шестым умер весь его двор…

– Ни хрена себе…

Пытаюсь представить себе отравителя. Неужто он не предвидел таких последствий? Как-то с трудом могу себе это вообразить. Ведь небось яд добывал, деньги платил. Стало быть, знал, за что платит. Наверняка и на трон метил. Как же он собирался, в таком случае, королевством управлять?

– …А после этого пришлось окружить войсками столицу. И никого оттуда не выпускать. Теперь это мертвый город, куда уже сто лет не ступала нога человека. Они все умирали довольно долго… Те, кого не успели застрелить солдаты, – Кот говорит негромко, но от его слов у меня по коже табунами скачут мурашки.

– Так они, что же – пытались вырваться из города?

– Да. Командовавший войсками генерал после всего этого принял яд.

– И что, нет никаких методов лечения?

– Нет. Церковь пыталась что-то сделать. Внутрь города ушло около двухсот монахов и священнослужителей. Даже три епископа. Ушли церковные целители – человек пятьдесят. Обычные целители тоже пробовали что-то сделать.

– И что?

– Ничего. На памятнике людям, умершим от Шерна, добавилось несколько сотен имен…

Молчу и перевариваю услышанное. Этот мир повернулся ко мне страшной стороной. Той, о которой я ничего не слышал и даже не предполагал ее наличия. Вот тебе и средние века! Да тут такие страсти происходят… Вот вам и неспешное существование, о котором так любят писать историки.

Поворачиваюсь к Лексли.

– Ты что-то говорил о том, как ведет себя отравленный человек…

– Да. У него резко возрастают силы. Такая девушка, как эта, – тычет он рукой в сторону кровати, – может свалить с ног сильного мужчину.

– Так и было.

– Только вот кричать она не станет. Наоборот, постарается сделать все тихо.

– Что же произошло в этот раз?

– История знает один такой пример. Когда отравили молодую жену короля Гэтана. Она очень любила своего мужа и смогла удержать в себе желание напасть на него. Правда, это вызывает очень сильную боль… человек почти сходит с ума.

– Ему нельзя помочь?

– Только убить.

– Почему же ты не взял Рунный клинок? Ведь один его удар решил бы все наши проблемы.

– Да. Она… не заслужила такой смерти. Ведь гораздо проще было бы просто тебя укусить…

– Сколько же ей пришлось вытерпеть… почему? Она совсем меня не знала.

– Ты не просто лорд. Ты – Серый Лорд.

– Это что-то значит?

– Смотря для кого… Для нее, видимо, значило.

– А для тебя? Ведь ты сразу понял, что тут происходит. Арбалет у охранника имелся… Можно было бы и не рисковать головой!

– Я клялся служить честно! И своей клятвы не нарушу.

– Но… ты служишь не мне.

– А кто заставлял тебя идти на верную смерть ради нас? И ради короля, который хотел тебя убить?

– Я не хотел смуты в стране. И гибели людей, с которыми уже успел подружиться.

– Долг красен расплатой, Сандр. Любой из нас поступил бы так же. Вспомни свой отъезд из лагеря.

– Помню. Вы тогда еще склонили передо мною штандарт.

– И что это значит?

– Откуда же мне знать?

– Штандарт нашей части склоняется только в трех случаях. При коронации нового короля. При приветствии нового Кота и при похоронах погибшего товарища.

– И какой же из трех случаев мой?

Лексли не отвечает. Он снова подходит к кровати и смотрит на девушку.

– Как много прошло времени?

– Чуть меньше часа.

– Сколько нам еще осталось, как ты думаешь?

Понятно… он думает, что кровь или слюна уже попали на кого-то из нас. Вот зачем и накрыл девушку шторой. Ясно, почему не бил дважды одним и тем же кинжалом – боялся, что брызги крови попадут на окружающих. Черт! Вот это хладнокровие! Прямо-таки боевой компьютер, а не человек.

– Да черт его знает! А как вообще происходит отравление?

– Я же тебе говорил.

– Ты говорил про того, кого укусит или поцарапает отравленный, так?

– Ну.

– А сам он как отравился?

Кот чешет в затылке. Впервые вижу его настолько озадаченным.

– Ну… таких сведений у нас нет.

– А почему, кстати говоря, ты настолько хорошо обо всем этом осведомлен?

– Коты всегда были рядом с королем. Рядом с Лораном Шестым – тоже.

– И?

– Последний из них поднялся на городскую стену и рассказал солдатам, окружившим город, все, что знал. Монахи записали его рассказ.

– А потом?

– Ушел назад. В город. В нашей казарме стоит стела, на которой написаны имена всех, кто погиб в тот раз.

– Это у вас всех так помнят?

– Всех. Но этот памятник – особенный. Они все знали, что умрут, и никто не бросил своего поста. Шансов выжить не было с самого начала.

Ладно. Более точных сведений мне уже не получить. Значит, остается использовать свои знания. Криминалист я или где?

Подбираю с пола клинок. Он так и лежит там, куда я его отбросил. Вот и индикатор отравления. Убираю его в ножны.

– Давай-ка еще одну штору сорвем, – поворачиваюсь я к Лексли.

Накрываю тканью тело девушки, прямо поверх первого покрывала. Где-то здесь ножницы были… ага, вот они! Отрезаю несколько кусков еще и от занавесей у двери, на них-то уж точно ничего не попало. Лексли безжалостно срывает одну из них и по моему знаку расстилает ее около кровати. Поочередно и очень осторожно вытаскиваю оба кинжала, обернув их рукояти отрезанными кусками материи.

Так. Кладем кинжалы на пол, на подстеленную занавесь. А теперь – рунный тест! Клинок знакомо чернеет. Точно – яд! И Рунный клинок его распознает.

– Становись-ка… – ставлю Кота напротив окна.

Плашмя провожу клинком по его рукам.

Рукав…

Щелкают ножницы. И отрезанный кусок летит к кинжалам.

Воротник рубашки…

Щелчок.

Все.

– Раздевайся!

Волосы… Прядь над левым ухом.

Щелкают ножницы.

Шея…

А вот тут что отрезать?

Видимо, мое лицо изменилось и это не укрылось от глаз Лексли.

– Что-то нашел?

– Да. На шее, сбоку.

– Вот, значит, как… – впервые слышу, как дрогнул его голос.

– Не мешай! Еще все остальное осмотреть надо.

Слава Богу, что более никаких непонятных и неприятных «меточек» клинок не выявил.

Убираю его в ножны и сажусь на подоконник. Кожа, насколько я знаю, неплохо защищает от всякого рода неприятных штучек. Но что я знаю про этот яд? Да в общем почти ничего.

Так.

Сызнова пляшем от начала.

Имеем некую отраву, неизвестного происхождения и с непонятной картиной первоначального отравления. Поражаемые части тела – глаза, рот и через кровь. То есть слизистые и кровь, если быть более точным. Слизистые… Накожного воздействия не отмечено. Значит ли это, что его нет?

– Лексли, как давно известен этот яд?

– Лет триста.

– Ого! И что, никого из отравителей так и не поймали за все время?

– Нет.

– Скажи, а вот если отравленный… ну, например, за руку тебя возьмет… что – тоже кирдык?

Он вопросительно смотрит на меня.

– Блин! Извини, – спохватываюсь я. – Прикосновения отравленного человека опасны?

– Конечно.

– Я имею в виду не царапины, а просто… ну, толчок, например.

– Не знаю. Таких сведений у нас нет.

Да… задачка. Без стакана и не поймешь…

Стоп…

Без стакана…

Спирт.

Точнее – мой самогон с сероглазкиными корешками.

А ну-ка!

В темпе отхватываю от многострадальной занавеси еще один кусок ткани и щедро поливаю его «трупоподъемником».

Подскакиваю к Коту и протираю опасный участок импровизированным тампоном. Этот долой, следующий… Еще разок…

А теперь – рунный тест!

Клинок цвета не изменил…

А тампоны? Первый реагирует, положительно. А вот второй… здесь реакции не отмечается.

И только сейчас я заметил, как дрожат мои руки.

Втыкаю меч в пол и сажусь рядом, прямо там, где и стоял. Руки мелко подрагивают, даже зубы, по-моему, постукивают.

– Все? – Лексли присаживается напротив.

– Похоже, что так.

Он молчит, переваривает услышанное. Могу его понять – не каждый день тебя из могилы вытаскивают. Да еще из такой!

– Я опять обязан тебе жизнью…

– А-а-а… брось! Мы тут все в одной лодке сидим…

Кот упрямо наклоняет голову.

– Как хочешь. Но у меня имеется и свое мнение.

– Давай после, а? Еще и меня проверить нужно, да и вон тех ребят не помешало бы.

Пользуясь моими подсказками, он тщательно проверил клинком меня всего. Подозрения вызвали только рукава рубашки, каковые были тут же отрезаны и отправлены в «зараженную» кучу.

После чего Лексли опустил клинок и развел руки в стороны.

– Все. Больше ничего нет.

На всякий случай смачиваю самогонкой еще один кусок ткани и протираю себя везде, где только могу. Рунный тест этого куска ничего не показал.

– Так, – говорю я Коту, – теперь займемся слугами. Оба парня так и сидели у камина. Поднимаю первого и в темпе устраиваем ему проверку. На нем ничего не нашлось, но одежду его мы на всякий случай отправляем в общую кучу.

Вообще, надо сказать, что видок у нас еще тот! Я в трусах, Лексли в набедренной повязке. Лица замотаны проспиртованной тканью. У меня меч, у Кота – ножницы. В другой руке у каждого разящие спиртом тряпки. Черт знает что подумать можно. На всякий случай уточняю у него – не было ли при отравлении признаков сумасшествия? А то еще примут нас за отравленных – из-за такого-то внешнего вида…

Он морщит лоб.

– Нет. С ума никто не сходил. Во всяком случае, на нас двоих так не подумают.

– Это еще почему?

– Среди Котов и Серых рыцарей таких случаев еще не бывало.

Ну… дай-то Бог! А то еще решат, что это как раз первый такой разок и приключился. Нашпигуют арбалетными болтами – и мяукнуть не успеем.

– Второго давай, – киваю я в сторону камина.

А вот тут-то нас и ждал облом…

Когда Кот похлопал по плечу безмолвно сидящего слугу, тот мягко соскользнул по стене к его ногам.

– Это еще что? – наклоняется к нему Лексли. – Уснул, что ли? Вот это нервы!

– Стоп! – хватаю я его за руку. – Обожди…

Не торопимся… проверяем одежду… чисто. Голову, волосы… тоже в норме.

Прикрыв руки проспиртованной тканью, Лексли разжимает пальцы рук. Они у слуги сжаты в кулаки.

Левая рука – пусто.

Правая – аналогично.

Следов яда нет нигде.

А вот лицо слуги мне не нравится.

Губы закушены, черты лица искажены гримасой.

Отравление?

Очень похоже…

Проверяю клинком язык – чисто. Губы – та же песня. Яд он явно не сейчас принял.

– Смотри-ка, – говорю я Коту, – он себе губу прокусил! Аж до крови!

– Кричать не хотел, видать, здорово его крутило. Сильный мужик! Он же и не шевельнулся ни разу! Так, молча сел, молча же и умер.

– Где ты вообще его взял?

– В коридоре. Там, слева от твоей двери, у них каморка. Сидят и ждут вызова. Это, вообще-то, твой постельничий.

– Мой?

– Ну, он в доме отвечает… отвечал за эту комнату. Меняет тут белье, кровать застилает.

Кровать?

Девушка вскрикнула, когда полезла под одеяло…

Подзываю к себе Лексли и поясняю свой план.

Я, конечно, понимал, что зрелище будет не слишком-то приятным, да и навидался я покойников столько, что Коту и не снилось даже. Чего стоил только один псих, который умудрился почти перепилить себе горло обычной ножовкой. Жуть с ружьем!

Но данное зрелище впечатлило и меня…

– Смотри, – говорит Кот, – она проткнула ладони рук ногтями – так сильно сжимала руки…

Действительно, на ладонях видны следы от этого.

Черт возьми, вот где настоящий героизм! Представляю себе, как ее, бедную, корежило…

Вся кровать щедро полита кровью, и клинок негодующе чернеет.

Сорвав палку, на которой висят занавески, мы осторожно переворачиваем ею тело Оны. Лексли еще что-то ворчит, но я уже не слышу его слов.

Вот оно!

Натренированный замечать всякие мелочи, взгляд профессионального криминалиста сразу же цепляет на окровавленной простыне инородное тело.

Было дело, я в немаленькой комнате одного серьезного учреждения отыскал «раздевшуюся» макаровскую пулю. За двадцать минут, между прочим. И сердечник подобрал, и разорванную оболочку – пуля, после удара об пол, разлетелась на части, которые рикошетом усвистели еще метров на тридцать. Так что собирал я ее по частям… Правда, врать не буду, малость металлоискатель помог. Но ведь там и комнатка была… раз в пять поболее этой.

Значит, смело могу ставить себе пятерку!

Клинок не то что почернел, а аж завибрировал!

Две пятерки! Даже три!

– Что это, Сандр?

– Вот он – яд…

В складках простыни лежал, еле заметный среди них, шипастый бронзовый шарик…

Отыскав среди всякого барахла кувшин, сделанный из цветного стекла, кончиком клинка закатываю туда шарик. Вырезав из деревяшки пробку, Лексли затыкает ею горлышко.

Еще раз тщательно осматриваю кровать. Нет… больше ничего тут не обнаруживаю. Да и смысл? Лежал шарик посередине кровати. Не я, так девушка, на него точно напоролись бы. Как, собственно говоря, и произошло.

Еще дважды мы обходим всю комнату. Уже рука устала тыкать клинком во все подозрительные места. «Трупоподъемник» извели почти весь, осталось только на треть во второй фляге. А в углу выросла немаленькая кучка опасного мусора.

– Ну что, Сандр? – смотрит на меня Кот. – Открываем двери?

– Только стрелков предупреди. А лучше – подзови к двери, и все подробно растолкуй. Через дверь. Чтобы не слишком волновались. Надо будет кого-нибудь в замок послать. Пусть Мирна сюда еще своего зелья привезти прикажет. Только саму ее удержите! Нечего ей тут делать! Это приказ! Хоть в кандалы закуйте!

Зеваю во все горло.

Отходняк? Очень даже может быть.

Ложусь прямо на пол, содрав для этой цели последнюю занавесь у двери.

– Хоть часок посплю, пока ты там дипломатией заниматься будешь…

Поспать однако удалось значительно больше. Сквозь сон я слышал голоса, двигали какую-то мебель, кто-то куда-то что-то тащил… Потом все накрыло плотное одеяло тишины.

Проснулся я оттого, что неимоверно затекла левая рука – ее я подложил под голову. Кое-как сфокусировав взгляд, смотрю по сторонам. В комнате уже висят новые занавески, кровати нет, как нет и кучи опасного мусора. У закрытой двери стоит кресло, из которого видны чьи-то ноги в сапогах. Хозяин сапог дрыхнет самым бессовестным образом – слышу, как он похрапывает. На полу около кресла лежит взведенный арбалет.

Перевожу взгляд на себя. Пока я спал, меня накрыли теплым и пушистым плащом из какой-то шкуры. Легкий и удобный, плащ почти невесом. Надо будет его для Мирны позаимствовать, авось не будут сильно бычить… Хотя, что я несу? Это же мой дом? Стало быть, и плащ – тоже. Ну, во всяком случае, дам денег, у меня в церковном банке они есть. Да и в замке что-нибудь отыщется… чай не дороже денег плащик-то будет?

Стоило мне приподнять голову, как храп прекратился и лязгнул подхваченный соней арбалет.

– Эй-эй! – бужу спящего. – Не стрельни спросонья! Тут все свои!

Над подлокотником поднимается взъерошенная голова.

Лексли.

Вполне естественно, а кого ж ты ожидал тут увидеть? Папу Римского?

Пару минут мы таращим друг на друга сонные глаза. Ну и рожа у него!

Хотя…

Думаю, что моя немногим краше.

– Жрать хочу! – с этими словами я отбрасываю плащ и встаю на ноги. – Пару часов поспал, а такое чувство, будто месяц не ел!

Кот хмыкает.

– Пару часов?

– А что – больше?

– Ты дрых, как убитый, почти сутки! Даже чуть больше!

– В натуре? – изумляюсь я.

– В окно посмотри!

Припадая на затекшую ногу, ковыляю к окну и приоткрываю плотную штору.

Н-н-да… на улице уже солнышко. Ну, ни хрена ж себе подремал!? Начинаю поворачиваться вглубь комнаты, и тут взгляд цепляет что-то на улице.

Что там?

Толпа.

Здоровенная, такой я тут еще не видел.

– Это что там за торжественная встреча? – киваю в сторону окна. – Епископа ждем? Самое время бы ему прибыть…

– Нет. За ним, естественно, послали, но он пока еще не приехал.

– А какого ж тогда хрена?

– Пока ты спал, слухи о произошедшем разнеслись по городу.

– Неудивительно!

– И вся эта куча народу, неся зажженные факелы, двинулась к дому.

– Так вроде бы утро уже начиналось? Или тут такие обычаи – с факелами днем ходить?

– Они хотели сжечь дом со всеми его обитателями. Народ верит, что только таким путем можно остановить Шерн.

Н-н-да… ни одно доброе дело не останется безнаказанным… прямо как у нас…

– На случай попытки прорыва в толпе шло несколько сотен арбалетчиков.

Лихо они тут сорганизовались! Эти-то таланты – да на благое дело бы!

– Ты меня обрадовал! И почему мы до сих пор не в аду? Они не решаются подойти к дому?

– Его можно поджечь и издали. Горящими стрелами.

– Продолжай в том же духе…

– Толпа уже собралась поджигать дом, а мы приготовились на прорыв. Ты спал и разбудить никак не удавалось. Поэтому мы завернули твое бесчувственное тело в плащ из шкуры морха и положили на носилки.

– С носилками понятно. А плащ тогда зачем?

– Шкура морха не пробивается стрелой. Ее можно только разрезать или распороть.

– Хренасе у вас тут бронежилеты! А что ж в ней тогда полгорода не щеголяет? Уж бандюки точно бы на себя не то что плащи – трусы бы меховые напялили.

– Такую шкуру, как эта, можно встретить один раз в десять-пятнадцать лет. Этот плащ граф Дарен купил, покрыв его золотыми монетами в один слой.

Так это все-таки мой плащик? Хорошо, хоть платить за него не буду. А то тут никакого бабла не хватит…

– Ну, хоть здесь ты меня обрадовал! Я-то хотел эту шкурку Мирне на плащ организовать.

– Безопаснее было бы повесить ей на шею мешок с золотом. Если она будет носить такой плащ, тебе придется посылать за ней отряд охраны не менее чем в двадцать человек.

– Шутишь? Где я их возьму?

– Такие плащи носят только короли. Ну… может, еще некоторые весьма знатные люди.

Ага, так покойный граф загодя к этой роли готовился? Интересно, а еще какие приготовления он успел сделать? Кстати…

– Слушай, а толпа вот эта… чего они там ждут? Когда мы выйдем?

– Я думаю, что они ждут тебя.

– Чтобы порезать на мелкие кусочки?

– Видишь ли, когда мы уже собрались пойти на прорыв, появился священник. Надо полагать, все эти события были и для него некоторым потрясением.

– Надо же!

– Он вышел перед толпой и спросил – что они хотят сделать?

– А это было не очевидно?

– Кому как… – пожал плечами Кот. – Ясное дело, что ему тут же пояснили суть их намерений. Все-таки Церковь тут уважают, и оставить без внимания прямой вопрос священника… это как-то нехорошо.

– Лорда своего поджаривать, стало быть, в порядке вещей?

– В ответ на разъяснения он спросил – знают ли люди о том, что Серого рыцаря нельзя отравить?

– А это действительно так? Что ж я тогда тут так выеживался?

– Не знаю. Может быть, и так. Священник дословно сказал следующее: «Вы знаете, что Серые рыцари смертны. Его можно убить как любого из нас. Но кто-нибудь слышал о том, что Серого удалось отравить?» Таковых в толпе не нашлось. И тогда он снова сказал: «Ничто не угрожало вашему лорду. Он мог просто уехать и бросить дом, вместе со всеми. Он – Серый, и законы нашего королевства к нему неприменимы. Но лорд остался и попытался спасти тех, кто уже был поражен Шерном. Для этого, помимо всего прочего, он отдал в чужие руки свое оружие, которое могло в этом случае принести смерть уже ему самому. И люди были спасены, угроза того, что Шерн выйдет в город – устранена. А сейчас ваш лорд лежит в беспамятстве, отдав все свои силы для спасения других. Вы напуганы и озлоблены и я вас понимаю…».

– А он-то все это откуда выведал?

– От него под утро служка приходил, спрашивал, когда ты сможешь повидаться с отцом Дерихом.

– Кто это?

– Так это здешний священник и есть.

– Блин! Не знал, извини!

– Так что служке-то все и рассказали. В дом он не входил, говорили с ним через дверь, так что опосля таких новостей парень вообще исчез почти мгновенно. Он быстро смотался в Церковь, вот отец Дерих и успел сюда в самый раз.

– Да, в самый интересный момент и подоспел.

– А то! Мы еще выйти не успели, как он перед дверями дома появился. Вот… Ну, а как закончил говорить, взял у кого-то факел и вышел вперед. Повернулся к толпе и сказал: «Тот, кто еще хочет сжечь лорда и его людей – пусть выйдет сюда и возьмет у меня этот факел!»

– И что?

– Вон этот факел, до сих пор лежит на земле. Давно уже потух.

– А толпа чего ждет?

– Если через два дня никто не умрет и не станет одержимым – ты победил яд. Вот они и ждут, пока это станет очевидно.

– Стало быть, нам тут еще два дня сидеть?

– Да.

– А жрать мы что будем?

Смущенный Кот почесал в затылке.

– Вот с этим-то у нас незадача… Никто же сначала не знал, как именно пытались тебя отравить. Вот и собрали по моему приказу все съестное и… того.

– Что?

– Сожгли. Костер во внутреннем дворе развели и туда все побросали. Простыни и занавески – тоже. Ону… в общем, ее тоже сожгли.

– М-м-да… жаль. Я ее по-человечески похоронить хотел… Ну, да что теперь говорить-то? Пить у нас тоже нечего?

Лексли встряхнул в воздухе флягой.

– Это то, что я думаю – или?

– Или. Это вода.

– Много ее у нас?

– Тебе хватит.

– Лексли!

– Полведра.

– Атас… Ну, два-то дня мы тут продержимся. А вот если больше…

День тянулся медленно, как-то совсем неторопливо, словно нехотя.

Толпа не расходилась, лишь время от времени люди сменяли друг друга. Надо полагать, уходили на отдых. К вечеру улицы перегородили повозками, на которых спешно нарастили борта – видимо, всерьез опасались прорыва конницы. Благо наши лошади так и стояли под окнами у коновязи. Слава Богу, что хоть у них вода была. Вот с едой… тут обстояло похуже. Сено и овес они уже успели съесть и теперь беспокойно перебирали ногами, оглядываясь по сторонам.

Нельзя сказать, что это видел только я. Во второй половине дня кто-то из слуг, распахнув окно, крикнул горожанам, чтобы они покормили хотя бы лошадей.

Слышавший это Лексли только поморщился и отошел от окна.

– Что так? – спрашиваю я у него.

– Никто не подойдет к дому ближе, чем на тридцать шагов. Народ испуган. И людей можно понять.

– А если мы попробуем отвязать лошадей? Не знаешь, они подвержены заражению или отравлению этим ядом?

– Да вроде бы нет…

Минут через десять в доме приоткрылась дверь. По толпе сразу же пробежал шорох, слышный даже с такого расстояния. Но из двери вышел только мальчишка, который ухаживал в доме именно за лошадьми. Оглянувшись по сторонам, он делает несколько шагов в сторону коновязи. На площади наступает мертвая тишина. Вот отвязана первая лошадь, вторая…

Встряхнув гривой, она направляется в сторону ближайшей улицы.

Слитный гул множества тетив!

Сбитый с ног мощным ударом сразу нескольких арбалетных болтов, конь буквально отлетает в сторону.

Вторая лошадь падает недалеко от первой.

Потрясенный этим зрелищем, мальчишка вскидывает руки. Он что-то кричит и делает несколько шагов в сторону расстрелянных животных.

Первый болт ударяет его в плечо…

– Черт! – мой кулак с хрустом проломил тонкую декоративную панель на стене.

– Что? – удивленно приподнимает бровь Кот. Он стоит у окна. Чуть сбоку, так, чтобы его не было видно с улицы.

– Да ладно, забей… – понемногу остываю я. – Парня-то за что?

– Страх… Они и не уходят отсюда именно поэтому. Наилучший выход для них – если дом, вместе со всеми обитателями, провалится сквозь землю. Горожане и мышь отсюда не выпустят. Всегда есть шанс, что смерть выскользнет из кольца вместе с ней.

– Но ты же говорил, что был уже случай… про жену короля. Как вышли из положения тогда?

– Сожгли замок. Вместе с ее телом. Там все обстояло проще, это был охотничий замок и стоял он далеко от города.

– И что, так ни разу и не нашли отравителей?

– Я таких случаев не знаю.

– Слушай! А этот – слуга, что помер у камина, он где?

– В подвале. Там есть комната, мы натаскали в нее льда из ледника. В ней он и лежит.

– Ну, раз делать нам больше нечего, пойдем, посмотрим на этого паникера…

Осмотр тела показал однозначно одно – слуга умер от яда. Его печень недвусмысленно отреагировала на рунный тест. Хотя в данном случае клинок потемнел не так явственно. Надо же! А я уже начинаю отличать его реакцию. Вот на шарик он отреагировал как на смертельную опасность. На девушку – уже не так сильно, на тампоны – еще слабее. С точки зрения клинка, слуга, вернее, яд, которым его отравили, стоял существенно ниже. А вот на болт, которым меня ранили, он и вовсе по-особенному отозвался… Да, интересное мне все-таки досталось оружие! Чует мое сердце, что это далеко не все его возможности. Как вот только их выявить?

Поднимаемся в комнату слуги и устраиваем там тщательный обыск. Вот тут я всерьез удивил даже невозмутимых Котов.

– Значит, так! Заходим и смотрим. Запоминаем, что и где лежит. Почему это и почему именно тут? Отчего в таком положении, а не в другом? Кто хозяин комнаты? Как давно он в ней живет? Левша или правша? Наличие замков на двери, как быстро они открываются? Куда открывается дверь – внутрь комнаты или в коридор?

На лицах Котов написано неприкрытое удивление.

– Где он спит? Как именно – в смысле, куда головой ложился – к двери или к окну? Могли ли к нему зайти? Кто и по какому поводу? Иными словами – мог ли он какое-то время не отпирать дверь и не вызвало бы это подозрений?

– Зачем это? – ворчит один из них. – Тут и комнатка-то – переплюнуть можно. За несколько минут ее всю перевернуть – вообще не вопрос.

– Согласен! – киваю собеседнику. – Только вот какая закавыка… Он служил тут уже шесть лет?

– Ну да. Управитель так и сказал.

– И что, данный постельничий был так уж сильно предан графу?

– Да граф и был-то в этом доме всего пару раз. И то – лет пять назад.

– Тогда отчего именно этот слуга стал отравителем? Зачем и почему он так долго и тщательно скрывал свою сущность? Особых причин любить графа у него не было, должность свою он занял по причине смерти прежнего постельничего и граф тут не причем.

– Откуда ты все это знаешь? – удивляется Лексли.

– Так и я тоже с управителем разговаривал – не забыл? Только вот я, в отличие от вас, кое-что другое выспрашивал.

Оставляю Котов переворачивать вверх дном комнату согласно полученным указаниям, и отвожу Лексли в сторону.

– Видишь ли, тут вот в чем дело… Не верю я в случайности, понимаешь? Ты посуди сам, он подложил мне Шерн и, в принципе, мог уходить, так?

– Так.

– Но он остался! Зачем? Что его держало? Он что, не понимал, что в случае успеха он умрет одним из первых? Причем – мучительной смертью!

Кот хмурится.

– Я думал об этом…

– И каков результат?

Вместо ответа он пожимает плечами. Понятно – никакого.

– Видишь ли, – беру я его за пуговицу на камзоле, – в моей истории встречались похожие… э-э-э… типы. Они иногда прилюдно убивали себя таким образом, чтобы это повлекло бы смерть окружающих.

– Зачем?!

– Долго объяснять. И это далеко не всегда были воины. Попадались и совершенно обычные, на первый взгляд, конечно, люди. Мне приходилось с такими мерзавцами сталкиваться и видеть последствия их действий. Так что некоторые моменты я вижу не потому, что умнее и прозорливее тебя, а просто в силу жизненного опыта. Это вы больше с нормальными людьми, пусть даже и с противниками, общаетесь. А я все больше с негодяями воевал…

– И как?

– По-разному… Мелочь всякую давили, и довольно успешно. А вот тех, что повыше сидели… те уже нас гоняли – и будь здоров как!

– Это как такое может быть? – Кот совершенно потрясен. – Вы же служили королю?

– Поднимай выше – как бы и не императору!

– И обыкновенные разбойники… осмеливались вам возражать?

– Ну… не совсем обыкновенные, только укравшие побольше остальных… Возражать? Хм! Это еще мягко сказано! Нас и в тюрьмы сажали и убивали… да много еще чего бывало…

Обалдевший Кот качает головой.

– Ну и жизнь там у вас была… видать, давно никто порядка не наводил…

На этот раз видение отряда Котов в приемной начальника ГУВД было столь явственным, что я аж поперхнулся.

– Да уж… бардака у нас хватало.

Стукает дверь и в коридоре появляется один из обыскивающих. Лицо довольное, только что не улыбается.

– Ну как? – в один голос спрашиваем мы его.

– Есть тайник!

Присев на корточки, рассматриваю нижнюю часть стены. На полу тут виден полукруглый след, который вполне мог быть оставлен откидывающейся вбок доской. Движется она, надо полагать, на петлях, наподобие дверцы, и при этом оставляет следы на полу. Логично? Вполне.

Ложусь на пол и смотрю вдоль него. Полы тут натирают восковой мастикой, так, что они блестят, как зеркала. Но вот в этом месте пол поцарапан… не натирали? Но ведь мастика заполнила бы царапинки, и их не было бы видно.

– Лексли, – не оборачиваясь, спрашиваю у него, – как давно в доме натирали полы?

– Не знаю. Это важно?

– Да.

Топот ног – кто-то понесся выполнять приказание.

Как открывается тайник?

Наверняка где-то есть пружинка или рычажок. Только где? Насколько я знаком с устройством тайников, она может быть где угодно.

Снова забухали по полу сапоги – вернулся посыльный.

– Полы натирают каждый день. В таких комнатах – раз в два дня.

То есть – перед нашим приездом пол натирали.

Так… все встает на свои места. Здесь эта пружинка…

Внимательно осматриваю стену.

Ага! Метка.

Еле заметная, примерно на уровне колена, слева от предполагаемой дверцы.

– Все в сторону!

Отодвигаюсь влево и припасенным заранее длинным гвоздем нажимаю на эту точку.

Щелк!

Ничего не происходит, только кусочек стены подался внутрь.

Убираю гвоздь, и он тут же встает на место.

Есть второй ключ?

А ну-ка…

Вот он.

На уровне пола, на этот раз справа, из стены выглядывает шпенек. Недлинный, около двух сантиметров. Отпускаю гвоздь, и он скрывается в стене.

И что с ним надо сделать?

Тянуть? Маловероятно, он тонкий и неудобный для этого.

Двигать вбок или вверх? Тоже не выйдет.

Вариант один – нажать.

– Да, давай я на него нажму! – вызывается Лексли.

Отрицательно мотаю головой.

Зачем такая странная система открывания?

Еще раз.

Левой рукой нажимаю на левую метку, а правой?

На шпенек?

Открывшаяся дверца будет как раз напротив моих коленей. Вернее, это я буду напротив нее.

Угу…

Ищите дураков в зеркале, господа хорошие!

Выгнав всех из комнаты, придвигаем вдвоем с Лексли к стене тяжелый буфет и прижимаем им гвоздь, упертый в метку. Заодно ставим его на пути дверцы тайника при ее открывании.

После чего рукояткой принесенной снизу метлы надавливаю на шпенек.

Щелк!

Тюк!

Заглядываем за буфет. В его задней стенке застряло изогнутое подпружиненное лезвие. Оно так бы и рубануло по ногам открывающего дверцу. Лезвие тонкое и гибкое, но сапоги или одежду прорезало бы легко. Рунная проба показывает яд. Слава богу – не Шерн. Разумеется, за дверцей, кроме этого самого лезвия, ничего нет.

– Ну? – ехидно поворачиваюсь к стоящим в дверях Котам. – Тайник, говорите вы?

Они сконфуженно молчат.

– Все обыскали?

– Да… – отвечает кто-то из заднего ряда. – Больше ничего не нашли.

Лады… уже самостоятельно обхожу комнату по периметру. Тут они прошлись… здесь тоже делать нечего… и здесь…

– Покойный левшой был? Или как все?

– Ложку правой рукой держал.

Подзываю к себе ближайшего Кота.

– Таген, вот если ты с кровати этой вставать будешь… какой рукою станешь себе помогать?

Вопрос не праздный.

Кровать стоит в углу, наполовину задвинутая шкафом для белья. Ее даже не сразу можно рассмотреть из-за этого. И если лечь в нее можно без особого труда, то вот быстро встать без помощи рук – проблематично.

Он примеривается, ложится, встает.

– Вот так!

Он тоже правша, так что все соответствует. Задняя стенка кровати в этом месте вся вытерта от многочисленных касаний руки.

– Угу… А кто мне тогда ответит – отчего вот эта стойка словно бы отполирована? – тычу пальцем в декоративную деталь на боку у шкафа. – Чтобы встать – она не нужна, а пока не ляжешь, до нее не доберешься. Он что, во сне ее гладил? С чего бы это? Да еще и левой рукой?

Тайник оказался там…

Перекусываем в моей комнате. Еды немного, но по кусочку всем достается. Хуже с водой. С ледника принесли льда, но полученная таким образом вода была невкусной и с неприятным запахом. Конечно, на безрыбье и рак сойдет… но пить ее как-то не тянуло. Впрочем, чтобы напоить почти два десятка человек, включая слуг, и этого было слишком мало. Так что остатки льда извели полностью. Утром будем сосать лапу…

Ночь прошла беспокойно. Отблески факелов на потолке складывались в причудливые картины, а прорывавшиеся с улицы звуки рисовали в моем воображении и вовсе мрачные образы. Так что заснул я только под утро.

Разбудил меня тихий говорок.

Вскидываю голову и вижу, как в дверях о чем-то шушукаются Лексли и кто-то из Котов.

– О чем базарите, бояре?

Собеседники удивленно поворачивают головы в мою сторону. Лексли смущенно кашляет.

– Ну… мы тут это… за водой хотели сходить – у коновязи-то она есть.

– И как? Всем убежать удалось?

– Гхм-м… Дака по руке задело стрелой, еле успели назад заскочить.

– А ты думал там, на площади, лопухи ждут?

Сна – как не бывало. Настроение испортилось уже с утра.

– Какой сегодня день?

– Понедельник. А что?

– Ничего себе неделька начинается…

Видя недоумение на их лицах, рассказываю им старый анекдот, адаптировав его к местным реалиям. Почему-то улыбок это не вызывает…

– Как толпа?

– Ждет. Больше не стреляли.

– Резюмирую. Еды у нас нет. Воды осталось пара фляг, после этого – вилы! Так что, приказ по гарнизону – всем спать! Оставить пару часовых и – в койку! Кто спит – тот ест!

– А относительно воды такой пословицы нет?

Закончив ржать, отсылаю людей выполнять приказание.

Спать – хорошо!

Особенно, когда ничего не висит над душой и некуда спешить. Тогда и сон, что говорится – в руку, и встаешь отдохнувший и довольный. А вот когда спишь просто от безысходности, дабы чувство голода и жажды заглушить… сон какой-то неправильный получается. Нет, в принципе, я мог встать и пойти сожрать чего-нибудь, да и воды глотнуть – никто бы и слова не сказал. Лорд я – или где? Но вот выглядеть по-свински в глазах окружающих… такая перспектива меня не радовала. И хотя я понимаю, что тут отношение к вышестоящему гораздо серьезнее, чем у нас – ничего с собой поделать не могу. Назвать это чувство совестью? Не уверен, что это именно она. Да и неохота мне сейчас влезать во все эти тонкости. Лучше спать, хотя и сна-то уже ни в одном глазу. Ну, хоть поваляюсь…

Однако и этого мне сделать не дали. Когда в коридоре заскрипел паркет под чьими-то сапогами, я, даже с некоторым облегчением, приоткрыл глаза.

И ничуть не удивился визиту дежурного Кота.

– Что там у нас?

Понятное дело – он не так просто пришел. Знает, что лорд спит, и будить его, мягко говоря, не комильфо. Но – пришел. Значит, причина есть, и серьезная.

Нервным движением он поправляет перевязь с мечом.

– Там… там Мирна пришла…

Еще гуляло по спальне эхо от моего возмущенного крика, а я уже летел вниз, на ходу перепрыгивая через несколько ступенек.

Кой черт ее сюда приволок?! Зачем?! День еще выждать – и вышли бы мы все! Тогда и повидались бы. Хотя, честно скажу, тосковал я по ней очень.

У самой двери на улицу меня перехватывает постовой Кот.

– Нельзя на улицу!

– Пусти!

Но он непоколебим, вцепился в косяки – рук не отодрать. Пока мы, сопя, возимся около нее, сверху горохом ссыпаются остальные Коты. Меня хватают за руки и оттаскивают в сторону.

Взъерошенный Лексли пробивается сквозь толпу.

– Ты сошел с ума?

– Но – там Мирна!

– Там не только она! – и меня волокут к окну.

Уже смеркается, и заходящее солнце отбрасывает на площадь изломанные тени от крыш домов и труб на этих крышах. Но видно все достаточно хорошо.

В первом ряду толпы стоит стройная шеренга окольчуженных солдат. Глухие щиты-павезы, надвинутые шлемы и острия пик, торчащие из-за щитов. Заходящее солнце окрашивает их в красный цвет. Над спинами первой шеренги поднимаются арбалеты. Много, не менее полусотни. На заднем плане видны горожане. На лицах, насколько я могу отсюда рассмотреть, написано смущение и растерянность.

– Кто это?

– Не знаю. Но это явно не городское ополчение. Они пришли еще три часа назад. Но в первые ряды не лезли, чего-то ждали. Стоят вот так уже минут двадцать. Толпу оттеснили и в первые ряды не пускают.

– Это только здесь так?

– Везде – то же самое. Они чего-то ждут… Просто здесь площадь относительно широкая, оттого их тут и больше, чем в других местах. Все-таки вероятность нашего прорыва тут выше, чем где-то еще. Там переулки узкие, десяток-другой ополченцев перекроет их без проблем. А если еще и стрелков добавить – вообще ловить нечего.

Еще раз выглядываю в окно – где же Мирна?

Вот и она.

Перед шеренгой, метрах в тридцати от нее. На земле рядом с ней наклонилась набок, тяжелая по внешнему виду, корзина. От дома ее отделяют те же тридцать метров.

– Давно она тут?

– Совсем недавно, только вышла.

– И солдаты ее пропустили?

На меня с удивлением уставилось несколько пар глаз.

В чем дело?

– Никто, ни король, ни епископ не может остановить своим приказом целителя, идущего к больному или раненому, – разводит руками Таген. – И ни один солдат не выполнит такого приказа, если он его получит.

Я чего-то не знаю?

– Почему?

– Если этот человек умрет, то любой сможет сказать солдату – ты не пропустил целителя и оттого смерть больного на твоей совести. Это тяжкий грех – препятствовать исцелению. Никакое покаяние не снимет его. Причем это касается также и лица, отдавшего приказ. Если родственники умершего его ранят или даже убьют – это их право. Суда не будет.

Однако!

– И… часто так бывает?

– За последние сто лет такого случая не было.

– Почему же тогда Мирна не входит в дом?

– Мы, вернее, ты – можешь ее не впустить. Тогда – грех воспрепятствия исцелению на тебе. Но и назад она уже не уйдет. Выйдя за линию солдат, она почти что умерла для всех остальных. Вернуться назад она может только вместе с нами.

– Или?

– Или не вернется совсем. Если она повернет назад – ее убьют арбалетчики.

– Откройте мне дверь!

Вместо ответа Лексли показывает мне на две группы стрелков.

– Смотри, они держат на прицеле двери и окна. Явно ждут того, кто выйдет из дому.

– Хочешь сказать, что они ждут меня?

– А откуда тут вообще взялись эти солдаты? Да еще в таком количестве? Только на первый взгляд их здесь не менее пятисот человек! Наверняка это еще не все, кто-то сидит на крышах и у окон.

Взгляд на Мирну. Губа у нее закушена – да она еле на ногах стоит!

Подтаскиваю Кота к окну.

– Как долго она еще там простоит?

Он смущенно отводит глаза.

– Ну… она девушка крепкая…

– И простоит там до нашего выхода? А ты уверен в том, что это вообще произойдет?

Лексли молчит.

– Где шкура этого… ну, что не пробивается стрелами?

Кивок – и кто-то затопал сапогами.

– Кольчугу надень… и поддоспешник, стрелы бьют больно, даже и через шкуру. Синяки будут все равно.

Оптимист! Синяки… да полсотни арбалетчиков меня просто сметут залпом, я и выйти не успею! А уж упавшего, если и не убьют сразу, то просто забьют болтами насмерть!

За каким же рожном я тогда прусь?

Если честно, то некий расчет у меня имелся.

Солдаты эти не из воздуха возникли, они наверняка были где-то рядом. Подстраховка отравителя? Отчего бы и нет?

Но в атаку они не двинулись и дом пока еще не зажгли… Отчего же? Ведь еще день, максимум два – и мы выйдем. Так? Это если с нашей точки зрения судить. А всей информации они не знают… Знает поп, но он тоже высказался как-то округло… неконкретно. А, кстати говоря, почему? Он и подробнее рассказать мог. Но не рассказал. Ох, чует мое сердце, что это «жу-жу» неспроста… Что-то поп знает… И зачем он так рвался на аудиенцию? Хотел поговорить? А, может, рассказать? Эх, кабы знать!

Но об этом можно и после подумать.

Сейчас есть задачка и поважнее.

Будут ли солдаты стрелять?

По Котам – безусловно. Они сейчас никому не интересны и их жизнь мало что значит, по сравнению с моей. За их смерть отвечать в такой ситуации никто не станет. Легко объяснить – мол, они обезумели и кинулись на солдат. Может и прокатить.

А по Серому?

Цель всей комбинации – я. Точнее – моя жизнь. А еще точнее – моя голова, долженствующая украсить чью-то коллекцию. Пусть даже и виртуально. Что грозит отдавшему такой приказ? Да ничего ему не грозит, кроме… а вот с попами он ругаться не станет… им-то я живой нужен! Во всяком случае – пока… Вот ежели я своей смертью помру (то бишь – от яда), его вины в этом нет. По крайней мере, очевидной. Мало ли кто отравить меня мог? А вот если лорда завалят солдаты… осадочек будет… а уж подозрения – так наверняка! Не пойдет на это неведомый злодей. С точки зрения обывателя, и, что важнее, Церкви, Серые – куда как более уравновешенные товарищи и просто так их с ума не свести. Помереть такой персонаж может, а вот с катушек слететь…

Хорошо, пусть так.

Все ли солдаты об этом знают?

Не все, даже и офицеры, точняк, не все в курсе дела. Один-два, может, и получили какой-то отдельный приказ, но до всех его доводить – утечка информации гарантирована. Значит, работают солдат втемную. Их подняли для устройства кордона от Шерна – это им уж точно растолковали. Как тут поступить, это за пару сотен лет наверняка уже наизусть вызубрили. Что там Лексли говорил – тридцать метров? Вот и проверим…

– Все! – хлопает меня по плечу Кот. – Готово!

Ну и навешали на меня… Поддоспешник, пара кольчуг, шлем, поножи, да еще и шкура эта… Вот смеху-то будет, ежели я во всем этом навернусь и встать не смогу самостоятельно!

Толкаю дверь!

В-в-в-жух!

Воздух словно бы заполнился болтами. Они густо барабанили по двери, косяку, несколько штук влетело внутрь. Хорошо, что напротив двери никого не было.

По шкуре ощутимо садануло – попали!

Да и не раз…

Как на ногах-то устоял… сам не понимаю. Еще пара попаданий – и катился бы по полу.

Однако же легенды не врали – пробить эту штуку не удалось.

А вот теперь у них перерывчик – перезарядка…

Вперед!

В несколько прыжков преодолеваю расстояние до Мирны и закрываю ее собой.

Слышу щелчки – это заряжают арбалеты стрелки. Копья качнулись и выровняли линию.

– Назад отходи!

В моей руке блеснул Рунный клинок, и вся шеренга солдат инстинктивно сделала шаг назад, сбивая прицел стрелкам.

– Не стрелять!!! Мы уходим в дом!

Эдак и глотку сорвать недолго…

Но – подействовало, арбалеты нерешительно качнулись. А страшно это со стороны небось выглядит! Ведь то, что в меня попали, наверняка видели многие. Соотнесли ли это со шкурой или нет – бог весть, но впечатление это наверняка произвело на многих. Стрелы меня не взяли, а лезть врукопашную – дураков нет.

Тем паче, что и я агрессии не проявляю – ухожу. Вроде бы и причин для стрельбы пока нету.

– Слева! – стеганул по ушам крик из дома.

Локтем левой руки валю Мирну на землю и вскидываю правую руку, повернувшись вполоборота. Закрываю ее шкурой от стрел. Повисший на руке плащ дергается. Раз, второй.

Вот, значит, где осведомленные товарищи стоят – на левом фланге. Ну, хорошо, буду знать, где вас после разыскивать.

Слышу звон клинков и чуть опускаю руку.

Так…

Дознание мне проводить уже не придется…

Несколько солдат рубят в капусту каких-то типов с арбалетами. Ага, так они еще и не из вашей части, судя по всему? Ну да, форма на них немного другая, да и кольчуг не видно.

Продолжаю пятиться назад.

– Правее!

И вот уже дружеские руки втаскивают нас в прихожую.

Лязгает засовом дверь, и только тут я чувствую, как болят мои многочисленные синяки…

– Ты сумасшедшая! – прижимаю к себе сероглазку. – Ну, скажи, зачем, зачем ты пошла сюда?!

– А что я должна была делать?

– В замке сидеть! И ждать меня!

– Или вести о том, что вас всех сожгли…

– Ну, отчего ты всегда видишь во всем происходящем только грустные стороны?

– А тут есть еще и веселые? – она с интересом оглядывается по сторонам. – Покажешь?

– А по попе?

– Можешь меня отшлепать, – соглашается она. – Главное, что я теперь с тобой рядом и больше ничего тебе не грозит.

– Да и раньше не слишком-то…

– Если бы я не вышла к дому, – не соглашается Мирна, – он бы уже пару часов как горел синем огнем.

– С чего это вдруг?

– Я слышала такие разговоры. Такой вопрос обсуждался вполне серьезно. Даже воду подвезли, чтобы отстоять другие дома, если на них перекинется огонь. Тогда я сказала им, что пойду в дом и сама там все посмотрю. Меня поддержал городской голова, хотя были и те, кто возражал.

– Вот уж я с ними опосля всего побеседую…

– А пока – снимай кольчугу! Буду смотреть, что там у тебя такое!

– А что – должно было вырасти что-то новое?

– С тебя станется!

Появление Мирны подняло нам всем дух. Тем более что в ее корзине, которую она успела-таки прихватить в дом, была и еда и вода. И не только вода…

Так что этот день завершился уже совсем на другой ноте, нежели предыдущие.

Перед сном я отловил-таки Лексли и спросил – видел ли он стычку среди солдат?

– И очень хорошо. Я же наверху с двумя арбалетами сидел, тебя прикрывать старался. Хотя, честно говоря, это уже был бы жест отчаяния. Если бы мы начали стрелять из дома…

– Да… Мирна сказала, что нас не подожгли только благодаря ее решению пойти в дом самой.

– Вот как? Это у кого ж такая идея родилась?

– Не знаю. Но городской голова был против этого, и поддержал ее. Вот и не стали нас поджигать.

– Ты смотри, а он крепким мужиком оказался. Надо будет с ним после всего выпить.

– Дай только вылезти отсюда – три дня гулять будем! Да, а что там со стрелками-то было? Рубить их за что стали?

– Так получилось-то, что они не в тебя стреляли.

– А в кого?

– В Мирну.

У меня отлила кровь от щек.

– Ты… точно это видел?

– Если бы ты не сбил ее на землю… да и не закрыл плащом…

Скрип моих зубов, наверное, был слышен даже на улице.

– Вот остальные солдаты и не выдержали. Они-то это тоже видели. Такого поступка здесь не простят… особенно в данной ситуации. Человек идет на смерть, чтобы спасти город. А тут кто-то хочет ему помешать… Стрелявшие еще легко отделались, их могли и на куски разорвать.

Вот, значит, как… Убей они сероглазку – планка у меня точно бы упала. И нашинковал бы я там народу… тихий ужас… И все было бы, как по заказу. Дом бы сожгли, меня тоже придавили бы где-нибудь… супротив такой толпы долго не выстоять.

Увидев мою реакцию на данные известия, Лексли не на шутку взволновался.

– Да разберемся мы, не переживай.

– Ладно… – хлопаю я его по плечу. – Пойду спать. А то все тело в синяках, лишний раз не повернешься…

Следующий день прошел уже значительно веселее. Еда пока была, да и солдаты вели себя уже не так настороженно.

По предложению Мирны, мы не подаем признаков жизни, только окна открыли. Время от времени кто-то из нас в них показывается. Но толпа уже не реагирует на это так остро.

К полудню цепь солдат поредела, часть отошла куда-то в тыл. Надо полагать, на отдых.

Меньше стало и народу.

Правда, эту ситуацию сероглазка нам разъяснила. Расставленные вокруг города военные посты не давали уехать никому. Тем не менее, часть горожан выбралась-таки за оцепление, и теперь они сидели в роще, ожидая известий. Уехать никуда они не могли, а в своих домах оставаться было страшно.

К вечеру на площадь вытолкнули тележку. На ней было что-то съестное и бочонок, надо полагать, с водой. Втащить поклажу внутрь мы втащили, но вот трогать ничего не стали. И хотя рунный тест ничего не показал, рисковать никому не хотелось.

Последняя ночь… Спал я плохо, да и не одному мне сегодня не спалось. Все понимали – таинственным противникам остался последний шанс. Или сегодня ночью мы умрем, или завтра выйдем отсюда героями. Лексли облазил все подвалы, ничего не нашел, но дверь наверх все-таки завалил наглухо. По моему совету мы содрали отовсюду все ткани и тщательно законопатили щелки в этой и в двух последующих дверях. Все припасы с тележки также свалили в подвал.

Отдыхали не раздеваясь, дремали все вполглаза, дежурные сменялись каждый час. Под утро я наконец забылся в коротком и тревожном полусне…

Проснулся сам. И вовсе не от того, что кто-то начал ломиться в дверь или орать дурным голосом. Минуты две лежал, пытаясь понять – что же меня разбудило? И только потом догадался – тишина.

За прошедшие дни я уже успел привыкнуть к неумолчному гулу толпы, шагам и лязгу оружия. А сегодня… сегодня всего этого не было.

Спрыгиваю на пол и только сейчас замечаю стоящую у окна Мирну. Она стоит, привалившись к стене и обхватив хрупкие, беззащитные плечи тонкими, казавшимися полупрозрачными в утреннем свете, руками.

Услышав мои шаги, оборачивается.

– Ты плачешь? Отчего?

Тонкое и гибкое тело прижимается ко мне. Ее руки обвивают мои плечи с неожиданной силой.

– Все закончилось… ты снова победил смерть.

– И это повод для слез?

– Какой ты толстокожий… я так боялась за тебя… за всех вас…

– И оттого пошла в этот, страшный для всех прочих, дом?

– Я не могу без тебя жить. Ты понимаешь это?! Сидеть и ждать страшных вестей о любимом человеке? Не знаю, есть ли такие женщины вообще?

Ласково глажу ее по голове, по пышным волосам, вдыхаю их знакомый, чуть терпкий запах.

– Ну, успокойся, моя сероглазка! Я рядом, живой и здоровый – чего ж еще желать?

Она не отвечает, только еще сильнее сжимает объятия.

Приподнимаю ее голову и осторожно, поцелуями, убираю с лица слезинки.

Ну вот, полегчало, наконец-то она улыбается.

– С чего ты взяла, что все кончилось?

– Посмотри… – кивает она на окно.

По привычке хоронясь за стеною, выглядываю на улицу.

Никто никуда не ушел.

Солдаты по-прежнему стоят, перегораживая площадь. Но их копья смотрят в небо. Не вижу и арбалетов. В середине строя открыт широкий проход.

– И что это значит?

– Они ждут твоего выхода. Это старый обычай – давать дорогу осажденному, чтобы он беспрепятственно покинул свою крепость.

– То есть – осада снята?

– Да.

Одеваясь на ходу, скатываюсь вниз. Тут уже все наготове, одеты, вооружены. Только морды не бритые и не умытые. Ну, я и сам-то… тоже хорош. За спиной Котов столпились слуги, среди которых я замечаю старика-управляющего и нескольких девушек. Интересно… девчонки… и где ж они все это время тут ныкались? Лексли куда-то запрятал, чтобы не ныли и не рыдали? Ага… вот он куда остатки «трупоподъемника» девал…

Однако выход задерживается – мне приходится умываться и даже скоблить свою щетину. Мирна с Лексли спелись и сообща наседают на меня.

– Лорд должен выглядеть красиво!

И не поспоришь ведь – не поймут…

Лязгает запор двери.

В комнату падает солнечный луч.

Опережая меня, на улицу выскакивают Коты с арбалетами в руках. Рассредоточиваются вокруг и внимательно оглядывают окрестные крыши. Лексли машет рукой – можно выходить.

На этот раз я без плаща – он украшает плечи моей сероглазки. Как ни возмущался старший Кот, а я на этом настоял. Популярного разъяснения возможных последствий ее не то, что смерти – даже и ранения, ему оказалось вполне достаточно.

Вот и подпирает Мирну по бокам парочка небритых, и оттого особенно неприязненно выглядящих, Котов.

Ну вот, пришла и моя очередь.

Щурясь от яркого солнца, делаю несколько шагов вперед.

Слитный лязг железа!

Обе шеренги солдат плавным движением опускаются на одно колено. Лязгнув металлом, ложатся на землю их щиты. Еще один лязг – поверх щитов опускаются копья. Дрогнув, склоняются блестящие шлемы.

Поднимаю голову и вижу, как следом за ними опускаются на колени и горожане. Их много, заполнена вся площадь и выходящие на нее переулки. И только посередине оставлена узкая полоска, по которой и следует наш маленький отряд.

«Если не знаешь что делать – делай шаг вперед!» Эта старинная самурайская мудрость и сегодня подсказывает мне правильное решение. Впереди, метрах в ста, нам навстречу движется процессия.

И кого ж нам Бог нынче послал?

Да уж… не поскупился…

Епископ Эрлих, собственной персоной. Глаза красные – мало спал? Торопился? Местный поп – опять забыл, как его зовут. Городской голова – бледный, но видно, как его распирает от удовольствия. Ничего сказать не могу – заслужил мужик свою долю славы! Да и попу спасибо сказать надобно… Какие-то военные, надо полагать, командиры солдат? Прочих не знаю, но, наверное, и они чем-то знамениты и значимы.

Когда до нас остается метров десять, встречная процессия останавливается. По знаку Эрлиха и они тоже опускаются на колени.

Так, а вот борзеть все-таки не нужно! Почести – оно, конечно, приятно, но пора и честь знать! Так тут поди только короля встречают? А я – не король, даже и не граф. Такими темпами я себе враз нехилый напряг в отношениях с верховной властью заработать могу. Ни к чему мне такой геморрой…

Прежде чем хоть кто-нибудь успевает вымолвить словечко, я подхожу к епископу и решительно поднимаю его с колен.

– Не пристало вам, святой отец, преклонять колени перед смертным! Да еще и не самым достойным этого!

Он неожиданно крепко меня обнимает.

– Сын мой, ты просто сам не представляешь, что ты сделал.

– Остался в живых – всего-то и делов!

А вот тут уже не выдерживает толпа… Орущие счастливые морды, охапки цветов. Женщины, несущие на руках мою сероглазку… девушки, обнимающие небритых Котов… все завертелось в каком-то калейдоскопе…

Прихожу в себя только на крыльце городской управы. Все уже более-менее организовано, весь городской ареопаг стоит за моей спиной, солдаты отгородили небольшое пространство перед крыльцом, оттеснив оттуда восторженную толпу. Гул и выкрики постепенно стихают. Сотни глаз смотрят на меня.

Так… что-то я должен сказать. Назначить виновных и наказать? Нет, не то и не сейчас. Наказание невиновных и награждение непричастных еще будет, но уж, как я надеюсь, без моего участия.

А вот одну вещь сделать надобно…

– Пусть выйдут сюда родители и близкие Оны!

Возня и движение в толпе.

И вот передо мною стоят несколько человек.

Зрелый поседевший дядька – отец, надо полагать. В его плечо вцепилась немолодая женщина, по-видимому, мать. Здоровенный мрачный парень и молоденькая девчонка, чем-то похожая на Ону. Ага, это брат с сестрой.

– Подойдите ко мне!

Они подходят, преклоняют колени.

– Встаньте. Как твое имя? – спрашиваю у отца. – Чем ты занимаешься?

– Логен, милорд. Раньше был кузнецом, но после болезни уже не могу держать молот. Помогаю в лавке почтенному Граю.

Стало быть, купцу пособляет. Не густо. Вон и одежда у них чиненная, я даже отсюда это вижу. Но одеты они аккуратно, видно, что стараются марку держать. А нелегко это им дается, вон у жены глаза красные, да руки в морщинах – от стирки? Глаза – понятно, от слез. Их дочь не вышла вместе с нами, стало быть, ее нет в живых.

– А твой сын? Что делает он?

– Работает подмастерьем в кузнице. Он еще молод, милорд, и не скоро станет мастером.

– А станет?

– Постараюсь, милорд! – неожиданным басом говорит парень. – Отцу надо помогать!

Так, правильная семейка. Отчего выбор пал на их дочь – бог весть. Но для них это было подарком судьбы. Было…

– Подойди сюда, Логен.

Нерешительно комкая в руках шляпу, он поднимается на крыльцо.

– Я должен сказать тебе спасибо! За твою дочь – за Ону! Ты воспитал храбрую и сильную девушку!

Поднимаю голову и выступаю вперед.

– Мы все! Весь город обязан склонить голову перед памятью этой отважной девушки и перед ее родителями! Благодаря ей не произошло страшного – не вырвался на волю Шерн!

Подробно разъяснять этого я сейчас не стану. Не время и не место. А вот власть лорда проявить нужно.

– Ты более не работаешь в лавке у почтенного Грая! С завтрашнего дня ты и твоя семья переезжаете в мой замок.

Он растерян.

– Но… милорд, что мы там будем делать?

– Ну, раз уж ты справлялся с кузницей и в купеческой лавке… с замком справишься?

Толпа ахает. Ни хрена себе подарочек!

– Будешь моим управляющим, тем более что старого пришлось экстренно уволить. Твоим детям тоже найдется, чем там заняться. Согласен?

Мужик обалдело кивает.

– Если у тебя и твоей семьи есть какие-то долги… – обвожу внимательным взглядом толпу. – То пусть подойдут ко мне те, кому ты должен. Надеюсь, что моих денег хватит, чтобы с ним расплатиться…

Я действительно на это надеюсь. Вот только до ближайшего отделения банка Святого Вайта добраться будет надо. Ибо наличности у меня не так уж и до фига.

– Ты сам и все твои потомки до седьмого колена более не будете платить никаких налогов! Никому! Ни лорду, ни городу!

Судя по воодушевлению толпы, подарок весьма основательный. Ну и правильно! Не люблю я налоговиков, хоть тут, да воткну им шпильку.

Поворачиваюсь к городскому голове.

– Пусть выкатят на площадь бочки с вином и пивом! Накроют столы! Всем жителям города – три дня гулять!

Не из моего же кармана…

А народу-то как подфартило, вон воодушевление выше крыши бьет.

Ну, на этой мажорной ноте можно и завершить явление лорда народу. У него, то есть – у народа, теперь и поинтереснее дела найдутся…

– Присаживайтесь, товарищи родные!

Присутствующие удивленно на меня вытаращились. Подобного обращения со стороны лорда никто из них до сих пор явно не слыхивал.

Я осмотрел комнату. Помимо епископа здесь присутствовал еще один не знакомый мне товарищ из его ведомства. Дядечка этот был уже в весьма преклонном возрасте, и, судя по его хитрой морде, явно проходил по разряду специалистов, о чьей деятельности широко не сообщается. Естественно, присутствовал тут и Лексли, олицетворявший собою персону командира Котов. Словом, компания подобралась серьезная и авторитетная.

– Ваше преосвященство! Может быть, вы соблаговолите представить мне своего коллегу? Судя по некоторым моментам, ему явно не впервой заниматься решением подобных вопросов.

Епископ смущенно кашлянул.

– Прошу меня простить, сын мой, я действительно несколько упустил из виду этот момент. Отец Варшани является признанным специалистом в вопросах борьбы…

«…с терроризмом!» – мысленно продолжил я фразу епископа.

– …с отравителями и последствиями их деяний. Он также крупнейший на данный момент специалист по истории применения Шерна. Я надеюсь, что его познания, с учетом имеющейся у нас на сегодняшний день информации, позволят хоть немного развеять завесу тайны над этим прискорбным случаем.

Киваю. Чего-то в этом роде я и ожидал. Не может же быть так, чтобы самая информированная в этом мире структура не располагала сведениями обо всех случаях применения подобной гадости. Можно было, конечно, постучаться и к королю. И наверняка он не отказался бы поделиться имеющимися у него сведениями. Возможно, что это и принесло бы какую-то пользу. Только вот, хорошо представляя себе масштабы королевской бюрократии, я не строил никаких иллюзий в этом плане. Одно ожидание ответа из королевской канцелярии могло бы занять столько времени, что все причастные к делу давным-давно растворились бы в неизвестности. А Церковь здесь умеет работать быстро, я уже на собственном опыте успел понять, насколько вдумчиво и эффективно они подходят к серьезным вопросам. Да и смутно мне верилось в то, что королевские чиновники проявят в подобном деле не то чтобы небывалый энтузиазм, а хотя бы элементарную расторопность. Как ни крути, а для короля я остаюсь потенциальной угрозой. Церковь же на сегодняшний день являлась моим неофициальным союзником. Никаких договоренностей мы друг с другом не заключали, верительными грамотами не обменивались, но взаимопонимание и без этого было достаточно хорошим.

– Итак, господа, на сегодняшний день мы имеем следующее, – я поставил на стол флакон из толстого, чуть мутноватого прозрачного стекла. На дне флакона сиротливо перекатывался бронзовый шипастый шарик. – Отравление происходит после того как жертва уколется об эти шипы. Скорость заражения в данном случае менее минуты. Отравленный человек практически сразу становится агрессивным и пытается напасть на окружающих. Яд передается через кровь или через глаза, рот, нос и тому подобные естественные отверстия. При попадании на кожу отравления не происходит. Во всяком случае, до тех пор пока кожа цела. Возможно, яд и подействует спустя некоторое время, но, как вы понимаете, у меня не было ни желания, ни возможности это проверять. Смыть яд с кожи возможно, используя ткань, пропитанную очень крепким вином.

– Насколько крепким? – вопросительно поднял бровь отец Варшани.

– Примерно настолько, – ставлю на стол бутылку с самогоном. Варшани открывает пробку и ничтоже сумняшеся хлебает прямо из горла.

Эк! Силен мужик…

На секунду в комнате наступила тишина. Все с интересом наблюдали за экспериментатором. Один только Кот прятал ехидную ухмылку в усы.

Глаза у священника медленно вылезли на лоб, который тут же покраснел. Однако никакой другой реакции не последовало. Прошло еще несколько секунд, и он наконец выдохнул. Достаю из кармана кусок хлеба и протягиваю ему.

– Понюхайте, святой отец. А потом – съешьте его.

Варшани следует моим указаниям, и его лицо понемногу приобретает нормальный цвет.

– Однако же, милорд… О таких вещах надо предупреждать.

– Ну, я же не предполагал, что вы сразу приступите к испытаниям! – развожу руками.

– Да, таким вином действительно можно убить любую отраву.

– Не только отраву. Этой жидкостью можно протирать раны, дабы они не воспалились.

– И где же брать такое вино?

– Это к Мирне. У нее есть аппарат, который позволяет получать такую жидкость. Для этого используется зерно, хотя можно в исключительных случаях брать свеклу, мед и другие продукты. Просто из зерна получается наиболее чистый напиток. Хочу сразу вас предостеречь от попыток пробовать его таким образом, как вы это сделали сейчас. Здоровья точно не прибавится, а обжечь себе рот вы можете очень даже запросто.

Епископ удовлетворенно кивает.

– Как убрать яд с тела, мы теперь знаем. Знаем также и то, что при простом соприкосновении с отравленным другой человек не пострадает. Естественно, если он не будет при этом укушен или оцарапан. Понятно, как яд попадает в тело человека. Это, несомненно, будет нам всем полезно. Но, как я понял, у вас, милорд, есть еще что-то?

– Да, ваше преосвященство. У нас есть отравитель. Вернее, его тело. Это слуга, который шесть лет прослужил в доме у покойного графа.

Присутствующие слегка оживились.

– В его комнате удалось найти два тайника. Один из них был обыкновенной ловушкой, рассчитанной на не слишком опытного человека. Зато во втором мы нашли вот это, – ставлю на стол серебряное яйцо. – Этот предмет лежал в тайнике очень давно. Слуга, когда ложился спать, по привычке трогал рукой тайник. И в итоге отполировал дерево так, как это не смог бы сделать никакой мастер. Проделать это рукою за месяц или даже за год совершенно невозможно. Я не думаю, что он стал отравителем вчера или позавчера. Скорее всего, яд давно ждал своего часа. Был ли его целью бывший граф или я – сейчас трудно выяснить.

– То есть, слуга хранил у себя в комнате дозу яда, способного отправить в мир иной целый город? – задумчиво проговорил епископ. – Я уж не говорю о том, что обыкновенному слуге это просто не по карману. Но насколько же извратился его ум, чтобы несколько лет носить за пазухой смерть для окружающих!

– Добавьте к этому, ваше преосвященство, и его незаурядную силу воли. Подбросив ко мне в постель яд, он не покинул здание, хотя свободно мог это сделать. Он лично убедился в том, что его удар достиг цели.

– Но он же не отравил вас, – поднимает голову отец Варшани.

– Он не мог знать, каким именно образом происходит заражение всех остальных. С его точки зрения, произошедшего на его глазах было вполне достаточно для того, чтобы посчитать задание выполненным. Подложив ко мне Шерн, он сам принял яд. Вероятнее всего, он не собирался покидать дом, но при этом не хотел умереть настолько мучительной смертью.

– В таком случае, – Варшани побарабанил по столу пальцами, – его поведение имело какую-то цель. Если он не покинул дом и остался, чтобы проконтролировать успех своей миссии, то это делалось не из праздного любопытства. Он должен был кому-то сообщить результаты того, что увидел.

– Или повторить удар.

– Каким образом?

– А вот каким! – осторожно развинчиваю яйцо на две половинки. В углублении лежит перстень. Он тоже бронзовый. Достаю из ножен рунный клинок и подношу его к перстню. Едва коснувшись его, кончик клинка чернеет, и мы все слышим низкое гудение.

Чуть побледнев, епископ откидывается на спинку стула.

– Впечатляет… – облизывает он кончиком языка пересохшие губы.

Отец Варшани уважительно кивает.

– Да… признаться, я первый раз вижу такой интересный способ распознавания ядов… да и Рунный клинок в действии мне вот так близко видеть раньше не доводилось. На лезвии не остается яда?

– М-м-м… не проверял. А как?

– Действительно…

– Я протираю его после тканью, смоченной в… в вине. Хотя, если подумать, то клинок, скорее всего, просто не терпит около себя ничего, что способно причинить смерть иначе, чем он это делает сам. И не принимает на себя ничего постороннего. Во всяком случае, пролитая им кровь исчезает почти мгновенно. Он словно выпивает ее… или уничтожает.

– Даже так? Вы его прямо живым считаете…

– А вы?

– Не знаю. В нашем распоряжении не осталось ни одного такого клинка.

– То есть? Насколько я в курсе дела, здесь уже было достаточно… Серых. Неужто их оружие куда-то исчезает с их… уходом?

– Все оставшиеся нам после таких случаев клинки – это обычные клинки. Не хуже и не лучше других. Остается только узор, все прочие качества пропадают со смертью владельца.

– Вот как? Не знал… А что еще известно о них?

– Клинок неразрывно связан со своим хозяином. Известны попытки его украсть. Некоторые даже были удачными.

– И как?

– Он всегда возвращается к законному владельцу. Самыми разными способами. Но при этом вор и тот, кто последний им владел – погибают.

– От клинка?

– Не обязательно. Но с железной вероятностью.

– Весело…

– Любое ранение этим клинком – смертельно. Человек умирает за несколько секунд.

Киваю – это я уже видел. Впечатлило донельзя.

– А на меня он действует так же?

– Нет. Для вас он не опаснее любого другого меча.

– То есть я могу им бриться при желании?

– Можете. Хотя с трудом представляю себе этот процесс.

Я, честно говоря – тоже. О чем и сообщаю собеседнику. Тот понимающе кивает.

– Никакие доспехи или щиты от Рунного клинка не защитят. Им можно нарезать в лапшу металлическую колонну. Трудно, но выполнимо.

– Учту. Хотя, откровенно говоря, не представляю себе необходимости в таком странном деянии.

– Клинок также защищает своего владельца.

– Каким образом?

– Неизвестно. Но об этом все говорят. В смысле – все Серые.

– А как именно?

– Да хоть бы и так, – указывает на яйцо с перстнем хитропоп. – Разве этого мало?

Вынужден признать его правоту. Действительно, подарок немаленький!

– Кстати… – приподнимается он с места. – Минуточку…

Проворно, несмотря на свои габариты и возраст, подходит к камину и зачерпывает из него горсть золы.

– А подставьте-ка клинок…

Подойдя к нему, поворачиваю Рунный клинок плашмя и наклоняю над топкой.