Северное желание бесплатное чтение

Пролог

Я бежала по раскалённому асфальту, обжигая босые ноги. Дыхание с шумом срывалось с истерзанных губ. Встречный горячий ветер трепал разорванную одежду. Тело сковывало болью с каждым преодолеваемым метром, и я бы сдалась и остановилась, если бы не злобное рычание позади. Монстроподобные чёрные псы неслись за мною по пятам и не отставали. Я выбивалась из сил и, завидев на скошенном поле вдоль дороги стог соломы, резко свернулась в его сторону. Кошенина, сухая и ломкая, впивалась в стопы, разрывая кожу. Я, не останавливаясь, в отчаянном рывке забралась на стог и закашлялась от поднявшейся мелкой колкой пыли.

Переведя дух, я отважилась взглянуть вниз: три огромные собаки кружили вокруг моего шаткого убежища, задрав морды, и не сводя с меня горящих злобой глаз. Из их разверзнутых пастей свисали длинные узкие языки, раздвоенные на концах. Одна из тварей с утробным рычанием лизнула сухие жёлтые стебли пшеницы, и они задымились. Остальные чудовища, коротко взвизгнув, принялись оббегать стог, истекая слюной. В местах её падения с шипением взвивались лепестки голубоватого пламени. Я, в отчаянии заломив руки, оглядывалась и не видела ничего, способного помочь мне выбраться из огненной ловушки. С неба на меня взирало огромное разъярённое солнце. Огонь окружал меня, обдавая смертельным жаром, и я отчаянно закричала от боли, внезапно располосовавшей спину и вывернувшей позвоночник.

Глава 1

Я продолжала кричать, захлёбываясь болью, даже когда проснулась. В предрассветных сумерках комната, погружённая в извивающиеся тени качающихся за окном деревьев, казалась чужой. Свалившись на пол и сидя в смятых простынях, я продолжала содрогаться от пережитого страха. Отдышавшись и ощупав собственное тело, убедилась, что нахожусь в этой реальности и уже не сплю.

Поднявшись на нетвёрдых ногах, я, держась за стену, прошла в ванну. В зеркале отражалось измождённое бледное лицо с тёмными кругами под огромными синими глазами, дрожащими искусанными губами, обрамлённое растрёпанными, мокрыми от пота чёрными волосами. Чертыхнувшись, забралась в душевую, включила холодную воду и, сцепив зубы, принялась намыливать липкую кожу. Согревшись, наскоро смыв пену и промокнув влагу полотенцем, я прошла в спальню и с тяжёлым вздохом щёлкнула выключателем, зажигая свет.

Освещённая комната уже не казалась мрачной. Я потянулась, и, наскоро убрав в корзину влажную простынь, заправила свежую постель. Натянув хлопковое бельё, застиранные и оттого мягкие тренировочные штаны, футболку и потёртые кроссовки, я схватила плейер и выбежала из дома. Ночью шёл дождь и запах мокрой земли, прелой листвы и хвои с высоких сосен у самого порога наполнили лёгкие. Потратив несколько минут на растяжку мышц, я надела наушники и, выбрав папку с любимой музыкой, побежала по едва заметной тропке между деревьев вглубь леса. Быстро согревшись от движения, выбралась на прогалину на пригорке и, не останавливаясь, приступила к тренировке. Я почти не касалась земли, подпрыгивая и уворачиваясь от воображаемых ударов и подсечек. Переходя из одной позиции в другую, я отсчитывала ритм, подчиняясь мелодии, звучащей в моих ушах.

Солнце выскользнуло из-за горизонта, и сквозь стволы деревьев ласкало тело. Я взглянула на часы и, спохватившись, рванула обратно. Сегодня я не имела права опаздывать. Выскочив на площадку перед домом, краем глаза отметила присутствие знакомого автомобиля на подъездной дорожке и, нахмурившись, толкнула дверь. На кухне, совмещённой с гостиной, закинув ноги на отполированный дубовый стол, в мятых джинсах и несвежей рубашке сидел мой бывший поклонник. Вот почему каждый хороший парень, с чувством юмора, заботливый и милый, после того как получит отказ становится занудливой и мелочной тварью?

Глеб был помощником отца и ухаживал за мной в каждой экспедиции. Я имела глупость пригласить его пожить в гостевой домик, пока не закончится ремонт в его квартире. Он воспринял этот шаг как возможность сделать наши отношения полноценными, с интимом, которого я всячески избегала. Он же в свою очередь хотел подмять меня под себя, и очень удивился проявленному мною упорству, с которым я не поддалась ему и отстаивала собственные желания и потребности. В течении пары дней Глеб проявил себя во всей красе и решил настоять на своём с помощью кулаков. Я не ожидала удара и когда оказалась на полу, даже не поняла, как это произошло. Он был крупнее, и вмазал мне от души, с оттягом. Неловко поднявшись, опираясь о стену, я наблюдала довольного своей выходкой, некогда симпатичного мне мужчину. Глеб стоял в дверном проёме, уперев руки в косяки. Совершенно потеряв контроль над собой, я подхватила со стола скалку и, по старорусскому обычаю, заставила его скатиться с порога. Он попытался вернуться в дом, но я достала ружьё и из-за двери наставила на него.

Я жила в этом доме одна, после отъезда родителей в экспедицию, соседи располагались за стеной деревьев. Ружья в доме имелись, но хранились в сейфе, а тот муляж за дверью был для отпугивания идиотов, что могли появиться на пороге. Однако, Глеб испугался оружия, что-то злобно бурча под нос, сел в машину и уехал прочь. В тот же день я собрала его вещи и отвезла к нему. Оказалось, в своё жильё он благополучно пустил квартирантов. Там я и оставила пару сумок. И вот, спустя несколько дней, он явился в мой дом. Я отвесила себе мысленный подзатыльник за то, что так и не поменяла замки. Глеб с мерзкой ухмылкой наблюдал за мной.

– Что ты здесь забыл? – недружелюбно поинтересовалась я, разуваясь.

– Нам нужно поговорить.

– Я так не думаю. Тебе стоит оставить ключи и забыть дорогу сюда.

– Не указывай мне что делать, – он тяжело поднялся на ноги и скрестил руки на груди. – Ты женщина и должна вести себя соответственно.

– Это как же?

– Слушать мужика и не перечить ему.

Я довольно громко хмыкнула и, заметив, как он качнулся в мою сторону, обошла стол, вставая напротив него.

– Нам не о чем говорить…

– Ты что-то сделала со мной! – Глеб сжал кулаки и продолжил дрогнувшим голосом, – я думаю только о тебе. Который день слежу за тобой…

– Что? – надеясь, что ослышалась, я сглотнула.

– Я прячусь за гаражом, – объяснил он с нажимом.

– Зачем? – наконец я действительно испугалась.

– Я с ума схожу. А ведь раньше никогда никого не ревновал. Да, ты не самая красивая из моих девок. На мой вкус, задница маловата и грудь тоже. Мне всегда нравились блондинки.

– Вот и славно…

– Заткнись! Я думал перекантоваться с тобой, пока другая не подвернётся. Ты же меня не воспринимала, тварь.

Я подобралась, понимая, что в ограниченном пространстве у него все шансы вырубить меня одним точным ударом. Глеб сейчас мало напоминал цивилизованного человека. Лицо его покраснело, глаза лихорадочно блестели, и дрожащие ладони выдавали степень его возбуждения.

– Когда разбежались, я даже не заморачивался. Только ты, ведьма, что-то сделала, и я теперь как одержимый. Может, если мы переспим, я успокоюсь.

– Слушай, давай я заварю чай, и мы…

Он взвыл и, широко расставив руки, ринулся на меня. Схватившись за край футболки, я одним движением сдёрнула её через голову и кинула растерявшему запал и замершему передо мной мужчине. Воспользовавшись его ступором, шагнула к нему и положила ладони на оголённые предплечья. Глеб пьяно уставился на меня, шевеля губами и сминая трикотаж в скрюченных пальцах. Вглядываясь в шальные глаза, я лелеяла надежду увидеть в них хотя бы крупицу той личности, ради которой стоило бороться, но не нашла там ничего, кроме животного желания владеть и рушить. Мужчина, уронив ткань на пол, вцепился в мои плечи и притянул к себе. Он жадно сжимал мою плоть, оставляя кровоподтёки, зубами вцепился в шею и с мучительным стоном надорвал кожу. Я обняла его за талию и тихонько всхлипнула. Его кровь текла по напряжённым сосудам, подгоняемая сердечными сокращениями. Дыхание, срывающееся и учащающееся, опаляло висок.

– Хочу тебя до смерти, – выдохнул Глеб, швырнув меня на стол, больно припечатывая спиной.

Он навис надо мною, пытаясь разорвать бюстгальтер, но трясущиеся ладони уже не подчинялись ему. Я мягко отвела их от себя и, пытаясь улыбаться, завела руки назад, расстёгивая замок. Откинув ставшую лишней вещь, я уселась на столешницу и притянула его к себе, упираясь лбом в его переносицу.

– Прости меня, – попросила я с горечью, позволяя ему прижиматься к моей обнажённой коже.

Мужчина скулил, не справляясь с дрожью, и неожиданно резко завалился на меня. Он сипло хрипел и пускал слюну с уголка губ. Не справившись с ужасом, я инстинктивно столкнула с себя безвольное тело. Рухнув на пол, он свернулся в позу эмбриона. Кожа покрылась крохотными темными капельками, и когда он провёл пальцами по рукам, они окрасились красным. Кровавый выпот покрывал содрогающееся тело, пропитывая одежду, пачкая пол. Я села рядом с ним, поджав ноги и откидываясь на стену. Булькающие звуки наполнили мощную грудную клетку и с розовой пеной вырвались наружу. Его бешено бьющееся сердце ломилось в рёбра и, наконец, вены, не выдержав напряжения, лопнули. Кровь выплеснулась из носа и рта, орошая всё вокруг, включая меня. Тело выгнулось дугой и распласталось на спине. Противясь необходимости, я всё же взглянула на то, что не так давно было Глебом. Огромные глаза с разорванными капиллярами уставились в пространство перед собой, но, казалось, что он осуждающе смотрел на меня. Нервно подцепив брошенную на пол футболку, я накинула на его голову, прикрывая синюшное, искажённое гримасой боли лицо. Задержав дыхания и сцепив руки в замок, встретила волну душной сладостной истомы, накатившей на меня, опрокидывая на пол. Я извивалась, царапая пол от переполняющего меня восторга и наслаждения. Пронзительный крик вырвался из моей глотки, вспарывая пространство и заставляя дрожать оконные стекла, покрывая их сетью трещин. Моё тело испачкалось в излившейся мужской крови и продолжало метаться по полированным доскам, опрокинув стул и сорвав занавеску. Пытаясь подняться по стене, зацепилась за подоконник, но окровавленная ладонь соскользнула, и я снова оказалась на полу. Надеясь прийти в себя, прикусила губу и, обхватив колени, упёрлась в них лбом. Тихо постанывая, пробуя отдышаться, старалась выгнать из головы тягучий туман эйфории. Я почти забыла приторный вкус смерти, и испытав его вновь, ощутила безумие жажды и … голод.

Глава 2

Сколько мне лет по-настоящему – никто не знает. Просто однажды меня нашли испуганную, грязную и голодную возле горной реки, там, где на многие километры не было ни одного поселения. Археологи, проводящие раскопки, вывели меня оттуда и, решив не оставлять чужим, вскоре удочерили. По результатам осмотра, врачи с трудом определили мой биологический возраст и дали мне примерно девять лет. Странно, что я умела разговаривать, но только совершенно не знала, как вести себя в обществе, а также элементарных вещей: как пользоваться столовыми приборами, спать в кровати и пользоваться туалетом, ванной.

Моя приёмная мама проявила поистине титанические усилия и терпение и за несколько лет смогла добиться потрясающих результатов, сделав меня почти цивилизованным человеком. Мы часто переезжали, мотаясь по всему миру, где мои родители проводили раскопки. Пришлось довольствоваться домашним образованием и отсутствием компании сверстников. Но это не делало меня несчастной. Я оказалась удивительно смекалистым ребёнком и всё схватывала на лету. Когда спустя девять лет я сдала экстерном экзамены и поступила на заочное отделение одного из лучших университетов на факультет международных отношений, отец подарил мне машину, а мама, наконец, позволила выходить в город без сопровождения. Я всегда буду благодарна этим людям за возможность полноценной жизни, ведь они точно знали, что я за создание.

Мне страшно вспоминать лицо милой мамы, когда она застала меня за пожиранием. Крупный лось вышел из леса. На боку его зияла рваная рана. Возможно, он попал в аварию. Я ощутила веяние смерти, сидя за столом на кухне. Не осознавая, что меня тянет наружу, я выбежала и словно в трансе двинулась к зверю. Он прядал ушами и раздражённо фыркал, но длинные ноги мелко дрожали, и грузное тело осело на землю от потери крови. Заворожено разглядывая страдающее животное, я опустилась на колени и подползла к нему вплотную. Ладонью погладила жёсткую шерсть и осторожно скользнула к ране. Лось внимательно следил за мной глубокими влажными глазами и тяжело дышал. Волна странного томления накатила на меня, и я впала в состояние, в котором не понимала где я и что я. В таком виде: содрогающуюся, впившуюся в истерзанную кровоточащую плоть и воющую меня нашли родители. Животное уже было мертво. Отец попытался ко мне прикоснуться. Его отшвырнуло прочь, и я вскинулась, готовясь наброситься на него. Между нами встала мама. Её не испугал мой безумный вид: заострившееся лицо, обтянутое истончившейся бледной кожей, оскаленный рот с удлинившимися зубами, горящие синью глаза и скрюченные пальцы с изогнутыми когтями.

Не знаю, как она смогла понять, что я не причиню ей вреда и поняла ли это вообще, но, обхватив меня руками, она прижала напряжённое тело к груди и стала баюкать словно дитя, напевая хриплым от простуды голосом старую колыбельную, которая всегда мне нравилась. Придя в себя, я вскрикнула от ужаса осознания и страха потерять их, своих самых родных людей. Протянув ладонь отцу, я даже не надеялась на то, что он вложит в неё свою. Он не оставил меня, и мы стояли у кромки леса втроём, обнявшись и став после этого ближе. Единственное, что изменилось во мне после произошедшего, с моей кожи исчезли все шрамы, и я стала словно немного младше.

Родители осторожно пытались выяснить, кем я могу являться, но все изыскания оказались безрезультатны. Копать глубже они не решились, боясь, что меня могут вычислить и запереть в какой-нибудь лаборатории.

Следующим серьёзным испытанием для нас стало событие, произошедшее примерно десять лет спустя. В доме появилась бригада рабочих, делающих ремонт. Я старалась с ними не видеться. Это было несложно. Уходя в лес, я могла там оставаться какое угодно время, не замерзая, всегда находя источник воды и уже привычно поймав зверька в качестве пищи. Выпустив кровь и впитав её энергию, я могла зажарить тушку для утоления другого голода. У неглубокого родника установила небольшую палатку и оставалась там дотемна. Когда солнце спускалось, я спешила по извилистой малоприметной дорожке в дом.

В тот день я уже почти вышла из зарослей, когда чья-то широкая ладонь обхватила меня за талию, а другая зажала рот, не позволяя закричать. Один из рабочих, огромный мужчина лет тридцати, с загорелым лицом, светлыми глазами, с лучиками морщинок в уголках век, загорелый и крепкий, он создавал впечатление хорошего человека. Оказалось, он увидел меня пятью днями раньше, уходящую на рассвете, и никак не мог выкинуть из головы. Он сбивчиво говорил мне это, широкими движениями оглаживая гибкое тело и не позволяя пошевелиться. Умолял понять, что я стала для него наваждением, он не мог поступить иначе, и я просто обязана быть с ним, стать его собственностью. На мои попытки вырваться, он грубо вывернул мне руку, даже не заметив, что сломал кость и пообещал убить, если не подчинюсь.

Когда он стал стягивать с меня одежду, то вдруг неловко завалился, подминая меня под собой, и за несколько минут содрогаясь, хрипя и заливая меня кровью, перестал дышать. Я кричала, пытаясь спихнуть его с себя. Когда мне это удалось я, поднявшись на ноги, пьяно качаясь и корчась от остаточного наслаждения и отвращения к себе, пошла прочь от дома. Однако скрыться мне не удалось. Мне казалось, что прошло несколько часов как меня нашли у ручья дезориентированную, испуганную, покрытую коркой свернувшейся крови. Когда рядом со мной появились несколько незнакомых мужчин я, упираясь спиной в дерево, выставила ладони перед собой и зашипела, ощущая, как язык становиться длиннее и тоньше. Испугавшись, закрыла лицо руками.

– Не трогайте меня! – захныкала я, – не подходите… Не надо…

– Совсем ещё ребёнок, – удивлённо произнёс низкий голос.

Однако, меня не послушали. Один из них молча завернул меня в свою куртку и, легко подхватив на руки, понёс через лес в сторону дома. Помню, я очень удивилась тому, что он ориентируется в полной темноте почти также хорошо, как я. Я доверчиво прижалась к тёплому, вкусно пахнущему листвой телу и, тихо всхлипывая, расслышала, как он пробормотал что-то успокаивающее, после чего я незаметно для себя заснула.

Очнулась я дома. Тех людей уже не было. Отец объяснил, что когда они обнаружили мёртвое тело в кустах и не могли меня найти больше суток, то им пришлось вызвать группу поиска, и приехали несколько человек из тренировочного лагеря за городом. Принеся меня домой, они уехали. Полиция приезжала и задавала вопросы, но вскрытие показало, что неудавшийся насильник умер от инсульта и истёк кровью из разорванных вен, так как её свёртываемость была крайне низкой. Чем это было обусловлено, никто не мог толком объяснить, и дело было закрыто. После этого с моего тела опять сошли царапины, следы солнечных ожогов и веснушки, волосы приобрели свой естественный цвет, потеряв нанесённый ранее искусственный, кость срослась в рекордные сроки, и я снова стала казаться немного моложе.

Мы старались забыть о случившемся, но спустя несколько месяцев, когда официально мне исполнилось двадцать три года, прямо перед праздничным обедом, у нашего дома остановились два автомобиля с тонированными стёклами. Я подобралась и замерла у двери, с шумом втягивая воздух. Отец обеспокоенно положил руку мне на плечо.

– Там люди с оружием, – сдавленно сообщила я, – они опасаются и предвкушают.

Родители, зная о моём зверином чутье, никогда не спрашивали, как я это делаю.

– Будет проще, если я не буду маячить здесь, – я метнулась по лестнице за перегородкой, ведущей на мансарду, и затаилась у приоткрытого слухового окна, не сводя глаз с микроавтобуса.

Из внедорожника выбрался высокий седовласый мужчина с цепким взглядом, одетый в джинсы и рубашку, но выправка выдавала в нём военного. Следом вышла женщина: рыжая, тонкая и дёрганная. Она морщила крохотный носик на кукольном лице и с отвращением оглядывала наше жилище. Родители вышли на крыльцо.

– Чем обязаны? – отец сложил руки на груди.

– Максим и Регина Холодовы? – после утвердительного кивка седой многозначительно посмотрел за спину мамы, – Я Антон, а это Марго. Могу я увидеть Северину?

– Какие дела вас могут связывать с моей дочерью?

– Я уполномочен обсудить это в её присутствии.

Мне захотелось чихнуть от ощущения пристального взгляда, направленного прямо на меня, и я поёжилась, понимая, что в полутьме меня почти не видно. Вот оно что! Недоброе подозрение превратилось в уверенность, что моё нахождение здесь не является секретом. Сцепив зубы, я решилась.

– А зачем вам вооружённые люди в сопровождении? Вы чего-то боитесь или желаете зла моей семье? – я вышла на балкон и, опершись о перила, качнулась вперёд.

Седовласый пристально уставился на меня, нервно сглотнув, что не укрылось от моего внимания, и лучезарно улыбнулся.

– Может, мы пройдём в дом и…

– Пусть выйдут из машины и…– я ошарашено уставилась в сторону леса.

Там был кто-то посторонний, чужой. Я вцепилась в косяк двери и шагнула обратно в тень, лихорадочно вслушиваясь в свои инстинкты. Они заставляли меня бежать. Рядом была опасность, другого слова не получалось подобрать. Но я не могла бросить родителей.

– Папа, зови гостей в дом, – дрогнувшим голосом крикнула я.

Я, подобравшись, ещё раз взглянула на машину. Из открывшейся двери вышли четверо высоких, темноволосых, чем-то неуловимо похожих между собой мужчины в футболках и штанах защитной расцветки без знаков отличия. Для себя я назвала их солдатами. Один из них задрал голову и, широко ухмыляясь, посмотрел прямо на меня, подтверждая тем самым моё подозрение. Именно этот взгляд царапал мою кожу чуть раньше.

Повинуясь порыву, я метнулась на балкон и, перемахнув через перила, цепляясь за ветви растущего рядом дуба, как делала уже не раз, спрыгнула вниз. В несколько прыжков сократила между нами расстояние и, замерев рядом с ним, задрала голову, чтобы встретить его ошарашенные глаза, на довольно привлекательном открытом лице.

– Ты пришёл сюда, чтобы причинить вред?

– Нет, – твёрдо ответил он.

Я наклонила голову к плечу и заворожено наблюдала, как зрачки в зелёных радужках вытянулись в тонкие линии.

– Красиво…– протянула я и отшатнулась, поразившись своей реакции, а после холодно добавила, – обидите их, и я вас выслежу по одному.

– И что сделаешь? – серьёзно поинтересовался кто-то слева.

– То, что должна.

Я отвернулась, ощущая затылком пристальное внимание, и пошла к двери.

– Они тебе неродные, – негромко сообщил один из солдат.

– Они единственные, кто мне дорог, – огрызнулась я, не оборачиваясь.

Зайдя в дом, я сморщила нос от навязчивого цветочного запаха. Гости напряжённо застыли за столом перед чашками свежезаваренного чая. Моё внезапное появление из-за их спин заставило женщину подскочить и взвизгнуть.

– Не смей подкрадываться, маленькая тварь.

Удивлённая подобной грубостью, я ждала реакции родных, но с ужасом заметила их остекленевшие взгляды и приклеенные улыбки.

– Что вы с ними сделали?

Я подбежала к маме и принялась трясти её. Безрезультатно.

– Сядь! – рявкнула кукла, и я автоматически подчинилась, опускаясь на свободный стул.

– Ты будешь делать всё, что я потребую, – замогильным голосом продолжила Марго под испытующим взглядом седовласого мужчины.

– Что, например? – таким же голосом спросила я.

– Амммм, – кукла немного растерялась, – не перечь мне! Подчиняйся!

Я встала и одним движением оказалась возле неё, подцепив пальцем изящный подбородок. Дама округлила глаза, явно не ожидая такого поворота событий.

– Послушай меня, дрянь, я сверну тебе шею, если не закончишь хамить и не выведешь из своего гипноза родителей.

Антон озадаченно смотрел на меня и, опомнившись, сказал:

– Нам нужно поговорить без них.

– Я так не думаю, – хмуро заметила я, отступая от испуганной женщины.

– Поверь мне, так будет лучше.

Уверенный тон его голоса заставил меня внимательно посмотреть на мужчину и всё же утвердительно кивнуть.

Мы прошли в гостиную зону. Чужаки уселись на диван, а я заняла папино кресло. Антон испытующе посмотрел на меня и перевёл взгляд на Марго, отчаянно пялящуюся на меня.

– Пусть она прекратит.

– Тебе плохо от неё?

– Она меня раздражает. Не люблю хабалок.

– У меня два высших образования, – пискнула кукла.

– А вести себя в чужом доме не умеешь, – резко оборвала её. – Закрой рот и не зли меня, феечка пришибленная.

Она резко закрыла рот и беспомощно уставилась на Антона в поисках поддержки.

– А почему феечка? – он явно забавлялся.

– От этой болезной несёт такой цветочной вонью, – я всё же чихнула.

Гость откинул голову назад и хлопнул себя по коленям, заходясь в смехе. Марго злобно зыркнула на меня и обиженно отвернулась к окну, делая вид, что там есть что-то интереснее.

– Марго, уйди, – безапелляционно заявил Антон и кукла, словно пущенная стрела, сорвалась с места.

Я удивлённо проводила её взглядом и поняла, что мне стало стыдно за свою грубость. Не понимаю, что на меня нашло.

– Наверное, мне стоит извиниться, – я поймала на себе испытующий взгляд, – обычно я не грублю людям.

– А почему сейчас стала?

– Не знаю, просто она меня бесит, – пожав плечами, я оглянулась на родителей. – Они будут в порядке?

– Не переживай, Северина. Просто нам нужно поговорить без свидетелей.

– Я от них ничего не скрываю.

– Совсем? – я согласно мотнула головой, и он нахмурился. – А вот это неправильно. Ты же понимаешь, что отличаешься от других? И обычным людям опасно не только быть рядом с тобой, но и знать о тебе.

– Почему? – я сдерживалась, чтобы не вскочить.

– Ты знаешь кто ты?

– Я… – почему-то врать ему казалось бессмысленным, но я действительно не знала ответа и спросила зачем-то шёпотом, – вы знаете?

– Могу помочь узнать, если ты позволишь.

Остро ощущая фальшь в последней фразе, я сцепила руки на коленях.

– Вам же, по сути, плевать на моё "позволение". Вы готовы перешагнуть через каждого, кто будет стоять на вашем пути. Скажите мне, Антон, что вам нужно от меня и на что вы готовы пойти, чтобы получить желаемое?

– Ты – уникальное создание, – он жадно пожирал меня глазами, и когда я смутилась, подпёр подбородок ладонью. – То, что твои опекуны ещё живы, лишь досадное недоразумение. Странно, что ты их ещё не убила или вас не нашли.

Я всё же вскочила, становясь между родителями и этим странным человеком, разведя руки в стороны и пятясь к ним.

– Не смейте трогать их, – прорычала я, ощущая, как начинаю изменяться, и пытаясь это контролировать, – я…

– Почему ты демонстрируешь заботу? Они ведь для тебя посторонние?

Он закинул руки на спинку дивана, демонстрируя олимпийское спокойствие, которое всё же было напускным. На крыльце едва слышно скрипнула ступень. За секунду до того, как открылась дверь, я упёрлась поясницей в стол и, открыв ящик со столовыми приборами, выхватила их, швыряя в сторону входа. Под оглушительный звон металла сгребла в охапку маму и сбила со стула отца. Кинув их на пол, перевернула стол, загораживая подступ к нам. К моему ужасу они остались лежать улыбающимися марионетками, продолжая смотреть перед собой застывшими взглядами.

– Северина! – воскликнул Антон, – здесь никто не причинит тебе вреда. Поверь…

– Тогда почему ты не веришь себе? – борясь с паникой, я оглядывалась в поисках того, что может быть использовано как оружие, – и меня тошнит от твоего страха!

В комнате висела тишина, в которой было слышно тиканье настенных часов. Я закрыла глаза и поняла, что слева нас обходит военный, второй затаился снаружи у окна и готов разбить его, третий уже стоит за перегородкой, спустившись с мансарды, четвёртый загородил собой Антона. Пахло металлом и азартом. Меня готовились убить.

– За что? – выкрикнула я, отчаянно сжав в ладони подвернувшийся кухонный нож. – Перестаньте!

– Не вздумай питаться, – предостерегающе раздалось из-за столешницы, однако никто не приближался, как будто выжидая.

Я ошеломлённо переваривала информацию и вдруг с ужасом поняла, что они дают мне время начать пожирать… родителей. Все в этом доме были уверены, что сейчас я именно это и сделаю. Выдохнув и уняв дрожь в теле, я медленно встала и, подняв руки над головой, вышла из своего укрытия. Сосредоточенно разглядывая меня, Антон шагнул из-за спины своего защитника, но тот неаккуратно задвинул его и хрипло приказал:

– Брось оружие.

Я подчинилась, роняя нож на пол, опустила руки и, закусив губу, обвела присутствующих тяжёлым взглядом.

– Делайте то, за чем пришли, только, – мой голос дрогнул, и я умоляюще закончила, – не трогайте маму и папу.

Удивлённый вздох разрезал пространство.

– Зачем тебе это?

Я смотрела в пол, не желая показывать окружающим злые слёзы, бегущие по щекам. Человек в форме, стоящий перед седовласым, резко шагнул ко мне, запрокидывая моё лицо кверху и пытливо заглядывая в ставшие ультрамариновыми глаза. Его лоб прорезала вертикальная морщина, губы сжались в жёсткую линию, зрачки снова стали узкими. Весь облик изменился до неузнаваемости, и я вдруг вспомнила его. Он вынес меня из леса.

– Кто они для тебя? Защита? Пища? Отвечай! – пальцы до боли сжали мою челюсть.

– Они моя семья, – выплюнула я, ощущая знакомую вибрацию внутри тела и, шипя, отпрыгнула от него, выставляя ладонь перед собой. – Не трогай меня!

– Почему? – он осторожно шагнул ко мне.

– Пожалуйста, – я всхлипнула, снова упираясь в стол спиной, – если ты пострадаешь, остальные отомстят.

– Здесь кроме нас троих никого нет.

– Неужели? – горько усмехнулась я, качая головой. – Я точно знаю сколько вас… Считая тех, кто стоит за стеной, за окном и ждёт в лесу.

– Что? – удивлённо переспросил Антон, – кто ждёт в лесу? У нас разве кто-то есть в лесу?

– Один, – уловив состояние растерянности, я внимательно посмотрела в его напрягшееся лицо, – опасный и его я боюсь больше вас.

– Боишься, – пробормотал стоящий рядом со мной солдат и мягко отвёл выбившуюся прядь волос от моего лица, заправив за ухо. – Совсем ещё дитя…

Я оторопела от нежности, окатившей меня. Снова послышался беззвучный вскрик. Вздрогнула, оглядываясь, и поняла, что от дома отделились три фигуры, двигаясь в сторону леса.

– Им нужно знать, что он уходит по дуге, на юг, – я запнулась, заметив изучающий взгляд Антона, и инстинктивно потянулась к высокому незнакомцу, становясь ближе к его плечу, и доверительно шепнула, – и там, откуда он следил, ловушка.

– Какая? – он ласково погладил меня по щеке.

– Нашёл экстрасенса, – буркнула я, смутившись и отодвигаясь. – Так вы не собираетесь… ну… это…

– Вообще-то, мы ожидали "этого" от тебя, – ехидно вставил Антон и кивком головы предложил мне сесть.

Я вздохнула и неуверенно взглянула на солдата.

– Как тебя зовут?

– Мир, – без запинки отчеканил он.

Я поняла, что это не его имя и, передёрнув плечами, забралась в кресло.

– Тебе не нравится его ответ? – Антон явно не отошёл от страха и начинал злиться на меня за это.

–Не нравится ложь и неприятно, когда держат за дурочку, – я вытерла лицо рукавом рубашки. – Вы пришли для того, чтобы убить меня. Что изменилось?

– Что ты помнишь о себе до того, как тебя удочерили?

Грустно улыбнувшись, я украдкой кинула взгляд в сторону родителей.

– Ничего, кроме синего цвета.

– Подробней!

Я неопределённо обвела комнату рукой, привлекая внимание к преобладанию в интерьере всех оттенков синего.

– Вот все подробности. Больше ничего. Моя жизнь началась, когда меня нашли. И мне непонятно почему всех вас так удивляет, что я беспокоюсь о любимых людях…

– Любимых? – Мир подался вперёд и практически навис надо мной, поставив руки на подлокотники. – Ты любишь этих людей?

– Конечно, – пискнула я, поджимая пальцы на ногах, и слабо продолжила, – отойди от меня сейчас же.

– Что ты сделаешь, если я останусь? – он напряжённо замер в ожидании ответа.

Я сдерживала трансформацию, понимая, что этим могу спровоцировать присутствующих и навлечь их гнев, ведь уже поняла, что они нечто большее, чем просто спецслужбы, о чём я подумала сначала. Было сложно.

– Покажи мне себя настоящую, – он наклонился так низко, что я ощутила запомнившийся мне с той ночи запах листвы.

– Извращенец, – процедила я с отчаянием и обхватила себя руками, впиваясь удлинившимися когтями в бока, и меняя интонацию, решила надавить на жалость, – отойди, пожалуйста. Перестань меня пугать.

Фыркнув как большой кот, он отошёл к стене и, скрестив руки на груди, продолжил оттуда сверлить меня пронизывающим взглядом.

– Не удивляйся, дорогая, – приторным голосом вступил Антон, – просто у подобных тебе не принято испытывать эмоциональную привязанность к людям.

– Таких как я много?

– Боюсь, немного. И потому найти тебя – большая удача.

– Для кого удача? – желчно поинтересовалась я.

– Ты не понимаешь, как опасна для окружающих. Даже для твоих… – он презрительно скривился, – приёмных родителей. То, что ты не выходила из себя и не убила кого-то из них – просто чудо, дорогуша.

– Не надо меня так называть, – холодно отозвалась я и кисло улыбнулась в его недовольную мину. – Я теряла контроль много раз. Но для того, чтобы забрать жизнь этого мало.

– Неужели? Расскажешь?

– Может начнёте тоже рассказывать? – снова ставшими обычными пальцами я принялась выдёргивать нитки из прорезей потёртых джинсов.

– Что ж, справедливо.

– Подождите, – я повернулась к выходу.

В открывшуюся дверь вошли остальные приехавшие. Вид у них был недовольный. Не сговариваясь, они быстро поставили стол на ножки, и подхватив моих родных, понесли их в соседнюю комнату. Поднявшись, я качнулась на пятках и стремглав бросилась в ванную, чтобы вернуться с аптечкой. Подойдя к растрёпанному настороженному парню у стены, я уверенно потянула его за рукав.

– Давай, помогу.

Он, бросив короткий взгляд на Мира, кривясь, позволил мне усадить себя на стул и снять пятнистую футболку. Кожа над ключицей была красная и отёкшая. Мир подошёл и заглянул мне поверх головы.

– Что это?

– Шершни покусали, – коротко сообщила я. – Принеси мокрые полотенца, сахар и лёд из холодильника.

Не пререкаясь, мне подали всё. Я посыпала сахаром кожу и накрыла влажным полотенцем. Парень стал тяжелее дышать, хотя и старался не подавать вида как ему плохо. Я подставила ему плечо, желая поднять, но меня отодвинули и перенесли его на диван. Он слабо запротестовал, пытаясь встать.

– Потерпи, хороший мой, – проворковала я как мама в ответ на мои капризы во время болезни, укладывая его на спину, – скоро станет легче, маленький.

Кто-то позади подавился. Я ловко приладила к крючку на торшере флакон с раствором, введя в него несколько ампул лекарства. Затянув руку выше локтя, я воткнула во вздувшуюся вену иглу системы и отрегулировала скорость вливания. Поверх укусов положила ледяные кубики, завёрнутые в салфетку.

– Это обязательно? – подал голос Антон, не пытаясь мешать.

– Он умирает. Аллергия на укус шершней.

Я взглянула на него, щерясь ставшими острыми зубами. Мой истинный вид проступал сквозь маску человеческого лица.

– Я есть хочу. Кто со мной?

Вокруг сгустился запах агрессии, но никто не остановил меня, проходящую мимо них к духовке. Открыв дверцу, я явила на свет противень с гусем, обложенный яблоками и картофелем. Поставив угощение на стол я, не суетясь, извлекла из холщовой сумки свежий чесночный хлеб.

– У нас принято, чтобы мужчина резал хлеб, – лукаво улыбаясь, я протянула нож гостям, и один из них, ещё незнакомый мне, взялся за рукоять. – Ты не ушибся о мою кровать, там наверху, уважаемый…?

– Гор, – он криво усмехнулся и прошёл к столу.

Расставив тарелки по количеству находящихся в комнате и разложив вилки, я села на стул, упирающийся в стену.

– Тебе крылышко? – Игорь вопросительно поднял бровь.

– Ну, если человека кушать нельзя… – протянула я с притворной обидой и мотнула головой, – давай ножку. Кстати, если хочешь, в холодильнике есть пиво и захвати мне томатный сок.

Не обращая внимания на остальных присутствующих в комнате, я с демонстративным наслаждением принялась за еду, чокнувшись пакетом с соком с ёмкостью наполненной пенным напитком в широкой ладони. Он глотнул и одобрительно замычал.

– Папа любит баварское.

За спиной открылась дверца холодильника, и послышались хлопки открываемых бутылок. Даже Антон проникся и уселся напротив меня, притянув к себе тарелку. Он хмуро зыркал на жующий народ, но, заметив мой насмешливый взгляд, весь подобрался, и я приготовилась услышать какую-нибудь гадость.

– Как часто тебе нужно убивать?

Кое-кто подавился и закашлял. Я разозлилась, демонстративно облизала пальцы и оценивающе окинула его взглядом.

– Такого как вы мне бы хватило… думаю, где-то на неделю. Вот остальные ребята… – я мечтательно улыбнулась, – крепче, моложе, сильнее… Этих бы я растянула на годы. На долгие, долгие…

Гор тихонько засмеялся, остальные подхватили.

– Но, думаю, не получится всех попробовать. Вами, Антон, наверняка отравлюсь. Но с другой стороны – не попробую, не узнаю.

Я потянулась, закинув руки наверх, и насладилась побледневшей физиономией седовласого мужчины. Со стороны дивана раздался тихий хрип и я, быстро подойдя к нему, положила руку на полыхающий лоб солдата. Прихватив зубами губу, я переступила с ноги на ногу.

– Что не так? – рядом материализовался Мир.

– Он горит. Слишком много яда. Я бы могла помочь, но…

– Что "но"?

– Это будет жутко смотреться, – мои полыхнувшие глаза замерли на мечущемся парне.

– Поможет?

– Да. Вреда не будет.

Мир нахмурился, испытующе посмотрел мне в глаза и согласно кивнул головой.

– Пусть отвернутся, – попросила я, надеясь, что меня послушают.

Встав на колени, я жадно припала губами к обжигающей коже над ключицей. Дрожь предвкушения прокатилась по мышцам. Протяжный стон вырвался из моего рта в солёную кожу, и неожиданно мощная судорога прошила тело, отшвыривая меня прочь. Извиваясь на полу я, не в силах совладать с собственной природой, тянула приторный жар боли из страдающего, захлёбываясь небывалым по интенсивности ощущением наполненности. Затихнув, уткнувшись лицом в ладони, всхлипывала от смеси стыда и удовольствия. Постепенно приходя в себя, прислушалась к окружающему. Во время кормления я всегда была слепа и предположительно беспомощна. Вокруг меня стояли… нелюди. Я вскинула голову и сдавленно вскрикнула, отползая к стене: на меня смотрели несколько пар глаз, горящие разными оттенками зелёного. Не сразу я сообразила, что они не желают мне зла, а волны эмоций, исходящих от них, скорее означали… восхищение, умиление, мелькнуло желание, но тут же скрылось за смущением и потребностью оберегать. С дивана на меня взирал блаженно улыбающийся парень. Он встал, вырывая из вены иглу, и протянул мне руку, помогая подняться. Кровь с локтевого сгиба скатилась на мою кожу, я охнула от острой вспышки мгновенной радости и смущённо согнула его руку, предотвращая кровотечение.

– Ты не ламия и не гарпия, – поражённо констатировал кривящийся в отвращения Антон, – что ты за… штука?

На него посмотрели с нескрываемым осуждением и даже угрозой.

– Он же здесь не главный. Я права? – меня усадили на ещё тёплый диван.

– Конечно права, – парень, казалось, был намного моложе остальных. – Меня зовут Камиль. Ты можешь звать меня Кам.

Он прижался ко мне бедром и попытался обнять за плечо, закинув руку на спинку дивана. Мир недовольно шикнул на него, чем заставил отодвинуться от меня подальше, недовольно полыхнув глазами.

– Не знаю, почему всё было так… бурно, – я обхватила себя за плечи, всё ещё стыдясь, что меня видели в такой интимный момент все эти люди. – Когда у мамы начинается приступ астмы, я стягиваю его себе, но такой сильной реакции у меня ещё не было.

– Всё просто, – Камиль широко улыбнулся, демонстрируя ряд длинных острых зубов, – мы не люди. Так же, как и ты.

Марго суетилась вокруг моих немного дезориентированных родителей. Они совершенно не замечали чужих в доме и не обращали на меня внимания. Мир успокоил меня, объяснив, что кукла заменяет им часть воспоминаний обо мне на другие. Они не смогут вспомнить мою трансформированную внешность и те особенности, что отличают меня от обычного человека.

– Кто она?

– Марго – полукровка и в большей степени она норна, – многозначительно пояснил Мир.

– Не хочу думать, кто она в меньшей степени, – буркнула я, пытаясь вспомнить, кто такие норны.

– Зря ты так. Именно она помогла тебя найти.

– Мне ей благодарной надо быть, что ли?

Он промолчал, хитро улыбнувшись. Я поёжилась и, поджав ноги, уселась на траве во дворе. Напротив сидел, опершись спиной о дерево, Мир. Расслабленное лицо казалось безмятежным, но я ощущала его сожаление и предвкушение. Он внимательно взглянул, и я смутилась, словно меня поймали за подсматриванием чего-то глубоко личного.

– Ты знаешь, о чём я думаю?

– Нет, только эмоции, – быстро ответила я и прикусила язык, – не все, конечно.

– Конечно, – он иронично скривил губы. – Расскажи, что ещё. Пожалуйста.

Я нахмурилась и сцепила руки перед собой, и мужчина, вздохнув, положил свою ладонь сверху.

– Мы тебе не враги. Не бойся, девочка, – он старался подбирать слова, – ты, и такие как мы – всего лишь "приезжие" в этом мире. На самом деле, потерянные – это огромная редкость. Здесь очень мало энергии для нас. Мы болеем, стареем, слабеем почти так же как местные. Дома всё иначе.

Он нежно улыбнулся, и я боролась с желанием прижаться к его тёплому телу и позволить его длинным пальцам блуждать по моей коже. Тряхнув головой, я отогнала наваждение.

– Где же этот дом?

– Мы отведём тебя туда.

– Что? – запаниковав, я попыталась вскочить, но Мир крепко удерживал меня за руку на месте. – Пусти!

– Не бойся. Ты сможешь возвращаться сюда, когда пожелаешь. Потерянные, те, которые попали сюда детьми, адаптированы жить во всех мирах. И это делает их уникальными.

– Во всех мирах… – повторила я поражённо и тихо спросила, – ты такой же?

– Почти. Мы были помещены сюда специально, и наше пребывание здесь было контролируемым и дозированным. С тобой всё сложнее. Ты не должна была выжить. Мало кто смог бы, даже во взрослом состоянии. Но самое странное, – он поглаживал большим пальцем моё запястье, – никто из нас не видел и не знает никого подобного тебе.

– Я… урод, – убито констатировала я и была обхвачена за плечи сильными руками.

– Ты удивительная. Я никогда не видел такой, – его хриплый голос смешался с импульсами восторга, исходящими от его сознания. – Когда ты забирала у Кама его слабость, ты была прекрасна и в тот момент каждый из нас пожалел, что не он умирает.

Я опустила голову, отчаянно краснея, не зная, как реагировать на это откровение, и Мир отпустил моё запястье.

– Будь осторожнее с Камом. Он сейчас опьянён тобой.

Испуганно обернувшись на сидящих на крыльце мужчин, я столкнулась с жадным взглядом молодого парня. Меня окатило смесью ревности, желания и решимости.

– Поздно, – шепнула я, холодея от дурного предчувствия. – Он не оставит меня, как бы я себя не вела и что бы не сказала.

– Обещаю, он тебя не обидит и не тронет, только не давай ему реальный повод.

– Хорошо, – согласилась я, чтобы не спорить и немного подвинулась к нему ближе. – Скажи, а кто вы? Вы же не совсем такие, как я?

Мир наклонил голову к плечу, неожиданно подался вперёд и замер в нескольких сантиметрах от меня. В хищных глазах вспыхнули изумрудные искры и лицо стало трансформироваться в нечто нечеловеческое. Кожа стала темнее, нос чуть более плоским и широким, глазницы увеличились в диаметре, губы стали тоньше и, изогнувшись в ироничном оскале, обнажили длинные кинжалоподобные клыки. На моём теле поднялись крохотные волоски, жаркая волна омыла низ живота и, гулко сглотнув, я отшатнулась, отталкиваясь ногами, в попытке отползти от него. Обхватив за щиколотку, он удержал меня на месте.

– Мы раксашы и то, что ты испытываешь страх…

– Это потрясающе… – я закусила губу, борясь с потребностью прикоснуться к нему и поняла, что меняюсь сама.

Мир нависал надо мной, не сводя горящих глаз, как будто любуясь моим неконтролируемым обращением. Я потянулась закрыться, стыдясь себя, но он с рычанием откинул ладони в сторону. От ультрамаринового сияния моих радужек его лицо стало особенно притягательным, и я выгнулась, почти касаясь его губ своими. Они манили коснуться их, попробовать на вкус, проникнуть в глубину его рта, добиться ответа… Его бёдра прижались к моим, и я ощутила твёрдость паха сквозь одежду, прижавшуюся к моему лону. Слишком близко, слишком горячо…

Мысленно я позволила своим пальцам забраться под ремень его штанов, оплести внушительную длину, погладить чувствительную поверхность, вырвать из его груди стон… Он просто обязан умопомрачительно стонать. По горячей коже, покрытой лёгкой испариной, можно скользить жадными ладонями, стискивать упругие мышцы, освобождая мужчину от ненужной одежды. "Позволить ему оказаться между моими бёдрами, обхватить его ногами, скрестив стопы за крепкими ягодицами, прижать ближе, чтобы ощутить всю восхитительную эрекцию изнывающим лоном…" Тут я поняла, что это не мои мысли, не совсем мои…

– Пусти…

Он, словно очнувшись от транса, отпрыгнул назад. Волна неидентифицируемых эмоций опрокинула меня на спину и заставила скулить от переизбытка ощущений. Кто-то кричал рядом или это было в моей голове.

– Да замолчите вы, – мучительно выдохнула я, – дайте кто-нибудь куртку или плед. Мне нужно укрыться от солнца.

Когда на меня набросили немного пыльное покрывало, пахнущее машинным маслом, я свернулась под ним, обхватив колени, и с облегчением выдохнула.

– Девочка, – Гор сел рядом и положил ладонь мне на спину. – Тебе плохо от солнца, когда ты настоящая? В темноте лучше?

– Всегда непросто, – я шмыгнула носом и принялась ковырять толстым когтём кроссовок. – Очень сложно загонять себя обратно.

– А зачем это нужно? – спросил Кам.

Я хмуро посмотрела на него снизу и, резко вскочив, сбросила с себя ткань.

– Посмотри на меня, – я горько усмехнулась, заметив восторг в его взгляде, скользящем по моему телу, – это не всем понравится. И когда этот облик проступает, я подавляю его, загоняю обратно и…

– Как долго ты остаёшься собой?

– Такой? Обычно несколько минут.

– А когда ты "выгуливаешь" себя?

– Никогда! – скривилась я.

– Даже наедине с собой, – Гор осторожно взял меня под локоть и аккуратно прижал к своему боку, – ты в оболочке?

– А как вы себе представляете, я могу разгуливать в таком виде по дому или лесу? Зачем напрягать маму или папу?

– Они тебе запрещают?

– Они никогда ничего мне не запрещают, – я грубо отодвинулась, скинув руку Гора со своей. – Они самые лучшие люди на свете. Даже когда узнали… когда увидели… они не предали, не оттолкнули… Просто я не хочу их пугать и, к тому же, мне ведь не сложно оставаться такой.

Я с удовольствием продемонстрировала окружающим, ставшую нормальной руку.

– Это странно. А как же ты контролируешь изменения во время близости?

Я подавилась ответом и, густо покраснев, взглянула на Мира, в поисках поддержки, но к собственному унижению увидела тот же вопрос и в его глазах.

– Я не проверяла, – шепнула я едва слышно и разозлившись скрестила руки на груди, повышая голос, – мне не понятно, к чему эти вопросы?!

– Прости, Северина, – пытаясь скрыть довольную улыбку, Мир запустил пятерню в свои волосы. – Просто никто из нас не сдерживал себя такое продолжительное время. У нас так не принято, да и я не знаю, как такое возможно.

– Мне не хочется это обсуждать, – рявкнула я и замялась под ироничным взглядом.

– Я имею в виду сдерживание обращения, – на его лице было выражение абсолютной невинности, хотя эмоции свидетельствовали против раксаша.

– Поняла, – буркнула я, смущаясь ещё сильнее.

– Так ты ни с кем не встречаешься? – Кам придвинулся ближе.

– Даже не думай! – угрожающе протянул Мир, становясь между мной и парнем.

Я раздражённо цокнула языком и, развернувшись, двинулась к дому. За мной кто-то бесшумно шёл.

– Чего тебе? – не оборачиваясь, бросила я.

Встав в дверном проёме, я наблюдала как родители, шутливо переругиваясь, собирают вещи. Они всё ещё никого не замечали.

– Не переживай, – мужчина встал рядом, – они не забудут тебя. Просто не будут переживать и дадут возможность жить без особого контроля.

– Меня всё устраивало, – тоскливо заметила я, немного лукавя.

– А как же они? Думаешь, им легко всё время бояться за тебя?

Повернув голову, я внимательно взглянула на говорившего. Он задумчиво наблюдал за моими родными. Мне стало любопытно, какие отношения у приезжих с их семьями, с их близкими. Я открыла рот, чтобы спросить, и он обернулся, очаровательно улыбаясь.

– Мои такие же. Странно, вроде люди, но такие искренние. Тебе повезло.

– Спасибо.

– Ты, правда, их любишь? – испытывающий тон не позволял солгать.

– Конечно, – я зябко повела плечами.

– Меня зовут Нор.

– Странные у вас имена.

– Это не имена, – он удивлённо воззрился на меня. – Нас так зовут. Это разные вещи.

– Не понимаю.

– Тебя зовут Северина, но имя у тебя другое и не вздумай его никому говорить, когда узнаешь.

– А как узнаю? И почему никому нельзя говорить?

Он продолжал улыбаться и как-то по-домашнему растрепал мне волосы.

– Ты такая…

– Убери от неё руки, – спокойно произнёс голос за спиной, и я вздрогнула, разворачиваясь и утыкаясь носом в грудь Мира. – Я сам ей всё расскажу.

– Кто бы сомневался, – проворчал Нор, уходя, – не бойся его, девочка.

– Почему он думает, что я должна тебя бояться? – мне не ответили.

Я прошла в гостиную и села за убранный стол. Мама, походя, поцеловала отца и шлёпнула его по руке, попытавшейся забраться ей в декольте. Я тяжело вздохнула. Мир не сводил с меня напряжённого взгляда, от которого мне стало неуютно.

– Ты пойдёшь с нами, – вкрадчиво произнёс он, располагаясь напротив. – Необходимо ввести тебя в наш мир: объяснить правила, выявить, кто несёт ответственность за твоё появление здесь, определиться с твоим родом.

– Это обязательно? – я с убитым видом обводила пальцами царапины на столешнице.

Вообще-то я уже смирилась с необходимостью изменить свою жизнь. Не вечно же мне прятаться ото всех и отрицать свою природу. К тому же, к собственному смущению, мне невероятно нравилось находиться рядом с теми, кто видит во мне свою.

– Я могу собрать вещи?

– Если хочешь, – он с облегчением откинулся на спинку стула. – Если чего-то будет недоставать я смогу…

– Зачем это тебе? Вы же не планировали меня опекать.

– Ты признаешь меня своим ментором? – излишне безразлично спросил он.

Я прислушалась, вдруг осознав, что не ощущаю его эмоций. Иногда так делали родители – сознательно отгораживались, чтобы я не могла их прочесть, и это было знакомо, но зачем это сейчас?

– Ответь, – жёстко потребовал он.

– Это обязательно? – снова спросила я, ощущая беспокойство.

– Я не внушаю тебе доверия?

– Мне привычнее доверять своим инстинктам, – по коже бежали мурашки. – Я не хочу быть чьей-то подопечной. В конце концов, я уже совершеннолетняя!

– По нашим законам – нет.

– Но это не мешало мне жить до сих пор и, пожалуй, не помешает дальше.

– Ты отказываешься? – горечь просочилась из-под ментальных щитов.

– Это означает, что я не смогу пойти с вами?

– Я не смогу тебя защитить, – ушёл он от ответа.

– От кого?

– Поверь мне, девочка, – Мир позволил мне ощутить своё беспокойство. – В нашем мире тебе многое может грозить. Я раксаш, мой род занимает… достойное положение в обществе. Это значит, что со мной не каждый решит связываться, и тебя не посмеют задеть.

– А какие обязательства налагаются на меня?

– Я выступаю твоим опекуном, и ты должна будешь спрашивать моих советов и выполнять мои прямые указания.

– Кто такие раксашы?

– Ты даже не представляешь, как приятно, для разнообразия, не видеть страха в собеседнике, – мужчина доброжелательно усмехнулся, показывая кончики клыков. – Мы воины, каста смелых, и нас опасаются не зря. Ты потом узнаешь.

– Вы не кажетесь страшными, – искренне удивилась я.

– Это особенно меня умиляет. Когда мы являем свою сущность, то вызываем этим у каждого смертного ужас, но ты… – он сделал многозначительную паузу, – мне показалось, что я тебе понравился.

– Ну… – я сцепила руки перед собой и вздрогнула от лёгкого прикосновения пальцев к чувствительной коже запястья. – Вы, когда не крадётесь и не хотите убивать, очень даже приятные.

Он закашлялся, пряча смех, и я поняла, что это нечастое явление. Рядом прошлась мама с сумкой. Я тоскливо смотрела на неё, стараясь не допустить слёз, но предательская влага застыла в глазах.

– Куда они?

– Марго выяснила, что их пригласили в Индию, но они не поехали из-за тебя. Теперь они считают, что ты обычная девушка, отдыхаешь на море, и спокойно займутся своими делами, – раксаш подцепил пальцем слезу, катящуюся по щеке. – Отчего плачешь?

– Мне страшно. Я никогда не оставалась без них надолго.

– Северина, я тебя не обижу. Никто из нас… – он, придвинув стул ближе, неловко взял мою холодную ладонь в свою. – Вот не ожидал встретить здесь такую…

– Глупую?

– Ты вызываешь во мне потребность о тебе заботиться.

– Я согласна признать тебя ментором, – внезапно выпалила я и испуганно добавила, – только не обижай меня, ладно?

– Ты не пожалеешь! – меня окутало его торжеством.

Неожиданно Мир подхватил меня на руки и прижал к себе. Я зажмурилась, млея от его и собственного удовольствия. Хлопнула входная дверь, и послышался скрежет ключа. Остро осознав, что в доме мы остались одни я ощутимо вздрогнула и закусила губу, предотвращая изменение.

– Мне нужно собираться, – слабо отозвалась я, желая подольше ощущать его ладони на своём теле.

Он втянул воздух в лёгкие и безошибочно направился на мансарду. Я попыталась соскользнуть с его рук, но моя попытка осталась проигнорирована. Только оказавшись наверху, мужчина спустил меня на пол. Мир, забавно нахмурив лоб, рассматривал обстановку и завис перед фотографиями с раскопок, прицепленными на наклонной поверхности. Я встала рядом и отклеила одну, где я в забавной шляпе, по уши в песке, с носом, обгоревшим на солнце, искренне улыбающаяся в объектив камеры, и попыталась её убрать в тумбочку. Он перехватил мою руку, забрав снимок, и с серьёзным видом его исследовал.

– Собирайся, – бросил он через плечо, двигаясь дальше.

Махнув рукой на его присутствие, я вытащила из-под кровати рюкзак. Мы с семьёй так часто жили на раскопках, что я привыкла к частым сборам и отсутствию уединения. Мир пару раз заглянул мне через плечо и одобрительно заметил:

– Умница, ничего лишнего.

Я усмехнулась, пряча во внутренний отдел неприметный свёрток. В нём хранилась самая ценная вещица, которая была на мне ещё до моего удочерения: кулон на длинной цепочке. Серебряный, украшенный вензелями, окружающими нечто, напоминающее распахнутый глаз со зрачком в виде звезды. Он был величиной со спичечный коробок, овальный, двояковыпуклый, но как я не старалась, не открывался. Вероятно, просто был полым внутри. Родители когда-то спрятали его, но при переезде он почему-то оказался в коробке с моими рисунками, да так и осел в моей комнате. Я его не носила, но всё время возила с собой и часто проверяла, не потеряла ли его. Вскоре я закрыла замок рюкзака, в очередной раз удивляясь, как мало мне нужно в жизни вещей и тоскливо окинула взглядом комнату, борясь со страхом и желанием никуда не уходить. Оказалось, раксаш наблюдал за мною и, взяв из моих рук поклажу, неуклюже приобнял за плечо, словно никогда так не делал.

– Ты ничего не теряешь, поверь. Начинается новая жизнь и…

– Сложно представить себя без семьи, – понурилась я.

– Просто теперь твоя семья стала больше.

– На одного раксаша? – пыталась пошутить я.

– Вообще-то, ещё и на тех, кто внизу.

Я спустилась по лестнице, поддерживаемая им, и, неуверенно улыбаясь, позволила ему вывести меня из дома. Нас встретили настороженно, но, заметив довольную улыбку Мира, расслабились.

– Она с нами, – сообщил он, мягко касаясь небритой щекой моего виска, посылая этим дрожь в колени. – И выбрала меня ментором.

Кам едва заметно скривился, остальные одобрительно улыбались и зачем-то пожимали Мира за запястье, обёрнутое широкой кожаной лентой. Я, смущаясь, вывернулась из его рук и подошла к микроавтобусу. Внедорожника возле дома уже не было.

– Антон с Марго уехали, – пояснил материализовавшийся рядом Камиль.

Он забрался вовнутрь и протянул мне руку, помогая войти. Не задумываясь, вложила в неё свою ладонь. Кам резко дёрнул меня на себя, усаживая на колени и обхватывая за талию. Я вскрикнула и, упираясь в твёрдую грудь, попыталась сползти с него.

– Ты не ответила, ты с кем-нибудь встречаешься? – вибрирующий голос наполнил салон, – могу я претендовать на статус твоего спутника?

Оцепенев от его напора, я не сразу осознала, что в машину вошли остальные, но никто даже не пытается мне помочь.

– Пусти… – задыхаясь от страха, пропищала я.

– Ответь мне.

Я беспомощно оглянулась, но все хмуро смотрели на нас, не вмешиваясь. Кам трансформировался, всё меньше напоминая самого себя. Сильные пальцы впились мне в бока, распарывая футболку и разрывая кожу. Мои попытки освободиться были заведомо провальными: он крепко держал меня, не сводя с меня завораживающих зелёных глаз и часто дыша. Судорога свела напряжённые мышцы и заставила прогнуться в спине, запрокинув голову.

– Перестань, прошу… – с низким стоном сорвалось с моих губ.

Внезапно меня окатило чужой плохо контролируемой злостью и это подстегнуло мои собственные инстинкты. Никогда моё изменение не происходило так молниеносно. Я стала чуть выше, тоньше и, вытащив руки из захвата, вцепилась в смуглую открытую шею. Он удивлённо вздрогнул и перехватил мои запястья, пытаясь освободиться. Мои жёсткие когти легко вошли в мышцы, и кровь заструилась вниз за ворот футболки. Впитавшись в мою кожу, она вырвала из горла животный рык.

– Никогда, – прохрипела я, почти не понимая, откуда появилась такая нечеловеческая ярость. Я огрызалась, когда ощутила, как меня стаскивают с Кама и фиксируют на полу, обхватив жёсткими руками.

– Тихо, девочка, тихо. Ты дала ответ. Мы все услышали.

– Ненавижу, – взвыла я, не понимая откуда во мне столько боли. – Твари! Пустите!

– Север, сестрёнка, мы не могли вмешаться. Этот ритуал нельзя нарушать, – шептал Гор мне на ухо.

Совершенно выбившись из сил, я затихла в чужих объятиях и коротко всхлипывая спросила:

– Какой ритуал?

– Объединения. Кам поторопился, ведь ты не знаешь, как надо себя вести, – послышался глухой звук удара и болезненный стон.

– А есть какие-то долбанные правила? – всхлипнула я.

– Достаточно сказать, что ты не видишь в нём спутника и…

– Никто мне не сказал, что я буду рассматриваться в роли шлюхи…

– Север! Никто не посмеет…

– Официально заявляю, – я вывернулась из рук Гора и отодвинулась как можно дальше, – что ни в одном из вас не вижу спутника. Этого достаточно или мне придётся повторять это каждому в отдельности?

– Мы тебя услышали, – холод в голосе Мира не скрыл его ярость, – никто из нас не станет тебе этого предлагать.

– Придурок, – прошипел Нор, давая очередной подзатыльник Киру, – ты же должен был заметить…

– Закрыли тему, – рявкнул Мир, усадив меня на сиденье напротив, защёлкнул ремень безопасности и отвернулся к окну.

Я, закусив губу, закрывалась щитами, огораживаясь от горечи и странной безысходности, исходящей от присутствующих. Камиль виновато смотрел в мою сторону, зажимая затягивающиеся на глазах раны на шее. Метнув на него злобный взгляд исподлобья, я уставилась на сцепленные на коленях руки. Кисти были уже и немного длиннее обычного, к тому же бледнее чем должны. Я беспомощно стянула вниз рукава толстовки и заставила себя дышать ровнее. Спустя несколько минут мои глаза перестали отбрасывать блики. Мир тяжело вздохнул, пересел на соседнее с моим кресло и ласково погладил меня по голове.

– Прости, я должен был тебя послушать. Ты же предупреждала, что он не остановится.

– Это не его вина, а скорее беда, – я придвинулась ближе к нему и зашептала в подставленное ухо, – тот строитель, он говорил, что это как наваждение. Он не смог преодолеть потребность быть со мной. В экспедициях я старалась не отходить от своих. Люди словно сходили с ума и патологически желали…

– Всегда?

– С тех пор как… ну, как… я перестала быть ребёнком. А потом родители перестали разъезжать и занялись преподавательской деятельностью. Меня берегли.

Он задумчиво перебирал торчащие во все стороны волосы, и я никак не могла понять его эмоции. Вдруг испугалась, что он отвернётся от меня, забудет обещания. Замерев, не сводила с него испытывающего взгляда.

– Север, не смотри на меня так. Я же не железный, – он грустно улыбнулся, но руки не убрал и, переместив её на затылок, мягко массировал напряжённые мышцы. – Мы не люди и на нас это не должно действовать. Хотя… Кам никогда не переходил черту и такое поведение для него несвойственно.

Я скрыла зевок. Не спрашивая разрешения, подтянулась и положила голову ему на грудь, прямо над сердцем. Если он и был недоволен, то не позволил мне это понять, успокаивающе поглаживая по голове. Мелькнула мысль, что, возможно, я поторопилась, сказав, что никого не вижу своим спутником. Мир внушал мне ощущение покоя, с ним было уютно и тепло.

– А почему ты пахнешь листьями? – сонно спросила я и ощутила, как его сердце запнулось, но ответа так и не услышала.

Глава 3

Мы въехали на частную огороженную территорию с красивым названием "Дубовая тень" и более получаса добирались до жилища. Большой двухэтажный коттедж с мансардой над гаражом стоял на берегу реки и был окружён рощей, переходящей в лес. К воде вела выложенная досками дорожка, упирающаяся в лодочный сарай и выведенный в воду мостик. Я оценила уединённость и удобство расположения жилища. Мечтательно представила, как, наверное, замечательно было бы жить здесь, не опасаясь назойливого внимания соседей. Мы стояли на площадке перед домом. Гор с кем-то переговаривался по телефону. Нор с Камом загнали машину в гараж и не выходили оттуда. Мир явно не знал, как вести себя со мной. Помявшись, я спросила:

– В лесу есть дичь?

– Конечно, – Мир огляделся и рассеянно спросил, – боишься зверей?

– Кхммм… – я поперхнулась, пытаясь не засмеяться в голос, – вообще-то, я в какой-то мере… охотник. У меня и лицензия есть.

– Любишь охотиться? – он удивлённо вскинул брови.

– Мне неудобно тебя расстраивать, но это мой способ питания, – я заламывала пальцы, смущаясь объяснять банальные для меня вещи. – Или ты думаешь, я каждые выходные отдыхающих на полянах отлавливаю?

– Прости, не подумал, – он выглядел пристыженным. – Какие животные тебя устроят?

– Да любые. К тому же, умирающие всё равно будут приходить почти к самому дому.

– Зачем?

– Не могу объяснить. Но я всегда их притягиваю, – хмуро уставившись в землю, я поняла, что не хочу выглядеть чудовищем в его глазах, – наверное, это выглядит ужасным…

– Север, ты просто неподражаема, – Мир насмешливо хмыкнул, растрепав мне волосы. – В нашей касте приняты такие вещи, на фоне которых твоё "ужасное" выглядит колыбельной для детей, но мне льстит, что тебе не всё равно, что я подумаю.

Мне стало любопытно, какие вещи у них приняты, но время для таких вопросов ещё не настало. Мы прошли в дом. Мир показал мне, как отключать сигнализацию и провёл в гостиную, где уже расположились остальные раксашы. Восхищённо охнув, я подошла к панорамному окну, выходящему на реку, затем, развернувшись, просто ошалела от вида огромного камина. Рядом с ним на полу распласталась солнечно рыжая шкура с длинным ворсом. Не в силах сдержаться, я опустилась на неё и, запустив пальцы в мех, прикрыла глаза от удовольствия.

– Нравится?

– Не то слово, – простонала я, распластавшись на спине и представляя, как чудесно было бы лежать на ней холодным вечером, щурясь от отблесков огня. От меха чуть заметно веяло ароматом листьев. – Чья эта шкура?

– В твоей комнате будет такая же, – неожиданно сдавленным голосом произнёс Мир, выходя из комнаты.

– Даже любопытно, где он найдёт ещё грифона, – раздражённо пробурчал Кам.

– А где моя комната? – спросила я Гора, оттесняющего от меня молодого раксаша.

– На втором этаже вторая справа свободная.

– А мансарда над гаражом занята?

– Тебе нравится мансарда?

– Наклонная крыша. Она напоминает палатку. Ну… это мне нравится.

– У нас там, вообще-то, что-то вроде кладовки, но можно освободить, – Гор подмигнул мне и толкнул в плечо Кама. – Идём.

– Мне будет достаточно уголка.

– Пусть ребята поработают, – Нор подхватил с пола мой рюкзак и двинулся по лестнице наверх. – А ты пока разместишься в свободной комнате, примешь душ – он в конце коридора, поспишь перед ужином.

Напоследок потеревшись щекой о божественный мех, я сорвалась и догнала мужчину уже на втором этаже. Комната была чистой, немного душной, с массивной мебелью и тяжёлыми занавесками. Распахнув окно, я впустила свежий воздух, подхвативший с подоконника лист бумаги. Я подняла его и вздрогнула – это была распечатка моей фотографии, похоже сделанная в парке, где я поджидала папу с лекции. На снимке я сидела на траве, вытянув босые ноги, теребила ремень от сумки и казалась потерянной. Никогда не предполагала, что именно так выгляжу со стороны: высокая, гибкая, с длинными ногами, небольшой грудью, с короткими до плеч чёрными волосами, с невероятно чистой кожей, выразительными большими глазами, аккуратным, немного вздёрнутым носом, пухлыми губами, острым подбородком, делающим лицо немного хищным. Внизу изображения стоял знак вопроса. Листок был потрёпан, словно его складывали и разворачивали много раз. Обернувшись, я не увидела Нора и, быстро достав тренировочные штаны с футболкой из рюкзака и полотенце из шкафа, прошла в душ. Наскоро изучив содержимое полок, поняла, что буду здесь единственной женщиной. Среди нескольких флаконов геля, парфюма и лосьонов для и после бритья я не нашла того, которым пах Мир. Прихватив нейтральный яблочный шампунь, я наскоро смыла грязь с волос и тела, оставив в уме зарубку, что нужно обзавестись собственными средствами гигиены. Около десяти минут спустя я, сполоснув душевую, вышла из облака пара и, замотав мокрые волосы, прошлёпала в комнату. Сложив в пакет несвежую одежду, и повесив полотенце на спинку стула, застелила постельное бельё и улеглась на огромную для меня одной кровать. Глубоко вздохнув, я уловила едва уловимый аромат листвы от подушки и с протяжным стоном сорвала наволочку и прижалась к ней лицом. Без сомнения, ОН спал на ней. Не понимая причин своего безумия, я дрожала от собственных невнятных желаний. Мне хотелось выть, выпрыгнуть из человеческой оболочки и бежать, пока силы не оставят тело. Отшвырнув подушку, я отползла к изголовью кровати и, завернувшись в простыню, забылась тревожным сном.

***

Сильные пальцы скользили по коже, заставляя выгибаться навстречу настойчивой ласке. В темноте мне отчего-то никак не удавалось рассмотреть хозяина талантливых рук, но его запах не позволил мне ошибиться. Это был Мир. Приподнявшись, я встретила его губы. Они оказались именно такими какими я их представляла: жадные, с горьковатым вкусом полевых трав. Они стали тоньше, и я провела языком по вытянувшимся зубам, слегка царапаясь об их острые кончики. Это казалось таким правильным, что я, не задумываясь, позволила мужским рукам, оглаживающим мои бёдра, развести их в стороны и вклиниться сильному телу между ними. Он пылал и этот жар вплавился в меня, заставив оплести его ногами. Низко зарычав, мужчина впился пальцами в ягодицы и вдавился в меня так плотно, что ощущался каждый сантиметр его члена, зажатого между нашими телами. Наивной я не была и понимала, что он многим больше, чем скромный. Страшно не было. Не мог этот раксаш, мучительно нежно терзающий мою шею осторожными укусами, метящий дорожкой жалящих поцелуев ключицы, ноющую от жажды прикосновений грудь, причинить мне боль. Мне до одури захотелось ощутить его голую кожу, и я попыталась стянуть с мужчины штаны. Предупреждающе зашипев, Мир отбросил мои руки. Обиженно хныкнув, я запустила пальцы в шелковистые волосы, пытаясь притянуть его лицо к своему. Мне было мало. Хотелось ощутить его… внутри. Странное желание для той, которая не понимала какого это. Но разве имело значение хоть что-то, кроме мужчины, не желающего мне подчиняться. Вырвавшись из моей хватки, Мир поднялся, садясь на пятки. Я смогла рассмотреть только его силуэт и изумрудные искры глаз.

– Прошу… – шепнула я отчаянно, боясь, что он остановится.

Широкие ладони блуждали по напряжённой груди, задевая слишком чувствительные соски, животу, поджимающемуся под жёсткими когтями. Когда он коснулся моего лона, мне едва удалось сдержать крик, вцепившись в его предплечья и поддавшись бёдрами вверх. Уверенные пальцы скользили между влажными складками, заставляя меня всхлипывать, когда они задевали пульсирующий клитор. Ошеломляющий контраст между немного шероховатой тёплой кожей подушечек пальцев и прохладной поверхностью когтей, невообразимо бережно ласкающих самую нежную плоть моего тела, заставлял хватать ртом сгустившейся воздух. Раксаш смотрел на меня, слегка склонившись, и рваное, шумное дыхание подтверждало, что зрелище ему нравится. Заблудившись в диком удовольствии, я забралась рукой под резинку штанов и обхватила внушительный член. Бархатистая кожа, покрывающая твёрдый ствол, была восхитительна на ощупь. Мужчина дёрнулся, но я умоляюще застонала, прижимаясь к нему ближе и поглаживая свою добычу в такт движениям его пальцев. Размазав выступившую смазку по напряжённой головке, я ощутила, как Мир вздрогнул и застыл, позволяя мне ритмично гладить его. Я вдавливалась в его ладонь, ощущая, как соприкасаются наши руки, увеличивая удовольствие. Внезапно меня выгнуло. Раскалённая волна прокатилась по содрогающемуся телу, вырвав меня из реальности, заставив закричать. Мне вторил громкий стон. Отстранённо я поняла, что мужчина выплеснулся своим наслаждением в мою ладонь. Мир склонился, ловя губами мои беспомощные всхлипы.

– Бесподобно, – я очертила ладонью широкую скулу.

– Это начало.

***

Проснулась я резко, осознав, что всё ещё дрожу от пережитого оргазма. Но разбудило меня не это.

К дому приближались Чужие. Я подскочила и, запутавшись в ткани, мешком свалилась на пол. Подавляя панику, я поднялась на ноги и выбежала в коридор.

– Мир! – крикнула я, барабаня в соседнюю дверь, – Гор! Ребята!

Позади в дверном проёме появился Гор. Я вцепилась в его футболку.

– Они скоро будут здесь… Скажи всем… Близко…

– Что происходит? Север? Что с тобой?

Я обернулась к Миру и облегчённо всхлипнула. Отчего-то в его присутствии стало легче дышать.

– Ощущаю их. Холодные, чужие. Они… жаждут, – я схватила Мира за руку и прижала к своей груди. – Они знают обо мне. Почему они знают?

– Всё будет хорошо, – отчеканил мужчина, заметно волнуясь. – С тобой побудет Кам. Не бойся, я же обещал, что не дам тебя в обиду. Слышишь?

Согласно кивнув головой, я нехотя отпустила его ладонь и обхватила себя руками. Мужчины спустились вниз. Оставшись в коридоре, я села у стены, поджав под себя ноги, и вздрогнула, когда напротив опустился Камиль. Он смотрел на пол между нами и излучал растерянность и досаду. Встав на колени, переползла к нему и села рядом.

– Ты не виноват.

– О чём ты?

Осторожно прислонившись к его плечу щекой, я глухо заговорила.

– Это мой дар. Притягивать к себе людей. Ну, в твоём случае, наверное, раксашов.

– Нет, Север, – он тяжко вздохнул и дрогнувшей рукой обнял меня. – Прости меня, но когда там, в бреду, я услышал твой ласковый голос, почувствовал твои руки, а потом ты потянула из меня боль, заменяя такими ощущениями…

– Какими? – оторопела я.

– После которых, я просто обязан был попытаться сделать тебя своей. Я жалею только о том, что это не удалось.

– Но ведь мы с тобой едва знакомы.

– Ты даже не представляешь, какая редкость для раксаша встретить ту, которая может стать ему спутницей. Ты не понимаешь, как уникально то, что ты не испытываешь ужаса во время нашей трансформации. Это заложено в нашей природе, – он перехватил мою ладонь и поцеловал её тыльную сторону. – Ты моя синяя птица.

– Они здесь, – я забралась к нему под руку, прижимаясь к боку, – не оставляй меня одну.

От Кама пахнуло надеждой, и он покровительственно обхватил меня за талию. Но мне уже было не до него. Настроившись на тех, кто стоял на пороге я впала в прострацию и тенью оказалась внизу, у камина, на вожделенной успокаивающей меня шкуре. На диване в обманчиво расслабленной позе сидел Мир. Невольно я залюбовалась его гордым профилем и потянулась незримой рукой разгладить напряжённый лоб. Он нахмурился сильнее, хотя уверена, не мог почувствовать меня. Когда я скользила в тени, то не могла проявить себя в реальности. Нор впустил в дом гостей. Трое тонкокостных изящных существ скользнули в центр комнаты и застыли, бросая острые взгляды по сторонам. Я бы скривилась от омерзения, если бы у меня в этой ипостаси были мышцы. Лица пришедших казались плоскими из-за огромных круглых глаз, крохотных вдавленных носов, узких бескровных губ, делающих рты похожими на трещину в фарфоре жемчужной кожи. Их эмоции были колючими и отрывистыми.

– Трон, – холодно приветствовал отделившуюся фигуру Мир. – Чем обязан?

– Мы явились забрать своё, – скрипучий голос царапал слух.

– Здесь нет ничего принадлежащего вам.

– Ошибаешься. Находящийся под этой крышей "потерянный"– это то, что мы заберём.

– Он не ваш.

– Ты знаешь, к какой касте принадлежит найдёныш? – гость злился, хоть и пытался этого не демонстрировать.

– Может ты хочешь сказать, что знаешь нечто, чего не знаю я? – подавшись вперёд, Мир вперил в говорящего тяжёлый взгляд. – Ты осмеливаешься прийти в мой дом, требуя моё, и надеешься, что тебе удастся уйти живым?

– Мы не хотим войны! – вскрикнул Трон, отступая, – но ведь ты не можешь быть уверенным, что это не наш…

– Молчать! – я содрогнулась вместе с пространством. – На моей территории нет никого чужого кроме тебя и твоих спутников. А найденный принадлежит клану бесстрашных.

– Официально? – не скрывая сарказма, поинтересовался пришедший.

– Ты хочешь уличить меня во лжи? Мои слова не вызывают у тебя доверия?

Трон сжался и придвинулся вплотную к своим спутникам.

– Нет. Конечно, нет.

– Тогда нам не о чем говорить. Прощай.

– Ты не предоставишь нам гостеприимство? – прошелестел другой жемчужный гость.

– Нет, – отрезал Мир, – и никто не посмеет укорить меня за это. Вам здесь не рады. Покиньте мою территорию. Немедленно.

От его тона я попятилась и скользнула к своему телу. Неожиданно выбросив руку, Трон пропустил её сквозь меня и вытаращил глаза. Я задохнулась от холода, и мы отшатнулись друг от друга с криком. Только мой был ментальным. Однако, взглянув на Трона, я поняла, что он услышал. Он поражённо озирался, подхваченный соратниками и утаскиваемый через порог.

– Ты даже не представляешь, кого привёл в свой дом, Мир! Эта шутка достойна Мрака и Света, – его безумный скрежещущий смех затих за закрытой дверью.

Я словно через вату пробиралась наверх и практически ползком преодолела последние метры, через пустой коридор до чужой закрытой комнаты чтобы кончиками призрачных пальцев дотронуться до своей стопы. Камиль, беззастенчиво тискающий моё безвольное тело, даже не замечал отсутствие в нём души. Искусанные его зубами губы припухли, из опустевших глаз катились крупные слёзы.

– Север, я всё исправлю… ты будешь счастлива со мной… обещаю, ты не пожалеешь…

Он опрокинул меня на свою кровать, и жадные ладони блуждали по моему телу, задрав ткань розовой футболки, спустив до лодыжек штаны, обнажая хлопковое бельё с забавным принтом крохотных котят. Я тянулась в себя и не могла войти. Как будто кто-то захлопнул створки, и я никак не могла открыть их. Меня наполнял жгучий холод и безумный страх. Безмолвный крик вырвался из самого сердца моего духа и растворился в крови, выплеснувшейся из носа Кама на холодную бледную кожу. Сознание хлопнуло, и с оглушительным животным рёвом я погрузилась в темноту небытия.

Меня кто-то звал. Тоскливо, с надеждой. Тихий, едва различимый голос не называл меня по имени, но я знала, как нужна его обладателю. Жизненно необходима. Вся моя сущность стремилась к этому существу. Отчего-то казалось, что только рядом с ним я обрету покой, стану счастливой.

–Слышу, – зашептала я, не в силах выдерживать его боль.

– Жду, – ответил мне голос, оплетая невыразимой нежностью.

Протяжно застонав, я смогла разлепить веки. Серый свет струился сквозь занавески, освещая высокую фигуру, свернувшуюся на кресле рядом с кроватью. Я слабо пошевелилась и застонала от боли в застывших мышцах. Мужчина подскочил, озираясь, и ухватив меня за слабую ладонь, зачастил:

– Северина, милая, как ты? Слышишь меня? Ответь, девочка?

– Тише, у меня в ушах звенит…

– Подожди… – Нор метнулся к двери и задержался в проёме, – ты меня подожди.

– Никуда не уйду…

Через несколько минут он появился рядом с взволнованным Гором. Тот осмотрев мои зрачки, принялся ощупывать шею. Я заворчала, пытаясь отодвинуться, но моё мнение его явно не интересовало.

– Хорошо видишь? – он водил пальцем перед моим носом. – Голова не кружится?

– Мне бы воды.

Поднялась на локтях и откинулась на подложенные подушки. Отпив из поднесённого стакана, я зашлась в сухом, рвущем горло кашле. Разогнулась, тяжело дыша, и вытерла выступившие слёзы.

– По мне, как будто, каток проехал. Такая слабость, – пожаловалась я, смахивая испарину со лба. – В животе прямо чёрная дыра.

– В каком смысле? – с опаской поинтересовался Гор, машинально отодвигаясь.

– Кормить девочку пора, – Нор подмигнул мне и ретировался за дверь.

– Вообще-то… кушать не хочу. Мне бы… в туалет.

Охнув от удивления, я оказалась подхвачена на руки и поняла, что меня несут в туалет.

– Может я сама?

– Может быть позже.

Мы зашли в просторную комнату, и я была поставлена на слабые ноги.

– Как закончишь, позови.

Я глубоко вздохнула и сморщила нос, краснея от стыда. Моя кожа, покрытая липким потом вовсе не благоухала.

– Гор, а можно мне полотенце. Я хочу…

– Упадёшь! – авторитетно заявил он.

– Постараюсь обойтись без экстрима, – опираясь о стену выдала я и, поняв, что он недалёк от истины, признала, – может ты… ну, подстрахуешь?

– Вернусь через пять минут.

Оставшись одна, я воспользовалась туалетом и, добравшись до раковины, плеснула в лицо холодной водой. В зеркале отражалось осунувшееся, бледное лицо, ставшие огромными глаза, растрёпанные нечёсаные волосы топорщились в стороны, шея, покрытая кровоподтёками, спускающимися ниже под ворот футболки.

– Пугало, – пробормотала я вполголоса и вздрогнула от звука открывающейся двери.

Развернулась и, качнувшись от резкого движения, стала падать. Гор подхватил меня у самого пола и прижал к себе. Вздрагивая от накатившей слабости, я позволила ему усадить меня на край душевой кабины и стянуть футболку. Когда уверенные пальцы взялись за застёжку бюстгальтера, я пришла в себя, взвизгнув, отшатнулась и ввалилась вовнутрь кабины.

– Не сходи с ума, Север, – Гор подхватил меня под плечи и без труда водрузил обратно. – Нужно тебя искупать.

– Ннне надо, – я вцепилась в его ладони и умоляюще взвыла, – Гор, миленький, не нааадо!

Он коротко выругался и забрался в ставшую тесной кабинку, поставив меня перед собой. Я клацала зубами, упираясь руками в широкую грудь, и испуганно всхлипывала.

– Прекрати истерику, поняла? Нужно вымыться, согласна? – настойчиво спрашивал мужчина, поглаживая меня по голове. – Это же я, Север. Я никогда тебя не обижу. Обещаю.

Я постепенно затихла, согласно кивая головой, и уткнулась в его плечо. Стало стыдно за то, что подумала о нём плохо. Тяжело вздохнула и позволила ему повернуть себя спиной к нему. Он стянул штаны с моих бёдер до щиколоток и приподнял по очереди стопы чтобы высвободить ткань и выбросить на пол. Я осталась в белье и, несмотря на веру в мужчину, содрогалась от ужаса, опасаясь его дальнейших действий. Однако, скинув свою футболку, он включил воду, направляя на меня струю. Тонко взвизгнув, я опёрлась о прозрачную стенку. Уверенные руки мягко массировали мою голову, втирая ароматный шампунь. Зажмурившись от удовольствия, я не заметила, как он смыл пену и стал тереть мне спину губкой. Увидев, что я напряглась, когда он спустился к ягодицам, хмыкнул и ущипнул за бедро.

– Перестань дёргаться, глупая, не съем тебя, сегодня я сытый.

– Давай всё же сама, – нервно улыбнувшись, я перехватила мочалку.

Облокотившись о его согнутую руку, я неловко намыливала кожу, стараясь не думать, как выгляжу в намокшем белье. Искоса взглянув на Гора, осталась удовлетворена его невозмутимым видом. Уронив мочалку, я, обессиленная, повисла на мужчине и не возражала, когда, окатив водой, он вывел меня из душевой и завернул в полотенце.

– Снимай тряпки и одевай это.

Он отвернулся и я, стянув с себя бельё, накинула огромный махровый халат глубокого синего цвета. Уткнувшись носом ему между лопаток, я простонала:

– Обратно отнесёшь?

– Ну, не знаю, – протянул он, окидывая меня оценивающим взглядом. – А приставать не будешь?

– Друг называется, – фыркнула я, повисая на его шее.

– Как мы заговорили! А то "не надо, не хочу".

Я не заметила, как задремала, только почувствовала прохладные свежие простыни под собой и услышала тихий скрип ключа в замочной скважине. Мелькнула запоздалая мысль, что меня зачем-то заперли, но тут же появилось ощущение защиты и покоя. Вокруг стоял насыщенный аромат листвы. Открыв глаза, я сонно осмотрелась. Это был кабинет. Обстановка солидная: большой кожаный диван, уютное кресло, вдоль стен стояли стеллажи с папками и книгами, удобный стол со стоящим на нём ноутбуком. Не справившись с соблазном, я скользнула в кресло. Откинувшись на спинку, блаженно застонала. Насыщенный запах Мира будоражил меня, заставляя сердце стучаться чаще. Я не могла не понять, что его нет в доме и поблизости, также, как и Кама. Последний меня мало интересовал, главное, чтобы держался подальше, но отсутствие Мира меня расстраивало. Наверняка он видел меня в объятиях Кама. Я понимала, что означают его полыхающие взгляды, и вряд ли ему пришлось по душе то, что я не сопротивлялась, лёжа на кровати. Наверняка он решил, что я передумала относительно Камиля. Эта мысль жгла сознание. До боли закусив губу, я сдерживала слёзы, стараясь глубже дышать. Не хотелось верить, что Мир не даст мне возможности объясниться. Спустя немного времени я свернулась в кресле, закинув ноги на подлокотники, и уснула. В этот раз я ничего не видела во сне. Это было счастьем.

Глава 4

Прошло несколько дней. В доме вместе со мной остались Гор и Нор; где другие, мне не говорили. Гор расспросил о произошедшем, но я не смогла ему рассказать о том, что шпионила, прячась в тени: боялась быть непонятой. С Миром бы я поделилась. Пришлось сказать, что потеряла сознание и ничего не помню. Если он и не поверил, то виду не подал. Мы сидели в гостиной, когда меня непреодолимо потянуло наружу. Не обращая внимания на попытавшегося меня остановить Нора, я перемахнула через кресло и выпрыгнула в открытое окно. Перед домом, тяжело дыша и нервно переминаясь, стоял огромный рыжеватый волк с впалыми боками и сваленной шерстью. Он не сводил с меня напряжённых жёлтых глаз. Я протянула к зверю дрожащую от голода ладонь и он, припав к земле, с утробным рычанием пополз ко мне на нетвёрдых лапах. Я легла на землю и, не сдерживаясь, застонала. Зверь прижался к моему боку и позволил обхватить себя руками. Поглаживая некогда могучее тело больного животного, я медленно потянула из него слабость. Он скулил, норовя лизнуть меня в заострившееся лицо.

– Тшшшшш, – укачивала я расслабленного волка, ловя его частое дыхание.

Я забыла о стоящих за моей спиной мужчинах, когда когтём вскрыла вену на шее кормильца. Кровь стекала по моей груди и животу, наполняя меня силой и забирая у зверя жизнь. Он выдохнул, замирая в моих объятиях, и я благодарно потёрлась о его загривок. Поднявшись, я подхватила обмякшее тело и двинулась в сторону леса.

– Север…

Резко обернувшись, я запоздало испугалась, как они отреагируют на увиденное, и испытующе вгляделась в лица возможных врагов.

– Это моя жизнь. Моё бремя. Они приходят отдать последние искры, и я не жду от вас понимания…

– Север, – повторил Гор и мягко двинулся ко мне, – давай я тебе помогу.

– Ну… – растерявшись я шмыгнула носом, – надо в лес.

Нор скоро сходил за лопатой, и мы втроём закопали животное под раскидистым дубом. Я всё ждала хоть какого-нибудь неодобрения, знака, что меня презирают, но мужчины с серьёзным видом заложили свежий земляной холм корой, на которую, не сговариваясь, несколько раз плюнули.

– Зачем это?

– Ну, с нашим амбре, это место обойдёт зверьё, и никто не разворошит.

– Чуешь? – настороженно спросил Нор.

Наклонившись, втянула носом воздух и озадаченно пожала плечами. Не пахло ровным счётом ничем.

– Совсем?

– Зато Мира она унюхала, – вставил Гор как-то очень многозначительно.

– Ну, от него- то прямо несёт, – поделилась я. – Странный парфюм и стойкий кстати.

– Не нравиться? – явно удивился Нор.

– Вообще- то, приятный. Даже очень, – внезапно потупилась я. – Просто, зачем так на себя лить? И подушка им пропиталась и в кабинете всё, особенно кресло и даже шкура у камина!

Незаметно мы подошли к дому и, пройдя мимо, спустились к реке. Я неуверенно переминалась с ноги на ногу и очень удивилась, когда, не боясь испачкаться в свернувшейся крови, залившей одежду и волосы, меня ласково привлёк к себе Нор и зашептал в растрёпанные волосы:

– Не бойся, мы не осудим и не откажемся. За Кама прости, не уследили. Больше такого не будет. Ты теперь наша, Север.

Счастливо прильнув к нему, я не услышала приближающихся шагов.

– Надеюсь, я ничему не помешал, – угрожающе прошипел за спиной знакомый голос.

Я дёрнулась, резко разворачиваясь, и, окунувшись в изумрудные глаза с жёлтыми искрами, громко сглотнула.

– Где ты был? – я вцепилась в руку Мира, замечая его измождённый вид. – Я переживала.

– Заметно, – желчно протянул он, но мою руку не стряхнул.

Я несколько раз глубоко вздохнула и неожиданно для себя самой вдруг залилась слезами, утыкаясь в его грудь. Он ошарашено застыл, и придя в себя, неловко обнял меня за плечи. Мимо прошмыгнули мои спутники.

– Север, ну ты чего? Я не хотел тебя расстраивать. Мне нужно было сделать твои документы, – приговаривал он, поглаживая меня по спине. – Я вернулся как смог. Тебя кто-то обидел?

– Они не говорили, где ты, – я сильнее вжалась в него, не желая покидать уютные объятия. – Ты на меня обижен?

– Я не подумал, что ты можешь расстроиться, – он мягко отстранился и сел на землю, увлекая меня за собой и пристраивая рядом.

Прижимаясь к жёсткому бедру, я прильнула к его плечу и переплела свои пальцы с его длинными и сильными. Хотелось забраться на его колени, свернуться калачиком, впитывать тепло его кожи, вдыхать тонкий аромат.

– Мне тебя не хватало, – призналась я.

Он внимательно рассмотрел мою испачканную одежду и, быстро скинув футболку, протянул её мне. Когда он демонстративно отвернулся, я скинула кровавую тряпку и одела его, пахнущую парфюмом одежду. Рвано выдохнув, коснулась его обнажённого плеча и задержала руку чуть дольше, чем это было необходимо. Его смуглая кожа казалась атласной, и когда он развернулся, мышцы перекатились под ней, заставив меня нервно выдохнуть.

– Мне пришлось уехать. Просто твой статус был неясен, и нужно было его определить. Теперь всё законно. Хочешь взглянуть на свои документы?

Я без энтузиазма согласилась, понимая, что он старался ради меня, и быть неблагодарной не хотелось. С трепетом он взял меня за запястье и обернул вокруг него широкий браслет из переплетённых между собой серебряных нитей с крупным синим матовым камнем по центру. Восторженно осматривая украшение, я не замечала светящегося лаской взгляда, но ощутила его внутри и, не давая себе времени передумать, впечаталась поцелуем в его обветренные губы. Пока он не осознал происходящее, я опрокинула его на спину, прижалась плотнее, повторяя изгибы его тела, и тихо застонала от удовольствия. Он рыкнул, обхватив меня за голову, и перекатился, подминая собой. Горячие губы беззастенчиво перехватили инициативу и завладели моим ртом. Тягучее наслаждение прокатилось по нервам, и я уже не понимала, где мои эмоции, а где его.

– Мир, – выдохнула я, когда он это мне позволил, и ощутила его ничем неприкрытую досаду.

Он резко отодвинулся и сел так далеко, что я бы не смогла до него дотянуться, даже если бы попыталась. Подтянувшись на локтях, я села и поправила растрепавшиеся волосы. Мир старательно отводил глаза. Разозлившись, я поджала под себя ноги и выпрямила спину.

– Ты не понимаешь.

– Что тут понимать? Какой бы чудесной ты меня не считал, я недостаточно хороша для тебя, – я поднялась на ноги и направилась в сторону дома.

– Север, – я не слышала его шагов, но он развернул меня к себе на пороге и встряхнул за плечи. – Ты ясно дала понять, что ты не видишь меня своим…

– Когда я это сказала, то была напугана, я ещё не понимала… – придушенно призналась я.

Он схватил меня за руку и поднёс запястье, обёрнутое браслетом, к самому моему лицу.

– Это твой документ. Видишь? Так вот, я сделал тебя равной себе.

– Не понимаю, чем это плохо?

– Я записал тебя своей сестрой. Официально ты моя кровь и я не имею права желать чего-то большего.

– И нет другого пути? – помертвевшим голосом спросила я.

– Пока нет. Может ситуация изменится. Но не сейчас. Если только я откажусь от своего имени, – он горько усмехнулся, видя мою растерянность. – Но у меня долг перед семьёй, и я не могу себе позволить…

– Не продолжай, – я пьяно качнулась и потянула дверную ручку, – оно того не стоит. И давай больше не будем об этом. Никогда.

Возражений не последовало. Я прошла через гостиную в гараж, а затем поднялась в мансарду и, закрыв дверь, упала на кровать. Завернувшись в простынь, я долго лежала, глядя в потолок, с ощущением катастрофической потери и не понимала мои ли это эмоции или того, кто был в доме. Может моя одержимость Миром всего лишь отголоски его эмоций? Ведь раньше я не встречалась с похожими на себя и откуда мне знать, как мы можем взаимодействовать. Не в силах оставаться на месте, я открыла окно и, пройдясь по козырьку, спрыгнула на землю. Добежав до лодочного сарая, я скинула с себя одежду и, оставшись в спортивном топе и шортиках, спустилась к реке. Вода казалась чистой, но, разувшись и опустив туда стопу, я поняла, почему никто не стремился тут купаться. Плавать я любила и холод не был для меня преградой, а потому с наслаждением погрузилась в воду и, выбрав удобный ритм движений, переплыла реку. Выбравшись на безлюдный берег, легла в густую траву, жмурясь от солнца и удовольствия. Надо мной щебетали птицы, и старая ива колыхалась ветвями на ветру. Запах смятых мною цветов клевера наполнил лёгкие. Громко чихнув, я открыла глаза и тонко взвизгнула, увидев напротив сидящего человека. Хотя человеком его можно было назвать с большой натяжкой. На большом гранитном камне сидел молодой мужчина высокий и гибкий, светлокожий, с пепельными волосами и почти прозрачными голубыми глазами на привлекательном лице. Он легко соскочил с валуна и, явно забавляясь моим испугом, шутливо поклонился.

– Прошу прощения, что напугал. Не думал, что кто-то заберётся в воду и уж тем более приплывёт сюда.

– Я не хотела никому мешать и могу сейчас же покинуть вас, – осторожно поднялась я на ноги.

– Не стоит, – продолжая улыбаться, он подхватил с земли полотенце и бросил мне. – Можете воспользоваться.

– Как вам будет угодно, – я промокнула кожу и завязала ткань на груди.

– Я надеялся, что вы поблагодарите меня.

– За что? Вы же сами предложили мне полотенце. Я не просила и вполне могу обойтись без него.

– Хитрая, – произнёс он, смакуя это слово, и протянул мне ладонь. – Могу я предложить вам отобедать со мной?

– Если вам будет угодно, – остро ощущая опасность, я продолжала играть.

Не взявшись за предложенную руку, прошла через траву и оказалась за деревом на небольшой поляне. На покрывале был хлеб, кольцо домашней колбасы, сыр, запечённый картофель и вода.

– Отличная трапеза. Вы действительно желаете этим поделиться со мной?

– Да, – признал он.

– Но мне нечем угостить вас, – развела я руками.

– Так уж и быть, обойдусь без оплаты, – великодушно согласился он, пряча довольную усмешку.

– Нет, пожалуй, я не хочу остаться в долгу и расплачусь с вами.

– Чем же? – лукаво улыбнулся он.

– Я вам спою.

Не дав ему опомниться, я затянула высоким голосом песню об обиженной лордом женщине, убитой грозой. Мужчина уселся на покрывало, умилённо прикрыв глаза, и позволил мне спеть и поклониться словно в консерватории.

– Теперь тебе должен я, – он протянул мне бутерброд, и я сделала вид, что раздумываю.

– Возможно, я не хочу есть, – он растянул губы в подобии улыбки, – может я возьму с вас долг другим способом.

Он уже не притворялся улыбающимся, а недобро оскалился клыками, ничуть не уступающими раксашам. Лицо его сделалось угловатым, пальцы заострились и вытянулись, дополняясь лишней фалангой. Грива волос оказалась перьями, и они топорщились в разные стороны.

– Чего ты хочешь, мерзавка! – проскрежетал он.

– Скажи мне своё имя, – я похолодела, поняв о чём попросила, но не смела забрать слова обратно.

– Моё имя… – он опустился на колени, как будто постарев на сотню лет, и обхватил себя костлявыми руками. – Задумчивость…

Я подошла к нему и села на пятки рядом. Мне стало мучительно больно и непривычно страшно. Это были его эмоции.

– Как я могу называть тебя?

– Как пожелаешь, – мёртвым голосом отчеканил он.

– Как тебя зовут окружающие?

– Шут.

– Ты собирался убить меня?

– Да.

– Почему? – искренне недоумевала я.

– Сначала я должен был забрать тебя к заказчику, но, когда тебя нашли раксаши, план поменялся, и мне было приказано убить тебя.

– Что же ты не убил?

– Твою кровь нельзя уничтожать без ритуала, а иначе я стал бы проклят. Говорилось, что ритуал опасен для двоих. Я думал, это легенда, но оказалось…

– Что ты знаешь обо мне? Кто я?

– Северина Холодова.

– Кто я на самом деле? – настаивала я, страшась узнать правду.

– Сестра раксаша из клана бесстрашных.

Я зло сплюнула и поднялась на ноги, качаясь с носка на пятки.

– Задумчивость, ответь мне прямо, кто я.

Я оглянулась на Шута и закричала от ужаса. Он раздвинул когтями кожу, а также мышцы на груди и, ломая ребра, тянулся вовнутрь. Я шагнула к нему, и с мучительным стоном он отшвырнул меня прочь.

– Мой первый хозяин это предвидел, – поражённо прохрипел он, разрывая пульсирующее сердце.

Волна, удушливая и мощная, подбросила меня над землёй, до предела выгнула все суставы. Я выла от боли и шока, не в силах поглотить преподнесённое, но у меня не было выбора. Рядом не было никого, кто прикрыл бы меня щитом или смог впитать излишки. И я несколько раз теряла сознание и вновь приходила в себя, чтобы извиваться на измятой в кашицу траве. Солнце клонилось к закату, когда я окончательно пришла в себя. В нескольких метрах от меня лежало распластанное тело моего несостоявшегося убийцы. Его белое, обескровленное лицо было обращено к небу. Оглядев себя, я обнаружила исчезнувшие царапины от когтей Кама и отросшие до поясницы волосы. На внутренней стороне предплечья, прямо над браслетом, как клеймо красовался рисунок четырёхлистного клевера. Не веря глазам, я потёрла изображение, но оно не стиралось, словно было татуировкой. Поднявшись на колени, я завалилась набок, обнаружив, что тело затекло. Для начала села и растёрла лодыжки. Постепенно начав ощущать ноги, встала и, качаясь, побрела к берегу. Дойдя до воды, я без сил опустилась на влажную глину и разрыдалась. Наверно, испачканная зеленью и землёй, со спутанными волосами, я смотрелась жутко, но, когда с того берега отплыла моторная лодка, я даже не попыталась привести себя в порядок. Просто сидела и шмыгала забитым от слёз носом.

– Север, – заорал Мир, и я подняла руку в знак того, что слышу.

Через минуту на берег спрыгнуло несколько человек. Странно, что я до сих пор так их называю. Ведь людей здесь нет. Меня завернули в плед и что-то спрашивали, но я не могла разобрать слов, и, лишь слабо мотнув головой, попросила:

– Там Шут. Мёртвый. Заберите тело.

Согретая в уютных руках Мира, я уткнулась ему в шею и проныла:

– Мне так плохо, побудь со мной.

– Не бойся, Север, я не оставлю тебя, – он нежно прикоснулся губами ко лбу, что-то шепнул и меня сморило усталостью.

Сквозь сомкнутые веки я различала мельтешащие тени, и гул голосов не позволял полноценно заснуть. Среди них были встревоженные возгласы моих раксашов.

– Как она оказалась там?

– Как она смогла его убить?

– Какие же вы громкие, – проворчала я, садясь в кровати и натягивая простынь до подбородка. – Я плавала. А убил он себя сам, когда не смог ответить на мой вопрос. Спасибо, Нор, твой совет про имя пришёлся кстати.

Я рассказала им, ничего не скрывая, и стараясь не пялиться на мрачного Мира. Мужчины хмурились и многозначительно переглядывались. Закончив, я с отвращением рассматривала грязные обломанные ногти.

– Покажи клеймо, – Гор заботливо погладил меня по голове, пока я, кутаясь в простыню, вытащила руку.

– А что это означает? – все молчали, и я поняла, что боюсь услышать ответ.

– Шут не выполнил твой прямой приказ и долг лёг на весь его клан. Ни один из клана ветра не посмеет тебе навредить и не посмеет отказать в просьбе.

– Как долго? – осторожно поинтересовалась я.

– Пока не простишь долг или не задолжаешь им сама.

– Это не сложно. Этот был на редкость хитрым.

– Но у тебя как-то получилось.

– Может генетическая память, – пошутила я, но наткнулась на задумчивые взгляды. – Кстати, мне нужно в парикмахерскую.

– Не нужно, милая, – Нор сел на кровать по другую сторону от Гора и мягко обнял меня за плечи. – Ты немного изменилась.

Я похолодела и беспомощно взглянула на Мира.

– Что со мной не так?

– Ты прекрасна, – благоговейно шепнул он.

– Скажи, о чём вы?

Мир снял овальное зеркало со стены и протянул его мне. Дрожащими руками я взялась за деревянную раму и поднесла к лицу. Сначала я не поняла, что не так, потом осознала, что не ощущаю, произошедших со мной изменений. А я изменилась. Полностью. Мне никогда не удавалось быть такой в прошлом. И, наконец, между моих волос светились серебром тонкие длинные перья.

– За что? Как?

– Скоро ты растратишь часть энергии и снова сможешь стать привычной, – Мир ласково гладил мою лодыжку через ткань простыни.

– А перья тоже исчезнут?

– Не знаю, я уже говорил, мы не встречали таких, как ты.

Я настороженно оглядела их, заметила восхищённый блеск в горящих глазах, и испуганно прижалась к изголовью кровати.

– А можно мне остаться одной? Устала и спать хочу.

Через мучительно долгое мгновение они переглянулись и быстро ретировались к выходу. Задержавшийся рядом со мной, Мир дождался, когда закроется дверь.

– Теперь рядом с тобой всегда будет кто-то из нас. До тех пор, пока мы не выясним, кто заинтересован в твоём уничтожении. Обещай, что не будешь нам мешать.

– Конечно, – шепнула я, поймав его ладонь, – Мир, мне жаль, что…

– Не стоит. Всё идёт как должно, – он перебил меня, продолжая с силой удерживать мои пальцы. – Ты даже не представляешь, как прекрасна.

Болезненно содрогнувшись, он развернулся и вышел из комнаты. Я оторопело смотрела на дверь, отчаянно надеясь, что он вернётся, и поняв, что этого не будет, сглотнула горькие слёзы. Откинувшись на подушку, я уставилась в окно, за которым в сгустившихся сумерках причудливо извивались тени, отбрасываемые ветвями деревьев. Уснуть в эту ночь я не смогла.

Глава 5

Спустя почти месяц я всё ещё не могла принять свой человеческий образ, при этом находя в своём истинном обличии многочисленные плюсы. Я была сильнее, меньше уставала и невероятно нравилась своей новой семье. Только Мир всё чаще бросал на меня тоскливые взгляды, думая, что я не замечаю. Я ощущала это всей душой, и даже наши щиты не спасали меня от тёмной тоски, которая его накрывала. Он привёз мне по составленному списку средства гигиены с ароматами на свой вкус. Теперь я благоухала так нравящейся ему мятой. На первом этаже отремонтировали санитарную комнату, которой пользовалась я одна. Каждое утро мы собирались на кухне за завтраком. В один из дней я решилась предложить мужчинам готовить для них еду. Поначалу моё желание было воспринято с недоверием, но мне удалось удивить мужчин. Откуда им было знать, что всю сознательную жизнь я готовила в экспедициях и дома для семьи и коллег родителей. Я обстоятельно подошла к своим обязанностям и упросила Гора привести мне новые ножи, приправы и зелень. Но когда я стала подчевать их своими кулинарными изысками, превратилась в богиню кухни.

Наконец в один дождливый вечер мы расселись в гостиной, и Мир протянул мне лист бумаги, на котором я разобрала слова клятвы верности.

– Теперь ты наша сестра и принадлежишь клану. Эту клятву дают в день инициации. Ты прошла этот путь без нас, но сегодня мы готовы принять от тебя обещание верности и дать обещания своей.

Дрожащими пальцами я разгладила лист на коленях и вопросительно взглянула на своего ментора.

– Это сделает тебя частью нас, и ты никогда уже не будешь одинока, – он искренне улыбнулся.

– Можно читать или надо заучить?

– Читать.

Я произносила витиеватые слова о преданности, взаимопомощи, братстве. Что-то отдалённо напоминающее мне клятву пионера, которую я прочла на обложке старой тетради, и она пришлась мне по душе. Когда я закончила и вытерла взмокшие руки о штаны, удивлённо заметив, как камень в браслете стал прозрачным, оставаясь ярко синим. Меня по очереди обняли мужчины, пожимая за запястье, а затем в особо торжественной обстановке мы ужинали. Даже Мир казался на редкость спокойным и удовлетворённым. Когда все разбрелись по комнатам, оставшийся Мир немного смущённо протянул мне припрятанный за диваном большой свёрток.

– Это тебе. Подарок. Сегодня у тебя вроде как новый день рождения, – он порывисто поцеловал меня в губы и широким шагом вышел наружу.

Развернув полотняный свёрток, я восхищённо вздохнула: эта была шкура с вожделенным мне мехом, такая же, как расположившаяся у камина, но с более насыщенным рыжим цветом. Блаженно закутавшись в полотно тонкой выделки я, пребывая в эйфории, прошла в мансарду. Почти засыпая в шелковистом меху, я внезапно распахнула глаза. В рюкзаке, что лежал под лавкой у окна, во внутреннем отделе, лежал кусочек моего прошлого, и мне показалось правильным и нужным идти в будущее вместе с ним. Я достала кулон и, погладив прохладные выступы узоров, надела его на шею. Мне почудилось, как в кулоне что- то дрогнуло, но, рассмотрев его внимательно, поняла, что это разыгралось моё воображение.

Конечно я знала, что каста, к которой я теперь принадлежу, является сообществом воинов, но не ожидала, что от меня потребуется владеть навыками борьбы. На мои робкие возражения, что воин из меня никакой, мне напомнили Шута. Спорить было глупо. Его тело отправили клану Ветра, и ситуация расследовалась компетентными органами. Мне ничего не грозило, но скорее всего те самые органы потребуют отчёта. Про Кама молчали. Я запаниковала, боясь, что беднягу могли убить, но Гор по секрету шепнул, что его просто перевели в другую группу. Успокоилась я рано. Нор сообщил, что меня надо подготовить к некому аналогу экзамена на пригодность возврата в свой исконный мир. Каждое утро он испытывал на прочность моё изменённое тело, заставляя тренироваться. Никогда раньше я не могла похвастаться такой выносливостью и скоростью. В своё время я занималась самообороной, но то, чему учил меня Мир, выходило за её пределы. Мужчина заставлял меня уворачиваться и наносить внезапные удары исподтишка.

– Не стремись в поединке действовать благородно. На войне все средства хороши, и твоя задача выжить любыми способами. Внуши противнику ложное чувство превосходства: притворись слабой, уставшей, испуганной. Но когда настанет удобный момент, не позволяй своей руке дрогнуть.

– Это подло, – пробормотала я тихо, но была услышана.

С хищной улыбкой Мир пригласил меня на спарринг, и чуть было не выбил из меня дух несколькими хлёсткими ударами. От обиды и шока я ловила воздух открытым ртом.

– Не питай иллюзий. Ты далека от своей идеальной формы, но, даже обретя её, ты вполне можешь быть слабее противника или противников, – он протянул мне руку и помог подняться. – Быть смелым – это не значит «не бояться», но иметь способность не принадлежать страху и не страшиться быть неправильным, непонятым. Главное – выжить, а иначе как ты сможешь победить? Ты заведомо слабее, а потому тренируйся и хитри.

Он щадил меня, когда я не могла увернуться, и ограничивался обидными шлепками пониже спины, но я очень старалась заслужить его поощрение. На похвалы он был скуп, однако, справедливости ради, всегда сдержанно замечал мои успехи.

Гор просвещал меня в тонкости устройства миров. В каждом наша каста занимала все военные посты и управляла армиями наёмников. Так странно задолжавшая мне каста ветра были шпионами, которые официально служили советниками и дипломатами. Существовало множество других сообществ, с которыми мне пришлось ознакомиться. В каждом мире существовали разные системы правления от царя до президента.

Каждый день я узнавала больше, и становилось всё сложнее представить себя частью этой реальности. Кроме этих мужчин, Шута, я знала только тех, которые явились в тот злополучный день, кстати, принадлежащих к касте боли. Они были аналогом дознавателей и следователей, ввиду уникальных способностей, о которых больше шептались, чем знали. Было немного боязно встречаться с другими представителями миров. Но раксашы уверяли меня, что мне ничего не будет грозить при соблюдении правил. Их было не так уж много. Основные были понятны: никому не называть своего истинного имени, не брать ничего в долг, не оговорив оплату, не давать обещаний, если не можешь их выполнить, не давать кровных клятв никому кроме клана, не угрожать если не собираешься выполнить угрозу. Но самый большой сюрприз ожидал, когда Гор вознамерился научить меня основам единого языка. Оказалось, я его знала. Даже писать на нём могла со вполне сносной скоростью. Ошарашенные этой новостью, мы поделились ею с остальными.

– Но это же здорово! – не унималась я, чуть не прыгая от восторга.

– Не совсем, – задумчиво хмурясь, протянул Мир. – Если кто-то тебя учил, значит…

– Что? – немного напряглась я.

Заметив мою реакцию, он просветлел и потрепал меня по голове, однако для себя я решила не признаваться, если замечу ещё что-нибудь странное, чтобы не быть причиной такого беспокойства.

– Никому не будем об этом говорить. Ладно?

– Почему? Это плохо?

– Север, мы не знаем, кто твои родители и к какой касте они принадлежат.

– Ты говоришь в настоящем времени, – заметила я.

Ко мне подошёл Гор и, под одобрительный кивок Мира, закатал рукава рубашки. На сгибах локтей, на смуглой коже виднелись родимые пятна в виде немного расплывчатых звёзд.

– Когда родившие нас умирают, на теле остаются похожие отметины.

– Твоя семья погибла? – взяв его за руку, я не сводила взгляда со странных пятен.

– Да, – коротко ответил он.

– Они только на руках могут быть?

– В любом месте, и вторая всегда симметрична первой.

– Откуда вы знаете, что у меня их нет? – подозрительно спросила я и, когда Гор залился краской, поспешно добавила, – но это действительно так. Вот только, когда меня нашли, на мне даже шрамов не было.

– К чему ты ведёшь?

– Во время обильного питания у меня с кожи сходило всё, к тому же я становилась чуть моложе.

Мужчины воззрились на меня как на восьмое чудо света.

– Как часто? – придушенно спросил Мир.

– По-крупному – лет десять назад и когда вы меня нашли. Это то, что я помню. А по мелочи – практически постоянно. Я же и не болею, когда регулярно питаюсь.

– Ты проходила медицинские обследования? – Нор тревожно переминался с ноги на ногу, – есть документация?

– В той деревушке, где меня обследовали, когда нашли, все бумаги отдали отцу. А когда мои сообразили, что я не такая как все, то не допускали ко мне врачей. Да, мне никогда и не требовалась дополнительная помощь, – я пытливо вглядывалась в напряжённые лица. – Да что не так?

– Такие особенности есть только у одной расы, – Мир, потирая шею, смотрел в пол, – которая образует одну единственную касту, куда не допускаются чужие.

Со странным ощущением обречённости, ждала продолжения, но он устало опустился на диван и похлопал ладонью рядом, приглашая меня присесть. Отрицательно мотнув головой, я отступила к стене.

– Сядь, – безапелляционно приказал Мир, и мне пришлось пристроиться на широком подоконнике. – Ты всегда делаешь так, как хочешь, не боишься, когда нужно, любишь тех, кого другие презирают, видишь правду, внушаешь к себе желание. Как я сразу не догадался?

Внезапно он вскочил и, стремительно преодолев разделяющее нас пространство, обхватил меня за плечи. Его оценивающий плотоядный взгляд скользил по закушенным губам и бьющейся жилке на шее. Сжавшись, я упёрлась в его грудь, пытаясь отодвинуться. Это было равносильно попытке сдвинуть гору.

– Перестань меня пугать, – испуганно всхлипнула я, – пожалуйста.

– Вышли все! – рявкнул он, не оглядываясь и, что-то нечленораздельно пробубнив, мужчины оставили нас двоих.

– Пусти, – отчаянно забилась я в его руках. – Не надо…

– Так надо, – прохрипел он, – поверь…

Он грубо вклинился между моих бёдер, притянув за талию, и я ощутила его эрекцию. Шумно дыша, он забрался руками под одежду, с невыносимой неторопливостью стал ласкать ставшую слишком чувствительной спину. Обветренные губы впились в мои и терзали с неожиданной злостью, словно наказывая. Его близость делала меня совершенно безвольной, но, собравшись, я впилась когтями в его плечи, толкая от себя. Он рыкнул мне в рот, игнорируя сопротивление, с сухим треском разорвал над лопатками майку вместе с топом. Меня затопило ужасом, когда его когтистые руки спустились вниз и стали сдёргивать с меня тренировочные штаны. Откинувшись на спину и наполовину вываливаясь из окна, я воспользовалась его замешательством и тщетной попыткой ухватить меня за плечи, оттолкнулась от его груди свободными ногами, кувырком вывалилась наружу, скатилась с крыши и пружинисто спрыгнула на землю. Сверху раздался злобный окрик, и я, не оглядываясь, рванула в сторону леса.

Оказавшись за деревьями, не останавливаясь, сдёрнула обрывок майки и, надев его наоборот, завязала на груди. Местность я изучила идеально и точно знала, как выбраться отсюда, но, к моему несчастью, раксашы знали её не хуже, и у них было преимущество в численности. Я петляла между деревьями, стараясь не думать, что нашло на Мира, и чем бы всё закончилось, если бы не удалось сбежать. Предательство же остальных, тех, кого я уже привыкла называть своими, меня просто ошарашило. Как они могли меня оставить? Хотя, кого я обманываю? Понятно, что я всего лишь жалкая потеряшка и желания их командира приоритетнее моих. Горькие слёзы скользили по щекам, и ненависть полыхнула в крови. Остановившись, я чутко прислушалась, но не услышала погони. Ветер дул мне в спину и, втянув его в лёгкие. Я ощутила чуть заметный, ещё очень далёкий, но явный аромат Мира, отличимый от лесных запахов. Он шёл по моим следам. Остальных учуять не могла, но была другая возможность, и я отдалась ощущениям. Как бы они не старались, но не могли скрыть всех своих эмоций так, как получалось у Мира. Я пошатнулась от силы злобы, исходящей от двоих, загоняющих меня по дуге с разных сторон. Просчитав варианты, рванула дальше. Пробежав более получаса, я резко свернула в сторону и стала обходить преследователей, возвращаясь обратно к дому. Это единственное, чего они не могли от меня ожидать. По крайней мере, я очень на это надеялась. Другого шанса выбраться у меня не было. Пробираясь мимо места встречи мужчин, я старалась осторожней ступать по веткам, помня об их удивительном слухе, но, оставив их за спиной, рванула что было сил, уже мало заботясь о конспирации. У меня было мало времени, пока они не поймают мой запах. Через некоторое время, позади раздался яростный рык, и я понеслась не жалея ног. Ветки хлестали по лицу и плечам, путались в волосах, камни впивались в стопы, разрывая кожу. Аромат собственной крови преследовал меня, и сердце замирало от страха и осознания, что этим я смертельно дразню преследующих меня хищников.

Вылетев из зарослей, я опрометью бросилась к лодочному сараю, оглянувшись от ощущения близкого присутствия загонщиков. Лихорадочно выхватив из-под неприметного камня ключ в пластиковом контейнере, я зашла в сарай. Замешкавшись, открывая его трясущимися пальцами, восстанавливая дыхание, пораженно охнула и загнанно попятилась. Передо мной, в обманчиво расслабленной позе стоял Мир, обнажённый по пояс. Конечно, он отдал футболку кому-то из напарников, чтобы сбить меня с толку, а сам ждал здесь. Холодный, здравый расчёт. От обиды я готова была взвыть и раскрошила пластмассу в пальцах.

– Север, выслушай меня, – вскинув ладони в примирительном жесте, он плавно двинулся ко мне, – Остановись…

Ощерясь в отчаянном оскале, оттолкнулась от стены и метнулась к нему. Мир раскинул руки, но, изогнувшись, я прошла под ними, разрывая когтями связки над его пяткой. Удивлённый вскрик позади стал для меня музыкой. Воспользоваться катером я не успевала и потому, не теряя драгоценных минут, раскурочила панель управления, ударив кулаком, глубоко поранив ладонь, и нырнула в воду. Плыла под водой я так долго, как могла держать дыхание, и несколько минут дольше этого, пока в голове не зашумело, и в глазах не заплясали чёрные круги. Подняв лицо кверху, я всплыла, оставаясь вертикально в воде, и снова ушла в глубину. Примерно через полчаса я добралась до противоположного берега чуть выше по течению. Усталость брала своё, но, забравшись в густые заросли камыша, я смогла высунуть голову над поверхностью. Отчего-то была уверена, что с того берега следят. Зная из обрывочных разговоров, что в пределах леса находится ещё несколько баз клана, я понимала, что скоро меня обложат и загонят как дичь. С ужасом я наконец-то осознала всю серьёзность своей ситуации.

Я в открытую напала на ментора, не подчинилась, сбежала, нарушила клятву. На запястье поблескивал браслет с заметно помутневшим камнем. Попытка его снять не увенчалась успехом. В отчаянии я закусила кулак и вздрогнула. Пальцы были располосованы почти до кости. Наверное, от холода в воде я не ощущала этого, но сейчас они пульсировали от боли. Хорошо хоть только слабо кровили. Оторвав ленту от того, что когда-то было майкой, я обернула её вокруг ран. Оглянувшись, с облегчением обнаружила, что высокий берег зарос кустарником, который меня скроет, и стала выбираться из воды. Но внезапно, сразу за камышами под глинистым берегом, я обнаружила небольшую вымоину, прикрытую длинной травой, свисающей сверху почти до земли, с прогнувшегося, словно карниз, края. Сорвав несколько пучков полыни, я заползла в неё, стащила с себя одежду и растёрла тело и выжатые волосы резко пахнущей травой. Свернувшись калачиком и обхватив колени руками, я старалась унять дрожь, понимая, что устала сильнее, чем мне казалось. Продолжать двигаться дальше в таком состоянии опасно. Дела мои были плохи настолько, что я сомневалась, останусь ли живой. Досадно, что я не могу измениться, а значит, не могу выйти к людям, но как раз там мне грозит больше бед. Одна мысль согревала мне сердце – родители далеко и не пострадают. С этими размышлениями я незаметно для себя забылась тяжёлым сном.

Я точно знала, сколько их было. Сильных, злых, недовольных. Они прочесывали берег в поисках добычи. Добычей была я. Осторожно потянув затёкшие конечности, я села и развязала повязку. Раны успели немного затянуться и уже не кровоточили. Повязку я заменила свежей лентой ткани, укоротив многострадальную майку. Кровавую тряпку я тщательно закидала глиной и присыпала растёртой полынью. Этой же травой снова растёрлась, тщательно пройдясь по всем сгибам, где обычно выступал пот и по местам, где ощущала особенно сильную пульсацию сосудов. Оставшиеся травинки вплела в высохшие волосы. Это должно было помочь заглушить мой запах. По крайней мере, я очень на это надеялась. Оторвав от штанин приличные куски ткани, прикрыла запястье с браслетом, обмотала стопы. Хоть какая- то защита при ходьбе. Охотники были рядом. Их осторожные шаги не нарушали тишины леса, но тяжёлые эмоции, которые они и не пытались скрывать, выдавали их точное расположение. Раз они не опускают щиты, значит Мир не рассказал им о моих особенностях. Наверняка решил, что мне это не поможет. Может он и окажется прав в итоге, но я всё же попытаюсь его удивить. Один из искателей остановился прямо над моим убежищем. Я припала к земле, готовясь наброситься, если он спрыгнет с откоса и ожидаемо обнаружит меня. На моё счастье он едва слышно заговорил:

– Она явно выбиралась здесь, но, похоже, ушла по воде. Следов нет.

Выдохнула я только тогда, когда группа отошла на пару сотен метров. Ждать дальше смысла не было. Прислушавшись и не заметив больше никого, я выбралась на берег и рысью сорвалась в обратную от них сторону. Ветер благосклонно дул мне в спину. В голове созрел план, как я смогу показаться людям. Ведь именно из-за невозможности принять человеческий облик никто из преследователей и не подумает, что я направляюсь в город. Несколько раз останавливалась, прислушиваясь, и тревожно втягивая воздух. Страх быть пойманной отступал перед ужасом оказаться в руках Мира. К собственному стыду, я не могла не признаться, что он волновал меня, вызывал недоступные раньше эмоции и желание быть с ним. Только не так, как он попытался. От обиды и разочарования, что он оказался не лучше Кама или того несчастного строителя, я едва сдерживала рычание. Как я могла подумать, что он особенный? Дура непроходимая… Возомнила, что раксаши могут быть близкими и теми, кому можно доверять. Для них долг и подчинение командиру превыше всего, а Миру собственные потребности не помешали нарушить обещание не обижать меня.

Неожиданно из кустарника вдоль едва заметной тропы выскочила лисица. Крупная, с редкой короткой шерстью, большеголовая, с длинными лапами. Коротко тявкнув, она перегородила мне дорогу. Никогда животные не вели себя со мной агрессивно, и я растерялась, когда лиса зарычала, пригнувшись к земле. Мне не хотелось калечить её, и я оскалилась и зашипела. Зверушка резко дёрнулась и припустила вперёд, оглядываясь, и, как мне казалось, недовольно ворча. Возможно, неподалёку была её нора, и она уводила меня прочь от неё.

Глава 6

Поселение я ощутила задолго до того, как увидела. Оно переливалось оттенками разных эмоций, основными из которых были жадность, ревность и зависть. Спрятавшись за густыми кустами, я нашла небольшую палку и, приставив её плашмя к нижним рёбрам, со всей силой ударила по ней до мерзкого хруста. Едва сдержав крик, я свалилась на землю и свернулась, обхватив себя руками. Тихо поскуливая, ко мне подкралась знакомая лисица и нерешительно застыла, приподняв дрожащую лапку.

– Да отстань ты, зараза…

Повязка на руке стала давить. С надеждой взглянув на ладонь, я с облегчением выдохнула: она стала шире и немного короче. И кожа нормального человеческого оттенка. Я обвела языком ещё немного острые зубы и, ощупывая лицо, пыталась понять, изменилась ли я полностью или нет. Силы, ушедшие на восстановление сломанных костей, сделали меня прежней, обойдя трясущуюся лису, я выбралась из зарослей и, пригибаясь к земле, направилась к посёлку. Насколько я помню, здесь располагались коттеджи. Может мне удастся пробраться между редкими домами незамеченной, и было бы не лишним раздобыть обувь и одежду. Первая же постройка ввела меня в ступор. Конечно, эта изба была похожа на деревенскую баню, если бы не окна у самого потолка. В огороженном дворике паслась коза. Из дома выбежал мальчишка лет пяти и, окинув меня неожиданно пронзительным взглядом, взвизгнул. Следом выскочила женщина, и я только чудом успела спрятаться за дерево. Очень надеялась, что попала в реконструкцию средневековья, иначе как можно было объяснить странную одежду на людях: широкая юбка из грубого полотна, застиранная кофта на тесёмках и длинная рубаха на ребёнке производили удручающее впечатление. Вцепившаяся в мальчонку женщина, что-то зашептала ему в ухо и, дико озираясь, утащила в дом. Я не стала дожидаться главу этого странного семейства и побежала прочь. Однако, прокравшись мимо ещё нескольких похожих домов, отчаялась хоть что-то понять. На самом краю деревеньки стоял деревянный столб с вырезанной скалящейся физиономией. Я прошмыгнула мимо, зажмурившись с суеверным страхом и, поскользнувшись на траве, кубарем скатилась по склону холма. Охая и чертыхаясь, поднялась на ноги. Тело болело, и новые растяжения и синяки буквально за минуты заставили зубы втянуться и пёрышки исчезнуть из волос. Наконец я стала собой, едва не свернув шею. Немного прихрамывая, я шла по накатанной дороге, петляющей между деревьев. Где-то впереди послышался стук копыт. Не доверяя местному населению, я спряталась в кустах чуть дальше от дороги. Мимо, довольно неспешно, катилась телега с сидящими хмурыми мужиками. Истощенные тела были одеты в холщовые робы, их я уже видела в деревне. Меня не покидало ощущение нереальности происходящего и, как только они скрылись за поворотом, я побежала по дороге. Спускались сумерки, когда я внезапно наткнулась на шлагбаум поперёк дороги. Обойдя его, оказалась на тёплом асфальте. Несколько раз мимо проезжали автомобили, но каждый раз я пряталась на обочине: боялась попасться раксашам, ведь вид у меня был слишком приметный и притвориться заблудившейся у меня вряд ли бы вышло. К моему несчастью, когда я добиралась в дом Мира на озере, то спала на его груди и совершенно не знала маршрут своего возвращения к цивилизации. В гостиной была карта местности, только дальше шлагбаума она не простиралась. Тогда это не казалось мне важным. Уже ночью я добралась до городка. На окраине, переливаясь огоньками, высился бар со странным названием " Псины". На площадке перед ним стояли в ряд мотоциклы и несколько машин. Я пробралась к мусорке и спряталась за баками, прижавшись к стене и закрыв глаза. Стопы горели и пульсировали. Я развернула истёртую ткань и блаженно вытянула ноги. Никогда бы не подумала, что наивысшее блаженство найду в этом вонючем закутке. Сейчас для полного счастья мне хватило бы нескольких глотков воды. Внезапно напротив баков с противным визгом распахнулась дверь, заливая пространство голубоватым светом. Наружу вывалились несколько крепких мужиков с гиканьем и ругательствами.

– Здесь и разбирайтесь, собаки, а в баре не сметь,– гаркнул кто-то и захлопнул дверь.

Мужики сбрасывали куртки, угрожающе… рыча. Я слегка высунула голову, не в силах совладать с любопытством. Их эмоции были слишком дикие и непривычные. Потом они стали расстёгивать штаны, что определённо было за пределами моего понимания. То, что происходило дальше, напоминало кадры из фантастического фильма. Фигуры мужиков стали видоизменяться, и это не было бы так жутко, если бы они не деформировались с жуткими чавкающими звуками и хрустом. Спустя короткое время, в проулке стояли огромные ощерившиеся волки. Я зажала рот руками и задвинулась обратно. Хотелось кричать, громко и безостановочно. Когда раздались звуки свалки, с визгом, рыком и стонами, я зажала уши и опустила щиты. В голове я проигрывала глупую попсовую мелодию, так часто крутящуюся на радио, стараясь не думать, что от участи быть разодранной в клочья меня отделяет бак с нечистотами. Всё закончилось внезапно и свора, выбежав из переулка, рванула по улице. Я прислушалась и поняла, что осталась одна. Понимая, что эти существа могут вернуться в любую минуту, выбралась из-за укрытия и споткнулась о неподвижное тело серого волка. В нём теплилась жизнь, но огромная лужа крови вокруг пугала. Я почти прошла мимо, но тихий горестный вздох остановил меня. Воровато оглянувшись, заметила, что зверь смотрит на меня огромными серебряными глазами. Осторожно опустившись на колени, я потянулась к рваной ране на загривке. Зверь зарычал, обнажая длинные клыки, и я коротко хлестнула его по носу.

– Прекрати, я не причиню тебе вреда. Никогда ничего не беру насильно.

Стянув края раны, я придавила огромное тело локтями к асфальту и наклонилась, зарываясь лицом в шерсть. Приторным душным порывом энергии меня отбросило к стене, больно приложив спиной. Меня корёжило и выгибало, позвоночник трещал и с мерзким влажным звуком суставы выходили и возвращались обратно на свои места. Когда всё стихло, я попыталась подняться, но смогла только сесть. Рядом со мной сидел волк и, наклонив голову, внимательно рассматривал. Я поёжилась, гадая, сохраняет ли он в этой форме разумное начало.

– Не ешь меня, ладно,– попросила, рассеянно потрепав его по ушам.

Зверь отпрыгнул, как мне показалось, ошарашенно тряхнув головой. Опершись о стену, я всё же встала на ноги и двинулась к выходу, но внезапно, с коротким рыком, волк ухватил меня за штанину и потащил обратно. Не успев начать возмущаться, я услышала как по улице, подвывая, несётся стая. Быстро юркнув в своё убежище, затаилась, прижав к груди лохматую серую голову. Те, кто бросил моего товарища по несчастью здесь умирать, вряд ли обрадуются, найдя его невредимым. Они вернулись со знакомыми звуками трансформации.

– Вейна кто-нибудь видел? Опять, наверное, к бабам рванул. Эй, ребят, кто вернётся за его мотоциклом?

Они быстро одевались, громко застёгивая молнии, споря и путая одежду. Я молилась, чтобы в отвратительной вони отбросов они не учуяли меня и обессиленного зверя, уткнувшегося влажным носом в мою ключицу. Байкеры, шутливо переругиваясь, отправились в сторону улицы и, как только я смогла спокойно выдохнуть, утробное рычание моего подопечного вернуло их назад.

– А ну выходи!– по баку оглушительно ударили,– быстро, а то за шкирку выволоку.

Волк прошёл между баков и потянул меня с собой, осторожно взяв зубами за запястье.

– Гад ты все-таки… – обреченно подчинилась я, выходя наружу.

На меня смотрели жутковато светящиеся глаза нескольких растрёпанных мужиков. Я инстинктивно вцепилась в шерсть стоящего рядом зверя и вскинула голову. В конце концов, я из клана смелых, это чего- то да стоит.

– Отойди от него, дрянь!– дрожа всем телом, гаркнул коренастый детина в расстегнутой жилетке, и я поняла, что он готов измениться прямо сейчас.

– Не дождёшься, псина драная,– я задвинула раненого назад и пригнулась, немного расставив руки.

Шансов у меня не было. Никаких. Только я не верила, что разорвав несчастного, они не разделаются после со мной. Может удастся прорваться, ошарашив сопротивлением: бегать я умею лучше всего.

– Как сможешь – беги, – хрипло выдавила я через плечо, зверь тихо поскуливал. – Не бойся, маленький, я догоню…

Здоровяк перестал трястись и удивлённо крякнул.

– Ты сейчас кого маленьким назвала?

– Думаете я вам позволю его так просто добить? – я напряглась, задерживая изменение, чтобы не потерять эффект неожиданности. – Дайте нам уйти.

Мужик отступил на шаг и оглянулся на приятелей, словно ища поддержки. Свора стала сдержанно посмеиваться, хлопая его по татуированным плечам.

– Сам разбирайся, – хохотнул долговязый тип с редкой бородкой и присел на пятки у стены.

Остальные пристроились рядом, внимательно наблюдая за нами, и я ощутила себя актрисой на сцене театра. Сканируя их мысли, нашла любопытство, предвкушение и голод. Никто не желал меня убивать или причинять вред без повода. Немного растерявшись от этого, протянула ладонь назад и погладила подставленный лоб.

– Ты решила защитить его от нас? – давясь смехом, спросил здоровяк. – Серьёзно?

– Да, куда уж серьёзней, – мрачно буркнула я, прижимая зверя к бедру. – Не надо его больше рвать, он едва выжил.

Волк скользнул мимо и в мгновение ока оказался у ног мужчины. Тот, к моему удивлению, склонился над животным, что-то недовольно бормоча. Я, похоже, здорово ошиблась: ласково почёсывая зверя за ухом, мужик осматривал рану и убивать его явно не собирался. Осознав, что ввязалась в чужую игру, с тоской посмотрела на выход и, даже поняв, что шансы сбежать ничтожно малы, всё же сорвалась с места.

– Держи её, – крикнули позади.

Я, перепрыгивая через мусор и ямы, смогла выскочить из переулка и понеслась по улице. Меня преследовали с гиканьем и свистом. Они не пытались измениться и догнать, а просто развлекались, будучи уверенными, что добыча никуда не денется. Их азарт подстёгивал меня лучше кнута. Со мной сравнялась серая тень волка, и он вцепился в разорванную штанину. Я сбилась с шага, и по инерции кубарем покатилась по асфальту. Шипя от боли и злости, вскочила на ноги, но меня уже обступили скалящиеся лица разгорячённых гонкой мужчин. Кто-то толкнул меня в спину и, потеряв равновесие, я вмазалась в стоящего передо мной знакомого громилу в жилетке. Вырвавшись из крепких рук, отпрыгнула назад и, опять получив ощутимый тычок между лопаток, упала на колени. Пахло тестостероном и адреналином. Рядом появился мой пациент и угрожающе ощерился на окруживших меня.

– Предатель вшивый, – хлопнув его по крупу, я присела на пятках, готовая прыгнуть вперёд.

Зверь фыркнул и неожиданно ощутимо прикусил меня за плечо. Пока я потирала обслюнявленную кожу, он обежал меня по кругу, порыкивая и заставляя мужчин расступиться. Поднявшись, я с досады пнула его под зад:

– Тварь неблагодарная. Чего ты добиваешься? Зачем ты так? Эти- то понятно, но ты…

Волк смотрел на меня серебряными глазами, казалось с упрёком и, мотнув головой, толкнулся в бедро. Только теперь я заметила, что мужики перестали напирать и слишком пристально разглядывают меня. Подобравшись, я поправила повязку скрывающую браслет, что заставило долговязого заинтересованно нахмуриться.

– Может уже нормально поговорим? – решилась спросить я. – Вы крутые – догнали меня, напугали до седых волос. А теперь что?

– Тебя как зовут?

– Меня зовут… – я замялась на пару секунд и уверенно выдала, – Рина.

– Мы тебя не обидим…

Я презрительно хмыкнула: получилось очень громко и вызвало сдержанные смешки. Волк тёрся мордой мне об руку, и я автоматически принялась чесать его за ушами.

– Давайте, я пойду, а?

– Не получится, – широко улыбаясь, ко мне шагнул долговязый.

– Да зачем я вам? – отставляя ногу назад и поворачивая корпус, я следила за его движениями.

– Тебя отметил Вейн. Теперь ты с ним.

– В смысле, отметил? Как? – разозлившись, я забыла об опасности и удивлённо осматривала окружающих. – А сам-то он где?

Мужики заржали в голос, откидывая головы назад и подвывая. Я опустила глаза на волка лизнувшего мне ногу. Он сидел рядом и ухмылялся зубастой пастью.

– Ты что ли Вейн? – он склонил морду набок и забавно сморщил нос. – Как же меня угораздило… А что значит теперь я с ним?

Удивительно сильные пальцы обвили мою руку, и от неожиданности я вскрикнула, отшатнувшись. Вейн бросился между мной и схватившим меня громилой, злобно рыча и заставляя последнего отступить.

– Тихо, дружище, я хотел поздороваться, – жёлтые глаза мазнули по мне, задержавшись на запястье.

Я поняла, что он хотел проверить, есть ли у меня браслет и ему удалось нащупать металл под тряпкой. Присев на пятки я потянула рассерженного зверя на себя и он, недовольно ворча, позволил мне обхватить себя за шею.

– Тшшшш, рана разойдётся, маленький, – попустив мимо ушей глумливый смех, я обречённо вздохнула и посмотрела на долговязого мужчину. – Ты здесь главный?

– Да, – он довольно осклабился, – Фатон. Ты мне ответь, кто за тебя отвечает? Почему ты в таком виде и в таком месте?

– Вот не надо про вид, – желчно заметила я, – на себя посмотрите: грязные как черти. Я сама по себе, где хочу там и нахожусь.

– Из дома ушла? – осторожный вопрос подразумевал, кому меня возвращать.

– Я совершеннолетняя и иду домой.

– И где твой дом?

– Пока не решила, – мрачно буркнула я, – и вообще, откуда столько вопросов?

– Ты едешь с нами.

Безапелляционный тон меня взбесил, вскинув голову, я наткнулась на изучающий взгляд Фатона. Он предвкушал. Я решила его удивить, ведь никто не помешает этой банде утащить меня силой, так зачем давать им повод. Но безоговорочно подчиняться ему я не собиралась.

– Я свободна и сама решаю куда направляюсь. Сейчас я пойду за Вейном, не за тобой. Это понятно?

– Из какой ты касты, наглая малышка? – словно между прочим спросил он, когда мы шли к тому злосчастному переулку.

– Из касты наглых малышек, – брякнула я.

Мне не ответили, но по многозначительным взглядам громилы и долговязого я поняла, что от расспросов мне так просто не уйти. Волк шёл рядом, прижимаясь к бедру и тихо порыкивая на окружающих.

– А почему он не меняется? – спросила я, когда мы пришли на стоянку.

– Слишком большие повреждения для человеческой оболочки. Пока не заживёт достаточно, будет таким, – Фатон открыл дверь внедорожника, стоящего на углу бара, – Забирайся на заднее сиденье.

Я запрыгнула в пахнущий сосной салон, и на колени ко мне забрался Вейн.

– Да слезь с меня, зараза откормленная, – запричитала я, спихивая тяжеленную тушу, когда машина тронулась. – Ты что кирпичей наелся?

– Вообще то, – из-за руля отозвался долговязый, – он весит столько, сколько и его человеческая оболочка.

– То есть он сейчас меньше?

– Конечно. Наши кости и мышцы становятся плотнее и сжимаются.

– Так ты, должно быть здоровяк? – я трепала Вейна по шерсти, укладывая рядом и позволяя положить передние лапы и голову на колени. – Какой же ты красавец…

– Ты его совсем не боишься?

– Нет. Остальные меня здорово напугали.

– Не заметно, – усмехнулся он, рассматривая меня в зеркало заднего вида.

– Кто его укусил?

– Мы сцепились между собой. Обычно заканчивается без травм.

– Не хочу тебя огорчать, но если бы я не успела, он бы кровью истёк. Я в ранах разбираюсь и… – я прикусила язык под довольным взглядом Фатона.

– Значит лекарка. Это хорошо. У нас маловато хороших лекарей, – он расслабился и улыбнулся уже открыто, став невероятно милым. – Не хотелось бы мне привести в наш дом кого-то опасного.

Грустно вздохнув, я зарылась лицом в холку Вейна, тихо потягивая его боль. Он блаженно поскуливал и, извернувшись, лизнул моё лицо.

– Не рассказывай им как я изменилась, – шепнула я в оттопыренное ухо, надеясь, что он поймёт.

– Ты прости, что напугали тебя. Просто когда мы в истинной оболочке, то не можем сдерживать инстинкты, а когда ты побежала… Никогда не беги от хищника.

– Я быстро бегаю.

– Это правда, – хохотнул он, обернувшись на повизгивающего от удовольствия волка. – Что ты творишь с этим животным?

– Отвечать обязательно? – улыбнулась я в ответ.

Спустя какое-то время мы подъехали к шлагбауму, перегораживающему просёлочную дорогу. Я не успела напрячься, как поняла, что это совсем другая дорога и сонно потянулась, ложась Вейну на спину.

– Фатон, а что означает быть отмеченной?

– Ты действительно не знаешь? – я мотнула головой, и он замялся.

– Не ври мне, – глухо попросила я, – поверь, я пойму.

Мы остановились у добротного каменного дома со стрельчатой крышей. Мужчина заглушил мотор, вышел и встал, опершись на капот, скрестив руки на груди. Я вышла следом и, выпустив Вейна, рванувшего в темноту, подошла к дому. Здесь пахло травой, древесиной и откуда-то с ветром тянуло свежим хлебом. Я села на широкий порог, ведущий на веранду, и запрокинула лицо к небу. На его тёмном полотне сквозь рваные хлопья туч просвечивала неполная луна.

– Ты замёрзла? Давай зайдём в дом.

– Ответь на мой вопрос, – холодно напомнила я.

– Рина, меня удивляет твоя неосведомлённость. Я даже не знаю, как тебе тогда объяснить…

– Словами было бы проще всего.

– Ну хорошо, – он подошёл ко мне и присел на ступеньку ниже.

Отчётливо стали видны крохотные морщинки вокруг его глаз и складки вокруг упрямо сжатого рта. Он был старше, чем мне показалось. Высокий, жилистый, с хорошо развитыми трудом мышцами, с длинными босыми ногами. Все открытые участки кожи кроме лица, были покрыты сложными, плохо различимыми в темноте татуировками. Фатон откинулся назад и устало потёр переносицу.

– Я не знаю в какой изоляции ты жила и отчего бежишь, – я напряглась, и он небрежно погладил меня по лодыжке, которую я тут же отдёрнула, – но то, что Вейн тебя отметил, означает, что отныне ты, вобщем-то, должна быть его спутницей.

– Ещё чего не хватало! – я спрыгнула на землю и стала судорожно озираться. – Где эта серая тварь? Я его придушу!

– Рина, если бы он тебя не отметил… – он запустил в волосы пальцы, – мы гнались за тобой и загнали бы в любом случае – это в нашей природе. Сразу после изменения, мы ещё не совсем люди. После этого ты бы вряд ли выжила. Если честно, я очень удивлён его поступком. У нас не принято разбрасываться своей свободой.

– Что может отменить моё рабство? – прошептала я, пряча когти за спиной.

– Ты не в рабстве! – воскликнул он возмущенно. – Ты равноправная спутница моего брата! Ты имеешь всё, что имеет он и…

– Я знаю, что имею право дать согласие либо отказаться. Правильно? Ответь.

Он стиснул зубы и взглянул на меня исподлобья.

– Ты уже чья-то?

– Нет, – замялась я.

– Тогда, почему ты не хочешь дать брату шанс? Он хороший мужчина и…

– Я имею права и не желаю быть чьей-то собственностью.

– В нашем мире одинокая девушка всегда чья-то добыча. Тебе повезло…

– Взгляни на меня, Фатон. Внимательно, – он подошёл ближе, обдавая меня запахом пота, шерсти и травы. – Мне не повезло. Я устала, разбита, потеряна, безумно хочу спать и пить, мне страшно, но я отказываюсь при этом быть чьей-то животной прихотью.

– Рина, я не хотел по-плохому…

– Хотел, – перебила я, вставая к нему вплотную. – По-плохому для меня, но поверь, всё будет иначе и плохо будет всем.

– Ты грозишь мне? – в его голосе рождалось рычание.

– Я предупреждаю, – прошипела я в ответ. – Прежде чем загонять меня в угол, подумай об этом.

– Ты отказываешься от моего брата? – он тщательно выговаривал слова меняющимся горлом.

Я понимала, что от моего ответа зависит, разорвёт ли он мне шею в ближайшее время или у меня будет шанс остаться в живых. Осторожно положив руки на его напряжённые плечи, я заглянула в янтарные глаза.

– Дай мне шанс узнать его и принять решение. Ты сказал, что Вейн – хороший парень? Так может я тоже это пойму. Я не хочу делать его несчастным.

Фатон понурился, и я поймала в его эмоциях восхищение и жажду, за которую ему стало стыдно. Не спеша отстранятся, он глубоко втянул воздух между нами и прикрыл глаза.

– Ты будешь идеальной для любого из волков. Ведь ты не человек. От тебя исходит необычный аромат…

– Просто я давно не принимала душ, – попыталась пошутить я, цепенея от страха и боясь того, что он может заинтересоваться мною.

– У тебя будет выбор… Никто тебя не заставит, обещаю. Не хочешь мне сказать кто ты?

– Ты настаиваешь?

– Нет, но ты мне расскажешь. И даже покажешь…

Мужчина мягко отстранился и многозначительно обхватил мою руку поверх повязки, вдавив браслет в кожу. Мне не оставалось ничего другого как пойти с ним к дому. Он толкнул дверь и провёл меня внутрь. Я с любопытством огляделась. Просторная гостиная с небольшим камином, диваном и несколькими креслами, домотканые коврики и мрачноватые занавески на широких окнах дополняли чисто мужской интерьер.

– Нравится? – прямо над ухом прозвучал слегка неуверенный голос.

– Очень, – искренне созналась я, заметив шкуру у камина, не сдержалась и присев погладила мех.

– Любишь меха?

– Есть один вид, который сводит меня с ума.

– Если волк, то можешь гладить…

Я засмеялась и испуганно вскрикнула, неожиданно уставившись в большое зеркало на стене.

– Что? – Фатон резко подскочил, загораживая меня собой, и удивлённо оглянулся, – ты чего?

С серебристой поверхности на меня взирало растрёпанное, перепачканное глиной и пылью существо, с засохшей кровью на лице, с потрескавшимися губами, в мелких не успевших зажить царапинах, покрывавших все открытые участки тела, в грязных лохмотьях.

– Я пппугало…

– Хочешь сказать, что обычно ты выглядишь лучше? – хитро сощурившись, спросил он, и мне захотелось его ударить.

Наверно это желание отразилось на моём лице, потому что мужчина примиряюще вскинул руки и отступил назад.

– Чей это дом?

– Может быть твоим, – пробормотал он смущённо. – Конечно он не шикарный…

– Он замечательный. У нас с родителями похожий, только крыша более покатая. Моя комната занимает всю мансарду. А соседи далеко?

– Тебе наверно не понравится, но соседи далеко. У нас так принято. Мы почти в центре посёлка, но ты можешь выйти за его пределы, не встретив никого.

– Но дверь была открыта, – изумлённо заметила я.

– Чужие к нам не заходят. Наш клан не самый безобидный, как ты уже поняла.

Мне хотелось спросить, как он называется, но я понимала, что придётся при этом ответить на его вопросы. Заметив мои метания, он ловко взял меня за локоть и направил в коридор.

– Можешь занять эту комнату, – он открыл дверь, и я вошла внутрь.

Узкая кровать, шкаф, столик у окна и потрёпанное кожаное кресло. Фатон мялся на пороге, ожидая критики, и не замечал, как сильно сцепил челюсти. Повинуясь порыву, я прикоснулась к его сжатым пальцам и ободряюще улыбнулась.

– Мне очень нравится.

– Да ладно, – с деланным безразличием протянул он.

– Особенно кресло, – настаивала я, – только… мне стыдно просить, но я грязная как…

– Псина? – подсказал мужчина, ухмыляясь.

– И мне нечего одеть. Если бы…

Он хлопнул себя по лбу и подтолкнул меня в направлении душевой.

– Скоро вернусь. Купайся. Полотенца на крючке.

Мне не требовалось другого приглашения. Отрегулировав температуру воды, я несколько минут просто стояла под струями и млела от восторга. На полке нашлось травяное мыло, и я с удовольствием принялась отскребать грязь от кожи. Спустя некоторое время, ощущала себя достаточно чистой, чтобы вытереться полотенцем и, немного поколебавшись, накинуть махровый халат. Он был уютный, с вытянутыми нитками и распоротыми швами на плечах, явно принадлежащий кому-то из живущих в этом доме. Почистив пальцем зубы, пастой из круглой баночки, я не сразу сообразила, что она подписана не на моём языке, а на общем. Окружающее качнулось, и я по стенке прошла в гостиную. У кресла нашлась газета. Бегло просмотрев текст, я удостоверилась, что либо нахожусь в другом мире, либо почтальоны оттуда слишком далеко швыряют прессу. А ведь я разговаривала с Фатоном на общем и даже не заметила. Забравшись с ногами на диван, обхватила себя руками. Может не зря раксашов все боятся. Они не просто предали моё доверие, но перетащили в другой мир, забыв об этом предупредить. Вытерев ненужные слёзы, свернулась калачиком, стянув на себя покрывало, и закрыла уставшие глаза. Перед тем как заснуть, мне показалось, что я услышала, как Мир зовёт меня отчаянным голосом.

– Ненавижу,– выдавила я, кусая губы. – Ненавижу тебя.

Опустившиеся щиты отсекли от меня все эмоции кого бы то ни было и позволили, наконец, заснуть.

Глава 7

Мне снился Мир. Он настойчиво стаскивал с меня одежду, игнорируя мои слабые попытки ему помешать. Жадные руки причиняли боль. Хриплое дыхание мешалось с утробным рычанием. Зубы вгрызались в кожу над лопатками, и я не могла пошевелиться, придавленная сверху его телом. Стало по-настоящему страшно, когда он подхватил меня под живот, ставя на колени и вдавливая голову в подушку.

– Нет! – крикнула я, очнувшись, и закричала громче, поняв, что это не сон.

Мужчина позади, словно не слыша меня, пытался избавиться от халата, оставшегося последней преградой между нами. Когда он приподнялся, чтобы отбросить его в сторону, я вскинулась вверх всем корпусом, ударяя головой его в лицо. Несостоявшийся пока ещё насильник взвыл, отшатнувшись, и этого было достаточно для того, чтобы я выскользнула из его хватки. Развернувшись, я двинулась по дуге, спиною меряя стену в сторону выхода. Высокий мужчина, крепкий и подтянутый, с русыми волосами и узнаваемыми серебряными глазами следил за мной с маниакальной жаждой.

– Вейн? Пожалуйста, ты пугаешь меня. Не надо.

– Моя, – рявкнул он, мощным движением отшвыривая со своего пути кресло к двери и наступая.

– Волчонок, – увещевала я, – мне же больно. Ты же не хочешь делать мне больно, маленький…

Я упёрлась в угол и беспомощно выставила руки перед собой. Он вздёрнул меня за запястья и впился жгучим укусом в шею. Клыки прорвали кожу, и я забилась пойманной дичью.

– Ненавижу… – скулила я, ощущая, как его сила плещется через край, норовя затопить меня.

Громкий рык заставил Вейна, развернувшись, закрыть меня от того, кто стоял напротив. Я не могла выйти и села на пол, обхватив себя руками и подтянув колени к груди. От пожирания меня отделяли мгновения. Вошедший спас нас двоих, ведь если бы я убила волка, его брат не оставил бы меня в живых. В прострации я наблюдала как Фатон и Вейн сцепились, нанося друг другу хлёсткие удары. Я закрыла глаза и упёрлась затылком в стену.

– Ненавижу… твари… за что…

Меня обернули во что-то мягкое и подняли на руки. Уткнувшись в ладони, я пыталась сдержать слёзы.

– Тихо, девочка, всё закончилось, – Фатон опустил меня на диван, поправив на плече плед.

– Всегда так будет, – выпалила я.

– Я виноват, – мужчина со смесью стыда и нежности откинул волосы с моего лба. – Вейн ещё не отошёл от изменения. Он ещё не совсем в себе. Не думал, что он так рано оклемается. Видно хорошо ты его подлечила.

Всхлипнув, я спрятала руки под пледом, гадая, видел ли он браслет.

– Его можно снять, – развеял он мои сомнения.

– Я пыталась, не вышло.

– Могу я попробовать? – я судорожно сжалась, боясь, что он просто хочет его рассмотреть. – Ну, если надумаешь – обращайся.

Рядом со мной лёг пакет.

– Там одежда на первое время. Надеюсь, подойдёт, – смущенно признался Фатон. – Можешь одеться, я выйду…

– Нет, не уходи! – истерично крикнула я, хватая его за руку.

– Хорошо, – он ласково погладил меня по пальцам. – Я отвернусь, а ты оденься. Хотя, если тебе не хочется, я только за…

Он развернулся, демонстрируя широкие плечи, обтянутые футболкой. Наскоро достав одежду я, не разглядывая, надела первое, что попало в руки. Это оказалось простое трикотажное платье на тонких бретелях, бледно голубого цвета, длиною чуть выше колен. Оно было мне немного свободным и явно с чужого плеча, но самое главное, что оно было чистое.

– Спасибо, – смущённо пробормотала я и была вознаграждена довольным взглядом.

Я неловко отвела руку за спину, и Фатон достал из пакета хлопковую косынку и протянул мне ладонь. На секунду замешкавшись, я вложила в неё свою. Но мужчина, не зацикливаясь на украшении, наскоро обмотал его тканью и закрепил узлом.

– Спасибо, – повторила я.

– Ты красивая, – он не торопился отпускать мою руку и, подняв её, прикоснулся губами к месту рядом с повязкой, где бился пульс.

Не знаю, что на меня нашло. Может усталость, может отчаяние и боль, только мне безумно захотелось ощутить эти губы на своих и, рвано выдохнув, я потянулась к нему. От его кожи пахло травой и мылом. Фатон прижал меня к себе и с умопомрачительной нежностью поцеловал. Замерев, я позволила осторожным пальцам очертить мой позвоночник и остановиться на талии. Я впустила в себя его эмоции и застонала от чистого, ничем незамутнённого удовольствия.

– Рина, – прорычал он в мой рот, отстраняясь и скользя губами к уху. – Ты сладкая… нельзя… боюсь, я захочу большего, а ты к этому не готова. Пока…

Он усадил меня на колени и прижал к своей груди. Отчаянно покраснев, я пыталась объяснить самой себе, что на меня нашло.

– Не надо думать, лапонька. Просто ты устала, тебя обидели, и ты хочешь заботы. Я не воспользуюсь ситуацией, чтобы у тебя появился повод меня возненавидеть. Мы не люди, у нас больше времени в запасе, а значит, я подожду.

– Спасибо, – прошептала я.

– Мне начинает нравиться твоя покорность, – подначил он меня и удивлённо охнул, поймав за подбородок. – О, Боги, какие глаза…

Спрыгнув с колен, я отвернулась, поняв, что засветилась во всех смыслах.

– Значит при народе тебя не целовать. Это я запомню. А в постели ты тоже жжешь?

Закусив губу, я шагнула к выходу, и он перехватил меня за руку, озабоченно заглядывая в пылающее лицо.

– Какой же я идиот, – извиняясь, выдохнул он. – Прости, лапонька, просто от усталости несу всякую ахинею. Есть хочешь?

– Только спать, но…

– Я тебя не трону.

– А Вейн?

– Пойдем.

Мы прошли в дальний конец коридора и вошли в спальню. В центре стояла большая кровать. Фатон коротко бросил:

– Ложись. Я воспользуюсь диваном здесь у стены. Ванная за дверью у шкафа.

Спорить я не стала и, закутавшись в тонкое одеяло, зажмурилась. Мужчина прилег на скрипнувший диван и, несколько минут поворочавшись, затих. Когда его дыхание выровнялось, я тихонько подошла к окну и, усевшись на широкий подоконник, выглянула наружу. В паре десятков метров росли деревья. В темноте они казались стеной, огораживающей дом от всего мира.

– Ты боишься, что тебя найдут? – донеслось из угла комнаты.

– Нет, – поспешно ответила я, спрыгивая на пол и забираясь в кровать.

Фатон хмыкнул:

– Если ты не захочешь, тебя отсюда никто не заберет. Обещаю.

– Не всем обещаниям можно верить.

– Моим можешь, – уверенно произнес он. – Спи уже, скоро утро.

Тяжело повздыхав, мне пришлось признаться самой себе, что от моих переживаний ничего не изменится и закрыть глаза.

Утро забралось в окно розоватым светом. Но разбудил меня все же мой желудок, напоминая, что за весь предыдущий день я ничего не ела. В комнате больше никого не было. Заглянув в ванную, наскоро умылась, расправила влажными ладонями смявшееся платье и, пригладив волосы пальцами, отправилась на поиски кухни. Аромат кофе привел меня в большую светлую комнату с окном в половину стены и массивной деревянной мебелью. Я неуверенно замялась на пороге. За столом, сверля меня напряженным взглядом, сидел Вейн. Чисто выбритый, одетый, при свете дня он выглядел более цивилизованным. Отодвинув стул, я села напротив, готовая в любой момент бежать. Он нервно улыбнулся.

– Ты выспалась?

– Да.

– Голодна?

– Да.

Он подскочил, заставляя меня дернуться, и, открыв холодильник, загремел содержимым.

– Может, я приготовлю что-нибудь сама? – робко поинтересовалась я, с ужасом наблюдая, как на столе появляются банки с тушенкой, зеленым горошком и плесневелый сыр.

– А ты умеешь?

Его надежда была так ощутима, что не могла меня не подкупить. Легко спрыгнув со стула, я прошла к нему и заглянула на полки.

– Яичница с помидорами, беконом и сухариками сойдет?

– Еще бы! – рявкнул он восторженно, снова не заметив, как я вздрогнула.

Ополоснув руки и повязав на талии тонкое полотенце, принялась за готовку.

– А где Фатон? – спросила я громко из-за шипения масла на сковороде и, не получив ответа, обернулась.

Мужчина угрюмо смотрел на меня, сминая в руках металлическую кружку. Испуганно охнув, я попятилась. Он медленно встал и двинулся ко мне. Оказавшись в углу, судорожно сжимая нож, я пыталась заставить себя действовать и не могла. Вейн выключил плиту и повернулся. Меня захлестнула паника. Я совершенно забыла, что способна оказать ему сопротивление.

– Что у тебя с моим братом? – нависнув надо мной, прохрипел он.

Тихо всхлипывая, я сползла по стене и уронила оружие. Вейн схватил меня за плечи и вздернул, ставя на ноги. Его лицо исказило злостью. Он встряхнул меня, приложив спиной о стену.

– Ты помеченна мною и не вздумай даже смотреть на других. Фат не посмеет нарушить мое право!

Боль отрезвила меня и я закусила губу, чтобы снова не поддасться страху. Запрокинув голову, я встретила его взгляд и зашипела, выпуская клыки. На мгновение он растерялся, явно не ожидая подобного, и я ударила его в кадык. Мужчина захрипел, схватившись за горло, и завалился на спину, получив ощутимый толчок в солнечное сплетение. Перепрыгнув через него, я выбежала из кухни и чуть не сбила с ног заходящего Фатона и мгновенно отпрыгнула назад. С его губ сошла солнечная улыбка.