Первая раса бесплатное чтение

Анастасия Флейтинг-Данн

Первая раса

0.

На Штайнбах опустилась ночь. Она укутала своим тёмно-синим покрывалом крыши домов и мостовые, занавесила витрины и окна. Убаюканный тьмой и тишиной, город погружался в сон.

Никто не видел, как пришёл он.

Молодой человек со спортивной сумкой на плече неспешно шёл по улице. Капюшон куртки закрывал его лицо, так что в свете фонарей можно было различить только острый подбородок.

Рядом, в одном темпе с хозяином, шагала огромная белая собака. Она с интересом поглядывала на витрины и вывески магазинов, мимо которых они шли. Нос собаки подёргивался непроизвольно быстро, она жадно вдыхала воздух, словно желая втянуть его весь.

Хозяин пса внезапно остановился, достал пачку сигарет и закурил. Из кармана его куртки выскользнула подвеска, маленький синий камушек-капелька на кожаном шнурке. Собака вздохнула, и молодой человек поспешно спрятал украшение в карман.

Эти двое прошлись по городу, рассматривая – а кто ещё и обнюхивая – всё встречающееся на пути, и вышли на окраину. Здесь, возвышаясь над другими домами, стояла заброшенная «свечка». Жильцов этой шестнадцатиэтажки расселили несколько лет назад ввиду аварийности здания. Но ремонтировать его никто не собирался, сносить, впрочем, тоже. С тех пор высотка пользовалась дурной славой, став штаб-квартирой для отбросов современного общества.

Молодой человек сделал очередную затяжку, переминаясь с ноги на ногу. Затем взглянул на питомца, словно спрашивая его мнения. Собака вильнула хвостом. Хозяин хмыкнул и направился к высокому крыльцу. Пёс потрусил следом.

Дверь подъезда не была заперта. Молодой человек подтолкнул её ногой, и она послушно, неприятно скрипнув, впустила непрошеных гостей.

Собака вновь повела носом, а затем уверенно двинулась к лестнице. Теперь настала очередь хозяина послушно идти вслед за четвероногим другом. На некоторых этажах слышались шорохи – то ли мыши, то ли крысы. Но собака не реагировала, как, впрочем, и хозяин.

– Эй, парень!

Молодой человек остановился на лестничном пролёте и обернулся. В коридоре, шатаясь, стоял мужчина в грязной одежде. Он постоянно чесал руки, закрытые длинными рукавами рубашки. Вид у него был не самый дружелюбный.

– Ты это… чего здесь забыл? Про-проваливай отсюда!

Обитатель шестнадцатиэтажки пошёл навстречу незваному гостю, пошатываясь и держась за стены. Плечи его были низко опущены, губы пересохли. Классический наркоман, у которого закончилась доза и вот-вот должна была начаться ломка.

– Если первый раз… то тогда… плати… – велел он. – Здесь все платят… за постой.

Собака вопрошающе посмотрела на хозяина. Тот стоял не шелохнувшись. Наркоман остановился, утёр рукавом нос и, скривившись, надрывно крикнул:

– Тебе жить надоело? Давай бабки, говорю! – он вытащил из кармана нож, и в свете полумесяца и звёзд, проникающем внутрь через пыльное окно, блеснуло лезвие.

Молодой человек демонстративно поскрёб ногтем по стене, и в наступившей тишине было отчётливо слышно, как упал на пол кусок штукатурки.

Это сработало на наркомана как красная тряпка на быка. Он издал животный рык и побежал на незнакомца, надеясь, что ему всё же перепадут если не деньги, то хотя бы телефон или часы, которые можно будет удачно заложить.

Но молодой человек был явно не робкого десятка. Когда между ними оставалась пара метров, наркоман увидел, как на лице незнакомца появилась улыбка.

Если бы кто-то в этот момент смотрел на заброшенное здание, он бы увидел, как в окнах на одиннадцатом этаже блеснула яркая красная вспышка. Через пару минут из «свечки» с криками выбежали человек пятнадцать, пришедших сюда ровно за тем же, зачем и их неудачливый товарищ. Тот бежал последним, спотыкаясь и крича громче всех.

Молодой человек одобрительно похлопал пса по загривку, и тот махнул хвостом в знак благодарности.

На последнем, пятнадцатом1 этаже широкая стеклянная дверь была не заперта, и они вошли в огромные апартаменты. Потолки здесь были высокими, почти два с половиной метра. В гостиной даже был люк на крышу. Молодой человек довольно улыбнулся и поднялся по прикрученной к стене металлической лестнице. Собака, неестественно высоко подпрыгнув, последовала за ним.

С плоской крыши открывался вид на Штайнбах. И хотя была ночь, и завтра людям нужно было рано вставать, город продолжал жить: кое-где гуляли люди, слышалась музыка – то молодёжь на пустой парковке тестировала аудиосистему новой машины. Центр был подсвечен многоцветными огнями и выглядел как нарядная игрушка. Ветер принёс аромат расцветающей вишни.

Молодой человек постоял немного, закрыв глаза и вслушиваясь в симфонию звуков и ароматов. В призрачном свете звёзд можно было разглядеть, как довольная улыбка зарождается на его лице.

– Знаешь, Винни, – негромко сказал он, – мы всё же останемся здесь.

Собака согласно гавкнула.

1.

прошло шесть месяцев

На дворе стояли прекрасные деньки: осень щедро одаривала золотым листопадом и ярким солнцем. Было тепло, но уже не по-летнему. Это была та теплота, от которой веет приближающейся зимой, которая спешит отдать всю себя без остатка, до последнего отражается в подёрнутых тонким ледком лужах. Приближался праздник – День Всех Святых.

Но в этом году настроение горожан старшего возраста не было особо праздничным. И причиной тому послужил Эль.

На рынках и в супермаркетах женщины обсуждали последние известия: «Вы слышали? Да-да, кто же ещё?» В колледжах и университетах студенты в глаза преподавателей заявляли об асоциальном поведении, а на вечеринках хотя бы раз выпивали за Гая Фокса нового времени. Молодые мамы кормили детей и укоряли мужей: «Сколько можно пропадать с друзьями! Дождёшься – пожалуюсь кому следует!»

Всего за несколько месяцев Эль сделал для Штайнбаха столько, сколько ни могли за несколько лет все местные активисты, вместе взятые. Казалось бы, живи и радуйся. Но сытое немецкое общество настолько привыкло существовать в определённых рамках, что малейшие незапланированные отклонения от «нормы» приводили людей, особенно представителей старшего поколения, в ужас. Эль был чем-то новым и непривычным, а значит, как ни крути – подрывником спокойной жизни.

Началось всё в апреле: трансляция передачи «С семьёй перед телевизором» в семь вечера была неожиданно прервана. Изображение на экранах сотен телевизоров подёрнулось рябью, и ведущие растворились в «белом шуме». Вместо них в эфире появился молодой человек в чёрном и заявил: его зовут Эль, он будет жить в этом городе и намеревается навести здесь порядок.

«Долгое время ваши рабовладельцы, называющие себя учителями, начальниками и руководителями, внушали вам, что ваша жизнь – уникальный и драгоценный механизм вашего существования – должна соответствовать требованиям Системы, – вещал молодой человек, глядя на людей с экранов с выражением как будто бы крайнего безразличия на лице. – Ваша жизнь, вы сами оказались прикованными к жёстким рамкам вашего существования. Вы считаете, что все ваши действия правильны и совершенны, если они соответствуют заданным стандартам. Я спешу уверить вас, что таким образом вас приравнивают к скоту.

Вы обязаны жить по часам. Вы обязаны учиться по стандартам. Вы обязаны внешне соответствовать определённому образу. Вся ваша жизнь – бездумное поедание нравоучений о морали и нравственности. Вам внушают, что все болезни общества абсолютно нормальны и характерны для человека как для живого вида, и призывают вас быть толерантными и терпимыми. Ваша жизнь, организованная для вас вашим государством и чиновничьим аппаратом, ведёт вас на бойню.

Человеческое сообщество, если рассматривать его как живой организм, превращается в огромную раковую опухоль. Я намерен убрать все метастазы, вызванные разложением ваших собственных умов».

Видеоряд пускай и был без сногсшибательных спецэффектов, но произвёл такое впечатление на зрителей, что поисковые системы тут же были атакованы запросами: кто такой этот Эль? К сожалению, в Интернете не оказалось ровным счётом ничего: ни ролика, ни информации. Люди были шокированы неслыханной дерзостью этого человека: кто из них бы осмелился «навести здесь свои порядки, потому что общество прогнило до мозга костей»?

Полиция была возмущена не меньше. Слыханное ли дело – взломать эфир! Кроме как по телевизору, нарушителя спокойствия никто больше не видел, и шеф полиции по округу Штайнбаха даже объявил: тысяча евро тому, кто сообщит, где находится его логово. Конечно, деньги должны были быть переданы только в том случае, если информация подтвердится. Но в первые дни после этого объявления ложных звонков на центральный коммутатор полиции поступило столько, что храбрые блюстители закона и порядка махнули на эту затею рукой.

Иногда казалось, что выходки Эля не несли особого смысла. Например, в июне он зашёл в автобус, в котором ехали школьники, и выволок водителя наружу. Спустя пару минут водитель вернулся, бледный как мел, почему-то включил кондиционер и продолжил движение.

Родители школьников возмущались ровно до того момента, пока сопровождающая школьников женщина не пояснила, что произошло. В июле стояла аномальная жара, и в автобусе было душно. На просьбы включить кондиционер водитель не реагировал, мол, тогда понизится производительность транспортного средства. Можно было открыть люк в крыше, но поток воздуха был слишком сильный, и взмокших детей продуло бы.

Жаловаться на подобное сопровождающая не имела права, а дети не рассказывали родителям по каким-то своим личным причинам. Так длилось несколько недель, пока сопровождающая не выдержала и не оставила жалобу на сайте транспортной компании. А что было дальше – всем известно.

Не прошло и месяца, как по местному телевидению прогремело: в клинике Штайнбаха был похищен ребёнок. Главврач обратился в полицию с заявлением. Двухлетняя Штеффи Винцер поступила на обследование с высокой температурой. Ребёнку должна была проведена люмбальная пункция. Врачи уже были готовы к процедуре, когда в кабинет ворвался Эль вместе со здоровенным псом. Он натравил собаку на персонал, а сам схватил ребёнка и покинул отделение.

Но жители даже толком не успели возмутиться этой ужасной выходкой: после выпуска новостей в отделение полиции позвонила женщина, представившаяся Терезой Винцер, матерью похищенной Штеффи. Она рассказала, что обратилась в клинику, потому что детский врач не смог поставить диагноз. Заведующий приёмным отделением направил ребёнка на проведение пункции с подозрением на менингит.

Тереза была в приёмной, когда Эль вынес её дочь из процедурного кабинета. Он велел женщине немедля обратиться к пульмонологу. Даже проводил до стоящего возле клиники такси.

К её удивлению, врач тут же пригласил маленькую пациентку на осмотр, попросив других посетителей подождать. Установление диагноза не заняло много времени: пневмония. Девочке назначили антибиотики и постельный режим.

Вечером того же дня домашнюю страницу клиники Штайнбаха взломали. На главной странице вместо привычных данных появилась информация о проведении определённого количества процедур, необходимых для аккредитации клиники в следующем году. Среди прочих значилось проведение люмбальной пункции. Ниже была прикреплена выписка из зарегистрированной в клинике амбулаторной карты Штефании Винцер, где в графе диагноза была указана пневмония.

После этого случая СМИ как по команде замолчали. Ведущие новостей старались избегать тем, связанных с поведением Эля. Если он чем-то отличался, то радио телевидение и пресса старались осветить это, не упоминая при этом даже имени бунтаря или же не упоминая его вообще.

Мнение людей разделилось. Кто-то считал, что государство боится, что наконец-то нашёлся тот, кто не боится отстаивать права людей. Кто-то тут же приписал Эля к радикалам и заклеймил позором. Были даже те, кто считали, что Эль ни разу не немец, ибо так позорит страну и нацию. Но демократичное немецкое общество, проповедующее свободу слова и мнения, объявило их расистами, и те вынуждены были прикусить языки.

Даже несмотря на молчание СМИ, имя Эля побывало на языке у каждого умеющего разговаривать жителя Штайнбаха. Он стал примером для подражания юных бунтарей. Девочки-подростки живо обсуждали между собой молодого человека, который ко всему прочему оказался ещё и «хорошеньким». Их матери вздыхали и терпеливо вели разъяснительные беседы со своими чадами о вреде подрыва самосознания.

Теперь на носу был Хэллоуин, и жители города были взволнованы: стоит ли ждать от Эля чего-то необычного? Молодёжь в предвкушении потирала руки, а взрослые качали головами. Женщины запасались баллончиками со слезоточивым газом, мужчины – упаковками с пивом, дети – хлопушками. Всё шло своим чередом.

***

– Ты уверена, что в этот раз всё получится? – девушка на экране телефона выглядела обеспокоенной. – Сколько всего осталось в списке?

– Вопрос не совсем корректный. Лучше спросить, какой сейчас по счёту город.

– И какой же?

– Пятнадцатый.

«Следующая станция – Штайнбах. Пересадка в направлениях Карлсруэ, Базель, Оффенбург. Уважаемые пассажиры…»

– Мне пора, Аби, – девушка с сиреневыми волосами закинула сумку на плечо.

– Позвони, как только что-нибудь узнаешь, – строго велела собеседница.

– Обязательно.

– Даже если ничего не узнаешь, всё равно позвони. Поняла?

– Да, мамочка.

Ловко лавируя между пассажирами с тяжёлыми чемоданами, девушка выбралась из высокоскоростного экспресса ICE. Бросив прощальный взгляд на локомотив, похожий на блестящую на солнце афалину, она вздохнула и растворилась в толпе.

На улице она первым делом изучила штендер с информацией о городе. Отыскала глазами на карте здания вокзала и городской администрации, провела пальцем по красной линии автобусного маршрута, запоминая дорогу. Наконец достала из бокового кармана рюкзака чёрный фломастер и записала номер автобуса на запястье, рядом с какими-то полустёршимися стрелками.

Остановка была пуста, и девушка бросила рюкзак на скамью. Достала кошелёк, быстро пересчитала купюры, отмечая каждую кивком головы. Убедившись, что денег ровно столько, сколько должно было быть, она вытащила десятку для оплаты проезда и спрятала кошелёк в глубине рюкзака.

Часы на башне церкви пробили десять раз. Девушка рассеянно достала телефон, словно хотела удостовериться, что городские часы не обманывают. Экран загорелся, и на заставке появилось фото семьи: отец, мать, мальчик-подросток и девочка лет пяти. Все лица были серьёзными, мать с отцом, казалось, даже слегка хмурились. Мальчик держал в руках огромную охапку астр. У малышки на снимке угадывались сиреневые волосы. Девочку звали Риса.

Подошёл автобус. Риса вздохнула и убрала телефон в рюкзак.

Ехать нужно было около пяти остановок, и Риса, устроившись возле окна, принялась рассматривать город. Ей всё было интересно, она пыталась уловить в городе знакомые черты. Но, как она ни вглядывалась в мелькающие за окном парки, дома, магазины, она не чувствовала того сладостного томления, когда после долгого отсутствия возвращаешься наконец в город детства. К тому же Риса привыкала разочаровываться, каждый раз ошибаясь в выборе места.

Родных своих она не помнила. Конечно, они были запечатлены на фотографии. Но если уж быть абсолютно честными, то у неё не было никаких воспоминаний до того, как она очнулась в реанимации, подключённая к системе ИВЛ, не понимая, что происходит вокруг.

…Папа!

Перед глазами стоит белая стена света, настолько яркого, что больно смотреть. Она пытается отвернуться, отстраниться, но ей никак не удаётся: свет становится всё ярче и ярче. Риса закрывает глаза рукой, а другой шарит по воздуху, надеясь нащупать источник этого сияния.

Веки Рисы чуть вздрагивают, и она открывает глаза. Её взгляд плохо фокусируется на предметах вблизи и упирается в белый потолок. Прямо над кроватью висит длинная, вытянутая лампа, напоминающая плитку белого шоколада. Слышится равномерный писк какого-то аппарата. Девочка делает вдох и понимает, что ей мешает сглотнуть какая-то странная трубка во рту. Риса хочет достать её, но дрожащая рука не слушается. Неизвестно, сколько приходится ждать, пока тело начнёт понемногу повиноваться желаниям. Наконец ей удаётся вытащить мешающую трубку и подавить рвотный рефлекс.

Риса не понимает, где она, и пытается осмотреться. Солнечный свет проникает сквозь толстое оконное стекло, освещая разглаженную белоснежную простыню на пустой кровати. Слева находится большая непонятная штука. Риса прежде не видела ничего подобного, и её воображение подсказывает, что в таких штуках, наверное, спят астронавты на космических кораблях. Если в этой комнате стоит такая штука, где же тогда она находится?

Слышатся голоса, и Риса озирается по сторонам в поисках людей. Разговор доносится из-за чуть приоткрытой двери в конце комнаты, которую она сразу не заметила.

– В анамнезе указано, что у ребёнка среднетяжёлая черепно-мозговая травма. Кто составлял историю болезни? – спрашивает женщина явно в возрасте.

– Доктор Шнайдер, – отвечает ей молодой голос. – Что-то не так с диагнозом?

– Пока не знаю, мне нужно лично осмотреть её, ещё раз проверить бумаги. У девочки не было диагностировано диффузное аксональное повреждение?

– КТ ничего не показала.

– У таких детей необязателен аномальный срез КТ, вы знаете об этом?

Риса отворачивается от двери и взглядом скользит по окну. За ним как будто ничего нет, кроме яркого солнечного света. Ни облаков, ни деревьев, ни домов. Просто белое безграничное сияние. В голове её пусто, словно она бродит по коридорам библиотеки, из которой недавно вывезли книги. Нет ни воспоминаний, ни мыслей. Ничего.

Рису не пугает эта пустота в голове, она ощущает себя новорождённым ребёнком, который ничего не знает о мире. Этот ребёнок не знает, где он, как и почему здесь очутился. Постепенно из этой пустоты появляется внутренний голос, который негромко шепчет её имя. Риса пытается вспомнить, кто дал ей это имя, но безуспешно.

На смену имени приходит короткое воспоминание: тёплые, нежные руки. Они пахнут молоком с мёдом, гладят её по голове, и от этих прикосновений спокойно и уютно. Может, это руки мамы? Риса не может вспомнить, и в голове лишь роем диких пчёл гудят вопросы, на которые пока нет ответа…

Автобус затормозил на светофоре, и на Рису, грубо вышибив её из воспоминаний, налетел парень в натянутой на самые глаза шапке. Он вцепился рукой в плечо девушки, чтобы не упасть.

– Извиняюсь, – буркнул он, быстро прошёл к выходу и спрыгнул на следующей остановке.

«Извините, а не извиняюсь, – подумала Риса, отворачиваясь к окну. – Не сам же себя ты собрался извинять».

Через пару остановок вышла и она. Автобус поехал дальше, и Рису на миг охватило чувство, что вместе с ним в неизвестность утекает её прежняя жизнь.

Таких зданий, как то, к которому она приехала, Риса уже видела предостаточно. На каждом красовалась табличка с гордой надписью «Ратуша», менялось только название города.

В нужном Рисе справочном окне женщина с кожей цвета топлёного масла, в очках на цепочке что-то быстро набирала на компьютере.

– Извините, – Риса подошла ближе, – я бы хотела запросить информацию.

Женщина не отрывала взгляд от монитора, и пальцы её летали по клавиатуре быстрее ветра.

– Простите, – позвала Риса, – вы не могли бы мне помочь?

Никакой реакции.

– Я прошу прощения…

Риса замолчала. Тишина затянулась, и всё это время служащая не отрывала пальцы от клавиатуры. Наконец она заговорила, растягивая слова и не глядя на Рису:

– Слушаю вас.

– Мне нужно получить информацию об одном человеке…

– Таких справок не даём! – отрезала женщина и вернулась к своей работе.

– Но… мне нужно только узнать…

– Девушка, я же чётко сказала: таких справок мы не даём! – нахмурилась женщина.

– Но поймите! – умоляюще попросила Риса. – Я ищу мою маму! Только скажите…

– Здесь вам государственное учреждение, а не бюро находок! – рявкнула женщина, опуская обе руки на клавиатуру. – Потеряли человека – обратитесь в сыскное агентство!

Риса замерла на пару секунд, а затем спокойно и твёрдо произнесла:

– Позовите управляющего информационным отделом.

Женщина подняла на неё глаза и внимательно рассмотрела из-под очков.

– Кого?

– Начальника отдела, вот кого, – хмурясь, повторила Риса. – Или его заместителя, по крайней мере.

Служащая сняла очки, достала из ящика стола маленькую баночку спрея с чистящим средством, нанесла его на стёкла очков и мягкой салфеткой принялась их полировать. Всё это она делала с каменным спокойствием.

– Девушка, я могу позвать вам и начальника, и зама, даже самого мэра. Только поверьте мне, вам это ничего не даст.

– Почему это? – продолжала хмуриться Риса.

– Существует такая вещь, согласно которой я не имею права разглашать личную информацию кого бы то ни было, – женщина продолжала чистить очки. – Это касается не только государственных служащих. Никакой врач не сообщит данные своих пациентов, ни один учитель не даст характеристику учеников, а детям-сиротам не разрешено передавать информацию о родителях. Эта вещь называется «Закон о конфиденциальности».

Риса нахмурилась. Ей уже не в первый раз приходилось сталкиваться с «этой вещью»: куда бы она ни приходила за помощью, практически всегда ей отказывали в помощи, отправляя в другие инстанции. Случалось, что ей встречались девочки-служащие, всего на несколько лет старше её самой, лояльнее старших коллег. Они пробивали данные Рисы по городской базе данных, но результата такие поиски не приносили. Всё решил бы запрос в единый по стране архив, но прав к доступу такого уровня у благодетелей Рисы не было.

– Эта вещь называется «бесчеловечность» и «равнодушие», – проворчала Риса и в следующий миг с отчаянием взглянула на служащую. – Вы сами скажите: если бы у вас пропали родители или ребёнок, что бы вы делали?

Женщина внимательно посмотрела на Рису, и её взгляд, до этого твёрдый, как сталь, смягчился, а уголки губ чуть дрогнули.

– Думаю, то же, что и вы.

– Вот видите, – вздохнула Риса.

У самых дверей её окликнули. Женщина, к тому времени успевшая до блеска натереть очки, подхватила Рису под локоть и отвела в сторону.

– Ваша мама проживает в этом городе? – спросила она.

– Я не знаю. Может быть, но не факт.

– Почему вы не обратитесь в детективное агентство? Они помогут вам. В таких учреждениях обычно работают те, кто имеет доступ к базам полиции, или сами полицейские. С ними эта проблема решится гораздо быстрее.

– Наверное, так мне и придётся поступить, – кивнула Риса.

Она не стала говорить, что ограничена в средствах, а подобные агентства заламывают баснословные цены.

Женщина улыбнулась и положила руку ей на плечо.

– Я уверена, у вас всё будет хорошо.

Здание администрации Риса покидала в смешанных чувствах. С одной стороны, к такому развитию событий она была готова. С другой – мало приятного в столкновении с очередной преградой.

Близился полдень, и желудок предательски заурчал: она ведь даже не успела позавтракать. Риса тут же включила навигатор в поисках ближайшей булочной.

Таковая нашлась всего в паре улиц. От ароматных запахов выпечки у Рисы потекли слюнки. Заказав ванильную булочку и какао, девушка полезла за кошельком и оторопела: в рюкзаке его не оказалось.

Риса обшарила карманы штанов и кофты, но нашла только сдачу от проезда в автобусе. Её словно током ударило. Одна, в чужом городе, с несколькими монетками в кармане. Она даже не сможет купить обратный билет на поезд!

Риса уныло побрела по мощённой булыжником улице. Пестревшие рекламными вывесками магазинчики на пешеходной зоне только ухудшали и без того скверное настроение.

Дорога вывела к парку. Риса нашла свободную скамью и тяжело опустилась на неё. Светило солнце, в пруду плескались молодые карпы, а на душе у девушки кошки скребли. Теперь в кармане жалобно бряцали уже семь монет, оплакивая потерю двух своих сестёр. Нужно было срочно продумать план отступления, но ей было до того тоскливо, что в голову не пришла ни одна стоящая идея.

Аппетит пропал совершенно. Какао казалось вязкой слизью, а булочка встала поперёк горла. Риса стала крошить её птицам, с радостным чириканьем слетевшимся на угощение. Из головы не выходил образ парня, толкнувшего её в автобусе: «Извиняюсь». «Невоспитанная скотина, – хмурилась Риса. – Чтоб тебе подавиться моими деньгами».

– Денёк сегодня просто замечательный! – раздался рядом приятный голос, и старушка с оливкового цвета кожей улыбнулась Рисе. – Не возражаете, если я присяду рядышком?

– Садитесь, конечно, – Риса подвинулась.

Старушка опустилась на скамью и, вытянув ноги в дутых сапожках, подставила своё морщинистое лицо солнцу.

– Ах, последние солнечные деньки! – на лице женщины сияла улыбка. – Нужно наслаждаться ими, впитывать каждую капельку тепла!

Риса достала из рюкзака ручку. Рассеянно принялась обводить едва заметные стрелочки на запястье левой руки. Вверх, вверх. Вниз, вниз. Влево…

– Детка, у тебя что-то случилось?

От неожиданности Риса вздрогнула. Старушка смотрела на неё с искренним беспокойством, и даже осторожно добавила:

– Прости, что вмешиваюсь не в своё дело, но могу ли я как-то помочь?

Риса вздохнула.

– Да нет, что вы. Спасибо. – Помолчала немного и проговорила: – Просто день сегодня выдался что надо. Я приехала сюда, чтобы найти мою маму. Обратилась в администрацию, чтобы мне дали их адрес, но получила отказ. Хотела попросить помощи у частных детективов, но в автобусе у меня украли кошелёк со всеми сбережениями. У меня осталась одна мелочь. Мне некуда идти, и я не знаю, что теперь делать. Сейчас вот допью эту гадость, – Риса отпила какао, – и пойду в полицию, писать заявление о краже. Хотя, если честно, я не очень верю, что мне вернут деньги. Отправят в лучшем случае на ночлег куда-нибудь в общежитие от социальных служб, а дальше…

Пока Риса рассказывала свою историю, голос её оставался на удивление спокойным. А вот глаза обманывать не умели.

– Ты сказала: приехала искать маму?

– Я всё детство провела в сиротском приюте. Летом окончила школу. Мои друзья пошли учиться в колледжи и университеты, а я решила повременить с учёбой. Все деньги, полученные из фонда помощи выпускникам, отложила, чтобы найти семью. Возможно, они живут здесь. А может… может я опять ошиблась.

Риса не знала, зачем рассказала всё это. Не в её правилах было жаловаться на жизнь, тем более незнакомым людям. Но на душе стало чуть легче. Девушка откинулась на спинку скамьи и задумалась.

Другой человек на её месте наверняка бы расплакался от отчаяния. Но только не Риса. Сколько она себя помнила, за всю жизнь не проронила ни одной слезинки. Ни от боли, ни от страха, ни от одиночества. Иногда ей казалось, что в ней, как в компьютере, просто отключили функцию слезоотделения. Вот и сейчас: хоть в горле и стоял ком, но плакать не хотелось.

– Да, сложная ситуация, – задумчиво сказала сидящая рядом старушка. – Идти тебе некуда. Возвращаться, стало быть, тоже. Денег у тебя нет. Вариантов не так уж много. – Она кивнула. – А что, если пойти работать? Причём такую, где бы тебе ещё предоставили жильё?

– Кто же мне даст такую работу? – усмехнулась Риса. – Я только-только школу окончила.

– А почему бы тебе не пойти в прислуги, милая?

– Прислуги? – Риса заёрзала на месте.

– А что? Это решает и проблему ночлега, и вопрос с пропитанием. А там накопишь денежек и найдёшь родителей. Вот тебе и решение!

– Но где же мне за один день найти того, кому нужна… помощь по дому? – Риса старательно избегала не понравившегося слова.

– А ты пойди к Западному кольцу, это вон в ту сторону, – старушка рукой указала направление. – Там живут сплошь богатые да зажиточные. На улице Герхарда Боона найдёшь дом, который выглядит так, словно два дома слепили в один. Найди женщину по фамилии Сохо. Скажи, что ты ищешь работу. Она тебе поможет.

– Вы так считаете? – задумалась Риса

– Возьмут, ты уж мне поверь. Чтобы хорошенькую, молоденькую девчушку, да ещё и с таким замечательным цветом кожи не взяли работать нянькой! Глупости! – старушка хитро улыбнулась. – И передай ей привет от мадам Шантре.

Риса на мгновение замерла, но тут же обняла старушку.

– Спасибо вам огромное! Вы правы, как ни посмотри, идея замечательная.

– Я ведь ничего особенного не сделала, – рассмеялась та. – Но не теряй времени. Бог даст, ещё увидимся!

Риса помахала женщине и пошла по дорожке, ведущей к противоположному концу парка.

По обеим сторонам аллеи, поддерживаемые деревянными конструкциями, росли раскидистые глицинии, бросая тень на землю. Кое-где на переплетающихся как лианы ветвях висели аметистовые гроздья, источавшие сладкий аромат. Между стройными, изящными стволами разбросали свои тонкие ветви с сиреневыми, похожими на эскимо соцветиями буддлеи. Пышным голубым облаком цвёл цеанотус.

Обычно эти деревья распускались весной, но лето и первый месяц осени выдались необычно тёплыми, и деревья радовали людей последними торжественными нарядами. В другой раз Риса обязательно задержалась бы здесь, любуясь игрой красок, но сейчас у неё было занятие поважнее.

Людей в это время дня в парке было немного, только сидящие на скамье возле игровой площадки молодые мамочки и их дети. Навстречу Рисе шёл парень в чёрной куртке с большим капюшоном. Рядом с ним, покачиваясь из стороны в сторону, шла собака. Таких Риса никогда не видела: размером с шетландского пони, с густым белым мехом. Она больше напоминала волка, чем привычного друга человека. Парень что-то говорил собаке, и через пару десятков шагов Риса услышала, что именно:

– …не виноват, что Агнесс решила вытащить нас именно сюда. В конце концов, здесь и людей-то нет, так что и узнавать нас некому. – Собака шумно вздохнула, и хозяин добавил недовольным голосом: – Прекрати, Винни! У нас с тобой разное мнение на этот счёт, и пусть оно так и остаётся!

«Интересно, он так любит своего питомца, что разговаривает с ним, или у него не все дома?», хмыкнула Риса, возвращаясь к своим мыслям.

Если всё получится с работой, это решит финансовые затруднения. Риса подождала бы месяц-другой, откладывая деньги, а затем наняла бы частного детектива. В полицию тоже следовало обратиться. Всё же был шанс, пусть и небольшой, что украденные деньги вернутся, а значит, и общая сумма бы увеличилась, а с ней и вероятность, что в сыскном агентстве ей возьмутся помогать.

Погружённая в свои мысли, Риса поравнялась с прохожим, и тот окинул девушку мимолётным взглядом. Девушка прошла пару метров и внезапно почувствовала на себе пристальный, буравящий взгляд. Она остановилась и оглянулась.

Парень смотрел ей вслед. Из-за капюшона лицо его практически нельзя было разглядеть, но Риса увидела его чуть приоткрытый от удивления рот. Эту человеческую реакцию ещё можно было объяснить тем, что девушка произвела на него такое впечатление (в чём она лично очень сомневалась). Но собака тоже обернулась и теперь, как и хозяин, не мигая смотрела на Рису. От этого ей стало не по себе, и по спине пробежал холодок.

Налетевший ветер ударил Рисе в затылок. Она рукой перехватила волосы, убирая их от лица. А ветер понёсся дальше, и белоснежная шерсть пса всколыхнулась и тут же улеглась, будто намагниченная.

Качнулись ветви глицинии, и на аллею проник солнечный свет. Он на мгновение ослепил Рису, а затем, словно играющий в салки ребёнок, перебежал к стоящим в нескольких метрах от неё парню с собакой. Сильный порыв откинул с головы молодого человека капюшон, а солнце тут же уронило свои золотистые лучи на его лицо.

Перед Рисой стоял юноша по виду немногим старше её самой. Его глаза цвета фиалки расширились в изумлении. Ветер растрепал светло-русые волосы, и они падали на его лоб аккуратными прядями.

Теперь уже настал черёд Рисы удивляться – кожа молодого человека оказалась небесно-голубого оттенка. Такого девушка никогда не видела. «Наверное, какая-нибудь генетическая мутация», мелькнула мысль.

– Привет, – голос молодого человека прозвучал на удивление знакомо, и это заставило Рису насторожиться.

– Привет, – не сразу ответила она.

Собака не сводила с Рисы пронзительного взгляда. Да и хозяин её застыл как соляной столб. Риса медленно, осторожно отвернулась и чуть ускорив шаг пошла прочь. Ситуация оставила какой-то осадок, и она отряхнулась в попытке согнать нехорошее ощущение.

На выходе из парка Риса всё же обернулась. Юноша так и стоял на месте, глядя ей вслед.

***

Риса нажала на кнопку звонка с подписью «Сохо», и из глубины дома раздался приятный мелодичный звук. Ожидая, пока ей откроют, девушка снова осмотрела двор.

Район действительно состоял из расположенных в ряд однотипных строений, примыкающих друг к другу боковыми фасадами. Только один дом выделялся из общей идеальной картины: на целый этаж выше и длиннее почти на блок. Между двумя подъездами красовался белый мраморный фонтан, и по логике жанра воду из него выпускал очаровательный кудрявый амурчик. В небольшом ухоженном палисаднике крупными шарами цвела голубая и розовая гортензия.

Для большинства немцев порядок на лужайке перед домом отражал мир и лад в семье. Только вот Рисе именно этот дворик показался вычурным и наигранным. Всё словно кричало: «Посмотрите, у нас всё в порядке!»

Дверь открылась, и белокожая женщина в пиджаке, выйдя на порог, смерила Рису сердитым взглядом.

– Чего тебе? – спросила она. – Побираться пришла?

– Фрау Сохо? – уточнила Риса, стерпев удар по самолюбию.

Женщина быстро глянула на кнопку звонка, чуть свела брови.

– Молодец, читать умеешь. В чём дело?

– Понимаете, я ищу работу. Мне посоветовали обратиться к вам.

– Кто посоветовал? – тут же спросила женщина.

– Одна женщина, мадам Шантре, – ответила Риса.

– Зайди, – велела хозяйка, запуская Рису внутрь. – Значит, мадам Шантре. До чего же наглые люди! Считают, что если мы когда-то были соседями, то можно ко мне всех, кого не лень посылать…

Риса молчала, чувствуя себя крайне неловко. Женщина продолжала возмущаться, и вдруг резко переключила своё внимание на гостью.

– У тебя нет привычки воровать?

– Сударыня, – оскорбилась Риса, – разве я похожа на воровку?

Женщина, слегка прищурившись, осмотрела её с ног до головы, словно товар в магазине, а потом протянула:

– Нет, не похожа. Ладно, пройди в гостиную, – она махнула рукой, – я сейчас приду.

Риса вошла в огромную светлую комнату. Вся мебель здесь была белого цвета, и только диванные подушки чёрные. Похожее на трон кресло так и манило присесть отдохнуть после долгой ходьбы. Но Риса не позволила себе подобного. У богатых свои причуды. Кто знает, вдруг ещё скажут, что она его замарала.

На стенах висели огромные фотографии хозяйки дома, и все в монохроме. Такая съёмка ещё больше выделяла белоснежную кожу женщины, подчёркивая её аристократизм.

Всё, что Риса знала о современном обществе, сводилось к одному: если тебе повезло с цветом кожи, то перед тобой все пути раскрыты. Чем белее твоё тело, тем больше твои шансы на хорошие высокооплачиваемые рабочие места. К старости тела у всех без исключения становятся оливкового цвета – знак опыта и мудрости, это пользуется уважением в любом случае. Ну а кому повезло родиться в семье белокожих, как хозяйка этого дома, тот будет жить если не роскошно, то, по крайней мере, в блеске.

Судьба каждого человека расписана по мелочам практически в момент рождения. Но у человечества с каждым этапом его развития появлялась новая забава. Цвет кожи был не исключением. Нет, в обществе не существовало травли, но это напоминало традиции древних индейцев Южной Америки, которые обращали внимание на форму черепа и даже умели корректировать её с помощью деревянных стяжек.

Мысли Рисы вернулись к молодому человеку в парке. Необычайно красивый цвет его кожи запал ей в память. А ещё глаза – раскосые, пронзительные. И почему-то очень знакомые.

– Тебе чертовски повезло, – женщина вошла так внезапно, что Риса невольно вздрогнула. – У меня есть вакансия няни. Прежняя уволилась неделю назад.

Риса поймала себя на мысли, что с бо́льшим удовольствием работала бы горничной, но промолчала.

– Опыт работы у тебя имеется? Хотя… – фрау Сохо скептически глянула на Рису. – Так и быть. Официально устраивать я тебя не стану. Лишняя бумажная волокита. Мне только бюрократии не хватало. Скажем, что ты о-пэр2, приехала сюда учиться… ты немка?

– Понятия не имею. Я никогда не задавалась этим вопросом.

– У тебя «эр» как будто ненемецкая, – прищурилась хозяйка. – Ну, будешь француженкой. Откуда-нибудь с Севера.

Риса медленно моргнула.

– Значит, слушай и запоминай, – фрау Сохо села на диван напротив и закурила. – Максимилиан и Эстель – особенные детки, им требуется много внимания. С утра нужно отводить их в школу. После школы шофёр будет отвозить вас на кружки и дополнительные занятия. Будешь делать с ними уроки. В свободное время игры, купание, стирка и глажка детских вещей. Помимо занятий с близнецами, ты должна выгуливать собаку, ходить за покупками и убирать детскую. Поняла?

– А вы мне напишете распорядок дня детей? В какое время школа, кружки… – попросила Риса.

– Господи, – скривила лицо женщина, – неужели сложно запомнить? Ладно, будет тебе распорядок. Платить много не смогу, всё по расценкам: семьсот за месяц. Устроит?

– Конечно.

– Вот и чудно, – подытожила хозяйка. – Я тебя не обижу, если будет всё в порядке. Всё по чести. Но если вздумаешь воровать, пеняй на себя. Максимилиан, Эстель! – крикнула она, не давая Рисе возможности возмутиться.

Послышался топот, и в гостиную вбежали двое детей лет шести. У мальчика были зелёные глаза, а у девочки – синие. На этом их различия заканчивались. Они даже были одеты в одинаковую одежду, оба с одинаковыми бесформенными стрижками.

– Это ваша новая няня, – сказала им женщина. – Покажите ей гостевую комнату, да помогите убрать оттуда ваши игрушки.

– Да, мама, – в один голос сказали дети.

– Прошу, – как-то безразлично произнесла фрау Сохо, жестом веля Рисе следовать за детьми.

Дом поражал вычурной роскошью: персидская ковровая дорожка, картины в золочёных рамах, светильники, покрытые сусальным золотом. Красиво жить не запретишь, но Риса думала иначе: либо хозяйка дома настолько не любит деньги, что позволяет себе так ими сорить, либо глубоко в душе она несчастна.

– Значит, ты новая няня? – хором спросили дети, поднимаясь по лестнице.

– Да. Меня зовут…

– Это неважно, – прервал её мальчик.

– Всё равно ты просто нянька, – добавила девочка.

– А имена прислугам необязательны.

Риса застыла как громом поражённая. Она старше больше чем на десять лет, а они так с ней разговаривают! Риса хотела было поставить их на место, но непрошеный колокольчик в голове звякнул: тебе негде жить и нечего есть. Поэтому оскорбление пришлось попросту проглотить.

Дети завели её в детскую и, закрыв за собой дверь, повернулись к Рисе.

– А теперь, нянька, – на их лицах появились неприятные улыбки, – давай играть!

***

Вечером Риса без сил упала на раскладной диван. Голова её шла кругом. Денёк выдался не из лёгких. Риса вздохнула, перевернулась набок и закрыла глаза.

Детишки использовали её по полной программе. Сначала Эстель принесла скакалку и заставила Рису попрыгать тысячу раз. Когда Риса попыталась протестовать, девочка нагло ответила:

– Мы скажем маме, что поймали тебя, когда ты хотела украсть нашу копилку.

«Маленькие буржуи, – возмущённо думала про себя Риса, сбиваясь с дыхания, в то время как брат с сестрой отсчитывали триста пятнадцатый прыжок. – С другой стороны, спорт мне на пользу. Надо учиться видеть во всём только хорошее. Именно сегодня живи без гнева».

Но после тысячного прыжка, когда уставшая Риса привалилась к стене, тяжело дыша и вытирая пот со лба и шеи, дети объявили, что ей необходимо сходить на кухню и сообщить повару, что они хотят на обед. Проговаривая про себя их требования, Риса пустилась на поиски кухни. «Надо же, у них тут и повар есть!» Симпатичный молодой человек, с огненно-рыжими волосами, кожей цвета сливочной помадки, выслушал требования детей и участливо пожелал Рисе удачи.

Когда девушка вернулась в детскую, её ожидал настоящий ад. Примерно за двенадцать с половиной минут эти чертенята развалили всё, что только можно было развалить. Постели были выворочены, игрушки огромными горами валялись на полу, из шкафов выброшена одежда и книги. Сами дети были перемазаны краской. Риса схватилась за голову.

– Нужно убрать всё до обеда, – сообщила ей Эстель.

– А он через час, – вторил Максимилиан.

На ватных ногах Риса носилась по комнате, собирая разбросанные вещи и закидывая игрушки в большие корзины. Только было села передохнуть, как над ухом раздалось ехидное: «Нянька, а я весь в краске!» Переодев детей к обеду, Риса пошла было за ними на кухню, но Максимилиан заметил:

– Ты же не пойдёшь в таком виде на обед? Маме это не понравится.

– Что же мне делать? – растерялась Риса.

– Оставайся здесь, мы принесём тебе еду, – сказала Эстель и ткнула брата локтем в бок.

– Да, мы принесём, – кивнул Максимилиан, и дети исчезли.

Они вернулись спустя два часа, когда желудок Рисы свело от голода. Брат с сестрой не спешили, уткнувшись в карманные приставки. Когда Риса спросила, что ей принесли, дети переглянулись и пожали плечами:

– Мы забыли.

– Как? – с отчаянием в голосе произнесла Риса. – Я вас столько времени прождала!

– Ну, мы заговорились с мамой, – пожал плечами Максимилиан.

– Потом поиграли с Бадди.

Риса запустила пальцы в волосы. «Терпи, тебе всё равно некуда деваться».

– Тогда принесите мне сейчас чего-нибудь? – попросила она.

– Тут правило: остатки отдают Бадди, – ответили дети. – Или ты не брезгуешь есть с собакой из одной миски?

Но теперь детей уложили спать, и Риса смогла наконец-то позвонить подруге. Аби, услышав обо всём, что произошло за день, долго возмущалась. «Я бы на твоём месте послала это святое семейство куда подальше», ворчала девушка, совершенно позабыв, что теперь Риса полностью зависела от работодателя.

Набубнившись вдоволь, Аби велела подруге высыпаться – «Ты так совсем от рук отобьёшься, дитя моё», – и отключилась. Риса убрала телефон под подушку и пыталась устроиться на неудобном диване. Перепачканная краской одежда её была в стирке, и девушка спала в одном нижнем белье под тонкой льняной простынёй. «Как в морге, – думала она. – Хотя нет, в морге условия, пожалуй, получше будут».

Раздался стук в дверь.

– Войдите, – пробурчала в подушку Риса.

Дверь приоткрылась, и в комнату заглянул парнишка-повар.

– Не спишь?

Ответом послужило урчание пустого желудка.

– Как слышишь, – ответила Риса, садясь.

– Я так и думал, – улыбнулся тот, – поэтому и принёс тебе вот это. – Он протянул Рисе бумажный пакет. – Судя по тому, что тебя не было и на ужине, ты сейчас хуже самого голодного волка в лютую стужу. Налетай, я специально всё оставил с обеда.

Риса благодарно кивнула, а в следующее мгновение уже вонзила зубы в бутерброд с лососем. Пока она выносила свой безжалостный приговор еде, парнишка исчез, а через несколько минут вернулся с большой кружкой, источающей запах шоколада.

– Держи. Только не торопись, он ещё горячий.

– Спасибо тебе огромное! – поблагодарила Риса. – Я бы даже не подумала, что в этом доме есть кто-то, кто будет хорошо ко мне относиться.

– Думаешь, ты первая такая несчастная, кого я подкармливаю? – спросил он. – На моём счету ты уже седьмая нянька. Близнецы тиранят всех нянь, от совсем молоденьких девчушек до пожилых дам. Ни одна не продержалась больше недели.

– Что же это за дети такие? – ужаснулась Риса.

– Госпожа Сохо говорит, что они гиперактивные, – пожал плечами собеседник, – а я считаю, что им просто необходима хорошая порка. Они разбалованные мелкие пакостники, которым всё сходит с рук.

– Не дети, а бесенята, – вздохнула обречённо Риса.

– Кёртис, – молодой человек протянул ей руку, и девушка пожала её.

– Риса.

– Мой тебе совет, Риса: уходи отсюда как можно быстрее. Счастья ты тут точно не найдёшь, как и здоровой нервной системы.

– Ушла бы, если бы было куда, – вздохнула Риса. – Я, конечно, не сливки общества, даже не средний класс, но так унижаться ни за что не стала бы, если бы не обстоятельства.

И она вкратце пересказала Кёртису события уходящего дня.

Он оказался хорошим слушателем: хмурился, когда Риса рассказывала о походе в ратушу, цокал языком, услышав о краже кошелька, одобрительно кивал, узнав, кто посоветовал девушке прийти сюда.

– Знаешь, так, как обстоят дела с твоими поисками, я бы посоветовал тебе обратиться, – Кёртис задумался на миг, – к Элю.

– Эль? А кто это?

– Местный активист, – последовал ответ. – Утверждает, что общество разлагается подобно коровьей туше. По его теории человечество скоро придёт к громкому и постыдному фиаско, потому что своими действиями люди сами, пусть и неосознанно, запустили программу самоуничтожения. А он всеми правдами и неправдами пытается разрушить Систему.

– А зачем ему это? Почему бы просто не объяснять людям в надежде, что за ним пойдут сотни тысяч?

– В этом и заключается главный вопрос: зачем проповедовать в большинстве случаев бесполезную надежду, когда можно просто нанести пару десятков ударов по самолюбию людей?

– Но ведь этим он сам отталкивает возможных последователей! – воскликнула Риса.

– Видишь ли, – Кёртис потянулся, – чем сильнее тебя убеждают, что ты полное ничтожество, тем сильнее ты стараешься доказать обратное.

– Вот как, – протянула Риса. – И чем же этот Эль может мне помочь?

– Ну, видишь ли, этот человек – если слухи, конечно, не врут – запросто может войти в базу данных…

– Войти? Хочешь сказать – взломать?

– Я не могу утверждать, как конкретно он это делает, – Кёртис примирительно поднял руки. – Так или иначе, но думаю, ему ничего не стоит пробить нужные тебе данные.

– Вот так просто? – выдохнула Риса. – Ничего себе. И как мне его найти?

– С этим немного сложнее, – признал Кёртис. – Можно, конечно, попробовать поспрашивать через знакомых. Знаешь же правило шести рукопожатий? Но, думаю, самым верным будет написать на местный форум о своей проблеме, может, так он свяжется с тобой. В любом случае открыто искать его и расспрашивать пользователей не только не имеет смысла, но и чревато последствиями.

– То есть?

– Полиции это не понравится. Поэтому всегда нужно действовать осторожно, – Кёртис забрал у Рисы пустую кружку. – Ладно, мне пора готовить ужин для герра Сохо.

– А что, тут и такой есть?

– А ты как думала? Не аист же детей в дом принёс! – захохотал Кёртис.

– Да я не про то! Я в том смысле, что будь я на его месте, взялась бы за воспитание детей, – покачала головой Риса.

– Ах вот оно что! Да нет, он слишком занят. Всеми домашними вопросами занимается его жена. Герр Сохо приходит поздно и уходит рано, так что вряд ли вы увидитесь, если ты, конечно, не полуночник.

– Нет, за мной такого не водится.

– Тогда спокойной ночи тебе. Отдохни хорошенько, день у тебя сегодня и впрямь насыщенный вышел.

– Спасибо тебе за всё, – улыбнулась Риса.

Кёртис улыбнулся в ответ и закрыл за собой дверь. А Риса снова легла и, наслаждаясь сытостью, погрузилась в сон.

Ночью она проснулась от ощущения, что чья-то тёплая рука ласково гладит её по волосам. Не открывая глаз, Риса перевернулась на другой бок и снова заснула.

Утром к ней в комнату пришла горничная, девушка немногим старше Рисы. Она принесла выстиранную и выглаженную одежду и сообщила, что завтрак будет через полчаса. Риса умылась, оделась и, уже стоя перед зеркалом, с жалостью улыбнулась сама себе.

– Надо держаться, девочка, – велела она своему отражению. – Без этой работы место твоё на улице. Всё могло быть гораздо хуже.

2.

С того момента у Рисы толком не было времени даже дух перевести. Жить по расписанию близнецов было трудно, но и в отсутствие детей на девушке висели и другие обязанности. Например, ей необходимо было выгуливать собаку размером с телёнка и ходить в магазин, в том числе за детскими вещами – гардероб близнецов обновлялся раз в неделю. Сложность заключалась в том, что периодически эти два дела нужно было совмещать. В помещении собака ужасно лаяла, и покупатели обращали к Рисе свои возмущённые взгляды, под которыми та пунцовела от стыда. На улице же эта махина тянула с такой силой, что Риса не просто шла – летела за ней, теряя по пути пакеты.

Близнецы заваливали её домашней работой. Пока они были на дополнительных занятиях по музыке, гимнастике и чистописанию, Риса, скрипя зубами, решала за них примеры по математике и выполняла упражнения по родной речи.

Хозяйка считала своим долгом лишний раз напомнить, как Рисе повезло получить работу в такой семье. В её глазах нянька была полным ничтожеством и такой неумехой, что просто диву даёшься, как на хозяйку снизошла такая благосклонность – взять в прислуги девчонку без роду и племени.

«Терпи», – думала Риса, сжимая зубы и закрывая глаза на издевательства близнецов. Те как раз задумали играть в парикмахерскую, и теперь девушка молилась, чтобы ей оставили хоть немного волос на голове.

Утешал лишь Кёртис: по вечерам, когда Риса чувствовала себя совсем опустошённой, молодой человек заглядывал к ней. Они подолгу болтали, делясь историями из жизни, либо с жарким остервенением мыли кости хозяйке дома и разбалованным детишкам. Герр Сохо не попадал в эту компанию, так как Рисе, работавшей уже две недели, пока не довелось с ним встретиться.

Впрочем, эта возможность представилась всего через несколько дней. В тот вечер Риса спускалась по лестнице с корзиной белья. Она всегда испытывала какую-то неприязнь к лестницам и потому с осторожностью шагала по ступеням. Девушка, не стесняясь, зевала во всю ширину рта – на улице уже царил ночной мрак.

Внезапно на лестницу вылетел Бадди. Огромный телок спешил вниз, и Риса для него на пути была совсем как случайный пешеход на пути тепловоза. Он сбил девушку с ног, и та, не успев даже пикнуть, упала, отсчитав несколько ступеней до подножия лестницы.

Бельё бесформенной кучей вывалилось на пол, но Риса, казалось, этого и не заметила: ногу в области голеностопа скрутило сильной болью, и она, шипя и морщась, потирала вывернутое место.

В коридоре послышались шаги, и в гостиную вошёл мужчина в деловом костюме, с кожаным кейсом. На вид ему было лет сорок, от него веяло ухоженностью и благородством. Бадди, радостно поскуливая, вращался вокруг него, хлеща мужчину хвостом словно плёткой. Но тот будто и не замечал присутствия собаки, и лишь не мигая смотрел на Рису.

Мужчина поставил кейс на пол, собрал разваленное на полу бельё в корзину и отодвинул её в сторону. Риса сидела, не шелохнувшись. Она уже поняла, что перед ней глава семьи, мифический, как непокорный единорог, герр Сохо.

Мужчина, в свою очередь, осторожно взял её за ногу и ощупал голеностопный сустав. Риса поморщилась, когда его пальцы нажали на повреждённое место, но не шевельнулась.

– У вас вывих, – сообщил мужчина негромким, спокойным голосом. – Нужно обязательно приложить холод и перетянуть ногу эластичным бинтом.

– Вы врач? – непонятно почему спросила Риса.

Бадди попытался завладеть вниманием хозяина, но тот настойчиво оттолкнул его в сторону.

– Да, я ортопед, – улыбнулся он. – Некоторое время вам будет очень неприятно, даже больно наступать на эту ногу. Поэтому как врач хочу сказать, что вам просто необходима пара выходных дней.

Риса отчаянно замотала головой:

– Я вам очень благодарна за помощь, но я не в том положении, чтобы брать выходные.

– А по-моему, сейчас вы как раз в этом положении. – Герр Сохо встал и помог Рисе подняться. – Учитывая, чем вы здесь занимаетесь… Попробуйте наступить на эту ногу.

– А вы что, знаете? – Риса поморщилась от боли.

– Фройляйн, зарплата рабочему персоналу идёт из моего кармана, – заметил мужчина. – Поэтому я просто обязан знать всех, кто работает на нашу семью. Сегодня вот встретился с вами лично, – его голос дрогнул. – Нужно раздобыть для вас холодный компресс, и чем быстрее, тем лучше. Идти сможете? А если с опорой?

– На что же мне опереться? – растерялась Риса.

– На что? – пришёл черёд мужчины удивляться. – Да вот хотя бы на меня, если вы, конечно, ничего против не имеете.

Риса покраснела. Пытаясь согнать краску с лица, она не заметила, как герр Сохо оглядывал её задумчивым взглядом, словно вспоминая что-то.

– А куда же мне деть бельё? – Риса наконец справилась с волнением. – Если ваша супруга узнает, что оно не выглажено…

Мужчина тут же подхватил корзину, осмотрелся по сторонам. Наткнувшись взглядом на дверь в кладовую, герр Сохо быстрым шагом пересёк гостиную, ногой открыл дверь и спрятал за ней вещи.

– Она не узнает, – улыбнулся он, закрывая за собой дверь, – если вы сами ей не скажете.

Осторожно поддерживая Рису за талию, герр Сохо повёл её в сторону кухни. Девушка хромала, и каждый шаг отзывался тупой болью, пульсирующей до самого колена. Хозяин оказался прав: с такими ощущениями в ноге она вряд ли сможет достаточно быстро бегать по поручениям хозяйки и близнецов.

В кухне царил полумрак, горел лишь светильник над рабочей зоной. Кёртис в это время только заступал на вечернюю службу: герр Сохо ужинал позже всех в доме.

Когда Риса в сопровождении хозяина переступила порог кухни, Кёртис полировал столовые приборы. Увидев, кто решил заглянуть к нему, молодой человек присвистнул:

– Надо же, патрон, я и не ожидал, что вы так быстро подружитесь!

– Ради бога, – поморщился герр Сохо, – перестань, наконец, называть меня патроном.

– Я шучу, шеф, – Кёртис отложил в сторону полотенце и, облокотившись о столешницу, с хитрым прищуром в глазах обратился к Рисе: – Чем тебя сегодня порадовали близнецы?

– Это не они, – пробормотала Риса, – я сама упала.

– У тебя же наверняка имеется лёд в твоём царстве сковородок и кастрюль, – герр Сохо помог девушке сесть. – Насыпь горсть в пищевой пакет и оберни полотенцем.

– Вы не поверите, но у меня и медицинский лёд есть, шеф.

– Давай уже хоть что-нибудь, – отмахнулся от него хозяин, – нужно снять отёк.

Мужчина старался равномерно распределить холод по опухлости. Он полностью сосредоточился на травме Рисы, и в его глазах время от времени мелькали зелёные всполохи. Это не было похоже на заботу о ребёнке и не выглядело как интимная заинтересованность женщиной. С одной стороны, герр Сохо словно любовался нежно-молочными переливами кожи своей подчинённой, игрой блеска на мерцающей в свете лампы дневного света аккуратной голени. С другой стороны, мужчина будто был погружён в воспоминания, навеянные таким же юным созданием, что и Риса.

Риса же, в свою очередь, внимательно следила за действиями врача, как ребёнок, напуганный процедурой.

– А ходить-то ты сможешь? – участливо спросил Кёртис.

– Сможет, – ответил за неё хозяин, – только это нежелательно. Чем сильнее будет нагрузка на ногу, тем сильнее будет отёчность, и тем длиннее станет срок полного восстановления. Возьмёте паузу на два-три дня.

– Ваша жена будет не в восторге, – заметила Риса.

– Она будет в ещё большем не восторге, когда узнает, сколько денег ей придётся выложить за услуги адвоката и профессионального врача, если вы решите подать судебный иск за принуждение к работе с травмой.

Только теперь герр Сохо взглянул в глаза Рисе.

– Я вижу, вы познакомились с характером моей супруги. Я прошу прощения, что вам пришлось столкнуться с этой её стороной.

– Вы-то причём?

– Ну как же. Мы семья, а значит, вместе несём ответственность перед персоналом за проступки. Не принимайте близко к сердцу, – посоветовал герр Сохо. – Некоторые люди просто слишком большое внимание уделяют своему положению в обществе.

– Цвет кожи не оправдывает такое отношение к окружающим.

– Совершенно с вами согласен. И мне, честно говоря, неприятно оттого, что, – мужчина замялся, – девочка это понимает, а взрослая женщина – нет.

Он так виновато смотрел на Рису, что девушка не сдержала улыбки.

– Ну вот, – просиял герр Сохо, – вы и улыбаться умеете. Только бы ещё не так грустно.

– Я всё время задаюсь вопросом, умеет ли она вообще улыбаться весело, – Кёртис хмыкнул и повернулся к Рисе. – Видишь? В этой семье всё же есть и нормальные люди.

– Я бы предпочёл, – сказал с нажимом герр Сохо, – чтобы меня называли «не таким», – в его голосе прозвучала нотка разочарования. – В конце концов, ни моя жена, ни дети не виноваты в том, что они такие, какие есть.

– Деньги портят людей, – заметил Кёртис.

– Как и недостаток внимания. Порой я даже думаю, что две эти вещи равносильны друг другу в своём объёме разрушения, – пожал плечами хозяин.

Кёртис достал из бара бутылку «обезьяны»3 и плеснул в рюмку. Шеф благодарно кивнул.

– Ведь этим двум вещам моя семья обязана именно мне, – продолжил он. – Пока я старался заработать всё состояние мира, чтобы дорогие мне люди ни в чём не нуждались, они были предоставлены сами себе, как сорняки. Жена подсела на финансовый наркотик, дети выросли эгоистами, не способными полюбить не то что окружающих – своих родителей. И за всё это вина лежит лишь на мне.

Герр Сохо выдохнул и залпом проглотил содержимое рюмки. Затем хриплым голосом спросил:

– Кёртис, там в аптечке есть эластичный бинт?

– Не знаю, сейчас посмотрю.

– Давай его сюда, нужно перетянуть…

– Как всё в мире завязано на такой никчёмной вещи, как деньги, – едва слышно, словно размышляя, сказала Риса.

Мужчины перевели на неё удивлённые взгляды. Риса сидела на стуле, уперев руки в края сиденья. Сиреневые волосы, волной спадающие с её плеч, закрывали лицо.

– Простите? – нарушил молчание хозяин.

– Вы только и говорите о деньгах, – голос Рисы дрогнул. – Лишь бы только кошелёк был набит, а дальше всё само разрешится.

– Ну, таковы уж законы этого мира, – Кёртис снова наполнил рюмку шефа. – Здесь всё продаётся, и всё покупается. Это капитализм, деньги тут – главная ценность.

– А как же другие ценности? – Риса как-то жалобно глянула на него. – Простые общечеловеческие? Взять хотя бы то же внимание к близким. Это что, значения не имеет?

– Простые ценности, к сожалению, обесцениваются, – признал герр Сохо. – И чем быстрее, тем сложнее они становятся. Вот люди и пытаются решить всё с помощью денег…

– Эта дрянь ничего не решает, а только портит, вызывает абсолютную зависимость. «Всё состояние мира», «финансовый наркотик»… Да вы ведь тоже на него подсели!

– Точно так же, как и ты, – ответил Кёртис.

Выражение лица Рисы заставило молодого человека виновато сжать губы.

– Мне они нужны для цели.

– Но всё-таки нужны, – мягко заметил Кёртис. – И ради них тебе приходится унижаться так, как, скорее всего, никогда в своей жизни не приходилось.

– Могла бы обойтись без них, ни за что не стала бы унижаться, – огрызнулась Риса. – Добровольно терпеть оскорбления, чтобы получить бумажки, которые тут же отдашь за какую-то бесполезную и бессмысленную вещь? Только потому, что кто-то сказал, что так нужно и так правильно? И потому, чтобы не отставать от других и не падать в их глазах?

– Ну, ты уже загнула. – Кёртис вздохнул. – Это уже за уши притянуто, как думаешь, шеф?

Герр Сохо слушал молча, а когда гнев Рисы выплеснулся в короткую тираду, задумчиво произнёс:

– Да нет, она права.

– Чего?

– Вы всё правильно сказали, – кивнул Рисе герр Сохо. – Человек сам себе понастроил рамки и сам себя в них же и загнал. Деньгами, благами цивилизации, эталонами и примерами… Человек добровольно превратил себя в раба Системы, сотворённой им самим.

Самое время открыть людям глаза на происходящее, – продолжал хозяин. – В принципе, многие понимают, что происходит, но всё та же Система не позволяет им даже рта раскрыть. Никто не решается даже просто высказываться по этому поводу. То ли мы настолько привыкли подчиняться, то ли, – мужчина снова приложился к рюмке, – мы настолько трусы.

Кёртис налил хозяину ещё джина, достал вторую рюмку и плеснул себе.

– Хорошо сказано, шеф. Ты будешь? – спросил он Рису.

Девушка покачала головой.

– Это правильно. Хотя джин, сказать по чести, отменный… Давай, шеф, за храбрость.

– За храбрость, – вторил герр Сохо.

– Что тогда будешь? – снова повернулся к девушке Кёртис. – Хочешь колы?

– А есть имбирный эль?

– Жемчужинка, – снисходительно улыбнулся молодой человек, – в этом доме можно найти даже копи лювак, не говоря уже об эле. Не хочешь, кстати, попробовать? Или есть ещё икра белуги, не желаешь?

– А действительно, – герр Сохо оживился. – Кёртис, сообрази-ка нам всем чего-нибудь, очень уж есть хочется.

– Так всё уже давно ждёт, шеф! – Юноша с глухим стуком поставил рюмку на стол. – Пойдём, Жемчужинка! Подожди, я тебе помогу…

– Почему Жемчужинка?

– Посмотри на её кожу! Она же жемчужная! Видел где-нибудь такое, а, шеф?

Они просидели за столом часа два, разговаривая на разные темы. Риса попробовала деликатесы, которых никогда бы не попробовала в своей жизни: буррату, розовую хариссу, кобе, чёрную икру… Голова её шла кругом от обилия и разнообразия вкусов, о существовании которых она до сего момента даже понятия не имела.

Мужчины почти допили бутылку джина, их разговор постепенно близился к логическому завершению: герр Сохо в полудрёме завершал рассказ о том, как он проходил врачебную практику в Йоханнесбурге, Кёртис слушал его с лисьим, лукавым выражением лица. Риса тоже клевала носом. Боль хоть и беспокоила её, но стала тише.

– Господа, – наконец произнёс хозяин, – я очень рад, что мне выпала возможность пообщаться с вами. И всё благодаря прекрасной даме, которая пополнила ряды обитателей этого дома.

– Рада стараться, – улыбнулась Риса, не открывая глаз. – В следующий раз я сломаю руку, чтобы мы смогли повторить наш вечер.

– Об этом не может быть и речи! – возразил герр Сохо. – В следующий раз обойдёмся без жертв. Хотя и нужно воздать честь Его Величеству Случаю. Что скажешь? – обратился он к Кёртису, который разливал остатки спиртного по рюмкам.

– Совершенно согласен, шеф, – кивнул он. – Давай, Жемчужинка, будь здорова!

Кёртис вызвался проводить Рису, и хозяин, отдав им честь, удалился на покой.

– Не забудьте, что в вашем распоряжении как минимум три дня, – сообщил он девушке на прощание.

И сейчас она шла по коридору, прихрамывая, в предвкушении, как завтра наконец-то поспит подольше. Молодой человек, шедший рядом и державший Рису под локоть, украдкой бросал на неё заинтересованные взгляды.

– Ты уже писала на форум? – спросил он.

– А? – Риса не сразу поняла, о чём речь. – Ах, это… нет, пока не было времени. В течение дня нет возможности, а когда такая появляется, то из головы вылетает.

Кёртис понятливо кивнул. Через некоторое время снова заговорил:

– Может быть, мне помочь тебе с деньгами? Одолжу сколько нужно, а отдашь как сможешь. Ну, чтобы всё пошло быстрее…

Риса остановилась.

– Спасибо за предложение, – проговорила она. – Если будет необходимость, я им воспользуюсь.

– Ты что, не хочешь продолжить поиски как можно скорее? – удивился Кёртис.

– Конечно, хочу. Но, честно говоря, я не привыкла брать взаймы. Нет, правда спасибо. Это очень великодушно с твоей стороны.

Кёртис широко улыбнулся и поспешил увести разговор в другое русло:

– Как тебе наш шеф?

– По-моему, он прекрасный человек, – ответила Риса. – Правда, он глубоко несчастен.

– Прямо-таки глубоко, – усомнился Кёртис.

– Ты бы стал рассказывать своим подчинённым о проблемах в семейной жизни? – Риса посмотрела на него. – Я бы тоже. У него, скорее всего, даже нет близких людей, на чьё плечо он бы мог опереться.

– Думаю, в его жизни всё же есть один такой человек. И кое-кто ему напомнил об этом человеке. Не видела, как он на тебя смотрел? – Кёртис ухмыльнулся. – Видимо, память об этом человеке слишком сильна, да ещё и ты вызвала воспоминания. Хотя, – продолжил он после небольшой паузы, – ты способна вызывать не только воспоминания.

Не успела Риса даже испугаться, как Кёртис прижал её к стене. Он был выше почти на целую голову, так что она смотрела на него снизу вверх. Впервые за время их знакомства она заметила, что его бровь была рассечена тонкой полоской шрама.

– Ну, что думаешь? – Кёртис наклонился к Рисе.

Он стоял так близко, что она смогла разглядеть своё отражение в его глазах. При желании даже можно было сосчитать все веснушки на его лице.

– М-мечтают ли андроиды об электроовцах?– чуть запнулась она.

Кёртис замер, смотря на неё как на умалишённую. Рот его приоткрылся в удивлении, он даже чуть подался назад.

– Что?

– Это книга такая, – ответила Риса, глядя ему в глаза. – Но я не о ней думаю, а о самом вопросе. Если мы, засыпая, считаем овец, то считают ли их во сне андроиды? Я… я не знаю, почему я сейчас об этом подумала… Наверное, я уже сама засыпаю…

Кёртис отступил от неё на пару шагов. Уголки его губ поползли вверх, и уже через мгновение он разразился смехом. Риса с облегчением выдохнула.

– Да уж, – отсмеявшись, сказал Кёртис, – ты умеешь говорить «нет». Прости, если напугал тебя, – он потрепал Рису по голове. – Сама понимаешь, джин был отменный. Ладно, не буду больше навязывать тебе своё выпившее общество. Дойдёшь сама?

– Дойду, – улыбнулась Риса.

– Тогда спокойной ночи, – Кёртис повернулся к ней спиной, и девушка увидела на его затылке татуировку. – Сообщи мне, как надумаешь.

– В смысле?

– В смысле нуждаются ли вообще андроиды во сне! – молодой человек махнул на прощание рукой. – Доброй ночи!

***

Выходные хорошими, а тем более спокойными не выдались. Клокочущая от гнева хозяйка подняла Рису ни свет ни заря. Сначала она хотела отправить Рису на осмотр к врачу с целью выявить, не симулирует ли та. Затем всё же передумала, вспомнив, что осмотр проводил супруг, а усомниться в поставленном им диагноз означало поставить под вопрос его авторитет в глазах подчинённой.

В итоге фрау Сохо, хоть и сняла на пару дней обязанность следить за близнецами, поручила Рисе выполнить массу других вещей, таких как стирка, глажка и выполнение домашних заданий. «Для этого бегать не нужно, да и руки же у тебя, в конце концов, целы».

В голове Рисы никак не укладывалось, как такой человек, как герр Сохо, мог взять в жены подобное создание. Создание же в отместку за «прогулы», едва закончился больничный, завалило девушку двойной порцией работ.

Теперь Риса с тоской смотрела в календарь, отсчитывая дни до конца октября. По истечении четырёх недель она должна была получить зарплату, и сейчас с нетерпением ожидала, как соберёт все свои вещи и помашет ручкой близнецам и их мамаше.

Постепенно приближался День Всех Святых. В канун праздника хозяйка позвала к себе Рису и, не отрываясь от экрана новенького «яблока», сообщила:

– Сегодня Хэллоуин, и дети пойдут выпрашивать сладости.

– Хорошо.

– Они обойдут весь район, пройдут все дома, и в каждом доме получат сласти и подарки.

– Хорошо.

– Твоя задача – следить за тем, чтобы они не покинули территорию нашего квартала. Не отходи от них ни на шаг, никуда не отпускай. С друзьями ли, знакомыми – везде по пятам.

«Это уже не очень хорошо», – едва слышно вздохнула Риса.

– Сегодня обещают неспокойный вечер, – медленно проговорила фрау Сохо, внимательно рассматривая что-то на экране. – Ты всё поняла?

– Да.

– Точно?

Только теперь хозяйка подняла взгляд на Рису.

– Я могу идти?

– Иди, – нарочито спокойно разрешила госпожа Сохо.

Риса покинула гостиную, чувствуя, как хозяйка сверлила её спину взглядом. «Спокойно, родная. Что нас не убивает, делает нас сильнее».

Вечером Риса вывела на улицу детей в одинаковых деловых пиджаках, с зализанными набок волосами и чемоданчиками под мышками. Хотя девушка за всю свою жизнь толком не принимала участия в развлечениях в канун Дня всех святых, что-то подсказывало ей, что обычно дети наряжаются немного по-другому.

На город опускалась тьма, и повсюду уже горели фонари. Близнецы вели себя на удивление спокойно, и даже позволили няне взять их за руки. Риса то и дело бросала на них недоверчивые взгляды, ожидая, что брат с сестрой выкинут что-то.

В первом же доме женщина с бигуди, едва завидев их на пороге, наигранно воскликнула:

– Ой, поглядите! Да это же близнецы Сохо! Вас даже не отличить друг от друга!

– Мы как папа, – сообщили хором дети и протянули открытые чемоданчики. – Сладость или гадость?

Так они шли от дома к дому. Везде детьми восхищались, их засыпали конфетами, шоколадными яйцами, лакричными леденцами и маленькими игрушками. Вероятно, семья Сохо была самая богатая в этом районе и пользовалась если не искренним уважением, то, по крайней мере, преклонением перед её состоянием. Обидеть в этом случае детей богатеев было подобным изгнанию из общества.

По улице шли и другие дети с родителями. Вот два мальчика в костюмах супергероев тянули отца за полы плаща. Там старший брат – вампир – вёл за руку младшую сестру – ведьму. А мимо Рисы прошли девочка в костюме единорога и её мама в образе феи. «Наверное, и я когда-то так же ходила с моей мамой», – с тоской подумала Риса.

Что она помнила о своих родителях? Абсолютно ничего. Она оказалась в приюте тринадцать лет назад. Врачи говорили, что амнезия возникла из-за удара по голове тупым предметом. Что это был за предмет и кто её им ударил, ответить никто не мог. При Рисе в тот день нашли только семейную фотографию и белые чётки, которые её папа, наверное, использовал для молитв.

– Эй, нянька.

– Что такое? – Риса наклонилась к Эстель, стараясь улыбаться как можно искреннее.

– Макс куда-то пропал.

Рису как током ударило. Она принялась осматриваться по сторонам, но мальчик как сквозь землю провалился. Риса ругала себя на чём свет стоит. Стоило задуматься всего на минуту, и на тебе!

– Пойдём, нужно отыскать Макса, – Риса потянула Эстель за руку, но девочка упёрлась.

– Я не пойду, – капризно заявила она. – У меня ножки устали.

Сколько бы Риса ни уговаривала, Эстель не соглашалась искать брата. А когда няня попыталась взять её на руки, принялась вырываться как скользкая рыба. «Именно сегодня живи без гнева», проговорила про себя Риса, стараясь дышать как можно спокойнее.

– Тогда постой, пожалуйста, здесь, – попросила она Эстель. – Я мигом.

В ответ девочка лишь пожала плечами и послушно села на скамью.

Риса заглядывала в каждый двор, за каждый мусорный бак. Она подбегала к прохожим, спрашивая, видели ли они мальчика. Даже выбежала на улицу, которая относилась уже к другому району, но все поиски были напрасны. Риса дрожала от напряжения. Что она скажет хозяйке? Фрау Сохо не будет разбираться, кто виноват. Она сразу вызовет полицию, и Риса проведёт остаток своих дней в тюрьме. Но разве был иной выбор?

Риса вернулась на то место, где оставила Эстель. Но на скамье девочки не оказалось.

«Чёрт. Чёрт!» Сердце Рисы бешено колотилось, а дыхание то и дело прерывалось, пока она бежала к дому семьи Сохо. «Ох и в историю я влипла!»

Тут её ждал неприятный сюрприз: на пороге стояла хозяйка, а из-за её спины выглядывали дети.

– И что же я вижу? – прошипела госпожа Сохо, испепеляя Рису взглядом. – Кажется, я чётко сказала тебе: следить за детьми! А если бы они попали в переплёт? А если бы с ними что-то случилось?

– Я следила в оба глаза, правда, – призналась Риса, задыхаясь, – но отвлеклась буквально на одно мгновение…

– Она стояла там минут пять и куда-то пялилась, – заканючил мальчик, – вот мне и надоело ждать, и я пошёл дальше.

– А я осталась, чтобы сказать ей, что Максимилиан ушёл, – добавила таким же тоном девочка. – А она бросила меня и убежала.

– Но… – опешила Риса, – это вовсе не так было!…

– Цыц! – велела хозяйка. – Я слушаю детей! Продолжайте, дорогие! – нежным голосом обратилась она к детям.

– А потом я вернулся, нашёл Эстель одну, и мы пошли домой, – продолжил Макс. – Мы думали, что нянька уже здесь, но она нас бросила…

– И нам было так страшно! – захныкала Эстель.

– Ах вы мои бедняжки! – всплеснула руками хозяйка и гневно посмотрела на Рису. – А если бы их украли? А если бы они заблудились?

– Кому они нужны? – проворчала Риса.

– Что ты там бормочешь? Говори громче!

– Она надоела нам, мама, – скучающе заявила Эстель.

– Она ничего не делает, а только нас заставляет, – вторил Максимилиан.

– Это неправда! – разозлилась Риса. – Я делаю всё, что вы мне велите! Выполняю каждое ваше дурацкое требование!

– Замолчи, хамка! – прорычала хозяйка.

– А сами-то вы кто?! – не выдержала Риса. – Пускай я не из высшего света, а всего-навсего прислуга, но это не даёт вам права так со мной разговаривать! Я свою работу честно выполняю, делаю всё, чего ни захотят ваши избалованные дети! И я не заслуживаю к себе такого отношения!

Повисла тишина. Дети продолжали безразлично смотреть на Рису, хозяйка раскрыла рот и хлопала глазами. Риса видела, как на её лицо надвигается буря ярости.

– Вот, значит, как ты, птичка, запела? – прошипела она. – Тогда вон из моего дома! Пошла прочь!

– С удовольствием! – ответила Риса. – Вот получу свои деньги и уйду!

– Какие ещё деньги? – нахмурилась госпожа Сохо.

– Честно заработанные, за четыре недели!

– Ну, тут уж извини! Денег ты никаких не получишь!

– Это почему? – возмутилась Риса. – Я отработала четыре недели! Заплатите мне за них!

– Ну уж нет, милочка, – хмыкнула хозяйка. – Видишь ли, я сразу сказала тебе, когда ты появилась в моём доме: буду платить семьсот за месяц. А за вычетом твоего больничного не хватает трёх дней. Так что…

– Но ведь это нечестно! – вскрикнула Риса.

– Честно, нечестно, я с тобой договора не составляла, поэтому нечего мне рассказывать, что честно, а что нет! – госпожа Сохо скрестила руки на груди, всем своим видом выражая триумф.

Риса была так потрясена, что и пошевелиться не могла. А в следующую секунду она нахмурилась.

– Merde, – скрипнула зубами. – Чёрт с вами. Где мои вещи?

– Эти? – госпожа Сохо вытащила из-за двери рюкзак и кинула его Рисе. – Забирай на здоровье.

«Заранее приготовила», отметила про себя Риса, а вслух сказала дрожащим от гнева голосом:

– Всего вам хорошего. Вам эти тридцать сребреников нужнее, чем мне.

Хозяйка хотела было ответить, но внезапно дети завопили от страха. Да и сама женщина вскрикнула и закрыла собой детей. Риса повернулась туда, куда указывали близнецы, и глаза её расширились от увиденного.

По улице плавно двигалась процессия, состоящая из скелетов, зелёных и оранжевых огней, голов, парящих на крыльях и вращающих выпученными глазами, скрюченных голых людей с головами мотыльков – каких только тварей там не было! Вся эта честная компания издавала вопли, улюлюканья и душераздирающие стоны.

Страшнее всех был всадник на чёрном жеребце. Он на полном скаку врывался в толпу, разбрасывая окружающих существ со звуком, что издают кегли при встрече с шаром для боулинга. Бедолаги разлетались в разные стороны с визгом запущенного в небо фейерверка, а потом медленно вставали в строй, замыкая шествие.

Риса хотела посмотреть в конец толпы, но той конца-края видно не было. Повсюду испуганные родители прижимали к себе детей, а те вопили от радости, хохотали и показывали пальцами на жуткую колонну из призрачных фигур. «Надо же, – подумала Риса, – какие реалистичные аниматроники».

Мимо неё с визгом пробежал большой толстый тануки в азиатской шапочке. В его лапах был длинный прут, на конце которого покачивалось конусообразное ведро. В ведре, держа перед собой нотные тетради, сидели древесные лягушки и пели хором. Риса отскочила в сторону, пропуская тануки, и пушистое создание, обернувшись, почтительно кивнуло. Одна из лягушек вывела басом ноту ля в мажоре. Риса проводила его ошарашенным взглядом.

– Это не роботы, – пробормотала она, – это живые существа.

На смену енотовидной собаке пришла толпа других жутковатых существ. Чёрное косматое создание ростом под два метра, с собачьим черепом вместо головы, прошло через толпу зевак, распихивая их в стороны. Люди завизжали и бросились врассыпную.

Следом за громадиной шло… нет, бежало? – сложно было сказать, но создание это двигалось со скоростью олимпийского бегуна. Представляло оно собой косматую голову льва, окружённую пятью козлиными ногами. Конечности вращались, словно диск циркулярной пилы, и тварь катилась по улице, издавая отвратительные звуки.

– Матерь Божья, – Риса проводила его взглядом, чувствуя, как нарастает желание бежать. – Это что ещё такое?

– Это Буер, – раздался приглушённый голос.

Риса оглянулась. Слева от неё стоял человек в кожаной куртке. На голове у него был мотошлем с кошачьими ушами. Он, скрестив руки на груди, смотрел вслед жуткому созданию.

– Простите? – переспросила Риса.

– Вот это, – человек, по голосу мужчина, указал на удаляющееся существо, которое уже не бежало – прыгало, как резиновый мяч, – дух Буер, великий полководец ада, командир пятидесяти легионов демонов. Его призывают те, кто хочет научиться искусству врачевания травами. А ещё он помогает справиться с душевными расстройствами.

– Неужели? – нервно усмехнулась Риса: вряд ли такое чудо помогало исцелить психозы, скорее усугубить.

– Ну, по крайней мере, так стоит в «Гоетии4», – пожал плечами собеседник. – М-да, жутко выглядит, как ни крути. Матчасть – это, конечно, хорошо, но некоторые вещи всё же не для детей, – задумчиво проговорил он. – Ну да ладно. В конце концов, не боги горшки обжигали.

Что такое «гоетия», Риса не знала. Да и спрашивать желания не было: пока мужчина говорил, сзади послышались тяжёлые шаги, и кто-то выдохнул так, что волосы Рисы всколыхнулись. Сердце застучало, казалось, где-то в горле, и девушка почувствовала, как спина взмокла от холодного пота.

– Что ж, – человек в мотошлеме задрал рукав куртки и посмотрел на часы, – представление затянулось. Пора бы закругляться с этим спектаклем по Данте, вы так не считаете?

Он повернулся к Рисе, ожидая её реакции. Лица его не было видно под визором шлема, но девушка чувствовала, как он буравил её глазами.

– Считаю, – прохрипела она: горло сдавило от страха.

– Вот и отлично, – кивнул собеседник.

В этот же миг кто-то стоящий за спиной ткнул пальцем в её затылок. Рисе показалось, что по телу прокатился электрический импульс, заставляя возбудиться все нервные окончания: она никогда бы не подумала, что в ней их столько. Всё будто свело судорогой, и Риса дёрнулась в конвульсии. Но уже через секунду боль прошла, а вместе с ней и ощущение своего туловища. На мгновение Риса мгновение сравнила себя с роботом, система которого была перегружена высоким напряжением сети.

Парализованная, девушка успела заметить, как возле человека в шлеме мелькнула большая массивная тень, а затем её сознание медленно отключилось. «Какая нелепая смерть. И даже Буер сейчас не поможет», – подумала она и провалилась в темноту.

3.

– …при таком соотношении роста и веса динозавр превращался в ходячую скороварку, понимаешь? Представь, какая перегрузка должна быть на организм!

– Подожди, мы сейчас точно говорим об одном и том же персонаже? Годзилла – вымышленный ящер! У него даже рост непостоянный! Если и в этом вопросе применять твою рептильную теорию, получается, что он вырос больше чем в два раза всего лишь за пятьдесят лет!

– О чём я тебе и толкую. Создатели франшизы халатно подошли к созданию такого культового образа. Он получился таким же ущербным, как и «Откровение» Бассета.

– Тут не поспоришь. Но, опять же, при просмотре «Годзиллы» четырнадцатого года в некоторых местах даже меня на восторженные мурашки пробивало.

«Что, чёрт возьми, происходит?», было первой мыслью Рисы, когда она открыла глаза. Сознание вернулось к ней, и теперь мозг пытался понять, что случилось с телом. Рецепторы уже послали ему необходимые импульсы, и оставалось только обработать информацию.

В нос ударил запах сырости и тухлятины, и у Рисы перехватило дыхание. Она схватила воздух ртом, стараясь дышать как можно тише. Но сладковатый запах разложения, напоминающий об относительности всего сущего, обступил со всех сторон.

Когда Риса наконец справилась с удушьем и немного привыкла к вони, мозг подкинул примерную картину происходящего: она ехала головой вниз на чьём-то плече, и этот кто-то нёс её через канализацию. Он, до этого шедший прямо по мутной сточной воде, поднялся на какую-то возвышенность, и теперь его шаги, отзывающиеся глухим стуком о бетон, не перекрывались всплесками. Второй человек шагал мягко и практически бесшумно, и Риса бы совершенно забыла про него, если бы не слышала голосов двоих человек.

– У меня для тебя новость. Фройляйн очнулась.

От мощных вибраций голоса несущего её человека Риса вздрогнула.

– Да? – голос первого звучал глухо из-за шлема. – Тогда можешь опустить её.

Рису немного подбросило вверх, и тут же две твёрдые руки перехватили её в районе рёбер и легко, как пушинку, спустили с плеча. Как только ноги её коснулись земли, ей тут зажали рот рукой, и человек в шлеме, подошедший со спины, прижал Рису к себе. Всё это произошло так быстро, что Риса даже не успела перепугаться.

– Мы приносим свои глубочайшие извинения за всю эту несанкционированную акцию, – проговорил мужчина, – но придётся немного потерпеть. Обещаем, что все ваши страдания не напрасны.

Руки мужчины пахли чем-то знакомым, Рисе показалось, каким-то благовонием. Запах был тонкий, но всё же достаточно различимый, хотя вокруг царила атмосфера отнюдь не благоухающая. Он как-то успокаивающе действовал на Рису, внушая, что ей не причинят зла.

Послышался лёгкий цокот, напоминающий звук когтей, когда животное идёт рысью. Мимо неё, помахивая хвостом, прошёл… волк? Нет, огромная белая собака, высотой почти до груди Рисы. Та вздрогнула и было отшатнулась, но упёрлась спиной в стоящего позади человека.

– Бояться не стоит, – сказал тот. – Этот великан не опаснее фретки. Прошу сюда, – он рукой указал направление, пропуская Рису вперёд.

Девушке не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться. Она шла вперёд по коллектору, стараясь держаться как можно спокойнее. В голове путались мысли: для чего она им понадобилась? Что можно было взять с неё? Деньги? Смешно. Тело? Риса уныло усмехнулась в глубине души.

Поход продолжался недолго, всего через пару минут упёрлись в тупик. На высоте двух метров в стене была дверь, к которой вела жутковатого вида лестница. Риса испуганно взглянула на мужчину, и тот кивнул: «Да, нам туда».

– Подождите, – Рису внезапно осенило, – с вами же был ещё один…

Повисла тишина, а мгновение спустя мужчина спокойно, но с нажимом произнёс:

– Я прошу вас…

Рисе не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться.

Металлическая проржавевшая дверь была не заперта. Она вела в тусклый коридор, освещённый лишь одной лампой. Конечной точкой был лифт без дверей. Собака вошла внутрь и уселась, не сводя с Рисы пристального взгляда. Сама девушка застыла в коридоре, не решаясь войти.

– Фройляйн, – мужчина легонько подтолкнул её, – давайте поскорее доведём это дело до логического конца…

Риса сглотнула и послушно вошла в лифт. Тут же вжалась в угол кабины, и уже там обнаружила, что панель с кнопками этажей была вырвана.

– Держитесь крепче, – посоветовали ей.

«Эта развалина ещё и ездит?», подумала Риса, и тут лифт рванул вверх со скоростью ракеты. Рису вдавило в стену, и она с волнением смотрела, как в полуметре от неё мелькают перекрытия между этажами.

– Лучше всё же держаться, – заметил мужчина.

Лифт резко остановился, так что Риса едва устояла на ногах. Человек и собака вышли из кабины и через стеклянную дверь вошли в квартиру. Риса перевела дух и последовала за ними.

Она оказалась в огромной гостиной, обставленной по холостяцкой моде: софа, стеклянный столик с приставленным креслом, на стене большой телевизор. В дальнем углу барная стойка и холодильник. У стены слева пожарная лестница на крышу. Панорамное окно во всю правую стену.

– Присаживайтесь, – мужчина указал на кресло.

Риса послушно села, зажимая кисти рук коленями. Пёс уселся в дверном проёме, словно охранник в тюрьме, перерезающий пути к отступлению. Мужчина же подошёл к панорамному окну.

– Вы не против, если я перейду на «ты»? – спросил он, возясь с застёжкой шлема.

Риса покачала головой.

– Отлично. Признаться, я сначала подумал, что мне показалось. Память иногда играет с людьми злую шутку. Но сегодня убедился, что моя память меня не подвела. Надеюсь, твоя тоже не подведёт, – проговорил он, снимая шлем.

Риса выдохнула. Стоящий перед ней молодой человек – теперь назвать его мужчиной было бы не очень правильно ввиду возраста – с кожей небесно-голубого цвета быстрым движением руки поправил растрепавшиеся золотистые волосы:

– Я Эль.

Риса молчала. От понимания того, кто стоял перед ней, страх не исчез. Наоборот: наслушавшись от Кёртиса рассказов о своём похитителе, она судорожно пыталась вспомнить, что такого она могла сделать.

Молодой человек не сводил с неё глаз, и постепенно взгляд его становился всё более обеспокоенным.

– Не удивлена? – наконец спросил он.

– Я… сделала что-то плохое? – дрожащим голосом спросила Риса.

– По-почему? – глаза Эля расширились.

– Раз ты привёл меня сюда, значит, я должна была сделать что-то… нехорошее, – Риса втянула голову в плечи. – Я прошу прощения, если это так. Я сделала это не специально. Но конечно, – быстро добавила она, – может быть, тебе просто рассказали о моей проблеме, и ты решил помочь мне…

Эль захлопал ресницами, и его лицо приобрело растерянное выражение. Он даже опустился на софу напротив Рисы.

– Помочь? – переспросил он.

«Значит, всё же что-то натворила», с тоской подумала Риса. Всё это время не сводившая с Эля глаз, она внезапно вспомнила, как воспитатели в детском доме поучали их: «Если вас взяли в заложники, никогда не смотрите в глаза похитителю». Про себя Риса усмехнулась этим воспоминаниям, но взгляд всё же на всякий случай отвела.

– Ты дочь Таи, верно? – внезапно спросил Эль.

Это имя заставило Рису вздрогнуть от неожиданности.

– Да… – еле слышно произнесла она, а в следующий миг, позабыв про все страхи, подалась вперёд: – Ты знаешь мою маму? Знаешь моих родителей?

Собака в дверях вздохнула. Эль нахмурился и опустил подбородок на переплетённые пальцы рук. Взгляд его фиалковых глаз стал напряжённым и колючим. Молодой человек долго смотрел на Рису, и наконец как-то разочарованно спросил:

– Стало быть, ты меня не помнишь?

– Конечно же, помню, – поспешила с ответом Риса. – Мы столкнулись в парке, несколько недель назад. Но в тот день я только приехала в Штайнбах и, почти уверена, не успела натворить ничего плохого…

Эль хотел сказать что-то, но быстро глянул на пса и тут же закрыл рот. Некоторое время он так и сидел молча, словно подбирал слова.

Девушка с надеждой всматривалась в его лицо, надеясь, что он что-то да расскажет ей. Но Эль поднялся с софы и, засунув руки в карманы куртки, направился к лестнице на крышу.

– А как же… – Риса опешила. – Подожди! Ответь мне!

Эль промолчал. Он поправил ворот куртки и, не удостоив её взгляда, стал неспешно подниматься по ступеням вверх.

Не раздумывая, Риса вскочила с кресла. Она подлетела к лестнице и вцепилась в куртку Эля. Тот замер от неожиданности.

– Пожалуйста, – проговорила Риса, – ты же знаешь что-то о моих родителях?

Лицо её, минуту назад до смерти перепуганное, приобрело просящее, даже умоляющее выражение.

Собака гавкнула, словно упрашивая хозяина. Эль задумчиво закусил фильтр сигареты.

– Пожалуйста, – повторила Риса.

Вместо ответа Эль внимательно посмотрел ей в глаза. При этом Риса даже не смогла определить, какую эмоцию передаёт выражение его лица. Оно не было ни безразличным, ни заинтересованным, ни сердитым, ни радостным. Какое-то абсолютно нейтральное выражение.

– Пошли, – вдруг позвал он, и Риса послушно полезла за ним.

Порыв ветра ударил ей в лицо – девушка оказалась на крыше. Она невольно охнула от увиденного: город, озарённый золотыми фонарями, лежал перед ней как на ладони. Куда ни глянь, во все стороны расстилалось море огней, доносились звуки музыки и шум едущих по широким дорогам машин. На секунду Риса позабыла о проблемах и невзгодах, наслаждаясь прикосновениями ветра к волосам.

В ладонь её уткнулся мокрый собачий нос. Риса опустила голову, рассматривая пса. Внешне он напомнил ей нечто среднее между волком и овчаркой: остроконечные уши, вытянутая острая морда. И целый стог белой пушистой шерсти.

– Привет, дружище, – улыбнулась Риса. – Ты такой большой и лохматый. Никогда прежде не видела таких собак, как ты.

Риса потрепала виляющего хвостом пса по голове. Тонкие пальцы, увенчанные розовыми ногтями, утонули в белой густой шерсти.

– Это Винни, и он волк.

Эль стоял на крыше шахты лифта, опершись на перила. В зубах его дымилась сигарета.

– Волк? – Риса автоматически отвела руку в сторону.

– Не бойся, это домашний волк, – хмыкнул Эль. – Он в лес не смотрит.

Рисе показалось, что при этих словах уголки пасти Винни растянулись как будто в улыбке.

– Значит, всё-таки Тая – твоя мать,– задумчиво проговорил Эль, подперев подбородок рукой.

– Так ты знаешь моих родителей?

Эль смотрел куда-то вдаль, рассеянно жуя фильтр сигареты.

– Скажем так, – произнёс он, взвешивая каждое слово, – я знал их когда-то.

– Знал? – переспросила Риса. – То есть… знал?

– В смысле это было давно. И у нас с ними не заладилось.

– Почему?

– Что за вопрос? – Эль свёл брови. – Ты как будто сама не знаешь, почему.

– Вообще-то, – непонимающе произнесла Риса, – не знаю.

– Что тогда ты знаешь?

Эль повернулся к ней, сделал затяжку. Отблеск тлеющего уголька отразился в его глазах, и оттого взгляд молодого человека стал ещё более пронзительным.

– Рассказывай ты, – потребовал Эль.

– Что?

– Всё, – в его голосе явно послышалось нетерпение. – Рассказывай всё. Что произошло? Где ты была всё это время?

Риса ненадолго замялась.

– Ну, – наконец начала она, – я приехала сюда месяц назад. Мне нужно было попасть в ратушу, и у меня по дороге вытащили все деньги. Мне говорили, что ты можешь помочь.

– Чем?

– Понимаешь, – осторожно произнесла Риса, – мне нужен доступ к государственной базе данных.

Эль округлил глаза.

– Ты что, начинающая террористка? Прости, я таким не помогаю.

– Вовсе нет, – фыркнула Риса. – Мне просто нужно найти сведения о моих родных.

– Ах, теперь это так делается, – съязвил Эль. – В моей семье предпочитали разговоры за ужином. Родители что, вообще ничего о себе не рассказывали?

Лицо молодого человека снова приобрело нейтральное выражение, лишь в голосе появились удивлённые интонации.

Риса перевела взгляд на город. Там, внизу, по улицам дети ходили с родителями по друзьям и соседям, хвастались друг перед другом костюмами, возвращались домой с пакетами, полными сладостей. И каждого там ждали родители или хотя бы один из них.

– Некому было рассказывать, – ответила она. – Я их совсем не помню. А ту часть детства, что помню, провела в сиротском приюте.

Она стояла спиной к Элю, и потому не видела, как вытянулось его лицо.

– У меня от них осталась только фотография и ещё вот это, – Риса достала из рюкзака белые чётки и показала их Элю. – Они принадлежали моему отцу.

Винни, сидевший у ног Рисы, перевёл пристальный взгляд на чётки.

– Ладно, – кивнул Эль. – Допустим, ты действительно из приюта, но…

– Допустим? – переспросила Риса. – Что значит…

– Допустим, – с нажимом повторил молодой человек. – Но с чего ты вообще взяла, что они живут в Штайнбахе? Кто тебе это сказал?

– Никто не говорил. Я чувствую это.

– Ты… что? – переспросил Эль, таращась на Рису.

– Это сложно объяснить, – ответила девушка. – Да и тем более кому-кому, но тебе я точно не собираюсь рассказывать.

Риса не хотела признаваться, что с самого детства ей часто снились странные сны. В них она совсем маленькой девочкой ходила по пустынным городским улицам и, горько плача, звала родителей. То тут, то там на её пути из ночной тьмы выплывали указатели, и почти в каждой надписи на них фигурировали слова, связанные с камнями. Много ли в Германии городов, в названии которых содержится частица «штайн»? Достаточно. Но Риса побывала уже в нескольких и сейчас была уверена: она на верном пути.

– Значит, обеспечить доступ к госбазе – это, конечно, ко мне, – язвительно хохотнул Эль, – а как рассказать что-то, так «кому-кому, только не мне».

Риса хотела было заикнуться, что не будет объясняться с первым встречным, но прикусила язык: чего доброго, пошлёт её на все четыре стороны.

Пока молодые люди разговаривали, Винни потянулся к зажатым в руке Рисы чёткам и коснулся их носом. Долго обнюхивал, и наконец отвернулся, потеряв интерес к каменным шарикам.

– А ты не думаешь, – Эль спрыгнул с шахты лифта, неспешно приблизился к Рисе, – что если бы ты была нужна им, они бы давно тебя разыскали?

Риса и тут смолчала. Всё время она внушала себе, что родители просто не знают, что их дочь жива. Что родители не просто её потеряли – их нарочно разлучили.

Конечно же, злополучные вопросы временами точил её как жучок-короед. Нужна ли она своим родителям? Искали ли они её? Да и вообще, живы ли они? Но каждый раз девушка старалась отгонять нехорошие мысли, настраивая себя на позитивный лад.

– А если бы, например, тебе рассказали, что они в своё время обманули кучу народа и разжились на простых людях. Ты бы всё ещё хотела их повидать?

Риса помедлила с ответом. За это время Эль вплотную подошёл к ней. От него резко пахнуло табаком, и Риса невольно отшатнулась.

– Я всё равно хотела бы их найти, – сказала она. – Пусть мы с ними встретимся всего раз. Пусть я им даже не нужна, – эти слова дались с трудом. – Я просто хочу знать, что они в порядке. Вот и всё.

– Хорошо, – кивнул Эль, – а если бы тебе сказали, что они не просто мошенники? Если бы ты узнала, что они ещё и убийцы? Что на их руках кровь не одного человека?

Риса во все глаза смотрела на Эля.

– Я привёл в качестве примера, – пояснил он.

– Да уж, примеры у тебя что надо, – не замедлила отметить Риса.

– Не суть важно. Что в таком случае? Ты бы тоже хотела их найти?

Девушка молчала, не считая нужным отвечать на подобный вопрос. Заставить её представить, что родители – настоящие тираны и душегубы. Глупости какие!

Эль же истолковал это молчание по-своему.

– Значит, обманывать людей, строить своё счастье на их несчастье – нормально, а вот убийство – уже нет? Где в таком случае та черта, перейдя которую ты откажешься от поисков?

– Для первой встречи с человеком ты затрагиваешь не очень подходящую тему, – заметила Риса, глядя Элю прямо в глаза. – Если ты знаешь что-то о моих родителях, то я прошу тебя сказать мне. Если сможешь помочь с поисками, я буду очень благодарна. А морали читать мне не нужно, я и без них справлюсь.

Эль не отводил взгляда. Между молодыми людьми словно шла игра в гляделки. Только тут вместо обычного «кто дольше не моргнёт» угадывалось столкновение характеров.

Внезапно взгляд Эля потеплел, и он моргнул. Это было несколько неожиданно, так что Риса чуть смутилась и несколько раз взмахнула ресницами.

– Идём со мной, – внезапно велел Эль.

Он щелчком пальца отправил окурок в полёт, ещё раз глянул на Рису, и спустился с крыши. Винни пошёл следом за хозяином. У самого люка он повернулся к гостье, вильнул хвостом и спрыгнул вниз. Риса помедлила всего мгновение, затем спрятала чётки в рюкзак и тоже спустилась по лестнице.

Эль дождался, пока она слезет, и жестом велел следовать за ним.

– Поживёшь пока с нами, раз тебе некуда идти.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Риса.

– Думаешь, я тебя от нечего делать…? – Эль как специально опустил подходящее по смыслу слово. – Я всё видел. Видел и слышал. Потому и решил, что тебе нужна помощь. Не волнуйся, я не из тех людей, кто пользуется беспомощностью женщины в безвыходном положении.

– Звучит обнадеживающе, – заметила девушка.

– Считаю, что лучше обсудить такие моменты на берегу, – парировал Эль. – В любом случае это не то, о чём тебе следует беспокоиться.

– А о чём следует?

Эль не ответил, будто не слышал вопроса. Он провёл Рису по коридору и остановился возле одной из дверей в комнату.

– Предлагаю тебе выспаться для начала, – сказал он, включая свет. – Вечер у тебя выдался не из лёгких. Обо всём поговорим завтра. Идёт?

Риса кивнула и вошла в комнату. На пороге она повернулась к Элю и протянула ему правую руку:

– Я Риса.

Эль бросил быстрый взгляд на её кисть, а затем рассеянно ответил на её жест.

– Да, конечно, – проговорил он, и тут же отшатнулся: Винни сдвинул его своим мощным корпусом и заглянул в комнату.

– Чего тебе? – Риса попятилась. – Я волков как-то не очень люблю.

Эль тут же ухватил Винни за загривок и попытался оттащить в сторону. Волк не сдвинулся ни на миллиметр, даже ухом не повёл.

– У моего друга манер ноль, а вот наглости – выше крыши, – извиняющимся тоном произнёс Эль. – Он привык добиваться женщин измором.

Винни как-то недобро глянул на хозяина.

– Значит, он твёрдо решил спать здесь? – спросила Риса.

Эль не то подтвердил эту мысль, не то извинился – кивнул и пожал плечами.

– А он меня не сожрёт ночью?

– Не сожрёт, – Эль нарочито крепко хлопнул питомца по шее, отчего волк поморщился, – он не есть человечину. Правда.

– Ты просто с ума сойти как умеешь утешать, – Риса вздохнула и испытующе глянула на четвероногого обитателя дома. – Ну, что ж… входи.

Винни в ответ вильнул хвостом и рысью вошёл в комнату. Тут он устроился на коврике возле кровати и, положив голову на лапы, принялся наблюдать за молодыми людьми.

– Не бойся. Он максимум может погрызть тебя за ногу. Ну, сама понимаешь, – Эль едва заметно ухмыльнулся в ответ на взгляд Рисы, – волка ноги кормят.

В другой раз Риса посмеялась бы. Но сейчас в ней одновременно говорили усталость, раздражение и никуда не девшийся страх.

– Прости, – виновато улыбнулся Эль, – у меня глупые шутки. Ты привыкнешь. Наверное. Ладно, отдыхай, всё остальное завтра.

Риса проводила Эля долгим взглядом, а когда он исчез в гостиной, закрыла дверь. Поглядывая на Винни, принялась раздеваться. Но волк никаких признаков агрессии не проявлял, да и вообще будто бы задремал. Девушка погасила верхний свет, оставив гореть лишь ночник, села на кровать.

Теперь, когда она осталась один на один со своими мыслями, её снова пробила крупная дрожь: организм освобождался от остатков страха. Она обхватила себя руками, потирая плечи ладонями.

Внезапно Винни поднялся и сел возле ног Рисы, прижимаясь к ним. От шубы его исходило такое приятное тепло, что девушка потеряла всякую бдительность.

– Знаешь, пожалуй, это даже хорошо, что ты сегодня остался здесь, – заметила она, – И если ты не слопаешь, то приглашаю тебя разделить со мной это ложе.

Волк высунул язык и гавкнул.

***

Эль приоткрыл дверь в комнату. Риса спала, обхватив одной рукой лежащего рядом, излучающего красное сияние Винни. Волосы девушки растрепались по подушке, жемчужного цвета кожа тускло мерцала в густом рубиновом свете. Грудь мерно вздымалась и опускалась.

Когда Эль вошёл, волк глянул на хозяина и мотнул головой, словно указывая на рюкзак Рисы. Молодой человек принялся как можно тише шарить внутри. Из глубины рюкзака он достал молельные чётки из лунного камня: в глубине крупных шаров горели золотистые огоньки.

Эль отложил их в сторону и снова запустил руку. Проигнорировав какую-то коробку и плоскую дощечку – видимо, подставку под благовония – он выудил маленький холщовый мешочек. Высыпал на ладонь небольшие шарики, похожие на марблы5. Только сделанные не из стекла, а из разноцветных камней.

Эль легонько встряхнул шарики в руке, глянул на Винни, словно безмолвно советуясь с ним. Волк никак не отреагировал, лишь прикрыл глаза.

Риса вздохнула во сне и перевернулась на другой бок. Эль поспешно убрал всё в рюкзак, повесил его, как было, на стул. Винни открыл глаза и не мигая наблюдал за хозяином.

Уже в дверях Эль обернулся и снова посмотрел на Рису. Её правая рука была закинута за голову ладонью кверху. По всей ладони тянулся длинный шрам, похожий на след от глубокого пореза. Выражение лица Эля не изменилось, но зрачки расширились, глаза округлились всего на несколько секунд. Уже в следующий миг лицо его снова стало безучастным, и он вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

4.

Риса проснулась оттого, что пальцы непроизвольно сжались на мягкой, пушистой шерсти. Девушка улыбнулась. Маленькой она всегда мечтала, что однажды проснётся в своей комнате, рядом с верным четвероногим другом, и чтобы в дверях стояли родители и улыбались. Риса потянулась и открыла глаза.

– Нет, не в этот раз, – с долей иронии промурлыкала она и погладила волка. – Здравствуй, Винни. Я ведь не ошиблась с твоим именем? Надо же, и ноги целы.

Винни спрыгнул с кровати. Потянулся, зевнул, продемонстрировав белые острые зубы, и добродушно завилял хвостом.

– Не думаю, что тебе это интересно, но, знаешь, я впервые за несколько месяцев выспалась, – призналась Риса.

Винни сел перед ней и склонил голову набок. Совсем как собака, внимающая словам хозяина.

– Вот ещё бы умыться для полного счастья, – потянулась Риса, прогоняя остатки сна.

Винни, помахивая хвостом, призывно гавкнул и направился к двери. Девушка поспешно вытащила из рюкзака косметичку и полотенце – незаменимую вещь для автостопщиков, накинула кофту и поспешила за волком. В коридоре прислушалась: в доме висела тишина.

– А твой хозяин дома?

Риса сама не знала, почему обратилась к волку так, будто ожидала осмысленного ответа. Она уж точно не ожидала, что собака мотнёт головой, указывая на закрытую дверь. Наверное, Эль ещё спал, и Риса постаралась шуметь как можно меньше.

По г-образному коридору Винни привёл её к ванной комнате. Здесь он сел, виляя хвостом, как довольная собой собака.

Девушка приоткрыла дверь, заглянула внутрь. Поправив бретельку майки, рассеянно поблагодарила Винни и вошла. Через пару мгновений она выглянула из ванной:

– Если ты не возражаешь, я бы хотела побыть здесь без свидетелей.

Волк тут же встал и потрусил обратно в гостиную.

Тёплый душ взбодрил, и вместе с утекающей водой с Рисы смывались остатки прошлой ночи. Всё снова хорошо, пусть и, наверное, ненадолго. Как сказал ей однажды один хороший друг: «Живи моментом. Трудности даются нам для того, чтобы мы работали над собой, становились лучше. Счастье и спокойствие – награда за труды, перерыв между рабочими днями. И он не будет длиться вечно. Но запомни: человеку никогда не посылается того, что свыше его сил. Ты справишься со всем. А пока тебе дают время для отдыха – отдыхай. Наслаждайся каждой секундой».

Дверь в комнату Эля так и была заперта. Винни же лежал на софе, уставившись в работающий телевизор. Увидев Рису, волк радостно завилял хвостом, словно приглашая девушку присоединиться к просмотру.

– А… что смотришь? – спросила Риса, с недоверием глядя на зверя.

Винни издал звук, похожий на ворчание, и снова вернулся к просмотру фильма. Риса же, прошла к барной стойке, где в кофемашине ждала кружка с горячим напитком.

– Надеюсь, мне не возбраняется? – спросила она у Винни, снова ловя себя на том, что разговаривает с ним как с человеком. Волк глухо гавкнул, что было расценено как согласие.

Кофемашина работала на удивление быстро. Рисе показалось, что она только нажала на кнопку, как кружка сразу же наполнилась. Попивая кофе мелкими глотками – лезть в холодильник за молоком она не решилась – Риса подошла к огромному панорамному окну, откуда открывался хороший вид на центр города.

Небо над Штайнбахом было затянуто серыми тучами, неподвижно застывшими: всё затихло в предвкушении надвигающейся непогоды. В отдалении, выделяясь на фоне свинцовых клубов, летел клин перелётных птиц. Природа повернулась лицом к приближающейся зиме.

Попивая обжигающий напиток, Риса попыталась представить, где находится. Здание было очень высоким по сравнению с другими домами, явно выше десяти этажей. Если бы Риса жила в Штайнбахе немного дольше, то бы сразу сориентировалась на местности. Но пока она не понимала, в какой части города пребывает.

Риса не знала, сколько простояла у окна. Во всяком случае, от остановки на центральной улице успели отъехать четыре автобуса. В какой-то момент в отражении окна ей показалось движение за спиной, и тут же над ухом прозвучало:

– Что интересного показывают?

От неожиданности Риса чуть не выронила кружку:

– Господи Боже!

Подошедший тише мыши Эль понимающе кивнул:

– Да, я тоже долгое время пугался. А со временем привык. Согласись, было бы странно, если бы я и по сей день вопил, глядя в зеркало по утрам.

Испуг Рисы как рукой сняло.

– Не смешно, – проворчала она.

– Нет? – удивлённо вскинул брови Эль. – Хотя действительно, тут впору плакать.

Винни скосил глаза и фыркнул, будто выдавил смешок.

– Как спалось?

– Хорошо, – Риса поспешно допила кофе. – Даже ноги целы.

– Ага, шпилька всё же понравилась? – обрадовался Эль. – Ну, рад, что всё хорошо. Мне нужно будет уйти, до обеда меня не будет. Найдёшь чем заняться?

– Да уж найду, – смиренно отозвалась девушка.

Эль глянул на неё, чуть склонив голову. Будто прислушивался к чему-то.

– Я понимаю, что тебя распирает от вопросов. Но потерпи немного, ладно? Мне пора идти, и я не хочу обрывать разговор на полуслове.

– Но ты потом всё расскажешь, верно? – уточнила Риса.

Молодой человек помедлил с ответом, но всё же кивнул.

– Я вернусь, и мы обо всём поговорим.

Эль уже выходил из комнаты, когда Риса окликнула его:

– Может, мне сделать что-то на обед? Ты разрешил мне переночевать, а я бы приготовила что-нибудь, – пояснила она в ответ на удивлённый взгляд нового знакомого. – Вроде как услуга за услугу?

Эль задумчиво уставился в потолок.

– Знаешь, ты… Делай так, как считаешь нужным. Будь как дома. Только, – он пальцем указал в направлении своей комнаты, – туда, пожалуйста, не заходи. Ладно?

– Конечно, – заверила Риса.

– Ладно, постарайтесь не скучать без меня, – Эль махнул рукой и вышел из гостиной.

Некоторое время Риса стояла, задумчиво глядя ему вслед. Затем пробормотала, обращаясь не то к себе, не то к Винни:

– Думаешь, он сможет помочь?

Винни гавкнул, не отрываясь от экрана.

– Эмм… прости, я не понимаю волчьего.

Винни строго глянул на Рису и как будто покачал головой, осуждая её сомнения.

– Наверное, когда-нибудь я научусь понимать тебя так же, как и твой хозяин, – улыбнулась Риса. – Если, конечно, у меня будет на это время.

***

– …Всё в порядке, милый?

– Что? – переспрашивает Эль.

– Я спросила, всё ли в порядке, – повторяет женский голос. Кажется, из кухни.

– Да, всё нормально, – Эль чешет тыльной стороной ладони переносицу и снова принимается яростно тереть щёткой въевшееся в ворс ковра пятно.

– Ты какой-то рассеянный сегодня. Ничего не случилось?

– Всё в порядке. Просто вот думаю, чем это можно оттереть, – ворчит он. – Что это, Агнесс?

– Это называется «заботой о близких», – голос звучит уже ближе.

– А?

– Я просто беспокоюсь о тебе, – возникшая в дверях женщина мягко улыбается. – Прости, если навязываюсь.

На щеках Эля тут же проступает едва заметный румянец.

– Не говори глупостей, Агнесс. Ты – последний человек, которого я уличу в навязчивости.

Улыбка на губах женщины становится чуть шире.

– У тебя кто-то появился?

– С чего ты взяла? – Эль опять взялся за пятно.

– Ты обычно всегда такой сосредоточенный, всё у тебя под контролем. А тут, – Агнесс опускается на край кровати. – Я три раза спросила, будешь ли ты чай или кофе.

– Правда? – искренне удивился Эль. – Прости, я не слышал.

– Потому что блуждал в своих мыслях, – кивнула женщина. – И всё же.

– Что?

– Ты познакомился с девушкой?

Эль внимательно глядит на подругу, как можно непринуждённее отвечает:

– Глупости. Ты – единственная женщина в моей жизни. – Добавляет после короткой паузы: – Если у меня кто-то появится, ты узнаешь об этом второй.

– Почему? – тут же удивляется Агнесс.

– Потому что первым об этом узнаю я.

– Ах, вот оно что! – смеётся женщина. – Ну, что ж. Пожалуй, ты не совсем прав. Я узнаю как минимум третьей. Потому что вторым посвящённым в эту тайну определённо станет Винни.

Эль не удержался и усмехнулся:

– И ты ещё думаешь, что с такой женщиной мне нужен кто-то ещё?

Тут уже Агнесс заходится в приступе смеха. Да так, что слёзы проступают на глазах. Эль улыбается, невольно радуясь тому, что сумел рассмешить подругу. Он бросает мокрую губку в ведро с мыльной пеной и, упирая руки в бёдра, заявляет:

– Знаешь, я не буду заставлять тебя спрашивать в четвёртый раз. Я буду чай.

– Я так и думала, – Агнесс вытирает увлажнившиеся глаза. – Уже готово. Бросай всё, милый, и пошли…

…Этот разговор с Агнесс случился всего каких-то два месяца назад. Но в последнее время Эль вспоминал его всё чаще и чаще. Возможно потому, что Агнесс действительно стала третьей. А может, всё дело было в пятне: за два месяца Эль так и не смог оттереть его.

Промозглый ветер пробирал до мозга костей. За всего лишь пятнадцать минут ходьбы Эль замёрз как собака, промочил ноги, да к тому же обнаружил в кармане куртки лишь пустую сигаретную пачку. Последнее окончательно вывело его из себя, так что он пролетел мимо просящего милостыню старика на остановке, даже не глянув на него. Опомнился Эль уже на подлёте к шестнадцатиэтажке.

«Прости, старина, – мысленно обратился он к нищему. – Я исправлюсь».

Не доходя до парадного входа, Эль обогнул здание и вышел к подземному гаражу. Стоило ему выйти на подъездную дорогу, как решётчатые ворота с гулом поползли вверх, пропуская парня. Они поднялись ровно на такую высоту, чтобы Эль спокойно прошёл, и быстро опустились за его спиной.

Эль решил пойти по лестнице, но возле шахты лифта помедлил, и всё же заглянул в кабину. На месте привычного потолочного освещения зияла дыра. Эль просунул руку в отверстие, пошарил там и вытащил новую, запечатанную пачку «Лаки страйк». На упаковочной плёнке чёрным маркером кто-то вывел: «Кушай с булочкой».

– Спасибо за рыбу, – пробормотал Эль, поспешно стянув плёнку.

Тяжёлый дым заполнил лёгкие, и как будто сработал датчик поднятия настроения: раздражение понемногу отступало. Эль снова затянулся, повёл плечами и неторопливо двинулся вверх по лестнице. Шаги эхом отдавались от бетонных ступеней. Звук, который каждый раз навевал воспоминания…

…Он бежит по длинному чёрному коридору. За его спиной, за поворотом, слышны шаги. Металлические набойки на ботинках чеканят каждый шаг.

Мальчик забегает в открытую дверь в конце коридора и попадает в бойлерную. Здесь душно. Мерно гудит котёл отопления. Он судорожно мечется по тёмному помещению, пытаясь найти укрытие.

Наконец мальчик обнаруживает зазор между стеной и бойлером. Тяжело дыша, он старается забраться в промежуток как можно глубже. Натыкается на горячий котёл, обжигается, оцарапывает глаз о какой-то острый вентиль. Но всё же лезет, молча и упорно. Наконец замирает и заставляет себя дышать как можно спокойнее.

Снаружи раздаются неторопливые шаги. За ним пришли. Мальчик вжимается в стену, дрожа от страха. Может, ему повезёт. Господи, сделай так, чтобы повезло!

Тишина. Тишина ещё страшнее. В голове всплывают картины: его преследователь внезапно выскакивает, хватает его и вытаскивает наружу. Мальчик жмурится и сжимается в комок.

– Я знаю, ты где-то здесь, – слышится холодный голос. Мальчик закрывает рот рукой, чтобы дышать как можно тише. – Брось, парень, всё равно не убежишь.

Человек входит в комнату. Его шаги с отзвуком металла громом отдаются в голове. Нужно быть как можно тише! И, возможно, тогда он сможет спастись…

По щеке что-то скользнуло. Он что, плачет? Нет, наверное, это кровоточит царапина под глазом. Уже неважно. Важнее всего – выжить. Пальцы его нащупывают висящую на шее подвеску. Синий камушек. Мальчик сжимает его в ладони. Только бы и вправду помогло!

– Хватит прятаться, – голос разъедает мозг как кислота. – Давай уже покончим с этим.

Сильная рука хватает его за шиворот. Мальчик пытается уцепиться за трубу, но это не помогает. Его выдёргивают из пролома в стене и встряхивают на весу. В руке мужчины блестит тонкий нож. Окровавленный.

– Туки-та, парень, – шипят ему на ухо.

Он закрывает глаза и молится про себя. Господи, только помоги мне. Только спаси меня! Я не хочу умирать!

Не хочу!

В коридоре раздаются быстрые шаги. Кто-то бежит.

– Папа! – кричит ребёнок. Девочка. – Перестань! Пожалуйста!

Мужчина на мгновение замирает, застигнутый врасплох. Разжимает ладонь, и он падает на пол, сильно ударяясь локтем.

– Ты что здесь делаешь? – рычит на девочку мужчина. – Вон отсюда!

– Папа, пожалуйста! Не надо!

– Стой… подожди…

– Папа! – девочка вцепляется в руку отца и хватает нож за лезвие.

Раздаётся пронзительный и отчаянный крик боли. Эхом отражается от стен и врезается ему в уши. Как же хочется зажать их, не слушать! Но страх сковывает по рукам и ногам, и не остаётся ничего другого, только слушать, как кричит девочка, громко и беспомощно…

…Эля вывел из воспоминаний отголосок детского крика. Молодой человек ненадолго остановился, глядя перед собой. От старой царапины под глазом не осталось и следа, ушибы и синяки давным-давно сошли, побои превратились в шрамы. А вот рана в душе заживала медленно и болезненно, да так и не затянулась, до сих пор кровоточа. Молодой человек выбросил окурок в пустоту между перилами, преодолел ещё три лестничных пролёта и толкнул стеклянную дверь.

– Я дома, – автоматически проговорил он разуваясь.

На эти слова, словно корабль на свет маяка, в коридор вышел Винни. Увидев хозяина, он приветственно завилял хвостом. Эль нарочито медленно снял куртку, сдвинул обувь к стене. И только после этого сообщил:

– Агнесс велела тебе кланяться, – и чуть склонился.

Винни издал глухое ворчание и потянулся, словно кланяясь в ответ.

– Да, примерно то же самое я ей и сказал, – Эль поёжился. – Там так сыро – сдохнуть можно. Ну, у вас здесь всё в порядке? – спросил он чуть тише. – Тебе уже почесали брюшко?

Винни сел, всё так же виляя хвостом.

– Ну, – Эль поправил воротник водолазки, – теперь моя очередь.

Увиденное в гостиной ошарашило его. В комнате царил порядок. Нет, не то чтобы здесь обычно правил хаос. Эль назвал это «творческим бардаком»: что-то лишнее здесь, что-то ненужное там. Он не то, что не умел убираться – как минимум Агнесс могла это опровергнуть – просто чрезмерный, буквально кричащий о себе порядок его раздражал. Это всегда выглядело в глазах Эля чем-то неестественным.

Риса же умудрилась сделать так, что всё вроде лежало на своих местах, но выглядело аккуратнее, чем обычно. «То ли это женская магия, – подумал Эль, – то ли…»

– Что с полами?

Хозяйничающая на кухне Риса обернулась.

– Полировала, – ответила она без тени улыбки. – Ещё минут пятнадцать, и всё будет готово. Привет.

Эль почему-то смутился. Пробормотав «Привет», он вышел из комнаты. Через мгновение раздалось его недовольное:

– А где мои вещи?!

– Они в бойлерной, сохнут! – отозвалась Риса, не отрываясь от готовки.

Эль с недовольным видом заглянул в гостиную:

– Я же говорил: не входить в мою комнату…

– Я и не входила, – парировала девушка. – Винни сам всё принёс.

– Сам? – брови Эля поползли вверх, и он метнул в волка уничтожающий взгляд. – Да неужели? Тебя потрепали за ухом, а ты и растаял?

Естественно. Бойлерная всегда самая тёплая комната в доме, независимо от времени года. «Надо же, – пробормотал Эль, – не знал, что тут есть верёвки».

– Почему они так пахнут? – крикнул он, чтобы в кухне было слышно.

– Я добавила кондиционер для белья, – прокричала в ответ Риса.

Эль молча вернулся к барной стойке, запустил кофемашину. Пока кружка наполнялась ароматным напитком, он искоса поглядывал на Рису. Отпил кофе и задумчиво отметил:

– И вкус у кофе изменился.

– Я же сказала: я добавила кондиционер для белья.

Эль скосил на Рису округлившиеся глаза, и она, сдерживая смех, добавила:

– Это мы с Винни её прочистили.

– Вы с Винни? – уточнил Эль. – Что, неужели даже он принимал участие в уборке? Быть не может! Что ты с ним сделала?

– Абсолютно ничего. Он замечательный покладистый мальчик, – Риса потрепала Винни по голове. – Может, подождал бы ты с кофе? Скоро обед.

Эль всё равно сделал глоток, то ли назло, то ли не расслышав.

– Слишком покладистый для демона, да? – спросил он, пристально глядя на Рису.

– Демон? Ну, ты перегибаешь палку, – девушка опустилась перед Винни, принялась чесать волчью шею. – Никакой ты не демон. Ты самый лучший, самый послушный, самый пушистый мохнолапик…

Винни задрал острую морду кверху и принялся усиленно молотить задней лапой, вызвав смех Рисы и новую порцию почёсываний.

– Что на обед? – Эль вздохнул. Старался как можно тише, но не вышло.

– Гуляш, – тут же отозвалась Риса. – Я, если честно, впервые его готовила, не знаю, получилось ли… Что? Что-то не так?

Эль смотрел на неё, натянуто улыбаясь. Как если бы боящемуся змей человеку совали под нос боа констриктора и заверяли, что он очень милый.

– Наверное, очень вкусно, – виноватым тоном произнёс Эль, не желая обидеть владельца боа.

И тут до Рисы дошло:

– Ты не ешь мяса?!

Эль поджал губы и покачал головой.

– Сам виноват, нужно было сразу сказать. Но ничего страшного, правда. Наоборот: тебе больше достанется. Во всём нужно видеть хорошее!

– Да уж, – промямлила Риса. – Значит, это было для Винни?

Эль виновато пожал плечами.

– Ну, – девушка потёрла плечо, – а рыбу ты ешь?

– Рыбу я ем, – поспешил заверить Эль. – Это только с мясом не заладилось.

Щёки Рисы порозовели.

– У меня тоже.

– Ты серьёзно? – удивился Эль. – И давно?

– Как и ты. Я была странным ребёнком. По меркам администрации приюта, конечно. Значит, у тебя сегодня гуляш на обед, – обратилась Риса к Винни.

Волк завилял хвостом и оглушительно гавкнул. Эля же слово «приют» словно щёлкнуло по носу, напоминая о необходимости разговора.

Но за обедом он так и не проронил ни слова. Смотрел в свою тарелку, и мысли его бродили где-то далеко. За последние сутки всё произошло слишком быстро. Это не пугало, но заставляло быть настороже. К чему всё шло – к худу или добру?

В его ногу уткнулся мокрый нос, и Эль опустил взгляд. Из-под стола на него смотрел Винни. Молодой человек качнул головой, безмолвно спрашивая, чего тот хочет. Винни мотнул головой в сторону противоположного края стола.

Риса уныло перебирала еду в своей тарелке, глядя перед собой. Винни глухо брехнул, будто подавая Элю знак. Тот нахмурился и покачал головой. Винни снова уставился на него упрямым взглядом. Тогда молодой человек попытался отпихнуть его ногой, но волк зарычал и оскалился. Эль шикнул на него и молча продолжил трапезу.

Через некоторое время он всё же заговорил, обращаясь к Рисе:

– Значит, ты полностью на мели?

– У меня в первый же день украли кошелёк в автобусе, – Риса вздохнула, – со всеми моими сбережениями.

– Ворона, – беззлобно пробормотал Эль и добавил уже громче: – И много там было?

– Три сотни.

– Сколько же времени ты планировала жить на три сотни?

– Если честно, я собиралась нанять детективов, чтобы они помогли мне найти родителей.

Риса искренне надеялась, что Эль предложит ей свою помощь, но вместо этого тот скептически хмыкнул:

– Час работы у них оценивается от пятидесяти евро. Ты думала, они справятся за шесть часов? Как ты вообще планировала жить?

Риса промолчала.

– Что же ты делала целый месяц? – продолжил расспрос Эль.

– Работала няней.

– И как успехи?

– Как видишь, язва, – огрызнулась Риса. – Меня выгнали и не заплатили ни цента.

– Ты настолько бездарная няня? – Эль подпёр щёку рукой.

Щеки Рисы вспыхнули.

– Такая же, какой ты джентльмен, – процедила она, метнув в молодого человека гневный взгляд.

– Спокойно, – примирительно проговорил Эль. – Я просто пошутил. Не нужно всё принимать так близко к сердцу.

Риса повертела в руках столовые приборы, а затем, глубоко вздохнув, вернулась к еде.

– Ты хотела знать, откуда я знаю твоих родителей, верно?

Теперь девушка подняла на него глаза, полные надежды. Сидящая напротив, она была похожа на нашкодившего щенка, всем сердцем ждущего прощения. Эль поймал себя на мысли, что очень хочет ей верить.

– Ты знаешь мою мать по имени. Это ведь не просто так, верно? – подала голос Риса.

Эль внимательно смотрел ей в глаза, как будто прикидывая, стоит ли говорить правду.

– Твои родители… – он запнулся, а потом, будто перескочив через невидимое препятствие, выговорил: – Они сделали большое состояние на простых людях. Обманным путём. Когда я был маленьким, о них очень хорошо знали как о крупных мошенниках. Понимаешь? Поэтому я не хочу, чтобы ты их искала.

Риса помолчала переваривая.

– Ты сказал, что у вас не заладилось.

Эль сжал вилку в кулаке, кивнул:

– Семейная история. Вложили всё и всё потеряли. Понимаешь?

Риса кивнула и опять замолчала.

– Я забивала имя матери в поисковиках, – наконец ответила она. – Ничего подобного не находила. Может, ты что-то путаешь?

– Можно запросто сменить фамилию, – пожал плечами Эль. – А можно подчистить информацию о себе. А можно и то и другое вместе.

Риса уставилась в тарелку, но к еде не притронулась. Эль открыл было рот, но осёкся.

– Мне очень жаль, – через некоторое время всё же добавил он.

Риса отозвалась тут же, словно только и ждала, пока Эль скажет что-нибудь.

– А может, – задумчиво проговорила она, – это и была причина, почему нас разлучили? Как думаешь?

Эль в очередной раз поднял глаза на Рису, а отвести взгляд уже не смог. Ей же сейчас… сколько? Восемнадцать? И как не побоялась приехать одна в незнакомый город? Хотя в этом возрасте он и не таким занимался. Уже в шестнадцать на его жизнь выпало очень много приключений, и не все были хорошими. Если не сказать ужасными.

– Я не знаю, – наконец ответил он.

– Я всё равно хочу их найти, – Риса сцепила пальцы в замок. – Я просто хочу, чтобы у меня снова были мама и папа. Мне всё равно, что они делают, чем занимаются. Пусть я не буду жить с ними, пусть мы с ними встретимся всего раз. Я просто хочу узнать, что они в порядке. Вот и всё.

Эль сочувственно смотрел на неё, а потом кивнул.

– Значит, так. Больше в администрацию не ходи, они тебе всё равно не помогут. Я попробую узнать что-нибудь о твоих родителях. Собственно, их можно было бы пробить по базе данных…

– Я слышала, – осторожно подала голос Риса, – что ты можешь воспользоваться любой базой.

Слово «взломать» она старательно избегала. Кто знает, понравилось ли бы оно Элю.

– В любую-то любую, но чтобы войти, мне нужно находиться непосредственно у компьютера-носителя.

– Видимо, есть одно «но».

– Есть, и большое, – Эль сцепил пальцы рук в замок. – Дело в том, что все запросы локальных администраций переправляются в центральное хранилище данных на определённом сервере. Значит, мне нужен компьютер с интернет-протоколом, которому разрешён доступ к тому самому серверу.

– А можно проще? – взмолилась Риса. – Я не сильна во всех этих айтишных понятиях.

– Можно и проще. Мне нужен тот компьютер, на котором установлена база с данными всех жителей страны. А такой есть только в Берлине.

– В Берлине? – брови Рисы поползли вверх.

– Все запросы, касающиеся данных на граждан Германии, переправляются туда, в центральное ведомство, – пожал плечами Эль.

Риса вздохнула. Об этом она никогда не задумывалась, а никто из тех служащих, с кем Рисе довелось пообщаться, этого не упоминали. Но ведь можно было догадаться! Как глупо…

– Обещать ничего не буду, – снова заговорил Эль, – но сделаю всё, что в моих силах.

Риса подняла глаза. Молодой человек смотрел на неё строго, чуть сдвинув брови. Но в следующий миг взгляд его потеплел, и губы тронула улыбка.

– Что-то не так? – удивился Эль, заметив, как изменилось выражение лица Рисы.

Девушка ответила не сразу.

– Спасибо тебе большое, – наконец произнесла она. – Просто я не знаю, чем тебе отплатить.

– Мне ничего не нужно.

Риса непонимающе глянула на Эля:

– Почему же ты тогда решил помочь мне?

– Потому что это по-человечески, – Эль вернулся к еде. – Люди должны помогать друг другу, разве нет?

– И тебе ничего не нужно взамен?

– А что, помощь обязательно нужно оказывать за плату?

Риса во все глаза смотрела на Эля. Она сама столько возмущалась, что люди готовы на что угодно ради денег, а теперь лично столкнулась с тем, кто не утратил своей человечности. Это очень радовало, но в то же время заставляло насторожиться. «Неужели мы настолько привыкли не доверять друг другу?»

– Но раз ты настаиваешь, – Эль пожал плечами, – то можешь взять на себя дежурство по кухне. Готовить самому мне порядком надоело, да и не люблю я это в принципе. А у тебя выходит очень хорошо, – он глянул на наколотый на вилку кусок рыбного филе. – Да и дом блестит, как раньше не бывало.

При этих словах Винни почему-то отвернулся от хозяина.

– Так что? Такая оплата тебя устроит?

Риса поджала губы, чтобы улыбка не вышла по-дурацки широкой и кивнула. Молодой человек хмыкнул, отложил вилку и раскрыл руки:

– Ладно, ещё меня можно обнять.

Он не успел договорить, как Риса соскочила с места, буквально подлетела к нему и сжала в объятиях. Прижавшись к нему всем телом, она сбивчиво проговорила:

– Спасибо! Огромное! Я знала, что ты очень хороший человек!

Эль погладил её по спине, и Рисе на миг показалось, что он делает это, превозмогая оцепенение. Наконец он отстранил девушку от себя и по-родительски коснулся указательным пальцем кончика её носа:

– Достаточно обнимашек, – назидательно молвил он. – Вчера мы пришли через канализацию, но кроме этого прохода есть ещё… два. Вечером я расскажу, как можно незаметно выйти из здания. Очень прошу, выходи каждый день разным способом, – он наморщил нос. – Я просто не люблю, когда ко мне в дом ходят как в Мекку.

– В самом деле ходят? – Риса прищурилась.

– Ходили. Раньше. Еще когда мы жили не в Штайнбахе. Возвращаешься домой, а на подъездной дорожке стоит толпа, и всем ты позарез нужен… – Эля передёрнуло. – Поэтому в этот раз, пожалуй, обойдусь без паломников.

По утрам, как ты, возможно, заметила, я ухожу и возвращаюсь после полудня, – продолжил он. – В это время мне необходима тишина и покой, потому как в шуме спать я не люблю. За проживание мы не платим, поэтому и денег с тебя я брать не стану.

– Если вы не платите за квартиру, откуда же здесь тогда свет и вода? – удивилась Риса.

– Сейчас это неважно, – прервал её Эль. – Главное я уже сказал: еда, уборка, стирка, глажка – на тебе, плюс поддержание тишины примерно с часу до трёх. По ночам я сплю плохо, а утром я… подрабатываю. Поэтому хотя бы два дополнительных часа сна мне просто необходимы. Сегодняшний день – исключение.

Эль помолчал, раздумывая, а затем спросил:

– У тебя есть свои требования?

– Требования? – удивилась Риса.

– Если ты будешь жить здесь, с нами, то как полноценный обитатель этого жилища имеешь право на предъявление своих требований.

– Я как-то не подумала об этом, – растерялась Риса. – Можно мне немного времени?

– Можно, – милостиво разрешил Эль.

Риса задумалась. Что же можно потребовать? Ей особенно ничего не нужно, да и главное, в принципе, было решено: Эль обещал помочь ей найти семью. Что же ещё можно попросить?

– Пожалуй, по вечерам мне требуется час такой же тишины, что и тебе, – сказала она. – Неважно в какое время. Главное – всего час.

– Хорошо, – кивнул Эль. – Что-нибудь ещё?

– Ты бросаешь курить.

– Чего? – молодой человек нахмурился. – Знаешь, в народе существует пословица: в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Понимаешь, о чём я?

– Мы озвучиваем требования, – парировала Риса. – В крайнем случае Винни мне поможет проследить за выполнением. Я права? – обратилась она к волку, и тот утвердительно гавкнул.

– Я, кажется, зря затеял этот разговор, – буркнул Эль, сминая в кармане толстовки сигаретную пачку. – Ещё что-то или остановимся на этом?

– Как минимум пять раз в день тебе нужно улыбнуться, – быстро добавила Риса.

– Кому нужно улыбнуться? – брови Эля поползли вверх.

– Ты не ослышался, – улыбнулась она.

5.

– Только посмотри. Вот он, современный мир: сытое ленивое сообщество спящих собак, – огонёк зажигалки осветил лицо Эля. – Живут и горя не знают. Изредка кто-то из них просыпается и рычит. Но стоит только бросить кость, как глупая псина тут же затыкается. Обгладывает мясо, которого практически нет, и довольная засыпает. – Он выдохнул серый дым изо рта. – Шавки.

– Кажется, кто-то снова в строю. Это на тебя так женщины влияют?

– Смешно. Я оценил и даже посмеялся.

– Я не слышал.

– В глубине души я смеялся, честно. Где-то очень глубоко.

Эль сидел на краю парапета, глядя на город. Он ждал, пока ночь окончательно не вступит в свои права. Его собеседник, высокий мужчина, предпочитал держаться в тени от шахты лифта.

– Так ты нашёл его? – он не сводил с Эля пристального взгляда.

– Штайнбах не такой уж большой город, чтобы в нём было архисложно найти человека. Особенно когда знаешь его имя и род занятий. Всё остальное всплывает само собой, стоит только потянуть за нужную ниточку.

– И что, ты пойдёшь в церковь? – восторженно-удивлённо спросил мужчина.

– Зачем же? – губы Эля растянулись в улыбке. – Я знаю, где он живёт.

В это время в районе Западного кольца на улицах было тихо: молодёжь торчала в клубах и шиша-барах в центре, а старшее поколение расслаблялось перед телевизором. Не боясь быть подслушанными, двое приятелей не спеша шли к элитным новостройкам.

– Каков план?

– Войти, поболтать и выйти. По сути, дел на десять минут, – пожал плечами Эль.

– И домой?

– Нет, старик. Я к Агнесс. Что? Я уже пообещал ей, – ответил Эль на укоризненный взгляд приятеля. – Не хочу мотаться туда-сюда, переночую у неё же.

– Это из-за Рисы, верно? Ты что, боишься её?

Эль остановился.

– Чего на свете я боюсь меньше всего, – нахмурился он, – так это маленьких девочек.

Его приятель недоверчиво хмыкнул, но своё мнение предпочёл оставить при себе.

На автобусной остановке спал, подобравшись, бездомный, которого Эль проигнорировал пару дней назад. Услышав шаги, мужчина вздрогнул и сел. Сфокусировал свой взгляд на прохожих, вздохнул, понимая, что от молодёжи не дождёшься ни цента.

Эль протянул приятелю руку. Тот достал из кармана джинсов свёрнутые в рулон зелёные купюры. Эль приложил к ним пачку сигарет и подошёл к бездомному:

– Держи, приятель.

Бродяга захлопал глазами, переводя взгляд с банкнот на Эля и обратно. Он вцепился в руки Эля, как будто проверял, уж не дьявол ли его искушает. Заглянул в лицо своему благодетелю и, узнав, заулыбался.

– Спасибо, – просипел он. – Мария и Иосиф, спасибо!

Молодой человек хлопнул бездомного по плечу, едва слышно пробормотал: «Я же обещал исправиться». Приятели пошли дальше. Им в спину донеслось:

– Да храни тебя Боже, Эль!

– Очень своевременное пожелание, – хохотнул сопровождающий его мужчина.

Наручные часы Эля показывали час ночи, когда они с приятелем подошли к девятиэтажному дому. Перед подъездом, обложенным камнем, стоял белый Мерседес «c-класса». Эль недовольно цокнул языком.

– Подождёшь меня внизу, – велел он. – Я сам разберусь. Главное, чтобы я остался незамеченным на этаже.

– Намёк понял, – ухмыльнулся его компаньон.

Сидящая на входе консьержка при виде незнакомца подскочила, но, встретившись с ним взглядом, застыла. Глаза её потухли, тело обмякло и стало покачиваться из стороны в сторону.

– Доброго вечерочка, фрау… – Эль прочитал имя на бейдже, – Дитрих. Мне бы узнать, в какой квартире проживает преподобный Фердинанд.

– Девятый этаж, – промямлила консьержка. – Прямо и налево.

– Благодарю покорно, – Эль махнул приятелю. – Ладно, я пошёл.

Кабина лифта ползла со скоростью улитки, красная лампочка лениво отсчитывала этажи. Эль прижался к стене кабины, запрокинул голову. Он не очень любил такие мероприятия: в них практически всегда было второе дно, копаться в котором было не приятнее чем в грязном белье.

На этаже оказалось темно, хоть глаз выколи. «Чтоб тебе провалиться, шакал, – буркнул Эль, включая на телефоне фонарик. – Хоть бы раз по-человечески сделал».

Свет фонаря выхватывал из темноты изгибы коридора и чёрные пятна железных дверей. За одной из таких приглушённо звучала музыка. Неплохая звукоизоляция в доме, если в час ночи никто не реагирует на шум.

Коридор вильнул влево, и Эль остановился перед тяжёлой дверью. В верхнем правом углу мелом были выведены буквы и цифры, которые на Богоявление оставляют дети, переодевающиеся в трёх волхвов. Над глазком висело маленькое распятие. Молодой человек подкатил глаза и цокнул языком.

Дверь открывалась внутрь. Тем лучше и проще. Эль негромко постучал и прислушался. За дверью всё было тихо. Эль постучал ещё раз. Он чувствовал: хозяин жилища стоит за дверью. Даже сам себе не мог объяснить, как пришёл к такому выводу, но был уверен в нём.

– Святой отец, – Эль провёл ногтями по железу, – а вы уже помолились на ночь?

Послышались торопливые удаляющиеся шаги. Эль пожал плечами и со всей дури вышиб ногой дверь. Та грохнула о стену, что только штукатурка посыпалась. Эль выглянул в коридор, убедился, что никто не вышел на шум, и нырнул в квартиру.

– Ферди-и-и, – пропел Эль. – Кто не спрятался, я не виноват!

Большая гостиная была освещена свечами; оранжевые огоньки дрожали на сквозняке. На софе, пытаясь закрыть лицо руками, скрючился мужчина в шёлковом халате. На ковре с длинным ворсом сидел мальчик в одной рубашке и не мигая смотрел на Эля.

Молодой человек схватил мужчину за грудки и притянул к себе. Тот, до этого тяжело сопевший, заголосил благим матом.

– Здрасте, святой отец, – осклабился Эль. – Надеюсь, вы ещё не успели причаститься?

***

Рису разбудил шум текущей воды. Она била из крана мощной струёй, разбиваясь о борта раковины.

Девушка глянула на часы: девять. Отчаянно зевая, она натянула джинсы, вышла в коридор. Дверь в ванную была распахнута настежь, Эль что-то бубнил себе под нос, плеща водой. Риса невольно прислушалась.

– Чёрт, да останавливайся же ты. Что тебе ещё нужно? Ну, давай же…

– Эль, с тобой всё хорошо? – позвала Риса.

Бурчание прекратилось. Без задней мысли Риса заглянула в ванную, и её взгляд тут же застыл на раковине.

– Это что?

Эль держал руки под струёй воды. Костяшки пальцев правой кисти были разбиты в кровь. Видимо, всё это время он надеялся остановить кровотечение, но это не помогало. Когда Риса вошла, Эль отвлёкся, отдёрнув руки, и по пальцам травмированной кисти тут же побежал гранатового цвета ручеёк.

– Чего тебе? – буркнул он, снова промывая руку под струёй воды.

– Что случилось? – Риса не сводила взгляда с его открытой раны.

– Потерял сознание, упал, – фыркнул Эль. – Всё в порядке. Не мешай, пожалуйста.

– Может, лучше к врачу? – беспокойство Рисы всё нарастало. – Рана, кажется, глубокая…

– Я справлюсь, правда, – в голосе молодого человека послышалось раздражение. – Не бери в голову.

Риса не сдвинулась с места. Это взбесило Эля, и он уже собирался прогнать её, но, обернувшись, встретился с ней взглядом. От вида этих больших встревоженный глаз всю его злость как рукой сняло.

– Всё хорошо, – заверил он уже спокойным голосом. – Мне просто нужно остановить кровь, вот и всё.

Риса больше не стала ничего спрашивать. Она поспешно вернулась в комнату, выудила из-под подушки холщовый мешочек и высыпала его содержимое на стол. Небольшие разноцветные камушки раскатились в разные стороны, и она принялась собирать их в одну кучу, глазами ища нужный. Наконец она нашла её – овальной формы чёрную бусину, наполированную до блеска.

Эль тихо ругался, видимо, никак не мог остановить кровотечение. Риса протянула ему ладонь и потребовала:

– Дай мне руку.

– Слушай, тебе заняться нечем? – в голосе Эля слышалась не сколько злость, сколько боль. – Сходи погуляй. Когда вернёшься, всё будет в норме.

– Дай мне, пожалуйста, свою руку, – уже попросила Риса, не отводя ладони.

Эль глянул на девушку с недоверием, но всё же послушно протянул травмированную кисть. Риса подложила под неё свою ладонь и осмотрела рану. Порез был глубокий, пальцы были усеяны десятком мелких царапин.

– Как это случилось?

– Да какая разница? – буркнул Эль и попытался вырваться, но Риса так крепко сжала его руку, что он поморщился от боли. – И что теперь?

– Пойдём, – позвала Риса. – Сам увидишь.

Они сели в гостиной на софе, друг напротив друга. Риса больше не сжимала ладонь Эля, наоборот – чуть поглаживала, словно желая успокоить.

– Не сочти меня ненормальной, – серьёзно сказала она, – но я хочу попробовать альтернативный метод лечения.

– Тебе не кажется, что гомеопатия тут всё же бессильна?

– Кажется, ехидна, – Риса передразнила Эля. – Я и не о ней говорю. Только сиди, пожалуйста, тихо. Мне нужно сосредоточиться.

Девушка достала из кармана чёрный каменный шарик, зажала его между пальцами правой руки и накрыла ею повреждённую кисть. Она поёрзала, устраиваясь поудобнее. Закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Эль же скептически хмыкнул, но не посмел даже шевельнуться.

Так в тишине они просидели минут пять. Эль уже хотел тихонько толкнуть Рису, проверить, не уснула ли она. Но внезапно в голове у него загудело, как если бы на виски и лоб надавила какая-то невидимая сила. Именно в это же время Риса задышала глубже и чаще.

Не успел Эль и глазом моргнуть, как завибрировали ладони и стопы. Холодный шарик в руке Рисы внезапно стал едва ли не раскалённым, но его прикосновение не обжигало.

Глаза Эля расширились. Он поднёс левую руку ко лбу Рисы. Он даже не коснулся девушки, но она вдруг нахмурилась, чуть склонила голову в сторону, будто уворачиваясь от вмешательства.

Эль опустил руку. Он понял, что происходило, и больше не стал мешать.

Наконец Риса отняла каменный шарик от его руки. Эль даже не удивился тому, что кровотечение остановилось, рана покрылась тёмной загрубевшей коркой, а кровь вокруг спеклась. Риса же удовлетворённо осматривала результат своего труда, а затем отпустила его ладонь.

– Будь здоров, – голос её прозвучал необычно мягко.

Эль тоже осмотрел заживающую рану. В глубине души Риса ждала, что он удивится, начнёт удивлённо восклицать. Так, по крайней мере, отреагировал Анди, когда Риса впервые залечила его ожог.

Но нет, Эль проводил осмотр скрупулёзно, как врач, выявляющий недостатки в своей работе.

– Как ты это сделала? – наконец спросил он. Без капли удивления.

– Какая разница? – спросила Риса, пряча шарик в карман. – Главное – результат, а он налицо.

– Именно поэтому я и спрашиваю, – Эль поднял на неё. – Я могу ошибиться, но всё же предположу. Если я неправ, можешь не отвечать. Хорошо?

Риса не мигая смотрела на него, будто ожидала вердикта судьи.

– Ты разговаривала с ним, верно?

Девушка пожала плечами, как будто и сама не знала.

– Я серьёзно, – голос Эля был твёрдым как сталь. – Я примерно понимаю, как ты сработала. Потому что когда-то видел подобное.

– Видел? – осторожно переспросила Риса.

– Ты разговаривала с ним, – Эль мягко, но настойчиво вернул её к вопросу.

Риса не ответила. Лишь кивнула, и молодой человек кивнул в ответ. Он больше ничего не сказал, ответ Рисы ввёл его в глубокую задумчивость.

Около полминуты они сидели молча. Риса мялась, не зная, куда себя деть. Это был один из тех моментов, когда тишина становится неловкой, и нужно делать что-то такое, чтобы не выглядело неестественно. И тут Эль всё же нарушил молчание:

– Спасибо.

– Не за что, – быстро кивнула Риса.

Эль чуть заметно улыбнулся девушке – ей показалось, что слегка смущённо, – и спросил:

– Вечером будет «Стар Трек», хочешь посмотреть? Или ты не любишь фантастику?

– Мне всё равно, лишь бы компания была хорошая, – искренне призналась Риса.

Эль ухмыльнулся:

– Знаешь, уж на это тебе жаловаться точно не придётся.

***

Разговор между Кирком и Споком на экране прервался рекламой.

– Полистай между каналами, – Эль откинул голову на спинку софы, – может, попадётся что-нибудь интересное.

Риса послушно потянулась за пультом. На соседних каналах люди готовили еду на скорость, стерилизовали барсука, шестнадцатилетняя девочка готовилась к родам… Телевидение было полно бесполезного мусора, который успешно скармливался неразборчивой публике. Наконец Риса остановилась на каком-то канале и отложила пульт в сторону.

Они с Элем сидели по разным концам софы, Риса – поджав ноги под себя, а он – вытянув на журнальный столик. Между ними устроился Винни, положив свою мощную голову на колени подруги. Он не сводил с Рисы взгляда своих чёрных глаз и иногда тихо, едва слышно вздыхал. Она в ответ ласково трепала его по кудлатой голове, и волк иногда жмурился. В такие моменты казалось, что уголки его пасти приподнимаются, словно животное улыбалось.

– Могу я спросить?

– Что за вопрос? – удивился Эль. – Конечно, можешь!

– Где ты взял волка? – Риса почесала Винни за ухом.

Молодой человек замялся.

– Если я скажу, что выиграл его в карты у незнакомца в кабаке, ты поверишь?

Риса состроила недоверчивую гримасу.

– Кабак, случаем, не назывался «Кабаньей головой»?

Эль довольно хохотнул.

– Молодец, девочка, – похвалил он, – один-один.

– И всё же?

Эль потрепал Винни по загривку, отчего задняя лапа волка непроизвольно дёрнулась.

– Забрал у одного контрабандиста из Гамбурга. Он поставлял животных для зоопарка, а некоторых продавал в частное пользование.

Винни вздохнул, будто вспоминая те тяжёлые времена, когда ему, бедолаге, приходилось сидеть в клетке и терпеть издевательства своего надзирателя. Эль же почему-то фыркнул.

– Могу теперь я спросить? – обратился он к девушке.

Риса сделала приглашающий жест: валяй.

– Где ты научилась этому?

– Чему?

– Не притворяйся, – Эль скосил глаза. – Ты – целитель. Можешь даже не отрицать, так это и называется. Ты где-то должна была научиться этому, хотя бы основам.

Риса сделала вид, что задумалась.

– Если я скажу тебе, что жила в интернате Чарльза Ксавьера, ты поверишь?

– Не-а, – Эль снова закрыл глаза. – Там были Циклоп, Джин Грей, Китти Прайд, и, к сожалению, ни одной Рисы. Прости.

– Всё ещё ничья? – усмехнулась Риса.

– Всё ещё. Так что? – после короткой паузы снова пристал с расспросом Эль. – Ладно, не хочешь рассказывать – не рассказывай. Я всё равно узнаю.

– Каким образом? – девушка прижала к себе диванную подушку.

– Ох, брось, однажды мы всё равно заведём разговор по душам, и ты мне всё сама выложишь. Уж так это работает.

– Мы не такие уж друзья, чтобы вот так говорить по душам, – заметила Риса.

– А это зависит не от степени дружбы, а от дерьмового настроения.

Риса не ответила. Она опустилась подбородком на подушку, поёрзала, устраиваясь удобнее.

Снова повисло молчание. Но ненадолго.

– Сегодня ты не ночевал дома, – заметила Риса; Эль округлил глаза и повернулся к ней. – Дверь громко хлопнула, и я проснулась.

Молодой человек бросил недовольный взгляд на Винни. Волк же сделал вид, что залетевшая в комнату муха намного интереснее, чем какие-то человеческие разговоры.

– Я ходил по делам, – уклончиво ответил Эль.

– Кто не угодил тебе в этот раз?

Теперь уже Винни покосился на хозяина: интересно, как тот будет выкручиваться?

– Прежде чем я скажу, мне нужно кое-что знать, – Эль заложил руки за голову. – Ты религиозна?

– При чём здесь это? – Риса нахмурилась.

– Отвечай. Ты исповедуешь христианство?

– Ничего я не исповедую, – надулась Риса. – У нас был католический приют, да. Но я не хожу в церковь, не принимаю участие в службах.

– И в высшие силы не веришь? – Эль подпёр щёку рукой.

– Я этого не говорила. Но не обязательно верить и придерживаться какой-то религии. Так почему ты спрашиваешь?

– Мне важно было знать, что ты не обидишься. Хорошо, а ты в курсе, как много скандалов вокруг католических священников?

– Не в красках, конечно, – пожала плечами Риса, – но слышала о таком.

– Ну, тогда тебе проще будет понять меня…

…– Значит, так, ваше преподобие, – последние слова Эль произносит с нажимом. – Я даю тебе сутки. Не явишься в полицию с чистосердечным – я сам тебя туда притащу. Вздумаешь бежать, – подкуривает сигарету, – я тебя из-под земли достану. От меня, святой отец, не спрячешься. Я тебя с другого конца страны, с другого континента притащу.

Мужчина в халате совершенно не похож на священника, скорее, на престарелого холостяка-домохозяина. Он не знает, что сделать и сказать, чтобы не разозлить незваного гостя.

– Мне только одно непонятно. Как же это так вышло? – Эль затягивается, не сводя взгляда со священника. – Тебе что, баб мало, что ты на детей прыгаешь?

– Я не знаю, – тот мнётся. – Так сложно устоять перед этими божьими агнцами. Они такие нежные, такие… ты же понимаешь, как тяжело противостоять соблазну?

Зрачки Эля сужаются, он морщит нос.

– Я асексуал, – тушит он сигарету о стол, – так что не пытайся на это давить.

– Просто… Господь вёл меня…

Этого явно не следовало говорить: Эль срывается с места, сгибает вопящего священника и вдавливает его голову в керамическую столешницу столика перед софой.

– Когда ты, шакал, развращал здесь детей, Господь вёл тебя? – шипит он. – Господь вёл тебя, когда ты, падаль, удовлетворял свои нужды?

Мужчина всхлипывает, одним глазом наблюдая за Элем. Тот наклоняется к самому уху священника, сильнее прижимая его к столу.

– Где же теперь твой Господь?

Мальчик шмыгает носом. Эль вздрагивает и отпускает мужчину. Тот неловко валится на стол, закрывает голову руками. Но Элю уже не до него, он подходит к мальчику.

– Эй, приятель, – спрашивает он наклоняясь. – Как тебя зовут? Сколько тебе лет?

– Я Зебастиан, – мальчик ёрзает на месте. – Мне десять.

– Ты знаешь, что это не лучший способ зарабатывания денег, не так ли, Басти? – Эль упирает руки в колени, улыбается обнадёживающей улыбкой.

– Я хочу новый телефон, – откровенно отвечает Зебастиан. – А родители не покупают. Говорят, старый ещё ничего.

– Вот как, – Эль понятливо кивает. – Басти, а этот дядя сказал тебе, что нужно сделать, чтобы заработать на телефон?

– Сказал, – кивает мальчик. – Он сказал, мне просто нужно сидеть, пока он сделает пару фото. А, ему зачем-то нужны были фотки с лоли6.

Эль с трудом подавляет нервный порыв засмеяться: тут впору плакать, а не ржать.

– А ты знаешь, Басти, что за лоли ты бы получил?

Мальчик качает головой. Эль наклоняется и шепчет ему на ухо. Зебастиан хмурится и недоверчиво смотрит на своего спасителя. Эль не сдерживается и улыбается во все тридцать два: впредь пацан будет думать, куда лезет.

– Фу-у-у! – морщится мальчик. – Ты что, серьёзно?

Эль кивает. Внезапно он хлопает себя по карманам джинсов и выуживает свой телефон.

– Слишком высокая цена за смартфон, как думаешь? На, держи. И не ведись больше.

Мальчик, не веря своим глазам, принимает совсем новый гаджет. Осматривает со всех сторон и таращится на Эля. Тот вздыхает:

– Вот оно, счастье современных детишек. – И, уже оборачиваясь к священнику, напоминает: – Я предупредил тебя, святой отец. Сутки начались…

– Хочешь сказать, – Риса подняла бровь, – что ночью ты выслеживал священника-педофила?

– В общих чертах, да.

– Ладно, допустим. Значит, дети теперь таким образом зарабатывают деньги? Как-то невероятно звучит. С каких это пор?

– С таких, – Эль щёлкнул пальцами, и Винни тут же переложил голову на его колени, – как взрослые стали внушать детям, что все прелести жизни материальны.

– То есть? – не поняла Риса.

– То и есть. У современных детей есть всё – начиная от новых игрушек, заканчивая игровыми приставками последней модели, – Эль трепал Винни за загривок, а тот издавал глухое урчание. – Теперь любовь родителей измеряется в количестве купленного, а не в тёплых отношениях и заботе. Дети привыкают, что по первому требованию получают всё, что только заблагорассудится. Но в один прекрасный момент исчерпывают лимит – финансов, терпения родителей, неважно – и неиссякаемый источник перекрывают. И ребёнок в попытке найти средства для покупки нужной вещи пускается во все тяжкие.

– Но не в проституцию же! – усмехнулась Риса. – Не перегибай палку!

Винни навострил уши: реклама нового сезона «Я звезда, вытащите меня отсюда!» сменилась выпуском местных новостей. За спиной диктора возникло изображение горящего автомобиля.

– Опытный водитель должен быть готов ко всему, даже к самым необычным и неожиданным ситуациям на дороге, – вещала диктор. – Но можно ли быть готовым к тому, что ваш автомобиль взорвётся на парковке? В центре Штайнбаха сегодня в половине девятого утра прогремел взрыв. Центральное управление полиции по округу Штайнбаха сообщает, что причиной послужило возгорание горючего. Согласно последним данным, ущерб стоящим рядом автомобилям нанесён не был, пострадавших нет. Водитель на момент взрыва находился в магазине.

На экране появилось разъярённое лицо мужчины средних лет. На руках он держал малого серого пуделя; животное дрожало всем телом, пытаясь спрятаться от объективов телекамер.

– Я отошёл всего на пару минут! – кричал мужчина, потрясая кулаком. – Вернулся, а моя машина пылает! Мой новенький «гольф»! Не знаю, каким чудом удалось спастись моей крошке Рокси! – он поцеловал собаку в самую макушку, и та зажмурилась. – Я точно уверен: это всё он!

Мужчина перевёл яростный взгляд в камеру; лицо его раскраснелось, на лбу проступил пот.

– Это всё Эль! Только он мог пойти на такое! Сколько же нам придётся терпеть его?! Куда смотрит полиция?! Я обращаюсь к согражданам: долго ли мы будем закрывать глаза на его бесчинства?! Это всё Эль! Это он!

– Ах, ничего интересного, – Эль зевнул. – Листай обратно.

Голос диктора повторил вопрос мужчины «Куда смотрит полиция?». А Элю волей-неволей пришлось повернуться к Рисе. Девушка буравила его потрясённым взглядом.

– Тебе что, неинтересно, чем закончится фильм? – рассердился Эль. – Ты его уже смотрела? Я тоже, – ответил он на отрицательное покачивание головой, – и поэтому хочу узнать, что сделают с Ханом за смерть Кирка. Поэтому, пожалуйста, переключи на фильм.

Риса помедлила, но Эль так зыркнул на неё, что она послушно щёлкнула пультом. Сдержанный в эмоциях диктор сменился изображением взволнованной Ухуры, и Эль вернулся к просмотру. Риса продолжала разглядывать его, а затем, словно сделав какой-то вывод, тоже повернулась к экрану. Винни закрыл глаза и, свернувшись в клубок, задремал.

***

С тех пор как Риса поселилась в апартаментах Эля, прошла неделя. За это время Риса взяла за правило ходить за покупками каждое утро. Большинство людей посвящали этому один день в неделю, набирая продуктов до следующей закупки. Риса же брала только то, что собиралась приготовить в тот же день. Кроме того, ей нравилось гулять по утрам.

Первые дни Рису сопровождал Винни, но в итоге волк, как и хозяин, оказался существом с характером: устроившись на диване перед телевизором, он не изъявил желания сопровождать подругу. В очередной раз спрашивая себя, является ли просмотр телепередач обычным делом для животного, Риса вышла на улицу.

С утра магазины были пусты, и Риса, как обычно, справилась за десять – максимум пятнадцать минут. На обратном пути она завернула в центр: здесь было приятно гулять. Девушка рассматривала витрины магазинов, знакомясь с тем, что сейчас носят. Глядя на цены, вздыхала и критически окидывала взглядом своё отражение. Риса с удовольствием приобрела бы новые наряды, но даже будь у неё деньги, это было бы серьёзным ударом по финансам. Поэтому ей оставалось лишь примерять понравившуюся одежду в воображении.

– Эй, старик, что это у тебя?

– Убери лапы, не трогай!

– Да ты меня знаешь куда можешь…

Риса обернулась. Трое мальчишек направлялись в школу. На вид всем трём было не больше десяти, но слова, которыми они сыпали, явно превышали допустимый возрастной ценз. Риса цокнула языком, вспоминая, что вот в её-то время…

– Говорю: не лапай, Рольф! Пошёл в…

– Неужели предки всё же купили тебе смартфон? Да ну, они же так долго не соглашались!

– А это и не предки! – мальчик в красной куртке горделиво задрал голову. – Мне его подарили!

– Пффф, кто? Твоя бабуля за то, что ты её поцеловал? – мальчишки заржали.

«Идиоты, – подумала Риса. – Неужели мы тоже были такими дурными в их возрасте? Да нет, мы точно были адекватнее».

Счастливый обладатель нового телефона выдержал театральную паузу, а затем заявил:

– Эль!

Рису прошибло холодом.

– Эль?! – вытянулись лица у двоих приятелей. – Да не гони! Эль смарты не дарит!

– А вот и дарит! Придурки, не знаете, так и не говорите!

– Хорошо, – один из мальчиков скрестил руки на груди, – и за что такое тебе обломился телефон?

– За красивые глаза, – огрызнулся мальчик. – За что надо, за то и обломился…

Риса неслась домой задыхаясь. Нервно считала перекрытия этажей, пока ехала в лифте. Пулей влетела в квартиру и, не разуваясь, прошла в кухню.

Эль только очнулся от сна и, удовлетворённый тем, что в доме из людей был только он, ходил по квартире в футболке и растянутых спортивных штанах. Он как раз собирался перекусить, когда услышал шаги в коридоре. Эль чертыхнулся и поспешно натянул кофту – благо, вчера не донёс до своей комнаты.

Риса застала его, с полным ртом тофу, в кухне. Повисла секундная пауза, а затем Риса состроила удивлённое выражение лица: с футболки Эля на неё взирал принт с кошачьей мордочкой, в шлеме с проводками.

– Это что, котик? – недоверчиво спросила она.

Эль дожевал тофу, а затем, подняв указательный палец, изрёк:

– Это меха-котик.

– А есть разница?

– Конечно! – Эль округлил глаза. – Он же механический!

– Прости меня, – выпалила Риса.

Эль поставил тарелку с нарезанным соевым творогом на стол. Он кашлянул в кулак, потёр рукой затылок и внимательно посмотрел на Рису.

– Дай угадаю: на тебя с неба свалились неопровержимые доказательства того, что я всё-таки сказал тебе правду, верно? – Эль опёрся на барную стойку. – И тебе как приличной девочке очень хотелось поскорее вернуться домой и признать меня правым, не так ли?

Риса едва заметно кивнула. Эль сцапал лежащую на столе газету и жестом велел девушке подойти. Он протянул ей газету, на первой полосе которой стояло: «Не возлюби ближнего своего: чистосердечное признание священника-педофила».

Вспомнив свои вчерашние слова, Риса замялась на месте, как виноватая в чём-то собака. Ещё и Эль вплотную подошёл к ней, так что она вынуждена была задрать голову.

– Знаешь, как в этой стране называют таких, как я?

Риса покачала головой.

– Ультраправые, – подсказал Эль. – Неонацисты. Граждане Рейха. А знаешь почему? Потому что мы идём в разрез с устоявшимися правилами, придерживаемся мнения, которое отличается от общепринятого. Потому что мы видим, что происходит, в то время как другие либо не видят, либо не хотят видеть.

– Ты скрываешься от полиции?

– Чихать я хотел на полицию, – Эль наморщился. – И на полицию, и на конституционную службу.

– Почему же тогда ты прячешься?

– Разве я прячусь? – молодой человек задумался. – Я лишь сказал, что не люблю, когда за мной ходят толпы тех, кто разделяет моё мнение.

Он стоял так близко, что Риса чувствовала его дыхание. Девушка почувствовала, как кровь приливает к лицу.

– Значит, я просто неправильно поняла тебя, – она попыталась улыбнуться.

Эль изучающе всматривался в её лицо, затем сказал:

– Я не прячусь. Но есть кое-кто покрупнее, чем полицейские и фанатики. Кое-кто, от кого мне стоит держаться подальше.

– И кто это? – Риса как загипнотизированная не сводила с него глаз.

Эль наклонился к её уху и негромко произнёс:

– Не так быстро, девочка. Постепенно, шаг за шагом, – не удержался и ухмыльнулся. – Я люблю медленно и нежно.

В первую секунду Риса опешила, но тут возмущённо ударила его и пошла из кухни. Порядком развеселившийся Эль, потирая пострадавшее плечо, крикнул вслед:

– Кстати, что будешь готовить сегодня на обед?

– Сам себе приготовь, – огрызнулась Риса. – Медленно и нежно.

6.

Две недели в доме нового знакомого пролетели незаметно. Жизнь здесь не была рутиной, как в семье Сохо. И дело было вовсе не в работе или задачах Рисы – в самой обстановке.

Эль не был высокомерным как та же госпожа Сохо, или напористо-приставучим как Кёртис. Он просто был, самобытный, как мир. Эль не отказывал в помощи, не смотрел на Рису сверху вниз несмотря на разницу в возрасте. Хотя здесь он бы явно пошутил и про рост. Она даже понемногу привыкла к его юмору, какими бы глупыми ни были порой его шутки. В общем, с ним Рисе было так же комфортно, как с Абигель, Энди и Хитоми – друзьями по интернату.

– Я пробовал пробить информацию о твоих родителях через знакомого, – как-то за завтраком сообщил Эль.

– И как? – спросила Риса без особой надежды.

– Пока тихо. Извини.

Девушка понятливо кивнула, и после небольшой паузы осторожно спросила:

– Но мне ведь пока можно пожить здесь?

– О чём ты? – не понял Эль.

– Я спросила на всякий случай, – Риса виновато втянула голову в плечи. – Вдруг у меня вместе с теми новостями закончился абонемент на проживание.

– Ох уж эти дети из камер хранения, – нарочито тяжело вздохнул Эль. – С какой стати кто-то тебя выгонит? Если только сама не уйдёшь. Тебе же здесь не плохо?

– Конечно, нет! Мне очень нравится с тобой!

Эль закрыл рот и во все глаза уставился на Рису.

– …и с Винни, – тут же вставила девушка, боясь быть неправильно понятой. – Здесь очень хорошо.

Она поджала губы, оценивая, стоит ли озвучивать все мысли. И всё же решилась.

– И знаешь, я… это глупо звучит, наверное… Ты только не смейся! Мне кажется, что здесь я чувствую себя так, как должно чувствовать себя дома.

Эль не засмеялся. Он улыбнулся, и Рисе показалось, что он словно засветился изнутри – такой искренней была его улыбка.

– Я очень рад, что тебе здесь хорошо, – голос его потеплел. – Если я ещё что-то могу сделать для тебя – только скажи. Не стесняйся.

Риса не удержалась и ответила на улыбку:

– И ты. Только скажи.

***

Пару дней спустя Риса, зная, что Элю необходима пара часов тишины, решила прогуляться с Винни. Девушка знала, как обращаться с собаками на улице, спасибо Бадди. Но это была её первая прогулка с опасным хищником размером с мула, и она немного волновалась.

Перед выходом из дома она поинтересовалась, где поводок и намордник. К её удивлению, Эль даже не сразу понял, зачем Винни всё это нужно.

– Он всё время рядом, и даже не рычит на прохожих, – заявил он, услышав зачем.

– А что если он нападёт на собаку? Или на ребёнка? – Риса содрогнулась. – Что будет тогда?

Читающий на софе Эль глянул на неё поверх страниц книги. Риса готова была поклясться: носил бы он очки, то обязательно многозначительно поправил бы их.

– Повторяю: Винни ни на кого не нападёт.

– Но того требуют правила, – заметила Риса.

В её голове Эль снял очки, активируя лазерное зрение.

– А ещё правила требуют владельцам частных домов платить налог на дождевую воду, – он ядовито улыбнулся, испепеляя Рису взглядом. – Если тебе кто-то что-то скажет по поводу того, что собака не на привязи, посоветуй обратиться ко мне.

– Хорошо, – Риса развела руками. – А пакеты у тебя свои, или мне нужно искать станцию?

– Какие пакеты? – помимо лазерного зрения включился замораживающий голос. – Какая станция?

– Пакеты для уборки за собакой. Ты ведь убираешь за Винни на улице? Или не считаешь нужным марать руки?

Только тут до Эля дошло, какие пакеты трясла с него Риса. Он широко раскрытыми глазами глянул на Винни, сидящего у ног Рисы. Животное в ответ склонило голову и прижало уши.

– Ты что, делаешь это на улице? – возмутился Эль. – Плохой волк, фу.

Винни зажмурился и потёр лапой морду, всем своим видом выражая жгучий стыд.

– Можешь не беспокоиться, – фыркнул Эль, снова утыкаясь в книгу. – За ним не нужно убирать. Он чистоплотный. По крайней мере, был до сих пор.

Здание они покинули через чёрный ход и закоулками вышли к центральной улице. Пока что всё было нормально: Винни спокойно шёл рядом, не реагируя на прохожих. Недалеко от дома какая-то мелкая псина попыталась вступить с ним в перепалку, но волк даже ухом не повёл на её пронзительный лай.

«Хороший мальчик», подумала Риса, глядя, как хозяйка пытается утихомирить бушующую кнопку с глазками навыкат. Винни в этот момент глянул на неё и прищурился, словно услышав мысли подруги.

– Скажи, дружочек, – вслух произнесла Риса, – мне надо купить благовония. Не знаю, понимаешь ли ты, что мне нужно. Это такие ароматические палочки, которые нужно поджигать, или смеси трав…

Волк внимательно смотрел на неё чёрными глазами. Риса усмехнулась сама над собой: спрашивать у собаки, где найти благовония, было так же разумно, как и спрашивать у кота, кто съел всю сметану.

– И что мешало спросить Эля? – девушка со вздохом потрепала Винни по голове. – Ладно, пожалуй, шопинг оставим на потом.

В ответ Винни радостно гавкнул и потрусил по улице. Риса поспешила догнать лохматого друга, чтобы идти максимально рядом с ним. Не хватало ещё, чтобы её кто-то упрекал, что собака не на поводке.

Временами Винни оборачивался, удостоверяясь, идёт ли Риса следом. Та же в какой-то момент снова укорила себя в том, что идёт следом за животным.

«Иногда наш разум не может объяснить, почему мы поступаем так или иначе. А сердце может. Мы просто чувствуем, что нужно сделать в тот или иной момент, и в итоге это оказывается правильным. Так и работает интуиция».

Эти слова, сказанные одним хорошим другом, всплыли в памяти Рисы и рассеяли её сомнения. Даже если её вело четвероногое существо, девушка чувствовала – значит, так и должно быть.

Дойдя до прохода между домами, Винни свернул на соседнюю улицу. Так он вёл Рису по городу как по коридорам лабиринта, пока они не вышли к небольшой лавке на узкой улочке. «Товары из Азии по приемлемым ценам» – гласила вывеска. На окне красовалась наклейка с тремя китайскими иероглифами.

– Ого, – только и промолвила удивлённая Риса. – С меня стейк, приятель!

Она глянула на Винни, и тот как будто утвердительно мотнул хвостом.

– Ты подождёшь меня здесь? Я обещаю, что недолго.

Ветряной колокольчик на двери тоненько звякнул. Внутри магазина царил сумрак, горела всего одна лампа. На полках многочисленных стеллажей чего только не было: продукты, алкоголь, посуда, одежда. Риса осмотрела все полки, но нужного ей не нашла.

– Простите, – позвала она, переминаясь с ноги на ногу, – не могли бы вы помочь?

– Что угодно, фройляйн?

Из служебного помещения вышел продавец, азиат лет шестидесяти, с белоснежными усами и бородкой. Тёмные глаза его были такими ясными и пронзительными, что Риса невольно засмотрелась.

– Чем я могу вам помочь? – с улыбкой спросил мужчина.

Риса тряхнула головой, словно сбрасывая с себя гипнотические чары.

– Я… ох… я ищу благовония, а на полках не увидела…

От взгляда продавца она почему-то смутилась. Но мужчина этого, казалось, и не заметил. Всё так же улыбаясь, он снял с полки за спиной большую деревянную шкатулку и поставил её на стойку перед собой.

– Не стесняйтесь. Стесняться вам нечего, тем более что решимость вам больше к лицу. Я вижу это по вашим глазам, – мужчина прищурился, словно старался вглядеться в нутро Рисы. – В них внутренний огонь. Такой яркий, что его силы хватило бы, чтобы обогреть не один десяток людей. Но последнее время этому огню не дают разгореться, – чуть печальнее добавил он, – обстоятельства давят, так что пламя ослабевает.

Риса слушала затаив дыхание. Лицо продавца было серьёзным, но всё равно излучало тепло. Девушка почувствовала: перед ней надёжный человек, которому можно доверять.

– Какие ароматы вас интересуют? – спросил продавец. – Успокаивающие, тонизирующие, стимулирующие умственный процесс?

– Если честно, я всегда выбираю по запаху, – призналась Риса. – Пользуюсь теми, которые нравятся, а на что они влияют, даже не знаю.

– Вы удивитесь, но вы интуитивно выбираете те ароматы, которые благотворно влияют именно на вас, – заметил продавец. – Я покажу все, какие у меня есть.

– Спасибо огромное! – обрадовалась Риса, подумав, что сегодня всё сводится к интуиции. – А, извините, могу ли я узнать, как обращаться к вам?

– Меня зовут господин Ши. А как мне обращаться к вам?

– Риса. Просто Риса.

У господина Ши девушка провела около часа. Мужчина показал ей всё, что имелось в наличии, рассказал, какие ароматы служат для каких целей. Его впечатлило то, что Риса выбирала благовония не просто для создания атмосферы. Он даже отметил с явным удовольствием:

– Нечасто встретишь молодых людей, для которых медитировать так же нормально, как и дышать.

– Это точно, – согласилась Риса. – Среди моих друзей я была самой странной.

Господин Ши улыбнулся в усы:

– Иногда самые странные люди оказываются самыми нормальными.

Общение очень увлекло Рису, и она не замечала, как летит время. Выбрав с десяток палочек, девушка переключилась на благовонные масла.

– Не обязательно покупать специальные лампы, – объяснял ей господин Ши. – Ты можешь просто нанести пару капель масла на обычную лампу накаливания, но только на холодную!

– А если нанести на восковую свечу?

– Можно и так. Это зависит лишь от того, в какой обстановке ты обычно медитируешь.

Господин Ши открыл очередной пузырёк, с маслом герани, и вдруг замер. Глаза его сосредоточились на одной точке.

– Что-то не так? – обеспокоенно спросила она.

Господин Ши ответил не сразу. Он, чуть сдвинув брови, смотрел в пустоту, а пальцы свободной руки напряглись, как будто он готовился поймать невидимую бабочку. Риса не сводила с него глаз, боясь даже слово молвить.

– Детка, – медленно произнёс господин Ши, – ты привела с собой демона.

Девушка поправила прядь волос, стараясь скрыть растерянность. Медитации медитациями, но демоны – это уже слишком.

– Вы… серьёзно?

Господин Ши тряхнул головой и только теперь взглянул на Рису.

– С тобой пришла тёмная сущность, – немного медленно, но уже мягко сказал мужчина, – и она отреагировала запах герани. И эта сущность – явно подсадной демон.

– Подсадной? – переспросила Риса.

– Демон-охранник. Демон, который призван защищать своего носителя.

Риса автоматически поджала губы. А господин Ши – хороший продавец, так умело подвёл к тому, чтобы продать ещё и парочку амулетов!

– Не знаю про демонов. Со мной только собака.

Господин Ши глянул в окно. При виде сидящего на мостовой Винни он удивлённо проговорил:

– Винни? Здесь, с тобой? – мужчина прищурился. – Стало быть, ты и есть та девочка, которая поселилась у Эля?

Теперь уже пришёл черёд Рисы удивляться.

– Откуда вы знаете?

– Мальчик – мой хороший приятель. Он часто бывает у меня, и в последний раз рассказал, что теперь у них в доме появилась женщина, – господин Ши улыбнулся. – Вынужден признать, такие изменения ему на пользу. В нашу последнюю встречу он выглядел жизнерадостнее обычного.

Риса вскинула брови. Значит, у Эля всё же был круг общения, которому он доверял. Интересно, что он вообще рассказывал о Рисе?

– Но нет, это не Винни, – покачал головой господин Ши, возвращаясь к разговору. – Это что-то внутри помещения, раз оно отреагировало на запах.

– Я, честно сказать, не понимаю, – пробормотала Риса. – Признаться, я первый раз слышу о демонах… Ну, может быть, второй. Но я правда ничего не знаю.

– Ты уверена? У тебя нет никакого предмета, связанного с магией? Возможно, с чёрной магией.

– Нет, – твёрдо ответила Риса, – ничего подобного.

Господин Ши глубоко вздохнул. Взгляд его наконец прояснился, и он даже улыбнулся.

– Конечно же, нет. Чёрная магия связана с огнём холодным, обжигающим. А в твоих глазах огонь светлый и тёплый. Он силён, и ему нужна самая малость, чтобы разгореться – такое же горячее, мощное пламя. Когда они соединятся в одно целое, их сияние затмит свет самого́ солнца. Главное – не сходить с пути.

Господин Ши достал из-под стойки бумажный цветок лотоса и огниво. Он положил оригами на прилавок, чиркнул кремнём, и искры, попавшие на цветок, превратили его в маленькое пламя.

– Есть такое выражение: настоящие звёзды видны тогда, когда сгорают. Это правда, как правда и то, – он достал из другого кармана цветок лотоса из горного хрусталя – что звёзды ярче всего светят в холодную злую ночь.

Мужчина ещё раз окинул Рису взглядом, но теперь не просто внимательным или изучающим – нежным.

– Моей внучке сейчас столько же, сколько тебе. Будда всемогущий, как же давно я её не видел.

– Почему?

Господин Ши виновато улыбнулся:

– У нас не заладилось с сыном, и он посчитал, что я больше не должен быть частью семьи.

– Что за глупости? – Риса вскинула брови. – Почему?

– Видишь ли, в своё время я привёз семью из Тибета, посчитав, что дам им лучшую жизнь, чем та. Но я ошибался. А когда понял это, было слишком поздно: сын впитал в себя европейский менталитет, и другого ему не нужно.

Даже выросшая в детском доме Риса понимала, что так нельзя. Мнения близких людей могут, порой даже должны не совпадать, но это не повод, чтоб отказываться от родных!

– Иногда, – добавил господин Ши, – чтобы жить так, как считаешь нужным, приходится чем-то жертвовать.

Он говорил о сыне, но Риса поняла: и о себе самом тоже.

Господин Ши же вдруг потянулся к ней рукой. На полпути вспомнив, что имеет дело с человеком иной культуры, остановился. Любая другая девушка отпрянула бы, посчитав, что на уме мужчины не то, что полагается. Но Риса поняла его без слов, поэтому улыбнулась, давая разрешение.

– Я никогда не встречал людей с кожей такого цвета, как у тебя, – господин Ши погладил её по щеке. – Я уверен, что это дар небес. Приходи сюда, и я научу тебя всему, что знаю сам.

– Я обязательно приду, – кивнула Риса.

– Будь сильной. Тебя ждут серьёзные испытания, и сумей пройти их с честью.

***

Пока никого не было дома, Эль всё же вошёл в комнату Рисы. Ему было интересно взглянуть всего лишь на одну вещь, ту, что лежала на столе, на самом видном месте. Парень осторожно взял семейную фотографию, в уголке которой чернела выведенная красивым, каллиграфическим почерком фамилия «Ильтис». Родители Рисы, сидящие в креслах, смотрели на него сурово, обвиняя во вторжении на чужую территории.

Двое детей показались Элю глубоко несчастными. Старший мальчик был понурым, как если бы только что оправился от долгой и тяжёлой болезни. Он держал в руках астры, и крупные цветы были едва не больше его головы. В глазах читались тоска и отчаяние.

Сестра же его, Риса, смотрела в объектив слишком серьёзно для маленького ребёнка. Плотно сжатые губы, твёрдый взгляд, но не такой, как у родителей. Она как будто настойчиво просила о помощи. Не умоляла, а именно просила, понимая безысходность ситуации.

– А ведь ты, наверное, многое уже повидала? – спросил Эль, и если бы люди на фотографиях могли двигаться, девочка кивнула бы в ответ.

Риса стояла возле отца – мужчины с чёрными, уложенными гелем волосами. Из кармана пиджака мужчины выглядывали небольшие, круглые бусины с кисточкой на конце. Чётки из лунного камня.

А от одного взгляда на женщину в роскошном платье по спине Эля пробежали мурашки, и это не из-за страха. Волосы цвета вороньего крыла заколоты крупной заколкой в виде цветка. На бледном заострённом лице, словно два жука, блестели чёрные глаза. Природа будто специально одарила женщину такой внешностью, чтобы она могла соответствовать своей фамилии7. Губы, накрашенные яркой помадой – Элю показалось, что красной – были так же плотно сжаты, как и у Рисы, только эти губы, казалось, сдерживали нечто иное. На пальце женщины красовался крупный золотой перстень с большим камнем. Рубин – словно подсказала память.

Эль снова обвёл взглядом все лица на фотографии и остановился на Рисе. Девочка в белом кружевном платье, с крупными кудрями вызвала у него нежную улыбку. Он даже провёл пальцем по щеке малышки. «Для чего тебе нужны эти поиски? Не боишься ли ты найти что-то, что тебе не понравится?»

– На твоём месте я бы думал о будущем, а не о прошлом, – сказал он, обращаясь к девочке на фото, положил карточку на стол, как было, и вышел из комнаты.

***

Доро́гой Риса размышляла над словами господина Ши: «Ты привела с собой демона». Она глянула на шедшего рядом Винни: пару дней назад Эль назвал его демоном, разве нет? Что это: совпадение или глупая шутка? Господин Ши отметил, что демон находился в помещении, рядом с ней, что она привела его с собой. Как это понимать? Риса была в смятении.

Из кармана пальто донеслось мерное гудение – ожил телефон. Увидев на экране имя подруги, Риса почему-то подумала, что та принесла не самые хорошие вести. И её опасения оправдались.

– Дитя моё, прости, – взмолилась Абигель, стоило Рисе взять трубку. – Я как последняя овца сдала тебя Хитоми. Так что если он позвонит тебе и будет компостировать мозги…

– Подожди, не тараторь. Объясни нормально, в чём дело. Как ты меня сдала?

– Ты, видимо, всё время говорила ему, что снимаешь квартиру, – виновато пояснила подруга, – а я проболталась, что ты сожительствуешь с кем-то.

Риса вздохнула. Говорить друзьям о том, что она живёт с малознакомым человеком, девушка не стала, и на то была серьёзная причина. Аби начала бы нагонять панику и на Энди – тому посчастливилось связать свою жизнь с подругой детства – и на саму Рису. Поэтому разумно было сказать, что вовремя подвернулась группа студентов, к которым можно было подселиться.

– И что теперь? Может, мне в монашки податься, чтобы никто из вас не беспокоился?

– Не сердись, пожалуйста! – захныкала Абигель. – Просто ты же знаешь Хитоми, он из любой мухи раздувает мастодонта!

– Знаю, – согласилась Риса, потирая лоб.

– Он всё выслушал, а в конце разговора сказал, что позже сам позвонит тебе и узнает, что… – Аби замялась, – что у тебя вообще происходит, и какого чёрта ты торчишь неизвестно где.

– Понятно.

Винни, успевший дойти до конца улицы, неспешно вернулся и сел у ног Рисы. Взгляд у него был такой пронзительный, что девушка подумала, что он всё-всё понимает. Она погладила волка по голове, и тот лизнул её руку, то ли благодаря, то ли утешая.

– Я пыталась его успокоить, но он и слушать не стал, и теперь не берёт трубку!

– Не вздумай плакать, – оборвала её Риса. – Нашла повод. Хитоми в своём Кёльне превратился в психа-одиночку, разве ты в этом виновата?

Риса знала, что Абигель и Энди беспокоились по-доброму, и подруга сболтнула лишнего не со зла. В последнее время она и Хитоми отдалились друг от друга, созванивались всё реже. Причиной этому служило расстояние, не физическое, а ментальное: Риса постепенно находила всё меньше того, что связывало бы её с Хитоми.

Да, порой трудно принять, что лучшие друзья отдалялись, и каждый жил теперь своей жизнью. Но вместе с тем Риса понимала, что это – абсолютно естественно и нормально. Хотя осознание и не умаляло степень горечи от того, что когда-то самые близкие люди становились друг другу чужими.

Слава Богу, Абигель не пришлось долго утешать. Она боялась, что Риса разозлится на неё, но поняв, что подруга не сердится, повеселела. И даже посоветовала присмотреться к студентам, разделяющим жилплощадь: вдруг среди них окажутся толковые и симпатичные интерны.

Всю оставшуюся дорогу до дома Риса молчала. Ожидание, что, того и гляди, позвонит Хитоми, угнетало. Можно было, конечно, отключить телефон. Но бегство от трудностей не поможет избавиться от них. Возможно, это могло бы стать поводом уже откровенно поговорить с некогда хорошим другом и расставить наконец все точки над «i».

– Прогулялись? – ехидно поинтересовался Эль, когда девушка вошла в гостиную. – Понадобились пакеты?

– Иди лесом, – посоветовала Риса, опускаясь на другой конец софы и закрывая лицо руками. – Настроение не цирковое.

Эль поцокал языком, и Винни послушно подошёл, подставляя большую голову для поглаживаний. Парень принялся чесать волка за ухом, заглядывая ему в глаза. Тот с чисто собачьей мимикой принялся шарить взглядом по сторонам.

– Ты не отдыхал?

– Мне не спалось, – в голосе Эля, как показалось Рисе, появились напряжённые нотки. – Да и книга интересная. «Основание». Читала такую?

Риса, не открывая глаз, покачала головой.

– Что-то не так? – участливо спросил Эль. – Винни всё же вёл себя плохо.

– Да нет. Всё нормально. Мелкие неурядицы.

Она чуть приоткрыла правый глаз и глянула на сидящего рядом парня.

– Зато ты в хорошем настроении, как я погляжу. Обычно когда человек бросает курить, он мрачнее тучи.

– Я решил, что радикальные изменения не для меня, – Эль закатал рукав длиннополой кофты и продемонстрировал ей никотиновый пластырь.

Риса понятливо кивнула, и удовлетворённый реакцией молодой человек вернулся к чтению.

– Кстати, ты ничего не имеешь против пиццы? – как бы между прочим спросил он через некоторое время.

– А?

– Бэ. Мне просто было адски лень готовить, и я решил заказать пиццу. Ты не против? Или ты исключительно за самостоятельную готовку?

– «Маргарита»? – Риса чуть наморщила нос, но Эль поспешил её утешить:

– Погоди воротить нос. «Четыре сыра». Через пару минут будет снова горячая.

– Намного лучше, – улыбнулась в ответ Риса. – Ты золото.

Эль состроил гримасу «я знаю, но продолжай». Винни же, словно приревновав, положил лапу на колено Рисы, ожидая своей похвалы. Девушка не заставила лохматого друга долго упрашивать себя: она похлопала по ноге, приглашая волка сесть рядом. Тот залетел на софу, и как-то сразу стало мало места.

– А ну, кыш! – рявкнул Эль. – Такой туши тут не хватало! Зачем ты его позвала?

– Я не подумала, – сквозь смех ответила Риса: Винни принялся вылизывать её лицо.

Эль попытался встать, но волк завалился на него, вдавливая в диван мощным телом. Смех Рисы стал только громче.

– Припадочный шакал, – ворчал Эль, пытаясь скинуть с себя Винни, – придавил меня своей ж…

Настроение Рисы понемногу поднималось. А после вида тянущего расплавленного сыра на аккуратных треугольных кусочках пиццы так и вовсе перехотелось грустить. Да, пусть не всем друзьям суждено пройти с ней по жизни. Но на данный момент Вселенная не обделила её спутниками.

В то время, когда Эль и Винни погружались в какой-то сериал по телевизору, Риса смогла ещё раз изучить их взглядом. Если с волком не требовалось усилий – большой, тёплый и сто процентов умеющий читать мысли – то с Элем было сложнее. Пусть на первый взгляд он и выглядел простым и бесхитростным, но не зря же есть поговорка – в тихом омуте черти водятся. Было в нём что-то неуловимо знакомое, и Риса буквально сверлила парня взглядом, пытаясь понять, что именно.

Внезапно Эль оторвался от экрана, и их взгляды встретились.

– Что? – одними губами спросил он; Риса в ответ покачала головой. – Со мной что-то не так? Ну, кроме… – молодой человек замялся, рукой показывая на всего себя.

Риса в ответ лишь улыбнулась, но взгляда не отвела. Тогда Эль развернулся к ней всем корпусом, подперев голову рукой. Так они просидели некоторое время, не сводя друг с друга глаз.

– Ты так во мне дыру прожжёшь, – наконец хмыкнул Эль. – О чём думаешь?

– Думаю, что мне несказанно повезло, что ты решил мне помочь.

– Брось. Кому и повезло, так это мне. Мне больше не приходится торчать на кухне, – пояснил он вскинувшей брови Рисе. – Да ладно, я шучу. Просто с тобой дома стало как-то… живо, что ли. Не тоскливо.

Винни зевнул во всю ширину пасти, и Эль почему-то толкнул его коленом.

– Ты точно не умеешь испепелять взглядом? – спросил он Рису.

– А что, сигарету поджечь нечем?

Молодой человек пальцем ткнул себя в плечо, напоминая о пластыре.

– Просто если мы просидим так ещё дольше, обмениваясь любезностями, пицца опять остынет. И снова идти на кухню я не хочу. Держи, – он передал Рисе кусок.

«Как будто кухня в соседнем квартале», подумала девушка. Она ела, пытаясь сосредоточиться на сериале, но странное чувство не давало уследить за сутью. Её мысли постоянно убегали куда-то, внутри тоже творилось что-то странное. Риса никак не могла взять в толк, что это.

Её размышления были прерваны завибрировавшим телефоном. Риса потянулась к заднему карману джинсов. По одному её взгляду было ясно: ничего хорошего от звонка она не ожидала. Винни и Эль одновременно затихли.

– Да… алло?

– Абигель сказала, что ты снимаешь какую-то паршивую комнатушку у чёрта на рогах, – голос Хитоми замораживал похлеще любого сурового тона Эля.

– И тебе привет, друг всего моего детства, – с горечью ответила Риса, убирая упавшие на лоб волосы. – Это так здорово, что ты нашёл лишнюю секунду поздороваться!

– Здравствуй, – сухо произнёс молодой человек. – Так что, может, расскажешь, где ты бомжуешь?

Риса соскочила с софы, сдвинув волка как пушинку, и унеслась к себе в комнату. Чего ей меньше всего хотелось, так этого того, чтобы Эль услышал такие лестности от неизвестно кого. Девушка уже не видела, как её новый друг переглянулся с Винни, и последний как будто пожал плечами.

– Закон подлости, – фыркнул Эль.

Винни многозначительно глянул на друга, и уголки его пасти расплылись в подобии улыбки. Эль подкатил глаза и неохотно, как бы делая одолжение, приобнял волка.

– Слышал? Ей повезло, – сообщил он.

Винни мотнул головой в сторону дверей. Обычно Эль никогда не подслушивал разговоры новоиспечённой соседки, мог максимум выцепить пару-тройку фраз из контекста. Но в этот раз что-то было не так.

Риса, обычно весёлая в беседах с друзьями, в этот раз говорила негромко и как будто спокойно. Но в то же время Эль прекрасно слышал, как её голос дрожал от гнева, когда она произносила: «Да. Да. Нет. Нет. Я знаю, что отвечаю тебе с одной и той же интонацией».

– Когда ты уже возьмёшься за ум и приедешь сюда? – с нажимом вопрошал Хитоми. – Хватит уже играть в упрямицу.

– Я не упрямица, – Риса схватила со стола ручку и принялась обводить полустёршиеся стрелки на запястье. – У меня другие планы, и в Кёльне я точно ничего не забыла.

– Хорошо, спрошу по-другому. Что и кому ты пытаешься доказать?

– Никому и ничего. Мы обсуждали это ни один раз. Я не поеду к тебе.

Риса повертела ручку в руках, раздумывая, выместить ли на ней свою злость. Но в последний момент, уже когда хотела согнуть, передумала.

– Слушай, я понимаю, – после короткой паузы продолжил Хитоми, – что ты не хочешь ехать в Берлин. У Энди и Аби всё серьёзно, ты не хочешь быть лишней. Тут никаких вопросов. Но, чёрт возьми, я предлагаю тебе устроить свою жизнь…

– Ты меня в упор не слышишь! – восклицание Рисы прозвучало чуть надрывно. – Свою жизнь я могу устроить хоть в Йене, хоть в Оффенбурге, хоть у чёрта на куличиках. Но я не собираюсь делать это, живя в содержанках!

– То есть всё дело только в этом? Хорошо, я не побеспокою тебя подачками, раз ты такая гордая, – ядовито произнёс Хитоми. – Но тут, по крайней мере, я буду рядом и смогу тебе помочь.

– Мне есть кому помогать, – отрезала Риса. – Для этого мне не обязательно…

– Есть кому? Я тебя правильно услышал?

– Что ты от меня хочешь? – девушка вздохнула, закрывая лицо рукой. – Позвонил для того, чтобы настроение испортить? У тебя это получилось.

– Я просто беспокоюсь за тебя, разве это непонятно?

– Это так мило с твоей стороны – запихивать своё беспокойство в глотку другим.

В коридоре раздались шаги, и Эль буквально влетел в комнату. Не успели Риса и глазом моргнуть, как он выхватил у неё телефон.

– …предел глупости. Чёрт знает где, Бог знает с кем…

– Поминать и того и другого друг за другом – богохульство, не находишь? – прервал его Эль, делая Рисе жест указательным пальцем. – Тебя в этом вашем детском доме не учили, что с женщинами нужно разговаривать повежливее?

Риса услышала только, как Хитоми промычал что-то невнятное. Эль от его ответа поморщился:

– И чего ты распаляешься? Твоя подруга ночует под открытым небом? В приюте для бездомных? Нет. Или тебе от врача свидетельство нужно, что тут все привиты, прочипированы, и без паразитов?

Только теперь Риса пришла в себя. Такой дерзости от нового приятеля она не ожидала. Риса подскочила с кровати, чтобы забрать у Эля телефон, но тот рукой удержал её на месте. В другой ситуации девушка бы рассмеялась от комичности ситуации: она пытается забрать свой телефон у Эля, которому она едва достаёт до плеч. Стоит ему вытянуть руку вверх – и смартфона ей не видать как своих ушей.

– Ты кто такой? – голос Хитоми прозвучал чуть громче.

– Да какая разница? Это не важно, важно вот что…

Всё так же удерживая Рису на расстоянии вытянутой руки, Эль постепенно продвигался в направлении двери, и в какой-то момент исчез в коридоре. Девушка кинулась было следом, но на пороге комнаты возник Винни. Он исподлобья глядел на Рису, и даже негромко зарычал, словно веля ей оставаться в комнате. А когда та попыталась пройти мимо, даже ухватил её за штанину.

– Винни, перестань! – вскрикнула Риса. – Что на тебя нашло?

Волк глянул ей в глаза, но челюсти не разжал.

Риса не особо сопротивлялась из страха, что Винни всё же превратится из безобидного четвероногого друга в дикую мясорубку, поэтому отшатнулась назад. Ткань, удерживаемая зубами животного, не выдержала такого натяжения и затрещала.

– Фу, прекрати! – перепугано пискнула девушка. – Отпусти!

Винни внезапно подчинился. Недовольно глядя на Рису, он раскрыл пасть, выпуская штанину. Даже попятился назад, давая подруге пройти. Стараясь не делать резких движений, девушка боком обошла зверя, не выпуская его из поля зрения.

– Хороший… мальчик, – пробормотала она и выскочила из комнаты.

– На словах мы все герои, ага, – спокойно, но твёрдо говорил расхаживающий по гостиной Эль. – Ну, так если ей будет лучше у тебя, то чего же ты её не заберёшь? Не-не, не ждать, пока на неё озарение снизойдёт, а взять и приехать за ней. Ты же вроде мужчина? Так и поступи по-мужски, приезжай и помоги ей! А насиловать девчонку на расстоянии…

Теперь уже на Рису сработал эффект неожиданности. Она налетела на Эля и буквально вырвала у него телефон. Едва не выронив, она всё же смогла сбросить вызов.

– Так даже лучше, – Эль всплеснул руками. – Не люблю разговаривать с нервными людьми, сам начинаю дёргаться. Ну что, на чём мы…

– Это что за фигня? – резко оборвала его Риса.

Эль округлил глаза, огляделся по сторонам.

– А-а, это, – притворно протянул он. – Ничего особенного, просто обмен опытом.

Риса потёрла глаза, как будто пыталась незаметно вытереть слёзы.

– Мои друзья очень переживают. Я не говорю, где я, с кем я. Вот они по-дружески и беспокоятся. А ты лезешь…

– Это называется «по-дружески»? – брови Эля поползли вверх. – Какая-то это абьюзивная дружба, не находишь?

– Да какое тебе дело, какая это дружба! – вскрикнула Риса. Эль чуть подался назад, и лицо его посерьёзнело. – Это моё дело, не вмешивайся, куда не просят! Я сама со всем разберусь, понятно?

Молодой человек внимательно и спокойно смотрел ей прямо в глаза.

– Я прошу прощения, – наконец сказал он, – что решил заступиться за тебя. Я ошибся, посчитав, что должен не дать кому бы то ни было оскорбить и обидеть тебя. Извини.

Риса не ответила. Она почувствовала, как приливает кровь к лицу, и поспешно вышла из комнаты.

– Ты куда?

– Прогуляться, – отозвалась девушка, накидывая пальто. – Мне нужно остыть.

– Можешь просто пообщаться с пиццей, – предложил возникший в дверях Эль. – Она научит, как быстро остывать.

Риса сердито глянула на него, но промолчала.

– Отлично, – вздохнул Эль, когда за ней захлопнулась дверь. – Теперь обед можно официально выбрасывать.

Винни, сидящий на пороге комнаты Рисы, грустно глянул на хозяина. Но того было не пронять печальными глазами.

– Ну, что смотришь? – набросился Эль на волка. – Что, сложно было задержать её?

Винни брехнул в ответ.

– «Фу», – передразнил его молодой человек. – А ты так взял и послушался!

Он упёр руки в бока, вздохнул.

– Ладно, – произнёс он и хлопнул себя по ноге. – Пошли, расскажешь мне, как вы всё же сходили к Лао.

***

Телефон Рисы периодически разражался гулкой вибрацией, но она не реагировала на звонки. То и дело поправляя шапку, чтобы не надуло в уши, девушка бесцельно бродила по улицам города, пытаясь справиться с душившей злостью.

Больше всего Риса злилась на Хитоми. Да, он не в один миг стал таким грубым и высокомерным, за ним всегда водилось подобное. Другое дело, что раньше Хитоми никогда не вёл себя подобным образом с друзьями, и Рису такое его поведение не беспокоило. Но теперь, когда они не общались несколько месяцев, Хитоми раскрылся во всей своей красе.

– Прекрати названивать, – буркнула Риса в очередной раз загудевшему телефону.

Хитоми – кретин. Да и Эль тоже хорош! Ну, кто просил его вмешиваться? Она сама бы во всём разобралась! Риса фыркнула, пряча руки в карманы. «Надо бы купить перчатки…»

Тут уже подключилась злость и на Абигель – кто её за язык тянул? – и на саму себя. На себя больше, чем на кого бы то ни было. Не нужно было вообще отвечать на звонок Хитоми. А потом, вечером, можно было позвонить без свидетелей…

Телефон снова завибрировал. Клокоча от гнева, Риса вытащила его из темноты кармана, и, не глядя на экран, приняла вызов.

– Что тебе нужно? – еле сдерживая гнев спросила она. – Не всё ещё сказал?

– Кто-то сегодня не в духе, я погляжу, – раздался весёлый голос. – Кто тебя довёл, Жемчужинка?

– Кёртис? – от неожиданности Риса остановилась прямо посреди улицы. – Прости, я думала, не ожидала, что ты позвонишь.

– А я в третий раз звоню, уже думал, что ты точно разговаривать со мной не хочешь.

– Нет-нет, – Риса потёрла чесавшийся из-за шапки лоб, – извини, это не тебе предназначалось.

– Ну, не может не радовать, – Кёртис, кажется, улыбнулся. – А ты что, решила прогуляться? У тебя там шум на фоне.

– Да уж. Решила проветрить голову, – усмехнулась девушка.

– И как? Хорошо проветривается в одиночестве?

– Пока не жалуюсь.

– Всё понятно, – Кёртис, судя по посторонним звукам, тоже был на улице, да ещё и шёл быстрым шагом. – А я вот решил сообщить тебе, что хочу попробовать себя в новой профессиональной стезе.

– Вот как? И в какой?

– Хочу попробовать себя в ловле жемчуга.

– В чём? – брови Рисы поползли вверх. – И где ты его ловить собрался?

– Да вот прям здесь, в Штайнбахе. – Дыхание Кёртиса немного участилось. – Ты не подумай, я не Паланика перечитал. Просто как раз сейчас… я пытаюсь…

Кёртис недоговорил и сбросил вызов. Риса удивлённо уставилась на экран телефона, но тут её обхватили руками и обняли со спины. Девушка даже пикнуть не успела, а Кёртис рассмеялся, прижимая её к себе:

– Моя первая охота оказалась удачной! Жемчужинка, я тебя поймал!

Риса уже хотела было вырваться их объятий, но потом подумала, что Кёртис не виноват в её скверном настроении. Хотя улыбка девушки вышла несколько вымученной.

– Как ты меня нашёл? – Риса хлопнула его по руке, желая высвободиться. – Ты что, следил за мной?

– Я же не сталкер, – Кёртис в ответ сдвинул шапку Рисы на самые её глаза. – Просто проезжал мимо, и думаю: ты или не ты? Вон моя машина, видишь? Решил позвонить, а ты трубку не берёшь. Я уже было подумал, что зря остановился.

– Всё-таки не зря, – признала Риса, поправляя шапку. – А ты, собственно, разве не работаешь сегодня?

– Да нет, я на работе, – лукаво улыбнулся Кёртис. – Как раз закупаюсь. Из чего-то же готовить нужно.

Риса понятливо кивнула, не зная, что сказать. Она не была расположена начинать беседу первой, только если реагировать на реплики друга.

Рыжеволосый парень же словно прочитал мысли Рисы: хмыкнул и, почесав в затылке, предложил:

– Не хочешь зайти попить кофе? На углу есть неплохая кофейня. Мне просто позарез нужна подзарядка.

– Если честно, я бы лучше прошлась.

Риса не стала говорить, что у неё при себе не было ни цента – кошелёк остался в рюкзаке. Но Кёртис заметил:

– Так мы возьмём с собой и пройдёмся. И тебе хорошо, и мне.

– А как же работа?

– Если я возьму перерыв на полчасика, полагаю, никто не скончается голодной смертью, – засмеялся Кёртис. – Пошли, Жемчужинка, я угощаю.

Деваться было некуда, и Риса сдалась.

– Ладно, пойдём уж, – улыбнулась она.

Потягивая горячий кофе, друзья неспешно прогуливались по центру. Тут жизнь била ключом в любое время дня: кафе были забиты людьми всех возрастов, на ступенях выключенного фонтана щебетала стайка школьников. На площади молодой мужчина играл на электроскрипке.

– Что с поисками родителей? Есть прогресс, или так себе? – поинтересовался Кёртис.

Риса помедлила.

– Ну, дело движется, – наконец сказала она.

– Вот как? Отлично, – улыбнулся парень. – И где ты сейчас обосновалась?

– Да так, комнату снимаю. Думаю, что делать дальше.

Разговор плавно перетёк в другое русло. Кёртис принялся рассказывать, как близнецы недавно заработали выговор в школе. Молодая учительница, явно не искушённая влиянием семьи Сохо, пригласила отца детей на разговор. У Макса и Эстель на двоих было слишком много косяков, и главу семейства не пришлось долго убеждать: оба на месяц остались без видеоигр и мультфильмов.

– Надо полагать, близнецы разнесли весь дом? – хмыкнула Риса.

– Да нет, поорали с часик и угомонились. А вот мамаше их пришлось несладко. Хозяин в кои-то веки высказал жене всё, что думает о её методах воспитания детей, – Кёртис изобразил кавычки, – заблокировал её кредитку. «С детьми нужно время проводить, а не на фитнессе». Ты только подумай: мадам лишилась ежедневного похода в спортзал, кафе с подругами и безупречного маникюра!

– Теперь ещё и повар отлынивает от работы.

– Не жизнь – сущий ад!

Риса слабо улыбнулась. Как ни крути, отсутствие настроения сложно прикрыть напускным весельем. От Кёртиса это тоже не укрылось, и он спросил, мягко толкнув девушку в плечо:

– Ну а ты что как в воду опущенная? Кто тебя обидел, Жемчужинка?

Риса глянула на приятеля, раздумывая, стоит ли говорить. С одной стороны, ему ни к чему были её ссоры с друзьями. А с другой стороны… может, если она выговорится, ей станет легче?

– Кофе – это, конечно, хорошо, – Кёртис засунул руку в карман. – Ну что, теперь твоя очередь звать меня на чай?

Риса усмехнулась:

– Обязательно. Наверное, лучше всего идти к азиатам? Они в чае профи.

– Мне было бы интересно взглянуть, где ты обосновалась.

От такой прямолинейной наглости Риса даже рот раскрыла. От растерянности она не нашла сказать ничего лучше, чем:

– Я бы конечно с радостью, но… я живу не одна.

Кёртис чуть свёл брови

– О, так вот как дело с родителями сдвинулось?

– Точно, – просияла Риса. – Нашла папу.

– Здорово! Стой, а как же мама?

– Ну, – Риса состроила невинное выражение лица, – мама пока ещё в процессе поисков.

Молодые люди уже покинули центральную улицу и теперь шли прямо к набережной. Возле детской площадки собралась группа подростков: они окружили вылезшую из воды ондатру и потчевали её салатом. Берег был усеян нарезанным салатом, паприкой и огурцами. А следом за удачливым сородичем уже собирались и другие ондатры. Риса и Кёртис остановились, с интересом наблюдая за пирующими грызунами.

– У меня к тебе вопрос как к парню, – внезапно произнесла Риса. – Можно?

– Неожиданно. Спрашивай, конечно.

– Почему вы иногда ведёте себя с нами как последние олухи?

Кёртис часто заморгал.

– Надеюсь, приглашение на кофе не относит меня к числу олухов? – он снял крышку с остывающего стаканчика.

– Ни в коем случае! Я вообще не о тебе, не подумай! – и Риса принялась вкратце пересказывать телефонный звонок Хитоми.

Толпа тинейджеров разразилась смехом: кто-то принёс с собой пиццу, и самый маленький крысёнок уплетал кусок, держа его в лапах совсем на манер человека.

– Извини, если моё мнение тебя обидит, – беспечный Кёртис внезапно посерьёзнел, – но твой друг – деревенщина, не знающая, как вести себя с женщинами. Возможно, если бы ты была оторви да выбрось, такие наезды ещё можно как-то оправдать. Но насколько я тебя знаю, ты рассудительная и спокойная кудряшка, которая не заслуживает такого с собой обращения.

– Мы знаем друг друга с самого детства. Когда видишь человека каждый день почти весь день на протяжении многих лет, рано или поздно ты узнаёшь его лучше самого себя. Поэтому может Хитоми и прав, – задумчиво добавила Риса, – и я просто пытаюсь кому-то что-то доказать.

– Это всё равно не повод выставлять тебя виноватой. Твоя жизнь – только твоя, и лишь тебе принимать решение, что и как делать. Твои друзья могут дать совет, но как по мне, если ты попросишь. А стоять с палкой над душой…

От внезапно ожившего в кармане пальто телефона Риса вздрогнула и едва не пролила кофе.

– И ты не обязана продолжать разговор, – заметил Кёртис, – если он тебе неприятен.

– Понимаешь, Хитоми… – Риса пожала плечами. – Как бы это сказать… темпераментный.

– Пусть найдёт себе не менее темпераментную подругу и выносит ей мозги. С какой стати ты обязана его терпеть?

Губы Рисы тронула улыбка.

– О, Снежная королева оттаивает, – обрадовался Кёртис. – Значит, я всё делаю правильно?

Одна из ондатр приблизилась к молодым людям, стоящим чуть поодаль толпы подростков. С осторожностью приглядываясь к ним, зверёк поднялся на задние лапы, выпрашивая угощение.

От группы тинейджеров отделилась девочка лет пятнадцати. Она без лишних слов, с дружелюбной улыбкой протянула Рисе морковку. Девушка передала плод ондатре, и та тут же с аппетитом захрустела гостинцем. Риса благодарно кивнула девочке, и та кивнула в ответ.

– Иногда парни, конечно, вытворяют глупости перед девушками не потому, что они грубые неотёсанные кретины, – добавил Кёртис, всё так же глядя на зверька. – Просто в какой-то момент адекватный разумный человек отчебучивает такое, что хоть стой, хоть падай.

«Например, отбирает телефон и вмешивается в разговор», подумала Риса.

– Но это действительно не оттого, что он полоумный, – продолжал Кёртис. – И не потому, что крутой мачо. И нет, он вовсе не хочет обидеть девушку своим поведением. Просто может быть он, – Кёртис хмыкнул, – влюблён.

– Что?

– Ты чего так наморщилась? – засмеялся парень. – Я вроде ничего противного не говорил.

– …влюблён? – повторила Риса, недоверчиво глядя на Кёртиса.

– Ну да. Что тут такого? Когда влюбляешься, напрочь отключаются мозги, и ты творишь всякие глупости. По крайней мере, когда ещё не до конца осознаёшь, что с тобой происходит, и ещё не умеешь контролировать эмоции. Ты что, никогда не влюблялась?

Риса смотрела Кёртиса так, словно увидела его впервые в жизни. Красивый молодой человек, с копной огненно-рыжих волос, выбивающихся из-под шапки, лукаво прищурился.

– А кстати, Жемчужинка, – несколько тише спросил он, – как там поживают андроиды?

«А влюблялась ли я когда-нибудь?», мелькнуло в голове Рисы.

***

– Ну, наконец–то, – буркнул Эль, когда хлопнула входная дверь. – Долго же ты проветривалась.

– Так вышло, – отозвалась Риса из коридора.

Молодой человек оторвался от чтения и глянул на снимавшую пальто девушку. «Кажется, больше не злится».

– Ладно уж, – смилостивился он. – Заходи скорее. Я всё же психанул и заказал новую…

– Прости, пожалуйста, – виноватым тоном попросила Риса, не заходя в комнату, – я не буду.

Эль выпрямился на софе, взглядом уточняя у приятельницы, всё ли с ней в порядке, и не лишилась ли она рассудка за время прогулки.

– Ты не поняла. Я заказал новую пиццу. Специально. Вместо той, что остыла.

– Я всё правильно поняла. Просто я… хочу побыть одна.

– Что? Ты издеваешься?! Второй раз меня динамишь!

– Извини, – всё так же виновато, но с нажимом произнесла Риса. – Мне нужно подумать. Может, позже, ладно?

Так и не зайдя в гостиную, старательно избегая встречи взглядом с Элем, девушка тенью скользнула в свою комнату. Стоило ей повернуть ключ в замочной скважине, как Эль в гневе бросил книгу на стол так, что тот задрожал.

– Да ну к чёрту, – прошипел он, вскакивая с софы, – нам больше достанется.

Эль яростно схватил плоскую коробку и оторвал от неё крышку.

– «Нет женщины – нет слёз», – сквозь зубы пел он, дербаня пиццу.

– Ты давненько не пел, – подал голос сидящий в кресле мужчина, оставшийся незамеченным Рисой.

– Затухни, – посоветовал Эль, бросая ему кусок теста с сыром. – Неподходящий момент для подколов.

Мужчина повертел в руках запечённый треугольник, источавший тёплый сливочный аромат, улыбнулся половинкой рта.

– Тогда, наверное, тебя не обрадует, что кто-то принёс с собой целый букет из эстрогена, эндорфина и тестостерона?

– Отлично, – проворчал Эль, безрадостно жуя, – у меня под боком живёт Жан-Батист Гренуй. Можно по-человечески, что это всё такое? Видимо, набор гормонов?

– Именно так.

– А если без заумных слов?

– Кто-то проводил время с мужчиной, и этот кто-то явно влюбился. Так понятнее?

– Намного.

Внезапно Эль перестал жевать и вытаращился на собеседника. Он мотнул головой в сторону входа, с трудом проглотил кусок и хрипло спросил:

– Это она-то?

– В доме есть ещё женщины? – уточнил у Эля собеседник, вонзая зубы в пиццу.

– Нет.

– Тогда она.

Молодой человек тяжело вздохнул, швырнул кусок пиццы обратно в коробку, и с силой провёл руками по лицу.