Проданная бесплатное чтение

Глава 1

– Господа, не хотите ли купить мой товар? – Заговорщически прошептал купец, обращаясь к людям, собравшимся возле его палатки. Интересно, а зачем они тогда здесь собрались, если не за этим?

– Работорговля, – фыркнул один зажиточный господин, живо рассматривавший всё вокруг. Диаре было особенно видно его с того места, на котором она сидела.

– Ни в коем случае не работорговля, что вы, милейший! Наш король, да славится его имя, запретил работорговлю.

– И тогда вы, хитрые пройдохи, нашли возможность её обойти.

Громкий голос заставил Диару, чьи нервы и так были на пределе, почти подпрыгнуть. Его обладателем был мужчина в чёрном плаще, с капюшоном, скрывавшем лицо, худой как палка. Обычно чёрные плащи носили люди, связанные с запрещёнными науками. Ну да, кому бы ещё понадобился раб для опытов?

– Не обойти, уважаемый господин, никак нет, – продолжил разливаться соловьём купец. – Мы лишь помогаем трудоустроиться сиротам, оставшимся без попечения родственников, всё согласно трудовому договору и королевскому уложению, параграф пятый, пункт второй.

И купец достал из карманов своего необъятного кафтана свиток и помахал им перед носом у потенциальных покупателей. Те заметно приободрились. Нарушать закон никому не хотелось. Ну да. Закон то новый, да вот порядки старые. Как раньше избавлялись от ненужных родственников, так происходило и теперь, только форма поменялась. Диара грустно усмехнулась. Её продала собственная тётка. Слёзы были все выплаканы и давно сменились апатией. Не сойти с ума помогала лишь мысль об её Эдмоне.

Разве могла она ещё даже год назад помыслить о таком скотстве? Год назад был жив её отец, уважаемый механик и, между прочим, потомственный дворянин, и она знать ничего не знала ни о рабстве, ни о порядках, царивших в Империи, так далеко от родного Гаста, ей попросту было это не нужно. Она только закончила пансион и была уверена, что видит перед собой будущую жизнь, прямую как дорога. Какой же наивной дурочкой она была! А потом в одночасье всё рухнуло. Отец умер и имение майорат перешло к её троюродному брату. А она как несовершеннолетняя должна была покориться той судьбе, что выберет для неё опекун, точнее опекунша – её тётка. Если бы не брат – Джефри, она бы и покорилась, хотя эта судьба была незавидна – до совершеннолетия работать гувернанткой и жалкие гроши отдавать тётке, но Джефри… В общем он повёл себя не так, как поступают джентльмены и получил грубый отпор от неё, а тётка, слепо обожавшая сыночка, тут же воспылала ненавистью к единственной племяннице своего покойного мужа и воспользовалась случаем. Если бы она, Диара только знала, какую подлость замышляет тётка, то попробовала бы сбежать, или, на худой конец, обратиться в королевскую канцелярию, но, увы…

Днём, на прогулке, её схватили трое мужчин, зажали рот, накинули на голову мешок и в этот же день вывезли за границу, в вольную Империю, где лишь на словах было запрещено рабство. Потом из беззлобной перепалки своих похитителей, она узнала, что её продала тётя. Наверное, решила, что выдать выгодно замуж бесприданницу, да ещё и с таким характером, ей вряд ли удастся.

Мысль о замужестве отзывалось болью в сердце. До смерти отца она была помолвлена с соседом Эдмоном Валенсом и, что греха таить, с детства до смерти влюблена в него. Когда Эдмон наконец-то попросил её руки, она чувствовала себя невероятно счастливой. Но он отправился в университет, поклявшись жениться по окончании учёбы. Только он вернулся в университет после каникул, вдоволь нагостившись дома, как случилось это несчастье с отцом. Диара толком не поняла, что там произошло, но после взрыва в его лаборатории, отца не стало. И она в одночасье осталась сиротой. То ли до Эдмона не доходили письма, стараниями тётушки, то ли с ним что-то случилось (она запрещала себе об этом думать), но кроме соболезнований после потери отца, больше ни одного письма она от него не получила. А до следующих каникул случилось то, что случилось.

И больше всего Диару мучило то, что она так и не смогла передать жениху весточку. Оставалось только надеяться, что он и так её найдёт, найдёт обязательно. Только это помогало ей не отчаяться в первые месяцы.

После похищения она пыталась несколько раз сбежать, но её схватили и стали стеречь уже внимательней, хотя и не обижали. За приличного раба можно было получить очень много денег. Да и по документам всё было законно. Тётка, как она поняла, подписала какой-то договор, по которому она как опекунша отдавала купцу такому-то в услужение свою племянницу за такую-то сумму. И не придраться.

Пока она предавалась воспоминаниям, возле их обоза шёл торг. Работорговец показывал свой товар и называл цену. Когда пришла её очередь, Диара вышла сама, не желая, чтобы её вытащили силой. Её привели на импровизированный помост и оставили. Она гордо вздёрнула голову, надеясь, что на её лице не разглядеть слёз. А в голове мутилось от страха.

– Посмотрите, какая красавица-девушка, сирота. Надеется найти нанимателя, который будет достаточно щедр, чтобы оценить её умения. – Звучало слишком приторно и до жути двусмысленно. Диара видела, как зажёгся огонёк интереса в глазах покупателей. Их осталось пять человек, включая человека в чёрном плаще.

– Эта девушка умеет считать и писать по имперски? – Задал свой вопрос человек в чёрном плаще, указывая на неё пальцем.

– Ну же, отвечай быстро, что ты умеешь, – ткнул её кулаком в бок один из подельников хозяина. Диара посмотрела на него презрительно и отвернулась. Разве её ответ что-то сможет изменить?

Но работорговец, купивший её у тётки, видимо решил по своему, потому что ответил.

– Любезнейший, эта девушка – дворянка. Её родители умерли, и ей ничего не осталось, кроме как поступить ко мне в услужение, – при этих словах двое покупателей глупо хихикнули. – Она училась в пансионе и обучена всем тем наукам, которым обучают девушек в таких заведениях.

Покупатели при этих словах оживились. Диару затрясло, когда она увидела на их лицах неприкрытую радость. Они едва только не облизывались. Старые, лысые, похотливые как на подбор. Она со страхом сцепила руки, ожидая своего приговора. Торги начались.

– Пятьдесят рилов, – крикнул один из покупателей, самый толстый и злобный.

– Даю семьдесят, – отозвался второй, который, кажется, уже купил и отправил домой со слугой мужчину. Тот трясся, как осиновый лист, видимо, знал человека, к которому попал.

– Семьдесят раз, семьдесят два, – кричал работорговец. Диара стояла, сжимая руки так, что побелели костяшки. Она сбежит по дороге, на виду у стражников, специально, чтобы её закололи, если этот человек купит её.

– Даю пятьсот рилов, – вдруг прозвучал холодный голос. Диара подняла глаза и встретилась взглядом с человеком в чёрном плаще. От его взгляда по коже побежали мурашки. Цепкий, холодный. Для опытов её покупает. Ну и ладно. Долго она не выдержит, и мучения её закончатся. Не самый плохой вариант. Она посмотрела на других покупателей и увидела там гамму самых разных чувств – от ненависти до удивления, настолько ярко написанного на лицах, что она чуть не рассмеялась нервным истерическим смехом. Видимо, такие деньги были им не по зубам.

– Пятьсот рилов раз, пятьсот рилов два, пятьсот рилов три. Девушка поступает к вам в услужение, господин…

– Травник Алистер Эурелиус, – отрекомендовался мужчина.

Всего лишь травник? Диара вздохнула от облегчения, но тут же нахмурилась. Она не на секунду не поверила, что нужна травнику для того, чтобы что-то считать и страх вернулся с новой силой.

Она на мгновенье замешкалась, спускаясь с помоста и едва не упала, споткнувшись.

– Рано радуешься, деточка. Господин Эурелиус из тебя всю душу вытрясет, – услышала она злобный шёпот проходившего мимо несостоявшегося покупателя.

– Ты всегда такая неуклюжая? – Она сразу узнала этот холодный голос. Подняла голову и снова встретилась взглядом с ледяными глазами травника. Господин Эурелиус. А он продолжил, не дожидаясь ответа. – Как тебя зовут?

– Диарлинг, – она хотела добавить своё родовое дворянское имя, а потом промолчала. Какое теперь кому дело, как её когда-то звали?

– Пойдём, – травник махнул рукой, приглашая за собой.

Убежать? Да ведь ей некуда идти. И ни еды с собой, ни воды. К тому же страх липкой паутиной окутывал разум.

Диара опустила голову и медленно побрела вслед за травником.

Вопреки ожиданиям травник с вычурным именем, не втолкнул её в экипаж, а заставил идти пешком почти через весь город. Если бы не сумерки и усталость, она бы пристальнее присмотрелась к окружавшему её миру. Но сейчас всё сливалось в одинаковое серое марево, от голода и усталости кружилась голова.

Пока её везли из Гаста сюда, в небольшой имперский городок, она не чувствовала особой усталости. Кормили вдоволь, обращались едва ли не лучше, чем дома при тётушке. Поэтому сегодняшний день выбил из колеи. Она никогда не думала, что будет делать, когда её всё-таки продадут. Думала, Эдмон успеет раньше…

Они пришли, когда Диара держалась на ногах уже из чистого упрямства. Она боялась, что если упадёт, этот человек с холодными глазами потащит её волоком прямо по пыли на виду у горожан.

Пошатываясь, она вошла в прихожую. Здесь было темно. Кажется, горело только несколько свечей, а ещё стоял застарелый запах каких то приторных трав. С непривычки её замутило, и она пошатнулась, едва устояв на ногах.

– Гастин, – громкий холодный голос разорвал сонное забытье, в которое она погружалась, – накорми моё новое приобретение и покажи ей комнату.

Туман перед глазами у Диары немного рассеялся, и она увидела, что стоит в большой мрачной комнате с огромным столом посредине. Стол как будто сошёл с картинок из книги по истории Мрачных Времён. Это – столовая?! Она вздрогнула, представив, что теперь изо дня в день ей придётся есть здесь. Кроваво-красные панели на стенах и старинные светильники, дарившие комнате бледный призрачный свет, уже сами по себе способны были отбить любой аппетит.

Но Гастин (дворецкий? слуга?) принёс ей поднос с едой и молча удалился. Диара подошла, села на стул и с опаской понюхала принесённые блюда. Холодный суп и каша с куском мяса. На отдельном блюде лежал хлеб, а в бокале судя по запаху то ли травяной чай, то ли сок, но не вино. Если даже в еду что-то и подмешано, то она всё равно не сможет определить, что. Не тому её учили в пансионе. Помедлив чуть-чуть, она всё же принялась за еду. Никаких неприятных привкусов, хотя напиток она решила пока не пить, мало ли что.

Пока она ела, тревога только усиливалась. В голове, наконец, прояснилось, а вместе с ясностью пришёл и страх. Почему её кормят отдельно, а не вместе со всеми слугами? Зачем этот мрачный травник заплатил за неё пятьсот рилов? Для чего такого особенного она ему нужна?

Как только она поела и встала из-за стола, со скрипом отодвинув стул, в комнату всё так же молча вошёл Гастин и жестом указал ей идти за собой. В этом доме вообще, кажется, лишний раз разговаривать не принято.

По длинной лестнице, освещаемой только подсвечником в руке Гастина, они поднялись на второй этаж, прошли по коридору, завернув несколько раз так, что Диара скоро запуталась, откуда они пришли, прошли несколько комнат и остановились перед дверью. Комната была угловая. Гастин открыл дверь и так же молча подождал, пока она войдёт, а потом закрыл её и ушёл. Может он немой? Такой слуга вполне подходит своему хозяину.

Диара ещё могла понять, для чего она была нужна тем, другим покупателям. Их цели были до омерзения ясны, хотя все они, собравшиеся перед палаткой работорговца, выглядели так, будто судьба посмеялась над ними. Уродливы, как на подбор. Старые, толстые, лысые, с горбатыми носами, ушами, напоминающими ослиные или маленькими заплывшими глазками. И только травник, насколько она смогла разглядеть его из под капюшона, был ещё сравнительно молод, вроде бы даже не уродлив, хотя и худой, словно жердь. Его молчание пугало, а мысли о том, для чего он её купил, не давали расслабиться ни на минуту.

Она даже и не думала лечь спать, а занялась осмотром комнаты. В темноте мало что можно было разглядеть. Источником света служило только небольшое окно. Диара выглянула в него. Внизу располагался небольшой сад, а за забором – просёлочная дорога. Странно. Разве травник жил за городом? Комната был чуть больше и просторнее, чем каморка для слуг в её родном имении. Небольшой шкаф, кресло, да кровать. Больше ничего.

Внезапно навалилась усталость. Она присела на кровать. Мысли путались. Наверное, всё-таки этот проклятый травник что-то подсыпал в еду. Диара отчаянно не хотела называть его хозяином. Она не рабыня! Это недоразумение. Эдмон обязательно найдёт её и выкупит. Надо только верить.

Она сама не поняла, как забылась тревожным сном.

Глава 2

Утром её разбудил скрип открывающейся двери. А потом шаги. Медленные и тяжёлые. Спросонья она не сразу поняла, где находится и вскочила с постели, думая, что она всё ещё в повозке по пути в Империю. А потом пришло воспоминание. Она подняла голову и порадовалась тому, что легла спать в чём была, то есть в уличном платье. В комнате стоял травник господин Эурелиус, кажется, и пристально её рассматривал. Невольно к щекам прилила краска. Стучать в этом доме, похоже, тоже не принято.

– Сейчас переоденешься, потом позавтракаешь, и Гастин проводит тебя в мой кабинет. Я объясню тебе твою работу.

Травник развернулся и вышел из комнаты, оставив дверь открытой. Сонливость как рукой сняло. Диара вскочила с кровати, первым делом подошла к двери и закрыла её. Жалко только, что внутри не было никакой щеколды. Вот как ей переодеваться, если в этом доме к ней в любой момент может зайти хозяин, а там, может быть, и слуги придерживаются таких порядков?

Но она всё-таки открыла шкаф. Платье, надетое на ней, в котором её украли, уже больше ни на что не годилось. Ткань истёрлась, запылилась, вылиняла, а по подолу уже зияли большие прорехи в нескольких местах. В шкафу висело пару платьев. Ей было всё равно, какое из них надеть. Оба выглядели не новыми и не подходили по размеру. Наверное, остались от небогатой экономки.

Диара оделась, потом открыла дверь и выглянула в коридор. Никого. Интересно, успеет она осмотреть дом? Но как только она закрыла дверь в свою каморку и остановилась в нерешительности, не зная, куда идти, послышались тихие шаги и из-за поворота показался Гастин. Он молча махнул рукой, указывая ей идти за собой.

При робком свете, пробивающемся из под неплотно прикрытых ставень, она, наконец, как следует разглядела слугу. Высокий, худой, сгорбленный и уже совсем немолодой, по выражению лица он был как две капли воды похож на своего хозяина. Гастин привёл её во вчерашнюю комнату, которая при свете дня казалась чуть менее зловещей, и оставил в одиночестве.

Молчание давило, хотелось заговорить с кем-нибудь. Но Диара посмотрела на мрачного сгорбленного Гастина и оставила мысли о том, чтобы поговорить с ним. Очень уж неприветливо он выглядел. Да и по положению, судя по всему, она теперь стояла ниже свободного слуги.

Завтрак был до невозможности похож на ужин. Такая же каша с куском мяса, разве что без супа. Кажется, здесь экономили даже на еде, или, может быть, травнику было всё равно, что есть. Но тогда тем более непонятно, почему он её купил за такую огромную, по здешним меркам сумму.

После завтрака, когда Диара, скорее не наелась, а просто утолила голод, Гастин так же молча отвёл её к кабинету хозяина. Постучал, буквально втолкнул её внутрь и удалился. Диара мельком разглядела мрачные, тёмного цвета, панели на стенах и огромный дубовый стол, заваленный бумагами. А потом всё её внимание приковала к себе фигура, сидевшая за столом.

Травник выпрямился, и его холодные глаза впились в неё, рассматривая и изучая.

– Ты, правда, из дворянского рода? – Голос мог заморозить кого угодно. Диара вздрогнула и поёжилась, чувствуя себя неуютно под этим пристальным взглядом. Стало тоскливо до боли. Если бы ей хотя бы улучить минутку и написать Эдмону… Но молчание затянулось, и травник нетерпеливо постучал по столу костяшками пальцев.

– Да.

– Откуда ты?

– Из Гаста, – она не видела смысла лгать. Холодные хлёсткие вопросы ложились словно пощёчины.

– Как ты оказалась в Империи?

– Меня продала тётка. – Ей показалось, или в глазах травника мелькнуло какое-то человеческое чувство?

– Ты хорошо знаешь имперский?

– Да, – опять утвердительно ответила она. Речь шла о письменном имперском. Говорили что в Империи, что в Королевстве, где был её родной Гаст на одном языке.

– Тогда будешь заниматься учётом всех покупателей, приходящих ко мне. Я покажу тебе форму для отчёта. Приёмные часы начинаются с полудня. Гастин покажет тебе, где находиться приёмный зал.

И травник махнул рукой, показывая, что ей, наверное, сейчас надо удалиться. Диара постояла немного, помялась, а потом всё-таки развернулась и вышла. Она хотела бы задать этому травнику вопросы – какие у неё права, может ли она отправить письмо и выйти в город, но один его вид навевал страх.

До полудня оставалось ещё несколько часов. Чем ей занять себя до этого времени? В своём поместье она бы направилась в библиотеку или на прогулку. Но вряд ли здесь ей такое будет позволено. Надо привыкнуть – она ведь рабыня. Вот только Диара не хотела привыкать. Привыкнуть – значит смириться и потерять рано или поздно себя.

Поскольку никто её не держал, она отправилась бродить по дому. Может быть, узнает что-нибудь интересное для себя. Дом как будто вымер, или, может быть, давно был мёртв. Кроме звука шагов, неожиданно гулко отдававшихся в тишине, Диара больше ничего не слышала. Это рождало ощущение какой-то странной обречённости. Как будто она здесь совсем одна и почему то это пугало больше, чем мысль о том, что она теперь рабыня. Это просто не укладывалось в голове.

Диара задумалась и медленно свернула в какой-то полутёмный коридор, да так, что сама потом не могла понять, где находится её комната и как туда вернуться. В коридоре пахло травами, сильнее, чем во всём доме. Здесь прямо витал аромат, пряный, своеобразный, он почему-то неожиданно понравился ей. Словно, ведомая, она медленно направилась туда, откуда исходил запах.

За углом обнаружилась приоткрытая дверь. Диара заглянула в неё. Она сама не могла понять, что ей двигало. За дверью находилась лаборатория. Всё выглядело так отлично и в то же время неуловимо похоже на ту лабораторию, где творил её отец – прирождённый механик. Из-под его руки выходили механические заводные куклы и танцующие девушки, да такие искусные, что даже король заинтересовался. Мечтой отца было создать самодвижущуюся повозку и он даже начал работу над ней…

Лаборатория в этом доме до неожиданности была чем-то неуловимым похожа на отцовскую. Расположение полок, такой же беспорядок бумаг на единственном столе и травы, везде травы. Она сделала несколько шагов вперёд и принюхалась. Голова неожиданно закружилась.

Шаг, ещё шаг. Запах исходил от небольшого котелка, стоявшего на маленькой, импровизированной печке. Он дурманил и навевал такие приятные воспоминания. Вот отец жив, вот ещё жива мама. А вот Эдмон. Они вместе гуляют возле пруда. Шаг, ещё шаг. Картины были такие живые, как будто она и правда вернулась в прошлое. Вот же стоит отец. Она видит его наяву. Диара протянула руку и в тот момент, когда она почти дотронулась до фигуры отца, кто-то грубо дёрнул её за руку.

Она вздрогнула. Миражи рассеялись. Она стояла посреди лаборатории рядом с печкой, на которой кипел котелок. Сейчас котелка на печке не было, а напротив неё стоял травник. Диара взглянула на его лицо и тут же опустила глаза, не желая встречаться взглядом с рассерженным хозяином.

– Что ты делала в моей лаборатории? – Если бы голосом можно было убить, то она была бы уже мертва.

– Я просто зашла, – тихо ответила она и добавила, не ожидая ответа, – здесь очень вкусно пахло.

– Это дурман-трава. Она очень опасна. Впредь не смейте входить в мою лабораторию без разрешения.

И травник кивнул ей, видимо ожидая, что она уйдёт. Диара не стала испытывать его терпение и покинула лабораторию. Выйдя за дверь, она ускорила шаг. Встреча с травником почему-то оставила двойственные чувства.

С трудом найдя свою комнату, она улеглась на кровать. Всё, что произошло с ней за последний день, было так странно. Почему то она перестала испытывать страх. Да, Диара до сих пор не понимала своего хозяина, но бояться его вдруг перестала. Может быть, это виновата дурман-трава? У неё до сих пор немного кружилась голова. Эх, если бы существовал такой эликсир, позволявший повернуть время вспять…

Кажется, она уснула, потому что внезапно очнулась от скрипа открывающейся двери. Опять к ней зашли без стука.

– Пойдём в приёмный зал. Господин Эурелиус ждёт. – Надо же, а Гастин всё-таки умеет говорить. Голос у него был тихий и немного хрипловатый. Выглядел слуга так же невозмутимо, как и вчера. Интересно, травник его тоже купил?

Диара встала и попыталась привести себя в порядок, насколько это было возможно при отсутствии зеркала. Отряхнула помятое платье, пригладила волосы и вышла в коридор вслед за слугой.

Спустившись вниз, она услышала, как часы пробили полдень.

– Ты опоздала, – услышала она холодный голос, когда Гастин открыл дверь и впустил её в приёмный зал. Диара хотела пролепетать что-то вроде, что она больше не будет так делать – такую оторопь вызвал внезапно у неё и сам приёмный зал и присутствие рядом – рукой можно дотянуться – травника, но она смолчала. Зачем оправдываться, если не требуют оправданий?

Приёмный зал был большой комнатой, скорее всего гостиной, переоборудованной для других целей, и выглядел очень мрачно. Уставленный склянками со снадобьями и эликсирами, он отталкивал своим негостеприимством. Как будто травник специально хотел произвести впечатление на покупателей. В самом конце зала стоял стол, за которым сидел сам хозяин, а сбоку – маленький столик, который, видимо, поставили специально для неё, с тетрадями и пером с чернильницей на нём. Окна в зале были закрыты ставнями, а свечи тускло горели только над столами. Зал терялся в полумраке. И не сказать, что на улице полдень. Неужели она теперь все оставшиеся годы просидит безвылазно в этой темноте? Уныние затопило горячей волной. Захотелось свернуться в клубочек и уснуть, чтобы потом не проснуться.

– Вот. Выпей, – травник внезапно протянул ей пузырёк с каким-то снадобьем.

– Что это? – Спросила испуганно Диара. Она даже боялась подумать, что это может быть, настолько пугающими рисовались картины. А если она не выпьет? Какое наказание грозит ей?

– Пей. – А потом заметил её испуганный взгляд, и Диаре показалась, что она увидела лёгкую ухмылку, тронувшую губы. – Я не отравлю. Будет не так уныло.

Она не могла объяснить самой себе, почему взяла из рук травника склянку и поднесла к губам. Она пахла так… так восхитительно! Что-то из детства. Мёд, малина, мята, земляника. И на вкус, как чай, просто чай из тех, которые заваривала матушка. Диара вздохнула и едва заметно улыбнулась. Тьма, стянувшая сердце как капканом отпустила. Всё будет хорошо. И Эдмон обязательно приедет за ней и заберёт с собой.

Ей почудилось, или она услышала едва заметный вздох?

Но подумать о том, что только что произошло, она не успела. В дверь постучали и робко, бочком втиснулся какой-то полный неопрятный горожанин. От него разило луком и перегаром, да так, что она даже поморщилась.

– Господин Эурелиус, мне это… ну лекварство, – с трудом выговорил сложное слово посетитель.

– От чего? – Сухо спросил травник.

– Голова у меня болит пятый день.

– Пить надо меньше.

– Ага, ага, точно так, – покивал горожанин. – Так энто, вы дадите мне лекварство?

– Здесь снадобье от похмелья, – почти неуловимым жестом показал травник на одну из многочисленных полок. Диара поняла, что это говорится для неё. Когда горожанин ушёл, расплатившись за снадобье, она добросовестно записала в тетрадь, что господин Эурелиус продал и за сколько.

Следующие несколько часов (а посетителей принимали до четырёх часов вечера) она едва успевала записывать. Народу было много с самыми простыми заболеваниями, вроде болезни руки, ноги или головы. Травник с невозмутимым видом отдавал им снадобья и получал деньги.

Под конец приёмного дня, около четырёх часов (по старым большим часам, висевшим в зале над столом), пришёл один странный посетитель.

– Господин Эурелиус, мне нужно поговорить с вами наедине.

– Говорите, – травник был немногословен, но он не сделал Диаре ни одного жеста, который можно было бы расценить, как то, что он её прогоняет. Поэтому она осталась, преспокойно сидеть на своём стуле. Хотя она бы с удовольствием отправилась в столовую, например. Есть хотелось просто неимоверно.

– Эм… – Помялся мужчина, потом всё-таки продолжил. – Понимаете, мне нужно особое снадобье, такое, чтобы забыться.

Диара только сейчас разглядела глубокие морщины на лице мужчины и мешки под глазами. Видимо, какое-то горе мучило его. Травник молчал, словно что-то взвешивал, потом ответил:

– Простите, я не работаю с дурман-травой. Это запрещено законами нашей Империи. Поищите себе какое-нибудь дело, чтобы забыться.

– Конечно-конечно. Простите, – мужчина вышел из комнаты, ссутулившись и опустив плечи, как будто потеряв последнюю надежду. Диара услышала, как гулко хлопнула входная дверь

– Зачем вы солгали ему? – Тихо спросила она, сама не понимая, как, а главное зачем осмелилась задать вопрос травнику.

– Я не солгал, – спокойно ответил он ледяным голосом. – Дурман-траву я использую только для личных опытов и никогда не продаю. А если человек слишком слаб, чтобы пережить своё горе и ищет забвения, пусть идёт в ближайший трактир, – Жёстко ответил он.

– Это слишком жестоко, – гневно воскликнула Диара, на секунду забыв, с кем разговаривает.

– Жестоко – это изо дня в день вспоминать о том, что прошло и уже нельзя вернуть, мучая и себя и других. – Внезапно вспыхнули пламенем холодные глаза. Диаре показалось, что она увидела бурю за толстой ледяной стеной, которая бушует, не найдя выхода. – К тому же, – добавил травник уже спокойнее, – не всякую тоску можно утолить дурман-травой.

Пока Диара раздумывала над его словами, Эурелиус встал и направился к двери, чтобы закрыть её. Приём закончился.

– Дай посмотреть твои записи, – она вздрогнула – так близко внезапно очутился травник. Прямо за спиной, чуть-чуть наклоняясь и заглядывая через плечо в её записи. Она слышала его дыхание. Вполне человеческое, ни капли не ледяное. Как будто не было между ними сейчас этого разговора. Может быть, ей это только показалось? Диара подавила неуместное желание повернуться, чтобы рассмотреть травника. Она подвинула ему тетрадку с записями.

– Хорошо пишешь. – Если это была похвала, то звучала она слишком равнодушным тоном. – Где ты училась имперскому?

– В пансионе госпожи Карст, недалеко от Гаста.

– Ты была хорошей ученицей, верно? – Внезапный вопрос травника застал Диару врасплох. Она теперь всё-таки повернулась так, чтобы видеть его лицо. И ей на долю секунды показалось, что за ледяной стеной, которой господин Эурелиус отгородился (только ли от неё, или от всех?), промелькнуло какое-то человеческое чувство.

– Да, – она не видела смысла скрывать. И ещё почему-то злилась. Какое до неё дело человеку, который, по сути, купил её?

– Ты злишься, – он сказал это утвердительно, хотя Диара была уверена, что по её лицу нельзя прочитать, о чём она думает. Запоздало накатил страх. Он что, читает её мысли? Значит он, наверное, знает и про Эдмона. Паника накрыла с головой. Она увидела как почему-то нахмурился травник, потом развернулся и отошёл от её стола. – До завтра можешь быть свободна. Выходить из дома я не разрешаю. На обед и ужин за тобой придёт Гастин. Надеюсь, в своей лаборатории я больше тебя не увижу.

Развернулся и вышел из зала. Диара вздохнула, потёрла виски руками. После приступа страха накатила усталость. Вот и что ей теперь делать? Из дома выходить нельзя, значит, письмо Эдмону она не отправит, даже имея доступ к писчим принадлежностям. Как бы ещё узнать, какой секрет хранит её хозяин?

Она поднялась в свою комнату и первым делом распахнула ставни. Можно было, наконец-то разглядеть при свете дня, куда её занесло. Из окна действительно открывался замечательный вид. Сельская идиллия. Небольшой сад (правда, очень сильно неухоженный) возле дома, а дальше поля, пестрящие всеми буйствами красок. Возделанные – тёмно-зелёные или уже желтоватые от наливающихся колосьев, невозделанные – разноцветные от полевых цветов. И никакого города, никаких домов. Насколько хватало взгляда только зелень и поля. Хотя судя по количеству посетителей, дом травника просто физически не мог стоять далеко от города.

Диара с упоением вдохнула. Пахло летом, совсем как дома. Она так устала сидеть в темноте и затхлости повозки, что даже не заметила, как наступило лето, а теперь уже скоро сменится осенью. И Эдмон совсем скоро вернётся на каникулы из своего университета. Воспоминания о женихе были тем лучиком, который не давал пасть духом.

В комнате скоро стало скучно. Не зная, чем себя занять, Диара решила поискать библиотеку, очень надеясь не столкнуться в этот раз с хозяином и не забрести случайно в его лабораторию. Если честно, ей вовсе не хотелось его видеть. Но вряд ли было возможно этого избежать, тем более, если в этом доме принято входить в комнату к девушке без стука. Но она справедливо рассудила, что запрета бродить по дому он ей не давал, значит и не сможет придраться, к тому, что она куда-то вышла кроме своей комнаты и столовой.

Где находится библиотека – она не знала. Искать Гастина и спрашивать не было совсем никакого желания, поэтому Диара как и в прошлый раз побрела наугад, справедливо надеясь, что рано или поздно, она выйдет к библиотеке. То ли она очень сильно этого желала, то ли счастье наконец улыбнулось ей, но ближайшая открытая дверь в одном из коридор как раз вела в библиотеку. Книг здесь, конечно, было не в пример меньше, чем в её домашней библиотеке (каждый раз приходилось напоминать себе, что не в её библиотеке, а теперь уже в библиотеке Джефри) и в основном – трактаты по травологии, но пару интересных экземпляров она себе присмотрела. И села читать тут же, рядом, потому что понятия не имела, как воспримет господин Эурелиус такую вольность – как унести книги себе в комнату.

Книга попалась интересная и она незаметно для себя зачиталась, чтобы очнуться от вопроса:

– Разве я разрешал заходить в библиотеку?

– А разве запрещали? – Наконец нашлась Диара после нескольких мгновений молчания, когда первый страх прошёл. И на место ему пришла злость.

– Поскольку я тебя купил, имею право требовать послушания, – невозмутимо отозвался господин Эурелиус. Если утром Диара испытала к нему мимолётное чувство уважения, то сейчас ничего кроме злости и досады он у неё не вызывал.

– Но я же не могу по каждому вопросу беспокоить вас, чтобы спросить разрешения, – попыталась ответить она спокойно, но получилось с издёвкой и едва скрываемой злостью.

– Ты дерзишь мне и злишься, – спокойно ответил травник. – Я не терплю от слуг такого неповиновения.

– Но я не служанка, которым вы хотя бы платите. Я – рабыня! А глупо ожидать от рабов повиновения! – Высказалась она и испуганно замолчала, ожидая встретить бурю негодования. Но к её изумлению, травник издал короткий смешок и подошёл ближе, так, чтобы она могла видеть его лицо.

– И правда, я тебе не плачу. Завтра же исправлю это досадное недоразумение. Ты будешь получать в месяц десять золотых рилов. Но за это я требую послушания.

Диара удивлённо всмотрелась в лицо Эурелиуса. Но на его лице нельзя было сейчас прочитать ни одной эмоции. Он испытывал её? Возможно ли такое. Поэтому она с каким-то мстительным удовольствием увидела, как и на его лице промелькнуло удивление, когда она спокойно ответила:

– Я отказываюсь от вашего предложения, господин Эурелиус. Меня продали в рабство без моего согласия. Но добровольно я на рабство не соглашусь, даже за деньги. Благодарю вас.

Воцарилось молчание. Диара подняла глаза на травника, а потом снова опустила на книгу. Она ждала чего угодно, поэтому не удивилась, услышав шаги. Господин Эурелиус отошёл к двери.

– Я разрешаю тебе свободно передвигаться по дому, кроме моей лаборатории и моего кабинета. И, да, жалование я тебе всё равно буду платить, даже если ты не будешь им пользоваться.

Диара, ошеломлённая, сидела, сжавшись, в кресле у стола. Книга перестала привлекать. Что сейчас только что произошло, и для чего травник купил её? Неужто для того, чтобы платить жалование? Вопросов было больше, чем ответов. Но её сейчас не должны занимать эти вопросы. Её главная задача – найти возможность связаться с Эдмоном. А там… Он обязательно что-нибудь придумает.

Глава 3

Следующий день прошёл на удивление скучно и без происшествий. Эурелиус (Диара даже в мыслях не могла называть его господином) проверил тетрадь с записями и отпустил бродить по дому. За эти пару дней она понемногу освоилась с расположением комнат в доме, ровно настолько, чтобы опять не забрести случайно в лабораторию к травнику. Хотя Диара поймала себя на мысли, что понимает того господина, который требовал у Эурелиуса дурман-травы. Хоть на минуты побыть в таком месте, где отец жив и они снова все вместе…

Она вздохнула. Правда, воскресить его не сможет никакая дурман-трава. А если так, то зачем травить душу, бесконечно вспоминая то, что ушло и больше никогда не вернётся? Наверное, в этом травник всё-таки прав. Но вот того снадобья, которое так восхитительно пахло мёдом и земляникой она бы не отказалась попробовать ещё раз. Поймав себя на этом, она смущённо улыбнулась.

Исследовав дом, Диара не теряла времени даром. Она забрала с собой в комнату несколько интересных книг, а заодно и заложила между страниц пару листов бумаги. Не вечно же она будет сидеть взаперти в этих четырёх стенах. Хотя с травника станется запереть её тут на всю оставшуюся жизнь. Ничего, она всё равно как-нибудь найдёт способ отправить письмо Эдмону. Тем более что портальная почта здесь должна хорошо работать. Всё-таки Римс, судя по карте в библиотеке – достаточно большой имперский город. Адрес университета, где учился Эдмон, она знала наизусть. Перо с чернилами были ей доступны каждый день. Осталось только терпеливо дождаться подходящей возможности.

Утро началось до невозможности однообразно. Тот же завтрак в одиночестве в мрачной столовой, в которой кусок в горло не лезет. Спасибо хотя бы кормили её хорошо. Хотя Диара не обольщалась. Её скорее пугало, что принимала пищу она отдельно от слуг. Почему она не завтракала с травником хотя бы понятно, но вот почему её каждый раз кормили как госпожу в столовой, она решительно не могла понять. И её это настораживало. Неужели Эурелиус не хочет, чтобы она общалась с остальными слугами? Кроме Гастина она пару раз видела только молчаливую и робкую девушку-прачку, да несколько раз кухарку, когда забредала в кухню. На все попытки поздороваться или что-то узнать, встречала настороженное молчание. Интересно, это травник их так запугал?

Ровно в полдень в приёмном зале открылась дверь, чтобы впустить очередного посетителя, а точнее посетителей – двух женщин, видимо мать и дочь. Диаре пришлось встречать их в одиночку, потому что травник запаздывал. А может и вовсе хотел скинуть это неблагодарное занятие на неё.

– А где господин Эурелиус? – Едва войдя, спросила старшая женщина.

– Его сейчас нет, – ответила Диара, не покривив душой.

– Хорошо. Я надеюсь вы знаете свою работу, – скривившись ответила старшая женщина. Младшая хранила молчание, презрительно осматривая Диару, которая под таким взглядом почувствовала каждой клеточкой тела, что на ней надето старое полинялое платье на два размера больше, а волосы просто забраны в пучок.

– Нам нужно снадобье, чтобы вернуть жениха Элизы. Мы хорошо заплатим, – и женщина постарше, небрежно потрясла аккуратным кожаным кошельком, в котором звякнули монеты.

– Вернуть откуда? – Переспросила Диара, с тоской думая, что у Эурелиуса нет ни одного снадобья на этот случай. Или он ей о них не сказал. За два дня попадались только стандартные просьбы вроде головной боли, снадобья от похмелья и прочих мелочей. Не считая того человека, который хотел забыться. Она конечно бы не удивилась, узнав, что в своей лаборатории травник варит и запрещённые любовные зелья, но вряд ли он их вот так в открытую продаёт. Может быть, поэтому она и не получила никаких указаний на этот счёт.

– Он собирается жениться на другой, – сухо ответила женщина постарше, тогда как молодая с презрением отвернулась от Диары. Как будто она – пыль на её ногах.

– К сожалению, господин травник такие зелья не продаёт, – после минутного раздумья ответила она. Раз указаний на этот счёт не было, то она решила действовать на свой страх и риск.

– Ты лжёшь, – не выдержала молодая, указывая на неё длинным и до странности неопрятным пальцем. – Позови господина Эурелиуса, живо, иначе я тебе быстро покажу, как княгиня Маррез может наказать тех, кто ей не подчиняется.

– Простите, но господин Эурелиус занят, – Диара постаралась, чтобы её голос звучал ровно и спокойно. Она, конечно, могла попробовать позвать Гастина и попросить, чтобы он позвал травника, но в любом случае достанется ей, поэтому терять ей нечего.

– Позови его сейчас же, иначе я всё здесь вверх дном переверну, – бросилась к ней та, которая назвалась княгиней Маррез.

Диара покачала головой, с тоской надеясь, что княгиня не разобьёт все эти склянки со снадобьями. Здесь ведь наверное целое состояние. А виновата всё равно будет она.

– Ах ты, паршивка! – Княгиня совсем не по-аристократически занесла руку, чтобы её ударить.

– Госпожа Маррез, что происходит? Почему вы позволяете себе бить моих работников, – услышала Диара знакомый голос и почему-то вздохнула с облегчением.

– О, господин Эурелиус, как я рада вас видеть! – Сразу сменила тон княгиня. – Ваша работница отказывается выполнять свою работу.

– То есть как? – Диара смело выдержала ледяной взгляд, хотя страх захлестнул с головой. Травник первым отвёл глаза, и ей опять почудилась какая-то тоска в них.

– Она, – княгиня опять указала пальцем на Диару, словно не было понятно о ком речь, – отказалась продать нам нужное снадобье.

– Это – правда? – Травник смотрел почему-то на княгиню, хотя спрашивал вовсе не её. Та, не выдержав его взгляда, отвернулась.

– Да, – скрывать было бессмысленно. К тому же она не сделала ничего предосудительного.

– И какое снадобье хотели дамы?

– О, ничего предосудительного, всего лишь снадобье, чтобы вернуть жениха Элизе, – поспешила ответить старшая княгиня.

– Простите, но вы видимо, ошиблись домом. Я не продаю такие снадобья. У меня можно купить от боли, лихорадки, подагры… – начал перечислять травник. Не делай он этого с каменным лицом, Диара была бы уверенна, что он так своеобразно шутит.

– Но мы же заплатим! – Возмутилась княгиня.

– Нет. Я не занимаюсь такими снадобьями, – отрезал Эурелиус, а потом добавил, – и впредь пожалуйста не позволяйте себе распускать руки.

– Вы ещё за это заплатите, – прошипела младшая княгиня, не обладавшая, видимо, выдержкой матушки. – И служанка ваша, одетая как чучело на базаре.

И обе дамы выбежали из зала. Диара проглотила оскорбление, но на душе стало совсем тоскливо. Ещё год назад никто не позволил бы себе так обращаться с ней.

Она подняла глаза. Эурелиус пристально смотрел на неё, словно изучая, а потом произнёс.

– Сегодня вечером пойдём, выберем для тебя одежду.

Диара подумала, что ослышалась. С чего это господину Эурелиусу заботиться о её одежде? Или его задели слова этих дамочек? Интересно, они знают, что она не просто служанка, но бесправная рабыня? Хотя у них вроде бы рабство запрещено законами. Надо вплотную заняться изучением законов Империи. Может быть, найдёт для себя какую-нибудь лазейку.

За оставшееся время приёма больше ничего интересного не произошло. Травник с невозмутимым видом сидел за своим столом, позволяя Диаре самой отвечать на просьбы, раздавать снадобья и принимать деньги, не забывая записывать это всё в тетрадь. Она бы вообще забыла об его существовании, если бы не внимательный взгляд, который буквально кожей ощущала на себе. Раньше сказали бы, что такое возможно, она бы не поверила.

После приёма, Гастин позвал её в столовую и предложил полдник. Видимо, гулять им с господином Эурелиусом придётся долго. Тем лучше. Диара надеялась успеть посмотреть город и выяснить, на всякий случай, какой транспорт ходит отсюда в её родной Гаст. Вдруг да получится сбежать? Хотя кроме Эдмона её там никто не ждёт. Но иногда дикое желание увидеть родной город, прогуляться по улочкам, по которым она с отцом бегала в детстве и хотя бы издалека посмотреть на родной дом, было выше доводов рассудка.

В половине шестого Гастин зашёл в её комнату:

– Господин Эурелиус ждёт.

Хорошо, что хотя бы не молча. Она прошла за ним в коридор, где её уже ждал травник.

– От меня не отходить, – холодно бросил он ей. Диара вздрогнула. Явно это была не пустая угроза. Ей было интересно, что Эурелиус сможет сделать в случае её побега, но проверять почему-то лично на себе не хотелось.

Выйдя на свежий воздух, Диара несколько минут щурилась, не в силах открыть слезящиеся глаза. После темноты в доме травника, солнечный свет ослеплял. Видимо, такие же ощущения испытывал и травник, потому что не торопил её. Наконец через пару минут они зашагали по тропинке, которую она видела из окна дома. Тропинка терялась между полей. А крыши ближайших домов темнели за ними..

– Мы пешком пойдём? – Спросила она, не выдержав. Прогулка это, конечно, хорошо, но она боялась сплетен, хотя не призналась бы в этом даже самой себе.

– В город пешком, обратно, я думаю, найму экипаж, – спокойно ответил травник. Что-ж, это возможность запомнить дорогу до города и осмотреться.

В сам город с его мощёными улочками и маленькими домами в один, редко в два этажа с покатыми крышами, они пришли где-то через четверть часа. Прохожие, встречавшиеся им на пути, кланялись, но никто не заговаривал с ними, а некоторые посматривали весьма пренебрежительно. Странно. Диара думала, что травника, если и не уважают здесь, то по крайней мере относятся достаточно хорошо. Но, по-видимому, его не особо любили в городе. Она украдкой посмотрела на своего хозяина, который шёл, даже не оглядываясь, словно уверенный, что она точно не убежит. При свете дня его одежда выглядела совсем убого. В потёртой чёрной рубашке, видавших виды сапогах, и чёрном плаще, капюшон которого почти закрывал лицо. Травнику самому не мешало бы купить себе одежды. Поймав себя на этих мыслях, Диара невесело улыбнулась.

Наконец ещё через четверть часа, они вышли на городскую площадь, отличавшихся от остальных улиц лишь наличием небольшого фонтана, да торговыми лавками вокруг. Их путь лежал в лавку готового платья.

– Доброго вам вечера, господин Эурелиус, – продавщица была сама любезность, но от Диары не укрылось, как искоса она смотрела на травника. Похоже, его в городе недолюбливали. Вот только за что? – Что изволите выбрать?

– Подыщите одежду для моей работницы.

– Сию секунду, – и уже грубее Диаре – Пошли со мной.

Она зашла вместе с продавщицей за ширму и глаза разбежались от обилия всякого рода одежды. А продавщица вытащила несколько платьев и подала ей.

– На, надевай. На твою фигуру должны быть самое оно.

Диара примерила. Продавщица подвела её к зеркалу. Впору было за голову схватиться. Худая, платье болтается как на вешалке, а про причёску лучше промолчать. Увидел бы её сейчас Эдмон – не узнал бы.

– Вот. Тут ещё три похожих платья и бельё. Поди спроси господина Эурелиуса, возьмёт он всё это? – От фамильярности продавщицы Диару коробило. Она никак не могла к этому привыкнуть.

Но травник едва взглянув на неё, кивнул и спросил:

– Сколько?

Потом отсчитав нужную сумму, вышел, даже не оглянувшись, уверенный, наверное, что Диара идёт за ним. Она вздохнула, подхватила пакеты с платьями и направилась вслед за травником. Был большой соблазн сбежать, но она удержалась. Сейчас ещё не время. Что она будет делать одна в незнакомом городе без денег и средств к существованию. Вот она немного освоится и тогда уже…

Травник уверенно шагал через весь город в одно ему известное место. Диара с трудом поспевала следом, приноравливаясь к его широкому шагу. Но сегодня она была не такая уставшая как пару дней назад, поэтому внимательно рассматривала вывески. Еда, одежда, цирюльник… Портальная почта! Вот оно! Она едва не подпрыгнула от радости и тут же почувствовала, как в сердце змеёй заползает страх. Эурелиус повернулся и внимательно на неё посмотрел. Может быть, он всё-таки читает мысли? Но травник внезапно остановился.

– Пойдём присядем.

Диара вздрогнула, но послушно направилась вслед за ним, стараясь, чтобы ноги не тряслись от страха.

– Ты можешь перестать меня бояться? – Вопрос застал врасплох, заставив хватать ртом воздух, как рыбу, вытащенную из воды. – Мне неприятно это. Я ведь не сделал ничего плохого тебе.

Слова повисли в воздухе. Диара обернулась к травнику, ожидая увидеть насмешку на неправильном худом лице господина Эурелиуса, но натолкнулась на внимательный взгляд. Не выдержала и отвела глаза первой.

– Вы меня купили, – выпалила она, не успев подумать, что говорит. Потом всё-таки сообразила и зажала рот руками, словно надеясь вернуть слова обратно. Но они возымели вовсе не то действие, на которое она рассчитывала.

– Верно, – спокойно ответил травник. – Ну и что? А тебе хотелось бы, чтобы тебя купил кто-то другой? Который из них? Бэридэр или Джонсан? Который тебе больше нравится?

Диара замерла, пытаясь осознать, что только что сказал Эурелиус, а потом осторожно ответила:

– Я не хотела, чтобы меня вообще кто-то покупал.

– Но такое ведь невозможно, согласись? – И опять ледяным тоном добавил. – Поэтому будь добра, перестань меня бояться. Меня это раздражает.

– Ну знаете, это не в моей власти, – фыркнула Диара, не удержавшись.

– А ты хотя бы попытайся, – невозмутимо ответил травник.

И пока Диара обдумывала, что бы ответить ему, Эурелиус поднялся и неторопливо направился к ближайшей лавке с лаконичной вывеской: «Травы», предоставив ей либо догонять, либо оставаться на улице. Он был так уверен, что она не сбежит? А если она попытается, будет ли он её искать? Пока она не оповестила Эдмона о своём местоположении и не освоилась в этом городе, сбегать просто глупо. Да, к тому же, если травник её купил, хотя рабство запрещено по закону, она имеет право пожаловаться на него. Но это всё не сейчас.

Поэтому она встала и покорно побрела вслед за травником, который уже скрылся в лавке с травами.

Пока Эурелиус переговаривался с продавцом, называя ничего не значащие для неё названия, Диара с упоением вдыхала здешний аромат. Пахло чем-то таким родным и знакомым, но чем – хоть убей, она не могла понять. Медленно побрела, принюхиваясь, вдоль полок, на которых в деревянных плошках лежали образцы трав. Возле одной полки остановилась и закрыла глаза. Вот оно. Запах был такой же, как в лаборатории отца. Один в один. Терпкий, немного цветочный, он обволакивал и навевал воспоминания. Она сама не заметила, как на глаза навернулись слёзы. Такие непрошеные и нежданные.

– Эй, отойди от моего товара! Ты что там высматриваешь? Своровать вздумала? Да? Вот я тебе сейчас задам! – К ней спешил, переваливаясь, продавец. Маленькие глаза на полном лице налились кровью. Диара вздрогнула, как будто её ударили. Она давно уже не в родном Гасте, а отец – лежит в могиле. Ни к чему здесь слёзы. Она приготовилась защищаться, когда услышала:

– Оставьте, господин Лерон. Это моя работница.

– Ох, простите, господин Эурелиус, не признал. Давайте, я вам скидочку сделаю, хорошую. Вы же у нас постоянный и самый драгоценный покупатель, – продавец теперь был сама доброта. Видимо, каждый покупатель у него на вес золота, поэтому так и лебезит перед травником.

– Благодарю, – холодно ответил Эурелиус.

Диара думала, что они сейчас отправятся домой, но травник подошёл к ней.

– Какой запах вас здесь привлёк?

– Вот этот, – Диара ткнула пальцем на полку, на которой лежала та самая трава, напомнившая о доме. То ли Эурелиус читает мысли, то ли просто слишком догадлив, но она уже поняла, что скрывать что-то от него не имеет смысла.

– Галискаас. Хороший выбор. – И уже продавцу. – И галискаас заверните пожалуйста. Пойдём. Дома расскажешь, чем тебя он так привлёк.

Глава 4

– Ну так я слушаю. Чем тебе так нравится запах этой травы? – Эурелиус сдержал своё слово и допрашивал её в гостиной, когда они вернулись. Или продолжал разговор? Диара не могла дать точное определение его поступкам. – Между прочим, толку от неё особого нет. Считается, что она придаёт ума и сил для мыслительной деятельности, но вряд ли это правда. По крайней мере, мои эксперименты это не подтверждают.

– Вот почему у отца в лаборатории пахло ею! – Выпалила Диара, а потом смущённая замолчала.

– А кем был твой отец? – Опять в глубине глаз Эурелиуса промелькнуло что-то похожее на чувство, но Диара не захотела в этом разбираться.

– Один из лучших механиков Гаста и всего Королевства! – Это звучало гордо, но, вспомнив отца, она сразу сникла. Не хватало только позорно расплакаться, как там, за прилавкам.

– Механик. Это интересно. А как его звали? – Диара неуютно чувствовала себя под цепким холодным взглядом, словно на допросе. С трудом подавив в себе страх, всегда накатывающий на неё при виде травника, она, словно удав под взглядом заклинателя ответила.

– Джереми Керенер.

Она ожидала какой угодно реакции, но её не было вообще. Травник встал с кресла в гостиной и махнул ей рукой, показывая, что она свободна. Диаре ничего не оставалось, кроме как вернуться в свою комнату. Благо чтение при свечах немного скрасило ей вечер. Итак, теперь она знает, где находится портальная почта. Осталось дело за малым – заслужить доверие Эурелиуса, чтобы беспрепятственно выходить в город. А возможно ли это? За те несколько дней, что она провела в доме травника, он показался ей человеком отталкивающим, нелюдимым и пугающим. Хотя что в нём такого пугающего она, если честно, сказать не могла.

Утром она проснулась сама. Гастину будить её не пришлось. На стуле обнаружились вчерашние покупки – платье и бельё, а ещё мешочек, при виде которого сердце забилось, а на глаза опять предательски навернулись слёзы. Это была вчерашняя трава с мудрёным названием, которое она не запомнила. Она встала с кровати и первым делом прижала мешочек к лицу, окунаясь в, знакомый с детства, аромат. Потом оделась в новое платье. Ещё бы сделать другую причёску, а не тот пучок, что она привыкла носить. Но, увы, ни зеркала, ни гребня, в этой комнате она не нашла, а спрашивать у травника – нет уж, увольте.

Завтракая опять в полной темноте, при свете свечей, несмотря на то, что в доме были окна, Диара гадала – когда это зыбкое состояние неизвестности, в котором она сейчас пребывала, наконец, изменится. Не сидеть же всю жизнь в этом доме! Хотя, если честно, не сказать, чтобы тут было плохо, не считая странного хозяина, который вносил переполох в размеренные мысли. Но это то и пугало. Если честно, ей были непонятны его намерения, и от этого становилось совсем уж не по себе.

Перед приёмными часами, травник послал Гастина, чтобы сообщить, что сегодня он не придёт, и поэтому принимать людей ей придётся в одиночестве. Проверяет? Ей же лучше. Возможно, что если даже Эурелиус не выпустит её одну в город, она сможет передать письмо к Эдмону через одного из посетителей.

Посетители приходили один за другим, ничего интересного. Все снадобья из тех, которых у травника были в огромном количестве, ничего нового. Здесь, в основном просили от разных болей, и иногда были неординарные просьбы, для которых специально приходилось готовить эликсиры. Вроде как для успешных родов или для срочного роста волос. Такие эликсиры готовились под специального человека заранее. Диара записывала эти просьбы в специальную тетрадь и обещала передать Эурелиусу при первой возможности.

За полчаса до окончания приёма вошёл мужчина. Диара сразу поняла, что это знатный человек. Возраста, наверное, её отца, богато одетый, с драгоценным перстнем на пальце, он почему-то сразу вызвал у неё неприязнь.

– Мне, пожалуйста, как в прошлый раз, господин Эурелиус, – попросил он, подслеповато щурясь в темноте зала после солнечного света.

– Простите, но я не знаю, что господин Эурелиус предлагал вам в прошлый раз, – вежливо ответила Диара. Может быть, она зря подумала плохо об этом господине.

– А вы, простите, кто? – Господин поднёс к глазам монокль, рассматривая её так, что Диара поёжилась, почувствовав себя голой, как тогда перед продажей.

– Я – работница господина Эурелиуса.

– Странно. Я давно знаком с Алистером, но не слышал о том, чтобы он искал или, уж тем более, нанимал какую-то работницу. Но я поговорю с ним. Как вас зовут, прекрасная девушка? – Мужчина подошёл ближе и улыбнулся. Нехорошо так улыбнулся. Диара инстинктивно спряталась за стол и ответила:

– Диарлинг.

– Какое замечательное имя! А может быть, мы с вами познакомимся поближе? – Его рука легла на стол, за которым укрылась Диара. Она стояла, кусая губы. С такими людьми нельзя показывать, что тебе страшно. Никогда. Это то, чему она научилась, пока её везли как рабыню на продажу.

– Боюсь, что господин Эурелиус не одобрит этого, – ответила она, цепенея от страха.

– Да ладно вам! Уверяю вас, что Алистер не будет против того, чтобы мы познакомились после вашей работы поближе. Когда вы заканчиваете свою работу?

– Но у меня вовсе нет желания знакомиться с вами поближе, – прибегла к последнему аргументу Диара.

– Милочка, со мной нельзя что-то желать или не желать. Я секретарь Его Величества – Граций Аделиос и я всегда получаю то, что хочу. Завтра я приду к вам и мы обязательно поговорим. До свидания.

И мужчина, немного похрамывая, вышел из зала, оставив Диару стоять, прижав руки к бешено бьющемуся сердцу.

Что же ей делать? После того, как закончился приём, она, наверное, ещё с полчаса простояла в растерянности. На травника надежды не было. Вряд ли он захочет ссориться с королевским секретарём. Даже в Гасте она смутно слышала его имя. И слава о нём ходила отнюдь недобрая, а как о человеке циничном и даже жестоком. Только вот что он забыл здесь, в Римасе? Насколько она успела узнать – городок был небольшим, не столица, во всяком случае. Так, скорее, большой посёлок. И тем тяжелее было её положение. В столице или крупном городе ей было бы легче затеряться. Здесь же такое невозможно.

– Как прошёл приём? – Травник, умеющий неслышно подкрадываться, заставил натянуться и так напряжённые нервы. Она едва не вскрикнула, резко повернувшись, и опять увидела отголосок какого-то странного чувства, мелькнувшего на лице Эурелиуса. Открыться или нет? Попросить защиты? А вдруг травник без вопросов продаст её Грацию так же, как когда-то купил? В конце концов пока секретарь Его Величества придёт ещё раз, она, наверное, что-нибудь придумает. Поэтому после минутной заминки она излишне бодро ответила:

– Как обычно. Вот здесь вся сумма, тридцать два рила и записи – что купили. Два человека попросили снадобье на заказ.

Травник молча взял деньги, мельком взглянул в тетрадь и сказал:

– Хорошо.

То ли похвалил, то ли просто оценил сделанную работу – Диара так и не поняла. Когда он ушёл, она вздохнула с облегчением. Ей только не хватало, если он будет допытываться со своей ледяной дотошностью, почему она сейчас испуганна. Она так и не поняла, читает ли травник мысли, но каким-то образом угадывает то, что она чувствует. И это ему почему-то не нравилось.

А в комнате она подумала сначала засесть за написание письма Эдмону, потом всё-таки решила повременить. Несмотря на то, что страх рвался наружу, сейчас ещё не время. Пока травник с Гастином спокойно заходят в её комнату, даже не стучась, письмо представляет слишком большую опасность. Не носить же ей всё время его с собой. Вот когда травник разрешит ей выходить в город, тогда она и займётся написанием. А пока она решила заняться самообразованием и освежить в памяти информацию об Империи и её законах. Тем более, что чтение хоть как-то позволяло заглушить удушливый страх.

На следующий день к двенадцати она опять должна была быть в зале и принимать посетителей. Травник, видимо, остался вполне удовлетворён результатами её работы, потому что опять оставил её наедине с покупателями, а сам, видимо, уединился в своей лаборатории. Пока Диара думала, кого боится больше – господина Эурелиуса или этого секретаря Его Величества, пробило двенадцать, и покупатели поспешили один за одним, так что она едва успевала их принимать. Ближе к вечеру она всё больше и больше нервничала, а огромные старинные настенные часы, казалось, отбивают каждый час похоронным звоном. По крайней мере он раздался у Диары в ушах, когда опять около четырёх вошёл Граций.

– Вот видишь, девочка, – улыбнулся он ей с порога, нехорошо, довольно и сыто, как кот, объевшийся сметаны, – Я сдержал своё слово. Пойдём, пообщаемся.

Он придвинулся поближе. Что же делать? Ударить секретаря Его Величества? За это полагается тюрьма и вряд ли там она будет в большей безопасности. Но страх застилала глаза и, когда Граций подошёл ближе, она схватила со стола первый попавшийся предмет, им оказался тяжёлый резной подсвечник, и отступила к стене.

– Что такое? – В глазах Грация мелькнуло удивление. Видимо, он не привык, к тому чтобы ему действительно кто-то отказывал. Но Диара была настроена решительно. Значит она будет первой, если он не привык. – Вы боитесь гнева своего хозяина? – По своему истолковал он её реакцию. – Сейчас я спрошу у Алистера, отпустит ли он вас ко мне на пару дней, скажем.

– Что вы хотели у меня спросить?

Голос травника вызвал у Диары странную смесь облегчения и страха. Конечно, его разрешение ничего не изменит, но почему-то она всё равно надеялась на заступничество там, где никакой надежды вроде бы и быть не могло.

– Алистер, как старого знакомого, можно на пару слов, – Граций улыбнулся травнику так открыто и дружелюбно, что Диара с испугом поняла – сейчас травник точно уступит. Настолько располагающий вид был у королевского секретаря (и это несомненно часть его работы), что если бы она не видела его настоящее лицо, никогда бы не поверила, что человек может так измениться.

– Я слушаю, – травник стоял, скрестив руки на груди. Диаре показалось, или в глазах королевского секретаря вот уже второй раз за день, мелькнула растерянность и удивление.

–Я хотел бы пообщаться с твоей работницей после, так сказать, завершения рабочего дня. А она, вот, бедняжка, боится, что ты её не отпустишь. – И вид такой невозмутимый. Диара вздрогнула от страха.

– Это не…неправда, – только и смогла она выдавить из себя. Сил ответить что-то другое, словно бы совсем не было. Страх вернулся и с такой силой, что она едва не задохнулась от нахлынувших эмоций.

– А хочет ли моя работница пообщаться с вами? – Задал вопрос Эурелиус, игнорируя её признание. Он не услышал? Или не захотел услышать?

– О… – Граций на секунду замялся, но тут же нашёлся. Не зря же он королевский секретарь. – Прекрасная девушка просто стесняется. Обычная девичья скромность.

И усмехнулся, плотоядно. Диаре показалось, или ледяные глаза травника полыхнули огнём снова? Она опять почувствовала себя на рынке рабов. Оценивали её достоинства и недостатки, как у породистой лошади, не обращая внимания на неё саму. Словно её здесь не было. И всё-таки её дальнейшая судьба зависела от этого разговора.

– Девушка сама в состоянии ответить – хочет она пообщаться с вами или нет, – В тон Грацию ответил травник. – Если хочет – я не буду держать.

Неужели от неё ждут ответа?

– Не хочу, – осторожно ответила Диара, стараясь, не показать как ей страшно.

– Да ладно тебе, Алистер! – моментально изменил голос королевский секретарь. Исчезло заискивание и дружелюбие. Перед ней стоял воистину секретарь Его Величества – холодный оценивающий взгляд. – Ты же знаешь меня.

– Приходилось встречаться, – ответил травник, и Диара могла с уверенностью сказать, что ответил брезгливо.

– Отдай мне девушку. Хочешь – насовсем. Я заплачу. К чему эти разговоры? Я привык всегда получать то, что желаю. А ты отыщешь себе ещё служанку. Хочешь, я даже подкину парочку? – Усмехнулся одним краем губ Граций. Опасный человек, хитрый интриган. Как, впрочем, и все, приближённые к королевскому двору. Другие там не выживают.

– Долго искать придётся, – ответил без малейшей улыбки Эурелиус. – Слишком тяжело найти грамотную работницу, чтобы хорошо писала на имперском в этой глуши.

Что-ж, вот и разгадка, для чего травник её купил. А если ещё учесть, что не грамотную работницу, а грамотную рабыню, то получается ещё лучше. Пятьсот рилов, которые за неё заплатил Эурелиус, насколько она успела узнать – не такие уж и большие деньги. Полгода работы экономки, допустим. Или год – посудомойки. Гувернантки и прочие грамотные девушки, получали и того больше. Жаль, что дома она мало интересовалась этими вопросами. Она намеревалась выйти замуж за Эдмона и жить с ним счастливо в любви и согласии.

– Я тебе привезу из столицы. Там таких самородков полно, – самодовольно ответил секретарь Его Величества. – Так что, обойдёшься пару недель без неё? Или предпочитаешь, чтобы она всё-таки на тебя работала? У меня она ни в чём нуждаться не будет, – и Граций сделал шаг вперёд. Травник стоял, словно бы в раздумьях. А Диара, сама не зная, почему так получилась, инстинктивно, шагнула назад, к травнику.

– Нет. Диарлинг никуда не пойдёт, а останется со мной. Я не хочу другую работницу.

Диара спокойно выдохнула. Пусть Эурелиус оставит её себе ради выгоды. Лишь бы оставил.

Граций ошеломлённо смотрел на единственного, наверное, человека, осмелившегося ему перечить, потом перевёл взгляд на Диару, и она вздрогнула – столько ненависти читалось в глазах.

– Вы ещё пожалеете об этом, – прошипел Граций и покинул дом, хлопнул дверью так, что задрожали стёкла.

Глава 5

– Зачем вы это сделали? – Спросила Диара через несколько минут, точно уверенная, что Граций их теперь не слышит.

– Может быть, потому что мне действительно не нужна другая работница? – Насмешливо, как ей показалось, ответил Эурелиус. Она внимательно присмотрелась к нему. Глаза смотрели как обычно холодно. Вот только в них появилось какое-то новое выражение, и она не могла определить, какое.

– Не настолько, чтобы из-за меня наживать себе врагов, – невесело усмехнулась Диара.

– А это уж, позволь, решать мне.

Вот и всё. Разговора не получилось. Ну хотя бы, по крайней мере, она поняла, что бояться травника неразумно, когда на свете есть такие люди как Граций, которые к тому же почему-то излишне в ней заинтересованы. Диара вздохнула, и вздрогнула, услышав:

– Если Граций посмеет угрожать или проявлять какой-то интерес к тебе – сразу рассказывай мне.

Она совсем забыла про присутствие травника, занятая своими мыслями. Интересно, что это сейчас – собственнический интерес хозяина к своей рабыне и по совместительству ценной работнице или…Что или, она даже и не могла вообразить.

– Пытаешься понять, почему я защитил тебя от стукача Его Величества? – В который раз словно прочитал её мысли Эурелиус. Диара осторожно улыбнулась, несмотря на всё отчаянье ситуации. Грацию правда, пошло бы куда менее приличное прозвище, но эти мысли она лучше оставит при себе. Поэтому она осторожно кивнула. – Считай, что мне глубоко неприятны такие люди, которые считают, что всё можно купить или продать.

– Однако сами вы меня купили, – как-то странно звучали рассуждения травника на фоне его поступка.

– Мне нужна была ценная работница, – спокойно ответил он. – Но если ты хочешь – ты вольна уйти – я не держу тебя, только отработай мне, пожалуйста те деньги, которые я на тебя потратил. – Диара ошеломлённо воззрилась на Эурелиуса. Неужели он это сказал? Но… Её предположения и такие замечательные по своей простоте планы побега в голове просто рассыпались. Взять и уйти? А не ловушка ли это? – Если тебе, конечно, есть куда возвращаться, – вкрадчивым голосом заметил он.

– Есть, конечно, я вернусь на родину. Это лучше чем жить здесь бесправной рабыней, – Она точно верила сама в то, что говорила. Тогда почему же её слова прозвучали так фальшиво даже для неё самой. Дома её ждёт только Эдмон, который искал бы её, если бы знал, где. Да и, наверное, ищет. Но тётка ни за что не скажет. Самое худшее, что она может для неё сделать – это придумать какую-нибудь гадость про неё, соврать. Наследства у неё не осталось, кроме нескольких диалов, но и тех отец не успел положить в банк. Он витал в облаках, вечно занятый своими изобретениями. И она не могла его за это винить. Дома на родине у неё тоже нет. Если бы она вышла замуж за Эдмона, то ей пришлось бы жить либо у его родителей, пока он занимается в университете, либо вместе с мужем в студенческом общежитии. Выходит, что и возвращаться то ей некуда. И травник это откуда-то знает. Но от этого он не станет более приятен ей. Потому что согласиться с его условиями, значит остаться в его доме навсегда. Поэтому она отработает эти деньги и уйдёт. Какая разница куда?

Если ты так любишь твою родину – я тебя не держу, – Диаре почудилось или его голос звучал устало. – Но ведь возвращаться тебе некуда. Не так ли?

Ей показалась усмешка на его лице. Или просто показалось… Но это подстегнуло её, заставив сорваться после этого тяжелого разговора, после всех приставаний Грация.

– Какая вам разница, есть ли мне куда возвращаться? Вам то до этого должно быть меньше всего дела!

И тут же замерла, испуганная. Она ждала, что травник накинется на неё с обвинениями или колкостями, а то и вовсе прикажет как-нибудь наказать. Не зря же он её купил, но он развернулся и ушёл. Просто и молча. Она постояла немного в растерянности возле стола, на котором сиротливо лежала тетрадь с её записями и ещё мешочек с золотыми рилами. Эурелиус не забрал его. То ли был слишком богат, то ли знал, что она не украдёт, то ли был уверен, что в любом случае сможет найти и наказать. Не важно. Вот он, её шанс. Взять несколько рилов, чтобы отправить письмо Эдмону. А потом она отработает. И он даже не узнает.

Искушение было очень сильно, на мгновенье она сжала кулаки, потом шумно выдохнула и отправилась к себе в комнату, наверх. Кто бы ни был травник, точнее каким бы человеком он ни был, он пока ни разу не отнёсся к ней так, чтобы она могла себе позволить такое. Она подождёт, как ждала до этого, утешая себя мыслью, что и без письма Эдмон наверное её ищет. Не может быть иначе. А раз ищет – значит, обязательно найдёт.

Следующие несколько дней прошли относительно спокойно. Секретарь Его Величества словно бы насовсем пропал, травник тоже. Диара видела его за эти дни всего пару раз, наверное. Он словно бы её проверял. Ей это нравилось куда меньше, чем его постоянный контроль. Просто потому что она не понимала, что Эурелиусу надо от неё. Вроде бы она и хотела ему поверить, что он искал всего лишь работницу и в то же время что-то мешало. После всего что с ней случилось доверять, чтобы потом ошибиться было слишком больно.

А через два дня, утром, до приёмных часов оставалось ещё около часа, в дверь дома постучали. Диара услышала стук, но не обратила внимания, занятая чтением книги. А через полчаса за ней явился Гастин и в своей обычной молчаливой манере указал рукой на дверь, призывая следовать за собой. Диара спустилась вслед за ним в гостиную. Там был господин Эурелиус, при виде которого ей почему-то стало немного не по себе, и двое мужчин в форме. Охранители закона, подчинявшиеся только Его Величеству.

– Вы хотели видеть мою работницу, Диарлинг Керенер, – Надо же, а Эурелиус запомнил её родовое имя. Она удивлённо подняла на него глаза, чтобы тут же их опустить. Ей показалось или он смотрел немного печально? А может быть, это игра воображения, желавшего во что бы то ни стало разглядеть, что скрывается за этой невозмутимой маской, или кто.

– Добрый день, госпожа, – учтиво поклонились ей охранители. – Нам сказали, что вот этот вот господин, – они посмотрели на травника с лёгким презрением. Диара уже поняла, что он, мягко говоря, не пользуется в городе популярностью. Хотя, насколько она знала, снадобья, в том числе целительные и такого уровня, готовит он один. – Совершил недопустимое для нашей великой Империи деяние.

Охранитель сделал эффектную паузу. И был грубо прерван вторым охранителем, который, видимо, не разделял радости по поводу его торжественных речей.

– Нам сообщили, что господин Эурелиус купил вас, как рабыню. Хотя это запрещено законами нашей Империи. Если это правда – ему грозит тюрьма. А вам мы как пострадавшей стороне выплатим компенсацию.

– И, разумеется, вернём свободу, – подхватил второй охранитель.

Вот же он, шанс. Сейчас она скажет, что они правы. Эурелиуса заберут в тюрьму, а она получит компенсацию и сможет вернуться домой, к Эдмону. Диара задумчиво посмотрела на травника. Он стоял как всегда невозмутимый, словно это не его пришли арестовывать. Но почему то, последние дни ей всё чаще и чаще казалось, что это маска. А потом пришли запоздалые мысли, что ведь он то ей ничего по-настоящему плохого не сделал. Ей стало страшно при мысли о том, что случилось бы, попади она к Грацию в рабство. Вот тот бы уж точно воспользовался своим положением хозяина во всех смыслах.

Диара снова перевела взгляд на травника. Он, наверное, читает мысли и чувствует, когда она его боится. А, может быть, даже знает, что вот сейчас она размышляет, предать его или нет. Почему она воспринимала ответ охранителям как предательство – Диара не смогла бы ответить даже самой себе. Ведь это было бы честно – ответить им правду и в то же время… Несколько минут пролетели как секунду. Дальше молчать – означало вызвать подозрения, и Диара сказала, постаравшись, чтобы это прозвучало как можно искреннее.

– Нет, что вы, господа охранители, какое рабство? Я нанялась помощницей к господину Эурелиус по собственному желанию.

– Благодарим вас, – после такой же небольшой паузы, – ответили охранители. – Простите за беспокойство.

Когда за ними закрылась дверь, Диара почему то с облегчением выдохнула и опустилась в кресло. Ложь далась ей тяжело. Она боялась поднять голову и посмотреть на травника. Почему? Сама не знала. Может быть, боялась увидеть что-то, что ей не понравится.

– Спасибо, – вдруг нарушил тишину он. Ей показалось, или Эурелиус только что поблагодарил её. Она изумлённо подняла голову, чтобы на секунду встретиться с его холодными глазами и заметить в них искры какого-то чувства. Потом травник отвернулся и излишне торопливо, как показалось ей, вышел из комнаты, оставив её в недоумении.

Утром она проснулась сама. Гастин ещё не пришёл. Открыла глаза и ахнула в изумлении. Возле окна стоял туалетный столик из тёмного дерева, а на нём… Цветы. Обычные полевые цветы. Те, которые она любила собирать и приносить отцу в лабораторию и те, которые всегда так замечательно пахли… Она закрыла глаза, на секунду представив себя дома, потом вздохнула и нехотя открыла. Но цветы никуда не исчезли. А ещё на столике не было никаких записок, вообще ничего, что объясняло бы откуда они взялись. Только сами цветы, которые до жути неуместно (как она сейчас ощутила) смотрелись в этом мрачном особняке.

Не в силах разгадать эту загадку, Диара встала, намереваясь привести себя в порядок и направиться в столовую, когда увидела то, что изумило её ещё больше. Каким-то чудесным образом в комнате появилось зеркало (наконец-то!) и даже гребень. Кто это о ней так позаботился? Неужели тот, кого язык не поворачивался назвать хозяином?

Её настроение сегодня не мог поколебать ни обычно молчаливый Гастин, ни завтрак в мрачной столовой. После приёмных часов (интересно, бывает ли у травника выходные) Диара уже собралась, было, вернуться к себе в комнату, когда Гастин наконец-то нарушил своё молчание, чтобы сказать, что её зовёт хозяин.

Поднимаясь вслед за дворецким в кабинет к травнику, она не могла не спросить себя – зачем она ему нужна. И не смогла найти ответ. Но если где-то в глубине души Диара думала, что отношение Эурелиуса после утреннего подарка хоть как-то изменится, то их встреча заставила её почему-то разочароваться. Капельку, но всё же разочароваться.

– Вы звали меня? – Спросила она, когда молчание стало уже надоедать. Почему то она чувствовала себя так, словно её рассматривают и оценивают.

– Да. Если тебе чего-то не хватает из одежды или, – он махнул рукой, не зная, наверное, какое слово вставить. А Диара поняла, что Эурелиус так прячет что-то похожее на смущение. – Одним словом, завтра с утра Гастин собирается в город. Ты можешь поехать с ним.

Диара постаралась не выдать ничем свою радость, по крайней мере внешне, всё время забывая, что травник то ли читает мысли, то ли что-то близкое к этому. Она попадёт в город, одна, без него! А там уже делом случая будет зайти, допустим, в книжную лавку и сторговавшись купить книгу дешевле той цены, за какую выставлена. А разницу забрать себе. А, может быть, она сможет отправить письмо Эдмону прямо завтра. Она едва не напевала от радости. Если бы Эурелиус хотел бы ей это запретить, прямо или косвенно, он бы так сделал. А пока – она свободна и раз свободна – значит она этим воспользуется.

Поклонившись травнику, который так и стоял, молча глядя на неё и Диара бы даже сказала – обречённо (нет, ей наверное, это почудилось), она бросилась обратно в свою комнату, писать письмо Эдмону. Дверь подпёрла изнутри единственным креслом. Если Гастин или сам травник захочет зайти, скажет, что она переодевается. Быстро достала из книги чистые листы, а запасное перо с чернильницей она чуть ли не в первый день отыскала в приёмном зале. Теперь дело за малым – написать само письмо и сообщить, где её искать. Подумав немного, начала выводить буквы на белизне листа.

«Милый Эдмон, я в Римасе, Империя, меня продали в дом травника. Приезжай скорее. Твоя Диара»

Да. Так кратко написать будет лучше всего. Она объяснит Эдмону потом, при встрече, что с ней случилось. Диара сложила письмо и убрала. В отделении портальной почты на её письмо поставят свою печать и отправят, почти мгновенно, в любую точку страны. Наверное, и в Королевство, по идее, письмо тоже должно будет дойти так же быстро. Вопрос в том, сколько это будет стоить. Но ответ она узнает завтра. А сегодня надо спать.