World of Warcraft. Ночь Дракона бесплатное чтение

Пролог

Он был заперт… заперт… заперт…

Тьма его каземата давила на него. Он не мог дышать, не мог пошевелиться. Как так получилось? Что за мерзкой мелюзге удалось поймать его в ловушку? Паразиты схватили левиафана! Это было невозможно!

Но это произошло…

Ему хотелось прореветь, но он не смог. По крайне мере вокруг не раздалось ни звука. Тишина сводила с ума. Он должен был освободиться! Должен был сбежать…

Ослепительная изумрудная вспышка охватила его. Он завопил, поскольку мучительный свет сломал его тюрьму и вытолкнул его наружу.

Но тот вопль перешел в громкий рев облегчения, смешанного с яростью. Он распахнул свои величественные мерцающие крылья, его гигантская бирюзовая фигура занимала большую часть помещения, в котором он оказался. Острые почти прозрачные треугольные наросты простирались по его спине и формировали на голове внушительный гребень, похожий на тот, что носят на шлеме генералы. Огромные, блестящие белые сферы - скорее жемчуг, чем глаза - осмотрели просторную пещеру, полную горных образований, выступавших словно клыки с округленного потолка и шероховатого пола.

Затем он злобно уставился на тех паразитов, которые посмели - каким-то образом! - схватить его, великого и ужасного. Внезапно от него изошла тонкая пурпурная аура, и он проревел в своей справедливой ярости.

- Мерзкие букашки! Мелкие гремлины! Вы посмели обращаться с Зераку как со своей домашней зверюшкой? - пока Зераку кричал, его итак эфирное тело становилось все более и более прозрачным. Он взирал на небольшое сборище его тюремщиков. Они представляли собой уродливых небольших существ, которые двигались как неуклюжие дренеи, только у них была чешуя, а кое-где виднелся и мех. Их мерзкие крошечные ротики были полны острых зубов, их тела скрывала броня, а головы - капюшоны. Их глаза пылали лютым красным пламенем, и, несмотря на только что озвученную угрозу, не было похоже, что они напуганы.

Зераку подумал, что они не связывались ранее с драконами пустоты.

- Мерзкие букашки! Мелкие гремлины! - повторил он. Вокруг его тела стали внезапно потрескивать грозовые разряды, что поразило даже его. Он протянул свою когтистую лапу, словно собираясь смахнуть этих надоедливых существ, и внезапно из нее вылетела молния.

Первый удар необычно сошел со своего пути, развернувшись от мелких существ в самый последний момент. Одновременно на лбах каждого коротышки показалась странная пылающая руна.

Без промедления дракон-пленник запустил в них очередное заклятье. На сей раз, молния ударила в землю рядом с его угнетателями. Во все стороны полетели камни и грязь, а вместе с ними в воздухе оказались и эти, наконец, зарычавшие твари. К радости дракона, их шипящие тела попадали на землю.

- Мерзкие букашки! Зераку раздавит вас всех!

Он призвал еще больше силы. Его грудь внезапно покрылась темными лазурными венами. Молния затрещала еще яростнее.

Вдруг откуда-то взялась длинная прочная нить из серебряной энергии. Она обмоталась вокруг его передней лапы и сильно сжала ее.

Пораженный этим Зераку даже забыл, что собирался нападать. Дракон пустоты был существом из энергии; нить должна была пройти сквозь него. Он попытался разорвать ее зубами, но лишь получил мощный удар по челюсти. Его лапа повисла, внезапно лишенная всей силы.

Как только это произошло, его другая передняя лапа была точно также обезврежена. Зераку напрасно противился - тонкие магические нити оказались сильнее его.

Тело дракона пустоты охватила рябь, синие вены, обычно выделяющие Зераку издалека, теперь стали почти черными. Он стал еще более призрачным, словно растворялся в тумане.

Серебряные нити вспыхнули.

Зераку выдал полный страданий вопль и упал, обрушившись на землю, словно он состоял из плоти и крови. Пол пещеры покрылся трещинами. Образовалась большая расселина, куда упали и встретили свою смерть два крошечных существа.

Оставшиеся проигнорировали гибель своих товарищей, поскольку они впустили в ход еще две серебряных веревки. Пятерка этих заморышей орудовали зловещими нитями энергии, будто это были гигантские кнуты. Нити безошибочно обматывали Зераку и прикреплялись к земле позади него своими маленькими изумрудными кристаллами на конце.

- Отпустите Зераку! - проревел дракон пустоты, поскольку лески опять вспыхнули, и по его телу пронеслась агония. - Освободите меня!»

Новая порция нитей намертво прижала его к полу. Зераку боролся, но магические оковы полностью сводили на нет его силы.

Чешуйчатые фигуры вокруг него торопились, запуская одну нить из кошмара за другой, пока те почти полностью не обволокли дракона. Каждое их прикосновение казалось ему и обжигающим, и леденящим. Зераку корчился от ярости и боли, но не мог ничего поделать.

Существа продолжали лихорадочно работать, очевидно, будучи неуверенными в силе своих пут. С помощью изумрудов они постоянно подправляли сдерживающие нити, что часто доставляло дракону пустоты дополнительные страдания. Одного из них эти пытки даже насмешили.

Зераку сконцентрировал последние остатки своей силы на этом истязателе. Черная энергия окружила то существо, которое теперь вопило от страха в расплату за причиненные муки. Магия дракона пустоты превратила угнетателя в кровавое месиво, которое потом обернулось в кристалл черного эбонитового цвета.

Немедля другая нить охватила его пасть, прижав ее к полу. Сверкающий титан продолжал свою борьбу, но теперь его челюсти держались так же крепко, как и остальная часть его тела.

Его тюремщики продолжали мельтешить по огромной пещере, словно их что-то сильно беспокоило, хотя Зераку больше не был уверен, что это имело хоть какое-то отношение к нему. Он прошипел – с закрытым ртом он не мог издать нечто иное - и попытался вновь освободиться.

И снова все его попытки были тщетны.

Вдруг ни с того ни с сего чешуйчатые коротыши остановились. Все они, как один, уставились куда-то мимо дракона пустоты, вне поля его зрения. Однако Зераку все же мог ощутить, как кто-то пришел, кто-то, кто обладает огромной силой.

Его настоящий надзиратель…

Все вокруг него упали на землю в знак уважения. Зераку услышал слабый шум, который можно было принять за ветер, если не учитывать, что в этом проклятом месте не могло быть никакого сквозняка.

- А вы преуспели, мои скардины, - прозвучал очаровательный женский голос, от которого у дракона кровь застыла в жилах. - Я рада…

- Они неплохо справились с вашим наказом, - вторил ей мужской голос. В его тоне явно чувствовалось презрение к тем существам: - Хотя они раскрыли крисалиновую палату слишком рано, моя госпожа. Зверь чуть не сбежал.

- Нет повода для беспокойства. Оказавшись здесь, сбежать уже невозможно.

Судя по голосу, женщина приближалась… и вот, она предстала перед Зераку. Бледная дама, одетая в облегающее платье цвета ночи, изучала его и давала в свою очередь возможность ему изучить ее. Она напомнила Зераку другую, ту, что пыталась помочь ему и показала, что есть нечто отличное от абсолютного хаоса, с которым он был хорошо знаком в мире, прозванным Запредельем. Дракон пустоты смог учуять в некоторой степени нечто знакомое, и в то же время что-то было совсем не так.

Длинные черные волосы спадали вниз с ее плеч. Казалось, она выражала сочувствие, будто она была не причастна к его заточению, хотя Зераку не сомневался, что в этом виновна именно она. Дракон пустоты смог заметить идеальные черты ее лица, а у ее собеседника они были вообще безупречны.

Все же Зераку почувствовал себя неуютно от этого полуприкрытого взгляда, и он снова изо всех сил попытался вырваться из ловушки.

Женщина усмехнулась краем своих красных губ.

- Тебе не нужно так волноваться, мой мальчик. Наоборот, тебе должно быть хорошо. Ведь, в конце концов… я всего лишь привела тебя домой.

Ее слова для него были полной бессмыслицей. Зераку напрягся, отчаянно ища спасения… спасения от этих крох, которым каким-то образом удалось сильно напугать его.

Она наклонилась, чтобы быть прямо перед ним. Ее левая сторона лица была скрыта шелковистой вуалью… но когда она повернула голову, эта вуаль не скрыла от дракона ужасающую, опаленную плоть и зияющую брешь там, где должен был находиться ее глаз.

И хотя женщина казалась мошкой при сравнении с драконом пустоты, ее обезображенный лик усилил страх Зераку тысячекратно. Он хотел оказаться подальше от нее, желал никогда больше ее не видеть. Даже когда вуаль опять скрыла уродливую часть ее хозяйки, дракон все еще мог ощущать, что под ней скрывается ужасное зло.

Зло, которое превосходило все, что он знал в Запределье.

Ее губы вновь расплылись в улыбке, намного большей, чем мог бы позволить себе обычный человек.

- А теперь тебе нужно отдохнуть, - сказала она властным тоном, требующим повиновения. Пока Зераку не потерял сознание, она добавила: - Отдыхай и не бойся… ведь здесь ты среди своей родни, моё дитя…

Глава 1

Время летит так незаметно, если тебе суждено жить так долго, подумала закутанная фигура, восседавшая в своем горном святилище и смотрящая на мир через бесконечный ряд мерцающих сфер, витающих вокруг него. По одному лишь жесту своего создателя они перемещались вдоль гигантской овальной палаты. Те, которые он выбирал, подлетали к нему и устанавливались на пьедесталы, созданные магией из сталагмитов, когда-то переполнявших это место. Каждая основа пьедестала была словно вырезана искусным ремесленником, настоль идеальны были их линии и углы. Однако чем выше шел постамент, тем больше он казался плодом сна, а не продуктом ручного мастерства. В росписях того сказочного пьедестала просматривались драконы и души, а сама вершина напоминала оцепеневшую руку с длинными, когтистыми пальцами, тянувшимися, но не хватающими сферу над собой.

И в каждом таком шаре показывалось то, что наиболее интересовало этого волшебника, Краса.

Слабый рокот грома, чудом донесшийся до этого скрытого святилища, говорил о надвигающейся буре. Одевшись на сей серый вечер в фиолетовые одежды, говорящие о его принадлежности к Кирин Тору, долговязый, бледный заклинатель наклонился к шару, чтобы все разглядеть. В синем свечении сферы в свою очередь отражался высший эльф – представитель теперь уже почти исчезнувшей расы - у него была та же структура лица, аристократический нос и длинная голова и уши. Все же, несмотря на сходство с той красивой и павшей расой, происхождение Краса было точно не эльфийское. Это можно было сказать не только потому, что его ястребиное лицо было покрыто морщинами и шрамами - из которых более всего выделялись три длинных рубца на всю правую щеку, что не мог заработать ни один эльф, если он, конечно, не прожил несколько тысячелетий - не только потому, что у него были экзотические черные и темно-красные пряди в его серебряных волосах. Скорее его сверкающие черные глаза - глаза не эльфа и даже не смертного - говорили о древнем возрасте существа.

Возраст, возможный только у одних из самых старших драконов.

Крас было ему имя, когда он принимал эту форму, под этим именем его знали многие, когда он однажды был старшим членом правящего круга совета даларанских волшебников. Но Даларан не смог остановить быстрорастущий поток зла, несмотря на все свои усилия, как этого не удалось многим другим королевствам во время войны против орков и последующих битв с демонами Пылающего Легиона и нежити Плети. Мир Азерота перевернулся вверх тормашками, были погублены тысячи жизней, и все же затем вновь наступил баланс сил… баланс, который с каждым мимолетным днем казался все призрачнее.

- Мы как будто пойманы в ловушку бесконечной игры, и наши жизни зависят от броска игральной кости или поворота карты, - подумал он, вспоминая катастрофические события еще более далекого прошлого. Тогда Крас стал свидетелем краха цивилизаций, намного старше, чем любая существующая ныне, и хотя у него была возможность тогда спасти многих, этого оказалось недостаточно. Что тогда мог сделать он один, один дракон… даже если он был на самом деле Кориалстразом, супругом великой королевы красной стаи Алекстразы.

Даже сам великий Аспект, его возлюбленная госпожа, возможно, не могла предвидеть все и вмешаться в ход событий. Крас знал, что он берет на себя гораздо большее бремя, чем должен бы, но дракон-маг не мог отказаться от своих попыток помочь народам Азерота, даже если некоторые из его усилий были заранее обречены на провал.

И прямо сейчас происходило множество событий, которые привлекали его внимание, события, которые могли повергнуть этот мир в пучину хаоса… и в корне этих проблем была его собственная раса - драконы. Огромная брешь - портал, ведущий в удивительный мир, называемый Запредельем - одновременно очаровывал и беспокоил синих драконов, хранителей всей магии. Оттуда прибыло таинственное лекарство от безумия, которое давным-давно охватило повелителя синей стаи. И хотя Аспект магии, Малигос, теперь находился в здравом уме, Краса ничуть не радовал текущий ход мыслей левиафана. Будучи возмущенным, что, по его мнению, младшие расы необдуманно пользовались разрушительной магией, Малигос начал намекать другим Аспектам, что, возможно, понадобится чистка всех обладателей данной силы, дабы сохранить Азерот. Малигос был непреклонен в своем решении в последний раз, когда он, Алекстраза, Ноздорму Вневременной и Изера Спящая собрались вместе на далеком севере в древнем, высоком храме Драконьего Покоя скованного льдом Драконьего Погоста на обязательный ежегодный ритуал, начатый с тех пор, как они объединили свои силы, дабы одолеть ужасного Смертокрыла чуть более десятилетия тому назад.

Опечалившись еще сильнее, Крас отозвал рассматриваемое им видение и вызвал следующее. Однако он даже не обратил на него внимания, все его мысли теперь были о другом великом драконе, Изере. Ходили слухи о кошмарах, появившихся в эфирном царстве, хозяйкой которого она была - мифическом Изумрудном Сне. Но что точно там произошло - вопрос, на который никто не мог ответить, но Крас начинал беспокоиться, что Изумрудный Сон может стать проблемой, потенциально более пагубной, чем любая другая.

Он было начал призывать следующую сферу, быстро охватив взглядом текущую… но вдруг он запоздало признал показываемое в ней место.

Грим Батол.

Все мысли о Малигосе и Изумрудном Сне сразу вылетели у Краса из головы, как только он заметил зловещую гору. Он знал ее слишком хорошо, поскольку он бывал там и даже посылал своих помощников в самое сердце того проклятого места. В Грим Батоле его возлюбленная госпожа была порабощена орками с помощью зловещего артефакта - Души Демона. Да, той самой варварской расой, по иронии судьбы доказавшей, что может быть полезным союзником спустя десять лет, когда вернулись демоны Пылающего Легиона. Что до Души Демона, то тогда она подчинила королеву драконов Орде, ибо изделие было создано самими Аспектами и осквернено одним из них. Алекстраза поставляла оркам своих детенышей, которые были обречены стать живыми орудиями в войне, для не знающих пощады наездников орков. Те юнцы погибали пачками в бою против волшебников и драконов других стай.

Лишь при помощи дерзкого волшебника Ронина, девы-воина из расы высших эльфов Верисы и других, Красу удалось освободить из плена свою королеву. Дворфы помогли избавиться от остатков орочьего сопротивления. Грим Батол был опустошен, а его злое наследие навсегда уничтожено.

Или, по крайне мере, все так считали. Дворфы были первыми, кто почувствовал тьму, которая проникала в гору, и потому они ушли оттуда практически сразу после поражения орков. Алекстраза и он тогда решили, что красная стая обязана оцепить Грим Батол. И это несмотря на то, что гора уже охранялась ими, начиная с древней битвы за Хиджал, и именно присутствие там красных драконов позволило оркам так просто поработить их с помощью Души Демона.

Так, несмотря на дурные предчувствия Краса, багровые титаны вновь стали часовыми этих окрестностей, дабы быть уверенным, что никто не войдет в гору, случайно или с намерением использовать заключенное там зло.

Но совсем недавно стражи горы заболели без всяких на то причин, некоторые даже погибли от неизвестной заразы. Кое-кто сошел с ума, так что не оставалась никакого выбора, кроме как избавить их от страданий из-за страха опустошения, которое бы они могли причинить этому миру. Красная стая, наконец, сделала то, что уже давно сделали другие - покинула Грим Батол.

Так гора стала лишь пустой могилой, напоминающей о конце старой войны, и так продолжалось весь этот крайне короткий мирный период.

Но все же…

Крас внимательно взглянул в затемненный шар. Даже будучи вдалеке от горы, он мог ощутить нечто исходящее изнутри. Грим Батол за эти столетия все время был во власти зла, которому уже не было никакого искупления.

В последнее время появились слухи о том месте, указывающие, что тьма его прошлого возвращается. Крас знал это. Обрывочные рассказы об огромной, крылатой фигуре, замеченной в ночном небе, призрачная тень, которая стерла целую деревню в километре от Грим Батола. Один рассказчик уверял, что увидел то существо при свете луны, и оно было похоже на дракона… вот только не красного, черного или какого-нибудь еще известного цвета. Оно было аметистового цвета, что было невероятно, и до ужаса напугало обычного фермера. Даже проверенные источники, главным образом его помощники, сообщили о странных движениях в небе над горой, а один молодой дракон из его стаи, попытавшийся проследить за этим, пропал без вести.

Во всех уголках мира происходило множество событий, требующих внимания, чтобы Аспекты вновь сосредоточились на Грим Батоле, но Крас не мог позволить злу таиться там. Однако он больше не мог полагаться на своих помощников в этом деле, жертвовать другими никогда не было в его стиле. Теперь настало время заняться этим лично, к чему бы это не привело.

Даже если это будет его смерть.

Конечно, у него было два друга, которым он мог бы довериться, даже зная о рискованности задуманного, но у Ронина и Верисы были свои проблемы.

Что ж, похоже, это было его личным делом. Кратким взмахом руки Крас увел все сферы в тень. Смерть никогда не страшила его, он слишком часто встречался с ней и даже чуть ли не побывал в ее объятиях. Он желал лишь, что когда это произойдет, то это будет во благо. Он был готов умереть ради своего мира и тех, кого он любил, если это потребуется.

- Если это потребуется, - повторил про себя дракон-маг. Он еще даже не тронулся в путь. Сейчас было не время думать о провале.

- Расследование должно быть проведено незаметно, - размышлял Крас, встав со своего кресла. - Это не просто совпадения. За этим стоит нечто, угрожающее всем нам: я это чую….

Если бы сейчас было совсем другое время. Если бы это были времена Второй войны, Крас знал, кого винить. Безумного Аспекта, которого когда-то называли Стражем Земли, а если точнее… Нелтарионом. Но уже никто тысячелетиями не называл огромного черного змея его настоящим именем, намного более подходящее прозвище возникло после воплощения в жизнь его самого первого чудовищного замысла.

Смертокрыл, так его проклинали теперь. Смертокрыл Разрушитель.

Крас остановился посреди огромной пещеры, глубоко вздохнул, готовясь к тому, что должно было произойти потом. Нет. Смертокрыл не мог быть причастен к этому, поскольку можно было сказать почти наверняка, что, на сей раз, он был мертв. Почти наверняка. Такое положение дел казалось куда лучшим, чем когда черный дракон считался лишь вероятно мертвым.

К тому же Смертокрыл был не единственным воплощением зла в этом мире.

Крас раскинул руки в стороны. Без разницы, что скрывалось в Грим Батоле - простая вспышка древнего зла или некое новое зловещее безумие; он должен был узнать правду.

Его тело начало раздуваться. Ощетинившись, волшебник упал на пол, оказавшись на четвереньках. Его лицо вытянулось вперед, его нос и рот объединились и сформировали длинную огромный пасть. Изношенная тога Краса была разорвана на части, и в сей же миг все его тело покрылось крепкими багряными чешуйками.

Из спины Краса вырвались два маленьких, перепончатых крыла, которые тут же принялись расти, как и само тело. Так же быстро появился длинный хвост. Руки и ноги преобразились в мощные лапы с острым набором когтей.

Превращение длилось лишь мгновение, но к тому времени, когда оно было завершено, мага Краса больше не было. На его месте стоял величественный красный дракон, размером почти с пещеру. Немногие из его рода могли затмить его, разве что великие Аспекты.

Кориалстраз расправил свои широкие крылья, затем прыгнул прямо в каменный потолок.

Вершина пещеры замерцала перед тем, как он достиг ее, глыба камней стала как вода. Багровый дракон беспрепятственно нырнул прямо в жидкий потолок. Сильные крылья гнали его ввысь, и он на полном лету преодолел магический барьер.

Несколько секунд спустя он ворвался в ночное небо. Скала за ним затвердела, не оставив и следа от прохода.

Это последнее из его святилищ находилось среди гор рядом с тем, что осталось от Даларана. Вокруг раскинулись руины, очень много развалин некогда гордых башен и крепких зданий - но нечто крайне поразительное окутывало большую часть легендарного королевства. Оно исходило из палаты, откуда заправлял Кирин Тор, и тянулось на одинаковое расстояние во все направления. То была отчаянная попытка тех, кто остался от Внутреннего совета, пожелавших возродить былую славу города, восстановить свою мощь, помочь Альянсу в войне против Плети.

Внешне это выглядело как гигантский магический купол движущейся энергии, придающей барьеру мерцающий фиолетовой цвет и белое сияние. Он был совершенно непрозрачен, не давая даже и намека посторонним о том, что происходит внутри него. Кориалстраз знал о планах волшебников и считал их безумными, но позволил им творить то, что они считали нужным. Все же еще была надежда, что им все удастся….

Несмотря на недюжие способности, совет волшебников был совершенно несведущ о драконе возле них. Когда он был частью их ордена - даже более, одним из его тайных основателей - они знали его только как Краса, и никогда - его истинную личину. Кориалстраза это устраивало; большинство младших рас было не готово иметь дело непосредственно с мифическим зверем.

Огражденный от взора магией, дракон пролетел над фантасмагорическим куполом, и затем направился на юго-восток. Ему хотелось заглянуть в земли красных драконов, но подобная задержка могла бы дорого ему обойтись. Его королева могла бы также подвергнуть сомнению его вылазку, и даже запретить ее. Но даже ради нее Кориалстаз не свернул бы со своего пути.

Ведь на самом деле, по большей части именно ради нее он так стремился вернуться в Грим Батол.

Дворфы были забавными существами, особенно по меркам других рас, например, людей. Сами дворфы были бы не против, чтобы к ним относились серьезнее, но положение дел обязывало их игнорировать сей дискомфорт ради своего народа.

Среди коренастых, но крепких воинов могли быть и дворфийки, хотя представители других видов часто путали их с мужчинами-дворфами на расстоянии. Но на самом деле все было просто: у женщин не было густой бороды, они обладали чуть более стройным телосложением, чем их коллеги, а вблизи их голоса не были столь грубыми. И при всем этом было доподлинно известно, что дворфийки рьяно бросаются в бой равно как и дворфы, если даже еще не неистовее.

Но эти мужчины и женщины все были в грязи и полностью опустошены - в этот день они потеряли двоих своих товарищей.

- Я могла бы спасти Альбрета, - молвила Гренда, сжав губы, явно виня себя. - Я могла бы, Ром.

Старший дворф, с которым она разговаривала, обладал таким количеством шрамов, сколько не было ни у одного из присутствующих. Ром был командиром этого отряда и одним из немногих, кто хорошо знал историю Грим Батола. В конце концов, это же он был лидером группы, помогшей несколько лет тому назад волшебнику Ронину, лучнику-эльфу Верисе и всаднику на грифоне из Заоблачного Пика очистить это мерзкое место от орков и освободить великую Королеву Драконов. Он, откашливаясь, прислонился к стенке прохода, по которому он вместе со своей группой только что спасался бегством. Не так давно он мог назвать себя молодым. Но прошедшие четыре недели здесь неестественно состарили его, и он был уверен, что то были проделки этой зловещей земли. Он вспомнил про сообщения о красных драконах - те пострадали даже еще больше, прежде чем, наконец, уйти отсюда где-то месяц тому назад. И лишь дворфы оказались настолько твердолобыми, чтобы придти сюда, где все вокруг стремилось убить постороннего.

Если не все окружающее, то хотя бы темное зло, которое таилось глубоко в ужасных пещерах.

- Ты не могла бы им ничем помочь, Гренда, - отрезал он, не глядя на нее. - Альбрет и Катис знали, на что идут.

- Но оставить их наедине с этими скардинами…

Ром достал из своей кирасы длинную курительную трубку. Дворфы вообще никуда не ходили без своих трубок, хотя иногда им приходилось довольствоваться совсем не тем табаком, какой они обычно предпочитали. Две недели подряд их отряду приходилось делать махорку из смеси земляных коричневых грибов – в подземных туннелях их было навалом - и красного сорняка, который можно было найти близ ручья - их лучшего источника воды. Выкуривать подобное было не очень приятно, но ничего лучшего не попадалось.

- Они остались, чтобы мы смогли выполнить наше задание, - ответил он, забивая трубку табаком. Зажигая ее, Ром добавил - А также, чтобы мы забрали с собой это мерзкое существо…

Гренда и остальные повернулись туда, куда он смотрел - к их заключенному. Скардин зашипел как ящерица, затем огрызнулся Рому, обнажив свои острые зубы. Он - а Ром был уверен, что тот монстр был мужчиной, хотя и знать не хотел ничего об этих скардинах - был несколько короче среднестатистического дворфа, но при этом был несколько шире. Вся та дополнительная ширина объяснялась мускулами, чешуйчатые существа рыли землю своими когтистыми руками так быстро, как не могли бы с инструментом даже самые сильные дворфы Рома.

Жуткое лицо, смотрящее на них из-под рваного коричневого капюшона, обладало одновременно сходством и с рептилиями, и дворфами, что нисколько не удивляло его похитителей - ведь скардины произошли от той расы, из какой были Ром и его товарищи. Предки скардинов были дворфами Темного Железа, проклятыми выжившими в войне Трех Молотов сотни лет том назад. Большая часть предателей из Темного Железа погибла в том эпическом конфликте между дворфами, но всегда существовали слухи, что кое-кто скрылся в Грим Батоле после того, как их лидер - колдунья Модгад - прокляла это место перед своей смертью. Поскольку никто в то время не пожелал прочесывать территорию, запачканную магией, в поисках возможно выживших противников, слухи остались лишь слухами… Пока Рому не посчастливилось столкнуться с этими монстрами вскоре после их прибытия.

Но эта связь между народами Рома и того существа за это время стала столь неочевидна, что можно было сказать, что ее и не было вовсе. Скардины обладали той же фигурой и лица их были несколько схожи, но все их тело покрывала чешуя, даже там, где когда-то у них росли бороды. Их зубы были больше похожи на зубы ящериц или даже драконов, а их безобразные руки - лапы, если быть точным - также напоминали конечности тех двух рептилий. Существо, которое схватили дворфы, свободно бегало на четвереньках, и неплохо держалось на ногах.

Это не значило, что скардины были просто зверями. Они были коварными и хорошо осведомленными в вооружении, будь то кинжалы, которые они засовывали за пояс, неизменные топоры начиная еще с войны Трех Молотов, или металлические шары с шипами, размером с ладонь, которые они либо бросали в противника, либо прикрепляли к цепи. Однако даже будучи безоружными, они с охотой использовали свои зубы и когти, что они и продемонстрировали, как только дворфы в первый раз столкнулись с ними.

Доказательством того, что они были потомками Темного Железа, были клочки одежды, на которых все еще сохранились маркировки клана предателей. К сожалению, этих существ оказалось слишком сложно захватить живьем, столь жестоко они отбивались. Трижды до этого они организовывали миссии, чтобы взять их в плен, и трижды эти попытки проваливались.

И трижды в этих попытках Ром терял своих дворфов.

Наконец, этой ночью в их последней вылазке им удалось схватить одного ценой жизни двух великолепных бойцов. Хоть что-то тронулось с места в их миссии… по крайне мере Ром надеялся на это. Теперь у него был информатор, с помощью которого он наконец поймет, откуда здесь настолько могущественное зло, что даже драконы бежали от него поджав хвосты. Что за тьма управляла скардинами столь мастерски, что те твари были готовы умереть за нее?

И что за рев доносился из заброшенного пика наряду со вспышками огней и выбросами энергии?

Скардин предупреждающе прошипел, когда Ром близко наклонился к нему. Его дыхание было ужасно, такое зловоние было не по нутру даже бывалым дворфам. Ром обнаружил еще одно различие между скардином и собой; у заключенного был двойной разветвленный язык.

Ни одно из этих изменений у скардина не было естественным, скорее результат проживания в месте, столь насыщенном злой магией. Лидер дворфов мрачно всматривался в него, взгляд, жаждущий крови, столкнулся с его строгим взглядом.

- Ты, мразь, все еще можешь шевелить своим языком, - громко провозгласил Ром. - Советую скорее начать им пользоваться.

Заключенный засвистел… и затем попытался напасть на него. Двое здоровенных охранников, держащих его за руки, были выбраны Ромом за их силу, но и им не удалось удержать на месте скардина.

Ром глубоко затянул трубку, затем выдохнул дым в лицо монстру. Скардин жадно вдохнул; очевидно, кое-что не менялось никогда, например, любовь к табаку. Когда двофры впервые осматривали тела мертвых, они нашли скрюченные трубки, вырезанные не из дерева, а вылепленные из глины. Чем скардины заполняли эти трубки - был отдельный вопрос, единственное вещество, найденное у скардинов, пахло гнилой травой и раздавленными земляными червями. Даже самые непривередливые последователи Рома не решались опробовать это.

- Нравится мой дым, не так ли? - Ром вновь затянул трубку и отправил облако в лицо существу. - Ладно, только поговори со мной немного, и мы посмотрим, что мы сможем сделать для тебя…

- Узурваах! - рявкнул пленник. - Хизак!

Ром продолжил - Будем так разговаривать, придется отдать тебя Гренде и ее двум братьям. Вроде бы они клялись с Альбретом в Гвярбраудене. Ты ведь знаешь это старое слово? Гвярбрауден?

Скардин притих. У дворфов было несколько типов кровных связей. Клан, конечно, был самой известной из них. Все же в пределах и вне клана были и другие взаимоотношения, и ритуал Гвярбрауден часто практиковался среди воинов. Те, кто поклялся в Гвярбраудене друг другу, должны были пересечь весь Азерот, чтобы найти убийцу в случае насильственной гибели их товарища. При этом убийцу обычно ждала долгая и мучительная смерть, поскольку Гвярбрауден считался праведным деянием. Лидеры кланов публично не приветствовали существование этого ритуала, но при этом и не осуждали его.

Таков был негласный закон в обществе дворфов, о котором посторонние практически ничего не знали.

Но скардины не были чужаками для дворфов, это было очевидно, поскольку дикие темно-красные глазки мигом метнулись к ухмыляющейся Гренде, и потом вновь посмотрели на Рома. Легенды о свершении Гвярбраудена часто заканчивались экстравагантными описаниями ужасной смерти добычи. Рома даже не удивило, что подобные страшилки до сих пор сохранились среди этих монстров.

- Это твой последний шанс, - сказал он, вновь затягивая трубку. - Если ты нам что-то скажешь, может, мы лучше поймем тебя?

Скардин кивнул.

Ром искусно скрыл свое предвкушение. Он не блефовал насчет Гренды и ее братьев, но просто сдав им заключенного, он ничего бы не узнал. Правда Гренда приложила бы все усилия, чтобы вырвать пару слов из этой уродливой твари, но он не мог удержать других слишком нетерпеливых последователей Гвярбраудена, которые могли убить скардина прежде, чем он заговорит.

Вновь посмотрев на Гренду, дабы напомнить пленнику, что ждет его в случае отказа, Ром спросил - Та, что скрыта вуалью! Твои товарищи принесли ей что-то, и теперь Грим Батол дрожит от эха его рева, словно это дракон… вот только ни один дракон не примелькался тут уже месяцами! Что она хранила там?

- Крисалин… - Одно лишь слово, вырвавшееся с хрипотой из скардина, наводило на мысль, что подобное общение было редким и ужасно сложным для него. - Крисалин…

- Что именем бороды моего отца это такое? Кри-крисалин?

- Большой… - скрежетал заключенный, высовывая язык. - Большой внутри… не выйдет…

- Что за груду помоев извергает эта тварь? Он насмехается над нами! - зарычал один из братьев Гренды. Ее родные братья, хотя и не были близнецами, так походили друг друга, что Рому никогда не удавалось угадать, находится ли перед ним Грагдин или Григгарт.

Кем бы он ни был, он не заставил себя ждать и ринулся вперед, подняв топор настолько высоко, насколько это позволял туннель. Скардин зашипел и вновь забился.

Но Гренда заслонила его от своего порывистого брата.

- Нет, Григгарт! Не сейчас! Отпусти свой топор!

Григгарт весь сжался от строго выговора своей сестры. Она была хозяйкой, а они — ее двумя псами. Грагдин тоже съежился, хотя у него на то не было никакой причины.

Гренда обернулась к скардину.

- Но если в следующих словах этой мрази не будет ничего толкового…

Ром снова взял все под свой контроль. Выкуривая остатки табака в своей трубке, он вытряхнул пепел и затем пробормотал

- Да. В последний раз. Возможно, ты сможешь ответить на другие вопросы. - Он задумался, и затем спросил - Например, что тот высокий в капюшоне и его коллега потеряли в этих местах?

Его слова вызвали странную реакцию у скардина. Поначалу Ром подумал, что тот задыхается от чего-то, но потом понял, что проклятое существо смеялось.

Вытащив кинжал, Ром поднес его к коричневому чешуйчатому подбородку скардина. Несмотря на это, заключенный не утихал.

- Заткнись, проклятый сын жабы, или я избавлю своих товарищей от необходимости снимать с тебя кожу и…

Вдруг туннель обрушился. Дворфы разбежались, спасаясь от падающей земли и камней.

Одновременно появились три огромные фигуры, они были облачены не только в бронзовые кирасы, но и в чешую, даже еще большую, чем у скардина. Что еще хуже, эти внушающие страх трехметровые гиганты навскидку Рома были более опасны и непредсказуемы, чем потомки Темного железа.

- Что за… - прокричал один дворф до того, как огромный клинок с размаху разрезал его броню и плоть.

Ром по описанию узнал этих монстров, но именно Гренда выкрикнула их название.

- Дракониды!

Она бросилась на ближайшего монстра с топором наготове. Черночешуйчатый драконид, к которому она устремилась, выглядящий, словно кто-то скрестил дракона и человека в одного могучего воина, уже махал окровавленным оружием. Как только его оружие соприкоснулось с топором Гренды, лезвие вспыхнуло и прошло сквозь великолепное творение дворфов словно сквозь масло.

Лишь быстрая реакция Рома спасла ее. Метнувшись к чудовищу одновременно с Грендой, ему удалось вовремя отпихнуть ее в сторону. К сожалению, разрушающийся туннель был слишком узок, чтобы избежать удара клинка, предназначенного для нее.

Дворф вскрикнул, ибо лезвие прожгло его запястье руки. Он с изумлением смотрел, как его рука упала на землю, где она была тут же растоптана большой трехпальцевой ногой драконида.

Но в получении столь ужасного ранения был и положительный момент - магия клинка прижгла увечье. Это вкупе с дворфийской выносливостью позволило Рому собрать всю свою силу в один выпад другой рукой.

Топор проломил защитное покрытие возле плеча. Драконид издал рев боли и отстранился.

Смех зазвучал в ушах Рома, смех, который совсем не походил на скардиний, ибо звучал куда зловещей. Он обернулся через плечо, посмотрев туда, где должен был до сих пор удерживаться их пленник.

Но охранники лежали мертвыми, их глаза были навыкате, горла перерезаны. Их топоры все еще оставались на спине, а их кинжалы вложены в ножны на их поясах. Все выглядело, словно они просто стояли и ждали, когда их убьют.

Или они были под заклятьем… тот, кто оказался на месте скардина, не выглядел как деградировавший от магии дворф. Вместо него теперь стола высокая фигура, ростом с человека, но гораздо стройнее. Его длинные, заостренные уши куда более чем красноречиво говорили о его происхождении, но его одеяния цвета крови и свирепо пылающие зеленые глаза - признак демонической порчи - указали Рому, насколько он был глупым командиром.

Это был тот самый эльф крови, о котором он спрашивал.

Ром так и не заметил, как их охота за пленником, чтобы выудить из него сведения, обернулась ловушкой для них. Его сердце отчаянно забилось, ибо он представил своих товарищей убитыми или, что хуже, захваченными и увиденными вглубь Грим Батола.

Издав клич, пронесшийся по всему коридору, он накинулся на эльфа крови. Долговязый эльф с презрением посмотрел на сильного дворфа и протянул вперед одну руку.

В ней тут же появился кривой деревянный посох, верхушка которого заканчивалась разветвленной рогатиной, внутри которой пылал огромный изумруд в форме черепа со злобными сферами вместо глаз.

Рома отшвырнуло назад, и он налетел на стену.

Упав на землю, Ром пробормотал фразу, от которой бы уши сложились в трубочку не то, что у эльфа - у человека. Сквозь полузакрытые глаза он заметил, как дворфы отчаянно пытаются противостоять сильным драконидам. Не то, чтобы тех человеколюдей невозможно было остановить, нет, казалось, его дворфы двигались слишком вяло. Горум, боец, по стремительности который был всего лишь вторым после Рома, поднимал свой топор так, словно тот весил столько же, как и он сам.

Эльф… Это… это должно быть… эльф крови… - Ром изо всех сил пытался подняться, но его тело не повиновалось.

Но куда больше, чем от ощущения собственной бесполезности, он переживал за то, что подвел своего короля. Он давал клятву Магни, что раскроет тайну зла Грим Батола, но все, чего смог добиться Ром - полнейшего провала.

Чувство позора дало ему силу встать на колени, но подняться дальше он уже не мог. Эльф крови не обращал внимания на Рома, что еще больше оскорбило честь дворфа.

Рому удалось дотянуться до своего топора. Он боролся и с заклятьем, и со своей болью…

Ужасный рев, который встряхнул стены, пронесся над туннелями, заставив всех замереть.

Больше всего рев произвел эффект на эльфа крови. Он кого-то проклял на неизвестном Рому языке, и затем крикнул драконидам.

- Наверх! Быстро! Пока не слишком поздно!

Драконьи воины припали к земле, а затем поскакали из туннелей, поражая своим проворством при их огромных габаритах. Их лидер дважды стукнул посохом по земле - и исчез в небольшом взрыве золотого огня.

Тут же Ром обнаружил, что мог двигаться. Хотя несколько сковано. Он медленно стал отмечать потери среди своих. По крайней мере, трое было убито, несколько ранено. Он сомневался, что драконидам досталось более одного-двух порезов на каждого, ни один из которых не нес угрозу жизни. Если бы не таинственный рев, для дворфов все бы было кончено.

Гренда и один из ее братьев поспешили к нему на помощь. С воина-женщины ручьем тек пот.

- Ты можешь идти?

- Ха! Я могу бегать… если того захочу, девочка!

Он сказал так не потому, что испугался и хотел бежать. Но не было причин полагать, что эльф и дракониды освободятся нескоро. Дворфы были разгромлены и должны были отступить туда, где можно было зализать раны.

- Идем… к наклонным туннелям, - скомандовал Ром. Те туннели находились далеко от Грим Батола, но ему все же казалось, что это был лучший выбор. Земля там была полна залежей белого кристалла, крайне чувствительного к магическим энергиям - что помешает любому магу, в том числе и эльфу крови, засечь их. В некотором смысле, там разведчики станут невидимыми.

Но не неуязвимыми. Нигде нельзя было считать себя в полной безопасности.

С помощью Гренды Ром повел дворфов. Посмотрев вновь на своих избитых последователей, он осознал, что они еще легко отделались. Если бы не тот рев…

Рев. Если он быль столь величественный, что помог битве закончиться, задумался Ром, то каково его происхождение… и хотя он помог дворфам, не был ли он предвестником чего-то куда более страшного?

Глава 2

Кориалстраз мчался над Лордероном, пытаясь не замечать суету на земле. Он надеялся добраться до берега бухты Барадина без единой задержки – это значило слишком много. Дракон не должен встревать в борьбу против Плети. Теперь это должно стать заботой других. Он не может вмешиваться…

Но все-таки… в этот раз красный дракон не смог себя сдержать. Он не мог смотреть, как нежить безнаказанно нападает на невинных людей.

Нет, когда к закату дня он увидел сотню гниющих мертвецов Короля-лича, он не смог остаться в стороне.

Он как раз учуял ветер из залива, и увидел как на земле готовилась к марш-броску ужасная армия… армия из тысяч изгнивших трупов невинных душ. На их тощие тела была надета облезлая и щербатая броня паладинов, а из-под шлемов их смотрели пустые глазницы. По форме скелетов дракону было понятно, что Плеть не брезговала женщинами перед мужчинами, не оставляла в покое тела ни стариков ни детей; все, все павшие становились служителями злой воли их нынешнего господина.

Но тот факт, что часть из них была при жизни женщинами или детьми, не смягчила ярости дракона. Он опустился в ряды вурдалаков и излил на них весь свой ужасающий гнев. Потоки пламени ударили в самый центр их безобразного строя, в единый миг испепелив многих. Обсохшие кости дивно поддались драконьему огню, и в рядах нежити воцарился хаос.

Кориалстраз знал, куда направлялась армия Плети – к волшебному куполу над Далараном, мимо которого он не так давно пролетал. Чародеи обладали слишком большой силой, чтобы спокойно оставаться под носом у Короля-лича. Дракон знал, что вскоре Плеть пойдет в атаку, вот только не рассчитывал что так скоро.

И вот ударные силы нежити предоставили красному дракону сделать своим бывшим товарищам из Кирин Тора маленькую услугу, прежде чем он покинет Лордерон.

Костлявые воины выпустили целый ливень стрел, но те даже близко не подлетели к цели. Мертвецы попросту не знали, как бороться с такой стремительной атакой с воздуха. Кориалстраз развернулся и опять кинулся в атаку. Он опустился вниз, чтобы разбить ряды нежити, и затем поразил струей огня тех, кто остался стоять на ногах.

А затем он почувствовал магию из тыловых рядов войска, и успел вовремя увернуться. Дракон помладше вполне мог бы стать жертвой заклинателей Короля-лича, но Кориалстраз был куда более опытным. Он быстро нашел вражеских магов и сосредоточил на них свое внимание.

Земля под ними содрогнулась, и из нее выросли толстые травяные хлысты, что связали заклинателей – меньших личей, которые в свое время быть может, были почитаемыми волшебниками, пока не покусились на темную силу, сулимую Королем-личом. Хлысты обвязали темных волшебников и раскрошили их в пыль, прежде чем те сумели завершить свою смертоносную волшбу.

Вот так жизнь побеждает нежизнь – подумал Кориалстраз. Будучи супругом Аспекта Жизни, и, таким образом, ее слугой, ему не хотелось бы использовать свою силу подобным образом. Но Плеть не оставила ему выбора. Она была противоположностью тому, что защищала его любимая, нежить была угрозой всей жизни в Азероте.

Вдруг дикая боль в груди заставила ящера упасть вниз. Кориалстраз дико заревел от боли и досады из-за того, что отвлекся как юнец. Он почти свалился наземь между войск Плети, но в последний миг ему удалось взлететь в небо.

Воспаривши ввысь, ящер заметил на груди длинную как его коготь черную стрелу, что попала ему прямо между чешуек. Острие стрелы было сделано не из обычного железа, а из странного металла, темного и пульсирующего. Она сумела поразить Кориалстраза прямо в узкую щель между чешуей. Как бы там ни было, это явно не случайность.

И вновь его пронзила боль. И хоть дракон уже привык к этому, он едва сдержался, чтобы не свалиться вниз.

Изо всех силы Кориалстраз полетел ввысь, поднявшись так высоко, что нежить под ним казалась суетливым муравейником. Убедившись, что теперь он в безопасности от волшебных атак, левиафан сосредоточил волю на злополучной стреле.

Кориалстраза окружила багровая аура. Дракон влил в нее всю силу, сконцентрировавшись на маленьком черном острие.

Черная стрела взорвалась.

Триумф Кориалстраза был не долгим, и его вновь поразила боль, не такая острая, как в первый раз, но весьма резкая. Он осмотрел рану, пытаясь понять, что же произошло.

В его теле осталось три маленьких кусочка кристалла. Подобное оружие было создано, чтобы поражать таких противников, как он – иного объяснения не было. Иначе, зачем было создавать стрелы столь мощные, что маленькие ее кусочки причиняли немыслимую боль? Миньоны Короля-лича с каждым днем действовали все коварнее.

Еще одним заклинанием он вынул остатки кристалла из своего тела. Он ужасно устал от произошедшего, но гнев из-за того, что с ним только что сделали, взял над ним верх.

С чудовищным ревом дракон опустился к тыловым линиям армии Плети. Тот, кто запустил черную стрелу, должен был быть здесь.

В яростном порыве Кориалстраз полил их целой волной пламени. Мало кто из попавших под этот удар мог уйти от его гнева. Теперь Плеть узнает, что с драконами не шутят.

Тела мертвецов воспылали и бросились бежать в разные стороны. Те же, кто попал в эпицентр его удара, тут же обратились в пепел.

Кориалстраз с удовольствием наблюдал за последствиями атаки. Он только что нанес значительный урон армии Плети. Это поможет Даларану и остальным защитникам этих земель.

Глубоко вздохнув, Кориалстраз полетел в сторону залива… в сторону Грим Батола.

* * *

На восточном берегу центрального Калимдора высокая фигура со скрытым под капюшоном лицом вошла в грязный Кабестан – городишко, основанный контрабандистами, в котором нынче жила не только их грязная порода, но и отбросы общества со всех концов света. Фигура и одежда путника была скрыта под капюшоном и просторным плащом, под которым не было видно даже его ног. Во многих других городах и поселениях во всех концах света к такому пришельцу отнеслись бы с подозрением, а то и с открытой неприязнью. В Кабестане же таких незнакомцев было пруд пруди.

Конечно, это не значило, что путник не привлекал к себе лишних взглядов – гоблинских, людских и иных – но только те взгляды не пристально следили за незнакомцем, а лишь исподтишка наблюдали. Местные смотрели из окон и дверных проемов своих ветхих хижин с покосившимися крышами, и оценивали путника по-разному – одни на возможную прибыль, другие на возможную угрозу. Большинство из немытой-небритой шайки, что собралась в городе, скрывались тут от тех, кто очень хотел их найти, и были готовы убить любого, кто вызывал подозрение оказаться наемным убийцей. А то, что мог пострадать кто-то вообще посторонний – это все понимали и принимали за не очень то и досадную необходимость.

Фигура в капюшоне прошла через весь Кабестан, выглядывая в полумраке улиц потрепанную бурями хибару, что в лучшие свои годы носила гордое звание уважаемой таверны. На выцветшей под солнцем и дождями вывеске все еще можно было разглядеть не очень оптимистичное название: «Сломанный Киль».

Скользкими движениями незнакомец подобрался к таверне. Возле стены у приоткрытой двери стоял долговязый человек со шрамом. Он вгляделся в лицо, скрытое под капюшоном, и тихонько отошел. Фигура в капюшоне проследила за ним взглядом, и открыла дверь в таверну, хотя можно было заметить, что рукой до ручки она так и не коснулась. Но все же дверь широко распахнулась и незнакомец вошел внутрь, где были лишь хозяин-гоблин и три его клиента: высокие смуглые мужчины с красными косухами на голове и мачете у пояса. Пираты Кровавого Паруса, если верить историям. Но новоприбывшему было все равно кто они и что у них на уме. Его сейчас волновало только одно.

«Как бы перебраться через море?» - спросила фигура в капюшоне. Обыватели слегка удивились – по голосу нельзя было понять, кто говорит: мужчина или женщина.

Первым очнулся трактирщик. Маленький, зелененький, с набитым брюшком гоблин легонько улыбнулся, оскалив желтые зубы. Он шагнул к бару, и, несмотря на рост, будто отпрыгнув от невидимой скамейки забрался на него, чтобы быть на одном уровне с путником. На его лице читалась насмешка.

«Хотим корабль? И где ты его видишь? Жратва и пиво – будь здоров, но корабли? Помилуй». С каждым словом его брюхо вылезало все дальше из грязной безрукавки в зелено-золотую полосочку, хотя ремень с железной пряжкой вроде и должен был его сдерживать. «Не так ведь, хлопцы?».

Прозвучала пара «ыгы», а парень с особенно юркими глазками, что в это время хлебал ром, одобрительно кивнул. Никто из трио пиратов пока не отвел глаз от путника, но тот не подавал виду.

«Плохо было бы здесь задерживаться, правда» - ответил странник тем же непонятным голосом – «Но я слышал, что в этих местах, где есть еда и кров часто есть и вести о транспорте».

«А золото за этот, как ты говоришь, „транспорт“ есть, дружок?»

Тот кивнул капюшоном. Рукав, что только что странным образом открыл дверь, протянулся, и оттуда высунулась не рука, но только серенький мешочек в котором что-то позвякивало. Мешочек два раза потрясся со звоном монет, и исчез в рукаве.

«Можно и золото»

Кошелек вызвал неприкрытый интерес у публики, но страннику это было не интересно. Хозяин потер лапкой острый подбородок и прогрохотал: «Хмм… Старый причальник Головокружилкинс достаточно безбашенный, чтобы перевести тебя под парусом на ту сторону. Ну, по крайней мере, у него есть корабли».

«И где бы его найти?»

«На обломках причала, где ж еще! Головокружилкинс там живет. Иди налево от двери, затем вокруг дома. Немного пройдись. Причал не пропустишь – вокруг него еще воды много, хе-хе…».

Капюшон опустился в знак благодарности. «С Вашего позволения».

«Скажи им, что тебя послал Вихлюн» - проворчал гоблин – «Удачного плаванья!»

С изящным поворотом незнакомец вышел наружу. Закрыв за собой дверь, он осмотрелся, и пошел по пути, указанному владельцем таверны. Небо уже потемнело, и хотя было весьма сомнительно, что причальный захотел бы отправиться в путь в такое позднее время, незнакомцу было все равно.

Случайные прохожие проносились мимо, удивленно оглядываясь на странного путника в капюшоне, но пока они его не трогали, он не трогал их.

Внезапно на горизонте открылся вид темного моря, и тут незнакомец впервые замешкался. «Но ведь выбора нет» - убеждал он себя – «Нет, кроме как подвергать себя риску на каждом шагу».

У причалов стояло несколько огромных кораблей на якоре, но странник искал нечто иное. Маленькая шлюпка, с которой сможет управиться и один моряк – вот и все, что было нужно. Три потрепанных парусника, видавших времена получше, стояли у берега. Если они и не плавают постоянно, то при необходимости могут. Они стояли по правому борту у длинных доков, что прорезали волны черного моря. На доках стояли ящики, которые, должно быть, давно уже нужно было погрузить в какую-то шхуну, а на ящиках в свою очередь сидел гоблин. Бодрый старикашка, который на вид мог сойти Вихлюну за кума, брата, и даже за отца. Он управлялся с рыболовной сетью, но как только подошел незнакомец, он повернул взор к нему.

«Эмм…» - неуверенно захрипел он, и затем добавил – «Как бы закрыто на ночь. Завтра приходите».

«Коли ты Головокружилкинс, то ты смог бы найти лодку, чтобы переправиться через море. Сегодня, не завтра». Из просторного рукава незнакомца вновь выглянул приятно звенящий мешочек с монетами.

«Смог бы я?» - он потер свой острый подбородок. С близкого расстояния было видно, что старый гоблин выглядит стройнее Вихлюна. И одежда у него была дороже, как то фиалковая рубашка и красные штаны, что странно контрастировали с его зеленой кожей. Да и большие черные ботинки, под размер больших зеленых гоблинских ног, выглядели представительнее.

«Это ведь – ты?» - спросил незнакомец.

«Таки я, глупец!» - улыбнулся гоблин, показав свои не по годам целые желтые зубы – «А лодка? Ну было пару суденышек, что вам бы подошли… А вы куда, собственно, желаете?»

«Нужно добраться до Менетилской гавани».

«Ах, никак дворфов проведать!» - воскликнул гоблин, ничуть не ошарашенный странным голосом незнакомца – «Ни одно судно туда не направляется…» - промычал он, и затем, остепенившись, добавил – «Да и вы, возможно, никуда не поедете…»

Его странные, змеиные на вид глаза, цвета коралла с черным пятнышком поверх него, пристально посмотрели куда-то мимо потенциального клиента.

Их поджидали. Этот трюк был стар даже в тех краях, откуда был родом путник в капюшоне. Ведь бандиты – они и на Калимдоре бандиты, и любят они пользоваться старыми проверенными методами.

Спрыгнув с сиденья-ящика, Головокружилкинс схватил длинную доску с огромным гвоздем на конце, почти футом в длину. Хозяин причала отлично умел обращаться с таким импровизированным оружием – сказывались годы практики. Однако, он не сильно рвался помочь незнакомцу.

«Так, парни, ступите на причал – расшибу головы в кашу» - предупредил он пиратов.

«Зачем нам с тобой-то цапаться, старик!» - сказал один, самый любопытный из шайки, сидевшей в таверне – «У нас просто одно дельце к нашему другу».

Незнакомец медленно повернулся к ним, и плавно снял с головы капюшон, чтобы открыть лицо. Иссиня-черные волосы, спадающие на плечи, пара красивых рожек, гордо растущих по оба ее виска…

Выпучив глаза, пираты отступили на шаг назад. Двое выглядели ошарашенными, но их главарь, парень со шрамом на лице и полуметровым мачете в руках, лишь высокомерно улыбнулся.

«Ну, теперь-то мы знаем, что ты просто маленькая милая девочка… какой бы расы ты ни была. Теперь, отдай нам свой мешочек».

«Это не принесет вам счастья» - сказала она, сняв с себя заклинание, искажающее ее приятный мелодичный голос – «Деньги – они ведь приходят и быстро уходят».

«А нам нравится, когда они быстро уходят, так ведь, парни?» - парировал лидер. Его прихвостни замычали в знак согласия: жадность у них явно переборола страх перед неизведанным.

«Давайте покончим с этим, а то еще сбежит случайно» - предложил один из пиратов.

«Никуда не денется, голубушка» - прорычал первый – «Правда, чего же нам тут торчать, верно?»

Они вместе подошли к намеченной жертве.

Но она была готова дать им еще один шанс. «Не нужно делать этого. Жизнь – вот, что главное, но не насилие. Давайте мирно разойдемся»

Один из пиратов, лысый и костлявый человек, неожиданно замешкался. «А быть может, она права, а, Дарго? Может, ну ее…»

В тот же миг он ощутил быстрый и болезненный удар по челюсти. Дарго гневно посмотрел на него. «Да что с тобой, сучий ты сын?»

Бандит наивно мигнул глазами - «Чё за…». Он с ужасом посмотрел на высокую женщину. «Она… сглазила!»

Скривив губы, Дарго впился в нее взглядом. «Клятая колдунья! Это был последний твой фокус!»

«Это была не я» - объяснила она, но Дарго и его шайка не слушали ее. Они сломя голову помчались к ней, чтобы не попасть под еще одно заклинание. Здравый смысл должен был бы подсказать им, что лучше держатся от чародейки подальше, но только с мозгами у этих парней, как видно, было туго.

Светло-голубая рука, отчасти сокрытая под медно-красным металлом – высунулась из глубокого рукава. Она прошептала слова молитвы на своем прекрасном родном языке, звучание которого она так давно не слышала из чужих уст.

Главарь опять не блеснул новизной действий. Он попытался грубо тыкнуть клинком в грудь незнакомки. Та легко увернулась от столь неловкой атаки, даже не сходя с места, где стояла, а затем толкнула его, и он свалился на грубый деревянный причал.

Пока первый летел вниз, его товарищ попытался рубануть мачете по вытянутой руке чародейки. Она же изящно убрала руку и ударила незнакомца мощным раздвоенным копытом, что было у нее вместо ступни ноги.

Будто пораженный ударом разъяренного таурена, второй пират отлетел назад, и будто снаряд поразил третьего, что в тот момент был прямо у него за спиной. Они с криком столкнулись и кучей повалились на землю.

Она обернулась, и два тонких щупальца, что росли у нее из-за ушей, коснулись ее лица, нежные черты которого едва ли выражали ее чувства. Она поймала руками запястье Дарго, который успел подняться и вновь попытался напасть на нее, и обратила его напор против его же самого. Пират вырвался из ее рук и завыл от боли в сломанном плече. Теперь ей ничего не стоило повалить его лицом к своим ногам.

Сидя на своем ящике, Головокружилкинс безумно хохотал. «Хах! Дренейские женщины умеют обращаться с трудными клиентами, ага! Прекрасные и опасные, не иначе!».

Она посмотрела на гоблина, и не учуяла никакого злорадного намека в его словах. С его работой было не удивительно, что он слышал о ее расе где-то раньше. Теперь он смотрел на нее с любопытством, любопытством и удивлением – и ничего больше.

Причальный во время перепалки оставался в стороне, и это понятно. Она не ждала чужого расположения в этих краях. Дренейка хотела, чтобы ее личность оставалась в тайне. Ведь она не в том месте, где ей могли бы быть рады.

Но она была здесь, руководствуясь клятвой и долгом.

Она шепнула Дарго: «Кость не сломана».

Кривясь от боли, злодей не оценил ее жест. По правде говоря, она сделала все, чтобы не ранить никого из нападавших, какими бы злыми не были их намерения. Но, к сожалению, эти трое понимали только язык силы.

Но теперь то, трио оценило ее благосклонность… и ее мощь. Высоким голосом дренейка заявила: «Будет лучше, если вы просто уйдете и забудете о том, что произошло».

Ее высокий голос придал больший вес ее словам, и уже через мгновение Дарго с компаньонами неслись прочь, будто псы с горящими хвостами, оставив свое оружие валяться на земле.

Она повернулась к Головокружилкинсу. Тот просто кивнул. «Не могу разглядеть чего-либо под плащом, но от вас веет жреческим духом».

«Да, это — мое призвание».

Гоблин улыбнулся. «Жрец, колдун, тварь, человек – без разницы, лишь бы платили хорошо. Красная лодка, вон там!» - он показал скрюченным пальцем в сторону – «Хорошая посудина, если золота хватит».

«Хватит» - из рукава дренейки вновь появился кошелечек – «Если можно быть уверенной, что лодка поплывет».

«Конечно. Но только без меня. Если вам нужна команда, лучше было бы придержать ту злосчастную тройку, хехе».

Она пожала плечами. «Мне нужно лишь судно, что хорошо плавает. Я сама с ним справлюсь, если оно будет по мне».

Дренейка положила кошелек, на который немедленно набросился Головокружилкинс. Гоблин с жадным взглядом вытряхнул оттуда монеты.

«Ну, тогда лодка ваша… вроде» - сказал он с легкой ухмылкой.

Ничего не ответив, жрица пошагала к судну. Его борт был скорее зеленым от водорослей, чем красным, каким должен был быть, к тому же он выглядел изношенным и неважным, но она не нашла никаких трещин в толстом корпусе. Высокая и мощна мачта с фоком и гротом была единственным «мотором» для пятидесятифутового «корабля». Но взглянув на борт, она нашла еще и два весла, что на всякий случай лежали на крюках у стенки корпуса.

Головокружилкинс без сомнений ждал, что сейчас начнутся торги за припасы, но жрица почему-то не беспокоилась о хлебе насущном и не хотела тратить на это время. Хватало того, что она и так потеряла несколько недель, идя по ложному следу. К тому же, у нее было достаточно еды, чтобы перебраться через море.

Причальный захихикал. Хотя жрица не обращала на него никакого внимания, ему было интересно, что же она сделает дальше. Для гоблина это могло стать неплохим развлечением на вечер.

К его удивлению и разочарованию, она высунула руки из бездонных рукавов… и стала управляться с канатами и парусами не хуже опытного моряка, хоть моря до этого, насколько гоблин знал, она видеть не могла ну никак.

Затем, она спрыгнула с лодки на прибрежный песок, и, оценив ее вес, стала толкать на воду.

Головокружилкинс издал удивленное «м-м-м…». Нужно было трое здоровых мужиков чтобы без проблем вытолкать это судно. Но дренейка не стала полагаться на грубую силу, а точно рассчитала баланс.

После одного толчка лодка спокойно самостоятельно сошла на воду. Дренейка запрыгнула на борт, воздавая благодарность тому, кто научил ее этому.

«Море нынче не безопасней суши будет. Просто чтобы ты не забывала» - весело прозвенел голосок Головокружилкинса, а затем он с хохотом добавил – «Приятного плаванья!».

Об опасностях она знала и без советов управляющего пристанью. За прошедшие недели она столкнулась лицом к лицу с куда большей силой тьмы, стремящейся захватить мир, чем ей полагалось. Не единожды она глядела в глаза смерти, но, хвала наару, она выжила и продолжила идти своим путем.

Вскоре, Кабестан, а затем и весь берег Калимдора, скрылся за горизонтом, и лодку дренейки окружало лишь море. Дренейка подумала, что здесь ей спокойнее всего. А еще жрица знала, что теперь она идет по верному следу, и что те, кого она преследовала, тоже знали это. И что они сделают все, чтобы убить ее.

«Значит, так и должно быть» - подумала дренейка. В конце концов, она сама решилась на это. Даже несмотря на то, что все, кто ее знал, считал это безумием.

Глава 3

«Они ушли!» - неистовствовал эльф крови. «Они ушли!»

Женщина в черном посмотрела на него из-под вуали. Несмотря на то, что он был чуть выше, казалось, что именно она смотрит на него сверху вниз, а не наоборот.

И именно ее грозный взгляд заставил его внезапно укротить свой гнев.

«Очевидный вывод, Зендарин, как и тот факт, что нам не стоит волноваться о них. Их судьба уже предопределена; ты это знаешь».

«Но ведь нужно было столько всего изучить, столько всего узнать об их создании! О магии их рода, которую никто раньше не испытывал!»

Жадность в глазах, с которой Зендарин говорил о магии заставила его собеседницу презрительно улыбнуться. «Это лишь блеклый отблеск, эльф крови». Она осторожно погладила вуаль, скрывающую обожженную часть лица. «Лишь блеклый отблеск того, чего я в результате добьюсь».

Он преклонялся перед ее мудростью и темной славой, но все же добавил: «Лишь блеклый отблеск того, чего мы добьемся, моя леди».

«Да… чего мы добьемся, мой амбициозный маг». Леди в черном развернулась, не сказав больше ни слова. Эти двое стояли у входа в один из верхних коридоров в пещерах, пронизывающих весь Грим Батол. И хотя он располагался очень высоко над основанием горы, он позволял добраться до внутренних покоев пещеры быстрее, чем большинство нижних — но только для званых гостей. Остальных же ждал путь, полный скрытых ловушек, включая стражей, замаскированных магией Зендарина.

И горе тем, кто сами окажутся магами…

Эльф крови бросил последний взгляд на пейзаж, окружающий Грим Батол. Основание горы опоясывала пустошь, но в других местах за годы, прошедшие с пленения красных драконов орками, Болотина вновь вступила в свои права. Покрытые буйной растительностью земли были обманчивы, ибо они скрывали множество природных и не очень угроз, выступающих мощной защитой от слишком большого числа посетителей. Шестиногие кроколиски, охотящиеся в воде, племена гноллов — все они боялись Зендарина и леди, и ловили глупцов, подобравшихся слишком близко. Среди более страшных стражей были и чудовищные слизняки, и желатиноподобные исчадия, что засасывали любое животное в пределах досягаемости, а в сухих областях на северо-западе саурийские ящеры выслеживали любой источник свежего мяса.

«Так полна жизни, и так смертоносна», - подумал Зендарин. Эта земля невероятно отличалась от той славной лесной страны, к которой он привык и куда намеревался вернуться, когда получит все, что хотел.

Пробормотав проклятие всем испытаниям, что ему пришлось вытерпеть ради достижения своей цели, Зендарин последовал за женщиной в вуали. Он и драконид провели предыдущую ночь, преследуя добычу настолько ценную, что даже позволили остаткам дворфов спрятаться в своих норах, как перепуганным кроликам, коими они и были. И это после клятвы госпоже покончить с этими надоедливыми букашками раз и навсегда. Хотя он и она сошлись во мнении, что дворфы не могут угрожать результатам экспериментов, но в последнее время они стали настолько большой помехой, что могли замедлить их продвижение к намеченной цели. Вот почему он разработал этот план, этот замечательный план.

Но Зендарин не мог даже предположить, что два эксперимента выберут именно этот момент для своего побега из Грим Батола.

«Как это могло случиться? Как же это могло случиться?» - вопрошал он, с трудом пытаясь быть вежливым, ибо знал, как она может наказать даже за малейшее возмущение. Она уже убила двух способных помощников за небольшие проступки, и хотя ей и требовалось его мастерство, с ней надо вести себя осторожно. Спутница Зендарина была очень безумной… что не мешало ей быть великолепной.

«Драконоры-охранники проявили халатность. Их предупреждали, что парочка может оказаться невосприимчивой к некоторым из сдерживающих заклинаний, и при малейших признаках подобного им следовало позвать меня. Вероятно, дураки не поверили, что ситуация достаточно опасна для поднятия тревоги»

Эльф крови выругался. Драконоры были зверски эффективны для расправ над врагами и вообще хороши для выполнения приказов. И хотя они не были настолько же умелы и смышлены, как дракониды, в данном случае это казалось неважным. Драконоры справлялись и с более сложными заданиями, чем просто охрана. Он не мог поверить в их ошибку. «Я вырву их черные сердца…»

«Тебе не стоит беспокоиться. После побега от них мало что осталось. Детки об этом позаботились» - сказала она, поглаживая вуаль и вальяжно шагая по пещере, как королева в своем замке. «Кроме того, это станет интересной проверкой».

«Проверкой? Госпожа, они устроят такой хаос, что привлекут кого-нибудь могущественного расследовать события. Кого-то из Даларана, или — или намного хуже!» Зендарин мог легко представить, что это «хуже» может означать. В Азероте существовали силы могущественней всех выживших волшебников Даларана, и даже его народа, вместе взятых.

Его заявление заставило ее лишь снова улыбнуться, но теперь в леденящем предвкушении. «Да… кое-кто, несомненно, возьмется за расследование… Кое-кто…»

Прежде чем он смог уточнить значение ее слов, они вышли на верхний уровень просторной пещеры, где их гигантский пленник, и по совместительству — главный объект их работы, все еще пытался сбросить свои магические оковы. Скардины нервно сторожили мерцающего исполина, постоянно проверяя сеть, держащую дракона пустоты на месте и настраивая белые кристаллы, установленные их госпожой для новой попытки.

«Мерзкие создания», прошептал Зендарин. Эльф крови все-таки оставался эльфом, когда вопрос касался красоты. Он сморщил свой длинный нос, видя, как скрытое капюшоном создание подошло к госпоже и подало ей куб, каждая грань которого была украшена лазурным кружевным узором.

«Покорные создания», возразила она, отсылая скардина. Силуэт дворфа поспешил к своим товарищам, а леди протянула куб Зендарину. «Видишь? Как раз то, что мне от них надо».

Алчность эльфа затмила его же отвращение. Глаза заблестели ярко зеленым. «Соответственно, осталось только яйцо?»

«Разве оно не… Ах, вот и яйцо…»

Снизу поднялись четверо хрипящих от усилий скардинов, держащих огромное, овальное яйцо длиной почти в метр. Толстая серая скорлупа была покрыта блестящей маслянистой жидкостью, капавшей на слуг. Принадлежность этого яйца не вызывала сомнений.

Драконье.

«Они должны поторопиться!» - подгонял Зендарин, опасаясь, несмотря на размеры, за хрупкость ноши. «Яйцо недолго останется свежим…»

Спутница эльфа начала спускаться ко дну пещеры, не проявляя при этом абсолютно никакого беспокойства. «Слой мятиса сохранит яйцо. Мятис оберегает любой покрытый им предмет сколь угодно долго». Зендарин был восхищен, узнав, насколько старо это яйцо и насколько оно ценно для их работы. Действительно, ничего из того, к чему они так стремились, было бы невозможно достичь, не сохрани темные искусства яйцо в течение такого длительного времени.

Не в первый раз мастерство этой женщины поражало его. Его, прожившего столько столетий и достигшего многого.

Он спустился к ней, как только скардины положили яйцо на каменную платформу перед скованным драконом пустоты. К удивлению леди в черном, гигантский узник смог тихонько рыкнуть.

«Тише, тише…», — успокаивала она дракона, как ребенка.

Лишенные своей ноши скардины ретировались. Платформа была выполнена из гранита с темными прожилками, и походила на алтарь с прямоугольной столешницей и круглым основанием, соединенным с четырьмя резными ножками в форме драконов на задних лапах. Зендарин не знал, где госпожа достала эту платформу, но мог почувствовать невероятную старину предмета и громадное количество заклинаний, сотворенных с его помощью. Латентная магическая энергия переполняла каменную форму, маня эльфа крови. Чувствовалось, что платформу часто использовали в течение веков, в том числе и для жертвоприношений, если верить многочисленным красным пятнам на ее поверхности.

То, что его работа включала жертвоприношения, нисколько не беспокоило Зендарина. Он даже не считал это чудовищным. Амбициозным, да. Вынужденным, да… но не чудовищным. Как и столь многими его сородичами, им управляло чувство голода, жажда магии… любой ценой. Эльф оправдывал все свои поступки этой нуждой.

И то, что многим придется погибнуть в процессе, было фактом, который он не мог изменить… и который его мало волновал. В конце концов, они лишь дворфы, люди и прочие низшие существа.

Леди в черном пару мгновений изучала яйцо, как будто смотря сквозь его толстую скорлупу. Затем поставила лазурный куб перед яйцом и, улыбнувшись пленному дракону, провела длинными тонкими пальцами по защитному слою.

Мятис с шипением испарился.

«Присоединяйся ко мне, милый Зендарин»

Он с готовностью подошел к ней, призывая свою магию слиться с магией женщины. Сама природа его способностей как эльфа крови делала его столь ценным, и позволяла озвучивать, хотя бы частично, свое недовольство. Чтобы помочь своей госпоже, он подносил ей магию уникальным способом, почти схожим с вампирским перекачиванием силы из демонов и других порождений Круговерти Пустоты. Зендарин был в этом исключительно искусен, и поэтому его могущество достигло своего пика.

У него также были свои слуги, приносящие магическую энергию, и которых леди не смогла бы захватить, не уничтожив их. Это была еще одна причина ее терпеливости.

Зендарин стоял рядом с ней, точно так же разведя руки над яйцом. Молча, объединив свою магию, они переплели ее в новый, неповторимый образ. Кристаллы и куб ярко засветились.

Спутница Зендарина вытянула руку в сторону пленного дракона пустоты.

Белые кристаллы зловеще зазвенели. От каждого протянулся луч к дракону пустоты.

В местах, обожженных кристаллами, из сопротивляющегося дракона выстрелили синие потоки энергии. И, несмотря на серебряные нити, сковавшие челюсти пленника, пещеру сотряс агонизирующий рев.

Направляемые колдуньей, синие потоки ударили в центр яйца, которое задрожало и увеличилось вдвое, а скорлупа приняла голубой оттенок.

«Пора…» - прошептала леди Зендарину.

Как одно целое, пара направила свои усилия глубже в матрицу заклинания, совмещая их с украденными силами дракона пустоты. Пещера внезапно утонула в свирепом шторме неистовых энергий, сфокусировавшихся на яйце. Даже невосприимчивые к большинству разновидностей магии скардины забились в дальние углы пещеры. В глубине своей они оставались дворфами, и небезосновательно боялись обвала пещеры, помня, однако, какое наказание ждет их за дезертирство.

Вдруг в воздухе раздалось потрескивание. Темные локоны колдуньи встали дыбом. Вуаль тоже приподнялась, обнажив обожженное лицо. Полные губы переходили в обуглившуюся плоть, обрамлявшую застывшую улыбку черепа. От уха остался лишь засохший клочок кожи.

Она высоко подняла руки, и Зендарин с точностью повторил все движения. Пара продолжала насыщать яйцо своими объединенными силами, пока колдунья забирала все больше и больше сущности дракона Пустоты.

Сопротивление дракона становилось все отчаяннее. Как бы ни бесплодны были его попытки освободиться, они сотрясали пещеру. Огромный сталактит откололся и камнем упал вниз, на не успевшего среагировать скардина – еще одна смерть, ничего не значащая для обоих заклинателей.

Зераку — эльф крови припомнил имя дракона, замерцал, словно готовый обратиться дымкой. Но нити, держащие узника, не позволяли зверю из Запределья найти свободу хотя бы в смерти. Они безжалостно сковывали Зераку, становясь туже от беззвучного приказа госпожи.

Все больше и больше магии дракона Пустоты — и, фактически, его сущности — уходило в разбухшее яйцо, смешиваясь с силами колдунов. Зендарин почти испугался, что яйцо взорвется, настолько непропорционально оно увеличилось…

И, действительно, с одной стороны появилась трещина. Это не испугало и не разозлило пару, ведь было ясно — трещина не является результатом их работы, не напрямую. Скорее причина внутри… И эта причина сильно хочет на свободу.

Яйцо проклевывалось.

В свечении заколдованного яйца лицо спутницы Зендарина казалось даже чудовищней морд скардинов. Выражение ее лица стало совсем нечеловеческим… что неудивительно, ведь колдунья была человеком не больше — а даже меньше — чем эльф крови.

«Да… мое дитя…» прошептала она, почти ласково, по-матерински. «Да… иди ко мне…»

Вторая трещина проползла рядом с первой. Кусок скорлупы упал -

Из яйца выглянул глаз… глаз, которого мир еще не знал.

Глаз, несмотря на свой малый возраст, полный понимания и зла… куда более древнего.

* * *

Бухта, что отделяла земли Лордерона, включая Даларан, от Грим Батола была широка, но Кориалстразу потребовалось бы не более пяти часов, чтобы пересечь ее. Однако уже на полпути красному дракону пришлось приземлиться на небольшую скалу, едва выступающую над бушующим морем, и вжаться в нее, словно уставшая чайка. Кориалстраз мог только предположить, что кристалл колдовской стрелы ослабил его больше, чем он ожидал.

Но восстановить силы не получилось — внезапно на него напал шторм, буря такой силы, что багровый исполин сразу отказался даже от мысли об отдыхе. Поднявшись в воздух, он продолжил свой путь.

Но стихия была явно не на его стороне, и ураган становился все яростней. При всем своем могуществе, Кориалстраза швыряло как лист на ветру. Он немедленно попытался взмыть выше облаков, намереваясь пролететь над бурей, но как не старался — те все время оставались высоко вверху.

Это и убедило красного гиганта, что буря не совсем природная.

Вместо попыток совершить невозможное Кориалстраз решил лететь прямо на Грим Батол. И в тот же момент сильнейший порыв ветра отбросил его назад. Дракон почувствовал, как будто врезался в гору.

Кориалстраз не верил в совпадения. Это заклинание, да, но направленное на него лично, или просто против любого дракона — у него нет времени разбираться. Сейчас важно лишь уйти.

Логично ответить магией на магию… и все же Кориалстраз сомневался в мудрости такого решения. Но и ничего другого в голову не приходило. Бросая себя против неистовой бури, красный дракон ударил по черным тучам.

И как только он это сделал, ураган ударил с удесятеренной силой. Залпы молний жарили его, а ветер перевернул кверху ногами. Дождь лил сплошной завесой, и дракон не видел дальше кончика своей морды.

Сражаясь с головокружением, Кориалстраз с горечью осознавал, что он лишь сделал бурю многократно сильнее… как и планировал неизвестный заклинатель. Дракона переворачивало вверх тормашками еще и еще. Тучи теперь были под ним, а море над… У Кориалстраза не было выбора; он не мог достичь этих туч. Остался только один путь, пускай и выбранный его невидимым врагом.

По изящной дуге, Кориалстраз вошел в бушующие воды.

Он уверился в ошибочности своих действий в ту же секунду как погрузился под воду. Несмотря на острое зрение, Кориалстраз почти ничего не видел. Тьма неестественно сгущалась всего в нескольких метрах от дракона. Монстр в несколько раз крупнее Кориалстраза мог незаметно всплыть и проглотить его.

Некоторые драконы были прирожденными пловцами, но красные драконы все-таки являлись созданиями неба, хоть и умеющими плавать. Кориалстраз мог задержать дыхание дольше, чем на час, если только ничего ему не помешает. Но чем быстрее он всплывет — тем лучше.

В голове раздались шепотки.

Волна головокружения захлестнула Кориалстраза. С поверхности невозможно было определить глубину. Дракон немедленно попытался всплыть, но вместо шторма его ждала лишь леденящая душу темнота.

Шепотки усиливались, напевая что-то на подозрительно знакомом языке. Дракон боролся с их соблазнительным зовом, понимая, что каждая секунда, проведенная в их власти, резко уменьшает его шансы на выживание.

И вот осталась лишь тьма. Холодные воды сжали легкие Кориалстраза, и заставили багрового гиганта задуматься, сколько же времени он провел под водой. Пропало чувство времени и чувство места… остались лишь чарующие шепотки.

Я не погибну! - поклялся себе дракон. Он представил свою любимую супругу и королеву Алекстразу. Изображение было нечетким, и все больше расплывалось — тревожный симптом.

Но это лишь придало ему решительности. Собрав все свои силы, Кориалстраз отчаянно применил заклинание.

Кругом разлился свет, прогоняя тьму.

В нем дракон и увидел источник своих проблем — наг.

Кориалстраз знал об их происхождении, ведь он, был частично виноват в их появлении, по крайней мере, он так считал. Когда-то они были ночными эльфами, Высокорожденными, служившими безумной королеве Азшаре. Когда первопричина их силы, зловещий Источник Вечности, был уничтожен благодаря группе защитников во главе с Малфурионом Яростью Бури, магия утянула столицу ночных эльфов на дно новообразованного моря. Туда же последовала Азшара и ее фанатики, встретившие там свою смерть.

Лишь спустя тысячелетия Кориалстраз и остальной мир узнали, что неизвестная сила превратила пленников глубин в нечто ужасное.

Неописуемая вспышка застала наг врасплох. Некоторые кружили в полном замешательстве, оглушенные силой заклинания. Они уже давно не походили на эльфов. Женщины, на которых Кориалстраз обращал свой мрачный взгляд, еще сохраняли отдаленную схожесть, в основном в стройном торсе и в лице, сохранившем вытянутое и узкое строение ночных эльфов. Они даже были по-своему красивы. Но, ни у одной эльфийской расы не было по четыре руки с длинными когтистыми пальцами, как не было и широких, жилистых, золотящихся плавников, хищно усеявших наг от головы до кончиков хвостов.

Их ухоженные ножки давно превратились в хвосты. Нижние их половины были сегментированы и покрыты чешуей, как у крупных рептилий. Извиваясь назад и вперед, они предавали нагам невероятную стремительность и маневренность в воде.

Самцы выродились еще хуже, обретя приплющенные змеиные головы, и ряды острых, крокодильих зубов. Глубоко посаженные глаза и плавники, хищно реющие, как лезвия были коричневыми, с золотым оттенком. Туловища, куда меньшие, чем змеиные хвосты, казались такими же сегментированными и чешуйчатыми. Даже их руки, огромные по сравнению с руками большинства других существ, имели подобное строение.

На протяжении поколений среди наг появились разные племена, но Кориалстраз ничего не знал об этих с черно-голубой чешуей и золотыми плавниками, кроме того, что они могущественны и злобно настроены. Этого хватало. В общем, наги не любили жителей поверхности, но эти уж слишком постарались для создания ужасной ловушки.

У Кориалстраза не было времени выяснять причины нападения. Свет начал тускнеть, и наги перегруппировались.

Однако теперь дракон видел врага, и своими когтями и хвостом мог легко разметать нечестивых созданий. Некоторые ушли в темноту, на дно, а остальные попытались снова произнести заклинание, почти убившее гиганта.

Тело Кориалстраза засветилось ярко-красным. Вода вокруг него внезапно превратилась в пар. Он слышал, как визжали попавшие под жар наги. Два самца оказались в эпицентре заклинания и сварились заживо.

Голову дракона заполнил гул. Он глянул вниз и чуть вправо, где самка протянула к нему все свои четыре руки, сияющие от магии.

Дракон с легкостью усилил излучение тепла, но нага убежала за миг до того. Гул прекратился.

Вдруг легкие Кориалстраза пронзила боль, и он ощутил резкую потребность вдохнуть. Ему нужен был воздух, немедленно. Отчаянными гребками дракон поплыл к поверхности.

Она была настолько далеко, что по его задыхающемуся мозгу пробежала мысль, что он плывет вниз, а не вверх, но у дракона не было выбора — он упорно греб в выбранном направлении.

Напряжение в легких стало невыносимым. Хотя бы один глоток воздуха…

Голова дракона вынырнула из воды. Вдохнув, Кориалстраз продолжил подъем. С помощью магии и крыльев с размахом больше длины иных драконов он взмыл в небо.

В небо, хоть и затянутое, но уже спокойное.

Несмотря на оставшихся в живых наг, Кориалстразу пришлось зависнуть на несколько секунд, чтобы нормализовать дыхание и рассудок. Облака оставались густыми, а вот море стало спокойным, мертвецки спокойным.

Масса извивающихся щупалец прорвалась сквозь поверхность воды и схватила дракона за хвост и задние ноги, заодно пытаясь дотянутся до крыльев.

Издав рев, Кориалстраз немедленно сконцентрировался на участке, откуда так внезапно возникли щупальца. Созданный поток пламени оказался не таким сильным, как хотел того дракон, но все же заставил монстра выпустить одну из ног.

В то же время остальные щупальца все еще тянули красного исполина вниз, под воду. Кориалстраз замахал крыльями. Хоть он и не аспект, но и не обычный дракон. Скоро питомец наг это почувствует.

Чудесным образом, вместо того, чтобы быть затащенным морским чудовищем вниз, Кориалстраз стал вытягивать обросшее щупальцами создание из морских глубин. Сперва показался продолговатый перед твари со страшным ртом, способным разламывать в щепки крупнейшие корабли. Затем появилась длинная трубчатая голова с двумя немигающими блюдцами злобных глаз.

Кракен.

Как небольшая шайка наг смогла приручить такое чудо, дракон не представлял. Но важнее было то, что чудище камнем повисло на Кориалстразе. Дракон потерял скорость. Море вновь приблизилось к нему.

Выбора не было. Находясь на грани, Кориалстраз собрал остатки сил для последнего удара.

Мощнейший взрыв поджарил кракена. Порождение глубин с душераздирающим ревом отпустило дракона и погрузилось в пучину. Волна от его падения достала аж до кончика хвоста Кориалстраза.

Красный великан не ликовал — у него были силы только на то, чтобы оставаться в сознании. Несмотря на ужасную усталость, Кориалстраз ускорился. Как бы близко ни был берег, дракон не знал, хватит ли у него сил добраться туда. Ему оставалось лишь попробовать.

Ему оставалось лишь надеяться…

Поверхность воды оставалась спокойной, пока громадный красный дракон таял вдали.

Немигающий взгляд раскосых глаз самки-наги следил за Кориалстразом, пока тот не превратился в крошечную точку на горизонте. Тогда вынырнула грозная голова самца. Около нижней челюсти чешуя была рассечена ударом драконьего хвоста. Как будто не замечая увечья, он сосредоточенно смотрел в ту же сторону.

«Дело сделано…» — прошептала нага скрипучим голосом. «Нас пощадят…»

Кивнув, самец оскалился. Самка последовала его примеру, демонстрируя, что ее зубы не менее остры и не менее зловещи.

И наги ушли на дно.

Глава 4

Не сулящий ничего хорошего ландшафт, возвышающийся на горизонте перед ней, звался Каз Модан. Дренейка, чьё лицо было скрыто капюшоном, не знала, откуда произошло это название, но само звучание его заставляло её держаться жёстче и решительней. Она знала, что эти края обжили орки, хотя здесь же жили и дворфы. И те, и другие были теми расами, о которых она знала. И если уж дело дойдёт до противоречий, то ради достижения своих интересов волшебница надеялась на столкновение с обитателями недр, нежели с зеленокожими воинами. Дворфы хотя бы были союзниками.

На первый взгляд не было никаких признаков островного поселения, которое она разыскивала, но мало-помалу на побережье в отдалении стали проявляться контуры. Наиболее заметным из них была толстая каменная стена на дальнем конце Гавани Менетил, которая, как она уже знала, защищала большую часть города от вторжений с суши. Потом сквозь рассеивающуюся дымку стали проступать более высокие строения и большие косматые деревья.

Одно из зданий особенно привлекало её взор. Возвышаясь над всем в округе, четыре башни Крепости Менетил надзирали за поселением, будто суровые стражи, и их конические верхушки напоминали о воинских шлемах. Посреди них располагалось почти похожее на собор основное здание — лишь на ярус ниже, но зато намного шире.

И по мере того, как пред одинокой фигуркой обретала очертания Гавань Менетил, караульные, она была уверена в этом, тоже смогут увидеть её.

Конечно, лишь несколько минут спустя на её пути возникло судно. Команда в большинстве своём состояла из людей, хотя на борту было и несколько отчаянных дворфов. Дворфы, в общем-то, с морем не ладят, у них есть привычка камнем идти на дно, если случится упасть в воду, но нынешние времена требовали совсем иной отваги.

Когда корабль поравнялся с ней, мужчина перегнулся через фальшборт, изучить одинокого незваного гостя. Его бородатое лицо вытянулось, демонстрируя удивление.

— Миледи, — пробормотал он. — Не часто мы встречаем кого-то из вас в этих землях… и, уж конечно, не при таких обстоятельствах.

Мужчина нагнулся ниже, что стало заметно, что он был облачён в тусклый нагрудник, который выдавал в нём офицера. Вопреки бороде он был молод для своего ранга, наверное, столь же молод, как и она. Насилие в последние несколько лет сократило число боеспособных опытных воинов с обеих сторон.

— В Гавани Менетил мне нужно лишь место высадки, ничего больше, — отвечала она. — Вы позволите?

Жрица не добавила, что она, так или иначе высадится на берег вне зависимости от его ответа. К её удаче, офицер оказался здравомыслящим человеком. Дренеи были союзниками, так почему бы не позволить одному из них войти в цитадель Альянса?

— Вам придётся ответить на несколько вопросов по прибытии, но, помимо этого, я не вижу резона препятствовать вам, миледи.

Он приказал одному из моряков сбросить к её лодке верёвочную лестницу. Лохматый матрос спустился вниз, принять управление над её парусной шлюпкой, в то время как второй удерживал лестницу, пока дренейка карабкалась наверх.

— Добро пожаловать на борт корабля «Дитя Шторма», временно приписанного к Гавани Менетил, — вблизи командир выглядел и того моложе. Его глаза были яркой, почти невинной голубизны, но что-то в них говорило ей о том, что он уже был закаленным бойцом, в отличие от кое-каких молодых дворян, получивших офицерские звания по родству. — Я его капитан, Маркус Колючий Ветер….

Он стремительно поклонился, не отрывая глаз от гостьи. Глаза эти предлагали — нет, даже, настаивали, — чтобы она представилась подобным же образом. Дренейка немедленно поняла, что Маркус Колючий Ветер не относится к тем, кого легко обвести вокруг пальца, несмотря на этот невинный взгляд.

— Меня называют Ириди.

Он принял короткий ответ.

— Миледи Ириди. Вы кого-то ищете в Гавани Менетил?

Её голова почти неуловимо качнулась.

— Нет. Моя задача лежит вне этого места.

— Вне этого места лишь Болотина, полная опасностей. Ничего более.

— Это то, куда я должна отправиться.

Он пожал плечами.

— У меня нет причин останавливать вас, и ежели нет их и у главнокомандующего Гаванью Менетил, вашу судьбу выбирать вам, миледи.

Он поклонился ей, а затем обернулся, чтобы отдать приказ. «Дитя Шторма» сменило курс и направилось назад, к поселению.

Ириди оставила выменянную лодку в руках капитана Колючего Ветра — судно послужило своей цели и было теперь бесполезно для неё. На берегу её встретили несколько дворфов, возглавляемых одним, с особенно длинной густой бородой. У него и прочих членов его отряда были хорошо заточенные боевые топоры, привязанные к спинам.

— Звать Гартин Камневод, — громыхнул он, когда она представилась. Гартин отвесил небрежный поклон, который сильно контрастировал с тем широким, что сделал капитан-человек. — Паблизости не так много дрэнэев. По сути, ваабще никого, лэди.

— Нет причин её бояться, старый ты боров! — охотно отозвался Маркус с «Дитя Шторма», которое медленно покидало доки.

Дворф зарычал на человека, но блеск в его глубоких карих глазах подсказывал, что они с капитаном были друзьями. Обращаясь к Ириди, Гартин добавил:

— Как я и сказал, абсалютно, лэди. Что привело вас в Гавань Мэнетил?

— Это лишь мимолётная остановка. По заданию я должна отправляться дальше.

— И что это можэт быть за задание? Кому-то вродэ вас нэ стоит выходить в Болотину. Там есть вэщички пахуже ящеров.

Она встретила его взгляд.

— Ваша забота похвальна, господин Гартин Камневод, но не бойтесь за меня. Я иду туда, куда мне предначертано.

— Видэл я вашу пароду. Жрица, да. Вы общаетесь с чэм-то, что завут нору-…

— Наару.

— Да, так я и сказал, — упрямо парировал Гартин. — Некие мистичэские существа, или нэчто, — он пожал плечами. — У нас нэт причин мешать вам покинуть наши стэны, но последнее слово останэтся за правящим савэтом. Вам придется падаждать до сумэрек, чтобы услышать атвэт.

Хотя воспитание жрицей ее многому научило касательно ценности терпения, Ириди пришлась не по нраву идея ждать кого-то ещё для решения вопроса, который для себя она уже давно решила. Она покинет Гавань Менетил и продолжит путь, в этом нет сомнения.

Впрочем, она склонила голову и смиренно отвечала:

— Как скажете. Где я могла бы найти еду?

Он понимающе хихикнул.

— О, я пакажу вам рынок… и кампанию саставлю, пока решение нэ будэт принято.

Оценка дворфа в глазах Ирида выросла. Гартин знал, что, оставшись одна, дренейка купила бы куда больше, чем нужно для приёма пищи — по сути, достаточно для продолжения путешествия. Нравилось то ей или нет, жрице придётся подождать до темноты.

Но, так или иначе, она покинет город до рассвета.

Гартин оказался более приятным спутником, чем Ириди могла предположить, дворф готов был рассказать обо всём, что дренейка встречала на рынке. Намекнул он и на проблемы, с которыми теперь столкнулся город.

— Тэперь эт не просто Орда, — заметил в определённый момент дворф, когда Ириди изображала особенный интерес к некоторым керамическим изделиям. — За Болотиной, гаварят, шэвелятся другие штуки. Тэни, что скрывают луну, да вопли, похожие на те, каторые дэмон может издавать.

Хотя её глаза по-прежнему были обращены к товарам на рынке, жрица слушала очень внимательно.

— «Демон»?

— Ага, хоть никто их нэ видэл. Аднако ужэ не пэрвый развэдчик не вазвращается аттуда, и савэт рэшает, что дэлать дальше для расслэдования. Слыхал, они пасылают вэстачку королю, — сказал Гартин, имея в виду, как уже знала Ириди, их правителя. — Но думаэтся мне, что если он ещё никаго нэ паслал, то и тэперь нэ пашлёт…

В такие моменты, равно как и подобные им последующие, Ириди набралась достаточно сведений, чтобы окончательно увериться, что она на верном пути. «Крики демонов», о которых говорил Гартин, уже сами по себе были достаточным поводом, чтобы придать ей желания выдвигаться немедленно… если совет скажет своё слово.

Так и произошло, но не раньше, чем после заката, как и говорил Гартин. И что важней, совет сказал совсем не то, чего жаждала дренейка.

Гартин получил послание от одного из своих подручных, прочёл и проворчал:

— Никуда вы нэ пайдёте, лэди… но вы нэ адиноки. Никто с этого мамэнта нэ пакинет Гавань Мэнетил.

Ириди нацепила на лицо выражение лёгкой досады, хотя внутренне дренейка уже прорабатывала своё отбытие.

— Что ж, тогда мне на какое-то время нужен ночлег.

— Здэсь есть постоялый двор, каторый можэт падайти такой, как вы, лэди. Я вас провожу.

— Вы сама любезность, Гартин Камневод.

Он со знанием улыбнулся.

— Нэт… Я выпалняю сваю работу. Вы астаётесь, лэди, дажэ если вы астаётесь в тюрьме. Приказ есть приказ. Ни аднаго выхадящего. Ради вашей же пользы.

Определенно, он имел в виду именно то, что сказал, как насчёт того, что это для её же блага, так и насчёт того — в особенности насчёт того, — что он сунет её за решётку, если потребуется. Ириди тщательно выверила свой ответ; её намерение покинуть город ни сколько не уменьшилось, несмотря на предостережение дворфа.

— Если так должно быть, так и будет…

Но в этот самый момент со стен, отделяющих Болотину, взревели горны.

Со сноровкой и быстротой, которую жрица нашла изумительной, Гартин вытащил топор.

— Оставайтэсь здесь! Я вам прэказываю!

Он рванул в направлении стены. Ириди колебалась лишь секунду, потом последовала его примеру.

На верху стены дворфы-стражники, скрывающиеся за зубцами на крыше, продолжали трубить в рога, другие в это время выставляли факелы, чтобы осветить что-то в темноте снаружи.

И там, на этой незримой земле Ириди слышала рык и шипение, которые взвинтили её обычно контролируемые нервы до предела.

Гартин стоял у арочных ворот, где несколько других дворфов готовились к вылазке в ночь. Больше двадцати воинов взвешивали в руках оружие и, едва их соратниками сверху был подан сигнал, бросились в атаку.

К несчастью, что-то намного большее в это же самое время стремилось вломиться внутрь.

Ириди успела заметить лишь мелькание когтей и зубов, прежде чем дворфы отбросили тварь назад, топоры их били один за другим с убедительным эффектом. По Гавани Менетил проносились отголоски рёва боли. Несмотря на это, Ириди мимолётно увидела, как одного из воинов внезапно втащило во тьму… и впервые она услышала крик дворфа, полный абсолютного ужаса.

Но вопреки этому жуткому воплю, Гартин и остальные продолжали нажимать на тьму, за ними быстро последовали, по меньшей мере, две дюжины новоприбывших. Знакомая с решительностью и мощью дворфов, Ириди понимала, что угроза должна была быть серьёзной.

Пренебрегая указаниями Гартина и опасностью извне, жрица-дренейка устремилась наружу. На бегу она вытянула руку.. и в ней обрёл форму посох, чьё навершие увенчивал длинный, заострённый кристалл, закреплённый в расщеплённом основании. Кристалл сверкал ярко-синим. На противоположном конце меньший, но совершенно такой же кристалл добавлял к почти слепящему эффекту первого.

— Эй, там! Стаять! — тщетно кричала стража, когда она проскользнула через ворота.

По ту сторону стены Ириди обнаружила широкий мост, что вёл в вымоченную туманом Болотину. На дальнем конце моста она разобрала тёмные очертания сражающихся… и других существ, чьи формы высились над дворфами.

Она подняла посох и произнесла слова, переданные наару её предкам давным-давно.

Больший кристалл взорвался ослепительным светом. Отвратительная смесь шипения и рычания наполнила её уши, и Ириди, наконец, узрела то, с чем воевали дворфы.

На вид они были рептилиями, но стояли на задних лапах. Передние их лапы заканчивались острыми искривлёнными когтями, способными с лёгкостью рвать ткань, плоть, а может, даже броню. Большинство было красного оттенка с жёлтыми полосами, и на всех было нечто напоминающее повязки из перьев вокруг запястий и глоток.

Они, как один, отступили, свет явно был сильней, чем могли вынести их узкие горящие зрачки. Дворфы, обращённые к свету спинами, сумели быстро воспользоваться ситуацией. Они ворвались в банду рептилий, яростно размахивая своими топорами. Тяжёлые лезвия врубились в чешуйчатые шкуры, выпуская внутренности и разбрызгивая кровь. Три ужасающих рептилии упали наземь, двух из них оборонявшиеся быстро прикончили. Третья умудрилась уползти, её сотрясаемое судорогой тело проигнорировали — дворфы сражались с теми, кто ещё был на ногах.

Но даже с её поразительным вмешательством, непреклонных воинов теснили. Ириди насчитала как минимум два десятка диких рептилий, которые, вопреки смертоносным топорам дворфов, атаковали изо всех сил. У них было преимущество и в размере, и в быстроте… быстроте, которая, в действительности, поражала дренейку. Что хуже, они использовали эту скорость в сочетании с чёткой, организованной атакой, как-будто были разумны. Жрица видела, что одного из дворфов отрезали от остальных, затем окружили и разорвали на клочки прежде, чем кто-либо смог помочь.

Это не должно продолжаться!

Ириди прыгнула вперёд, теперь используя посох в качестве оружия. Она ткнула им в живот одной рептилии, а затем сразу же, исключительно метко лягнула тварь в незащищённое место под щёлкающими челюстями.

Зверь рухнул на колени. Свободной рукой дренейка окончательно повалила его, отбросив в одного из его спутников.

Но затем чьи-то когти распороли её плащ. Если б не его широкий крой, когти оторвали бы ей плечо. Но, разрывая ткань, лапа запуталась в одеянии. Рептилия потянула плащ на себя, и жрица выронила посох.

Стискивая зубы, Ириди протянула затвердевшие пальцы к открытой глотке врага — и внезапно голова рептилии отделилась от туловища и кувыркнулась ей в руки.

— Ты, далжно быть, сумасшедшая! — рявкнул Гартин. — Быстра внутрь! Ящеры парвут тэбя на куски!

— Я лишь хочу помочь!

— Превращая себя в обед? — с новым рычанием дворф стал тащить её назад к запечатанным воротам.

Дикое шипение был единственным предупреждением, прежде чем истекающая слюной, источающая зловоние туша обрушилась на них. Гартин хрюкнул, когда хвост хлестнул его поперёк туловища, сбивая с ног и едва не сбрасывая в воду, текущую под мостом.

Ящер не уделил дренейке внимания, больше заинтересованный одетым в доспехи дворфом. Как поняла Ириди, это было, наверное, потому, что Гартин выглядел более опасным. Ящер предполагал, что с мягким, менее внушительным дренеем можно разобраться позже, когда дворф будет мёртв.

Но рептилия сделала не более шага к Гартину, как жрица бросилась к ней. Чутьё, привитое годами интенсивных тренировок, помогло мгновенно проанализировать зверя на наличие любых уязвимых мест.

Одна рука врезалась чуть ниже глаза. Нога ударила прямо под грудную клетку.

Ящер смялся, из него вышибло дух, и ошеломлённая ударом нервная система отказала. Ириди приземлилась поверх упавшего создания, потом кувыркнулась к Гартину.

Дворф охнул, когда она подняла его голову. Он уставился на нее.

— Быстра — внутрь… — потребовал он.

— Позволь мне помочь тебе подняться, — сказала жрица, игнорируя его неудовольствие. Она быстро огляделась в поисках посоха, но не смогла его найти. Вместо него Ириди увидала топор Гартина. Она использовала его, чтобы помочь бойцу встать на ноги.

— Дай ка эт мне, — мрачным тоном сказал он. Когда она повиновалась, дворф быстро вскинул свой топор, а затем обрушил на горло поражённого ящера.

Ириди испытала мимолётное чувство отвращения, но потом напомнила себе, что происходило вокруг. У Гартина не было иного выбора, кроме как убить зверя.

Дворф снова повернулся к ней.

— Вазвращайся внутрь, иначе я патащу тэбя!

Но это было уже невозможно. Бой сместился назад, к мосту, и оба теперь были отрезаны. Хотя ящеры, похоже, не умели плавать — иначе они бы наверняка пересекли воду и напали на бойцов с тыла — дворфы тоже не могли. Чего бы ни желал Гартин, Ириди не покинет его по своей воле.

Но дворфа было не так-то просто переубедить. Он с ворчанием схватил её запястье.

— Сюда!

Гартин повёл её направо, прочь от драки. Дворф двигался в направлении, ясно говорящем о его цели.

— Эти рептилии, — воззвала Ириди, пока они бежали. — Часто подобное случается?

— Имэешь в виду эту мясарубку? Нее! Но что-то заставило этих ящериц выйти из себя настолько, чтобы пакинуть сваи норы и постараться занять наши! Клянусь, они бы на карабли палезли, будь у них мазги, чтобы поставить паруса!

Жрица была не столь уверена в том, что рапторы не способны на такое, но придержала это при себе.

— И они нападают на вас из страха перед другой угрозой?

Гартин хихикнул, хотя юмора в драке не было.

— Везёт нам, а? Ага, ани начали наступать нескалька днэй назад. Спэрва пара, патом больше, а теперь внэзапно такая куча!

— Вам придётся оставить Гавань Менетил?

Он издал дерзкий рык.

— Толька кагда мы сдохнэм… Ха! Вот ано где!

Они стояли перед камнем, который дренейке помогло разобрать лишь её превосходное ночное зрение. В обхвате он был примерно с дворфа, но больше она не видела в нём ничего примечательного.

— Слэди за абстановкой! — скомандовал Гартин.

Она повиновалась, и он подпёр камень плечом. С громадным усилием Гартин стал отваливать его в сторону.

Ириди продолжала следить за схваткой, которая превратилась в безвыходное положение, но также бросала взгляды и на усилия её спутника, и в туманную Болотину. Её разум летел, пока она выбирала наилучшее решение.

— Вот ано! — победоносно провозгласил дворф. Жрица обратила взор вниз, чтобы обнаружить под камнем отверстие. Оно было большим и искусно выполненным умелыми руками… дворфовскими руками.

Она сразу поняла, предназначение этого хода.

— Он ведёт в город?

— Ага, внутрь или наружу, сматря как па абстоятельствам! Ящер сюда нэ вайдёт, дажэ если прэдпалажить, что они кагда-нибудь смогли бы спэрва найти его. Есть способ прикрыть его абратно, кагда мы будем внутри… или, тачнее, кагда ты будэшь внутри! Лэзь.

Но Ириди уже всё решила. Она положила руку на плечо своего защитника.

— Мне жаль, Гартин.

— Какое жа…

Она скользнула вперёд, пальцы коснулись нужного нерва на его шее, чтобы временно лишить его сознания. Дренейка тут же столкнула его плотное тело в безопасную дыру, затем спустила туда же топор. Убедившись, что Гартин будет в порядке, жрица осмотрела валун. В отличие от дворфа, Ириди поставила его на место, используя не столько силу, сколько чувство равновесия и направления.

Сделав это, она посмотрела на поле боя. Виня себя за то, что покинула отважных дворфов, сражающихся невдалеке, она направилась к мосту. Однако в этот момент со стороны города прибыло ещё несколько фигур, в то время как сверху на ящеров стали сыпаться метко пущенные арбалетные стрелы. Оборонявшиеся перешли в атаку.

Ириди поблагодарила наару за свою нежданную удачу. Её посоха нигде не было видно, но на данный момент это не было существенной проблемой. Он окажется на месте, когда она будет в том нуждаться.

Она направилась в Болотину, ища путь, по которому ящеры двигались от своих старых мест обитания. Проследив, откуда бежали ящеры — она была уверена, что найдёт то, что искала.

Или то, что она искала, само найдёт её.

* * *

Тяжёлая крылатая тень летела сквозь ночь над землей и морем. Она летела с маниакальным стремлением, которое лишь отчасти имело отношение к её миссии. Разум её был в беспорядке, результат других событий, произошедших в разных частях мира Азерот. Да, миссия, которую она преследовала, была в каком-то смысле помощью и облегчением… хотя также добавляла и новые заботы.

Затянутое пеленой небо грохотнуло, грозя мощным штормом. Огромный летун немедля устремился ввысь, пройдя сквозь облака и поднявшись до высот, где луна освещала темнеющий покров облаков сверху вниз.

Летящего уже тронула усталость, но он продолжал путь. Он думал об определённом месте, куда ему нужно было попасть прежде, чем он сможет позволить себе отдохнуть, и он достигнет цели, каких бы усилий ему это ни стоило. Широкие перепончатые крылья сильнее ударяли по воздуху, позволяя летящему рассекать мили, будто они ничего не значили… и воистину, для этого дракона они были ничем.

Внизу, постепенно усиливаясь, начинался шторм, но вверху существовали лишь дракон и луна. Летящий попросту игнорировал небесное светило, хотя оно хорошо озаряло дорогу покрытого чешуей чудища, не говоря уже о самом гиганте.

И в свете этом чешуя дракона сверкала почти столь же ярко, сколь и луна… если бы луна была синей.

Глава 5

Кориалстраз пришел в себя и сразу понял, что уснул.

Это была непозволительная роскошь с его стороны.

Следующее, что он обнаружил, был тот факт, что он находился не в своей истинной форме, а в теле и одежде Краса.

Будучи Красом, он внимательно осмотрел место, ставшее его почивальней - пещера с шероховатой поверхностью, расположенная наверху пустынного холма, взирающего на болотистую область. Крас сразу же понял, где он находился, но вот как он тут очутился - полностью вылетело у него из головы.

Болотина находилась рядом с его целью, но его путь не пролегал через нее. Дракон-маг, шатаясь, подошел к краю пещеры, чтобы посмотреть на небо. Но это не дало ему никаких зацепок, как он здесь оказался.

Последнее, что он вспомнил: он из последних сил добрался до берега. Он хотел найти безопасное убежище, чтобы немного передохнуть, и…

Начиная отсюда, Крас ничего не помнил… подобное с ним случалось крайне редко. Ему не нравилось находиться в неведении, особенно при текущих обстоятельствах. Кроме того, Крас понятия не имел, как долго он спал. Дракон мог спать минуту, час, день, неделю… Все зависело от обстоятельств.

Это путешествие с самого начала не задалось. Это не может быть простым совпадением. Он снова осмотрелся вокруг, коря себя за проявление слабости.

Затем, взяв себя в руки, Крас отбросил все переживания. Если и существовала какая-то причина его неестественной дремы, то, скорее всего, он скоро узнает о ней. Единственное, что действительно имело значение: он был близок к своей цели.

До Грим Батола было всего ничего.

Крас начал было свое превращение в Кориалстраза… но остановился. Дракона была крайне сложно не заметить даже слепцу. У него было бы куда больше шансов подобраться к страшной горе, если он отправится туда в своей человеческой форме. Это решение он принял еще в тот момент, когда покидал свое святилище, но тревожный сон на мгновение заставил его забыть об этом. Возможно, ему следовало бы превратиться в еще меньшую форму жизни для своей миссии…

- Что ж, пускай так и будет. - Крас оглядел склон горы в поисках дорожки вниз. Если он хотел оставаться незаметным для тех, кто чувствовал магических существ, как он, ему надо было использовать только ту силу, что скрывала его присутствие. Кроме того, его текущее тело вполне удовлетворяло его целям.

Руками он ухватился за скалистый скат, и осторожно начал спускаться в Болотину. Разница в климате стала заметна незамедлительно; земля под его ногами стала мокрой. К счастью, хотя он и походил на эльфа - очень бледного эльфа - Крас благодаря его драконьей натуре давным-давно привык к высокой температуре. Зной Болотины его нисколько не волновал; пещеры его стаи были куда более жаркими, а в кое-каких местах - куда более сырыми.

Обитатели Болотины вели себя на удивление тихо, сразу отметил Крас, ступив на мягкую, влажную почву. Обычно подобные места изобиловали животными и насекомыми, снующими туда и сюда. Все же до него донеслись некие звуки, но вокруг должно было быть намного больше движения.

Как будто большая часть живущих здесь существ боялись некой неизбежной угрозы… что-то, что почувствовал даже Крас.

Но никто не показался перед ним, никто не напал на него мерзкой магией. Крас отправился вглубь болотистой области, приближаясь к Грим Батолу.

Буйная растительность все время мешала ему, и когда Крас в очередной раз содрал лиану со своего лица, у него появилось плохое предчувствие насчет местной флоры. Внешне она казалась обычной, но внутри нее что-то перевернулось и шло не так, отчего Болотина менялась и превращалась в зловещее место.

Зараза идет от этих проклятых гор… Так не может более продолжаться. Помрачнев, он отпихнул от себя ветки и лианы, ругая себя за то, что проигнорировал погружение во мрак этой земли после освобождения его возлюбленной королевы и избавления гор от горстки орков и проклятой Души Демона. Он должен был тогда лично спуститься в глубины Грим Батола и уничтожить любую тьму, что скрывалась там. Даже несмотря на то, что его стая, в том числе и его потомство, взялись охранять эту область. Крас не сделал ничего. Всегда появлялся какой-то другой кризис, какая-то другая опасность, что не давало ему заняться этой проблемой.

Но рассуждать о прошлом всегда легче, чем предвидеть. Это, конечно, никак его не оправдывало, но слегка ослабляло вину.

Его ботинки издавали хлюпающий звук, который отзывался эхом вокруг, и Крас ничего не мог с этим поделать. На это потребовалось бы больше магии. Он все еще надеялся прокрасться незамеченным в Грим Батол, хотя вероятность, что ему это удастся, уменьшалась с каждым его чавкающим шагом.

Мелкие насекомые подлетали к нему, но тут же отлетали. Те, кто питался кровью, сразу ощущали, что он им будет не по вкусу.

Очевидно, кто-то еще полагал, что из Краса получится неплохая закуска. Дракон отметил чье-то присутствие поблизости, хотя и не мог сказать, где точно, скрываясь от более опасного обитателя горы. Крас передвигался осторожно: хотя он был силен в этой форме, он был также и уязвим.

Но пока он продвигался вперед, никто на него не нападал. Одетая в фиолетовую одежду фигура забралась в самую удаленную часть Болотины и, наконец, решила, что настало время обследовать Грим Батол.

Найдя место вдали от болотной воды, Крас прислонился к мшистому дереву и сконцентрировался. И сразу же его видение происходящего расширилось во всех направлениях. Человеческий разум, скорее всего, не справился бы с таким обзором, но разум дракона был куда более сложным, куда более развитым.

Но его интересовало лишь одно направление. Собравшись с мыслями, маг подумал о горе. И вот, теперь он видел все, что располагалось впереди него, точь-в-точь как при обычной ходьбе. Он очень хорошо продвинулся в достижении своей цели, но все же ему еще предстояло проделать долгий путь… Но в данный момент его интересовало другое. Он отправил свой разум вперед, через бесплодные земли прямиком в Грим Батол. Там его предчувствие тревоги усилилось тысячекратно. Нечто неправильное вокруг и в пределах горы просто раздирало Краса узнать ее тайны.

Зажмурив глаза еще сильнее, он отправил свой разум внутрь Грим Батола.

Тьма сначала застилала его взор, но вскоре он стал различать формы, и Крас ушел глубже в пещеры. Первое знакомство с интерьером Грим Батола его разочаровало; все, что он увидел - затененные сталактиты и сталагмиты. Также он заметил несколько костей - орочьих, очевидно со времен битвы, в которой Грим Батол был зачищен от зеленых вояк.

Все же ощущение чего-то чужеродного было слишком сильно, чтобы его игнорировать. Крас сфокусировался…

И приподнял брови от удивления. Кто-то приближался. Крас попытался быстро отступить - но обнаружил, что его разум не может покинуть Грим Батол.

Крас старался изо всех сил, но он как будто оказался перед тоннами камня и грязи и пытался пробраться через них, разгребая завал руками. Все, что он мог видеть, было склепом со скелетами и тьмой, застилающей проход, по которому он желал пройти вновь.

Хуже всего было то, что он не мог даже увидеть, что происходит с его же телом.

Крас вновь попытался сбежать, но без толку. Он был уверен, что установивший эту западню ударит в любой момент… однако время шло, и ничего не происходило.

Может быть, эта ловушка была когда-то установлена, и о ней забыли, но все равно Крас должен был освободить себя и как можно быстрее. Он подумал о своем теле, в том виде, в котором он оставил его, и представил свой разум внутри него.

Но ничего не изменилось. Дракон задумался на мгновенье, и затем обратил внимание на матрицу заклятья, что сдерживало его. Это не заняло у него много времени, однако сложность ловушки встревожила его. Это была явно работа квалифицированного чародея, возможно даже более опытного, чем он… возможно даже самого Смертокрыла.

Однако Крас понял, что ему нужно найти источник магии. Только там у него был шанс отменить заклятье, если это вообще было возможно.

Его сознание еще глубже погрузилось в сдерживающую его магию, изучая ее свойства. Если это действительно было работой Смертокрыла, то по иронии это могло быть даже на руку Красу. Уж если и существовал на этом свете кто-то, кто мог понять искаженные мысли черного исполина, то это был супруг Алекстразы. Крас наблюдал за бывшим Аспектом большую часть своей долгой жизни, тысячелетиями он распутывал бесчисленные заговоры Смертокрыла.

Шаг за шагом, маг-дракон рассмотрел все линии, составляющие заклинание. Он начал видеть его схему, но она оказалась еще запутаннее, чем он подозревал.

Одна линия показалась ему более многообещающей, нежели остальные. Крас проследил за ней вплоть до ее источника…

Сущность, которую он почувствовал ранее, становилась все ближе. Совершенно точно, она шла прямиком к Красу. Внезапно Крас ощутил исходящее от того существа чувство неутолимого голода, но не плоти, а куда более существенной вещи для мага.

То, что приближалось к нему, хотело проглотить его магию…

Крас заторопился. Он был драконом, существом магии. Лишиться своего волшебства - это было куда хуже для него, чем если бы ему перерезали горло. Он видел, что происходит с представителями его вида, которых постигала эта судьба. И потому это была единственная смерть, которая пугала его.

Существо в пещерах определяло его ментальное расположение. Отсутствие здесь тела Краса ничуть не помогало дракону. Некоторым пожирателям магии хватало всего лишь частицы магии, что проглотить свою добычу.

Западня не поддавалась, несмотря на все усилия Краса. Нить, по которой он шел, вела в тупик. Вторая - тоже.

Таинственный пожиратель был почти рядом. Крас почувствовал эту ужасную близость и понял, что как только он увидит этого монстра воочию и поймает его в поле действия своего заклинания, для пожирателя будет все кончено. Но все его старания пока не приводили ни к чему…

Я глупец! У него был один шанс, но это было очень рискованно. Это помогло бы ему избежать медленной мучительной смерти от магоеда… но также могло бы погубить Краса.

Однако выбора у него не было. Он сосредоточился. Для большинства волшебников то, что он собирался сделать, было непостижимо, но Крас обладал опытом тысячелетий, многовековой практикой.

Но сработает ли это сейчас?

Крас почувствовал, как бьется его сердце. Это сердце билось еще во времена, когда даже драконы были молодой расой, до возвышения и драматического падения ночных эльфов. Оно видело самое первое вторжение демонов Пылающего Легиона, наблюдало, как погибали целые страны.

И теперь, сконцентрировавшись, он пытался замедлить биение своего сердца… и даже остановить его.

Биение стало реже. Ненамного, но это было достаточно для Краса, чтобы поверить в успех своего плана.

Присутствие зловещего незнакомца уже ощущалось в пещере со скелетами.

Крас направил все свои силы на остановку сердца. Он надеялся, что болевой шок освободит его разум из магической ловушки. Когда-то он пытался применить эту методику, и у него получилось, но, то была практика, а сейчас дракон находился в критическом положении.

Из сталагмитов появилась размытая неповоротливая фигура. Счет шел на секунды…

Внезапно Крас ощутил шоковый удар… но не от своей попытки остановить сердце. Однако это вырвало разум мага из Грим Батола в тот момент, когда пожиратель уже предвкушал пиршество.

Но тут Крас обнаружил, что он сбежал от одного голодного существа к другому.

Кроколиск ухватился за его ногу и затаскивал его в болото. Шок, который позволил Красу вернуться обратно в тело, был реакцией на укус этой длиннющей чешуйчатой твари, глубоко вцепившейся своими зубами в плоть. Из раны сочилась кровь, которую мог стерпеть разве что этот кроколиск благодаря своему особому желудку, защищенному от всего словно паладин в доспехах.

Крас не мог не уловить иронии: погибнуть в утробе обычного хищника типа этой шестипалой рептилии после той изматывающей схватки с магической ловушкой. Сжав зубы, чтобы не обращать внимания на боль, дракон в человеческом обличье ударил кулаком в стальную морду кроколиска.

Синяя аура окутала зверя болот. Он взревел и разомкнул свои сильные челюсти, освободив Краса. Кроколиск извивался и вправо, и влево, в то время как цвет ауры только усиливался.

Тяжело дыша, раненый заклинатель отполз обратно к дереву и вновь посмотрел на напавшую тварь. Это было именно то животное, что скрывалось от его взора ранее. И даже теперь Крас мог лишь едва различить его присутствие. Некая сила позволяла кроколиску ограждать себя даже от мощных магов.

Но та же самая сила не могла защитить его от выпущенной на волю мощи Краса. Маг мрачно и удовлетворенно наблюдал, как кроколиск пытался выбежать из этой ауры в спасительную воду. Но с каждым своим шагом рептилия распадалась на глазах. Ее кожа начала шелушиться и превращаться в пар. Шесть ног споткнулись и обернулись в пепел. Кроколиск издал свой последний, отчаянный рев… и рептилия рассыпалась полностью.

Только несколько капелек крови - Краса - напоминали о хищнике.

Дракон осмотрел свою пожеванную ногу. Рана сулила бы смерть от кровотечения или инфекции для человека или любого представителя смертных рас, даже для него боль была невыносима. Все-таки та атака спасла его от куда более худшей и неминуемой участи, так что Крас был даже немного благодарен кроколиску.

Протянув руку над разодранной плотью, Крас сосредоточился. Слабое красное сияние из его ладони потянулось к кровоточащей ране.

Кровотечение прекратилось. Боль немного спала. Небольшие отметины от зубов кроколиска затянулись. В конце концов, исчезла и самая большая рана.

Крас не просто лечил себя снаружи. Ходили слухи, что тут недавно завелся ядовитый кроколиск. Откуда шла молва, ему было неизвестно, но рисковать не хотелось. Он отлично понимал опасность, исходящую от токсинов, которые могли бы занести грязные зубы той рептилии. В его текущей человеческой форме он был более уязвим к ним. Подобные яды могли повалить лошадь за минуту, а человека - и того быстрее. Красу не хотелось узнать на собственном опыте, какой эффект могли бы они произвести на него.

Так что он запечатал раны извне и сжег яды изнутри. На это пришлось потратить куда больше сил, чем он ожидал, Крас даже вспотел. Все же благодаря тому, кем он был - или точнее кем он являлся - ему все удалось.

Когда все было готово, на ноге не осталось и намека о недавней атаке. Крас осмотрел ее и решил, что она в полном порядке, и он готов продолжать свое путешествие. Машинально он похлопал руками свою одежду, чтобы она вновь стала целой и невредимой.

Он все-таки сделал для себя пару выводов. Ничто не было случайным. Сначала он впал в бессознательное состояние и оказался в месте, далеком от последнего запомнившего ему местоположения. Затем его разум был пойман в ловушку во время его проникновения в Грим Батол, а теперь обычное животное чуть не убило его… И ему это почти удалось, частично потому, что оно как-то получило способность ограждать себя от магии.

Картина начала вырисовываться, что крайне встревожило Краса, тем более он не был уверен, кто за всем этим стоит.

Но он был почти уверен в одной вещи. Похоже, его прибытие было ожидаемым.

Значит… кто-то поджидал меня… или кого-то типа меня. Кто-то хочет со мной поиграть.

Но кто?

- Мы еще увидим, - пробормотал он сам себе. Если его неизвестный противник желал сыграть партию, то Крас был не против. Пускай они знают, что он тут; знание этого будет им больше мешать, чем помогать.

Крас мрачно улыбнулся: Следующий ход будет моим, мой заклятый друг…

Он сделал жест рукой… и исчез.

* * *

Дворфы вышли из своего нового убежища, расположенного вблизи Болотины. У них не было ни малейшего желания выходить наружу, но необходимость этого была неминуема. Им было необходимо пополнить свои запасы, особенно была нужна вода.

- Вокруг рапторов нет, - пробормотала Гренда. - Как и вообще кого-то…

Ром оглядел болотистую область.

- Давайте сделаем это по-быстрому. - Он обратился к четырем дворфам, несущим небольшие бочонки. - Вы идете с Бьярлом и его воинами к тому ручью, из которого, как мы знаем, можно пить. Гренда, ты и другие идете со мной. Даже если нам придется жрать рапторов и кроколисков, мы вернемся со свежим мясом.

Ни один из дворфов, даже несмотря на их врожденную выносливость, не был рад возможности полакомиться хищником, чьему мясу и на вкус, и на запах было словно три дня. Однако выбор у них был небольшим, особенно в последнее время. Удивительно, что хоть какие-то существа все еще посещали эти места. Большая часть мелкой добычи сбежала, почувствовав, как и дворфы, зло из Грим Батола.

И все-таки мы на шаг приблизились к правде, - Ром не смог сдержать себя и принялся все обдумывать. Мы имеем эльфа крови, драконидов и скардинов. И еще ту леди в черном. Мы знаем, что они там… Мы только не знаем, чем они там занимаются…

Он внезапно рассмеялся, чем крайне удивил Гренду. Ром быстро прекратил свое веселье. Дворфы всего лишь не знали целей эльфа крови и других, и только-то. Один малюсенький малозначительный пункт, от которого зависела не только их миссия, но, возможно, и их жизнь.

Он подумал, как ему недостает его потерянной руки. Запястье хотя и было прижжено, все еще ныло, но, будучи дворфом, он был в состоянии справиться с такой болью, даже если прошло всего ничего. Однако это снова напомнило Рому как он, старый вояка, на которого всегда мог положиться король Магни в самых опасных миссиях, с неохотой принялся за это задание. Естественно, Ром не показал виду перед своим монархом. Но все же…

Ты глупец, Ром! Ты должен был позволить кому-то другому возглавить эту миссию, а не нестись сломя голову обратно в это тёмное место… обратно в это голодное проклятое место…

Ром вел Гренду и других охотников по Болотине, умело скрывая то, что смерти его товарищей мучили его сейчас как никогда. Не только тех, кто погиб в этой миссии, но и всех тех, кто умер много лет назад, сражаясь с орками. Он мог все еще видеть перед собой их лица, их кровавые трупы. Мог все еще слышать их призрачные голоса, взывающие к нему.

Вдруг до Рома дошло, что кто-то еще звал его. Это была Гренда, заметившая что-то.

- Заметила лишь движение, но, думаю, это был кроколиск, - прошептала она.

- Где?

- Там. - Гренда указал на дальнее мертвое дерево справа. Оно уже потеряло все свои ветки, а верхняя кора ствола уже осыпалась. - Прямо в дальнем углу.

- Расходимся и окружаем. Каждый, следите, куда ступаете. - Так они потеряли бедного Сэмми. Молодой дворф неосторожно наступил на мягкую почву… и моментально оказался под ней.

Они даже не пытались вытащить его тело.

Гренда повела половину охотников на запад, в то время как Ром повел оставшихся трех на север. Он не заметил никаких признаков их добычи, но он не только помнил, как хорошо могут скрыться в воде кроколиски, но также и доверял дворфийке. У Гренды был слишком острый глаз для расы, которая прожила большую часть своей жизни под землей.

Дворфы незаметно передвигались, что большинство других рас посчитало бы невозможным для столь коренастых существ. Группа Гренды обошла по краю воды, в то время как Ром повел своих в топь на пару шагов.

В мутной воде нельзя было что-то разглядеть даже под ее гладью, но Ром искал пузыри воздуха или небольшое странное изменение течения, что выдало бы движение кроколиска. Увы, но, скорее всего, в то же самое время рептилия точно также искала дворфов.

Он посмотрел на Гренду, которая своим топором указала на место возле нее. Она что-то обнаружила. Ром сигналом сказал своей группе остановиться.

И мгновенно на поверхности показался кроколиск, меньше чем в метре от Гренды… однако он не хотел нападать, скорее он пытался сбежать от нее и остальных. Но два ее охотника уже были наготове, сию же секунду они прикрыли пути отступления рептилии. Один рубанул ее топором. Лезвие намертво застряло в передней лапе кроколиска.

Раненное животное обернулось, чтобы загрызть своего противника, но в этот же момент его сзади ударила Гренда. Ее удар пришелся на спинной хребет, что ввело кроколиска в ступор.

Ром кивнул. Этот зверь был хорош, будучи мертвым. Охота закончилась очень быстро, чему он был только рад. Чем скорее его отряд вернется обратно под землю, тем лучше.

Вдруг его внимание привлек хлюпающий звук с левой стороны от себя. Два кроколиска, какими бы ужасными они не были на вкус, лучше бы прокормили его утомленный отряд. Он повернулся…

Но перед ним был вовсе не один из этих водных хищников… Это было нечто ужасное и студенистое, самотеком приближающееся к дворфам. Внутри этой дрожащей формы слизи можно было заметить различные объекты, но особенно выделялись кости.

- Осторожно! - прокричал Ром. - Слизняк!

Один из молодых дворфов рядом с ним с пылу замахнулся топором на эту жуть прежде, чем лидер успел его остановить. Оружие без сопротивления вошло в тело слизняка, а вслед за ним, по инерции, туда попало и лицо дворфа.

Существо из кошмаров всосало охотника в себя.

Ром в смятении страшно закричал и, схватив оружие своей единственной рукой, напал на существо. У него уже были схожие ужасные воспоминания с участием этих тварей из Пылевых Топей. Если он надеялся спасти дворфа, то действовать он должен был быстро.

Умелым размахом Ром сделал в теле монстра глубокий порез… который тут же исчез. Ром выругался про себя, ведь он знал, что против слизняка этот выпад был совершенно бесполезен. Молодой дворф внутри жижи подергивался, но не шевелился.

Поскольку Гренда с ее отрядом еще бились с кроколиском, все было в руках Рома и двух остальных охотников. Он решил было с размаху затолкнуть рукоять топора в монстра, чтобы пленник смог ухватиться за него и выбраться наружу.

- Именем бороды Торвалда! - еле выдавил Ром. Он отступил от своего противника, испугавшись увиденного.

Лицо пленного дворфа уже было съедено.

На Рома взирал череп с густой бородой. А пока он смотрел, волосы начали чахнуть и распадаться. Этого он и боялся, но после предыдущих схваток со слизняками командир дворфов полагал, что у него еще есть время на спасение.

- Отходим! - приказал Ром другим, не на шутку пораженных потерей своего товарища.

- Сзади! - крикнул один воин.

Ром обернулся.

Если бы у него еще была цела рука, то теперь бы он ее точно лишился. Обожженное предплечье утонуло внутри второго такого же исчадья, и Ром чувствовал, как плоть начало разъедать.

Выкрикивая что-то, он попытался вытянуть обрубок руки, но желатиновый монстр даже и не думал отпускать его. Ром уже приготовился встретить судьбу предыдущего дворфа…

Внезапно с вершин деревьев прилетела пылающая стрела. Она попала прямиком в тварь, мертвой хваткой державшую Рома. Ром ожидал, что слизняка после этого охватит огонь, но внутри монстра вспыхнула настоящая огненная геенна.

Ром почуял запах нефти и понял замысел стрельца. Он также понял, что это был его единственный шанс на спасение. Он собрался с силами и вновь попытался освободить остаток своей руки.

Тем временем в монстра была запущена вторая огненная стрела. Ром повалился на спину, поскольку тварь наконец-то отпустила его.

Другое болотное исчадье поспешило ретироваться в воду, но его настигли две стрелы, быстро выпущенные друг за другом. Как и в случае с первым монстром, второго тоже охватил огонь. Его затрясло, словно он вот-вот взорвется.

Ром, подняв с земли брошенный им топор, отступил к своим компаньонам.

Гренда бросилась к нему: Ты как?

- Лучше, чем могло бы быть, - ответил он ей, не без радости наблюдая, как догорают его враги. От монстров вскоре не осталось ничего, кроме груды сгоревшего хлама… и опаленных костей дворфа. - Проклятые слизняки!

Гренда задрожала, хотя она редко проявляла чувство страха: Теперь мне будут сниться кошмары… бедный Херек. Мы можем взять его останки для похорон?

Бронзобородые дворфы обычно хоронили своих сородичей, возвращая их земле, давшей столь многое их расе. Они считали это и честью, и своеобразной данью.

Но тут они ничего не могли поделать. Огонь, пожравший слизняка, не пощадил и кости, вскоре обратившиеся в пепел.

- По крайне мере, его прах будет предан земле - заметил Ром, пытаясь найти хоть что-то утешающее в данной ситуации. Он огляделся вокруг, определяя, откуда вылетели стрелы.

Краем глаза он что-то заметил, и резко развернулся. Гренда напряглась, очевидно, она подумала, что это был еще один монстр.

Но чтобы это ни было, оно теперь было вне поля их зрения. Но Ром мог поклясться, что ему не почудилось.

- Что там? Ты что-то заметил?

- Я не разглядел. - Лишь туманный образ. И всё. Он даже не был уверен, насколько высок был их спаситель. Но Ром был уверен, что тот перемещался слишком быстро, чтобы быть дворфом.

Но кто в этом зловонном царстве протянул руку помощи измотанным дворфам? И, что более его волновало, как это влияло на его миссию?

Глава 6

- Он где-то рядом.

Зендарин отошел от ямы, в которую он пристально взирал уже час, в очередной раз поразившись, с кем он и леди в черном связались.

- Кто?

Леди в вуали подошла к нему. Она посмотрела вниз и на мгновенье смутилась, но тут же беспристрастно ответила эльфу крови: Как я и ожидала. Ловушки, которые я подготовила, указывают, что это он; любой другой погиб бы или бежал отсюда восвояси. Лишь у него достаточно решимости, чтобы пойти дальше.

- Если он собирается явиться сюда, то он, скорее всего, глупец.

Она слегка наклонила голову.

- Так и есть… что не делает его менее опасным для нас.

На Зендарина что-то нашло

- Мне показалось…

- Да, одно из твоих домашних животных почти достало его. Жаль, было бы весьма забавно за этим понаблюдать, не так ли?

Поскольку эльф крови не был уверен, кто - или что - пытался вторгнуться в Грим Батол, он просто кивнул головой. Его более беспокоило, каким образом это могло повлиять на его работу.

- Так мы сделаем еще одну попытку? У нас же еще есть время?

Она улыбнулась, что всегда заставляло его непроизвольно вздрагивать.

- Пока что мы обойдемся нашим единственным мальчиком, мой дорогой Зендарин… Этого будет достаточно. Но только в случае необходимости.

Как будто услышав ее, снизу донеслось голодное шипение.

Леди в черном стала успокаивающе что-то напевать. И тут же существо в темноте утихомирилось.

- Бедный малыш проголодался. Ты позаботишься об этом, не так ли, Зендарин?»

Он пожал плечами, его волновало только одно.

- Таким образом, дракон пустоты может погибнуть. У этого существа ужасный аппетит.

- У нас вскоре будет новый кандидат на роль главного меню для нашего золотца… если наш гость нетерпелив на столько, на сколько умным он себя считает. А пока что нам остается использовать дракона пустоты. Увы, ничто не должно замедлять рост нашего малыша.

Эльф крови поклонился.

- Как скажете, миледи.

Он ушел, чтобы подготовить все необходимое к трапезе. Женщина в вуали посмотрела ему вслед, а затем снова обратила свое внимание на то, что было в яме.

Там, внизу, что-то тревожно вспыхнуло фиолетовым цветом и потом снова слилось с тьмой.

- Терпение, мое дитя, - ворковала она. - Терпение. Тебе надо питаться. Ты должен есть… и расти, чтобы стать таким же большим, как твой… - Ее выражение стало каменным, -…как того хотел твой проклятый отец.

* * *

Тот, кто вернулся в Болотину, был вовсе не Крас, а его истинная сущность - Кориалстраз. Более того, дракон появился в сумраке, чтобы использовать ночь как прикрытие для осуществления своего плана.

Уже совсем темно, - отметил Кориалстраз. - Посмотрим, каков будет твой следующий ход, - обратился он к своему неизвестному и невидимому противнику. Если это был Смертокрыл, то план красного дракона как раз подходил против этого черного исполина. Если это был кто-то другой, то он, несомненно, поступит точно также… так что все будет не напрасно.

Он распахнул свои громадные крылья.

Великий красный дракон вышел вперед… но одновременно он и не двинулся с места. Теперь рядом стояли два Кориалстраза.

Но заклинание на этом не закончилось. Двое одновременно вздохнули, и от каждого отделилась еще одна копия… а затем еще. И вот на земле восседали восемь Кориалстразов.

Все они, как один, взметнулись в тёмное небо и разлетелись в разные стороны… но у всех была одна конечная цель - Грим Батол.

Таков был особенный план Кориалстраза. Копии были не просто иллюзией; чтобы добиться результата, каждой копии была дарована частица от оригинала. Этого было достаточно, чтобы не дать понять противнику, кто из них был настоящим драконом. Им было суждено израсходовать драгоценную силу Кориалстраза, чтобы узреть истину… и передать все настоящему Кориалстразу.

По крайне мере в это должен был поверить их враг.

На самом деле ни один из тех драконов не был реален. Все восемь были копиями. Когда создание драконов было окончено, настоящий Кориалстраз превратился обратно в Краса.

И как Крас, он снова пошел через Болотину пешком. Прошлый урок не прошел даром; на сей раз большая часть его оставшихся сил делала его невидимым и от обычного взора, и от иных способов обнаружения. Подобной магией обладало лишь малое число волшебников, даже среди драконов таких было немного, и Крас многие столетия держал при себе это специфическое заклятье именно для подобного момента. Как он надеялся, ожидание того стоило.

Восемь Кориалстразов летели на значительном расстоянии друг от друга. Каждый следовал своему маршруту, тщательно продуманному их создателем, который достаточно хорошо знал эту местность, чтобы даровать копиям свободу выбора. Крас с удовлетворением ощутил, как слабеет связь между ними.

Что касается его, то он спешил, понимая, что тот, кто за ним наблюдал, не будет медлить. К тому времени, как враг поймет, что к чему, настоящий красный дракон уже должен будет проникнуть в страшную гору.

По дороге он встретил множество разных ночных существ, но на сей раз ни один из них даже не заметил его. Крас поморщился, когда рядом бревном проплыл второй кроколиск, но ничего не предпринял. Он не питал неприязни к этим тварям, но одна из них недавно покусала его. Однако он отметил, что, в отличие от того хищника, этот, очевидно, не обладал никакими способностями маскировать себя от обнаружения.

- Очень любопытно, - подумал маг-дракон. - А не могли ли первого…

Его тело внезапно скрутило, словно в него ударила молния. Он почувствовал, что на мгновенье потерял сознание, и сию же секунду выявил причину своего состояния.

Один из его дубликатов только что был уничтожен. Как именно - он не мог сказать, но в этом была замешена мощная магия. Чтобы оправиться, скрытому ото всех магу потребовалась пара секунд.

То, что его первая копия была убита так быстро, ничуть не удивило мага, хотя ему все же было жаль той крошечной частицы себя, что была безвозвратно потеряна. Он ожидал такого поворота событий. Иллюзия справилась с возложенными на нее обязанностями, и потеря одной из восьми была жертвой, которую Крас вполне мог пережить. Ведь он уже прошел большую часть пути.

Однако не прошло и часа, как его снова охватила боль изнутри… и на сей раз на порядок сильнее. Крас сжал зубы и облокотился на дерево, потеряв минуту на восстановление сил. Он-то думал, что пройдет немного больше времени, прежде чем будет уничтожена вторая его копия. Однако тут уже ничего нельзя было поделать, кроме как продолжать свой поход.

Так он и поступил… но вскоре его настигла боль потери третьей копии - еще сильнее, чем две предыдущие вместе взятые. Дракон в человеческом обличье зашатался. Найдя место, чтобы присесть, Крас сделал несколько глубоких вдохов. Мало того, что гибель последней копии произошла слишком быстро после смерти второй, так еще и последствия для Краса оказались слишком серьезными. Все должно было быть совсем не так. Он рассчитал все до мелочей…

Крас нахмурился. В дополнение ко всему этому он вдруг обнаружил, что его снова кто-то или что-то преследует.

Все идет не так! - Он сердито оглянулся назад, но увидел лишь болото. Все-таки кто-то шел за ним по пятам, и это был вовсе не кроколиск. Крас заранее установил защиту на себя, что подобное не повторилось. Действительно, из того малого, что мог ощутить дракон, следовало, что следующий за ним обладал магией отличной от той, с которой он обычно сталкивался.

Для места, откуда бежало любое здравомыслящее существо, Болотина и Грим Батол были слишком популярными. Крас решил, наконец, поступиться своим первоначальным планом, и найти ту гончую, что вынюхивала его.

Он почуял слабый след… который вел в никуда. Маг нахмурился. Что-то тут было не так…

Укрытая плащом фигура внезапно спрыгнула сверху с деревьев, странная нога с колоссальной силой ударила в грудь Краса. Долговязый заклинатель отлетел в сторону.

Но он был далек от поражения. Крас остановил свое падение за сантиметр до земли, и сразу же вскочил на ноги. Скрывающий свое лицо маг взирал на свою жертву, и у него уже было готово заклятье.

Таинственный противник исчез с его глаз.

Крас резко развернулся, подняв перед собой руку.

Он едва успел блокировать удар, направленный в его горло сзади, который наверняка бы вывел его из строя, если не проломил бы трахею. С кем бы он ни сражался, тот хорошо знал все самые чувствительные точки гуманоида. Пинок сделал бы любого человека, эльфа или дворфа беспомощным, у них бы воздух вышел из легких. Этого не произошло с Красом лишь благодаря тому, что он отразил атаку… ну и, конечно, потому что он не был человеком.

Все же когда он отклонил удар, его противник призвал из ничего некий странный посох… кристаллический наконечник которого быстро коснулся груди Краса.

Он издал рев, достойный любого дракона, ибо его охватила агония. Защита, которая должна была вынести самые страшные магические атаки, оказалась бесполезной… потому что сила, исходящая из кристалла, как он запоздало ощутил, была не похожа на тайную магию Азерота.

И только тогда у Краса появились подозрения о том, кем был его противник.

К сожалению, он едва мог стоять, не то, что говорить. Ноги сами согнулись под его весом, и маг-дракон рухнул на землю.

Противник в накидке с капюшоном находился в метре от него, направив наконечник посоха в то же самое место, которого коснулся ранее.

- Где он? - раздался женский голос с сильным акцентом, что подтвердило догадку Краса. - Что ты с ним сделал?

- Я… да я понятия не имею, о чем ты говоришь! - еле выдавил он. Затем, доверившись своему внутреннему голосу, он сказал на чужом языке, - Но дренеи не являются врагами моей расе, дитя…

Незнакомка вздрогнула.

- Нет… но ведь ты должен был… След привел меня сюда…

Крас продолжил отвечать ей на дренейском языке: Как я понял, следы, ведущие в Грим Батол, могут увлечь тебя куда угодно, только не к истине.

Наступила пауза, и он добавил: Далеко от нее. Слишком далеко.

Она убрала посох, который тут же исчез.

Маг-дракон решил даже не скрывать своего любопытства.

- Мне редко приходилось пересекаться со священниками или жрицами дренеев, и еще реже я встречал тех, кто бы так хорошо владел даром от дивных наару…

Ее неуверенность полностью улетучилась. Она стянула с себя капюшон, показав свое лицо. Крас впервые видел столь молодую дренейку.

- Я чувствую, что твои слова правдивы. Меня зовут Ириди…

Она подала руку, чтобы помочь ему встать.

- И когда я слышу, как ты упоминаешь наару, мне кажется, что у тебя гораздо больше общего с ними, чем со мной…

- Не стоит оказывать мне такие почести. Я просто чародей, который обладает некоторой силой.

Она не видела его истинную суть. И пока что он предпочитал держать в тайне от нее эту часть себя. - Зови меня Красом, дитя.

Ее иноземные глазки сузились, на ее лице появилась тень улыбки.

- Крас… смею ли я положить руку на твою грудь? Я не хочу оскорбить тебя. Это - признак доверия у моего обособленного ордена.

Он согласно кивнул. Ириди коснулась своей ладонью поверх его одежды и закрыла глаза.

Крас почувствовал слабый жар. Он отступил, поражено глядя на нее.

Глаза дренейки открылись, и, судя по ним, она была удивлена еще больше, чем он.

- Ты не тот, за кого себя выдаешь, Крас!

- Верно. - Маг-дракон промолчал и добавил. - Кажется, тоже самое касается и тебя.

Он не видел в ней ни капли злобы, несмотря на ее уловку. Честно говоря, Ириди его тоже изумила. Он не знал о таковом заклинании среди дренеев, чародеев или жрецов. Похоже, Ириди обладала способностями, редкими даже среди ее расы.

Он вспомнил о том посохе. Крас достаточно был осведомлен о наару, чтобы знать, что ей ни за что не дали бы такое оружие без серьезных на то причин.

Жрица опустилась на одно колено. Это проявление почтения заставило Краса почувствовать себя неудобно, ибо ему вовсе не хотелось, чтобы перед ним преклонялись.

- Встань, - настойчиво попросил он.

Ириди так и поступила, хотя и благоговейно медленно. Ее глаза были широко раскрыты, как будто она пыталась вообразить, кем в действительности был Крас.

- Повелитель воздуха, простите меня за моё дерзкое нападение…

- Нет, тут нет твоей вины, и, будь добра, не называй меня этим титулом.

Она потрясла головой.

- Но вы - один из крылатых. - Она на мгновенье зажмурилась и добавила, - Из тех, кто несет жизнь…

Крас был впечатлен этой жрицей. Она узнала все, просто прикоснувшись к нему. Он отметил для себя, что в следующий раз будет отказывать всякому дренею, желающему дотронуться до него.

Теперь Крас немного начал понимать, как она нашла его, несмотря на установленную защиту - он ведь мог поклясться, что вплоть до нападения дренейки был невидимым. И все же еще оставался вопрос, что делала жрица на этой неведомой ей забытой земле.

Однако прежде чем он сумел спросить ее об этом, в сердце дракона словно вошел невидимый меч. Он вновь понес потери, но на сей раз удар был двойным.

- Великий, - встрепенулась Ириди и подбежала к нему. - Что с тобой?

Крас ничего не мог ей ответить. Две его иллюзии убиты… практически одновременно! Что происходит? Что…

Он потерял сознание.

Ириди успела подхватить его до того, как он свалился на землю. Она была в недоумении и не понимала, что с ним произошло. В ее голове разыгралась настоящая суматоха, когда она поняла, что тот, на кого она столь опрометчиво напала, был в действительности нечто большим, чем могла себе представить жрица - уж точно не из рода утонченных эльфов, которых она мельком видала еще будучи в Дреноре.

Один из повелителей воздуха… красный дракон… - Ириди не верила себе, что ее руки держали этого древнего левиафана. Жрица также сомневалась, что у нее были шансы победить Краса - каково было настоящее имя дракона, дренейка не знала - и его обморок только доказывал ее раннее предположение. Он был изначально ослаблен, и, скорее всего, из-за того, что нашло на него сейчас.

Ириди ухватилась за тело Краса и изо всех сил потащила его на маленькую невысокую опушку. Убедившись, что они находятся в безопасности, жрица задумалось, чем же она может помочь дракону.

Внешне она не заметила никаких признаков болезни. Присев на колени, дренейка поместила свои ладони над головой Краса. Её не волновало, что будет потом, сейчас это был наилучший способ быстро узнать, что стряслось.

Как только Ириди сосредоточилась, перед ней возникли голоса и образы. Рыжеволосый человек, с виду маг. Рогатая, статная фигура, похоже, ночного эльфа - один из друидов, о которых она слышала, но пока еще не встречала. Эльфийка-воин с более светлой кожей, каким-то странным образом связанная с человеком.

Голоса шли беспорядочно вместе с образами.

Ты всем пожертвуешь ради нее, не так ли, Кориалстраз?

Я думал, ты умер. Я так долго оплакивал тебя…

Они настолько верят в меня? Даже после всех этих жертв?

Вы все должны понять, почему мне так нужно узнать правду.

Еще больше лиц. Израненный, измученный войною орк. Другой ночной эльф… чьи ослепленные глаза внезапно напомнили ей об ужасных рассказах о демоне Иллидане. Благородный паладин. Высокомерный дворянин. Молодая, белокурая женщина, в чьих глазах были и невинность, и некая тайна.

Но чаще всего промелькивало… лицо, которое постоянно менялось - то удивительно красивая женщина с темно-красными локонами с золотой проседью и такой же бледной эльфийской кожей, как у Краса… то нестареющий облик гигантского красного дракона. Её пламенные волосы переплетались с летящими яркими осенними листьями. Но куда более поразили Ириди ее глаза - непокорные, янтарные, полные юности и мудрости, которую жрица никогда не могла и мечтать приобрести за свой столь короткой промежуток жизни - это были те же глаза, что и у темно-красного исполина.

Это были самые существенные воспоминания древнего дракона, притворяющегося смертным. Теперь она знала его настоящее имя и занимаемый им почетный титул. Как и предполагала дренейка, он был существом, наделенным великой силой.

- Так ты - Кориалстраз, - прошептала Ириди. - Первый супруг Аспекта Жизни и… и защитник молодых рас… - Она не могла говорить без благоговейного трепета в голосе. - Ты также связан с Азеротом, как и с ней, ибо ты любишь их одинаково сильно…

Но она искала не это. Она должна была найти то, что его поразило. К сожалению, чтобы добраться до последних воспоминаний, дренейке было необходимо прорваться через предыдущие.

Жрица пожалела о своем вторжении в его прошлое, но у нее не было иного выбора. Ириди не могла оставить кого-то в беде, к тому же у нее было странное чувство, что Крас - похоже, он предпочитал именно это имя сей форме - каким-то образом был частью ее поисков. Старшие из ее ордена говорили, что на всё есть свои причины, начиная от убийств дренеев орками до великого бедствия, произошедшего по вине все тех же орков, буквально разорвавшего Дренор. Наару прямо указывали на эти события. Нет, Ириди должна была помочь Красу не только ради него, но и ради себя.

Мимо нее мелькали другие воспоминания, одно из которых особенно встревожило ее. Она увидела огромный город, окруженный зловещей, темной толщей воды. Появившийся водоворот поглотил его вместе с бесчисленным количеством жизней, утянув все в бездонную пучину моря. Ириди ощутила зловоние Пылающего Легиона… и что-то еще, куда более древнее и ужасное, чем даже демоны, скрывающиеся в уголках сознания дракона.

Жрица пробиралась через воспоминания и голоса, разыскивая тот недалекий и существенный момент…

И она нашла это. Часть дракона-мага буквально отсутствовала. Всего лишь малая часть, но последствия ее разрушения были ужасными.

И как только дренейка обнаружил это, неосязаемая трещина в сознании внезапно расширилась. Будучи связанной со своим пациентом, жрица также оказалась под ударом. И хотя атака не была направлена непосредственно на нее, этого было достаточно, что отбросить дренейку назад.

Ириди упала, сильно ударившись. Преодолев головокружение и боль, она оглянулась по сторонам, подумав, что, чтобы это ни было, оно находилось рядом.

Она ничего не заметила, но поняла, что время на исходе.

- Великий! - Она схватила его за плечи и с силой начала трясти, чего не подобало жрице. - Великий! Крас! - В отчаянии она добавила, - Кориалстраз!

Дракон в человеческом обличье зашевелился, но не очнулся.

Чувство нависшей беды не покидало дренейку. Она больше не знала, чем помочь, Ириди попыталась поднять Краса, чтобы отнести его в более безопасное место.

Леденящий душу рёв пронесся по тёмному небу… в ответ которому прозвучал другой, такой же, но намного ближе.

Глава 7

В яме, что служила гнездом, совсем недавно накормленное творение Зендарина и укрытой вуалью волшебницы переваривало энергию. Несмотря на то, что оно наелось, – о чем красноречиво говорили вопли Зераку – сокрытое во тьме существо все еще было голодно. Ему было мало того, что мог дать дракон пустоты, – и кроме того, оно желало плоти.

Но оно не могло раздобыть ни того, ни другого. Маленькие, покрытые чешуей существа – «мать» называла их скардинами – научились держаться как можно дальше от гнезда. На собственном горьком опыте они узнали, что существо уже могло мастерски пользоваться своей врожденной магией, хотя оно лишь недавно вылупилось из яйца. Используя свои возрастающие способности, оно заманило одного из скардинов к себе, заставив землю осыпаться под ногами уродца. Скардин рухнул в яму – и этот маленький кусочек легкой наживы был сожран одним глотком, и еда все еще дергалась и кричала, спускаясь по пищеводу.

Оно росло быстро, быстрее, чем рассчитывали его «родители». Они были приятно удивлены этим, но гораздо менее приятно было тому, кто жаждал быть свободным, грезил полетами в небе…

Охотиться и питаться надлежащей добычей…

С помощью чувств, о существовании которых знал только он сам, он заметил тех двоих, что появились раньше него, тех, кто был почти как он… но не совсем. Время от времени он мог чувствовать, что из себя представляют эти двое, – двое, которые действовали как единое целое. Они были с ним почти как родные братья, и эти мимолетные впечатления их свободы были для него словно роскошный пир для умирающего от голода человека.

Они охотились. Охотились на надлежащую добычу. И не только охотились, но и учуяв небольшой след, теперь знали, где эта добыча скрывается.

Существо в яме чувствовало их нетерпение. Они были не столь умны, как он, но их инстинкты были сильны.

Он ждал, страстно желая наслаждаться добычей через их чувства. Скоро, скоро он вырастет достаточно большим, чтобы охотиться самостоятельно.

И тогда… никакая сила во всем мире не сможет противостоять его мощи.

* * *

Хлопанье крыльев наполнило ночное небо, и хотя зрение Ириди было превосходным, она не смогла разобрать, что приближается к ним. Вверху были силуэты – силуэты, которые обладали определенным сходством с тем, что она искала. Но жрица дренеев также чувствовала искаженность, исходящую от этих теней. Что бы ни спускалось сейчас к Красу и ней, по всем законам этого не должно было существовать ни в Азероте, ни в Дреноре… хотя, при всей своей невозможности, в нем также чувствовалась принадлежность к обоим мирам.

– Ооо, ссстоль милые козззявки… – проревел ужасающий голос, ударив, как гром, и оглушив Ириди. – А мы ссстоль голодны…

– Голодны… дааа, точччно… – эхом ответил ему второй голос, наполненный такой же свирепостью. – А мы не пировали так давно…

– О, как давно… – отозвался первый голос, который дренейка расслышала прямо над собой.

Небо замерцало тревожным пурпурным цветом. Пурпур сгустился в очертания огромной фигуры…

Дракон. Дракон таких размеров, что Ириди зачарованно смотрела на него, несмотря на риск, который это для нее представляло.

– Ооо, как давно… – повторил он. – А мы всссегда голодны…

Дракон спускался.

Дренейка через силу вскинула руку, и посох наару сформировался у нее в ладони. Вспыхнул кристалл.

Взревев, кошмарный дракон неожиданно исчез.

Ириди знала, что это не из-за посоха. У кристалла не было такой способности.

Почва вокруг нее взорвалась, и окружающие деревья, огромные скалы и тонны грязи были вырваны из земли тем, что, как ей сначала показалось, было землетрясением, но воплотилось мгновением позже как дракон… зависший в нескольких метрах над двумя маленькими фигурами.

– Мы хотим есссть! – заявил он более лаконично, чем раньше.

Выше, другой голос повторил:

– Дааа, мы хотим есссть!

Ириди не пришлось напрягать воображение, чтобы понять, что парочка имеет в виду ее саму и Краса.

Она взмахнула посохом в сторону того, кто был ближе к земле. Мерцающий дракон, неистово кинувшийся было в сторону Ириди, раздраженно отскочил назад… и вновь исчез.

Дренейка быстро схватила Краса и, собрав все силы, потащила его в противоположном направлении.

Болотина неожиданно взорвалась. Секундой позже появился огромный силуэт дракона. Хотя Ириди и не видела различий между этим и предыдущим видением, она была уверена, что это второе существо.

Оно широко распахнуло пасть, чтобы вмиг проглотить Краса… а заодно и Ириди.

Она попыталась поднять посох, но ей мешал упавший в обморок маг. Ириди сконцентрировалась, пытаясь найти другой способ.

Глаза Краса резко открылись, энергия жизни заставляла их слегка светиться.

Прежде чем она успела сказать хоть слово, он оттолкнул ее от себя. Не ожидавшая этого жрица упала.

Рев расколол небеса, но он отличался от тех, что она слышала ранее. Ириди моргнула, пытаясь прояснить зрение.

Там, где стоял Крас, теперь возвышалась огромная, темно-красная фигура. Красный дракон Кориалстраз расправил крылья, и демонстрация столь удивительно огромных размеров заставила мерцающего дракона зашипеть и отступить.

– Да! Лучше бы вам убраться отсюда подальше! – заявил Кориалстраз. – Ибо нет пощады тем, кто осмелился угрожать друзьям моим!

– Глупое ничччтожессство, – огрызнулся съежившийся дракон, но отступил еще дальше, несомненно запуганный… чего, как поняла Ириди, и добивался красный дракон.

Со стороны, откуда они пришли, раздался рев, обозначивший присутствие второго ужасающего зверя. Кориалстраз мгновенно повернул огромную голову, резко всколыхнув воздух.

Он был гораздо слабее, чем полагали его противники, и дренейка молилась, чтобы они остались в неведении. Если бы они, в конце концов, поняли, что вся эта демонстрация мощи – всего лишь блеф, они не раздумывая расправились бы с ним.

Кориалстраз заревел во тьму… и там проявился второй дракон. Как и первый, он был испуган. Когда красный дракон еще шире распахнул крылья, мерцающее существо припало к земле, в точности, как и его близнец.

Огромный спутник Ириди бросил на нее быстрый взгляд.

– Беги отсюда, – прошептал он, – уходи спокойно, не показывай своего страха, но уходи немедленно…

– Но… а как же ты?

Он перевел взгляд обратно на двух ужасных чудовищ, и отсутствие ответа было достаточно красноречивым. Кориалстраз спасал только ее жизнь. Не свою.

Жрица не могла оставить его одного. Она многое умела, и у нее был посох. Хоть чем-то она должна была помочь ему…

Не сводя взгляда с двух кошмарных драконов, Кориалстраз неожиданно пошевелил хвостом, что, как поняла дренейка, было знаком для нее. Красный дракон определенно хотел, чтобы она уходила отсюда.

Одно из созданий тени также заметило движение… и оказалось достаточно сообразительным, чтобы понять, что оно значило. Огромные глаза по-новому оценили Кориалстраза.

Страх уступил место гневу.

Аметистовый зверь издал режущий уши вопль и набросился на красного дракона.

Второй промедлил всего секунду, эхом ответив на вопль первого.

Взревев, Кориалстраз тяжело взмахнул крыльями. Ириди испугалась, что атакующие снова станут нематериальными, но, очевидно, они полагали, что их жертва обречена. Однако вместо того, чтобы сдаться, красный дракон выстоял и ответил со всей силой.

Тяжелые крылья ударили темных драконов. Один кувыркнулся назад, вырывая деревья с корнями и вспарывая землю. Второй нырнул головой в грязь, глубоко увязнув в ней.

Кориалстраз повернул голову ко второму дракону и окатил своего противника потоком пламени.

Дракон тени – хотя нет, это название не казалось Ириди верным, поскольку они походили скорее не на тень, а на день, превращающийся в ночь – издал дикий вопль, как только выплюнул из пасти грязь, и запоздало перешел в призракоподобное состояние. Аметистовое сияние усилилось, когда он исчез.

«Сумрак! – внезапно осенило дренейку.– Похоже, что они будто сумрак дня этого мира…»

Вдруг над ней появилась огромная лапа. Только отточенные инстинкты ее народа позволили жрице отскочить в сторону прежде, чем ее вдавили в землю.

Ириди подняла посох наару против атакующего её дракона. На этот раз зверь отреагировал слишком медленно. Голубая молния затрещала вокруг ужасающей громадины. Дракон пронзительно завопил.

Надежда зародилась в сердце дренейки. Может быть, она и Кориалстраз смогут одолеть эту нематериальную парочку, которая по ее ощущениям была настолько не от мира сего и в то же время непонятным образом связана с тем, что она искала.

Но неожиданно кристалл перестал светиться. Ошеломленная, Ириди уставилась на навершие посоха.

Дракон, с которым она боролась, зверски расхохотался.

– Дааа! – закричал он. – Дай ещщще!

Он рванулся к ней, но Ириди поняла, что существу нужен был посох. Осознавая, что сила не покинула подарок наару, дренейка опасалась того, что может случиться, если ее противник поглотит всю эту энергию.

Она хотела позвать на помощь Кориалстраза, но красный дракон сам был в затруднительном положении. Второй монстр не только стал нематериальным, но и исчез прямо перед древним драконом. Кориалстраз напряженно оглядывался в поисках любых следов присутствия, хотя бы намека…

Позади него расцвело пурпурное сияние. Ириди пыталась предупредить его, но было уже слишком поздно.

Дракон сумерек – да, Ириди нашла это определение наилучшим – напал на Кориалстраза сзади. Красный дракон упал вперед, неожиданная тяжесть застала его врасплох.

– Я поем!!! – вновь заявил мучитель красного дракона. Однако, он не потянулся к шее Кориалстраза, чтобы перебить её, а придавил его крылья и спину своими лапами.

Древнее дитя неба застонало. Зловещая пурпурная аура окутала Кориалстраза.

Сумеречный дракон торжествующе вдохнул… и темно-малиновое сияние поднялось над извивающимся красным драконом – сияние, которое пурпурное чудовище тут же заглотало. Вампирический зверь вновь затянулся, всосав еще больше того, что могло быть только жизненной энергией Кориалстраза. Несмотря на то, что он явно пытался сдержаться, красный дракон издал ужасный крик мучений.

Покрытое чешуей тело Кориалстраза стало съеживаться, и это очень напоминало муху, высосанную досуха пауком. Он царапал когтями во

Ивлин, Мик и, разумеется, Крис, эта книга – для вас, неоценимых партнеров в создании множества сказаний об Азероте.

Пролог

Выхода не было… не было… не было…

Вокруг смыкался мрак его темницы. Ни шевельнуться, ни даже вдохнуть… Как это могло случиться? Что за подлые мелкие твари ухитрились его изловить? Грызуны, изловившие великана! Это же невозможно…

Однако так и произошло.

Хотелось ему взреветь, да не вышло. Впрочем, здесь и звука-то не существовало. Безмолвие сводило с ума. Нужно освободиться! Должен же быть хоть какой-то путь к бегству…

И тут вокруг вспыхнул слепящий изумрудно-зеленый свет. С муками, с болью вырванный из заточения, перенесенный вовне, он пронзительно завизжал.

Но вскоре визг его перешел в могучий рев облегчения, смешанного с яростью, и он широко расправил великолепные сверкающие крылья. Его исполинское тело цвета морской синевы заполнило новое подземелье, в котором он оказался, почти целиком. Вдоль спины и ото лба к затылку, точно гребень, украшающий шлем полководца, вздыбились иглисто-острые, прозрачные, точно хрусталь, шипы. Огромные, мерцающие белизной сферы – скорее, жемчужины, чем глаза – оглядели просторную пещеру, полную каменных зубьев, торчащих из полукруглого свода и неровного пола.

Вот тут-то недобрый взгляд его и пал на мелюзгу, осмелившуюся – неведомо как! – поймать в ловушку его, столь могучего. Разом окутавшись полупрозрачной аметистовой аурой, он в праведном гневе взревел:

– Гнусные червячишки! Ничтожные подлые гремлины! Так это вы посмели сделать из Ззераку зверушку в клетке?!

Стоило Ззераку выкрикнуть все это, тело его, и без того бесплотное, сделалось прозрачнее прежнего, глаза, не мигая, взирали на небольшой отряд созданий, сумевших его изловить. Эти уродливые коротышки могли бы сойти за несколько сплюснутых дренеев, но кое-где были покрыты шерстью, а кое-где – чешуей. Броня, плащи с капюшонами, безобразные пасти полны острых зубов, глаза красны, как раскаленная лава… и явная угроза с его стороны отчего-то не внушает им надлежащего страха.

Видя все это, Ззераку понял: о драконах пустоты они не знают почти ничего.

– Гнусные червячишки! Ничтожные подлые гремлины! – повторил он.

Все тело его затрещало, брызжа разрядами молний того же дивного цвета, что и он сам. Ззераку поднял когтистую лапу, будто затем, чтобы стереть этих ничтожеств в порошок, и молния тут же рванулась вперед.

Странное дело: разряды прошли мимо цели, в последний момент огибая мелюзгу стороной. В то же самое время посреди лба каждого карлика на миг вспыхнула, замерцала какая-то странная руна.

Плененный дракон пустоты немедля нанес новый удар, однако на сей раз разряды молний ударили в землю вокруг его мучителей. Осколки камня брызнули во все стороны, а вместе с ними с шипением, с рыком отлетели прочь и мелкие твари. Вот так-то. Другое дело.

– Гнусные червячишки! Ззераку всех вас прихлопнет, как мух!

С этими словами он призвал на помощь себе еще больше сил. На груди его вздулись проходящие крест-накрест темно-синие жилы, молнии затрещали с удвоенной яростью.

Вдруг его левую переднюю лапу захлестнула петлей, сдавила до боли прочная нить серебристой энергии, появившаяся откуда-то сбоку.

Изумленный, Ззераку разом забыл о задуманной атаке. Дракон пустоты – существо из чистой энергии, и нить должна была проскользнуть сквозь него, как сквозь… сквозь пустоту! Хотел он перекусить эту нить, но лишь получил жестокий щелчок по зубам, а лапа тем временем обвисла, обмякла, разом утратив всю силу.

Едва это произошло, на другой передней лапе затянулась еще одна точно такая же нить. Дернул Ззераку, но тщетно: тонкая волшебная нить оказалась необычайно прочна.

Тело дракона пустоты раздулось, прибавило в величине. Отчетливо проступавшие на нем синие жилы сделались почти черными, а сам Ззераку стал прозрачнее прежнего, будто растворился в тумане.

Серебристые нити вспыхнули.

Взревев от боли, Ззераку рухнул на пол пещеры – с грохотом, словно создание из костей и плоти. По камню зазмеились трещины.

Двое из крохотных тварей, провалившись в открывшуюся расселину, кувырком полетели навстречу неминуемой гибели. Остальные, не обратив на участь товарищей никакого внимания, пустили в ход еще пару серебряных нитей. По пятеро коротышек, разом ухватившихся за каждую, взмахнули зловещими токами силы, точно гигантскими бичами. Взмыв над спиной Ззераку, концы нитей безошибочно легли на пол по ту сторону его тела, а там были подхвачены и надежно пригвождены к земле маленькими камешками-изумрудами. Нити вспыхнули, и все его тело вновь опалило мучительной болью.

– Освободите Ззераку! – взревел дракон пустоты. – Освободите меня!

Новые нити заставили дракона распластаться по полу. Как Ззераку ни противился, волшебные путы крепко держали его в узде.

Чешуйчатые коротышки засуетились вокруг, прибавляя к путам новые жуткие нити, одну за другой, пока не оплели дракона пустоты чем-то наподобие кокона. Каждая нить впивалась в тело, обжигая и в то же самое время замораживая. От боли и ярости Ззераку завизжал, но, что бы он ни предпринимал, изменить положение к лучшему не удавалось.

Очевидно, сомневаясь в прочности его уз, мелкие твари продолжали лихорадочную суету, вгоняли в пол изумруд за изумрудом, без конца поправляя нити, чем нередко причиняли дракону пустоты новые муки. Один, видя его страдания, злорадно захихикал.

В этого-то мучителя Ззераку, наконец, и сумел пустить последний сгусток энергии. Окутанная черной силой, тварь заверещала в надлежащем ужасе, а магия дракона пустоты раздавила пленителя в кровавое месиво, тут же и затвердевшее, превратившееся в угольно-черный кристалл.

Еще одна нить немедля перехлестнула морду, притянув ее к полу. Как ни противился этому сверкающий исполин, его челюсти оказались связаны так же крепко, как и все тело.

Пленители продолжали шнырять из угла в угол огромной пещеры, словно бы в немалой тревоге, но мыслями, будто она хоть как-нибудь связана с ним, Ззераку больше не обольщался. Зашипев от досады (правда, стянувшая челюсти нить заглушила шипенье), он снова попробовал освободиться.

И снова все его старания пропали впустую.

Внезапно приземистые чешуйчатые твари прервали труды и все как одна уставились куда-то в сторону. На что? Этого дракон пустоты разглядеть не сумел, но сразу почувствовал приближение некоего нового существа – существа невероятно могущественного.

Вот он, его истинный пленитель…

Все вокруг в благоговейном ужасе пали ниц. Ушей Ззераку достиг легкий шорох. Пожалуй, он больше всего напоминал шелест ветра, но дракон пустоты знал: в это треклятое подземелье не проникнуть никаким ветрам.

– Прекрасно, прекрасно, мои скардины. Я вами довольна.

Этот голос, несмотря на все его женское очарование, коснулся того, что заменяло дракону пустоты душу, точно студенейший лед.

– Приказам они повинуются просто на славу, – с явным презрением к чешуйчатым тварям откликнулся второй голос, скорее, мужской. – Вот только хризалуновое узилище открыли слишком рано, моя госпожа. Зверь едва не ушел.

– Об этом не стоило волноваться. Попав сюда, ему уже не уйти.

Женский голос звучал все ближе и ближе… и вскоре в поле зрения Ззераку появилась крохотная фигурка. Бледнокожая женщина в облегающем платье цвета ночного мрака остановилась, чтоб рассмотреть его и, в свою очередь, позволить ему рассмотреть себя. При виде этой женщины Ззераку сразу же вспомнилась другая – та, что пыталась с ним подружиться, показать ему что-то помимо абсолютного хаоса, окружавшего его в землях, называемых некоторыми Запредельем. Однако дракон пустоты явственно чуял, что существо это, хоть и похожее на ту, кого он вспомнил, в некоторых отношениях, весьма и весьма отличается от нее во всем остальном.

Длинные, черные, как смоль, волосы водопадом текли по ее плечам. К плененному зверю она стояла боком, будто не обращая на него особого внимания, но Ззераку прекрасно знал: это вовсе не так. Обращенный к дракону пустоты, ее профиль был безупречен и даже превосходил красотой лицо его давней подруги.

Вот только из-под ее полуопущенных век на Ззераку повеяло таким холодом, что исполин снова рванулся на волю.

Уголки ее алых губ изогнулись кверху.

– Тебе ни к чему так утруждаться, маленький мой. Лучше устройся-ка поудобнее. В конце концов… я ведь всего лишь домой тебя привела.

Не находивший в ее словах ни малейшего смысла, Ззераку рвался, рвался из волшебных уз, рвался бежать… бежать подальше от крохотной женщины, отчего-то внушавшей ему такой страх.

А женщина повернулась к нему лицом, отчего Ззераку сделалось видно, что левая сторона ее лица прикрыта шелковой вуалью – вуалью, откинувшейся при повороте в сторону ровно настолько, чтобы дракон пустоты смог разглядеть и ужасающую обожженную плоть под полупрозрачной тканью, и зияющую дыру на месте второго глаза.

Конечно, в сравнении с громадой дракона пустоты она была – что песчинка, однако вид ее изуродованного лица усилил тревоги Ззераку в тысячу крат. Хотелось лишь одного: оказаться как можно дальше и никогда больше не видеть этого зрелища. Да, вуаль, опустившись, прикрыла обожженную кожу, однако дракон пустоты по-прежнему чуял таящийся под нею ужас и зло.

Зло, затмевавшее собой все, что ему довелось повидать в Запределье.

Женщина улыбнулась еще шире. Казалось, ее холодная улыбка вот-вот выйдет за пределы лица.

– Сейчас тебе лучше всего отдохнуть, – проговорила она тоном, подразумевавшим повиновение.

Ззераку тут же начал терять сознание.

– Отдыхай, – добавила она, – и ничего не страшись… в конце концов, теперь ты среди родных, дитя мое.

Глава первая

«Как быстро время летит, когда ухитряешься дожить до столь преклонного возраста», – подумал некто в длинных одеяниях, сидя в укромной горной обители и обозревая весь мир, отраженный в бесконечной череде мерцающих шаров, паривших вокруг. По мановению руки создателя шары скользнули вдоль стен исполинских овальных покоев, и тот, что был ему нужен, остановился перед ним, прямо над одним из ряда пьедесталов, вылепленных при помощи колдовства из сталагмитов, некогда наполнявших пещеру. Казалось, над подножьем каждого пьедестала потрудился резец искусного скульптора – столь совершенны были их линии и углы. Однако ближе к вершине все они превращались, скорее, в нечто вроде грез спящего, чем в произведения человеческих рук. В этих грезах, в их причудливых формах, чувствовались намеки на драконов, на духов, а венчало каждый из пьедесталов что-то напоминавшее окаменевшую руку с длинными, жилистыми пальцами, поднятыми к потолку и едва не касавшимися парящей над ними сферы.

В каждом из шаров отражалась картина, значившая для волшебника по имени Крас очень и очень многое.

Чуть различимый раскат грома, донесшийся до его потайного убежища, явно свидетельствовал о неспокойной погоде снаружи. Прикрыв изображение надвигающегося ненастья фиолетовым одеянием, некогда – знаком принадлежности к Кирин-Тору, худощавый, бледный лицом чародей склонился к шару, чтоб лучше видеть последнюю сцену. Голубое сияние шара озарило черты сродни чертам высших эльфов – народа, ныне почти исчезнувшего с лица Азерота, – включая и угловатые скулы, и аристократический нос, и несколько удлиненный череп. Но, несмотря на всю внешнюю красоту, свойственную этой вымершей расе, ни к одному из настоящих эльфийских родов Крас явно не принадлежал. Дело было даже не в ястребином лице, изборожденном паутиной морщин и шрамов – из которых прежде всего бросались в глаза три длинных рваных отметины, сверху вниз пересекшие правую щеку, – какими ни один эльф не мог бы обзавестись, не прожив значительно больше тысячи лет, и даже не в диковинных черных и алых прядях в седых волосах. Наглядным тому свидетельством были, скорее, блестящие черные глаза – глаза, не похожие ни на человеческие, ни на эльфийские, глаза, говорящие о возрасте, далеко превышающем срок жизни, отпущенный природой любому из смертных созданий.

О возрасте, до которого мог дожить лишь один из старейших драконов на свете.

Крас… Так звался он в этом облике, под этим именем был известен многим лишь как один из бывших старейших членов внутреннего круга правящего Далараном совета волшебников. Но Даларан, невзирая на все старания, подобно множеству королевств, не сумевших одержать верх в войнах с орками и последовавшей за ними борьбе против Пылающего Легиона и Плети, не смог преградить путь приливным волнам зла. Погибли многие тысячи, мир Азерота перевернулся вверх дном и до сих пор едва-едва сохранял равновесие… равновесие, с каждым минувшим днем казавшееся все более и более шатким.

«Как будто все мы застряли за нескончаемой игрой, и жизни наши зависят от прихоти игральных костей или выпавших карт», – подумал Крас, вспомнив и о других, куда более давних бедствиях. Сам он повидал гибель многих цивилизаций, превосходивших древностью любую из существующих ныне, и хотя приложил руку к спасению части великого множества, свершениями своими не остался доволен ни разу. Он был всего-навсего одним живым существом, всего-навсего одним драконом… пусть даже не просто драконом, а Кориалстразом, супругом великой Алекстразы, королевы рода красных драконов.

Но ведь и сама величайшая, Аспект Жизни, возлюбленная госпожа, не смогла ни предвидеть, ни предотвратить всего произошедшего…

Да, Крас понимал, что взвалил на плечи груз куда тяжелее, чем следовало, однако попыток помочь жителям Азерота дракон в облике мага оставить не мог, пусть даже некоторые из его начинаний были заранее обречены на провал.

Вот и теперь его внимание привлекало многое из творящегося на свете: все это вполне могло послужить причиной полного разорения Азерота… а корень проблемы являли собой его сородичи, драконы. Вот, например, необъятная трещина, ведущая в поразительные края под названием Запределье, огромный портал, более всех восхитивший и в то же время встревоживший стаю синих, хранителей самой магии. Из-за этого портала уже появилось загадочное средство для исцеления безумия, давным-давно обуявшего повелителя синих. Да, теперь Аспект Магии, Малигос, обрел полную ясность ума, однако Красу очень не нравился новый ход мыслей синего исполина. Разгневанный тем, что показалось ему пагубным злоупотреблением магией со стороны юных рас, Малигос начал внушать всем прочим Аспектам, что для сохранения Азерота может потребоваться полное истребление всех, владеющих ее силами. Более того, когда Малигос, Алекстраза, Ноздорму Вневременный и Изера Спящая в последний раз сошлись вчетвером на далеком северо-востоке, у величавого древнего храма Драконьего Покоя посреди скованного льдами Драконьего Погоста, ради немаловажного ежегодного ритуала, изначально знаменовавшего собою победу, одержанную их объединенными силами над чудовищным Смертокрылом более десяти лет назад, в этом своем намерении Хранитель Магии был непреклонно тверд.

Раздосадованный сильнее прежнего, Крас отослал прочь шар, в который вглядывался, и призвал следующий, однако размышлял все о том же, о наболевшем, на сей раз – о последней из четверки великих драконов, Изере. По слухам, в ее владениях, Изумрудном Сне, творились кошмарные вещи. Какие именно? На этот вопрос не мог ответить никто, но Крас начинал всерьез опасаться, как бы Изумрудный Сон не превратился в проблему куда более страшную, чем любая другая.

Следующий шар он едва не отправил прочь, почти не взглянув на него, но в последний момент узнал изображенные в нем места.

Грим Батол…

Стоило Красу увидеть зловещую гору, все мысли о Малигосе и Изумрудном Сне разом вылетели у него из головы. Грим Батол он знал хорошо – даже слишком, так как в прошлом и сам бывал здесь, и посылал агентов, служащих его целям, в самое сердце этих проклятых земель. Там томилась в плену его возлюбленная госпожа, Алекстраза, порабощенная орками – той самой варварской расой, что, как ни странно, оказалась столь ценным союзником тринадцатью годами позже, по возвращении в Азерот демонов из Пылающего Легиона – при помощи жуткой реликвии под названием Душа Демона. К несчастью, Душа Демона смогла подчинить Орде волю Алекстразы, потому что была выкована самими Аспектами, но лишь затем, чтобы один из них смог обратить ее против своих. Так Алекстраза и оказалась вынуждена производить на свет молодняк для военных нужд орков, превращавших ее потомство в кровожадных боевых скакунов и отправлявших их на убой. Этот-то молодняк и гиб многими дюжинами в битвах с волшебниками и драконами из других родов…

Руководя необузданно храбрым волшебником по имени Ронин, воительницей из высших эльфов Верисой и еще несколькими фигурами, Крас сыграл важную роль в освобождении королевы из плена. Подавить последние очаги орочьего сопротивления помогли воины-дворфы. Грим Батол опустел, а его злое наследие было навек уничтожено.

По крайней мере, так все подумали поначалу. Первыми, кто почувствовал насквозь пропитавшую это место тьму, оказались дворфы – оттого они и покинули эти края сразу же после победы над орками. Тогда Крас с Алекстразой сочли, что род красных должен вновь взять Грим Батол под охрану. Несмотря на всю злую иронию того обстоятельства, что, охраняя его со времен древней битвы за гору Хиджал, красные драконы стали легкой добычей для орков, пришедших туда и поработивших их при помощи Души Демона.

Так, несмотря на кое-какие опасения со стороны Краса, алые исполины вновь начали нести караул в окрестностях Грим Батола, дабы никто – волею случая, либо задумав обратить его зло к собственной выгоде, – не забрался внутрь.

Но вот в недавнее время караульные захворали без всяких на то причин. Кое-кто даже умер, а некоторые настолько повредились умом, что их, из страха перед бедствиями, которые они могли учинить, пришлось предать стражей смерти. После этого род красных, наконец, последовал примеру всех остальных и предоставил Грим Батол собственной участи.

Так Грим Батол стал всего-навсего пустым склепом, памятником окончанию старой войны и началу мирной жизни – как оказалось впоследствии, очень и очень недолгой.

Однако…

Крас впился взглядом в темную громаду горы. Даже отсюда, невзирая на расстояние, он чувствовал нечто, исходящее изнутри. За сотни лет Грим Батол так пропитался злом, что об очищении не стоило и помышлять – отсюда и недавние слухи, подразумевающие, будто зловещее прошлое вновь возрождается к жизни. Красу были известны они все. Разрозненные, противоречивые россказни повествовали об огромном крылатом создании, замеченном в ночном небе, о призрачном силуэте, в одном случае начисто уничтожившем целую деревню во многих милях от Грим Батола. Другой рассказчик утверждал, будто видел в свете луны существо вроде дракона, только не красной, не черной, не любой другой известной масти. Этот дракон был аметистовым, каковых на свете не существует, а стало быть – наверняка являлся ничем иным, как плодом воображения перепуганного крестьянина. Однако способные видеть издали, в основном – агенты Краса, докладывали о странных сполохах в небе над самой горой, а один, вполне надежный молодой дракон из его же стаи, осмелившись выяснить, откуда берутся эти сполохи, бесследно исчез.

В мире происходило столько разного, что сосредоточиться на одном Грим Батоле Аспекты попросту были не в состоянии, но и Крас не мог оставить Грим Батол без внимания. Не мог он больше и полагаться во всем на агентов: жертвовать другими было совсем не в его обычае. Теперь за дело следовало взяться самому, чем бы это ни кончилось.

Пусть даже его гибелью.

Сейчас он мог бы рассказать обо всем лишь двум живым душам на всем белом свете… однако Ронину с Верисой хватает своих забот.

Выходит, придется справляться самому.

Взмахом руки Крас отослал сферы в сумрак под потолком. Смерти он, много раз смотревший ей в лицо, много раз побывавший на грани гибели, не страшился ничуть. Хотелось бы лишь одного: если уж суждено ему умереть, то умереть не напрасно. К смерти во имя спасения мира и всех, кто ему дорог, он был более чем готов.

«Если, конечно, потребуется», – напомнил самому себе дракон в облике мага. Он ведь еще даже не отправился в путь, а значит, и думать о гибели пока что не время.

«Искать нужно втайне, держась неприметно, – размышлял Крас, поднимаясь на ноги. – Все это не просто стечение обстоятельств. Происходящее угрожает нам всем, я чувствую…»

В другое время, во время Второй Войны, Крас точно знал бы, кого в этом винить. Он сразу бы заподозрил во всем обезумевшего Аспекта, некогда звавшегося Хранителем Земли… или, точнее, Нелтарионом. Однако изначальным именем гигантского черного дракона никто не называл уже тысячи лет. После первых же чудовищных замыслов повредившегося умом исполина в обиход вошло новое, куда более подходящее имя.

Смертокрыл – вот как он звался теперь. Смертокрыл Разрушитель.

Остановившись посреди огромного подземелья, Крас перевел дух и приготовился к тому, что последует дальше. Нет, Смертокрыла винить во всем этом нельзя: теперь-то он почти наверняка мертв. Почти наверняка… Что ж, это гораздо лучше всех прошлых случаев, когда черного дракона считали всего лишь весьма вероятно погибшим.

Вдобавок, Смертокрыл – отнюдь не единственный великий злодей во всем мире…

Крас вытянул руки в стороны. Что ныне творится там, в Грим Батоле – просто последние всплески многовекового зла, или некие новые гнусные злодеяния, – разницы нет. Так ли, иначе, а до истины он докопается.

Тело его вспухло, начало разрастаться вопреки всякому естеству. Закряхтев, маг припал к полу, опустился на четвереньки, лицо его вытянулось вперед, нос и губы срослись воедино, превратившись в длинную морду с могучими челюстями. Клочья лопнувших одеяний взлетели в воздух и сразу же вновь утвердились на теле, где сделались твердой, малиново-алого цвета чешуей. Пара крохотных перепончатых крылышек, проклюнувшихся из спины, начали расти вместе с телом и длинным остроконечным хвостом. Руки и ноги, изогнувшись, обернулись могучими лапами с полным набором острых когтей на кончиках пальцев.

Преображение продолжалось всего-навсего миг, но к тому времени, как оно завершилось, от мага по имени Крас не осталось и следа. На его месте стоял величественный красный дракон, заполнявший собой почти все подземелье. Немногие из сородичей, если не брать в расчет великих Аспектов, превосходили его в величине.

Расправив огромные крылья, Кориалстраз взмыл вверх, к потолку.

Прежде чем он достиг каменных сводов, потолок замерцал, тонны камня подернулись рябью, будто вода, и алый дракон беспрепятственно нырнул в утратившую твердость скалу. Могучие мускулы стремительно несли его ввысь, и вскоре магическая преграда осталась позади.

Спустя пару секунд, он взвился в ночное небо. Скала, пропустив его, вновь затвердела, сделалась точно такой же, как прежде.

Последнее из его тайных прибежищ располагалось среди гор, невдалеке от разрушенного Даларана. Да, руин, развалин некогда горделивых башен и неприступных крепостных стен, внизу виднелось немало, однако бо́льшую часть сих легендарных земель окружало нечто гораздо, гораздо более удивительное. Начало оно брало там, где некогда правил Кирин-Тор, а оттуда тянулось на равное расстояние во всех направлениях. То был плод отчаянных попыток оставшихся членов внутреннего совета восстановить былую славу, возродить прежнее могущество, и в то же время помочь Альянсу отразить натиск Плети.

Снаружи все выглядело как огромный волшебный купол, целиком состоявший из бурлящих магических сил, окрашивавших его поверхность то искристо-фиолетовым, то ослепительно-белым. Что происходит внутри, совершенно непрозрачная полусфера разглядеть не позволяла. Узнав, что затевают волшебники, Кориалстраз счел их безумцами, но препятствовать не стал: возможно, у них еще все получится…

Несмотря на немалые возможности, о драконе в собственных рядах совет магов ни коим образом не ведал. В бытность Кориалстраза членом ордена, а на деле – одним из тайных его основателей, он был известен всем лишь как Крас, а не как тот, кем являлся на деле. Пожалуй, так оно было лучше: запросто вести дела с мифическим зверем большинству представителей юных рас оказалось бы не по силам.

Укрытый от посторонних глаз колдовством, дракон пронесся над дивным куполом и направился на юго-восток. Как ни велик был соблазн завернуть во владения рода красных, задержка могла обойтись очень уж дорого: что, если королева усомнится в целесообразности его затеи, а то и вовсе ее запретит? Нет, назад Кориалстраз не повернет даже ради нее.

Тем более что в первую очередь ради нее туда, в Грим Батол, он и стремится.

Выглядели дворфы на удивление пестро, даже в сравнении с тем, как нередко выглядят в глазах людей или иных посторонних рас. Конечно, они и сами предпочли бы, чтоб дела обстояли получше, но долг перед дворфским народом требовал стойко терпеть лишения.

Среди невысоких, но крепко сложенных дворфских воинов имелись и мужчины и женщины, однако тем, кто не принадлежал к их расе, заметить разницу издали было бы трудновато. Женщины не носили густых бород, отличались не столь мускулистым сложением и, если как следует вслушаться, слегка менее хриплыми голосами. Но, несмотря на все это, бились они так же решительно, как и мужчины, а порой даже превосходили их в отваге.

Впрочем, мужчины ли, женщины – все они были чумазы, здорово выбились из сил, а еще потеряли в тот день двух товарищей.

– Альбреха я могла бы спасти, – вздохнула Гренда, скорбно, виновато поджав губы. – Могла бы ведь, Ром!

Дворфа постарше годами, к которому она обращалась, украшало куда больше шрамов, чем любого другого. Ром был их командиром и знал историю Грим Батола лучше всех. В конце концов, разве не он командовал дворфами много лет назад, когда волшебник Ронин, лучница из высших эльфов Вериса и наездник на грифонах с Заоблачного Пика помогли его отряду очистить это гнусное место от орков и освободить королеву драконов? Прислонившись к стенке туннеля, которым только что бежал и он, и его отряд, Ром перевел дух. Не так уж давно он был молод, но за четыре недели, проведенные здесь, заметно состарился, причем не естественным образом, и был уверен: все это из-за нее, из-за злобы здешних земель. Вспомнить хоть донесения насчет красных драконов: те пострадали еще сильней, пока, наконец-то, едва месяц тому назад, не образумились да не ушли! Одни только дворфы настолько бесшабашны, чтобы отправиться туда, где убивает сама земля.

Земля… а не земля – так черное зло, зарывшееся в самую глубину этих жутких пещер.

– Ты, Гренда, ничего тут поделать не могла, – буркнул он в ответ. – И Альбрех, и Катис знали, что так может обернуться.

– Но бросить их одних биться против скардинов…

Ром сунул руку под кирасу и вытащил длинную трубку. Без трубки дворф никуда шагу не сделает, хотя курить порой приходится не то, что обычно предпочитаешь. Последние две недели отряд пробавлялся смесью бурых земляных грибов – в подземных туннелях их было полно – с красноватой травой, найденной невдалеке от ручья, лучшего из окрестных источников пресной воды. За неимением лучшего, курево вышло сносное.

– Они сами решили остаться и помочь нам, остальным, сделать дело, – ответил Ром, набивая трубку, а, раскурив ее, добавил: – То есть, вот эту вонючую тварь с собой назад привести.

Гренда и остальные взглянули в сторону пленного. Скардин, зашипев, будто ящерица, лязгнул на Рома зубами. Тварь эта (да, Ром был твердо уверен в ее принадлежности к мужскому полу, но не желал удостаивать скардина даже малой толики индивидуальности) слегка уступала ростом среднему дворфу, но в плечах была чуточку шире. А вся эта лишняя ширина являла собою сплошные мускулы: землю чешуйчатые создания рыли когтями так, как не под силу даже самым могучим из соплеменников Рома.

Лицом скардин, таращившийся на пленителей из-под рваного коричневого клобука, напоминал жуткую помесь дворфа с какой-то ящерицей или змеей, и первое никому не казалось странным – как известно, скардины вели происхождение от той же расы, что и Ром, и его товарищи. Их общими предками были ненавистные дворфы Черного Железа, уцелевшие в Войне Трех Молотов сотни лет тому назад. В эпическом противостоянии дворфов с дворфами большая часть вероломного клана Черного Железа была истреблена, но слухи, будто кое-кто из них скрылся в Грим Батоле сразу после того, как их предводительница, чародейка Модгуд, прокляла Грим Батол, а вскоре была повержена, не умолкали до сих пор. А не умолкали они оттого, что охотиться за остатками врагов в местах, оскверненных магией, в то время никто не пожелал, и правду Ром с товарищами имели несчастье узнать лишь недавно, вскоре после прибытия.

Однако родство, связывавшее народ Рома со скардинами, давным-давно сделалось настолько смутным, что в расчет его можно было не принимать. Общий облик да кое-какое сходство в чертах лица скардинам сохранить удалось, но даже там, где раньше красовались пышные бороды, их кожу покрывала колючая, жесткая чешуя. Зубы их в самом деле больше напоминали клыки, клыки ящерицы, а то и дракона; безобразные руки – точней сказать, лапы – тоже немедленно наводили на мысль о рептилиях. Вдобавок, захваченная дворфами тварь, скорее всего, бегала на четвереньках не хуже, чем на двух ногах.

Нет, это вовсе не значило, что скардины – просто животные. Они были хитры и прекрасно управлялись с оружием, будь то кинжалы, которые эти создания носили на поясе, нимало не изменившиеся со времен войны Трех Молотов топоры, или же металлические, утыканные хищными шипами шары величиной с кулак – их скардины метали, когда руками, а когда из пращи. И все же, разоруженные, они охотно пускали в ход зубы да когти – что дворфы и выяснили на горьком опыте при первом же столкновении.

Тогда же подтвердилось и их происхождение от дворфов Черного Железа: одежда скардинов по-прежнему сохраняла приметы клана изменников. К несчастью для Рома с его отрядом, взять хоть одну из этих тварей живьем оказалось очень и очень трудно – бились скардины до последнего. Трижды до этого устраивал Ром рейды за пленными, и трижды у дворфов ничего не получалось.

И трижды в бою гибли те, кем командовал Ром.

Вот и сегодня вечером треклятая череда неудач не завершилась: потеряны двое превосходных бойцов… разве что их старания на сей раз, стоило надеяться, не пропали впустую. Теперь в руки Рома наконец-то попался «язык», который уж точно расскажет все. От какой-такой злой силы в страхе бегут даже драконы? Какая-такая тьма заполучила над скардинами столь абсолютную власть, что эти выродки готовы биться за нее насмерть?

Кто это там сейчас гневно воет, в то время как над уединенной вершиной сияют жуткие сполохи магических сил?

Стоило Рому склониться ближе, скардин плюнул в него. Из пасти его несло – гаже некуда, что, если вспомнить, к какой вони дворфам пришлось притерпеться, говорило об очень и очень многом. Вдобавок, в этот миг Ром обнаружил новое различие, отделявшее скардинов от дворфов точнее прежнего: язык пленника оказался раздвоенным, точно змеиный.

Конечно, ни одно из всех этих изменений естественным быть не могло. Так уж на скардинов подействовала жизнь в землях, насквозь пропитавшихся злым волшебством.

Предводитель дворфов мрачно, сурово взирал на пленного, смотря прямо в кроваво-красные глазки.

– Ты выродок, но языка еще не забыл, – пророкотал Ром. – Я слышал, как ты говорил на нем.

Схваченный зашипел… и рванулся прочь. Двое дюжих стражей, державших его за локти, были выбраны Ромом как раз из-за силы, но удержать скардина им стоило немалых трудов.

Ром пыхнул трубкой, глубоко затянулся и выпустил твари в лицо струю густого дыма. Скардин жадно потянул носом: очевидно, любви к доброй трубке его соплеменники не утратили. В первый раз обыскав тела убитых, дворфы нашли при них кривые курительные трубки, только не резные, не деревянные, а вылепленные из глины. Чем скардины их набивали? То был особый вопрос, так как единственным пригодным для этого веществом, найденным на мертвых телах, оказалось нечто, пахшее старым сеном пополам с прелыми земляными червями, и пробовать его не решились даже самые отчаянные из соратников Рома.

– Что, покурить, небось, хочешь?

Затянувшись, Ром вновь дохнул в лицо пленника дымом.

– Ну, так поговори со мной самую малость, и поглядим, чем можно твоему горю помочь.

– Узурау! – прорычал пленник. – Гизах!

Ром огорченно цокнул языком.

– Ну нет, с этакими разговорами я просто отдам тебя Гренде да двум ее братьям. Альбрех, он же гвярбрауденом с ними был связан? Гвярбрауден. Знаешь такое древнее слово?

Скардин замер.

Кровные связи у дворфов считались по-разному. Самой из них выдающейся, разумеется, был клан. Однако и внутри, и вне клана существовало немало иных уз, и самым распространенным среди простых воинов считался ритуал гвярбраудена. Те, кто поклялся друг другу в гвярбраудене, тем самым объявляли, что весь Азерот обойдут, но убийцу товарища, если того кто погубит, отыщут. Вдобавок, они отнюдь не брезговали предавать помянутых погубителей смерти лютой и долгой, ибо гвярбрауден был правосудием особым, обыкновенных законов никак не касавшимся. Правда, главы кланов его существования вслух не одобряли, но, с другой стороны, не подвергали и порицаниям.

Об этой особенности дворфской жизни знали немногие из чужаков.

Однако скардины дворфам, очевидно, чужими не были: дико сверкнув алым огнем глаз, пленный покосился на осклабившуюся Гренду и вновь перевел взгляд на Рома. Легенды, повествовавшие об исполнении гвярбраудена, нередко заканчивались затейливыми описаниями долгой смерти жертв, и, обнаружив, что этакие ужасающие предания среди соплеменников изловленной твари в ходу до сих пор, Ром вовсе не удивился.

– Последний шанс, – объявил он, еще разок затянувшись трубкой. – Будешь говорить так, чтоб мы поняли?

Скардин согласно кивнул.

Ром постарался не выдать радости. Насчет Гренды с братьями он не то, чтобы брал пленного на испуг, однако, отдав его им, вполне мог ничего не узнать. Верно, Гренда изо всех сил постаралась бы развязать уродливой твари язык, но следовало принять в расчет, что кто-либо из них троих, переусердствовав в исполнении гвярбраудена, прикончит скардина прежде, чем это произойдет.

В последний раз взглянув в сторону Гренды, дабы напомнить пленнику, что его ждет, если он заартачится, Ром заговорил:

– Та, что прячет лицо под вуалью! Ваша братия что-то ей принесла, и теперь над Грим Батолом гремит рев вроде драконьего… только ни одного дракона здесь не видать уже не первый месяц! Что она там затевает?

– Хризалун…

Одно-единственное слово прозвучало в устах скардина так хрипло, будто говорить ему приходилось нечасто и удавалось ценой ужасных трудов.

– Хризалун…

– Клянусь бородой отца! Что за штука этот твой хри… хризалун?

– Больше внутри… чем снаружи…

– Что за пустую породу эта тварь в уши нам сыплет? Посмеяться над нами вздумал?! – зарычал один из братьев Гренды.

Хоть и не близнецы, ее братья были схожи друг с другом куда сильнее, чем большинство дворфов, и Ром вечно путался, не в силах понять, кто из них Грагдин, а кто – Григгарт.

Кто бы то ни был, сие заявление он подкрепил делом, метнувшись вперед и вскинув над головою топор, насколько уж позволяли низкие своды туннеля. Скардин зашипел и снова рванулся из рук стражей.

Путь буйному братцу заступила Гренда.

– Нет, Григгарт! Не время! Убери-ка топор, живо!

Получив выговор от сестры, Григгарт втянул голову в плечи. Гренда была госпожой, а братья – ее верными псами. Примеру брата, хоть и без всякой на то причины, последовал и Грагдин.

Гренда вновь повернулась к скардину.

– Но если этот выродок раскроет пасть и снова начнет вздор нести…

Ром поспешил вновь взять дело в свои руки. Докурив трубку, он выбил из нее пепел и проворчал:

– Ладно. В последний раз. Может, другой вопрос тебя в нужную сторону подтолкнет.

Тут он на время задумался, а после продолжил:

– Может быть, что-нибудь насчет того, рослого? Зачем его братию могло сюда принести?

Этот вопрос подействовал на скардина весьма настораживающе. Поначалу Рому почудилось, будто пленник чем-то поперхнулся, однако в следующий же миг сделалось ясно: треклятая тварь смеется.

Вынув кинжал, Ром ткнул скардина острием под смуглый чешуйчатый подбородок, но пленный, несмотря на это, не унялся.

– А ну цыц, жабий сын, чтоб тебе лопнуть! Тихо, не то я избавлю их от живодерских хлопот и сам с тебя шкуру…

Свод туннеля просел, рухнул вниз. Дворфы бросились врассыпную, спасаясь от многих тонн камня.

Вместе с обломками сверху спрыгнули три рослых, плечистых создания, не только защищенные бронзовыми кирасами и поножами, но покрытые чешуей куда гуще скардинов. Что еще хуже, грозные гиганты – на наметанный взгляд Рома, без малого девяти футов ростом – казались много опаснее, чем потомки дворфов Черного Железа, да к тому же появились совершенно неожиданно.

– Что за?.. – только и успел вскрикнуть один из дворфов, прежде чем длинный кривой клинок рассек его поперек туловища вместе с кирасой и всем остальным.

Ром знал, кто это, пусть только по описаниям, однако их гнусное имя выкрикнула Гренда.

– Дракониды!

С этим она ринулась к первому, изготовив к бою топор. Выглядевший будто беспощадный воин, вылепленный кем-то из дракона и человека, покрытый черной чешуей, драконид, на которого нацелилась Гренда, отмахнулся от нападавшей обагренным кровью оружием. Лязгнув о ее топор, клинок вспыхнул и прошел сквозь добрую дворфскую сталь, точно через воду.

Только проворство Рома ее и спасло. Прыгнув к чудовищному созданию в тот же миг, что и Гренда, он как раз успел оттолкнуть ее в сторону. К несчастью, теснота обвалившегося коридора не позволила ему уклониться от удара, предназначенного для нее.

Дворф пронзительно вскрикнул: пылающий клинок пережег запястье! Изумленный, уставился он на упавшую наземь кисть, тут же и скрывшуюся под широкой трехпалой стопой драконида.

Если с этой ужасной раной ему в чем-то и повезло, так лишь в том, что магия клинка тут же прижгла культю. В сочетании с дворфской выносливостью, это обстоятельство помогло Рому вложить все силы в удар уцелевшей руки.

Топор рассек твердую, словно броня, шкуру возле плеча. Взревев от боли, драконид отпрянул назад.

В ушах Рома зазвенел хохот, все меньше и меньше напоминавший хохот скардина – скорее уж, этот голос принадлежал кому-то куда более страшному. Ром покосился в сторону стражей с их подопечным.

Однако стражи лежали мертвыми. Невидящие глаза их смотрели вверх, а горла были перерезаны. При этом их топоры оставались на перевязях, за спиной, кинжалы покоились в ножнах на поясе. Казалось, они просто стояли и ждали смерти.

Или же были зачарованы… так как меж ними, на месте скардина, стоял вовсе не изуродованный магической силой дворф. Этот враг не уступал ростом человеку, только в кости оказался заметно у́же. Одних длинных, заостренных кверху ушей было бы вполне довольно, чтобы понять, кто он такой, однако его алые одеяния и глаза, полыхавшие неукротимым зеленым огнем – знак демонической порчи – к страху и изумлению Рома окончательно подтвердили, каким дураком оказался он, командир отряда.

Перед ним стоял тот самый эльф крови, о котором он спрашивал.

Затеянная Ромом охота за пленным, за «языком», который даст ему нужные сведения, обернулась ловушкой для самих дворфов. Стоило представить, как товарищей перебьют или, еще того хуже, захватят живьем да уволокут в Грим Батол, сердце его заколотилось, точно вот-вот вырвется из груди.

С боевым кличем, эхом разнесшимся по обвалившемуся туннелю, Ром бросился к эльфу крови. Рослый эльф, смерив могучего дворфа презрительным взглядом, протянул вперед руку.

В ней появился кривой деревянный посох с раздвоенным навершием, украшенным огромным черепом, вырезанным из изумруда, который полыхнул тем же зеленым огнем, что и злые глаза эльфа крови.

Отброшенный назад, Ром врезался спиной в стену.

Рухнув наземь, дворф наградил противника эпитетом, способным огнем ожечь уши любого человека, а уж тем более – любого представителя эльфийских рас. Сквозь муть в глазах он видел дворфов, из последних сил отбивавшихся от могучих драконидов. Нет, дракониды были не то, чтоб непобедимы, однако его соплеменники двигались очень уж медленно, вяло. Горум, боец, уступавший в проворстве лишь самому Рому, поднимал топор так, точно оружие весило не меньше него самого.

«Эльф крови… это… не иначе, это все он».

Ром напряг мускулы, силясь подняться, но тело не повиновалось.

Хуже собственной верной гибели был позор перед королем. Он, Ром, дал Магни клятву раскрыть тайну происходящего в Грим Батоле, а добился только полного поражения!

Подстегнутый стыдом, он ухитрился встать на колени, но дальше этого дело не пошло. Эльф крови равнодушно отвернулся, чем нанес чести Рома новое оскорбление.

Превозмогая чары и боль, Ром кое-как подхватил топор…

Ужасающий, сотрясший стены туннеля рев над головами заставил поднять взгляды всех до единого.

Разительнее всего он подействовал на эльфа крови. Выругавшись на каком-то неведомом Рому языке, он заорал драконидам:

– Наверх! Живо, не то поздно будет!

Драконоподобные воины подобрались, с потрясающей для таких размеров ловкостью прыгнули вверх и скрылись из виду. Их предводитель дважды стукнул посохом оземь и тоже исчез, окутавшись яркой вспышкой золотистого пламени.

В тот же миг Ром снова обрел способность двигаться – разве что несколько устало, и медленно обвел взглядом товарищей, оценивая их состояние. По меньшей мере, трое убиты, несколько остальных здорово изранены… причем дракониды вряд ли получили больше одной-двух ран на каждого, да и то несерьезные. Если б не загадочный рев, дворфы были бы разбиты наголову.

На помощь ему пришла Гренда с одним из братьев. По лбу воительницы градом катился пот.

– Идти сможешь?

– Хм-м-м! Даже бежать смогу, девочка… если потребуется!

Нет, бежать он предложил вовсе не от испуга. Кто может знать, не вернутся ли эльф крови с драконидами столь же быстро, сколь и исчезли? Изрядно потрепанным, дворфам следовало отступить туда, где они смогут прийти в себя.

– К… к тем наклонным туннелям, – скомандовал Ром.

Эти туннели располагались куда дальше от Грим Батола, но он чуял: лучше убежища не найти. Земля в тех краях изобиловала богатыми залежами белых кристаллов, крайне чувствительных к магическим силам, а потому там их даже магу вроде эльфа крови в волшебный кристалл не углядеть. Там разведчики, можно сказать, невидимками станут.

Невидимками… однако не неуязвимыми. Полной безопасности нигде на свете не сыщешь.

С помощью Гренды Ром повел дворфов прочь. Окинув взглядом потрепанных соратников, он снова увидел, как дорого обошлась им мимолетная стычка. Если б не этот рев…

Рев… Да, вмешался он как нельзя кстати, однако Ром все гадал и гадал, откуда бы этот рев мог взяться… и не предвещает ли то, что спасло жизни дворфов, чего-либо намного, намного худшего.

Глава вторая

Кориалстраз несся над Лордероном, изо всех сил стараясь не обращать внимания на сутолоку внизу. Он твердо решил достичь противоположного берега бухты Барадин без малейших задержек. Сделать это было важнее всего. Позволить себе хоть как-либо ввязаться в долгое противоборство с Плетью дракон не смел. Это следовало предоставить другим, он вмешиваться был просто не вправе…

И все-таки… и все-таки исполинский красный дракон не раз нарушал данное себе слово. Не мог Кориалстраз ни допустить страданий невинных, ни оставить зверства нежити безнаказанными.

Вот и сегодня, ближе к концу хмурого дня, он увидел все это с высоты и не смог пролететь мимо, оставив огромное скопище уродливых, полуистлевших слуг Короля-лича нетронутым.

Едва почуяв запахи далекой бухты, он заметил внизу жуткое войско, готовящееся к походу… а создано то войско было из разрозненных частей тел и трупов тысячи с лишним добрых людей. Заржавевшие, выщербленные латы паладинов болтались на обнаженных, лишенных плоти костяках, из-под шлемов таращились пустые глазницы. Судя по телосложению части неупокоенных, предрассудками Плеть не страдала, не гнушалась ни женщинами, предпочитая им мужчин, ни стариками, предпочитая им молодых – все павшие годились в строй, все шли служить ее злому господину.

Для разъяренного дракона тот факт, что некоторые из них когда-то были женщинами и детьми, тоже значения не имел. Устремившись вниз, к толпам нежити, Кориалстраз обрушил на них весь ужас своего гнева. Шеренги мертвецов рассекла огненная река, в один миг уничтожившая многие дюжины жутких созданий. Иссохшие кости оказались дивной растопкой для драконьего пламени: часть неупокоенных рухнула в толпу шедших рядом, и буйное пламя хлынуло в стороны, вширь.

В бой Кориалстраз бросился, прекрасно зная, куда направляется воинство Плети: неупокоенные двигались не куда-нибудь – к волшебному куполу, укрывавшему Даларан, над которым он пролетел не так уж давно. Волшебники были врагом, коему Артас, Король-лич, не мог позволить оправиться от поражения. Чего-то подобного дракон от него в скором времени и ожидал, но скорость действий Плети превзошла все его расчеты.

Таким образом, Плеть предоставила красному дракону возможность перед отлетом из Лордерона оказать бывшим товарищам по Кирин-Тору рискованную, но дорогого стоящую услугу.

Обратив к небесам мертвые лица, воины Плети дали по Кориалстразу залп из множества разномастных луков, но стрелы их не долетели до цели. К атакам с воздуха, да еще столь грандиозного масштаба, неупокоенные не привыкли. Красный гигант свернул к северу и ударил по строю нежити там, нырнув вниз, разметав ряды воинов, а затем окатив устоявших новой струей пламени.

Тут он, наконец, почувствовал магию, всколыхнувшуюся где-то в задних рядах, и отреагировал соответственно. Дракон помоложе вполне мог бы пасть жертвой чародеев Короля-лича, но Кориалстраз был куда опытнее. Немедля отыскав взглядом новых противников, он пустил в ход собственную магию – магию немалой силы.

Земля вокруг вражеских чародеев, личей низшего ранга, некогда, по всей вероятности – вполне достойных волшебников, соблазнившихся темной мощью повелителя Плети, вмиг покрылась густыми зарослями травы, в тысячу раз превосходившей величиною обычную. Огромные стебли оплели добычу, сокрушив, разодрав неупокоенных магов на куски прежде, чем те довели коварное колдовство до конца.

«Вот так жизнь повергает небытие в прах», – мрачно подумал Кориалстраз. Супругу Аспекта Жизни, а, стало быть, верному служителю этой стороны, ему претило использовать свои силы таким образом, однако Плеть выбора не оставляла. Плеть была полной противоположностью всему, что воплощала собой его госпожа, угрозой всему сущему в Азероте.

Внезапно грудь пронзила дикая боль, отчего исполин едва не свалился в штопор. Взревев от ярости, Кориалстраз обругал себя за то, что задумался и отвлекся, точно детеныш, недавно вышедший из скорлупы. Чудом не рухнув в самую гущу Плети, крылатый исполин в последний миг выровнялся, взмыл ввысь, за серые тучи, и опустил взгляд к груди.

Из тела его торчала вонзившаяся между чешуек стрела длиной с его коготь. Наконечник ее оказался не стальным, а изготовленным из какого-то мерно пульсировавшего темного кристалла. Выстрел был исключительно точен: попадание в столь узкую брешь, да чтоб стрела впилась в тело так глубоко – дело наверняка не случайное.

Грудь снова пронзила боль. На сей раз красный дракон был к ней готов, и все же едва удержался в воздухе.

Собрав остаток сил, Кориалстраз поднялся еще выше. Отсюда остатки Плети внизу казались вереницей бегущих муравьев. Удовлетворенный тем, что больше его заклинаниями не достать, исполин сосредоточил волшебные силы на зловещей стреле.

Алая аура окутала Кориалстраза со всех сторон. Вливая в нее магическую мощь, дракон направил ток силы к наконечнику волшебной стрелы.

Черная стрела взорвалась.

Однако триумф Кориалстраза оказался недолог: в следующий же миг грудь снова пронзила острая боль. Конечно, с прежними муками она не шла ни в какое сравнение, но и пустяковой ее было не назвать. Не понимая, в чем дело, красный дракон осмотрел рану заново.

Три мелких осколка кристалла остались в теле. Волшебство, при помощи коего сотворили эту стрелу – несомненно, специально против ему подобных, иного объяснения ее существованию быть не могло, – оказалось настолько сильным, что даже такая малость причиняла Кориалстразу сильную боль.

Прислужники Короля-лича становились хитрее, коварнее день ото дня.

Сотворив новое заклинание, Кориалстраз избавился от осколков кристалла, на миг задохнулся от напряжения, но, разъяренный случившимся, быстро собрался с силами.

Взревев, красный дракон снова стрелой понесся вниз, к задним шеренгам вражеских воинов. Сотворивший черный кристалл был там, среди них.

На этот раз Кориалстраз окатил драконьим огнем все вокруг, не оставляя никому ни единого шанса избежать его гнева. Пускай Плеть знает: с драконами шутки плохи!

Объятые пламенем, неупокоенные заковыляли во все стороны и попадали наземь. В самом центре удара огонь поглотил чудовищ целиком, оставив от них только пепел.

Кориалстраз удовлетворенно оглядел поле боя. Его атака нанесла Плети серьезный урон. Колоссальная помощь и Даларану, и прочим защитникам Лордерона!

Вдохнув полной грудью, Кориалстраз без колебаний понесся к бухте… к далекому, манящему Грим Батолу.

В грязный городишко под названием Кабестан, поселение, некогда основанное на восточном побережье центрального Калимдора контрабандистами, а ныне в основном населенное не только сей гнусной братией, но и прочими изгоями, отвергнутыми самыми разными общинами, вошел рослый путник в длинном плаще. Капюшон и просторный плащ скрывали черты лица и одежду новоприбывшего полностью. Мало этого, полы плаща достигали самой земли, так что ни ног, ни ступней его тоже было не разглядеть. Во многих других местах это немедленно привлекло бы внимание всех и каждого, но в Кабестане подобные типы встречалось нередко.

Но это, конечно же, не означало, что сторонние наблюдатели – гоблины, люди, или еще кто – его не заметили, просто следили за ним краем глаза, тайком. Здесь, в ветхом скопище полуразвалившихся каменных зданий да хижин из гнилых досок, хватало и тех, кто сразу же оценивал каждого из новоприбывших – чего он может стоить, – и прочих, видевших в них возможную опасность. Немало немытых, небритых обитателей городка оказались здесь из-за того, что кое-кто желал им смерти, а поэтому держались они начеку, готовясь прикончить всякого возможного убийцу первыми. Конечно, так под нож мог угодить и кто-либо вовсе ни в чем не повинный, но с этой мыслью все они давным-давно примирились.

Укрывшийся под плащом неторопливо шагал через Кабестан, вертел капюшоном из стороны в сторону, вглядываясь в сгущающийся сумрак, и, наконец, задержался у вывески, качавшейся над парадным крыльцом некогда, в совсем иные времена, вполне благопристойной таверны. Выцветшие буквы все еще складывались в не обещавшее ничего хорошего название заведения – «Сломанный киль».

Пришелец плавно свернул к таверне. В дверях, привалившись плечом к растрескавшемуся косяку, торчал долговязый, тощий, покрытый множеством шрамов человек в кожаных сапогах и свободного кроя матросской одежде. Взглянув на приближающегося, он молча отодвинулся в сторону. Странник слегка качнул капюшоном, проводив его взглядом, и вновь повернулся к дверям таверны.

Широкий рукав потянулся к дверной ручке, но оказавшиеся рядом могли бы заметить, что ручки он не коснулся – и тем не менее, дверь распахнулась настежь.

Внутри на нежданного визитера уставились гоблин-владелец и трое гостей. Почти семи футов ростом, он оказался выше самого рослого из них на полголовы. Одежда их и абордажные сабли у пояса не сочетались с тем, что новоприбывшему доводилось слышать об этих местах. То были пираты Кровавого Паруса… однако путник оставил их интерес к своей персоне без внимания. Ему требовалось только одно.

– Мне нужен проезд на тот берег моря, – объявил укрывшийся под плащом чужак.

Тут на лицах всех четверых впервые отразилось удивление: голос его не походил ни на мужской, ни на женский.

Первым опомнился владелец заведения – невысокий зеленокожий пузатый гоблин. Обнажив в широкой улыбке желтые зубы, он скрылся за стойкой, где, несмотря на изрядный объем брюха, ловко вспрыгнул на невидимую скамью либо табурет, уставился на пришельца поверх бара и с издевкой заговорил:

– Так тебе лодка требуется? С лодками тут у меня не очень! Еда, эль – это пожалуйста, а вот лодки, знаешь ли, кончились, хе-хе!

С этими словами он выпятил брюхо так, что оно, вывалившись из-под грязной зеленой с золотом жилетки, почти целиком заслонило широкий пояс с металлической пряжкой, поддерживавший потрепанные зеленые штаны.

– Вот и парни соврать не дадут, а?

Ответом ему была пара «это точно» и неспешный кивок (последний – со стороны самого остроглазого из троицы выпивох). Ни один из всей шайки не сводил взгляда с укутанного в плащ незнакомца, но ни тревоги, ни каких-либо прочих эмоций тот не показывал.

– Верно, эти места мне чужие, – все тем же бесполым, не опознаваемым ни как мужской, ни как женский голосом отвечал он. – Но там, где предлагают пищу и кров, нередко знают и где искать транспорт.

– А золото, чтоб заплатить за «транспорт», у тебя, мой таинственный друг, имеется?

Капюшон гостя качнулся книзу. Рукав, которым он отворял дверь, вновь потянулся вперед, но и на этот раз из него показалась не ладонь, а небольшой, серого цвета кошелек. Зазвенев, кошелек закачался на двух кожаных шнурках, исчезающих в рукаве.

– Мне есть, чем расплатиться.

Общий интерес к кошельку был очевиден, но и это обстоятельство спокойствия новоприбывшего не поколебало ничуть.

– Хм-м-м! Может, управляющему пристанью, старому Головокружилкинсу, и хватит безумства туда тебя отвезти, – буркнул хозяин таверны, почесав острый подбородок. – По крайней мере, лодки у него точно имеются.

– И где же его можно найти?

– На пристани, чтоб ей лопнуть, где же еще! Старый Головокружилкинс там и живет. Как выйдешь, налево, а там сверни за угол и ступай прямо. Мимо пристани и доков не пройдешь. Там, за ними, хе-хе, воды целая уйма!

Капюшон гостя снова качнулся книзу.

– Прими мою благодарность.

– Скажешь там: тебя я, Вихлюн, то есть, послал, – проворчал хозяин таверны. – Счастливого плавания…

Грациозно развернувшись, незнакомец вышел наружу. Едва дверь за ним затворилась, он оглядел окрестности и, следуя указаниям хозяина таверны, двинулся влево. Правда, небо уже потемнело, и сам управляющий пристанью навряд ли согласился бы отправиться в плавание среди ночи, но это было неважно.

По пути закутанному в плащ страннику то и дело попадались местные жители, деловито сновавшие туда-сюда, но он и ухом не вел. Все они тоже не значили ничего – до тех пор, пока в его дела не мешаются.

Впереди показалось темное море. Тут путник в плаще впервые заколебался.

«Однако другого выбора нет, – рассудил он. – Хочешь не хочешь, придется снова и снова набираться храбрости…»

Поблизости стояло на якоре немало больших кораблей, но все это было не тем, что требовалось. Страннику вполне хватило бы маленькой лодки, управляемой одним-единственным моряком. У самого берега покачивались на воде три обшарпанных, но вполне подходящих суденышка, некогда великолепно отделанных, однако вся их красота осталась в далеком прошлом. На воде они, скорее всего, удержаться могли, но и только. Справа от них тянулся в черные воды первый причал. На причале ждали погрузки на некое судно, очевидно, еще не прибывшее в порт, около десятка дощатых ящиков. На одном из них восседал, суча узловатыми пальцами рыболовную лесу, старый, но с виду крепкий гоблин – вполне возможно, отец, или брат, или еще какая родня Вихлюну. Стоило новоприбывшему подойти ближе, гоблин поднял на него взгляд.

– Хм-м-м? – только и выдал он поначалу. – Закрыто. Ночь на дворе. Завтра приходи.

– Если ты и есть Головокружилкинс, управляющий пристанью, мне нужен транспорт на тот берег моря. Только не завтра, а немедленно.

Из широченного рукава вновь выскользнул мешочек монет.

– Вот оно как, стало быть?

Старый гоблин почесал длинный подбородок. Вблизи он оказался совсем не так толст и вообще в куда лучшей форме, чем Вихлюн. Вдобавок, и одет он был заметно приличнее: особенно ярко на фоне зеленой кожи выделялись пурпурного цвета рубаха и красные штаны. Намного добротнее выглядели и сапоги управляющего пристанью, широкие, как и вся гоблинская обувь – ведь ступни у гоблинов весьма широки.

– Так ты – это он? – спросил чужестранец.

– Конечно, я, дурень, кто же еще? – осклабился гоблин, продемонстрировав, что большую часть острых желтых зубов, несмотря на преклонный возраст, сохранил в целости. – Но, что касается найма лодки, лучше на кое-какие из кораблей погляди. Куда, говоришь, тебе требуется?

– Мне нужно в Гавань Менетилов.

– К дворфам, стало быть, в гости? – проворчал Головокружилкинс, будто не замечая в голосе незнакомца никакой странности. – Туда из этих кораблей ни один не пойдет, будь уверен! Хм-м-м… А может…

Внезапно гоблин выпрямил спину.

– А может, и тебе туда не добраться!

Блеснув раскосыми, почти змеиными, черными с кораллово-розовым отливом глазками, он бросил взгляд за спину возможного нанимателя, и тот оглянулся назад.

Да, их появление было делом вполне ожидаемым. Уловка, древняя даже для тех краев, откуда чужеземец явился. Грабители есть грабители, и трюки они неизменно предпочитают опробованные, проверенные на опыте множеством предшественников.

Головокружилкинс выхватил из-за ящика, на котором сидел, длинную палку, увенчанную огромным острым гвоздем, торчавшим из ее тяжелого конца вбок на добрых полфута. Ловкость, с которой управляющий пристанью изготовил оружие к бою, свидетельствовала о многолетнем опыте, однако бросаться на помощь страннику в плаще он не спешил.

– Тронете мое хозяйство, я ваши треклятые головенки в кашу размозжу, – предостерег он пиратов.

– С тобой, Головокружилкинс, мы ссориться даже не думали, – пробормотал один из троицы – тот, что в таверне разглядывал новоприбывшего пристальнее других. – У нас только к нему вот, к другу нашему, небольшое дельце имеется…

Незнакомец медленно повернулся лицом к подошедшим, а разворачиваясь, откинул на спину капюшон плаща. Лицо, иссиня-черные волосы длиной ниже плеч, пара рогов, гордо венчающих голову…

Троица из таверны, вытаращив глаза, дружно подалась назад. Двое заметно встревожились, однако вожак, сплошь покрытый шрамами, вооруженный кривым ножом длиною почти в целый фут, только осклабился.

– Вот оно как… симпатичная дамочка… пусть и неведомой расы. Ну что ж, красавица, подавай-ка сюда кошелек!

– Содержимое моего кошелька не принесет вам особой радости, – отвечала путница, развеяв чары, скрывавшие ее истинный, весьма мелодичный голос, а заодно и манеру речи. – Что – деньги? Тлен, мираж…

– Вот-вот, нам как раз сейчас немного тлена не помешает, верно, ребята? – парировал вожак.

Его товарищи согласно крякнули. Как ни велико было их изумление, а жадность оказалась сильнее.

– Давайте кончать, пока костоломы не пронюхали, – добавил один из двух остальных пиратов.

– Здесь они еще не скоро появятся, – прорычал первый. – Но что верно, то верно: мне вовсе не улыбается откупаться добытым от стражей!

Все трое придвинулись к намеченной жертве.

Но путница решила предоставить им еще шанс.

– Вам вовсе не хочется этого делать. Жизнь драгоценна, кровопролитие – зло, так разойдемся же с миром.

Один из подручных вожака, лысеющий, худой, как скелет, заколебался.

– Послушай, Дарго, а может, она и права? Может, оставить ее в…

Вожак по имени Дарго немедля оборвал его, ударив наотмашь в зубы и смерив свирепым взглядом.

– Что это на тебя нашло, тюлений ты сын?

Второй грабитель ошеломленно заморгал, таращась на рослую женщину.

– Не знаю, – пробормотал он. – Похоже, это она со мной что-то сделала.

Дарго, скрипнув зубами, повернулся к путнице.

– Проклятые маги! Ну, это был последний из твоих фокусов!

– Нет, мое призвание совсем в другом, – поправила чужестранка.

Но Дарго с дружками ее не послушали. Рассудив, что проворство поможет избежать новых чар, пираты бросились к ней. Согласно здравому смыслу, от любого чародея следовало бы бежать, да поскорее, однако со здравым смыслом дела у грабителей, по-видимому, обстояли неважно.

Из левого рукава плаща показалась ладонь – голубая ладонь, отчасти покрытая сетью блестящих, с медным отливом прожилок, и путница негромко пробормотала на восхитительном родном языке, коего так долго не слышала ни от кого, кроме самой себя, молитву за нападающих.

Вожак вновь повел себя вполне предсказуемо – ткнул ее в грудь клинком.

Путница ловко, не сходя с места, уклонилась от неуклюжего выпада, а когда предводитель грабителей провалился вперед, легонько толкнула его в плечо. Пролетев мимо, пират с разгону врезался в твердые доски соседнего причала.

В то время как он упал, его тощий товарищ выхватил абордажную саблю и полоснул путницу по вытянутой руке. Она грациозно отдернула руку и лягнула пирата в живот, да не ступней – массивным, на удивление твердым раздвоенным копытом.

Второй пират кубарем, точно его с разбегу боднул таурен, отлетел назад, прямо на третьего – горбоносого, несколько шире в плечах. Столкнувшись друг с дружкой, оба запутались в руках и ногах и повалились наземь.

Путница развернулась назад. Из-за ее ушей выдвинулась, обрамляя тонкие, но миловидные черты лица, пара щупалец – единственное внешнее проявление хоть каких-нибудь чувств. Поймав запястье Дарго, вновь бросившегося в атаку, она обратила его же силу против него.

Пират взвыл от боли в захрустевшем плече. Путь его уже вел к земле, а потому оборонявшейся не составило никакого труда уложить негодяя ничком себе под ноги.

Головокружилкинс, по-прежнему восседавший на ящике, фыркнул от смеха.

– Ха! Дренейские дамочки – воробьи стреляные, а? И красотой притом не обделены!

Взглянув на гоблина, дренейка не почувствовала в его замечании злого умысла. Тому, что он уже видел дренеев, или слыхал о них, при его-то роде занятий удивляться не стоило. В этот момент он был охвачен искренним любопытством, а еще от души забавлялся – и не более того.

Во время схватки управляющий пристанью занял позицию нейтральную – решение вполне понятное, хоть и не самое лучшее для нее. Дело в том, что дренейке хотелось бы сохранить свои дела в тайне. Ее занесло не туда, где следовало бы находиться любому из ее племени… но клятва и взятое на себя поручение выбора не оставляли.

– Кость не сломана, – шепнула она, склонившись к Дарго.

Но разозленный грабитель, похоже, не оценил ее жеста. Сказать откровенно, она сделала все, что могла, только бы никого не ранить, невзирая на всю подлость их умысла. К несчастью, без жесткого урока тут было не обойтись, однако теперь все трое сделались куда более склонны прислушаться к ее совету… и уступить воздействию ее дара.

– Вам лучше всего удалиться и забыть о сем инциденте, – ровным тоном объявила дренейка.

Дар придал ее призыву дополнительный вес. Кое-как поднявшись на ноги, Дарго с товарищами кинулись прочь, будто псы с подожженными хвостами – даже оружия не подобрали.

Дренейка вновь повернулась к Головокружилкинсу. Гоблин, как ни в чем не бывало, кивнул.

– Конечно, под этим плащом мало что разглядишь, но от тебя просто-таки несет жрицей.

– Да, в моем роде занятий ты не ошибся.

Головокружилкинс заулыбался.

– Жрица, маг, чудище, женщина, мужчина – мне все равно, только деньги плати! Видишь ту красную лодку? – уточнил он, ткнув крючковатым пальцем в сторону берега. – Доброе судно, если найдется, чем расплатиться.

– Найдется, – подтвердила дренейка. Из недр ее рукава вновь появился все тот же кошелек. – Если я могу быть уверена, что эта лодка доплывет, куда нужно.

– Доплывет, доплывет… только без меня на борту. Нужна команда – так незачем было, хе-хе, ту жалкую троицу отпускать!

Но жрица только пожала плечами.

– Мне нужно только судно в рабочем состоянии. Дальше я справлюсь сама, если судьба не распорядится иначе.

Дренейка бросила гоблину кошелек. Немедля развязав его, Головокружилкинс высыпал монеты на ладонь и в радостном изумлении поднял брови.

– Ну что ж, этого хватит… хоть и в обрез, – объявил он, осклабившись шире прежнего.

Ни слова более не говоря, жрица подошла к указанной лодке. Обросшие не одним слоем водорослей, борта суденышка были скорее зелеными, чем красными, доски – весьма потертыми, однако изъянов в прочной обшивке она не заметила. Единственным, что сообщало пятидесятифутовому шлюпу способность двигаться, оказалась крепкая мачта с гротом и фоком. Забравшись на борт, дренейка обнаружила также пару жалких, припасенных на крайний случай весел, покоившихся на крюках, вбитых в борта изнутри.

Несомненно, Головокружилкинс ожидал просьб о припасах, однако охваченной необычайным нетерпением жрице очень уж не хотелось мешкать и торговаться ради того, что ей, по всей вероятности, не потребуется. Она и так не одну неделю потратила зря, пустившись по ложному следу, а припасенного должно было хватить на дорогу с лихвой.

Управляющий пристанью снова хмыкнул, и дренейка, даже не глядя в его сторону, поняла: гоблин гадает, что она будет делать дальше. Да, для Головокружилкинса путешественница оказалась неплохим развлечением на сон грядущий…

Слишком ли разочарует его то, что у нее на уме? С этой мыслью жрица взялась за шкоты и паруса, умело, как опытный (только набравшийся опыта не в тех морях, с которыми мог быть знаком гоблин) мореход, готовя судно к отплытию.

Покончив с этим, дренейка спрыгнула на берег, оценила тяжесть судна, ухватилась за борт, толкнула…

Головокружилкинс издал изумленное «хм-м-м». Чтобы столкнуть лодку на воду, требовались двое, а то и трое крепких мужчин. К счастью, жрица полагалась не столько на грубую силу, сколько на точный расчет и чувство равновесия.

Лодка беззвучно скользнула в воду, и дренейка, поблагодарив наставников за науку, прыгнула на корму.

– В море нынче так же опасно, как и на суше, не забывай! – жизнерадостно крикнул гоблин ей вслед, и, снова хмыкнув, добавил: – Счастливого тебе плавания!

В предупреждениях управляющего пристанью жрица ничуть не нуждалась. За несколько минувших недель ей доводилось сталкиваться с тьмой, стремящейся поглотить мир, куда чаще, чем хотелось бы. Не раз и не два на пути к цели смотрела она в лицо смерти, но милостью наару осталась в живых, дабы продолжить погоню.

Однако, когда Кабестан, когда весь Калимдор быстро исчез во тьме и лодку со всех сторон окружили морские воды, дренейка почувствовала: нет, серьезных опасностей ей еще не встречалось. Теперь, зная, что взяла настоящий след, жрица понимала и то, что те, за кем она охотится, неминуемо заметят ее приближение.

Заметят, и уж тогда постараются ее погубить.

«Ну, а как же иначе», – подумала дренейка. В конце концов, она взяла на себя это дело по собственной воле, по собственному желанию.

Взялась за него, пусть даже все знакомые теперь считают ее безнадежно спятившей.

Глава третья

– Ушли! – яростно прорычал эльф крови. – Ушли!

Женщина в черном воззрилась на него из-под вуали. Да, эльф превосходил ее ростом на дюйм-другой, однако это не она, а он словно бы смотрел на нее снизу вверх.

Не говоря уж о том, что под ее леденящим кровь взглядом разом умерил свой гнев.

– Сие, Зендарин, самоочевидно, как и тот факт, что нам нет нужды о них беспокоиться. Судьба бедняжек уже решена, и тебе это прекрасно известно.

– Но дальнейшие наблюдения за их развитием позволили бы так много узнать! Подобного рода магии еще никто на свете не видывал!

При виде алчности, вспыхнувшей в мерцающих глазах Зендарина, стоило ему заговорить о магии, его собеседница пренебрежительно улыбнулась и легонько погладила вуаль, прикрывавшую страшный ожог на лице.

– Пустяк, эльф крови. Пустяк в сравнении с тем, чего я достигну в итоге.

Эльф склонился перед ее мудростью и мрачным величием, но все же добавил:

– Чего мы достигнем в итоге, моя повелительница.

– Да… чего мы достигнем в итоге, мой честолюбивый маг.

Ни слова более не говоря, дама в черном отвернулась. Оба стояли у входа в одну из верхних пещер, что вели в подземелья, насквозь пронизывавшие весь Грим Батол. Расположенный много выше подножья горы, этот вход был куда удобнее большинства нижних – разумеется, если внутри рады гостю. Гости же нежеланные обнаружили бы, что путь в подземелья изобилует тайными ловушками, включая караульных, укрытых от глаз чарами Зендарина.

И горе незваным пришельцам, окажись они чародеями…

Эльф крови в последний раз обвел взглядом окрестности Грим Батола. За пределами пустошей, окружавших подножье горы, простиралась Болотина, набравшая прежнюю силу, утраченную во времена пленения орками красных драконов. Однако буйная зелень этих земель была обманчива, так как таила в себе множество естественных и сверхъестественных опасностей – прекрасный заслон на пути сонма все тех же незваных гостей. В водах болот охотились шестилапые кроколиски. Племена гноллов, исполненных страха перед Зендарином и его госпожой, тоже присматривали за глупцами, дерзающими сунуться слишком близко к горе. Среди самых ужасных из стражей числились чудовищные слизнюки, желеобразные твари, способные поглотить любого зверя, какой им ни попадется, а в землях посуше, на северо-востоке, водились огромные хищные ящеры, всегда готовые полакомиться свежим мясцом.

«Так полна жизни и так полна смерти», – подумал Зендарин. Болота разительно отличались от привычных величавых лесов – краев, куда ему не терпелось вернуться, едва он достигнет желаемого.

Сдерживая проклятья в адрес неудобств, которые приходится претерпевать из-за своего ремесла, Зендарин двинулся за женщиной под вуалью. Прошлую ночь ему с драконидами пришлось провести в погоне за добычей, которую он полагал столь ценной, что позволил оставшимся дворфам разбежаться по укромным норам, как перепуганным кроликам… впрочем, почему «как»? И это после данной госпоже клятвы покончить с этой напастью раз и навсегда! В последнее время дворфы досаждали им все серьезнее, и, хотя оба они сошлись на том, что итоговому успеху их экспериментов потуги дворфов не угрожают, замедлить работу коротышкам было вполне по силам. Потому он и разработал этот план – безупречный план, надо сказать!

Вот только Зендарин никак не мог знать заранее, что именно в этот момент паре их «экспериментов» взбредет в голову бежать из Грим Батола.

– Как это произошло? Как это произошло? – поинтересовался он, едва сохраняя учтивый тон, хоть и знал, что собеседница может с ним сделать, если хотя бы придет в раздражение.

В самом деле, двух весьма дельных помощников госпожа уже предала смерти, и за что? За мелкие проступки. Конечно, его умения ей очень и очень нужны, но осторожность не помешает. Возможно, спутница Зендарина и безумна, однако это не отменяет ее гениальности.

– Стерегшие их драконоры проявили беспечность. Им было сказано, что эти двое могут оказаться невосприимчивы к кое-каким из магических уз, и при малейшем намеке на это стражам надлежит звать на помощь меня. Очевидно, эти глупцы сочли опасность не стоящей того, чтобы меня беспокоить.

Эльф крови проклял незадачливых стражников. Четвероногие драконоры великолепно умели устраивать резню, а приказы, как правило, выполняли исключительно точно. Да, они были не столь умелы и хитроумны, как человекоподобные дракониды, но в данной ситуации это никакой роли не играло. Драконоры управлялись с задачами куда сложнее несения караула, и в такую нелепую ошибку он просто поверить не мог.

– За это я вырву их черные сердца из…

– Можешь не утруждаться. После побега от них не осталось почти ничего. Об этом детишки позаботились.

Цокнув языком, женщина в черном вновь коснулась вуали. По подземельям она шествовала безмятежно, точно королева в собственном замке.

– Вдобавок, из всего этого может выйти весьма интересное испытание.

– «Испытание»? Моя повелительница, они учинят такие разорения, что ими непременно заинтересуется кто-то из сильных мира сего! К примеру, кто-то из Даларана, а то и еще хуже!

Что может повлечь за собой это «еще хуже», Зендарин прекрасно себе представлял. В Азероте существовали силы, далеко превосходящие могуществом всех уцелевших даларанских волшебников и даже всех магов его народа, вместе взятых.

Однако в ответ на его заявление дама в черном лишь улыбнулась – только на сей раз холодно, предвкушающе.

– О да… весьма вероятно, кто-то ими заинтересуется… весьма вероятно, кто-то пожелает узнать, в чем тут дело…

Прежде чем Зендарин успел возразить, оба вышли на верхний ярус просторного подземелья, где до сих пор силился вырваться из магических уз их исполинский пленник, главный предмет всех их трудов. Вокруг мерцающего гиганта лихорадочно суетились скардины, непрестанно проверяя надежность серебристых нитей, удерживавших дракона пустоты на месте, да поправляя новые белые кристаллы, недавно расставленные госпожой по местам для следующей попытки.

– Грязные твари, – проворчал Зендарин.

Во всем, что касалось эстетики, эльф крови ничем не отличался от прочих эльфов. Стоило одному из созданий в клобуке, подбежав к госпоже, подать ей небольшой куб с лазоревыми полосками на каждой грани, длинный нос Зендарина сморщился сам собой.

– Послушные твари, – поправила его спутница, отпуская скардина, а когда подобное дворфу существо поспешило к товарищам, продемонстрировала Зендарину куб. – Видишь? Все, как я им и велела.

Отвращение уступило место вновь проснувшейся алчности. Глаза Зендарина засияли зеленым огнем.

– Значит, теперь дело лишь за яйцом?

– Как и всегда, верно? А-а… вот и яйцо несут…

Внизу появилась еще четверка скардинов. Кряхтя от натуги, чешуйчатые карлики тащили над головами огромное овальное яйцо… яйцо длиною почти в целый ярд. Толстую серую скорлупу покрывало некое маслянисто блестящее вещество, капавшее на носильщиков сверху. Что это за яйцо, сомнений не оставалось.

То было яйцо дракона.

– Им следует поспешить! – воскликнул Зендарин, помня о том, как хрупка добыча, несмотря на всю ее тяжесть. – Яйца недолго сохраняют свежесть!

Не проявляя ни малейших тревог, его спутница двинулась вниз, к полу пещеры.

– Слой мьятиса предохранит его. Мьятис предохраняет все, что им смазано, сколько бы времени ни прошло.

Осознав весь немалый возраст, всю ценность этого яйца для их трудов, Зендарин был изумлен до глубины души. Действительно, не будь это яйцо сохранено при помощи темных искусств, им и надеяться было бы не на что.

В который раз он, проживший столько сотен лет, столького в жизни достигший, дивился ее познаниям!

Вниз он спустился как раз в тот момент, когда скардины уложили яйцо на каменный помост, установленный напротив связанного дракона пустоты. Плененный исполин глухо, сдавленно зарычал, чем весьма позабавил женщину в черном.

– Потерпи, потерпи, – проворковала она, будто урезонивая младенца.

Избавившись от тяжкой ноши, скардины отступили прочь. Увенчанный прямоугольной, в угольно-черных прожилках плитой из гранита, покоящейся на округлом основании из точно такого же камня, помост очень напоминал алтарь. Плиту поддерживали над основанием две пары резных каменных ножек в виде драконов, поднявшихся на задние лапы. Где госпожа раздобыла такое чудо, Зендарин не знал, но чувствовал и его невероятную древность, и множество сотворенных с его помощью чар. Камень насквозь пропитался тайными магическими силами, внушавшими эльфу крови мучительную зависть. За время долгого существования помост повидал великое множество чар – особенно того рода, что требовали принести в жертву невинную душу, судя по бледно-красным пятнам на поверхности плиты.

То, что его участие в этой затее тоже требовало кровавых жертв, Зендарина никоим образом не тревожило. Несмотря ни на что, он вовсе не считал собственные деяния чем-то чудовищным. Амбиции? Да. Необходимость? Да. Но что во всем этом дурного? Им, как и многими ему подобными, двигала жажда, неодолимая тяга к магической силе… чего бы она ни стоила. Все содеянное он считал попросту необходимыми средствами для достижения цели.

Ну, а с тем, что по пути к ней еще многим предстояло расстаться с жизнью, он ничего поделать не мог, да и не желал. В конце концов, это всего лишь дворфы, люди и прочие низшие существа.

Женщина в черном смерила яйцо долгим изучающим взглядом, словно могла разглядеть его содержимое сквозь толстую скорлупу. Установив перед яйцом лазоревый куб, она улыбнулась пленному исполину и провела кончиками длинных чутких пальцев по защитному слою.

Мьятис с шипением испарился.

– Присоединись ко мне, дорогой Зендарин.

Зендарин охотно встал рядом и соединил собственные магические силы с ее колдовством. Самая суть его способностей, способностей эльфа крови, и придавала ему особую ценность в глазах госпожи, и позволяла, в определенных пределах, высказывать вслух недовольство. Он обеспечивал госпоже магию особого рода, единственную на свете магию, способную ей помочь, так как в основе ее лежало, можно сказать, вампирское выкачивание, высасывание силы из демонов и иных обитателей Круговерти Пустоты. Этим искусством Зендарин владел мастерски, и потому его мощь сейчас достигала наивысшей точки.

Вдобавок, в его распоряжении имелись те, кто предоставлял ему другие источники магической силы, бесценные слуги, которыми дама в черном не могла завладеть сама, не лишившись при том и их, и Зендарина. Еще одна причина смириться с его нетерпением…

Стоя с ней рядом, Зендарин точно так же прижал ладони к яйцу. В молчании оба, соединив магические силы, придали им неповторимую форму. Куб и белые кристаллы вспыхнули, засияли.

Госпожа Зендарина протянула левую руку в сторону плененного дракона пустоты.

Белые кристаллы зловеще загудели. От каждого к пленному зверю потянулся ослепительный луч.

Отовсюду, где б свет кристаллов ни опалил тело рвущегося на волю дракона, прянули вверх синие щупальца, потоки колдовской силы. Несмотря на серебристые нити, стягивавшие драконью пасть, подземелье содрогнулось от полного муки стона.

Направляемые чародейкой, потоки силы устремились вниз, заструились к яйцу. Оно содрогнулось, выросло вдвое против прежнего, скорлупа приобрела оттенок лазури.

– Пора, – шепнула Зендарину женщина в черном.

Оба разом направили свои силы в самую глубину структуры заклинания, смешивая их с краденой мощью дракона пустоты. Подземелье вмиг озарилось сполохами буйных потоков энергии, стремящихся в одну точку – к яйцу. Пусть и неуязвимые для большей части магии благодаря искусным трудам госпожи, скардины разбежались по самым дальним углам. В глубине души оставшиеся дворфами, они справедливо опасались возможного обвала, но и о каре, ожидающей тех, кто сбежит из пещеры в столь важный момент, помнили великолепно.

В воздухе затрещали искры. Темные локоны чародейки поднялись кверху. Вместе с ними поднялась и вуаль, явив всем взорам страшный ожог в половину лица. Полные губы заканчивались опаленной плотью, обрамлявшей зубы, оскаленные в вечной улыбке. Ухо под верхним краем вуали оказалось всего лишь клочком съежившейся кожи над темной дырой.

Женщина в черном вскинула руки ввысь, и Зендарин сделал в точности то же самое. Оба продолжали вливать в яйцо объединенные силы, а чародейка тем временем тянула, тянула из связанного дракона пустоты самую его сущность, квинтэссенцию его естества.

Дракон начал рваться на волю отчаяннее прежнего. Как бы ни тщетны были его потуги, пещера задрожала снизу доверху, а с высокого потолка, треснув, рухнул на пол огромный сталактит. Слишком нерасторопный скардин, не заметивший вовремя, что происходит, угодил под удар и был раздавлен на месте – еще одна пустяковая смерть, не заслуживающая внимания чародеев…

Ззераку (эльфу крови вспомнилось, как дракон пустоты называл себя) замерцал, словно вот-вот рассеется, обернувшись туманом. Однако серебристые нити, удерживавшие его в плену, не позволяли зверю из Запределья сбежать даже в царство мертвых. Нити держали Ззераку неумолимо и даже натянулись еще туже, повинуясь безмолвному приказанию госпожи.

Все больше и больше магической силы, а на деле – квинтэссенции дракона пустоты вливалось в разбухшее яйцо, смешиваясь внутри с мощью двух чародеев. Яйцо так прибавило в величине, что Зендарину показалось, будто оно готово лопнуть…

И вправду – в боку яйца вдруг появилась трещина.

Однако это не разгневало, не раздосадовало никого, так как в следующий же миг обоим сделалось ясно: трещина если и порождена их стараниями, то лишь опосредованно. Истинная же причина находилась там, внутри, и теперь стремилась наружу.

Стремилась выбраться из скорлупы.

В сиянии зачарованного яйца лицо стоявшей рядом сделалось много чудовищнее физиономий скардинов. В его выражении появилось нечто нечеловеческое… что и неудивительно: ведь человеческого в чародейке было не больше – а правду сказать, куда меньше, – чем в эльфе крови.

– Да… дитя мое, – едва ли не с материнской нежностью прошептала она, – да… иди же ко мне…

Рядом с первой трещиной появилась вторая. Кусок скорлупы отвалился, упал, и…

Из яйца наружу выглянул глаз – глаз, каких ни один из присутствующих в жизни не видывал.

Глаз этот, глаз существа, едва появившегося на свет, лучился коварством, злом… злом несказанно, неимоверно древним.

Бухта, отделявшая лордеронские земли – и, в частности, Даларан – от окрестностей Грим Батола, была широка, но Кориалстраз мог пересечь ее не более чем за пять часов. Однако всего лишь на середине пути красный дракон был вынужден приземлиться на крохотный скальный выступ, торчавший над бурными водами, и устроиться на нем, точно чайка, чтобы передохнуть. Сомнений быть не могло: кристалл, наконечник волшебной стрелы, отнял у Кориалстраза куда больше сил, чем он думал.

Вот только возможности для восстановления сил ему не представилось: внезапно на море поднялась буря. Ветер дунул столь яростно, что алый исполин тут же оставил все мысли об отдыхе, и, не без труда поднявшись в воздух, полетел дальше.

Однако стихии явно ополчились против него: шторм лишь усилился. Хоть и силен был Кориалстраз, ветер швырял его из стороны в сторону, будто опавший лист. Тогда он устремился ввысь, к облакам, думая пролететь над штормом, но, как ни старался достичь их, облачная пелена оставалась высоко над головой.

Тут красный гигант, наконец, понял: эта буря – не просто игра стихий.

Оставив попытки добраться до недостижимого, Кориалстраз полетел к Грим Батолу напрямик. Однако, едва он свернул в нужную сторону, ветер дунул навстречу, ударил в грудь с такой силой, что красному дракону почудилось, будто он с лету врезался в гору.

В случайность всего этого он не верил. Да, то были чары, однако направленные именно на него, или же на любого дракона, какой подвернется – поиск ответа на этот вопрос следовало отложить до лучших времен. Сейчас главной задачей стало уйти от враждебного колдовства.

Логика подсказывала, что с магией лучше всего биться магией… вот только в разумности этой идеи Кориалстраз сомневался. Однако ничего лучшего ему в голову не пришло. Превозмогая ярость бури, красный дракон ударил по мрачным тучам.

Но как только он сделал это, вокруг поднялся ураган десятикратно сильнее прежнего. Сверху залпом ударили молнии, а шквалистый ветер перевернул дракона вверх брюхом. Теперь он видел не дальше кончика носа: все заслонила серая пелена частого ливня.

Преодолевая головокружение, Кориалстраз с горечью осознал: мощь шторма умножилась за счет его собственной силы… на что, несомненно, и рассчитывал неведомый чародей.

Дракона кружило, вертело так, что не выровняться. Тучи перед глазами сменялись морем, а море – тучами. Выбора не было: взлететь к небесам Кориалстраз не мог. Путь оставался только один, пусть даже невидимый враг, весьма вероятно, желал бы именно этого.

Изогнувшись дугой, Кориалстраз нырнул в кипучие волны.

Уходя под воду, он не сомневался, что совершает ошибку, но назад повернуть не мог. Несмотря на острое зрение, Кориалстраз почти ничего не видел. В считаных ярдах от него воды огромной бухты сделались черными – вновь вовсе не по капризу стихий. Возможно, со дна поднимается чудище всемеро больше него самого, готовясь его проглотить, а дракон ничего не замечает…

В отличие от некоторых драконов, рожденных для водной стихии, красные лучше всего чувствовали себя в небесах, однако и плавали превосходно. Сам Кориалстраз мог сдерживать дыхание больше часа, если, конечно, кто-либо не заставит его сделать выдох, однако, чем скорее он вернется на воздух, тем лучше.

И тут в голове зазвучали неведомо откуда взявшиеся тихие голоса.

Охваченный новым приступом головокружения, Кориалстраз больше не мог отличить верха от низа. Дракон немедля рванулся к поверхности, но вместо бури его встретила лишь леденящая душу тьма.

Тем временем голоса зазвучали громче, запели на смутно знакомом ему языке. Одолеть соблазны этого зова оказалось непросто, но Кориалстраз понимал: каждый миг пребывания в их силках неслыханно уменьшает надежды остаться в живых.

Тьма окружала его со всех сторон. Глубокие воды сдавили Кориалстразу грудь, и это заставило алого исполина задаться вопросом, не пробыл ли он без воздуха дольше, чем думает. Чувство времени, чувство пространства – ничего этого более не существовало: все заглушили собою поющие голоса.

«Ну нет, меня этим не возьмешь!» – поклялся дракон, вызвав в памяти новый образ, образ возлюбленной королевы и супруги, Алекстразы, однако это видение сразу же потускнело, начало меркнуть с угрожающей быстротой.

Плохо дело…

Но все это только прибавило Кориалстразу решимости. В отчаянии, собрав все силы, он сотворил заклинание.

Вспыхнувший вокруг свет разогнал темноту морской глубины.

В этом свете дракон смог увидеть причину своих невзгод.

Наги…

Как они появились на свете, он знал, ибо, на собственный взгляд, сам был отчасти виновен в их сотворении. Когда-то они принадлежали к расе ночных эльфов, к Высокорожденным, служившим безумной королеве Азшаре. Когда причина их невероятного могущества, Источник Вечности, благодаря стараниям горстки непоколебимых защитников – особенно юного друида по имени Малфурион Ярость Бури – взорвался, блистательная столица ночных эльфов ушла на дно сотворенного взрывом моря. Вместе с городом канули в морскую пучину – где, по всей вероятности, и встретили гибель – Азшара с фанатически преданными ей сторонниками.

Лишь спустя тысячи лет Кориалстразу и всему миру предстояло узнать, что некая таинственная сила превратила навеки оставшихся в плену волн в нечто куда более страшное.

Внезапная вспышка невероятно яркого света застала наг врасплох. Некоторые, совершенно сбитые с толку, ошеломленные силой заклинания, закружились, закувыркались в воде. Ставшие нагами, каких-либо эльфов они более не напоминали. Женщины-наги, с которых Кориалстраз в эту минуту не сводил недоброго взгляда, сохранили кое-какое смутное сходство с эльфами – выражавшееся, по большей части, в стройности тела и чертах узких, удлиненных лиц. Пожалуй, они были даже красивы, пусть и своеобразной, ужасающей красотой. Однако ни одна из эльфийских рас не могла бы похвастать двумя парами ловких рук, заканчивающихся длинными когтистыми пальцами, не говоря уж о широких, шипастых, испещренных прожилками золотых плавниках, короной венчающих головы и тянущихся от темени вниз, до самых хвостов.

Ну, а хвосты представляли собою все, что имелось у наг ниже пояса – стройные ноги они давным-давно утратили. Хвосты их больше всего напоминали хвост огромной змеи – членистые, сплошь покрытые чешуей. Извивающиеся из стороны в сторону, они сообщали нагам невероятную быстроту и маневренность в воде.

Наги-мужчины выродились гораздо сильнее, чем женщины: низкие, будто змеиные, лбы, по-крокодильи длинные морды, клыкастые пасти, узкие, глубоко посаженные глаза… Их гребни и плавники, местами острые, точно копья, имели более темный, золотисто-коричневый цвет, а тела, также членистые, покрытые чешуей, не настолько разительно отличались от хвостов. Чешуя покрывала даже их руки, необычайно могучие, мускулистые по сравнению с руками большинства прочих созданий схожей величины.

Со временем наги разделились на множество разных племен, но об этих, сине-зеленых с черным, если не считать золота плавников, чешуйчатых тварях Кориалстраз не знал ничего, кроме того, что они явно весьма могущественны и замышляют недоброе. Впрочем, большего ему знать и не требовалось. Любви к живущим на суше от наг ожидать не стоило, но эти, устроившие Кориалстразу столь колоссальную западню, зашли слишком уж далеко.

Зачем им это понадобилось, размышлять было некогда. Свет начал меркнуть, и наги снова сплотили ряды.

Однако теперь, видя их, дракон без труда смог пустить в дело лапы и хвост. Под его ударами злобные твари разлетелись в стороны. Некоторые тут же пошли ко дну, канули в непроглядную темень, но остальные принялись лихорадочно восстанавливать чары, едва не погубившие алого исполина.

Тело Кориалстраза окутала красная вспышка, вода вокруг разом вскипела, обдав наг волнами жара. Голоса их, звучавшие в разуме дракона, перешли в пронзительный визг. Больше всех досталось двоим нагам в переднем ряду: обожженные тела их побагровели, чудовищно вспухли.

Тут в голове дракона зажужжало. Бросив взгляд вниз и вправо, Кориалстраз увидел нагу, тянущую в его сторону все четыре руки и тоже окутанную мерцающей аурой магии.

Ну что ж, усилить жар, окружавший тело, для него было проще простого. Почуяв, что и ее вот-вот обдаст кипятком, нага поспешила сбежать. Жужжание в голове стихло.

Однако легкие Кориалстраза внезапно заныли. Ужасно захотелось вдохнуть. Ему нужен был воздух, и как можно скорей. Отчаянно заработав лапами, красный дракон устремился наверх.

Поверхность казалась такой далекой, что в изголодавшемся по воздуху мозгу Кориалстраза мелькнула жуткая мысль: уж не плывет ли он не наверх, а вниз? Однако иного выхода не было. Оставалось одно – плыть в выбранном направлении.

Боль в легких сделалась ужасающей. Ему бы один только вдох…

И вот, наконец, голова его поднялась над водой. Однако, даже наполнив изголодавшиеся легкие воздухом, Кориалстраз не замедлил движения. Магия вкупе с крыльями, размахом превосходящими длину многих других драконов, помогла ему взвиться высоко вверх.

Небеса по-прежнему хмурились, однако шторм унялся.

Несмотря на нешуточную угрозу со стороны наг, Кориалстразу пришлось на время зависнуть в воздухе, чтобы отдышаться и хоть немного прийти в себя. Тучи были все так же густы, но море успокоилось – более того, сделалось тихим, точно могила.

Вдруг из воды поднялось множество гибких щупалец, ухвативших дракона за задние лапы, за хвост, потянувшихся к крыльям.

Взревев, Кориалстраз немедленно нацелился туда, где все они сходились воедино, и дунул, что было сил. Выпущенная им струя пламени оказалась не такой мощной, как он надеялся, однако заставила подводное чудище отпустить одну из его лап.

Но прочие щупальца по-прежнему тянули алого исполина вниз, угрожая увлечь его в воду. Тогда Кориалстраз заработал крыльями. Он, хоть и не Аспект, но дракон не простой, и сейчас ручная зверушка наг в этом убедится…

Невероятно, однако морская тварь не утащила Кориалстраза под воду, нет – это он медленно, но неумолимо потянул обладателя щупалец из глубины наверх. Вначале над водой показался острый клюв – хищная пасть, способная перемалывать в щепки величайшие из боевых кораблей. За ним появилась длинная трубчатая голова и пара злобно поблескивавших блюдец черных немигающих глаз.

Кракен…

Как небольшой шайке наг удалось заманить этакую тварь сюда, в бухту, Кориалстраз даже представить не мог. Но главное заключалось в другом: чудовищный зверь оказался неимоверно тяжел. Обремененный его весом, дракон утратил разгон, и море вновь начало приближаться.

Выбора не оставалось. На волосок от падения, Кориалстраз дунул огнем еще раз, вложив в дыхание все оставшиеся силы.

Не встретив на пути водной преграды, мощная струя пламени окатила кракена целиком. Морское чудовище разжало хватку и с пронзительным воем рухнуло вниз, в море. Поднятая им волна достигла кончика хвоста Кориалстраза и лишь после пошла на убыль.

Торжествовать победу огромный красный дракон не стал: тут бы сознание не потерять. Невзирая на ужасную слабость, Кориалстраз быстро понесся к цели. Как ни короток был оставшийся путь, он не знал, сумеет ли добраться до суши, прежде чем силы покинут его окончательно. Оставалось одно: лететь.

Лететь и не терять надежды…

Пока исполинский красный дракон улетал, уменьшался вдали, морские воды хранили спокойствие – до тех самых пор, пока над водой, провожая взглядом удаляющегося гиганта, не подняла голову одна из наг.

Раскосые глаза наги, не мигая, взирали вслед Кориалстразу, пока он не превратился в темное пятнышко у самого горизонта. Тут над водой поднялась еще одна голова – голова устрашающего нага. С лица его, справа, у подбородка, была содрана чешуя – одно из самых легких, несерьезных ранений, нанесенных ударом драконьего хвоста. Не обращая на рану никакого внимания, наг устремил пристальный взгляд в ту же сторону.

– Дело сделано, – негромко проскрежетала нага. – Нас пощадят.

Наг, ухмыльнувшись, кивнул. Последовала его примеру и нага, обнажив в улыбке не менее острые, не менее жуткие зубы.

С этим оба снова скрылись в воде.

Глава четвертая

Зловещие земли, поднявшиеся впереди, на горизонте, именовались Каз Моданом. О происхождении этого названия у дренейки, закутанной в плащ, сведений не имелось, но само звучание этих слов заставило ее собрать волю в кулак. Она знала, что в этих краях обитают орки, но, кроме них, здесь жили и дворфы. Обе эти расы дренейке были знакомы. Оставалось только надеяться, что, если дело дойдет до столкновения, встретиться ей доведется с одним из обитателей подземелий, а не с зеленокожими воинами: как-никак, дворфы – все же союзники.

Поначалу островного поселения, куда она стремилась попасть, было не разглядеть, но мало-помалу на далеком берегу показались постройки. Самой заметной из них оказалась прочная каменная стена на дальнем краю Гавани Менетилов, защищавшая (это дренейка выяснила заранее) город от вторжений с суши. Затем в редеющей пелене утреннего тумана проступили очертания зданий повыше и огромных ветвистых деревьев.

Одно из зданий особенно привлекало взгляд. Казалось, возвышающиеся над всем остальным башни крепости Менетилов стоят в карауле, берегут покой поселения, будто суровые стражи – тем более, что конусы их верхушек очень напоминали островерхие шлемы. Меж четырех башен виднелось величавое, точно собор, главное здание – всего этажом ниже, но зато много шире.

В то время как Гавань Менетилов впереди обретала отчетливость форм, одинокая путница поняла, что вскоре и караульные, в свою очередь, заметят ее приближение.

И вправду, спустя всего пару минут, один из кораблей развернулся и пошел ей навстречу. Команда его состояла, в основном, из людей, однако на борту имелась и горстка отчаянных дворфов. Как правило, в море дворфы держались не слишком уверенно, а упав за борт, имели обыкновение камнем идти ко дну, но нынешние времена требовали мужества особого рода.

Едва корабль поравнялся с ней, один из людей, перегнувшись через борт, смерил нежданную гостью изучающим взглядом, и лицо его, обрамленное бородой, вытянулось от удивления.

– Миледи? – пробормотал он. – Нечасто мы видим твой народ в этих землях… а уж такого явления я, определенно, в жизни еще не встречал.

С этими словами он наклонился еще ниже, и дренейка смогла разглядеть на нем потускневшую кирасу, знак офицерского звания. Невзирая на бороду, годами он для такого ранга был молод – вероятно, не старше нее. Недавние кровопролитные войны изрядно сократили число боеспособных воинов-ветеранов с обеих сторон.

– В Гавани Менетилов мне нужно всего лишь сойти на берег, – отвечала дренейка. – Если, конечно, ты этому не воспрепятствуешь.

На берег она так или иначе сойдет, что бы он ни ответил, но упоминать о том вслух жрица не стала.

По счастью, офицер оказался созданием здравомыслящим. Дренеи были союзниками, так отчего бы отказывать одной из них во входе в крепость Альянса?

– На берегу тебе придется ответить на несколько вопросов, а в остальном, миледи, не вижу причин преграждать тебе путь.

Обернувшись, он велел одному из матросов спустить с борта веревочный трап. Заросший щетиной мореход спустился в лодку и взял управление на себя, еще один придержал трап, и дренейка вскарабкалась наверх.

– Приветствую тебя на борту «Дочери бурь», временно укрывшейся в Гавани Менетилов. Я – ее новый капитан, Марк Уиндтерн.

Вблизи предводитель людей выглядел еще моложе. Его ярко-голубые глаза лучились простодушием, но что-то в их взгляде подсказывало: перед дренейкой опытный, закаленный воин, а не юный аристократ, получивший назначение благодаря одной только родословной.

Представился он с учтивым низким поклоном, но глаз от нее не отвел ни на миг. Их взгляд предлагал – нет, даже настаивал, чтоб и она в свою очередь назвала себя. Дренейке мгновенно стало ясно: Марка Уиндтерна, несмотря на все его внешнее простодушие, одурачить непросто.

– Меня зовут Ириди.

Этим коротким ответом офицер остался удовлетворен.

– Итак, миледи Ириди, не ищешь ли ты кого-либо в Гавани Менетилов?

Ее голова едва уловимо качнулась из стороны в сторону.

– Нет. Дела зовут меня дальше, за пределы этого города.

– За пределами города – Болотина, изобилующая опасностями, а больше почти ничего и нет.

– Именно в ту сторону мне и нужно.

На это Марк Уиндтерн только пожал плечами.

– У меня нет причин мешать тебе, и если командующие Гаванью Менетила не рассудят иначе, твоя участь, миледи, – дело твое и только твое.

Поклонившись ей, он принялся отдавать приказания. «Дочь бурь» развернулась и направилась назад, к поселению.

Сторгованную лодку Ириди оставила на попечении капитана Уиндтерна: суденышко сделало свое дело и более ей не требовалось. На берегу ее встретили несколько дворфов с обладателем самой пышной и длинной бороды во главе. И он, и весь его отряд были вооружены прекрасно отточенными боевыми топорами, торчавшими из-за спин воинов.

– Я – Гартин Камнетолк, – пророкотал он после того, как Ириди представилась, и коротко, небрежно поклонился. Этот жест отличался от учтивого поклона капитана-человека, как небо от земли. – Дренеев, леди, у нас тут немного. А ежели точнее, вовсе ни одного.

– Тебе, старый боров, ее опасаться нечего! – жизнерадостно крикнул Марк с борта отходящей от пристани «Дочери бурь».

Дворф грозно рыкнул на человека, однако в его глубоко посаженных карих глазках мелькнули искорки добродушия, свидетельствовавшие, что с капитаном они друзья.

– Как я и говорил, – продолжил Гартин, повернувшись к Ириди, – вовсе ни одного. Что привело тебя в Гавань Менетилов?

– Здесь я надолго не задержусь. Для выполнения задания мне нужно следовать дальше.

– И что же у тебя за задание? Таким, как ты, дальше, в Болотину, ходить не стоит. Там водятся твари похуже ящеров.

Ириди спокойно взглянула ему в глаза.

– Твоя забота весьма похвальна, мастер Гартин Камнетолк, но за меня можешь не опасаться. Я иду туда, куда предначертано судьбой.

– Таких, как ты, я уже видел. Жрица, вот кто ты такова. Вы на короткой ноге с какими-то «нору»…

– Наару.

– Ну да, а я что говорю? – упрямо возразил Гартин, пожимая плечами. – С какими-то загадочными существами, или кто они там… Не выпускать тебя за стены у нас причин нет, но последнее слово – за правящим советом, а их решения придется подождать. До вечера.

Да, род занятий многому научил Ириди в отношении ценности терпения, однако дожидаться чьего-то решения в деле, ею самой давным-давно решенном, ей было вовсе не по душе. Из Гавани Менетилов она двинется дальше, в этом сомнений быть не могло.

Тем не менее, она смиренно склонила голову и ответила:

– Ну что ж, будь по-твоему. Где я смогу найти пропитание?

Дворф понимающе хмыкнул.

– О, рынок я тебе покажу… и компанию составлю, пока совет не решит, как с тобой быть.

Тут Ириди поняла, что дворф не так прост, как показалось ей на первый взгляд. Гартин понимал: предоставленная сама себе, дренейка купит провизии куда больше, чем требуется на один день – достаточно, чтоб продолжать путешествие. Выходит, нравится ей это, или нет, а вечера придется дождаться.

Но, так ли, иначе, а город она покинет до наступления утра.

Гартин оказался куда более приятным спутником, чем Ириди могла ожидать. Охотно объяснив все, с чем дренейке довелось столкнуться на рынке, он намекнул и на беды, постигшие город в недавнее время.

– Нынче у нас тут не только Орда, – заметил дворф, пока Ириди изображала живой интерес к какой-то керамике. – Говорят, там, за Болотиной, еще что-то недоброе зашевелилось. И тени, закрывающие луну, и вопли – будто бы демоны разорались…

Между тем жрица, хоть и не сводила взгляда с товаров купца, слушала его в оба уха.

– Демоны?

– Точно так, хотя своими глазами их никто не видал. Однако немало разведчиков не вернулись оттуда, вот совет и решает, что дальше делать, как бы во всем разобраться. Я слышал, они готовят письмо к королю, – продолжал Гартин, имея в виду, насколько Ириди могла судить, правителя собственного народа. – Но мне так думается: если он до сих пор никого не прислал, то и сейчас никого слать к нам не собирается…

Этого откровения, а затем еще нескольких схожих, оказалось довольно. Ириди окончательно убедилась: она на верном пути. Одних «воплей демонов», о которых упомянул Гартин, с лихвой хватило, чтобы ей отчаянно захотелось продолжить путь… только бы дождаться ответа от городских властей.

Ответа властей она дождалась, но, как и предсказывал Гартин, лишь после заката, к ночи. И, что еще важнее, оказался он не таким, какого ей бы хотелось.

Приняв от одного из своих воинов записку, Гартин прочел ее и проворчал:

– Так вот, леди, никуда ты из города не пойдешь… но ты в этом не одинока. Покидать Гавань Менетилов до поры, до времени не разрешено никому.

Ириди изобразила на лице легкое разочарование, но мысленно сразу же начала строить планы отбытия.

– Тогда мне до поры до времени потребуется где-то остановиться.

– У нас есть таверна, вполне подходящая для твоего рода занятий. Идем, леди, я тебя провожу.

Дренейка склонила голову.

– Ты очень добр ко мне, Гартин Камнетолк.

Дворф понимающе улыбнулся.

– Нет… я просто долг свой выполняю. Ты, леди, останешься в городе, даже если придется за решетку тебя посадить. Приказ есть приказ: за стены никто ни ногой. Ради твоего же собственного блага.

Очевидно, все это говорилось вполне серьезно – и про ее собственное благо, и особенно насчет того, что он в случае надобности не преминет упечь ее за решетку. Поэтому Ириди обдумала ответ со всем тщанием: намерений уйти она, несмотря на предостережения дворфа, отнюдь не оставила.

– Ну что ж, раз так, значит, так тому и быть…

И в этот миг со стены, обращенной к Болотине, заревели рога.

С ловкостью и быстротой, изумившей жрицу до глубины души, Гартин выхватил из-за спины топор.

– Оставайся здесь! Мой тебе приказ!

С этими словами он побежал к стене. Ириди, помедлив всего секунду, последовала за ним.

На стене, под защитой зубцов и покатой кровли, дворфы-караульные продолжали трубить в рога, а другие подняли повыше факелы, стараясь разглядеть происходящее внизу, в укрытых тьмой окрестностях города.

Снаружи, с невидимых окрестных земель, доносился рык и шипение, отчего нервы Ириди, обычно вполне подвластные ее настроению, натянулись, как струны.

Гартин стоял у арки ворот, где еще несколько дворфов готовились выступить в ночь. Более двух десятков бойцов приготовили оружие к бою и по сигналу, поданному одним из товарищей со стены, устремились наружу.

К несчастью, в тот же момент снаружи внутрь ринулся кто-то, намного превосходящий их в размерах.

Едва Ириди успела мельком заметить клыки и когти, дворфы мощными, мерными взмахами топоров оттеснили незваного гостя назад. Над Гаванью Менетилов разнесся страдальческий рев. Однако рев – ревом, а один из дворфов на глазах у Ириди внезапно скрылся из виду, увлеченный кем-то во тьму, и… Таких отчаянных, полных ужаса воплей от дворфов жрица в жизни еще не слышала.

Но, несмотря на этот ужасный крик, Гартин и прочие дворфы ринулись в ночь, а за ними быстро последовали еще не меньше двух дюжин подоспевших к воротам воинов. Памятуя о непоколебимости и силе дворфов, Ириди поняла: угроза очень серьезна.

Невзирая ни на приказы Гартина, ни на опасность за пределами стен, жрица тоже устремилась вперед. На бегу она вскинула руку… и в ладони ее появился из ниоткуда посох – посох, увенчанный длинным остроконечным кристаллом, оправленным в серебро. Кристалл вспыхнул ярким синим огнем. Подкрепленный сиянием точно такого же, только размером поменьше, камня на другом конце посоха, его свет едва ли не ослеплял.

– Эй, куда? А ну, стой! – заорал кто-то из стражей, увидев ее выскальзывающей за ворота, но все впустую.

По ту сторону стены обнаружился широкий мост, ведущий к окутанным промозглым туманом землям Болотины. В дальнем конце моста виднелись смутные силуэты бойцов… и еще каких-то созданий, намного превосходивших дворфов ростом.

Ириди подняла посох и пробормотала слова, в давние-давние времена перенятые ее предшественниками от наару.

Больший из кристаллов засиял ярче прежнего. В уши ударил чудовищный рев пополам с шипением, и Ириди, наконец, разглядела, с кем бьются дворфы.

С виду противники их очень напоминали рептилий, однако передвигались на задних лапах. Передние же заканчивались острыми кривыми когтями, способными легко располосовать и ткань, и плоть, и, может быть, даже латы. Шкуры их оказались красновато-бурыми в желтую полосу, а запястья и шеи украшало нечто вроде браслетов и ожерелий из перьев.

Все они, как один, подались назад: похоже, их узкие горящие глазки не вынесли столь яркого света. Дворфы, бившиеся к кристаллу спиной, немедленно воспользовались этим к собственной выгоде и ринулись на стаю рептилий, вскинув над головой топоры. Тяжелая сталь впилась в чешуйчатые шкуры, из ран брызнула кровь, хлынули наземь внутренности. Трое из устрашающих рептилий упали. С двумя врагами защитники города разделались вмиг, третий же, извиваясь, сумел отползти назад, а дворфы, оставив его без внимания, схватились с теми, кто остался на ногах.

Но, несмотря на неожиданное вмешательство жрицы, отважным воинам приходилось несладко. Кровожадных рептилий Ириди насчитала, самое меньшее, два десятка, и смертоносные топоры не заставили их отступить. Их преимущество заключалось в величине и проворстве… проворстве, весьма изумившем дренейку. Что еще хуже, их быстрота сочеталась с организованностью атаки, как будто они обладали разумом. На глазах жрицы одного дворфа отрезали от остальных, окружили и растерзали в клочья прежде, чем кто-либо успел прийти к нему на помощь.

«Так продолжаться не должно!»

Перехватив посох, словно оружие, Ириди бросилась вперед, вонзила его в брюхо одной из рептилий, а второй удар нанесла ногой – точно в незащищенное место под клыкастой челюстью.

Зверь рухнул на колени, и дренейка толкнула его свободной рукой прямо на одного из соратников.

Но тут ткань плаща затрещала, разошлась под ударом когтей. Если бы не просторный покрой, те же когти разодрали бы и плечо, но, к счастью, плащ всего-навсего оказался зажат в лапе чудища. Рептилия дернула Ириди к себе. От неожиданности жрица выронила посох.

Скрипнув зубами, она потянулась онемевшими пальцами к разинутой пасти противника… но вдруг голова рептилии, отделившись от туловища, скатилась прямо в ее объятия. Тело врага дрогнуло, забилось в предсмертных судорогах, едва не отшвырнув ошеломленную жрицу в сторону, но чьи-то сильные руки удержали ее и помогли освободиться прежде, чем это произошло.

– Да ты в своем ли уме?! – прорычал Гартин. – А ну, назад, в город! Ящеры в клочья тебя разорвут!

– Я только хочу помочь!

– На ужин им угодив?

Вновь зарычав, дворф поволок Ириди к запертым воротам.

Только яростное шипение и предупредило их об опасности, прежде чем припавший к земле, окутанный жуткой вонью хищник прыгнул на них. Могучий хвост ударил Гартина в грудь. Не устояв на ногах, дворф крякнул и чудом не рухнул в воду, текущую под мостом.

Заинтересовавшийся закованным в латы дворфом, дренейку ящер словно бы не замечал. Видимо, он счел Гартина самым опасным и решил вначале прикончить его, а уж после разделаться с более хрупкой, вовсе не такой грозной на вид Ириди.

Но не успела рептилия сделать к Гартину хоть шаг, как жрица бросилась ей наперерез. Обостренное долгими годами прилежной учебы чутье помогло вмиг отыскать все слабые, самые уязвимые места чудовища.

Удар рукой пришелся чуть ниже глаза, парализуя нервную систему. Копыто вонзилось прямо под ребра, выбив из врага дух.

Ящер осел на землю. Оттолкнувшись копытами от поверженной твари, Ириди сделала сальто и прыгнула к Гартину.

Стоило ей помочь ему поднять голову, дворф застонал и устремил взгляд на нее.

– Ступай… внутрь, – потребовал он.

– Позволь, я тебе помогу, – откликнулась жрица, сдерживая досаду.

Оглядевшись вокруг, своего посоха она не нашла, однако увидела рядом топор Гартина и с его помощью помогла дворфу подняться на ноги.

– Дай сюда, – мрачно буркнул он.

Ириди послушно вернула ему оружие, и дворф, вскинув топор над головой, рассек побежденному ящеру горло.

На миг охваченная приступом отвращения, жрица напомнила себе, что творится вокруг. Пожалуй, иного выбора у Гартина попросту не было.

Покончив со зверем, дворф вновь повернулся к ней.

– Возвращайся в город, не то силком утащу!

Однако такой возможности у них более не имелось. Бой сместился к воротам и бушевал на мосту. Путь назад оказался отрезан. Да, очевидно, плавать ящеры не умели, иначе давным-давно проплыли бы на тот берег и бросились на защитников города с тыла, однако и дворфы – тоже. Чего бы ни хотелось Гартину, бросать его и спасаться в одиночку Ириди не собиралась.

Но дворф не позволил себя игнорировать. Крякнув, он ухватил жрицу за руку.

– Сюда!

С этими словами Гартин потащил ее вправо, подальше от бьющихся. Бежал он уверенно, явно зная, куда и зачем.

– А эти рептилии? – окликнула его Ириди на бегу. – Часто такое случается?

– Ты про сегодняшнюю резню? Нет! Но что-то там припекло этих ящериц так, что они бегут со своих земель, стараясь наши занять! Клянусь, они и на корабли бы нацелились, кабы соображали, как судном править!

Жрица поостереглась бы с уверенностью утверждать, будто ящеры на это не способны, но удержала язык за зубами.

– Так, значит, они нападают на вас из страха перед какой-то другой опасностью?

Гартин только хмыкнул, однако веселья в этом междометии не было ни на медяк.

– Повезло же нам, а? Точно так, набеги их начались дня три тому назад. Сперва этак по двое, по трое, потом побольше числом, а нынче вдруг вон какой стаей явились!

– И что же? Гавань Менетилов придется сдать?

Дворф неуступчиво крякнул.

– Сдадим мы ее разве что мертвыми… Ага! Вот он!

Оба остановились перед большим валуном – разглядеть его дренейка сумела только благодаря великолепному ночному зрению. В обхвате он был примерно равен дворфу, но более ничего примечательного Ириди в нем не нашла.

– Поглядывай по сторонам, – велел Гартин.

Едва она встала на стражу, дворф уперся в валун плечом и, напрягая все силы, начал отодвигать его в сторону.

Ириди продолжала следить за боем, в котором никто не мог взять верх, однако и назад, на старания спутника и туман над Болотиной, посматривать не забывала. Мысли ее неслись вскачь, и вскоре она отыскала выход, показавшийся ей наилучшим.

– Вот! – победно возвестил дворф.

Бросив взгляд вниз, жрица увидела под валуном, в земле, яму. Яма была велика и, очевидно, вырыта умелой рукой… рукой дворфа.

Для чего предназначена яма, Ириди поняла сразу же.

– Подземный ход? Ведет в город?

– Точно так: хоть в город, хоть из города – с какой стороны поглядеть! И ни один ящер в него не пролезет, даже если сумеет найти! Как только спустимся туда… вернее, как только ты туда спустишься, его можно закрыть изнутри. Полезай.

Однако решение Ириди уже приняла и легонько коснулась плеча защитника.

– Прости, Гартин.

– За ч…

Оборвав вопрос на полуслове, дворф разом обмяк и качнулся вперед. Прикосновение Ириди, нащупавшей нервный узел на его шее, на время лишило Гартина сознания. Дренейка тут же опустила бесчувственное тело в подземный ход, туда же сунула топор, и, убедившись, что с Гартином все в порядке, внимательно осмотрела камень. Не в пример дворфу, на место она сдвинула его не столько за счет силы мускулов, сколько благодаря чувству равновесия и направления.

Покончив с этим, Ириди снова устремила взгляд на поле боя. Охваченная чувством вины за то, что бросила храбрых дворфов, она двинулась к мосту. Однако из города к бьющимся уже спешила подмога, а со стены в ящеров полетели метко нацеленные стрелы. Ход битвы был переломлен.

Ириди возблагодарила наару за нежданное везение. Посоха ее нигде вокруг видно не было, но волноваться об этом уже не стоило. Посох вернется к ней, когда снова потребуется.

Углубившись в топи Болотины, она принялась искать тропы, которыми ящеры шли сюда с прежних мест обитания. Сомнений не оставалось: пройдя по следу бегущих рептилий, она наверняка найдет то, что ищет.

Или искомое отыщет ее.

Сквозь ночь над землею, над морем, по небу несся огромный крылатый зверь. Летел он с маниакальным упорством, порожденным отнюдь не только важностью взятого на себя дела. Разум его пребывал в смятении: по всему миру, во всех уголках Азерота происходило столько разного, что… В каком-то смысле, сегодняшнее поручение было для него отдыхом, хотя и добавило новых хлопот.

Затянутые тучами небеса зарокотали, грозя сильным штормом. Крылатый гигант немедленно ринулся вверх, стрелой пронзил тучи, поднялся туда, где темнеющий покров облаков озаряла луна.

Усталость уже брала свое, однако он не сдавался. Прежде, чем отдыхать, он должен достичь определенного места, и доберется туда, каких бы это ни стоило сил. Широкие перепончатые крылья заработали усерднее прежнего, одолевая милю за милей, будто миля – ничто, сущий пустяк… впрочем, для этого дракона какая-то миля и вправду ничего особенного собою не представляла.

Внизу пробуждалась к жизни гроза, но здесь, в вышине, не было ничего, кроме луны да дракона. Последний не удостаивал первую даже взглядом, хотя лучи ее исправно освещали путь чешуйчатого исполина, не говоря уж о нем самом.

В этих лучах чешуя дракона сверкала бы почти столь же ярко, как и сама луна… если б луна была синей.

Глава пятая

Проснувшись, Кориалстраз осознал, что его сморил сон, а вот спать-то как раз и не следовало.

Вторым открытием оказалось то, что он больше не в истинном своем облике, но в образе и одежде Краса.

Оглядевшись глазами Краса, он обнаружил, что спал в неровной пещерке на склоне уединенного холма, возвышавшегося над болотными топями. Где он, сделалось ясно сразу же, но как попал сюда – начисто стерлось из памяти.

Болотина находилась совсем недалеко от его цели, но несколько в стороне от изначально выбранного пути. Дракон в облике мага доковылял до входа в пещеру, окинул взглядом небо, но как он здесь оказался, все это вспомнить не помогло.

Последним, что всплыло в памяти, оказался полет – как он, напрягая последние силы, летел к берегу, а достигнув суши, намеревался найти укромное место и устроить недолгий привал.

Что произошло после, Крас себе даже не представлял… а такое случалось с ним очень и очень редко. Подобные провалы в памяти – особенно в сложившихся обстоятельствах – ему вовсе не нравились, тем более, что Крас, вдобавок, понятия не имел, долго ли проспал. Сон дракона может продлиться и минуту, и час, и день, и неделю, в зависимости от обстоятельств.

«Путешествие оказалось хлопотным с самого начала. Случайностью это быть не может», – подумал он, окинув окрестности раздраженным взглядом, будто это они были виноваты в его забывчивости.

Собравшись с мыслями, Крас смирил раздражение. Если у этой неестественной дремы есть причина, он о ней явно скоро узнает. Главное же – он совсем рядом с нужным местом.

Совсем рядом с Грим Батолом.

Крас начал было преображение в Кориалстраза… но тут же заколебался. Не заметить дракона трудновато даже слепому. Оставшись как есть, подобраться к жуткой горе тайком будет намного проще. На самом деле, таков, вероятнее всего, и был его замысел, когда он покидал тайное убежище, да только нежданный неодолимый сон заставил на время все позабыть. Возможно, из этих соображений он и принял другой, неприметный облик…

– Что ж, так тому и быть.

Крас оглядел склон холма, отыскивая путь вниз. Если уж он надеется остаться незамеченным теми, кто ждет появления магических созданий вроде него, использовать способности надлежит с умом, ровно настолько, чтоб скрыть свое появление. Вдобавок, и принятый облик особому напряжению сил тоже не благоприятствовал.

Обтянутые перчатками пальцы покрепче впились в край скального выступа, и Крас осторожно соскользнул вниз, в Болотину. Смена климата сделалась очевидна почти в тот же миг: внизу оказалось намного более душно и сыро. По счастью Крас, хоть с виду и напоминал эльфа (правда, на удивление бледнокожего), сохранял присущую красным драконам привычку к жару даже в этом обличье. Жара Болотины нисколько ему не мешала: в уютных пещерах родного рода было куда как жарче, а местами и куда мокрее.

Едва ступив на мягкую, влажную землю, Крас тут же заметил, что обитатели болот как-то странно притихли. Обычно подобные края кишат зверьем и насекомыми, отнюдь не стесняющимися подать голос. Да, сейчас он тоже слышал и тех и других, но оживления ждал много большего. Казалось, болотная живность опасается какой-то близкой опасности…

Нечто в том же роде почувствовал и сам Крас. Но нет, никто не поднял над водой жуткую морду, никто не ударил по нему злым колдовством, и дракон-маг двинулся в глубину болотных земель, направляясь к тропе, ведущей прямиком к Грим Батолу.

Вокруг все цвело, зеленело, однако, отодвигая с дороги плети лиан, Крас приметил в местной растительности кое-что необычное. От нее явственно веяло чем-то недобрым. С виду она выглядела вполне обычной, но внутри явственно чувствовалась порча. Очевидно, Болотина постепенно менялась к худшему.

«Зараза проклятой горы расползается… так дальше продолжаться не может».

Раздвигая перед собою лианы и ветви, Крас мрачнел, злился сильней и сильней, и прежде всего – на себя самого. Как мог он забыть об этих объятых тьмой землях, освободив из неволи возлюбленную королеву, избавив здешние горы от орков и покончив с треклятой Душой Демона? Ему еще тогда следовало лично сойти в глубину Грим Батола и уничтожить весь мрак, остававшийся внутри, до конца! И даже когда эти земли взял под стражу его собственный род, включая кое-кого из его потомства, Крас ради этого пальцем не шевельнул. Новые беды, новые опасности – раз за разом его отвлекало от этой задачи что-то еще.

Однако задним умом всякий крепок, а он, Крас, от совершенства далек. Это, конечно, служить оправданием не могло… но чувство вины слегка поутихло.

Сапоги громко – пожалуй, слишком уж громко – чавкали на каждом шагу, но заглушить шум Крас не пытался. Для этого снова потребовалось бы прибегнуть к магии, а он все еще надеялся подобраться к тем, кто прячется в Грим Батоле, незамеченным, хотя эта идея все больше и больше походила на пустые мечты.

Первое время над головой вились мелкие насекомые, но вскоре они разлетелись. Большая часть созданий, питавшихся кровью, чуяла: его кровь придется им не по вкусу.

Но кое-кто другой явно полагал, что из Краса выйдет превосходный обед. Дракон чувствовал его неподалеку, но где именно, не выдав себя тем, кто скрывался в недрах далекой горы, нащупать не мог. Пришлось идти дальше с оглядкой: как ни могуч он был в этом обличье, неуязвимым его не назовешь.

Однако он шел вперед и вперед, а никто на него не нападал. Наконец, достигнув самого сердца Болотины, путник в фиолетовых одеяниях решил, что настал час рискнуть – отправить сознание в окрестности Грим Батола.

Отыскав клочок земли в стороне от зелени топей, Крас устроился под обросшим мхом деревом и сосредоточился. Его поле зрения немедленно раздалось вширь – во все стороны разом. Человеческий разум не совладал бы с обзором подобной ширины ни за что, но разум дракона был много более развит, много более сложен.

Но интересовало Краса лишь одно направление. Собравшись с мыслями, дракон в облике мага сосредоточился на горной вершине и увидел все лежавшее впереди так, словно прошел эти земли собственными ногами. Грим Батол оказался ближе, чем он себе представлял, однако идти еще предстояло порядочно.

Это, однако, его не тревожило. Не задерживаясь здесь, Крас подтолкнул разум дальше, к пустошам, что примыкали к Грим Батолу вплотную. Тревога усилилась тысячекратно. Мрак, порча вокруг и внутри горы просто криком кричали, маня разузнать их секреты.

Прищурившись, Крас устремился сознанием в сам Грим Батол.

Вначале его окружила непроглядная тьма, но, стоило углубиться в подземелья, вокруг мало-помалу сделалось светлее. На первый взгляд, внутри ничего обнадеживающего не нашлось – одни сталактиты да сталагмиты. Кое-где на полу белели кости, орочьи, явно лежавшие здесь со времен той памятной битвы, освободившей Грим Батол от зеленокожих воинов.

Однако зло, исходившее изнутри, было слишком сильно, чтоб оставить его без внимания. Крас сосредоточился… и изумленно поднял брови. К нему кто-то приближался. Почувствовав это, он поспешил отступить, но обнаружил, что его разум покинуть Грим Батол не может.

Крас вновь попытался уйти, но тщетно. Казалось, путь в самом деле преграждают многие тонны земли да камня, а он пробивается сквозь них голыми руками. Видеть он мог только пещеру со скелетами орков и угольно-черную тьму на месте склона горы, сквозь который стремился выйти наружу.

И, что еще хуже, из-за нее он не мог разглядеть, что творится вокруг его бренного тела.

Крас снова попробовал убраться прочь, однако опять ничего не добился. Уверенность в том, что устроивший западню вот-вот нанесет удар, крепла с каждой секундой, но нет, ничего нового не происходило.

Очевидно, ловушка была расставлена давным-давно, а после забыта… однако с освобождением следовало поспешить. Сосредоточившись на собственном теле, каким в последний раз видел его, Крас представил себе, что и разум вновь там, на болотах.

Увы, это тоже не помогло. Поразмыслив, дракон в облике мага принялся за поиски структуры удерживавших его чар. Долго искать не пришлось, но ее сложность здорово обескураживала. Здесь явно поработал очень умелый маг. Судя по ее древности, возможно… возможно, даже сам Смертокрыл.

Однако Крас знал: главное – нащупать ее сосредоточение, иначе чар не развеять, если на это вообще есть надежда.

Сознание Краса устремилось в глубину чародейских уз, изучая их устройство. Если над ними впрямь поработал Смертокрыл, то это, как ни смешно, вполне может оказаться ему на руку. Если кто-либо из ныне живущих и понимал ход извращенных мыслей черного исполина, то только он, старейший супруг Алекстразы. За тысячи лет Смертокрыл сыграл немалую роль во множестве злодейских заговоров, и Крас долгое время держал бывшего Аспекта под особым присмотром.

Обследуя нити заклятия одну за другой, дракон в облике мага мало-помалу нащупал общую закономерность, но ее сложность превзошла все его ожидания.

Одна из линий казалась более многообещающей, чем остальные. Крас принялся за поиски ее начала, но…

Но тут тот, кого он почуял раньше, придвинулся ближе. Ошибки быть не могло: враг двигался в сторону Краса. Внезапно его обдало волной сильнейшего голода, только изголодавшийся алкал не плоти, а кое-чего, для Краса куда более важного.

Тот, кто приближался к нему, алкал его магии…

Крас попытался ускорить поиски. Он был драконом, созданием, коему магия свойственна от рождения. Лишиться магической силы… это для него стало бы хуже вонзенного в горло меча. Ему доводилось видеть собратьев, которых постигла такая судьба, и подобная смерть страшила его сильнее всего на свете.

Подземная тварь стремилась туда, где пребывал его разум. Да, тела Краса там не было, но это дракона в облике мага нимало не обнадеживало. Чтобы изловить жертву, некоторым из пожирателей магии требовалась всего лишь незримая нить, связующий ток магической силы.

Тем временем ловушка усилиям Краса по-прежнему не поддавалась. Нащупанная было нить заканчивалась тупиком. Вторая обследованная – тоже.

Таинственный пожиратель магии находился уже совсем рядом. Почувствовав его жуткую близость, Крас понял: когда ему, наконец-то, удастся увидеть нападающего при помощи собственных чар, будет поздно. Но, что бы он ни делал, освободиться не…

«Ну и дурак же я!»

Да, путь к спасению имелся, хотя и весьма рискованный. Путь этот мог спасти Краса от медленной мучительной смерти в лапах пожирателя магии… но мог и обернуться самоубийством.

Однако иного выбора не было, и Крас углубился мыслью в себя самого. Для большинства чародеев его замысел оказался бы невыполнимым, но Крас учился искусству магии многие, многие тысячи лет.

Вот только получится ли…

Крас вслушался в стук собственного сердца. Это сердце билось во времена юности расы драконов, пережило взлет и трагическое падение ночных эльфов, не одно, но два нашествия демонов Пылающего Легиона, видело, как рвутся на части целые земли…

И вот сейчас, сосредоточившись, Крас пытался замедлить его биение… да не просто замедлить – остановить.

Казалось, сердце бьется где-то далеко-далеко, однако Крас его хоть как-то да чувствовал, и это внушало некоторую надежду.

Биение утихло – слегка, самую малость, но это позволяло надеяться на успех.

В подземелье со скелетами орков замерцало зловещее зарево.

Крас сосредоточил на собственном сердце всю свою мощь. Надежда была на то, что сильное потрясение вырвет его разум из магической западни. Подобное он уже видел и даже пробовал, но опыты – не то же самое, что истинная нужда.

Среди сталагмитов замаячил огромный неясный силуэт. В распоряжении Краса оставались считаные секунды, и вдруг…

Вот оно, желанное потрясение! Вызванное отнюдь не его стараниями, оно, однако же, выдернуло разум дракона в облике мага из недр Грим Батола в тот самый миг, когда пожиратель магии потянулся к нему.

Вырвавшись на свободу, Крас обнаружил, что улизнул от одной ненасытной твари прямо в зубы другой.

Вцепившийся в ногу мага кроколиск увлеченно волок его назад, в воды болота, а потрясение, помогшее сознанию Краса вернуться в тело, было вызвано длинными острыми зубами чешуйчатого зверя, глубоко впившимися в плоть. Из растерзанной ноги ручьем текла кровь – кровь, что не лишила бы аппетита лишь обладателя луженого, точно броня паладина, желудка, наподобие кроколиска.

Иронию ситуации – ведь он, после всего, что сумел превозмочь, вполне мог погибнуть в зубах столь примитивного хищника, как шестиногий обитатель болот – Крас вполне оценил. Совладав с болью, дракон в облике мага что было сил ударил кроколиска в жесткое рыло.

Болотную тварь окутала синяя аура. Разинув могучую пасть, кроколиск заревел и выпустил ногу Краса. Аура замерцала ярче, и хищник забился на месте, извиваясь всем телом.

Еле переводя дух, раненый чародей отполз назад, к дереву, и пригляделся к бьющемуся созданию. Зверь оказался тем самым, сумевшим укрыться от него несколько раньше. Крас едва чувствовал его даже сейчас. Некая сила сообщила кроколиску способность прятаться даже от самых могущественных магов.

Однако от чар, выпущенных на волю Красом, эта сила спасти его не могла. С мрачным удовлетворением дракон в облике мага наблюдал, как кроколиск пытается избавиться от ауры, улизнув в воду, однако рептилия чем дальше, тем больше утрачивала целостность, распадалась на каждом шагу. Шкура ее поползла книзу, обернулась туманом еще до того, как коснулась земли. Три пары лап, подогнувшись, рассыпались в прах. Еще один отчаянный рев – и кроколиск исчез, рассеялся без остатка.

На пути кроколиска остались лишь несколько капель крови – и то не его, а Краса.

Крас оглядел поврежденную ногу. Для человека, или же представителя любой другой смертной расы подобная рана означала бы верную гибель от потери либо от заражения крови. Боль даже Красу казалась ужасной, однако нападение хищника спасло его от куда более жуткой, куда более верной смерти, и он едва не проникся благодарностью к ненасытному зверю.

Раскрыв над разодранной плотью ладонь, Крас сосредоточился. С руки его в кровавую рану заструился неяркий малиново-алый свет.

Кровотечение унялось. Боль поутихла. Оставленные зубами кроколиска ранки вмиг затянулись, а следом за ними начали смыкаться с обоих концов и края самой серьезной раны.

Нет, Крас не просто залечивал рану снаружи. По слухам, в природе недавно обнаружились ядовитые кроколиски. Откуда они могли взяться, Крас знать не знал, но и рисковать не хотел. Кто-кто, а он прекрасно сознавал опасность заразы, которая может гнездиться в смрадной пасти рептилии, а в принятом облике был к ней намного чувствительнее. Подобные яды в считаные минуты прикончат быка – что говорить о человеке! Способны ли они погубить и его самого, проверять на опыте Красу ничуть не хотелось.

Поэтому, залечив раны снаружи, он выжег заразу изнутри. Сил это отняло куда больше, чем ожидалось. Крас весь покрылся по́том, однако, благодаря своей истинной сущности, восторжествовал.

После этого от раны не осталось даже следа. Осмотрев ногу, Крас счел ее в полном порядке. В последний момент вспомнив кое о чем еще, он провел ладонью над разорванным одеянием, и ткань снова сделалась целой, как новенькая.

Происшествие это послужило ему неплохим уроком. Ничто вокруг не стоило недооценивать. Вначале он, лишившись чувств, очнулся вдали от последнего места, которое помнил. Затем его разум, проникший в Грим Батол, оказался в ловушке. Теперь он едва не был сожран неразумным зверем… отчасти потому, что тот научился скрываться от ему подобных.

Все эти пункты, сложенные воедино, встревожили Краса сверх всякой меры – тем более, что дракон в облике мага еще не выяснил их первопричин.

Однако он был твердо уверен кое в чем другом. Похоже, его появления ждали.

«Так, значит… кто-то здесь ждет меня… или кого-то вроде меня. И этот кто-то затеял со мной игру».

Но кто это такой?

– А вот поживем и увидим, – пробормотал Крас себе под нос.

Если неведомому противнику вздумалось поиграть, то он в таких играх тоже не новичок. Пусть им известно о его приближении: вскоре они поймут, что эта осведомленность – скорее помеха, чем подспорье.

Крас плотоядно улыбнулся.

– Ну что ж, друг мой, моя очередь…

С этими словами он взмахнул рукой… и исчез.

Из новой норы дворфы выбрались на поверхность ходом, ведущим к Болотине. Идти в эти места им ничуть не хотелось, однако нужда снова заставила. Им требовалось пополнить съестные припасы, а особенно – запасы воды.

– Ящеров не видать, – негромко доложила Гренда. – Да и вообще почти никого.

Ром тоже окинул болота пристальным взглядом.

– Давайте не мешкать. Вы, – указал он на четверых дворфов с небольшими бочонками, – пойдете с Бьярлом и его бойцами по воду, к тому, проверенному ручью. Гренда, ты и остальные идете со мной. Даже если придется жрать ящера или кроколиска, то хоть со свежим мясом назад воротимся.

Как дворфы ни выносливы, мысли о поедании любого из этих хищников не вдохновили ни одного из них. Мясо обоих упомянутых созданий было на редкость жилистым и тухлятиной отдавало так, точно добрых три дня пролежало в тепле. Однако выбор у них был небогат – особенно в последнее время. Чудо, что хоть эти твари в окрестностях еще водятся: вся мелкая дичь давным-давно разбежалась, подобно дворфам почуяв исходящее от Грим Батола зло.

«Но все-таки к истине мы уже ближе, – невольно подумалось Рому. – Эльф крови, дракониды, скардины, и эта дамочка в черном. Мы знаем, что они здесь. Только пока не узнали, что они затевают…»

Внезапно он хрипло захохотал, заставив Гренду вздрогнуть от неожиданности, но тут же совладал с собой и затих. Дворфы всего-навсего еще не узнали, что делает здесь эльф крови и все остальные. Сущая мелочь, пустяк… от которого зависит успех их задания, а, вероятнее всего, и сами жизни.

Тут Ром вспомнил об утраченной руке. Запястье, хоть и прижженное, болезненно ныло, но, будучи дворфом, с болью он справился быстро. Однако все это снова напомнило, как ему, воину-ветерану, пусть даже он всегда был тем, на кого король Магни мог положиться в самых опасных делах, не хотелось сюда отправляться. Естественно, королю Ром об этой неохоте не доложил, однако…

«Дурень ты, Ром, как есть дурень! Нет бы другому кому командование уступить, а не тащиться обратно в эти мрачные земли… навстречу их ненасытному, злобному нраву…»

С этими мыслями Ром повел Гренду и прочих охотников в Болотину, пряча под маской невозмутимости горечь в сердце. Смерти товарищей – и не только тех, кто погиб в этом деле, но и других, павших многие годы назад в битве с орками – терзали душу, как никогда. Перед глазами мелькали их лица, их окровавленные тела…

Казалось, призраки наперебой зовут его к себе.

Встряхнувшись, Ром понял, что его и вправду окликнули. Гренда. Что-то заметила.

– Видела только движение, но, по-моему, там кроколиск, – прошептала она.

– Где?

– Вон там. Там, на глубине.

Гренда указала вправо, в сторону мертвого дерева вдалеке. Ветви его давно сгнили, ствол переломился надвое.

– Обойдем это место кругом. Всем смотреть под ноги.

Таким образом отряд потерял бедолагу Самма: вот юный дворф с опаской ступает на мягкую, податливую почву… а в следующий миг его поглощает трясина.

Тела его отыскать так и не удалось.

Гренда повела половину охотников к западу, а Ром с оставшимися тремя двинулся на север. Сам он добычи не видел, но прекрасно знал, как ловко прячутся кроколиски в воде, а еще вполне доверял зоркости Гренды. По меркам дворфов, проводящих большую часть жизни под землей, взгляд ее был исключительно остр.

Двигались коренастые, неуклюжие с виду дворфы так неприметно, так тихо, что большинство прочих рас сочли бы подобное невозможным. Гренда со спутниками шла по самой кромке воды, а Рому пришлось вести своих прямо в воду.

Сквозь болотную муть даже у самой поверхности ничего было не разглядеть, но Ром помнил и о пресловутых пузырьках, и о легкой ряби, выдающей движение кроколиска. К несчастью, в то же самое время рептилия наверняка сосредоточенно высматривала их самих.

Ром оглянулся на Гренду, и та указала топором в болото недалеко от одного из дворфов ее отряда. Она что-то заметила, и Ром подал своим знак замереть.

В следующий же миг кроколиск вынырнул из воды в каком-то ярде от Гренды, но не затем, чтоб напасть – скорее, чтобы удрать от нее и остальных. Однако двое ее охотников живо обошли зверя с тыла, преграждая ему путь к бегству. Один взмахнул топором, и лезвие глубоко впилось кроколиску в переднюю лапу.

Раненый зверь развернулся к обидчику, щелкнул зубами, но Гренда тут же ударила его сзади, перерубив хребет, и кроколиск забился в предсмертных судорогах.

Ром удовлетворенно кивнул. Зверь был все равно, что мертв. Охота закончилась на удивление быстро, и он радовался этому всей душой. Чем скорее его отряд вернется под землю, тем лучше.

И тут его внимание привлекло какое-то хлюпанье слева. Что ж, хорошо. Двумя кроколисками, уж каковы бы они ни были на вкус, усталые бойцы прокормятся куда лучше.

Но, обернувшись на звук, Ром увидел перед собой вовсе не одного из болотных хищников. К дворфам само собой двигалось нечто ужасающе мерзкое, колышущееся, точно желе, нашпигованное изнутри разными предметами… чаще всего костями.

– Берегись! – заорал Ром. – Слизнюк!

Один из молодых дворфов, шедших за ним, поднял топор и без оглядки бросился на жуткую тварь, прежде чем предводитель успел его удержать. Топор канул вниз, не встретив на пути никакого сопротивления, увлекаемый им, дворф ничком рухнул в желеобразную массу, и…

Кошмарная тварь немедля всосала, поглотила охотника целиком.

Вскрикнув от ужаса, Ром поудобнее перехватил уцелевшей рукой топор и бросился на врага. Жуткие воспоминания о столкновениях с подобными тварями в Пылевых топях подсказывали: надеешься спасти товарища – мешкать нельзя.

Умелый удар рассек бок чудовища… но след, оставленный лезвием топора, сразу же и исчез. Ром проклял собственную глупость: ясное ведь дело, топор слизнюка не возьмет!

Дворф внутри желеобразного тела скорчился и больше не шевелился. Гренда и ее отряд еще не управились с кроколиском, а, стало быть, полагаться следовало лишь на себя и двоих уцелевших охотников. Едва остальные присоединились к нему, Ром обогнул слизнюка, заходя к нему сзади. Может быть, если воткнуть в тушу твари рукоять топора, пленный ухватится за нее, и тогда его удастся выдернуть на волю?

– Борода Торвальда! – ахнул Ром, в ужасе шарахнувшись прочь от рыхлого чудища.

Лицо плененного дворфа оказалось объедено начисто.

Из-под густых волос на Рома таращились пустые глазницы. Волосы тоже начали растворяться, редели прямо на глазах. Этого Ром и боялся, но, судя по опыту прежних столкновений со слизнюками, полагал, что времени у него больше.

– Назад! – скомандовал Ром, опасаясь потерять еще кого-нибудь из своих.

– Берегись! – крикнул один из воинов.

Ром поспешил обернуться.

Будь его ладонь на месте, он, без сомнений, расстался бы с нею сейчас. Обгорелый обрубок погрузился в дрожащее тело второй желеобразной твари. Запястье сразу же обожгло, как огнем.

Вскрикнув, он поспешил отдернуть руку, однако колышущийся, сочащийся слизью монстр добычи не отпускал. Неужели ему суждена та же смерть, что и товарищу?

Вдруг над болотом мелькнул ослепительный росчерк пламени. Вылетевшая из гущи ветвей наверху огненная стрела вонзилась в тушу чудовища, мертвой хваткой державшего Рома. Дворф ожидал, что в желеподобном теле огонь тут же погаснет, но нет, слизнюк вмиг окутался жарким пламенем.

Почуяв запах нефти, Ром понял, что у лучника на уме, и в то же время сообразил: другого шанса не будет. Собрав все силы, он вновь потянул… и на сей раз изувеченная рука подалась.

В бок корчащегося чудовища вонзилась еще одна огненная стрела. Болотная тварь окончательно отпустила Рома, и тот, не устояв, рухнул на спину.

Второй слизнюк устремился к воде, но в его спину, одна за другой, впились еще две стрелы. Снова охваченный пламенем, слизнюк задрожал, затрясся, будто вот-вот взорвется.

Подобрав оброненный топор, Ром отступил к товарищам.

– Ты в порядке? – спросила подбежавшая к нему Гренда.

– Насколько можно ожидать, – отвечал он, с радостью глядя на пылающих слизнюков.

Второе чудовище, пораженное огненными стрелами, превратилось в жалкую кучку пепла… и горящих дворфских костей.

– Будь прокляты эти слизнюки!

Нечасто проявлявшая страх, Гренда содрогнулась всем телом.

– Бедняга Харак мне в кошмарных снах будет сниться. Останков для похорон никак не спасти?

Дворфы из клана Бронзобородов предпочитали хоронить умерших, возвращая их земле, источнику всех благ, всех богатств расы. Для мертвого погребение считалось честью, а для земли – воздаянием.

Но тут уж погибшему ничем было не помочь: огонь, питаемый заодно желеобразной плотью слизнюка, наверняка и кости обратит в пепел.

– Будем считать это погребальным костром, – ответил Ром, пытаясь и в горе отыскать что-нибудь светлое.

С этим он огляделся, прикидывая, откуда могли быть пущены стрелы.

Нечто, примеченное уголком глаза, заставило его обернуться. Гренда вмиг напружинилась, очевидно, решив, что к ним подбирается новое чудище.

Однако кого бы Ром ни заметил, тот успел скрыться, и командир дворфов с досадой выругался.

– Что там? Что там такое?

– Не разглядел.

Смутный силуэт, и ничего более… Ром даже не смог понять, какого он роста. Точно знал лишь одно: для дворфа незнакомец слишком проворен.

Интересно, кто в этих гнусных краях мог протянуть руку помощи изможденным дворфам?

И, что еще интереснее, как это скажется на его задании?

Глава шестая

– Он рядом.

Зендарин оторвал взгляд от ямы, в глубину коей взирал уже добрый час, не впервые дивясь творению своих рук… и рук дамы в черном.

– Кто?

Дама с вуалью шагнула к нему, тоже, словно завороженная, устремила взгляд вниз, и, наконец, удостоила эльфа крови ответом.

– Тот, кого я ждала. Устроенные мною для него испытания это вполне подтверждают. Любой другой бы уже погиб или повернул назад. Только ему и хватает упорства не отступать.

– Если он идет к нам, то не столько упорен, сколько глуп.

Стоявшая рядом склонила голову набок.

– Так и есть… но для нас он от этого не менее опасен.

Тут Зендарин начал кое-что понимать.

– Я чувствовал…

– Да, он едва не угодил в пасть одной из твоих зверушек. А ведь это могло бы оказаться весьма интересным, как ты полагаешь?

Не зная, кто именно стремится подобраться тайком к Грим Батолу, эльф крови молча кивнул. Его куда больше интересовало, что все это может значить.

– Рискнем ли мы начать снова? Времени хватит?

Дама улыбнулась. Эта улыбка неизменно ввергала его в неудержимую дрожь.

– Пока что мы обойдемся и одним малышом, мой дорогой Зендарин. В случае надобности его будет вполне довольно.

Будто в ответ ей, из ямы донеслось алчное шипение.

Дама в черном цыкнула, склонившись над ямой, и тварь внизу, в темноте, тут же утихла.

– Бедняжку нужно покормить. Не будешь ли ты, Зендарин, любезен этим заняться?

Эльф крови пожал плечами. Тревожило его лишь одно-единственное соображение.

– Так мы, чего доброго, погубим дракона пустоты. Эта тварь на редкость прожорлива.

– Еще немного, и наш драгоценный получит новый источник пищи… если, конечно, тот, кто жаждет добраться до нас, действительно так умен, как сам думает. Ну, а пока – делать нечего, придется нам рисковать драконом пустоты. Ничто не должно замедлять процесс роста.

Эльф крови склонился перед ней в глубоком поклоне.

– Как будет угодно моей госпоже.

С этими словами он отправился распорядиться насчет кормления, а женщина с вуалью, проводив его взглядом, снова склонилась над темной ямой.

Внизу что-то вспыхнуло ярким жутковатым пурпуром и снова слилось с темнотой.

– Терпение, дитя мое, – проворковала чародейка. – Терпение. Вот покормят тебя, покормят, и вырастешь ты большой-большой…

Лицо ее окаменело.

– Каким и хотел бы видеть тебя твой прокля́тый папаша.

Вновь появившись в Болотине, Крас принял истинный облик, облик Кориалстраза. Мало этого, появился дракон с наступлением сумерек, дабы сполна использовать в своих целях все возможности ночи.

«Пора, – решил Кориалстраз. – Давай-ка посмотрим, каков будет твой следующий ход», – подумал он, обращаясь к незримому и неведомому сопернику. Окажись это Смертокрыл, замысел красного дракона покажется черному вполне разумным. Если же это кто-то еще, они наверняка будут рассуждать точно так же… а все остальное уже несущественно.

С этими мыслями Кориалстраз расправил широкие крылья.

Передняя часть огромного красного дракона отслоилась от тела, точно луковая шелуха. Рядом с первым Кориалстразом появился второй.

Но на этом заклинание не завершилось. Оба выдохнули, и от каждого отслоилось еще по одному двойнику… а за ними – еще по одному. Не прошло и минуты, как восемь Кориалстразов заполнили собой все вокруг.