Отбор сокровища у нагга бесплатное чтение

Ветер пыльной бури трепал волосы, острые песчинки царапали нежную кожу лица, забивались за пазуху просторной туники, щекотали голое, не привычное к грубому воздействию тело. Острые, жестокие когти пустынного дэва сжимали оголившийся живот. В грязно-серых клубящихся тучах грохотали раскаты грома, сверкали молнии. Крылья мучителя с таким же громоподобным хлопком разрывали воздух на части, унося меня все дальше и дальше от родного дома.

Сквозь пелену мечущегося песка я увидела два горящих во тьме глаза похитителя. Они пронзали яростной, отчаянной ненавистью, впиваясь в самую душу, как будто в произошедшем была виновата я.

Резкий порыв ветра, толчок и я лечу вниз. К смерти.

Когтистая лапа ловит меня в нескольких метрах от земли. Последний удар крыльев и спину холодит песок пустыни.

Сильные руки во тьме обнимают, а обнажённое разгоряченное тело вжимает меня в мягкую землю.

Восточная ночь прекрасна. Полная луна, дует лёгкий ветерок.

Я шла по цветущему оазису рука об руку с незнакомцем. За нами по пятам тащилась моя старая нянька Фатима.

Это свидание в слепую было организовано моим отцом султаном Аш Ша`харном, который настырно пытался сбыть неправильную дочь с рук.

По чести сказать подобный тет-а-тет наедине с чужим мужчиной, не являющимся твоим отцом, дядей или братом был строго на строго запрещён, но на встрече настоял батюшка, нетеряющий надежды выгодно меня продать, будто я тюк шелка. Приказ отца в нашей стране – закон, и я подчиняюсь.

Как результат: я в компании высокопарного козла-паши, наряжена в шитые золотом одежды и увешана гроздьями украшений, от которых уже нестерпимо ноет шея и болит голова.

Но за исход встречи: «младшая султана Фирюза» vs «претендент на её руку» – я не беспокоилась. Все было готово заранее.

Мои верные служанки уже подлили касторовое масло в рис таинственному незнакомцу, выбранному мне в жертву отцом. А для верности сдобрили другими видами слабительного мясо, рыбу, сладости, вино и прочие угощения гостя. Осталось только посмотреть на результат и насладиться изощрённой местью.

Сын пустыни, вставая в выгодные, как ему казалось, позы, навешивал мне на уши длинные гроздья лапши, расписывая нашу будущую счастливую жизнь: подарки, которыми он меня осыплет, любовь, которую подарит, дворец, где мы будем жить, и прочую мутотень, которой мужчины пудрят нам мозг, думая, что незамужние наггини абсолютно безмозглы.

А я все ждала, изнывая от нетерпения, и наконец дождалась. Мне потребовались неимоверные усилия, чтобы не растянуть губы в коварном оскале пустынных дэвов.

Сначала послышались звуки типа «Ур-р…» и «Гр-р…» откуда-то из района широкого красного кушака, повязанного вокруг живота претендента на мою руку и сердце.

– Что это? – фальшиво испугалась я. – Тигр в кустах?

– Дэва моего сердца! Со мной ничего нэ бойся! – как-то озадаченно, без огонька ответил нагг-паша, ощущая постепенно нарастающее чувство дискомфорта.

Незванный жених слегка забеспокоился, но не подал виду, что что-то идёт не так. После мой покой потревожил тонкий протяжный заливистый писк, на манер: Пи-и-и-у-у-у…

– Что это? – притворно забеспокоилась я.

Отирая крупные капли пота с лица, навязанный жених нервно ответил:

– Вэрно соловей в саду поёт.

– Что-то несвеже соловушка заливает, Муш`ард-паша, – обмахиваясь кружевным платочком лукаво ответила я этому напыщенному наггу.

– Я нэнадолго покыну вас, дорогая… – обронил нагг-паша и приседая на полусогнутых, несостоявшийся жених быстро побежал, набирая скорость. Да так и исчез. Навсегда.

Говорят, улепётывал он из нашего оазиса очень быстро, меняя испорченные подштанники и караваны, сверкая пятками, далек-о-о так бежал, и скрылся где-то за горизонтом.

А несчастного ублюда, на котором ехал жених-паша пришлось усыпить, не выдержало вьючное животное такого ужаса.

Но я всего этого уже не видела, мне потом служанки рассказали.

С невинной улыбкой на губах и коварным замыслом на дне души я, брошенная женихом, развернулась и спокойно направилась обратно в свою золотую клетку.

Утром, конечно, был вызов на ковёр и выволочка от родителя.

А в чем, собственно, мог обвинить меня драгоценный батюшка – султан Аш Ша`харн? Я его указания выполнила в точности, даже наплевав на неприличные для девицы свиданки под луной, от которых, между прочим я могла с лёгкостью отказаться. Разврат-то какой! Но я подчинилась велению родителя и воле всевышнего.

Моя ль вина что жених подкачал и слабеньким оказался? И умишком и желудком. Пусть отец-султан мне покрепче выбирает, я же как никак его драгоценная и единственная незамужняя дочь!

В конце концов у меня была свидетельница: служанка, чей кристалл памяти безапелляционно подтверждал – правда на моей стороне! Ни словом, ни делом я не задела и не оскорбила достоинство Муш`ард-паши, а он бросил меня одну в саду и постыдно скрылся за горизонтом.

Султан бледнел, краснел, слушая мою исповедь в конце концов взорвался:

– Я тебе такого сильного жениха найду, которому ты своими коварными женскими кознями навредить не сможешь!

– Ага, не родился ещё такой нагг в восточных песках, – огрызнулась я и тут же прикусила язык, памятуя об уважении к старшим. Сделала вид, что смущена, поковыряла ковёр тапкой с загнутым носком и была отпущена отцом в свои покои под вопли:

– Неразумная дочь! Не жалеющая своего старого отца! Позор моих седин! О горе мне, горе!

В общем, после того случая с нездоровым пищеварением паши исчезли все мои женишки далеко и надолго. Мало кто хотел рисковать своими подштанниками, ублюдами, караванами и здоровьем. И я наконец-то смогла зажить спокойно, но вот же невезение!

Пустынные барабаны доложили: объявился новый соискатель моей руки и сердца. Не иначе батюшка расстарался. Моя разветвлённая сеть осведомителей в лице служанок и евнухов донесла: родитель за моей спиной готовит очередной коварный демарш. И быть бы мне замужем, если бы не верная прислуга.

Новый претендент – побочный сын какого-то там халифа. Можно сказать, дрянь женишок, но всех получше я уже успела распугать. А этот? Безземельный, без титула, но наглый и напористый, правда поговаривают, баснословно богат, можно сказать, до неприличия. Все что удалось выяснить моим верным служанкам: отец держал переговоры о женитьбе в строжайшей тайне!

Подслушивания под дверью батюшки так ничего и не дали, равно, как и копание в бумагах у него на столе.

Против замужества по договору без предварительных свиданий, где я могла как следует обработать женишка, восстало все моё существо и подлая женская натура.

Это была последняя капля. Все, Фирюза идет в открытое наступление! Султан Аш Ша`харн света белого невзвидит если посмеет просватать меня, без моего ведома!

Не будь я султанская дочь! Если не сживу со свету этого не в меру богатенького нагг-бея, пусть только сунется! Менять тогда непрошенному жениху караваны и подштанники. Я ему не нежный цветочек пустыни, а жёсткая колючка.

После того как отец соизволил уехать из нашего оазиса, грозно наобещав мне на прощанье много женихов – целый караван и маленькую тачку в придачу.

Я развернулась и чеканя шаг стала подниматься по винтовой лестнице в свои покои. Мои комнаты расположены в самой высокой башне Агариш. Наш оазис – это академия невест. Хранилище для сотни дочерей наггов империи Агар`шайя.

Вдали от столицы Аш`шар нас учат быть слабыми и покорными. Из нас растят идеальных жён и наложниц. Для отцов мы лелеемые цветы пустыни, для мужей – тщательно оберегаемые сокровища. Нас крадут, продают, передают из рук в руки, выдают замуж по расчёту. В империи Агар`шайя наггини – кто угодно, только не люди. Мы – сокровища, бездушные украшения.

Я остановилась на лестничном пролёте и посмотрела вдаль. Из окна башни, забранного тонкой арабеской, я могла видеть больше, чем другие заточенные в неволе девушки.

Может быть, из-за этого моя душа так сильно восставала против оков замужества. Я – неразумная, непослушная дочь, желающая свободы.

Мне хотелось большего, чем мог предложить маленький замкнутый мирок будуара или гарема, в котором, как драгоценную жемчужину меня запрет мой муж и повелитель.

Нас, невинных пленниц, дочерей и жён наггов охраняли слишком ревниво и неистово. Для нас не существовало свободы. Для нас не было выбора.

С высоты своей темницы я наблюдала марширующих по широкой крепостной стене стражников. От внешнего мира с его страстями и бурлящей жизнью нас отделял высокий каменный заслон, настолько толстый и широкий, что по вершине могли проехать две повозки, вставшие в ряд. Но это не вся защита, высота стены доходила до третьего этажа дворца Агариш, а дальше непробиваемый прозрачный магический купол. Штурмовать эту преграду не смогла бы ни одна армия.

Внутри непреодолимой ограды цвёл райский сад, а вовне только палящее солнце, удушающая жара, безжизненная пустыня несущая смерть.

Остальным пленницам не был виден этот негостеприимный и смертоносный пейзаж, а я так часто вглядывалась в него, впитывая без остатка. Мои глаза с жаждой и надеждой смотрели за горизонт ожидая чего-то, что никак не приходило. Чувство, что рано или поздно это произойдёт не покидало меня.

Может быть поэтому я так отличалась от других воспитанниц. Они могли видеть только безоблачное голубое небо, фонтаны с кристально чистой водой и стайкой золотых рыбок, кипы зелени на раскидистых деревьях, да пышно цветущие искусственные клумбы.

Они не видели того, что видела я: далёкие оазисы, сверкающие на горизонте, вереницы караванов, медленно ползущих на встречу неизвестности и приключениям, пыльные бури, полыхающие молнии и пляшущие тени во вспышках небесного электричества.

Я видела их – пустынных дэвов. Это духи могущественных чародеев и звездочётов, танцующих громовой танец в сверкающих разрядах. Мощные, гордые, опасные и смертоносные. Не боящиеся раскатов грома, ловящих на своё крыло небесные зарницы. Они взлетали только в грозу искать пару, танцевать свой брачный танец.

Говорят, если поймать дикого пустынного дэва, можно заковать его в цепи и тогда он превратится в джинна, исполняющего все твои желания.

Одного из этих дикарей я приручу, уже недолго осталось.

Только мне нравилось любоваться духами пустыни, остальные пленницы сжимались в страхе, при одном упоминании о них.

Моя душа рвалась туда в необъятные дальние дали, жаждала приключений, испытаний и ещё чего-то, чему пока нет названия.

Но вокруг только приторно-сладкая, безопасная жизнь, без потрясений и происшествий, вечный сон души и разума.

Такова была наша тюрьма. Жилище бесправных, безмолвных и покорных сокровищ.

В ворота въезжал караван родителя, я узнала его по цветным попонам ублюдов, красный с жёлтым, цвет пустынных львов. Отбывший рано утром султан Аш Ша`харн вернулся с полдороги в полдень. Среди наших вьючных животных затесались ублюды странного окраса. Слишком бледные со шкурой, словно выцветшей на солнце. И попоны на кораблях пустыни не султанской расцветки. Чёрные с серебром и зеленью по краям, будто погребальный саван.

«По дороге папаня встретил караван жениха и на радостях вернулся,» – молниеносно сообразила я.

Отец-султан, без моего ведома уже распорядился моей судьбой, продав какому-то богатею. Это все меняло. Одно дело вереница женихов, другое, когда тебя ставят перед уже свершившимся фактом замужества. А третье это когда жених буквально стоит на пороге. Времени оказалось ещё меньше, чем я думала.

Если высокопоставленный родитель вообразил, что я буду покорно сидеть и ожидать своей судьбы – он очень сильно ошибается.

Я присела на край оконной ниши и вгляделась в пейзаж. В башни гостей не пустят. Пока караван пройдёт через магический барьер, пока разгрузят ублюдов, пока поговорят с наставницами. Есть время до вечера, в восточных песках не любят спешить и мне это на руку.

Требовалось составить план действий.

Спрятавшись в нише, я тревожно всматривалась в стражников на крепостной стене. У одного из них был шлем в форме головы пустынного льва, у другого грифона. Воины маршировали, словно шакалы, прогуливающиеся по краю барьера, истекая слюной.

В восточных пустынях замужество – дело скорое, любой из этих нагг-беев с изогнутым ятаганом может оказаться тем самым женихом, которому меня запродал родитель.

Я уже привыкла подмечать у охранников этот пристальный взор, рассматривающий окна наших белых башен. Жадные глаза, сверкающие из тьмы, заставляли леденеть, слишком голодным был их взгляд.

Каждый мало-мальски титулованный нагг-бей мечтает урвать себе сокровище. Купить за баснословный калым у торговца-отца тщательно оберегаемый цветочек и первым его сорвать.

Возможно один из этих тюремщиков в сверкающих доспехах, что бросает на окна бесстыжие взгляды сквозь узкие щели шлема, станет моим мужем.

Но я поклялась, что ни одному из них я не достанусь!

Год назад, когда у меня начались лунные кровотечения, я стала совсем взрослой. Это означало: у меня впереди четыре года, чтобы выйти замуж. После этого, по мнению большинства, я стану сушёной курагой, сморщенным гнилым урюком, прокисшей ягодкой, на которую никто так и не позарился. Короче старой девой, нахлебницей сестёр и позором отца.

Я же воспринимала это по-другому: у меня есть всего четыре года, чтобы изловить пустынного дэва, превратить его в выполняющего желания джинна и убежать. Все эти годы я тщательно готовилась к одному – к побегу!

Передумав подниматься в свои покои, я направилась в астрономическую башню. Там меня ждал верный старик-дервиш. Учёный-звездочёт, владеющий магией и знающий тайны мира.

Приезд жениха означал только одно – побег запланирован на сегодняшнюю ночь, до того, как караван мужа увезёт меня в неизвестность.

По закону в Агар`шайи дети принадлежат отцу, словно собственность. Они вольны нами помыкать, как им вздумается. Сыновья служат своему родителю до самой старости. А дочери до момента замужества, разменные монеты в политической игре султанов.

Но и после для нас, наггинь, нет свободы. До рождения первого ребёнка мы беспомощны, не владеем магией и не можем трансформироваться в боевые формы. Мужчины пользуются этим на полную катушку. Лишая свободы и под предлогом защиты, решают все за нас.

Поднимаясь по винтовой лестнице, я фыркнула. Как будто помимо магии и трансформации невозможно защитить себя иным способом! Проходя мимо вазы, со стоящими в ней пиками и прочим обоюдоострым оружием, я вынула оттуда секиру. Крутанула пару раз, привыкая к весу и толкнула дверь на крышу.

Астрономическая башня представляла собой плоское как лепёшка из тандыра пространство, наполовину закрытое стеклянным куполом. В раздвинутые створки высовывалось толстое рыло подзорной трубы.

Вдоль стен стояли столы с всевозможными бурлящими ретортами, прозрачными склянками и трубками.

Здесь гулял свежий ветер, унося запахи зелий и принося песок пустыни. Пахло магией и порохом.

Шестое чувство заставило обернуться и вскинуть секиру. Древко оружия приняло удар.

Серия молниеносных атак тростью и ребром ладони. С воплем:

– Ки-и-й-я! – старик словно птица взлетел в воздух, халат со звёздами полоснул на ветру подолом и перед моим носом уже замелькали пятки дервиша. Но я была готова, ловко парировала все выпады, выставленной вперёд, словно щит секирой.

Сильный удар ступней и тут же подсечка, я увернулась и отскочила.

Настала моя очередь наступать, я бросилась в атаку. Острие секиры засвистело в воздухе, лезвие превратилось в смазанное светящиеся пятно. Старик будто трава на ветру гнулся и уклонялся от смертоносного оружия во все стороны. Его трость без усилий отклоняла острый наконечник.

Изловчившись, я крутанулась в акробатическом пируэте, словно гибкая тростиночка и выбила-таки палку из рук учителя. В завершение кульбита встала в боевую стойку.

Звездочёт одобрительно сощурил свои и без того узкие глаза.

– Я спокоен за тебя, Бирюза! Ты готова! Лучшие хашисыны пустыни не ровня тебе в боевом искусстве. Большинство из них никогда не добьются за столь короткое время того, чего смогла ты. – Дервиш одобрительно кивнул и поклонился, сложив перед собой руки домиком. Я тоже с уважением склонилась в ответном поклоне, приложив ладонь, сначала ко лбу, а потом к сердцу.

Старик протянул руку, трость, скользя по полу, подлетела к чародею и сама прыгнула ему в ладонь. У звездочёта были раскосые глаза, длинные седые усы, как у сома и жёлтая будто чай кожа.

Учёный, прихрамывая и опираясь на посох, поплёлся к рабочему месту. Я послушной ученицей за ним.

Выждав приличествующее время, я заговорила.

– Я убегаю сегодня, – не смело обронила я, – Отец совсем распоясался даже возвратился с полдороги, лишь бы жениха проводить, вдруг заблудится в пустыне и не доедет. Батюшке не терпится убедиться, что товар передан с рук на руки, принят, получен и назад не вернётся.

Чародей далёких земель ничего не отвечал, только задумчиво поглаживал длинные усы и согласно качал головой.

– Ты – непослушная дочь. – Прошелестел дервиш, его голос был тих и надломлен. – Будь ты моей, по твоей спине давно прошёлся бы посох. – Хорошая дочь должна привести в дом жениха и принести почёт в семью!

Посмотрев на моё скисшее лицо, звездочёт обречённо махнул рукой, на манер: горбатого могила исправит.

– Но в тебе слишком много силы твоего отца. В молодости он был великим воином. У каждого свой путь, мой завёл меня в жаркие песчаные края и свёл с тобой, Бирюза. И хоть ты не обладаешь твёрдостью и чистотой Нефрита, ты не менее дорогое сокровище, радующее мой старческий взгляд. Я помогу тебе, – старик прошаркал к стенной нише и вынул из неё шкатулку, завёрнутую в ткань. Скрипнули петли, крышка сундучка открылась. – Вот они. Оковы Джинна.

Вечерний вызов на ковёр к грозному родителю, не поколебал моей решимости, я уже была собрана и готова, поэтому удар перенесла стойко.

– Фирюза, моя неразумная дочь! – гремел батюшка, – Ты долго испытывала моё железное терпение! Видят пески, я избаловал тебя!

Батя, в белой чалме с большим пером и дорогом халате расхаживал взад-вперед как военачальник перед строем солдат. Изогнутый полумесяцем ятаган звенел о мягкие шевровые сапоги с загнутыми носами.

– Не я ли заботился о тебе?! Оберегая от всего, одевая в дорогие шелка?! Я предлагал тебе лучших сынов пустыни на выбор…

«Короче, батяня. – Подумала я про себя. – Ближе к делу, переходи к самой сути».

– Ты всех их отвергла, опозорив мои седины, обидев и смертельно оскорбив лучших наггов империи! И поэтому я сам выбрал тебе жениха!

Мой отец, по-видимому долго готовился к этому представлению. Султан олицетворял собой образец родительского гнева и величия, при виде которого я должна была в страхе пасть ниц и уткнувшись лицом в ковёр, смиренно просить прощения. А после, вскочив, стремглав бежать под венец, роняя тапки, спотыкаясь и падая.

Не на ту напал. А собственно, что он мне может сделать? Избить до полусмерти? Кому я тогда буду нужна с синяками? Запереть в оазисе? Испугал страуса песком. Я в застенке академии невест с семи лет томлюсь. Пора на волю.

Но сейчас открытый бунт не входил в мои планы. Я вспомнила главные заповеди примерной дочери.

«Воле отца не перечат, его приказы не ставят под сомнения». Опустив глаза к полу, я приняла покорный вид и смиренно произнесла:

– Да, батюшка, слушаюсь и повинуюсь!

– Погоди, – махнул рукой султан, он по-видимому ещё не закончил тщательно отрепетированную речь. – Так как я не бездушный родитель я даю тебе последний шанс найти себе мужа по вкусу, чтобы потом ты не могла упрекнуть меня в плохом выборе. В столице будет проходить отбор невест. Халиф изволит отбирать спутниц для своих семи сыновей. Ты отправляешься туда, помимо лучших цветков пустыни там будут и выдающиеся нагги империи, самые благородные и самые родовитые.

Султан ещё не произнёс свою речь до конца, а в голове у меня уже крутился хитроумный план. Наследник! Будущий халиф! Заполучишь хозяина земель – власть будет твоя, а уж заставить изменить законы страны… Жена, которая точно знает, чего хочет – легко добьётся от мужа желаемого. Наггини станут свободными, будут иметь право голоса, они смогут владеть собственностью и самостоятельно выбирать себе вторую половину!

– … Должен же тебе в конце концов хоть кто-то приглянутся…

– Да согласна я, согласна… – перебила я родителя, рассматривая пёстрый узор на ковре и думая о своём.

– Что? – не поверил своим ушам убелённый сединами султан. А где же глиняные вазы и подушки, летящие в него? Где женские вопли: «Не хочу женится!». Где слезы градом и обещание уйти в монастырь. Мужской. Или в пустыню к отшельникам извращенцам?

– Согласна?

– На все и сразу, и на жениха, и на отбор, – закончила я. – Могу я уже идти собирать вещи? – Спросила у ошеломлённого лёгкой победой султана Аш Ша`харна.

Я тут внезапно вспомнила про бурдюк с водой и лепёшки в дорогу. Кой-какую одежду я собрала и спрятала в саду, наручи для джинна у меня при себе, оружием я увешана как пальма финиками, а вот про еду я как-то забыла.

– Но смотри! Если не выберешь жениха до конца свадебного отбора: быть тебе замужем за Арш`хан-беем! Он просил твоей руки и я подписал бумаги! – потряс мне в след свитком пергамента батюшка, но угроза у султана получилось не столь страшна, как ему хотелось. Все удовольствие испортило моё полное и безоговорочное согласие и отсутствие интереса.

Служанки замотали меня в километры газовой ткани, чтобы ни один взгляд, ни один лучик света не попадал на меня. Руки были затянуты в высокие перчатки – прикосновения чужаков запрещались.

Прислужницы, шипя и плюясь про себя ядом дёргали платье за завязки, трясли меня, как куклу, стараясь в отместку за отцовский нагоняй причинить мне мимолётную боль и неприятности. Для меня не важны их мелкие издевательства, и мнимые победы, мои мысли уже унеслись далеко в пустыню к парящим дэвам.

За мной приехал посланник от жениха, который должен был сопроводить меня в столицу, где я и встречусь с нагг-беем, уготованным мне в мужья. Это его, полный подарков караван ублюдов, выехал навстречу моему батюшке-султану и уговорил отца развернуть оглобли в обратную сторону.

Нет, этот Арш`хан-бей слишком быстр и шустер себе во вред. На востоке так дела не делаются.

Надо ли рассказывать, что я тщательно готовилась к отъезду в столицу и встрече с очередным потенциальным мужем. Молясь, чтобы свидание прошло максимально неудачно.

Уж я-то постараюсь, чтобы женишок запомнил меня не с лучшей стороны, самолично разорвал помолвку и, вздрагивая, вспоминал по ночам. И часиков этак в три утра просыпался в холодном поту, потому что я ему приснилась.

Для милого у меня припасены дрессированные змеи, ручные скорпионы и прочие пустынные гады. Ни о каком замужестве после знакомства с этой братией и речи быть не может.

Досрочную встречу с представителем жениха я затеяла, чтобы в один присест разделаться с двумя проблемами и САМОСТОЯТЕЛЬНО отправится в Аш`шар с чистой совестью и честно выполненным долгом по устранению жениха. А в столице уже ничем не рискуя и без препятствий приступить к охмурению сыночка халифа.

Голова разболелась от украшений, чтобы избавиться от боли я вышла в сад. Что-то этот представитель моей будущей жертвы не торопится к встрече со мной…

Не спеша прогуливаясь по саду, я и не думала смотреть под ноги, конечно же споткнулась обо что-то в траве. Собрав себя с земли и рассмотрев то, обо что я запнулась, я засмеялась, спугнув маленьких птичек с ветвей. В траве лежал толстый покрытый чешуёй хвост.

Мне пришло в голову подшутить, подняв ногу, я постаралась наступить на конец, осторожно, чтобы не было больно.

Скорее всего, оконечность тулова принадлежит наставнице. Их набирали из вдов и замужних дам по каким-то причинам решившим жить отдельно от мужей. Мы, затворницы академии невест, дружно не любили своих преподавательниц и дамы отвечали нам тем же. Мне показалось смешным так подшутить над наставницей. Вот неизвестная лежебока удивится, она там прохлаждается, а тут ее за другой конец схватили.

За секунду до того, как моя туфля без задника, наступила на чешуйчатую колбасу, конец резко вильнул. Нога опустилась в траву. Приманка выжидающе лежала. Ещё попытка! Мимо! Хвост дёрнулся и лёг рядом, ожидая и дразня.

– Вот как? Поиграться хочешь? – Спросила я у него, скинула туфлю с загнутым мыском в траву и подкравшись, пощекотала чешуйчатый бок пальцами. Хвост радостно забил по траве.

Весело! Противоположный конец тела прыгал по земле, словно лягушка, не давая себя поймать, но и не убегая далеко. Над головой затрещали ветки и посыпалась листва, кто-то завозился наверху, но я не обращала на это внимания.

В академии невест тоска и скука, занятия с утра до вечера, короткий миг посещения родственниками и опять занятия, скука и тоска.

Я сняла перчатку и протянула руку. Хвост в страхе шарахнулся.

– Не убегай! – зашептала я. – Нам ведь так весело.

Я подползла ближе и медленно потянулась ладонью к добыче. Хвост боязливо отодвинулся и отполз, словно боясь моего прикосновения.

Он лежал возле самых кустов, его кончик нервно подёргивался, жалея, что затеял игру со мной.

Не успела я протянуть руку, как конец юркнул в листву и исчез.

Боясь потерять неожиданного друга, я, встав на четвереньки, смело поползла в густые заросли.

Под разлапистыми ветвями было темно и прохладно, этот уголок вечно цветущего сада находился возле самой крепостной стены окружавший мой маленький привычный с детства мирок.

Добравшись до стены, я выдралась из кустов на небольшую поляну, из-за дерева, раскинувшего свои ветви во все стороны, палящие лучи солнца не попадали сюда.

С ветки свисала моя добыча. Подкравшись я, не смущаясь, схватила хвост и с возгласом:

– Хватит убегать! Давай знакомиться! – резко дёрнула.

Но эффект вышел ошеломляющий, вовсе не такой каким я его себе представляла. Возможно, я слишком сильно потянула, не соизмерив силы.

Наверху заорали, послышался треск ломаемой ветки, я не успела отскочить.

Меня сбило с ног и навалилось что-то горячее и тяжёлое.

Открыв глаза, мне пришлось во всей красе увидеть ужас содеянного.

С земли поднимался гигантский нагг-наёмник.

Грабитель-вор-насильник-убийца – все это было синонимами одного слова – хашисын. Сыны Хаши – беспризорники, подобранные знаменитым бандитом. Воспитанные и обученные как совершенные убийцы. Я слышала об этом только краем уха, вот довелось увидеть воочию.

Хашисыны – похитители женщин. Это огромная воровская сеть, включающая в себя убийц, шпионов, наёмников, воров и прочих отбросов империи. Вы можете нанять хашисына, и он выполнит любое ваше задание, вопрос только в цене. Именно сынам Хаши принадлежит группировка фрименов воров-людей крадущих женщин не только по всей Агар`шайе, но и в соседних королевствах.

Вот уж не ожидала увидеть здесь наёмника с замотанным тряпкой лицом, традиционным патронташем из ядовитых кинжалов на груди, двумя ятаганами за спиной и ко всему прочему в боевой ипостаси.

С обычным человеком я бы ещё смогла справится, но с перевоплощённым в полузмея наггом – определённо нет. Он меня одними кольцами задавит и выжмет как тюбик с благовониями.

Глаза метались по сторонам ища спасение.

Не хочу в гарем к жирному паше, не хочу быть чьей-то игрушкой или разменной монетой! Не хочу, чтобы отца шантажировали через меня, присылая ему мои отрезанные локоны или кровь во флакончике с записочкой о том, что в следующий раз он получит мой глазик или мизинчик. Я единственная незамужняя дочь султана Аш`Ша`харна, властителя северного султаната. Даже в голову не приходит, что они потребуют у отца за мою жизнь.

Да все что угодно! Курьерский путь для наркотиков, контрабандную тропу через границу, дорогу для перемещения и ввоза рабов на территорию империи. И ведь отец пойдёт на это, лишь бы сохранить мою жизнь и честь. Страшно представить, что халифат сделает с нашей семьёй, если подобные нарушения вскроются.

Мра-ак.

Так, не паниковать Фирюза! Я должна не допустить этого любой ценой. Рука нащупала под складками газа железные наручи. Если хашисын ещё в добавок и маг, то оковы его сдержат.

– Ах… – обрадованно мурлыкнул наёмник. В первые секунды он ощетинился и принял боевую стойку точь-в-точь ту, в какую встают ядовитые кобры. Но увидев мой наряд, расслабился. – Вот ведь не думал, что столь прекрасная добыча попадётся мне так скоро. Правду говорят охотники: на ловца и зверь бежит! Здравствуй, мой маленький трофей, – от этого вкрадчивого голоса леденило душу. – Иди ко мне.

Я как неразумная мышь, знающая что она практически в пасти у кобры и потому безумно и отчаянно сопротивляется. Я рванулась в последний бой.

Рванулась и проиграла. Бросок колец, и я в плену. Вокруг меня возвышаются чешуйчатые стены из живой плоти. А хашисын посмеиваясь приближается. Его наглые, подведённые сурьмой глаза скользили по моей фигуре.

– Ай, какая красавица, не ожидал встретить здесь такую… – лукаво произнёс наёмник, сощурив раскосые глаза. Мне доподлинно было известно: такая боевая раскраска наличествует только у одного сорта магов – пустынных некромантов, повелителей песков и восставших мертвецов.

Пока я, разинув рот глазела на мейк ап, в спину меня толкнуло нечто тёплое и шершавое. Оглянувшись я поняла, что мне конец. Я как глупый ублюд загнала сама себя в западню, – отступать больше некуда.

Наёмник не долго думал, его глаза горели алчностью и бесшабашным весельем бандита. Во взгляде светилась та самая особенная радость присущая всем разбойникам она вспыхивала в них аккурат в тот момент, когда наёмники чётко осознавали: жертва в их власти, они вдоволь могут поиздеваться над ней.

– Подаришь поцелуй – жива останешься, – змеиное кольцо стало медленно сжиматься, а мои пятки поехали по траве. Хашисын вперил в меня свои бесстыжие зенки.

И взгляд этот был настолько неприятный, как у хищника, осматривающего свою добычу, уже пойманную и приготовленную к расчленению. Остаётся только выбрать в какой бок вонзить клыки и оторвать сочный шмат мяса, дабы в полной мере насладиться вкусом и ароматом дичи. Вот какой это был взгляд. И я как загипнотизированная смотрела в эти чёрные глаза, по одной простой причине что это была единственная доступная часть лица.

– Если посмеешь что-нибудь сделать – мой отец оторвёт тебе хвост! – смело пискнула я.

– И кто же отец этого сладкого пустынного медка?

– Сам халиф! – выпалила я, не найдя более влиятельного человека в Агар`шайе. Эффект от неприкрытого вранья получился странный: разбойник несказанно удивился, но смелое заявление задержало его лишь на считанные секунды, хашисын быстро очухался от изумления и зло проговорил:

– Я знаю всех шестерых дочерей халифа. Ты точно не одна из них. Я бы узнал свою сестру.

Последнее заявление наёмника огорошило меня не меньше, чем мои фальшивые признания.

«Боже мой, – подумала я. – Как глубоко запустила свои щупальца коррупция. Халифат Агар`шайи имеет отношение к самой многочисленной банде наёмников. Более того один из членов правящей династии состоит в ней!»

– Я внебрачная дочь… – угрюмо буркнула я, в надежде, что кровосмесительная связь испугает похитителя женщин.

Не тут-то было, моё заявление ничуть не поколебало решимости наглеца, более того ещё больше раззадорило.

Я молчала исподлобья по-боевому глядела на преступника.

Палец наёмника нагло поддел газовую ткань, закрывающую моё лицо и потянула вниз.

– Это не имеет значения, – легко отмахнулся от моих слов наёмник. По-моему, у этих хашисынов ни стыда ни совести. – Я с большим удовольствием попробую сестрёнку на вкус. Мне очень интересно: везде ли ты такая же сладкая? – Развратник предвкушающе облизал губы раздвоенным языком.

«Вот черт! – Мелькнула мысль. – Угораздило меня оказаться наедине с мужчиной, более того в его крепких объятьях, хоть и хвостовых, змеиных, что ещё пошлее. Срам-то какой! Это не по законам халифата! Не этому нас учили наставницы на уроках этикета!»

Даже сквозь ткань, закрывающую лицо, я видела, как разбойник противно выпячивал губы трубочкой для поцелуя.

Я не могла позволить ему сделать это! Во-первых, – это неприлично, целоваться с мужчиной до замужества. Во-вторых… Черт, да мне попросту противно лобызать этого пустынного шакала, каким-то подозрительным образом затесавшегося в сынки самого халифа. Побочный отпрыск, не иначе! Одно дело целовать в колючую щеку отца, обнимать сестёр и подруг, но лизаться вот с этим пыльным шелудивым псом… Нет уж, увольте. К тому же мало ли до чего могут довести поцелуйчики под сенью листвы. Все начинается с невинных лобызашек, а потом так устаёшь от них, что очень хочется полежать на травке отдохнуть. Вот уж дудки, терять девственность мне никак не хотелось.

Каждый нагг-бей мечтает, чтобы его невеста была чиста и прозрачна (наивна) как небо пустыни. Красива как цветок, глупа словно пенёк, и при этом в постели знала всякие хитрости. Ну, вот как такое возможно, скажите на милость?

Стоп. Я задумалась. А ведь потерять невинность – сто процентная гарантия, что более не один женишок к тебе не посватается, даже за мешок денег и караван ублюдов. Но не с первым же попавшемся сыном дикой собаки это делать?! К тому же тогда мне не выйти замуж за старшего сыночка халифа и не изменить законов этой страны. Я про себя цыкнула зубом. Придётся и дальше прикидываться нежным и невинным оазисным цветочком, если я хочу попасть на отбор невест, более того пройти его.

Самая сложная задача, особенно если по натуре ты пустынная колючка.

В тот момент, когда шершавые, натёртые рукоятью ятагана ладони сомкнулись на моей талии, я приготовилась надеть на похитителя женщин магические кандалы. Главное отвлечь хашисына, чтобы он не заметил, как я достаю оковы. Как нас учили завораживать и отвлекать мужчин? Вот сейчас и проверим, хорошая ли из меня ученица или я полная бездарь, как утверждают наставницы.

Я стыдливо посмотрела в сторону, а после резко на разбойника, не забыв при этом призывно помахать ресницами.

Губы похитителя женщин уже были в нескольких сантиметрах от моих, но нагг замешкался. Сработало!

Клинк. Клинк.

Это застегнулись наручи на запястье бандита.

Хашисын замер. Я подняла глаза.

Наши глаза встретились.

– Пустынная гадюка… – только и успел прокомментировать мои действия наёмник. В следующий миг нас обоих ослепила вспышка.

Змеиные кольца конвульсивно сжались, стиснув меня в смертельных объятиях.

Эффект получился катастрофичной. Вспышка пламени и рёв ветра, заглушаемый воплем сгорающего наёмника.

«Боже мой, что я наделала? Убила сына халифа!» – Единственная мысль, которую я успела подумать. В следующую секунду здоровые лапищи схватили меня за талию и рванули в высь.

Ветер пыльной бури трепал волосы, острые песчинки царапали нежную кожу лица, забивались за пазуху просторной туники, щекотали голое, не привычное к грубому воздействию тело. Острые, жестокие когти пустынного дэва сжимали оголившийся живот. В грязно-серых клубящихся тучах грохотали раскаты грома, сверкали молнии. Крылья мучителя с таким же громоподобным хлопком разрывали воздух на части, унося меня все дальше и дальше от родного дома.

Сквозь пелену мечущегося песка я увидела два горящих во тьме глаза похитителя. Они пронзали яростной, отчаянной ненавистью, впиваясь в самую душу, как будто в произошедшем была виновата я.

Резкий порыв ветра, толчок и я лечу вниз. К смерти.

Когтистая лапа ловит меня в нескольких метрах от земли. Последний удар крыльев и спину холодит песок пустыни.

Сильные руки во тьме обнимают, а обнажённое разгорячённое тело вжимает меня в мягкую землю.

Перед лицом мелькает красная рожа джинна, искажённая яростью, острые змеиные клыки в оскаленном рту. Глаза тоже изменили свой цвет с чёрных бесстыжих на неистово жёлтые, с вертикальными зрачками как у змей.

Лапищи с острыми когтями схватали моё тело, норовя задрать одежду, грубо порвать её или сорвать.

Я отбивалась как могла, царапалась и кусалась, визжала в остроконечное ухо джинна, как бешеная кошка. Схватив горсть песка, даже швырнула ему в глаза, но бывший хашисын увернулся. В отчаянии я вцепилась зубами в ладонь демона. Не помогло, джинн зарычал ещё громче.

– ИЗЫДИ! – завопила я что есть мочи в ответ, и давление внезапно прекратилось.

Вновь поднялся небывалый ветер подхватил меня вместе с песком и понёс прочь.

Вынырнула из бархана, можно сказать восстала как зомби-мамелюк, сплюнула песчинки, отряхнулась, словно собака, подняв вокруг облако пыли.

Я стояла посреди пустыни в одной тапочке с загнутым носом, вторую голую ступню припекал раскалённый песок. Часть украшений унесло ураганным ветром, причёску испортило окончательно, одежду испачкало и порвало. К счастью, я сама практически не пострадала, всего лишь пара царапин и синяков, самые сильные на запястьях от лапищ хашисына.

Я огляделась.

Барханы, барханы, барханы. Песок, песок, песок. Бескрайнее пространство, цвета шкуры беспородного ублюда. Ни единого клочка зелени или сверкающей ленты воды. Даже скал, в тени, которых можно укрыться от полуденного солнца не наблюдается. И над всем эти висит убийственно яркий диск светила.

А у меня нет ни воды, ни еды, нет даже тряпки, чтобы укрыться от безжалостно испепеляющих лучей. На мне короткий лиф с вышивкой и расписные шелковые шальвары. Тонкая, полупрозрачная ткань, которую можно протащить через кольцо – не в счёт, от неё практически нет никакой тени.

Привыкнув к слепящему солнцу, я разглядела вдали свои разбросанные ураганом вещи и поковыляла к ним.

Сухие лепёшки, присыпанные пылью. Это ничего, они практически вечные, стряхнул с них песок и можно есть дальше, главное зубы не поломать. Чуть левее валялся бурдюк с водой. Эта находка уже радовала. Смена одежды: шальвары, лиф и халат. Все грязное, в пустынной пыли. В песке лежало огниво и медная лампа. Тоже не плохо, пригодятся ночью. Оружие, подаренное мне отцом, чтобы я в случае чего смогла защитить свою честь. То есть попросту убить себя до того, как… ну, вы понимаете.

Помню тот день, когда, обливаясь слезами, отец вручал мне этот маленький женский кинжал. Я тогда ещё поклялась, что скорее перережу горло насильнику, чем позволю кому-нибудь до меня дотронуться и навечно опозорить седины моего батюшки.

Если у отца украли его тщательно оберегаемую драгоценность, – это несмываемый позор на всю жизнь. Нет другого пути для нагга, проворонившего свою драгоценность, кроме как уйти в пески без воды, еды и быстро умереть там.

А вот если осквернитель или похититель попадётся участь его будет намного горше. Обычно тех, кто позарился на сокровище нагг-султана, закапывают в пустыне под обжигающим солнцем. С одним лишь отличием: раз в несколько дней пленника насильно поят и кормят, чтобы он не умер так скоро и помучался подольше. Говорят, когда знаменитый похититель женщин Хаши попался в гареме, такое было!

Болезный полгода мучился только за то, что позарился на младшую наложницу, которой от силы было лет двенадцать. Халиф её даже в глаза не видел. Вот такая оказия вышла с предводителем самой большой преступной группировки империи. Главаря нет уже и в помине, а дело его процветает. И я даже знаю откуда растут ноги. Если побочный сын халифа хашисын, лазает по оазисам и целует чужих дочерей. Не трудно догадаться кто стоит во главе хашисынов. Только зачем это нужно халифату необходимо ещё выяснить.

Из барханов были выужены склянки с притираниями и прочие мелкие вещи, без которых не сможет обойтись ни одна женщина. Я поползала по песку ещё немного, но увы, вторую тапку я так и не нашла.

Собрав все разбросанное обратно в запасные шальвары, я туго скатала их и уже привычно подвесила на пояс, завязав штанины на талии. Многие женщины, даже из состоятельных, носили вещи подобным образом, используя вместо сумки платок или ткань.

Я огляделась, вокруг никого. Только на горизонте высокий отбрасывающий узкую тень шпиль. К нему-то я и направилась.

Четырёхугольный гранитный столб обозначал края старого пути «из светлых в тёмные». По этой дороге в незапамятные времена ходили торговые караваны везли из Светлой империи в Тёмную ткани, специи, золото и магические вещи.

Я села под столбом и стала ждать. Рано или поздно здесь пройдёт караван. Воды у меня на неделю, а сухие лепёшки и вовсе вечные. Посмотришь на них и сразу найдётся куча других вещей, которые ты предпочтёшь съесть лишь бы не ломать зубы. Змей, скорпионов, да мало ли ещё чего вкусного и хрустящего водится в пустыни.

Тело чесалось от пыли и пота, в макушку даже сквозь ткань халата немилосердно жарило солнце. Его лучи слепили глаза, так, что они слезились и сквозь слезы невозможно было понять: что это там виднеется на горизонте. Пыльная буря или…?

Караван!

Длинная вереница нагруженных ублюдов. Каждая связка вьючных животных принадлежала пустынному негоцианту. Торговцы далёкие от войны и сражений собирались в большие группы, чтобы пересечь особо опасные участки пустыни.

Купцы направлялись в столицу. За пару колец я выменяла у них все что мне было надо. Более подходящее для пустыни платье и обувь, запас воды и еды. А также место на одном ублюде. Проезд на пыльном животном, кишащем блохами и другими насекомыми, обошлось мне ещё в одно кольцо с крупным камнем. Никто не хотел брать ответственность за женщину без сопровождения, но особо красивые и дорогие камни умеют открывать любые двери и проникать в самые узкие щели. Вы поразитесь способности драгоценных камней. И вот парадокс: чем больше рубин, изумруд или сапфир, тем в более маленькую щель он может пролезть, и открыть самую непреступную и наглухо замурованную дверь.

Больше всего мне понравился один торговец. Поразительно молодой, но уже опытный и, похоже, глубоко уважаемый остальными, более взрослыми купцами. Если бы это было иначе, его не выбрали бы главарём огромного каравана.

Черноволосый в кипенно-белом халате, огромной чалме с пером, и с дерзкой чертовщиной в карих глазах. Купца звали Пан-бей, а фамилию он не назвал.

Именно он и пожалел меня, взяв в свою вереницу ублюдов. Его животные были нагружены сверх меры, вокруг тюков витал поразительный запах специй и благовоний. Корица, мускат, кофе, мирр и ладан. Другие корабли пустыни были увешаны рядами холщовых колбасок. Я прекрасно знала, что так негоцианты перевозят самые дорогие виды тканей: шёлк, бархат, тончайший газ и органзу. В специальном ящике перевозилась диковинка из чайной страны: механические часы. Вещица, показывающая время без воды, песка, солнечного света или магии, только за счёт механизма из шестерёнок и пружинок.

Купец Пан-бей сказал – это подарок для его старшего и много уважаемого брата. Вот повезло родственнику. Раз в час, днём и ночью механизм мелодично отбивал склянки, а мы продолжали плыть сквозь пустыню на блохастых кораблях.

Не было числа чудесам, что вёз из дальних земель Пан-бей. Богаче каравана я ещё не видела.

Караван остановился на ночлег в оазисе. Ублюды были стреножены накормлены и напоены. Увы, все спали рядом с блохастыми мешками и только у трёх-четырёх богатых коммерсантов были свои палатки. Самая белая и большая из них, конечно же принадлежала Пан-бею.

Мне предстояло ночевать на отшибе. Кое как я устроилась под боком ублюда и долго не могла заснуть, в голову лезли всякие мысли.

Первая: вот я и вырвалась на волю из академии невест! Ура-ура, пол жизни об этом мечтала, только не предполагала, что свобода будет такой не удобной, жёсткой и пованивать потным ублюдом.

Вторая: лишь бы меня не хватились так скоро, добраться бы до столицы, а там я затеряюсь среди людей. Если батюшка обнаружит меня, посадит под домашний арест на всю оставшуюся жизнь, хотя, скорее всего, только до свадьбы. А там я уже буду проблемой мужа, а он моей.

Третья: как же хочется пи-пи.

Подхватив огниво, лампу и совочек, я на полусогнутых скользнула за соседний бархан.

Прежде чем копать ямку в песке, хотелось воочию убедиться, что вокруг нет змей и скорпионов. Не знаю кто из нас больше напугается змея или моя пятая точка, но очень не хотелось быть укушенной за мягкое место любой пустынной тварью.

Огниво никак не хотело поджигать трут, торчащий из носика лампы. Масло что ли в нем засохло?!

Я потёрла кончик лампы, пытаясь отчистить её от налипшего масла.

В мгновение вспыхнул яркий свет, а меня швырнуло на землю. Из вибрирующей лампы валил густой красный дым, он поднимался вверх, формируя фигуру. Когда трансформация завершилась надо мной возвышался огромный до небес красный демон.

Ходить в песочек резко перехотелось.

Ещё до того, как я успела поднять свою челюсть с земли, демон бросился на меня с небес. Я не успела даже крикнуть.

– У-У-У-у-бью-ю-ю-ю… – голос джинна из громоподобного уменьшился до вполне нормального земного, ровно как и его хозяин.

Надо мной нависал вполне симпатичный парень, если не считать красного цвета лица, остроконечных ушей с золотой серьгой в мочке, когтей и клыков.

«Получилось! Получилось! Получилось! Я ПОЙМАЛА ДЖИННА!» Если бы я не была поражена, то, выдала бы более умную мысль. Но сейчас, когда все во мне ликовало, я только и смогла возмущенно прокомментировать:

– А где фраза «слушаюсь и повинуюсь»?

– Ах ты дрянь малолетняя! – Взревел джинн вновь надуваясь до гигантских размеров. – С чего ты взяла, что я буду тебе всецело подчиняться?!

Я выставила ладонь вперёд останавливая пленённого нагга-магга.

– Можешь не объяснять, – прервала его я. – Знаю! Всего три желания! Просить дополнительные нельзя. – Кулак зависший надо мной с силой опустился и… застрял в двадцати сантиметрах. Крича на непонятном языке и виртуозно ругаясь, бывший наёмник-маг, а ныне джинн крушил скалы вокруг меня, вполне успешно выравнивая пейзаж и бросаясь песочком во все стороны. Ну, нормальный такой разозлённый мужчинка, это вы ещё моего папочку не видели, когда он Фатиме в шахматы продул. Здесь главное перетерпеть шум и вовремя увернутся от летящих предметов.

Пока черноволосый наёмник развлекался с камушками я шевелила мозгами и составила вполне себе приемлемый план.

– Джинн?! – позвала я.

– Гррр#@%&!!! – отозвался он.

– Ну и отлично! – не стушевалась я, маг-нагг просто не слышал, как мой папочка ругается, когда некто из его султаната лажает, а ему, батюшке, приходится разгребать за нерадивым подчиненным. – Итак! Приступим к первому желанию! – я набрала в грудь воздуха. – Хочу иметь такого мужа, который будет меня безумно любить, носить на руках и выполнять все мои желания!

Пылающий джинн скрипнул зубами, зарычал то ли от боли, оковы сжигали его запястья, то ли от ярости.

Превозмогая себя, он рывками склонился в деревянном поклоне.

– Слушаюсь и повинуюсь! – джинн вспыхнул и потух. Вероятно, это означало что моё желание выполнено.

Значит ли это, что где-то в пространстве-времени у меня появился тот, кто будет любить меня и ценить превыше всего? Посмотрим, главное, что я обезопасила себя на всякий случай от похищения, и внепланового замужества, что столь часто бывает у нас на востоке. Если меня и украдёт кто-то, то это будет самый лучший мужчина на свете!

Правда сестры обычно говорят, что такая непослушная наггиня, как я нужна женихам словно пятое колесо повозке. И если батюшке когда-нибудь и удастся сбагрить меня с рук, то назад он меня возьмёт только за большие деньги, не иначе. По той простой причине что пока Фирюза мужняя жена, – она не отцова проблема.

Теперь же: нет жениха, нет проблем!

Я радостно обернулась к джинну, и моя улыбка погасла.

Во взгляде мага пылала такая запредельная ярость, что я тут же решила: как только загадаю своё последнее желание вышвырну лампу куда подальше в пустыню, ну или задарю самому злейшему врагу. Пусть джинн над ним измывается.

– Отличненько! – Я коварно сложила пальчики домиком. – А теперь я хочу загадать следующее желание.

– Гр-р-р… – отозвался плененный маг. Ну и скудный же у него словарный запас, меньше чем у пещерного человека.

– Вот что, друг мой шелковый, выбора-то у тебя нет. Сделать ты мне ничего не можешь. Поэтому выполняй желания как следует. Имей ввиду, я всегда случайно могу уронить лампу в пустыне, а поднять забуду! Не с руки мне спускаться с ублюда, чтобы потерянное барахло поднимать и лежать тебе тогда в песках тысячу лет!

– И откуда берутся такие шантажистки и оторвы? – Поразился бывший разбойник, а ныне джинн. Куда делись все нежные и прекрасные цветы пустыни?

– Загнулись от ваших грубых мужских культяпок. Остались только колючки, типа меня. Ну так как? Поможешь охмурить старшего сынка халифа? Или мне продать твою лампу? – я подбросила вышеописанный предмет на ладони и ловко поймала его. – Все же пару медяков за этот хлам дадут…

Угроза сработала. Я, прямо таки, слышала зубовный скрежет и скрип сгибаемой против воли в поклоне спины. И внезапно сжалилась над несчастным.

– Хорошо, исполнишь два моих желания, а третьим я тебя освобожу! По рукам?

– Одно твоё, а последним свобода! – напомнил мне маг о потраченном. – По рукам, вот только…

«Вечно это только!»

– … есть пара ограничений.

– Чего ещё? – возмутилась я. – Разве ты не всесильный джинн и тебе не дана космическая мощь взамен на магические оковы?

– Мощь, конечно, появилась, – почёсывая призрачную щеку протянул хашисын. – Только вот я чувствую, что не могу влюбить, тем более убить. Что-то мне подсказывает ты сама кого хочешь укокошишь, если тебе это надо будет. Оживить мёртвого тоже, не того… Хотя раньше мог. Теперь не могу и все тут! Так же нельзя загадывать увеличения желаний. Обмен не возможен и претензии не принимаются! Не знаю откуда я это знаю, но…Знаю! Чёрт! В коем- то веке позарился на цветок пустыни, а оказалось, что напоролся на кактус! – перескочил на своё насущное хашисын.

– Ну вот теперь плачь, колись, но продолжай есть кактус, джинн. Мы надолго с тобой вместе, до самой моей свадьбы.

– Боюсь я до этого не доживу.

– А ты, постарайся. Быстрее окольцуем старшего сыночка халифа, быстрее освободим тебя.

– Стоп, стоп! Что ты сказала ты имела ввиду САМОГО старшего?

– Его самого.

– Тогда наше дело ублюжья лепёшка! Все сыновья халифа маги и некроманты. Я – Лаш Арш`хан, последний сын халифа. – Представился джинн.

– Очень приятно. – Мы поручкались.

– Шахзаде Пан Арш`хан – занимается торговлей, он мой старший брат. Впрочем, как и все остальные. Шахзаде Таш Арш`хан – глава ночной стражи. Шахзаде Арнш Арш`хан – глава дневной стражи. Шахзаде Вайран Арш`хан – второй военачальник. Шахзаде Гайран Арш`хан – первый военачальник

Я пересчитала пальцы что-то не сходилось.

– Я слышала, что у халифа семеро сыновей.

Джинн ухмыльнулся, гаденько так, вредьненько.

– Ага именно семь. Один внебрачный самый старший. Великий Визирь и первый советник халифа. Вся власть халифата сосредоточена в его руках.

– Проблема-то охмурить мужчину в возрасте! – махнула я рукой. – Да они как щиколотку голую увидят так дрожать начинают от любовной горячки! Я соблазню этого визиря за семь дней!

– Ага только этот «мужчина в возрасте» презирает женщин больше всего на свете и заядлый холостяк! – огорошил меня Лаш.

– Тогда все усложняется, – задумчиво пробормотала я, обескураженная таким поворотом дела, – мне понадобится больше недели.

«Великий визирь…» – подумала я про себя. – «Так вот кто мой главный соперник и цель!»

– А чего это ты так лыбишься? – я повернулась к джинну. Красномордый пустынный засранец скалился во все тридцать два зуба.

– Первый советник противник всего того, что именуется «браком», по его словам, хорошую вещь так не назовут. Все что связанно с женщинами он не переносит на дух, брат никогда ни на ком не женится, как бы не старался наш батюшка. Власть и влияние для него все. Этот отбор невест, затеянный нашим отцом – гиблое дело. Ни одна невеста не сможет его пройти. Соблазнить и увлечь моего брата, невозможно, ведь у него просто нет сердца.

– Искренне жаль твоего брата, но с этого момента он обречён.

– Почему?

– Потому что это и есть наша цель!

– Что-о?

– Как бы он не сопротивлялся, я выйду за него замуж или придётся его убить, но у нас есть ты, джинн, и твоя запредельная космическая сила. Так что решительные меры не понадобятся.

– Ты забыла я не могу влюбить-убить-воскресить.

– А это и не требуется, – я причмокнула губами изображая комичный поцелуй, понукая ублюда. – Влюблением займусь я, а ты обеспечишь достойный антураж!

– Как это?

– Вот глупый! Не могу же я претендовать на руку и почку старшего сына халифа имея за душой всего лишь одну смену шальвар?! В столицу я должна прибыть как самая богатая и знаменитая султанша.

– Поэтому готовься к моему второму желанию! Морально.

– Все это бесполезно на такие дешёвые штучки как золото и титул мой брат не поведётся, уж я его знаю!

– Джинн…

– Да?

– Опять ты за старое? Что за пораженческие мысли?

– К тому же, где это золото дешёвое?

– Эх… ты не понимаешь, мой брат: гроза женщин. С шестнадцати лет на него вешались самые лучшие красавицы.

– А я с одиннадцати в одиночку отбивалась от толп женихов и гроздьями отваживала их от своего крыльца. Я думаю, мы с твоим братом найдём общий язык.

– Да откуда ты знаешь, что сможешь с ним поладить? Может ему вообще мальчики нравятся!

– Ну вот видишь? – не сдавалась я. – У меня с ним куча общих интересов, мне тоже больше по вкусы мужчины.

– Он коварен как пустынный иприт.

– Я тоже не палкой делана.

– Он страшен как смертный грех!

– И я далеко не первая красавица!

– Он мертвецов поднимает! – продолжал пугать меня младший братик великого визиря. – У него целая армия зомби-мамелюков!

Я постаралась не испугаться, так слегка побледнела, мне это даже к лицу.

– У мужчины должно быть любимое хобби.

– Он женщин не любит!

– Я тоже совершенно не в восторге от них. Все они жестокие и коварные хищницы, только прикидываются белыми и пушистыми. Я тому наглядное доказательство! Ещё возражения есть?

Пару минут бывший маг-нагг очумело молчал, потом выдал:

– Моему брату конец! Я с тобой! Чем смогу помогу и даже сверх трёх желаний от себя лично добавлю, есть у меня небольшой лимит на толику магии.

Я хищно улыбнулась, дала шпор ублюду, дело было практически в шляпе.

– И всё-таки страшно, мой брат сущий дьявол.

Ну надо же, как главный советник запугал родственничка. Надо присмотреться к этому мужчине повнимательней.

– Разберёмся. Как говорит моя нянюшка Фатима: «Нет такого мужчины, которого не сможет съесть с пловом умная женщина!» – Эх, вот бы кого мне в помощники, а не этого джинна-пораженца. Вспомнила я мудрую няньку, ныне компаньонку. – Нам главное на отбор попасть, а там мы уже отберёмся как следует. Так что слушай моё второе желание, джинн.

Вышеупомянутый навострил свои и без того заострённые уши.

– Я хочу стать султанной! Богатой, красивой, знатной, такой невестой, чтобы любой принц бежал за моим ублюдом! Падал, вставал и снова бежал!

– Ты уверена? – С сомнением проговорил бывший хашисын.

– Да! – от чистого сердца сказала я.

– Слушаюсь и повинуюсь! – проговорил джинн. Налетел ветер подхватил меня, ублюда, и караван. Началось волшебство!

Главные ворота дворца приоткрылись и в проёме появился герольд с непомерно гнусавым голосом.

– Прошу любить и жаловать! – возгласил он. – Принцесса южного султаната Жадеита эль Ша`Марн… – Мощный рывок ладони главного визиря и створка, ударив глашатая по лицу, заставила его заткнутся. Дверь захлопнулась прямо перед важно вышагивающей принцессой.

– Ну уж нет, отец! Свадьбы никакой не будет! – не контролируя перевоплощение, как змея прошипел первый советник. Искажённое от гнева лицо покрылось чёрной чешуёй, сквозь оскаленные клыки проглядывал раздвоенный язык. – Если я когда-нибудь и выберу себе невесту, то по собственному вкусу и без указки родственников!

– Ну и выбирай! Кто тебе запрещает? Вон их сколько много! – Толстенький халиф с пурпурным пером на чалме указал пальцем на дверь, за которой слышался приглушённый скулёж принцессы южного султаната. – А жениться ты должен и непременно до тридцати! Если хочешь удержать власть в своих руках!

– Тогда я не завидую той, которая позарится на мою свободу! Я ей такую жизнь устрою, что она света белого невзвидит.

– О мой неразумный сын! – на манер блеющего козла заголосил халиф, закатывая глаза к небу. – Позор моих седин. Язва моей печёнки! Нет ничего лучше семейного счастья! Это известно каждому мудрецу.

– Ага, когда какая-то баба говорит тебе что делать, где снимать чалму и куда ставить свои бабуши?!

– Причём здесь домашние тапки сын? Прекрасный цветок пустыни, хозяйничающий в твоём доме…

– Главенствующий как полководец, – перебил неразумный сын, – и строящий рядами мужа и своих домочадцев как солдат!

– …делает твою жизнь чарующей и прекрасной…

– Делает жизнь ужасной! Проблемной и геморройной! – огрызнулся старший сын правителя.

– …и, что греха таить, комфортной. – Разозлился толстенький халиф. – О! Г-р! И за что меня боги наказали таким непослушным отпрыском?! Между прочим мои шлёпанцы всегда охлаждены, чтобы после праведных дневных трудов мои ноги отдыхали в благодатной прохладе! Чалма моя всегда на положенном ей месте, а халаты выглажены! А в твоих покоях словно перевернулась погребальная процессия! Везде земля, трупы и магические кристаллы!

– Вот и отлично! Все на своих местах! Там, где я их и оставил! – рявкнул главный визирь.

– Трудолюбивая женская рука навела бы там по…

– Мне меньше всего надо, чтобы какая-то женщина лезла со своими правилами в мои эксперименты, перекладывала вещи и стирала пыль с моих проектов!

– Можешь говорить, что хочешь. До тридцати ты должен обзавестись женой! Иначе не быть тебе, безродному, правителем! Только брак с султанной откроет тебе путь к престолу халифата! Не обзаведёшься парой и наследниками трон уйдёт к твоему младшему брату! И это моё последнее слово! – взвизгнул правитель.

– Ну и пусть подавится троном, власть все равно в руках первого советника! – огрызнулся визирь.

– Только ты уже советником не будешь я тебе это гарантирую!

– Ну, хорошо, я такие требования к качеству невесты предоставлю, что не одна из них не справится, ни одна из этих хищниц не пройдёт отбор! Я им не достанусь! Нет кандидатки – нет жены! Не будь я главный визирь! – и развернувшись вокруг своей оси некромант удалился.

– Пройдёт, найдётся, будет такая, которая тебя сделает! – посмеиваясь сказал халиф, – Столько лет живёшь, сын, а не знаешь: чего хочет женщина – того хотят боги!

Когда из-под Пана Арш`хана вылетел ублюд и взлетел вверх раздуваясь и перевоплощаясь, купец не очень удивился. Пустынные дэвы шалят, Шайтан их побери, караван въехал в лежбище духов. Видит Бог, дэвы любят зарываться в песок и дремать там тысячелетиями, миражи в пустыне это всего лишь отзвуки их снов. Но, чтобы пустынным духам снились ублюды, превращающиеся в элефантов… Это ж какие извращённые сны надо видеть!

Но когда сундуки с золотом и добром начали размножаться и преумножаться методом почкования, глаза бывалого торговца и шестого сына халифа полезли на лоб.

Я любовалась своим хвостатым навьюченным приданным, когда на меня внезапно напали со спины.

– Ага! – пухлая лапища схватила за плечо. В испуге я крутанулась вокруг своей оси и как меч выставила вперед лампу с торчащим из нее джинном. Опытного караванщика, отразившего не одну атаку разбойников-фрименов, это не смутило. Он выхватил кривой ятаган и продолжил наступать. – Кто это у нас здесь шалит с моим добром?

– С моим добром! – пискнула я. Стараясь, чтобы между мной и острой кривой железякой, как щит стояли лампа и джинн. – Отродясь чужого не брала!

– Вот как! – поразился моей честности торговец. – И чьи же это, по-твоему, караваны?

– Мои!

– А не мои-ли?

– Нет не ваши! Ваши вон те, а это мои, копии.

– Что-о-о? Какие копии?

– Сделанные джинном.

– Знаешь что, девочка, не дури мне голову! Я своих ублюдов даже с закрытыми глазами узнаю. Они у меня все дрессированные! Эй, самородок ко мне! – два ублюда спотыкаясь и разбрызгивая песок во все стороны ломанулись к хозяину. – Деньга, к ноге! – уже не так уверенно приказал Пан Арш`хан. Около негоцианта стояли четыре одинаковых корабля пустыни.

– Вот и дудки, это мои ублюды! – спохватилась я, понимая, что надо спасать свое приданное, а то не видать мне свадьбы с сыночком халифа как своих ушей, да и на сам отбор соваться голой пустая затея. Хотя… Если абсолютно голой. Брр. Глупость. Без ублюдов никак, а то сочтут за нищенку. Если и голой, то надо же на ком-то ехать!

– Ну-ка к хозяйке живо! – закричала я улепетывающим зверям.

Два ублюда развернулись и побежали в обратную сторону.

– Ну вот этот ублюд точно мой. – завопил ошарашенный коммерсант и зычным голосом заорал на всю пустыню разворачивая корабли пустыни.

Я тоже не унималась, вертая свое убегавшее добро взад, зря что ли на них целое желание из трех единственных потратила!

– У-у-у-блюды-блюды-блюды, ко мне! – часть сухопутного флота, убегавшего от меня, развернулась и стала бороздить просторы пустыни в обратном направлении.

– Дудки этот мой, серый с пятном на корме! Золото, барыш, навар, проценты, выгода, доход! А ну, ПРИБЫЛЬ, ко мне!

– Ко мне мое верное ПРИДАННОЕ! – Одновременно с торговцем скомандовала я.

Короче мы гоняли блохастых скакунов туда – сюда по пустыне, деля их между собой. Пока окончательно не разобрались, где свои и чужие. Хриплые и взмыленные мы бродили между впавшими в ступор от крика скакунами.

Караванщик не смело дотронулся до шкуры ублюда, не веря в материальность существа. Нет, это был не мираж, ублюд дернул шкурой, сплюнул в песок свою жвачку, нагнулся вырвал из песка свежую колючку и принялся ей чавкать.

– Осторожней! Сломаешь, придется платить, – зло рявкнула я, до нельзя взбешённая, уставшая и потная. Еще одного такого торга, не выдержу, отдам чертову торгашу всех блохастых мешков и уйду в пустыню к отшельникам.

Пан Арш`хан отдернул руку. Но глядеть округлившимися глазами не перестал. Напротив, друг друга стояли два совершенно похожих, будто отраженных в зеркальной глади каравана. Два погонщика одинаковых с лица, словно родные братья, ощупывали носы друг друга, подтверждая абсолютное сходство.

– Не знал, что в разбойники берут женщин-магов. Это какой-то новый прием грабежа, о котором я еще не слышал, – силясь справиться с шоком произнес торговец.

– Никакой это не грабеж, и я не разбойница, а невеста! Будущая – И без пяти минут твоя халифа! – Скромненько уточнила я.

Торговец развернулся, чтобы проверить в своем ли я уме и уткнулся нос к носу с вылезшим из лампы джинном. Последовала новая сцена полная изумления, удивления и шока.

Лишь бы у Пана Арш`хана от излишка неожиданных новостей на жаре сердечного приступа не случилось. Мы размножили ублюдов, погонщиков и товар, но вот торговец наотрез отказывался почковаться. Не смотря на все старания джинна так и остался в единственном экземпляре. Мне одной с таким огромным караваном ни за что не справиться. Я не то что до столицы, но и до ближайшего куста колючек его не доведу! Так что без опытного караванщика нам никуда.

Тем временем Пан Арш`хан все еще дивился чуду.

– Лаш? Ты – джинн? И как это тебя угораздило? – с подозрением и даже какой-то брезгливостью спросил торговец. Он обходил по кругу брата, разглядывая его дымный хвост, уходящий в носик сосуда и саму лампу, лежащую на песке.

– Это ты тут с ублюдами шалишь?

– Ну, типа я… но не сам меня заставили. Вот. – И джинн-предатель шагнул в сторону и потянул в сторону ублюда за которым я пряталась.

– Ага, старая знакомая. Любительница сманивать на сторону ублюдов. То-то я смотрю вдруг тихо стало, а ты вот где. Неужто решила подобным образом переворот в халифате устроить? Думаешь если золота много власть будет в твоих руках? Никто поверь на это не поведется. Солнце сядет и все твои ублюды и сундуки растают как дым!

– Тебе-то какое дело? С чего это какой-то погонщик ублюдов обо мне заботится? И не мираж это вовсе, и с закатом ничего не изменится. Иллюзии – это когда дэвы шалят, а тут у нас целый джинн. Так что это не обманка, а точная копия ублюдов. Размножение в геометрической прогрессии.

Пан оглядел удвоившийся караван, пересчитал зверей и сундуки, глаза торговца загорелись жадностью. Но природная осторожность все-таки взяла верх.

– Брат, ты что задумал? – сощурив черные глаза подозрительно спросил Пан у джинна.

– Ну так это… Раша, того… женить…

Купцу потребовалась всего секунда, чтобы просечь в чем дело.

– Я с тобой! К черту ублюдов и золото! – немедленно отреагировал Пан. – У меня на него зуб еще с детства, он у меня абак[1] украл! Эй, там, люди! Поднимай ублюдов и элефантов мы едем в столицу на свадьбу моего брата!

Торговец внезапно развил бурную деятельность, народ засуетился, вьючные животные забеспокоились, пустыня вскипела.

– А вам, ненаглядная моя Фирюза, я и караван свой одолжу, и людей, и часть золота, и часть прибыли от продажи шелков, и все вам в приданное! Золото, каменья, пряности, шелка! Станете у меня самой богатой невестой на востоке! А я уж расстараюсь для вас, все-все, что прикажете! Такая красавица, как вы, не может проиграть отбор. Да, стоит один раз увидеть вашу изящную фигурку, сидящую на элефанте, слепец прозреет от вашего великолепия! Умирающий калека вскочит и побежит за вашим скакуном, лишь бы еще хоть разочек взглянуть на вас! Я и сам поражен в самое сердце! Но уступлю это счастье пустыни первому брату! Уважение к старшим, без него никак.

«Ай, льстец, но так приятно. А главное выгодно. Выгодно то, что у меня появился еще один союзник не менее могущественный чем джинн, его поди пол столицы знает».

– Свет пустыни, позволь еще только чуточку увеличить число элефантов, ублюдов, сундуков и тюков, что висят на их спинах. Чтобы твое сопровождение было достойно первой принцессы востока! И халифу не устоять, именно такую женщину он будет пророчить в жены своему старшему сыну.

Я благосклонно разрешила, кивнув головой. Джинну даже не надо было приказывать.

– Эй вы, погонщики, выставить ублюдов в одну линию. – Люди в пыльных хламидах сорвались с места выполнять приказ. Сразу было видно, что Пан Арш`хан очень опытный торговец и каравановод. Люди ему доверяли как себе и беспрекословно слушались. – Да, не трогай поклажу, так оставь! – Торгаш повернулся к младшенькому брату и хлопнув ладонями радостно потер ими:

– Давай, размножай, эти блохастые корабли пустыни! Да побольше копий!

Я ошарашено смотрела как ублюды с поклажей на спине делились на двое, а потом еще раз и еще. Шаг в сторону: рядом стоят и меланхолично жуют колючки уже два зверя.

Торговец также смотрел на все это потирал ладони и приговаривал:

– Быть Рашику женатым! Я ему не прощу ни абак ни отпеженного[2] и проданного на сторону валларского скакуна.

– Я смотрю у главного визиря родственнички один лучше другого и так сильно его… любят. – Не сдержалась я.

– Так старшенький, – отозвался Пан, поглаживая бороду, – сын любимой наложницы. Его с детства отец баловал все ему и власть, и влияние, и лучших невест. А он нос воротит. Ты на его кислый характер не смотри, это у него от глупости, лучше нет, когда муж туп как пробка. Сама в халифате править будешь, пока муж своими хоббями занимается. Рашик, у нас первый некромант в империи Агар`шайи, все с трупами возится и ничто его более не интересует. Ты его сразу полюбишь как увидишь!

«Тот еще мужнин козырь…» – продумала я, подобрав челюсть от откровенности первого купца халифата.

Низко висящее солнце пекло в затылок, навес не помогал. Паланкин прикреплённый на спине элефанта немилосердно раскачивало, вот-вот укачает и стошнит. Свадебный караван двигался к своей цели.

Вечером меня догнал почтовый сокол-сапсан с коротким истеричным посланием от папочки. Я развернула пергамент.

«Дочь. ГДЕ ТЫ?!» – запись волшебного послания всколыхнула сонный покой пустыни. Я выдернула перо у возмущённой птицы и написала ответ:

«Еду на отбор. Со мной караван груженый золотом, пряностями, шелками. Меня сопровождает отряд воинов на ублюдах, элефантах и пешим ходом». – Вот так вот, коротко и лаконично. Подумав, я приписала еще пару строк все-таки это послание, пытающемуся сплавить меня с рук, горячо любимому родителю. А старших… надо уважать.

«Знаешь, замужество не такой уж плохой способ провести оставшиеся годы жизни. Будет кому выедать печень и проедать плешь».

Я свернула пергамент трубочкой и сунула в клюв птице. Сокол взметнулся в воздух и исчез в портале.

Спустя не полную минуту взмыленная птица выскочила из портала и села на голову элефанта. Я развернула свиток.

«О-о! Моя мудрая дочь!» – шуршанье платка и громкие сморканья – «Высылаю тебе в помощь караван ублюдов с пряностями, восточными сладостями и лучшими образцами булатного оружия в том числе и полной телегой груженной невероятно редкими пороховыми ружиями. Изобретенного моим дервишем». – Твоим, как же! Фыркнула я, про себя. Об огнестрелах я знала давно и даже умела ими пользоваться чуть-чуть. Звездочет показывал как. Отец продолжал наставлять: – «Надеюсь это вовремя врученное твоему избраннику оружие, послужит к великой военной чести твоего будущего мужа, редкий мужчина откажется от бранных подвигов. Надеюсь, в процессе отбора невест эти скромные дары перевесят чашу весов в твою пользу. Ко всему вышеперечисленному, добавляю два десятка свитков с рекомендациями от наставниц академии невест. Во избежание клеветы и слухов о том, что ты не примерная дочь. Используй их с умом!» – и тихий-тихий шепот в сторону: – «Видит пустынные боги, эти липовые письмена стоили мне огромных денег!»

– «Моя послушная дочь! Желаю тебе наискорейшего замужества, и напоминаю, что твой старый султан-отец не становится моложе с каждым годом. Я жду не дождусь внуков. Постскриптум. Фатима отправилась тебе вдогонку, я не смог остановить эту вздорную бабу».

«О как он запел!» – что ж лишние слуги и ублюды не помешают. Я начала пинать элефанта, желая, чтобы животное пустилось в путь.

– Пан, отправляемся немедленно! Нас ждет обор!

Торговец и не думал двигаться с места.

– Сию минуту, моя сирена песков. Только это…

– Ну что!? – завопила я поражённая в самое сердце, ещё чуть-чуть и я буду ненавидеть этот осторожный вкрадчивый тон, предвещающий неприятности.

– Мы до Аш`шара не доедем.

– Как это? У зверей что ли ноги отсохли? – возмутилась я, он что сейчас ещё будет требовать размножить каравана, у этого торговца есть совесть?

– Ещё нет, но очень скоро. При таком количестве ублюдов у нас до столицы не хватит воды. Нам бы это, в кустики…

– В какие кустики?

– В оазисные, там, где есть трава и кусты будет и вода.

Оазисы навсегда останутся для меня символом несвободы и синонимом тюрьмы. Видят пустынные боги с самого раннего детства я была заперта в одном из них. Мой собственный отец отнял меня у матери и заточил там, словно я самая ценная драгоценность. И все только из-за одной фразы, брошенной вскользь. Приехавшие в наш дворец гости мимоходом заметили: что я обещаю быть невероятной красавицей, когда вырасту. Это был всего лишь невинный комплимент маленькой смуглокожей девочке, ещё играющей в куклы. Но той же ночью мой отец увеличил охрану дворца в десятеро, а на утро я, посажанная в паланкин, разлучённая с матерью и няньками, под охраной запредельного количества солдат-мамелюков уже ехала в Агариш. Отец так спешил спрятать меня, что даже не дал попрощаться. Меня разлучили со всеми, кого я знала и с куклами в том числе. Внезапно невинные детские игры заменило обучение.

Одно радовало, там я встретилась со своими старшими сёстрами, отправленными туда на обучение в десять лет. Почему же тогда меня заточили в белых башнях в четыре года, лишив всего того что было у других свободы, детства, любви матери?! Дьявольская несправедливость!

Вот почему я люто ненавижу оазисы, но, к сожалению, в пустыне это единственное место, где можно найти воду.

«Кустики», в которых мы искали живительную влагу оказались огромными. Несколько километров питаемых подземными источниками цветущих насаждений и не какие-нибудь засохшие кактусы, а финиковые и банановые пальмы, сочная зелёная трава, тростник и низкорослый кустарник.

Раньше здесь протекала река, это можно было понять по каменистой земле и старому руслу, потом она ушла под землю, но не перестала поддерживать своими живительными токами растения.

Первое что мы сделали: достали механизмы и распаковали их. Ни один караван и носа не сунет в пустыню без приспособлений для добычи волы. Колодцы часто пересыхают или бывают отравлены разбойниками, без воды в пустыне смерть всему.

Мы собрали и установили норию и впрягли в неё ублюда. Животное перед носом которого повесили горсть сочных фиников зашагало по бесконечному кругу. Бурильная установка вгрызлась в грунт и бодренько стала вращаться, выбрасывая на поверхность шматы сырого песка. Источник воды был где-то недалеко нам оставалось только ждать, когда нория доберётся до влаги.

Все занимались своим делом и только я одна бродила как неприкаянная. Работы в караване для меня не было, и я под влиянием скуки пошла бродить по оазису. Шла довольно долго пока внезапно зелёные насаждения не кончились, а я оказалась на верхушке бархана. Передо мной ширились необъятные песчаные просторы, уходящие к самому горизонту, а выше бескрайнее звёздное небо. Не знаю сколько я так простояла, мечтательно глядя в небесную бездну, но от созерцания вечности меня отвлёк какой-то звук. Я опустила взгляд.

У подножия копошился оборванец. Грязный и чумазый, одетый только в набедренную повязку и рваный, сплошные ленты, халат. На макушке вместо чалмы тряпка, призванная впитывать со лба пот. Волосы давно не мыты и взъерошены.

Он пыхтел, тихо ругался и его молодой озлобленный голос далеко разносился над песками.

Ловкий удар лопатой и склон поехал вниз, и я вместе с ним. Земля ушла из-под ног, меня и незнакомца погребло под обвалом.

Мне стоило немалых трудов выкопать себя из песка. Ненормальный уже стоял на ногах и все также остервенело копал. Впрочем, без особого успеха, песчинки ссыпались обратно в воронку, выкопанную чокнутым.

– Ты что творишь! – Завопила я, отплёвываясь и пытаясь встать на ноги, но вместо руки помощи получила лишь лопату песка сверху.

– Не видишь что ли? Могилу граблю, а ты мешаешь! – незнакомец рыл как собака, почуявшая гнилую кость, да так оно и было. – А ну, вали отсюда! – И лопатой меня так в сторону в сторону, толкает. Нет, ну не хам ли?! Наглец! Сначала чуть не потопил в бархане, теперь хочет забить лопатой.

Я на всякий случай отошла в сторону вдруг и в самом деле этот незнакомец не в себе. Вон каким лихорадочным, жадным огнём горят чёрные глаза под не менее тёмными ресницами. Конечно, незнакомец грязен, потен, чумаз и одет хуже, чем распоследний бедняк, но я не могла не отметить правильные черты лица, заострённый прямой нос, упрямо сжатые губы и твёрдый подбородок. Черты лица не были грубы или уродливы скорее наоборот – привлекательны.

Нет, этого нищеброда нельзя было назвать красавцем, но некой грубой мужской породистой красотой он все же обладал и это бросалось в глаза при первом же взгляде на него.

– Слушай, а ты в курсе что разграбление могил – противозаконное действо? – решила небрежно заметить я, уворачиваясь от очередной лопаты песка. Надо же было хоть что-то сказать, похоже этого ненормального больше занимал песок, чем неожиданно свалившаяся на голову девушка. И это немного… задевало.

– С чего бы это? – расхититель гробниц даже не повернулся, продолжая все также неистово махать лопатой и не менее сильно потеть. Нет, это не мужчина, а безумный копатель какой-то.

– Ну, как минимум родственники покойных будут против.

– Родные мумий, что закопаны здесь, сами давно превратились в мумии. Этой гробнице не меньше тысячи лет.

– Хорошо, – не унималась я голос незнакомца был приятен, – а сами покойники будут не против? Я бы, например, не хотела, чтобы меня, когда я умру потревожили, разбудили и вытащили на свет божий.

– Ну как поднимем и вытащим, так и спросим их, – пыхтя, незнакомец налегал на лопату.

«Черт, он что серьёзно будет поднимать покойников? ОН НЕКРОМАНТ? – недоумевала я. – Вот этот оборванец?»

Я предполагала это посредник, добывает мёртвых для заказчика. Посмотрев на плотно сжатые зубы, непреклонное выражение лица я поняла: стопроцентный некромант! Вон и глаза чёрным как у панды обведены, размазались чуток от пота. И он во чтобы-то ни стало сделает это. И выкопает, и разбудит, и поднимет.