Замуж за колдуна, или Любовь не предлагать бесплатное чтение

Глава 1

Лорейн

– Леди Ариас, – объявил дворецкий, сосредоточенно роясь в своих заметках. Не обнаружив в них того, кого искал, нейтрально произнес: – Со спутником.

Взгляды гостей, еще не успевших переместиться из холла в бальный зал, обратились к нам. Чего только не читалось в этих взглядах: осуждение, зависть, любопытство.

Стоит признать, на все эти чувства высший свет Хальдора имел право.

Во-первых, меня было за что осуждать. Чтобы леди явилась на светское мероприятие с любовником – нонсенс! В свое оправдание могу сказать, что у меня нет ни мужа, ни близких мужчин-родственников, а являться на свадьбу Кристофера де Грейстока в одиночку… Не дождется.

Во-вторых, повод для зависти тоже имелся. Джентльмен, которого я держала под руку, Шон Купер, являлся ярким образчиком мужественной красоты и сексуальности. А других я себе в партнеры не выбираю. К своей собственной внешности тоже претензий не имею: сероглазая брюнетка с идеальной фигурой, совершенство которой подчеркивали нарядное платье цвета шампанского и длинные до локтей атласные перчатки. Довершал утонченный образ бриллиант прямоугольной формы в оправе из белого золота.

Сама купила – сама ношу, хотя все и решат, что этот кулон я получила от какого-нибудь благодетеля. Ну и хорд с ними.

Заметив счастливую невесту, без пяти минут леди де Грейсток, почувствовала легкий укол в сердце, но быстро справилась с этим неприятным ощущением.

Ласково улыбнулась Шону, отпуская его руку, и попросила:

– Милый, принеси мне, пожалуйста, бокальчик пунша.

– Лорейн, для тебя все что угодно, – сверкнул глазами мой мужчина, касаясь поцелуем кончиков моих пальцев, и отправился на поиски любимого напитка своей дамы.

По выражению лица Купера поняла, что он предпочел бы провести этот вечер в моей спальне, а не в здешнем серпентарии. Что тут сказать… Я тоже сюда ехала без энтузиазма. Но если бы не ответила на приглашение, Кристофер решил бы, что я так и не похоронила прошлое.

Которое уже давно замуровала под могильной плитою.

– Леди Ариас! Вы все-таки почтили нас своим присутствием!

И зачем только вспомнила об этом чудовище…

Нехотя обернулась, встречаясь с Грейстоком взглядом, хоть глаза бы мои на него не смотрели. Но опускать голову перед Кристофером – и этого он тоже от меня не получит.

– Вы не оставили мне выбора. – Я даже расщедрилась на улыбку, уж какая получилась. – Отклонять приглашение, тем более на свадьбу вашей светлости, было бы невежливо.

Кристофер усмехнулся, холодно и цинично, и я поняла, что за последние семь лет он ничуть не изменился.

– А знаете, что еще невежливо? Являться на свадьбу моей светлости с каким-то оборванцем.

– Скажете тоже! – показательно обиделась. – Я хорошо одеваю Шона.

У Грейстока темно-карие, глубоко посаженные глаза, а когда он щурится, вот как сейчас, кажется, будто их и вовсе затягивает тьма.

– Ваши родители этого бы не одобрили, Лорейн.

– Кристофер, не будьте занудой. К тому же мои родители уже два года как умерли, – произнесла как можно равнодушнее. Не хочу, чтобы он знал, как мне было больно.

Он вообще ничего не должен обо мне знать.

Семь лет назад мы перестали друг для друга существовать.

– Прошу простить меня, леди Ариас, – наконец опомнился его светлость. – Примите мои искренние соболезнования. Лорд и леди Ариас были… замечательными людьми.

Я кивнула, надеясь, что на этом наше общение закончится и мы больше сегодня не пересечемся. В идеале вообще никогда. Но Грейсток не спешил уходить, продолжал смотреть мне в глаза, не забывая уделять внимание и бриллианту. Ну или тому, что тот оттенял.

И Шон, как назло, все не появлялся. Будто я его не за пуншем, а за смертью послала. Нет, если бы за смертью Грейстока, тогда ладно.

По правилам хорошего тона следовало поддержать беседу, вот я и поддерживала. Как могла.

– Вам могу сказать то же самое: соболезную по поводу скорой женитьбы. Вы ведь так долго ей противились.

– Соболезновать мне бы пришлось, если бы я женился на вас, графиня, – жестко отбил пас Кристофер.

Но меня уже давно не задевал его сарказм.

– Тогда траур пришлось бы носить нам обоим.

– Прежняя Лорейн мне нравилась больше.

Я безразлично пожала плечами:

– Наши вкусы никогда не совпадали.

Грейсток подался ко мне, уничтожая то незначительное расстояние, что оставалось между нами. Захотелось попятиться, но я в последний момент сумела подавить в себе это малодушное желание. Вскинула голову, глядя ему в глаза.

– И давно у тебя появилась эта скверная привычка, чтобы последнее слово оставалось за тобой? – оставив вежливый тон, почти прорычал Грейсток, и мне показалось, что вот сейчас он схватит меня за руку и оттащит в какой-нибудь темный угол для продолжения нашего душевного разговора.

Правда, не уверена, что его невесте, миловидной блондинке в пышном белом платье, это бы понравилось.

– Помню, помню, ты терпеть не можешь, когда тебе возражают. Особенно женщины. Тебе это портит настроение, – тоже позволила себе вольность. – Поэтому будем считать, что тебе повезло. У леди – как ее там? – на лице написано, что она идеально впишется в интерьер твоего родового замка. А вот я бы не смогла всю жизнь исполнять роль пуфика у твоих ног.

Что-то не складывается у нас светское общение. Кристофер это тоже понял. Размазав меня на прощанье взглядом по мраморным плитам холла, глухо процедил:

– Хорошего вам вечера, леди Ариас.

– А вам счастливой семейной жизни с пуфиком.

Меня слегка тряхнуло от ударившего в меня герцогского гнева, но даже после этого сумела устоять на месте. Правда, на этот раз быстро совладать с чувствами не получилось. Приходилось признать, что в присутствии Кристофера я снова становилась той маленькой беззащитной девочкой.

Девочкой, которой он разбил сердце.

– А вот и я, – вернулся сияющий улыбкой Шон.

– Почти вовремя, – заметила я, забирая у Купера пузатый бокал с прохладным напитком, в котором плавали кусочки фруктов.

Жаль, не подошел раньше. Красный цвет отлично бы смотрелся на белоснежной рубашке Кристофера. Как и кусочки фруктов.

– А с кем это ты разговаривала? – не без ревности поинтересовался мой мужчина.

– Со счастливым женихом.

– С тем самым Грейстоком? – благоговейно выдохнул Шон. Проводив взглядом высокую фигуру в черном фраке, растворившуюся в бальном зале, принялся перечислять: – Глава службы разведки, член Тайного совета Хальдора, носитель Старой крови и…

– Он самый, – сдержанно кивнула в ответ.

Знал бы Шон, что нас в прошлом с этим главой разведки связывало, сейчас бы так не восторгался.

Но Шон не знал, в отличие от невесты Грейстока. Эдель заметила меня, поймала мой взгляд, и улыбка ее чуть померкла. Делать нечего, пришлось идти к будущей леди Грейсток и поздравлять.

– Представишь меня ему? – зудел над ухом любовник, пока мы, аккуратно раздвигая гостей, пробирались к счастливой невесте.

– В этом нет необходимости.

– Ну как же нет? Такой выдающийся человек! Сколько ему лет? Тридцать с небольшим? А он уже многого достиг. Лорейн, дорогая, мне бы не помешали такие связи. Я ведь тоже чего-то стою и мог бы…

– Грейсток – пиранья, которая тебя сожрет и не подавится. Лучше держись от него подальше.

Я вот последние несколько лет держалась.

– Но…

К счастью, Шону пришлось замолкнуть. Мы подошли к невесте и ее свите, встретившей меня с видом секундантов, которые собирались облегчить Эдель задачу и самолично меня пристрелить.

– Леди Ариас, – постаралась изобразить радость виновница торжества. Почти получилось. – Так приятно видеть вас среди гостей.

– Леди де Морвиль, – склонила я в знак приветствия голову. – А мне приятно здесь находиться. Чудесный день для такого чудесного события. Примите мои искренние собо… я хотела сказать, поздравления.

И чтобы сгладить неловкость, возникшую после едва не оброненного слова, быстро представила ей своего спутника.

Появившееся было выражение растерянности на хорошеньком личике невесты тут же сменилось лучезарной улыбкой. Эдель быстро вошла в роль радушной хозяйки Уайтшира – родового поместья Грейстоков. Мне в свое время эта роль давалась сложнее. Если леди де Морвиль выглядела расслабленной и почти безмятежной, я – тогда еще восемнадцатилетняя девчонка в пышном белом платье и воздушной фате – умирала от страха и на поздравления гостей отвечала невнятными фразами.

Стояла, застенчиво улыбаясь, и мечтала только об одном: чтобы торжественная часть вечера скорее закончилась и мы с Кристофером прошли обряд сочетания, за которым последовала бы моя первая брачная ночь. Не раз я ее себе представляла. Его объятия, его поцелуи, страстный шепот и огонь, в котором я и он сгорали бы до самого рассвета.

По крайней мере так утверждали все любовные романы, прочитанные мной тайком от матери.

Но не было ни обряда сочетания, ни пожара в спальне.

Зато теперь я знаю, что нет никакого огня. Есть только наслаждение, которое способен дарить мужчина женщине. С этой задачей неплохо справляются Шон и ему подобные. И у Купера, в отличие от Грейстока, характер не отвратительный, а покладистый. Мой кавалер не обременен ни древней магией, ни бессчетными богатствами и никогда не посмотрит на меня как на красивую безделушку, украшающую его жизнь.

Кристофер смотрит так на женщин постоянно.

А потому Эдель и правда стоило посочувствовать, а не поздравлять с этим кошмарным событием в ее жизни.

Леди де Морвиль кого-то заметила и, просияв, помахала рукой. После чего обратилась ко мне:

– Надеюсь, дорогая Лорейн, нам еще представится возможность пообщаться. Вы невероятная женщина. Самой заниматься разведением хальдорских чистокровных, тренировать их к скачкам и раз за разом побеждать – мне кажется, о вас и о ваших скакунах скоро начнут слагать легенды, если уже не слагают.

– Вы мне льстите, – скромно улыбнулась я.

– Ничего подобного! – с жаром заверила меня Эдель. – Я слышала, что начинает твориться на торгах, когда выставляют ваших скакунов. Джентльмены за них готовы устраивать дуэли. Кристофер ведь тоже любит скачки и все подумывал приобрести одного-двух ваших жеребцов для себя.

Я ему приобрету.

– К сожалению, его светлость мне сегодня порадовать нечем, а вот ваш свадебный подарок, Эдель, ждет вас в конюшне. Карамелька – настоящая красавица. Спокойная и покладистая. На скачках я бы на нее не поставила, но для прогулки подойдет идеально, с ней вы не будете бояться.

Я знала, что невеста Кристофера побаивалась лошадей из-за детской травмы (вроде бы с пони в шесть лет неудачно упала), поэтому выбрала для нее самую спокойную кобылу, что было очень непросто. Большинство моих лошадей спокойным нравом не отличались. Что тут сказать, меня всегда тянуло к диким животным.

И лорд Грейсток только подтверждал эту теорию.

– Еще раз поздравляем!

И не дожидаясь, пока леди де Морвиль определится, как ей быть – радоваться или удивляться такому подарку, я подхватила под руку Купера. Кивнув на прощанье невесте и ее молчаливой свите, отправилась на поиски чего-нибудь более горячительного.

Поняла, что с пуншем мне этот вечер не пережить.

Глава 2

Уайтшир – обширное поместье, расположенное в нескольких милях от столицы. Старый замок, сложенный из желтого кирпича, – его сердце – был гордостью покойного герцога Грейстока и все еще здравствующей герцогини, матери Кристофера.

Скоро она передаст свой титул невестке, ну а пока леди Делайла Грейсток с видом королевы, величаво обмахиваясь веером, проплывала среди гостей, удостаивая вниманием лишь самые сливки хальдорского общества. На меня она взглянула вскользь и весьма неодобрительно, словно это я семь лет назад сбежала из-под венца, а не ее сын унизил меня, бросив на глазах у сотни приглашенных.

Я ответила этой цапле в белоснежных кружевах (можно подумать, это она сегодня выходит замуж) таким же холодным взглядом и отвернулась, сделав вид, что любуюсь мозаичным панно, полностью покрывавшим стену бального зала: цветущее поле в закатных лучах и зеленая полоска леса на горизонте. Золотистые и охряные цвета в мозаике хорошо сочетались с шелковыми обоями такого же оттенка и бронзовыми светильниками, а также с медового цвета паркетом. Тяжелые шторы с ламбрекенами были раздвинуты, а стеклянные двери, ведущие на просторную террасу, распахнуты настежь, чтобы гости могли в любой момент выйти подышать относительно свежим воздухом.

Стояла непривычная для Хальдора погода. Концу лета обычно сопутствовали затяжные дожди, но вот уже который день стояла удушающая жара. Поэтому я, беря пример с герцогини, тоже обмахивалась веером и пила холодное шампанское. Не заметила, как приговорила два бокала еще до того, как начались танцы.

Шон на меня обиделся. За то, что ни в какую не хотела знакомить его с Кристофером. Заявив, что я его стесняюсь (глупость какая! Зачем бы я вообще тогда его с собой брала?), отправился ревизовать фуршетные столы. Я же, побродив по бальному залу среди роскошных интерьеров и не менее роскошных нарядов, вышла на террасу. Шампанское на голодный желудок быстро ударило в голову, но меня к закускам, в отличие от Купера, не тянуло.

Не было аппетита. Не было настроения. Была только неприятная, саднящая боль в сердце, словно кто-то полоснул ножом по шраму, уже давно зарубцевавшемуся.

А я ведь думала, что ничего не почувствую. Ни когда его увижу, ни когда заговорю с ним. Мне будет все равно. И счастливо улыбающаяся леди де Морвиль не вызовет во мне никаких эмоций.

Тогда почему так тянет разбить что-нибудь? В идеале – о голову Кристофера, ну или просто швырнуть себе под ноги. Да вот хотя бы опустевший бокал. Что я и сделала, и, стоит отметить, мое маленькое преступление осталось незамеченным.

За несколько секунд до этого стихла музыка, и гости поспешили вернуться в зал, чтобы послушать приветственную речь жениха. После того как его светлость блеснет красноречием, будут танцы, ну а ближе к полуночи будущие супруги покинут праздник, чтобы пройти ритуал сочетания в храме, который завершится брачной ночью в стенах Уайтшира.

Теперь мне хотелось разбить вон ту напольную вазу или, как вариант, обрушить многоярусную хрустальную люстру на головы собравшихся.

Но я взяла себя в руки и, встав с краю у самого выхода на террасу, устремила взгляд на счастливую пару, замершую у черного рояля. Стоило признать, Эдель и Кристофер отлично смотрелись вместе. Хрупкая миниатюрная блондинка со смазливым личиком и высокий широкоплечий брюнет с цепким взглядом и резкими, благородными чертами. Породистая рожа, я бы сказала.

Поблагодарив гостей за то, что облагодетельствовали Уайтшир своим присутствием, Кристофер принялся петь дифирамбы невесте. Рассказывал о том, как он счастлив соединить свою судьбу с этим ангелом – подарком небес (а вот он для Эдель станет карой небесной – в этом я даже не сомневалась), какая для него это честь и прочее, и прочее.

– Какая чудесная пара! – восхитилась стоящая впереди меня леди с рубиновым гребнем в седых волосах.

– И правда чудесная, леди Экбет. Любоваться не перелюбоваться, – поддержала ее другая преклонных лет дама.

– Как же хорошо, что он в свое время не женился на той безродной Ариас! Видели, с кем она явилась на праздник? – завозмущалась первая радетельница морали.

За что едва не получила от меня по голове веером. Но я сдержалась и продолжала вслушиваться в их диалог.

– Где это видано, самой вести мужское дело!

– Замуж ей надо. За такого же простака, как и она сама. Ох, эти Ариасы…

Решив, что если буду дальше слушать этих сплетниц, то непременно сломаю веер об их головы, вернулась на террасу.

Да, мой род не может похвастаться старинной родословной. В наших жилах не течет ни капли Старой крови, и мы не владеем магией. Но графский титул мы заслужили. Он был пожалован моему прадеду за победу в битве, предрешившей исход многолетней войны с захватчиками. Так мы стали Ариасами. С именем, но по-прежнему нищие.

Мой прадед любил лошадей, наверное, даже больше родных детей. Эта страсть передалась моему деду, а от него моему отцу. И я тоже, единственная наследница рода, посвятила себя самым чудесным в мире животным. Они и сделали нас одной из самых богатых семей Хальдора.

Я обожаю лошадей, их я понимаю лучше, чем людей. От них не надо ждать подлости и предательства. Они чувствуют мою любовь, тянутся ко мне. Мне удается объезжать даже самых норовистых, а уж те, которых развожу я, ведут себя со мной как шелковые.

Мне нравится моя жизнь, нравится мое дело, которому я посвящаю все свое время. Поэтому я рада, что все так сложилось. Выйди я замуж за Грейстока, и до конца своих дней жила бы как красивое, но бесполезное дополнение к герцогу.

Хорошо, что эта роль досталась Эдель, она ей явно по душе. Леди де Морвиль продолжала застенчиво улыбаться, хлопать ресницами и краснеть. А я продолжала пить шампанское, поэтому, когда у Грейстока наконец иссяк поток красноречия и меня пригласили на танец, поначалу засомневалась в своих силах и забеспокоилась о начищенных до блеска туфлях подошедшего ко мне джентльмена. Но потом решила, что его туфли переживут мои каблуки.

Потому что я хочу веселиться и танцевать! Назло злым языкам и призракам прошлого, которым было нечего делать ни в моей голове, ни уж тем более в моем сердце.

Не знаю, какая муха укусила Купера, всегда такого покладистого, отходчивого и добродушного, но он решил объявить мне бойкот. За весь вечер не пригласил ни на один танец. Не скажу, что я испытывала потребность в партнерах для танцев, их можно было запросто отгонять от меня мухобойкой, но я бы предпочла вальсировать со своим любовником, а не с генералом Форсайтом, разменявшим хорд знает какой десяток.

В какой-то момент Купер попросту исчез из виду, будто сквозь землю провалился; не было его ни возле фуршетных столов, ни среди танцующих. С дамами он тоже не заигрывал и не веселил их своими зачастую далекими от приличия шутками. Может, решил провести себе экскурсию по замку? Кристофер его за это по головке не погладит.

Извинившись перед генералом, я отправилась на поиски своей пропажи, пока Шона не обнаружил кто-нибудь из охраны и не притащил, как нашкодившего котенка, за шкирку к Грейстоку. По пути прихватила с подноса бокал с шампанским, улыбнулась какой-то престарелой даме, изобразила книксен перед подслеповатым адмиралом, чья грудь была сплошь увешана медалями, и, к своему немалому облегчению, вырвалась наконец на свободу, то есть в холл.

Здесь, кроме охранников, шкафоподобных джентльменов в черных фраках, больше никого не было. К лестнице меня, конечно, пропустили, но смотрели при этом так, словно в любой момент готовы были ликвидировать, как вражеский элемент, с помощью какого-нибудь атакующего заклинания.

Вцепившись пальцами в перила (шампанское все-таки сделало свое черное дело – картинка перед глазами стала размытой), я не спеша поднялась на второй этаж. Помнится, где-то здесь была библиотека, а в ней такое мягкое, удобное кресло. Надеюсь, Кристофер его не выбросил, потому что тогда, клянусь хордом, я окончательно его возненавижу.

Поиски Купера решила отложить до лучших времен, как минимум до тех пор, пока коридор не перестанет двоиться. Все-таки отыскала библиотеку и, ввалившись в зал, размерами ничем не уступавший бальному, прямо на пороге скинула туфли.

Застонала облегченно, с наслаждением прикрывая глаза (как же ноги гудят!), и направилась к вожделенному креслу. Стоит, родимое, где стояло – возле камина, облицованного рыжим мрамором. Это было памятное место, здесь меня впервые поцеловали. Притянули к себе, не обращая внимания на слабые протесты. Усадили на колени, обмирающую от волнения, дрожащую от предвкушения, и прошептали, скользя ладонями по талии:

– Знала бы ты, как сильно я тебя хочу, Лори! – А потом поцеловали. Поначалу осторожно, боясь напугать смущенную таким откровенным признанием юную девочку, но уже спустя минуту я поняла, что Кристофер и осторожность – понятия несовместимые. Да и сдержанность не входила в число его добродетелей.

Помню, на мне тогда не было корсета, и каждое прикосновение Грейстока провоцировало внутри взрыв маленького фейерверка. Его губы, его хриплый голос, его запах – все это делало меня будто пьяной. Покорной и послушной ему, тогда еще моему жениху.

Интересно, Эдель он точно так же сажает себе на колени и целует? Мысленно выругавшись, допила шампанское. Нет, Лорейн, девочка, ты мне сегодня совсем не нравишься.

Поругать себя как следует мне не дали. У двери послышался резкий голос Грейстока, грозной статуей античного бога застывшего на пороге:

– Что вы здесь делаете?

– Наслаждаюсь тишиной и покоем. Вернее, наслаждалась. До вашего появления. – Я нехотя выпрямилась в кресле. Неужели шел по моему следу?

– Библиотека не предназначена для гостей.

– Ну так повесили бы на дверях табличку. Что-то вроде: отдыхать можно в туалете, но никак не в библиотеке.

Кристофер вошел в зал, прикрыв за собой дверь.

– Праздник закончился, Лорейн. Нам с Эдель пора…

– А я разве задерживаю? – поднялась, пытаясь отыскать взглядом туфли.

Нет, все-таки зря столько пила. Обувь обнаружились в районе Кристофера, как и спасительный выход, а мне в этот район соваться совсем не хотелось. Уж точно не в том состоянии, в котором сейчас находилась.

– Отправляйся к хордам! Ну, то есть жениться. А я и сама способна отыскать дорогу из Уайтшира.

– Уверена? – криво ухмыльнулся его светлость. – И часто графиня Ариас злоупотребляет выпивкой?

– О-о-о, – умилилась я, – пытаешься меня задеть? Милый, ты опоздал на несколько лет.

Ругнулась, едва не запутавшись в юбке, но все-таки одержала над ней победу и твердой решительной поступью (по крайней мере мне так казалось) направилась к Грейстоку.

– Я пью, что хочу, с кем хочу и сколько хочу, – поставила его в известность.

– И спишь ты тоже с кем хочешь?

Не успела с ним поравняться, как он схватил меня за локоть, заставляя задержаться.

Кожу у виска обдало горячим дыханием, и предательское головокружение усилилось.

– В этом вся прелесть незамужней жизни, – улыбнулась, подняла на него взгляд, замечая грозовую тьму в карих глазах. – Пока ты будешь корпеть над созданием наследников с пуфиком, я буду наслаждаться все новыми и новыми любовниками.

Во мне вдруг проснулась игривое настроение. Приподнявшись на цыпочках, шепнула Кристоферу на ухо:

– Только представь, сколько их было и еще будет в моей жизни!

Попытка шагнуть вперед, к вожделенным туфлям, успехом не увенчалась. Меня притянули обратно, резко и яростно, а потом, не обращая внимания на попытку ударить в грудь мерзавца, поцеловали, окончательно выбивая из-под ног опору, а из сознания – ощущение реальности происходящего.

Все, что последовало дальше, больше походило на сон, из которого мне никак не удавалось вырваться. Жадный поцелуй Грейстока как будто забросил меня в прошлое, превратив в ту восемнадцатилетнюю Лори, что была не способна противиться его напору. Хотелось отвечать на его поцелуи и самой его целовать, захлебываясь своей любовью. Чувствовать его как раньше – своей неотделимой частью, позабыв о прошлом и настоящем.

Хотелось, чтобы существовало только здесь и сейчас.

Кажется, я еще больше захмелела, и виноват в этом был один лишь Грейсток. Даже спустя годы он действовал на меня как наркотик. Вот и сейчас, стоило ему оторваться от моих губ, как меня повело в сторону. Грудь горела под его пальцами от жадных прикосновений, грубой ласки. Почти застонала, от разочарования, когда он отстранился, и попыталась ухватиться за отвороты фрака – ноги не держали.

К счастью, Кристофер понял мое состояние, подхватил на руки, прошептал слова заклинания, и я едва не ослепла – полумрак библиотеки развеяла вспышка света. В нее мы и окунулись, в одно мгновение из Уайтшира переместившись в храм на окраине столицы.

Там уже все было готово для проведения обряда. Каменный алтарь, и на нем два кинжала с вырезанными на рукоятях древними письменами. Маги, в чьих жилах текла Старая кровь, только так и заключали браки: муж отдавал свою кровь жене, а ее брал себе.

До последнего была уверена, что это какой-то розыгрыш, что в любой момент из-за колонны, оплетенной живыми цветами, выскочит Эдель и Кристоферу придется снова меня отвергнуть. А может, леди де Морвиль прячется под лавкой?

– Мы готовы, святой отец! – все еще удерживая меня на руках, во всеуслышание объявил Грейсток. Эхо подхватило его слова и разнесло по пустынному храму.

Выражение лица священника было очень… говорящим. Во-первых, в храм не принято являться вот так, с помощью чар. Во-вторых, меня при всем желании нельзя было перепутать с миниатюрной блондинкой.

Дернула босыми ногами в тонких чулках, гадая, когда же закончится этот фарс.

– Но, ваша светлость, это же… – растерянно залепетал священник, наблюдая за тем, как герцог широким шагом приближается к алтарю.

– Жени нас! – прогремел герцог.

– Но… но леди де Морвиль… А как же ваша невеста? – запинающимся языком попытался воззвать к голосу герцогского разума служитель церкви.

– Мою невесту зовут Лорейн Ариас. Жени нас скорей! – С этими словами и с самым серьезным выражением лица (с таким только в палате лордов речь держать) Кристофер поставил меня на землю.

Камень под ногами был холодным, но холодно мне не было – ладонь, зажатая в руке Грейстока, горела, и этот жар растекался по всему телу. Удивляюсь, как еще искры от меня в разные стороны не летели.

Видя, что священник мешкает, Кристофер подался к нему и процедил:

– Жени, или уже завтра тебя сошлют в какой-нибудь забытый Создателем приход где-нибудь на окраине Хальдора.

Я глупо хихикнула. Все это было очень, очень странно. И совсем не походило на реальность. Так ведь не бывает. Наверное, я просто уснула в библиотеке и весь этот бред мне снится. Не то чтобы я хотела выходить замуж за Кристофера даже во сне, но… Грудь снова опалило, и я, как его светлость мгновение назад, впилась в храмовника хищным взглядом.

– Я хочу за него замуж! Давай сюда свой кинжал!

Неужели я это сказала? Более того, сама схватила нож, уверенно сжала рукоять и от души полоснула по протянутой мне ладони чужого жениха.

Видя, что отговаривать нас бесполезно, священник затянул свою заунывную ритуальную песню. Когда острое лезвие рассекло кожу, мы с Кристофером соединили ладони и на древнем хальдорском произнесли брачные клятвы, глядя друг другу в глаза, громко и уверенно, оставив в прошлом все сомнения.

Глаза Кристофера – темные, как горький шоколад, который я так любила, это было единственное, что сейчас видела. Все остальное расплывалось, превращаясь в вязкий туман, медленно подбирающийся, обволакивающий нас. Он поглощал пламя, трепетавшее над свечами, и лицо священника, широкие нефы церкви и даже алтарь.

Я не видела ничего, кроме своего уже, кажется, мужа. Не чувствовала ничего, кроме болезненной пульсации в ладони, прижатой к его руке. Но это была приятная, желанная боль.

А потом все звуки стихли, оборвались резко, и голос Кристофера в наступившей тишине прозвучал как гром среди ясного неба:

– Пойдем отсюда!

Меня снова подхватили на руки, а следующее, что выплыло на поверхность сознания, – это я в спальне, сражаюсь с его рубашкой. Перед Кристофером лежит задача посложнее – выиграть битву с корсетом, но он с ней успешно справляется, и вот уже я сама помогаю ему избавить меня от белья. Вздрагиваю, когда он опрокидывает меня на спину, и продолжаю дрожать, чувствуя, как меня вжимает в простыни горячее сильное тело мужчины.

Моего. Мужа.

Мне не дают зациклиться на этой мысли – целуя, Кристофер опускается ниже, обводит языком чувствительную ареолу и легонько ее прикусывает. Я вскрикиваю от яркого, ослепляющего чувства – боль, смешанная с первыми волнами удовольствия. Они накатывают одна за другой, заставляя выгибаться навстречу мужу. Цепляюсь за его плечи, обвиваю ногами, желая поскорее перейти к самому приятному.

– Нетерпеливая моя, – шепчет Кристофер, возвращаясь к моим губам.

Грейсток подхватывает меня под бедра, резко входит, заполняя собою. Двигается вместе со мною, переплетая наши пальцы, целуя и лаская меня губами. Снова и снова, пока туман вокруг нас не смыкается повторно, а внутри у меня, кажется, проносится самое настоящее торнадо, которое оставляет после себя приятное опустошение и слабость.

Устроившись в руках Кристофера, я закрываю глаза и проваливаюсь в никуда.

Глава 3

Утром болела голова. Впрочем, болела – это еще мягко сказано. Она раскалывалась, гудела и трещала, ни в какую не желая расставаться с кроватью. В висках ломило и ныло. Не знаю, какие еще можно подобрать слова, чтобы описать мое состояние, но в то утро я зареклась пить шампанское.

Никогда! Никогда больше даже глоточка этой дряни не сделаю. Клянусь здоровьем Грейстока, его состоянием, титулом и мужским достоинством.

Пусть оно у него отсохнет, если только взгляну на бутылку с шипучкой.

Впрочем, пусть отсохнет в любом случае.

Добрая я душа.

– Шо-о-он, – простонала, переворачиваясь на спину. Хотела попросить его принести воды, а лучше отнести меня в воду, но язык не слушался.

Это же сколько надо было выпить, чтобы так себя чувствовать…

Так как дневной свет резал глаза, открыть их не получилось. Пришлось Купера нащупывать. Ага, вот рука (когда это он уже успел так накачаться?), вот плечо, спина и яго… Что?! Вернулась к мужской спине, такой же твердой, как и все остальное, и пальцы снова наткнулись на шрам под левой лопаткой.

У Шона все тело гладкое, как попка младенца. Уж я-то это хорошо знаю. А если это не Шон… тогда кто?

Открыла глаза и снова зажмурилась, едва не зашипев от боли – в виски будто вонзились иголки.

Что я помню о вчерашнем вечере? Помню короткий разговор в холле с Грейстоком, сияющую невесту и напыжившегося Купера. Помню, как танцевала… только не помню с кем. Один из моих партнеров по танцам?

Но куда Шон, хорд его побери, подевался?!

Давай, Лорейн, открой глаза.

Я все-таки это сделала, хоть и не с первой попытки. Чувствуя себя героиней, кривясь и щурясь, уперлась взглядом в незнакомый потолок. Обстановка комнаты тоже была мне незнакома и очень напоминала номер в какой-нибудь деревенской гостинице: простенько, мило, без излишеств.

Заметив перекинутый через изножье кровати чулок, решила взглянуть на себя и опустила глаза. Ощущения меня не подвели – я лежала в чем мать родила. Простыня сползла до талии, провокационно открывая грудь… Создатель! Схватилась за бриллиант и облегченно выдохнула: кулон был на месте, то есть на мне. Вся остальная одежда и аксессуары в творческом беспорядке были разбросаны по всей спальне.

Сколько ни пыталась вспомнить, как это все вчера разбрасывалось, так и не преуспела в этом занятии. Может, мой партнер… по танцам окажется чуть трезвее и в более адекватном состоянии?

Тяжело вздохнула. Наверное, пришло время с ним познакомиться. Главное, чтобы не генерал Форсайт. Хотя нет, тело-то молодое.

Эта мысль меня немного успокоила, и я перевернулась на бок, готовясь к визуальному знакомству со случайным любовником.

Шон будет в бешенстве, когда узнает. Если, конечно, узнает…

Спящий красавец дрых на животе, оккупировав бо́льшую часть кровати. В тот самый момент, когда я к нему повернулась, он выбросил вперед руку, легонько шлепнув меня по бедру, да там ее и оставил. Луч света, просочившись сквозь занавески, скользнул по постели и замер на лице… Грейстока.

Ах ты, нечисть!

Не знаю, откуда только взялись силы, но с кровати я не поднялась, а слетела, утащив с собой и простыню. Закуталась в нее, выругалась, готовая рвать и метать. Я совсем не помнила, что произошло и как я… как мы здесь оказались. Голые. В одной кровати. И судя по розовым полоскам, оставленным на спине его светлости моими ногтями, мы с ним точно ночью не в шарады играли.

Не знаю, что ты задумал, Грейсток, но сейчас ты мне все расскажешь!

Чудовище ты проклятое.

Мерзавец окаянный!

Оглянувшись по сторонам, выдернула из вазы цветы, швырнула их на пол и выплеснула все ее содержимое на бесстыдно светящего голой задницей Грейстока.

– Что за… – Нечисть приняла сидячее положение.

Кристофер вскинул на меня рассерженный взгляд, и лицо его исказила очень выразительная гримаса:

– Ариас?!

«Твою ж мать!» – мысленно добавила я, а герцог зло сощурился и прорычал, хотя если кто и имел здесь право зло щуриться и рычать, так это я.

– И как это все понимать?!

– Ты у меня спрашиваешь? – Я прямо-таки обомлела от такой наглости. – Это ты мне скажи, что твоя голая задница забыла в моей кровати!

– Это твоя спальня? – недоуменно огляделся Кристофер.

– Не моя… Не суть важно! Прикройся! – прошипела я, заметив, что достоинство его светлости, несмотря на все мои пожелания, и не думает отсыхать, наоборот, находится в состоянии полной боеготовности.

Хотела швырнуть чудовищу простыню, но потом вспомнила, что на мне, кроме бриллианта, ничего нет, и крепче прижала ее к груди.

Бросив на меня еще один выразительный взгляд, Грейсток потянулся за штанами.

– Если это твоя месть за прошлое, Лорейн, клянусь, я тебя уничтожу.

Вот тут уже зарычала я. И швырнула в него вазой. Нет, я не неуравновешенная неврастеничка и не имею привычки бросать в мужчин предметами интерьера, но в тот момент меня накрыло.

Увы, ваза так и не достигла своей цели – остановилась в нескольких дюймах от гладко выбритой физиономии Грейстока и осыпалась жалким крошевом на смятые простыни.

Колдун хордов.

– Ты издеваешься? – Я уже искала новый снаряд, желая все-таки попрактиковаться в членовредительстве. – Я семь лет обходила тебя десятой дорогой и…

– А потом заявилась на мою свадьбу! – И снова это рычание. – С какой-то швалью!

В клетку бы его к шакалам. Грейстоку там самое место. Среди себе подобных бешеных животных.

За шваль в него полетел подсвечник, а потом и чья-то шкатулка (стало жуть как обидно за Купера), но в Кристофера они так и не попали – мерзавец попросту пригнулся. Зато подсвечник попал в окно. Испуганно дернулись занавески, зазвенело стекло, и в спальню ворвался прохладный утренний ветер.

Неужели похолодало? Давно пора было.

– Лорейн, прекрати это немедленно! – Справившись со штанами, Грейсток подскочил на ноги.

– Ты сам меня пригласил на свадьбу! Отклони я приглашение, и все бы решили, что мне по-прежнему больно.

– А тебе больно? – снова впился он в меня взглядом, на этот раз пристальным, внимательным.

– Больно сейчас будет тебе! – Оказывается, я тоже могу рычать.

Оглядевшись, но так ничего подходящего больше не обнаружив, я подобрала с пола герцогскую туфлю, правда, запустить ею в Грейстока не успела. В одно мгновение он перемахнул через кровать, сцапал меня за руки и прижал к себе, лишая возможности двигаться. Оставалось только шипеть и мысленно материться.

– Пусти!

– Отпущу, когда успокоишься.

– Я спокойна, когда ты находишься на другом конце Хальдора.

– Ты что-то помнишь? – настороженно спросил Грейсток, продолжая меня удерживать.

– Помню, как танцевала на твоей свадьбе номер два. Хотела наверстать упущенное, раз уж на свадьбе номер один с танцами так и не сложилось.

– Похоже, нас чем-то опоили, – глубокомысленно изрек герцог мне в губы. – И если это не твоих рук дело…

– Я тебя сейчас покусаю!

– Я, конечно, за разнообразие в постели, но держи себя в руках, Лори, – усмехнулся Кристофер.

– Ты неплохо справляешься с этой задачей – держишь меня в руках, вместо того чтобы от меня отстать, – огрызнулась тоже ему в губы, чувствуя, как напрягается тело, к которому меня так старательно прижимали. Особенно напряглись отдельные его части. – И больше не смей называть меня Лори. Никогда!

– Иначе ты меня покусаешь? – В голосе Грейстока появились незнакомые мне хриплые нотки, словно он только что выкурил сигару, запив все это дело бокальчиком бренди.

– А ты никуда не опаздываешь? Например, на свою свадьбу.

И даже это его не отрезвило. И меня, видимо, тоже не до конца отпустило, потому что голова вдруг снова начала кружиться.

– Еще успею… – Рука Кристофера соскользнула с моего запястья, переместившись на мою задницу, и у меня наконец появилась возможность влепить ему пощечину.

Она бы отрезвила нас обоих.

Жаль, это утро было полно неприятных сюрпризов и разочарований.

Ударить Грейстока я не успела: в эту самую секунду дверь распахнулась, и в так и не опознанную мною спальню ввалились теперь уже несчастливая невеста, ее взбешенный отец и еще несколько мужчин в цилиндрах, заставших очень живописную композицию с участием леди Ариас, главы разведки и зажатой между нами простыни в нежно-сиреневую клетку.

Последняя едва не упала к моим ногам, когда Грейсток резко подался назад и произнес фразу, достойную третьесортного спектакля:

– Эдель, родная, это не то, что ты подумала.

Перед глазами возникла яркая картина: простыня в клетку перекидывается через люстру, завязывается в петлю, в которую и просовывается голова Кристофера.

Уверена, смотрелось бы очень эффектно.

– А что прикажешь мне думать, когда вы… вы… – всхлипнула леди де Морвиль, обличительно указывая на нас пальцем. После чего прижала руки к груди, закусила губу, явно борясь с желанием взвыть, и уставилась на нас полными слез и обиды глазами.

– Мы просто вместе проснулись, – сообщила я то, в чем была уверена на сто процентов.

– Лорейн, замолчи! – зашипел на меня герцог.

И тут в наступление пошел оскорбленный до глубины души глава семейства:

– Нет уж, будьте любезны, леди Ариас, объясните, как так вышло, что вместо того, чтобы жениться на моей дочери, этот… этот… – Лощеные усы барона нервно задергались. – Герцог Грейсток исчезает с вами? На всю ночь!

Я подтянула повыше простыню. Нет, я не из стеснительных, но когда на тебя пялятся незнакомые мужчины, а ты стоишь перед ними почти голая, сразу начинаешь чувствовать себя некомфортно.

А мне не нравится так себя чувствовать.

– Не берусь отвечать за его светлость, но я вчера на празднике много выпила. И не смотрите на меня так, я уже давно не девочка… В смысле по возрасту, а не… В общем, не важно! Так вот, возможно, его светлость воспользовался моим слегка неадекватным состоянием и решил гульнуть в последний раз, совершенно забыв, что перед смертью все равно не надышишься. Я права? – повернула голову к одноразовому любовнику.

Глаза Грейстока налились кровью, вот честное слово. Равнодушно встретив его злющий-презлющий взгляд, я мысленно усмехнулась: это тебе, Крис, за «родную».

– Эдель, послушай, я бы никогда не сделал тебе больно, – принялся оправдываться Грейсток.

Ну да, а мне делать больно, значит, можно.

– Все это чья-то злая шутка или неудачный розыгрыш. Ничего не было!

А вот насчет последнего я не уверена.

Я не стала озвучивать свое предположение, на Эдель и так было жалко смотреть. Она хорошая девушка и не заслужила той боли, которую когда-то пережила я.

Хотя лучше сейчас переболеть, чем потом всю жизнь мучиться с этим кошмаром, у которого патологическая тяга к расстраиванию свадеб.

– Ты хоть понимаешь, что натворил? Да ты нас опозорил! Ты разбил сердце моей дочери! – прогремел барон де Морвиль. Рванулся было к несостоявшемуся родственнику с воинственно сжатыми кулаками, но его удержали мрачные типы в сюртуках. Судя по каменному выражению лиц всей троицы – сослуживцы Кристофера. Они-то нас, скорее всего, и вычислили с помощью своих волшебных игрушек.

– Лорд де Морвиль, пожалуйста, держите себя в руках, – сказал один из них, обладатель роскошных, чуть тронутых сединой бакенбард.

– Кто-нибудь еще знает о случившемся? – коротко спросил Кристофер, спешно натягивая рубашку, и получил такой же лаконичный ответ:

– Пока что нет.

– Отлично.

В одно мгновение Грейсток стал прежним: собранным, решительным, готовым действовать. От мартовского кота не осталось никаких признаков.

Быстро одевшись, он подошел к Эдель, по щекам которой уже ручьем текли слезы, взял ее за руки, несмотря на попытки девушки отстраниться, и вкрадчиво сказал:

– Мы сейчас отправимся в храм и поженимся, как и собирались.

Невеста протестующе пискнула, попыталась вырваться, но если Грейсток что-то решил, противиться ему бессмысленно. Даже барон притих, с жадностью ловя каждое слово Кристофера.

– Эдель, ничего не изменилось.

Может, все-таки швырнуть в него туфлей на прощание?

– Мы поженимся, а потом я разберусь с тем, кто все это устроил. Ты же знаешь, как много у меня врагов, и они только и ждут, чтобы меня подставить.

А сегодня на одного стало больше. Нет, ну что за лицемер! Только что лапал меня за задницу и при этом шептал, что спешить ему некуда, можно и задержаться, а теперь при мне же милуется с пуфиком.

– Хорошо? – сделал контрольный выстрел Грейсток, привлекая к себе невесту.

– Хорошо, – сдавленно прошептала Эдель.

– Мы сейчас же перенесемся в храм и… – обрадованно начал он.

– Далеко отсюда до города? – вмешалась я в эту идиллию, мыслями переключаясь на Шона и уже заранее готовясь к непростому разговору.

Врать ему не хотелось, но и сказать правду не смогу, раз уж наше с Кристофером маленькое приключение осталось в относительной тайне. Это, конечно, будет тем еще ударом по его карьере, но и на моей репутации тоже отразится. Последнее, что мне нужно, – чтобы мое имя опять было связано с Грейстоком и полоскалось во всех светских салонах.

Будет лучше, если эта ночь забудется, как страшный, абсурдный сон. Тем более что ни я, ни герцог ее не помним. А значит, и забыть ее будет проще простого. По крайней мере мне. Какая каша варится в прелестной головке Эдель и долго ли еще будет там вариться, судить не берусь.

– Мы в Тарренсе, – просветил меня джентльмен с бакенбардами.

Далеко же нас занесло… До столицы как минимум полдня пути по разбитым дорогам провинции. От одной только мысли о непрерывной тряске меня начало подташнивать. А все клятое шампанское, будь оно неладно.

Подумав об этом, сказала:

– Я с вами! – и поискала глазами корсет. Последний обнаружился на спинке кресла в компании второго чулка. Следом отыскались и панталоны… почему-то на люстре. – Только, если позволите, мне бы сначала хотелось одеться.

Мужчины неловко закашляли, наконец сообразив, что перед ними полуобнаженная дама, и слаженно повернулись в сторону выхода.

Узнав, что свадьба все равно состоится, как говорится, при любой погоде, барон заметно расслабился (значит, позор для его славного семейства на сегодня отменяется), сменил гнев на милость и, буркнув, что они пока пойдут позавтракают, тоже вышел. Эдель послушно засеменила за отцом, так больше на меня и не взглянув, словно я вдруг стала невидимкой, но у самой двери обернулась к застывшему жениху и капризно выпалила:

– Кристофер!

– Выметайся, – ласково попросила его я.

Захлопнув за Грейстоком дверь, подобрала с пола измятое платье, встряхнула его и принялась одеваться. Корсет надевать не стала, не хотелось с ним возиться, а хотелось как можно скорее добраться до столицы. Из Инвернейла до Монтруара, моего имения, рукой подать. Возьму наемный экипаж.

Перевернув вверх дном всю спальню, пришла к неутешительному выводу: сюда я прибыла босая. Чулки не считаются. Выглянула в коридор в надежде обнаружить прислугу; может, мне помогут разжиться обувкой. К счастью, на поиски обслуживающего персонала отправляться не пришлось. Мне повезло, возле двери напротив стояли аккуратные светлые лодочки. В маленьких гостиницах это обычная практика – оставляешь вечером грязную обувь у двери своего номера, а утром находишь ее вычищенной.

Туфли оказались немного великоваты, но других вариантов у меня все равно не было. Вернувшись в спальню, я кое-как распутала волосы пальцами, стянула их в тугой узел на затылке, умылась, посмотрела в зеркало на себя хмурую, поправила кулон, кокетливо опускавшийся в ложбинку между грудей, и отправилась вниз, выписываться из гостиницы.

В этом самом низу – просторном зале, стены которого были затянуты желтой в белый цветочек тканью, джентльмены уже вовсю налегали на омлет с тостами и кофе. Кристофер о чем-то шушукался с Эдель в дальнем углу столовой, видимо, продолжал замаливать перед ней свой грех. При виде меня мужчины подобрались, отложили столовые приборы и поднялись, застегивая сюртуки.

Тот, что с бакенбардами, по-видимому, старший, деловито проговорил:

– Ну что ж, если леди Ариас готова, можно отправляться.

Даже чаю выпить не дали.

Метнув на меня ядовитый, как отравленный дротик, взгляд, Грейсток повел невесту в холл, и мы последовали за ними. Один из обладателей цилиндров откинул крышку карманных часов. Брызнувшая из них магия слепящими искрами рассыпалась по воздуху, вонзаясь в пространство, делая в нем надрывы. Те раскрывались свежими ранами, ширились, пока не превратились в проход, в который мы по очереди и шагнули.

Вышагнули, если так можно выразиться, в столичном храме. Не в Сотвортском соборе, в котором женились все сливки хальдорского общества, а в маленькой церквушке на окраине Инвернейла. Отлично! Здесь неподалеку каретное депо, и уже через каких-то полчаса я буду дома.

– Приятного вам ритуала, – бросила на прощанье, получив в ответ хмурые взгляды, и направилась по широкому центральному нефу церкви, мечтая как можно скорее вырваться из этого кошмара.

Несмотря на ранний час, священник оказался на месте. А значит, они больше не потеряют ни единой лишней минутки. Почувствовав, как в груди что-то неприятно заворочалось, посоветовала этому чему-то успокоиться.

Ну же, Лорейн, соберись!

За стенами церкви тебя ждет прежняя жизнь, которую ты обожаешь. Являться на свадьбу Грейстока было ошибкой, теперь я это понимала.

Ну ничего, еще несколько шагов, и весь этот фарс останется позади. Я отправлюсь в Монтруар, его светлость пусть катится в семейную жизнь, к хордам или куда захочет.

Еще несколько секунд, и он снова станет моим прошлым.

– Святой отец! – услышала громкий голос де Грейстока. – Произошло досадное недоразумение, из-за которого прошлым вечером нам с леди де Морвиль не удалось пожениться. Поэтому нам бы хотелось пройти обряд сочетания сейчас. Здесь. При свидетелях.

Сердце больно кольнуло. Судя по ощущениям, не иголкой – шипом булавы. Запнувшись на миг, я ускорила шаг, почти добралась до двери, когда повисшее молчание нарушил недоуменный возглас преподобного:

– Что, опять?!

Я замерла как вкопанная, уже почти коснувшись рукой створок двери.

– Что значит – опять? – Судя по голосу, его светлость явно помрачнел.

– Не знаю, что с вами такое, герцог, происходит, – вновь прозвучал недовольный глас служителя церкви, – но несколько часов назад возле этого самого алтаря вы дали клятву любить, хранить верность, оберегать и всегда быть рядом с леди Ариас. И она тоже поклялась быть вам послушной, любящей, верной женой.

На этом моменте я икнула, медленно развернулась, хоть какой-то части меня очень хотелось выскочить из храма и мчаться отсюда как можно скорее и как можно дальше.

Но с этим бредом надо было разобраться. Женой? Послушной и верной? Только не в этой жизни, Грейсток!

Подхватив мятые юбки, я пошла разбираться.

Глава 4

– Ваше преподобие, а вы случайно не пьяны? – вполне справедливо поинтересовалась я, потому что трезвому священнику такая чушь ни за что бы не пришла в голову.

И снова эти укоризненные взгляды. А все потому, что я не стесняюсь делиться своими мыслями и догадками. Можно подумать, они об этом не подумали, только спросить постеснялись.

– Леди Ариас! Это… это… – завозмущался служитель церкви. – Ваше предположение для меня оскорбительно!

Поняв, что священник трезв как стеклышко, Эдель схватилась за сердце, барон де Морвиль побагровел, в то время как Кристофер и компания продолжали на меня пялиться. Словно я только что преставилась, и теперь у них перед глазами маячила моя неупокоенная душа.

– Да что вы все на меня так смотрите? – От этих взглядов холодок побежал по коже, и я невольно поежилась. – Не выходила я за него замуж. Не было такого!

Не было в теории.

– Ваше преподобие, это какая-то ошибка, – подался к церковнику Кристофер. Грозно уперся ладонями в алтарь, нависнув над священником всем своим внушительным ростом. – Мы с Лорейн не могли пожениться!

Священник тоже начал краснеть, не то от напряжения, не то от негодования. Хотя это чувство не к лицу служителю бога.

– Я ждал вас вчера с леди де Морвиль, но вы явились… с другой леди. Вот с этой! – ткнул в меня пальцем с таким видом, словно я была презренной блудницей. – Пронесли ее на руках по всей церкви, а потом заставили меня вас поженить.

– Заставили? – в один голос переспросили мы с Кристофером.

– И вы тоже, леди Ариас, выглядели очень решительной. Проявляли настойчивость.

Бред какой-то… Какой же это бред!

Закатив глаза, Эдель осела на лавку, и один из агентов принялся ее обмахивать. Барон стоял, воинственно сжимая кулаки, аки бык, в любой момент готовый броситься на красную тряпку в виде опешившего главы разведки.

Признаться, я тоже пребывала в шоке и на некоторое время даже потеряла дар речи. Существовало два варианта: либо священник сумасшедший, либо сошли с ума мы с Грейстоком.

– Значит, вы утверждаете, что лорд Грейсток связал свою судьбу с леди Ариас в стенах этой церкви вчера вечером? – решил еще больше прояснить ситуацию мистер Бакенбард, хотя, честное слово, лучше бы мы ее не проясняли, а так все и оставили.

– Утверждаю. Они сочетались священными узами брака. Были принесены клятвы. Смешалась кровь.

Каждое слово звучало как приговор.

Я внимательно осмотрела свои ладони. Ни пореза, ни даже царапинки. Никакого следа этого богопротивного деяния.

– Дождитесь вечера, леди Ариас, – с какой-то мстительной интонацией в голосе произнес священник. – И вы увидите на своей левой ладони брачные узоры.

Ну вот за что он с нами так?

Больше не в силах сдерживаться, Эдель разревелась. Порывающийся разобраться с Грейстоком барон так до драки и не дошел, бросился к дочери успокаивать. Агенты растерянно переглядывались, а Кристофер стоял, зажмурившись, сжимая кулаки на алтаре с такой силой, что казалось, он сейчас его разнесет к хордовой матери.

Что же касается меня… А у меня закружилась голова. От спертого воздуха, от запаха благовоний, от невозможности вспомнить то, чего быть не должно, но что, кажется, все-таки произошло.

– Всего доброго, – попрощалась, ни на кого не глядя, и поспешила к выходу, ругая себя за то, что не убралась отсюда раньше.

С бредом хотела разобраться. Ну и как, разобралась?

– Лорейн, подожди! – крикнул опомнившийся Кристофер.

Его я ждать точно не собиралась, ускорила шаг. Пронеслась по церкви, выскочила на тихую улочку, к которой примыкал маленький зеленый сквер, и едва не ослепла от яркого солнечного света. Судорожно глотнула воздух, потому что его мне сейчас не хватало. Хоть на мне не было корсета, но кое-что другое, невидимые тиски сжимали грудь.

– Нашла выход – сбегать! – Грейсток все-таки меня нагнал, схватил за руку, разворачивая к себе.

– Решила взять пример с тебя, – огрызнулась я, пытаясь стряхнуть его пальцы со своего локтя.

– Сейчас мы поедем в управление и проверим слова священника. И если он говорит правду и мы женаты…

– Мы не женаты, и я никуда с тобой не поеду.

Взгляд Грейстока заледенел.

– Пряча голову в песок, проблему мы не решим.

– У меня на носу аукцион, а потом скачки в Ирвинсе. У меня моя жизнь, Кристофер! – Я все-таки вырвалась из цепкой хватки и отпрянула от своего самого наихудшего кошмара. – Которую ни ты, ни кто другой не отнимет.

На скулах Грейстока заходили желваки.

– Какие скачки? Какой к хордам аукцион? Лори, очнись! Это не просто розыгрыш. И пока мы не поймем, кто и зачем все это с нами сотворил, ты будешь находиться рядом со мной!

Ненавижу этот его приказной тон.

– Да ты просто мастер уговаривать.

– Тебе может грозить опасность.

Это что-то новенькое. За меня переживает?

Но последующие его слова развеяли эту иллюзию в пух и прах.

– Скоро о случившемся начнут кричать все газеты. Замять не получится. Теперь для всех ты – моя жена, а значит, тебе придется ко мне переехать.

– Сейчас, только за чемоданами сбегаю.

Как это водится, на меня Грейстоку было плевать. За имя он свое беспокоится, пытается спасти репутацию, пока та не потонула в трясине скандала.

Кристофер попытался шагнуть ближе, но я выставила вперед руку и на всякий случай еще отступила.

– Лорейн…

– Для вас, лорд Грейсток, леди Ариас.

– Если уж на то пошло, то уже не Ариас, – усмехнулся гад.

Прикрыв глаза, сосчитала до трех и с трудом проговорила:

– Все, хватит с меня на сегодня спектаклей. Попытаешься задержать – начну кричать. Повысим градус пикантности на первых полосах.

От злости и раздражения его светлость заскрежетал зубами, как еще огнем не начал плеваться, удивляюсь.

– Я приставлю к тебе своих людей.

– Только попробуй.

– Это не обсуждается, Лорейн, – сощурившись, рыкнул Грейсток, а потом, взяв себя в руки, уже спокойнее добавил: – Вечером пришлю за тобой карету, поужинаем вместе, и ты ответишь на мои вопросы.

– Только не сегодня. На вечер у меня были планы с любимым мужчиной.

– Если твои планы не изменятся, ты этого мужчину больше никогда не увидишь, – сверкнув глазами, пригрозил он мне.

Изобразив неприличный жест, я подхватила юбки и направилась к обочине, возле которой на козлах двуколки скучал извозчик.

– Чтобы к восьми была готова, – послал муженек мне вдогонку.

– Иди ты к хордам! – пожелала ему от души и забралась в повозку.

Кристофер

– Ну и где вас хорды всю ночь носили? – борясь с желанием громко выругаться, рыкнул Кристофер.

Ругаться в церкви не в его привычке, но более подходящего случая, чем сейчас, трудно было представить.

– И это вместо спасибо? – заломил бровь Макмаллен, его правая рука, близкий друг, несмотря на разницу в возрасте. В прошлом терпеливый и внимательный наставник, в настоящем верный помощник.

Святой человек, одним словом.

Кристофер себя к святым никогда не причислял и сейчас с удовольствием проклял бы кого-нибудь. В первую очередь «шутника», по вине которого они с Ариас теперь муж и жена. Барона де Морвиля тоже очень хотелось проклясть. За то, что даже не стал его слушать. Вместо этого с пеной у рта принялся кричать, что смешает с грязью имя Грейстоков, уничтожит, растопчет его репутацию и прочее, и прочее в том же роде.

Громкие, пустые слова. На угрозы барона Кристоферу было плевать. А вот то, что не подпустил его к Эдель, еще больше вывело из себя. Он должен был перед ней оправдаться, хоть пока не представлял, как объяснить случившееся.

Возможно, позже, когда она успокоится, а он со всем разберется.

– Наверное, ты бы предпочел, чтобы мы заявились в «Летний домик мадам де Ви» несколькими часами ранее и застали преинтереснейшую картину, как ты кувыркаешься со своей графиней? – мрачно пошутил Калвер, один из его лучших агентов.

– Она не моя, – резко парировал Грейсток.

– Уже твоя, – с усмешкой заметил Алан Лайт – самый нелюдимый из всех сотрудников управления.

Высказав все, что хотел сказать, барон ушел, забрав с собой зареванную дочь. Кристофер снова попытался допросить священника, но тот продолжал долдонить об одном и том же: все традиции соблюдены, и его светлость теперь женатый мужчина.

Женатый на самой дерзкой, своенравной, независимой женщине Хальдора. Вместо мягкой, уступчивой, любящей Эдель.

Из храма они сразу перенеслись в управление. Если сослуживцы и прознали о полуночных подвигах начальства, то виду не подали. Из кожи вон лезли, улыбаясь его светлости, желая ему доброго утра (добрее не придумаешь), а один смертник даже поздравил его со счастливой женитьбой. Счастливой! За что едва не лишился пары-тройки зубов.

В последний момент Кристофер сдержался, да и то, потому что впереди уже маячили двери родного кабинета, в котором можно было укрыться от подобострастных улыбок и взглядов, полных неудовлетворенного любопытства.

При виде начальника секретарь в приемной – строго одетая женщина средних лет, миссис Гиббс, подскочила со своего места, не сумев сдержать удивленного возгласа:

– Ваша светлость!

Его явно не ждали сегодня на работе. Да и он себя здесь тоже сегодня не ждал. Как и не ожидал проснуться в одной постели с Лорейн Ариас, увидеть ее почти обнаженной (хордова простыня лишь воспалила воображение, разожгла кровь), почти ее поцеловать.

Мысленно на себя выругавшись за совершенно лишние сейчас мысли, герцог рухнул в кресло и приказал:

– Рассказывайте.

Мужчины переглянулись, и слово взял Макмаллен. Алан отправился готовить все для магической экспертизы, в то время как Калвер решил побаловать себя крепким кофе, аромат которого тут же разнесся по всей комнате.

Кристофер к своей чашке не притронулся. Даже не заметил появления миссис Гиббс с подносом, проигнорировал и ее вопрос «все ли в порядке?», и встревоженный взгляд секретаря.

– Сначала на твое исчезновение никто не обратил внимания, – заговорил Эдвард Макмаллен. – Леди де Морвиль прощалась с гостями, и все решили, что тебя утащил в кабинет кто-нибудь из докучливых приглашенных. Но когда у главного входа осталась лишь одна карета – графини Ариас, тебя начали искать.

Кристофер поморщился. Скверная вырисовывалась картина. По всей видимости, он отправился искать Лорейн, хоть этого даже не помнил, и, на свою голову, нашел. Не помнил, как они оказались в храме, как давали друг другу клятвы. Не помнил ничего.

Единственное, что намертво запечатлелось в памяти, – это их короткая стычка в холле и то, что он думал о ней весь вечер. Танцуя с Эдель, невольно искал взглядом Лорейн и боролся с желанием выставить из Уайтшира проходимца, которого она с собой притащила.

– Что было потом?

– Тебя начали искать, – сказал Эдвард. – Сначала в замке, потом и по окрестностям пробежались. Даже в церковь съездили, но это уже было после полуночи, и мы лишь поцеловали запертую дверь.

– Всю ночь мотались по Инвернейлу, уже не знали, что и думать, а ты, оказывается, по-тихому произвел рокировку, женился себе преспокойно, а потом в свое удовольствие ублажал новоиспеченную женушку, – позволил себе вольность Калвер. Правда, под сверкнувшим яростью взглядом начальника стушевался и поспешил объяснить: – Мы ведь за тебя переживали.

– Как вы нас нашли?

– Так как на тебе стоит защита, попробовали отследить Ариас.

– Что с ее… любовником? – с трудом выдавил Кристофер.

– Проверили. Ничего подозрительного. Шон Купер – жокей, и довольно известный. Выступал на многих ипподромах мира. Видимо, на скачках ее сиятельство его и заметила.

– Проверьте еще раз, – распорядился Кристофер, резко приказав: – И не подпускайте его к Лорейн.

– Ревнуешь? – хохотнул Калвер, закидывая ногу на ногу.

– Не хочу лишний раз кормить прессу скандалами.

– Как тебя вообще угораздило пригласить на свадьбу бывшую невесту, с которой вы так плохо расстались? – помрачнел Ирвин Калвер.

– А я ее и не приглашал. – Грейсток перебирал в памяти события вчерашнего дня.

Списком приглашенных занималась его мать со своими бесчисленными помощницами. А он все никак не мог найти время даже для того, чтобы проверить, кому отправили приглашения. На список наткнулся лишь вчера, и то случайно, за завтраком. Перевязанные лентой листы бумаги лежали с утренней прессой, и имя Лорейн Ариас значилось одним из первых.

– Что сказала леди Делайла? – еще больше нахмурился Макмаллен.

– Что приглашение Лорейн отправили по ошибке. Я надеялся, она его сожжет, как только получит, но она не сожгла.

– Может, Ариас решила отомстить тебе за прошлую обиду? – предположил Ирвин.

Его светлость горько усмехнулся:

– Лорейн меня ненавидит. Она скорее подсыпала бы мне в бокал яду, чем сама, добровольно, привязала себя ко мне.

– Тогда я ничего не понимаю, – развел руками Макмаллен.

– Разберемся, – хмуро проговорил Кристофер. Поднявшись, машинально застегнул пуговицу на фраке и бросил, направляясь к выходу: – Пойдемте проверим, из-за какой такой магической дряни у меня мозги отшибло.

– Ариас тоже не помешало бы проверить, – заметил Калвер.

– Этим я и собирался заняться вечером, – сказал Грейсток. – Допрашивать ее и проверять.

Параллельно тренируя в себе выдержку. В общении с Лорейн Ариас, Кристофер точно знал, без нее он долго не протянет. Или ее сделает счастливой вдовой, или сам «случайно» станет вдовцом.

Лорейн

– Я свободная женщина. Я свободная, независимая женщина, и ничто этого не изменит, – повторяла, словно молитву, по дороге в Монтруар.

Мне нравилось жить в пригороде. И к столице близко, и воздух чистый. В восточной части Инвернейла, например, в иные дни из-за смога не видно неба. Мануфактурное дело умирало, фабрик в крупных городах Хальдора становилось все больше, а зелени, наоборот, все меньше. Столица стала первой жертвой промышленного бума.

Надеюсь, до пригорода они не доберутся. Не хочу, чтобы у меня возле дома вырастали фабричные трубы, меня вполне устраивает нынешний пейзаж. С одной стороны к Монтруару подступали поля пшеницы и овса, с другой – озеро с кристально чистой водой, за которым зеленела дубовая роща. Устраивать в ней конные прогулки одно удовольствие.

После смерти родителей хлопоты по управлению поместьем легли на мои плечи, но я не жалуюсь. Мне нравится просиживать за гроссбухами, нравится самой вести хозяйство, хотя бо́льшую часть времени все же забирают мои красавцы. Больше всего дел появляется за несколько недель до открытия сезона. До конца октября еще два месяца, но на самом деле это не так уж много. За это время нужно будет подготовить к скачкам трех потенциальных призеров: Молнию, Вендетту и Джокера.

За лошадей и тренировки мне было хорошо заплачено, их хозяева ждали от меня результатов. А у меня тут свадьба и предложение переехать к лорду Кошмару…

А ведь у магов не бывает разводов! От этой мысли меня передернуло, но я поспешила себя успокоить. Ничего еще не доказано, может, ночью у священника случились галлюцинации. Надо дождаться вечера. И даже если брачная татуировка проявится, это ничего не меняет. Если понадобится, подам в суд. На Грейстока, на священника. Да хоть на всю святую церковь.

Где это видано, чтобы выдавали замуж нетрезвых леди.

А я вчера была очень, очень нетрезвой.

Если же не обошлось без магии, тогда вообще не считается.

Не скажу, что получилось успокоиться, но хотя бы меня больше не дергало. Велев мистеру Додвеллу, дворецкому, расплатиться с извозчиком, я первым делом отправилась на конюшню к своим любимцам. Они всегда меня успокаивали, даже в самые трудные минуты не давали отчаиваться.

В конюшне меня ждал сюрприз: леди де Морвиль вернула Карамельку. Эту кличку лошадь получила за ярко-золотистый окрас шерсти и покладистый, мягкий нрав. Стоило мне к ней приблизиться, как Карамелька ткнулась мне в ладонь мордой, отмеченной светлым пятнышком у самого носа, и горестно вздохнула.

– Отказалась от тебя хозяйка. – Я ласково ее погладила. – Ну ничего, значит, останешься со мной, моя сладкая.

Не получит Эдель ни Карамельку, ни Кристофера. На этой мысли я запнулась и мысленно пырнула себя приставленными к стене вилами.

Да пусть получает его на здоровье. Со всеми потрохами и целым букетом недостатков. Не бывает разводов у магов? Как же!

Теперь будут.

– Дин, подготовь, пожалуйста, Джокера, – велела подошедшему конюху.

– Сейчас? – удивленно распахнул глаза парень, явно гадавший, как и остальная прислуга, где это я всю ночь шлялась. – Ваше сиятельство, вы ведь только вернулись.

Я всегда ночевала дома, одна или с кавалером, поэтому отсутствие хозяйки ночью в родных пенатах наверняка всех страшно озадачило.

– И что? У нас полно работы, – напомнила конюху. – Чтобы через десять минут, мистер Гловер, лошадь была готова.

Парень послушно кивнул и помчался в соседнюю конюшню, а я направилась в дом переодеваться. Пара часов диких скачек, вот что мне сейчас надо.

«Чтобы к восьми была готова», – вспомнила слова изверга, которые меня так разозлили. А заявление «если твои планы не изменятся, ты этого мужчину больше никогда не увидишь» так вообще взбесило. Еще не хватало, чтобы Грейсток мне указывал, с кем мне проводить время.

Возле крыльца заметила кэб – черный экипаж без каких-либо опознавательных эмблем. Поднялась по ступеням, гадая, кого это с утра пораньше ко мне принесло. Не успела переступить порог дома, как ко мне подскочил Додвелл.

– Ваше сиятельство, у вас гости.

– Кто? – мрачно посмотрела на слугу.

Дворецкий растерянно пожевал губами.

– Два представительных джентльмена. Сказали, что от лорда Грейстока.

Зеркала со мной не было, но, судя по ощущениям, я явно побагровела.

– Принесите им чаю, – распорядилась, добавив: – С цианистым калием.

Дворецкий округлил глаза, явно не оценив шутку (а я и не шутила).

– Это не все, – осторожно начал он.

– Что еще? – спросила хмуро.

– Утром в вашей спальне горничная обнаружила… мистера Купера.

Час от часу не легче. И как он в нее попал? Без меня!

– Где он сейчас?

– Все там же. Нам не удалось его разбудить.

– Он хоть жив? – на всякий случай решила уточнить.

– Жив. Мы проверяли, – успокоил меня слуга.

– Ладно, – я тяжело вздохнула, – тащи своим представительным джентльменам чай, а я пойду разбужу Купера.

И пусть мне расскажет, куда он вчера исчез. Ведь если бы не исчез, я бы сегодня тоже проснулась в своей спальне, а не любовалась бы герцогской задницей.

Глава 5

Шон действительно спал. Развалившись на спине и храпя так громко, что эти звуки можно было запросто принять за раскаты грома.

Не люблю, когда мужчина храпит. Еще больше не люблю, когда не получается его добудиться. Пихнула Купера в плечо, раз, другой, легонько хлопнула по щекам – ничего. Шон продолжал выводить рулады и, кажется, в ближайшее время просыпаться не собирался.

А придется.

Осмотревшись по сторонам, решила воспользоваться проверенным способом: схватила со столика для умывания кувшин с водой и вылила все его содержимое на храпящего любовника.

– А? Что? – поморщившись и медленно разлепив глаза, осоловело вытаращился на меня Шон. – Что происходит?

М-да, туговато у него с реакцией. Кристофер вон сразу же разобрался в ситуации.

Впрочем, лучше не буду о Кристофере и нашей с ним ситуации.

– Лори! – ахнул любовник, все-таки осознав, что тут происходит. – Ты меня облила?!

– Ты не хотел просыпаться. – Я пожала плечами.

– Ну зачем же так!

Проигнорировав упрек в голосе Купера, спросила:

– Не хочешь рассказать, как ты здесь оказался?

– А как я здесь оказался? – Шон растерянно почесал голову пятерней.

– Что ты помнишь из вчерашнего?

Опустилась на край кровати, поставила кувшин на пол и потянулась к застежке кулона. Хотелось раздеться, набрать в ванну воды и смыть с себя каждое прикосновение Грейстока. Хоть я их и не помню, но от одной только мысли о том, что между нами было, вся кожа начинала зудеть, словно у какой-нибудь дворняжки.

Да уж, Лори, ты себя просто обожаешь…

Стоит сказать, после вчерашнего я была крайне недовольна собой и втайне ругала себя и не такими словами.

– Помню, как мы поехали на свадьбу твоего герцога.

– Он не мой, – поморщилась и требовательно добавила: – Что еще?

– Помню его замок (живут же некоторые!), толпу гостей, выпивку и вкусные закуски. Просто пальчики оближешь. А еще… – Купер сверкнул глазами. – Ты не захотела представить меня его светлости!

А вот об этом мог бы и не вспоминать.

– Что было дальше?

Сунув кулон в шкатулку, защищенную охранными чарами, я стала расстегивать платье. Глаза Шона снова сверкнули, уже от желания, но мне сейчас было не до удовлетворения его желаний.

Оставив расслабляющую ванну на вторую половину дня, после того как потренирую Джокера и выпровожу марионеток его светлости из своего дома, я сняла платье. Надела узкие бриджи, свободную блузу, заправив ее за пояс. Стянула волосы в высокий хвост и услышала наконец отчет Купера:

– Кажется, я вчера много выпил, потому что больше ничего не помню. Первый раз со мной такое… Лори, мы ведь только проснулись, а ты уже одеваешься, – добавил с легким укором.

Не догадываясь о том, что, пока он спал, я успела выйти замуж, Шон подошел ко мне сзади, прижал к себе, медленно огладив бедра руками, демонстрируя полную готовность к общению другого рода. Его всегда больше привлекал язык плоти, и это-то мне в нем и нравилось (собеседник из Шона так себе), но у меня внизу два инородных тела, а в конюшне необъезженный жеребец, который в данный момент интересовал меня куда больше жеребца в спальне.

– Я думаю, тебе пора, – вывернулась из его рук и отошла.

– Ты меня прогоняешь?

– Сегодня много дел.

Настаивать Шон не стал, кивнул, сдаваясь, и недоуменно себя оглядел, наконец заметив, что спал он в моей кровати одетый.

Неожиданный для него поворот событий.

– Чтобы я и столько пил? – протянул недоуменно.

Да и я тоже никогда не напивалась до хордиков.

Покончив с переодеванием, я предложила Шону проводить его к выходу, и мы направились к лестнице.

– Но вечером ведь увидимся? Мы же собирались на премьеру.

Угроза Грейстока мелькнула в памяти, но я от нее отмахнулась, как от какой-нибудь назойливой букашки. Неужели глава разведки настолько наивный, чтобы считать, что я с его подачи послушно откажусь от своего мужчины?

Отказываться от Шона я не собиралась, как и от посещения театра. Билеты на нашумевший спектакль были распроданы задолго до открытия театрального сезона. Я выложила за них кругленькую сумму и не собиралась лишать себя удовольствия.

А до представления можно будет заехать в «Оршери», поужинать, ну а после спектакля… В общем, вечер обещал быть насыщенным и приятным.

В отличие от вчерашнего.

– Само собой разумеется, – улыбнулась своему слегка помятому и все еще озадаченному кавалеру. – Заеду за тобой в восемь.

В холле Шон полез ко мне целоваться. Отстраняться я не стала, позволила себя поцеловать, хоть мыслями уже была в гостиной и сама подсыпала дорогим гостям в чашки цианид.

Зря о них подумала. За спиной раздалось негромкое покашливание, и Шон нехотя от меня оторвался.

– Лори, это кто?

Я обернулась к марионеткам Грейстока.

Мужчины поклонились, а потом тот, что был старше и выше, сдержанно проговорил:

– Ваше сиятельство, просим извинить за вторжение, но нам велено постоянно находиться с вами и охранять вас.

– В этом нет необходимости, – холодно ответила я. – У меня полно прислуги и артефактов, которые неплохо справляются с этой задачей.

– И тем не менее мы вынуждены остаться. Таково распоряжение нашего начальства. Помимо этого, – мужчина замялся, – у нас есть и другой приказ.

Я закатила глаза.

– Говорите.

Агенты переглянулись, и сюртук номер два негромко выдал:

– Нам велено арестовать мистера Купера, если он хоть пальцем до вас дотронется.

Я прикрыла глаза, сосчитала до пяти, но в этот раз проверенная мантра не подействовала.

– Скажите, у вас есть пистолеты?

– Что? – вытаращились на меня агенты.

– Пистолеты, – ласково повторила я. – Заряженные. Хочу пристрелить вашего начальника.

После моего заявления возникла неловкая пауза. Еще бы ей не возникнуть. Я ведь только что во всеуслышание объявила, что собираюсь лишить жизни их работодателя. Уверена, в головах агентов уже вовсю крутились шестеренки мыслей, главной из которых было: кого же все-таки арестовывать? Молодого жокея, единственным преступлением которого был поцелуй хорошенькой леди, или хорошенькую леди, не скрывавшую мечту стать вдовой?

В кои-то веки Шон вышел из ступора первым:

– Лори, кто эти люди и что им от тебя нужно? Что это вообще за ерунда? Меня – арестовать? За что?

– Они пошутили, – натянуто улыбнулась я, стреляя в агентов убийственным взглядом. Раз уж пистолета мне не дали.

– Мы… – заикнулись было сюртуки.

Пришлось выкручиваться.

– Эти джентльмены интересуются моими лошадьми. Вот и все. Потенциальные покупатели. А теперь, милый, тебе и правда пора. Я ведь сказала, что у меня сегодня много дел.

– Но вечером… – заикнулся было Шон.

Я приложила палец к его губам и прошептала:

– Все как договаривались.

Недобро покосившись на агентов Грейстока, Шон отправился добывать себе экипаж, а я, резко развернувшись на каблуках, направилась к сладкой парочке.

– Еще одно заявление в том же духе, и вас отсюда попросят.

– Мы люди подневольные, – развел руками долговязый агент с тоненькими темными усами, обильно напомаженными. – Нам приказали – мы выполняем.

– С вашим начальником я разберусь, – бросила хмуро. – А сейчас идите пейте свой чай. А мне надо работать.

– Мы с вами! – хором воскликнули люди Грейстока.

– Работать со мной будете? – Я вздернула брови, пытаясь представить, как эти отутюженные костюмы будут пытаться взобраться на Джокера.

Интересное будет зрелище и чреватое последствиями: конь их к себе не подпустит или просто-напросто втопчет в землю.

Получив в ответ короткое «да», я пожала плечами:

– Что ж, пойдемте.

И отправилась в конюшню.

Работа берейтора сложная, выматывающая и без терпения и любви к животным не даст результатов. Запугать или заставить лошадь быть послушной нельзя, при таком подходе она отомстит наезднику при первой возможности.

При заездке молодой лошади нужно вести себя с ней мягко и в то же время проявлять умеренную строгость, когда она не слушается. Но главное, как уже сказала, любить животное и запастись терпением. Ну и конечно же верить – в себя, в своего скакуна, в поставленную задачу. И прилагать максимум усилий для ее выполнения.

Только тогда добьешься нужного результата.

С Джокером – вороным красавцем без единого светлого пятнышка (не конь, а мечта) – мы уже преодолели первые этапы заездки. Он неплохо ходил подо мной, почти оставив попытки сбросить меня из седла, и даже иногда слушался шенкеля. Когда у него было хорошее настроение.

Сегодня он был относительно спокоен, позволил Дину себя оседлать и вывести из денника. Сразу за домом располагался открытый манеж – специальная площадка для занятий с лошадьми, которую построил еще мой дед.

Оставив людей Грейстока за невысоким ограждением, я сосредоточилась на своей работе. Вернее, попыталась это сделать, но пристальные взгляды агентов отвлекали и раздражали. Джокер чувствовал это и тоже нервничал. После недолгой пробежки по беговому кругу я решила, что нам обоим не помешает развеяться.

Велела Дину нас выпустить, а агентам посоветовала:

– Если хотите и дальше за мной следить, догоняйте!

И пока они не опомнились, направила Джокера к воротам.

В общем, мы с ним славно в тот день потренировались, на некоторое время избавившись от надзирателей. Объехав окрестности, остановились у озера, кристальная чистота и прохлада которого так и манила. Не заметив поблизости ни души, я привязала Джокера в тени дерева, склонявшего к воде свои тяжелые ветви, быстро разделась и отправилась купаться, наслаждаясь ни с чем не сравнимым ощущением свободы. Жаль, наслаждение очень быстро закончилось. Верные псы Кристофера меня все-таки нагнали, примчались на моих лошадях. Спешились, прострелили меня недовольными взглядами, но выдвигать упреки не решились.

Оловянными солдатиками замерли у самого берега.

Нет, это точно месть Грейстока. Мне за нашу с ним свадьбу.

– Не желаете присоединиться? – с улыбкой предложила я, гадая, напишут ли они о моем предложении в отчете Кристоферу или постесняются. – Водичка чудесная, такая чистая, прохладная. Представляю, как вам сейчас жарко. На вас же столько всего надето. Раздевайтесь!

Агенты вытаращились на меня, как на ненормальную.

– Что, боитесь, начальник отругает?

– Ваше сиятельство, мы на работе! – оскорбленно заявил усатый.

Ну хоть не светлость, и то радует.

– Скучная у вас работа, и начальник не подарок. Жаль мне вас, мальчики.

Сказав им все, что хотела сказать, я продолжала плавать в свое удовольствие. Плавала где-то час, пока агенты жарились на солнце.

– Точно не передумали? – спросила их в последний раз.

Няньки-разведчики покачали головами.

– Ну, тогда пойдемте обедать. – С этими словами я вынырнула из воды и не спеша зашагала к берегу, наблюдая за тем, как округляются глаза и вытягиваются лица агентов.

Видимо, не рассчитывали они на столь близкое знакомство с леди. Вернее, с ее телом. И если они не напишут об этом в отчете моему мужу, я сама ему с удовольствием доложу.

На то, чтобы вытряхнуться из шокового состояния, агентам потребовалось секунд пять, не меньше. Поняв, что если продолжат пялиться на ее новоиспеченную светлость, совершенно, к слову, голую (не люблю купаться в одежде, к тому же я у себя дома), его давноиспеченная светлость их запросто четвертует, колесует или вздернет на виселице, агенты отвернулись.

– Все так ужасно? – невинно поинтересовалась я, останавливаясь на берегу и отжимая волосы.

– Ваше сиятельство, пожалуйста, оденьтесь, – попросил тот, что был постарше.

– Но я же мокрая. Сначала мне надо обсохнуть.

Может, только послышалось, но, кажется, агенты заскрежетали зубами.

Я не стала их долго мучить. Скрутив волосы в тугой узел, оделась и пошла отвязывать Джокера.

– Не знаю, как вы, господа, а я умираю с голоду.

Полагаю, что они готовы были скончаться от злости, но пока держались: не кончались и мне ничего не высказывали. Посмотрим, надолго ли их хватит. Уж точно не больше чем до моего следующего разговора с Грейстоком.

Я была зла на Кристофера. Хотя зла – это еще мягко сказано. И что за привычка всегда действовать нахрапом? Нельзя так просто ворваться в мою жизнь после того, как семь лет назад бесцеремонно выставил из своей.

Я все понимаю, сейчас его вынудили обстоятельства. Но это не дает ему права угрожать Куперу арестом, а мне перекрывать воздух, подсылая своих подчиненных. Я свободная пташка, и нечего сажать меня в клетку. А еще нельзя мной командовать и указывать, к какому часу мне следует быть готовой и когда он изволит со мной поужинать.

Я же говорю, животное. Наглое, беспринципное, уверенное, что ему все позволено.

За обедом я попыталась расспросить мистера Одли и мистера Кэрролла (сомневаюсь, что имена настоящие, но как представились, так к ним и обращалась) о том, что им известно. К сожалению, красноречием они не отличались, чего не могу сказать об их аппетите, уплетали за обе щеки. Видимо, стресс в моем лице неплохо сжигал не только нервные клетки, но и калории.

Когда с десертом, нежнейшим ванильным суфле, было покончено, я промокнула губы салфеткой и встала из-за стола.

– А теперь я бы хотела немного отдохнуть, принять ванну, расслабиться. И если вы по-прежнему не желаете составить мне компанию (не подумайте, я не настаиваю), можете располагаться в гостиной. Если желаете курить, то только на террасе. В доме я запах дыма не переношу.

Агенты тоже поднялись, но тащиться за мной, к счастью, не стали. Только Одли, который моложавый и усатый, негромко напомнил:

– Ваше сиятельство, лорд Грейсток надеется переговорить с вами в восемь.

Раз они продолжают обращаться ко мне как к графине, значит, не в курсе нашей с Грейстоком женитьбы. Постеснялся рассказать? Или так торопился отправить ко мне надзирателей, что даже не потрудился посвятить их в детали?

Как у него вся контора с таким отношением к работе еще не развалилась!

– Ну, тогда тем более мне нужно отдохнуть и привести себя в порядок перед переговорами с вашим хозяином, – улыбнулась мистерам О. и К.

Наверное, буду звать их просто ОК.

– Он наш начальник, – снова скрежетнув зубами, поправил меня Кэрролл.

– Я так и сказала.

Понимая, что они и сами уже ждут не дождутся, чтобы я поскорее убралась в свою ванную, пожелала им приятного послеобеденного дежурства, а сама отправилась расслабляться и готовиться к побегу. Надеюсь, до вечера они ко мне больше не сунутся и я смогу спокойно отправиться в город.

Не только Кристофер и его сослуживцы могли, как кузнечики, скакать из одного места в другое. В моем арсенале тоже имелось немало интересных вещичек, за которые я щедро платила нашему семейному магу мистеру Найману.

Напитать чарами можно было какой угодно предмет, и чары тоже могли быть разными. Я, как и большинство женщин, предпочитала заряжать магией украшения. Перстенек, серьги, камея – любая безделушка имела шансы стать артефактом.

Что самое приятное, в чужих руках все эти дамские побрякушки оставались просто дамскими побрякушками. На каждое украшение накладывался отпечаток моей ауры, и только я могла ими распоряжаться. Так подстраховывались все без исключения. Все, у кого водились деньги на приобретение артефактов или содержание семейного мага.

Если бы утром в гостинице я решила позаимствовать карманные часы мистера Бакенбарда, ни в какую церковь мы бы так и не попали, в моих руках артефакт остался бы просто симпатичной вещицей, показывающей время.

Маги (а в нашем мире силой владели только мужчины, носители Старой крови, потому и мнили себя хозяевами жизни) свободно пользовались силой, не заряжая ею предметы. Но перестраховщики вроде Кристофера предпочитали таскать с собой и артефакты. Никогда не знаешь, какая тебя может подстерегать опасность, и если при неожиданном столкновении израсходуешь весь свой резерв, только и останется что уповать на артефакты.

Лежа в ванне в комнате, выдержанной в красно-золотых тонах с наглухо задернутыми шторами, я размышляла о ночном безумстве. Неужели это враги Грейстока постарались? У меня-то врагов не было… Бывало, я отказывала покупателю даже на аукционе, если знала, что он жесток с животными. Но это были единичные случаи. Один раз мне даже угрожали, года два назад, что прострелят мою хорошенькую головку. Но никто не грозился выдать меня замуж.

В общем, ерунда какая-то.

До самого вечера я не переставала поглядывать на руку, и всякий раз, опуская взгляд на левую ладонь, чувствовала, как в груди замирает сердце. Но брачного узора на ней по-прежнему не было, и я снова начала уповать на неадекватность священника.

Пусть лучше он будет сумасшедшим, чем я превращусь в замужнюю женщину.

Для вечера в театре было выбрано серебристо-серое платье под цвет глаз, а к нему ажурная мантилья. Камеристка, Дейзи, уложила мне волосы в простую, но элегантную прическу. Глубокий вырез платья я подчеркнула своим любимым в последнее время украшением – розовым бриллиантом, а на средний палец правой руки надела серебряное колечко, которое и должно было в одно мгновение доставить меня в столицу.

Без четверти восемь, когда в ворота въехал экипаж герцога, я подхватила сумочку, поправила на плечах кружевную накидку и, улыбнувшись очаровательной молодой женщине, смотревшей на меня из зеркала, крутнула на пальце колечко, мысленно представив дом, в котором Шон снимал квартиру. Тихий симпатичный район с парками и скверами. И недалеко от центра. До «Оршери» так и вовсе рукой подать, можно будет пешком прогуляться, а уже после ресторана взять наемный экипаж.

С такими приятными мыслями я шагнула во вспышку света, разорвавшую пространство. С Кристофером мы встретимся, когда мне будет угодно, а не когда он прикажет. Пусть уяснит это, и тогда, возможно, мы все-таки до чего-нибудь договоримся.

Глава 6

Кристофер

Вся его защита была взломана, не тронули разве что предохранители от выслеживания. Какая-то тварь (найдет – голыми руками разорвет ублюдка в клочья) добралась даже до ментального блока, а он ничего не почувствовал. Если утром Кристофер был зол, то к полудню уже рвал и метал. Он, глава разведки, оказался беззащитен перед влиянием извне.

Немыслимо.

Вчера ему могли внушить что угодно: выложить все секреты Хальдора, пойти и застрелить его величество (желающих смерти Виктора VI было немерено) или, например, взять и самому застрелиться. Тех, кто желал смерти ему, было еще больше.

Но вместо этого ему велели жениться.

– Нужно искать источник взлома, – лихорадочно бормотал Сандерс, лучший чаровед управления.

В его обязанности входили наложение магических блоков и ежемесячная проверка агентов на возможное вмешательство извне. Маги сами накладывали на себя защиту, но тем не менее неукоснительно следовали протоколу – проходили проверку каждый месяц. Защитой простых сотрудников занимался лично Сандерс или его помощники. Блоки ставили на всех, даже на секретарш и уборщиц.

И кто в итоге оказался взломан? Не секретарша и не уборщица, а глава всей хальдорской разведки. Лорд Грейсток!

Кристофер негромко зарычал.

– С кем вы контактировали в последнее время?

Не желая смотреть на взбешенного начальника, молодой чаровед делал вид, что поглощен изучением его личных вещей и одежды. Кристоферу пришлось снять даже кальсоны. Благо в кабинете всегда хранилась запасная смена белья и костюм со свежей рубашкой.

Его светлость посмотрел на мага как на ненормального:

– Вообще-то я вчера женился. И контактировал с половиной Инвернейла.

– Да, о чем это я! – спохватился Сандерс и с еще большим энтузиазмом принялся изучать туфлю начальника. Разве что не стал ее нюхать.

Пока Грейсток нервно расхаживал по кабинету чароведа, больше напоминавшему склад или хранилище исторического музея (Сандерс был помешан на артефактах и в свободное от основной работы время занимался их созданием, напитывая магией всевозможные старинные вещи), сам чаровед сканировал начальственную одежду. Закрепив на глазу специальную линзу ядовито-зеленого цвета, внимательно изучал каждый предмет.

Дойдя до карманных часов из черненого серебра, которые герцог всегда носил с собой и даже на свадьбе не пожелал с ними расставаться, по привычке сунув в карман фрака, чаровед взволнованно спросил:

– Лорд Грейсток, откуда они у вас?!

Кристофер даже не сразу понял, о чем идет речь. Приблизившись к рабочему столу мага, заглянул через плечо Сандерса и нахмурился:

– Эдель подарила. Сразу после того, как я сделал ей предложение прошлой осенью.

На внутренней крышке часов темнела гравировка: «Э. и К. Вместе навсегда».

– Что с ними не так? – резко спросил Грейсток.

– Смотрите… – Сандерс передал ему линзу. – Видите это свечение, пробивающееся сквозь циферблат? Едва заметное, но…

– Вижу, – хмуро перебил мага Кристофер.

– Это какие-то чары. Точно не могу сказать… Нужно будет вскрыть часы и изучить механизм.

– Думаешь, сам я их не проверял?

– Подарок невесты? – Маг удивленно вскинул рыжие брови.

– Я всегда и все проверяю. Даже подарки невесты, – заложив руки за спину, резко отчеканил глава управления. – Что это за чары?

Сандерс пожал плечами:

– Пока сложно сказать что-то конкретное. Нужно провести экспертизу.

– Хорошо, работай, – кивнул Кристофер и оставил чароведа, отправившись на сеанс гипноза.

По-другому вспомнить, что на самом деле произошло прошлой ночью и почему он проснулся в одной постели с этой дикаркой Ариас, не представлялось возможным.

Брачный узор не проявлялся, и Кристофер не знал, радоваться этому или…

Конечно же радоваться! Да он просто с ума должен сходить от счастья, что ничего еще не доказано и что, возможно, слова служителя Создателя всего лишь результат старческого маразма.

Они с Лорейн не женаты. Просто не могут быть! Ведь это будет означать… Кристофер не знал и не хотел знать, что это будет означать. Для него, для Лорейн, для неизвестного ублюдка, который вчера за их счет неплохо развлекся.

Он привык выдвигать предположения, разрабатывать теории, строить версии, но сейчас у его светлости не было никакого желания гадать на кофейной гуще. Хотелось точно для себя уяснить: женат он или не женат.

Спустя где-то час Кристофер понял, что все-таки женат. И женой его стала, по чьему-то злому умыслу, Лорейн Ариас, а не Эдель де Морвиль. Во время сеанса гипноза он как будто заново пережил все, что произошло прошлой ночью. Заново испытал чувства, что вызывала в нем эта невероятная и невозможная женщина. Он злился на нее, дико ревновал и по-прежнему неистово желал. Сейчас, кажется, даже больше, чем семь лет назад.

От картин брачной ночи воспламенялись и тело, и разум. Один только вид опьяненной желанием, разгоряченной его ласками обнаженной Лори чего стоил. Вызывал самое настоящее помутнение рассудка. Ничем другим это нельзя было назвать. Иначе бы первой мыслью, когда вернулся в реальность, не стала бы мысль о том, что ему следует отправиться к ней как можно скорее, чтобы повторить все только что виденное.

– Ну что, тебя все-таки можно поздравлять? – спросил Макмаллен, заглянув к начальнику во второй половине дня.

– Валяй, – хмуро кивнул ему Кристофер, который к тому времени уже успел перейти от фазы неприятия к фазе относительного смирения перед неизбежным.

У магов ведь не бывает разводов. Он связал свою жизнь с Лорейн, пусть и был в тот момент не в себе. Осталось только дождаться брачной татуировки, и можно будет «радовать» мать, а заодно шокировать все хальдорское общество.

Если еще раньше общество не шокируют газетчики.

Поздравлять Эдвард не стал, побоялся испытывать судьбу. Вместо этого предложил:

– Может, съездим к твоей бывшей? С ней не помешало бы поговорить.

– К которой из них? – с мрачной усмешкой спросил Кристофер, всерьез подумывая о том, а не выпить ли ему виски.

Он никогда не пил на работе ничего крепче кофе, но сегодня у него был повод. Особенный. Его загнали в одну клетку с дикой кошкой. Почему бы и не выпить за свое здоровье.

Скоро оно у него наверняка пошатнется.

– Не к той, которая стала твоей женой, а к леди де Морвиль, – терпеливо объяснил Макмаллен. – Сандерс еще возится с часами. Говорит, в лучшем случае закончит завтра.

Кристофер и сам собирался наведаться к Эдель, но хотел прежде дождаться результатов экспертизы. Но раз их еще нет… Им и без часов было о чем поговорить.

– Поехали, – согласился Грейсток, решив, что, если задержится в этих стенах еще хоть на минуту, точно напьется. И тогда от него сегодня уже не будет никакого толку.

Оказалось проще сказать, чем сделать: барон де Морвиль не пожелал их впускать. Держал перед закрытыми воротами, как если бы они клянчили у него милостыню, и никакие попытки Кристофера убедить его, что им с Эдель рано или поздно все равно придется встретиться, на него не действовали.

– Не вынуждайте меня брать ордер, де Морвиль! – напоследок пригрозил Кристофер барону, показавшемуся на другом конце широкой аллеи, что вела к дому.

– Я больше не подпущу тебя к своей дочери! – не рискуя приближаться к воротам, громко заявил его милость.

– Завтра утром я так или иначе с ней поговорю. Даже если для этого придется перешагнуть через ваш труп. – С этими словами Кристофер вернулся в коляску и велел кучеру трогаться.

Высадив Макмаллена в центре города, отправился к Лорейн. Кристофер надеялся, что на этом сюрпризы, которые лишали его душевного равновесия и выводили из себя, закончатся. Но самый главный сюрприз ждал его в Монтруаре. А вернее, не ждал. Ариас исчезла из своей спальни, в которой, по словам приставленных к ней охранников, провела последние несколько часов.

Справившись с желанием выгнать к хордам Одли и Кэрролла, а лучше сразу их убить, Грейсток решил, что правильнее будет убить графиню. Как только ее разыщет.

А на это много времени не потребуется.

– Честное слово, ведет себя как ребенок, – закатил глаза Кристофер.

Отпустив агентов, сквозь пространство отправился по следу беглянки.

Лорейн

Шон слегка удивился, когда я, вместо того чтобы заехать за ним на своем любимом светлом ландо, явилась к нему на своих двоих.

– Лорейн, ты – и без экипажа! – сбегая по ступеням крыльца, воскликнул мой кавалер.

Поцеловал в щеку, заставив меня опасливо оглядеться. Дожила. Уже шарахаюсь от малейшей тени и боюсь поцелуев Купера.

Впрочем, я имела полное на то право. А вдруг и правда посадит? В одну из тех тюрем, в которых люди пропадают с концами. Почти безграничные возможности Кристофера, помноженные на мерзопакостный характер, давали самые неожиданные результаты.

– Решила для разнообразия воспользоваться артефактом перемещения. – Я показала ему колечко.

– Ты же терпеть не можешь магию, – сощурился Купер.

Как и магов. Вернее, одного конкретного мага, за которого вчера случайно вышла (а может, все-таки нет?) замуж. Исключение составлял мистер Найман – душевнейший человек и талантливый артефактор. Сколько он всего интересного и полезного создал за свою жизнь, не перечесть. Долгих ему лет и процветания.

Кристоферу я бы такого ни за что не пожелала.

– Не люблю людей с закостенелыми взглядами. Поэтому решила начать экспериментировать. Прогуляемся до «Оршери»?

Шон выставил вперед локоть, предлагая мне за него ухватиться.

– Выглядишь напряженной.

– Я расслаблена.

– Но почему-то все время озираешься.

Выругавшись на себя за паранойю, слабо улыбнулась:

– Просто устала немного. День выдался тяжелый.

Теперь уже улыбался Шон, своей коронной порочной улыбкой, а потом прошептал мне на ухо:

– Как насчет расслабляющего массажа на ночь?

– Мм, звучит заманчиво.

Меня приобняли за талию, а потом рука Купера плавно соскользнула на мои вторые девяносто. Правда, лапать турнюр ему не понравилось, к тому же навстречу нам из-за угла вывернула расфранченная парочка. Джентльмен в элегантном костюме, лениво постукивая по тротуару тростью, шагал под ручку с юной леди, поэтому Шону пришлось меня отпустить и со сладких обещаний переключиться на нейтральную тему.

– Как тренировки?

В любое другое время я бы с удовольствием поговорила о своих красавцах, но сейчас все мои мысли занимал другой красавец, и я никак не могла выбросить его из головы.

Интересно, Кристофер терпеливо дожидается меня в гостиной или сразу вломился в спальню? Но даже если этого и не сделал, то скоро сделает. Представляю, как он озвереет. Даже жаль, что пропущу такое зрелище.

Но ужин с Шоном был куда приятнее и не вредил моим нервным клеткам.

Фигуре он тоже не мог навредить, потому что порции в «Оршери» были микроскопические. Для того чтобы разглядеть некоторые блюда, требовался монокль, честное слово. Попросив официанта для начала принести нам бутылку ливойского, сосредоточилась на перечне блюд.

Отгородившись от посетителей ресторана тоненькой кожаной папочкой, отмеченной золотым тиснением с названием ресторана, я украдкой поглядывала по сторонам, пытаясь понять, какую вызываю у них реакцию.

Знают уже или еще нет? О чем там сегодня писали в газетах? О расстроенной свадьбе герцога? Или о несчастливо состоявшейся?

Хвала Создателю, на нас с Шоном не обращали внимания. Просторный зал заполняли ненавязчивые звуки музыки и тихий гомон посетителей. Им аккомпанировали звон столовых приборов, ударявшихся о тонкий фарфор, и почти бесшумные шаги официантов, скользивших между столами.

Везде, куда ни кинь взгляд, блеск драгоценностей, блеск светильников и блеск улыбок. Приятный спокойный вечер в привычной расслабляющей атмосфере.

Как же давно я о таком мечтала…

Вернулся официант, чтобы наполнить наши бокалы, и вечер стал вообще замечательным. Мне совсем не хотелось омрачать его новостью о возможном замужестве (еще успею испортить настроение себе и Куперу), а потому я не стала протестовать, когда Шон поднял бокал и сказал:

– За нас!

Кивнула, улыбнулась и пригубила терпкий напиток. К такому неплохо подойдет что-нибудь мясное средней прожарки, а лучше с кровью.

Зря подумала о крови. Стеклянные двери ресторана распахнулись, впуская в зал голодную пиранью – Грейстока. Обежав зал цепким взглядом и даже не заметив вьюном завертевшегося возле него метрдотеля, герцог широким шагом направился к нам.

– Я же предупреждал, – сквозь зубы процедил он, бесцеремонно отодвигая свободный стул и усаживаясь на него.

Почувствовав, что в воздухе ощутимо запахло бурей, метрдотель поспешил убраться с глаз долой.

Я почти не удивилась появлению благоверного. Где-то в глубине души знала: у такого паршивого дня просто обязано быть паршивое окончание.

– О чем конкретно? – взбалтывая вино на дне бокала, невинно осведомилась я. – И кстати, по-моему, вы, ваша светлость, ошиблись столиком. Здесь занято.

– Тебе что, совсем его не жалко? – хищно покосился на молодого жокея Кристофер.

Ответить я не успела, потому что в тот момент мучилась дилеммой: проткнуть герцогскую туфлю каблуком или сразу ножом. Каблуком будет проще, так что…

Претворить задуманное в жизнь мне не дали. Шон нахмурился и резко спросил:

– С чего бы ей меня жалеть?

Как и следовало ожидать, Грейсток даже ухом не повел в его сторону, продолжал гипнотизировать взглядом меня. Как кобра несчастного кролика, коим я для него и была.

– Лорейн, ты знаешь: я слов на ветер не бросаю.

Так, а если плеснуть в него вином? Тоже вариант! Одновременно с каблуком.

– Вообще-то не знаю. Раньше ты ими неплохо разбрасывался, словами и обещаниями.

Глаза Грейстока потемнели, хотя и так уже были темными, как хордова задница… Как самая безлунная ночь, в общем.

– Сейчас мы поедем ко мне, Лорейн, и обо всем поговорим, – как обычно, начал с приказов Кристофер, явно намереваясь лишить меня не только любовника, но и ужина.

Прямо не мужчина, а катастрофа.

И тут Шона прорвало.

– Никуда она с вами не поедет, ваша светлость! – Он негодующе подскочил, привлекая к нам всеобщее внимание. – Леди Ариас пришла со мной – со мной и уйдет! Пойдем, Лори, – обойдя стол, коснулся моего локтя. – Не будем портить себе настроение столь неприятным обществом.

А ведь сам хотел познакомиться с Грейстоком. Вот и познакомился.

Кристофер тоже поднялся. Глядя сверху вниз (не только потому, что был выше Шона, он в принципе всегда и на всех смотрел свысока), заявил, чеканя каждое слово:

– Это первое и последнее предупреждение, мистер Купер. Руки. Убрал. От моей. Жены.

Не сразу сообразила, что музыка стихла. А вот взгляды, обращенные к нам, и заметила, и почувствовала почти мгновенно. Каждым нервным окончанием, оголенным по милости этой пираньи.

– Совсем крыша на нервной почве поехала? – зашипела я на Грейстока. – Зачем так орать?

– Мы договаривались, – ответил он с отмороженным выражением на своей аристократической морде. – Ты ждешь меня дома, я приезжаю, и мы все спокойно обсуждаем и решаем. Но ты меня не послушалась, Лорейн.

За «не послушалась» полагались две шпильки и вместо вина – серная кислота.

– Лично я с тобой ни о чем не договаривалась и даже честно предупредила, что на вечер у меня планы.

– Лори, о чем это он? – перебил меня Шон.

– Так ты ему даже не рассказала?

Ну вот зачем, спрашивается, еще и глаза закатывать?

– Не рассказала о чем? – нервно переспросил любовник.

Судя по не сулящим ничего хорошего прогнозам, уже почти бывший. Ведь обидится же. Как пить дать обидится.

На нас продолжали смотреть. Кто украдкой, а кто во все глаза, позабыв о правилах приличия. Грейсток о них тоже, похоже, забыл. Видимо, его амнезия оказалась сильнее моей.

– Еще ничего не доказано, – мрачно заметила я и для наглядности помахала перед главой разведки своей левой рукой. Пусть любуется моей чистенькой, белой ладонью без всяких пошлых татуировок.

– Доказано. Я все вспомнил.

Мне стало дурно.

– Все – это что? – спросила осторожно.

– Обряд сочетания и нашу с тобой брачную ночь.

Ой-ё…

– Это что же получается… – Шон нахмурился. – Прошлой ночью ты была не со мной, а с ним?

– Вы поразительно догадливы, мистер Купер, – съязвил Кристофер.

– Была не по своей воле и…

Но Купер снова меня перебил:

– И когда ты собиралась мне об этом рассказать? А те два джентльмена? Покупатели, значит, да? – Жокей распалялся и, кажется, тоже забыл, что мы здесь не одни и что завтра скандал в новомодном ресторане превратится в очередную столичную сенсацию. Его будут смаковать во всех светских салонах, джентльменских клубах и частных гостиных. – Покупатели, которые грозились меня арестовать! Из-за тебя!

– Прекрати истерить, – попыталась его осадить.

Не тут-то было.

– Это потому ты не хотела представлять меня ему, да? Совесть не позволяла знакомить одного любовника с другим? Скажи, Лорейн!

– Шон, еще раз прошу, успокойся. Он мне не любовник.

– Муж вообще-то, – сцедил еще немного желчи Грейсток.

– И сейчас! – окончательно пошел в разнос Шон. – Я ведь видел, что с тобой что-то не так, но вместо того чтобы наконец во всем сознаться, ты изворачивалась, улыбалась. Смотрела на меня и врала мне в глаза!

Все, я сдаюсь. Хватит с меня и одного проблемного мужчины. С двумя точно не выдержу: или сама умом тронусь, или убью ненароком кого-нибудь.

– Тебе лучше уйти, – проговорила холодно.

– Именно это я и собирался сделать, – глубоко и прочно войдя в образ оскорбленной невинности, заявил жокей. – Оставляю тебя с твоим… мужем!

Демонстративно отвернувшись, с высоко поднятой головой он направился к выходу, оставляя меня один на один с моим мучителем.

– А вообще, мистер Купер, был рад знакомству! – послал Кристофер ему вдогонку и снова опустился на незаконно занятое место.

– Доволен? – мрачно бросила я.

– Уже лучше, – расстегивая пуговицы сюртука насыщенного дымчатого цвета (как дым, что выплевывают фабричные трубы Инвернейла), сказал Кристофер и предложил: – Поужинаем здесь или сразу отправимся ко мне? Мне в принципе все равно, где мы будем обсуждать нашу дальнейшую семейную жизнь.

И я все-таки воспользовалась каблуком.

– Надеюсь, тебе тоже стало легче, – поморщился Грейсток, благоразумно убирая ноги на недостижимое для меня расстояние, под сиденье стула.

– Мне станет легче, когда я овдовею.

– Вынужден тебя разочаровать, Лорейн, но в ближайшие годы тебе это не светит.

Ну, это мы еще посмотрим.

– Так что нам обоим придется смириться с таким положением вещей и жить дальше. И не багровей так. Обещаю, я найду ублюдка, который втянул нас во все это и разберусь с ним так, как он этого заслуживает.

– Принесешь мне его голову на тарелке из своего роскошного саворского сервиза?

Помню, мама в свое время очень его любила.

– Принесу. Почему бы и нет. – С этими словами и с самым невозмутимым видом герцог раскрыл меню.

А у меня чуть челюсть на стол не рухнула. Говорит так, будто этот хордов брак – решенное дело. Как можно быть таким… таким… Сердца у него нет, в общем, потому и выглядит так, будто ему все равно, кто будет его спутницей жизни.

Может, пьян? Или снова под чарами?

Бросив по сторонам взгляд и убедившись, что на нас продолжают пялиться (хоть музыка снова заиграла и меж столами засновали официанты), я подалась к Грейстоку и тихо сказала:

– Тебе вообще все равно, на ком жениться? Собирался обзавестись женой – обзавелся. А которой из хальдорских леди придется всю жизнь с тобой мучиться и страдать, плевать.

– Я такого не говорил.

– Но отлично дал мне это понять. – Ткнуть бы в него вилкой. Раз уж каблуком больше не дотянуться. – Быстро же ты забыл свою расчудесную Эдель!

Кристофер захлопнул папку и нахмурился.

– Вижу, поужинать в «Оршери» у нас не получится. Значит, переходим к плану «Б» и едем ко мне.

Размечтался.

– Никуда я с тобой не поеду. У меня билеты в театр… Билет.

Делая вид, будто рядом с ним сидит не Лорейн Ариас, а просто над ухом жужжит комар, Кристофер подозвал официанта и попросил записать заказанную леди бутылку, мной то бишь, на его счет.

Мне вдруг вспомнилось его предложение руки и сердца восемь лет назад. Его светлость не просил и не предлагал, он просто поставил меня в известность: Лорейн, ты станешь моей женой. В его словах звучал не вопрос с затаенной надеждой, а безапелляционное утверждение уверенного в себе человека. Сейчас мне это казалось диким, но прежняя Лори, восторженная влюбленная дурочка, была вне себя от счастья и восторга. Лори теперешняя была вне себя от бешенства от поведения Грейстока. Но на публике приходилось сдерживаться.

Отпустив официанта, Кристофер поднялся. Строя из себя заботливого кавалера, встал у меня за спиной, собираясь отодвинуть мой стул.

– Пойдем.

Я обернулась к извергу:

– Нет, Кристофер, не пойдем. До тех пор, пока ты не научишься просить, вместо того чтобы выдвигать ультиматум, мы с тобой не придем к общему знаменателю.

Мне уже тоже было почти все равно, что о нас подумают люди. Шону вон можно закатывать в ресторанах концерты, а чем я хуже?

Грейсток наклонился провокационно близко, почти касаясь меня губами, и зашептал на ухо:

– А если так: чтобы избежать лишних препирательств и не терять впустую время, я закидываю тебя к себе на плечо и отношу в кеб.

Меня бросило в жар. По коже вместо мурашек побежали искры, и сердце обдало пламенем гнева. В последний момент сумела с ним справиться и негромко хмыкнула:

– Даже так! А как же твоя хваленая репутация?

Держись, Лорейн, не поддавайся на провокацию.

– От нее и так уже мало что осталось. Так что выбирай: или мы покидаем ресторан как цивилизованные люди, или я тебя из него уношу, – нагло заявил мне самый здесь цивилизованный.

– Чудовище! – прошипела я.

– Это не ответ, Лорейн.

«Унесет – не унесет?» – заметалась в сознании мысль.

Этот унесет, тут же пришел ответ.

Сдернув с коленей салфетку, поднялась. Концерты концертами, но становиться посмешищем я не собиралась. Лучше оставлю эту роль герцогу.

– Продолжишь в том же духе, – сладко ему улыбнулась, когда он набросил мне на плечи мантилью, – и я превращу твою жизнь в ад.

Кристофер подхватил меня под руку.

– Лори, милая, ты и так в этом уже неплохо преуспела.

– Ошибаетесь, лорд Грейсток. Я еще даже не начинала.

Но ты не оставил мне других вариантов.

Я взяла сумочку, и мы покинули ресторан.

Глава 7

Всю дорогу до городских владений Грейстока и я, и он хранили молчание. Разговаривать с Кристофером в таком маленьком замкнутом пространстве, как кеб, могло быть чревато. Например, в пылу разговора я могла попытаться выцарапать ему глаза или он, испытав острое желание стать вдовцом, вытолкнул бы меня из мчащегося на полной скорости экипажа.

Вариантов было немало.

Хальдорская знать предпочитала жить в центре столицы, но Кристофер и здесь отличился – облюбовал для себя особняк на окраине Инвернейла. Старый дом в конце широкой, обсаженной вишневыми деревьями улицы, выглядел впечатляюще; темный, мрачный, он казался заброшенным и необитаемым. Ему явно не хватало изящества и блеска Уайтшира. А еще хорошего садовника – вон во что клумбы превратились.

Кованая ограда черным кружевом оплетала старый дом, и где-то на крыше уныло поскрипывал флюгер.

– Так вот она какая, холостяцкая берлога его светлости, – протянула я, выходя из экипажа и обозревая старинное здание, сурово глядевшее на меня темными провалами окон.

– Нравится? – Кристофер отпустил мою руку.

– Тебе подходит.

– Говорят, в этом доме раньше водились призраки, – толкая калитку, отреагировавшую на его прикосновение недовольным скрипом, проинформировал меня Кристофер.

– Как бы тебе в скором времени к ним не присоединиться, – тихонько проворчала я.

– Ты что-то сказала?

– Говорю, очень колоритное место. Готика так и прет из всех щелей.

Мощеная дорога привела нас к крыльцу, обрамленному четырьмя колоннами. Они удерживали веранду, полукругом нависавшую над парадным входом. Наверное, на нее можно попасть из хозяйской спальни.

О которой я думать точно не стану! Лучше сосредоточусь на насущном: на том, как пережить вечер с этим… человекомужем. Пусть говорит все, что хочет мне сказать, и я пойду спать. В Монтруар.

О совместной жизни под одной крышей не могло быть и речи. Это я даже не стану обсуждать.

В холле, таком же мрачном и темном (даже светильники на стенах не спасали положение), нас встретил пожилой дворецкий. Поклонился хозяину, вежливо поприветствовал его гостью и поинтересовался, желаем ли мы отужинать.

– Да, пожалуйста, Альберт, – начал было Кристофер.

Но я его перебила:

– Лучше принесите в гостиную каких-нибудь закусок. Долго наслаждаться обществом мистера Грейстока, увы и ах, у меня не получится.

Кристофер прожег меня взглядом, таким, что даже до костей пробрало, но при дворецком развивать полемику не стал. Кивнул и сказал:

– Как будет угодно леди.

Смотрите, какие мы вежливые.

Поклонившись, дворецкий не спеша двинулся на кухню, а мы прошли в гостиную. В доме было прохладно, поэтому затопленный камин пришелся очень кстати. Скинув мантилью, я не без интереса огляделась. Минимум мебели: диван, два кресла, кофейный столик, заваленный газетами. В углу обнаружился сервант орехового дерева, резкие очертания которого смягчал густой полумрак. Перед камином темнела шкура медведя. Ни одной вазы с живыми цветами, ни одной картины. Только на жардиньерке в дальнем углу пылилось несколько семейных портретов.

Интересно, для леди де Морвиль там тоже нашлось место? Отсюда не разглядеть.

– Здесь даже не пахнет духом Эдель, – заметила я, устраиваясь в кресле и ожидая, когда Кристофер плеснет мне в бокал бренди.

– Она здесь никогда и не бывала, – ответил он, колдуя над бокалами.

– Любовницы?

– Что – любовницы? – не понял Грейсток.

– Ты их сюда приводил?

– Вообще-то я собирался стать семейным человеком. – Он тихо усмехнулся. – И таки стал им.

Меня аж передернуло.

– Когда ты со мной, не смей произносить это слово.

– Какое? – Приблизившись ко мне, Кристофер протянул бокал.

– Семья. Налагаю на него строжайшее вето.

На миг наши пальцы соприкоснулись, и меня передернуло снова. Ну или прошило током. Подозреваю, это одно и то же.

– А когда-то ты этого хотела. – Кристофер занял соседнее кресло возле камина, так что теперь мы сидели друг против друга, словно дуэлянты, вместо пистолетов (жизненно необходимых мне в эти мгновения) держащие в руках бокалы.

– Когда-то я была не в себе.

По лицу его светлости пробежала тень, но он быстро справился с эмоциями, снова принял невозмутимый вид и проговорил:

– Так вот, благодаря гипнозу я все вспомнил. Хочешь, завтра отвезу тебя в управление? Много времени сеанс не займет.

Стоило только подумать о том, что должна буду вспомнить, как я покачала головой:

– Нет, спасибо. Не горю желанием.

– А ночью очень даже горела, – заявил этот наглец, беззастенчиво скользя по мне взглядом.

– Вмазать бы тебе.

Наше непринужденное общение прервало появление служанки. Пока она, переложив газеты на диван, расставляла на столике незамысловатое угощение, я смотрела куда угодно, но только не на Грейстока. Любовалась тарталетками, пылью на каминной решетке, вышивкой на собственной юбке. Все лучше, чем смотреть на это чудовище, продолжавшее бесцеремонно меня разглядывать.

– Уже и забыл, насколько ты красива, Лорейн, – негромко проговорило чудовище, когда за служанкой закрылась дверь.

– Не отклоняйся от темы. – Я потянулась за тарталеткой. Есть хотелось неимоверно. Наверное, всему виной стрессы, вернее, один большой стресс в лице Грейстока.

Кристофер протянул к пламени ноги.

– Знаю, ты этого не хочешь, но нам придется жить вместе. Ты должна постоянно быть у меня на виду. Для твоей же безопасности.

– И для твоей репутации. – Я негромко хмыкнула. – Лучше поговорим о разводе.

– У магов не бывает разводов. – Грейсток помрачнел еще больше.

– Я не маг, а значит, мне плевать.

– Как же с тобой будет сложно, – вздохнул безнадежно, после чего залпом опрокинул в себя крепкий напиток. – Хорошо! Предлагаю компромисс: раз ты не хочешь переезжать ко мне, я переберусь в Монтруар.

– Решил попробовать себя в роли альфонса?

– Скорее в роли внимательного и чуткого мужа, – съязвил этот самый муж. – Для меня мотаться из пригорода на работу не проблема. А ты продолжишь возиться со своими лошадьми.

Возиться со своими лошадьми…

Как же порой хочется его пристрелить.

– Пока не проявится брачный узор, нам вообще не о чем говорить. Что бы ты там ни вспомнил, а мне нужны наглядные доказательства. Но их нет! Видишь! Ничего не… – Я перевернула руку ладонью кверху и продемонстрировала ее Грейстоку. Отблески пламени коснулись светлой кожи, замерев на проступавшей прямо у меня на глазах брачной татуировке: первые буквы наших имен, сплетенные воедино. «К» наслаивалось на «Л», создавая серебристое мерцание у меня на коже. – Видно… – закончила пораженно.

Нет, нет и еще раз нет! Я брежу, снова пьяна или продолжаю находиться под какими-то чарами. Это не может быть правдой! До последнего не хотела верить, отказывалась принимать жестокую и такую несправедливую ко мне реальность, тешила себя надеждой.

А спустя, наверное, вечность напряженного молчания и моего отчаяния, вынесла самой себе приговор:

– Значит, мы все-таки женаты.

– Женаты, – подтвердил Кристофер, левая ладонь которого тоже была отмечена брачной татуировкой, и посмотрел на меня в упор. – Теперь будем договариваться?

– Теперь придется, – мрачно ответила я и прикрыла глаза.

Проще было сказать, чем сделать. Потому что договориться с Грейстоком… Да я скорее уговорю его величество вручить мне купчую на королевский дворец в качестве подарка на день рождения, чем сумею убедить Кристофера, что совместное проживание не обязательно и нервозатратно. А еще мебель жалко, особенно вазы. Раз уж он порывается жить в Монтруаре.

– Смотри! Я тоже умею идти на компромисс, – решила в кои-то веки побыть хорошей девочкой. – Согласна на Кэрролла и Одли в своем доме. Тем более что они почти не разговаривают, и их можно запросто принять за дополнение к интерьеру. Могу даже пообещать, что голой они меня больше не увидят. Честное слово! Видишь, какая я… компромиссная. Поэтому вашей светлости нет нужды менять место жительства.

Кристофер подавился крепким напитком.

– Они тебя какой видели?

– Голой, – не сумев отказать себе в маленьком удовольствии, невинно уточнила я. – Я купалась в озере (не купаться же, в самом деле, в одежде), а они меня сторожили.

Грейсток изменился в лице.

– Я переезжаю и это не обсуждается! – прорычал, подаваясь ко мне.

А вот таким он мне совсем не нравится. Опять раскомандовался.

Справившись с эмоциями, заявила ему тихо, но твердо:

– Я не жду тебя в своем доме, Кристофер. Твоих людей – еще куда ни шло, с ними я готова мириться, пусть охраняют себе на здоровье. Но я не готова мириться с тобой в своей жизни.

– Или я переезжаю к тебе, или ты переедешь ко мне. – Резко поднявшись, герцог пошел за добавкой.

Плеснул себе в бокал бренди или скорее выплеснул в бокал все содержимое графина.

– В Уайтшир перееду? А леди Делайлу ты уже поставил в известность? То-то она мне обрадуется…

– Мою мать это не касается. И нет, Лори, ты бы переехала сюда, в мой дом.

– Лорейн, – поправила сдержанно. – Лучше – леди Ариас.

– Уже Грейсток, – напомнил он мне о самой большой катастрофе в моей жизни.

Вспомнив о том, что я теперь герцогиня, решила, что на сегодня с меня достаточно эмоциональных качелей. Поднялась с кресла, коснулась кольца, представляя, что уже через каких-то несколько секунд окажусь дома. Одна.

Красота.

– Уже поздно, и я устала. Предлагаю отложить этот кошмар до завтра.

Кристофер поставил бокал на жардиньерку (все-таки нет там портрета бывшей невесты) и приблизился ко мне.

– Мне нужны будут все твои вещи… с того вечера.

– С того – это которого? С вечера, когда ты почти женился на Эдель? – переспросила на всякий случай. Мало ли что он подразумевает под этим словом.

На скулах герцога, и без того выразительных, обозначились желваки, а взгляд традиционно потемнел.

– Обязательно вести себя так все время?

Я пожала плечами:

– Не обязательно, но мне нравится.

Почувствовала себя неуютно, когда Кристофер приблизился ко мне вплотную. Не люблю, когда он оказывается так близко. Вторгается в мое личное пространство (видимо, вторжения в мою личную жизнь ему оказалось недостаточно), заставляет нервничать и смотрит так, словно…

А вот понять его взгляд было сложно, если не сказать невозможно: от него то становилось невыносимо холодно, то нестерпимо жарко. А чаще – все вместе.

Невозможные ощущения, и он в принципе невозможный.

– Лорейн, в наших интересах действовать сообща. Поэтому будь так добра, подготовь всю свою одежду с вечера, когда мы поженились: платье, обувь, украшения. И нижнее белье тоже.

– Извращенец.

Сказав, что туфли остались в Уайтшире, а все остальное, так уж и быть, соберу к завтрашнему утру, я поспешила проститься. Опасаясь, что Кристофер продолжит насаждать свою идею о совместном проживании под одной крышей, подхватила мантилью и сбежала через надлом в пространстве в свое холостяцкое поместье. Мне действительно необходимо было отдохнуть, хорошенько выспаться, собраться с мыслями.

Говорить с Грейстоком о разводе бессмысленно. Это я уже уяснила. Но это не значит, что я смирюсь с участью до конца своих дней оставаться его женой (а вдовой он меня делать что-то не торопится) и безропотно впущу его в свою жизнь.

Пусть ищет ублюдка, толкнувшего нас на это безумство. А я буду искать любую, даже малейшую возможность развестись. Придется порыться в законах, прошерстить историю Хальдора. Чем хорд не шутит, вдруг прецеденты уже имелись. Сейчас я буду рада любой соломинке.

Как бы там ни было, а я это так не оставлю и сидеть сложа руки тоже не стану. В конце концов, я ведь Ариас! Ариас и останусь. И плевать мне на голословные заявления о том, что у магов не бывает разводов.

Значит, будут.

Глава 8

Сколько себя помню, я всегда была ранней пташкой. В мои привычки не входит подолгу нежиться в кровати, ни в одиночку, ни в приятной мужской компании. Но сегодня вставать совсем не хотелось. Не хотелось просыпаться, возвращаться в безрадостную реальность, в которой я теперь считалась замужней дамой.

Это же надо было так вляпаться…

Я бы с удовольствием провалялась в постели все утро, но судьба продолжала играть со мной злые шутки. Какое-то нездоровое у нее чувство юмора, я бы даже сказала извращенное.

Сначала в сознание, окутанное утренней дремой, проникли такие знакомые звуки: скрип колес и перестукивание лошадиных копыт по гравийной дорожке. А спустя несколько минут холл заполнили голоса, поднялась какая-то суета. Кто-то затопал, забегал, и я даже, грешным делом, решила, что снова попала в гостиницу.

Открыла глаза – нет, спальня моя, и я, хвала Создателю, в ней одна. Все как всегда: на окнах колышутся занавески (люблю на ночь оставлять ставни открытыми), по стенам, затянутым светлым шелком, скользят отблески солнца. Вон любимый трельяж, заставленный шкатулками и расписными флакончиками, за которым я провожу непростительно мало времени. Одна из основных заповедей хальдорских леди – всегда выглядеть безупречно. Но из меня леди, как из Грейстока порядочный мужчина, так что…

Стоило вспомнить об этой нечисти, и сон как рукой сняло. Я села на постели, нашарила ногой домашние туфли, а следом за ними, уже руками, нашарила пеньюар. На ходу завязывая на груди кружевные ленты, вышла из спальни и отправилась выяснять, кого хорды принесли в такую рань.

Надеялась, это Одли и Кэрролл явились отбывать трудовую повинность, но вместо молчаливых агентов перед моим заспанным взором предстал его хордова светлость. Я так и застыла на лестнице, не веря своим глазам: Грейсток уже вовсю командовал моей прислугой, которая с утра пораньше вынуждена была таскать его манатки: выгружать из кареты тяжеленные саквояжи и заносить их в дом.

Кристофер не шутил, когда говорил о переезде. Мало того что притащил с собой кучу одежды, так еще и какие-то коробки приволок, которым в моем доме точно не было места.

– Осторожнее! – еще и прикрикнул на моего конюха. – Не разбейте!

Правильно, не надо. Лучше я потом сама это, чем бы оно ни было, разобью. Не лишайте удовольствия хозяйку.

– Ты что творишь? – Я скрестила на груди руки.

Его светлость наконец меня заметил, бесстыже скользнул по мне взглядом, напоминая, что в этом полупрозрачном наряде можно гулять только на территории спальни, максимум – будуара.

– То, о чем мы вчера с тобой договорились, – заявил невозмутимо, продолжая взглядом инспектировать мое неглиже. Ну или то, что оно с горем пополам прикрывало. – Доброе утро, Лорейн.

– А тебе – злое. Мы вчера так и не…

– А вот это поставьте сюда, – скомандовал Грейсток, поворачиваясь ко мне своим аристократическим задом.

– Ваше сиятельство! – Дворецкий посмотрел на меня с мольбой, явно раздираемый дилеммой: как быть? Продолжать терпеть этот беспредел или попытаться поставить незнакомца на место.

– Все в порядке, Додвелл, – хмуро бросила я. Спустившись с лестницы, подошла к Грейстоку. – Вообще-то дом у меня не резиновый, и ты все равно надолго здесь не задержишься. Зачем столько вещей?

– Там личное, одежда и всякая мелочь, здесь – рабочие документы, – махнул он, указывая на приставленные к стене коробки. – Мне, кстати, нужен будет кабинет. Можно без сейфа. Без моего разрешения к этим бумагам все равно никто не притронется.

– Что тебе нужно, так это немного скромности.

– Приготовила то, о чем тебя просил? – никак не отреагировал на мое справедливое замечание герцог.

– Все и даже белье, – огрызнулась я, мечтая натянуть ему на голову те самые панталоны, которые ему так не терпелось доставить в свое любимое управление для проверки.

Жаль, придется на время расстаться и с кулоном. За последние дни я так к нему привыкла. И если это чудовище его посеет…

– За бриллиант отвечаешь головой.

– Подарок какого-нибудь любовника? – с мрачным выражением на свежевыбритом лице спросил Грейсток.

– Ну хоть не зря тебя сделали главой разведки.

Наш бестолковый разговор прервало появление Одли и Кэрролла. Не желая больше смущать и шокировать бедолаг, я направилась к лестнице, чтобы переодеться.

– Подготовьте для его светлости гостевую комнату, – бросила на ходу, обращаясь к дворецкому.

Шагнула было на первую ступеньку, когда сзади раздалось недовольно-удивленное:

– Гостевую?

– Скажи спасибо, что не селю тебя в конюшне! – рыкнула, обернувшись. Пожелав недомужу скорее проваливать на работу или куда угодно, поспешила к себе, психовать и одеваться.

Психовала долго, как и одевалась. Не было никакого желания снова встречаться с Грейстоком и уж тем более с ним разговаривать. Сразу после завтрака отправлюсь в город к мистеру Ришу. Побеседую с ним о законах и брачных татуировках. Жаль, Кэрролл с Одли наверняка доложат начальнику, куда меня сопровождали. А тот не идиот, сразу поймет, зачем я помчалась к семейному адвокату.

Ну что за утро такое гадкое!

Но это я погорячилась. Гадким по-настоящему оно стало часом позже, уже когда Грейсток укатил на работу. Услышала, как ворота снова распахнулись, пропуская очередного гостя. Вернее, гостью.

Я как раз заканчивала с прической, когда в спальню постучали и показавшаяся на пороге служанка, Энни, сделав книксен, сказала:

– Ваше сиятельство, в гостиной вас ожидает леди Делайла Грейсток. Просит уделить ей немного времени.

Глубоко вдохнув, досчитала до трех. Сейчас что-то будет… Я и Делайла в одной комнате – это даже хуже, чем я и Кристофер в одной постели.

– Скажи змее, сейчас спущусь, – с трудом улыбнулась девушке. Поняв, что только что сказала, поправилась: – Ее светлости, конечно же. Скажи, сейчас буду.

Даже разменяв шестой десяток, леди Делайла Грейсток оставалась примером для подражания. Истинная леди, аристократка в хорд знает каком поколении – вот кто не жалел времени на просиживание перед зеркалом. Ее внешний вид и манеры всегда оставались безупречными. Когда-то я даже мечтала быть на нее похожей. На эту высокую, стройную женщину с безукоризненным вкусом и всегда такой идеальной прической. В любое время дня, в любую погоду. Понятия не имею, как ей это удается.

Волосы у вдовствующей герцогини темные, как и у Кристофера, а вот глаза – холодные, льдисто-голубые. Когда была помладше, мне казалось, в них не хватает искры жизни. Как будто ее светлость была куклой на шарнирах. Или как вариант – фарфоровой статуэткой. Даже мелкие морщинки в уголках губ и глаз не делали ее живее.

Когда я вошла в гостиную, она стояла возле портрета моих родителей. Смотрела, не шевелясь и не сводя глаз, еще больше напоминая статую.

– Ваша светлость, – приветствовала я свою как бы свекровь. – Надеюсь, вам уже предложили чаю. Или, может, согласитесь со мной позавтракать?

Я и сама сейчас напоминала себе заведенную игрушку. Говорила то, что говорить совсем не хотелось, выказывая фальшивое радушие. А я терпеть не могу фальшь в людях. Особенно в себе.

Наверное, поэтому зачастую такая прямолинейная. Непозволительное качество для леди.

– Благодарю, Лорейн, – обернулась ко мне герцогиня и добавила, в кои-то веки изменив своей установке оставаться эталоном вежливости всегда и везде: – Я приехала не чаи распивать, а получить объяснения.

С этими словами она протянула мне газету. Всю первую полосу «Утренних хроник» занимала обширная статья, посвященная мне и Грейстоку.

«И снова расстроенная свадьба: прошлое повторяется!»

Фотографии тоже имелись, куда же без них: я на прошлогодних скачках, Кристофер под ручку с Эдель на празднике по случаю несостоявшейся свадьбы и самая крупная – мы с ним и Купером вчера в ресторане.

Да уж, всем сенсациям сенсация.

– За объяснениями вам следовало обращаться к его светлости.

Вернув Делайле газету, я жестом предложила ей устраиваться в кресле. Сама опустилась на краешек дивана, испытывая стойкое ощущение, будто мне иголки вонзаются в одно место.

– Моего сына не так-то просто поймать.

– Вы с ним только что разминулись.

Ее светлость перекосило. На одно лишь мгновение, а потом она взяла себя в руки и с бесстрастным видом проговорила:

– Сначала я бы хотела услышать, леди Ариас, как так вышло, что вместо леди де Морвиль Кристофер женился на вас?

– И об этом вам тоже стоит спрашивать у него. Ведется расследование.

Велев показавшейся на пороге Энни принести нам чаю с рогаликами (мне срочно требовалось сладкое, чтобы перебить желчь во взгляде и в голосе собеседницы), я нехотя посмотрела на Делайлу.

– То есть вы не знаете, почему вышли замуж?

Вот не стану я удовлетворять ее любопытство. Хочет ответа – пусть идет терроризирует Кристофера. В конце концов, чья это мать? Правильно, не моя (хвала Создателю). Вот ему от нее и страдать.

– Все произошло спонтанно и очень неожиданно.

Делайла нахмурилась, отчего морщин у нее на лице заметно прибавилось – наглядное напоминание о настоящем возрасте этой дамы.

– В отличие от вас, леди Ариас, мой сын не склонен к спонтанным поступкам и не страдает легкомыслием.

– А раньше очень даже страдал. Когда бросил меня у алтаря.

Не стоило этого говорить. Ведь поклялась больше никогда не ворошить прошлое! Не думать, не вспоминать, забыть раз и навсегда.

Но это было до того, как прошлое ворвалось в мою жизнь все сметающим на своем пути ураганом, намерившимся превратить ее в руины. Спасибо, не надо. Достаточно и того, что семь лет назад я собирала осколки сердца. Разбивать его снова, рушить свой мир больше не позволю.

– Понимаю. – Герцогиня кивнула, словно действительно что-то там понимала, хотя в ее остекленевшем взгляде не было ни намека на это самое понимание. – Семь лет назад мой сын сделал вам больно. Но я рада… – Она горько усмехнулась. – По крайней мере была рада тогда, что он одумался. Видите ли, о вашем союзе радел мой муж, Джеральд. На тот момент мы очень нуждались в деньгах, а граф Ариас давал за вас хорошее приданое. Очень уж вашим родителям хотелось породниться с нами…

Всегда задавалась вопросом: что чувствует лошадь на аукционе? А теперь, кажется, поняла. Семь лет назад лошадью, выставленной на аукцион, была, оказывается, я. Для Грейстоков и – даже думать об этом больно – для моих родителей.

– К счастью, Кристофер вовремя опомнился. Ему тогда как раз неожиданно предложили должность агента в управлении. Хорошо помню его слова. Он пообещал мне и Джеральду, что сумеет поправить бедственное положение нашей семьи своими силами, не жертвуя собой ради подачек ваших родителей, и расторг этот нелепый союз. И ведь сумел же. Справился самостоятельно. И вот теперь он глава разведки, – не без гордости закончила эта стерва.

Нелепый союз…

Вежливый тон, но сколько яда в каждом слове. Его бы вполне хватило отравить половину Хальдора, а может, и весь белый свет отправить к хордам.

– Если вы так печетесь о своем добром имени, то почему де Морвили? – Я недоуменно посмотрела на герцогиню. – Принцесса крови составила бы его светлости куда более подходящую партию.

Раз уж он себе цены не сложит.

Делайла снисходительно улыбнулась:

– Пусть де Морвили не настолько богаты, как мы, да и влиянием особым в Хальдоре не обладают, но это славный древний род. Старая кровь. А Эдель – чудесная девушка с безукоризненными манерами. Настоящая леди. С которой будет не стыдно показаться в свете.

Старая кровь, Старая кровь… В свое время меня тошнило от этих слов. Для хальдорского общества Ариасы по-прежнему, даже спустя много лет, оставались выскочками, безродными, и в чем-то я даже понимала своих родителей, стремившихся возвыситься за счет Грейстоков.

Но я отказывалась понимать Кристофера, согласившегося жениться на деньгах.

Я поднялась, взглядом велев Энни, в тот момент переступившей порог гостиной, уносить рогалики обратно.

– Что ж, ваша светлость, вам остается только посочувствовать. Вместо девушки с безукоризненными манерами, с которой будет не стыдно показаться в свете, у вас в невестках совершенно невоспитанная особа. С новой кровью. А так как у магов не бывает разводов… – Я издевательски хмыкнула. – И да, впредь прошу обращаться ко мне «леди Грейсток», раз уж мы с вами носим одну фамилию.