Цена двуличности. Часть 3 бесплатное чтение

Глава 1

Воспитательный момент

Резко остановившись, Коаттан опускает голову, а затем и вовсе склоняется в полупоклоне, отводя назад руку с Последней Милостью. Остальные личи спешно слетают со своих мест и, вместе со слугой, также кланяются.

Лишь все еще не замеченный ими сэр Алонт продолжает стоять позади кресла первого в Совете Древних. Ну и я корчусь на своем месте, пытаясь хоть как-то совладать с выматывающей болью от близкого присутствия настолько сильного мага.

— Учитель… — оставаясь склоненным, Коаттан осторожно поднимает голову.

— Помолчи.

Приказ звучит спокойно, приглушенно и чуть шипяще, но властность тона заставляет лича покорно затихнуть. Впрочем, голову Коаттан не опускает, продолжая смотреть на Первого Некроманта снизу вверх. Мне это видно с высоты постамента.

Ишь ты, смелый какой.

Впрочем, я и сама почему-то не испытываю особенного трепета в присутствии Суртаза. Наверное, причиной этому служит боль, мешающая прочувствовать величие и опасность момента.

— Защитники живых. Повелители мертвых. Хранители равновесия, — Первый Некромант делает паузу, его голос звучит ровно и равнодушно — Стоило оставить вас без присмотра, и что я вижу спустя семьсот лет?

Эхо подхватывает голос Суртаза и разносит его по залу, многократно повторяя вопрос. Но отвечать, конечно же, никто не рискует. А в дальнейших его словах я слышу нотки брезгливого отвращения.

— А вижу я тринадцать алчных и беспринципных душ, готовых на все ради малейших крох власти.

Снова пауза. Снова тишина в ответ. Но Первый Некромант, кажется, его и не ждет. Суртаз повышает голос.

— Я вижу сборище трясущихся над своим бессмертием трусов.

Первый Некромант повышает голос настолько, что мне становится больно его слушать. Я вижу, как по краям слева и справа личи уже не просто склонены, а едва ли не падают на колени.

— Интриганы и лжецы, вы ставите свои бесполезные жизни выше той задачи, ради выполнения которой это бессмертие было вам дано!

Уловив в тоне Суртаза яростные нотки, я ощутила прямо-таки невероятную радость от того, что эти слова адресованы не мне. Не знаю, какие там задачи ставил Первый Некромант перед личами изначально, но лично я честно старалась делать то, что требовалось от мага моего профиля и при жизни. С переменным успехом, правда, но хоть так.

— Вы не достойны зваться Советом Древних. Вы не достойны данной вам власти.

— Простите нас, шаэллаир…

Робкий шелестящий голос принадлежит Ладаону. Стоящий буквально в паре шагов сэр Алонт плавно поворачивает голову в его сторону, растягивая губы в улыбке, которую я бы назвала… Плотоядной. Хищной. По моему мнению — совершенно чуждой для грубоватых черт лица коменданта, будто бы высеченного из серого камня. Впрочем, мне уже доводилось видеть, насколько его внешность обманчива.

И тут же я ловлю себя на мысли, какое же все-таки железное терпение у сэра Алонта. Вот так близко находиться рядом со своим обидчиком и не попытаться ничего ему сделать… При условии, что он, конечно же, вообще может сделать ему хоть что-то. Все-таки, Ладаон — древний и могущественный лич.

— Нам не хватало вашего руководства, Первый Некромант, — на этот раз подает голос бессмертный по другую сторону от центрального кресла. — Вы ушли и…

— А вот о моем уходе, я бы хотел поговорить с тобой, Коаттан. Наедине. Но сначала…

На последних словах голос Суртаза обретает мрачно-вкрадчивые нотки. Описав легкое круговое движение кистью левой руки, он наматывает на ладонь цепочку и прячет подвеску в кулак. Среди змеящихся звеньев на указательном пальце я вижу простое металлическое кольцо — старенькое, потертое. Оно начинает медленно проворачиваться. Само.

Я замечаю это по тому, как медленно смещаются мелкие царапинки — вот они были сверху, а вот уже потихоньку уползают, скрываясь… чтобы снова показаться с другой стороны.

— Вы считаете живых расходным материалом. Скотом, который можно отправлять на убой просто потому, что смертные слабее вас и не могут ничего противопоставить вашей объединенной власти. Вашему сговору. Вы обрекаете их на бессмысленную гибель просто для того, чтобы обеспечить себе время… — сделав небольшую паузу, Суртаз ядовито добавляет, — для более важных дел.

Я ощущаю дурное предчувствие. На добрый десяток секунд оно даже заглушает боль. Очень-очень дурное предчувствие.

— Я сделаю с вами то же самое.

Суртаз произносит что-то неразборчивое, видимо, на священном языке. Замершие было личи издают тихое шипение и начинают как-то странно дергаться. Ядовито-зеленое свечение вокруг видимых скелетированных участков их тел обретает холодный оттенок.

— Отправляйтесь на передовую. Отбросьте бледных, выдворите их за пределы этого осколка мира, а затем направляйтесь в Срединный мир. И там, так уж и быть, — холодная издевка в голосе Первого Некроманта отзывается новой волной еще более чудовищной боли в моем теле, — я позволяю вам упокоиться.

— Но учитель…

В отличие от остальных двенадцати личей, Коаттан не охвачен холодной зеленью. Он резко выпрямляется и задирает подбородок. При виде этого остатки моей интуиции, которые не смогла задушить даже выматывающая боль, начали истошно вопить, что он поступает опрометчиво.

— Не беспокойся, Коаттан…

Суртаз произносит имя своего ученика почти что с нежностью, только прозвучало это настолько зловеще, что я невольно подумала — первого в Совете Древних, похоже, ожидает что-то похуже гибели в Среднемирье. По крайней мере, мне бы этого очень хотелось.

— Ты останешься со мной… Мой верный ученик.

Интересно, мне показалось, или слова о верности прозвучали с порядочной такой издевкой? Это из-за того, что Коаттан сделал с Альдом? Или этот лич успел еще что-то натворить? Или мне все-таки показалось, и Коаттану ничего не будет?

Ощущение несправедливости происходящего раскаленной иголкой зашевелилось в области сердца — мимолетно, но ощутимо даже несмотря на боль во всех костях.

— А еще с нами останется Ладаон.

Ага, для разговора с сэром Алонтом, наверное. Интересно, коменданта действительно никто до сих пор не заметил? Да и в целом личи вели себя на удивление спокойно. Выпрямились и замерли у своих мест, будто…

Будто зомби.

С трудом перестроившись на просмотр аур, я вижу тончайшие нити цвета холодной зелени — они тянутся от кольца на руке Первого некроманта к застывшим перед ним двенадцати личам.

Неужели Суртаз в буквальном смысле ими управляет? То-то второй в Совете Древних как-то не спешит выражать радость по поводу мнимого спасения от неминуемой гибели.

Только покорно склоненный слуга остается свободным от контроля, но по ауре я вижу, что он — зомби, подчиненный лорду Тиору.

Ох ты ж… Лорд Тиор. Его же тоже отправляют на смерть! От волнения мое магическое зрение снова становится обычным.

— Остальные — вон отсюда. Сейчас же, — приказывает Первый Некромант.

— Прости… те, что… вмеши… ваюсь… — из-за не прекращающейся боли, заклинание речи работает с перебоями, и я с трудом придаю своим словам хоть какую-то связность. — Можно оста… вить лорда… Тиора? Седьмо… го в Со… вете.

Суртаз медленно, очень медленно поворачивает ко мне голову. Я вижу, что на его лице — напоминающая череп маска, то ли мастерски соединенная с короной, то ли составляющая с ней одно целое.

— Ты желаешь упокоить его лично? — ровно интересуется он.

— Нет… Я не… соби… раюсь его… убивать, — каждое слово дается мне со все большим трудом. — Я хочу…

— Тогда твое желание не имеет значения, — Первый некромант не дает мне договорить. — Он виновен в происходящем не меньше остальных.

Позабыв о здравом смысле и банальном чувстве самосохранения, я пытаюсь сказать еще хоть что-то, но заклинание речи отказывает напрочь. Раскаленная иголка чувства несправедливости уже вовсю проворачивается в моей груди, но я не могу издать ни звука. Даже хотя бы для того, чтобы спросить — почему тогда остается Коаттан?

Ближайшие к центральному креслу личи уже движутся ко мне. Кроме Ладаона, конечно же. Они пролетают мимо моего постамента и, судя по треску портала, направляются выполнять приказ Суртаза. И с ними — лорд Тиор.

Я с хрустом сжимаю подлокотники кресла, усилием воли пытаясь преодолеть выворачивающее кости ощущение, но стоит мне притупить его хоть немного, как следом на меня наваливается тошнотворная слабость магического бессилия. Браслеты продолжают работать. Возможно, не только они.

Портал затих, и несколько минут оставшиеся в зале провели в полной тишине.

— Учитель, зачем?.. — Коаттан говорит почти те же слова, что хочу произнести я. Вот только вопрос наверняка заключается в другом.

— Помолчи, — повторяет Суртаз.

Судя по тому, как лич снова покорно замолкает, я начинаю подозревать, что приказ подкреплен магией. Правда, на распознание ее у меня нет ни сил, ни желания. Следом Первый Некромант добавляет:

— Ладаон — ваш, как и договаривались, Алонт.

Я не сразу понимаю, что происходит после этих слов, могу лишь наблюдать за тем, как сэр Алонт резким и быстрым движением бросает чем-то в Суртаза, и тот… С легкостью ловит что-то мелкое. Следом — с хрустом, кажущимся оглушительно громким в пустом просторном зале, на пол падает лишившийся холодного зеленого свечения Ладаон. Коаттан резко разворачивается на этот звук, и я слышу, как он издает резкое шипение от вида того, как…

Незаметно подошедший сэр Алонт замахивается булавой на Ладаона, явно намереваясь ударить в голову. Но лич успевает уклониться, и тяжелое навершие дробит его ключицу. Ладаон взмывает в воздух и отправляет в коменданта несколько сгустков энергии, от которых тот легко уклоняется и в ответ отбрасывает лича в сторону — впечатывает в ближайшую стену.

— Учитель, что происходит? — Коаттан тревожно оборачивается на Суртаза.

— То, что необходимо, — ровно отвечает Первый Некромант.

Поддавшись любопытству, я снова пытаюсь посмотреть ауру. И вижу, что у сэра Алонта она больше не алая, как у боевого некромага, а жемчужно-серая, с мелкими серебристыми и красноватыми искорками. Мощная, красивая. Выходит, Альд оказался прав. Комендант — самый, что ни есть, маг воздуха, и разрушение оков действительно позволило ему вернуться к своей истинной магической сущности. И покинуть заставу.

Что ж, хоть для кого-то эта ситуация окажется справедливой.

— Нужно вмешаться, — настаивает первый в Совете Древних.

— Не нужно, — тон Суртаза становится холоднее. — Воспитательный момент должен быть пережит до конца. Каким бы он ни был.

Несмотря на почтенный возраст, сэр Алонт был настолько ловким и стремительным, что сам напоминал ветер. Даже не так — он был похож безудержный яростный ураган.

После первого размена ударами, комендант уже не дает личу ни единого шанса на сопротивление. Удерживая в воздухе скелетированное тело противника, сэр Алонт швыряет его из стороны в сторону, сшибая им мебель, с пугающим до дрожи хрустом ломающихся костей впечатывая его то в пол, то в стену, то снова в пол. И все это — в полном молчании.

Но лицо коменданта — красноречивее любых слов. Он в ярости и явно готов стереть лича в костную муку вручную, если это потребуется.

Поэтому нет смысла говорить. Сэр Алонт наверняка сочтет извинения очередной издевкой. Да и Ладаон вряд ли сочтет нужным их приносить или хоть как-то оправдываться.

Он же лич. Ему можно все.

— Я не могу за этим просто так наблюдать, — цедит Коаттан. — Это недопустимо…

— Придется, — прерывает его Первый Некромант. — И меня не интересует твое мнение на этот счет.

Комендант наконец-то отпускает лича, позволяет ему просто рухнуть на пол. Я вижу, насколько изломано тело Ладаона. Сквозь разодранную в клочья некогда роскошную мантию заметны магические связки — их настолько много, что кажется, будто кости начали обрастать ядовито-зеленой призрачной плотью. Глядя на масштаб повреждений, я понимаю: похоже, сэр Алонт не оставил в его теле ни одной целой косточки. От этой мысли мои кости начинают ныть еще сильнее, хотя…

Краем взгляда я замечаю истинную причину усилившейся боли. Коаттан, все еще держа в руке мерцающую Последнюю Милость, медленно смещается в сторону, незаметно обходя Суртаза.

Я щелкаю челюстью в попытке сказать хоть слово. Предупредить Первого Некроманта о возможном ударе в спину. Конечно, вряд ли Последняя Милость убьет его, но вдруг сможет навредить?

Безуспешно. Сэр Алонт приступает к вдумчивому и методичному измельчению костей лича при помощи булавы, и этот сопровождающий этот процесс хруст заглушает издаваемые мной звуки. А сам Суртаз, увлеченный наблюдением за происходящим, не замечает вероломных намерений своего ученика.

И лишь спустя пару минут я понимаю: Первому Некроманту опасность не грозит.

Коаттан направляется ко мне.

Интересно, что будет, если попытаться сойти с постамента? Магическая клетка меня убьет или просто отбросит? Если это произойдет шумно и со вспышкой — можно попробовать. Пожалуй, стоит рискнуть.

Вот только я не могу даже встать, не говоря уже о полете. Не могу двинуть и пальцем. Проклятые браслеты настолько урезали поток магии в моем теле, что чары речи забрали последние свободные крохи, не растраченные на удержание моих костей вместе.

Что же делать…

Призрачную зелень верхнего освещения разбавляет яркая белесая вспышка. Я бросаю взгляд на ее источник — сэр Алонт наконец-то проломил череп Ладаона своей булавой. Кости лича рассыпаются по вымощенному мелкими плитками полу.

Коаттан уже на нижней ступеньке. Магическая решетка на него не реагирует.

— Ну что, стало легче? — с неожиданным интересом спрашивает Суртаз.

— Нет.

Голос коменданта звучит приглушенно, но твердо. В отличие от Первого Некроманта, он стоит лицом ко мне. Но толку от этого нет, так как сэр Алонт смотрит на костяную крошку у своих ног и не видит грозящей мне опасности.

— Но мне понравилось, — добавляет он. Его лицо снова становится непроницаемым. Он поднимает взгляд.

И я снова слышу хруст костей и тихое шипение — буквально в шаге от себя. Имея достаточно сил лишь для того, чтобы повернуть голову, мне приходится приложить усилие, чтобы посмотреть на источник звука. Коаттан висит в воздухе — гораздо выше, чем я привыкла его видеть. Но необычным было не это, а вывернутые в обратную сторону руки — локтями вперед. Видимо, именно они издали этот хруст.

Последняя Милость выпадает из пальцев Коттана и с тихим звоном ударяется о среднюю из трех ступеней, затем — о нижнюю, после чего скатывается на пол. Сэр Алонт отпускает булаву — она продолжает парить в воздухе рядом с ним — и берет шкатулку у все еще почтительно склоненного зомби. А в следующий миг оказывается рядом с моим постаментом. Поднимает артефакт и бережно прячет его в деревянную коробку.

— Что ж, мой ученик, теперь твоя очередь, — поворачиваясь к нам, ровно произносит Суртаз.

Едва заметное движение когтистого пальца его левой руки, и я снова слышу хруст. В этот раз вывернутые вперед локтями руки плотно прижимаются к туловищу Коаттана.

— За что?..

В голосе первого в — уже не существующем — Совете Древних я слышу боль. На миг мне даже становится жаль этого лича, но от мысли о том, что он буквально минуту назад явно намеревался меня убить, жалость мигом испаряется. Тем более, мне самой все еще было несладко.

— Как тебе сказать… — задумчиво говорит Первый Некромант. — Я не люблю, когда меня считают дураком.

Сэр Алонт тем временем внимательно всматривается в руны, начертанные на нижней ступени моего постамента. Он хмурится и присаживается рядом. Неужели я скоро буду свободна?

— Я не понимаю о чем вы, учитель, — будь Коаттан живым, он наверняка бы хрипел, потому что по моим впечатлениям следующим источником опасного похрустывания стали его шейные позвонки.

— А еще сильнее я не люблю лжецов.

— Я…

— Думаешь, я поверю твоим оправданиям? — в голосе Суртаза мне слышится усталость. — Что ты, разрабатывая свой грандиозный проект, понятия не имел о его… маленьком побочном эффекте?

Интересно, о чем это он? Краем взгляда я замечаю, что стараниями сэра Алонта нижняя ступень уже очистилась от рун. Маг воздуха перешел к следующему заградительному кольцу. Скорей бы…

— Учитель, послушайте…

— Назови мне хотя бы одну причину, по которой я должен тебя слушать?

— Я… — голос Коаттана смешивается с тошнотворным хрустом его костей. Кажется, теперь это — ребра. — Хотел как лучше…

— Кажется, я это уже слышал. Когда Альдауар сказал то же самое, ты назвал его лжецом и предателем.

— Вот оно… что… — лич шипяще смеется, и в этом смехе слышно горечь. — Вы так и не простили мне…

— Твое преследование Альдауара — его расплата за недальновидность и самонадеянность. Меня это не касается. А вот барьер, созданный тобой в мое отсутствие и лишивший меня возможности покинуть Срединный мир…

Ошарашенная последней фразой, я замечаю, что сэр Алонт, занятый деактивацией последнего круга, похоже, тоже удивлен — он даже на миг прерывает свое занятие и бросает быстрый взгляд на Суртаза.

— Как ты думаешь, вправе ли я считать это предательством? — Первый Некромант задает этот вопрос как-то… печально, что ли.

— Важен… результат…

Боль в голосе Коаттана становится чуть ли не осязаемой. Его кости почти не хрустят. Наверное, просто уже нечему.

— Верно, важен результат, — соглашается Суртаз и медленно подлетает ближе.

Я ощущаю, как от ощущения могущества Первого Некроманта начинает сдавать заклинание, связывающее мои кости. Острая, обжигающая боль в ногах ниже колен знаменует разрыв связок между костями, некогда принадлежавшими Килиру. Ну, хоть бедренные еще на месте…

Кажется, я зашипела. Но похоже, что мне начал отказывать уже и слух, потому что голос Суртаза я уже не то чтобы слышу, а скорее ощущаю. Он накатывает на меня волнами, как поднятая ураганным ветром мощная волна… А слабый и измученный голос Коаттана почему-то вызывает ассоциации с листом, который все еще держится на поверхности, но в любую секунду может утонуть…

— Держись, Шиз. Потерпи еще немного.

Слова сэра Алонта раздаются в моей голове, а сам он присаживается передо мной — держит в руках мои запястья и внимательно рассматривает браслеты на них. Я ощущаю, как мои кончики пальцев начинает покалывать чужая магия. Тонкие полосы металла медленно чернеют. На лице коменданта я вижу удовлетворение и что-то вроде сдержанного удовольствия…

Ловлю себя на мысли, что его эмоции могут быть отголоском давних переживаний, связанных с похожей ситуацией. Возможно, его самого так когда-то заковывали. Впрочем, почему — возможно? Наверняка. Как иначе совладать с настолько могущественным магом, еще и способным становиться невидимым?

Я наблюдаю за тем, как браслеты начинают крошиться, рассыпаться рыжевато-черной пылью. Поднимаю взгляд на сэра Алонта — он усмехается уголком рта.

— И как Альдауар вообще такое допустил? — тихо спрашивает комендант.

— Альда… больше… нет, — с трудом отвечаю я, наблюдая за тем, как за спиной моего освободителя Суртаз легким движением когтистой руки отрывает голову Коаттану.

Зрелищно, что еще сказать.

Сэр Алонт едва заметно хмурится.

— Вытянули артефактом?

— Да. И уничтожили… вместе с медальоном.

Лицо коменданта каменеет, а взгляд голубых глаз становится холодным, ожесточенным.

— Ясно.

Он поднимается и поворачивается к Коаттану. А я невольно думаю о том, что первому в Совете Древних повезло упокоиться от рук своего учителя раньше, чем за него решил взяться сэр Алонт. На пару с Суртазом он вполне мог обеспечить ему куда более широкий спектр неприятных ощущений.

Но все уже кончено.

Коаттан рассыпается кучкой костей — чуть менее изломанных, конечно, чем то крошево, в которое до этого превратился Ладаон… Но для использования в качестве материала для восстановления останки этого лича были уже явно непригодны.

Я издала сдавленный смешок, вдобавок искаженный не до конца восстановившимися чарами речи. Странная для меня мысль. Прямо-таки умудренным опытом личем становлюсь. И это… немного пугало.

— Что ж, с этим мы закончили, — удовлетворенно произнес Суртаз, продолжая держать в руке череп Коаттана.

В его голосе я явственно услышала усталость. Мало того, его присутствие рядом даже не причиняло боль, ощущаясь легким зудом в костях. Возможно, дело было в браслетах. Или нет?

— Как ощущения?

Я не сразу поняла, что вопрос адресовался мне. На это тонко намекнула затянувшаяся пауза, во время которой сэр Алонт успел подойти к зомби лорда Тиора и принялся его рассматривать.

— Сейчас вы не такой… внушительный.

— Совет уже на передовой, контроль над ними расходует силы, — неожиданно охотно пояснил Первый Некромант. — А ты молодец, неплохо держалась. Причем меня ты явно не боишься, — а затем добавил уже чуть более задумчиво, — и не пытаешься поклоняться.

Я молча пожала плечами. Не будь настолько обессилена — может и боялась бы. А так — какая разница, кто меня убьет.

Впрочем, убивать меня, похоже, никто пока не собирался. Обязательно порадуюсь этому, когда стану чувствовать себя чуть лучше. Надо только решить, что делать дальше.

Но задуматься об этом мне не дал сам Суртаз.

— Значит так, спрашиваю единственный раз. Пойдешь ко мне ученицей?

Я растерянно щелкнула челюстью. Предложение было невероятно соблазнительным — шутка ли, учиться у самого Первого Некроманта, но…

— Вы точно уверены, что вам это надо? Как показывает практика — мои наставники долго не живут…

Суртаз шипяще хмыкнул.

— Сочту твой ответ утвердительным. А проблемы будем решать по мере их поступления.

Интерлюдия I

Милех до рези в глазах вглядывался в неровную линию горизонта, различимую лишь благодаря магическому фону скрытых под землей ловушек. Его вахта припала на ночь. И как бы ни было страшно бывшему канцелиару сидеть на самой верхней площадке наспех возведенной смотровой вышки… Оставаться в неведении относительно положения дел на передовой было куда страшнее.

Безлунная ночная мгла тиха и спокойна. Обманчивое впечатление с учетом того, что буквально пару часов назад один из отрядов чернокнижников отловил и уничтожил пару сколопендр. Казалось, бледные осторожничали, неторопливо разведывая, прощупывая их оборону… Или ожидая подкрепления. Или и то, и другое. Об этом старались не говорить вслух. Как и том, как долго продержится вторая линия обороны.

Тишина убаюкивала усталого канцелиара, как и осознание того, что его внучка сейчас находится в относительной безопасности. Помощь Ваана потребовалась на третьей линии, и он предложил забрать с собой Кит. Скрепя сердце, Милех согласился. Молодой чернокнижник был третьим человеком, кому он мог доверить ее жизнь, после себя самого и Линс.

И все же, душа его была неспокойна.

Как она? В порядке ли? Стабильна? Потому что если нет…

Милех запретил себе думать об этом. Вместо этого — наметил сформировать мыслесвязь с Вааном, когда рассветет. И хотя он узнает о состоянии внучки лишь с его слов, не имея возможности убедиться в их правдивости воочию… Придется довольствоваться малым.

Плотное полотно ночной тишины разорвал резкий звук. Канцелиар сидел долго, поэтому довольно неловко вскочил на онемевшие ноги. Прислушался.

Потрескивание. Тихое, но постепенно нарастающее.

Похожее на открывающийся портал.

Пошарив взглядом по окрестностям, Милех заметил примерно в сотне шагов от себя светлое пятно.

И не одно! Два, три, четыре…

Канцелиар не верил своим глазам. Одиннадцать односторонних порталов медленно разворачивались, подготавливая для кого-то стабильный переход.

Неужели подмога?

Нужно сообщить местному коменданту. Седой женщине с потухшим взглядом. Милех слышал перешептывания о том, насколько сильно она сдала после гибели единственного сына где-то среди Дрожащих Холмов.

Простая процедура настройки в этот раз продлилась куда дольше, чем хотелось бы канцелиару. Отвлекал треск стабилизирующихся порталов. Но с четвертой попытки он ощутил знакомое ощущение гулкой пустоты в голове — мыслесвязь наладилась.

— Слушаю, — в его разуме раздался отстраненный голос коменданта.

— Леди Таннад, я вижу порталы.

Пара секунд молчания.

— Меня не уведомляли о подкреплении, — тон женщины стал настороженным. — Держите мыслесвязь и наблюдайте, как только увидите, кто пройдет через портал — сообщите мне.

— Понял, наблюдаю.

Ощущая, как от волнения подрагивают ноги, Милех рухнул на невысокий ящик, служивший ему и столом, и стулом, и лежанкой. И даже так ему было видно, как медленно и неторопливо раскрывались порталы — все одиннадцать, почти синхронно.

А когда они стабилизировались, в искрящихся овальных проемах канцелиар увидел… личей.

— Леди Таннад, на помощь пришли бессмертные, — сообщил он, не веря своим же словам и глазам.

На этот раз молчание было куда более долгим. То ли комендант не поверила ему, то ли обдумывала, что могло бы означать такое внезапное появление личей на передовой.

— Сколько их? — наконец, спрашивает она.

— Одиннадцать, — присмотревшись к аурам, Милех не может удержаться от удивленного возгласа даже в собственных мыслях, — Суртаз великий, неужели Совет Древних пришел на помощь⁈

— С чего такой вывод? — в голосе коменданта слышится тревога.

— Я никогда не видел настолько могущественных магов.

Это неправда. Одного все-таки видел. Давным-давно. Но об этом в ментальной беседе комендант предпочел не говорить.

Не являясь ни слепцом, ни дураком, он успел заметить изменения в поведении, настроении и ауре Алонта. К нему возвращались силы. Милех не знал, что на это повлияло, но был скорее рад этому, чем нет. И потому хоть и пытался оспорить идею эвакуации, но не слишком настаивал — у его коменданта явно были свои планы. И канцелиару, которому в них не нашлось места, оставалось лишь надеяться, что оставшийся на заставе в одиночестве Алонт не погибнет. Все-таки, Милех был уже слишком стар, чтобы заводить новых друзей.

За этими размышлениями канцелиар пропустил смысл слов, произнесенных леди Таннад.

— Простите, комендант, я отвлекся. Повторите, что вы сказали.

— Я сказала, что их прибытие, пожалуй, хороший знак. Но лично я бы не слишком на них рассчитывала.

— Я понял вас.

— Наблюдайте. Если потребуют содействия — окажите в рамках разумного.

— Если честно, не думаю, что им нужна моя помощь, — с сомнением протянул Милех, продолжая наблюдать за личами.

— В каком смысле?

— Они… движутся в сторону бледных.

— Ясно, тогда просто наблюдайте.

Комендант прервала мыслесвязь, но канцелиар даже не сразу это заметил.

Испытывая робкую радость, он завороженно наблюдал за тем, как как безмолвные фигуры в темных мантиях растянулись широкой цепью и двинулись прочь — туда, где кишмя кишели бледные твари, до поры скрытые от человеческих глаз.

— Славься, Суртаз, защитник живых и повелитель мертвых… — опомнившись, Милех забормотал благодарственную молитву Первому Некроманту. Ведь чем еще, как не его вмешательством, можно было объяснить появление настолько могущественных личей — причем сразу в таком количестве?

И все же, едва уловимое ощущение неправильности происходящего отравляло радость канцелиара. Присмотревшись, он заметил, что у всех одиннадцати личей одинаковые ауры. Цвета холодной зелени.

За прошедшие три дня Мэб успел возненавидеть семейную библиотеку сильнее, чем за все предыдущие тридцать лет своей жизни. Хотя бы потому, что в прошлом был в ней нечастым гостем. Теперь же смутное, непонятное, необъяснимое желание найти… что-то… заставляло его раз за разом перебирать древние свитки в надежде, что когда искомая вещь попадется на глаза — он ее узнает.

Вот только пока все было без толку. То, что Мэб мог разобрать — было не тем, что он искал. А остальное — не то чтобы понять, даже прочитать не мог. Незнакомые руны, витеватый почерк, поблекшие чернила, плохой пергамент — тысяча и одна причина мешали его поискам.

И когда Шиз увели на казнь, а Линс заперлась в их комнате, не желая никого видеть, некромант не придумал ничего лучше, как опять пойти в библиотеку. И там, находясь в одиночестве среди свитков и книг, он обнаружил, что забыл кое-что сделать.

Он не отдал Шиз костяную рукоять ее ножа, которая каким-то чудом вдруг очутилась у Мэл. Сестренка в своей привычной манере отшутилась от вопросов о том, как она вообще умудрилась стащить орудие убийства из-под носа сразу нескольких личей. Впрочем, Мэб не слишком настаивал, у всех свои секреты. Но как он мог забыть отдать его Шиз — просто не понимал. Причем дважды. Один раз — когда зашел к ней в комнату. Второй — во время прощания. Специально же держал при себе, помня, как она дорожила этим ножом.

Глядя на обугленный осколок кости — маленький настолько, что просто терялся в его ладони — Мэб сожалел о том, что совершил проступок, который уже не исправить.

Вслед за сожалением пришла головная боль. Она, в месте с повысившейся рассеянностью, была частой спутницей некроманта в последние дни — полные волнений и переживаний. А когда стало ясно, что Шиз все-таки не спасти — просто глухого раздражения.

Спрятав осколок кости в карман, Мэб прикрыл глаза и принялся массировать виски. И потому не сразу заметил, как засветились защитные руны на двери в библиотеку — одни из немногих, которые пропускали его без унизительных сложностей.

Кто-то собирался разбавить его многочасовое одиночество своим присутствием. Как оказалось — тетушка Сади.

— Мэбиор, ты не видел, Тиор и Сатуар уже вернулись?

— Нет. А должны?

— Не знаю, — она неуверенно покрутилась возле входа, прежде чем подлететь чуть ближе некромагу, сидящему на одном из столов. — Просто подумала, вдруг все прошло быстро… Что они ее не мучили.

Новость о преступлении Шиз для тетушки Сади стала громом среди ясного неба так же, как и всех остальных. Как ни крути, простая и бесхитростная девчонка-лич успела запасть в душу им всем. Даже деду, как бы тот ни пытался отрицать это. Чем демонстративнее он пытался показать свое равнодушие к ней, тем заметнее было, насколько его задела и обидела скрытая правда о прошлом.

Мэб был уверен, убей Шиз кого-то менее значимого, чем Ашиан, которого дед так долго обхаживал один Суртаз знает, ради чего… Если бы на месте погибшего или даже погибших был кто-то другой, глава рода Суар нашел бы способ защитить Шиз от казни.

Но получилось так, как получилось.

— Ну, ты можешь связаться с Сатом, чтобы не отвлекать деда, — наконец, предложил Мэб, поняв, что от него таки ожидается хоть какой-то ответ.

— В том-то и дело, что не могу, — тревожно прошелестела тетушка Сади.

— Думаешь, уже подняли щиты?

Эта мысль подстегнула некроманта, пробудив жажду деятельности, и он соскочил со стола. Если подняли щиты, значит, прорвана вторая линия обороны, и совсем скоро столицу осадят бледные твари.

— Нет, не похоже, — женщина-лич покачала головой, — просто, будто какие-то… помехи. Хотя не удивлюсь, если так Сат показывает, что не хочет говорить.

— А с дедом не пробовала связаться? — поняв, что действовать здесь и сейчас не придется, Мэб оперся бедром о стол, на котором до этого сидел.

— Пробовала, — голос тетушки Сади дрогнул, — хоть он обычно и ругается из-за этого… Но…

Прищурившись, некромант посмотрел на женщину-лича.

— Что случилось?

— Я вообще не смогла ощутить его… существование. Такое впечатление, будто его упокоили.

Глава 2

Смена власти

Я все еще сидела в своем кресле — таком мягком и удобном, что и вставать не хотелось. Особенно с учетом перспективы подниматься в воздух с измененным весом и балансом тела из-за того, что ног ниже колен у меня попросту не было. Не критично, конечно, но силы возвращались очень медленно, поэтому я с чистой совестью не торопилась взлетать, наблюдая за тем, как сэр Алонт обходит зал по периметру и рассматривает что-то на стенах. Суртаз же парил в десятке шагов от меня, безмолвно и неподвижно. Видимо, чем-то занят. Глядя на него, я невольно залюбовалась тем, как тело Первого Некроманта то и дело скрывалось за движущейся полупрозрачной дымкой, лишаясь четких очертаний. И запоздало поняла: живым, наверное, смотреть на это неприятно.

Интересно, артефакт или чары? Помнится, в «Речах Суртаза» перечислялись некоторые вещи из его облачения, но если бы я еще о них читала…

Стоило мне об этом задуматься, как Первый Некромант неторопливо переложил посох из одной руки в другую и тихо стукнул древком о пол. Глазницы черепа-навершия полыхнули ярче обычного, и по мелким плиткам пробежала зеленовато-белесая волна. Достигнув стен, она рассеялась. Но через пару секунд снизу вверх на каменной кладке стали проявляться вертикальные рунические надписи. Змеясь промеж высоких стрельчатых окон, они расходились и переплетались, сходясь в одной точке — в центре полукруглого потолка.

— Так виднее? — в голосе Суртаза мне послышалось что-то, похожее на иронию.

— Да, спасибо, — невозмутимо ответил сэр Алонт.

— А что это? — не выдержала я.

— Защитные заклинания.

Кажется, я начинаю понимать, у кого Альд перенял свою манеру давать ответы, настолько же очевидные и простые, насколько и бесполезные.

Ослабевший было холод в груди снова царапнул мои ребра изнутри своими ледяными шипами. Как же мне все-таки не хватает этого зануды. Да даже готова терпеть его ворчание и нотации хоть до скончания времен, лишь бы он вернулся.

Вернулся… Точно. Передо мной же владыка мертвых!

Собравшись с духом, я осторожно поднялась в воздух. Получилось на удивление легко. Видимо, потеря лишнего веса положительно сказалась на моей способности летать. Эта мысль вызвала у меня нервный шипящий смешок, так как уж чего-чего, а полнотой я даже при жизни никогда не могла похвастаться, скорее наоборот. Хотя матушка честно старалась исправить этот мой досадный недостаток, приговаривая, что негоже дочери старосты быть таким заморышем.

Тряхнув головой, я отгоняю неуместные здесь и сейчас воспоминания. Нужно сосредоточиться на своей цели.

— М-м-м… лорд Суртаз… или как мне к вам обращаться, раз вы решили взять меня в ученицы?

Первый Некромант, видимо, до этого наблюдавший за сэром Алонтом, поворачивает ко мне голову. В глазных прорезях его костяной маски я вижу яркое свечение хорошо знакомого оттенка холодной зелени.

— Обращайся по имени. Можешь называть учителем.

— Учитель, — я ухватываюсь за возможность хоть какого-то почтительного обращения, потому что просто по имени обращаться как-то… Страшновато, что ли. — Скажите, а вы можете вернуть Альда?

— Вернуть? — похоже, мой вопрос удивляет Суртаза.

— Ну, да… Вы же — владыка мертвых, под присмотр которого отправляются души всех, кто обрел покой?

— Допустим.

В моей груди поселяется маленькая обжигающая искорка радостной надежды. Так, не торопиться, не обнадеживаться…

— Какое отношение это имеет к Альдауару? — спрашивает Первый Некромант.

Я неуверенно щелкаю челюстью. Ладно, попробую пояснить.

— Понимаете… Его душа покинула мое тело.

— Так… — задумчиво говорит Суртаз. — Каким образом?

— Его вытянули при помощи Последней Милости.

Я слышу тихий хруст и вижу, как когтистая рука медленно сжимается вокруг древка посоха.

— Где сейчас этот артефакт? — спрашивает Первый Некромант. — Кто это сделал?

— Вытянул Ашиан, и он же сломал медальон. А так как в нем была душа Альда, вот я и подумала…

Не окончив фразу, я смотрю на своего новоявленного учителя. Суртаз бы побрал эту скелетированную форму! Хоть и странно так думать, когда это самое божество находится на расстоянии вытянутой руки. Но как же все-таки неудобно, когда нельзя понять реакцию собеседника и самой не показать без слов свое беспокойство.

— Кто такой Ашиан?

— Он — родственник Коаттана. То ли внучатый племянник, то ли двоюродный внук…

— Это одно и то же, — сэр Алонт решает донести до нас эту невероятно ценную информацию из дальнего угла зала.

— Яс-сно…

Одно-единственное слово, приглушенное маской и из-за нее же, похоже, прозвучавшее со зловещим полусвистом-полушипением. Короткий ответ кричит о том, что что-то не так, ведь Суртаз явно ответил мне, а не коменданту.

— Души Альдауара у меня нет, — мрачно добавляет он. — Из чего я делаю вывод, что заключенная в Последней Милости душа разрушается вместе с артефактом.

Я чувствую, как начинают подрагивать мои кости. И если бы только подрагивать — они еще и ноют. Поток магии в моем теле усиливается по мере того, как в груди разгораются эмоции…

— Досадно. У меня были на него планы, — ровно произносит Суртаз, снова отворачиваясь к сэру Алонту. Тот уже почти окончил свой обход по периметру зала.

…наиболее мощной из моих эмоций оказывается горькая, бессильная ярость. Усилием воли я загоняю ее поглубже. Не сейчас. Потом…

— А он… не может остаться в том месте, где был разрушен артефакт? Вдруг ему удалось как-то выкрутиться?

Мой голос безупречно безэмоционален. Вот только немного дрожит.

— Не исключено. Где это произошло?

— В доме Ашиана… Альд говорил, что он когда-то принадлежал вам.

— Хм… Давай проверим.

— Сейчас? — мои эмоции утихают, искра надежды снова теплится в груди.

— Не вижу причин это откладывать, — отвечает мне Суртаз, а затем обращается к сэру Алонту: — Сколько еще нужно времени?

— Минут двадцать, — рассеянно отзывается комендант. — Снять их я все равно не смогу, да и вам этого не требуется, а для понимания способа, как ненадолго деактивировать — двадцати минут… максимум — получаса должно хватить.

Я не понимаю, о чем они говорят, но и мои мысли заняты другим. Хоть бы получилось. Хоть бы Альд оказался привязанным к месту, как тогда, на окраине соседнего мира…

— Хорошо, — только и говорит Первый Некромант, после чего устремляется к выходу из зала.

Я с трудом поспеваю за ним. Остановившись у входа, Суртаз протягивает мне когтистую руку.

— Держись за рукав, — советует он. — А то рассыпешься.

Интересно, почему? Но, осторожно вцепившись в плотную черную ткань широкого рукава, решила пока не уточнять. Не до того. Раздается треск портала, после чего мы оказываемся на улице.

И первое, что я вижу — тело Сата, распростертое навзничь на брусчатке в нескольких шагах от входа.

— Сат!

Отцепившись от рукава Суртаза, я подлетаю к неподвижному личу и неловко, с хрустом, опускаюсь на плотно подогнанные друг к другу неровные камни. Быстро осматриваю неподвижное тело и не нахожу никаких повреждений. Догадываюсь настроить зрение на просмотр ауры и вижу, что Сат не упокоен, но очень слаб — аура едва мерцает. Похоже на перегрузку или перерасход энергии…

— Ты знаешь его?

В голосе Первого Некроманта не слышно ни удивления, ни любопытства. Простое уточнение.

— Да, знаю.

Я судорожно перебираю в памяти, говорил ли мне что-то Альд по поводу вариантов помощи другому личу. Ничего.

— Он — член принявшего меня рода Суар.

— Главой которого являлся… хм… седьмой в Совете?

— Да.

— В таком случае, не вижу смысла беспокоиться о его состоянии.

Я чувствую, как во мне разгорается злость. И это я Альда считала циничным сухарем?.. Да подселенец по сравнению со своим учителем — просто образец отзывчивости и человечности!

— А я — вижу.

Мой лишенный эмоций голос прозвучал как-то совсем уж холодно и высокомерно. Запоздало понимаю — как бы мне за такое не прилетело…

— Почему? — снова безразличное уточнение в ответ.

— Потому что он — мой друг.

— Вот как…

Суртаз на пару секунд замолкает, а я готовлюсь к единственному, чем могу хоть как-то помочь обессиленному личу — передаче ему энергии. Конечно, рискованно — сама буквально десяток минут назад был на грани того, чтобы рассыпаться… Но и оставить Сата в таком беспомощном состоянии я не могла.

— И ради помощи ему ты готова прервать поиски Альда?

Этот вопрос застает меня врасплох смутно ощущаемым подвохом. Это что, проверка такая?

Мне, конечно, хотелось найти подселенца, но если Альд остался на месте уничтожения артефакта, то вряд ли десяток-другой минут что-то изменит с учетом того, что подселенец там болтается уже больше суток. А если он не остался… То тем более уже ничего не изменить. А помощь Сату нужна здесь и сейчас.

— Да, — твердо отвечаю я. — Если Альд там, то уж как-нибудь подождет еще минут десять-двадцать. А если его там нет…

Не окончив фразу, я пожимаю плечами и сосредотачиваюсь на налаживании контакта. С бессознательным существом это одновременно и проще, и сложнее. Проще потому, что принимающая энергию сторона расслаблена и не сопротивляется. Сложнее — из-за возможного наличия защитных чар, работающих независимо от того, в сознании их носитель или нет.

На миг отвлекаюсь и краем взгляда наблюдаю за тем, как Суртаз неподвижно парит неподалеку. Он медленно поворачивает голову, видимо, осматривая окрестности. Что ж, похоже, он тоже считает, что Альд может и подождать.

Или уже знает, что его там нет.

От этой мысли мое моральное равновесие снова готово пошатнуться, но я усилием воли заставляю себя не думать о подселенце. Решила помогать Сату — помогай. Думать будешь потом.

Осторожно соприкоснувшись своей аурой — она так и осталась холодного зеленоватого оттенка — с бледным свечением Сата, я ощущаю поток энергии. Почти полностью восстановившийся, он проходит через мое тело, и мне удается без труда направить его в нужном направлении.

Защитных чар у Сата не оказалось. И это было просто замечательно. Вливая энергию в неподвижное тело лича, я замечаю, как его аура потихоньку разгорается знакомой ядовитой зеленью.

И пока поток силы вливается в Сата, у меня есть время внимательнее его рассмотреть, ведь в бодрствующем состоянии его лицо всегда было скрыто капюшоном. Оно действительно частично скелетировано. Остатки кожи и мышц увидела лишь в верхней части — на лбу и висках, тогда как глазницы и все, что находилось ниже переносицы, являлось скелетированным. Но уже на шее снова виднелись полоски плоти, которые все еще цеплялись за кости. А скрытые сейчас мантией ключицы, плечи, руки и торс я уже и так видела.

Наконец, я вижу, как на дне глазниц лича загораются зеленоватые искры. Приходит в себя. Осторожно замедляю ток энергии, прежде чем разорвать контакт полностью — Сату только бодрящей болезненной встряски сейчас не хватало. Да и мне — тоже.

— Шиз?.. — тихо и недоуменно спрашивает он.

— Ага.

— Как… Что случилось?

— Не поверишь, — я издаю нервный смешок и с трудом удерживаюсь чтобы захохотать, — пришествие Суртаза.

Сат молча усаживается на брусчатке и видит Первого Некроманта. Я бы многое отдала за то, чтобы в этот момент на лицах личей могли отображаться хоть какие-то эмоции, потому что молчали они долго, примерно с минуту.

— Здрас-сьте, — наконец, говорит Сат. Не слишком почтительно, как по мне. Кажется, он все еще не верит тому, что видит. Наверное, я бы тоже не поверила. По крайней мере, до того момента, пока от самого присутствия Суртаза не начинает ломить кости.

— Приветствую, — ровно отвечает Первый Некромант. — Как твое имя?

— Сатуар Кодион Атт Суар, — с этими словами лич медленно поднимается в воздух и выпрямляется во весь свой немаленький рост. Не знаю, зачем, но я почему-то отмечаю, что он заметно выше Суртаза. — А вы?..

— Суртаз, — следует короткий ответ. — Сатуар, передайте своей семье, чтобы на рассвете новый глава вашего рода прибыл в Зал Совета. Шиз…

— Новый глава?.. — Сат не дает Суртазу договорить, и я инстинктивно подаюсь в его сторону, чтобы вклиниться между ними, если вдруг терпение Первого Некроманта таки иссякнет. — Что значит — новый глава? — повторяет лич.

— То и значит. Если я правильно понимаю, до сегодняшней ночи главой рода Суар был седьмой в Совете Древних… хм…

— Лорд Тиор, — тихо подсказываю я.

— Да, точно, Тиор, — подхватывает Суртаз. — Но так вышло, что этой ночью он изъявил желание отправиться на передовую вместе с остальными членами Совета. А там опасно, сами понимаете…

— Понимаю, — Сат произносит это со странной, горьковато-печальной интонацией. Похоже, он прекрасно понял, насколько «добровольным» было это желание, и кто за этим стоит. — Это ожидает всех личей?

— Нет, — в голосе Первого Некроманта я улавливаю отголосок зловещей усмешки. — Только тех, кто засиделся в столице на пару-тройку сотен лет дольше положенного. Для этого я и намерен собрать на рассвете глав всех родов, где есть бессмертные. Особенно меня интересуют те семьи, чьи представители находились в Совете Древних.

— Ясно.

— Замечательно. Шиз, нам пора.

С этими словами Первый Некромант разворачивается и неспешно направляется в сторону дома по другую сторону дороги. Только теперь я обращаю внимание на то, что он идет пешком, а не летит, как предпочитали передвигаться все виденные мной личи. Что ж, у меня есть немного времени, чтобы…

— Сат, прости, я… — чары речи внезапно отказывают мне, видимо, из-за волнения. На восстановление уходят несколько драгоценных секунд.

— Не стоит, — ровно отвечает лич, глядя вслед медленно удаляющемуся Суртазу. — Теперь мне хотя бы все стало понятно.

— Ты об отправке лорда Тиора на передовую?

— О том, почему он без объяснений меня вырубил.

Что ж, Сат сэкономил мне время, ответив на вопрос, который я только собиралась задать.

— Я пыталась его отговорить, но…

Я замолкаю, потому что лич, похоже, меня не слушает. Впрочем, неудивительно. Слишком быстро все изменилось. Осталось только понять, что он задумал.

— Ты что-то задумал?

— А смысл? Раз уж мне выдали поручение, я вернусь домой и сообщу тетушке Сади, что теперь она — глава рода Суар. И что на рассвете ей нужно явиться на поклон к нашему неожиданно вернувшемуся богу.

В голосе лича я слышу злое веселье. Как бы теперь и Сат не стал мне врагом, вслед за своим предком…

— Прости, мне очень жаль…

— Ты-то тут при чем?

— Суртаз предложил мне стать его ученицей…

— И?..

— Я согласилась.

Сат медленно кивает. А я не знаю, как расценивать его реакцию. Одобрение? Осуждение?

— Это хорошо, — неожиданно заявляет он. — Рядом с ним должен быть кто-то… адекватный.

— По-моему, ты мне льстишь, — я снова изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться.

— Но ты его хотя бы не боишься.

— А ты?..

Вопрос вырывается у меня прежде, чем я сама понимаю ответ. И по молчанию в ответ осознаю, что моя догадка верна.

Сат боится Суртаза. И я не могу его в этом винить.

И эта совершенно естественная реакция на присутствие невероятно могущественного и древнего существа, в чьих силах щелчком пальцев превратить тебя в прах, в очередной раз показывает, насколько же с моей головой что-то не в порядке. Впрочем, это открытие настолько давнее, что уже и удивляться нечему.

— Не знаю. Остерегаюсь, пожалуй, — наконец, отвечает Сат. — Кажется, тебе пора.

Действительно, Суртаз уже остановился рядом с входной дверью дома, находящегося по другую сторону улицы.

— Похоже, что не кажется, — я шипяще вздыхаю, ощущая, как комок страха и надежды снова поднимается из глубины моей грудной клетки.

— Да, и… Спасибо тебе, — добавляет лич. — Возвращайся, если что, будем рады.

Я не успеваю ничего ответить — Сат разворачивается и устремляется прочь. Несколько секунд мне удается проследить за его полетом, прежде чем он заворачивает за угол. С тихим шелестящим вздохом я перевожу взгляд на дом напротив и вижу…

…как Суртаз берет за горло слугу Ашиана и поднимает его над землей.

Не успев толком сдвинуться с места, я застываю и не знаю, что делать.

С одной стороны, этот старик мне нисколько не симпатичен. И этому не помогало понимание, что он — всего лишь слуга, исполнявший указания своего господина… Но при взгляде на него мне невольно вспоминались все неприятные события недавних дней, во время которых он присутствовал или находился поблизости.

С другой же стороны… Что этот человек уже успел сделать Суртазу, раз тот явно намерен его убить? Эта мысль подстегивает меня, и я устремляюсь вперед, спеша пересечь улицу прежде, чем этот мир пополнится еще одним мертвецом.

Однако, мои желания не совпадают с возможностями. Последствия передачи энергии дают о себе знать, поэтому все мое внимание уходит на удержание заклинания левитации, чтобы не потерять высоту в самый неподходящий момент, и это сказывается на скорости.

Когда я наконец-то подлетаю к ним — все уже кончено. Хотя, казалось бы, прошел всего десяток-другой секунд.

— Что случилось?

Суртаз медленно разжимает когтистые пальцы, и на брусчатку падает иссушенное тело. Теперь старик напоминает мне Килира. Вот только лич-жрец даже незадолго до своей гибели был явно в куда лучшем состоянии, по крайней мере, выглядел уж куда привлекательнее, если такое можно сказать о мумифицированном существе.

— Незваный чужак в моем доме, — коротко отвечает Первый Некромант, легким движением руки открывая дверь, при этом даже не прикасаясь к створке.

— Это был слуга Ашиана… и Коаттана, — осторожно уточняю я.

— Суть от этого не меняется.

С этими словами Суртаз переступает через порог и скрывается в темноте коридора. Дверь остается открытой, и мне ничего не остается, кроме как следовать за своим новым учителем. Тем более, что в груди с новой силой разгорается надежда на скорое возвращение Альда.

Вот только Первый Некромант, дойдя до конца знакомого мне прямого коридора, отправляется по лестнице вниз, а не вверх. Я же остаюсь неуверенно висеть на перепутье — мало ли, вдруг мне нельзя спускаться.

— Что ж, так я и думал…

Вслед за голосом Суртаза раздается шелест, затем — скрежет, а потом и вовсе глухое постукивание, будто что-то тяжелое катится по чему-то неровному. Любопытство пересиливает, и я осторожно спускаюсь вниз, но осмотрительно останавливаюсь на половине лестничного пролета. С этой позиции толком ничего не видно — лишь возникает ощущение, будто я вот-вот спущусь в очень холодный и сырой подвал, и от этого начинает ломить кости. Проанализировав это чувство, понимаю: похоже на магический фон. И если я спущусь еще чуть ниже — может стать совсем плохо.

— Не спускайся, тут остаточный фон…

Первый Некромант подтверждает мои мысли, и я торопливо поднимаюсь на пару ступеней выше. Так, на всякий случай. А Суртаз тем временем продолжает говорить, то ли обращаясь ко мне, то ли просто рассуждая вслух:

— Мне стоило догадаться, что Коаттан выберет именно это место, учитывая то, что он сам участвовал в его создании… Место силы дало стартовый заряд, что позволило с меньшими усилиями развернуть барьер… Хм… Потом преобразование… Направление и распределение…

Голос лича постепенно отдаляется от меня, и вскоре я уже его не слышу даже с учетом сознательного усиления своего магического слуха. То ли Первый Некромант замолчал, то ли магический фон заглушал его слова.

Наплевав на осторожность и здравый смысл, осторожно спускаюсь на пару ступеней ниже. Кости начинают жаловаться, но пока что ощущения на уровне неприятной ломоты.

Еще ниже.

Остатки принадлежавших Килиру косточек отзываются болью, и им вторят мои многострадальные ребра, многочисленные переломы и трещины в которых я уже, пожалуй, и не перечислю.

Еще ниже.

Боль нарастает. Но зато теперь, почти коснувшись ступеней остатками коленей, я могу увидеть часть помещения, куда ведет лестница. Если судить по видимой мне части, это полупустая просторная комната, пол которой исчерчен крупными руническими символами. Я вижу формируемую ими дугу и, повинуясь любопытству, спускаюсь…

Еще ниже.

Вздрагиваю от обжигающей боли в правой ноге — коленная чашечка отваливается и с тихим стуком падает на ступеньку. Несколько секунд я смотрю на нее и понимаю — дальше нельзя. Совсем нельзя. Категорически. Становится слишком холодно, мне даже при жизни всего пару раз доводилось чувствовать настолько мучительный холод… Если не считать, что здесь он был — магической природы.

Зато теперь я вижу, что ранее замеченная дуга на самом деле — полукольцо. Или даже кольцо, о чем я догадываюсь, когда наклоняюсь настолько низко, насколько это возможно. А еще я замечаю угол чего-то большого и будто бы высеченного из темного камня…

— Я кому говорил — не спускаться?

Суртаз неспешно подходит к лестнице, закрывая мне обзор чуть менее, чем полностью. В его голосе я не слышу ни укоризны, ни недовольства. Разве что на миг чудится едва уловимое раздражение.

— Мне… стало интересно, — вряд ли эта вялая попытка оправдаться его удовлетворит, но все же это лучше, чем ничего. — Что это за символы?

— Руны.

Ну да, я уже успела подзабыть о склонности своего нового учителя к коротким, простым и очевидным по смыслу ответам.

— А что они делают? Конкретно эти?

Какой ответ, такой и вопрос.

— Создают барьер, не дающий слишком могущественным существам переходить между мирами…

Я щелкаю челюстью, ответ оказывается подробнее, чем ожидалось.

— Точнее, — добавляет Суртаз, медленно поднимаясь по лестнице ко мне, — создавали.

Припомнив слова Первого Некроманта, адресованные Коаттану, я начинаю понимать смысл сказанного им.

— Хотите сказать, этот барьер не пускал вас?..

— И меня — в том числе, — Суртаз едва заметно кивает при этих словах.

— А кого еще?

— Бледных тварей.

Поравнявшись со мной, Первый Некромант продолжает подъем.

— Как же он не пускает бледных, если они проходят?

— Не все.

Мрачный тон Суртаза настораживает, вызывает ощущение тревоги. Получается, те из тварей, что пробираются в наш мир — это еще не самые могущественные?

Осознание этого отдается неприятным холодком в затылке.

— Но пока есть остаточный фон, — глухо говорит Первый Некромант, — можно не беспокоиться. Барьер хоть и ослаб достаточно, чтобы пропустить меня, Бледную Мать он пока что способен сдержать. Но надолго его не хватит. Коаттан вписал в формулу сложную систему подпитки, из трех ступеней которой сейчас действует только одна… — чуть помолчав, он добавляет. — Поднимайся наверх, а то рассыпешься. Тебе вредно здесь долго находиться, слишком слаба.

Я молча подчиняюсь приказу, ощущая звенящую пустоту в голове — слишком много новой информации для одной уставшей и не слишком умной меня. Но подняться действительно нужно, чтобы поискать Альда.

— Подниматься на второй этаж? — я пытаюсь вложить в свой голос хоть капельку надежды, что все еще теплится в моей груди. — Посмотрим, нет ли там Альда?

— Я уже проверил, — Суртаз издает шипящий вздох. — Альдауара там нет.

Я останавливаюсь на уровне коридора на первом этаже. Вижу выход. Отчаянно хочется на улицу.

— Но где тогда?..

— Понятия не имею. Скорее всего, его душа расщепилась во время уничтожения артефакта. Это вполне правдоподобное объяснение того, почему у меня ее нет…

Первый Некромант уже почти поднялся наверх, но я не вижу смысла следовать за ним. Мои отсутствующие внутренности будто бы сковывает в ледяной комок. И на этот раз его колючие иглы, похоже, вряд ли уже растают.

— Можно я… пойду? — безэмоциональный голос в кои-то веки в полной мере передает мою опустошенность.

— Куда? — Суртаз останавливается на самой верхней ступеньке.

Действительно — куда? Возвращаться в дом Суар мне не хотелось, хоть там и остались мои вещи. Поэтому… Да куда-нибудь, лишь бы подальше отсюда! Просто побыть в одиночестве. В кои-то веки воспользоваться преимуществом своей посмертной формы — ведь вряд ли кто-то решит просто так приставать с глупыми вопросами к скелетированному личу.

— Просто… прогуляюсь немного.

Первый Некромант молчит пару секунд, после чего отрицательно качает головой.

— Нет, не сейчас, — говорит он. — Мне нужно, чтобы ты рассказала, как все произошло.

Да он издевается. Из меня сейчас рассказчик, как из Коаттана — запасной набор костей. Вроде и пригодно, но процесс удовольствия не доставит, а результат и вовсе может разочаровать.

И хотя разумная часть моей личности понимала, что Суртаза наверняка вся эта история интересует не просто так, но эмоциональная…

— Это так важно прямо сейчас? — глухо спрашиваю я. — Это поможет вернуть Альда?

И снова лич отвечает не сразу.

— Вряд ли. Как я уже сказал, его здесь нет.

— Тогда расскажу позже. Тем более, вы все еще можете вернуть лорда Тиора…

Интересно, мне показалось, или в моем голосе появился намек на язвительные нотки?

—…потому что он, в отличие от меня, видел все от начала и до конца.

— Ладно, иди, — Суртаз неожиданно соглашается, после чего отворачивается и поднимается наверх.

Я слышу его шаги по коридору этажом выше и застываю на месте, не веря тому, что он так быстро уступил. Еще и проигнорировал открытый выпад. То ли Первый Некромант куда терпеливее, чем мне представлялось по рассказам Альда, то ли… Ему просто плевать. Мол не хочу рассказывать прямо сейчас — и ладно, не так уж и срочно.

И высокая вероятность того, что верен именно второй вариант, злит меня еще сильнее. Совсем как Альд в первые месяцы нашего знакомства — безразличный, холодный и отстраненный.

Но раз уж меня милостиво отпустили погулять — было бы глупостью не воспользоваться этим. Я пересекаю прямой коридор, открываю дверь и оказываюсь на улице. Небо уже обрело дымчато-синий оттенок, до рассвета осталось не так уж и много времени. Если я правильно понимаю, утром здесь станет людно…

С тихим щелчком дверь закрывается за моей спиной, и я осматриваюсь по сторонам, решая, куда бы направиться. Что слева, что справа от меня улица тиха, темна и пустынна, поэтому разницы как таковой и нет. Повисев на месте пару секунд, я отправляюсь наугад — в направлении, противоположном тому, куда полетел Сат.

Остроконечные крыши домов возвышаются надо мной и выделяются на фоне светлеющего неба. Задрав голову, я краем взгляда слежу за этой ломаной линией и размышляю, что ожидает впереди.

Война — определенно. Она уже идет, и появление Суртаза — это то самое чудо, которого так не хватало нашему миру. Если Первому Некроманту, конечно же, не безразлична наша судьба. Но, судя по его действиям, ему не все равно, и это радовало, как ни крути.

Вот только его методы… К чему может привести настолько резкая смена власти? К борьбе за нее. Кто займет освободившиеся места в Совете? Другие личи? Живые? И будут ли заняты эти места вообще… Вдруг Суртаз решит самолично править нашим миром?

И если да, то как к этому отнесутся в других мирах Кольца? Не станет ли единоличное правление Первого Некроманта поводом для недовольства… допустим, со стороны личей? Или… кто там управляет другими мирами? Вдруг начнется та самая война, о которой Мэба предупреждал Ваан?

Не особенно разбираясь в политике, я знала о взаимодействии живущих в разных мирах людей лишь то, что видела во время немногочисленных путешествий по Кольцу. Ну и то, что касалось непосредственно меня, конечно же.

Например, что не везде творится такой ужас, как у нас. Что есть более безопасные миры со всего одним порталом в Среднемирье или даже вообще без него. Живущие там маги воздуха, земли и воды, а также обычные люди заняты земледелием, разведением скота, изготовлением оружия, артефактов и других полезных вещей. А некромаги и огнемаги защищают их, взамен получая обеспечение всем необходимым для себя и своих менее благополучных миров.

Мне невольно вспомнилось, как я однажды спросила у Калира, почему нельзя просто взять и разрушить порталы в Среднемирье, раз от них — одни лишь беды. Наставник тогда печально усмехнулся и сказал, что если бы все решалось настолько просто, то великие маги прошлого наверняка бы так и поступили. Но раз это до сих пор не сделано, значит, на то есть причина.

От размышлений о прошлом и будущем меня отвлек неожиданный тупик, которым окончилась улица после пары плавных поворотов. Прямо на меня смотрели темные окна очередного особняка, ничем не отличавшегося от своих соседей, кроме своего расположения. Пару секунд я потратила на размышления о том, не подняться ли мне повыше, но… Риск упасть с высоты больше своего роста был достаточно велик для того, чтобы мне резко перехотелось даже думать об этом.

Раздраженно дернув плечом, я развернулась и отправилась обратно к Залу Совета.

Теперь уже мои мысли были посвящены не проблемам всего мира, а лично моим. Чем чреват мой новый статус? Я же теперь — ученица самого Суртаза. Поможет мне это или будет только мешать в общении с остальными? Как это воспримут Мэб с Линс? Хоть Сат и сказал, что мне будут рады в доме Суар, но так ли это на самом деле? Впрочем, им наверняка будет выгодно дружить с резко возвысившейся мной, но стоило ли это возвышение такой цены?

Гудящая множеством мыслей пустота моей черепушки сводила с ума. Леденящий нутро холод одиночества был достойным дополнением этому состоянию, и я в очередной раз ощутила, насколько же мне не хватает Альда. Чуждого, непонятного, вторгшегося в мою голову без разрешения и по-хозяйски устроившего себе карманное измерение-убежище, прикрепленное к моему же телу… Но при этом — не раз и не два приходившего на выручку, многому меня научившего и оказавшегося интересным собеседником. А еще — умудрявшегося упорядочивать и утихомиривать мои мысли, хоть и с неожиданными, порой, последствиями.

Суртаз со мной так носиться явно не будет. Если закачу истерику — либо проигнорирует, либо просто добьет, чтобы не мучилась. И будет прав, в общем-то.

Так что теперь придется как-то справляться самой. В конце концов, я не одна. Есть могущественный наставник, друзья…

Остановившись посреди улицы на равном расстоянии от Зала Совета и дома Суртаза, я замерла в раздумиях. Ждать Первого Некроманта на улице? Попробовать как-то… постучаться в окошко, чтобы меня пустили в Зал, если он уже там? Или заглянуть в дом и, если Суртаз еще не выходил, рассказать ему о случившемся в ту проклятую ночь, как и обещала?

Зацепившись краем взгляда о разложенную на мостовой одежду, я не сразу понимаю, кому она принадлежала. Тело старика, слуги Ашиана, рассыпалось в прах. То-то я не заметила его, когда выходила из дома. Никогда не видела такого заклинания, надо будет спросить у учителя, как это он его так…

Шипяще вздохнув, я снова поднимаю взгляд к небу. Несмотря на пасмурную ночь, утро обещало быть ясным и солнечным.

Наверное, это стоит счесть хорошей приметой. Признаком того, что все наладится. Что все произошедшее — к лучшему.

И что я справлюсь — с чем бы мне не пришлось столкнуться.

Со стороны дома раздается тихий щелчок. Услышав его, я выравниваю голову и выпрямляю спину. Хоть и до идеальной осанки одного из моих наставников мне еще далеко, но… Разве это повод не стремиться к совершенству? Раз уж теперь я — ученица Первого Некроманта, нужно соответствовать этому статусу хотя бы внешне.

Суртаз идет ко мне. Его шаги, шелест мантии и нарастающая ломота в моих костях — так я ощущаю его приближение. Он снова восстановил силы.

— Успокоилась? — голос Первого Некроманта звучит ровно и безразлично.

— Да, — тихо отвечаю я, а затем добавляю, поддавшись ощущению момента: — Простите за… мою невежливость.

— Я понимаю твое состояние, мне самому доводилось терять наставника. Но на будущее предупреждаю: держи себя в руках. Особенно — при посторонних.

— Как скажете, учитель.

Я опуская взгляд на мостовую, когда Суртаз проходит позади меня, направляясь к зданию Зала Совета. Неясно — идти за ним или нет.

— Идем, ученица. У нас много дел, — будто услышав мои мысли, говорит Первый Некромант.

Подняв взгляд, я вижу, как в дальнем конце улицы показывается парящая в воздухе темная фигура. Ядовито-зеленая аура подсказывает мне: похоже, какой-то лич спешит первым засвидетельствовать свое почтение вернувшемуся богу.

Интересно, верил ли хоть кто-то из них, что Суртаз вернется? Насколько настойчиво они будут убеждать Первого Некроманта в обратном? И насколько высокой окажется цена такой двуличности?

Я следую за Суртазом через вход-портал в Зал Совета. Удивительно, но для этого мне даже не приходится держаться за мантию учителя.

Кости продолжает ломить, а в голове воцаряется блаженная тишина с одной-единственной мыслью.

Прощай, Альдауар. Мне будет тебя не хватать.

Глава 3

Владыка бессмертных

Внутри Зала Совета все так же царит погром, среди которого с невозмутимым видом восседает сэр Алонт, спиной к нам. Маг воздуха занимает единственное стоящее на месте кресло — то, в котором не так давно сидела я.

— Хорошая работа, — произносит Суртаз, едва мы приближаемся к волшебнику.

— Благодарю, — сухо отзывается сэр Алонт, даже не обернувшись в нашу сторону. — Это было непросто.

Я не понимаю, о чем они говорят, но Первый Некромант издает тихий шипящий звук. Наверное, это смех. Я замечаю, что не только творящийся вокруг хаос остался неизменным — зомби все так же стоит на месте. И стоит мне обратить на него внимание, как мертвец медленно подходит к Суртазу и протягивает ему шкатулку. Лич берет ее, и зомби разворачивается и направляется куда-то прочь.

Не говоря ни слова, Первый Некромант небрежным движением откидывает крышку, несколько секунд смотрит на переливающееся самоцветами опасное содержимое шкатулки, а затем закрывает ее и… протягивает сэру Алонту. Тот выглядит чуть удивленным — либо мне просто показалось, что одна бровь коменданта слегка приподнялась.

— Мне это без надобности, — говорит он.

— Вам — может быть. Но я отдаю ее для того, чтобы вы вернули Последнюю Милость хранителю, взамен сломанной. Или сохранили ее сами, если пожелаете. Такие артефакты должны находиться у тех, кто свободен от власти бессмертных.

Сэр Алонт щурится и некоторое время молча смотрит на Суртаза. А затем протягивает руку и берет шкатулку.

— Хорошо, — мне почему-то кажется, что в голосе коменданта звучит сомнение, — а не боитесь, что я начну применять этот артефакт… Бесконтрольно?

— Не боюсь, — холодно отвечает Первый Некромант. — Наш договор в силе?

Комендант молча кивает и прячет шкатулку в карман. Я слышу шорох и постукивание неподалеку. Источником звука оказывается зомби: он тащит чудом уцелевшее кресло на постамент напротив сэра Алонта. На место для первого в Совете Древних. Одновременно с этим комендант легко поднимается на ноги и… растворяется в воздухе.

— Ваш договор? — осторожно интересуюсь я.

— Пообещав помочь Алонту в одном деликатном деле, я заручился его поддержкой в выполнении интересующей меня задачи. Часть взятых обязательств мы оба уже выполнили.

Суртаз перекладывает посох из правой руки в левую, и я вижу на его длинных когтистых пальцах уже два кольца вместо одного. На первый взгляд, они выглядят одинаковыми, а рассмотреть повнимательнее я не успеваю — Первый Некромант уже направляется к установленному креслу. А рядом с ним, справа, зомби ставит еще одно.

Интересно, для кого оно? Для сэра Алонта?

Я испытываю невероятное облегчение, когда Суртаз отходит от меня на десяток шагов, поднимается на постамент и садится в кресло. Но понимаю, что слишком рано обрадовалась, когда Первый Некромант приглашающе указывает мне на место по правую руку от себя. Скрипнув челюстью, я подчиняюсь и невольно вздрагиваю, когда снова попадаю в область действия его болезненно осязаемой ауры могущества.

— Мне кажется, или не все кости твоего тела принадлежат тебе?

Он задает этот вопрос ровно в тот момент, когда я примериваюсь к креслу, чтобы опуститься в него поаккуратнее. В итоге неловко падаю на мягкое сидение. Ну хоть ничего не сломала. Кажется.

— Не кажется, учитель, — тихо отвечаю я. — Кости ног принадлежали другому личу.

— Заменила из интереса или по необходимости?

— По необходимости.

— А где твои кости?

— В доме Суар. По крайней мере, оставались там, когда я отправлялась на казнь.

— Они серьезно повреждены?

— Расколоты в крошку.

— Хм…

Я понятия не имела, что означал этот глубокомысленный ответ, но задумываться об этом было и некогда. Раздалось тихое потрескивание, и через вход-портал в Зал Совета попал первый лич. Облаченный в расшитую серебром синюю мантию, он на несколько секунд замирает у входа, видимо, пытаясь понять, что тут произошло.

Интересно, Суртаз каким-то образом дал знак, чтобы они заходили? Или это самый храбрый и инициативный выискался и решил попытать счастья, мол, а вдруг пустят внутрь?

— Приветствую, владыка.

В голосе прибывшего бессмертного звучит восхищенное благоговение. Он осторожно приближается, но держится на внушительном расстоянии.

— Вы не представляете, как я рад вашему возвращению, о мудрейший и могущественнейший защитник и наставник, — торопливо добавляет лич. — Мое имя…

— Значения не имеет, — мрачно объявляет Первый Некромант.

И прежде, чем я осознаю, что вижу, бессмертный храбрец — или наглец — просто… рассыпается кучкой костей. Он даже не успел ничего сказать. Бросив быстрый взгляд на Суртаза, я замечаю, как угасает яркая вспышка, и глазницы черепа-навершия посоха в его левой руке снова светятся ровной холодной зеленью.

Я чувствую, как ставший уже почти привычным холод в груди дополняется липким ощущением страха. Растерянности. Непонимания.

Рискнуть и спросить, зачем он это делает?

Или на все воля Суртаза?

Мне вспомнились слова Сата о том, что рядом с Первым Некромантом нужен кто-то адекватный. Кажется, я начинаю понимать, зачем. Что ж, остается надеяться, что меня Суртаз не убьет.

— Учитель, — почтительно обращаюсь я, — простите за неуместный, наверное, вопрос… Но зачем вы это сделали?

— Этот лич, — позади меня неожиданно раздается голос сэра Алонта, — руководил расследованием, по итогам которого был вынесен вердикт, что мои претензии к Ладаону — всего лишь клевета.

Ага, выходит, месть продолжается.

— Ясно…

Я киваю головой в подтверждение того, что услышала слова коменданта и невольно задумываюсь, невольно скольким еще бессмертным сегодня грозит расплата за ложь многолетней давности.

Впрочем, уже через полтора десятка минут я понимаю, что дело не только в мести. Суртаз убил еще пятерых, и каждый из этих личей пытался ему польстить или поклясться в верности прямо с порога, или же с энтузиазмом начинал читать молитвы — громко, вслух и с выражением. Последний такой вызвал отвращение даже у меня.

Пространство перед входом-порталом теперь было усеяно костями вперемешку с синей, серой и черной тканью мантий.

— Думаю, с первой волной дураков и подхалимов покончено…

В тоне учителя я слышу удовлетворение пополам с отвращением.

— Как-то маловато, — саркастически отзывается все еще невидимый сэр Алонт, судя по голосу, находящийся по левую руку от Суртаза.

— Достаточно для того, чтобы они почуяли неладное и задумались.

Меня же в этот момент накрывает новая волна боли, хотя буквально десяток минут назад мне казалось, что я наконец-то смогла с ней совладать. Скрипнув зубами, стискиваю подлокотники кресла.

— Не желаешь восполнить недостающие кости?

Вопрос Первого Некроманта застает меня врасплох. В каком смысле? Чем? И только взглянув на валяющуюся перед входом груду костей, я понимаю…

— М-м-м… Нет, спасибо.

— Зря. Я вижу, что поток магии в твоем теле ослаблен и искажен.

— Сомневаюсь, что чужие кости это исправят.

Признаваться в том, что я банально не умею создавать нужные связи со сменным материалом, мне не хотелось. Ведь в прошлый раз этим занимался Альд.

Воспоминание об этом неприятном опыте совместных — как оказалось — действий болезненно царапнуло грудную клетку изнутри. Нет, не сейчас.

— Тогда нужно будет подумать, как восстановить твои кости, — задумчиво говорит Суртаз. — Не знаю, говорил ли тебе Альдауар, но я требователен к своим ученикам, поэтому обучение будет… сложным для тебя. Придется приложить немало усилий.

— Он… упоминал об этом, — говорю я, прежде чем осознаю первую часть фразы. — То есть мои кости можно восстановить?

— Я допускаю эту возможность.

Ответ Первого Некроманта звучит уклончиво, но даже этого достаточно для надежды. Неужели я в обозримом будущем стану не просто счастливой обладательницей полноценных ног, но и кости в них будут моими собственными? Пожалуй, это стоит любой боли, любых усилий.

— Но этой задачей мы займемся позже. А сейчас… — добавляет Суртаз и поднимается на ноги. — Раз желающих пообщаться со мной наедине больше нет, самое время посмотреть на остальных.

Он успевает спуститься с постамента и сделать несколько шагов, прежде чем я спохватываюсь и поднимаюсь в воздух, чтобы последовать за ним.

С тихим треском портал пропускает нас наружу. И первое, за что цепляется мой взгляд на улице — это отблески косых солнечных лучей на чем-то серебристом. Этим «чем-то» оказывается вышивка на черной мантии. Подняв взгляд я понимаю, что вижу в нескольких шагах от себя тетушку Сади в непривычно строгом для нее наряде.

Глава рода Суар почтительно склоняет передо мной — перед нами — свою голову, и серебристые волосы смешиваются с серебром вышивки по краю ворота мантии.

Окинув взглядом пространство перед зданием Зала Совета, я вижу, что на нем собрались несколько десятков личей. Они распределились неравномерно, группками. Видимо, по родству или личным симпатиям. Но сейчас все они, как и тетушка Сади, парят в воздухе со склоненными головами. В звенящей тишине я слышу, порывом весеннего ветра издалека доносятся голоса дозорных на крепостной стене.

Суртаз стоит в паре шагов впереди, медленно поворачивая покрытую капюшоном и увенчанную короной голову. Куда смотрит Первый Некромант — неясно. Даже будь он живым, маска скрыла бы направление его взгляда. Но похоже, что учитель изучает собравшихся перед ним личей. Я же на них лишний раз и смотреть боюсь — такое количество бессмертных в моем понимании не ассоциируется ни с чем хорошим. Впрочем, от подспудного страха спасает боль и ломота в костях, которые и не думали прекращаться в присутствии Суртаза.

Учитель издает тихий шипящий вздох, а затем с тихим стуком опускает древко посоха на камень мостовой.

— Итак, бессмертные представители древних родов… — он говорит тихо, но я почему-то уверена, что его голос слышат все присутствующие. — Вы были вызваны для того, чтобы стать свидетелями моего возвращения.

Суртаз делает паузу, и вновь воцарившаяся тишина на этот раз не нарушается ни единым звуком. Такое ощущение, что даже ветер стих в ожидании дальнейших слов Первого Некроманта.

Мне же с трудом удается сдержать нервный смешок. В голове крутится безумная в своей назойливости мысль — смогут ли все эти личи сделать хоть что-то, если Суртаз решит и их убить? И вообще, успеют ли понять происходящее? Насколько велики возможности Первого Некроманта, ученицей которого меня угораздило стать?

— Поднимите головы, посмотрите на меня, — приказывает учитель, и личи подчиняются ему.

В отличие от их уже упокоившихся сородичей, никто из присутствующих не попытался выразить свое восхищение или опасение, или еще что бы то ни было. Все они благоразумно хранят молчание по очевидной причине: кто знает, что на уме у вернувшегося бога?

— Вы видите мою ауру?

На этот раз Суртаз все-таки требует ответ. Но никто из трепещущей на вновь поднявшемся ветру черно-серо-синей массы не рискует подать голос первым.

— Видим, шаэллаир.

Тихий ответ раздается совсем рядом со мной. Тетушка Сади. Ее ровный голос лишен раболепия или восхищения. Всего лишь ответ на поставленный вопрос, но внутри меня все замирает в ожидании удара…

…которого не последовало. Вместо этого Первый Некромант снова спрашивает:

— Как представители своих семей, вы признаете меня повелителем?

На этот раз и пауза короче, и голосов в ответ раздается гораздо больше. Возможно, отзываются даже все присутствующие.

— Признаем, шаэллаир.

Суртаз снова медленно поворачивает голову, и теперь очевидно, что он окидывает взглядом присутствующих.

— Грядут сложные времена, — в тоне учителя появляются мрачные и зловещие нотки. Точнее, их становится больше, чем было до этого. — Грядет война, по сравнению с которой нынешнее вторжение — всего лишь разведка боем.

Голос Первого Некроманта становится громче, обретает мощность и глубину. А я чувствую, как начинают потрескивать кости ног. Похоже, скоро осыплются. Зато боль притупилась, хоть это, наверное, скорее плохой знак, чем хороший.

А еще я замечаю, как некоторые личи покачивают головами — то ли неверяще, то ли обмениваясь взглядами с соседями. Впрочем, меня саму новость о настолько серьезной войне тоже не особенно радует.

— Поэтому сейчас, как никогда прежде, важно помнить, для чего я дал вам бессмертие.

Снова пауза и тишина — еще более зловещая, чем после первого вопроса.

— И если среди вас есть кто-то, кто забыл об этом так же, как и Совет Древних… — Первый Некромант понижает голос до зловещего шепота, от которого мне стало откровенно не по себе. — То я вам напомню. Ваш долг — помогать живым. Опытом, силой и мудростью, накопленными за годы своего смертного и посмертного существования. Взамен вы получаете право ими руководить.

Суртаз замолкает примерно на минуту. Он что, ожидает возражений и комментариев? Вряд ли среди присутствующих найдется лич, настолько желающий упокоиться на месте.

— Это право, — уже более будничным тоном добавляет Первый Некромант, — основано на доверии живых к вам. И вашем подчинении мне. Безусловном и беспрекословном. Поэтому я повторю свой вопрос. Как представители своих семей, вы признаете меня повелителем?

— Да, шаэллаир.

Теперь хор призрачных голосов личей звучал куда более слаженно.

— Что ж, если это действительно так, я поручаю вам разнести весть о моем возвращении во все уголки этого мира и за его пределы. А еще…

Голос Суртаза становится вкрадчивым. В моей груди вдруг просыпается дурное предчувствие, потому что… Я не знаю, почему. Но возникает ощущение, что грядет очередной воспитательный момент. Вот только для кого?

— Меня интересует следующее: среди присутствующих здесь есть жрецы?

От понимания того, что сейчас скорее всего случится, я сжимаю кулаки и с ужасом слышу, насколько вызывающе громким оказывается похрустывание моих костей. Но никто не обращает на это внимание. Все личи вдруг поворачиваются назад, а затем медленно расступаются перед…

…жрицей, что проводила ритуал на свадьбе Мэба и Линс. Ну или кем-то, очень похожим на нее.

Благочестиво скрестив руки на скелетированной груди, она подлетает к Суртазу и останавливается в изящном полупоклоне перед ним.

— Я рада служить вам, господин.

Точно, она. Ее мелодичный голос звучит почтительно, но без раболепия. Радостно, но не восторженно. И от этого мне становится даже немного жаль эту женщину. Ведь не исключено, что она выбрала свой путь, действительно желая служить Суртазу и нести его слово людям, а не ради банального возвышения за счет преимуществ жреческого ранга.

— Вижу, — холодно отвечает учитель. — Сегодня на закате я жду бессмертных жрецов в Зале Совета. Всех, до единого.

— Только бессмертных, господин?

Я невольно поражаюсь тому, насколько умиротворенным тоном был задан этот вопрос. Из-за этого создавалось впечатление, будто жрица ни капельки его не боится. Впрочем, наверное, так и было. В конце концов, увидеть своего бога во плоти дано не каждому жрецу.

— Да, только бессмертных.

— Будет сделано, великий…

Но Суртаз не дает ей договорить. Он обращается к остальным.

— Возвращайтесь к своим семьям и помните, о чем я вам сказал. Готовьтесь к войне. Готовьтесь к тому, что бессмертные будут участвовать в ней наравне с живыми.

Не добавив более ни слова, Первый Некромант неторопливо делает шаг в сторону своего дома. Личи снова расступаются, позволяя своему повелителю беспрепятственно пересечь улицу. Я следую за учителем и ощущаю на себе их взгляды. И это неприятно. Мягко говоря. Будто сотни шершавых пальцев касаются моих костей, ощупывая, выискивая что-то, известное лишь обладателям этих любопытствующих взглядов…

Наверняка за эти несколько минут меня изучили вдоль и поперек.

Поэтому я испытываю невероятное облегчение, когда за моей спиной закрывается входная дверь дома Суртаза. Судя по тихому шипящему вздоху, Первый Некромант если и не разделяет мое ощущение, то особого удовольствия от своего выступления тоже не получил.

Глядя на то, как он, постукивая древком посоха о деревянный пол, медленно идет по коридору к лестнице, я испытываю запоздалую неловкость. Меня же сюда не звали.

Пожалуй, подожду немного — пока личи разлетятся — и наведаюсь в дом Суар.

Решив пронаблюдать за разбреданием высшего бессмертного общества по домам, я подлетаю к занавешенному окну. Мда, а они явно не торопятся…

— Между прочим, ты обещала мне рассказать о том, что случилось в ночь гибели Альдауара.

Суртаз говорит это уже с лестницы, на полпути наверх. Его голос звучит устало, а я понимаю, что возобновившаяся было боль в костях снова куда-то делась. И следом осознаю причину: аура силы Первого Некроманта ослабла. И виной этому — явно не расстояние между нами.

— И раз ты пошла за мной, а не осталась с главой рода Суар, — добавляет он с шипящим смешком, — поднимайся наверх и рассказывай.

Глава 4

Лицо под маской

Местом для разговора Суртаз выбрал ту же комнату, в которой меня и лорда Тиора ранее принимал Ашиан. И я невольно удивилась тому, насколько быстро ее привели в порядок — будто ничего и не случилось. Правда, шкуры на полу не было, а из четырех изящных кушеток осталось всего две, а столик — и вовсе один. И светлячки под потолком не парили — единственным источником света были заново застекленные окна, через которые проникали бледные солнечные лучи.

И тут меня осенило.

— А сэр Алонт?..

— Ушел по своим делам, — ровно отвечает учитель.

Подойдя к ближайшей к столику кушетке, он неторопливо садится и прислоняет посох к изголовью. Проводит когтями по полированной столешнице, на миг замирает и… Плавным и изящным движением касается маски на своем лице, снимая ее.

Я вижу его профиль, и щелчок моей челюсти звучит одновременно с тихим стуком кости о дерево.

— Что-то не так?

Суртаз поворачивается ко мне. Его глазницы едва мерцают холодной зеленью, а череп кажется… совершенно обычным. Лицевые кости выглядят старыми, пожелтевшими. Кое-где видны мелкие сколы и трещины, отсутствует пара зубов.

Я ловлю себя на мысли, что даже как-то разочарована этим, что ли. Видимо, глубоко внутри мне все же хотелось верить в его божественную суть. А у бога просто не может быть такого… обычного лица. Но в этом я, естественно, не признаюсь в этом, благо, эмоций в моем голосе все так же нет.

— Я думала, вы никогда не снимаете маску.

Первый Некромант то ли хмыкает, то ли издает короткий смешок, после чего небрежно указывает мне на кушетку напротив. Расценив это, как приглашение присесть, я подлетаю к ней и осторожно опускаюсь на краешек.

— Не снимаю. То, что ты сейчас видишь, тоже своего рода маска.

В голосе Суртаза я снова слышу усталость. А еще не знаю, как понимать его слова — буквально или образно?

Вряд ли буквально. Наверное.

Что ж, самое время проявить сообразительность.

— Вы имеете в виду ваше обожествление? — осторожно интересуюсь я.

— И это — тоже… — рассеянно отвечает учитель, а затем, будто опомнившись, добавляет: — А по поводу маски… Одежды Смерти — слишком могущественные артефакты, чтобы их не требовалось снимать хоть изредка.

— Слишком могущественные — даже для вас?

Видимо, Суртаза забавляет мой вопрос — учитель снова издает смешок. Без маски он звучит скорее шелестящим, чем шипящим.

— Достаточно могущественные, чтобы я выдержал непрерывное их ношение на протяжении почти семиста лет, но не преминул возможностью снять хотя бы часть, оказавшись в достаточно безопасном для этого месте.

Кажется, мой новый наставник — мастер формулировок похлеще предыдущего. У Альда, когда он начинал умничать, хотя бы фразы были короче. Ледяной комок в груди снова выпускает шипы, и я спешно окидываю взглядом комнату в поисках того, на что можно было бы отвлечься.

— Я жду твой рассказ.

Точно, меня же сюда вообще-то для этого позвали. Хотела отвлечься от воспоминаний, но вместо этого придется переживать их чуть ли не заново…

Мой рассказ не занял и часа — при том, что начала я его со свадьбы, а завершила упоминанием появления Суртаза в Зале Совета. Первый Некромант слушал меня молча, лишь изредка уточняя некоторые детали вроде использованных заклинаний и моих ощущений.

Меня же после всего этого разве что только не трясет. Впрочем, я быстро осознаю, что такая реакция вполне может быть результатом морального и магического истощения. Все-таки, слишком много из ряда вон выходящих событий стряслось за последние дни. Первый Некромант, похоже, приходит к тому же выводу.

— В общем, все примерно так, как я и предполагал… — задумчиво говорит он. — И прежде, чем ты вернешься в дом Суар…

Ага, тонкий намек, что мне пора уходить. Ну, ожидаемо. Да и я не против.

—…я правильно понял, что ты не знаешь, куда делась рукоять твоего ножа?

— Понятия не имею.

— А лезвие?

— Наверное, осталось в Ашиане. Хотя мне почему-то кажется, что оно просто рассыпалось.

— Жаль… — в голосе Суртаза снова звучит задумчивость.

— Почему? — тут же спрашиваю я.

— Было бы интересно посмотреть на отпечаток твоей магии на предмете.

Мда, а я уж было обрадовалась, что останки моего ножика помогли бы как-то вернуть Альда. Наверное, пора бы запретить себе об этом думать — просто, чтобы не травить душу.

— Насколько я успел заметить, ты неплохо оперируешь чистой энергией. Пока неуверенно и не слишком эффективно, но это поправимо.

Я щелкаю челюстью, не сумев сходу сообразить, что можно ответить на эту похвалу. А это была определенно она, судя по тону Суртаза, хоть и с указанием недочета. В голову невольно приходит сравнение с похвалами Альда, отравленными его бесконечным сарказмом и издевками. Насколько все-таки различаются ощущения. Хотя я бы многое отдала за то, чтобы снова услышать этого зануду.

Нет, Шиза, так дело не пойдет. Соберись и ответь хоть что-нибудь.

— Ну… — я запинаюсь, подбирая слова, — мне всегда было проще метнуть сгусток энергии, чем выговаривать заклинание.

— Я так и понял, — Суртаз кивает в подтверждение своих слов. — Но раз предмет не сохранился, повторим этот опыт позже — в менее экстремальных условиях.

— Как скажете, учитель. Я могу идти?

— Еще одно… — Первый Некромант медленно поднимается со своей кушетки и за пару шагов пересекает разделяющее нас расстояние. — Дай руку.

Не зная, чего ожидать, я поднимаюсь в воздух. Секунду поколебавшись, протягиваю правую руку. Суртаз запускает когтистые пальцы за пазуху своей мантии, а затем достает что-то на длинной серебристой цепочке. Спустя секунду я вижу подвеску — вопреки моим ожиданиям, ею оказывается не глаз в маленькой клетке, а гладкая металлическая пластина — прямоугольная, со скругленными краями. Покачиваясь на цепочке, она поворачивается другой стороной, и я вижу высеченную на ней руну Суртаза и пару маленьких зеленых самоцветов, вставленных в точках пересечения знакомых линий.

Первый Некромант опускает эту подвеску на мою ладонь. Цепочка, будто живая, тут же пытается утащить пластинку за собой вниз, соскальзывая по пястным костям, но я успеваю сжать руку в кулак.

Или мне кажется, или пальцы начинает покалывать?

— Будь осторожна, ученица.

— Вы о чем? — отвлекшись на странные ощущения, я не сразу понимаю, что он имеет в виду. Но догадываюсь, все же, почти сразу же: — Думаете, личи попытаются мне навредить?

— Я надеюсь, им хватит ума этого не делать, — мрачно отвечает Первый Некромант. — Но вполне допускаю, что не всем. Так что всегда держи эту подвеску при себе.

— Это какой-то артефакт? — я раскрываю ладонь и рассматриваю изящное в своей лаконичности украшение.

— Да. Благодаря ему я буду знать, где ты находишься, и почувствую, если с тобой что-то случится.

— Ой… спасибо, учитель, — мне становится одновременно и приятно, и неловко. Хоть умом и понимаю, что такие меры приняты скорее для удобства Суртаза, чем для моей безопасности.

— Иди, — ровно отвечает Первый Некромант. — На закате жду тебя в Зале Совета.

Я замираю с руками за головой в неловкой попытке застегнуть непослушный замочек цепочки.

— Вы хотите, чтобы я тоже присутствовала на встрече со жрецами?

А можно не надо? Ну пожалуйста… Вслух я это, конечно же, не говорю.

— Да. Можно сказать, для тебя это отчасти и затевается.

Замочек наконец-то поддается, и я застегиваю цепочку, но зловещая нотка в голосе Суртаза отвлекает мое внимание от прокатившейся по моему телу покалывающей волны.

— Для меня?

— Увидишь. Не опаздывай.

Спорить было очевидно бесполезной идеей. Поэтому мне ничего не оставалось, кроме как почтительно кивнуть и отправиться к выходу.

По пути я испытываю странное чувство. Будто подвеска, повиснув на цепочке в клетке из моих ребер, каким-то чудесным образом притупляет ощущение холода внутри.

Глава 5

Привилегии нового статуса

Я медленно продвигалась по столичным улицам и наконец-то видела их такими, каким представляла себе при жизни. Оживленными, людными, шумными.

Смертные сновали туда-сюда и громко переговаривались. Но стоило им заметить меня — неизменно останавливались на несколько секунд в почтительном полупоклоне. А затем снова отправлялись по своим делам.

Дрейфующими островками молчаливого спокойствия в этом бурлящем море жизни были личи. Паря над головами живых и видя меня издалека, они ограничивались коротким приветственным кивком.

Я отвечала им тем же.

Интересно, это из-за возвращения Суртаза меня начали так привечать? Или подобное обращение — норма для моей формы, просто я для этого слишком редко виделась с сородичами по бессмертию?

Как бы то ни было, мне в кои-то веки нравилось то, что происходило вокруг. Ясный солнечный день, оживленное настроение и… надежда. Да, пожалуй, именно это отличало сегодняшний день от большинства предыдущих. Не было гнетущего ощущения обреченности. Да, ситуация была все еще отчаянной, но возвращение Суртаза давало повод надеяться на то, что из нее удастся выкарабкаться.

Не говоря уже о моем личном поводе для радости — избежала казни, как-никак. Еще и обзавелась не абы каким наставником. Во что это выльется в дальнейшем, конечно, тот еще вопрос, но сейчас…

Сейчас все даже почти хорошо. Жаль только, что…

Нет.

Не думай об этом, Шиза. Нельзя.

Сделав над собой усилие, я пытаюсь сосредоточиться на окружающем вокруг. Это оказывается не такой уж и сложной задачей: городская улица ведет меня к воротам в крепостной стене. Я резко останавливаюсь, и металлическая пластинка с тихим стуком ударяется о внутреннюю сторону моей грудной клетки.

Что-то происходит.

Я вижу, как встревоженные люди устремляются к воротам. И у меня нет никакого желания пробираться через стремительно формирующееся полукольцо зевак, хоть и понимаю, что меня наверняка пропустят без проблем.

Нет, просто не хочу.

Хорошо все-таки уметь летать. Поднимаешься повыше и перелетаешь через стену, где хочешь…

— Простите ее, милорд…

Пробившийся сквозь людской гомон голос кажется мне знакомым. Настолько неожиданно знакомым, что я даже отказываюсь от идеи перелететь через стену. И вместе с тем я ощущаю вспышку искренней радости: голос принадлежит Ваану, а это значит, что он жив.

—…ее разум… контролировать…

Чернокнижник говорит быстро и приглушенно, и голоса зевак не дают мне расслышать, что вообще происходит. Делать нечего — придется подлететь поближе.

Я направляюсь к толпе и среди многоголосого гомона разбираю еще один знакомый звук. Отчаянное сдавленное мычание.

Кости Суртаза! Неужели…

Ощущая, как мои отсутствующие внутренности сворачиваются в тугой комок, я ускоряюсь. То ли услышав, то ли увидев, то ли почувствовав мое приближение, задние ряды зевак чуть ли не бросаются в разные стороны, уступая мне дорогу. Я отстраненно замечаю, что в попытке убраться с моего пути один щуплый старичок падает на мостовую. Будь мои ноги полностью укомплектованы костями, я бы наверняка зацепила его стопами или хотя бы пальцами, а так… Лишь мазнула краем мантии по спине и боку испуганно сжавшегося в комок человека.

Где-то в глубине души мне становится противно от того, что такая реакция вызвана моим появлением. Но мычание усиливается, в нем я слышу хрипы, дополненные раздраженным шипением…

И вдруг обнаруживаю, что пролетела через толпу и сама оказалась в центре внимания собравшихся. Как и Ваан, Кит и какой-то лич. Мимоходом отмечаю, что одежда последнего похожа на жреческую. Лица не вижу — на голову накинут обильно расшитый серебром капюшон.

Ваан стоит ко мне спиной. Склоненная голова и сжатые кулаки. Ох, только бы не полез в драку… Перевожу взгляд. Внучка Милеха отчаянно бьется в воздухе и смотрит на меня безумными глазами. А лич… вытянув иссохшую, частично скелетированную руку в сторону девушки, он медленно поворачивает ладонь к земле, не обращая на меня никакого внимания.

Всего за несколько секунд хрипы Кит усиливаются. Ее лицо краснеет, глаза начинают закатываться. А я понимаю, что лучше не дожидаться момента, когда рука лича окажется ладонью вниз. Потому что он просто задушит Кит.

И чего же ты ждешь тогда, Шиза? Неужели струсила? Или у тебя так много друзей, что нет разницы — одним больше, одним меньше?..

Мой внутренний голос почему-то звучит с издевательской интонацией Альда, и это подстегивает меня к действию.

— Прекратите.

Не то чтобы я собиралась говорить громко и властно, но прозвучало это одно-единственное слово именно так. Внимание присутствующих ощущается легкой щекоткой. Ваан быстро оборачивается, и я вижу на его лице тень удивления, быстро сменившуюся надеждой. Лич же, продолжая медленно поворачивать ладонь, наконец-то замечает мое присутствие. Глубокий капюшон колышется, когда он поворачивает ко мне голову.

— Прекратить? — удивленно переспрашивает жрец.

Вопреки ожиданиям, его голос оказывается вполне обычным, хоть и довольно глубоким. Но до Килира вообще не дотягивает. Как ни крути, а голос у того был красивым, хоть и вызывал у меня отвращение вплетенными в него чарами.

— Эта смертная оскорбила меня попыткой… — лич издает презрительный смешок, — не поверите, попыткой подчинения.

О да, знакомая история. Помнится, мое знакомство с Кит с этого и началось.

— Милорд, она травмирована и не всегда может…

Ваан снова пытается оправдаться, но жрец не дает ему договорить:

— Молчать, — его голос понижается до яростного шипения. — Оскорбление бессмертного карается смертью. Еще слово, и ты присоединишься к ней. Я, как бессмертный жрец Суртаза…

— Сегодня на закате обязаны явиться в Зал Совета.

Теперь уже вклиниваюсь я, запоздало понимая, насколько же мне все-таки страшно. Но ощущение страха тут же сменяется злостью, а следом припоминаются слова Альда во время свадьбы. Хоть его тогдашний рассказ и не связан с нынешней ситуацией, он подсказывает мне формулировку, которая может сработать.

— Именем Суртаза, отпустите девушку.

Рука жреца замирает, а затем издевательски медленно опускается вдоль тела. Кит падает на землю, и я вижу, как дергается Ваан, явно желая подойти к ней, но не решаясь. Лич же смотрит на меня, и ощущения от этого — не из приятных.

— Я могу узнать ваше имя, бессмертная сестра? — вкрадчиво спрашивает он.

— Можете, — холодно отвечаю я. — Шиз Асшен Несхат. Ученица Суртаза.

Будто отсеченный невидимым лезвием, гомон зевак резко обрывается. В воцарившейся вязкой тишине я слышу тяжелое и хриплое дыхание Кит и вижу, как поникают плечи Ваана, а лич склоняет к плечу покрытую капюшоном голову.

— Ученица Суртаза, вот как… — вкрадчиво говорит жрец. — Я понимаю тебя, бессмертная сестра.

Понимает? К чему это он?

— Возвышение до священной формы — нелегкое испытание, — тут же добавляет лич, — и обретение священной посмертной формы не проходит бесследно для разума, не подготовленного к прикосновению к божественности Суртаза…

Жрец говорит это таким успокаивающим и примирительным тоном, что я начинаю понимать, к чему он клонит. И мне это совершенно не нравится.

— С моим разумом все в порядке, — холодно отвечаю я. — Иначе Суртаз не назвал бы меня своей ученицей. А своим драгоценным мнением об этом вы можете поделиться с ним сегодня вечером… Если посмеете.

И тут мне приходит в голову одно очень рискованное, но похожее на правду допущение.

— Или вы не верите в его возвращение?

Очень хотелось бы, чтобы этот провокационный вопрос прозвучал вкрадчиво, злорадно или хотя бы ехидно, но… Не судьба. Впрочем, отсутствие эмоций, при желании, всегда можно списать на презрение.

— Я хочу в это верить, — жрец явно осторожничает. — Но мы столько лет надеялись на это, что очередное разочарование может стать смертельно опасным ядом…

— В любом случае, раз уж вам не посчастливилось быть среди тех, кто уже увидел его лично, — я безразлично пожимаю плечами, — придется пока что верить на слово.

Мне стоит немалых усилий заставить себя перевести взгляд на Кит. Интуиция кричит об опасности, но раз уж я вся такая из себя могущественная и величественная — остается лишь отыгрывать свою роль. Девушка же все еще лежит на земле, видимо, потеряла сознание. Ее золотистая аура бледнее и тусклее той, какой я запомнила ее на заставе. Но стабильная — и то хорошо. Продолжая игнорировать жреца, я неторопливо подлетаю к Кит, явственно ощущая на себе изучающий взгляд лича. Зеваки за моей спиной начинают тихо переговариваться.

Интересно, не испортила ли я какой-нибудь план своим публичным заявлением о возвращении Суртаза? Впрочем, он же ничего не говорил о том, что это стоит хранить в тайне. Мало того, еще и личам приказал распространить новость о возвращении. Вот только, похоже, поверили этому далеко не все — даже среди тех, кто должен вроде как самым первым подхватывать малейший намек на благую весть.

Впрочем, не исключено, что жрецы просто догадываются о том, насколько Суртаз их недолюбливает. Все-таки, одно дело — восхвалять безмолвного и неясно где шатающегося бога, а совсем другое — служить ему, рискуя в любой момент упокоиться от его же руки.

Подзатихшее было дурное предчувствие снова шевелится в моей груди. Но стоило мне коснуться остатками коленей мостовой, как медальон тихо ударяется о ребра, и неприятное ощущение затихает.

Только теперь я замечаю, что у Кит сломаны ноги. Ну или очень сильно вывернуты в щиколотках. Ну хоть ран нет. Интересно — при падении или?..

Жрец все еще парит рядом. Он что, ждет, пока я уйду, чтобы завершить начатое?

Ну уж нет.

— Она останется под моим присмотром, — не глядя на лича, сообщаю я. Звучит все так же холодно и безразлично, но на этот раз — меня полностью устраивает такой тон. — Так что не смею вас задерживать… бессмертный брат.

Несколько секунд жрец ничего не отвечает. А затем толпа снова затихает, и быстрый взгляд через плечо позволяет мне увидеть, как лич величественно пролетает через расступившееся полукольцо зевак.

И только после этого к Кит подходит Ваан и опускается на колени рядом с ее головой.

— Спасибо, Шиз, — тихо говорит он, даже не взглянув на меня. — Я уж думал, что нам обоим конец. Жрецы с утра прям взбесились.

— О чем ты? — так же тихо спрашиваю я.

— Спорят, ругаются. Что между собой, что с обычными личами. А огребают, как обычно…

Чернокнижник морщится и замолкает. Он поднимает веко Кит и что-то высматривает в глазу. Хмурится, скользит взглядом по ее телу и останавливается на ногах. Раздраженно цыкает.

— Ладно, нам пора, — торопливо говорит он, поднимаясь на ноги. — Кит сейчас не стабильна и…

— У нее сломаны ноги, — я взлетаю следом и решаю озвучить очевидный вывод. — Ну или вывихнуты… В любом случае, даже когда придет в себя, далеко не уйдет.

— Возьму на ручки, — чернокнижник криво усмехается и наконец-то смотрит на меня. Устало, измученно… Безнадежно. — Тут недалеко. Нужно унести Кит подальше от толпы прежде, чем она очнется.

Глядя на него и на лежащую без сознания Кит, я начинаю сомневаться. В голове всплывает поговорка — одна из многих, которые так любила моя матушка. О маленьких вольностях, которыми вымощен путь к вседозволенности.

Со жрецом я уже поспорила, задавив его авторитетом и даже выжила при этом. Теперь можно потребовать у тетушки Сади приюта для этих двоих хотя бы на несколько часов, чтобы привести в чувство Кит и попытаться ее вылечить. Тем более, Мэб и Линс должны принять мою сторону.

Правда, стоило бы сначала убедиться, как примут меня саму…

Но будем решать проблемы по мере их поступления. Кажется, так же говорил Суртаз?

Мысль вызывает у меня шипящий смешок, причем довольно несвоевременно — именно в этот момент Ваан действительно пытается взять Кит на руки. К счастью, зеваки уже разбрелись по своим делам, и единственными, кто изредка поглядывал в нашу сторону, были часовые на стене.

Интересно, чернокнижник не знает заклинание левитации или… настолько истощен, что не может его использовать?

Снова перенастроив свое зрение на просмотр ауры убеждаюсь во втором. Фиолетовая аура парня — совсем бледная и чуть мерцает. И если до этого я еще сомневалась в том, стоит ли вести их в дом Суар, то теперь все сомнения отпали. Хоть мое состояние тоже оставляло желать лучшего, Ваану сейчас было гораздо хуже.

Я подлетаю поближе и легонько касаюсь руки Кит, направляя часть проходящей через мои кости магической энергии так, чтобы та поддерживала тело девушки в воздухе. Достигнув нужного эффекта, разрываю касание, но внучка Милеха продолжает парить в воздухе и при этом все выглядит так, будто чернокнижник несет ее на руках.

— Спасибо, — он вымученно улыбается. — Но не стоило, я бы донес.

— Туда, куда мы сейчас пойдем — вряд ли. Пешком далековато.

Ваан бросает на меня настороженный взгляд.

— Куда это?

— В гости к Мэбу.

— Не думаю, что это хорошая идея.

Чернокнижник поджимает губы. На его лицо падает тень — мы как раз проходим через ворота.

— Почему?

— Не хотелось бы ухудшать его отношения с родней.

— Ну, с учетом того, что там теперь и Линс… — я снова издаю шипящий смешок и вижу ответную тень улыбки на лице Ваана. — Вряд ли тетушка Сади откажет Кит в помощи, а тебе — хотя бы в паре часов отдыха.

Бережно держа Кит на руках, Ваан сосредоточенно смотрит вперед и ничего не отвечает. В молчании мы проходим мимо пары особняков.

— Так это правда, что Суртаз вернулся?

Чернокнижник говорит очень тихо, настолько, что я слышу его только благодаря магической природе своего слуха.

— Правда. Как и то, что я — действительно его ученица.

— И каково оно?

— Что именно?

— Ну… — Ваан невесело усмехается. — Увидеть бога?

— Больно.

— Не страшно?

— Учитывая то, что он по сути спас меня от казни — нет, не страшно.

Снова взгляд искоса, но на этот раз в карих глазах чернокнижника я замечаю любопытство.

— Расскажешь?

Пару секунд я колеблюсь. Очередной раз пересказывать события, о которых хотелось бы забыть, как о страшном сне… Такое себе удовольствие. С другой стороны, в подробности можно и не вдаваться. Да и о существовании подселенца Ваан знает. Точнее, о том, что он был.

Удивительно, но мысль об Альде уже не отзывается настолько всепоглощающей ледяной пустотой одиночества. Похоже, начинаю привыкать. Наверное, это к лучшему. Хотя, почему — наверное? Определенно к лучшему.

— Расскажу, — с шелестящим вздохом отвечаю я. — Помнишь, по осени я пропала на пару недель и вернулась уже под зиму?..

Глава 6

Старый дом и новые порядки

Удивительно, но я окончила вещать еще до того, как в прямой видимости замаячила зеленая крыша дома Суар. То ли наловчилась излагать эту историю без лишних подробностей, то ли сказывалось молчаливое внимание Ваана, за все время ни разу меня не перебившего… Впрочем, с таким же успехом на это могло повлиять банальное замедление чернокнижником шага, которое я запоздало отметила лишь по окончанию своего рассказа.

Ваан шел, глядя перед собой, и не сказал ни слова даже после того, как я замолчала.

— Ну, в общем-то и все.

Мне показалось не лишним добавить это, чтобы уж точно дать понять, что больше рассказывать нечего. Ну, по крайней мере из того, чем я хотела бы поделиться посреди улицы, по которой то и дело мимо нас проходили и пролетали незнакомые живые и бессмертные. Первые традиционно отвешивали мне полупоклон, вторые не обращали на нас внимание, но Ваан не реагировал ни на кого, продолжая мерно переставлять ноги и явно задумавшись о чем-то своем.

— Мда, — наконец, говорит он, когда я уже почти теряю надежду на хоть какой-то ответ. — Казалось бы, меня уже достаточно давно преследует этот… дар предвидения. Но не перестаю удивляться, когда моя болтовня берет — и сбывается.

— Ну, наверное, это к лучшему…

Не то чтобы я была уверена в этом, но нужно же хоть что-то ответить?

— Как тебе сказать…

Ваан невесело усмехается уголком рта. Я замечаю это только потому, что ускоряюсь и немного опережаю его, вынужденная облетать очередного склонившегося передо мной человека.

— Чем дальше, тем страшнее от того, что я могу увидеть в следующий раз, — тихо добавляет чернокнижник.

— Думаешь, все будет совсем плохо?

— Не знаю, — отвечает он.

А я почему-то отчетливо понимаю: Ваан врет. И колеблюсь — настоять на правде или оставить предсказателя наедине с тем, что он увидел. Но следом в голову приходит куда более удачная мысль.

— В Последнюю Ночь, когда через тебя с нами говорил Суртаз, помню, он отозвался о тебе достаточно… положительно. По крайней мере, в плане прорицания и его расшифровки. Может, попробуешь рассказать ему о том, что увидел?

Чернокнижник одаривает меня долгим сомневающимся взглядом.

— Не уверен, что ему это нужно.

— Почему?

— Мне всегда казалось, что эти пророчества — как раз от него и идут. Мол, находясь где-то там, он шлет предупреждения об опасности, чтобы мы были к ним хоть как-то готовы.

— Ну вот заодно и узнаю.

Ваан пожимает плечами, насколько это вообще возможно сделать с Кит на руках. Я же наконец собираюсь с духом и задаю вопрос, давным-давно маячащий на задворках моего разума.

— А почему вы здесь? Что с заставой?

Вздохнув, чернокнижник неохотно отвечает:

— Старик… приказал эвакуироваться. Милех, Кит и я ушли на вторую линию обороны, недалеко от Дрожащих Холмов. Комендант остался в крепости и… — Ваан поджимает губы и качает головой. — Я не знаю, что с ним. Связаться не вышло. Правда, я потом слышал, что свободную мыслесвязь намеренно блокируют личи, — чернокнижник закатывает глаза и выразительно проговаривает, явно подражая кому-то, — во избежание дезинформации и распространения панических слухов…

Вздохнув, парень замолкает на добрый десяток секунд, после чего снова говорит:

— Милех остался на второй линии, меня вызвали для укрепления третьей — узнали о моем опыте работы с сетью на заставе. Забрал с собой Кит — здесь меньше вероятность, что она испугается и натворит дел…

При этих словах я невольно покосилась на бесчувственную девушку.

— Вот только не сильно помогло, — печально добавляет Ваан, то ли догадавшись о направлении моего взгляда, то ли просто подытоживая очевидное. — Она была достаточно стабильна, чтобы я мог заняться своими обязанностями. И даже помогала по мелочи. Я расслабился и не успел ее остановить, когда она полезла к личу… А остальное ты видела.

— Да уж…

— Но можно сказать, что нам отчасти повезло — жрец растерялся…

Болезненная кривая ухмылка чернокнижника как-то не слишком соответствовала словам о везении.

— В каком смысле? — настороженно переспрашиваю я.

— Он наугад метнул костоломку, и в основном попало в меня. Я успел закрыться, Кит ударило по ногам.

Ага, значит, переломы — не от падения…

— Такое себе везение, если честно…

Мое внимание привлекает группа парящих в воздухе фигур, медленно движущихся нам навстречу. Учитывая то, что до дома Суар осталось пролететь всего два особняка, я невольно задумываюсь, успеем ли мы разминуться. Потому что в груди снова беспокойно шевелится дурное предчувствие.

— Всяко лучше, чем если бы он убил ее на месте, — с горечью отвечает Ваан и хмурится, тоже заметив личей. Видимо, раскланиваться перед таким количеством бессмертных у него тоже нет желания.

— Нужный нам особняк — через два дома. Можешь идти быстрее? — быстро спрашиваю я.

— Давай, — чернокнижник кивает и что-то шипит сквозь зубы, заметно прибавляя в скорости, но при этом все еще не срываясь на бег.

Я устремляюсь за ним, нагоняю и закрываю занимаю позицию между ним и своими так называемыми сородичами в посмертии. Уверенность в том, что чем меньше мы сейчас встретим личей, тем лучше, крепнет с каждой секундой. Присмотревшись, я отмечаю, что все пятеро бессмертных — жрецы. По крайней мере, их одежда похожа на ту, что носил Килир и тот незнакомый недоскелет.

Тоже спешите на поклон к своему богу? Ну-ну.

Невольно удивившись незнакомым циничным ноткам в своих мыслях, я прикидываю, не слишком ли обидятся владельцы соседнего участка, если мы попадем на территорию рода Суар не через парадный вход…

Ну, даже если обидятся, случится еще одна маленькая вольность, да, Шиза?

Я издаю смешок, ловлю на себе удивленный взгляд Ваана и указываю на зеленую крышу, маячащую за полосой темных деревьев.

— Давай напрямик. Подойдем к дому сзади, через рощицу.

— Как скажешь, — выдыхает чернокнижник и сворачивает с дороги, заметно теряя в скорости из-за вязкой грязи под ногами.

Как хорошо, что с соседи семейства Суар с этой стороны не озадачились оградой или забором в один-два человеческих роста. Бросив быстрый взгляд в сторону темного особняка, я вообще прихожу к вывод, что дом то ли заброшен, то ли не слишком обжит — уходящая к крыльцу петляющая дорожка лишь слегка угадывается среди пожухлой прошлогодней травы. Что ж, тем лучше для нас.

Я замечаю, что из двое из пяти личей поворачивают лица в нашу сторону. Возникает острое, при этом совершенно чуждое желание натянуть на голову капюшон мантии. Странно. Никогда не любила капюшоны, но, подчинившись непонятному порыву, неожиданно ощущаю себя куда защищеннее.

Ладно, пусть будет.

Мы успеваем уйти достаточно далеко, прежде чем личи достигают того места, где наверняка встретились бы с нами, реши мы идти так, как было намечено ранее. Но теперь, когда стволы деревьев скрыли нас от жреческих взглядов, можно было и расслабиться.

Не дожидаясь моей команды, Ваан прислоняется спиной и затылком к ближайшему стволу и закрывает глаза. Бледный и измученный, он продолжает держать Кит на руках, хотя заметно, что ему тяжело даже с учетом моей помощи. Но мысль о том, чтобы незаметно усилить заклинание левитации тут же вылетает из моей головы.

— Ты с ума сошел…

Слова звучат тихо и сдавленно, будто говорящий цедит их сквозь зубы. Я смотрю на Ваана, он открывает глаза и вопросительно приподнимает бровь. Ага, значит, мне не показалось, что голос — знакомый. Чернокнижник кивком указывает на Кит, и я усиливаю чары левитации, позволяя ему отпустить девушку. Не на листья же ее укладывать, в самом-то деле?

Тихим скользящим шагом Ваан направляется в направлении, откуда до нас донесся голос. Я следую за ним, осторожно направляя полет Кит вслед за собой.

Стоит ли удивляться, что уже через пару минут мы вышли на край слишком хорошо знакомой мне поляны с камнями? И обнаружили на ней Мэба.

— О, привет.

Капюшон на голове Мэба скрывает верхнюю часть лица, поэтому я могу лишь догадываться, было ли наше появление неожиданностью для сидящего на камне боевого некромага. Но похоже, что нет — в голосе удивления как-то не ощущается. Скорее всего, он услышал наше приближение издалека — пару раз я случайно зацепилась одеждой Кит за нижние ветви деревьев. Все-таки, одновременная совмещенная левитация по зарослям — задача не из легких в ситуации, когда последняя практика в подобном была примерно… никогда. Пока я размышляю над этим, Ваан уже отвечает на приветствие.

— Привет. Извини, что помешали, — чернокнижник быстро окидывает взглядом поляну и чуть неловко улыбается. — Или нам показалось, что ты с кем-то разговаривал?

— Не показалось, — медленно отвечает Мэб, поднимаясь с облюбованного валуна и сопровождая свои слова знакомой кривой усмешкой, — с некоторых пор у меня появилась занятная привычка размышлять вслух.

По его тону не понятно, шутит он или всерьез. А разобраться в ощущениях я не успеваю, так как боевой некромаг перехватывает инициативу.

— Что с Кит?

Широким, но при этом — совершенно бесшумным шагом он обходит меня и приближается к парящей за моей спиной девушке.

— Встретились с личем, — кисло отвечает Ваан.

Я замечаю, как Мэб саркастически улыбается и бросает взгляд на меня.

— Не со мной, если что, — мне почему-то кажется важным уточнить это.

— Может, помнишь Малектана?.. — неуверенно начинает чернокнижник.

— Предпочел бы не помнить, да кто меня спрашивает, — прищурившись, боевой некромаг внимательно смотрит на Кит, а в его голосе отчетливо слышится холодок.

— Столкнулись с ним у ворот. Если бы не Шиз…

Глядя на Мэба, я ощущаю, что с ним что-то не так, но что именно — понять не могу. Будто он с нами, но в мыслях — где-то далеко-далеко.

— Что-то случилось? — осторожно спрашиваю я. — Ну… кроме того, что лорд Тиор отправлен на передовую…

— Дед уже упокоен, — сухо отвечает боевой некромаг, не глядя на меня. — Тетушка Сади это почувствовала.

— Суртаз великий… — вырывается у Ваана.

— О да, ты верно уловил причину резкого изменения оборонной тактики, — саркастически отзывается Мэб.

— Мне жаль, что так получилось… — я отчаянно хочу оправдаться, рассказать, что пыталась упросить Суртаза оставить лорда Тиора в живых, но боевой некромаг не дает мне договорить.

— Я не виню тебя в случившемся, если что, — боевой некромаг наконец-то поворачивает ко мне лицо так, что становится заметно, насколько усталым и осунувшимся он выглядит. — Как бы ни было печально признавать, но деда было за что отправлять на передовую.

Повисает неловкое молчание. Первым его прерывает Мэб.

— Как бы ни было, теперь тетушка Сади — глава рода. И первым ее решением стала отмена последнего распоряжения деда.

— Это какого? — мое любопытство, конечно же, берет верх.

— Об изгнании тебя из рода Суар, — ухмыляется боевой некромаг. — Тем более, что для этого даже не придется повторно вписывать тебя в родословную — дед не успел вычеркнуть.

— А вы уверены, что это — хорошая идея? — я рада была бы вложить в свой голос хоть сколько-то скептическую интонацию, но не выходит.

— Тетушка посчитала, что ученица Суртаза нам в роду ой как пригодится.

Ухмылка Мэба становится еще шире. Из-за этого он на миг напоминает мне себя прежнего — неунывающего и жизнерадостного. Хоть, как показало время и более тесное общение, это и было всего лишь маской.

Маской…

Мне почему-то вспоминаются слова Первого Некроманта. Указание на то, что под одной снятой маской может обнаружиться другая, и не одна.

Так, Шиза, умные мысли посещают твою голову, как обычно, в самый неподходящий момент. Подумаешь об этом потом, если вдруг захочется заработать себе дополнительную тревожность и хроническое недоверие к окружающим.

Наконец, я замечаю, что Мэб продолжает на меня смотреть, причем — выжидающе. Как хорошо, что у меня нет мимики — можно списать свое молчание на ошарашенность этой новостью.

— Ну, буду рада оказаться полезной, раз так, — отвечаю я.

— О, полезной ты определенно будешь, — хмыкнув, боевой некромаг осторожно перехватывает Кит поперек талии и поднимает еще выше, закидывая себе на плечо. — Потому что успех второго решения напрямую зависит от первого.

— Какого второго решения?

— Деактивируй левитацию, так донесу, — заявляет Мэб вместо ответа на мой вопрос.

Я вижу, как вскидывается Ваан. Но если он и собирался возражать, то явно передумал это делать. Мне же наоборот — только легче. Перекрыв направленный в сторону девушки поток энергии, я ощущаю, насколько легче становится летать мне самой. Казалось бы, магические крохи, но перегрузка дает о себе знать. С другой стороны, всего полгода назад от такого напряжения я бы просто рассыпалась.

Боевой некромаг поводит плечом, устраивая Кит поудобнее, после чего делает несколько шагов вдоль каменного круга. Чернокнижник наблюдает за ним, а меня продолжает терзать любопытство.

— Так что за второе решение? — повторяю я свой вопрос.

— Ха, это забавная история, — Мэб издает довольный смешок, — Сат при поддержке Мэл насели на тетушку, чтобы закрыть вопрос о замужестве Шуд на пару лет. И тут Линс предлагает решение, которое сначала показалось безумным, а потом тетушка вспомнила свою бурную молодость и… Согласилась.

С этими словами боевой некромаг шагнул к краю поляны. А мне невольно подумалась, что же он подразумевал под бурной молодостью тетушки Сади.

— Ну ты и мастер тянуть резину, — мученически вздыхает Ваан, отправляясь следом. — Давай уже рассказывай.

Я же понимаю, что Мэб идет не туда — особняк рода Суар находится в противоположной стороне. Но следом осознаю, что лучше мы сделаем небольшой крюк и узнаем, в чем заключалась идея Линс, чем история прервется, толком не начавшись. До дома ведь почти что рукой подать, если идти напрямик через рощу. Так что выбор очевиден — и я быстро нагоняю Мэба.

— А предложение Линс заключалось в том, — издевательски неторопливо говорит он, — чтобы кандидат на руку и все прилагающиеся к ней прелести Шуд в виде пачки ловушек, милейшего характера и безграничного человеколюбия сам переходил в наш род по факту заключения брака.

— О… — только и выдает чернокнижник в паре шагов позади нас.

— Ведь можно сделать упор на то, что в нашем роду имеется ни много, ни мало — новая ученица Суртаза…

Мэб бросает на меня через свободное плечо настолько многозначительный взгляд, что я понимаю: изменившийся статус возвысил мою ценность в глазах родственников во много раз. Несомненно, это радует. Значит, принять меня должны с распростертыми объятиями.

— Конечно, — добавляет боевой некромаг, — представители древних и именитых родов пару лет будут возмущаться таким безобразием и попранием традиций… Но учитывая то, что изначально вообще предполагалось закрытие вопроса о замужестве на год-другой, нам это только на пользу. Посмотрим, кто из потенциальных женихов переживет вторжение.

— То есть получается… — меня осеняет догадка о том, какую еще выгоду это решение несет всему семейству, — Шуд — теперь тоже наследница рода? Ее дети останутся же в семье, так?

— Ага, — в голосе Мэба слышится довольная усмешка. — Можешь представит себе радость Сата.

— Да уж и ты, я так понимаю, вполне доволен этим.

— Есть такое…

— Кстати, — наконец-то наступает подходящий момент, чтобы задать этот вопрос, — а куда мы идем?

— К особняку, — ровно отвечает боевой некромаг. Ваан же косится на него и хмурится.

— Так он же в другой стороне… — начинаю я.

— К другому особняку, — спокойно уточняет Мэб. — Это третье решение тетушки. Она много лет уговаривала деда на покупку соседнего участка, а теперь, став главой рода… Сделала это сама.

— Вот как… А зачем мы туда идем?

— Потому что обживаться там поручено нам с Линс.

— Мэб, — напряженно говорит Ваан, — Линс сейчас в том особняке?

— Да.

— Тогда иди вперед. Мне кажется, Кит очнется с минуты на минуту.

— Понял.

Не мешкая ни секунды, боевой некромаг с не перестающей меня удивлять ловкостью, скрывается за стеной деревьев. Обернувшись, я вижу, что чернокнижник, наоборот, устало выдыхает и замедляет шаг, а спустя полминуты — и вовсе останавливается, сгорбившись и прислонившись поясницей к ближайшему дереву.

— Что? — осторожно интересуюсь я, колеблясь между желанием помочь и пониманием, что могу ненароком сделать хуже.

Чернокнижник не отвечает. Он опускает голову и прижимает подбородок к груди так, что мне толком не видно его лица. Лишь подлетев почти вплотную, я замечаю, что его веки плотно сомкнуты, а все тело бьет мелкая дрожь.

— Ты чего?

Ваана трясет так, что я слышу, как стучат его зубы. Мне приходит в голову посмотреть его ауру — она стала ярче, но при этом… как-то болезненнее, что ли.

Как же не хватает Альда с его опытом расшифровки этих многочисленных расцветок!

— Ваан⁈

Пытаюсь прикоснуться к плечу чернокнижника, но он удивительно ловко уворачивается, избегая касания. Его лицо искажается в болезненной гримасе, а затем…

Ваан открывает глаза.

Я вижу свое отражение в неестественно расширенных зрачках чернокнижника, чья болезненная гримаса теперь напоминает зловещую ухмылку.

Быстро отлетев на пару шагов назад, я замираю на месте и пытаюсь понять, чего ожидать от Ваана.

Вроде бы, нападать не собирается. Тоже замер и смотрит на меня немигающим взглядом.

Судя по ауре — определенно жив. Это тоже радует, хотя держать в уме упокаивающее заклинание все же стоит, пожалуй. Потому что в его ауре появились какие-то странные точки… Будто мелкая темная мошкара кружит вокруг, пытаясь пробиться сквозь потускневшую фиолетовую ауру к телу измученного чернокнижника.

Я слышу, как дыхание Ваана ускоряется, становится неглубоким и хриплым. Глаза закатываются, зловещая усмешка снова сменяется болезненной гримасой. Хрипы становятся сильнее, чернокнижнику явно не хватает воздуха, и он вцепляется ногтями в собственную шею.

Так, Шиза, это явно какой-то припадок, надо что-то делать.

Но что?

И прежде, чем я успеваю сориентироваться, чернокнижник делает мучительный вдох, настолько резкий и глубокий, что я невольно ощущаю фантомную боль в грудине. По телу Ваана опять сотрясает дрожь, а закатившиеся глаза закрываются. Безвольной тряпичной куклой он оседает вдоль древесного ствола на землю. Голова чернокнижника повисает, снова скрывая от меня лицо.

— Ваан?

Я осторожно зову чернокнижника, не зная, стоит к нему приближаться или нет. Рой темных точек вокруг его ауры стал гораздо плотнее за эти пару минут, и мне остается лишь только догадываться, что это значит.

— Бледная Мать… ищет…

Будь я живой, от этих слов у меня бы мурашки по коже побежали. Звуки вырывались из тела Ваана, но было очевидно, что говорил не он. Будто сразу несколько голосов слились в этом пугающем полушепоте-полувыдохе, который, ко всему прочему, звучал прямо в моей голове.

Суртаз?

Не похоже.

Запоздало до меня доходит мысль о том, что прозвище — Бледная Мать — я уже слышала.

—…своего раба… своего господина…

Понятия не имею, что это значит, но это явно нужно запомнить. И пересказать Суртазу. Он — умный, расшифрует. Выяснить бы только, кто сейчас говорит.

—…Многоликого Отца… ушедшего тропой мертвецов…

— Кто вы? — тут же спрашиваю я, впрочем, не особенно надеясь на ответ.

—…и расколовшего мир…

Поняв, что повторять вопрос смысла нет, сосредотачиваюсь на попытке запомнить эти слова. Присутствие в моей голове призрачных голосов вызывает отвращение и желание помыть черепную коробку изнутри.

—…чьи дни подойдут к концу… когда они встретятся…

Ладно, Суртаз с ними, кто бы это ни был. Надо узнать, как этого не допустить.

—…нельзя допустить… нельзя… допустить… — эхом в моих мыслях отзываются призрачные голоса.

Думай, Шиза, думай. Самый очевидный способ — убить кого-то из этих двоих. Без понятия, кто такая Бледная Мать, но если припомнить слова Суртаза… То ее в нашем мире нет.

А вот Многоликий Отец, получается, есть. Вывод? Надо его найти.

— Как найти этого… Отца?

Но Ваан снова начинает хрипеть. Он падает на бок, лицом в землю — прямо в прошлогодние листья. Растеряв остатки осторожности, я подлетаю к нему. Чернокнижника трясет, и мне не приходит в голову ничего лучше, чем взять его за плечи и снова посадить и прислонить спиной к стволу.

— Как найти Многоликого Отца?

Я снова повторяю свой вопрос, но без толку. Ваан болтается в моих руках хрипящей куклой, и становится заметно, что окружавшие его ауру темные точки медленно бледнеют и исчезают. Похоже, припадок проходит.

Понять бы еще, что это было. Неужели тот самый провидческий транс, о котором говорил чернокнижник — получение знания без понимания, откуда оно пришло.

За этими размышлениями я замечаю, как выравнивается дыхание Ваана, но все еще держу его плечи, прижимая к дереву. Мало ли. Чернокнижник открывает глаза.

— Прости… это… — хрипло говорит он.

— Ты в порядке? — я не даю ему договорить. — Прошел припадок?

— Припадок… — Ваан вымученно усмехается, из его левой ноздри бежит алая струйка. — Да уж… можно сказать и так.

— Это ты сейчас опять что-то предсказывал, да?

Видя, что чернокнижник более-менее пришел в себя, убираю руки.

— Ага, — выдыхает он, а затем, шмыгнув, вытирает кровь рукавом. — Я ничего не?.. — чернокнижник быстро осматривается поверх моего плеча.

— Нет, — отстраняясь и поднимаясь обратно в воздух, я издаю шипящий смешок. — Только пытался расцарапать себе горло, но вовремя передумал.

— Ясно.

Ваан прислоняется затылком к стволу и прикрывает глаза. Наученная недавним представлением, я невольно замираю опять. Приоткрыв один глаз, чернокнижник невесело усмехается.

— У тебя всегда это так… весело проходит? — мое любопытство тут как тут.

— Обычно легче. В этот раз что-то совсем накрыло.

— А ты помнишь, о чем говорил?

— Помню. Но это был не я, если что.

— Это я поняла. Но кто?

— Понятия не имею, — Ваан со вздохом поднимается. — Конкретно эти голоса появились относительно недавно.

— А были другие?

— Были. Иногда один, иногда — несколько.

Чернокнижник делает несколько медленных шагов в направлении, куда не так давно ушел Мэб. Я подлетаю к нему, готовясь поддержать, но Ваан идет уже достаточно уверенно и падать явно не собирается.

— И чем дальше, — тихо добавляет он, — тем сильнее я сомневаюсь, что это — души, находящиеся под присмотром Суртаза.

— Не знаю, кто через тебя говорил, но передать Суртазу его… их слова однозначно нужно.

— Нужно, — эхом отзывается чернокнижник. — Может, хоть он поймет, что это значит…

Остаток пути прошли в молчании, но оно было недолгим — роща окончилась быстро. Сбоку старый особняк выглядел не настолько заброшенным — территорию позади него явно начали приводить в порядок.

— Наверное, нам туда, — выдыхает Ваан.

Я не сразу понимаю о чем он, но вскоре замечаю темную дверь в серой стене. Не слишком приметная створка приоткрыта и подперта небольшим камнем. Видимо, чтобы не захлопнулась.

По мере приближения я замечаю, насколько настороженным и напряженным становится чернокнижник.

— Что-то не так?

— Не знаю… — с сомнением протягивает он. — Ощущение… будто остаточная магия от чего-то очень мощного. Но не пойму, от чего.

— А это не может быть… ну… после твоего припадка?

— Нет, — Ваан усмехается и слегка покачивает головой. — Я ощущаю это снаружи, а не изнутри.

— А… — глубокомысленно отвечаю я, так как сама не чувствую ничего необычного.

С видимым усилием чернокнижник тянет на себя дверь, и та открывается с настолько выразительным и протяжным скрипом, что я ощущаю, как он отдается эхом где-то глубоко внутри моей грудной клетки. Ваан продолжает держать створку и выразительным взглядом приглашает меня войти первой.

Ладно, так уж и быть. Я перелетаю через порог и…

Понимаю, что чернокнижник имел в виду.

Внешне — ничего необычного. Небольшая, довольно светлая комнатка: то ли кладовка, то ли что-то вроде прихожей. Пустая и заброшенная, с явственно выделяющейся на пыльном полу тропинкой из следов нескольких человек. Или одного, но ходившего туда-сюда.

Вот только за внешней заброшенность скрывался настолько мощный магический фон, что у меня разом заломило все кости. Болезненное, мучительное ощущение, будто кто-то невидимый одну часть решил вывернуть, а вторую — сломать в самых неожиданных местах.

Зашипев, я бросаюсь назад и налетаю на Ваана. Чернокнижник сдавленно ойкает и останавливает мой отчаянный рывок всем своим телом. Только вовремя ухватившись за дверной косяк, он умудряется остаться на ногах.

— Вижу, тоже почувствовала, — выдыхает он, окидывая взглядом комнатку.

— Да.

Превозмогая боль, я отлетаю от Ваана на почтительное расстояние, больше всего желая оказаться по другую сторону порога, на улице. Но чернокнижник в дверном проеме мешает мне воплотить это простое желание. Тем временем прямо над нашими головами, видимо, на втором этаже, раздается гулкий грохот. Будто упало что-то тяжелое. Следом — шипение и потрескивание.

Подозрительно прищурившись, Ваан смотрит в потолок.

— Магия огня?.. — то ли вопросительно, то ли задумчиво говорит он.

— Это Линс? Может, ей нужна помощь? — спохватываюсь я.

— Может и нужна… — рассеянно отвечает чернокнижник, не отрывая взгляда от потолка.

Смотрю на него. На потолок. Снова на него. Опять на потолок. Сверху возобновляется потрескивание и…

Ваан дергает меня за рукав, вытаскивая на улицу буквально за секунду до того, как в комнате обрушивается потолок. Едва затихает треск и грохот, как сквозь пролом до нас доносится звонкий голос Линс:

— Мэб, ты вынесешь эту кучу хлама, или мне сжечь ее вместе со всем домом⁈

— Теперь понятно, — чернокнижник сдавленно смеется, — откуда фон.

— Ты о чем?

Снова слышно шипение и потрескивание, и я запоздало понимаю ответ на свой вопрос. Огонь.

— Похоже, мы прибыли в разгар уборки, — тихо отвечает Ваан.

— Кит, подержи эту… штуку… — теперь Линс говорит напряженно, будто держит или несет что-то тяжелое. Или хрупкое.

Звук разбившегося стекла и испуганный писк.

Похоже, таки хрупкое.

— А и ладно, — доносится до нас удовлетворенный вердикт волшебницы. — Не знаю, зачем они, но таких там еще четыре.

Тем временем в комнатке наконец-то оседает пыль, и мы видим провалившиеся вниз, кое-где обугленные перекрытия между этажами, усеянные осколками, обломками и еще Суртаз знает, чем. На этот раз Ваан переступает порог первым.

— Ли-и-инс, — зовет он, — можно мы войдем, и ты не попытаешься нас убить?

На несколько секунд на втором этаже воцаряется тишина. Слышно осторожные шаги, но, судя по этому звуку, к самому краю пролома волшебница подходить не рискует.

— Вас там не завалило? — неуверенно спрашивает Линс одновременно с тихим мычанием. Видимо, Кит также решила поучаствовать в разговоре.

— Ну, Шиз ты чуть не прибила…

— Ой… — судя по голосу, маг огня смутилась. — Я не знала, что вы пришли. Не думала, что пойдете через черный вход, Мэб вас ждал у парадного.

— Да мы так и поняли, — со смешком сообщает чернокнижник и уже более уверенно подходит к обломкам, но быстро останавливается. — Похоже, мы тут не пройдем, — это он сообщает уже мне.

Я и сама вижу, что единственную дверь, ведущую из этой комнаты в дом, завалило обломками.

— Заходите через парадный, — сверху снова доносится голос Линс. — А то тут сейчас будет жарковато.

— Как скажешь.

Ваан возвращается к выходу и переступает через порог. Осторожно подперев дверь все тем же камешком, он качает головой и оглядывается на меня.

— Надеюсь, с крыши на нас ничего не свалится, — чернокнижник вымученно улыбается.

— Теперь у нас есть хотя бы повод это ожидать, — я издаю шипящий смешок в ответ.

К счастью, обход особняка по периметру не ознаменовался чем-то более опасным, чем неожиданно жидкая грязь под ногами Ваана. Но чернокнижник невозмутимо преодолевал это импровизированное болото — видимо, сказывался опыт жизни на заставе среди топей.

Наконец, мы добрались до крыльца. Оставив грязные следы на трех невысоких ступеньках, Ваан останавливается перед дверью и скептически смотрит на нее.

— Ты не видишь ничего странного?

— Где именно? — осторожно уточняю я.

— Дверная ручка.

Сосредотачиваюсь на ней. Обычная ручка, круглая, из поцарапанного желтого металла, тускло отражающего дневной свет. Смотрю внимательнее. Вокруг золотистой полусферы обозначается… нет, не сияние, а будто движение горячего воздуха — едва заметная прозрачная рябь.

— Это что такое?

— Хотел бы я знать, — задумчиво говорит чернокнижник. — Похоже на какие-то охранные чары… ну или дело рук Линс.

— Ну… она же сказала, что мы можем заходить через парадную дверь. Значит, вряд ли это что-то опасное.

— Логично.

Вот только в голосе Ваана я уверенности не уловила. Но не успели мы прийти хоть к какому-то решению, как дверь отворилась сама, и по ту сторону порога обнаружился Мэб. Мантию, в которую он был закутан при встрече в роще, он уже успел снять.

— И долго вы тут собираетесь стоять? — боевой некромаг криво ухмыляется.

— Между прочим, твоя супруга нас чуть не убила, — вкрадчиво сообщает чернокнижник. — Вот мы и размышляли, какие сюрпризы могут ждать здесь. Что у вас вообще происходит?

— Осваивание на новом месте, — Мэб вздыхает и отходит в сторону, позволяя нам войти внутрь. — Сейчас Линс чистит второй этаж от энергетических следов предыдущих хозяев.

— Могу сказать, что делает это она довольно радикально.

Хмыкнув, Ваан перешагивает через порог первым. Я молча следую за ним.

Планировка этого дома была не такой, как у особняка Суар. Прямо напротив парадного входа вверх уходила широкая лестница на второй этаж. На первом же этаже слева и справа от основания ступеней виднелись темные двустворчатые двери, ведущие вглубь дома.

Сверху снова донесся грохот.

— От чего, говоришь, она чистит дом? — с сомнением интересуется Ваан.

— Как по мне — от всех вещей, которые ей не нравятся, — в голосе Мэба слышится усталость. — А не нравится ей здесь почти все.

Я же понимаю, что к тому моменту, как здесь начнется ремонт, мне бы очень хотелось находиться где-нибудь как можно дальше. Хватит и подготовки к свадьбе.

— Кит нормально очнулась? — чернокнижник обеспокоенно косится на боевого некромага.

— Да, вполне, — кивает тот, жестом указывая на дверь справа от лестницы. — Увидела Линс и сразу заулыбалась.

Ваан удовлетворенно кивает в ответ и делает пару шагов в указанном направлении.

— У нее ноги…

— Шуд минут через десять принесет целебные пластины, — прерывает его Мэб и, подойдя к двери, широким жестом радушного хозяина распахивает створку. — А так как расставаться с Линс Кит не хотелось, я оставил ее наверху.

За дверью обнаружилась комната, которая при прежних хозяевах, видимо, была чем-то вроде столовой. В центре — большой круглый стол, вокруг него — десяток стульев. Вдоль стен — шкафчики и пустые полки. Ну и еще одна дверь. На кухню, наверное.

Ваан присаживается на один из стульев, и тот мученически скрипит под ним, хотя худощавый чернокнижник явно ненамного тяжелее меня при жизни. Глядя на это, я предпочитаю повисеть в воздухе, так как не уверена в скорости своей реакции, а падать не хочется. Видимо, придерживаясь примерно того же мнения, Мэб просто и незатейливо усаживается на край стола.

— Так что, говоришь, Малектан в столице?

Тон боевого некромага — демонстративно равнодушный, но при этом не лишенный скрытого холодка — вызывает тревожное чувство. Я же судорожно пытаюсь вспомнить, почему мне знакомо это имя. Точно, это же тот жрец…

— Ага, — Ваан мрачно кивает и опускает взгляд к полу.

Интересно, при каких обстоятельствах они познакомились?

— Не знаешь, что он тут забыл?

— И знать не хочу, — чернокнижник отвечает тихо, но в его голосе слышится… ярость?

— А вы с ним знакомы? — не выдерживаю я.

— О да… — саркастически отвечает Мэб.

— Малектан считает, — продолжает Ваан, — что ритуальные пытки — это лучший способ служения Суртазу. Что боль подпитывает Первого Некроманта, а это значит, что верящие в него должны страдать.

— А раз сам он страдать не может, — криво ухмыляется боевой некромаг, — значит, нужно пытать других.

Щелкнув челюстью, я загоняю поглубже тут же назревший вопрос. Смысл спрашивать, если ответ очевиден хотя бы по реакции этих двоих?

Видимо, Ваан попал в число вот таких священно страдающих не по собственной воле. Либо в руки к этому жрецу попали оба некромага, но, в силу разницы в характере и выносливосливости, по-разному отнеслись к этому болезненному знакомству.

— Интересно, все бессмертные жрецы такие… ненормальные? — вместо этого спрашиваю я. — А я думала, что Килир был больным на всю свою мумифицированную голову…

— Не знаю, не знаю, — Мэб качает головой, снова ухмыляясь, — но похоже на то. Просто каждый — по-своему.

— А в столицу он прибыл на поклон к Суртазу, если что, — мне вспомнился вопрос боевого некромага. — Он приказал всем бессмертным жрецам явиться к нему на закате.

— Интересно, зачем?

— Ну… глав семейств Суртаз собирал, чтобы они увидели его воочию, так сказать… — я делаю паузу на несколько секунд, но мои собеседники молчат, — наверное, жрецов он собирает для того же.

По неясной причине я чувствовала, что это — ложь. Но уверенности в своих подозрениях у меня не было, поэтому лучше было озвучить наиболее безобидный вариант.

— Только бессмертных? — Мэб удивленно поднимает бровь.

— Да. И я должна буду присутствовать при этом.

— Ясно… — боевой некромаг опускает подбородок к груди и явно о чем-то задумывается. Но через пару минут спохватывается: — Так, Ваан, надо тебя накормить, а то меня Линс убьет. По крайней мере — честно попытается…

Чернокнижник рассеянно пожимает плечами, но тут же вздрагивает — откуда-то сверху снова доносится грохот.

Я же чувствую, как в моей грудной клетке трепещет металлическая пластина, а вдоль позвоночника скользят ледяные пальцы. Мыслесвязь.

— Ко мне. Немедленно.

Глава 7

Высшая степень служения

Три слова, раздавшиеся в моей голове, действуют на меня сродни прилетевшему в затылок булыжнику. Мыслесвязь тут же прерывается, а я, покачнувшись, теряю высоту и восстанавливаю равновесие, лишь стукнувшись остатками своих колен о половицы. Парни вскидываются, Мэб оказывается быстрее и первым подхватывает меня под локоть.

— Что такое? — быстро спрашивает он.

— Суртаз… требует меня к себе, — мне с трудом удается совладать с заклинанием речи — настолько ошеломляющим оказалось прикосновение к разуму учителя.

— Это хорошо или плохо? — этот вопрос задает уже Ваан.

— Без понятия.

Попытка припомнить, как прозвучала фраза, ни к чему не привела. Суртаз произнес слова совершенно ровно — не рассерженно и не нетерпеливо. Разве что только властности в его тоне было, хоть отбавляй — это был приказ, которому невозможно не подчиниться.

— Просто сказал, — добавляю я после недолгого молчания, — немедленно вернуться к нему.

— Как бы у тебя не было проблем из-за Малектана, — в голосе чернокнижника я слышу искреннюю обеспокоенность.

— Думаешь, нажаловался Суртазу? — усмехается Мэб.

— Не удивлюсь, если так, — Ваан хмурится и поджимает губы. — Наверное, требование чего-то именем Суртаза сейчас уже не просто последний довод в споре…

— Ну, я не почувствовала, чтобы он злился, — пожав плечами, я поднимаюсь на былую высоту и киваю боевому некромагу, который тут же отпускает мой локоть. — В любом случае, пока не вернусь к нему — не узнаю, с чего вдруг так срочно. До заката же еще полдня, кажется.

— В общем, если что — держи в курсе, — Мэб кивает и делает пару шагов в сторону двери в комнату с лестницей, но внезапно останавливается и резко трясет головой.

— Что такое? — теперь уже моя очередь спрашивать, похоже.

— Да… ничего… Голова что-то закружилась.

Ваан переводит встревоженный взгляд с боевого некромага на меня и обратно, но ничего не говорит. Я тоже не совсем понимаю, что происходит — на моей памяти Мэб, даже будучи основательно оглушенным, головокружениями не страдал. Но мало ли — я могу не знать всех обстоятельств сейчас, а уточнять их было просто некогда. Да и чернокнижник с этим справится явно лучше меня.

— Можешь не провожать, выход как-нибудь найду, — с шипящим смешком сообщаю я, подлетая к двери первой.

— Удачи тебе, — тихо говорит Ваан.

— Но как что-то выяснится — все же сообщи, если получится, — повторил Мэб.

Ишь ты, волнуется, что ли? Я подавляю очередной смешок и вылетаю в комнату с лестницей, после чего аккуратно притворяю за собой дверь. Сверху снова что-то грохочет, и с потолка над верхней площадкой осыпается штукатурка.

Остается лишь надеяться, что на коротком отрезке между мной и выходом из дома на мою голову ничего не свалится. Внутренне замирая, я ускоряюсь и преодолеваю это расстояние, хватаюсь за дверную ручку, пытаюсь повернуть. Не в ту сторону. Ладно, повернем в другую. Дверь с щелчком отпирается, и я вылетаю на крыльцо. Створка сама захлопывается за моей спиной, будто бы торопясь скрыть неведомые мне тайны дома от посторонних глаз.

А на улице — ясный весенний день. Солнце в зените, птички друг друга перекрикивают. И сейчас бы — неторопливо полетать по широким улицам и поглазеть на роскошные особняки, пока их не скрыли с глаз живые изгороди и рощи, но…

Суртаз ждет.

В одиночестве мои мысли о том, зачем я могла бы ему вот так срочно понадобиться, были куда менее спокойны. Попытка снова припомнить тон прозвучавшей в голове фразы привело к тому, что теперь мне казалось — была нотка недовольства.

Нет, Шиза, хватит об этом думать, переволнуешься — рассыпешься посреди дороги, вот смеху-то будет. Вспомни, как Альд рассказывал, что Суртаз требовал от своих учеников соответствия своему статусу. Так что ни одна душа не должна заметить, что тебе боязно. Ну, разве что, кроме Первого Некроманта — просто потому, что от него все равно ничего не скрыть, наверное.

Приняв эти мысли за руководство к действию, я прячу руки в широкие рукава — вдруг будут трястись — и медленно набираю скорость, устремляясь на обозначенную широкой дорогой улицу. Чтобы чуть сократить путь — наискосок, ведь летящему личу грязь не страшна.

Даже не вздрогнула, когда мне вслед что-то громко загрохотало. Интересно, после трудов Линс дом вообще останется стоять? Или проще будет снести и построить его заново, вместо того, чтобы приводить в порядок остатки?

Эти мысли неплохо отвлекали от предвкушения встречи с наставником. Поэтому я не сразу обратила внимание на то, насколько старательно кланялись живые при виде меня, а изредка попадавшиеся по пути личи — поворачивали головы мне вслед.

А вот то, что перед зданием Зала Совета собралось почти два десятка бессмертных не заметить было сложно. И лично я была бы более, чем довольна, реши они не обратить на меня внимание. Вот только такой радости торчавшие перед входом-порталом личи решили мне не доставлять — все, как один, уставились в мою сторону. Будто по команде, которую я умудрилась не услышать.

Так, Шиза, соберись. Веди себя скромно, но с достоинством.

Неторопливо, но достаточно почтительно кивнув им всем, я направляюсь к дому Суртаза и старательно делаю вид, что меня нисколько не беспокоит это сборище. Со скелетированным лицом это не так уж и сложно, главное — не крутить головой слишком часто.

Никто не преграждает мне путь к двери в дом. И я, испытывая невероятное облегчение, касаюсь створки и…

Обнаруживаю, что она не открывается. Зачарованная дверь вообще на меня не реагирует.

Едва удержавшись от естественного порыва — постучать — я бросаю быстрый взгляд через плечо. Часть жрецов все еще смотрит в мою сторону, но большинство уже потеряли ко мне интерес.

Повторное прикосновение к двери не дало никакого результата. Как и попытка толкнуть. Потянуть на себя просто не получилось бы из-за отсутствия дверной ручки или чего бы то ни было, что могло ею послужить. Рунический рисунок, каким я его помнила по прошлым посещениям, просто не загорался.

Похоже, здесь меня никто не ждет. Тогда — где Суртаз?

Думай, Шиза, думай.

Снова взгляд через плечо. Отлично, на меня уже никто не смотрит. Все личи повернуты в одну сторону и, прикинув, куда эта толпа могла бы смотреть, я понимаю, что они следят за входом-порталом в Зал Совета.

Получается, Суртаз — там?

Хм. Не совсем понятно, почему так рано, но похоже на то. Интересно, а пропустит ли меня портал?

Не то чтобы меня не беспокоила перспектива попасть в неловкую ситуацию на глазах двух десятков высокомерных бессмертных, среди которых находился, как минимум, один любитель пыток… Но с чего вдруг меня вообще должно волновать их мнение? Учитывая то, что я на данный момент куда приближеннее к Суртазу, чем все они вместе взятые.

Но менее страшно приближаться к ним от этого не стало.

Ладно, надо собраться. Портал либо пропустит, либо нет. Ну, может еще сломать мне что-нибудь, но в любом случае остается ориентироватся по ситуации.

Отлетев от все так же не реагирующей на мое присутствие двери, я выпрямляю спину и поднимаю подбородок, невольно вспоминая безупречную осанку Альда. Вряд ли я буду выглядеть настолько величественно, но не буду казаться сгорбленной и отчаянно перепуганной — и то хорошо.

Медленно разворачиваюсь и не спеша направляюсь к зданию по другую сторону улицы. К счастью, личей было не настолько много, чтобы полностью перекрыть мне путь к порталу. А то проверять, расступятся они передо мной или нет, как-то не очень хотелось.

И все же, они расступились.

Снова это тревожное, будоражащее нутро ощущение чужих взглядов. Наверняка и ауру мою рассмотрели во всех подробностях. А она сейчас бледненькая, слабенькая, мда… Ну и ладно. Пусть хоть обсмотрятся. Шелестящий шепот — неразборчивый даже для моего магического слуха — прокатился среди окружавших меня бессмертных.

Величественно проследовав сквозь редкие ряды высокопоставленной нежити, я останавливаюсь напротив портала. Он активирован, воронка стабильна, а это значит, что можно попытаться пройти…

…отчаянно молясь о том, чтобы не рассыпаться в процессе. Или не упокоиться, как вариант.

Меня начинает трясти. Все мое самообладание уходит на то, чтобы спокойно и неторопливо скрыть подрагивающие руки в широких рукавах мантии. Снова хочется набросить капюшон, незаметно сползший с моей головы еще в доме Мэба.

А еще меня настигло отчетливое понимание причины, по которой Альд поначалу держался настолько холодно и высокомерно. Не воспитание. Не характер. Банальная привычка. Он же всю свою жизнь находился под пристальным вниманием окружающих, и некоторые из них только и ждали первого ученика Суртаза по-настоящему серьезной ошибки. И таки дождались. Точнее — дождался.

Не исключено, что меня ожидает то же самое. И, в свете настигнувшего меня осознания этого, вход-портал в Зал Совета теперь кажется мне символом: если я сейчас войду в него — пути назад уже не будет.

Снов призрачные шепотки за моей спиной. Кости Суртаза, обсуждаете — так пользуйтесь мыслесвязью уже, что ли!

Внезапная злость придает мне сил. Силы подпитывают решимость. Решимость толкает меня вперед.

С неожиданно громким треском портал пропускает меня внутрь. Утром трещало потише как-то, что ли… Может, это связано с тем, пропускает телепорт всех или только избранных? А, не важно.

Главное, что меня пропустил.

Вылетев из портала, я останавливаюсь, чтобы осмотреться.

Зал непривычно пуст — в нем уже прибрались. И из всей мебели остались лишь два кресла: одно на постаменте, второе — рядом на полу, по правую руку. Оба находятся в круге холодного зеленого света, тогда как остальная часть огромного помещения погружена в полумрак — высокие узкие окна, оказывается, не пропускают солнечный свет.

Два кресла, как и в прошлый раз. На постаменте — для Суртаза, второе — для меня, похоже. Вот только Первого Некроманта что-то в зале не видно.

Ладно, подождем.

Я приближаюсь к своему креслу и осторожно опускаюсь в него. На миг возникает соблазн помедитировать в ожидании учителя, чтобы хоть как-то восполнить силы. Но знать бы еще, когда он появится…

— Быстро прибыла.

Вздрогнув от неожиданности, я поворачиваюсь назад и замечаю в полумраке едва уловимые, размытые очертания парящей в воздухе фигуры. Суртаз медленно приближается, и мои кости тут же отмечают это волной ноющей боли.

— Это хорошо. Будет больше времени на подготовку, — добавляет он.

— Подготовку к чему, учитель? — осторожно интересуюсь я, безуспешно пытаясь не обращать внимание на ощущения, будто мне выкручивают все косточки разом.

— К встрече со жрецами, конечно же.

— Они уже собрались снаружи.

— Кто бы сомневался, — в голосе Первого Некроманта возникают едва уловимые ироничные нотки.

Стараясь не скрипеть зубами от боли, я наблюдаю за тем, как Суртаз медленно подлетает к своему креслу. Очертания его тела все так же размыты, будто подернуты темной дымкой. И даже мое магическое зрение не способно преодолеть эту полупрозрачную преграду.

— Ты умеешь иссушать?

Неожиданный вопрос. Знать бы еще, что он под этим подразумевает.

— Я не понимаю, о чем вы, учитель.

— Забирать энергию вместо того, чтобы отдавать ее.

Вот оно что…

— Представляю в теории, но не практиковалась… — уклончиво отвечаю я.

Ну, теория-то мне действительно более-менее известна. Как отдача, только наоборот — от места силы я же смогла взять энергию. Правда, вряд ли живой источник будет в восторге от такой попытки.

— Вообще?

Он это о чем? А, о практике в подпитке.

Шиза, соберись. Ну, подумаешь, кости болят… В первый раз, что ли? Поболят и перестанут… Если не сломаются.

— Я никогда не тянула энергию ни из кого живого… или бессмертного. Только из артефакта и места силы.

— Ясно, — вопреки моим ожиданиям, в голосе наставника нет разочарования. Просто подтверждение, что он меня услышал. — Значит, нужно потренироваться.

Я не успеваю придумать ответ. Суртаз поворачивает ко мне увенчанную короной голову. Темная дымка истончается, и я вижу, что он снова в маске.

— Попробуй потянуть из меня энергию.

Серьезно? Я ему больше не нужна, что ли? Да мои кости узелками завязываются от одного присутствия рядом, а он предлагает…

— Я не смогу, учитель, — слова даются мне с трудом.

— С моего ведома — сможешь. Попробуй.

Глядя на меня, Первый Некромант склоняет голову к правому плечу, и я замечаю, как мягко укладываются, сглаживаются шипы на костяном наплечнике. Темная дымка вокруг его тела исчезает окончательно. Опираясь локтями о подлокотники кресла, Суртаз зачем-то берется большим и указательным пальцами левой руки за коготь на мизинце правой.

Щелкнув челюстью, я смиряюсь с неизбежным. Даже если он решил убить меня таким странным способом, мне все равно не хватит сил ему противостоять. Да и стоит ли?

— Напомнить порядок проведения процедуры?

Очень любезно с его стороны. А то мало ли, как оно на самом деле делается… От меня не убудет лишний раз послушать.

— Да, если можно.

От волнения и боли я едва могу контролировать заклинание речи. Как в таком состоянии совместить ауры и при этом не рассыпаться — ума не приложу.

— При соприкосновении аур ты отправляешь слабый энергетический импульс для создания канала, — ровно и безэмоционально проговаривает Суртаз. — Но как только контакт будет установлен, следующую порцию энергии ты направляешь не потоком, как при передаче, а сгустком.

С этими словами учитель тянет за коготь правого мизинца. И глядя на то, как смещается и сползает бледная кожа вместе с плотью, я понимаю, что на его руке — перчатка.

— Задача этого сгустка — расширить канал и пробить естественную защиту живого существа или магическую — бессмертного. Естественно, о безболезненности процедуры для второй стороны речь не идет. Тебе ощущения тоже вряд ли понравятся. По крайней мере, поначалу. До того момента, пока через брешь обратно не хлынет чужая энергия.

Без когтистой перчатки рука Первого Некроманта выглядит обычной скелетированной ладонью. Костяные пальцы тянутся ко мне сверху вниз. Я ощущаю это так, будто мое плечо, ключицу и грудную клетку слева медленно и неумолимо давит и сминает что-то тяжелое.

— Прикосновение упростит создание канала, — сообщает Суртаз. — Но это, думаю, ты и сама знаешь.

Ребра в левой части грудной клетки начинают похрустывать.

— Я ослабил свою защиту до приемлемого для тебя уровня. Начинай. У тебя одна попытка.

Сцепив зубы — не то, чтобы это облегчало боль, скорее по смертной привычке — я протягиваю руку и цепляюсь кончиками пальцев за скелетированные фаланги наставника. Ослепительно белый свет ауры Первого Некроманта соприкасается с моей холодной зеленью и… поглощает ее.

А следом моя голова взрывается настолько оглушительной болью, что от нее разом отказывают и слух, и зрение, и голос.

Онемевшая, оглохшая, ослепшая я из последних сил цепляюсь за жалкие крохи самообладания, чтобы не запаниковать. Боль и давление на кости остаются единственной связью со внешним миром. Свидетельством того, что я еще держусь. Что еще не рассыпалась.

А в голове крутится фраза о том, что у меня всего одна попытка. И понимание: если я не справлюсь, то погибну. Суртазу нужна достойная ученица. Сильная, решительная, изобретательная. Из жалости, как мои предыдущие наставники, он со мной возиться не будет. Вообще неизвестно, способен ли Первый Некромант вообще ее испытывать к кому бы то ни было.

Я ощущаю хруст, с которым трескаются мои ребра. По ощущениям — по всей левой части грудной клетки. Пришедшая вслед за этим боль кажется такой мелочь по сравнению с осознанием того, насколько мало времени у меня осталось…

Соберись, Шиза. Тебе нужны силы, чтобы выжить. Сколько источников сил?

Два.

Злость и подпитка из окружающего пространства.

Нет.

Три.

Третий — Суртаз.

Нужно создать канал и пробить защиту. Два энергетических импульса.

Новая волна боли пронизывает мои осыпающиеся ноги, когда я сосредотачиваюсь и отправляю первый импульс, видя — заставляя увидеть в своем воображении — собственную руку, вцепившуюся в чужие костяные пальцы. Как по ней проходит волна энергии…

Сопротивления с той стороны нет, контакт установлен.

Я запоздало понимаю, что контакт наверняка установился еще в момент перекрытия моей ауры. Эта ошибка может обойтись мне слишком дорого.

Или не ошибка?

Не важно.

Я пытаюсь потянуть хоть чуточку энергии из окружающего пространства. Но вокруг меня темная и безжизненная пустота. Будто на мне снова браслеты, которые лишают возможности усилить ток энергии в теле и направить его на что-то более мощное, чем поддержание собственной целостности.

Я пытаюсь разозлиться. Настолько прочувствовать собственную беспомощность, чтобы самой стало противно от нее. Чтобы проснулась злость на себя — слабую и бестолковую, каким-то чудом пережившую троих своих наставников, но так и не понявшую своих возможностей и не нашедшую им достойного применения.

Робкий огонек злости разгорается в груди, но жаждущее энергии тело тут же гасит его, тратя полученные крохи на восстановление ослабившихся магических связей между костями.

Я чувствую эти чары. Как они вытягивают из меня последние силы — те, из которых мне нужно сформировать один-единственный энергетический сгусток. Я должна разорвать эти связи, иначе не выживу. Иначе мое тело бессмысленно потратит энергию на то, чтобы просто продлить свое существование на пару минут. А потом просто и незатейливо рассыпется кучкой костей. Или крошевом, что более вероятно.

И я готовлюсь деактивировать чары, связывающие мое тело в единое человекоподобное целое, хотя какая-то глубинная часть меня отчаянно просит не делать этого. Она боится.

Я боюсь.

Чего ты боишься, Шиза? Что умрешь? Но ты и так мертва.

Что не сможешь собраться обратно? Из костной муки, в которую превратит тебя Суртаз, если не справишься — определенно. А так — шансы есть. Зря тебя Альд этому учил, что ли?

Альд… Умерший дважды. Трижды.

От воспоминания о ночи, когда он погиб в последний раз, в моей груди вспыхивает не искра злости, а настоящий пожар. И хотя я могла лишь ощущать это внутренее пламя, мне почему-то казалось, что цвет его — холодный, голубовато-зеленый.

Тело снова пытается забрать энергию себе.

Ну уж нет.

Усилием воли я деактивирую связующие чары, отчаянно надеясь, что установленный с Суртазом канал не разорвется в момент, когда мои кости осыпятся.

Ощущение, будто протянутая через мою душу тонкая нить натягивается до предела. Не чувствуя тела, не видя и не слыша ничего, кроме легкой звенящей вибрации в своем разуме, я собираю всю доступную мне энергию в пылающий сгусток и отправляю ее в другой конец.

Удивительно, но даже теперь меня не настигла перегрузка. Но ожидание результата — невыносимая пытка. Спустя несколько секунд — или минут, не знаю — я не выдерживаю и пытаюсь почувствовать или хотя бы представить чужую ауру и потянуть из ее обладателя хотя бы чуточку сил. Так, как когда-то делала с кристаллом-накопителем.

Еще более удивительно — мне это удается. Я не вижу ауру Суртаза, но чувствую, будто кто-то внезапно обливает меня ледяной водой. Обжигающе холодная, окатывает меня с неощутимой головы до отсутствующих ног, и от этого становится… легче. В буквальном смысле.

Я чувствую, что уже не плыву, а парю. И ворвавшаяся в мой измученный разум легкость развеивает все страхи, боль, печаль, злость, сожаление…

А затем ко мне внезапно возвращается зрение. Прямо перед собой я вижу маску Суртаза, в глубине прорезей которой тлеют зеленоватые огоньки. Мое скелетированное лицо находится так близко к ней, что будь мы живыми, то соприкасались бы кончиками носов, наверное.

— А ты отчаянная, — в тихом шипящем голосе Первого Некроманта я слышу добродушную усмешку. — Это… любопытно.

Я ничего не могу ему ответить. В отличие от зрения, речь ко мне еще не вернулась. Попытка повернуть голову тоже ни к чему не привела — не удалось ощутить ни шеи, ни рук, ни всего остального. Лицо Суртаза медленно отдаляется, а угол зрения меняется: теперь я вижу кресло внизу и россыпь костей на нем и вокруг. Моих костей.

Мне легко удается подавить приступ паники. Куда сложнее — восстановить чары речи. Но я справляюсь и с этим.

— У меня… получилось? — попытка щелкнуть челюстью провалилась по причине отсутствия оной.

— Да. Хоть и не без сложностей.

Комната прыгает перед глазами — похоже, Суртаз поднялся на ноги. Эта догадка подтверждается мерным покачиванием — он спускается с постамента и по уровню взгляда я понимаю, что Первый Некромант держит мой череп в руках. Или в руке. Или не череп.

Нет, определенно череп, потому что среди моих костей его нет. Да и смотреть глазницами все же логичнее, чем… Чем-нибудь еще.

— На будущее: для высвобождения энергии необязательно разрывать все магические связи. Отделение тазовых костей и поясничного отдела позвоночника дало бы тебе достаточное количество энергии.

Я молчу, послушно внимая словам наставника. На самом деле меня сейчас слабо волнует, что мне можно было делать, а что — нельзя. Все мое внимание сосредоточилось на том, что у меня получилось. Получилось! Ведь, судя по голосу, Суртаз мной доволен.

— Потому что я сомневаюсь, что без посторонней помощи тебе бы удалось собраться из… этого.

Первый Некромант выразительно описывает моим черепом полукруг. Забавные ощущения, как на качелях катаюсь.

— А еще, похоже, ты сейчас меня не слишком внимательно слушаешь. В любом случае, будет интересно узнать твои выводы, когда придешь в себя.

Одобрительные интонации в голосе Суртаза звучат ободряюще. Получается, он действительно мной доволен. Значит, я не безнадежна?

— Сейчас же… — Первый Некромант шипяще смеется и ставит мой череп на подголовник кресла. Из-за этого россыпь костей у ножек кресла я не вижу — только те, что остались на сидении. — Покажи мне, вдруг я все-таки ошибся, и ты сможешь собраться сама?

Собраться без помощи Суртаза мне не удалось, впрочем, это было ожидаемо. Мою голову распирало от накопленной энергии, но направить ее для создания связи с валяющимися где-то в кресле под моей мантией — или вообще на полу — позвонками мне не удавалось. Я даже не ощущала их присутствие поблизости, ведь сама же разрушила связывавшее мои косточки заклинание. А просто притянуть их не могла, так как понятия не имела, каким образом направить энергию, не имея ничего ниже челюсти.

Несколько минут Суртаз стоял рядом перед креслом и наблюдал за моими безуспешными попытками собраться молча. Затем скрестил руки на груди и принялся постукивать большим пальцем скелетированной правой руки по костяной пластине нагрудника. Еще через несколько минут — шипяще вздохнул.

К этому моменту я уже понимаю, что не справляюсь, но попросить помощи все еще не решаюсь. Все еще надеюсь — вдруг получится.

— Ясно, — говорит Первый Некромант и делает шаг в сторону, легко поднимаясь на постамент.

Он скрывается от моего взгляда — я вижу лишь чуть колышущийся край его мантии. Меня охватывает отчаяние — такое же сильное и всепоглощающее, какой была моя радость буквально десяток минут назад.

Суртаз возвращается, и я вижу, что он снял и вторую перчатку. Снова остановившись перед моим креслом, наставник поглаживает маску в области подбородка и едва заметно поворачивает голову — будто бы задумчиво что-то ищет. Наконец, он вытягивает вперед правую руку и поворачивает ее ладонью вверх. Резко, властно дергает кончиками пальцами, будто будто приманивая к себе кого-то невидимого.

Впрочем, почему невидимого-то? Этому молчаливому приказу подчиняются мои кости. Шейные позвонки взмывают вверх, останавливаются на уровне вытянутой руки и соединяются в начало позвоночного столба. К ним присоединяются грудные, поясничные, крестец и копчик. Теперь Суртаз вытягивает вперед и левую руку. Комната медленно плывет, а затем и вовсе переворачивается так, что я смотрю точно в потолок. Не знаю, лежит ли при этом мой череп на ладони Первого Некроманта, но он что-то тихо произносит, и резкая боль в затылке знаменует появление у меня позвоночника.

— Дальше — сама.

Я чувствую, как накопленная энергия потоком устремляется по новообретенным костям, и спешу направить ее в нужное русло — чтобы поддержать себя в воздухе. Это непросто — вес, рост и баланс отличаются от привычных мне, но я справляюсь. А затем делаю то, что Альд называл «зовом кости». Заклинание левитации, довеском к которому было четкое представление того, какая именно косточка нужна. Учитывая то, что мои ноги то и дело норовили осыпаться еще на заставе незадолго до отбытия в столицу, я неплохо знала, как это делается.

Так, ребро за ребром, собираю грудную клетку. Она серьезно повреждена, в левой части зияет здоровенный пролом — из всех осколков удалось присоединить лишь смежные с грудиной и позвоночником части. Та же судьба и у ключицы, лопатки и плечевой кости слева — у меня с трудом получается создать связь между самыми крупными обломками. Из-за этого левая половина моего тела скорее зеленая, чем белесая — так много магических связок понадобилось, чтобы держать все это добро хоть в сколько-то похожей на нормальное тело кучке.

Суртаз молча наблюдает за тем, как я медленно восстанавливаю свой облик.

За то время, пока я собираюсь, он уже успел натянуть перчатки обратно, но при этом ни единым жестом не показывает нетерпения или недовольства моей медлительностью. Наоборот — сидя в своем кресле и расслабленно откинувшись на спинку, он, кажется, с интересом наблюдает за происходящим.

А я запоздало осознаю, что не ощущаю того разрушительного давления ауры, которое привело к таким повреждениям моих костей. Помощь в восстановлении настолько энергозатратна для него? Или Первый Некромант сейчас вообще занят чем-то другим, а не наблюдает за мной? Или это я из него вытянула много сил, и теперь…

— Как ощущения? — внезапно спрашивает Суртаз.

— Эм-м-м… Странные.

Интересно, не читает ли он мои мысли, случаем? И, пожалуй, я поторопилась с выводами относительно того, что наставник куда-то потратил энергию. Она все еще ощущается — в его голосе и свечении ауры. Но кости не трещат и мне не больно. Что изменилось?

— В чем странность?

— Я… не чувствую вашу силу, учитель, — честно признаюсь я. — Точнее, я ее осознаю, вижу по ауре, но… Мне почему-то не больно, как было до этого. И кости не трещат.

— Что ж… Хорошо, если так, — в голосе Первого Некроманта я слышу едва уловимую нотку задумчивости. — Значит, подключение прошло удачно.

— Подключение?

— Долго объяснять. Когда-нибудь, возможно, я расскажу тебе более обстоятельно об этом… — Суртаз на пару секунд замолкает. — Но сейчас тебе достаточно знать, что моя магическая природа отличается от твоей. Ты черпаешь силы извне, пользуясь энергией, которую дает тебе окружающий мир. Я в этом не нуждаюсь.

Я чувствую, как отвисает моя челюсть, и с щелчком сцепляю зубы обратно. А еще — теряю контроль над созданием связок для тазовых костей, из-за чего они частично осыпаются, и их приходится собирать заново.

— Получается… Благодаря этому вы смогли выжить в Среднемирье, так? — осторожно интересуюсь я.

— Да, — Первый Некромант легонько кивает. — В Срединном Мире нет свободно разлитой магической энергии, к которой привыкла ты и тебе подобные. Поэтому, без подпитки от тех же артефактов, вы быстро истощаетесь. Я же — сам себе источник энергии, и это — причина испытываемых тобой неудобств.

— Но… Что изменилось сейчас? — мысль о том, что ответ очевиден, крутилась на границе моего разума. Но усталость и сосредоточение на восстановлении собственного таза не давали мне ее поймать.

— То, что ты теперь… Хм… Можно сказать, перестала быть врагом. А в ситуации, когда я сочту это целесообразным, вообще сможешь черпать мою энергию.

Хорошо, что к этому моменту я окончила сбор собственных костей, а к восстановлению ног еще не приступила.

— Это… для чего? — осторожно интересуюсь я, мысленно перебирая варианты, с чего это вдруг меня удостоили такой чести.

— Для великих свершений, конечно же, — в голосе Суртаза я слышу усмешку. — Ты неплохо перенесла подпитку, и мне теперь интересно, что из этого выйдет.

Что ж, если это какой-то его опыт, то я совершенно этим не удивлена. Альд упоминал, что любопытство — ярко выраженная черта характера Первого Некроманта. Сам же Суртаз тем временем выпрямляется в кресле и чуть склоняет голову к плечу, будто бы к чему-то прислушиваясь.

— Так, бессмертные жрецы в сборе. Одевайся и будь готова выполнять мои указания.

— Но ноги…

— На данный момент чужие кости тебе без надобности.

— То есть, вы не будете дожидаться заката?

— Нет. Не вижу смысла оттягивать неизбежное.

Интересно, что именно подразумевается под неизбежным? Но этот вопрос я оставляю при себе и молча подчиняюсь. Восстановленное тело слушается неохотно, но это все равно лучше, чем одна лишь черепушка в моем распоряжении. Стянув с кресла мантию, я накидываю ее на плечи и осторожно опускаюсь на мягкое сидение. Все-таки, сидеть без ног не очень удобно, приходится постоянно балансировать.

Капюшон, прижатый костяной короной и закрывающий голову Суртаза, чуть колышется, будто Первый Некромант слегка покачивает головой из стороны в сторону.

А мой взгляд тем временем цепляется за кости Килира на полу. Может, затолкать их под кресло? Ну, некрасиво же как-то…

Но от этих размышлений меня отвлекает потрескивание портала — не такое громкое, как во время моего появления здесь.

Все-таки, видимо, звук действительно зависит от настроек телепорта. Понятия не имею, зачем мне это знание, но пусть будет.

А личи тем временем степенно влетали в Зал Совета один за другим.

Я выпрямляю спину, стараясь казаться внушительнее. Вместо этого меня клонит в сторону, и приходится сосредоточиться не на внушительности, а на удерживании равновесия.

Теперь стала понятнее причина моей неловкости. Полученная от Суртаза энергия вела себя чуть иначе, чем обычная: она охотнее удерживалась в теле, не стремясь тут же его покинуть, но и направлять ее было куда сложнее. Впрочем, по мере расходования, она замещалась привычной энергией окружающего пространства, и странное ощущение тяжести в костях постепенно сходило на нет.

Отвлекшись от внутренних ощущений, я переключаюсь на происходящее вокруг. Судя по размеру толпы в другом конце зала, все личи уже прошли через портал. То ли почтительно, то ли настороженно замерев, они парят в воздухе и смотрят на Суртаза.

А Суртаз — на них.

В этой игре в гляделки проходит одна минута. Другая. Третья… Пятая уже кажется вечностью

Краем взгляда я наблюдаю за Первым Некромантом — он абсолютно неподвижен. Наверное, мне тоже надо бы изображать из себя статую, но именно сейчас почему-то отчаянно хочется пошевелиться. Хотя, казалось бы, моему телу этого и не нужно, но во мне то ли проснулся ли дух противоречия, то ли просто возникло желание как-то разрядить обстановку…

Но жрецы не выдерживают первыми. Примерно на пятнадцатой минуте по моим прикидкам.

Из замершей вдоль ровной стены толпы вперед выдвигается одинокая фигура. Это снова та самая жрица, которую я видела на свадьбе Мэба и Линс — единственная из своих сородичей, видевшая Суртаза повторно. Возможно, это и стало решающим фактором, мол не так страшно, что ли.

Женщина-лич медленно подлетает к пустому постаменту, где не так давно стояло окруженное магической клеткой кресло. Я замечаю, что ее темно-серая мантия удивительно похожа на мою, только расшита серебром. Впрочем, неожиданно скромно — лишь у ворота и по краям рукавов. Молитвенно сложив ладони у груди, жрица поднимается на высоту трех ступеней и, молитвенно сложив ладони у груди, неподвижно замирает — лишь мягко мерцают светло-зеленые огоньки в глазницах. А в моей голове всплывают слова Альда о нелюбви Суртаза к жрецам, а затем ощущаю, как дурное предчувствие сворачивает в узел мои отсутствующие внутренности.

Начинается.

— Ну наконец-то кто-то решился ко мне приблизиться, — зловеще произносит Первый Некромант. — Как тебя зовут… дитя мое?..

Или мне показалось, или последние два слова наставник произнес с нескрываемой издевкой. И прозвучало это настолько угрожающе, что я малодушно обрадовалась его обращению не ко мне.

Жрица что-то отвечает, но мое внимание привлекает шорох за ее спиной: остальные личи зашевелились, видимо, осознав упущенную возможность проявить себя. Глупцы… Бегите, пока можете. Ваш бог ненавидит жрецов.

— Скажи мне, почему ты решила стать жрицей?

В голосе Суртаза я слышу задумчивость. Но не тот отголосок любопытства, который проскальзывал в словах наставника при разговоре со мной. А куда более опасные, хищные нотки. Будто Первый Некромант прямо сейчас размышляет, что именно сделать со своей последовательницей.

— Я рано осиротела, жрецы взяли меня на воспитание. А когда выросла — решила, что буду нести людям надежду на ваше возвращение.

— И как, получалось?

— Не мне судить об этом, мой лорд. Я всего лишь делаю то, что велит мне долг служения вам, — скромно отвечает жрица.

Осторожная. Интересно, а она заметила, что вопрос Суртаза прозвучал в прошедшем времени? Этот не слишком заметный факт лишь укрепил мою мрачную уверенность в том, что вот-вот произойдет.

— Велит долг служения, значит… — учитель произносит эти слова с явным сарказмом. — И вера в меня наверняка придала тебе сил во время становления личем, не так ли?

— Истинно так, владыка.

— И ты готова на все, что только может потребоваться для служения мне?

С этими словами Суртаз опирается на подлокотники кресла и величественно поднимается в воздух. Жрица вскидывает голову, глядя на него. Похоже, начала подозревать неладное.

— Да, мой лорд.

Судя по восхищенной страсти, с которой прозвучал этот ответ — не начала. Мда. С другой стороны, разве у нее есть выбор?

— Что ж… — Первый Некромант медленно пересекает расстояние, отделяющее его от жрицы. — Я предлагаю тебе продемонстрировать высшую степень… служения мне…

Я запоздало понимаю, что изо всех сил вцепилась в подлокотники своего кресла. Усилием воли заставляю себя ослабить хватку. Нужно оставаться холодной и равнодушной, ведь ничего поделать в этой ситуации не могу. Не могу и не должна. Это его дело и его право. Суртаза не волнует, что личи за сотни лет успели забыть о его запрете.

Да и что скрывать, у меня была возможность убедиться: хуже живых фанатиков могут быть только могущественные и высокомерные бессмертные жрецы.

— Все, что пожелаете, владыка, — с шелестящим вздохом отвечает женщина-лич.

Первый Некромант зависает в воздухе на расстоянии вытянутой руки от жрицы, возвышаясь над ней примерно на полторы головы из-за короны. Темный плащ Суртаза частично закрывает мне обзор, поэтому я вижу лишь то, как наставник, кажется, протягивает ей руку.

А в следующую секунду раздается резкий женский вскрик, а из-за черной мантии Первого Некроманта на пару мгновений показывается край трепещущего темно-серого полотна.

Показывается — и плавно опускается вниз, устилая ступени постамента.

Вот и все. Похоже, он ее упокоил, хотя никакого магического отголоска я не ощутила. Видимо, какое-то неизвестное мне заклинание.

— Досадно, что вы, — холодно говорит Суртаз, и начавшие было волноваться личи резко затихают и замирают, чуть ли не вжимаясь стену, — забылио том, что я — не бог.

Очертания тела Первого Некроманта внезапно размываются, и он вдруг возникает перед ближайшим к себе жрецом.

— Ведь то, что простительно живым, — добавляет наставник и резко выбрасывает вперед когтистую руку, хватая лича за частично скелетированную шею, — недопустимо для бессмертных.

Я знала, что так будет. Догадывалась. Но к тому, что буквально за несколько секунд жрец просто осыпется прахом и осядет на пол кучкой ткани, оказываюсь не готова.

Меня начинает трясти. Сосредоточившись на попытке успокоиться и принять эту закономерную неизбежность, я не слышу, о чем продолжает говорить Суртаз. Лишь отстраненно замечаю, как мечутся по залу личи, наперебой что-то выкрикивая. Одни пытаются пройти через портал, другие — дать отпор или ускользнуть. Все без толку. Приближаясь к своим жертвам то медленно и неотвратимо, то с неуловимой даже для магического взгляда скоростью, Первый Некромант упокаивает каждого, кто попадается на его пути. Всего за пару минут из почти двух десятков жрецов остается всего двое.

Еще через десяток секунд — всего один. Не видно, кого именно — лич забился в угол, что-то горячо доказывая, но его Первый Некромант почему-то не спешит упокаивать. Вместо этого слышно, что Суртаз пару раз повторяет какое-то короткое слово.

Лишь когда он повторяет это слово в третий раз, я понимаю, что учитель зовет меня.

Я осторожно поднимаюсь в воздух и лечу к Суртазу, попутно отмечая, что его последняя жертва наконец-то замолчала. Или замолчал.

Потому что, приблизившись, нискольколько не удивляюсь тому, что им оказывается тот самый жрец, с которым я уже виделась утром… Как его там… Малектан, кажется, да. Я узнаю его по богато и причудливо расшитому краю капюшона — сейчас лежащего на плечах. Лич, оказывается, скелетирован не полностью.

В моей груди медленно теплеет от мстительного удовольствия. Что-то теперь он не выглядит настолько гордым и величественным, как тогда — перед воротами. Не по душе Суртазу оказалось твое служение, жрец.

— Этот жрец, — холодно произносит Первый Некромант, — утверждает, что знаком с тобой. Это так?

— Мы не знакомы, — так же ровно и бесстрастно отвечаю я. Не из злорадства, а просто потому, что не могу иначе. — Но утром встретились у ворот.

— Да-да, у ворот, — жрец быстро кивает, подхватывая мои слова, — я был занят…

— Пыткой, — мне становится противно от того, что этот бессмертный вот-вот начнет врать об обстоятельствах нашего так называемого знакомства. — Издевался над безумной девушкой.

— Она меня оскорбила.

— Каким образом? — ровно интересуется Суртаз.

— Она… Она попыталась меня подчинить. Как какого-то бродячего зомби!

— И все? — в голосе Первого Некроманта я слышу удивление.

Видимо, уверенность в своей правоте придала личу уверенности. Иначе бы чего это он вдруг так оживился и даже отлип от стены, подавшись к Суртазу?

— Это двойное неуважение — к священному статусу бессмертного и жреческому рангу! — пылко заявляет жрец. — Я не мог это проигнорировать.

— Тогда почему ты ее не убил? Раз она настолько оскорбила твое бессмертное жреческое достоинство? — с издевкой интересуется Первый Некромант.

От мысли о том, что Суртаз считает убийство адекватной реакцией на такого рода проступки, мне становится горько. Значит, соответствующее правило было введено им, а не стало плодом фантазии желающих удержаться у власти кучки бессмертных.

— Я собирался…

— Почему ты не убил ее сразу? — наставник выделяет последнее слово. — Без пыток.

— Я попытался, но ее защитил некромант. Это… меня разозлило.

— Этот некромант просил прощения и пытался объяснить… — вклиниваюсь я, но властное движение когтистой руки намекает, что мне стоит помолчать.

— И из-за этого ты решил подвергнуть живую пыткам? — участливым тоном спрашивает наставник.

— Да, владыка. Но не только из-за этого…

Жрец замолкает, то ли не решаясь говорить дальше, то ли подбирая слова для дальнейшей речи.

— Говори.

Я вижу, как жрец, подрагивая всем телом, еще на шаг приближается к Суртазу. Наверное, ему сейчас не очень комфортно. Хотя, почему — наверное? Определенно. Но мне его нисколько не жаль.

— Еще в самом начале моего служения вам, владыка, мне на глаза попался древний свиток. В нем говорилось, что боль подпитывает вас. Я выбрал этот путь и прошел его до конца в своей жизни. А когда получил благословение посмертия — воспринял его, как знак вашей благосклонности и продолжил причинять боль ради служения вам.

— Отличное оправдание собственной склонности к издевательствам над другими, — саркастически комментирует учитель это откровение.

— Я начал с себя!

— И со временем тебе это даже стало доставлять удовольствие, не так ли?

— Я был счастлив служить вам…

Суртаз издает тихий шелестящий вздох. В нем слышны усталость и безграничное терпение.

— Боль живых действительно усиливает меня, — говорит он. — Но в этом мире ее достаточно и без твоего служения. Ты зря старался.

На несколько секунд повисает тяжелая, мрачная и напряженная тишина.

— Думаю, Шиз, этот жрец — подходящий объект для закрепления навыка подпитки, — холодно добавляет Суртаз.

Что?

Я не верю тому, что слышу. Наставник хочет, чтобы я потянула силы из этого лича?

— Приступай.

Первый Некромант разворачивается и улетает прочь — к креслу на постаменте. Малектан не обращает на меня внимания — демонстративно поворачивает свое частично скелетированное лицо, глядя вслед отвергнувшему его богу.

Интересно, страшно ли ему сейчас так, как было мне утром?

— Я так плохо служил тебе, владыка, что не достоин упокоиться от твоей руки, как остальные? — в голосе жреца я слышу горечь.

Ах вот, значит, о чем ты думаешь.

— Что вместо этого стану магическим кормом для этой… этой…

Он говорит что-то еще, наверняка — оскорбительное для меня, но этих слов я уже не слышу. Презрительно-брезгливый тон лича становится той искрой, от которой в моей груди вспыхивает обжигающая нутро ярость.

Буквально на мгновение на месте Малектана мне видится другой жрец. Килир. И хотя с ним расправился Альд, воспоминания о боли, причиненной этим безжалостным мучителем мне и кто знает, скольким еще людям, нахлынули на меня обжигающим потоком и толкнули вперед. Повинуясь порыву, я бормочу заклинание разрыва. Иссохшая плоть лича разлетается в клочья, а отправленный следом сгусток энергии впечатывает его в стену. Подлетаю к жрецу и хватаю его за плечо, отправляя по руке первый энергетический импульс.

Судя по тому, что мне нисколечки не больно, защита у него никакая. Либо просто растерялся.

Отправляю второй импульс, и теперь уже чувствую сопротивление. Обратно энергия не поступает — щиты выдержали.

— Или ты будешь паинькой, или я переломаю тебе все кости по одной, — холодно сообщаю я, поднимаясь в воздух достаточно высоко, чтобы оказаться с Малектаном лицом к лицу. — Хочешь помучиться подольше?

Жрец ничего не отвечает, а о его реакции мне остается лишь догадываться. Но ощущения от отправки третьего сгустка энергии говорят сами за себя. Он сдался.

Я чувствую, как через мою руку сочится тонкий ручеек чужой энергии и постепенно гасит ярость в груди. Возникшее следом запоздалое опасение, что мне просто не хватит сил для преодоления магической защиты жреца, рассеивается — толком даже не сформировавшись.

Потому что я действительно ощущаю в себе силы стереть этого лича в порошок, если потребуется. Хотя, скорее всего, переоцениваю свои возможности. Но важно другое — жрец в это поверил. А раз так…

Я сосредотачиваюсь на том, чтобы усилить поток вливающейся в меня энергии. Лич дергается, но достаточно покрепче вцепиться в плечо — и он затихает…

…чтобы уже через пару минут осыпаться прахом через прорези в богато расшитой мантии, повисшей в моей руке.

Глава 8

Способная ученица

Я разжимаю пальцы, позволяя ткани упасть на пол. Наблюдаю за тем, как она укрывает собой прах жреца.

Казалось бы, надо ощущать ликование, радость… Ну хотя бы удовлетворение, что ли. Но вместо этого я чувствую лишь недоумение и секундное неприятное послевкусие, как от протухшей воды.

Это все? Вот так… просто?

Чужая энергия сворачивается в тугой комок где-то у основания шеи, а затем неохотно проваливается куда-то глубже. Такое чувство, будто неудачно глотнула воздуха, и из-за этого перехватило горло и защемило в груди. В попытке отвлечься от неприятных ощущений поворачиваю голову, а затем — и все тело, скользя взглядом от одной кучки одежды к другой.

Получается, Суртаз их тоже не упокаивал?..

— Ты разозлилась, — голос наставника звучит задумчиво. — Почему?

Интересно, ему действительно нужно объяснять это? Что мне просто надоело чувствовать себя слабой и никчемной, чуть ли не на каждом шагу встречая тех, кто только и пользуется возможностью напомнить об этом?

Но тут же в моих мыслях всплывают подзабытые слова Альда о том, чего Суртаз требовал от своих учеников.

— По тону было заметно, что Малектан считал меня слабой и… недостойной. А значит — он посмел сомневаться в вашем выборе, учитель.

— Ясно…

На этот раз интонация Первого Некроманта слишком неопределенная, чтобы я смогла понять — понравился ему ответ или нет. В любом случае, это же действительно было правдой, просто поданной немного с другой стороны.

— Подойди ближе.

Я замираю, засомневавшись, было ли это приказом просто приблизиться к нему или требовалось именно подойти пешком? Мало ли, вдруг это важно. Но сомнения разрешились быстро — у меня нет ног, чтобы идти, поэтому… Просто лечу к постаменту.

Чужая энергия начинает бунтовать, стремится покинуть мое тело, но усилием воли ее пока что удается сдерживать. В отместку она зудит жаждой действия в каждой моей косточке. Из-за этого даже простое заклинание полета и обеспеченное им движение вперед доставляет мне удовольствие.

Суртаз укладывает посох поперек подлокотников и то ли свешивает, то ли протягивает мне правую руку. В перчатке.

Неужели я все-таки сделала что-то не так? Уж очень мне не нравится это жест. Будто меня ожидает судьба жрецов.

Ощущая неясную тревогу, я останавливаюсь прямо перед учителем, у подножия постамента. Вне предела досягаемости руки.

— Ближе.

Похоже, избежать прикосновения не удастся. Ну, хоть напоследок почувствовала себя сильной.

Я повинуюсь приказу и подлетаю к Суртазу, останавливаясь с правой стороны, но не поднимаясь на высоту постамента. Если вытянет руку в сторону — легко достанет. Первый Некромант молча смотрит на меня сверху вниз, а затем аккуратно касается когтистыми пальцами моего подбородка. Наверное, будь я живой, то наверняка бы зажмурилась от этого прикосновения, ожидая, что вся моя энергия хлынет прочь, как речная волна во время бури. А так — просто вздрагиваю в ожидании неизбежного, но…

Ничего не произошло. Держа меня за подбородок, наставник плавно поворачивает мою голову сначала влево, потом — вправо, и… Отпускает.

— Ты назвала жреца по имени, — ровно спрашивает он. — Вы все-таки были знакомы?

— Нет, учитель. Я знаю его имя по рассказам друзей.

— Живая, за которую ты вступилась — из их числа?

— Можно сказать и так. И она действительно… не всегда понимает, что делает.

Суртаз молча кивает — я замечаю это по едва заметному движению капюшона.

— А если представить такую же ситуацию, но с не знакомым человеком? Ты бы вмешалась?

Неожиданный вопрос. Возможно, даже с подвохом. И хотя я понимала, что защитить невинного — благое дело, но Кит я хотя бы знала и представляла, на что она способна. А вот вступаться за незнакомого человека… Осознание того, что моя жажда справедливости и желание защищать слабых имеют вполне определенные границы, оказывается горьким.

— Я не знаю, учитель.

— Да или нет?

Этот ответ дается мне непросто.

— Нет, — едва слышно отвечаю я.

На этот раз Первый Некромант молчит дольше. Настолько долго, что к моей внутренней горечи присоединяется и тревога.

— Что ж, — наконец, говорит он, — по крайней мере — это честный ответ. А честность с некоторых пор я ценю куда сильнее, чем…

Суртаз неопределенно машет правой рукой, а затем подхватывает ею посох и поднимается на ноги.

— Чем что? — я позволяю себе осторожный вопрос.

— Чем доверие и подчинение, которые я требовал от всех своих учеников.

Первый Некромант замолкает и медленно спускается с постамента, направляясь к выходу из Зала Совета. Я следую за ним на расстоянии в пару шагов.

— Альд тоже меня об этом просил. Говорил, что без доверия и основанного на нем подчинения мы не сможем… нормально взаимодействовать.

— Что ж, это кое-что объясняет…

— О чем вы, учитель?

— О твоей покладистости. Я так понимаю, он немало рассказал обо мне?

— Нет. Упоминал просто от случая к случаю.

— О чем?

Суртаз останавливается перед выходом, и поутихший было проем портала завихряется снова.

— О том, что в бытность Альда вы не любили жрецов, — принялась перечислять я, — что вам противно восхваление и поклонение…

— Раздражает.

Портал уже стабилизировался, и Первый Некромант тут же шагает в него. Треск стихает, и я влетаю в проем следом.

— О чем еще он говорил? — тут же интересуется Суртаз, едва телепортационная воронка выплевывает меня на улицу.

— О том, что вы… — мне требуется пара секунд, чтобы собраться с духом и произнести следующие слова: — Настолько редко напрямую вмешивались в происходящие события, что ему казалось… Что вам все равно. Что вам интересен любой исход событий.

— Ясно.

Опять эта неопределенная интонация. Вот и как ее понимать?

Суртаз же тем временем успевает уйти вперед и застывает посреди улицы на полпути к своему дому. Перекладывает посох из левой руки в правую. Он кажется мне задумчивым, и я не знаю, следовать за ним дальше или нет.

Короткий жест освободившейся когтистой руки подсказывает — следовать. Я приближаюсь.

— Твои кости?..

— В доме Суар.

Мне почему-то кажется, что я правильно поняла, что его интересует. А следом понимаю — не кажется, так как Суртаз едва заметно кивает.

— Свяжись с родом Суар, пусть пришлют кого-то с ними. Кости должны быть здесь до наступления ночи.

Я не верю своему слуху. Неужели он решил попытаться что-то сделать с моими костями? Усилием воли сдерживаю робкую радость. Рано радоваться, Шиза, ты еще не знаешь, зачем ему твои кости.

— Да я могу и сама забрать…

Мне отчаянно не хочется признаваться в неопытности… Да практически в неумении пользоваться мыслесвязью. Мягко говоря. К этому также примешивалась досада на то, что не догадалась забрать свои вещи, когда была возможность. Ну подождал бы Суртаз минут на десять-пятнадцать дольше…

— Не можешь, — веско возражает наставник. — У тебя будет занятие поважнее.

Незаметно для меня он оказывается почти возле дома, и я спешно сокращаю расстояние между нами. Для открытия входной двери Первому Некроманту даже не потребовалось прикасаться к створке — она распахнулась сама.

— Какое? — осторожно интересуюсь я, перелетая через порог вслед за учителем, вдруг зашагавшим быстро и решительно. Будто его ждало какое-то неотложное дело.

— Поднимайся наверх, скоро узнаешь, — приказывает он.

И уходит по ступеням вниз.

Вытянув шею, я опасливо заглядываю в темную глубину подвала — ту ее часть, которая видна за пролетом лестницы. Знакомый холодок едва уловимо касается моих костей. Намек понят, и я быстро поднимаюсь вверх, на второй этаж. Пересекаю короткий коридор и оказываюсь в знакомой комнате. Она не освещена — лишь через окна пробивается дневной свет — довольно слабый, ведь солнце уже клонится к закату.

Осознав, что висеть в воздухе перед дверью как-то глупо, я подлетаю к одной из кушеток и осторожно опускаюсь на ее край.

Так, чем бы заняться до прихода Суртаза? Ах да, мыслесвязь…

Удивительно, но мыслесвязь на этот раз далась чуть легче, чем в прошлый. То ли я наконец-то правильно выполнила все необходимые действия, то ли дала о себе знать подпитка, но на создание стабильного ментального канала мне понадобилось меньше пяти минут. Ну… Наверное.

Правда, своей жертвой я выбрала Ваана. Почему-то именно его ауру мне оказалось проще всего представить.

Вопреки ожиданиям, не было ощущения ледяных пальцев, скользящих вдоль позвоночника. Просто в какой-то момент уловила слишком хорошо знакомое чувство — я в своей голове уже не одна. Оказывается, даже успела чуть подзабыть, каково это.

— Привет, ты еще у Мэба? — радостно тараторю я, все еще не до конца веря своему успеху.

Ответом мне становится отголосок удивления. Настолько слабый и мимолетный, что я и не обратила бы на него внимание, не ощущайся он настолько чужим. Как же мне этого, оказывается, не хватало.

— Да, — наконец, отвечает Ваан. — Это ты, Шиз?

— Да, я. Неживая и даже почти целая, — я сознательно стараюсь придерживать мысли и думать их чуть помедленнее, чтобы не слишком удивлять чернокнижника своей эмоциональностью.

— А я-то думаю, кто это вдруг решил выдавить мне мозги через уши… — саркастически отвечает он. — Да, я еще у Мэба. Передать ему, что с тобой все в порядке?

— Передай. А еще попроси его забрать мою сумку из комнаты. И, если тебе несложно, — добавляю в свой голос просительную интонацию, — принеси ее к дому Суртаза до ночи, — замолчав на секунду, я добавляю: — Пожа-а-алуйста.

— Ай… Давай ты не будешь так больше делать?

— Что именно?

— От твоего пожалуйста у меня чуть глаза не вытекли.

— Ой, прости. Хорошо, — покладисто соглашаюсь. — Так принесешь?

— А где дом Суртаза-то?

— Здание Зала Совета знаешь?

— Ну? — осторожно отвечает Ваан.

— Дом Суртаза — напротив него, по другую сторону улицы.

Чернокнижник молчит с полминуты, из-за чего я сначала успеваю подумать, что ментальная связь прервалась. Но далекий отголосок тревоги, пришедший с той стороны еще до того, как последовал ответ, убеждает меня в обратном. Поэтому следующей мыслью становится допущение, что Ваан просто откажется под каким-нибудь благовидным предлогом. Это было бы… нежелательно. Причем, не только из-за моих костей.

— Принесу, — наконец, коротко отвечает чернокнижник.

И тут же прерывает мыслесвязь, я даже не успеваю его поблагодарить. Пожав плечами, переключаю свое внимание на окружающее меня пространство.

Суртаза все еще нет. То ли я быстро справилась, то ли он задерживается.

Лишившись пути оттока, чужая энергия снова зудит в моих костях, побуждая чем-нибудь заняться. Вот только чем?

Я окидываю взглядом комнату и только теперь замечаю, что обстановка в ней изменилась. Кушеток все еще две, но шкафов стало явно больше. А еще — в углу рядом с крайней слева дверью обнаруживается…

Ложе с аккуратно разложенными на нем кожаными ремешками. До ужаса похожее на то, на котором я очнулась в особняке Килира.

Подавив невольную дрожь, отворачиваюсь и сосредоточенно смотрю на рунические узоры, которыми испещрена стена возле крайней справа двери. Но затаившееся в уголке ложе снова и снова притягивает к себе мой взгляд.

Суртаз не будет меня мучить.

Не будет.

Не будет же?..

Я слышу шаги за закрытой дверью. Похоже, Первый Некромант поднялся по лестнице и уже идет по коридору ко мне. Меня начинает трясти.

Дверь бесшумно открывается, Суртаз перешагивает порожек и, не говоря ни слова, проходит мимо меня к одному из шкафов. Не заметил моего состояния или сделал вид, что не заметил? В любом случае, это дает мне возможность взять себя в руки.

Совладав с дрожью, я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, что же он ищет.

— Держи, — тут же говорит учитель, не глядя протягивая мне какую-то книгу в темном переплете.

Пару секунд я решаю — подняться и взять увесистый том или использовать на него чары левитации, и пусть сам летит ко мне. А и ладно, ничего от меня не отвалится, если сама возьму. Надеюсь. Да и мало ли, вдруг книга зачарована, и наложение магии приведет к чему-нибудь нехорошему.

Я поднимаюсь в воздух и подлетаю к Суртазу ровно в тот момент, когда прислоненный к стене посох начинает падать. Учитель этого не видит — все еще роется в шкафу.

Подхватываю древко и запоздало осознаю, насколько это может быть плохой идеей.

Мое тело пронзает острая боль, подтверждая, что да — определенно плохая. Скрипнув зубами и с трудом удержав высоту, я возвращаю посох на место. И после этого обнаруживаю, что Суртаз — уже с двумя книгами в руках — повернут ко мне.

— Он… падал, — я пытаюсь объяснить произошедшее.

— Я знаю. А ты поступила очень опрометчиво.

— Я уже… поняла.

Почему-то чары речи работают с перебоями. Возможно, из-за влияния посоха. Мало ли, что он успел сделать за те секунды, пока был у меня в руках.

Издав шипящий смешок, Суртаз отпускает одну из книг, и она зависает в воздухе. Посох же, будто живой, тут же отрывается от стены и касается древком освободившейся ладони.

А я, глядя на это, чувствую себя дурой.

— Ты умеешь читать? — спрашивает учитель.

Интересно, а что будет, если я скажу — нет? Хотя нет, пожалуй, мне не интересно.

— Да, но только на всеобщем, — мгновение поколебавшись, я добавляю, — и медленно.

— Этого достаточно. Тут немного, к сожалению.

— А почему к сожалению? — мое любопытство тут как тут. Неужели мне предстоит пытка чтением, как расплата за то, что посмела трогать посох?

— Потому что я собираюсь сделать то, что еще никому не доводилось документировать.

В голосе Первого Некроманта я слышу нотку самодовольства. И это пугает.

— Что вы собираетесь сделать? — осторожно уточняю я.

— Восстановить твое тело, — спокойно отвечает Суртаз.

— А разве костоправы не…

— Я собираюсь использовать иную технику, — тон наставника становится вкрадчивым.

Похоже, действительно, пора начинать бояться. Альд упоминал склонность Первого Некроманта к экспериментам. Как правило, рискованным и опасным.

От размышлений меня отвлекают книги — сложившись в стопку, они зависают в воздухе передо мной. Подставляю ладони, и оба тома падают мне в руки.

Увесистые.

И это ощущение внезапно успокаивает меня.

А что я теряю? У меня либо будут ноги, либо нет. Если бы Суртаз хотел меня убить — у него было немало возможностей сделать это. Да хоть и буквально пару минут назад, когда я коснулась посоха.

Первый Некромант скупым жестом указывает на одну из кушеток — ту, где в прошлый раз сидел он сам. Я осторожно устраиваюсь на краешке и кладу книги рядом с собой. Верхний том тут же взмывает в воздух, повисает на уровне груди и с шелестом раскрывается примерно посередине.

— Начинай отсюда, — коготь перчатки упирается в один из абзацев, и я внутренне обмираю от вида плотных рядов мелких рун. — И до конца главы.

Заложив пальцем нужную страницу, я осторожно перелистываю ее в надежде найти заветную метку окончания главы на следующем развороте.

Вот только ее там нет. Как и еще через две страницы. И через четыре… Немного, значит? Мда. Естественно, вслух я этого не говорю.

А Суртаз тем временем скрывается за крайней слева дверью.

Книга же оказалась не такой уж и сложной. Основные трудности прошли с осознанием, что неизвестный мне автор имел свое видение очертания отдельных рун. Стоило соотнести некоторые закорючки и понять, что они обозначают одно и то же, как дело быстро пошло на лад.

Вот только с пониманием смысла написанного как-то проще не стало. Если точнее — смысла вообще тратить пергамент на такую писанину. Добрые две страницы, убористо исписанные, между прочим, были посвящены расхваливанию того, как же это хорошо и замечательно — уметь управлять энергией.

Как будто я сама этого не знаю, ага.

Эта очевидная, в общем-то вещь, описывалась с таким живым и искренним восторгом, что я невольно порадовалась за автора и его прекрасное настроение во время написания книги. Когда то же самое, но изложенное другими словами, обнаружилось на следующем развороте… Ну, мало ли, вдруг до кого-то с первого раза не дошло. Встреченное через пять-шесть страниц повторение очевидного уже вызвало раздражение.

Невольно припомнились слова Клоха о том, что не все книги одинаково полезны, и что лучший учитель — практика. Но зато я совершенно не удивилась, встретив уже знакомые формулировки еще через пару разворотов. Бегло просмотрев ровные строки с таким «неожиданным» выводом о том, как же все-таки прекрасно уметь направлять потоки энергии, я внезапно натыкаюсь на руну Суртаза и обозначение следующей главы. Судя по заглавию — в ней что-то говорится о накапливающих энергию кристаллах. Уже интереснее, но если там и дальше в том же духе… Ну нет, как-нибудь потом почитаю.

С чувством выполненного долга — и довольно громко — захлопываю книгу и откладываю ее на столик рядом с кушеткой. Благо, на нем ничего не было — на этот раз Первый Некромант решил не снимать свои артефакты.

Видимо, учитель услышал мой хлопок облегчения, потому что вернулся в комнату меньше, чем за минуту.

— Итак, — вкрадчиво говорит он, — твои выводы?

— По поводу книги? — на всякий случай уточняю я.

— Да.

Мне требуется пара секунд на то, чтобы придумать краткий, цензурный и достаточно умный ответ относительно того переливания из пустого в порожнее.

— Повторять три раза то, что и так очевидно — напрасная трата пергамента.

— Вот как… — Суртаз издает шипящий смешок. — Неужели в этой книге не нашлось ничего полезного для тебя?

Краткого размышления мне было достаточно, чтобы отрицательно покачать головой в ответ.

— О том, что можно усилить ток энергии, я и так знаю. И как это сделать — тоже.

— Откуда?

— Ну… Немного сама умела, случайно получилось как-то, вот и… — я неопределенно развожу руками. — А потом и Альд рассказал, научил меня медитировать — для восстановления сил, для выносливости…

— Хм. Похвально, что он не терял времени даром.

— Насколько я понимаю, изначально он вообще собирался захватить мое тело.

— Потому и похвально.

Не зная, как расценивать ответ Суртаза, я замолкаю. А что тут еще сказать? Впрочем, Первый Некромант не обращает на это внимание и сам продолжает говорить.

— На самом деле, то, что для тебя сейчас очевидно — почти тысячу лет назад называли, в лучшем случае, безумием, — с этими словами учитель усаживается на кушетку напротив. — Тогда было принято считать, что магическая энергия — это нечто, поддающееся контролю. Что ты можешь черпать ее в соответствии с врожденными способностями, но не более…

Суртаз замолкает и поворачивает голову к окнам. Проследив взглядом за ним, я обращаю внимание на то, что дневной свет заметно померк, но еще не стемнело. Учитель снова говорит, и его голос звучит задумчиво:

— Я показал Альдауару, что это не так. Его ошеломили открывшиеся возможности…

Смутная догадка возникает в моем разуме. Краем взгляда я скольжу по обложке отложенной книги.

— И он, в свою очередь, еще при жизни потратил немало времени и сил, чтобы донести свое знание до других магов. Верили ему не все и не сразу, конечно же. Но Альдауар сам являлся наглядным примером своей правоты, ведь его могущество возрастало настолько стремительно, что это уже никак нельзя было объяснить доселе дремавшими врожденными талантами…

— А насколько он был могущественным? — не выдерживаю я.

— Хм… Ты слышала легенду о тысяче живых мертвецов, поднятых одновременно для закрытия бреши в обороне одной пограничной заставы?

— На самом деле нет, но… Альд что-то такое упоминал. Что он в одиночку как-то стоял против бледных.

— Это правда. Он смог поднять больше тысячи зомби одним массовым заклинанием. Но при этом чуть не рассыпался сам, конечно — слишком мощный выброс энергии. На тот момент уже был личем…

Суртаз снова замолкает, и я не решаюсь прерывать это молчание своими вопросами. У меня почему-то возникает ощущение, будто пока царит эта тишина — Альд находится рядом. Но это чувство быстро проходит.

— Его способности сейчас пришлись бы очень кстати, потому что даже я не могу быть одновременно в нескольких местах.

Учитель шипяще вздыхает, и в его голосе я неожиданно слышу… Печаль? Сожаление?

О чем может сожалеть Первый Некромант? О том, что тогда не вмешался и не защитил своего действительно верного ученика? Или о том, что опоздал сейчас? Хотя, не исключено, что это просто было сожаление по поводу неспособности быть и тут, и там, и еще где-нибудь.

Суртаз продолжает смотреть в окно, и я пользуюсь моментом, чтобы перевернуть книгу лицевой стороной вверх. На потемневшей от времени кожаной обложке нет названия, есть только имя.

Альдауар Никтур Неззерак Рихс.

Удивительно. Коаттан же вроде бы стер любое упоминание Альда откуда бы то ни было. Хотя… Может, библиотеки Суртаза это не касалось? Не исключено, что к этой книге, кроме Первого Некроманта, и прикоснуться не мог все это время — мало ли, какими чарами она могла быть защищена.

Я испытываю острое желание перечитать уже виденные строки. Но прикладываю усилие и подавляю этот порыв — все равно ничего нового в них не увижу, а искать глубинный смысл… Сомнительное занятие.

— Что ж, раз с первой книгой пока что разобрались, пора заняться изучением второй, — ровно произносит Первый Некромант.

Упомянутая книга взмывает в воздух и раскрывается передо мной чуть ли не на последних страницах. Скользнув взглядом по более крупным и размашисто начертанным рунам, я в целом улавливаю смысл — говорится что-то о костях. Вот это уже интереснее.

— Здесь совсем немного, но эта информация касается непосредственно той процедуры, через которую тебе предстоит пройти.

— Восстановления костей?

— Да, можно сказать и так. В прошлом мастера кости недолюбливали эту процедуру из-за ее энергоемкости и, зачастую, непредсказуемого результата. Возможно, сейчас что-то и изменилось…

— Вряд ли. Мне приходилось чинить ребра, и костоправ был очень… недоволен. И стоило это дорого.

— Хм, то есть ты в целом представляешь, что тебе предстоит?

— В очень общих чертах. Я тогда была… куда менее внимательной. Да и с Альдом постоянно грызлись…

Я вздыхаю, вспоминая первые месяцы нашего совместного существования с подселенцем. Интересно, было бы сейчас все иначе, начни я сразу делать то, что он говорил?

Если бы, да кабы — были б не нужны гробы.

Подзабытая присказка внезапно прозвучала в моем разуме голосом второго наставника. Калир иногда так говорил, когда я начинала перебирать возможные варианты развития событий. Особенно тогда, когда правдоподобностью они не блистали.

Я подставляю руки, и книга опускается на мои ладони. Осторожно листаю — всего три страницы, действительно, немного. На них описаны способы удержания энергии в расколотых костях и принципы создания стабильных и неподвижных энергетических связях между осколками.

Не то, чтобы сложно, но очень занудно и скучно описано. Пожалуй, лучше бы я еще раз перечитала восторги Альда по поводу возможности управления энергией.

Открыв последнюю страницу, я бросаю осторожный взгляд на Суртаза. Он повернут ко мне, но не ясно, смотрит ли на меня или на стену, пол или потолок, или вообще — прозревает будущее, несомненно светлое и радостное…

— Дочитала? — тут же спрашивает наставник.

Получается, все-таки на меня смотрел.

— Да.

— Выводы?

— Ну… Я примерно поняла, как создавать неподвижные связки между осколками костей. Правда, не уверена, что смогу повторить с первого раза.

— О, у тебя будет возможность потренироваться, — саркастически отвечает Первый Некромант. — Потому что свою технику я пока что тоже ни на ком не отрабатывал. И тоже не уверен, что получится с первого раза.

— Это… — закрывая книгу и откладывая ее в сторону, я судорожно подбираю слова, при помощи которых можно было бы достаточно осторожно и почтительно выразить свой безудержный восторг по поводу откровения учителя. — Я удостоюсь чести быть первой?

— Да.

Ну… В принципе, это было понятно с самого начала, просто осторожная догадка теперь стала достоверным фактом.

— Когда должны принести кости?

— Обещали до ночи.

— Похоже, посыльный уже пришел. Встреть его и забери кости.

— Кстати… — неуверенно начинаю я, — если это тот человек, которого я просила, то через него вы говорили с нами в Последнюю Ночь.

— И?

— Собственно, Ваан тоже участвовал в стычке с Малектаном. Мы разговорились, и позже у него случилось что-то вроде… приступа прорицания. Он говорил странные вещи.

Суртаз молчит, видимо, ожидая продолжения истории. Это придает мне смелости.

— В общем, мне показалось, что вам стоит об этом знать, учитель. Ваан говорил о какой-то Бледной Матери, о Многоликом Отце, и о…

— Приведи его сюда, — резко говорит Суртаз, и я вижу, как сжимается его хватка вокруг древка посоха.

— Хорошо, учитель.

Я поднимаюсь в воздух и направляюсь к центральной двери, ведущей в коридор.

— Кто-то еще слышал его слова?

Зависнув в дверном проеме, я оглядываюсь через плечо.

— Не думаю. По крайней мере, я никого не видела.

— Хорошо, — мрачно отвечает Первый Некромант. — Иди.

Глава 9

Вестник беды

Только застыв перед входной дверью, я понимаю, что понятия не имею, как ее открывать. Через окно мне виден худощавый и чуть поникший силуэт Ваана — он стоит спиной к дому с моей сумкой на плече. Похоже, смотрит на здание Зала Совета, но судить об этом наверняка я не могу — очертания тела чернокнижника почему-то расплываются, хотя оконное стекло выглядит совершенно чистым.

И все-таки, что же делать с дверью?

Я все так же не вижу на ней ничего, что могло бы напоминать ручку или замок, поэтому не могу придумать ничего лучше, как просто прикоснуться к створке.

И это сработало!

По символам на темной двери пробегает золотистая волна, и створка бесшумно открывается внутрь. Я перелетаю через порог и вижу, что Ваан все еще стоит спиной к дому — видимо, ничего не услышав. Его аура выглядит уже чуть ярче — все-таки, пара часов отдыха в доме Мэба ему явно пошла на пользу.

— Привет еще раз, — ровно и безэмоционально говорю я, так как просто не могу иначе.

Этого все равно достаточно, чтобы чернокнижник вздрогнул, прежде чем повернуться ко мне.

— Держи, — говорит он, протягивая мне наплечную сумку на вытянутой руке.

— А поясная?..

Широкая лямка соскальзывает на мою ладонь.

— Внутри.

— Спасибо, — закинув сумку на плечо, я смещаюсь в сторону. — Проходи.

— Зачем? — хмуро спрашивает Ваан.

— Тебя хочет видеть Суртаз.

— Прямо сейчас?

— Да.

Чернокнижник вздыхает и поджимает губы. Делает неуверенный шаг к порогу.

— Думаешь, это хорошая идея?..

В голосе Ваана я слышу тревогу. Впрочем, это вполне совпадает с моими ощущениями, хоть и по несколько иному поводу.

— Хорошая или нет, отступать в любом случае уже некуда.

— И то верно…

С этими словами чернокнижник переступает через порог и вопросительно оглядывается на меня.

— Вперед и наверх, на второй этаж, — подсказываю я направление дальнейшего движения.

Ваан безропотно подчиняется, и его тихие шаги — единственный звук, раздающийся в погруженном в тишину доме. Я же, прежде чем вернуться внутрь, оглядываюсь.

Улица в пределах видимости — пуста и безлюдна. Лишь косые лучи заходящего солнца, каким-то чудом умудрившись прорваться между плотно стоящими домами, то тут, то там порождают причудливые длинные тени на каменных стенах и брусчатке. То, что должно было дарить умиротворение, почему-то вселяет тревогу.

— Шиз?

Ваан уже стоит у лестницы и недоуменно смотрит на меня.

— Все в порядке? — осторожно спрашивает он.

— Да, просто… Здесь так тихо и безлюдно, — отвечаю я, перелетая через порог.

Дверь сама захлопывается за моей спиной.

— Меня это тоже… беспокоило, — чернокнижник криво усмехается и ставит ногу на ступеньку. — Обычно это плохой знак.

— В смысле?

— Видишь такое поселение — кидай массовое упокаивание не глядя, — мрачно отвечает Ваан. — И молись Суртазу, чтобы в этот момент к тебе со спины не полз упырь.

Я качаю головой, поняв ход мысли. Действительно, в обычном поселении такое безмолвие — не просто плохой, а очень плохой знак. Впрочем, между озомбевшим поселком и этой тихой столичной улицей есть разница: зомби просто упокаиваются, а вот личи могут и в ответ чем-нибудь припечатать.

Оказавшись на втором этаже, Ваан быстро осматривается.

— Нам вперед, — подсказываю я.

— Да уж тут я других вариантов и не вижу.

Чернокнижник издает нервный смешок и делает несколько шагов к двери в конце коридора. А затем, будто вспомнив, кто именно встретит его в другой комнате, он выпрямляет спину и сразу кажется чуточку выше. Хоть я прекрасно понимаю возможные ощущения Ваана, со стороны это выглядит довольно забавно.

Почти не останавливаясь, он толкает дверь и перешагивает через порог. Зависнув в дверном проеме, я вижу, что обе кушетки пусты. Перелетев через порожек и быстро осмотревшись, убеждаюсь, что Суртаза в комнате нет. Видимо, опять зашел в какую-то из соседних.

— Присядь пока, — предлагаю я, жестом радушной хозяйки указывая на кушетку, которую негласно считала своей — рядом с ней не было столика.

Ваан пожимает плечами и занимает предложенное место. Я же, пользуясь случаем, подлетаю к все еще стоящему возле левой двери ложу. С внутренним содроганием скольжу взглядом по простым и практичным формам — никакого украшательства, внешний вид каждой детали подчинен выполняемой ею задаче.

— Это… для чего? — чернокнижник тоже обращает внимание на эту своеобразную мебель.

— Суртаз намерен восстановить мое тело, — как хорошо, что мой голос не способен выдать ощущения, которые я испытываю по этому поводу, — для этого и понадобились кости.

— А… понятно.

В голосе Ваана слышится едва уловимое облегчение. От мысли о том, что мог подумать о предназначении этого ложа, мне становится смешно. Вместе со смехом притупляется и страх — я хотя бы уже могу смотреть на эту злосчастную мебель без содрогания. Снимаю с плеча сумку и ставлю ее на отполированную деревянную поверхность горизонтально разложенного изголовья.

Дальняя от меня — крайняя справа — дверь открывается с тихим щелчком, и я слышу шорох, с которым Ваан поднимается на ноги. Поворачиваюсь на звук и вижу, как чернокнижник почтительно склоняет голову перед вернувшимся Суртазом.

— Интересно, — задумчиво говорит Первый Некромант, неторопливо проходя мимо Ваана, — я представлял тебя чуть иначе.

Чернокнижник издает что-то среднее между тихим смешком и сдавленным стоном сквозь зубы. Бедняга, как же я тебя понимаю — он прошел совсем близко, чуть ли не зацепив мантией.

Мне даже не хотелось представлять, насколько же это могло быть больно. Тем более — для живого… Хотя, как знать, может именно бессмертные острее ощущают чужое могущество. Надо будет спросить у Суртаза…

…который, тем временем, подошел ко мне и поставил в ногах кровати небольшую шкатулку. Небольшая, с мою ладонь от запястья до кончиков пальцев, она была изготовлена из темного дерева с причудливым узором из серебристых прожилок.

— Не буду тебя долго мучить, ты мне пока пригодишься живым, — учитель поворачивается к Ваану, в его голосе слышна усмешка, — поэтому всего несколько вопросов.

— Как скажете, — покорно отвечает тот. Он все еще стоит со склоненной головой, и я вижу, как с кончика тонкого носа на пол падает капелька крови.

— Посмотри на меня, — приказывает Суртаз.

Чернокнижник поднимает голову и смотрит на Первого Некроманта. Спокойно, даже немного отстраненно, что ли. Неужели уже не страшно? Впрочем, сжатые челюсти и напряженность тела подсказывают мне, что это не так. Скорее всего, боль просто вытеснила собой страх.

— Кто говорил через тебя в последний раз?

— Я не знаю, — тихо отвечает Ваан. — По ощущениям их… много.

— Они часто связываются с тобой?

— Нет. Это четвертый… или пятый раз за несколько лет… кажется.

— О чем они говорили тогда?

— Они предупреждали об очередном вторжении…

Кровь струится по лицу Ваана и скапывает с подбородка то на ворот расстегнутой курки, то на пол. Но чернокнижник не обращает на это внимание.

—…и в каждый такой раз были неожиданности.

— Поясни.

— Либо новый вид тварей… либо бледных оказывалось очень много.

— То есть, предупреждения поступали тогда, когда был риск прорыва обороны, верно?

— Да.

— Что изменилось сейчас?

— Не знаю.

— Ты помнишь слова настигшего тебя сегодня… — Суртаз неопределенно поводит рукой, затянутой в когтистую перчатку, — пророчества?

— Да.

— Ты знаешь, кем являются те, о ком в нем говорится?

— Нет.

— Что ж… — Первый Некромант замолкает на пару секунд, — думаю, пока с тебя хватит. Позже еще поговорим.

— Как скажете, — Ваан снова почтительно склоняет голову.

Или мне кажется, или за время разговора он успел неслабо так побледнеть.

— Я проведу?

Суртаз отвечает на мой вопрос едва уловимым кивком и направляется к двери рядом со мной. Чернокнижник поднимает голову и задумчиво смотрит ему вслед, будто собираясь что-то спросить, но… Суртаз скрывается за дверью раньше. И едва это происходит, как Ваан облегченно выдыхает.

Я подлетаю ближе ровно в тот момент, когда чернокнижник обессиленно опускается на край кушетки.

— Ты как?

— Я думал, меня в клочья разорвет… — шепчет он, — такое было ощущение… Когда он рядом прошел.

— Обратно хоть дойдешь?

— Да, — Ваан кивает и вдруг резко замирает, опустив взгляд в пол.

Не зная, чего ожидать на этот раз, я слежу за чернокнижником. Сначала он хмурится, а затем делает резкий вдох сквозь зубы. Переводит взгляд на меня, и в его карих глазах я вижу растерянность… и страх?

— Что случилось?

Что-то определенно случилось, уж слишком резкая смена настроения.

— Кит, — Ваан вскакивает на ноги и, пошатываясь, устремляется к двери. — Она пропала.

— Что значит — пропала? — я бросаюсь следом за чернокнижником, который с удивительной для своего состояния прытью помчался по коридору.

— А что это по-твоему может означать? — последовал резкий ответ. — Такое уже бывало… — заскользив на ступеньке, Ваан цепляется за поручень, чтобы не скатиться кубарем вниз. — Но ее быстро находили. Сейчас же… Линс сказала, что перерыли весь дом и…

Линс сказала? Так то была мыслесвязь, значит.

Слетая по лестнице вслед за чернокнижником, я судорожно перебираю варианты, куда могла бы отправиться безумная немая девушка, оказавшись в незнакомом месте… И кого при этом встретить.

От мысли о том, что Кит может столкнуться с каким-нибудь личем и повторить свой любимый трюк с попыткой подчинения, мне становится не по себе. Хоть бы она недалеко ушла.

Ваан же тем временем резко останавливается перед закрытой дверью. Прикасается к ней, но руны на створке остаются темными и безжизненными. Чернокнижник быстро оглядывается на меня, и я протискиваюсь к двери мимо него. Секунда ожидания после прикосновения, и она послушно распахивается, выпуская нас на улицу.

— Может, я могу чем-то…

— Нет, не надо, поищем сами, — прерывает меня Ваан, — а если не найдем…

Он отирает кровь с лица рукавом, вздыхает и отворачивается, глядя на все такую же тихую и безлюдную улицу. Только уже погруженную в сумерки — даже окна здания Зала Совета не светились, что уж говорить об остальных.

—…то Милех свернет мне шею и будет прав, — с невеселым смешком добавляет чернокнижник.

— Что ж… тогда удачных поисков, — внезапно я чувствую себя виноватой. В голове бьется мысль о том, что Кит не убежала бы, оставайся Ваан в доме Мэба.

— Спасибо, — глухо отвечает парень и растворяется в сгущающихся сумерках.

А я застываю на пороге, разрываясь между желанием присоединиться к поискам и необходимостью возвращаться на второй этаж, к ожидающему наставнику. Не то, чтобы мне не хотелось восстановить свои ноги, но… Неопределенность предстоящего процесса и нараставшее чувство причастности к случившейся беде подталкивали меня пуститься вслед за чернокнижником.

Так, Шиза, успокойся. Ваан же сказал, что твоя помощь не нужна? Сказал. Тебе охота потом объяснять Суртазу причину своей отлучки накануне важного эксперимента? Нет. Даже если допустить, что он вообще даст такую возможность.

Вот и все.

Придя к такому выводу, я перелетаю через порог, и дверь снова закрывается без моего в этом участия. Меньше минуты мне потребовалось, чтобы пересечь коридор, подняться по лестнице, решительно преодолеть остаток расстояния до двери, открыть ее и увидеть…

Что в центре комнаты уже стоит ложе с приставленным в изголовье высоким столиком. На нем — моя сумка и уже знакомая шкатулка. Кушетки отставлены к стене. Суртаз стоит у окна спиной ко мне.

— Что-то случилось? — ровно спрашивает он.

— Пропала девушка, которую я утром не дала убить.

— Вот как… И ты не ушла ее искать?

— Ваан решил, что моя помощь не нужна.

По тому, как легонько качнулась костяная корона, я поняла, что Первый Некромант слегка кивнул. Понятия не имею, о чем он подумал при этом, но раз больше вопросов не было, значит, мои ответы его устроили, наверное.

— Достань кости, оставь их на столе, сама — раздевайся и ложись, — приказывает он.

Ну вот, начинается. Я подлетаю к сумке и трясущимися руками пытаюсь расстегнуть застежки. Они не поддаются, и мне требуется добрый десяток секунд, чтобы подчинить свои пальцы и заставить их делать то, что нужно.

— Ты можешь повторить дословно, что сказал этот… Ваан? В своем пророчестве.

Я замерла над расстегнутой, но еще не раскрытой сумкой. Это попытка меня отвлечь от мыслей о предстоящей процедуре, что ли? Впрочем, с чего бы вдруг?

— Думаю, да.

Вот бы мне на самом деле такую уверенность, какая прозвучала в моем голосе. Впрочем, судорожные попытки припомнить картину произошедшего в рощице действительно быстро вытесняют страх из моего сознания.

— Он сказал… Точнее, они сказали, — медленно говорю я, — что Бледная Мать ищет своего раба и господина, Многоликого Отца, ушедшего… м-м-м… Да, ушедшего тропой мертвецов и расколовшего мир. И что дни этого мира подойдут к концу, когда они встретятся, — помолчав пару секунд, добавляю, — кажется, так. И еще сказали — нельзя допустить.

— Их встречу, я так понимаю?

Суртаз поворачивается. Его руки скрещены на груди, без перчаток.

— Не знаю, учитель. Просто повторили — нельзя допустить, нельзя допустить.

— Раз уж встреча Бледной Матери и Многоликого Отца грозит этому миру катастрофой, то допускать такое явно нежелательно, — задумчиво говорит Первый Некромант и направляется ко мне.

Видя это, я торопливо запускаю руку в сумку и нащупываю узелок с костями. Но вытащить на ощупь не получается — мешает лежащая сверху поясная сумка.

Остановившись рядом со мной, Суртаз терпеливо ждет. Ощущая отчаянную неловкость, я решаю дать волю своему любопытству — лишь бы не выуживать злополучный узелок из зачарованных недр сумки в полном молчании.

— А кто такая Бледная Мать?

— Хм… Насколько я смог понять, она руководит бледными и, скорее всего, участвует в их создании. Очень могущественное существо.

— Но вы же сильнее ее? — вырывается у меня прежде, чем я понимаю, каким по-детски наивным может он показаться Суртазу.

В подтверждение этой мысли Первый Некромант издает шипящий смешок. Но его ответ меня ошарашивает.

— Не уверен, честно говоря.

Я понимаю, что прямо-таки совсем не хочу представлять существо, которое было бы могущественнее Суртаза. Особенно учитывая то, какими были «детки» этой Бледной Матери, если уж связывать ее прозвище с возможным родом занятий.

— А Многоликий Отец?..

— Я не знаю, кто это, — сухо отвечает Первый Некромант. — Есть некоторые догадки, но пока ничего определенного.

Изменившийся тон учителя ясно дает понять, что дальнейшие расспросы стоит прекратить. Ладно-ладно, я — понятливая. Да и узел, стягивающий края ткани, завязан настолько крепко, что попытки его развязать занимают все мое внимание.

По крайней мере, до тех пор, пока он не стал развязываться сам. Похоже, терпение Суртаза иссякло, и он решил взять дело в свои руки. Освобожденная горка из костяного крошева медленно расползается в стороны.

— Но если верить словам о том, что Бледная Мать намерена искать этого Многоликого Отца… — неожиданно добавляет учитель, — как бы он не находился в каком-то из миров Кольца…

От неожиданности я щелкаю челюстью и замираю, глядя на Первого Некроманта. Интересно, и как тогда его искать? Но задавать этот вопрос не рискнула: если учитель не знает, кто такой Многоликий Отец, то вряд ли сможет сходу прикинуть, как его вообще искать. А раздражать его лишний раз в преддверии эксперимента — сомнительная идея. Уж что я успела понять во время нашего разговора совершенно отчетливо — Суртаз не любит чего-то не знать. Альд и в этом был на него похож.

Наставник же тем временем берет ремешки и встряхивает их, расправляя спутавшиеся кожаные полосы.

— Раздевайся и ложись.

Я подчиняюсь приказу с мыслью о том, кем же все-таки может быть Многоликий Отец. И при взгляде на Суртаза понимаю, что в своих размышлениях, похоже, зашла как-то уж слишком далеко.

Первый Некромант пришел уже после раскола нашего мира…

…если верить летописям и Альду.

Глава 10

Мастер кости

Суртаз не слишком быстро, но сноровисто привязывает меня к ложу кожаными ремешками. Как и мне, отсутствие какого бы то ни было источника света ему совершенно не мешает — одно из многочисленных удобств магического зрения. Он начинает с рук, обездвиживая их в трех местах — предплечьях, локтях и кистях. Затем наступает очередь позвоночника — на уровне поясницы, грудины и чуть выше ключиц. Продевание ремешка сквозь ребра отдается внутри чем-то вроде покалывающей щекотки. Последней он привязывает голову — кожаная полоска ложится поперек моего лба.

Верхняя половина ложа чуть приподнята, поэтому мне неплохо видно происходящее.

Наблюдая за этим — по мере возможности — я невольно сравниваю свои ощущения с тем, что я чувствовала в схожей ситуации в присутствии Килира. В отличие от покойного жреца, Первый Некромант если и прикасался ко мне, то делал это как-то… Деликатно, что ли, и при этом — не более необходимого для надежной фиксации моей скелетированной тушки. Соответственно, и сопутствовавшие этому ощущения были совершенно иными. Даже страх и беспокойство отступили при виде спокойных и выверенных движений наставника, вселявших надежду в то, что он все-таки знает, что собирается делать.

— Итак, раз ты знаешь, как оперировать энергией, от тебя потребуются две вещи… — Суртаз произносит эти слова, находясь где-то в изголовье, и при этом было слышно, что он перемещается. — Первая: не допускай перегрузки и сопутствующей ей потери контроля над телом…

Знать бы еще, как это делать. Перегрузка-то может быть как из-за перерасхода энергии, так и из-за слишком стремительного ее прохождения через мое тело. Получается — нужно следить за этим и регулировать по необходимости…

И когда я успела стать такой умной-то?

— Вторая, — тем временем продолжает Первый Некромант, — чтобы я ни делал — не дергайся и не пытайся мне помешать.

А вот это уже настораживает. Неужели грядущая процедура настолько… экспериментальная, что об этом приходится предупреждать заранее?

— А будет повод дергаться? — я не выдерживаю и издаю тихий смешок. Это все, чем я могу выразить ворочающийся в груди комок страха, тревоги и напряженного ожидания… неизвестно чего.

— Да, — ровно отвечает наставник и появляется в пределах видимости, держа в скелетированных руках узкий и высокий сундучок. — Я крепко тебя привязал, но… Мало ли что может случиться. Поэтому будь сосредоточена на сохранении неподвижности.

Отлично. Просто замечательно. От последней фразы мне тут же захотелось пошевелиться.

Тем временем Суртаз ставит в изножье ложа сундучок и снова скрывается из виду.

— А теперь сосредоточься. Я начинаю.

Я не успеваю ничего ответить — вслед за словами Первого Некроманта раздается тихий металлический звон. Будто кто-то задел тонкую цепочку. Затем раздается легкий шорох — скорее даже шелест, будто от быстрого перелистывания страниц. Снова мелодичный звон тонких звеньев. Едва он стихает, как раздается щелчок и приглушенный стук.

Как и было приказано, я сосредотачиваюсь на том, чтобы оставаться неподвижной. И слежу за своими ощущениями. А сложновато, все-таки, делать и то, и другое одновременно.

Краем взгляда замечаю, что Суртаз подходит ко мне слева и что-то кладет на мой лоб, сопровождая это действие размеренным шипящим речитативом на священном языке. Продолжая вещать что-то совершенно мне непонятное, наставник ненадолго отходит, а затем снова возвращается и протягивает руку к моей грудине. На этот раз я вижу, что он кладет — небольшой кристалл, размером — с фалангу моего пальца. Прозрачный, будто вода в горной реке, он наливается холодной зеленью, как только касается моей грудины.

Окрасившись в цвет моей ауры, камень мягко мерцает, и я ощущаю жжение в области лба и грудины.

Суртаз продолжает что-то произносить на священном языке, но его размеренно-монотонная речь обретает властные нотки. В его голосе слышится приказ. Жжение усиливается, и я чувствую, как затаившаяся глубоко внутри энергия, почерпнутая от Малектана, устремляется в нижнюю часть моего тела. Ощущения — не из приятных, будто в позвоночник от поясницы и ниже вонзаются раскаленные иглы.

От неожиданности я дергаюсь и слышу, как трещат ремешки на моем позвоночнике. И не успеваю подумать о том, как долго они выдержат, как наступает другая напасть — начинают подрагивать руки. Предательская мелкая дрожь охватывает сначала кончики пальцев, затем не зафиксированные пястные кости, перекидывается на крепко — пока что — привязанные запястья, устремляется к локтю.

А затем на меня накатывает всепоглощающая слабость. Настолько неожиданная, что я едва успеваю потянуть немного энергии из окружающего пространства, чтобы компенсировать внезапный отток и просто-напросто не рассыпаться.

Кристалл на моей груди разгорается все ярче. Он уже не мерцает, а светится ровной холодной зеленью, чем привлекает мое внимание. Помогает унять дрожь.

И едва мои руки перестают дрожать, как я понимаю, что Первый Некромант молчит. Слышно лишь шелест и сухое похрустывание, будто… Будто он перебирает мои кости.

Неужели скоро все закончится?

Похоже на то, потому что Суртаз появляется в видимой мне области, держа в руках знакомый узелок — оказывается, учитель только завязал его обратно. Чтобы не растерять мелкие осколки, видимо. Вот только развязывать ткань обратно он почему-то не спешит. Вместо этого Первый Некромант откладывает узелок в сторону и откидывает крышку сундука. Мне не видно, что там внутри, но эта штука явно зачарована на повышенную вместительность — рука наставника скрывается в ней чуть ли не полностью.

Новая волна слабости накатывает на меня, но в этот раз я справляюсь легче и быстрее обычного. Кристалл на моей груди сияет настолько ярко, что будь мое зрение обычным — я бы его уже наверняка лишилась. И сквозь это призрачное холодное свечение мне видно, что Суртаз достает из сундучка несколько склянок и квадратную плоскую коробку примерно с две моих ладони шириной. Одну склянку — высокую и узким донышком — он осторожно ставит на край ложа. Вторую же — низкую, пузатую и явно побольше объемом, чем первая — откупоривает. Ну как, откупоривает… Отламывает горлышко вместе с пробкой или чем там оно было закупорено.

Даже сквозь холодное сияние я вижу дымок, поваливший из глубины открытого сосуда. Суртаз переворачивает склянку и плавным широким движением расплескивает содержимое по тому месту, где по логике должны были находиться мои ноги.

Мои тазовые кости взрываются болью, когда жидкость попадает на них. Эта вспышка едва не стоит мне концентрации, а остатки сил приходится потратить на то, чтобы остаться неподвижной и не закричать.

И все же, боль быстро проходит. Но вместо этого теряется четкость зрения — глаза будто заволакивает голубовато-зеленая пелена, и сквозь нее я вижу, как Первый Некромант открывает плоскую коробку и достает из нее нож со странно изогнутым матово-черным лезвием. Мне требуется несколько секунд, чтобы осознать, на что похожа эта вещь. На серп.

Расширявшееся к гладкой деревянной рукояти лезвие было похоже на сильно вытянутый и сплющенный полукруг, а тонкий кончик изгибался в подобии крюка. Явно что-то ритуальное. Менее практичную вещь для использования в быту, наверное, было бы сложно придумать.

Ритуальное или… пыточное.

От этой мысли мне становится не по себе, но очередная волна слабости накатывает как нельзя вовремя — я удачно отвлекаюсь от своей тревоги, все свое внимание переключив на попытку восполнить силы. Она оказывается удачной, зрение полностью восстанавливается.

Хотя меня совершенно не радует увиденная картина.

Суртаз кладет левую ладонь на мой и без того не слишком подвижный таз, а правой прижимает крючкообразный конец лезвия к позвоночнику чуть-чуть ниже того места, где его удерживает кожаный ремешок.

Из последних сил я сдерживаю дрожь, понимая, что сейчас произойдет.

Одним точным и аккуратным движением Суртаз разрезает магические связки между моими позвонками. Крючкообразная форма кончика лезвия подходит для этого как никакая другая. По моему телу прокатывается боль — возникнув мучительной вспышкой в пояснице, она набирает силу и поднимается вверх, чтобы схлынуть и поутихнуть уже на уровне груди. Меня ощутимо трясет, и я ничего не могу с этим поделать.

Не рассыпаться бы…

И все же, это не ощущается пыткой. По крайней мере, пока что.

Кристалл на груди внезапно меркнет. Учитель скороговоркой и раздраженно, как мне кажется, произносит что-то на священном языке. Лоб почему-то начинает жечь.

Суртаз хватает склянку с отломанным горлышком и запускает в нее скелетированный палец. Когда он его вытаскивает, я вижу, что желтоватая кость испачкана чем-то темным и вязким. Пока я пытаюсь представить, что бы это могло быть, наставник уже чертит этой жидкостью какие-то символы на моей грудине — вокруг кристалла.

Лоб жжет все сильнее, до боли. Я понимаю, что это ощущение сосредоточено там, где лежит первый кристалл или что там положил учитель. Неужели что-то пошло не так?

Как бы то ни было, дрожь прошла, слабость все еще накатывала на меня волнами, но мне неплохо удавалось с ней справляться. Тревожило лишь отсутствие у меня таза, как такового, и назойливое, мешающее связно думать жжение в области лба.

Первый Некромант тем временем продолжал пачкать меня темной жижей из склянки. Мало того, чем дольше она находилась на моих костях, тем сильнее во мне нарастало отвращение к этому странному веществу. Что-то оно мне напоминало, но что?..

Шипящий шепот Суртаза внезапно обрывается. Я едва удерживаюсь от соблазна спросить, что случилось, так как в последний момент понимаю — отказало заклинание слуха. Потому что влажный шорох, сопровождавший прикосновения наставника к моим костям тоже не слышно. Восстанавливать чары я не решаюсь — для этого придется отвлечься от сосредоточенного наблюдения за собственным состоянием и тем, что со мной делает Первый Некромант.

Перестав выводить на мне рунические узоры, Суртаз переключает свое внимание на узелок с костями. Аккуратно берет его и кладет на испачканную темной жижей часть стола, развязывает края ткани и… Уходит из поля моего зрения.

Лишившись слуха, я понятия не имею, чем он занимается и куда вообще отошел. Секунды, минуты или даже часы ожидания тянутся бесконечно долго наедине с моими мыслями — сумбурными, путанными, обожженными не прекращающейся болью в области лба. В какой-то момент она становится настолько сильной, что в моей черепушке не остается ничего, кроме трех мыслей, следующих друг за другом по кругу.

Не двигаться. Не говорить. Не рассыпаться. Не двигаться. Не говорить. Не…

Суртаз снова рядом со мной, и в его руках какие-то мелкие косточки. Целые, беленькие, красивые. Мне хочется спросить, зачем они, но я помню о приказе молчать. Поэтому просто наблюдаю за тем, как учитель кладет их поверх костяного крошева на ткани. Затем он осторожно откупоривает узкую и высокую склянку и выливает ее содержимое прямо на кучу костей. Поднявшийся над ней дымок вызывает у меня невольный вопрос: что же Суртаз все-таки туда вылил? И, что еще важнее — какой результат это даст?

Но понаблюдать за дальнейшими действиями наставника мне не суждено — отказывает зрение. И если отсутствие слуха пошло мне скорее на пользу — уж слишком зловеще звучали слова древнего священного языка — то невозможность увидеть происходящее лишает меня остатков самообладания. Паническая попытка потянуть энергию ни к чему не приводит — боль уже не просто прожигает лоб насквозь, а охватывает мою голову раскаленным венцом. Из-за этого я едва не рассыпаюсь. Впрочем, это не слишком мне помогло, вторая попытка также ни к чему не приводит. Все, что у меня осталось — малюсенький резерв энергии, которого хватит совсем ненадолго на поддержание целостности тела.

Не знаю, сколько прошло времени. Не уверена, что смогла бы как-то его отсчитать, беззвучно крича в этой удушающей тишине и кромешной тьме. Но в какой-то момент боль тоже исчезла. И это может означать одно из двух: либо я все-таки рассыпалась, либо все наконец-то закончилось. Впрочем, одно не исключает другое. Вопрос только в последовательности этих событий и полученном результате.

Едва я думаю об этом, как на сквозь кромешную тьму медленно проступает тусклая серость раннего утра. Я вижу потолок с мягко мерцающими на нем золотистыми символами. Судя по углу зрения — изголовье ложа установлено горизонтально, поэтому мне сложно увидеть, что с моим телом. И пошевелиться не могу. Состояние, похожее на то, когда все мое тело состояло из черепа, а остальные кости валялись вокруг.

Издалека — гулко и искаженно — слышится звук, похожий на чьи-то шаги.

И чьими же они могут быть, Шиза?

Почему-то этот вкрадчиво-саркастичный вопрос звучит в моей голове голосом Альда. И я ловлю себя на одной неожиданной мысли… Не останься ни одного подтверждения существования этого человека в прошлом, то сейчас было бы самое время подумать: а не придумала ли я этого человека? Вдруг, погибнув и каким-то образом умудрившись стать личем, я повредилась разумом настолько, что события последнего десятка месяцев произошли просто в моей голове?

Да ну, бред какой-то. Шиза, угомонись, а то точно сойдешь с ума.

Краем взгляда я замечаю скользнувшую рядом тень — надо мной склоняется Суртаз. Несколько секунд он просто смотрит на меня, а затем снова отходит. Угол обзора меняется — наставник приподнимает изголовье.

Оказывается, мое тело все еще держится в кучке. Выходит, я все-таки не рассыпалась? Впрочем, у меня еще есть возможность исправить это недоразумение — магические связки между костями светятся настолько слабо, будто вот-вот разрушатся. Кристалл все еще лежит на грудине, но вокруг него — никаких следов той жидкости, которую учитель на меня наносил. Я скольжу взглядом дальше и вижу…

Свои ноги. Вместе с отделенным тазом и частью позвоночника, на ровной деревянной поверхности аккуратно разложены кости ног. Они не соединены магическими связками, но зато целые. Целехонькие!

Я поддаюсь охватившей меня радости и пытаюсь поблагодарить наставника. С предсказуемо неудачным результатом. Вместо этого мне удается лишь пощелкать нижней челюстью.

— Спокойно, не торопись. Успеешь еще поделиться впечатлениями, — голос Суртаза все еще искажен, но чары слуха восстановились достаточно для того, чтобы я уловила в голосе Первого Некроманта самодовольные нотки. — Твои кости действительно удалось восстановить, но связывать их придется иначе, чем ты привыкла.

Очередной урок? Да что угодно, лишь бы поскорее получить целое тело! Желательно без боли, конечно, но…

— А пока набери столько энергии, сколько сможешь. Она тебе понадобится, чтобы предотвратить перегрузку.

Перегрузку? Хм… Ну ладно. Суртазу виднее, насколько сложным будет создание связок между костями.

И едва я настраиваюсь на восстановление сил, как учитель протягивает руку и снимает кристалл с моей грудины. Вот только чувствуется это так, будто он отломал прозрачный камешек вместе с куском кости. Но нет худа без добра: вместе с болью возвращается ощущение, что тело у меня все-таки есть.

— О, я же тебя не предупредил… — задумчиво говорит Первый Некромант. — Отделение стабилизационных кристаллов — довольно болезненная процедура…

Ну спасибо, очень своевременное предупреждение. Интересно, снятие кристалла со лба будет напоминать отрывание головы?

Все-таки, хорошо, что чары речи еще не восстановились…

В момент отделения кристалла от моей черепушки я почти рассыпалась. Это было настолько больно и отвратительно, что моя секундная растерянность стоила мне всех тех крох энергии, которые до этого удалось собрать. И это мы еще даже до создания связок не дошли.

К счастью, ощущение колючих щупалец, запущенных через глазницу в черепную коробку и выдранных оттуда вместе с кусками костей, быстро проходит. Суртаз даже не успевает вернуться к тому моменту, как я снова приступаю к восстановлению сил. Удивительно, но без камней этот процесс идет куда легче и быстрее. Интересно, зачем нужны эти штуки… как их там? Стабилизационные кристаллы, да. Попробовать спросить, что ли…

— А зачем были нужны эти кристаллы? — любопытство придает мне сил для восстановления работы чар речи и решимости для того, чтобы заговорить.

— Чтобы ты не рассыпалась.

Ответ звучит рассеянно, будто Первый Некромант чем-то занят в изголовье моего ложа. А я испытываю покалывающее ребра разочарование: получается, мне можно было и не концентрироваться на поддержании целостной формы?

— А зачем тогда?..

— Мне нужно было узнать предел твоей выносливости. Потому что кости ног придется связывать без подстраховки…

— И… какой у меня предел?

— Удовлетворительный.

В голосе Суртаза я не слышу разочарования, и это не может не радовать. Похвала была бы, конечно, приятнее, но раз хвалить не за что, то хоть так…

Сама же я теперь испытываю желание оправдаться: мол могу лучше, просто сейчас слишком уставшая и вообще — слишком много событий за эту пару дней… Но благоразумие побеждает, поэтому я просто сосредотачиваюсь на восстановлении сил — в конце-концов, у меня в кои-то веки ничего не болит. Надо пользоваться моментом.

Вот только время, похоже, вышло. Учитель снова подходит ко мне, на этот раз — без каких-либо шкатулок, сундучков и прочих подозрительных предметов.

— Если сейчас все пройдет, как надо, и ты совладаешь со своим обновленным телом, то помощь мастеров кости в будущем тебе больше не понадобятся.

— Даже так…

— Даже так, — в голосе Суртаза слышна усмешка. — А если захочешь, то и другим сможешь помогать.

А вот это уже интересно. Правда личей, которым при случае я захотела бы помочь при случае, не так уж и много.

— Так а что делать-то? — меня охватывает нетерпение.

— Для начала, тебе стоит понять, что было сделано с костями…

Ладно, лекция — так лекция. Заодно немного силы восстановлю, что ли.

— За сотни лет пребывания в Срединном мире мне выпало достаточно возможностей понаблюдать за бледными. Их магия отличается от вашей… и от моей, но некоторые методы восстановления тел показались мне интересными.

Беспокойная, тревожная мысль бьется в отдаленном закутке моего разума, но я слишком сосредоточена на словах Суртаза, чтобы пытаться понять ее суть.

— В частности, они виртуозно обращаются с мертвой плотью и способны придавать ей любую форму.

Первый Некромант замолкает и проводит кончиками скелетированных пальцев по бедренной кости моей левой ноги. Удивительно, но в этом прикосновении я не улавливаю ничего… тревожащего. Возможно, потому, что таз и кости ног все еще отделены от моего тела. Но куда более вероятной причиной этого является сам характер движений Суртаза — точных и сдержанных. Всего лишь проверка качества выполненной работы. Отлично выполненной работы, насколько я могла видеть в своем положении — на бедренной кости не было ни единой трещины или скола.

— Исходя из своих наблюдений, я сделал определенные выводы, а затем… Запасся необходимыми ингредиентами.

Наблюдение за бледными тварями. Выводы. Ингредиенты. В моем разуме формируется понимание, чем могла быть та темная жидкость в пузырьках.

— Это было непросто. Химера — опасный противник…

Я невольно вспоминаю синюшно-бледное женское тело в окружении омерзительных щупалец.

— Опасный даже для вас?

— Даже для меня, — спокойно отвечает Суртаз. — Так как обладает человеческим разумом, но очень… искаженным и оттого — иногда нелогичным и непредсказуемым. А еще химера всегда передвигается со свитой. Но важно не это…

Первый Некромант снова замолкает и поправляет какую-то из мелких косточек моих стоп. Какую именно — мне толком не видно. Да и я каким-то чутьем ощущаю, что там и поправлять ничего не нужно. Учитель почему-то тянет время… Будь на его месте кто-то другой, то мне бы наверняка показалось, что он не решается сказать что-то очень важное. Но чтобы Суртаз в чем-то сомневался? Да ну…

— А что важно? — мое нетерпение усиливается, поэтому я решаю все-таки чуточку ускорить лекцию.

— То, что кровь химеры способна восстанавливать даже мертвую плоть.

Мне вспоминаются слова Альда, сказанные тогда же, когда я видела эту тварь умирающей в паре шагов от меня.

— Альд говорил, что химеры очень живучи. Получается, причина — в их крови?

— Не только в ней, но я сейчас не об этом, — учитель делает паузу и вкрадчиво интересуется: — Надеюсь, ты уже догадалась, что я использовал ее для восстановления твоих костей?..

Вопрос повисает в воздухе. Ха, да уж сложно было не догадаться-то. Но отвечаю я коротко и сдержанно.

— Да.

— И каковы твои мысли по этому поводу?

— Ну…

Мне требуется несколько секунд, чтобы быстро проанализировать свои ощущения. Предвкушение, любопытство и… Все. Никакого возмущения, отвращения или чего-то подобного. Конечно, где-то на задворках моего разума вьется тревожная мысль о том, какими могут быть последствия такого восстановления костей, но пока что мне удается от нее отмахнуться. Вряд ли Суртаз это не предусмотрел.

— Это неожиданно и… любопытно, — неуверенно добавляю я. — Но как вы умудрились сохранить кровь? Бледные же разлагаются, как только…

Наставник неожиданно начинает смеяться. Этот тихий, похожий на выдох, шипящий звук заставляет меня замолчать хотя бы потому, что в нем слышится… радость? Нет, не так. В нем звучит одобрение с едва уловимой ноткой облегчения.

— Меня воодушевляет твоя любознательность и открытость новым знаниям. Альдауару повезло, что в месте его заточения оказалась именно ты, а не кто-то другой.

— Он при любом удобном поводе давал мне понять, что так не считает.

— Не исключено, что он действительно считал иначе… — тон Суртаза становится сухим и сдержанным. — Но самой ситуации это не меняет.

С этими словами Первый Некромант деловито проверяет ремешки, продолжающие притягивать мои кости к деревянному ложу. Удивительно, ни один не разболтался даже. Как вариант, пока я была в условной отключке, учитель успел их подтянуть, вот только сомневаюсь, что ему охота было этим заниматься.

— Что ж, раз ты спокойно воспринимаешь использование… таких специфических ингредиентов, это серьезно облегчит процесс создания связок.

Изголовье моего ложа поднимается еще чуть выше, и мне становится хорошо видно все разложенные на второй половине кости. Только теперь я замечаю, что они в полном комплекте. Абсолютно полном — до малейших фаланг мизинчиков. Выходит, в дело действительно пошли и те, чужие кости. Интересно, будут ли они ощущаться, как собственные?

— А теперь сосредоточься и постарайся сразу запомнить правильную последовательность действий…

Когда Альд привязывал кости Килира к моим — прокатившаяся тогда по моему телу волна боли напоминала ощущения от ушибленного мизинца, на который кто-то наступил. Когда Суртаз вернул всего один мой позвонок на место, попутно что-то шипя на священном языке, я поняла, что можно испытать, если бы на этот — уже ушибленный и оттоптанный — многострадальный мизинец плеснули бы еще и крутым кипятком.

От этого сравнения мне становится смешно. Настолько безудержно, что даже Первый Некромант замолкает, ожидая, пока я отсмеюсь.

— Простите, что помешала.

— Необычная реакция, — задумчиво говорит учитель. — Что-то не так?

— Очень больно.

— Это я понял. Поэтому твоя реакция мне и показалась необычной.

— Сейчас уже легче. Повторите, пожалуйста, что вы там говорили? А то я не запомнила.

— Сумей ты запомнить это с первого раза — Альдауар бы тебя возненавидел…

Я смогла запомнить заклинание с пятого раза. Повторить в нужном темпе и без ошибок — с восьмого. Суртаз оказался неожиданно терпеливым и спокойным учителем — жаль, что как раз эту его черту Альд не перенял. Ну а радость от собственноручно привязанного к позвоночнику копчика оказалась настолько яркой и всеобъемлющей, что я поймала себя на мысли, насколько это подзабытое чувство. И оно было настолько мощным, что даже сопровождавшая эту процедуру боль отошла на задний план.

Все шло гладко до тех пор, пока дело не дошло до восстановленных костей. Ощущения изменились.

— Учитель, а это нормально, что она как-то странно ощущается? — осторожно интересуюсь я, глядя на свежепривязанную бедренную кость.

— Поясни.

Голос Суртаза раздается из дальнего угла комнаты. Убедившись, что заклинание мне наконец-то подчинилось, он начал было что-то искать в одном из угловых шкафов, но стоит мне задать вопрос, как отвлекается от своего увлекательного занятия и поворачивается в мою сторону.

— Она будто… онемевшая, — мне приходится тщательно подбирать слова, потому что достоверно описать свои ощущения оказывается неожиданно трудно. — Когда долго-долго сидишь, а потом встаешь и вроде бы чувствуешь ногу, можешь ею шевелить, но ощущение, что она какая-то… чужая.

— Пройдет. Думаю, это не более, чем память кости.

— Что это значит?

— Можно сказать, твои кости помнят, что были необратимо повреждены. А теперь — снова целые. Нужно время, чтобы их структура стабилизировалась, и так как его прошло совсем немного с момента восстановления, придется потерпеть.

С этими словами Суртаз снова отворачивается к шкафу. Что ж, если это пройдет — то хорошо. А не пройдет… Ну, лучше так, чем вообще без ног. Наверное.

После присоединения второй бедренной и пары берцовых костей я обнаружила неожиданное преимущество в своих странных ощущениях — было не так больно. Конечно, отголоски боли все еще прокатывались волнами по моему телу, но они казались настолько незначительными по сравнению с тем, что я должна была ощущать в момент создания каждого нового сочленения… И не ощущала.

Поэтому ноги я собрала довольно быстро. За это время за окном уже окончательно рассвело, а Суртаз успел сходить на первый этаж и вернуться. Хотя, скорее всего, он спускался даже не на первый этаж, а в подвал, но мне об этом не докладывал, а я и не уточняла.

После придирчивого осмотра чуть ли не каждой косточки учитель наконец-то меня отвязывает. Я сажусь на ложе и осторожно опускаю все еще онемевшие и непослушные ноги на пол.

— Ну как? — в голосе Первого Некроманта слышится любопытство.

— Все еще странно, но… — честно прислушавшись к своим ощущениям и не обнаружив ничего такого, что помешало бы мне летать и в целом чувствовать себя достаточно сносно, провозглашаю: — С ногами определенно лучше, чем без них.

— Это хорошо. Кстати, теперь ты можешь считать себя начинающим мастером кости.

— Да ну, — мне становится смешно от одной только мысли о том, что я буду измываться над кем-то подобным образом. — Вряд ли кто-то рискнет ко мне обращаться.

— Иногда ситуация не оставляет выбора, — философски замечает Суртаз. — Раз один вопрос решили, перейдем ко второму.

— Какому?

Осторожно и неуверенно я поднимаюсь в воздух и чувствую, как металлическая пластина внутри моей грудной клетки мягко постукивает о ребра. Интересно, она никак не могла повлиять на ход ритуала? Отмахнувшись от этой мысли, прислушиваюсь к своим ощущениям. Магическая энергия легко и без препятствий проходит через кости ног, но приходится менять высоту полета — я просто-напросто отвыкла от своего полного роста.

— Нужно выяснить — кто такой Многоликий Отец.

— И… как?

— Я запросил кое-какие летописи у Конгломерата. Архимаг, с которым я связался для этого, изрядно удивился, конечно… Но обещал, что все необходимое доставят в течение пары часов после рассвета.

Конгломерат… Название было мне знакомо, правда, только по словам Калира.

Нецензурным.

Мой наставник упоминал правящую верхушку стихийных магов в случаях, когда нам снова и снова приходилось срываться с места для зачистки от зомби какого-нибудь поселка в соседнем мире. А такой запрос Магического Конгломерата мог поступить в любой момент. И хотя в наших краях судьбами живых и бессмертных распоряжался Совет Древних, игнорировать такие запросы не могли даже эти личи. Потому что это была взаимозависимость: из защищаемых нами миров Кольца поступала провизия, артефакты и все необходимое для выживания в условиях бесконечной войны с бледными тварями.

Эта мысль ураганом пронеслась в моей голове. О том, что Конгломерат еще и хранит какие-то записи, я не знала.

— А что вы хотите найти в тех летописях?

— Упоминания о том, как проходило первое вторжение. В словах Ваана мне видится подсказка — упоминание того, что Многоликий Отец расколол мир. А это, насколько я понимаю, произошло во время первого вторжения бледных.

Припомнив, что говорил чернокнижник, я согласно киваю. Если в древних летописях есть какие-то описания, то среди них может оказаться и упоминание этого самого Многоликого Отца. Вот только…

— Меня тревожит его… м-м-м… прозвище.

— То, что он — многоликий?

— Ага.

— Это действительно беспокоит, но если в летописях найдется хотя бы намек на то, что это за существо — их изучение уже станет не бессмысленной тратой времени.

— Я могу чем-то помочь?

— Пока что — нет. Думаю, до полудня ты мне не понадобишься.

— То есть… — до меня не сразу доходит смысл его слов. — Я могу идти?

— Да. Занимайся своими делами.

Неожиданно. А я уже было подготовилась к тому, что Суртаз посадит меня изучать летописи вместе с собой. Или вместо себя.

— Как скажете, учитель.

Отметив мой ответ коротким кивком, Первый Некромант направляется к крайней справа двери. Я же запоздало спохватываюсь:

— И спасибо вам за… — неловко замявшись, указываю на свои ноги, — помощь.

Не оборачиваясь и не останавливаясь, Суртаз издает короткий смешок.

— Это был интересный эксперимент, который пошел на пользу нам обоим. Не за что.

Наставник скрывается за дверью, оставив меня в одиночестве. Я шарю взглядом по стоящим вдоль стены кушеткам — на одну из них я сбросила мантию, когда раздевалась перед ритуалом. Там же оставила и наплечную сумку. И все это мое добро уже успело куда-то подеваться.

Накатившая волна слабости заставила сосредоточиться на поддержании себя в воздухе. Не хватало обрести кости ног и тут же их сломать. Совладав с чарами полета и почти смирившись с мыслью о том, что путь к дому Мэба мне придется преодолевать, демонстрируя окружающим все величие моей священной неотразимости, я догадываюсь посмотреть в сторону ритуального ложа и… Обнаруживаю в изголовье аккуратный полотняный сверток. А рядом с ним — сумку.

Я разворачиваю сверток и понимаю, что это не моя одежда. Но предназначена, судя по всему, мне. Такая же крепкая и плотная темно-серая, почти черная, ткань. Только чистая и без дыр. А еще от моей мантии эту обновку отличала отделка — по краям рукавов и подолу шел строгий, расшитый серебром кант с угловатым узором, на плечах дополненный еще и простым, но изящным растительным орнаментом. Но красивее всего в этой мантии была застежка — два переливающихся холодной зеленью круглых камня. Один — побольше, другой — поменьше, соединенные крепкой тесемкой.

Накинув мантию на плечи, я понимаю, что она гораздо просторнее и немного короче той, что была у меня. А рукава — длиннее и шире. А вот пояса к ней, похоже, не полагалось. Впрочем, этот вопрос решился быстро — мой простенький плетеный поясок нашелся в сумке и, несмотря на свой более чем скромный вид, вполне неплохо смотрелся с обновкой.

Надо будет поблагодарить учителя и за одежду, как вернусь. Новая волна слабости дает повод отказаться от попытки установить с ним мыслесвязь. Да и мало ли, вдруг он там чем-то важным занят, в самом-то деле?..

Вместо этого я вытягиваю руку вперед и любуюсь мягкими переливами серебряного шитья по краю рукава. Альд говорил, что Суртаз требовал от своих учеников выглядеть соответствующе своему статусу. Что ж, похоже, теперь я потихоньку приближаюсь к выполнению этого требования.

Как бы теперь только добраться до дома Мэба и не рассыпаться по дороге…

Интерлюдия II

Пограничная застава гудела разворошенным ульем. То и дело раздавались гулкие хлопки: вихрь портала под высокой каменной аркой отправлял в соседний мир Кольца одну группу людей за другой.

Алонт с приличной высоты и почтительного расстояния наблюдал за происходящим на протяжении нескольких часов, лениво размышляя, хватит ли ему сил на уход в настолько глубокую невидимость, чтобы магическая сеть вокруг телепорта не сообщила местному коменданту о его присутствии. Оценка самочувствия показала — хватит. Вот только здравый смысл подсказывал, что это бессмысленно. Даже если ему удастся скрыться от защитных чар — обмануть портал не получится. Видневшаяся вдалеке телепортационная воронка была стабильной, но явно работающей не во всю мощь. Выходило, что не все стихийные маги-пограничники были заняты ее поддержанием.

А что же тогда они делают?

Этот вопрос не давал Алонту покоя. Потому что люди, разбитые на группы по восемь человек, явно волновались. И все эти отряды были боевыми — в каждом находился как минимум один некромант, чернокнижник или воскреситель, а также маг земли или воды. Стандартный набор — стихийный волшебник-лекарь и маг смерти, способный обеспечить спокойное посмертие тем, кого этот лекарь не сможет спасти.

За время наблюдения было переброшено почти два десятка таких групп. По всем признакам выходило, что в соседнем — родном — мире Алонта явно что-то происходило. Но что?

Очередная группа из восьми человек скрылась в глубине завихряющейся воронки. Всегда восьмеро — не больше и не меньше. Это лишало Алонта шанса пройти через портал незамеченным. А попытка проскочить с одной из групп, в лучшем случае, могла привести к неудачной попытке телепортации. В худшем — эта телепортация могла оказаться неудачной настолько, что его вместе с попутчиками просто разорвет на куски.

Терзавшие Алонта волнение и беспокойство породили мысли о самостоятельном создании портала между мирами. Теоретически он был на это способен, но на практике… Слишком устал. События последних дней развивались настолько стремительно, что на отдых у мага воздуха оставались лишь жалкие крохи времени. Одно спасало — тесная связь со своей стихией и выработанный в прошлом навык восстанавливать силы в любую свободную минуту, но возраст…

Только теперь, когда схлынула первая радость от осознания вернувшегося могущества, когда прошло мстительное удовольствие от расправы над Ладаоном, когда перестало пьянить ощущение долгожданной свободы — Алонт понял, насколько все-таки успел постареть. Раздраженно тряхнув головой — на сожаления о потерянных годах не было времени — маг понял, что галдеж толпы вокруг портала внезапно стих.

А в следующую секунду стала понятна причина. Телепортационная воронка исчезла, и по другую сторону каменной арки теперь виднелся не ограниченный искрящимся кольцом проход в другой мир, а уходящая ввысь пелена белесо-золотистого тумана — край этого мира и возведенная на его границе непроницаемая магическая стена.

Портал деактивировали. Раз в этом мире все спокойно, что-то случилось в соседнем.

Алонт ощутил, как его сердце пропустило удар, неловко трепыхнулось, затем снова замерло, а следом между ребрами будто вогнали спицу длиной в пару ладоней. Сцепив зубы, маг сделал глубокий вдох, заставляя свое тело расслабиться. Такое уже бывало на заставе, незадолго до разрушения оков. Все-таки, яд бледной твари не прошел для него даром. А переутомление усугубило состояние.

Да и артефакт, отданный ему Первым Некромантом в качестве маяка перед отправкой в столицу, обладал настолько мощным магическим фоном, что Алонт поначалу даже не был уверен, не выдаст ли это кольцо его даже в невидимости.

Как показала практика — не выдало, но вполне могло повлиять на него самого. Зловещая мощь этого артефакта, совершенно простого и невзрачного на вид, завораживала настолько, что магу воздуха даже не хотелось возвращать его владельцу. Но раз кольцо… Кольцо Обреченности, как его назвал Суртаз, послужило маяком для телепортации однажды, то наверняка могло им стать снова. Да и обзаводиться настолько могущественным врагом ради какой-то магической безделушки — сомнительная идея.

Невидимая спица покинула грудь Алонта, и он не без удовольствия расправил плечи — сам не заметил, как сжался в комок в своем укрытии на склоне горы. Портал вдалеке все еще не работал. Боевые группы смешались между собой, люди о чем-то спорили. Первый порыв — прислушаться, о чем они говорят. Но внутреннее чутье, не раз спасавшее жизнь магу воздуха, заставило его сосредоточиться на происходящем непосредственно рядом с ним.

И чутье не обмануло.

Кто-то крался чуть ниже по склону от выбранной им трещины в скале.

Не задумываясь, Алонт ушел в невидимость. Не полную — солнечный свет или прямо направленный взгляд наверняка смог бы выделить очертания его тела. Но с теневой стороны и на фоне камня его прозрачный силуэт был куда менее заметен, а силы на поддержание такой формы почти не расходовались. Главное — сохранять спокойствие и эмоциональное равновесие.

Что стало непростым делом, когда Алонт увидел, кто именно крадется вдоль склона скалы.

Кит. Внучка Милеха.

Маг воздуха даже проморгался, чтобы убедиться в том, что это не иллюзия и не обман зрения. Крадучись, девушка пробиралась среди осыпающихся камней и со стороны это выглядело, будто она преследует такую же цель, что и он сам — понаблюдать за происходящим у портала.

Но зачем? И почему она одна?

Алонт заколебался. Ему не хотелось выдавать свое местоположение кому бы то ни было, но Кит была своего рода дочерью заставы. В той или иной степени о ней заботились все, даже он сам, будучи комендантом. А раз она здесь одна, значит, с Милехом что-то случилось, и ей больше некому помочь. Разве что, кроме Ваана, чье отношение к Кит, по мнению Алонта, уже давно вышло за границы дружеских. Тогда это было не его ума делом, а сейчас могло означать, что чернокнижника, наверное, уже и в живых нет.

Беспокойство за людей, успевших за прошедшие годы стать ему почти что семьей, снова отозвалось уколом в груди. Сцепив зубы и едва не теряя концентрацию, маг воздуха осторожно сдвинулся с места, пытаясь найти взглядом успевшую скрыться из вида Кит. Долго искать не пришлось. Она тоже замерла, заняв удобное место в поросшей кустарником расселине у основания склона — незаметная со стороны, но прекрасно видимая Алонту сверху.

Бывший комендант наблюдал за тем, как Кит припала на одно колено и склонила коротко стриженную голову к плечу, будто бы к чему-то прислушиваясь. А затем, чуть ли на четвереньках, она медленно направилась по расселине вниз, к поросшему редким леском подножию.

От внимательного взгляда Алонта не укрылось то, что двигалась Кит как-то… странно. Всегда робкая и немного неуклюжая, девушка внезапно обзавелась хищной грацией и умением двигаться совершенно бесшумно.

Это настораживало и вызывало подозрения. Отчаянно надеясь, что они не подтвердятся, маг воздуха активировал простенькие чары просмотра ауры.

Горькое понимание того, что придется делать дальше, снова отозвалось болезненным уколом в груди, на этот раз — еще и лишив Алонта невидимости. Кит резко замерла, будто что-то услышав, и тут же обернулась — глядя прямо на мага воздуха.

Алонт с трудом подавил порыв снова стать невидимым или хотя бы вжаться в камень в надежде, что Кит его не заметила. Но это было определенно не так, и теперь обмануть ее удалось бы только уходом в более глубокую невидимость. Вот только эмоциональное равновесие мага воздуха для этого стало совершенно недостаточным — произошло еще кое-что, заставившее бывшего коменданта усомниться в том, что он видит.

Отдававшая гнилостной зеленцой и испещренная гнойно-бурыми прожилками аура Кит снова стала безмятежно золотой. Такой, какой Алонт запомнил ее в момент расставания.

Обман зрения или маскирующие чары?

Замершая было девушка присела на корточки, развернулась и, не отрывая взгляда от мага, неуверенно улыбнулась.

Узнала его? Или сделала вид, что узнала, чтобы приманить его поближе?

Медленно успокаиваясь, Алонт наблюдал за Кит, ничем внешне не выдавая своей растерянности. Он смотрел на нее тем самым — выработанным за годы службы комендантом — тяжелым и непроницаемым взглядом, которого не выдерживал даже Милех.

А она — выдержала.

И не просто выдержала, а улыбнулась еще шире. Алонту на миг показалось, что человек просто не может — не должен — так широко улыбаться. Но наваждение быстро пропало, а золотая аура — осталась.

Девушка приоткрыла рот, и тонкий слух мага воздуха уловил знакомое мычание. Похоже, Кит хотела что-то ему сообщить.

Плохо. Очень плохо. Ее могут услышать, как только стихнет людской гомон у портала.

Внутреннее чутье подсказывало Алонту, что лучше бы так и случилось. Если это какой-то новый вид нежити, то навести морок на пару десятков магов ей будет гораздо сложнее, чем на одного. Даже если этот один — сам является мастером иллюзий.

Будто уловив ход его мыслей, Кит тут же замолчала и склонила задранную голову к плечу. Бывший комендант продолжал безмолвно и неподвижно наблюдать за ней, ожидая дальнейших действий. Он понимал, что это довольно жестоко по отношению к искалеченной телом и разумом девушке. Внучке его друга. Но Алонту требовалась уверенность в том, что это действительно она.

Вот только уверенность эта все не возникала.

Кит неловко пригнулась и направилась обратно вдоль расселины — вверх по склону. Теперь она двигалась куда медленнее, шурша прошлогодней листвой. Такая неуклюжесть казалась магу воздуха до тошноты показной. И движения… Алонт видел не так уж и много травмированных разумом людей, но у тех, что ему доводилось встречать, был четко определенный перечень привычек, повадок и жестов. Однажды закрепившись, они не менялись чуть ли не до самой смерти.

И по мере того, как внучка Милеха поднималась по склону, маг воздуха все сильнее убеждался в истинности ощущения, будто кто-то изо всех сил пытался ею притвориться. Повторял ее движения, но чуть не так поставленная нога, отброшенная левой рукой челка — вместо правой… И другое выражение глаз. Несмотря на умственную искалеченность, взгляд Кит всегда отражал все ее простые и немногочисленные эмоции, благодаря чему Милех понимал внучку без слов.

Теперь же ее темные глаза не выражали ровным счетом ничего. Вкупе с сохранившейся мимикой это смотрелось просто жутко. Будто сейчас к нему направлялся даже не зомби, а разумная живая кукла.

Возможно, Кит видела, как погиб ее дед, и это стало последней каплей для ее хрупкого разума. Но чем тогда объяснить изменения в ауре?

Не мог же Алонт устать настолько, что ему это просто почудилось? Или мог?

Едва ли не впервые за свою долгую жизнь маг воздуха не знал, что ему делать. В размышлениях об этом он просто сидел на месте, внимательно наблюдая, как девушка карабкается к нему. В случае чего, ей придется падать с приличной высоты — потому что пару подходящих заклинаний бывший комендант также припомнил.

Видимо, настороженность Алонта была достаточно явной для того, чтобы ее распознала Кит. Девушка остановилась на той же высоте, что и укрытие мага, но чуть в стороне — меньше, чем в десятке шагов. Не рискнула подходить слишком близко. Плюхнувшись на присыпанный каменной крошкой склон — из-за чего бывший комендант теперь видел ее в профиль — Кит одарила долгим отстраненным взглядом пустующую каменную арку вдалеке.

— Что ты здесь делаешь?

Маг воздуха задал свой вопрос шепотом, конечно же, не надеясь на ответ. Не потому, что из-за неожиданного порыва ветра девушка его попросту не услышала бы, а из-за физической неспособности внучки Милеха к речи. Алонт слишком хорошо помнил собственный ужас при виде того, что погрязшие в предрассудках селяне успели с ней сделать.

— А… ты?..

Странно щекочущее виски подобие мыслесвязи оказалось настолько слабым и неожиданным, что бывший комендант даже не сразу распознал в нем тихий голос — не мужской и не женский, шелестящий, как сухая опавшая листва под ногами.

Алонт почувствовал, как внутри все похолодело, а сердце снова предательски трепыхнулось, пропустив удар.

Если Кит и являлась нежитью какого-то нового вида, то явно — не менее разумной, чем умерец. Умеющей маскировать ауру. Владеющей мыслесвязью. Занятно было то, что сама Кит так и не смогла этому научиться — слишком сложное занятие для разума шестилетнего ребенка, хоть и заключенного в теле молодой женщины.

— Ты… здесь… зачем?

Шелестящий голос в голове Алонта на этот раз прозвучал куда увереннее и настойчивее. А еще — усилилось щекочущее ощущение: будто горстку муравьев запустили под кожу на висках, и теперь они пытались найти выход обратно. Мир вокруг мага воздуха внезапно расплылся цветными пятнами — всего лишь на несколько секунд, но этого было достаточно, чтобы, проморгавшись, он обнаружил Кит прямо перед собой. Прищурившись и глядя на нее снизу вверх, бывший комендант потратил всего несколько мгновений на просмотр ауры девушки. Хотя теперь-то он мог вдоволь на нее насмотреться — кем бы ни было это существо в обличии внучки Милеха, оно решило больше не скрываться.

Неравномерное по насыщенности гнилостно-зеленое свечение к краю переходило в бледное призрачное золото, и Алонт мог бы назвать эту ауру мучительно красивой, не пестри она гнойно-бурыми прожилками… И оттенок этих вкраплений был слишком похож на ауры некоторых бледных тварей.

Неужели очередной экспериментальный образец бледных? Похоже на то. Другое дело, сколько лет этому эксперименту? Не могла же эта тварь находиться на заставе все это время? А если так, то выходило, что те селяне все-таки были правы?..

Как бы ни было, Алонт испытал обреченное удовлетворение от того, что чутье снова его не подвело. В отличие от чувств и эмоций, помешавших сделать то, что должно, тогда, когда еще можно было отделаться малой кровью.

Теперь же Кит, казалось, давила на его тело и разум, холодно и изучающе глядя на него сверху вниз. Маг воздуха понял — бить придется наверняка, потому что второго шанса эта нежить ему не даст.

— Ты… интересный… экземпляр…

Шелестящий шепот снова прокрался в его разум, и щекочущее чувство под кожей взорвалось болью в висках. Вызванный магом шквал прошел слишком высоко, не задев присевшую девушку.

Внезапная и невыносимая боль лишила Алонта способности видеть — мир вокруг снова распался на мутные цветовые пятна, а все тело охватила тошнотворная слабость. Отчаянно желая оттолкнуть надвинувшуюся на него Кит, он не мог пошевелить и пальцем. Сердце отчаянно трепыхалось в грудной клетке, будто пытаясь увернуться от пронзившей ее раскаленной спицы.

— Жаль… старый…

Ощутив на шее неожиданно мощную хватку цепких пальцев, он ударил магией вслепую, наотмашь. Стихия подхватила этот удар, и Алонт почувствовал, как его самого подбросило вверх. Но то, что выдавало себя за Кит, отцепляться от него явно не собиралось. И там, где тонкие пальцы впились в его шею, кожу будто бы опалило огнем.

— Хотя…

Продолжая хлестать душившую противницу порывами ветра — всем, на что был способен его оглушенный болью разум — Алонт отчаянно хотел оттолкнуть ее и не мог. Впрочем, магия тоже быстро иссякла. Бывшему коменданту не хватало воздуха, а обжигающее ощущение на шее сползло на плечи и грудь. Из-за этого маг воздуха даже почти не почувствовал, когда стихия перестала поддерживать его, и он с хрустом упал на склон горы, покатившись по нему вместе с Кит. Упорная тварь даже теперь продолжала сдавливать его горло.

— Давай… попробуем…

Отмечая угасающим сознанием то, что девушка почему-то отпустила его шею, Алонт понял, что лежит на земле и все так же не может пошевелиться. Он видел лишь расплывающийся темный силуэт твари на фоне светлого пятна неба и не знал, чем она занята. Лишь по тяжести чужого тела ощущал, что противница неподвижно сидит на нем сверху.

Неужели находящиеся у арки маги решили проверить, что за безобразие тут происходит, и это насторожило неизвестную тварь?

Алонт мог лишь надеяться, что они успеют добраться к ним до того, как он станет зомби с мастерским владением магией воздуха или кем-то еще более опасным.

А затем тварь внезапно склонилась к нему, и бывший комендант потерял сознание.

Глава 11

Пробудившийся дар

Пробираясь в нужном направлении, я размышляла о причинах преувеличенной почтительности ко мне. Едва я заворачивала в тот или иной переулок, как попадавшиеся на моем пути живые расступались и складывались чуть ли не пополам, а бессмертные склоняли головы.

Интересно, это из-за резкого снижения поголовья не веривших в мой ученический статус? Или в узоре новой мантии зашифровано что-то такое, о чем знают другие, но не догадываюсь я?

Наметив спросить о последнем у Мэба, Сата или тетушки Сади, я пролетела через крепостные ворота и обнаружила, что солнце, ярко светившее буквально десяток минут назад, окончательно скрылось за огромной тучей. Я не успела даже издалека увидеть дом Мэба, когда полило так, будто дождя до этого не было пару месяцев, не меньше.

Хорошо быть личем, все-таки. Хотя бы потому, что простуда мне не грозит. А внешним видом я никогда и не заморачивалась, в силу бессмысленности и бесперспективности этого занятия.

И без того не слишком людная улица за пределами стен и вовсе опустела из-за дождя. Эту шелестящую пелену безмолвным и бесшумным темным призраком рассекала я, испытывая подзабытое спокойствие и умиротворение. Которые, впрочем, тут же схлынули, едва из-за стены дождя показался силуэт нужного мне особняка. Вспомнив о пропаже Кит и отчаянно надеясь, что она уже нашлась, я ускорилась. И тут же невольно порадовалась, что не хожу пешком — дорожку к крыльцу размыло окончательно.

Подлетев к крыльцу, я прислушиваюсь, хотя за отчаянно барабанящими по навесу каплями сложно что-то услышать даже с учетом магической природы моего слуха. Но дом кажется тихим — по крайней мере, ничего внутри не грохочет.

Стучу в дверь и замираю в ожидании ответа, наблюдая, как с подола мантии на каменный порог скапывает вода.

Открывать мне явно никто не спешит. Дождь тем временем усиливается и барабанит по навесу настолько яростно, что начинает казаться, будто он решил добраться до меня любой ценой. А то что это за безобразие — парю, понимаешь ли, подсыхаю…

Я стучу снова, уже настойчивее и невольно вздрагиваю от ответного раската грома прямо над головой. С детства не любила грозу. С того самого момента, как родительский дом чуть не сгорел из-за ударившей в нависавшее над ним дерево. Хорошая яблоня была, да срубили ее после этого.

Подождав еще немного, я задумываюсь о дальнейших действиях. Вариантов было немного — попытаться связаться по ментальной связи с кем-то из ребят или же наведаться в особняк по соседству, вдруг там есть кто из знакомых.

Внезапный порыв ветра подхватывает дождевые капли, и те летят теперь чуть ли не горизонтально. Наблюдая за тем, как подо мной медленно, но уверенно собирается приличных размеров лужа, я решаю отправиться к соседям. Поздравить с приобретением земли и все такое…

Я не успеваю сдвинуться с места, как металлическая пластинка внутри моей грудной клетки вдруг ударяется о ребра. Всего один удар, и тихий звон отзывается в моих костях странноватым вибрирующим ощущением, а мне почему-то начинает казаться, будто…

Будто кто-то на меня смотрит.

Дверь — крепкая, тяжелая и толстая, без щелей и смотровых окошек. Видимые мне окна плотно занавешены, и шторы по ту сторону неподвижны. За пеленой дождя тоже не видно никого, кто мог бы за мной наблюдать.

Вот только ощущение внимательного изучающего взгляда не проходит, а наоборот — усиливается. И это тревожит.

Не зная, с какой стороны ожидать опасности, но помня, что входная дверь открывается наружу, я поворачиваюсь к створке спиной. Отстраненно отмечаю раскаты грома, но теперь мне до него нет дела — все мое внимание сосредоточено на скрытым пеленой дождя наблюдателем.

Скрытым за пеленой дождя… Скрытым… Невидимым…

С трудом сдержавшись, чтобы не пустить перед собой энергетическую волну помощнее и таким радикальным способом разом выявить всех возможных невидимок, я настраиваю магическое зрение на просмотр аур.

Прямо передо мной — ничего. Поворачиваюсь — дверь тоже не изменилась. И в доме, похоже, действительно никого нет. Не считая пары ловушек на окнах.

Подлетев к самому краю крыльца и остановившись у границы условной сухости крыльца и бушующей водяной стихии за его пределами, я всматриваюсь вперед. Среди красновато-фиолетовых цветных пятен вдалеке маячит что-то мелкое и зеленоватое, цвета молодой весенней травы. Кто-то живой и даже относительно здоровый. Правда, оценив очертания свечения, мне приходится признать, что обнаруженный мной смертный, скорее всего, является ребенком и находится по другую сторону улицы. Если вообще не на соседней — с точным определением расстояния у меня всегда были проблемы.

Поворачиваю голову и уже на соседнем участке вижу несколько фиолетовых и алых аур. Ясно, там живет семейство живых некромагов. Сомневаюсь, что им совсем нечего делать, кроме как наблюдать за незнакомым личем.

А вот слева… Несколько зеленоватых аур живых — наверное, слуги — и одна мощная и яркая, ядовито-зеленого цвета. Кажется, это Сат.

Ощущение постороннего взгляда внезапно исчезает. Даже держаться в воздухе, кажется, стало легче.

Наблюдатель понял, что я его ищу и решил отступить?

Ну нет, так дело не пойдет. Я сама сейчас за тобой наблюдать буду.

Неведомое чутье подталкивает меня вперед, и я окунаюсь в пелену дождя. Поддавшись этому порыву, продолжаю скользить взглядом вдоль владений рода Суар и вижу…

Странное свечение. Бледное, серовато-синее, оно едва заметно на фоне ливня и куда более темного неба. По моим прикидкам его источник находится… Ну кто бы сомневался — все в том же саду. Похоже, это место идеально подходит для всех непонятных ситуаций.

Настороженно осмотревшись, я не нахожу более любопытных целей, поэтому решаю направиться к обладателю неизвестной ауры. Вдруг это какой-то новый родственник? Мало ли, кого род Суар успел принять во время моего отсутствия. Сами же говорили — наличие в семье ученицы Суртаза положительно сказывается на престижности рода.

Подгоняемая любопытством и порывами попутного ветра и избавленная от необходимости месить грязь ногами, я лечу к саду напрямик, не отводя взгляда от исчезающе призрачного свечения. Судя по силуэту, обладатель такой интересной ауры — человек немаленького роста и довольно мощного телосложения. А если говорить о цвете, то его специализация, похоже, относится к водной стихии.

Интересно, а эта гроза — не его ли рук дело? Наметив этот вопрос в качестве повода для знакомства, я решительно пролетаю первую полосу деревьев…

Видимо, треск сломанных ветвей заглушается дождем, потому что сидящий спиной ко мне маг даже не оборачивается, когда я вылетаю на поляну. Подняв лицо к небу и закрыв глаза, он сидит на камне под проливным дождем и, судя по виду, уже успел промокнуть до нитки.

Это-то как раз неудивительно. Меня удивляет другое — настолько, что я замираю на месте, не веря собственному зрению.

Потому что лысая и испещренная шрамами голова мага воды кажется мне уж слишком знакомой.

— Мэб?

Мой голос звучит настолько тихо, что боевой некромаг, скорее всего, меня просто не услышал. Или услышал, но не подал вида — ни единый мускул не дрогнул на его расслабленном лице. Поравнявшись с ним и остановившись рядом, я смотрю на него и невольно задаюсь вопросом: ему вообще нормально вот так, с запрокинутой головой? Потому что в моей памяти о живом состоянии тут же всплывает отвратительное ощущение головокружения, вызываемого струящейся по лицу водой. Из-за этого я терпеть не могла любимое летнее развлечение деревенских подростков при походе на речку — затащить кого-то под ледяной поток горного водопада. Не говоря уже о неизбежной лихорадке к вечеру.

— С тобой все в порядке? — недоверчиво уточняю я, намеренно повышая голос, чтобы некромаг наверняка меня услышал.

— Да, как видишь.

Мэб отвечает тихо и почти не размыкая губ, из-за чего мне на миг кажется, будто он использует мыслесвязь. Но нет, прикосновения к позвоночнику ледяных пальцев не было, поэтому ответ все-таки прозвучал вслух. Просто некромагу явно не хотелось сидеть с полным ртом воды — судя по выразительно темному небу, дождь и не собирался утихать. А Мэб продолжает сидеть, как ни в чем не бывало, все в той же странной позе.

И из-за этого я начинаю чувствовать себя неловко. Вдруг он занят чем-то важным? Ведь почему-то же его аура изменилась.

Снова всматриваюсь в окутывающее его темное свечение, по своему оттенку удивительно схожее с тучами над нашими головами. Если он внезапно открыл в себе талант к магии воды, то…

— Ты медитируешь?

Я догадливая, конечно, но уточнение не помешает.

— Да, — коротко отвечает Мэб, снова — почти не разжимая губ.

— Я мешаю?

Ответ на этот вопрос настолько очевиден, что даже мне и не требуется, в общем-то, но вдруг…

— Нет, — видимый мне уголок рта мага дергается в намеке на мимолетную улыбку.

Уже почти развернувшись для того, чтобы тихонько покинуть поляну, я замираю, думая, что мне послышалось. Но переспрашивать не решаюсь и вместо этого осторожно опускаюсь на один из мокрых камней по соседству. Конечно же, тщательно осмотрев его перед этим. Так, на всякий случай.

Не знаю, сколько мы так просидели. Но то ли мне начало мерещиться, то ли аура Мэба действительно становилась плотнее и насыщеннее по мере того, что как он продолжал мокнуть под дождем. И теперь она то клубилась грозовыми тучами, то мерцала темной синевой глубокого омута. Я однажды видела такой в соседнем мире, когда…

Мэб неожиданно трясет головой, и я отвлекаюсь от своих мыслей, наблюдая за летящими в стороны мерцающими брызгами. В полете они гаснут и становятся обычной водой, неотличимой капель дождя. Маг же, отфыркиваясь, тем временем разминает явно затекшую шею.

Самое время для вопросов, ага.

— Это вообще… как?

Отлично, Шиза, из всех возможных вариантов ты выбрала самый неопределенный. Впрочем, Мэб понял, о чем я.

— Как видишь, я все-таки не настолько бесталанный, насколько привык считать, — с кривой усмешкой отвечает он. Со склоненной набок головой это выглядит довольно забавно.

— Получается, ты — маг воды?

— Ага.

— А как ты об этом узнал? — подстрекаемая любопытством, я даже в воздух поднимаюсь повыше обычного, лишь бы не упустить ни единого слова.

— Просто подумал, раз уж я внезапно подзадержался в отчем доме, надо бы наведаться в библиотеку, — Мэб с показным равнодушием пожимает плечами, а затем морщится и оттягивает вниз мочку правого уха, — вот же ж… в ухо вода попала, похоже.

— Нагрей соли или песка, насыпь в мешочек и приложи, — тут же советую я, припомнив рецепт, не раз спасавший меня при жизни.

— Да вы сговорились, — маг раздраженно закатывает глаза.

— Мы?

Вместо ответа Мэб машет рукой и поднимается с камня. В принципе, предложенный мной метод — стар, как наш мир, так что тетушка Сади наверняка предлагала то же самое. По крайней мере, если такая медитация случилась не впервые, то вряд это все ускользнуло от внимания нынешней главы рода Суар.

— Ты к нам?

Кивком указав в сторону родового особняка, Мэб невозмутимо смотрит на меня, и эта попытка перевести тему становится до неприличия очевидной. Ладно, не хочешь говорить сейчас — я тебя потом достану.

— Да, я сначала заглянула к вам, а там никого… Вот и решила, что пережду дождик по соседству.

— Долго придется пережидать, — мой собеседник криво ухмыляется и делает пару шагов в ранее указанном направлении. — Кажется, я немного перестарался.

— Так это твоих рук дело? — я издаю шипящий смешок и следую за ним.

— Есть такое, — ухмылка Мэба становится еще шире, и теперь он не скрывает самодовольства. — Наверное, к вечеру прекратится.

— Наверное?

— В книге не уточнялась длительность осадков, — маг демонстративно серьезнеет, но я вижу, что ему приходится прилагать усилия, чтобы не улыбаться, — и заклинания их прекращения — тоже не нашлось.

— А почему именно вода, а не земля или воздух?

— Землей у нас неплохо владеет Сат — не хуже, чем некромантией. Так что это была первая стихия, которой я не понравился.

Теперь Мэб действительно выглядит задумчивым и, кажется, даже немного печальным.

— Магов воздуха у нас сроду не водилось, а последний водяной был… еще при жизни тетушки Сади, кажется. Поэтому из своих нормально посмотреть было просто некому, а звать со стороны никого не захотели. Так что проверили, как смогли, и объявили меня бесталанным. Ну а что дальше стряслось — ты уже знаешь, — он демонстративно проводит ладонью по лысой голове, покрытой шрамами от ожогов.

— А сейчас что-то изменилось? — я изо всех сил стараюсь не выдавать свою заинтересованность, раз уж разговор снова свернул в нужное русло.

— Да. Я вырос, — в голосе Мэба я слышу его привычную ухмылку. — И так вышло, что именно сейчас застрял в семейном гнезде достаточно долго для того, чтобы заскучать и заглянуть в библиотеку. Тетушка Сади как раз наводила там порядки, и я… — заскользив по грязи, он замолкает на пару секунд и позволяет мне себя догнать, — героически спас от торжественного погребения на самой дальней полке одну книгу. Очень старую, судя по тому, насколько выцвели чернила…

— Ту самую, откуда ты взял заклинание дождя?

— Ага. Причем его суть оказалась настолько простой и понятной, что я решил — почему бы и не попробовать. Ну и следом рекомендация не тратить энергию попусту, а совместить вызов дождя с медитацией на стихию. Вот я и…

Мэб пожимает плечами и замолкает.

— А тетушка знает о твоих успехах?

— Ну, изменения в ауре она определенно заметила. Правда, пока обошлась без комментариев, но чую, скоро придется отбрыкиваться от подобранных ею наставников. Кстати, как тебе? — маг на меня быстрый взгляд через плечо.

— Никогда не видела такого цвета, — честно признаюсь я. — И непривычно до жути.

— А мне-то как непривычно… — рассеянно отзывается Мэб. — Но зато теперь я еще сильнее похож на основателя нашего рода — он-то был магом воды.

— Может, он и написал найденную тобой книгу?

Это должно было стать шуткой, но мой лишенный эмоций голос свел весь возможный юмор на нет. Как всегда, впрочем.

— Нет, на обложке было другое имя, — мой собеседник вполне ожидаемо воспринимает вопрос всерьез. — Ниар Лиассин Рихс или как-то так…

— Вот это да, — я снова выдаю шипящий смешок, понимая, что помню это имя.

— Что?

Не сбавляя шага, Мэб одаривает меня настолько долгим и внимательным взглядом, а я начинаю беспокоиться, чтобы он из-за этого не шлепнулся в грязь. А то будет не только мокрый, но и грязный. Впрочем, если штаны и рубаху можно будет просто просушить, то расстегнутую темно-синюю мантию и без того придется стирать долго и со вкусом. Только теперь я ловлю себя на мысли, насколько уже привыкла видеть этот предмет гардероба на рослом и широкоплечем некромаге.

— Ниар Лиассин Рихс — это прадед Альда. Так что да, книга действительно очень старая.

Мэб молча кивает и переключает свое внимание на тропинку под ногами. Не размытую, кстати. Меня же тем временем внезапно настигает желание поделиться еще одним фактом, правда, куда более бесполезным, но… Мало ли, может быть это на самом деле важно. Просто, как еще один элемент биографии давным-давно почившего основателя рода Суар.

— А еще… Автор этой книги — родной брат Суара, — чуть тише добавляю я. — Так что можно сказать, она действительно написана твоим предком.

— Да ну? — Мэб недоверчиво косится на меня.

— Альд немного рассказывал о своей семье незадолго до того, как… погиб.

Окончание фразы дается мне непросто. Когда-нибудь, наверное, эта потеря перестанет меня печалить.

— Так что вы — родственники, — более бодро добавляю я.

— Яс-сно…

Знакомое слово, произнесенное с узнаваемой неопределенной интонацией, но совсем другим голосом. От неожиданности я вздрагиваю и присматриваюсь к Мэбу в надежде… не знаю, на что.

Все-таки, магическое зрение очень удобно для незаметного наблюдения за собеседником, не знающим, в каком именно направлении ты смотришь. Главное только попутно ни во что не влететь, что удается далеко не всегда.

А лицо Мэба меняется. Сначала он хмурится, будто обдумывая мои слова, затем морщины на его лбу разглаживаются, а губы изгибаются в недоверчивой улыбке, плавно переходящей в издевательскую ухмылку.

— Де-ду-у-уля, значит, — он произносит эти слова медленно, будто бы и смакуя, но при этом как-то… с издевкой.

— Ну… Получается, что так, — я пожимаю плечами. — Жаль, что вам так и не получилось пообщаться. Тем более теперь… — вздохнув, добавляю: — Он же тоже был магом воды, только целителем. Ну, до того, как стал некромантом. Наверное, мог бы тебя чему-то научить…

Мэб неопределенно хмыкает и ничего не отвечает. Я тоже не знаю, что еще сказать, поэтому мы молча движемся вдоль стены особняка.

А когда заворачиваем за угол — видим Линс. Волшебница стоит на крыльце спиной к нам, поникнув и почему-то мелко вздрагивая.

Замерзла?

Нет, маги огня же не мерзнут, точно.

Получается… Плачет, что ли?

А вот это уже опасно…

Похоже, Мэб делает тот же вывод — так как ускоряет шаг, и я лечу за ним. Услышав шаги или каким-то иначе ощутив наше присутствие, маг огня поворачивается к нам — действительно, плачет. Она бросается под дождь и чуть ли не падает в объятия своего могучего супруга, почти полностью скрываясь за полами его распахнутой мантии.

— Что случилось? — торопливо спрашиваю я, совершенно не представляя, что могло настолько расстроить Линс.

— Ваан… — волшебница всхлипывает и прячет лицо на груди Мэба.

Меня накрывает жгучей волной стыда от того, что я напрочь забыла даже поинтересоваться, как продвигаются поиски пропавшей внучки Милеха. А следом возникает малодушное желание оправдать свое безразличие спокойствием нашего новоявленного мага воды, по которому вполне можно было сделать вывод, что все в порядке. И от этой мысли стыд лишь усиливается.

— Что с Вааном? — уточняет Мэб. Не выпуская волшебницу из рук, он осторожно заводит ее обратно под навес крыльца. Я же остаюсь на ступенях под дождем — мне же дождь не страшен.

— Он сообщил, что больше не может настроиться на Кит. Что… не чувствует ее живой, — Линс говорит сдавленно, ее голос дрожит и прерывается. — И теперь не знает, что делать. Сказал, что в какой-то момент все просто… оборвалось.

— Нужно сообщить зануде, — сухо говорит некромаг.

Не без труда я вспоминаю, что так Мэб в самом начале нашего знакомства называл канцелиара.

—…а Кит искать, как мертваря, — со вздохом добавляет он. — Или что-то в этом роде…

Наш разговор прерывается открытием входной двери. Настолько резким и неожиданным, что Мэб тут же увлекает Линс в сторону и разве что только не прячет ее за своей спиной. В дверном проеме я вижу Сата.

— О… Вот вы где, — в голосе лича слышно легкое удивление.

— Что случилось? — настороженно спрашивает Мэб.

— Тревога у северного портала, — деловито сообщает Сат, неторопливо пролетая мимо племянника. — Сообщают о появлении нового вида нежити.

Супруги обмениваются тревожными взглядами, а я чувствую, как металлическая пластина сначала мягко вибрирует в моей грудной клетке, а затем начинает постукивать о ребра изнутри. А следом меня настигает ощущение скользящих вдоль позвоночника ледяных пальцев.

— Отправляйся к северному порталу, — на этот раз мыслесвязь с Суртазом дается мне куда легче, по крайней мере, я не попыталась рухнуть на землю, — проследи, чтобы тварь поймали и доставили ко мне живой.

Ментальная связь тут же прерывается, и я даже не успеваю уточнить состав охотящихся за этой самой тварью. Ясно только одно — нужно отправляться вместе с Сатом. Хотя бы потому, что он тоже направляется к северному порталу.

— Я с тобой, — спохватываюсь я, поняв, что за время моего разговора с Первым Некромантом лич уже пролетел почти половину ведущей к крыльцу дорожки. Сат останавливается и медленно поворачивается к нам.

— И я, — подхватывает Мэб.

Линс открывает рот, видимо, тоже собираясь заявить о желании присоединиться, но лич не дает ей заговорить.

— Исключено, — в голосе Сата прорезаются ранее не слышанные мной стальные нотки. — В охоте участвуют только личи.

— С чего это вдруг? — вскидывается волшебница.

— Приказ Суртаза.

— Не поверишь, — я с трудом сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. — А мне Суртаз приказал проследить, чтобы пойманная тварь была доставлена ему живой.

Глава 12

Команда бессмертных

Похоже, Сат был не в восторге от моей компании. Пробурчал лишь, что мы направляемся к стационарному телепорту, чтобы перенестись к северной границе нашего осколка мира. И что он с куда большим удовольствием телепортировался бы прямо отсюда, ведь даже подходящий кристалл имеется, но защитные чары столицы этого не позволят. Мне же ничего не оставалось, кроме как пожать плечами, тем самым выражая согласие с его планом. Как будто я сама была рада свалившейся на мою голову почетной миссии, ага.

Поэтому в сторону портала мы двигались в полном молчании. Сат не стремился развлекать меня беседой, но мне и без того было о чем подумать.

Например, о том, как Суртаз умудрился телепортироваться — не просто в столицу, а прямиком в Зал Совета. Выборочное действие защитных чар? Какой-то иной способ перемещения? Невероятное могущество, позволяющее попросту продавить магическую защиту?

От последней мысли мне стало немного не по себе. Ведь если Бледная Мать настолько же сильна, как Первый Некромант, не сможет ли она точно так же заявиться прямиком в столицу в поисках своего… как там его… раба и господина? В поддержку всколыхнувшейся тревоге в глубине моей души уже успело зародиться гаденькое предчувствие того, что наш мир наверняка станет первым местом, куда она наведается.

Размышляя о невеселых последствиях этого возможного события, я отметила, что дождь прекратился так же внезапно, как и начался. То ли мы вылетели из зоны покрытия заклинания, то ли Мэб — или кто-то другой вместо него — наконец-то сумел предотвратить локальный потоп. Как бы то ни было, по мере приближения к окраине столицы капли с неба падали все реже, а солнце из-за туч выглядывало все чаще.

А я в очередной раз отметила преимущество своей посмертной формы, не страдающей ни от холода, ни от жары, ни от сырости или духоты. Вон, даже Сат откинул на плечи капюшон — видимо, частично скелетированным личам мокрая одежда не шибко по нраву. В принципе, неудивительно — Альд же говорил, что сырость обычно нежелательна для мумифицированных тел…

Из состояния расслабленной задумчивости меня выбил тот факт, что я чуть не влетела в своего спутника. Оказалось, что он остановился, как только завернул в очередной переулок — мне и в голову не приходило спрашивать, почему мы движемся таким извилистым путем.

— Что такое? — тихо спрашиваю я.

Сат молча поднимает руку, призывая меня к молчанию. Я поднимаюсь в воздухе повыше и осторожно выглядываю из-за его плеча.

Вперед маячит большая группа людей — как обычных, так и магов. В полном молчании они явно чего-то ждут, глядя на каменную арку вдалеке. Пустую, без телепортационной воронки.

Мда, похоже, что-то случилось…

Мой спутник тем временем уже выдвигается вперед, и люди, заметив его присутствие, опускают головы и поспешно расступаются. Я устремляюсь за ним, и краем взгляда замечаю, что некоторые из них мне еще и кланяются.

Зато стихийные маги у арки обращают на нас внимание далеко не сразу. Трое мастеров — солидных и сильных волшебников в самом расцвете сил, с чистыми, яркими и плотными аурами, выдающими их принадлежность к стихии воды, воздуха и земли соответственно — монотонно что-то начитывают по другую сторону арки. Вокруг них суетятся трое подмастерий — и сами они помоложе, и ауры пожиже, но рвения и старания — на десятерых. Каждый молодой стихийник помогает своему мастеру, и первым нас замечает молодой маг воздуха. Он резко останавливается и нервно оглядывается на остальных.

Еще бы, сразу два лича, которые наверняка хотят телепортироваться, а у них тут ничего не работает.

— П-простите, — видя, что никто другой не горит желанием броситься нам на растерзание, заметивший нас подмастерье первый бросается к Сату прямо сквозь безжизненную арку портала. Низенький и щуплый, он останавливается и почтительно склоняет голову. — Господа бессмертные, портал не работает.

— Вижу, — сухо отвечает мой спутник. — Давно?

— Восемнадцать… — молодой волшебник запинается и бросает взгляд на предмет причудливой формы у себя в руке, — девятнадцать минут.

— Когда возобновится? Мы спешим.

Паренек стремительно бледнеет, глядя на внушительного Сата снизу вверх. Из-за этого он кажется мне совсем подростком, младше меня при жизни.

— Я… не знаю, — еле слышно говорит молодой маг воздуха.

Краем взгляда я замечаю, как остальные подмастерья, занятые начертанием чего-то возле арки, бросают свое занятие и тревожно посматривают на своих мастеров. А те нас напрочь игнорируют, продолжая монотонно бурчать что-то неразборчивое. Видимо, происходит что-то действительно важное и требующее полного сосредоточения.

— Резкое изменение магического фона… дестабилизировало портал, — подмастерье спешит оправдаться, — из-за чего было решено деактивировать его и внести коррективы…

— Я понял, — Сат не дает ему договорить. — Не будем мешать.

Молодой маг воздуха растерянно моргает, видимо, не ожидая такой покладистости. Осознав, что ничего страшного ему не грозит, он неуверенно улыбается, торопливо склоняет голову и присоединяется к остальным подмастерьям.

Лич же медленно разворачивается и направляется в другой переулок — не тот, откуда мы пришли.

— Будем ждать? — тихо спрашиваю я, изо всех сил надеясь на утвердительный ответ.

— Нет, — мрачно отвечает Сат. — Попробуем использовать кристалл.

— А изменение?..

— Думаю, переживем, — в голосе лича я слышу сарказм. — Если уж в Среднемирье умудряются использовать кристаллы…

О да, последствия использования телепортационного кристалла в Среднемирье я меньше года назад прочувствовала на собственной тушке. Качественно так, можно даже сказать — насмерть.

— Так что с этим не должно быть проблем, я думаю, — тон Сата становится задумчивым. — А вот то, что отказ портала совпал с объявлением охоты… Вызывает подозрения, мягко говоря.

— Считаешь, это действительно бледная тварь?

— Раз уж в разговоре с тобой Суртаз назвал ее именно так, то не вижу смысла в этом сомневаться.

— Он назвал ее просто — тварью…

— Поэтому по умолчанию будем считать, что это кто-то из бледных — неизвестный вид. Раз уж нужно поймать тварь живой, Суртаз хочет ее изучить. А это значит, она вполне может влиять на магический фон. И так как неясно, насколько опасна эта тварь на самом деле, по возможности, держись от нее подальше. Хорошо?

Я не знаю, что на это ответить. Как будто не заметно, что боец первой линии из меня, как из мертваря — целитель: вроде бы и вполне реально, при сопутствующих обстоятельствах, вот только для окружающих это чревато не самыми приятными последствиями.

Сат же, похоже, расценивает мое молчание по-своему.

— Пожалуйста, — с нажимом просит он.

— Ну… вообще-то я и не собиралась к ней лезть. Мне же поручено наблюдать, чтобы остальные ее не прибили, — я издаю ехидный смешок, слыша раздраженный вздох лича.

— Это будет… непросто, — уклончиво говорит Сат, останавливаясь посреди перекрестка. Я зависаю в воздухе рядом с ним.

— Думаешь, тварь настолько сильная?..

Лич неопределенно хмыкает, разламывает возникший в руке кристалл и бросает его перед собой.

— Сомневаюсь, что она сильна настолько, чтобы совладать с тремя… — он едва заметно качает головой в мою сторону и исправляется, — с четырьмя личами… Но, зная Шима… Как бы нам втроем не пришлось защищать от него эту несчастную тварь.

Сат издает сдавленный смешок и замолкает.

— Шима? — осторожно уточняю я, принимая к сведению, что охотничья команда будет не такой уж и большой. Что ж, возможно, все будет не так уж и сложно.

— Странно, что ты его не знаешь, — в голосе лича явственно слышится удивление. — В любой крупной заварушке против бледных он тут как тут. Ну… Если он вообще о ней успевает узнать.

— Вообще не слышала такого имени.

— Наверное, ты просто была слишком далеко. Все-таки, бледных много, а он — один. Да и последний десяток лет Шим в основном торчал на границе мира огнемагов, а это по другую сторону Кольца, считай… Вообще удивительно, что он забрел в наш осколок мира и ни слова мне об этом не сказал, а связался только после приказа Суртаза.

— Так, а кто такой этот Шим?

Я ощущаю нетерпение пополам с тревогой. Портал уже почти стабилизировался, действительно выглядя при этом совершенно нормальным. А это означает, что у меня осталось совсем мало времени, чтобы узнать как можно больше о загадочном Шиме, который может нарушить приказ Суртаза.

Сат уже парит перед телепортационной воронкой. Обычно создатель портала заходит последним. Но мой спутник явно решил пойти первым, ведь по другую сторону может быть опасно.

— Шим… — лич снова издает смешок, но на этот раз — почему-то невеселый, — друг семьи, который в прошлом был моим наставником по части некромантии.

Потрескивание портала становится тише, а в глубине лежащей на боку воронки показывается изломанный горными пиками горизонт.

— И из-за некоторых… проблем с памятью, — голос Сата становится тише, а тон — мягче, — он до сих пор считает меня неопытным юнцом. Пытается опекать и защищать, как умеет, — мой спутник вздыхает и подлетает к порталу почти вплотную. — И каждый раз удивляется, обнаруживая, что я давным-давно вырос и даже успел стать личем. Так что, думаю, вы поладите…

С этими словами Сат закрывает капюшоном частично скелетированную голову.

— Но ради своей безопасности, — добавляет он, — не становись между ним и бледной тварью, мой тебе совет…

Громкий треск телепортации лишает меня возможности уточнить, что этот Шим может мне сделать. Ну не убьет же, в самом-то деле?..

Портал срабатывает безукоризненно, и мое появление в точке выхода происходит без неприятных неожиданностей. Несмотря на то, что я почти сразу отправилась вслед за Сатом, мой спутник уже успел отлететь на добрую пару десятков шагов и, склонив голову, завис в воздухе.

Я же не вижу ничего подозрительного или тревожащего, кроме…

Кроме абсолютно пустого пространства перед виднеющейся вдалеке огромной каменной арки. Лишенная портала, она возвышается на фоне горной гряды — одинокая и заброшенная. Даже обслуживающих ее магов что-то не видать.

— Так, насколько я понял, Шим уже где-то здесь, — задумчиво говорит Сат.

— Он с тобой связался? — я отвлекаюсь от разглядывания телепортационной арки и перевожу взгляд на своего спутника.

— Нет, просто он всегда оставляет условный знак на том месте, где выходит из портала.

— А… зачем?

Любопытство побуждает меня приблизиться к личу, чтобы посмотреть, что же там за знак такой.

— Чтобы любой, кто его увидит, знал — отсюда нужно бежать, — Сат указывает на мягко мерцающую серебром угловатую закорючку, небрежно нацарапанную на земле, утоптанной до состояния камня. — И как можно быстрее.

— Ни за что бы не подумала об этом при виде такой загогулины.

Лич издает ехидный смешок.

— Когда-то я сказал ему примерно то же самое. И знаешь, что он ответил?

— Понятия не имею.

— Он предупредил? Предупредил. А чужая неосведомленность — уже не его проблема.

— Замечательно, — я шипяще смеюсь в ответ. — Еще скажи, что и первый урок некромагии у тебя прошел в полях, в одиночку против десятка зомби.

— Ну… Да, — Сат поворачивает голову ко мне с усмешкой в голосе добавляет: — А что не так-то?

— Ничего, все в порядке.

Лич пожимает плечами и, кажется, продолжает смотреть на символ. Не зная, что там еще можно увидеть, я делаю то же самое и попутно размышляю о том, как же хорошо, что мой первый наставник был безобидным старичком и скорее теоретиком, чем практиком. Потому что в моем случае первый урок наверняка стал бы еще и последним.

— Ладно, — мой спутник поворачивает голову и смотрит в сторону возвышающейся на западе горной гряды. — Похоже, нам туда.

— А об этом ты как узнал?

— Шим почувствовал наше присутствие и сообщил, где сейчас находится. Примерно на полпути к ближайшей горе, — Сат кивком указывает на нее, — есть деревня. Он думает, что тварь где-то там и ждет нас.

— Тварь ждет или Шим?

— Шим. Но не исключено, что и тварь…

— А четвертый?..

— Будем без четвертого, — прерывает меня лич и первым сдвигается с места в указанном направлении. — Шим потому и связался… В общем, он приказал… попросил присоединиться к нему как можно быстрее, потому ситуация его очень беспокоит. Мягко говоря.

Я следую за Сатом, судорожно размышляя, что бы это могло значить. Ничего хорошего в голову не приходит, поэтому решаю уточнить.

— Тварь очень опасна?

— Похоже на то, — он тихо вздыхает и добавляет: — Я так понимаю, четвертый лич в нашей команде прибыл первым, нашел тварь и благополучно сложил кости.

Мне требуется несколько секунд, чтобы осознать, что это значит.

— То есть, тварь убила лича?

— Ну, раз Шим нашел его останки — выходит, что так, — раздается мрачный ответ.

Да уж, весомый повод держаться вместе. Потому что мне как-то слабо верится, что Суртаз мог отправить в боевую команду

— Надеюсь, — осторожно говорю я, — она одна здесь такая…

Хмыкнув, Сат качает головой, не сбавляя скорости.

— Я тоже на это надеюсь.

Минут десять мы летим в молчании. Вытоптанный множеством ног пустырь вскоре превращается в широкую и крепкую дорогу. Грязь по обе ее стороны рассечена тропинками и дорожками поменьше и то и дело топорщится кустами, все еще лишенными листьев.

— Ты помнишь, о чем я тебя просил? — неожиданно спрашивает лич.

— Да. Не лезть, куда не следует, — покорно отвечаю я.

Сат удовлетворенно кивает и снова замолкает. Спустя еще десяток минут к дороге постепенно подкрадывается лес. И чем больше вокруг нас становится деревьев, тем сильнее сужается полоска утоптанной земли, петляя между ними. Эти места были смутно мне знакомы — еще полчасика по этой дороге, и можно будет вдалеке увидеть Двугорбую. А по другую сторону от нее когда-то был мой поселок…

Лич резко останавливается и выставляет руку, на лету перехватывает меня.

— Назад, — тихо приказывает он.

Я отлетаю на пару шагов и покорно замираю, ожидая хоть каких-то пояснений. Но Сату явно не до того: он медленно поворачивает голову из стороны в сторону, то ли присматриваясь, то ли прислушиваясь, то ли еще как-то изучая окружающий нас лес. Решив подключиться к этому увлекательному занятию, я настраиваю свое зрение на просмотр аур.

От звонкого щелчка моей челюсти Сат, кажется, даже вздрагивает. Но от комментариев воздерживается. Причиной же моего удивления было обнаружение странной поросли — тончайших зеленоватых нитей. Они свисают с голых ветвей деревьев, извиваются у их корней, тянутся поперек дороги и шевелятся, шевелятся…

— Ты это видишь? — шелестящим шепотом спрашиваю я.

— Ага. Шим каждый раз пытается меня так подловить.

— Так это…

— Тихо.

Лич осторожно подлетает к обочине и склоняется над одним из колеблющихся пучков. Зеленоватые нити на миг замирают, а затем резко удлиняются, устремляясь навстречу Сату. И опадают, отсеченные ядовито-зелеными плетьми — я и не заметила, когда пальцы правой руки некромага успели в них превратиться. Едва коснувшись земли, отсеченные нити исчезают вместе с обрубком-основанием, а Сат тихо что-то бормочет и хлестко ударяет по другому пучку чуть поодаль. Нити в нем даже не успевают дернуться — лишь исчезают с тихим вибрирующим звоном.

Я же вспоминаю, почему эта странная поросль все это время казалась мне смутно знакомой. Сигнальные чары умерца, когда-то являвшегося другом Альда, выглядели примерно так же. Интересно, эти тоже просто уведомляют своего создателя или умеют что-то еще?

Узнать это мне было не суждено — Сат ударяет еще несколько раз и легко расправляется с ближайшей к нему магической растительностью. А расположенные чуть дальше пучки растворяются в воздухе сами — то ли Шим признал свою затею неудачной и деактивировал чары, то ли мой спутник сделал что-то такое, что разрушило их.

— Можно двигаться дальше, — провозглашает лич, и я слышу в его голосе улыбку. — Шим не изменяет себе. Еще при жизни, в юности, я как-то попался в такую ловушку. Ощущения были не из приятных, знаешь ли.

— А разве это — не сигнальные чары?

— Вообще — сигнальные. Но старик любит экспериментировать. Ловушка, в которую я тогда попал, была как раз из таких. Как результат — волдыри по всему телу на неделю.

— И наставник тебе не помог их свести?

— А я и не просил, — Сат пожимает плечами и снова устремляется вперед по дороге. — Сам виноват — полез, куда не следовало. И после этого так отчаянно делал вид, будто все в порядке, что удивительно, как Шим еще чего-нибудь сверху не добавил. Просто, чтобы я не строил из себя архимага.

Мне отчаянно хочется спросить, куда же он и почему это место было настолько защищенным, но дорога, сузившись до основательно протоптанной тропы, снова петляет среди густого леса. И несмотря на то, что мы все еще летим бок о бок, расспрашивать попросту не удобно — я то и дело цепляюсь мантией за кусты и ветки деревьев. Поэтому и парящую в воздухе худощавую фигуру замечаю лишь тогда…

…когда Сат отталкивает меня в сторону, и я слышу свист и щелчок.

Отлетев прямиком в кусты, цепляюсь подолом мантии за голые шипастые ветви и пытаюсь понять, что происходит. Потому что теперь щелчки раздаются с обеих сторон, и мой взгляд едва успевает ловить ядовито-зеленые ленты, мелькающие… с обеих сторон.

И если плети Сата являются его собственными видоизмененными пальцами, то его противник явно пользуется зачарованным оружием: в затянутой в перчатку руке я вижу темную рукоять примерно две ладони длиной. Семихвостая плеть, каждый ремень которой будто бы соткан из чистой энергии — мне удается увидеть их только в короткие мгновения перед очередной порцией щелчков.

Все окончилось быстро — я даже не успела вырваться из колючих объятий своего невольного укрытия. Вот противники пытаются друг друга достать, перемещаясь то влево, то вправо поперек не такой уж и широкой тропы, а вот они неподвижно замирают в полнейшей тишине. А я не знаю, чего ожидать дальше, потому что Сат явно не торопится возвращать своим пальцам нормальный вид, а его противник не прячет оружие. Хвосты его плети расстилаются по лесной тропе, едва заметно шевелясь и напоминая сотканные из магической энергии щупальца.

— Неплохо, неплохо, мой мальчик.

Голос незнакомца, хоть я почти сразу догадалась, что это — Шим, оказывается басовитым, звучным и раскатистым. И от этого — совершенно не соответствующим его худощавому телу, с головы до пят скрытому мантией с просторным и глубоким капюшоном. Впрочем, мне вовремя вспоминается тот факт, что в нашей команде — только личи. Да и запоздалая попытка посмотреть ауру это только подтверждает. Так что голос у него может быть каким угодно.

— Рад слышать, — скромно отвечает Сат и первым деактивирует боевые чары.

— Только не пойму, ты когда сдохнуть-то успел?

Хвосты-щупальца истаивают, и Шим прячет за пояс рукоять, которая теперь выглядит, как обычая палка из темного дерева.

— Старик, не начинай, а? — со вздохом отвечает мой спутник. — Ты же все равно об этом забудешь, как только мы разойдемся.

— А… то есть мы уже когда-то виделись?

Басовитый голос становится тише и в нем слышится что-то, похожее на смесь сожаления с раздражением. Сам же лич медленно сокращает расстояние между собой и своим бывшим учеником.

— Ага.

Получается, Шим знает о своих проблемах с памятью? Интересно.

— А с тобой мы знакомы?

Хоть я все еще не вижу его лица, но отчетливо ощущаю на себе взгляд.

— Нет.

Сат отвечает вместо меня, а я наконец-то выбираюсь из кустов — даже не порвав мантию, кажется. Шим останавливается в нескольких шагах, и ощущение чужого взгляда усиливается. В какой-то момент мне кажется, что я могу сказать, куда он смотрит: на амулет Суртаза, скрытый мантией и моей грудной клеткой.

— Я — Ашиммар, можешь звать меня коротко и просто — Шим. А как тебя зовут, умница-красавица?

Как же плохо он меня знает. Впрочем, пожалуй, это и к лучшему.

— Шиз Асшен Несхат.

— Ух ты, — судя по голосу, Шим явно удивлен, — надо же, как совпало.

— Что совпало? — Сат, похоже, удивлен не меньше своего учителя. Как и я.

— Да был тут случай года два назад…

— Ты хочешь сказать, лет двадцать? — фыркает мой спутник.

— Два или двадцать, какая разница? — лич отмахивается от Сата.

— Действительно… — ехидно отзывается тот.

— А ты не местная, случаем?

— Можно сказать и так, — тихо отвечаю я.

— И живешь в той стороне? — рука в перчатке указывает в сторону не видной за лесом Двугорбой.

— Жила какое-то время.

— Еще и название поселка… То ли Пригорье, то ли Нагорье…

— Черногорье.

— Точно, и помню ж еще! Суртаз великий, да ты ж — званница моя, — с этими словами Шим подлетает ближе ко мне, и уже совершенно не скрываясь осматривает меня со всех сторон. — Ай, хороша-то как, кость белая, ни лоскутка…

— Старик, может расскажешь, как так вообще вышло?.. — начинает Сат.

— И что значит — званница, — подхватываю я.

— В смысле, что значит — званница? — лич резко останавливается, и в его голосе звучит настолько искреннее недоумение, что мне даже становится как-то даже стыдно, от своего незнания. — Это значит, что я тебя назвал. Придумал имя.

Ах вот ты какой, правильный ответ на вопрос, от которого отмахивались мои родители… Почему у женской части моей родни имена обычные, простые и привычные, а у меня — мало того, что двойное, так еще совсем иначе звучащее? И если первое еще нормальное, можно Шизой звать, то второе — не пойми что. Повезло хоть, что с родовым именем звучит прилично.

— А как так вышло… — задумчиво добавляет Шим, — считай, случайно.

Он замолкает, резко поднимается в воздухе повыше и быстро осматривается. Но даже сейчас я все еще не вижу его лица — лишь колышется ткань капюшона.

— Показалось, что сигналка сработала, — поясняет он. — Так вот, гонял я тогда химеру. Не знаю, как она добралась аж сюда, но дел по поселкам натворила знатных. И вот, вышел я на след, почти догнал и смотрю — а она обоз распотрошила. Часть тел себе забрала, часть — зомбами шатается. Думаю — вот, опять не успел, а потом смотрю — под перевернутой телегой есть живые. Я — к ним, приказал, чтобы тихо сидели, сам занялся зомбами. А там и химера припозла. В общем, потрудился на славу…

Лич раскатисто смеется и прячет руки в рукава. Мы с Сатом молчим, дожидаясь продолжения истории.

— Когда закончил, поднял я телегу, а там мужик с девкой на сносях. Та меня как увидела, тут же разродилась, прям ему в руки. Посмотрел я на этот праздник жизни, спросил, все ли нормально — а то вдруг упокаивать придется…

Шим вздыхает и замолкает.

— И?.. — в голосе Сата слышно нетерпение.

— А мужик ко мне — мол, скажи да скажи, как отблагодарить за спасение. А что мертвецу от живых надо-то? Ничего. А он не унимается. Смотрю я на него и думаю, раз так просит — хоть дитю имя дам. Мужик сначала не понял, похоже, подумал, что я забрать хочу, аж сбледнул. А мне-то дитя зачем? Ему же мамка нужна, а не старый лич. Точнее — ей, как оказалось. Девчушка родилась. Ну и дал ей имя — Шиз Асшен.

— А что оно значит? — на этот раз уже не выдерживаю я. Потому что это был второй вопрос, не дававший мне покоя в детстве.

— Понятия не имею, — лич снова смеется, но на этот раз — более мягко, по-доброму, что ли, — я чуток знаю священный язык, но поэтому звучит похоже, но не думаю, что в нем есть такие слова. Думал, дочку так назову или внучку, да не сложилось… А посмотрел на тебя, мелкую, и подумал, пусть твоим будет.

— Ясно… — неожиданно мне становится как-то так легко и просторно в груди, будто исчезла застарелая тяжесть, незаметно сопровождавшая меня всю жизнь. — Спасибо.

— За что? — удивленно переспрашивает Шим.

— За спасение. И за имя, — со смешком отвечаю я. — Да и за историю.

— Та было бы за что, — хохотнув, лич машет рукой. И, уже более серьезно, обращается к Сату: — Ну что, пошли за тварюкой? А то она знатно окопалась.

— Где? — мгновенно настораживается тот.

— Да в поселке, минут десять быстрого лету по тропе. Вот только в лоб вряд ли пробьемся.

— Почему?

— Говорю же, окопалась.

— Вы же в курсе, что ее нужно взять живой? — вклиниваюсь я.

— Нет, с чего вдруг? — Шим поворачивается ко мне.

— Приказ Суртаза.

Возникает долгая, мучительная пауза.

— Мда… — тихо отвечает старый лич. — Надо было сразу бить.

— А сейчас?..

— А сейчас тварюка в поселке, — в голосе Шима звенит раздражение, — там то ли ярмарка, то ли какой-то еще праздник… И она засела прям среди людей. Чуять ее — чую, а вот достать, чтоб потом поменьше зомбей…

Сат отворачивается и смотрит на ведущую к поселку тропу, его наставник качает головой, а я осознаю, что изначально недооценила сложность своей задачи. И из всего лишь сложной она медленно, но верно становится невыполнимой.

Глава 13

Хитрая тварь

До поселка мы летели не торопясь. На мой осторожный вопрос о том, не стоит ли нам ускориться, Шим невозмутимо пожал плечами и заявил, что тварь и так знает, что мы здесь. Иначе — вряд ли пряталась бы. А раз так, то он не видит смысла в спешке, из-за которой можно запросто влететь в какую-нибудь ловушку — если не в чужую, так в свою.

Сат не спорил с ним, и из этого я сделала вывод, что старый лич позаботился о том, чтобы тварь не смогла подобраться к нам незамеченной. Если вдруг ей взбредет в голову попытаться нанести первый удар, конечно же.

Спешка могла бы нам навредить и по другой причине: тропа сузилась настолько, что разведи руки — и кое-где можно было бы коснуться древесных стволов по обе стороны сразу. Поэтому мы двигались гуськом: первым летел Сат, за ним — Шим, а я замыкала процессию.

Поначалу личи тихо переговаривались между собой, и из их разговора мне удалось понять лишь то, что они обсуждали вероятность захвата твари живой. Это было и хорошо, и плохо одновременно. Хорошо — что они вообще рассматривали такую возможность. Плохо — так как считали ее крайней маловероятной.

Их разговор стих быстро, и я пользуюсь возможностью удовлетворить свое любопытство.

— Шим, а как выглядит тварь?

— Обычная девка, — после недолгого молчания отвечает старый лич. — Невысокая, худая. Кажется, темноволосая. Хм… погоди-ка.

Мне не видно, что делает Шим, но через пару секунд он добавляет уже увереннее.

— Да, все так, очень короткие темные волосы, и на вид лет двадцать ей, не больше.

Я чувствую, как в моей груди начинает ворочаться ледяной шипастый комок. Мне малодушно хочется загадать, чтобы это была какая-то другая молодая девушка с короткими темными волосами, не Кит. Мало ли, на кого может быть похоже тело бледной твари?..

— А вообще я больше на ее ауру смотрел. Уж очень интересная.

— Чем? — любопытствует Сат.

— Как у мертваря-кукольщика с выдавленными гнойниками.

Я щелкаю челюстью от растерянности, не имея ни малейшего желания даже пытаться представлять это странное сочетание.

— Какое аппетитное сочетание, — смеясь, заявляет Сат.

— Это ты сам ее еще не видел. Мерзость редкостная.

— То есть, это может быть какой-то подконтрольный мертварь? — уточняю я с надеждой, наглухо скрытой за безэмоциональностью моего голоса.

— Не похоже, — капюшон Шима колышется, когда он качает головой. — Я немало на своем веку насмотрелся на мертварей, и почти уверен — такой твари мне еще не попадалось.

— Почти?

— Ну… — в голосе старого лича слышится легкая неловкость, — мог забыть, разве что… Но я, пока вас дожидался, перерыл свои записи — ничего подобного в них нет. Значит, не встречал.

— А… извините, если лезу не в свое дело, — раз уж учитель Сата заговорил о своих проблемах с памятью, стоило попробовать расспросить об этом, — я же правильно понимаю, что вы забываете не все?

— Правильно, — ровно отвечает Шим. — Я помню то, что вижу каждый день. Вот есть у меня книжица для записей самого важного…

Не оборачиваясь, он показывает мне через плечо потрепанную книжку — размером с мою ладонь и без переплета. Просто сшитые вместе несколько листов пергамента. Я вижу верхнюю строчку — неровную, со скачущими вверх-вниз кривоватыми рунами, будто бы начертанными трясущейся рукой. «Не возвращайся в Залесок, их больше нет».

—…и я помню, что нужно туда записывать все, о чем забывать нельзя. Для верности, бывает, даже по несколько раз пишу…

— За столько времени мог бы записать, что я уже лич, — со смешком вклинивается Сат.

— Да ну, — Шим фыркает и смеется в ответ, — я запишу, а ты возьмешь и упокоишься. Нет уж, я лучше поудивляюсь лишний раз, от меня не отвалится.

— То есть, — я пытаюсь вернуть разговор в нужное русло, — вы помните то, что записано?

— Я помню то, что маячит у меня перед глазами, — старый лич вздыхает и добавляет: — Вот сейчас я помню, что ты — та девчушка, которой я дал имя… сколько-то лет назад. Двадцать же?

— Около того.

— Около того… — эхом отзывается Шим. — А сделаем свое дело, разойдемся, и через пару дней я это забуду. И если когда-то услышу твое имя опять, то вспомню, что пару лет назад дал его одной новорожденной девчушке. Но не то, что годков прошло куда больше, и что я вообще тебя видел.

— И так со всем?

— Ага. До одной… стычки с тварью все помню, а вот что после…

Он разводит руками, едва не цепляя ими сгрудившиеся вокруг тропы деревья. Наверное, в разгар лета здесь совсем темно от густых крон.

— Наверное, это очень неудобно, — предполагаю я.

— Да, но ничего не поделать. Что важно — записываю, а что не важно… — старый лич пожимает плечами. — Заново узнаю, если нужно.

— Потому ты у огнемагов и застрял? — интересуется Сат. — Чтобы помнить, где ты и что делаешь?

— Каких огнемагов?

В голосе Шима слышится настолько искреннее удивление, что у меня даже мысли не возникает ему не поверить.

— Ты последний десяток лет у них торчал, насколько я знаю.

— О, как, — задумчиво говорит старый лич, и я слышу шелест пергамента. — Ага, да, точно. Я записал, что до конца весны нужно вернуться на четвертую заставу. Мда, как-то совсем быстро забылось.

— А вам вообще как, нормально среди магов огня? Они же, вроде, недолюбливают чужаков.

— Да чтоб я помнил, — смеется Шим, — но раз меня за десять лет не выгнали, значит, нормально было.

— Может, уже и выгнали, раз ты здесь, — саркастически сообщает Сат.

— Нет, — старый лич вдруг становится серьезным, — меня позвал Суртаз. Позавчера, кажется.

— Вот как… — только и могу ответить я.

Неужели Суртаз предвидел появление твари еще тогда? Или он позвал Шима с какой-то другой целью, а раз тот подчинился, то решил дать ему задание?

— Да, я так удивился, что сразу записал его приказ явиться в этот мир, чтобы не забыть. Правда, на следующий день подумал, что не только память потерял, но и остатки мозгов… Но решил все-таки наведаться. Мало ли… Пока добрался, думал, все кости растеряю. Порталы Кольца совсем нестабильными стали почему-то.

— Не только Кольца, — добавляет Сат, — столичный тоже отказал, использовали кристалл.

— Нехорошо…

Старый лич качает головой, а я задумываюсь о том, не может ли это быть как-то связано с гибелью Коаттана? Мало ли, вдруг с ним был как-то связан не только барьер, удерживавший Суртаза в Среднемирье.

— Кстати, а что с тем магом воздуха? — неожиданно вскидывается Шим.

— Каким? — почти одновременно спрашиваем мы с Сатом.

— Вы ж из столицы прибыли, а его туда унесли. Это я точно помню, сегодня же случилось. Неужели не слышали?

— Понятия не имею, о ком ты.

— Я тоже. Вы его видели? — уточняю я.

— Ага. Пока создавали портал, следил, чтобы не отдал он Суртазу душу раньше времени. А то стал бы зомби, и устроил всем…

— А что случилось-то? — нетерпеливо интересуется Сат.

— Так он же ту тварюку первым и нашел. Такую бурю поднял у горы недалеко от арки… Жаль, не смог прибить. Сбежала тварюка, когда туда другие маги ломанулись. Сильный колдун, да старый уже, поломала она его знатно. И лицо еще такое знакомое, будто разок-другой видел — раньше, когда еще не забывал…

Я чуть теряю высоту, замедляюсь и чувствую, как металлическая пластина ударяется о ребра изнутри, из-за чего мое отчаяние обретает голос — тонкий вибрирующий звон. Вот почему мне кажется, что я знаю, о ком идет речь? Ну как так-то?..

— А когда его унесли — полетел по следу, нашел останки, а на них — тварюку. Ох и прыткая же она… — видимо, каким-то образом заметив, что я отстаю, Шим оборачивается и тоже замедляется. — Ты чего?

— Да ничего, просто… Почувствовала что-то… Нехорошее.

Мне почему-то не хочется рассказывать о своей догадке. Тем более, что сэра Алонта эти двое и не знают, скорее всего.

— Неплохая у тебя чуйка, девочка, — одобрительно отзывается старый лич. — Еще пара минут, и увидим поселок.

Действительно, буквально за следующим поворотом тропы лес становится заметно реже, а за безлистными ветками становится заметно больше неба — бледно-голубого, безоблачного. Еще через пару минут деревья полностью отступают от тропинки, и она уходит вниз, петляя по склону холма — до самого поселка, видного у подножия.

Сат останавливается у одного из крайних деревьев, не спеша вылетать на открытую местность. Шим зависает в воздухе чуть поодаль, у другого ствола. Я же, замешкавшись и бестолково зависнув между ними, отлетаю в сторону, к третьему дереву. Судя по молчанию, неподвижности и направленности лиц личей, они изучают поселок. Мне же с такого расстояния толком ничего и не видно. Разве что…

От вида мощного в своей отвратительности сияния, окутавшего поселок, захотелось отвернуться. Дернуло же настроить зрение на просмотр ауры, ага. Но зато теперь я воочию убедилась в точности описания ауры твари. Вот только почему она настолько распространилась — тот еще вопрос. Какие-то чары? Ловушки?

Впрочем, это определенно показывало, что тварь не особенно озабочена своей незаметностью. Если она, конечно, действительно в курсе, что мы уже рядом.

— Как я и говорил, — тихо произносит Шим, — засела в центре.

— И действительно окопалась, — мрачно добавляет Сат. — Не удивлюсь, если там уже не о ком беспокоиться.

Я присматриваюсь, и сквозь тошнотворное гнилостно-зеленое свечение вижу слабые проблески ясной и чистой зелени.

— В поселке еще есть живые, — мне кажется важным это озвучить.

— Это пока… — голос старого лича звучит философски. — Как только подойдем, тварюка это быстро исправит.

На меня накатывает отвратительное, ненавистное чувство бессилия. Неужели жители и этого поселка обречены на гибель, чтобы позже их место заняли другие люди? От нахлынувшей волны чувств, я опираюсь локтем о дерево и чувствую, как болтающийся в грудной клетке амулет Суртаза пару раз ударяется о ребра изнутри. Удивительно, но от этого вибрирующего постукивания мне становится спокойнее.

Правда, ненадолго. Потому что я внезапно ощущаю нечто странное — будто кто-то щекочет мои виски невидимыми пальцами.

— И сколько… вас… ждать?..

Судя по тому, как дернулся Сат, это было что-то вроде групповой мыслесвязи. Призрачный шепот, похожий на шелест листьев под ногами, вызывает ощущение пустоты в голове, а чужое присутствие в сознании путает мысли и мешает связно думать. Но это и к лучшему, наверное. Пусть старшие думают.

— С удовольствием… — в голосе твари звучит неприкрытая издевка, и ощущение чуждого присутствия внезапно ослабевает, но не исчезает полностью.

— Шиз, держись позади, — бросает Сат через плечо, устремляясь за своим учителем.

Шим же тем временем уже летит вниз по склону — напрямик к поселку, напрочь игнорируя изгибы тропы.

— Какой план? — спрашиваю я, едва поспевая за ними.

— Подобраться как можно ближе и убить, — сухо отвечает старый лич.

— Но…

— Боюсь, девочка моя, другого выбора нет. Иначе эта тварюка убьет нас.

Фразу о том, что если мы убьем тварь, то не исключено, что Суртаз то же самое сделает с нами, я предпочитаю оставить при себе.

— Тогда можно было бы на расстоянии… — голос Сата звучит хмуро. Не знаю, согласовывали ли они свои действия по ментальной связи, но ученик явно недоволен планом учителя.

— Как ты думаешь, откуда эта тварюка знает о том, что мы здесь? — и, не дожидаясь ответа, Шим добавляет: — Ее чары везде. В них — много чего… В том числе и защитного.

— Замечательно. И ты говоришь это только сейчас?

— А это что-то бы изменило?

Я молча следую за переругивающимися личами и судорожно размышляю, что же делать. Если эта тварь настолько сильна, что на расстоянии на нее воздействовать нельзя вообще никак, то что мы сможем сделать вблизи?

Да ничего.

А свечение тем временем разрастается — по мере того, как мы приближаемся к поселку. Он смутно знаком мне. Настолько, что возникает ощущение — достаточно чуть напрячь память, и я даже вспомню его название. Вот только обстоятельства сейчас к этому совершенно не располагают.

Спустя пару минут тропа приводит нас к началу главной улицы — довольно широкой и даже вымощенной камнем. Прямая, как бедренная кость, она показывает нам просторную площадь в другом своем конце.

Похоже, тут действительно собиралась ярмарка.

Несколько ярких шатров и десяток груженых доверху телег должны были к вечеру рассыпаться по свободному пространству ловкими фокусниками, горластыми лоточниками и коробейниками, торгующими всем — от зачарованных шаров и сладостей до тканей, украшений и посуды, но…

Вместо этого — среди трепещущих полотен не до конца растянутых шатров и не разгруженных телег с павшими прямо в упряжках мулами — по площади туда-сюда снуют люди. Молча и бесцельно, будто повторяя заученные движения, но не понимая, зачем они это делают.

И мое облегчение от того, что они вроде бы еще живы, быстро сменяется тихим ужасом от неестественной картины происходящего.

— Действительно, как мертварь-кукловод, — цедит Сат, то ли угадав мое состояние, то ли испытывая примерно то же, что и я. — Интересно, будь у твари тело чернокнижника — она бы убила нас сразу возле портала?

— Не исключено, — ровно отзывается Шим. — Чем дальше, тем больше я склоняюсь к мысли, что эта тварюка захватила чужое тело, а не создала его из частей других. А раз так… Будьте осторожны, поняли?

Мой спутник хмыкает, а я молча киваю — хоть и понимаю, что старый лич вряд ли видит мой жест. Но похоже, что этого ему достаточно, так как больше комментариев не было. Вместо этого Шим вытягивает из-за пояса рукоять плети и медленно летит по безлюдной улице к площади.

Снова замыкая цепочку, я осторожно осматриваюсь по сторонам. Дома по обе стороны действительно пусты. В них нет никого живого. Вообще никого. Такое впечатление, будто тварь, собрав всех людей на площади, остальных живых существ в поселке попросту убила. Ни одной кошки на пороге, ни одной птицы на ветке.

Хорошо, все-таки, что животные не становятся зомби.

Когда до площади остается полтора-два десятка шагов, снующие по площади люди вдруг останавливаются и разом поворачивают головы к нам. Шим останавливается, и Сат зависает в воздухе вровень с ним, в паре шагов слева. Глядя на площадь в просвет между ними, я вижу, что далеко не все из людей на ней живы. Ясное зеленое сияние, чуть замутненное грязно-золотистым отливом, перемежается с бурой болотной зеленью восставших — или поднятых — мертвецов. И ко всем ним тянутся сотни полупрозрачных нитей. Их тусклое грязное золото, будто бы измаранное в болотной грязи, пульсирует мелкими прожилками цвета подсохшего гноя.

Я чувствую, как от нахлынувшего отвращения сдавливает грудь, но быстро беру себя в руки. Это дается куда легче, чем могло бы быть при жизни: все-таки, мертвецов хотя бы не тошнит.

Личи передо мной осторожно смещаются вперед. Я следую за ними. Стоящие люди поворачивают головы, наблюдая за нами. Энергетические нити от них тянутся к центру площади. И, спустя пару минут вот такого настороженного продвижения, мы наконец-то видим тварь. Она сидит под высоким и толстым шестом — по нему во время ярмарки, наверное, карабкались бы смельчаки в надежде достать прицепленную к верхушке награду.

Мои руки трясутся настолько сильно, что мне приходится спрятать их в рукава. Я до последнего надеялась на то, что это не Кит. Вот только надежда не оправдалась.

А она расслабленно сидит прямо на брусчатке и улыбается. Так широко, как просто не способны улыбаться нормальные люди.

Пара минут проходит в полном молчании. Мы смотрим на Кит, она смотрит на нас… или сквозь нас. Взгляд девушки кажется настолько же осмысленным, каким он мог бы быть у ожившей тряпичной куклы. Но при этом зомби она почему-то не выглядит.

И в этой гнетущей, вязкой и давящей тишине слышится лишь тихий посвист ветра, порывы которого то и дело треплют мою мантию.

— Итак… — шелестящий голос снова вползает в мой разум вместе с усиливающимся ощущением обжигающей щекотки в висках. — Пока вы… не наделали… глупостей… Есть предложение… у меня.

Я ловлю себя на мысли, что ментальная речь дается твари с трудом. Будто она тщательно подбирает каждое слово. Интересно, не копается ли она в памяти Кит, выискивая подходящие выражения? Это объяснило бы неторопливость и частые паузы.

— Кто ты? — холодно спрашивает Шим.

Видимо, он отказывается от ответа по мыслесвязи, чтобы мы с Сатом знали, в какую сторону дует ветер этих… переговоров. Хотя это и так очевидно. Хотя не менее вероятным может быть и то, что старый лич просто не желает общаться с тварью по ее правилам и созданной им связи.

— Это… не важно… пока… Вам достаточно… знать… я легко… могу… вас убить…

Кит медленно моргает, и в ее глазах я внезапно улавливаю проблеск сознания. Но он тут же исчезает, уступая место пустому взгляду в никуда.

— Кто ты?

Шим повторяет свой вопрос, а я замечаю, как Сат заводит руки за спину. Его пальцы зеленеют и становятся длиннее. Готовится к бою.

За моей спиной возобновляется шаркание ног. Я оборачиваюсь, и едва успеваю увидеть, как люди замирают в прерванном движении. Будто статуи, они смотрят на меня, не дыша и не моргая.

Эти люди уже мертвы. И успели приблизиться на пару шагов, пока я на них не смотрела.

— Мое имя… для вас… бесполезно…

— Значит, мне называть тебя просто бледной тварюкой?

Голос Шима звучит ровно и бесстрастно. И потому его вопрос кажется мне еще более издевательским.

Кит начинает смеяться. Ее резкий и грубый смех заставляет меня вздрогнуть. Я ни разу не слышала, как на самом деле смеется внучка Милеха, но мне почему-то кажется, что совсем не так.

Люди вокруг нас не двигаются, и я бросаю взгляд через плечо, чтобы удостовериться, что все в порядке. Личи парят в воздухе, Кит все так же сидит на брусчатке, только теперь — задрав голову и глядя в небо.

— Многоликий… Отец… Думаю… этого имени… будет… для вас… достаточно.

Я не могу поверить тому, что слышу в своем разуме. А следом — осознать, удача это или катастрофа. Наверное, будет зависеть от того, чем окончится эта встреча.

Осматриваюсь по сторонам. Часть людей еще жива, и они далеко. Пока что.

Нужно любой ценой доставить эту тварь Суртазу.

Правда, теперь мне уже кажется, что лучше ее все-таки убить.

— Шиз, подготовься к массовому упокаиванию, — в моей голове раздается голос Сата. — Она сейчас нападет.

— Пока рано, — возражает Шим. — Тварюка хочет поговорить.

Групповая мыслесвязь. Я улавливаю обрывки чужих мыслей и ощущений. Оба моих спутника насторожены и напряжены до предела. Правда, кому-то из них как-то… нехорошо. И я не могу понять — кому.

— То есть ты собираешься с ней разговаривать⁈

Я улавливаю возмущение Сата. Он явно настроен на скорейшее убийство твари.

— Новый вид, нужно выяснить, что она такое. Или он. Поди разбери этих…

— Старик, я тебя не узнаю.

— Мы не знаем, на что эта тварюка способна. Она кажется разумной — и это очень плохо.

— Поэтому я и предлагаю ее убить прямо сейчас.

— Узнаем, чего она хочет, и убьем.

Сат пытается возражать, но Шим приказывает ему помолчать. А я просто понимаю, что напоминание о взятии твари живой будет сейчас совсем неуместным. Самим бы выжить. Холодок вдоль позвоночника кажется мне почти приятным по сравнению с прикосновениями к вискам раскаленных пальцев. Память услужливо подсказывает заклинание упокаивания — стоит держать его наготове, чтобы прикрыть спины личей от зомби в случае чего.

— И что же за предложение у тебя… Многоликий Отец?

На этот раз Шим допускает в своем тоне нотки сдержанного любопытства. Правда, я почему-то сомневаюсь, что он действительно его испытывает. Мне становится очевидным то, что отголосок странной слабости — от него.

— Я расскажу… как остановить… младших… тех… кого вы называете… бледными тварями.

— Бред, — тут же делится своим мнением Сат.

Шим молчит.

Обжигающая щекотка в висках усиливается. И, будь я живой, мне бы она наверняка показалась невыносимой.

Вот только в посмертии я испытывала вещи и похуже. А отголоски чужих чувств неплохо отвлекают от этого досадного неудобства. Подзабытое чувство.

— Зачем тебе это?

Или мне кажется, или голос старого лича звучит тише обычного? Спросить, все ли с ним в порядке по мыслесвязи, я не успеваю.

— Шим, магический фон… — голос Сата в моей голове звучит как-то странно, болезненно и искаженно.

Отголоски тревожат. Похоже, что старому личу совсем плохо. Неужели, в своем решении разговорить тварь, он не учел, что время может работать против нас? Следом меня осеняет догадка: не мог ли Многоликий Отец сам заставить Шима пойти на разговор? Учитывая то, как старательно что-то — скорее всего, тварь — царапает мои височные кости, а у старика и так проблемы с головой…

— Бей…

Слабый и сдавленный голос Шима тут же смывает прокатившаяся вдоль позвоночника болезненная волна — мыслесвязь разорвана. Остаются только раскаленные пальцы, прижатые к моим вискам.

— У меня… есть… причины… Вы… не… поймете…

В шелестящем голосе я слышу что-то, похожее на усталость и раздражение, и, наконец, бросаю взгляд назад. Сат уже не скрывает своей враждебности — ядовито-зеленые ленты-плети уже вовсю извиваются вокруг него. А вот Шим… Он мешкает. Мало того — либо мне кажется, либо он даже парит в воздухе как-то… пониже.

Отвлекшись на возобновившийся шорох передо мной, я слышу свист и щелчки позади.

Началось.

Зомби больше не скрываются — открыто движутся к нам. Отправляю белесую волну упокаивающего заклинания, и окутывающая погибших людей буро-зеленая аура гаснет, а грязно-золотые нити исчезают…

…чтобы спустя секунду возникнуть вновь и поднять уже упавших зомби!

Похоже, будет непросто. Но ничего, я справлюсь. А Шим и Сат скрутят тварь. Или убьют.

Эта мысль мелькает в моей голове, чуть охлаждая виски, обожженные ментальным прикосновением твари. В груди же тем временем разгорается пламя иного рода. Чистая злость такой мощи, какой прежде я никогда не испытывала. На тварь — за то, что она захватила тело Кит. На Шима — за то, что решил поговорить с ней. На себя — за то, что не поддержала Сата в решении расправиться с тварью побыстрее.

Эта злость дает мне силы укладывать зомби на мостовую раз за разом — щедро припечатывая их проходящей через мое тело магической энергией.

Как ни крути, а Суртаз постарался на славу. После разрыва ментальной связи с личами, я не испытываю ни малейшего намека на усталость. Даже наоборот — в какой-то момент чувствую, будто с каждым последующим заклинанием, магическая энергия проходит через мое тело все в большем и большем объеме, быстрее и быстрее.

По ощущениям это отдаленно напоминало медитацию, в которую меня когда-то загонял Альд для повышения выносливости. Видел бы он меня сейчас…

Бесконечный цикл поднятий и упокаиваний внезапно прерывается, как и свист и щелчки — за моей спиной. Воспользовавшись передышкой, я оборачиваюсь в надежде, что личи скрутили бледную тварь, и это безумие наконец-то окончилось.

Моя надежда не оправдывается уже во второй раз за этот проклятый день.

Шим лежит на земле — неподвижный, но все еще живой. Конечно, если так можно сказать о личе, чья аура еле-еле видна на фоне серой брусчатки.

Сат парит в воздухе перед поднявшейся на ноги Кит. И ничего странного в этом нет, на первый взгляд, вот только лич лишен своей боевой формы, а его руки и голова бессильно болтаются. Он тоже жив. Пока что.

Тварь переводит свой пустой взгляд на меня.

— Твои друзья… нетерпеливы… И теперь… когда они… успокоились… давай… поговорим…

Я понимаю, что это конец. Но робко шевельнувшийся в груди страх тут же сгорает в пламени злости.

— Мне не о чем с тобой говорить.

Мой ровный и бесстрастный голос как нельзя лучше подходит для переговоров с бледной тварью. А его звучание придает мне немного уверенности. Вот только повод для нее бы повесомее, что ли…

Нужно что-то придумать. За спиной Кит, на почтительном расстоянии от зомби позади меня, я вижу замерших на месте людей. Все они тоже подчинены твари, но еще живы. Скорее всего, ненадолго. Среди неравномерной ясной зелени аур, присущих обычным смертным, я вижу несколько бледных стихийных отблесков: пара магов воды и, кажется, один — воздуха. Но настолько слабые, что было бы глупо на них рассчитывать там, где не справились двое личей.

— Вот как… — в шелестящем голосе я слышу зловещую вкрадчивость.

Щекотка в висках превратилась в назойливое царапание. Ни за что бы не подумала, что кость можно поцарапать до настолько болезненных ощущений.

Соберись, Шиза. По сравнению с рукой Килира на твоем позвоночнике — это все еще щекотка.

Нужно что-то придумать.

Эта мысль бьется в моем мозгу, пока тварь молчит. Она смотрит на меня пустыми глазами Кит и будто бы чего-то ожидает. Или о чем-то думает.

Мне вот тоже стоило бы подумать, чем ее приложить, да посильнее. Заклинание разрыва плоти? Может и неплохо, но Шим что-то говорил о защитных чарах… Как бы мне не прилетело обратно.

Кит делает осторожный, завораживающе плавный шаг ко мне, скользнув мимо продолжающего висеть в воздухе Сата. В движениях девушки ощущается хищная ловкость и легкость, несвойственная ей в прошлом. Что ж, зато теперь понятно, как она умудрилась уцелеть под градом ударов Сата и, возможно, еще и Шима. Тварь просто уворачивалась.

Спустя мгновение она останавливается передо мной почти вплотную, глядя на меня снизу вверх.

— Какая… интересная… сборка…

Внезапно я ощущаю, как гаснет злость, уступая место легкости… Облегчению. Спокойствию. Умиротворению. Радости. Будто…

…будто мне еще снова еще нет пятнадцати. Я спешу домой, чтобы успеть поесть и вернуться к наставнику до заката. Сегодня Клох обещал мне показать настоящего упыря. Не вживую, конечно — на картинке в книге, которая откуда-то у него недавно взялась. Пробираясь к дому садами и огородами, я вижу открытое крыльцо, на котором сидит отец и выстругивает что-то из деревяшки. А ветерок доносит до меня аромат свежей выпечки. Близятся праздники, и мать, судя по количеству теста, решила напечь пирогов для всего поселка…

Отвратительно шелестящий голос выдергивает меня из пучины воспоминаний. Я вздрагиваю от неожиданности, но не могу пошевелить и пальцем.

— Жаль… не годятся… мертвецы…

Чары зрения нестабильны — площадь расплывается темными пятнами. Все, что я четко вижу — это тонкий силуэт Кит прямо перед собой.

— Но может… с тобой… будет… иначе?..

Она протягивает мне руку.

— Иди… сюда… дитя…

Дитя? Ну, по сравнению с поверженными личами я — действительно ребенок.

Вот только следом меня настигает безжалостная мысль: Многоликий Отец мог назвать меня так совсем по другой причине. Ведь ноги мои снова со мной не просто так.

Кит протягивает мне ладонь и я, против своей воли, вкладываю в нее свои пальцы. Крепкая хватка обжигает мои кости, но взамен стихает раздражающая щекотка в висках. Хоть так.

Тварь тянет меня за руку вниз, заставляя опуститься на землю. Я подчиняюсь просто потому, что не могу не подчиниться. Теперь наши глаза на одном уровне — Кит лишь самую чуточку ниже меня. Она щурится, продолжая всматриваться в мои глазницы.

Я чувствую странное жжение в области грудины и тошнотворную слабость. Чары зрения вот-вот откажут. Но тут — коротко и резко — о мои ребра изнутри ударяется амулет Суртаза. Я невольно опускаю взгляд…

…и вижу, как от моей грудины к животу твари тянется грязно-желтая нить. Даже не нить, а тонкая веревка — неравномерной толщины, узловатая, с красновато-бурыми пульсирующими прожилками. На нее тошно смотреть, но я заставляю себя это делать, чтобы понять — что это такое.

А потом замечаю, что еще две такие же веревки уходят в стороны. Одна тянется к оставшемуся позади твари Сату. Вторая, получается, соединяет с ней Шима. А тускло-золотистые нити тянутся откуда-то из-за спины и протянуты к людям…

Почему разные цвета? Думай, Шиза, время не на твоей стороне…

Время…

Во время разговора тварь вытянула силы из Шима, потом взялась за Сата, а теперь — за меня! И это, видимо, что-то сродни ловушке — я не увидела энергетический канал со стороны до того момента, пока не попалась сама.

Новая волна слабости. И все же, у меня еще достаточно сил, чтобы здраво мыслить. Думай, Шиза…

Если Многоликий Отец решил подпитаться от меня, то что я могу сделать при условии, что не способна пошевелить и пальцем?

Воздействовать самой энергией. Суртаз же говорил, что у меня неплохо получается.

Но как?

Перекрыть канал? Наверняка тварь найдет способ возобновить связь или просто убьет меня.

А что, если?..

Наблюдая за тем, как связывающая меня с Кит веревка постепенно зеленеет с моей стороны, я обдумываю рискованный, безумный, но единственный возможный в сложившихся обстоятельствах план действий.

Если он не сработает — мне ничто не поможет. Разве что только явится сам Суртаз и спасет свою незадачливую ученицу. А он явно не торопится это делать — видимо, есть занятия поважнее. Ну да, один раз уже спас, а дальше, Шиза, уж как-нибудь сама — ему нужна сильная ученица, способная постоять за себя.

Сильная, отчаянная и рисковая.

Усилием воли я заставляю себя застыть, не сопротивляться оттоку энергии. С мертвым телом это проделать гораздо легче. Слабость усиливается, но мне нужно усыпить бдительность твари. Я вижу глаза Кит. Где-то в глубине их мне видится отблеск… разочарования.

— Так быстро… сдалась… — в моем разуме тут же раздается шелестящий голос, я слышу в нем презрение. — Скучно…

Тварь отпускает мою руку, и я взмываю в воздух, как зачарованный бычий пузырь на ярмарке. Моя голова бессильно повисает. Теперь все, что я вижу — это пульсирующая багровыми прожилками грязно-желтая веревка, пиявкой присосавшаяся к моей груди.

— Скучно, значит?

Хорошо, что чары речи еще не отказали. Я выдавливаю из себя шипящий смешок, внутренне подготавливаясь к решающему удару. Надо пробить защиту. Надо действовать сейчас. Позже на это просто не хватит сил.

И добавляю:

— Так давай я тебя развлеку.

Я отправляю по соединяющему нас каналу энергетический сгусток — настолько мощный, насколько хватает остатков энергии в моем теле.

Глухо ухнув, тварь отшатывается, явно не ожидая такого поворота — я замечаю это краем взгляда и отправляю следующий импульс. Он заметно слабее, но удивительно, что у меня вообще есть силы на него. Я чувствую, как от напряжения начинают подрагивать кости, но это хотя бы не больно. Усиливаю поток магии, смывая им ощущение слабости в теле — и отправляю эту энергию по каналу. В ответ раздается хрип.

Медленно подняв голову, я вижу, что Кит пятится — подозрительно неловко двигаясь и слепо глядя сквозь меня. Проходя мимо Сата, она толкает его, и лич падает на землю. Я вижу, как исчезает связывающий их канал. Следом исчезает и тот, что тянется к Шиму.

— Ну как, теперь весело? — мне очень хотелось бы спросить это язвительно или саркастически, но чары речи ведут себя так же, как и всегда.

Тварь продолжает пятиться и не отвечает. Вижу лишь, как подрагивают ее губы — будто она то ли просто пытается что-то сказать, то ли вот-вот расплачется.

Отвлекаюсь на жжение в грудине — веревка истончается, Многоликий Отец пытается разорвать связь. Ну уж нет.

Я подтягиваю из окружающего пространства еще немного сил и возвращаю себе контроль над телом. Не знаю, каким образом тварь подчинила меня до этого, но теперь контроль она потеряла — и я сокращаю расстояние между нами.

Нужно прикоснуться.

За моей спиной раздается шорох. Зомби. Не беда, если успею вырубить тварь прежде, чем они до меня доберутся. И серьезная помеха — если не успею.

Кит разворачивается и бежит прочь от меня. На этот раз — уже со знакомой грацией. Я же лечу за ней и, улучив момент, рывком ускоряюсь.

Так, как учил Альд.

На полной скорости налетаю на тварь и сбиваю ее с ног, припечатывая сверху чарами замедления и еще одним энергетическим импульсом — пока канал окончательно не разорван. Покатившись по брусчатке, Кит тут же вскакивает на ноги и бросается в другую сторону, к зомби. Но волна упокаивающих чар мчит быстрее твари, и первые ряды мертвецов укладываются под ноги девушки, усложняя побег.

Слыша за спиной шаги ее живых марионеток, я снова ускоряюсь, на этот раз — куда точнее и расчетливее сокращая расстояние. Подлетаю к Кит, хватаю ее за шиворот, и со всего маху, усилив толчок толикой магической энергии, швыряю ее на мостовую — стремясь если не раскроить ей череп, то хотя бы выиграть пару секунд для создания нужной мне связи.

Затея удалась. Ударившись головой о камни, тварь на миг замирает, и лишь после этого пытается подняться. Этого достаточно: рухнув на нее сверху, я с хрустом опускаю ее затылок на мостовую и тут же отправляю сразу три крупных сгустка энергии, один за другим, создавая собственный канал и подавляя любую попытку сопротивляться.

Кит вскрикивает и пытается меня оттолкнуть, но уже на пятой порции магической энергии из ее ушей и рта начинает течь кровь, а на седьмой она перестает сопротивляться и обмякает. Глядя в ее закатившиеся глаза, я взмываю в воздух, не веря случившемуся. Руки начинают предательски подрагивать, а спустя десяток секунд — мое тело трясет уже целиком от запоздалого страха и полного осознания, насколько я все-таки рисковала.

Рисковала, но сумела совладать с Многоликим Отцом.

По уши накормила тварь энергией, чем и обеспечила ее все еще живой оболочке магическую перегрузку и, как следствие, потерю сознания.

Осталось только решить, что делать дальше.

Глава 14

Недолгий путь обратно

Мой разум настолько утомлен чередой случившихся событий, что я лишь вяло отмечаю смену ауры Кит: цвет свечения становится таким же ясным и чистым, каким я его запомнила. Только очень бледным, почти прозрачным — все-таки, вырубила я ее качественно, похоже. Но девушка жива — правда, неясно еще, хорошо это или нет.

— Милсдарыня некромант?..

Осторожный, неуверенный зов выдергивает меня из несвоевременного оцепенения. Знакомый голос. Поднимаю взгляд и вижу старого знакомого — старосту Нижних Топцев. Мужик настороженно всматривается в мое скелетированное лицо.

— Куль? — тихо спрашиваю я. — А ты что тут делаешь?

Такого облегчения пополам с радостью на его лице я не видела ни осенью, после убийства мокрицы, ни даже зимой, когда мне повезло найти отморозка в его деревне буквально на пару минут раньше самого старосты.

— Ой, милсдарыня, то долгий сказ…

Мужик вздыхает и оглядывается на людей за спиной. Там я вижу его семью — женщина и паренек спешат к одной из телег. И снова подселенец оказался прав — мальчишка растет магом воды.

— Топцы-то наши — того…

Староста подходит ближе ко мне, опасливо глядя на бесчувственную Кит и обходя ее по широкой дуге.

— Благо, та арка у хворпоста трещала до последнего… Страшно было идти через нее, да куда деваться. Тварюки-то — страшнее. Вот и разошлись наши, куда глаза глядят. Мы, вон, в соседнем поселке осели, родня приютила… Решили ярмарку посмотреть, значится…

— От одних тварей сбежали, а тут других встретили…

— Это да… — Куль чешет бороду и доверительно сообщает: — Лелькина тетка — та еще тварюка, пуще болотных…

Староста продолжает о чем-то говорить, но я уже его не слушаю. Убедившись, что Кит все еще без сознания, я опускаюсь на брусчатку рядом с Сатом и настраиваюсь на передачу ему энергии. А в голове крутится мысль о том, что Альд, получается, не был оригинален в своей попытке занять мое тело. И было ли это вообще его идеей, а не позаимствованной у Многоликого Отца или кого-то другого, поступавшего аналогичным образом в далеком прошлом? Ведь, если верить пророчеству Ваана, эта тварь находится в нашем мире чуть ли не с момента его раскола. Жаль, что уже нельзя спросить это у Альда лично. Вдруг его ответ был бы даже честным.

Следом мои мысли начинают крутиться вокруг того, как быстро попадали зомби после перегрузки Кит. Получается, они держались на ногах лишь по воле тварей… Но от этих размышлений мне приходится отвлечься, чтобы сосредоточиться и отдавать Сату энергию медленнее и мягче, чем бледной твари. Нужно же привести его в чувство, а не добить окончательно.

К счастью, лич приходит в себя быстрее, чем ослабевает мой контроль. Он вскидывается, взмывает в воздух и застывает напротив старосты. Мужик, явно не ожидав такого поворота, успевает лишь громко икнуть и выпучить глаза. Я же мягко прерываю энергетическую связь, продолжая сидеть не брусчатке. А ничего так, удобные камни, без острых выступов…

— Милсдарь, не убивайте, — тем временем просит Куль. — Я тут… на радостях… поблагодарить подошел за спасеньице. Ох, страху натерпелись-то, ни рукой, ни ногой двинуть…

— И не собирался, — прерывает его Сат.

Спокойный тон лича не обманывает меня: он готов к бою, но чуть расслабляется, когда видит Кит без сознания.

— Сколько у нас времени?

С этим вопросом Сат поворачивает голову в мою сторону. Наверное, подразумевает, сколько еще тварь пробудет без сознания.

— Понятия не имею, — честно признаюсь я.

— Ты сможешь вырубить?

Куль переводит непонимающий взгляд с Сата на меня и обратно.

Мне же честно хочется ответить утвердительно. Но приходится выбирать — или честность, или утвердительный ответ.

— Не знаю, — говорю я, наконец, отрывая свои кости от брусчатки.

— Тогда не будем задерживаться.

С этими словами Сат бросает в сторону что-то мелкое, а затем, судя по медленно взлетающему телу Шима, он использует чары левитации для поднятия в воздух старого лича. Догадавшись, что Кит тоже надо как-то перемещать, я делаю то же самое с ней. А отброшенный мелкий предмет оказывается кристаллом телепортации — на месте, где он упал, уже возникла воронка будущего портала.

— Он нормально перенесет?.. — кивком я указываю на Шима.

— А у нас есть выбор? — Сат отвечает вопросом на вопрос.

— Я могу попробовать помочь и ему.

— Не думаю, что это хорошая идея, — в голосе лича слышится напряжение. — Не уверен, что пронесу через портал троих, ничего не растеряв по дороге.

Поняв, чего опасается Сат, я издаю шипящий смешок. Ну да, в собранном состоянии от меня пользы все же больше, чем в рассыпавшемся. Наверное.

— Милсдарыня некромант?.. — молча наблюдавший за нами Куль наконец-то решает подать голос.

— Что? — я оборачиваюсь к неловко переминающемуся с ноги на ногу бывшему старосте.

— А правда, что владыка Суртаз вернулся?

Он задает этот вопрос с такой по-детски непосредственной надеждой, что я даже теряюсь. Наверное, в представлении этого слабого, смертного человека возвращение его бога означает скорое наступление мирной и благополучной жизни — времени, когда не будет проблем, ведь могущественный лич легко решит их все одним махом.

Ага, как же.

Не удивлюсь, если многие столичные семьи считают проблемой само возвращение Суртаза. А уж иллюзий относительно жизни в мире и благополучии не питаю даже я. По крайней мере — в обозримом будущем.

Но, как бы то ни было, и с чем бы не связывал Куль новость о вернувшемся боге, я не вижу смысла врать.

— Да, это правда. Суртаз вернулся.

— И вы его видели? Вот прям так, как я вас?

Сат тихо хмыкает, но от комментариев воздерживается.

— Да, вот прям так. А еще он принял меня ученицей.

Надежда на лице селянина превращается во что-то среднее между восторгом и благоговением. Люди позади него начинают перешептываться, а староста тем временем торжественно осеняет меня священным символом Суртаза. Мне тут же становится неловко от своего невольного хвастовства.

Сат смещается ближе к порталу, и я хватаюсь за эту возможность прервать неловкий диалог. Хоть бы воронка стабилизировалась побыстрее, что ли. Тварь же может прийти в себя в любую минуту, и все начнется сначала.

Вот только голос совести было не обмануть. И в нем звучали слишком хорошо знакомые мне интонации и ехидный смех.

Быстро же, Шиза, ты начала ставить себя выше людей. Слабые и смертные, да? Ишь ты, сильная и бессмертная нашлась…

К счастью, портал действительно стабилизируется довольно быстро. И его хлопок выбивает из моей головы не только уничижительные мысли о собственном величии и возвышении, но и все остальные — вслед за ними.

Потому что я благополучно рассыпаюсь, едва увидев перед собой дорогу. Кажется, она ведет к столице. И я даже успела протащить вслед за собой тело Кит. Правда, уверенности в этом не было.

Ну, хоть отдохну, что ли…

Глава 15

Многоликий Отец

Обволакивающая тьма выплевывает меня обратно в тело неожиданно и резко. Будто и не рассыпалась вообще — настолько быстро восстанавливаются связи между костями. Но не успеваю я порадоваться тому факту, что стала то ли сильнее, то ли просто опытнее, как обнаруживаю, что не могу активировать чары речи, слуха и зрения. И при этом понимаю, что где бы сейчас не была — я нахожусь там не в одиночестве. Необъяснимое ощущение чужого взгляда, остановившегося на мне.

Хоть вариант того, что в присутствии Сата кто-то враждебный сумел бы схватить меня в охапку и унести прочь, был крайне маловероятным, я невольно испытываю тревогу. Мне еще слишком хорошо помнится другое пробуждение — в особняке высоко в горах. И то, каким кошмаром оно обернулось. Но тогда со мной хотя бы был Альд, а сейчас…

Медленно и неохотно возвращается слух. Чары работают чуть искаженно, но достаточно хорошо для того, чтобы я смогла услышать чужое дыхание. Рядом со мной кто-то живой. Ну, не совсем рядом — но довольно близко, кажется. Дышит расслабленно и спокойно. Похоже, наблюдает или вообще занят каким-то своим делом в ожидании, пока я очнусь.

С трудом активирую чары зрения и вижу… знакомый потолок, с поднимающимися к нему мерцающими золотистыми частичками. И ощущаю бесконечное облегчение, понимая, где нахожусь. В доме рода Суар, все в той же комнате над кабинетом ныне упокоившегося лорда Тиора.

Вот только пошевелиться, чтобы повернуть голову и увидеть, кто составляет мне компанию, я пока что не могу, чары левитации стабильно шлют меня к Суртазу.

Ладно, авось сам или сама подойдет. Когда заметит, что я очнулась.

Подавив таким образом приступ нетерпеливого любопытства, я сосредотачиваюсь на контроле над магическими потоками в моем теле. Опять-таки, то ли опыта у меня стало побольше, то ли сказались изменения в костях — управление энергией дается легче и быстрее, чем раньше.

В любом случае — лишь бы на пользу.

Невидимый мне наблюдатель тихо хмыкает. Глядя в потолок, я слышу, как поскрипывает кресло, а затем и половицы — он идет ко мне.

— Ну наконец-то…

Я узнаю голос Мэба, и в следующую секунду он появляется в изголовье. Склоняется на до мной, хмуро и придирчиво всматриваясь в мое лицо.

— Мы уж думали, что придется тебя вытаскивать.

— Вы?..

Чары речи наконец-то восстанавливаются, и мой шелестящий шепот до отвратительного похож на голос Многоликого Отца. Но это поправимо, да и куда важнее сейчас — совладать с левитацией, чтобы вернуть возможность шевелиться и перемещаться.

Мэб хмурится еще сильнее, будто разглядев во мне что-то, что ему категорически не нравится.

— Тетушка, Сат… — медленно говорит он. — Суртаз…

— Суртаз? — переспрашиваю я.

— Ага, — криво ухмыляется Мэб.

Мысль о том, что Первый Некромант обеспокоился моим состоянием, откровенно ошеломляет. Какой заботливый, однако. Но следом приходит мысль о том, что мое состояние могло интересовать его по иной причине.

Интересная сборка — кажется, так же обо мне сказал Многоликий Отец? Скорее всего, Суртаз просто проверял, как себя ведут мои новые кости.

Третья мысль наверняка подбросила бы меня на месте… Имей я такую возможность.

— Где Кит?

Ответом мне снова становится хмурый взгляд сверху вниз.

— Суртаз ее забрал.

О, а вот и еще одна, не менее очевидная причина наведаться. Причем, пожалуй, даже более важная, чем мое состояние.

— Что произошло? — настороженно спрашивает Мэб.

— Сат тебе ничего не рассказал?

— Он сказал, что Суртаз велел ему молчать.

— И поэтому ты решил выпытать у меня?

— Ну тебе-то он этого не приказывал? — мой собеседник снова криво усмехается. — Или уже успел?

Я прислушиваюсь к своему состоянию в ожидании ментального приказа. Мало ли, вдруг учитель уже понял, что я очнулась, и сейчас выдаст соответствующие распоряжения. И ничего подобного не ощущаю, вместо этого понимая, что следующая попытка пошевелиться может оказаться успешной. Вот только почему-то мне уже не хочется двигаться.

— Еще нет, — честно признаюсь я.

— Тем более, что это интересно не только мне. Тетушка встревожена состоянием Шима, поэтому безумно жаждет узнать, что там у вас вообще стряслось.

Я снова ощущаю в груди липкий холодок страха. Хоть с момента знакомства со старым личом и прошло совсем мало времени, мне не хотелось бы, чтобы с ним случилось что-то непоправимое. Точнее, еще более непоправимое, чем то, что с ним уже случилось.

— Ему совсем плохо?

Сделав над собой усилие, я усаживаюсь в кровати. Мэб выпрямляется, скрещивает руки на груди и внимательно смотрит на меня.

— М-м-м… нехорошо, я бы сказал. Насколько смог понять — что-то вытянуло из него почти всю энергию, из-за чего внутреннего резерва хватает только для того, чтобы поддерживать тело целым, и только.

Мой собеседник замолкает, прищуривается и смотрит будто бы сквозь меня.

— При этом не ясно, в сознании ли он вообще. На мыслесвязь не реагирует, — со вздохом добавляет он.

А я смотрю на Мэба и все никак не могу привыкнуть к его темной свинцово-серой ауре с синеватым отливом. И попутно размышляю, стоит ли говорить о том, о чем Сату приказал молчать сам Суртаз.

Впрочем, мне же такого приказа действительно не давали, не так ли? А раз не давали, значит, можно сделать вид, что мне о приказе Сату ничего не известно.

— Ладно… если вкратце, то… — шипяще вздохнув, я начинаю говорить. — Четвертого лича в нашей команде Шим нашел уже в виде останков. Он же выследил и тварь… В общем, оказалось, что это Кит. Ну… или тварь в ее теле. Она назвалась Многоликим Отцом. Она… или он… Короче, тварь то ли заболтала, то ли подчинила Шима и вытянула из него силы. С Сатом, похоже, сделала то же самое… Ну или попыталась. В общем, вырубила. Потом взялась за меня, но я в смогла ее перегрузить. Тварь потеряла сознание, я поделилась энергией с Сатом, он пришел в себя, создал портал, и мы перенеслись в окрестности столицы… кажется.

Скрестив руки на груди, Мэб стоит рядом. Он смотрит на меня сверху вниз и слушает, не перебивая. Только его лицо становится все мрачнее по мере того, как я описываю действия бледной твари, пока не застывает хмурой маской настороженности.

— Многоликий Отец, значит? — наконец, спрашивает маг. — Тот самый, о котором говорил Ваан?

— Получается, что да. Сама удивилась такому совпадению.

— И ты сама его вырубила? — в голосе Мэба я слышу удивление.

— Да, — я киваю в подтверждение своих слов. — Просто… недавно Суртаз давал мне почитать пару книг.

— О чем?

— Об оперировании энергией… Не то, чтобы я прочла в них что-то новое — все-таки, Альд успел кое-чему научить. Но Суртаз немного потренировал меня созданию канала для собственной подпитки. А так как это все было недавно… В общем, я и подумала, что раз уж драться толком не умею, да и вряд ли смогу совладать с тварью, которая убила одного лича и чуть не убила еще двоих… — я пожимаю плечами, — вот и решила попытаться ее перегрузить, совместив все эти знания. Получилось, как видишь.

Мэб едва уловимо усмехается и качает головой. Одобрительно, как мне кажется.

— А этот Многоликий Отец не говорил, что он вообще здесь забыл? — спрашивает он.

— Нет. Но он сказал, что у него есть предложение… И что он может рассказать, как остановить бледных тварей.

Мой собеседник одаривает меня таким взглядом, что на миг мне становится не по себе. Пристальным, изучающим… Так, как иногда смотрел на меня Альд, когда мы встречались лицом к лицу в убежище.

— Зачем это ему?

— Не знаю. Сказал, что у него есть причины, которые мы не поймем.

— И все?

— Да. После этого началась драка, а чем окончилось — ты уже знаешь.

Взгляд Мэба становится задумчивым. Он поджимает губы, молча кивает и возвращается в кресло. И пока он о чем-то там размышляет, я осматриваюсь. Комната за несколько дней моего отсутствия уже успела измениться. Появилась пара сундуков — поставленные друг на друга, они находятся в ранее пустовавшем углу. А на спинке стула висит темно-синяя мантия. Длинная, касается пола — явно для кого-то высокого. И мокрая — под стулом собралась небольшая лужа. Наверное, это одежда Мэба. А на столе рядом со стулом лежит еще один тканевый сверток. Темно-серый. Судя по выглядывающему краю узора — это моя мантия.

— А где Шим? Может, я смогу ему помочь? — спохватываюсь я, когда понимаю, что молчание затягивается.

— Он этажом ниже, в кабинете деда, — отстраненно отвечает маг. — Но там сейчас колдует тетушка, так что я бы не советовал тебе пока вмешиваться.

— А Сат?..

— Ослаблен, но твердит, что с ним все в порядке. А еще он не в духе, так что лучше не лезть.

Уточнять причину плохого настроения Сата я не решаюсь — и так очевидно, что это, как минимум, собственная слабость и плохое состояние наставника — поэтому снова воцаряется молчание.

— Ладно, раз больше рассказывать нечего, — лицо Мэба посещает куда более воодушевляющая кривая ухмылка, — передаю тебе приказ Суртаза. Как очнешься — лети к нему.

— Вот это ты своевременно мне его передал… — со смешком отвечаю я.

— Ну, мне же нужно было убедиться, что ты полностью очнулась, — с невинным видом сообщает мне маг воды, а затем поднимается на ноги и направляется к мантии на стуле. Снимая ее со спинки, он добавляет: — И поздравляю тебя с новыми ногами. Смотрятся, прям как твои собственные.

— Эм-м-м… Спасибо.

Хмыкнув, Мэб накидывает мокрую мантию на плечи и, не оборачиваясь, выходит из комнаты. Я же остаюсь сидеть на кровати, ощущая что-то вроде недоумения. Последние слова мага прозвучали с какой-то… странной интонацией. Задумчивой, что ли.

Хотя… С чего бы вдруг? Наверное, опять искажение чар слуха. В первый раз, что ли?

Пожав плечами, я поворачиваюсь и опускаю ноги на пол. Что ж, сейчас быстренько восполню силы — и к Суртазу.

Восстановление сил заняло больше времени, чем я ожидала. После неглубокой и, как мне казалось, быстрой медитации я обнаруживаю, что комната погружена в мрак, хотя точно помню, что во время разговора с Мэбом был день — правда, неясно, какая именно его половина. Впрочем, справедливо рассудив, что в темноте я и сама кого угодно напугаю, все же решаю отправиться к Суртазу. Ему-то уж наверняка безразлично время суток.

Под эти мысли я покидаю комнату и зависаю в коридоре на полпути к лестнице. Дом непривычно безлюден и тих. Только тихо поскрипывают ставни снаружи — похоже, на улице поднялся ветер.

В остальном же — полная тишина. И все же, она не кажется мне зловещей, даже наоборот — скорее уютной. Густая и почти что осязаемая тишина спящего дома. Все-таки, хорошо, что я умею летать, а не то от души бы сейчас поскрипела половицами, пробираясь ко входной двери.

Мысль о скрипе половиц вызывает отдающее горечью воспоминание о магическом якоре, позволявшем мне вернуться во внутреннее убежище. Нужная последовательность звуков издевательски быстро всплывает в памяти — в противовес тому, насколько сложно было вспомнить ее в нужный момент. Интересно, а если сейчас попытаться?..

Тряхнув своей бестолковой черепушкой, я выбрасываю глупую идею из головы.

Нет больше внутреннего убежища. Исчезло вместе с Альдом. И ты это видела, Шиза, когда все вокруг поглотило пламя. Радуйся, что хоть сама жива осталась. А это, между прочим, легко исправить — в том числе и разными необдуманными поступками.

С тихим шелестящим вздохом я отрываюсь от перил площадки на втором этаже — при этом совершенно не помня, когда успела до них добраться — и слетаю вниз по лестнице. Одна дверь — тихо открываю, а закрываю еще тише. Стараюсь даже не смотреть влево — в сторону двери в кабинет.

Вход в дом оказывается не заперт, что удивительно, учитывая позднее время. Но мало ли, может, кого-то ждут. Или Мэб опять пошел вызывать дождь, а то затянутое тучами небо выглядит слишком уж многообещающе.

Как бы ни было, мой путь лежит к Суртазу. Похоже, скоро я научусь добираться до его дома даже с деактивированными чарами зрения.

Чувствуя себя в кои-то веки отдохнувшей, быстро долетаю до крепостной стены и вижу, что охраны на ней у ворот стало заметно больше.

Так, неужели уже что-то произошло?

Хотя, случись нечто по-настоящему серьезное, Мэб об этом наверняка бы упомянул. Хотя бы потому, чтобы я сама не влезла в гущу событий по незнанию.

Стражи с полминуты хмуро смотрят на меня, и лишь после этого почтительно склоняют головы и расступаются. При этом — сплошь живые некромаги, ни одного стихийника. Мельком взглянув на стену, я замечаю на ней еще и нескольких личей.

Что-то определенно произошло.

Я лечу по пустым улицам, стремясь как можно быстрее добраться до дома Суртаза. Не то чтобы мне было неспокойно за Первого Некроманта — уж кто-кто, а он способен за себя постоять — передвигаться спокойно и солидно я не могу из-за любопытства.

И оно вспыхивает еще сильнее, когда я заворачиваю на улицу, ведущую к Залу Совета. Потому что из верхних окон здания напротив — дома Суртаза — на темную улицу просачивается холодный зеленый свет. Понимая, что там что-то происходит, но не ощущая уверенности, что мое участие в этом необходимо, я подлетаю поближе и останавливаюсь у входной двери.

Створка открывается сама. На пороге показывается Ваан. Хрупкий чернокнижник, и без того внешне не пышущий силой и здоровьем, кажется бледной тенью самого себя.

— О… — я не знаю что сказать, так как меньше всего ожидаю его здесь увидеть.

— Привет, — тихо говорит Ваан и отступает в сторону. — Проходи.

— Что ты здесь делаешь?

— Суртаз приказал.

— Я имею в виду, — перелетев через порог, взмахом руки я очерчиваю пространство над собой, подразумевая дом в целом, — здесь-то ты что делаешь?

— Говорю же, — чернокнижник болезненно улыбается уголком рта, — Суртаз приказал. И прийти сюда, и встретить тебя.

— А… ясно…

Мне больше нечего добавить, поэтому я нелепо зависаю посреди коридора, судорожно придумывая, как бы поддержать измученного парня. Мало ему нервотрепки с личем и дальнейшими поисками, так еще и Кит нашлась в таком виде, в каком лучше бы, пожалуй, не находилась.

К моему облегчению, Ваан берет инициативу в свои руки.

— Пошли, — говорит он.

Притворив дверь, чернокнижник идет по коридору к лестнице и поднимается по ступеням вверх.

— А что вообще происходит? — следуя за ним, я не могу избавиться от ощущения какой-то… неправильности происходящего.

— Ты о чем? — безразлично отзывается Ваан.

— Светятся окна дома. Суртаз колдует?

— Да.

Чем выше мы поднимаемся, тем медленнее и неохотнее чернокнижник переставляет ноги. Я же ловлю себя на мысли, что даже не хочу представлять, насколько же он, скорее всего, устал.

Посреди последнего пролета Ваан вдруг останавливается и поворачивается ко мне. Бледный и сосредоточенный, он внимательно всматривается в мое лицо. Будто мои кости способны что-то выражать, ага.

— Скажи… Ты уже нашла ее… такой? Или эта тварь вселилась в нее… при тебе?

— Насколько я понимаю, она была такой задолго до того, как мы ее нашли.

Чернокнижник устало прикрывает глаза и делает медленный-медленный вдох.

— Как думаешь, она давно такой была на самом деле? — обреченно спрашивает он.

— Понятия не имею, если честно.

Ваан молча кивает, открывает глаза и отворачивается, чтобы возобновить подъем на лестнице.

— Но учитывая то, что аура Кит стала обычной после того, как я ее вырубила… — осторожно добавляю я, — как бы этот Многоликий Отец не сидел в ней несколько лет… Как подселенец.

— Суртаз тоже это предположил, — голос чернокнижника звучит глухо и мрачно. — Он расспросил Милеха о детстве Кит и допустил, что подселение твари могло стать причиной ее ранней инициации.

Мы наконец-то наверху, и Ваан идет по коридору — к двери, из-под которой просачивается уже знакомая холодная зелень.

— А как он расспросил Милеха, если…

— Он тут. Суртаз его вызвал, — чернокнижник оглядывается на меня через плечо, и на его лице я вижу намек на знакомую ехидную улыбку. — А коменданта вообще на ручках принесли, — добавляет он. — Я встретил этих магов на полпути к столице и не придумал ничего лучше, чем отправить их к Суртазу. Тем более, что к тому моменту он уже сам меня позвал. А те маги рассказывали уж очень странные вещи…

— Комендант первым встретился с Кит, и она его чуть не убила.

— Да. Он рассказал, когда пришел в себя. Живучий старик, — Ваан качает головой и останавливается перед дверью. — А теперь осторожно, двигайся влево вдоль стены и не касайся ничего, что светится зеленым.

Не давая мне времени на дальнейшие расспросы, чернокнижник открывает дверь, переступает порог и первым следует своему же совету — осторожно смещается влево. Я же замираю на месте и завороженно смотрю на несколько десятков тончайших изогнутых линий с сотнями начертанных между ними мелких рун. Именно они служат источником холодного зеленого света, отблески которого были видны в окнах с улицы.

Опомнившись, я подлетаю ближе и вижу, что изогнутые линии — это концентрические круги, а руны между ними не просто мерцают, но и будто бы еще постоянно меняют свои очертания. И что все это начертано не только на полу, но и на потолке, напоминая мне магическую клетку, в которую не так давно заключали меня саму. Этот вариант, правда, выглядит куда более мощным. Впрочем, такая клетка полностью соответствует своему содержимому.

Потому что вдоль границы самого маленького внутреннего круга — всего шагов шесть-семь в диаметре — загнанным зверем кружит Кит. С яростной, хищной грацией она безостановочно перемещается, будто бы ощупывая невидимую стену в поисках хотя бы малейшей бреши. Я бросаю взгляд влево — на успевшего дойти до соседней стены Ваана. Он с преувеличенным вниманием изучает золотистые надписи, явно стараясь не смотреть на девушку в клетке.

А та, заметив меня, вдруг останавливается, склоняет к плечу голову, покрытую коркой запекшейся крови, и широко — неестественно широко — улыбается. И в следующую секунду яростно бросается на разделяющий нас барьер.

Невольно отпрянув, я отлетаю в коридор. Кит падает на колени внутри магического круга, опускает голову и, судя по неровным, дерганным движениям, беззвучно смеется.

— Проходи, это существо тебя не достанет.

Голос Суртаза раздается откуда-то из дальнего угла. Странно, что я сразу его не заметила. Впрочем, причина этого обнаруживается быстро: Первый Некромант с ног до головы закутан в свой странный плащ, размывающий очертания тела и вызывающий стойкое желание смотреть куда угодно, лишь бы не на него.

Повинуясь приглашению-приказу, я снова перелетаю через порог и принимаюсь осторожно смещаться влево вдоль стены под немигающим пристальным взглядом Многоликого Отца, смотрящего на меня глазами Кит. Отвратительное, пугающее ощущение.

— По крайней мере, пока что… — добавляет Суртаз, и от его задумчивого тона мне становится еще страшнее.

— Пока что? — переспрашиваю я, продвигаясь вдоль изогнутой границы внешней окружности.

Тварь продолжает сверлить меня взглядом и медленно движется следом — вдоль самого маленького внутреннего круга. Когда тонкая линия вспыхивает особенно ярко и исчезает, я невольно вздрагиваю, а Многоликий Отец снова улыбается, неестественно широко растягивая губы Кит. А затем бросает ее тело на невидимую границу следующего круга, чуть диаметром чуть побольше. И хотя магическая преграда между нами стала тоньше не более, чем на ноготь, мне снова становится страшно.

— Да, пока что, — спокойно отвечает Суртаз. — Это существо демонстрирует удивительную приспосабливаемость, значительную сообразительность и впечатляющее умение анализировать и разбирать сдерживающие его чары. Из-за этого их постоянно приходится менять, а еще — усиливать дополнительным барьером, лишающим возможности слышать происходящее за пределами клетки.

В подтверждение слов Первого Некроманта, под ногами твари возобновляется мерцание исчезнувшей было линии. Лицо Кит на миг искажает гримаса боли, когда невидимая сила отбрасывает ее тело назад, к центру вновь проявившегося наименьшего круга.

— А так как даже мои знания не безграничны, — в голосе учителя я слышу едва уловимый сарказм, — то неизбежен момент, когда это существо вырвется на свободу.

— А нельзя его убить до того, как это случится?

Опустив взгляд, я сосредотачиваюсь на том, чтобы не коснуться защитной границы. Как мне теперь кажется, у внешней окружности изменились не только руны, но и диаметр. Да и в целом тонкая линия теперь напоминала бьющуюся о берег речную волну — то набегая, то откатываясь назад.

— Можно. Но пока что я этот вариант не рассматриваю.

— Почему?

Суртаз не отвечает, и я не выдерживаю — поднимаю взгляд. Тем более, мне уже почти удалось добраться до ближайшего угла, где свободного места было явно побольше, чем вдоль стены. Правда, там все еще стоит Ваан — демонстративно не глядя на тварь в центре. Ну, уж как-нибудь поместимся, думаю.

А Первый Некромант тем временем неторопливо листает какую-то книгу. То ли в черном, то ли в темно-коричневом переплете, она выглядит очень старой из-за неровных и потрепанных уголков страниц. Я замечаю, что от корешка книги к мантии Суртаза тянется тонкая серебристая цепочка. И когда учитель захлопывает этот увесистый том и позволяет ему свободно повиснуть на поясе, слышится металлический звон, знакомый мне по ритуалу восстановления костей.

— Потому что я хочу изучить это существо. Оно не похоже ни на одну из ранее виденных нами бледных тварей.

Костяная маска, скрывающая скелетированное лицо Первого Некроманта, поворачивается в мою сторону. Ощущая на себе изучающий взгляд Суртаза, я почему-то чувствую себя довольно неловко — будто он застал меня за чем-то запрещенным.

— Что ты знаешь об этом существе? — вкрадчиво спрашивает наставник.

— Ну…

Я теряюсь, не сумев сходу подобрать нужные слова. В самом деле, не говорить же, что это очень опасная тварь, которая до смерти меня пугает? Относительно лича это звучит, как минимум, странно.

— Она… он назвал себя Многоликим Отцом, — медленно говорю я, наконец, собравшись с мыслями. — Обещал рассказать, как остановить нашествие бледных. Но зачем ему это — не ответил, сказал, что мы не поймем.

Услышав мои слова, Ваан недоверчиво косится сначала на меня, а потом на Кит. Та пристально смотрит на чернокнижника в ответ, а я улавливаю шелестящий шепот — тихий, на границе слышимости. Слов не разобрать. Ваан хмурится и отворачивается, закусив губу — будто хочет что-то сказать, но почему-то не решается.

— Ты что-то скрываешь…

Суртаз сходу озвучивает мою мысль тоном, который лично я бы меньше всего хотела услышать в свою сторону. Чернокнижник, впрочем, тоже настораживается и бросает на Первого Некроманта испуганный, затравленный взгляд.

— Я думаю… — неуверенно отвечает он, — что сейчас это уже не так уж важно.

— А я так не думаю, — голос учителя звучит ровно, почти равнодушно, но я улавливаю в нем знакомые нотки нетерпеливого раздражения. — Говори.

Ваан едва слышно вздыхает, прикрывает глаза и бесстрастно отвечает:

— Примерно за неделю до приступа, который видела Шиз, мне начали сниться сны. Точнее… я подумал что это такие странные сны, хотя случались они скорее в полудреме.

— Что за сны? — на этот раз Суртаз уже не скрывает своего нетерпения. — Ты что-то видел?

— Нет, — чернокнижник качает головой. — Никаких необычных образов или ощущений… Только тихий шепот. Такой… шелестящий.

— Как сейчас? — уточняю я.

Не открывая глаз, Ваан молча кивает.

— Да. Только сейчас вообще не понятно, что оно говорит, а тогда…

Чернокнижник замолкает и морщится.

— Что тогда?

Теперь уже меня одолевает нетерпение, из-за которого я даже почти не обращаю внимание на тварь, снова бьющуюся о невидимый барьер.

— Тогда оно нашептывало мне… Всякое…. нехорошее, — Ваан вздыхает, открывает глаза и добавляет: — Например, убить Кит.

— Но… зачем?

Мой голос традиционно не передает то удивление, которое я испытываю. Учитель же, как мне кажется, теперь вообще увлечен скорее замершей в центре круга тварью, чем нашим разговором.

— Я не знаю, — обреченно говорит парень. — Тем более — теперь, понимая, что это говорила сама тварь внутри нее…

— Чтобы сменить тело.

Короткий комментарий Суртаза прерывает наш разговор, а сам лич, убедившись, что завладел нашим вниманием, продолжает говорить:

— Рассказ Алонта, прозвище этого существа и некоторые мои выводы позволяют с уверенностью утверждать — Многоликий Отец способен переселяться в чужие тела. И делать это он может в ситуации, когда носитель — нынешний или будущий — находится при смерти.

— Ясно… вроде бы, — по виду Ваана можно было сказать, что ему ничего не ясно.

— Альд… он вселился в мое тело, когда я умирала.

С осознанием этого в мою голову приходит окончательное понимание, что насколько мне все-таки повезло с подселенцем. Ведь на его месте мог оказаться… кто-нибудь другой.

— Верно. Схожий принцип.

— Понятно, для чего ослаблять будущего носителя… Но что дает смерть нынешнего? — продолжает допытываться чернокнижник.

— Не смерть, а предсмертное состояние. Всплеск энергии, позволяющий обойтись без ослабления будущего носителя. Куда более рискованный ход, как на мой взгляд, но, видимо, этот риск оправдан.

— То есть… — начинаю я.

— Он собирался захватить мое тело, — завершает мою фразу Ваан.

— Похоже на то.

— Интересно, а что его не устраивает в нынешнем?.. — мне удается опередить снова открывшего было рот чернокнижника.

— Хм… Сложно сказать наверняка, — Суртаз делает паузу, будто бы размышляя над своим ответом. — Но я думаю — ограниченность возможностей. Из-за немоты носителя, это существо вынуждено использовать для общения ментальную связь. И эти чары почему-то даются ему с большим трудом.

— Получается, его возможности ограничены возможностями носителя? — в голосе Ваана слышна задумчивость.

— Выходит, что так. Но я бы не слишком на это рассчитывал.

— В каком смысле? — уточняю я.

— Возможности этого существа… нестабильны. И я все еще не могу понять, чем именно это обусловлено.

— А вы с ним разговаривали? — на этот раз вопрос успевает задать чернокнижник.

— Да. Ничего существенного выяснить не удалось.

— То есть, вам он ничего не предлагал? — теперь моя очередь.

— Почему же, — в голосе Суртаза я впервые слышу издевку. — Предлагал. Но зачем договариваться тогда, когда я могу получить нужные знания на своих условиях?

Судя по тону, условия наставника вряд ли понравятся Многоликому Отцу. Вот только Первого Некроманта это определенно не беспокоит. Взгляд на Ваана показывает мне, что чернокнижник тоже растерян. Но на этот раз он не спешит спрашивать о чем-либо. Ладно, уточню я.

— Что вы собираетесь делать?

— Вытянуть это существо из тела и хорошенько его расспросить… — задумчиво отвечает Суртаз. — Но мне понадобится помощь — в сложных обстоятельствах, о которых я должен предупредить. В момент извлечения это существо наверняка попытается вырваться и вселиться в кого-то из присутствующих.

— Кстати, по поводу вселения… — мне внезапно вспоминается ситуация на площади. — Было сразу два ослабленных лича, и он, похоже, даже не пытался занять тело кого-то из них. А потом, когда начал говорить со мной, сказал, что мертвецы не годятся… Правда, тогда я толком не поняла, к чему это было. А теперь понятно.

— Это… ценная информация, — Первый Некромант снова берет в руки книгу на цепочке и принимается ее листать, продолжая говорить уже более рассеянно, будто размышляя вслух. — Тогда круг возможных помощников сужается, но зато можно быть уверенными в безопасности участников…

— Вам нужны личи, — догадываюсь я.

— Верно, — сквозь шелест страниц доносится отстраненный ответ Суртаза, — а еще мне бы не помешала помощь надежного лича, хорошо владеющего ментальной магией. На всякий случай…

Интересно, зачем? Покопаться в памяти, если вдруг не удастся вытащить душу из тела? Точно…

— Есть кто-то на примете? — учитель поднимает голову и, похоже, смотрит на меня.

А мне даже не требуется времени, чтобы назвать однозначно подходящий вариант.

— Да. Тету… М-м-м… Глава дома Суар.

— Замечательно.

Первый Некромант снова захлопывает книгу. Концентрические круги вокруг твари будто отзываются в ответ, вспыхивая ярче обычного. На миг мне даже кажется, что не только вспыхивают, но еще и пополняются парой-тройкой дополнительных окружностей.

— Ваан — спустись к Алонту и Милеху, — тем временем приказывает Суртаз. — Передай, чтобы с полуночи до рассвета не выходили из своих комнат.

— Можно мне… — чернокнижник пытливо смотрит на Первого Некроманта.

— Нельзя. Хотя бы потому, что тебе нужно отдохнуть, — добавляет он с мягким шипящим смешком, — шансов на самостоятельное возвышение у тебя пока немного, а мне этим заниматься сегодня будет некогда.

Неожиданно я чувствую неожиданный укол неприязни по отношению к Ваану.

С чего бы вдруг? Он же мне ничего не сделал.

Мало того, наоборот, всеми силами пытался помочь, когда я его об этом просила. Едкое, жгучее ощущение быстро проходит, но оставляет после себя не менее странный саднящий осадок.

Понимание этого незнакомого чувства и причины его возникновения приходит спустя десяток секунд, когда чернокнижник уже почти что обошел внешнюю границу защитных кругов.

Ревность. Самая, что ни есть, обычная ревность.

В этот момент до меня наконец-то доходит, почему Ваан настолько свободно чувствует себя в доме Суртаза, выполняет поручения и вообще… Потому что он — тоже ученик Первого Некроманта. И от того, что никто мне об этом не сказал, почему-то становится обидно. Хоть умом я и понимаю, что докладывать о таком мне и не обязаны.

Что ж, в какой-то степени, наверное, теперь я чувствую примерно то же, что мог ощущать Альд, перестав быть единственным учеником Суртаза. Потому что себялюбия в моем характере, оказывается, ненамного меньше. И откуда только взялось? Наверное, дурной пример — заразителен. В любом случае, с осознанием этой черты своего характера как-то придется жить.

Тем более, что появление других последователей не помешало Альду много лет оставаться первым и самым приближенным учеником Суртаза.

Глядя на то, как за Вааном закрывается дверь, я понимаю, что намерена добиться того же.

Стоит чернокнижнику покинуть комнату, как тварь снова переключает свое внимание на меня. Таящееся в теле Кит чудовище явно пытается поймать мой взгляд, и меня спасает лишь отсутствие глаз, из-за чего Многоликий Отец просто не знает, куда я смотрю в тот или иной момент.

И мне, разобравшейся в своих ощущениях по отношению к чернокнижнику, меньше всего хотелось смотреть на Кит. Поэтому я сосредотачиваюсь на изучении внутренних защитных кругов, которые в очередной раз вспыхивают, исчезают и возвращаются на свое место спустя десяток-другой секунд.

— Это существо говорило тебе еще что-то?

Вопрос Суртаза застает меня врасплох, ведь я уже приготовилась было к поручению учителя в виде доставки приглашения для тетушки Сади.

— Он… — мне требуется пара секунд, чтобы собраться с мыслями, — сказал, что у меня интересная сборка. И что со мной, возможно, будет иначе… что-то.

— Это все?

— Еще он назвал меня ребенком.

— Хм… Можешь вспомнить дословно?

— Ну… Он сказал: иди сюда, дитя.

— Какой вывод ты делаешь из всего этого?

— С учетом его способности к переселению… — наконец-то мне удается облечь свои мысли и смутные подозрения в слова. — Похоже, он собирался занять мое тело. По крайней мере, попытаться. Видимо, он почувствовал кровь химеры… м-м-м… в моих костях. И рассчитывал, что это ему поможет. А почему обратился ко мне, как к ребенку?.. Ну, раз он Многоликий… Отец, — я делаю ударение на последнем слове, — то не исключено, что он считает бледных тварей своими детьми. И знаете, что меня больше всего настораживает в этой ситуации?

— И что же? — в голосе Суртаза мне слышится любопытство. Это воодушевляет.

— У меня создалось впечатление, что Многоликий Отец не особенно стремится… м-м-м… воссоединяться с Бледной Матерью. И это его предложение рассказать о том, как можно остановить вторжение тварей… Возможно, в первую очередь, стоит узнать причину, по которой он не хочет возвращаться к своей… супруге или кем там ему является эта Мать? Если нежелание возвращаться окажется его слабым местом, то…

Суртаз повелительно вскидывает затянутую в когтистую перчатку ладонь, приказывая мне помолчать. Когда я прерываюсь на полуслове, он легко кивает и отворачивается к шкафу с книгами и свитками за своей спиной.

— Твои выводы не лишены логики, я приму их к сведению, — ровно произносит учитель, и по его тону совершенно невозможно понять, доволен он мной или нет. — Может случиться так, что время на изучение памяти и разума этого существа окажется крайне ограниченным, и нужно будет правильно выбрать приоритетные вопросы…

Он замолкает и продолжает сосредоточенно рыться в книжном шкафу. Я же терпеливо ожидаю каких-либо указаний, стараясь лишний раз не смотреть на тварь, заинтересованно переводящую взгляд с Суртаза на меня и обратно. Будто бы она… он о чем-то догадывается. Ну или отчаянно пытается понять, что происходит.

Знакомый шелестящий шепот осторожно касается моего разума, но сходу слов не разобрать, да и заниматься этим у меня нет никакого желания. Мало ли, вдруг Многоликий отец может как-то воздействовать и через мыслесвязь.

— Существо пыталось тебя ослабить, я правильно понимаю?

— Да. Сначала тварь заболтала личей, как оказалось, тем временем создавая энергетический канал. Ослабила их, потом взялась за меня.

— Ты пыталась это предотвратить?

Вот почему у меня стойкое ощущение, что Суртаз и так в курсе, что произошло на площади? Зачем ему по несколько раз слушать одно и то же?

— Нет, — я отрицательно машу черепушкой, хоть и понимаю, что учитель этого не видит. — Я поняла, что происходит уже после того, как тварь ко мне присосалась. И только после этого увидела, что такие же каналы у нее тянутся к личам, поэтому и поняла смысл всего этого.

— И что ты сделала?

— Щедро поделилась энергией в ответ.

Первый Некромант издает смешок, и я вижу, как чуть покачивается его корона.

— Твоя отчаянность не перестает меня удивлять. А если бы у тебя не хватило сил для перегрузки?

— Ну… тогда бы я погибла, наверное.

Мой ответ звучит ровно и равнодушно. Хотя я все еще помню, как меня трясло после того, как все окончилось — от осознания, насколько я рисковала.

— Но ничего лучше придумать не получилось. А ничего не делать — тоже не вариант, я бы погибла. Или еще хуже — в моем теле тогда бы сидел очередной подселенец.

Суртаз неопределенно хмыкает и ничего не говорит в ответ. Вместо этого он осторожно выуживает из глубины шкафа длинный-предлинный свиток — старый и потрепанный. Растянув его на всю ширину рук, учитель бегло его просматривает, после чего аккуратно сворачивает.

— Надеюсь, ты понимаешь, почему твое участие в сегодняшнем ритуале недопустимо?

Не то, чтобы мне прямо-таки хотелось в этом участвовать, но я все равно ощущаю что-то, похожее на досаду. Любопытно же, что это за тварь такая. Но я подавляю порыв — возмутиться и клятвенно пообещать быть очень-очень осторожной. Потому что обзаводиться подселенцем такого сорта мне не хотелось совершенно.

— Понимаю.

— Это хорошо. Альдауар на твоем месте потратил бы немало времени на бессмысленные пререкания.

Вот и думай теперь — вдруг стоило все-таки попытаться оспорить решение? Хотя, раз Суртаз назвал пререкания бессмысленными…

Первый Некромант же, держа в одной руке свиток, вдруг склоняет голову к плечу, из-за чего мне кажется, что костяная корона вот-вот соскользнет с его головы. Следом он вытягивает руку, и откуда-то из-за боковой стенки шкафа тут же вылетает посох, плавно укладываясь древком в ладонь.

Краем взгляда я замечаю, как оживляется Кит. Встрепенувшись, она возобновляет свои бесконечные обходы по внутренней окружности своей магической клетки.

— Альнира просит встречи с тобой до начала ритуала, — неожиданно сообщает Суртаз и прежде, чем я успеваю осознать, кто это вообще, не говоря уже о попытке что-нибудь ответить, добавляет: — Я не против. До рассвета, думаю, ты мне не понадобишься.

А я наконец-то вспоминаю, кем является эта Альнира. Тетушка Сади же… Что ж, значит, до рассвета у меня будет достаточно времени для того, чтобы помозолить глаза представителям рода Суар в обоих особняках.

— Спасибо, учитель.

Я почтительно склоняю голову, краем взгляда замечая, как внимательно за мной следит Многоликий Отец. И, ожидаемо, в моей голове снова раздается далекий отголосок шелестящего шепота. Тварь настолько настойчива, что мне даже на миг становится любопытно, но сознательным усилием я снова отвергаю идею о мыслесвязи с ней… с ним.

Судя по ответному молчанию Суртаза, делать мне здесь больше нечего. И я медленно и осторожно пролетаю вдоль стены мимо концентрических кругов, пересекаю коридор, спускаюсь вниз, снова лечу по коридору, толкаю не запертую дверь и с шипящим смешком перелетаю через порог.

Путь мой лежит к особняку рода Суар. Опять.

Интересно, мое метание туда-сюда еще не стало какой-нибудь приметой у местных жителей? Например, я покидаю сердце города — быть дождю. А то что-то эти тучи мне не нравятся…

Глава 16

Цена двуличности

Я успеваю добраться до крыльца особняка рода Суар буквально на минуту раньше, чем начинается дождь. Интересно, сколько Мэбу понадобится времени, чтобы научиться вызывать личную тучку для медитации, не грозя затоплением столице и ее окрестностям?

Впрочем, этот риторический вопрос даже задать оказалось некому, так как входная дверь все так же была не заперта, а сам дом — тих и безлюден. Изменения я вижу лишь в зале с лестницей — пара светлячков парит под огражденной перилами площадкой на втором этаже, освещая путь к библиотеке. Восприняв это, как указание направления дальнейшего движения, я пересекаю короткий коридор и оказываюсь перед открытой дверью в хранилище знаний рода Суар. Моя догадка верна — здесь я и обнаруживаю тетушку Сади.

Облаченная в строгую черную мантию, но с неизменным париком на голове, она парит спиной ко мне в центре комнаты. В буквальном смысле — в центре не только относительно длины и ширины комнаты, но и ее высоты. А так как помещение библиотеки занимает сразу два этажа, мне приходится задирать голову, чтобы увидеть, чем она вообще занимается.

Судя по раскрытой книге в руках, тетушка Сади читает. Причем настолько внимательно и увлеченно, что даже не обращает внимания на мое появление.

Но стоит мне сместиться чуть в сторону и подлететь к ближайшему из столов, как звон чего-то разбившегося о пол — я даже не успеваю увидеть, чем оно было, но похоже, что стеклянным — привлекает внимание женщины-лича.

— О, Шиз… — в голосе тетушки Сади мне слышится удивление и что-то, похожее на смущение. — Прости, я не ожидала, что ты прибудешь так быстро.

— Суртаз сказал, что до рассвета я ему не понадоблюсь, — я пожимаю плечами, краем взгляда пытаясь все-таки определить, что именно разбила и как так вообще вышло. — Поэтому подумала, вдруг у вас что-то срочное.

— На самом деле это не срочно…

Тон главы рода Суар меняется, становится задумчивым и немного растерянным. Она закрывает книгу и устремляется вперед и вверх — к маячащим в магической темноте книжным шкафам. Проходит десяток секунд, и женщина-лич возвращается ко мне.

— Но мне нужно было узнать твое мнение… Возможно, ты сможешь дать какой-то совет.

Интересно, что я вообще могу посоветовать сколько-то-там-летнему личу? Аж любопытно даже как-то.

— Не уверена, что знаю о чем-то таком, что может быть неизвестно вам. Но если вдруг смогу помочь — буду рада.

— У меня два вопроса. Один — конкретнее, другой — абстрактнее. С какого начать?

— Ну… Вам виднее, думаю, — неуверенно отвечаю я. — Но если выбирать… Давайте с конкретного.

Тетушка Сади поправляет выбившуюся прядь своего парика, смахивает невидимую пылинку с плеча, пару секунд дергает рукав…

Нервничает, что ли?

Мое удивление продолжает нарастать.

— Посоветуй, как вести себя с Суртазом?

Тетушка Сади замирает рядом со мной в такой странно напряженной позе, что мне становится одновременно и неловко от сочувствия к ней, и смешно от нелепости этой ситуации.

С одной стороны, ее опасения вполне оправданы — Первый Некромант уже упокоил многих личей. И не факт, что остановится, поэтому лучше заранее выяснить подходящую линию поведения, чем пополнить список упокоившихся.

С другой же — сам этот вопрос был задан настолько тихо и таким тоном… Что мне невольно вспомнились заговорческие перешептывания моих пятнадцатилетних ровесниц. Тогда я не имела ни малейшего понятия, о чем они говорили, и это было жуть, как обидно. Детская болезненность и обнаруженная в юности склонность к некромагии привели к тому, что настолько близких подруг у меня попросту не было. А потом и вовсе никого не осталось.

Сейчас же я смотрю на сколько-то-там-летнюю главу рода Суар и понимаю, что даже не могу представить, какие усилия ей — такой древней и могущественной, правильной и гордой — пришлось приложить, чтобы задать этот простой и одновременно сложный вопрос.

На который я могу дать такой же простой и, вместе с тем, сложный ответ.

— Суртаз сказал, что с определенного момента в своих учениках он больше всего ценит честность. Думаю, это применимо не только к ученикам.

Тетушка Сади кивает головой, из-за пара прядей парика снова выбивается и падает на ее скелетированное лицо.

— Я поняла, — задумчиво говорит женщина-лич, заправляя волосы обратно. — Благодарю.

— Рада помочь, — отвечаю я. — А какой второй вопрос.

— Второй… он сложнее.

Тетушка вздыхает и, скрестив руки на груди, вдруг поворачивается в сторону таящихся в магической темноте книг. Проследив за примерным направлением ее взгляда, я не вижу ничего подозрительного или заслуживающего повышенного внимания. Женщина-лич тем временем тихо вздыхает и принимается почесывать кончик подбородка указательным пальцем правой руки. Тихий скрежет трения кости о кость кажется мне довольно неприятным звуком.

— Это касается Мэбиора, — наконец, говорит она. — Ты не заметила в нем изменений в последние дни?

— О, его ауру сложно не заметить, — я шипяще смеюсь, вспоминая свое удивление. — Как и почти не прекращающийся дождь. Но я рада, что наконец-то проявился его магический талант.

— Несомненно, обнаруженная Мэбиором склонность к магии воды — это огромная радость для всего нашего рода, — осторожно произносит тетушка Сади, в ее голосе явственно слышно сомнение и тревогу. — Но я имею в виду не это.

— А что тогда? — будто заразившись чужим беспокойством, мое любопытство обретает тревожный оттенок. Похоже, случилось что-то такое, о чем я не знаю.

— Я не могу утверждать наверняка… Ведь так вышло, что наши с Мэбиором отношения далеки от доверительных… Но даже я вижу, насколько он изменился. Сатуар со мной не согласен, говорит, что Мэбиор просто… остепенился после женитьбы…

Тетушка Сади неопределенно проводит рукой, наконец-то прекратив скрежетать пальцем по своему подбородку. И это неслабо способствует моему сосредоточению на ее словах.

— Думаете, Линс не могла на него повлиять?

— О, у этой девочки железный характер, и я уверена, что при подходящих обстоятельствах она легко заставляет Мэбиора считаться со своим мнением, но… — женщина-лич качает головой и добавляет: — Она же первой и забила тревогу.

— Вот как…

В этот момент я понимаю, что определенно перестаю что-либо понимать.

— Мэлиан рассказала мне о разговоре с Айделинс. Это было пару дней назад. Тогда Айделинс выглядела какой-то… нервной. И Мэлиан поинтересовалась причиной… Бестактный вопрос, я понимаю. Но они, знаешь ли, сблизились в последнее время…

В голосе тетушки Сади я слышу сдержанную радость по этому поводу. Неудивительно, ведь если Линс и Мэл действительно подружились, то им обеим будет не так одиноко в сложившихся обстоятельствах.

— И Айделинс ответила, что с Мэбиором что-то не так.

Мда, стоит отлучиться, как с моими друзьями начинает происходить что-то непонятное.

— Ну а что с ним не так-то?

— Этого она не сказала. Ограничилась общими фразами. Что он отдалился и будто бы избегает ее общества.

— А она не пробовала у него самого спросить, что происходит? — не выдерживаю я.

Надо будет поговорить с Линс. Как можно скорее.

Мэба-то понять можно, у него все мысли сейчас, скорее всего, о магии. По крайней мере, уж помня себя в похожей ситуации, когда Клох сообщил о моих способностях… Я тогда ни о чем другом думать вообще не могла.

А вот Линс, для которой магические способности, скорее всего, являются привычными и естественными, от беспокойства, непонимания ситуации и собственной деятельной натуры может наломать дров.

— Мэлиан спросила у Айделинс то же самое, — ответ тетушки Сади звучит саркастически. — Но та лишь отмахнулась, сказав, что Мэбиор отмалчивается, и после каждой попытки поговорить начинает избегать ее еще старательнее.

Мда. С Мэбом тоже надо бы поговорить. И, желательно, не под дождем.

— Он может просто слишком увлечься магией, — выдаю я свой вывод. — Учитывая то, какой Мэб… — мне требуется пара секунд, чтобы подобрать нужное слово, — упорный… Скорее всего, он сейчас просто старается наверстать упущенное за годы относительной бесталанности.

— У нас удивительно схожие выводы по этому поводу, — одобрительно отзывается глава рода Суар, — тем более, что я действительно часто застаю его в библиотеке изучающим книги по магии воды. Причем древние, которые я и сама просматривала лишь мельком… Но тут имеется один деликатный момент.

Тетушка Сади замолкает, снова поправляя выбившуюся прядь.

— Его характер стал… мягче.

— В каком смысле?

— За время твоего отсутствия была пара ситуаций, когда между нами назревал спор. В прошлом Мэбиор предпочел бы спорить до последнего, лишь бы сделать не так, как хочу я или кто-то из старших. В этом он удивительно похож на Сатуара в юности. Особенно в привычке уходить, образно выражаясь, погромче хлопнув дверью в случае, если не удается добиться своего.

— А теперь он не спорит?

— Спорит, но при этом стал уступчивее, что ли, — тетушка Сади пожимает плечами. — Мало того, от одного спора Мэбиор просто отказался, — женщина-лич тихо смеется, но как-то неловко, растерянно. — Сказал, что мне виднее. Я настолько этого не ожидала, что даже не спросила, все ли с ним в порядке. А он просто развернулся и ушел.

Мда, и правда — подозрительно, хотя больше похоже на то, что Мэб действительно остепенился. Ну или честно пытается это сделать.

— Но если эти изменения я считаю скорее положительными, то его новая привычка…

Тетушка Сади замолкает и качает головой. Этот жест выглядит сокрушенным и осуждающим одновременно — и я не имею ни малейшего понятия, как женщина-лич умудрилась передать эти эмоции в отсутствие какой бы то ни было мимики.

А мое непонимание уже достигает невиданной доселе степени. Вот ну почему из тетушки нужно все выпытывать?

— Какая?

— Он стал часто разговаривать сам с собой. Тогда, когда его никто не видит. Об этом мне сообщила… — глава рода Суар начинает теребить край рукава, но тут же прекращает действие, выдающее ее неловкость, — Мэлиан.

Ах, ну да, от кого же еще узнавать такие подробности, как не от той, кто может становиться невидимкой. А это вообще нормально, что Мэл следит за собственным братом? Или подслушать вышло, конечно же, совершенно случайно?

— А размышлять вслух разве запрещено? — вместо этого спрашиваю я, хотя мне отчаянно хочется задать совсем другие вопросы.

— Нет, конечно. Но по словам Мэлиан он не размышляет, а именно что разговаривает. Будто есть кто-то, кого не видно и не слышно, но… Мэбиор с ним ведет диалог! Иногда спорит, а порой даже ссорится.

О да, в бытность Альда подселенцем в моем теле, я тоже иногда так…

Погоди-ка.

Думай, Шиза. Вот же она, нужная мысль.

Смутное подозрение, крутившееся в моей голове на протяжении всего разговора, наконец-то оформляется в кое-что внятное. В объяснение причины этих странностей, а еще — внезапного пробуждения магического таланта.

Я чувствую, как у меня начинают трястись руки.

Тетушка Сади тут же замечает мое состояние.

— Что-то не так?

Она настораживается и даже подлетает ко мне ближе, почти вплотную. Так, надо срочно брать себя в руки, а то даже в виде скелета я умудряюсь выглядеть, как припадочная какая-то…

— Я не уверена, но…

Мысли в моей голове мечутся встревоженным роем пчел.

Сказать ей или нет? А если сказать, то что именно? Что наследник… теперь уже — один из наследников рода Суар с большой вероятностью является носителем бледной твари нового вида, который очень интересует Суртаза? И что наличие такого подселенца для Мэба означает увлекательную, но мучительную и короткую — хотя это как раз не точно — дорогу в один конец?

Или не говорить ей ничего такого, а сразу доложить о подозрительном случае Суртазу? Чтобы тот, если сочтет нужным, под благовидным предлогом забрал Мэба к себе? Тогда у рода Суар вряд ли возникнет мысль спровадить своего наследника куда подальше, чтобы спасти от участи подопытного зомби и… тем самым дать опасной твари шанс на выживание.

—…это мне напоминает… кое-что… — медленно добавляю я, чтобы выиграть себе еще пару драгоценных секунд на размышления.

Думай, Шиза, думай.

Личная привязанность и семейные отношения или чудовищные последствия в случае, если эта тварь каким-то образом начнет размножаться?

Многоликий Отец ведь не говорил, что он — один-единственный такой. А даже если и один, вдруг понятие его многоликости изначально было понято неправильно? Что он не просто умеет переселяться из тела в тело, а при этом… как-то делится, например, захватывая новые и новые тела?

Как же не хватает Альда. Он — умный, он быстро бы что-то придумал.

Тем более, что ему уже приходилось жертвовать собственным другом для общего блага. Меня окатывает очередной волной горького осознания: как бы сам Альд не расценивал свою попытку создать лича из стихийного мага, это была именно жертва, а не личная прихоть из желания потешить амбиции. И творение, по сути, все-таки сумело пережить своего творца — по крайней мере, в собственной телесной оболочке. Тем более, что неудачный — по мнению Альда — итог эксперимента мог быть совсем другим, не окажись у первого ученика Суртаза таких могущественных и многочисленных врагов?

Впрочем, этого я уже не узнаю. А принимать решение нужно сейчас.

Кости Суртаза, ну можно мне хоть какой-то знак, какой вариант лучше? И под рукой ничего такого, на что можно было бы свалить ответственность за неправильный выбор…

Разве что только пластинка-амулет внутри грудной клетки… Которого я не обнаруживаю на привычном месте.

Получается, потеряла, когда рассыпалась? То-то я не чувствовала постукиваний о ребра с того момента, как пришла в себя в комнате этажом выше.

Ох, Шиза, ну что ж ты непутевая-то такая…

— Что ты имеешь в виду?

Тетушка Сади вкладывает в это короткое слово столько тревоги и нетерпения, что мне становится неловко за свое долгое молчание. Ну и ладно, пусть будет ее очередь вытягивать интересующий ответ по крупицам.

Впрочем, этого уже и не требуется, ведь решение принято. И чем дольше я буду тянуть, тем сильнее стану сомневаться в его правильности.

— Мне когда-то говорили, что…

Я об этом пожалею.

—…поздняя инициация может вызывать временное… скажем так, помутнение рассудка, — если первые слова давались мне с трудом, то последующие звучат уже куда более складно. — Поэтому, думаю, пока что лучше Мэба просто не трогать. Наблюдать…

Но я должна так поступить. Она сама поймет, когда увидит Кит сегодня ночью.

—…и не вмешиваться. По крайней мере, пока что.

Надеюсь, она поймет и не возненавидит меня на всю оставшуюся вечную жизнь за такую… двуличность.

Ведь есть же надежда?

Мой внутренний голос молчит. Но разум, уцепившись за спасительную соломинку надежды, уже начинает придумывать возможные оправдания.

Ведь если Мэб разговаривает и даже спорит с тварью, значит, его душа все еще на месте? Кит же тоже не сразу стала такой, как сейчас… Не исключено, что твари нужно время, чтобы хорошенько закрепиться в теле. Может, с Мэбом еще не все потеряно, и подселенца можно вытянуть без особого вреда?

Сквозь невеселые размышления о том, как бы так половчее связаться с Суртазом до наступления полуночи, я толком не понимаю, что отвечает мне тетушка Сади. А она, внезапно заторопившись, тем временем направляется к выходу из библиотеки.

— Уже полночь? — спохватываюсь я.

— Без двадцати минут, — деловито отвечает женщина-лич. — Как раз достаточно, чтобы добраться без лишней спешки.

Прикинув необходимую скорость полета, мне приходится сделать усилие, чтобы удержаться от вопроса о том, насколько быстро летает тетушка Сади, когда спешит.

— Вы не будете против, если я побуду в библиотеке до рассвета?

Я вижу, как глава рода Суар замирает в дверном проеме, явно оценивая возможные последствия.

— Оставайся, сколько пожелаешь, — доброжелательно отвечает тетушка Сади, глядя на меня через плечо. — Правда, верхний ярус зачарован, но если понадобится снять чары — зови Мэбиора, он в саду.

— Благодарю за доверие, — я коротко киваю и, повернувшись к уходящим в магическую темноту книжным шкафам, задираю голову в попытке оценить количество книг.

— Ну что ты, не стоит. Ты же — член нашего рода…

В ее голосе слышится тень улыбки. Я оборачиваюсь, невольно ожидая, что сейчас глава рода Суар возьмет — и захлопнет дверь, запечатав ее чарами снаружи. Но этого не происходит. Леди Альнира, как теперь принято называть тетушку Сади, тихо улетает прочь, оставляя меня наедине с увековеченными в пергаменте знаниями своего рода.

Которые мне не нужны.

Подавив вновь всколыхнувшееся чувство вины, я осторожно — стараясь ничего не смахнуть на пол на этот раз — опускаюсь на край стола. Нужно сосредоточиться на попытке наладить ментальную связь с Суртазом.

Представить его переменчивую мощную ауру и…

— Что случилось?

От неожиданности я едва не падаю со стола, на котором сижу. Так легко и быстро и даже без ощущения удара булыжником в висок? А я определенно делаю успехи!

— Твое усердие похвально, — Суртаз явно слышит мои мысли, судя по его саркастическому тону, — но у меня мало времени.

— Простите, что отвлекаю, — усилием воли я собираю мысли в кучу, чтобы как можно четче и конкретнее обрисовать ситуацию. — В разговоре с леди Альнирой выяснилось, что Мэб… Мэбиор, наследник рода Суар, в последние дни странно себя ведет. Обнаружилась склонность к магии воды, изменились некоторые привычки. Супруга считает, что он ее избегает. А еще, когда остается один, Мэб с кем-то разговаривает и иногда даже спорит.

Суртаз молчит примерно с минуту, и если бы не знакомый холодок вдоль позвоночника, то я наверняка успела подумать, что мыслесвязь прервана.

— Ты знакома с ним.

Несмотря на то, что слова Первого Некроманта не звучат, как вопрос, я отвечаю. На всякий случай.

— Да. Думаю, я довольно неплохо его знаю.

— О странностях известно лишь с чужих слов? Или ты можешь это подтвердить?

Я отвечаю без колебаний.

— Могу.

— Ты понимаешь, что это может означать?

— Думаю, да. Потому и решила сообщить.

— Хорошо, буду иметь в виду.

Мыслесвязь прерывается, а я обнаруживаю, что сижу, чуть наклонившись вперед и до хруста костей вцепившись в край столешницы. Осторожно отпустив ни в чем не повинный стол, опускаю голову. Что ж, надеюсь, я все сделала правильно. Осталось только дождаться, во что это выльется.

А тем временем, раз уж я в библиотеке… Почему бы не поискать что-нибудь по своей специализации, так сказать? Должно же тут быть что-то, рассказывающее об оперировании энергией или о чем-то подобном.

Взмыв в воздух, я подлетаю к ближайшему шкафу нижнего яруса. Судя по пометкам на корешках, книги в нем посвящены, в основном, различным ловушкам и проклятиям. Полезно, конечно, но немного не то, что нужно сейчас. Таким же безрезультатным оказался осмотр и соседнего шкафа. А вот на третьем мой взгляд вдруг притягивает неприметный корешок из темной кожи — без каких-либо рун. Книга задвинута в дальний угол и во время последней уборки ее явно обошли вниманием, хотя в руки брали — на внушительном слое пыли видны довольно свежие отпечатки пальцев.

Поддавшись любопытству — да и раз уж решено просмотреть столько книг, сколько успею — я начинаю осмотр с нее. Довольно увесистый том вытягивается неохотно, будто бы сопротивляясь и отчаянно цепляясь за свою полку. А когда падает мне в руки, то раскрывается и щедро окатывает меня облаком пыли.

Хм, а ведь похоже, что книга может быть мне полезна. Еще и так удачно раскрылась на главе об оперировании энергией… Которая, впрочем, уже на третьей-четвертой строчке кажется мне знакомой. Все те же рассуждения о том, как это прекрасно — уметь управлять магическим потоком и так далее, и тому подобное. Но нет, это явно не книга Альда — другой почерк, более… строгий, что ли. А уголки некоторых рун выглядят настолько заостренными, будто только и ждут момента, чтобы выколоть читателю глаза.

Может, это переосмысление трудов Альда кем-то из его последователей? Кто тут у нас автор?..

Я осторожно закрываю книгу и смотрю на ее обложку.

Коаттан Артарут Келед Тар.

Читать тут же расхотелось. Тем более, если помнить о том, что он присвоил труды и успехи Альда, то вряд ли в этой книге я увижу что-то новое. А если оно там и есть, то…

Пусть катится к Суртазу.

После возвращения книги на место мне отчаянно хочется помыть руки. Так, если я правильно помню, ближайший рукомойник — на кухне…

— Шиз? Что ты тут делаешь?

Вынырнув из пучины отвращения и раздражения, я не сразу понимаю, кому принадлежит этот голос.

— Прости, если помешала…

До меня наконец-то доходит, что силуэт в дверном проеме принадлежит Линс.

—…просто услышала, что здесь кто-то есть, и подумала…

— Что Мэб снова в библиотеке? — подхватываю я.

Возникает неловкая пауза.

— Да.

Маг огня выглядит бледной и поникшей. Да уж, сложившаяся ситуация явно не лучшим образом на нее влияет. Куда только подевалась вся ее живость и деятельность.

— Ты уже знаешь обо всем? — тихо спрашивает она, когда я наконец-то спускаюсь к столам напротив входа.

— Смотря что ты имеешь в виду…

— Что Мэб изменился.

— Это сложно не заметить, — со смешком отвечаю я, опускаясь на край ранее облюбованной столешницы.

Линс подходит ближе и неуверенно присаживается рядом — благо, размер стола позволяет.

— Он тебе вообще хоть что-то говорил по этому поводу?

Идея перехватить инициативу в разговоре кажется мне достаточно удачной. Вдруг Мэл неправильно поняла Линс, и тетушка Сади поделилась со мной историей, искаженной ложными подробностями.

— Нет, — уныло отвечает волшебница. — Каждый раз одно и то же — верь мне, пожалуйста, я расскажу позже.

— Ты ему веришь? — осторожно интересуюсь я.

— А что мне остается делать? — Линс вымученно улыбается, сосредоточенно глядя на пол под своими ногами. — Такое уже бывало ранее…

— Что именно?

— Вся эта… таинственность. Когда происходит что-то серьезное, но при этом меня это не касается — он всегда молчит. Говорит только, что что расскажет обо всем позже, когда придет время. Вспомнить хотя бы случай с комендантом…

…который из-за отравления ядом бледной твари некоторое время жил лишь за счет самоотверженности Мэба. Тогда единственным шансом на выживание их обоих стало противоядие из крови умерца — бывшего друга Альда по совместительству.

Забудешь такое, как же.

— Были и другие случаи, еще раньше. Но вообще он действительно со временем все-все мне рассказывал, — Линс вздыхает и цедит сквозь зубы с неожиданной злостью: — И ты даже не представляешь, как мне в такие моменты хотелось…

Маг огня сжимает хрупкие кулачки, и то ли мне кажется, то ли столешница под ней начинает едва заметно дымиться.

— В общем, тогда Мэб не зря отмалчивался. Иначе примерно половины людей, втягивавших его в разные… приключения… уже не было бы в живых, — чуть успокоившись, продолжает она. — Но сейчас творится что-то непонятное. Он… меняется.

— Что ты имеешь в виду?

Волшебница окончательно поникает.

— Иногда мне кажется, будто его глазами на меня смотрит кто-то другой. Как-то… странно, холодно, изучающе.

От произнесенных шепотом слов мне становится одновременно и жутко, и горько. Я сама недавно видела то же самое, глядя в глаза Кит.

— И это… так страшно, — еще тише добавляет Линс.

— Я… понимаю, — мне отчаянно хочется поддержать волшебницу, но нужные слова упорно не приходят в голову. — Не знаю, слышала ты или нет о том, как нашли Кит.

— Да, Мэб говорил, — маг огня вздыхает и закусывает губу. — Правда, я ожидала, что он тут же помчится к порталу на помощь, но…

Разведя руками, волшебница растерянно качает головой.

—…он этого не сделал. Пошел опять вызывать дождь и медитировать. Совсем на него не похоже.

— Он действительно тебя избегает?

— Да! — в голосе моей собеседницы слышно возмущение, а когда она поднимает на меня взгляд, в ее глазах видна тень былой Линс. — Это настолько… демонстративно, что я сначала подумала, что он за что-то на меня обижается. Не смотрит в мою сторону лишний раз и не… прикасается, — я замечаю, как слегка розовеют щеки волшебницы. — Мы даже спим в разных комнатах.

— Мда…

Маг огня невесело усмехается в ответ на мой глубокомысленный вердикт.

— Чтобы понять, что вообще происходит, я сблизилась с Мэл, ведь она… наблюдательная. Тем более, что она достаточно хорошо знает своего брата, чтобы заметить, что с ним что-то не так. И предпринять меры.

Истинная причина дружбы девушек вызывает у меня легкое разочарование.

— И что же она сделала? — хоть я и знаю ответ, но мало ли, вдруг тетушке Сади было рассказано далеко не все.

— Она некоторое время наблюдала за Мэбом. Незаметно, чтобы он не знал, — брезгливая гримаса на лице Линс кажется достаточно ярким свидетельством того, что не только мне противна идея такого рода слежки. — И рассказала мне еще кое-что… — волшебница вздыхает и скороговоркой добавляет то, что я уже знаю: — Когда Мэб один, он с кем-то разговаривает. Иногда — спокойно, иногда — спорит и даже ссорится.

— А Мэл не смогла понять, с кем же он говорит?

— Нет, к сожалению. Она побоялась подходить слишком близко, поэтому слышала только обрывки фраз. Что-то о магии… ну и пару раз Мэб посылал своего собеседника к Суртазу, да.

— Очень интересно…

— Угу. Потом еще Мэл припомнила, что когда впервые услышала это бормотание Мэба с пустотой, ей показалось, что он назвал кого-то то ли папаней, то ли дедулей… Точное обращение Мэл так и не вспомнила, но что ей запомнилось — так это удивление от услышанного. Их отец погиб, когда они были детьми, а дед…

Линс снова пожимает плечами и не завершает фразу. Я издаю шипящий вздох — один из наиболее простых и удобных способов выражения сочувствия. Хоть бы Мэбу еще можно было помочь.

Разговор затихает. Волшебница молча смотрит на пол перед собой, а мне сказать просто нечего. Так мы сидим минуту, две, три… Тишина в библиотеке нарушается лишь доносящимся издалека поскрипыванием ставен. Похоже, неплотно прикрыли, и на улице опять поднялся ветер…

— Ладно, — встрепенувшись, Линс соскакивает со стола на пол, — спасибо, что выслушала.

— Да не за что… — ровно отзываюсь я. — Что будешь делать?

— Пока — ничего. Так как мы живем здесь, пока не приведем в порядок соседний дом, Мэб так или иначе под присмотром. А там, может, скоро и расскажет, что с ним такое. Будем надеяться на лучшее.

Волшебница улыбается, и то, насколько сложно ей дается напускная веселость и вера в лучшее становится заметно, как никогда. Я вижу это и ничем не могу помочь — и так сделала все, что могла. Теперь же, действительно, остается только наблюдать. И надеяться.

Линс же тем временем уже стоит на пороге комнаты.

— Надо же, — удивленно говорит она, — похоже, скоро рассветет.

— Неожиданно…

Я поднимаюсь в воздух и неторопливо лечу к выходу. Если скоро рассвет, значит, нужно возвращаться к Суртазу. Хотя бы для того, чтобы узнать, удалось ли ему покопаться в памяти бледной твари.

— Ага, вроде бы всего полчаса поговорили… Ну час — максимум, — в голосе волшебницы я слышу сомнение. — В любом случае, надо поспать.

— Покойной ночи, — не задумываясь, отвечаю я.

Хмыкнув, маг огня кивает в ответ и уходит к лестнице, поднимается на второй этаж. Я же ловлю себя на мысли, что к Суртазу мне хоть и надо, но оставлять библиотеку открытой без присмотра — сомнительная затея. Пропади из нее что-нибудь — и виноватой наверняка будут считать меня.

Впрочем, на решение проблемы не потребовалось и минуты: стоило притворить створку, как на ней и по периметру дверного проема проявились руны, а дверь с тихим щелчком закрылась. Проверять, заперто ли, я все же не решилась. Какие-то чары сработали — и хорошо. Все-таки, чужаков в доме нет. Ну… почти.

С этими мыслями я вылетаю в общий зал и зависаю в воздухе, глядя на пробивающийся сквозь окна серый свет. Меня не покидает стойкое ощущение, что утро все-таки началось до неприличия рано.

Впрочем, кто я такая, чтобы спорить с законами своего мира? Тем более, что с восприятием времени у меня всегда были проблемы. Но когда я наконец-то добираюсь до крыльца, то, остановившись над нижней ступенькой, понимаю: моя неспособность правильно оценивать время — вообще не при чем.

Потому что до рассвета еще далеко. А то, что Линс посчитала предрассветными сумерками, было отсветом жемчужно-серого сияния. Его призрачная вуаль раскинулась на всю видимую мне часть неба, затянутого низкими тучами.

И над сердцем столицы это сияние было ярче и плотнее всего.

Наверное, я никогда еще так быстро не летала. Дома, деревья, ограды мелькают слева и справа, но дорога оказывается достаточно прямой и пустынной, чтобы пока все обходилось без происшествий.

И по мере приближения к сердцу столицы становится очевидно, что мерцание в небе возникло не просто так. Я наконец-то вижу источник: тонкую и длинную воронку, соединяющую небеса с чем-то по другую сторону крепостной стены. А, прикинув возможный квартал, понимаю, что это где-то рядом с домом Суртаза. Тревога ускоряет мой полет, хоть в разуме и бьется мысль: если что-то случилось, вряд ли я смогу помочь.

Но попытаться — должна.

Приближаясь к крепостной стене я замедляюсь, чтобы не влететь в закрытые ворота на полной скорости. Сверху слышны встревоженные голоса: стражники обсуждают небесное явление, и оно им явно не нравится. Я же тем временем размышляю: стоит ли дожидаться открытия ворот ради одной-единственной меня или же будет куда легче и быстрее просто перелететь через стену?

Тревога не утихает, и я выбираю второй вариант. Заодно и страже будет меньше беготни.

И лишь уже поднявшись повыше я осознаю опрометчивость этого решения. Сердце столицы может же быть накрыто каким-нибудь защитным куполом, не так ли? С другой стороны, тянущаяся к небу воронка может помешать работе чар, так что у меня есть шанс не осыпаться на головы стражников дождиком из костей.

Эти мысли проносятся в моей голове так же быстро, как я сама — над крепостной стеной, провожаемая удивленными взглядами стоящих на ней людей.

К счастью или нет — но обошлось. Я легко опускаюсь до привычной высоты по другую сторону стены и, не сбавляя скорости, мчусь по пустынным улицам. Во время очередного поворота мне едва удается избежать встречи с углом дома — прикосновение ледяных пальцев тут же сводит на нет мою сосредоточенность на полете. Полностью остановившись — и даже не об стену — я слышу голос тетушки Сади в своей голове.

— Шиз, что случилось?

— Я как раз лечу к вам это выяснять.

— Я не о небе. Почему Суртаз требует встречи с Мэбиором?

Сказать правду или сделать вид, что я понятия не имею, с чего вдруг моему учителю понадобился Мэб? Мне требуется всего пара секунд, чтобы принять решение. Надеюсь, что правильное.

— Я сообщила Суртазу о случившихся с Мэбом изменениях, — в отличие от разговора вслух, мыслесвязь прекрасно передает мои интонации, но именно сейчас я прикладываю все усилия, чтобы сохранить ровный и бесстрастный тон. — Есть подозрение, что это… как-то связано с той тварью, которую вы уже, скорее всего увидели. И я посчитала, что у Мэба пока что не настолько сложный случай, так что чем раньше Суртаз ему поможет — тем лучше.

Ментальная связь соединяет собеседников не только мысленно, но и эмоционально. Наверняка от этого можно защититься, закрыть свои эмоции от собеседника, но тетушка сейчас этим явно не озабочена. Я ощущаю отголосок ее эмоций. Растерянность, отчаяние… злость.

— Ясно, — наконец, отвечает она.

Голос женщины-лича в моем разуме звучит настолько бесцветно по сравнению с ее эмоциями, что мне становится стыдно. Но глава дома Суар ощущает и мои эмоции тоже, а вместе с ними, возможно, еще и слышит мысли. Поэтому я тут же напоминаю себе о возможных страшных последствиях дальнейшего размножения… или какого-то другого способа распространения влияния Многоликого Отца. Это напоминание придает мне немного уверенности — стыд угасает.

— Я сообщила об этом Суртазу, — уже мягче добавляю я, — именно потому, что мне небезразлична судьба Мэба и рода Суар.

Пусть понимает, как хочет.

Не дожидаясь ответа, разрываю мыслесвязь и только после этого позволяю себе с минутку побыть в легком ужасе от собственной смелости и наглости. От того, как я только что разговаривала с довольно старым, могущественным и высокопоставленным личем. С главой своего рода.

Хотя, конечно, это тот еще вопрос — кто из нас сейчас высокопоставленнее. Ведь я все еще довольно смутно представляю свое положение в иерархии бессмертных. Надо бы, наверное, изучить этот вопрос, только… Ну не у Суртаза же мне спрашивать, в самом-то деле? Хотя…

Я возобновляю движение и, спустя еще пару поворотов, оказываюсь на улице, где находится дом учителя. Воронка действительно тянется вверх от его крыши и… истончается, сначала становясь прозрачнее, а затем — и вовсе исчезая у меня на глазах. Подняв взгляд выше, я вижу, что жемчужно-серое сияние тоже постепенно тускнеет, растворяясь в низких тяжелых тучах.

Вот и что это было, спрашивается?

Впрочем, уж этот вопрос Суртазу можно задать, пожалуй. Я решительно направляюсь к дому учителя, но даже не успеваю коснуться двери, как та распахивается, и на пороге меня встречает Ваан. Опять.

Глава 17

(Не)желанная власть

Мы молча смотрим друг на друга секунд десять. За это время я замечаю, что чернокнижник еще бледнее и подавленнее вчерашнего.

— Привет, — тихо говорит он. — Ты вовремя.

Он отходит в сторону, пропуская меня внутрь, но дверь не закрывает.

— Вовремя — для чего? — я перелетаю через порог. — Ритуал уже завершен, я так понимаю?

— Да, все… закончилось.

Ваан отводит взгляд. Он смотрит на вновь воцарившиеся сумерки — теперь уже вполне естественные и определенно предрассветные. Его лицо напоминает мне безжизненную маску из сероватого камня. Мне отчаянно хочется спросить, что с Кит, но… Я догадываюсь, каким может оказаться ответ.

— Хорошо, что ты пришла. Сэкономила мне время, — тем временем продолжает чернокнижник. — Суртаз сказал заглянуть к твоим родственникам по дороге, передать, что он тебя ждет.

Странно. Для этого раньше он вполне успешно использовал мыслесвязь.

— А ты куда идешь?

— На север, к телепорту в соседний мир, — и прежде, чем я успеваю хоть что-то сказать, добавляет: — Можешь не расспрашивать, сам не знаю, зачем.

С этими словами Ваан переступает порог и даже не оборачивается — дверь сама закрывается за ним. Повисев пару секунд на месте, я пожимаю плечами и отправляюсь к лестнице. Если Суртаз меня ждет, то, скорее всего, наверху.

И пока я лечу по короткому коридору второго этажа, то осознаю, что тетушка Сади, скорее всего, тоже еще здесь. Вряд ли она что-то скажет мне в присутствии Первого Некроманта, но… Встречаться с ней сейчас мне все равно не очень хочется.

Впрочем, мои опасения напрасны. Суртаз находится в одиночестве, правда, комната вокруг него напоминает мне поле боя. Разломанные шкафы, разлетевшиеся книги и свитки и…

Кровь. Везде. На полу. На стенах. На потолке. Уже темная, успела подсохнуть. Я шарю взглядом по комнате, неосознанно ожидая увидеть ошметки плоти или разбросанные кости, но ничего такого не замечаю. Ну, хоть так.

Бедная Кит. Упокой, Суртаз, ее душу. Впрочем, он и так как бы уже…

Первый Некромант стоит возле окна спиной ко мне. То ли ожидая, что я подойду, то ли просто задумавшись и не заметив моего появления.

Как хорошо, что я умею летать.

— Быстро прибыла. Это хорошо.

В голосе учителя я слышу усталость. Даже не так — крайнюю слабость и измученность. Суртаз говорит заметно тише, а осязаемой ауры силы нет и в помине. Если бы не корона, когтистые перчатки и все остальное — я бы ни за что не подумала, что передо мной Первый Некромант.

Неужели Многоликий Отец настолько его вымотал? И если да, то как быстро он восстановится?

Я заталкиваю эту мысль поглубже в самый дальний уголок своего разума. Об этом можно будет подумать и потом.

— Я увидела сияние и подумала, что что-то случилось. Вот и прилетела, так как надеялась… вдруг смогу чем-то помочь, — я останавливаюсь рядом с учителем и осторожно добавляю: — Как прошел ритуал?

— Отвратительно, как видишь.

— Я вижу, что вы устали.

— Слабо сказано, — теперь в голосе Суртаза слышится едва уловимая усмешка. Невеселая. — Я недооценил это существо, которое до последнего не показывало всех своих возможностей. В итоге, в какой-то момент я отвлекся, и оно меня чуть не упокоило.

Смысл слов Первого Некроманта доходит до меня не сразу.

— Тварь оказалась настолько могущественной? — или мне показалось, или в моем голосе даже прорезалось удивление от такой новости.

— Не настолько, как видишь, — пару секунд помолчав, учитель добавляет: — Но хитрости и умения быстро ориентироваться у него оказалось в достатке.

— И что в итоге?..

— Его тело пришлось убить. Примерно таким же образом, каким ты его до этого обезвредила.

То есть — вливанием огромного количества энергии. Что ж, теперь понятно состояние Суртаза. Похоже, сил на это ушло очень много.

— А то свечение…

— Реакция мира на выброс большого объема чуждой ему магической энергии, не более.

Ну, хоть ничего опасного, уже хорошо.

Первый Некромант замолкает, а я не знаю, с какой бы стороны подступиться с теми вопросами, которые роятся в моей голове. Учитывая то, насколько стремительно меняется настроение наставника, не лучше ли будет порасспрашивать чуть позже, когда он хоть немного восстановится? Пожалуй, так и сделаю.

— Что ж, раз вы убили Многоликого Отца, то предсказанного Вааном конца мира можно не бояться, — со смешком говорю я, — по крайней мере, именно такого конца.

Попытка пошутить оказывается неудачной, потому что Суртаз ничем не показывает даже того, что вообще меня услышал. Ну ладно, хочет помолчать — мне не жалко.

Но у учителя уже другие планы.

— А теперь слушай меня внимательно, — властно заявляет он. — Я отправляюсь в соседний осколок мира и беру с собой Ваана. Ты остаешься здесь.

Все, что я могу — это растерянно щелкнуть челюстью. В голове воцаряется звенящая пустота — мои мысли замирают, застигнутые врасплох еще одной неожиданной новостью. А когда они снова начинают метаться, мою грудную клетку изнутри опаляет жгучая обида.

— Почему вы берете с собой Ваана? Что со мной не так?

Похоже, если Суртаз и ожидал вопросов, то явно не таких. С полминуты он молчит, глядя на меня. Я отчетливо ощущаю на себе его тяжелый взгляд и чем дальше, тем сильнее чувствую себя жалкой и никчемной неумехой. Ученица Первого Некроманта, как же. Спасительница людей, могущественный бессмертный лич, ага. Стоило появиться кому-то еще, как…

— Ничего. Вы — разные. И подходите для выполнения разных задач, только и всего.

С трудом приструнив уничижительные мысли о себе, я нахожу в себе силы на еще один вопрос.

— И какой будет моя задача… здесь?

— Править в мое отсутствие.

Я не верю своему слуху.

Править?

Серьезно⁈

— Ты проявила себя честной, исполнительной и ответственной личностью, — продолжает говорить Суртаз. — Ты не высокомерна, склонна беречь человеческие жизни и способна идти на риск, когда это действительно требуется. Конечно, я рассчитываю, что неделя моего отсутствия не ознаменуется серьезными происшествиями, но тебе стоить быть готовой ко всему.

— Я не справлюсь.

Лучше честно признаться в этом сейчас, чем натворить дел в обстоятельствах, и без того не самых легких.

— Справишься, — спокойно возражает Суртаз и иронично добавляет: — У тебя просто нет выбора.

Ну да, с этим не поспоришь.

— Но у меня нет никакого опыта…

— Алонт и Милех тебе помогут. Одному нужно время восстановиться, второму — отвлечься от случившегося. Думаю, глава твоего рода тоже не откажет тебе в совете и поддержке.

Ох, а вот я бы не была в этом так уверена… Как и в том, что мне вообще захотят подчиняться. Мда, время отсутствия Суртаза обещает быть веселым. Надеюсь, он вернется все же раньше, чем через неделю.

— Вряд ли мне захотят подчиняться, — я озвучиваю свои опасения.

— Почему же? — Первый Некромант кажется удивленным. — Не удивлюсь, если живые скоро начнут боготворить тебя так же, как и меня.

Вот это новость. Впрочем, судя по реакции Куля, к тому и идет. И я ловлю себя на мысли, что пока не знаю, как к этому относиться.

— С бессмертными, конечно, сложнее… — задумчиво добавляет учитель, — но тут я тебе помогу.

Плавным движением Суртаз стягивает с когтистого пальца кольцо. Потертое и испещренное похожими на царапины рунами, оно выглядит практически таким же, как и второе, что остается на его руке.

— Это — Кольцо Покорности. Позволяет управлять другими… хотя в твоем случае, скорее всего, эффект будет не слишком ярко выражен, — Первый Некромант протягивает мне артефакт. — Используется очень просто — надеваешь на палец, смотришь на подчиняемого, медленно проворачиваешь кольцо на один полный оборот и думаешь о том, что тебе от него нужно. Держи при себе, но не носи постоянно и используй очень осторожно, чтобы не допустить перегрузки.

Упавшее на мою ладонь кольцо оказывается неожиданно тяжелым. Глядя на эту зачарованную полоску металла, я не верю тому, что Суртаз доверяет мне настолько, что дает один из своих артефактов. А следом вспоминаю о пропаже.

— А вы уверены, что мне можно его доверить? — в этот момент кольцо кажется мне и вовсе неподъемным, еще и пытающимся укатиться, проскочив между косточками ладони. — Ваш амулет…

— Я его забрал после того, как ты рассыпалась.

Ага, значит, все-таки не потеряла. Это хорошо.

— Кольцо так тоже можно хранить. Если тебе, конечно, будет удобно его оттуда доставать.

— Что-то придумаю, — со смешком отвечаю я, внезапно представив, как незаметно выуживаю колечко из грудной клетки, надеваю его на палец и пытаюсь прокрутить.

— Вот и хорошо. Еще вопросы?

— И все-таки… — мысль вернуться к изначальной теме кажется мне достаточно удачной. Во время разговора Суртазу явно стало лучше — видимо, все это время он был занят восстановлением сил. — Вам удалось что-то узнать о Многоликом Отце.

— И да, и нет, — задумчиво отвечает Первый Некромант. — Собственно, причина моего отбытия в соседний мир — встреча с магом, который должен был доставить летописи. Мне нужно сравнить описанное в них с тем, что я узнал от этого существа.

— А почему он сам не может к нам добраться? Из-за нерабочего портала?

— Да.

— Но есть же кристаллы для перехода между…

— Сейчас Конгломерат выделяет их только для экстренных перемещений боевых групп. Этим же заняты и все хоть сколько-то толковые маги воздуха.

Так вот почему на стенах столицы — только некроманты…

— А вы?..

— А я умею создавать порталы самостоятельно. К тому же, в том осколке сейчас неспокойно, бледные решили переключиться на него. Так уж и быть, помогу.

В окрепшем голосе Суртаза я слышу саркастические нотки. Вместе с тем аура могущества постепенно возвращается, из-за чего окружающий меня воздух уже напоминает жидкий кисель — приходится обновлять чары левитации.

— И чем вам тогда будет полезен Ваан?

Первый Некромант шипяще вздыхает и отвечает не сразу. Похоже, я уже раздражаю его своей ревностью. Более разумная и логичная часть меня берет это на заметку.

— Ты так похожа на Альдауара, — наконец, заявляет учитель, — в своем стремлении быть для меня незаменимой.

О да, как показала практика, я похожа на Альда совсем не в том, в чем лично мне хотелось бы.

— Это плохо?

— Это неудобно…

К Суртазу подлетает посох. Оказывается, все это время он стоял у стены, за искачканной кровью занавеской.

—…для меня, — добавляет Первый Некромант, обхватывая древко когтистыми пальцами.

Постукивая посохом, он неспешно направляется к выходу из комнаты, нисколько не брезгуя шагать прямо по подсохшим лужам крови.

— Вы уже уходите?

— Да.

— А можно еще вопрос?

— Только один.

— Что вы собираетесь делать с Мэбом? Ну, тем парнем, о котором…

— Я понял, о ком ты.

Суртаз останавливается на пороге и, не оборачиваясь, добавляет:

— Вытяну из него душу, а там посмотрим.

Учитель уходит, оставив меня наедине со своим недоумением. О вытягивании души — это было образным указанием на непростой для Мэба разговор или учитель в буквальном смысле собрался использовать Последнюю Милость или что-то подобное?

Впрочем, долго думать над этим мне не приходится. Раздается короткий одиночный стук, дверь открывается и на пороге я вижу человека, в котором не сразу признаю бывшего канцелиара. За то время, что мы не виделись, он заметно похудел, да и выглядеть стал гораздо старше своего возраста — и без того достаточно почтенного. Только аура — мощная, золотая — неизменна.

— Госпожа-а Шиз? — мягко и почтительно говорит он.

— Да какая я госпожа? — отмахиваюсь я, пряча Кольцо Покорности в карман. — Вы прекрасно знаете, кто я и что я, так что…

Дернув уголками губ в намеке на улыбку, Милех тут же мрачнеет, опуская взгляд на пол. Мда, надо бы прибраться тут, что ли…

— Внизу есть место, где мы можем поговорить?

Сомневаюсь, что канцелиару будет приятно разговаривать в комнате среди луж крови его же внучки.

— Да-а, я ка-ак ра-аз хотел пригла-асить ва-ас спуститься. Сурта-аз выделил мне комна-ату в этом доме и ска-аза-ал во всем ва-ам помога-ать. У меня со вчера-ашнего дня-а лежа-ат бума-аги, требующие ва-ашего внимания.

Ну вот, не успела принять власть в свои руки, как уже привалила работа.

Милех идет впереди и медленно спускается по лестнице. Я же, следуя за ним, размышляю, заняться мне уборкой наверху самой или же попросить того же канцелиара, чтобы он разобрался — есть ли в этом доме какая-то прислуга. А если ее нет, то, возможно, нанять. Наверное.

Довольно быстро мы оказываемся в небольшой, но уютной комнатке. Точнее, она была бы уютной, не находись в ней столько свитков. А на кровати — пожалуй, единственном месте, где нет ни клочка пергамента — сидит бывший комендант. Выглядит неплохо, если не считать множества повязок — на голове, груди, животе… Брезгливо морщась, он изучает один из свитков.

— О, Шиз, — Алонт поднимает взгляд на меня, и в его пронзительно голубых глазах я вижу озорные искорки. — Поздравляю с неожиданно свалившимся бременем власти.

— М-м-м… Благодарю, — ровно, как и всегда, отвечаю я. — Я так смотрю, тут больше бремени, чем власти, похоже.

— Да, причем тут в основном документы о снабжении, обмене и прочей возне с припасами. Вроде бы и не срочно, но до ужаса скучно, — бывший комендант аккуратно кладет свой свиток на вершину пирамиды точно таких же. Одной из нескольких таких пирамид. — Заметно, что Суртаз не любит возиться с бумагами.

Неловко поднимаясь на ноги, Алонт стискивает зубы и тихо и сдавленно шипит. Но даже так он все равно выглядит вполне бодро и живо для того, кто буквально вчера был при смерти. Живучий, однако.

— И я его прекрасно понимаю, — с мрачным смешком добавляет бывший комендант и, заметно прихрамывая, выходит из комнаты.

Милех, бормоча что-то под нос, принимается деловито копаться в бумагах. Я же окончательно осознаю, насколько ловко учитель совместил приятное для себя с полезным для всех. Если все будет хорошо, как бы потом мне весь остаток посмертия не заниматься вот такой бумажной работой.

С другой стороны — кто-то же должен это делать? По крайней мере — сейчас. А что будет дальше — посмотрим… Сначала надо дожить до возвращения Суртаза.