Жасминовый ветер бесплатное чтение

Иллюстрация на переплете ANNAISE

Во внутреннем оформлении использованы иллюстрации:

© Yuliia Khvyshchuk, Vectorry / Shutterstock.com

Используется по лицензии от Shutterstock.com

© Алешина Е., 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Во Вселенной ничто не проходит бесследно. И случайная, казалось бы, встреча иногда бывает судьбоносной. Взяв эту книгу, вы рискуете уже никогда не посмотреть на мир прежними глазами. Восхитительно глубокие характеры героев, проходящих через жизненные испытания, раскрываются, словно самые изящные цветы, даря читателю не только прекрасное время, проведенное за книгой, но и пищу для ума.

Летучая мышка, книжный блогер (Тг-канал: dark_side_of_the_bat)

Во Вселенной ничто не проходит бесследно…

Пролог

Близится полночь. Тишину и безмолвие режут удары маятника старинных часов, далекий прибой и шепот ветра, пришедшего с моря. Мой кулак упирается в стену, и я медленно выдыхаю в попытке унять неистовый ураган, что сейчас бесчинствует в груди и разрывает душу на части. Взгляд снова возвращается к кровати. Судьба оказалась к тебе несправедливо жестокой, девочка моя…

Серебряная луна холодно сияет с темного небосклона, бесстрастно взирая на грешную землю со своей недосягаемой высоты. Что ей до жизней тех, кто ходит где-то там внизу?

Часы в гостиной бьют двенадцать. Кажется, что они звучат так тяжело, словно отсчитывают удары ее сердца. В сотый раз мне пришлось убедиться, сколь хрупка человеческая жизнь, и, видят боги, я сделал все возможное, чтобы ее глаза еще не раз смогли увидеть этот мир.

Вновь и вновь она притягивала к себе мой взгляд. Я смотрел на ее утонченное лицо, которое вместо боли теперь выражало спокойствие, закрытые глаза с опущенными черными ресницами, на ее фарфоровую кожу, которая в свете луны казалась прозрачной. Я отнял тебя у смерти, любовь моя, забрал твою прежнюю жизнь и ни о чем не жалею. Что же ты скажешь мне на это, когда проснешься?

Жизнь, которая утекала из нее еще двое суток назад, возвращалась к ней, но уже совсем в другом качестве. Ее ресницы оставались неподвижными, но я знал, что она должна открыть глаза с минуты на минуту, и томился в ожидании этого мига, изнывал от нетерпения.

Время перевалило за полночь, я все еще ждал ее пробуждения, и мне стало казаться, что каждая секунда на циферблате часов мучительно тянется, будто всесильное время издевается надо мной в своей безграничной власти.

Воздух в комнате вдруг показался невыносимо тяжелым, и, подойдя к окну, я сделал вдох, ощутив аромат жасмина и магнолии, растущих возле дома. Потом обернулся в надежде, что она уже пробудилась, но ее веки по-прежнему были закрыты. «Неужели что-то пошло не так? Но этого не может быть!» – От волнения в голову лезли совершенно глупые мысли.

Ветер, ворвавшийся в комнату, заполнил ее медвяно-пьянящим ароматом весны, и тишину нарушил громкий вздох. Со смесью восторга и волнения я подошел к кровати. Моя девочка все еще спала. Легкий порыв ветра перебирал складки ее белого платья. Темно-каштановая прядь волос упала ей на лицо, я потянулся убрать ее и… В этот самый момент она открыла глаза, затем, посмотрев куда-то перед собой, стремительно ринулась с кровати и взлетела под самый потолок. Я отнял тебя у смерти, отнял…

Глава 1

Случайная встреча

Сидя за письменным столом, я зачеркивала очередную неудачную стихотворную строчку. Ну что за день такой! Взгляд упал на раскрытую нотную тетрадь, в которой моей рукой аккуратно были выведены ноты мелодии собственного сочинения. Осталось написать к музыке стихи, над ними я сейчас и трудилась, но мое вдохновение на сегодня решило взять отпуск.

Рядом с нотной тетрадью лежал пригласительный билет на школьную тематическую вечеринку, которая должна была состояться в пятницу. И пусть у меня не было парня или подруг, с кем стоило бы пойти, я ждала этот вечер с трепетом, как и вся школа. В этом году для нашей вечеринки совет старшеклассников, бросив жребий, выбрал тему вампиров еще за месяц до праздника. Новость разлетелась и стала главной во всех разговорах школьников, но особенно предстоящее мероприятие волновало девушек. Больше самих учеников наши школьные вечеринки обожали только местные магазины карнавальной атрибутики – за приличную выручку. Недели за две с прилавков начисто снесли всю вампирскую бутафорию – фальшивые клыки, кровь, карнавальные цветные линзы.

Мой наряд уже ждал своего часа. Оставалось самое главное – не поссориться со вздорной мачехой, иначе все мои приготовления и старания рухнут, как ее мечты о красной дорожке в Каннах, статуэтке «Оскара» и миллионах подписчиков в соцсетях. Зато у мачехи весьма успешно, по ее же мнению, складывалась карьера актрисы кино, если успехом можно считать однотипные роли третьего и четвертого плана во второсортных сериалах.

Я старалась избегать жены отца, но, к величайшему сожалению, Анна в своем желании поскандалить была самым настоящим гопником – если решила докопаться до тебя, то повод найдется. Мачеха принадлежала к той группе людей, которые не проживут ни дня без выяснения отношений. Порой мне казалось, что она не человек, а самый натуральный энергетический вампир. Скандалы словно приносили ей наслаждение, она упивалась ими, зато я после такого «концерта» чувствовала себя так, словно по мне проехалась колесница, и не один раз. Как же хотелось в подобные моменты хоть на час попасть в такой уголок Земли, где бы не было людей, чтобы на время просто забыться, наслаждаясь спокойствием. К действительности меня вернул громогласный ор мачехи:

– Эмилия, мать твою за ногу! Иди сейчас же сюда! Хоть бы помогла мне на кухне!

С тяжким вздохом я встала из-за стола. «Ты даже не представляешь, как она меня достала!» – пожаловалась на мачеху Мэрилину Мэнсону, смотревшему на меня с плаката инфернальным взором, и, убрав тетради и пригласительный билет в стол, направилась к лестнице, бормоча себе под нос: «Вот она – представительница местных сливок общества, продрала свои глазоньки и горланит с утреца…»

Мачеха стояла около плиты в цветастом переднике и с бигуди на волосах, пытаясь что-то там приготовить. Интуиция подсказывала мне, что обеда не будет, ибо за все годы жизни с ней стало понятно – готовить она не умеет совсем, да и в быту беспомощна как ребенок. «Я актриса, человек искусства, вся эта бытовуха – мирская суета, на которую я не могу себе позволить тратить время», – часто любила повторять Анна.

Вчера заболела наша домработница, а это значило, что, пока она не выздоровеет, мы будем заказывать обеды и ужины. Потому что еда из ресторана, хоть даже самого захудалого, намного безопасней стряпни моей мачехи.

– Сегодня мы с отцом собираемся пойти к его коллеге на светский прием. Он пригласил всех друзей с семьями в честь его юбилея. Ты останешься дома, – сказала она и строго посмотрела на меня. – А пока помоги мне накрыть на стол. Сидишь там у себя в комнате, ничего не делаешь, а я, значит, должна все успеть. Хоть бы кто это оценил!

Одно из многочисленных бигуди выпало из ее заготовки под прическу и плюхнулось прямо в кастрюлю с каким-то неведомым варевом. Зуб даю, что ведьмовским. Мне стоило невероятных усилий сдержать смех при виде этой картины.

– Тьфу ты, твою ж, – прошипела мачеха сквозь зубы, погасив огонь под кастрюлей. – Черт с тобой, закажу еды на дом.

В моей голове шла мысленная борьба. Светский прием – звучит, конечно, пафосно, но заманчиво, не каждый день посещаешь такие мероприятия. Пойти туда мне все-таки хотелось, но мачеха моего рвения не разделяла. Вопреки обещаниям самой себе не ссориться с Анной, я все же набралась смелости спросить, почему меня не берут на прием.

– А что ты там забыла, дорогуша? – воскликнула она. – Детей там не будет. Да и ты не умеешь себя вести, как подобает светской леди, так что оставайся дома и учи уроки. Со мной лучше не спорить, – произнесла Анна таким тоном, будто одним только голосом желала напугать меня до смерти.

Тоже мне фюрер в юбке! Светская леди, прости господи… Мне хотелось ей возразить, но потом подумалось, что лучше пожертвовать приемом ради вечеринки, чем в пух и прах поссориться с мачехой и из-за этого лишиться «Бала вампиров». Зато весь вечер дом будет в моем полном распоряжении. И никаких косых взглядов и презрительного шипения, так напоминающего змеиное. В общем-то, решение мачехи мне даже на руку.

– Ладно, – пожала я плечами, продолжив молча раскладывать столовые приборы.

Мачеха покинула кухню с гордым видом полководца, взявшего Трою. За все эти годы она так и не осознала, что слово «ладно», сказанное мной, означает вовсе не мое с ней покорное согласие, а то, что я сделаю все по-своему, но тихо. Но ей, конечно же, хотелось думать, что я от одного лишь ее взгляда замираю как мышь перед удавом. Ну-ну… Мечтать не вредно. Я вот тоже мечтаю. Как после школы уеду отсюда, поступлю в Институт культуры, найду подработку, а может, даже не одну, а потом на накопленные деньги куплю билет на концерт Кипелова. Ах, мечты, мечты… Мысленно пожелала мачехе съесть на этом пафосном приеме просроченную устрицу и, представив последствия, не удержалась от тихого смешка.

Моя родная мама пропала без вести, когда мне исполнилось два года. Пропала без следа, словно сгинула в бездну. Полиция долго расследовала ее исчезновение, но так и не смогла найти никаких улик или хоть какую-то ниточку, которая помогла бы что-либо понять. Мама словно растаяла, будто и не было ее никогда в нашей с отцом жизни. Просто вечером возвращалась от подруги, но домой так и не пришла. Со мной случилось самое страшное, что только может случиться с ребенком. Вот так я и осталась на попечении отца и нянек, которых он менял как перчатки. Своим родителям отец меня поручить не мог, потому что сам был у них единственным и поздним сыном. К моим двум годам они уже не смогли бы справиться с внучкой в силу своего возраста. А маминых родителей никто не знал – все свое детство она провела в Восточной Европе. Первые годы ее жизни прошли в доме малютки, а потом маму забрали на воспитание в многодетную приемную семью.

Отец почти сразу после исчезновения мамы женился на Анне. Я никогда не рассказывала бабушке с дедушкой о том, что моя жизнь в отчем доме больше похожа на войну. Боялась, что переживания плохо скажутся на их хрупком, старческом здоровье. Однако они все-таки догадывались, что жизнь с отцом у меня не складывается, и однажды все же забрали меня к себе. К тому времени я была уже школьницей, и справляться со мной стало значительно проще. Но счастье это продлилось недолго. Через несколько лет скоропостижно умер дедушка, а через полгода не стало и бабушки – она так и не смогла оправиться от горькой утраты. Я вернулась в отчий дом и первые месяцы жизни в то время до сих пор помню с трудом, ведь сбылся самый главный мой страх – вновь жить под одной крышей с отцом и мачехой-садисткой.

Вот так я с малых лет и росла, чувствуя себя ненужной самому близкому для меня человеку. Постепенное мучительное осознание предательства нестерпимо жгло в груди, побуждая меня, тогда еще ребенка, задаваться совсем не детскими вопросами, ответы на которые подчас становились невыносимыми. С годами весь сакральный и сокровенный смысл слова «папа» для меня померк и развеялся. Да и папой я его называть давно уж перестала. Семьей мы трое были исключительно по документам, а на деле – два взрослых человека, занятых друг другом и своей жизнью, и я, растущая сама по себе, как сорная трава, рядом с ними под одной крышей. Спокойно расти мне, конечно, не давали, и стараниями мачехи некоторые вечера в стенах собственного дома для меня становились адом. Я постоянно напоминала себе, что когда-нибудь уеду из этого проклятого дома и мой персональный кошмар закончится.

Я жила в своем собственном мирке, любовно выстроенном мной за многие годы и наполненном книгами, музыкой и нотами, стихами и разговорами с морем, и этот мир, цветущий и лелеемый внутри меня и спрятанный от всех, придавал смысл моему существованию и силы следовать своим мечтам. Хотя стоит отдать должное бабушке и дедушке – пока они были живы, я всегда знала, что на этом свете есть целых два человека, искренне любящих меня.

В детстве у меня имелись приятели среди сверстников, хотя, сколько я себя помню, всегда ощущала себя неприкаянной и одинокой. Причина была в том, что я будто безвылазно жила в своем собственном мире, который никак не пересекался с мирами других. В мире, полном странных и необъяснимых видений, неясных образов, снов, похожих на явь, и предчувствий, которые никогда меня не подводили. Я видела сны, которые вскоре сбывались. И это невероятно пугало. Но это были лишь цветочки. Ягодки начались позже, когда я поняла, что могу при общении с человеком почувствовать, если ему угрожает смертельная опасность. Это казалось мне таким странным и всегда неизменно повергало меня в ужас. Я не знала, что мне делать с этим, и даже бабушке с дедушкой ничего не рассказала, несмотря на то, что ощущала потребность с кем-то поделиться всем, что со мной происходит. Чтобы просто услышать, что со мной все в порядке, я адекватна и не схожу с ума.

Слава девочки со странностями сослужила мне дурную службу – сверстники меня сторонились. Хотя порой я недоумевала – как можно меня бояться, проживая в стране, где не так давно с помощью сеансов Кашпировского люди воду заряжали через экран телевизора? Уж Кашпировский-то похлеще моего чудил.

Из раздумий меня вывел шум подъехавшей машины, и в окне промелькнул отцовский «Ниссан». Со мной отец был строг, равнодушен, а порой и очень вспыльчив. Но Анна… Вот с ней он становился совсем другим человеком – мягким и покладистым. Мачеха подавляла его властным характером. Он редко возмущался, наверное, таких мужчин и называют подкаблучниками. Душу грела мысль о том, что уже совсем скоро я окончу школу и уеду из этого дома, который больше похож на террариум. И кобра по нему ползает. Королевская…

– Ты идешь обедать? – послышался рядом строгий голос отца. – Нам с Аней еще нужно собраться на прием.

Вот и отлично! Вот и проваливайте! Светская львица и ее домашний послушный Бобик. Наконец-то останусь дома одна и в кои-то веки почувствую себя свободно. Отсутствие дома отца и мачехи было прекрасным шансом провести этот вечер как мне хочется, не выслушивая презрительного шипения Анны в свой адрес, тем более что такая возможность выпадает не всегда.

Отец с мачехой уехали в шесть часов вечера. Оставшись наедине с собой, я даже растерялась – чем же таким интересным заняться? Сначала включила самые любимые готические треки в своем плей-листе и решила перед зеркалом примерить платье для Бала вампиров. Как же оно мне нравилось! Какое сокровище я нашла на блошином рынке! Сшитое в винтажном стиле, оно живо напоминало о Викторианской эпохе, о которой я обожала читать в романах.

В окно заглянул прощальный луч уходящего за горизонт солнца. Мне в голову пришла блестящая мысль – а не сходить ли на дикий пляж? Как раз успею проводить закат. Все равно туристов в это время года мало, а значит, меня, скорее всего, никто не потревожит. Что может быть лучше – легкий соленый бриз, шелест волн и крики чаек. Взяв с собой гитару, я отправилась на встречу с морем.

В душе впервые за несколько недель царило умиротворение, и с таким настроением я не спеша шла к морю. Стоило мне свернуть со своей улицы, как мое внимание привлек очень интересный молодой человек, которого я раньше не заметила, погруженная в свои мысли.

Высокий, широкоплечий и статный, он выглядел настоящим атлетом и шел с такой грацией, которой позавидовал бы любой самый искусный танцор. До чего же он был хорош собой! Прямые черные волосы ниже плеч, благородные, аристократичные черты лица, оливковая кожа и яркие зелено-голубые глаза, удивительный цвет которых я рассмотрела, когда он подошел ближе. Несмотря на внешнюю красоту, незнакомец выглядел невероятно мужественным и не казался слащавым, что-то в его внешности было неуловимо хищное и будто даже опасное. Этот парень запросто мог бы играть в кино красивых обаятельных злодеев. А как он был одет! На нем прекрасно сидели белая рубашка и иссиня-черный винтажный камзол с такими же брюками и до блеска начищенными лакированными туфлями. Боже, да этот мужчина будто сошел со страниц романов сестер Бронте или Джейн Остин!

Незнакомец был таким таинственным и нереальным, чуждым окружающей обстановке, словно его каким-то чудом занесло на нашу улицу из далекого прошлого или вообще из другого мира. Я безуспешно пыталась понять, кем же он мог быть. Вряд ли это местный житель. Мы точно не встречались раньше, такой колоритный персонаж мне бы запомнился.

Все то время, пока мы шли навстречу друг другу, я даже не задумывалась о том, что, разглядывая незнакомца, делала это открыто, и когда опомнилась, то смутилась и уставилась в землю. Мы уже почти поравнялись, и соблазн еще раз посмотреть на него пересилил стеснение. Каково же было мое удивление, когда, подняв глаза, я увидела, что он тоже смотрел прямо на меня! Его взгляд был такой же таинственный, как и он сам. В глазах читалась легкая грусть и задумчивость, сменившаяся потом удивлением. Мое сердце вдруг подпрыгнуло и бешено заколотилось, как у испуганной птицы. Мне показалось, будто воздуха не хватает в легких, пока я тщетно пыталась справиться с обуявшим меня волнением. В этот момент мы смотрели друг другу прямо в глаза, продолжая идти. Вот мы поравнялись, и сейчас, чтобы по-прежнему видеть друг друга, нам приходилось оборачиваться. Теперь он смотрел мне вслед, а я ему. Боже мой, что же происходит?

Меня словно окатило холодной водой, и я, отвернувшись, ускорила шаг. В голове билась одна и та же мысль – нельзя вот так, без стеснения, в открытую, рассматривать незнакомого мужчину! Даже если он красив. И тем более если очень красив. Однако сердце упрямо требовало взглянуть на него еще хоть раз, и, повинуясь его зову, я украдкой обернулась. Мое сердце пропустило удар и снова затрепетало в тот момент, когда наши глаза встретились. Стараясь унять его бешеный стук, я выдохнула и отвернулась, еще больше ускорив шаг.

Обаятельный незнакомец так и остался стоять на месте с задумчивым видом, глядя мне вслед. Весь оставшийся до пляжа путь он не выходил у меня из головы. Вновь и вновь в моей памяти возникал его образ, будто сошедший со страниц викторианских романов, заставляя меня ощущать необъяснимый трепет. Если бы только можно было встретить его еще хоть раз!

Господи, что за мысли! В какой момент сегодняшнего дня и где я обронила свои мозги? Уж не тогда ли, когда встретила этого «мистера Дарси»? Нельзя так очаровываться случайно встреченным красивым парнем! Нельзя, и точка! Но, вопреки своим убеждениям, я была все же очарована этим незнакомцем.

Мне повезло, и в этот час на берегу не было ни души, так что ничто не мешало спокойно насладиться единением с окружающим миром. Место у скалы, где море образовало небольшой залив, пустовало, и я в очередной раз обрадовалась тому, что никто меня не потревожит. Ветер утих, на море царил полный штиль. Было так хорошо сидеть близко от воды, смотреть, как солнце медленно уходит за горизонт, и перебирать струны гитары.

Боги, как же здесь скучно! Просто смертельно скучно. Это самая унылая вечеринка у смертных, на которой мне приходилось бывать за последние лет десять. Стоит отдать должное ивент-агентству, устроившему это мероприятие в стиле бала конца девятнадцатого века. Антикварная мебель, винтажный декор, музыка – все это великолепно передавало дух той эпохи, за исключением состоятельной публики, которая, увы, процентов на девяносто была далека от изысканного общества. Будь моя воля, я бы покинул гостиную парк-отеля уже через час после начала вечера, но правила этикета слишком крепко сидели в моей голове даже в той ситуации, когда их можно было игнорировать, а потому мне пришлось еще остаться из вежливости.

Как только истекло время, положенное правилами приличия, я решил, что пора уходить. Ускорения мне придала незнакомая захмелевшая блондинка, все время пытавшаяся со мной флиртовать, а под конец вылившая на меня бокал шампанского в попытке укусить за ушко. Мне тотчас на ум пришла культовая киношная фраза «Закусывать надо!», я прикрылся снятым камзолом, радуясь, что в бокале этой светской львицы было не красное вино.

Встав в стороне, я стал взглядом искать среди гостей моего давнего приятеля Александра Эксархидиса, который так же, как и я, был вампиром. Именно он затащил меня на этот псевдобал, а сам теперь раздавал улыбки направо и налево, скользя оценивающим взглядом по присутствующим дамам.

– Судя по твоему настроению, ты пока не планируешь покидать вечер? – спросил я, подойдя к нему.

Александр удивленно вскинул брови.

– Я только вхожу в кураж. А ты что, уже засобирался?

– Да. Мне надоело. Скучно. Уныло. Тухло. Бо́льшая часть гостей уже изрядно подшофе. Что это за веселье такое, когда нужно обязательно налакаться до такого состояния, чтобы родной вестибулярный аппарат послал тебя к черту?

– Хмельные дамы более сговорчивы и податливы, – вкрадчиво промолвил Алекс.

– О боги, ты как всегда! Смотри не нарвись на проблемы, mio amico[1], – предупредил я приятеля. – Дамы тоже разные бывают. А у многих здесь еще и мужья есть. Имей в виду. Мало ли. А то пойдешь домой с фингалом. Заживет-то быстро, и часа не пройдет, но настроение будет безнадежно испорчено.

– Тьфу, Мариус, ну какой же ты пессимист!

– Не пессимист, а реалист.

– Нет, пессимист. И зануда, – упрямо произнес Александр. – Вот скажи мне, неужели тебе не хочется развлечься в обществе красивых женщин, а? Завести роман, окунуться в омут сердечных страстей… Кстати, наша общая знакомая Арианна Лэнгфилд на днях снова интересовалась тобой.

– Хватит с меня мимолетных романов, я ими сыт по горло. И вообще, я давно уже женат, с самой юности. На медицине. И леди Лэнгфилд меня не привлекает. И знаешь почему?

– Почему же?

– А потому что ее волнуют в первую очередь мое положение в обществе и счет в банке. Больше ей ничего не интересно. А еще она ужасно высокомерна, язвительна, эгоцентрична и свысока смотрит на тех, кто ниже ее по рангу. Моя жизнь слишком длинна, чтобы связывать себя узами с кем попало. А мимолетных встреч уже и не хочется.

– Но стоит признать, что леди Лэнгфилд красива, – заметил приятель.

– Ну и что? Красота без доброты подобна выдохшемуся вину, – парировал я. – Арианна своим примером это лишний раз доказывает.

– Все ясно с тобой, романтик в белом халате, – вздохнул Алекс. – Порой завидую твоей рассудительности и серьезности. Но не всегда. Сегодня я намерен расслабиться и как следует отдохнуть. – И подмигнув мне, он направился в сторону танцевальной площадки.

Я поспешил уйти, стараясь не привлекать внимание. Лучше уж прогуляться по городу. Мне никогда не приходилось бывать в этом районе, так что маленькая экскурсия не помешает. Удивительно, но улицы в этот вечер практически пустовали, закат окрасил крыши домов и верхушки цветущих деревьев в багряный цвет, что придавало окружающему миру особый шарм. Гуляя по безлюдной улице, а затем свернув, как мне казалось, на такую же, я заметил девушку, идущую навстречу мне. Она сразу же притянула мой взгляд. Красивая. Очень. Но что-то в ней было, помимо внешней красоты, неуловимо притягательное и манящее. Какой-то невероятный магнетизм, внутренний шарм, который она излучала во внешний мир, подобно солнечному свету.

Хвала всем богам, что на меня вылили шампанское, а не вино! Идти навстречу такой обворожительной красавице, будучи в брюках, заляпанных красным вином на причинном месте, было, по моему скромному мнению, катастрофой.

За всю мою длинную жизнь мне повстречалось много хорошеньких девушек и женщин, и каждая из них была по-своему особенной. Так почему же я, случайно встретив незнакомку, на миг забыл обо всем?

Я пристально разглядывал ее, пока мы приближались друг к другу. На ней был длинный молочно-белый винтажный сарафан, выгодно подчеркнувший точеную фигуру, а за спиной висела гитара. Она походила на куколку с глазами необыкновенного сапфирового цвета и темно-каштановыми волосами, которые длиной доходили ей почти до колен. Девушка шла легкой невесомой походкой, погруженная в свои мысли, что-то тихо напевала и напоминала экзотическую птичку, волею судьбы случайно попавшую в эти края. Какая необычная! Даже окажись она в толпе, я бы точно ее заметил. Когда мы подошли ближе друг к другу, девушка подняла на меня глаза, и наши взгляды встретились. Меня словно громом поразило.

Мне было слышно, как быстро забилось ее сердце, и девичьи щеки окрасил румянец. Эмоции, сменяя друг друга, боролись во мне. Позабыв обо всем на свете, я смотрел в ее невероятной красоты глаза, продолжая приближаться. За все эти долгие годы мне не приходилось испытывать ничего подобного, и сейчас казалось, будто разверзлись небеса и земля уходит из-под ног. Легкий порыв ветра разметал длинные пряди ее волос, и до меня донесся тонкий изысканный аромат цветов жасмина, исходивший от нее.

Мы расходились все дальше, а я не мог отвести от нее взгляд. Чтобы видеть ее, мне пришлось обернуться, и совершенно неожиданно она сделала то же самое. А потом вдруг нахмурила брови, резко отвернулась и скорым шагом пошла в сторону дикого пляжа. Меня такая реакция немного удивила. Может, она постеснялась моего внимания? Вот же идиот великовозрастный! Надо же было умудриться так смутить прелестную незнакомку! Кажется, Джордано был прав, когда говорил, что я в последние годы с медициной провожу больше времени, чем с женщинами. Что же мне делать? Девушка уходила все дальше, а я стоял как громом пораженный и смотрел ей вслед, не в силах справиться с наваждением. Кто же ты такая? Откуда?

Обернувшись вороном за ближайшим деревом, я последовал за девушкой, забыв о том, куда направлялся изначально. Дорога, которой она шла, привела меня на берег моря, где сейчас не было ни души. Незнакомка села у подножия утеса, вздохнула и задумчиво посмотрела вдаль на гладь воды. Пребывая по-прежнему в ипостаси ворона, я приземлился на небольшой выступ в паре метров над девушкой.

– Когда-то мы рыбачили на лодке в это время, – промолвила она тихо. – Теперь это только воспоминание.

В ее дрогнувшем голосе слышались горечь и грусть, и мной вдруг овладело непреодолимое желание узнать, что же послужило этому причиной. О чем она сейчас говорила и кого вспоминала? Расчехлив гитару, девушка принялась играть на ней, умело перебирая изящными пальчиками струны. А потом запела, и меня поразил ее голос. Он был таким же совершенным и невероятным, как и его обладательница. Такой чистый и звонкий и ни с чем не сравнимый. Абсолютно неземной и хрустальный.

Время потеряло для меня свой счет. Но вот она убрала в чехол свой инструмент и снова о чем-то задумалась, глядя в сторону моря. Солнце к тому моменту окончательно скрылось за линией горизонта, и вечерний город окутали сумерки.

– Эх, как не хочется уходить отсюда! – со вздохом призналась девушка, мило потягиваясь, словно кошка.

Нужно было срочно что-то предпринимать, пока она не ушла. Отлетев метров на двести, к тому месту, где начинался пляж, я принял человеческое обличье и направился в сторону скалы, где сидела девушка. Едва услышав звук шагов, она обернулась и, узнав меня, удивленно распахнула глаза.

– Добрый вечер.

– Ой! Это вы! Вы что, следили за мной? Откуда вы знаете, куда я шла?

И она подозрительно сузила глаза.

– Ни в коем случае, что вы! Не подумайте ничего дурного. Я в этом городе живу уже несколько лет, но в этом районе никогда не был. И оказавшись сегодня здесь, подумал, что неплохо было бы пройтись. Посмотреть окрестности.

– И вы совершенно случайно пришли именно сюда?

– Абсолютно. Мне так же, как и вам, захотелось побродить по берегу моря. Я прогуливался тут неподалеку и услышал, как вы поете. Честно говоря, заслушался. У вас потрясающий голос. И играете вы без единой фальшивой ноты.

Комплимент вызвал у нее улыбку и смущенный румянец.

– Спасибо, – ответила она.

– Дома вас, наверное, часто просят что-нибудь спеть?

В ответ она горько усмехнулась:

– Скорее наоборот. Обычно меня просят заткнуться.

– В самом деле? В таком случае у ваших домочадцев отсутствует музыкальный слух.

– Ха, там много чего отсутствует поважней музыкального слуха.

– Вас это огорчает, не так ли?

– Теперь уже нет. Как и множество других вещей. Но давайте не будем об этом.

– Как хотите. Я мог бы вам дать мудрый совет.

Она покачала головой:

– Обойдусь. Не в моих правилах жаловаться на жизнь, тем более незнакомым людям. А чего это вы улыбаетесь? Я вроде не сказала ничего смешного.

– Ваше упрямство столь очаровательно, что я не могу не улыбаться. Можно узнать ваше имя?

– Эмилия. А как вас зовут?

– Мариус.

– Интересное имя. Вы иностранец? – спросила она, с интересом разглядывая меня.

– Мама француженка, а папа итальянец. Кстати, ваше имя тоже весьма необычно.

– Это имя дала мне мама. А моя покойная бабушка по линии отца была итальянкой, но всю свою жизнь прожила в России. Ее звали Изабелла, – промолвила Эми.

– Наверное, она была очень темпераментной? И, разговаривая, эмоционально жестикулировала руками? – предположил я.

– Так и есть, – ответила она с улыбкой. – Дедушка Саша даже шутил, что если запретить бабушке использовать жесты, то она не сможет разговаривать.

От меня не укрылось, как изменился ее взгляд, стоило ей вспомнить о близких людях. Тоска покинула его, и лицо озарила искренняя улыбка, совсем не похожая на ту саркастичную усмешку, которую я наблюдал минуту назад.

– Надеюсь, вы не злитесь за то, что я нарушил ваше одиночество?

– Это не одиночество, а уединение. Когда я с морем, то не одинока. А если со мной еще и гитара…

И она любовно погладила чехол, висевший на ее плече.

– Так значит, вы уже несколько лет в этом городе живете?

Я кивнул.

– И как вас, иностранца, занесло к нам? – спросила она, бросая на меня украдкой любопытный взгляд из-под ресниц.

– Так получилось. Мне пришлось бывать во многих городах и странах. Сейчас пока остановился в вашем городе. Может быть, через время снова куда-то сорвусь. Моя душа пока еще в поиске места, где сердцу было бы спокойно.

– Завидую вам, – мечтательно произнесла она. – Мне бы тоже хотелось сорваться куда-нибудь отсюда. Не важно куда, лишь бы там тоже было море. Мне без него никак. У нас любовь. Взаимная.

Ее слова в который раз вызвали у меня искреннюю улыбку. Какая необыкновенная девушка! Необыкновенная и безумно притягательная!

Бросив быстрый взгляд на наручные часы, она вздохнула:

– Что ж, Мариус, приятно было с вами пообщаться, но мне пора домой. Всего доброго!

Несмотря на решительный тон ее голоса, я видел, как неуверенны ее шаги.

– Позвольте вас проводить, – предложил ей, мысленно умоляя, чтобы она согласилась.

– А вам это удобно? Вы точно никуда не спешите? Если что, тут недалеко, я и сама дойду.

– Уже смеркается. Давайте я все-таки вас провожу. Поверьте, это ни к чему вас не обязывает, всего лишь обыкновенный жест вежливости по отношению к даме с моей стороны. Спешить мне некуда, и ваше общество, признаться честно, крайне приятно.

Ее щеки вновь расцвели румянцем, и это ее смущение меня несказанно умилило. Она согласилась, и вместе мы покинули пляж.

Вечер, начавшийся необычайно скучно, вдруг заиграл новыми красками. Разве мог я предполагать, что желание пройтись после надоевшей мне вечеринки обернется случайной встречей с такой интересной девушкой?

Часы показывали одиннадцать вечера, отец с Анной еще не вернулись, и у меня оставалась возможность еще чем-нибудь себя занять, но сегодняшний новый знакомый не выходил у меня из головы, занимая все мысли, – его поведение, преисполненное достоинства, стиль общения, галантные манеры, прекрасно поставленная речь. Еще и этот винтажный костюм, благодаря которому он так походил на благородных героев из викторианских романов!

Напоследок, перед тем как попрощаться, Мариус попросил записать мой номер телефона, и я согласилась. Хотя где-то в глубине души подумала, что, скорее всего, он не перезвонит. Прощаясь, он поцеловал мне руку, и от этого жеста мое сердце бешено запрыгало в груди, вызывая дрожь во всем теле. Мне стоило огромных трудов сохранять спокойный вид.

Лежа в кровати и глядя в окно, я еще долго ворочалась, снова и снова вспоминая моменты, проведенные с Мариусом, до мельчайших подробностей. Перед сном меня снова посетила мысль, что так нельзя – очаровываться первым встречным. Но по какой-то неведомой причине мое сердце впервые не хотело внимать голосу разума. «Нет-нет, так нельзя, Эмилия, нельзя», – повторяла я сама себе шепотом, засыпая.

Вскоре на улице загрохотал гром, принеся следом за собой дождь. Реальные мысли перешли в сон, и мне даже приснилось, будто Мариус под дождем сидит на ветке возле моего окна.

Потом он жестом позвал меня на улицу, и я вышла к нему. Послав мне загадочную улыбку, Мариус обернулся вороном и поманил меня крылом. Я побежала за ним следом с невозможной для человека скоростью, пока он не сделал круг над крытой каменной беседкой. Мы находились на старинном кладбище, где давно уже никого не хоронили, и теперь оно привлекало к себе туристов, любителей готики и мрачной эстетики. Большой черный ворон громко каркнул и залетел в беседку, в центре которой находилась небольшая каменная трибуна, похожая на алтарь. В середине алтаря лежали увядающие розы. Ворон взял одну розу в клюв и уронил в мои ладони.

– Не правда ли, они прелестны? – спросил он у меня, щелкая клювом.

– Да, – ответила ему я, – но они увядают, жизнь почти покинула их.

– Ты права, – сказал мне ворон, – но их еще можно спасти, если знать как. Всего лишь немного крови, и розы зацветут как прежде.

Последняя мысль показалась мне, мягко говоря, странной, и вот, в подтверждение своих слов, ворон взял в клюв маленькую серебряную лейку и наклонил ее над увядающим розовым кустом. Из лейки полилась тонкой струйкой густая красная жидкость, и розы, как по приказу, ожили и начали поднимать опущенные кроваво-красные бутоны.

– Видишь, – промолвил он, – даже если жизнь почти угасла, всегда есть надежда, что она может вспыхнуть с новой силой.

Молча я посмотрела на свои ладони и увидела, как роза в моих руках рассыпалась на миллионы капель ярко-алой крови.

Глава 2

Вспоминая былое

На рыночной площади в этот час было особенно многолюдно. Со всех сторон доносились крики торговцев, зазывающих покупателей, снующих среди рядов с товарами. Мы с друзьями слонялись без дела, глазея по сторонам. Ощущение долгожданной свободы окрыляло.

– Мариус, Мариус, ты только посмотри, дружище, вон туда, – воскликнул мой друг Бернардо, толкнув меня за плечо. – Какая красавица. Настоящая лебедь!

Мой взгляд устремился в сторону той самой девушки, которая так поразила друга.

– Моя Мария все равно красивей, – ответил я, флегматично пожав плечами.

– Oh, mio Dio, di nuovo![2] Эта Мария с языка у тебя не сходит. Только о ней и говоришь. Хоть бы портрет ее показал, – заявил Бернардо, с укором глядя на меня.

– А тебе все бы только лицезреть красавиц, – поддел я друга.

– А какой мужчина не любит этого? – задал он вопрос, на что я лишь посмеялся.

В душе моей царили умиротворение и предвкушение встречи с родителями и любимой девушкой. Еще один учебный год в Салернской врачебной школе подошел к концу, впереди маячили несколько недель отдыха в родительском доме в Пезаро, а потом начинался самый важный этап – год практического обучения, которого все мы с нетерпением ожидали. Часы на башне пробили полдень, а это значило, что мне пора в путь.

– Ну что, синьоры, проводим нашего Великана в дорогу? – провозгласил Витторио, обратившись к остальной нашей компании. – А то вдруг он, такой маленький и незаметный, потеряется на этой площади среди толпы, – и друг захохотал, глядя на меня.

Ответом стал одобрительный гомон, и вся наша братия взяла курс на выход. Мой высокий рост давно уже стал предметом для безобидных шуток среди друзей – все они были ниже меня по меньшей мере на целую голову.

Недалеко от выхода с рыночной площади мое внимание привлекла пожилая седовласая женщина, дрожащими руками собиравшая в корзинку рассыпавшиеся по земле фрукты. Николо с Бернардо остались позади меня на несколько шагов, вновь отвлекшись на проходившую мимо девушку. Подойдя к женщине, я помог ей собрать все, что рассыпалось из корзины, на что она, улыбаясь, все время меня благодарила. На меня смотрели необычные глаза – будто выцветшие, когда-то, наверное, светло-карие, теперь же блеклые, подернутые бельмом. Издалека могло показаться, что женщина слепа. Отдавая ей корзину, я заметил ее пристальный взгляд, блуждающий по мне.

– Благодарю вас, синьор, вы очень добры. У вас золотое сердце. Я вижу, что вы жаждете помогать людям, – заявила она, продолжая смотреть на меня.

– Я будущий доктор. Помогать людям – мое призвание.

– Жизнь доктора нелегкая и не всегда приятная. Все-таки вам часто приходится наблюдать самые отвратительные вещи, связанные с человеческим телом. Но вы справитесь. Все получится. Ваше имя будет у всех на устах. Вас ждут великие открытия. Хотя… некоторые из них принесут огорчения и печаль.

Ее откровения подействовали на меня как ушат холодной воды. Что это она говорит? Да еще и так смело, несмотря на то, что в последнее время вновь вышли из тени охотники на ведьм! Эти господа, по моему мнению, были не в себе и страдали манией преследования напополам с манией величия, зачастую обвиняя тех, кто никакого отношения к колдовству не имел. Но эту мысль стоило держать при себе.

– Откуда вы все это знаете обо мне? – спросил я, не сильно рассчитывая на правдивый ответ.

Но он все же последовал:

– Мне много что известно. Больше, чем может знать простой смертный. Вы скажете, что это от дьявола. Так все нынче говорят. А я скажу вам, что это знание мне послано Богом. На все Его воля. Его и судьбы. От нее не уйдешь и не скроешься. Жизнь ваша будет очень долгой. Очень. Ваша слава и величие идут об руку с тоской и одиночеством. Но однажды вы встретите ту, чьи глаза будут словно небо в солнечный день, а волосы подобны водам темной реки…

– Простите, но я человек науки и не верю в предсказания. Ересь все это.

– Ересь? Что ж… Хотите верьте, хотите нет. Ваши вера или неверие ничего не изменят, – и она посмотрела на меня с грустью во взгляде.

– Прошу меня извинить, мне нужно идти, – сказал я, действительно собираясь уходить. – Будьте здоровы и берегите себя. И послушайте моего совета – не стоит вот так открыто вести беседы с незнакомцами о предсказаниях и прочем. Охотники на ведьм нынче совсем с ума сошли, на вас могут донести. Беду на себя накликаете.

Она что-то еще бормотала себе под нос, но я ее уже не слышал. Ко мне подошли друзья, и вместе мы направились прочь с рынка.

Теплые лучи яркого утреннего солнца проглядывали сквозь листву деревьев, наполняя лесную чащу светом. Пение птиц разливалось на все лады, не смолкая с рассвета. До дома оставалась самая малость, и я то и дело просил извозчика быть порасторопней.

– Юный синьор соскучился по батюшке с матушкой? – подмигнул мне Абрэмо, и я с улыбкой кивнул.

Вдруг раздался свист, а затем стрела, выпущенная откуда-то слева, пронзила его насквозь.

– Абрэмо!

Лошади, испуганно заржав, понеслись галопом, но дорога впереди нас оказалась перекрыта поваленным деревом. Пытаясь удержать раненого Абрэмо и совладать с повозкой, я не услышал, как кто-то снова выпустил стрелу, поразившую меня прямо в грудь. А за этой стрелой последовала еще одна, а за ней третья. От страшной боли потемнело в глазах, и я, не в силах сделать и вздоха, словно проваливался в темную пропасть. Последнее, что запечатлела моя память, – как откуда-то на лесной поляне появился человек и, скинув с дерева притаившегося там разбойника, приземлился следом за ним беззвучно, будто кошка. Больше в моей памяти ничего не осталось, кроме всепоглощающей адской агонии. Как же это нелепо – найти смерть в том самом лесу, где я охотился с тех пор, как научился держать в руках лук со стрелами и где всегда было тихо и спокойно.

Открыв глаза, я бегло окинул взором окружавшую меня обстановку – огромная кровать, комоды, шкаф. Весьма дорогая мебель, какая может быть в домах только у очень зажиточных людей. Похожая кровать стояла в моей комнате в родительском доме. Порывом ветра распахнуло окно, и до меня донесся шум волн. Значит, море совсем близко.

В памяти возникли последние обрывки воспоминаний, приведя меня в замешательство. Что со мной произошло? Где я нахожусь? Неужели я умер и нахожусь в мире, где души ожидают своей участи? Где же тогда Абрэмо? Или каждая душа ждет суда в одиночестве? Неужели сейчас ко мне придут ангелы и, взвесив мои грехи и добрые дела, отправят в рай или ад?

Я задумался – а так ли много выдающихся поступков было в моей жизни? Всегда ли был прав? Безгрешных людей не бывает, но за свою жизнь я старался поступать по совести, готов был сражаться за свою честь, заботился о родителях, никогда не отказывал в помощи страждущим. И все равно мне казалось, что я не успел сделать столько всего важного, что обязательно должен был совершить при жизни. И каково будет родителям, когда они узнают о моей смерти? Последняя мысль отозвалась болью в сердце, разливая в душе горечь и уныние. Мама ведь так слаба в последнее время, весть о моей гибели ее совсем подкосит!

Терзаемый думами, я встал с кровати и, подойдя к зеркалу, пристально изучил себя. Лицо мое, несмотря на пятна крови, выглядело посвежевшим, исчезла синева под глазами после бессонных ночей перед экзаменами. И даже продольной морщинки между бровями не стало. Вся одежда запачкана кровью и порвана, но на теле не осталось и следа от ранений, будто в меня вовсе и не стреляли. Боли тоже больше не было. Вместо нее – мощный прилив энергии и силы, которые кипели в моей крови. Казалось, что мне под силу свернуть горы. Как это странно…

Раздумья мои были прерваны приближающимися шагами, и передо мной появился тот самый мужчина, который, по моим воспоминаниям, свернул шею нашему с Абрэмо убийце. Осторожно подойдя ко мне, он окинул меня цепким взглядом, задержав глаза там, где зажили раны.

– Слава богам, вы пришли в себя! Я уже начал переживать! Приветствую вас в моем доме, синьор. Как вы себя чувствуете?

– Эм… Кажется, вполне сносно, – ответил я, прислушиваясь к себе. – В горле только сухость.

Что происходит…

– Это жажда. Без сомнения, это она, – ответил мне хозяин дома.

– Можно мне тогда воды?

– Вода вам не поможет, милейший. Это не та жажда, – возразил мужчина.

– Простите, так я, значит, не умер?

На мой вопрос мужчина скептически вскинул бровь.

– Хм, умер? Скорее нет, чем да. Это с какой стороны посмотреть. Для прежней жизни вы мертвы, но возродились для новой. Да-да, как говорят у нас в Италии – бывает нередко и такое, чего никак не ждешь.

Его ответ еще больше меня запутал.

– Попробую все вам объяснить, – вновь заговорил мой собеседник. – Не так давно до меня дошли вести о зверствах банды лесных разбойников. Убийства, грабежи… Просто поразительно, как такие люди живут и не боятся кары небесной! Я решил их обезвредить, чтобы они больше никому не причинили зла. Уже в лесу услышал звуки борьбы. Побежал в сторону поляны, а там – вы в повозке с еще одним мужчиной. Вас пытались убить из лука. Хотя извозчика все-таки убили, а вам просто повезло – ни одна из стрел не задела сердце. Считайте, что родились в рубашке.

Я лишил жизни всю банду головорезов, всех, кто был там. Так что этих убийц постигло суровое, но справедливое наказание. И поделом! Надеюсь, что в аду для них найдется котел погорячее. Пока я боролся с разбойниками, извозчик умер. А ваше сердце еще билось, но тяжелые раны не оставляли шансов на жизнь. Мне стало вас искренне жаль, и хоть я не собирался становиться чьим-либо создателем, все же принял решение вас спасти. И сделал вампиром.

– Что-о-о? – воскликнул я, отскочив от незнакомца, как черт от святой воды. – Каким еще вампиром? Синьор, вы сумасшедший? Это что, шутки, по-вашему?

– Никаких шуток, – ответил он абсолютно спокойным голосом. – Мне пришлось обратить вас в вампира. А вы предпочли бы умереть? Лучше быть живым вампиром, чем мертвым человеком, уж поверьте!

Сев на кровать, я обхватил голову руками, пытаясь унять приступ паники.

Вампиры, вечная жизнь… Кажется, я нахожусь в бреду. Или передо мной сумасшедший.

– Позвольте узнать ваше имя, синьор.

– Мариус, – ответил, не глядя в его сторону.

– Джордано.

И, представившись, новый знакомый продолжил:

– Вы в отчаянии. Я это вижу и, небо всему свидетель, я вас так понимаю! Мне самому когда-то пришлось через это пройти. Еще и создатель мой оказался идиотом. Кошмар! Но сейчас не обо мне. Ваше обращение заняло сутки времени. Очень быстро, надо сказать. Я дал вам достаточно своей крови, поэтому превращение завершено. Теперь вы не состаритесь, не заболеете человеческими болезнями и умереть сможете, только сгорев дотла. Или в том случае, если вам оторвут голову. Но это убьет и простого человека, так что не стоит думать, что мы всесильны.

Я не удержался и хмыкнул:

– Уж лучше б я умер, чем быть ходячим мертвецом.

Мой новый знакомый укоризненно посмотрел на меня и покачал головой:

– Помилуйте! Вы в корне неправы. Вампиры – не ожившие мертвецы, это все людские выдумки, в которых нет и зерна истины! И оборотни вовсе не дикие полулюди-полузвери.

– Боже мой, еще и оборотни!

– Да-да, и не только они. Я вам сейчас все объясню. Когда-то первые вампиры и оборотни были самыми обычными людьми. Только жили они не на Земле, а на планете, которую просто переполняла магия. Но однажды для того мира наступил конец, и уцелевшие семьи нашли приют на Земле. Никто не знает почему, но на нашей с вами планете пришельцев из погибшего мира настигли необратимые изменения, которые и превратили их в вампиров и оборотней. Кто знает, как сложилась бы судьба переселенцев, если бы они знали о существовании другого мира, связанного с Землей порталами. Может, и не случилось бы всех этих изменений, но… уж как вышло.

– О боже, Пресвятая Дева Мария! Нет, этого не может быть, мне все снится, – повторял я самому себе, уставившись в одну точку.

– Вам просто нужно время, чтобы все осознать, – сказал мне Джордано, сев рядом со мной.

– А как же осиновые колья, чеснок и распятия? Они могут навредить?

– Никаких осиновых кольев! – ответил Джордано. – Это все выдумки смертных сказочников. Осиновый кол в сердце убьет человека, а вампира или оборотня лишь ранит, осложнив исцеление. Дневной свет нас не убивает. Но долгие прогулки в солнечный день заставляют потреблять больше крови для восполнения сил. Чеснок… Ну, что чеснок? Прекрасная приправа для многих блюд, вот и все. В церковь можете ходить спокойно, если так хочется. И как вы успели уже убедиться, вампиры прекрасно отражаются в зеркале.

– То есть моя душа осталась при мне?

– Конечно. С превращением человека в бессмертного меняется лишь его тело, душа же остается неизменной. Если ты был благородным человеком, то таким же и останешься. Если же вел себя как последняя скотина, то… Ну, вы поняли.

В ответ я лишь молча кивнул, пытаясь переварить услышанное и не сойти с ума.

– Забудьте все эти россказни о вампирах, которые выдумали люди, и вам будет проще принять себя. Скажите мне, синьор новообращенный, вас все еще мучает жажда? – и он вопросительно посмотрел в мою сторону.

В этот миг мне хотелось кричать на весь мир. Помилуй меня бог! За что мне это? Постепенно приходило понимание, что теперь ничего уже не будет как прежде и вся моя жизнь отныне изменится, хочу я этого или нет.

Произошедшее со мной, казалось, давило мне на плечи неподъемным грузом. Все проблемы и мелкие разочарования теперь казались сущей мелочью по сравнению с тем, что я имел сейчас.

– Черт с ней, с этой жаждой! – воскликнул в сердцах, вскочив с кровати как ошпаренный. – Мне можно увидеть своих близких? Раз я не опасен для людей. Дома меня ждут родители и младший брат.

Джордано с горечью посмотрел на меня и сокрушенно покачал головой.

– Значит, у вас остались родные… Это осложняет дело. Сожалею, но нельзя. Поймите, вы не можете теперь жить так, как жили раньше! Вы не будете стареть. Как вы это объясните своей семье? Что скажут люди? Слухи быстро дойдут до охотников на ведьм или инквизиции, и тогда ваши родные окажутся перед лицом мучительной смерти. Сказать правду вы им не сможете, это запрещено законами бессмертных. Люди не должны знать о нас. Вы только представьте, что начнется, если смертные узнают о нашем существовании! Да вам инквизиция благодатью покажется! Сожалею, но вернуться к своей семье у вас не получится, ради их же безопасности.

– То есть мои родители должны думать, что их сын мертв? А я в это время жив и в добром здравии.

– Увы, но это так. Как я и говорил вам – отныне вы умерли для прежней жизни.

– Господи!

И зачем она нужна, такая жизнь, пусть и вечная? Я переживу всех, кого люблю и кто мне дорог. Больше не обниму отца и маму, не увижу брата, свою Марию и дорогих друзей – Николо, Бернардо, Витторио. Не смогу продолжить учиться в Салернской врачебной школе. И зачем тогда мне вечная жизнь, если это даже не жизнь, а сплошное мучение – навсегда оставить родных и близких, скрывать свою сущность, питаться кровью? И кочевать всю жизнь, дабы не вызвать подозрений своим вечно молодым видом. Я мечтал любить и быть любимым. Видеть, как растут мои дети, а затем внуки, и умереть глубоким стариком в окружении родных людей. Это естественный и логичный финал человеческой жизни. Человеческой. Только я теперь не человек.

– Мне было легче проститься с прежней жизнью после обращения, – вновь заговорил Джордано. – Мои родители погибли, когда в моем родном городе свирепствовала чума, а братья и сестры умерли еще в младенчестве. Два моих ближайших друга погибли. Один в бою, другого, как и родителей, забрала болезнь. И почему я не заболел тогда? Сам не знаю. Но мне было проще, чем вам сейчас. В отличие от вас, у меня не было корней и ничего уже не держало в прошлом. Может быть, вы тысячу раз меня еще проклянете за то, что я с вами сделал. Но это самый сложный выбор, где на самом деле нет абсолютно верного и безболезненного решения – умереть во цвете лет или остаться живым, но без дорогих сердцу людей рядом. В конце концов, в первом случае вы их точно уже бы не увидели. Во втором – вы хотя бы живы и здоровы. Как говорят на нашей с вами родине – каждая медаль имеет две стороны.

Воцарилось молчание. Каждый из нас думал о своем. Навязчивая сухость в горле становилась все сильнее, и мне показалось, что сейчас я бы выпил залпом целый графин воды.

– Мне очень хочется воды, – сказал я своему создателю.

– Да не воды вам хочется, а крови, – возразил он.

Мой взор упал на серебряный кувшин и фужер на низкой ножке, стоявшие на прикроватной тумбочке. Подойдя к ней, я налил воды в фужер почти до краев и залпом выпил. Но жажда и сухость в горле не проходили, а становились еще сильнее и мучительней.

– Послушайте! Вы изменились! Отныне вода не утолит вашу жажду, как и еда. Хотя есть человеческую пищу все-таки стоит. Кровью обычный голод не унять, вам все равно захочется есть. Я до сих пор предпочитаю баловать себя свиным рулетом с пряной зеленью или бараньей вырезкой, обжаренной на костре. А если подать к этому запеченные овощи и моцареллу, м-м-м! Кровь это хорошо, но искусно приготовленная еда – это же отдельный вид земного блаженства! Но сейчас вам нужна кровь, и как можно скорее.

– Не хочу убивать ни в чем не повинных людей, – промолвил я, без страха посмотрев в глаза Джордано.

– Убивать? – Мужчина вскинул брови. – О-го-го! Если только вы чертовски прожорливы. – Он улыбнулся. – Чтобы вы могли жить, нужно небольшое количество крови. Если вы будете контролировать себя, то не станете убийцей.

Хочу сказать, что в вампиризме, кроме вечного поиска крови, есть еще и безусловные плюсы – сила, скорость, выносливость. А еще вы сможете летать и двигать предметы взглядом без каких-либо заклинаний. Нужно только этому немного поучиться.

– Летать?

– Да, друг мой, именно. И предметы взглядом двигать.

– С ума сойти. Это просто… У меня слов нет.

– Понимаю. Вас ждет еще много всего интересного. Mamma mia! Перед вами откроется целый мир! Может быть, это хоть чуточку скрасит ваше уныние от расставания с прежней жизнью.

На это я лишь горестно вздохнул, понимая, что полноценное осознание необратимых перемен меня накроет позже.

– Неужели кровь нельзя ничем заменить?

– Поверьте, если б это было возможно, все были бы только рады. Но увы. Пока нам приходится добывать кровь только лишь охотой. В том мире, где я часто бываю, при госпиталях и лечебницах кровь выдают по карточкам. Правда, месячного запаса на самом деле едва хватает. Но и на этом спасибо, как говорится.

– Тьфу ты! Ну ладно. Охота так охота. Лишь бы утих этот жар в горле, – ответил я и поплелся на террасу.

– Сначала небольшой урок от меня по управлению телом в полете. А потом уже охота, – сказал мне Джордано, следуя за мной.

– Как скажете. Все детство рассказывал всем, что научусь летать, когда вырасту. Бойтесь своих желаний.

С крыши собора, на которую мы с Джордано приземлились, главная городская площадь с расходящимися в стороны улицами была как на ладони. Низкие дождевые облака полностью закрыли собою солнце, поэтому мы могли спокойно наблюдать за всем, что происходит внизу.

В Неаполь мы прибыли не так давно, планируя здесь пожить какое-то время, пока я буду изучать медицину в Неаполитанском университете под другим именем. Как оказалось, моя тяга к врачебному делу была неспроста – из всех видов магии, которые я постигал, именно целительная подчинялась мне лучше всех других.

– Ты летал к замку родителей перед нашим отъездом, не так ли? – спросил у меня Джордано.

– Хотел еще раз увидеть их и убедиться, что они хотя бы немного начали отходить от моей якобы смерти, – признался я своему создателю. – На днях кто-то из бедняков, видимо, подбросил им младенца, представляешь? Мальчика.

– Вот это событие! Известное дело, если ребенка нечем кормить или он незаконнорожденный. И как же они поступили?

– Насколько я смог услышать из их разговоров, они оставят его в нашей семье без раздумий. Мама с женой брата только рады такому неожиданному пополнению. Надеюсь, что этот ребенок подарит им утешение.

Воцарилось короткое молчание, пока мы с любопытством разглядывали, как внизу городская стража пыталась поймать расторопного воришку.

Джордано первым нарушил тишину:

– О, mamma mia! Мариус, я ведь только сейчас поймал себя на мысли – прошло больше полугода со дня твоего обращения, а мы все никак не выберемся на Эсфир. Это никуда не годится! Безобразие! Ты должен увидеть этот мир, он просто невероятный! Благоухающий! Цветущий! Путешествие на другую планету – отличный способ отвлечься от грустных дум. Я же вижу, что ты с тех пор, как мы приехали сюда, ходишь как в воду опущенный. Поверь мне – увидишь Эсфир единожды, и этот мир навсегда останется в твоем сердце.

– Просто я до конца так и не смирился с тем, что моя жизнь в один миг перевернулась с ног на голову.

– Это ожидаемо, – заверил меня мой создатель. – Половина года – это слишком маленький срок, чтобы отпустить прошлое. Поэтому и предлагаю посетить Южную империю на Эсфире. Там как раз приближается праздничная неделя, так что на месте сидеть не придется. Праздник на Эсфире – это лучшее, что может случиться с тобой в ближайшее время! Ну как, согласен? – И приятель выжидающе на меня посмотрел.

– А знаешь что? А поехали! Прямо завтра! – согласился я, и мы тотчас засобирались домой, чтобы подготовиться к отъезду.

– Планет и миров на самом деле – великое множество, но самая близкая к нам – планета под названием Эсфир. О его существовании, если ты помнишь, оставшиеся в живых переселенцы узнали уже после того, как изменились, – рассказывал мне Джордано, пока мы добирались до портальной станции. – Находится эта планета в параллельном мире, то есть Эсфир благополучно существует одновременно с нашей Землей, но время там идет по-своему. Народ там на порядок просвещенней, чем земляне, так что ты со своими идеями и убеждениями придешься ко двору и будешь чувствовать себя как рыба в воде. Ты только представь – в недрах этой планеты сокрыто огромное количество магических источников! Поговаривают, что Творец одновременно создал две похожие планеты – Землю и Эсфир, но одну оставил без магии, а другую наградил неисчерпаемым магическим источником.

Путешествовать между планетами и даже мирами, как оказалось, можно легко и без проблем с помощью стационарных порталов, сеть которых была развита даже на нашей Земле. Джордано мечтал обучиться пространственной магии, чтобы можно было рассчитывать координаты перемещения и открывать собственный разовый портал для перехода в любой мир.

– Издавна на Эсфире существуют всего четыре огромных империи, поделенные на области-княжества – Восточная империя, Западная империя, Северная и Южная империи, – продолжал друг свой рассказ. – Я успел побывать во всех, но больше всего люблю приезжать в Северную, чтобы насладиться потрясающе красивыми фьордами, и Южную, потому что там мягкий климат и удивительно синее, как сапфир, море. О боги, видел бы ты его! Истинная услада для глаз! Море это, кстати, так и называется – Сапфировое.

В полночь мы прибыли на портальную станцию, находившуюся на территории порта, неподалеку от нашего особняка.

– Это очень удобно и весьма умно, – пояснил мне друг. – Ведь как гласит старая мудрость: «Если хочешь что-то спрятать, положи это на самое видное место». Практически все порталы находятся в людных местах, за исключением некоторых.

– А как удается скрыть существование порталов от людей? – задал я давно интересующий меня вопрос.

– Легко, – ответил мне Джордано, – все постоянные порталы на Земле защищены чарами отвода глаз. То есть на них попросту не обращают внимания те, кто не знает об их существовании.

– А как же чары держатся на безмагической планете? Ведь магия должна подпитываться от источника, как ты говорил. Поэтому на Эсфире нет простых людей без способностей, там только маги.

– Все верно, – ответил друг. – Порталы существуют за счет магии либо технологий в технологически развитых мирах.

– А что такое эти техно… Как ты сказал? Технологии? – переспросил я, услышав незнакомое мне слово.

– Как бы тебе объяснить, чтобы это стало понятней? – задумался Джордано. – Скажем так, технология – это ремесло. Не важно какое. Любое. А теперь представь, что где-то в далеком мире к этому ремеслу применили научные знания. Причем эти знания ушли намного дальше тех, коими обладают земляне.

– Невероятно! – воскликнул я, пребывая в восхищении от его рассказа. – Это ведь открывает столько возможностей!

– Ты даже не представляешь, какие это возможности! – ответил Джордано. – А теперь вернемся к нашим порталам. Портал между двумя мирами является связующим элементом, поэтому через него на территорию Земли все же проникает некоторое количество магии. Такое малое, что его хватает лишь для поддержания стабильной работы портала. Хотя даже эти крохи магии оказывают некоторое влияние на ближайшую территорию. Отсюда и всякие странные и необъяснимые для людей явления в этих местах.

Магические источники, спрятанные в недрах Эсфира, постоянно подпитывают собственные ресурсы его жителей. Отсюда и большие способности эсфирян к магии, потому что едва резерв истощается, то снова наполняется магией. Он, конечно, все равно неравен, все зависит от природного дара и способностей, но тем не менее лишенных магического дара среди жителей Эсфира нет. А на Земле нет магии, поэтому в основном здесь люди не имеют к ней никаких способностей. Если у кого-то они и есть с рождения, мы называем таких одаренными, – это только лишь природный дар, и развить его до того уровня, которым владеют эсфиряне, все равно невозможно. За что я люблю магический Эсфир, так это за возможность жить, не скрывая своей истинной сути. Все колдовское для землян на Эсфире – обыденная жизнь. Эсфир населяет огромное количество разных народов – маги, вампиры, эльфы, оборотни, нимфы. Сейчас это звучит как сказка, но вскоре это станет частью твоей жизни. Ты будешь очарован этой планетой, – с улыбкой подытожил Джордано.

И он оказался прав. Перемещение через портал заняло не более трех минут, и, едва ступив на землю уже на территории Эсфира, я обомлел. За пределами каменной беседки портала начиналась брусчатка, которой был вымощен зал прибытия. На Земле в разгаре полдень, а здесь, наоборот, вечерело. Сгущались сумерки. Всюду сновали люди, а мимо меня стремительно пронесся экипаж, запряженный огромными полупрозрачными, зеленовато-голубыми искрящимися… кошками. Да-да, кошками! Станция освещалась фонарями, похожими на кованые резные клетки на шестах, внутри которых роились многочисленные огоньки, похожие на светящихся бабочек. Мимо нас шустро пробежал молодой парень, разговаривая с белым хорьком, сидевшим у него на плече. Когда я понял, что это не просто разговор, а диалог, и животное говорит с хозяином человеческим языком, то на миг от изумления потерял дар речи.

– Боги, как же здесь все-таки красиво! Это разновидность магического огня, – пояснил Джордано, указывая на фонарь. – А это, – он показал на удаляющегося парня с хорьком, – результаты магии разума. Этот хорек – фамильяр, ему с помощью магии переместили малую часть разума его хозяина. Отсюда способности говорить и мыслить как человек.

От удивления я застыл на месте, в прямом смысле открыв рот. Опомнился лишь в тот момент, когда Джордано со смехом промолвил:

– Мариус, рот все-таки лучше закрыть, чтобы муха не влетела, и вот, держи амулет, он поможет тебе понимать местную речь и самому говорить на эсфирани – так называется родной язык этой планеты. Позже ты выучишь этот язык без труда, раз уж я его выучил, будучи совершенно не склонным к этому. Не то чтобы я дуб дубом… Мариус, да отомри же ты, дружище! – воскликнул друг и захохотал.

На нас тотчас обернулись мимо проходившие дамы, одетые по моде времен викингов. Я представил, как выгляжу со стороны, и мне самому стало смешно. А вот прозрачные кошки, увиденные мной ранее, оказались своеобразной формой магии, используемой для езды. Мы наняли первую попавшуюся нам повозку, запряженную обычными лошадьми.

Остановились мы в гостях у давнего знакомого Джордано, оборотня Йоанна – сурового с виду эсфирского викинга, который на поверку оказался добродушным и веселым товарищем. Мы приехали в середине марта, когда в Южной и Восточной империях начинали цвести вишневые деревья, или как их здесь называли – сакуры. В Западной и Северной империях это происходило позже. Сакура здесь – первое дерево, которое зацветает весной, и по этому случаю всю неделю цветения деревьев жители Эсфира праздновали Имболк, как символ того, что весна полноправно вступает в свои права. Каждое утро и вечер праздничной недели мы слышали далекий звон колоколов с городского храма Луны и Солнца, которым поклонялись жители Эсфира.

В один из вечеров, по пути на фестиваль небесных фонарей, я снова услышал звон колоколов, зародивший в моей душе какое-то необыкновенное светлое чувство, не поддающееся описанию.

– А почему вы считаете рассветы и закаты священным временем? – спросил я у Йоанна, разглядывая величественное здание храма.

– Потому что это время, когда Солнце и Луна встречаются на небосклоне и могут быть вместе, – ответил он, на что его супруга Фрея махнула рукой.

– Йоанн, он же землянин! Вряд ли он что-то понял из твоего пояснения. Об этом у нас существует целая легенда.

Когда Демиург-творец создал Эсфир, не было на нем ни дня, ни ночи. Все время планету неизменно окутывал сизый сумрак. И тогда Творец решил разделить сумрак на день и ночь и создать на этой планете пантеон из двух богов – покровителей ночи и дня: богини Луны и ночи Ар-Лиинн и бога Солнца и дня Аш-Таара. И поручено им было управление жизненными циклами на Эсфире и смена ночи и дня. Само название этой планеты происходило из древнего божественного языка, на котором говорили Демиурги, и означало «союз Солнца и Луны».

Многие годы день сменялся ночью, а ночь днем, Аш-Таар и Ар-Лиинн в положенное время уступали власть друг другу, и все, казалось, было предсказуемо и предопределено Творцом Эсфира. Но он не смог предугадать, что любви окажутся покорны даже боги, и однажды увидел, как, покидая небосклон, Аш-Таар окинул печальным взором прекрасную Ар-Лиинн.

«Ну вот, и на этой планете любовь всему виной», – подумал я про себя, продолжая внимательно слушать Фрею.

Поражен был этим Демиург, ведь он думал, что чувства богам неведомы. Боги Солнца и Луны молили Творца позволить им быть вместе, но ведь тогда Эсфир снова погрузился бы в вечный сумрак. Видя, как грустят и тоскуют друг о друге Солнце и Луна, которые никогда не были вместе на небосклоне, Демиург нашел выход. Отныне Аш-Таар мог быть вместе с Ар-Лиинн, пока день подходил к концу. Затем они расставались, чтобы встретиться вновь на исходе ночи. Так на Эсфире и появились рассвет и закат – время, когда влюбленные Ар-Лиинн и Аш-Таар вместе.

– Эта легенда – моя любимая. Я все еще остаюсь мечтательным романтиком, – пояснил мне Джордано, с улыбкой оглядываясь на храм. – Надо бы завтра с утра сходить на службу.

Мой создатель оказался прав. Эсфир так меня очаровал, что две недели, проведенные нами в этом удивительном мире, пронеслись совершенно незаметно. Я бы мог даже с удовольствием жить здесь, если бы не тот факт, что на Земле остались мои родные, за судьбой которых я продолжал следить. Когда мы уезжали обратно домой, Джордано обронил фразу, ставшую пророческой.

– В который раз думаю, а не остаться ли мне жить в этом мире? Эсфир мне нравится уже за то, что можно не скрываться от остальных, да и эсфиряне более цивилизованный и мирный народ, чем земляне. Когда-нибудь я вернусь сюда, чтобы остаться.

Все решил случай. А может быть, ничего случайного не бывает? И на все в нашей жизни есть воля высших сил? Однажды, когда эсфиряне отмечали приход зимы, мы попали на свадебный пир к сыну Йоанна – Свенельду. Там мой друг Джордано и встретил свою будущую жену, которая была родом из Восточной империи. Взяв в жены прекрасную эсфирянку Лиаль, мой друг окончательно перебрался жить на Эсфир.

Я же пока решил остаться на Земле, хоть и был частым гостем в соседнем мире. Меня постоянно звали остаться здесь, но каждый раз я не мог решиться на этот шаг, интуитивно чувствуя, что пока еще не время.

За все эти годы Джордано, Свенельд, земляне Алессио и Эрик стали моими друзьями и советчиками. Время шло. Сначала мне казалось, будто дни идут медленно и в один миг они остановятся. Но случилось наоборот, дни складывались в недели, недели в месяцы, месяцы в годы, и так незаметно пролетело время. Я смирился со своей новой сущностью, научился с ней жить и даже получал от жизни удовольствие.

И все-таки в самом сердце сидело и постоянно напоминало о себе невыносимо печальное чувство – чувство вечного одиночества. Ведь, несмотря на то что у меня были друзья, мне казалось, что где-то в глубине души я всегда одинок.

И куда бы я ни уехал, мое одиночество будто собиралось и ехало вместе со мной. Исколесив родную Италию, позже я перебрался в Москву, потом жил в Санкт-Петербурге, когда он был еще совсем молодым городом. Затем меня снова потянуло к морю, и мне захотелось обосноваться в крупном городе на Черноморском побережье все так же в России. Все это время я не забывал о своем деле, которому учился с самой юности, – врачевании. Долгие годы упорной работы сделали меня талантливым хирургом, но было одно «но» – мне нельзя было привлекать к себе общественное внимание, поэтому спустя время, уже после окончания Великой Отечественной войны, пришлось уйти в тень. Очень жаль, что на безмагической Земле нельзя для целительства использовать магию. Зато на Эсфире можно творить чудеса, соединяя знания земной медицины и эсфирскую магию. В особо тяжелых случаях меня приглашали в соседний мир как врача.

Несмотря на все мои достижения, временами мной овладевали тоска и отчаяние, и тогда, чтобы заглушить эту боль, я все больше и больше погружался в науку, находя в ней утешение. Возможно, только благодаря этому однажды у меня получилось воплотить в реальность идею создания искусственной крови, которая ничем не отличалась от настоящей. Сколько лет было мною отдано этой драгоценной разработке, облегчившей жизнь вампирам! Теперь целый штат биохимиков и биоинженеров трудился, создавая кровь, что позволило не охотиться, а спокойно питаться фасованной едой где угодно, и она по всем показателям ничуть не уступала той, что текла в венах «живого сосуда». Компания быстро развивалась в обоих мирах, потому что подавляющее большинство вампиров предпочитали питаться созданной кровью, нежели кусать кого-то. С появлением «Банка крови» мы теперь могли не охотиться и не чувствовать себя паразитами, живущими за счет других. Собственная фармацевтическая компания на Земле и Эсфире и акции в «Банке крови», в создании которого я принимал участие вместе с другими бессмертными учеными, позволяли мне жить в достатке, не зная нужды.

Вот так и сбылось пророчество той старой провидицы. Или кем она была? Ответа на этот вопрос по сей день у меня так и не нашлось. Зря я ее тогда не стал слушать, а ведь она тысячу раз оказалась права. Провожая вчера мою новую очаровательную знакомую, я украдкой и не без удовольствия разглядывал ее. И вдруг вспомнил слова пророчицы о той, чьи глаза будут словно небо, а волосы подобны темным водам реки. Она же, не замечая моего взгляда, в этот момент откинула за спину свои густые темные волосы. Неужели это она? Та самая девушка из пророчества?

Мне безумно хотелось снова увидеть Эмилию, и Вселенная меня услышала. На следующий же день мы встретились, и надо сказать, встреча наша была весьма запоминающейся.

Глава 3

Ты в моей голове

Ранним утром ко мне прибыли гости – Свенельд и Джордано со своими семьями. Вечером мы наметили поход в театр на балет «Лебединое озеро». Днем я предложил всем отправиться в городской парк аттракционов. И детям веселье, и нам общение. Закупив необходимых продуктов для нашей большой компании, мы разделились. Женская половина отправилась в салон красоты, Джордано взял такси, чтобы отвезти домой детей. Мы со Свенельдом заехали на мойку и после тоже отправились домой, сверкая полированными боками моего представительского внедорожника.

Я всегда строго соблюдаю правила дорожного движения. Но в этот раз, увы, это не спасло мой бедный «БМВ» от столкновения. Сильный удар в бок, и, наверное, будь я человеком, последствия были бы более тяжелыми.

– Мы ведь никаких правил не нарушили? – уточнил остолбеневший Свенельд, на что я лишь пожал плечами и обреченно промолвил:

– Мы не нарушили, зато дамочка, «поцеловавшая» мой внедорожник, нарушила.

Пришлось покинуть автомобиль, чтобы оценить масштабы аварии. В машине нарушителя со стороны пассажира открылась дверь, и мне навстречу выбежала бледная перепуганная девушка, в которой я сразу узнал Эмилию, как и она меня.

– Вы в порядке? Как вы себя чувствуете? – спросил я, попутно пытаясь на глаз определить ее состояние.

– Все хорошо, спасибо ремню безопасности. Я даже на заднем сиденье пристегиваюсь, – ответила девушка. – Простите, я говорила Анне, чтобы она была внимательней за рулем…

Не успела она договорить, как открылась дверь со стороны водителя, и из салона вылетела настоящая фурия, глядя в глаза которой я понял – меня готовы сожрать с потрохами.

– Ну все, мы попали! – сказал себе под нос Свенельд так, чтобы только я мог его услышать. – Мариус, ты только посмотри на ауру этой дамочки.

Последовав совету друга, быстро просканировал ауру, пока виновница ДТП летела ко мне на всех парах. Что ж, мы правда попали! Перед нами настоящий энергетический вампир, а это значит, что нас ждет знатный скандал. Энерговампиры без скандалов не могут. Радовало лишь одно – эта женщина не была матерью Эмилии.

– Ты! – ткнув в мою сторону пальцем, увенчанным длиннющим ногтем, и глядя на меня взглядом бешеной селедки, воскликнула женщина. – Смотри, куда катишь свой сарай на колесах!

Что? Сарай на колесах? Ну и наглость!

– А ничего, что это по вашей вине случилась авария? – решил я перейти в наступление. – И, знаете ли, садясь за руль своей кибитки, неплохо бы помнить о правилах дорожного движения.

– Что-о-о? – голос фурии взлетел до ультразвука. – Да ты хоть знаешь, кто я такая вообще? Я известная актриса и блогерша!

– И как этот факт нам сейчас поможет? – задал я встречный вопрос этой… актрисе, но она меня словно не слышала.

– А мой муж вообще страшный человек, он сотрет тебя в порошок!

– Давайте не будем орать, как первобытное стадо, а попробуем решить вопрос мирным путем, – попробовал Свенельд успокоить даму, но безуспешно.

Послав нас всех далеко и витиевато, мадам отошла, чтобы позвонить своему мужу.

– Ой-ей, сейчас будет «мясо», – промолвила Эмилия, беспомощно глядя в сторону мачехи.

Если термин «мясо» в контексте данной ситуации подразумевал истерические вопли в трубку, то да, это было оно самое. Жирненькое такое мяско.

– Свен, что у вас там происходит? – раздался в трубке мобильника Свенельда голос его жены. – Вы же должны были на автомойку заехать. А судя по звукам, вы ранили банши. В зад. Два раза.

Не сговариваясь, мы оба прыснули от смеха. Оставив друга объясняться с женой, я решил пообщаться с Эмилией, пока есть возможность.

– И часто вам приходится наблюдать такие спектакли? – спросил у нее, улыбаясь.

– Регулярно, – последовал ответ.

– О боги, сочувствую вам. Воистину адовая женщина. Таких наверняка создает дьявол, чтобы у него на Земле были свои заместители. Я б поседел, наверное, от ее регулярных концертов, – попытался я пошутить, хотя на самом деле мне было не смешно. – Надеюсь, у вас все хорошо?

– Все с виду вроде в шоколаде, но если внюхаться – то нет[3], – со спокойной улыбкой изрекла девушка.

В это время послышались очередные истерические вопли со стороны Анны. К нам подошел Свенельд и сообщил, что вызвал ГИБДД.

– Простите, а можно узнать, – обратился он к Эмилии, – что за страшный человек ваш отец? Почему мы должны его бояться, по мнению этой, м-м-м… эмоциональной женщины? Чем он занимается?

– Мой папа владелец небольшого семейного отеля. Не знаю, делает ли его это обстоятельство страшным человеком, – пожала она плечами.

– Фух, ну слава богу, – шумно выдохнул друг и тут же повернулся ко мне: – Мариус, можешь расслабиться, нас не прикопают в песочек на ближайшем диком пляже.

Свенельд при этом напряженно переводил взгляд с Эмилии на ее мачеху. Перейдя на магическое зрение, я понял, что его так обеспокоило. При беглом взгляде на ауру Анны было ясно, что она – энергетический вампир, но стоило мне присмотреться еще раз, и моему взору предстали темные всполохи, характерные для ведьм, соприкоснувшихся с тьмой. А еще эта стерва по капле незаметно тянула магическую энергию из своей падчерицы. Внимательней взглянув на ауру девушки, я снова был удивлен.

– Ты это видел? – потрясенно вопрошал Свен, отведя меня в сторону. – У этой девчонки магический потенциал просто гигантский, учитывая то, что родилась она и живет в безмагическом мире. Это невероятно! Я подобное видел только у своей сестры и ее подружки. И все! Это и на Эсфире, пропитанном магией, считается редкостью, а тут Земля! А если взять в расчет тот факт, что мачеха постоянно «кормится» ее энергией, то от этого аура должна быть тусклой, а она сияет, как праздничный фонарь! Надо как-то помочь ей! – Свенельд достал из нагрудного кармана рубашки крошечный защитный амулет. – Мне он все равно тут, на Земле, не нужен, а дома у нас в семейном хранилище драконова туча разных амулетов. Девочке он пригодится, закроет «кормушку» для этой заразы. Когда он разрядится без магии, я тебе пришлю порталом новый. Давай, иди к ней и как-то объясни корректно, что ты ей даешь и для чего. А мне нужно пойти внушить ее мачехе-истеричке, чтобы она угомонилась и спокойно ждала. Мне надоел этот вой. Силы небесные, и правда, как банши! Еще немного, и я дам объявление о покупке новых ушей, которые этого не слышали. Хуже, чем ор мандрагоры, – ворчал друг, идя в сторону Анны.

К моему удивлению, Эмилия отнеслась с пониманием ко всему, сказанному мной. Я, честно говоря, боялся, что она сочтет меня психом и предложит записаться на прием к психиатру, но она, наоборот, восприняла все максимально серьезно.

Вскоре подъехали инспекторы ГИБДД, вызванные Свенельдом, и отец Эмилии, благо что он как раз находился совсем рядом.

– Я позвоню тебе, – вполголоса пообещал я девушке, прежде чем мы сделали вид, что совершенно незнакомы.

Сопротивляться этому было бесполезно, и мне стоило признаться самой себе в том, что я, кажется, влюбилась в малоизвестного парня по уши, даже толком его не узнав. Это было глупо? Безусловно. Но мои чувства напоминали мне сейчас извержение вулкана, которое невозможно остановить. А там… будь что будет. Сердце он мне все равно не разобьет. Оно давно уже разбито.

Из-за облаков появилась растущая луна, и моя комната озарилась ее ярким светом. Ветер, колыхнувший занавески, принес с собой неповторимый аромат моря и расцветающей сирени. Мне совершенно не хотелось спать, и, слушая приближающиеся раскаты грома, я то и дело разглядывала свое платье, представляя, как вместе с Мариусом пойду на Бал вампиров. Глупая. Не стоило думать об этом, ведь он мог сослаться на занятость или просто не захотеть пойти. Какой интерес взрослому парню идти на тусовку старшеклассников? Если только поностальгировать.

А хватит ли вообще у меня смелости пригласить его? Сомневаюсь. Мои мысли были прерваны жужжанием мобильника, и на экране высветился номер того, кто не покидал моих мыслей весь вечер.

Она знала каждого из миллиардов жителей Земли и Эсфира – двух вверенных ей планет. Помнила судьбы так, как помнят влюбленные тот миг, когда их глаза встретились впервые, ведь именно жизненный путь каждого, рожденного на одной из этих планет, был в ее ловких руках, не знавших усталости, сплетавших столетия за столетиями золотыми нитями бесчисленное множество судеб в одно большое ажурное полотно – судьбу целого мира. Нет, она не приказывала и не управляла. Она лишь наблюдала за всеми и каждым, подводила в жизни к распутью, к перекрестку, к той черте, где нужно было сделать выбор самому – какую предпочесть дорогу дальше, куда свернуть. Она никогда не принимала решений за того, чью нить судьбы сжимала в руке, лишь подталкивала к выбору, а уж каким он будет, верным или нет…

Край, куда она пожаловала, находился во власти ночи, зимы и… смерти. Ее босые ступни утопали в снегу, пронизывающий ледяной ветер развевал полы платья и длинные пряди волос, хлеставшие ее по бокам, но ей, кажется, было все равно. Совсем не холодно. Она – выше простых человеческих слабостей, выше людей и бессмертных.

Она стояла прямо около палатки военного полевого госпиталя, вокруг нее сновали люди, но она оставалась для всех невидимой, как и ее туманный спутник, что стелился у ног, словно верный пес. Из облака белого тумана донесся тихий голос с шипящими интонациями:

– Ну и зачем мы сюда пож-ж-жаловали?

– Я хочу понять кое-что важное. Понаблюдать, – ответила она своему спутнику.

Она пристально наблюдала за входом в госпитальную палатку. Когда-то, на заре веков, ее глаза были светло-карие, но это было так давно, что казалось теперь неправдой. Те дни отныне и на веки вечные скрылись за бесконечной чередой тысячелетий. Теперь ее глаза смотрели на мир через пелену бельма. Из палатки, в спешке прикрывая рот рукой, с уставшим видом вышел тот, кого она искала, – Мариус Инганнаморте, известный среди смертных сослуживцев под другим именем – Марк Бессмертин, военный врач. Остановившись, он убрал руку ото рта, и стало ясно, что мужчина пытался скрыть от раненых и подчиненных, не знавших всей правды о нем: длинные, острые, как клинки, клыки, упиравшиеся сейчас в нижнюю губу. Прикрыв глаза, мужчина медленно, словно наслаждаясь, вдыхал свежий морозный воздух, показавшийся ему панацеей для его сверхчувствительного обоняния после спертого воздуха внутри палатки, пропахшего кровью и медикаментами. Клыки стремительно исчезли, словно их и не бывало.

– Проклятая жажда, чтоб тебя! – с досадой выругался он себе под нос. – Как всегда не вовремя!

– Тот самый мальчишка, встреченный нами когда-то очень давно в Салерно, – напомнила она. – Следуем за ним.

Мужчина тем временем обошел палатку с другой стороны, где его ждали двое товарищей, нетерпеливо и нервно потягивая папиросы.

– По-о-омню, – заметил ее спутник. – Только взгля-я-яд с-с-стал взрослее и тверже, что неудиви-и-ительно. И что же ты хочеш-ш-шь поня-ять?

– Действительно ли он тот, кем я его увидела тогда. Грядут годы лишений, слез и страданий миллионов. Мои миры облачатся в скорбь. Теперь уже не важно – смертный ты или принадлежишь к расе бессмертных. Война безжалостно сдирает маски и напускные роли, вскрывает нутро, обнажая истинную суть. На войне ты тот, кем являешься на самом деле, без прикрас. И я хочу воочию увидеть его настоящим.

Остановившись неподалеку от Мариуса, она замолчала, внимательно слушая, о чем тот разговаривал с друзьями, ставшими теперь и боевыми товарищами.

– Тьфу, опять вы папиросы эти курите! – воскликнул он, скривившись.

– Эта гадость, кстати, немного притупляет голод, так что все не так уж и плохо, – парировал Свенельд, доставая портсигар и предлагая его Мариусу. – Будешь?

Тот на секунду задумался и все же согласился.

– Давай. Может, и жажда не так часто станет заглядывать на огонек.

– Ну что? – с нетерпением поинтересовался у него Джордано, протягивая горящую дрожащим огоньком спичку. – Как он, курсант этот выживший? Совсем же еще юнец, считай, ребенок.

– А сам-то как думаешь? – мрачно промолвил Мариус, посмотрев на друга. – Выживший – это громко сказано. Обширные ожоги третьей и четвертой степени. Никакая магия не повернет этот процесс вспять. Он умирает. Ему осталась пара часов от силы. Все, что я могу сейчас сделать – незаметно, с помощью заклинаний, облегчить его боль, потому как морфин колоть этому парню попросту некуда. И то приходится рассчитывать свои силы, чтобы не истощить магический резерв, поскольку он мне нужен постоянно в нынешней ситуации. Сами не знаем, что будет завтра.

Повисло напряженное молчание. Мариус, шумно выдохнув, сделал новую затяжку. Первым нарушил молчание Свенельд:

– С Эсфира приходят тревожные новости. Сильнейшие провидцы по сей день не могут точно сказать, сколько продлится эта война. Об итогах тоже молчат. Матушка моя в первые же дни войны еще летом сходила к знакомому оракулу и пришла оттуда белая как полотно. На ней лица не было, ее моя супруга отпаивала мятной настойкой. Рассказала нам, что оракул во время транса впал в истерику, крича о том, что мы утонем в реках крови. И напоследок ей было сказано, что скорби, для того чтобы проникнуть на Эсфир, не нужны порталы.

– Хм… Я даже знаю, что оракул имел в виду, говоря о скорби, – заметил Мариус. – И ведь он прав. В рядах бессмертных уже есть погибшие, мир их душам. Вот вам и бессмертие… Эта война вновь напомнила нам о том, что наша вечная жизнь – понятие весьма и весьма относительное. И поверьте мне, это только начало. Самое страшное нас ждет впереди, я уверен, и это просто нужно принять. Мы переступили порог ада, господа-товарищи.

– Отступать нам все равно некуда, – обреченно промолвил Джордано. – Москва прямо у нас за спиной. Город, подаривший мне когда-то много счастливых лет. Шаг назад сделай и считай, что подпустил кинжал врага еще ближе к сердцу.

Мужчины согласно закивали.

– Значит, мы должны стать преградой между сердцем и занесенным над ним эсэсовским кинжалом, – заключил Мариус. – Независимо от того, вспомнит демон свою истинную сущность или нет, нам нельзя допустить, чтобы земная армия демона победила. Если это, помилуйте нас боги, случится… Это станет началом конца света для всех нас. Мы должны сражаться. Нельзя позволить фашистам ступить на землю столицы, раздери их демоны!

– И все же, как думаете, эта война надолго? – задал вопрос Свенельд.

– Я склоняюсь к тому, что быстро это не кончится, – выразил свое мнение Джордано. – И внутренне готов к тому, что в ближайшие годы моя жизнь принадлежит всеобщей идее борьбы. Таковы нынче времена.

Мужчины вновь замолчали, задумчиво затягиваясь крепким, ядреным дымом папирос.

– Подождите-ка, – вдруг встрепенулся Мариус. – Среди тех сожженных, кого сегодня доставили сюда, четверых нашли уже мертвыми. У них самые обширные ожоги, их попросту заживо сожгли. И все эти ребята – из наших. Двое оборотней, маг и вампир.

– А среди тех, кого доставили позавчера, сожженными сразу дотла были опять-таки наши ребята, – добавил Джордано.

– Да, – кивнул Мариус. – Остальные в том отряде принадлежали к человеческой расе и умерли уже здесь, в госпитале, или по дороге.

Свенельд, в ужасе распахнув глаза, по очереди обескураженно посмотрел на своих товарищей.

– Вы хотите сказать, что фашисты как-то узнали о бессмертных в рядах Красной армии? И знают способы нашего устранения?

– Вполне возможно. Или им кто-то донес об этом, – принялся рассуждать Мариус. – Или, скорее, в рядах эсэсовцев есть такие кадры, которые могут отличить смертных от бессмертных и знают, что один из самых верных способов убить бессмертного – сжечь его, пока тело полностью не обуглится. Что они и сделали с нашими бойцами, тем самым напрочь лишив их возможности восстановиться и вернуться в строй.

– А что, если использовать огнеметы немцы придумали изначально именно для устранения таких, как мы? – предположил Джордано. – А потом уже начали применять для всех подряд?

– О боги всемогущие! – пораженно воскликнул Свенельд. – Кажется, все еще хуже, чем нам казалось!

– Так и есть. Сдается мне, противник, к великому сожалению, знает больше, намного больше, чем нам хотелось бы. И теперь… Все случившееся приобретает совершенно иное значение.

– Молодцы, догадались все-таки, – сказала она, обратившись к своему туманному спутнику.

А мужчины тем временем замолчали, напряженно раздумывая над теми мыслями, к которым они пришли.

– Нужно срочно сообщить об этом Совету потомков и Совету императоров. Дело принимает серьезный оборот, – рассудил Джордано.

Мариус молча кивнул. Свенельд выглядел растерянным.

– Не жалеешь, что пошел воевать, а, Свен? – поинтересовался у него Джордано.

– Нет! – горячо возразил тот. – Быть в рядах армии, идущей против демона войны, для меня – дело чести, как и для многих эсфирян! Мы не остались в стороне, мол, это не наша планета, потому что понимаем опасность этой нечисти для целого мира, которую нужно непременно уничтожить. Я к этому готов! Просто шокирован тем, что смерть, кажется, стала для нас более вероятной и близкой. Меня теперь не покинет чувство, что она дышит мне прямо в затылок.

Мариус с Джордано переглянулись.

– На самом деле так и есть, – ответил ему Мариус. – Смерть – верная спутница войны, наряду с разлукой. Так что привыкай к этой мысли.

Свенельд тяжело вздохнул. Вновь среди друзей воцарилось молчание.

– Еще и сон этот странный из головы не выходит, – пробормотал Мариус, выдыхая дым.

– Какой еще сон? – удивленно выгнул бровь Джордано. – Расскажешь, если не секрет?

– Да какой тут секрет. – Мариус махнул рукой. – Снится мне город. Какой – не знаю, трудно понять. Но, видимо, город этот порт имеет. Морской или речной, я не смог толком увидеть. И снится мне, что я спускаюсь к этому порту с набережной по ступеням, а вокруг меня – темнота и густой туман. Отовсюду доносятся крики, хрипы, стоны, детский плач, грохот гаубиц и пулеметная очередь. А я упрямо иду и иду, ступенька за ступенькой. И вдруг впереди меня туман рассеивается, и я вижу какое-то странное существо со спины. Оно тоже спускается по ступенькам. Существо похоже на ангела смерти, какими их изображают на Эсфире, – худая высокая девушка с очень длинными черными волосами и такого же цвета полупрозрачными крыльями за спиной. Потом это нечто обернулось ко мне и посмотрело своими слепыми белыми глазами без радужек…

– Это точно ангел смерти! – перебил его удивленный Свенельд.

– Думаю, что он самый, – кивнул Мариус. – И вот этот ангел ведет за руку ребенка – девочку, на вид лет трех-четырех. Лица я не увидел. Малышка нарядная, в белых кружевах, даже голова покрыта чем-то наподобие фаты, скрывающей лицо. Словно маленькая невеста. Ангел смерти ускорила шаг, все так же держа за руку девчушку, я поспешил за ней, но все никак не мог их догнать. Мне по какой-то неведомой причине отчаянно хотелось забрать у нее ребенка. Хотел крикнуть ей, остановить, но голоса нет, словно он у меня сорван. А ангел смерти дошла до кромки воды, снова обернулась ко мне и, усмехнувшись, сказала: «Всему свое время. Ныне твой удел – ждать. Смирись и склони свою голову пред волею Мироздания». И взяв девочку на руки, села в лодку, которая сама собой отчалила от берега, и устремилась прочь. Я так и остался стоять на берегу и смотреть им вслед. И так тоскливо стало на душе, словно я безвозвратно потерял самое дорогое и ценное, что у меня было! А потом я посмотрел себе под ноги и увидел, что все это время шел по крови, не чуя ее запаха. Она медленно стекала с набережной по лестнице и на берег, оттуда уже в воду, отчего река окрасилась в багровый цвет.

– Жуть, – пробормотал Джордано. – А что же случилось потом?

– Ничего, – ответил Мариус, разведя руками. – Я проснулся от звуков канонады. Далековато от нас, но для моего слуха этого достаточно, чтобы проснуться.

– Ты это слышал, друг мой? – изумленно промолвила она, обратившись к своему туманному спутнику и стражу. – Я не верю своим ушам!

– Что-о-о это было-о-о? – протянул он в ответ, завиваясь кольцами вокруг ее лодыжек, словно ласково гладя ее, а потом резко вытянулся вверх, приняв очертания человеческой фигуры – эфемерной и призрачной.

– Этот итальянский мальчишка во сне увидел свою нареченную! – воскликнула она, не скрывая удивления. – Не так давно ее душа покинула мир живых, отправившись по реке забвения в Небесный мир. И он это увидел, хоть ничего и не понял.

– Я думал, она ос-с-станется, раз уже возродилас-с-сь, – промолвил задумчиво страж.

– Ее час еще не настал, но душе, на которой лежит бремя избавительницы, нужны силы и опыт. Души накапливают его из прожитых жизней. Значит, ее душа почувствовала, что ей этого опыта не хватает, может быть, даже после забвения и упокоения ее мучили вопросы, на которые она так и не нашла ответ в предыдущей жизни. Вот Создатель и оказал ей милость, возродив на несколько лет, чтобы она во всем разобралась.

– Интерес-с-сно, что же такого важного она с-смогла и успела понять, погибнув совсе-е-ем еще ребенком? – задался страж вопросом.

– Значит, успела. Нашла ответы на какие-то свои вопросы и отправилась копить силы перед звездным часом, – пояснила она ему.

– Хм… Одна ушла в Небесный мир, вторая на пути к нему, а третья…

– Родится, чтобы вскоре умереть… – промолвила она.

– Кажется, союз трех магов состоится не в этот раз…

– Увы, друг мой, сейчас придется своими силами сразиться с демоном войны. Но не стоит опускать руки! Против этой цитадели скверны плечом к плечу встали жители аж двух миров с горящими праведной яростью сердцами! Адаил еще не осознал, кого он решил поработить… И в этом его главная ошибка. Мания величия губительна. Она затмевает разум и искажает восприятие реальности.

К компании мужчин подошли четверо солдат, завязалась беседа. Крепчал мороз, и оттого темный безоблачный небосвод с несметной россыпью жемчужин-звезд казался кристально чистым.

– А воздух, однако, холоднее с каждым часом, – заметил кто-то из мужчин. – Морозец-то щиплется!

– А это, сержант Смирнов, русская зима так немецких гостей непрошеных встречает, – с усмешкой заметил Мариус. – Так что пусть извиняют нас, незваные, за столь холодный прием – мы их здесь не ждали.

– Да-да, но мы с превеликим удовольствием проводим их обратно прямо до дома, – с сарказмом добавил сержант.

Послышался низкий хрипловатый смех, как будто эта случайная шутка на пару минут позволила забыть все тяготы боевых будней и укрепила надежду на справедливый исход, однако, едва зародившись, этот смех утих, возвращая всех в суровую, страшную реальность.

– Идем, мой друг, – позвала она спутника. – Мне не по нраву лицезреть битвы. Здесь совсем скоро станет невыносимо жарко. Так жарко, что расплавится снег и раскаленная земля пропитается кровью. В чем-то сон Мариуса для него пророческий. Это ведь первая война против демона для него! Посмотрим на этого нареченного для Избранной еще через пару лет. Изменится ли… Сломается ли…

– Или ос-с-станется прежним, верным своим идеям, – промолвил туманный страж, уходя следом за своей спутницей. – Пос-с-с-смотрим, пос-смотрим…

Вслед за ними по земле стелилась поземка, ледяной пронизывающий ветер шумел в кронах могучих вековых сосен, росших в хвойном лесу неподалеку от полевого госпиталя, и завывал на равнинах. И в этом вое кому-то мог послышаться громкий плач, перетекавший в стон, словно сама природа вокруг сходила с ума, созерцая горе миллионов своих невинных детей.

Друзьям предстоял долгий мучительный путь длиной в несколько тысяч дней – где-то по-пластунски, где-то перебежками, а где-то в полный рост под градом артиллерии, наполненный горестями и надеждами, потерями и преодолением, страхом и мольбами, праведной яростью и тихими теплыми мечтами о родном доме.

Вся моя жизнь перевернулась с ног на голову после встречи с Эмилией. Душу грело сладостное предчувствие любви. Этому невозможно противиться, да я и не хотел. Мир вокруг меня словно преобразился и стал ярче. Вечером того же дня после похода в театр, который все же состоялся, я набрал номер Эмилии, и мы долго говорили. Мне удалось узнать самое главное – весь вечер следующей пятницы мы сможем быть вместе с ней на Балу вампиров. Такая была традиция в школе, где она училась, – ежегодно в начале мая совет старшеклассников устраивал тематическую вечеринку. Как выразилась девушка, «чтобы повеселиться как следует перед чередой контрольных и экзаменов». Ученики старшей школы могли прийти на вечер с парой. Одна только мысль об этом приводила меня в восторг и рождала радостное волнение. Я ощущал себя птицей, парящей над морем. Свенельд и Джордано каждый раз начинали переглядываться и подмигивать друг другу, стоило мне вспомнить хоть что-то, связанное с Эмилией.

Всю неделю я с нетерпением ждал вечера пятницы. Многочисленная компания моих гостей отправилась домой накануне через разовый портал, который создал Свенельд прямо у меня в гостиной. Дни стояли жаркие, и я прятался в своем просторном особняке, работая в кабинете. Однажды, возвращаясь с моря глубокой ночью, я возжелал увидеть Эмилию еще ближе, вдохнуть тот воздух, которым дышит она, и прикоснуться к тем вещам, которых касались ее руки. Вдруг это откроет мне что-то новое о ней?

Карманные часы показывали два часа ночи, в это время Эмилия видела десятый сон, так что шансы быть замеченным сводились к нулю, учитывая мою способность действовать бесшумно. Вот он – один из плюсов моей нынешней ипостаси. В своей человеческой жизни я обладал неизменно тяжелым чеканящим шагом.

К ее дому я летел вороном. Жаль, что на Земле нельзя пользоваться этой способностью открыто. В час пик на дорогах это стало бы спасением. Ночь стояла светлая и теплая, поэтому окно комнаты было открыто настежь, что я посчитал хорошим знаком. Беззвучно приземлившись в углу за письменным столом, я принял человеческое обличье.

За мерным тиканьем часов было слышно биение сердца Эмилии, оно стучало спокойно и ровно. На стенах висело несколько картин с изображенными на них морскими пейзажами. Одна из них написана акварелью, и, в отличие от остальных, на ней было озеро, в котором отражалось рыжее вечернее солнце, уходящее за горизонт. Его последние лучи окрасили небо в золотисто-оранжевый цвет. От этой картины веяло таким спокойствием и счастливой безмятежностью, что я невольно засмотрелся на нее и заметил внизу маленькую деталь: витиеватым почерком было подписано – Эмилия Ф. Так, значит, это не просто картина, а картина, написанная ею! Удивительная, талантливая Эмилия!

Оторвав взгляд от пейзажа с озером, я подошел к письменному столу с полочками, на которых, помимо книг, обнаружил несколько фотоальбомов. Взяв один из них и открыв первую страницу, увидел надпись «Школа», сделанную все тем же витиеватым почерком. На самой первой фотографии – маленькая девчушка, в которой я без труда узнал Эмилию. Такие же длинные темно-каштановые волосы, собранные в конский хвост, все та же открытая наивная улыбка. На фото Эми стояла с огромным букетом цветов, который был чуть ли не больше ее самой. Подпись к фотографии – «1 сентября. Первый раз в первый класс». На следующем фото Эмилию обнимали пожилые мужчина и женщина – вероятно, ее бабушка и дедушка.

С фотоальбомами на полке соседствовали книги. Что же она читает? Пробежался взглядом по корешкам – «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте, «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова, «Дракула» Брэма Стокера («Пресветлая Ар-Лиинн, только не Дракула!» – произнес мой внутренний голос), «Унесенные ветром» Маргарет Митчелл. Вишенкой на торте стал сборник цитат Фаины Раневской. «Серьезная библиотека!» – подумал я с улыбкой и взял томик Булгакова. Вот тут и стал заметен пожелтевший от времени конвертик, спрятанный за рядом книг. Внутри обнаружились две фотографии. На одной стояла темноволосая женщина необычайной красоты – стройная, с длинными волосами ниже талии, открытой улыбкой и небесно-синими глазами. Она сидела на скамейке и на руках держала розовый кружевной сверточек, из которого едва виднелось малюсенькое личико новорожденного ребенка. На другой фотографии рядом с отцом Эмилии была та же самая женщина с маленькой девочкой примерно двух лет на руках. Лица этих людей на первом фото просто светились от счастья. А вот на второй фотографии глаза женщины едва скрывали грусть. В ребенке легко угадывалась Эми, и я заметил, насколько она внешне похожа на женщину, что держала ее, особенно схожими были глаза и их поразительный цвет. После этого несложно было догадаться, что красавица на фото – мать Эмилии! Вот от кого девушка унаследовала свои необыкновенные глаза! Но что случилось с этой женщиной, почему ее сейчас нет рядом с Эми? И почему она мне кажется знакомой?

Ответов на эти вопросы я не знал, но одно стало мне предельно ясно – фотографии были дороги Эми, и она не желала, чтобы кто-либо, кроме нее, знал об их существовании.

Убрав конверт на прежнее место, я еще раз окинул взглядом письменный стол и не заметил больше ничего особо примечательного, кроме одной фотографии в рамке, с которой на меня смотрела Эмилия в школьной форме, держа в руках цветущую ветку жасмина. И снова этот жасмин…

Мне показалось, что прошло совсем немного времени, не более часа, но небо из бархатно-черного сделалось светло-синим с бледными, слабо мерцающими точками звезд. Рассвет еще не начался, но был близок. Мне пора уходить, а точнее, улетать. Оглянувшись на спящую Эмилию, мысленно попрощался с ней до вечера и, обернувшись вороном, вылетел в распахнутое окно, направляясь в сторону своего особняка.

Вся неделя вплоть до Бала вампиров пролетела как один миг, и, надо сказать, еще никогда я так не ждала пятницы, как в этот раз. В душе поселилось ощущение, что после встречи с Мариусом, необычным иностранцем, в моей жизни словно что-то изменилось и теперь уже не будет так, как прежде. Я не могла дать рационального объяснения этому чувству и поэтому все время была задумчивой.

На мое удивление, всю неделю Анна вела себя тише воды ниже травы. С чего бы это? Радовало, что ссор она со мной не затевала, да и вообще почти не трогала. Неужели это все амулет?

Каждую ночь мне снился Мариус. После таких сновидений меня одолевала тоска по нему и возникало непреодолимое желание поскорее увидеть его. В сердце тлела надежда, что он повстречается мне на улицах города, как в тот самый вечер, но этого не случилось. Бала вампиров я ждала так, словно от него зависела моя жизнь. Может быть, это и глупо, так поддаваться чувствам, но впервые в жизни они совершенно неожиданно стали неподвластными мне, словно извержение вулкана или цунами.

Следующий день старшая школа прожила в ожидании вечера. На уроках я была жутко рассеянной и слушала учителей вполуха. Надо заметить, что мне просто сказочно повезло, что меня ни разу не спросили или не позвали к доске! Все мои мысли и чувства были обращены к Мариусу и нашей предстоящей встрече на вечеринке. Я точно схожу с ума! У меня бывали влюбленности, но чтобы вот так с головой… Даже страшно в этом признаться самой себе. А если у нас ничего не сложится? Ведь симпатия – вещь весьма зыбкая. Мне стоит быть осторожней.

Вот и настал тот вечер, которого я с трепетом ждала. Мне даже удалось проскользнуть незамеченной мимо Анны, что уберегло меня от едких замечаний в свой адрес. Когда я вышла на улицу, то просто обомлела. Какой непередаваемо красивый закат!

Ярко-алый, с темными и золотистыми облаками, он являл собой что-то особенное. Я залюбовалась им и, услышав неподалеку возглас возмущенной чем-то мачехи, поспешила скорее со двора. Кажется, она записывала сториз с жалобами на автохамов, которых ей не повезло встретить. Ну-ну. Клянусь, если есть на свете премия за умение раздувать из мухи слона, то вот он – явный претендент на звание победителя.

В клубе стоял сизый полумрак, играла готическая музыка, а зал был декорирован под старый замок. В разодетых и загримированных «вампирах» за мрачными взглядами и алчными оскалами с трудом угадывались знакомые лица. Некоторые старшеклассники даже клыки потрудились сделать. Надо же, как постарались войти в роль! И почему вампиры представляются всем как исключительно красивые, но кровожадные монстры?

Неподалеку от меня, на стене, задрапированной бордовым бархатом, висело зеркало в толстой кованой раме. Я решила, что неплохо бы поправить прическу после улицы, и решительно направилась к нему.

Оставшись довольной, сделала шуточный реверанс своему отражению в зеркале и, отвернувшись, хотела… Чего же я хотела? Не важно! Мариус уверенным шагом и с обезоруживающей улыбкой шел ко мне. Высокий статный брюнет, загадочный и аристократичный. Его совершенное лицо словно вышло из-под резца великого скульптора, а в глубине глаз затаились лукавые огоньки. В который раз меня посетила мысль, что Мариуса с помощью машины времени закинули к нам из начала девятнадцатого века, а его роскошный камзол только усиливал это впечатление. На миг у меня от волнения перехватило дыхание.

Улыбнувшись ему в ответ, я не стала идти ему навстречу, а решила дождаться, когда он сам подойдет. Галантно обойдя стайку моих одноклассниц, взирающих на Мариуса с нескрываемым интересом, он не менее галантно мне поклонился и поцеловал мою руку, отчего сердце забилось еще быстрее.

– Ты обворожительна, – промолвил он, глядя на меня.

От его взора меня бросило в жар. Заиграла медленная красивая готическая музыка, Мариус приосанился и, склонившись передо мной, протянул руку в пригласительном жесте. Я робко коснулась пальцами его прохладной ладони, и вместе мы пошли прямо к центру танцзала.

Глава 4

Цена предательства

Мы танцевали с Эмилией целый час, и ее смех, звучавший как серебряные колокольчики, воскресил в моей душе давно забытое ощущение безмятежного блаженства. Забыв обо всем на свете, я чувствовал себя счастливым влюбленным человеком. В этот момент для меня ничего не существовало, кроме нас с Эмилией и музыки.

– Мне очень любопытно, а почему бал именно вампирам посвящен? – спросил я девушку, ведя ее в танце.

– Ну-у-у, – ответила она. – Как-то всем захотелось стать вампирами на один вечер. В прошлом году темой вечеринки был Хогвартс. Танцпол тогда заполонили герои поттерианы.

– Ты прелестно танцуешь, Эмилия, – шепнул я ей на ушко и улыбнулся, заглядывая ей в глаза. Она смутилась. Несмотря на темноту, было заметно, как эмоции окрасили румянцем ее щеки.

– Спасибо, хоть я раньше не замечала за собой особого таланта в танцах. Да и ты вел все время, а мне оставалось лишь следовать за тобой, – сказав это, Эмилия посмотрела на меня и опустила глаза.

Мне непременно хотелось похвалить ее. Что-то мне подсказывало, что приятные слова она слышала в свой адрес крайне редко.

– Не стоит умалять своих талантов.

В ответ она обворожительно улыбнулась.

Мы решили покинуть бал за час до завершения. Эмилия назвала это «правилом Золушки». Ее смущало повышенное внимание: некоторые без всякого стеснения разглядывали нас и обсуждали друг с другом, но мне было все равно, что думают окружающие. Я хотел уговорить Эми остаться на балу до конца, но передумал, когда представил, как сейчас буду провожать ее по тихим улочкам городка, освещенным луной.

Когда мы покинули клуб, стало ощутимо прохладней. Эмилия, едва оказавшись на свежем воздухе, поежилась. Сняв камзол, я накинул его на хрупкие плечи девушки. Она со смущенной улыбкой поблагодарила меня, и, взявшись за руки, мы направились прочь, болтая о разных мелочах, как старые друзья, знающие друг друга много лет.

Когда мы остановились недалеко от ее дома, я обнял Эми, прижавшись щекой к ее макушке. Меня окутало облаком ее соблазнительного цветочного аромата. Возникло непреодолимое желание ее поцеловать. Не став с ним бороться, я наклонился к ней и лишь слегка прикоснулся к маняще приоткрытым губам. Эмилия не отвернулась и не попыталась воспротивиться, и тогда я начал целовать ее уже уверенней. Мой язык скользнул между ее мягких податливых губ, соприкоснулся с ее языком, и поцелуй стал жарче.

Дрожащими руками она обняла меня за плечи, побудив притянуть ее к себе еще ближе. В этот сладостный миг мне казалось, будто мое сердце сошло с ума, выпрыгивая из груди. Волны дикой эйфории накрывали меня с головой, словно вспыхнули тысячи солнц и их яркий свет достиг самых темных уголков моего сердца, осветив их. Счет времени для меня был потерян. Может быть, прошла минута, а может, и целая вечность…

Не было сил молчать о том, что я чувствовал к ней. Это сильнее меня.

– Я люблю тебя, Эмилия, – мой голос был хриплым от волнения, – с того самого дня, а точнее, вечера, когда мы с тобой совершенно случайно встретились на этой улице. С тех пор я все время думал о тебе. Я понимаю, что это звучит невероятно, и ты наверняка скажешь мне, что я совсем тебя не знаю, но… я не в силах совладать со своими чувствами!

Она улыбнулась и провела рукой по моей щеке.

– Я тоже люблю тебя. Хотя, как ты и заметил, почти не знаю. Это сумасшествие! Но порой мне кажется, что мы с тобой всю жизнь знакомы. Может быть, я не права и тебя стоит обходить десятой дорогой, но я не хочу.

– Значит, будем оба сходить с ума, – констатировал я с улыбкой.

– Да, – ответила она и улыбнулась в ответ.

Ее лучистый взгляд зажег внутри меня пламя. Под натиском этого пламени в груди неизбежно таяла многолетняя стужа. Радость от осознания нашей взаимности переполняла меня, и я закружил девушку, подхватив за талию. Ее смех нарушил ночную тишину и растворился в свете луны.

– Мариус, мне нужно идти. Как бы не было проблем с мачехой. Она все еще остается, как ты тогда заметил, заместительницей дьявола на Земле, – сказала Эмилия и с сожалением посмотрела на меня. – Когда же мы теперь увидимся?

– Завтра мне нужно будет уехать на пару дней по делам в Рим, но, как только вернусь, мы обязательно встретимся, обещаю тебе. – Я поцеловал ее в висок и уткнулся носом в макушку, с упоением вдыхая пьянящий запах волос.

Мне так не хотелось ее отпускать!

– Мариус, я пойду, – и Эмилия, с грустью вздохнув, разомкнула объятия, – не провожай меня до самого двора, иначе нас может увидеть Анна, а я не хочу этого. Не хочу, чтобы она надоедала мне расспросами.

– Хорошо, но разреши хоть взглядом проводить тебя до калитки. Только тогда мое сердце будет спокойно.

– Ну что ж, до скорой встречи, – сказала Эми полушепотом.

Я запечатлел на ее губах недолгий поцелуй, в который постарался вложить всю нежность, которую испытывал к ней, и пожелал спокойной ночи.

Наблюдая, как Эмилия удаляется в сторону своего дома, я вспоминал все произошедшее за эти несколько часов, и мне казалось, что за один этот вечер в моей жизни произошло больше важных событий, чем за сто лет.

Подойдя к калитке и открыв ее, Эмилия обернулась, глядя на меня по-детски наивным взглядом, в котором сквозила едва уловимая грусть. В тот миг у меня кольнуло сердце и где-то в глубине души зародилось тягостное ощущение тревоги. «Глупости, – подумалось мне. – Меня не будет всего пару дней, скоро мы вновь увидимся. За это время ничего не случится».

Как только Эмилия скрылась во дворе, я не спеша побрел домой. Пройдя половину пути, обернулся вороном и взлетел высоко над землей. Теперь я был по-настоящему окрылен.

Уже после возвращения домой меня вдруг осенила мысль. Мама Эмилии на фотографии просто невероятно похожа на жену Ардайла, одного из моих многочисленных знакомых на Эсфире. Я даже помню ее имя. Ариадна. Встретились они, когда Ардайл находился на Земле по каким-то своим делам, связанным с его бизнесом. В моей памяти не сохранилась их история знакомства, но одно я знал точно: Ардайл много лет пытался помочь супруге восстановить память – Ариадна практически ничего о себе и своей жизни не помнила. А что, если жена Ардайла и мама Эмилии – это одна и та же женщина?

Стояла тихая безветренная ночь, но меня разбудил какой-то настойчивый звук. Словно кто-то напевал себе под нос несложный мотивчик. Я даже расслышала слова и узнала эту известную колыбельную.

– Так, это я где? – донесся со стороны окна женский голос. – Это ведь сон, не так ли? Я сплю, и все это мне снится.

Этот голос был мне знаком. Я слышала его так давно, но с тех пор не забыла. В ослепительно красивой женщине, стоявшей и озиравшейся у окна, я без труда узнала свою маму. Она выглядела так, словно время ее не коснулось, и она вернулась ко мне из детства, такая же молодая, как и тогда, шестнадцать лет назад. И самое главное – живая.

– Мамочка! – закричала я и бросилась к ней в объятия.

Я крепко ее обнимала, боясь, что она сейчас растворится или снова куда-то исчезнет. Но этого не произошло, она была реальная, именно такая, какой ее сохранила моя память. Перед глазами все поплыло от выступивших слез.

– Доченька, – прошептала мама, всхлипнула и погладила меня по голове, – ты выросла такой красавицей.

– Потому что похожа на тебя. – Мне стоило немалых сил не расплакаться в голос. – Я так скучала по тебе все эти годы и верила, что когда-нибудь еще увижу.

Внезапно у меня возник вопрос, который я тут же озвучила:

– Мама, ты ведь живая? Ты не умерла? – спросила, заглядывая в ее глаза такого же небесно-синего цвета, как и мои.

Мама обняла меня за плечи, прижимая к себе.

– Нет, не умерла, солнышко, – горячо зашептала она, – но многие годы ничего не могла вспомнить. Кто я, откуда, что со мной случилось. Все, что я знала, это планета, где меня нашли, и как меня зовут. Один очень добрый мужчина приютил меня и помогал все эти годы вспомнить хоть что-то. И у нас получается! Самое главное, что я вспомнила, – у меня есть дочь! Но как мне тебя отыскать? Он не раз погружал меня в гипнотический сон, чтобы в нем мой разум, связанный с твоим, дал нам подсказку, где тебя искать, но мы словно натыкаемся на стену! Доченька, скажи, где ты находишься? На какой планете?

– Земля, – ответила я, приходя в замешательство.

– А подробней? – попросила меня мама. – Это поможет мне скорее найти тебя.

Я стала называть свой полный адрес, но вот незадача – слова произносила отчетливо, а звук был с помехами. Что за странность?

Мама нахмурилась и покачала головой.

– Ард предупреждал меня, что с первого раза может не выйти. Ничего страшного, девочка моя, я еще буду пытаться пробиться к тебе. Так я хотя бы узнала, в каком мире ты находишься, а это уже ниточка к тебе. Эмилия, слушай меня внимательно, – мама развернула меня к себе за плечи и обхватила прохладными ладонями мое лицо, – мне нужно сказать тебе кое-что очень важное. Возможно, я проснусь и ничего этого не вспомню, но этот сон, в который меня погружают, сродни сверхразуму. Здесь мне известно много больше, чем наяву. И я должна тебя предупредить. Очень скоро твоя жизнь изменится навсегда. И ты никогда не станешь прежней. Все, что ни случится – к лучшему. Тебе будет больно и страшно, но, только пройдя через это, ты обретешь себя.

– Мама, о чем ты говоришь? Ты меня пугаешь, – перебила я ее сиплым шепотом.

– Ничего не бойся, доченька! – заверила меня мама. – И ни в коем случае не снимай это! – Она указала на амулет, который мне подарил Мариус.

Последние ее слова звучали эхом, и зрительная картинка вдруг подернулась рябью перед моим взором, а потом начала таять. Мама что-то продолжала говорить, но ее слова доносились как из плохо настроенного радиоприемника. Изображение стало совсем нечетким и смазалось в разноцветную мутную палитру. Я больше не чувствовала маминых родных объятий, которых мне катастрофически не хватает по сей день.

С криком я проснулась в собственной постели. Резко поднялась и оглядела пустую комнату. Мамино лицо так и стояло у меня перед глазами. Хотя этот сон больше походил на явь, не было сомнений, что все это мне приснилось. Но, боюсь, еще один такой сон, и мне будет сложнее видеть и ощущать грань между ним и действительностью.

Очнулась я от своих мыслей, только когда за окном небо стало светлеть. Полпятого утра. До рассвета оставалось не более часа. Меня одолевала сонливость, но начал бить озноб, мешавший уснуть. После душа стало немного легче, хотя бурный поток мыслей, состоящий из обрывочных фактов и миллиона вопросов, не давал мне покоя.

Вернувшись в кровать, я вновь вспомнила сегодняшний сон. Мне были абсолютно понятны две вещи. Первое – это то, что мама, без сомнений, жива и здорова. Только вот где она? И почему ей так сложно меня отыскать? И второе – в скором времени меня ожидали большие перемены в жизни. Знать бы еще какие, чтобы быть готовой ко всему.

Так я и уснула за размышлениями о том, что же меня ждет.

Мне по сей день было трудно свыкнуться с мыслью, что мама просто исчезла из моей жизни, пропала без следа. Ну как человек может сгинуть, не оставив ни единой зацепки? Отец быстро смирился с тем, что мамы больше нет. Может быть, он не любил ее по-настоящему? Но я не смирилась. Потому что характером пошла, наверное, в маму. Отец сам не раз это упоминал, но скорее в негативном ключе. Но потом со временем стал все реже вспоминать ее, а женившись на Анне, и вовсе перестал. Имя мамы теперь было в нашем доме под строжайшим запретом из-за ревности мачехи, а чуть позже она, к моему ужасу, уничтожила все мамины фотографии. Отцу она объяснила этот поступок тем, что горячо его любит и жутко ревнует, да и зачем, по ее мнению, эти фотографии, ведь уважающий себя мужчина не станет хранить фото своей бывшей жены.

Мне казалось, что так она хотела поскорее покончить с памятью о маме. Но все-таки несколько фотографий уцелели, потому что находились в моем альбоме. Из опасений, что неугомонная ушлая мачеха и их уничтожит, я положила их в конверт, а конверт прятала в тайниках, которые постоянно меняла.

Вскоре мы переехали поближе к морю к родителям отца. Теперь все в нашем новом доме решала Анна. Великая и ужасная. Все и за всех.

С гудящей, словно пчелиный улей, головой я думала и думала о маме. Что же с тобой случилось? К обеду чувство голода пересилило нежелание видеть своих домочадцев, так что спуститься в столовую все же пришлось, и, слава богу, мне дали спокойно поесть, не обращая на меня внимания. Будто меня вообще не существовало. Когда-то очень давно это было обидно, но спустя годы я поняла, что так даже лучше.

Дождь, начавшийся около полудня, после обеда перешел в ливень. Ветер нещадно гонял рваные темно-свинцовые тучи, которые ежеминутно разрезали ослепительные зигзаги молний. В довершение картины гром грохотал с такой силой, что срабатывала сигнализация на отцовской машине. Лежа на постели с закрытыми глазами, я слушала музыку и вспоминала минувший вечер, который до сих пор казался мне сказкой. Мариус, наши танцы на Балу вампиров, его взгляд, улыбка, жесты, прикосновения, наш первый поцелуй…

Меня никто не беспокоил, как будто все забыли о моем существовании, что для меня было просто замечательно. Не люблю, когда ко мне кто-то стучится, будь то отец или мачеха. Я незаметно задремала, а проснулась от странного ощущения, словно мне в глаза чем-то светили или я заснула под ярким солнцем. Оказалось, что это золотисто-оранжевый луч вечернего солнца освещал мое лицо через щель в ставнях.

Стоя у открытого окна и с наслаждением вдыхая вечерний воздух после дождя, я подумала о Мариусе. Мысль о нем отозвалась волной тепла и нежности в душе. Интересно, чем он сейчас занимается в Риме? Какие у него дела в итальянской столице? Как жаль, что нельзя взять и позвонить ему, услышать его голос. Когда мы прощались, Мариус сказал, что позвонит мне сам. Теперь я находилась в трепетном ожидании его звонка.

Внезапно раздался резкий стук в дверь. В комнату вошла мачеха. И что ей понадобилось? Она нечасто баловала меня своими визитами, и ее поведение настораживало: ничего не говоря, она задумчиво и оценивающе разглядывала мою спальню.

– Ты что-то хотела? – спросила я как можно более равнодушным тоном.

– Тебе очень нравится твоя спальня?

Ага. Ничего не понятно, но очень интересно. Знать бы, к чему она клонит.

– Ты это о чем? Зачем тебе моя спальня? – недоумевала я.

– Значит, нравится, – вместо ответа промолвила мачеха. – Хорошая комната – просторная, светлая и окна в сад выходят.

Я была окончательно сбита с толку ее словами. Зачем ей понадобилось осматривать мою комнату? Этот вопрос Анна оставила без ответа и, не дав более никаких объяснений, покинула спальню. Вот черт! Нехорошее предчувствие сковало мое дыхание ледяными лапами и угнездилось под сердцем. Интуиция подсказывала, что этот ее визит добром не кончится.

Зазвонил мобильник, и на дисплее высветился незнакомый номер. В моей голове промелькнула мысль, что это, скорее всего, звонит Мариус, и я поспешно схватила телефон, чтобы принять вызов. Без сомнений, это был он. Разве можно не узнать его голос? Все плохие предчувствия были безжалостно сметены, и по телу прошли мурашки.

– Привет, Эмилия. Это Мариус. Как твои дела?

Его голос, за короткое время ставший таким родным, подарил мне успокоение. Как же мне сейчас не хватало его присутствия! Мы разговаривали не меньше получаса, но все равно меня не покидало ощущение, что мы никогда не наговоримся.

На следующий день с утра мне захотелось выбраться в город – зайти в парикмахерскую и пройтись по магазинам, чтобы хоть как-то развеять временами посещавшее меня чувство тревоги. День стоял солнечный и теплый, в воздухе витал аромат корицы и свежезаваренного кофе. После парикмахерской, где мои волосы укоротили до середины бедра, я с отличным настроением прогулялась по городу.

Не успела я, вернувшись домой, дойти от калитки до двери, как на пороге меня встретил отец, нервно мявший сигару в пальцах.

– Эмилия, нам необходимо поговорить с тобой.

Нехорошее предчувствие кольнуло сердце ледяной иглой. Ну что за закон подлости такой, а? Хороший же день был, и кажется, что сейчас меня ждет совсем не хороший вечер!

Мы прошли в мою комнату, и отец сел в кресло. Я, оставив пакеты с покупками в шкафу, подошла к окну и, сложив руки на груди, повернулась к нему лицом в ожидании того, что же он сейчас мне скажет. Мой внутренний голос подсказывал, что ничего путного из нашего разговора не выйдет.

Отец заговорил, продолжая вертеть в руках помятую сигару.

– Аня беременна.

– Поздравляю, – ответила я. – Каким образом беременность Ани относится к нашей беседе?

– Самым прямым, – ответил отец тоном, не терпящим возражений. – Я надеюсь, ты понимаешь, что у малыша должна быть своя комната.

– И-и-и?

– Аня предлагает твою комнату переоборудовать в детскую, а для тебя освободить библиотеку, это и будет твоя спальня. Но начинать надо уже сейчас, ремонт – дело долгое.

Так вот зачем мачеха вчера заходила ко мне!

– А почему необходимо именно меня переселить в другую комнату?

Мне стоило немалых усилий сохранять спокойствие. Моему возмущению не было предела.

– Почему бы вам с Анной не отдать свою комнату вашему будущему ребенку, а самим перебраться в библиотеку?

– Эмилия… – попытался вставить реплику отец, но я не хотела его слушать.

За все эти годы для меня стало привычным то, что от мачехи можно ожидать чего угодно, какой угодно пакости. Я свыклась с тем, что отец всегда плясал под ее дудку, что бы она ни говорила. Он даже искусно делал вид, что не в курсе, когда она меня била. Мастерски не замечал синяков, ссадин и полос от ремня. Но это решение переселить меня в другую комнату было уже выше моего терпения.

– Я не буду переселяться никуда из этой комнаты. Свои проблемы со спальней для будущего ребенка решайте с Аней сами, только меня оставьте в покое. В этом доме чертова туча спальных комнат, но нет, вам нужна именно моя! Я привыкла к этим стенам за многие годы, а теперь мне, видите ли, нужно ее любезно освободить. В крайнем случае, дождитесь уже, когда я от вас съеду, и делайте тогда все, что вам вздумается. Тем более ждать осталось недолго.

– Но Аня сказала…

– Ха, Аня сказала, Аня считает, Аня думает. Basta[4]! Все время только это и слышу! Мне абсолютно неинтересно, что там думает твоя жена, но я в ближайшие пару-тройку месяцев отсюда точно никуда не съеду. Дайте мне школу спокойно окончить! И плевать на Анну! Она самая ужасная мачеха, какая только может быть!

– Не смей так неуважительно отзываться о ней, – повысил голос отец. – Если ты не можешь ее любить как мать, то просто обязана уважительно и с почтением к ней относиться!

Это заявление поразило меня до глубины души, вызвав приступ истерического смеха.

– Уважительно? Серьезно? Ты издеваешься сейчас? Как я могу уважать ту, которая постоянно меня унижает? Причем с самого раннего детства. У меня, по-твоему, что, стокгольмский синдром? Сколько раз я ревела из-за нее! А тебе плевать. Когда она поступала со мной несправедливо, ты как будто не замечал этого, словно так и должно быть! Потом эта бессердечная женщина уничтожила все фотографии с мамой и ее вещи, отобрав у меня единственное напоминание о ней. Зачем это было делать? Неужели у меня нет права на память о родной матери? И теперь твоя женушка без всяких колебаний хочет забрать у меня еще и комнату, прикрыв свои намерения благородной целью. Чего еще она хочет?

Отец, шокированный моим откровением, молчал как рыба, уставившись на меня. Его лицо и взгляд сейчас выражали всю гамму чувств – недоумение, шок, злость, гнев. Встав с кресла, он начал нервно расхаживать взад-вперед по комнате. Он явно хотел возразить мне, но я снова его перебила. Слова, накопившиеся во мне за все эти годы, так и рвались наружу, как рвется на волю вода, нашедшая трещину в плотине.

– Эмилия, ты хоть понимаешь, что говоришь? – изумился отец.

Несмотря на обуревавшие меня эмоции, я отдавала себе отчет в своих словах. Удивительно, но, хоть говорить мне приходилось о самом тяжелом и болезненном, мой голос был твердым, а в глазах не возникло ни слезинки. Наверное, за все эти годы они мною уже выплаканы.

– Я все прекрасно понимаю. Мне всегда приходилось молчать, терпеть, но всякому терпению, каким бы безграничным оно ни было, приходит конец. Вот и моему пришел. Все эти годы во мне теплилась надежда, что когда-нибудь ты защитишь меня перед мачехой. Заступишься за свою дочь, когда она меня била. А била она меня сильно. Но этого не случилось! И за это я никак не могу тебя простить. За все свои синяки, выдранные клоками волосы, ссадины. За то, что ты молчал все это время. За то, что оставил меня одну наедине с ужасом и отчаянием, с моими детскими страхами и переживаниями. Прости за прямоту, но ты променял собственного ребенка на вздорную тетку с придурью, как будто я в чем-то перед тобой виновата…

– Заткнись сейчас же! – крикнул на меня отец с перекосившимся от ярости лицом.

Таким я его никогда еще не видела, однако меня это не испугало. Но когда он рванул в мою сторону и занес надо мной руку, мне стало страшно. Одно дело – получить от мачехи, это дело привычное, да и с возрастом я научилась давать ей отпор, но когда на тебя поднимает руку родной отец – совсем другое. Ему не нужно было прилагать много сил, но от его звонкой пощечины я упала на колени. В этот момент мой хрупкий внутренний мир окончательно рухнул. В глазах отца не было ни капли сожаления или ужаса от осознания свершившегося. Только безграничные ярость и злоба.

На пороге комнаты появилась мачеха:

– Роберт, ты что, ударил ее? Ты нормальный вообще? Да ты с ума сошел, она же может пойти и заявить на тебя в полицию! Что я буду делать, если тебя арестуют? – воскликнула мачеха.

Не слушая больше эту парочку, я вскочила и стремительно понеслась по лестнице на первый этаж. Когда пробегала мимо обеденного стола к входным дверям, с него с грохотом полетела на пол посуда, словно ее сдуло ветром, как картонную. Это выглядело пугающе странно, но об этом можно будет подумать позже. На пороге не глядя обулась в первые попавшиеся на глаза балетки и выбежала из дома.

Путаясь в подоле длинного домашнего платья, я бежала прочь от дома, не разбирая дороги. Не важно куда, лишь бы подальше от этих людей, которых ненавидела теперь даже больше, нежели боялась. Подальше от безумных глаз отца, который предал меня. Человек, от которого я всегда безуспешно ждала защиты, сам меня ударил! Слезы бесконечным потоком катились по щекам. Встреченные мною люди удивленно оборачивались мне вслед, но я их не замечала и бежала все дальше. Ноги сами вели меня через рощу к небольшому озеру.

Оказавшись на безлюдном берегу, я упала в траву у кромки воды и дала волю рыданиям. Сумасшедшие эмоции горели во мне страшным огнем, и мне просто необходимо было освободиться от них. Вместе со слезами уходил безумный водоворот мыслей, от которых хотелось кричать, а вместе с этими мыслями уходили и силы на то, чтобы плакать.

Небо над головой постепенно темнело. Оранжевый диск солнца практически весь скрылся за вершинами гор. «Мое любимое время», – подумала про себя и скривилась при воспоминании о произошедшем пару часов назад. Да уж, а как хорошо день начинался! «Начали за здравие, закончили за упокой» – прекрасная поговорка в тему сегодняшнего дня. Или вообще всей моей жизни.

Наручные часы, оставшиеся от мамы, показывали девять вечера, солнце к этому времени уже полностью ушло за горизонт, осталось лишь слабое золотистое сияние на границе неба с морем, которое также вскоре исчезнет. И что мне делать дальше? Я выскочила из дома в порыве чувств, совершенно обо всем забыв, не взяла даже мобильник. Боже мой! Ведь Мариус должен был позвонить мне вечером. Его звонок застал меня в парикмахерской, и он предупредил меня, что перезвонит в девять-десять вечера. О нет!

Телефон остался в моей комнате на прикроватной тумбочке, и если Мариус все же позвонит, то уверена на сто процентов, зная свою мачеху, что она возьмет трубку, и одному богу известно, что она там наговорит. Хотя это только капля в море проблем. Идти мне некуда, а ночь настигала наш город с неумолимой неизбежностью. Кроме как домой, мне некуда идти, но что меня ждет по возвращении? Интуиция, которой я всегда доверяла, просто кричала, что ничего хорошего меня не ждет под крышей некогда родного дома. Как это ни печально, но теперь я не могла чувствовать там себя в безопасности. И одна только мысль, что мне пока еще придется жить под боком у мачехи-тирана и папаши-предателя, которого теперь я боялась больше, чем Анну, приводила меня в ужас. Надо что-то предпринимать, что-то придумать. Боже, как же мне сейчас не хватает Мариуса! Даже если он далеко и не может тотчас примчаться, один его совет значил бы для меня многое.

Что ж, пора уходить, как бы спокойно здесь ни было. Тронув рукой на прощание гладкое зеркало воды, я смотрела, как оно подернулось рябью от моего прикосновения. От легкого дуновения ветра отражение было нечетким и расплывчатым, но постепенно приобрело мои очертания. Я разглядывала свое лицо в глади воды, как вдруг отражение хищно улыбнулось мне, обнажив длинные белые клыки, которые перекрывали пухлую нижнюю губу. В ужасе отпрянув к берегу, я прикрыла рот ладонью, приглушив свой собственный испуганный крик. Мозг отчаянно кричал, что нужно бежать сломя голову, но тело отказывалось повиноваться инстинктам, страх сковал меня по рукам и ногам. Я провела языком по зубам и убедилась, что они не изменились и нет никаких жутких клыков.

Мне хотелось снова заглянуть в водную гладь, чтобы окончательно убедиться в этом, но стало страшно, что мое отражение снова напугает меня, и я остановилась на полпути к кромке воды. Внезапно мне показалось, что стало очень тихо. Неестественно тихо. И в этой давящей, гнетущей тишине мое сбивчивое дыхание казалось невыносимо громким. Еще минуту назад здесь стрекотали сверчки и цикады, а теперь как будто все разом умерло. Мне стало не по себе. Откуда-то прозвучал тихий и протяжный шипящий вздох, от которого по коже поползли мурашки. Над поверхностью воды клубился редкий туман, и мне мерещился тихий шепот, доносившийся словно из ниоткуда.

– Скоро-о-о, совсем скоро. Твоя-а-а-а судьба-а-а нас-с-стигнет тебя.

С трудом преодолев оцепенение, я огляделась по сторонам в поиске источника таинственного шепота.

– Скоро, скоро-о-о-о. О-о-он уже близко. Не бойс-с-ся с-с-спасителя, прими его кровавый дар.

Совладав с телом, я наконец-то сорвалась с места. Ринулась обратно в рощу, но заметила, что там, меж деревьев, клубится все тот же странный молочно-белый туман. В голову пришла мысль – бежать в обход рощи, через небольшой деревянный мосток, там, где деревья росли уже не так густо. Впопыхах я пересекла этот самый мост и бежала все дальше от берега озера, боясь даже оглядываться.

«Беги-и-и, беги навстречу своей судьбе», – шептал мне чей-то неведомый голос.

Минув окраины рощи с редко растущими деревьями, я оказалась на шоссе, по которому в такой поздний час еще ездили машины. Путь домой теперь был намного дольше, чем мне казалось изначально. Я шла по краю обочины, моля бога, чтобы изредка проезжающие авто не притормаживали около меня. Не секрет, что одинокая девушка, идущая в поздний час вдоль дороги, может вызвать нездоровый интерес к себе. Меня до сих пор не отпускало чувство всепоглощающего страха и полной безнадежности, руки тряслись то ли от нервов, то ли от внезапно налетевшего прохладного ночного ветра, а недавно высохшие слезы вновь катились по щекам, оставляя влажные дорожки. Внутри меня словно образовалась пустота, которую медленно заполняло отчаяние. Ночную тишину нарушали лишь стрекот сверчков и шум листьев, взволнованных ветром.

Раздался звук приближающегося автомобиля, и вскоре подозрительно знакомая машина выехала мне навстречу из-за поворота, светя в лицо фарами. Со смешанным чувством ужаса и досады я узнала машину отца. Убегать куда-либо было бесполезно, да и никуда мне не убежать в таком состоянии. Вместо этого я встала как вкопанная и, не веря собственным глазам, смотрела, как машина затормозила и из нее вышел разъяренный отец. Страх сковал меня по рукам и ногам, нервы скрутились в тугой свинцовый комок, который невыносимо давил на сердце.

Подбежав ко мне, отец больно схватил меня за руку и потащил к машине. Несмотря на то что сил у него было больше, чем у меня, я все же продолжала яростно брыкаться и выворачиваться из его цепких рук.

– Да успокойся же ты, дура, – прошипел сквозь зубы отец и, развернув меня лицом к себе, с силой встряхнул. От такой «сногсшибательной» встряски моя голова пошла кругом. А может, это было какое-то подобие обморока. Кажется, нервы меня все же подвели. Вялую, как после тяжелой болезни, отец с легкостью запихнул меня в машину на заднее сиденье и резко завел мотор. Истерзанное потрясениями этого вечера сознание провалилось в пустоту.

Когда я очнулась, машина неслась по шоссе на довольно приличной скорости. Верх автомобиля был убран, и ветер нещадно трепал мои волосы. Оглядевшись по сторонам на быстро проносящийся пейзаж, я вдруг поняла, что мы едем не домой, как мне казалось, а за город. Присмотревшись, узнала эту дорогу. По этому пути мы ездили на дачу к бабушке с дедушкой. Дорога петляла, как серпантин, и отцу стоило вести машину аккуратнее. Но вслух эту мысль я не озвучила. В голове назойливо бился один-единственный вопрос – куда он меня везет? Головокружение еще не прошло, и слабость пока что давала о себе знать.

Я молча наблюдала за тем, как отец закурил сигарету и, прибавив еще скорости, равнодушно посмотрел на меня в зеркало заднего вида.

– Очнулась? – словно невзначай бросил он.

Во мне вспыхнул слабый огонек паники, смешанной с чувством опасности.

– Ну, как видишь, очнулась. А если бы ты меня поменьше тряс, то, возможно, я чувствовала бы себя лучше.

Я старалась перекричать свист ветра, и это отнимало немало сил. Удивительно, но дерзкую реплику отец встретил молчанием.

– Куда ты меня везешь? – я почти прокричала, стараясь унять охватившую меня по рукам и ногам дрожь.

– В загородный дом моих родителей, – последовал ответ.

– Зачем мы туда едем?

– Там недавно сделан ремонт и пока никто не живет. Скоро я сдам его в аренду.

– А ничего, что бабушка дачу и квартиру оставила мне в наследство? А ты распоряжаешься ими, как тебе угодно, – упрекнула я отца.

В зеркале заднего вида отразилась его наглая ухмылка.

– Даже не мечтай, поняла? И советую забыть о том, что тебе что-то принадлежит. У тебя ничего нет. А пока поживешь на даче. Естественно, временно. Сегодня не хочу беспокоить Аню, а завтра она уезжает к сестре на пару дней, и у тебя будет прекрасная возможность спокойно собрать необходимые вещи. За один месяц, уверен, ты найдешь себе квартиру и приемлемую работу, благо твое совершеннолетие не за горами. Я больше не собираюсь тебя обеспечивать, ты уже достаточно взрослая, чтобы о себе позаботиться. Мне плевать, как ты будешь это делать и чем займешься.

Я даже не знала, радоваться мне или огорчаться такому решению отца. С одной стороны, у меня не было желания оставаться в одном доме с ним и его женушкой, и тут наши мнения оказались солидарны. Но путь из дачного поселка к моей школе был неблизкий и осложнялся отсутствием общественного транспорта. Возить в школу меня никто не будет. Да и потом – как за месяц найти стабильную, высокооплачиваемую работу, не имея образования, это, конечно, вопрос. Причем, скорее всего, риторический. И наследства, по всей видимости, у меня теперь нет. Отец нашел способ, как обойти закон. Черт, да отец с мачехой определенно подпортили мне планы! Ну, конечно, тот факт, что я не доучилась в школе и университет мне теперь не светит, думаю, их совсем не волновал. А мне крайне досадно и обидно!

– А это решение – сплавить меня подальше, с глаз долой, приняла, я так понимаю, твоя жена, да? И ты, конечно, согласился! – выпалила я, даже не стараясь укрыть сквозившую в голосе обиду.

– Прекрати нудить, – ответил отец, хотя это скорее походило на рык, нежели на голос. – Своим поступком ты сама дала понять, что не хочешь быть частью нашей семьи.

Частью семьи? Господи, да когда я ею была-то? Возмущение вскипело во мне с такой яростной силой, что меня бросило в жар. О каком таком поступке он говорит? Неужели он имеет в виду мой побег? Кажется, он совсем забыл причину, которая побудила меня убежать. А может быть, он вовсе не считает ужасным то, что залепил своей дочери пощечину такой силы, что я не удержалась на ногах? Это предположение кольнуло сердце ледяной иглой боли. Только эта боль была не физическая, а душевная, которая, по моему мнению, в сто раз хуже. Осознание того, что это сделал единственный оставшийся у меня близкий человек, было настолько невыносимым, что мне стало трудно о чем-либо думать и вообще дышать. Я пыталась себя успокоить, но все было тщетно. Эта пощечина стала для меня ножом в спину. Как же гадко на душе! И это гнетущее ощущение свинцовой тяжести в груди. Откинувшись на спинку сиденья, прерывисто вздохнула и ощутила, как по щекам снова катятся соленые слезы. Хоть я и не любила плакать при свидетелях и все свои эмоции всегда держала при себе, сейчас присутствие отца меня не сильно беспокоило.

– Господи, как я не люблю эти твои слезы, перестань реветь, – подал голос с водительского сиденья отец.

Стрелка спидометра между тем приближалась к отметке «сто двадцать».

– Ну тогда не смотри на меня, раз тебя так раздражают мои слезы, – парировала я, стараясь говорить как можно громче, чтобы он услышал меня сквозь свист ветра.

– Ты не будешь жить с нами под одной крышей! – вновь заговорил отец. – Мне надоели твои истерики, я хочу наконец-то иметь нормальную семью.

– Ну да, конечно. Ты, Анна и ваш общий ребенок. Я в эту идеальную картинку не вписываюсь. Мешаю. А то, что до этих самых истерик меня чаще всего доводит твоя обожаемая женушка – это так, мелочи. И вы решили отправить меня куда-нибудь подальше, не спрашивая моего мнения. Я вообще-то и не горю желанием с вами жить, но прежде чем от вас съехать, надо бы окончить школу.

– Плевать на твою школу. У тебя есть аттестат за девятый класс.

В ответ я смогла лишь нервно рассмеяться.

– А вообще мне казалось, что после Анькиных сольных концертов у тебя уже иммунитет выработался на истерию. Дайте мне хоть школу окончить, а потом, как получу аттестат, сразу от вас съеду, честное слово! Мне, знаешь ли, тоже не сахар ваше с Анькой общество!

– Мы едем в дом моих родителей, и точка! – последовал незамедлительный ответ.

Ну все. Это конец. Черти бы вас побрали! За что они так со мной?

– Предатель! – злобно выкрикнула я на выдохе, но отец даже не дернулся, только скептически выгнул бровь. И то, что он сказал в следующую минуту, повергло меня в шок окончательно и бесповоротно.

– Настоящая предательница – твоя мать. Ты наивно полагаешь, что она пропала без вести? Я тоже так думал первое время, но потом понял, что вовсе она никуда не пропала. Она просто бросила меня и тебя ради богатого и красивого любовника. Она всегда привлекала к себе внимание мужчин, и я подозревал, что она мне изменяет. Вот в один прекрасный вечер она и укатила с ним навстречу красивой жизни, оставив тебя на мое попечение. Ненавижу ее за это! И чем старше ты становишься, тем больше на нее похожа. Даже жесты и манера говорить те же.

– Замолчи! – крикнула я на отца, не желая более слушать эту ересь.

Мама умчалась куда-то с любовником. Как он мог такое подумать? Этого не может быть! Вот теперь мне стало понятно, почему отец был так холоден со мной, но додумать эту мысль я не успела. Случилось то, что всегда случается, если вести машину на высокой скорости по серпантину. Из-за небольшой высоты гор дорога не была такой уж «крученой», но…

Машину волчком закрутило со страшной силой так, словно мы оказались в самом эпицентре бушующего смерча. Мои попытки хоть за что-нибудь ухватиться были тщетны. Говорят, что в такие моменты вся жизнь пролетает перед глазами, но со мной такого не произошло. В голове было абсолютно пусто. Я слышала лишь собственный крик и визг тормозов, окружающий мир перед глазами смешался в пестрый, быстро вращающийся хаос. Автомобиль на огромной скорости врезался боком в невысокую каменную ограду дороги, за которой росли деревья и был небольшой склон. Последнее, что помню, – как меня с силой выкинуло из машины, словно безвольную ватную куклу. Я перелетела через ограду и успела увидеть лишь быстро приближающуюся ко мне твердую землю и огромные камни-валуны. От сильного удара меня пронзила невиданная доселе боль, настолько удушающая, что даже кричать было невозможно. А потом я потеряла сознание, и мир поглотила тьма.

Глава 5

Ангел смерти

Два дня моего визита в Рим выдались солнечными и теплыми. Лишь вечерами на землю спускалась ощутимая прохлада. Типичная погода для майской столицы Италии. Меня всегда завораживала красота этого города, его архитектура, улицы, парки, настроение. Всегда и с превеликим удовольствием я совершал здесь прогулки, даже если мой визит был сугубо деловым и всевозможные встречи и переговоры занимали почти все свободное время. Только в этот раз, едва освободившись, я летел на всех парах в аэропорт, чтобы как можно скорее вернуться к любимой.

Мне не давало покоя тревожное чувство, которое не желало меня покидать. Что же это такое?

Вернувшись домой, я первым делом набрал номер Эми, но мой звонок остался без ответа. Часы показывали пол-одиннадцатого вечера, и навряд ли мы могли сегодня встретиться, но мне просто необходимо было услышать ее. Снова в сердце ожило чувство тревоги, только в этот раз оно оказалось во много раз сильней, чем перед отъездом из Рима. В конце концов, Эмилия могла не слышать звонка. Спустя пять минут я снова набрал ее номер, но трубку никто не взял. Мне не хотелось признаваться самому себе, что эта вполне обычная ситуация вселяла в меня чувство иррационального страха.

Холодный душ не успокоил мои нервы, и, сидя в кресле с пакетом крови, я продолжал звонить Эмилии вновь и вновь, но трубку никто не брал. Потеряв всякое терпение, собрался лететь к ее дому, дабы убедиться, что с ней все в порядке. Просто обернусь вороном и загляну в ее окно. И только тогда буду спокоен, когда увижу знакомый, милый сердцу силуэт. Едва мне стоило выйти на террасу, как мир перед моим взором помутнел, и острая боль полоснула сердце, такая беспощадная, какой я не знал даже будучи еще человеком. А уж бессмертному просто не может быть так больно, если только тебя не убивают.

Боль казалась настолько сильной, что я едва держался на ногах, но в следующую минуту меня словно поразила молния – яркая вспышка взорвала мое сознание, и в голове раздался душераздирающий крик. От пронзительного вопля звенело в ушах, а невыносимая боль во всем теле ослепила меня и заставила упасть на колени. Но едва я начал угадывать в этом леденящем душу крике знакомый девичий голос, как наваждение бесследно прошло.

Это было не что иное, как знамение. С Эмилией случилось что-то ужасное. Не позволяя панике взять надо мною верх, я собрался немедленно бежать в сторону шоссе к югу от своего особняка. Не знаю, почему именно туда, но все мое существо словно вопило о том, что мне немедленно нужно быть там, и чем раньше это произойдет, тем лучше. «Нужно ехать на машине!» – пронеслось у меня в голове, и, не теряя ни минуты, я завел автомобиль, который, взвизгнув шинами, вспорол темноту желтым светом фар и понес меня в направлении, которое подсказывало мне сердце.

Вязкая, как смола, темнота окружила меня повсюду. Мне казалось, что я тону в ней и никогда не выберусь. Не было ничего вокруг, кроме этой пугающей черноты и пылающего жара, разгорающегося где-то в области сердца. Постепенно жар захватил все тело, рождая невыносимую боль, и завладел всем моим существом до кончиков пальцев. Казалось, что я объята пламенем, страшные мучения затуманили сознание. Меня пожирал адский огонь, от которого нет спасения, хотелось кричать, но губы онемели. Еще минута, и разум не выдержит этой жестокой пытки, но кошмар продолжается, и боль только усиливается, уничтожая его остатки. Я перестала чувствовать свое тело и забыла обо всем на свете. Это стало неважно. Ничего не осталось, кроме истязающей огненной боли, которая сейчас расплавит мои кости. Я сгорала в этой агонии, и в воспаленном сознании билась одна-единственная мысль: смерть, смерть, смерть! Смерть принесет избавление от мук и освободит меня от адского огня.

И тут меня словно кто-то с силой дернул вверх. Это произошло так быстро, что я оторопела. Мучительная агония, терзавшая тело всего секунду назад, исчезла бесследно, оставив одни воспоминания. Пропало ощущение тяжести в теле, и на смену ему пришло чувство невесомости. Казалось невероятным, что буквально несколько секунд назад я желала смерти. Непроглядная тьма рассеялась, и окружающий мир приобрел очертания. Меня окружали стволы деревьев, посеребренные лунным светом, обрывки молочно-белого тумана между ними и небольшие камни-валуны.

Со стороны шоссе раздался звук двигателя, и фары автомобиля осветили разбитую машину и чей-то силуэт в ней. Из подъехавшего авто вышли двое мужчин и кинулись к пострадавшему, лежащему без сознания. Они проверили его пульс и, освободив от ремня безопасности, аккуратно перенесли в свой автомобиль. «Там больше никого нет, нужно скорее отвезти его в больницу», – донесся до меня голос одного из мужчин. Заглянуть за каменную ограду никто из них в спешке не догадался.

Едва они скрылись, как тут же показался блестящий черный внедорожник, резко затормозивший около ограды и разбитого автомобиля. Из него с невероятной скоростью выбрался красивый мужчина с бледным лицом и испуганными глазами. Мне стоило только взглянуть в эти бездонные глаза, чтобы узнать его. Это лицо мне до боли знакомо.

А мужчина тем временем остановился и шумно втянул носом воздух. На миг его прекрасные черты исказились, и он буквально перелетел через ограду, в одну секунду оказавшись рядом с изувеченным телом девушки. Я почувствовала, как что-то екнуло под сердцем, и мое сознание озарила яркая вспышка. Перед внутренним взором быстро пронеслись обрывки воспоминаний: я иду к морю и встречаю его на своей улице, мы танцуем вместе на Балу вампиров, вот он целует меня и обещает скоро вернуться из Рима. Его бирюзовые глаза, и в них – тень тревоги. Ночное шоссе, по которому несется машина отца, а затем визг тормозов, бешеная карусель у меня перед глазами и удар, после которого померкло все вокруг.

Я вспомнила все. Кем была и что произошло. А теперь стою позади Мариуса, но он меня не видит. Мне хочется обнять его, но руки проходят сквозь его тело, а он даже ничего не чувствует! Внезапно у меня появилось странное ощущение, что воздух стал холоднее, а потом белые нити тумана потянулись к моему телу, усыпляя и даря покой.

Нет, нет, нет! Господи, это какой-то страшный сон!

Я до последнего надеялся, что ошибся и Эмилия цела и невредима. Но теперь не было сомнений в том, что распластанная на камнях девичья фигурка принадлежит Эми.

Ее изломанное тело выглядело как одна большая рана. Пульс не прощупывается. Дыхания нет… Мне не нужны были столетия в познании медицины, чтобы понять – та, что за короткий срок проникла в мое сердце, теперь мучительно умирает. В воздухе витал этот особый, ни на что не похожий запах, который появляется перед смертью. Жизнь по капле покидала ее тело. Довезти Эмилию до ближайшей больницы я уже не успею. Исцеляющая магия – тот единственный инструмент, что всегда имелся при мне, не в силах повернуть вспять клиническую смерть.

Оставался только один выход – сейчас же, немедля, обратить ее, иначе Эмилия покинет этот мир безвозвратно. Времени на раздумья не оставалось, нужно было действовать. Конечно, впереди у нее будет трудный путь принятия новой себя, возможно, она даже меня возненавидит. Но самое главное – она будет жива и здорова. А я всегда буду рядом.

Полный решимости забрать дорогого мне человека из лап смерти, я наклонился к ее шее и, убрав прилипшие волосы, погрузил клыки в мягкую податливую плоть. Прокусив себе кожу запястья, прижал его к приоткрытому рту девушки. Нужно совсем немного, чтобы запустить обращение. Вскоре я почувствовал, что Эмилия получила достаточно крови, и теперь необходимо быстро доставить ее ко мне домой.

Самое главное сделано. Скоро начнется обращение. Аккуратно подняв на руки свою возлюбленную, я уложил ее на заднее сиденье автомобиля. Мне предстояла тяжелая ночь, а то и две, у кровати Эмилии.

Невозможно было спокойно наблюдать ее мучения. Еще на полпути к особняку она начала беспокойно ворочаться. Даже мой дар целительства не мог сейчас при всем моем огромном желании помочь полностью избавить девушку от боли. А ведь ее трансформация только началась, и самое ужасное еще ждало впереди.

Из-за проклятого горного серпантина я не мог ехать быстрее, хотя скорость была уже довольно высокой. Беспокойство Эмилии набирало обороты, и все, что оставалось сделать сейчас, – это дать ей лишь временное успокоение, прикоснувшись к ней. Зазвонил мобильный, и на экране возник номер Алессио. Подняв трубку, я коротко объяснил, что произошло.

– Держись, дружище, мы с Алевтиной вылетим к тебе ближайшим возможным рейсом, а пока я свяжусь через портальную почту с Эсфиром и попрошу кого-нибудь прийти к тебе на помощь сейчас же, – услышал я в ответ, и друг отключился.

Вот за что я всегда ценил и уважал Алессио, так это за умение думать холодной головой даже в критической ситуации и готовность при любых обстоятельствах прийти на выручку. А помощь для меня сейчас действительно была бы нелишней.

К тому времени, когда мы оказались наконец-то дома, хрипящее дыхание Эмилии перешло в мученический стон. Я приложил руку к ее разгоряченному и липкому от крови лбу, и она затихла. Забежавшая в комнату жена Джордано Лиаль приглушенно вскрикнула, закрывшись руками.

– Боже мой, Мариус! Что с ней произошло? – И добродушная, перепуганная до смерти женщина кинулась к кровати, на которой металась с закрытыми глазами девушка. – Бедная девочка, кто же ее так изувечил? – причитала Лиаль. – Я попробую подлечить ее переломы и убрать боль магией. Твой магический резерв еще пригодится, – промолвила она и принялась водить руками над телом Эмилии.

Через минуту та успокоилась, но ее дыхание оставалось тяжелым.

– Мариус, что случилось с этой девушкой? – голос Лиаль прервал ход моих мыслей.

– Я нашел ее за оградой Южного шоссе, а на обочине разбитую машину ее отца, но в ней больше никого не было. Она умирала. Было слишком поздно для исцеления… Мне пришлось обратить ее в вампира. Это единственный шанс спасти ее.

Лиаль тяжело вздохнула:

– Ты поступил правильно. Как говорит мой Джордано – лучше быть живым вампиром, чем мертвым человеком. Ты только взгляни на ее ауру! Она так ярко светит! Я такое до нее видела только у Герды и моей племянницы Марьяны. Удивительное дело! Ты только представь, какой у нее магический резерв огромный, а ведь она землянка! Придется, конечно, для начала рассказать ей всю правду.

Не успела она договорить, как со стороны Эмилии послышался слабый всхлип. Вместе с Ли мы кинулись к кровати. Лоб девушки покрылся испариной, а кожа выглядела серой.

– Я не отдам тебя смерти, Эмилия. Обещаю, – мысленно обратился к ней, но, как оказалось, я произнес это вслух.

Лиаль внимательно посмотрела на меня.

– Я права буду, если предположу, что это та самая девушка, которая является причиной твоей дурацкой блаженной улыбки, которую мы все наблюдаем в последнее время?

В ответ я просто кивнул. Больше такой проницательной женщине, как Лиаль, и не нужно было ничего объяснять. Она прекрасно меня поняла.

Вздохнув, Ли вышла из комнаты, чтобы принести для Эми одеяло и необходимые медикаменты из моего кабинета. Экран мобильника, оставленного мной на прикроватном столике, громко известил об СМС. Я посмотрел на имя отправителя – Алессио. Друг сообщал, что они с супругой будут у меня утром.

В комнату вернулась Лиаль и укрыла Эми одеялом.

– Мариус, может быть, когда все повреждения на теле девушки исцелятся, нам стоит смыть с нее кровь и переодеть? Чтобы она не испугалась, когда придет в себя. – И женщина вопросительно посмотрела на меня.

– Я тоже думал об этом. Но это все позже, а пока можешь вернуться домой, если что будет нужно, оповещу вас портальной почтой.

– Ты уверен, что моя помощь тебе больше не нужна? Не забывай, твой резерв будет восстанавливаться медленно, ведь это же безмагическая планета. А вдруг нужно будет снова забрать ее боль? – Лиаль испытывающе посмотрела на меня.

Я отрицательно покачал головой.

– Спасибо, Ли. Пока что ты свободна. Дальше я справлюсь сам.

– Сообщи, когда можно будет ее подготовить к пробуждению. Я приду порталом с Марьяной. Она поможет мне переодеть девочку.

Женщина попрощалась со мной и вышла из комнаты, оставив меня наедине с моей Эми. Бросив телефон на столе, я подвинул кресло ближе к кровати. Губы девушки что-то беспрестанно бормотали, тело сотрясала мелкая дрожь, и меня она не узнала, находясь в бреду. Сделав ей укол, я сел в рядом стоящее кресло.

Через несколько минут ее дыхание выровнялось, небольшие порезы бесследно затянулись, а от глубоких остались светло-розовые шрамы, но через несколько часов и от них не останется следа. Подавив тяжелый вздох, я поправил одеяло. Последние несколько дней мне не спалось, и сейчас усталость тяжелым грузом легла на плечи, а веки словно налились свинцом. Даже не помню, когда в последний раз так уставал, как будто и не вампир вовсе, а самый обыкновенный хрупкий человек.

Сон настиг меня прямо в кресле. Такого со мной точно не бывало с тех пор, как я стал вампиром.

Мое изрядно потрепанное последними событиями сознание услужливо нырнуло в чернильную бездну, которая затем начала постепенно светлеть, и, наконец, все стало белым-бело. «Точно как зимой», – подумал я, и тут же, словно в подтверждение моих мыслей, лица мимолетно коснулись несколько хрупких снежинок. Я огляделся, и кругом, куда ни посмотри, до самого горизонта простирался бесконечный снежный лес, и казалось, что макушки его вековых деревьев царапают хмурый небосвод.

Здесь повсюду царила пугающе-мертвая тишина, и вокруг на многие километры не было ни единой живой души. Я стоял посреди этого белоснежного леса и гадал, что же это за место, как вдруг почувствовал чье-то присутствие. Сердце заполошно дрогнуло в груди. Вдали, петляя меж деревьев, мелькнула знакомая девичья фигурка.

– Эмилия! – окликнув возлюбленную, я бегом бросился за ней, но она словно не слышала меня и продолжала убегать. – Эмилия! Вернись! – крича во весь голос, я бежал за ней с предельной скоростью, возможной для меня, но все мои усилия догнать девушку оставались тщетны. – Эмилия!

– Мариус! Мариус, проснись же! – уговаривал меня знакомый голос, и, открыв глаза, я увидел перед собой встревоженное лицо племянницы Лиаль – Марьяны.

Я вскочил с кресла с такой скоростью, что будь девушка человеком, а не оборотнем, то мы, наверное, столкнулись бы.

– Джордано рассказал мне, что у тебя тут стряслось. Мы с тетей решили, что не стоит идти на поводу у твоего героизма и побыть тут с вами, на всякий случай. Мы подумали, что может понадобиться наша помощь. Я привезла кое-какие свои вещи и предметы первой необходимости для Эмилии. Думаю, ей они пригодятся, когда она придет в себя. Кстати, у нее уже начали срастаться переломы.

– Спасибо тебе огромное, Мари, ты очень добра, – поблагодарил я девушку и подошел к кровати, на которой неподвижно лежала моя Эми.

Моя… Моя! Не могу без нее, не желаю, нет! Осознание этого пришло незаметно, но проникло в самое нутро. Еще месяц назад я и подумать бы не мог о том, что на свете существует девушка, способная привязать меня к себе так крепко, а теперь…

Как будто за такой короткий срок изменилась целая жизнь. Или изменился сам я?

Снег, снег, снег… Какой-то лишенный сияния, тусклый. Может ли снег быть мертвым? Этот как будто был. Мертвый снег – единственное, что окружало меня на многие километры. Только бесконечные белые дали и покрытые прозрачным инеем деревья. Мрачное бело-серое небо, нависшее низко над землей, роняет пушистые снежинки, которые бесшумно опускаются на землю, покрытую плотным белым покрывалом. Господи, куда я попала?

Оглядевшись по сторонам в поисках хоть одной-единственной живой души, я лишний раз убедилась, что нахожусь здесь одна. На мне надето длинное белое платье, напоминавшее свадебный наряд. Босые ноги утопали в сугробах, но холод не ощущался. Я вообще ничего не чувствовала…

И лишь безграничная тоска и растерянность владели мной. Вот куда мне теперь идти? Где я и что, в конце концов, со мной происходит? Спасибо, папенька, прокатил с ветерком на машине! Куда ни глянь – всюду лишь снег и деревья-исполины, и никаких указателей. Терзаемая мрачными мыслями, я села под раскидистым деревом и задумалась.

В следующую минуту поняла – как же здесь неестественно тихо! Даже снежинки не создавали ни единого шороха, опускаясь на землю. Звенящая тишина, пустая, но пронзительная, казалось, заполнила все пространство от неба до самой земли. Я совершенно обессилена… И вдруг неожиданно послышался бархатный тихий голос, показавшийся мне знакомым.

Сонливости как не бывало. Кое-как поднявшись, я огляделась по сторонам в поисках источника голоса, но вокруг, как и прежде, был лишь мертвый заснеженный лес. «Померещилось», – сказала самой себе вслух. Но, словно опровергая только что мною сказанное, меня снова кто-то позвал по имени.

– Эмилия! Вернись!

Меня зовут! В этом странном и неправильном мире я не одна! Боже мой, да это же Мариус! Радость от понимания, что он меня ищет, придала мне сил, и, набрав в легкие побольше воздуха, я отозвалась:

– Я здесь!

Наконец-то выберусь отсюда!

– Только подожди меня, я сейчас приду к тебе! – как можно громче крикнула ему и, превозмогая слабость, быстрым шагом направилась туда, откуда доносился голос.

Мой путь лежал вдоль берега реки, поверхность которой была настолько неподвижной, без волн, ряби и кругов, что казалась стеклянной.

– Не ожидала я увидеть тебя здесь, совсем не ожидала, – раздался рядом незнакомый голос. – Не должна ты здесь быть, вот что я тебе скажу.

Обернувшись, я увидела лодку на воде там, где только что никого не было. В лодке, держа весла поднятыми, сидело очень странное создание, одетое в просторный черный балахон. На вид это была молодая девушка лет двадцати с мертвенно-белой как мел кожей, кроваво-красными губами и очень длинными черными волосами, которые струились вдоль ее хрупкого тела и устилали деревянное дно лодки. Слепые радужки глаз выглядели жутко, и нельзя было понять, куда она смотрит. И в довершение картины у загадочной девушки за спиной обнаружились самые настоящие крылья, только не покрытые перьями, как у птиц, а словно сотканные из прозрачной темно-серой дымки.

– Да я как-то тоже не ожидала здесь оказаться, – ответила я странному существу, не понимая до конца, о чем оно вообще мне говорит. – Хотелось бы отсюда выбраться. А кстати, где это я? Что за странное место?

– Это? – переспросило существо. – Перепутье. Так будет вернее всего называть это место. Здесь ты ни жива, ни мертва. Ходишь между жизнью и смертью, думаешь о чем-то, а время идет. А потом настает час выбирать – оставаться здесь и, переплыв реку забвения, отправиться на покой и перерождение, или вернуться. Время принимать решение. Не у всех есть этот шанс, но у тебя… Хотя я все же надеюсь, что ты не останешься и решишь вернуться.

– А почему? – поинтересовалась я.

– Потому что пришло ваше время. Вы должны, наконец, собраться все вместе. Три Избранных.

– Простите, мне не совсем понятно, о чем вы, – призналась я.

– Не беда, милая. Придет время, и ты все узнаешь, – подмигнула мне девушка слепым белым глазом. – Но то, о чем ты здесь слышала и что видела, забудешь.

– Почему это забуду?

– Так задумано Мирозданием.

– Вот и чудненько! – Я потерла ладони. – Раз мне дают право выбирать, то я предпочту вернуться. У меня еще много дел там, знаете ли.

– Я так и думала, что услышу от тебя что-то в этом роде, – со странной улыбкой произнесла крылатая сущность. – Значит, тебе к той арке с Вратами, – она указала рукой вдаль, где виднелись очертания каменного строения. – Только тот, кто решит остаться, садится в мою лодку, и я переправляю его на другой берег. И оттуда уже нет возврата. Такова моя работа. Тем, кто жаждет вернуться, ангел смерти не попутчик.

– Ангел смерти, – ошеломленно повторила я.

– Да-да, он самый, – улыбнулась девушка. – Ты так забавно каждый раз удивляешься, когда узнаешь, кто перед тобой. Милая, прелестная душа. В каждом воплощении. Как и твои соратницы…

Ее слова еще больше запутали меня и привели в замешательство.

– Какие еще соратницы? И мы что, уже когда-то встречались с вами?

Но ответа не последовало. Не успела я ничего добавить, как ангел смерти исчезла, оставив только рассеивающийся черный туман.

– Угу. По всей видимости, высочайшая сверхъестественная аудиенция окончена, – сказала я сама себе и побрела к той самой арке, где находился выход из этого странного безжизненного мира.

Неясный шепот летел мне вслед, словно догоняя: «Она не останется… Не останется здесь… Она не останется… Она возвращается… Она теперь другая… Прощай, Эмилия».

Глава 6

Пробуждение

Никто не мог увидеть ее, где бы она ни оказалась. И только если она желала быть замеченной, то могла явиться перед тем, чья жизнь и судьба вились золотистой нитью меж ее ловких пальцев.

Она стояла совсем близко, всего лишь в шаге за спиной того, чью длинную золотую нить сжимала ее рука. Все, чего она хотела – убедиться, что не ошиблась в нем тогда, несколько столетий назад, на главной городской площади в Салерно. Сейчас ей не нужно было, чтобы он заметил ее, а потому она предпочла себя не обнаруживать, внимательно слушая все то, о чем беседовали двое мужчин. Молочно-белый туман, такой же невидимый для остальных, как и его хозяйка, стелился около ее ног. Знойный летний день, остывая, клонился к закату, и с запада на темнеющее сумеречное небо ползли грозовые тучи, предвещая дождливую ночь. Издалека доносились раскаты грома. Освежающее дуновение ветра принесло с собой запах дыма. Не того дыма с привкусом смерти, когда во время боя на поле горят танки и пламя неумолимо пожирает колосья пшеницы. Дым стелился от самого обычного рукотворного костра, наскоро собранного из сухих веток. Сейчас кто-то пойдет с котелком за водой, и вскоре воздух наполнится ароматом травяного самодельного чая.

Он сидел вместе с другом под сенью высокой раскидистой березы, под которой на натянутых веревках летний ветер лениво колыхал постиранные медсестрами бинты.

– Тот лейтенант, которому мы три дня назад ноги чинили, идет на поправку. Сегодня даже Варе комплимент сделал, пока она с перевязкой возилась. Шутил даже, все развеселить ее хотел. С другими медсестрами он так себя не ведет, – промолвил Алессио. – И у Варвары глаза горят, когда она его видит.

– Да, я тоже заметил эту искру между ними, – кивнул Мариус. – Война войной, а сердцу не прикажешь. Мне даже кажется, что чем сильнее чувство смерти, идущей по пятам, тем больше хочется любить. Любить так, словно завтра не наступит никогда и есть только здесь и сейчас. Каждый день может стать последним. Даже у нас.

Алессио печально вздохнул.

– Давно не было вестей от Алевтины? Где сейчас находится ее авиаполк? – спросил у него Мариус.

– Давно, – ответил тот понуро. – Все, что мне известно, – скоро их должны перебросить в Крым. Алина малая родина… Там мы встретились впервые, и там похоронена ее семья. И письмо, как назло, портальной почтой не отправишь, вдруг заметят. Сердце мое не находит покоя… Ты ведь слышал, какое прозвище этому авиаполку немцы дали?

– «Ночные ведьмы», – промолвил с усмешкой Мариус. – Боятся наших девчонок. Задают наши ночные ласточки фрицам жару.

– Как там теперь моя ласточка? Хоть бы весточку от нее получить. Эх, как она любит самолеты! – сокрушенно воскликнул Алессио. – Как она грезила небом! И как всегда болела авиацией! Я часто говорил ей, что ее мечты о полетах обязательно сбудутся. Кто же только знал, что получится вот так?

Мариус похлопал его по плечу.

– Никогда не знаешь, к чему тебя приведут мечты, – философски заметил он. – Хоть у меня и нет возлюбленной, мне все же понятны твои тревоги. Нам всем нужно сжать зубы и собрать последнюю волю в кулак. Сильнейшие провидцы Эсфира уверяют, что пройден переломный рубеж. Теперь мы переходим в наступление.

– А когда это все кончится, провидцами не уточняется? – полюбопытствовал Алессио. – Когда уже наступит свет в конце тоннеля?

– Вроде бы весной сорок пятого года, – ответил Мариус.

– Будем молить богов, чтобы оракулы не ошиблись, – сказал Алессио, сложив руки в молитвенном жесте. – Да будет с нами милость Священного Союза!

– И чтобы у этого воплощения Адаила не проснулась истинная память, – добавил Мариус. – Ты посмотри, что он творит, считая себя человеком! Если, конечно, можно так его назвать. Я даже представлять не хочу, что может быть, если он познает свою истинную демоническую сущность и вспомнит прошлые жизни.

– Да упасут нас боги от этого! – вполголоса промолвил Алессио. – А где ты был, кстати?

– Беседу проводил профилактическую с вновь поступившими.

– Это о чем же?

– По поводу личной безопасности женской половины моих подчиненных. Я очень щепетилен в этом вопросе, и всем это известно. Сам понимаешь, на войне всякое может быть, но ты меня знаешь. Домогательств к женщинам я здесь не потерплю! – безапелляционно заявил Мариус. – Как-то случился у нас тут прецедент… Отличился один особо пылкий товарищ. И отправился за это в штрафбат, голубчик. Вот так. И ему урок, и другим чтоб неповадно было. Дисциплина – ключ к порядку. Тем более я чувствую ответственность за этих девушек.

– Узнаю своего дорогого друга. Oh, Dio, как я рад, что мы с тобой теперь в одном взводе! – воскликнул Алессио. – И вечер сегодня тихий такой. Безветренный. Благодать… Как будто войны и нет вовсе.

– Перед боем всегда тихие вечера, – заметил Мариус.

– Соскучился я по самым обыденным вещам, которые теперь стали чем-то несбыточным. Да и вообще, по мирной жизни соскучился, – вновь заговорил Алессио.

– Мы все тут соскучились по мирной жизни. Что поделать, мой юный друг, – Мариус развел руками. – Нелегкие времена переживаем. Но, в конце концов, даже после самой долгой и темной ночи наступает рассвет. Вот закончится война, и мы снова заживем по-прежнему.

– А ты хоть сам веришь, что все теперь будет по-прежнему?

В ответ на это Мариус неопределенно пожал плечами.

– Доживем до победы, тогда и посмотрим. Как всегда говорила моя матушка: «Человек предполагает, а бог располагает». В нашем случае – боги.

– Товарищ подполковник! Товарищ подполковник!

Мариус повернулся на голос. Навстречу ему с радостной улыбкой и горящими азартом глазами спешила медсестра.

– Разрешите небольшой концерт устроить! Оказывается, у нас среди пациентов аж три музыканта, представляете? Итого у нас есть гармонь, балалайка и наши голоса! Ну как тут концерт не устроить, товарищ подполковник?

– Хорошо, – Мариус кивнул, улыбнувшись девушке в ответ. – Концерт разрешаю! Немного отвлечься нам всем не помешает. Главное, чтобы в вашем репертуаре «Синий платочек» прозвучал.

– И «Катюша», – внес свою лепту Алессио.

– И «Темная ночь». И «В землянке», конечно же! – добавил Мариус.

– Все будет! Обязательно будет! – воскликнула девушка, восторженно захлопав в ладоши.

– А мы пока что до концерта совершим с тобой обход пациентов, – сообщил Мариус другу, и мужчины, переговариваясь вполголоса, направились в сторону палаток.

– У тебя прям все по расписанию! – послышался голос Алессио.

– Я же говорю – дисциплина и порядок, друг мой, – ответил ему Мариус.

Она, все так же оставаясь невидимой, смотрела им вслед с довольной улыбкой. Ее золотисто-карие глаза, подернутые белесой пеленой, смотрели на этот мир с надеждой. Как и всегда, тысячи лет…

– Все, что хотела узнать, ты узнала, не так ли? – шелестящим шепотом спросил ее туманный спутник.

Лучезарно улыбаясь, она радостно кивнула.

– Так и есть, мой дорогой друг. Я не ошиблась в нем тогда, много лет назад. Он оказался именно таким, каким я его увидела. Что есть красота внешняя без богатства души? Так, всего лишь яркий фантик от конфеты. Этот мальчишка-военврач красив не только снаружи. Его сердце – истинный бриллиант, в глубине которого есть место состраданию и милосердию. Поэтому рядом с ней должен быть именно он. Эти двое идеально подойдут друг другу. Придет время, и от нее будет зависеть слишком многое. Это тяжелое бремя. Мариус должен стать ее опорой и поддержкой. Ее нареченным. Дело осталось за малым – дождаться того дня, когда ее душа покинет Небесный мир и обретет телесную оболочку в мире живых.

– И как же ты устроишь их встречу? – полюбопытствовал у нее туман.

– Стоит мне закрыть глаза и подумать о них, как я слышу шепот морского прибоя… Что поделать – эта девочка неотрывно и навеки связана с морем. Есть у меня парочка идей. Но о них я поведаю тебе чуть позже.

И интригующе блеснув глазами, она взмахнула рукой и исчезла вместе со своим туманным спутником.

Издалека вновь послышались раскаты грома. В воздухе запахло озоном. Неспешно, словно крадучись, приближалась гроза. А в это время над полем летела щемяще-нежная мелодия, знакомая многим до слез, даря надежду на то, что однажды, совсем скоро, наступит день, когда щебетание птиц не заглушат разрывы снарядов, а воздух вместо смерти, крови и пороха будет пахнуть скошенной травой.

Близится полночь. Тишину и безмолвие режут удары маятника старинных часов, далекий прибой и шепот ветра, пришедшего с моря. Мой кулак упирается в стену, и я медленно выдыхаю в попытке унять неистовый ураган, что сейчас бесчинствует в груди и разрывает душу на части. Взгляд снова возвращается к кровати. Судьба оказалась к тебе несправедливо жестокой, девочка моя…

Серебряная луна холодно сияет с темного небосклона, бесстрастно взирая на грешную землю со своей недосягаемой высоты. Что ей до жизней тех, кто ходит где-то там внизу?

Часы в гостиной бьют двенадцать. Кажется, что они звучат так тяжело, словно отсчитывают удары ее сердца. В сотый раз мне пришлось убедиться, сколь хрупка человеческая жизнь, и, видят боги, я сделал все возможное, чтобы ее глаза еще не раз смогли увидеть этот мир.

Вновь и вновь она притягивала к себе мой взгляд. Я смотрел на ее утонченное лицо, которое вместо боли теперь выражало спокойствие, закрытые глаза с опущенными черными ресницами, на ее фарфоровую кожу, которая в свете луны казалась прозрачной. Я отнял тебя у смерти, любовь моя, забрал твою прежнюю жизнь и ни о чем не жалею. Что же ты скажешь мне на это, когда проснешься?

Жизнь, которая утекала из нее еще двое суток назад, возвращалась к ней, но уже совсем в другом качестве. Ее ресницы оставались неподвижными, но я знал, что она должна открыть глаза с минуты на минуту, и томился в ожидании этого мига, изнывал от нетерпения.

Время перевалило за полночь, я все еще ждал ее пробуждения, и мне стало казаться, что каждая секунда на циферблате часов мучительно тянется, будто всесильное время издевается надо мной в своей безграничной власти.

Воздух в комнате вдруг показался невыносимо тяжелым, и, подойдя к окну, я сделал вдох, ощутив аромат жасмина и магнолии, растущих возле дома. Потом обернулся в надежде, что она уже пробудилась, но ее веки по-прежнему были закрыты. «Неужели что-то пошло не так? Но этого не может быть!» – От волнения в голову лезли совершенно глупые мысли.

Ветер, ворвавшийся в комнату, заполнил ее медвяно-пьянящим ароматом весны, и тишину нарушил громкий вздох. Со смесью восторга и волнения я подошел к кровати. Моя девочка все еще спала. Легкий порыв ветра перебирал складки ее белого платья. Темно-каштановая прядь волос упала ей на лицо, я потянулся убрать ее и… В этот самый момент она открыла глаза, затем, посмотрев куда-то перед собой, стремительно ринулась с кровати и взлетела под самый потолок. Я отнял тебя у смерти, отнял…

Последнее, что я помню, – как бежала по мраморной лестнице, покрытой снегом, на голос Мариуса. Он служил мне маяком в безграничной снежной глуши. Дыхание сбивалось, и в мертвой тишине мне казалось, что мои шаги слышно на много километров вокруг. Пейзаж не изменился – все такие же голые деревья и белые сугробы снега, что на горизонте сливаются с небом. Только невесть откуда взявшаяся мраморная лестница нарушала эту зимнюю идиллию. Преодолевая ступеньку за ступенькой, я наконец выбежала на круглую площадку и едва ступила на ее гладкий пол, как поднялся сильный ветер, и снежинки устроили дикий танец вокруг меня. Их было так много, беспорядочно кружащих, что у меня самой закружилась голова. Пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь белую пелену, я не могла сделать и шага, как вдруг поняла, что куда-то падаю. Это было похоже на полет над пропастью, но это меня совсем не испугало. Белую пелену перед глазами сменила красная, а следом за ней наступила темнота.

И в этой темноте я явственно слышала привычные для меня звуки – шелест листвы на деревьях, легкое дуновение ветра, пахнущего солью, крик ночной птицы и чьи-то шаги совсем рядом. Сделав вдох, я уловила запах жасмина, ночных фиалок и магнолий и услышала, как кто-то подошел ко мне. Этот кто-то принес с собой аромат можжевельника и моря.

Та-а-ак! И с каких это пор мне удается с такой точностью различать запахи и звуки? Я так странно и необычно себя чувствовала, что даже описать не могла эти ощущения. Словно я стала ближе к миру и чувствую теперь каждую его частичку.

Первое, что увидели глаза, – потолок в мельчайших подробностях. Это произошло не сразу, но стоило мне сконцентрироваться… Вот так сюрприз! Я, конечно, всегда отличалась отменным зрением, но чтобы увидеть узор на люстре так детально – это что-то новое! Не успела удивиться этому, как услышала вздох, и мне захотелось подняться с постели и посмотреть, кто же еще находится вместе со мной в комнате. Едва эта мысль появилась в моей голове, как тело словно воспарило ввысь. Люстра, мирно висевшая над кроватью, слегка качнулась передо мной. И тут до меня дошло, что сейчас она висит не высоко на потолке, а прямо перед моим лицом. «О боги!» – воскликнул кто-то знакомым голосом. Я опустила глаза и увидела Мариуса, который стоял, задрав голову. А я… находилась под потолком в абсолютной невесомости. Осознав это, не на шутку испугалась и закричала во всю силу легких.

– Эмилия, не бойся, все хорошо! – едва скрывая волнение, пытался успокоить меня Мариус, но мой полный ужаса визг заглушил его голос и был слышен, без сомнения, во всем доме.

Я стремительно полетела вниз и, наверное, упала бы и ударилась, но Мариус ловко меня поймал, словно я ничего не весила. Он даже не пошатнулся, чего нельзя сказать о вазе с цветами, которая совершенно непостижимым образом проехала по столу и, упав на пол, вдребезги разбилась. Брови Мариуса удивленно взметнулись вверх, и он посмотрел на меня с нескрываемым восхищением.

– Надо же, ты только изменилась, а такой колоссальный поток силы имеешь в себе! А если научишься ее контролировать… Я знал, что ты непростая девушка!

Мне было совершенно не понятно, о чем он говорит, но не успела я ничего спросить, как в комнате появились две девушки – одна примерно моего возраста и другая чуть постарше. Увидев нас, они резко остановились, будто ожидая чего-то.

– Мариус, мы услышали крики и поспешили узнать, что стряслось. Все нормально? – задала вопрос первая девушка, с любопытством разглядывая меня.

– Все хорошо, Марьяна, ничего страшного не стряслось, просто Эмилия немного в шоке от происходящего, – спокойно ответил Мариус и слегка улыбнулся.

– Что ж, мы рады, что у тебя получилось спасти свою девушку, – с улыбкой промолвила та, что была постарше. – А сейчас, думаю, нам лучше оставить вас вдвоем. – И она, взяв под руку Марьяну, собралась уходить, но напоследок обратилась ко мне: – Ничего не бойся, милая, ты в безопасности и в надежных руках.

После чего обе, закрыв дверь, ушли, оставив нас снова одних.

Мариус направился к кровати и усадил меня на край, присев рядом. Он продолжал смотреть на меня, как на некое божество, словно я была каким-то чудом, спустившимся к нему прямо с неба. Наверное, такими глазами верующий человек смотрел бы на прекрасного ангела, явившегося к нему в минуты горя и отчаяния. – Эмилия, ты узнаешь меня? – он едва слышно промолвил это и приподнял за подбородок мое лицо, заглядывая в глаза.

– Что за вопросы, Мариус? Я не страдаю забывчивостью. Конечно, узнаю! Тебя не было всего два дня!

Его откровенно-восхищенный взгляд меня смутил, и я опустила глаза. В мыслях творился настоящий хаос, как будто у меня не голова, а городская площадь наутро после праздника. Я не понимала, что происходит, один вопрос опережал другой, и на все хотелось знать ответ.

– Где я, Мариус? И что вообще происходит?

– Успокойся, Эми, все хорошо. Ты у меня дома, и здесь ты в полной безопасности. – И он обнял меня с такой нежностью, что мое сердце пропустило удар. – Скажи мне, как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, но… – попыталась подобрать слова, точно описывающие мое состояние, – ты знаешь, это такое странное ощущение. Я никогда так необычно себя не чувствовала. Словно мир вокруг меня стал другим.

– Это не мир стал другим, Эми, а ты, – ответил Мариус, чем еще больше меня запутал.

Освободившись от уютных объятий мужчины, я подошла к окну.

– Хватит говорить загадками, Мариус! Развел тут тайны мадридского двора, черт возьми! Каким образом я вообще оказалась у тебя дома? Знаешь ли, я не отношусь к тому типу девушек, которые привыкли просыпаться в незнакомой обстановке!

Встав с кровати, он последовал за мной. В его взгляде читались тревога и растерянность. Что бы это могло значить? Господи, ну что за мода тянуть кота за неизбежное!

– Эми, мне столько всего нужно тебе рассказать и объяснить, пожалуйста, выслушай меня. – И этот взгляд, полный мольбы и надежд. Мое сердце снова пропустило удар. Мне стало стыдно за то, что я вспылила.

– Прости, – сказав, уткнулась ему в грудь. – Нервишки пошаливают что-то…

Он обнял меня и поцеловал в висок. Я почувствовала, как по моей спине поползли мурашки, но не от холода. В груди разлилось приятное тепло.

Внезапно мое сознание озарила вспышка – ссора с отцом, мой побег из дома, авария и бесконечные томительные скитания между землей и небом в неведомом мире.

– Мариус, где мой отец? Он жив?

Волна паники поднялась во мне, и я вцепилась в Мариуса, заглядывая ему в глаза, надеясь увидеть там правду.

– Успокойся, Эми, с ним все хорошо, вчера его отпустили из больницы, и сейчас он дома. Роберт отделался лишь небольшим сотрясением мозга, но ему уже ничего не угрожает. Что вообще с вами случилось? Как вы попали в аварию? – спросил у меня Мариус, успокаивающе поглаживая по руке.

Куда там, это меня сейчас ни капли не успокаивало!

– Если коротко – мы крупно повздорили вечером, и отец меня ударил.

– Ударил? – воскликнул пораженно Мариус.

– Именно. Потом я убежала из дома. Затем он нашел меня и намеревался отвезти в дом своих родителей. Вел машину он весьма дурно, видимо, очень спешил меня сбагрить поскорее с глаз долой.

В моей памяти всплыла картинка – двое молодых людей вытаскивают отца без сознания из машины и увозят на своем автомобиле. Они даже не догадывались, что в машине был еще один пассажир. Я осталась умирать там, на камнях. Так, стоп!

Я осмотрела себя и обнаружила, что на мне нет ни царапины, что совсем не укладывалось в картину произошедшего со мной, ведь я прекрасно помнила всепоглощающую агонию, беспощадно сжигавшую меня.

В недоумении торопливо подошла к большому зеркалу, чтобы получше рассмотреть себя, и обомлела. Бог мой, да я выглядела так, словно не на том свете побывала, а в спа-салоне! По идее, мне полагалось быть похожей на окровавленное и растрепанное нечто, но из зеркала на меня смотрела свежая, отдохнувшая девушка с идеальной кожей и блестящими, как шелк, волосами. Мамочки, да я же сейчас выглядела как модель «Виктории сикрет», которую одели в белое винтажное кружевное платье. Кстати, интересно, чье оно?

Ко мне подошел Мариус, молча наблюдавший все это время за мной. Он смотрел на мое отражение в зеркале, и его взгляд выражал одновременно столько чувств, что я затруднялась определить хоть сотую их часть.

– По пути домой я звонил тебе, но ты не брала трубку. Тогда у меня возникла мысль – что-то случилось, и я решил наведаться к тебе. И в тот момент, когда я вышел на террасу, это случилось. Это невозможно описать словами. Адская боль, что пронзила меня, и этот крик в моей голове. Я сразу понял, что с тобой произошло что-то ужасное. И не ошибся. Когда нашел тебя на Южном шоссе, за оградой, – он сделал паузу, собираясь с мыслями, – ты была… на грани жизни и смерти, хотя… даже еще хуже. Ты умирала, и уже ничто не могло спасти тебя.

Он снова сделал паузу, и я поняла, как трудно ему было все это сейчас вспоминать. Все вопросы для меня отошли на второй план и лишь один самый главный не давал покоя – что же такого сделал Мариус, что я не только выжила, но и исцелилась от чудовищных ран и переломов?

Мне не терпелось спросить об этом, но стоило дать ему возможность все рассказать самому. Он развернул меня за плечи к себе и, скользя взглядом по лицу, погладил по щеке. От его невесомого прикосновения мурашки вновь пробежали по моей спине.

– Прости меня, – промолвил он почти шепотом. – Я должен был спасти тебя. Невозможно было допустить, чтобы ты умерла. Я не мог потерять тебя! – Его руки обнимали меня с такой силой, что я смутилась от подобной близости к нему.

– Почему ты оправдываешься? Ведь ты спас меня. Мариус, объясни мне толком, что ты сделал такого, что вернуло меня к жизни?

Когда он заговорил, его голос звучал твердо.

– Я обратил тебя. Это было необходимо, иначе ты была бы уже мертва. Забрать тебя из лап смерти – это все, чего я хотел.

– Обратил в кого, Мариус, что ты имеешь в виду? – В недоумении я отстранилась от него на расстояние вытянутой руки.

– Я обратил тебя в вампира.

Меня словно оглушили. Что? В этот момент мне показалось, что мир вокруг меня взорвался. Это шуточки такие?

– Какого вампира, Мариус? Ты серьезно вообще? Вампиров не существует!

Но Мариус перебил меня, не дав договорить.

– Вампиры существуют, Эми, хоть и в несколько ином качестве, нежели люди представляют их по сей день.

– Хватит!

Кажется, не только я сама, но и Мариус удивился тому, что я повысила голос.

– Сейчас же расскажи мне правду, а не то я…

– А не то что? Ну, что ты сделаешь, Эмилия? – он говорил серьезно, но в его голосе сквозила нежность, сбивающая меня с толку.

Действительно, что я могу сейчас предпринять? Ни-че-го.

– Пожалуйста, Мариус, скажи мне правду, что ты сделал со мной? – промолвив это, я подошла к нему вплотную, заглядывая в глаза, словно в них я могла прочесть истину.

Мне не хотелось верить, что он мог причинить мне вред. Что я видела в его глазах? Безграничную грусть и непоколебимую решимость.

– Ты уже услышала правду, Эми. Я обратил тебя в вампира, но все не так страшно, как ты наверняка думаешь.

– Нет! Ты издеваешься надо мной!

Не находя себе места, я начала мерить шагами просторную комнату.

– Значит, ты обратил меня в вампира, так?

– Это так, Эмилия, но послушай меня…

– Нет, это ты меня послушай! То есть ты хочешь сказать, что превратил меня в существо, которое шарахается от солнца и крестов, нападает на людей по ночам и пьет их кровь? Так ведь? Прекрасно – я восставшая из мертвых кровопийца!

– Господи, я этого и боялся! Все не так, Эми, ты многого не знаешь!

Он попытался взять меня за плечи, но я отскочила от него, снеся на ходу очередную вазу.

– Не прикасайся ко мне, Мариус! – закричала я, но это его не остановило.

Один момент, всего лишь сотая доля секунды, и я оказалась в плотном кольце его сильных рук.

– Эми, послушай…

Все окружающее меня пространство закрутилось, как в калейдоскопе, и слилось в единую пеструю картинку. Мне показалось, что я потеряла чувство равновесия. В комнате раздался оглушительный звон разбитого стекла. Через несколько секунд опять что-то разбилось, и Мариус продолжал что-то говорить о необузданной силе. Я все еще не оставляла слабых попыток вырваться, но тут мужчина положил мне на лоб руку, и по телу разлилось приятное тепло и умиротворение. Вращающийся калейдоскоп перед глазами замедлил свой ход и остановился. Взор выхватил осколки стекла, усыпавшие пол, и пустую раму деревянного трюмо.

Мои веки тяжелели, словно налитые свинцом, тело окатило волной слабости. Сильные руки подхватили меня и куда-то понесли. Меня окутал знакомый запах можжевельника и моря, и ласковый голос нашептывал мне нежные слова.

К сожалению, все пошло именно по тому сценарию, которого я опасался. С одной стороны, все только что произошедшее было вполне ожидаемо, но все-таки в глубине души была надежда, что она выслушает меня.

Невероятная мощь ее магии поражала. Сила кипела в Эмилии, и, кажется, ей было тесно в теле миниатюрной девушки. Пока что эта сила неуправляема. Но так будет не всегда. Когда Эмилия научится управлять своими способностями, она будет поистине сильным вампиром. Редкий новообращенный может похвастаться этим. За все минувшие столетия мне не повстречалось ни одного новообращенного, который уже в первые минуты новой жизни мог бы усилием мысли двигать предметы, пусть даже неосознанно – я только слышал о таких случаях. А тут целое зеркало разлетелось на мельчайшие осколки от потока эмоций, которые она не могла сдержать.

Присев на край кровати, я смотрел на Эмилию в ожидании, когда она придет в себя. Не прошло и пяти минут, как ее длинные ресницы затрепетали и, тяжело вздохнув, она открыла глаза. У меня появилось острое желание обнять ее, успокоить, оградить от всех бед и невзгод, что легли на ее хрупкие плечи. К счастью, Эми не оттолкнула меня и, прижавшись щекой к моей груди, едва слышно заговорила:

– Мариус, у меня в голове такая каша! Я никак не могу толком осознать, что со мной произошло и кем я стала. Мне хочется уткнуться лицом в подушку и плакать, плакать… Так страшно, – сказав это, она взглянула на меня, и в ее глазах я увидел море непролитых слез.

Что-то внутри меня дрогнуло. Никогда не относил себя к сентиментальным романтикам, но рядом с этой девушкой я становился совсем другим, словно лишь ей одной было под силу затронуть те струны моей души, о существовании которых мне самому было неведомо.

– Я знаю, девочка моя, знаю, каково это. Ничего не бойся, рядом со мной тебе ничто не угрожает. Мы с тобой справимся со всеми трудностями. Ты всегда можешь рассчитывать на меня. Считай, что у тебя имеется персональный ангел-хранитель. Только верь мне, хорошо?

В ответ она молча улыбнулась и кивнула. Вот только улыбка вышла грустной.

– Мариус, если твои слова о вампирах – это правда, то я хочу все знать. Чтобы понять, как жить дальше. Надеюсь, что сон в гробу – это из разряда сказок?

– Эми, когда ты все узнаешь, все-все с самого начала, тебе многое станет понятным. И тогда ты поймешь, что твоя жизнь только начинается и впереди тебя ждет столько интересных вещей, что ты себе представить даже не можешь! Но сначала тебе нужно выпить хоть чуточку крови.

– Фи, кровь, – она забавно скривилась. – Мне теперь не судьба питаться нормальной едой? Я вообще-то люблю вкусно поесть.

– Еще как сможешь, Эми, – ответил я и, не удержавшись, заправил ей за ушко темную шелковистую прядь. – Ешь все, что нравится, только теперь для поддержания жизни тебе необходима еще и кровь. Сейчас это звучит дико для тебя, но скоро ты привыкнешь. Тем более что в нынешнее время ее не нужно добывать.

Я накрыл ладонью ее изящные пальцы, и ее щеки окрасил едва различимый румянец – теперь не такой яркий, как раньше, и она опустила глаза. Ее пульс участился, но сердце уже билось не так быстро, как у человека, его удары были медленнее, но сильнее. Пауза затягивалась. Я решил нарушить ее первым.

– Давай мы сейчас спустимся в гостиную. Ты попробуешь кровь, а я расскажу тебе историю происхождения вампиров.

– Ты уверен, что меня не вывернет от этого «коктейля» на твой шикарный ковер? Может, не стоит портить хороший вишневый сок? И ковер заодно, – промолвила Эмилия, сидя в мягком кресле напротив камина и с сомнением наблюдая за моими действиями.

– Если тебе трудно в первый раз пробовать чистую кровь, то лучше подмешать в нее вишневого сока. Поверь моему опыту, ты осушишь этот бокал быстрее, чем будет окончен рассказ о Фаэтоне, – с этими словами я откупорил бутылку с кровью и наполнил бокал до половины. Порыв ветра подхватил тонкий аромат ванили и корицы, который сразу заполнил собой гостиную.

Едва почуяв аромат крови, Эмилия преобразилась: на бледных щеках цвета слоновой кости разлился слабый румянец, а в глазах загорелись синие искорки. Втянув носом воздух, она блаженно прикрыла глаза.

– М-м-м, а запах приятный. Прямо как будто и не кровь вовсе, а сладкая булочка. Мне почему-то казалось, что кровь не может пахнуть так аппетитно.

– Еще как может, при условии, что ты вампир, – ответил я, плеснув в ее бокал вишневый сок и наполнив второй для себя чистой кровью.

– Вампир… Звучит как бред пьяницы, к которому «белочка» в гости пришла поутру, – проворчала она и отвела взгляд, рассматривая убранство гостиной.

– Тебе нужно время, чтобы принять себя такой, но поверь, в твоей нынешней ипостаси плюсов найдется немало.

Едва я это произнес, как Эми вскрикнула, зажав ладонью рот. В одно мгновение я оказался рядом с ней и понял, в чем дело, – у нее появились клыки. Естественная реакция новообращенной на запах крови. Отняв ладонь ото рта, она провела языком по острым кончикам клыков, затем осторожно ощупала их пальцами.

– Кофмар, – сквозь клыки вымолвила Эми.

Слова с шипением срывались с ее губ.

– Как мне теферь ходить с такими огромными клыками? Они ше убифаются? И это, по-тфоему, плюф в ипофтаси вампира? А ну-ка раффказывай, как мне это убрать! – И ее глаза с немым укором посмотрели на меня.

– Клыки пропадут, как только ты насытишься. Но когда ты снова почувствуешь жажду и запах крови, они снова выдвинутся сами собой. Со временем ты научишься этим управлять. Ничего не бойся, я всему обучу тебя.

Я протянул ей бокал.

– Выпей это, Эми, и клыки пропадут.

Сделав первый робкий глоток, она удивленно посмотрела на меня.

– Не думала, что скажу это, но на вкус просто потрясающе! – И сделала еще пару глотков.

– Я же говорил, что тебе понравится.

Невозможно было сдержать улыбку, наблюдая за ней. Она, кажется, этого не замечала.

– Кстати, а где мои наручные часы? – спросила она, повертев запястьем.

– На твоем туалетном столике. Они каким-то чудом выжили и даже продолжают идти, – ответил ей, отметив, что при упоминании о часах Эмилия обрадовалась.

– Так что там с Фаэтоном? Ты обещал мне все рассказать, – напомнила она, не отводя своих внимательных глаз.

И я начал повествование.

– Больше двух тысяч лет назад в соседней с нами планетарной системе существовал мир, подобный Земле, даже еще прекрасней и живописней, и имя этой планеты было Фаэтон. Планета с таким же названием существовала и в нашей Солнечной системе. Возможно, ты о ней не раз читала или слышала. О ней существует немало мифов и легенд. Некоторые известны лишь нам, бессмертным. Согласно одной из них, Демиург-творец создал два мира с одним названием и поместил их в разные системы планет. Для чего он так поступил, достоверно неизвестно, нам остается только строить теории. Судьба Фаэтона в нашей Солнечной системе, думаю, тебе известна.

В ответ она кивнула.

– Но я собираюсь рассказать тебе о другом Фаэтоне. Это был уникальный мир, неповторимый. Ты только подумай, Эми, жители Фаэтона владели древней магией Четырех Стихий, они черпали свои силы у матери-природы, которую именовали Высшим Духом, почитали ее и поклонялись ей, магические знания предков хранили как зеницу ока.

Каждый фаэтонец обладал уникальными сверхъестественными способностями, и для жителей того мира такие вещи, как чтение мыслей, телекинез или считывание информации через прикосновение, были вполне обыденными. Да что говорить, им было под силу управлять природой! Фаэтонцы могли устанавливать связь с Высшим Духом, что по обычным человеческим меркам совершенно невероятно. Но, пожалуй, главным достижением той расы было то, что, активно пользуясь магией, они стали технологически развитой цивилизацией. Их возможности были поистине безграничны. Все эти великолепные по своим масштабам строения – гигантская пирамида Хеопса, величественные храмы ацтеков, пирамиды майя, неужели ты всерьез думаешь, что это построили обычные люди?

– Так и знала! – воскликнула девушка и тут же с жаром произнесла, разглядывая жидкость в бокале в свете огня, горящего в камине: – Я всегда подозревала, что здесь не обошлось без внешнего вмешательства! Хоть это и звучит фантастически!

– Все эти архитектурные творения – всего лишь слабый отблеск великой цивилизации, оставившей свои следы на этой планете благодаря своим путешественникам. Их на Фаэтоне называли «Странники» – те, кто постоянно путешествует по просторам Галактики, посещая другие миры. Но обо всем по порядку.

Я придвинулся к ней чуть ближе и добавил крови в пустеющий бокал, на что она лишь робко улыбнулась.

– Добавить сока?

– Нет, не нужно, я хочу только крови, – ответила Эми.

Так, украдкой наблюдая за ней, я продолжил свой рассказ.

– Раса фаэтонцев была в свое время одной из самых могущественных, и казалось, во всей Вселенной нет той силы, которая могла бы сокрушить столь великую цивилизацию.

– Такого не бывает, должен быть какой-нибудь подвох. Закон подлости жив во все времена, – перебила меня Эми и, хитро прищурившись, посмотрела на меня. – Ведь я права?

– Бесспорно, душа моя. Пресловутый закон подлости не обошел и жителей Фаэтона. Процветающую цивилизацию ждали страшные испытания и трагичная судьба. Произошло то, чего следовало ожидать: жители Фаэтона, достигнув пика своего могущества, возомнили себя равными богам и поставили себя выше матери-природы. Нарушили закон магии Стихий, забирая всю магическую силу у окружающего их мира и не отдавая своей взамен. Такие вещи просто так не проходят, и фаэтонцы жестоко поплатились за свой эгоизм.

Демиург-создатель, прогневавшись на своих детей, перестал благоволить самой могущественной расе. Он оставил Фаэтон без магической подпитки. Сила магии Четырех Стихий пала, а без нее фаэтонцы оказались как без рук. Падение магии Стихий стало настоящим апокалипсисом для Фаэтона. Тысячи лет его цивилизация развивалась в тесном переплетении магии и передовых технологий, которые не существовали друг без друга, и теперь, когда магии не стало, величайшие технологические достижения фаэтонцев потерпели крах.

Некогда процветающая планета погрузилась в пучину хаоса. Техногенные катастрофы посыпались на них как из рога изобилия, а за ними начались и природные катаклизмы. Гибли люди, свирепствовали страшные эпидемии – славный и могущественный Фаэтон стремительно летел в пропасть. Тогда парламент старейшин принял судьбоносное решение о переселении на другую планету, схожую с Фаэтоном, – на Землю. Горстка людей, оставшихся в живых, погрузились на уцелевшие межпланетные корабли и отправились прочь с гибнущей планеты навстречу неизвестности. Навстречу новому миру.

Но это положило начало не менее сложным испытаниям. Новая планета оказалась не такой родственной, как предполагали фаэтонцы. Планета Земля тогда находилась в эпохе раннего Средневековья, и это привело в шок космических переселенцев, ведь этот мир отставал в развитии от их родного на многие тысячи лет. Про технологическую неразвитость Земли в ту эпоху даже и упоминать не стоит…

– А про магию так лучше вообще молчать, – закончила мою мысль Эми. – Трудно же им пришлось на нашей планете. Одна святая инквизиция чего стоила!

– Оказалось, что этот мир кардинально отличался от привычного для переселенцев. Многие вещи стали настоящим открытием, и большинство этих открытий были поистине ужасны. Люди с трудом привыкали к сложностям жизни на чужой планете. Деваться им все равно было некуда – их межпланетные корабли на Земле пришли в негодность. А потом началось самое страшное. Атмосфера Земли, хоть и была схожа с атмосферой Фаэтона, все же отличалась, теперь никто уже не может сказать, чем конкретно, но под воздействием новых условий жизни фаэтонцы начали необратимо меняться. Переселенцы подхватили неизвестный им вирус, который встроился в ДНК-клетки организма и навсегда изменил фаэтонцев.

Жители Фаэтона имели только две группы крови. Видимо, поэтому в ходе вынужденной эволюции они разделились на два клана. Одни очень плохо переносили солнечные лучи, зато с наступлением темноты становились непобедимы. Могли обращаться в птиц, и почему именно в них, так никто и не понял, а позже у них открылись способности к телекинезу и левитации в человеческом обличье. Другие же прекрасно переносили солнечный день, но должны были держать под контролем свои отрицательные эмоции, так как выброс гормона стресса провоцировал трансформацию в зверя. А чуть позже выяснилось, что лунные циклы так же влияли на них, и в это время оборотни были особо раздражительны.

Но кое-что общее объединяло и тех, и других – в них стали проявляться животные черты. Черты хищников. Некая частичка магии в их крови осталась, но на безмагической планете, в недрах которой нет источников магии, это жалкие крохи по сравнению с тем, что было на Фаэтоне. А еще позже выяснилось, что все, кто переболел и выжил, теперь не стареют. А те, кто был в возрасте, после болезни выглядели изрядно помолодевшими. Так появились вампиры и оборотни. Узники жажды и узники луны. Перевертыши. Массовая культура Земли часто противопоставляет эти виды, превращая в непримиримых врагов. На самом деле это не так.

– То есть вы не грызетесь по любому поводу? – уточнила Эми, очень удивившись.

– Нет, – ответил я, – это все выдумки писателей и сценаристов фильмов. У меня есть друзья-оборотни – Йоанн и Свенельд. Марьяна, которую ты сегодня видела, рождена оборотнем. Мой друг и создатель Джордано – вампир.

– Вот оно как… – задумчиво произнесла девушка. – А почему они были так странно одеты, как будто у них костюмированная вечеринка? И куда они ушли?

– Они пришли сюда порталом с Эсфира и уже ушли обратно домой. Это планета в параллельном с Землей мире, самом близком к ней по расстоянию. Для него они одеты весьма модно и современно. Нам известно, что Земля и Эсфир были созданы в одно время, с тем лишь различием, что в недрах Земли магических источников нет, а внутри Эсфира их миллионы, и они неисчерпаемы.

– Боже, еще один мир! – воскликнула Эмилия. – Кажется, у меня сегодня от избытка поступающей информации лопнет голова! Столько открытий за один всего лишь вечер.

– Не переживай, я сам когда-то чувствовал то же самое, – поспешил успокоить Эмилию.

– Значит, еще и Эсфир, – проговорила она тихо и как будто сама себе. – Мариус, а сколько тебе лет?

– М-м, не так уж и много. Всего-то почти пятьсот. Если точнее – четыреста восемьдесят девять, – ответил я, с интересом наблюдая за ее реакцией.

– М-м… Старый мудрый Каа… – произнесла она с серьезным лицом, однако в ее синих глазах плясали чертики.

Меня такое сравнение позабавило, и я не удержался от смеха.

– Я теперь навечно останусь семнадцатилетней? – вслух задумалась Эмилия.

– Вернее будет сказать, что ты останешься навечно молодой, – поправил я. – Твой организм будет и дальше развиваться, как ему и положено в твоем возрасте, но после двадцати лет процесс взросления значительно замедляется и постепенно прекращается. Взрослые вампиры и оборотни выглядят не старше двадцати трех – двадцати пяти лет. Ты никогда не состаришься, представляешь?

– Класс! – восхищенно выдала она. – У меня никогда не будет морщин и старческого маразма…

Я снова не сдержался от смеха.

– Эми, ты юмористка! – вымолвил я сквозь смех, после чего продолжил рассказ, сев рядом с ней в широкое кресло. – Когда спустя много лет стало известно о существовании Эсфира, многие уцелевшие семьи пожелали переселиться туда, но были и те, кому больше пришлась по вкусу жизнь на Земле. А эсфирские правители выдвинули два условия. Первое – никаких насильственных обращений, и второе – кровь для утоления жажды вампир может получить только добровольно либо при обращении в лабораторию госпиталя.

– А ты был на Эсфире? – последовал очередной вопрос от Эмилии.

– Я часто там бываю. По делам или просто приезжаю повидаться с друзьями, – ответил я и, уточнив, насытилась ли она, забрал ее бокал.

– Клыки пропали, – констатировала Эми и провела кончиком языка по зубам.

Внутри меня всколыхнулось пламя желания. Она сидела совсем рядом. Такая нежная, сладкая и притягательная. Не в силах удержаться, я потянулся к ней, чтобы поцеловать. Ее манящие податливые губы опьяняли, дразнили потаенные желания, заставляя забыть в этом сладостном поцелуе все тревоги и волнения. Слава богам, она меня не оттолкнула, однако скоро прервала наш поцелуй, выглядя при этом задумчивой и растерянной.

– Что-то не так?

– Все в порядке, – ответила она. – Просто… Все так навалилось на меня! Слишком много событий случилось за последнее время, у меня голова кругом. – Она вздохнула и посмотрела на свои ладони. – Мне казалось, что у меня все распланировано на ближайший год жизни, а теперь непонятно, что дальше делать и как быть. Но я хочу, чтобы ты знал, – она повернулась ко мне, – я не жалею, что ты обратил меня, ни капли. И благодарна тебе за этот шанс.

Я взял ее руки в свои.

– Мы все преодолеем. Все будет хорошо. Обещаю. И запомни – даже после самой долгой и темной ночи наступает рассвет.

– Ох, как хочется в это верить! Оптимизм родился вместе со мной, но сейчас я в такой растерянности! Мне предстояло окончить школу в июне. Я рассчитывала на серебряную медаль, а теперь… – с грустью вздохнула она. – И вообще, я учиться очень хотела. Мечтала об университете…

– Значит, будешь учиться. Только на Эсфире. Это еще лучше, поверь. Объясним в отделе образования твою ситуацию, ты просто сдашь школьные предметы, кроме магических, и получишь аттестат особого образца. Так называют аттестаты магов-выпускников, не прошедших школьную программу обучения на Эсфире по каким-либо причинам. Сложную магию там все равно углубленно изучать начинают после школы, а до этого уделяется большее внимание обычным предметам и упрощенной магии, так что ты все быстро наверстаешь, – подал я девушке идею, не без удовлетворения отметив, как заблестели ее глаза.

– Ох, магия! А у меня точно получится? – поделилась она со мной своим сомнением.

– С твоим потенциалом, который даже на Эсфире не так часто встретишь, точно получится, тем более что до поступления еще есть время, и ты успеешь освоиться со своими новыми способностями. Как говорят в моей родной Италии: «Chi bene incomincia èa metà dell’opera».

– Хорошее начало – половина дела, – перевела она.

– Верно.

– Бабушка часто повторяла мне эту фразу, – промолвила Эми. – Она вообще много мудрых вещей говорила. А какой она была рукодельницей! Почти все винтажные наряды в моем гардеробе сшиты ее умелыми руками. Правда, то, что я ношу сейчас, шилось когда-то для мамы, а потом перешло мне в наследство.

– Я рад, что у тебя были такие замечательные бабушка с дедушкой.

– Если бы не они и их любовь, мне кажется, я выросла бы озлобленной на весь мир, – призналась Эмилия. – Их забота согревала мое сердце.

Мне не давала покоя мысль о том, как похожи женщина на тех фотографиях и жена лорда Эринглива. У меня даже появилась идея – написать ему письмо и объяснить что к чему, но для начала мне необходимо было услышать от Эмилии, куда, по ее мнению, делась ее мама.

– Эми, мне хотелось бы кое-что уточнить у тебя насчет твоей мамы.

– Она пропала без вести, когда мне было чуть больше двух лет, – рассказала Эми. – Ее так и не нашли до сих пор. Жива она или нет, неизвестно. Но мне почему-то кажется, что она жива, хоть, может быть, находится где-то далеко. О боже! – воскликнула она, вскочив с кресла. – Мариус, а что, если она на Эсфире? Ведь может быть такое?

В ее глазах загорелась робкая надежда. Я кивнул. Как бы мне хотелось, чтобы леди Эринглив оказалась ее матерью! Мы, не откладывая в долгий ящик это дело, написали письмо лорду на специальной эсфирской почтовой бумаге и вложили туда снимок Эмилии, сделанный на мой полароид, неизвестно каким чудом доживший до наших дней. А потом девушка добавила в конверт маленькую фотографию, которая была в кулоне из белого золота. На ней ее мама держала годовалую Эмилию на руках. Координаты четы Эринглив остались в моей записной книжке после нашей встречи однажды на Эсфире. Открыв портал, я отправил письмо адресату. Что ж, остается ждать ответа.

– Мариус, а есть возможность забрать кое-какие очень важные мелочи из моего теперь уже бывшего дома? – спросила Эми, состроив максимально умилительное личико.

Котик из «Шрека» обзавидовался бы такому просящему взгляду.

– Я заберу. Но только самое важное, чтобы не вызывать подозрений. Тебя разыскивает полиция, и весьма может быть, что в твоей комнате проходил обыск или его вскоре проведут. А может быть, мачеха с отцом покопались в твоих вещах. На завтра меня вызывают в участок по поводу твоей пропажи. Буду изображать несчастного, убитого горем возлюбленного. Надеюсь, что мне хватит актерских способностей. Тебе пока что лучше оставаться здесь. Дом большой, с террасы открывается великолепный вид на сад и горы, в гостиной висит плазменная панель, в библиотеке много интересных книг, ты не заскучаешь. Что мне нужно забрать?

– Самую малость. Конверт, спрятанный за книгами на полке, фотоальбом в нижнем ящике стола и содержимое сиреневой шкатулки из верхнего ящика комода. А еще томик «Джейн Эйр». И здесь дело не в самой книге, а в том, что это последний подарок дедушки перед смертью.

– Я тебя понял. Будет сделано, моя леди! Оставайся здесь, можешь пока почитать книги или посмотреть телевизор, а я слетаю за твоими вещами и быстро вернусь.

– Жаль, что мои обновки пропадут зря. Я уже молчу о винтажных платьях, – с сожалением промолвила моя девушка.

– Ничего страшного, я куплю тебе все, что ты попросишь, и даже сверх того.

Только я собрался обернуться в ворона, как со стороны кабинета раздался грохот, а за ним последовала смачная нецензурная брань. Переглянувшись, мы с любимой, не сговариваясь, побежали на источник звука.

Глава 7

Рассвет новой жизни

Безусловный плюс вампирской ипостаси – это скорость. Едва услышав шум из рабочего кабинета Мариуса, мы за считаные секунды оказались на месте. Там царил полумрак – комната освещалась лишь светом луны. Несмотря на это, я все прекрасно видела.

Моему взору предстала любопытная картина – лежащий на полу небольшой книжный шкаф, все содержимое которого теперь валялось в радиусе двух метров как попало. В эпицентре всего этого, ссутулившись и потирая лоб, восседал очень странно одетый мужчина – на нем были кожаные черные брюки, ботфорты со шпорами, малиновая рубашка с рукавами-воланами и вырвиглазным орнаментом под хохлому. На его голове, сдвинутая назад, красовалась широкополая шляпа с таким же убийственным дизайном, как и рубашка. Матерь Божья, это что за покемон? Клянусь, если на Эсфире (а я была уверена, что этот товарищ именно оттуда) все мужчины одеваются подобным образом, то я рискую помереть от смеха в свой первый же визит туда. А тем временем эсфирский модник поднялся на ноги и устремился нам навстречу, глядя на Мариуса пылающим взором.

– Мать твою в коньках на босу ногу, Мариус! Какого демона ты здесь лампочку не вкрутил! Я теперь могу своим фонарем все подворотни Альтарры осветить! – И он со злостью, сквозящей в каждом его жесте, снял широкополую шляпу, продемонстрировав нам роскошный синяк под левым глазом. Со стороны Мариуса послышалось сдавленное хмыканье.

– Buona sera[5], гроза книжных шкафчиков! Знакомься, Эмилия, это Джеран. Профессор математики от Бога с мозгами, над которыми явно потрудился сатана, чтобы он другим его выносил, – представил Мариус мне нашего неожиданного гостя. – Официально этот… господин зовется лордом Мирайлом, а по факту… тот еще фрукт.

Посмотрев на Мариуса, я увидела, как он беззвучно смеется, глядя на стоящего напротив него мужчину, который, судя по всему, был в ярости.

– Не-е-ет, вы посмотрите, он еще и потешается надо мной, хамло! – выпучив глаза, возмутился модник, оглядываясь вокруг, словно в комнате были еще люди.

Кажется, манера одеваться – это не единственная странность этого индивидуума. Его крыша, по всей видимости, давно уже уехала в неизвестном направлении.

Мариус громко откашлялся и внимательно посмотрел на визитера.

– Значит так, ответь-ка мне на вопрос, гроза столичной моды, – ты какого черта делаешь в моем доме? Что-то мне не помнится, Джеран, чтобы я тебя приглашал. – И Мариус пристально посмотрел на него.

За какие-то доли секунды лицо Джерана сменило столько разных эмоций, будто в его голове происходила борьба. Борьба тараканов за звание главаря, наверное.

– Я услышал, как Элинн сказала Свенельду, а ей сказала Лиаль, что твоя новообращенная пришла в себя. А значит, ее нужно представить Совету потомков Фаэтона, – скороговоркой проговорил Джеран, смотря куда-то в сторону. – Вот я и пришел, чтобы сказать тебе, что нужно идти в Совет.

Лицо Мариуса приобрело крайне удивленное выражение.

– И это все, что ты хотел сказать? – задал он вопрос, глядя на Джерана. – Ты действительно полагаешь, что я не в курсе правил? Джеран, у меня что, на лбу написано: «Я идиот»?

– Ну-у-у-у, мало ли… Вдруг тебе память отшибло, – парировал этот нахал.

– Мариус, что за Совет? – спросила я в замешательстве.

– Не беспокойся, это всего лишь небольшая формальность, – поспешил он меня успокоить. – Советники должны убедиться, что ты не обращена насильно. Насильственное обращение у оборотней и вампиров не приветствуется и жестко наказуемо. Плюс объяснят тебе вкратце наши правила и законы. Их на самом деле немного, но следовать им необходимо.

Все это время Джеран пытался поймать мой взгляд и подмигивал, выгибая бровь. «Вызывайте санитарную бригаду!» – подумала я про себя.

– Что ты сказала? Какая бригада? – обратился ко мне Мариус.

Упс! Кажется, фразочка про санитаров была сказана вслух. Мариус повернулся в сторону этого незадачливого соблазнителя и, естественно, все увидел. И тут стало понятно, что сейчас грянет буря.

– Какого демона, Джеран?! – пришел он в ярость. – Ты что себе позволяешь, поганец?

– А что, мне нельзя заигрывать с юной леди? Я свободный мужчина в расцвете сил! – с абсолютно безобидным видом заявил Джеран. – Не тебе же одному должны доставаться красотки. Ты всего лишь ее создатель, а не жених. Так что у меня есть все шансы ее обольстить!

Потрясающе! Какой замечательный насыщенный вечер! Превратилась в вампира, нанесла гостевой комнате материальный урон, попробовала кровь, узнала о том, что наш мир не единственный, а теперь еще один претендент на меня нарисовался. Если бы у меня был выбор – стать невестой Джерана или уйти в монастырь, то я бы уже примеряла монашескую рясу.

Взглядом Мариуса можно было плавить предметы. Глядя на своего оппонента, он медленно наступал на него, словно кот, который сейчас схватит свою добычу.

О мой бог! Как говорится – бойтесь своих желаний. Когда-то я завидовала своей однокласснице, за которой увивались сразу два ухажера. Что-то сейчас эта перспектива мне не казалась такой уж привлекательной.

– Мариус, лорд Мирайл, наверное, шутит. Не принимай его слова всерьез, – попыталась я как-то отвлечь его и успокоить. Не вышло.

Попятившись, Джеран неуклюже споткнулся о книгу и грохнулся на пол подобно мешку с картошкой. Если когда-нибудь вы видели картошку в мешках, расписанных под хохлому.

Мариус склонился к нему, глядя так, будто желал заморозить взглядом.

– Запомни это раз и навсегда. Эмилия – моя девушка, – медленно, чеканя каждое слово, произнес он. – Даже не думай и смотреть в ее сторону, а иначе я поменяю местами тебе глаза и уши и сделаю из тебя огородное пугало для летней ярмарки, а потом скажу, что так оно и было!

– Ну вот, кажется, я опять пропустила какую-то Санта-Барбару, – раздался позади нас девичий голос с насмешливыми интонациями. – Ну, конечно! Там, где наш повелитель цифр и бог стиля, всегда случается какая-то заварушка. Джеран, ты какого пьяного тролля полез в портал вместо меня? – И высокая белокурая незнакомка с негодованием посмотрела в сторону незадачливого мужчины.

Ответом ей стал маловразумительный лепет.

– Я попросила, чтобы папа настроил мне портал и открыл его. Он это сделал и ушел спать, а я вспомнила, что забыла взять платья для Эмилии, отошла за сумкой на минутку, а когда вернулась, то портал схлопнулся. – Девушка эмоционально всплеснула руками. – Сначала даже ничего не поняла, а оно вот что. Джеран, ты что здесь забыл?

– А у нас тут лорд Мирайл, как оказалось, – мальчик на выданье! Вот пришел очаровывать новообращенную. – И Мариус посмотрел в сторону незваного гостя так, что тот икнул. – Но он уже понял, что ему ничего не светит, и собирается сваливать, роняя тапки.

– Я-то уйду, – поднимаясь с пола и поправляя шляпу, промолвил этот чудик, – а вот сможет ли забыть меня обворожительная землянка…

– Джер-р-ран! – сквозь зубы прорычал Мариус. – Моя угроза насчет фестивального пугала еще в силе!

Я опасалась, как бы ситуация не осложнилась банальной мужской дракой, и поэтому в считаные секунды оказалась рядом с Мариусом.

– Так, вношу предложение, – подала голос блондинка. – Ты, Мариус, отправляешь порталом Джерана обратно, а мы с Эмилией пока пойдем посекретничаем. – И, взяв за руку, девушка потянула меня к выходу из кабинета.

– А-а-а может… – попыталась я что-то возразить, поскольку не хотела оставлять один на один Мариуса и этого пришибленного лорда.

– Все в порядке, Эми, я все-таки адекватный, – успокоил Мариус, – в отличие от некоторых.

– Кстати, я Герда, – представилась блондинка, ведя меня в сторону гостиной. Она явно уже бывала здесь ранее.

Мы сели в гостиной у камина, там же, где я чуть раньше впервые пробовала кровь. Герда рассказывала мне новости, которые я пропустила, будучи без сознания, и показывала содержимое двух большущих бумажных пакетов, принесенных ею.

– О том, что тут у вас случилось, мы узнали от Джордано. Сам он не смог сразу примчаться на помощь, но его жена Лиаль вместе с племянницей Марьяной сразу перенеслась сюда порталом. Наша семья узнала о случившемся как раз от нее. Когда ты полностью восстановилась, Лиаль и Марьяна привели тебя в порядок и красиво одели. Это, кстати, была их идея. А потом мы с Мари собрали кое-какие вещи первой необходимости для тебя и пару приличных платьев на первое время, поскольку, как мы поняли из рассказа Мариуса, все, что было у тебя, осталось в твоем доме, и забрать это не получится.

– Спасибо, – поспешила я поблагодарить девушку, смущенная такой заботой и вниманием.

– Обращайтесь, – ответила она с улыбкой. – Мариус – близкий друг моего брата Свенельда, а на Эсфире семья и близкие – это понятия священные. Наши семьи всегда помогали друг другу в трудную минуту.

– Я отправил этого засранца обратно порталом на Эсфир. Сказал ему, что домой, а на самом деле его выкинет на одной из улиц квартала Красных фонарей, – войдя в комнату, сообщил нам Мариус. – Джеран хотел обольстить юную леди? Вот там этих леди – пруд пруди. Обольщай, сколько душе угодно, были бы деньги.

Герда рассмеялась, прикрыв ладошкой рот. Я присоединилась к ней, представив обалдевшего Джерана, попавшего в «веселый квартал».

– Квартал Красных фонарей – это ведь то, что и на Земле в Амстердаме, верно? – задала я Мариусу вопрос, на что тот кивнул.

– Это единственное место в Южной империи, где разрешена проституция, – пояснила мне Герда. – Императорский совет Эсфира решил, что искоренить древнейшую профессию невозможно, зато можно взять ее под контроль. Оказывать интимные услуги можно только в пределах квартала Красных фонарей. Он во всех империях так называется. Квартал постоянно проверяют – работать там могут только совершеннолетние и только по собственной воле, плюс строжайше запрещены дурманящие травы и зелья.

За нарушение договора наказание весьма суровое, вплоть до казни. Пару лет назад прогремел грандиозный скандал – одна не сильно законопослушная леди держала в своем борделе несовершеннолетних девушек. А потом выяснилось, что еще и дурман-траву из-под полы продавала. С ее стороны странно было вообще это затевать – такие вещи на Эсфире невозможно утаить. Бордель этот накрыли быстро, хозяйку и тех клиентов, кто знал, что девушки не достигли совершеннолетия, повесили. Казнили и тех, кто употреблял запрещенные травы. Тех, кто не знал о возрасте девушек, отправили на Дальние острова на каторжные работы. А это та же самая смерть, только с отсрочкой.

– Справедливо, – заметила я и тут же задала Герде новый вопрос: – А как стало известно об этом злодеянии и всех его участниках? И почему на Эсфире, как ты сказала, преступление долго не утаишь?

– Потому что в жандармерии всегда есть маги-менталисты, которым не составит труда покопаться в мозгах и выудить всю правду. При очередной проверке квартала в составе комиссии как раз и были два менталиста. Они-то и почуяли неладное.

За моей спиной раздалось хлопанье крыльев, и, обернувшись, я увидела в распахнутом окне темный силуэт улетающего ворона.

– А почему вампиры оборачиваются в птиц?

– Этого точно не знает никто, так сложилось эволюционно, – пояснила Герда. – Причем именно в хищных птиц. Это как-то взаимосвязано со способностью вампиров к левитации. Все, что мы знаем, – что способность перекидываться оборотни и вампиры приобрели в ходе эволюции после прибытия на Землю. Наверное, так подействовала атмосфера нового мира, – ответила Герда, глядя вместе со мной в окно.

– А я тоже смогу оборачиваться птицей? И какой? – последовал от меня очередной вопрос.

– Сможешь, но для этого придется для начала потренироваться, – ответила она. – И тебе стоит определиться с тем, какой птицей ты видишь себя, потому что при перекидывании ты должна будешь представлять определенную птицу, и всегда одну и ту же. Потом этот образ закрепляется за тобой с годами на подсознательном уровне. Выбирай птичку, отражающую твою внутреннюю суть.

– А как открывают портал с Земли на Эсфир, если эта планета без магии, а для открытия портала магия нужна?

Поток вопросов от меня на сегодня, кажется, не прекратится.

– Все просто, – последовал очередной ответ, – стационарные порталы на Земле открыты всегда, и по каждому каналу с Эсфира поступает часть магии, необходимой для его стабильной работы. С индивидуальными порталами сложнее. Чтобы его выстроить, тебе необходимо настроить магическое зрение на пространственные поля планет, покрывающие их, словно сеть, вычислить координаты твоего нынешнего местонахождения, затем координаты места прибытия, потом выстроить пространственный коридор перехода и закрыть его вход после того, как ты войдешь в него. Выход, как правило, закрывается сам.

Так как Земля не имеет магии в себе, для открытия разовых порталов мы используем кристаллы-накопители магии. В данном случае пространственной. Можно обойтись и без кристалла, но тогда на открытие затратишь много сил. Это очень непросто сделать, пространственная магия – непростая штука и ошибок не прощает, тут нужны сноровка и упорные тренировки. Я пока учусь этому, но самостоятельно делать порталы еще долго не рискну. Таким же образом отправляются письма между Землей и Эсфиром. Только отправляя письмо с Земли, нужно указывать координаты адресата в пространственной сетке, если пишешь на обычной бумаге, если же это специальная бумага для посланий, то достаточно указать имя, фамилию адресата и сам адрес.

Наверное, если б я осталась человеком, то сейчас моя голова уже взорвалась бы от того вала информации, который на меня накатил, но учитывая мои новоприобретенные способности, мозг работал подобно компьютеру, и все мной услышанное раскладывалось в голове «по полочкам» и систематизировалось. А еще я совершенно не ощущала усталости, хотя, по идее, должна была. Это же сколько теперь можно успеть сделать полезного, не тратя времени на отдых!

– А спать, кстати, тебе все равно придется, – будто прочтя мои мысли, сказала собеседница. – Обычно вампиры и оборотни устают через два-три дня.

– А ты вампир? – спросила я Герду, хотя какое-то сверхъестественное чутье подсказывало мне, что это не так.

– Нет, – подтвердила девушка мои догадки, – я маг. Как моя мама. А мой папа – оборотень. Игра генов в нашей семье распределилась так: мой старший брат Свенельд – оборотень, я – маг, младший брат Марнемир – оборотень, сестра Бригитта – маг. Они, кстати, двойняшки. И те еще занозы, с ними не соскучишься.

Лицо Герды озарила теплая улыбка при воспоминании о младших брате и сестре. Мне даже стало чуточку завидно. Большая дружная семья – несбыточная мечта моего детства.

– А я думала, что заноза семьи это Джеран, – сказала ей.

– Не-е-ет, – покачала головой Герда, – милые занозы у нас – близнецы, а брат моей невестки Джеран Мирайл – это общесемейная непроходящая мигрень, хоть и любимая всеми. Джер своеобразный мужчина, но за свою семью всегда горой. Просто… Он непосредственный и чудаковатый. Как профессор математики Джеран просто чудо, но за пределами учебной аудитории – это сумма двух Хиросим и трех Нагасаки, помноженная на Чернобыль.

– Воу, звучит феерично, – усмехнулась я, попутно отметив, как хорошо знакома девушка с историей моей родной Земли.

– Иногда это скорее катастрофично, – парировала Герда, – одна его задумка пройти в портал вперед меня, пока я за сумками отошла, чтобы тут, как он выразился, тебя обольстить, чего стоит! И как только такое в голову пришло! И это при том что мы в разговорах упоминали тебя как возлюбленную Мариуса.

В светлеющем небе показался знакомый черный ворон с пакетом в клюве, и, взглянув на часы над камином, я удивилась тому, как быстро прошел час в обществе Герды. Обернувшись, Мариус отдал мне пакет, в котором лежали все мои ценные и дорогие сердцу вещи, и начал тут же настраивать портал для Герды, так как на Эсфире время близилось к утру, и девушке предстояло идти в школу. При упоминании о школе и экзаменах мое сердце снова укололо иголочкой тоски. Ведь у меня не будет выпускного. И пусть у меня нет друзей, но как же хотелось надеть красивое вечернее платье, сделать прическу и с гордостью забрать свой аттестат и серебряную медаль!

Создание Мариусом портального перехода оказалось столь интересным для меня, что отвлекло от грустных дум. Сначала он закрыл глаза, затем открыл их, потирая руки, очертил в воздухе большой круг, который начал светиться мягким и тусклым золотистым сиянием. Мариус смотрел не мигая, и от этого сияющий круг увеличивался в размерах. Когда круг достиг такой величины, что внутри него мог находиться человек среднего роста, Герда кивнула и подошла к порталу.

– Приятно было пообщаться, – совершенно искренне сказала я Герде.

– Взаимно, – ответила девушка. – Тебе стоит обязательно познакомиться с моей подругой Марьяной. Я уверена, что мы втроем подружимся.

Сделав шаг в сияющий круг, за которым виднелся такой же светящийся тоннель, девушка обернулась к нам со словами:

– Пока-пока, мои дорогие, еще увидимся! – И, помахав рукой, она полностью вошла в тоннель.

По мере того как Герда удалялась, светящийся круг сужался, пока полностью не исчез по взмаху руки его создателя, и уже ничто не напоминало о том, что каких-то три минуты назад здесь был еще кто-то, кроме нас двоих.

– Мариус, это потрясающе! Просто невероятно! – не смогла я сдержать восторг от увиденного.

– Благодарю, – улыбнулся он мне в ответ.

– И как долго она будет возвращаться домой? – последовал новый вопрос от меня.

– Учитывая близость Эсфира к нам, минуты три спокойным шагом, не более.

– Признаться честно, мне уже не терпится увидеть этот самый Эсфир! Столько всего любопытного и интересного я услышала о нем, и это только за один вечер, а точнее, ночь!

– То ли еще будет, – усмехнувшись, сказал Мариус и заключил меня в кольцо своих рук.

А у меня тем временем появился новый волнующий меня вопрос.

– Мариус, а что происходит с одеждой, когда ты перекидываешься в ворона? Я полагала, что если обернуться в кого-либо, то обратный переход ты встретишь в чем мать родила…

Мариус закатился басистым хохотом. Его смех был столь заразительным, что невозможно было не засмеяться вместе с ним.

– Я сделал так, что некоторые костюмы в моем гардеробе оборачиваются вместе со мной. Самые часто надеваемые. Если обернусь в чем-то другом, то одежда будет валяться на полу, и обратно я перекинусь вот так, как ты сказала, – в чем мать родила. Поэтому если я предполагаю обращение, то надеваю то, в чем могу обернуться, – пояснил мне Мариус, не размыкая наших объятий.

– Как там поживают мои родные и близкие люди? – задала ему вопрос, не скрывая при этом сарказма.

Мариус заметно напрягся.

– Странные они какие-то, – последовал ответ. – И разговоры ведут подозрительные. Я прекрасно их слышал, находясь в твоей комнате, а они болтали на кухне внизу. И что-то не слышно в их беседе искреннего беспокойства о твоей судьбе. То есть они, конечно, в недоумении, куда же ты пропала, но твои состояние и самочувствие не вызывают у них беспокойства.

– Чую, что-то тут нечисто, – сказала я Мариусу, и что-то мне подсказывало, что я окажусь права. – У меня с детства повышенная чувствительность на всякие странности или неприятности.

– Что ж, осталось дождаться ответа от четы Эринглив, и, возможно, тогда что-то да прояснится, – ответил мне Мариус.

– Теперь мне ясно, о чем меня предупреждали все эти пугающие сны, – выразила я свою мысль, вспомнив самые жуткие для меня детали таинственных сновидений, смысл которых теперь стал мне понятен.

– Какие еще сны, милая? – спросил меня заинтересованный Мариус.

– После нашей самой первой встречи тогда, на улице, меня стали посещать сновидения, смысл которых от меня ускользал…

И я все рассказала ему в деталях. Мариус посчитал это проявлением моего очередного дара. На этот раз прорицательского. Несмотря на то что мои способности проявлялись с детства, я пребывала в состоянии некоторого шока от того, что у меня вдруг оказался огромный магический потенциал, который хранил в себе множество «сюрпризов». Потенциал, а не психическое расстройство! Разве это не прекрасно? Не так-то просто поверить в свою уникальность и одаренность после того, как много лет подряд близкие люди считали тебя пустым местом. Это даже немного пугало меня, ведь огромная сила просто так не дается никому.

Тем временем за окном просыпался новый день. Солнце еще не появилось на небосводе, но линия горизонта постепенно светлела, наливаясь красками рассвета, звезды гасли, а птицы завели свои утренние трели, прославляя наступающий день. В окно влетел порыв ветра, принесший с собой свежий запах тюльпанов, морского бриза и сладковатый аромат моего любимого жасмина. Теперь, благодаря острому обонянию, я ощущала все его оттенки. Я подошла к окну и вдохнула свежий утренний воздух, наполненный ароматами весны и моря. Позади меня раздались шаги, и я снова оказалась в уютных объятиях Мариуса. Этот жест разбудил прилив нежности и эйфории в душе, и все мои проблемы уже не казались такими уж большими, а ожидание грядущих событий приятно будоражило кровь. И как я раньше без этого жила?

– С первым рассветом твоей новой жизни, – промолвил Мариус с улыбкой, которую я не видела сейчас, но чувствовала по интонации его голоса.

Так мы и встретили это утро – стоя вдвоем у большого окна и глядя на рождение нового дня. И в этот момент я ощущала, что действительно вижу первый рассвет своей новой жизни.

Глава 8

Знамение

Ответ на письмо мы получили через пару часов утром того же дня. В нем говорилось, что леди Эринглив узнала нас на том фото, которое было в моем кулоне, а мое фото, сделанное на полароид, развеяло последние сомнения и поставило точку в вопросе, где же моя мама. Вот мы и нашли друг друга. Без малого шестнадцать лет спустя… То письмо я читала с замиранием сердца и чуть дыша от волнения. Мы ожидали визита супругов Эринглив к нам в особняк вечером следующего дня, поскольку сейчас они находились в Северной империи по каким-то важным делам, которые теперь они намерены были срочно прервать ради меня. Наше письмо им переслала домоправительница.

Вернувшись из полицейского участка, Мариус вкратце рассказал, что ему удалось узнать. О моем исчезновении стало известно после того, как отец пришел в себя в больнице. К тому моменту я уже была у Мариуса, поэтому на месте аварии, естественно, никого не нашли. Теперь меня усердно искали, были задействованы даже группы волонтеров. При мысли о том, что люди тратят время и силы на бессмысленные поиски, которые, ясное дело, не увенчаются успехом, я ощутила неловкость. Но Мариус посоветовал отпустить эту ситуацию и сосредоточиться на предстоящих приятных переменах в моей жизни.

В первый же день после того, как я очнулась вампиром, начал прибывать неиссякаемый поток гостей с подарками для меня. Как объяснил Мариус, этой традиции не так много лет, но ему она нравится: когда происходит первое обращение рожденного вампира или оборотня, обычно лет в четырнадцать-шестнадцать, родители устраивают большой семейный праздник, куда приглашаются все родные и близкие семьи, а также друзья. Такой же праздник устраивают и тем, кто стал обращенным вампиром или оборотнем. И естественно, гости приходят с богатыми дарами для новообращенного. Потрясающе! Традиции магического мира нравились мне все больше. Первыми к нам пожаловали Алессио с Алевтиной. Поздравив меня с новым жизненным этапом и пожелав всего самого-самого, пара вручила мне небольшие, как выразилась Алевтина, подарочки. Поблагодарив их, я отнесла все в свою спальню, а там успела мельком посмотреть и обомлела. Ничего себе!

– Ого! – сказала я себе под нос, пораженно глядя на все это великолепие. – Если это небольшие подарочки, то какие же тогда будут большие?

В одном пакете нашлась уйма разнокалиберных цветных баночек, тюбиков и прочих милых упаковочек уходовой косметики. «Красоты много не бывает!» – гласила маленькая открытка с подписью «От супругов Ренальди». Открыв второй подарок, я увидела большую бархатную шкатулку черного цвета – внутри ослепительно сверкал комплект из белого золота и аквамаринов: длинные серьги, кольцо и широкий браслет.

М-да-а-а, я, отвыкшая после смерти бабушки и деда от приятных сюрпризов, сегодня рискую от изумления навеки остаться с удивленным взглядом. Мариус предупредил меня, что подарки на Эсфире и у земных представителей сверхъестественного сообщества принято распаковывать после того, как разойдутся гости, и потом в качестве «спасибо» отправлять небольшие благодарственные записки. Честное слово, в знак признательности за такие сокровища я готова гостям отправить рукописные оды в их честь!

Супруги Ренальди гостили у нас пару часов, и, едва проводив их, мы увидели свечение в гостиной, характерное для открытия портала. С Эсфира к нам прибыла настоящая делегация. Мариус представил мне всех гостей по именам – супруги Свенельд и Элинн, следом за ними из портала вышли две светловолосые девочки примерно одинакового возраста на вид, очень похожие внешне. Это оказались их дочери-погодки одиннадцати и двенадцати лет, Айнэль и Лаира. Следующими из портала показались Джордано с супругой Лиаль и сыном Тайлиром. Наверное, только уникальная вампирская память помогла мне с первого раза запомнить необычные имена всех гостей. Последними вышли Герда и Марьяна, которую я запомнила после нашей первой короткой встречи. Все были одеты необычно по земным меркам – в стиле девятнадцатого века. Естественно, гости пришли с подарками, которые мы с Гердой и Марьяной отнесли снова в мою комнату. Их было столько, что мне не хватило рук справиться самой. Не упасть бы в обморок от восторга, когда начну распаковывать это все.

Буквально с первых минут общения с Марьяной и Гердой я сама не заметила, как совершенно расслабилась в их обществе и спокойно могла говорить о чем угодно. Обе девушки оказались невероятно доброжелательны ко мне и дружелюбны, и это не могло не располагать к ним. Для меня, не имеющей раньше друзей и даже приятелей, это стало неизведанным, совершенно новым чувством – ощущать себя в компании на своем месте и в своей тарелке. Как будто я знала этих девушек раньше. Неужели такое возможно? А я-то уж записала себя в пожизненные изгои.

Оказалось, что меня окружали просто не те люди. Одиночество – такая штука, к которой со временем начинаешь привыкать, и поэтому я пока что по старой привычке боялась считать их своими подругами, но, вопреки моим детским страхам, душу грело приятное предчувствие крепкой дружбы.

Как маленький ребенок, я продолжала заваливать девчонок вопросами о жизни на Эсфире, а Марьяна даже пообещала мне позаимствовать у своего друга книгу об этом мире, в которой собрана самая необходимая информация для новоприбывших переселенцев.

Из их рассказов я узнала, что Эсфир состоит из четырех огромных империй, названных по сторонам света, – Северная, столицей которой был город Винтарра, Южная со столицей в Альтарре, Западная империя со столицей в Кельтарре и Восточная, столицей которой был город Дэльтарра. Во главе каждой империи находился монарх (император или императрица), который правил при помощи Парламента и Совета. Интересный на Эсфире и порядок престолонаследия – после смерти или отречения от престола действующего монарха следующим императором становился его первенец независимо от пола. Но должно было соблюдаться одно важное условие – соответствие статусу монарха. Если же народ сомневался в способностях своего правителя, то мог быть проведен референдум о его смене. Это условие, по мнению многих жителей Эсфира, испокон веков давало мотивацию наследнику быть достойным правителем своего государства не на словах, а на деле. Каждая империя состоит из княжеств-областей, во главе которых находятся князья, избираемые жителями княжества и утверждаемые лично императором и Парламентом.

Летоисчисление на этой планете ведется от сотворения миров Земли и Эсфира одним Демиургом-творцом, и сейчас на Эсфире шел семь тысяч пятьсот восемнадцатый год. Называть месяцы принято так же, как и на Земле, а вот неделя там состоит из восьми дней – пять рабочих дней и три выходных. Последний пунктик мне особенно понравился.

Поговорив о жизни на Эсфире, мы вернулись на веранду, где нас ждал небольшой фуршет. Даже не зная, где находится та самая веранда, сейчас можно было безошибочно ее найти по взрывам хохота, периодически доносившимся оттуда, и звукам рояля. Очевидно, кто-то решил побаловать всех присутствующих музыкальной импровизацией. Как оказалось, за инструментом сидел Мариус, играя незнакомый мне вальс, под который легко, словно невесомые снежинки в воздухе, кружили Свенельд с Элинн. За ними внимательно наблюдали Тайлир и Айнэль, а затем, переняв движения, начали вальсировать под тихий счет Тайлира.

– Неплохо, ребятки, до вашего бала дебютантов, уверен, вы отточите свои навыки до мастерства. Может, еще Элинн и Свенельд у вас уроки брать будут, – смеясь, резюмировал Джордано, и к нему присоединились все остальные. – Эмилия, – обратился он ко мне, – тебе Мариус уже успел рассказать о том, что эсфирский вариант дискотеки – это бал? Привычные землянам современные танцы на Эсфире не котируются. Другое дело – вальс, мазурка, полонез, полька, галоп, кадриль.

– Что-о? Нет! – пораженно ответила я, пребывая в некотором шоке от услышанного.

Подумать только – бал! Господи, да в моей стране последний настоящий придворный бал проходил в тысяча девятьсот третьем году! Из всех вышеперечисленных танцев у меня сносно выходило танцевать только вальс. Эту мысль я и озвучила, попутно поделившись переживаниями, что на эсфирском балу стану всеобщим посмешищем.

– Это исключено, – заверил меня Мариус, встав из-за рояля и подойдя ко мне, – мы научим тебя танцевать все, что популярно на балах. Ты очень быстро все запомнишь. Ты ловкая, у тебя сейчас отличная память, быстрая реакция. А невероятная пластичность и превосходный музыкальный слух у тебя и до обращения были.

– Давайте не будем откладывать такое важное дело в долгий ящик, господа, – бойко провозгласила Герда и села за пианино. – Предлагаю вам попробовать прямо сейчас. – Изящно занеся руки над клавишами, она лукаво посмотрела в мою сторону и начала играть.

Я с первых нот узнала знаменитый вальс «Мой ласковый и нежный зверь» композитора Евгения Доги. Вокруг нас, словно танцевальный вихрь, закружились Джордано с Лиаль, а следом за ними и Свенельд с Элинн.

Я пристально смотрела на ноги танцующих, и будь я человеком, это мне ничего конкретно не дало бы, но сейчас мои восприятие и память усилились настолько, что я буквально с первого раза запомнила, каким образом пары делали шаги, как поворачивались, держали голову и руки.

– А теперь давай попробуем это медленно повторить, – промолвил Мариус и, взяв меня за руку, положил вторую на середину талии.

Между нами было расстояние, положенное этикетом, но даже это не спасло меня от учащенного сердцебиения, когда он едва заметно пальцами огладил кожу на моей спине. По рукам побежали мурашки.

В открытое окно ворвался ветер, заигравший прядями наших волос. Послышались далекие раскаты грома и шум прибоя. Мы начали не спеша вальсировать, и в этот момент я забыла обо всем вокруг, едва стоило мне поднять взгляд и встретиться с бирюзовым морем его глаз. Меня окутал неповторимый аромат Мариуса, так похожий на освежающий запах можжевельника, аромат, который я теперь узнаю из тысячи и ни с чем не спутаю. Словно издалека до меня доносился мерный стук – это кто-то из гостей отбивал для меня ритм вальса, чтобы мне было проще танцевать.

Несмотря на заверения Мариуса, что у меня все получится, я морально приготовилась к тому, что все же отдавлю ему ноги, но, вопреки моим ожиданиям, этого не произошло. Все-таки реакция и память вампира сделали свое дело – вся последовательность шагов четко отложилась в моей голове, и я, хоть и ощущала некую скованность, все же смогла с первого раза провальсировать без ошибок. Осознание этого поразило меня, а ведь я и под ноги даже не смотрела. Все происходило будто на автомате.

Тем временем темп вальса постепенно ускорялся, танцевать приходилось уже быстрей, но это не помешало мне делать все идеально. Мы с Мариусом смотрели друг на друга не отрываясь. Происходящее казалось прекрасным сном.

– Отлично, Эмилия, техника на высоте, – услышала я от Марьяны. – Осталось чуток попрактиковаться, и ты будешь чувствовать себя уверенней и раскованней в танце.

Прозвучала последняя нота, Мариус поклонился и галантно поцеловал мою руку. От прикосновения его губ по коже вновь побежали мурашки.

– Я бы танцевал с тобой весь вечер, Эмилия, – тихо произнес он, и от его голоса сердце будто пропустило удар.

– В таком случае, – вновь заговорила Марьяна, – рекомендую вашей паре совместить полезное с приятным – разучить еще полонез и польку. Убиваете двух зайцев сразу – Эмилия практикуется, Мариус наслаждается.

Предложение Марьяны было встречено одобрительным смехом, и мы продолжили танцевать. Так незаметно за танцами пронеслись два часа, после чего меня ждал сюрприз. Пока мы мило общались всей нашей дружной компанией, Мариус отошел, как он сказал, на минутку и вскоре вернулся с объемным свертком красного цвета в руках.

– Только что доставлено портальной почтой с Эсфира, – промолвил он, улыбаясь мне и протягивая сверток. – Я долго думал, что же подарить тебе в честь обращения, и вспомнил нашу самую первую случайную встречу на улице и гитару, висевшую на твоем плече. Надеюсь, что угадал с подарком. – И, продолжая с нежностью смотреть на меня, он склонил набок голову. – Ну же, открывай.

Почувствовав себя маленьким ребенком в новогоднее утро, взяла загадочный сверток и аккуратно развернула плотную бумагу. За ней скрывался красивейший футляр с бронзовыми замками, открыв которые я затаила дыхание, увидев шедевр гитарного мастерства. Мой восторг сейчас был подобен цунами. О подобном великолепии я не могла даже мечтать! Такой необычайной красоты гитару я видела впервые – темно-бордового цвета с выжженными и будто покрытыми золотом узорами-вензелями. На обратной стороне грифа таким же узорчатым шрифтом было написано: «Море помнит о нас». Прочтя эту фразу про себя, я посмотрела на Мариуса, и мы улыбнулись друг другу. Достав инструмент из футляра, я разглядывала его, все еще не веря, что это принадлежит мне.

– Струны у нее сделаны из золота, а сама гитара из эльфийского кедра и красного дерева, – пояснил мне Мариус, прервав ход моих мыслей.

– Это не лорда Иллиэйра творение? – спросил Свенельд с любопытством, как и все присутствующие, разглядывая гитару.

– Его самого, – кивнул Мариус, а Свенельд присвистнул в ответ.

Ну вот, теперь помимо ювелирных драгоценностей у меня появилась не менее драгоценная гитара.

– Спасибо тебе! С идеей подарка ты попал в яблочко, – сказала я и, поборов стеснение, при всех коротко поцеловала его в губы.

Даже от мимолетного поцелуя жар прилил к щекам, и мне пришла в голову мысль, что сейчас, должно быть, мое бешеное сердцебиение слышно в комнате всем, кто обладает сверхъестественным слухом. Но наши гости ни видом, ни выражением лица, ни поведением никак этого не показали. Такая тактичность умиляла и рождала во мне еще большее расположение ко всем присутствующим. Я буквально ощущала эту исходившую от всех, кто сейчас был с нами, волну дружелюбия и благожелательности. И снова подивилась тому, как же раньше я жила без этого чувства. Или, вернее сказать, знания? Знания того, что тебя любят и принимают такой, какая ты есть, без условностей, не желая уколоть словами или подначить.

Тем временем все выжидающе смотрели на меня.

– Сыграешь что-нибудь для нас, Эмилия? – спросил меня Мариус, подойдя сзади и обняв.

Я ощутила некую растерянность.

– А что играть-то?

– Да что угодно! – воскликнула Лиаль. – Мы слушатели благодарные и непривередливые, поверь.

– Чтобы тебе было проще, сыграй то, что разучивала недавно, – посоветовала Герда.

Что ж, а почему бы и нет? В конце концов, если я сфальшивлю, ничего страшного не произойдет. Это домашний концерт для своих, а не публичное выступление.

– Сейчас я вам и сыграю, и спою по полной программе, – пошутила я, проведя пальцами по струнам и убедившись в идеальном звучании инструмента. Ноты одной из моих любимых рок-баллад, которую я совсем недавно играла, сидя на берегу моря, всплыли в памяти сами собой. Как оказалось, мне хорошо запомнились и слова песни, и ее аккорды. Новая гитара эсфирского мастера звучала чисто и звонко, звуки, издаваемые ею, ласкали мой музыкальный слух, и от этого петь было вдвойне приятней. Когда я пела, то словно не замечала ничего и никого вокруг, но когда прозвучали финальные аккорды, заметила, как живо переглядываются между собой Свенельд, Мариус и Джордано. Раздались аплодисменты.

– Феноменально! Ты очень хорошо играешь, и голос у тебя красивый, – похвалила меня супруга Свенельда.

– С ума сойти, это же «Ария»! Eccellente[6]! – воскликнул ошеломленный Мариус. – «Осколок льда» – одна из моих любимых композиций в их репертуаре! Я даже не представлял, что ты играешь что-то подобное! Значит, ты у меня рок-дива? – игриво поинтересовался он, снова меня обняв.

– Ну-у-у, в общем-то, да. Меня больше удивляет, что ты знаешь эту песню.

– Хо-хо! Не просто знаю. И не только эту песню. Мы с ребятами, – Мариус кивнул в сторону мужчин, – в две тысячи первом году ходили на концерт «Арии» в Москве. Видела бы ты, как мы там отжигали, – усмехнулся он.

– Да-а, знатно мы тогда погуляли! Душевно так. И косухи с берцами Мариус отменные достал, – промолвил Джордано, и Свенельд, согласившись с ним, кивнул.

Я не могла сдержать смех, представив эту троицу «ребят» на современном рок-концерте.

– У меня даже фото с того концерта где-то лежат в одном из альбомов, – сказал мне Мариус. – Надо будет тебе их непременно показать.

– Слушай, Эми, а давай вместе с нами ты запишешься на музыкальное отделение в Академии? Ты же планируешь поступление? Поступай вместе с нами в Академию Магии! – с жаром предложила Марьяна, переглянувшись с Гердой, и та согласно закивала.

– Мариус упоминал, что у вас в планах – получить тебе эсфирское образование.

И обе девушки выжидающе посмотрели на меня, словно вопрос о моем поступлении решался прямо сейчас.

– Я подумаю об этом, – ответила уклончиво. – За каких-то несколько дней в моей жизни столько событий произошло, сколько не происходило за все мои почти восемнадцать лет. А сколько всего меня впереди ожидает, даже представить сложно. Я о некоторых вещах даже подумать еще не успела.

– Думай быстрее, – настойчиво промолвила Герда. – На Эсфире, слава богам, нет того, что у вас зовется ЕГЭ. Мы просто сдаем итоговые контрольные работы в конце мая по всем предметам, и все! В первых числах июня уже выпускной, а в конце месяца вступительные испытания в Академию. Так что времени осталось на раздумья не так уж и много, – лукаво улыбнувшись, девушка забавно поиграла бровями.

Несмотря на заверения в том, что у меня выйдет без проблем получить аттестат и поступить в Академию, меня терзали некоторые сомнения. Было совершенно не понятно, как и что нужно делать при поступлении в магическое учебное заведение, учитывая к тому же, что магией пользоваться я не умела.

– Моя дорогая, у тебя есть почти полтора месяца времени, чтобы заняться этим вопросом, а учитывая, что вампиры спят раз в два-три дня и быстрее все запоминают, то это очень даже приличный отрезок времени для тебя, – попыталась успокоить меня Лиаль.

– А вы не вампир? – полюбопытствовала я у нее.

– Нет, я нимфа, – улыбнулась она.

Лиаль, пожалуй, полностью соответствовала моим стереотипным представлениям о том, как должны выглядеть нимфы, – миниатюрная, тоненькая, длинные русые волосы, серые глаза и мягкие, детские черты лица.

– А какая, кстати, у тебя родная магическая стихия? – задала мне Герда тот самый вопрос, которым я сама недавно задавалась.

– Не знаю, – честно ответила, пожав плечами. – Как вообще определяют родную стихию?

– Твоя стихия зависит от того, в какие день и месяц ты родилась, – начала объяснять Марьяна. – У вас это еще обычно в гороскопе указывается. Маг может управлять всеми стихиями, по идее, но это не совсем так. Родная стихия всегда будет самой податливой в его руках. Очень редкий маг обладает способностью одинаково хорошо подчинять себе все четыре стихии. Таких называют универсалами. Но это о-очень большая редкость.

– Насколько это редкий вид магов?

– Очень редкий, – ответил мне Свенельд. – Но нам повезло, и все два таких мага, известных нам, находятся в нашей развеселой компании.

После этой фразы Герда и Марьяна одновременно подняли руки, смешно при этом улыбаясь. Моему удивлению в тот момент не было предела.

– И что, вам подчиняются все-все стихии одинаково? – спросила я у девчонок, на что те кивнули.

– Только у меня родная стихия – это вода, – пояснила Герда, – а у Марьяны огонь. Когда у тебя день рождения?

– Пятого июня, – ответила я.

– Значит, твоя родная стихия – воздух, – сказала Марьяна и предложила мне попробовать прямо сейчас попрактиковаться в подчинении стихий.

Я охотно согласилась на этот эксперимент. Наша компания к этому времени разбилась на кружки по интересам. Мужчины вполне ожидаемо пустились в детальное обсуждение экономической политики Южной империи Эсфира, Тайлир, Айнэль и Лаира играли в саду в бадминтон, а Лиаль и Элинн с неподдельным интересом разглядывали земные наряды в глянцевом журнале, который я оставила на плетеном столике.

Время клонилось к вечеру, но было еще светло, хотя тучи, заходившие с одной стороны, все же несколько приближали наступление сумерек.

Мы с девчонками решили выйти в сад на свежий воздух по примеру младших товарищей. Наша троица устроилась под раскидистым цветущим деревом магнолии, и когда я представила нас со стороны, то подумала, что мы выглядим так, словно нас троих сюда случайно занесло машиной времени из позапрошлого века.

– На Эсфире испокон веков существует мудрость «Велика сила веры», – тем временем рассказывала мне Герда. – Эти слова даже выбиты на арке у главного входа в Академию Магии. Смысл поговорки прост и как раз объясняет, что нужно делать магу для того, чтобы получить желаемое, – просто живо представить это в деталях и искренне в это поверить, поверить в свои силы. Представить так, словно это уже получилось у тебя. И, повторюсь, – поверить. Искренне. Вера творит великие вещи.

– Для начала попробуй создать у себя на ладошке мини-вихрь. Маленькое воплощение твоей стихии, – промолвила Марьяна. – Для этого представь, как на твоей ладони постепенно закручивается маленькая воздушная воронка. Почувствуй, как твоя сила, что сокрыта внутри тебя, в твоей крови, течет по венам, и ты можешь ею управлять.

– Кстати, самая лучшая тренировка обращения к собственной магии и ее потенциалу – медитация, – добавила Герда. – Именно она помогает почувствовать свою силу и дать ей выход. Я бы начала знакомство с магией с медитации, а потом уже попробовала сделать небольшой вихрь, или что там еще можно сотворить магу-воздушнику.

Закрыв глаза, я попыталась мысленно отключиться от всего мира и сосредоточиться на своей магии. Поначалу было сложно, постоянно в голову лезли какие-то мысли, коих сейчас был целый табун в голове, но с третьей или четвертой попытки я смогла все же настроиться.

– Загляни внутрь себя, сосредоточься на своем внутреннем мире, не думай больше ни о чем, – словно издалека доносился голос Марьяны, хотя на самом деле мы сидели близко друг к другу кружочком, взявшись за руки.

Сначала передо мной была лишь темнота, и ничего особенного не ощущалось. Но потом я явственно почувствовала, как по венам разливается сила, описать которую было бы трудно. Перед закрытыми глазами возникло голубоватое свечение. Сначала оно было ровным, затем стало закручиваться в спирали.

Над нами раздались раскаты грома, и ветер, до этого почти не ощутимый, разгулялся сильнее, бросая мне волосы в лицо. Голубые спирали перед моим внутренним взором продолжали закручиваться, а затем, словно из ниоткуда, появилось радужное свечение. Я почувствовала, как снова усилился ветер, шумевший в листве деревьев, и услышала очередной рокот грома, предвещающего скорую грозу. Едва я открыла глаза, как произошло что-то совершенно невероятное!

Прямо над нами раздался оглушительный громовой раскат, затем высоко в небе над нашими головами полыхнула ветвистая молния, и тонкие голубоватые светящиеся линии зазмеились по нашим рукам, которые мы так и не разомкнули. Зачарованно наблюдая за происходящим, мы даже не обратили внимания, что из дома в этот момент выбежали все, кто там оставался. На нас смотрели с изумлением и непониманием. В небе снова загрохотало, и сорвались первые тяжелые капли дождя. При этом на противоположной стороне неба царствовало закатное солнце. Голубое свечение на наших руках тем временем постепенно угасло, и мы втроем, держась за руки, побежали в сторону дома под навес.

– Что это вообще было? – почти в один голос заявили мы, пребывая в шоке от происходящего.

– Боже мой, девочки, ваши ауры! – пораженно воскликнула Элинн, глядя на нас такими глазами, словно перед ней боги Египта стояли собственной персоной, а не три девчонки.

– Боги милостивые! – послышалось чье-то восклицание, но в суматохе я не разобрала, кому оно принадлежало.

Ко мне подбежал Мариус, и взгляд его был таким же безмерно удивленным, как и у остальных. Да что происходит?!

– Ваши ауры сияют всеми цветами радуги, – завороженно глядя на нашу троицу, промолвил он.

– И что? – спросила я.

– Аура у каждого мага, вампира или оборотня, не важно у кого, имеет только один цвет. А у вас аура во все цвета радуги разукрашена, – пояснил мне Мариус, чем вызвал у меня еще большее непонимание происходящего вокруг.

Дождь постепенно стал стихать, а на светлом кусочке неба появилось нечто такое, отчего мой совершенно ничего не понимающий мозг грозился окончательно отключиться, послав всех и вся темным лесом. На небосклоне возникла тройная радуга. Еще никогда в жизни я не видела ничего подобного, хотя из школьного курса физики запомнила, что такое очень даже может быть.

– Дамы и господа, – раздался нарочито официальный голос Свенельда, – мы с вами стали свидетелями исторического и уникального события – инициации магического Триумвирата, овеянного легендами и тайнами.

Магического чего-о-о?

Глава 9

Сила Триумвирата

– И почему у меня такое ощущение, будто мы влипли во что-то далеко не сказочное? – спросила я, обращаясь к Герде и Марьяне, сидя между ними.

– Не знаю, но у меня то же самое чувство, – со вздохом ответила мне Герда.

– И у меня, – подытожила Марьяна.

Не сговариваясь, мы одновременно снова вздохнули.

– Не знаю, как вам, а мне вся эта эпопея с Триумвиратом и его великой силой не нравится! Потому что чем больше сила, тем больше и ответственность, – вновь заговорила Герда. – А если быть точнее, мне не нравится, что мы оказались центром этой истории, этим самым, мать его, Триумвиратом!

– И угораздило же вляпаться… – обреченно изрекла Марьяна, нервно теребя рыже-каштановую прядь волос, выбившуюся из прически.

Если еще недавно наш особняк напоминал Дом культуры – мы пели, играли, разучивали танцы, то сейчас он превратился в некий гибрид Дома Советов и птичьего рынка. Едва мы зашли с улицы, начался настоящий хаос – посыпались бесконечные вопросы от младших членов компании о случившемся, возгласы всех присутствующих по поводу радужного сияния наших аур, которое никак не проходило, мужчины, вооружившись письменными принадлежностями, сели строчить на Эсфир архиважные сообщения о произошедшем для архиважных персон. Затем Джордано и Свенельд ушли порталом каждый к себе домой и вернулись, нагруженные несколькими книгами и свитками, где хоть раз упоминалось пророчество о появлении магического Триумвирата.

Тем временем через портал стали прибывать новые лица, и, надо заметить, лица эти при появлении были весьма озабочены происходящим. Лаиру, Айнэль и Тайлира сначала попытались отправить домой, но те запротестовали, заявив, что желают быть в эпицентре исторических событий. Теперь, кроме тех, кто уже был, в гостиной появились родители Герды, лорд и леди Нортдайл, попросившие называть их в нашем тесном кругу Йоанном и Фреей. «Ничего себе, тесный круг!» – подумала я. Сразу после них появился Рейнар, брат Марьяны.

Глядя на творящийся в гостиной переполох, я ощущала некую отстраненность и апатию. Все, что мне удалось узнать о Триумвирате от новоиспеченных подруг, плохо укладывалось в голове и вызывало острое желание начать бегать кругами с воплем: «Шеф, усе пропало!»

По словам Герды и Марьяны, давным-давно неким Иллинторном было предсказано появление трех сильнейших магов разных рас, объединение сил которых и образует этот самый Триумвират, который должен сразить демона войны в его очередном воплощении. Выходит, это мы втроем должны сразить какую-то воинственно настроенную потустороннюю тварь? Кто это вообще придумал? Кто нас назначил? Покажите мне этого босса-распорядителя, я его лесом пошлю!

– Хочется надеяться, – тихо сказала Марьяна нам с Гердой, – что в свете последних событий у нас не отберут возможность решать, на какой факультет поступать учиться.

– А что, могут? – ужаснулась я, представив такой поворот.

– Да черт его знает, может быть, и нет, – пожав плечами, ответила подруга. – А может быть, и так, что посчитают необходимым для нас учебу с абсолютным преимуществом дисциплин боевой магии, раз уж нам суждено стать защитницами мира от одной злобной твари.

– Не хочу с боевыми магами учиться, – состроив недовольную гримасу, высказалась Герда.

– Можно подумать, что я туда хочу. Боевая магия не мой конек, – промолвила Марьяна, хмуро наблюдая за тем, как Мариус, Рейнар и Свенельд склонились над большой книгой в старом кожаном переплете.

Апатия сменилась раздражением: все вокруг обсуждали именно то, что непосредственно касалось нас троих, но про нас словно бы забыли. Никто в этой суматохе так и не рассказал нам конкретно, что из себя представляет Триумвират, что он дает и для чего вообще был придуман кем-то свыше. И если Герда и Марьяна хоть какой-то информацией обладали, то я ощущала себя так, словно одна-единственная пришла на урок без домашнего задания. Объяснения подруг не сильно прояснили для меня картину.

– Я дико извиняюсь, что прерываю ваши светские беседы, господа, – постаралась сказать так, чтоб меня услышали, – но нам хотелось бы как непосредственным, но невольным зачинщикам всей этой бури знать подробности шумихи с пророчеством о Триумвирате, и желательно в мельчайших деталях. Мы все-таки должны иметь собственное представление о том, во что влипли. Девочки еще хоть что-то знают об этом, а я вообще в полном неведении.

Что-то мне подсказывало, что, несмотря на мое желание все знать, услышанное мне сильно не понравится. И тогда, возможно, у меня будут все основания для того, чтобы начать паниковать. И плевать, что обо мне подумают другие.

– Прежде чем мы услышим всю историю, связанную с Триумвиратом, – заговорила Герда, – мне хочется кое-что прояснить. Те, кто помнит нас с Марьяной еще детьми, знали, что перед вами – будущие маги Триумвирата? Аура ведь у нас обеих еще с детства была отличной от других. Вы знали? – повторила Герда, глядя сразу на всех и каждого по отдельности.

К нам подошел ее отец.

– Знали ли мы с моим покойным другом Дарием, мир душе его, что наши дочери – предопределенные свыше маги Триумвирата? Того самого, который призван защитить нас от демона войны? Да нам такое и в страшном сне не приснилось бы! – воскликнул мужчина.

Я ему поверила. Противостоять глобальному злу – это не виртуальная войнушка, это, мягко говоря, опасно, а часто и вовсе смертельно. И я догадывалась, что большая сила, которой мы обладаем, не гарантирует нам абсолютной невредимости.

– Мы знали, что у тебя и Марьяны небывалый магический потенциал, – между тем продолжал отец Герды. – Мы видели ваши необычные ауры, но ни у кого даже мысли не возникало о том, что вы были рождены для того, чтобы, встретив Эмилию, стать Триумвиратом.

– О появлении силы трех магов, способной остановить демона войны, было всего лишь одно пророчество, – заговорила Фрея. – А пророчество – это такое туманное и эфемерное понятие, что его можно трактовать по-разному. Поэтому в различных письменных источниках информация касательно Триумвирата и всего, что с ним связано, несколько разнится. Например, во многих книгах упоминается, что все три мага Триумвирата – это жители Эсфира. А на деле оказалось, что это не совсем верно.

– А теперь давайте вернемся к истокам этой истории, – перехватил Йоанн у жены «объяснительную» эстафету. – Для начала я расскажу тебе, Эмилия, о наших представлениях о том, как устроен Эсфир. Это важно для понимания всей истории.

Жители Эсфира видят мир как бесконечный круговорот всего живого. Мы верим в перерождение души. Считается, что после смерти душа покидает мир живых (Лави) и по реке забвения отправляется в Подземный мир, населенный, кроме душ умерших, ангелами смерти и ангелами-чистильщиками. В Подземном мире душа очищается от всех грехов, обретает забвение и покой, и поэтому мы не помним свои прошлые жизни. Затем чистая, свободная от памяти прошлого душа отправляется в Небесный мир, где ее ждет отдых в ожидании перерождения в новом воплощении. Но бывает и так, что душа при жизни запятнала себя настолько, что даже ангелы-чистильщики не в силах ей помочь, и тогда такую душу ждет Темный мир, или еще мы называем его Нижним миром. Его населяют демоны и души самых мерзких грешников. Отсюда нет перерождения, здесь души томятся, чтобы потом бесследно раствориться в пространстве, отдав свою энергию на подпитку магическим источникам.

Все это время я внимательно слушала Йоанна, боясь лишний раз пошевелиться, и мысленно делала в голове пометки. А мужчина меж тем продолжил:

– Больше трех тысяч лет назад жил на Эсфире могущественный маг, сила которого не знала границ. И был он настолько силен, что равных ему не нашлось во всем мире. Видимо, это и свело его постепенно с ума, и он возжелал такой силы и власти, которых не было ни у кого и никогда на Эсфире.

– Или, скорее всего, у этого мага изначально не все дома были, – выразила Герда вслух мою мысль, вызвав у отца улыбку.

– Я продолжу, – промолвил он. – Имени его уже никто не помнит, все знают его по имени демона войны Адаила, которого он смог вызвать из Нижнего мира, предложив вселиться в свое тело. Наверное, он думал, что сможет управлять демоном внутри себя, но все пошло не по плану («Вот чем может обернуться неадекватная оценка своих возможностей!» – подумала я в этот момент). Демон полностью подчинил себе разум горе-мага и, заполучив его силу в довесок к своей демонической, начал творить страшные вещи. Постепенно, год за годом, он смог создать немногочисленную, но очень сильную армию из верных ему прихвостней и демонической силой погрузить некогда мирную планету в пучину бесконечных войн. И чем больше было страданий, боли, крови и отчаяния вокруг, тем лучше было Адаилу, его мощь только росла от творящегося вокруг хаоса, которым он питался. Ему не нужна была еда и сон, ему нужна была война. Ослепленный своей непобедимостью и мощью, он думал, что смог затмить разум эсфирян и поработить их волю, но Адаил ошибался. Прямо под его носом росла день ото дня армия непокоренных во главе с эльфийским магом Иллинторном.

Когда настал час битвы, казалось, что даже ветер затаился, ожидая сражения. Не боялся храбрый Иллинторн своего врага и вел за собой таких же смелых воинов, как и он сам. Уставшие от ужасов войны эсфиряне готовы были пожертвовать жизнью ради мира. И началась великая битва, и длилась битва эта три ночи и три дня. Сошлись Адаил и Иллинторн в смертельном поединке, и долго бились они, потому что равны были их силы. Но все же эльфу удалось смертельно ранить Адаила, и демон войны пал замертво. Жители Эсфира ликовали, не зная тогда, что Адаила невозможно окончательно убить простым магическим оружием. Адаил пришел из Темного мира, но не вернулся туда после смерти. Он словно растворился в пространстве, но не окончательно, а до поры до времени, чтобы через тысячу лет переродиться и уйти жить на Землю. Не ведали эсфиряне тогда и того, что на сущности Адаила при жизни кем-то была поставлена печать, может быть, и им самим, благодаря которой все его последующие воплощения никогда не могли обнаружить даже самые сильные маги до тех пор, пока он сам себя не раскрывал.

– А что было бы, если б не эта печать? Что, если бы стало известно, в каком мире и когда он переродится? – задала я вопрос, сразу возникший у меня в мыслях.

– Группа обученных магов приложила бы все усилия для того, чтобы Адаил не родился, – ответил мне Йоанн. – Для тебя в силу твоего возраста это звучит, скорее всего, жестоко, но поверь – таковы наши реалии. Это необходимость. Иногда чем-то приходится жертвовать ради великой цели, когда на кону мир и жизни миллионов людей. А может быть, и миллиардов.

Я кивнула, согласившись со словами Йоанна.

– Демон войны имел много имен за все свои перевоплощения – Адаил, Адаэль, Ада-ал, Адаиллис, но формулировка сути не меняла. В новом воплощении демон войны оставался верным своему прежнему пристрастию – развязывал войны. Он снова был убит Иллинторном, и опять оставался главным вопрос – сколько времени на этот раз займет его перерождение? И в каком из двух миров – на Земле или Эсфире – ждать Адаила в новой ипостаси? Тем временем наши лучшие маги и мудрецы пытались найти способ отправить демона войны обратно в Нижний мир, но, увы, ничего не вышло.

Так и продолжалось многие столетия – Адаил перерождался, вновь обретал могущество, сеял разруху и смерть, питаясь горем и бедами, чтобы затем снова быть убитым Иллинторном, который уже при жизни стал легендой среди эсфирян. И вот в очередной битве с новым воплощением демона войны Иллинторн вновь убил Адаила, но на этот раз победа стоила ему жизни – прежде непобедимый эльфийский воин и маг был смертельно ранен. Умирая, Иллинторн оставил пророчество. – Йоанн развернул книгу и показал пальцем на строчки, написанные на незнакомом мне языке. – И гласит оно, что однажды на Эсфире появится союз из трех сильнейших магов, непохожих друг на друга, которым подвластны будут все стихии, и падет Адаил от их оружия, отправившись обратно в тот мир, откуда его давным-давно призвал безумный маг. Лишь магическому Триумвирату под силу сокрушить Адаила окончательно, и только маги Триумвирата могут видеть его истинную личину.

И было сказано, что в тот день, когда сила трех магов-универсалов станет единой и возрастет во сто крат, появление Триумвирата ознаменуется внезапной грозой и тройной радугой на небосклоне. После того, что мы сегодня наблюдали, я думаю, ни у кого нет сомнений, что вы, девочки, являетесь Триумвиратом, – заключил Йоанн, внимательно посмотрев на всех нас.

– Когда Адаил переродился в прошлый раз? – задала я вопрос, совершенно не предполагая, насколько потрясет меня ответ.

– В последний раз Адаил воплотился на Земле в апреле тысяча восемьсот восемьдесят девятого года.

В этот момент мне, хорошо знавшей историю, стало понятно, о ком идет речь, и от этой догадки меня сковал такой ужас, что я почувствовала, как слабеют ноги.

– На Земле его знают под именем Адольф Гитлер, – подтвердил отец Герды мои худшие догадки.

Господи, только не это! В этот момент я ощутила подступающую панику, которую старательно, как могла, прятала подальше. Уроки истории мне запомнились прекрасно. А тема Второй мировой войны была изучена вдоль и поперек. За считаные секунды в моих мыслях стремительно пронеслись кадры военной хроники сороковых годов, виденные мною ранее, – колючая проволока концлагерей, а за ней – обреченный взгляд изможденных узников, жестокие бои, где кровь текла багровыми реками, голод и смерть. Демон войны питается болью и отчаянием? В таком случае это адское чудовище семьдесят с лишним лет назад устроило для себя небывалый пир. И не подавился, гад, пока его не загнали в угол! Только вот в прошлый раз его не убили, он сам себя убил.

Кажется, только сейчас мне стало понятно, почему он так поступил. Наверное, он не смог жить, осознав, что потерпел сокрушительное поражение от самых обычных людей. Хрупких людей из плоти и крови, от которых он явно не ожидал сопротивления той силы, которая загонит его войска туда, откуда они явились.

И все же мне совершенно не было понятно, каким образом три хрупкие на вид девицы должны сокрушить безумного, жестокого, страшного демона, который за все свои перевоплощения без каких-либо колебаний сгубил столько жизней, что и вообразить немыслимо? Оглянувшись поочередно на Герду и Марьяну, сделала вывод, что подруги так же, как и я, пребывают в прострации.

Мариус тут же заметил мое состояние и за секунду оказался рядом, присев прямо передо мной. Следом за ним к нам тут же подошли все остальные.

– Девчонки, давайте не будем раскисать? – произнес Мариус, стараясь, чтобы его голос звучал бодро. – Все равно угрозы пока нет никакой, у нас будет время подготовиться к сражению, и возможно, много времени. В конце концов, я уверен, что вы со всем справитесь, вы ведь не одни. – Сказав это, он взял мои руки в свои и посмотрел мне в глаза.

В этом взгляде было столько любви и нежности, что парализующее чувство страха постепенно отступало, хотя я точно была уверена – оно вернется ко мне еще не раз.

– Вот же демонова задница! Ну почему мирозданию не было угодно сделать Триумвиратом троицу брутальных здоровенных воинов, а? – возмутилась Марьяна.

– Мари! Солнышко, не забывай, пожалуйста, что благородные леди не выражаются, – сделала замечание Лиаль.

– Благородным леди не предписано судьбой накостылять демону войны с поехавшей крышей, так что я, как оказалось, была рождена неправильной леди, – ответила ей Марьяна, на что Лиаль лишь сокрушенно покачала головой и заботливо поправила ей вьющийся локон, выбившийся из-под заколки.

– Учитесь смотреть глубже внешней картинки, – философски изрек Свенельд. – Не все, что выглядит хрупким и беззащитным, является таковым на самом деле. В каждой из вас сокрыта такая великая сила, что даже мы с нашим опытом не представляем в полной мере, какая она. А ваш Триумвират так вообще – нечто неизведанное. Так что вам предстоит теперь интересный опыт по изучению своих возможностей. Не на пустом же месте возникло пророчество о вашей победе над демоном.

– Лорд Нортдайл, – обратился к нему Мариус преувеличенно официальным тоном, – позвольте мне в который раз выразить свое восхищение вашим неиссякаемым оптимизмом. Хочется восклицать, как свита Маргариты на балу в романе Булгакова: «Я в восхищении!»

Все присутствующие засмеялись. Шутка Мариуса стряхнула оцепенение, сковывающее нашу компанию, а слова Свенельда ободрили и дали надежду на лучшее.

– А как нам жить-то дальше? Что теперь делать? – озвучила Герда те вопросы, которые беспокоили и меня, и, я уверена, Марьяну тоже.

– Что вам делать? Да то же самое, что делают все девушки вашего возраста, – окончить школу, поступить в Академию, ходить на пары, посещать балы, бегать на свидания, одним словом – вдыхать эту жизнь полной грудью, – с воодушевлением промолвила ее мама. – Единственное отличие будет только в том, что вам придется учиться управлять силой Триумвирата, помимо вашей собственной. Ну, может, еще магические бои. Благо один на один вы с этой проблемой не останетесь, как и с демоном войны, когда придет время. Семья вас никогда не оставит.

Воцарилась секундная пауза, и в это время раздался негромкий хлопок, а следом за ним появилось слабое свечение в районе потолка. Затем из светящегося окошка на пол упал свиток, запечатанный сургучом. Сорвав печать, Мариус пробежал взглядом по посланию и тяжело вздохнул.

– Потрясающее продолжение нашего вечера, господа, – промолвил он. – К нам с минуты на минуту припрется, м-м-м, пардон, прибудет советник императора. А точнее, советники императоров. Всех четырех. Они уже знают о Триумвирате.

– Тьфу ты, трэйш деррахт! – выругался Йоанн. – Этих только не хватало!

– Прям аж интересно, что они намерены нам сказать или предложить, – сказал Джордано и переглянулся со всеми.

Стоило только ему замолчать, как на пол бухнулся еще один свиток.

– Я смотрю, вечер перестает быть томным, – раздраженно проговорил Мариус, поднимая свиток. – Прекрасно! Просто потрясающая новость, дамы и господа! В Совете потомков Фаэтона тоже уже в курсе инициации Триумвирата, и сейчас его представитель также направляется сюда. Вот вам и тихий семейный вечер в кругу близких…

– Велика сила Триумвирата, способная маленький семейный вечер превратить в многолюдный имперский базар! – пафосно провозгласила Марьяна, вызвав у всех присутствующих очередную волну нервных смешков.

Комнату наполнило золотистое свечение, и спустя минуту нашим взорам предстал высокий сероглазый брюнет с короткой модельной стрижкой, одетый в черные брюки, белую рубашку и черный колет с серебряными пряжками.

– Делайл? Какого демона еще он сюда явился? – недоуменно прошептала Марьяна.

– Это еще кто такой? – спросила я рыжеволосую подругу.

– Это Делайл Даркмун. Лучший друг моего брата. А еще он помощник декана одного из факультетов нашей Академии по воспитательным вопросам. Гроза всех разгильдяев и прогульщиков, – пояснила мне Марьяна, закатив глаза при упоминании должности Делайла.

– Ой, а кто-то сох по нему не так уж и давно, – лукаво посмотрев на Марьяну, прошептала Герда.

– Прошла любовь, завяли помидоры, – отмахнулась та, не глядя в сторону Делайла, который сейчас разговаривал с Рейнаром. – Это было детство, Делайл даже мальчишкой был весьма красив, так что моя влюбленность простительна. А теперь я повзрослела и давно поняла, что мы не пара.

Тем временем многострадальную гостиную снова заполнило мягкое свечение вновь открывающегося к нам портала. Я даже представить не могла, что скромный фуршет, посвященный моему обращению, плавненько превратится в некое подобие рабочей планерки. Очень массовой планерки.

– Девочки, – обратилась я к подругам, – если советники императоров будут говорить или предлагать что-то такое, что идет вразрез с нашими принципами, давайте не будем молчать? Я за бунт на корабле! Никогда не любила плясать под чью-то дудку и не собираюсь делать этого впредь.

– Конечно, не будем! – в один голос воскликнули Герда и Марьяна.

– Неужели ты думала, что мы станем смирно сидеть, как мышки, когда речь идет о нас? Не-ет, этого мы никогда не умели! – с усмешкой добавила Герда.

Я улыбнулась и оглянулась на наше отражение в большом зеркале в раме, стоявшем у противоположной стены. Девчонки сделали то же самое. Внешне мы были совершенно разные: я – синеглазая брюнетка, Герда – платиновая блондинка с ярко-зелеными глазами, локоны Марьяны были рыже-каштановыми, а глаза янтарно-золотистыми. При всей нашей внешней непохожести наши характеры были во многом схожими, а вместе с ними заодно и чувство юмора, взгляды на многое, мысли и даже манера выражаться.

Я не могла поверить, что всего лишь за сутки своей жизни в новом качестве нашла родственные души. Для меня это было просто фантастикой, сокровенной мечтой, которая, как мне казалось, останется несбыточной. Впервые в жизни я не чувствовала себя одинокой, рядом со мной любимый человек и близкие по духу подруги. А ведь если подумать, то все это в моей жизни появилось благодаря нашей с Мариусом случайной встрече на улице. А такой ли случайной была эта встреча?

Глава 10

Бунт

– Ну вот, еще пара кремовых розочек, и мой тортик готов, – довольно пробормотала себе под нос Эми. – Надеюсь, маме и отчиму он понравится.

– Конечно, понравится, – заверил я свою девушку, с удовольствием за ней наблюдая.

– Всегда обожала заниматься выпечкой – тортики, пироги, – рассказывала мне Эмилия между делом. – Правда, дома мне не особо позволялось разгуляться, но когда бабушка с дедушкой были живы, я у них в гостях частенько что-нибудь пекла.

– Тебе нравилось проводить у них время?

– Очень, – ответила Эми. – Там я чувствовала себя спокойно и в безопасности. Все праздники и каникулы я проводила у родителей отца. Когда их не стало, мне было непросто смириться с этой потерей. Они меня очень любили. В отличие от их сына…

От меня не укрылось, как при очередном упоминании об отце сменилось ее настроение.

– Вспомни о том, что наконец-то нашлась твоя мама, и уже завтра ты ее увидишь, – попытался я подбодрить ее, напомнив о приятной встрече.

Из гостиной донесся бой часов – наступила полночь.

– А точнее, уже сегодня, – ответила мне Эми, счастливо улыбнувшись.

Затем, повертев подставку с тортом и убедившись, что он выглядит идеально, она отнесла его в холодильник. Выпроводить многочисленную делегацию гостей, как приглашенных, так и непрошеных, нам удалось уже ближе к ночи. Со своими друзьями и их семьями я бы с удовольствием сидел хоть до утра, но императорские советники своим занудством в рекордно короткие сроки смогли с блеском вынести мозг не только мне, но и всем присутствующим. Однако меня приятно удивило то, как держалась Эмилия и ее подруги. С нескрываемым удовольствием я наблюдал, как три юные девушки, совсем недавно узнавшие о своем предназначении, справедливо и с достоинством ставят на место советников императора, в несколько раз их старше, и отстаивают свое мнение.

Первым из тех, кого мы нашей компанией окрестили «непрошеными гостями», прибыл мой давний знакомый вампир Александр Эксархидис, состоящий в Совете потомков Фаэтона, куда входили старейшины из древнейших родов вампиров и оборотней. Мне полагалось, как создателю, привести Эмилию к ним, чтобы представить им нового члена нашего общества, а заодно и подтвердить, что она не была обращена мной насильно. Но, видимо, узнав о том, что новообращенная – маг Триумвирата, Совет решил прислать своего делегата прямо в мой дом.

– Даже не верится, что наш одинокий ворон Мариус наконец-то нашел ту самую… – широко улыбаясь во все тридцать два зуба и с интересом глядя на Эмилию, промолвил Александр. – Безусловно, все годы, проведенные в ожидании этой прелестной новообращенной, того стоили. Не так ли? – обернувшись в мою сторону, Александр подмигнул мне.

– Еще как стоили, – совершенно искренне ответил я.

– Господа, прекратите меня смущать! – возмутилась Эмилия и упрямо посмотрела на Александра. – Я знаю, что вы должны убедиться в том, что Мариус не использовал меня в качестве закуски под стопку вампирской водки.

Александр разразился громким смехом.

– Всегда восхищался красивыми девушками с толикой бунтарства, иронии и перчеными шуточками! – воскликнул он.

Он подошел к ней и взял ее руку в свои ладони, чтобы увидеть последние минуты ее человеческой жизни перед тем, как она была мной укушена. Глядя на это, я невольно ощутил укол ревности, хоть и понимал, сколь это глупо с моей стороны. Взгляд Эмилии, брошенный на Александра, выражал абсолютное равнодушие, чего не скажешь о лорде Эксархидисе. Он смотрел на мою девушку с неподдельным восхищением, и что-то мне подсказывало, что вряд ли он сейчас под впечатлением исключительно от ее ауры и магического потенциала. Вон как шарит по ней глазками.

Если он так простоит дольше положенного времени, мне придется интеллигентно намекнуть ему, что на чужой медок разевать роток чревато последствиями для разевающего.

Да что же это со мной такое! Надо взять себя в руки! Но сверлить взглядом Александра я не перестал. Так, на всякий случай. Хорошо, что я заранее заказал на Эсфире ювелиру брачные браслеты-анитари, которые уже сегодня поздней ночью должны доставить мне почтой через портал. Пара, надевшая анитари, этим самым показывает, что у них серьезные намерения по отношению друг к другу. Оставалось надеяться, что Эмилия примет браслет.

– А на Эсфире есть ласточки? – задала она вопрос Александру, изрядно удивив не только его, но и меня.

Мне стало любопытно, к чему это она клонит.

– Конечно, есть. Везде, кроме Северной империи, – ответил ей Александр.

– А совы?

– А совы на Эсфире есть везде, даже на Севере, – как на духу ответил озадаченный Алекс.

– Это прекрасно. С детства обожаю сов и ласточек. Всегда за ними наблюдала. Но раз уж ласточки к хищникам не относятся, я выбираю ипостась совы.

Ах, вот она о чем! Александр коротко хохотнул.

– Недаром говорят, что женская логика может разбить мужскую вдребезги! – все еще смеясь, проговорил советник. – Я даже не понял сначала, при чем тут ласточки и совы. Ну что, – Александр довольно потер руки, – я засвидетельствовал, что Эмилия не была обращена против воли, можно сказать, благодаря тебе, Мариус, был спасен маг Триумвирата. Совет это очень ценит и будет помнить. Наши основные правила просты, – он снова обратился к Эмилии, – самое главное тебе уже известно – мы не обращаем насильно, только с согласия обращаемого. Исключение составляют те случаи, когда человек или маг находится при смерти без сознания. Мы не обращаем людей до совершеннолетия, которое на Эсфире наступает в семнадцать лет, но если речь идет о спасении жизни, тогда этот запрет разрешается нарушить. И еще – смертные не должны знать о нас. Постарайся, пожалуйста, соблюдать эти правила, потому что за их нарушение можно поплатиться жизнью даже такой обворожительной красавице и умнице, как ты.

Нет, вы посмотрите на него! Я подошел к Эмилии и обнял ее за плечи.

– У меня чертовски хороший вкус на женщин, – сказал Александру, напоминая, что перед ним моя девушка. Моя!

– Я это учту, – ответил мне советник. – Когда надумаю жениться и буду в поиске невесты, возьму тебя свахой, раз у тебя такой глаз-алмаз на уникальных женщин.

И хитро улыбнувшись, вампир направился в сторону Джордано.

– Ты ведь понимаешь, что, когда мы впервые встретились, мне не было известно, что ты – будущий маг Триумвирата? – задал я Эмилии вопрос, заглянув ей в глаза.

– Конечно, понимаю, – ответила она. – Этого никто не знал до сегодняшнего дня. А почему ты это спрашиваешь?

– Просто хочу, чтобы ты мне доверяла и знала, что я с тобой не из-за того, что ты уникальный маг. Я полюбил тебя самой обычной девушкой, без каких-либо довесков в виде огромной силы и принадлежности к магическому трио.

Не говоря ничего в ответ, она просто обняла меня, и на один миг мы забыли обо всем вокруг, словно этот ее жест перенес нас туда, где мы были только вдвоем.

– Пресветлый Аш-Таар, до чего же они милые, – донесся до нас голос Герды, которая, улыбаясь, о чем-то шепталась с Марьяной.

Комнату вновь заполнил золотистый свет портала, и в открывшемся окне пространства показались четыре советника – по одному от каждой империи.

– Черт-те что. Не дом, а рыночная площадь, – тихо промолвил я в сердцах, чтоб меня никто не услышал, кроме Эмилии. – Как выпроводим всех, заблокирую к драконьей бабушке все пространственные подходы к дому, оставлю только для самых близких. Даже если мы отсюда уедем вскоре, все равно заблокирую.

– Все-таки уедем? – спросила Эмилия.

– А ты хотела бы остаться? – задал я встречный вопрос.

Ее лицо приняло задумчивое выражение буквально на пару секунд.

– Нет, – помотала она головой, – определенно нет. Меня очень привлекает Эсфир, я жажду увидеть все империи. А жить и учиться хотела бы в Южной, потому что там море, а море – моя любовь навеки. Моя мечта – поступить в Академию Магии и жить, не скрываясь, как приходится делать сейчас. И последний железный аргумент – на Земле тех, кто меня любит, уже не осталось, зато они есть на Эсфире.

– Насчет того, что на Земле тебя никто не любит, большое заблуждение, моя леди. Вот он я, перед тобой стою. А со всем остальным согласен. Меня давно посещали мысли перебраться жить на Эсфир, но я все не решался. Потому что всегда в глубине души было предчувствие, что мне нужно еще пожить на Земле какое-то время. Как видишь, оно меня не обмануло.

– Значит, нас ждет Южная империя Эсфира, – промолвила она с мечтательной улыбкой.

Я согласно кивнул.

– Тем более что твои мама и отчим, скорее всего, тоже предложат тебе уехать отсюда. Супруги Эринглив живут в столице. И вот еще, – я вручил ей маленький языковой амулет, – это поможет тебе понимать, что говорят советники императоров, и говорить на языке эсфирани. В отличие от наших гостей, они почти не говорят по-русски. Без магии здесь, на Земле, он долго не продержится, но на разговор с советниками, думаю, хватит.

Тем временем все четыре советника вышли из окна портала.

– Придворный оракул Его Императорского Величества Императора Южной империи Алмариана Второго узрел знамение об инициации Триумвирата, – заговорил советник южного монарха. – Когда стали известны координаты всех трех магов, император Алмариан направил меня от своего имени, чтобы выразить поддержку Триумвирату и настоятельно предложить свою защиту и опеку. Император считает необходимым нахождение Триумвирата в стенах дворца Его Величества под круглосуточной охраной лучших представителей императорской стражи. Обучением магов Триумвирата всевозможным боевым навыкам, владению холодным оружием и приемам боевой, оборонительной и атакующей магии будут заниматься самые лучшие преподаватели…

– В стенах дворца под неусыпным взором стражи, – закончила мысль хмурая Фрея.

Советник, обратив на нее холодный взор, кивнул.

– Разумеется, леди Нортдайл. – Он старательно делал вид, что не замечает недовольства женщины. – Магам Триумвирата необходимы особая подготовка и бдительная охрана.

– Кто бы сомневался! Только эта охрана больше напоминает тюремный конвой, – выразил я вслух свое мнение, не скрывая, что мне совершенно не нравится тот сценарий дальнейшей жизни, который предлагают девушкам.

Даже если это мнение самого императора. Я посмотрел в сторону виновниц сего собрания, чей грозный и недовольный вид не предвещал ничего хорошего для советников. Они пока что сохраняли молчание, но интуиция подсказывала мне, что, когда девушки возьмут слово, у советников гарантированно отвиснет челюсть.

– Ее Императорское Величество Императрица Верлиана выступает с аналогичным предложением для магов Триумвирата, только в пределах своего дворца в Западной империи, разумеется, – подал голос другой советник.

Со стороны Александра послышался сдавленный смешок. Взглядами Герды, Эмилии и Марьяны уже можно было плавить лед.

Чего-то подобного я и ожидал. Вполне логично было предположить, что все четыре монарха захотят прибрать Триумвират поближе к рукам. Только вот они подзабыли, что маги Триумвирата – не безвольные куклы, а живые люди, а точнее, маги. У них имеются родные и близкие, планы на жизнь, в которые вряд ли входит изолированное проживание и обучение в стенах дворца монарха.

– Рискну предположить, что и у правителей Севера и Востока подобные предложения, – высказался отец Герды, обведя взглядом всех советников.

Два советника слаженно кивнули.

– Разумеется, Его Величество Император Винтерхальд, выдвигая свое предложение для магов Триумвирата, оставляет за ними выбор дворца любого из монархов Эсфира, – произнес советник северного правителя.

– Так было решено на экстренном собрании Совета императоров, – добавил молчавший до этого советник императрицы Востока.

– Божечки, как великодушно с их стороны, я еле сдерживаю слезы умиления! – саркастично воскликнула Марьяна. – Девочки! – Она повернулась к Герде и Эмилии. – Нам с вами, о счастье, дают право решать, в каком из монарших домов отбывать заключение!

– Вы не совсем верно поняли нас, леди Ирилейв, – ледяным тоном попытался вставить слово советник. – А точнее, вы вообще все не так поняли!

Судя по всему, эти господа ожидали увидеть испуганных, безмолвных дев, которые будут со всем соглашаться, но в нашей жизни ожидание и реальность могут не совпадать. И сейчас, я уверен, их ожидал большущий сюрприз. Наслаждайтесь, ребятки! Кушайте, не обляпайтесь!

– Ну да, конечно, куда нам, малолетним курицам, понимать таких высоких персон, – выступила Герда. – В нас троих, по всей видимости, увы и ах, видят исключительно боевое пушечное мясо. Поэтому все, что нам нужно, по мнению Совета, – это бесконечные тренировки боевых навыков и изолированность от общества. Блестящий план, браво! – Все три девушки как по команде с нескрываемым сарказмом одновременно зааплодировали.

Искреннюю растерянность на лицах советников хотелось сфотографировать на память. Советник Севера открыл рот, чтобы что-то возразить, но Эмилия не дала ему даже начать свою речь. Восхитительная смелость!

– Интересно, а когда мы замуж выйдем, если нам позволено, конечно, круглосуточных надзирателей поселят в смежные с нами покои или прям в супружеской спальне поставят? У самого ложа, чтоб уж наверняка! – Метая взглядом молнии, моя возлюбленная смотрела на всех советников и на каждого по отдельности.

Настроившись на ее эмоциональный фон, я прочел вполне ожидаемые в этой ситуации эмоции – злость, волнение, неприятие и непокорность. Брови всех присутствующих удивленно поползли вверх. Видимо, такого яростного отпора от девушек не ожидал никто.

– Если нам суждено стать теми, кто убьет демона войны, это никак не означает, что мы теперь готовы стать смертницами и жить исключительно ради того, чтобы умереть в бою, – заговорила Марьяна, снова не дав возможности высказаться ни одному из советников. – В пророчестве говорится о том, что мы победим, но о нашей смерти не сказано ничего. Мы не собираемся умирать. А как вы знаете, сила веры велика.

– Юные леди, послушайте… – грозно нахмурив брови, попытался сказать советник северного монарха.

– Нет, это вы нас послушайте! – бесстрашно перебила его моя возлюбленная, вызвав во мне очередную волну восхищения. – При всем нашем уважении к воле правителей Эсфира, мы отклоняем их предложение ввиду того, что озвученный сценарий дальнейшей жизни больше похож на заточение. Тот факт, что мы будем жить во дворце, ничего не меняет, а просто лишь окрашивает нашу клетку в золотой цвет. Во-первых, как показала история, Адаил невероятно силен, и если он решит добраться до нас, то его не остановит ничего, понимаете? Абсолютно ничего! Он всю вашу хваленую императорскую охрану размажет, как повариха кашу по тарелке в школьной столовой. Во-вторых, раз уж в пророчестве сказано, что только мы способны его окончательно уничтожить, значит, такая сила дана только нам троим, а следовательно, на кой баян, простите, нам вся эта охрана, которая по магическому уровню слабее нас?

По глазам и лицам советников явно и без труда читалось – великовозрастные мальчики в шоке.

– При всей данной вам силе вы пока еще девчонки, не умеющие ею управлять и не знающие всех ее возможностей, – веско заявил советник южного монарха.

– Вы прекрасно знаете, лорд, как и все мы, что доподлинно о силе Триумвирата и каждого мага в нем неизвестно на данный момент никому, – возразил ему Йоанн.

– Тем не менее девушки нуждаются в изучении специальных дисциплин, не предусмотренных программой Академии.

– Это не проблема, – ответил ему Делайл. – Я заместитель декана факультета огня и могу вас заверить: наша администрация сможет позаботиться о том, чтобы в учебном расписании у девушек нашлось время для изучения специальных, как вы говорите, дисциплин. Мы готовы идти навстречу Триумвирату.

– Эти дисциплины слишком специфичны, и их изучение лучше проводить в стенах императорского дворца, – тоном, не терпящим возражений, упрямо произнес один из советников.

Вот же бараны упертые!

– Это что же там за дисциплины такие, что для них не подойдут оборудованные помещения Академии? – громко возмутился брат Марьяны. – Мне как опекуну и старшему брату очень хочется это знать. И если уж Короне так необходимо проявлять живейшее участие в обучении Триумвирата, то в чем проблема, пусть преподаватели этих самых сверхсекретных дисциплин приезжают к девушкам в Академию. Что им мешает?

– Уверен, что ничего, – ответил ему Делайл. – А я в свою очередь могу гарантировать, что для занятий и тренировок будут обеспечены все условия и полная секретность.

Вид у всех четырех советников был пришибленный. Не ожидали они такого поворота, не ожидали. Хотя это, на самом деле, было странно с их стороны. Неужели полагалось, что три молодые девушки согласятся на такую жизнь? Я б не согласился.

О чем и поведал вслух:

– Положите на одну чашу весов пары в Академии, студенческие праздники, посиделки, летнюю практику, городские фестивали и прочие мероприятия, походы по торговым павильонам с подружками, посещения музыкальных салонов, свидания, балы и прочее, чем наполнена жизнь юных леди. А на другую чашу весов жизнь во дворце, где под контролем будет каждый неосторожный чих и никаких вышеперечисленных приятностей, плюс постоянные тренировки. Надо быть абсолютным олухом, чтобы полагать, что девушки выберут второе.

– Хорошо, возможно, вы правы, – согласился со мной советник Северной империи, – но круглосуточную охрану необходимо все же оставить.

Послышался резкий звон, затем раздался оглушительный грохот, и по комнате словно прошел сильнейший порыв ветра. Мимо меня стремительно просвистел в воздухе кофейный столик, от которого я успел уклониться. Обернувшись к девушкам, увидел, что все, стоявшее на его поверхности, – кофейный сервиз на шесть персон и несколько чайных чашек, лежало разбитым на мельчайшие осколки в радиусе двух метров. И разбило их вовсе не падение. Огромное зеркало в раме, расположенное позади девушек около стены, тотчас покрылось тонкой сетью трещин, а рояль, стоявший в углу, оказался перевернут вверх тормашками. Диван, на котором девушки ранее сидели, мирно покоился прямо сверху перевернутого рояля.

В гостиной повисла долгая и красноречивая пауза, в которой слышалось лишь тяжелое дыхание Герды, Эмилии и Марьяны. Девушки стояли, взявшись за руки, и продолжали испепелять взглядом впечатленных советников.

– И вы все еще думаете, что этим юным леди для защиты нужна царская клетка? – деловито промолвил Александр, едва скрывая довольную улыбку. – В конце концов, существуют сильные артефакты, защищающие как от физического воздействия, так и от ментального. И не нужно будет устраивать из их жизни демон знает что. Совет потомков Фаэтона пришлет каждой девушке по экземпляру такого артефакта. Он будет выглядеть как изящная цепочка, на которую вы сможете повесить кулон или использовать его как браслет. Очень удобная вещь и красивая, что немаловажно для молодых особ.

Воцарилось молчание, в котором оглушительный звон обрушившегося многострадального зеркала звучал как жирная точка. Как шах и мат.

Уходили советники, явно не удовлетворенные нашим решением, но это уже их проблемы. Как только за ними закрылось окно портала, комнату наполнили аплодисменты в адрес Герды, Марьяны и Эмилии. Все были поражены и восхищены их выдержкой и умением за себя постоять.

– Девушки, вы просто огонь! Огнищ-щ-щ-ще! – заорал Тайлир и вместе с Лаирой и Айнэль кинулся обнимать девчонок. – Это было супер! Вы видели их озадаченные лица?

Раздался всеобщий громовой смех, мгновенно разрядивший обстановку. После этого нас покинул Александр, в шутку напомнив мне о том, что рано или поздно прибегнет к моим услугам свахи. Все остальные, прибрав последствия силы Триумвирата, вышедшей из-под контроля, сели пить чай или что покрепче, дабы переварить все произошедшее.

– Мариус, прости нас за этот погром, – с сожалением промолвила Марьяна, оглянувшись вокруг себя.

– Да ладно, чепуха! – отмахнулся я. – Просто нужно практиковаться в сдерживании силы в тех ситуациях, когда ее стоит держать в узде. Главное, что нам удалось послать подальше советников, а через них и монархов. Своих бы детей так заперли, как же. Посмотрел бы я на них.

– А нам за такой пассаж ничего не будет? – спросила Эмилия, глядя на меня.

– Вряд ли, – ответил ей Джордано. – А после того феерического шоу со спецэффектами, которое они тут наблюдали, точно ничего не будет. Скорее всего, сделают так, что преподаватели станут приезжать к вам в Академию.

– В принципе, можно было бы с самого начала договориться об этом, а не бодаться, – сказал Свенельд. – Но Совет императоров вместе со своими советниками, по всей видимости, сегодня оказались не самыми догадливыми господами. Я бы даже сказал, что они решили поиграть в игру «тупой и еще тупее».

Когда мы проводили всех гостей, часы показывали десять вечера. Я не без радости за свою девушку отметил, как искренне и тепло с ней прощались ее новоиспеченные подруги. Полное осознание того, что моя возлюбленная и есть тот самый маг Триумвирата, пока еще меня не настигло, и все же, когда я думал об этом, чувство страха за нее стальным обручем сжимало сердце. Вот уж, как говорится, не было печали! Но, желая поддержать ее и ободрить, я старательно прятал свои переживания и делал вид, что совершенно ни о чем не беспокоюсь, будучи уверенным в ее абсолютной силе. Ей незачем знать о моих тревогах.

Едва в комнате закрылось портальное окно, как Эмилия шумно выдохнула.

– Это был насыщенный вечер, не так ли? – усмехнулся я, обняв ее за талию и притянув ближе к себе.

– Даже слишком, – ответила она и положила мне голову на грудь.

– Хочешь спать? Или просто отдохнуть?

– Нет, спать не хочу, – промолвила она. – А вот крови хочется. И равиоли. С сыром. А еще я видела у нас на кухне большую пачку шоколадного печенья, а в холодильнике маскарпоне. Хочу сделать десерт к приезду мамы. По воспоминаниям бабушки, мама, как и я, обожала десерты с маскарпоне.

– Отличная идея, идем на кухню.

Все так же обнявшись, мы направились прочь из гостиной.

Глава 11

Долгожданная встреча

– Помни, самый главный девиз всех магов, независимо от расы, – велика сила веры. Если ты хочешь двигать взглядом эту кружку, то нужно смотреть на нее и представлять, как она начинает двигаться.

Мой рассказ о существовании Банка крови, который подарил нам прекрасную перспективу не бегать за едой, заметно обрадовал мою возлюбленную. «С детства терпеть не могла догонялки», – поведала мне Эми.

Она, сидя сейчас за столом в кабинете, грозно смотрела на бокал, из которого чуть раньше пила кровь, пытаясь сдвинуть его хоть на сантиметр. Бокал стоял как вкопанный.

– Ничего у меня не получается, – разочарованно выдохнула Эмилия. – Я с этой силой ощущаю себя как дикая мартышка с гранатой: никогда не знаешь, когда тебя «бомбанет», и носишься с ней…

– Ты просто не веришь в свои силы, и очень даже зря, – поспешил я ее успокоить. – Хотя низкая самооценка в твоем случае неудивительна. Психологи говорят, что это проблема всех недолюбленных в детстве людей. Вряд ли тебя хвалили за твои успехи, верно?

Девушка кивнула.

– Но за промахи я получала по первое число, – грустно усмехнувшись, произнесла она.

– Я одного не пойму, куда опека смотрела? – возмутился я.

– А что криминального они могли увидеть? – Эмилия пожала плечами. – Внешне все выглядело замечательно. Я была накормлена, одета, прилежно училась и не попадала на ковер к директору. Сама я ни за что не пожаловалась бы кому-то на то, что творится у нас в семье. А видимые синяки замазывала плотным тональным кремом, который у меня никогда не переводился. Хотя Анна не дура все же и чаще всего била по таким местам, которые скрыты одеждой.

Ее откровенность и совершенно будничный тон, которым она это поведала, привели меня в такой неописуемый ужас, что на минуту я просто пораженно застыл. Боги всемогущие, да как она выросла в таком аду? А потом я сгреб ее в охапку и порывисто обнял.

– Отныне ни одна сволочь не посмеет причинить тебе вред, Эмилия. Обещаю. Теперь ты можешь ничего не бояться.

– Если бы можно было легко отпустить прошлое и всю ту боль, что осталась там. Прошлое все еще гложет меня временами, не дает покоя, – призналась она.

– Тогда мой тебе совет, – я приподнял ее лицо за подбородок так, чтобы наши глаза встретились, – забудь вообще всю ту грязь, которая была у тебя в прошлом. Оставь все плохое там, не тяни его с собой в свое настоящее. Сразу не получится, но постепенно твое сердце оттает. Просто нужно время. Знаю, это не так-то просто сделать, когда ты сталкивалась с этим почти каждый день, но ты должна попытаться. Это нужно тебе. Нужно для того, чтобы наконец-то поверить в то, что ты уникальна в своем роде, даже без силы Триумвирата. Ты на многое способна, нужно только поверить в это. В конце концов, в моменты приступов неверия в себя помни, что я в тебя всегда верю.

Ее лицо озарила светлая улыбка. И тут мне в голову пришла идея, которую стоило немедленно осуществить. Подняв на руки ошалевшую от моего внезапного порыва Эмилию, я спрыгнул с ней на руках с высоты второго этажа, приземлившись в цветущем саду, источающем медвяно-сладкие ароматы ночных цветов.

– Сейчас я хочу, чтобы ты попробовала взлететь, – заявил своей девушке, на что она покачала головой.

– Мне совершенно непонятно, как это сделать, – посетовала она. – Когда я очнулась вампиром, то взлетела неосознанно. А как это провернуть сейчас…

Я обошел и встал вплотную сзади нее, положив руки ей на плечи.

– Закрой глаза, – скомандовал я. – Выкинь все посторонние мысли из головы. Почувствуй отрешенность от всего мира. Загляни внутренним взором в себя. Ощути свою силу, ее ток по венам. Как только это произойдет, попытайся ее направить на то, чтобы взлететь. Представь, как твое тело становится легче перышка, ноги отрываются от земли…

– Мариус! – перебила меня Эми, развернувшись. – Прости, но не мог бы ты говорить менее, м-м-м… соблазняющим голосом и не на ухо? Я чувствую сейчас не отрешенность от мира, а твое дыхание на своей коже, и, честно говоря, выкинуть все из головы у меня не выходит, там даже еще больше мыслей появляется. Только вот они не о левитации.

Мой смех огласил просторы сада.

– Всему виной мое невероятное обаяние и магнетизм, – промолвил я в шутку. – Зато теперь мне известно, где у тебя чувственная зона. Точнее, одна из…

Ее щеки окрасил слабый румянец.

– Ты вроде как учишь меня летать, а не соблазняешь, – хитро прищурившись и глядя на меня, промолвила Эми.

– Одно другому не мешает, – парировал я. – Хотя должен тебе сказать, что на Эсфире интимные отношения между влюбленными разрешены только после первого брачного обряда – помолвки. Вторым считается свадебный обряд. Первый брачный обряд еще называют ами-анитари, что в переводе означает «после анитари». В начале отношений, когда мужчина хочет показать серьезность своих намерений избраннице, они надевают друг другу традиционные браслеты анитари, а уже после предложения о замужестве пара идет в храм, где настоятель проводит обряд помолвки. После него начинаются приготовления к свадьбе.

– А нравы на Эсфире строже, чем на Земле, – заметила Эмилия.

– Что есть, то есть, – согласился я. – Но мне это даже нравится. Я был и остаюсь чертовски старомодным. А раз мы с тобой планируем жить на Эсфире, стоит принимать правила этого мира. Хотя я и на Земле не торопил бы тебя с этим. Мне нравится растягивать удовольствие. Как мое любимое итальянское мороженое – джелато. А твое соблазнение и есть то самое джелато.

И лукаво улыбнувшись ей, я снова развернул ее спиной к себе. Подул легкий ветер, заиграв прядями ее волос, источавшими упоительный аромат жасмина. Он будил во мне греховные мысли.

– Пусть твоя родная стихия тебе сейчас поможет, – снова заговорил я. – Сейчас она вокруг тебя. Почувствуй дыхание своей стихии. Представь, что ветер обнимает тебя и поднимает в воздух. А лучше представь, что ты сама – ветер.

«Мой неугомонный жасминовый ветер», – пронеслось у меня в мыслях.

Так прошло почти пять минут, и я уже хотел снова сказать Эмилии что-то, что помогло бы ей взлететь, но в этот момент наконец-то случилось то, чего мы добивались, – она, оторвав ноги от земли, плавно поднялась в воздух примерно на метр. Открыв глаза и удивленно посмотрев по сторонам, Эми восторженно захлопала в ладоши.

– Мариус, у меня получилось! – воскликнула она и взлетела еще на метр выше.

– Умница, я ведь говорил, что ты сможешь! Поверь мне, то ли еще будет! – подбодрил девушку. – А теперь попробуй, наоборот, снизиться.

Без особого труда она приземлилась на траву рядом со мной и тут же с молниеносной скоростью заключила меня в крепкие объятия.

– Мариус, это потрясающе! – восторженно промолвила Эмилия. – Просто невероятно! Я могу летать!

– А вскоре ты еще и птицей научишься перекидываться. Ты определилась со своей птичьей ипостасью?

В ответ она кивнула.

– Сова-сипуха, – ответила Эми, хитро улыбаясь.

– Интересный выбор. Но сегодня не стоит торопиться с обращением. Лучше попрактикуемся в левитации. Предлагаю тебе слетать к морю, это недалеко. Кристалл-накопитель с запасом магии у меня на всякий случай с собой, так что сейчас я сотворю нам отвод глаз, и мы можем спокойно лететь. Как тебе такая идея? – спросил я, заранее предвидя ее ответ по загоревшемуся взору.

– Я за любой переполох, кроме голодовки, – бойко ответила девушка и, выдохнув, мгновенно взлетела, затем обернулась в мою сторону, с интересом наблюдая за процессом сотворения заклинания отвода глаз.

– Мы стали невидимыми? – с любопытством спросила меня Эми.

– Не совсем, – ответил я. – На нас попросту не обратят внимания, а всевозможные камеры, видеорегистраторы и прочее в этом роде нас не запеленгуют.

Поравнявшись с ней в воздухе, я указал ей, куда нам лететь.

– Держим курс вон к тому утесу. Оттуда открывается захватывающий вид на город и море.

Эмилия восторженно кивнула в ответ.

– А много существует заклинаний? – задала она вопрос, когда мы направились к морю.

– Заклинаний огромное множество. Но это не значит, что ты обязана знать их все. В Академии тебя научат тем, которые необходимы для той специализации, которую ты выберешь, плюс подтянут какие-то общего характера, если у тебя с ними будут проблемы, хотя я в этом сомневаюсь. Ты девушка способная. До момента поступления, уверен, ты уже кое-чему научишься.

Услышав похвалу в свой адрес, она украдкой улыбнулась. На какое-то время воцарилась пауза, во время которой Эмилия завороженно смотрела по сторонам.

– Ты будешь скучать по этому месту?

– Трудно сказать, – со вздохом ответила Эми. – Слишком много грустных воспоминаний хранит этот город. Все самое светлое после маминого исчезновения связано с теми людьми, которых уже нет. Надеюсь, мне понравится в Южной империи.

– Обязательно понравится, – высказал я свою уверенность. – Эсфирское Сапфировое море по красоте не уступает Красному морю на Земле. А еще там постоянно что-то цветет – одни деревья и кустарники отцветают, другие зацветают. Во многих княжествах засеваются целые поля цветов. Зрелище невероятной красоты! Эсфиряне настоящие фанаты всего, что связано с цветением. В Северной империи, где зима длится дольше, чем в других краях, и климат холоднее, даже вывели такие сорта растений, которые распускаются зимой, представляешь? Многие сезонные праздники эсфирян связаны с началом цветения чего-либо. Приход весны празднуют, когда зацветают вишни, а в начале лета отмечают цветение жасмина и глицинии, как знак того, что весна уступила лету дорогу, осенью проходят фестивали красных кленов и хризантем.

– Звучит просто-таки сказочно, – мечтательно промолвила Эмилия.

Мы прилетели к утесу и приземлились на самой его вершине. В этом месте весь город был как на ладони. Порывы ветра доносили сюда соленые брызги волн, разбивающихся о его подножие. Когда мы улетали из дома, стрелки на часах показывали два часа ночи. На черном бархате неба ярко сияла убывающая луна, словно маленькие бриллианты, мерцали миллиарды звезд. Шум машин сюда не доносился, и лишь рокот морских волн нарушал тишину. Настал идеальный момент для того, чтобы обменяться браслетами анитари. Можно было, конечно же, сделать это и дома, но мне хотелось, чтобы этот важный для нас момент стал особенным.

– Что это у тебя? – с любопытством разглядывая плоский футляр, в котором лежали браслеты, спросила меня Эмилия.

– Сейчас увидишь, – улыбнулся я в ответ и открыл крышку футляра.

Под ней лежали два браслета анитари – мужской и женский. Отличались они тем, что мужской был шире, а женский инкрустирован мелкой россыпью бриллиантов. В остальном же они выглядели одинаково – переплетение желтого и белого металлов, в нашем случае это были золото и платина, как символ союза бога Солнца и богини Луны, благодаря которым на Эсфире появились рассветы и закаты и которым поклонялись эсфиряне.

Это я и рассказал своей возлюбленной, чей взор сиял ярче звезд, что мерцали над нами.

– В знак того, что мои чувства и намерения к тебе серьезные, я прошу тебя принять этот браслет, а мой надеть мне. Если ты со всем согласна, конечно, – усмехнулся, наблюдая за тем, как Эми завороженно кивнула. – Я хочу быть с тобой честным, – говорил ей, застегивая анитари на ее левом запястье. – За свои без малого почти пятьсот лет я научился разбираться в людях получше, чем матерый сомелье в сортах вин. Мне не нужно много времени на общение с человеком или магом, чтобы понять его суть. Поэтому, несмотря на то что мы совсем недавно с тобой знакомы, я уверен на все сто процентов, что ты – та самая, с которой мне хочется разделить свою вечность. Однако я понимаю, что ты юна, далеко не столь опытна, как я, у тебя впереди поступление в Академию, учеба, экзамены, и я готов тебя подождать. Не буду тебя торопить с замужеством, потому что прекрасно понимаю, что ты сама еще не до конца познала глубину и смысл своей любви. Тебе нужно время для осознания этого. Мне пришлось ждать тебя больше четырехсот лет, подожду еще столько, сколько тебе будет нужно. – Немного подумав, я добавил: – Но слишком долго ждать, наверное, не смогу. Это выше моих сил.

Хихикая, Эмилия взяла анитари из футляра и принялась его застегивать на моем запястье. Подняв на меня глаза и соблазнительно улыбнувшись, она промолвила:

– Обещаю, что тебе не придется слишком долго ждать. Я не буду тянуть кота за… неизбежное, – и она тихонько захихикала.

Я с удовольствием присоединился к ней. Вдохнув прохладный морской воздух, она подошла ближе к краю утеса, глянув вниз. Посмотрев с минуту на волны, помотала головой, словно отгоняя от себя назойливую муху.

– В чем дело? – задал я вопрос, заметив ее замешательство.

– Ты не поверишь! – пораженно промолвила она, повернувшись ко мне. – Я только что увидела, как ты вместе со своими друзьями прыгаешь с этого утеса в море! Ваши образы были такие полупрозрачные, как цветные привидения. Что это еще такое?

– Это начинает проявляться одна из многих твоих магических способностей. Ты увидела то, что происходило в этом месте в прошлом. Есть теория, согласно которой окружающий нас мир способен долгие годы хранить информацию о том, что происходило в том или ином месте. Я действительно появлялся здесь в разное время вместе с Джордано, Свенельдом, Делайлом, Эриком, Алессио. Камень под нашими ногами хранит это воспоминание, и ты его сейчас увидела, – пояснил я своей девушке.

– А ты никогда ничего подобного не видел?

– Нет. Именно с этим видом магии у меня как-то не сложилось. Но я невероятно хорош в целительстве, это дело всей моей жизни.

Эмилия подошла еще ближе к краю, и от меня не укрылся азарт в ее глазах.

– Мариус, а давай спрыгнем вместе? Без левитации. Для нас ведь это не опасно? Возьмемся за руки, разбежимся и…

– А давай, – поддержал я ее и, подойдя к ней, взял за руку, крепче сжав тонкую девичью ладонь. – Готова?

Она кивнула, улыбаясь.

– Тогда на счет три: раз, два, три!

И, сделав пару шагов назад для разбега, мы прыгнули, по-прежнему держась за руки. От ощущения свободного падения с высоты захватывало дух. Звонкий смех Эмилии устремился ввысь к небу и растворился в бездонной вышине. Стремительно приближалась гладь моря, подернутая легким бризом. Уже перед самым вхождением в воду я притянул Эмилию ближе и обнял. Так мы и погрузились в морскую пучину.

– Всегда мечтала отчебучить что-то подобное! – заявила мне довольная Эмилия, едва мы вынырнули на поверхность.

– Я идеальный компаньон для разного рода авантюр, так что обращайся! – сообщил я девушке, и вместе, смеясь, мы поплыли к берегу.

– Примерно через час небо начнет светлеть, так что лучше не задерживаться, – заметил Мариус, когда мы оказались на каменистом берегу.

Быстро сняв мокрую рубашку, он принялся ее выжимать, кажется, совершенно не заметив моего любопытства. Я украдкой разглядывала его обнаженный торс с литыми пластинами мышц, по которому с волос струились капли воды, подчеркивая идеальные, словно высеченные из мрамора изгибы атлетичного тела. В голове промелькнула мысль: «Интересно, а нотки можжевельника – это его парфюм или запах кожи?» Чтобы чем-то себя отвлечь, стала усердно выжимать объемные юбки своего платья, а когда подняла глаза, Мариус уже был одет и стоял около меня.

– Ну что, полетели? – спросила у него, ожидая кивка.

– Полетели, но сначала кое-что…

И тотчас я стремительно оказалась в плену его рук, а наши губы слились в невероятно чувственном поцелуе. Его язык ласкал мой, и это соприкосновение рождало сладостную тяжесть в теле. Мариус целовал меня жарко, властно, облизывал мои губы, словно через поцелуй говорил: «Ты моя!» Я обвила его шею руками, прижавшись к нему, желая оказаться максимально близко, ощущая неистовое биение наших сердец, и поняла, что прямо сейчас теряю голову. Раньше мне было трудно понять – как это можно потерять голову от простых поцелуев? Что в этом такого? А оказалось, вот оно как… Его руки скользили по моей спине и вниз, сминая мокрую тонкую ткань платья, а я ощутила острое желание избавиться от него, чтобы ощутить смелые прикосновения к своей обнаженной коже. Мир вокруг нас завертелся подобно карусели, все мысли моментально покинули голову, осталась лишь одна-единственная, которая еще вчера меня испугала бы, – сейчас я хотела большего.

Ой, мамочки! Теперь-то понятно, почему на Эсфире, как упоминала недавно Марьяна, не принято долго встречаться до свадьбы! Учитывая, что близость влюбленных до помолвки не одобрялась обществом, само собой, мало какая пара будет тянуть с этим. Ведь желания не запрешь на замок!

Все-таки на Земле, и конкретно в моей стране, с этим проще, тем более что совсем скоро мне исполнится восемнадцать, но все-таки традиция с браслетами анитари и брачными обрядами мне очень импонировала.

Словно почувствовав, что мы находимся на грани, перейдя которую, не сможем остановиться, Мариус чмокнул меня в нос, напомнив, что нужно лететь обратно. Слава богу, хоть у кого-то в нашей паре потрясающий самоконтроль! И это не я, что стало для меня открытием. Как можно было настолько забыться? Теперь я испытывала смущение оттого, что чуть было не потеряла голову от поцелуя, пусть и весьма жаркого. Раньше мне казалось, что девушка должна быть стеснительной и кроткой с парнем. Или я не права и надо быть раскованной? А с другой стороны, разве есть в этом случае какие-то четкие правила поведения? И кто их придумывает? Вот черт, даже не знаю, что и думать по этому поводу! В интернете, что ли, поискать информацию на тему, как правильно вести себя с мужчиной в такие моменты? Совет со стороны мне сейчас не помешал бы, только вот спрашивать не у кого.

Когда наступило утро, мы уже переоделись и ждали супругов Эринглив, которые должны были появиться в ближайшее время. От волнения я не могла усидеть на месте, как бы ни старался Мариус меня успокоить. В сотый раз проверила сервировку стола, поправила приборы и салфетки, затем посмотрела на себя в зеркало. Выглянула в окно, потом вернулась к дивану и, включив телевизор, стала бездумно щелкать каналы. Я сходила с ума от осознания, что вот сейчас, с минуты на минуту, увижу свою родную маму, которую не видела почти шестнадцать лет. Вскоре до моего слуха донесся тихий шелест, характерный для открывающегося портала. Мариус позвал меня в гостиную, но меня и не нужно было звать, я прибежала так быстро, насколько мне позволяла скорость вампира. Уже знакомое мне золотистое свечение заполнило комнату, и в открывающемся пространстве показались мужчина и женщина, возраст которых я затруднялась определить, потому как все взрослые жители Эсфира, встреченные мной ранее, выглядели в среднем на двадцать пять лет. Мариус в свои четыреста восемьдесят девять ничем не отличался от двадцатипятилетнего парня. Очень привлекательного, харизматичного и обаятельного парня.

Тем временем супруги Эринглив шагнули из пространственного окна.

– Добрый день, лорд и леди Эринглив. Мы с Эмилией рады вас приветствовать и с нетерпением вас ожидали, – промолвил Мариус, получив ответную любезность от лорда, который тут же с интересом обратил на меня свой взгляд. Мы же с леди Эринглив все это время неотрывно смотрели друг на друга, и время для нас двоих на миг как будто замерло.

Моя детская память почти не сохранила мамин образ, но остались немногочисленные фото, спасенные от вездесущей Анны. И сейчас передо мной стояла именно та женщина с фотографий, бережно хранимых мной тайком все эти годы. Что такое шестнадцать лет для вампира? Сущий миг, годы никак на ней не отразились, и она выглядела едва старше меня. Такие же прямые темно-каштановые длинные волосы, что и у меня, и синие, как небо в солнечный день, глаза. Как же мы с ней похожи! Мне показалось, что время застыло, хотя на самом деле прошло всего лишь несколько секунд.

– Боги, Ариша, как же вы с дочерью похожи! – пораженно воскликнул лорд Эринглив, с точностью повторив мои мысли.

– Мама! – закричала я и как маленький ребенок бросилась в ее раскрытые объятия.

Слезы затуманили мой взор. Позабыв обо всем на свете, мы с ней обнялись так крепко, словно боялись, что нас снова разлучат. Сколько лет я втайне надеялась, что она жива и здорова! Сколько раз мечтала о том, что однажды она появится в моей жизни и заберет с собой из этого кошмара! Будучи ребенком, я почти не помнила ее лица, но память все эти годы бережно хранила ласковые прикосновения ее рук, ее цветочный запах и нежный голос. Меня облаком окутал тонкий аромат жасмина, так похожий на мой. Как же мне всегда не хватало мамы! Я бы и врагу не пожелала остаться без матери. Словно потеряв ее, я потеряла часть себя, слишком рано повзрослела и перестала верить в чудо. За всю свою жизнь, сколько себя помню, мне всегда удавалось держать чувства и эмоции на замке и не показывать их, как бы не было больно и обидно. Теперь можно было не сдерживать слез, и я плакала так, словно мне опять два года. И мама, как в далеком детстве, которого я почти не помню, гладила меня по голове и шептала ласковые слова.

Не знаю, сколько мы так простояли, потеряв счет времени. Наши мужчины молча наблюдали за происходящим со стороны. Опомнились мы в тот момент, когда к нам подошли Мариус и мамин муж.

– Этот день для нас теперь навсегда особенный, – с улыбкой произнес лорд Эринглив, обняв нас с мамой. – Я безмерно рад тому, что наконец-то моя жена обрела свою дочь. Когда счастлива моя Ариадна, счастлив и я. Все эти годы мы пытались восстановить потерянную память Ариши. С тех пор как она вспомнила, что у нее есть ребенок, на сердце у нас никогда не было спокойно.

– После того как я вспомнила тебя, прошло десять лет, солнышко, – промолвила мама, снова погладив меня по спине. – Но мы с Ардом так и не поняли, почему нам слишком сложно это далось. По идее, он мог найти тебя, пусть не сразу, но значительно быстрее благодаря тому, что видит родственные нити между родными людьми.

– Только в нашем случае все оказалось запутанно, – продолжил мамин супруг. – Настроившись на нити родства, я бы мог выйти на тебя, Эмилия, но почему-то все время словно натыкался на глухую стену. Как будто кто-то поставил блок, мешающий моему дару, или тебя от нас спрятали с помощью чар. Это так странно. Мы стали практиковать гипноз, но и это не помогало. Мы снова не могли пробиться через стену. Так мы поняли, что тебя, по всей видимости, от нас спрятали. А в том мире, где я нашел Ариадну, о тебе и о ней вообще никогда ничего не знали и не слышали.

– Так вы не на Земле ее встретили? – спросил Мариус у лорда Эринглива.

– Нет, – покачал тот головой, – я нашел Ариадну полуживой в лесу в одной из провинций на Лиаране.

– Что такое Лиаран? Это какой-то из миров? – задала я вопрос.

– Все верно, – подтвердил Мариус. – И этот мир весьма отдаленный от Земли. Возникает вопрос, каким образом Ариадна туда попала.

– Мы сделали вывод, что меня попросту хотели убить и замести следы так, чтобы меня вообще никогда не нашли, – промолвила мама. – Только вот с какой целью это было сделано, так и осталось загадкой. Может быть, со временем мы ее разгадаем.

– А давайте, как стемнеет, слетаем к дому, где выросла Эмилия, и понаблюдаем за его обитателями – ее отцом и мачехой? Вдруг вы что-то да вспомните важное для себя, – предложил Мариус маме, на что та согласилась.

На мое заявление, что я тоже непременно хочу полететь вместе со всеми, Мариус ответил, что придется тогда до вечера научиться оборачиваться птицей.

– Да не вопрос! – ответила я, вызвав у него улыбку.

– Солнышко, а вот у меня появился вопрос, и весьма срочный, – произнесла мама, продолжая меня обнимать одной рукой. – В вашем с Мариусом письме вы рассказывали, что ты недавно была обращена после того, как попала с отцом в жуткую аварию.

Я утвердительно кивнула.

– Боги, какой ужас! – мама всплеснула руками. – Мне даже представить страшно, что тебе пришлось пережить. Тебя сейчас ищут, не так ли?

– Ищут, мама. Но, как ты понимаешь, никогда не найдут. Отец может думать все что угодно. Например, что я провалилась под землю. Поверь, моя судьба вряд ли является для него животрепещущим вопросом. Я в семье не была любимым ребенком, за исключением бабушки с дедушкой, но их уже нет в живых.

– А я так надеялась, что ты в безопасности, что с тобой хорошо обращаются, а они… – И, не договорив, мама снова обняла меня, всхлипывая.

– Ну ладно, Ариша, – пытаясь успокоить маму, лорд Эринглив ласково погладил ее по спине. – Все хорошо, что хорошо кончается. Понимаю, как тебе горько за те почти шестнадцать лет, что вы провели в разлуке, но посмотри – перед тобой твоя красавица дочь, жива и здорова. Благодаря лорду Инганнаморте, – улыбнулся он, повернувшись в сторону Мариуса.

– Какая интересная у тебя фамилия! – заметила я, обращаясь к Мариусу.

Тот усмехнулся:

– В переводе с эсфирани означает «обманувший смерть». Моя настоящая фамилия, доставшаяся от отца, переводилась как «обманувший горе», но я ее немного изменил по смыслу.

– И ты только сейчас узнаешь его фамилию? – удивился лорд Эринглив. – А анитари уже обменялись. А я думал, что все молодые девушки примеряют себе фамилию своего мужчины до того, как примут от него предложение надеть браслеты, а оно вон как интересно… – и мужчина широко улыбнулся.

– О-о-о, так у вас анитари! – воскликнула мама. – А я даже не заметила сначала. Поздравляем вас! А мы с Ардайлом хотели предложить Эмилии перебраться к нам на Эсфир. Мы живем прямо в столице Южной империи…

– Как прекрасно, что наши планы сошлись с вашими! – с улыбкой сообщил моей маме Мариус. – Так что ваши мечты, леди Эринглив, сбываются. Мы с Эмилией как раз планировали, что переедем в Альтарру и Эми поступит в Академию.

– А мы с собой, помимо традиционных даров для новообращенной, привезли замечательное вино из моей винодельни, – заявил, довольно потирая руки, мамин муж. – За такое дело не грех и пригубить по бокальчику вина!

– Абсолютно с вами согласен, лорд Эринглив! – ответил ему Мариус.

– И давайте, в конце концов, отбросим этот официоз – лорд, леди, – предложил Ардайл. – Называйте нас по именам и обращайтесь спокойно на «ты». Мы ведь не чужие друг другу!

И абсолютно счастливые, мы направились в сторону веранды.

Глава 12

Навстречу новой жизни

Не устану повторять, как мне нравится эсфирская традиция дарить новообращенным подарки! Мое утро началось с пробуждения под маминым крылом, мы вместе с ней разобрали все подаренное и написали записки с благодарностью дарителям. А подарено мне было немало. Драгоценные украшения – броши, серьги, браслеты, колье, кольца, тиары, диадемы; безумно красивые ткани для пошива нарядов, кружевные зонтики от солнца, роскошные веера, косметика, три маленьких, величиной с ладонь, блокнота, инкрустированных драгоценными камнями, которые оказались, как пояснила мама, бальными книжечками, и много всего другого, не менее приятного.

– Кажется, придется Арду вернуться за твоим добром. За один раз мы все это не унесем, – промолвила мама, разглядывая отрез ткани лазурного оттенка. – Для первого бала это подойдет идеально…

Вечерний визит в дом отца и Анны, бывший совсем недавно и моим, никаких тайн нам не раскрыл. Понаблюдав за ними, мирно пившими чай на террасе, мама не вспомнила ничего, что могло бы пролить свет на ее исчезновение. Все, что она смогла вспомнить, касалось их семейной жизни, которая, по словам мамы, была далеко не радужной, хоть и выходила замуж она по любви.

Еще одно разочарование, постигшее меня тем вечером, состояло в том, что как бы я ни старалась выполнять все инструкции Мариуса и мамы, у меня так и не получилось обернуться птицей. Мама успокоила меня, сказав, что на Эсфире я быстрее освоюсь с магией. А пока что у меня стало получаться, хоть и не без труда, двигать небольшие предметы силой своего желания. Также на повестке дня оставались тренировки по управлению своей магией, чтобы в моменты эмоциональных всплесков от меня не разлетались кофейные столики с диванами и роялями. А если разозлимся мы втроем с подругами? Локальный армагеддец гарантирован. Надеюсь, что к моменту поступления в Академию у меня получится более-менее сносно владеть основными магическими навыками, так как снова выглядеть белой вороной среди остальных совсем не хотелось. Узнав о том, что я маг Триумвирата, мама пришла, конечно, в ужас и даже всплакнула. Нам еле удалось ее успокоить и убедить, что все будет хорошо. На горизонте маячили серьезные магические тренировки. Для меня это означало, что придется учиться управлять не только своей силой, но и силой Триумвирата.

Стоило мне вспомнить про Адаила, как тревога сжала сердце железными тисками, и я уже ни о чем другом не могла мыслить. Подумать только – я будущая воительница против демона! Это даже звучит жутко, не говоря уже о том, как это все эпично выглядело в моем весьма богатом воображении.

Ардайл предложил мне взять их с мамой фамилию, и я согласилась. По закону Эсфира я уже год была совершеннолетней, но все равно необходимо было заверить документально в ратуше мою родственную принадлежность к чете Эринглив. И тогда мамин супруг заявил, что желает меня удочерить, потому как ребенок его любимой женщины и его ребенок тоже, отметив при этом, что был бы очень рад, если б я называла его отцом, но если я еще не готова, то могу называть просто по имени. Сказать, что это заявление меня удивило, – значит не сказать ничего. Сама мысль, что совершенно чужой мужчина относится ко мне как к родной дочери, казалась сказочной. Я обещала подумать, потому что сразу принять такое решение для меня оказалось непросто. Сперва где-то в глубине души ощущала укол вины за то, что при живом отце буду называть папой другого человека. Но вспомнив, как поступил со мной отец, решила, что вину мне испытывать не за что.

Теперь Эмилии Фидеевой предстояло стать Эмилией Эринглив. А потом… Мама обрисовала план действий, с чего нам начать по приезде на Эсфир, и я в очередной раз порадовалась тому, что вампирам не нужен сон каждую ночь, иначе успеть все запланированное было бы нереально.

– Мам, а у вас с Ардайлом нет общих детей, верно? – задала я маме вопрос, подписывая очередную записку с благодарностью.

– Пока что нет, – ответила мама с грустной улыбкой. – Ард очень хочет, чтобы у нас был ребенок, и не один, но я не могла и думать об этом, зная, что моя дочь сейчас где-то очень далеко, растет без меня, и ее нельзя увидеть и обнять. Слава Священному Союзу, он это понимал. Но я обещала ему, что когда мы найдем тебя, то вернемся к этому вопросу.

– Вот и правильно, вот и вернитесь.

Мамино лицо озарила широкая улыбка, которая, однако, вскоре исчезла. Мама нахмурилась.

– Ты не представляешь, каких мне сил стоило вчера не поддаться соблазну оторвать Роберту все, что болтается! – возмущенно пробормотала она. – Предатель! Подонок! Родную дочь не защитил от этой мымры! Глаза бы ему выцарапать за такое! – И, сжав пальцы в кулаки, мама отвернулась, снова предавшись горьким думам.

Подойдя к ней, я обняла ее.

– Мам, давай не будем грустить о прошлом. У нас целая жизнь впереди. А учитывая, что нам неведомы человеческие хвори и старость, она вообще у нас вечная.

Тепло улыбнувшись, она обняла меня в ответ. Послышались близкие шаги и смех наших мужчин, обсуждавших какого-то эсфирского лорда, отличавшегося излишней любвеобильностью. Ну вот, а говорят еще, что сплетни – это чисто женское занятие. Как бы не так!

Минуту спустя Мариус и Ардайл вошли в комнату. Я, разглядывая своего нитар – так на Эсфире называли друг друга те, кто обменялся анитари, снова поймала себя на мысли, что каждый раз любуюсь его мужественно-аристократичной красотой.

– Девушки, у нас с Мариусом для вас имеется наиприятнейшая новость! – радостно объявил Ардайл, глядя поочередно на маму и меня. – Пока вы сладко спали, разбирали подарки и пили чай, мы с Мариусом успели сбегать на Эсфир и посмотреть прекрасный дом, стиль которого, по словам Мариуса, на Земле принято называть «шале». У нас это считается архитектурой Севера. Прекрасный особняк на территории живописной усадьбы, находится через три улицы от нас с тобой, Ариадна. Лорд Лаялиш, мой хороший знакомый и выходец из Северной империи, только позавчера выставил его на продажу, и я решил, что Мариусу он должен понравиться.

– И как тебе этот дом? – спросила у Мариуса, который все это время смотрел на меня не отрываясь.

– Он прекрасен, – услышала я ответ, и от этого низкого бархатного голоса по телу снова прошли мурашки.

Да когда же я, наконец, привыкну к этому!

– Но есть один нюанс… – снова промолвил мой нитар. – Прежде чем купить его, мне хотелось бы, чтоб его увидела и одобрила будущая хозяйка, которая войдет в него после нашей свадьбы, – и он улыбнулся своей обезоруживающей обаятельной улыбкой, не сводя с меня влюбленного взгляда.

Перспектива когда-то стать женой Мариуса мне пока что казалась чем-то нереально сказочным. Мама и отчим с улыбкой переглянулись, и Ард ей забавно подмигнул.

– И как нам это сделать? – задалась я вопросом.

– Мы договорились с лордом Лаялишем, что я привезу вас сегодня вечером посмотреть особняк, и уже тогда мы с ним ударим по рукам. Половину стоимости оплачу я – в качестве нашей с Ариной благодарности Мариусу за спасение Эмилии. Вообще, мы с Ариадной хотели сделать Мариусу какой-то особый подарок, но никак не могли придумать, что же такого особенного можно подарить мужчине, у которого все есть.

– Боже мой, спасибо! – воскликнула я и бросилась обнимать отчима.

– Отлично! – бодрым тоном сообщила мама. – А пока нам нужно собрать все необходимые Эми вещи. Ты, Ард, отнесешь их домой, потому что их очень много. И будем отправляться, нас ждут великие дела! – провозгласила она, и, поддержав ее смехом, наша компания стала готовиться к отъезду.

Мариус должен был остаться тут еще на пару недель, чтобы уладить все дела, а потом сразу переехать в тот самый особняк, который мне надлежало одобрить. Душу мою грело приятное осознание, сколь важно для него мое мнение. Я уверена, что умение считаться с мнением второй половины – один из залогов крепких отношений.

Когда все вещи, включая подарки и то необходимое, что Мариус успел приобрести для меня на Земле, были упакованы и переправлены отчимом на Эсфир в мой новый дом, настало время открывать портал. Для меня это был не просто портал на Эсфир, который я так жаждала увидеть. Это был портал в новую жизнь. Неизведанную, но такую многообещающую.

– Я буду безумно скучать по тебе и постараюсь как можно скорей со всем тут управиться, чтобы снова быть рядом с тобой, – тихо проворковал мне на ушко Мариус, с нежностью заключив в объятия.

– Я буду тебя ждать, – ответила ему, поцеловав на прощание.

Поцелуй был совсем недолгим, поскольку я стеснялась при маме с отчимом давать волю чувствам. Нехотя отпустив мою руку, Мариус смотрел, как мы заходим в портал.

– Перемещение в портале забирает у тебя некую долю физических сил, – пояснила мама, – поэтому в пределах города и на небольшие расстояния мы предпочитаем повозки, запряженные лошадьми или ездовыми духами. Но не волнуйся, чувство слабости быстро пройдет.

Оглянувшись назад, я увидела, что Мариус все еще смотрит мне вслед, пока окно портала постепенно закрывается. Помахав ему, я ускорила шаг, с интересом разглядывая коридор перехода. Он не был похож ни на что, виденное мной ранее, – светящиеся золотистые стены, и при ближайшем рассмотрении я обнаружила, что свет как будто двигался, словно он был не ровным, а в виде мельчайших точек и линий.

– Скоро будем на месте, – сказал мне Ардайл спустя примерно три минуты после того, как мы вошли в портал.

– Так быстро, – заметила я.

– Потому что Эсфир рядом, – пояснила мама.

Впереди показался свет, и он отличался от того, что был в коридоре перехода, а вскоре за ним расширилось само окно портала. Выйдя из него первым, отчим подал руку сначала мне, потом маме, а затем уже закрыл портал.

Мы стояли в просторной светлой комнате, убранной в духе Прованса, с мебелью пастельных оттенков. Судя по всему, это гостиная.

– А вот и Ариадна с Ардайлом вернулись! – поприветствовала нас, как я поняла по одежде, домоправительница. Ее возраст оказалось трудно определить по той же причине, что и у мамы с отчимом: стройная, с ухоженным лицом без морщин, она выглядела молодой девушкой.

– Как видишь, Лизэль, да не одни, а с дочерью, – ответила ей мама, сияя радостной улыбкой. – Мы нашли ее. Мы нашли мою дочь.

– Нашу дочь, – с такой же довольной улыбкой поправил ее Ардайл, вызвав у меня очередной приступ благодарности и умиления в его адрес.

– Поздравляю! Какое знаменательное событие! Наконец-то этот день настал, и ваша родная кровь рядом с вами! – воскликнула Лизэль, принявшись обнимать маму. – Дай-ка я посмотрю на тебя, юная леди, – обратилась она ко мне.

– Эмилия, это моя помощница по дому Лизэль, – представила мне девушку мама. – Если вдруг тебе что-то понадобится или возникнет какой вопрос, можешь смело к ней обращаться.

– Ты просто копия своей мамы, – с улыбкой разглядывая меня, промолвила Лизэль. – Такая же утонченная красавица. О, надо же, – она задержала взгляд на моем запястье, – ты уже и анитари носишь! Ну все, самые завидные женихи нашей империи пролетели, как фанера над Альтаррой! – смеясь, воскликнула она.

– Ура-а-а-а! Приехали-и-и! Мои любимые! Мои родные! Я так скучала! – послышались радостные возгласы позади меня, и, обернувшись, я увидела, как к нам бежит упитанный мопс.

Ну как бежит… Собака двигалась настолько быстро, насколько это было возможно для этой породы.

– Мне послышалось или… – я не договорила, но мама поняла, что вызвало у меня шок и удивление, и поспешила объяснить.

– Тебе не послышалось. Наша Никари – фамильяр. Ментально-модифицированное животное. То есть животное, которому с помощью магии закладывают в мозг частичку разума хозяина. И тогда оно становится разумным, хотя некоторые животные повадки все же сохраняются. Никари, например, обожает игры с мячиком. А часть разума ей привили от меня.

– Это был мой подарок для Ариадны еще до нашей свадьбы, – пояснил мне Ардайл.

Мама присела на корточки и протянула руки к подбежавшей собаке, которая принялась их облизывать, забавно пыхтя.

– Знакомься, Никари, это моя дочь Эмилия, которую мы искали все эти годы, – пояснила мама, и Никари по-человечески осмысленным взглядом оглядела меня с ног до головы.

– Боги, какая прелесть, дай-ка я тебя поцелую! – пискнула Никари и с пыхтением под всеобщий смех бросилась облизывать теперь уже меня.

– Будут ли какие распоряжения насчет обеда? Может быть, подать чай со сладостями? – спросила Лизэль у мамы.

– Не стоит, – покачала головой мама. – Мы сегодня пообедаем в ресторане, а ужин закажем навынос. У нас много неотложных дел, сейчас необходимо ехать в город. А вы с Геларом сегодня и завтра совершенно свободны, можете отдыхать.

– А чтобы ваш выходной был еще приятней, – заявил Ард, – я сейчас вам соберу корзину гостинцев с бутылочкой лучшего из моих вин, чтобы вы разделили нашу с Ариадной радость. Идемте на кухню.

– Спасибо, Ардайл, вы с Ариадной невероятно добры! – просияла в ответ Лизэль и, попрощавшись со мной и мамой, направилась на кухню вместе с отчимом.

– Пойдем, покажу тебе твою комнату, – мама взяла меня под руку и потянула в сторону лестницы на второй этаж. – Ард принесет твои вещи.

– Я с вами, – подошла Никари, и я с удовольствием взяла ее на руки. – Эта спальня тебя ждала с того самого дня, как Арина вспомнила, что у нее есть дочь, – с важным видом рассказала она мне, смешно чихнув.

– Это так, – тепло улыбнувшись, подтвердила мама. – Комната полностью обставлена мебелью, если захочешь что-то поменять, скажешь. В ней никто не жил, она ждала только тебя. Мы только кровать поменяли – вместо детской односпальной поставили большую взрослую. А еще я не стала занимать стены картинами, решила, что ты выберешь что-то на свой вкус, если захочешь.

Положив голову ей на плечо, я просто улыбнулась в ответ. Во всем мире сейчас не нашлось бы тех слов, которые бы выразили мою любовь к ней.

– А что это за фишка такая – дарить корзину с гостинцами?

– Это древняя эсфирская традиция, – последовал мамин ответ. – Когда семья узнает, что у них скоро будет ребенок, родным и близким раздают корзины со всякими вкусностями или приглашают домой на ужин, а также относят дары в храм. Считается, что это принесет удачу будущей маме и ее ребенку. Потом, после рождения ребенка, снова раздают угощения, чтобы этим самым «подсластить» жизнь новорожденному. Мы с Ардайлом решили соблюсти эту традицию, когда найдем тебя, даже если ты будешь взрослой. Можно считать, что в нашей семье появился первенец.

Мы подошли к молочного цвета двери с бронзовой ручкой. Открыв ее, мама впустила меня первой и следом зашла сама. Увидев свою комнату, я от восхищения забыла как дышать. Это же просто невероятная красота! Моя новая комната была раза в три больше той, в которой я выросла, уютная и светлая. Большое окно от пола до потолка занавешено тюлем молочного цвета и шторой цвета пудры. Мебель – такого же молочного цвета, обои – пастельные, в мелкий цветочек а потолок – светлый, с деревянными балками. Около кровати стояла изящная прикроватная тумбочка, а напротив, чуть левее – такой же туалетный столик с зеркалом и множеством ящиков и полочек. Сам интерьер комнаты, как и убранство всего дома и его фасад, напоминали мне наш земной стиль прованс, который мне всегда нравился.

– Ну, как тебе? – спросила меня мама.

– Это просто… восхитительно! – воскликнула я и, отдав маме Никари, с разбегу запрыгнула на кровать.

– Вот это, – мама указала на дверь, расположенную по той стороне, где стояла кровать, – вход в твою ванную комнату. Можешь хоть каждый день ванны принимать.

– А это что за двери и куда они ведут?

Мне на глаза попались двустворчатые резные двери, которые словно скрывали за собой еще одну комнату.

– А ты встань, открой их и отгадай, что это, – хитро улыбнулась мама, переглянувшись со своей питомицей.

Я так и поступила. Обеими руками открыла створки и ахнула от удивления – за ними и впрямь была еще одна комната, только небольшая. Левую сторону занимал большой высокий комод и много-много полок, справа красовались пустые вешалки и еще несколько полок. По центру висело большое, во весь мой рост, зеркало.

Кажется, это мой новый шкаф. С ума сойти! Шкаф величиной с комнату! Я высказала маме свою догадку, на что она довольно кивнула.

– Сегодня после ратуши поедем в ателье и пройдемся по нескольким павильонам, так что скоро этот шкаф заполнится, – с улыбкой промолвила она. – Здесь еще есть выход на небольшую террасу. Дверь рядом с окном, ее просто сейчас не видно за шторой.

– Божечки, еще и терраса! – пораженно произнесла я, моментально очутилась возле двери, отворила ее настежь, вышла из комнаты и с наслаждением вдохнула воздух, пропитанный свежестью моря и садовых цветов. От вида, открывшегося мне, захватывало дух – бескрайняя гладь Сапфирового моря, которое оказалось очень близко и сливалось на горизонте с бездонным лазоревым небом, и величественные, покрытые густой зеленой растительностью горы. Несмотря на то что вся моя жизнь прошла у моря, я все равно не могла оторвать глаз от этого пейзажа. Воздух казался настолько чистым, что у него как будто даже был вкус.

– Такой воздух, что хоть в банки закатывай! – высказала я свои мысли.

– В мире, где всем заправляет магия, в том числе и в сфере промышленности, нет проблем с экологией. Здесь очень трепетно относятся к окружающей среде. Наверное, помня, что случилось с Фаэтоном. Воздух на Эсфире и правда особенный, потому что чистый, – пояснила мне мама и напомнила: – Эми, солнышко, мне понятны твой восторг и желание немного помечтать, но нам нужно собираться в город. У нас сегодня по плану посещение ратуши, затем ателье, потом небольшой шопинг, а там уже посмотрим, может быть, сходим в таверну. А вечером мы должны пойти и оценить тот дом, который Ард присмотрел для вас с Мариусом. Так что идем, нам нужно переодеться для выхода в город.

И снова взяв меня под руку, мама повела меня в их с Ардайлом комнату.

Глава 13

Цветущий мир

Я с интересом разглядывала свое отражение в зеркале, все еще не до конца веря, что это я. Эсфирская мода значительно отличалась от земной, но, несмотря на это, мне было комфортно в мамином бордовом длинном платье с кружевным корсажем, юбкой-солнце и короткими воздушными рукавами-фонариками. Наряд дополнили митенки и шляпка с небольшой вуалью. Мои волосы мама уложила в низкий гладкий пучок, а в качестве украшений мы выбрали один из подаренных мне комплектов – тот, что от мамы и отчима: изящные серьги и ожерелье из белого золота и рубинов.

– С традициями даров на Эсфире просто нереально выйти замуж бесприданницей, – выразила я вслух свою мысль, вызвав смех мамы и Ардайла.

На изнанку платья я приколола языковой амулет, чтобы с его помощью говорить на эсфирани, понимать его, а также побыстрее выучить. Ардайл вызвался быть моим репетитором в изучении местного наречия, попросив меня в качестве благодарности повторить тот торт, которым я угощала их с мамой на Земле.

– Не забудьте зонтики от солнца, оно сегодня очень яркое, как-никак лето на носу, – напомнила нам Никари, провожая нас до порога. – Ой, это же вы приедете с покупками, да? – спросила она, умилительно глядя на нас с мамой.

Мама с улыбкой кивнула ей в ответ.

– Обожаю разбирать пакеты с обновками, – мечтательно промолвила мамина питомица и завалилась на ковер.

Надев бордовые летние туфли из замши на небольшом каблуке, я вышла на улицу, в очередной раз восхитившись красотой цветущего во дворе сада. Каких только растений тут не было! А как хороши две раскидистые, усыпанные цветами большие магнолии, посаженные по бокам от широкой, мощенной камнем тропинки!

За воротами нас ожидал экипаж – изящная коляска с откидным верхом, в которую никто не был запряжен.

– Мы предпочитаем передвигаться по городу с помощью магического экипажа, – пояснила мама. – Он может быть как наземным транспортом, так и воздушным. Для этого нужно просто сотворить с помощью элементаля воздуха образы любых животных, которых ты предпочитаешь видеть в упряжке, и вуаля! Можешь управлять ими.

– Мам, у меня вопрос. Для начала поясни мне, что такое вообще этот элементаль?

– Это частица магии. Очень часто для удобства использования заключенная во что-нибудь – специальный кристалл, закрытую колбу и тому подобное. Элементали служат своеобразными батарейками, благодаря им на Эсфире все и работает. У тебя будет время со всем этим разобраться, не переживай, – успокоила меня мама, пока мы подходили к экипажу.

Ардайл помог нам сесть, а мама притронулась к голубоватому кристаллу, который висел на короткой серебряной цепочке, будто вмонтированной в обшивку сбоку от дверцы. Спустя пару секунд перед экипажем возникли две запряженные огромные полупрозрачные собаки породы хаски.

– И чтобы они тут появились, ты просто представила их, не так ли? – задала я маме вопрос.

– Все верно. Не забывай – велика сила веры. Здесь ты в полной мере осознаешь смысл этой фразы.

Я смотрела на это как завороженная. Мама тем временем, повернув небольшое кольцо в обшивке, только с другой от кристалла стороны, выдвинула маленькую полочку, на которой был приколот большой плотный лист молочного цвета, а рядом, в небольшом углублении, лежало перо. Мама что-то написала на листе, и собаки не спеша тронулись в путь.

– Это, – указав на полочку с листом, промолвила мама, – местный вариант земного навигатора. Можно ехать и без него, но тогда нужно управлять повозкой более внимательно, а я сейчас хочу просто с тобой посидеть и пообщаться, пока мы будем ехать к ратуше.

Призрачные ездовые духи магии воздуха двигались на небольшой скорости, и у меня была возможность насладиться видами нового для меня мира. Княжество Элендиль поражало буйством цветов и зелени. Мариус не преувеличивал, когда говорил, что на Эсфире постоянно что-то цветет. Было заметно, сколь жители этого мира любят растительность: деревья, кустарники и цветы были посажены везде, где только можно, и выглядели настолько ухоженными, словно росли не на улице, а в оранжерее. Из всего этого цветущего великолепия я узнала только магнолию, бугенвиллею, сирень и жасмин, который еще не распустил свои бутоны.

Дороги были вымощены гладким булыжником, по которому сновали туда-сюда разнокалиберные экипажи, запряженные самыми невероятными ездовыми духами, которые только можно было вообразить, – медведями, леопардами, огромными куницами, лисами, волками и даже единорогами и змеями.

Я заметила, что жилые дома здесь можно было условно разделить на четыре земных архитектурных стиля – прованс, готический, шале и тюдор. Хотя, возможно, на Эсфире эти архитектурные направления могли называться по-другому. О чем я и спросила у мамы.

– То, что ты назвала «провансом», у нас называют традиционной архитектурой Южной империи, то же самое касается готического направления. В Северной империи жилые дома предпочитают строить исключительно в стиле шале, как ваш с Мариусом будущий дом, или что-то близкое к этому, и называют это традиционной архитектурой Севера Эсфира, а в Западной и Восточной империи жители одинаково любят стиль тюдор, называя его западно-восточным.

– Как это все интересно! – совершенно искренне заметила я, и до конца нашего пути мы с мамой постоянно что-то обсуждали.

Административный центр города мне напоминал большие старинные европейские кварталы, а монументальное здание ратуши – готическую архитектуру все той же Европы: оно вселяло настоящий трепет своим величием.

Внутри ратуши мы следовали за Ардайлом, который направился к одному из многочисленных окошек. За ним сидел миловидный молодой мужчина на вид лет двадцати, а как оно было на самом деле, кто его знает. Может быть, ему не двадцать, а все двести. В мире, жители которого не стареют, определить истинный возраст – задача нереальная.

– Добрый день, нам два талона, пожалуйста, – попросил Ард, – в отдел образования и отдел опеки и родительства.

– Пожалуйста, – парень выдал Ардайлу два небольших листочка.

– Думаю, нам стоит начать с оформления удочерения и получения гражданства, а потом уже идти договариваться насчет выпускных экзаменов, – предложил Ардайл нам свой план действий, с которым мы безоговорочно согласились, потому как он был вполне логичным.

Отдел опеки и родительства находился на первом этаже. Процедура оформления удочерения и присвоения мне новой фамилии прошла относительно быстро: я заполнила и подписала несколько бумаг, что, естественно, вызвало у меня некоторые сложности, и потребовалась помощь Ардайла и мамы. Теперь, когда я официально становилась леди Эринглив, автоматически приобретала и статус гражданки Эсфира.

– Я отправила запрос на получение паспорта, завтра он будет готов. Фото я приложила, – с улыбкой отрапортовала нам девушка, оформлявшая мои бумаги.

Снимок для документов мне сделали на месте с помощью громоздкого аппарата, напомнившего мне дагерротип, популярный на Земле еще в позапрошлом веке. Фото он выдавал, похожие на полароидные, только небольшие, примерно пять на шесть сантиметров. Слава богу, что фотографировал этот агрегат моментально, а не как его земной прототип, а иначе сидеть неподвижно мне пришлось бы минут пятнадцать точно.

– Сколько раз я в своих мечтах представляла день, когда мы приедем сюда, чтобы дать тебе нашу фамилию, – тихо промолвила мама, просто светясь счастьем, пока мы шли к лифту. – Мне еще не до конца верится, что это реальность, а не сон.

– Если хочешь, могу тебя ущипнуть, чтобы ты убедилась, что не спишь, – склонившись в мамину сторону, вполголоса предложил Ард.

– Не надо, знаю я, за что ты меня ущипнешь, так что спасибо! – со смешком ответила ему мама.

Лифт был похож на кованую резную клетку с кнопочками-кристаллами. Управлялся он с помощью элементаля магии воздуха. Мы поднялись на второй этаж, и, найдя нужного нам человека, мой новоиспеченный папа принялся объяснять ситуацию. Я ощущала все это время необыкновенное волнение и беспокойство. Мне почему-то было тревожно и страшно. А вдруг я останусь без аттестата и не поступлю из-за этого в Академию Магии Южной империи? Вот это будет полнейший крах и мне, и моим амбициям!

– Не волнуйся, все будет хорошо, – словно чувствуя мое настроение, подбодрила меня мама. – Твоя ситуация для них не в новинку, ежегодно на Эсфир приезжают тысячи переселенцев, и по разным причинам не у всех имеются на руках необходимые документы.

Мама оказалась права – переживала я зря. Мне предстояло подготовиться в оставшееся до выпускных экзаменов время по нескольким предметам, затем сдать их вместе с остальными выпускниками той школы, к которой меня прикрепят. Такой расклад дел нас устроил. Времени для подготовки оставалось немного, но из того, что мне уже рассказывали о системе образования в этом мире, я сделала приятный и обнадеживающий вывод: учеба в школе Эсфира была проще, чем в моей земной. Да и сами выпускные экзамены представляли собой всего лишь большие контрольные работы без всяких хитровыдуманностей. Это вселяло надежду, что провала не будет. Синдром отличницы меня пока что не покинул, и я безумно боялась завалить выпускные экзамены. В моей нынешней жизненной ситуации это не обещало гору проблем и жалкое существование, как если бы это было на Земле в той семье, где я выросла, но все равно мысль о возможной пересдаче меня угнетала.

Абсолютно довольные всем, что нам удалось сделать, мы покидали здание ратуши.

– Надо будет обязательно написать Герде и Марьяне, что я уже в столице, – подумала я вслух. – До сих пор не верится, что у меня не только парень появился, да еще и в статусе нитар, но и подруги. Никогда мне не приходилось так быстро сходиться с людьми. Чудно даже как-то от этого.

– Это обостренная проницательность, которой обладает все магическое население, независимо от расы, – объяснила мне мама. – Именно проницательность позволяет видеть все плюсы и минусы характера максимально беспристрастно. Благодаря ей ты быстро подружилась с Гердой и Марьяной, потому что именно проницательность позволяет тебе чувствовать, что эти девушки идеально подходят тебе по складу характера. И с Мариусом так же. Поэтому на Эсфире редко случаются разводы, хотя все равно они есть. Потому что обычно, по моим наблюдениям за знакомыми парами, осознание, что вы друг другу не подходите, случается еще на этапе ношения анитари или даже раньше. А дальше, видимо, становится понятно, твоя ли это судьба, одна у вас дорога или стоит мирно разойтись, не тратя времени друг на друга. Женятся в этом мире, уже будучи на миллион процентов уверенными, что твоя вторая половина подходит тебе идеально.

– Думаю, у нас с Мариусом будет предостаточно времени, чтобы сделать нужные выводы. А сколько лет спустя после начала отношений вы поженились? – спросила я у Ардайла.

– Мы и встречаться-то начали не сразу, – отчим пустился в воспоминания. – Про то, что я нашел Ариадну в глухом провинциальном лесу в Лиаране, ты уже знаешь. Видя, что она, скорее всего, не доживет до утра, я решил обратить ее в вампира, а когда она пришла в себя, то совершенно ничего о себе не помнила, даже откуда она. Только знала, что ее зовут Арина и она точно не с Лиарана. Любви с первого взгляда не возникло, мне просто стало жаль ее, и я предложил пожить пока что у меня дома. В ту пору я проживал в усадьбе своих родителей в Восточной империи. Дом был просторным, как и наш нынешний, свободная комната для Арины точно нашлась бы.

Но оставался один нюанс – на Эсфире, если женщина живет под одной крышей с мужчиной и они не кровная родня и не муж с женой, то это может весьма ощутимо ударить по репутации обоих. Арину посчитали бы женщиной свободных нравов, а меня повесой и гулякой, неспособным к нормальной семейной жизни. Тогда мы нашли одну мою знакомую вдову в качестве компаньонки и договорились, что Арина пока поживет у нее. Все расходы на ее жизнь оплачивались мной. Несмотря на то что Ари ничего практически не помнила о своей прежней жизни, она не желала сидеть сложа руки, поступила в Академию на целителя и прилежно училась, подрабатывая по возможности. И общаясь с ней, я сам так и не понял, в какой момент влюбился по уши. Мы часто с ней виделись, поскольку я в то время проходил дополнительное обучение по ментальной магии. Так, для общего развития. Или, возможно, потому, что меня тянуло к Арине, – и он игриво улыбнулся маме, стрельнув в ее сторону хитрым взором.

– Он предложил мне помощь в восстановлении памяти, – продолжила мама. – Ты уже знаешь, как нам было трудно это сделать. И почему-то одним из самых первых воспоминаний стало то, что у меня был муж, которого я постоянно подозревала в изменах и подумывала от него уйти. Вот тут-то Ардайл осмелел и предложил мне встречаться, подкрепив серьезность намерений анитари. Но получил вежливый отказ и предложение все оставить как есть.

– Ничего себе! Ты отшила Арда! – воскликнула я.

– Твоя мама тогда еще не знала, что я могу быть ну очень настойчивым, – усмехнувшись, добавил отчим. – Я старался всегда находиться рядом, заботиться о ней и был первым, к кому она обращалась за помощью. А потом на пятилетие нашей дружбы повторил свою просьбу с анитари, но на этот раз у меня была припасена еще и тяжелая артиллерия в лице Никари. Мне было известно, что Арина питает слабость к собакам, в особенности к мопсам. И она согласилась, а через несколько месяцев я сделал ей предложение. И заодно пообещал, что мы обязательно тебя найдем. Во время медового месяца мы посетили Альтарру, и Арише так понравились столица и Сапфировое море, что она захотела остаться здесь жить. Так мы и купили дом, в котором живем по сей день. Все эти годы мы продолжали тебя искать. К тому времени как вы с Мариусом написали нам письмо, мы уже знали, что ты находишься на Земле в России.

– Получилось даже лучше, чем мы предполагали, – подытожила мама.

Улицу в этот час заливал яркий солнечный свет. Мы с мамой раскрыли кружевные зонтики.

– Так-с, – Ард посмотрел на свои наручные часы. – Вынужден вас оставить, мои красавицы, мне нужно бежать по делам. Необходимо лично проконтролировать поставки нового сорта вина. Берите наш экипаж, а я поймаю наемный.

– Ардайл винодел? – задала я маме вопрос, на что она кивнула.

– И не только. Он еще и превосходный мастер-сыровар. Благодаря ему на Эсфире появилось несколько новых сортов вкуснейшего сыра. Ард – один из крупнейших поставщиков сыра и вина не только в Южной империи, но и во всем Эсфире.

– О-о, так наш глава семьи большой начальник!

– Он большой трудяга и свое состояние заработал сам, – сказала она с гордостью. – Наверное, поэтому он остается бережливым и скромным. Когда ты знаешь, какой ценой тебе достались эти деньги, сколько было вложено труда, ты не будешь сорить ими, – философски изрекла мама, и я с ней согласилась.

– А ты работаешь, раз училась в Академии Магии?

– Я работаю в лаборатории при одной из городских лечебниц специалистом по зельям и снадобьям. Это дело моей жизни, я обожаю его! Как и Ард свое виноделие.

Приехав в ателье, которое находилось через пару улиц от здания ратуши, мы провели там времени вдвое больше, нежели у нас ушло на оформление документов.

– Этот салон – один из лучших в столице, – вполголоса говорила мне мама, пока мы шли к дверям ателье. – Эвиль шьет просто изумительные платья и в кратчайшие сроки, что для нас с тобой немаловажно.

По маминым словам, нам предстояло пошить уйму одежды для меня, но услышав эту фразу впервые, я не до конца осознала масштабы этого вопроса. А они оказались прямо-таки драконовскими.

После снятия мерок мы принялись обсуждать внешний вид и детали моих будущих платьев, коих на первое время было заказано пятнадцать штук. Увидев, как расширились от удивления мои глаза, мама пояснила, что, помимо платьев для выходов в город, прогулок, встречи гостей, мне нужны еще бальные платья, и желательно побольше, ведь надевать одно и то же платье два бала подряд считалось признаком дурновкусия. Можно было через время повторить свой образ, но два раза подряд – ни-ни! Теперь-то понятно, почему мой шкаф таких размеров!

Разобравшись с пошивом платьев, мы направились в салон готовой одежды, где было скуплено столько нарядов и аксессуаров, что нам понадобилась помощь продавца, чтобы донести до экипажа все это добро. Богиня шопинга, жившая внутри меня, на этот момент уже находилась на грани радостного обморока. Но, как оказалось, это еще не все.

– Белье! Нам необходимо красивое белье! Несколько комплектов закажем, чтобы подходило под все твои будущие платья, и парочку возьмем готовых, а там, если что, докупим, – заявила мне мама, и мы пошли пешком в салон нижнего белья, находившийся рядом.

Закончив самый бешеный шопинг в моей жизни, мы направились в одну из любимых таверн мамы, чтобы перекусить и отметить удачные покупки. О том, сколько тысяч фиров потрачено, мне было даже страшно подумать. В таверне в это время оказалось не слишком многолюдно, тихо фоном играла инструментальная музыка, а приятное мягкое освещение дарило глазам отдых после яркого солнечного света.

Сделав заказ, мы с мамой принялись болтать о всякой чепухе, но не прошло и десяти минут, как к нашему столику направилась блондинка с высоко поднятой головой и взглядом гордой гусыни. Мама резко отвернулась с кислым выражением лица.

– Мам, что случилось? Кто это? – спросила я настолько тихо, чтобы только она могла меня услышать.

– Лэссиль Шеари, – сквозь зубы проговорила мама. – Верховная гадюка местного серпентария. Первая сплетница империи. Всегда в курсе – кто, с кем, где и когда. Лицемерка и большая мастерица говорить мерзкие вещи с улыбкой. Сейчас у нас будет урок светской беседы с ползучим гадом.

Что ж, плавали, знаем. В конце концов, я выросла под одной крышей с мачехой, которая умудрилась собрать в себе все качества злобных мачех из сказок. Общение с королевской коброй? Да без проблем! Умеем, можем, практикуем!

– Леди Эринглив! Какой сюрприз! Не ожидала вас здесь увидеть! – преувеличенно радостным тоном обратилась к нам леди Шеари.

От ее приторно-сахарной улыбки мне аж зубы свело.

– Взаимно, леди Шеари, – сдержанно улыбнувшись, ответила ей мама. – Я тоже не думала, что встречу вас здесь.

– Это очень дорогое заведение, – сказала наша собеседница, как бы намекая на то, что эта таверна нам не по средствам.

– Хм, не знаю, мне так не показалось, – пожав плечами, ответила ей мама.

– А что это за прелестное дитя сидит рядом с вами? – окинув меня цепким взглядом все с той же приторной улыбочкой, спросила Лэссиль.

– Это моя дочь Эмилия.

– Боги! Какая радость! – притворно воскликнула леди Шеари. – Наконец-то вы нашли свою родную кровиночку! И где же вы все это время пропадали, юная леди?

– На Земле, – ответила я этой даме, пытаясь предугадать, с какой стороны она попытается меня укусить. А она попытается, это я уже поняла.

– О, Земля! Какой кошмар! Я слышала, что там весьма свободные нравы…

Точно гадюка! Воистину!

– Смотря о какой стране идет речь. Есть места на этой планете с абсолютно жуткими нравами в отношении женщин, которые эсфирянкам не приснились бы и в кошмарах. Все зависит от менталитета страны и конкретного воспитания в семье.

Первая сплетница империи явно намеревалась сказать что-то еще по этому поводу, но тут ее любопытные глазки зацепились за мой браслет анитари.

– О-о-о, моя милая, так вы уже чья-то избранница?

Я молча кивнула в ответ.

– Какая потеря для холостых мужчин нашей империи! – горько вздохнув, промолвила леди Шеари.

Однако тон ее голоса просто-таки источал флюиды сарказма.

– И кто же сей счастливый нитар, моя дорогая?

– Мариус Инганнаморте, – ответила я, и от меня не укрылась некоторая растерянность во взгляде этой лицемерной женщины.

С нее будто бы разом слетела приторная маска притворной радости. Так-так, а вот это уже интересно! С чего бы это ей так реагировать?

– Надо же, очень неожиданный союз! – все таким же растерянным тоном пробормотала она. – Барон Инганнаморте такой известный в широких кругах…

– А это здесь при чем? – мама изумленно выгнула бровь. – Выбирая спутника жизни, нужно не на известность с титулом смотреть, а на его отношение к тебе. Вот оно вам все расскажет вместо тысячи слов. Если мужчина с вас пылинки сдувает, поверьте, вы о его титуле даже не вспомните.

И мама посмотрела на нашу собеседницу со снисходительной улыбкой. Как на дурочку, которой приходится объяснять простейшие истины.

– А, ну да… – смущенно пробормотала леди Шеари.

В этот момент официант принес наш заказ, аппетитный вид и запах которого мне напомнил, что я дико проголодалась. Жажды крови я не испытывала, а вот просто поесть изысканно приготовленную пасту с креветками и семгой хотелось неимоверно, и желательно не в компании великосветской сплетницы. С меня хватит пятнадцати лет завтраков, обедов и ужинов под зорким взглядом одной язвительной рептилии.

– Я думаю, вы не будете против, если мы с Эмилией приступим к трапезе? – обратилась мама к леди Шеари с самым невинным видом. – У нас впереди много дел, мы не можем позволить себе долгих праздных бесед. Всего вам доброго, леди Шеари! – И, не дожидаясь ответа, мама придвинула к себе тарелку с ароматной грибной лазаньей, этим самым давая понять, что на сегодня разговор окончен.

– И вам того же, – вновь расплывшись в сладкой улыбке, ответила ей леди Шеари и направилась в сторону выхода, однако от меня не укрылось смятение в ее глазах.

Кажется, что некоторую спесь мы с нее сбили, и не без помощи имени моего избранника. Знать бы еще, что это значило.

– Кажется, у семьи Шеари были определенные планы на твоего нитар. Около года назад ходили упорные слухи, что дочь леди Шеари безответно влюблена в лорда Инганнаморте и бесстыдно увивается за ним при любой возможности, – вспоминала мама, украдкой наблюдая за тем, как Лэссиль Шеари садится в свой экипаж и создает ездовых духов, принявших вид (кто бы сомневался) трех раздувшихся кобр.

– Мариус говорил, что ни с кем до меня не обменивался анитари. И никому ничего не обещал.

– Мариус мужчина видный, умный, знатный, красивый. Вполне возможно, что он приглянулся кому-то, однако его избранницей стала ты. А мимолетные романы у него, несомненно, случались, – заметила мама. – Куда же без этого. Учитывая его возраст, даже странно, если бы было наоборот, и ты, как мудрая девушка, должна это понимать.

– Да все я понимаю. – В глубине души я надеялась, что в числе бывших любовниц моего нитар не было никого из женщин рода Шеари. – Лишь бы теперь эта Лэссиль не пустила какой-нибудь грязный слушок про меня. Недаром же она тут заливала нам про нравы землян.

– Лэссиль, конечно, та еще матерая сплетница, но я думаю, что она не решится на такое, – поспешила мама меня успокоить. – Во-первых, твой нитар имеет весьма значимый вес в обществе, все-таки он автор идеи заменителя крови и один из тех, кто стоял у истоков Банка крови. А во-вторых, Ардайл тоже не последний лорд в этом княжестве, и клевета на нашу семью может иметь серьезные последствия для Шеари. Скорее всего, Лэссиль и ее дочурка ограничатся завуалированными подколками в наш адрес при очередной встрече. Но это не так страшно.

– Интересно, как быстро она разболтает новость о том, что мы с Мариусом носим браслеты? – подумала я вслух.

– О, поверь мне, – насмешливо улыбнулась мама, – клянусь прошлогодним урожаем местных баклажанов, что она уже строчит письма своим подружкам по террариуму.

– Мам, а на Эсфире патриархат или нет? Женщинам предписывается помалкивать и не высовываться или наоборот?

– Как могли в твоей голове родиться подобные мысли после диалога с леди Шеари?

И мы с мамой снова дружно захихикали. Расплатившись за вкусный обед, сходили на местный рынок, после чего поехали посмотреть наш с Мариусом будущий дом. Сообщив по кристаллофону – эсфирскому магическому аналогу мобильника, что мы скоро прибудем, мама вновь активировала ездовых духов, на этот раз подробно объясняя процесс специально для меня. Она решила поехать через главный городской парк, который ей очень хотелось мне показать.

Парк оказался роскошным. Это был самый настоящий японский сад, созданный на огромной площади. Словно кто-то перенес на Эсфир кусочек земной Японии. Здесь, так же, как и по всей столице империи, росло несметное количество цветущих деревьев, но исключительно те виды, что популярны в Стране восходящего солнца на Земле. Расположенные тут и там каменные фонари освещали сад в темное время суток и создавали особую атмосферу. А террасы, искусственные водопады, пешеходные мосты через реку, пересекающую весь парк, и узкие настилы для гуляющих, ведущие по воде прямо к островкам с деревянными беседками в виде пагод, довершали неповторимую картину японского сада.

– Идея создания парка, похожего на японский Кэнроку-эн, пришла жене императора Алмариана во время путешествия на Землю. Они с мужем как раз находились в Японии, когда состоялось первое открытие этого парка в тысяча восемьсот семьдесят пятом году, – поведала мне мама, пока мы неспешно проезжали по мосту через реку.

– Мам, а почему ты назвала Мариуса бароном? Это его дворянский титул?

– Ну да. Потому что ему был пожалован титул барона за вклад в науку еще предыдущим императором за участие в разработках для Банка крови. Ты что, не знала? – удивилась мама.

– Про титул нет. И спросить не догадалась. На Земле в России, где я выросла, все дворянские титулы, как и само дворянство, больше ста лет назад были упразднены. Поэтому у меня и мысли как-то не возникло, что у Мариуса может быть титул. Я вообще подумала, что на Эсфире все исключительно лорды и леди.

– Лорд или леди – это вежливое или официальное обращение, принятое здесь. На Эсфире редко при общении используют титул, за исключением каких-нибудь политических переговоров.

– А у тебя есть титул?

– Есть. Ардайл – граф, и я стала графиней, когда вышла за него замуж. Ты, как наша дочь, теперь тоже графиня.

– Невероятно! – воскликнула я. – Я – графиня! Никогда бы не подумала, что мне светит быть дворянкой.

– Придется назубок выучить бальный этикет и искусство светской беседы.

– Чтобы уметь культурно и изящно посылать лесом таких, как Шеари?

– Именно! – со смехом ответила мама.

И вот мы подъехали к тому самому дому, который скоро мог стать нашим с Мариусом. Еще издали увидев его, я поняла, что он мне определенно нравится. Построенный из натурального камня и дерева, дом словно сливался воедино с природой, будто был ее частью. Калитку нам открыл лорд Лаялиш, который, однако, здесь уже не жил, поэтому, если я одобрю покупку, переезжать можно было хоть завтра. Один из безусловных плюсов Эсфира – здесь не было адовой бюрократии, способной убить последние нервные клетки. На моей родной планете всевозможные бумажно-справочные конторы во все времена являлись поистине филиалами Преисподней.

Отметив про себя великолепный ландшафт двора, я попросила провести нас в дом. Снаружи это был большой трехэтажный особняк с мансардой, террасами, верандой, покатой крышей и большими панорамными окнами. Внутреннее убранство дома соответствовало внешнему – уютное, стильное и лаконичное. Природные материалы, сдержанные тона. А какой открывался вид из окон! Одна сторона дома выходила на море, другая на горы. Все! Я влюбилась в этот особняк!

Очень вовремя к дому подъехал справившийся со своими делами Ардайл и, отпустив нас с мамой, остался с лордом Лаялишем улаживать юридические вопросы покупки дома.

Едва мы переступили порог прихожей, как на нас, фыркая и похрюкивая, буквально накинулась Никари, которую многочисленные пакеты и упаковки с покупками привели в неописуемый восторг. Смешно все обнюхивая и пыхтя как еж, она совала свою круглую мордочку в каждый пакет, проверяя, насколько интересно то, что там лежит. А интересно ей было абсолютно все.

Позже приехал отчим, довольный, как кот, наевшийся сметаны, и торжественным тоном заявил нам, что послезавтра Мариус станет полноправным хозяином дома. Я с нетерпением ждала, когда мой возлюбленный закончит со всеми своими делами на Земле и приедет на Эсфир. Свой восторг от этого мира мне хотелось разделить с ним. Словно прочтя мои мысли, Ард предложил мне написать Мариусу письмо для отправки портальной почтой. Писала я пока что по-русски. Но с изучением эсфирани пообещала сама себе не затягивать и после ужина села за детские эсфирские прописи, принесенные отчимом, учить алфавит и выводить красиво буквы.

Ближе к полуночи мама, сославшись на усталость, ушла спать, а через час ушел и Ардайл. Оставшись одна, я продолжила заниматься, но, просидев еще часа два, почувствовала, что очень хочу на улицу. Выйдя на террасу из своей комнаты, ощутила дуновение ветра, принесшего запах моря, который я с наслаждением вдохнула. В лунном свете горы казались еще величественней и прекрасней.

Спрыгнув прямо в скошенную траву ночного сада, освещенного мягким светом невысоких магических фонариков, я не без удовольствия прошлась босиком меж цветущих деревьев, думая одновременно ни о чем и обо всем сразу. Как же тут хорошо и спокойно! Пожалуй, можно и почитать на свежем воздухе что-нибудь полезное. Присев под деревом и привалившись спиной к его шершавому стволу, раскрыла книгу «История возникновения тарианства – ведущей религии Эсфира». Углубившись в чтение, я сама не заметила, как меня сморил сон прямо под деревом. И вроде бы спать не хотелось, но, видимо, сказался переизбыток впечатлений за один день. Уже засыпая, на грани сна и яви, увидела, как по траве около меня клубами стелется знакомый мне густой белый туман. Уплывая в страну сновидений, я услышала подле себя тихий шепот с до боли знакомыми интонациями: «Добро пож-ж-жаловать, дитя-я-я-я… Ты там, где-е и должна-а-а-а-а быть…»

Что ж, спасибо, туманное нечто, за радушный прием.

Глава 14

Душа планеты

Низкий гул раскатами растекался по улицам предрассветного города. Тревожный вой сирен, казалось, пробирался в самую душу, сея в ней безотчетный страх. Черные кресты самолетов смотрелись чуждо и жутко на фоне светлеющего предрассветного неба. Они появились со стороны моря и принесли на своих железных крыльях смерть и страх… Я все еще пыталась от них сбежать, не разбирая дороги, вцепившись в белую изорванную юбку детского платья, обагренного моей кровью. Или папиной? Не чувствуя ночной прохлады, саднящей боли от разбитых колен и посеченных стеклом рук, я пыталась убежать от смерти. Страх гнал меня вперед, он лишил меня рассудка, выбил все мысли из головы. Там осталась лишь невыносимо жуткая картина – я выбираюсь из-под лежащего бездыханного тела папы, тошнотворный ужас сдавливает горло, и я оглядываюсь вокруг себя, понимая, что все мертвы. Я осталась одна. Все погибли.

Новый взрыв где-то совсем рядом оглушил меня новым приливом страха и паники, и я побежала, сама не ведая куда.

До меня доносились испуганные крики и плач. Или это я кричала от испуга? Совсем рядом набережная, и я торопливо сбегаю по лестнице. Оглушительный грохот… Вой сирены… Взрывная волна опрокинула меня с лестницы, и я покатилась кубарем. Темнота. Меня обступила темнота… Я не смогла убежать, не смогла…

Кто-то настойчиво щекотал меня и пыхтел на ухо. Ой-ой, опять щекотно. Открыв глаза, я увидела мордочку Никари, которая пыталась меня разбудить.

– Доброе утро, моя курочка, – пропела она. – А если бы ты продолжила дрыхнуть, солнышко поднялось бы еще выше, добралось бы до тебя, и проснулась бы ты курочкой-гриль. Разве тебе не говорили, что солнечные ожоги у вампиров появляются быстрее и исцеляются дольше обычных?

– Говорили, – ответила я собаке, сонно потирая глаза и все еще находясь под впечатлением от сна.

– Ну а чего же ты здесь тогда разлеглась, как цыпленок табака на сковородочке? – задала вопрос Никари, забравшись ко мне на колени.

– Я читала книгу, сидя под деревом, и уснула. Вообще странно, мне вроде бы не хотелось спать.

– В следующий раз, если возникнет желание почитать на свежем воздухе, выйди на террасу, – дала совет Никари. – А если захочется в сад, то хотя бы покрывало на ветки накинь, чтобы от солнца прикрыться. Ладно, – спустившись с моих рук, животное смешно потянулось, – пойдем завтракать, спящая красавица. Ариадна уже успела пирог с сыром испечь. Ее пироги – это шедевр, пойдем скорей.

И я, подняв книгу, за чтением которой меня настиг сон, направилась вслед за Никари, на ходу обдумывая, что бы этот самый сон мог значить.

За завтраком мы обсудили планы на день, которых снова был вагон и маленькая тележка: заехать за паспортом, потом на примерку первой партии готовых платьев и затем вместе с мамой посетить храм Луны и Солнца. Мне было безумно интересно увидеть воочию храм, о котором я читала вчера вечером. Особенно мне запомнилась красивая и романтичная легенда о любви богов Ар-Лиинн и Аш-Таара.

– Мне очень хочется сегодня вечером устроить праздничный ужин в честь воссоединения нашей семьи, – завела мама разговор, разрезая пирог на равные кусочки. – Мы с Ардом планируем пригласить его братьев и самых близких друзей. Если у тебя есть желание, можешь позвать своих подруг с родителями.

– Конечно, я хочу!

Идея провести очередной вечер в приятной компании с подругами привела меня в восторг. А вот о своем жутком сновидении я решила промолчать. Совсем не хотелось портить такое прекрасное, уютное утро воспоминаниями об увиденном во сне. Но Мариусу, наверное, все же стоит рассказать.

– Нужно написать им письма. Пап, поможешь? – обратилась я к нему, на что он согласно кивнул.

Ох, я сказала слово «папа» вслух! Даже самой в это не верится! Судя по довольному виду Ардайла, такое обращение ему нравилось. Все эти годы, помимо отсутствия мамы в моей жизни, мне очень не хватало рядом человека, который действительно мог бы не только называться папой, но и быть им на деле. Пока что я называла Ардайла папой скорее из чувства благодарности за его доброту. Само осознание и глубинное принятие того смысла, что вкладывается в это слово, до меня еще не доходило. Трудно ведь за такой короткий промежуток времени привыкнуть к тому, от чего когда-то болезненно отвыкала. В отличие от кровного отца, приемный оказался совсем другим в обращении со мной – чутким, внимательным, заботливым, но при этом ненавязчивым. После холодного равнодушия и отчуждения это действовало на меня, как целебный бальзам на застарелые раны.

Кое-что я вчера запомнила из того, что успела изучить, включая местный алфавит, слова и даже некоторые фразы. Отменная память вампира и долгое отсутствие усталости весьма помогали в учебе. До недавних пор я практически все свободное время посвящала урокам и самообразованию, заполняя знаниями пустоту в душе и одиночество. Сейчас мне просто необходимо было выжать из себя максимум, чтобы как можно скорее и органичнее влиться в эсфирское общество.

– Кстати говоря, ругательства у нас тут в ходу русские, – заметил папа, когда мы писали пригласительные записки на ужин. Но не современные, а с оттенком ретро. Кроме «трэйш деррахт». Это уже местное наречие и приравнивается к матерным выражениям. Ну это так, информация для общего развития, – делано равнодушным тоном произнес он, пытаясь скрыть улыбку.

– Спасибо, запомнила.

– Ты достаточно быстро запоминаешь язык и произношение.

– Наверное, мне помогает знание итальянского, которому меня обучила бабушка.

– Или у тебя просто большие способности в области изучения языков.

– Может быть, – пожала я плечами. – А что насчет троллей и драконов? Они что, здесь действительно обитают? Ты как-то пару раз упоминал какую-то драконову тучу и посылал кого-то в утреннем письме к троллям.

Папа хохотнул в кулак.

– Это все устойчивые выражения. Когда-то очень давно небольшая драконья диаспора жила на Эсфире, но это было еще до очередного возрождения Адаила. А потом, увы, он начисто вырезал всю эту расу на нашей планете. Никто так и не понял, отчего демон питал к драконам особую неприязнь, но факт остается фактом – с тех пор на Эсфир драконы ни ногой. Видимо, страх остался у них на генетическом уровне. Но драконы прекрасно живут в других мирах. А что до троллей, так это мифические маленькие такие зеленые человекоподобные существа, якобы живущие в отдаленных от людей местах. Считается, что они очень вредные и пакостные, и, если забрести нечаянно на их территорию, могут подстроить так, что путник заблудится.

– А животные здесь такие же, как на Земле? – уточнила я.

– Да, – коротко ответил папа. – Только некоторые ее представители еще и болтливы, но это уже по нашей воле.

– Кстати, я тут проштудировала учебник по истории Эсфира. Бегло, конечно, может, что-то пропустила, но у меня вопрос – а что насчет войн? Кроме тех, что были развязаны демоном? Что-то я не нашла упоминаний ни о каких вооруженных конфликтах.

– Их и не было, – прозвучал ответ совершенно будничным тоном.

– Как не было? – удивилась я совершенно искренне. – За всю историю существования цивилизации магов на этой планете? Да как такое может быть!

– Может, – с улыбкой заверил меня папа.

– Божественный уровень пацифизма, – заметила я.

– Все дело в представлении эсфирян об устройстве мира, – пустился папа в объяснения. – Начнем с того, что в нашей главной религиозной книге «Священные послания богов» говорится о том, что земли каждой из империй были в равной степени поделены еще на заре создания миров самим Демиургом. Он же определил границы государств. Воля самого создателя этого мира незыблема. Покуситься на нее – значит вступить с ним в спор и накликать на себя его гнев. Кто знает, чем может обернуться гнев высшей божественной сущности? Проверять это на своей шкуре никому не хочется, мы, эсфиряне, очень религиозны, и спорить с волей Демиурга в голову никому не придет. И наконец, главный момент в нашем мышлении состоит в том, что мы воспринимаем эту планету как свой дом, у которого есть душа и память. Эта душа видит нас – наши помыслы, эмоции, поступки – насквозь и, получая все это от нас, запоминает, возвращая затем бумерангом ровно то, что получила. Задумайся, что же ты получишь от души этой планеты, оскверняя ее убийствами и чьей-то безвинно пролитой кровью?

– Эми, Ард, поторапливайтесь, нам еще нужно время на сборы, а дел у нас невпроворот, – сообщила мама, молниеносно пролетев мимо нас с ворохом шляпок.

– Ну неужели за все годы не нашлось ни одного среди эсфирян, который поступился бы этими принципами? – не унималась я.

– Да было несколько случаев, – ответил папа. – Но этих зачинщиков неизбежно ждала виселица, затем обезглавливание и всеобщий позор. Есть у нас в Уголовном уложении статья такая – за покушение на гармонию души мира. И наказание за ее нарушение – смертная казнь. Для тебя, выросшей на Земле, это все звучит как небылицы, а мы здесь всерьез верим в то, что, позволив однажды случиться войне, мы запустим на собственной планете программу самоуничтожения. Душа планеты просто сойдет с ума и пожелает избавиться от тех, кто погрузил ее в пучину страданий. Неужели война стоит этого?

В ответ я лишь молча помотала головой.

– Порой, когда до меня доходят новости с Земли, где одни люди, взяв в руки оружие, убивают других, причем мирных и безоружных, я задаюсь вопросом – как эти убийцы спокойно ходят потом по родной планете? Как земляне не боятся того, что однажды Земля просто сойдет с ума и сбросит весь род человеческий с себя как паразитов? Неужели природные катаклизмы, влекущие многочисленные смерти, ни о чем им не говорят? Это же боль Земли, ее плач, ее крик… Неужели там люди настолько глухи к сигналам и мольбам души своей планеты?

– Выходит, что глухи, – ответила я.

– Ты даже не представляешь, с каким ужасом не так уж и много лет назад эсфиряне наблюдали за тем, как зарождался и рос фашизм в земной Европе! Нам казалось немыслимым, что группа людей может взять на себя роль вершителей судеб всего человечества и решать, кому жить, а кому умереть. Это же дикость! Черт с ним, с Адаилом, в этом и есть вся его гнилая суть, но сколько у его идей оказалось сторонников! Если когда-нибудь это снова повторится и не найдется ни одного человека, который бы этому воспротивился… Тогда я точно решу, что Земля катится в пропасть…

– Надеюсь, что этого не случится, – задумчиво сказала я, мысленно прокручивая в голове полученную информацию, изумившую меня до глубины души.

– Философы мои любимые, собираемся! – прервал мои мысли голос мамы. – Нас ждут великие дела, а пофилософствовать можно и в экипаже.

Несмотря на то что наскоро одеться в джинсы и футболку на Эсфире невозможно по той причине, что здесь совершенно иная мода, я собралась достаточно быстро – видимо, мне помогла моя новоприобретенная сверхскорость, и через полчаса мы уже выезжали в нашей коляске с откинутым верхом.

После ателье мы направились в тарианский храм, именуемый чаще всего в народе храмом Луны и Солнца.

– Тарианство я приняла спустя несколько лет после того, как попала на Эсфир, – рассказывала мне мама по дороге в храм. – Как-то постепенно прониклась местными обычаями, культурой, менталитетом. Меня не отпускало чувство, словно это моя родная планета и я тут родилась. Здесь спокойно относятся к другим религиям, кроме тех, которые являются откровенно экстремистскими. И все же мне по душе идеалы тарианства. Переводится как «вера в союз». Под союзом имеется в виду священный союз бога Солнца Аш-Таара и богини Луны Ар-Лиинн. Легенду о том, как Демиург-творец позволил им быть вместе, ты уже знаешь. Считается, что одни дети божественной пары захотели жить на небе, и когда ночью мы видим звезды, то это – свет их душ. Другие же пожелали спуститься на землю и, встретив здесь первых поселенцев планеты, бывших сильнейшими магами, заключили с ними брачные союзы и продолжили магический род. Ну, как магический, – улыбнулась мама. – На Эсфире много рас, но в целом в разговорах применительно к обществу мы часто употребляем слово «маги».

– В тарианстве мы верим в перерождение души после смерти для будущего возрождения, а семья является самым важным звеном в нашей жизни, – продолжил папа. – Самыми тяжкими грехами мы считаем воровство, измену, разжигание ненависти и убийство. Кстати, если ты не захочешь заходить с нами в храм, то можешь подождать в экипаже. Потом мы можем заехать в один из двух христианских храмов, расположенных в другом квартале. Это не очень далеко.

– Не нужно, – я покачала головой. – В церковь меня не водили и вообще даже не крестили, так что не стоит.

– Как хочешь, – ответил папа.

Остановились мы на просторной площадке, предназначенной для парковки транспорта, и, покинув экипаж, все втроем пошли к входу в храм. Перед нами на небольшой высоте от земли плыли по воздуху две огромные корзины, наполненные деликатесами, тканями, предметами домашнего обихода, какими-то книгами, пухлыми конвертами, в которых, скорее всего, лежала наличность. Мама всем этим ловко управляла. Честно говоря, несмотря на заверения папы в том, что у вампиров особая предрасположенность к телекинезу, я пока не рискнула бы так передвигать крупные предметы.

Ведомая неудержимым любопытством, я без раздумий пошла вместе с родителями в тарианский храм, чтобы увидеть его внутреннее убранство. Внешний вид храма я оценила еще вчера по картинкам в книге, но даже они, несмотря на мастерство художника, не передавали всей красоты и величия, коими храм Луны и Солнца захватывал дух даже издалека. Своей архитектурой он напоминал мне готический собор в Милане, только вот крыша у него была из особого стекла, которое, как успела пояснить мне мама, рассеивало прямые солнечные лучи и в жаркое время не пропускало палящий зной, а вместо окон храм украшали резные деревянные решетки, зачарованные от любой непогоды.

При входе в храм надлежало разуться, что мы и сделали. Затем накинули поверх своей одежды длинную белую мантию с капюшоном. Наши корзины мама отдала девушке и парню, одетым в такие же мантии, только из-под них еще выглядывали белые храмовые одежды. На парне были тонкие брюки и длинная туника, а на девушке – платье до пят.

– Это ученики жрецов, – объяснил мне по ходу действа папа. – А корзины с едой и прочими дарами мы передали в приют и детский дом, которые курируются храмом.

– И даже на Эсфире, где семья – это центр Вселенной, существуют детские дома, – ответила я с грустью, а потом, подумав, добавила: – И бедняки.

Папа вздохнул, покачав головой.

– В этом мире детские дома не столь многочисленны, но все же они есть. Если вдруг по каким-либо причинам погибают родители ребенка, всегда найдется кто-то из родственников, кто заберет ребенка на воспитание. Тем не менее бывают такие случаи, хоть и крайне редко, когда малыш остается совсем один. И тогда он попадает в детский дом.

– А что насчет нищих?

– На Эсфире, если у тебя есть магия, ты никогда не останешься без куска хлеба, – пояснил мне папа. – Но так же, как и в случае с детьми-сиротами, никто не застрахован от непредвиденных жизненных обстоятельств. Если бы я не помог Арише с проживанием и всем остальным, то ей пришлось бы еще труднее, чем было, и, возможно, какое-то время она могла бы жить в храмовом приюте для тех, кто оказался в беде.

Тем временем нам вернули наши теперь уже пустые корзины, пожелав мира нашему дому. Оставив их сбоку у входа, мы вошли в основное здание.

Как только передо мной открылись двери главного храмового зала, я испытала чувство непередаваемого восторга. Словно передо мной открыли двери в микрокосмос!

Отовсюду лился свет. Подняв голову, я увидела высокий сводчатый прозрачный потолок, а за ним – лазурное небо с белыми барашками облаков. Солнечные лучи, проникавшие через резные оконные решетки, чертили на стенах и полу причудливые узоры. Повсюду стояли цветы – и живые, и срезанные, в больших каменных вазах. В воздухе витало их благоухание. Откуда-то сверху лилось пение – высокий тонкий женский голос, словно хрустальный, выводил сложный завораживающий мотив на неизвестном мне языке, который очень отдаленно напоминал эсфирани. Ему вторили несколько мужских теноров и баритонов с бархатным звучанием. Чем-то эти песнопения мне отдаленно напомнили григорианские хоралы. Мне почудилось, словно я нахожусь в невесомости – так легко мне стало в этот момент, что мигом позабылись все мои переживания. Душа преисполнилась таким умиротворением и радостью, что мне казалось, вот-вот сейчас я начну светиться от счастья.

– Это древний язык нашего мира, на котором говорили еще первые поселенцы. Часть богослужений проходит на нем, – словно прочтя мои мысли, пояснила мама.

– Просто восхитительно! – все, что я могла вымолвить в этот момент, восторженно глядя ввысь.

Оттуда на меня лился солнечный свет, доносился тонкий звон колоколов и вместе с ним изредка падали разноцветные лепестки – ими был усыпан пол храма.

Я шла следом за родителями к главной стене храма, которую в христианстве именуют иконостасом. Только в тарианском храме вместо икон были изображены боги Аш-Таар и Ар-Лиинн в виде высоких, метра в три, статуй. Если во всем храме было очень много света, то здесь, наоборот, стоял легкий полумрак, разгоняемый редкими огоньками серебристых и золотистых свечей.

Вокруг статуй змеились цветущие лианы, которые росли прямо из пола, стояло множество больших каменных ваз с растущими в них живыми цветами. Сами статуи являли собой настоящее произведение скульптурного мастерства, словно мастер видел богов воочию. Они словно стояли на ветру, развевающем складки их одеяний и пряди волос. Одежда богов напоминала ту, которую носили все служители храма, включая мантии-накидки, покрывавшие голову. Из-под головной накидки Ар-Лиинн виднелись две косы длиной по щиколотку. Может быть, по этой причине на Эсфире все девушки и женщины так любят длинные волосы? Вокруг голов обоих богов сияло мягкое свечение, напоминающее нимб. Только у бога Солнца оно было золотистым, а у богини Луны – серебристо-белым.

Они стояли вполоборота к нам, глядя друг на друга, взявшись за руки и переплетя пальцы, словно влюбленные подростки. Их лица выражали спокойствие и умиротворенность. В той же руке, что была свободна, каждый из богов держал уменьшенную копию своей планеты, покровителем которой являлся. Копия выглядела как миниатюра размером с крупный апельсин. Высоко над богами прямо в воздухе, без каких-либо тросов, висел символ союза этих двух богов-покровителей Эсфира – большой шар, состоящий из половин Луны и Солнца.

Я вдруг вспомнила, что видела такие кулоны у мамы с папой, Мариуса, Герды, Марьяны и многих встреченных мною эсфирян. Тогда я не задумывалась о том, что это такое и что означает. А если и задумывалась, то забывала спросить из-за большого потока новой информации. На тонкой цепочке, состоящей из белых и желтых звеньев, висел маленький круг из двух половинок – желтого металла и белого. Символ любви и единства богов Аш-Таара и Ар-Лиинн, который носили на шее эсфиряне.

Никакие слова не смогли бы передать мой восторг от созерцания этой картины. Я присела на ближайшую от статуй богов скамейку, продолжая с любопытством разглядывать внутреннее убранство храма. Мимо меня, едва коснувшись плеча, в воздухе беззвучно пролетел и упал на пол очередной цветочный лепесток. Откуда они летят? Глядя наверх, я ничего не увидела. Наверное, это все магия, азы которой мне еще предстояло постигать. Меня, словно коконом, окутало тусклое свечение, и на душе стало так легко, что на лице сама собой появилась улыбка.

Мама с папой подошли к статуям богов и поклонились им в пояс, затем сложили руки вертикально у груди в молитвенном жесте и на какое-то время замолчали. По бокам от каждой статуи, чуть впереди, стояло по одной невысокой каменной арке с колоколом. Завершив молитву, мама подошла к колоколу со стороны богини Луны и дернула за веревку. То же самое проделал папа, но с другим колоколом. Кристальный звон заполнил пространство храма и унесся ввысь.

– Мы верим, что колокольный звон доходит до небес и позволяет богам быстрее нас услышать, – пояснил папа, подойдя ко мне.

Мама еще немного постояла около изображений богов, глядя на Ар-Лиинн и что-то беззвучно шепча одними губами. Ее глаза блестели от непролитых слез.

– Спасибо тебе, – донесся до меня мамин шепот, и, закончив, она подошла к нам и тихо промолвила: – Ну что ж, мы можем идти.

И тут в моей голове возникла мысль, которая захватила все мое существо, и сейчас я даже думать ни о чем другом не могла.

– Мам, а что нужно сделать, чтобы тоже принять эту веру и стать тарианкой, как вы?

Родители выглядели изрядно удивленными моим вопросом.

– Для этого совершается обряд принятия в храм Луны и Солнца, – пояснил папа. – Ничего сложного в нем нет, но для этого нужно предварительно договориться с верховным жрецом – настоятелем храма. Если тебе действительно этого хочется, мы сейчас можем сходить и договориться с ним на ближайший день.

– Но мы тебя ни к чему не принуждаем, – добавила мама, – ты не обязана принимать нашу веру, если она не отзывается в твоем сердце. Я не хочу, чтобы ты делала что-то против своей воли.

– Мам, это мое искреннее желание, – заверила я ее.

– Надо же, как ты быстро проникаешься духом Эсфира, – ответила мама, ласково погладив меня по спине. – Тогда пойдем и договоримся об обряде посвящения в тарианство, узнаем, когда тебя смогут принять.

Едва мы развернулись, перед этим поклонившись в пояс богам, как откуда-то сбоку раздался звук открываемой двери и послышался голос:

– Не каждый день в наш храм заходят отмеченные богами. А если уж дитя, отмеченное самим Божественным Союзом, желает присоединиться к нам, то ради такого случая я готов отложить свои дела на ближайший час.

Обернувшись, я увидела высокого кареглазого мужчину на вид лет двадцати пяти, в белых одеждах, с длинными русыми волосами до лопаток, заплетенными у лица в тонкие косички.

– Здравствуйте, святой отец, – в один голос поздоровались с ним мои родители, выглядевшие еще более удивленными.

– Отец Мавиар, вы сказали, что наша дочь отмечена богами? – в замешательстве уточнил папа.

– Все верно, – ответил ему верховный жрец, с улыбкой посмотрев в мою сторону. – Я прекрасно знаю пророчество о Триумвирате, его предназначении, как и о том, кто в него входит. В принципе, об инициации знают не все, но узкий круг эсфирян все же в курсе. И для меня огромная честь провести обряд посвящения в тарианство для еще одной юной леди, отмеченной свыше. Двух других я принимал еще совсем малютками.

Мама с папой выглядели пораженными и словно не верили в происходящее. Мне и самой в это все верилось с трудом.

– Ну что, ты готова, дитя мое? – спросил, обратившись ко мне, отец Мавиар, на что я согласно закивала, как болванчик.

– Тогда идемте за мной, – позвал он.

Пройдя небольшой коридор-переход, мы оказались в зале, похожем на главный, только меньшего размера и с меньшим количеством скамеек. Большой символ союза также висел в воздухе без какой-либо поддержки. Совсем некстати возникла мысль – а не может ли он грохнуться мне на голову? Не хотелось бы, голова мне еще пригодится. Внизу символ отражался в поверхности каменного бассейна, наполненного чем-то необычным, блестяще-перламутровым – одна половина имела цвет золота, другая – серебра, но при этом, находясь в одной чаше, две жидкости не смешивались.

Я переоделась для обряда посвящения – теперь на мне были белое платье-рубаха с золотой и серебряной рунической вышивкой, а сверху белая же накидка-мантия, покрывающая голову. Волосы пришлось распустить.

Мама с папой присели на скамью в ожидании. Со стороны клироса полилась невесомая мелодия, ведомая голосом, который я уже слышала сегодня в главном зале. Отец Мавиар, дружелюбно улыбаясь мне, начал читать молитвы на древнем языке, сливавшиеся с песнями хорала в музыку космической красоты. Я стояла перед каменным бассейном, держа в одной руке символ Луны, а в другой – Солнца. Материал напоминал хрусталь со светящимся центром, но что-то подсказывало, что это были не просто хрустальные шары. Вскоре отец Мавиар попросил меня войти в воду, что я и сделала, подумав мимоходом, не окрасятся ли кожа и одежда, но необычная вода никаких следов не оставила. Ощущение нереальности происходящего кружило мне голову.

По ходу обряда мне пришлось троекратно окунуться с головой, после чего прошло еще минут пять, пока я по пояс стояла в бассейне, мокрая с головы до ног, но невероятно окрыленная. Обряд посвящения прошел быстрее, чем мне представлялось, и в конце мне было велено выйти из воды и подойти к отцу Мавиару. Едва я вышла из бассейна, рядом со мной появился ученик жреца, обернувший меня сухим покрывалом. Отец Мавиар надел мне на шею цепочку со знаком единства.

– А теперь повтори за мной, дитя, – обратился он ко мне. – Я преклоняюсь перед силой и величием Священного Союза Солнца и Луны и клянусь исполнять их заветы.

Я повторила сказанное, и после этого верховный жрец торжественно объявил, что я принята в храм Луны и Солнца. Теперь я тарианка.

– Мир вам и вашему дому! – пожелал нам на прощание отец Мавиар.

Покидая уютные стены храма, переодетая снова в то платье, в котором приехала сюда, с влажными волосами, наскоро заплетенными в косу, я улыбалась своим мыслям, пока мама с папой обсуждали детали предстоящего ужина в кругу близких и друзей.

– Б-о-оги! Какая встреча! – раздался рядом с нами ядовитый голосок с приторно-сладкими интонациями, который принадлежал не кому иному, как леди Шеари. – Леди Эринглив, вы решили вспомнить о душе? – сделав притворно-удивленный вид, обратилась эта змеюка к моей маме.

– Вы нас извините, леди Шеари, – обратился к ней папа, – но нам сейчас не до обоюдных светских плевков, мы очень спешим, всего доброго! – И не дав возможности леди Шеари, ошарашенной его прямотой, ничего ответить, материализовал ездовых духов в виде рысей и помчал нас домой.

– Ха-ха! Ну и лицо у нее было! – веселилась мама, вспоминая оторопевшую Лэссиль Шеари. – Как будто на семейном обеде свекровь любезно угостила невестку соленым кумкватом и спросила – вкусно ли? И прямо не скажешь, что гадость, надо через силу держать лицо, – и мама снова засмеялась.

– Стоит быть осторожней в общении с женщинами Шеари. А при возможности постарайтесь это самое общение максимально сократить, – предостерег нас папа. – Лэссиль давно уже прослыла завистливой пакостницей и первостатейной сплетницей, и дочь ее выросла такой же. А с подобными особями нужно держать ухо востро!

Я согласилась с ним, даже не представляя в тот момент, насколько он окажется прав.

Торжественный вечер, посвященный воссоединению нашей семьи и принятию мной тарианства, был в самом разгаре, когда я, Герда и Марьяна решили уединиться втроем от всей нашей большой компании в саду. Мужская половина в это время увлеклась игрой в квадрилон – местный аналог бильярда, а женщины облюбовали пианино в гостиной, увлекшись лирическими романсами.

Мы рассказывали друг другу новости, которые произошли в нашей жизни за то время, пока мы не виделись, и выяснилась одна важная деталь, поразившая нас. Или это совпадение, или сама судьба так распорядилась, но для сдачи итоговых контрольных меня записали именно в ту школу и тот класс, где учились мои подруги. Это было просто невероятно, учитывая, что никаких пожеланий по поводу школы я не высказывала.

– Кстати, а ты в курсе о правилах проживания во время учебы в Академии? – задала вопрос Марьяна, и я в ответ покачала головой.

– Всем студентам, даже если ты местная и живешь неподалеку, предписывается всю учебную неделю, а это пять дней, находиться на территории учебного заведения, – сообщила Марьяна, несколько меня удивив.

– Никто, конечно, не запретит тебе в свободное время сходить домой, но ночевать ты должна в жилом корпусе для студентов. Это очень старая традиция, которой сотни лет. Считается, что мы будем более дисциплинированными в стенах родной альма-матер, – добавила Герда. – Для первых двух курсов это правило незыблемо. А потом, если ты выйдешь замуж, тебе разрешат ночевать дома.

– А мне так понравилась моя комната в моем новом доме! – произнесла я со вздохом.

– Так в чем проблема-то? – воскликнула Герда. – Все выходные – первая суббота, вторая суббота, воскресенье в твоем распоряжении.

– А мы думали, что ты обрадуешься нашей компании в общежитии, – смешно надув губы, пролепетала Марьяна.

– Если бы мы жили втроем в комнате, то я только «за». Но это ведь не нам решать. Или тут тоже особые правила имеются?

Мои подруги согласно закивали.

– После того как становится известно о поступивших, около жилого корпуса вывешивают список будущих студентов, а около него – план расселения по секциям, в который можно записаться с теми, с кем бы ты предпочла дрыхнуть через стенку и делить санузел, – пустилась в объяснения Марьяна. – Общага состоит из небольших секций, в каждой по три маленьких спальни плюс ванная комната. Вот и получается, что мы с вами займем полностью одну секцию.

– Девчонки, это же просто идеально! – восторженно захлопав в ладоши, произнесла довольная Герда.

– И на двери напишем: «Врата в покои магического Триумвирата»! – пафосно провозгласила Марьяна, и мы все втроем прыснули от смеха.

Наше общее настроение, после того как нам стало известно о нашем предназначении, напоминало эмоциональные качели, что постоянно раскачивались между страхом перед чем-то зловещим и неизведанным и уверенностью, что нам удастся победить демона и остаться невредимыми. Но, несмотря на постоянные мысли, что же с нами будет, жить хотелось здесь и сейчас, и желательно счастливо. Жизнь в постоянном страхе не сделает нас сильнее.

– Как думаете, скоро весть о появлении Триумвирата распространится среди народа? – задала я вопрос подругам.

– Может быть, не скоро, но распространится все равно, – предположила Герда.

– Прошло не так много дней, но все императоры, их советники и даже духовенство, как сегодня выяснилось, тоже в курсе. Как быстро это станет известно всем – лишь дело времени, но мое лисье чутье подсказывает мне, что много времени это не займет, – рассудила Марьяна. И мы с ней согласились.

– Так ты – оборотень-лисица? – уточнила я, услышав упоминание о лисьем чутье.

Девушка кивнула в ответ. Внешне Марьяна чем-то напоминала этого зверя – цветом волос и глаз, а иногда и повадками.

– Это так забавно, – воскликнула Герда, – вот мы с вами втроем как на подбор, – блондинка, брюнетка и рыжая.

– Угу, как золотой состав группы «Виа Гра», – не удержавшись, рассмеялась я, и, к моему удивлению, девчонки ко мне присоединились. Как оказалось, они поняли шутку. Все же многочисленные путешествия на Землю оставили свой след в познании подругами поп-культуры землян.

Солнце садилось за горизонт, постепенно сгущались сумерки, горы окутывал туман. Скорее всего, самый обычный, ничего никому не говорящий. Вот о нем я и решила рассказать подругам, а заодно и уточнить, случалось ли с ними когда-нибудь такое. Маме пока не стала говорить об этом, потому что не знала о природе этого явления и не хотела лишний раз заставлять ее волноваться.

На минуту обе девушки задумались.

– М-м, нет, тумана точно не помню, – первой высказалась Марьяна. – Но я запомнила маленькие огоньки, похожие на светлячков, и вкрадчивый голос, сопровождавший их. Это случилось, когда мне было почти пять лет. Я тогда с родителями и старшим братом жила в Восточной империи. Мама с папой вместе с родителями Делайла ушли порталом на Землю, буквально на пару-тройку дней, чтобы посетить места, где прошла их юность, встретиться со старыми знакомыми и навестить могилы усопших родственников. Наши с Делом мамы дружили с самого детства, спустя годы вместе учились в институте, а когда грянула Великая Отечественная война, вместе ушли в один авиаполк. Этот авиаполк потом вошел в историю.

– Сорок шестой гвардейский ночной бомбардировочный авиаполк? – уточнила я. – Тот самый, которому немцы дали прозвище «Ночные ведьмы»?

– Он самый, – ответила с улыбкой Марьяна. – Наши мамы питали любовь к авиации и всему, что связано с самолетами. Как и папы. Папы наши тоже летчиками были. Кто же знал, как оборвется их судьба… В тот страшный вечер я играла в саду вместе с Ленаром, младшим братом Делайла, а Дел и Рейнар присматривали за нами.

В какой-то момент Ленар заигрался, а я увидела на расстоянии двух метров от меня рой светящихся огоньков и услышала тихий шепот, позвавший меня по имени. Не знаю, что это тогда было, но я, вместо того чтобы позвать брата с Делом или окликнуть Ленара, молча пошла за стайкой огней. И привели они меня прямиком к городскому кладбищу, а потом устремились ко мне, окружили, и я совершенно четко услышала фразу: «Крепись, дитя, ты должна быть сильной!» Я испугалась тогда, конечно, и только в тот момент смогла сообразить, что ушла от нашего дома на приличное расстояние и, скорее всего, не осознавала, что бежала с нечеловеческой скоростью, хотя в детстве у маленького оборотня так быстро все равно не получится двигаться.

Рейнар и Делайл вскоре нашли меня по запаху, отругали за то, что ушла. Я им сказала про огоньки, а вот про слова, сказанные мне этим нечто, промолчала. Не знаю почему. Я с детства привыкла доверять брату и все ему рассказывала, но в тот раз промолчала. Через день мы узнали, что наши родители погибли в авиакатастрофе на Земле. Вот такая страшная ирония судьбы – погибнуть от того, что страстно любишь всю жизнь. И, наверное, тот голос и те огоньки были предупреждением для меня, – с грустью закончила Марьяна.

Мы с Гердой, не сговариваясь, тут же сочувственно обняли ее.

– Боги! Как можно было забыть! Я вспомнила! – через несколько секунд воскликнула Герда, и ее лицо озарилось удивлением. – Мама мне рассказывала об этом еще лет десять назад!

Когда она меня родила, был уже вечер, и, оставшись со мной в палате родильного отделения, она задремала, уложив меня в детскую кроватку. А проснулась оттого, что услышала тихий голос, который говорил: «С новым воплощением, милая. Живи, дитя, он найдет тебя сам». Сначала она подумала, что это зашел кто-то из персонала лечебницы, но, окончательно проснувшись, увидела, что в комнате, кроме нее и меня, никого нет. Только вокруг моей кроватки, словно белый кокон, клубился туман. Но как только мама встала с кровати, туман рассеялся. Мама тогда, конечно, удивилась и пришла в замешательство. Тут же отправила папе порталом письмо. И он тогда приехал в лечебницу, чтобы провести ночь с нами в палате, но никакого тумана больше не повторилось, как и голосов.

А вот когда мне исполнилось семь лет, я читала на террасе книгу в любимом кресле-качалке и внезапно уснула. А когда проснулась, увидела густой непроглядный туман. И я точно помню, как тихий, вкрадчивый голос произнес: «Теперь твой дом здесь. Расти, дитя, он найдет тебя сам». И что это было такое, мне до сих пор трудно объяснить. Да и значение этих фраз… Их смысл до меня дошел лишь частично. Про новое воплощение все ясно, все мы когда-то уже проживали жизнь, и не одну. А что за таинственный «он» должен меня отыскать, непонятно. И вот мне уже семнадцать, но меня вроде никто не ищет. Или еще не нашел. Одним богам ведомо, что это все значит. Куда уж нам, простым магам…

– Совершенно не понятно, что это такое, но очень любопытно, – изрекла я. – Если речь идет о новом воплощении, значит, ты уже когда-то жила, как и многие из нас. И, видимо, в прошлой жизни у тебя произошла занятная история.

Герда на это лишь пожала плечами.

– Возможно. Только я, естественно, ничего не помню. Совсем ничегошеньки, даже намека никакого. Ведь так задумано мирозданием – переплывая реку забвения, душа забывает свою жизнь. А ты помнишь, Эми? Когда ты проходила обращение, ты говорила, что много чего увидела в мире за гранью.

Я беспомощно развела руками.

– Все, что сохранила моя память после пробуждения – это абсолютнейшее ничего. Помню только, что ходила где-то много времени, и снежную долину. И на этом все мое познание мира за гранью жизни можно считать законченным.

– Слушайте, а что, если это нечто как-то связано с тем, что мы маги Триумвирата? – предположила Марьяна.

– Тогда почему ты видела огоньки, а мы с Эми туман? – задалась вопросом Герда, а вместе с ней задумались и мы.

Повисла пауза.

– А может, это как-то связано с нашими родными стихиями? – выразила я мысль, только что возникшую у меня в голове.

– Может быть, и правда, – кивнула задумчиво Герда. – Ты, Марьяна, видела огоньки, потому что твоя стихия – огонь. А нам с Эмилией являлся туман, потому что наши стихии вода и воздух. А туман, как известно, является соединением этих двух элементов.

– То есть никто больше не видел ничего подобного? – спросила я.

Подруги в ответ покачали головами.

– Значит, дело действительно в нас и нашей силе, – подытожила я. – Вот только неясно, какова природа этих явлений. Что это – дух, привидение, проекция?

– А тролль его знает, – тихо сказала Марьяна.

– Давайте начнем с поиска информации. После школьных экзаменов сходим в главную городскую библиотеку, а потом, после поступления, «потрясем» библиотеку Академии, – предложила Герда, и мы с ней согласились.

Поболтав еще о предстоящем выпускном, мы вернулись в дом как раз к тому моменту, когда гости потихоньку начинали расходиться по домам. Проводив подруг, я еще немного постояла около калитки, глядя вслед удаляющимся экипажам.

В комнате на туалетном столике меня ждало письмо от Мариуса, в котором он интересовался, как проходят мои дни на Эсфире и чем я занимаюсь, а также жаловался, что земная бюрократия не дает ему закончить дела так быстро, как хотелось бы. Написав ему длинный ответ, я в несколько раз сложила листок и запечатала сургучом, затем, написав адрес и координаты, отправила письмо портальной почтой с помощью маминых подсказок. Делать это самостоятельно я пока не рискнула.

Спать мне не хотелось, и, немного полежав на своей роскошной кровати, я решила сесть за местные учебники, которые мне принесли подруги. Заодно и эсфирани подтяну. Позже ко мне заглянула мама, напомнив, что завтра мы идем в школу, чтобы преподаватели предварительно оценили мой уровень знаний. При мысли о том, что меня будут оценивать, мной овладевала тревога. Все-таки где-то глубоко внутри сидел страх, что я провалюсь. Было до ужаса страшно не оправдать собственных ожиданий. Боги, когда же я уже научусь позитивно оценивать свои способности?

Этот страх отступил, когда мама предложила мне пока поучиться простейшей бытовой магии и заклинаниям. Занятия магией каждый раз захватывали все мое существо, заставляя забывать о тревогах. Я осознала, что мне безумно приятно ощущать ток силы, бегущей по моим венам, и понимать, как я могу ею управлять. В такие моменты я чувствовала себя такой сильной, как никогда раньше, и это приносило мне счастье.

Небо на горизонте начинало светлеть. Солнце поднималось из-за гор. Что же новый день мне готовит?

Глава 15

Новое знамение

Сидя на пуфике перед зеркалом, я поправляла макияж, пока наша домоправительница Лизэль колдовала с моими волосами, которые по правилам школы, куда мне предстояло явиться на консультацию, полагалось собирать в аккуратную прическу.

Едва Лизэль покинула мою спальню, раздался деликатный стук в дверь, и в комнату заглянул как всегда лучезарно улыбающийся папа. Мама к этому времени уже уехала на работу в госпиталь.

– Ну что, ты готова? – спросил он, подмигнув.

– Почти, – ответила я, стараясь унять тревогу.

– А мы с мамой приготовили для тебя сюрприз, чтобы развеять с утра твое волнение! Вообще мы планировали это как подарок на твой день рождения, но потом подумали, что тебе это необходимо уже сейчас, – торжественно заявил папа и, полностью открыв дверь, прошел к туалетному столику, за которым я сидела.

В руках он нес плоскую широкую коробку золотистого цвета. Он протянул ее, жестом предложив открыть. Даже не догадываясь, что там может быть, я подняла тонкую крышку и обомлела: в коробке лежали два эсфирских новомодных магических артефакта – кристаллофон и портативный эмберотип. Первый служил для связи, а с помощью второго делали снимки, и назван он был по имени лорда Эмбера, который его и изобрел. Оба представляли собой сложные сборные конструкции из магических артефактов, работающих, естественно, на элементалях.

Запищав от восторга, я кинулась обнимать Ардайла. Вот это сюрприз так сюрприз! Мне немного не хватало здесь земного мобильника, но он бы тут и не работал. А попросить кристаллофон я постеснялась, подумав, что мне и так уже много чего накупили.

– Спасибо большое, пап. За подарок. И за занятия по магии, эсфирани и прочему. И не только за это. Вообще за все спасибо. За твое отношение. И за то, что тепло принял меня как родную, хотя и не обязан был. Для меня это очень ценно.

Кажется, сейчас назвав его папой, я впервые сделала это вполне осознанно. Его брови изумленно взметнулись вверх.

– Что значит – «не обязан был»? – удивился он. – Серьезно? Я вообще-то тебя удочерил. И когда принимал решение взять Арину в жены, то знал, что у нее есть ребенок, и понимал, что однажды этот ребенок появится в нашей жизни. Ты – дитя женщины, которую я люблю, ты – важная, неотъемлемая часть ее жизни. Если я тебя не принимаю, значит, я отчуждаю и часть Арины. И о какой любви тогда может идти речь, когда ты как бы любишь, но с условностями? Разве это любовь?

– Ты даже не представляешь, как много на свете тех, кто любит именно так, как ты и сказал, – с условностями, – заметила я, испытав при этом чувство горечи.

– В таком случае мне их искренне жаль, – ответил папа. – Они, прожив до конца своих дней, так и не узнают истинной любви.

У нас оставалось еще десять минут до отъезда, за которые папа показал мне, как работают мои артефакты. С собой я решила взять кристаллофон, а эмберотип оставила дома.

Пятнадцать минут неспешной езды, и моему взору предстала школа. Четырехэтажное большое здание, построенное буквой «П», было выполнено в готическом стиле, со светло-кремовыми стенами и темной кровлей.

Подав мне руку при выходе из экипажа, папа ободряюще мне подмигнул.

– Все будет отлично, вот увидишь.

Я улыбнулась в ответ, вмиг заразившись его оптимизмом. Пока мы шли в сторону административного крыла здания, мимо сновали ученики, с любопытством бросавшие на меня взгляды, а я заметила интересную деталь – здесь не было младших школьников. Все, кого я встретила, подходили под возраст тринадцати-семнадцати лет.

– А дети помладше учатся в другой школе? – спросила я папу.

– С первого по шестой класс – да. А здесь учатся, начиная с седьмого.

Все мои волнения о том, как пройдет консультация, оказались напрасными. По ее итогам заместитель директора вынесла вердикт – по общим предметам я практически готова к экзаменам. Осталось закрепить парочку тем по нескольким дисциплинам, и все. А вот над традиционными предметами эсфирской учебной программы стоило еще поработать.

Невероятно довольная собой, я покидала школу, когда высоко на крыше раздался колокольный звон, возвестивший об окончании урока. Школьный двор наполнился учениками, и в этом коктейле звуков где-то недалеко явственно были слышны знакомые голоса моих подруг.

Решив найти их, я свернула с тропинки, ведущей со двора школы, и вскоре увидела Марьяну и Герду, одетых в спортивную форму – брюки из эластичной кожи и туники с такими же кожаными поясами. Обе шли с опущенными тренировочными мечами. Заметив меня, они с восторженным визгом бросились ко мне навстречу, будто бы мы не виделись сто лет. Я поделилась с подругами своими успехами, попутно расспросив у них о планах на предстоящие выходные. Было решено сходить на главную площадь, где проходила ярмарка товаров из соседних империй и музыкальный фестиваль.

Герда и Марьяна захотели проводить меня до ворот, где уже стоял папин экипаж. Мы шли в сторону выхода, как вдруг перед нами появилась девушка. Окинув цепким взглядом нашу компанию, она остановила свой взор на мне, и ее взгляд стал хищным. Внешне девушку можно было бы считать миловидной, если бы не презрительное выражение лица, которое очень ее портило.

– О, вы нашли себе новую подружку? – насмешливо приподняв бровь, спросила незнакомка у моих подруг.

– Какое тебе до нас дело? – закатила глаза Марьяна.

– Да ладно, может, представите нас друг другу? – улыбаясь змеиным оскалом, произнесла незнакомка.

– Еще чего, с какого это перепуга? – запротестовала Герда, потянув меня идти дальше.

– Это не новообретенная ли леди Эринглив собственной персоной? – задав вопрос напрямую, преградила нам путь излишне любопытная девушка.

– Да. Эмилия Эринглив, приятно познакомиться, – ответила я с легким кивком головы, как того требовали правила этикета.

Лицо блондинки приобрело такое выражение, будто я только что обозвала ее.

– Алиора Шеари, – представилась девушка, намеренно растягивая буквы.

Упс! Значит, в кафе я имела честь встретиться с верховной гадюкой, а это – ее заместитель. Вот и познакомились.

– Насчет «приятно познакомиться», увы, не могу ответить взаимностью, – скривив губы, гаденько улыбнулась Алиора.

– Тогда сделай как я – соври. На этой прекраснейшей ноте мы с тобой прощаемся. Желаю тебе такого же приятного дня, как и ты сама, – вернула я девушке ее шпильку и, не дав ей опомниться, ускорила шаг.

Герда и Марьяна сделали то же самое.

– Поздравляю! – с сарказмом промолвила Марьяна. – Только что ты имела неудовольствие беседовать с повелительницей скандалов и интриг Алиорой Шеари.

Я усмехнулась:

– Общение с ее маменькой было поинтересней.

– Да ты подожди, – усмехнулась Герда. – У тебя еще будет шанс оценить ее изящный слог. Я давно уже поняла – если на балу будет Алиора, то, кроме танцев, мне удастся еще и в словесных шахматах поупражняться.

– Если б не этикет, я бы ее давно уже послала прямым текстом, – рассуждала Марьяна. – Хотя, как говорит мой брат, – худой мир лучше доброй ссоры. Лучше уж так с ней обмениваться острыми шпильками в адрес друг друга, чем скандалить в открытую. Тогда только и жди от нее нападок.

– Давайте пожелаем ей найти прекрасного принца, который увезет ее куда-нибудь очень далеко. Например, на Землю. В Магадан, допустим, или Воркуту, – мечтательно промолвила я.

Прыснув от смеха, мы продолжили идти к экипажу, где меня ждал папа.

– У вас все в порядке? – поинтересовался он, глядя на нас.

– Абсолютно, – ответили мы в один голос, не сговариваясь.

Попрощавшись с подругами до завтрашнего дня, мы поехали домой через главный городской парк по моей просьбе. Очень уж мне понравилось это невероятно атмосферное и живописное место. Хотя на самом деле так можно было сказать обо всей столице Южной империи. Подъезжая к парку, мы вдруг увидели экипаж, модель которого была похожа на нашу, с откидным верхом, управляемый огромными черными полупрозрачными воронами, а в ней – моего нитар.

– Мариус! – позвала я по имени своего возлюбленного, стараясь не кричать сильно громко, хотя это и не нужно было с нашим тонким слухом.

Увидев нас с отцом, он с улыбкой помахал нам и притормозил ездовых духов. Наши повозки поравнялись.

– Вы уже из школы возвращаетесь? Как успехи? – спросил Мариус, с нескрываемым интересом разглядывая меня.

От его заинтересованного взгляда я ощутила порхание бабочек в животе. Сердце ускорило свой бег. Он впервые видел меня одетой и причесанной по моде Эсфира.

– Все просто замечательно! Все учителя отметили ее высокий уровень знаний, – с гордостью похвалил меня папа, уже в который раз вызвав во мне прилив волны благодарности к нему.

Мне еще не до конца верилось, что меня любит, как родную дочь, тот, кто не приходится мне отцом по крови. Да что там говорить, мне не удавалось вспомнить в своей жизни, проведенной с кровным отцом и его женой, хоть одного момента, чтобы меня хвалили за успехи или гордились мной. И если в раннем детстве это меня ранило, и не раз, то потом я к этому привыкла и перестала обращать внимание и только сейчас осознала, какую колоссальную уверенность в себе и своих силах способны придать поддержка и похвала близких людей. Как будто крылья за спиной вырастают!

– Эми, что ты на это скажешь, или ты замечталась и нас не слышишь? – прервал мои мысли голос папы.

– Если честно, то я отвлеклась, – призналась я, ничуть не смутившись.

Девушка замечталась, что тут удивительного!

– Я говорил Ардайлу, – повторил мне Мариус, – что через два часа мне снова придется вернуться на Землю, потому как я еще не все дела передал Алессио, но пока я свободен, мы можем с тобой прогуляться по парку, идет?

– Ну, конечно, идет! – воскликнула я, не скрывая своего восторга от того, что целых два часа буду в обществе Мариуса.

Папа поехал домой, а мы направились в парк. Местные правила приличия не одобряют, если пары излишне проявляют чувства на публике, так что откровенно обниматься и целоваться здесь не принято, да я и сама не имела склонности делать это напоказ, но была безумно счастлива уже просто от того, что держала Мариуса за руку. Облюбовав увитую плющом беседку на островке посреди воды, мы рассказывали друг другу последние новости, несмотря на то что переписывались через портал.

Я рассказала Мариусу о том странном сне, в котором я была маленькой девочкой, что пыталась спастись от обстрелов. Он внимательно слушал меня, нахмурив задумчиво брови.

– Думаю, что это способность видеть какие-либо эпизоды из прошлого. Не твоего, а может быть, кого-то из твоих родных, даже самых дальних. Не бойся этих снов, это всего лишь чье-то прошлое.

– Но было очень страшно, как наяву, – вспомнила я.

– Охотно верю, – ответил Мариус и обнял меня.

Густая растительность скрывала беседку от любопытных глаз. Молча мы наблюдали за стайкой коричнево-рыжих огарей, проплывающих мимо.

– Кто бы мне сказал месяц назад, что скоро я буду сидеть в беседке парка в Альтарре с самой красивой и обаятельной девушкой, которая стала моей нитар, я бы ни за что не поверил, – тихо промолвил Мариус, нарушив молчание.

– Месяц назад на разговоры об Эсфире, вампирах, магии, порталах и всем остальном я бы посоветовала встать на учет к психиатру, – ответила я, вызвав у него улыбку.

– Скажи мне, как тебе здесь? Все ли нравится? Ты не скучаешь по Земле?

– Нет, – помотав головой, честно ответила я. – Может быть, когда-нибудь мне захочется отправиться в путешествие на Землю, но это случится не скоро. Мне безумно нравится этот мир – его архитектура, обычаи, религия, праздники, хоть я еще пока ни одного не застала, но, по рассказам, это стоит увидеть. Мне нравится местная мода, хоть она и несколько непривычна пока что, но я не чувствую неудобства. Скорее, наоборот, начинаю к ней привыкать. Эсфир словно вобрал в себя все самое красивое из разных эпох, стран и культур. Я даже не скучаю по земным гаджетам и социальным сетям, и, я уверена, меня вполне устроят местные аналоги. Мне только не хватает здесь тебя, – призналась своему нитар, заметив промелькнувшую искру в его взгляде.

Мы посмотрели друг на друга. Мариус, медленно притянув меня к себе и все так же завораживая взглядом, запечатлел на моих губах невесомый поцелуй, спустя считаные секунды превратившийся в неторопливый и чувственный. Его дыхание стало шумным и напряженным. Одной рукой он гладил меня по бедру, а другой прижимал к себе. Тело окутало волной тепла и неги, и голова закружилась так сладко! Видимо, даже вампирская выносливость не в силах противостоять мощному натиску эндорфинов во влюбленном организме. Забыв обо всем, я вцепилась в его плечи и потеряла счет времени. Оно переставало для меня существовать каждый раз, когда его губы овладевали моими. С глухим стоном он напоследок провел языком по моей нижней губе и отстранился. Вожделение вспыхнуло и заструилось по венам. Я шумно выдохнула, стараясь унять неистово колотящееся сердце.

– Никакой десерт в мире не сравнится с твоими губами, – шепотом промолвил Мариус.

От его голоса запретное желание в моем теле разгорелось еще ярче.

– А как же джелато?

– Определенно после тебя и твоих губ, – ответил мой нитар, мягко очертив пальцами контур моего лица.

От его слов меня бросило в жар.

– Потерпи немного, я скоро приеду, – заверил он. – Постараюсь успеть к твоему дню рождения.

Ох, день рождения! За всеми перипетиями последних дней я даже умудрялась иногда забывать о том, что до моего восемнадцатилетия осталось совсем немного.

– Что ты хочешь получить от меня в подарок? – задал он вопрос, сбивший меня с толку.

А что я хочу? Обычно на день рождения просят о том, чего не хватает, но сейчас в моей жизни было все, о чем только можно мечтать. Да и просить я не привыкла. В ответ я пожала плечами.

– У меня тут была кое-какая идейка, – тоном заговорщика сообщил Мариус. – Но для этого мне понадобится кое-что сделать.

С этими словами он расстегнул поясную сумку, достав оттуда молочно-белый кристалл-накопитель.

– И что же это будет? – спросила я, поймав его хитрый взгляд.

– А не скажу, – ответил Мариус с коварной улыбкой. – Пусть это будет сюрпризом. А пока попрошу тебя посмотреть мне прямо в глаза и постараться ни о чем не думать. Много времени это не займет.

Легко сказать – ни о чем не думать! Дом Советов в моей голове работал без перерывов и выходных, или правильнее было назвать его Домом тараканов? Сделав усилие, я все же постаралась выкинуть все мысли из головы, хоть это было и нелегко сделать, когда Мариус смотрел на меня своим бирюзовым взглядом.

Он шептал какие-то заклинания, пока что мне неизвестные, делал пассы руками около моей головы, потом положил пальцы мне на виски, и ни о чем не думать стало сложнее. Появилось ощущение, похожее на легкий зуд в районе переносицы, который тут же прошел, как только Мариус прекратил ворожить, спрятав кристалл обратно в сумку.

– И что это будет?

– Скоро увидишь, – хитро улыбнувшись, ответил он.

Из-под расстегнутого ворота его рубашки показалась цепочка с таким же знаком Священного Союза, как и у меня.

– Мариус, а ты давно принял тарианство? – спросила я, машинально нащупав пальцами свой кулон со знаком.

– Очень давно. Мне было пятьдесят, когда я решил, что хочу стать прихожанином храма Солнца и Луны.

– Понятно, – промолвила я, не решаясь задать вопрос, который меня мучил не один день, но все-таки решилась. К черту недосказанность!

– Мариус, а у тебя когда-нибудь был роман с Алиорой Шеари? Только честно! Я приму любую правду, клянусь!

Возникла короткая пауза, взорвавшаяся смехом моего нитар.

– Эми, как ты могла такое подумать? – все еще смеясь, спросил Мариус. – Ах-ха-ха-а-а, неужели я похож на заядлого экстремала, чтобы связываться с такими эксцентричными особами? Я бы обратил внимание на Алиору только в том случае, если бы твердо решил раз и навсегда проститься со здравым рассудком. И душевным спокойствием в придачу.

– Мама с папой говорили, что год назад ходили слухи, будто Алиора не дает тебе прохода и чуть ли не вешается на тебя.

– Честно говоря, так оно и было, – признался мне Мариус. – Я никак не проявлял к ней внимания, она совершенно не в моем вкусе, причем не столько внешне, сколько по характеру. Ну не нравились мне никогда склочные женщины! А вот я ее зацепил, к сожалению. А вернее, не я, а мой статус в обществе. Она даже пригласила меня на белый танец на балу, а по этикету, если мужчина свободен, то есть не женат, не помолвлен, не носит анитари и не является чьей-то парой, отказать в приглашении считается дурным тоном. Мне надоело потом объяснять ей, что у нас ничего не выйдет и этот танец был просто жестом вежливости. Эта девица и по земным меркам весьма настойчива, а уж по эсфирским так вообще бесстыжая.

Выслушав Мариуса, я рассказала ему, как успела уже познакомиться с двумя леди Шеари, старшей и младшей.

– Видел бы ты, как окаменело лицо маменьки, когда она узнала, с кем я обменялась анитари!

– Ах, коварная землянка увела лорда Инганнаморте прямо из-под носа местных представительниц эсфирского серпентария! – в притворном ужасе воскликнул мой нитар. – Какая боль! Какая боль! Эринглив – Шеари: пять-ноль! – пропел он.

Не сговариваясь, мы одновременно рассмеялись. Так и пролетели два часа, словно две минуты, и нужно было собираться домой. На выходе из парка нам предложили сделать снимок на память с помощью стационарного эмберотипа. Получив на руки два снимка в винтажном духе размером десять на пятнадцать, мы отправились в свой экипаж. Я разглядывала нас на снимке, напоминавшем фотографии середины девятнадцатого века, только в цвете. Здесь, по словам Мариуса, была несколько другая технология с использованием специальных красок и магии памяти, которая запоминала изображение.

Приехав домой, первым делом поместила наше первое совместное фото на Эсфире в рамку и поставила его на прикроватную тумбочку. Теперь, просыпаясь, я буду видеть запечатленный дорогой моему сердцу миг. Заглянувшая в комнату мама позвала меня ужинать. Остаток вечера прошел в стандартном режиме последних дней – в учении. Мама с папой обучали меня простейшим заклинаниям, которыми владеет каждый житель Эсфира, объясняли, как переключаться на магическое зрение. Под их руководством я продолжала учить местный язык и совершенствовать письмо, а мама открывала для меня необъятный мир светских манер, бального этикета и повторяла со мной самые популярные местные танцы. Для меня оказалось очередным сюрпризом, что кроме бальных на Эсфире существовали еще и национальные танцы: турдион, сальтарелла, куранта, бранль, которые оказались как две капли воды похожи на земные танцы эпохи Средневековья, да и названия сохранились те же.

– Похоже, простые земные танцы, как в ночном клубе, здесь не в ходу? – спросила я у папы, разучивая с ним сальтареллу в большом зале для приемов.

– Верно. Как-то не прижились. Мой старший брат пару лет назад из любопытства посетил на Земле ночной клуб. Его жена – землянка, поэтому то, что они там увидели, не смогло ее шокировать, а вот братец остался под впечатлением, – папа усмехнулся. – Он потом, наверное, недели три вспоминал этот поход с женой.

– Если тебе хочется развлечься по-земному, можешь позвать своих подруг и потанцевать у нас дома, – предложила мне мама. – Но большие собрания здесь устраивают только ради бала или вечера с национальными танцами.

– Я обожаю балы и танцевальные вечера! – воскликнула Никари, смешно завиляв хвостом-бубликом. – После них мне всегда перепадают разные вкусности.

– Кто бы сомневался, любительница покушать, – с улыбкой промолвила мама, ласково потрепав свою питомицу по холке.

– А кто не любит вкусно поесть? Все любят! – ответила ей Никари, бросившись вдогонку за проворным мячиком.

Раздался хрустальный переливчатый звон – кто-то звонил мне на кристаллофон. На его маленьком экране я увидела уменьшенное изображение Марьяны.

– Эмилия, привет! – раздался в трубке бодрый голос подруги. – Как насчет того, чтобы завтра сходить на городской пляж? Для бледнолицых особ вампирской масти предусмотрены пляжные зонтики, цена вопроса – три фира в час за аренду.

– Вообще, я только «за», но, может, нам стоит дождаться экзаменов, а потом пойти и расслабиться? – спросила я у Марьяны и услышала в трубке тяжкий вздох.

– Дорогая моя, – Мари заговорила вкрадчивым голосом, – даже во время экзаменационной суеты найти время на отдых – это святое. Мозг должен отдыхать. Даже твой вампирский. Это я тебе как рожденный оборотень говорю. Наша выносливость больше, чем у простых магов, но она не бесконечна. И наша крыша так же подвижна, как и у всех остальных, и может очень далеко поехать, если не давать себе отдых.

– Марьяна права, – согласилась с подругой мама. – Купальник у тебя есть, сходите на пляж, развейтесь. На открытом солнце только не загорай. У вас еще впереди целая неделя для подготовки к экзаменам.

– Мама дурного не посоветует, – заявила мне подруга. – Так что собирайся, завтра в десять утра мы с Гердой за тобой заедем.

– Договорились. В десять буду стоять у ворот, – ответила я.

– Учти, если придется, мы завернем твою тушку в ковер, как мясо в хлебную лепешку. Так и поедем, если будешь выделываться, – пригрозила Марьяна в шутку и положила трубку, пожелав спокойной ночи.

Весь остаток вечера и ночь я посвятила чтению и отработке простейших боевых приемов с тренировочным мечом. Получалось пока неуклюже, но тут просто нужно больше практики, как, в принципе, и во многом, что я сейчас постигала. Меня так впечатлил воинственный вид подруг с мечами во время моего первого визита в школу, что я решила не тянуть и взяться за обучение боям с холодным оружием в ближайшее время, чтобы к началу учебы в Академии иметь хоть мало-мальский опыт по сравнению с теми, кто учился этому с детства.

На небе не было ни облачка, отчего лазурный купол небосвода казался бездонным и на горизонте сливался с морем, вода которого действительно имела невероятный синий цвет. Все же недаром это море когда-то назвали Сапфировым.

Устроившись в тени пляжного зонта, мы с наслаждением поедали местные фрукты и предавались праздной лени.

– Кстати, Алиора после твоего отъезда ходила чернее тучи и сверкала злобными глазками. И о чем-то постоянно шепталась со своей подружкой, – заговорила Герда.

– О боги, ты хочешь сказать, что это исчадие Нижнего мира еще и в двойном экземпляре имеется?

– Ой, там такой экземпляр, – махнула рукой подруга. – Тупа как пробка. Ни ума, ни фантазии, ни собственного мнения. Все, что она умеет, – поддакивать Алиоре, докладывать ей обо всем и быть у нее на побегушках. Вот и вся их дружба.

– Как-то раз мы с Гердой в гостях у Мариуса на Земле посмотрели мультик про двух мышей – Пинки и Брейна. И эти мыши так напомнили нам Алиору с подругой… – вспомнила Марьяна.

Наш дружный смех спугнул чайку поблизости.

– С этой парочкой класса с девятого никто особо не дружит, – вновь заговорила Марьяна. – С Алиорой – потому что завистливая и склочная с манией собственного величия, а с Бьянкой – потому что знают, у этой особы язык что метла. Разболтает все, еще и присочинит сверху от себя.

– Интересно бы увидеть отца славного семейства Шеари, – подумала я вслух, выводя пальцем узоры на песке.

– Так в ссылке он, на Дальних островах. А конкретно на острове Расплаты вроде бы, – поведала Герда. – Помнишь, я тебе рассказывала случай, когда в квартале Красных фонарей повязали особу, которая держала бордель с несовершеннолетними девушками?

В ответ я кивнула.

– Вся Южная империя тогда просто гудела! Хозяйку борделя, если ты помнишь, казнили, а с ней и всех тех, кто знал, что девушкам нет семнадцати. Кто не знал, отправились на Дальние острова на пожизненное заключение с опечатыванием магической силы. Говорят, там заключенные выполняют такой тяжелый труд без использования магии, что долго не живут. Билет туда – это билет в один конец. Папаша Алиоры как раз оказался в рядах бедненьких, ничего не подозревающих мужчин.

– Ничего себе информация! – воскликнула я. – Мне даже немного жаль Лэссиль Шеари.

– А ты сильно ее не жалей, – возразила Марьяна. – Лорд Шеари с женушкой друг друга стоили. Лэссиль еще повезло, что ее не отвергло общество после всего случившегося. Спасло только то, что она ничего не знала о более чем насыщенном досуге своего мужа. Это стало для нее сюрпризом. Те, кто состоит в паре, здесь по борделям не ходят. Веселый квартал – удел одиноких мужчин и женщин.

– М-да-а, – протянула я, не находя больше слов.

– Мы так поняли, что Алиора положила глаз на твоего Мариуса? – спросила у меня Герда.

– Ага, – ответила я подруге. – Но ничего страшного. Как положила, так и уберет.

Наш дружный смех снова спугнул чайку, пытавшуюся утянуть с нашего пикника хоть кусочек. Солнце к этому времени поднялось в зенит, становилось заметно жарче. Я ощутила приближение скорой жажды. Меня все еще иногда посещала досада от того, что отныне эта жажда – мой вечный и неизбывный спутник. Но, с другой стороны, если это считать платой за вечную молодость и здоровье, то можно постепенно свыкнуться. Фаина Раневская когда-то сказала, что старость – это свинство, потому что страшно, когда тебе внутри восемнадцать, а на деле тебе уже пора, а жизнь будто только началась. Что ж, я теперь, в отличие от своей любимой актрисы, была избавлена от этого грустного финала жизни. Оказавшись дома, я первым делом открыла пакет с кровью и с наслаждением вкусила багровый нектар, ощущая, как отступает жажда.

Вечером курьер леди Арилиш привез первую партию отшитых нарядов на все случаи жизни, и тихий вечер превратился в показ мод. В реальности вся одежда оказалась еще красивей, нежели на эскизах. Если соотнести местную моду с каким-либо стилем одежды на Земле, то это определенно мой обожаемый девятнадцатый век. Брюки здесь надевали только для верховой езды или для занятий спортом или боевой магией. Однако это не причиняло мне каких-либо неудобств, я и на Земле чаще предпочитала носить платья и юбки с блузами.

Утром следующего дня мы всей семьей, включая всеобщую любимицу Никари, держали курс на главную городскую площадь, где началась ежегодная майская ярмарка империй. Мама положила в сумочку список того, что следовало бы приобрести, но, кроме торговых рядов, сегодня нас ждал ярмарочный музыкальный фестиваль.

Подъехав к площади, мы встретились со всеми остальными и на ярмарку пошли уже все вместе. У ног Герды ластилась крупная черная кошка-фамильяр Бастет, а Марьяна держала на руках свою белку Лорин.

Пятью минутами позже к нашей большой и разношерстной компании присоединился сам лорд Джеран Мирайл собственной персоной. Вокруг послышались шепотки.

– Я в Академии готов был ходить на высшую математику и магические расчеты хотя бы ради того, чтобы увидеть его очередной умопомрачительный костюм, – шепнул мне папа. – Профессор Мирайл, конечно, в этом плане просто неподражаем.

Сегодня Джеран напоминал мне эпатажного ведущего Руби Рода из фильма «Пятый элемент». На нем красовался костюм-тройка леопардовой расцветки – прямые брюки, рубашка и камзол.

– Боги, кого я вижу! Прекрасная землянка Эмилия! Как я рад нашей встрече! – лучезарно обратился ко мне Джеран, вызвав у моих родителей небывалое удивление.

Брови мамы, кажется, вообще затерялись в волосах.

Не успела я ничего ответить, как глаза Джерана остановились на моем запястье, там, где был анитари, после чего он их тут же возмущенно вытаращил.

– Анитари? Как? Уже? Когда? Кто посмел? – закидал он меня вопросами, продолжая являть собой чистое возмущение.

– Мариус Инганнаморте, – ответила я на последний вопрос.

В ответ послышалось какое-то бормотание:

– Черт! Черт! Тысяча чертей! Инганнаморте! Ты смотри, какой прыткий! И как только вышло так быстро ее обаять, как? Может, мне сходить на обучающие занятия по обольщению? – ворчал лорд Мирайл себе под нос, продолжая идти с нами в сторону ярмарки.

Наблюдая картину задумчивого Джерана, наша многочисленная компания изо всех сил сдерживала хихиканья.

Ярмарка встретила нас обилием звуков, запахов и красок. Отовсюду доносились зазывные речи торговцев, а на установленной на возвышении сцене играл небольшой музыкальный оркестр. Вокруг было столько интересного, что я не знала, куда мне идти, и первые минуты просто оглядывалась по сторонам, отмечая, где и чем торгуют.

Сначала мужская часть нашей компании надолго потерялась на выставке новеньких экипажей, оценивая самые последние модели, а девушки и женщины потянулись к палаткам с тканями и украшениями. Затем, встретившись в условленном месте, мы направились в ряды с домашней утварью и предметами интерьера.

– Слушайте, я тут подумала… – вполголоса обратилась к нам с Марьяной Герда. – Что-то подозрительно молчат господа императоры после того, как мы их советников отшили.

– Значит, это не молчание, а затишье перед бурей, – философски заметила ее кошка.

– Ты думаешь, что нас скоро вызовут на аудиенцию? – спросила я у Герды.

– Не думаю, а уверена, – ответила подруга, нахмурив брови.

– Значит, мы еще раз повторим все наши пожелания относительно нашей дальнейшей участи. Вот и все, – сказала Марьяна тихо, но мы с Гердой ее услышали.

– А давайте будем решать проблемы по мере их поступления? – предложила Лорин, устроившись на плече у Марьяны.

– Кстати, а вам с утра Совет потомков тоже прислал почтой защитный амулет? – задала я вопрос, машинально коснувшись цепочки, обвивающей запястье.

Ответом мне стали кивки.

– Ого, ничего себе мордень, аха-ха-ха-а-а-а! – раздался рядом с нами возглас какого-то мужчины, прервавший нашу беседу.

Как оказалось, обидной ремарки от незнакомца удостоился мирно стоявший верблюд, который спокойно что-то жевал, но ровно до того момента, пока его ушей не достигли слова неизвестного лорда. Едва услышав его возглас, животное резко повернуло голову и гневно на него воззрилось.

– Верблюд как верблюд. Самый обыкновенный, – промолвил Джеран, равнодушно пожав плечами.

– Ой, не могу, ой, умора, какой же он нелепый, долговязый! Еще и что-то там жует постоянно. Интересно, а у этой скотины блохи есть? Аха-ха-ха! – вновь закатился неприятный незнакомец идиотским смехом, а мне стало жаль этого верблюда.

В конце концов, если говорить о поведении, то скотиной сейчас был вовсе не верблюд. На самом деле он был очень даже милым и совершенно не заслуживал того, чтобы над ним смеялись. Или это говорит во мне страх перед такими ситуациями?

– Послушайте, лорд, не знаю, как вас там… Что вы к животному прицепились? Шли бы вы отсюда! – рявкнул Джеран.

Мужчина продолжал покатываться со смеху, не замечая возмущенного взгляда верблюда, а потом вдруг резко замолчал. Причиной этому стал огромный смачный верблюжий плевок во все лицо – только торчали два выпученных глаза незадачливого шутника. Несправедливо досталось и рядом стоящему Джерану, который от изумления и шока просто смотрел на нас, не в силах вымолвить ни слова. Все присутствующие на миг потеряли дар речи.

– На свою рожу посмотри, кожаный двуногий охламон! Троллья отрыжка! – злобно прошипел верблюд, глядя в сторону незнакомого лорда, который тут же поспешил уйти.

– А я-то тут при чем? – отмер наконец Джеран.

Верблюд смерил его взглядом и досадливо цокнул языком:

– Прошу меня простить, вас мой плевок зацепил совершено случайно.

– Ну да, ну да… Мне, как всегда, везет на подобного рода случайности, – заметил с сарказмом Джеран. – Нет бы случайно проснуться поутру в одной постели с красивой женщиной или случайно выиграть миллион фиров…

– Слушай, Джеран, а тебе идет! – вымолвил Свенельд, который до этого сотрясался в беззвучной смеховой истерике. – Еще нос красный добавить, и готовый Дед Мороз для новогодней вечеринки местных модников. А если ты научишься медленно и красиво раздеваться под музычку, то можно и в Красный квартал ходить на подработку.

Послышались сдавленные смешки. Я с подругами еле сдерживалась, чтобы не захохотать в голос. Мариус протянул Джерану льняную салфетку и флягу с водой, и тот принялся избавляться от последствий верблюжьего гнева.

В это время хозяин верблюда, отвлеченный до этого покупателями, наконец-то обратил внимание на происшествие.

– Мунир, в чем дело? – удивленно спросил он верблюда, поглядывая в сторону жертвы своего питомца.

– А тут один двуногий клоун нанес мне оскорбление и получил по заслугам, – пояснил Мунир. – Правда, он уже унес отсюда ноги, а этому лорду в ярком костюме просто не повезло оказаться рядом с тем идиотом.

– Что-о? Боги всемогущие, как неудобно вышло! – воскликнул торговец. – Мне так неловко! Мунир у меня спокойный, просто не любит, когда над ним потешаются.

– Этого никто не любит. А верблюд ваш просто прелесть, – сказала я торговцу, желая разрядить обстановку, и, подойдя к Муниру, погладила его длинную шею.

Мои подруги присоединились ко мне, отчего животное блаженно прикрыло глаза.

– М-м-м, хорошо, я сменю гнев на милость, но только ради вас, юные леди, – промолвил повеселевший верблюд.

В качестве извинения за инцидент со своим питомцем торговец предложил Джерану в подарок большой отрез роскошной яркой костюмной ткани, а мама, Фрея и Лиаль пожелали купить у хозяина верблюда одеяла и пряжу.

Попрощавшись с хозяином и его верблюдом, мы поторопились к сцене, где разыгрывался комедийный спектакль. В финале все актеры вышли на общий танец, который подхватили многочисленные зрители. Разве можно было остаться в стороне? Музыка играла настолько зажигательная, что так и тянуло пуститься в пляс, и, судя по танцующей толпе, подобная мысль посетила многих. В какой-то момент наша компания образовала огромный хоровод, который потом стал делиться на хороводы поменьше. Я с двумя подругами оказалась в центральном круге, и мы втроем лихо отплясывали турдион. Волна эйфории накрыла меня с головой, и в этот момент казалось, что мое веселье плескалось, как целый океан.

– Так зажигательно мы еще никогда не танцевали! – смеясь, перекричала музыку Марьяна.

– Подожди, впереди еще выпускной! – ответила ей Герда, и, заливаясь смехом, мы снова закружились в вихре хоровода.

Внезапный раскат грома, поразивший всю площадь, был настолько оглушительным, что задребезжали стекла зданий, а животные не на шутку перепугались. Словно в небе над нами кто-то разбил огромное зеркало на миллиарды осколков. Следом за раскатами грома стремительно набежали грозовые тучи, и начался настоящий ливень такой силы, что мы, наверное, все промокли бы сразу до нитки, если бы не организаторы ярмарки, готовые к любым поворотам событий. Сразу же был сооружен магический незримый купол над площадью, укрывший всех присутствовавших от дождя, лившего с такой силой, словно наверху кто-то забыл закрутить кран.

Что-то мне это напомнило, и, переглянувшись с подругами, пребывающими в шоке, я поняла, что не только мне. К нам тут же подошли родители и вся остальная наша компания, кроме Джерана, умудрившегося потеряться где-то на ярмарке. Происхождение внезапной грозы сразу же связали с нашей троицей. Вспомнив, как в прошлый раз по рукам змеились голубые светящиеся линии, я задрала тонкий рукав платья и снова их увидела, как и тогда. Опустив рукав, посмотрела на Герду и Марьяну и поняла, что у них то же самое.

– Как вы это сделали? Что произошло? Вы просто танцевали или начали ворожить? – посыпались на нас вопросы со всех сторон, пока мы находились в ступоре.

Народ шумел и переговаривался, из-за обилия голосов я с трудом слышала отдельные фразы, но одну все-таки услышала отчетливо: «По прогнозу погоды никакой грозы не было вообще». Ну что ж, по плану не было, а мы взяли и устроили внеплановую. Профессиональные суетологи в деле! Обращайтесь!

А ливень меж тем стал утихать, тучи рассеиваться, и вот уже первый луч солнца осветил площадь.

– Вот увидите, что сейчас на небе будет тройная радуга, – сказала я вполголоса, на что подруги лишь вздохнули.

Нас продолжали засыпать вопросами, что же такого особенного мы сделали во время танцев, на что нам и ответить было нечего. Мы просто веселились, как и сотни других посетителей ярмарки.

И вот на небосклоне появились одновременно сразу три радуги. Как по заказу.

– Может быть, это обычная тройная радуга? – спросила я вслух.

– На Эсфире не бывает двойных или тройных радуг, – ответила мне Никари. – Это знамение, милая моя, ты и сама знаешь.

– Смотрите! Знамение! Знамение Триумвирата! – закричал кто-то в толпе, и всеобщий восторженный вздох прокатился по площади.

– Радуга Триумвирата! – раздался снова чей-то голос с нотками неподдельного восхищения.

Толпа одобрительно загудела.

– Адаил будет сокрушен! Священный Союз да благословит силу магов Триумвирата! – вновь выкрикнул кто-то из толпы.

Протяжное многоголосое «ура» покатилось по площади.

Мамочки, ну и дела! Надо же, с каким благоговением здесь относятся к нашему трио! Что ж, это приятно ровно до тех пор, пока не вспоминаешь о той ответственности, которая на нас легла.

– Неужели Триумвират среди нас? – послышался чей-то возглас, который взволнованно поддержали сотни других.

– Где же вы, маги Триумвирата, а ну-ка отзовитесь! – шутливо крикнула Герда.

Кажется, никто не догадывался о том, что мы и есть те самые маги, о которых сейчас гудела вся площадь.

– Так, нам пора сматывать удочки, мои дорогие, – промолвил папа, подойдя к нам. – Я накинул на вас заклинание маскировки ауры, но оно временное и надолго его не хватит. А иначе вас быстро заметят, стоит только кому-то догадаться перейти на магическое зрение.

– Что плохого в том, если все будут знать, кто мы на самом деле? – спросила я у папы, не до конца понимая причину такой скрытности.

– О, поверьте, для вас на данный момент действительно будет к лучшему, если о вашем предназначении будут знать как можно меньше лиц, – сказал отец Герды.

– Но ведь все равно рано или поздно об этом узнают все! – воскликнула Марьяна. – Не понимаю всей этой секретности.

– Вот когда узнают, тогда и узнают. А пока вам же самим спокойней будет без излишнего внимания к вашим персонам, – заявил нам Рейнар, и я поняла, что он вообще-то прав.

– Чем раньше они приступят к совместным занятиям по управлению силой Триумвирата, тем лучше, – проговорил вполголоса Делайл, склонившись к Рейнару.

Боги, еще занятия! А я собиралась в июле пойти на курсы по управлению экипажем и заняться верховой ездой, а потом начнется еще и учеба. Кажется, нам понадобится в сутках двадцать пятый час!

По возвращении домой меня ждал сюрприз – письмо с сургучной печатью, на которой красовался оттиск Совета императоров. Ну, приехали! Ты посмотри, какие оперативные господа! Сорвав печать, я развернула лист, на котором было написано всего несколько строк. Коротко и ясно. Нас, то есть Триумвират, ждут на аудиенцию с Советом императоров. Завтра. А я планировала спокойно посидеть с учебниками, позаниматься. Ну ладно. Спасибо хоть не с утра. Посмотрим, что нам скажут господа монархи.

Глава 16

Искушение

Мы наблюдали за разведением Дворцового моста.

– Сколько раз я уже видел эту картину, с самого первого дня, когда этот мост начал свою работу, но все равно оторваться не могу, словно вижу впервые, – сказал мне Эрик.

Приезжая в Санкт-Петербург по рабочим делам, я всегда находил возможность увидеться с давним другом, с которым познакомился еще во время Первой мировой войны. Эрик впервые посетил северную столицу еще при императрице Елизавете Петровне, соблазнившись славой этого города как одного из красивейших городов Европы. Увидев его воочию, Эрик был так им очарован, что решил осесть здесь на неопределенное время, которое длилось и по сей день.

– Братец мой время от времени не забывает досаждать мне на тему переезда на Эсфир в Северную империю, но я пока что не желаю покидать Петербург, – вновь заговорил мой приятель, продолжая наблюдать за разведением моста.

– Как бы это странно и, возможно, слишком лирично для нашего возраста ни звучало, но иногда стоит отбросить разум и довериться зову сердца и своей интуиции. Если ты чувствуешь, что тебе здесь спокойно и отрадно и ты должен быть именно в этом месте, то пусть будет так. Живи пока в Питере, Эрик. По своему опыту могу сказать, что ничего не бывает просто так. Меня всегда притягивал соседний мир, и эсфирские друзья постоянно уговаривали на переезд, но мне покоя не давало чувство, что пока еще нужно пожить на Земле. И оно меня не обмануло. Кто знает, встретил бы я свою возлюбленную или нет, если б ушел на Эсфир раньше?

Эрик шумно выдохнул, горько усмехнувшись.

– Возлюбленная… – задумчиво промолвил он. – Я уже и забыл, каково это, когда рядом любимая женщина, твоя родственная душа… Вот скажи мне, Мариус, каково это – встретить ту самую? Любить ее? Как ты вообще понял, что это она? Неужели с самого первого взгляда?

– Выходит, что именно с самого первого взгляда. Даже если бы она находилась в толпе людей, я все равно обратил бы внимание именно на нее. Что-то в ней есть такое, что неумолимо меня притягивает. Это не объяснить словами. Это можно только почувствовать, понимаешь? Когда родители забрали Эмилию на Эсфир, я остался в доме один. Снова только я и тишина. Тогда я вспомнил те времена, когда был одинок. По сути, это было не так давно, но мы быстро привыкаем к хорошему в своей жизни. Мне остро не хватает Эмилии. Я безумно тоскую по ее смеху, шуткам, голосу и уже не представляю своей жизни без нее.

Я без стеснения признался другу в своих чувствах к Эмилии, а перед внутренним взором вновь возникли ее лицо и улыбка, гладкий шелк темных волос, что стекает по спине водопадом… Огонек озорства в глубине лазурных глаз и нежная кожа… Я скучаю.

Эрик с тоской во взгляде проводил глазами идущую мимо нас влюбленную пару.

– Я понимаю тебя, потому что сам однажды испытал подобное чувство. Только однажды… Как же это было давно, – со вздохом промолвил Эрик. – Я почти всю жизнь один. Я имею в виду, с тех пор как стал вампиром. У меня были, конечно, женщины, но это не отношения влюбленных, а просто мимолетные связи. Ни о какой привязанности или глубокой симпатии даже речи не идет.

– А как же твоя покойная супруга? – удивился я.

– Вот как раз только ее я и любил. Но, увы, наша история быстро закончилась, не успев толком начаться. Ты знаешь, она едва успела стать моей женой, и через две недели ее убили, а меня обратили в вампира. Но я до сих пор вспоминаю тот миг, когда увидел ее впервые. И ты прав, это действительно невозможно описать словами и как-то объяснить – почему именно этот человек? Столько воды утекло с тех пор, и на моем пути встретились тысячи женщин, но ни одна не вызвала и тени тех чувств, что невольно разбудила во мне когда-то моя жена. И теперь я в каждой прохожей ищу ее черты, жду, когда снова испытаю это чувство необъяснимого притяжения, но все бессмысленно. Похожих на нее нет, она такая была одна.

Вальгард переживает за меня и считает, что я излишне переборчивый, но дело не в этом. А в том, что до сих пор никто так и не смог ее затмить, стереть из моей памяти. Она так и осталась для меня тем самым идеалом. И я не хочу жить с одной, а во сне видеть другую. К чему обманывать себя и ту, что рядом?

– Возможно, время для той самой встречи еще не настало, – попытался я ободрить друга, на что он слабо улыбнулся.

– Она свято верила в перерождение душ. И, умирая, говорила, что мы обязательно снова встретимся. Кто знает, друг мой, кто знает… Надежда – самый долгоиграющий ресурс. Может быть, когда-то. Может быть…

Мы оба замолчали, думая каждый о своем. Таким Эрика знали немногие. Трагическая история его недолгой семейной жизни была известна многим, но без подробностей. А вот имя его погибшей супруги не знал даже я. Для большинства же он оставался суровым, хладнокровным и бесстрашным воином, которого ничто не способно сломить. Эрик нравился многим женщинам, но производил впечатление свободолюбивого мужчины, которому неведомы привязанности. Развеивать этот создавшийся вокруг своей персоны миф мой друг не спешил.

– К-а-а-к упои-и-и-ительны в Росси-и-и вечера-а-а! – раздался рядом с нами хриплый пьяный голос, нарушив повисшую тишину, после чего продолжение песни подхватили товарищи первого «солиста».

– Мне, между прочим, нравится эта песня, – пробормотал Эрик, посмотрев в сторону поющей компании.

Мимо нас не спеша прошла та самая группа изрядно выпивших мужчин неопрятного вида. Один из них, ступая нетвердой походкой, замедлил шаг и обратился к нам. Да так обратился, что у меня от изумления вырвался смешок. Неожиданно от гражданина, похожего на бомжа, слышать такой высокий слог:

– Пардон, месье, не будете ли вы столь любезны поделиться сигареткой со старым философом?

Эрик в ответ развел руками.

– Сожалею, месье, я бы охотно поделился с вами, но мы с другом не курим.

– Спортсмены, что ль? – задал новый вопрос пьяный незнакомец.

– Ага, – ответил Эрик, сдерживая улыбку. – Гандболисты.

Я еле удержался, чтобы не рассмеяться.

– А-а-а, я так и понял, – заявил разговорчивый философ. – Вон какие вы здоровые, плечи, наверное, в дверь не проходят.

Мы с Эриком переглянулись, старательно сдерживая смех.

– А почему вы, господа, так странно одеты? На дворе вроде бы двадцать первый век, а не девятнадцатый.

Какой-то любопытный товарищ нам попался.

– А это у нас, кроме спорта, хобби такое, – ответил я. – Мы по вечерам занимаемся в театральном кружке. Сегодня вот новую постановку репетировали.

– А-а-а… Ишь ты, какие разносторонние! – похвалил нас незнакомец.

– А че ты хочешь, Михалыч, у нас тут культурная столица, епть, а не хухры-мухры! – заметил один из дружков нашего незнакомца.

– Ладно, господа, за сим я откланяюсь, меня ждут великие дела. Успехов в спорте и творчестве, – попрощался с нами этот философ и, присоединившись к друзьям, снова затянул во все горло «Как упоительны в России вечера».

– Уж упоительны так упоительны. Некоторых прямо-таки упоили, – пробормотал я себе под нос.

Послышалось хихиканье Эрика. Все-таки не сдержавшись, я захохотал в голос, и Эрик составил мне компанию.

Всю ночь напролет мы бродили по Петербургу, но едва забрезжил рассвет, я отправился в аэропорт.

– Передавай привет супругам Ренальди, – крикнул мне Эрик на прощание.

– А ты брату и его супруге, – ответил я. – Теперь, приезжая на Эсфир, знай, что тебя ждут в гости не только на севере, но и на юге.

Мне не хотелось оставлять свой земной особняк пустующим или продавать его, и я предложил Алессио и его супруге перебраться в этот дом. Алевтина была в восторге от моего предложения – стильный особняк ей давно пришелся по душе.

В один из дней, забирая по просьбе Али ламбрекены из салона штор, я столкнулся на парковке с мачехой Эмилии. Сюрприз пренеприятнейший, и у меня не было желания скрывать свою ненависть к этой женщине. Я был уверен, что она не пройдет мимо, и не ошибся. Приблизившись, она заговорила прямо и без предисловий:

– Что-то мне кажется, ты знаешь, где она находится.

– Когда кажется, креститься надо. – Я демонстративно отвернулся и сделал вид, что поправляю пакеты в багажнике своего авто.

– Отвечай мне сейчас же, ты знаешь что-нибудь о том, где может находиться эта мерзавка?

Услышав, как она обозвала мою нитар, я почувствовал, как во мне закипает ярость. Сердце ускорило ритм, и клыки коснулись нижней губы. Ах ты, дрянь такая! Руки чесались свернуть ей шею и разодрать горло.

Сделав над собой усилие, я смог взять себя в руки и, повернувшись лицом к Анне, смерил ее презрительным взглядом.

– Если ты хочешь найти мерзавку, то для этого тебе достаточно просто поглядеть в зеркало.

Не желая больше ни минуты оставаться рядом с этой стервой, я сел в машину.

– Ты точно что-то скрываешь, я говорила полиции об этом, но они меня словно не слышат, – язвительно сказала Анна.

– Единственное, что мне приходилось скрывать все это время, – это ненависть к тебе и твоему муженьку-подкаблучнику, который спокойно наблюдал за тем, как мучают его собственное дитя. Ты – бездушная садистка, и, будь моя воля, я бы тебе сердце вырвал. Если оно, конечно, у тебя есть, в чем я сильно сомневаюсь. Вы оба просто ничтожны, – бросил я ей в лицо последнюю фразу и завел автомобиль.

Впечатлившись этой встречей, я потом несколько раз летал, обернувшись вороном, к бывшему дому Эмилии, понаблюдать за ее горе-родителями. Что мне хотелось там увидеть или услышать? Сам не знаю, но эта парочка выглядела подозрительной. Что-то мне не давало покоя при мысли о них. Там, на парковке, я успел быстро просканировать ауру Анны, но ничего сверхординарного не нашел, кроме того, что она очень сильный энергетический вампир. Но больше не было никаких темных всполохов, как в тот раз, когда наши машины угодили в аварию. Что за дела…

– Мы будем присматривать за этой парочкой, – пообещала Алевтина, когда я рассказал им с Алессио о встрече с Анной. – Если заметим что-то странное, сразу тебе сообщим.

Приближался день рождения Эмилии, и мне хотелось подарить ей что-то особенное, что-то очень памятное. Главное, постараться уладить все дела как можно быстрее, чтобы до дня икс быть уже на Эсфире и успеть приготовить подарок. У меня имелись кое-какие соображения на этот счет. Я видел, с каким умилением она смотрит на питомца своей мамы, да и сама Эми с воодушевлением писала мне о том, как ее поражают и забавляют говорящие животные. А потом мне вспомнился рассказ моей нитар, как в детстве она обожала возиться с домашними животными, когда приезжала в гости к бабушке с дедушкой. Завести какую-нибудь живность дома ей не позволила мачеха.

Несмотря на то что земная бюрократия – это отдельный круг ада, мне все же удалось справиться со всем раньше, чем предполагалось. Когда все дела были улажены, а вещи собраны и переправлены, в доме уже поселились супруги Ренальди. Так что мой последний вечер в качестве землянина скрасила их приятная компания.

И вот я стою в прихожей моего нового жилища на Эсфире. Для портала прибытия здесь была сделана специальная ниша в стене, отделанная натуральным камнем, чтобы посетители, пришедшие через портал, появлялись именно здесь. Убедившись, что все находится в отличнейшем состоянии, как и обещал прежний хозяин, я наскоро разложил вещи и отправился в соседнее княжество Эммельдиль, чтобы сходить в тот самый зоомагазин, который мне рекомендовали друзья.

Магазин на поверку оказался скорее парком, где животные содержались в условиях, максимально приближенных к естественным и привычным для них. Его территория поражала размерами, и мне еле хватило трех часов, чтобы обойти хоть половину. Какие только звери мне не повстречались, и каждое животное было по-своему милым и забавным.

Когда я обошел практически весь парк, мое внимание привлек юркий и проворный зверек со снежно-белой шерсткой, черным кончиком хвоста и шаловливой мордашкой. «Горностай» – гласила табличка. Вот! Кажется, тот самый зверь нашелся! Он невольно вызывал у меня ассоциации с моей нитар, и, понаблюдав за ним еще какое-то время, я убедился, что хочу забрать именно его.

Вернувшись домой, решил не откладывать в долгий ящик то, что можно сделать прямо сейчас. Отправив любопытного горностая в сон, я принялся ворожить с магией разума. Несколько несложных заклинаний, и на все про все у меня ушло десять минут, пока животное спокойно спало, чтобы проснуться разумным говорящим существом.

Уверен, Эмилия будет в восторге.

Неделя экзаменов была в самом разгаре. И в этой суете мне как-то стало не до разговоров о знамении Триумвирата, которое активно обсуждала вся столица. Весть о появлении трех магов, сила которых способна сокрушить Адаила, пронеслась по Альтарре, как цунами.

Речь шла обо мне и подругах, но я не обращала внимания на все эти пересуды. Тут экзамены бы сдать, и желательно – успешно. Хвала Священному Союзу, что это не ЕГЭ! А иначе по окончании аттестации у меня бы дергался глаз. Мама укладывала меня спать почти каждый вечер, хоть мне это и не требовалось, чтобы, как она говорила, «мысли были свежими». Спать мне не хотелось, если только пару часов от силы, а все оставшееся время я повторяла. Больше всего я боялась сдавать эсфирани, поскольку только начала его изучать, хоть мне и обещали облегченный, по моим силам, вариант.

– Итак, время девять ноль-ноль, проходим спокойненько в аудиторию, рассаживаемся согласно плану рассадки и слушаем внимательно, что вам будут говорить, – прервал мою беседу с подругами громкий голос заместителя директора.

Получив свой конверт с контрольной работой, я быстро пробежала задания глазами. Что ж, вроде бы все выполнимо. Тем не менее контрольная по химии, которая следовала после этого экзамена, оказалась для меня ощутимо проще. Или это потому, что на Земле у меня по химии всегда была пятерка. Когда пришло время сдавать работы, в класс зашел преподаватель и объявил, что результаты первых выпускных контрольных уже готовы. По классу прокатился гул взволнованных голосов, а я ощутила, как от волнения слабеют ноги.

В приемной заместителя директора на столе высилась гора подписанных конвертов. Найдя свою фамилию и инициалы, я дрожащими от волнения пальцами разорвала его сбоку, проигнорировав сургучную печать, и, мысленно молясь Священному Союзу, достала лист с результатами.

Не веря собственным глазам, несколько раз перечитала написанное. От радости мне хотелось прыгать, хлопая в ладоши. Поверить не могу – мне удалось не просто хорошо написать итоговые работы, а сделать это на отлично! Достав кристаллофон из сумки, я стала писать сообщение родителям.

Довольные и счастливые, мы с подругами вышли из школы и направились к торговым павильонам, а после устроили пикник в одной из беседок городского парка, того самого, что был похож на маленький кусочек Японии. Сегодня я узнала, что официально этот парк назывался «Эриналлин» – именем супруги императора Алмариана, которая стала автором идеи этого парка и его активным спонсором.

Кстати, об императорах. Встреча с их Советом состоялась еще до начала экзаменов, и, должна признаться, все прошло намного лучше, чем ожидалось, да и сами монархи произвели на меня приятное впечатление, несмотря на то, что изначально я была настроена весьма воинственно.

Я была готова увидеть наглых, напыщенных, высокомерных аристократов, которым плевать на мнение нижестоящих по рангу граждан. Каково же было мое удивление, когда передо мной предстали адекватные, грамотные и доброжелательные маги, готовые к диалогу. А я-то ждала, что нас продолжат заставлять переехать во дворец!

А потом я и вовсе удивилась, когда императрица Восточной империи от имени всех правителей извинилась перед нами за импульсивное желание упрятать нас за стенами дворца. Такое решение объяснили тем, что попросту сначала не знали, что делать с нами и нашим Триумвиратом, ведь никогда ничего подобного на Эсфире не случалось. Но потом Совет императоров, выслушав впечатленных советников, доложивших о нашем дерзком отказе жить во дворце, принял решение встретиться и поговорить о нашей силе и о том, что нам с этим делать дальше. Видимо, тот факт, что здесь монарха за неумение управлять страной могли и «попросить», давал о себе знать, и все четыре правителя оставили о себе приятное впечатление.

Для помощи в контроле силы нам назначили одного из придворных магов императора Алмариана. Начать занятия предложили еще до того, как мы пойдем учиться в Академию. Эта мысль показалась нам логичной, и мы согласились. Все остальные дисциплины должны были преподавать в стенах Академии уже после начала учебного года. Еще никогда я не ждала с таким нетерпением начала учебы, хотя учиться любила всегда.

Вечером, стоя на террасе своей комнаты, я собиралась снова попытаться обернуться совой, а потом немного почитать и отправиться спать. Напряжение последних дней сказывалось, и к концу недели усталость давала о себе знать. Я написала Мариусу письмо и теперь с улыбкой прижимала к себе его ответ. Еще несколько дней, и мой нитар должен поселиться в новом доме совсем недалеко. А пока я продолжала по нему скучать и даже пару раз, возвращаясь домой, просила маму или папу ехать специально через ту улицу, где стоял его дом, чтобы снова увидеть этот красивый особняк и окунуться в мечты о нашем совместном будущем.

Сделав с закрытыми глазами глубокий вдох и выдох, я открыла их и посмотрела вдаль, где взволнованное море встречалось с пасмурным небом на горизонте. Подумала о том, как мне сейчас хочется оказаться прямо над солеными волнами, пролететь под облаками, разрезать крыльями потоки воздуха и ощутить свободу телом и душой. Затем, снова закрыв глаза и отринув посторонние мысли, я представила, как постепенно трансформируется мое тело, уменьшаясь, а затем обрастая перьями. Как руки складываются в крылья, а ноги превращаются в когтистые лапки. Я представляла это уже не раз, но вдруг сегодня получится?

Ощутила легкое головокружение, дрожь по телу и мурашки, пробежавшие от макушки до пят. Когда открыла глаза, глядя в пол, то вместо пальцев ног увидела птичьи лапы с коготками. Ура, у меня наконец-то получилось! «Да!» – радостно подумала я, захлопав крыльями, после чего издала глухое совиное «уху» и, услышав, как оно звучит, мысленно зашлась смехом. Полюбовалась на свое отражение в маленьком зеркале, лежавшем на журнальном столике, и запрыгнула на перила террасы.

Ну что ж, Эмилия, пора становиться на крыло! Взлетев над крышей дома, я сделала пару кругов и, убедившись, что мне вполне комфортно в теле совы, устремилась в сторону пляжа. Ветер трепал мои перья, и мне нравилось ощущать, как могучие крылья разрезают воздух. Подо мной бушевало бескрайнее синее море с белыми барашками пены, волны накатывали одна за другой и ударялись о скалы и пирс. Где-то вдалеке послышались раскаты грома, дождевые облака цепляли вершины гор, а на горизонте мрачный небосвод вспорола ветвистая молния. Кажется, будет сильный шторм с грозой. Свернув в сторону гор, я сделала круг, восхитившись пейзажем невероятной красоты, и повернула обратно. «Почему бы не слетать во двор к Мариусу, прежде чем вернуться домой?» – подумала про себя и полетела в его особняк.

Мариус еще находился на Земле, дом пока что пустовал, но мне вдруг нестерпимо захотелось оказаться хотя бы во дворе, побродить по саду, еще раз взглянуть на дом, который однажды станет и моим тоже. Как будто находясь там, я на миг становилась ближе к своему нитар.

Приземлившись около широкого крыльца с навесом и приняв человеческий облик, оглянулась по сторонам. Я находилась посреди аллеи из гортензий и кустов жасмина, которые должны были зацвести в ближайшие дни.

Вечерние сумерки разгонял свет садовых фонарей. Порывистый ветер нещадно раскачивал ветви деревьев и кустарников, трепал длинные полы моего будуарного платья, надетого поверх сорочки. Очередной его порыв принес соленый запах моря, и, блаженно прикрыв глаза, я желала увидеть, как Мариус бродит по двору в свой первый визит в этот дом. И мне это удалось – передо мной явственно предстали призраки недалекого прошлого. Вот мой нитар идет по каменной тропинке вместе с бывшим хозяином и что-то обсуждает с ним, показывая рукой в сторону небольшого прудика с беседкой. Это место – одно из самых красивых во дворе. Уютная беседка, увитая неизвестным мне цветущим растением, находилась на небольшом помосте прямо посреди пруда. Услышав позади себя шаги, я от неожиданности подскочила на месте и неосознанно применила вампирскую левитацию, вмиг оказавшись на дереве магнолии. Сладковато-медвяный аромат защекотал ноздри. Мариус в расстегнутой рубашке подошел к дереву, на котором я сидела, с удивленной улыбкой глядя на меня.

– У тебя все-таки получилось обернуться в птицу, – констатировал он, выглядя при этом жутко довольным. – Поздравляю! Твое упорство и трудолюбие в достижении цели меня искренне восхищают!

– Мне невероятно приятны твои комплименты, – призналась я, спустившись по воздуху на землю.

От меня не укрылся его красноречивый взгляд, медленно скользящий по мне с головы до ног. Мне же приходилось постоянно напоминать себе не смотреть открыто на его тело, едва прикрытое распахнутой рубашкой. Я все еще не решила для себя, стоит ли мне быть с ним скромницей или же, наоборот, вести себя так, как подсказывает сердце, дав волю чувствам.

– Ты что здесь делаешь, душа моя, да еще и в будуарном наряде?

– Я летала к морю, а потом по пути домой захотела вновь увидеть твой дом, – объяснила ему, пожав плечами, мол, внезапный порыв тонкой девичьей души. – Не знала, что ты уже здесь.

– Мне удалось справиться раньше, – сказал он, неторопливо ступая навстречу и не сводя с меня острого взгляда. – Я прибыл на Эсфир сегодня утром, но нужно было срочно сделать кое-какие дела, а потом хотел сделать сюрприз, прилетев к тебе вороном. Но ты меня опередила. И в результате сюрприз получил я.

Подойдя вплотную ко мне, Мариус бережно убрал от моего лица пряди, растрепанные ветром. Даже самые невинные его прикосновения вызывали во мне сладостный трепет.

– Должен тебе сказать – сюрприз удался, – промолвил он вполголоса и, прижав меня к себе, захватил мои губы, целуя с ошеломительным исступлением, словно мы не виделись целую вечность.

Телом овладела приятная истома, и мир закружился, как картинки в калейдоскопе. Все посторонние мысли мигом покинули мою голову. Там остался лишь мужчина, в чьих объятиях я горела. Чувство стыда убежало в неизвестном направлении, вслед за мыслями, и, кажется, вопрос, как себя с ним вести, разрешался сам собой. Я с неподдельным наслаждением вдыхала можжевеловый аромат его кожи, ловила губами его дыхание, прильнув к стальному мужскому телу. Его сила невероятно возбуждала и разжигала первобытный азарт.

В какой-то момент Мариус с легкостью подхватил меня и усадил на деревянный столик, стоявший в беседке. Крепко обхватив ногами его торс, я отклонилась назад и позволила ему проложить дорожку из жадных коротких поцелуев от шеи к мочке уха. Новый порыв ветра разметал мои волосы по плечам и спине. Губы моего нитар спустились к моей груди, едва прикрытой тонким невесомым шелком сорочки. Порочные мысли… Какие же порочные мысли в моей голове! Так сладко…

Нежно огладив мое плечо, Мариус приспустил с него тонкую лямку, накрыв теплой ладонью оголившуюся больше положенного грудь. Со стороны моря доносились звуки прибоя. Стихия бушевала и отражала то, что творилось у меня в душе. Разум понимал, что мы играем с огнем и ходим по краю, но не было сил это прекратить! Я прекрасно помнила, что до помолвки нам нельзя, но раз уж на то пошло, мы пока еще и не дошли до той части «нельзя», которая разрешалась только после помолвочного обряда. От его чувственных прикосновений пылала кожа и последние остатки стеснения превращались в пепел. Проведя рукой по его рельефной груди, я оторвалась от его губ и заглянула в потемневшие глаза, в глубине которых тлеющие искры грозили вспыхнуть огнем. Вновь притянув меня к себе, он наклонился ко мне для поцелуя.

– Вся моя жизнь теперь заключена в тебе. Опасная ты девушка. Пленила меня одним лишь взглядом за какие-то ничтожные секунды.

Улыбнувшись, я вновь потянулась к нему. С тихим рыком он припал к моим губам, даря обжигающий глубокий поцелуй. Проведя напоследок языком по контуру моих губ, Мариус спустился к нежной коже груди. Судорожно дыша, я вздрогнула и выгнулась ему навстречу, еще крепче обхватив ногами его торс и физически ощущая его нарастающее, еле сдерживаемое возбуждение. Наши тела были волнующе близки, а пьянящий запах его кожи кружил голову похлеще игристого алкоголя. Задрав сорочку, Мариус беспорядочно гладил и сжимал мои бедра, то страстно прижимая меня к себе так, что я ощущала через ткань брюк его напряженную плоть, то отстраняясь для того, чтобы вновь ласкать губами и языком мои шею, ключицы и грудь. Оглушительный раскат грома, разразившийся прямо над нами, заглушил протяжный стон, вырвавшийся из моей груди, когда его губы нежно обхватили ее чувствительную темно-розовую вершину. Еще! Хочу еще!

– Тебе это нравится, Эмилия? – спросил он, прекратив ласку и глядя мне в глаза, почти касаясь моих губ своими.

– Да, да, да! – исступленно шептала я, ощущая на своих губах его дыхание и умоляя продолжить.

Мариус вновь склонился к моей груди, мягко теребя пальцами навершие, то лаская кожу губами, то языком чертя дорожки. Мое тело окатило жаркой волной наслаждения, и к щекам прилила кровь. От его откровенных прикосновений и будоражащих ласк, которых я так страстно желала еще и еще, я распалилась, ощутив небывалое и ранее не изведанное вожделение. Лизнула его губы, словно хищница. Как же нам теперь остановиться…

– Опаньки! От оно что… Кино у вас тут, конечно, красивое, господа. Десять баллов из десяти, но вы пока что еще не помолвлены. Так что давайте-ка сворачивайте эту лавочку эротических миниатюр, будущая чета Инганнаморте, – раздался рядом чей-то голос.

Мамочки! Нас, кажется, застукали! Только вот кто?

Глава 17

Быть собой

Внутренний чувственный трепет сменился паникой. Я ловко вернула лямки снятой сорочки на плечи. Мариус выпрямился, поправив мне смятые юбки сорочки и будуарного платья. На перилах беседки сидел белоснежный зверек, в котором я опознала горностая благодаря черному кончику хвоста. Темные глазки-бусинки смотрели на нас с изрядной долей укора.

– А можно было так не подкрадываться? – задал вопрос мой нитар, глядя на животное.

– Так был занят, что не услышал? Тебя долго не было, и я подумала, что надо бы сходить в разведку. А то мало ли. И оказалось ведь, что очень даже немало! Ай-яй-яй! – ответил ему зверек, а затем, проворно соскочив с перил, это чудо быстро забралось на тот самый стол, где я сидела минуту назад.

– Мариус, дорогой ты мой! Тебе на почве любви так отшибло память, что ты забыл местные порядки? – выдав гневную тираду, горностай грозно посмотрел на моего нитар, встав при этом на задние лапки.

Картина эта, надо сказать, была презабавной. Зверек отчитывает взрослого мужчину, как директор школы нерадивого прогульщика.

– Я прекрасно помню местные порядки, – ответил Мариус. – И мы ничего такого запретного не делали, целоваться до помолвки никто не запрещает. Не кипятись, женщина.

– Ну да, конечно, а то я не видела, какие тут были поцелуи! – возмутилась питомица. – Ладно она, юная девушка, у нее гормоны бурлят, как городской фонтан на Центральной площади Альтарры! Ей пока еще простительно терять голову, но ты-то куда, Мариус! Где твоя выдержка, где многолетний опыт?! – воскликнула она, попытавшись упереть лапы в бока.

– Я же сказал тебе, мы ничем таким запретным не занимались! Успокойся! Дыши полной грудью! Я способен себя контролировать, мне не пятнадцать лет, так что ничего не случится раньше положенного времени. Можешь быть спокойна, – заверил ее Мариус.

Белоснежная красотка, усмехнувшись, покачала головой. Мне она уже безумно нравилась.

– Ну, смотри, Мариус! Только попробуй покуситься на ее девичью честь, и я тогда сама тебя покусаю! – пригрозила ему эта воинственная бестия, вызвав у меня улыбку. – Сначала предложение о замужестве, обряд, а потом уже что-то там… И никак иначе!

– Видишь, как она стоит на страже твоей репутации? – смеясь, обратился ко мне Мариус, а потом повернулся к горностаю. – Между прочим, мы с тобой договаривались, что до ее дня рождения ты сидишь тише воды, ниже травы.

Белая зверюга, однако, выглядела жутко довольной собой.

– Так это моя питомица? – задала я вопрос, не удержавшись от того, чтобы погладить ее.

– Да. Это мой подарок на твой день рождения. Но подарок, как видишь, решил объявиться несколько ранее.

– Вот для чего ты ворожил тогда с кристаллом! – догадалась я, вспомнив недавний эпизод в парке. – Так ты сам сделал ее разумным животным?

Мариус кивнул:

– Я хорошо владею некоторыми видами магии разума. Надеюсь, что мой подарок тебе придется по душе. Это не просто питомец. Это фамильяр. Она твой верный друг и защитник. Вон видишь, как за тебя переживает!

– Она мне очень нравится, спасибо.

– А как ты меня назовешь? – спросила меня питомица, встав на задние лапки.

– У тебя нет имени?

– Не-а, – покачала она головой. – Когда я очнулась разумной, Мариус сказал, что ты, как моя хозяйка, дашь мне имя. А пока он называл меня Снежной Бестией.

Я прыснула от смеха, посмотрев в сторону довольно улыбающегося Мариуса.

– Вы давайте думайте, как меня назвать, а они хихикают тут, – возмутилась она.

Идея ее имени мне пришла сразу.

– Я назову тебя Сандра. Это имя земного происхождения. Переводится как «защитница». Как тебе? – спросила я у нее.

– Хм-м… Сандра, – задумчиво промолвила она. – Мне нравится, идеально! Лучше не придумаешь! – восторженно воскликнула она и шустро забралась ко мне на руки. – Раз уж мы встретились раньше, чем планировал Мариус, то думаю, что нет смысла ждать твоего дня рождения, чтобы я перебралась к тебе жить. Но должна признать, что общество твоего нитар весьма изысканное и утонченное.

Мы с Мариусом захохотали в один голос от таких комплиментов от Сандры.

Настала пора возвращаться домой. Непогода к этому часу разыгралась не на шутку. Вновь обернувшись птицей, я улетела домой на свою террасу, а Мариус следом доставил Сандру в экипаже. Мы честно рассказали родителям о том, как оригинально встретились этим вечером, умолчав при этом о пикантных подробностях моего визита в дом Мариуса. Сандра также сделала вид, что ничего эдакого не было.

Я проводила Мариуса, и едва его экипаж скрылся из виду, как вновь с хмурого неба начал срываться дождь. Вместе с Сандрой на руках я поспешила в дом.

– Скажи, ты ведь планируешь учебу в Академии? Мариус говорил, что ты готовишься к поступлению, – вновь заговорила со мной Сандра, пока мы шли к дому.

– Конечно, планирую. А почему ты спрашиваешь?

– А это я к тому, чтобы ты не стала мамой раньше, чем получишь диплом, – заявила мне она. – Дети – это, безусловно, чудо, но спешить с этим вопросом не стоит. Получи сначала образование, насладись студенчеством…

– Я так и планирую, – заверила свою питомицу. – Прям как ты и сказала, один в один.

– Ну, конечно, один в один, разум-то у меня в голове твой, – усмехнулась Сандра.

Едва я зашла в свою комнату и завалилась на кровать, как раздался стук, после которого в приоткрытой двери показалась мама.

– Не помешаю?

– Ни в коем случае, – ответила я, привстав с кровати.

– А Никари еще не спит? – спросила у мамы моя питомица.

– Вроде нет. Когда я уходила из столовой, она изъявила желание подкрепиться. Если хочешь составить ей компанию, там и для тебя мисочка стоит, – сообщила ей мама, и, услышав про еду, Сандра шустро убежала.

– Они быстро нашли друг с другом общий язык, – заметила она.

– Да, Мариус с подарком попал прямо в яблочко.

– Вот о вас с Мариусом я и хотела поговорить, – промолвила мама, выглядя при этом смущенной. – Вы оба влюблены, вас влечет друг к другу словно магнитом, недаром ведь тебя потянуло к его дому! А как он смотрит на тебя! Этот взгляд! Его не описать словами! Между вами, кажется, даже воздух начинает искриться! И я подумала, что просто обязана поговорить с тобой, как мама с дочкой.

Ох-хо-хо, кажется, после лекции Сандры меня ждет родительская лекция об отношениях. А точнее, об их горизонтальной части.

– По-хорошему, поговорить с тобой на эту деликатную тему стоило значительно раньше, но я сомневаюсь, что твоя мачеха или отец этим озаботились, но я это намерена исправить, – заявила мама, сев рядом со мной на кровать. – Понимаешь, когда мужчина и женщина любят друг друга, рано или поздно у них возникает желание… м-м-м… Как бы тебе сказать… Они чувствуют взаимное притяжение, и в какой-то момент… как же это объяснить…

– Мам, ты хочешь поговорить со мной о сексе? – спросила я прямо, чувствуя, что меня данная ситуация смущает и забавляет одновременно. – Так я в курсе, что оно и как и откуда берутся дети. Элементарно – биология восьмого класса, раздел «анатомия человека». Если ты помнишь, этот предмет – один из моих любимых в школе.

– А, ну да, точно, – ответила мама. – Ты ведь в курсе, что это разрешается парам только после обряда помолвки?

– Угу.

– Никто вас, конечно, не казнит, если вдруг это случилось раньше, и в открытую не осудит, но репутацию обоим может подмочить. Да и наша вера не одобряет интимные отношения до помолвки.

– Мариус рассказывал мне об этом еще на Земле.

– То есть вы еще не…

– Нет, мам, мы «еще не», – с улыбкой ответила я ей в том же духе.

Мама выдохнула, заметно расслабившись.

– Что ж, это не отменяет того факта, что тебе просто необходимо знать о способах контрацепции в этом мире. На будущее, так сказать.

Встав с кровати, мама подошла к туалетному столику с зеркалом, на котором лежали несколько листов для письма, взяла лежащую на них сверху перьевую ручку и что-то начала писать.

– Оставлю это тебе как памятку, – пояснила она. – Сохрани ее. Первое снадобье – однократного действия. Второе – длительностью около месяца, потом нужно снова его принимать по схеме, ее я тебе сейчас тоже напишу. А можно пойти в любую лечебницу или госпиталь, где целитель, обладающий магией жизни, поворожит и сделает так, что никакая жизнь в твоем теле не сможет зародиться, пока не прочитать обратное заклинание и не провести ритуал отмены. Я после помолвки предпочла этот способ.

– И обратный ритуал пока не проходила?

– Пока что нет, – ответила мама. – Все какие-то дела находятся. Но скоро, я думаю, все же запишусь на прием к доктору.

Мы улыбнулись, глядя друг на друга.

– Если тебе что-то будет непонятно или возникнут вопросы, смело, без стеснения обращайся ко мне, – подытожила мама. – Ах да! Через несколько дней твой день рождения. Будет много гостей. Мы должны представить тебя обществу. Если хочешь уединенности, предлагаю накануне дня рождения устроить торжественный ужин для самых-самых близких.

– Отличный вариант, я согласна. Такого дня рождения у меня точно еще не было.

– Это будет твой первый день рождения на Эсфире, – мечтательно произнесла мама. – Он должен запомниться. Я уже начала подготовку и организацию. Нужно столько всего успеть! А тебе удачи в завтрашних экзаменах!

Я уснула практически сразу, едва коснувшись лицом подушки. Мне снился сон – мой нитар легко кружит меня в вальсе. Сверху на нас летят желтые и багряные листья и исчезают прямо в воздухе, не долетая до пола. Причудливые светильники из тыкв бросают вокруг себя замысловатые узоры света.

А потом я снова очутилась в том жутком сне, посреди города, на который летели бомбы…

За день до моего дня рождения стали известны результаты последних экзаменов, и, к моей величайшей радости, я все успешно сдала. Со всеми предметами мне удалось справиться на отлично, кроме эсфирани, алгебры и истории Эсфира. Здесь у меня были четверки. Вполне себе неплохой результат, при котором я могу еще рассчитывать на серебряный знак отличия в учебе! Четверка по истории Эсфира стала для меня вполне ожидаемой, хоть мой вариант контрольной и был адаптированным. Я успела изучить только ее основные вехи в ритме «галопом по Европам». Все-таки быть «ботаником» очень даже хорошо. Накануне моего восемнадцатилетия вечером состоялся запланированный мамой торжественный ужин, на котором в числе гостей присутствовали мои подруги Герда и Марьяна. Они вообще были первыми, кому я написала пригласительные открытки.

Наши фамильяры вовсю резвились на улице в саду, пока мы втроем ненадолго покинули остальных гостей, чтобы поболтать наедине.

– Я волнуюсь насчет поступления в Академию. Как проходит этот процесс и что нас ждет? – призналась я подругам.

– Ой, да все будет нормально! Ты зря беспокоишься, – успокоила меня Герда.

– Главное, не тянуть, а пойти и записаться на собеседование с приемной комиссией, чтобы пройти ее в первых числах и освободиться пораньше. А потом гулять все лето, до самой последней недели августа, когда начинается заселение в жилые корпуса, – сказала Марьяна, с наслаждением потянувшись.

– Учебный процесс в Академии на Эсфире, я думаю, сильно отличается от учебы в земных университетах, – рассуждала я.

– Да тут ничего сложного нет, все даже проще, чем на Земле, – принялась объяснять мне Герда, посмотрев в сторону наших питомцев. – В любой Академии Магии у нас студенты распределяются в группы по видам. Ну там – маги огня или некроманты. Поэтому мы будем на разных факультетах. Но это не беда, расписание у каждого адепта свое. Приемная комиссия оценивает твой потенциал и дает рекомендации к поступлению, ведь бывает и так, что, помимо способностей, которые дает родная стихия, у тебя может быть большой потенциал к какому-нибудь другому виду магии, например прорицанию.

– А еще комиссия обязательно спросит про твои интересы, а потом занесет в твой личный протокол всю важную информацию о тебе и отправит его в Академию, где на основе анкеты составят индивидуальное расписание. Окончив учебу, ты получишь диплом, в котором будут указаны все дисциплины, изученные тобой, – добавила Марьяна.

Она хотела сказать что-то еще, но ее речь была прервана пением, донесшимся со стороны калитки.

– О-о, синеглазая русалка-а-а, подари мне свой холодный поцелу-у-у-уй!

У калитки стоял, пошатываясь, Джеран Мирайл собственной персоной. И персона эта была пьяна в дрова.

Интересно, когда-нибудь настанет тот день, когда появление Джерана перестанет быть комедией?

– И забери-и меня в пучину-у мо-о-оря-я-я, ик, ой…

Обернувшись, я увидела идущего к нам Мариуса. Мой нитар выглядел максимально расслабленным и, разглядывая Джерана, который сегодня оделся как солист цыганского ансамбля, старательно скрывал улыбку.

– Джеран, добрый вечер, дружище! Ты знатно припоздал. Или правильнее будет сегодня сказать тебе «чавелла»? Ищешь, где можно увести коня? А чем это тебя так? – обратился к визитеру мой возлюбленный. – Оу, да я чую целый алкобукет! – воскликнул он с полуулыбкой, шумно втянув воздух.

Джеран в ответ злобно выпучил глаза и поджал уточкой губы, рассчитывая на то, что так он выглядит особо устрашающе, и начал идти в сторону Мариуса.

– Джеран, где тебя носило? Мы тебя ждали, между прочим, а ты пришел в стельку пьяный! Ты что творишь! – воскликнула Герда, на что тот лишь скривился, отмахнувшись.

– Я стеклый в трезвышко, не надо мне ля-ля! Здесь вам не тут!

– Понятно, – не сговариваясь, в один голос ответили мы с подругами.

– Джеран, а мы тебя ждали, ждали, – промолвила Элинн, выйдя на порог дома. – О боги милостивые, ты что, пьян? Да ты ж больше пары бокалов эльфийского вина никогда себе не позволял!

Тот смерил сестру рассеянным взглядом.

– Ну-у-у-у, а тут взял и позволил! В кои-то веки! Имею право, я взрослый мальчик! И я пьян в дровишки, потому что… Потому что я напился, да. Потому и пьян. Взял и напился от тоски и одиночества.

– Ли, я могу отвезти его домой прямо до двери, – предложил Мариус.

– Не надо никуда меня везти, моя душа желает безудержного кутежа! – пафосно заявил наш визитер.

– Миленький, заливать тоску и одиночество алкоголем – дурная идея, – заметила Элинн, пытаясь успокоить брата.

– А что, если записаться… в этот… как его… в клуб единоборств? – выдал на ходу лорд Мирайл. – Говорят, женщинам нравятся сильные и ловкие мущ-щ-щ… мущщины. А хотя… Демоны раздери! Ну почему я должен кого-то из себя строить, чтобы нравиться женщинам? Разве не в этом смысл быть в паре – быть с кем-то самим собой? Почему я не могу быть самим собой, а? К чему эта фальшь, Ли, зачем, для кого? О-о-о-о-ой, как это… несприв… неспа… несправедливо!

Он оставил недоумевающую сестру и целенаправленно устремился к дереву магнолии, на котором остались висеть папины нунчаки после утренней разминки, а затем с возгласом «у-у-у-уа-а-а-а» резко выбросил вперед ногу и неуклюже попытался изобразить некое подобие приемов из восточных боевых искусств моей родной планеты. Сказать, что это выглядело комично, не сказать ничего. Мариус наблюдал это действо со спокойствием санитара в дурдоме.

– А что здесь, собственно, происходит? – спросил ничего не понимающий отец Герды, выйдя к нам. – О боги, что происходит? Джеран, ты что, пьяный?

А Джеран тем временем пошел в отрыв. Схватив нунчаки, он принялся неуклюже ими размахивать, то и дело рискуя заехать себе по лицу. Глядя на все происходящее, мы с подругами уже не знали, смеяться или удивляться. Мне за всей этой бравадой виделся какой-то душевный надлом на грани отчаяния, но, возможно, это были лишь мои догадки.

– Джеран, ты бы поаккуратней с этим. Попадешь себе по голове, дураком останешься, и некому будет прививать любовь у адептов к математике, – попытался Мариус предупредить незадачливого бойца, словно предвидя исход.

Знатно треснув себя нунчаками по лбу, Джеран спиной попятился назад и споткнулся о невысокие кусты, росшие по краям дорожки, ведущей к воротам, а затем, сделав в воздухе обратное сальто, упал и потерял сознание.

Женская половина присутствующих вскрикнула, и все бросились к Джерану. Я принялась тормошить его за плечи.

– Боже мой, убился! – испуганно воскликнула Герда, в ужасе открыв рот.

– Да нет, живой, я слышу его сердцебиение, – успокоил ее мой нитар, похлопав Джерана по щекам. – А вот шишка на лбу будет долго красоваться, если не использовать снадобья от гематом.

Незадачливый боец очнулся и, будто мигом протрезвев, поднялся с дорожки и с недоумением оглядел всех нас.

– А что вы здесь делаете? – спросил он, озираясь по сторонам.

– Ужинаем, – кратко пояснил ему Мариус.

– А я что здесь делаю? И где это я? – последовали очередные вопросы от лорда Мирайла.

Выглядел он при этом слегка ошарашенным.

– А ты решил немного размяться и выбрал неверный способ, – ответил ему Йоанн.

– Да? А может, я тут останусь ненадолго, раз уж сюда забрел? – спросил Джеран.

– Конечно, оставайся, тебя же приглашали. Но учти, ничего крепче свежевыжатого сока тебе здесь не нальют, – предупредил его Мариус, добродушно улыбаясь.

Остаток вечера прошел уже без приключений.

Наутро, еще на рассвете, ко мне постучались родители с поздравлениями и подарками. В этот час я не спала и проводила время за любимым делом – чтением книг. Сандра мирно дремала в своем гамачке на террасе. Раздался стук в дверь, после которого в комнату вошел папа со связкой разноцветных шаров и большим букетом из пионов, гортензий и жасмина. Следом за ним появилась мама с большим свертком, обернутым подарочной бумагой. Я была необычайно растрогана. С такой любовью меня раньше поздравляли только бабушка с дедушкой.

После поздравлений я, сгорая от любопытства, развернула оберточную бумагу и замерла от восторга – там были книги. В дорогом красивом переплете, с золотым тиснением, они одним своим видом вызывали у меня трепет и жгучее желание пролистать их прямо сейчас, но время поджимало – скоро за мной должен был приехать Мариус. Еще вчера перед уходом домой он обещал мне романтический сюрприз и предупредил, что украдет меня утром буквально на пару-тройку часов. Я совершенно не представляла, куда он меня повезет, и попросила возлюбленного хоть намекнуть, чтобы понимать, как мне одеться. «Как на пляж», – написал он мне в сообщении, а это значило, что, скорее всего, наше свидание будет проходить на море.

В назначенный час я стояла у ворот в пляжном платье с оборками цвета слоновой кости, под которым был купальный костюм такого же цвета, босоножках и широкополой соломенной шляпке с широкой светлой лентой, завязанной в бант.

– Плавая в открытом море, будь осторожна на волнах! – крикнула мне вслед мама, улыбаясь.

Что-то мне подсказывало, что она имела в виду вовсе не купание. Хихиканье Сандры и Никари, играющих на крыльце, подтвердило мои догадки.

Мариус так и не признался, что же он задумал, однако, когда повозка повернула в сторону главной городской пристани, я утвердилась в мысли, что его сюрприз будет связан с морем.

Мои догадки оказались верны: прибыв на пристань, мы пересели на роскошного вида парусник, словно сошедший со страниц сказок. Поднимаясь на борт, я как маленький ребенок озиралась вокруг.

– Сегодня вечером нам предстоит танцевать на глазах у десятков гостей, так что это утро я желаю провести с тобой наедине, – проворковал Мариус мне на ухо, вызвав очередной забег мурашек по коже и трепет во всем теле. – Идем, сначала ты получишь вторую часть подарка, раз уж его белая и пушистая первая часть обнаружила себя раньше.

Второй частью подарка оказался комплект из длинных сережек и изящного венца с изумрудами и жемчугом. Серьги напоминали уменьшенную копию виноградной лозы. Такие же маленькие грозди встречались и в венце среди виноградных листочков из белого золота. При виде этой красоты мне сразу захотелось все это непременно примерить.

– Я становлюсь настоящей фанаткой ювелирных украшений, – говорила я Мариусу, пока он застегивал на мне новые серьги. – Никогда бы не подумала, что мне будет безумно все это нравиться. Да и вообще, в свой прошлый унылый день рождения я и представить не могла, что восемнадцатилетие встречу в другом мире и у меня будет столько платьев и драгоценностей.

– У тебя еще немного драгоценностей, душа моя, – возразил мой нитар, ласково проведя пальцами по моей ключице. – Вот лет через пятьсот будет в самый раз. Но это неточно, – и усмехнулся.

– По сравнению с тем, что совсем недавно у меня ничего подобного не было и в помине, а таких украшений я не видела даже на витринах ювелирных бутиков, то все же много. О жизни, которая у меня сейчас, я раньше даже мечтать не смела. И дело совсем не в нарядах и драгоценностях, а в том, что теперь в моей жизни есть реальные мама и папа. Есть подруги. И ты… И меня любят со всеми моими тараканами. Этого не купишь ни в одном модном павильоне.

– О да, обожаю твоих тараканов! Всех вместе и каждого по отдельности, – игриво прошептал мой нитар и торжественно провозгласил, потянувшись за бутылкой, лежащей в ведерке со льдом: – Вот за то, что ты имеешь наконец-то ту жизнь, которую заслуживаешь, я и предлагаю выпить шампанского! За тебя, любовь моя! – промолвил он, подняв бокал. – И пусть то прекрасное, что есть у тебя сейчас, будет только началом всего самого лучшего.

– Я на это надеюсь.

– Мне слышится сомнение в твоем голосе?

Мариус внимательно на меня посмотрел.

– Не совсем сомнение, – попыталась я объяснить ему свои чувства. – Просто много лет подряд я жила в режиме ожидания лучшей жизни, веря, что когда-нибудь я стану взрослой и моя жизнь изменится в лучшую сторону. Только пока нужно немного потерпеть. Ты знаешь, что я имею в виду, не буду в этот день все снова вспоминать. И вдруг в один миг все меняется настолько, как бывает, наверное, только в кино. Причем неожиданно. И теперь у меня есть не просто все, о чем можно мечтать, а намного больше. У меня сейчас все настолько хорошо в жизни, что даже грустить не о чем. И иногда меня посещает тревожная мысль – как бы не случилось чего дурного по закону подлости. Когда ты расслабился, живешь себе, и тут – бац! Какая-нибудь гадость случается.

– Я тебя понял. – Мариус взял меня за руку. – Ты привыкла ждать подлости и теперь иногда все еще по привычке ее ждешь. Только забываешь об одной существенной вещи – теперь в твоей жизни есть близкие, которым ты действительно дорога. Совсем беспроблемной жизнь быть не может, я это тебе точно могу сказать, но когда рядом с тобой есть те, кто готов поддержать в трудный момент и протянуть руку помощи, то все проблемы становятся решаемы. Да и вообще, по сути, большинство проблем можно решить. Ты еще по привычке думаешь как смертная, а смертным свойственно находить драму в пустяках, забывая про действительно важные вещи. Но спустя годы ты поймешь – главное, чтобы твои близкие были живы, здоровы и счастливы, чтобы под крышей твоего дома царили мир и покой. Все остальное можно починить, заменить, купить, отреставрировать.

На минуту повисла пауза, пока я осознавала все сказанное им.

– У тебя просто удивительная способность, – призналась я Мариусу. – Ты можешь сказать всего несколько слов и напрочь развеять все мои сомнения и тревоги.

– Вот и отлично, обращайся, – с улыбкой ответил мне Мариус, поцеловав в висок. – А сейчас предлагаю тебе скинуть пляжное платье и окунуться в открытое море. Как раз должны появиться дельфины, а они большие любители поплавать с людьми за компанию.

И, словно в подтверждение его слов, из воды показались несколько блестящих спин, а затем раздались голоса дельфинов.

– Они привыкли к людям, здесь часто отдыхают в открытом море, – пояснил мой нитар.

Он помог мне развязать шнуровку пляжного наряда, не скрывая огонек вожделения в глазах. Я осталась в купальнике, который здесь, на Эсфире, походил на ультракороткое мини-платье, и с радостным визгом прыгнула с борта корабля в воду. Тотчас за мной последовал Мариус. Дельфины расценили это как приглашение к игре и тут же начали резво кружить вокруг нас, забавно повизгивая, а потом даже позволили покататься у них на спине.

После такой необычной морской прогулки домой я возвращалась в состоянии абсолютной эйфории. Меня уже ждала мама и специально нанятая помощница-камеристка, чтобы подготовить меня к балу в честь дня рождения. Теперь я на себе испытала выражение «с корабля на бал». Во дворе уже вовсю кипели последние приготовления к празднику.

В свой восемнадцатый день рождения я осознала важную вещь. Для того чтобы тебя искренне любили, совсем необязательно все время соревноваться с кем-то за внимание к себе и быть лучшей во всем. Достаточно просто быть собой.

Глава 18

Виват, королева

– Ну что, ты готова? – спросил я свою нитар, стоя перед большой двустворчатой дверью бального зала, где собрались все гости в ожидании виновницы торжества.

– Да куда я денусь с подводной лодки, – усмехнулась Эмилия, гипнотизируя дверь.

– Ну же, любовь моя, это твой день, твой праздник! Ты должна наслаждаться мгновением, а не трястись как кролик перед удавом, – попытался я приободрить ее. – Что тебя так беспокоит?

– Ты же знаешь, я никогда не была на настоящем балу, – призналась она, перестав смотреть на дверь в упор и переведя на меня свой ясный взор. – А вдруг я собьюсь с ритма во время танца? Или забуду движения? Или еще что-нибудь сделаю не так? Не хотелось бы выглядеть посмешищем на своем собственном празднике.

– Типичные волнения всех дебютанток, так что ты не первая, душа моя.

– Ты видел, сколько прибыло гостей? Я просто в шоке!

– Сто пятьдесят пять персон, – напомнил я девушке. – Не так-то и много на самом деле для бала. По сути, только близкие, друзья, коллеги и знакомые семьи. Родители должны представить тебя обществу, таковы местные порядки. Обычно это происходит на балу дебютанток во время сезонных праздничных недель – Самайна, Йоля, Имболка и Белтейна. Свой первый взрослый бал девушки и юноши посещают в семнадцать лет. Так что ты даже припозднилась.

– Главное, не забыть ничего из того, что предписано бальным этикетом, – тихо произнесла она.

– Не забудешь, – уверил я. – Я буду рядом и всегда приду на помощь, если будет нужно.

– А если я споткнусь? – вновь спросила она.

– Сомневаюсь, что это может случиться, но, если что, я тебя удержу.

В ответ она шумно вздохнула.

– Прости, если отдавлю тебе ноги и испорчу твои туфли во время танца, – с улыбкой промолвила Эми, посмотрев на меня снизу вверх.

– О-о, не стоит беспокоиться за них, я ношу их второй год, и хоть они исключительно парадно-выходные, уже многое повидали. Так что твои ножки будут для них наградой, а не испытанием.

Позади нас послышались торопливые шаги. К нам подошли Ардайл и Ариадна. Она еще раз оглядела свою дочь и, довольно кивнув, поправила подол ее платья.

– Ты у меня такая красивая! – прошептала Ариадна, светясь от счастья, как магическая лампа. – Сейчас ведущий объявит наш выход.

– Мам, зачем мне бальная книжка? – спросила Эми у матери, показав ей маленький блокнот размером не больше ладони, прикрепленный сбоку к юбке застежкой. – Ладно Герда или Марьяна – они девушки свободные. Их могут приглашать сколько угодно кавалеров, и чтобы не забыть, какой танец и кому обещан, они это запишут в книжке. А я-то с Мариусом танцую.

– Бальная книжка нужна не только для записи кавалеров в танцах, но и для того, чтобы знать программу вечера. Так что она тебе пригодится, – ответила ей Ариадна.

Послышались троекратный звон и голос церемониймейстера, объявившего сначала Эмилию, как виновницу сегодняшнего праздничного бала, затем меня, как ее избранника, и потом уже ее родителей. Открылись широкие двустворчатые двери, и мы вышли на просторный балкон, по обеим сторонам которого спускались широкие ступени в зал. Я вел Эмилию под руку с одной стороны, с другой был ее отец, а рядом с ним, держа его под локоть, шествовала ее мама, лучезарно улыбаясь. Мы подошли к перилам. Снизу на нас смотрели сотни глаз. Я слышал учащенное взволнованное сердцебиение моей нитар. Настроившись на ее эмоции, убедился, что там нет страха или тревоги. Лишь небольшое волнение. Попутно отметил, что читать ее эмоции становится сложней со дня инициации, словно передо мной возникала непреодолимая преграда, которая становилась сильней день ото дня.

Официант поднес нам фужеры с шампанским, и церемониймейстер объявил первый тост для всех в честь дня рождения юной хозяйки бала. Гости подняли фужеры почти синхронно, то же самое сделали и мы, продолжая стоять на балконе у перил.

– Виват, леди Эмилия Эринглив! – громко и торжественно провозгласил церемониймейстер.

– Виват, леди Эмилия Эринглив! – повторили за ним гости, отсалютовав нам бокалами.

– Меня чествуют как королеву! – удивленно проговорила Эми едва слышно, а затем, лукаво улыбнувшись своим мыслям, пригубила игристый напиток.

– Ты и есть самая настоящая королева, – шепнул я, отметив, как загорелись ее щеки и взгляд. – Во всяком случае, для меня. Что там думают остальные по этому поводу, мне наплевать.

Хихикнув, она с довольной улыбкой опустила глаза. Невозможно было сдержать восхищение, глядя на нее. Поставив фужеры на маленький столик, мы спустились к гостям. Эми держалась с достоинством императрицы, и, наблюдая за ней, я в сотый раз любовался ею. Такие разные чувства сплелись во мне – порочное желание, неимоверное влечение и нежность.

Ее точеную фигуру с плавными женственными изгибами потрясающе подчеркивало платье лазурного цвета с цветочным орнаментом, открытыми плечами, короткими рукавами-фонариками и многослойной воздушной юбкой. Главной его изюминкой были нежно-розовые и сиреневые лепестки цветов из тончайшей ткани, украшавшие лиф платья и густо рассыпанные по подолу. Камеристка не стала убирать ее длинные волосы в прическу, а только завила их локонами и заплела в сложные эльфийские плетения пряди по бокам. Из всех украшений для своего первого бала Эмилия выбрала мой сегодняшний подарок – серьги и венец. Сейчас она как никогда напоминала мне княжну эльфийских кровей.

Церемониймейстер объявил первый танец сегодняшнего вечера. Оркестр грянул, и мы закружились в вихре венского вальса.

– Это же Иоганн Штраус! – воскликнула Эмилия. – Вальс «На прекрасном голубом Дунае»!

– Этим самым мама хотела подчеркнуть твое земное происхождение. Вообще, на Эсфире очень любят многих земных композиторов. Так что не удивляйся, если услышишь еще не раз знакомые мотивы.

Улыбнувшись друг другу, мы продолжали вальсировать среди множества пар, присоединившихся к нам. Меня снова окутало ароматом жасмина, которым соблазнительно пахла кожа Эмилии. Еще никогда танцы не доставляли мне такого удовольствия. Она зря переживала о том, что может ошибиться. За весь вечер моя нитар ни разу не оступилась и не сказала ничего неуместного, а к разгару бала полностью освоилась, порхая в танце словно бабочка. В ее поведении не было ни капли скованности или неуверенности в себе, ни тени наигранности. Глядя на нее, можно было подумать, что Эмилия – коренная эсфирянка и учила бальный этикет и танцы много лет подряд.

Я не мог отвести от нее глаз, с удовольствием наблюдая за ней весь вечер. Моя Эмилия. Мой жасминовый ветер. Мой бриллиант. А ведь я давно уже видел и чувствовал этот стальной стержень в ее характере и был уверен, что за неуверенной в себе девочкой скрывается истинная королева. Просто ей нужно было поверить в себя.

Сезонные праздничные недели, коих на Эсфире было четыре – по количеству времен года, обожали все без исключения. В это время жители империй наконец могли позволить себе отвлечься от рабочей и повседневной суеты и провести время с семьей, посетить давних друзей, а может быть, дать бал, собрав самых близких. Начался Белтейн, когда Южная империя праздновала цветение жасмина, символизирующего наступление лета. А это значило, что на всю неделю объявлялись сокращенные рабочие дни, чтобы жители могли в полной мере насладиться праздниками, фестивалями, ярмарками и семейными вечеринками, хотя здесь вечеринки принято было называть салонами. Бал по случаю моего дня рождения, устроенный мамой позавчера, прошел на ура, гости остались в восторге. Такого дня рождения у меня еще точно не было, и я знала, что, как и обещала мама, запомню его надолго. Хотя я запомнила бы этот день, даже если бы он прошел тихо и в узком семейном кругу, потому что самые близкие наконец-то были рядом. Поначалу я волновалась, но потом отпустила ситуацию и наслаждалась вечером, чувствуя себя как рыба в воде.

Не успела я отойти от своего первого бала, мысленно то и дело возвращаясь к самым приятным его моментам, коих было предостаточно, как подошел еще один важный бал в моей жизни – выпускной. И теперь, сидя в актовом зале рядом с Гердой и Марьяной в ожидании торжественной выдачи аттестатов, я ощущала небывалое ликование и радость, ведь именно сейчас происходило то, чего я так ждала многие годы. И даже смена целого мира для проживания не помешала мне вдобавок к аттестату получить серебряный знак отличия за успехи в учебе.

По давней традиции на церемонии вручения аттестатов приглашенные гости произносили напутственную речь для выпускников. И мне было особенно приятно оттого, что сегодня в числе почетных гостей был мой Мариус, буквально вчера занявший пост главного врача императорского столичного госпиталя.

От меня не укрылось, каким взглядом его провожали многие девушки, но никакого укола ревности я не чувствовала, а скорее гордость, что сердце этого потрясающего мужчины занято мной. То ли это я стала такой уверенной в себе, то ли все дело в том, с каким неподдельным восхищением Мариус всегда смотрел на меня. И даже злобный взгляд Алиоры с соседнего ряда кресел нисколько меня не смущал. В тот момент, когда директор школы под громкие аплодисменты вручил мне аттестат и серебряный знак отличия, мне хотелось прыгать от радости. Но этим я займусь дома. А сейчас, по окончании церемонии выдачи аттестатов, нас ждал бал выпускников.

– Ты идешь послезавтра с классом в горы? – шепотом спросила меня Марьяна, наклонившись в мою сторону.

– Конечно, иду.

– Гер, она идет, – передала Марьяна мой ответ Герде, и та подмигнула в ответ.

Зал, куда мы направились после церемонии, был раз в пять больше нашего домашнего. Несмотря на дела, Мариус обещал остаться на весь вечер, а значит, нам снова предстояло танцевать на балу исключительно вместе. Когда церемониймейстер объявил вальс с родителями, мой нитар передал меня отцу, а сам пригласил мою маму. Герда, как и я, танцевала с отцом, а Марьяну пригласил ее брат Рейнар, пришедший порталом из Восточной империи ради выпускного сестры. От меня не укрылась легкая мимолетная грусть во взоре подруги, когда она бросила взгляд на нас с Гердой, танцующих с папами.

Что ж, любимый, ты был прав, когда говорил о действительно важных вещах в нашей жизни, большинство из которых даже не материальны. Вот только мне не понадобилось много лет, чтобы понять – непоправимых вещей на самом деле не так уж и много.

Постоянно доставать на балу кристаллофон считается моветоном, и я бы его вообще не брал, если бы не новая должность, которая обязывала быть всегда на связи. После нескольких парных танцев оркестр заиграл польку-тройку, и в этот момент я отлучился, чтобы сделать срочный рабочий звонок. Необходимо было проконтролировать парочку важных организационных моментов. Я покинул зал, где гремела музыка и танцевали выпускники с приглашенными гостями и преподавателями, и направился на небольшую веранду, где перед началом бала выпускников фотографировали на стационарный эмберотип. Обсудив со своим заместителем все вопросы, я уже собрался вернуться в зал, как словно из ниоткуда передо мной нарисовалась Алиора Шеари собственной персоной. Мне слышались во время разговора по кристаллофону чьи-то шаги, но я даже не подумал, что это пришли по мою душу. Или не совсем душу. Или совсем не душу. Окинув меня с ног до головы взглядом бывалой блудницы, Алиора облизала губы, прикусив нижнюю. Так-с, пора отсюда уходить.

– Я так рада видеть вас, лорд Инганнаморте, – томным голосом произнесла она, медленно идя ко мне.

– Что ж, мне пора возвращаться в бальный зал к своей нитар, – ответил я непререкаемым тоном, собираясь покинуть веранду.

Да не тут-то было!

– Ваша нитар прекрасно проводит время и без вас, – возразила мне Алиора, преградив путь. – А вот мне без вашего общества ох как скучно! Давайте поговорим, лорд Инганнаморте, о нас с вами.

– Вы о чем, леди Шеари? Нам не о чем разговаривать. Извольте меня пропустить.

Совершенно не ведая смущения, Алиора попыталась положить руки мне на грудь, но я пресек ее попытки, перехватив за запястья.

– Что с вами, лорд? – насмешливо проворковала Алиора. – К вам никогда не прикасались женщины?

– Прикасались. Буквально пять минут назад. Точнее, женщина. Моя. Правда, лезть ко мне так, как это делаете вы, да еще и на балу, ей не приходило в голову и вряд ли придет. Но, в отличие от вас, она хотя бы имеет на это право. – Я поднял запястье, на котором красовался анитари. – Если вы не заметили этого, то я уже занят. Поищите свободных кавалеров, леди Шеари, только мой вам совет – не нужно с ходу бросаться на мужчину, который даже не ваш избранник.

– Но я влюблена в вас! – повысив голос, воскликнула Алиора, словно меня не слыша.

– А я нет. Так бывает. Как поется в одном земном романсе: «Мы выбираем, нас выбирают, как это часто не совпадает!» Я люблю леди Эринглив, она любит меня, и мы носим анитари. А то, что вы творите… И ваше поведение… Оставьте меня в покое. И даже не вздумайте досаждать леди Эринглив! Поверьте, я этого не допущу. Представьте, что я стул. И он уже занят. На нем сидит другая. Не вы. – Во имя Священного Союза, за что мне эта головная боль?

– Я могу эту другую и подвинуть, – с вызовом промолвила она.

– Сильно сомневаюсь.

– Ой, да что может эта девчонка, чего я не смогу?

– А это уже наше личное дело, и вам не стоит совать сюда свой любопытный нос. Мы и без вас разберемся, – отрезал я.

– Леди Эринглив не узнает о нас, – перейдя на шепот, заявила мне эта наглая девица.

– Зато я буду знать. И это премерзко. Я не собираюсь вмешивать ложь в свои отношения. Они мне слишком дороги.

– Ну что в ней есть такого, чего нет во мне?! – кричала она мне вслед.

– Для меня много чего, а для кого-то, может быть, и нет. Но мне все равно. Это философский вопрос, потому что речь идет о чувствах, и я об этом могу говорить часами, но у меня нет желания делиться с вами своими мыслями на этот счет, – сказал я, обернувшись. – И вот вам еще мой совет – никогда, слышите, никогда больше не позволяйте себе распускать руки на балу! Иначе уничтожите свою девичью репутацию. Зачем вам это? В конце концов, для каждого кувшина рано или поздно найдется своя крышка. И вы это когда-нибудь поймете. И речь идет вовсе не о посуде. Всего хорошего, леди Шеари.

На мне остался еле заметный флер ее духов, но Эмилия стопроцентно его уловит, и у нее возникнут вопросы. О-очень много вопросов. Вот же бесстыжая девчонка Шеари! Я даже подумать не мог, что она выкинет что-то из ряда вон! И они с матерью еще что-то там говорят про земные нравы! В который раз мне пришлось убедиться, что громче всех о морали и нравственности кричит почему-то именно тот, кто чаще всего ее не соблюдает.

Эмилия, естественно, сразу же учуяла от меня чужой запах, едва мне стоило подойти к ней. У женщин в принципе на уровне инстинктов развито умение улавливать посторонние ароматы от своего мужчины. В моем случае все еще осложнялось тем, что у моей девушки обоняние хищника. Пришлось на ходу сочинить сказочку о том, как Алиора случайно налетела на меня из-за угла. Самые жареные подробности моего столкновения с младшей леди Шеари опустил, чтобы не злить Эми, но даже то, что я поведал своей нитар, заметно вывело ее из равновесия. Мне было слышно даже сквозь игру оркестра, как учащенно забилось ее сердце, а во взоре промелькнул гнев. Этот же гнев я прочел на лицах Герды и Марьяны.

Вот только не хватало еще, чтобы сейчас рванула сила Триумвирата и разнесла тут все вокруг к тролльей матери!

– Мариус, – заговорила Эми вкрадчивым голосом, в котором слышались ледяные нотки. – Если ты лжешь, я все равно об этом узнаю!

Герда и Мари, оставив нас, тактично отошли в сторону.

– Эми, если ты намекаешь мне на возможный адюльтер, то запомни раз и навсегда – подобные выходки я в отношениях не приемлю! Я дорожу тобой и нашим союзом и надеюсь на такое же отношение с твоей стороны! Нам стоит доверять друг другу.

– Я больше чем уверена, что эта наглая зюрла[7] клеилась к тебе! – процедила Эми сквозь зубы.

– Даже если это так, то ничего не мешает мне отвадить непрошеных и назойливых поклонниц, – парировал я. – В конце концов, в Академии Магии на тебя обязательно обратят внимание адепты. Уверен, что найдутся желающие познакомиться с тобой поближе, пофлиртовать. Но я надеюсь, что эти господа-товарищи будут культурно отправлены подальше.

– Еще как будут! – с жаром воскликнула она. – Учти, если Алиора попытается тебя увести…

– То я тебе напомню, что я мужчина, а не козел на поводке, чтобы меня уводить, – продолжил я, перебив ее в надежде, что моя шутка разрядит обстановку.

Мои расчеты оправдались, и Эмилия, удивленно посмотрев на меня, залилась смехом.

– Козел на поводке! – вымолвила она сквозь смех. – Это ж надо так сказать! О боги, Мариус, ты неподражаем!

Я улыбнулся своей нитар. К счастью, буря миновала. Оркестр заиграл мазурку. Поклонившись Эми, я протянул ей руку в приглашающем жесте.

– Не откажи мне в удовольствии танцевать с тобой, дорогая.

– С превеликой радостью, – кокетливо ответила она, вложив в мою руку свою ладонь.

Герду и Марьяну вскоре тоже пригласили на танец, но я не знал их кавалеров. Весь остаток праздника, вплоть до традиционной встречи выпускниками рассвета на смотровой площадке, прошел без приключений. Солнце, поднимаясь из-за гор, развеивало предутренний туман, окутавший вершины. Небо постепенно светлело, из цвета индиго становясь розово-лазурным с золотистыми всполохами. Гасли звезды. В глазах Эмилии, глядящих на светлеющий небосвод, я увидел слезы и едва уловимую грусть.

– Вот и подошла к концу моя школьная юность, – тихо сказала она подругам. – Она у меня была совсем не веселой, и я несколько лет просто жила мыслью поскорее ее окончить. А теперь хочется остановить мгновение.

– Правильно, что хочется. Потому что оно прекрасно, – улыбнулась Герда.

– А веселье нас ждет впереди, – заверила ее Марьяна. – Поверь, ты за годы учебы в Академии наверстаешь с лихвой все то, что пропустила в школе. С нашей помощью, естественно, куда ж без нас.

Девушки дружно рассмеялись.

Солнце взошло над горами, коснувшись лучами крыш домов и ознаменовав новую жизнь для выпускников школ. Радостный свист и гомон сотен голосов пронесся над смотровой площадкой.

На море царил легкий освежающий бриз. Волны одна за другой набегали на берег с тихим рокотом, словно ласково о чем-то шепча, стирая наши с мамой следы на песке, пока мы неспешно шли по краю воды. Крики чаек терялись в бездонной голубой выси неба. После шумной веселой недели Белтейн, когда вся империя праздновала цветение жасмина, хотелось немного уединения и тишины.

Через день после выпускного меня ждал поход в горы с тем классом, к которому меня прикрепили и где учились мои подруги. Поход на Эсфире ничем не отличался от такого же похода на Земле. Хотя я могу и ошибаться, поскольку на своей родной планете в таких мероприятиях давным-давно не участвовала из-за неприятного чувства отчужденности и тотального игнора, когда вокруг веселье и смех, но они обходят меня стороной, и я как чемодан без ручки: не выбросишь, а точнее, не выгонишь, раз пришла, но и дела до меня никому нет.

На этот раз все прошло прекрасно, оставив у меня в воспоминаниях приятное послевкусие с пряным ароматом дымка на одежде и волосах. Со многими ребятами я успела познакомиться еще на балу, поэтому в горах не чувствовала себя чужой, несмотря на то что присоединилась к дружному классу, учившемуся вместе уже много лет. Мы жарили мясо на костре, играли в бадминтон, который и здесь так назывался, с той лишь разницей, что ударение ставилось на второй слог, собирали дикую малину и ежевику и просто дурачились, радуясь тому, что экзамены остались позади. О грядущем поступлении здесь так не переживали, ведь большой магический потенциал стопроцентно гарантировал успех, а значит, можно было не беспокоиться за свое высшее образование.

После похода, уже вечером следующего дня, мы танцевали на балу в особняке родителей Герды, еще через день получили приглашение от Джордано и Лиаль на большой семейный пикник на берегу моря, а вечером к нам приехали гости. Спустя два дня Мариус устроил большой бал в честь новоселья, на котором собрались все сливки городского общества. Завершилась неделя городским танцевальным фестивалем на Центральной площади, куда необходимо было явиться в ярких нарядах. Пестрая, слаженно танцующая толпа людей, похожая на огромный калейдоскоп, – вот она, мечта любого хореографа и режиссера мюзиклов. Мне все это безумно нравилось, и теперь я с интересом ждала осенний фестиваль красных кленов и Самайн – праздник сбора урожая.

– Мы скоро планируем возобновить с Ардайлом практику гипноснов, – сообщила мама, наблюдая за знакомым нам кораблем вдали, на котором еще с утра вышли в море отец, Мариус, Йоанн и Свенельд, чтобы порыбачить в мужской компании. – Все эти годы для нас в приоритете были твои поиски. Теперь же, когда мы нашли тебя, нужно двигаться дальше, потому что слишком много вопросов осталось без ответов. Мы так и не знаем, кто хотел убить меня и по какой причине, кому я так дорожку перешла. И почему на меня навесили такие блоки для заклинаний поиска, от которых фонит темной магией и которые даже Ардайл, а он сильный маг, не может снять. А еще нас очень беспокоит, что на тебе также были блоки, парализующие поисковые заклинания. Они разрушились только благодаря твоей магической силе. А если бы не она? Ведь кто-то же это сделал? Значит, еще будучи маленьким ребенком, ты столкнулась с магом, который по какой-то неизвестной причине хотел, чтобы я тебя не нашла, а может, даже и не вспомнила о том, что ты есть. Происхождение мое тоже вызывает вопросы. Кто мои родители? Как я оказалась в детском доме в Чехии?

– Одни загадки и тайны. А что, если это один и тот же человек, а точнее, маг? Сначала он думал, что убил тебя, а потом спрятал меня зачем-то, – подумала я вслух.

– Это нам и предстоит разгадать, – сказала мама. – И времени это займет немало, потому что слишком часто лезть в разум с помощью ментальной магии, а конкретно гипноснов, чревато последствиями.

– Я правильно поняла, что часто такой гипносон или транс не попрактикуешь?

Мама утвердительно кивнула.

– Это не самый сложный уровень магии, но даже наш крепкий и выносливый организм не совсем легко переносит подобные манипуляции с сознанием, и ему нужно время, чтобы полностью восстановиться, – пояснила мама.

– Значит, и меня нужно погрузить в этот транс. Может, я вспомню что-то очень важное.

– Мы с Ардом хотели тебя попросить об этом, но не стали загружать твою голову всем этим после переезда. На тебя и так свалилось много дел и уйма новой информации.

– Впереди все лето, будет время и на гипносон, – ответила я и, скинув пляжное платье, бросилась навстречу волнам.

Мама последовала за мной.

Глава 19

Генерал Лень и адепты

– Леди Эмилия Эринглив! – объявил мои имя и фамилию секретарь приемной комиссии, приоткрыв дверь из зала, где проходило собеседование.

– Удачи, малышка! – тихо сказала мама, обняв меня.

– Ни пуха ни пера, – в один голос пожелали мне подруги.

– К черту! – ответила я с улыбкой и вошла в зал заседаний.

К этому времени из нашей троицы на собеседовании побывала Герда. После того как она скрылась за дверью зала, прошло минут десять, и оттуда уже раздались звон и грохот. Мы с Марьяной переглянулись.

– Боги всемогущие, что там происходит? – обеспокоенно пробормотала мама Герды.

Пять минут спустя подруга вышла из зала приемной комиссии, сияя от счастья, как новенький самовар.

– Поступила! – воскликнула она.

Мы наперебой кинулись ее поздравлять.

– Герда, что это там грохотало? – спросила я.

– А это моя магия вышла из-под контроля, – пояснила она. – Так что имейте в виду, что после инициации сил Триумвирата даже собственной магией теперь сложнее управлять. Я нечаянно там сложенные в углу стулья побеспокоила. А они уже по инерции немного побеспокоили преподавательский стол. Мне даже дурно стало от этого всплеска силы. Голова теперь кружится.

Теперь подошла моя очередь. Кажется, я сейчас тоже что-то побеспокою.

Амулеты, маскирующие ауру, нам с подругами пришлось снять по правилам собеседования. Накануне вечером каждой из нас пришло письмо из дворца императора, в котором Алмариан Второй сообщал, что комиссия предупреждена насчет нашей троицы и даже подписала документ о неразглашении информации о Триумвирате. Что ж, умеют преподаватели хранить секреты или нет, но им придется это сделать.

Я вошла в просторный зал, посреди которого стоял длинный стол. За ним сидели десять преподавателей, включая нескольких магов из городского отдела образования. Весь беспорядок после Герды уже был убран. Мной владело небывалое волнение, отчего я боялась, что сейчас сделаю что-то не так. Поздоровавшись с комиссией, я села на стул, стоявший напротив преподавательского стола на расстоянии примерно двух метров. У всех сидящих за столом к одежде были прикреплены маленькие таблички с именами.

– Магистр Кэллман, посмо́трите магическое поле абитуриентки? – задала вопрос мужчине в черном костюме сидевшая с самого края стола яркая блондинка с прической, открывающей слегка заостренные уши.

Эльфийка, значит.

– Конечно, леди Иолари, вы пока отдохните, – ответил ей магистр, тут же пояснив мне, что анализирование аур и магического потенциала многочисленных поступающих – дело изматывающее. – Так-так, посмотрим, – пробормотал мужчина, потирая руки, а затем начал делать ими пассы, словно медленно дирижируя.

– Боги милостивые, аура сияет и переливается, как радуга! Совсем как у леди Герды Нортдайл! – воскликнула женщина, сидящая в комиссии.

– М-да, аура приметная, очень редкая и даже, не побоюсь сказать, уникальная, – объявил магистр, проверявший меня. – И огромный потенциал, просто бездонный. С ума сойти! Только жаль, что с таким потенциалом сойти с ума – это вовсе не метафора, увы. Вам будет нелегко. Нужно быть очень, очень осторожной, – говорил он не очень громко, но его слышали все присутствующие.

«Замечательно! Мало того что я должна убить древнее Зло, так у меня еще имеется риск до этого события слететь с катушек, – подумала я. – Час от часу не легче».

– Нелегкое бремя, нелегкое, – донеслись обрывки фраз от преподавательского стола.

Где-то внутри шевельнулся страх.

– Коллеги, давайте не будем отвлекаться и сбивать рабочий настрой будущей адептке Эринглив, – высказалась та самая эльфийка, а затем обратилась уже ко мне: – Думаю, вам известно, что придется дополнительно заниматься как всему вашему трио, так и по отдельности, чтобы учиться управлять этой силой. Это вы должны владеть ею, а не она вами.

В ответ я просто кивнула.

– Ваша родная стихия – воздух? – спросил у меня профессор Кирали.

– Да. Но мне одинаково хорошо подчиняются так же огонь, вода и земля.

– Универсал, как и леди Нортдайл, – шепнул один из преподавателей комиссии.

– А еще я вижу очень большие задатки к целительству и ментальной магии, – сообщил лорд Кэллман, продолжая сканировать меня. – И весьма сильный прорицательский потенциал.

– Скажите, пожалуйста, леди Эринглив, до того как вас обратили, вы принадлежали к человеческой расе? – обратилась ко мне леди Иолари, задумчиво разглядывая меня.

– Да. До обращения я была обыкновенным человеком. На Земле нет других рас.

– Как любопытно, – промолвила эльфийка. – Дело в том, что некоторыми своими внешними чертами вы очень похожи на эльфов, пусть не чистокровных, но все же – слегка вытянутая форма ушей, разрез глаз, который часто встречается у эльфов. Мы чувствуем свою кровь в других, я пытаюсь услышать ее зов у вас, но словно на стену натыкаюсь. Ваша нынешняя ипостась перекрывает все то, что было в вас до обращения. Вы уверены в отсутствии в вашей родословной доли эльфийской крови?

Я уже хотела было ответить, что эльфов в моей родословной не было стопроцентно, но теперь задумалась. А можно ли с точностью говорить об этом, не зная предков моей матери? Где гарантии, что они земляне? Кто знает…

– Моя мама не знает, кто ее родители. Она выросла в семейном детском доме. Так что все возможно. Они с отцом как раз занимаются вопросом ее происхождения, – ответила я.

– Что-то мне подсказывает, что там будут сюрпризы, – с улыбкой промолвила эльфийка.

– Надеюсь, что приятные, – высказалась я вслух.

– Возвращаясь к теме ваших способностей, – сказал лорд Кэллман, обращаясь ко мне. – Ваш гигантский потенциал открывает перед вами массу возможностей, правда, есть огромное «но» – чем больше сила мага, тем сложнее учиться управлять ею. Предупреждаю, легко вам не будет. Вас определят в группу магов воздуха, поскольку это ваша родная стихия. А во всем остальном – вы можете выбирать любое из направлений в нашей Академии. Что вам интересно еще, кроме вашей родной магии? Хотите понемногу освоиться в каждой из стихий?

– Возможно. Изучить основы магии стихий мне было бы интересно. А еще я хочу изучать целительство и прорицание. И музыку. Может, еще некоторые разделы ментальной магии.

– О, так вы музыкант? – приподняла изумленно брови леди Иолари.

Я кивнула в ответ.

– Вы поете или владеете игрой на каком-нибудь музыкальном инструменте? – спросил меня лорд Кирали.

– И то, и другое. На гитаре играю с десяти лет, два года назад взялась за освоение клавишных.

– А не могли бы вы нам продемонстрировать свой музыкальный талант? – вновь задал вопрос лорд Кирали, с интересом ерзая на стуле.

Ради такого случая со мной была гитара, подаренная Мариусом еще на Земле. Меня предупредили, что если я захочу включить в свою образовательную программу изучение музыки, то приемная комиссия попросит спеть или сыграть. Я с удовольствием сделала и то, и другое. Что-что, а петь и аккомпанировать самой себе я всегда любила. А здесь этот навык издавна считался хорошим тоном и очень приветствовался.

– У вас, вдобавок ко всему, еще и превосходный музыкальный слух, – констатировал лорд Кирали, выглядя довольным.

Фу-ух, кажется, все идет нормально. Во всяком случае, пока. Напоследок меня попросили показать, насколько я владею простейшими заклинаниями и магическими умениями, которыми успела овладеть за время пребывания на Эсфире. Сначала все шло благополучно, но в какой-то момент я ощутила, как моя сила, текущая в крови по венам, словно пытается вырваться наружу, будто ей стало тесно внутри тела и она ищет выход, перестав подчиняться мне. Ой-ой! В теле возникла тупая боль, и закружилась голова. В зале начал подниматься сильный ветер, переходящий в ураган, в один миг снесший с преподавательского стола скатерть вместе со всем, что на ней стояло и лежало, хотя окна были закрыты. Я, безуспешно борясь с головокружением, силилась что-то с этим сделать, но ничего не вышло. Ветер нещадно трепал складки платья и грозил сорвать шторы с гардин. Лорд Кэллман направил в мою сторону ладонь, пробормотав неизвестное мне заклинание, и ветер унялся вместе с силой.

– Вот то, о чем я говорила, моя дорогая, – сказала мне леди Иолари. – Чем больше сила, тем больше ответственности за нее и сложностей в том, чтобы научиться ею управлять.

– В этом нелегком деле нам и помогут коллеги из дворца императора, – подытожил председатель комиссии, лорд Ирришах.

Затем он обратился ко мне:

– Вы сейчас получите протокол собеседования, в котором подчеркнете интересующие вас направления обучения, заполните его и отдадите секретарю в соседнем кабинете. Свое расписание вы узнаете за пять-семь дней до начала занятий. Пока там будут только предметы нашей Академии. Чуть позже вы согласуете со своими подругами из Триумвирата свободные окна для занятий с преподавателями из дворца. Всю необходимую информацию получите в письме. План общежития со списками на заселение уже висит на доске объявлений на первом этаже. Поздравляем вас с поступлением! До скорой встречи, леди Эринглив! – попрощался со мной лорд Ирришах, протянув мне лист протокола.

Я поблагодарила всех преподавателей и, попрощавшись с ними, покинула зал приемной комиссии.

Дождавшись с собеседования Марьяну, оставившую после себя такой же погром, мы поспешили к доске объявлений, чтобы найти в плане общежития свободную секцию.

Наши имена уже появились в зачарованном списке поступивших, который обновлялся постоянно без посторонней помощи. Рядом висели план общежития и список на заселение с нумерацией секций и комнат. Мы нашли подходящую нам секцию на третьем этаже и, вписав свои фамилии, пошли в ближайшую таверну, чтобы отметить наше поступление.

Впереди оставались еще два месяца беззаботного лета.

На Эсфире учебный год начинался со второй недели сентября. В первую неделю обычно проходило заселение первокурсников в жилые корпуса, составление расписания, поскольку у каждого оно было индивидуальным, а также знакомство с Академией, ее порядками и традициями.

Одна из традиций заключалась в переодевании статуи Иллинторна Россэльрана. Как оказалось, он был не только воином, неоднократно сразившимся с Адаилом, но и основателем Академии. Наша задача заключалась в том, чтобы одеть поверх его статуи одежду, да не просто одежду, а составить, так сказать, оригинальный стильный наряд. В начале года это делали первокурсники, а в конце – выпускники. После долгих разговоров, как же нам нарядить Иллинторна, с большим перевесом победила моя идея сделать из него панка. Для тех, кто оказался не в теме, мне пришлось кратко рассказать, кто это и что, а заодно быстренько набросать эскиз. Идея зашла на ура. Осталось раздобыть подходящую одежду и аксессуары. Нам нужны были потертая куртка-косуха, ботинки-мартинсы, ткань, чтобы сделать некое подобие брюк, и парик-ирокез. Предметы, безусловно, нетрадиционные для Эсфира, но Алевтина очень выручила меня, прислав посылкой с Земли все необходимое. Результат обещал получиться на славу.

Единственной, кому эта идея совсем не понравилась, стала Алиора Шеари. Кто бы сомневался! Я, честно говоря, все лето лелеяла мысль, что случится чудо и Алиора уйдет порталом путешествовать на Землю и там встретит своего сказочного принца родом с Крайнего Севера, который увезет ее в оленьей упряжке куда-нибудь в заснеженные дали Чукотского автономного округа. Но, увы, чуда не случилось.

О существовании многолетней неофициальной традиции своеобразного принятия студентов-первокурсников старшими курсами мы знали, но так и не поняли, что конкретно нас ждет. Никто так и не сказал, что это за традиция и в чем ее суть. Даже мама с папой, с улыбкой переглянувшись, ответили, что это будет сюрприз. Что-то мне это не нравится. Думала расспросить на эту тему Мариуса, но и он молчал, как партизан на допросе, либо начинал юлить. Сказал лишь, что обычно для первашей устраивают веселый розыгрыш. Знать бы еще степень «веселости» этого розыгрыша… Единственное, что мы узнали, – это действо обычно происходит в последние дни летних каникул, когда многие первокурсники уже заселились в общагу. В общем, мы каждый день ждали подвоха, но все равно нас застали врасплох.

В предпоследний день летних каникул утром меня и подруг разбудили истошные вопли наших питомцев.

– Эмилия, просыпайся! Там какая-то неведомая дичь летает! А-а-а-а! Трэйш дерра-а-ахт! – проорала Сандра мне в ухо, напрочь согнав остатки сна.

Все остальные выражения, посыпавшиеся из ее звериных уст, были еще более красноречивыми, но совершенно непечатными. За входной дверью, ведущей в коридор, послышались топот множества ног и возня.

Наскоро надев утреннее платье, я выбежала в прихожую, приказав Сандре оставаться в спальне.

– Еще чего, я тут не останусь, я иду с тобой! – запротестовала она, и мне пришлось взять ее на руки.

В прихожей меня встретили заспанные Марьяна и Герда.

– Что происходит? – воскликнула Герда, на ходу надевая домашние туфли.

Входная дверь резко распахнулась, словно от сквозняка, и в комнату влетело облако конфетти, рассыпавшееся по всей прихожей. Не успели мы опомниться, как следом за конфетти влетело шевелящееся облако серо-бурого цвета и разделилось на маленьких человекоподобных существ, похожих на крылатых чертиков, с крылышками, как у стрекозы, и с огромным задом. Вот, ей-богу, курдючный баран позавидовал бы такому «багажнику»!

– Ох ты ж… – промолвила я, присвистнув. – Это что еще за шутки селекции?

Такое впечатление, что кто-то очень неадекватный решил скрестить гены пикси и Ким Кардашьян, а полученный результат…

А полученный попастый результат, а точнее, результаты, тем временем шустро разбежались по нашим комнатам, где с залихватским визгом начали прыгать по кроватям, а затем, забравшись на стол и скинув на пол все, что на нем находилось, устроили танцы.

– С ума сойти, – пораженно промолвили мы в один голос, глядя на творящуюся вакханалию.

Сандра, Лорин и Бастет выли от ужаса в прямом смысле слова, сбившись в кучу, и никак не желали успокаиваться. Нам с девчонками, наоборот, было скорее смешно, и, наблюдая за дикими танцами, я чувствовала, что меня начинает распирать от смеха. Наши питомцы смехотворностью ситуации не прониклись. Мы же продолжали находиться в прихожей, бегая от открытых дверей одной спальни к дверям другой, с любопытством разглядывая танцоров. Меж тем крылатые чудики, поводив хоровод на моем письменном столе, начали лихо, с залихватским свистом отплясывать матросское яблочко. Потрясающе! Если выпускной курс желал, чтобы перваши запомнили это вот все, то они определенно справились с задачей. Услышав возглас Марьяны, перешедший в смех, я поспешила в ее спальню, чтобы увидеть поистине уморительную картину – пикси, или кто они там, танцевали турдион, а затем один из них, зайдя в центр круга, неожиданно начал исполнять тверк. От увиденной картины мы смогли лишь сползти по стеночке, покатываясь со смеху.

– Кажется, это тот самый традиционный розыгрыш от старшего курса, – пролепетала Герда, перестав смеяться.

В это время с улицы послышался голос, подобный громовому раскату, словно кто-то вещал в громкоговоритель.

– Юные леди и лорды первокурсники! Каждый учебный год подлый Генерал Лень нарушает пакт о ненападении и со своей многочисленной армией наступает на трудолюбивых адептов нашей Академии! Его главная цель – распространить лень по всей территории кампуса и добиться заваленных вами сессий! Мы не должны этого допустить! Поэтому прямо сейчас мы ждем во дворе наших адептов-новичков, чтобы дать бой против лени и тунеядства! Первокурсники – впере-е-ед!

Послышались гул голосов, удар в гонг и громкий свист. Крылатые танцоры, напоследок полетав по комнате, разбросали мои вещи и вылетели в открытое окно.

Выбежав на улицу, мы застали почти всех однокурсников на месте. Адепты заполнили практически всю площадку внутреннего двора общежития, а из открытых окон высунулись любопытствующие, кому было интересно посмотреть, как нас разыгрывают.

– Что нам вообще делать? – спросила я громко у ребят.

– Пока непонятно, но думаю, что скоро мы узнаем, – ответил мне одногруппник.

И он оказался прав. Ждать долго не пришлось. Со стороны административного корпуса Академии по небу летел, как мы поняли, тот самый Генерал Лень. Выглядел он как многократно увеличенная копия тех самых пикси, которые учинили в наших комнатах беспорядок, только его голову венчала двуугольная шляпа, как у Наполеона Бонапарта, а в руках красовался лук, словно сотканный из воды, из которого он явно собирался в кого-то стрелять.

– Это Купидон такой? Или Наполеон? – усмехнулась я, разглядывая приближающегося огромного Генерала Лень.

– Ага, Купидон курильщика, – ответил мне, смеясь, Ленар Даркмун, младший брат Делайла, и получил приличный водяной заряд от Генерала Лени. – Ай! Холодная! – взвизгнул он. – Ах ты ж, зараза такая, вот я тебе сейчас! – погрозил он ему кулаком и, создав водяную сферу, бросил ее в ответ «генералу».

Как оказалось, водяные стрелы – это не единственное оружие Генерала Лени. Он ловко сбивал первокурсников с ног воздушными лентами, швырялся фаерболами, которые не причиняли вреда, но осыпали черной сажей с головы до ног, и творил еще много чего. Его многочисленная «армия» тоже не отставала и добавляла хлопот. Я даже не знаю, сколько прошло времени, может, час или полтора, но нам все-таки удалось победить это чудище. В какой-то момент после очередной атаки от адептов огромный пикси просто рассеялся в воздухе, как тучка. Раздались бурные аплодисменты, а затем голос, тот же самый, что вызвал нас на битву, поздравил всех с победой над Генералом Ленью.

– Удачных вам сессий, и да пребудет с вами сила ума! – воскликнул невидимый диктор под всеобщий радостный гомон.

Из жилого корпуса для преподавателей вышли с аплодисментами профессора и магистры Академии во главе с ректором Иденхардом Лийсарраном.

Магистр Лийсарран поздравил нас с победой и напомнил о том, что сегодня каждому из нас по портальной почте придет расписание, которое необходимо утвердить до начала учебного года.

Последний день каникул пронесся как ураган. Хотя это можно каждый год говорить – и про все лето.

Церемония официального посвящения адептов-первокурсников подходила к концу, и, кажется, я только сейчас в полной мере осознала, что наступила осень. Даже на Эсфире, где в неделе было восемь дней, лето все равно пролетало стремительно. Вечером нас ожидал праздничный танцевальный вечер, а после – неофициальные посиделки в гостиных общежития – их было четыре, по одной на каждый этаж.

Нам представили преподавателей, сначала уже давно работающих в Академии, а затем и вновь прибывших. Каким же было мое удивление, когда я увидела своего нитар и услышала его имя из уст ректора! По окончании торжественной церемонии я не спешила уходить в свою комнату, а решила дождаться, когда можно будет к нему подойти. Но Мариус сам подошел ко мне.

– Ты не говорил мне, что теперь еще и преподаватель!

– Я хотел, чтобы это стало сюрпризом, – хитро улыбнувшись, он коснулся губами моей руки, и его жар зажег огненные искры под моей кожей.

Мне так хотелось поцеловать его и обнять крепко-крепко, но я помнила, что мы на публике, а потому лишь ограничилась красноречивым взглядом.

– Мои занятия будут проходить здесь только раз в неделю по средам, так что я даже отказался от преподавательских покоев. Мне дали вести магические основы хирургической техники. На практику будем ездить со студентами в госпиталь, – объяснил мне Мариус, продолжая с интересом меня разглядывать. – Тебе очень идет форма Академии. Ты в ней выглядишь очень… Привлекательно. И волнующе.

От его взора меня бросило в жар. Я улыбнулась ему в ответ. Мне и самой нравилась моя форма – блуза с длинными прозрачными рукавами-фонариками, длинная пышная юбка-колокольчик без кринолина и пелерина на плечах с вышитым значком факультета.

– Знаешь, я раньше, на Земле, этого не замечал, но здесь, одетая по моде Эсфира, ты действительно напоминаешь эльфийку-полукровку, – сказал Мариус, продолжая разглядывать меня с затаенным огнем в бирюзовых глазах.

– А вдруг и правда у моей мамы родители – эльфы? Или нимфы с эльфийскими корнями, – подумала я вслух, – которые тоже ее ищут, как и мы их.

– Ты до сих пор расстроена, что не удалось узнать ничего важного во время гипносна? – спросил он с сожалением в голосе.

Я кивнула.

– Мне хотелось верить, что удастся нащупать хоть какую-то ниточку, которая привела бы нас к разгадке. А в результате я только увидела те события из детства, которые не хотелось вспоминать лишний раз. И ладно, если б это как-то нам помогло, так ведь ничегошеньки, как и у мамы.

– Я понимаю твои чувства, Эми. Понимаю, что ты огорчена, – попытался он меня успокоить. – Мы все равно доберемся до правды. Рано или поздно. И я больше чем уверен, что даже те сны, которые ты посчитала несущественными, тоже имеют свое значение. Так что не стоит опускать руки и терять надежду. Как любит говорить мой хороший друг Эрик, надежда – самый долгоиграющий ресурс. Иди к себе в комнату, я сейчас принесу тебе подарок в честь начала учебного года. Уверен, ты будешь довольна.

Сандра, увидев Мариуса на пороге комнаты, с восторженным визгом бросилась ему на руки, попутно рассказывая, как она по нему соскучилась, и жалуясь на бардак, устроенный стайкой попастых проказников, которые оказались искусно созданной иллюзией.

А с подарком мой нитар снова попал в яблочко. Мариус заказал на Эсфире копии тех книг, которые были в моей домашней библиотеке, когда я еще жила на Земле с кровным отцом и мачехой.

– Я подумал, что, если эти книги стояли на твоей полке, возможно, ты здесь по ним соскучишься и захочешь перечитать, – промолвил он вкрадчивым голосом, подойдя ко мне почти вплотную.

Сандра в этот момент деликатно покинула комнату, прикрыв за собой дверь, и, судя по голосам в прихожей, обсуждала с белкой Марьяны утренний розыгрыш, который так ее напугал.

Среди книг, подаренных Мариусом, оказался и сборник афоризмов Раневской, и даже «Русалочка» Андерсена, которую я любила перечитывать в детстве. И грустный финал меня нисколько не смущал.

– Я удивлен, что сказкой, которая тебе нравилась в детстве, оказалась не диснеевская «Русалочка», а оригинальная, – сказал Мариус, убрав мои волосы с плеча.

– Да, мне нравится сказка о Русалочке в оригинале, – ответила я, повернувшись к нему. – Андерсен был чертовски прав. И пример Русалочки поучителен. Можно пожертвовать всем, что тебе дорого, положить это на алтарь своей любви, но все это не будет иметь никакого значения, если ты не нужен тому, ради кого все эти жертвы. Их просто не оценят. А если тебя действительно любят, то не потребуют никаких жертв. Русалочка поняла это слишком поздно и жестоко за это поплатилась.

– Наивная Русалочка и глупый принц, – тихо промолвил Мариус, очертив подушечкой большого пальца мою нижнюю губу.

Мой судорожный вздох прозвучал особенно громко в тишине комнаты. С неожиданной для самой себя смелостью я потянула его за галстук, чтобы запечатлеть на его губах долгий и самый откровенный поцелуй, на который только была способна. Казалось, что в первые секунды моя смелость его удивила, но Мариус быстро включился в игру, позволив стянуть с него галстук-жабо и расстегнуть пару верхних пуговиц на рубашке. Соприкосновение наших языков в поцелуе взволновало кровь и разбудило запретное в мыслях.

Пальчиками я нежно провела по его шее и спустилась к гладкой коже на груди, словно вытесанной из камня и чуть приоткрытой из-за расслабленного ворота. Глядя неотрывно в его бездонные, как морская бездна, глаза, я расстегнула оставшиеся пуговицы его рубашки, распахнула ее и кончиком языка провела по груди – чуть выше от солнечного сплетения и вверх, до самой ключицы. Его дыхание участилось, и в потемневших глазах полыхнуло пламя. Так жарко… Его ладони сжались на моих бедрах, затем переместились на ягодицы. Мариус с силой притянул меня к себе. Властно заключив меня в тесные объятия, он исступленно впился в мои губы с едва сдерживаемой страстью. Его язык проник в мой рот. Порочное желание разлилось по телу… Еще…

– Кха-кха, – раздался за дверью преувеличенно громкий кашель Сандры. – Господа! Я забыла в комнате свое лакомство. Мне срочно нужна порция вкусненького после пережитого стресса! У вас есть время, пока я спою куплет и припев «Мурки»: при-и-ибыла в Одессу банда из Амура, в банде были урки, шулера-а-а-а…

– Вот же шансонетка мохнатая! – шепотом проворчал Мариус, вызвав у меня смех. – Ни минуты покоя, mamma mia! А ты умеешь быть внезапной, Эмилия, – тихо сказал он, смерив меня жгучим взглядом и подарив поцелуй – короткий, чувственный и властный. – Соблазнительно-внезапной. Признаюсь, я повержен.

На моих губах играла лукавая улыбка под стать настроению. Снова, в который раз за последнее время, я задалась вопросом – когда же это я стала такой раскованной и смелой? Хотя это теперь не так важно. Мне чертовски нравилось быть такой, оставаясь с ним наедине.

В конце месяца ожидался традиционный фестиваль красных кленов, на котором всегда среди прочих артистов выступали творческие коллективы нашей Академии. Марьяна предложила нам с Гердой записаться на отбор для праздничного выступления в парке Эриналлин, и мы решили, что стоит попытать удачу. Правда, оказалось не так-то просто уделять время репетициям, учитывая наше более чем насыщенное расписание и щедрую на сюрпризы жизнь.

Глава 20

Эхо прошлого

– Когда уже мы пойдем в библиотеку по нашему делу? – шепотом произнесла Герда.

– Когда разгребем гору того, что нам задают, – ответила я так же шепотом, чтобы не услышал магистр Кэллман, который вел у нас зельеведение.

Сегодня была вторая практическая работа по изготовлению зелья. Работали мы в парах – я с Гердой, Марьяна с Алессой, девушкой Ленара, а сам Ленар – со своим другом. Надеюсь, что сегодня, в отличие от первой практической работы, обойдется без зловонных фонтанов из котелка или еще хуже – фонтанов пламени. Даже я умудрилась завалить первое практическое задание, и пусть мой котелок не стал эпицентром Армагеддона, вместо положенной прозрачно-молочной эссенции получилось густое варево, похожее на простоквашу.

Я наивно полагала, что моя вампирская выносливость сильно облегчит мне учебу, но как бы не так! Кроме большого количества предметов, два раза в неделю к нам приезжали магистры из дворца, чтобы обучить нас работать со своей силой. Этот факт особо не афишировался, на занятия мы ходили под заклинанием отвода глаз, поэтому вопросов к нам от приятелей и одногруппников пока не поступало.

Стало понятно, что тот вал информации и знаний, которые мне приходилось поглощать, когда Мариус только обратил меня и нужно было скорее влиться в жизнь эсфирского общества, – это были еще цветочки. Ягодки начались в Академии. Я уставала, конечно, не так, как Герда, но полежать, ни о чем не думая, мне хотелось каждый день. Вампиры спят раз в три дня, говорите? А через день вы не хотели, нет? То ли мне давил на плечи гранит науки, который еще нужно было грызть, то ли отменную выносливость вампиров и оборотней мне перехвалили. Мы-то с Мари, конечно, все запоминали, что учили, но утомлялись от этого лишь чуточку меньше, чем Герда. В результате прошел почти месяц учебы, а мы так и не сходили в библиотеку, чтобы поискать там информацию о Триумвирате. Что-то такое, чего не было в наших домашних библиотеках. Точнее, мы были в библиотеке почти каждый день, но за выполнением домашних заданий, и дело до нашего Триумвирата не доходило.

Иллинторн-панк имел невероятный успех во всей Академии, так что с переодетым постаментом делали снимки не только адепты, но и преподаватели, и даже сам ректор.

А с середины сентября в нашем расписании добавились репетиции к фестивалю красных кленов, которые забрали у нас последние крохи свободного времени. Но, с другой стороны, возможность выступить на глазах у сотен горожан стоила того.

– Нужно до Самайна обязательно сходить в библиотеку. Ночью. Чтобы никто не мешал, – тихо сказала мне Герда, попутно сверяясь с алгоритмом изготовления зелья, и я в ответ кивнула.

На этот раз мы готовили весьма полезное снадобье, заживляющее раны. Стараясь не упустить ни малейшей детали, я проверяла все ингредиенты по учебнику. Сейчас полагалось добавить сок подорожника, затем несколько капель отвара ромашки и закрепить результат заклинанием регенерации. Сегодня мы все сделали правильно и, получив свою заслуженную пятерку, отправились на пару по прорицанию.

Прорицание мне нравилось хотя бы тем, что на пары по этому предмету не ходила Алиора Шеари. Ее подружка укатила в Академию Западной империи, и верховная сплетница всея княжества Элендиль собирала новых сторонников. Пока что с ней ходили только две не знакомые мне девицы, на которых я вообще не обращала внимания, как и на саму Алиору в большинстве случаев. После того как Мариус отверг ее на выпускном, она подозрительно затихла, но расслабляться я не спешила, решив, что это может быть затишье перед бурей. Кто знает, что там в голове у этой сумасбродной девицы.

У меня все еще теплилась надежда, что получится хотя бы на парах по прорицанию узнать что-то существенное о том, что случилось с мамой или мной.

Сегодня темой пары были предсказания с помощью магического шара. После теории и получасовой медитации профессор Мариланни выдала нам целую коробку магических шаров, и, быстро их разобрав, мы снова расселись по местам, каждый со своим шаром. На прорицаниях мы часто сидели не за партами, а на толстом ковре, который занимал добрую половину аудитории, за маленькими отдельными низкими столиками. Вот и сейчас я занимала такой столик, пытаясь увидеть в этом шаре хоть что-то, что могло бы пролить свет на наше с мамой прошлое, хотя профессор просила нас подумать о будущем или задать какой-либо конкретный вопрос.

Я смотрела неотрывно в самую глубину шара, заполненного молочно-белым туманом, и не видела там ничего, кроме своего слабого отражения. Постепенно оно начало таять, и в глубине шара стали проявляться очертания большого зала, заполненного танцующими парами, многие из которых очень походили на эльфов, которых я почти за четыре месяца своего нахождения на Эсфире могла отличить от магов, вампиров или оборотней. Окружающий мир перестал для меня существовать в этот момент.

Неотрывно я смотрела на происходящее, которое затягивало меня, словно в омут, и вот уже моего слуха достигли звуки оркестра и смех гостей бала. Резкий женский крик, переходящий в плач, пронзил пространство, перекрыв музыку, которая неуклюже оборвалась.

– Ваше высочество, ваше высочество, украли! Малышку украли! – причитала служанка, подбежав к мужчине и женщине, которые до этого момента сидели каждый на своем троне, но, услышав о краже ребенка, в ужасе вскочили со своих мест.

На их лицах отразились растерянность и испуг. Я внимательно присмотрелась к этой паре. Мне никогда не приходилось их видеть, но, глядя на них, я ловила себя на мысли, что они мне будто бы знакомы. Головы обоих венчали изящные короны с растительным орнаментом, а значит, скорее всего, это супружеская пара князей. У мужчины были длинные темно-каштановые прямые волосы ниже лопаток, слегка заостренная форма ушей и глаза цвета небесной синевы. Совсем как у меня. И чем придирчивей я его разглядывала, тем больше замечала его сходство с моей мамой. Как и со мной. Неужели это… Посмотрела на женщину – такие же пронзительно-синие глаза, только волосы русые. И все же наибольшее сходство у мамы наблюдалось именно с этим мужчиной.

– Что ты говоришь, Дэлия? Там же полно охранных заклинаний и стража! Что значит «украли»? Как это могло случиться? – строго спросил у прибежавшей и все сильнее плачущей женщины князь, видимо, еще не осознавший всего ужаса случившегося.

– Они все убиты, – вымолвила Дэлия, вызвав всеобщий возглас ужаса у присутствующих. – И нянька, и стража. А малышки Раниэль нет!

– Нет! Раниэль! – закричав в отчаянии, княгиня, не видя ничего и никого, побежала прочь из бального зала.

Князь устремился за ней, а следом за ним и большая часть гостей. На подходе к спальне лежали тела трех стражников. Следов крови нигде не наблюдалось, но все они были мертвы.

– Темная магия, это темная магия! На страже остались ее следы! – воскликнул взволнованно кто-то из гостей.

Княгиня вбежала в спальню, и ее взору предстала страшная картина: убитая няня ребенка, которая была верной помощницей, лежала навзничь на полу, невидящим взором глядя перед собой, и пустая детская кроватка около нее.

– Боги, Миранда! – вскрикнула она, увидев свою помощницу мертвой. – Раниэль! Раниэль, доченька! Ее здесь нет! Ее нет! – причитала княгиня, схватившись за голову и безумным взором глядя вокруг. – Анорион, мы должны найти нашу дочь! Найди Раниэль, я прошу тебя! Прошу! – сквозь слезы воскликнула она, повернувшись к мужу.

«Интересно, куда же пропал ребенок?» – подумала я, и видение, повинуясь моему желанию, стало постепенно истаивать, теряя четкость, чтобы снова показать мне прошлое. Теперь передо мной раскинулся хвойный лес, окутанный холодной мглой. Черный силуэт с ребенком на руках маячил впереди. Черная мантия с глубоким капюшоном скрывала лицо, не давая возможности рассмотреть личность похитителя, и лишь по кистям рук, которые не могла скрыть мантия, я догадалась, что это женщина. Оглянувшись по сторонам, она подошла к маленькому оврагу около дерева и положила туда ребенка.

– Сладких снов, маленькая княжна, теперь ты не опасна, – притворно-сладким тоном произнесла похитительница и зашлась таким жутким смехом, что у меня от него пробежал мороз по коже.

Ее смех разбудил дремавшую малышку, и, открыв глазки, она заплакала.

Мое сердце сжалось от ее пронзительного плача.

– Это бесполезно, тебя здесь все равно никто не услышит и не найдет, – равнодушно заметила женщина, которую я уже ненавидела всеми фибрами души. – Я бы еще немного поболтала тут с тобой, но мне некогда.

Где-то вдалеке раздался жуткий вой. В притворном удивлении похитительница всплеснула руками:

– У-у, кажется, в этом лесу водятся злые, голодные волки! Что ж, приятного вечера, маленькая дрянь! – словно выплюнув эту фразу, она развернулась и пошла прочь от плачущего ребенка.

– Студентка Эринглив, вы меня слышите? – словно издалека донесся до меня голос профессора Мариланни.

Изображение потеряло четкость и пропало, а я снова видела перед собой магический шар, наполненный клубами белесого тумана.

– Д-да, я слышу вас.

– Я так понимаю, что вам удалось увидеть нечто интересное в глубине магического шара? Вы смогли открыть для себя завесу будущего?

– Ну-у, скорее завесу прошлого, – ответила я уклончиво.

– Это знание дало вам ответы на ваши вопросы?

– Да, но, увы, их появилось еще больше.

– Возможно, в следующий раз вы сможете найти волнующие вас ответы, – обнадежила меня профессор Мариланни и направилась к следующему адепту.

«Что ты там увидела такого, что так подвисла?» – написала мне на листочке сидевшая рядом Марьяна.

– Слишком долго рассказывать, объясню потом, – шепнула ей и Герде, подсевшей ближе.

Увиденное меня потрясло, несмотря на то что я желала подсмотреть хоть какой-то кусочек прошлого мамы, который бы открыл тайну ее происхождения. И что же получается? Моя мама – это та самая малышка из моего видения, дочь князей? Вот так дела! Нужно непременно рассказать об этом Мариусу и потом уже решать, что с этим всем делать. Родители до самого фестиваля красных кленов были в отъезде в Восточной империи, и, пока они там находились, я не хотела их беспокоить.

Достав незаметно кристаллофон, написала Мариусу о своем видении.

От него тут же пришло сообщение:

«У тебя уже закончились занятия?»

«Сейчас идет последняя пара», – написала я в ответ.

«Тогда я пришлю за тобой экипаж, он отвезет тебя ко мне на работу. У меня нет сегодня никаких встреч и совещаний, операций тоже нет, но я не могу пока уйти, так что расскажешь мне, что ты видела, и вместе подумаем, как нам распорядиться этой информацией», – гласило последнее сообщение.

Раздался звонок, и я одна из первых вылетела из аудитории, крикнув подругам на ходу, что мы увидимся вечером.

Экипаж приехал за мной быстро, я едва успела сбегать в свою комнату, чтобы предупредить Сандру о своем отъезде. Мариус встречал меня у входа на территорию госпиталя. Вместе мы прошли в его кабинет.

– Ты даже не представляешь, какое кино мне сегодня подбросил мой прорицательский дар! До сих пор не могу переварить увиденное!

– Ты родителям сообщила? – спросил Мариус.

В ответ я молча мотнула головой.

– Ну и правильно. Пока не стоит бередить душу Ариадне, сначала нам нужно разобраться со всем самим, – сказал Мариус, подойдя ко мне и обняв. – Кстати, а почему имя твоей мамы Ариадна, хотя ты говорила, что на Земле ее звали Арина? Или Арина – это сокращение?

– Когда Ардайл ее нашел, то она не могла точно назвать свое имя. Говорила, что ее вроде бы зовут Арина. А он, посмотрев на нее, сказал, что магическим зрением видит над ней имя Ариадна, и предложил при получении эсфирских документов подписаться этим именем. А девичью фамилию Форест мама придумала сама.

– Вот оно как, значит, – задумчиво промолвил Мариус куда-то мне в макушку.

Положив руку ему на грудь, я чувствовала удары его сердца и снова вспоминала детали своего видения.

Ойкнув, Мариус удивленно посмотрел на меня.

– Что случилось? – задала я вопрос, даже не предполагая, что могло стать причиной его возгласа.

– Мне кажется, я только что увидел часть твоего видения! – пораженно глядя на меня, промолвил мой возлюбленный. – Это звучит невероятно, но ты словно передала мне свои воспоминания.

– А разве это возможно вот так, без заклинаний?

Я была удивлена не меньше его.

– В том-то и все дело, что для передачи своих мысленных образов, воспоминаний или видений через прикосновение нужно не только знать заклинание, но и уметь это сделать. Звучит вроде бы просто, но на деле этому нужно учиться длительное время, несколько месяцев точно. И я не знаю никого, кто бы мог это делать без заклинания, передав зрительную картинку настолько ярко и точно. Но ты ведь этому не училась, насколько я помню?

– Нет, – ответила я. – Это, наверное, все пресловутая сила мага Триумвирата?

– Думаю, да, – последовал ответ.

– Интересно, а без Триумвирата я была бы таким сильным магом? – подумала я вслух.

– Дело не в Триумвирате, – заверил меня Мариус. – Вспомни, там, на Земле, когда ты очнулась уже вампиром, от неконтролируемого всплеска твоей магической силы в комнате был настоящий погром. И Герда с Марьяной до инициации вашего Триумвирата всегда были сильными магами, и мы это замечали с ранних лет, когда они еще пешком под стол ходили.

Сказанное им заставило меня задуматься.

– Я планировал, что ты просто расскажешь мне то, что увидела на занятии, но мы поступим по-другому. Сейчас ты снова попробуешь передать мне свое видение, а потом будет ясно, что нам делать дальше со всем этим. Просто прикоснись ко мне, вспоминая в деталях свое видение, – промолвил он вполголоса, и я последовала его указанию.

Его взгляд тут же стал рассеянным, словно он ничего не видел перед собой. Получилось у меня или нет?

– Я вижу, – сказал Мариус, развеяв мои сомнения. – Это княжеская чета. Судя по одежде, Южная империя. Князь, кажется, – эльф-полукровка, а его жена – маг или нимфа, а может, тоже полукровка, – пояснял Мариус, продолжая смотреть в одну точку невидящим взором. – Я знаю, кто нам сейчас поможет. Нам нужна профессор Иолари. Она знает многих князей эльфийского происхождения в лицо, вдруг и эту пару узнает, когда ты ей покажешь. Поехали в Академию. Я все-таки оставлю вместо себя дежурного на час-полтора. Думаю, за это время ничего страшного не случится.

Сев в экипаж Мариуса, мы помчались обратно в Академию Магии. Найдя леди Иолари, попросили ее о помощи, объяснив, что от нее требуется. Она изрядно удивилась тому, что я могу показать ей свое видение, просто прикоснувшись к ее руке, но согласилась нам помочь. В отличие от Мариуса, она предпочла глаза закрыть.

– Хм, когда-то давно я видела эту пару, – промолвила она. – Припоминаю их. Это правящая супружеская чета княжества Ларинтейль, князь и княгиня Нориалли. Очень интересный союз: она нимфа-полукровка, а он потомок старинного эльфийского рода со стороны отца, а его мать тоже нимфа.

Вот оно как, значит. Совсем недавно я полагала, что в парах, где родители разных рас, дети рождаются не смешанной расы, а только одной определенной, унаследованной от кого-то из родителей. Но, прочитав множество книг, узнала, что это правило работает только с двумя расами, которые на Эсфире были не коренными, а «пришлыми», – это оборотни и вампиры. Все остальные расы, населявшие Эсфир с самого создания, могли прекрасно сочетаться друг с другом.

– Профессор, а вы не можете вспомнить, чета Нориалли нашла ребенка или нет? – задала я вопрос, ответ на который, кажется, и так уже был мне известен.

– Нет, – подтвердила мои мысли леди Иолари. – И что самое страшное, при поисках дочери по родственным нитям супруги узнали, что их ребенок убит. Это стало для них страшным ударом, от которого они долго пытались оправиться, и второй ребенок у них родился лишь спустя десять лет.

Меня словно окатило ледяной волной, а сердце сжало тисками.

– Я видела вашу маму, Эмилия, и она действительно очень похожа на князя Нориалли, но вы же понимаете, что это может быть просто совпадением, – леди Иолари развела руками. – Тем более что даже придворный оракул семьи подтвердил, что малышки нет в живых. А оракулы в таких вещах не ошибаются, особенно те, кто владеет способностью видеть родственные нити. Нет стопроцентных гарантий, что Ариадна Эринглив – это пропавшая дочь княжеской четы.

– Тогда почему же мне показали этот кусочек их жизни, если эта семья не имеет ко мне никакого отношения?

– Кто знает, может быть и так, что вы являетесь дальней родней, – предположила она. – Не обязательно же Нориалли должны быть вашими бабушкой и дедушкой.

– Но я бы не стал отметать эту возможность, – заявил Мариус, – потому как на старшей леди Эринглив все еще стоят мощные заклинательные блоки, которые не только мешают ей вспомнить напавшего на нее в ту роковую ночь, когда ее пытались убить, но и обрубают любую попытку проследить ее родственные нити. А это уже наводит на определенную мысль – этот таинственный заклинатель не хотел, чтобы леди Эринглив знала о своей родне, как и родня о ней.

В моей голове родилась очередная догадка:

– А можно было сделать так, чтобы аура смерти, которую почувствовал придворный оракул князя, оказалась фальшивой, чтобы родители считали свою дочь погибшей, в то время как она жива и невредима?

В ответ на мой вопрос Мариус с профессором Иолари переглянулись, пожав плечами.

– Никогда ни о чем подобном не слышала, – ответила профессор, нахмурив брови.

– И я не слышал, – промолвил Мариус. – По идее, это должна быть некромантия, но подобной практики у магов-некромантов нет. Если такое и существует, то это, должно быть, раздел темной магии. Очень темной. А за это на Эсфире как минимум ссылают на Дальние острова. А как максимум казнят. Чтобы пойти на такое, надо быть совсем больным на голову и уверенным, что тебя не раскроют.

Я молча размышляла над его словами. В пустой аудитории, где не было никого, кроме нас, повисло молчание.

– Надо все-таки разобраться с блоками, хоть это будет и непросто, – вынес вердикт мой нитар. – А там уже по ходу разберемся и с родством с князьями или с его отсутствием. В любом случае начинать надо именно со снятия блоков. Что-то мне подсказывает, что, решив эту проблему, мы решим сразу ряд других.

– Я с вами согласна, лорд Инганнаморте, – покивала головой профессор Иолари. – Если вдруг вам понадобится моя помощь, можете смело ко мне обращаться.

И она улыбнулась нам.

– Благодарим вас, – сказала я на прощание, покидая с Мариусом аудиторию.

– Вот бы заглянуть еще разок в этот шар, – высказала я идею. – Может, попросить у профессора Мариланни один на время?

Мариус покачал головой:

– Устав школы запрещает давать адептам разного рода артефакты, которые находятся на балансе Академии. А еще я бы посоветовал тебе не увлекаться пока что частыми прогулками в прошлое. Прорицание у неопытных магов поначалу отнимает много сил.

– Но я чувствую себя бодро, – возразила я.

– Это потому что был только один сеанс прорицания. А еще у тебя сегодня вечером генеральная репетиция перед выступлением на фестивале. Побереги свои силы, душа моя. Завтра они тебе понадобятся, – промолвил Мариус вполголоса и, пользуясь случаем, что мы находились там, где нас никто не увидит, подарил мне на прощание неторопливый пьянящий поцелуй.

Мой нитар оказался прав, говоря об упадке сил. Придя в свою комнату, я надеялась отдохнуть перед репетицией, но мои неугомонные подруги уже жаждали подробностей. Пришлось все рассказывать с самого начала.

– С ума сойти! Ты увидела прошлое! Да еще какое! Того гляди, ты на уроках постепенно и разгадаешь все свои тайны! – пораженно воскликнула Марьяна.

– Если бы все было так просто и предсказуемо, – философски заметила Сандра.

– А что ты видела? – полюбопытствовала я у подруги.

– Я видела себя верхом на Киране – лошади Делайла, если помнишь, – усмехнулась Марьяна. – Значит, скоро он снова попросит меня с ним погулять. Когда Дел очень занят, то просит меня или своего брата вывести Кирана из стойла и хотя бы с часик поездить на нем верхом.

– А я в шаре увидела что-то похожее на фьорды Северной империи, – поделилась с нами Герда. – И пустую пристань на берегу. Место незнакомое. Мне не удалось его узнать, притом что я часто бываю на Севере у бабушки с дедушкой. Потом на эту пристань кто-то пришел, но мне не удалось увидеть, кто это был.

– А что, если в твоем видении на пристани был твой суженый? – восторженно спросила у Герды Бастет, глядя на нее горящим взором.

– Ряженый-суженый в рубашке отутюженной. – Марьяна, хитро прищурившись, еле сдерживала смех.

Герда несильно швырнула подушку в Марьяну и незамедлительно получила «ответочку». Глядя на подруг, я расхохоталась, и в меня тут же прилетела подушка от Герды. Завязался шуточный бой. Хорошо, что эти самые подушки были не из перьев, иначе моя комната уже превратилась бы в настоящий курятник.

Репетиция отняла последние остатки сил, и я завалилась спать, едва дойдя до кровати. Был вечер пятницы, и, по идее, можно ехать домой, но репетиция закончилась поздно вечером, и мы с подругами решили остаться в общежитии.

Утром, полностью готовая к выступлению, я долго вертелась перед зеркалом, разглядывая себя. Мое платье напоминало кимоно с длинными расклешенными свисающими рукавами. Талию выгодно подчеркивал атласный пояс-корсет. Волосы, убранные в классическую «ракушку», украшали живые осенние цветы. Наконец за нами прибыл длинный экипаж, и мы отправились в парк.

Клены, растущие по всей империи, одними из первых деревьев осенью меняли цвет листьев: зеленая листва загоралась разными оттенками красного. Это значило, что осень вступает в свои права. Горожане с удовольствием прогуливались по столице, созерцая кленовый пожар на улицах города и в парке Эриналлин, и наслаждались мягким теплом осеннего солнца. В ноябре начинался сезон дождей, а затем, как мне рассказывала мама, с середины декабря и до конца января в империи царила настоящая зима, пусть и без крепких морозов, но со снегом, а потом наступал очередной сезон дождей в феврале. А там уже и весна не за горами.

Я не чувствовала волнения перед выходом на сцену, скорее наоборот, предвкушала: мне нравилось выступать перед многочисленной публикой. Преподаватели, которые готовили нас к фестивалю, выделяли нашу троицу на репетициях, что не могло не льстить. Мне так особенно – я все еще после долгих лет равнодушия и пренебрежения млела от похвалы в свой адрес, как кошка, которую погладили за ухом. Наш праздничный номер напоминал мне отрывок из музыкального фильма – мы в нем и пели, и танцевали, разбавляя все это короткими театральными зарисовками. По моему скромному мнению, в танцах лучшей из лучших была Марьяна. Многолетние занятия балетом давали знать о себе. Однако от меня не укрылась тень тщательно скрываемого недовольства у общепризнанных прим. Еще бы, появилась вполне реальная конкуренция в лице каких-то первокурсниц!

Вся наша группа поддержки была уже на месте. Мы же вместе с другими артистами пока ждали за сценой – здесь царил неповторимый романтический флер: парни с интересом разглядывали девушек, а те парней, весело перешучиваясь друг с другом.

– Видите во-о-он того приятного лорда в черно-красном кимоно? – шепотом спросила у нас Марьяна, закрывшись большим алым веером и показывая глазами направление, куда смотреть.

Проследив за ее взглядом, мы увидели разношерстную компанию ребят с разных факультетов нашей Академии и среди них того самого парня в черно-красном кимоно. Симпатичный высокий шатен с миндалевидными глазами серого цвета и слегка заостренными кончиками ушей.

– Потянуло на эльфов? – в шутку спросила я подругу под тихое хихиканье Герды.

– Да, потянуло! – горячо прошептала Марьяна, широко улыбаясь. – Но дело не в расе, а в том, что он мне нравится. Он такой… О-о-ой…

– У-у-у, ясно, – протянули мы с Гердой в один голос, переглянувшись.

– И что ты намерена делать? – задала я вопрос подруге.

– Ну-у… – Марьяна на секунду задумалась. – Как-то намекнуть, наверное, ему, что он мне нравится. И подвести к тому, чтобы он позвал меня на свидание.

– У Земли и Эсфира есть одна общая проблема. И состоит она в том, что женщины обожают говорить намеками, а мужчины по своей природе прямолинейны и намеков категорически не понимают. Все. Круг замкнулся.

– Вот и я предпочитаю прямоту, – сказала Герда. – Вот как есть, так и говорить, без стеснений.

– Ты серьезно? – в удивлении вскинула брови Марьяна.

– Абсолютно, – ответила Герда. – Если тебе нравится мужчина, нечего ходить вокруг да около. Так и до скончания веков можно ждать. Ловишь подходящий момент, подходишь к нему и прямо говоришь: «Вы мне нравитесь, лорд N!» И все. А что делать дальше, это уже его проблемы. Пусть теперь он думает, что делать с этой информацией.

Переглянувшись, мы захихикали, прикрывшись веерами.

– И что, ты когда-нибудь уже так поступала? – спросила я у подруги.

– Конечно. Еще в начальной школе. Он мне потом пряники приносил и конфетами угощал. А потом как-то раз я застала его за ручку с другой, и он признался, что мы обе ему нравимся.

– А что же ты?

– А что я? Сказала ему, что ухожу в закат, – деловито промолвила подруга. – Никогда не мечтала быть частью гарема, пусть даже небольшого. Не мое это.

И мы снова рассмеялись, благо в этот момент на сцене громко грянула музыка и с лихвой перекрыла наш смех.

– Так-так-так, девочки, Амаэль остался один, надо ловить момент! – прошептала Марьяна, устремившись с гордой осанкой и обаятельной улыбкой к тому самому эльфу в кимоно.

Мы с Гердой посмотрели ей вслед.

– Мне казалось, что Делайл Даркмун навсегда поселился в ее сердце. И хоть я никогда не ошибалась в таких вещах, но в этот раз все же оказалась не права, – вполголоса поведала мне подруга. – И слава богам!

– Почему ты так говоришь? Делайл производит очень приятное впечатление. Разве плохо, что Марьяна была влюблена в него?

Герда вздохнула, задумавшись всего на пару секунд.

– Брат Марьяны Рейнар и Делайл – лучшие друзья с детства. Они вместе прошли через потерю самых близких. Их семьи всегда поддерживали друг друга, и после смерти родителей это не изменилось. Рейнар и Марьяна, Делайл и Ленар уже давно как одна семья. Мари и Ленар выросли на глазах у Дела, он помнит ее еще совсем ребенком, и она навсегда останется для него той самой малышкой. Он никогда не увидит в ней женщину. Он оберегает ее, заботится о ней, когда Рейнар далеко, но он делает это как брат.

– Все одно, – сказала я подруге. – Отношения что у смертных, что у бессмертных – все такая же неразбериха.

Тем временем Марьяна, напоследок кокетливо стрельнув глазками в сторону Амаэля, ослепительно улыбнулась и направилась к нам.

– Ну что? – сгорая от нетерпения, мы с Гердой ждали подробностей.

– Он пригласил меня завтра в театр!

– А как ты ему сказала, что он тебе нравится? – спросила Герда у Марьяны.

– Ну-у, – протянула мечтательно Мари. – Я подошла и поприветствовала его. Он тоже со мной поздоровался и сказал, что мне очень идет это кимоно. А я призналась, что мне при каждой нашей случайной встрече приятно его видеть и я буду очень рада, если бы мы могли видеться чаще. И тогда он пригласил меня в театр на балет. Там будет несколько постановок, в том числе и моя любимая «Бездна океана».

– Очень смело с твоей стороны, – восхитилась я храбростью подруги. – Только вот не будет ли он нос задирать, раз понял, что нравится тебе? А то вознесет себя до небес…

– В таком случае я его быстренько спущу на грешную землю, – хитро улыбнувшись, заверила меня подруга.

Леди Иолари дала нам знак, что пора выходить на сцену. Заиграла музыка. Синхронный взмах десятков рук с веерами, изящный поворот головы, и вот мы закружились в вихре танца в кимоно всех оттенков красного, словно самые настоящие кленовые листья. Чувствуя каждую ноту в музыке, я растворялась в ней, полностью отдавая себя танцу. Амфитеатр был полон гостей, и где-то среди них сидели мама с папой и Мариус, и сейчас они наблюдали за моим дебютом. Я поняла, что мне безумно нравится то, что я сейчас делаю, и этот миг стоил всех изнурительных многочасовых репетиций и адской усталости. Я пела и танцевала душой и, чувствуя ликование, бьющее в сердце через край, передавала его зрителям в каждом своем жесте, взгляде и слове, получая ответную волну ярких эмоций.

Да уж, выступление перед большой публикой – это определенно круче, чем одиночные концерты под гитару на берегу моря.

Глава 21

Согласна ли ты

Я находилась в знакомой до боли комнате. Этот дом на Земле когда-то давно был для меня светом в окошке, но я больше никогда туда не вернусь. Небольшая уютная гостиная с горящим камином, в котором полыхал огонь, создавая уютную атмосферу, но даже его тепло не могло отогнать от меня чувство холодной тревоги. Услышав скрип лестницы и голоса, обернулась, чтобы увидеть своего кровного отца и его мать, мою бабушку, которую я так любила. Следом за ними с лестницы спустился дедушка. Мое сердце невольно сжалось от тоски. Вид у всех троих был крайне возмущенный.

– Я уже все обдумал сто раз и своего решения не изменю! – воскликнул рассерженно отец, нервно стуча пальцами по столешнице.

Бабушка сокрушенно покачала головой, потирая виски. Так она делала в те моменты, когда сильно нервничала.

– У меня не укладывается в голове, как мой сын может такое говорить и думать! Ведь ты сам хотел жениться на Арине, говорил, как любишь ее! Никто тебя под венец насильно не тащил! Это было твое мужское решение. Вашему ребенку всего лишь полтора года, а ты, видите ли, устал от семейной рутины!

– Да, мама, устал! Я прихожу с работы и хочу спокойно поесть и расслабиться и чтобы меня никто не трогал! Это нормальное человеческое желание!

– Если тебе так хотелось есть и отдыхать в одиночестве и чтобы тебя никто не трогал, какого черта тогда ты вообще семью создавал? – кипятился дедушка, постепенно переходя на повышенный тон.

– Мне казалось, что все будет по-другому! – ответил ему мой отец, эмоционально жестикулируя. – Но я понял, что ошибался. Я больше не могу так. Мне хочется убежать куда-нибудь. Хоть на край планеты!

– Да что ты говоришь! Mamma mia! – перебила его бабушка. – Посмотрите на него! Думал он! Отношения в семье – это каждодневный труд! Это ответственность! Отлынивать здесь не выйдет! Ты думаешь, нам с твоим отцом было просто прожить столько лет вместе? Через что только нам не пришлось пройти, но мы смогли преодолеть все испытания, которые нам послала судьба!

– А ты вместо того, чтобы преодолевать первые трудности в вашем союзе, предпочитаешь спрятать голову в песок! – горячо добавил дедушка, глаза которого так и метали молнии.

Но отца этот взгляд не впечатлил. Он тяжко вздохнул:

– Я женился на беззаботной, стройной, улыбчивой красотке с отменным чувством юмора. Не прошло и двух лет, как она превратилась в хмурое, раздраженное, вечно ноющее существо.

Дедушка в ответ на это эмоционально всплеснул руками:

– Ах, какая неприятность! Так это к тебе уже вопрос, сын мой, как же ты обходился со своей супругой, что она так испортилась за столь короткий срок?

– А я-то здесь при чем? – искренне недоумевал отец.

– А при том, что счастливая, обласканная женщина, которая любит и любима, не превратится, как ты выразился, из улыбчивой красотки в ноющее существо. Значит, были на то веские причины.

– В общем так. Мы с отцом во всей этой ситуации на стороне твоей жены, – вынесла бабушка вердикт. – Ты не прав, Роберт, в корне не прав. И нам с твоим отцом безумно жаль Арину. Она хорошая девушка и не заслужила такого свинского отношения с твоей стороны. Ты ведешь себя не как глава семьи, а как капризный эгоистичный ребенок! Мы воспитывали тебя другим!

В ответ мой отец лишь раздраженно выругался и, махнув рукой, пошел прочь из дома. Воцарилось напряженное молчание. Бабушка шумно выдохнула, наблюдая в окно, как отец садится в свою машину.

– Мне кажется, что у него появилась любовница, – с горечью промолвила она, повернувшись к дедушке.

Я не успела услышать, что он ей ответил. Но дедушкин ответ мне был известен. Недавно мама показала мне, что ей удалось узнать во время очередного сеанса гипносна. Дедушка согласился. Они с бабушкой оказались правы. Уже тогда отец изменял маме. И не абы с кем, а с Анной. Какое гадкое открытие! Казалось бы, это такая старая история, что она уже не должна меня ранить – но мне до сих пор было больно.

Картинка сна поблекла на глазах и подернулась рябью, и в конце концов я проснулась, громко чихнув от того, что Сандра щекотала мне нос.

– Ты хмурилась и сильно ерзала во сне, и я решила, что тебе снится какая-то гадость. А значит, лучше тебя разбудить.

– Ты, в общем-то, попала в яблочко, – призналась я своей питомице. – Опять мне снился разговор моего кровного отца с его родителями, когда он признался, что хочет развестись с мамой. Тьфу ты, даже называть его родным тошно!

– Понимаю, – со вздохом произнесла Сандра. – Я бы своих детенышей в обиду не дала. Твой кровный папаша – бесхребетный инфантил. Это так. Если без мата выражаться. И все же весь этот кошмар стал отныне прошлым, и мой тебе совет – давай будем жить дальше, идти вперед и сосредоточимся на приятностях. Вспомни, что послезавтра – начало праздничной недели Самайна. Ты будешь видеться с Мариусом чаще обычного, а еще тебя ждут роскошные праздничные балы, вечерние салоны с друзьями и близкими. А сегодня в Академии будут вешать украшения и декорации к предстоящей праздничной неделе, и мы свою комнату тоже украсим.

Представив приятные хлопоты, ждавшие меня впереди, я улыбнулась и погладила Сандру за ушком. Все-таки она мастерски умела поднять мне настроение.

В четверг по расписанию у меня стояла сдвоенная пара по рунологии, затем пара по алхимии, а потом опять сдвоенная, только уже по теории музыки. В этот день обычно к нам из дворца императора приезжал магистр Ксенард для занятий по контролю и управлению силой Триумвирата, но сегодня нам дали вольную.

Украшением Академии внутри и снаружи занимались старшекурсники под контролем одного из проректоров, а вот комнаты каждый мог украсить сам, как пожелает душа.

– Давайте сходим сегодня ночью в библиотеку, пока будет время! – предложила Герда, и мы с Марьяной согласились, поскольку момент действительно подобрался удачный.

На том и остановились – украшаем нашу секцию и комнаты, а потом идем в библиотеку.

– Мне некоторые фишки празднования Самайна напоминают земной Хеллоуин, – поведала я подругам, вырезая в миниатюрной тыкве, которая должна была стать фонарем, рожицу.

– И что же у них общего? – поинтересовалась Герда, попутно вырезая в своей тыкве сердечки.

– Так же ряженые детишки ходят по домам и выпрашивают сладости, взрослые собираются друг у друга в гостях, дома украшают и делают фонари из тыквы. Молодежь предается веселью на маскарадных вечеринках.

– У Земли и Эсфира действительно много общего, – согласилась Герда.

– А еще у нас на Эсфире существует поверье, что именно в неделю Самайна открываются врата между нашим миром и Небесным, и души наших родных и близких приходят нас навестить. Поэтому всю неделю до окончания празднеств на столе должны стоять угощения для них, а на входе в дом или около порога вешают или ставят тыкву-фонарь. Считается, что ее свет будет служить приглашением в дом, – пояснила мне Марьяна.

Закончив с украшением комнат, мы сели за домашнее задание и, справившись с ним уже ближе к одиннадцати вечера, собрались для похода в библиотеку. Заклинание отвода глаз мы выучили к этому времени на отлично, но предстояло еще отпереть магический замок, на который закрывались библиотека и читальный зал. По идее, этот замок простой адепт одолеть не мог, но наша сила открывала многие двери в прямом и переносном смысле. Во всяком случае, мы на это надеялись. После двадцати двух часов на территории общежития в общих коридорах и гостиных выключали освещение, а адептам полагалось не покидать пределов своих секций. Но эти правила, конечно же, нарушались, иначе это были бы не адепты. Однако вряд ли кто-то из наших сокурсников собрался бы ночью штурмовать библиотеку, которая находилась в противоположном крыле здания.

Нам удалось добраться до места без приключений, и даже замок – о, чудо! – открылся проще, чем мы ожидали. Так же без проблем нам удалось нейтрализовать охранные заклинания. То ли это было действием нашей магической силы, пределов которой мы сами до конца не осознавали, то ли сам замок оказался не таким уж сложным. Может быть, завхоз посчитал, что никто не станет сюда ломиться ночью после закрытия? Мы зажгли по магическому светлячку и разошлись по секциям, чтобы сократить время поисков.

Что ж, нас ожидало разочарование. Упоминания о Триумвирате и сражениях Иллинторна с демоном войны тут имелись, но все найденное мы и так уже знали. Либо это были короткие заметки о деятельности эльфа, либо художественные произведения – оды, поэмы, баллады, прославляющие Иллинторна и его заслуги перед Эсфиром, но в них также не имелось никаких важных и существенных деталей, которые могли бы подкинуть нам новую информацию. Смирившись с тем, что ничего нового мы не узнаем, собрались обратно.

Закрыв библиотеку и вернув замок в его первоначальное положение, мы потихоньку, перебежками, направились обратно в свои спальни.

– Вот же тролль мохнатый, только время потратили зря! Ничего не нашли, а я теперь еще не высплюсь, – шепотом сокрушалась Герда, когда мы прошли бо́льшую половину пути.

Я на ходу немного подалась в ее сторону, чтобы она меня услышала, потому как даже шепот здешняя акустика очень хорошо улавливала:

– Посмотри на это с позитивной точки зрения – мы провели время в цитадели знаний, среди множества великолепных образцов литературного искусства.

Марьяна тихонько хохотнула в кулачок в ответ на это.

– Обожаю тебя за твой оптимизм, неиссякаемый, как модный гардероб магистра Мирайла.

– Взаимно, лисичка, – ответила я, стараясь сохранять спокойное выражение лица и не смеяться.

– Будем считать, что небольшая ночная экскурсия с целью просвещения нам удалась, – подытожила Герда. – Сходили, почитали, поболтали, развеялись. И без приключений. Сейчас идем домой по возможности тихо и незаметно.

Тихо и незаметно. Угу. Было бы сказано. Благодаря тому, что в это время в коридорах царил мрак, нам было легче остаться незамеченными, но в то же время темнота имела и свои минусы. Герда, не обладая острым зрением и чутьем вампира или оборотня, не заметила, как зацепила постамент с рыцарскими доспехами, стоявший чуть поодаль от лестницы. Сам постамент устоял, но шлем с забралом, пошатнувшись, сорвался и загремел прямо на нижний пролет мраморной лестницы. Я слишком поздно увидела, что произошло, и не успела никак среагировать. А мысль о телекинезе мне даже в голову не пришла.

Раздался оглушительный грохот, усиленный эхом, повторившийся затем, как в известной песне Владимира Высоцкого: «Эх, раз, да еще раз! Да еще много-много раз!» Шлем, прыгая по ступенькам лестницы, создавал в ночи просто адовую какофонию, услышать которую без труда можно было, даже будучи обыкновенным человеком. Я много раз слышала от парней нашей группы фразу «отвал башки». А сейчас наблюдала за олицетворением этой фразы. Так вот ты какой, этот самый отвал. Многострадальный шлем оглушил бы пространство еще не раз, но я, стряхнув с себя оцепенение, слевитировала с лестницы вниз, прихватив злополучную железяку. Вот какой дурак додумался поставить такую конструкцию около лестницы, а? Называется – тихо и незаметно вернулись домой.

Едва мы выдохнули, как вновь наступившую тишину нарушили голоса и быстро приближающиеся шаги. Мы запаниковали, деваться было некуда, открытых окон поблизости не наблюдалось, а куда-то бежать означало столкнуться с теми, кто услышал грохот и уже спешил сюда. Я еще могла быстро подняться по воздуху под потолок и тихонечко вылететь на улицу, но бросить подруг… Нет уж! Если влипать, то всем вместе! Мы успели набросить на себя заклинание отвода глаз и, поскольку оно было временным, спрятались за декоративной шторой в нише, которая, совершенно непонятно для чего, была сделана в стене. Вскоре через ткань шторы проник тусклый свет, источаемый двумя ручными лампами, и по голосам я без труда узнала профессора Кирали и Джерана Мирайла, недавно получившего статус магистра.

Джеран, посветив лампой по сторонам, убедился, что никого поблизости нет, и раздраженно цыкнул языком.

– Тьфу ты, матерь троллья, опять этот чертов рыцарь свою башку роняет! Говорил же я нашему завхозу, чтобы он убрал эту груду металла в другое место, так нет же, эта железная унылая хрень так и стоит здесь!

Профессор Кирали хохотнул в ответ, подняв шлем с пола:

– У этого рыцаря и наших адептов есть кое-что общее, коллега.

– Башка, которую частенько сносит? – предположил Джеран.

Герда на этой фразе возвела глаза к потолку.

– Совершенно верно, магистр.

И оба препода тихонечко зашлись от смеха, продолжая не спеша подниматься по лестнице. Посмотрела бы я на вас, господа преподаватели, когда вы были адептами! И куда это они, интересно, собрались в такой час? Хотя чья бы корова мычала… Мы продолжали сидеть в укрытии и прислушиваться к их диалогу.

Снова заговорил профессор Кирали:

– Этот демонов шлем отвлек нас, магистр Мирайл, от нашей с вами интереснейшей дискуссии. Значит, вы считаете, что ваша дама сердца для вас абсолютно недосягаема? Почему?

– Мне трудно ответить на этот вопрос, коллега, – признался ему Джеран. – Она столь необычная женщина, и я даже не знаю, как к ней подступиться. Я всегда был погружен в науку, здесь я как рыба в воде, а вот в плане отношений с противоположным полом…

– Вот поэтому мы с вами и направляемся в студенческую библиотеку. Там на днях я нашел замечательные журналы по психологии отношений. Просто настоящий кладезь информации! И сейчас мы можем их спокойно почитать и обсудить без лишних глаз и ушей вездесущих адептов.

Продолжение диалога я уже не слушала.

– Как вовремя мы, оказывается, смылись из библиотеки, – сказала шепотом подругам. – А то состоялась бы сейчас встреча…

– Преподы идут под покровом ночи в библиотеку адептов, чтобы почитать журналы про отношения. Будут учиться охмурять леди. Потрясающее открытие! Моя жизнь никогда не будет прежней после этого! – так же тихо промолвила Марьяна, сдерживая смех. – Кому скажешь, не поверят.

– Кажется, у Джерана новая леди сердца, – высказала я догадку.

Тихо посмеиваясь, мы покинули укрытие и оставшийся путь до нашей секции проделали уже без приключений.

Следующий день администрация Академии сделала сокращенным, чтобы адепты успели подготовиться к костюмированному балу-маскараду в честь наступающего праздника Самайн. Однако нам троим предстояла еще тренировка с преподавателем из дворца. Впрочем, магистр Ксенард сжалился над нами и не стал гонять на отработку боевых заклинаний и приемов, а сосредоточился на практике по контролю силы. Это давалось нам уже чуточку легче, без каких-либо сильных разрушений, и тем не менее нам еще было над чем работать. Мы сидели в кругу напротив друг друга. На кончиках пальцев Марьяны плясали оранжевые языки пламени, принимавшие ту форму, которую она пожелает. То же самое делала Герда со своей стихией воды и я с воздухом. Его полупрозрачные уплотненные потоки закручивались вихрем меж моих ладоней, то вытягиваясь, то расширяясь и становясь похожими на воздушную сферу.

– Так, а теперь разведите руки в стороны, не касаясь друг друга, и попробуйте переплести свои стихии вместе, – скомандовал наш наставник. – Давайте, смелее!

– А если бабахнет, как в прошлый раз? – подумала я вслух.

– Ну бабахнет так бабахнет, – флегматично отозвался магистр. – Когда-нибудь да получится, главное – старание и упорство. Вы должны уметь соединять ваши стихии так, чтобы они в любой момент становились едиными по вашему желанию.

На прошлом занятии наши стихии, едва коснувшись друг друга, разлетелись искрами с громким хлопком, от которого задрожали стекла. Но сегодня нам повезло больше: стихии переплелись, как того желал магистр, и несколько минут пробыли в таком положении, а затем снова рассыпались разноцветными искорками.

– Вот и хорошо. Маленький, но успех, – констатировал наставник. – Даже небольшое продвижение – это все равно шаг вперед. На сегодня все. Приятного праздничного вечера, юные леди.

Мариус из-за работы не смог присутствовать на празднике, и мне его общества, конечно, не хватало, но, несмотря на это, я отлично повеселилась и отдохнула в компании друзей. Завершился бал потрясающе красивым зрелищем – парадом небесных фонарей. Зажигались они с помощью заклинания огня, а потом их отпускали ввысь, загадав желание. А когда фонарь взлетал высоко-высоко, то взрывался разноцветными искрами, подобно залпу фейерверка, озаряя ночное небо.

В первую субботу по возвращении домой я сразу же принялась собирать небольшой чемоданчик в дорогу – только все самое необходимое. Папин старший брат пригласил нас в гости на праздничный бал в столицу Восточной империи – Дэльтарру – там тоже праздновали Самайн. После бала мы планировали ехать в усадьбу Марьяны и ее брата, пригласивших нас на музыкальный салон в тесном кругу друзей и близких. Герда же осталась в Альтарре, ожидая визита бабушки и дедушки из Северной империи.

Я уже поняла, что в праздники на Эсфире ехать к кому-то в гости или принимать гостей – это прямо народная забава. Впрочем, мне она нравится.

Не могу сказать, что я страстный поклонник маскарадов, но, во всяком случае, раньше так и было. Я всегда соблюдал дресс-код бала, но, честно говоря, уже много лет подряд при выборе костюма делал это скорее бездумно, нежели с интересом. Эмилия одним своим появлением в моей жизни поменяла многое, если не все. И теперь мы с ней стояли в гостевых покоях, выделенных мне хозяином особняка, где меньше чем через полчаса должен был состояться бал, и придирчиво разглядывали себя в большом гардеробном зеркале. Моя черная шелковая рубашка с воротником-жабо и черный бархатный камзол, вышитый серебряной нитью, прекрасно сочетались с ее пышным угольно-черным платьем на кринолине, корсаж которого, как и мой камзол, украшала серебряная вышивка. Ее голову венчала корона из белого золота и черных опалов, а опущенная длинная черная вуаль добавляла загадочности.

– Как готичненько, однако! – промолвила тихо Эмилия, разглядывая наше отражение и даже не догадываясь, что сегодняшний вечер будет еще более насыщен событиями, чем она предполагает.

Я незаметно похлопал себя по внутреннему карману камзола, где лежала маленькая коробочка с помолвочным кольцом, дабы еще раз убедиться, что я его не забыл.

– Я хочу накрасить губы черным цветом, мне можно это сделать? – задала она вопрос, вызвав у меня улыбку.

– Конечно, Эмилия, это ведь не просто бал, а маскарад. На маскараде позволительно все. Ну или почти все. Если пойти туда голышом, думаю, общество все же не одобрит.

Эмилия залилась смехом в ответ на мою шутку, а я в который раз невольно залюбовался ею.

– Как тебе Дэльтарра?

Рука об руку мы шли в сторону бального зала.

– Немного веет духом поздней английской готики. Как будто опушка леса и город времен правления Тюдоров заключили союз, – ответила она. – Очень красивое место, где гармонично существуют вместе природа и жители. В принципе, так же и в Южной империи, только там мы дружим с морем и тропиками, а здесь жители дружат с лесом и озерами.

– Просто обожаю твои рассуждения. Они, как всегда, весьма поэтичны, – признался я Эмилии, на что она мило улыбнулась. – Ты все верно подметила, лучше и не скажешь. Так же на севере эсфиряне, как ты выразилась, дружат с фьордами, а на западе – с реками и степью.

Мы вошли в огромный зал, причудливо украшенный к празднику Самайн, где уже собрались гости, и фоном негромко играла органная музыка. С потолка свисали фонари из тыкв, разливая в пространстве теплый приглушенный свет и бросая на стены причудливые блики. Сверху летел иллюзорный листопад всех оттенков золота и багрянца, медленно исчезая, едва коснувшись пола.

Увидев среди гостей знакомую компанию, Эмилия потянула меня в их сторону. Здесь были Марьяна, Рейнар, Делайл с незнакомой мне спутницей и Ленар с Алессой, руки которых теперь украшали анитари. Раньше семья Эринглив не была настолько близка с семьями Даркмун и Ирилейв, чтобы приглашать друг друга на балы, но появление на Эсфире Эмилии и ее дружба с Марьяной стали тонкой нитью, связавшей эти фамилии.

Мы недолго беседовали, а затем появились хозяева бала – еще одна чета Эринглив, брат Ардайла с супругой. После традиционного приветствия гостей супруги кивнули музыкантам, и зазвучали первые аккорды вальса «Дыхание осени», который часто открывал балы недели Самайна. Я поклонился своей нитар и дождался ее ответного реверанса. Мы танцевали в первой линии. Эмилия вела себя уверенно, ее движений никак не стесняла тяжелая пышная юбка платья. Прошло почти полгода с того дня, когда она покинула Землю, став эсфирянкой. Сейчас Эми уже почти не пользовалась языковым амулетом, за редкими исключениями, а ее манеры и умение танцевать на балу были безупречны.

Мы кружили по залу среди пар, наслаждаясь возможностью провести вечер вместе, и я видел, как ее губы то и дело трогала мимолетная полуулыбка, и одни боги ведали, о чем она думала. Читать ее эмоции к этому времени стало практически невозможно.

– А ты знаешь, я на прорицании пару раз видела кусочки твоего прошлого, – сказала она, лукаво посмотрев мне в глаза буквально на пару секунд. – Это было не специально. Я настраивалась на прошлое мамы, а увидела твое.

– О боги, надеюсь, ты не узрела наши хмельные студенческие пирушки!

– Не беспокойся, не узрела, – ответила она, смеясь. – Зато я увидела, как в детстве тебя обучали верховой езде и стрельбе из лука, как ты зачитывался книгами в вашей домашней библиотеке, а потом сдавал экзамены в университете.

– А-а, помню-помню. Сначала я поступил в Салернскую медицинскую школу, потом учился целительству в Неаполе, затем на Эсфире. У меня семь дипломов. Я очень много трудился, чтобы стать грамотным врачом. А во время Великой Отечественной войны работал ведущим хирургом в полевом госпитале. Но это я тебе уже рассказывал не так давно.

– Вот поэтому ты и получил должность главврача. Ведь не за красивые глаза тебе доверили возглавить столичный императорский госпиталь, – кокетливо проворковала моя нитар. – Однако это не отменяет того факта, что глаза у тебя и правда красивые.

Как она на меня посмотрела! О боги! Мной овладело острое желание оказаться с ней наедине прямо сейчас, чтобы вновь ощутить вкус ее губ и с упоением вдыхать жасминовый аромат. Но посреди танца это сделать невозможно, и как только прозвучал финальный аккорд, я предложил Эмилии пойти прогуляться к небольшому озеру, до которого было буквально два шага. Особняк семьи старшего из трех братьев Эринглив находился прямо на берегу. Выходя из зала, мы встретили Ардайла, который со смехом о чем-то рассказывал младшему брату. Мой будущий тесть знал о моем намерении просить руки Эмилии и, пока она не видела, с улыбкой подмигнул мне и поднял обе руки в замке, сжав одной другую, в знак мужской солидарности.

Едва мы вышли на улицу, как звуки музыки стали приглушенными, и уютное тепло зала сменила осенняя прохлада. Все же начинался ноябрь, в это время в Северной империи уже толстым ковром лежал снег. Здесь же, как и в Южной империи, пока что ожидали сезона дождей, традиционных для ноября. Свежий вечерний воздух не доставлял мне неудобств, как и моей нитар, и все же я по привычке накинул ей на плечи свой камзол, незаметно забрав из кармана заветную коробочку.

Мы остановились на деревянном помосте прямо под плакучей ивой, росшей у воды. Чуть поодаль находился праздничный фонарь из огромнейшей тыквы, освещавший гостям дорогу к берегу озера.

Я ощущал некоторое волнение и сам себя ругал за это. Ну как можно волноваться в моем-то возрасте? Будто мне двадцать лет, ей-богу! Главное, найти правильные и нужные слова.

– Ты знаешь, эти полгода на Эсфире так быстро пролетели, – заговорила она, прислонившись ко мне и положив голову на грудь. – А я только недавно до конца осознала, что все это вокруг меня – самая настоящая жизнь, не сон, и я не проснусь снова в тесной комнатке от громкого окрика мачехи. Вот так всего лишь одна случайная встреча может навсегда изменить жизнь.

– Или вовсе не случайная, а предначертанная свыше. На самом деле это ведь даже не так важно – встретились мы по воле случая или судьбы. Главное, что мы теперь вместе. Ты – самое лучшее, что когда-либо появлялось в моей жизни. Я желаю, чтобы это было навсегда.

– Я тоже этого хочу, – сказала она тихо, подняв на меня свой взгляд.

Вот он – идеальный момент! Он настал! Мне сейчас самому не верилось, что это со мной происходит. Достав из кармана коробочку с кольцом, я опустился на одно колено перед своей изумленной избранницей.

– Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Эмилия. Согласна ли ты разделить со мной вечность под небом любого из существующих миров и идти отныне одной дорогой?

Распахнутыми от удивления глазами она как завороженная посмотрела сначала на кольцо, а затем на меня, а потом снова на кольцо. Я слышал, как учащенно забилось ее сердце.

– О боги! – воскликнула она. – Да! Я согласна, Мариус! – И восторженно запрыгала, хлопая в ладоши, совсем как ребенок.

И это одна из многих ее черт, любимых мной, – детская непосредственность и искренность. Поднявшись, я надел кольцо на ее безымянный пальчик.

– Какое красивое! – вполголоса промолвила Эмилия, разглядывая его в свете фонаря.

– Красивой девушке красивое кольцо.

Мне безумно хотелось ее поцеловать, чтобы вновь ощутить, как от ее податливых губ хмелеет голова, и я поцеловал, забыв о черной помаде. Меня обдало волной теплого ветра с привычными цветочными нотками – то была частичка ее магии, что вырвалась под действием сильных эмоций.

– Завтра же почтой отправим прошение в храм о проведении обряда помолвки. Его проводят, как правило, через месяц после того, как пара получает ответ. И да, кстати, любовь моя, у меня губы не окрасились от твоих?

– Нет, – ответила она, негромко посмеявшись. – Это магический пигмент. Он не оставляет следов.

– Чудесно! Значит, перед тем как вернуться в зал, я украду у тебя еще один поцелуй. Или не один…

Мне все еще не верилось, что я теперь невеста, несмотря на то, что мама частенько говорила – предложение руки и сердца от Мариуса всего лишь вопрос времени, причем самого ближайшего.

Во время завтрака в столовой Академии все разговоры сначала крутились вокруг нашего нового с Мариусом статуса, а затем обсуждали, кто и как провел первые выходные Самайна. Мы часто сдвигали наши столы, чтобы сидеть всей нашей большой и дружной компанией. Главное было потом расставить все по местам. Таков порядок в нашей столовой.

– Я слышала, проходя мимо некромантов, что Шеари пожаловалась кому-то из подружек, естественно, по большому секрету, что получила от маменьки по первое число. Упустила, мол, перспективного жениха в лице твоего лорда Инганнаморте. Якобы старшая Шеари надеялась с помощью брака дочери с влиятельным и именитым лордом поправить нелегкое положение их семьи. Все же история их папаши ударила по «облико морале» всего семейства, – вполголоса поведала мне Алесса.

– Ах вот оно что! Ну теперь мне понятно, чего это она так бесится, – догадалась я. – Что ж, придется ей закатать губу обратно.

– Ха, – усмехнулся Ленар, – это ты еще не видела, с каким она лицом ходит сегодня с утра пораньше. Видимо, уже успела прочитать свежий номер «Вестника Альтарры». Там как раз новость о помолвке главврача императорского госпиталя среди первых. И ваш официальный портрет.

Бьюсь об заклад, что Алиора уже повесила его на стену и метает дротики. Наверное, в ярости погрызла все страницы «Вестника». Божечки, как быстро, однако, работает редакция, несмотря на праздники!

Я знала, что о нашей помолвке напечатают в прессе, но не думала, что так скоро, тем более что сегодня только понедельник. Прошение в храм о проведении обряда мы направили, еще находясь в гостях в Восточной империи. В воскресенье вечером вернулись домой, и мама, как самый талантливый человек в нашей семье в области фотографии, сделала наш с Мариусом портрет. На Эсфире не было интернета и соцсетей в привычном для меня понимании, но существовало некое всемирное информационное пространство, где у каждой более-менее знатной семьи имелась своя официальная страничка, на которой размещались важные объявления и тому подобное.

Наш с Мариусом портрет с объявлением о скорой помолвке красовался на страницах Мариуса и нашей семьи. Такой шаг был продиктован местными порядками, а не нашим желанием публичности. Так уж было здесь заведено. Оттуда, видимо, газетчики и почерпнули информацию, разместив ее на первых полосах, поскольку публикация новостей с семейных страниц здесь разрешена законом. Демократия! Так что теперь, размещая что-то на странице своей семьи, стоит тысячу раз проверить, что пишешь и публикуешь, чтобы потом не выглядеть идиоткой, читая заголовки всяких там «Вестников». Еще никогда дворовая фраза с моей «земной» юности – «фильтруй свой базар» не имела для меня такой актуальности.

– Подруга, ну ты хоть нам по секрету с Марьяной скажи, когда же вы запланировали свадьбу? – спросила у меня Герда, пока мы шли в аудиторию на сдвоенную пару по бытовой магии, и Марьяна забавно закивала, глядя в мою сторону.

– Мы решили дождаться момента, когда станет немного легче с учебой. В идеале после второго курса, когда пройдем учебный «экватор». Мариус уверяет, что на третьем курсе будет проще.

– Рейнар с Делайлом говорят то же самое, – промолвила Марьяна. – Я надеюсь, что так оно и есть.

После бытовой магии в моем расписании стояла пара по основам магического боя, где сегодня нам предстояло учиться объединять в одном поединке заклинания и холодное оружие. В качестве спарринг-партнера для каждого студента магистр Оллиан сотворил иллюзорных чудовищ, до ужаса реалистичных, а главное – проворных. Еще до начала учебы я попросила папу и Мариуса научить меня хотя бы более-менее сносно обращаться с некоторыми видами холодного оружия, и уже к сентябрю наметились первые результаты. Сейчас я держалась намного уверенней, чем летом, хотя еще было над чем работать.

Сняв после пары тренировочные костюмы и переодевшись в форму адептов, мы поспешили на обед. Еще не доходя до столовой, я ощутила неприятную сухость в горле – первые признаки зарождающейся жажды. Мариус предупреждал, что после больших физических нагрузок организм требует крови, и, поставив свой поднос с обедом на наш столик, я отошла к стеклянному холодильному шкафу, где рядами стояли маленькие черные стаканчики с черными трубочками. Едва протянув руку к холодильнику и взяв стаканчик, я ощутила знакомый запах. Такая парфюмерия была только у одной особы, лицезреть которую мне не хотелось бы. Глаза б мои ее не видели! Но куда деваться?

Я развернулась, встретив знакомый взгляд бешеной селедки. Что ж, Ленар не соврал – Алиора сегодня была особенно не в духе. Она быстро окинула меня своими злобными колючими глазками и вперила взор в кольцо. Ее глаза сузились, а на губах появилась горькая усмешка.

– Что, добилась все-таки своего, да? – язвительно процедила она, сверля меня взглядом.

– Ты о предложении замужества, что ли? – удивилась я. – Вот делать мне больше нечего, как замуж проситься! Кому надо, тот сам позовет.

И не дав ей возможности ничего возразить, направилась к нашему столу. Если кто-то ждал скандала, то получил шиш с маслом. Алиора зависла на пару минут, а потом вылетела из столовой, так и не поев. Зря она так. Из-за каких-то собственных обид пропускать святая святых любого адепта – обед. Я же, вернувшись за стол с заветным черным стаканчиком, выпила его в три глотка и с удовольствием принялась за рис с морепродуктами.

– В который раз, глядя на Шеари, убеждаюсь, что побаиваюсь женщин, которые так маниакально одержимы замужеством, – сказал Ленар максимально тихо, чтобы, кроме нашей компании, его никто не услышал.

За нашим столом раздались сдавленные смешки.

– Как бы она гадость какую не подстроила, – обеспокоенно промолвила Алесса.

– Я тебя умоляю, Лесси. Алиора, конечно, дура полная, но не самоубийца, чтобы пакостить невесте преподавателя, которая еще и маг Триумвирата, – успокоила ее Герда, и мы, забыв про скандальную диву всея Академии, принялись за обед, после которого надо было возвращаться к учебе.

Теперь я жила в ожидании того заветного дня, когда мы выйдем из храма Солнца и Луны помолвленными.

Глава 22

Неоготический роман

В честь праздничной недели в коридорах и гостиных общежития свет выключали на час позже, но, естественно, расходиться по комнатам после этого никто не собирался. Вот и вчера после прогулки по городу большой компанией и посиделок в недавно открывшейся таверне «Сытый кабан» мы поняли, что наши сердца требуют продолжения банкета. И этот самый банкет с песнями, танцами, картами и вином мы продолжили уже в гостиной на втором этаже нашего корпуса. Мы с подругами планировали после полуночи уйти спать, но что-то пошло не так, и после того, как Делайл Даркмун, который сегодня дежурил, пришел разогнать нашу вечеринку, мы были в числе тех, кто, дождавшись его ухода, снова по-тихому просочился в гостиную. Разошлись мы, когда время перевалило далеко за полночь.

Мне почудилось, что едва я закрыла глаза, как во дворе общежития раздался звон колокола, возвестивший о том, что пора вставать.

– Мне кажется, что когда сегодня я буду выполнять фуэте на паре у Иолари, то дольше двадцати оборотов не осилю. Я не выспалась, демон подери! – ворчала Марьяна по пути в ванную.

– А кто вас заставлял фестивалить всю ночь напролет? – послышался голос ее фамильяра. – Одной попой на двух стульях не усидишь. Вы не можете кутить всю ночь напролет и вставать рано утром свеженькими как огурчик. Так что ты либо веселишься всю ночь, а утром цитируешь Вия из повести Гоголя, когда он просил поднять ему веки, либо пропускаешь все веселье ради полноценного сна.

Я ощущала себя более-менее отдохнувшей, хотя от дополнительной пары часов сна не отказалась бы, тем более что дождь, поливший под утро, так и уговаривал вернуться обратно в объятия теплого одеяла. Сандра, дрыхнувшая у меня в ногах, приоткрыла один глаз и, пожелав мне доброго утра, снова уснула.

По пути в столовую нас перехватили профессор Кирали и профессор Иолари, чтобы сделать потрясающее предложение, от которого было невозможно отказаться, – участие в традиционном новогоднем праздничном представлении от адептов нашей Академии, которое проходило в стенах главного столичного театра. Такая честь выпадала не каждому первокурснику. Мы сразу же согласились, и эта новость будто бы придала нам бодрости, прогнав последние остатки сна.

– Только учтите, репетиции пропускать нельзя! – погрозила леди Иолари. – Даже если за окном конец света! Подготовка начнется на следующий день после завершения праздничной недели, и говорю сразу – легко не будет. Все должно быть идеально, я не приемлю помарок, так что жду от вас, девочки, безупречной работы, раз уж вы впечатлили меня на осеннем фестивале. Все. До встречи в большом актовом зале.

– У моей коллеги глаз-алмаз по части поиска талантов, – подмигнул нам профессор Кирали. – Так что, мои дорогие, на вас возложены определенные ожидания. Не подведите, юные леди, – улыбнулся он и, пожелав нам удачного дня, отправился по своим делам.

– Мне кажется, что примы-звезды нашей академической труппы артистов нас начинают ненавидеть, – подумала я вслух.

– Мне абсолютно все равно, что они там думают о нас, – махнула рукой Марьяна. – Я о них не думаю вообще.

– Мы это переживем, – добавила Герда, и мы поспешили в сторону столовой, откуда уже слышался громовой хохот Ленара и его друга.

Леди Иолари не преувеличила. Репетиции и впрямь оказались изматывающими. Мы приходили в актовый зал после всех занятий, а вот оттуда почти выползали, чувствуя себя как выжатый лимон. Иолари при содействии Кирали выжимала из нас максимум возможностей, и будь я хрупким земным человеком, то уже, наверное, от такого графика – учеба, репетиции, домашка до поздней ночи и снова по кругу, – упала бы лицом в пол, да так и осталась бы лежать и похрапывать. Нас оставляли репетировать даже в вечер пятницы, поэтому по домам мы с подругами разъезжались уже утром первой субботы. Какое счастье, что в этом мире было три выходных дня, за которые можно хорошенько отдохнуть и выспаться! Не ожидала я, что, даже будучи вампиром, буду так уставать, что мне придется спать почти наравне с магами, у которых не было столько сил и выносливости.

В один из субботних вечеров мы с Мариусом встречали гостей с Земли – супругов Ренальди, Алессио и Алевтину. И надо же было такому случиться – я уснула на плече у своего жениха, пока мы общались в гостиной. Приглушенный свет керосиновой лампы, тепло камина и треск горящих поленьев, неспешная дружеская беседа – вот они, как оказалось, столпы, на которых держится мое чувство уюта, а соответственно, и сонливости, если я устала. Я бы, наверное, и дальше дремала себе на здоровье, но до помолвочного обряда мне не позволялось оставаться у своего жениха с ночевкой. Открыв мне портал прямо в спальню, Мариус поцеловал меня, пожелав спокойной ночи. И моя ночь действительно была спокойной – я проснулась в той же самой позе, в которой легла спать. Будущий супруг обещал мне, что с годами моя выносливость повысится и я буду меньше уставать. Что ж, милый, поверю тебе на слово.

За окном лил дождь, и низкие свинцовые тучи, полностью закрывшие декабрьское небо, как бы намекали, что солнца ждать не стоит. Но в любом случае, какой бы ни была погода, это не могло помешать сегодняшнему событию, которое должно было состояться на закате, – нашему обряду помолвки.

Дождь, не прекращавшийся весь день, к вечеру все же утих, и закатное солнце бросало на землю багровые лучи, проникавшие сквозь прозрачную крышу столичного храма Солнца и Луны, наполняя пространство необыкновенным розовым приглушенным светом и придавая происходящему особую атмосферу. Пение многоголосого хорала сливалось с молитвой верховного жреца и заполняло собой пространство храма, даря умиротворение и пьянящее чувство нереальности происходящего.

Мы стояли, одетые в белые храмовые одежды для обряда помолвки, напротив друг друга на расстоянии вытянутой руки, глядя друг другу в глаза. В длинном платье по фигуре, отделанном кружевом и традиционной красной рунической вышивкой, и кружевном палантине, покрывавшем голову, моя невеста была невероятно хороша. Настолько хороша, что я, едва увидев ее у входа в храм в назначенный час, не мог отвести взор. Отец Мавиар дал вкусить нам на двоих жутко соленый хлеб, где я постарался откусить большую часть, а затем мы с Эмилией испили из одного кубка сладкое вино. Это олицетворяло нашу готовность делить поровну горечь трудностей и сладость счастья. Это самое счастье сейчас переполняло нас, мы не скрывали его, улыбаясь друг другу и внимая молитвам жреца.

Но вот церемония подошла к концу, и отец Мавиар, пожелав нам всех благ, удалился в другой зал.

– Наконец-то мой друг нашел свою родственную душу! – радостно воскликнул Алессио, поспешив вместе со своей супругой обнять нас.

Следом за четой Ренальди к нам устремились все остальные гости церемонии – родители моей невесты, ее подруги – Герда и Марьяна, а также наши общие друзья – Делайл, Рейнар, Джордано и Лиаль, Свенельд и Элинн. Покинув храм, вся наша компания расселась по экипажам, причем мы с Эмилией ехали вдвоем. Мы направлялись в таверну, хозяином которой был один мой знакомый оборотень. В этом заведении было прекрасным все – еда, напитки, живая музыка и атмосфера.

Столицу постепенно окутывали вечерние сумерки, разгоняемые светом магических фонарей и ручных керосиновых ламп. Эмилия не захотела включать освещение внутри экипажа, и мы ехали в полумраке, обнявшись и наблюдая из окошка за жизнью вечернего города.

– Мариус, скажи, а у меня ведь есть недостатки? – спросила моя невеста, нарушив задумчивое молчание.

Ох уж это женское молчание! Одни боги ведают, какие мысли витают в женской голове в этот момент.

– У всех нас есть недостатки. Никто не идеален.

– Неужели во мне нет ни одной черты, которая бы тебя порой злила? – удивилась она. – Ну или просто раздражала.

В ответ я лишь пожал плечами, улыбнувшись ей.

– Ничего такого я не замечал. У каждого из нас есть свои минусы, но все дело в том, как они воспринимаются. В любимом человеке нам нравится все, и даже его недостатки кажутся забавными. А в нелюбимом раздражают даже достоинства. Вот и делай выводы, любовь моя.

По ее взгляду было заметно, что ее что-то все еще беспокоило.

– А если у нас когда-нибудь с тобой возникнет недопонимание? Это рано или поздно случается со всеми парами.

– Тогда мы прямо сейчас с тобой договоримся, что при малейших признаках этого самого недопонимания мы не замалчиваем его, а садимся за стол переговоров.

– Договорились! – сказала она, одарив меня сияющей улыбкой.

Окинув меня игривым взглядом, она потянулась ко мне за поцелуем, и я с превеликим удовольствием на него ответил. Мы были одни в экипаже с задернутыми занавесками, и, целуя ее, можно было не скромничать, дав наконец-то волю эмоциям и чувствам, которые я сдерживал в храме. Ее мгновенная реакция на поцелуи и ласки всегда меня распаляла и дарила истинное удовольствие от осознания моей чувственной власти над ней и ее вожделением.

– А почему ты иногда называешь меня жасминовым ветром? – спросила она, поправляя платье, когда мы подъезжали к таверне «Полнолуние», где нас уже ждали.

– Потому что ты неугомонная непоседа. И порой неуловима, словно ветер. И пахнешь, как цветы жасмина.

– Ах, вот оно как, – промолвила она с улыбкой.

Экипаж остановился в зоне для транспорта сбоку от таверны. Выйдя, я подал руку своей невесте. Резкий порыв ветра принес аппетитный аромат мяса на углях, и, медленно вдохнув, Эмилия закрыла глаза.

– Боги, как же я проголодалась! Я так волновалась перед церемонией, что пропустила обед и ужин, зато сейчас, кажется, разом готова съесть первое, второе и десерт с компотом.

– Я вас умоляю, в такой-то день и пить компот! – воскликнул Ардайл. – Я поставляю шампанское и вина в эту таверну, так что бокал сегодня за ужином не грех себе позволить!

Послышались одобрительные возгласы со стороны гостей. Всей компанией мы направились в таверну, приветливо распахнувшую для нас свои двери.

Через две недели после обряда помолвки выпал первый снег. В Северной империи, по словам Герды, у которой там жила родня, уже с середины октября вовсю лепили снеговиков и катались на санях и коньках. У нас снежный покров был плотным только в горах. В городе же первые белые дорожки оказались быстро разбиты экипажами и истоптаны многочисленными прохожими.

Несмотря на предстоящие выходные дни, мало кто пожелал уехать домой в пятницу, ведь именно сегодня вечером администрация Академии решила устроить танцевальный вечер для адептов и преподавателей. Близилась неделя зачетов, и танцы были отличным способом немного отдохнуть и отвлечься от учебной суеты. Несмотря на усталость под конец недели, мы с подругами решили посетить танцы, тем более что кавалеры нашлись для каждой из нас. К моей радости, Мариус сегодня смог меня сопровождать. Марьяна пришла с Амаэлем, а Герду пригласил накануне Идэн – третьекурсник с факультета огня.

Вечер был в самом разгаре, когда ректор Академии, магистр Лийсарран, попросил минутку внимания у всех присутствующих для того, чтобы поздравить нас с Мариусом с нашим новым статусом будущих молодоженов. Едва он окончил свою недолгую поздравительную речь, как зал взорвался аплодисментами, радостным свистом и криками «ура». Я была невероятно тронута такой бурной реакцией на эту новость и даже не обратила внимания на Алиору – она сейчас походила на кипящий чайник, который вот-вот лопнет. А ректор меж тем подмигнул кому-то из преподавателей, и до меня донесся шуршащий звук проигрывателя, в котором меняли пластинку. Чаще всего на больших праздничных балах играл оркестр, а проигрыватели использовали на небольших и неофициальных вечерах.

– Мы просим от вас танец! – воскликнул, довольно улыбаясь, магистр Лийсарран под аккомпанемент ободрительных возгласов в наш адрес.

Мы вышли в центр зала. Поклонившись мне, как требовал того бальный этикет, Мариус получил от меня ответный реверанс. Мы ждали, когда же заиграет вальс, и, услышав первые ноты мелодии, я, мягко говоря, удивилась. Я посмотрела на Мариуса, который тоже был удивлен.

– Как-то это не похоже на вальс, – тихо сказал он, прислушиваясь к первым аккордам песни.

А заиграла именно песня. Причем не абы какая, а песня с моей родной планеты, и, к моему великому ужасу, не просто какая-нибудь лиричная попсовая песенка, а композиция дэт-метал группы Blood Stain Child[8]. Я сразу узнала «Neo-gothic romance». Танцевать бальные танцы под дэт-метал? Мамочки-и-и-и…

Я оглянулась на господина ректора, который выглядел не менее изумленным, чем мы. Это что еще за номера такие? Он не знал, какую ставит пластинку? Да и «тяжелая» музыка в этом мире была не особо популярна, тем более если речь шла о балах, танцевальных вечерах и концертах. Магистр подошел к проигрывателю, чтобы проверить пластинку, бормоча что-то про зимний вальс, но, едва протянув руку, отдернул ее, еще больше удивившись. Милостивая Ар-Лиинн, что тут происходит?

– Мариус, это не вальс. Это метал. Дэт-метал, если быть точной. Неоготический роман.

– Роман, значит. Будет что-то лирическое?

– Ага, сейчас. Роман романом, а ключевое слово здесь – неоготический. Сейчас гитарные рифы такие ударят, что мама не горюй.

В толпе вдруг показалось ужасно довольное лицо Алиоры, которая смотрела на нас, при этом гаденько улыбаясь.

Вот же черт, как не хотелось опростоволоситься на глазах у всей Академии! И пусть по факту это недоразумение от нас не зависело, мне было неприятно осознавать, что пакость Алиоры, пусть и незначительная, могла осуществиться. А в том, что подмена пластинки именно ее рук дело, сомнений у меня не возникло.

– Что ж, выбор композиции необычен, но это нас не остановит! – громко заявил Мариус, и едва он произнес эту фразу, как грянули тяжелые аккорды электрогитар, вызвав всеобщее удивление.

Да, господа эсфиряне, земная неформальная музыка – это вам не шутки! Мариус поднял руку вверх, сложив пальцы в знак «козы».

– Даешь метал в южной столице! – негромко усмехнулся он, посмотрев на меня.

В глубине его глаз плясали веселые чертики. Его задор передался мне, и я не смогла сдержать улыбки.

Приосанившись, Мариус промолвил мне на ухо:

– Вспомни, как мы недавно, когда принимали супругов Ренальди, пробовали танцевать медленный фокстрот. Сейчас мы его повторим.

– Но на Эсфире вроде бы не танцуют фокстрот, – возразила я, вопреки своим словам начиная синхронно вместе с женихом делать первые шаги в ритме этого танца. – А под рок или метал тем более.

– Ну и пусть, – ответил мне Мариус, довольно улыбаясь. – Никто не танцевал, а мы станцуем. Станем первопроходцами. У тебя прекрасно получается! Никакого криминала, любовь моя. В конце концов, это фокстрот, а не стриптиз.

Прыснув от смеха, мы оба продолжили танцевать. Это был самый необычный танец в моей жизни, ибо мне еще никогда не приходилось танцевать под рок или метал. Медленный фокстрот под дэт-метал. С ума сойти! Несмотря на мой творческий склад ума, до такого я еще не додумалась. Зато додумался кое-кто другой, в надежде на то, что мы растеряемся. Ха-ха! Не на тех напала! Захотим, так в следующий раз станцуем сальтареллу под любую из песен «Короля и Шута». С нас станется.

Отзвучало эхо последних аккордов мелодии, и зал взорвался многочисленными овациями и криками «браво», а потом нас даже вызвали на бис. Заклинание, бьющее слабым разрядом тока, наложенное на проигрыватель, рассеялось, и поменять пластинку уже не составило труда. В завершение вечера нас снова попросили повторить наш необычный танец, который так пришелся всем по вкусу. Честно говоря, мы и сами не ожидали, что у нас так лихо получится станцевать, причем ни разу не оступившись. Совершенно того не ожидая и не планируя, мы с Мариусом стали звездами вечера, а потом, как оказалось, не только вечера.

– Поздравляю, подруга, ваш с Мариусом металистский фокстрот на первых полосах «Светского салона Альтарры», – сообщила мне с порога Герда, торопливо закрывая за собой дверь и отрезая нас от уличной стужи. – В доме творчества с понедельника начинают обучать фокстроту всех желающих, а таковых весьма и весьма немало.

– Вы с женихом ввели в моду новый бальный танец, – добавила с улыбкой Марьяна, выйдя вместе со мной встретить подругу. – До сих пор ваш выход вспоминаю.

– Как жаль, что я этого не видела! – мечтательно протянула Сандра, вздохнув.

– Я сняла видео на эмберотип, так что сейчас увидишь! – пообещала ей Герда.

Я позвала всех в столовую пить чай и пробовать торт по моему новому рецепту. Как же мне нравятся наши девичники!

– Ты уверена, что пластинку с музыкой подменила именно Алиора? – спросила Герда, когда мы уже сидели за столом и я разливала по чашкам ароматный зимний чай с горными травами.

Наши питомцы резвились в гостиной с грудой игрушек.

– Думаю, что все-таки она. У нее такая физиономия была довольная. Все вокруг удивились, услышав музыку, а она, судя по выражению лица, как будто знала, что сейчас там зазвучит далеко не вальс. Да и некому больше.

– Ну да. Ваша помолвка ей что демону храмовая вода, это заметили уже многие, – согласилась Марьяна. – Представляю, в каком она гневе сейчас. Хотела вам напакостить, а в результате добавила популярности, да еще какой!

– Пошлю ей в знак благодарности коробку самодельных печенек в форме задницы. Да ну ее к троллям! Давайте лучше подумаем, как нам попасть в преподавательскую библиотеку, – предложила я.

Идея посетить библиотеку для преподов мне пришла через несколько дней после того, как мы безрезультатно сходили в ученическую. Я подумала, что, возможно, именно там будет информация, которую мы не смогли найти в общем доступе. Последние сомнения были отброшены, когда выяснилось, что нам троим снится один и тот же сон – будто кто-то зовет нас в преподавательскую библиотеку. Тогда мы и решили, что это знак и стоит туда наведаться.

– Вы уверены, что Делайл или Мариус не смогут нам помочь? – спросила Герда у нас с Марьяной.

– Уверены, – ответили мы в один голос, не сговариваясь.

– Я помню, Дел говорил, что из их библиотеки можно взять только учебники. А все остальные книги или рукописи и тому подобное – читать только на территории библиотеки или читального зала, – добавила Марьяна. – Нас туда, естественно, не пустят, даже по знакомству, поскольку это против правил, а идти против устава Делайл и Мариус не станут.

– А еще, если вы не заметили, после дня нашей инициации на Эсфире информацией о Триумвирате с нами делятся как-то неохотно, – заметила я. – А это значит, что нас решили вроде как поберечь от лишней информации. Лишней, по мнению наших родителей и остальных близких.

– Что ж, если нам предоставляют лишь частичную информацию о нашей с вами миссии, то стоит попробовать эту информацию раздобыть самим, – заключила Герда.

– Главное, только не попасться. Попасть на ковер к декану или проректору как-то не хочется. О ректоре я вообще молчу.

– М-да-а, – протянула задумчиво Марьяна. – В свете того, что Делайла назначили в прошлый четверг деканом моего факультета, мне особенно не хочется, чтоб мы попались. Мне и в жизни его нравоучений хватает.

– Значит, надо все сделать так, чтобы не попасться, – подытожила я.

Идти на дело мы решили во вторник. Почему именно вторник? А тролль его знает. Посовещавшись, мы выяснили еще одну общую для нас троих деталь – мы не любим начинать что-то новое с понедельника.

Азарт в предвкушении ночной вылазки разгонял чувство усталости после насыщенного дня. Придя вечером после репетиции, мы доделали оставшуюся домашнюю работу, с Гердой немного погоняли друг друга по самым каверзным вопросам, пока наша рыжая подруга была на свидании с Амаэлем. А потом Марьяна вернулась, принесла из своей комнаты колоду карт и предложила сыграть в дурака, чтобы скоротать время. Мы решили выдвигаться в библиотеку не раньше полуночи, чтобы исключить возможные встречи с преподавателями-полуночниками. Наш зоопарк проникся важностью миссии, и звери засобирались идти с нами. Еле удалось уговорить их остаться в секции, дабы не добавлять, в случае чего, проблем.

К нашему удивлению, нам благополучно удалось покинуть общежитие, после чего мы направились к корпусу, где располагались спальни преподавателей, а также их столовая и та самая библиотека. К счастью, путь к ней был близким – помещение с книгами и читальным залом находилось на первом этаже. Какое-то внутреннее чутье подсказывало мне найти окна библиотеки, и, как оказалось, не зря. Два окна из четырех были поставлены на проветривание, что стало невероятной удачей. В это время в южной столице пока еще не ударили морозы, но воздух уже был достаточно холодным, и окна в коридорах и аудиториях на ночь закрывались.

Непонятно, зачем окна в библиотеке оставили незапертыми, но нам это только на руку. Значит, не нужно заходить в преподавательский корпус, а можно попытаться открыть окно настежь и попасть в библиотеку через него. Еще раз убедившись, на всякий случай, что из приоткрытого окна не доносится никаких звуков, я поднялась в воздух, подлетела к окну, осторожно просунула руку между створкой окна и рамой и, подняв ручку-щеколду, открыла окно настежь.

– А если там охранные заклинания? – шепотом спросила Герда, оказавшись рядом со мной на подоконнике.

– То мы их благополучно нейтрализуем, – ответила ей Марьяна, быстро и ловко присоединившись к нам.

Просканировав магическим зрением помещение, я с удивлением обнаружила, что никаких охранных заклинаний тут нет, и это настораживало. В чем подвох? Осторожно слезая с подоконника, мы продолжали опасливо озираться по сторонам, готовые в любой момент к бегству. Но в библиотеке было тихо и темно, и лишь свет от уличных магических фонарей освещал часть стеллажей. Само помещение по размерам было меньше, чем библиотека студентов, но мы не сомневались, что книги здесь полюбопытней, чем у адептов.

– Ну что, распределимся, как в прошлый раз? – шепотом предложила Герда, и мы согласно закивали.

– Мы с Марьяной возьмемся за слабоосвещенные секции, а ты иди к тем, на которые падает свет, – сказала я, и мы разошлись каждая к своим стеллажам.

Прошел час поисков, не увенчавшихся успехом. Я успела проверить содержание немалого числа книг разной степени древности, но никакого упоминания об Иллинторне или Триумвирате не нашла. Поиски Герды и Марьяны также не принесли результатов.

Просматривая книги дальше, я вдруг поймала себя на мысли, что моя привычка читать шепотом себе под нос начинает меня же раздражать. Взяв очередной фолиант, я открыла его содержание и, начав его просматривать, снова услышала тихий шепот. Наверное, это мой тонкий слух улавливает голоса подруг. И вместе с тем же у меня вдруг появилось непреодолимое желание посмотреть, что там на самой дальней полке в углу, куда почти не попадал свет с улицы.

– Эмилия, это ты? – услышала я голос Марьяны.

– Что я?

– Бормочешь что-то постоянно.

– В данный момент я молчу.

Мы втроем умолкли, прислушиваясь к тишине, нарушаемой лишь шелестом ветра на улице. И вдруг в абсолютной тишине я услышала, как кто-то зовет меня по имени. Тихо так, почти неслышно, когда шепот можно едва отличить от шелеста ветра. Не веря своим ушам, снова прислушалась.

И снова шепот. Судя по виду моих подруг, они тоже что-то слышали.

– Я слышу свое имя! – пораженно прошептала Марьяна.

– А я свое, – добавила Герда.

И откуда… С той самой книжной полки в углу!!! Я привыкла к тому, что на Эсфире животные могут говорить по желанию мага. Но чтобы книги! Это уже перебор!

Втроем мы пошли на звук таинственного шепота, к угловой книжной полке. Взгляд выделил из множества корешков, стоящих в ряд, самый объемный и древний на вид. Я достала книгу со стеллажа и отнесла на стол, освещенный лучом света с улицы, чтобы Герде было лучше видно шрифт. Кожаная обложка сильно истерлась и потемнела. Мы втроем столпились около фолианта.

– Странно, названия никакого нет, – промолвила все так же шепотом Герда, разглядывая обложку.

– Давайте посмотрим, что там? – предложила я подругам, открыв титульный лист.

Он оказался пустым. В любой книге всегда есть титульный лист, из которого можно понять, что за книга перед тобой, если на обложке не сохранилось название. Герда перелистнула еще страницу. И снова пусто. Просто старые пожелтевшие листы. Что-то тут нечисто.

– Позвать нас, чтоб мы смотрели в пустые страницы? Серьезно? – возмущенно прошептала Марьяна.

– А может, нужно какое-то заклинание, чтобы проявился текст? – подумала я вслух, на что девчонки лишь задумчиво пожали плечами.

Повисла пауза. Каждая из нас думала про себя, что же делать дальше. Одно ясно – не просто так нам снился один и тот же сон, и неспроста мы нашли эту странную книгу. В полумраке и тишине, нарушаемой лишь нашим дыханием, мы стояли и гипнотизировали взглядом книгу, словно от этого что-то могло измениться. Прошло совсем немного времени, и на страницах, бывших до этого момента пустыми, стал проявляться текст. Постепенно он становился ярче и насыщенней, наливаясь цветом, словно кто-то капнул проявитель на бумагу с бесцветными чернилами.

Втроем мы склонились над древней книгой, оказавшейся рукописным манускриптом.

– Написано на эсфирани, – прокомментировала я, пролистнув несколько первых страниц.

– А подпись на самой обложке, кажется, на эльфийском языке, – добавила Марьяна.

– Да, это иллириэль, – подтвердила Герда, немного владевшая этим языком благодаря урокам своего папы. – И знаете, что здесь написано? «Дневник памяти. Иллинторн Россэльран».

– Это дневник самого Иллинторна! – вполголоса воскликнула я, пораженно переглянувшись с подругами.

Значит, мы действительно видели вещий сон. И этот манускрипт нас звал.

– Делайл никогда не упоминал про то, что в преподавательской библиотеке есть дневник Иллинторна, – задумчиво промолвила Марьяна.

– А он мог и не знать, – предположила я. – Может быть, эту рукопись вообще никто не видел, и она ждала нас, скрытая магией от чужих глаз.

– Ну, так чего мы ждем? Давайте посмотрим, о чем он там писал, – сказала Герда и открыла страницу, на которой начинались записи.

Повернув дневник для Герды так, чтобы на него лучше падал свет, мы начали читать, каждая про себя.

«И вот грядет новый бой с Адаилом, и, хоть я уверен в своей победе, сердце мое предчувствует смерть. Боюсь ли я ее? Ни капли. Если это – цена победы, то я готов ее заплатить. Терять мне уже нечего. Моя любовь давно уже в Небесном мире, и я верю в то, что после смерти вновь буду вместе с ней. Потому что любовь не умирает. Может быть, мы переродимся, и в следующей жизни нам уготовано тихое счастье, в окружении наших детей. На все воля Священного Союза.

У меня нет детей, и пусть мы любили друг друга, судьбе было угодно забрать тебя намного раньше. Слишком рано. И все равно я не ухожу бесследно. Я не одинок, и у меня есть мои родные и близкие. Знаю, что рано или поздно в ответ на возрастающую силу демона войны в моих потомках пробудится мощь, превосходящая мою во сто крат».

Последняя строчка меня смутила. «В ответ на возрастающую силу демона войны в моих потомках пробудится мощь». Я повторила эту фразу вслух.

Воцарилось напряженное молчание.

– То есть наша сила пробудилась в ответ на пробуждение силы Адаила, так? – подтвердила мои мысли Марьяна.

– Я поняла, что так.

– То есть это означает, что Адаил уже не просто переродился, но и где-то живет себе потихоньку, набирая силу… – промолвила Герда, посмотрев на нас с Марьяной.

И снова повисла пауза.

– А мы надеялись, что у нас будут в запасе многие годы. А получается, что… нет? – рассуждала я вслух.

– Давайте дальше читать, что написал Иллинторн, а сокрушаться будем позже, – высказалась Герда, и, молча согласившись с ней, мы снова обратили взор на пожелтевшие страницы.

«Мне было видение – мой дар унаследуют три моих непрямых потомка родом с Эсфира, и будут они одного пола, но разных стихий. Совершенно не похожие внешне, но похожие душой. Они родятся в один год в разных семьях, но объединять их будет унаследованная частичка моей силы. Они будут расти, набирая магическую мощь, имея власть над всеми четырьмя стихиями, и настанет тот день, когда их силы объединятся, образовав магический Триумвират – силу и мощь трех магов. В этот день, когда их мощь объединится, на небе тучи на миг закроют солнце и разразится ненастье с небесным огнем, после которого взойдут три радуги.

В этот дневник я вложил частицу своей души, и если вы услышали ее зов, нашли дневник, значит, вы уже готовы принять мои знания. Я не оставлю вас, смерть для меня не преграда. Я буду посылать вам знаки, будьте внимательны».

– Судя по этим записям, выходит, что Иллинторн – наша с вами общая дальняя родня? – задалась я вопросом, посмотрев на подруг.

– Выходит, что да, – промолвила Герда. – Я уже ничему не удивлюсь.

– Не зарекайся, – ответила ей Марьяна, собираясь перевернуть страницу, и во вновь наступившей тишине мы опять услышали шепот.

В этот раз это был точно не зов манускрипта Иллинторна. Тихий говор нескольких голосов доносился с книжных полок. Молча мы озирались по сторонам, пытаясь понять, что опять происходит.

– Слышали, скоро опять появится комета? Снова соберется народ на главной городской площади, будут загадывать желания, – мечтательно протянула книга, на корешке которой красовалась витиеватая надпись «Высшая астрология».

– Тоже мне новость, – ответила ей «Магическая травология». – Тут пупырчатых мухоморов осталось совсем мало по всей стране, а ты со своими кометами. Тьфу на тебя!

– Сниму штамп слабоумия, венец отупения, синдром хохотания, плаксивого безумия, меланхоличного соплежуя… – блаженно лепетал «Большой справочник заговоров, обрядов и ритуалов».

– Самому кто бы снял, – словно сквозь зубы процедила какая-то книга с непонятным шрифтом на обложке.

О боги, что здесь происходит?

В это время за дверью послышалась возня и знакомый голос, принадлежавший не кому иному, как Джерану.

– Эй, это кто там разговаривает? Коллеги, это вы?

Разрази меня гром, ну почему всегда там, где затевается какая-нибудь заварушка, сразу появляется этот тип? Как будто у него нюх на такие события! Или это он становится их источником? А вдруг в прошлой жизни лорд Мирайл был богом трындеца?

Забыв на время о манускрипте Иллинторна и говорящих книгах, мы подошли на цыпочках к двери, прислушиваясь к тому, что происходило за ней.

Пока мы стояли в абсолютном ступоре, Джеран решил перейти в наступление:

– Спрашиваю в последний раз – что вы делаете в библиотеке в такой час? Какого лысого демона? Я слышал голоса и знаю, что там кто-то есть! Сейчас я принесу ключи, открою дверь и надеру вам зад! Я мастер боевых искусств!

Я силилась удержаться, чтобы не прыснуть от смеха. Тоже мне Брюс Ли!

– Сматываемся! – как можно тише, но очень эмоционально прошептала Марьяна, и мы, стараясь двигаться максимально бесшумно, ринулись к окну, а я по ходу не забыла прихватить с собой дневник Иллинторна.

Добежав до окна первой, с силой дернула ручку, но она не поддалась. Внутри меня начала подниматься волна паники.

– Что за…

Марьяна также попыталась с силой повернуть ручку, но и ее попытки оказались безуспешны.

– Трэйш деррахт! – ругнулись мы втроем в один голос и, не сговариваясь, побежали пробовать открыть три других окна.

Это оказалось бесполезно – щеколды, которые обычно легко поворачивались, в этот раз стояли намертво, будто заваренные.

Я от души выругалась, не сдерживаясь в выражениях. Ситуация назревала сложная.

– Что нам делать? – в панике промолвила Марьяна.

– Остается одно. Пока Джеран потопал за ключом, открывать дверь и быстренько кабанчиком по коридору к ближайшему выходу, – предложила я.

Мы ринулись к двери.

И тут мы снова услышали голос какой-то из книг. Стало понятно, что сейчас будет что-то не слишком хорошее. Кажется, мы конкретно попали…

– Пока вы тут спорите, я почувствовала чужих. Это маги. Они где-то здесь. Мы должны их изгнать.

Так сказала, будто мы три демона каких-то. Скрываться было бесполезно, и в следующую минуту несколько книг, что стояли на полках, напали на нас. Я вытерла пот с лица, запоздало почувствовав запах чернил, и поняла, что испачкалась, но в данный момент собственное черномордие меня не сильно беспокоило. Нас явно ожидало нечто помасштабней.

И тут произошло что-то невообразимое! Книги, словно озверев, попадали с полок, подняв ужасный грохот, хлопая и клацая переплетами, устремились прямо на нас! Я дико заорала, повернулась к двери и выкрикнула заклятие. То же самое одновременно со мной сделали мои подруги. Раздался оглушительный хлопок, потом треск, темноту осветили миллиарды разноцветных искр, и затем неизвестно откуда взявшийся цветной дым повалил клубами. Мать моя женщина, клянусь, такого эффекта мы не ожидали. Как не ожидал и Джеран, что сейчас ему навстречу из цветного дыма вылетят три орущие девицы, а самая первая еще и с чернющим лицом. Не знаю, кого я в тот момент ему напомнила, но теперь к моему крику присоединился крик лорда Мирайла. Хотя нет, это был не крик, а бешеный ор какого-то одичалого тролля. Дневник Иллинторна, который я прижимала к себе, совершенно неожиданно исчез. Вот просто взял и словно растаял в воздухе, оставив напоследок рой разноцветных искорок, разлетевшихся в стороны и угасших.

Книги, готовые нас покусать, в замешательстве остановились у дверей: или они решили больше нас не преследовать, или просто не могли выйти за пределы библиотеки, но шум от них все равно исходил умопомрачительный.

Наконец, до Джерана дошло, что перед ним стою я, и мы все более-менее успокоились. Мы с подругами обреченно разглядывали дверь, которая все еще дымилась, если это теперь можно было назвать дверью.

– По-моему, мы перехимичили, – вздохнула я.

– Знаешь, Эми, теперь эта дверь больше похожа на вход в цирк, чем на вход в библиотеку, – высказалась Герда.

– А что это вы тут забыли, а? Ну-ка быстро отвечайте! – грозно возмутился Джеран, уперев руки в бока, и для пущей суровости нахмурил брови.

Должно быть, сейчас он представлял себя Джераном Великим и Ужасным, но на самом деле смотрелось это весьма комично.

Конечно же, шум, который подняли книги, привлек внимание ректора. Жаль, что он не принимает на ночь какое-нибудь мощное седативное зелье.

– Что здесь происходит? Что за крики? – вопрошал магистр Лийсарран, торопливо приближаясь к нам.

Убегать было бесполезно. Обреченно переглянувшись, мы молча ожидали ректора.

– О-ой, попали-и-и, – произнесла шепотом Герда, коротко и ясно описав суть сложившегося положения.

– Вот ректору и расскажете, что вы забыли ночью в преподавательской библиотеке, – злорадно прошептал Джеран, стрельнув глазками в нашу сторону.

Мне тотчас захотелось его придушить. Или рога ему на башке сотворить, ветвистые такие. Чтобы ходил и цеплялся за дверные проемы.

Между тем я не сразу осознала, что шум в библиотеке затих, и, обернувшись, увидела, что никаких книг на полу уже не было. Все находились на стеллажах, как и положено.

К нам подошел ректор и невесть откуда взявшийся заспанный, но злой Делайл Даркмун. Позади меня раздался тяжкий вздох Марьяны.

Увидев висящую на одной петле разноцветную и изрядно потрепанную дверь, ректор и Делайл в недоумении переглянулись.

– И чьих же это рук дело? – задал вопрос Делайл, явно понимая, каков будет ответ.

– Наших, – ответили мы в один голос.

– А что вы здесь делали, юные леди? – спросил магистр Лийсарран, поочередно глядя на каждую из нас.

– Искали информацию, эм-м-м… об Иллинторне, – как можно спокойнее произнесла я.

– Мало вам библиотеки адептов, что ли? С чего вдруг такой интерес к Иллинторну? – так неожиданно рявкнул Джеран, что я вздрогнула.

Делайл и магистр Лийсарран снова переглянулись.

– Лорд Мирайл, не нужно так кричать, коллега, – попытался ректор его урезонить. – И мой вам совет – идите спать. С адептками Эринглив, Нортдайл и Ирилейв я разберусь без вашей помощи.

– Но…

– Спать, магистр Мирайл, спать! Завтра вы ассистируете мне на зачете у огневиков. Не хочу, чтоб вы дремали и пропустили летящий в вас фаербол, – приказал ректор и развернулся, бросив нам троим: – В мой кабинет, леди.

Нам ничего не осталось, как пойти следом за ним. За все годы учебы в школе я была прилежнейшей ученицей и ни разу не попала к директору на ковер. Мне казалось, что в Академии Магии будет так же, но… Что-то пошло не так.

Глава 23

Да распахнутся крылья

Магистр Лийсарран, естественно, знал о Триумвирате, и поэтому не было смысла изворачиваться и юлить, пытаясь придумать причину, которая побудила нас ночью полезть в библиотеку преподавателей. Мы честно рассказали, для чего туда пришли. Как нам троим снился один и тот же сон – путь в заветную библиотеку, закрытую для адептов, как мы решили, что это знак, и надо попробовать проникнуть туда, куда так настойчиво зовет подсознание.

– Ну почему вы не рассказали никому о ваших снах? – удивлялся Делайл.

– А что бы это изменило? – задала встречный вопрос Марьяна. – Вы бы, скорее всего, не восприняли это всерьез.

– А если и восприняли, то вряд ли впустили бы нас, посчитав, что на данный момент мы и так много знаем, а остальное знать нам пока еще не положено, – продолжила я мысль подруги.

– А потом мы подумали, что это проблема исключительно нас троих, а значит, нужно решать ее самостоятельно, – высказалась Герда.

– Вот и зря вы так подумали, – с укором произнес магистр Лийсарран. – Вам стоило поговорить со мной, объяснить все, и я лично провел бы вас в преподавательскую библиотеку. Да, адептам нельзя ее посещать, но для вас я бы сделал исключение. Речь идет, в конце концов, о Триумвирате и победе над демоном! Ради этого можно и нарушить некоторые правила.

Ненадолго воцарилось молчание, нарушаемое лишь тиканьем часов и нашим дыханием.

– Я одного не пойму, – вновь заговорил Делайл, – почему охранные заклинания не сработали? Вы смогли их легко нейтрализовать? И как вы вообще проникли внутрь?

– Через окно, – ответила я. – Из четырех окон два были приоткрыты.

– Этого не может быть, – возразил мне господин ректор. – Я сегодня последним уходил из библиотеки и лично проверял щеколды на окнах. Все было закрыто.

– Мы не лжем, окна действительно были открыты, – с жаром промолвила Герда. – Можете посмотреть, магистр, и убедиться в этом сами.

Поднявшись, Герда подошла к ректору и подала ему руку. Тот взял ее ладонь и на несколько секунд замер.

– Действительно, открыты, – с удивлением произнес магистр, отпустив ее руку.

– А охранные заклинания мы не трогали, потому что вообще не увидели их, как будто их и не было, – сказала Марьяна. – Зато потом, судя по всему, они все-таки сработали, закрыв окна, чтоб мы не смогли сбежать.

– И это тоже очень странно, – задумчиво промолвил Делайл. – Охранные заклинания должны были сразу оповестить о проникновении. Возможно, это магия того самого дневника Иллинторна, который вы обнаружили.

– То есть никто из преподавателей действительно не знал, что дневник находится в библиотеке? – удивилась Марьяна.

Делайл в ответ покачал головой:

– Что-то мне подсказывает, что если сейчас мы туда пойдем, то не обнаружим никакого дневника. О нем ходили легенды, в его существование уже мало кто верил. Поговаривали, что Иллинторн опасался, что важная информация о магии Триумвирата попадет не в те руки, и записывал важные детали в свой дневник, заговоренный так, что найти его смогут лишь маги Триумвирата после инициации.

– Вот мы и перешли к самому главному, – провозгласил, потирая руки, ректор. – К дневнику. С моей стороны, наверное, будет некорректно спрашивать, о чем вы успели там прочесть, все-таки это уже ваша, так сказать, территория, и вряд ли вам захочется полученной информацией с кем-то делиться.

Мы втроем смущенно переглянулись. Магистр со своим высказыванием попал прямо в точку.

А ректор, улыбнувшись, продолжил свою мысль:

– Но если вдруг у вас возникнут вопросы или смысл прочитанного в дневнике Иллинторна вам будет не совсем ясен, знайте, что можете смело обращаться ко мне.

– Да и я, если что, помогу, – промолвил Делайл.

– Ну, теперь только остается ждать, когда же этот древний манускрипт с манией бродяжничества вновь решит нам показаться, – высказала Герда нашу общую мысль.

– Кстати, у меня вопрос, – обратилась я к преподавателям. – А почему книги разговаривали? А потом еще кинулись на нас. Это что, часть охранного заклинания?

– Разговаривали? – в один голос пораженно переспросили у меня ректор и Делайл.

Мы втроем закивали.

– То, что они кинулись на вас, это действительно часть охранного заклинания, – пояснил нам Делайл. – А вот чтобы книги говорили… Никогда такого не было. Возможно, это как-то связано с вашей магией Триумвирата.

– Осмелюсь предположить, что вы, юные леди, слышали информационные поля книг, – промолвил Лийсарран. – Каждая магическая книга или рукопись несет в себе информацию, которая образует незримое поле. Оно может звучать как голос.

– А что насчет диалогов, которые они вели между собой?

– Взаимодействие информационных полей, – улыбнулся мне ректор. – Еще есть вопросы?

Наша троица усиленно покачала головами.

– Вот и славно, – ректор снова довольно потер руки. – А сейчас я предлагаю вам в качестве эксперимента вновь сходить в библиотеку и попробовать отыскать дневник там, где вы его нашли.

Пострадавшая дверь преподавательской библиотеки еще издалека привлекала внимание разноцветными полосами.

– Придется заменить, – ухмыльнулся магистр Лийсарран. – Эта дверь не была рассчитана на магию Триумвирата, находящегося в панике.

Мы прошли вдоль стеллажей к тому самому, но сейчас дневника здесь не было. Бегло оглядев близлежащие стеллажи, мы не увидели знакомого потертого старинного корешка.

– Что ж, значит, по мнению дневника, вы на данный момент узнали достаточно, – резюмировал Лийсарран.

– Магистр, нас кое-что в записях все же беспокоит, – сказала Герда, посмотрев на нас с Марьяной.

Мы знали, о чем она думает сейчас.

– В дневнике было сказано, что наша сила растет параллельно силе Адаила. То есть сейчас он живет где-то и его мощь растет?

Ректор с Делайлом тяжело вздохнули и, посмотрев на нас, кивнули.

– Может быть, так, – ответил магистр Лийсарран. – Но я призываю вас не паниковать. Скорее всего, Адаил еще достаточно слаб, потому как если бы он был по-настоящему силен, то уже обнаружил бы себя. Но пока что тишина. А может быть, Адаил только еще родился. Никому не известна истина. Но знайте, что императорская жандармерия держит руку на пульсе. Все под контролем.

– А как они надеются выследить демона? – задала ему вопрос Марьяна.

– Каждый раз, когда Адаил набирал силу, происходили странные и необъяснимые вещи. Этот демон – порождение тьмы, которая, попав в пространство, мгновенно его заражает, провоцируя появление различных аномалий, которые трудно понять даже в магическом мире. За этим и следит служба безопасности. И если уж что-то будет замечено необычное, поверьте, вы это точно узнаете. А сейчас уже совсем поздно, вам нужно отдыхать, впереди – неделя зачетов, для сдачи которых понадобится ясная голова, а не гудящий улей на плечах. Так что марш в свои комнаты! Профессор Даркмун вас проводит. А я пока что попробую подлатать многострадальную дверь.

Провожая нас, Делайл все же не удержался от того, чтобы не расспросить нас о том, что же мы прочли в записях легендарного эльфа. Этому оборотню мы всецело доверяли и поэтому поделились некоторой информацией.

– Только не сходится пунктик о том, что все мы родом с Эсфира, – выразила я вслух мысль, которая не покидала меня. – Я-то на Земле родилась и провела там почти восемнадцать лет своей жизни.

– А твоя мама точно землянка? – спросил у меня Делайл.

– В том-то и дело, что мы сами не знаем. Есть у нас версия, что мама может приходиться дочерью одному эльфийскому князю, но пока мы не можем ничего сделать. Это лишь наши догадки, хоть они и очень похожи на правду. А пропавшая дочь князя вроде как мертва. Все еще осложняют эти чертовы магические блоки, которые никто не может снять.

– Я думаю, что мы втроем могли бы, – заявила Герда, и Марьяна согласно закивала.

– Я против того, чтобы лишний раз трогать вашу силу, тем более для нейтрализации такой темной магии. Вам нужно еще поучиться контролю и управлению, – высказался Делайл.

– Все так говорят, – мрачно ответила ему Марьяна. – А моя подруга так и живет, не зная своего настоящего происхождения. У нее, может, еще родня на Эсфире имеется.

– Не переживай, Мари, – успокоила я подругу. – На зимних каникулах один из приятелей Мариуса приглашает нас в гости к себе в имение, которое находится в Северной империи. И там мы с его помощью попробуем снять блоки с мамы и их остатки с меня.

– Но если у вас не получится, есть смысл нам попробовать решить твою проблему, – тоном, не терпящим возражений, произнесла Герда. – В конце концов, мы сильнейшие маги! Вроде бы…

– Идите спать, сильнейшие маги! Уже сегодня вам сдавать мне зачет по артефакторике. Смотрите не подведите! – погрозил нам Делайл, когда мы подошли к своей секции.

– Не нравится мне эта расслабленность, – заявила Марьяна, перед тем как мы отправились спать. – Выходит, что Адаил где-то там крепнет день ото дня, а мы живем как ни в чем не бывало. И сделать ничего не в силах. И даже не понимаем толком, каким образом мы этого демона должны будем убить. Дурацкое ощущение.

Мы с Гердой полностью разделяли ее чувства. Но сейчас действительно ничего нельзя было предпринять. Мы вообще понятия не имели, что нам делать. Оставалось заниматься учебой, репетициями и ждать очередных знаков от Иллинторна. Мы давно уже перестали задаваться вопросом: «Почему именно мы?» – и больше не возмущались, что ответственность за уничтожение демона войны лежала на наших хрупких девичьих плечах. В конце концов, ведь не просто так выбор Высших сил пал именно на нас. В очередной раз мне вспомнились слова Свенельда, а затем и магистра Ксенарда на одном из занятий по контролю над нашей силой: «Не все, что кажется хрупким и беззащитным, является таковым на самом деле. Ваша сила не в груде мышц или опыте многочисленных сражений. У вас есть ум, ловкость, смекалка и мощный магический потенциал. В этом и заключается ваша сила».

Наш зверинец не спал и в полном составе ждал нас у дверей, требуя подробностей прямо с порога прихожей. Пришлось рассказать. Сколько было удивленных вздохов, возгласов! А как забавно выглядели эти мордахи, когда звери слушали с замиранием сердца, просто умора! Только после подробнейшего рассказа и анализа прочитанного нами нас отпустили отдыхать. Вот уж любопытные.

Совершенно незнакомое место – большой двухэтажный дом, просторный двор с батутом, детскими качелями и игровым комплексом, шелковистая зеленая трава, на которой играли дети, весело крича. Я понимала, что они говорят, но в жизни не знала этого языка. Кажется, дети говорили на чешском.

– Тебе здесь понравится, – уверяла меня миловидная женщина лет сорока, ведя за руку. – У нас замечательный семейный дом. У тебя будет комната, маленькая, но зато своя. А еще тебя здесь уже ждут другие ребята и хотят поскорее познакомиться с тобой. Ребята, Арина приехала, идите скорее знакомиться! – крикнула она детям, играющим во дворе.

Все тут же бросили игру и с любопытством стали разглядывать меня, новенькую. Едва нас успели познакомить, как белокурая девчушка по имени Лида бойко взяла меня за руку и, весело щебеча, повела за собой в дом, обещая показать каких-то необыкновенных кукол. Картинка сна поблекла, расплываясь туманом, а когда снова обрела четкость, я увидела, что меня по-прежнему ведут за руку. Только теперь меня вел высокий темноволосый мужчина по улочкам вечернего города.

– Роберт, куда мы идем? – спрашиваю я у своего спутника, на что он, обернувшись, задорно мне подмигивает.

– Куда глаза глядят, солнце мое. Есть тут одно красивое местечко. Главное, что вместе. Я безумно скучал по тебе все эти недели.

– И я скучала по тебе, – призналась я в ответ.

– А кто-то не верил, что я вернусь, – произнес он, лукаво скосив взгляд на меня. – Ты, наверное, думала, что я тебя обманываю? Что считаю наши чувства просто мимолетным курортным романом? А-а-а, как бы не так!

Горячие губы коснулись моих, вызывая бешеный прилив эйфории.

– Скажи мне, Арина, только честно, а если бы я позвал тебя замуж, ты бы уехала со мной в Россию?

– Конечно, – ответила я, не раздумывая.

В ответ сильные руки сгребли меня в объятия.

– Обещаю, ты не пожалеешь об этом. Все у нас будет как в сказке, – промолвил Роберт, целуя меня в макушку.

– Мой волшебник.

Наивная нежная девочка. Не знала она тогда, какой волшебник ей попался и сколь волшебно он будет вешать лапшу ей на уши, превращая ее жизнь в беспросветную тоску. А пока же она была счастлива до луны и обратно, и ей казалось, что это счастье не кончится никогда.

– Так, все готовы? Через пять минут начинаем! – командным голосом объявила леди Иолари, проверяя готовность артистов к выступлению. – Девушки, губы все накрасили?

Ответом ей стало слаженное: «Все». Главный театр столицы в этот вечер был заполнен, свободных мест не осталось.

Кончики пальцев слегка покалывало от магии, которая перед выступлением бурлила в крови от волнения. Адреналин разгонял ее по венам. Все адепты, задействованные в постановке, стояли за кулисами, ожидая начала.

– Гер, – позвала Герду Алесса, – ты что, рассталась с Идэном Блэрхартом? Я видела его с какой-то девицей, кажется, с факультета земли, около входа в театр, когда приехала.

– Да? – приподняла удивленно брови моя подруга. – А я не видела, и слава богам. И видеть его не хочу! Ничего мне не сказал, делал вид, что все хорошо. А потом взял и без каких-либо объяснений появился с ней на музыкальном вечере у наших общих знакомых, передав мне записку: «Извини, я понял, что мы не подходим друг другу». Чтоб ему провалиться!

– Как подло с его стороны! – всплеснула руками Алесса. – А ты ему что ответила?

– Просто сказала, что он идиот. На большее, честно говоря, меня не хватило. Как-то не ожидала я такого поворота.

В это время со сцены донесся голос леди Иолари, приветствующей зрителей, а затем, объявив о начале представления, она под бурные аплодисменты гостей вечера покинула сцену, чтобы за кулисами контролировать нас, хотя мы давно уже наизусть выучили, кому и когда выходить. Надо отдать должное этой эльфийке – секрет ее зрелищных постановок заключался в ее невероятной фантазии и в том, что она видела в каждом артисте сильные стороны, которые и стремилась показать. Так, Марьяне были отданы сложные танцевальные партии, а нам с Гердой – музыкальные.

Раздались первые вкрадчивые и тихие аккорды вступления. С потолка срывался иллюзорный снег, тая в сантиметре от сцены, укрытой искусственными сугробами. Едва услышав музыку, я позабыла все волнения и страхи. Еще утром я нашла дома на полу своей комнаты сложенный вчетверо листок. Когда развернула его, то оказалось, что это мой рисунок акварелью – песчаный пляж, бушующее море, простирающееся до горизонта, и грозовые облака. Я и забыла про него и, наверное, не вспомнила бы, не попадись он мне на глаза. Скорее всего, он лежал среди моих книг и незаметно выпал. Едва взглянув на него, я сразу вспомнила то время, когда жила на Земле, мечтая быстрее вырасти и уехать из родительского дома. В тот момент в душу мою закралась необъяснимая тревога, и я ничего не могла с этим поделать.

Совершенно не вовремя задумалась о том, как сейчас живут отец с мачехой. Как-то давно я не интересовалась у Мариуса, когда супруги Ренальди видели их в последний раз, да и жених мой молчал, понимая, что мне не особо хотелось лишний раз все это вспоминать.

Мы должны были выходить на сцену под заклинанием отвода глаз, а затем развеивать его, параллельно создавая иллюзию тумана с роем снежинок. Со стороны это выглядело так, словно мы появились из плотного облака, окруженные снежным вихрем.

Первой появилась Герда. Сев за белый рояль, она с загадочной полуулыбкой опустила пальцы на клавиши, и полилась дивная мелодия, сплетаясь с музыкой оркестра и погружая зрителей в атмосферу зимнего леса, с его вьюгами, морозом и бархатно-темным бездонным небом. Затем настал мой черед вместе с еще двумя девушками. Мы словно вышли из метели и тумана. Это была идея профессора Кирали, пришедшая к нему не так давно. Сидя на берегу холодного зимнего иллюзорного моря, мы ждали своего вступления, и когда настало наше время, я с наслаждением перебирала струны мандолы. Мой голос, заполнивший пространство вместе с музыкой, поразил меня саму – настолько он казался хрустальным и неземным. Все же акустика в театре была отменная, на то он и театр.

Олицетворяя собой разыгравшуюся метель, о которой я пела, перед зрителями появились танцовщицы в белом, среди которых была Марьяна. Ритм их танца вторил ритму музыки, который возрастал и ускорялся, словно снег, стремительно переходящий в метель, и, дойдя до высшей точки, на самой высокой ноте оборвался. В наступившей тишине был слышен лишь вой ветра и вьюги.

Это только лишь начало. Впереди гостей ожидала настоящая снежная феерия, и зал замер в трепетном ожидании. Я же тем временем с упоением погружалась в зимнюю сказку, частью которой сегодня была сама.

– Я смотрю, твоя бальная книжка сегодня просто пестрит кавалерами, – заметила я, глядя, как Герда записывает имя очередного лорда, желающего с ней потанцевать. – Правильно делаешь, что веселишься и не показываешь Идэну, как тебе обидно.

– Мне и правда обидно, что он так со мной обошелся, – тихо ответила мне подруга, – но я не хочу, чтобы он об этом догадался. Не собираюсь тешить его самолюбие.

– Прошу прощения, леди, что прерываю вашу беседу, – произнес симпатичный незнакомец, подойдя к нам и обратившись к Герде. – Леди Нортдайл, позвольте пригласить вас на следующий танец, если он еще не занят, – и слегка склонил голову в знак почтения.

– Благодарю вас, лорд Арден, я согласна, – ответила она ему с улыбкой, сделав изящный книксен.

Молодой человек, еще раз стрельнув глазами в сторону Герды, удалился, а мы с подругой снова остались одни, наблюдая за тем, как Марьяна лихо кружится в галопе вместе с братом, специально приехавшим из Дэльтарры, чтобы увидеть ее на сцене театра.

После окончания представления для адептов, преподавателей и приглашенных гостей в большом бальном зале театра состоялся новогодний бал, и мое настроение, приподнятое после выступления, сейчас взлетело на недосягаемую высоту. От утренней тревоги не осталось и следа, и сейчас мне казалось глупым, что я поддалась этому чувству, просто увидев свой рисунок из детства.

Я захотела отдохнуть и поболтать с подругами, Мариус беседовал в другом конце зала с коллегой из госпиталя, приглашенным на наше представление лично профессором Кирали.

– Кстати, у тебя все в порядке с защитным амулетом, который нам тот Александр из Совета потомков Фаэтона прислал? – спросила Герда.

– Сняла сегодня утром, но пока никому не говорила, не до этого было. Он словно обуглился. И при этом потерял свою силу. Такое вообще бывает с амулетами? – задала я встречный вопрос.

– Только в том случае, если сила мага во много раз превышает силу амулета. Но я такого еще никогда не видела, только в книгах читала по артефакторике, давно еще. Да и наши амулеты были очень мощные. Я думала, что их хватит хотя бы на пару лет.

– А в результате хватило на несколько месяцев.

Мы замолчали, обдумывая случившееся. Из состояния задумчивости меня вывело ощущение, будто сейчас с меня спадет чулок.

– Мне нужно в дамскую комнату.

– Я с тобой, – промолвила Герда.

В туалетные комнаты вел длинный коридор, освещенный магическими лампами, горящими на стенах. Парочка окон были открыты, и ветер колыхал занавески, принося с собой запах хвои – на Эсфире эти деревья так же любили наряжать в канун Йоля, как и на Земле в канун Нового года. Снег, начавшийся утром, к вечеру усилился, и сейчас я с упоением наблюдала, как в свете уличных фонарей падали его крупные хлопья. Мы возвращались в бальный зал, когда моего слуха вдруг достиг негромкий плач с улицы. Судя по интонации, плакала девушка или подросток. Переглянувшись с подругой, мы, не сговариваясь, пошли к выходу на улицу, чтобы узнать, что случилось.

Мороз тут же коснулся обнаженных участков кожи колючими иглами, но мы все равно шли на девичий плач, рассчитывая увести девушку в здание. Каково же было наше удивление, когда мы увидели Алиору Шеари! Застыв в удивлении, мы уставились друг на друга – мы с Гердой на нее, а она на нас.

Первой отмерла заплаканная Алиора, шмыгнув носом.

– Ну и какого демона вы сюда притащились? Проваливайте отсюда! – рыкнула она, торопливо вытирая платком дорожки из слез.

Видят боги, эта девчонка меня раздражала! Бесила своим стервозным и склочным характером, бестактностью, ну и, конечно же, влюбленностью в моего жениха, граничащей с одержимостью. Но, увидев ее плачущей, я, к собственному удивлению, испытала к ней чувство жалости. Что-то было в Алиоре сейчас такое, что злиться на нее даже не хотелось.

– Вы оглохли обе? Проваливайте, говорю! – раздраженно повторила она. – И только попробуйте кому сказать, что видели меня здесь в слезах!

– О боги, оно нам надо вообще, рассказывать что-то кому-то о тебе? – возмутилась Герда. – Ты окружающих по себе не суди!

– Мы услышали, как кто-то плачет, и решили пойти спросить, что стряслось. Может, помощь какая нужна, – пояснила я Алиоре.

– Мне не нужна ничья помощь! Идите к троллям! Со мной все в порядке!

– Ну да, именно так и выглядит тот, у кого все в порядке, – скептическим тоном промолвила Герда.

– Боги, как же вы меня достали все! – произнесла сквозь зубы Алиора и резко развернулась, собираясь уйти.

Но, видимо, от переживаний или слез, или еще боги ведают чего, ее немного повело в мою сторону, хоть она и была вовсе не пьяна. Я попыталась ее удержать за руку, чтобы она не упала в снег, и в тот момент, когда наши руки соприкоснулись, мое сердце словно пропустило удар, а перед внутренним взором стремительно пронеслись картинки из чужой жизни. Из жизни Алиоры, которую я увидела со стороны, словно мне только что показали фильм. Очень тяжелый и грустный фильм, в котором был странноватый отец, живущий двойной жизнью и не обращавший внимания на своего единственного ребенка, и деспотичная, вечно недовольная мать. И среди этого островка безразличия, вечной критики и упреков росла, как полевая трава, сама по себе, девочка Алиора, безуспешно пытавшаяся заслужить то, что должно быть априори у каждого ребенка при рождении – любовь родителей.

Вечные попытки доказать, что ты чего-то стоишь, что в тебе есть хоть что-то особенное, а в ответ – лишь раздраженное закатывание глаз или насмешки. Равнодушный взгляд отца, когда в пылу обиды хочется хоть у кого-то найти понимания. Боги, как же это мне знакомо! Только теперь мне казалось, будто это было вовсе не со мной, а если и было, то так давно, что некоторые детали просто меркли. Поняв, как может быть по-другому, когда тебя любят, я стала потихоньку забывать все то, что раньше резало душу без ножа.

Последнее, что я увидела, – рыдающую на полу Алиору и ее мать, которая гневно взирала на нее сверху вниз и ходила из стороны в сторону, словно дикий тигр по клетке.

– Ты ходячее недоразумение, Алиора! Разве это моя дочь? Как ты умудрилась профукать такую выгодную партию в лице лорда Инганнаморте? Как? Что ты за женщина такая никчемная, что не смогла его очаровать? Уступила его какой-то выскочке-землянке!

И связь оборвалась, а с ней и незримое обычному глазу кино, кусочки из чужой жизни, случайно увиденные мной благодаря дару прорицания. Алиора, не понимая, что произошло, все же чувствовала некоторое вторжение в свое сознание и сейчас с подозрением смотрела на меня. А мне вдруг многое стало понятно, и теперь, когда передо мной была на миг приоткрыта завеса чужой жизни, я искренне жалела Алиору. Теперь мне понятны причины ее одержимости моим женихом.

Мы молчали. Однако это было красноречивое молчание. Я первой нарушила тишину:

– Ну теперь-то мне многое понятно, Алиора. То, что я увидела, объясняет твое поведение, но никак тебя не оправдывает в твоих пакостях и злобе.

– Что ты несешь вообще? – попыталась было возмутиться она. – Я не понимаю, о чем ты.

– Еще как понимаешь. Мы соприкоснулись руками, и я увидела некоторые эпизоды твоей жизни, связанные с родителями. Я не буду сейчас их пересказывать и уверена, что тебя это даже порадует. Я видела достаточно. И хочу тебе сказать, что очень даже тебя понимаю. И хоть мне не хочется это признавать, но все же признаю – кое-что общее у нас с тобой имеется. И знаешь, что это?

– И что же?

– Равнодушный папаша, присутствующий в доме, наверное, ради мебели, и мамаша-деспот, которой слово поперек не скажи. Но в моем случае это мачеха. Так что я тебе даже сочувствую.

С лица Алиоры схлынула кровь, сжав губы в упрямую тонкую линию, она нервно выдохнула и, избегая моего взгляда, вновь заговорила:

– Сдалось мне твое сочувствие, Эринглив! Тебе-то хорошо, наверное, со стороны рассуждать, твоя мать в тебе души не чает, и даже отчим сдувает пылинки! За жениха так вообще молчу!

– Ага. Только вот до этого я почти шестнадцать лет своей жизни была изгоем и пустым местом. Мачеха донимала меня в моем же собственном доме, где я жила, как на войне, а отец рад был плясать под ее дудку, и его совершенно не заботило мое душевное состояние. Хотя и физическое тоже. Мачеха могла так меня побить, что оставались следы. А отец ни разу и слова поперек не сказал.

А еще в детстве у меня временами проявлялся пророческий дар, и я не знала, что это такое и что мне с этим делать. Земля – не Эсфир, там магия – это что-то из области сказок, мифов и легенд или психических расстройств. И мои видения можно было вполне списать на шизофрению. Сумасшествие то есть. Чтоб ты понимала, о чем я. Поэтому у меня не было друзей. И все, о чем я мечтала, – окончить школу, поступить в университет в другом городе и уехать из родительского дома, чтобы никогда больше туда не возвращаться. Начать новую жизнь с чистого листа.

Герда в это время тактично молчала.

– И тем не менее сейчас у тебя все благополучно, – промолвила Алиора. – Поделилась бы, что ли, рецептом, что же ты такого сделала в этой жизни, что она вдруг повернулась к тебе лицом, а не задницей?

– У тебя неправильная постановка вопроса. Правильнее будет спросить, не что же я такого сделала, а что не сделала. Я никогда, слышишь, никогда не кидалась на окружающих меня людей, будто они виноваты передо мной в чем-то. Никого не обижала и не задевала. Как бы плохо мне ни было, я четко осознавала, что это мои проблемы, и другие люди здесь ни при чем. Кроме тех, кто эти проблемы создал. Я не обозлилась, в отличие от тебя. Но у тебя еще есть шанс переосмыслить свою жизнь, сделать выводы, и, глядишь, может быть, вскоре что-то в ней изменится в лучшую сторону. Ради такого можно даже посетить пару сеансов у душевного целителя.

– Хах, – горько усмехнулась она, – ничего уже в моей жизни не изменится.

– О боги! Да о чем ты говоришь, Алиора?! – воскликнула Герда. – Какие наши годы! Все еще впереди. А к душевному целителю и правда стоит наведаться.

Она хотела сказать еще что-то, но пространство зимнего сада, в котором мы находились, огласил жуткий, леденящий душу хохот. Недоуменно переглянувшись, мы замолчали, застигнутые врасплох этим смехом.

– Так, пойдемте-ка в здание, девочки, – скомандовала Герда вполголоса, и, молча согласившись с ней, мы собрались идти, но не успели сделать и нескольких шагов.

Неведомая сила швырнула нас в разные стороны, будто мы оказались в эпицентре взрыва. Пролетев метра три, я приложилась спиной о дерево, и, будь я простым человеком, скорее всего, это обернулось бы для меня тяжелыми травмами. Но и так ударом из легких вышибло весь воздух, а на губах ощущался привкус крови. Поднявшись на ноги, увидела, как Герда поднимается, оглядываясь по сторонам.

– Это что вообще за чертовщина? – вырвался у меня вопрос, который можно было считать риторическим.

Неуклюже поднявшись, Алиора поспешила встать рядом с нами.

– Уходим, – промолвила она почти что шепотом, но уйти нам не дали.

Нас снова отшвырнуло в сторону нечто совершенно невидимое и неощутимое. Никакого чужеродного запаха, кроме морозного воздуха и тонкого шлейфа духов Алиоры и Герды, я не ощущала. Зато сполна ощутила, как липкие лапы страха захватывают мою душу, зарождая где-то в ее глубине волны удушающей паники. Сердце, казалось, перестало биться. Вспомнив уроки боевой магии, мы встали в круг спиной друг к другу.

Алиора выбросила в небо красный шар, похожий на сигнальную ракету, в надежде, что кто-нибудь в бальном зале увидит его и придет к нам на помощь. Звать кого-то было бесполезно, зал располагался далековато отсюда, да и музыка на балу заглушит наши крики. Надеюсь, нас все же кинутся искать. Перейдя на магическое зрение и настроившись на окружающее пространство, я попыталась почувствовать, что же скрывалось от нас за раскидистыми ветвями кустарников.

– Я ничего не вижу, – напряженно пробормотала Алиора.

Ее магия срывалась с пальцев сгустками черного тумана, готовая атаковать в любую секунду.

Я же, наоборот, чувствовала совсем близко от нас что-то темное, зловещее и чужеродное. Это нечто вызывало во мне чувство первобытного страха, аж до тошноты, которое я силилась держать под контролем. Я пыталась прочитать, прочувствовать магию, направленную против нас, понять ее стихию, но мои попытки успехом не увенчались. Что же это было? Втроем почти одновременно мы прошептали защитное заклинание, и это было весьма вовремя – едва оно сорвалось с моих губ, в нас полетела новая ударная волна магии, но сейчас она не причинила нам вреда благодаря магической защите. Однако и у этой защиты был свой предел, а потенциал противника нам не известен.

– Может, хватит прятаться по кустам, а? Или ты боишься, что мы втроем тебя на лопатки уложим? – хорохорясь, прокричала Герда в пустоту, которая тут же в ответ разразилась леденящим душу смехом.

Не сговариваясь, мы втроем метнули атакующим заклинанием туда, откуда раздавался смех. Видимо, заклинание угодило прямо по адресу, потому что смех сменился раздраженным шипением. Я снова ощутила удушливую волну страха, но вместе со страхом пришло и новое чувство, смутно знакомое мне ранее, – ощущение, как разливаются покалывание по телу, жар в груди и напряжение в каждой мышце, доходящее до дрожи. Так ощущался всплеск неконтролируемой магии, когда ей становилось тесно в теле, и, выходя из-под контроля, она могла учинить разрушения, как тогда в доме Мариуса на Земле. Быть может, сейчас это было бы даже к месту. Главное, направить эту силу на невидимого врага, который, однако, решил все же показаться и вышел из темного участка сада, скрытого вечнозеленой вьющейся порослью, припорошенной снегом. Тот, кто пытался на нас напасть, оказался высокого роста, в длинной темно-красной мантии до самых пят и с глубоким капюшоном, скрывающим лицо, из-под которого виднелись только рот и подбородок. Мужчина.

Молча, скривив губы в ироничной ухмылке, он не спеша шел к нам, словно кот к ловушке с мышами. Ловкий пасс руками, короткое заклинание, и вот мы отрезаны от всего мира тишиной.

– Черт, он сотворил полог тишины! – воскликнула я в сердцах, повернувшись к Герде. – Нас теперь никто не услышит!

Загадочная сволочь в красном снова расхохоталась. Боги, какой же жуткий смех! Он будет сниться мне в кошмарах. А меж тем жар в груди нарастал, и магия, бежавшая по венам, буквально распирала меня. От этого я ощутила, как обостряются максимально все чувства, а тело готово было броситься в атаку хоть сейчас. Дыхание стало таким, словно я пробежала марафон.

– Что это с вашими руками? – в ужасе воскликнула Алиора, переводя взгляд с меня на Герду, не упуская при этом из виду хохочущего психа, который начинал плести очередное атакующее заклинание.

Посмотрев на свои руки, я сама чуть не заорала. Вены на руках стали темно-синими, словно кто-то кисточкой нанес синюю гуашь, повторив расположение вен под кожей. С руками Герды творилось то же самое. Оглушительно хлопнула распахнутая дверь, и на поляну к нам выбежала огромная темно-рыжая лисица. Я знала, что это Марьяна. Увидев мага, лиса ощерилась и низко заурчала. Языки пламени коконом окутали тело лисицы всего на пару секунд, а когда они развеялись, перед нами стояла наша рыжая подруга в своей человеческой ипостаси.

– На меня накатило какое-то дурное предчувствие, и я решила идти, повинуясь интуиции. Так я вас и нашла тут, – поведала Марьяна, на ходу формируя атакующий фаербол, который тут же потух, едва она увидела свои руки, на которых красным цветом змеились вены.

Нападавший на нас, видимо, заинтересовался, заметив наше замешательство, и даже перестал плести очередное заклинание.

А потом, раскинув руки, начал плавно подниматься в воздух, читая заклинание, которое не было известно никому из нас. Кажется, он собирался атаковать с воздуха. Вновь ощутив волну жара в груди, я запоздало почувствовала, как магия выходит из-под контроля, беря надо мною верх. Сознание затуманивалось, но еще какой-то его разумной частью я успела ощутить, как за спиной появилась странная тяжесть, которая, однако, не сковывала движений, как выдвинулись клыки во рту, упершись в нижнюю губу, аккуратно подпиленные ногти на руках мгновенно выросли в острые когти, подобные птичьим, а глаза словно заволокло пеленой, обострив при этом все чувства до максимально возможного предела. Из груди вырвался низкий гортанный рык. Последнее, что я помню, – совершенно пустые белки глаз Марьяны и Герды, где почти не было видно вмиг побелевших радужек, и от этого они казались слепыми. А потом меня поглотило лавиной магии, окончательно взбесившейся в моем теле, и она, как цунами, выплеснулась наружу, сметая все преграды на своем пути. Словно издалека до меня доносились чьи-то крики, ругань, многочисленные возгласы и плач. В мозгу билась одна-единственная мысль – уничтожить темное порождение черной магии, пока оно не причинило никому бед.

Перед моим взором возник мужчина-эльф, показавшийся мне будто бы знакомым. Внимательней к нему присмотревшись, я поняла, что видела его на многочисленных портретах и репродукциях в книгах. Рядом со мной стоял не кто иной, как сам Иллинторн. Взгляд его был направлен на что-то позади меня, и, обернувшись, я не смогла сдержать возгласа удивления – за моей спиной развевались огромные крылья, словно сотканные из магических элементалей. В них змеились и пластичные языки магии пламени, и голубые ручейки магии воздуха, зеленая дымка магии земли и темно-синие полосы магии воды.

– Крылья твои сотканы из древней магии стихий. Она – твое оружие. Ничего не бойся, мой ангел возмездия, мое дитя.

– Она управляет мной, моим разумом.

– Ты должна обуздать ее. Подчинить своей воле. Нужен якорь, который удержит твое сознание от падения в бездну. Он у тебя есть, и не один. Вспомни их лица.

Я увидела перед собой родителей, с улыбкой смотревших на меня, Герду и Марьяну, которые всегда были рядом, и, наконец, – лицо Мариуса, моего друга, спасителя, будущего мужа, того, кто вытащил меня из лап смерти и полюбил еще тогда, когда я была простой, неуверенной в себе девчонкой с Земли.

Знакомый голос звал меня откуда-то издалека, звал настойчиво, повторяя мое имя, и, наконец, мое сознание выплыло из глубин забытья. Сколько времени я провела в забытьи, трудно сказать. Первое, что увидела, когда пришла в себя, – встревоженное лицо моего жениха, который пытался привести меня в чувство, заглядывая мне в глаза.

Позабыв обо всем на свете, я сделала первое, что пришло мне в голову, – встала на цыпочки, потянулась к нему, вдохнула с наслаждением знакомый до дрожи свежий древесный аромат, ставший родным, и, захватив его губы в плен своих, с жаром поцеловала, незаметно провела языком по его нижней губе, скользнула внутрь, углубляя поцелуй, так, как он любил. Я целовала его, вложив последние остатки своих сил в этот поцелуй.

Плевать, что на нас могли смотреть. Плевать на то, что вот так открыто целоваться в общественных местах в этом мире считалось неприличным и донельзя откровенным. Я тут считаные минуты назад чуть не стала пациентом альтаррской психушки, так что мне простителен этот отчаянный шаг. Пусть это будет моей наградой за то, что я не попрощалась со своим здравым рассудком. Затем силы покинули меня окончательно, тело обуяла такая слабость, что я не устояла на ногах, и меня настиг обморок. Банальный обморок, который мог приключиться с любой смертной девушкой, но почему-то настиг меня – вампира и мага Триумвирата, великого и могучего. Я – карающая десница воителя Иллинторна, я – смертный приговор для демона войны Адаила, но… Только не сегодня. Пожалуйста, приходите завтра.

Глава 24

И пусть мир подождет

Мы с Эми планировали, что посетим новогодний бал-маскарад после окончания театрального представления, в котором она играла одну из главных ролей, посмотрим праздничный салют, а затем возьмем экипаж и поедем ко мне домой, чтобы наконец-то побыть вдвоем, отгородившись от бесконечных репетиций, зачетов, уроков, моих рабочих дел и прочей суеты.

Зимний спектакль адептов прошел с блеском, зрители были в восторге. На бледных щеках Эмилии играл едва заметный розовый румянец, и, взяв ее за руку перед балом, я ощутил, как сильно билось ее сердце.

– Ты потрясающе сыграла свою роль! – сказал я, наклонившись к ее ушку.

– Я старалась, – игриво ответила моя невеста, и, улыбнувшись друг другу, мы вошли в бальный зал. – Я надеюсь, что Сандра с Никари там не скучают дома у родителей.

– Ха, на твоем месте, душа моя, я бы переживал, чтобы эти двое в пылу игры не разнесли особняк до основания.

Эмилия рассмеялась, и мы отправились танцевать. Ардайл и Ариадна покинули праздник практически в самом начале – после парочки вальсов и мазурки ушли порталом в Восточную империю, где их ожидал на очередном балу кто-то из старых друзей.

В какой-то момент Эмилия пожелала пообщаться с подругами, я же отошел поговорить с коллегой. Прошло минут двадцать, когда я понял, что Эми в зале нет. Сначала я не придал этому значения, посчитав, что она могла отойти в дамскую комнату или захотела полюбоваться видом на город с террасы, но не найдя в зале ее подруг, Герду и Марьяну, заволновался. Я считал, что ходить за своей девушкой всегда и везде по пятам – это ненормально. Но почему-то именно сейчас я ощущал какое-то смутное беспокойство.

– Мариус, где наша троица? – спросил у меня Делайл, подойдя ко мне. – Что-то я давно их не видел.

Его взгляд метался по залу в поисках девушек.

Черт!

– Меня это тоже уже начинает беспокоить, – признался я другу, пытаясь уловить знакомый запах жасмина среди калейдоскопа чужих ароматов. Он вел меня к западному выходу.

– Идем, – бросил я на ходу Делу и направился к тем самым дверям.

Стоило нам пройти меньше половины коридора, как мы учуяли запах лисьей шерсти. Делайл выругался, шумно втянув носом воздух.

– Трэйш деррахт! Мариус, что-то случилось! Я чую запах оборотня в звериной ипостаси! Это Марьяна!

Не сговариваясь, мы на огромной скорости устремились дальше по коридору, куда нас вели знакомые запахи, и вскоре услышали крики и звуки борьбы, доносившиеся со стороны выхода в сад. Двустворчатые двери были распахнуты настежь, благодаря чему я увидел происходящее раньше, чем мы с Делайлом выбежали на улицу. Представшая моим глазам картина меня шокировала, вогнав на несколько минут в ступор.

Прямо посреди сада, под снегопадом развернулась жестокая битва между неизвестным магом в темно-красном одеянии и тремя девушками, узнать в которых мою невесту и ее подруг было весьма сложно – растрепанные волосы, длинные хищные когти на руках, слепые белки глаз и огромные полупрозрачные сияющие крылья за спиной, будто сплетенные из магических элементалей. Никогда ничего подобного за свою жизнь мне не приходилось наблюдать.

– Помилуй Ар-Лиинн, – пораженно выдохнул Делайл, ошеломленно наблюдая, как три девушки искусно и методично брали мага в красном в кольцо, отражая его нападения и насылая в ответ атакующие заклинания такой силы, что тот едва уже держался на ногах.

Они перебрасывались короткими фразами на языке, который точно не знала ни одна из них, потому что этот язык был настолько древним, что на Эсфире его давно не использовали и считали, что на нем разговаривали еще Демиурги-творцы миров. Только вот сейчас девушки разговаривали именно на нем, вероятно, согласовывая свои действия. Кажется, их глаза только казались слепыми, а на деле они видели намного больше, чем мы. Неизвестный нападал на них искусно, и, видят боги, он был весьма опытным бойцом, не брезгующим и черной магией, но преимущество сохранялось на стороне наших крылатых девочек, которые сейчас сражались так, словно занимались боевой магией уже лет сто.

Увидев сражение, мы даже не сразу заметили Алиору Шеари, которая сидела прямо на снегу в нескольких метрах от битвы и завороженно наблюдала за происходящим, совсем не обращая внимание на холод.

– Что здесь… О боги! Пресветлая Ар-Лиинн, это же наши девочки! – раздался рядом со мной возглас, и, обернувшись, я увидел Лиаль, смотревшую на происходящее глазами, полными ужаса.

Вместе с ней пришли и остальные: Джордано, Свенельд с супругой, родители Герды, брат Делайла Ленар со своей избранницей и, увы, совсем ненужные сейчас свидетели – горстка преподавателей и десятка три адептов.

Джордано подбежал к Алиоре и, схватив ее в охапку, быстрыми шагами повел обратно в здание. Маг в полумаске заметил этот маневр и попытался ударить его заклинанием воздушной плети. Эмилия выкрикнула что-то на древнем языке и, зарычав, словно дикая кошка, перехватила заклинание, развеяв его. Марьяна стремительно переместилась к нему за спину и нанесла удар, от которого маг упал на колени.

Толпа пораженно ахнула. Отовсюду слышались возгласы:

– Да это же девчонки из тридцать пятой секции! С ума сойти!

– Это что, крылья? Из чего они вообще?

– Крылья из элементалей? Матерь троллья! Как такое вообще возможно?

Каждое движение мага или девушек встречалось всеобщим вздохом. Кажется, сегодня тайне под названием «Триумвират» придет конец. Эсфирянам не составит труда догадаться, что к чему, и сделать соответствующие выводы.

– Так, а чего мы стоим? Мы должны вмешаться, не одним же девочкам сражаться с этим чудовищем! – сказал я Делайлу, стоявшему около меня, и мы начали подступать к сражающимся.

Следом за нами шли Йоанн, Свенельд и двое преподавателей. Герда, обернувшись, бросила на нас безумный взгляд, снова что-то прошипев на древнем языке.

– Девочки, мы хотим помочь вам! – крикнул им отец Герды, но, кажется, они вообще не воспринимали ничего, полностью сосредоточившись на том, чтобы добить неизвестного мага, который, предчувствуя близившееся поражение, начал швыряться атакующей магией с удвоенной силой.

В какой-то момент девушки, изловчившись, атаковали его одновременно, поднявшись в воздух на своих необыкновенных крыльях. Маг отлетел на несколько метров, пропахав снежный сугроб. Там мы с остальными мужчинами его и схватили. Тут же кто-то сорвал маску с его лица, и мы обомлели, узнав в загадочном маге не абы кого, а замминистра культуры, который несколько часов назад присутствовал в числе гостей на премьере спектакля. Вот так сюрприз! Любопытный досуг у вас, господин замминистра!

– Лорд Мардейл, сейчас мы пройдем с вами в кабинет руководителя театра, если лорд Бренхерт не против, и вы нам объясните, что все это значит, что здесь вообще произошло и почему вы напали на моих адептов, – холодно предупредил хмурый магистр Лийсарран.

Несколько мужчин, включая моих коллег по Академии, связав покрепче брыкающегося Мардейла веревками и магическими путами, поволокли его в кабинет лорда Бренхерта. Остальные преподаватели стали загонять любопытную толпу адептов обратно в здание. Девушки же все это время стояли истуканами, не обращая внимания на падающий хлопьями снег, глядя куда-то невидящим взором. Крылья продолжали сиять за их спинами. Я посмотрел на свою невесту – длинные волосы, убранные в прическу, растрепались, хлестали на ветру ее тонкий стан. Роскошное платье было безнадежно испорчено, а на коже виднелись заживающие порезы и даже парочка ожогов. Заметив это, я пришел в ярость. Я убью его! С наслаждением сверну ему шею за то, что посмел покушаться на мою невесту!

Действуя скорее интуитивно, я осторожно подошел к Эми, наблюдая за ее реакцией. Она же в ответ внимательно смотрела на меня. Я позвал ее по имени несколько раз, надеясь на то, что это приведет ее в чувство, а затем легко коснулся пальцами щеки, на которой розовела почти уже зажившая царапина. Желание свернуть шею лорду Мардейлу вновь поднялось во мне удушающей волной. Боковым зрением я видел, что к Герде подошли ее родители, а к Марьяне Делайл. Я продолжал настойчиво звать Эмилию, и на моих глазах ее радужки из белесых постепенно наливались цветом, приобретая тот самый оттенок лазурного неба, который так поразил меня с первого взгляда. Клыки постепенно уменьшались и затем полностью исчезли, а за ними и длинные когти снова превратились в аккуратный маникюр. Последними исчезли крылья – они просто истаяли, словно растворившись в воздухе. Ее затуманенный взор смотрел куда-то вдаль, но, едва поймав мой взгляд, она посмотрела мне в глаза и сделала то, чего я совсем не ожидал от нее в этот момент, – она меня поцеловала.

В моей голове толпилась чертова тысяча вопросов, требующих немедленного ответа, но сейчас я на миг забыл обо всем. На один сладостный миг, когда позволил себе забыться. Ее поцелуй, вкус ее губ и жаркое дыхание выбили из моей головы все мысли. Эмилия с легкостью могла завладеть всем моим существом, порой даже не осознавая этого. Но не успел я насладиться этим мгновением, как моя невеста, потеряв силы, лишилась чувств. То же самое случилось с ее подругами.

Девушки пришли в себя практически в одно время, когда мы отнесли их в комнату, соседнюю с кабинетом, где сейчас допрашивали замминистра культуры. Еще до того момента, как девушки очнулись, на территорию сада по магическому следу нагрянули жандармы и императорская стража. Оказалось, что они преследовали этого мага по всей столице. До битвы в театральном саду лорд Мардейл успел наделать шума в городе – совершил несколько нападений и устроил пожар прямо в центре столицы. Мотивы его поступков, шокировавших общественность, пока что оставались неизвестными. Никто не мог понять, что заставило внешне спокойного и адекватного мага, вместо того чтобы готовиться к балу, ринуться в город с целью напасть на первых попавшихся прохожих, а затем сбежать обратно в театр от преследования городских стражей правопорядка.

Увы, не обошлось без жертв, но, слава богам, без смертельных исходов. Это происшествие поставило столицу на уши – нечасто здесь случалось подобное. Лорда Мардейла забрали в жандармерию, а следом за ним пришлось поехать и всем, кто стал свидетелем битвы трех адепток с магом. Новогодний бал оказался безнадежно сорван.

Уже на месте мы встретили императора Алмариана с советником и охраной, а минутой позже нас прибыли три советника из Совета потомков Фаэтона. Александра, с которым я часто общался, среди них не было.

– Нам стало известно о нападении на магов Триумвирата, – отрапортовал Брайнар, внимательным взглядом посмотрев на девушек. – Леди, а где же ваши амулеты, присланные вам Советом потомков?

– Крышка вашим хваленым амулетам, – тихо по-русски произнесла Эмилия себе под нос, а затем уже, перейдя на эсфирани, в полный голос ответила Брайнару: – Сгорели они, буквально вчера утром. Мы не успели никому сообщить об этом.

Марьяна и Герда молча кивнули. Брайнар удивленно переглянулся с другими советниками.

– Мы понимали, что амулеты выйдут из строя, но, честно говоря, совсем не ожидали, что это произойдет так скоро.

– Все же возможности магии Триумвирата для всех нас по сей день остаются загадкой, – добавил его напарник.

– Однако ваша магия, храбрые леди, продолжает раскрываться, и сегодня вы обрели еще и крылья, – сказал император, обведя взглядом трех девушек, которые сейчас выглядели заметно уставшими и подавленными. – А это означает, мои дорогие, что вам придется учиться еще усерднее, чтобы контролировать свою магию.

– Судя по тому, что каждой из нас было сказано, пока наше сознание пребывало в забытье, дело тут не только в тренировках, – ответила Марьяна.

По пути из театра в жандармерию девушки выяснили, что Иллинторн передал послание для каждой из них, а заодно посмотрели на себя со стороны через наши воспоминания. Увиденное их повергло в шок. Сами девушки ничего не помнили с того момента, как обрели боевую ипостась – так они назвали свое крылатое воплощение.

– И что же это, у нас теперь каждый раз будет случаться амнезия после очередного перевоплощения? – поинтересовалась моя невеста у меня.

– Нет. Я думаю, что как только вы научитесь брать магию под контроль и управлять ею, то такого не будет, – успокоил я Эмилию.

– А кто же с вами, юные леди, общался, пока ваше сознание, так сказать, отступило ненадолго? – задал вопрос Брайнар.

– Иллинторн, – ответили девушки в один голос.

Брайнар присвистнул. Воцарилось молчание.

– Значит, он передает вам свои знания доступными для него способами, – заключил император.

– Все верно, ваше величество, – подтвердила Герда.

– А о чем, если не секрет, вы говорили во время схватки? – спросил Делайл у девушек, на что те переглянулись, пожав плечами, и заявили, что ничего не помнят.

– Дело в том, что когда вы боролись с Мардейлом, то общались друг с другом на древнем языке Эсфира. Очень древнем, – сообщил им отец Герды.

Кто-то из присутствующих снова присвистнул.

– А почему мы говорили на древнем? – спросила Марьяна, глядя поочередно на подруг.

– Наверное, потому что Иллинторн знал этот язык, – пояснил император.

– И откуда он ему был известен, если на нем уже не говорят очень и очень давно?

Ответа никто не знал. В этот момент в кабинет заглянул дежурный жандарм и попросил девушек пройти в изолятор для участия в допросе лорда Мардейла.

– У меня созрел вопрос, – заговорила Эмилия, прежде чем выйти. – Если наша сила растет параллельно силе Адаила, может ли быть так, что всплеск магии и последующее за ним перевоплощение в боевую ипостась произошло потому, что этот маг связан с Адаилом?

Повисла напряженная пауза.

– Я думаю, что мы сможем ответить на этот вопрос по окончании допроса лорда Мардейла, – покачал головой император.

Допрос продлился часа два, не меньше, и исчерпывающих результатов не дал. Было ясно одно – разум мага находился под чьим-то влиянием извне. Вот только выяснить, кто им управлял, не удалось. И даже прибывший из дворца оракул не смог пролить свет на таинственного «кукловода» и его мотивы. В конце концов, все сошлись во мнении, что кто-то решил устроить в городе беспорядки чужими руками, и неизвестно, чем бы это кончилось, не попадись лорд Мардейл на пути магов Триумвирата.

Оставаться в жандармерии больше не имело смысла, во всяком случае сегодня. Мы помогли всем, чем могли, лорда Мардейла оставили в особом изоляторе под строжайшим наблюдением, а мы стали разъезжаться по домам. На выходе из здания жандармерии мы столкнулись с Алиорой Шеари, которая смотрела на мою невесту и ее подруг непривычно серьезным взглядом без своей обычной стервозности.

– Ну что, побежишь всем рассказывать теперь, что ты увидела, да? – спросила у нее с вызовом Марьяна.

– Нет, не побегу. Тем более что все, кто сегодня вас видел в саду, и так догадались, кто вы есть. Легенды о Триумвирате читали не только вы, – ответила она и, быстро попрощавшись со всеми, поспешила прочь на улицу, где ее уже ждал экипаж.

– Пощади меня, пресветлая Ар-Лиинн, как же не вовремя это все! – воскликнула Эмилия, посмотрев на меня. – Я-то думала, что у нас будет больше времени, пока наша принадлежность к Триумвирату не станет очевидной.

– Так всегда, Эми. Мы предполагаем, а судьба располагает. Я уже давно усвоил этот урок жизни.

Мы поймали городской экипаж и отправились ко мне домой. Мои карманные часы показывали половину третьего ночи. Между нами и извозчиком стояла перегородка с маленьким окошком, которое сейчас было задернуто плотной занавеской, и можно было спокойно поговорить.

– Маме с папой сообщим о случившемся, когда они вернутся домой. Не хочу сейчас их беспокоить, они, скорее всего, уже отдыхают, – промолвила Эмилия, прислонившись ко мне, пока мы ехали по ярко освещенным улицам столицы, где в глаза бросалось повышенное количество стражей порядка.

Снег, прекратившийся пару часов назад, вновь срывался с неба мелкими частыми хлопьями, грозя перейти в снегопад.

– Я люблю снег, – сказала она, глядя в окно экипажа на улицу. – Но не люблю долгих зим. Ни за что не смогла бы жить в Северной империи. Там, по словам Герды, снег лежит с октября по март и может даже апрель захватить.

– Июль у них – единственный жаркий месяц. Но не жарче, чем на юге.

В ответ она улыбнулась, но улыбка быстро покинула ее лицо, и она снова о чем-то задумалась.

– Мариус, а можно мне еще раз взглянуть на себя в твоих воспоминаниях? – спросила она, посмотрев на меня таким взглядом, за которым было трудно понять, что происходит в ее мыслях.

С огромным трудом я попытался настроиться на ее эмоциональный фон и уловил слабые отголоски – смятение, грусть и усталость. Совсем скоро я уже не смогу прочитать ее эмоции.

– Мы скоро окажемся дома, я налью тебе ванну, ты расслабишься и отдохнешь. Тебе нужно поспать.

– Мне совсем не хочется спать. Когда только я очнулась после обморока, мне казалось, что я валюсь с ног от усталости, но когда мы приехали в участок, я такой нереальный прилив бодрости ощутила, что сейчас готова хоть вагоны разгружать.

– Это так на тебя выброс адреналина после перенесенного стресса действует. Поверь, тебе нужен отдых, Эмилия, – попытался я ее убедить, подавая руку.

– Ну, хорошо, – согласилась она. – А сейчас, пока мы еще едем, покажи мне мою боевую ипостась, – потребовала моя невеста и взяла меня за запястье.

Я вспомнил именно тот момент, когда выбежал из здания театра и увидел ее посреди сада. Просматривая мои воспоминания, Эмилия хмурилась, а затем отпустила мою руку.

– О боги, какой же жуткий у меня вид, одни глаза чего стоят! Кошмар, – сокрушенно произнесла она, качая головой. – Да и крылья туда же. Мы читали с девочками, что у Иллинторна во время сражения появлялись огненные крылья, но на иллюстрациях они выглядели не столь внушительно, как наши.

– Насчет твоего первого утверждения – неправда! Ты красива даже в боевой ипостаси. И крылья у тебя потрясающе красивые. Подумать только – они сплетены из частиц стихий! – попытался я ее успокоить.

– Только вот из-за этих самых крыльев у меня чуть крыша не поехала, – упрямо возразила она. – Эта сила… Ее невозможно было удержать! Еще чуть-чуть, и мы бы его убили.

– А в противном случае он бы убил вас. Или сильно покалечил. Подумай об этом. И то, что случилось с вами, – это мощный всплеск магии, Эмилия. Вам еще предстоит научиться управлять ею, но я уверен, что у вас это получится. Ты и твои подруги – очень способные и сильные девушки.

В ответ она вздохнула:

– Час от часу не легче. Кажется, тебе никогда не будет спокойно рядом со мной.

Я легонько приподнял ее лицо за подбородок, заглянув ей прямо в глаза.

– Несмотря ни на что, я все равно тебя люблю. Люблю больше всего на свете. Только встретив тебя, я ощутил вкус жизни в полной мере. Только сейчас я дышу полной грудью и не желаю возврата к былому, хоть там и было много хорошего, но там не было самого главного – тебя. И никакого спокойствия мне не нужно. Теперь мне кажется невероятным, что когда-то я жил без тебя очень и очень долго.

– Мариус, я так тебя люблю…

Наши губы встретились. Больше ей не нужно было слов. Оказавшись в кольце моих рук, она постепенно успокоилась, позволив моим губам, неторопливо целовавшим ее ключицы, спускаться ниже, где ослабленный корсаж платья открывал грудь. Весь оставшийся путь мы провели в пылких объятиях друг друга.

Ароматная ванна с пушистой пеной, которую заботливо организовал для меня Мариус, расслабила, прогнав прочь все тревоги. Оцепенение и шок после всплеска магии и последующего обморока прошли, и наступило долгожданное успокоение. И пусть главные проблемы оставались нерешенными – к черту все, в бездну, к троллям! Я устала. Мне нужна пауза. И желательно для меня во время этой самой паузы находиться в руках любимого мужчины. Хоть на остаток сегодняшней ночи я хочу забыть обо всем, что нас окружает за пределами этого дома. Мариус больше ничего не говорил и не спрашивал о сегодняшнем происшествии, как всегда, тонко чувствуя мое настроение. Несмотря на все пережитое за этот вечер и ночь, в моей душе сейчас царило романтическое настроение.

В ожидании, пока Мариус вернется из душа, я с аппетитом поедала фрукты и сыр, глядя на вновь разыгравшуюся метель за окном. На подносе стояла открытая бутылка земляничного вина, которое мне очень нравилось, но желания пить его в одиночестве не было. Стоя у окна, я смотрела, как густой снегопад, из-за которого вершины гор скрылись в белесой дымке, наметает в саду сугробы. Вспомнились счастливые моменты детства, которые стараниями бабушки и дедушки все же были – снежные ангелы в сугробах, катание на санках, метание снежков, теплое бабушкино какао и ее фирменный торт «Птичье молоко», который я теперь так же готовила на праздники, как она когда-то. Может быть, благодаря им я не обозлилась на весь белый свет, как Алиора?

Погрузившись в детские воспоминания, я не услышала, как Мариус вернулся из ванной и подошел ко мне. Из мечтаний в реальность меня вернуло легкое, невесомое касание губ к плечам и затем выше, к шее. По телу разлилось приятное тепло.

– Надеюсь, ты не загрустила здесь в мое отсутствие? – тихо промолвил он своим бархатным баритоном, коснувшись губами края уха.

От одного лишь его голоса по телу прошла волна сладкой дрожи.

– Ну если только чуть-чуть. Потому что ждала тебя.

На нем прекрасно смотрелись домашние брюки и мужской халат нараспашку, не скрывавший стальных рельефных мускулов, благодаря чему я в очередной раз могла насладиться видом гармонично сложенного мужского тела. Ну до чего же он хорош собой! Острое желание ощутить тепло его кожи под пальцами обуяло меня и уже не отпускало. Кажется, я увлеклась любованием своим женихом, и это от него не укрылось. В глубине его глаз вспыхнул огонь, когда он неторопливо окинул меня взглядом.

– Я знал, что это будуарное платье великолепно на тебе сядет, хоть и покупал его на глаз.

Его рука не спеша прошлась по мягкому кружеву, которым было обшито довольно смелое декольте платья, по самому краю, едва касаясь чувствительной кожи. Большой палец очертил выступающий затвердевший бугорок под тканью лифа. С моих губ слетело рваное дыхание. В этот момент я поняла, что хочу одного – чтобы он не останавливался, но Мариус, словно дразня, прекратил это и, с довольной улыбкой убрав руку, отошел наполнить бокалы. Демон-искуситель! Пара-тройка глотков вина оказались для меня не лишними – тело и разум окончательно расслабились, и последняя толика скованности рассеялась окончательно.

В комнате царил уютный полумрак, и, даже не обладая острым зрением, я могла бы без труда все видеть в свете садового фонаря, чей желтый свет проникал в окно спальни. Блики огня в маленьком камине оставляли на полу и стенах причудливые тени, и что-то было в этой атмосфере будоражащее мои самые сокровенные чувства.

Оставив опустошенные бокалы на низком столике около камина, Мариус вернулся ко мне. Стоя вплотную и пристально рассматривая мое лицо в полумраке, он словно пытался что-то уловить в моем взгляде. Его явно что-то беспокоило.

– Пытаешься прочитать мои эмоции, – озвучила я вслух свою догадку.

– Именно, – кивнул он. – И с каждым днем это становится все труднее. Твоя сила растет вместе с преградой, которая мешает тебя считывать.

– Может быть, это и к лучшему, раз уж я маг Триумвирата.

– Может быть, – согласился он. – Но я беспокоюсь за тебя. Если ты еще продолжаешь накручивать себя и думать всякие глупости в духе: «Со мной так неспокойно», я снова тебе напоминаю, что день нашей встречи – один из лучших в моей жизни. Теперь мне кажется, что все события тогда были так подстроены свыше, чтобы я пошел именно в тот самый час именно через ту самую улицу и встретил там тебя. Я боготворю тот день и буду это делать всю свою вечность.

Его руки гладили меня по спине, плечам, бедрам, погружая сознание и тело в сладкую негу. Кровь разгоняла по венам жидкий огонь, и порочное желание сладкой судорогой свело низ живота. Мы неотрывно смотрели друг другу в глаза.

– Эта встреча – лучшее, что со мной случалось в моей человеческой жизни, – призналась я ему.

Воцарилась тишина. Мы продолжали смотреть друг на друга. Длилось это всего лишь несколько секунд, а потом Мариус исступленно припал к моим губам, заключив в тесные объятия, словно желал оградить от всего мира. С жаром терзая мои губы, он усадил меня на комод, не заметив светильник, попавшийся на нашем пути. Раздался глухой грохот. Прервав поцелуй, я посмотрела на груду крупных осколков.

– Упс, Мариус, кажется, мы кокнули замечательную красивую вещь. Я не заметила твой светильник, прости…

– Плевать, – отмахнулся мой жених. – Мир его праху. Поверь мне, я легко переживу это. Забудь сейчас обо всем, прошу тебя, – шепнул он, опалив дыханием мои губы. – Здесь и сейчас только мы с тобой. И я безумно хочу тебя. Всю, без остатка.

Его рука проникла мне под платье, скользнув между бедер невесомой дразнящей лаской, которая затем, нарастая, становилась настойчивей. Я глухо застонала и выгнулась навстречу своему искусителю, чувствуя, как в теле разгорается мучительное желание. Оно безжалостно поглотило меня, завладело всем моим существом.

Мариус спустил плечики платья и обнажил меня по пояс, осыпая поцелуями грудь. Обхватил горячими губами острое навершие, потянул… и лизнул по-звериному, заглянув мне в глаза голодным исступленным взором. И столько было в этих глазах желания, столько необузданной страсти! С каждым волнующим прикосновением я вздрагивала, зарываясь пальцами в длинные пряди его черных волос, задыхалась от восторга и желала продолжения этих ласк. Один короткий миг, и я оказалась на огромной кровати. Одним ловким движением Мариус распустил шнуровку платья, оставив меня без одежды. Впервые я предстала перед ним совершенно обнаженная и ни капли сейчас не стеснялась своей наготы.

– Perfezione[9], – прошептал Мариус, окинув меня восторженным взглядом, еще больше распаляя во мне желание, завладевшее моим телом до кончиков пальцев.

Я приподнялась и стянула с него халат. Попутно слегка укусила за шею и провела по месту укуса кончиком языка. Мариус шумно втянул воздух, а потом вновь припал к моим губам с небывалым жаром и вожделением. Его губы снова коснулись навершия груди, и в ответ на эту ласку я не смогла сдержать стон. Мариус принялся спускаться ниже и ниже, не спеша и педантично исследуя языком и губами каждый сантиметр моего тела. Его горячее дыхание и неторопливые откровенные поцелуи безжалостно вытесняли все мысли из моей головы, оставляя только одну – как вино, испить чашу наслаждения, уготованную им для меня, всю без остатка, и так же, без остатка, всю себя отдать ему. И пусть весь мир вместе со всеми его проблемами подождет где-то там, за пределами этой комнаты. Здесь и сейчас для меня есть только он. Мой Мариус.

За окном ярилась метель, завывал ветер, будто погода решила отразить ту неистовую бурю, что сейчас разразилась между нами. Я плавилась в его теплых и нежных руках, купалась в море нежности, таяла, словно воск от огня, замирая от его прикосновений, готовая мурчать от наслаждения, и охотно отвечала на его ласки, с упоением отдаваясь в его чувственную власть. Грудь, ребра, живот и бедра – его губы покрывали мое тело невесомыми касаниями. Я вскрикнула и выгнулась от острого удовольствия, когда губы Мариуса прижались к моей плоти. Слишком хорошо, невыносимо! Ощутив, что я уже почти на грани, Мариус прекратил ласкать меня, выдохнул и сел, раздвинув коленом мои ноги.

– Ничего не бойся, Эми, я буду очень аккуратным, – шепнул он.

Мое тело горело огнем предвкушения желанной близости.

– Я не боюсь, – ответила ему с улыбкой, призывно подавшись вперед.

Его крепкие, сильные руки уверенно легли на мои бедра, нежно их огладив. Меня охватил трепет. Мариус подался вперед. Одно быстрое движение – и мой тихий вскрик, когда его бедра вжались в мои. Мариус остановился, принялся покрывать поцелуями мои губы, лицо, шею, спускаясь к груди, словно этим извинялся за ту короткую вспышку боли, а затем начал осторожно, явно сдерживая себя, двигаться, давая мне возможность привыкнуть к новым ощущениям. Вскоре воспоминания о той боли бесследно растворились, когда каждое его движение запускало по телу волны сладостной дрожи и удовольствия. Еще, еще, еще! Хочу еще! Лицо мое горело, меня кидало в жар с каждым новым чувственным толчком близости, отчего в теле зарождалось томительное наслаждение, которое нарастало с каждой минутой. Мои пальцы впивались в его плечи, ласкали широкую грудь и хаотично блуждали по мужскому телу, распаленному любовной игрой. Ему нравились мои прикосновения. Мариус то и дело ловил мои губы в поцелуе, то нежном и невесомом, то порывистом и страстном.

Отдавая всю себя ему, я получала взамен океан любви, и от этого в момент единения мне казалось, что соприкасаются наши души. Мы делили на двоих одно дыхание, одну постель, одну ночь, одну судьбу и одну вечность. Это было в миллион раз больше того, что я могла бы когда-то желать. Пик наслаждения был похож на свободный полет со скалы прямиком в пучину моря. Словно натянутая до предела гитарная струна в моем теле, наконец, лопнула, и меня затопило волною неги.

Губы Мариуса вновь завладели моими губами, подарив долгий и чувственный поцелуй, через который мы безмолвно выражали друг другу все то, что было сейчас в сердце. Под воющие звуки метели, бесчинствующей за окном, и треск дров в камине я медленно и тихо качалась на волнах дремы. Руки моего мужчины невесомыми бабочками скользили по моей обнаженной коже, рисуя невидимые узоры. Впервые за много дней мне удалось уснуть без сновидений, словно в моей голове выключили телевизор. Или это мой персональный Оле-Лукойе, махнув на все и всех рукой, решил взять отгул.

Пробуждение вышло донельзя приятным – с нежным ароматом цветков жасмина, который достиг моего обоняния еще до того, как я проснулась, и легкими поглаживаниями по обнаженной спине и плечу. Открыв глаза, первое, что я увидела – небольшой букет из цветущих веток этого самого растения рядом с моей подушкой. И это в конце декабря!

– Доброе утро, моя баронесса, – поприветствовал меня Мариус, продолжая приятно поглаживать меня по спине.

– Я пока что еще графиня, – ответила ему, с упоением вдыхая жасминовый аромат.

– Непременно баронесса, душа моя. Будущая баронесса Инганнаморте. Моя будущая жена. Ты даже не представляешь, как сладко мне об этом думать.

С этими словами он коснулся губами моего плеча и лег рядом.

– Где это тебе удалось раздобыть жасмин в разгар зимы? – спросила я, повернувшись к нему.

– В моем саду. Ты же помнишь, что у меня там небольшая жасминовая аллейка. Я с помощью магии жизни запустил процесс цветения на нескольких ветках, ускоренный во много раз, а потом аккуратно их срезал.

– Спасибо. Очень необычно получить летние цветы зимой. Ты умеешь сделать утро приятным.

– А что насчет ночи? Тебе понравилось?

– Восхитительной ночи, – уточнила я, хитро ему улыбнувшись. – Как долго продлился мой сон? Сколько сейчас времени?

– Половина одиннадцатого, мой жасмин.

– Ох, родители уже, должно быть, вернулись домой!

– Не только вернулись, но еще и в курсе вчерашнего происшествия.

– Милостивый Аш-Таар! Они же там, наверное, с ума сходят!

– Сходили, но я их успокоил. Едва они вернулись домой рано утром, как Лизэль огорошила их новостями из газет о нападении замминистра на горожан, а затем и на адептов Академии Магии во время новогоднего бала. Они сразу позвонили мне. Я рассказал им все, что вчера произошло, заверив, что ты на данный момент в безопасности. Будить тебя совершенно не хотелось, ты так сладко спала.

– А господа газетчики на Эсфире – шустрые ребята.

– Что есть, то есть, – подтвердил с улыбкой мой жених.

– Какие еще новости?

– Дедушка Герды пригласил нас встретить Йоль в его поместье. Минут двадцать назад пришло приглашение по портальной почте.

– Ого. Неожиданное предложение.

– Ничего удивительного. Дед твоей подруги – князь, или, как говорят в Северной империи, ярл княжества Аренхельд, которое находится на западе страны. Очень радушный и гостеприимный маг. А если быть точнее – оборотень. Так что, душа моя, нас снова ждет активный день. Нужно собрать вещи и докупить подарки для всех. Завтра, примерно после полудня, мы отправимся порталом из дома Йоанна и Фреи в поместье лорда Нортдайла-старшего в Сноугарде, а через несколько дней навестим Вальгарда и попробуем решить проблему с магическими блоками.

При упоминании о магических блоках меня одолевали противоречивые чувства. С одной стороны, мне было страшно перед лицом неизвестного врага, решившего однажды перечеркнуть судьбу моей мамы. С другой же стороны, мне, наоборот, хотелось поскорее узнать: кто же тогда пытался ее убить и могут ли быть князья Нориалли мамиными родителями? Ведь после того как я увидела сцену похищения княжеской дочери, я все-таки показала это видение маме. Князя и княгиню она не признала, а вот тот самый лес запомнила достаточно хорошо, потому как сама не раз видела его во снах. Именно в том лесу ее нашли туристы.

Если выяснится, что моя мама – дочь княжеской четы Нориалли, то тогда у меня появятся бабушка и дедушка, которые, должно быть, выглядят так, словно им едва стукнуло двадцать пять лет.

Когда мы заканчивали завтракать, я услышала звук падающего на стол конверта. Нам пришло еще одно письмо. Мариус сорвал сургучную печать и развернул лист. Едва его глаза пробежали по строчкам письма, как он мгновенно изменился в лице, на котором сейчас читалось потрясение.

– Мариус, что случилось?

Внутри меня все похолодело. Что еще могло произойти?

– Лорд Мардейл покончил с собой прямо в тюремной камере. Вскрыл себе вены. Когда надзиратель зашел к нему, Мардейл был уже мертв.

Мне показалось, что сердце пропустило удар. Весть о смерти лорда Мардейла казалась мне совершенно странной и неправдоподобной.

– Мариус, а его могли заставить это сделать? Ведь кто-то же принудил его напасть на людей и покушаться на их жизнь.

– Это исключено. Здание жандармерии опутано сетью специальных заклинаний, которые регулярно обновляются. Никто не сможет через эту заклинательную сеть пробиться и взять контроль над разумом заключенного. Но тут еще сказано о том, что жандармам и страже монарха удалось напасть на след «кукловода» лорда Мардейла, который ведет их в Западную империю. Так что, я уверен, преступника скоро поймают. И тогда мы узнаем, какие у него мотивы.

– Хоть бы так оно и было, – ответила я, обнявшись с Мариусом.

Глава 25

Момент истины

Несмотря на потрясения последних дней уходящего года и отсутствие новостей о поимке коварного темного мага, я не смогла не проникнуться праздничной атмосферой Эсфира. Празднование эсфирского Нового года, который здесь называли Йоль, было во многом схоже с земным. Здесь так же украшались улицы и витрины лавок и торговых павильонов, в домах вешали праздничные яркие гирлянды, наряжали хвойные деревья – ели и пихты. Все ждали праздничную полночь, когда стрелки часов покажут двенадцать и время перелистнет еще один год в календаре.

Мы с Марьяной в нетерпении топтались около новенького зимнего экипажа Герды, недавно подаренного ей родителями на восемнадцатилетие, пока она сотворяла ездовых духов. В упряжке появились два небесно-голубых дракона, словно сотканных из воды.

– Сейчас мы слетаем в одно очень живописное местечко недалеко отсюда. С Марьяной мы там уже не раз бывали. Один пейзаж чего стоит, плюс можно безопасно кататься на санках, да и вообще много разных развлечений на любой вкус. Я всегда туда вожу Марнемира и Бригитту, – пояснила Герда, ища глазами близнецов. – Так, двое из ларца, вы куда подевались? – крикнула она, оглядываясь по сторонам.

– Да здесь мы, – послышался голос Марнемира, донесшийся от приоткрывшейся двери экипажа. – Сидим тут и ждем вас, пока вы там носы свои пудрите.

– Ждут они, – беззлобно передразнила Герда брата. – Готова поклясться бабушкиным фамильным сундуком, что сидели тут как мыши и подслушивали нас.

– Подслушивать? – пораженно вытаращив глаза, возмущенно воскликнули близнецы в один голос. – Никогда!

– Ну, конечно, и как я только могла такое подумать! – с улыбкой ответила им старшая сестра, пока экипаж плавно поднимался в воздух.

Место, о котором говорила Герда, и впрямь оказалось живописным – зимний заснеженный фьорд являл собой величественное зрелище. В морозном воздухе стойко ощущался хвойный аромат из-за близости леса. Мы находились у самого подножия фьорда, где располагались открытый каток, арена для метания снежков, горки для катания на санках и еще много интересных вещей, способных развлечь и заодно согреть в зимнюю пору. Империя недаром звалась Северной – зима тут значительно суровее, чем в Южной. Если у нас мороз ниже пяти градусов никогда не опускался, то здесь ночью могло быть до минус двадцати пяти.

В поместье ярла Нортдайла вовсю кипели последние приготовления к Йолю, праздничная суета захватила всех, а вездесущие Марнемир и Бригитта углядели в этом возможность безнаказанно похулиганить, и тогда хозяин поместья предложил нам отвезти детей «проветриться» к фьорду Лирхолд.

– Не люблю я таких крепких морозов и не привыкла к ним, – проворчала я, выходя из экипажа. – Холодина невозможная. Таскаешь на себе сто одежек, как будто ты не бессмертное создание, а самая обычная капуста.

– Зато шубу какую красивую ради этих морозов купила, – заметила Марьяна. – Идемте на арену, снежки пошвыряем друг в друга, так и согреемся, – предложила она, и мы охотно согласились.

Марнемир и Бригитта с залихватским кличем побежали вперед. Кажется, нас ждет настоящая снежная баталия.

После продолжительного боя снежками мы повели детей на горки, где нам тоже непременно захотелось прокатиться, как в детстве, а затем Герда принесла кофе, и мы наблюдали за младшенькими, попивая ароматный напиток и обсуждая последние новости. Весть о том, что магами Триумвирата оказались адептки Академии, стремительно разлетелась по столице, вызывая всеобщий ажиотаж. Было даже несколько обидно, что явление Триумвирата на новогоднем студенческом балу обсуждали чаще и больше, чем спектакль. Мне, если честно, хотелось, чтоб меня на улице узнавали как актрису и музыканта, а не того самого мага, способного убить демона войны. Но, как говорит мой жених: «Мы предполагаем, а судьба располагает». Мариус в очередной раз оказался прав.

Дедушка Герды все грозился отправить с нами свою охрану, но мы, понимая, что теряем возможность посплетничать, уговорили его отказаться от этой идеи, а взамен нас увешали уймой разного рода защитных и охранных артефактов, благо что были они совсем небольшими и выполнены в виде украшений. На Земле при таком раскладе мы сошли бы за жен рэперов, ей-богу! Меха, драгоценности…

– Как отреагировал Амаэль на новость о том, что ты маг Триумвирата? – спросила я Марьяну.

– Он прислал мне анитари. Ранним утром после бала.

– Анитари? – в один голос воскликнули мы с Гердой.

– И каков твой ответ? Ты приняла браслет? – задала вопрос Герда. – Хотя подожди, я ничего не видела на твоем запястье.

– Правильно, – кивнула Марьяна и горько усмехнулась. – Потому что я отправила анитари ему назад.

– Но почему? – удивилась я.

– А потому что не так давно он намекнул, что его мама не одобряет наши отношения и хочет ему в избранницы эльфийку. И желательно чистокровную. Странно это, конечно, учитывая, что у нас издавна спокойно относятся к смешанным бракам. И я не видела, чтобы Амаэль хоть как-то был с матерью не согласен. Неделю назад он даже обронил фразу, что не знает, сможем ли мы быть вместе в дальнейшем. Я уже тогда задумалась, а надо ли мне в таком случае держаться за него? А потом, когда мы с вами дрались с лордом Мардейлом, Амаэль увидел нас в боевой ипостаси и все понял. После случившегося по пути в корпус жандармов он рассказал мне о своих догадках относительно моей принадлежности к Триумвирату, и я не стала отпираться. Сказала ему правду. Смысла врать не было, слишком много свидетелей нас видели. А утром, едва проснувшись, увидела конверт, подписанный его рукой, в котором лежал женский анитари и короткая записка с предложением стать его нитар.

Подруга задумчиво вздохнула. Повисло молчание.

– В общем, отправила я обратно браслет с ответным письмом, в котором сообщила, что мы расстаемся. Если меня готовы любить исключительно за мой статус мага Триумвирата, то мне и даром не сдалась такая любовь. Да и не любовь это вовсе. Так, выгодный расчет, приправленный симпатией, чтобы уж не было совсем пресно.

– Я бы тоже так поступила, – сказала ей Герда, ободряюще погладив ее по плечу.

– Ой, ладно, девчонки, давайте не будем о грустном, – улыбнулась Марьяна.

– Будет и на вашей улице праздник, – заверила я подруг.

– Кстати, о праздниках. Значит, ты после жандармерии поехала домой к жениху и впервые осталась у Мариуса на ночь… – с загадочной улыбкой вкрадчиво промолвила Марьяна.

– Ну да, – ответила я, примерно предполагая, о чем сейчас у меня спросят.

Но я не угадала. Почти не угадала.

– А ну-ка быстро отвечай! Как выглядят люстра и потолок в спальне твоего жениха? – произнесла Герда с самым серьезным лицом, но смешинки в ее глазах выдавали истинное настроение подруги.

– Что? Вы это о чем? Какая еще люстра? Не помню ничего. Я не присматривалась, – ответила я, совершенно сбитая с толку таким вопросом.

– А, ну это и хорошо, значит, не до того было. Не до люстры с потолком, – промолвила Марьяна, забавно играя бровями. – Как однажды сказала моя дорогая тетушка Лиаль – если женщина после первой ночи с мужчиной в деталях помнит, как выглядят люстра и потолок в его спальне, то, скорее всего, эта ночь станет не только первой, но и последней.

– Короче, подруга, мы с Мари поздравляем тебя с тем, что ты не запомнила в деталях люстру Мариуса, – промолвила Герда, хлопнув меня по плечу.

Возникла пауза, которую тут же нарушил наш громкий смех.

А потом Герда, чуть подавшись в мою сторону, спросила почти шепотом:

– Эми, а если серьезно, каково это вообще – быть с мужчиной? Тебе было страшно? Ты волновалась? Это как в тех любовных романах с Земли? Ну тех, которые мы нашли недавно в библиотеке у Свенельда и Элинн, или лучше?

– Совсем не так, как в романах, но определенно интересней. Когда это происходит в жизни, то все более импульсивно, непредсказуемо и волнующе. В романах все как-то… механически, что ли… А в жизни ты просто поддаешься эмоциям, ощущениям, и дальше все как-то идет само собой. Сначала я немного волновалась, но… потом стало не до этого.

Подруги с улыбкой переглянулись.

– Мне кажется, что когда придет мое время проститься с девичеством, то я буду жутко стесняться и ощущать себя неуклюжей, – поделилась Марьяна своими переживаниями.

– Ой, да брось! Уж не знаю, подруга, я себя неуклюжей не ощущала. А вот богиней – да! Мужское восхищение, оно такое… А вообще, многое зависит от действий мужчины и его к тебе отношения. Мариус был очень деликатен и внимателен со мной.

– Кто бы сомневался, – хитро сверкнув глазами, с улыбкой подмигнула мне Герда. – Эми, а как ты понимала, что нужно делать и-и-и… Как себя вести?

– Просто слушала свое сердце, – призналась я. – Свое тело и его желания. И доверилась зову древних инстинктов, спящих испокон веков внутри нас.

– А-а-а, вот оно как. Инстинкты… – протянули задумчиво подруги, и после короткой паузы мы втроем разразились смехом.

Покинув подножие фьорда три часа спустя, мы вернулись в особняк Нортдайла-старшего, где уже все было готово к праздничной ночи. Теперь, когда мы с Мариусом находились в статусе будущих супругов, мы имели право ночевать в одних покоях. На прикроватной тумбочке меня ожидала программа вечера, который обещал быть насыщенным. Во всяком случае, Марта – бабушка Герды, – сказала именно так.

Заметив взгляд, которым Мариус одарил меня, увидев одетой для праздника, я подумала, что заснуть сразу после возвращения в нашу комнату мне сегодня не дадут. На это, в общем-то, я и рассчитывала.

Платье было кроваво-красное, с пышной фатиновой юбкой и корсажем из кружева и телесной сетки, все замочки и пуговки искусно скрыты тканью, а шнуровка попросту отсутствовала. Этот фасон я подсмотрела в модном журнале, присланном мне Алевтиной с Земли, и леди Эвиль Арилиш безупречно воплотила мою задумку.

– Что-то не пойму, как оно снимается, – шепотом промолвил Мариус, продолжая разглядывать мое платье, пока мы шли в зал для торжественных приемов.

– О-о, это платье будет для тебя настоящим квестом. С загадками и головоломками, – ответила я своему жениху, поймав его красноречивый взгляд.

– М-м-м. Обожаю головоломки. Уж поверь, я быстро разберусь, как его снять, – шепнул он мне на ухо и заставил сердце биться быстрее.

– Даже не сомневаюсь.

После той самой ночи мы стали еще ближе друг другу, словно все то, что было между нами, протянуло еще одну ниточку от сердца к сердцу.

Эсфир, бесспорно, разительно отличался от Земли традициями и менталитетом жителей, и все же у этих двух миров имелись схожие черты. Кое-что в праздновании йольской ночи напоминало мне о планете, на которой я родилась. Вместо телевизора – экран, работающий от элементалей, с которого императорская чета обращалась к подданным с поздравлениями, вместо боя московских курантов – бой столичных курантов в каждой империи, праздничный стол, за которым собрались родные и близкие. Глядя на улыбающиеся лица присутствующих, я в который раз ощутила душевное тепло и уют, которых мне так не хватало после смерти бабушки и дедушки.

Что ж, этот год перевернул мою жизнь настолько, что теперь сложно было представить, как же я раньше жила без всего, что имею сейчас. Посмотрим, что год грядущий мне готовит.

Если бы я знала, что ждет меня через несколько часов…

Говоря о том, что вечер будет шумным, хозяйка поместья не преувеличила. Время йольской ночи пронеслось, как невероятный ураган, где события сменяли друг друга, точно картинки в калейдоскопе. Вот мы непринужденно болтаем, сидя за столом. А вот уже смотрим, как император с супругой желают нам в новом году счастья, здоровья, благополучия и всего хорошего, далее по списку. Потом был праздничный салют, который здесь часто называли огненными цветами и наш маленький семейный парад небесных фонарей, а после него нас ждал настоящий танцевальный марафон с сальтареллой и бранлем. Потом мы распевали песни, аккомпанируя друг другу по очереди. Праздничный круг замкнулся – танцы, песни, тосты, шутки, а затем снова танцы, песни, тосты, шутки, и так почти до самого утра. Йольский пир в поместье семейства Нортдайл удался на славу.

В свою комнату мы с Мариусом попали за час до рассвета. За окном падал тихий снег, и я невольно залюбовалась картиной бескрайних заснеженных земель. Позади меня послышались шаги, и руки Мариуса нежно огладили мои плечи. Убрав волосы со спины, он провел рукой по линии пуговок и крючков на платье.

– Думаю, что я быстро разберусь с этим, – заявил мой жених, хитро улыбаясь, однако опасный огонек вожделения, что горел в его глазах, выдавал с головой его истинное настроение.

Мы отошли от окна к камину. Мариус встал позади меня. Еще раз, не торопясь, ощупал линию застежек на платье и вдруг резко притянул меня к себе, просто вжав в свое тело так, что я ощутила сзади его возбужденную плоть. Его руки, сначала обвившие меня тесным кольцом, медленно поднялись выше, и теплые ладони накрыли мою грудь. Мной овладело вожделение, к щекам прилил жар. Платье вдруг показалось слишком тесным и жарким, и мне захотелось поскорее от него избавиться. Все так же прижимая меня к себе, Мариус принялся прокладывать дорожку из легких невесомых поцелуев от шеи к открытой ключице. Я развернулась к нему, и наши губы встретились в страстном поцелуе, после чего мой мужчина нехотя отстранился, вернувшись к разгадке застежек платья, на что у него ушло не более трех минут.

– Я же говорил тебе, что с блеском справляюсь с любыми головоломками, – тихо промолвил Мариус, стоя позади меня, когда расстегнутое платье упало на пол.

На мне остались белье и чулки на поясе. Я вновь развернулась к нему, переступив лежавшее на полу платье. Взглядом Мариуса можно было плавить лед. Мариус притянул меня к себе и завладел моими губами с невероятной жадностью и едва сдерживаемой похотью. Его руки беспорядочно блуждали по моему телу, гладили спину, бедра, ягодицы, распаляли и заставляли меня трепетать от одной лишь мысли о том, что ожидало нас впереди. Словно угадав, о чем я думаю, Мариус подхватил меня под ягодицы, побудив запрыгнуть на него. Я крепко обвила ногами его торс и ощутила новый прилив волны возбуждения. Соприкосновение тел, губ и языков… Пламя желания выжгло все посторонние мысли. Только он и я.

Короткий вздох длиной в секунду – и я прижата спиной к стене. Мои ноги по-прежнему обнимают его стан. Мариус рыкнул, и его сильные руки крепче сжали мои ягодицы, горячий влажный язык провел дорожку от ключицы к шее. Из моей груди вырвался стон, приглушенный властным, глубоким поцелуем.

– На этой комнате звукоизолирующие чары, любовь моя. Полог безмолвия, – с дьявольской улыбкой шепотом сообщил мне Мариус. – Не сдерживай себя, Эмилия… Ты такая сладкая, такая шелковая… Слишком желанная!

Снова его губы не давали мне шанса опомниться, погружая тело в сладостную истому. Оказывается, даже обладая исключительной памятью, можно на время забыть обо всем на свете, отдавшись на милость тому, кого желаешь всей душой и телом. Мариус продолжал умело доводить меня до изнеможения откровенными ласками, доходящими до умопомрачения, все так же прижимая к стене. В какой-то момент я почувствовала, что приблизилась к той высшей степени удовольствия, за которой больше не вынесу этой сладостной пытки. Мной владело безумное желание слиться с ним воедино, стать одним целым.

– Мариус, ну же, – прошептала я, и он понял меня с полуслова.

Впрочем, как и всегда… Лишь на миг он отпустил меня, быстро избавил от белья. Оставил только чулки, а затем вновь прижал к стене. Он ворвался в мое тело, что изнывало от желания, и я вскрикнула, с наслаждением ощутив проникновение. Глаза в глаза, одно дыхание на двоих… Обоюдная исступленная страсть, разделенная под покровом ночного мрака.

Продолжая плавно двигаться во мне, Мариус скользнул по моим губам кончиком языка и подарил невероятно нежный и чувственный поцелуй. Я вцепилась в его широкие, крепкие плечи, как в спасательный круг в бушующем море, и отдалась его воле, утонула в волнах восхитительного и ни с чем не сравнимого блаженства. Экстаз растекался дрожью по моему телу при каждом новом сильном ударе в бедра. Пик наслаждения сотряс мое тело и затмил разум. Мариус переместился вместе со мной на кровать, где я оказалась под тяжестью его тела. В моей голове яркой вспышкой промелькнула шальная мысль. Что, если воплотить ее в реальность? Поймав удачный момент, я изловчилась и в один короткий миг оказалась сидящей сверху на Мариусе, который сейчас выглядел изрядно удивленным. Однако огонек азарта, горящий в его глазах, выдавал его истинный настрой. Его руки потянулись к моему телу, выводя невидимые узоры на коже, в то время как взгляд с поволокой медленно спускался сверху вниз и обратно.

– Боги милостивые, как же ты божественно великолепна, – хрипло промолвил Мариус, легонько сжав мою грудь, отчего я завелась еще сильнее.

Его ладони тут же опустились на мои ягодицы, но я ловко их перехватила, завела ему руки за голову, держа ладонью запястья.

– Держите себя в руках, лорд Инганнаморте, – игриво шепнула ему на ухо. – Сейчас вы в моей власти. Советую не сопротивляться.

– Слушаю и повинуюсь, леди Эринглив, – ответил он, хитро улыбаясь и еще даже не подозревая, что я сейчас намереваюсь сделать.

Запечатлев на его губах короткий поцелуй, я шепнула заклинание, и его запястья оплели тонкие магические путы, похожие на шелк.

– Так вот что ты задумала! – воскликнул он.

Вот теперь мой жених действительно выглядел удивленным. Не дав ему опомниться, я медленно опустилась на его бедра, соединив наши тела. Мужчина вздрогнул, шумно вздохнул и напряженно замер, блаженно прикрыв глаза. Его дыхание участилось. Довольная такой его реакцией, я начала неспешно двигаться, постепенно ускоряя темп. Мариус закусил губу, судорожно дыша.

– Ох, Эмилия, ты убьешь меня, – промолвил он на выдохе, открыв глаза и окинув меня вожделеющим взглядом.

– Ну что вы, лорд Инганнаморте, я просто намерена вас пытать. Наслаждением. Но очень безжалостно, – ответила я, не скрывая своего удовольствия от того, что сейчас его блаженство было в моих руках.

Я двигалась, двигалась, двигалась… То медленно и плавно, то резко и ритмично, и не заметила, как сама стала жертвой своей же чувственной игры, поддавшись навстречу жарким волнам сладостной неги, охватившей меня с головы до ног, до самых кончиков пальцев, до дрожи. В какой-то момент Мариус не выдержал и со звериным рыком порвал магические путы. Заключил меня в крепкие объятия, прижал к себе, заведя мои руки мне за спину. Безраздельно завладел моими губами, телом и душой. И снова мучительное наслаждение, невыносимое и всеобъемлющее. Сплетенные бедра, руки и чувства… Шумное дыхание и сладостные стоны. И обоюдный взрыв наслаждения неистовой силы, когда кажется, меркнет мир вокруг, а потом ты словно качаешься на волнах в теплых водах моря под мягким светом закатного солнца.

Мне казалось, что я совершенно не хочу спать, но все-таки я сладко задремала, устроившись на груди любимого, а потом вдруг ощутила, как проваливаюсь в сон, подозрительно похожий на реальность. Ту самую реальность, от которой мне удалось убежать, а теперь она напомнила мне о себе через сны.

Мне пятнадцать лет. Сидя в саду в тени дерева под окном своей спальни, я задумчиво кручу в руках металлический камертон. Его и томик романа «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте мне подарил дедушка незадолго до своей смерти. Тогда мне исполнилось одиннадцать. Эта книга и камертон потом целый год лежали в ящике стола подальше от глаз, потому что неизбежно навевали на меня скорбную тоску. Я не могла не думать о том, что совсем недавно дедушка вместе с бабушкой покупали это все, заворачивали в оберточную бумагу, а теперь я уже никогда их не увижу. Их больше нет. Спустя год я достала из ящика их последние подарки и перечитала «Джейн Эйр» за два дня. К тому времени я уже смирилась с утратой. Так устроено человеческое сердце – оно способно постепенно привыкать к боли. И я привыкла.

Рядом со мной лежит расчехленная гитара. С утра мачеха уже успела учинить скандал из-за случайно разбитой мной тарелки, а музыка – отличный способ поднять настроение и успокоить расшатанные нервы. Неприятно саднила щека – Анна собиралась влепить мне пощечину, но я увернулась, однако ее длинные заостренные ногти успели мазнуть по коже, оставив три красноватые полосы.

Из состояния задумчивости меня выводит голос мачехи, проходившей в этот момент мимо:

– Слава богу, ты умолкла. Когда я слышу твое пение, то начинаю жалеть, что не глухая.

Стоит оставить ее выпад без ответа, хоть он меня и разозлил. Мне не хотелось с ней сейчас пререкаться. Хватило и утреннего концерта. Я приняла максимально равнодушный вид, на который только была способна, хоть на душе в этот момент творилась настоящая буря. Анна остановилась напротив меня, сверля глазами. Тьфу ты, никакого покоя нет от этой стервы!

Схватив со скамейки гитару и книгу, я кинула камертон в карман платья, намереваясь уйти в свою комнату. В этот момент мне казалось, что внутри меня сейчас извергается вулкан, но я по-прежнему старалась не выдавать своих эмоций. Неожиданно налетел порыв ветра, непонятно откуда взявшийся в безветренный жаркий день. Он затронул лишь ближайшие ко мне деревья и кустарники. Не обращая внимания на Анну, я направилась в дом. Едва забежала на кухню, чтобы взять пакет чипсов, как мачеха и тут нарисовалась.

– Смотри, чтобы задница от чипсов не разъехалась до размеров телеги, а-ха-ха, – рассмеялась женщина, насмешливо глядя на меня.

– А ты мне в рот не заглядывай! За своим задом следи.

Черт бы тебя побрал, садистка! Она еще смеялась, но кружка, которую мачеха поставила на стол, внезапно разлетелась на осколки с жалобным звоном. Это стерло издевательскую ухмылку с ее надменного лица. Воцарилось молчание. Я удивленно смотрела на осколки на столе и под ногами мачехи. Она в этот момент подозрительно смотрела на меня.

– Ты смотри, какая сильная, сучка! Быстро на этот раз ты очухалась! – презрительно промолвила Анна, сделав шаг ко мне, а затем, делая пассы руками, стала бормотать вполголоса неизвестные мне заклинания.

– Эй, ты это чего? Что ты бубнишь? Снова вызываешь своих сородичей из преисподней? Или сочиняешь очередной рецепт ведьминского зелья, которое ты супом назовешь? Так, с меня хватит твоих представлений, я ухожу! Бывай, красавица!

Анна сделала выпад рукой в мою сторону, и у меня на миг перехватило дыхание, а потом неведомая сила толкнула в грудь. Закружилась голова, и мне пришлось схватиться за столешницу, чтобы не упасть. Но наваждение прошло так же внезапно, как и появилось, и спустя полминуты я уже не помнила, что здесь произошло.

– Чего тебе надо? – спросила Анну, которая едва сдерживала мерзкую ухмылочку.

– Роберт в командировке, домработница уехала на неделю к родственникам, так что жрать дома нечего. Я буду есть в ресторане, а ты… Ну что найдешь, то и приготовишь. Ты же у нас бабкина умелица, на все руки мастерица. Не думала же ты, что я буду тебе готовить?

Я удивленно приподняла брови, хохотнув.

– Есть твою стряпню? Нет, конечно! Я не готова помереть смертью храбрых! Мало ли, может, ты туда ядом своим плюнула. Не собираюсь радовать тебя переездом на кладбище. Обойдешься!

– Что ты несешь, идиотка?! – воскликнула Анна, закатив глаза. – Хватит уже строить из себя остроумную.

– Это ты привыкла корчить из себя невесть кого. Можешь отцу пудрить мозги, он все проглотит, но со мной твои номера не прокатят. А я такая, какая есть. Что думаю, то и говорю. Но хочу заметить, что у твоей стряпни есть один несомненный плюс – я научилась молиться перед едой.

Это заявление вмиг стерло самодовольное выражение с лица Анны. Шумно выдохнув, она развернулась и пошла прочь, бросив мне на ходу:

– Пойду лучше схожу на пляж. Видеть тебя не могу, а слышать – тем более.

Я взяла пакет с чипсами, за которыми изначально шла на кухню, и направилась в свою комнату, на ходу отвечая Анне, которая меня уже не слышала:

– Сходи-сходи. Поплавай. Такое, как ты, все равно не тонет.

А потом перед внутренним взором замелькали кадры моей собственной жизни в обратном порядке, словно кто-то решил показать фильм обо мне не по мере моего взросления, а, наоборот, назад к детству. Все увиденные мной эпизоды объединяло одно – каждый раз мачеха насылала на меня заклинание, сбивавшее с ног, но спустя считаные секунды я уже ничего не помнила о том, что она со мной сотворила. И таких эпизодов за все годы, проведенные с этой женщиной под одной крышей, были десятки, и после каждого ее заклинания я продолжала жить в неведении о том, что делю кров с самой натуральной темной ведьмой.

Резко проснувшись, я села на кровати, хватая ртом воздух. В комнате царил полумрак из-за плотно задернутых штор. Бронзовые настенные часы показывали восемь утра. Выходит, что я проспала чуть больше трех часов. Ко мне тут же стремительно подбежал Мариус, сидевший до этого с газетой в кресле у камина.

– Эмилия, что стряслось? Тебе приснился кошмар?

Обеспокоенно глядя на меня, он сел рядом.

– Хуже, Мариус. Мне приснилось мое прошлое, которое я помнила долгие годы лишь частично благодаря стараниям мачехи. Я, конечно, всегда искренне считала ее ведьмой, но в фигуральном смысле, а оказалось, что она и есть самая натуральная ведьма. И мне очень хотелось бы знать, что это за заклинания она в меня швыряла.

Мариуса мои слова привели в замешательство.

– Заклинания? В тебя? Покажи мне, я хочу это увидеть, – сказал он и потянулся к моей руке.

Я прикоснулась к его запястью, заново вспоминая увиденное во сне.

Расширенные от ужаса глаза моего жениха утвердили меня в мысли, что дела совсем плохи.

– Я прибью эту дрянь! Придушу своими руками! – выругался он сквозь зубы, когда перед его внутренним взором Анна надо мной ворожила. – Она принудительно забирала львиную долю твоей магии, блокируя при этом твою память, чтобы ты потом ничего не вспомнила.

– И что это ей давало? – возник у меня вопрос.

– Ее магическая сила росла за счет твоей. А ты после такого изъятия магии долго восстанавливала резерв, поскольку росла на безмагической планете, где неоткуда черпать магию для восстановления. Черт, Эмилия, это черная магия! Самая темная и низменная, которая только может быть! За ее использование, да еще и против ребенка, на Эсфире можно и с головой проститься!

– Что нам делать, Мариус?

Мной овладела растерянность, когда ты вроде понимаешь, что нужно что-то предпринять, но совершенно не знаешь что.

– Сейчас подумаем. А ведь это она могла покалечить твою маму, – произнес Мариус, нахмурившись. – Если у Анны с Робертом возникла интрижка еще в то время, когда он был женат на Ариадне, то у нее имелись мотивы устранить соперницу. А учитывая способности ведьмы, она, безусловно, знала о существовании других миров и вполне могла закинуть Ариадну в Лиаран, будучи уверенной, что отправляет ее на верную смерть.

– Так бы и случилось, если бы в той глуши случайно не оказался Ардайл. В то время он искал семена каких-то уникальных ягод, произраставших только в глухих лесах на Лиаране, чтобы выращивать их для виноделия. Он пришел туда порталом, побродил по лесу около часа и почуял запах крови, который и привел его к маме. Никаких магических следов рядом с ней не было, позже Ардайл увидел только магические блоки, природу которых долго никто не мог понять.

– А ведь в тот день, когда вы с Анной въехали в мой внедорожник, я видел в ее ауре темные всполохи, – вспомнил Мариус. – Но потом они исчезли, и больше никогда подобного за ней не наблюдалось. У меня тогда возникла мысль, что так на ее ауру подействовал всплеск эмоций. Учитывая, что она энерговампир, да еще и с дурным характером, то, ясное дело, эмоции ее были в тот момент далеко не радужные, если ты помнишь. И они действительно могли дать такие всполохи. И все же как она мастерски притворялась обычным человеком, даже мы со Свенельдом ничего не заподозрили! Да и Алессио с Алевтиной никогда и ничего сверхъестественного в ней не замечали, кроме энергетического вампиризма.

– А давно наши земные друзья ее лицезрели с моим кровным папашей? – задала я вопрос, который, наверное, давно стоило задать, но я старательно избегала любых напоминаний о тех, кто когда-то причинил мне слишком много боли. – У них ведь, по идее, скоро должен ребенок родиться, если еще не родился.

– Супруги Ренальди регулярно докладывали мне о передвижениях парочки, и я всегда в курсе, что у них происходит. Последний раз Алевтина встретила их пару дней назад на парковке магазина. Ничего особенного она не заметила. Я не рассказывал тебе всего этого, потому что чувствовал, что ты не хочешь лишний раз их вспоминать. Мне не хотелось бередить твои едва зажившие душевные раны.

Меня растрогало его признание, и я порывисто обняла своего жениха, вслух ничего не говоря. Но он прекрасно понял меня и без слов.

– А насчет ребенка. Примерно через месяц после нашего отъезда у Анны случился выкидыш. Для магов это небывалый случай, но только не для темных. Во Вселенной ничто не проходит бесследно, ты же знаешь. Черные маги для своих ритуалов высасывают жизненную энергию из всего, что их окружает, от этого их сила возрастает, но взамен им приходится жертвовать своей искрой жизни. Новая жизнь считается особо ценной по причине своей непорочности и уязвимости. Поэтому темные маги бездетны, но даже если им удается зачать ребенка, то до родов он все равно не доживает.

– Жуть какая, – промолвила я, невольно вздрогнув.

– Вот поэтому, хотя не только поэтому, на Эсфире занятия черной магией были объявлены вне закона очень и очень давно, еще несколько тысяч лет назад.

Ненадолго мы оба замолчали, задумавшись.

Я первой нарушила тишину:

– Мариус, нам срочно нужно к Вальгарду! Я больше не могу ждать ни дня! Мне нужно точно знать, действительно ли это Анна покушалась на маму!

– Но Вальгарда сейчас нет на Эсфире. Он ушел на Землю в гости к своему брату Эрику и вернется только через три дня.

– О боги, три дня! – Я схватилась за голову, чувствуя, как от волнения колотится сердце. – Да у меня крыша поедет за это время! Неужели ты думаешь, что я смогу спокойно жить все эти дни?

– Зная тебя, нет, – ответил Мариус, серьезно глядя на меня.

– Неужели среди всех присутствующих в этом поместье не найдется ни одного достаточно сильного мага, способного снять магические блоки? Почему мы уповаем именно на Вальгарда?

– Потому что снять эти самые блоки достаточно трудная задача, с которой Вальгард за всю свою жизнь не раз справлялся. Но учитывая вновь открывшиеся обстоятельства, я понимаю твое нетерпение. Да и мне, честно говоря, неспокойно после того, что ты мне показала. Думаю, мы можем попросить помощи у Нортдайла-старшего, объяснив ему ситуацию. Частично он кое-что уже знает со слов Герды.

Надевая платье, я не переставала думать о том, что много лет подвергалась ворожбе мачехи, каждый раз забывая об этом. Интересно, знал ли об этом кровный отец? Не успела я как следует поразмышлять над этим вопросом, как у меня возникло еще одно жуткое предположение.

– Мариус! А что, если… Что, если тогда в младенчестве маму оставила в лесу тоже Анна?

Мариус застыл, пораженно глядя в мою сторону.

– Если это так, то отсюда возникает закономерный вопрос – какую такую угрозу Ариадна представляет для Анны, что она дважды на нее покушалась?

– Для начала нужно убедиться в том, что мы правы.

– Идем, поговорим с Альриком и Йоанном. Они, насколько я вчера понял, собирались с утра на подледную рыбалку. Так что мы еще успеем их застать, – сказал Мариус и, взяв меня за руку, повел прочь из спальни.

Вот и настал момент истины, которого мы так ждали. Альрик, уже зная мою историю от Герды, охотно вызвался помочь с проведением ритуала по снятию магических блоков с мамы. Мне этот ритуал уже не требовался – просмотрев меня магическим зрением, Мариус вынес вердикт – все оставшиеся на мне блоки оказались разрушены.

Их разрушила моя собственная магия под воздействием сильных эмоций – трансформация во время поединка с лордом Мардейлом, первая близость с любимым мужчиной. Теперь ко мне постепенно должны были возвращаться заблокированные мачехой фрагменты памяти, а мои родственные нити, по словам папы, стремительно восстанавливались, и он заверял меня, что совсем скоро они укажут верное направление к тем, с кем я связана кровными узами.

То же самое ожидало и маму, но ей для этого был необходим ритуал, имеющий такое заковыристое название, что у меня получилось его выговорить только с пятого раза – «Тайринардастераниилар».

Мне хотелось запомнить сейчас каждую деталь происходящего, отчего я вертела головой по сторонам, присматриваясь ко всему, что попадалось на глаза. Мы с Марьяной и Гердой не желали оставаться в стороне во время проведения ритуала, но Альрик был настроен категорически против нашего участия, и все остальные в этом его поддержали. Никто не хотел лишний раз бередить огромную силу Триумвирата, учитывая, что мы сами пока еще с трудом могли ее обуздать. Тем не менее наша троица находилась сейчас в бальном зале, где должен был с минуты на минуту начаться ритуал, снимающий блоки черной магии. Я – потому что не могла остаться в стороне, когда речь шла о том, что важно для моей мамы, а Герда и Марьяна пожелали прийти в качестве моей группы поддержки. По всей видимости, нетерпение и нервное напряжение были написаны на моем лице крупными буквами.

– Когда мы с Ардом и Мариусом начнем читать заклинания, думай о той ночи, когда тебя пытались убить, – Альрик вполголоса инструктировал маму.

– Меня дважды пытались убить.

– Значит, думай об этих двух эпизодах твоей жизни, – ответил ей Альрик. – Они на данный момент имеют наибольшую ценность. Сразу все ты вряд ли вспомнишь, но спустя некоторое время после ритуала память начнет восстанавливаться.

В ответ она молча кивнула и легла на одеяло, постеленное для нее прямо на полу. Для ритуала нужно было поставить трех магов каждой из стихий на каждую сторону горизонта, а вокруг того, чьи блоки предполагалось разрушить, очертить круг из каждого элементаля магии – земли, воды, огня и воздуха. Когда я увидела готовые магические круги, то сразу вспомнила наши крылья – очень уж они были похожи, потому что тоже состояли из элементалей. Только здесь они никак не пересекались, существуя на строго отведенных для них участках. Свет исходил от магических светлячков, висевших в воздухе, но этого света было недостаточно, чтобы окончательно разогнать полумрак в помещении.

Альрик начал нараспев читать сложные заклинания, время от времени заглядывая в большую и древнюю на вид книгу. Чуть позже его голосу стали вторить голоса папы и Мариуса, вгоняя меня в состояние, похожее на транс. Я, не отрываясь, смотрела на маму, стараясь уловить изменения в выражении ее лица, даже самые незначительные. Она часто хмурилась и качала головой из стороны в сторону, тяжело дыша. Что она видела за закрытыми веками? Какие тайны собственного прошлого открывались перед ней сейчас?

Мне казалось, что время бесконечно долго тянется и мы пробудем в бальном зале до утра, но, взглянув на стрелки циферблата, поняла, что прошло всего каких-то полчаса. В нетерпении я кусала губы и сжимала пальцы в кулаки, совершенно не чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Чтобы хоть как-то успокоиться, стала гладить Сандру, которая молча смотрела на маму, лежавшую сейчас с закрытыми глазами.

Воцарилось молчание, нарушаемое лишь шелестом страниц, перешептыванием присутствующих и слабым потрескиванием магических светлячков. Теперь оставалось лишь ждать маминого пробуждения. Подняв голову, я увидела свое отражение в зеркальной части потолка, под которой находилась кушетка, где мы сидели во время ритуала.

Тело вдруг окутало слабостью, мое отражение в зеркале заволокло черной дымкой, а когда она рассеялась, перед моим взором, как в кино, возникла уже знакомая картина – ночной лес, среднего роста фигура в черном балахоне, выходящая из портала с младенцем на руках. Вот она оставила малышку лежащей на земле, сказав напоследок несколько слов. Вдалеке послышался вой.

– У-у, кажется, в этом лесу водятся злые, голодные волки! Что ж, приятного вечера, маленькая дрянь!

Резко отвернувшись от зашедшейся в плаче княжеской дочери, женщина противно хихикнула, и это мерзкое хихиканье сейчас показалось мне подозрительно знакомым. Быстрым шагом она шла прочь, а затем остановилась, чтобы открыть портал. Сильным порывом ветра с ее головы сняло капюшон, и в свете открытого портала я увидела ее лицо. Это была Анна.

В ту ночь она ушла порталом, уверенная, что ребенок погибнет, брошенный в пустом лесу на холодной земле. Но маленькая Раниэль-Ариадна, дочь князей Нориалли, не умерла. Спустя полчаса ее обнаружили туристы, заплутавшие в, казалось бы, знакомом лесу из-за странного белого тумана, что появился здесь совершенно внезапно. Малышка была спасена, а затем передана в дом малютки, откуда ее, уже подросшую, забрали в приемную семью. Вот так по воле темной колдуньи княжеская дочь очутилась в соседнем с Эсфиром мире в маленькой живописной Чехии.

Видение поблекло, зеркало снова заволокло черной дымкой, но вскоре она рассеялась, и из зеркала на меня вновь смотрело мое отражение. Мой судорожный вдох множественным эхом отразился от стен зала.

– Эмилия, ты что-то увидела? – тронув носом меня за руку, спросила Сандра.

Не успела я ответить ей, как мама, распахнув глаза, резко поднялась с того места, где она лежала.

– Анна! Это Анна! Это она пыталась меня убить в ту ночь! – отчаянно воскликнула она, обняв себя за плечи.

Около нее тут же мигом очутился Ардайл и, присев рядом с ней, сгреб в охапку, словно желал оградить этим от ужаса вновь пережитых воспоминаний. Никари тревожно крутилась около них, пытаясь лизнуть мамины руки. Мама уткнулась лицом в папину грудь и громко всхлипывала, причитая, как ей было страшно в тот роковой вечер.

– Я умоляла ее, говорила, что у меня маленький ребенок! А Роберт! Роберт все знал! Они планировали это вместе!

Слушая это, мне с трудом удавалось держать под контролем магию, которая грозилась смести все на своем пути. Руки мои дрожали, а по залу прошелся ветерок. Мариус принес для мамы стакан воды, после чего тревожно посмотрел на меня. Альрик о чем-то шептался с Йоанном и другими мужчинами, трое из которых были его дружинниками.

Сбросив с себя оцепенение, я бросилась к родителям, стараясь успокоить маму, хотя мне самой стоило немалых сил сдерживать слезы. Как ни готовь себя к правде, она все равно собьет тебя с ног, застав врасплох. Теперь Мариус принялся успокаивать меня.

– Мы наконец-то смогли снять все блоки с тебя, у нас получилось, – тихо говорил папа, гладя маму по голове. – Скоро к тебе полностью вернется утраченная память, а родственные нити станут ярче, и мы сможем найти твоих родственников. Возможно, они первыми найдут тебя по восстановленной связи. А эта ведьма получит по заслугам.

– Я так понимаю, что у тебя получилось вспомнить лицо той, которая покушалась на твою жизнь? – спросил Альрик, подойдя ближе к нам.

– Мне удалось не только вспомнить ее нападение в тот вечер, но и многие другие события, которые я до сих пор не помнила, – ответила мама. – Словно вся жизнь пронеслась перед глазами. Я узнала намного больше, чем просто воспоминания.

– Мне тоже удалось кое-что важное увидеть, – произнесла я. – Это все Анна. Она пыталась убить тебя дважды. В первый раз она планировала устранить тебя, выкрав у родителей здесь, на Эсфире. Опутала сетью блокирующих заклинаний, одно из которых показывало якобы твою смерть, затем ушла порталом на Землю и оставила в лесу. Что было дальше, ты уже знаешь. Поэтому тебе так понравилась Южная империя, когда ты посетила ее с Ардом. Потому что ты вернулась домой, хоть и не знала тогда об этом. Княжеская чета Нориалли – твои родители.

Воцарилось всеобщее молчание, которое звучало красноречивей всяких слов. Мама с папой, услышав меня, пребывали в шоке.

– Я уверен, что скоро князь сам выйдет на нас, – заговорил мой жених. – Заклинания, показывающие смерть Ариадны, пали, а это значит, что если у княжеской четы остались поисковые артефакты, настроенные на нее, то они подадут сигнал.

– Князь с княгиней будут в шоке, – высказала Герда вслух мою мысль.

– Предлагаю всем переместиться в гостиную, восстановить магический резерв, успокоиться и перевести дух после ритуала. Честно говоря, меня этот процесс просто высосал досуха. А ты, Ариадна, расскажешь нам то, что посчитаешь нужным. А потом уже мы решим, как поступить с той информацией, которая нам открылась.

– В тот день к нам с Робертом приехали его родители, – рассказывала мама, сидя в кресле у камина с Никари на руках. – Они очень любили Эмилию, обожали с ней нянчиться. Свекровь, видя мой потухший взгляд, предложила мне навестить подругу, развеяться, пока она побудет с ребенком. В гостях у подруги я пробыла несколько часов, но ушла от нее еще до наступления темноты. Светлана посадила меня в такси, которое должно было доехать до самого моего дома, но что-то пошло не так.

Я тогда не поняла, что произошло, но сейчас понимаю, что Анна планировала нападение. И чтобы перехватить меня на пути к дому, она воздействовала на сознание водителя такси. Он вдруг резко остановил машину, уставился в одну точку и ни на что не реагировал. Я тормошила его, но он сидел как безмолвный робот. А мне стало так жутко в тот момент! Меня успела посетить мысль, что водитель, возможно, сумасшедший или наркоман, и я не нашла лучшего решения, как выскочить из машины и побежать прочь.

Улица, как назло, оказалась пустой, несмотря на то что было еще не так поздно. Я пробегала мимо какой-то подворотни, и там меня что-то сильно ударило в бок, да так, что я отлетела и приложилась о стену. Пока лежала, пытаясь понять, что произошло, появилась Анна и, увидев меня, зашлась хохотом. В тот момент у меня возникла мысль, что, может, она хочет меня обокрасть и убить, и я стала ее умолять пощадить меня, обещая отдать все ценное, что есть при себе. Она в ответ только смеялась как ненормальная, а потом сказала, что ей не нужны мои гроши и золото в ушах, а вот мужчина должен принадлежать ей. Я не успела ничего ответить, как она снова приложила меня магией, сказав, что на этот раз мне не спастись. Видимо, тогда она имела в виду ту ночь, когда выкрала меня у родителей. А потом…

Мама резко выдохнула, подбирая слова:

– Потом она ударила меня по голове чем-то очень тяжелым. Я только помню пронзившую правый висок боль. И это последнее, что мне запомнилось той ночью.

Со стороны папы раздался хруст. Все повернули головы в его сторону.

– Прости, Альрик, что нанес ущерб твоему винному сервизу. Я слишком сильно сжал бокал, слушая свою жену.

– Не бери в голову, Ард, я тебя понимаю, – ответил Альрик. – И ты нашел Ариадну уже на Лиаране?

– Да. Я ушел туда порталом прямо из дома, чтобы найти семена ягод асэны. Мне повезло, и на моем пути сразу встретился большой куст, с которого я собрал все семена. Подумав, решил еще пройтись на случай, если вдруг найду что-нибудь интересное, и в этот момент ветер принес сильный запах крови, который меня и привел к Ариадне. Она лежала без сознания, вся в крови, ее пульс слабел с каждой минутой. Было понятно, что она умирает, и я решил, что нужно непременно попытаться спасти ее от смерти.

– В себя я пришла уже на Эсфире, – продолжила мама. – И ничего не помнила, кроме своего имени. На Лиаране меня никто не узнал, ясное дело. Но, несмотря на все сложности, на новом месте я достаточно быстро освоилась. Не без помощи Арда, конечно, – мама тепло посмотрела в сторону папы. – А когда увидела впервые столицу Южной империи, то поняла, что меня безумно тянет к морю и мне не хочется отсюда уезжать. Ардайл тогда предположил, что я, возможно, раньше жила у моря.

– Оказалось, что я был дважды прав.

– А что там насчет Роберта? – спросила я маму.

Называть отцом этого предателя мне не хотелось.

Мама тяжело вздохнула:

– Роберт изменял мне с Анной. Но тогда я только подозревала его в измене, не зная, кто эта женщина. Но сегодня, кроме воспоминаний, меня посетило еще и видение. Оказалось, что Анна планировала нападение, и Роберт знал об этом. Он желал избавиться от меня, и его любовница нашла способ. Правда, она не сообщила ему, что планирует меня убить. Сказала, что просто оглушит заклинанием, чтобы я на время отключилась, и забросит в другой мир. Так что Роберт в курсе о существовании миров и знает, что Анна – темный маг.

Проникшись переживаниями хозяйки, Никари недовольно зарычала.

– Демоны ее раздери, – выругалась я, осознавая масштаб происходящего.

– Я вот только одного не могу понять: по какой причине эта стерва точила на тебя зуб, моя дорогая? – задала маме вопрос бабушка Герды. – Ладно, во второй раз она захотела получить твоего мужа и решила тебя попросту убрать, тем более что сам муж был вовсе не против. Но какую ты представляла для нее опасность, будучи младенцем?

Мама в ответ лишь недоуменно развела руками:

– Я без понятия, чем могла быть для нее опасна, когда мне едва полгода стукнуло. Мне самой интересно узнать.

– Вот и узнаем у самой Анны, когда мы схватим ее с моей дружиной и приведем сюда, – грозно произнес Альрик.

Услышав это, я ощутила, как внутри меня шевельнулось беспокойство.

– А это ваше мероприятие точно не опасное? Вдруг Анна сильней, чем мы предполагаем?

В ответ ярл усмехнулся:

– Ну уж явно не сильнее меня или твоего жениха с отцом. А еще с нами пойдет моя дружина. А в ней собраны лучшие боевые маги княжества. Так что все будет благополучно, ты зря переживаешь, Эмилия.

– И что их ждет? Роберта и Анну? – спросила я, хотя уже предполагала ответ.

– Их казнят после суда, – ответил мне Мариус. – И это будет справедливо.

Я молча кивнула, ощущая внутри необъяснимую пустоту. Не так-то просто оказалось принять тот факт, что мачеха с кровным отцом хотели физически уничтожить мою маму. И пусть отец считал, что Анна ее просто закинула в другой мир, это не уменьшало его вины. Да мало ли что может случиться с человеком, попавшим на незнакомую для него планету! Разрешив Анне принудительно отправить маму в Лиаран, он без раздумий подписал ей смертный приговор. Все эти годы, видя, как я тоскую и плачу по матери, как мучает меня неопределенность в ее судьбе, он нисколько не переживал. Привел домой свою любовницу, и вместе они жили-поживали себе спокойно, совершенно наплевав на мое существование.

Забытые было обида и негодование на кровного отца и мачеху вновь напомнили о себе, хоть мне и казалось, что я уже отпустила свое прошлое. Но правда была в том, что прошлое невозможно отпустить, если там остались неразгаданные тайны и вопросы, ответы на которые не найдены. Сколько лет ни пройдет, они все равно упрямо будут напоминать о себе, пока не перестанут быть тайнами.

Мужчины остались в гостиной, обсуждая предстоящее дело на Земле. Мама, Фрея и Марта захотели составить им компанию в обсуждении. Мной владело жгучее желание принять душ, будто водой можно было смыть все переживания и горечь детских обид. С тех пор как изменилась моя жизнь, прошло чуть больше семи месяцев, и мне казалось, что я стала забывать все плохое, что было в моей жизни до встречи с Мариусом. Но, по всей видимости, понадобится еще не один год, чтобы я смогла окончательно отпустить те шестнадцать лет, что прожила без материнского тепла, ощущая себя пустым местом.

Подруги, видя мое душевное состояние, настойчиво звали меня прогуляться в зимнем саду семейства Нортдайлов и подышать свежим воздухом. Подумав, что мне действительно не помешает прогулка, я пообещала девочкам, что выйду вместе с ними, но сначала – в душ! Желание смыть с себя весь негатив никуда не делось.

Пока я стояла под теплыми струями воды, до меня донесся звук открывшейся двери и шаги – в комнату пришел Мариус.

– Она в душ пошла, – предупредила его Сандра.

– Да я слышу, как вода плещется, – ответил ей Мариус. – Эмилия, душа моя, у тебя там все хорошо?

– Все в порядке, – ответила я, изрядно слукавив.

– Меня всерьез беспокоит твое душевное состояние, – вновь заговорил мой жених.

– Не буду тебе врать, что мне все равно. Скажу честно – мне сейчас паршиво, но я справлюсь. И не такое переживала.

Из-за двери послышался тяжкий вздох.

– Я только настоятельно прошу тебя – не молчи, если что-то гнетет тебя. Договорились?

Я не успела ничего ответить. Шум воды заглушал другие звуки, но даже через него я услышала глухой удар со стороны окна в комнате.

– О боги, что это с ней? – удивленно воскликнула Сандра.

– Да тролль ее знает, – ответил Мариус. – Сейчас посмотрю.

Послышался звук открываемой двери.

– Что у вас там стряслось? – крикнула им из ванной, наскоро запахивая банный халат.

– Да тут птица в окно врезалась, – услышала я ответ Сандры. – Эй, это кто еще? Что происходит? Мариус!

Пулей выбежав из ванной на вопли Сандры, я только успела увидеть золотистый свет от закрывающегося портала на террасе.

– Сандра, где Мариус? Он что, ушел порталом? Что произошло?

Мои вопросы сыпались на питомицу как из рога изобилия.

– Эми, его забрала какая-то женщина! Мариус вышел на террасу, чтобы посмотреть, что стало с птицей, и едва он это сделал, как появился портал прямо около перил. Из него вышла женщина-маг и что-то кинула в него, похожее на камешек на длинной веревке. Он рухнул на колени, и она его с легкостью затащила в портал!

В отчаянии я закричала.

Глава 26

Расплата

Глаза мои были закрыты, но даже ничего не видя, через сомкнутые веки я ощущал приглушенный свет. В воздухе витал навязчивый запах воска. Значит, свет исходит от восковых свечей. Предприняв неудачную попытку пошевелиться, я понял, что меня привязали к столбу или колонне, оставив на шее, как удавку, тот злополучный амулет из белого опала и кожаного шнурка. Что же в нем было такого, что смогло моментально вырубить вампира? Никогда еще мне не приходилось даже слышать о таких амулетах, напрочь лишающих чувств и сил. Моего слуха достигли шелест страниц, звуки неторопливых шагов и постоянно повторяющееся простейшее заклинание сотворения огня, которым на Эсфире пользовались в быту. Этот голос был мне знаком, и даже не оставалось сомнений в том, кому он принадлежит.

Первое, что я увидел, приоткрыв глаза, – огромных размеров алтарь, по периметру которого были расставлены толстые темно-красные свечи, источавшие тяжелый приторно-сладкий аромат, раздражавший мне горло. В западной части алтаря находилось небольшое возвышение, где стоял тройной подсвечник, освещавший страницы раскрытой книги. Взгляд пробежался по окружающей обстановке – темно-серые, почти черные каменные неровные стены, высокий сводчатый потолок и никакой мебели или предметов интерьера. Стало совершенно ясно, что я без понятия, где нахожусь сейчас, потому что точно запомнил бы это мрачное место, напоминавшее склеп. Память на места у меня была отменная еще со времен человеческой жизни.

Мои попытки вспомнить, как я здесь оказался, не увенчались успехом. Кажется, впервые, с тех пор как меня обратили в вампира, мне довелось потерять сознание. В памяти всплыли события этого вечера – ритуал, подтвердивший наши с Эмилией догадки о личности злодея, рассказ Ариадны о нападении, совещание с Альриком и его дружиной, после которого мне нужно было поговорить со своей невестой с глазу на глаз, потому что ее душевное самочувствие вызывало у меня беспокойство. Пока Эми принимала душ, мы немного поболтали с Сандрой, как вдруг в окно совершенно неожиданно врезалась птица. Я вышел на террасу поглядеть, что стало с бедолагой, и в этот момент прямо за моей спиной открылся портал, из которого показалась Анна. Она метнула в меня атакующим заклинанием, которое я отразил, а после него в ход пошел этот чертов амулет на длинном шнурке, который меня и вырубил. За всю свою жизнь я никогда не слышал, чтобы любого представителя сверхъестественной расы можно было легко обезвредить с помощью какого-то жалкого камешка, который в считаные секунды превращал тебя в тряпичную куклу.

– Что, очухался, кровосос? Вовремя ты, – услышал реплику, обращенную ко мне.

Голос доносился откуда-то позади меня. Вновь послышались шаги, и в поле моего зрения возникла Анна, облаченная в длинное черное платье с накинутой поверх него такой же черной мантией. Кажется, у кого-то пунктик на черных балахонах.

– А я уже начала беспокоиться, что ты сдох. Но, как говорится, обошлось. Ты мне еще понадобишься, пиявка.

Как же мне хочется открутить ей голову!

– И каковы же твои планы на меня, если не секрет? – спросил я как можно более равнодушным тоном, хотя в глубине души ощущал тревогу, находясь в неизвестности.

– Никакой секретности. Проведу ритуал по изъятию магической силы у тебя и передам ее своему супругу. Роберт достоин быть сильным магом. Он пока что на Земле, ждет, когда я приду за ним. Себе возьму силу твоей девки. А вы, голубки, помрете в один день, как в самых ванильных сказочках.

Упоминание о моей невесте всколыхнуло во мне страх, который трудно было унять. Так, стоп! Мне нужны трезвый расчет и холодный разум. Не время поддаваться эмоциям. Я это понимал, но мысль о том, что Эми может находиться в опасности, застилала собой разумные доводы, сея в душе страх за ее жизнь.

– Эмилия здесь? Что ты с ней сделала? Я разорву тебе глотку, тварь, если ты хоть пальцем ее тронешь!

– Да нет ее здесь! – воскликнула эта стерва, злобно усмехнувшись. – Но она придет сюда обязательно, она не может не прийти, зная, что ты полностью в моей власти. Она придет и подарит мне на блюдечке свою магическую силу!

Весть о том, что Эмилии здесь не было, принесла мне изрядную долю успокоения. Главное, чтобы она была в безопасности, а уж я придумаю, как мне выкрутиться из этой западни, и не в таких передрягах бывать приходилось.

– Магическая сила дается природой, ее нельзя никак забрать, – возразил Анне, надеясь, что это развяжет ей язык.

– Еще как можно! – с жаром выкрикнула она, подойдя ближе ко мне. – Черная магия не знает границ! Запомни это, кровосос!

– Границ не знает, как и морали. Магия, требующая жертв и крови, – это уже не магия, а кровавый культ, – ответил я Анне, подмечая ее учащенное сердцебиение, пылающий нездоровый румянец на щеках и такой же безумный блеск глаз.

В ответ она громко расхохоталась, задрав вверх голову. Все ясно. Дамочка тронулась умом. Остается только догадываться – всегда ли у нее имелись ментальные проблемы или это случилось недавно? А если она давно тронулась рассудком, то как ей удавалось успешно это скрывать под личиной недалекой стервозной дурочки, погруженной в соцсети и любование собой?

– К чертям эту вашу мораль! – рыкнула Анна в мою сторону. – Все равно от нее нет никакого толка! Зато этот Черный гримуар, – она повернулась в сторону возвышения на алтаре, – настоящий кладезь древнейших темных знаний. Он ждал меня, ждал своего часа. И теперь, когда он в моих руках, я всем покажу, что такое настоящая темная магия! И не остановлюсь ни перед чем, уничтожу всех, кто попробует встать у меня на пути!

Она направилась к алтарю с гримуаром.

– Что ты за гадость на меня повесила? – Я указал взглядом на висевший на мне амулет.

– Ах это, – Анна самодовольно улыбнулась. – Это еще одна потрясающая вещица, идею которой мне подкинул Черный гримуар. Камень здесь играет второстепенную роль. Главное – это особые заклинания, которые применяешь к нему, делая его сильнейшим артефактом против всей вашей вампирской братии. Это только начало, поверь. Уверена, что в книге найдутся заклинания, которые позволят мне сделать камни-нейтрализаторы и для других рас, тех же эльфов, например, – задумчиво произнесла она, листая тот самый гримуар, о котором сейчас так восторженно говорила. – Согласись, что это уникальный артефакт – раз, и сильный выносливый кровосос становится безвольным овощем, неспособным к сопротивлению. Скажи, каково это – впервые за сотни лет ощутить себя бессильной тряпкой, а?

– Крайне погано, – ответил я.

Только вот правды здесь было лишь наполовину. По всей видимости, Анна не догадывалась, что сила ее хваленого камня-нейтрализатора далеко не вечна. В тот момент, когда она швырнула в меня этот артефакт, он действительно смог физически меня ослабить и парализовать магию. Если при первой нашей встрече на балконе я ощутил мощную поражающую волну темной магии, исходившую от безобидного на первый взгляд камешка, то сейчас его действие практически иссякло. Несмотря на то что я был связан, ко мне вернулась физическая сила, а магический потенциал постепенно восстанавливался, и этот амулет на него уже никак не влиял. Она об этом пока не догадывалась, и мне оставалось лишь продолжать изображать слабость на потеху этой дряни. Ничего-ничего, хорошо смеется тот, кто смеется последним.

– Красивый ты, хоть и упырь. Прямо даже не знаю, что ты нашел в моей жалкой падчерице?

Пренебрежительный тон, с которым она отозвалась о моей невесте, неприятно царапнул по сердцу. И это чудовище жило под одной крышей с моей Эмилией шестнадцать лет? Да она взрослого способна довести до белого каления, что уж говорить о беззащитном ребенке! Нет, я все-таки точно оторву этой стерве голову, причем с удовольствием.

– Что надо, то и нашел. Какое тебе дело? В конце концов, если поставить рядом тебя и Арину, то у меня возникает тот же вопрос к Роберту. Интересно, по какой причине у него так резко испоганился вкус на женщин?

– Следи за своими словами, пиявка! А иначе я…

– А что иначе? Ты все равно пока не сможешь ничего со мной сделать, потому что я тебе нужен для твоего ритуала.

Яростно сверкнув глазами, она отвернулась и принялась расставлять оставшиеся столбики свечей по какой-то ей одной известной схеме. Стоило попытаться выжать из нее как можно больше информации, прикидываясь немощным.

– Может, поделишься, чем же это тебя так жизнь обидела, что ты всех ненавидишь?

– Почему бы и не поделиться. Мне охота поговорить, а рядом, кроме тебя, никого нет. Тем более что ты все равно умрешь. Полное изъятие магической силы одинаково смертельно для всех рас. Так что все мои тайны останутся между нами.

– Боги милостивые, какая честь! Меня ждет эксклюзивное интервью с великой и ужасной темной колдуньей Анной! Чувствую себя избранным! – не смог я удержаться от колкости в ее адрес, на что она лишь презрительно цокнула языком, закатив глаза.

– Меня не жизнь обидела, а люди. Или не совсем люди. И Анна – это лишь похожее имя. На самом деле меня зовут Антарес. Так меня назвала мама в честь одной из ярчайших звезд на небосклоне. Наверное, она предвидела, что моя судьба будет яркой.

В свое время мама была очень сильным магом. Когда она поняла, что все ее знания и опыт ограничены идиотскими запретами, то обратилась к черной магии, где не существует глупых рамок. На Эсфире черные маги преследовались по закону, на Земле тогда была развернута целая кампания, направленная против ведьм. Смешно, что больше половины жертв не имели вообще никакого отношения к колдовству. Но маме не хотелось искать для себя другой мир для проживания, и она благополучно жила то на Эсфире, то на Земле, постигая тайны темной стороны магии. Все свои знания она записывала в этот гримуар, который называла Обсидиановым, потому что обложка была инкрустирована именно этим камнем. Она его очень любила. Но мне больше нравится называть этот гримуар Черным. Черная магия, как-никак.

Однажды, гуляя по главной площади столицы Западной империи, она встретилась с мужчиной. Их взгляды пересеклись и… Он был магом, но очень слабым, его сил не хватило для поступления в Академию Магии, а идти в колледж он не желал. Они с моей мамой разговорились, он рассказал ей о своих переживаниях, и с того самого дня они уже не расставались.

Маме не давала покоя мысль, что можно хотя бы попытаться исправить то, что, казалось бы, уже предопределено природой. Она давно вынашивала идею ритуала, позволяющего забирать чужую магическую силу, но все не решалась. Однако стоило ей поделиться этой идеей со своим возлюбленным, как он сразу согласился. На его месте я бы тоже согласилась. А чего терять? Ритуал состоялся, и он получил силу, которую мама забрала у какого-то нимфа, умершего к концу действа. И все было бы хорошо, но полученная магическая сила пробудила спящую в нем демоническую сущность и дала толчок к пробуждению истинной памяти. Ты ведь знаешь, что это такое?

– Память о прожитых тобой предыдущих жизнях, – ответил я, и она кивнула.

– Мы ничего не помним, потому что наша душа, чтобы вновь возродиться, должна обрести покой и забвение. Но его душа вспомнила все. Абсолютно все. Так мама узнала, что полюбила демона войны по имени Адаил.

Эта новость прозвучала, словно гром средь ясного неба, вызвав у меня неописуемый шок.

– Что? Хочешь сказать, что ты – дочь Адаила? – Я пораженно уставился на Анну, не веря тому, что сейчас услышал. – Кажется, у твоего папаши в каждом его перерождении особая карма – пролетать с зачислением в Академию.

– Заткнись, а то рассказывать не буду, – пригрозила мне Анна.

Как такое вообще возможно? Что ж, теперь понятно, откуда растут ноги у ее жестокости и кровожадности. Гены пальцем не размажешь, вот она – истинная дочь своего отца.

– Да. Я – Антарес, дочь демона войны, которого здесь все боятся, – гордо задрав подбородок, заявила она.

– Скорее ненавидят. Так же, как и на Земле, – парировал я.

– Мама все равно всегда его любила, несмотря ни на что.

– О-о, поверь, может быть, она и была первой, но точно не последней. А как же тот факт, что у темных магов проблемы с деторождением?

– Так и есть. Я не должна была родиться, но мой отец не просто темный маг. Он – носитель древней демонической сущности. Эта самая сущность и дала мне возможность выжить. Но обо всем по порядку. Как только пробудилась истинная сущность отца, его сразу же нашел и убил Иллинторн. Мама была безутешна, оплакивая его долгие годы. В то время она предпочла жить на Земле.

Там-то она и дождалась следующей встречи со своей любовью. Да только он снова ничего не помнил. Не вспомнил он и мою маму, она даже не привлекла его как женщина. Мама и приворот пробовала, но на демонов эти уловки не действуют. И все же она была не только красивой, но и умной ведьмой. Ей удалось его заинтересовать, а потом соблазнить. Но, увы, судьбе было угодно разлучить их на целый год, и когда они встретились снова, он уже влюбился в другую женщину. Мне тогда исполнилось всего лишь несколько месяцев от роду. Мама поняла, что шансов с этим мужчиной у нее больше нет. Почему она не сказала ему, что у него есть дочь, для меня по сей день загадка. И почему так легко сдалась. Может быть, боялась чего-то. Мне она, кстати, не рассказала, кто мой отец. Правду я узнала значительно позже.

Безмагическая планета имела свое влияние – когда вновь пробудилась истинная сущность отца, он так и не вспомнил о том, кто он есть на самом деле, да и магический потенциал у него отсутствовал. Не имея доступа к магической силе в своем земном перерождении, отец интересовался оккультизмом. Видимо, сказывались привычки из прошлых жизней. Ты уже знаешь, как он закончил свою жизнь. Все это время я жила на Земле и об Эсфире понятия не имела. Иллинторн, гад такой, что-то, видимо, намагичил перед смертью, и я уже потом разобралась, что из-за его проклятья в то время не смогла бы попасть на эту планету, даже если бы узнала о ней.

Так мы с мамой и жили на Земле долгие годы. Потом мама вышла замуж за богатого мужчину, который оказался эсфирянином. Тогда-то я и узнала о существовании этой планеты. Мама переехала к мужу, осела в Западной империи. Мне тоже безумно хотелось туда попасть, но мама сразу меня осадила, сказав, что мне на эту планету вход закрыт. Якобы это как-то связано с тайной моего рождения.

Потом, через несколько лет родив ребенка, она умерла в родах. Я лишь спустя годы поняла, что мама предпочла принести в жертву свою жизнь ради того, чтобы смог родиться ее второй ребенок. Моя сестра Лэссиль, как и я в свое время, не должна была появиться на свет, но вновь вмешался темный ритуал, проведенный мамой дважды, – в первые недели беременности и накануне родов. После маминой смерти воспитанием сестры занимались родственники ее мужа, а затем, спустя несколько лет, и его новая супруга. А я, будучи к тому времени уже взрослой, жила на Земле сама. До меня никому не было дела, никогда. Даже если б я вдруг сдохла. Хотя с Лэссиль мы поддерживали связь.

После маминой смерти гримуар достался мне, и с тех пор он стал моей Библией. На Эсфире я была изгоем, но Черный гримуар напоминал мне о том, кто я есть по праву рождения.

– Ну ты, конечно, и сравнила – Библия и Гримуар, – сказал я тихо себе под нос, но она меня не услышала.

– Однажды, – продолжала Анна, – в самый обыкновенный день на меня снизошло видение – мне явился отец, обещая свое триумфальное возвращение и безграничную власть над Эсфиром. Он обещал, что я буду рядом с ним, его правой рукой, соратницей. Вершить судьбы миллионов. Разрушать старые империи, создавать новые. Но было одно «но» – его будущей жизни угрожал некий Триумвират – союз трех сильнейших магов, который мне нужно было уничтожить любой ценой. Стоило устранить хотя бы одного мага, и Триумвират потерял бы свою силу. Мне было сказано, что дочь князей Нориалли, что правят княжеством Ларинтейль, – прямая угроза для моего отца, и я должна ее устранить. Сказано – сделано. Я не могла прийти на Эсфир, но здесь жила моя сестра, разделившая мои взгляды и стремления. Она проникла во дворец с помощью целой груды разных темных артефактов…

– Убила нянек и стражу, – продолжил я.

– Это не Лэссиль их убила, – возразила она. – Ее магического потенциала на это не хватило бы. Это сделал мой артефакт. Потом она покинула как можно скорей дворец и передала мне княжну. Тогда я сотворила над девчонкой заклинание мнимой смерти, заблокировала поисковые и родственные каналы, чтобы даже ее тело не нашли, и оставила ее в лесу. А сама ушла на Лиаран. Отдохнуть, подумать о том о сем. Надо было ее грохнуть еще тогда, меньше бы проблем возникло потом, – злобно прошипела эта стерва сквозь зубы. – Но я тогда наивно полагала, что маленькая княжна умрет, ведь уже стояла поздняя осень, ночью сильно холодало. После этого я вновь приступила к доскональному изучению маминого гримуара. А еще меня вдруг заинтересовали идеи отца, которые он продвигал, живя на Земле. Я долго изучала все, что с ним связано, и знаешь… Эти мысли, идеи… Они находили отклик в моем сердце!

– Кто бы сомневался, – ответил я, не скрывая сарказма. – Гены – это вам не шутки.

– Да при чем тут гены?! – громко воскликнула Анна.

Или Антарес? Хотя какая, к черту, разница, какое имя носит убийца?

– Да при том, что у вас, без сомнения, есть общая семейная черта – масштабная мания величия! Вы вообразили себя богами. Считаете, что вершите чужие судьбы, но у вас на это нет никакого права, и как показывает жизнь – ваше зло возвращается к вам стократно. Потому что во Вселенной ничто не проходит бесследно. Закон бумеранга жив во все времена. И биография твоего папаши это лишний раз доказывает. Тиран и безумец с комплексом бога просто в очередной раз получит по заслугам.

– Не смей пренебрежительно отзываться о моем отце! – мгновенно взвилась она.

– Ничего не могу поделать в этой ситуации, – ответил я. – Тем более что не так давно я воевал против твоего сумасшедшего родителя. И даже фронтовых сто грамм выпил с однополчанами на радостях в тот день, когда он сдался наконец и принял яд. Всегда ненавидел тех, кто ради собственной цели готов разрушить судьбы миллионов.

Антарес снова зашлась диким смехом, отразившимся многоголосым эхом от стен.

– Боги, какой же ты правильный, аж скучно! Как и все эсфиряне в своем абсолютном большинстве. Мир во всем мире, гармония души планеты… Буэ, какая тоска! Должна сказать, что твоя Эмилия такая же. Вы стоите друг друга. Просто парочка святош. Тьфу! То ли дело – мой Роберт. Он совсем другой. Я это чувствовала, даже когда еще не понимала. Как же я по нему сохла! Словно девчонка. Искала любой повод для встречи. А он скромно отвечал, что у него есть любимая девушка, с которой он познакомился, когда приезжал в Чехию. Я даже представить не могла, что эта девушка – взрослая княжна Нориалли! Но когда увидела ее, то сразу узнала! Она просто чертовски похожа на своего папашу. Как же мне хотелось в тот момент ее придушить голыми руками, разорвать на части! Мне казалось, что судьба специально издевается надо мной. Мало того что эта дурочка выжила, так она еще и глаз на моего мужчину положила!

Порой мне казалось, что нет никаких шансов. Но… Вода и камень точит. Я не хотела его привораживать, мне нужно было, чтобы он сам меня возжелал. Мне понадобилось два года, чтобы Роберт постепенно стал моим. Настолько моим, что согласился на предложение отправить свою супругу в путешествие на Лиаран. К тому времени он уже знал обо мне достаточно много. Только вот я собиралась отправить на Лиаран ее труп. И, черт подери, я была уверена, что она мертва! Она действительно умирала. Мне ради этого пришлось выкачать весь свой резерв! Его лишь чуть-чуть не хватило, чтобы добить ее окончательно. Чуть в обморок не свалилась прямо в той подворотне. Видимо, использование магии при том моем потенциале совсем отшибло мне чуйку.

– Как же это ты сохранила жизнь ребенку Ариадны? Даже удивительно после всего мной услышанного…

– Были у меня мыслишки, – промолвила эта дрянь. – Думала подстроить как-нибудь так, чтобы все выглядело как несчастный случай в быту. Дети такие неосторожные, такие непоседливые. Но когда увидела ее ауру, то просто обомлела! У меня и мысли не возникло, что эта маленькая девчонка – будущий маг Триумвирата. Посчитала, что просто очень сильный маг. Я искренне ее ненавидела с самого первого дня, когда поселилась у Роберта. Но эту девицу стоило потерпеть с собой под одной крышей ради ее магической силы, которую можно было потихоньку тянуть из нее. У нее этой силы хоть отбавляй. И я решила, что не буду ее трогать. До поры до времени. Навешаю на нее разных блоков, чтобы никто ее не нашел, и дело в шляпе. А когда она вырастет, как и ее потенциал, проведу обряд по изъятию силы.

Представь, Мариус, что с ней будет, если она увидит тебя мертвым? Ты можешь вообразить ее отчаяние и боль? О-о, они захлестнут ее с головой. Сильные эмоции заставят ее потерять контроль, и от этого ее смерть будет особенно мучительной.

Анна снова расхохоталась, а я убедился, что имею дело с сумасшедшей. Причем ее сумасшествие сейчас находилось в фазе обострения. Это был тот самый случай, когда взывать к голосу разума абсолютно бесполезно. Достав из большого дорожного чемодана около алтаря тонкий длинный нож, Анна подошла ко мне.

– Придется тебе, вампирчик, поделиться своей кровушкой для обряда, – заявила она, закатывая рукава моей рубашки. – Считай это компенсацией за те годы, когда твоего Банка крови еще не существовало и ты питался как комар.

Мой магический резерв пока еще не восстановился в полной мере, и я решил, что еще стоит продолжить изображать бессилие. Все равно порезы быстро заживут.

«Подавись ты этой кровью!» – думал я, чувствуя, как острое лезвие разрезает кожу на запястье.

– Как же ты нас нашла?

Этот вопрос мучил меня с той самой минуты, как я очнулся.

– Было трудно. Трудней, чем я предполагала, – говорила она, собирая мою кровь в латунную чашу, испещренную рунами. – Видишь ли, вся моя жизнь прошла на Земле, обособленно от других бессмертных товарищей, поэтому, хоть мне и приходилось слышать раньше твое имя среди создателей Банка крови, мне оно не запомнилось. А в морду тебя я вообще не знала. Поэтому, увидев впервые, даже не догадалась, что ты вампир. Когда после аварии исчезла эта мерзавка, я не сразу, но несколько дней спустя заподозрила, что тут не обошлось без твоего участия, но вот беда – у меня не вышло ее отследить! Раньше мне всегда удавалось чувствовать ее ауру поблизости, а тут…

Все-таки не зря я подозревал, что эта женщина не так проста, как кажется, и нашел способ защитить Эмилию. Не самая сложная магия, замешанная на наших узах, скрывала ее от преследований вездесущей мачехи. А после переезда на другую планету я посчитал, что теперь гнев Анны для нее уже не опасен. Но эта мысль была ошибкой.

– Наворожил что-то, да? – догадалась она, сощурив глаза.

Я предпочел оставить ее вопрос риторическим.

– Мне удалось узнать о вас чисто случайно, из разговора Лэссиль. Пришла она как-то порталом ко мне в гости и пожаловалась, что у ее дочурки прямо из-под носа увели жениха. У нее имелись с собой снимки с какого-то праздника, и на нем я увидела тебя, Ариадну и мою падчерицу-вертихвостку. А когда расспросила подробнее о ее появлении, то узнала, что они с матерью нашли друг друга, и Эмилия прекрасно устроилась в доме отчима и матери, которая беззаботно поживает под крылышком своего богатого супруга-винодела. Мягко говоря, я была шокирована таким положением дел. Женщины этого семейства мало того что поистине неубиваемы, так еще и знают толк в мужиках! Абы с какими не водятся. И с того дня Лэссиль стала моим детективом. Все, что происходило у вас, она в деталях передавала мне. Хотя иногда ей недоставало ценной информации – вы умеете, демоны вас раздери, быть скрытными, когда этого захотите.

– А как тебе все же удалось проникнуть на эту планету?

– И снова черная магия. Я же говорю, Черный гримуар – поистине ценный кладезь знаний. Всего лишь одна жизнь какой-то случайно проходящей мимо девчонки, и вот я уже на Эсфире. А потом еще один парень, с цветами. На свидание спешил, наверное. Убив его, я смогла взломать защиту дома, где вы остановились в Северной империи. Гримуар помог мне, и в тот вечер, когда в Альтарре прокатилась волна нападений, я впервые попала сюда. Но у меня не было гарантий, что меня не обнаружат. Мало ли что еще придумал для меня Иллинторн. Мою проблему снова решил случайный прохожий, который повстречался мне в пустынном переулке неподалеку от портальной станции. Как его там… Имя забыла. Ах да! Лорд Мардейл. Его я подослала, чтобы отвлечь стражей порядка и заодно проверить силу магического трио. Он, конечно, сопротивлялся как мог моему вторжению в его разум, но… Кто он такой, чтобы с дочерью демона тягаться?

– Ты заставила его наложить на себя руки?

Она согласно кивнула, продолжая широко улыбаться, словно Чеширский кот.

– Я с самого начала приказала ему. Потому что знала, окажись он в камере жандармерии, управлять им не получится.

Еще до моего прибытия сюда, намного раньше, Лэссиль поведала о том, что на Эсфире произошло явление Триумвирата. В городе поговаривали, что это девушки, возможно, совсем еще юные. Моя интуиция просто кричала, что это моя падчерица и две других ее подружки! Вот почему я должна была много лет назад уничтожить Ариадну! Потому что она породила ту, что угрожает моему отцу одним своим существованием! Нельзя было допустить рождения будущего мага Триумвирата, но я допустила серьезную ошибку. И ее нужно было исправлять.

Мне хотелось биться головой о стену, когда я поняла, кем являлась Эмилия все эти годы. Черт подери, да я миллион раз могла ее убить! Я могла это сделать! Она же выросла на моих глазах! А мне пришлось маскироваться под дешевую актрису и скрывать те жалкие крохи силы, что у меня имелись. Отправка ее мамаши на Лиаран дорого мне обошлась. Но что теперь говорить об этом… И тогда в моей голове сложился четкий план – сначала устранить хотя бы одну из этой троицы, забрать магическую силу, помочь возродиться отцу и вместе с ним на Эсфире установить новый порядок.

– Потрясающе! Просто-таки план «Барбаросса» эсфирского разлива.

– А что такого? – искренне удивилась она. – Ты не веришь в мои возможности?

Ничего на это не ответив, я лишь саркастично ухмыльнулся.

– Я так понимаю, Роберт знает, что ты намерена забрать силу Эмилии? И что после ритуала изъятия она умрет?

– Конечно, – закивала она. – Он прекрасно это понимает. А еще он знает всю правду о том, кто его дочь на самом деле. Я рассказала ему. А заодно объяснила, что пока она жива, мы не будем в полной безопасности. Кстати, он скоро явится сюда. Когда все будет готово для ритуала, я приведу его через портал. Роберт ждет меня.

Боги, неужели действительно можно быть настолько бесхребетным ишаком? Давно мне не приходилось встречать таких редкостных моральных уродов, как эта мерзкая парочка. Ни среди смертных, ни среди сверхъестественного населения Эсфира.

– Вот на кой черт тебе это все надо, Антарес?

– Ты совсем не понимаешь? – она удивленно вскинула брови. – Вот идиот! Мне нужна власть! Абсолютная. Безграничная. Власть. Потому что я, даже спустя многие годы, прекрасно помню безразличие и пренебрежение по отношению ко мне. Как же, незаконнорожденная девочка со слабым уровнем магии, кому какое до меня дело? Посмотрела б я на твою девку, как бы ее встретили в этом расчудесном мире, не будь у нее огромной силы, статуса твоей нитар и фамилии Эринглив. Но я все изменю! Все! Пришло мое время! Тот, кто был никем, станет всем! Вместе с отцом мы построим новый мир, где все маги по силе будут равны, а несогласных мы сошлем на Дальние острова, опечатав их силу! Пусть работают и день, и ночь, как рабы! А если нужно будет, построим новые лагеря.

Прямо на моих глазах крыша этой психически больной женщины уезжала все дальше и дальше. Именно сейчас она так напоминала мне последнее воплощение своего отца, словно теперь она стала его женской версией. Снова в голове всплыли воспоминания – моменты откровений Эмилии о тех годах, что она росла под гнетом мачехи. Мне снова захотелось оторвать Антарес голову в самом прямом смысле.

Выкрикивая реплики и эмоционально жестикулируя, она нервно бродила взад-вперед около алтаря, забыв о том, что готовилась к важному для нее ритуалу. Лицо ее горело как маков цвет, глаза вот-вот, казалось, вылезут из орбит. Для полноты картины умопомешательства не хватало лишь пены у рта. Но интуиция и опыт шептали мне, что все еще впереди.

Мои силы вернулись, и сейчас я выжидал удобный момент, чтобы освободиться и атаковать окончательно выжившую из ума Антарес. Крошечные язычки колдовского пламени коснулись веревок, и, с легкостью освободившись от них, я направил в ее сторону оглушающее заклинание, попавшее точно в цель. Но, вопреки моим ожиданиям, заклинание всего лишь сбило ее с ног. В ответ она с силой швырнула в меня шар из молний. Я смог вовремя от него увернуться. Вновь в мою сторону полетел град атакующих заклинаний. Одно из них задело мне щеку, оставив неглубокий порез.

– Ты нарываешься, кровосос! Убить я тебя пока не смогу, но пытать буду с удовольствием, – презрительно прошипела она, посылая в меня порцию огненных стрел.

Стрелы не успели достичь цели – они разбились о сотворенный мной щит из воды. Становилось ясно, сколь эта ведьма теперь сильна, и уложить ее на лопатки будет не так-то просто, как я надеялся. Она отчаянно сопротивлялась, отражая мои атаки и посылая в ответ свои смертоносные заклинания. Между нами завязалась борьба, которая была прервана оглушительным треском. Почти одновременно мы обернулись на шум.

Входные двустворчатые двери открылись с таким размахом, что их створки с силой ударились о стены. В зал стремительно ворвался ураган, невесть откуда здесь взявшийся, разметав по всему залу все то, что Антарес с любовью раскладывала и подготавливала к ритуалу, – восковые свечи, ритуальные ножи разной длины и формы и самое главное – Черный гримуар, улетевший с алтаря в противоположный конец зала под разъяренный крик своей хозяйки. А следом за этим ураганом в зале появился мой крылатый синеглазый смерч, сметающий на своем пути любые преграды. Дойдя за считаные секунды до алтаря, Эмилия сначала окинула меня тревожным взглядом и, убедившись, что со мной все в порядке, послала мне нежную улыбку. Теперь ее глаза с ненавистью смотрели на Антарес.

– Ба-а, какие люди к нам пожаловали! – с сарказмом воскликнула ее мачеха, вытирая кровь с рассеченной губы. – Ты-то мне и нужна, конфетка. Мы тебя ждали! Не так ли, Мариус?

– Да пошла ты, – ответил я этой ведьме, про себя отметив, как забегали ее глаза.

– Значит, это ты выкрала мою маму у родителей. А потом через двадцать с лишним лет покалечила, лишив памяти, – обратилась Эмилия к Антарес, продолжая прожигать ее глазами.

– Да, это я, – с вызовом ответила та. – И ни капли об этом не жалею. Хотя… жалею. Но только об одном – что не прирезала твою мать еще в ту ночь, когда мы выкрали ее из дворца.

Не успела она договорить, как ее последние слова потонули в безумном яростном крике, переходящем в рык. Всего мгновение, и радужки моей невесты вновь заволокло белой пеленой, а клыки стали еще длинней. Она развела руки, и снова по залу пронесся ветер такой силы, что я с трудом устоял на ногах. Взгляд Антарес мгновенно стал чернеть, тьма от радужек расползалась по белкам глаз, вышла на виски ломаными линиями, а лицо побелело, и черты его заострились.

– Я больше не позволю тебе ломать чужие жизни! – хриплым голосом прорычала Эмилия, с ненавистью глядя на свою мачеху.

Громовой безумный хохот Антарес заполнил собой пространство. С кончиков пальцев Эмилии сорвалась ее родная магия и, повинуясь воле своей хозяйки, полетела в атаку, словно хлыстами рассекая воздух, – это вырвался на свободу ураганный ветер, ее стихия. Он разыгрался не на шутку, превратив большой мрачный подземный зал в эпицентр хаоса. Преодолевая силу ветра, я подбежал к Эмилии и встал рядом с ней, готовясь отражать атаки Антарес, которые летели в нас одна за другой. Какой бы огромной и несокрушимой ни была сила моей невесты, я все равно боялся, что мачеха ей навредит.

Завязался настоящий бой, в котором силы темной ведьмы были равны нашим. Черная магия – мощное оружие, а в руках Антарес оно было поистине смертоносным, потому что самый опасный маг – это сумасшедший маг, вкусивший присвоенную силу своей жертвы. Глаза моей невесты стали совсем светлыми, что говорило о полном раскрытии силы, данной ей Триумвиратом, но, в отличие от своей первой трансформации, сейчас она контролировала себя, действуя со мной сообща.

Мы понимали друг друга с полуслова, сплетая и объединяя нашу магию, что давало нам пусть и небольшую, но все-таки фору в сражении против Антарес. В какой-то момент она пропустила удар от Эмилии магической плетью, и благодаря этому я смог наконец-то подобраться к ней и повалить ее навзничь. Связывающее заклятие опутало Антарес по рукам и ногам. Оказавшись в ловушке, из которой не было шансов на спасение, она заорала во всю мощь своих легких. Ее попытки прокричать очередное заклинание я грубо прервал, закрыв ей рот кляпом из рукава рубашки. За сотые доли секунды Эми оказалась над ней, сжимая в руке подобранный с пола меч-толедо. Я понимал, что Эмилия не сможет убить свою мачеху, будь та хоть трижды темной колдуньей и убийцей невинных. Когда-нибудь настанет ее час, и она убьет демона войны без колебаний, но сегодня моя девочка еще не готова к тому, чтобы забрать жизнь, пусть даже у того, кто этого заслуживает миллион раз. Перехватив ее руку, я забрал у нее толедо, приказав крепче держать извивающуюся ведьму.

– Доверь это мне, Эми.

Она коротко кивнула в ответ.

Меч поразил Антарес прямо в сердце. Из ее груди вырвался глухой хрип, и женщина, дернувшись в последний раз, обмякла. Эмилия, стоя на коленях около тела, смерила мертвую мачеху взглядом, полным отвращения.

– Сволочь! Вот она – твоя расплата!

Радужки Эмилии сейчас снова вернулись к своему родному сапфировому цвету. Боевая ипостась уступала место истинному обличью. Последними исчезли крылья, растворившись в воздухе.

Мы, не сговариваясь, одновременно отошли от мертвой ведьмы подальше. По телу Антарес зазмеились тонкие ленточки угольно-черной дымки, собираясь в темный клубок в районе солнечного сплетения. С рук моей возлюбленной сорвались стайки крошечных золотистых огоньков, устремившихся к черному клубку над телом повергнутой дочери Адаила. Эти огоньки, мерцая теплым мягким светом, окружили тьму, словно разъедая ее, после чего вспыхнули и разлетелись в стороны, развеяв этот клубок без следа.

Повернувшись к Эмилии, я сгреб ее в объятия, зарывшись лицом в растрепанные волосы. Вдохнул с наслаждением ее сладкий аромат, крепче прижав к себе и в сотый раз понимая, как она мне дорога. Дороже, чем все, что у меня есть.

– Я так боялась, что она причинит тебе вред, – сказала Эмилия тихо, посмотрев мне в глаза, и судорожно вздохнула.

– Мне тоже, признаюсь, было страшно. Только не за себя, а за тебя.

Она всхлипнула и уткнулась мне лицом в грудь, дав волю слезам. Моя невеста рыдала в голос, а я гладил ее по волосам, по спине, пытаясь успокоить, шептал ей нежные слова, но, видимо, ей просто нужно было выплакаться.

Едва успокоившись, она вновь подняла на меня глаза и провела ладошкой по щеке. Этот простой жест вызвал во мне трепет и отозвался теплом в сердце.

– Как ты смогла найти меня? И где мы находимся? – спросил я.

– Мы на кладбище. В подземном склепе под часовней. Судя по окружающему ландшафту, мы все еще в Северной империи. Как только Анна тебя утащила через портал, на мой крик сбежался весь дом. Альрик вместе с остальными мужчинами принялись организовывать твои поиски. По описаниям Сандры я заподозрила, что тебя забрала Анна. Меня трясло от страха за твою жизнь, я молилась, чтобы она не смогла навредить тебе! А потом, спустя два или три часа, мы все еще ждали, что тебя найдут. Мне было не по себе, я вышла на балкон, страстно желая увидеть, что здесь произошло, и ты представляешь, Мариус, у меня получилось! Получилось увидеть момент, когда эта стерва бросила в тебя артефакт и нейтрализовала, утащив затем в портал. Эта жуть до сих пор стоит у меня перед глазами! Она ведь могла затащить тебя куда угодно, в любой уголок Эсфира или даже Земли!

А потом мне вспомнились твои слова в день нашей помолвки в храме, что между нами теперь незримая связь, и меня посетила мысль, что стоит попробовать найти тебя по этой связи. В этот момент я была совсем одна на балконе, не считая Сандры. Перед моим внутренним взором возникли заснеженное кладбище, густой туман и просторная готическая часовня с распахнутыми дверями. Для меня загадка, каким образом у меня это получилось, но я переместилась сюда прямо с того балкона, не открывая портала. Разве это возможно?

– В твоем случае, любовь моя, возможно многое, – ответил я, целуя ее в макушку. – Но об этом у нас еще будет время подумать, а сейчас нужно как можно скорее возвращаться обратно в особняк Альрика. Иначе там твои родители сойдут с ума, да и все остальные тоже.

– А что с этой? – она кивнула в сторону убитой мачехи.

– С ней я разберусь после того, как отправлю тебя под мамино крылышко. Никуда она уже не денется. Ее тело понадобится жандармам. Некроманты помогут следствию узнать все, что нужно для посмертного суда. Она мне тут много чего наговорила, но мало ли, вдруг что-то не успела. И книжицу ее прихватим. Потом разберемся, что с ней делать.

– Мне удалось подслушать лишь половину разговора. Но я так и не услышала, что там с моим кровным папашей.

– Он ждет, когда его дражайшая Антарес придет за ним через портал. Но об этом позже. Сейчас первостепенная задача – отправить тебя из мрачного темного склепа в светлый уютный дом Альрика.

В ответ она улыбнулась.

– И прошу тебя, отдохни, пока я буду решать все дела, хорошо? – сказал ей, когда мы зашли в портал.

– Хорошо, – ответила она. – Но только надолго не уходи. После того как я чуть тебя не потеряла, мне будет нелегко отпустить тебя даже по делам.

Глава 27

Родная кровь

Едва мы вышли из портала в прихожей дома, как меня сразил обморок. Боги, ну что ж я за вампир-то такой! Переход через портал всегда отнимал незначительную часть сил, но мне никогда не становилось дурно на выходе. Но, видимо, на сей раз мое самочувствие подкосил сильнейший стресс. «Кажется, вампирскую выносливость мне все-таки перехвалили», – посетила меня мысль перед тем, как сознание провалилось в темноту. Никаких видений, только черное покрывало сна, что в последнее время стало редкостью. Однако длилось это недолго, и постепенно темнота подернулась цветными кругами, которые расходились, словно по воде. Меня захватило чувство полета, разогнав по крови эйфорию. Как знакомо. Кажется, меня снова ожидает внетелесное путешествие. Стало любопытно, что за «кино» мне сейчас покажут. Прошлое или будущее?

Не успела я насладиться ощущением свободного полета, как приземлилась в центре многолюдной площади. Судя по внешнему виду прохожих, спешащих со всех сторон, мой сон занес меня куда-то в Европу времен позднего Средневековья. Вот только интересно куда? Стоит прислушаться к разговорам людей. Так-так. Кажется, я в Италии. Над площадью разнесся громкий бой башенных часов.

– Ну что, господа, проводим нашего Великана в дорогу? – раздался рядом со мной чей-то голос, и моему взору предстала веселая компания молодых людей, среди которых на целую голову возвышался… Мариус.

– А то вдруг он, такой маленький и незаметный, потеряется на этой площади среди толпы.

Я жадно разглядывала своего жениха – его лицо, улыбку, жесты. Сейчас передо мной он еще человек. Для того времени Мариус действительно был настоящим великаном – его высокий рост в шестнадцатом веке выглядел поистине исполинским, и, даже находясь в толпе людей, мой жених заметно возвышался над всеми.

Компания хохочущих парней вместе с Мариусом куда-то направлялась, и я пошла следом за ними, слушая, о чем они болтают. Заметив среди людей седовласую женщину, пытавшуюся сложить в корзину рассыпанные по земле яблоки, мой жених тут же подошел к ней, чтобы помочь. Все это время я с улыбкой за ним наблюдала. Женщина, принимая корзину из рук Мариуса, сердечно его благодарила.

– Спасибо вам, синьор, вы очень добры. У вас золотое сердце. Я вижу, что вы жаждете помогать людям, – сказала она, продолжая улыбаться и пристально смотреть на него.

– Я будущий доктор, – ответил ей Мариус. – Помогать людям – мое призвание.

– Жизнь доктора нелегкая и не всегда приятная. Все-таки вам часто приходится наблюдать самые отвратительные вещи, связанные с человеческим телом. Но вы справитесь. Все получится. Ваше имя будет у всех на устах. Вас ждут великие открытия. Хотя… некоторые из них принесут огорчения и печаль.

От ее слов Мариус остановился как вкопанный, окинув женщину недоверчивым взглядом.

– Откуда вы все это знаете обо мне?

Женщина в ответ горько усмехнулась:

– Мне много что известно. Больше, чем может знать простой смертный. Вы скажете, что это от дьявола. Так все нынче говорят. А я скажу вам, что это знание мне послано Богом. На все Его воля. Его и судьбы. От нее не уйдешь и не скроешься. Жизнь ваша будет очень долгой. Очень. Ваша слава и величие идут за руку с тоской и одиночеством. Но однажды вы встретите ту, чьи глаза будут словно небо в солнечный день, а волосы подобны водам темной реки…

– Простите, но я человек науки и не верю в предсказания. Ересь все это.

– Ересь? Что ж… Хотите верьте, хотите нет. Ваша вера или неверие ничего не изменят.

– Прошу меня извинить, мне нужно идти, – ответил ей Мариус, собираясь уходить. – Будьте здоровы и берегите себя. И послушайте моего совета – не стоит вот так открыто вести беседы с незнакомцами о предсказаниях и прочем. Охотники на ведьм нынче совсем с ума сошли, на вас могут донести. Беду на себя накликаете.

Сказав это, Мариус развернулся и пошел прочь. К нему тут же подошли его друзья, а седовласая пророчица с глазами, подернутыми пеленой бельма, все так же смотрела ему вслед:

– Не верит он! Только от судьбы не убежишь. А твоя судьба еще не родилась, и чтобы ее встретить, тебе придется вкусить вечность. Она уже открыла перед тобой дверь, и скоро ты в нее войдешь. Дорога к той единственной будет вымощена скорбью и печалью, но ты не пожалеешь ни о чем… Сам же потом скажешь, что она того стоила… Лишь бы в тот самый день ваши дороги пересеклись. Ну ничего, уж это я устрою. Не впервой.

Она оглянулась по сторонам, с мечтательной улыбкой глядя на проходящих мимо нее людей.

– Случайные встречи никогда не бывают случайными. Все предопределено.

Картинка рыночной площади перед моими глазами начала стремительно выцветать, превращаясь в светлый занавес. Видимо, сеанс просмотра кино из прошлого для меня закончился. Нужно будет непременно рассказать Мариусу о том, что мне приснилось.

Первое, что я увидела, открыв глаза, – убранный в сторону балдахин с одной стороны кровати, на которой я мирно отдыхала бог знает сколько времени. Меня положили в тех же самых покоях, выделенных нам с Мариусом в доме Альрика. Стояла тишина, нарушаемая лишь тиканьем маленьких часов над горящим камином и чьим-то спокойным дыханием. Это точно не мой возлюбленный. Его сердце стучит по-другому. Стоило мне подумать о нем, как послышались осторожные шаги, и в комнату вошел Мариус с Сандрой, пригревшейся у него на плече. Увидев меня, моя питомица с торжествующим визгом шустро забралась ко мне на кровать и принялась щекотать лицо своим холодным влажным носиком.

Мой жених, окинув меня внимательным взором, присел на край кровати. Его теплая ладонь накрыла мою.

– Доброе утро, душа моя. Как ты себя чувствуешь?

– Бодрой и готовой к новым свершениям.

Потянувшись ко мне, он оставил легкий поцелуй на моем виске, отозвавшийся трепетом в груди.

– Тут столько всего произошло, пока ты спала! – воскликнула Сандра.

– А ну-ка, господа, позвольте мне познакомиться с моей внучкой!

К кровати подошел высокий темноволосый эльф и присел рядом с Мариусом. В моей груди застыл удивленный возглас. На меня задумчиво смотрели глаза-сапфиры, точь-в-точь как у меня. Оказалось, что я очень похожа на своего деда.

– Ну, здравствуй, Эмилия. Я Анорион Нориалли. Правитель княжества Ларинтейль. Ну и самое главное – твой дедушка.

Мы смотрели друг на друга всего несколько секунд, после чего порывисто обнялись, все еще не веря в происходящее. В моей голове пока не укладывалось, что мы с мамой по своему происхождению принадлежим к княжескому роду, и до того, как нас обратили в вампиров, в наших венах текла кровь эльфов и нимф. Подумать только – почти всю свою жизнь мама даже не подозревала, что Эсфир – ее родина, но оказавшись в Южной империи, она не захотела ее покидать, словно подсознательно чувствовала, что здесь ее дом.

Разжав объятия, дедушка ласково щелкнул меня по носу, а потом, пропустив между пальцев прядь моих волос, промолвил: «Хорошие волосы – это у нас семейное!» Переглянувшись, мы посмеялись над дедушкиным замечанием.

– Мы столько лет с Элениэль оплакивали нашу старшую дочь, бережно хранили память о ней, не зная, что она выросла в соседнем мире без нас и целых шестнадцать лет жила так близко. Можно сказать, у нас под боком, – произнес дедушка, не скрывая горечи в голосе. – И ведь мы знали, пусть и косвенно, Ардайла. Частенько заказывали в наше поместье его сыры и вина, но даже предположить не могли, что его супруга – это наша дочь Раниэль-Ариадна. А мы считали ее погибшей. Ариадна – популярное в Южной империи имя среди девочек тридцать-сорок лет назад. Если б мы только знали…

– Лучше не думать об этом, Анорион. Мысли «а что было бы, если» – короткий путь к тому, чтобы лишиться душевного равновесия и вогнать себя в уныние, – заметил Мариус. – Лучше подумайте о том, сколько приятных мгновений вас ждет впереди в компании дочери и внучки. А уж Эми вам точно не даст соскучиться, поверьте мне. С тех пор как она появилась в моей жизни, я вообще забыл о скуке.

– Подожди, голубчик, это еще только начало, то ли еще будет. Нормальная женщина – скука в семье. Но как ты уже верно подметил, скука тебе не грозит, – заявила ему Сандра, вызвав у нас очередную волну смеха.

Дедушка смеялся, с теплом глядя на нас.

– Сколько же я спала?

– Двое суток, – ответили все трое в один голос.

– О боги! С ума сойти! Ну-ка, быстро рассказывайте, что тут произошло!

– Мариус тебе все расскажет, а я пока пойду оповещу всех, что ты проснулась, – заявил дедушка, поднимаясь с кровати. – Мы будем ждать вас в гостиной.

И, подмигнув мне напоследок, он покинул спальню, прихватив с собой Сандру.

– В поместье еще кто-то прибыл? – поинтересовалась я у своего жениха.

– Твои бабушка, дедушка и младшие братья Ариадны. То есть твои дядюшки. Их двое. Пару раз императорские советники наведывались лично, чтобы узнать о твоем самочувствии.

– Мариус, давай по порядку.

– Когда ты потеряла сознание, я осмотрел тебя и понял, что твой организм просто требовал срочного восстановления после такого мощного всплеска магии вкупе с не самыми приятными эмоциями. Потом убедился, что ты в безопасности, и присоединился к Альрику и его дружине, чтобы захватить Роберта на Земле. Когда мы проникли в их с Антарес дом, он бешено сопротивлялся. Палил по нам из ружья как полоумный.

– Из ружья? Боже, да у него никогда не было оружия! Сомневаюсь, что он вообще стрелять умеет!

– Значит, за время твоего отсутствия он его где-то раздобыл и даже немного подучился обращаться с ним.

– Мариус, он кого-то ранил?

Мне было даже подумать страшно, что мой кровный отец мог кого-то покалечить. О том, что огнестрельные раны не могут убить таких, как мы, в этот момент забылось.

– Ранил, конечно, – ответил Мариус. – Но что для вампира или оборотня пули? Так. Временное неудобство. Я уловил момент, пока он перестал палить по нам, и сказал, что его драгоценная супруга убита. Мне казалось, что это его огорошит, собьет с него желание сопротивляться, и мы тогда его схватим без борьбы. А он взял и выстрелил себе в голову.

– Что-о?

Меня словно ударили, и я не в силах была даже сделать вдох, потрясенная услышанным. Я ожидала чего угодно, но только не того, что мой кровный отец, узнав о смерти Антарес, решит уйти следом. Это что же, такая сильная любовь?

Оказалось, последний вопрос был произнесен мной вслух.

– Или больная зависимость от человека, – ответил Мариус на мой вопрос, не переставая гладить меня по руке. – А может быть, и любовь. Она ведь разная бывает. Не только чистая и светлая. Может, ты удивишься, но моральные уроды тоже любят. По-своему, но любят. Так же уродливо и извращенно, ибо любовь – она как отражение той души, в которой живет. В этом смысле Роберт и Анна – идеальная пара. Они нашли друг друга – два внутренне уродливых человека. Теперь ясно, почему он так быстро разочаровался в твоей матери. Она для него была слишком правильной. То ли дело твоя мачеха…

Кстати. Ее сестру, Лэссиль Шеари, удалось задержать пару часов спустя после смерти Роберта. Ее под стражей доставили прямо во дворец императора. Она, конечно, отпиралась до последнего, но зелье правды и маги-менталисты сделали свое дело. Лэссиль действительно помогала Анне. Такие дела на Эсфире правосудие решает скоро. На следующий день ее казнили на закате. Тела сестер предали огню без поминальной службы, а пепел развеяли. Таков в этих землях последний путь преступников…

Воцарилась пауза, пока я пыталась осмыслить сказанное.

– Алиора знала? Знала, что ее мать…

Я не договорила, замолчав, но Мариус меня понял.

– Ее вместе с матерью доставили во дворец. Там и проверили, так же как и Лэссиль. Обошлось только без зелья. Алиора заявила о готовности сотрудничать со следствием. Выяснилось, что она вообще не имела понятия о том, что натворила ее мать, и даже не знала, что сестра Лэссиль не кто иная, как дочь Адаила. Девушка была, мягко говоря, в ужасе. Кричала на нее: «Как ты могла пойти на такое! Откуда в тебе эта жестокость? Как можно желать смерти беззащитному ребенку!» Звучит, может быть, невероятно, но Алиора, несмотря на свой характер, оказалась лучше своей матери.

– Если б эта мать ее не унижала, Алиора выросла бы нормальной, – пробормотала я, но Мариус меня услышал.

– Эми, ребенок должен расти в любви. Ты ведь сама это знаешь. Нам всем нужна любовь. У Алиоры ее не было. Даже в лице бабушек и дедушек по той причине, что их нет. Может быть, это ее окончательно и навсегда сломало. А может быть, и нет, и еще есть шанс на то, что она сможет оправиться от потрясений и изменить свою жизнь к лучшему, как и свое поведение.

– Теперь, когда мне известно, почему она вредная, я не так уже и злюсь на нее. Мне даже ее жаль, – призналась я жениху.

– Просто у тебя очень добрая и чуткая душа, любовь моя, – сказал Мариус тихо, почти перейдя на шепот, и потянулся к моим губам.

Лизнул верхнюю, нежно потянул нижнюю… От его неторопливого поцелуя по телу прокатилась волна тепла и на сердце стало чуточку спокойней.

– Со мной тут все время кто-то дежурил, что ли? – спросила я у него.

– Да. Постоянно. Этого не требовалось по факту, но мы не хотели оставлять тебя одну.

От этих слов в душе распускались цветы.

– Мариус! Я вас всех так люблю! Каждого по-своему. Вы – вся моя жизнь.

– Твои чувства взаимны, душа моя. Давай-ка собираться. Пойдем знакомиться с твоими родными. Они сейчас твою маму из объятий не выпускают.

Молниеносно вскочив с кровати, я направилась в ванную.

– Какое платье ты желаешь надеть сейчас? – послышался голос моего жениха из спальни.

– Достань, пожалуйста, винное с кружевным корсажем.

Когда я вышла из ванной, платье уже ждало меня на спинке кресла, где сидел Мариус.

– Тебе помочь одеться? – спросил он таким тоном, словно мечтал меня вовсе не одеть.

Мое тело мгновенно откликнулось на этот особый тон голоса, от которого у меня всегда возникали мурашки. Огонек возбуждения вспыхнул и согрел низ живота, но я старательно делала вид, что ничего не происходит.

– Спасибо, справлюсь сама. Здесь застежки по бокам.

Мой голос при этом прозвучал крайне неубедительно.

– Ну, тогда я с превеликим удовольствием понаблюдаю, – вкрадчиво промолвил Мариус своим фирменным бархатным баритоном, что всегда приводил меня в трепет. – Не забудь про чулки…

– Обязательно. Благодарю, что напомнил о них.

Я старалась сдерживать улыбку и гнать от себя соблазнительные и греховные мысли, сохраняя предельно невозмутимое лицо.

В глубине его глаз полыхнул огонь:

– Тебе точно не нужна моя помощь?

– В надевании чулок? Не-ет. Если я ее попрошу, то мы точно здесь задержимся. И надолго. А нас уже ждут.

– Поверь, там есть о чем поговорить. Лишних полчаса никто не заметит. И долгие сборы с утра для леди вполне простительны, – заметил Мариус, окинув меня голодным взглядом, пока я осторожно надевала чулки, попутно ища пояс от них.

– Ты что-то потеряла? – спросил он, хитро прищурившись.

– Да. Пояс от чулок.

– Этот, что ли? – тоном святой невинности уточнил он, и, обернувшись, я увидела в его пальцах тот самый кружевной кусочек ткани, служивший поясом к чулкам.

– Именно, он самый, – подтвердила я и подошла забрать пояс, да не тут-то было!

Мариус резко убрал руку в сторону и другой притянул меня к себе.

Я упала в его объятия, не особо этому сопротивляясь. За двое суток, что находилась во сне, я безумно по нему истосковалась. Его руки жадно блуждали по моему телу, разжигали мою страсть, вызывая самые бесстыдные мысли и заставляя меня сгорать от порочного желания. Мариус был тем самым огнем, зажигающим меня. Он сгреб мои волосы в кулак и слегка потянул вниз, побуждая открыть ему шею для ласк.

– Эмилия, я не могу! Не могу на тебя спокойно смотреть, – горячо шептал Мариус, отчаянно целуя мое лицо, губы, шею и спускаясь к ключицам. – Ты сводишь меня с ума! Ты такая ароматная, такая манящая, сладкая… Хочу тебя, хочу!

– Честное слово, я не специально! – шепотом оправдывалась я, охотно принимая его ласки. – Оно само как-то получается. Я просто одевалась!

Его рука, скользя по моей ноге от лодыжки до бедра, собрала складками ткань юбки и проникла под белье между бедер.

– Ох, Мариус! – выдохнула ему в губы.

В один миг мы оказались на кровати и тут же принялись наскоро избавлять друг друга от одежды. Его можжевеловый аромат сладко кружил голову. Меня вновь обуревало желание касаться его обнаженной кожи и восторженно замирать от его ответных прикосновений. Сейчас Мариус не сдерживал своих эмоций, поддавшись им. Такой желанный и такой близкий. Его ласки и касания были рваными, хаотичными и властными, словно сейчас он потерял контроль, и от этого еще более будоражащими. Мариус накрыл меня своим телом, и я, ощутив эту вожделенную тяжесть, испытала ни с чем не сравнимое блаженство. Вдох и выдох. Плавный толчок. Мой стон. И новый сильный толчок в моем теле. Я выгнулась ему навстречу, закинув ноги ему на бедра и подставляя себя под его жадные ласки.

Горячие влажные губы Мариуса сомкнулись вокруг навершия моей груди, и я вскрикнула от острого, невыносимого наслаждения. Он овладел мной с каким-то невероятным исступлением, граничащим с безумным отчаянием, двигался резко и жестко, облизывая и покусывая мою кожу, осыпая поцелуями, на которые я с наслаждением отвечала. Я страстно желала отдать ему в ответ такую же бездну любви, какую получала от него каждый раз, когда мы занимались любовью. Наши сердца бились в унисон. Движения, чувства, дыхание были едины для нас двоих. Жаркие, тесные объятия, томительные ласки, доводящие до умопомрачения, его горящие желанием глаза и откровенные признания, идущие из самого сердца…

– Я никогда тебя не предам, – сказал Мариус, застегивая на мне другое платье и прижавшись губами к плечу.

Теперь цвета ультрамарин, потому что винное, как выяснилось, пострадало от нашей безудержной страсти – корсаж оказался разорван. Мы даже не помнили, в какой момент это случилось, будучи слишком поглощенными друг другом.

– Это серьезное обещание, Мариус, учитывая наше бессмертие.

– Я не даю пустых обещаний и не бросаю слов на ветер. Никогда, – последовал его ответ. – Или ты сомневаешься во мне?

Он развернул меня лицом к себе, держа за плечи и внимательно глядя прямо в глаза.

– Нет, не сомневаюсь. Я тебе верю, – промолвила я, и на его лице появилась улыбка.

Мне захотелось его обнять, вновь окунувшись в облако можжевелового аромата, и я не стала отказывать себе в этом удовольствии.

– Ну что, пойдем знакомиться с твоими новоприобретенными родственниками?

Я радостно кивнула. Он подал мне руку, и вместе мы направились в гостиную, где меня ожидали родные объятия, способные залечить даже самые старые душевные раны.

Йоль был единственным сезонным праздником, который длился в империи целых две недели. Погостив у Альрика еще пару дней, мы отправились в поместье дедушки и бабушки в княжество Ларинтейль. Визит Вальгарду пообещали нанести в ближайшие свободные выходные после Йоля. Услышав всю нашу историю от начала и до конца, мужчина остался под впечатлением. А спустя всего сутки после происшествия по всей империи, а затем и во всем Эсфире газеты взорвались заголовками о разоблаченной и убитой темной колдунье, на поверку оказавшейся дочерью демона войны. Не обошли вниманием газетчики и ее сестрицу – Лэссиль Шеари, не забыв при этом заметить, что ее дочь Алиора не имеет никакого отношения к преступлениям матери. Стоило отдать должное чувству гуманности эсфирян.

Обсидиановый гримуар, принесший столько бед одним своим существованием, мы с подругами уничтожили. Оказалось, что атакующая магия Триумвирата способна с легкостью превратить проклятую книгу в горсть пепла. Я даже, честно говоря, не ожидала, что это будет так просто. То, что мы с Мариусом смогли одолеть дочь Адаила, вселяло надежду на нашу с девочками победу в главной битве с самим демоном. Будет непросто. Но хочется верить в лучшее.

Стоило нам вернуться домой, как посыпались письма от всех – друзей, знакомых, коллег родителей, моих одногруппников, соседей. Содержание каждого послания было примерно одинаковым – за нас волновались и поздравляли с долгожданным обретением своей семьи. Осознавая, как много тех, за нас искренне переживает, я ощущала душевное уютное тепло, которое не покидало меня с самого первого дня на Эсфире.

– Ну что, ты готова к новому учебному блоку? – спросила меня Сандра, лежа в своем гамачке и поглядывая на снег за окном.

– Даже не знаю, – призналась я своей питомице. – Меня до сих пор одолевают противоречивые чувства. С одной стороны, у меня словно гора с плеч свалилась от осознания того, что все виновные в наших с мамой бедах получили по заслугам и больше не угрожают нашей жизни. С другой – мне немного не по себе до сих пор от того, что среди этих людей оказался мой кровный отец. Да, он ужасно ко мне относился, но даже в страшном сне мне не привиделось бы, что он желал мне смерти. А потом все эти потрясения – похищение Мариуса, его поиски, поединок с Антарес. Если б я была человеком, то поседела бы, наверное, за эти несколько часов. Мне нужно время, чтобы окончательно отпустить произошедшее.

– В твоей нынешней жизни много всего замечательного, что приносит тебе радость, так что, уверена, ты быстро оправишься.

– Ты права, – заверила я ее и почесала за ушком.

Сандра в блаженстве прикрыла глаза.

Раздался тихий хлопок, и на мой туалетный столик шлепнулся маленький конверт. Я посмотрела на строку отправителя и ошеломленно распахнула глаза.

– Сандра!

– Что? От кого письмо?

– От Алиоры Шеари!

– Ох ты ж, вот это поворот! – воскликнула питомица и стремглав соскочила с гамака, забравшись на туалетный столик. – Что пишет?

Я развернула конверт. На листке беглым почерком были выведены всего две строчки: «Сегодня покидаю Южную империю. Пожалуйста, позволь перед отъездом поговорить с тобой».

Ничего себе, дела! Алиора говорит мне «пожалуйста»?

– И каковы будут твои действия? – на меня внимательно уставились темные глаза-бусины.

– Поговорю с ней. Вряд ли она хочет меня увидеть ради того, чтобы сказать мне гадость или плюнуть в меня.

«Я сейчас свободна. Можешь приехать ко мне домой», – гласило мое письмо, которое тут же было отправлено.

Спустя полчаса, когда я разобрала сумки с вещами и спустилась вниз, Лизэль доложила мне о визите Алиоры. В гостиной моему взору предстала бледная, как лист бумаги, девушка, одетая в черное матовое платье и такую же шляпу с вуалью, которую она, заговорив со мной, приподняла.

– Ну, здравствуй, Эмилия.

– Здравствуй, Алиора.

– Я думала, что ты не захочешь меня видеть.

– Это почему же?

– Мне казалось, что ты ненавидишь меня, – промолвила она, прямо посмотрев мне в глаза.

– Если откровенно, то я отнюдь не испытывала к тебе симпатии, но до ненависти далеко. Очень далеко. Всю свою жизнь я ненавидела только мачеху за то, что она мне ее отравляла.

– А как же отец?

– Его я долгое время любила. Родная кровь все-таки. Тянулась к нему. А потом, когда росла и видела, что ему на меня плевать, моя любовь постепенно переросла в равнодушие, а потом в глухую обиду. Вряд ли мне когда-нибудь удастся его простить. А вот отпустить – другое дело.

– Наверное, меня тоже это ожидает. Не хочу, чтобы это угнетало меня.

В ее потухших глазах вспыхнули искорки, сразу же преобразив взгляд. И вот уже передо мной сидела не жертва жизненных обстоятельств, которую судьба опрокинула на колени, а девушка, не желавшая покоряться этим обстоятельствам. Что ж, это хороший признак.

– Ты сказала, что уезжаешь…

– Да, сегодня вечером ухожу порталом в Западную империю в княжество Майерхан. Там осталась дальняя родня отца. Его не стало пять месяцев назад. Нам пришло извещение о его смерти с Дальних островов.

А насчет его родни – хорошие они. Не раз звали нас с матерью переехать туда после того, как отца посадили. Но матушка считала, что отцова родня – недостойные ее великой персоны маги. Мне казалось, что они вообще не захотят после всей этой шумихи видеть меня, но я ошиблась. Как только весть о преступлениях Антарес и моей матери дошла до запада, они сразу же со мной связались, чтобы поддержать и снова предложить перебраться поближе к ним. И я согласилась. Почему бы и нет? Тем более что изначально хотела учиться в Западной Академии Магии, но мать меня туда не пускала. Все боялась, что буду там с родней отца видеться.

Теперь мне никто не может запретить этого. Уйду туда без всякого сожаления. Начну жизнь с чистого листа. Мое заявление о переводе подписано обоими ректорами, так что официально я уже числюсь в Западной Академии. Продам здесь дом, как только вступлю в права наследования, и куплю собственную усадьбу. Стану основателем нового родового гнезда.

Повисло недолгое молчание.

– Ты ведь веришь, что я ничего не знала о преступлениях матери? Это правда, меня проверяли менталисты.

– Да верю я.

– Прости меня за мое поведение идиотское, – промолвила она, опустив глаза в пол. – Я просто… обозлилась на тебя. Считала, что ты украла мой шанс на счастье. Знаю, что была не права. – Она вновь посмотрела на меня. – И за Мариуса прости. Самой стыдно за свое поведение теперь. Боги! Я вела себя как дура!

– Главное, что ты это осознаешь. Значит, ты на правильном пути, – успокоила я Алиору.

– Понимаешь, просто мне так хотелось вырваться из-под опеки матери, уехать из родительского дома, что я готова была выйти замуж хоть сразу после школы за любого подходящего лорда. А уж за такого благородного и состоятельного, как Мариус Инганнаморте, тем более. Считала, что это решит все мои проблемы, и готова была вцепиться в этот шанс зубами.

– Позволь дать тебе совет, – сказала я, присев рядом с ней. – Не жди смиренно, что кто-то придет в твою жизнь и руками разведет тучи над тобой. Хотя обычно любящий мужчина так и поступает потом, но никогда не нужно видеть его только как источник решения всех бед. Это неверный шаг. Если бы мне не встретился Мариус, то я окончила бы школу на Земле и уехала в другой город. Поступила бы в университет, нашла подработку. Таков был мой план. Я не ждала, что в мою жизнь придет кто-то, кто ее значительно облегчит. И еще кое-что запомни – никогда не выпрашивай любви! Тот, кто тебя полюбит, сам тебе ее отдаст.

– Мне порой кажется, что я всегда буду одинока.

– Пресветлый Аш-Таар! – воскликнула я. – Какая глупая мысль в наши-то годы! И с нашей продолжительностью жизни. У тебя еще все впереди. Во Вселенной ничто не проходит бесследно. У нее на каждого свой план.

Она слабо улыбнулась, вновь погрузившись в свои мысли.

– Ладно, мне пора идти. Нужно еще упаковать оставшиеся вещи. – И, поднявшись, она направилась к выходу.

Я пошла следом за ней, желая проводить до ворот, у которых ее уже ждал экипаж, запряженный ездовыми духами. Напоследок она обернулась ко мне:

– До свидания, Эмилия. Я не прощаюсь. Может быть, еще увидимся когда-нибудь. Мир твоему дому!

– Удачи тебе, Алиора. И больше никаких потрясений, – пожелала ей на прощание и, махнув рукой, закрыла калитку.

Из дома доносился тонкий аромат корицы и ягод – это Лизэль пекла пирог к вечернему визиту гостей. Медленно выдыхая, я посмотрела в нависшее бело-серое зимнее небо, откуда срывались редкие снежинки.

– Спасибо тебе за все! – промолвила шепотом и поспешила в дом.

Я и сама не знала, кого благодарила – бога Солнца или богиню Луны, судьбу или Вселенную. Просто в этот момент мне верилось, что меня услышали.

Глава 28

Когда наступит эра света

Прохладный ночной майский ветер приятно ласкал мое лицо и обнаженные плечи, пока мы с Мариусом, держась за руки, бежали по бескрайнему полю благоухающих тюльпанов, которыми так славилось княжество Ларинтейль. Наш путь устилал холодный серебряный свет луны, которую то и дело закрывали облака. Сегодня ночью в Айлане – столице княжества – обещали грозу. Вокруг нас кружили стайки магических огоньков, созданных мной сразу же, как только мы покинули шумный бальный зал, гудевший сотнями голосов. Настоящие светлячки, летая в воздухе, едва заприметив моих, наколдованных, тут же разлетались прочь во все стороны.

– Мы не сможем долго отсутствовать на этом балу, Эми, – предупредил Мариус на ходу. – Один час – это потолок. Бал устроен в твою честь. Если задержимся, это будет считаться дурным тоном. Хотя я так по тебе истосковался за эти две недели, пока мы не виделись, что для меня даже час наедине с тобой будет подарком.

– Вот мы и прогуляемся с тобой до банкета, а потом вернемся в зал к его началу. Бабушку я предупредила, она знает, что мы ненадолго отлучились. А у Герды и Мари сегодня бальные книжки заполнены с первой до последней строчки, им едва хватает времени, чтобы смотреть по сторонам.

– Как же стремительно пролетел этот год! Вроде бы только вчера ты учила эсфирани, бальный этикет, заклинания и одну за другой поглощала книги по устройству Эсфира. А уже сегодня – бал в честь годовщины твоего прибытия на Эсфир. Сегодня все внимание направлено на тебя.

– По-моему, в последнее время, где бы мы с подругами ни появились, сразу попадаем в центр этого самого внимания. Честно говоря, это порой утомляет, и временами хочется хоть на полчаса куда-нибудь скрыться.

– Но я хочу заметить, что ты всегда великолепно держишься на всех светских мероприятиях, моя княжна. И это правда, я не льщу, – сказав это, он взглянул на меня так, что к щекам прилил жар.

– Хочешь вернуться в зал?

– Не-е-т, – хитро прищурился мой жених, снова скользнув по мне многообещающим взором. – Я жажду обнять тебя так, как мне не позволяют правила этикета. Так что следую за тобой.

Игриво улыбнувшись ему, я крепче сжала его ладонь. Стоило отдать должное бабушкиным способностям в организации масштабных праздников. Для них с дедушкой этот бал имел особое значение, словно они праздновали торжество своих сбывшихся надежд, которые все эти годы, не угасая, тлели. Им было совершенно все равно, что их старшая дочь и внучка принадлежат теперь к другой расе. Для них важен сам факт того, что мы живы, здоровы и счастливы. Бабушка с упоением сама вникала во все мелочи, будь то цвет ткани салфеток на банкетных столах или сорта цветов, которые должны были по ее задумке лианами свисать с потолка и виться по стенам. И в этом они были удивительно похожи с мамой. Дедушка, едва прошел сезон дождей, задумал сделать в бальном зале стеклянную крышу, чтобы через нее виднелось небо, и все было завершено в короткие сроки при его активном участии, хотя как князь он мог бы вообще только указания раздавать. Но такая позиция деду категорически не нравилась.

– Теперь понятно, в кого ты такая неугомонная, – шепнул мне Мариус, осматривая бальный зал перед началом торжества.

Тот самый жуткий сон, в котором я погибала совсем еще ребенком, больше мне не снился. Вопрос, что это за сон и почему я его видела, пока оставался открытым.

– Видишь там свет впереди? – спросила я, указав на одинокий раскидистый дуб с висящим на ветке фонарем, свет которого служил нам маяком.

Мариус в ответ кивнул:

– Нам туда?

– Именно, – подтвердила я. – Красивое место. Этот фонарь дед повесил три дня назад. Хочет бабушкин портрет написать в вечерних сумерках. И чтобы блики света от фонаря на нее попадали. Романтик! Позавчера делал первые наброски. Стоило мне это место увидеть впервые, как я сразу в него влюбилась и решила, что должна обязательно его тебе показать.

– Здесь действительно очень красиво, – заметил Мариус, оглядываясь вокруг.

Мы пришли к тому самому дубу с резным кованым фонарем, разливавшим вокруг себя мягкий теплый свет.

Очередной порыв ветра всколыхнул свежий запах тюльпанов и сирени. Вдали послышались раскаты грома – к нам приближалась гроза.

– М-м, какой аромат! – воскликнула я, с наслаждением вдыхая весенний воздух, пропитанный запахами моря и цветов.

– Твой жасминовый шлейф мне нравится больше, – промолвил Мариус и заключил меня в тесные объятия, так что мне пришлось отвести голову назад.

Его губы прикоснулись к ключице, вырывая у меня судорожный вздох.

– Мариус, мы не можем здесь… Если ты хочешь большего…

– Конечно, хочу, но прекрасно помню, что нам возвращаться на бал. Так что потерплю. Я все понимаю, Эмилия. Нужно уметь радоваться мелочам и наслаждаться моментом. Что мы с тобой сейчас и делаем. Но после бала… Я долго тебя не отпущу.

Наши губы встретились, и к порывам ветра, гуляющего среди тюльпанов, добавились волны моей ветреной стихии.

– Почему-то именно в моменты эйфории мне сложнее всего контролировать свою магию, – призналась ему шепотом в перерывах между поцелуями.

– Ничего страшного, я же говорил тебе, что нужна длительная практика, – успокоил меня Мариус. – У тебя явный прогресс – ничего крупногабаритного вокруг нас не летает, так что все отлично!

Хихикнув, я прислонилась щекой к его груди, слушая гулкие удары сердца. В его объятиях становилось так спокойно, что я ощущала себя кораблем в своей тихой гавани.

– Судя по тому, как твоя мама танцевала с Ардайлом сегодня, она уже чувствует себя лучше, не так ли?

– Так и есть. У нее даже аппетит появился. Правда, в Банк крови папа теперь тоже стал чаще ездить, чем обычно.

– Это нормально в ее положении. Слабость, плохой аппетит, повышенная тяга к крови. Все это временно и скоро пройдет, когда ее тело адаптируется к тому, что внутри него теперь растет и крепнет новая жизнь.

– Папа от счастья сияет как магическая лампа, которую только что зарядили.

– Думаю, что когда окажусь в такой же ситуации через какое-то время, я тоже буду той еще ходячей лампой.

Когда я подняла на него глаза, мы молча друг другу улыбнулись. Мы многое понимали без слов. Невесомым прикосновением Мариус убрал мне волосы от лица, очертив подбородок и спустившись к шее. Едва мелькнувшая тень беспокойства в его взгляде меня насторожила.

– Эмилия, скажи мне, только предельно честно, – в данный момент ты чувствуешь себя счастливой? Тебя ничего не тяготит?

Ага, все-таки предчувствие меня не обмануло.

– Я счастлива, Мариус, честное слово! И ты – одна из главных причин этого счастья. Даже странно слышать от тебя такой вопрос. С чего это вдруг он у тебя возник?

– Да так, – замялся мой жених. – Меня не на шутку беспокоило твое душевное состояние после всего тобой пережитого. И я все еще волнуюсь о том, чтобы твое прошлое не мешало тебе жить в свое удовольствие сейчас.

– А оно мне и не мешает. Я его отпустила, хоть это было не так просто, но… Ты в этом сыграл далеко не последнюю роль. И ты знаешь об этом.

Повисла секундная пауза, во время которой я внимательно наблюдала за взглядом Мариуса. Казалось, что он не все мне рассказал.

– Ты на днях как-то забыла у меня свою тетрадь со стихами. И я, прости, не удержался, чтобы не открыть ее. Мне нравятся твои стихи. Как и музыка…

– И-и-и?

– Оттуда выпал сложенный вчетверо листок. А там… Отчаяние и тоска на каждой строчке. Понимаю, что это просто творчество, но таких стихов в твоем репертуаре я никогда не слышал. Скорее всего, ты написала это, еще живя на Земле? – С этими словами он достал из нагрудного кармана колета тот самый листок, о котором говорил.

Я уже знала, какие строки написаны там, хоть и забыла о том, что этот лист лежал в моей тетради. Развернув его, пробежалась глазами по строчкам, которые отозвались горькими воспоминаниями о том времени, когда у меня не было ничего, кроме стихов, гитары и разговоров с морем. Нынешней мне казалось теперь, что это будто вовсе и не про меня. Словно я со стороны смотрела на свое прошлое, где была совсем другим человеком.

– Мариус, могу тебя успокоить, этим стихам уже года четыре. Написаны они, кстати, были примерно в это же время. Мной владело отчаяние, казалось, что я совсем одна на белом свете, никому до моей жизни нет дела. Любящих меня бабушки и дедушки к тому времени уже не осталось в живых, и я очень грустила. Поэтому и стихи такие вышли. Сейчас мне не написать уже ничего подобного. Состояние души давно уже не то, что раньше.

– И слава богам! – промолвил Мариус. – Поверь, я сделаю все возможное и даже невозможное, чтобы ты больше никогда так не тосковала и вообще забыла о том состоянии души, в котором рождаются подобные строки. И не чувствовала себя одинокой.

– Ты уже это сделал, и не раз, – сказала я и вновь потянулась к его губам.

Долгий, опьяняющий поцелуй приятно кружил голову, родные объятия согревали, суля защиту от всех невзгод. Ветер, играя зеленой листвой старого дуба, слегка качал висящий на дереве фонарь, а стайка мигающих светляков кружила около нас, словно мы их чем-то приманили. Ночь раскинулась над нами бездонным куполом. Я вновь подумала о том, как причудливо сплетаются наши судьбы во Вселенной. И нет в ней случайности. Все закономерно.

Вот и настала моя эра света. Отныне и навеки в самом сердце. Я все-таки ее дождалась.