Человек с глазами волка бесплатное чтение

Не стоит верить волку, ибо у него глаза человека.

Не стоит верить человеку, ибо у него глаза волка.

Мариэтта А. Роз

Миф о мире

Земля!

Когда-то она казалась безграничной, неисчерпаемой. В те далёкие времена, когда это было непреложной истиной, на её просторах обитали самые разные создания. Люди и дивные: эльфы, гномы, метафоры, дриады, нимфы, драконы…

Уже никто не может толком сказать, как так получилось, что бок о бок с простыми смертными жили они, даже между собой не похожие существа, столь разные, столь волшебные. Люди почитали их как богов – возможно, они и были богами. По крайней мере, тогда.

Кстати, возможно, именно дивные и стали причиной появления людей. Какой-нибудь волшебник шутки ради наделил разумом племя обезьян, со временем они и создали собственную цивилизацию. Или же их сотворили искусственно в ходе одного из магических экспериментов для услужения, увеселения, наравне с големами? Только вот опыт оказался чуть более успешным, чем ожидал творец. Хотя все могло быть и иначе. К примеру, сами дивные пришли из далёких миров, возможно по той же самой причине, по которой после покинули Землю, и стали более или менее миролюбивыми соседями. Сейчас уже никто не может сказать, как было на самом деле.

Впрочем, не так уж это и важно.

Те дивные, что обращали внимание на людей, стали их проводниками в жизни. В основном это были эльфы, гномы, русалки. Они охотно учили этих «странных недалеких существ» тому, что знали сами: искусствам, ремеслам, любви, состраданию и всему такому прочему. Иногда – магии. Хотя, как оказалось, в большинстве своём люди с трудом осваивают даже базовые навыки мастерства – лишь единицам действительно удавалось чего-то достичь. Скорее всего, думали эльфы, проблема кроется в сроках жизни. Ведь человеческий организм рассчитан всего лишь на три капли: детство, молодость, старость.

Так они и жили, дивные и люди. Достаточно долго. Соседствовали, влюблялись, рожали общих детей, иногда ссорились.

Но однажды всё изменилось.

То тут, то там стали появляться мрачные люди в чёрных балахонах. Называли они себя инквизиторами. Кто они такие, откуда пришли – никто толком не знал, но они нашёптывали: «Смотрите, как красивы эльфы! Как богаты гномы! А кровь огненных птиц лечит любые болезни! Все их сокровища, все тайны должны принадлежать нам, людям, это мы здесь хозяева!»

Конечно, поначалу большинство отмахивались, но злые слова упали в благодатную почву. Чисто людское качество – зависть – выросло из этих семян.

А ведь действительно! Почему им – всё, а мне – ничего? Им – долгая жизнь, красивые женщины, богатства недр, а мне? Что остается мне? А вот если бы их не было, то всё это досталось бы мне!

Сами дивные не сразу заметили перемену. Когда люди стали к ним относиться прохладнее, приняли это спокойно, с истинным фатализмом дивных. Но прохлада быстро переросла во враждебность, а враждебность – в войну.

Инквизиторы теперь во весь голос кричали:

– Ату их! Ату! Закидайте их камнями! Разграбьте их жилища! Возьмите их женщин!

И дивные схватились за оружие.

Дивные быстро поняли, что противостояние закончится ничем. Да, как воины они куда искуснее, но людей больше. Часто случалось так, что на штурм крохотного поселения эльфов бросались десятки тысяч простых смертных. Люди поднимались на стены по трупам, к тому времени у осаждённых заканчивались стрелы – и начиналась обычная резня.

Среди дивных произошел раскол. Метафоры кричали, что нужно использовать всю мощь магии, чтобы раз и навсегда уничтожить людей. Эльфы возражали, что нечестно использовать оружие, которому противник не может противостоять. В ответ их обвиняли в чистоплюйстве, те отвечали соответствующим образом – свара каждый раз получалась приличная.

Впрочем, у большинства народов конкретной позиции не было. Гномы никак не могли определиться: поочередно говорили то «да», то «нет». Дриадам, нимфам всё это было неинтересно: их полупрозрачные тела не могут ранить ни мечи, ни стрелы, так что пока люди не разоряют леса и реки, им всё равно. Зеленокожие вообще радовались возможности помахать дубинками.

Решение неожиданно предложили драконы.

– Мы уходим, – сказал самый старый из них – огромный дракон, побелевший от времени. – В другой мир. Мы уже немного изучили его. Там есть множество планет, как и здесь, и одна из них почти такая же, как Земля. Там тоже есть реки, леса, горы, океаны. Все условия! Но самое главное – он пуст. Мы нашли только несколько мёртвых городов. Похоже, что цивилизация того мира давно погибла. – Дракон выдохнул несколько колечек дыма. – Мы уходим. Вы можете пойти с нами и начать всё сначала или же остаться здесь и продолжить войну. Выбирайте! Но прежде чем вы что-то решите, я скажу следующее: люди – всего лишь пешки. За их спинами стоит сила, у которой пока нет названия. Бойтесь их.

И драконы улетели.

Это был выход!

Уйти.

Оставить людям Землю, пусть живут как хотят, как могут! Без них. Конечно, жаль, но так будет лучше.

Для всех.

Но переселить такое количество желающих не так-то просто: порталы между мирами опасны и нестабильны. Первые добровольцы уходили небольшими группами. Увы, были те, кто исчез в неизвестности. Но были и те, кому удавалось добраться до места.

С помощью магии они посылали сигналы, что всё в порядке, что всё именно так, как говорили драконы: мир пуст и пригоден для проживания. После ставили магические маяки. Ориентируясь на них, на Земле взялись за строительство порталов, чтобы сделать переходы более безопасными.

А пока дивные решили избегать столкновений с людьми.

Люди поначалу обрадовались. Честно говоря, они сами уже здорово устали от войны, многие жалели, что ввязались в столь глупую авантюру, но назад дороги нет. Не придёшь же сейчас к дивным просить лекарства, еду, как это бывало в мирные годы.

Когда же они поняли, что дивные не сдались, а просто уходят, – восприняли это как личное оскорбление. Они не могут уйти, забрав с собой всё то, что так нужно им самим!

Их бросают, их предают!

Люди начали атаковать дивных с удвоенной жестокостью.

На массовое переселение понадобилось несколько десятилетий. С дивными уходили и люди. Одни следовали за ними, поскольку боготворили их. Другие просто искали лучшей жизни. Но были и третьи – те, кого с места согнали закон, чума и костры инквизиции.

Потом порталы захлопнулись и закрылись на Ключи. Ключи выбрасывать не стали. Их доверили одному рыцарю из клана Тамплиеров.

Столь сильный магический артефакт неестественно удлинил его молодость. Но вечная жизнь не дает бессмертия, и в одной из войн Средневековья он погиб. После Ключи выбирали себе Хранителя самостоятельно.

Новый мир дивные назвали Эльсидория, что в переводе с эльфийского означает «приют чудес». Старый мир назвали просто Гранью.

Жизнь после потекла своим чередом. Когда буря Средневековья улеглась, люди поняли, что, в принципе, обладая рядом навыков, можно обходиться и без дивных. Некоторые догадались, что знания можно совершенствовать, добывать новые, увлеклись. Постепенно Грань развилась в техногенный мир.

В Эльсидории всё вроде оставалось по-прежнему.

Там, где есть магия, нет места технике.

К тому же заговоры лечили лучше синтетических лекарств, а фатализм дивных позволял без трагизма относиться к самым сложным случаям. Сам мир толком не осваивался: одним это неинтересно, другим – некогда.

Люди основали три королевства: на севере – Лонглию, на западе – Корсиконию, на юге – Сюррию. Правда, всё-таки нашлись и такие, кто даже в новых условиях не хотел соседствовать с дивными. Они ушли на северо-запад, в мрачные бесконечные пустынные поля, основали там несколько городов-государств. Но для общего удобства их территорию назвали Аустерлендом.

Леса между Лонглией и Корсиконией заняли эльфы. На общем совете решили не делить между собой деревья, а жить в мире. Но для единства нужен один король.

Это было сложно, ведь у каждого клана – своя правящая династия. Как выбрать достойнейшую? Но всё-таки выбрали. Прочие короли сняли короны и стали именоваться лордами. После эльфы зажили обычной жизнью. Сообща работали, сообща веселились, сообща ссорились. В общем, всё как обычно! Их лес назвали Альфаром.

Только один клан решил поселиться отдельно, восточнее, в горах. Их стали называть горными эльфами.

Гномы выбрали крупный горный массив на юго-западе и поступили по примеру эльфов. Вернее, почти. Кланы разыграли горы в карты или на кулаках, в общем, кому как оказалось удобнее. Короли остались королями, а правящую династию выбирали раз в столетие на большой сходке. Самой горной стране дали общее название – Гномлия, то есть «место, где живут гномы». Просто и понятно, по-гномски.

Драконы обжили острова далеко в океане. Русалки, дриады расселились по прочим различным водоемам. Зеленокожие заняли северные горы. Их королевства также заняли своё место на карте Эльсидории.

После появились и другие обозначения. Например, архипелаг Ансара, гора Перворождённых, Зелёное озеро, Великая пустыня и так далее.

В общем, в Эльсидории действительно всем хватило места.

Уже после Великой Миграции Совет магов неожиданно вынес вердикт: никаких полукровок! Это показалось всем весьма странным требованием. Чем плохи полукровки? Но метафоры вдруг заорали:

– И правильно! Если бы эльфы тогда не начали якшаться с людишками, то ничего бы и не было!

Эльфы ожесточенно заспорили: не якшались, а любили. А любовь для них, для эльфов, священна!

Разгоревшийся гвалт прихлопнули сами маги, заявив, что в следующий раз пригласят только коронованных особ и Хранителей, мол, Совет магов теперь только для избранных, а не как раньше, когда приглашались ещё и просто волшебники, герои – в общем, все те, кого дивные считали правильным послать на столь важное заседание.

Конечно, многие рассердились! Но обижаться некогда: освоение новых земель требует огромных усилий.

А потом Совет магов уже в новом своём составе провозгласил Культ Чистой крови. Эльфы растерялись, гномы заохали, метафоры заорали, что так оно и правильно будет, а короли сказали жёстко: никаких полукровок!

Первыми жертвами в той войне стали полукровки. Почему именно они?

Зачем вообще нужен этот запрет?

* * *

Знали ли маги, а может, просто догадывались, что проклятье, идущее по следам полукровок, невозможно остановить никакими засовами?

Сказание начинается

«Нужно решиться».

Женщина стояла у окна, напряженно вслушиваясь в тишину, пытаясь уловить малейшее колебание, изменение – предупреждение об опасности.

Об Их приходе.

«Я должна…»

Женщина судорожно вздохнула. Повернулась.

Ни единого постороннего звука! Ничего лишнего.

Ещё раз оглядела комнату словно в поисках чего-то. Хотя здесь так мало мебели, что потерять что-либо (или спрятаться) просто невозможно! Стол без скатерти, на нём – стопки взрослой и детской одежды, пелёнки, немного посуды, продуктов. Рядом – пара стульев, детская двухместная кроватка. Ничего более! Ни шкафа, ни кровати. Всё белое, ни единого тёмного пятнышка.

Кроме неё самой.

Женщина одета во всё чёрное, отчего черты красивого дивного лица кажутся острее, жёстче. К тому же вооружена: за спиной – меч, на поясе – кинжал, одета в кожаные доспехи.

Зачем?

Вот ещё одна странность: кроватка – двухместная, а ребёнок – один.

Девочка.

Внезапно женщина напряглась.

Шаги! Кто-то идёт сюда!

Лицо женщины исказилось. Правой рукой медленно вынула меч из ножен. Приготовилась. Оскалилась. Крылья ноздрей затрепетали, пытаясь уловить запах шедшего.

Дверь открылась.

– Карий? – невольно воскликнула женщина и опустила меч.

В её голосе прозвучало так много самых разных чувств, что мужчина опешил.

– Анжи… – прошептал он, протянув к ней руки. – Моя Анжи!

Как давно он не видел её! Как мечтал об этой минуте!

«Анжи, моя Анжи!..»

Сердце сжалось от любви, от жалости!.. Как она устала! Под глазами – круги, острые складки у рта…

По дороге сюда он тщательно репетировал все те слова, которые сочинял ночами вот уже несколько недель. Хотел швырнуть их ей в лицо – прямо с порога! Сказать как можно надменнее, злее; но стоило увидеть её, как он тут же всё забыл. Вдруг показалось, что всё сейчас легко пройдет. Она выслушает его, согласится – и всё будет как прежде. Она снова станет его Анжи, только его, словно всего этого никогда не было.

Ничего этого никогда не было.

– Зачем ты здесь? – спросила она.

Этого оказалось вполне достаточно, чтобы мужчина очнулся.

– Тебя прислали Они? Или отец? – бросила женщина. Её лицо вновь стало острым, чёрным.

Мужчина открыл было рот, чтобы ответить, но тут заплакал ребёнок. Женщина кинулась к девочке, свободной рукой осторожно перевернула её на другой бочок – ребёнок снова уснул.

– Ты любишь её больше, чем меня!

– Не кричи, разбудишь, – огрызнулась женщина. – К тому же ты говоришь глупости. Я люблю вас обоих.

– Ну конечно! – Мужчина покосился на меч. – Ради неё ты готова насадить меня, словно индюшку, на вертел.

– Я всего лишь защищаю своё дитя.

– Ну конечно! – повторил мужчина.

От двери так и не отошёл, так что девочка ему видна лишь сквозь прутья кроватки. Словно боялся увидеть ребёнка.

– Говорят, он ходит к тебе, – ухватился мужчина за спасительную мысль.

– Ревнуешь? – рассмеялась женщина. – Он – мой друг. Очень хороший, верный, но друг.

Мужчина нахохлился ещё больше. Смешно ей! Глаза рыскали по комнате, пытаясь ухватиться за любую деталь, которая могла бы разозлить ещё больше.

– Ты подурнела, – бросил он. – Этот тебя плохо обхаживает?

– Спроси у него! Скоро будет.

Мужчина побелел: этого ещё не хватало! Сжался, весь гонор пропал куда-то, но всё-таки сказал:

– Ты не сумеешь защитить её.

– Посмотрим.

– Они убьют тебя. Они сильнее.

– Это тоже посмотрим.

– Отдай ребёнка, Анжела! Им нужны обе девочки!

– Обе? Так тебя всё-таки прислали Они? – чёрные глаза женщины нехорошо сощурились. – Что Они сделали с Машей? – Женщина сжала меч, ещё немного – и кинется.

– Я ничего не знаю! – быстро залепетал мужчина. – Твой отец беспокоится за тебя, Анжи. Ты должна занять своё место в стае!

– Тогда почему пришёл ты, а не он?

– Откажись от ребёнка! Они не успокоятся! Мы разных кровей, и наша дочь… – он запнулся, – полукровка. Для неё никогда не будет места среди метафоров. Всё-таки я – птица, а ты – волк. К тому же родились близнецы – значит, кровь разделилась. Они не успокоятся.

– Успокоятся! – Женщина зло усмехнулась. – К тому же метафоры – не единственные дивные в Эльсидории. Эльфы примут её так же, как приняли меня. Это ведь эльфы! Они готовы принять всех. Так что через шестнадцать лет, когда кровь пробудится, она сможет вернуться.

– Ты собираешься прятать её шестнадцать лет?

Такого поворота он явно не ожидал!

– И где ты собираешься её прятать?

– Миров много! – Глаза женщины сверкнули. – Их бесконечно много! Найдется какой-нибудь подходящий, где тоже есть люди, где она будет в полной безопасности. Пусть далеко от меня, от истоков своей крови, но в безопасности.

– Так вот зачем он здесь! Конечно же! – Мужчина разозлился. – И ты думаешь, что эта сволочь вот так и позволит тебе рискнуть его царственной шеей? Думаешь, Они не сумеют добраться и до него?

– Анжела! – вдруг заговорил он изменившимся голосом. – Всё безнадёжно. Нет ни единого шанса! Они сильнее! Откажись от ребёнка! Откажись – и всё будет как раньше.

– Как раньше, уже не будет. Они отняли у меня одного ребёнка, но второго не получат. – Женщина оскалилась. – Я люблю тебя, Карий. Даже несмотря на то, как ты сейчас жалок, я всё равно люблю тебя. Но и она… они… мои девочки! Две Мари! Я люблю их. Я мать! Я спасу её. А теперь уходи. И не смей возвращаться.

…Мужчина ушел.

Женщина напряженно прислушивалась к его угасающим шагам и, как только они полностью стихли, – разрыдалась.

Она рыдала, закрыв лицо левой рукой, а правой всё ещё сжимая меч.

Внезапно дверь скрипнула – женщина сделала резкий выпад.

– Спокойнее!

Мужчина – но не тот, которого она так любила и презирала одновременно, другой – отскочил в сторону, вскинув руки.

– Думаю, ты не меня поджидаешь? – спросил он с явной надеждой.

Женщина отшвырнула меч.

– Что ты так долго? Так долго! – кинулась к нему.

Мужчина обнял её.

– Ну-ну, успокойся! А то девочка возьмёт пример с тебя, а двух ревущих женщин я просто не вынесу. Всё будет хорошо, – пообещал он, проводя ладонью по её волосам. – Всё будет хорошо.

– Да… – Казалось, женщина немного успокоилась. – Теперь всё будет хорошо!..

Она решилась.

* * *

Спустя несколько месяцев женщина всё так же стояла у окна, всё так же напряженно вслушиваясь.

«Чего она ждет? – подумал он. – Странно. Она стала такой целостной, решительной».

Он стоял, прислонившись к дверному косяку, ждал, когда она заметит его. Не хотел начинать разговор первым. Он вообще не хотел говорить об этом.

«Такое впечатление, что пропажа первого ребёнка разбила её на части, а второго – собрала. Криво, кособоко, но всё-таки собрала. И эта новая женщина, совершенно незнакомая мне, чего-то ждёт.

Только чего?»

– Ты? – наконец сказала она. – Ты нашел её?

– Нет, – после минутного молчания признался он. Говорить тяжело. – Анжи, я думаю… Прошло три месяца… думаю, уже бесполезно…

– Ищи! – Она бросилась к нему, ударила кулаком в грудь. – Ищи её, чёрт тебя подери! – закричала дурным голосом. – Ты будешь искать её, пока жив! Слышишь?! Ты будешь искать её всю свою грёбаную вечную жизнь!

Кулаки гулко отскакивали от его груди, она кричала, молила. Наконец ему удалось схватить её за руки, женщина тут же обмякла, уткнулась мокрым лицом в массивный воротник его шёлковой рубашки…

Спустя ещё несколько дней он снова войдет в эту комнату.

Женщина будет всё так же стоять у окна…

Только на этот раз она будет мертва.

* * *

Сказание начинается.

Глава 1. Грань. Мариэтта. Часть первая

Свой шестнадцатый день рождения Мариэтта отметила, как и все прочие праздники, на городской свалке, потягивая горькое дешёвое пиво и размышляя о судьбе.

Мариэтта выросла на планете, настолько бедной ресурсами и настолько далёкой от цивилизации, что если бы не космодром, то жизнь на ней давно остановилась бы. А город… Вообще-то здесь всего лишь один город, Космополинск. Все прочие поселения – крохотные нищие деревеньки или одиноко стоящие кособокие дома, почему-то гордо именуемые фермами.

Космополинск – это хаотичный город с населением в два миллиона человек. Роскошные особняки соседствуют с полуистлевшими бараками, а за углом обязательно есть невзрачное заведеньице, где можно купить немного травки и примерно столько же любви. Правда, приобретая то или другое, нужно быть предельно осторожным, иначе радость покупки будет последним, что испытаешь в жизни.

Сама планета – русская колония, официально находится на самой границе торговых путей и являет собой смесь культур, народностей, поскольку заселялась переселенцами. В общем, в туристических проспектах значится как транзит, не более.

Здесь толпами останавливаются, переводят дух после долгого космического перелёта путешественники всех мастей: и крупные бизнесмены, и мелкие торгаши, ведущие свой сомнительный бизнес, и просто уставшие от офисной рутины «белые воротнички». Одни рвутся сюда, на окраину цивилизации, в поисках новых ощущений, другие уносят от них ноги.

К тому же это последний оплот, где закон имеет хоть какую-то силу, далее – Печорский квадрат, республика якобы бедная и для туристов абсолютно не интересная. Но более богатого и порочного места на Грани отыскать трудно, путешественники туда рвутся просто толпами. Ведь там и только там разрешены проституция, наркотики, азартные игры, прочие сомнительные увеселения. В общем, в Печорском квадрате можно сполна насладиться любым пороком, были бы только на это средства. Так что через космодром Космополинска туда и обратно постоянно шныряют корабли, как туристические, так и торговые.

А что там, за Печорским квадратом, никто не знает.

Мариэтта выросла в более или менее приличном квартале, в семье Джонсонов, которые приходятся ей некими дальними родственниками. Более точно родство как-то не определялось. Сами Джонсоны говорили о девочке обычно так: «Она дочь одной нашей… гхм!.. родственницы», – и кривили при этом губы. Можно подумать, что она дочь проститутки и серийного маньяка-убийцы! Многие так и думали.

Честно говоря, иначе к ней относиться тогда было сложно. Девочка всегда очень неряшливо выглядела: поношенные платья, лоснившиеся на локтях, которые ей вечно то малы, то велики, стоптанные туфли, дешёвые резинки в растрепанных косах.

Застенчивая по своему характеру, она не знала, как подойти к другим детям, её никто не учил этому, никто не помогал. Да и сами другие дети не хотели играть с ней. Правда, задирать особо не решались: Мариэтта дралась, как загнанный в угол зверек, – царапалась, кусалась, всегда молча, всегда отчаянно.

Эмма Джонсон откровенно не любила девочку, воспринимала её как наказанье Божье. Поэтому, или же просто будучи ярой христианкой, исправно посещала церковь, ежедневно молилась. Вообще была одержима манией укрощать плоть: не пользовалась косметикой, ходила в нелепых тёмных платьях, полностью скрывающих фигуру, ела только постную пищу. Все эти правила распространялись и на ребёнка, может даже в ещё более жёсткой форме.

Джордж Джонсон замечал девочку только тогда, когда она попадалась ему под ноги, и то лишь для того, чтобы наградить тумаками. Вёл небольшой бизнес: торговал подержанными машинами. Правда, он имел обыкновение большую часть доходов спускать в пабах на выпивку и проституток. Впрочем, дела шли так себе, и денег часто хватало только на спиртное. Тогда в пьяном угаре Джонсон заставлял жену ублажать его так, как это делали бы продажные женщины. После таких ночей Эмма всегда жестоко избивала девочку.

В общем, ожидать адекватного поведения от ребёнка не стоило. И по-своему правы были те мамаши, которые строго-настрого запрещали своим детям водиться с этой странной девчонкой, смотрящей на мир из-под косо обрезанной чёлки голодными глазами волка.

Жизнь осложнилась в подростковый период. И дело было не просто в половом созревании – в ней просыпалась кровь, о которой она даже не подозревала. И, конечно же, мальчики! Которые хоть и посматривали, но знаков внимания не оказывали.

Именно тогда Мариэтта всерьёз заинтересовалась своей внешностью. Поскольку дома было лишь одно небольшое зеркало в ванной, пришлось довольствоваться теми, что оказывались в зоне доступа. Каждый раз, всматриваясь в своё отражение, она видела угловатого подростка с едва наметившийся грудью, пушистыми каштановыми волосами и пронзительными чёрными глазами. Считать ли себя красивой или просто хорошенькой – не знала, но очень хотела узнать. Увы, спросить не у кого.

Захотелось хорошо выглядеть; для этого, правда, пришлось воровать в магазинах одежду, бельё, косметику. Вещи хранила в укромном местечке на свалке, там же переодевалась перед школой и после занятий, хотя и приходилось делать солидный круг.

Но всё-таки труднее всего было с голодом. Молодой организм, организм зверя, тяжело переносил бесконечные посты, устраиваемые дома. Мариэтта буквально сатанела! Не выдерживала, воровала шоколадки в супермаркетах, отбирала завтраки у малышей – безумно стыдно, но ничего не могла с собой поделать! Порой этот самый украденный батончик или чужой пакетик с бутербродами были единственной едой в течение всего дня.

О какой учёбе стоило говорить в таких условиях? Хотя она – умная девочка. Внимательная, любознательная. Читала много, запоем. Обо всём. Засиживалась в библиотеке допоздна, хватала с полок первые попавшиеся томики и погружалась в их волшебный, призрачный мир.

Особенно любила сказки.

Часто вечерами, сидя в укромном местечке на свалке или же глядя в окно своей комнаты, площадью больше похожей на кладовую, чем на жилое помещение, она мечтала. Мечтала о далеком радужном мире, где больше никогда не будет одинока, где всё будет совсем иначе.

С возрастом мечты стали сложнее, но, собственно говоря, они не сильно отличались от мечтаний любой девочки-подростка. Она мечтала о собственном доме – полной чаше, о любви…

Конечно, ей рассказали, что принцев на белом коне не бывает, но она верила! Как верит любая девочка. И этим принцем (пусть и без белого коня) ей казался одноклассник, Дмитрий Грей, выхоленный, самоуверенный подросток.

И всё чаще Мариэтта посещала городскую свалку. В тот период она вообще любила сломанные вещи. Они казались ей олицетворением собственной жизни.

Как оно и бывает, кровь просыпалась с болью. Если бы Мариэтта выросла в Эльсидории, среди тех, кто понимает и знает, что происходит, то, конечно, переносила бы всё гораздо легче, но она была одна.

Постоянно мучили кошмары. Снилось, что превращается в волка или волки гонятся за ней, бегут вместе с ней. А ещё огонь. Много огня!.. Просыпалась каждый раз в холодном поту. Значения снов она не понимала.

Предельно обострилось обоняние, что существенно расширило сознание. Она полюбила стоять под дождём, мять в руках комья чёрной земли или снега, прижиматься носом к свежим листьям. Постепенно Мариэтта начинала понимать и принимать мир совсем не так, как другие люди, а согласно своей породе, что делало её только ещё более одинокой…

* * *

И вот в тот день, тринадцатого сентября, ей исполнилось шестнадцать лет.

Знаковый возраст! Именно в этот день пружиной запускаются уникальные особенности дивной породы. Всё то, что лишь робко напоминало о себе, заиграет неожиданными красками, набухнет и окончательно расцветёт лишь через девять-десять лет, что будет означать завершение процесса взросления.

Как мечтала Анжела Вир о том, что её дочь доживёт до шестнадцатого дня рождения! Как мечтала увидеть… Верила, что этот день освободит её и позволит ей наконец-то вернуться домой, в Эльсидорию…

* * *

…Горькие мысли, отяжелённые дешёвым пивом, текли вяло, и от них становилось ещё горше.

Шестнадцать лет! «Я стала уже почти взрослой, – думала девушка, – а жизнь так и не изменилась. И похоже, не изменится никогда. По крайней мере, просветов не видно». Будущее казалось пустым. Стипендия не светит, это с её-то оценками! Характеристикой! Денег на образование Джонсоны не дадут, на это даже глупо надеяться. «И что тогда? – от таких мыслей хотелось плакать. – Что делать?..»

Как же хотелось хоть что-то изменить! Вырваться из этого страшного омута. Уехать. А там… Тут голова начинала кружиться от несбыточных мечтаний. Собственно говоря, ничего конкретнее мифического «а там» у неё нет.

Она не видела, не понимала, что реальность уже подаёт знаки о том, что жизнь вот-вот изменится. Изменится навсегда. Неумолимо. Что цепочка событий уже соткана и скоро закружится водоворот судьбы, который унесет её так далеко, что даже трудно предположить, и столкнёт с такими удивительными созданиями, о существовании которых она даже не подозревает, и что однажды жизнь в доме Джонсонов покажется полузабытым кошмаром…

Наконец встала. Отряхнулась. В её движениях, в том, как приводила в порядок свою одежду, проскользнуло что-то волчье.

Грация молодого зверя.

* * *

…Странно.

Мариэтта ощутила опасность, как только переступила порог дома.

Именно это показалось странным.

Попыталась отмахнуться. Что может угрожать ей в этом доме? «Люди», – тут же ответил инстинкт. Но Мариэтта, ещё не приученная доверять собственным чувствам, не поверила. Да и чего можно ожидать от Джонсонов? Новых побоев? Не привыкать!

Но на кухне горит свет. Джонсоны всё ещё почему-то не спят, хотя обычно ложатся рано.

Странно.

Это была первая странность, за которую ухватилось сознание. Мариэтта тут же попыталась снова отмахнуться: подумаешь! Мало ли! Может, у них бессонница. Групповая. И решили на кухне посидеть. Почему бы и нет? Это же их дом! Конечно, несколько необычно, но…

Но Джордж был пьян. Мертвецки. Мариэтта услышала густой навязчивый запах спирта.

Они ждут её.

Мариэтта испугалась.

Сама не могла понять, что так испугало. Да, есть масса самых обычных причин бояться их! Но сейчас… что-то не так. Что-то действительно не так.

– Мариэтта! – От пьяного рыка Джорджа девушку бросило в холодный пот. – Зайди сюда.

Переступила порог. И стало ещё хуже.

В руках Джорджа она увидела нож. Обычный кухонный нож с длинным тонким лезвием, орудие, почти забытое на кухне благодаря многочисленным комбайнам, но всё ещё обязательный атрибут любой домохозяйки.

Универсальное оружие улиц.

– Я только хочу поговорить с тобой, – прохрипел Джонсон.

Мариэтта послушно кивнула.

– Мы растим тебя вот уже шестнадцать лет. – Он пытался быть спокоен. – Растим, как родную дочь. Даже родную дочь мы бы не растили, как тебя! – вдруг рявкнул Джордж.

Сидящая рядом Эмма вздрогнула и подняла глаза. Она – высохшая, почерневшая от насилия и привыкшая к насилию – впервые подняла глаза, чтобы искоса, украдкой посмотреть на мужа.

– А ты!.. – Джордж внезапно замолчал. – Она сказала, что за тобой придут, когда тебе исполнится шестнадцать. НО НИКТО НЕ ПРИШЁЛ!!! – закричал Джордж так, что Мариэтта чуть не подскочила.

– Никто так и не пришёл… – повторил он уже чуть спокойнее. – А деньги уже давно закончились… А ведь она обещала, что придут и дадут ещё денег. Много денег! Ещё больше!

Мариэтта молчала. Ничего не понимала.

Но при этом не забывала о ноже.

Внезапно спросила:

– Кто придет? Моя мать? – Самой тошно от такой смелости – заговорить с Джорджем! – и от всего… от имени…

– Да, твоя мать. – Джордж замолчал на некоторое время. – Я не знаю, почему она выбрала нас, но она предложила денег, много денег! Чтобы мы воспитали тебя, как собственное дитя. И, видит Бог, ей не в чем упрекнуть нас!

Джордж пьяно ударил по столу:

– Ты была очень плохим ребенком, Мариэтта. Постоянно перечила мне и Эмме, тебя нужно было укрощать, как дикого звереныша! И вот ты выросла. И теперь ты позоришь наш дом. Мы ждали её весь день, но она не пришла. Никто не пришёл! Нас обманули! – И Джордж начал вставать.

Он вставал долго, пьяно раскачиваясь, набычась.

Девушка попятилась.

«Он сейчас нападёт».

Мариэтта уперлась лопатками в стену кухни.

«Он сейчас нападёт!»

Она собралась, сжалась, подобно пружине, готовая в любой момент отскочить, дать отпор.

«Ах, если бы я была волком!..»

Мысль пришла неожиданно. Но удивляться времени нет! Потом… позже… Она подумает об этом позже.

Джордж сделал шаг в её сторону.

«Да, стать волком.

Большим,

сильным

волком!»

Мариэтта не отрывала взгляда от Джорджа. Глаза почернели, сузились.

Приготовилась…

стать волком,

к нападению,

к бою?

Мариэтта прекрасно понимала, что Джордж сейчас слишком пьян, слишком зол, что он не собирается просто избить её.

Он собирается её убить.

Вот почему ей стало так страшно, как только она вошла!..

Стать волком.

Большим,

сильным

волком!

Мужчина кинулся – Мариэтта успела отскочить – лезвие лишь оцарапало ей руку – в нос ударил запах собственной крови. И, не ожидая, когда Джордж развернётся, оттолкнётся от стены, кинулась сама…

* * *

Всё последующее показалось ей кошмарным сном.

Одним

бесконечным

кошмарным

сном.

Она бежала сквозь дождь. И вода – то ли дождь, то ли слёзы – заливала глаза, горло. Она захлёбывалась, но продолжала бежать.

То, что произошло на кухне несколько минут (а может, часов?) назад, не могло быть реальностью! Но именно ею оно и было.

Она убила Джорджа.

Вернее, он умер, когда она кинулась на него. Только это была не совсем она. Это было чудовище, волк.

Большой, сильный волк.

Которым она так хотела стать.

Мариэтта лишь толкнула его руками-лапами, упёрлась в грудь… ему, лежащему на полу… И тут услышала крик Эммы. Нет, она не просто кричала – верещала, этот звук, свербящий, пронзительный звук иглами вонзился в мозг Мариэтты.

И она очнулась.

Злоба, жажда убийства исчезли, она вновь стала собой. Тут же в нос ударил смрадный запах мочи и смерти.

Мариэтта поняла, что Джордж умер. Для этого ей не нужно было смотреть на него, но посмотрела. И тогда увидела… увидела то, что заставило Эмму так пронзительно кричать.

…Мариэтта не помнила, как вновь стала человеком.

Памяти больше не существовало.

Лишь дождь и бег.

И Мариэтта бежала. Она захлебывалась в воде, выплёвывала её на бегу, но продолжала бежать! Всё дальше и дальше. Всё быстрее и быстрее. Прочь от этого ужасного дома. Прочь от мёртвого Джорджа. Прочь от этого кошмара! Прочь!..

И лишь упав без сил посреди дороги, поняла, что от этого кошмара не убежать уже никогда.

Мариэтта разрыдалась. Скорчилась на мокром асфальте, вцепилась ногтями в плечи. А дождь падал на неё сверху своими горячими каплями…

* * *

Больше всего на свете она любила волшебные сказки.

Но в этих сказках чудовища, уставшие от собственного одиночества, похищали прекрасных принцесс. А глупые принцессы лишь кричали и рыдали. За ними однажды приезжали храбрые рыцари, на самом-то деле – глупые и самодовольные пижоны. Они убивали чудовищ, и те умирали со вздохом благодарности. А потом храбрые рыцари увозили в свой замок прекрасных принцесс и женились на них. А мёртвое чудовище так и оставалось лежать в своей пещере. Как и прежде – одинокое и холодное.

Потому что никто не любит чудовищ.

Нет таких сказок.

Глава 2. Эльсидория. Джарет. Часть первая

В то утро великий и ужасный Джарет, волшебник, повелитель Сюррии, Король домовых и гоблинов очнулся с дикой головной болью и не сразу понял, где вообще находится. Потолок вроде знаком. Но мало ли знакомых потолков! Чтобы лучше сориентироваться в пространстве, пришлось приподняться, несмотря на то что каждое движение отдавалось колкой болью в воспалённом мозгу.

К счастью, он оказался дома. Правда, почему-то не в собственной спальне и даже не в библиотеке, а на первом этаже, где располагались комнаты прислуги.

«Надеюсь, я был хорош», – подумал Джарет, оглядывая смятую постель. Угадывать, какую горничную он осчастливил этой ночью, сил не было.

Джарет всегда очень тяжело переносил похмелье – тело отекало, голова гудела. Но сегодняшний день вроде обещает быть обычным, так что можно просто погрузиться в сон. Если повезёт, то проспит до следующего утра, если нет – то до вечера и всю ночь будет шататься по собственному замку, изображая привидение.

– Джеймс!

Дверь тут же открылась, вошёл дворецкий, держа в руках поднос, на нём – запотевший графин с водой, стакан и несколько белых пакетиков с порошком от головной боли. Создавалось впечатление, что верный слуга всё это время стоял под дверью, ожидая, когда Хозяин проснется. Скорее всего, именно так оно и было.

Джарет проглотил содержимое двух пакетиков и вдоволь напился воды.

– У кого я? – поинтересовался Король.

– У Ренаты.

Джарет невольно поморщился: девица ему уже порядком поднадоела.

– Дай ей денег и гони в шею.

Джеймс кивнул. Он был абсолютно уверен, что в его обязанности, помимо всего прочего, входит также ограждать Хозяина от различных проблем вроде преследований надоевших любовниц. Соответственно, дворецкому нужно не просто вручить бывшей горничной определённую в таких случаях сумму, но и вывести её из замка так, чтобы она не нарушила покой его господина.

– Что ещё? – спросил Джарет, правда уже так, больше для порядка.

Но Джеймс ответил:

– Домовой с Грани просит вашей аудиенции.

Был бы это кто другой, то Джеймс, скорее всего, даже не упомянул бы о визитере. Тем более когда аудиенция предварительно не назначалась. Но домовые так просто не покидают свои дома.

– Он здесь? – Джарет насторожился. – Что ему нужно? Впрочем… – Джарет вздохнул. – Я спрошу его сам. Джеймс, приготовь мне ванну, кофе покрепче. А домовой пусть ожидает в тронном зале.

* * *

Итак, Джарет.

Чтобы лучше его понимать, нужно помнить одно: двойственность свойственна его натуре точно так же, как и его происхождению.

С одной стороны, он, как отпрыск двух королевских домов, обладал многими правами лишь по самому факту своего рождения. Но на самом деле – не обладал ничем.

Он, незаконный отпрыск двух королевских династий – эльфийской и английской, родился на Грани в период смутного Средневековья, в ту самую пору, когда дивность считалась наивеличайшим грехом и инквизиторы огнём и мечом вымарывали любое проявление крови, которую считали нечистой.

Его мать боялась – то ли за себя, то ли за судьбу ребёнка – родила тайно, в одной захудалой деревеньке, там же оставила на попечение местной ведьмы. Отец его был вынужден эмигрировать со своим народом в Эльсидорию. И даже если они планировали вернуться за ребенком – не сложилось.

Первые четырнадцать лет Джарет провел в глухой деревне под присмотром полубезумной бабки. Как и все дети того времени, пас овец, работал в поле, рыбачил, охотился.

Джарет с раннего детства был хорошо сложен, гибок. Людская кровь смягчила линию скул и подбородка, вылепила английский нос, но не тронула эльфийских острых ушей и миндалины разноцветных глаз (левый – синий, а правый – зелёный).

К слову говоря, разноцветные глаза – большая редкость даже для дивных. Согласно поверьям, человек с разноцветными глазами сам пишет свою историю в Книге Судеб. И действительно – Джарет уже тогда отличался умом, смекалкой, наблюдательностью. Самостоятельно научился читать, немного писать, считать. Пусть знания были неглубоки, но многие деревенские не умели и этого. А ещё он быстро перенял весь арсенал своей бабки: травы, заговоры, обряды. Но, конечно, в такой глуши его способности быстро зачахли бы, если бы ему не пришлось бежать.

Дело в том, что он безумно влюбился в дочку мельника, та ответила взаимностью. Но, увы, она с малолетства предназначена была в жены другу её отца, человеку чуть ли не втрое старше. В день свадьбы, когда вся деревня изрядно напилась, юная невеста со слезами на глазах заявила, что предпочитает отдать девственность любимому пастуху, чем ненавистному мужу.

Наутро Джарет благоразумно унес ноги.

В Эльсидории появился, уже будучи восемнадцатилетним юношей, имеющим всего лишь одну пару сапог, но это его явно не смущало! Потому что уже был учеником самого Огиона и наследником Короля домовых. Как он умудрился оказаться первым у чужого престола и тем более как сумел стать любимцем величайшего мага – остаётся загадкой и по сей день.

Правда, в Эльсидории Джарет появился не один, а сопровождаемый самой настоящей лесной бандой. Разбойники его просто обожали! Именно их пьяные языки распространили множество легенд о его дерзкой смелости, удачливости, бешеном успехе у женщин.

Вскоре стало ясно, что у Джарета грандиозные планы по захвату земель: он явно не собирался продолжать традиции престола в чистом виде. До него Короли домовых собственных границ не имели в силу специфики подданных. Построили дом – появился домовой, оградили двор – вот, пожалуйста, дворовой. Какие границы могут тут быть? Соответственно, Короли домовых жили уединённо, небогато, одержимые заботой лишь о своих подданных. Но Джарет решил, что кто-то должен быть первым. И действительно им стал.

Он выбрал на юге Эльсидории несколько разрозненных поселений (по чистой случайности там жили одни славяне) и захватил их. Объявил, что теперь это его королевство и он здесь бог и господин. Люди, конечно, сперва возмутились, но, как следует подумав, решили, что, в принципе, всё не так уж и плохо. Действительно, сложно спорить с тем, у кого в каждом доме есть свои глаза и уши.

Джарет на этом не остановился. Где силой, а где и лестью, подкупом к уже имеющимся владениям присоединил ещё несколько деревень. После почти два года собирал праздношатающуюся по Эльсидории молодежь. Наобещал им с три короба и отправил занимать пустующие земли на востоке и юге. На востоке его армия дошла до гор, где под покровительство Джарета попало небольшое племя гоблинов (именно поэтому его и стали называть Королем домовых и гоблинов). На юге – до пустыни, где тамошний странный многорукий народ, говорящий на свистящем языке, весьма вежливо попросил дальше не соваться. Таким образом его владения распростерлись южнее Альфара и заняли всю площадь между Гномлией и Королевством горных эльфов.

Джарет решил, что земли ему пока хватит.

Это пока заставило содрогнуться всех.

Итак, к двадцати девяти годам Джарет уже был правителем собственного королевства, которое назвал Сюррия, занял престол Короля домовых, требовал, чтобы его именовали Хозяином. А ещё в двадцать девять лет стал вечным.

Он прекрасно знал, что эликсир вечной молодости делается на основе сыворотки из крови Огненных птиц и рецепт его считается тайной, которую охраняет сам Совет магов, что вечность даруется только волшебникам, получившим статус мага, но плевал Джарет на правила.

Разразившийся скандал чуть было не обрушил хрупкое равновесие Эльсидории.

Как так? Какой-то мальчишка! Всего лишь волшебник! И вдруг стал вечным!

К счастью, Огион заступился за любимца. И, к счастью, Джарет вовремя изящно намекнул, что эликсир на самом-то деле был куплен у некоего мага, имя которого он вполне может назвать, желаете? Совет магов не желал. В общем, Джарет дал клятву, что навечно сохранит в тайне обстоятельства сделки, и все успокоились.

* * *

Итак, Джарет.

Домовой ожидал аудиенции в тронном зале. Ростиком был, как и все представители народа, около полуметра. Мохнатый, бородатый, одетый в обноски, он стоял переминаясь с ноги на ногу, мял в руках шляпу и рыскал глазами по сторонам, стараясь запомнить замок как можно лучше: будет чем похвастаться перед соседями!

Домовой благоговел и ужасался.

Тронный зал действительно ошеломлял. Стены отделаны мрамором цвета тёплых сливок, на полу выложены узоры из золота, серебра, драгоценных камней. Особенно домового заинтриговал трон. Неизвестно почему, но Джарет выбрал не традиционное монаршеское кресло, неудобное и помпезное, а комфортное директорское кресло с Грани с кучей функций (в том числе и массаж), обтянутое дорогой чёрной кожей. В общем, тронный зал в своём сочетании контрастов производил нужное впечатление.

Вскоре появился сам король. В принципе, он хорошо выглядел. Правда, не на двадцать девять лет, на которых навечно остановился, а где-то на тридцать пять. Чуть влажные волосы просто зачесаны назад. Светлая кремовая рубашка оттеняла белизну кожи, массивные манжеты и воротник подчеркивали изящество рук и шеи, а узкие чёрные брюки – прочие достоинства его фигуры. В общем, Джарет был хорош, и лишь знающие люди могли найти в чертах его лица признаки похмелья и противной зудящей боли в висках. Его сопровождал верный Джеймс, кативший столик с напитками и закусками.

Король прошествовал мимо домового, который был близок к тому, чтобы разрыдаться от благоговения или упасть в обморок от ужаса.

– Однако жильцы твоего дома плохо о тебе заботятся, – заметил Джарет. – Джеймс! Принеси ему что-нибудь более достойное. Прошу тебя, угощайся! – Король улыбнулся настолько приветливо, насколько сейчас вообще мог. – Я слушаю тебя.

– О! Мой Хозяин! – воскликнул домовой и вдруг затараторил: – Она не виновата! Они – дурные люди, они обижали её! Она – добрая девочка! Это была случайность!..

– Стоп! – Джарет повелительно вскинул руку. – Ты о ком?

– О девочке.

– Какой девочке?

– Ну о той, полукровке! Вашей подопечной. Её шестнадцать лет назад в мой дом принесла одна женщина. Я не знаю её имени, но у неё было вот это, – сказал домовой и достал из кармана серебряный листок.

Джарет резко подался вперед – тут же дернулась боль в висках – но это уже не имело значения! Он узнал листок. Это была не просто безделушка из тонкого чистого серебра, а своеобразная карточка Короля домовых, мол, обладателю сего оказать всяческое содействие.

Таких у Джарета не так много, где-то с десяток. Честно говоря, он их заказал, когда начитался французских приключенческих романов. Естественно, быстро раздал самым разным людям. Но по какому-то странному совпадению эти самые разные люди предпочитали листочки хранить, лишь несколько штук после вернулось к Королю домовых. Вроде как он даже выполнил обещания.

Правда это или нет – сейчас неважно. Важно сейчас лишь то, что когда-то в приступе сентиментальных чувств Джарет передал один такой вот серебряный листочек Анжеле…

Анжи, моя Анжи…

– …Она пришла ночью, – продолжил домовой. – Джонсоны её ждали. Она принесла ребёнка и драгоценности.

– Драгоценности? – переспросил Джарет.

Когда после смерти Анжелы он разбирал её вещи, то не нашёл ни одного украшения. Тогда решил, что она всё продала, поскольку очень нуждалась в тот период, оказавшись отвергнутой и собственным племенем, и возлюбленным, и до того, как решилась написать ему. Выходит, что нет.

– Да, там много чего было: кольца, серьги, ожерелья. Всё – работа дивных мастеров. Она сказала, что это в уплату за содержание ребёнка, но они…

– Бездарно спустили?

Домовой кивнул.

– Мне женщина отдала вот это, – продолжил он, указывая на листок. – С наказом, что, если не придёт в день шестнадцатилетия девочки, передать это вам и напомнить о вашем обещании. Ну так вот… Ей вчера исполнилось шестнадцать, никто не пришёл…

Джарет не ответил, лишь поджал губы.

– Кстати, Хозяин, – сказал домовой, – она оставила для вас у Джонсонов письмо. Правда, указала на нём ваше обычное имя, без титула.

– Ты прочёл его?

Конечно же нет! Домовой с благоговением смахивал пыль с конверта, на котором написано имя его Хозяина, следил за тем, чтобы письмо не потерялось, чтобы с ним ничего не случилось.

Джарет молчал.

«Она обманула меня. Но зачем?»

Вспомнил, как пришло письмо от Анжелы с просьбой о помощи. Как помчался, бросив всё.

Анжела была в ужасном состоянии! Всё время плакала, чего-то боялась. Джарет думал, что это просто истерика, к тому же поводов хоть отбавляй! Да и беременность протекала тяжело. Впрочем, роды прошли успешно, в срок появились две девочки.

Джарету показалось, что Анжела успокоилась. Но тут кому-то зачем-то понадобилось похищать одну из близняшек. Смысл? Какой вообще смысл похищать детей по очереди? Затем Анжела, как сейчас оказалось, инсценировала пропажу второго ребенка. Зачем?

«Она знала, что происходит. Вот почему».

Вспомнил, как билась о его грудь, как рыдала, молила. Вспомнил, как нашёл её мёртвой.

«Она боялась, – подумал Джарет. – Кария. Отца. Возможно, даже меня. Во всяком случае, не слишком-то она мне и доверяла! Нет, не только…»

Вспомнил, что из дома она фактически не выходила. Всё время к чему-то прислушивалась, держала под рукой оружие. Входить к ней нужно было крайне осторожно: могла и с мечом кинуться, и когти выпустить, и вообще.

«Но ей действительно кто-то угрожал. Или что-то…»

А ведь Джарет действительно всё списывал на послеродовую депрессию!

В тот день он был там. Анжела тогда ещё пользовалась всем домом. Она спустилась вниз, чтобы поставить чай, а он остался в детской. С любопытством разглядывал близняшек, те мирно спали. Гадал, как разделилась кровь, кто кем потом станет. Но вот Анжела позвала его. Когда уходили, обе девочки мирно посапывали.

Около получаса просидели на кухне. Вместе, поэтому точно всё знает. Хорошо помнит, как Анжела вдруг напряглась, бросилась наверх, он – за ней. А в комнате окно распахнуто, и…

«Одну девочку забрали, но вторую не тронули. Зачем? Как они вообще попали в комнату? И кто это – они? Я так ничего и не узнал…»

У Анжелы после разум помутился. Окопалась в одной комнате, словно оборону решила держать.

Интересно, как ей удалось спрятать девочку незаметно от всех? Впрочем, всё яснее ясного! Ей помог тогдашний Хранитель Ключей. Только как она его уговорила? Отношения ведь между ними были не ахти.

«Правду сказала. И она оказалась такой, что у Хранителя дрогнуло сердце. Подкупить не могла: слишком тогдашний был правильным, – подумал Джарет. – Ему сказала, а мне – нет. Почему?»

«Потому, что должен был искать», – тут же ответил сам себе. Вполне разумно: если не найдёт он, не найдёт никто – хотя всё равно обидно.

Эльсидорию Джарет перетряхнул несколько раз. Каждую колыбель проверил! Про другие миры даже не подумал – да и кому надо тащить грудного ребёнка в такую даль? Смысл?

Хотя нет, Грань проверял, но только из-за старых порталов и только Землю. Но там Джарет достаточно быстро нашёл бы ребёнка: как-никак планета знакома. Но вот дальше… Всё-таки Грань – не Эльсидория, сейчас там не одна Земля обжита, а несколько десятков других. Чтобы обыскать каждую, не хватит и вечной жизни.

Да, Анжела хорошо спрятала ребёнка. Тут ничего не скажешь.

«Только вот почему?»

– Почему ты ничего не сообщил мне?

– Но она сказала, что на то есть ваша воля, – ответил домовой.

– И ты ей поверил?

Домовой смутился ещё больше. Женщина так молила его не болтать лишнего, присматривать за девочкой, уверяла, что Хозяин всё знает – выходит, нет. Да и серебряный листок был с ней…

– Хорошо, – Джарет вздохнул. – И что случилось вчера?

– Девочка убежала, Хозяин, и, я думаю, она не вернется. Она в очень большой беде! Ей нужна помощь!

– Помощь? – переспросил Джарет.

– Ну да! Они ведь пытались убить её…

Глава 3. Джарет и Мариэтта

Четырнадцатого сентября, в послеобеденные часы Джарет появился в Космополинске.

* * *

К счастью, Вадим Морш, Хранитель Ключей, оказался свободен и без лишних проволочек открыл портал на Грань. Уже там, зная жуткую нелюбовь Короля к гостиницам, помог Джарету быстро найти более или менее подходящую квартиру, накидал список необходимых телефонов и отчалил по своим делам.

Доложились домовые: искомой девушки в домах Космополинска нет, значит, ночевала где-то на улице. Где именно? Дворовые сообщили, что в разное время видели её в разных уголках города. Значит, оставалось одно: взять напрокат машину и колесить по улицам. Джарет так и сделал.

Мариэтта действительно ночевала на улице – на свалке. Что делать, как жить дальше – не знала. Возвращаться домой боялась. Ближе к обеду острый голод прогнал её со свалки на улицы города. Прошлась по магазинам, удалось кое-что украсть. Мелочь! Но всё-таки. После пошла наугад. В никуда.

Ближе к вечеру начался ливень.

Джарет нашел её тогда почти случайно. Повезло. Он уже здорово устал и поэтому злился на себя, на весь свет, на Анжелу. И тут вдруг увидел её…

Она вынырнула из какого-то переулка. Шла, цепляясь ботинками за асфальт, сунув руки в карманы джинсов, в одной майке, длинные волосы собраны в хвост – казалось, ей всё равно, что уже стемнело, идёт дождь.

Джарет нажал на клаксон – Мариэтта вскинула руку, чтобы убрать с лица мокрые волосы, и одновременно обернулась. Ему показалось, что поворачивается она бесконечно медленно. И этот взгляд! Глубокий, пронизывающий взгляд – не испуганный, вопрошающий – взгляд молодого зверя.

Сердце короля болезненно дёрнулось.

* * *

Мариэтта хмыкнула, бросив взгляд на машину, и зашагала дальше. Машина двинулась следом.

«Что ему нужно?» – подумала девушка. Она терпеть не могла, когда с ней пытались познакомиться всякие непонятные типы, этот наверняка из тех же. А жаль: голос ей понравился.

– Постой, – ещё раз окликнули её, – постой же! Не бойся меня!

«Это я-то боюсь!» – хмыкнула Мариэтта и остановилась.

Наверное, где-то с минуту они смотрели друг на друга.

Мариэтта была поражена красотой мужчины. Чужак – это ясно и по говору, и по одежде. И в то же время он не похож на всех тех приезжих, которыми кишел Космополинск.

Джарет, в свою очередь, уже успел обо всём позабыть.

– Садись, – сказал он.

Мариэтта подумала немного и рванула дверцу на себя.

– Куда тебя отвезти?

Не ответила.

– Тогда я отвезу тебя туда, где ты сможешь согреться и поесть. – Джарет улыбнулся. – И ничего не бойся, хорошо?

* * *

Ехали молча.

Мариэтта украдкой разглядывала нового знакомого. Мужчина явно при деньгах – одна рубашка чего стоит! Пуговицы, запонки – кажется, золотые, камни какие-то. А часов нет. Телефона тоже. И водит плохо. Странно. К тому же, по её мнению, такие мужчины не подбирают на улице мокрых малолеток.

Вдруг смутилась. Кое-как оторвала взгляд от него, попробовала отвернуться. Бесполезно! Он словно магнитом притягивал. Глаза, губы, расстегнутые пуговицы на груди… Мариэтта зажмурилась. Так думать оказалось легче. Зато теперь никак не могла понять, почему вдруг решила сесть в чужую машину. Почему вдруг доверилась совершенно незнакомому мужчине, как будто не знает, чем всё это может закончиться? Но в нём было что-то такое – и она это чувствовала! – настолько родное, близкое…

дивное…

Мариэтта вздохнула. Поздно уже думать! Не выпрыгивать же из машины! Поэтому просто свернулась клубочком и задремала.

Джарет скосил глаза на девушку. Она ему определённо нравится! Король домовых вообще питал слабость к мокрым женщинам, тем более к таким юным, свежим. А ещё лестно то, как она смотрит, – изучая, смущаясь, желая.

Он почему-то решил, что всё уже закончилось. Успокоился.

Ещё не так давно он ожидал массу проблем: девушку сперва надо разыскать, познакомиться, а после как-то рассказать такие вещи, которые любому человеку, выросшему на Грани, покажутся бредом. Но на поиски ушло всего лишь несколько часов, она – перепуганная, замёрзшая, голодная – доверилась неожиданно легко, села в машину, сейчас вот вроде даже уснула.

Мариэтта шевельнулась, устраиваясь поудобнее, и струйка воды с волос сбежала по щеке, по ямочке на шее, где пульсировала синяя жилка, вниз, между грудей.

Джарет выдохнул.

«Она будет моей, – подумал Король домовых. – Она непременно будет моей!»

* * *

Наконец приехали.

Мариэтта проснулась сразу же, как только машина остановилась, потянулась (Джарет чертыхнулся про себя). Выглянула в окно.

– Ты здесь живёшь? – удивилась она. – Я думала, ты приезжий.

– Так и есть, просто я не большой любитель местных гостиниц. Идём?

Зайдя в квартиру, Мариэтта неожиданно притихла, затопталась в углу прихожей. Джарет сделал вид, что не заметил этого.

– Я закажу ужин, а ты умойся, – сказал он. – Там, кажется, на двери есть халат.

Мариэтта тут же спряталась в ванной.

– Особые пожелания будут? – спросил Джарет, но ему не ответили.

На двери действительно был халат. Мягкий, пушистый. Мариэтта потёрлась щекой об его рукав, почему-то всхлипнула.

– Нюня, – отругала себя. – Нужно быть дерзкой и смелой. Да! – Вскинула голову, посмотрела на себя в зеркале. – Я дерзкая и смелая. В конечном итоге это лучше, чем ночевать под дождём.

В шкафчике над раковиной нашла расчёску, фен и множество бутылочек: мыло, шампунь, одеколон, средство для бритья – всё ужасно дорогое.

– Интересно, как надолго он приехал? Арсенал-то! Как в магазине!

Затем с удовольствием залезла в душ, подставила тело под тёплые струи воды. Быстро согрелась. С не меньшим удовольствием намылилась дорогим мылом, которое пахло так вкусно, что его хотелось съесть, вымыла голову. Вытерлась большим пушистым полотенцем. Достала фен, привела волосы в порядок.

– Хороша, – улыбнулась она, глядя на себя в зеркало. – Пусть попробует устоять!

Хихикнула: мысль о том, что таинственный незнакомец может плениться ею, показалась ей же самой глупой и смешной, но почему-то стало горько. Даже слёзы навернулись. Тут же одёрнула себя: не распускайся!

Напоследок Мариэтта вздохнула ещё раз, закуталась в халат и вышла.

* * *

Зрелище оказалось настолько смешным, что Джарет просто не сумел сдержать улыбки. Халат был ей откровенно велик, наверное, поэтому она показалась ему ещё более юной и беззащитной, чем на улице.

– Выпьешь?

– Да!

Мариэтта плюхнулась на диван и взяла протянутый высокий бокал с золотистой жидкостью, сплошь покрытой пузырьками.

– Что это?

– Шампанское.

– Настоящее?

– А какое же ещё?

Джарет сел рядом.

Мариэтта пригубила напиток – шампанское оказалось очень вкусным и холодным. Затем Джарет спросил что-то пустяшное – она ответила – они рассмеялись. А потом он её поцеловал.

Просто наклонился и коснулся губами её губ, даже не обнял.

Поцелуй получился освежающим и вкусным, как только что выпитое шампанское.

– Ты не умеешь целоваться, – наконец заметил Джарет.

– Это плохо?

– Это замечательно. – И снова поцеловал её.

Их прервал звонок в дверь.

– Это ужин.

Дыхание Джарета обжигало. Мариэтта кивнула, сил сказать что-либо не было. Как хочется ещё! Но Джарет решительно встал:

– Тебе понравится ужин.

Ужин действительно оказался великолепным! Прожаренные куски мяса в густом соусе, золотистый картофель, зелёный салат, хлеб, а ещё – фрукты, ягоды, шоколад и кувшинчик взбитых сливок.

Мариэтта никогда не видела так много еды сразу! Сама не заметила, как её глаза превратились в золотистый крыжовник.

Джарет аж вздрогнул: у оборотней такая резкая смена цвета глаз – плохой признак, но Мариэтта лишь ожесточенно ринулась атаковать мясо.

«Как же она голодна!» – ужаснулся Джарет. Вспомнил всё, что рассказал домовой о семье Джонсонов, вновь с горечью подумал: «Как Анжела могла отдать тебя им? Почему? Моя девочка! Моя слабая, беззащитная девочка… Моя…»

Утолив первый голод, Мариэтта жутко застеснялась. Джарет понял это, сказал что-то смешное. Мариэтта заулыбалась.

Вечер прошел весело.

Они без конца о чём-то болтали, смеялись, пили шампанское, ели. Правда, сидели поодаль друг от друга: так Мариэтта чувствовала себя увереннее, Джарет не настаивал.

Наконец он сказал:

– Уже поздно. Пойдём, а то уснешь прямо здесь.

Мариэтта одеревенела от ужаса. «Я не хочу! Я передумала!» – чуть было не закричала, но слова застряли комом в горле.

Джарет заметил, сказал:

– Ты будешь спать здесь, а я – там, – указал на двери комнат.

– Но разве?.. – Она покраснела до корней волос.

– Что «разве»? – Джарет совершенно искренне сделал вид, что не понял её.

Тогда Мариэтта набралась смелости и выпалила:

– Разве я не буду спать с тобой?

Он прислонился к стене и внимательно посмотрел на неё. Как хороша она сейчас! Испуганная, раскрасневшаяся.

– А ты хочешь?

– Я… я не знаю… я не умею…

– Это не так уж и важно. Я могу и подождать.

Но он не хотел ждать! Он хотел её прямо сейчас. Такую свежую, неловкую, смущенную. Девственную.

«Не сейчас, – одернул он себя, – чуть позже».

* * *

Мариэтта растянулась на мягкой кровати. Сердце бухало так сильно, что уши закладывало. Даже мысли разбежались. Впрочем, думать не хотелось! Вообще.

Вскоре уснула, и ей приснился сон, полный сладострастия и греха.

В соседней комнате Джарет никак не мог успокоиться. Лежал и смотрел в потолок. Думал о важных государственных вещах, дворцовых интригах соседних королевств, о том, как обратить их в свою пользу. А ещё думал о женщине-ребёнке, которая сейчас так близко.

Каждая мысль о ней причиняла боль.

Мариэтта проснулась вся в поту. Сна толком не помнила, но тело горело, а во рту патокой растеклось ощущение греха. Внезапно ощутила себя грязной и почему-то мокрой.

Захотелось уйти, но тут вспомнила, что всю одежду оставила в ванной, даже бельё! Стало жутко стыдно. Она сидела на одном диване с незнакомым мужчиной, целовалась с ним, а ведь между тем на ней был только халат!

Джарет услышал, как её босые ножки прошлепали по полу, но вставать не стал.

Мариэтта нашла свою одежду там, где оставила. Но вместо того, чтобы начать одеваться, протянула руки к крану и включила душ.

Вся дрожала, собственное тело казалось неловким, чужим. Нырнула в поток холодной воды и чуть не закричала, когда её же мыльная рука скользнула по телу. С ожесточением принялась намыливать грудь, живот, бёдра, пытаясь подавить в себе горячее томление, но оно почему-то становилось только сильнее.

«Я пойду к нему, – вдруг решилась. – Я пойду и лягу в его постель. И позволю ему сделать всё, что захочет».

Когда её босые ножки вновь прошлёпали в коридоре, Джарет не обратил на это внимания. Ему наконец-то удалось сосредоточиться на тонкостях интриг Корсиконии, связанных с предстоящей свадьбой принцессы Карины…

…как скрипнула дверь его комнаты.

Хорошо, что в комнате темно!

Хорошо, что успел прикрыть одеялом своё обнаженное тело!

Хорошо, что она не увидела изумления на его лице!

Она робко села на край кровати. Джарет приподнялся на локтях – тут же закрыла его губы ладонью. Ладонь оказалась влажной и пахла цветами. А когда она вскинула руку, халат немного распахнулся и Джарет увидел, что под ним ничего нет.

Молчи! Умоляю тебя, молчи!

К нему не раз забирались в постель. И проститутки, и первые фрейлины. С ним ложились и нежные девушки, и опытные львицы. Но впервые к нему приходили с таким отчаяньем на лице.

Молчи!..

Мариэтта погладила его. Подушечки пальцев коснулись щёк, лба, глаз – так слепые ощупывают незнакомое лицо. Внезапно резко толкнула его назад на подушки, встала на колени.

– Ты уверена?.. – начал было он.

Молчи!

Мариэтта дёрнулась вперед, вновь накрыла его губы ладонью. Халат при этом распахнулся сильнее.

«Я сейчас с ума сойду», – подумал Джарет. Грудь заходила ходуном. Одеяло, прикрывавшее наготу, стало вдруг нестерпимо жарким, тяжёлым.

Мариэтта села. Замерла. Затем приподняла руки, взялась за ворот халата – решительно дернула вниз. Тут же смутилась – прикрыла грудь ладонями.

Этот жест восхитил Джарета!

Но вот она вздохнула и опустила руки, халат соскользнул с локтей. Привстала, и халат упал на пол. Теперь она была полностью обнажена.

Что делать дальше, Мариэтта толком не знала. Хоть бы фильм какой вспомнился! Решила действовать по наитию. Наклонилась, положила ладони на его плечи – Джарет молчал, ждал. Провела пальцами по груди. Поглаживать его оказалось приятно, и, чуть осмелев, девушка начала потихоньку опускать руки всё ниже. Но стоило ладоням юркнуть под одеяло, как Джарет не выдержал. Резким движением опрокинул девушку на подушки, влажные волосы при этом рассыпались, она вскрикнула.

– Теперь моя очередь.

Мариэтта уперлась руками в его грудь, словно приподнимая над собой.

– Не бойся. – Он поцеловал её в губы. – Ничего не бойся. Я буду осторожен.

Она не совсем понимала, что происходит: Джарет повёл себя совсем не так, как это было в фильмах, в подслушанных рассказах сверстниц и – уж тем более – совсем не так, как это делал Джордж с Эммой.

Прикосновения дурманили; ей хотелось плакать, и она плакала. Она казалась самой себе нестерпимо жаркой, мокрой. И когда он наконец прижался к ней всем телом, обхватила его так, словно молила о спасении. Он тоже почему-то оказался горячим и мокрым.

Боль длилась не дольше мгновения, но она всё-таки испугалась. Всё не так! Должно же быть очень больно! Так говорили все, так утверждала Эмма. Заметалась, чуть не плача.

– Тише! Тише! – прошептал он.

Но страх уже исчез. Распался под напором других чувств. Ей одновременно хотелось кричать, плакать, смеяться, и Мариэтта, не осознавая того, что делает, укусила его за плечо – он даже не заметил.

Он стал двигаться быстрее, его напряжение передалось ей – она поняла, что сейчас что-то произойдёт. Внезапно их тела свело судорогой; она почувствовала, как в ней что-то взорвалось: они переплелись, выгнулись и рухнули.

Всё закончилось…

* * *

Ей нравился его запах сейчас. Это была своеобразная терпкая смесь из парфюма, его природного запаха, усиленного потом, а ещё здесь был её собственный запах – именно это нравилось больше всего.

Потёрлась носом о его плечо, с шумом вдохнула.

«Маленький волчонок», – улыбнулся Джарет.

– Скажи, а это всегда так?

– Как так? – не понял Джарет, забеспокоился: – Я сделал тебе больно?

– Нет. Просто… – Она села, прикрыла грудь одеялом, сказала: – Я думала, что всё будет иначе.

– Как иначе? – провёл ладонью по её спине.

«Как объяснить ему?» Мариэтта заговорила что-то быстро, путано, сама не понимая, что говорит. Впрочем, Джарет не слушал.

Он смотрел на её спину. «Они – дурные люди», – вспомнил слова домового. На спине девушки всеми цветами радуги цвели синяки.

Джарет потёр подушечки пальцев правой руки – они вспыхнули слабым синим светом – затем снова прикоснулся к её спине. Что-то прошептал. И синяки под его пальцами начали таять.

– Я сказала глупость?

– Нет.

Джарет сел.

– Просто ты – моя маленькая девочка. – Коснулся губами её виска. – А жизнь – странная штука, и она бывает всякой. Понимаешь?

Мариэтта кивнула. За последние дни с ней произошло много чего странного, даже такого, что озноб по коже. И она поцеловала его – чтобы не думать, не чувствовать, не знать. Он ответил.

Мариэтта почувствовала, что проваливается в его объятья, словно в омут.

С головой.

* * *

Джарет был очень умён, но даже он порой недооценивал самые простые вещи. Да и как он мог подумать, что самый страшный её враг – она сама?

Как он мог забыть о том, с какой болью просыпается кровь? Как он мог забыть о кошмарах?

Но, видимо, всё это для него было слишком давно.

Слишком хорошо забытым прошлым.

Глава 4. Чудовище

Мариэтта проснулась в холодном поту. Её опять преследовала стая волков, огонь, а потом она увидела холодные мёртвые глаза Джорджа…

В квартире тихо. На улице всё ещё идёт дождь.

Мариэтта поёжилась, прижалась к Джарету, глубоко вдохнула его запах.

«Как хорошо, что он сейчас рядом!»

Мариэтта посмотрела на спящего Джарета, протянула было руку, чтобы осторожно коснуться его лица, как вдруг увидела свежий укус на плече.

«Что я натворила!»

Сердце Мариэтты остановилось.

А когда вновь забилось, мысли чехардой понеслись в голове. Как она могла забыть, что она чудовище! Как он мог позволить ей забыть об этом! Ей захотелось ударить Джарета, но всего лишь беспомощно сжала кулаки.

«Нужно бежать».

Это была даже не мысль, так – мыслишка. Трусливая, подленькая. Но других, более взрослых и разумных, не было.

Мариэтта осторожно выбралась из его объятий и тихонько, бочком, выскользнула из комнаты.

Джарет проснулся почти сразу же. Где-то с минуту лежал в постели, закрыв глаза. Хотелось снова уснуть, но не оставлять же её одну. Джарет вздохнул и встал.

Не успел толком одеться, как услышал хлопок входной двери.

– Мари?

Джарет кинулся на лестничную площадку, но было уже поздно.

– Мариэтта! – зло крикнул он и со всей силы ударил по дверце лифта. – Мариэтта, вернись, черт тебя подери!

Разноцветные глаза короля потемнели.

Сбежала! От него! Какая наглость!

Он с силой захлопнул входную дверь квартиры, направился к окну. Створки послушно распахнулись навстречу, ветер ворвался в комнату, плеснув в лицо короля пригоршню холодной дождевой воды. Облик мужчины заволокло дымкой, и Джарет исчез – вместо него на подоконнике сидела крупная полярная сова. Птица расправила огромные крылья и вылетела на улицу.

Капли дождя упали на разгорячённое лицо – девушка замерла. Глубоко вздохнула.

– Мариэтта! – Голос Джарета подхлестнул её ужас.

Как она могла? Что она наделала?

Бросилась бежать.

Ну откуда она, начитавшись различных книг и насмотревшись фильмов, могла знать, что укус оборотня на самом-то деле безвреден?

* * *

Старая ливневая канализация Космополинска, как обычно, не выдержала сильного дождя, и мутные потоки воды затопили улицы.

Бежать было трудно. Обувь быстро наполнилась водой и всё время норовила сползти вместе с кожей. Мариэтта оступалась, падала, но ужас придавал сил встать и бежать дальше…

…Джарет провёл ладонью по лицу. Дождевая вода, мутная, вонючая, неприятно растекалась по коже. А ещё он здорово замёрз. А уж как он был зол!..

Искать девушку имело смысл только с помощью магии. Чертыхнулся. Как это энергетически затратно! А ведь в Эльсидории даже вода могла бы помочь ему, но здесь всё чужое. Непонятно, как она вообще выжила в этом мире!

Джарет поёжился, но нужно работать. Вскинул руки – и мгновенно из ниоткуда возникли сотни или даже тысячи хрустальных шаров, засверкали вокруг него. Тонкие пальцы короля едва заметно дрогнули, и, получив приказ, сферы помчались прочь.

Некоторые мгновенно погибли, разбившись о стены домов или же ударившись об асфальт под тяжестью дождевой воды, – тут же появлялись новые. Если хотя бы один из них достигнет своей цели, Джарет узнает об этом…

– …Мари! – От испуга она шарахнулась в сторону и больно ударилась всем телом о стену.

Джарет!

Его имя сорвалось с её губ. Нет, не закричала! – прошептала… Но этого оказалось вполне достаточно. Один из хрустальных шаров, который в этот самый момент находился поблизости, лопнул с лёгким мелодичным звоном…

…Джарет прищурился.

Странно было смотреть на него со стороны. Красивый, статный мужчина, одетый в одни брюки, даже без обуви, стоит под дождем посреди улицы, к чему-то прислушивается. Его голова слегка наклонена набок, длинные мокрые волосы облепили лицо.

Его облик вновь заволокло дымкой – и белоснежная сова уже спешила куда-то…

…Мужчина протянул ей руку и помог встать. Вернее, даже не мужчина – юноша, Дмитрий Грей. Тот самый Дмитрий Грей! Прекрасный принц из её подростковых грёз!

Как давно это было!

Целую вечность назад!

До смерти Джорджа…

До Джарета…

– Не ожидал тебя здесь увидеть. – Он был рад.

Когда Дмитрий окликнул её, то Мариэтта так испугалась, что резко развернулась и упала, при этом сильно подвернув ногу. Где-то с минуту сидела в луже, ошарашенная болью и накопившейся усталостью. Дмитрий помог ей встать, Мариэтта тут же ахнула от горячего толчка в ступне.

– Тут рядом есть одно местечко! Я помогу тебе…

…Джарет нахмурился. Щелкнул пальцами и отправил хрустальный шар Вадиму: видимо, интуитивно чувствовал, что помощь понадобится…

…Мариэтту неприятно поразило то место, куда её привел Дмитрий. Притон!

Он оказался очень близко, буквально за углом. Но Дмитрия, как ни странно, там все знали. Правда, особого интереса пара не вызвала. Мариэтта рухнула на свободный матрас, сжалась. Дмитрий же присоединился к небольшой группе мужчин, сидящих в противоположном углу. Там находился единственный в помещении стол, где, если судить по запаху, разводили наркотики, и там же – единственные стулья – три штуки.

Мариэтта с грустью вспомнила Джарета.

Ах, если бы она не была тем, кто она есть! Если бы могла остаться с ним ещё хоть ненадолго!

Мариэтта украдкой вытерла слезы…

…Между тем небольшая группка мужчин шёпотом обсуждала её.

– Слишком худая, – произнёс один из них, Виктор, маленький мужчина с острым крысиным лицом, сын владелицы «Розового ягнёнка», самого популярного публичного дома в Печорском квадрате.

– Откормится! – отмахнулся Дмитрий. – Она – редкий товар. Недотрога, – бросил он. – Так просто не подступишься, да ещё характерец. – Грей демонстративно скривился. Он прекрасно знал, что именно такие – строптивые, жаркие – привлекают этого хмыря Виктора.

Возможно, Грей действительно был неплохим человеком, просто он был слишком много должен и не слишком хорошо воспитан. А Мариэтта, с его точки зрения, должна была быть ему благодарна: ведь именно с его подачи она теперь сделает карьеру элитной проститутки. В том, что она станет именно элитной, Грей ни капли не сомневался. А куда, собственно говоря, она ещё могла деться с таким аттестатом, без денег и с такими внешними данными? Жалко горбиться у стойки!

Дмитрий давно уже так себя успокоил. Девушка ему даже где-то как-то нравилась. По крайней мере, не раз являлась ему обнажённой в подростковых сновидениях.

Когда Виктор предложил Дмитрию в качестве уплаты карточного долга привести свеженькую девочку, то Грей сразу же вспомнил о Мариэтте. Но тут произошла та странная история с Джорджем, и девушка исчезла – пришлось постараться, чтобы найти! Так что Дмитрий действительно был рад, увидев её, и сейчас радовался, что проблема долга успешно разрешалась.

– Хорошо, – наконец кивнул Виктор. – Беру. Корабль стартует ровно в шесть вечера, так что можешь пока воспользоваться. В качестве бонуса.

* * *

Казалось, она спит.

Мариэтта лежала, свернувшись клубочком в углу. Но как только Дмитрий в компании двух мужчин подошел к ней, тут же подняла голову.

– Ты как?

– Нормально.

Мариэтта настороженно смотрела на незнакомцев.

– Нога болит?

– Немного.

Девушка сжалась, отползла к стене.

– Не бойся! – Дмитрий старался, чтобы его голос звучал как можно ласковее. – Ты мне всегда нравилась. Ты такая… такая необыкновенная! – внезапно схватил её за ноги и рванул к себе.

Мариэтта закричала – от боли и страха одновременно.

– Не бойся!

Мариэтта дернулась, пытаясь освободиться. Приятели кинулись Дмитрию на помощь.

– Не думал, что ты такая сильная!

«Я не причиню тебе зла», – кольнули в памяти разноцветные глаза, улыбка…

– Больно не будет, – пообещал Дмитрий и тут же ударил её. Сперва – кулаком в живот, а потом – по лицу. Начал стягивать джинсы. – Не брыкайся! Первый раз, что ли?

«Не бойся. Ничего не бойся…»

– Ничего, в первый раз всегда страшно, а потом привыкнешь.

Влажная одежда прилипла к телу. Сдиралась, словно вторая кожа.

– Ну, будь хорошей девочкой!

«Моя девочка…»

– Не смей! – закричала она.

«Моя девочка…»

Её тело напряглось, выгнулось. Её удержали. Рассмеялись.

– Не смей меня так называть!

«Я ведь волк», – вспомнила она.

Большой, сильный волк.

«Я смогу… ведь однажды я смогла…»

«Я волк», – повторила она, как заклинание.

Большой,

сильный

волк…

* * *

Полиция так ничего толком и не выяснила.

Очевидцы рассказали, что девица, с которой пришел Дмитрий, почему-то вцепилась зубами ему в горло. Несчастный закричал и умер. «От кровопотери», – как потом скажут медэксперты. Потом девушка убежала – так написано в отчётах.

Пресса широко осветила это событие. По большей части, интерес к нему был вызван тем, что Мариэтту так и не нашли. Её признали пропавшей без вести, а спустя несколько лет – умершей. Полиция по этому поводу дала следующие комментарии: «Здесь полно мелких поселений, где она может укрыться. Но будет лучше, если она всё-таки вернется в Космополинск для дачи показаний». Затем появились многочисленные интервью, статьи, где говорилось, что «…она всегда была со странностями, и мама в детстве не разрешала мне с ней играть».

В общем, вердикт общественности был следующим: Мариэтта страдала психическим расстройством, и смерть опекуна лишь приоткрыла всю бездну безумия, жертвой которого и стал её одноклассник Дмитрий Грей.

О том, что парень умер в притоне, со спущенными штанами, нигде не упоминалось.

Также нигде не упоминалось, что горло жертвы разорвали зубы волка, а не человека.

И уж тем более нигде не было сказано, что в притон после влетела белая сова, которая превратилась в красивого полуголого мужчину, который и устроил тот самый погром, в ходе которого погибли оба приятеля Дмитрия.

Правда, оба они умерли от весьма естественных причин. От ужаса.

* * *

– …Джарет! – Вадим Морш подумывал, что уже пора начинать паниковать.

Это последнее место, на которое указали шары, но куда делся их владелец – совершенно неясно.

– Джарет! Черт тебя подери! Джерри!

Тут за углом что-то грохнуло. Раздались крики.

– Джерри?

Вадим поёжился. Шум ничего хорошего не обещал, особенно если причина его – Джарет. Вадим осторожно завернул за угол, откуда доносился шум, и увидел тупик. Таких в Космополинске полно. Называется «трущоба обыкновенная». Что Джарет здесь забыл? Одна из дверей в тупике сорвана, именно оттуда доносились крики. Вадим осторожно зашел, спустился и увидел то, что поразило его.

Он увидел грязную тёмную комнату, почти без мебели, с кучей матрасов. На одном из них лежит мёртвый юноша, грудь залита кровью. Рядом – еще двое парней, судя по всему, тоже мёртвые. У стен, скрючившись, какие-то люди – то ли мужчины, то ли женщины. А посреди всего этого хаоса, грязи и темноты стоит белая фигура.

– Джарет!

Вадим кинулся к нему, едва успел подхватить его внезапно обмякшее тело:

– Ты горишь!

Джарет был мокрым, горячим и холодным одновременно.

– Её нужно найти!

– Кого?

– Её! – Джарет тяжело дышал. – Она попадёт в беду, непременно! – и потерял сознание.

Вадим крепко обнял друга.

– Сейчас! – Потащил Джарета к стене. – Ещё немного! Чёрт, когда ты в сознании, то гораздо легче.

Вадим с тоской посмотрел на лестницу, затем – на ближайшую стену, оглянулся на испуганных, сжавшихся людей:

– А, пофиг! Не до церемоний сейчас.

Вадим ударил кулаком по стене:

– Открывайся, и немедленно! Мне ждать некогда.

Часть стены послушно отъехала в сторону.

– Отлично!

Вадим обнял Джарета и потащил его в открывшийся портал:

– Терпи, вашество, скоро будем дома…

Глава 5. Король. Часть первая

Кем был Джарет?

Он был всем.

Он был богом.

И, надо сказать, эта роль ему шла.

Безумно красивый, страстный мужчина, знающий собственную страну не хуже, чем собственное лицо.

Да, для Сюррии он был всем. И даже больше.

Он был богом.

Его почитали.

Ему поклонялись.

Его боялись.

И каждый молил, чтобы вечная жизнь Джарета никогда не оборвалась.

* * *

Сознание короля с трудом выкарабкалось из пучины беспамятства.

Пару минут он просто лежал, не шевелился. Грудь мерно вздымалась и опускалась.

«Что произошло?»

Джарет не помнил.

«Хорошо. Где я?»

Джарет с трудом разлепил ресницы. Смотреть оказалось очень больно. К счастью, он мгновенно узнал потолок собственной спальни. И если судить по бликам, то сейчас раннее утро.

«Значит, я дома. Уже лучше».

Джарет попробовал улыбнуться, но лицо закостенело, словно восковая маска.

«И у меня сильный жар. Это не совсем хорошо».

Джарет закрыл глаза. Затем сосредоточился на ладонях. Простыня под пальцами влажная и мятая. С трудом поднял руки, коснулся лица – нащупал густую щетину.

«Значит, прошло несколько дней, абсолютно точно – не меньше пяти!»

Джарет тяжело вздохнул. Оставалось лишь надеяться, что за всё то время, что он провел в беспамятстве, экономика Сюррии не развалилась и никто из соседей не догадался объявить ему войну.

«Хорошо. Что было до?..»

До чего?

Уголки губ Джарета невольно приподнялись в улыбке. Была девушка. Да, определённо была девушка! Ну как же он без…

Мариэтта!

Завертелся калейдоскоп событий. Вспомнил, как вдруг явился домовой. Как приехал в Космополинск, искал её. Нашёл.

И потерял.

Сознание короля вновь заволокло дымкой.

Что бы ни произошло – это уже закончилось.

Почти.

Закрыл глаза. Спать хотелось ужасно!

Полчаса сна его освежили.

С несказанным трудом Джарет встал. Правда, весь процесс пришлось разбить на несколько более простых задач. Сперва просто сел. Провел несколько минут без движения, ожидая, когда свистопляска перед глазами прекратится. Затем обнаружил на тумбочке, стоящей в изголовье, графин с водой, стакан, несколько знакомых пакетиков и ещё кучу всяких разных бутылочек, снадобий, порошков.

Напившись и проглотив лекарство от головной боли, Джарет протянул руку – на ладони возникло два хрустальных шара. Получив приказ, один из них отправился на кухню, второй вылетел в окно. После этого король наконец встал.

Он прекрасно знал, что делать.

* * *

Джарет не любит большие города, именно поэтому построил замок в тихом месте, до столицы – всего лишь день пути. А всё остальное получилось как бы само собой.

Да, были времена, когда Король домовых для подтверждения статуса нуждался в свите, шикарном выезде и всём таком прочем, но жить хотел именно за городом. Поэтому для обеспечения замка всем необходимым появилась Деревня. Просто Деревня. Название ей так и не придумали.

Когда Джарету опостыли дворцовые интриги и свита была разогнана, король всерьёз забеспокоился, что Деревня тоже опустеет. Но этого не произошло. Во-первых, местные успели обустроиться, пустить корни. А во-вторых, привыкли к Хозяину. Даже больше – полюбили.

Сегодня это единственное место в Сюррии (или даже во всей Эльсидории), где Джарета никто не боится! «А чего его бояться? – удивляются местные, пожимая плечами. – Шутки у него просто странные». И действительно! К услугам короля – портные, белошвейки, сапожники, парикмахеры, врачи. Деревня поставляет в замок продукты, спиртное, перья, мыло, скатерти, свечи – да практически всё! Кроме горничных. В этом плане Джарет соблюдает жесточайшее табу.

У короля есть даже собственное место в трактире у окна: стол, две лавки с высокими спинками и подлокотниками. Джарет любит там бывать – читает, встречается с людьми или просто смотрит в окно, играет со своими волшебными хрустальными шарами, иногда даже спит, сложив ноги на подлокотник.

Поэтому, конечно, известие о болезни короля повергло Деревню в уныние. И Джарет это прекрасно знал!

А ещё он прекрасно знал, что внимание всей Эльсидории сейчас сосредоточено на его Деревне.

* * *

Хозяину стало лучше!

Новость мгновенно облетела все дома. Тут же стали известны подробности: Король встал, поел без аппетита, но всё-таки потребовал к себе парикмахера. Врач явился без приглашения. Вернулся вместе с парикмахером спустя где-то пару часов. Засели в трактире и принялись во всеуслышание обсуждать состояние короля.

Врач возмущался, что Джарет так быстро встал и категорически отказался следовать предписаниям. Парикмахер говорил, что Хозяин удручён и, похоже, будет пребывать в таком состоянии долго. Местных это заинтересовало больше всего.

– Попросил сделать синие перышки. Конечно же, это ему очень идёт! Но ведь бала в ближайшее время не будет, значит, просто хочет немного поднять себе настроение. А это значит… Ну, мы ведь все знаем, что это значит! – Парикмахер понизил голос и таинственно прошептал так, чтобы его услышал весь трактир. – Вот увидите, скоро он поедет в Альфар за красками.

* * *

Большую часть дня Джарет провёл в кабинете.

За последние дни скопилось много бумаг, и все требовали скорейшего рассмотрения. В основном это информация об урожае: где что уродилось, столько-то уже собрано, столько-то ещё осталось. Но также и несколько писем другого плана: доносы, любовные послания, светская переписка. Одно из них привлекло особое внимание.

Оно было от некой герцогини, придворной дамы Корсиконии, красивой глупой женщины. Письмо приторно пахло духами и было осыпано скукожившимися лепестками цветов, но содержало очень важную информацию: Карина, принцесса Корсиконии, решила перед свадьбой отправиться в паломничество по святым местам, но при этом оставила всю свиту дома. Во дворце похихикивали, что инфанта просто решила как следует порезвиться напоследок. Правда, писала герцогиня, эти старые перечницы просто завидуют красоте и молодости принцессы, ведь всем известно, в какой строгости и благочестии её воспитали! И так далее, и тому подобное.

Джарет ещё раз внимательно прочел письмо. Нахмурился. Корсикония – единственное людское королевство из его соседей, в перспективе головная боль от него сможет поспорить с головной болью от Королевства горных эльфов. Правда, сейчас всё более или менее спокойно. Но через три месяца ситуация изменится: принцесса Карина выходит замуж за герцога Ричарда Лельского, младшего брата короля Лонглии, ещё одного людского королевства на севере Эльсидории. Конечно, Джарет мог расстроить свадьбу, даже более – это следовало сделать. Но он не делал. По самым разным причинам, о коих предпочитал умалчивать.

Король задумался:

– Джеймс!

Дверь кабинета мгновенно открылась.

– Я сегодня заметил новую девушку.

– Это Кори, Хозяин. Она из Лонглии. Направить её к вам?

– Нет, не нужно. Я сам зайду к ней. Позже… – Джарет провел подушечками пальцев по нижней губе. – Джеймс, налей мне водки.

– Вы уверены, Хозяин?

– Абсолютно.

– Только пообещайте мне, что потом отправитесь спать, а своё знакомство с новой девушкой отложите.

– Вот как? – Правая бровь короля выразительно выгнулась в крайнем изумлении. – Джеймс, напомни-ка, почему я всё ещё держу тебя?

– Потому что мало кто в состоянии долго выносить ваш характер, Хозяин.

Джарет рассмеялся.

– Здесь есть всё, что вы можете только пожелать! – Джеймс открыл бар. – Но сперва всё-таки выпейте лекарство.

Джарет скривился.

– Не капризничайте! Вы сейчас выглядите на весь свой возраст.

Джарет рассмеялся и послушно проглотил лекарство.

– Умница, – улыбнулся Джеймс. – А теперь идите спать, дела могут подождать.

– Да! – Джарет со смехом швырнул бумаги на стол. – Ты прав. Я устал, я болен и хочу спать. Кстати, сообщи мне, как только Вадим появится. Сразу же! – сверкнул глазами. – Я его жду.

– Хорошо, Хозяин.

* * *

Не спалось.

Джарет лежал заложив руки под голову и внимательно изучал, как тени бегут по потолку спальни.

Внезапно рассердился: «И всё из-за какой-то девчонки! – закрыл глаза. – Как я мог так забыться? Как я мог рискнуть всем ради неё?» – вздохнул.

Вспомнил, как впервые увидел её, как натягивалась мокрая майка на груди, а потом… Джарет вздохнул и повернулся на бок.

Несмотря на всю злобу, он прекрасно понимал, что при первой же возможности вернется на Грань и начнет поиски. В конечном итоге, ведь обещал когда-то…

…искать её вечно…

К тому же осталось письмо. Его надо прочесть, возможно, тогда хоть что-то станет ясно.

…Внезапно ощутил чьё-то присутствие. Джарет вдохнул ненавязчивый, немного горьковатый запах женщины. Почувствовал, как две маленькие прохладные ладошки коснулись его горячего тела.

– Как ты… – прошептал было, но его губы сомкнули в поцелуе другие губы. И весь мир поплыл…

Всё потеряло значение. К его телу прижалось тело женщины – явственно ощутил упругость грудей, живота, бёдер. Его обнимали, влекли, заманивали. И он поддался. Губы с жадностью припали к другим губам. Он ощущал дыхание женщины, пил его:

– Ты будешь моей.

Не ответила. Он почувствовал, что она улыбается.

– Ты будешь моей! – повторил жёстче.

– Сперва найди меня…

И Джарет проснулся.

«Наваждение?»

Джарет залпом выпил стакан водки, но дурман не проходил.

«Да, наваждение».

Он просто болен. Он выпил. Да что уж там говорить! Он откровенно пьян.

Джарет обхватил руками голову, рухнул на кровать.