Авалинда Райс. Тьма внутри бесплатное чтение

Дана Рэйвен
Авалинда Райс. Тьма внутри

Пролог

Знать тьму внутри себя – лучший способ справиться с тьмой в других.

Карл Густав Юнг

Ма́рджори Финли шла по широкому тротуару улицы родного Эдинбурга. Дождь больно бил по щекам, волосы намокли. Губы растянулись в широкую улыбку, глаза зияли ужасом. Она походила на душевнобольную в своём бежевом махровом халате и мягких домашних тапочках, которые промокли настолько, что женщина с трудом волочила ноги. Казалось, что-то тянуло её вперёд. Марджори долго шла по Далрай-роуд, затем свернула на Моррисон-стрит. Ничто не могло остановить её. Мысли спутались, в голове монотонно крутилась одна и та же фраза, точно из старого граммофона: «Северная стена, северная стена». Она слышала её как мантру, повторяя снова и снова, иногда шёпотом, иногда про себя. Слова заставляли идти вперёд; тело стало абсолютно чужим, но где-то глубоко внутри она силилась понять, почему перестала себя контролировать.

Проходившие мимо люди не обращали внимания на странную женщину. Почти все смотрели себе под ноги, отягощённые собственными мыслями и заботами.

Примерно через час прогулки промокшая насквозь Марджори подошла близко к Каслхилл и в страхе осмотрелась. Дождь закончился, а понизу стал расползаться текучий туман. Он обволакивал ступни и взбирался вверх по ногам. Она дрожала всем телом и шла дальше.

– Северная стена, – прошептала Марджори, тараща пустые глаза, и направилась к замку по широкой эспланаде. Арочные ворота входа нависли над ней, и она легко прошла мимо сторожа, будто стала невидимой.

Оказавшись рядом с Часовой пушкой, массивным артиллерийским орудием, Марджори прошла дальше и встала на край каменной стены. Закрыв глаза, Марджори, всё ещё не чувствуя собственного тела, широко улыбнулась пропасти в последний раз и сделала шаг вперёд.

Её тело подпрыгнуло на камнях, как мешок с костями, и тяжело рухнуло к подножью деревьев. В этот же момент нечто серое вырвалось из тела несчастной и устремилось по направлению на юг, веселясь и хохоча.

Марджори осталась лежать в траве за кустами. Густой туман полностью скрыл её от посторонних глаз.

Глава 1
Старик Бен и хозяйка дома на Мёркистон-авеню

Преклонные года идут не всем, а вот этому старичку они пришлись точно впору. Будто родился таковым и сразу сел в своё законное кресло, заведовать лавкой старья со всего света. Уж настолько гармонично он вписался в интерьер. Конечно, по всем законам человеческого бытия он должен был родиться, вырасти, состариться и только потом начать работать в небольшом магазинчике на Кобёрн-стрит в Эдинбурге.

С этим стариком всё произошло иначе. На свет он появился, уже будучи в почтенном возрасте. Но об этом факте не знал никто, кроме него самого и ещё пары-тройки ведьм из Верховного Ковена Эдинбурга, которые подписались кровью о неразглашении этой информации.

Верховный Ковен Эдинбурга являлся одним из нескольких Ковенов на всём Туманном Альбионе. Их главной задачей являлась охрана людей от всякого рода сверхъестественных происшествий и защита от тёмных сил из низших миров – тех многочисленных параллельных вселенных, откуда появлялись сущности, способные свести с ума и погубить обычных жителей планеты.

Давным-давно в Эдинбурге был учреждён Ковен трёх ведьм: Азальты, Изабеллы и Этейн. Они были ведьмами от рождения, пришли в мир людей каждая из своей вселенной, имея возможность менять свою внешность, как им вздумается.

Они решили вместе бороться с несправедливостями мира и защищать человечество от духов низших миров, что раскинулись на миллиарды километров.

Азальта и Изабелла погибли в Великой войне с одним из огромнейших низших миров более трёх тысячелетий назад. О той войне сейчас известно мало, лишь то, что Этейн сама возглавила Ковен после их гибели и в конце концов одержала победу. Потери ожесточили её, но с годами ведьма научилась приспосабливаться к обстоятельствам. И вскоре организовала Ковены по всей Британии со штабами в крупных городах. Сама осталась в Эдинбурге, поставив на посты достойных претендентов.

В годы своего становления Этейн жила с пиктами¹, поэтому многое взяла от них, а именно стойкость характера и неповиновение никому.

***

Старика, занимавшего ответственный пост, звали Бенджамин Уэст и сегодня, тридцать первого октября в 15:00 по местному времени, ему исполнилось ровно пять часов. Год называть не будем, дабы не раскрывать тайны тех, кто замешан в этой истории. Скажем только, что действие происходило примерно в 2009—2011 годах нашей эры.

Несмотря на нежный возраст, выглядел он так, будто забыл про свой день рождения лет эдак на триста. Длинные, до плеч, редкие седые волосы выбивались из-под чёрной измятой фетровой шляпы, как солома огородного чучела. Брови старичка нуждались в стрижке: они яростно нависали над прищуренными глазами ярко-голубого цвета, и Бенджамин производил впечатление старика угрюмого и неприветливого. Ему как будто чего-то не хватало: словно мистер Уэст носил очки, но сейчас куда-то положил и забыл, где они валяются, поэтому голубые глаза беззащитно щурились на дневной свет.

Создавался Бенджамин Уэст быстро, впопыхах, с помощью древнего заклинания. Раз-два – и готово. Ведьмы Ковена решили больше не брать обычных существ на эту работу, а намагичить нечто идеальное, что будет всецело подчиняться им.

Работа у Бена была непыльная: сиди и принимай отчёты от всех, кто служит Ковену, но почему-то не все справлялись с этой задачей. Кому-то становилось скучно, кто-то начинал чувствовать власть там, где её нет. Бенджамин Уэст – неприметный старик, уши и глаза глав Ковена, был призван делать всё по указке своих начальниц, и сегодня состоялся его первый день на службе в качестве приёмщика отчётов.

По всему городу Ковен разбросал своих агентов, тех, кто следил за странными происшествиями. Будь то сверхъестественная активность, непривычное поведение на людях или даже наедине с самим собой, служители старались быть начеку.

Работали под прикрытием, сливаясь с гражданами Эдинбурга, гуляли по городу, отпускали продукты на кассах супермаркетов, водили автобусы, курсирующие от Принцесс-стрит до Лита и по другим маршрутам или даже разливали эль в обычном пабе.

В конце недели каждый из таких агентов должен был отчитаться об увиденном и услышанном, а дальше делать, что прикажут: действовать по обстоятельствам или ждать новых указаний. Этейн считала отчёты хорошо работающим инструментом контроля своих подчинённых. Метод работал, временами выдавая промашки в виде нечестных на руку существ, которые сами были не прочь поиздеваться над людьми.

Конечно, почти все агенты имели достаточно опыта, чтобы разобраться на месте, но отчёты всё равно были необходимостью, бюрократической штукой, от которой сложно было отказаться. Кто-то приносил их лично, кто-то посылал почтой, а кто-то просто материализовывал нужные бумажки у Бенджамина и его предшественников перед самым их носом. Не очень вежливо, но не у всех же хорошие манеры.

***

Кряхтя и ёрзая по видавшему виды кожаному креслу возле резного дубового стола, новоиспечённый работник Ковена пытался усесться так, чтобы пружины старой развалюхи не впивались в его костлявый зад.

Это категорически не получалось, и он злился и проклинал всё на свете. Вдруг его прервали. Стол, надо заметить, стоял прямо напротив входной стеклянной двери в начале магазина, чтобы Бенджамин мог видеть всех входящих. Висевший на двери колокольчик оповещал хозяина о посетителях. Он не всегда срабатывал и, казалось, жил своей жизнью.

Бенджамин вытаращил глаза на входную дверь. В проём вошла девушка и застыла. Такое количество предметов в маленьком помещении смутило её. Над головой посетительницы навис колокольчик и по миллиметру спускался ниже, стараясь дотянуться и рассмотреть гостью поближе.

– Вы кто?

Глаза старика округлились, как у совы. По непонятной причине он никого не ждал.

– Я приехала по распоряжению, сэр, – сказала девушка и сделала шаг вперёд, встав на коврик со стёртой надписью «Welcome». От неё осталась одинокая «W» слева и робко приглашающее «me» справа. Всё пространство магазинчика должно было смущать нежеланных посетителей и не обязывать старика постоянно магичить заклинания невидимости. Обычные люди редко захаживали сюда, а если и открывали дверь, сразу же пугались и шли вон. До конца неясно, что же смущало их: маленькое помещение, запах старья и пыли или понатыканные то тут, то там статуэтки, книги, подсвечники и прочее, но вот уже более пятисот лет это работало безотказно.

Девушке, зашедшей внутрь, на вид было около тридцати лет, и только с первого взгляда казалось, что она пришла не по адресу. Её можно было назвать симпатичной с одного ракурса – в анфас, если смотреть чуть правее. Нос длинноват, с аккуратной горбинкой, зелёные глаза с коричневой радужкой, периодически не успевавшие моргать в такт, внимательно осматривали пространство и старика, тёмные волосы до плеч будто вытянуты утюжком, аккуратная чёлка до бровей закрывала лоб. На ней был непромокаемый плащ нараспашку цвета мокрого асфальта с красной клетчатой подкладкой, чёрная кашемировая водолазка и тёмно-синие джинсы. Кожаные ботильоны на небольшом каблуке дополняли образ и казались слегка старомодными. На плече висела старая кожаная сумка, казавшаяся невесомой, а в правой руке она держала чемодан, будто принадлежавший небогатой даме начала двадцатого века.

Она казалась удивлённой, даже ошарашенной. Зарумянившиеся щеки выдавали факт, что она шла в гору минут пять, пока не обнаружила магазинчик Бена на Кобёрн-стрит. Наверняка в свой последний визит она видела на его месте кого-то совершенно другого.

Старичок прекратил мяться в кресле и попытался привстать, опираясь на деревянные подлокотники. Он был одет в изрядно поношенные тёмно-серые шерстяные брюки, свитер такого же оттенка и длинный чёрный вязаный кардиган до середины икр.

Одеяния его больше всего напоминали расцветку вороны. Неровные края ткани свисали по ногам, словно крылья птицы.

Опёршись на трость с набалдашником в виде головы совы, старичок медленно зашагал вперёд, сверля глазами свою гостью. Сова на трости смотрела на девушку угрюмо и почти незаметно шевелила бровями. Ведьма, однако, увидела это, но виду не подала. Ей не хотелось смущать старика, и вообще это неприлично – сразу с порога говорить, что сова на трости как-то неправильно на вас смотрит.

Он подошёл ближе. Из-за существенной разницы в росте вначале Бенджамин упёрся ей глазами в область солнечного сплетения, но, подняв их выше, понял, что не стоило так задирать голову, потому как боль в шее совершенно одолела его. Старик закряхтел и попятился назад в неудобное кресло. Усевшись, Бенджамин щёлкнул пальцами и тут же заулыбался, жестом пригласив гостью сесть.

– Итак, – сказал старик, улыбнувшись. – Вы – Авалинда Райс, ведьма третьего ранга. А я Бенджамин Уэст. Служу на благо Ковена. Меня предупредили, что вы придёте. Вас не было в городе примерно, – он задумался, подсчитывая в голове цифру, – сто сорок четыре года, верно?

– Сто сорок пять, сэр, если быть точным, – ответила Авалинда, удобнее усаживаясь на стуле.

– Прекрасно. Ну, вам не привыкать скакать из эпохи в эпоху, так? Это ваш третий раз на Земле?

– Всё верно, сэр. Работа здесь выматывает, и мне приходится возвращаться домой минимум раз в семьдесят – девяносто лет по человеческим меркам.

– Что ж, могу представить. Хочу сказать, многое изменилось с тех пор. Я, пожалуй, введу вас в курс дела, если не возражаете. Её превосходительство Верховная ведьма Этейн всё ещё на своём посту, к счастью, вот уже третье тысячелетие. Главный отдел по наблюдению за странностями среди людей, в котором вы работали тогда, сейчас расширился, и в нём уже более двухсот работников. Все они заняты на местах сейчас. Наша местная тюрьма, напротив, не стала больше, но Томми О’Брайан также возглавляет её и является главным по приёмке нечисти. Это, наверное, все новости. Ковен, как обычно, на Королевской миле. А, ну и всяческие перемены в человеческом мире – придумали телефон, компьютер, слетали в космос, но совсем недалеко. Так они называют пространство с другими планетами и прочим. У нас было несколько войн, одна страшнее другой, кризисы всевозможного толка, частично не имеющие отношения к низшим мирам, и прочее.

– Да, сэр. Я пробежалась по основным событиям минувших лет. Надеюсь, я выгляжу подобающе?

– О да, мисс Райс, вполне! Единственное, осанка у вас такая, будто вы застряли в корсете и не знаете, как оттуда выбраться!

Бенджамин рассмеялся с довольным лицом, радуясь тому, насколько удачно пошутил.

– Сейчас все более расслаблены и, как бы это сказать, не особо парятся.

– Не парятся, сэр?

– Это молодёжный сленг. Не беспокоятся по пустякам.

– Я поняла вас.

– Распоряжение у вас с собой?

– Да, сэр.

Ава открыла сумку. Оттуда аккуратно вылетела бумага, сложенная в несколько раз. Подлетев, она плавно приземлилась перед старичком, развернувшись для прочтения.

Бенджамин округлил глаза. Его лицо вытянулось настолько, что подбородком почти достало до ключиц.

– Простите!

Ава приподнялась со стула.

– Я не знала, что здесь нельзя применять магию!

Старичок вернул глаза в обычное для них чуть сощуренное положение.

– Ничего страшного, – заверил он и взял в руки распоряжение, – просто я здесь первый день и ещё не привык ко всему.

«Первый? – подумала Ава. – А выглядите так, будто тысячу лет сидите на одном месте. Странно, что пылью не покрылись»

Он прочёл её мысли, но лишь слегка остановил взгляд. Ему строго запрещалось раскрывать тайну своего недавнего рождения. Ава попыталась прочесть мысли, но безуспешно. По прибытии на землю после долгого отдыха она нуждалась в тренировках своих способностей.

Бумага в руках Бенджамина вела себя странно. Она трепыхалась и не давала себя прочесть. От лёгкого прикосновения ведьмы бумажка тут же застыла.

В распоряжении говорилось следующее:

«Верховная ведьма Этейн Ковена на Королевской миле даёт свое согласие на то, чтобы ведьма третьего ранга Авалинда Райс прибыла в Эдинбург для службы в Главном отделе по наблюдению за всякого рода необычностями среди людей. Рабочим местом (прикрытием) назначается Национальная галерея. Место проживания: Мёркистон-авеню, дом (номер проявлялся только для Авалинды), 2 этаж, комната справа. Хозяйка дома Гертруда Смит.

Приступить к работе 2 ноября. Остальную информацию даст Бенджамин Уэст

Её Превосходительство Верховная Ведьма Этейн»

Витиеватая подпись.

Печать с личным гербом в виде трехглавого дракона и ветви можжевельника (символизировало то, что Ковен основали три ведьмы).

На словах «Мёркистон-авеню» старичок игриво улыбнулся, сказав: «Fancy neighbourhood²! Тебе повезло с домом, дорогуша. А вот хозяйка… Ну, впрочем, сама всё узнаешь!»

Старик положил бумагу на стол, она больше не интересовала его. Ава коснулась её, и та, встрепенувшись, сложилась в несколько раз и влетела в сумку. Открыв ящик стола, Бен достал листок бумаги и что-то записал. Позолоченные подсвечники по правую руку от него стали ритмично раскачиваться. Они стукались о края заросших пылью бокалов и позвякивали. Бенджамин грозно топнул ногой, которая, судя по звуку, была в мягкой тапке, звон прекратился.

– Простите, – закряхтел старик, – как я сказал, сегодня мой первый день, и порядок навести я ещё не успел. Вот, держите, – он протянул Аве листок, – здесь все данные по вашему местоположению, когда нужно заступить на работу и прочее. Желаете человеческим путём прибыть в ваше нынешнее пристанище?

– Думаю, да. Надо привыкать к обычной жизни.

– Конечно, – кряхтя, засмеялся старичок. Но не вздумайте слишком привыкнуть! – округлив глаза, сказал он. – Тут важно соблюсти баланс. Иначе не сможете «видеть».

– Вы правы. Я могу идти?

– Да, и вот ещё один момент.

Он начал рыться в разбросанных бумагах на столе.

– Вот здесь находится кафе «У Мэйбл», оно расположено недалеко от вашего дома. Тамошняя хозяйка – ваша коллега. У неё чудесные завтраки! Обязательно загляните. Да и обеды тоже.

Старик заметно оживился, будто сам навострил туда свои острые колени.

– Да, мисс Райс, каждую неделю в удобный для вас день вы должны присылать мне отчёт о проделанной работе. Появляться лично необязательно, а вот отчёты необходимы.

Как только Авалинда вышла за дверь, Бенджамин встал из-за стола и направился к дальнему стеллажу, заваленному старыми фолиантами. Их было так много, что стопки представляли собой некое подобие неровной пирамиды, которая, казалось, вот-вот развалится, но чудесным образом держится на месте.

Старик щёлкнул пальцами. Кожа его рук была сухая, потрескавшаяся, и звук вышел соответствующий. Сверху на него полетела деревянная резная шкатулка из ольхи размером с его голову. Бенджамин еле увернулся.

– Да что ж ты делаешь-то! – негодовал он. – А ну быстро на стол!

Шкатулка, покачиваясь, лихо устремилась по направлению к входной двери.

– Куда? – воскликнул старик. – Хватит издеваться! Поставь себя на место!

Она тут же развернулась, полетела вперёд и с грохотом упала на дубовый стол, словно делая ему великое одолжение.

– Ах ты негодница! Убежать вздумала. Я на тебя пожалуюсь! Посмотрим, кого отправят на бессрочную починку.

Бенджамин вопил, шкатулка приподнялась над столом, но после этих слов упала и замерла. Он стёр пыль с крышки и, нажав на медную защёлку, открыл её. Шкатулка спокойно лежала на столе, пока старик писал что-то на небольшом листке пожелтевшей бумаги. Затем он свернул его в несколько раз и запихнул внутрь. Крышка резко захлопнулась, да так, что несчастный еле успел убрать пальцы и громко ухнуть. Вещь с характером, что тут скажешь.

Через пару мгновений она извергла другой свёрнутый листок с обугленными краями. Бенджамин прочел кривоватую надпись: «Принято. Следуйте инструкции».

***

Хозяйка дома на Мёркистон-авеню была женщиной властной, но доброй. Одевалась по викторианской моде в строгие чёрные платья с корсетом. На улице бывала редко, а если выходила, принимала образ старушки в цветастой косынке, вечно волочащей за собой тележку. Это было удобно, а внешность пожилой, чуть сгорбленной женщины вызывала у окружающих сочувствие и готовность помочь. Она легко входила в доверие.

Гертруда Смит служила Ковену и квартировала ведьм уже более пятисот лет. Работа ей нравилась, но она не была доброй тётушкой или приятной собеседницей. Подобных ей обходили стороной и уважали, а в душе ненавидели и боялись. Тем не менее Верховная ведьма Этейн была довольна её работой, преданностью Ковену и многовековой безупречной службой.

Она обеспечивала квартирантов всем необходимым, чтобы они гармонично вжились в роль человека. Таких, как Гертруда, в городе было много, кому-то везло с жильём чуть больше, кому-то меньше. Гертруде же достался прекрасный дом, в котором она жила с момента постройки в 1886 году.

Нередко получая указания от Верховной ведьмы о полноценном отдыхе, Гертруда с присущей ей надменностью и сухостью отвечала, что отнюдь не устала, и высокомерно благодарила за заботу.

Она носила чёрное траурное платье, как рано овдовевшая королева Виктория. Для Гертруды это был вовсе не траур. Ей нравился чёрный цвет и мода времён того периода. Она могла оставаться молодой ещё очень долго, но образ зрелой женщины пятидесяти пяти – шестидесяти лет, подтянутой и элегантной, полюбился ей более остальных. Особенно Гертруде запал в душу её собственный взгляд в этом возрасте: чёткий, уверенный, тяжёлый. Её слегка раскосые миндалевидные глаза смотрели на всех свысока, показывая характер и положение.

Комната, в которую Гертруда определила Аву, была просторной, с двумя вытянутыми окнами, выходившими на северо-восток. Справа от окна стоял тяжёлый деревянный стол и такой же стул с сиденьем-подушкой. Слева располагалась кровать на стальном белом каркасе. Позади стола громадиной возвышался большой дубовый шкаф с тремя секциями. Рисунок дерева напоминал перевёрнутый глаз.

Стены были украшены простыми светло-голубыми обоями с мелкими цветами весеннего английского луга. Пространство пахло мёдом и миррой, теплота разливалась тягучей нежностью и создавала ощущение спокойствия и уюта.

Хозяйка наполнила ароматами весь дом, в каждой комнате насадив определённый запах. Гостиная благоухала кубинскими сигарами, ромом, тлеющим углём и итальянским эспрессо. Там хотелось сидеть у камина и вести задушевные разговоры. На кухне плотно завис запах запечённого мяса. Аппетит не проснётся только у самого чёрствого человека.

В кладовке пахло свежескошенной травой, дождём и землёй. Зашедшему туда впервые непременно захотелось бы проветрить душное помещение; но впечатление было обманчивым. В подвале было много съестных запасов, и там пахло вяленой колбасой и лесными грибами. Кроме самой Гертруды туда разрешалось спускаться только миссис Скай, экономке дома. Мановением руки она сортировала картофель, выкидывая испорченный, и обновляла ловушки для мелких грызунов.

Спальня самой хозяйки и её кабинет, конечно, были под запретом для входа. Там поселились запахи мирры, мяты, лаванды, кожи и сладкого миндаля. С недавних же пор хозяйка дома на Мёркистон-авеню полюбила духи с гвоздикой, корицей и фиалкой, немного мыльные и нежные. Они возвращали её в любимые времена и успокаивали.

Что такое ведьминский дом?

Вам лучше не соваться туда без приглашения. Нет, вас не съедят, не посадят на большую лопату и не отправят в печь. И даже не вспорют вам живот. Напротив, вы не заметите разницы с обычным домом. Но все вещи, вся мебель, двери, люстры и ковры будут ждать, пока вы уйдёте, чтобы начать болтать и делать, что вздумается. А ещё будут наблюдать за вами, пока вы спите. Но не для того, чтобы навредить вам. Им же надо чем-то заняться, вот они и обсуждают всё вокруг.

Снаружи дом казался меньше, чем внутри. Всякая ведьма творит дом под себя, и Гертруда хорошо постаралась. Авалинда была отнюдь не первой ведьмой на службе Ковена, которую она квартировала, и этот на первый взгляд неприметный викторианский дом создавал уют своим гостям вот уже многие века.

***

Ава положила вещи рядом с кроватью на пуф и подошла к гардеробу. Ей хотелось опробовать рисунок и вспомнить свои умения в человеческом облике. Подняв руки, она поднесла раскрытые ладони к лаковой поверхности. Рисунок стал меняться, игриво оживая.

Через мгновение он превратился в портал, края которого искрились, будто капли воды падали на горящую свечу. Ава опустила руки и стала наблюдать: портал расширялся и светлел. Она приблизилась и наконец увидела свой дом на болоте. Она смотрела на деревянный домик, утопающий в безграничном свете. Ей не нужны были солнечные очки, свет никак не мешал глазам.

В этот момент в дверь постучали. Ава щёлкнула пальцами, и портал закрылся, оставив лишь имевшийся рисунок.

Она открыла дверь.

– Ужин будет в девятнадцать. Это ваши ключи от входной двери.

Гертруда протянула ей связку из двух ключей на железном кольце. Она была выше Авалинды на полторы головы, но даже не собиралась наклоняться или спускаться до её уровня.

– Благодарю, миссис Смит, – ответила Авалинда с лёгкой улыбкой, немного подняв подбородок. Гертруда развернулась и, ничего не сказав, ушла.

Ава приступила к распаковке чемодана. Вещей было немного: пара брюк, две юбки, три свитера на промозглую эдинбургскую погоду, нижнее бельё и обувь. Она собиралась быстро, узнав про современную моду в новом для неё непривычном приспособлении под названием «интернет», и была готова купить себе новую одежду, если понадобится. Одевалась неброско: натуральные ткани, удобные классические силуэты, спокойные цвета – одним словом, выделяться из толпы ведьма не любила, тем более будучи на такой работе. Нужно было максимально слиться с окружающими и не отсвечивать оригинальностью.

Когда до ужина оставалось всего ничего, она направилась к выходу и застыла напротив зеркала, висящего на стене. На неё смотрело нечто в чёрном платье с лицом, покрытым коричневыми морщинами, как кора дерева, глаза светились ярко-зелёным светом. Несмотря на уродливый внешний вид, отражение мило улыбалось двумя рядами чёрных зубов. Ава скривила улыбку и вышла из комнаты. Отражение проследило за ней и помахало рукой вслед, а после испарилось.

***

Именно так ведьма третьего ранга Авалинда Райс выглядела в своём мире под названием Дан Эйд, параллельной вселенной, расположенной недалеко от планеты Земля. Ава могла принимать разные образы, но в этом, страшном и уродливом, ей было комфортнее всего. Зеркало в её комнате имело странную тенденцию показывать истинную наружность своих гостей при первом знакомстве, а позже отражало всё как есть.

В главной просторной комнате на первом этаже дома стоял деревянный стол на шесть персон, сбоку от которого располагался старый, но вполне сносно работающий камин. Хоть Гертруда и была здесь полноправной хозяйкой очень давно, она не любила сидеть во главе стола. Он был накрыт на двоих, никаких канделябров и прочей излишней атрибутики. Всё просто, но с важными деталями, выдававшими в хозяйке ярую почитательницу королевы Виктории и времён её правления.

Авалинда села на место, любезно указанное экономкой дома миссис Скай. Гертруда же с абсолютно прямой спиной гордо опустилась на стул напротив неё. Миссис Скай была крайне учтива, спокойна и в меру улыбчива. Она делала свою работу с достоинством и любила своё дело. Как и Гертруда, миссис Скай была дамой взрослой, одевалась по моде второй половины девятнадцатого века. Утром носила светлое хлопковое платье с передником, а вечером – чёрное с белоснежным по такому случаю передником и чепцом. Она работала с Гертрудой уже очень давно, являлась ведьмой второго ранга, была дамой скромной, но на самом деле имела облик совершенно иной.

При всей любви Гертруды к королеве Виктории она не разделяла её буйного аппетита. Напротив, любила еду скромную, простую и полезную. Никаких голубей с трюфелями или жирных наваристых супов, а десертом здесь вообще пренебрегали. Сегодня на ужин была постная тушёная говядина с сезонными овощами на пару и молодое красное вино. При всей простоте и незамысловатости ужин Авалинде понравился, и она почувствовала себя почти дома. Хотя «дома» она редко ела мясо.

Гертруда сидела как истукан, с идеальной осанкой и отточенными манерами. Её чёрное платье с корсетом и кринолином из превосходного шёлка, явно старинного, делало её фигуру похожей на статую, неподвижную, холодную, словно смотришь на скульптуру у могилы. Платье было, что называется, buttoned up³, и это выдавало её характер. Сдержанная, воспитанная, надменная и сухая, она производила впечатление женщины, которая сумеет приструнить любого, кто встанет у неё на пути.

– Как вы устроились? – спросила Гертруда после недолгого молчания.

– Всё превосходно. Спасибо, миссис Смит.

– Чудесно, – холодно ответила Гертруда, – Мисс… Авалинда, у вас есть официальная фамилия, выданная Верховным Ковеном, или мне так и называть вас… Авалинда?

– Да, конечно. Прошу прощения, что не назвала её сразу. Моя фамилия Ryce⁴. Она была выдана мне примерно два с половиной века назад для официальных приездов и знакомств с людьми.

– Хм, – слегка удивилось Гертруда, надменно приподняв левую бровь, – ну что ж, мисс Райс, я надеюсь, вам по вкусу наша еда. Я не сторонник изысков, а сейчас такое время, что можно купить всё, что угодно. Хотя, признаться, я не вижу ни практического, ни эстетического смысла в этом. Единственное, чему я рада в этой эпохе, это хорошему выбору мяса. Миссис Скай и я, – продолжила Гертруда, – чтим наши порядки, и я надеюсь, что вы так же будете уважать этот дом. Он не потерпит свободомыслия.

В этот самый момент бокал с вином, стоявший рядом с Авалиндой пошатнулся, но устоял на своей тонкой хрустальной ноге.

– Я вас поняла, миссис Смит. Уверяю вас, я не настроена против вас или миссис Скай и тем более против этого дома.

– Чудесно. И да, завтрака не будет. Миссис Скай занята с утра, а хозяйничать на своей кухне она вам не позволит. Бенджамин Уэст дал вам адрес заведения неподалёку, где вы сможете завтракать и обедать как обычный человек. Расскажите, как там сейчас в вашем мире? Я ужасно давно не была дома.

– Всё по-старому, миссис Смит. Насколько я могу помнить, ваша вселенная недалеко от моей. Я отлично отдохнула от Земли. В 1840-е был сложный период, много инфицированных людей по всей стране.

– Ясно, – ответила Гертруда и вернулась к своему ужину.

Оставшееся время их трапеза прошла в безмолвии.

***

После ужина Ава поблагодарила хозяйку и поднялась к себе. Она тяжело села на кровать и легла головой на подушку, оставив ноги на полу.

Дорога, если так можно назвать перемещение между параллельными вселенными, измотала её, а непривычный облик пока сильно давил.

В мире под названием Дан Эйд, из которого пришла Авалинда Райс, она выглядела совсем по-другому, о чём ей напомнило отражение в зеркале её комнаты. Чёрные волосы, кожа лица напоминает кору дерева, тёмная и морщинистая, а глаза светятся чистым зелёным светом. Авалинда выбрала себе такую внешность для удобства. Так она чувствовала себя защищённой, хотя ради встреч могла превратиться в нечто более симпатичное. Уже более трёхсот лет Авалинда работала на Ковен в Эдинбурге.

Авалинда, как и многие ведьмы её природы, не была бессмертной, но, имея возможность жить в двух мирах, могла не опасаться смерти от старости.

Её гибель, смерть, если хотите, была возможна только в случае применения заклинания, способного уничтожить саму сущность. Оно заставляло душу исчезать бесследно. В мире Авы это было самым страшным наказанием для всякого живого существа, будь то ведьма, эльф, гоблин или фея. Но то смерть насильственная, а что до естественной, то ведьмам полагалось самим выбирать путь к своему последнему пристанищу и время этого пути. Но до этого было ещё далеко: по меркам своей родины Ава в свои пятьсот семьдесят восемь была ещё очень молода.

Разрушение оболочки не так страшно, как разрушение души. Авалинда знала это с детства и никогда не применяла сама подобную магию. Для этого существовала тюрьма, в которой содержались сущности низших миров, прибывшие на Землю, чтобы издеваться над людьми.

Конечно, не всегда злодеяния, совершаемые людьми, являются заслугой этих существ. Люди несовершенны, именно поэтому такие, как Авалинда, из миров с лучшим устройством, приходят на Землю и осторожно, под прикрытием наводят порядок.

Что происходит с душами людей после смерти? На этот вопрос не может ответить с уверенностью ни один живущий человек. И лишь немногие знают, что всё довольно просто. После смерти душа устремляется вверх или параллельно земле, её влекут вперёд для воссоединения с близкими. Это, конечно же, идеальное развитие событий, и всё зависит от конкретного случая. Но даже самым ужасным людям на свете, совершившим зверские злодеяния, после смерти даётся шанс на исправление. Они проходят обучение и вскоре, может быть, рождаются вновь, но их жизнь складывается не лучшим образом, и они несут ответственность за ошибки прошлых воплощений.

У Авалинды была возможность выбрать свой облик на Земле из нескольких, а у себя дома таких вариантов было ещё больше. Её вселенная Дан Эйд простиралась на многие километры, имела несколько населённых планет, два солнца и множество спутников. Там Авалинда жила в маленьком домике на болоте, оберегала существ леса и следила за экосистемой.

Как таковых стран и городов там не было, а существа отличались спокойствием и добродетелью, жили в гармонии и занимались в основном земледелием. Родители Авалинды вели свой путь из того же мира, но сейчас их дороги разошлись. Отец, Стивен Райс, ушёл на покой и избрал путь путешествий по закоулкам многочисленных миров. А мать Авалинды, Эмма Райс, пропала уже несколько веков как.

***

На часах было около восьми вечера, и Ава решила, что наилучшей идеей на сегодня будет принять ванну и пойти спать. Её серебристый кулон слегка дёрнулся на цепочке, но быстро успокоился. Ава мысленно попросила его подождать до лучшего момента. К слову сказать, ванная была рядом. Она считалась общей, но имелась ещё одна дальше по коридору и ею почему-то никто не пользовался. Именно там Авалинда обустроила своё пространство, аккуратно расставив баночки с кремами, расчёски и зубную щётку с пастой.

Кулон на шее был перевёртышем её лучшего друга по имени Магна, огромного чёрного кота, который путешествовал с ней и был помощником, другом, тем, кто присматривал за ней в сложные рабочие моменты.

Можно сказать, что Ава сама его придумала и пригласила в свою жизнь. Также можно сказать, что Магна явился сам, но по желанию маленькой Авы.

Когда ей было десять лет от роду, она страшно захотела, чтобы рядом с ней всегда присутствовал некий дух, существо, способное материализоваться и менять наружность. В мире Дан Эйд каждый может творить себе всё, что захочет. Конечно, в рамках разумного и так, чтобы не нарушать гармонию бытия.

Единственная загвоздка в том, что даже ведьме не всегда понятно, что она хочет. И первое, что появилось в комнате малышки Авалинды, было бесформенным, чёрным, не пугающим, но пугливым. Это нечто парило над кроватью, и она пыталась отмахнуться от него, как от назойливых мошек, используя подручные предметы.

Спустя час это нечто испарилось, и Ава решила действовать по-другому. В школе на уроках по созданию существ, растений и миров она поняла одно – для чёткой материализации требуется чёткая визуализация. Ава предприняла попытку нарисовать будущего друга. Рисунок вышел кривым, неказистым, поскольку рисовать она не умела и учиться не желала, но даже по убогому наброску было ясно, что это чёрный котёнок.

Закончив марать бумагу, Ава представила его во всех красках и стала ждать. На следующий день за дверью своей комнаты она услышала настойчивое мяуканье. Всё ещё опасаясь подвоха от собственного бездарного рисунка, Ава открыла и увидела чёрного котёнка с абсолютно белыми длинными усами. Он всем своим видом показывал, что его надо впустить.

Через пару сотен лет Магна вырос в чёрного пушистого кота размером со взрослую овчарку. По характеру – кот чистой воды. Магна сам выбрал, какие формы может принимать, и везде следовал за Авой, защищая её в путешествиях.

Глава 2
Человеческие сны

По прибытии на Землю Аве требовалось время, чтобы освоиться. И сны являлись чуть ли не самым сложным пунктом в большом списке вещей, к которым надо привыкнуть. В её вселенной Дан Эйд обычные сны представляли собой приятные прогулки по благополучным мирам, а иногда и полностью отсутствовали. Конечно, во снах можно было перемещаться сквозь время и пространство, но исключительно в образовательных целях. На Земле же сновидения могли затащить куда угодно, и зачастую это «куда угодно» оказывалось в самых неприятных местах, где и наяву не захочешь оказаться. Издержки несовершенного мира.

Кроме кошмаров, ужасных закоулков подсознания и других миров, на Земле Аве было необходимо видеть людей насквозь. Ава читала их мысли, чувства, связи, то, что они делали за час-два до встречи с ней, даже десятилетие назад и в своих прошлых воплощениях. Она с завидным усердием копалась в их родственных связях, общалась с умершими близкими и могла с точностью сказать, какой кофе они предпочитают с утра.

Авалинда легла спать с тревожными мыслями. Едва заснув, она провалилась в неглубокий сон. Побродив по месту, которое казалось незнакомым, она взяла всю волю в кулак и проснулась. Комната в доме на Мёркистон-авеню освещалась мягким апельсиновым светом дальнего фонаря, и тюль немного спасал от этой напасти. Воздух за окном наполнился тихими, почти зимними звуками: шелестели ветки старой ели, моросил дождь, а где-то вдалеке с длинными интервалами слышались отголоски проезжающих автомобилей. Улица, на которой стоял дом Гертруды, располагалась в тихом районе, пустом и безлюдном после полуночи, и ничто не могло помешать здоровому сну. Ава задвинула глухие шторы, отвернулась к стене и уснула гораздо быстрее, чем в первый раз.

Короткий сон влился в сознание ведьмы. Ава будто смотрела фильм в кинотеатре и являлась частью этого действа одновременно. На огромном экране показывали морской пейзаж: чистый белый песок и море, чудесный солнечный день. Неожиданно появились шестеро женщин, подвешенных над морем за руки, скрученные за спиной. Они были одеты в серые лохмотья, на груди каждой висела табличка с неразборчивой надписью, а напротив головы располагался деревянный столб. Приговорённые ритмично раскачивались, как будто в замедленной съёмке, и их лбы с треском разбивались. Кровь хлестала ручьём, почти все потеряли сознание. Беззвучно и страшно. Аве передались беспомощность и отсутствие контроля над собой. Сама конструкция и то, как можно было в воздухе над морем установить подобное, не укладывалось в голове.

Ава услышала невероятно громкий утробный звук, словно все духовые инструменты мира вдруг разом взяли ноту си, и проснулась.

Грудь сдавило от внезапного пробуждения, и она резко села в кровати. Этот сон был с ней всегда, стоило ей попасть на Землю. Таскался за ней, как тяжёлый багаж или безнадёжно влюблённый. Вроде и сбросить давно пора, потому что ценности в нём ноль, а жалко. Так и носила его везде с собой, не пытаясь найти объяснение.

Лучи солнца, беспардонно проникшие через щёлку между шторами, больно ударили по глазам. «Человеческое солнце – это кошмар. Встаёт, когда ему заблагорассудится. Не так, как дома, – подумала Ава. – Наше-то могу подстроить под себя»

Наконец яркий свет скрылся за плотными облаками, а вот кулон в виде кота, лежавший на тумбочке рядом с кроватью, дал о себе знать. Ава посмотрела в его сторону и мысленно сказала: «Ещё чуть-чуть, Магна. Мне нужно обговорить с хозяйкой твоё присутствие здесь».

Она села по-турецки в своей хлопковой пижаме и с удовольствием потянулась. День обещал быть насыщенным, но первое, что нужно было сделать, – это позавтракать. Простой ужин хотя и был полезен для здоровья и весьма питателен, но Ава проснулась с аппетитом медведя после зимней спячки.

Приведя себя в порядок, она нашла в сумочке адрес и направилась в кафе «У Мэйбл».

На улице шёл лёгкий дождь, он приятно щекотал лицо, а ветер холодил, и хотелось закрыть лицо капюшоном. Ава прошла один поворот налево, затем ещё закрытую прачечную и салон красоты, пересекла улицу на светофоре, оказавшись перед стеклянной дверью на углу четырёхэтажного викторианского здания. Над входом висела чёрная круглая вывеска с белой геральдической лилией и надписью «Moebeal’s». Ава посмотрела вверх, и надпись трансформировалась в «Witch Moebeal’s», что было с руки тому, кто впервые прибыл в Эдинбург и хотел найти «своих». Можно было бы наколдовать канонический профиль носатой ведьмы с бородавкой, сидящей на метле, но Мэйбл терпеть не могла эти условности. И потом уж чего-чего, а метлу она не любила, только пыль поднимает. Современный пылесос куда эффективнее. Путешествовать же удобнее перемещениями в пространстве или на худой конец на общественном транспорте.

Едва переступив порог, Ава услышала сладкий сливочный запах свежеиспечённых круассанов вперемешку с ярким, терпким и насыщенным ароматом свежемолотого кофе. Где-то за стойкой на портативной горелке медленно нагревался и перемешивался горячий шоколад.

От его чудесного аромата можно было сойти с ума. Ава подошла ближе и поздоровалась с очаровательной блондинкой, по всей видимости, единственной официанткой заведения. Миниатюрная и завораживающе красивая, она украшала собой широкую стойку, отделанную чёрной прямоугольной плиткой. Белые керамические подставки за стеклом витрины ломились от всевозможной выпечки с шоколадом и без, с яблоками, изюмом и заварным кремом. Чуть дальше стоял презентационный холодильник, где помпезно лежали всевозможные сэндвичи, беспардонно и аппетитно показывая своё содержимое.

– Доброе утро, мисс! – сказала официантка. – Я знаю, что вы хотите в это дождливое утро, – она поднесла пальчик к губам и загадочно добавила: – Круассан, горячий шоколад и кофе со сливками! А ещё корицу.

Девушка звонко рассмеялась, будто миллион колокольчиков разом ударились друг об друга. От такого смеха стало уютнее. Ава давно не чувствовала себя настолько в своей тарелке. Да, это именно то, что она хотела прямо сейчас и без промедления.

– Вы правы! Я зашла и подумала, что хочу именно то, что вы назвали, – Ава была удивлена не меньше других посетителей, которые сидели за соседними столиками. Хотя и они заказали то, что первым бросилось им в нос с порога.

Хмурый пожилой мужчина с красным лицом и недельной седой небритостью, сидевший в углу, с аппетитом поедал полный шотландский завтрак; он расправился с кровяной колбасой и сейчас уплетал жареные яйца и фасоль. На его плечах, грузно навалившись, сидело нечто оранжевое и рыхлое, похожее на располневшего льва. Вполне себе приятный дух, питающийся последствиями частого похмелья, а вчера этот господин отмечал день рождения лучшего друга.

С размахом, надо сказать, отметил, даже не всё запомнил. А три дня назад его дочь успешно сдала на водительские права. Одним словом, довольный пузатый лев положил свои волосатые лапы на плечи этого любителя отмечать всё подряд и совершенно не собирался менять местоположение.

Девушка, расположившаяся в паре столиков от него, пила чёрный кофе и доедала овсяную кашу с мёдом. Ничего на ней не сидело, но пара тройка малюсеньких то ли фей, то ли жучков летало и беспрерывно жужжало. Они были плодом её собственного беспокойства. Возникли сегодня утром, когда она поняла, что вечером ей нужно всенепременно сдать проект в архитектурное бюро. Жужжалки не мешали ей, но и не помогали, создавая ощущение лёгкой паники. На столе лежала куча чертежей, открытый ноутбук, и иногда тихо позвякивал мобильный телефон, заставляя хозяйку вздрагивать.

Подобные сущности, духи обитали на Земле давным-давно. Уже и сложно вспомнить, когда и кто первым из них вдохнул земного воздуха и поселился рядом с людьми. И, разумеется, не все они вредят. В одну из задач Авалинды Райс как раз входило узнать, представляют ли они опасность для людей и как с ними поступить.

Так уж случилось, что кафе «У Мэйбл» привлекало различных существ. Но не все они осознавали, что идут на «осмотр». Работой Мэйбл в Ковене в том числе был просмотр людей на наличие чего-то сверхъестественного.

– Садитесь за любой столик, мисс.

Ава села на широкую скамейку с кожаными сиденьями. На полу была положена чёрно-белая плитка, потолок выкрашен в угольный цвет. Через широкие окна проходил свет пасмурного дня, но тёплое внутреннее освещение добавляло уюта.

Ава стала разглядывать официантку, которая порхала у стойки, будто за её спиной красовалась пара крыльев. Она слегка прищурилась и увидела их: прозрачные, переливающиеся всеми цветами радуги, словно стрекозьи. Где-то в голове прозвучало имя «Софи». Крылья никак не мешали её приталенному нежно-голубому платью до колена и белоснежному фартуку, завязанному крупным бантом сзади на талии. На точёных ножках красовались совершенно уродские, но, по всей видимости, удобные тупоносые кожаные тапочки на танкетке. Профессии официантки не позавидуешь, даже если у вас есть крылья и вы только с виду походите на человека. Можно было наколдовать себе красивые туфли на каблуке и какое-нибудь волшебное средство для усталых стоп, но Софи было строго-настрого запрещено применять магию в открытую. Люди пугливые, а страшные тапки добавляли её образу человечности. Софи обладала совершенно неземной красотой. Добрая и почти всегда весёлая.

– Благодарю вас, Софи, – сказала Авалинда, когда та принесла ей пухлый румяный круассан, кофе и чашку с густым горячим шоколадом. Это был настоящий растопленный шоколад с молоком.

– Ой! Вы знаете моё имя? Чудесно! А вы?

– Авалинда Райс. Живу в доме Гертруды Смит.

– О, понимаю! – протянула та и чуть тише добавила. – Вам точно нужен питательный завтрак, съешьте шоколад, он взбодрит вас. Я добавила в кофе корицу, как вы любите.

– Большое спасибо! А могу я увидеть хозяйку?

– Конечно! Но позже, – она приложила ладонь ко рту, стараясь говорить тише. – Она даёт распоряжения нашим грогохам. Им сегодня предстоит куча дел. Они отвечают за шотландскую часть нашего меню, а Мэйбл за французскую.

Ава откинулась на спинку сиденья. «Грогохи? Среди людей? Надо же! Давненько их не встречала», – подумала она. Авалинда попыталась рассмотреть, что происходит за дверью, ведущей в подсобное помещение, но туда упорхнула Софи и утвердительно кивнула.

Дверь подсобки открылась, и посетителям кафе предстала хозяйка. В руках она несла поднос с шоколадными конфетами ручной работы. Щёки горели румянцем, золотистые волосы по лопатки были забраны деревянной заколкой в виде бабочки. Мэйбл обладала запоминающейся благородной красотой. Миловидное лицо, на вид около пятидесяти лет, тонкий нос и гармоничная форма губ. Про таких говорят «красиво носит свой возраст».

Она явно пробыла на кухне долгое время и сейчас с гордостью вынесла свои творения.

– А у меня сегодня конфеты с фундучным пралине, а другие с вишней! Угощаю! – звонко воскликнула Мэйбл и два гостя как по указке поднялись и пошли к ней. Взяв конфеты, они с улыбками заказали чаю и уселись на свои места.

Можно было подумать, что они очарованы некой магией, но всё было гораздо проще – им правда всё нравилось: еда, интерьер, цены, расположение, тихая, непонятно откуда льющаяся классическая музыка неизвестного композитора вперемешку с ненавязчивым джазом. Одним словом, для каждого гостя это было идеальное место. Мэйбл гордилась своим маленьким творением. Иногда, очень редко, даже Верховная Ведьма снисходила до того, чтобы лично приехать к Мэйбл и отведать её невероятный pain au chocolat⁵. Это, наверное, была единственная слабость древней ведьмы.

Мэйбл умело использовала магию для привлечения гостей. Иногда к ней заходили небогатые люди и всё равно находили, что поесть. Расплачивались и были рады вернуться снова. Выйдя на улицу, они не трубили о волшебном месте, но все в городе знали, где расположено кафе «У Мэйбл».

Меню было разнообразным, местами шотландским, местами французским. За существенную еду отвечала шотландская составляющая: чуть ли не лучший хаггис⁶ в городе, всевозможные пироги, тушёное мясо и рыбный суп. А за десерты и выпечку – французская, итальянская и испанская части. Десертов было не счесть, от них ломился прилавок, подставки под стеклянными крышками, и, казалось, они просто нескончаемые.

Мэйбл, ведьма первого ранга, была гостеприимной хозяйкой. Она не обладала пышными формами или круглым лицом, что могло говорить о ней как о любительнице вкусно поесть и щедро угостить. Напротив, она гордилась стройной фигурой, всегда была в белоснежном переднике и носила старомодные ботинки по моде конца XVIII века. Она утверждала, что колодка в таких туфлях самая удобная. Почти всю обувь она сохранила как раз с 1780-х. В тот период она закончила свою работу во Франции в небольшом городке под Тулузой и вернулась в один из других миров, её истинный дом. Позже, отправившись на работу на Землю, она забрала свои драгоценные, сохранённые в тайном месте пары обуви у одного хорошего друга. Прошло целых сто пятнадцать человеческих лет, но туфли прекрасно сохранились. Кафе «У Мэйбл» в Эдинбурге впервые открылось в 1905 году. И только благодаря заклинаниям владелицы никто в городе даже не задумался, почему хозяйка не стареет и работает там уже более ста лет.

Кафе пользовалось огромной популярностью среди местного люда, а некоторые приезжали даже из Портобелло и Лита, чтобы отведать шотландский завтрак; кто-то наведывался за жирным шоколадным пудингом и свежими круассанами, словно только что из парижской булочной. Никто не понимал, как ей удаётся делать настолько разнообразную еду с такой любовью и усердием. Мэйбл же обожала свою работу. Своё параллельное занятие, наблюдение за сверхъестественным, она любила гораздо меньше.

Примечать странности и смотреть людей насквозь – это пожалуйста. Неудобно и неприятно, по словам самой Мэйбл, было приносить отчёты в Ковен о проделанной работе. Бумажки, записки и прочую канцелярию она ненавидела люто. Защита Ковена была ей важна, поэтому иногда она всё же делала усилие над собой.

На кухне работали двое грогохов. Низкие, сплошь покрытые шерстью, с копной тёмно-рыжих волос в поварских колпаках. Они хлопотали весь день, а к вечеру уходили отдыхать на чердак этого же дома. Грогохи Джеймс и Джон отвечали за все шотландские блюда в кафе. Десерты Мэйбл готовила сама. Ну как, готовила. Зачастую просто пританцовывала и грациозно водила руками, а пирожные, торты и конфеты получались сами собой. Иногда ей хотелось окунуться в мир «ручного труда» с головой, и она принималась усердно месить тесто.

Само собой, никто из посетителей даже и подумать не мог, что волосатые существа вовсю готовят и убирают на кухне. В зале еду и напитки разносила прелестная Софи – ведьма – не ведьма, но определёнными способностями обладала, хотя была из рода фейри⁷. Крылатая, красивая, единственным её воплощением было то, кем она являлась. Невысокая блондинка с волосами светло-медового цвета, глаза зелёные, почти изумрудные. В хороший солнечный день они светились, отчего посетители нередко давали на чай больше, чем изначально хотели. По земным меркам Софи было всего двадцать три года, но на самом деле её возраст перевалил за хорошие шестьсот пятьдесят лет. Она не уходила в отпуск, как остальные, а просто жила здесь уже очень давно. За милой мордашкой скрывались века опыта. Мэйбл впервые встретила её во Франции. С тех пор они работали вместе. В перерывах, когда Мэйбл отдыхала, Софи уезжала в Ирландию, где жила, пока всё не вернётся на свои места.

Глава 3
Северная стена

Кажется, было второе ноября и косой дождь барабанил по окну спальни. От пульсирующей боли в голове можно позабыть собственное имя. Марджори Финли лежала у себя дома на Уордлоу-плейс в кровати и боялась двигать головой. Боль была адская. Голова предательски ныла и пульсировала в висках. Ей казалось, что череп вот-вот взорвётся. Она уже приняла двойную дозу обезболивающего и теперь просто лежала пластом в ночной рубашке, изредка издавая сдавленное мычание в те моменты, когда боль достигла своего апогея. Маленькая собачка иногда подходила к ней и лизала руку, свисавшую с кровати. Подпрыгнуть она не могла, слишком высоко. Небольшую дворняжку размером чуть больше обычной кошки звали Белли, просто потому что на её пузе располагалось белое пятно, а окрас всей шкуры был чёрным. Она негромко тявкала, пытаясь таким образом привлечь внимание хозяйки, но безуспешно. Марджори не могла выдавить ни слова.

Она осторожно повернула голову вправо и увидела часы. Настольный будильник показывал электронные светящиеся цифры на зеленоватом фоне – 11:43. Её рабочая смена в должности уборщицы в Галерее Национального Искусства началась уже более четырёх часов назад. Она позвонила туда ещё вчера, когда поняла, что заболевает, но многолетняя рабочая привычка не давала ей покоя. Она не знала, куда себя деть, если не работала. Стала ждать, когда боль уйдёт совсем и можно будет выйти прогуляться. Белли давно не выдержала и сделала все свои собачьи дела прямо на ковролине коридора.

Повернув голову и уставившись в потолок, Марджори стала послушно ждать отступления своих мучений. Вскоре она провалилась в неглубокую дрёму.

Представьте, что вам снится сон. Вы идёте по знакомой улице, всё кажется привычным и вы не осознаёте, что спите. Марджори была в другом сне. Она точно знала, что всё происходящее не наяву. Место сна пугало её, и она даже думать не могла, просто куда-то бежала.

Сон перенёс женщину в длинный тоннель, похожий на шахту, было темно, но свет от невидимого источника сверху тускло освещал всё пространство. Марджори остановилась. Она явственно понимала, что спит, но не может проснуться. Где-то справа в голове был образ себя, лежащей в кровати, рядом на полу спала Белли, а часы на будильнике показывали 4:30 утра. Она стала ощупывать себя и, поняв, что всё чувствует, ещё сильнее испугалась и отчаянно побежала вперёд.

Казалось, тоннель не имеет конца, а когда Марджори упёрлась в стену, она повернула обратно. Внезапный резкий хлопок, словно прерванные аплодисменты, разбудил её.

На часах стало 13:16, и Марджори попыталась подняться и сесть. Голова уже не болела, а странно кружилась, руки онемели. У неё было знакомое ощущение: будто она играла со своим сыном в прятки и закрутилась так сильно, что не могла больше держаться на ногах. Её сын Дэвид давно вырос и жил в другой части города в получасе езды на автобусе. Он редко заезжал к матери, ещё реже звонил. Марджори немного поддалась тоске по сыну и, посмотрев в окно, обнаружила, что дождь прекратился и выглянуло солнце. Некогда дождливый ноябрьский день понравился ей больше.

Проснулся аппетит, и она сделала себе сладкий чёрный чай, хлеб с сыром и копчёной рыбой. Конечно, на работу сегодня идти было бессмысленно, ей давно нашли замену, но всё же выйти из дома хотелось как никогда раньше. Да и Белли нужен выгул. Марджори закончила завтрак, насыпала чистящее средство на ковролин, чтобы потом пропылесосить, собралась и надела собаке шлейку. К слову, Белли была довольно неглупой, но маленькой и весьма тщедушной собакой.

Её нос давно учуял некий странный запах, исходивший от хозяйки, но в своей мохнатой голове она почему-то решила, что та всего лишь забыла пойти в специальную комнату, где льётся вода, и где сама Белли иногда подвергается неприятной и почему-то обязательной процедуре мытья.

Собравшись окончательно, обе дамы вышли на улицу.

***

К концу дня снова пошёл дождь, а к шести часам сменился на мелкий, моросящий. Казалось, ветра не существовало вообще. Чуть позже выполз густой туман, хоть ложкой загребай. Ни зги не видно.

Где-то он стелился совсем низко, так, что нельзя было разглядеть дорогу, по которой идёшь. Местами окутывал высокие заборы и здания плотной серой массой своего невесомого тела. Город погрузился в тишину. Туман поглотил все звуки, как будто слизал их полностью.

Марджори смотрела телевизор, сидя в своём кресле в гостиной, совмещённой с кухней. Показывали её любимый сериал про тёмное средневековье, с интригами, загадочными убийствами и любовными романами. Не глядя она потянулась за чашкой чая, которая стояла на тумбочке, и случайно задела настольное зеркало с круглым основанием на тонкой ножке. Оно мягко упало на бежевый пушистый ковролин. Марджори ругнулась и встала, чтобы поднять зеркало, не отводя любопытного взгляда от телевизора.

В отражении промелькнуло нечто серое и бесформенное. Она взглянула в зеркало: всё было как обычно – на неё смотрела вполне симпатичная блондинка лет пятидесяти с длинными густыми волосами ниже плеч, помятой причёской и синяками под глазами. Всё-таки почти весь день провалялась в кровати с невыносимой головной болью. Марджори вяло улыбнулась самой себе и поставила зеркало на стол. Теперь оно отражало всю комнату, включая её саму.

Белли всё это время спокойно лежала на полу в полудрёме, а теперь, приподняв голову, стала разглядывать отражение в зеркале. Она увидела себя, комнату, свою любимую лежанку в виде коричневой подушки с углублением. А в кресле вместо хозяйки сидело нечто другое. Собака издала отрывистый звук, словно испугалась и насторожилась.

Белли воспринимала своё отражение вполне адекватно, практически как человек. Когда-то она увидела себя в напольном зеркале в прихожей и с тех пор точно знала, что это именно она, а не какая-то чужая собака, непонятно как попавшая в дом.

– Тише! – с ярким недовольством выкрикнула Марджори.

Но Белли не унималась. Она подскочила к тумбочке, где стояло зеркало, и стала неистово лаять на него.

– Да замолчи же ты! Что с тобой творится?

Марджори встала и попыталась схватить собаку, чтобы утихомирить, но та юркнула между ног и с визгом выбежала в коридор, где затаилась в углу за тумбочкой в прихожей, дрожа всем своим мохнатым тельцем.

Лай закончился, и теперь Марджори могла насладиться любимым сериалом. Она уселась в кресло, отпила чаю и стала с упоением грызть толстую парафиновую свечку, которую схватила совершенно бездумно. Уплела её почти до конца с завидным удовольствием, будто это вкусное пирожное.

Этой ночью Белли спала под ванной. Марджори даже не позвала собаку к себе в спальню. В первом часу ночи она выключила телевизор и пошла спать.

***

Около трёх часов ночи величественный туман навис над всем городом. Он уже не церемонился, закрыл всех и вся. Некий тёмно-серый сгусток вылетел из спальни Марджори, пройдя сквозь стену, и легко полетел к Эдинбургскому замку, который стоял, возвышаясь огромной скалой, весь в тумане, словно в волчьей шкуре. Существо облетело замок со всех сторон, зависая над ним.

«Да-да! – тихо шепнуло существо. – Здесь мы совершим наше действо. Здесь всё случится. Отличное расположение!» С этими словами серая масса растворилась в воздухе, объединившись с туманом.

***

Марджори проснулась в отличном настроении на следующий день. Напрочь забыла, что работает в галерее, не вспомнила и то, что вчера съела парафиновую свечку, у неё даже не заболел живот. Всё было прекрасно. Она накинула домашний халат на ночную рубашку и вышла из комнаты в коридор. Лежавшая в коридоре Белли задрожала и нервно тявкнула.

Женщина не обратила на это никакого внимания. Открыв входную дверь, она вышла на лестничную площадку второго этажа. Дверь так и осталась открытой. Белли встала, потопталась и вышла за хозяйкой, но идти дальше побоялась. Так и застыла на полпути, а после вбежала обратно.

Глава 4
Невезучая Элла

Утром четвёртого ноября Ава проснулась в прекрасном расположении духа и человеческого тела. Она привыкла к нему, и сон про казнённых женщин больше не тревожил. Магна уютно расположился в ногах и нахохлился. Он совершенно не хотел мириться с новым местом жительства, зарылся в покрывало, издавая адские звуки чисто кошачьего негодования. Его настроение по большей части было связано с домом. Любое помещение, которое не было его родным домом на болоте в Дан Эйд, автоматически включалось в список ужасных и неприемлемых. К счастью, это состояние проходило через пару недель.

– Ну что ты ноешь? – тихо сказала Ава, осторожно тыкая пальцем гору в покрывале размером с огромного плюшевого слона. – Что тебе здесь не нравится? Всё же как обычно!

Магна громко заурчал. Так он показывал крайнюю степень недовольства происходящим. «Ладно. Дуйся сколько влезет. Но я же не выбираю, куда мы едем работать. Хочешь, возьму тебя с собой?»

Грузный комок перестал издавать звуки и осторожно высунул глаз и ухо на свет. «Вот молодец! Город изменился, но это не так уж плохо»

Магна вылез окончательно и сел на кровати, поджав под себя лапы на манер египетского Сфинкса. Он всё ещё дулся, хотя начал добреть. Несколько раз поменяв цвет шкуры от чёрного до шоколадного, он потоптался на месте, а после в одно мгновение обернулся кулоном в виде плоского очертания кота с цепочкой, мягко упав на одеяло. Цепочка была серебряная, но небольшие чёрные волоски остались, выбиваясь из звеньев. Ава взяла кулон в руки, и волоски исчезли. Кулон она осторожно надела на шею поверх тёмно-синего свитера. Приведя себя в порядок, Ава спустилась вниз в гостиную. Там было пусто, свет погашен и тишина такая, что, казалось, и на улице выключили все звуки.

Ава вышла из дома и, не успев сделать пару шагов, вздрогнула, потому что непонятно откуда ей на голову упал бумажный свёрток. Довольно тяжёлый, хотя ничего особенного, всё лишь бумага.

Она потёрла макушку и подняла свёрток. Клочок серо-коричневой бумаги был свёрнут в несколько раз и перевязан грубой веревкой.

«Мисс Авалинда Райс, проживающая на Мёркистон-авеню, дом № N, обязана явиться сегодня, 4 ноября, в Ковен на Королевской миле для получения новых инструкций. Крайне рекомендуется не медлить, а направиться туда сразу после получения этого сообщения»

Ава аккуратно положила послание в карман плаща. Через мгновение что-то зашипело, и оттуда вылетел пепел. «М-да. Ну и порядки тут. Ничего не изменилось!» Отряхнувшись, она пошла искать автобус до Королевской мили.

***

Здание Ковена на Королевской миле не должно было привлекать внимания. Внутри проходили экскурсии, и народ со всех уголков Земли неспешно заполнял комнаты и медленно передвигался, наблюдая древние экспонаты. Они смотрели, слушали, узнавали новое для себя. Хотя на самом деле видели лишь одну миллиардную часть того, что скрывают эти стены.

Ава подошла к зданию и посмотрела наверх. Оно возвышалось над ней почти ровно сложенными грубо отёсанными камнями. Перед входом между двумя арками была закреплена скульптура золотого ястреба с распахнутыми крыльями, в когтях которого дохлой тушкой свисала крыса. Аву посетили привычные чувства ожидания интересного и захватывающего. Она зашла внутрь.

Пожилая полноватая дама в просторном платье не по нынешней моде, сидящая за деревянным столом при входе, наградила гостью лёгкой улыбкой.

– Мы сегодня закрыты для экскурсий, мисс.

– Я знаю. Можете продолжить ваше дело.

Ава слегка щёлкнула пальцами, и дама с улыбкой покорно опустила голову и продолжила что-то писать в тетради.

Ведьма сделала пару шагов вперёд, и перед ней возникла массивная дубовая дверь с воткнутым в скважину ключом. Она повернула его налево, и дверь открылась внутрь. Взору Авалинды предстал широкий коридор с комнатами, ведущими в огромный зал. Потолок уходил высоко вверх и казался совершенно безграничным. Витражные окна открывали вид на весь город, иногда меняя географическое расположение. В одном из окон можно было увидеть набережную Лит, в другом парк Холируд или даже зоопарк. При этом всё время вы находились в средневековом доме на Королевской миле.

Окна изменяли вид как им вздумается, показывая прибывшим, какую красоту предлагают город и окрестности.

Туда-сюда сновали разнообразные существа: гномы, фейри, ведьмы и прочие нелюди. Кто-то материализовался из воздуха. Зал выполнял функцию места прибытия, своеобразный вокзал. Работающие на Ковен маги, ведьмы и прочие сущности появлялись именно здесь, перемещаясь из своих маленьких и больших параллельных миров. А те, кто был готов сразу принять человеческий вид, прилетали на самолётах, приезжали на поездах и автомобилях, как полагается обычным людям. Тут уж как кому нравится.

Ава оглядывалась, как вдруг кто-то мягко тронул её плечо.

– Мисс Райс? Я Элла Вуд. Я должна поговорить с вами. Пойдём туда.

Авалинда обернулась и увидела миловидную блондинку с расстроенным озадаченным лицом. Элла была ведьмой без ранга, работающей на Ковен. В основном ей давали всякую бумажную работу, на большее она просто не была способна. И даже будучи ведьмой, мозгов она себе не наколдовала, зато облик выбрала привлекательный. Длинные, цвета спелой пшеницы волосы она носила в высоком хвосте, иногда распуская. Очень любила платья и короткие юбки, а красивые ножки позволяли ей такую прихоть. Кокетливая и наивная, она пользовалась большой популярностью у мужского человеческого населения, но не всегда умела скрывать свои способности и причастность к ведьминскому роду. Как-то раз в порыве поведать всю правду своему новому возлюбленному она сгоряча намагичила себе грудь большего размера прямо на глазах у совершенно обалдевшего парня. Он подхватил своё добро и почти в трусах убежал прочь. Пришлось выкручиваться и накладывать заклинания полного забвения.

Вот и сегодня радоваться причин совсем не было. Даже глупость не спасала.

Элла указала на ряд полупустых скамеек вдоль стен.

– Рада познакомиться, мисс Вуд, я должна встретиться с Верховной ведьмой.

– Да, я знаю. Её превосходительство поручила мне передать вам все инструкции.

Элла держала в руках толстую чёрную папку, перевязанную золотистыми лентами.

По встревоженному выражению лица Эллы Ава поняла, что так просто от неё не отделаться. Они сели на скамейку, из сумки вылетели блокнот и ручка, готовая записывать всё, что нужно.

– Прежде чем отдать вам это, я должна рассказать вам кое-что. Я должна оправдать себя.

Элла прижала папку к груди. В зале было довольно шумно, и Авалинда мгновенно намагичила что-то вроде прозрачного кокона для себя и Эллы, почти не пропускающего звуки извне. Элла же посмотрела по сторонам, затем собралась с мыслями и начала свой рассказ:

– Около трёх недель назад я наконец-то получила интересное задание от Ковена, а то вообще ничего не делала. Мне сказали пойти в Галерею и посмотреть за странной активностью. Были жалобы от сотрудников, что вещи стали пропадать, кто-то видел, как мебель двигается сама по себе. Необычно и крайне нежелательно для людей. Я наблюдала за происходящим пару дней, а потом заметила кое-что в одной из уборщиц галереи. Её звали Марджори Финли.

Элла говорила тихо, но Ава слышала каждое её слово на фоне приглушённого, не стихающего шума зала и лёгкой фоновой классической музыки. Композитора этой музыки никто не знал, она лилась гармоничным потоком, и некоторые даже пританцовывали, услышав её.

– Вначале всё казалось обычным, – продолжила Элла, – Марджори медленно передвигалась по галерее, оставляла за собой шлейф от плохо выжатой швабры, но в тот день я заметила изменения. Я хорошо подмечаю такие вещи. Хотя в Ковене мне не дают серьёзные дела.

Элла посмотрела себе на ноги, пытаясь заглушить мысли о собственной никчёмности, и продолжила:

– Изменились черты лица, её курносый нос вытянулся и на кончике сплющился, серые глаза почернели. При всём этом она повеселела. Я подумала, может, витамины какие-то пьёт или ухажёр появился, ну, знаете, обычные для людей вещи. На следующий день я встретила её в коридоре, и меня обдало спёртым воздухом. Он исходил от неё. Она как ни в чём не бывало протирала пол коридора галереи и тонким писклявым голоском напевала какую-то песенку. Прислушавшись, я поняла, что это прилипчивый хит поп-группы, который недавно вышел в эфир и теперь гремит изо всех утюгов. Она постукивала ногой и бодро двигала шваброй. Я поравнялась с ней, вонь усилилась, а лицо Марджори превратилось в серую безволосую голову с двумя рядами мелких чёрных зубов, торчащих из пасти.

Авалинда слушала, ручка всё записывала. Элла увлеклась, с интересом описывая всё, что видела.

– Глазницы зияли чернотой; интеллекта нет, а вот злобы и ненависти навалом. Вначале я подумала, что оно ненавидит меня, но быстро поняла, что я невидима для него. Я прошла мимо и обернулась. Марджори представляла собой огромного слизняка в чёрных бородавках с мелкими волосиками. Признаться вам, я редко вижу что-то подобное, и таких миллионы, и они среди людей. Я… я просто не знала, что должна была сообщить о подобном.

Элла прекратила говорить, Авалинда мановением руки приказала блокноту закончить писать. Он быстро юркнул в сумку вместе с ручкой.

Она пристально посмотрела на Эллу и мысленно приказала ей заснуть. Та закрыла глаза и откинулась назад, голова упала набок, к стене. Ава осторожно взяла её за руку, а Элла перенесла свои мысли именно в тот самый момент, который только что описала.

Ава во всём убедилась. Существо, так крепко засевшее в Марджори Финли, вначале и правда не показалось настолько ужасным. Но чем дольше всматриваешься в его суть, тем более мерзопакостным и чёрным кажется его нутро. Элле просто не хватило опыта, чтобы распознать неладное.

Авалинда отпустила руку Эллы и слегка тронула плечо. Та тут же очнулась, не запомнив манипуляций над собой.

– Спасибо, мисс Вуд. А что, собственно, случилось с Марджори Финли?

– Вы не знаете? – с недоумением прошептала Элла, наклонившись ближе и услышав отрицательный ответ. – Она спрыгнула с северной стены Эдинбургского замка.

Элла протянула папку.

В ней лежали бумаги и фотографии. Заметка из местной газеты The Witching Herald⁸ о погибшей женщине; газета выходила еженедельно и освещала все новости нечеловеческого Эдинбурга; небольшая статья из The Scotsman о том, что некая женщина без документов в домашнем халате была найдена мёртвой у подножья Замковой скалы. Причины этой трагедии выясняются; большой заголовок о масштабных авариях в городе, которые произошли в середине третьего ноября. К счастью, обошлось без жертв, но около пятидесяти автомобилей и автобусов пришлось отправить в ремонт.

Под листами бумаги лежало распоряжение от Верховной ведьмы, в котором говорилось, что Авалинде Райс поручено расследовать это дело.

– Я… я не знала. Я наблюдала за ней только пару дней, я же говорю, мне сказали, что в Галерее странная активность и что там нужно всё проверить. Я пошла проверять и наткнулась на неё. Я была уверена, что это пустяки и что она проживёт вот так ещё много-много лет! – закричала Элла, схватив Аву за руку. – Вы понимаете?

– Да, я понимаю. Кто-нибудь, кроме меня, знает о том, что вы видели?

Ей было не привыкать видеть чужие истерики.

– Ещё нет, – Элла посмотрела на свои колени, сжимая их вместе. – Не успела рассказать. Меня вызвали, сказали взять папку и отдать её вам. Я подумала, что вы первая должны всё узнать.

– Спасибо. Будем на связи.

Элла попыталась натянуть улыбку, но вместо этого у неё некрасиво искривились уголки губ.

– Хотите печенье?

Она протянула Аве небольшой пакетик из вощёной бумаги с наклейкой. Его содержимое издавало приятный запах сливочного масла.

– Нет, благодарю, – ответила Авалинда, удивлённо покосившись на предложенное лакомство. Более неподходящего момента для подобного сложно было придумать.

Элла встала и пошла прочь, не сказав ни слова.

Глава 5
Посмотрим, кто тут у нас

Для спокойного изучения материалов дела нужно выбрать правильное место. Формально Ава должна была всё время находиться в Национальной галерее и там вести свои наблюдения, но кто же станет следовать правилам, если тело уже найдено, а в Эдинбурге есть более уютные помещения, где даже кофе нальют и накормят. Как такового кабинета у неё не было никогда за все годы службы в Ковене, а местами для размышлений обычно служили кофейни и пабы, иногда просторные библиотечные залы.

Ава направилась в знакомый паб на улице, ведущей к пристани. В полуподвальном помещении с красной барной стойкой, увешанной старыми пивными кружками, как обычно, горел приглушённый свет. Деревянные столы и стулья, кожаные кресла и внушительная библиотека были как нельзя кстати.

Паб «The White Queen»⁹ остался верен себе. Сменил владельца и пару имён, но был так же гостеприимен. Сейчас он принадлежал одному пожилому шотландцу, который вскоре хотел бы отдать семейный бизнес своему сыну. И ни грамма магии здесь вы не найдёте, обычное человеческое заведение. Но Авалинда любила это место. Она заказала виски, капучино и пряный шоколадный тарт. Села в кожаное кресло и открыла папку с делом Марджори Финли.

Да-да, виски с утра. Потому что нет неправильного времени для виски. Магна ёрзал на цепочке, пытаясь углядеть содержимое бумаг и фотографий.

– Прекрати! – прошептала Авалинда. – Сейчас я наклонюсь и ты всё рассмотришь.

Он успокоился, но тянуться вниз не перестал.

Кроме заметок из газет и поручения от Верховной ведьмы в папке лежали пустые анкетные бланки для потенциальных свидетелей из настолько старой бумаги, что казалось, будто это самое громкое дело со времён последнего пребывания Авы в городе. Фотографии с места происшествия, тела несчастной, которое сейчас находилось в городском морге, – это всё, что было внутри.

Ава закрыла глаза и перенеслась астральным телом к подножию Замковой скалы. Перенеслась астральным телом.

Величественная и пугающая; грубый камень и невероятный масштаб нависли над ней. Она посмотрела снизу вверх и ощутила мощь этого места. Пощупав землю, где нашли тело, Ава не заметила ничего, что могло бы дать ей хоть малейшую подсказку. Она перенеслась в морг, зависла над телом, лежавшим на железном столе под покрывалом. Глухо и черно. Разбитое, поломанное, с кровоподтёками, тело Марджори пустовало, как ваза без воды и цветов.

Ава вспомнила, что происходило во времена её давних расследований. Мёртвое тело отзывалось на малейшие рассмотрения. Можно было отмотать плёнку назад, увидеть последний день человека, ведьмы или существа, даже посмотреть, что происходило за неделю, месяц до пересечения черты.

Тело Марджори не издавало ни звука, ни намёка на жизнь, которой сейчас не было в нём, но остатки должны были заявить о себе. Очень странно. «Да, именно странно. Насколько это вообще возможно при моей работе»

Ава хихикнула внутри себя.

Промелькнул образ молодого человека. Он гулял там внизу в момент падения Марджори. Ава зацепилась за его образ, но её прервали.

– Мисс? – приятный тихий голос перенёс Аву в её нынешнее тело. Она открыла глаза и посмотрела на официанта. – Ваш капучино, виски и шоколадный тарт.

Он аккуратно расставил всё на столе.

– Благодарю.

Официант ушёл. Ава решила не медлить. Разделалась с едой, за два глотка выпила виски. Отличный, надо сказать, двенадцатилетний. На кофе ушло чуть больше времени. Заплатив по счёту, решила физически пройтись к месту происшествия.

Вас, может быть, интересует момент с деньгами. Откуда у ведьмы, только что приехавшей или материализовавшейся из параллельного мира существ, есть человеческие деньги? Во-первых, все, кто приезжают на службу в Ковен, получают зарплату. Да-да, вы не ослышались.

В нынешнее время Авалинда Райс получала ни много ни мало три тысячи фунтов стерлингов в месяц. А по приезде ей сразу выдали авансом половину будущей зарплаты. Таковы правила. Среди людей нужно выглядеть и вести себя как обычный человек. Расплачиваться деньгами в человеческих кофейнях и магазинах просто необходимо.

В мире Авалинды Дан Эйд тоже существовало некое подобие денежного эквивалента, но за него никто не боролся, никто не страдал и никто не нуждался в нём.

Зарплата существ на службе Ковена обычно уходила на аренду жилья, проезд, питание и даже развлечения. Какой гоблин не хочет весело провести время с друзьями, может, даже обычными людьми, за кружкой душистого эля? То-то и оно. Авалинда не слыла расточительной ведьмой и всегда имела запас. Со времён её последнего визита в Эдинбург британские фунты поменяли свою наружность и номинал, и Ава не сразу привыкла к тому, что за один пенни теперь не купишь чашку кофе.

Для сохранности деньги можно было хранить в Эдинбургском банке для существ, расположенном на Джордж-стрит. Даже проценты с вклада там водились и активно капали. Отличие было только одно – обычные люди даже не понимали, что это банк, проходя мимо серого здания.

***

«Казалось, воздух задрожал, стал густым и вязким, как свежий мёд. Колени подкосились и захотелось упасть, но что-то удержало меня на ногах, я стоял довольно крепко. Постепенно воздух стал прозрачным и по-зимнему звонким. Я смотрел ей в глаза, и, кроме них, ничего более не существовало. Два огромных чёрных глаза смотрели сквозь меня. Я поддался странному чувству, затрясся и вскоре успокоился. Всё закончилось»

Это могли быть мысли молодого человека по имени Кэйлем Блэр, которого Ава выбрала первым для дачи показаний, если бы он смог запомнить все манипуляции над собой. Именно его она увидела мельком. Парень прогуливался рядом с Замковой скалой в момент, когда Марджори рухнула с обрыва.

Кэйлем работал программистом в банке на Джордж-стрит, и сейчас было время его ланча. Он прогулялся до ближайшей кулинарии в Маркс энд Спенсер, купил сэндвич и суп, съел всё там же, сидя на высоком табурете вдоль стены рядом с прилавком с различной готовой едой, бездумно пролистывая ленту социальной сети в телефоне. Сейчас он был на пути за чашкой кофе. Его внешность выдавала человека замкнутого и слегка рассеянного. Просторное худи, синие джинсы, кроссовки и кожаная куртка. Из-под капюшона тонкими прядями выглядывали тёмные волосы до плеч, квадратные дедушкины очки с новыми близорукими линзами и слегка замученный взгляд человека, который пялился в компьютер с десяти утра, набивая символы и буквы на клавиатуре. Сам Кэйлем считал себя вполне обычным молодым человеком, хотя в целом его можно было назвать симпатичным. Но он тщательно скрывал свою привлекательность за мешковатой удобной одеждой и отрешённым взглядом.

Авалинде не пришлось долго искать его. Он оказался совсем поблизости, на углу Принцесс и Касл-стрит. Она догнала его и встала спереди, взяв за руку. Кэйлем остановился и замер, провалившись в подобие сна.

Его лицо стало меняться. Рот скалился звериными зубами, и без того тёмные глаза почернели. Аве стало ясно, что он не причастен к происшествию у Замковой скалы, но и рассмотреть его истинную сущность тоже не удалось.

Обычно Авалинда словно отматывала плёнку на видеомагнитофоне, разглядывая линейные события: многочисленные кадры из жизни объектов, которых нужно допросить. Что-то он видел сам, что-то приходило извне, но с его участием. Так или иначе, Авалинда получала всю информацию от разных источников – от самого объекта, от его окружения, от случайных прохожих и от Высшей Энергии, или ВЭ, но к ней можно было обращаться крайне редко, только при самой большой необходимости.

Дело в том, что ВЭ обладала вообще всеми знаниями Безграничной Вселенной. По имеющемуся регламенту, утверждённому когда-то Ковеном Эдинбурга, ведьмам и прочим существам дозволялось пользоваться этим омутом информации только по запросу. Зачастую соваться туда не было надобности, всё и так лежало на поверхности. К каждому человеку или существу всегда прикреплялись защитники или ангелы, как их называют люди. Они и выдавали большую часть нужных сведений. Единственной загвоздкой было правильное обращение к ним. Не все желали разговаривать, попадались личности с норовом.

Могли слукавить, начать играться в своё удовольствие или, того хуже, обмануть и исчезнуть. Ава была лично знакома со многими из начальников этих ангелов, и её просто любили. Так что к ней относились почти всегда хорошо или нейтрально. И да, среди подобных хранителей тоже была иерархия, куда же без неё, везде нужен порядок.

В случае с этим парнем всё обстояло несколько иначе. Защитником значился его покойный дед, скоропостижно умерший, когда Кэйлему было семь. Мальчик хорошо запомнил деда и очень любил его. И потом всю жизнь его не покидала мысль, что дед постоянно рядом и оберегает. Он никому не говорил об этом, боясь, что его посчитают сумасшедшим.

Люди вообще мало что видят, их так легко обмануть. А дать поверить в то, что потусторонних миров не существует, проще простого. Их основной принцип – не вижу, значит, этого нет. Глупее ничего придумать нельзя, и Ава часто пользовалась этим. Она могла спокойно перемещаться в пространстве города, не боясь, что кто-то заметит её полёты.

Итак, вернёмся к деду-ангелу. Дедушка Кэйлема, Алистер, прожил немногим более шестидесяти шести лет, был ранен на войне, но говорить о тех временах не любил. Первое, что ему предложили сразу после смерти – это стать ангелом своего внука, и тот сразу согласился. Он ушёл слишком быстро, не успев насладиться жизнью с семьёй. Быть полезным стало его задачей и смыслом существования.

Одним словом, вот так просто Алистер заступил на службу в качестве защитника собственного внука. Работа оказалась непыльная: Кэйлем не из тех, кто лез не в своё дело или нарывался на неприятности. Но в тот день старичку пришлось несладко.

Авалинда сразу поняла, что Алистер – ответственный хранитель, он попытался выдернуть руку Кэйлема из её сильной хватки. Аву только развеселило его настойчивое кряхтение, и она негромко хихикнула. После начала службы в качестве хранителя Алистер Блэр мало изменился. Он был похож на сероватый, почти прозрачный силуэт самого себя, одетый в его любимый чёрный костюм с жилетом и нагрудным карманом для часов. Нет, похоронили его совершенно в другой одежде. Да и вообще он ещё при жизни настаивал на кремации, что и было сделано, так что этот образ старичок выбрал сам. Иногда его ноги как бы растворялись в воздухе, из-за чего он становился похожим на мультяшного джина. Но в целом это был нормальный силуэт человека, просто очень блёклый. Глаза оставались карими, как при жизни. Алистер радовался такому раскладу.

– Ты что это творишь, мерзавка? – закричал старик, вцепившись в Аву.

– Не волнуйтесь вы так! В вашем-то возрасте! – ответила Ава и продолжила делать свою работу.

Алистер не отпускал.

– Ладно, почти всё. Вы довольны?

Он отлетел в сторону.

– Ты кто такая?

– Авалинда Райс, сэр. А вы Алистер, хранитель Кэйлема, всё верно?

– Что ещё за Авалинда? Меня не предупредили!

Старик насупился, и его дымообразное тело стало синеть и чуть ли не чернеть от злости и негодования.

– Я здесь работаю, ведьма третьего ранга.

Ава держала Кэйлема за руку и не сдвинулась ни на дюйм.

– Ковен послал меня расследовать дело о самоубийстве. Произошло вчера днём. Вы, наверняка, слышали. Весь город встал на уши.

– Ну допустим! А при чём тут мой Кэйлем?

– Он был недалеко от места происшествия. Я всего лишь смотрю, что он видел. Тем более если вы знакомы с нашим регламентом, он ничего не вспомнит после моих действий.

– А ты не врёшь?

Кэйлем продолжал стоять со стеклянными глазами, не двигаясь. Прохожие не обращали на него ни малейшего внимания.

– Нет, сэр.

Она мило улыбнулась и протянула ему свою руку, отпустив Кэйлема.

– Ну ладно.

Осторожное рукопожатие от ангела слегка пощекотало Аве ладонь.

Кэйлем помялся на месте, просыпаясь от внезапно настигнувшего сна. В его голове пронеслась мысль, что он не помнит, как здесь оказался, но, подняв глаза и увидев вывеску, он тут же пошёл вверх по улице как ни в чём не бывало.

Ава перенеслась на другой конец дороги, ближе к замку, и наблюдала за его реакцией. После того как настолько беспардонно влезаешь кому-то в мозг, хорошо бы убедиться, что объект ничего не заподозрил. Особенно если ты порядочная ведьма третьего ранга.

У Кэйлема всё было в норме, тем не менее Ава продолжала наблюдать за действиями молодого человека. Что-то насторожило её. Существо в нём было из очень знакомого ей мира, но складывалось ощущение, что сам он абсолютно не подозревает о своей истинной природе и живёт как обычный человек. Ещё более странным было то, что Алистер совершенно не подозревал об истинной сущности своего внука.

Он нетерпеливо ждал продолжения разговора, меняясь в цвете своего серого полупрозрачного тела. Авалинда любезно взяла старика за руку, и они перенеслись в Сады Принцесс-стрит. Алистер завис под раскидистым дубом, Ава встала рядом.

– Давай рассказывай скорее, что произошло!

Почти прозрачное тело старика нетерпеливо затряслось над ведьмой.

– Вчера по официальным данным произошло самоубийство одной женщины по имени Марджори Финли, коренной жительницы города. Она не сама дошла до этого, её подтолкнули, и я веду расследование.

– Ох, как ужасно! А почему бы просто не поговорить с бедняжкой?

– Не могу. Она совершенно пропала, от слова «совсем», её просто нигде нет.

– А при чём тут мой Кэйлем?

– В тот момент он находился совсем близко к месту трагедии. Я должна проверить всех, кто мог что-то видеть.

– Ну так займись её сыном! Он наверняка что-то знает, – суетливо раскачиваясь, выпалил старик.

Информация о сыне Марджори появилась у него сразу же, как Ава назвала имя жертвы. Издержки профессии. Почти всё знаешь, почти всё видишь, но сказать можешь отнюдь не всё. Запрещено.

– К сожалению, нет. Дэвид не видел мать больше полугода, а когда узнал о происшествии, почти никак не отреагировал. Кажется, ему всё равно.

Старик почувствовал непреодолимое желание помочь всем этим несчастным, позабыв, что у него небольшой опыт в хранительстве и надо заниматься внуком.

– Не волнуйтесь вы так, – Ава ощутила все переживания Алистера, они отозвались холодом по телу, – у вас есть работа. Но если вдруг что-то заметите, зовите меня, обсудим, – она протянула ему свою визитку.

Алистер взял её в руки, прочёл «Авалинда Райс. Ведьма 3-го ранга. Агент по расследованию странных происшествий среди людей», и та сразу растворилась в нагрудном кармане его рубашки. Он довольно похлопал себя по дымчатой груди в пиджаке.

– Не могу сказать, что я полностью доверяю тебе, но что-то подсказывает, ты не дурная ведьма, – прищурив глаза, сказал Алистер.

Лицо Авы расплылось в довольной улыбке.

Глава 6
Уордлоу-плейс

Многоквартирный дом на Уордлоу-плейс выглядел серой новостройкой. Туда не хотелось идти, заходить и даже пройтись рядом. Ава осторожно открыла дверь подъезда и зашла внутрь. Бетонная лестница сразу же привела её к квартире Марджори Финли на втором этаже. Ава уверенно открыла дверь.

На неё уставилось зеркало. Огромное, во весь рост, старое, с потёртостями и чёрными пятнами в превосходной резной позолоченной оправе. «Какой идиот мог поставить зеркало напротив входной двери?», – подумала Ава. В зеркале она увидела себя и больше ничего. Хотя факт того, что его поставили прямо напротив входной двери, настораживал не на шутку. «Когда же люди поймут, что зеркало – это не игрушка? Да ещё такое большое и старинное. Заходи кто хочешь!» – мысленно бухтела она.

В квартире явно успели побывать ушлые воры. Разбросали вещи, порылись в шкафах и тумбочках в поисках ценностей. А поскольку соседям было всё равно, никто не вызвал полицию и не отреагировал на открытую входную дверь.

Из-за тумбы на кухне за Авой пристально наблюдали два маленьких глаза. Магна, как и все коты, прохладно относился к собакам, и Ава засунула цепочку с кулоном под кофту, чтобы лишний раз не дразнить его. Раздался испуганный лай. Ава подошла ближе и мысленно успокоила собаку Белли. Она пряталась в квартире со вчерашнего дня. Когда пришли воры, бедняжка забилась в отверстие под ванной и не издала ни звука. Охранник из неё никакой, зато сейчас она могла многое поведать Авалинде.

Когда-то давно Марджори случайно проделала приличного размера дыру в кафеле, закрывающем ванну от пыли и мусора, но ремонтировать не стала, и Белли иногда там пряталась, если в дом приходили неприятные ей гости.

Взяв собаку на руки, Ава погладила её, мысленно приговаривая:

«Всё хорошо. Ты в безопасности. А теперь расскажи мне всё, что видела»

Белли успокоилась и поддалась. Она вспомнила жуткое серое существо с щупальцами, которое увидела в зеркале вместо хозяйки, и то, как Марджори ушла из квартиры.

В гостиной на полу валялся огрызок свечки с явными отметинами человеческих зубов.

«Ты любишь парафин? Интересно», – подумала Ава.

В спальне белым беспорядком валялось смятое одеяло, а рядом на тумбочке лежала полупустая банка от обезболивающего препарата. Квартира казалась обычной, за исключением кем-то съеденной свечки и напуганной собаки.

Ава нашла шлейку и, подхватив Белли под мышку, вышла из квартиры, плотно закрыв дверь.

Глава 7
Зеркало напротив двери

Сентябрь в этом году выдался чудесный. Почти ни облачка, совсем немного моросило. Была спокойная суббота. Марджори сладко потянулась в кровати, ей никуда не надо было спешить. Можно устроить себе ленивый выходной. Она включила нагреватель воды и пошла на кухню поставить чайник. За время, пока заваривался чай, нагрелся бойлер. Прошлогодний подарок на Рождество от коллег, ванильная бомбочка с блёстками, плюхнулась в воду и начала постепенно таять, растекаясь молочными разводами.

Через полчаса тюленьей лени в противной тёплой воде Марджори прикончила чашку чая с мятой. Лежать стало невмоготу. Смыла остатки блёсток и высушила волосы феном. Протерев запотевшее зеркало, она улыбнулась своему отражению.

На кухне достала две миски. Слегка взбила яйцо и добавила молоко. В другой смешала муку, немного сахара и разрыхлитель для теста. Затем соединила все вместе и влила туда растительное масло на глаз, примерно десертную ложку. На сковороде растопила кусочек сливочного масла и стала печь панкейки, отмеряя каждый столовой ложкой. После того, как всё тесто было выпечено, она взяла густой шоколадный соус из шкафчика, припасённый для подобных случаев, и щедро полила им. Сверху посыпала корицей, вдохнув пряно-шоколадный аромат полной грудью. Марджори готовила себе завтраки крайне редко, обходясь кашей-минуткой или бутербродами, а сегодня почему-то решила действовать по-другому.

Тем временем чёрная кофемашина вовсю пыхтела. Марджори налила себе кофе в чашку с мультяшной собакой. Всё своё кулинарное богатство она поставила на столик рядом с диваном в гостиной и включила телевизор. Разделавшись с едой, она всё же решила выйти на улицу прогуляться.

Собравшись и схватив под мышку Белли и небольшую сумку с кошельком в руку, она вышла из дома и села в скоро прибывший автобус №2. Белли даже успела сделать все свои дела, после чего все её «дела» были аккуратно сложены в пакетик и отправлены в ближайшее мусорное ведро.

Ярмарка в эту субботу казалась больше обычного. Марджори вдыхала ароматы свежей паэльи, запах которой смешивался с хаггисом из соседней палатки. А чуть дальше расположился симпатичный бородатый мужчина с длинными седыми волосами, собранными в аккуратный низкий хвост, и зазывал попробовать его домашний овечий сыр.

Никогда ранее она не была так счастлива. Почему-то сегодня ей всё было по плечу. Тонкий голосок, звучащий внутри, приговаривал: «Какая же я счастливая! У меня всё отлично! И хочется чего-то необычного!» Голос не утихал ни на минуту, но Марджори была уверена на сто процентов, что это её привычный внутренний голос.

Она останавливалась почти у каждого торговца и с интересом расспрашивала о товаре, скупая помалу всё подряд. Наконец Марджори подошла к концу ряда и заметила зеркало: огромное, в рост, старинное, в безупречной резной позолоченной оправе. Словно заворожённая, она подошла ближе. Зеркало показало Марджори, но почему-то отражение радовало больше, чем обычно.

– Нравится, мисс? – спросила женщина в длинной юбке ростом не более пяти футов, выпрыгнув из-за прилавка.

– Очень! – воскликнула Марджори. – Сколько оно стоит?

– Сущие копейки, дорогуша! Сто фунтов, – сказала малышка, обтирая руки фартуком, а рот рукавом просторной рубахи. Она только что съела сэндвич с луком и рыбой холодного копчения.

– Многовато. Может, скинете немного?

– Только вам могу отдать за восемьдесят.

– Семьдесят!

– Семьдесят пять!

– Беру!

– По рукам!

Малышка пожала ей руку. Остальные полдня рука Марджори воняла рыбой, но, кроме Белли, этого никто не заметил.

Марджори подпрыгнула от восторга. Её даже не смутило то, что пришлось ещё нехило доплатить водителю на минивэне, чтобы увести это почти двухметровое сокровище.

Радостная и счастливая, она поехала домой. Коренастый водитель согласился за небольшую плату донести покупку на второй этаж, где ему было велено поставить зеркало напротив входной двери. Расплатившись, Марджори принялась рассматривать своё приобретение. Она протёрла его мокрой тряпкой и стояла, любуясь собой.

Через пару часов отражение стало меняться, но Марджори ничего не заметила. Из глубин тусклого стекла постепенно вылезли серые щупальца, похожие на хвосты слизняков. Они нежно поглаживали ничего не подозревающее отражение женщины. Марджори сменила несколько нарядов, прежде чем поняла, насколько устала, и пошла готовить себе ужин.

Глава 8
Нераскрытая тайна Бенджамина

Обычная белая дверь с прозрачным стеклом не совсем обычного здания на Кобёрн-стрит мало кого интересовала. Ава зашла в уже знакомый магазинчик старья, которым заведовал Бенджамин Уэст, по совместительству приёмщик отчётов от всех работников Ковена Эдинбурга. Старичок сидел в своём кресле, откинувшись назад, и некрепко дремал.

Своим приходом Ава разбудила колокольчик над дверью. В прошлый раз он не сумел разглядеть её и теперь настойчиво тянулся железным языком и всем своим выпуклым телом, силясь при этом не издать ни звука.

Бенджамин зашевелился и резко проснулся.

– Кто здесь? – возбуждённо спросил он, передвигая очки ближе на переносицу.

– Авалинда Райс, сэр. Я принесла вам отчёт о проделанной работе.

На сей раз Ава уверенно зашла внутрь и остановилась рядом с его столом.

Картинка в очках старика стала резкой, и он заулыбался, увидев знакомое, тоже улыбающееся ему лицо Авы. Дамочка явно подготовилась к дождям Соединённого Королевства и теперь куталась в тёплое тёмно-синее пальто.

– Я принесла отличное песочное печенье.

Ава достала из недр сумки небольшой бежевый бумажный пакетик с черной печатью названия магазинчика в пяти минутах ходьбы от Кобёрн-стрит. Каждый день там продавали умопомрачительное шотландское песочное печенье шортбред, домашнюю карамель и тягучие ириски. Ещё варили отменный кофе с благородной кислинкой, в меру горький. Даже водился зелёный чай разных сортов и домашнее какао.

– О, как чудесно! Вы первая, кто приходит ко мне с отчётом и угощением. Я приготовлю нам кофе.

Бенджамин оживился. Щёлкнув пальцами, он приказал пузатой, стоявшей на столе медной джезве с узорами в виде двух одинаковых грифонов, смотрящих друг на друга, сварить кофе. Она повисла в воздухе, и постепенно из горлышка начал выходить ароматный пар. Через пару минут джезва разлила своё содержимое по маленьким чашкам. Они были совершенно простые, из тонкого фарфора без рисунка, по виду очень старые, но хорошо сохранившиеся.

Из ящика стола Бен достал почти полную бутылку Glenrothes¹⁰ и разлил терпко пахнувший алкоголь по стаканчикам.

– Вы очень гостеприимны, сэр. Благодарю вас.

– Да пустяки! Как я уже сказал, вы первая, кто пришли ко мне лично, да ещё и с моим любимым печеньем!

Старик с нетерпением зашуршал упаковкой и с удовольствием впился в угощение. Рот его был полон вполне хорошо функционирующих зубов, не белых, конечно, которые казались протезами. Ведьмы решили нафеячить старику нормальные зубы. Зачем лишать беднягу удовольствия от поглощения пищи, если уж сотворили его сразу старым?

– Вот отчёт.

Ава отпила из чашки и дала исписанному почти ровным почерком листу бумаги выпорхнуть из своей сумки. В отчёте значилось, что она послушала рассказ Эллы Вуд, съездила на квартиру Марджори Финли, забрала собаку Белли, побывала в морге и на месте происшествия. Белли пришлось оставить на попечение миссис Скай, которая хоть и не должна была, но всё же решила позаботиться о малышке.

Бенджамин взял бумагу и тут же отложил её в сторону.

– Знаете что, мисс Райс? Сегодня мне совершенно не хочется работать. Позже разберёмся с вашим отчётом. Да и по правде говоря, их всё равно мало кто читает. Выполнили задание? Хорошо! Ещё в процессе? Тоже хорошо! Расскажите лучше, как вы поживаете и что нового в городе? Я почти не выхожу отсюда. Мне запретили.

– Простите, сэр, кто вам запретил?

– Её превосходительство Верховная ведьма Этейн. Я её побаиваюсь, признаться вам.

Бенджамин залпом выпил свой виски и, выпучив глаза на Аву, откусил большой кусок печенья.

– Этейн, конечно, не ангел, при всём уважении, но чем же она вас так пугает?

– Не знаю даже. Я ведь здесь совсем недавно, – сказал старичок и схватился за рот. – Ой, мне не стоило вам этого говорить!

– Да не волнуйтесь вы так!

Ава привстала и положила руку на плечо старика в попытке успокоить его.

Почему-то попытка оказалась неправильной, и Ава случайно заморозила Бенджамина. Когда ты давно не был в человеческом обличии, некоторыми своими способностями пользуешься как ребёнок, только что научившийся ходить. Ужасно неудобно. Ведьму удивила фраза старика, и она не смогла устоять перед искушением, чтобы не прочесть его мысли. Она умела и на расстоянии проникать в голову, но, заморозив объект, было проще это сделать.

В его стариковской голове варилась настоящая каша из разных событий, и все они не выходили за пределы тридцать первого октября нынешнего года. «Бред какой-то», – подумала Ава, с интересом ковыряясь в его черепушке. Предметы магазинчика замерли, наблюдая, как ведьма водит руками над головой Бенджамина.

Как такового рождения и долгой жизни не было, а вот бумага с кровавыми подписями нескольких высокопоставленных ведьм и самой Этейн застряли в его подсознании.

На бумаге было следующее:

«Чтобы предотвратить несуразности и ошибки прошлых работников, нами было принято решение создать идеального работника, без вредных привычек и отрицательных наклонностей. Бенджамин Уэст заступает на работу 31 октября. Место работы: магазин старья на Кобёрн-стрит. Выходить из магазина разрешено в крайних случаях и только с разрешения Её Превосходительства Верховной ведьмы Этейн»

Далее стояли кровавые подписи трёх ведьм и печать самой Этейн.

Ава быстро разморозила Бенджамина и села на стул, схватив чашку с уже выпитым кофе.

Старичок очнулся, потёр глаза под очками.

– Я заснул? – зевая, спросил он. – Что-то сегодня меня клонит в сон.

– Нет-нет! Кстати, отличный кофе! Где вы такой раздобыли?

Ава чувствовала себя неловко: как-никак, беспардонно влезла в чужую голову

– Этот мне достался вместе с джезвой. И не представился, к сожалению, – он отпил из своей чашки, – по вкусу что-то очень африканское.

Бенджамин откинулся назад, укутавшись в свой чёрный кардиган.

– А зачем вы только что читали мои мысли?

Ава оторопела. Обычно всё работало безотказно и объект напрочь забывал, что с ним делают.

– Я случайно. Хотела вас успокоить, а получилось заморозить. Решила воспользоваться ситуацией. Вы мне сразу показались странным, – протараторила Авалинда.

– Отчего это я странный? Я вполне себе обычный. Но я даже рад, что так вышло. Вы не представляете, насколько мне здесь скучно.

– А чем же предыдущие работники не угодили Ковену?

Ава решила расспрашивать до конца.

– Понятия не имею, – Бенджамин снова принялся грызть лакомство, – может, они пользовались служебным положением. Я же не предложил вам печенье! – он протянул пакетик Аве.

– Большое спасибо, и простите, что я так влезла к вам в голову без приглашения. Обычно забывающее заклинание работает хорошо, но на вас оно не действует, как я заметила.

– Вы правы. Этим и многим другим меня наделили при рождении. А вот от боли в суставах не сберегли. Приходится всё делать самому.

Бенджамин потёр сухие руки друг об друга, и его лицо засияло. Боль прошла.

Странный недочёт его создателей. Дать ему большие магические способности, но при этом не уберечь от стариковских проблем. Хотя чего тут удивляться? Бенджамина создавали впопыхах, наспех. Бывший работник из фейри, имени которого уже никто не помнит, напортачил с отчётом, и вместо того, чтобы похвалить одну ведьму за работу, её сослали к Томми О’Брайану, начальнику тюрьмы при Ковене, на допрос. А Томми, конечно, почти сразу заметил ошибку, но сам факт был ужасен. Хорошую ведьму, да к Томми. Нехорошо. И это не единственное, что наделал тот простачок. Этейн устала от тупости и решила действовать кардинально.

– Мисс Райс, – продолжил Бенджамин, – я не против того, что вы сделали. Вы мне нравитесь, хотя кроме вас и глав Ковена я ни с кем не знаком. Сюда не заходят обычные люди, да и существа тоже редко бывают. Люди меня просто не видят. Думают, что здесь городские офисы или что-то вроде того. Видели, какие жалюзи висят на окнах? – Ава кивнула. – Вот. И это всё, что они видят с улицы. Бывает, кто-то заходит и очень удивляется, как это я сижу тут в таком малюсеньком помещении с таким немыслимым количеством старых вещей, а потом уходят потому, что я им так велю. Но вы должны знать, – он наклонился ближе к Аве, – не всё так просто, как вам кажется.

– В каком смысле, сэр?

– Я имел в виду, вам надо осторожнее пользоваться вашими способностями, – он заморгал глазами, как робот, у которого внутри случилось короткое замыкание.

– Да, конечно, – Ава сделала вид, что ничего не заметила, – ну что ж, мне пора идти, – она встала и взяла сумку.

– Приходите ещё, – с улыбкой, но сухо произнёс старик, всё ещё непрестанно моргая.

Девушка поразмыслила и пошла вверх по улице. День обещал быть обычнее некуда. Насколько обычным он может быть для ведьмы.

***

Верховная ведьма Ковена в Эдинбурге на Королевской миле не всегда находилась на своём посту. Она разъезжала, встречалась с главами других Ковенов по всей стране, как и полагается большому начальнику. Сегодня встреч не было. Авалинда была с ней хорошо знакома ещё со времён своего первого назначения на должность агента, расследующего паранормальные дела среди людей.

Этейн сидела в своём кабинете в удобном кожаном кресле с высокой спинкой и подлокотниками, покрытыми овечьей шкурой. Она была довольно высокого роста, за метр восемьдесят, при этом хорошо сложена. На вид ей можно было дать лет сорок пять от силы. Чёрные как сажа волосы были забраны в низкий хвост. Холёная, красивая, будто сошла с полотен мастеров Возрождения, хотя её возраст был куда более семисот лет. Кто-то шептал, что ей около трёх тысяч, другие – что более пяти.

– Столько лет относительного спокойствия, и тут такое. Появляетесь вы, и буквально через пару дней случается это. Вы, с вашей почти безупречной репутацией, в отличие от ваших родителей. Но не будем сейчас о них. Вы же понимаете, мисс Райс, – прошипела Этейн, – я вынуждена требовать от вас рапорт о том, где вы были в момент происшествия. Вы должны провести тщательное расследование. Я надеялась отдать это дело кому-то более опытному, но все сейчас на других заданиях.

– Боюсь, это не совсем обычный случай, миледи. Эта несчастная не просто так убила себя, но даже если её подвели к этому, почему так быстро?

– Что вы имеете в виду, мисс Райс?

– Если рассматривать подобные случаи паразитирования, для сущности удобнее и выгоднее сидеть в жертве как можно дольше и питаться ею. А тут буквально недели две, и всё.

– С чего это вы решили, что прошло именно столько времени с момента инфицирования?

– У меня есть показания Эллы Вуд, она видела Марджори Финли шестнадцатого октября на работе и заметила странности в её поведении. До этого никто из её знакомых или коллег ничего не подмечал. Да и другие ведьмы тоже. Она вела себя, как бы правильно выразиться… обычно.

– Почему же мисс Вуд сразу не сообщила мне?

– Она точно не знает, но сказала, что её наблюдения не вызвали ни малейших подозрений.

– А что конкретно она видела в тот день?

Ава глазами приказала бумаге на столе подлететь к Этейн, и та углубилась в чтение, меняясь в лице. Это была копия отчёта, который мисс Райс отдала Бенджамину. По всей видимости, он сам ещё не успел отправить его.

– Всё ясно. Продолжайте расследование.

– Да, ваше превосходительство.

Глава 9
Сон Кэйлема

Кэйлем неподвижно лежал на животе в своей кровати под плотным тёплым одеялом. Сейчас он находился в самой глубокой стадии сна, и разбудить его было бы крайне сложно. В голове метались мысли, точнее, фантазии подсознания. А если копнуть совсем глубоко, то наш Кэйлем просто улетел далеко-далеко за пределы своего разума и дальше – за пределы видимого ему мира.

Он ни разу не летал во сне, а тут незнакомая местность – и сразу полёт. Паря над синим озером, окружённым горами с белоснежными пиками, Кэйлем не сразу осознал, что летать – занятие приятное, но энергозатратное. Заложив пару виражей, он почувствовал сильную слабость в конечностях и чуть не плюхнулся в иссиня-чёрную гладь горного озера.

Приземлившись на берег, Кэйлем огляделся вокруг. Огромные камни лежали на всём протяжении широкого мелко-галечного пляжа, на который тёмно-зелёной полоской выбросило водоросли. За валунами простирался невысокий лес густых зарослей, каких-то неизвестных ему пушистых кустарников, а за ними, чуть дальше, возвышались заснеженные горы, похожие на мороженое в вафельных стаканчиках.

Озеро располагалось в долине. На другом берегу горы были намного ближе, чем здесь. «Вполне себе натуральный пейзаж», – почему-то подумал Кэйлем.

Решив, что надо ещё осмотреться, он подошёл к кромке воды. Как такового прилива не было, но гладь озера у берега имела более голубой оттенок и почти плескалась по направлению к Кэйлему, будто жила собственной жизнью. Мелкая прозрачная галька искрилась под полуденным солнцем.

Он опустил голову и вместо себя привычного увидел отражение огромного чёрного медведя. Он моргнул несколько раз, пытаясь убрать этот образ, но тот уходить не собирался. Тогда Кэйлем провёл рукой по воде. Отражение осталось. Он ощупал своё лицо. Всё как обычно, небольшая небритость, волосы до плеч. А то, что смотрело на него с зеркальной поверхности озера, сложно было назвать человеком. Испуга не было, только детский интерес, чистый и пытливый.

В это время на середине озера из ниоткуда возникло серое облако. Казалось, оно перепутало место и внезапно спустилось на землю, хотя должно было оставаться на небе. Облако слонялось по глади озера, само по себе набирая массу своего невесомого тела. Наконец оно разрослось до размеров слона и целенаправленно полетело к Кэйлему, который всё ещё смотрел на своё отражение и попутно ковырялся в камешках на берегу.

Он не сразу увидел надвигающееся на него нечто. А когда поднял глаза, резко отпрыгнул от кромки озера и упал на камни. Почувствовав боль, Кэйлем решил, что надо уносить ноги или полететь, в конце концов, но почему-то не смог сдвинуться с места.

Тем временем нависшее облако медленно обволакивало его. В этот самый момент он проснулся в собственной кровати и резко сел, глубоко вдохнув воздух в лёгкие.

Глава 10
Мерзкий слизняк и Томми О’Брайан

Была середина января, снег лежал на улицах Эдинбурга и быстро таял от постоянного дождя. Авалинду вызвали на отчёт к Верховной ведьме. Этейн сидела в своём кресле как королева. Идеальная осанка, спокойный сосредоточенный взгляд. Она выглядела усталой, но даже в таком состоянии её красота казалась безупречной. Авалинда пришла получить очередную порцию нравоучений от начальства. Это происходило редко, но являться нужно было обязательно. Этейн тратила на это время, поскольку была уверена, что периодические пинки полезны и эффективны для подчинённых.

Авалинда была знакома с Этейн достаточно давно, чтобы знать, что та никогда ещё не уходила в долгий отпуск за всё время правления. И это сказывалось на ней: на красивом суровом лице залегали тени, а в глазах порой, кроме властности, мелькала усталость. Отдыхать от работы Этейн позволяла себе, лишь изредка прекращая встречи и уезжая на северо-восток страны, чтобы побыть одной. Её мир исчез без следа. Его захватил один из низших миров и уничтожил бесследно. Этейн осталась единственной выжившей, потому что в момент распада она находилась на Земле и не подозревала о масштабах трагедии.

Сейчас ей просто некуда было уйти. Раз в год на неделю она уезжала в земли за Абердином, в густые леса, где подпитывалась энергией тех мест и пыталась найти мир, в котором ей было бы спокойно. Пока все попытки были тщетны.

– Когда люди дохли от чумы и пресловутой простуды, у нас уже были все лекарства, чтобы вылечить любую болезнь на тот период. Но их слепая вера в страдания двигала их ближе и ближе к смерти. Я не виню их. Они слепы и глухи в большинстве своём. И я здесь, чтобы защищать их и нас. Но вы, мисс Райс, могли бы понимать, с кем имеете дело. Мы не они. Вам всё ясно?

– Да, ваше превосходительство. Единственное, я не совсем поняла, кого конкретно вы имеете в виду.

Авалинда почувствовала напряжение внутри. Ей страшно захотелось запульнуть чем-нибудь тяжёлым в Этейн. Ведьма сжала кулак, прекрасно понимая, о ком идёт речь.

– Я имею в виду вашего человека, Кэйлема, – сказала она, не переставая сверлить Аву глазами.

– Он не человек, – бросила девушка, сдерживая эмоции.

– Может, вы не будете делать паузу, а просто скажете мне?

– Я пока сама не поняла, кто он, но точно не человек.

– Ну что ж, в таком случае узнайте и сообщите мне. Вы можете идти.

Ава расслабила руку и, кивнув головой, вышла.

«Ох уж эти древние ведьмы, – посетовала девушка про себя. – И то им не так, и это. Хотят показать своё превосходство. И чего им неймётся? С другой стороны, если б я жила со времён расцвета Римской империи, наверное, тоже злющая была бы»

Ава шла по улице вся в своих мыслях. Внезапно её что-то повлекло вправо, и она вышла из забытья, остановившись и повернув голову в направлении, которое ей указало чутьё. На Грассмаркет¹¹ откуда ни возьмись образовался туман, но проходившие мимо люди его не замечали. Ава подошла ближе и почувствовала резкий затхлый запах, словно из старого, забытого всеми подвала.

Даже и не думая рассеиваться, серый сгусток висел в воздухе и оценивал обстановку. Он деловито наблюдал за людьми, проходившими под ним, читая их мысли и изредка ухмыляясь и даже не подозревая, что ведьма третьего ранга, Авалинда Райс, видит и, к несчастью, чувствует его.

Ава подошла ещё ближе и провела рукой по туману. Монстр быстро принял своё обычное состояние – огромного слизняка – и рухнул на брусчатку, разбрызгивая вязкую жидкость от собственных волосатых конечностей.

– А! За что? – закричал он тонким звенящим голоском, с обидой взглянув на Аву и прикидываясь добропорядочным существом.

Авалинда движением руки закрутила невидимую верёвку вокруг условной шеи.

– Ты кто такой? – сдавив зубы, прошипела она, пытаясь справиться с чувством отвращения, которое рвотным рефлексом подступило к горлу.

– Никто, никто! – хрипел слизняк, пытаясь извиваться.

– Я спрашиваю ещё раз. Назови своё имя!

Ава стягивала шею всё сильнее, и слизь вытекала из пор кожи, словно гной.

– Апарит!

– Откуда ты пришёл?

Ава не ослабляла хватку, но и не давала ему совсем задохнуться.

Надо заметить, что всё происходящее хоть и было на виду у полусотни людей, все были заняты своими делами. Задумайтесь: часто ли вы встречаете что-то на улице, заставляющее вас остановиться? То-то же. А ещё стоит сказать, что хотя Апарит и был существом не из этого мира и мог принимать почти любые формы, ведьминская сила действовала на него вполне физически. Он ощущал боль, задыхался и хотел сбежать.

– Снизу, – еле выдавило существо.

– Что ты здесь забыл?

Глаза Авы почернели от злости и отвращения, волосы начали извиваться наподобие змей. Она стягивала хватку всё сильнее и думала только об одном: как бы не убить эту мерзость.

– Я… я на задании, – хрипел Апарит.

Он скалил свои чёрные острые зубки и щурил глаза, пытаясь вырваться.

Ава решила не церемониться и, со злостью заморозив слизняка, перенесла его в Ковенскую тюрьму.

Остановившись перед огромной, по виду невероятно тяжёлой, круглой почти сейфовой дверью, Авалинда бросила на пол застывшее ошалевшее тело Апарита, а сама нажала на кнопку звонка с правой стороны двери.

Скрипящие механизмы внутри закрутились, затрещали, из маленького окошка на уровне глаз Авы показались два усталых красных огонька.

– Чего надо? – спросило нечто, не переставая сверлить Аву глазами.

– У меня здесь сущность из низшего мира. Свободно разгуливало по улицам. Надо допросить.

Глаза свернули в ту сторону, где лежал замороженный слизняк, и на секунду исчезли. Механизм замка двери заскрипел, и она стала медленно открываться наружу.

Перед Авой предстал гоблин ростом под два с половиной метра, одетый в чёрный выцветший комбинезон, настолько растянутый, что даже такому верзиле был велик. Лицо его было, как и положено нормальному гоблину, страшное, клыкастое, с рыжеватой бородой и короткострижеными волосами, с торчащими по бокам ушами. Авалинда зашла внутрь, а слизняк легко поднялся и последовал за ней, приземлившись у основания длинного и тёмного коридора. Гоблины были отличными охранниками, хотя и крайне неповоротливыми. С другой стороны, их природная магия позволяла им переноситься с места на место в мгновение ока, поэтому все, кто хотел сбежать от них, всегда оказывались в волосатых лапах. Побеги в тюрьме при Ковене были невероятной редкостью. Все заключённые содержались в бессознательном и замороженном состоянии. Спали таким глубоким сном, что даже артиллерийский заряд не разбудил бы.

– Вот, принимайте, – сказала Авалинда, задрав голову.

– Без бумажки не приму! – зарычал гоблин.

– Зачем тебе бумажка? Я его на улице нашла. Ты же меня уже впустил, – с недоумением выпалила Ава, тыча пальцем в сторону объекта спора.

– А, ну да, – гоблин почесал лысоватую башку, – жди здесь.

С этими словами он пошёл по коридору, тяжело ступая огромными волосатыми ступнями.

Через мгновение гоблин вернулся обратно, будто и не уходил никуда, а просто перенёсся по воздуху.

– Пошли за мной.

Авалинда последовала, Апарит приподнялся и легко полетел за ней, всё ещё находясь в замороженном состоянии.

Коридор быстро закончился, и они вошли в большую круглую комнату с такими же круглыми дверями. Освещение было тусклое, но надписи читались без труда.

Гоблин встал напротив двери с табличкой «Томми О’Брайан. Директор тюрьмы. Первичная приёмка нечисти».

– Тебе сюда, – грозно пробухтел он, – жди, пока лампа загорится, – указал он массивным волосатым пальцем на старый плафон над дверью. А сам пошёл обратно на свой пост.

Буквально через пару секунд лампа загорелась зелёным светом. Ава открыла дверь, затащив за собой Апарита, точнее, он покорно влетел за ней.

В небольшом кабинете за широким дубовым столом, на котором выстроились ровные ряды сложенных папок и бумаг, сидел небольшой человечек размером с гнома, но таковым не являющийся. Его чёрные, лоснящиеся от ароматного геля волосы были зачёсаны назад, открывая красивое, чисто выбритое лицо и вдовий пик. Глаза тёмно-синие, почти нереального цвета. Он был одет в серый шерстяной костюм с жилетом, сидевший, надо сказать, изумительно. В карманчике на пиджаке красовался свежий цветок улекса. Из длинного решётчатого окна за его спиной виднелись соседние дома на Королевской миле.

Ава давно не видела такое редкое сочетание пропорций тела – даже при столь низком росте его фигура казалась совершенной, законченной, в ней ровным счётом ничего не хотелось менять. А назвать Томми мальчиком даже со спины просто язык не поворачивался.

– Мисс Райс? – мягкий ирландский акцент втёк в уши, словно патока.

– Всё верно, сэр. Могу я сдать эту сущность под стражу, а после допросить?

– А бумага у вас есть?

– Нет, сэр. Я случайно обнаружила его сегодня на Грассмаркет. Мне поручили расследовать дело об убийстве у подножия Замковой скалы.

– Конечно! Мне говорили.

Человечек слез со стула и исчез за огромным столом. Появился он так же быстро, как и пропал. Томми О’Брайан подошёл к Апариту и легко провёл рукой по его голове, еле касаясь. Слизняк очнулся.

– Назови своё имя, – также мягко и сладко спросил Томми.

– Апарит, – еле выдавило существо, скалясь чёрными зубами. Его наружность ничуть не смутила Томми, он даже не поморщился. А стоило бы. Он щёлкнул пальцами, и Апарит не смог выдавить больше ни слова.

– Чудесно. Итак, мисс Райс, мы поместим его в камеру, а завтра вы сможете его допросить. Но мне всё же нужна будет бумага от её превосходительства.

Он сложил маленькие ручки на груди и снисходительно наклонил голову вправо, при этом задрав её вверх.

– Да, конечно, сэр.

– Превосходно. Можете идти.

Ава не заметила, как вышла из кабинета и оказалась в конце коридора, стоя напротив знакомого верзилы, а после перенеслась обратно на Грассмаркет с чувством выполненного долга.

***

Тюрьма в Эдинбурге для сущностей и нечисти представляла собой внушительных размеров помещение с камерами, где под охраной заклинаний содержались различные существа и те, кому предстоял суд.

Начальник тюрьмы Томми О’Брайан слыл весьма ответственным работником, Этейн нуждалась в нём как, может, ни в ком другом. Этот маленький красивый мужчина умел издеваться над заключёнными в масштабах, на которые сама Этейн была просто не способна. И получал от этого чуть ли не праведное удовольствие, хотя не показывал своих истинных чувств.

Ни способность читать мысли, ни тот подход, что использовали ведьмы, с существами низшего мира работали не всегда. Кто-то отлично скрывал свои намерения и действия, чей-то разум был одурманен более сильным хозяином и открывался только под пыткой. В любом случае, здесь нужен был разнообразный подход.

Сам Томми работал на Ковен примерно с середины XIV века, и тогда Этейн взяла его в помощники после одного любопытного случая. Она сразу поняла, что наконец-то ей встретился маг, способный закрыть пробел в её нежелании быть специально жестокой. Она могла отправить на казнь, но смотреть на страдания даже самых отвратительных сущностей – нет.

Шло лето 1347 года на планете Земля, и Томми только прибыл в Эдинбург из Дублина, где жил около двухсот лет, пытаясь найти себя и своё призвание. На тот момент ему было уже более тысячи лет, и он искусно принимал разные обличья, всегда оставаясь верным себе в элегантности и природной грации. Конечно, Томми прекрасно знал об Этейн и шотландском Ковене. Тем не менее его желание стать частью этой магической организации было крайне мало. Томми желал чего-то большего и даже подумывал отправиться в другие неблагополучные миры, где мог бы возглавлять государства и города.

Всё решил случай, ужасный и судьбоносный. Томми знал, что ситуация с низшими существами в человеческом мире в те времена была ужасающей. Они лезли как тараканы изо всех щелей и специфических дыр – результатов очень посредственного отношения к человеческой жизни в те времена.

Сущность по имени Картаар из далёкого огромного низшего мира без названия или конкретного описания, настолько древнего и глубокого, что мало кто отваживался даже попасть туда, разгуливала по улицам тогдашнего Эдинбурга совершенно безнаказанно. Картаар имел вид вполне благоприятный, умело превращался в человека. Любимым его занятием были издевательства над женщинами, которых он выдавал за ведьм, и те тотчас же шли на костёр или виселицу. При этом он прекрасно знал о существовании Ковена с настоящими ведьмами, которые пытались защищать людей от подобных нападок и вообще вели довольно гуманную политику.

Картаар одевался с лоском, насколько вообще могла позволить мода XIV века. Он был необычно высокого роста для мужчин того времени, хорошо сложён, носил длинные, цвета вороного крыла волосы ниже плеч, аккуратную бороду и усы. Его красота казалась почти идеальной. Нутро выдавал холодный безразличный взгляд. От такого взгляда хотелось отвернуться и укрыться, а лучше сбрызнуть святой водой и закидать чесноком.

Картаар подмечал хорошеньких женщин на улице и соблазнял на всевозможные дурные поступки. Он любил работать один, иногда агитируя мелких сущностей себе в помощь, но делал это с пренебрежением. Ещё чего. Он ни в ком не нуждался.

Томми встретил его однажды и сразу распознал. В магических кругах за его голову давали серьёзное повышение ранга в Ковене, но внутреннее чувство справедливости двигало Томми похлеще, чем любые привилегии. Картаар умело скрывал свою истинную сущность, но в тот день расслабился, и Томми, разглядывая толпу людей на торговой площади, увидел нечто, что заставило его приглядеться получше.

Настоящий Картаар походил на некое подобие ящерицы ярко-алого цвета с бугристой кожей, как у крокодила. Он любил обе свои наружности, нарциссически обожая каждый сантиметр своих воплощений.

Сегодня ему хотелось найти особенную жертву, желательно хорошенькую и молодую. Выискивая подходящую девушку в толпе народа, Картаар заметил Томми и прочёл его мысли. Ругая себя за безалаберность, он попытался исчезнуть, но Томми настиг его и схватил в одном из глухих тупиков Эдинбурга. Откуда ни возьмись появилось множество мелких крылатых бесов, готовых напасть на Томми. Они окружили его, высвободив своего хозяина. А дальше вам лучше не знать, что происходило с несчастным. Одно известно точно – они мучили его достаточно долго, чтобы он стал равнодушен к собственной жизни.

Наигравшись, Картаар бросил Томми умирать, будучи уверенным, что тот вскоре так и сделает. И это произошло, если бы Томми не схватился за малюсенький шанс, которого и ждал, и не ждал одновременно.

Оставшись наедине с собой, Томми выждал время, когда сможет перемещаться, на это ушло около трёх дней, и из последних сил перенёс себя в Ковен, где попросил помощи Этейн в поимке Картаара и его приспешников. В течение пары недель тот был пойман и заключён под стражу.

Томми попросил, чтобы все допросы ему разрешили вести самому, и Этейн согласилась.

С какой же искусной тщательностью он пытал Картаара! Верховная ведьма поняла, что нашла того, в ком нуждалась, и с тех пор Томми возглавил тюрьму при Ковене в Эдинбурге и стал главным по приёмке нечисти.

Картаар же был отправлен на уничтожение без права перерождения. То самое страшное наказание, которое только можно придумать в магическом мире.

***

Только лишь Ава переступила порог, как Томми позвонил в колокольчик и на его звон пришёл другой гоблин, одетый в более приличную одежду, нежели старый комбинезон не по размеру, и утащил Апарита в камеру. В комнате без окон и дверей его и оставили висеть в воздухе, предварительно заморозив и введя в сон. Всё делалось автоматически, и таким образом узники не могли ни общаться, ни думать, ни даже есть. Сплошные плюсы для охраны. Периодически мимо камер проходили гоблины-тюремщики и обновляли заклятья, но их действий обычно хватало на всё время заточения. Подолгу здесь не сидели. После суда всех узников транспортировали в более страшное место, находившееся отнюдь не в Эдинбурге.

Глава 11
Первая пытка

Авалинда пришла в назначенное время к входу тюрьмы и нажала кнопку звонка. Раздался тихий-претихий не то свист, не то гул. Дверь открыл огромный, покрытый густой тёмной шерстью аккуратно одетый гоблин. На нём был такой же рабочий комбинезон, по виду выглаженный, даже со стрелками на штанинах, которые были не к месту.

Босые заросшие стопы казались ухоженными, когти ровно подстрижены. Только бабочки не хватало. От него веяло свежестью перечной мяты и какими-то духами с хвойными нотами.

– Мисс Райс, – заулыбался он и настежь растворил огромную дверь, будто пушинку, – добро пожаловать!

– А где ваш сменщик? Тот, хмурый? – с опаской сказала Ава и, запрокинув голову назад, осторожно зашла внутрь, вплотную прислонившись к большому животу гоблина.

– Тони? У него выходной, – также широко улыбаясь, выпалил он, – да, о нём все так отзываются, а на самом деле он добрый малый! Просто жизнь нелёгкая была. Ещё не успел вписаться. Я вам расскажу при случае.

– А вас как зовут?

– Роберт! Лучше Бобби. Меня все так называют.

– Ну что ж, Бобби, мне назначено на 14:30. Проводите меня в пыточную.

– С удовольствием!

Ава удивлённо кивнула. «Такого жизнелюбивого гоблина я никогда не встречала. Уж что-что, а гоблин – это скопище злости, наглости и неуклюжести. А тут такой обходительный, вроде молодой субъект», – размышляла Ава, шагая по коридору и еле успевая за Бобби, который весело щебетал про тамошние порядки и что он в восторге от своей работы.

– Я, знаете ли, недавно здесь. Раньше работал на угольном заводе на севере. Завод закрыли, а меня и многих других прогнали. Пришлось идти в центр искать работу. И мне удалось! Мистер О’Брайан меня приютил. Да, он замечательный! – радостно тараторил Бобби.

Странная пара шла по полутёмному коридору, освещённому редко посаженными факелами вдоль стены, и наконец упёрлась в знакомый зал с круглыми дверями. Бобби повернул налево и открыл дверь перед Авой. На двери значилось «Комната дознания». Она зашла внутрь и увидела Апарита без сознания, зависшего в воздухе.

Комната была небольшой, без углов и почти шарообразная, как и все остальные помещения тюрьмы. Свет исходил из окна под потолком, а на столе располагалась лампа, похожая на керосиновую. Горела она сама по себе, но керосиновой притворялась изо всех сил.

За столом сидел начальник тюрьмы Томми О’Брайан. Он читал газету «The Witching Herald», а чёрная перьевая ручка сама писала в небольшом блокноте, изредка окуная в чернильницу собственный дырявый нос. Стеклянная баночка с чёрным содержимым стояла рядом и слегка подпрыгивала. Она ужасно хотела знать, что же пишется на бумаге. Томми не обращал внимания. На столе стояли небольшая фарфоровая чашка кофе с тонким цветочным орнаментом и серебристый кофейник.

По комнате тянулся свежий запах кофе вперемешку с тем, что издавал Апарит, – смесь вони старого влажного подвала и тухлых грибов. Можно было заткнуть и обездвижить монстра, но зловоние никуда не пропадало.

Когда Ава зашла, кофейник встрепенулся всем своим блестящим серебряным телом, материализовал вторую чашку и поспешно налил в неё шипящий кофе.

– Мисс Райс! – радостно воскликнул Томми. – Чудесно, что вы пришли. Ну что же, начнём. Желаете кофе? Он из чудесной маленькой плантации в Бразилии, приехал ко мне сегодня.

С этими его словами чашка подлетела к Аве и зависла на небольшом расстоянии от лица.

Ава скосила на неё взгляд и, почувствовав аромат, осторожно взяла.

– Благодарю вас, сэр. Вам удалось поговорить с подозреваемым?

– О да! Он разговорчив. Рассказал мне в красках, как довёл человека Марджори Финли до самоубийства. Но пока не говорит самого главного – кто надоумил его на это. Придётся попробовать вам, – с неохотой добавил мужчина.

– А разве он не мог сам принять это решение?

– Видите ли, мисс Райс, – Томми осторожно отпил из чашки, – моя практика показывает, что существа его порядка не могут принимать подобные решения самостоятельно. Им требуется хозяин. Сам бы он просто жил в несчастной, иногда доводя её до депрессии или ожирения, на худой конец, – он хихикнул, и от его смеха больно сжалось сердце.

Ава ощутила давно забытое чувство человеческого страха. Она быстро заменила его на фокус и намерение.

– Но никак не самоубийство. Это же расточительно и глупо! – рассмеялся мужчина.

Томми встал из-за стола и приблизился к Апариту. Щёлкнул пальцами, и вокруг существа образовалось нечто полупрозрачное, напоминающее известное орудие пыток – Нюрнбергскую деву, но по форме самого существа. Внутри пузыря по всему периметру располагались острые клинки без рукоятей и те, того и гляди, норовили пронзить Апарита насквозь. Они покорно ждали приказа.

Томми легко взлетел и оказался рядом с головой слизняка. Он провёл по ней рукой, еле касаясь, и глаза существа раскрылись. Сонный и напуганный, Апарит огляделся. Завертев серой башкой, он обнаружил направленные на него острые ножи и закричал:

– О нет, нет! Всё расскажу, не губите!

– Чудесно. Кто твой хозяин? – спросил Томми, всё ещё левитируя рядом с Апаритом.

– Не знаю! Он не назвал себя!

– А может, подумаешь ещё? – ласково спросил Томми, водя руками по прозрачному шару, набитому клинками. От каждого его движения все они приближались к серой плоти Апарита, некоторые уже впились в неё.

– Я же сказал, не знаю! – вопил слизняк. Ножи остановились, и Апарит тяжело выдохнул. Его дебелое тело содрогнулось волной.

– Мисс Райс, теперь ваша очередь, – сказал Томми и спустился вниз, отойдя в сторону.

Авалинда подлетела к существу и зависла в воздухе. Чашку из рук она так и не выпустила. Только вновь как следует разглядев Апарита – ещё раз, – ведьма отставила мешающую чашку, и та встала на стол рядом с кофейником.

– Помнишь меня? – спокойно спросила Ава, вытянув руки к Апариту отнюдь не затем, чтобы обнять.

– Да, – выдохнул слизняк, пытаясь сжать голову от страха и ощущения приближающейся боли. Остальное его толстое тело было обездвижено, но отлично чувствовало боль.

– Ты скажешь мне прямо сейчас, кто твой хозяин. Иначе я буду мучить тебя здесь очень долго.

Ава водила руками по поверхности шара, ножи впивались осторожно, но неглубоко. Теперь она не ощущала злости, ей просто был нужен ответ.

Апарит кричал, истошно, громко, местами срываясь на хрипы. От его высокого мерзкого голоса хотелось лезть на стену, но Ава терпела и не ослабляла нажим. Томми тонко улыбался, наблюдая за происходящим.

– Да! Да! Скажу, скажу! – наконец выкрикнул слизняк.

Ава снизила напор, но самый болезненный укол в область безволосой рыхлой груди оставила наготове.

– Говори, – сказала она и остановила руку на уровне груди Апарита.

– Он пришёл ко мне из ниоткуда! Сказал, что я должен кое-что сделать. Он был похож на чёрный туман. Вился возле меня и говорил. Это всё, что я знаю! – шипел слизняк, вертя головой. Он косил глаза на наступающее остриё ножа.

– Зачем ему это?

– Он сказал, что ему нужна первая жертва среди многих других и что я должен начать это.

– Что – «это»? – Ава начинала злиться и уже почти проткнула верхний слой серой бугристой кожи Апарита.

– Его план! – жалобно кричало существо. – Его план! Какой-то план! Не знаю больше ничего! Прекратите!

Ава опустилась на каменный пол, Нюрнбергская дева ослабила свои объятья.

– Боюсь, сегодня мы уже ничего не добьёмся от него, мисс Райс, – Томми махнул правой рукой, и Апарит заснул, – его плоть тоже должна отдохнуть перед очередной порцией пыток. Иначе у нас ничего не выйдет. Завтра в это же время жду вас здесь.

– Хорошо, сэр. Но напоследок дайте мне посмотреть его глазами.

– Прошу.

Ава подошла к Апариту и протянула руки, едва касаясь его тела. Полупрозрачный шар с ножами уже растаял и бесформенное серое тело слизняка, погружённое в глубокий сон без сновидений, застыло в воздухе совершенно без движения.

Ведьма закрыла глаза и прислушалась к его мыслям. Вначале она услышала только шум, чужие крики тех, кого Апарит мучил веками, но вскоре в голове стали возникать картинки.

Бескрайняя пустыня разлилась золотым морем. Страшное и пустое место. Солнце палило нещадно, и Апарит летал серым сгустком, наслаждаясь мелкими развлечениями. Где-то он сжёг хвост несчастной ящерице, а затем пустил её по миру. В другой раз он нашёл чуть ли не единственное растение, которому посчастливилось выжить в этой гиблой местности, и превратил его в прах.

Он резвился и летал, как ему вздумается. Радости существа были небольшие, недавние события убавили его силу, и он должен был вначале окрепнуть, уничтожая мелкую живность, а уже потом переключиться на крупных животных и людей. Что с ним произошло, не было видно, только отголоски некой битвы, в которой он был пешкой, но сумел выжить.

Внезапно что-то резко схватило его и отбросило на горячий песок. Апарит превратился в слизняка и рухнул. Чёрный туман навис над ним, он закрыл глаза перед вспышкой и уснул. Через мгновение очнулся, осматривая пространство. Вокруг никого не было, но он чётко понял, что нужно делать. И, снова превратившись в серый эфирный сгусток, Апарит помчался в указанное место. Ава поняла, что слизняк не врёт.

Глава 12
Куда пропала Марджори

Пустота поглотила пространство. Не было ничего: ни света, ни тьмы, ни запахов, ни вкусов. Казалось, ничего там существовать не может. Но всё же в воздухе парила маленькая скукоженная частица света. Она искрилась и пульсировала, излучая свет и тепло. Настолько маленькая, что вы бы даже не заметили её, встретив на своём пути. А вполне возможно, отмахнулись бы, как от назойливой мухи.

Сама пустота была в ящике небольшого размера, в котором с удовольствием пряталась бы ваша кошка. Подобные ящики стояли друг на друге в тёмной комнате, и за ними кто-то наблюдал.

Вы, наверное, уже забыли про бедняжку Марджори, и сейчас самое время про неё вспомнить.

Конечно, она не могла пропасть бесследно после своего отчаянно-вынужденного прыжка в бездну. Её душа, всё её естество осталось запертым в таком ящике и парило в пустоте.

Но сегодня что-то заставило её очнуться.

Всё это время Марджори не знала, где находится, не видела снов и вообще не понимала, что перенеслась на другую сторону и уже не сможет вернуться в своё привычное тело и продолжить жить своей старой жизнью.

Она очнулась в какой-то незнакомой комнате, лёжа на кованой кровати на голом матрасе.

Проснулась от собственного крика и, вскочив, села. Оглядевшись, женщина поняла, что не знает места, где находится, и не помнит, кто она. Ей казалось, что тело ноет от многочисленных синяков, а голова в тумане, как от серьёзного похмелья.

Марджори осторожно встала с кровати и, медленно ступая, обошла помещение. Это была большая комната без окон с одной кроватью и рядом стоящим стулом. В ней было светло, но источника света не видно.

Ни дверей, ни окон.

Паника, беготня из угла в угол в тщетных попытках найти выход. Марджори остановилась и села на стул. Она моментально поняла, что ничего не чувствует. Абсолютно ничего. Ни как садится на стул, ни как трогает своё лицо и волосы.

Даже во сне такого не бывает. Она закричала и в крике забылась.

***

Солнце пробивалось сквозь белый тюль в спальне. С улицы доносились звуки отдалённо проезжающих мимо машин, кто-то собирался уезжать и заводил мотор своего автомобиля. Марджори открыла глаза и почувствовала, что лежит в своей кровати в чистой постели. В комнате приятно пахло кондиционером для белья, который она обычно использовала. Белли валялась в ногах, а когда Марджори привстала и посмотрела на неё, та сонно завиляла хвостом и неспешно пошла облизать хозяйкину руку.

На часах было девять утра. Марджори почувствовала ужасный голод. Она с удовольствием встала с кровати, ощущая лёгкость в теле, словно помолодела лет на двадцать. Ей ужасно хотелось съесть чего-то сытного, жирного и непременно выпить большую чашку кофе со сливками.

На кухне она обновила воду в миске с нарисованной косточкой для Белли и открыла ей новую баночку собачьей еды. Та принялась уплетать угощение, а потом села в уголке и наблюдала за хозяйкой, будто давно не видела.

Марджори отыскала в шкафу всё, что нужно для кофе, и включила кофеварку.

Завтрак получился импровизированным, но вкусным. Она поджарила себе два яйца, три полоски копчёного бекона довела до приятного хруста. В холодильнике также оказались пшеничные булочки, которые мисс Финли щедро смазала сливочным маслом и положила всё на большую тарелку. А когда кофе был готов, она влила его в чашку и добавила сливок. Расположившись, как всегда, на диване перед большим плоским телевизором в гостиной, она принялась пировать.

По телевизору по каждому каналу, а их было более сотни, показывали какую-то передачу про животных. Марджори нажимала кнопку на пульте управления и видела одно и то же изображение. «Может, сегодня день защиты животных?» – подумала она.

Иллюзия была почти настоящей.

Белли лежала на полу и иногда смотрела на хозяйку, которая аппетитно чавкала, но почему-то особого интереса к её еде у собаки не было.

– Ну что, раз сегодня день защиты животных, может, прогуляемся? – спросила Марджори, и Белли, виляя хвостом, побежала в коридор. Оттуда она принесла шлейку с поводком и торжественно вручила.

Марджори отнесла посуду на кухню и решила, что вымоет её позже. Поспешно одевшись, она вышла из квартиры, прихватив с собой ключи.

Во дворе дома на Уордлоу-плейс была небольшая лужайка, и, хотя выгуливать собак там запрещалось, можно было прогуляться вокруг по тротуару и подышать воздухом.

Через какое-то время Белли сделала все свои дела и стала тянуть хозяйку обратно в дом. На улице было пусто, доносились только звуки большой дороги.

Огромное зеркало встретило Марджори в коридоре её квартиры, и она с удовольствием посмотрела на себя. Она выглядела моложе, стройнее, лицо зарумянилось от порывов ветра, а седина пропала вовсе. Марджори вымыла лапы собаке и прошла в свою комнату переодеться. На часах было 18:15.

«Ничего не понимаю. Как это уже шесть вечера? Я же вышла на десять минут?» Она крутила настольные часы в руках и говорила сама с собой. На улице свет тоже перестал быть похожим на утренний. Небо затянуло тучами, и начался град, да такой сильный, что пришлось наглухо закрыть окна. Шум стоял невыносимый.

Марджори села на кровать и начала припоминать. «Что было вчера? Какой сегодня день, месяц? Какой год, в конце концов?!» – она судорожно соображала, но не могла ничего вспомнить.

Белли подошла к ней и ткнулась пушистой мордой в ногу. Она так никогда не делала. Марджори взяла её на руки, но та затявкала и попыталась вырваться.

– Да что же ты делаешь, глупая псина? – в сердцах закричала женщина, а когда собака выбежала в коридор, Марджори побежала за ней. Белли остановилась возле большого зеркала и села перед ним.

Обе уставились в него как заворожённые. В яркой позолоченной резной оправе зеркало выглядело старинным и благородным. Завитки рамы напоминали то ли змей, то ли червей. Но одно было очевидным – отражение тянуло к себе с невероятной силой.

Они смотрели и смотрели в него, как вдруг зеркало начало темнеть и чернота заполнила собой всё пространство гладкой серебристой поверхности. А когда осталась лишь малая прозрачная часть, из черноты вылезли серые щупальца, за ними безволосая башка с огромной зубастой пастью. Он вылез на половину своего дебелого тела, скалясь клыками и сверля чёрными глазами. Марджори вдруг осознала весь невиданный ужас, оцепенела и закричала. Да так громко, что потеряла сознание.

***

Очнулась там же, в своей постели, утром около девяти утра. С улицы были слышны те же звуки, Белли валялась в ногах. Но на этот раз голода не было, а тело ломило, будто накануне Марджори разгружала фуры с кирпичами. Она села на кровати, поставив голые ступни по пол. В голове шумело, как от затянувшейся головной боли и обезболивающего в большой дозировке.

Она пошла на кухню поставить чайник и наткнулась на зеркало. Теперь оно показывало Марджори во всей утренней красе, приличествующей её обычному виду. Растрёпанные светлые волосы с сединой, весьма помятая ночная рубашка свободного фасона из плотного хлопка, на ногах пушистые тапочки. Лицо с неглубокими мимическими морщинами попыталось улыбнуться. Марджори повторила за ним и громко выдохнула, закатив глаза.

Она поставила чайник на плиту. Ужасно хотелось спать, да так, что, не дождавшись, когда он закипит, она выключила газ и поплелась обратно в кровать. Легла, укутавшись тёплым одеялом, и уснула.

Проспала ещё сутки и проснулась ровно в девять на следующее утро.

На сей раз утро показалось ей прекрасным. Она снова сделала себе отличный завтрак, потому что её аппетит был похож на тот, что был когда-то давно в молодости. После развесёлой вечеринки она возвращалась домой в общежитие и утром могла съесть слона и закусить зеброй.

В холодильнике обнаружился тостовый хлеб, сосиски, яйца. Хлеб и сосиски она поджарила на сковороде, туда же кинула яйца.

Налила себе большой стакан апельсинового сока и чёрный кофе.

Снова диван и каналы про животных. В какой-то маленький отдел её мозга начала закрадываться мысль о странном дежавю. Марджори закончила трапезу и пошла проверить часы. Они показывали час дня. Куда делись четыре часа, совершенно не ясно. Пропали бесследно. Ну невозможно же есть завтрак четыре часа! Хотя нет, возможно, но не сегодня.

Она схватила телефон и набрала номер сына, знала его наизусть. После нескольких гудков ей ответил низкий голос и сказал, что по этому номеру никакой Дэвид никогда не жил.

Марджори швырнула телефон в стену. Паника подкатила к горлу и накрыла свинцовым одеялом с головой.

Белли загавкала в коридоре, и Марджори бездумно пошла посмотреть, что происходит.

Из большого напольного зеркала практически полностью выполз Апарит и начал заполнять коридор своим жирным серым телом. От страха Марджори встала как вкопанная, не в силах двинуться, а после снова упала в обморок.

Глава 13
Вторая пытка

– Я отлично засел в этой… Элле. Элла Вуд, Элла, Элла. Дурацкое имя! – засмеялся Апарит, хаотично водя глазами вокруг, будто пытаясь найти Эллу. – Часть меня уже давно сидит в ней. Она слабая, дурная ведьма. Глупая как полено! Переломить проще простого!

Авалинда внимательно слушала его. Томми, напротив, отрешённо сидел за своим столом, его ручка что-то беспрерывно писала в тетрадь.

– И зачем же ты засел в Элле? – спокойно спросила Ава, подходя ближе к Апариту, который на этот раз всё ещё находился в подобии невидимой Нюрнбергской девы, но теперь ножи были абсолютно неразличимы в пространстве. Во всяком случае, сам слизняк даже не догадывался об их существовании, находясь в парящем обездвиженном состоянии. Он был полностью уверен, что его просто подвесили под потолком и лишили возможности двигаться.

– Я хочу её довести до белого каления. Она будет умолять меня отпустить её. Хотя нет! – его чёрные глаза забегали сильнее. – Она даже не поймёт, что произошло, так же как эта ваша дурочка, человеческий отброс, Марджори!

– Вот как ты заговорил, – тихо произнесла Ава, подлетев ещё ближе, – а что ещё ты хочешь сделать? – она мягко поводила рукой над Апаритом, и сотни невидимых кинжалов сотни кинжалов приблизили свои острия к его тучному рыхлому телу.

– А! Ты, мерзкая лицемерка, даже не представляешь, с кем связалась. Ты! Потомок убийцы себе подобных!

Ава резко поменялась в лице. Глаза почернели, волосы на голове зашевелились. Она была наполнена злостью доверху.

Апарит громко рассмеялся, сощурив малюсенькие чёрные глазки.

– Да-да, ты знаешь, о чём я! У тебя не хватит сил меня заткнуть!

На этих словах Авалинда подлетела к нему и резко ударила кулаком по серой безволосой голове. Это был жест крайнего нетерпения, потому что ведьма умеет и не прикасаясь к объекту, применить силу.

Монстр замер в ужасе и закрыл глаза.

– Ты проснёшься, когда я этого захочу, и первым, что ты почувствуешь, станет нестерпимая боль, – прошипела она, ткнув острый указательный палец в Апарита.

– О чём это он? – спросил Томми, рукой приказав ручке остановиться.

– Не имею понятия, сэр, – Ава опустилась на пол. Успокоила себя и свои взбешённые волосы.

Томми помедлил и добавил.

– Мисс Райс, у него явно что-то есть на вас. И по вашей искренней реакции я понял, что вас это задело. Не хотите говорить откровенно, не обижусь. Но мне нужно знать, что ещё он может выкинуть. Он важный элемент в вашем, простите, нашем расследовании.

Авалинда села на стул с абсолютно прямой спиной, словно проглотила длинную палку. Она не желала ничего рассказывать и, по правде сказать, даже не знала, что она вправе произнести вслух.

Помолчав с минуту, она тихо произнесла:

– С уверенностью могу сказать только то, что он знает больше меня. Я должна навести справки. И понять, что делать с Эллой.

Томми скосил взгляд на свой блокнот. Там было задокументировано абсолютно всё, что произошло только что.

Глава 14
Заброшенный дом

«Ох уж эти глупые молодые ведьмы. Всё-то им объяснять надо. И то, и это. Двести сорок семь лет, а ума так и не нажила себе. Хорошенькая какая, святые подштанники! Точёная фигурка! А какие плечи! Грудь! И до чего чудесный носик! А вот мозгов совсем нет», – весело про себя рассуждал Генри Киер, секретарь Верховной ведьмы Этейн и по совместительству её ручной пёс. Он умел превращаться в разных животных, живущих на Земле и в других вселенных, но в образе большого чёрного дирхаунда Генри казался себе благородным, важным и очень нужным.

Роста он был высокого, хорошо сложён и умел выгодно одеваться. Обожал костюмы с жилетами, носил их с достоинством, эффектно подчёркивая рельефный торс и длинные ноги.

Тёмно-каштановые волосы торчали на макушке россыпью хаотичных кудряшек, и он не особо заботился об их порядке. Мыл свою густую, похожую на леску шевелюру любым шампунем, смазывал гелем на основе тёмного пива и при этом выглядел красавцем. По бокам он был коротко стрижен, из-за этого причёска казалась живой и беззаботной. Его нельзя было назвать симпатичным в каноническом понимании красоты, хотя это вообще спорное понятие. Но определённой харизмой он обладал с лихвой. Слегка тяжёлая линия подбородка смягчилась правильной формой рта.

Он умело использовал свою улыбку с кокетливо приподнятыми уголками. От неё сразу становилось теплее в груди и слегка подкашивались ноги от внезапно нахлынувшего чувства лёгкой влюблённости. Одним словом, девушки, ведьмы, да и просто кто угодно западали на него группами и по одиночке. Он обладал живым пытливым умом, любил посмеяться и даже поиздеваться над коллегами. Иногда в его окружении оказывалась симпатичная в его понимании ведьмочка, и он мог даже предложить ей приятно провести время, но надолго его энтузиазма не хватало. Мешала преданность своей работе и просто нежелание оставаться с кем-то надолго.

Этейн ценила его откровенность и стойкость. Она не любила видеть слабость в подчинённых. Он знал, когда помочь, а когда заткнуться и уйти. Верховная ведьма часто была в разъездах по городу и по стране, решая насущные вопросы и распределяя работу между работниками Ковена.

В её подчинении находился Томми О’Брайан, начальник тюрьмы и главный по приёмке нечисти в городе. Остальное она делала сама, подпуская к работе единственного помощника, практически многорукого Шиву, Генри Киера. Она взяла его на работу около семисот лет назад. В те времена он был совсем молодым существом, только что появился на Земле и не разбирался ни в чём. Пришлось быстро учиться.

***

Пришло время рассказать немного об Этейн. Она появилась на свет более четырёх тысяч лет назад в далёкой вселенной под названием Галгрит. Этейн родилась воином, смелой и поначалу безрассудной. Она много путешествовала, воплощаясь в разных мирах, искала себя и своё предназначение. Спустя время она пришла в одну из королевских семей пиктов и поняла, что нашла себя. Ей был близок этот смелый народ, способный постоять за себя и не идущий на компромиссы. Этейн могла воплощаться на Земле много раз, но выбрала другой путь. Она изредка убегала в свой дом из большого камня, стоящий в глуши на севере Шотландии. Там, в густом лесу, к западу от Абердина, Этейн восстанавливала свою энергию, подпитываясь местным воздухом и землёй. Среди величественных дубов и берёз, зелёного полотна изо мха и папоротника она обретала спокойствие, чтобы вскоре вернуться к работе.

***

Нервно переминаясь с ноги на ногу, ведьма без ранга Элла Вуд готовилась к встрече с Верховной ведьмой, стоя напротив двери её кабинета. Она прокручивала свой монолог вновь и вновь, пытаясь занять чем-то прыгающие мысли. За дверью на краю стола сидел Генри и перебирал документы. Ну как перебирал, скорее несколько листов старой выцветшей бумаги плавали перед ним по воздуху, показывая свои исписанные листы, а он свободным пальцем указывал, в какую стопку приземлиться. Весьма удобное занятие, если руки заняты, а его как раз были несвободны. В правой он держал сэндвич на ржаном хлебе с пряной запечённой говядиной, в левой – большую кружку со сладким вишнёвым чаем. С аппетитом обедая, он заприметил за дверью Эллу и подумал всё то, что сказал сам себе чуть раньше.

Нетрудно догадаться, что на одной из бумажек он прочёл следующее:

«Элла Вуд допустила серьёзную ошибку в работе. С ней следует поговорить сегодня в 14»

Такие записки Генри набрасывал сам себе, слушая начальницу, а затем сортировал их по дате и важности. Позже он сопровождал её или напоминал о важных встречах и мероприятиях. Сейчас был его законный перерыв, на больших настенных часах значилось 13:50.

Приоткрылась дверь, и Элла осторожно всунула свой хорошенький вздёрнутый носик внутрь просторного кабинета. Увидев, что у стола гордо сидит большая серо-чёрная собака, она вошла внутрь и осмотрелась. В комнате вкусно пахло мясом и каким-то свежим парфюмом с нотками морской соли, ежевики и цитруса. Ещё слегка чувствовался запах мокрой псины, Генри недавно попал под дождь. Он вылил полфлакона туалетной воды на себя в надежде прибить этот «чудный» аромат.

Кабинет Этейн казался уютным и одновременно устрашающим. У решётчатого окна, из которого открывался вид на Королевскую милю, стоял массивный дубовый стол, на котором лежали бумаги, стояла чернильница и большой кувшин с чистой водой и несколько статуэток. Там же стояло то самое кресло Этейн, больше напоминающее трон. Ещё в кабинете был простой стул для посетителей и небольшая кушетка с чёрным кожаным сиденьем. Иногда на ней лежал аранский плед, Этейн куталась в него в холодное время, но не сегодня.

Вернёмся к непутёвой Элле. Уж что-что, а собака в кабинете Верховной ведьмы должна была как минимум её смутить. Но нет: она с любопытством прошла ближе к столу и поочерёдно приподняла и рассмотрела статуэтки Бастет, пресс-папье в виде яйца из бежевого оникса и волка из чёрного камня, который был объёмной формой наскального рисунка пиктов. Генри кашлянул. Вполне себе по-собачьи.

Элла чуть не выронила бумаги из рук. Огляделась вокруг себя и, увидев пса, отвернулась и принялась дальше разглядывать стол. Она знала о существовании Генри, но сегодня почему-то напрочь забыла о его таланте менять внешность.

Генри был буквально вне себя от ярости. Он быстро перекинулся в свой человеческий образ. На нём красовался серый костюм с жилетом и чёрные лаковые ботинки.

– Экхм! – громко сказал он.

Элла подскочила и заорала на всю комнату.

– Ой, простите!

От неожиданности она села на стол, прижав бумаги к груди.

– Вы кто такая и какого чёрта вы тут делаете? Расселись тут как у себя дома на Фаунтен-бридж 97, квартира номер 3, направо! – возвышаясь над Эллой, грозно спросил он.

– Я… я… я… – заикаясь, выдавила Элла, – я пришла на отчёт.

– Ну и прекрасно! Вам назначено на четырнадцать! Вот и ждите за дверью.

Элла испугалась и, подхватив свои бумажки, выбежала вон, чем изрядно насмешила Генри.

Хохоча ей вслед, он вновь прислонился к столу, доедая свой сэндвич.

Стуча каблуками по асфальту, Элла с удивлением осознала, что выбежала далеко за пределы резиденции Ковена. Посмотрев вверх на кованую ограду и возвышающийся за ней собор, она обнаружила, что находится на Лёвен-стрит, далеко от Королевской мили. «И как же это меня занесло сюда?» – встревоженно подумала она.

Решив не медлить, она перенеслась обратно в резиденцию Ковена и встала перед дверью кабинета Верховной ведьмы. Её наручные часы показывали 13:59. Как раз вовремя. Она постучалась и осторожно зашла.

За столом сидела Этейн. Взгляд её был направлен прямо на Эллу, пронизывающий, испепеляющий. В общем, она всё отдала бы, лишь бы убежать оттуда, сверкая своими бежевыми туфельками.

Можете хоть триста раз плохо подумать про Эллу, что она глупышка-дурашка в симпатичной упаковке. И будете правы. Казалось, она была некой ошибкой природы: ведьма с интеллектом креветки.

Элла подошла осторожно и замерла. Верховная ведьма не прекращала смотреть ей прямо в глаза.

– Я поручила вам простецкое дело. Понаблюдать за тем, что происходит в Национальной галерее. Проще было бы просто дать вам швабру.

Элла стояла как вкопанная, не в силах произнести ни слова. По правде говоря, она понимала, что совершила ошибку, но осознание, почему это произошло, ещё не пришло к ней.

– Вы понимаете, что нарушили одно из главных правил Ковена?

– Ваше превосходительство, – прошептала Элла, – я не знала. Мне показалось, что ничего страшного там нет.

– Ваша безалаберность привела к гибели человека.

– Я не хотела! Я думала, всё в порядке! – чуть громче сказала Элла и тут же испугалась собственного тона.

– Это не оправдание. И мне оно от вас не нужно. Вы бесполезны как работник. Я даже не знаю, что с вами делать. Уволить, отправить прочь? Вы и там дел натворите. Возвращайтесь на свою обычную работу.

– Но я…

Элла хотела возразить, но не смогла вымолвить ни слова.

– Разговор закончен, – сухо и обыденно сказала Этейн в ожидании, что Элла выйдет из кабинета.

Дурацкая ситуация, знаете ли. Ну поручили объективно глупому и бесполезному сотруднику важное дело. Сотрудник это дело провалил самым банальным способом. Кто виноват? Конечно же, руководитель. И Этейн прекрасно это понимала. Она корила себя, что не отдала туда больше сил. Из самых маленьких и невзрачных деталей может сложиться большая картина. И сегодня она была неутешительной. Апарит проник из низшего мира, но подобные ему – за редким исключением – совершают то, что сделал этот мерзкий слизняк.

Элла вышла из кабинета в совершенно расстроенных чувствах. «Обычная работа» – это даже не работа. Нужно было просто иногда появляться в Ковене для галочки, а лучше вообще не приходить. По сути и работы никакой не было. Элла отлично знала, что до добра такая жизнь не доведёт.

Опять слоняться целыми днями по городу и ничего не делать. Она знала, что в Ковене её держали только из жалости. Не могли уволить совсем или выгнать. С сёстрами-ведьмами так не поступают. А дома, в мире существ, её никто не ждал. Родители давно ушли, старшая сестра периодически работала в Дублине и окрестностях и была весьма успешной. Они почти не общались. Глупо думать, что сейчас что-то изменится.

Элла переваривала всё произошедшее, сидя на скамейке в садах Принцесс-стрит. Когда ей было не по себе, она всегда переносилась именно туда. Она хотела бы провести здесь побольше времени, но погода сегодня не позволяла находиться там дольше пяти минут. Моросил мелкий колкий дождь, и дул вполне по-зимнему холодный ветер. На Элле было просторное осеннее шерстяное пальто до колена цвета кофе с молоком, на голове красовался платок в клетку в той же цветовой гамме. Любая ведьма могла устроить себе тепло или холод где угодно, но Элла просто сидела на холодной скамейке, не в силах намагичить костёр или хотя бы портативный нагреватель.

Посидев немного, Элла вконец окоченела и решила пойти в ближайшее кафе, чтобы согреться, но что-то остановило её. Ведьма осмотрелась: вокруг было пусто. Только вдалеке быстрым шагом шёл какой-то мужчина по направлению к ней.

Элла почувствовала затхлый запах и снова обернулась. Предположив, что сходит с ума или просто устала, она быстрой походкой пошла к лестнице, чтобы выйти к Принцесс-стрит.

***

На Фредерик-стрит ей попалось кафе, и, поднявшись на второй этаж, Элла села за столик перед большими окнами. В меню приятного салатового оттенка она быстро нашла и заказала зелёный чай, думая над тем, что неплохо бы поесть, но сейчас кусок совершенно не лез ей в горло.

Элла хоть и была ведьмой простодушной, но разговор с Этейн совершенно расстроил её. Ей хотелось собраться с силами и подумать о будущем, но в голове роилась мешанина из ужасных слов: «задумайся, наконец!», «никчёмная», «проще было дать вам швабру», «дура». Некоторые слова прилетали ей обрывками из мыслей Этейн, хотя та умела тщательно скрывать их. Элла не понимала, что Верховная ведьма специально транслировала что-то в воспитательных целях. Официант ненадолго отвлёк её, поставив на стол стеклянный заварочный чайник и белую фарфоровую чашку с блюдцем.

В это время к столику Эллы кто-то подошёл.

– Могу я сесть рядом с вами? – с улыбкой сказал молодой человек, указывая на стул рядом. Он был одет в чёрное пальто с втачными рукавами и джинсы. Элле парень сразу понравился, хотя его внешность она не смогла бы описать даже спустя сутки общения. Она улыбнулась, обнажив зубы, и вежливо указала на стул.

– Спасибо. Меня зовут Джеймс, можно Джим.

– Очень приятно, Джим. Я Элла.

– Рад знакомству, Элла. Я увидел вас, сидя вон там, и решил подойти.

Он указал на дальний стол у выхода.

– Вы показались мне очень грустной. Я могу вас чем-то угостить?

– Спасибо большое, мне уже принесли чай.

– Ну что ж, чудесно. Простите за назойливость, у вас всё в порядке?

Элла сделала паузу, понимая, что если сейчас расскажет ему всё как есть, у неё не хватит сил на то, чтобы стереть ему память.

– В целом да, просто тяжёлый день на работе.

– Сочувствую. Я могу вам чем-то помочь?

– Думаю, нет, но благодарю за предложение.

– Не хотите пройтись?

– Серьёзно? В такую погоду? – звонко рассмеялась Элла, смотря в окно, где небо затянуло тучами, а на замок плотной шапкой навалился туман.

Из окна второго этажа кофейни его не было видно, но Элла знала, что это в точности так.

– Мы недолго прогуляемся до моего любимого паба, там уютно, и я угощу вас отличным виски.

– Даже не знаю. Ну, давайте, – она оставила деньги на столе, и они вместе вышли. На выходе Джим раскрыл большой зонт-трость, и Элла взяла его под руку. Они направились вверх по улице.

Разговор не клеился, несмотря на милую заботу со стороны незнакомца. Элла начала испытывать непреодолимый голод. Ей захотелось стейк с кровью, почти сырой. Она глядела впереди себя, не осознавая, где она и кто, один лишь голод сковал её мысли.

Как только они дошли до паба, Элла, не сумев совладать с собственными звериными чувствами, схватила Джима за грудки и они перенеслись в какой-то заброшенный дом на окраине Эдинбурга.

Должно было быть светло, всё-таки почти три часа дня, но на улице резко потемнело и тусклый свет от фонаря пробивался сквозь разбитое окно большой пустой комнаты с обшарпанными стенами и остатками старых обоев. Элла с силой швырнула Джима на старый матрас и начала медленно снимать пальто.

Джим совершенно потерял дар речи. Он не понимал, как там оказался, что происходит и почему стало темно. Единственное, что он чувствовал, – это непреодолимое влечение к Элле. Они слились в поцелуе. А через мгновение её лицо стало меняться, выступила страшная челюсть с огромными клыками, а глаза налились кровью. Она более не принадлежала себе.

Острыми когтями Элла разорвала рубашку на теле Джима и с остервенением впилась в шею, разрывая плоть. Он истошно заорал, захлёбываясь потоками собственной крови. Через пару секунд его крик сменился на хлюпающие вздохи, а после затих навсегда.

Измождённая и сытая, Элла улеглась рядом с телом Джима. Наконец её голод был утолён. Джим с разорванной в клочья шеей и выпотрошенным животом стеклянными глазами пялился в потолок.

***

За несколько часов свет в окне заброшенного дома так и не изменился. Казалось, там остановилось время. Элла очнулась. На её губах тонкой липкой плёнкой застыла кровь. Ведьма с трудом приподнялась, опираясь на руки, и осмотрелась. Во рту был железный, сладко-солёный вкус крови.

Увидев разодранное тело незнакомого ей мужчины, которое уже успело прилично окоченеть, она в ужасе закричала и вскочила. Всё её лицо, руки и одежда были в крови. Волосы повисли грязными кровавыми сосульками. От тусклого света из окна Элле казалось, что она измазана в какой-то чёрной жиже.

Элла быстро надела туфли, схватила пальто и выбежала из комнаты в коридор. Пульс стучал в висках, липкие от крови руки вспотели. Элла приговаривала себе под нос: «Да что же это? Где я, чёрт возьми?» В панике она бежала по длинному, плохо освещённому тоннелю, которому просто не было конца. Наконец достигнув лестницы, слетела вниз настолько быстро, насколько позволяла неудобная юбка.

Оказавшись

Пролог

Знать тьму внутри себя – лучший способ справиться с тьмой в других.

Карл Густав Юнг

Ма́рджори Финли шла по широкому тротуару улицы родного Эдинбурга. Дождь больно бил по щекам, волосы намокли. Губы растянулись в широкую улыбку, глаза зияли ужасом. Она походила на душевнобольную в своём бежевом махровом халате и мягких домашних тапочках, которые промокли настолько, что женщина с трудом волочила ноги. Казалось, что-то тянуло её вперёд. Марджори долго шла по Далрай-роуд, затем свернула на Моррисон-стрит. Ничто не могло остановить её. Мысли спутались, в голове монотонно крутилась одна и та же фраза, точно из старого граммофона: «Северная стена, северная стена». Она слышала её как мантру, повторяя снова и снова, иногда шёпотом, иногда про себя. Слова заставляли идти вперёд; тело стало абсолютно чужим, но где-то глубоко внутри она силилась понять, почему перестала себя контролировать.

Проходившие мимо люди не обращали внимания на странную женщину. Почти все смотрели себе под ноги, отягощённые собственными мыслями и заботами.

Примерно через час прогулки промокшая насквозь Марджори подошла близко к Каслхилл и в страхе осмотрелась. Дождь закончился, а понизу стал расползаться текучий туман. Он обволакивал ступни и взбирался вверх по ногам. Она дрожала всем телом и шла дальше.

– Северная стена, – прошептала Марджори, тараща пустые глаза, и направилась к замку по широкой эспланаде. Арочные ворота входа нависли над ней, и она легко прошла мимо сторожа, будто стала невидимой.

Оказавшись рядом с Часовой пушкой, массивным артиллерийским орудием, Марджори прошла дальше и встала на край каменной стены. Закрыв глаза, Марджори, всё ещё не чувствуя собственного тела, широко улыбнулась пропасти в последний раз и сделала шаг вперёд.

Её тело подпрыгнуло на камнях, как мешок с костями, и тяжело рухнуло к подножью деревьев. В этот же момент нечто серое вырвалось из тела несчастной и устремилось по направлению на юг, веселясь и хохоча.

Марджори осталась лежать в траве за кустами. Густой туман полностью скрыл её от посторонних глаз.

Глава 1

Старик Бен и хозяйка дома на Мёркистон-авеню

Преклонные года идут не всем, а вот этому старичку они пришлись точно впору. Будто родился таковым и сразу сел в своё законное кресло, заведовать лавкой старья со всего света. Уж настолько гармонично он вписался в интерьер. Конечно, по всем законам человеческого бытия он должен был родиться, вырасти, состариться и только потом начать работать в небольшом магазинчике на Кобёрн-стрит в Эдинбурге.

С этим стариком всё произошло иначе. На свет он появился, уже будучи в почтенном возрасте. Но об этом факте не знал никто, кроме него самого и ещё пары-тройки ведьм из Верховного Ковена Эдинбурга, которые подписались кровью о неразглашении этой информации.

Верховный Ковен Эдинбурга являлся одним из нескольких Ковенов на всём Туманном Альбионе. Их главной задачей являлась охрана людей от всякого рода сверхъестественных происшествий и защита от тёмных сил из низших миров – тех многочисленных параллельных вселенных, откуда появлялись сущности, способные свести с ума и погубить обычных жителей планеты.

Давным-давно в Эдинбурге был учреждён Ковен трёх ведьм: Азальты, Изабеллы и Этейн. Они были ведьмами от рождения, пришли в мир людей каждая из своей вселенной, имея возможность менять свою внешность, как им вздумается.

Они решили вместе бороться с несправедливостями мира и защищать человечество от духов низших миров, что раскинулись на миллиарды километров.

Азальта и Изабелла погибли в Великой войне с одним из огромнейших низших миров более трёх тысячелетий назад. О той войне сейчас известно мало, лишь то, что Этейн сама возглавила Ковен после их гибели и в конце концов одержала победу. Потери ожесточили её, но с годами ведьма научилась приспосабливаться к обстоятельствам. И вскоре организовала Ковены по всей Британии со штабами в крупных городах. Сама осталась в Эдинбурге, поставив на посты достойных претендентов.

В годы своего становления Этейн жила с пиктами1, поэтому многое взяла от них, а именно стойкость характера и неповиновение никому.

***

Старика, занимавшего ответственный пост, звали Бенджамин Уэст и сегодня, тридцать первого октября в 15:00 по местному времени, ему исполнилось ровно пять часов. Год называть не будем, дабы не раскрывать тайны тех, кто замешан в этой истории. Скажем только, что действие происходило примерно в 2009—2011 годах нашей эры.

Несмотря на нежный возраст, выглядел он так, будто забыл про свой день рождения лет эдак на триста. Длинные, до плеч, редкие седые волосы выбивались из-под чёрной измятой фетровой шляпы, как солома огородного чучела. Брови старичка нуждались в стрижке: они яростно нависали над прищуренными глазами ярко-голубого цвета, и Бенджамин производил впечатление старика угрюмого и неприветливого. Ему как будто чего-то не хватало: словно мистер Уэст носил очки, но сейчас куда-то положил и забыл, где они валяются, поэтому голубые глаза беззащитно щурились на дневной свет.

Создавался Бенджамин Уэст быстро, впопыхах, с помощью древнего заклинания. Раз-два – и готово. Ведьмы Ковена решили больше не брать обычных существ на эту работу, а намагичить нечто идеальное, что будет всецело подчиняться им.

Работа у Бена была непыльная: сиди и принимай отчёты от всех, кто служит Ковену, но почему-то не все справлялись с этой задачей. Кому-то становилось скучно, кто-то начинал чувствовать власть там, где её нет. Бенджамин Уэст – неприметный старик, уши и глаза глав Ковена, был призван делать всё по указке своих начальниц, и сегодня состоялся его первый день на службе в качестве приёмщика отчётов.

По всему городу Ковен разбросал своих агентов, тех, кто следил за странными происшествиями. Будь то сверхъестественная активность, непривычное поведение на людях или даже наедине с самим собой, служители старались быть начеку.

Работали под прикрытием, сливаясь с гражданами Эдинбурга, гуляли по городу, отпускали продукты на кассах супермаркетов, водили автобусы, курсирующие от Принцесс-стрит до Лита и по другим маршрутам или даже разливали эль в обычном пабе.

В конце недели каждый из таких агентов должен был отчитаться об увиденном и услышанном, а дальше делать, что прикажут: действовать по обстоятельствам или ждать новых указаний. Этейн считала отчёты хорошо работающим инструментом контроля своих подчинённых. Метод работал, временами выдавая промашки в виде нечестных на руку существ, которые сами были не прочь поиздеваться над людьми.

Конечно, почти все агенты имели достаточно опыта, чтобы разобраться на месте, но отчёты всё равно были необходимостью, бюрократической штукой, от которой сложно было отказаться. Кто-то приносил их лично, кто-то посылал почтой, а кто-то просто материализовывал нужные бумажки у Бенджамина и его предшественников перед самым их носом. Не очень вежливо, но не у всех же хорошие манеры.

***

Кряхтя и ёрзая по видавшему виды кожаному креслу возле резного дубового стола, новоиспечённый работник Ковена пытался усесться так, чтобы пружины старой развалюхи не впивались в его костлявый зад.

Это категорически не получалось, и он злился и проклинал всё на свете. Вдруг его прервали. Стол, надо заметить, стоял прямо напротив входной стеклянной двери в начале магазина, чтобы Бенджамин мог видеть всех входящих. Висевший на двери колокольчик оповещал хозяина о посетителях. Он не всегда срабатывал и, казалось, жил своей жизнью.

Бенджамин вытаращил глаза на входную дверь. В проём вошла девушка и застыла. Такое количество предметов в маленьком помещении смутило её. Над головой посетительницы навис колокольчик и по миллиметру спускался ниже, стараясь дотянуться и рассмотреть гостью поближе.

– Вы кто?

Глаза старика округлились, как у совы. По непонятной причине он никого не ждал.

– Я приехала по распоряжению, сэр, – сказала девушка и сделала шаг вперёд, встав на коврик со стёртой надписью «Welcome». От неё осталась одинокая «W» слева и робко приглашающее «me» справа. Всё пространство магазинчика должно было смущать нежеланных посетителей и не обязывать старика постоянно магичить заклинания невидимости. Обычные люди редко захаживали сюда, а если и открывали дверь, сразу же пугались и шли вон. До конца неясно, что же смущало их: маленькое помещение, запах старья и пыли или понатыканные то тут, то там статуэтки, книги, подсвечники и прочее, но вот уже более пятисот лет это работало безотказно.

Девушке, зашедшей внутрь, на вид было около тридцати лет, и только с первого взгляда казалось, что она пришла не по адресу. Её можно было назвать симпатичной с одного ракурса – в анфас, если смотреть чуть правее. Нос длинноват, с аккуратной горбинкой, зелёные глаза с коричневой радужкой, периодически не успевавшие моргать в такт, внимательно осматривали пространство и старика, тёмные волосы до плеч будто вытянуты утюжком, аккуратная чёлка до бровей закрывала лоб. На ней был непромокаемый плащ нараспашку цвета мокрого асфальта с красной клетчатой подкладкой, чёрная кашемировая водолазка и тёмно-синие джинсы. Кожаные ботильоны на небольшом каблуке дополняли образ и казались слегка старомодными. На плече висела старая кожаная сумка, казавшаяся невесомой, а в правой руке она держала чемодан, будто принадлежавший небогатой даме начала двадцатого века.

Она казалась удивлённой, даже ошарашенной. Зарумянившиеся щеки выдавали факт, что она шла в гору минут пять, пока не обнаружила магазинчик Бена на Кобёрн-стрит. Наверняка в свой последний визит она видела на его месте кого-то совершенно другого.

Старичок прекратил мяться в кресле и попытался привстать, опираясь на деревянные подлокотники. Он был одет в изрядно поношенные тёмно-серые шерстяные брюки, свитер такого же оттенка и длинный чёрный вязаный кардиган до середины икр.

Одеяния его больше всего напоминали расцветку вороны. Неровные края ткани свисали по ногам, словно крылья птицы.

Опёршись на трость с набалдашником в виде головы совы, старичок медленно зашагал вперёд, сверля глазами свою гостью. Сова на трости смотрела на девушку угрюмо и почти незаметно шевелила бровями. Ведьма, однако, увидела это, но виду не подала. Ей не хотелось смущать старика, и вообще это неприлично – сразу с порога говорить, что сова на трости как-то неправильно на вас смотрит.

Он подошёл ближе. Из-за существенной разницы в росте вначале Бенджамин упёрся ей глазами в область солнечного сплетения, но, подняв их выше, понял, что не стоило так задирать голову, потому как боль в шее совершенно одолела его. Старик закряхтел и попятился назад в неудобное кресло. Усевшись, Бенджамин щёлкнул пальцами и тут же заулыбался, жестом пригласив гостью сесть.

– Итак, – сказал старик, улыбнувшись. – Вы – Авалинда Райс, ведьма третьего ранга. А я Бенджамин Уэст. Служу на благо Ковена. Меня предупредили, что вы придёте. Вас не было в городе примерно, – он задумался, подсчитывая в голове цифру, – сто сорок четыре года, верно?

– Сто сорок пять, сэр, если быть точным, – ответила Авалинда, удобнее усаживаясь на стуле.

– Прекрасно. Ну, вам не привыкать скакать из эпохи в эпоху, так? Это ваш третий раз на Земле?

– Всё верно, сэр. Работа здесь выматывает, и мне приходится возвращаться домой минимум раз в семьдесят – девяносто лет по человеческим меркам.

– Что ж, могу представить. Хочу сказать, многое изменилось с тех пор. Я, пожалуй, введу вас в курс дела, если не возражаете. Её превосходительство Верховная ведьма Этейн всё ещё на своём посту, к счастью, вот уже третье тысячелетие. Главный отдел по наблюдению за странностями среди людей, в котором вы работали тогда, сейчас расширился, и в нём уже более двухсот работников. Все они заняты на местах сейчас. Наша местная тюрьма, напротив, не стала больше, но Томми О’Брайан также возглавляет её и является главным по приёмке нечисти. Это, наверное, все новости. Ковен, как обычно, на Королевской миле. А, ну и всяческие перемены в человеческом мире – придумали телефон, компьютер, слетали в космос, но совсем недалеко. Так они называют пространство с другими планетами и прочим. У нас было несколько войн, одна страшнее другой, кризисы всевозможного толка, частично не имеющие отношения к низшим мирам, и прочее.

– Да, сэр. Я пробежалась по основным событиям минувших лет. Надеюсь, я выгляжу подобающе?

– О да, мисс Райс, вполне! Единственное, осанка у вас такая, будто вы застряли в корсете и не знаете, как оттуда выбраться!

Бенджамин рассмеялся с довольным лицом, радуясь тому, насколько удачно пошутил.

– Сейчас все более расслаблены и, как бы это сказать, не особо парятся.

– Не парятся, сэр?

– Это молодёжный сленг. Не беспокоятся по пустякам.

– Я поняла вас.

– Распоряжение у вас с собой?

– Да, сэр.

Ава открыла сумку. Оттуда аккуратно вылетела бумага, сложенная в несколько раз. Подлетев, она плавно приземлилась перед старичком, развернувшись для прочтения.

Бенджамин округлил глаза. Его лицо вытянулось настолько, что подбородком почти достало до ключиц.

– Простите!

Ава приподнялась со стула.

– Я не знала, что здесь нельзя применять магию!

Старичок вернул глаза в обычное для них чуть сощуренное положение.

– Ничего страшного, – заверил он и взял в руки распоряжение, – просто я здесь первый день и ещё не привык ко всему.

«Первый? – подумала Ава. – А выглядите так, будто тысячу лет сидите на одном месте. Странно, что пылью не покрылись»

Он прочёл её мысли, но лишь слегка остановил взгляд. Ему строго запрещалось раскрывать тайну своего недавнего рождения. Ава попыталась прочесть мысли, но безуспешно. По прибытии на землю после долгого отдыха она нуждалась в тренировках своих способностей.

Бумага в руках Бенджамина вела себя странно. Она трепыхалась и не давала себя прочесть. От лёгкого прикосновения ведьмы бумажка тут же застыла.

В распоряжении говорилось следующее:

«Верховная ведьма Этейн Ковена на Королевской миле даёт свое согласие на то, чтобы ведьма третьего ранга Авалинда Райс прибыла в Эдинбург для службы в Главном отделе по наблюдению за всякого рода необычностями среди людей. Рабочим местом (прикрытием) назначается Национальная галерея. Место проживания: Мёркистон-авеню, дом (номер проявлялся только для Авалинды), 2 этаж, комната справа. Хозяйка дома Гертруда Смит.

Приступить к работе 2 ноября. Остальную информацию даст Бенджамин Уэст

Её Превосходительство Верховная Ведьма Этейн»

Витиеватая подпись.

Печать с личным гербом в виде трехглавого дракона и ветви можжевельника (символизировало то, что Ковен основали три ведьмы).

На словах «Мёркистон-авеню» старичок игриво улыбнулся, сказав: «Fancy neighbourhood2! Тебе повезло с домом, дорогуша. А вот хозяйка… Ну, впрочем, сама всё узнаешь!»

Старик положил бумагу на стол, она больше не интересовала его. Ава коснулась её, и та, встрепенувшись, сложилась в несколько раз и влетела в сумку. Открыв ящик стола, Бен достал листок бумаги и что-то записал. Позолоченные подсвечники по правую руку от него стали ритмично раскачиваться. Они стукались о края заросших пылью бокалов и позвякивали. Бенджамин грозно топнул ногой, которая, судя по звуку, была в мягкой тапке, звон прекратился.

– Простите, – закряхтел старик, – как я сказал, сегодня мой первый день, и порядок навести я ещё не успел. Вот, держите, – он протянул Аве листок, – здесь все данные по вашему местоположению, когда нужно заступить на работу и прочее. Желаете человеческим путём прибыть в ваше нынешнее пристанище?

– Думаю, да. Надо привыкать к обычной жизни.

– Конечно, – кряхтя, засмеялся старичок. Но не вздумайте слишком привыкнуть! – округлив глаза, сказал он. – Тут важно соблюсти баланс. Иначе не сможете «видеть».

– Вы правы. Я могу идти?

– Да, и вот ещё один момент.

Он начал рыться в разбросанных бумагах на столе.

– Вот здесь находится кафе «У Мэйбл», оно расположено недалеко от вашего дома. Тамошняя хозяйка – ваша коллега. У неё чудесные завтраки! Обязательно загляните. Да и обеды тоже.

Старик заметно оживился, будто сам навострил туда свои острые колени.

– Да, мисс Райс, каждую неделю в удобный для вас день вы должны присылать мне отчёт о проделанной работе. Появляться лично необязательно, а вот отчёты необходимы.

Как только Авалинда вышла за дверь, Бенджамин встал из-за стола и направился к дальнему стеллажу, заваленному старыми фолиантами. Их было так много, что стопки представляли собой некое подобие неровной пирамиды, которая, казалось, вот-вот развалится, но чудесным образом держится на месте.

Старик щёлкнул пальцами. Кожа его рук была сухая, потрескавшаяся, и звук вышел соответствующий. Сверху на него полетела деревянная резная шкатулка из ольхи размером с его голову. Бенджамин еле увернулся.

– Да что ж ты делаешь-то! – негодовал он. – А ну быстро на стол!

Шкатулка, покачиваясь, лихо устремилась по направлению к входной двери.

– Куда? – воскликнул старик. – Хватит издеваться! Поставь себя на место!

Она тут же развернулась, полетела вперёд и с грохотом упала на дубовый стол, словно делая ему великое одолжение.

– Ах ты негодница! Убежать вздумала. Я на тебя пожалуюсь! Посмотрим, кого отправят на бессрочную починку.

Бенджамин вопил, шкатулка приподнялась над столом, но после этих слов упала и замерла. Он стёр пыль с крышки и, нажав на медную защёлку, открыл её. Шкатулка спокойно лежала на столе, пока старик писал что-то на небольшом листке пожелтевшей бумаги. Затем он свернул его в несколько раз и запихнул внутрь. Крышка резко захлопнулась, да так, что несчастный еле успел убрать пальцы и громко ухнуть. Вещь с характером, что тут скажешь.

Через пару мгновений она извергла другой свёрнутый листок с обугленными краями. Бенджамин прочел кривоватую надпись: «Принято. Следуйте инструкции».

***

Хозяйка дома на Мёркистон-авеню была женщиной властной, но доброй. Одевалась по викторианской моде в строгие чёрные платья с корсетом. На улице бывала редко, а если выходила, принимала образ старушки в цветастой косынке, вечно волочащей за собой тележку. Это было удобно, а внешность пожилой, чуть сгорбленной женщины вызывала у окружающих сочувствие и готовность помочь. Она легко входила в доверие.

Гертруда Смит служила Ковену и квартировала ведьм уже более пятисот лет. Работа ей нравилась, но она не была доброй тётушкой или приятной собеседницей. Подобных ей обходили стороной и уважали, а в душе ненавидели и боялись. Тем не менее Верховная ведьма Этейн была довольна её работой, преданностью Ковену и многовековой безупречной службой.

Она обеспечивала квартирантов всем необходимым, чтобы они гармонично вжились в роль человека. Таких, как Гертруда, в городе было много, кому-то везло с жильём чуть больше, кому-то меньше. Гертруде же достался прекрасный дом, в котором она жила с момента постройки в 1886 году.

Нередко получая указания от Верховной ведьмы о полноценном отдыхе, Гертруда с присущей ей надменностью и сухостью отвечала, что отнюдь не устала, и высокомерно благодарила за заботу.

Она носила чёрное траурное платье, как рано овдовевшая королева Виктория. Для Гертруды это был вовсе не траур. Ей нравился чёрный цвет и мода времён того периода. Она могла оставаться молодой ещё очень долго, но образ зрелой женщины пятидесяти пяти – шестидесяти лет, подтянутой и элегантной, полюбился ей более остальных. Особенно Гертруде запал в душу её собственный взгляд в этом возрасте: чёткий, уверенный, тяжёлый. Её слегка раскосые миндалевидные глаза смотрели на всех свысока, показывая характер и положение.

Комната, в которую Гертруда определила Аву, была просторной, с двумя вытянутыми окнами, выходившими на северо-восток. Справа от окна стоял тяжёлый деревянный стол и такой же стул с сиденьем-подушкой. Слева располагалась кровать на стальном белом каркасе. Позади стола громадиной возвышался большой дубовый шкаф с тремя секциями. Рисунок дерева напоминал перевёрнутый глаз.

Стены были украшены простыми светло-голубыми обоями с мелкими цветами весеннего английского луга. Пространство пахло мёдом и миррой, теплота разливалась тягучей нежностью и создавала ощущение спокойствия и уюта.

Хозяйка наполнила ароматами весь дом, в каждой комнате насадив определённый запах. Гостиная благоухала кубинскими сигарами, ромом, тлеющим углём и итальянским эспрессо. Там хотелось сидеть у камина и вести задушевные разговоры. На кухне плотно завис запах запечённого мяса. Аппетит не проснётся только у самого чёрствого человека.

В кладовке пахло свежескошенной травой, дождём и землёй. Зашедшему туда впервые непременно захотелось бы проветрить душное помещение; но впечатление было обманчивым. В подвале было много съестных запасов, и там пахло вяленой колбасой и лесными грибами. Кроме самой Гертруды туда разрешалось спускаться только миссис Скай, экономке дома. Мановением руки она сортировала картофель, выкидывая испорченный, и обновляла ловушки для мелких грызунов.

Спальня самой хозяйки и её кабинет, конечно, были под запретом для входа. Там поселились запахи мирры, мяты, лаванды, кожи и сладкого миндаля. С недавних же пор хозяйка дома на Мёркистон-авеню полюбила духи с гвоздикой, корицей и фиалкой, немного мыльные и нежные. Они возвращали её в любимые времена и успокаивали.

Что такое ведьминский дом?

Вам лучше не соваться туда без приглашения. Нет, вас не съедят, не посадят на большую лопату и не отправят в печь. И даже не вспорют вам живот. Напротив, вы не заметите разницы с обычным домом. Но все вещи, вся мебель, двери, люстры и ковры будут ждать, пока вы уйдёте, чтобы начать болтать и делать, что вздумается. А ещё будут наблюдать за вами, пока вы спите. Но не для того, чтобы навредить вам. Им же надо чем-то заняться, вот они и обсуждают всё вокруг.

Снаружи дом казался меньше, чем внутри. Всякая ведьма творит дом под себя, и Гертруда хорошо постаралась. Авалинда была отнюдь не первой ведьмой на службе Ковена, которую она квартировала, и этот на первый взгляд неприметный викторианский дом создавал уют своим гостям вот уже многие века.

***

Ава положила вещи рядом с кроватью на пуф и подошла к гардеробу. Ей хотелось опробовать рисунок и вспомнить свои умения в человеческом облике. Подняв руки, она поднесла раскрытые ладони к лаковой поверхности. Рисунок стал меняться, игриво оживая.

Через мгновение он превратился в портал, края которого искрились, будто капли воды падали на горящую свечу. Ава опустила руки и стала наблюдать: портал расширялся и светлел. Она приблизилась и наконец увидела свой дом на болоте. Она смотрела на деревянный домик, утопающий в безграничном свете. Ей не нужны были солнечные очки, свет никак не мешал глазам.

В этот момент в дверь постучали. Ава щёлкнула пальцами, и портал закрылся, оставив лишь имевшийся рисунок.

Она открыла дверь.

– Ужин будет в девятнадцать. Это ваши ключи от входной двери.

Гертруда протянула ей связку из двух ключей на железном кольце. Она была выше Авалинды на полторы головы, но даже не собиралась наклоняться или спускаться до её уровня.

– Благодарю, миссис Смит, – ответила Авалинда с лёгкой улыбкой, немного подняв подбородок. Гертруда развернулась и, ничего не сказав, ушла.

Ава приступила к распаковке чемодана. Вещей было немного: пара брюк, две юбки, три свитера на промозглую эдинбургскую погоду, нижнее бельё и обувь. Она собиралась быстро, узнав про современную моду в новом для неё непривычном приспособлении под названием «интернет», и была готова купить себе новую одежду, если понадобится. Одевалась неброско: натуральные ткани, удобные классические силуэты, спокойные цвета – одним словом, выделяться из толпы ведьма не любила, тем более будучи на такой работе. Нужно было максимально слиться с окружающими и не отсвечивать оригинальностью.

Когда до ужина оставалось всего ничего, она направилась к выходу и застыла напротив зеркала, висящего на стене. На неё смотрело нечто в чёрном платье с лицом, покрытым коричневыми морщинами, как кора дерева, глаза светились ярко-зелёным светом. Несмотря на уродливый внешний вид, отражение мило улыбалось двумя рядами чёрных зубов. Ава скривила улыбку и вышла из комнаты. Отражение проследило за ней и помахало рукой вслед, а после испарилось.

***

Именно так ведьма третьего ранга Авалинда Райс выглядела в своём мире под названием Дан Эйд, параллельной вселенной, расположенной недалеко от планеты Земля. Ава могла принимать разные образы, но в этом, страшном и уродливом, ей было комфортнее всего. Зеркало в её комнате имело странную тенденцию показывать истинную наружность своих гостей при первом знакомстве, а позже отражало всё как есть.

В главной просторной комнате на первом этаже дома стоял деревянный стол на шесть персон, сбоку от которого располагался старый, но вполне сносно работающий камин. Хоть Гертруда и была здесь полноправной хозяйкой очень давно, она не любила сидеть во главе стола. Он был накрыт на двоих, никаких канделябров и прочей излишней атрибутики. Всё просто, но с важными деталями, выдававшими в хозяйке ярую почитательницу королевы Виктории и времён её правления.

Авалинда села на место, любезно указанное экономкой дома миссис Скай. Гертруда же с абсолютно прямой спиной гордо опустилась на стул напротив неё. Миссис Скай была крайне учтива, спокойна и в меру улыбчива. Она делала свою работу с достоинством и любила своё дело. Как и Гертруда, миссис Скай была дамой взрослой, одевалась по моде второй половины девятнадцатого века. Утром носила светлое хлопковое платье с передником, а вечером – чёрное с белоснежным по такому случаю передником и чепцом. Она работала с Гертрудой уже очень давно, являлась ведьмой второго ранга, была дамой скромной, но на самом деле имела облик совершенно иной.

При всей любви Гертруды к королеве Виктории она не разделяла её буйного аппетита. Напротив, любила еду скромную, простую и полезную. Никаких голубей с трюфелями или жирных наваристых супов, а десертом здесь вообще пренебрегали. Сегодня на ужин была постная тушёная говядина с сезонными овощами на пару и молодое красное вино. При всей простоте и незамысловатости ужин Авалинде понравился, и она почувствовала себя почти дома. Хотя «дома» она редко ела мясо.

Гертруда сидела как истукан, с идеальной осанкой и отточенными манерами. Её чёрное платье с корсетом и кринолином из превосходного шёлка, явно старинного, делало её фигуру похожей на статую, неподвижную, холодную, словно смотришь на скульптуру у могилы. Платье было, что называется, buttoned up3, и это выдавало её характер. Сдержанная, воспитанная, надменная и сухая, она производила впечатление женщины, которая сумеет приструнить любого, кто встанет у неё на пути.

– Как вы устроились? – спросила Гертруда после недолгого молчания.

– Всё превосходно. Спасибо, миссис Смит.

– Чудесно, – холодно ответила Гертруда, – Мисс… Авалинда, у вас есть официальная фамилия, выданная Верховным Ковеном, или мне так и называть вас… Авалинда?

– Да, конечно. Прошу прощения, что не назвала её сразу. Моя фамилия Ryce4. Она была выдана мне примерно два с половиной века назад для официальных приездов и знакомств с людьми.

– Хм, – слегка удивилось Гертруда, надменно приподняв левую бровь, – ну что ж, мисс Райс, я надеюсь, вам по вкусу наша еда. Я не сторонник изысков, а сейчас такое время, что можно купить всё, что угодно. Хотя, признаться, я не вижу ни практического, ни эстетического смысла в этом. Единственное, чему я рада в этой эпохе, это хорошему выбору мяса. Миссис Скай и я, – продолжила Гертруда, – чтим наши порядки, и я надеюсь, что вы так же будете уважать этот дом. Он не потерпит свободомыслия.

В этот самый момент бокал с вином, стоявший рядом с Авалиндой пошатнулся, но устоял на своей тонкой хрустальной ноге.

– Я вас поняла, миссис Смит. Уверяю вас, я не настроена против вас или миссис Скай и тем более против этого дома.

– Чудесно. И да, завтрака не будет. Миссис Скай занята с утра, а хозяйничать на своей кухне она вам не позволит. Бенджамин Уэст дал вам адрес заведения неподалёку, где вы сможете завтракать и обедать как обычный человек. Расскажите, как там сейчас в вашем мире? Я ужасно давно не была дома.

– Всё по-старому, миссис Смит. Насколько я могу помнить, ваша вселенная недалеко от моей. Я отлично отдохнула от Земли. В 1840-е был сложный период, много инфицированных людей по всей стране.

– Ясно, – ответила Гертруда и вернулась к своему ужину.

Оставшееся время их трапеза прошла в безмолвии.

***

После ужина Ава поблагодарила хозяйку и поднялась к себе. Она тяжело села на кровать и легла головой на подушку, оставив ноги на полу.

Дорога, если так можно назвать перемещение между параллельными вселенными, измотала её, а непривычный облик пока сильно давил.

В мире под названием Дан Эйд, из которого пришла Авалинда Райс, она выглядела совсем по-другому, о чём ей напомнило отражение в зеркале её комнаты. Чёрные волосы, кожа лица напоминает кору дерева, тёмная и морщинистая, а глаза светятся чистым зелёным светом. Авалинда выбрала себе такую внешность для удобства. Так она чувствовала себя защищённой, хотя ради встреч могла превратиться в нечто более симпатичное. Уже более трёхсот лет Авалинда работала на Ковен в Эдинбурге.

Авалинда, как и многие ведьмы её природы, не была бессмертной, но, имея возможность жить в двух мирах, могла не опасаться смерти от старости.

Её гибель, смерть, если хотите, была возможна только в случае применения заклинания, способного уничтожить саму сущность. Оно заставляло душу исчезать бесследно. В мире Авы это было самым страшным наказанием для всякого живого существа, будь то ведьма, эльф, гоблин или фея. Но то смерть насильственная, а что до естественной, то ведьмам полагалось самим выбирать путь к своему последнему пристанищу и время этого пути. Но до этого было ещё далеко: по меркам своей родины Ава в свои пятьсот семьдесят восемь была ещё очень молода.

Разрушение оболочки не так страшно, как разрушение души. Авалинда знала это с детства и никогда не применяла сама подобную магию. Для этого существовала тюрьма, в которой содержались сущности низших миров, прибывшие на Землю, чтобы издеваться над людьми.

Конечно, не всегда злодеяния, совершаемые людьми, являются заслугой этих существ. Люди несовершенны, именно поэтому такие, как Авалинда, из миров с лучшим устройством, приходят на Землю и осторожно, под прикрытием наводят порядок.

Что происходит с душами людей после смерти? На этот вопрос не может ответить с уверенностью ни один живущий человек. И лишь немногие знают, что всё довольно просто. После смерти душа устремляется вверх или параллельно земле, её влекут вперёд для воссоединения с близкими. Это, конечно же, идеальное развитие событий, и всё зависит от конкретного случая. Но даже самым ужасным людям на свете, совершившим зверские злодеяния, после смерти даётся шанс на исправление. Они проходят обучение и вскоре, может быть, рождаются вновь, но их жизнь складывается не лучшим образом, и они несут ответственность за ошибки прошлых воплощений.

У Авалинды была возможность выбрать свой облик на Земле из нескольких, а у себя дома таких вариантов было ещё больше. Её вселенная Дан Эйд простиралась на многие километры, имела несколько населённых планет, два солнца и множество спутников. Там Авалинда жила в маленьком домике на болоте, оберегала существ леса и следила за экосистемой.

Как таковых стран и городов там не было, а существа отличались спокойствием и добродетелью, жили в гармонии и занимались в основном земледелием. Родители Авалинды вели свой путь из того же мира, но сейчас их дороги разошлись. Отец, Стивен Райс, ушёл на покой и избрал путь путешествий по закоулкам многочисленных миров. А мать Авалинды, Эмма Райс, пропала уже несколько веков как.

***

На часах было около восьми вечера, и Ава решила, что наилучшей идеей на сегодня будет принять ванну и пойти спать. Её серебристый кулон слегка дёрнулся на цепочке, но быстро успокоился. Ава мысленно попросила его подождать до лучшего момента. К слову сказать, ванная была рядом. Она считалась общей, но имелась ещё одна дальше по коридору и ею почему-то никто не пользовался. Именно там Авалинда обустроила своё пространство, аккуратно расставив баночки с кремами, расчёски и зубную щётку с пастой.

Кулон на шее был перевёртышем её лучшего друга по имени Магна, огромного чёрного кота, который путешествовал с ней и был помощником, другом, тем, кто присматривал за ней в сложные рабочие моменты.

Можно сказать, что Ава сама его придумала и пригласила в свою жизнь. Также можно сказать, что Магна явился сам, но по желанию маленькой Авы.

Когда ей было десять лет от роду, она страшно захотела, чтобы рядом с ней всегда присутствовал некий дух, существо, способное материализоваться и менять наружность. В мире Дан Эйд каждый может творить себе всё, что захочет. Конечно, в рамках разумного и так, чтобы не нарушать гармонию бытия.

Единственная загвоздка в том, что даже ведьме не всегда понятно, что она хочет. И первое, что появилось в комнате малышки Авалинды, было бесформенным, чёрным, не пугающим, но пугливым. Это нечто парило над кроватью, и она пыталась отмахнуться от него, как от назойливых мошек, используя подручные предметы.

Спустя час это нечто испарилось, и Ава решила действовать по-другому. В школе на уроках по созданию существ, растений и миров она поняла одно – для чёткой материализации требуется чёткая визуализация. Ава предприняла попытку нарисовать будущего друга. Рисунок вышел кривым, неказистым, поскольку рисовать она не умела и учиться не желала, но даже по убогому наброску было ясно, что это чёрный котёнок.

Закончив марать бумагу, Ава представила его во всех красках и стала ждать. На следующий день за дверью своей комнаты она услышала настойчивое мяуканье. Всё ещё опасаясь подвоха от собственного бездарного рисунка, Ава открыла и увидела чёрного котёнка с абсолютно белыми длинными усами. Он всем своим видом показывал, что его надо впустить.

Через пару сотен лет Магна вырос в чёрного пушистого кота размером со взрослую овчарку. По характеру – кот чистой воды. Магна сам выбрал, какие формы может принимать, и везде следовал за Авой, защищая её в путешествиях.

Глава 2

Человеческие сны

По прибытии на Землю Аве требовалось время, чтобы освоиться. И сны являлись чуть ли не самым сложным пунктом в большом списке вещей, к которым надо привыкнуть. В её вселенной Дан Эйд обычные сны представляли собой приятные прогулки по благополучным мирам, а иногда и полностью отсутствовали. Конечно, во снах можно было перемещаться сквозь время и пространство, но исключительно в образовательных целях. На Земле же сновидения могли затащить куда угодно, и зачастую это «куда угодно» оказывалось в самых неприятных местах, где и наяву не захочешь оказаться. Издержки несовершенного мира.

Кроме кошмаров, ужасных закоулков подсознания и других миров, на Земле Аве было необходимо видеть людей насквозь. Ава читала их мысли, чувства, связи, то, что они делали за час-два до встречи с ней, даже десятилетие назад и в своих прошлых воплощениях. Она с завидным усердием копалась в их родственных связях, общалась с умершими близкими и могла с точностью сказать, какой кофе они предпочитают с утра.

Авалинда легла спать с тревожными мыслями. Едва заснув, она провалилась в неглубокий сон. Побродив по месту, которое казалось незнакомым, она взяла всю волю в кулак и проснулась. Комната в доме на Мёркистон-авеню освещалась мягким апельсиновым светом дальнего фонаря, и тюль немного спасал от этой напасти. Воздух за окном наполнился тихими, почти зимними звуками: шелестели ветки старой ели, моросил дождь, а где-то вдалеке с длинными интервалами слышались отголоски проезжающих автомобилей. Улица, на которой стоял дом Гертруды, располагалась в тихом районе, пустом и безлюдном после полуночи, и ничто не могло помешать здоровому сну. Ава задвинула глухие шторы, отвернулась к стене и уснула гораздо быстрее, чем в первый раз.

Короткий сон влился в сознание ведьмы. Ава будто смотрела фильм в кинотеатре и являлась частью этого действа одновременно. На огромном экране показывали морской пейзаж: чистый белый песок и море, чудесный солнечный день. Неожиданно появились шестеро женщин, подвешенных над морем за руки, скрученные за спиной. Они были одеты в серые лохмотья, на груди каждой висела табличка с неразборчивой надписью, а напротив головы располагался деревянный столб. Приговорённые ритмично раскачивались, как будто в замедленной съёмке, и их лбы с треском разбивались. Кровь хлестала ручьём, почти все потеряли сознание. Беззвучно и страшно. Аве передались беспомощность и отсутствие контроля над собой. Сама конструкция и то, как можно было в воздухе над морем установить подобное, не укладывалось в голове.

Ава услышала невероятно громкий утробный звук, словно все духовые инструменты мира вдруг разом взяли ноту си, и проснулась.

Грудь сдавило от внезапного пробуждения, и она резко села в кровати. Этот сон был с ней всегда, стоило ей попасть на Землю. Таскался за ней, как тяжёлый багаж или безнадёжно влюблённый. Вроде и сбросить давно пора, потому что ценности в нём ноль, а жалко. Так и носила его везде с собой, не пытаясь найти объяснение.

Лучи солнца, беспардонно проникшие через щёлку между шторами, больно ударили по глазам. «Человеческое солнце – это кошмар. Встаёт, когда ему заблагорассудится. Не так, как дома, – подумала Ава. – Наше-то могу подстроить под себя»

Наконец яркий свет скрылся за плотными облаками, а вот кулон в виде кота, лежавший на тумбочке рядом с кроватью, дал о себе знать. Ава посмотрела в его сторону и мысленно сказала: «Ещё чуть-чуть, Магна. Мне нужно обговорить с хозяйкой твоё присутствие здесь».

Она села по-турецки в своей хлопковой пижаме и с удовольствием потянулась. День обещал быть насыщенным, но первое, что нужно было сделать, – это позавтракать. Простой ужин хотя и был полезен для здоровья и весьма питателен, но Ава проснулась с аппетитом медведя после зимней спячки.

Приведя себя в порядок, она нашла в сумочке адрес и направилась в кафе «У Мэйбл».

На улице шёл лёгкий дождь, он приятно щекотал лицо, а ветер холодил, и хотелось закрыть лицо капюшоном. Ава прошла один поворот налево, затем ещё закрытую прачечную и салон красоты, пересекла улицу на светофоре, оказавшись перед стеклянной дверью на углу четырёхэтажного викторианского здания. Над входом висела чёрная круглая вывеска с белой геральдической лилией и надписью «Moebeal’s». Ава посмотрела вверх, и надпись трансформировалась в «Witch Moebeal’s», что было с руки тому, кто впервые прибыл в Эдинбург и хотел найти «своих». Можно было бы наколдовать канонический профиль носатой ведьмы с бородавкой, сидящей на метле, но Мэйбл терпеть не могла эти условности. И потом уж чего-чего, а метлу она не любила, только пыль поднимает. Современный пылесос куда эффективнее. Путешествовать же удобнее перемещениями в пространстве или на худой конец на общественном транспорте.

Едва переступив порог, Ава услышала сладкий сливочный запах свежеиспечённых круассанов вперемешку с ярким, терпким и насыщенным ароматом свежемолотого кофе. Где-то за стойкой на портативной горелке медленно нагревался и перемешивался горячий шоколад.

От его чудесного аромата можно было сойти с ума. Ава подошла ближе и поздоровалась с очаровательной блондинкой, по всей видимости, единственной официанткой заведения. Миниатюрная и завораживающе красивая, она украшала собой широкую стойку, отделанную чёрной прямоугольной плиткой. Белые керамические подставки за стеклом витрины ломились от всевозможной выпечки с шоколадом и без, с яблоками, изюмом и заварным кремом. Чуть дальше стоял презентационный холодильник, где помпезно лежали всевозможные сэндвичи, беспардонно и аппетитно показывая своё содержимое.

– Доброе утро, мисс! – сказала официантка. – Я знаю, что вы хотите в это дождливое утро, – она поднесла пальчик к губам и загадочно добавила: – Круассан, горячий шоколад и кофе со сливками! А ещё корицу.

Девушка звонко рассмеялась, будто миллион колокольчиков разом ударились друг об друга. От такого смеха стало уютнее. Ава давно не чувствовала себя настолько в своей тарелке. Да, это именно то, что она хотела прямо сейчас и без промедления.

– Вы правы! Я зашла и подумала, что хочу именно то, что вы назвали, – Ава была удивлена не меньше других посетителей, которые сидели за соседними столиками. Хотя и они заказали то, что первым бросилось им в нос с порога.

Хмурый пожилой мужчина с красным лицом и недельной седой небритостью, сидевший в углу, с аппетитом поедал полный шотландский завтрак; он расправился с кровяной колбасой и сейчас уплетал жареные яйца и фасоль. На его плечах, грузно навалившись, сидело нечто оранжевое и рыхлое, похожее на располневшего льва. Вполне себе приятный дух, питающийся последствиями частого похмелья, а вчера этот господин отмечал день рождения лучшего друга.

С размахом, надо сказать, отметил, даже не всё запомнил. А три дня назад его дочь успешно сдала на водительские права. Одним словом, довольный пузатый лев положил свои волосатые лапы на плечи этого любителя отмечать всё подряд и совершенно не собирался менять местоположение.

Девушка, расположившаяся в паре столиков от него, пила чёрный кофе и доедала овсяную кашу с мёдом. Ничего на ней не сидело, но пара тройка малюсеньких то ли фей, то ли жучков летало и беспрерывно жужжало. Они были плодом её собственного беспокойства. Возникли сегодня утром, когда она поняла, что вечером ей нужно всенепременно сдать проект в архитектурное бюро. Жужжалки не мешали ей, но и не помогали, создавая ощущение лёгкой паники. На столе лежала куча чертежей, открытый ноутбук, и иногда тихо позвякивал мобильный телефон, заставляя хозяйку вздрагивать.

Подобные сущности, духи обитали на Земле давным-давно. Уже и сложно вспомнить, когда и кто первым из них вдохнул земного воздуха и поселился рядом с людьми. И, разумеется, не все они вредят. В одну из задач Авалинды Райс как раз входило узнать, представляют ли они опасность для людей и как с ними поступить.

Так уж случилось, что кафе «У Мэйбл» привлекало различных существ. Но не все они осознавали, что идут на «осмотр». Работой Мэйбл в Ковене в том числе был просмотр людей на наличие чего-то сверхъестественного.

– Садитесь за любой столик, мисс.

Ава села на широкую скамейку с кожаными сиденьями. На полу была положена чёрно-белая плитка, потолок выкрашен в угольный цвет. Через широкие окна проходил свет пасмурного дня, но тёплое внутреннее освещение добавляло уюта.

Ава стала разглядывать официантку, которая порхала у стойки, будто за её спиной красовалась пара крыльев. Она слегка прищурилась и увидела их: прозрачные, переливающиеся всеми цветами радуги, словно стрекозьи. Где-то в голове прозвучало имя «Софи». Крылья никак не мешали её приталенному нежно-голубому платью до колена и белоснежному фартуку, завязанному крупным бантом сзади на талии. На точёных ножках красовались совершенно уродские, но, по всей видимости, удобные тупоносые кожаные тапочки на танкетке. Профессии официантки не позавидуешь, даже если у вас есть крылья и вы только с виду походите на человека. Можно было наколдовать себе красивые туфли на каблуке и какое-нибудь волшебное средство для усталых стоп, но Софи было строго-настрого запрещено применять магию в открытую. Люди пугливые, а страшные тапки добавляли её образу человечности. Софи обладала совершенно неземной красотой. Добрая и почти всегда весёлая.

– Благодарю вас, Софи, – сказала Авалинда, когда та принесла ей пухлый румяный круассан, кофе и чашку с густым горячим шоколадом. Это был настоящий растопленный шоколад с молоком.

– Ой! Вы знаете моё имя? Чудесно! А вы?

– Авалинда Райс. Живу в доме Гертруды Смит.

– О, понимаю! – протянула та и чуть тише добавила. – Вам точно нужен питательный завтрак, съешьте шоколад, он взбодрит вас. Я добавила в кофе корицу, как вы любите.

– Большое спасибо! А могу я увидеть хозяйку?

– Конечно! Но позже, – она приложила ладонь ко рту, стараясь говорить тише. – Она даёт распоряжения нашим грогохам. Им сегодня предстоит куча дел. Они отвечают за шотландскую часть нашего меню, а Мэйбл за французскую.

Ава откинулась на спинку сиденья. «Грогохи? Среди людей? Надо же! Давненько их не встречала», – подумала она. Авалинда попыталась рассмотреть, что происходит за дверью, ведущей в подсобное помещение, но туда упорхнула Софи и утвердительно кивнула.

Дверь подсобки открылась, и посетителям кафе предстала хозяйка. В руках она несла поднос с шоколадными конфетами ручной работы. Щёки горели румянцем, золотистые волосы по лопатки были забраны деревянной заколкой в виде бабочки. Мэйбл обладала запоминающейся благородной красотой. Миловидное лицо, на вид около пятидесяти лет, тонкий нос и гармоничная форма губ. Про таких говорят «красиво носит свой возраст».

Она явно пробыла на кухне долгое время и сейчас с гордостью вынесла свои творения.

– А у меня сегодня конфеты с фундучным пралине, а другие с вишней! Угощаю! – звонко воскликнула Мэйбл и два гостя как по указке поднялись и пошли к ней. Взяв конфеты, они с улыбками заказали чаю и уселись на свои места.

Можно было подумать, что они очарованы некой магией, но всё было гораздо проще – им правда всё нравилось: еда, интерьер, цены, расположение, тихая, непонятно откуда льющаяся классическая музыка неизвестного композитора вперемешку с ненавязчивым джазом. Одним словом, для каждого гостя это было идеальное место. Мэйбл гордилась своим маленьким творением. Иногда, очень редко, даже Верховная Ведьма снисходила до того, чтобы лично приехать к Мэйбл и отведать её невероятный pain au chocolat5. Это, наверное, была единственная слабость древней ведьмы.

Мэйбл умело использовала магию для привлечения гостей. Иногда к ней заходили небогатые люди и всё равно находили, что поесть. Расплачивались и были рады вернуться снова. Выйдя на улицу, они не трубили о волшебном месте, но все в городе знали, где расположено кафе «У Мэйбл».

Меню было разнообразным, местами шотландским, местами французским. За существенную еду отвечала шотландская составляющая: чуть ли не лучший хаггис6 в городе, всевозможные пироги, тушёное мясо и рыбный суп. А за десерты и выпечку – французская, итальянская и испанская части. Десертов было не счесть, от них ломился прилавок, подставки под стеклянными крышками, и, казалось, они просто нескончаемые.

Мэйбл, ведьма первого ранга, была гостеприимной хозяйкой. Она не обладала пышными формами или круглым лицом, что могло говорить о ней как о любительнице вкусно поесть и щедро угостить. Напротив, она гордилась стройной фигурой, всегда была в белоснежном переднике и носила старомодные ботинки по моде конца XVIII века. Она утверждала, что колодка в таких туфлях самая удобная. Почти всю обувь она сохранила как раз с 1780-х. В тот период она закончила свою работу во Франции в небольшом городке под Тулузой и вернулась в один из других миров, её истинный дом. Позже, отправившись на работу на Землю, она забрала свои драгоценные, сохранённые в тайном месте пары обуви у одного хорошего друга. Прошло целых сто пятнадцать человеческих лет, но туфли прекрасно сохранились. Кафе «У Мэйбл» в Эдинбурге впервые открылось в 1905 году. И только благодаря заклинаниям владелицы никто в городе даже не задумался, почему хозяйка не стареет и работает там уже более ста лет.

Кафе пользовалось огромной популярностью среди местного люда, а некоторые приезжали даже из Портобелло и Лита, чтобы отведать шотландский завтрак; кто-то наведывался за жирным шоколадным пудингом и свежими круассанами, словно только что из парижской булочной. Никто не понимал, как ей удаётся делать настолько разнообразную еду с такой любовью и усердием. Мэйбл же обожала свою работу. Своё параллельное занятие, наблюдение за сверхъестественным, она любила гораздо меньше.

Примечать странности и смотреть людей насквозь – это пожалуйста. Неудобно и неприятно, по словам самой Мэйбл, было приносить отчёты в Ковен о проделанной работе. Бумажки, записки и прочую канцелярию она ненавидела люто. Защита Ковена была ей важна, поэтому иногда она всё же делала усилие над собой.

На кухне работали двое грогохов. Низкие, сплошь покрытые шерстью, с копной тёмно-рыжих волос в поварских колпаках. Они хлопотали весь день, а к вечеру уходили отдыхать на чердак этого же дома. Грогохи Джеймс и Джон отвечали за все шотландские блюда в кафе. Десерты Мэйбл готовила сама. Ну как, готовила. Зачастую просто пританцовывала и грациозно водила руками, а пирожные, торты и конфеты получались сами собой. Иногда ей хотелось окунуться в мир «ручного труда» с головой, и она принималась усердно месить тесто.

Само собой, никто из посетителей даже и подумать не мог, что волосатые существа вовсю готовят и убирают на кухне. В зале еду и напитки разносила прелестная Софи – ведьма – не ведьма, но определёнными способностями обладала, хотя была из рода фейри7. Крылатая, красивая, единственным её воплощением было то, кем она являлась. Невысокая блондинка с волосами светло-медового цвета, глаза зелёные, почти изумрудные. В хороший солнечный день они светились, отчего посетители нередко давали на чай больше, чем изначально хотели. По земным меркам Софи было всего двадцать три года, но на самом деле её возраст перевалил за хорошие шестьсот пятьдесят лет. Она не уходила в отпуск, как остальные, а просто жила здесь уже очень давно. За милой мордашкой скрывались века опыта. Мэйбл впервые встретила её во Франции. С тех пор они работали вместе. В перерывах, когда Мэйбл отдыхала, Софи уезжала в Ирландию, где жила, пока всё не вернётся на свои места.

Глава 3

Северная стена

Кажется, было второе ноября и косой дождь барабанил по окну спальни. От пульсирующей боли в голове можно позабыть собственное имя. Марджори Финли лежала у себя дома на Уордлоу-плейс в кровати и боялась двигать головой. Боль была адская. Голова предательски ныла и пульсировала в висках. Ей казалось, что череп вот-вот взорвётся. Она уже приняла двойную дозу обезболивающего и теперь просто лежала пластом в ночной рубашке, изредка издавая сдавленное мычание в те моменты, когда боль достигла своего апогея. Маленькая собачка иногда подходила к ней и лизала руку, свисавшую с кровати. Подпрыгнуть она не могла, слишком высоко. Небольшую дворняжку размером чуть больше обычной кошки звали Белли, просто потому что на её пузе располагалось белое пятно, а окрас всей шкуры был чёрным. Она негромко тявкала, пытаясь таким образом привлечь внимание хозяйки, но безуспешно. Марджори не могла выдавить ни слова.

Она осторожно повернула голову вправо и увидела часы. Настольный будильник показывал электронные светящиеся цифры на зеленоватом фоне – 11:43. Её рабочая смена в должности уборщицы в Галерее Национального Искусства началась уже более четырёх часов назад. Она позвонила туда ещё вчера, когда поняла, что заболевает, но многолетняя рабочая привычка не давала ей покоя. Она не знала, куда себя деть, если не работала. Стала ждать, когда боль уйдёт совсем и можно будет выйти прогуляться. Белли давно не выдержала и сделала все свои собачьи дела прямо на ковролине коридора.

Повернув голову и уставившись в потолок, Марджори стала послушно ждать отступления своих мучений. Вскоре она провалилась в неглубокую дрёму.

Представьте, что вам снится сон. Вы идёте по знакомой улице, всё кажется привычным и вы не осознаёте, что спите. Марджори была в другом сне. Она точно знала, что всё происходящее не наяву. Место сна пугало её, и она даже думать не могла, просто куда-то бежала.

Сон перенёс женщину в длинный тоннель, похожий на шахту, было темно, но свет от невидимого источника сверху тускло освещал всё пространство. Марджори остановилась. Она явственно понимала, что спит, но не может проснуться. Где-то справа в голове был образ себя, лежащей в кровати, рядом на полу спала Белли, а часы на будильнике показывали 4:30 утра. Она стала ощупывать себя и, поняв, что всё чувствует, ещё сильнее испугалась и отчаянно побежала вперёд.

Казалось, тоннель не имеет конца, а когда Марджори упёрлась в стену, она повернула обратно. Внезапный резкий хлопок, словно прерванные аплодисменты, разбудил её.

На часах стало 13:16, и Марджори попыталась подняться и сесть. Голова уже не болела, а странно кружилась, руки онемели. У неё было знакомое ощущение: будто она играла со своим сыном в прятки и закрутилась так сильно, что не могла больше держаться на ногах. Её сын Дэвид давно вырос и жил в другой части города в получасе езды на автобусе. Он редко заезжал к матери, ещё реже звонил. Марджори немного поддалась тоске по сыну и, посмотрев в окно, обнаружила, что дождь прекратился и выглянуло солнце. Некогда дождливый ноябрьский день понравился ей больше.

Проснулся аппетит, и она сделала себе сладкий чёрный чай, хлеб с сыром и копчёной рыбой. Конечно, на работу сегодня идти было бессмысленно, ей давно нашли замену, но всё же выйти из дома хотелось как никогда раньше. Да и Белли нужен выгул. Марджори закончила завтрак, насыпала чистящее средство на ковролин, чтобы потом пропылесосить, собралась и надела собаке шлейку. К слову, Белли была довольно неглупой, но маленькой и весьма тщедушной собакой.

Её нос давно учуял некий странный запах, исходивший от хозяйки, но в своей мохнатой голове она почему-то решила, что та всего лишь забыла пойти в специальную комнату, где льётся вода, и где сама Белли иногда подвергается неприятной и почему-то обязательной процедуре мытья.

Собравшись окончательно, обе дамы вышли на улицу.

***

К концу дня снова пошёл дождь, а к шести часам сменился на мелкий, моросящий. Казалось, ветра не существовало вообще. Чуть позже выполз густой туман, хоть ложкой загребай. Ни зги не видно.

Где-то он стелился совсем низко, так, что нельзя было разглядеть дорогу, по которой идёшь. Местами окутывал высокие заборы и здания плотной серой массой своего невесомого тела. Город погрузился в тишину. Туман поглотил все звуки, как будто слизал их полностью.

Марджори смотрела телевизор, сидя в своём кресле в гостиной, совмещённой с кухней. Показывали её любимый сериал про тёмное средневековье, с интригами, загадочными убийствами и любовными романами. Не глядя она потянулась за чашкой чая, которая стояла на тумбочке, и случайно задела настольное зеркало с круглым основанием на тонкой ножке. Оно мягко упало на бежевый пушистый ковролин. Марджори ругнулась и встала, чтобы поднять зеркало, не отводя любопытного взгляда от телевизора.

В отражении промелькнуло нечто серое и бесформенное. Она взглянула в зеркало: всё было как обычно – на неё смотрела вполне симпатичная блондинка лет пятидесяти с длинными густыми волосами ниже плеч, помятой причёской и синяками под глазами. Всё-таки почти весь день провалялась в кровати с невыносимой головной болью. Марджори вяло улыбнулась самой себе и поставила зеркало на стол. Теперь оно отражало всю комнату, включая её саму.

Белли всё это время спокойно лежала на полу в полудрёме, а теперь, приподняв голову, стала разглядывать отражение в зеркале. Она увидела себя, комнату, свою любимую лежанку в виде коричневой подушки с углублением. А в кресле вместо хозяйки сидело нечто другое. Собака издала отрывистый звук, словно испугалась и насторожилась.

Белли воспринимала своё отражение вполне адекватно, практически как человек. Когда-то она увидела себя в напольном зеркале в прихожей и с тех пор точно знала, что это именно она, а не какая-то чужая собака, непонятно как попавшая в дом.

– Тише! – с ярким недовольством выкрикнула Марджори.

Но Белли не унималась. Она подскочила к тумбочке, где стояло зеркало, и стала неистово лаять на него.

– Да замолчи же ты! Что с тобой творится?

Марджори встала и попыталась схватить собаку, чтобы утихомирить, но та юркнула между ног и с визгом выбежала в коридор, где затаилась в углу за тумбочкой в прихожей, дрожа всем своим мохнатым тельцем.

Лай закончился, и теперь Марджори могла насладиться любимым сериалом. Она уселась в кресло, отпила чаю и стала с упоением грызть толстую парафиновую свечку, которую схватила совершенно бездумно. Уплела её почти до конца с завидным удовольствием, будто это вкусное пирожное.

Этой ночью Белли спала под ванной. Марджори даже не позвала собаку к себе в спальню. В первом часу ночи она выключила телевизор и пошла спать.

***

Около трёх часов ночи величественный туман навис над всем городом. Он уже не церемонился, закрыл всех и вся. Некий тёмно-серый сгусток вылетел из спальни Марджори, пройдя сквозь стену, и легко полетел к Эдинбургскому замку, который стоял, возвышаясь огромной скалой, весь в тумане, словно в волчьей шкуре. Существо облетело замок со всех сторон, зависая над ним.

«Да-да! – тихо шепнуло существо. – Здесь мы совершим наше действо. Здесь всё случится. Отличное расположение!» С этими словами серая масса растворилась в воздухе, объединившись с туманом.

***

Марджори проснулась в отличном настроении на следующий день. Напрочь забыла, что работает в галерее, не вспомнила и то, что вчера съела парафиновую свечку, у неё даже не заболел живот. Всё было прекрасно. Она накинула домашний халат на ночную рубашку и вышла из комнаты в коридор. Лежавшая в коридоре Белли задрожала и нервно тявкнула.

Женщина не обратила на это никакого внимания. Открыв входную дверь, она вышла на лестничную площадку второго этажа. Дверь так и осталась открытой. Белли встала, потопталась и вышла за хозяйкой, но идти дальше побоялась. Так и застыла на полпути, а после вбежала обратно.

Глава 4

Невезучая Элла

Утром четвёртого ноября Ава проснулась в прекрасном расположении духа и человеческого тела. Она привыкла к нему, и сон про казнённых женщин больше не тревожил. Магна уютно расположился в ногах и нахохлился. Он совершенно не хотел мириться с новым местом жительства, зарылся в покрывало, издавая адские звуки чисто кошачьего негодования. Его настроение по большей части было связано с домом. Любое помещение, которое не было его родным домом на болоте в Дан Эйд, автоматически включалось в список ужасных и неприемлемых. К счастью, это состояние проходило через пару недель.

– Ну что ты ноешь? – тихо сказала Ава, осторожно тыкая пальцем гору в покрывале размером с огромного плюшевого слона. – Что тебе здесь не нравится? Всё же как обычно!

Магна громко заурчал. Так он показывал крайнюю степень недовольства происходящим. «Ладно. Дуйся сколько влезет. Но я же не выбираю, куда мы едем работать. Хочешь, возьму тебя с собой?»

Грузный комок перестал издавать звуки и осторожно высунул глаз и ухо на свет. «Вот молодец! Город изменился, но это не так уж плохо»

Магна вылез окончательно и сел на кровати, поджав под себя лапы на манер египетского Сфинкса. Он всё ещё дулся, хотя начал добреть. Несколько раз поменяв цвет шкуры от чёрного до шоколадного, он потоптался на месте, а после в одно мгновение обернулся кулоном в виде плоского очертания кота с цепочкой, мягко упав на одеяло. Цепочка была серебряная, но небольшие чёрные волоски остались, выбиваясь из звеньев. Ава взяла кулон в руки, и волоски исчезли. Кулон она осторожно надела на шею поверх тёмно-синего свитера. Приведя себя в порядок, Ава спустилась вниз в гостиную. Там было пусто, свет погашен и тишина такая, что, казалось, и на улице выключили все звуки.

Ава вышла из дома и, не успев сделать пару шагов, вздрогнула, потому что непонятно откуда ей на голову упал бумажный свёрток. Довольно тяжёлый, хотя ничего особенного, всё лишь бумага.

Она потёрла макушку и подняла свёрток. Клочок серо-коричневой бумаги был свёрнут в несколько раз и перевязан грубой веревкой.

«Мисс Авалинда Райс, проживающая на Мёркистон-авеню, дом № N, обязана явиться сегодня, 4 ноября, в Ковен на Королевской миле для получения новых инструкций. Крайне рекомендуется не медлить, а направиться туда сразу после получения этого сообщения»

Ава аккуратно положила послание в карман плаща. Через мгновение что-то зашипело, и оттуда вылетел пепел. «М-да. Ну и порядки тут. Ничего не изменилось!» Отряхнувшись, она пошла искать автобус до Королевской мили.

***

Здание Ковена на Королевской миле не должно было привлекать внимания. Внутри проходили экскурсии, и народ со всех уголков Земли неспешно заполнял комнаты и медленно передвигался, наблюдая древние экспонаты. Они смотрели, слушали, узнавали новое для себя. Хотя на самом деле видели лишь одну миллиардную часть того, что скрывают эти стены.

Ава подошла к зданию и посмотрела наверх. Оно возвышалось над ней почти ровно сложенными грубо отёсанными камнями. Перед входом между двумя арками была закреплена скульптура золотого ястреба с распахнутыми крыльями, в когтях которого дохлой тушкой свисала крыса. Аву посетили привычные чувства ожидания интересного и захватывающего. Она зашла внутрь.

Пожилая полноватая дама в просторном платье не по нынешней моде, сидящая за деревянным столом при входе, наградила гостью лёгкой улыбкой.

– Мы сегодня закрыты для экскурсий, мисс.

– Я знаю. Можете продолжить ваше дело.

Ава слегка щёлкнула пальцами, и дама с улыбкой покорно опустила голову и продолжила что-то писать в тетради.

Ведьма сделала пару шагов вперёд, и перед ней возникла массивная дубовая дверь с воткнутым в скважину ключом. Она повернула его налево, и дверь открылась внутрь. Взору Авалинды предстал широкий коридор с комнатами, ведущими в огромный зал. Потолок уходил высоко вверх и казался совершенно безграничным. Витражные окна открывали вид на весь город, иногда меняя географическое расположение. В одном из окон можно было увидеть набережную Лит, в другом парк Холируд или даже зоопарк. При этом всё время вы находились в средневековом доме на Королевской миле.

Окна изменяли вид как им вздумается, показывая прибывшим, какую красоту предлагают город и окрестности.

Туда-сюда сновали разнообразные существа: гномы, фейри, ведьмы и прочие нелюди. Кто-то материализовался из воздуха. Зал выполнял функцию места прибытия, своеобразный вокзал. Работающие на Ковен маги, ведьмы и прочие сущности появлялись именно здесь, перемещаясь из своих маленьких и больших параллельных миров. А те, кто был готов сразу принять человеческий вид, прилетали на самолётах, приезжали на поездах и автомобилях, как полагается обычным людям. Тут уж как кому нравится.

Ава оглядывалась, как вдруг кто-то мягко тронул её плечо.

– Мисс Райс? Я Элла Вуд. Я должна поговорить с вами. Пойдём туда.

Авалинда обернулась и увидела миловидную блондинку с расстроенным озадаченным лицом. Элла была ведьмой без ранга, работающей на Ковен. В основном ей давали всякую бумажную работу, на большее она просто не была способна. И даже будучи ведьмой, мозгов она себе не наколдовала, зато облик выбрала привлекательный. Длинные, цвета спелой пшеницы волосы она носила в высоком хвосте, иногда распуская. Очень любила платья и короткие юбки, а красивые ножки позволяли ей такую прихоть. Кокетливая и наивная, она пользовалась большой популярностью у мужского человеческого населения, но не всегда умела скрывать свои способности и причастность к ведьминскому роду. Как-то раз в порыве поведать всю правду своему новому возлюбленному она сгоряча намагичила себе грудь большего размера прямо на глазах у совершенно обалдевшего парня. Он подхватил своё добро и почти в трусах убежал прочь. Пришлось выкручиваться и накладывать заклинания полного забвения.

Вот и сегодня радоваться причин совсем не было. Даже глупость не спасала.

Элла указала на ряд полупустых скамеек вдоль стен.

– Рада познакомиться, мисс Вуд, я должна встретиться с Верховной ведьмой.

– Да, я знаю. Её превосходительство поручила мне передать вам все инструкции.

Элла держала в руках толстую чёрную папку, перевязанную золотистыми лентами.

По встревоженному выражению лица Эллы Ава поняла, что так просто от неё не отделаться. Они сели на скамейку, из сумки вылетели блокнот и ручка, готовая записывать всё, что нужно.

– Прежде чем отдать вам это, я должна рассказать вам кое-что. Я должна оправдать себя.

Элла прижала папку к груди. В зале было довольно шумно, и Авалинда мгновенно намагичила что-то вроде прозрачного кокона для себя и Эллы, почти не пропускающего звуки извне. Элла же посмотрела по сторонам, затем собралась с мыслями и начала свой рассказ:

– Около трёх недель назад я наконец-то получила интересное задание от Ковена, а то вообще ничего не делала. Мне сказали пойти в Галерею и посмотреть за странной активностью. Были жалобы от сотрудников, что вещи стали пропадать, кто-то видел, как мебель двигается сама по себе. Необычно и крайне нежелательно для людей. Я наблюдала за происходящим пару дней, а потом заметила кое-что в одной из уборщиц галереи. Её звали Марджори Финли.

Элла говорила тихо, но Ава слышала каждое её слово на фоне приглушённого, не стихающего шума зала и лёгкой фоновой классической музыки. Композитора этой музыки никто не знал, она лилась гармоничным потоком, и некоторые даже пританцовывали, услышав её.

– Вначале всё казалось обычным, – продолжила Элла, – Марджори медленно передвигалась по галерее, оставляла за собой шлейф от плохо выжатой швабры, но в тот день я заметила изменения. Я хорошо подмечаю такие вещи. Хотя в Ковене мне не дают серьёзные дела.

Элла посмотрела себе на ноги, пытаясь заглушить мысли о собственной никчёмности, и продолжила:

– Изменились черты лица, её курносый нос вытянулся и на кончике сплющился, серые глаза почернели. При всём этом она повеселела. Я подумала, может, витамины какие-то пьёт или ухажёр появился, ну, знаете, обычные для людей вещи. На следующий день я встретила её в коридоре, и меня обдало спёртым воздухом. Он исходил от неё. Она как ни в чём не бывало протирала пол коридора галереи и тонким писклявым голоском напевала какую-то песенку. Прислушавшись, я поняла, что это прилипчивый хит поп-группы, который недавно вышел в эфир и теперь гремит изо всех утюгов. Она постукивала ногой и бодро двигала шваброй. Я поравнялась с ней, вонь усилилась, а лицо Марджори превратилось в серую безволосую голову с двумя рядами мелких чёрных зубов, торчащих из пасти.

Авалинда слушала, ручка всё записывала. Элла увлеклась, с интересом описывая всё, что видела.

– Глазницы зияли чернотой; интеллекта нет, а вот злобы и ненависти навалом. Вначале я подумала, что оно ненавидит меня, но быстро поняла, что я невидима для него. Я прошла мимо и обернулась. Марджори представляла собой огромного слизняка в чёрных бородавках с мелкими волосиками. Признаться вам, я редко вижу что-то подобное, и таких миллионы, и они среди людей. Я… я просто не знала, что должна была сообщить о подобном.

Элла прекратила говорить, Авалинда мановением руки приказала блокноту закончить писать. Он быстро юркнул в сумку вместе с ручкой.

Она пристально посмотрела на Эллу и мысленно приказала ей заснуть. Та закрыла глаза и откинулась назад, голова упала набок, к стене. Ава осторожно взяла её за руку, а Элла перенесла свои мысли именно в тот самый момент, который только что описала.

Ава во всём убедилась. Существо, так крепко засевшее в Марджори Финли, вначале и правда не показалось настолько ужасным. Но чем дольше всматриваешься в его суть, тем более мерзопакостным и чёрным кажется его нутро. Элле просто не хватило опыта, чтобы распознать неладное.

Авалинда отпустила руку Эллы и слегка тронула плечо. Та тут же очнулась, не запомнив манипуляций над собой.

– Спасибо, мисс Вуд. А что, собственно, случилось с Марджори Финли?

– Вы не знаете? – с недоумением прошептала Элла, наклонившись ближе и услышав отрицательный ответ. – Она спрыгнула с северной стены Эдинбургского замка.

Элла протянула папку.

В ней лежали бумаги и фотографии. Заметка из местной газеты The Witching Herald8 о погибшей женщине; газета выходила еженедельно и освещала все новости нечеловеческого Эдинбурга; небольшая статья из The Scotsman о том, что некая женщина без документов в домашнем халате была найдена мёртвой у подножья Замковой скалы. Причины этой трагедии выясняются; большой заголовок о масштабных авариях в городе, которые произошли в середине третьего ноября. К счастью, обошлось без жертв, но около пятидесяти автомобилей и автобусов пришлось отправить в ремонт.

Под листами бумаги лежало распоряжение от Верховной ведьмы, в котором говорилось, что Авалинде Райс поручено расследовать это дело.

– Я… я не знала. Я наблюдала за ней только пару дней, я же говорю, мне сказали, что в Галерее странная активность и что там нужно всё проверить. Я пошла проверять и наткнулась на неё. Я была уверена, что это пустяки и что она проживёт вот так ещё много-много лет! – закричала Элла, схватив Аву за руку. – Вы понимаете?

– Да, я понимаю. Кто-нибудь, кроме меня, знает о том, что вы видели?

Ей было не привыкать видеть чужие истерики.

– Ещё нет, – Элла посмотрела на свои колени, сжимая их вместе. – Не успела рассказать. Меня вызвали, сказали взять папку и отдать её вам. Я подумала, что вы первая должны всё узнать.

– Спасибо. Будем на связи.

Элла попыталась натянуть улыбку, но вместо этого у неё некрасиво искривились уголки губ.

– Хотите печенье?

Она протянула Аве небольшой пакетик из вощёной бумаги с наклейкой. Его содержимое издавало приятный запах сливочного масла.

– Нет, благодарю, – ответила Авалинда, удивлённо покосившись на предложенное лакомство. Более неподходящего момента для подобного сложно было придумать.

Элла встала и пошла прочь, не сказав ни слова.

Глава 5

Посмотрим, кто тут у нас

Для спокойного изучения материалов дела нужно выбрать правильное место. Формально Ава должна была всё время находиться в Национальной галерее и там вести свои наблюдения, но кто же станет следовать правилам, если тело уже найдено, а в Эдинбурге есть более уютные помещения, где даже кофе нальют и накормят. Как такового кабинета у неё не было никогда за все годы службы в Ковене, а местами для размышлений обычно служили кофейни и пабы, иногда просторные библиотечные залы.

Ава направилась в знакомый паб на улице, ведущей к пристани. В полуподвальном помещении с красной барной стойкой, увешанной старыми пивными кружками, как обычно, горел приглушённый свет. Деревянные столы и стулья, кожаные кресла и внушительная библиотека были как нельзя кстати.

Паб «The White Queen»9 остался верен себе. Сменил владельца и пару имён, но был так же гостеприимен. Сейчас он принадлежал одному пожилому шотландцу, который вскоре хотел бы отдать семейный бизнес своему сыну. И ни грамма магии здесь вы не найдёте, обычное человеческое заведение. Но Авалинда любила это место. Она заказала виски, капучино и пряный шоколадный тарт. Села в кожаное кресло и открыла папку с делом Марджори Финли.

Да-да, виски с утра. Потому что нет неправильного времени для виски. Магна ёрзал на цепочке, пытаясь углядеть содержимое бумаг и фотографий.

– Прекрати! – прошептала Авалинда. – Сейчас я наклонюсь и ты всё рассмотришь.

Он успокоился, но тянуться вниз не перестал.

Кроме заметок из газет и поручения от Верховной ведьмы в папке лежали пустые анкетные бланки для потенциальных свидетелей из настолько старой бумаги, что казалось, будто это самое громкое дело со времён последнего пребывания Авы в городе. Фотографии с места происшествия, тела несчастной, которое сейчас находилось в городском морге, – это всё, что было внутри.

Ава закрыла глаза и перенеслась астральным телом к подножию Замковой скалы. Перенеслась астральным телом.

Величественная и пугающая; грубый камень и невероятный масштаб нависли над ней. Она посмотрела снизу вверх и ощутила мощь этого места. Пощупав землю, где нашли тело, Ава не заметила ничего, что могло бы дать ей хоть малейшую подсказку. Она перенеслась в морг, зависла над телом, лежавшим на железном столе под покрывалом. Глухо и черно. Разбитое, поломанное, с кровоподтёками, тело Марджори пустовало, как ваза без воды и цветов.

Ава вспомнила, что происходило во времена её давних расследований. Мёртвое тело отзывалось на малейшие рассмотрения. Можно было отмотать плёнку назад, увидеть последний день человека, ведьмы или существа, даже посмотреть, что происходило за неделю, месяц до пересечения черты.

Тело Марджори не издавало ни звука, ни намёка на жизнь, которой сейчас не было в нём, но остатки должны были заявить о себе. Очень странно. «Да, именно странно. Насколько это вообще возможно при моей работе»

Ава хихикнула внутри себя.

Промелькнул образ молодого человека. Он гулял там внизу в момент падения Марджори. Ава зацепилась за его образ, но её прервали.

– Мисс? – приятный тихий голос перенёс Аву в её нынешнее тело. Она открыла глаза и посмотрела на официанта. – Ваш капучино, виски и шоколадный тарт.

Он аккуратно расставил всё на столе.

– Благодарю.

Официант ушёл. Ава решила не медлить. Разделалась с едой, за два глотка выпила виски. Отличный, надо сказать, двенадцатилетний. На кофе ушло чуть больше времени. Заплатив по счёту, решила физически пройтись к месту происшествия.

Вас, может быть, интересует момент с деньгами. Откуда у ведьмы, только что приехавшей или материализовавшейся из параллельного мира существ, есть человеческие деньги? Во-первых, все, кто приезжают на службу в Ковен, получают зарплату. Да-да, вы не ослышались.

В нынешнее время Авалинда Райс получала ни много ни мало три тысячи фунтов стерлингов в месяц. А по приезде ей сразу выдали авансом половину будущей зарплаты. Таковы правила. Среди людей нужно выглядеть и вести себя как обычный человек. Расплачиваться деньгами в человеческих кофейнях и магазинах просто необходимо.

В мире Авалинды Дан Эйд тоже существовало некое подобие денежного эквивалента, но за него никто не боролся, никто не страдал и никто не нуждался в нём.

Зарплата существ на службе Ковена обычно уходила на аренду жилья, проезд, питание и даже развлечения. Какой гоблин не хочет весело провести время с друзьями, может, даже обычными людьми, за кружкой душистого эля? То-то и оно. Авалинда не слыла расточительной ведьмой и всегда имела запас. Со времён её последнего визита в Эдинбург британские фунты поменяли свою наружность и номинал, и Ава не сразу привыкла к тому, что за один пенни теперь не купишь чашку кофе.

Для сохранности деньги можно было хранить в Эдинбургском банке для существ, расположенном на Джордж-стрит. Даже проценты с вклада там водились и активно капали. Отличие было только одно – обычные люди даже не понимали, что это банк, проходя мимо серого здания.

***

«Казалось, воздух задрожал, стал густым и вязким, как свежий мёд. Колени подкосились и захотелось упасть, но что-то удержало меня на ногах, я стоял довольно крепко. Постепенно воздух стал прозрачным и по-зимнему звонким. Я смотрел ей в глаза, и, кроме них, ничего более не существовало. Два огромных чёрных глаза смотрели сквозь меня. Я поддался странному чувству, затрясся и вскоре успокоился. Всё закончилось»

Это могли быть мысли молодого человека по имени Кэйлем Блэр, которого Ава выбрала первым для дачи показаний, если бы он смог запомнить все манипуляции над собой. Именно его она увидела мельком. Парень прогуливался рядом с Замковой скалой в момент, когда Марджори рухнула с обрыва.

Кэйлем работал программистом в банке на Джордж-стрит, и сейчас было время его ланча. Он прогулялся до ближайшей кулинарии в Маркс энд Спенсер, купил сэндвич и суп, съел всё там же, сидя на высоком табурете вдоль стены рядом с прилавком с различной готовой едой, бездумно пролистывая ленту социальной сети в телефоне. Сейчас он был на пути за чашкой кофе. Его внешность выдавала человека замкнутого и слегка рассеянного. Просторное худи, синие джинсы, кроссовки и кожаная куртка. Из-под капюшона тонкими прядями выглядывали тёмные волосы до плеч, квадратные дедушкины очки с новыми близорукими линзами и слегка замученный взгляд человека, который пялился в компьютер с десяти утра, набивая символы и буквы на клавиатуре. Сам Кэйлем считал себя вполне обычным молодым человеком, хотя в целом его можно было назвать симпатичным. Но он тщательно скрывал свою привлекательность за мешковатой удобной одеждой и отрешённым взглядом.

Авалинде не пришлось долго искать его. Он оказался совсем поблизости, на углу Принцесс и Касл-стрит. Она догнала его и встала спереди, взяв за руку. Кэйлем остановился и замер, провалившись в подобие сна.

Его лицо стало меняться. Рот скалился звериными зубами, и без того тёмные глаза почернели. Аве стало ясно, что он не причастен к происшествию у Замковой скалы, но и рассмотреть его истинную сущность тоже не удалось.

Обычно Авалинда словно отматывала плёнку на видеомагнитофоне, разглядывая линейные события: многочисленные кадры из жизни объектов, которых нужно допросить. Что-то он видел сам, что-то приходило извне, но с его участием. Так или иначе, Авалинда получала всю информацию от разных источников – от самого объекта, от его окружения, от случайных прохожих и от Высшей Энергии, или ВЭ, но к ней можно было обращаться крайне редко, только при самой большой необходимости.

Дело в том, что ВЭ обладала вообще всеми знаниями Безграничной Вселенной. По имеющемуся регламенту, утверждённому когда-то Ковеном Эдинбурга, ведьмам и прочим существам дозволялось пользоваться этим омутом информации только по запросу. Зачастую соваться туда не было надобности, всё и так лежало на поверхности. К каждому человеку или существу всегда прикреплялись защитники или ангелы, как их называют люди. Они и выдавали большую часть нужных сведений. Единственной загвоздкой было правильное обращение к ним. Не все желали разговаривать, попадались личности с норовом.

Могли слукавить, начать играться в своё удовольствие или, того хуже, обмануть и исчезнуть. Ава была лично знакома со многими из начальников этих ангелов, и её просто любили. Так что к ней относились почти всегда хорошо или нейтрально. И да, среди подобных хранителей тоже была иерархия, куда же без неё, везде нужен порядок.

В случае с этим парнем всё обстояло несколько иначе. Защитником значился его покойный дед, скоропостижно умерший, когда Кэйлему было семь. Мальчик хорошо запомнил деда и очень любил его. И потом всю жизнь его не покидала мысль, что дед постоянно рядом и оберегает. Он никому не говорил об этом, боясь, что его посчитают сумасшедшим.

Люди вообще мало что видят, их так легко обмануть. А дать поверить в то, что потусторонних миров не существует, проще простого. Их основной принцип – не вижу, значит, этого нет. Глупее ничего придумать нельзя, и Ава часто пользовалась этим. Она могла спокойно перемещаться в пространстве города, не боясь, что кто-то заметит её полёты.

Итак, вернёмся к деду-ангелу. Дедушка Кэйлема, Алистер, прожил немногим более шестидесяти шести лет, был ранен на войне, но говорить о тех временах не любил. Первое, что ему предложили сразу после смерти – это стать ангелом своего внука, и тот сразу согласился. Он ушёл слишком быстро, не успев насладиться жизнью с семьёй. Быть полезным стало его задачей и смыслом существования.

Одним словом, вот так просто Алистер заступил на службу в качестве защитника собственного внука. Работа оказалась непыльная: Кэйлем не из тех, кто лез не в своё дело или нарывался на неприятности. Но в тот день старичку пришлось несладко.

Авалинда сразу поняла, что Алистер – ответственный хранитель, он попытался выдернуть руку Кэйлема из её сильной хватки. Аву только развеселило его настойчивое кряхтение, и она негромко хихикнула. После начала службы в качестве хранителя Алистер Блэр мало изменился. Он был похож на сероватый, почти прозрачный силуэт самого себя, одетый в его любимый чёрный костюм с жилетом и нагрудным карманом для часов. Нет, похоронили его совершенно в другой одежде. Да и вообще он ещё при жизни настаивал на кремации, что и было сделано, так что этот образ старичок выбрал сам. Иногда его ноги как бы растворялись в воздухе, из-за чего он становился похожим на мультяшного джина. Но в целом это был нормальный силуэт человека, просто очень блёклый. Глаза оставались карими, как при жизни. Алистер радовался такому раскладу.

– Ты что это творишь, мерзавка? – закричал старик, вцепившись в Аву.

– Не волнуйтесь вы так! В вашем-то возрасте! – ответила Ава и продолжила делать свою работу.

Алистер не отпускал.

– Ладно, почти всё. Вы довольны?

Он отлетел в сторону.

– Ты кто такая?

– Авалинда Райс, сэр. А вы Алистер, хранитель Кэйлема, всё верно?

– Что ещё за Авалинда? Меня не предупредили!

Старик насупился, и его дымообразное тело стало синеть и чуть ли не чернеть от злости и негодования.

– Я здесь работаю, ведьма третьего ранга.

Ава держала Кэйлема за руку и не сдвинулась ни на дюйм.

– Ковен послал меня расследовать дело о самоубийстве. Произошло вчера днём. Вы, наверняка, слышали. Весь город встал на уши.

– Ну допустим! А при чём тут мой Кэйлем?

– Он был недалеко от места происшествия. Я всего лишь смотрю, что он видел. Тем более если вы знакомы с нашим регламентом, он ничего не вспомнит после моих действий.

– А ты не врёшь?

Кэйлем продолжал стоять со стеклянными глазами, не двигаясь. Прохожие не обращали на него ни малейшего внимания.

– Нет, сэр.

Она мило улыбнулась и протянула ему свою руку, отпустив Кэйлема.

– Ну ладно.

Осторожное рукопожатие от ангела слегка пощекотало Аве ладонь.

Кэйлем помялся на месте, просыпаясь от внезапно настигнувшего сна. В его голове пронеслась мысль, что он не помнит, как здесь оказался, но, подняв глаза и увидев вывеску, он тут же пошёл вверх по улице как ни в чём не бывало.

Ава перенеслась на другой конец дороги, ближе к замку, и наблюдала за его реакцией. После того как настолько беспардонно влезаешь кому-то в мозг, хорошо бы убедиться, что объект ничего не заподозрил. Особенно если ты порядочная ведьма третьего ранга.

У Кэйлема всё было в норме, тем не менее Ава продолжала наблюдать за действиями молодого человека. Что-то насторожило её. Существо в нём было из очень знакомого ей мира, но складывалось ощущение, что сам он абсолютно не подозревает о своей истинной природе и живёт как обычный человек. Ещё более странным было то, что Алистер совершенно не подозревал об истинной сущности своего внука.

Он нетерпеливо ждал продолжения разговора, меняясь в цвете своего серого полупрозрачного тела. Авалинда любезно взяла старика за руку, и они перенеслись в Сады Принцесс-стрит. Алистер завис под раскидистым дубом, Ава встала рядом.

– Давай рассказывай скорее, что произошло!

Почти прозрачное тело старика нетерпеливо затряслось над ведьмой.

– Вчера по официальным данным произошло самоубийство одной женщины по имени Марджори Финли, коренной жительницы города. Она не сама дошла до этого, её подтолкнули, и я веду расследование.

– Ох, как ужасно! А почему бы просто не поговорить с бедняжкой?

– Не могу. Она совершенно пропала, от слова «совсем», её просто нигде нет.

– А при чём тут мой Кэйлем?

– В тот момент он находился совсем близко к месту трагедии. Я должна проверить всех, кто мог что-то видеть.

– Ну так займись её сыном! Он наверняка что-то знает, – суетливо раскачиваясь, выпалил старик.

Информация о сыне Марджори появилась у него сразу же, как Ава назвала имя жертвы. Издержки профессии. Почти всё знаешь, почти всё видишь, но сказать можешь отнюдь не всё. Запрещено.

– К сожалению, нет. Дэвид не видел мать больше полугода, а когда узнал о происшествии, почти никак не отреагировал. Кажется, ему всё равно.

Старик почувствовал непреодолимое желание помочь всем этим несчастным, позабыв, что у него небольшой опыт в хранительстве и надо заниматься внуком.

– Не волнуйтесь вы так, – Ава ощутила все переживания Алистера, они отозвались холодом по телу, – у вас есть работа. Но если вдруг что-то заметите, зовите меня, обсудим, – она протянула ему свою визитку.

Алистер взял её в руки, прочёл «Авалинда Райс. Ведьма 3-го ранга. Агент по расследованию странных происшествий среди людей», и та сразу растворилась в нагрудном кармане его рубашки. Он довольно похлопал себя по дымчатой груди в пиджаке.

– Не могу сказать, что я полностью доверяю тебе, но что-то подсказывает, ты не дурная ведьма, – прищурив глаза, сказал Алистер.

Лицо Авы расплылось в довольной улыбке.

Глава 6

Уордлоу-плейс

Многоквартирный дом на Уордлоу-плейс выглядел серой новостройкой. Туда не хотелось идти, заходить и даже пройтись рядом. Ава осторожно открыла дверь подъезда и зашла внутрь. Бетонная лестница сразу же привела её к квартире Марджори Финли на втором этаже. Ава уверенно открыла дверь.

На неё уставилось зеркало. Огромное, во весь рост, старое, с потёртостями и чёрными пятнами в превосходной резной позолоченной оправе. «Какой идиот мог поставить зеркало напротив входной двери?», – подумала Ава. В зеркале она увидела себя и больше ничего. Хотя факт того, что его поставили прямо напротив входной двери, настораживал не на шутку. «Когда же люди поймут, что зеркало – это не игрушка? Да ещё такое большое и старинное. Заходи кто хочешь!» – мысленно бухтела она.