Конрад. Путь кобры бесплатное чтение

Глава 1 «Замысел тёмного мага»

Никого не осталось… Пустота, скорбь и невыносимое одиночество. Ничто.

Его лишили всех, кто у него когда-либо был. То есть, отняли всё. Те немногие, кому он был дорог, больше не хотели о нём знать. Возможно, ненавидели, вероятно, презирали и совсем не помнили тех минут радости, что связывали его с ними. Товарищи погибли один за другим, родной брат добровольно отдался в лапы смерти – не выдержал горя от потери очередной стаи. Не осталось никого.

«Да и меня тоже больше нет…».

Мысли в голове не складываются в слова. Есть лишь тени воспоминаний и пережитых чувств. Вокруг пустота и тьма. Он долго идёт по этому мрачному и бескрайнему небытию, пока вдруг не ощущает чей-то зов. Именно ощущает, а не слышит. Словно бы кто-то сидел внутри и отчаянно пытается докричаться, вырвать в реальность, в которой отныне не существовало. Ведь после смерти пути назад нет. А он точно знал, что умер вместе со своими товарищами.

«Или нет?».

Зов всё ощутимее. Вместо посмертной лёгкости теперь всё больше мерещится материальность. Как будто парящая в пустоте и невесомости душа обрастает слоями бренной плоти. Но ведь так не бывает. Не может быть!

«Может быть… Если ты не умер».

«Что?».

«Возвращайся обратно, дурень. Нас обманули!»

Распахнув глаза, Конрад резко сел и схватился обеими руками за грудь. Пробившего её насквозь луча тьмы нет, плоть невредима и даже не болит, хоть и трясётся, как в лихорадке. Закрутил головой и не увидел никого – ни тел убитых товарищей, ни монстров, что их разорвали, ни осиротевших тениумов. Ни проклятого тёмного мага, что всё это устроил.

– Что это значит? – выдохнул сквозь зубы. – Эй, ты слышишь?

«Надо искать», – послал импульс дух ягуара, и волак вскочил на ноги, утёр с лица кровь, чтобы не капала в глаза, и со всех ног бросился к опушке леса.

Кровь! А ведь трава была залита кровью Ингрид и Мортена. До недавнего времени. Куда она могла деться?

Лес казался совершенно пустым. Вокруг никого, полная тишина. Где же этот тёмный? Издав злобный возглас, Конрад сиганул на дерево и продолжил путь по ветвям. Свысока искать проще. Ярость и жажда мести всё ещё накаляли, колошматили изнутри. Найти эту тварь. Убить! Плевать, что под рукой нет оружия, а кулаками тёмного мага особо не отделаешь. Главное – найти. Достать из-под земли и призвать к ответу, пусть даже это будет последним, что он сделает в своей жизни. Убийство всей стаи этой мрази даром не пройдёт!

Внизу что-то мелькнуло. Волак сжал кулаки и спрыгнул на землю, помчался туда, где заметил движение. Внутренний зверь ревел, просился наружу, хоть и был изранен злейдерами и слаб. Конрад выпустил его, и чёрный хищник, покрытый обычными и золотистыми свежими ранами, с рёвом бросился вперёд.

(Иллюстрация 1)

Но скоро вдруг остановился. Его хозяин пронёсся мимо, с разбегу налетел на кого-то, и оба они грохнулись наземь. Конрад сразу вскочил, собрался броситься на врага с голыми руками и застыл, поражённый тем, что увидел. Точнее, кого.

– И… Ингрид?

Девушка сидела в траве и смотрела на него снизу вверх.

– Тебя что… тоже? – пролепетала она, хлопая ресницами.

Ноги подкосились. Волак рухнул на колени рядом с ней и дрожащим голосом выговорил:

– Я же видел… как тебя убили…

– Меня и убили… Вроде бы… – жалко скорчила она лицо. Словно готовилась заплакать.

– Ты жива, Ингрид.

– Се…серьёзно?

Пока в горле рос огромный твёрдый ком, Конрад молча закивал, глядя на девушку, которую на его глазах разорвали страшные монстры. Разорвали в прямом смысле – на части, разлили всю кровь, растоптали органы, обнажили кости. Он точно это видел! Но вот она, сидит перед ним, невредимая и потерянная, как брошенный ребёнок, и не может вымолвить ни слова. Живая.

Ягуар встрепенулся, заходил, поглядывая куда-то. Конрад с Ингрид с трудом отвели друг от друга глаза, оглянулись к тениуму, проследили за его взглядом. И увидели, что к ним идёт человек.

Всё внутри подпрыгнуло и заходило ходуном. Конрад так и остался поражённо стоять на коленях, а Ингрид вскочила на ноги и уже через секунду висела на шее Грегера и тряслась от рыданий, которые даже не пыталась скрыть. Вожак прижал её к себе, глубоко вздохнул и закрыл глаза.

Стоило больших усилий подняться на ноги и ещё бо́льших, чтобы устоять на них. Конрад утвердился в вертикальном положении и негромко сказал ягуару:

– Найди Мортена.

Тениум скрылся в лесу, и его хозяин переключил внимание на Ингрид и Грегера. Она всё плакала и не отпускала вожака из объятий. Подойдя ближе, встретился с ним взглядами, но ещё долго никто не знал, что сказать. Так и стояли неизвестно сколько времени.

За спиной хрустнули ветки. Это, ломая кусты, вернулся ягуар, а за ним, вперив пустой взор себе под ноги, угрюмо вышагивал последний член стаи. Остановился в стороне, поднял опущенную голову и стал осматривать воскресших товарищей потухшим, стеклянным глазом. Второй был скрыт волосами, как портьерой.

Конрад призвал обратно ягуара и скоро не выдержал:

– Ещё раз надумаешь покончить с собой… сам убью, причём медленно. Понял?

Мортен заторможено глянул на него, свёл к переносице брови и отвернулся, спрятав за длинными волосами теперь уже всё лицо.

Ингрид отлепилась от Грегера, утёрла мокрые щёки и в недоумении обернулась.

– Что? – спросила она, глядя то на одного брата, то на другого. – Ты чего натворил, а? – воззрилась на Мортена.

– Вас убили у меня на глазах, – сдавленно ответил тот, не показывая лица. – Я… не мог выдержать этого в третий раз.

– Однако все мы живы, – хмуро констатировал Грегер. – Каким-то образом…

– Ты… ты вообще больной? – не отставала от Мортена Ингрид. Слёзы продолжали наворачиваться на её красные глаза, и девушка, всхлипнув, торопливо утёрла их. – Ты чего творишь, упырок недоразвитый? Совсем уже что ли с катушек свихнулся?!

И в Мортене что-то щёлкнуло. Подавленность вмиг улетучилась, искажённый враждебностью волак резко оглянулся и напустился на Ингрид:

– Я что творю?! Это говорит ненормальная, которая сама бросилась в пасти злейдерам?

– Я не бросалась… им в пасти!

– Нам спасаться надо было, а не нестись сломя голову…

Пока эти двое наперебой орали друг на друга, Конрад и Грегер озадаченно переглянулись и, не сговариваясь, стали озираться по сторонам.

– Что бы это ни было, надо вернуться в подземелье и вызвать Римариуса, – проговорил вожак.

– Думаешь, после всего этого Кор в состоянии долететь? – усомнился Конрад. Пришлось постараться, чтобы Грегер услышал его сквозь озлобленные оры.

– У него нет выбора. Мы по-прежнему в опасности. Тёмный вернётся, а злейдеры вообще могут шнырять где-то поблизости. Наши тениумы в ужасном состоянии. Это полная катастрофа!

– Долбанутый!!!

– Придурошная!!!

На этом ругань закончилась. Ингрид и Мортен выпустили пар и теперь лишь жгли друг друга гневными взглядами. Грегер вздохнул, положил руку на плечо Ингрид, и та, шмыгнув носом, вновь бросилась его обнимать, дрожа и утирая об рубашку вожака новые ручьи слёз. Мортен поджал губы и опять отвернулся.

– Возвращаемся, – мрачно распорядился Грегер.

– Не так быстро, кайергардцы.

Тёмный маг. Как ни в чём не бывало стоит неподалёку и глумливо ухмыляется. Конрад и Мортен прыжком обернулись и почти было рванули на врага.

– Стойте! – рявкнул Грегер, в отличие от братьев и перепуганной Ингрид, почему-то спокойный. – Мортен, уймись! – добавил он старшему, потому что тот, злобно скаля зубы, намеревался ринуться в драку.

Маг довольно ухмыльнулся, скрестил на груди руки и встретился глазами с вожаком.

– Что дальше? – спокойно спросил его Грегер. Ингрид испуганно жалась к нему, а Конрад с Мортеном готовились к атаке. – К чему был этот трагический спектакль?

– Ну ты ж смышлёный, кайергардец, – вкрадчиво улыбнулся маг. – Попробуй догадаться.

Конрад смотрел то на одного, то на второго. И начал понимать.

– Это так ты хотел посмотреть, на что мы способны? – опередил он вожака.

– И что ты на самом деле оценивал? – злобно вторил ему Мортен. Маг безоблачно ответил:

– Вашу сплочённость и моральные качества. Поздравляю, носители тениумов. Вы прошли проверку и получили самые высокие баллы.

Ингрид отстранилась от Грегера и закричала:

– Да засунь ты их себе знаешь куда!

– Как же редко я с ней соглашаюсь! – прорычал Мортен, угрожающе перекатывая мускулами.

– Это забавно, по-твоему, людей в фарш превращать на глазах у… – Ингрид осеклась, но придумывать подходящее слово не стала. – Что ты вообще нахрен тут устроил?!

– Всего лишь небольшая иллюзия. Мало кто проходил мою проверку, на самом деле. Но вы меня порадовали!

Маг задумчиво почесал пальцем волосяную полоску на подбородке, перестал скалиться и с серьёзным лицом начал осматривать всю стаю.

– Один погиб, спасая хромого товарища. Тот же, рискуя жизнью, отказался бросать его на съедение. Третий с горя от их утраты покончил с собой, а четвёртый отверг все предложенные их убийцей золотые горы. Даже несмотря на то, что это был единственный шанс остаться в живых.

С широкой улыбкой тёмный осматривал Конрада и явно прикидывал что-то в уме. Волак чувствовал, что на него смотрит вся стая. Никто из них не знал об обстоятельствах его «иллюзорной» гибели и об отвергнутом предложении мага, а он не торопился посвящать их в курс дела.

– И что дальше? – неприязненно процедил Конрад.

– Вы меня устраиваете! – жизнерадостно возвестил тёмный. – Так и быть – я перейду на вашу сторону и поспособствую захвату королевства. Андрокад, Кайергард – мне как-то не принципиально, кто господствует над континентом.

В немом шоке волаки вытаращились на него, а Ингрид от души выразила общее недоумение ярким красным словцом.

– Слушай ты, колдун! – вновь закипел Мортен.

– Ну что вы, зовите меня просто Арман.

– Да оборжаться! – не отставала от Мортена Ингрид. – Ты что, серьёзно!..

А пока стая негодовала и выплёскивала на обидчика свои претензии, Конрад вдруг явственно ощутил на себе чей-то взгляд. Осмотрелся и заметил невдалеке движение, а приглядевшись, увидел, что к ним неспешным шагом приближаются два знакомых лица.

Рахион заметил, что их засекли, и приветливо замахал рукой. А Римариус преспокойно смотрел на тёмного мага и недоумевающих членов стаи.

– Ну что? Всё проверил, что хотел? – флегматично обратился к тёмному светлый, и Арман растянул губы в плутовской улыбке.

– Более чем.

Как оказалось, злейдеры уже давно вернулись в свою конуру в подземелье. Подчиняясь тёмному магу, монстры даже не пытались бежать, хотя дверь за гобеленом была выломана ими какой-то час назад. Римариус пообещал скоро восстановить её, а пока два мага, тёмный и светлый, эльфийский шаман и стая волаков собрались возле входа в подземелье. Предварительно Римариус исцелил подвёрнутую ногу Ингрид, потому что девушка уже не могла идти.

– На кой смердящий труп он нам нужен?! – негодовал Мортен, враждебно взирая на Армана и заграждая ему путь к спрятанной под травой двери. Как цепной пёс с вздыбленной холкой и оскаленными клыками перед вором, что пытается проникнуть в дом.

– А у вас что, есть выбор? – продолжал ёрничать тёмный.

– Да! – вызывающе рявкнула Ингрид. – Например, послать тебя на…

– Ингрид, детка, не выражайся при малознакомых людях, – терпеливо попросил её Грегер и с толикой неприязни глянул на мага. – Посылать подобных ему мы ещё сможем, но пока не сейчас.

Конрад не переставал хмуро коситься на Римариуса и вот, молчать надоело.

– Ты не очень-то удивлён ни тёмному магу, ни тому, что с нами было, – произнёс он, стараясь не смотреть на самодовольного Армана. – Ты с ним в сговоре!

Римариус гордо прошёл вперёд, встал так, чтобы все его хорошо видели, и развернулся к ним лицом.

– Арман выследил вас и припёр меня к стенке…

– Ну, это слишком громко сказано! – невинно протянул тёмный. – Скорее, предложил побеседовать с глазу на глаз.

– И что? – грубо хмыкнул Мортен. Вход в подземелье он всё так же ревностно заслонял собой.

– Мою связь с беглым волаком он всё-таки почувствовал. Тёмная магия обошла влияние заговорённого амулета.

Тут помалкивающий Рахион виновато насупился.

– Духи леса могущественны, но не всесильны, – со всей искренностью расстроился эльфийский шаман. – Я предупреждал, что обмануть силы тьмы они не смогут.

– Никто тебя не винит, Рахион, – заверил его Римариус. Эльф увидел, как Ингрид с кислой усмешкой отворачивается от него, и совсем поник. – Как вы сами понимаете, отрицать очевидное я не стал и рассказал ему о вас лишь в общих чертах. Я ведь понял, что Арман…

– Ты хочешь сказать, решил поискать для себя выгоду? Да, так и есть, – разулыбался тёмный, чем заслужил несколько презрительных взглядов. – Как я и говорил, и вы, думаю, поняли, что я её уже нашёл и готов оказать вам дружескую поддержку в вашем коварном замысле.

Уловив, как напыжился, заскрежетав зубами, Мортен, он провокационно осмотрел волака и дверь, которую тот от него охранял, ухмыльнулся и заявил:

– Ладно, раз приглашение на чашечку чая мне так и не светит, я, пожалуй, пойду. Но обязательно загляну к вам позже.

И в эту же секунду исчез в клубах чёрного тумана.

Через несколько минут споров и препирательств большинству недовольных всё же пришлось согласиться с тем, что тёмный маг на стороне будущих завоевателей может принести пользу. Да и выбора, как он уже успел заметить, у заговорщиков против короны особо нет. Или принять его «дружескую поддержку в коварном замысле», или готовиться к тому, что королева узнает и о предательстве Римариуса, и о больших планах кайергардцев на Андрокад. В таком случае королевские войска быстро оккупируют Кайергард и перебьют всех волаков, пока не найдут и не ликвидируют их так и несостоявшегося вождя. А чистокровных волаков, кстати говоря, осталось очень немного.

Первым делом в подземелье Римариус устранил все разрушения, что устроили злейдеры, а после вся компания разместилась в гостиной. Ингрид и Мортен не переставали синхронно ворчать и строить кислые мины, недовольные будущим сотрудничеством со своим «убийцей». Грегер держался так, словно бы всё решено, правильно и обжалованию не подлежит. Рахион сидел между магом и вожаком на третьем, наколдованном для него кресле и непрестанно крутил остроухой головой, наблюдая за всеми с любознательностью ребёнка.

А Конрад, примостившись с края дивана рядом с Ингрид и Мортеном, задумчиво анализировал новые факты и вспоминал слова Армана. Интересно, а то, что всё это была проверка, не отменяет его слов о том, что он может сделать другого человека тёмным магом? О его способностях волак знал мало, но силы тьмы очевидно превосходят силы света. В этом Конрад был почти уверен.

– Соблазнился чёрной магией, парень? – вытянул его из задумчивости Римариус. – Весьма опасное и довольно гнусное занятие, а со многим, что для тебя важно, и вовсе несовместимо.

– Можно не копаться в моей голове? – мрачно отозвался тот и не стал уточнять, что именно из того, что ему важно, имеет в виду маг. Успеется. Эта тема ещё будет поднята, не с Римариусом, так с Арманом. Но знать об этом никому пока не нужно.

Всё-таки не удалось избежать недоумённых взоров стаи. Сидящая ближе всех Ингрид в своей игривой манере полюбопытствовала:

– А чего это тебя там соблазняет, маньяк?

– Арман уверял, что может сделать меня тёмным магом, – как о чём-то незначительном ответил Конрад, отворачивая голову. Упавшая чёлка закрыла от всех правый глаз и часть лица. – Пудрил мозги, пока проводил эту свою проверку после вашего убийства.

Грегер изучающе осмотрел ему наполовину скрытый волосами профиль и разоблачил:

– Тебе показалось это заманчивым.

– Я не думаю, что это возможно.

– Возможно, – заявил Римариус и умолк, ожидая реакции. Стоило больших усилий сохранить безразличие и каменное лицо. Наверное, получилось не очень.

– Что ж, реально это или нет, – прервал разоблачительное молчание вожак, – для начала нам надо присмотреться к этому тёмному и понять, что нас ждёт с ним дальше. А сейчас решить насущные проблемы, – многообещающим тоном объявил он и хмуро осмотрел членов стаи. – Злейдеры нанесли сильный урон нашим тениумам. На восстановление могут уйти недели, и мы застопоримся в нашем развитии.

– Ой! – подпрыгнул в кресле Рахион и оживлённо заёрзал, осматривая всех. – Я ведь не просто так к вам в гости пришёл.

– Я уж думал, не вспомнишь, – повёл полуседой бровью Римариус.

Шаман встал и принялся копаться под своим громоздким пончо, ища что-то за пазухой.

– Ети ж ты… Во! – Он выудил что-то маленькое, торжественно поднял над головой, хотя из-за его руки не было видно, что там, развернулся и всучил нечто Грегеру. – С пылу с жару, как говорится. Только ночью духи благословили.

Снова развернулся, резко, как волчок, и, обдав вожака и мага ветром от развивающегося пончо, подлетел к дивану, где размещалась остальная стая. Ингрид напряжённо вжалась в спинку, будто боялась, что эльф бросится на неё с поцелуями. Однако если Рахион этого и хотел, воплощать свои желания собирался не сейчас. Остановился против дивана и вытянул руки к Ингрид и Мортену, и в его раскрытых ладонях волаки увидели тотемы лисы и змеи.

Ингрид вмиг перестала смотреть на шамана, как на будущую отбивную с кровью, и ахнула:

– О-ой! Это мне что ли?

– Я ведь обещал, что сделаю вам тотемы, – мягко и самодовольно улыбнулся Рахион.

Ингрид и Мортен взяли фигурки, по стилю похожие на тотем Конрада. Обе искусно вырезаны из деревянного бруска, ювелирной работой выделены глаза, пасти и изгибы, рыжая лиса сидит, обвив пушистым хвостом пенёк, чёрная гадюка обвивается вокруг широкого серебристого клинка меча, возвышая голову над рукоятью. Тотем Грегера, коршун с расправленными крыльями, был без дополнительной опоры.

– Вообще-е-е! – сияла от восторга Ингрид.

– Недурно, – более сдержано оценил работу Мортен и взглянул на шамана. – Чем они могут нам помочь?

– А дух его знает! – беспечно пожал плечами эльф. – Но сейчас мы все вместе попробуем это выяснить. А твой тотем далеко? – обратился он к Конраду, и тот достал из кармана штанов фигурку сидящего на каменном возвышении ягуара. – Чудненько!

Спиной вперёд Рахион отошёл подальше, разглядывая их, как подопытных в лаборатории, потёр ладони и сказал:

– А теперь, дорогие мои избранники шаманского пророчества, не сочтите за труд призвать своих тениумов и показать им эти тотемы.

Без лишних вопросов вся стая выполнила его просьбу, и в гостиной возникли раненные в бою со злейдерами звери. Волаки приподняли перед собой тотемы, и тут из глаз тениумов вырвалось огненное свечение, что скоро полностью охватило их тела. Фигурка ягуара в руке Конрада немного нагрелась и засияла, как её прототип, что произошло и у Ингрид с Грегером и Мортеном.

Мгновение, и свечение ягуара, коршуна, змеи и лисы наполнило собой всю гостиную, защипало глаза. Ингрид соскочила с дивана, остальные тоже, но что-либо предпринять или увидеть что-то новое никто не успел. Всё закончилось, ослепительное свечение померкло, оставив лёгкое жжение на роговицах. Тениумы стали прежними, и на их телах больше не было ни единой раны.

Коршун сорвался с подлокотника кресла хозяина и с ликующим кличем воспарил по гостиной. Ягуар и лиса вприпрыжку забегали, словно выплёскивая избыток откуда-то взявшейся энергии, змей с шипением пополз по полу и обвился вокруг Мортена. Все невредимые, полные сил и жажды новых действий.

– Вот это я понимаю – благословление духов леса! – радостно и чуть горделиво воскликнул Рахион.

– Потрясающе! На что же ещё они способны? – с восторгом осмотрел свой тотем Грегер. Ингрид восторженно прыгала и голосила, Мортен гладил Хио по треугольной голове, как ласкового котёнка.

– Думаю, это вам покажет время и практика, – сдержанно предположил Римариус.

Не вникая во всеобщее оживление и готовность свернуть горы, Конрад осмотрел свой тотем и энергичного ягуара, что всё бегал по гостиной, порой наперегонки с лисицей, и воинственно рычал, точно предвкушая славный поединок.

В голове застряли слова тёмного мага, возбуждённое сердце било по рёбрам, а все мысли крутились вокруг Дионы. Он вернёт её. Заставит вспомнить и её признание, которое он изначально не понял, пока их не разъяснила ему проститутка, и купание в пруду, и уединение в его комнате, где Диона заснула на плече своего стража, и прогулку по парку с лебедями. И объятия, и поцелуи, которые она никак не желала прерывать.

«Я всё исправлю, – воодушевлённо думал волак, сжимая в кулаке тотем. – И Диона, и королевство Андрокад, и некогда враждебный Кайергард… Всё у меня ещё будет…».

Глава 2 «Шаманское ремесло»

С тех пор, как волаки прошли проверку тёмного мага, привычная жизнь немного изменилась.

Стая пополнилась. Предчувствуя, что носителям духов ещё не раз понадобится помощь шамана, Рахион попросился остаться с ними в подземелье. Уничтожив, по решению Грегера, злейдеров, Римариус переоборудовал место их содержания в жилое крыло, аналогичное тем, где обитают Конрад с Мортеном и Грегер с Ингрид. Только больше. Теперь в подземелье появились ещё четыре комнаты – с запасом, на случай непредвиденных гостей, возможных соратников.

Во время магического процесса перестройки наконец выяснилось, как злейдеры попадали в зал тренировок из противоположного крыла, не пользуясь центральным коридором. Оба помещения были соединены скрытым тоннелем, в который возможно попасть только через логово монстров и злополучную дверь за гобеленом. Тоннель этот, как и входы в него, был успешно ликвидирован, и Рахион, рассыпавшись благодарностями перед магом, стал обустраиваться в своей новой комнате. Впервые за целый год жизни в диком лесу у шамана появилась крыша над головой.

– Особо-то не прельщайся, остроухий. В стае волаков могут быть только волаки, – высокомерно заливала тем вечером Ингрид, ревностно оберегающая обычаи предков.

– Волаки и эльфы похожи духом и нравом, как родственники, – с осторожной ласковой ноткой в голосе отвечал ей Рахион. – Все мы одинаково близки к природе и фауне, как ни один альтаид…

– Да, да, слышала уже эту песню. А теперь сходи-ка приготовь уже что-нибудь на ужин, хорош прохлаждаться!

Ингрид и Мортен устраивали эльфу настоящую дедовщину и спихнули на него все бытовые дела, а Грегер, хоть всё это и видел, предпочитал смотреть на их выходки сквозь пальцы. Наглеть и гонять «молодых» Конраду было в диковинку, и он собирался остаться в стороне. Однако Рахион, как ни парадоксально, только радовался быть мальчиком на побегушках и в первый же ужин, который он сам организовал стае, услужливо собрал за всеми посуду, вымыл, расставил по местам и осведомился, что они предпочитают на завтрак.

Ингрид заставила эльфа сменить «пафосный», как она выразилась, шаманский наряд. Рахион покорно расстался со своим громоздким пончо и теперь расхаживал в подпоясанной длинной рубашке, но повязку на лбу и два пера из волос так и не убрал, уверяя, что они помогают ему поддерживать связь с духами леса и предков.

Между тем стая продолжала свои тренировки. Грегер беспощадно нагружал Конрада физическими упражнениями с железом и заставлял много есть, в частности обогащённую белками еду. Боли в мышцах стали уже столько же привычны, сколько незаметны. Желудок, кажется, смирился с увеличенными в два раза порциями, и чувства тяжести и обжорства больше не беспокоили после каждого приёма пищи. Что поделать – грубая сила и мощное телосложение дают волакам статус, как альтаидам урожденное дворянство. А унизительно чувствовать себя единственным холопом среди графов и герцогов порядком надоело.

Вожак наконец обучил Ингрид единению с внутренним зверем, и результаты оказались довольно-таки внушительными и заманчивыми. Конрад наблюдал их тренировку и очень быстро понял, что это именно то, что он просто обязан освоить в скорейшем времени.

Чтобы закрепить результат, Грегер и Ингрид устроили с виду обычный ближний поединок. Естественно, массивный и опытный вожак многократно превосходил свою подопечную в физической силе. Минута, и он раздавил бы её, как насекомое. Но девушка легко уклонилась от его ударов, лишь на мгновение сосредоточилась, сомкнув веки, и стала действовать совсем иначе. Радужки и зрачки её глаз изменились, стали излучать лёгкое рыжее свечение, и Конрад заподозрил, что из них на противника смотрит вовсе не Ингрид, а атакующая лиса. И очень быстро в этом убедился.

Киа управляла телом своей хозяйки, двигалась так стремительно и ловко, что порой даже не верилось, что человеческое тело способно такое проворачивать. Вместе с тем Ингрид обрела звериные силы. Она лихо уклонилась от тяжёлых кулаков Грегера, скрутила массивного вожака, как салагу, заломила ему руки за спину так, что он вскрикнул от боли, лицом вниз повалила на пол, запрыгнула сверху и, как ни пытался вырваться самый крупный и сильный член стаи, держала до тех пор, пока он не признал поражение.

Как только это произошло, сияющие лисьи глаза вновь стали человеческими, Ингрид соскочила с Грегера, схватилась ладонями за лицо и заверещала:

– Я тебя отделала! Охренеть! Отделала!!!

Грегер поднялся с пола, болезненно потирая плечо, и отечески улыбнулся. О том, как совсем недавно жестоко наказывал и игнорировал девушку за проступок, никто из них как будто бы и не вспоминал.

– Как достичь такого единения с духом? Научи меня, – тут же потребовал Конрад, пока Ингрид прыгала и визжала от восторга.

Тёплый взгляд Грегера перескользнул с Ингрид на него и стал скептическим.

– Для этого нужно уметь расслабляться и очищать голову от мыслей, то есть достигать уровня медитации. На время обучения слиянию с духом.

– И в чём проблема? – не понял загвоздки Конрад, и Грегер усмехнулся:

– Ну давай попробуем.

Поначалу волак искренне недоумевал, почему Ингрид училась единению с духом больше двух недель. Что сложного в том, чтобы ощутить в себе своего же внутреннего зверя и слиться с ним в одно целое, когда он и так живёт в тебе, как паразит в заражённом организме? Как же сильно он заблуждался!

Расслабиться и ни о чём не думать оказалось просто невозможным. Вообще. Если в голове не строился монолог, так обязательно всплывал какой-то образ или воспоминание.

– Постарайся достичь состояния, как перед сном, – терпеливо наставлял Грегер. – Когда ты вот-вот уснёшь, чувствуешь невесомость и пустоту в голове. Вспомни и попробуй воплотить это ощущение.

– У меня в голове всё что угодно, но никак не пустота! – начинал выходить из себя от раздражения Конрад. Пока вожак спокойно сидел на стуле в его комнате, сам он то сидел, то лежал на кровати, а теперь пытался расслабиться сидя на полу, опираясь спиной на подушку и затылком на стену.

– А не должно быть ничего, – безразлично говорил Грегер, как о чём-то естественном.

Минут через двадцать Конрад понял, что всё бесполезно, совсем возбудился от эмоций и махнул рукой. Пытаться в таком состоянии уже бессмысленно. Чем дольше старался абстрагироваться от мыслей, тем настырнее они присасывались к разуму, как пиявки. Это раздражало, злило, и в голове хочешь-не хочешь возникали всевозможные ругательства.

Грегер совсем не удивился, пожал плечами с видом «другого я и не ждал» и встал со стула.

– А ты думал, всё так просто? Намного легче убивать людей и монстров, чем совладать с тем, что творится в собственной голове. Учись избавляться от ненужных мыслей, Конрад. Посоветуйся с Ингрид и Мортеном, если тебе это кажется совсем уж трудным, но иначе ты так и останешься слабее всех нас.

Это не было сказано насмешливо или высокомерно, но ковырнуло, как корку на болючей мозоли, и из-под неё хлынул смердящий гной. Жалкие попытки медитации обернулись яростью и испорченным на весь день настроением, и до самого вечера Конрад выплёскивал негатив в зале тренировок.

Каждый день, чувствуя себя дураком, пытался расслабиться и ни о чём не думать. Пробовал также поймать и запомнить своё состояние перед самым засыпанием, но в ожидании его только ворочался в постели и подолгу не мог уснуть, а как проваливался в сон, совсем не помнил. Всё было без толку.

Зато стая делала успехи. Ингрид, Грегер и Мортен, сливаясь с тениумами, устраивали между собой такие поединки, что, кажется, тряслось всё подземелье. Почти каждый раз дело заканчивалось ничьёй, когда им просто надоедало или они начинали опасаться получить сильные физические повреждения. Либо всех одолевал Грегер, но исключительно благодаря весовому преимуществу.

Прошла неделя с того дня, как в подземелье поселился Рахион. Тёмный маг пока так и не объявлялся, светлый тоже, но забот хватало и без них. Хотя Конрад понимал, что пока он отстаёт от других, двигаться дальше стая не может, и сейчас своими поединками все просто убивают время. Налегать на тренировки с ягуаром и железом и мучиться попытками ни о чём не думать – всё, что оставалось делать. И это выбивало из колеи, заставляло чувствовать себя слабым и жалким. Ягуар больше не усугублял, свирепствуя внутри. Наоборот, посылал своему носителю успокаивающие импульсы и ласково тёрся об него, когда гулял на свободе, но утешить не могло ничто и никто.

Время идёт, а развития никакого. Сила не получена, Андрокад не захвачен, кайергардцы не восстановлены в правах и не возвращены на родину. А Диона в таком темпе быстрее выйдет замуж за какого-нибудь маркиза, чем дождётся и вспомнит бывшего телохранителя.

Проснувшись поутру с этой мыслью, он встал не с той ноги и пришёл на кухню раньше всех, мрачнее тучи. Там уже вовсю кашеварил Рахион.

– Доброго утречка! – весело воскликнул эльф, помешивая в котле завтрак. – Как спалось? Сегодня чудная погода и благоприятное положение звёзд, так что предлагаю устроить увлекательную прогулку по лесу. Грибы, ягоды и парное мясо включены в программу.

Конрад уселся за обеденный стол, вперил в него локти, сложив одну ладонь на другую, и, прильнув к пальцам губами, проворчал:

– Как-нибудь без меня.

Шаман с любопытством глянул из-за плеча, не переставая добросовестно помешивать завтрак.

– Гнёт, подавленность, апатия от ощущения безнадёжности и собственного бессилия. Классика! – жизнерадостно заметил Рахион, отвернулся и стал аккуратно пробовать горячую еду с длинной деревянной ложки.

– Не трави, а!

– Что, не выходит единение с духом?

– Единение… – кисло фыркнул Конрад. – Я даже расслабиться для этого не могу. Вечно что-то в голову лезет. Не могу я ни о чём не думать, это нереально!

– М-м-м!

Эльф отложил ложку, взялся за котёл, который без магии вмиг бы обжёг ему пальцы, обогнул кухню и поставил на столешницу, возле мойки и подготовленной на всех посуды.

– Значится, проблема с внутреннем созерцанием во имя духовного прозрения? – с наигранной таинственностью произнёс шаман и стал накладывать завтрак по тарелкам.

– Вообще не проблема, – саркастично хмыкнул волак. – Нет «духовного прозрения», нет и проблем.

– Н-н-нда-а-а, осознанное состояние полного покоя ума и тела требуют много практики и упорства… Если ты, конечно, не шаман.

Пока Рахион позвякивал посудой и тихо мычал какую-то мелодию, Конрад размышлял над его словами и, когда эльф поставил перед ним тарелку с благоухающим рагу с овощами, грибами и мясом, сдобренным специями, поднял взгляд.

(Иллюстрация 2)

– А как это делают шаманы?

– Легко и просто, – пожал плечами Рахион. – Выходят на дикую природу, где человек как никогда остаётся один на один со своим естеством, отдают дань духам леса и предков, просят их помощи во внутреннем очищении… и очищаются.

– Так просто? Попросив духов помочь?

– Если только духи благосклонны к просящему – да, так просто. Но ведь благосклонность – это дар, которым не разбрасываются. Ты ведь не будешь решать проблемы каждого встречного, если тебя просто об этом попросят, не так ли?

Здесь пришлось задуматься, а Рахион как ни в чём не бывало продолжил выставлять на стол тарелки с завтраком, закуски, столовые приборы и стаканы.

– А настолько благосклонны они только к шаманам или к кому-то ещё? – продолжил допытываться до эльфа Конрад.

– Ну, если ты каждую неделю ходишь в храм, отдаёшь дань почтения предкам, соблюдаешь религиозные обычаи, традиции и посты, ежедневно молишься великим духам, то и к тебе они будут милостивы, – лучезарно улыбнулся он и наполнил последний стакан ягодным компотом, который варил сам из собранных в лесу ягод. – Можешь приступать к завтраку, Конрад, а я пока пойду, позову остальных. Приятного аппетита! – услужливо проворковал шаман и вылетел из кухни, оставив волака на растерзание мозговому штурму.

Завтрак Конрад провёл в задумчивом молчании, машинально впихивал в себя очередной кулинарный шедевр Рахиона и почти не чувствовал вкуса. Кстати, шаман оказался тем ещё поваром и трудягой. Каждый день ходил в лес, собирал грибы и ягоды, пару раз за неделю принёс и тушки убитых зайцев, чем безумно порадовал Ингрид, а когда выяснилось, что он умеет готовить зайчатину на углях, девушка почти была готова его расцеловать, но на первый раз воздержалась. А на второй всё же расчувствовалась, обняла и чмокнула эльфа в обе щеки, затем сунула ему в руки деревянные палочки для мяса и послала его к костру.

Так что теперь замороженные магией готовые обеды разбавлялись свежеприготовленными эльфийскими блюдами. Они почти не отличались от традиционного меню, к которому привыкли волаки, только были насыщеннее овощами, зеленью, собственноручно приготовленными приправами и экзотическими соусами, но и мясом шаман совсем не пренебрегал, хотя изначально Конрад подозревал в нём вегетарианца.

– А что такого? – нахохлился Рахион, когда впервые принёс заячью тушку. – Охотиться ради пропитания это не грех. Тем более, что убитая животинка станет духом леса и будет «жить» в своё удовольствие ещё лучше, чем до смерти. Я ничего плохого не сделал!

– О чём задумался, Конрад? – вернул в реальность голос Грегера.

Все уже позавтракали, Рахион убрал со стола, и теперь стая попивала травяной чай с печеньем.

Конрад сделал большой глоток, поставил кружку на стол и присмотрелся к шаману. Рахион улыбнулся, словно бы прекрасно понимал, о чём он думает.

– Шаманский дар передаётся только по наследству или ему можно обучиться? – вместо ответа вожаку спросил волак эльфа.

– Мне по наследству достался, – с безмятежной улыбкой поведал Рахион. – Но я читал в летописях нашего клана, что у моих великих предков были ученики.

– Тебе это зачем? – покосился на брата Мортен, с таким видом, будто тот интересовался чем-то низменным, недостойным порядочных людей.

– Шаманы с лёгкостью достигают единения с духом, и даже не с одним, – сказал Конрад, не сводя глаз с эльфа.

– Можно думать, – одобрительно кивнул Рахион. – Природа и духи наше всё.

– Значит, ты можешь научить меня единению с тениумом.

– А ты хочешь научиться только единению с духом или шаманскому ремеслу в общем?

– Как получится.

Ингрид едва не поперхнулась чаем.

– Чего? В смысле?! – прокашляла она и спешно утёрла рот запястьем. – Нам, вообще-то, нужна грубая сила, а не эти вот… танцы с бубном и курение всяких гадостей!

– Что за оскорбительные стереотипы о шаманах, откуда они вообще берутся?! – обиженно встрепенулся Рахион.

– Гадство, Конрад! – возмущался и Мортен. – У тебя так дел мало? Ты лёжа тягаешь жалкие полцентнера, а думаешь о какой-то духовной требухе.

– Я и то больше могу! – поддакнула Ингрид.

– Ничего уже не полцентнера, не надо приуменьшать!

– Сути дела это не меняет!

– Растрещались, хватит уже! – стукнул кружкой об стол Грегер. – Между прочим, Конрад пришёл к правильному решению. Наша деятельность очень близка к шаманскому ремеслу, так что нам всем есть, чему поучиться у Рахиона.

– Я вот единению с духом научилась сама, своими честными стараниями, – напыжилась Ингрид.

– Аналогично, – хмыкнул Мортен и не сдержался, чтобы не добавить: – Хотя ни о чём не думать для тебя, детка, не так уж и сложно.

– У каждого из нас на это уходили недели, а наследника духа ягуара нужно натаскивать по ускоренной программе, если есть такая возможность, – чуть повысил голос Грегер, потому что Ингрид, поджав губы, издала опасно злобный стон. Дождалась, пока вожак перестанет смотреть на неё, и пнула Мортена под столом, а он, как всегда, только едко ухмыльнулся. – Он и так потратил впустую столько дней. Если тебе не сложно, Рахион, позанимайся с Конрадом единением сегодня. Выбери методику, которую сам сочтёшь подходящей.

Шаман просиял и радостно заявил Конраду:

– А я ведь первым делом сегодня предложил тебе прогулку по лесу! Ну прям чувствовал, что неспроста меня потянуло тебя в лес позвать, неспроста!

– Тогда допиваем и идём, – решил Конрад и покончил с остатками чая.

– Да-да, я только сейчас посуду помою… – оживился Рахион. Ингрид насмешливо прыснула, а Мортен послал в него уничижительный взгляд, как на третьесортного обслугу. – А ты не забудь взять свой тотем – пригодится.

– Он всегда при мне.

– Значит, собираемся!

Глава 3 «Единение»

Далеко уходить от подземелья волак и эльф не стали – незапланированные проблемы ни к чему. Минуты две шли по лесу, остановились у небольшого дуба, под которым Рахион в своём «пафосном» одеянии расселся в позу лотоса, – на природе шаман предпочитал выходить в своём традиционном шаманском наряде – и на земле перед ним волей духов вспыхнул и весело заплясал костёр без очага и хвороста.

– Ну садись, приступим к медитации, – бодро сказал Рахион. Конрад опустился напротив него, по другую сторону от костра, и достал тотем. – Убери пока, сначала попробуем без него.

– Пробовал уже раз триста, – хмуро проворчал волак. Тотем всё-таки положил на землю, но как можно ближе к себе. – Давай я не буду повторяться, ладно?

– Ты уверен, что сделал всё возможное, чтобы очистить свой разум от ненужных мыслей и освободить душу от безжалостных чувств?

– Да!

– А как ты думаешь, почему тогда у тебя не…

– Да какая разница! – раздражённо оборвал он шамана. – Ты можешь просто рассказать, как мне достичь этого дурацкого единения с духом или нет?!

– У-у-у! Кажется, я понял, в чём проблема! – протянул Рахион с таким выражением, словно ставил неутешительный диагноз. – Тебя терзают очень много сдержанной агрессии, невысказанных слов и невыраженных чувств. Не хочешь поговорить об этом?

– Чего? – опешил Конрад.

– Ты ведь вырос в лагере смертников, где тебя всю жизнь готовили к самопожертвованию во имя уничтожения твоего же народа. А потом фактическое рабство, унижения со стороны одного из хозяев, ненависть к тебе слуг, тяга к девушке, которой ты недостоин, несправедливость судьбы, когда весь мир против ваших чувств…

– Может, хватит?!

Но шамана уже несло.

– Затем вроде бы свобода, но и тут твои права ущемляют законы стаи. Скажи, ты сильно ненавидишь за это Грегера? А твоя обида на Мортена, которому безразличен родной брат, часто не даёт тебе уснуть?

– Что ты несёшь! Нет у меня ненависти и обиды!

– Или причина бессонных ночей больше в девушке, которую пришлось отвязать от себя? Ты очень много продержал в себе, Конрад. К сожалению, во всём виноват печальный менталитет волаков – быть интровертом и хранить всё в себе. Хоть и живёте стаями, вы все поголовно замкнутые одиночки. Тьфу, распутная монашка! Да вы сколько уже живёте под одной крышей и ничегошеньки друг о друге не знаете! Вот скажи мне честно – ты это считаешь нормальным?!

Конрад отвернулся от костра, перевёл дыхание и снова взглянул на шамана.

– И что ты хочешь? Чтобы я поплакался тебе в плечо и похныкал над несправедливостью судьбы?

– Ну что вы вечно утрируете! – досадливо поморщился эльф. – Это ведь естественно, когда… ну… допустим, какой-нибудь сосуд всё наполняется какой-нибудь мерзкой субстанцией извне, а выплёскивать из себя не хочет. Поглощает! Так эти гадости в нём всё копятся и воняют, копятся и воняют. Так, смотри, не выдержит сосуд всей тяжести ноши. Рухнет да окатит этим дерьмом всё и всех вокруг, а сам – в осколки, если не в дребезги!

– Очень милая и мудрая философия, спасибо, – сыронизировал Конрад. – Но я проще смирюсь с этой мерзкой субстанцией, чем буду поливать ей окружающих. Каждому хватает своего дерьма, и чужое никому не нужно.

– Вы совершенно неправильно воспринимаете открытость и искренность! – категорично замотал головой Рахион. – Пока ты не вылечишь больную душу, не видать тебе духовного развития и гармонии с собой.

– Да какого в бездну духовного развития? – всё больше горячился волак. – Мне нужно только достичь единения с духом, чтобы стать сильнее и…

– Чтобы достичь единения с духом ягуара, – отрезвляюще проговорил шаман и приблизил к нему лицо, почти сунув голову в костёр, – сперва стоит достичь единения с собственным духом. Если ты понимаешь, о чём я.

Конрад пораженчески вскинул руки, уронил их на колени и снова отвернулся. Мог бы спорить дальше, привести в пример Ингрид, Грегера и Мортена, которые уже добились успеха без всяких лечений «больных душ», но решил не сотрясать воздух. Внутренний зверь как будто бы задумался над словами эльфа и стал взывать к хозяину с просьбой подумать тоже.

Рахион медленно отстранился от костра, расправил плечи, глубоко вдохнул свежий и немного влажный лесной воздух – кажется, на сегодняшний вечер намечается дождь – и заговорил уже миролюбивее:

– Если ты не понимаешь, как это работает, я могу подать тебе пример. Расскажу о себе. И в частности о трудностях, через которые мне пришлось пройти. Ты увидишь, что искренность и открытость – это не так уж и плохо и вовсе не тяготит окружающих.

И начал увлечённо посвящать Конрада в подробности своей жизни.

Рахион родился и вырос в самой обычной эльфийской деревне Андрокада, в семье потомственных лекарей. Таких селений в королевстве было не то чтобы много – одно на семь-десять альтаидских. В других странах цифры рознятся не сильно. Альтаиды и эльфы – а должны быть ещё и волаки, о которых стараниями королевской династии Андрокада почти никто не знает – одинаково называют себя людьми и пользуются равными правами, в зависимости от социального статуса. Несмотря на это, эльфы предпочитают держаться вместе и в населённых пунктах с альтаидами почти не живут. У них также присутствуют благородные кланы, свои мещане, слуги и отбросы общества. Клан Рахиона был не из знатных и больше приравнивался к среднему и далеко не богатому сословию.

– Говорить о шаманстве у нас было как-то не принято, – озадаченно почесал шею эльф. – Я даже раньше и не знал, что у нас в роду были шаманы, пока не стал замечать за собой тягу к религии… А случилось это, когда я ещё несовершеннолетним был. Начал изучать все её обычаи, мысленно разговаривал с духами, чаще, чем с людьми. Меня даже стали считать каким-то чудиком, – смущённо посмеялся он, запустив ладонь в волосы.

– Неудивительно, – не сдержался Конрад, а шаман продолжал.

Он не противился своей странной одержимости, не отступал под гнётом насмешек и всё разговаривал про себя с духами, пока они не начали ему отвечать. Со временем на связь с ним стали выходить не только духи леса, но и почивших людей. Это настолько поглотило юного шамана в фанатизм общения с ушедшими, что он забросил учёбу в лекарской гимназии, хотя до её окончания оставалось меньше года, и почти уже не показывался в обществе.

Естественно, без внимания активно социализированных эльфов это не осталось.

– Ну и вот. Если раньше все просто думали, что я немного чудик, то теперь вообще стали от меня отворачиваться. Не любят наши таких, как я, что сами себе на уме. Родители сообразили, что я унаследовал шаманский дар, и стали давить на меня, требовали бросить эту «ересь», углубиться во врачевание и жить нормально. Правда, объяснять, чем им так не угодило шаманство, как-то не удосуживались… А за ними отворачиваться от меня стали и другие мои родственники. Кроме моей двоюродной сестры Лаисии.

Эльфийский шаман вдруг свёл брови, будто вспомнил, что он забыл что-то очень важное. Конрад молча смотрел на него через негаснущий костёр и ждал, но Рахион, кажется, это что-то важное так и не вспомнил.

– Лаисия, значится… Вот… – пробормотал он, когда молчание сильно затянулось. – Мы вообще с ней никогда особо близки-то и не были, но почему-то она была единственной, кто не стал относиться ко мне, как к психу или угрозе всего клана. Лаисия, как и я, не знала, почему наша семья так категорична ко всему этому… ну… шаманству, но… Но да вот как-то так уж всё и вышло…

– Что-то ты путаешься? – заподозрил Конрад, потому что Рахион уже настолько озадачился какой-то неведанной мыслью, что начал мямлить и ёрзать на месте.

Шаман мотнул головой, точно отгоняя наваждение.

– Да! Что-то мне в голову она залезла и бедокурит там, прохвостка. Неспроста это…

Тут Рахион упёрся взглядом куда-то в одну точку и сидел неподвижно до тех пор, пока собеседник не напомнил о себе.

– Ой! Ну и вот! – встрепенулся шаман и затараторил дальше.

Однажды Рахион спросил духов предков о причине враждебности клана к его увлечению, и те дали ему наставление найти ответы самому, нарушив страшный семейный запрет. Рахион без колебаний воспользовался советом и забрался в святая святых – закрытую библиотеку, где хранилась летопись клана. Читать её разрешалось только совершеннолетним и морально повзрослевшим эльфам, и только потом юный шаман понял почему.

Летопись поведала ему о великом предке, что вещал роковое для всех народов предсказание о наследнике ягуара, обо всех его потомках, что унаследовали дар, и о том, к чему это их приводило.

– Я узнал, что мои предшественники сходили с ума от этого опасного знания, и никто не мог или не хотел ничего с ним сделать, – немного погрустнел эльф. – Кто-то становился параноиком, кто-то отказывался от своего дара и всю жизнь потом жил в страхе за себя и весь наш клан.

– А вот в роду Гарины из поколения в поколение все рисковали своими жизнями, храня книгу вашего предка, – с укором заметил Конрад.

Рахион, вздрогнув, вскинул на него ошеломлённые глаза и обиженно воскликнул:

– Всем с этим предсказанием пришлось тяжко! Я вкусил это на собственной шкуре и преклоняюсь перед этой женщиной и её предками.

– Почему твой предок не передал ту книгу своим потомкам?

– Я не знаю. Может быть, хотел уберечь наш род, зная, какой опасности подвергло их его пророчество. А может, один из его учеников просто сам забрал её себе. В любом случае я… Конечно, мне очень жаль, что пришлось пережить Гарине и её семье.

Эльф склонил голову и посидел в стыдливом молчании, хотя ни в чём не был виноват.

– Я не смог молчать, – покаянно признался он, не поднимая взгляда. – Я созвал весь клан, я говорил, пытался донести родным, что мы обязаны что-то сделать, чтобы выполнить волю нашего великого предка…

– Я догадываюсь, что было потом, – уклончиво произнёс Конрад и не соврал. О печальном прошлом Рахиона ему уже рассказывал Грегер, хоть и поверхностно.

– Догадаться не сложно. Меня подавили. Пытались заставить отказаться от шаманства, запугивали армией королевы, которая за минуту может сровнять нашу деревню и всех нас с землёй… И от меня отвернулись. Со мной не разговаривал никто.

Голос шамана стал хрипеть и затухать. Рахион сидел, уставившись в землю перед собой и не поднимая глаз.

– О том, что было дальше, тебе наверняка рассказывал Грегер, – проницательно заметил он, а Конрад тактично промолчал. – Но я начал этот рассказ не для того, чтобы раскрыть тебе своё прошлое. А чтобы раскрыть тебе себя. Я был одинок среди своей семьи и других эльфов, мне было очень больно. Досадно. Одиноко. Лаисия одна здоровалась со мной, но я видел, что родители или другие наши родственники её отчитывают за это. И я стал её избегать, чтобы не подкинуть сестрёнке ненужных проблем. А когда меня выгнали из деревни, мне всё равно что подписали смертный приговор. По крайней мере, я был в этом уверен и уже готовился к тому, что после пары месяцев одиночества не выдержу и спрыгну с утёса в пропасть.

«Для эльфа нет ничего ужаснее, чем остаться одиночкой. Это равносильно смерти», – вспомнились слова вожака в день знакомства с шаманом.

– Тебя спасли от этого духи? – не без интереса спросил Конрад.

– Они заменили мне семью и всех сородичей, – доверительно сказал Рахион. – Я сбежал на край света, на другой континент, начал новую жизнь и… всё равно одичал в отшельничестве. Я уже и забыл за этот год, что такое общение с людьми.

– И вместо приветствия начал швыряться в них своими духами, – по-доброму усмехнулся волак, вспоминая первую встречу с эльфийским шаманом. Рахион смущённо рассмеялся:

– Не без этого, конечно, не без этого! А когда я побывал у вас в подземелье… Ну, когда меня телепортировал Римариус, чтобы я передал тебе тотем, – почему-то засмущавшись, затараторил он.

– Да, я помню.

– Грегер предложил остаться у вас в гостях подольше, и…

Тут эльф покраснел, набрался смелости и откровенно признался:

– После длительного одиночества я почувствовал себя в вашем обществе, как дома, среди… ну… хороших знакомых, скажем так. Почти друзей. И с тех пор уединение, хоть и в компании с духами леса, стало вновь меня тяготить. Как подростка, которого на год поместили в дом престарелых, потом ненадолго привели в компанию сверстников и вернули обратно к старикам. Я как этот раздразнённый подросток жаждал вернуться к вам… И торопился скорее сделать для Ингрид, Грегера и Мортена тотемы, чтобы вновь оказаться в вашем обществе. Ты первый, кому я это рассказываю, Конрад. Знаешь, на самом деле, мне было тяжело носить всё это в себе, и я рад, что излил тебе душу, а ты меня выслушал.

С мягкой улыбкой Рахион обводил мечтательным взглядом лес и кучевые облака, подгоняемые по-летнему тёплым ветром. Наблюдая за шаманом, Конрад вдруг понял, что чужие откровения вовсе не излили его грязной, смердящей субстанцией.

– Поэтому ты строишь из себя хозяюшку и всюду нас обслуживаешь? – дружелюбно спросил он.

– Поверь, заботиться о вас мне только в радость. Можешь называть это обслуживанием, если тебе так удобнее.

– Да нет, я…

– Не смущайся, я понимаю, как это выглядит, – рассмеялся шаман. – Ну что ж, я поделился с тобой некоторыми из своих прошлых переживаний. И если ты не чувствуешь себя отягощённым чужим… м-м… нытьём – можешь сделать то же самое. Расскажешь о том, что тебя больше всего беспокоит?

Конрад осмотрел мило улыбающегося эльфа, не удержался от ответной улыбки и сказал:

– Нет. Как-нибудь в другой раз.

И, вопреки всем ожиданиям, Рахион только беззаботно пожал плечами.

– Ну ладно! Тогда возьми тотем и делай, что я скажу. Будем с тобой учиться единению с духом.

От такого заявления волак просто впал в ступор.

– Что, даже не будешь заливать, как вредно держать всё в себе?

Рахион, отрицательно промычав, замотал головой.

– А как же это твоё единение с собственным духом, медитация и всё такое?

– Ну, как-нибудь в другой раз, когда будешь в настроении и придёшь к этому сам. А сегодня обойдёмся без этого.

На первых порах очень хотелось поспорить с эльфом, допытаться до его же собственных слов и убеждений и просто спросить – на кой весёлый тогда всё это было, если можно учиться единению с духом помощью тотема? Но не стал. Вздохнув, Конрад взял в руку фигурку ягуара и почувствовал волну одобрения своего внутреннего зверя.

Не мог бы и подумать, что всё получится так быстро. Не дожидаясь наставлений шамана, он сжал в кулаке тотем, поднеся его к лицу, зажмурился и мысленно воззвал ко всем возможным духам, прося их о помощи с очищением от мыслей и чувств и единением с тениумом. И почти сразу же ощутил эффект.

На мгновение показалось, что тело сейчас обмякнет, он лишится чувств и свалится на землю, настолько его вдруг опутала сонная лёгкость, невесомость. Внезапная тишина и долгожданная пустота в голове на секунду заставили забыть, где он и что происходит. Но в следующий миг перед внутренним взором вспыхнуло пламя, обрётшее силуэт ягуара, под кожей ручьями пробежало приятное, лёгкое тепло и разлилось по всему телу.

Глаза распахнулись, как выбитые ворота, Конрад вскочил на ноги и… почти этого не почувствовал, словно бы находился в осознанном сне. Переступал с ноги на ногу, крутил головой, осматривая всё вокруг. Мир остался прежним, но каждую его частицу – травинку, лист, камень, ком земли, язык пламени, собственные руки – волак осмотрел в долю мгновения, как крошку под увеличительным стеклом, и заметался, чтобы изучить всё, что его окружает.

И только краем сознания понимал, что всё это делает вовсе не он, а рыщет в поисках новых открытий внутренний зверь, перехватив управление его телом.

Краем глаза увидел, как соскочил со своего места Рахион. Краем уха услышал изумлённый вопль:

– Ах уехал мой тарантас! Это что же, так сразу?!

Волак носился из стороны в сторону, осматривал каждое дерево, щупал его кору, загребая пальцами траву, вырывал с корнем, жадно вдыхал её зелёный запах, бросал и мчался к новым объектам изучения, жаждая увидеть и почувствовать большее. И только отрезвляющий зов шамана заставил осознать, что тениуму просто снесло крышу от новых впечатлений. Пожалуй, хватит.

Всего одно лёгкое усилие, – скорее даже, решительное желание – и зверь немедленно прекратил своевольничать, покорно уступил носителю его же тело и успокоился. Конрада слегка качнуло, когда он наконец начал в полной мере ощущать себя в материальном мире, а не заточённым где-то в своей же голове.

– Ох ты!..

И это было мягко сказано. Пьянящее головокружение, к счастью, оказалось мимолётным и так же быстро отступило, как и началось, не оставив даже мерзкого ощущения тошноты. Конрад облегчённо выдохнул.

Всего единожды он находился в подобном неприятном состоянии, в первое своё знакомство с трактиром и алкоголем, но тогда оно мучительно затянулось. Зоркая Лолита вовремя остановила его, великодушно приютила у себя дома, утешила, разбудила поздним утром и помогла привести себя в порядок, так что в замок маркизы страж вернулся во вполне пристойном виде. Даже Гарина уличила в ночных приключениях только по виновато-напряжённым взглядам и попытке держать дистанцию с хозяевами, чтобы не заподозрили неладного.

Итак, ещё один шаг к большой цели успешно проделан, а с возвращением тёмного мага волак всё же надеялся открыть на своём пути новую дверь. Ту, что постепенно приведёт его и к Гарине, и к Дионе.

Вдруг Рахиона окружили духи леса в виде летающих разноцветных огней. Эльф напряжённо всматривался в пустоту, подняв голову, и не шевелился, слушая то, чего не дано было слышать другим.

Скоро на его лице проявился ужас, и шаман вздрогнул так, будто его огрели глыбой льда.

– Да быть этого… Лаисия! – беспомощно посмотрел он на Конрада. – Моя двоюродная сестра, она… совсем недалеко. Нуждается в помощи. На неё напали!

Глава 4 «Законы стаи»

Искать угодившую в беду эльфийку пришлось недолго. Причём Конраду. Духи сообщили шаману, что она влипла в неприятности в километре от подземелья, и стремительными прыжками по деревьям волак оказался там уже через минуту. Рахиону оставалось догонять по земле, на своих двух.

Конрад удивлённо притаился на высоком клёне, наблюдая такую картину. По лесу со всех ног мчалась девушка в тёмной блузке, в неприлично коротких штанах и высоких ботинках до середины икры. За спиной крупный наплечный мешок, заплетённые в высокий хвост рыжие волосы на бегу кажутся вытянутым назад толстым канатом. И вот-вот за него грозились ухватиться четыре преследующие девушку амазонки.

Представительницы королевской дружины были все поголовно вооружёнными до зубов грозными женщинами в форме, схожей с одеждой эльфийки, но более целомудренной, с лёгкой кирасой и чем-то, напоминающем юбку с вырезом до самого пояса, поверх обтягивающих штанов до колен. У каждой амазонки не по-женски рельефные мышцы, кто-то с туго заплетёнными, кто-то с коротко стриженными ёжиком волосами.

Среди этих четверых такая оказалась одна, самая крупная, агрессивная и мужеподобная из всех. В одной руке длинный кинжал, вторая сжата в кулак. Взмах, резкий рывок, и тут она хватает эльфийку за длинный хвост, наматывает его на запястье, резко тянет на себя и замахивается кинжалом.

Рефлексы не подвели. После истории со злейдерами и тёмным магом – когда Конрад оказался лицом к лицу со смертью, а под рукой не было ничего, чем можно защититься – оружейный арсенал всегда был при нём. Даже когда он передвигается по подземелью, пара кинжалов и метательных звёзд спрятаны по карманам и за голенищем сапога. И теперь две звезды мгновенно полетели в амазонку, вонзились в плечо и спину, и воительница вскрикнула, уронила кинжал.

Лаисия сразу вырвалась и бросилась бежать. Другие амазонки повыхватывали клинки и арбалеты и яростно заметались в поисках опасности.

С лагерного прошлого Конрад знал, что амазонское войско – личная дружина королевы Розбель. Каждая из них приближена к ней и практически на ты, а стало быть, знает об опасности её власти со стороны волаков. Следовательно, попадаться им на глаза категорически нельзя. Если только…

– Ну что ж, зверюга, – обратился к ягуару. – Испытаем наше единение на практике?

Тениум внутри него издал воинственный рёв. Прикрыв глаза, Конрад моментально поймал то состояние, которому научился каких-то пять минут назад. Невесомость, тишина, пустота. Всего на миг, и вот, перед внутренним взором огненный силуэт зверя, под кожей растекается приятное тепло. Ягуар вновь овладел телом, подобрался и одним прыжком очутился на хвосте у противника.

Три амазонки снова гнались за Лаисией, но временная поблажка придала эльфийке сил. Девушка улепётывала с такой скоростью, что преследовательницам пришлось метать в неё ножи и стрелять из арбалетов. Но ягуар в человеческом теле оказался проворнее.

Рывок, и одна амазонка кубарем летит в обратную сторону. Ещё рывок и ещё – уже две разлетелись, приложившись об землю и дерево. Не успевают опомниться и даже поднять с земли головы, как сплочённые зверь и человек уже несутся нанести следующий удар. Хватают одну за шиворот, обхватывают обеими руками голову и делают всего один щелчок.

В них летят стрелы арбалета, но оба видят каждую так отчётливо, словно кто-то вдруг замедлил время. И резво уклоняются, несутся в атаку. Им не нужны клинки и звёзды, в своём единении они действуют голыми руками. Обезоруживают, бьют, размахиваются, уклоняются, снова бьют. Одна уже мешается под ногами, и приходится пнуть её тело так, чтобы оно отлетело подальше, как камень от носка ботинка. Другая, ещё живая противница, не думает отступать и намерена биться до конца. Ей же хуже.

Зверь в человеке вырывает с её пояса сумку с орудиями, перехватывает занесённую для удара кинжалом руку и резко давит. Длинный вражеский клинок входит в солнечное сплетение амазонки, а её ладонь продолжает сжимать рукоять под его хваткой. Он не позволяет ей вытащить и даже отпустить его. Держит. Вытаращенные глаза наливаются кровью, смотрят на своего убийцу с непомерным ужасом, багровая кровь течёт из раны и изо рта, окатывая одежду и траву.

Клинок рывком меняет направление и углубляет удар. Так, чтобы разорвать сердце. Амазонка успевает лишь дёрнуться, и её глаза затягивает посмертная дымка.

Тело ещё не рухнуло на землю, как чёткий звериный слух вдруг улавливает топот. Развернувшись, тениум и его носитель видят, что в глубь леса, шатаясь, убегает раненная короткостриженая амазонка. Вырывают кинжал из трупа, который только начинает падать, размахиваются и метают. Длинный клинок входит в спину по самую рукоять, остриё выходит из груди. Шансов у последней амазонки не было никаких.

«Довольно», – велел про себя Конрад, и ягуар вернул ему управление телом.

Оказалось, он даже не испачкался в чужой крови. Тениум знает, что тогда придётся собственноручно стирать вещи, а хозяин этого жутко не любит. Вот что значит истинное единение! Волаку до одури не терпелось испытать свой новый навык со стаей и сойтись в поединке с Грегером. Кто же окажется сильнее – коршун или ягуар?

Пока в голове воплощались всевозможные ходы и исходы грядущей битвы, он не заметил, как к нему подошли, и опомнился лишь после робкого «М-м…».

Лаисия стояла рядом, по другую сторону от амазонки с проткнутым сердцем, прижав один кулак к груди, а вторым касаясь подбородка, и странно смотрела на волака. А он молча осматривал её. Ярко рыжая, такая же зеленоглазая, как Рахион, с изящными, тонкими чертами лица и заострёнными ушами, особо видными из-за открытой причёски. В эльфийке не чувствовался страх к тому, кто за минуту уложил четверых, а сам вышел в прямом смысле чистеньким и опрятным. Только недоумение и осторожное любопытство.

Наконец она сдвинула брови, ещё рьянее забегала по нему глазами и улыбнулась.

– Рахион нашёл тебя… Наследник ягуара это ведь ты!

Улыбка из робкой стала настолько счастливой, будто бы девушка отыскала давно потерянную семью, а не незнакомого и явно опасного человека.

Конрад стал оглядываться по сторонам. И где там потерялся этот шаман! Он не горел желанием объясняться с его родственницей один на один – терпеть не мог общество незнакомых людей.

Неожиданно Лаисия взвизгнула, выбросила со спины сумку, кинулась к нему и сжала в крепком объятии.

– Это ты! Он нашёл тебя! Ура-ура-ура-а-а! Я так рада! – верещала она, пока Конрад стоял поражённым истуканом. Предпринял жалкую попытку освободиться, но не тут-то было. Эльфийка встала на цыпочки и принялась радостно расцеловывать его щёки.

(Иллюстрация 3)

– Меня Лаисия зовут. А тебя? – уставилась она ему в глаза, даже и не думая отпускать. Длинные пальцы цепко держали волака за грудки.

– К…Конрад…

– Красивое имя! А Рахион здесь, да? – эльфийка закрутила головой, отпустила его и тут заверещала на весь лес: – Рахио-о-о-он! Братишка, ты где?! Рахио-о-о…

– Да не кричи ты! – жёстко воскликнул Конрад. Наверное, слишком жёстко, потому что девушка так и подпрыгнула на месте и испуганно оглянулась к нему. – Сколько ещё людей мне придётся убить из-за тебя?

– Ой…

Взгляд её запрыгал по телам амазонок, разбросанных в поле зрения. Лаисия виновато глянула на их убийцу и пожаловалась:

– Они напали на меня… Только потому, что я вслух разговаривала с духами.

– Ты тоже шаман? – удивился Конрад. Девушка замотала головой.

– Нет. Но я молюсь им каждый день с тех пор, как Рахиона прогнали из деревни. И недавно духи начали мне отвечать. Они помогали мне в поисках моего брата…

– Что такого, что ты с ними говорила? Разве это запрещено законом?

Лаисия погрустнела. Как и у Рахиона, все её чувства сразу же отражались на лице, и она даже не пыталась их скрывать. Но только эльфийка набрала в грудь больше воздуха и открыла рот, чтобы заговорить, как их прервал топот и запыхающийся голос:

– Ла!.. Ла!.. Лаисия, ети ж тебя вперевырло!

Рахион вырвался из леса, схватился обеими руками за ствол дерева и повис на нём, валясь с ног от усталости. Весь красный и вспотевший, повязка на лбу перекосилась, два пера висели в волосах.

Эльфийка издала радостный визг и кинулась обнимать брата, от чего он всё-таки не удержался и бахнулся на пятую точку.

– Рахион, я тебя искала! – возбуждённо сообщила ему Лаисия, чуть отстранившись, но ещё держа эльфа за плечи.

– Да что тебя… приспичило… заноза?! – выплюнул, задыхаясь, Рахион. – Чего дома-то не сидится?

– Королевская армия обыскивает все эльфийские поселения, Рахион! Они ищут шаманов. Но… мне кажется, что им нужен конкретно ты.

Лицо эльфа обмерло, как и всё внутри Конрада. Как же медленно он продвигается. Как же быстро суетится эта неугомонная старая мымра в короне! Где же этот тёмный маг, подавись им бездна?!

– Что здесь произошло?

Словно из ниоткуда явился Грегер, увидел тела амазонок и переменился в лице, как будто первый раз увидел трупы. Остальные члены стаи тоже не заставили себя ждать. Сиганули в поле зрения с дерева на дерево и приземлились недалеко от вожака. Ингрид отреагировала на тела более сдержано, а увидев эльфийку, вскинула бровь и без намёка на уважение выдала:

– Это ещё кто?

– Ингрид, это моя двоюродная сестра, Лаисия, – отрапортовал Рахион, спешно поднимаясь на ноги.

– Мои поздравления. Чего здесь надо?

– Конрад, что произошло? – оборвал её на полуслове Грегер, пока кислотность в голосе Ингрид не стала чрезмерно токсичной. Вожак выглядел сильно недовольным, но отнюдь не своей подопечной. А… Конрадом?

– На сестру Рахиона напали амазонки, – ответил тот. – Пришлось выручать.

– Лаисия, ты сказала, королевская армия ищет шаманов? – волновался Рахион.

– Тебя, Рахион! – горячо воскликнула эльфийка. – Я уверена, что им нужен ты. Потомок того, кто сделал предсказание о наследнике ягуара.

– Откуда такая уверенность? – ещё больше помрачнел Грегер. Мортен в это время неприхотливо шмонал тела амазонок, а Ингрид, насупившись, наблюдала за ним. Но не присоединилась. Конрад тоже решил воздержаться и вникнуть в новости и выводы.

– Я подслушивала, следила за ними! – рассказывала Лаисия. – После того, как войско рыцарей и стражников перевернуло вверх дном нашу деревню, я улизнула из дома и наведалась в ближайшее эльфийское поселение, где как раз живёт один старый шаман. Успела попасть туда первой. Они чуть не разгромили его дом, допытывались, кто он такой, откуда у него шаманский дар, кто его предки, что говорят ему духи. Взломали семейную библиотеку и изучили летопись клана. Только тогда и ушли без объяснений. Но я слышала, что кто-то из них сказал: «Это не тот, кого мы ищем».

– Понятно, – торопливо сказал Грегер и окинул взглядом окружающее пространство. – Дружина ещё где-то здесь?

– Я не знаю, – жалостливо протянула Лаисия, пожав плечами. – Они ходят патрулями по нескольку человек…

– Почему они напали на тебя?

– Услышали, как я разговариваю с духами и, наверное, посчитали, что я могу быть той, кого они ищут…

– Ты разговаривала с духами?! – не поверил ушам Рахион.

– Я молилась им с тех пор, как тебя прогнали, Рахион. И они помогли мне найти тебя.

– Это как же…

– Довольно расспросов, надо убираться! – непреклонно объявил Грегер. – Мортен, хватит. Мы уходим!

– Закончил, – с готовностью отозвался волак, раскладывая по карманам трофеи, и вместе с Ингрид поравнялся с вожаком.

– Конрад, к тебе у меня будет особый разговор. Наедине, – тоном, не обещающим ничего хорошего, заявил вожак.

– Да, мне тоже есть, что рассказать, – непоколебимо ответил Конрад. Полоса между бровей Грегера стала глубже, а уголок рта пополз в сторону. Кажется, предводитель отчего-то здорово осерчал.

– Добился успеха в единении – молодец. Но зазнаваться тебе ещё рано.

От возмущения Конрад задохнулся и не сразу нашёл, что выдать в ответ. Зазнаваться? И кто ему это говорит!

Грегер уже развернулся и собрался сделать прыжок на дерево. Ингрид и Мортен – тоже. Но тут Рахион спешно воскликнул:

– Подождите, а… а Лаисия? Она ведь может остаться пока у нас, да?

Вожак развернулся, не особо радушно осмотрел эльфийку так, что она поёжилась, с тенью сомнений – её родственника и, очевидно, так и не приняв решения, взглянул на Ингрид. Как ни странно, и Мортен перевёл на неё вопросительный взгляд, будто бы оба ждали её мнения, что станет решающим. Или не «будто»?

Ингрид совсем не удивилась. Хмыкнув, в свою очередь надменно осмотрела Лаисию, скрестила руки на груди, покривила губами и с толикой презрения заявила:

– Нет. Не может.

Грегер равнодушно пожал плечами, мол, не судьба. Эльфы пороняли челюсти и ошалело переглянулись, а волаки уже продемонстрировали им свои спины.

– Но… подождите! – заикнулся Рахион. – Не оставаться же ей в лесу одной!

– Хочешь, оставайся с ней, – небрежно бросил через плечо Мортен. – Мы горевать не будем.

– Не вернёшься к ужину, Рахион, можешь вообще не возвращаться, – добавил Грегер. – Законы стаи. Выбирай.

– А вообще-то тебе ещё обед варганить! – припечатала Ингрид. – Так что не задерживайся, остроухий… А то я расстроюсь, – с кокетливой обидой закончила она и послала шаману такую улыбку, от которой бедный эльф обычно захлёбывался слюной и забывал обо всём на свете. Заворожила она его и сейчас. Мортен косо глянул на них обоих, мрачно нахмурился, скривив рот, и отвернулся.

Почти одновременно трое волаков сорвались с земли на ветви деревьев и были таковы.

Конрад задумался. Никто ничего не сказал ему, но что-то внутри подсказывало, что упомянутые законы стаи, какими бы суровыми они ни были, также подразумевают и ещё кое-что. Вожак и его приближённые ушли, оставив его делать выбор в пользу стаи или непрошенной гостьи, которую они не захотели принимать в свои ряды. И он со своими «альтаидскими понятиями», – сердобольностью, как брезгливо выражается Мортен – оставшись здесь, оказался на перепутье не в меньшей степени, чем Рахион. Но как ни крути, а ему есть, что терять, и намного больше, чем остроухому помощнику. А вот ради чего?

Глянув на так и застывших на месте брата и сестру, волак прислушался к инстинктам и понял, что обязан сделать. Молча кивнул Рахиону, отвёл глаза от Лаисии и отправился догонять стаю.

* * *

– Почему вопрос о принятии эльфийки решала именно ты? – спросил он у Ингрид, спускаясь в подземелье вместе с остальными. Грегер ушёл вперёд, Мортен тащился сзади.

– Потому что я единственная женщина в стае, – с недовольством и высокомерием ответила она. – Другой без моего разрешения среди нас не будет.

– Есть всего два исключения, – добавил из-за их спин Мортен. – Если на этом настоит вожак, обосновав присутствие этой женщины крайней необходимостью. Или если кто-то из мужчин приведёт её в качестве своей постоянной партнёрши, но никаких прав в стае у неё не будет. Что скажешь, сердобольный братец? Не хочешь поселить к себе в спальню остроухое чудо? Сделаешь доброе дело, заодно интимную жизнь разнообразишь, – едко ковырнул он.

– Сам её бери, – парировал Конрад. Мортен усмехнулся.

– Нет, спасибо. На рыжих не встаёт.

– Аналогично.

– Придурошные! – взвилась Ингрид и ускорила шаг.

Грегер встретил их в центральном коридоре подземелья и позвал Конрада в свою комнату. Она мало чем отличалась от его спальни – тоже обставлена по минимуму и лишь самым необходимым. Кровать с тумбочкой, стол со стулом, сундук для вещей, дверь в ванную комнату. Только освещение здесь было немного ярче и кровать больше.

За два месяца сожительства с волаками Конрад ни разу не заходил ни в чьи спальни, кроме своей. Всё-таки в чём-то Рахион прав. Стая, где каждый сам по себе и ничего толком не знает о других, не вызывает особой симпатии и доверия.

Вожак пересёк комнату, развернул от стола удобный стул с высокой спинкой, сел на нём и воззрился на подчинённого. Конрад недовольно осмотрелся. Интересно получается. Ему остаётся стоять перед вожаком или можно сесть на кровать? Неизвестно как для Грегера, но для Конрада постель всегда была настолько личной, ревностно охраняемой собственностью, что он в жизни бы не потерпел чьего-то посягательства. Не считая, конечно, особей женского пола.

– Конрад, зачем ты это сделал? – излучая яростное недовольство, процедил Грегер и глянул на него исподлобья.

– Что именно? – насторожился тот.

– В лесу. Ты убил четыре женщины.

– Четыре амазонки.

– Какая разница? Я тебе уже говорил – ты оставляешь за собой слишком много трупов.

– Да что мне оставалось?! Они…

– Они не посягали ни на чьи жизни и не нападали на тебя. Всего лишь выполняли свой долг, подчиняясь приказам королевы, – напирал Грегер. – Ты сам понимаешь, что своими руками убил чьих-то дочерей, сестёр, возможно, матерей?

– С каких пор враги разделяются по половым признакам?! – процедил Конрад, чувствуя, что вот-вот выйдет из себя. – Они полноценные воины королевской армии, Грегер! Только убив их, я мог спасти Лаисию и не попасться на глаза тем, кто ведёт на меня охоту.

Вожак шумно втянул воздух, закатив глаза, и запрокинул голову. Выдохнул, вернулся в прежнюю позу и спокойно сказал:

– А подумать, как по-другому можно помочь этой девушке, без пролития крови, ты не мог? Голова ведь нужна не только чтобы в неё есть, Конрад! Ты уже давно не в лагере смертников и не на войне. В жизни есть и другие способы решать проблемы, но всё, что ты можешь делать – это бездумно убивать. Ты совершенно не ценишь чужие жизни.

– Странно слышать это от кайергардца!

Грегер намеревался говорить что-то ещё, но осёкся, осмотрел Конрада долгим, проницательным взглядом и негромко спросил:

– Что ты имеешь против кайергардцев?

Это было сказано так спокойно и несло за собой такую мощную провокацию, что отвечать не подумав Конрад не решился. Но Грегер не оставил ему такой возможности.

– Чтоб ты знал, Конрад… – медленно произнёс он. – За многие годы так называемой «войны» армия Андрокада перебила намного… – намного! – больше людей, чем кайергардцы. И в первую очередь хорошо постаралась, чтобы истребить нашу с тобой расу. Ещё немного, и волаков просто не останется на свете. И ты всё ещё думаешь, что кайергардцы истинное зло?

Последние его слова Конрад слушал, расхаживая по комнате. Вдруг ужасно надоело стоять перед сидящим вожаком, как провинившийся школьник или слуга перед хозяином. Время службы благородным шишкам прошло, и пресмыкаться он больше ни перед кем не собирался. Хватит!

Больше садиться было некуда, и волак решительно занял место на изножье кровати, сцепил пальцы в замок, мрачно взглянул на вожака и сказал:

– Я поступаю как умею, как сам считаю нужным. И думаю, что имею на это полное право.

Грегер смотрел на него так, что казалось, сейчас сожжёт глазами до пепла. Сжал челюсти и выдал сквозь стиснутые зубы:

– Уйди с моей кровати!

«Вот, значит, как? Не я один постельный собственник, – сообразил Конрад, вскинув бровь. – Это у нас в крови и инстинктах, как обитание в подземельях?».

Но как бы то ни было, сдаваться он был не намерен. Демонстративно осмотрел комнату и парировал:

– Больше мест, куда можно сесть, я здесь не вижу.

– Конрад!

Черты лица вожака стаи опасно обострились, в глазах мерцали враждебные искры.

– Что? – бесстрастно отозвался Конрад.

– Пошёл. Вон. С моей. Кровати.

Грудная клетка наполнилась горячим свинцом, но он продолжал сидеть неподвижно, уперев локти в колени, сцепив пальцы в замок и глядя на вожака из-под лезущих в глаза волос. Раскалённая тишина так и звенела опасностью.

Прошла минута, а может, две. А они всё жгли друг друга глазами, и никто не собирался отступать. И вот, вожаку это надоело.

Без предупреждения он вскочил, как отпружинил, со стула и рванул на подчинённого. Конрад моментально отзеркалил эти действия, дистанция стремительно сокращалась, и он не собирался отступать и поджимать хвост перед этим кайергардцем. Ягуар поддерживал грозным рёвом, окружающий мир обрёл огненные оттенки, и глаза, словно слезами, наполнились теплом. Из них уже смотрел внутренний зверь, готовясь к сигналу, но добро на атаку своим телом хозяин ему не давал. Пока что.

Волаки остановились друг против друга на расстоянии вытянутой руки. Конрад заставил утихнуть свечение из глаз, но лёгкий пламенный оттенок остался, и Грегер неистово осматривал его, соображая, но не решаясь напасть.

– Ты дикарь, Конрад! Наглый дикарь, которому ещё учиться и учиться элементарным понятиям, – отчеканил он с презрением. – Запомни наконец – человеческая жизнь бесценна, и чтобы её прервать, нужна не просто веская причина, а безвыходная ситуация.

– Я сейчас расплачусь! – в тон ему ответил Конрад.

– Убирайся из моей комнаты! Я сказал всё, что хотел.

– Да плевать мне на твои желания!

Из глаз вновь вырвалось пламя, внутренний зверь приготовился к атаке, чтобы наконец надрать как следует этому волаку задницу! Но неожиданный знакомый голос отрезвил в один миг:

– О-о-ой… Ой-ой! Как у вас тут всё серьёзно! Я, кажется, не вовремя?

За спиной развеивался чёрный туман, а из его густых клубов глумливо скалился тёмный маг Арман.

Глава 5 «Наваждение и королевский совет»

Усиленно вырвав сознание в действительность, Диона открыла глаза, села в постели и обхватила руками голову.

– Ой, мамочки, да что же это такое?.. Опять!

Опять эти ужасные сны, настолько яркие и детальные, что ей уже просто не верилось, что подсознание вообще способно выдавать такое. Какое больное, испорченное должно быть воображение, чтобы видеть… и чувствовать это!

Ничего подобного с ней никогда не происходило, даже в детстве сны казались далёкими смазанными картинками и развеивались сразу по пробуждению, а тут… Всё снова, вот уже в который раз было как наяву. Но быть такого просто не могло. Это отвратительно и недопустимо!

Выживший на войне смертник, беглый преступник и бывший страж её семьи, который причинил им столько бед… Как бы хотелось больше никогда о нём не думать, не вспоминать вообще о его существовании, но у этого зверя, кажется, были на неё другие планы.

Диона прерывисто вздохнула и, устало откинувшись на подушку, стала вспоминать свои сны.

В них постоянно фигурировал злополучный страж и происходило то, что колоссально противоречило яви. А что самое страшное – просто не могло происходить с Дионой даже под угрозой смерти. То она расхаживала в мокром до нитки платье по берегу пруда, а раздетый по пояс прислужник наблюдал за ней из тени. Словно пожирал своими жуткими глазами ягуара, на которые то и дело падали чёрные волосы. То она шла с ним на виду у всех, держа под руку. То вообще вдруг оказывалась в его комнате, а он прижимал её к себе и гладил по волосам.

Но самое ужасное заключалось не только в непозволительной близости к ней опасного преступника, но и в том, что Диона при ней испытывала. И это был отнюдь не страх перед бесчестьем. Хоть всё и происходило в пусть и реалистичных, но всё же снах, в которых зачастую отсутствует логика и здравый смысл, ненормальные чувства радости, счастья и чуть ли не физического удовольствия пугали девушку до холодного пота. Ведь она сама брала этого убийцу под руку, сама прижималась к нему, как к жениху после помолвки, сама заключила его в объятия, ворвавшись к нему в спальню. А сегодня и вовсе…

Воспоминание о последнем сне окатило её волной стыда, как кипятком. С губ сорвался изумлённый возглас, Диона прижала ладонь к полыхающему лицу и чуть не расплакалась.

– Ой, мамочки-и-и!

И опять схватилась за голову.

Облачённый в чёрную мантию, мрачный убийца вошёл ночью в её спальню. Сел на её кровать, развернул Диону к себе и… завладел её губами. Сначала он целовал нежно, а потом так глубоко и страстно, словно бы это было лишь началом, лёгкой прелюдией перед большим и неминуемым действием. Она понимала это. И отвечала ему пылкой взаимностью. Даже когда он повалил её на постель и, кажется, совсем не думал останавливаться. И она этого не хотела. Очень не хотела! Душу разрывало от волнительного предвкушения, а тело было готово воспарить в невесомости от разлившегося под кожей лёгкого блаженства и тянущего внутри чувства.

Стоило этому моменту воспроизвестись в памяти, как ставшее уже в реальности невесомым тело отреагировало сладким томлением где-то в груди, в животе… и ещё ниже.

Ахнув, Диона вылетела из постели и босиком помчалась в ванную, где долго пыталась прийти в себя и отмыться от этой фантомной порочной грязи, которой даже сквозь сон умудрился замарать её беглый смертник.

Её пугали эти сны. Пугали яркие чувства, что не могли принадлежать ей, пугало собственное тело. В свои семнадцать она никогда не целовалась и никого не обнимала, кроме близких родственников и домашних животных. А тут эти по-настоящему взрослые поцелуи, на которые она страстно отвечала, жаркие объятия хладнокровного убийцы, в которых утопала. И сейчас, наяву, а не во сне, по телу растекалась истома, такая ощутимая и знакомая, словно была совсем не первой.

Но ведь этого никогда с ней не происходило, и этого убийцу она ненавидела больше всего на свете! Хоть после нападения на принца Элленгара и пыталась спасти его от казни, рискуя своей честью и репутацией… Что только на неё нашло? Но этот подлец не оценил её доброту и в благодарность вновь причинил зло её семье, доведя мать до выкидыша. До сих пор Аделит больна и не может оправиться после потери долгожданного ребёнка.

Позволила бы Диона казнить этого преступника, всем бы было лучше! Может, тогда бы её не мучили эти пугающие своей реалистичностью и в то же время невозможностью сны.

Она сама не заметила, как опять углубилась в воспоминания о сегодняшней ночи. Совсем не осознала, что начала водить кончиками пальцев по своим губам, думая о том умопомрачительном поцелуе с убийцей… И о том, как его ладони скользили по её лицу и волосам, заключали талию в крепкое кольцо. Как она опрокидывалась на постель, и он накрывал её своим телом, не прерывая жадного, глубокого поцелуя, вызывая в ней дразнящее ощущение в той части тела, о которой было непринято говорить вслух.

Пальцы сами по себе скользнули от губ по щеке к шее, затем к ямке между ключицами и ниже, и кожа затрепетала, покрылась мурашками. Прикусив губы от досады, Диона медленно открыла глаза, когда поняла, что постыдное ощущение – это не воспоминание из сна. Оно дразнило и смеялось над ней прямо сейчас.

(Иллюстрация 4)

– Святые духи, я схожу с ума… Что ж за наваждение? – простонала девушка, запрокинула голову на бортик наполняющейся ванны и вытянулась в ней во весь рост.

Под сомкнутыми веками мелькнула картинка из другого сна. Двор поместья Анники, тёплое солнце, ласковый ветер, перебирающий листву вишнёвых деревьев, и мрачный по своей натуре страж в длиннополом чёрном плаще со стоячим воротником, скрывающим клеймо лагеря Каларгон. Страж достаёт руку из кармана и молча протягивает Дионе красивый гребень с голубыми опалами.

Едва запрыгнув в первое попавшееся платье, Диона торопливо выдвигала и задвигала обратно ящики косметического стола и просматривала все его полки. И очень быстро нашла, что искала. На одной из полок, справа от начищенного прислугой овального зеркала, стояла маленькая квадратная шкатулка. Её перед своим последним военным походом сам выстругал из дерева, покрасил в коричнево-красные цвета, оббил изнутри синим бархатом и подарил Дионе отец, сэр Даррен.

– Как вернусь с войны, привезу тебе красивый гребешок, юный бунтарь. Будешь хранить его в этой шкатулке. Она маленькая, как раз под такое украшение, – сказал он тогда девятилетней дочери, поглаживая её по непослушным белокурым волосам. И немного замешкался. – Ну… или спрячешь в ней подарок от самого дорогого тебе человека.

– Какого ещё человека? Почему?! – встрепенулась девочка и поджала губы, строго глянув на отца. – А красивый гребешок? Ты же пообещал мне его подарить, папа, я тебя за язык не тянула! Надо отвечать за свои слова, ты же рыцарь!

Отсмеявшись, отец махнул рукой и глянул на молчаливую и отчего-то бледную мать. Провожать рыцаря в военный поход собралась у парадных дверей поместья только его маленькая семья – жена и дочь. Слуги были разогнаны леди Аделит, которая сегодня находилась не в духе. Но для девятилетней девочки это был самый обычный солнечный день. Ещё и с подарком в виде сделанной отцовскими руками шкатулки.

– Будет тебе для этой шкатулки самый лучший подарок, Диона, от самого дорогого человека. Обещаю, – с улыбкой произнёс отец, глядя на жену печальными глазами. Девочка этого не заметила и восторженно хихикнула. – Я ведь пока самый дорогой тебе человек. Не мама ж, в самом деле! А потом видно будет, как подрастёшь.

С чувством юмора у сэра Даррена всегда всё было в порядке, по крайней мере, для беззаботного ребёнка, девочки, именуемой им юным бунтарём. Леди Аделит на эти шутки почему-то лишь качала головой, вздыхала и закатывала глаза. А в тот день они и вовсе наполнились слезами.

Это был последний раз, когда Диона видела отца живым. Больше никто не смешил её и не называл ласково «юный бунтарь», а шкатулка так с тех пор и оставалась пустой, ведь обещанного подарка от дорогого человека она так и не дождалась.

Только вот что теперь в ней делает гребень с голубыми опалами? Как вообще он выбрался из сна в действительность?

Трясущимися руками Диона захлопнула крышку и обморочно опустилась на стул.

– Я ничего… ничего… не понимаю!

Голос дрожал до боли в горле.

В это время в дверь постучали. Диона испуганно стукнула шкатулкой по столу и спрятала под ним руки. В комнату заглянуло строгое лицо распорядительницы замка.

– Мисс Диона, время уже близится к завтраку, а вы так и не вышли. Почему у вас мокрые волосы? Вы совсем не готовы!

Шурша чёрными юбками, статная пожилая женщина с пучком седых волос прошла по комнате и остановилась у стола, взирая на Диону сверху вниз. Обычно под своим крылом девушку держала её компаньонка, но после того, как Линхен ранила стрела бродячего бандита, она провела неделю в эльфийской деревне, письменно попросила у хозяев отпуск и больше не возвращалась в замок маркизы Аделит.

Причиной она назвала необходимость поправить здоровье после тяжёлого ранения, но из контекста письма стало ясно, что Линхен до ужаса боится встречи с грозным стражем. Конечно, о том, что тот натворил бед и сбежал, она так и не узнала. С тех пор под своим контролем – надзором? – Диону держала суровая распорядительница замка и никогда не давала ей ни малейшей поблажки.

– В чём дело, мисс? – стальным голосом проговорила седовласая женщина.

Диона глубоко вздохнула и понурила голову.

– Скажите, Гарина, вам никогда не снились… странные сны?

– Что вы подразумеваете под этим словом? Если сны не странные, то это уже странно.

– В смысле… – девушка в смятении поколебалась, не зная, как охарактеризовать творящееся с ней безумие. Но так и не нашла нужных слов. Устало выдохнула, встала и заходила по комнате.

– Если у вас проблемы со сном, я дам вам успокоительных капель, – невозмутимо и одновременно строго сказала Гарина. – А пока вам стоит привести себя в порядок и…

– Да нет же! – резче, чем хотела, выдала Диона. – Уж капли здесь точно не помогут!

– Что вас опять беспоко…

– Конрад!!!

– Что?!

Опешившая женщина молча смотрела, как девушка отворачивается, пряча лицо, и снова мечется по комнате.

– Это невыносимо! Я не могу так больше, Гарина. Он всё время… Он постоянно мне снится. И делает такое… – стыдливо всхлипнула она, оглянувшись и не поднимая глаз. – А я…

– Мисс Диона, так вы всё… – Гарина осеклась и внимательно присмотрелась к ней. Смягчившееся было лицо сделалось каменным, женщина подняла выше подбородок и грозно возгласила: – Что ещё за непотребные мысли, леди? И что, позвольте спросить, вытворяет в ваших дурных снах этот бандит?

– Это не… Я не хотела! – пролепетала Диона, покаянно мотая головой. И как назло в памяти заиграли яркие образы последнего сна. Щёки раскалились, как угли. Гарина, конечно, это заметила, что непременно отразилось на её лице. – Я не специально, эти сны…

– Вам следовало бы научиться различать сон от яви, мисс, и не компрометировать себя, рассказывая то, о чём приличные девушки стыдливо молчат. Сны – это игра вашего подсознания мыслями, как постоянными, так и теми, в которых вы не признаётесь сами себе. Не хотите ли вы сказать, мисс, что с этим опасным убийцей у вас была недопустимая порочная связь?

Пунцовая Диона вмиг побледнела.

– Что вы, нет, конечно! Но…

– Или что вы в тайне желали, чтобы он стал вашим любовником?

– Гарина, как вы можете!

– В противном случае, вам просто приснился непотребный сон, который вы должны были немедленно выбросить из головы и устыдиться. Но вы предали ему слишком большое значение, стали много об этом думать, и в итоге ваше подсознание проецирует эти безобразия каждую ночь, и вы думаете о них ещё больше. Это замкнутый круг, мисс, и вам стоит разорвать его, прекратить забивать себе голову этими… этими безобразиями! – начала повторяться разгорячённая женщина. – Иначе вы напридумывете себе невесть что и испортите сами себе жизнь. Не кажется вам, леди, что это просто глупо? Пора бы уже повзрослеть и стать серьёзнее.

Диона долго молчала. В словах Гарины проглядывала логика и здравый смысл, они многое объясняли. Но…

Кинув мимолётный взгляд на шкатулку на столе, девушка понурила голову и сказала:

– Наверное, вы правы, Гарина. Напридумывала…

– Закроем эту тему и сделаем вид, что ничего не было, мисс. Хватит изводить себя раздутыми небылицами. А теперь ступайте в ванную, высушите волосы и спускайтесь к завтраку. Леди Аделит и лорд Демиар будут в столовой уже через двадцать минут.

– Да, я… я… Конечно, – вздохнула Диона и, подавленно пряча глаза, скрылась в ванной комнате.

«Но если всё это игра воображения, откуда в отцовской шкатулке взялся гребень с голубыми опалами?!»

Проводив девушку хмурым взглядом, Гарина подошла к косметическому столу и приподняла крышку шкатулки. Свела к переносице брови, опустила крышку обратно и со вздохом покачала головой.

Приступить к завтраку ни Диона, никто из семьи так и не успел. Спускаясь по лестнице замка на пути к столовой, девушка услышала требовательный стук в парадные двери. Из-за угла немедленно выскочил дворецкий и с тихим скрипом отворил высокую створку. Незваных гостей Диона увидела сразу и удивлённо замерла на ступени.

Вот уже второй раз королева Розбель и принц Элленгар приехали в замок леди Аделит, ещё и инкогнито, судя по накинутым капюшонам и отсутствию сопровождения. В первый свой визит королева привела двух магов, один из которых возмутительно вторгся в воспоминания всей семьи, ища в них беглого стража. Никто так и не объяснил, как бы это помогло в его поимке. Королева не обязана ни перед кем отчитываться и без зазрения совести воспользовалась этой привилегией.

Дворецкий и другие слуги августейших не узнали или разумно сделали вид, что не знают. Без лишнего шума и суеты семья была собрана в небольшом зале, хорошо освещённом солнечным светом, льющимся из больших окон с подвязанными портьерами и играющим отблесками на позолоте белых стен. В центре помещения стоял длинный стол с множеством стульев. На белой скатерти не было ничего, кроме пары небольших ваз с полевыми цветами. Не приглашена на королевский совет была только умственно отсталая принцесса Анника, и королева даже не спросилась о ней, озабоченная чем-то более важным.

С минуту Розбель, Элленгар, Аделит, Демиар и Диона сидели за столом в полном молчании, ожидая, пока прислуга уйдёт подальше и разбредётся по замку. Не надо быть провидцем, чтобы догадаться – королева прибыла с серьёзным разговором, и то, что будет сказано и обсуждено, должно остаться тайной за семью печатями.

– Расскажите уже, тётушка, чем мы обязаны столь внезапному визиту? – спросила как никогда бледная и поникшая маркиза. Лорд Демиар сидел рядом с ней и сверлил монархиню настороженными глазами.

– Наш визит был вопросом времени, Аделит, – возвышенно проговорила королева. Как и следовало ожидать, она заняла место во главе стола, а наследник – по правую руку от неё. – Власть нашей династии по-прежнему остаётся под угрозой. Беглый волак залёг на дно, и у меня есть все основания опасаться того, что он может поднять против нас восстание.

Демиар насмешливо фыркнул.

– Этот вшивый щенок? При всём уважении, Ваше Величество, но сие ничтожество быстрее сдохнет где-нибудь в подворотне. Кто в здравом уме пойдёт с ним, да против короны?

– К сожалению, лорд Демиар, в мире полно как раз тех, кто здравым умом не блещет, – ответила королева.

– Он, наверное, уже давно разлагается в какой-нибудь канаве, – небрежно поморщился верховный рыцарь, а у Дионы при этих словах больно заскребло в груди.

Только почему её должна волновать судьба бывшего стража? Если бы не этот бандит, её мать бы сейчас вышивала на детском одеялке монограмму и готовилась к появлению младенца, а не сидела бы с бледным, синюшным лицом и потухшими глазами. Вот отчего по-настоящему щемило внутри. От вида когда-то элегантной и жизнерадостной женщины, что теперь стала своим болезненно-истощённым двойником. И ни один лекарь не делает утешительных прогнозов на её восстановление.

«Если и разлагается – поделом ему!», – злобно подумала Диона, и вот опять словно кто-то царапнул по груди. И она разозлилась ещё больше.

Королева продолжала:

– Если этот волак тот, о ком говорится в древнем предсказании, – а я уверена, что это он – он так просто нигде не сдохнет, лорд Демиар. Он будет идти к своей цели, положит на это свою жизнь, и со временем соберёт армию, которая вторгнется в наше королевство. Что ещё можно ожидать от зверя в человеческом обличии? Мирное решение ситуации он не станет даже рассматривать.

Эленнгар Второй ухмыльнулся, потерев пальцем подбородок, и невзначай заметил:

– А чего ж ему ещё остаётся делать, матушка? Со всем гостеприимством мы этих волаков однозначно не встретим, даже если они попросятся тихонечко жить у нас в какой-нибудь деревушке.

– Волаков осталось единицы, и вражеская армия будет состоять из кайергардцев и всех, кого удастся ополчить против нас, – громко оборвала его королева. – Поэтому мы просто обязаны отыскать и ликвидировать эту угрозу…

«Не в этом дело, – подумалось вдруг Дионе. – Просто Конрад знает истинную, кровавую историю прихода к власти нашей династии. И о том, что именно волаки построили королевство Андрокад. И если об этом узнают другие… Ох… Почему я думаю так, будто понимаю его и поддерживаю? Я никогда не буду защищать этого убийцу! После того, как мама…»

Она отчаянно стала присматриваться к маркизе, чтобы ещё раз проникнуться в плачевность её состояния, но тут взгляд споткнулся об Демиара.

«Если бы этот негодяй не расхаживал по падшим женщинам!.. Если бы мама не узнала об этом, с ней бы не случилась эта беда»

Она помнила, как стала случайной свидетельницей разговора маркизы и королевы. Это было в первые дни после случившейся с матерью трагедии, когда она только начала приходить в себя, но ещё не могла даже подняться с постели.

Аделит лежала в комнате поместья Анники, и Диона как раз шла туда, чтобы поухаживать за матерью. И подходя к приоткрытой двери, услышала голос королевы:

– Он оклеветал твоего мужа, Аделит, а ты и поверила. Посмотри, до чего ты себя довела! У тебя больше не будет детей, и всё из-за того, что ты совсем не подумала, не попыталась разобраться, кому можно верить, а кому нет!

– Вы не понимаете, тётушка… не знаете… – слабым голосом просипела Аделит. – Это ведь не первый раз. Демиар… Он уже попадался… Я простила. Он поклялся мне. А я… забеременела и совсем перестала… уделять ему внимание.

– Вот сама и виновата. Ещё раз повторяю тебе, Аделит, – ничего не было! Твой супруг тебе верен и как никто ждал появления наследника. Но ты сама всё испортила своей глупостью, когда поверила волаку. Эти звери способны на любые коварства.

– Нет, королева… Я ведь вижу… знаю, когда он мне врёт. Демиар…

– Демиар теперь посвящён в тайну нашей династии, Аделит. Помни это и не вздумай с ним разводиться! Ты поняла меня, дорогая племянница? Ничего. Не было. У тебя прекрасный, любящий муж. И точка.

Никогда ещё не было так больно и обидно за мать. Святые духи, что же она пережила тогда! И как продолжает жить дальше? С искалеченным здоровьем, неверным мужем и строгим заветом королевы. Без долгожданного ребёнка, семейного счастья и права выбора.

С тех пор Демиар совсем перестал уважать жену и начал в открытую портить ей то, что осталось от её жизни. Часто уходил из дому, мог нагрубить, устроить на пустом месте скандал и даже оскорбить её. Чего ему бояться? Этот скользкий гад понимал, что теперь, со знанием тайны правящей династии, его никто не выгонит из королевской семьи. Аделит апатично терпела его свинские выходки, и больше никто не мог поставить этого тирана на место.

Со всеми этими мыслями Диона совсем не слушала, о чём говорят члены семьи. Вовремя спохватилась и стала ловить суть обсуждаемой темы.

– …всё же это вопрос дипломатии, и отправиться в Менгельберн должен не обычный посол, а представитель королевской семьи, – продолжала Розбель, вопросительно осматривая всех.

– Это обязательно, королева? – устало и монотонно проговорила Аделит. Как всегда, ни единой эмоции, никакого признака жизни в обречённом взгляде. Лишь пустое существование.

– Да. Король Фрейдрих наш верный союзник, и переговоры о политической и военной поддержке возымеют успех. Мы ещё придумаем, как объяснить ему предстоящую нам угрозу без неудобных для нас подробностей. Итак, кто поедет в Менгельберн?

Элленгар и Демиар то пялились друг на друга, то нервно ёрзали, что-то прикидывая и соображая. Поняв, что королева смотрит на него, принц подобрался и досадливо произнёс:

– Как вы это не вовремя затеяли, матушка. На носу большой рыцарский турнир и летний фестиваль.

– Я готовился к этому целый год, Ваше Величество, – состроил жалостливо-озадаченную гримасу Демиар.

– А я, как наследник престола, просто обязан принимать турнир своих рыцарей…

– Всё понятно, – провозгласила королева, потянувшись носом к потолку и закатив глаза. – Но откладывать поездку нельзя. Чем раньше мы посвятим в курс дела другие государства, тем быстрее отыщем заговорщика и ликвидируем всех оставшихся в природе волаков. Наши войска могут разыскивать их исключительно на территории Андрокада. А в Кайергард мы вторгнемся уже большой объединённой армией, в самую последнюю очередь, когда им больше негде будет скрываться.

Когда королева демонстративно умолкла и всем своим видом дала понять, что ждёт отклика добровольцев, неожиданно для всех вызвалась Диона:

– Позвольте мне.

Элленгар и Демиар поджали губы, чтобы не выдать ликования. Пустой взгляд Аделит, обращённый на дочь, словно бы стал ещё более тусклым.

– Дорогая, это может быть для тебя опасно, – произнесла она и оглянулась к королеве. – Ваше Величество, наш бывший страж…

– Да, от этого зверя можно ожидать любой подлости, – согласилась Розбель, с сомнением осматривая Диону. – Учитывая, что он чуть не прикончил наследника престола, средь бела дня, посреди столицы. Он наверняка не упустит случая убрать и других членов королевской династии.

– Или как-нибудь ими воспользоваться, – ненавязчиво заметил Элленгар и кольнул взглядом Диону. – Вскружить кому-нибудь голову, запудрить мозги и потихонечку подобраться к нам.

– Не надо этих намёков, Эллен! – побледнев, принялась защищаться Диона. – Я ведь говорила… просила не попрекать меня этим. Я просто его пожалела тогда, не хотела, чтобы его убили…

– И тискалась с ним перед этим тоже из жалости, – не прекращал глумиться принц.

– Это не так! Я… не знаю, что на меня тогда нашло, – теперь уже покраснела взбудораженная девушка. – Я ведь уже говорила – я не знаю!

– Довольно! – воссоздала тишину Розбель и обратилась к Дионе: – В любом случае, тебе, дорогая, встречаться с этим волаком категорически нельзя. Если это правда, и ты действительно не понимаешь, как так вышло, что ради его спасения ты была готова погубить собственную честь, то можно предполагать, что этот волак уже пытался использовать тебя и как-то воздействовал на твоё сознание. Магия, гипноз – волаки непредсказуемы. Это может быть что угодно.

Шок парализовал всё тело и мысли. Как же многое объясняло это предположение. Вот что происходит с ней. Он просто использовал её воздействием на разум и теперь на расстоянии пытается использовать вновь. Зачем? Как? Что теперь с этим делать?

Диона украдкой взглянула на бледную мать, собрала волю в кулак, подняла голову и решительно сказала:

– Ваше Величество, я прошу вас отправить в Менгельберн меня. Я сделаю всё, чтобы этого преступника поймали и призвали к ответу за все его злодеяния, что он совершил и собирается совершить против нас.

Хмурое лицо королевы вдруг тронула мягкая улыбка:

– Я найму для твоего сопровождения лучших телохранителей. Он не доберётся до тебя, мы ему не позволим, – произнесла монархиня и обернулась к верховному рыцарю, вмиг смыв с его физиономии усмешку.

– Лорд Демиар. Не сочтите за труд написать письмо главе отряда безликих ратников и отправить его в столицу магической почтой. Это как раз та ситуация, когда не грех обратиться за помощью к наёмным головорезам.

Рыцарь с готовностью сделал грудь колесом и напыщенно изрёк:

– Разумеется, Ваше Величество. Можете на меня положиться.

Глава 6 «Полуовдовевшая»

Отправляться в путь решили немедленно. Сразу, как только узнали от тёмного мага последние новости.

– Я как бы ни на чём не настаиваю, конечно, – с самым невиннейшим видом протянул Арман. – Просто совершенно случайно наткнулся на небольшую группку людей, жуть как на вас похожих… Ну и решил, что вам это будет интересно.

– Ты нашёл других волаков? Где? – вмиг забыл о стычке с Конрадом вожак и зашагал к магу.

– Не поверите. Совсем недалеко от столицы, буквально в паре часов конной езды. В этом ничего такого нет, как я подумал сразу. Гуляют себе люди, имеют право. Да вот что-то они больно… запыхавшиеся, что ли. Словно убегали от кого. Слыхал на досуге, людям с глазами ягуара королевская армия устраивает настоящий геноцид. А силовиков в той округе мно-о-ого…

Ингрид и Мортен единогласно поддержали решение вожака отправляться на поиски другой стаи и очень скоро, вооружившись до зубов, волаки вышли из подземелья. Рахион суетливо провожал их.

– А как же!.. Да хоть бы пообедали, что ли! Куда ж на голодные желудки!.. – захлёбывался шокированный эльф.

– С тебя роскошная поляна к нашему возвращению, ушастый. Я приду голодная и уставшая, захочу расслабиться! Если ты понимаешь, о чём я, – расплылась в ухмылке Ингрид, жестикулируя пальцем.

– Я бы посоветовал отойти подальше всем, кто не хочет исчезнуть, – оскалился ещё шире Арман, и Рахион торопливо отскочил спиной вперёд на несколько шагов.

Бегло осмотревшись, Конрад увидел Лаисию. Эльфийка тёрлась на опушке леса, оглядывая их жадными глазами, но подойти ближе не решалась. А когда её заметила Ингрид, мигом юркнула в кусты, как рыжий заяц при виде голодной чёрной лисицы.

– Что-о-о ж!

Тёмный маг с азартом потёр ладони, и на стаю набежали чёрные и серые клубы тумана. Обволокли, затмили собой всё вокруг, развеялись через несколько мгновений и волаки оказались в совершенно другом лесу.

Конрад не мог не поразиться. Так просто? Взял и телепортировал четыре человека, не касаясь их! Причём все чувствовали себя прекрасно. В отличие от перенесения Римариусом, когда волака чуть не вывернуло наизнанку.

– У-у-у! – восторженно протянула Ингрид.

– Не хило, – сдержанно бросил Мортен.

– Где ты их видел, Арма… – обернулся к магу Грегер и резко умолк. Тёмного мага с ними не было.

– Я, конечно, извиняюсь… Но с чего мы взяли, что ему можно верить? – недобро прищурился Мортен.

– М-м? – изумлённо вытаращилась на него Ингрид. Конрад принялся оглядываться по сторонам. А Мортен сокрушался:

– Что это вообще было? Услышали о какой-то якобы стае, ещё и вблизи от столицы! Развесили уши и помчались, сами не зная куда? С тёмным магом, который и так нас всех однажды поубивал?!

– Э-э-э… – тупо протянула девушка.

– Без паники, – громко сказал Грегер, подняв руку, но взбудораженного волака уже несло:

– И где этот ваш добродетель, интересно?! А главное – где мы? На какой край света он нас вообще забросил?

– Сант-Валлис в той стороне, – указал Конрад рукой на зелёные холмы. – Я знаю это место, в пяти-шести вёрстах отсюда находится эльфийская деревня.

– А-а-а! – продолжала выражаться звуками Ингрид, но теперь с ликующим выражением, и закрутилась вокруг своей оси. – Мы ведь где-то здесь тебя бандитами развлекали!

– Понятно, – Грегер тоже начал осматриваться. – Хорошо. Мы хотя бы знаем, где мы. Теперь призовём тениумов, пускай ищут стаю.

Мортен недовольно хмыкнул, но промолчал.

Ягуар, гадюка, лиса и коршун вырвались из носителей огненными силуэтами, обрели звериную форму и без всяких наставлений скрылись в лесу по разным сторонам. А волакам осталось идти по роще, оглядываться, прислушиваться к лесной тишине, на случай появления опасности, и ждать зова от тениумов.

Конрад обогнал всех и теперь шёл впереди, постепенно оставив стаю далеко за спиной. И скоро стал буквально всем нутром ощущать недовольство вожака. Да что там недовольство! Бешенство и ярость. Он почуял в избраннике ягуара конкурента и потенциального мятежника, пусть и не понимает, что тому даром не сдалось главенство в его стае.

Очередной шаг оказался незавершённым, когда Конрад внезапно ощутил зов тениума. Именно ощутил, а не услышал, и точно знал, что внутренний зверь нашёл, что искал. Это нельзя описать словами. Просто его носитель резко это понял и уже знал, в какую сторону и сколько нужно идти.

Обернувшись к стае, ткнул пальцем в правую от себя сторону.

– Нам туда!

Сиганул на ближайшее дерево и помчался на зов зверя. Очень быстро с ним поравнялся Грегер, смерил презрительным взглядом и постарался двигаться так, чтобы быть на какой-то шаг впереди, но не упускать подчинённого из виду, ибо направление знает только он. Конрад украдкой ухмыльнулся. Бедолага.

Минуты через две они увидели в чаще ягуара и спрыгнули на землю. И уклонились от моментально пущенных в них метательных ножей.

– Спокойно! – выставил перед собой руки Грегер. – Содо, Лексо! Свои!

Напротив тениума в боевых позициях стояли двое мужчин с холодным оружием наготове, а за их спинами пятилась женщина. Все трое – черноволосые, с золотистыми глазами и острыми скулами. Мужчины в практичной одежде для физической работы или боёв и нелегальных промыслов, оба достаточно крепкого телосложения, вроде Мортена, но Грегера по объёму мышц не догоняли. Один со шрамами на лице, серьгами в ушах и в брови и с хвостом заплетённых волос. Распущенная шевелюра второго стекала по плечам.

Окинув взглядом стаю, они опустили оружия.

– Грегер? Давно мы не встречали своих, – не то чтобы миролюбиво, но и не враждебно проговорил тот, что с хвостом и шрамами.

– Что ты здесь делаешь? – нахмурился второй волак, с подозрением осматривая всех. – Смотрю, обзавёлся стаей? Здравствуй, Ингрид.

Девушка молча помахала ему рукой.

– Услышали о вас и решили отыскать, – первым ответил Конрад. Ягуар в это время преспокойно разлёгся под деревом.

– От кого это вы могли о нас услышать? – излучая почти враждебное недоверие, выдал волак со шрамами.

– От одного знакомого мага, Лексо. Он рассказал нам, что видел вас, – вышел вперёд Грегер, смело приближаясь к чужой стае. – Сейчас на волаков, как никогда, ведётся кровавая охота. Королевские войска рыщут по всему Андрокаду в поисках наших голов, и вам опасно находиться в такой близости от столицы. Мы предлагаем пойти с нами. У нас есть безопасное убежище на окраине королевства…

Тут из-за спин мужчин вышла молодая женщина лет двадцати пяти. Симпатичная, с длинными волосами, убранными в свободный низкий хвост, и с весьма измученным лицом. Глаза её были налиты кровью, а практичная одежда казалась мешковатой для женской фигуры.

– Чужое убежище нам ни к чему, каким бы безопасным оно ни было, – заявила она, останавливаясь против Грегера. – Мы возвращаемся в Кайергард. А то, что на нас ведётся охота… Спасибо, мы уже это поняли.

На последней фразе голос её потух. Девушка сомкнула веки, припухшие от слёз, тяжело вздохнула и вновь взглянула на Грегера.

– Этим утром наша стая была на два человека больше.

В воздухе застыла тишина.

Всё-таки они опоздали. Эта коронованная старуха уже дотянулась своими когтистыми лапами до их собратьев. Конрад совершенно не знал эту стаю и в глаза не видел двух погибших волаков, но почему-то всё внутри него сжалось и заныло, а вместе с тем вспыхнул неподдельный гнев и жажда справедливости. Или мести.

В затянувшемся молчании он обратил внимание, что несмотря на подавленность горюющей девушки, она посматривает на Ингрид вызывающе и почти враждебно. А что самое странное – их звёздная заноза отводит взгляд и старательно делает вид, что вообще не замечает чужую стаю. Что бы это, интересно, значило?

– Что ж… – шепнул Грегер и задумался. – Раз так, мы можем предложить вам сопровождение до Менгельберна. С нашими помощниками, – многозначительно глянул он на лежащего под деревом ягуара, – вы доберётесь в относительной безопасности.

– Помощниками? – недоумённо переспросил Содо. – У вас что, умное зверьё в услужении?

– Намного умнее, чем вы можете себе представить, – опередил вожака Конрад, не желая помалкивать в сторонке. Зато Ингрид незаметно отдалилась и теперь стояла одна, как неприкаянная. Девушка из чужой стаи продолжала коситься на неё с предостережением, а двое волаков – с мужским интересом.

– Мы ещё многое вам расскажем, – говорил тем временем Грегер. – Пока будем добираться до границы…

– Не надо за нас решать, мы ещё не дали вам ответ, – перебила девушка, повернулась боком к вожаку и взглянула на оставшихся членов своей стаи. – Нам нужно это обсудить… Втроём.

И только сейчас Конрад увидел то, чего не замечал раньше. Мешковатой одежда на ней оказалась не зря – девушка была беременна и пыталась то ли скрыть, то ли обезопасить свой округлый живот.

– Да, конечно, – вежливо кивнул Грегер. Ни разу ещё Конрад не видел его таким учтивым.

Будущая мать и вожак одновременно повернулись друг к другу спинами и направились к своим стаям. Конрад, Грегер и Мортен подошли к Ингрид, а те трое отдалились на почтительное расстояние.

– Ты знаешь их? – на ходу осведомился у вожака Конрад.

– Содо и Лексо – да. Но я не видел их несколько лет. Не знал, что они обзавелись стаей.

– Вот зачем нам это нужно, а? – вклинился вечно недовольный Мортен.

– Во-первых, потому что мы, волаки, обязаны помогать друг другу, – наставительно сказал Грегер. – Без нас и наших тениумов у них мало шансов добраться до границы в целостности. Армия королевы не пощадит даже беременную девушку… Тем более её.

– Ну а во-вторых? – спросил Конрад.

– Мы расскажем им, что с нами носитель духа ягуара, и они распространят эту новость на весь Кайергард. Разумеется, все волаки знают о древнем предсказании шамана, хоть многие и считают это утешительной легендой.

– Насколько мне помнится, – сварливо заметил Мортен, – мы хотели присоединить к нам других волаков и найти им тениумов. Это ведь теперь возможно, когда с нами ягуар…

– Ты же видишь, Мортен, что эта стая – семейная, – с категоричным выражением покачал головой вожак. – Двое уже погибли, девушка в положении, и в расчёт не берётся. А если от неё уйдут последние члены стаи, она пропадёт одна. Мы не можем так поступить с будущим потомством. Для нашей расы каждый ребёнок дороже золота.

– Можно отправить её в Кайергард вместе с его отцом, если он жив, а другого принять к нам, – предположил Конрад и глянул в сторону совещающихся вдали волаков. – Знать бы только, кто из тех четверых её муж.

Грегер, Мортен и помалкивающая Ингрид дружно переглянулись и странно покосились на него.

– Все, – пожал плечами старший брат.

– Чего? – опешил Конрад, решив, что послышалось.

– Все четверо являются её семейными партнёрами, – с небрежно-надменным лицом проговорил вожак. – У волаков нет понятий брака, мужей и жён как таковых. Есть семейная стая – женщина и оплодотворившие её мужчины.

– Мужчи-ны?!

Увидев, как переменился в лице Конрад, Ингрид тихо хихикнула, прижав палец к губам, но промолчала. Мортен ухмыльнулся.

– Как такое вообще возможно? – заплетающимся языком выпалил Конрад и озадаченно взглянул на брата. – Помнится, ты говорил, что «понятий» у нас нет и об отцах.

– Привычных твоим любимым альтаидам – да, нету, – поморщился в отвращении Мортен и почему-то отвернулся, спрятав лицо за волосами. – Когда будущее поколение рождается со скудным набором ген от всего одной пары.

– Вдаваться в подробности генетики и размножения сейчас не к месту, – объявил вожак. – Нужно помочь семейной стае благополучно добраться до Кайергарда, где на свет появится новое поколение. Это наш долг. До границы пешком идти несколько дней. По деревьям, как мы, они перебираться не могут.

– А если их посадить на тениумов? Как тогда Конрада на Кию? – предположил Мортен. Ингрид кашлянула и наконец подала голос:

– Мне кажется, пузатая вряд ли это оценит.

– Да, скорее всего, – согласился с ней Грегер. – Может, нам повезёт раздобыть по дороге экипаж с каретой. В любом случае, кому-то из нас лучше пока остаться с ними, а кому-то отправиться на разведку.

– Чур останусь не я, – самым серьёзным тоном, на какой была способна, выдала Ингрид.

– Ну разумеется, – откликнулся вожак, и Конрад решил хоть немного прояснить момент:

– Ты знаешь её? – спросил у Ингрид. – Она смотрит на тебя так, словно ты ей насолила, и неслабо.

Девушка скривилась и возмущённо прыснула, будто он ляпнул что-то возмутительно глупое. Ответил за неё Грегер:

– Среди нас и раньше женский пол был в сильном меньшинстве. До того, как андрокадцы начали нас истреблять, одна женщина приходилась на двух-трёх мужчин. Теперь всё намного хуже. Конкуренция, Конрад. Эта девушка просто опасается, что Ингрид уведёт у неё оставшихся партнёров. И правильно делает, если дорожит своим будущим.

– Ой, фу, да больно надо! – на одном выдохе отчеканила Ингрид, встрепенувшись. Хотя на Содо и Лексо, пока их общая жена стояла к ней спиной, поглядывала не без интереса. – А ты чё ржёшь?! Захлопнись!

Но Мортен, как всегда, не отреагировал и продолжил тихо посмеиваться.

– Тебе, может, и не надо, – терпеливо сказал девушке вожак. – Но если того захотят они – ни твоего, ни её мнения они не спросят, и семейная стая появится уже у тебя.

Настала очередь Ингрид круто перемениться в лице. Но не успела она отреагировать, как к ним подошла беременная девушка. Её мужья остались на прежнем месте, а Лексо заинтригованно и оценивающе разглядывал Ингрид. Буквально ощупывал жадным взглядом с головы до ног, отчего та ещё пуще занервничала. Содо тоже поглядывал, но скорее как на интересный экспонат, который можно смотреть, но нельзя трогать.

– Меня зовут Зара, – представилась девушка. – Мы согласны принять вашу помощь, только с одним условием.

«Согласны принять помощь с условием, – иронично подумалось Конраду. – Эти «сородичи» никогда не перестанут удивлять!»

– Да? – учтиво отозвался Грегер. Зара вперила в Ингрид острый взгляд и без обиняков потребовала:

– Она с нами не пойдёт.

– Ух ты! – нервно хохотнув, откликнулась Ингрид. – Не думала, что наши желания так удачно совпадут!

– Приятно слышать, – растянула та губы в прохладной улыбке, а глазами метала раскалённые ножи и зигзаги молний. – Не будем тратить время на бесполезные светские беседы. Благодарю за помощь.

– Ой, да всегда пожалуйста! Рискуйте жизнями ещё, нам не жалко.

Пока Ингрид не создала лишних проблем, Грегер взял её за локоть и отодвинул себе за спину, а Зара продолжала испепелять её взглядом, однако с почти бесстрастным выражением. Даже под гнётом скорби, опасности предательства последних близких и конфликта с возможной тому причиной она не теряла лица и не опускалась до уровня таких недалёких, как Ингрид. Одно это вызывало к ней заведомое уважение. Крепкий стержень и самоконтроль всегда были и всегда будут в цене.

– Мы поняли и согласны, – сказал Грегер. – Однако нашим стаям есть, что обсудить. Это важно для всего нашего народа. Пока Ингрид, Конрад и Мортен, – кивнул на подчинённых через плечо, – сходят на разведку и попробуют отыскать для нас транспорт. А мы поговорим.

Ингрид возмущённо фыркнула, но поймала взгляд Грегера, не рискнула препираться и отвернулась.

– Какие будут наставления? – безразлично бросил Конрад, испытывая вожака на прочность. Он холодно глянул на него и ещё холоднее ответил:

– Не маленькие, сами разберётесь. Нужна карета или какой-нибудь воз. Свидетели не нужны.

– Ты уже не так лоялен к жизням королевских воинов? – не выдержал Конрад и многозначительно посмотрел на «полуовдовевшую» девушку.

Она сжала челюсти так, что на бледной щеке задрожал мускул, гордо отвернулась и быстрой, но лёгкой поступью пошла к своей стае. Даже хвост небрежно заплетённых волос, подпрыгивая между лопаток, источал врождённое чувство собственного достоинства, однако не граничащего с гордыней.

– Просто добудьте экипаж и не навлеките на нас опасное внимание. Делайте это как хотите! – отрывисто выговорил Грегер, наверняка думая об убитых волаках. – Хоть всех там положите, главное – сделайте!

Сразу отвернулся и направился за Зарой.

Ягуар всё так же лежал под деревом, но теперь пристально смотрел на волаков, навострив уши и состроив грозную морду. Когда вожак отдалился, тениум поднялся, глаза вспыхнули огненными фонарями, и зверь трусцой побежал в глубь леса, держа голову опущенной, а пасть угрожающе ощеренной.

Вслед за ним с разных сторон возникли огненные силуэты других тениумов. Выпущенные ранее и пока скрытые от посторонних глаз, коршун, гадюка и лиса обрели форму и с такими же пылающими глазами помчались за ягуаром, заставив Зару испуганно ахнуть и вцепиться в своих не менее ошарашенных мужей. Или партнёров. Как они там у неё называются?..

Что ж, пускай Грегер налаживает контакт и делится новостями. Конрад с Ингрид и Мортеном одновременно сорвались с земли на ветви высоких деревьев и унеслись выполнять задание вожака. А мозг избранника ягуара продолжали штурмовать невысказанные вопросы, ответы на которые он намерен кое из кого вытянуть в ближайшие несколько минут.

Глава 7 «О чём говорить непринято»

Тениумы вывели хозяев к единственной в радиусе сотни вёрст дороге, пригодной для езды на каретах. Волаки не стали выходить к ней из леса и продолжили путь по направлению к Сант-Валлису, по-прежнему по деревьям, скрываясь от возможных глаз за пушистыми кронами. В хмуром преддождевом небе парил Кор, с минуту проконтролировал их передвижение, развернулся и полетел в противоположную сторону, искать экипаж в другом месте.

Но очень быстро Конрад ощутил отчёт ягуара – по дороге до самой столицы ни одного экипажа нет. Волак сразу спрыгнул с дерева на землю, позвал Ингрид и Мортена и сообщил им об этом.

– Вот блин, – скрестила руки на груди девушка. – И что теперь, обратно тащиться?

– Ну а чего ещё, – кисло нахмурился Мортен. Он уже развернулся, а Ингрид показала ему язык и приготовилась прыгать обратно на дерево, когда Конрад подал требовательный голос:

– Задержимся пока. Пускай идут тениумы.

– М?

– У меня есть пара вопросов.

Судя по тому, как усмехнулся, скосив на него глаза, Мортен, брат совсем не удивился. Он ждал, когда к ним пристанут с расспросами. Ингрид тоже быстро догадалась, моментально разгладила напряжённое лицо и попятилась.

– Ой, нет! С такими вопросами точно не ко мне!

– Как раз именно от тебя я и хотел получить ответы, – напирал Конрад.

– Да почему я?!

– Дерзай, детка! – задорно подначил её Мортен и даже развернулся к ним всем корпусом.

– Вряд ли в скором времени мне встретятся другие женщины-волаки. Да и они не поймут, – привёл Конрад весомый аргумент, шагнув ближе к Ингрид. Но та отшатнулась, будто её собирались бить. – Ты говорила, в твоей стае была ты, твоя мать и ещё трое волаков. Это были все мужчины?

– Да, и что? Нормальная среднестатистическая семейная стая! – вызывающе прогремела она.

– Почему их было так много? У любой людской расы для зачатия ребёнка хватает одного мужчины и одной женщины. Да и не только у них. Животные, птицы, насекомые… Как же мы так отличились?

Ингрид продолжала пятиться, сохраняя между ними дистанцию, а Конрад, заметив, что ещё немного, и она прижмётся спиной к дереву, не стал подходить ближе.

– Отстань, а! – в отчаянии воскликнула она и взглянула на другого волака, словно надеялась на его поддержку. Но Мортен был бы не Мортен, если бы действительно пришёл ей на выручку, а не молча смотрел и ухмылялся. – Ты… Ты чего, совсем не понимаешь что ли?!

Её голос стал чуть ли не умоляющим, глаза неистово бегали, ища спасения, а лицо налилось румянцем. Духи предков и распутная мать-угодница! – как выразился бы сейчас Рахион. Ингрид умеет краснеть и смущаться?! Кажется, теперь Конрад видел всё.

Стараясь сохранить серьёзный вид, он только отрицательно качнул головой. Ингрид, обескураженная его незнанием элементарного и своей вынужденной необходимостью просвещать его в щепетильные подробности, казалось, вот-вот заплачет от досады.

– Требуха вонючая, да что ж ты за волак такой?! – обиженно выпалила она и резко отвернулась, чтобы спрятать от мужчин лицо.

– Хреновый волак, – горько признался Конрад и от души попросил: – Помоги стать лучше, Ингрид.

– Да тебе и мозгоправ не поможет!

Наверное, она думала, что возникшее молчание покажется ему тягостным, и он отстанет, но оно только сыграло ему на руку. Конрад дал ей время смириться с тем, что от ответов ей не уйти, собраться с мыслями и определиться, с чего начать. И в конце концов повисшая в воздухе неловкость окончательно её вывела.

– Так издревле было. Ещё до битвы тёмных и светлых магов и до основания Андрокада, – забормотала Ингрид, повернувшись к нему в профиль. Всё ещё немного красная лицом, глаз не поднимала и не смотрела на волаков. – Когда наши продуманные доблестные предки захотели стать самой крутой братией со стальными яйцами, и для этого патриархальным придуркам нужно было больше тех, кто с ними рождается. И с тех пор если женщина второй раз рождала девочку, их обеих убивали. Матери горло перерезали, младенца топили. Видишь ли, этим дикарям казалось, что от женщины зависит пол будущего ребёнка, а если она рожает девочек – значит, бракованный лишний рот в племени.

От услышанного по спине пробежались мурашки. Вот тебе и доблестные предки великого народа.

– А потом поняли, что доигрались, – зло скривила губы Ингрид. – Передать свои гены хочет каждый нормальный и ненормальный мужик. А «в куда» передавать-то, если половину женской части они сами же просто вырезали, а среди детей росли в основном пацаны? Половине из которых в будущем тоже не судьба, бедненьким, спариться. А из других племён женщин не отбирали, чтобы не плодить полукровок.

– И что они могли с этим поделать?

– Они – ни хрена не могли! Пожинать плоды и греметь дальше бубенцами, устрашая другие племена, пока собственное бы не начало вымирать. Вспомнили потом, что вот этой штукой на плечах можно не только жрать и орехи об лоб колоть, а ещё и думать. Хотели сначала поделить между собой женщин, чтобы они каждому по очереди наследника рожали, хоть пацана, хоть девчонку. А потом поняли, что толку не будет – терпячки, а может, и жизни не хватит кому-то по нескольку лет стоять в очереди на передачу генов… Вот тут-то и пришли на помощь тёмные маги и один шаман.

Серчая на непутёвых предков с «патриархальными» и местами идиотскими замашками, Ингрид перестала смущаться и прятать глаза. Но дойдя до этого момента, запнулась, поочерёдно стрельнула на мужчин взглядом и опять спрятала лицо. Мортен стоял неподалёку, со скрещенными на груди руками прислонившись спиной к стволу, наблюдал за ней и улыбался одним уголком рта.