Сказки призраков. Премия имени Эдгара По. Игра в Иную Реальность бесплатное чтение

Буктрейлер: https://youtu.be/L4Oyw98pgaM

Переиздание №4,

дополненное и доработанное автором.

Печатная, электронная и аудиокнига в продаже в:

Litres, Amazon, Ozon, Wildberries, Aliexpress и др.

Книга на английском языке:

· «TALES of GHOSTS», ISBN 978-5-0056-9222-1, 2023.

Билингва (RU+ENG):

· «СКАЗКИ ПРИЗРАКОВ / TALES of GHOSTS», ISBN 978-5-0059-2520-6, 2023.

Предыдущие издания:

(совокупный тираж => 1 500 экз.):

· «ВЕРИТЕ ЛИ ВЫ В ПРИЗРАКОВ?», ISBN 978-5-7949-0371-3, М.: – Московская городская организация Союза писателей России, НП «Литературная Республика», 2013 – 184 с.

· «КУВШИНКА», ISBN 978-5-7949-0373-7, М.: – Московская городская организация Союза писателей России, НП «Литературная Республика», 2013 – 74 с.

Благодарности

Автор выражает сердечную благодарность

всем персонажам и прототипам рассказов,

в том числе:

Д.И. Немельштейн: «О любви и смерти из Страны Туманов»

Книга философско-мистических рассказов Александры Крючковой «Сказки призраков» (о любви и смерти из Страны Туманов) похожа на ларец с драгоценностями: на каждой странице – нечто уникальное, но, примеряя истории на себя, читатель обязательно найдёт «своё»! Даже тот, кто не обременён страстью к мистификациям и со скепсисом воспринимает разговоры о Потустороннем мире, будет очарован смыслами, искусно вплетёнными автором в ткань увлекательного повествования. Эти истории не только отражают высокую степень писательского мастерства – они излучают Свет потаённой мудрости и наполнены божественной Любовью.

С автором «Сказок призраков», как ни странно, я познакомился у Евгения Борисовича Рейна1 на его семинаре поэзии в Школе букеровских лауреатов 2012 в Милане, где в итоге Е. Б. Рейн объявил Александру Крючкову победителем по классу поэзии с вручением ордена им. С. Есенина «Золотая осень» и сертификата на бесплатное издание книги от Московской городской организации Союза писателей России.

Там же, в Милане, Александра была отмечена и на курсе прозы писателем Виктором Ерофеевым2, который выделил для семинаристов её роман «Книга Тайных Знаний», открывающий авторскую серию книг «Игра в Иную Реальность».

«Сказки призраков» гармонично дополняют эту серию. Восхищает идея сборки рассказов в книгу: все главные герои – уже призраки. Переместившись на Тот Свет, они вместе с автором оказываются в длинной и медленной очереди в Небесную Канцелярию, расположенную в Городе Солнца, где каждому будет озвучена его дальнейшая участь. Чтобы скоротать время и согреть душу, призраки разжигают костёр, бросая в него свои истории – о жизни на земле. Волей Всевышнего автор – по факту слушатель историй – в итоге возвращается из Города Солнца на Землю, чтобы уже «по памяти» записать и передать людям «Сказки призраков».

Книга неслучайно состоит из нескольких частей. Скомпонованная по принципу от земного к небесному, она неспешно уводит читателя всё дальше – в Тонкий Мир, туда, откуда планета-Земля видится едва различимой точкой в Бездне Космического Разума.

Часть I. «Люби меня сейчас!» – философские истории о любви, объединённые сожалением и раскаянием главных героев в том, что они не смогли прожить данную им возможность любви по-настоящему. Причины различны, но итог невозможно изменить: невыраженная любовь гложет душу, тянет в прошлое, куда вернуться уже не получится. Но возможно ли воплотить мечты в посмертной реальности?

История «Кошачье имя» из данного цикла достойна самых высоких похвал: она не просто трогательна – читатель ни капли не усомнится в том, что её рассказывает… преданный хозяину пёс!

Часть II. «Вершитель Судеб» — шокирующие истории о тех, кто возомнил себя Богом: извращенцы-маньяки и вполне себе на уме – хладнокровные, расчётливые убийцы совершают преступления без зазрения совести.

Невероятная способность автора проникать в сознание маньяка достигает кульминации в леденящем душу, чисто «хичкоковском» рассказе «Клюква» и сражает читателя наповал, вызывая в нём страх не только болот, но и самой клюквы!

Часть III. «Неприкаянные» – мистические истории в духе Эдгара По о явлениях призраков, каждая из которых поражает непредсказуемым сюжетом. География явлений обширна: Лондон, Париж, Рим, Прага, Москва, Нью-Йорк… Но где бы призраки ни появлялись – в современных офисах или в домах, идущих под снос, гуляют ли в парке у Лувра или посещают морской курорт в Италии – они ищут возможность завершить некую подвисшую при их земной жизни ситуацию, которая не даёт им покоя после смерти, либо приходят на помощь ещё живущим близким. Рассказы столь трогательны, что не оставят читателя без сопереживания: он невольно ищет путь спасения для главных героев, обретая его вместе с ними и для себя.

И здесь – очередной шедевр – душещипательный рассказ «Дом у станции» о заброшенном деревянном доме, в котором собирается не одно поколение призраков, чтобы попить чаю, поиграть в шахматы и пережить счастливые мгновения прошлого. Именно третья (центральная) часть книги является дверью в Иную Реальность.

Часть IV. «Ностальгия по телесному» и Часть V. «Сказки Страны Туманов» представляют собой рассказы обитателей Тонкого мира: ещё не воплощённых, но готовящихся к воплощению душ; развоплощённых, но тоскующих по телесности, а также истории иных существ – например, Чёрного Ворона, служащего Стражем в Стране Туманов, персонажей сказок и прочих мыслеформ.

Здесь улавливается влияние Г. Х. Андерсена и Э. Т. А. Гофмана, О. Уайльда и С.-Экзюпери, и жемчужиной данной коллекции, на мой взгляд, является сказка «Кувшинка», кстати, трижды переизданная и полюбившаяся читателям. А вот рассказ «Гостья» взрывает сознание, казалось бы, тривиальным чаепитием… со Смертью.

В книгу «Сказки призраков» вошли как новые рассказы, так и изданные ранее (из книг «Верите ли Вы в призраков?» и «Кувшинка»), получившие положительные отзывы литераторов ещё при первом выходе в свет. Известный поэт и прозаик Александр Карпенко3 правомерно сравнил новеллы Крючковой с мистическими триллерами Эдгара По.

Рассказы из книги «Сказки призраков» отмечены премиями: им. Эдгара По «Тень птицы» и им. А. Хичкока «Дело №…» (Московская городская организация Союза писателей России, НП «Литературная Республика», 2021), им. Г. Х. Андерсена и Э. Т. А. Гофмана «Сказки для взрослых» (Открытый Литературный Клуб «ОткЛиК», 2022), «Литературный Олимп» (Лига писателей Евразии, 2012).

Поразительная особенность прозы Крючковой – полное отсутствие грани между земной действительностью и Иной реальностью: за увлекательным чтением мы, подчас, даже не замечаем, что герой или героиня уже перешли в Потусторонний Мир! А всех персонажей книги – решительных и не очень, романтичных и расчётливых, любящих и ненавидящих, умных и наивных, счастливых и несчастных, богатых и бедных – объединяет одно: они смертны и, в основном, внезапно.

Мистическая составляющая мастерски сопрягается автором с повседневной рутиной и реальными событиями эпохи. Так, за фабулой «Города Дождей» стоит зловещая панорама гибели двух башен-близнецов в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года, в «Застрявшем Плутоне» – эпидемия коронавируса. В рассказе «Развоплощённая» слышится эхо Великой Отечественной войны: призрак женщины, некогда входящей в агентурную сеть и заброшенной в Италию в годы войны, с материнским упорством уже полвека разыскивает своего сына, эвакуированного с детским домом в Сибирь.

В маленькой повести «Спокойной ночи» воссоздана картина бешеного ритма жизни и вращения в бизнес-кругах Москвы в зловещие 1990-е, когда были востребованы такие беспринципные люди, как обкрадывающий владельца мебельной фирмы Мешков и готовая на всё ради денег любвеобильная Оксана, с лёгкостью продавшая свою подругу заказчику убийства.

Весьма примечателен и образ Хрючкина (рассказа «Фотоплёнка»), выпукло и ярко выписанный автором с явным сарказмом. Мы видим госчиновника, благополучно перебравшегося из советской эпохи в эпоху кардинальных перемен: как получал он свои чаевые в виде процентов, взяток и откатов, так и получает. И он не погибнет – «Хрючкины» вечны…

Удивительно, что многие произведения из книги созданы Александрой в подростковом возрасте, настолько хорошо они огранены. Написанные пастельными тонами, они лиричны, нежны, в них сквозит лёгкая печаль и недетское понимание красоты мира, в котором надо всем превалирует Божественная Любовь. Изрядную её долю продуцирует и сам автор, будто так и оставшаяся жить на Земле в возрасте девочки-подростка. Но прав персонаж из её «Прощания с детством»:

«Времени не существует. Оно условно и относительно. И ты научишься им управлять, когда поймёшь, что на самом деле совершенно не важно, сколько тебе лет на Земле, главное – кем ты себя ощущаешь…»

Да! Смотреть на мир детскими глазами, будучи взрослым человеком, – дар Творца.

После прочтения книги возникает ощущение, что автор неотрывно и пристально наблюдает за своими героями – и даже за читателем! – не со стороны, а как бы сверху, с разной высоты, то приближаясь к ним, то удаляясь, но никогда их не покидая… словно… ангел-хранитель.

Впрочем, на вопрос «Верю ли я в призраков?», процитирую мудрое «Письмо из Астральных Скрижалей», включённое автором в «Сказки призраков»:

«Безусловно, любезный друг мой… в жизни моей происходили и другие необъяснимые случаи, связанные с перешедшими в Мир Иной, но признаюсь Вам, что больше всего меня всегда беспокоили взаимоотношения живых людей, поскольку именно они превращают некоторых из нас в призраков…»

Дмитрий Иосифович Немельштейн,

поэт, писатель, историк, член Союза писателей России

Журнал «Дети Ра» №1 (194), 2022,

Журнальный зал «Горки Медиа»:

http://detira.ru/arhiv/publication.php?id=30279

https://magazines.gorky.media/ra/2022/1/aleksandra-kryuchkova-skazki-prizrakov.html

https://reading-hall.ru/publication.php?id=30279

А. Н. Карпенко: «Верите ли Вы в призраков?»

Лирические новеллы Александры Крючковой никого не могут оставить равнодушным. Они повествуют о самом уязвимом и хрупком в судьбе человека – становлении и распаде отношений между мужчиной и женщиной, о разных ликах посю- и поту- сторонней жизни. Рассказы Крючковой совсем небольшие, странички две, не больше, но как много переживаний выпадает на долю их героев! Писательница использует эффект «детективной» концовки: все, как правило, заканчивается не так, как предполагает читатель. И высший пилотаж драматургии этих рассказов – когда одна эмоция «перебивает» другую и переворачивает исход. Перевернутый исход вызывает у читателя подчас прямо противоположные, зашкаливающие эмоции.

Вторая и третья части книги написаны в духе мистических триллеров Эдгара По. Только в наше время призраки появляются не в старых готических замках, а, например, в фешенебельных офисах известных фирм (рассказ «Письмо»). Видите ли, им, призракам, абсолютно все равно, где появляться. Антураж помещения нисколько их не интересует. Они, как и в произведениях минувших веков, привязаны духом к помещениям, в которых погибли. Хотя, по правде сказать, мне больше по душе рассказы без «потусторонней» жизни – «Пианино», «Кошачье имя», «До завтра».

В книге «Верите ли вы в призраков» представлены рассказы, написанные Александрой в юном возрасте. Они и сегодня не утратили своей первозданной ценности. Все без исключения новеллы Александры Крючковой написаны на высоком художественном уровне повествования и драматургии.

В творческой биографии Крючковой – много удивительного. Стихи и прозу она начала писать в 11 лет. И не просто начала – некоторые новеллы, написанные Александрой в 14 лет, вошли в книгу рассказов, о которой идет речь в моей заметке. Об этом свидетельствуют датировки под произведениями. Рассказы не просто «вошли» в книгу, а заняли в ней достойное место. Давние произведения вундеркинда Крючковой, вошедшие в ее сборник, написаны рукой мастера. А еще говорили, что новых Лермонтовых у нас больше не будет – виною тому якобы «медленное» взросление современной молодежи. Как бы не так! Когда читаешь рассказы Александры Крючковой, не возникает даже мыслей о том, что они написаны девушкой-подростком. Я думаю, что столь раннее взросление Крючковой, как и в случае с Лермонтовым, вызвано преждевременной кончиной обоих ее родителей. Трагическое сиротство не могло не сказаться на детской психике. У Александры Крючковой это вылилось в неподдельный интерес к потустороннему миру. Драматизм жизни рано вошел в ее душу. Как и в случае с Лермонтовым, все узнали про вундеркинда Крючкову «задним числом», когда она уже выросла и стала известным поэтом. А все-таки жаль, что в девяностые годы прошлого века стране было наплевать на гениальных своих детей. И что ранние рассказы Александры Крючковой опубликованы только через два десятилетия после того, как они были написаны.

Александр Николаевич Карпенко4,

Газета «Поэтоград» №12 (113), 2014

http://www.poetograd.ru/arch.html

https://www.reading-hall.ru/publication.php?id=9499

0. Костёр

Я долго шла куда-то вдаль, в бесконечном густом тумане, пока внезапно не наткнулась на Мужчину.

– Простите, – извинилась я, пытаясь пройти дальше, но поняла, что там тоже кто-то есть.

– За мной будешь, – произнёс Мужчина.

– За Вами… в каком смысле? – уточнила я.

– В очереди…

– А за чем здесь стоят в очереди?

– Каждый – за своим…

– И долго в ней стоять?

Мужчина пожал плечами. Очередь чуть-чуть продвинулась. Я стала различать звуки голосов.

– А Вы не знаете, что там, дальше? – поинтересовалась я.

– Не знаю, – безразлично ответил Мужчина. – Но говорят, что за туманом – Город Солнца. Только не все смогут до него дойти.

– А Вы – из Города Солнца?

– Не думаю, – Мужчина усмехнулся. – Скорее, из Темницы Страны Сновидений.

– Значит, Вы – атеист? – предположила я.

– Уже нет, – вздохнул он.

Очередь снова чуть-чуть продвинулась. Внезапно из тумана вынырнула Девочка лет пяти и, пробежав между нами, тут же исчезла.

– А дети тоже стоят в очереди? – удивилась я.

– Наверно, – ответил Мужчина и пожал плечами.

Девочка снова вынырнула из тумана, но уже с другой стороны, на мгновение остановилась рядом с нами и обратилась ко мне:

– А меня там ждёт Кот! А тебя кто?

– Не знаю, – я пожала плечами.

– Странно! – задумчиво произнесла Девочка. – Там каждого кто-то ждёт! Если бы никто не ждал, тебя бы здесь не было!

Я улыбнулась, и Девочка убежала. Вскоре мы добрались до костра на обочине, и Мужчина произнёс:

– Значит, до утра можно расслабиться…

От костра отделилась тень, к нам подошла Женщина:

– Присоединяйтесь!

Мы с Мужчиной присели к костру. Сколько нас здесь собралось? Я никак не могла сосчитать – господин Туман явно не хотел, чтобы мы видели друг друга…

– А что они бросают в костёр? Дров же нет! – спросила я у Мужчины шёпотом.

– Истории, – улыбнулся он.

– И вы тоже обязательно расскажете нам свои, – улыбнулась Женщина, протягивая мне и моему соседу по очереди чашки с чаем из термоса.

– А зачем… чай и термос?! – не переставая удивляться происходящему, уточнила я у Мужчины, когда Женщина удалилась.

– Так привычней, – спокойно ответил он.

И в тот же момент из тумана отчётливо раздался печальный женский голос: «Он сказал мне: „До завтра!“» И я пожалела, что у меня с собой уже ничего не было, чтобы записать бросаемые в костёр истории, рассказанные призраками в ту ночь… Но… если я когда-нибудь вернусь…

1. До завтра!

Наташа с детства обожала театр, и почти каждый выходной посещала премьеры. Высокая стройная голубоглазая блондинка, обладающая незаурядной силой притяжения мужчин, она только что получила красный диплом и решила посвятить себя сцене. Поздней осенью Наташа уже сыграла свою первую главную роль. Усталая, но счастливая, она шла в гримёрку, как внезапно кто-то догнал её и взял за руку.

– Поздравляю! Ты была великолепна! – восторженно произнёс Сергей, директор театра.

– Спасибо, – спокойно ответила Наташа. – Я не люблю комплиментов. До завтра!

…Сергей вернулся домой и, едва переступив порог, услышал привычное:

– Чтоб ты хоть раз побывал на моём месте! Как же я устала от твоих ночных возвращений!

– Сегодня у нас была премьера. И ты знала об этом. Я предлагал тебе прийти, но ты же сама отказалась! А вот Наталья была восхитительна! Действительно талантливая актриса! Не то, что я о ней думал.

– Эта стерва наверняка уже призналась тебе в любви, а ты и развесил уши, болван!

– Не говори так… – устало попросил он.

– Театр для тебя стал всем! Чихал ты на меня и на сына! Живёшь своей жизнью, в которой нам нет места! Да ты вообще стал похож на призрака!

– Ты не права, – попробовал возразить Сергей.

– Нет, я права! Театр – развлечение для бездельников, пустая трата времени! Лентяй! Ты обожаешь ничего не делать, и театр – твой приют!

Сергей молча развернулся и ушёл в ночь.

…На улице падал снег. Сергей брёл по дороге, куда глаза глядят, погружённый в тяжёлые раздумья. Он любил свою семью. И жену он тоже… любил… Сергей впервые осознал всю тяжесть глагола прошедшего времени! Да, любил, когда-то, потому что всё уже давно прошло. Дом-дача-дом. Посадить картошку. Купить продуктов. Отвезти всех туда. Забрать отсюда. Починить кран. Дать денег на шубу… Когда он пытался заговорить с женой о чём-то неземном, ей это было совершенно неинтересно. Так он замкнулся в себе, и его единственной отдушиной стал недавно созданный им небольшой экспериментальный театр.

Театр – единственное, что держало его здесь. Он погрузился в своё детище с головой, в нём он жил по-настоящему. Сергей поймал себя на мысли, что всё перевернулось с ног на голову: он был самим собой в театре, в то время как стал актёром в реальной жизни…

Автоматически свернув направо в небольшой переулок, Сергей дошёл до детской площадки и присел на качели. Внезапно, будто почувствовав что-то, обернулся. Позади него на точно таких же качелях сидела девушка.

– Наталья! Что ты делаешь здесь?

– Разве Вы не знаете, что я здесь живу? – указав на дом напротив, удивилась она.

Сергей вспомнил, что ещё при собеседовании он обратил внимание на её адрес, указанный в резюме, но не стал говорить, что они – почти соседи.

– Прости, забыл, – смущённо извинился он. – Но почему ты не дома?

– Захлопнула дверь, а потом поняла, что ключи остались в квартире. Соседи спят, а до утра ещё далеко. Вот сижу – думаю, что делать…

– Ты живёшь одна?

Наташа кивнула. Он хотел спросить о чём-нибудь ещё для поддержания разговора, но она внезапно произнесла:

– Когда не знаешь, о чём говорить, лучше молчать… Послушайте, как тихо! Какие звёзды! Мы всё время бежим и смотрим себе под ноги. А они всегда – там, такие красивые. И все смотрят на нас… Вон – самая яркая! Когда я умру, я долечу до той звезды?

– Обязательно, но ты станешь звездой при жизни! А почему… ты не спрашиваешь, как я здесь оказался?

– Зачем мне об этом знать?..

…Сергей вскрыл дверной замок при помощи какой-то железки, найденной ими на улице и… вернулся к себе домой, даже не выпив и чашки любезно предложенного чая, но с замиранием сердца шепнув в дверях:

– До завтра!

…И всю неделю они возвращались из театра вместе, разговаривая обо всём на свете и, в то же время, ни о чём. Казалось, они были на одной волне, общались на одном языке и понимали друг друга с полуслова. Но совершенно внезапно, как это обычно и происходит, случилось то, чему ещё некоторое время назад Сергей даже обрадовался бы, а теперь…

Он впервые зашёл к Наташе домой.

– Прости, что я без приглашения… – тяжело выдохнув, сказал он.

Казалось, она ничуть не удивилась его появлению и сразу же пригласила жестом пройти на кухню. Он присел на табуретку и не знал, с чего начать. Тогда она обратилась к нему первой и, как всегда, абсолютно спокойным голосом произнесла:

– Сегодня мне приснилась мама. Сказала, чтобы я жила «здесь и сейчас».

– Сегодня врач сказал мне, что у меня – рак…

– Чай или кофе? – всё так же спокойно спросила Наташа.

– Кофе…

Она стояла у плиты спиной к нему.

Он подошёл и обнял её.

– Мы все однажды полетим к звёздам, – сказала Наташа тихо-тихо и, впервые обратившись к нему на «ты», добавила: – В этом заключена великая тайна, и ты скоро откроешь её…

– Забавно… Жена стала кричать, друзья – жалеть… Одна ты… вот так… Если бы ты только знала…

– Я знаю…

– Я бы хотел, чтобы это оставшееся время… Ну-у-у…

Сергею было тяжело говорить.

«Боже, сколько драгоценного времени мы тратим в жизни на всякую ерунду!» – пронеслось у него в голове.

Наташа протянула чашку с кофе и произнесла медленно и чётко, как произносят клятвы:

– Обещаю, что, начиная с завтрашнего дня, все последующие дни станут лучшими в твоей жизни!

Сергей взял чашку, отпил глоточек кофе и улыбнулся. Это была детская улыбка. Открытая. Добродушная. Счастливая…

В тот момент у Натальи зазвонил телефон – подруга уезжала в командировку и просила приютить на пару дней её чёрного кота.

– Коты – это здорово! Особенно чёрные! Пока они тебе дорогу не переходят! Ладно, мне пора, – подмигнул Сергей Наташе, поставив чашку на стол, и уже в дверях остановился и с надеждой в голосе переспросил: – Значит, до завтра?

– До завтра! – кивнула она и улыбнулась.

Сергей уходил, напевая какую-то детскую песенку. Он вдруг впервые почувствовал себя абсолютно счастливым человеком.

Они больше никогда не виделись.

В ту ночь его сбила машина, когда он переходил дорогу, возвращаясь домой…

11 февраля 1994

2. Белый танец

Иван пригласил Инессу в кафе. Он был генеральным директором крупной компании, а она – всего лишь студенткой пятого курса, правда, одного из лучших ВУЗов страны. В завершении разговора Иван категорично произнёс:

– Прости, но я не верю тебе. Может, лет через пять, десять…

– И что тогда, лет через пять, десять?

Он пожал плечами. Она усмехнулась:

– Ну, хорошо. Я тоже стану генеральным директором, чтобы доказать тебе, что мне не нужны твои деньги. И тогда, если захочешь, ты найдёшь меня сам…

Инесса уходила от него в ярко-красном платье. Красивая, дерзкая, юная…

***

…За окном – снег и серое беспросветное небо. Очень холодно, хотя вчера по телевизору пообещали резкое потепление. Настроение ни-ка-ко-е… Так бывает, когда совсем не видно Солнца, а жизнь уже давно не преподносит приятных сюрпризов.

Как обычно, опаздывая на работу, Иван завёл машину, выехал через арку на съезд к набережной и включил поворотники, ожидая возможности втиснуться в беспрерывный поток. Зевая, он привычно взглянул на рекламный щит и… не поверил своим глазам!

Иван вышел из машины, забыв выключить поворотники, достал сигареты и закурил, уставившись в плакат.

«Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!» – всего одна надпись и знакомое лицо девушки в ярко-красном платье. Он смотрел на неё, и пять лет пронеслись перед ним в одно мгновенье. Иван изрядно поседел и уже давно не являлся генеральным директором ни той крупной, ни какой бы то ни было ещё компании. А Инесса расцвела…

Он разыскал её без особого труда.

Инесса пригласила Ивана в ресторан.

– Так я стала генеральным директором, – подытожила она не без чувства гордости. – Теперь у меня всё есть. Кроме любимого человека…

Иван не мог поверить в невероятную историю её успеха.

– Давай поженимся? – предложила она.

Он оторопел и почему-то спросил:

– А где мы будем жить?

– Я думала купить квартиру с верандой на крыше. Помнишь сказку про Карлсона?

– А крыша с привидениями? – улыбнулся Иван.

– А как же! – Инесса засмеялась. – Ты где хочешь: здесь или в Европе? Или… тебе по душе коттедж?

– Необитаемый остров… – снова улыбнулся он. – И личный самолёт в придачу!

– Неплохо для начала!

Инесса была полна энтузиазма и фонтанировала энергией.

– Молодец, – подытожил Иван и тяжело вздохнул. – Но я уже давно не генеральный директор, и у меня нет средств, чтобы сделать твою жизнь красивой. Пройдёт пара лет, и ты подумаешь: а зачем он мне? Ты будешь по-прежнему молодой, успешной, процветающей леди, а я…

Иван проводил её до машины. На дороге – каток. После резкого потепления утром – к вечеру опять похолодало.

Инесса уезжала, и он чувствовал, что они никогда больше не увидятся, но одновременно хотел видеть её снова и снова.

Ночью Ивана одолела бессонница. Размышляя над тем, правильно ли он поступил, позволив ей уйти, он осознавал, что, с одной стороны, Инесса ему, конечно же, очень нравится, и он хотел бы, чтобы рядом с ним находилась именно такая женщина. Но, с другой стороны… если раньше Иван смотрел на неё свысока, то теперь – снизу вверх, точь-в-точь как на её рекламный плакат у набережной…

«В этом есть что-то неправильное, неестественное. Хотя, возможно, я просто не был готов к тому, что она обрушится на меня столь внезапно, как снег на голову?.. Я ей позвоню. Завтра…» – решил он.

Ивану не хотелось отдавать Инессу кому бы то ни было другому. Одновременно он никак не мог пересилить свой страх и позвонить. Так «завтра» было отложено ещё на три дня.

В ту ночь Инесса пришла к нему во сне, с горькой усмешкой помахала рукой и молча растворилась в тумане.

Утром, прослушав «Абонент временно не доступен», Иван набрал её рабочий номер, размышляя, как лучше представиться секретарше, чтобы та соединила их, а не ответила что-то типа: «Директор на совещании, перезвоните попозже».

Но ответ секретарши был неординарным:

– Её больше нет.

– Как нет? Она у вас больше не работает?!

– Инесса Викторовна разбилась на машине три дня назад.

…Её больше не было. Но ещё долго, по утрам и вечерам, когда Иван уезжал на работу и возвращался домой, на том самом плакате у набережной, Инесса встречала и провожала его, улыбаясь и повторяя: «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!» А за окном шёл снег, было очень холодно, и по телевизору уже не обещали потепления…

декабрь 2003

3. Бог, Барсик и борщи

В больничной палате беседовали три женщины. Одну из них, Людмилу, совсем молодую и красивую девушку, только что привезли на «скорой». Ей предстояла срочная операция под общим наркозом. Людмила расположилась на кровати у двери и даже не стала разбирать наспех собранные дома вещи, оставив пакеты у прикроватной тумбочки.

– Да не переживай ты так, Люда! – подбодрила её уже прооперированная Галина Петровна. – Всё когда-то случается с нами впервые! Вот у меня первый наркоз был – как сон без сновидений! Ничего интересного! А во второй раз… расслабилась я, думаю: не увижу Бога, и Слава Богу! Ан-нет! Представь, оказалась я в тёмном таком коридоре, как в трубе. И летела быстро-быстро. Но только заметила Свет в конце коридора, как… на тебе! – на самом интересном месте! – будить меня стали, и я проснулась.

– А у меня, Людочка, наркоз… уже не помню, какой по счёту, – произнесла Валентина Ивановна, чья кровать располагалась прямо у окна. – Но тоже каждый раз – по-разному. Вчера будто наяву… Свет был, но приглушённый такой, голоса доносились чьи-то. Может, звали меня?.. Трава там в поле яркая-преяркая, прямо изумрудная, цветов много-много и бабочки летают. Шла я по полю вдаль, и так мне было хорошо, так легко! Будто в детство вернулась, к родителям. Подняла голову – вижу: машут мне, а потом говорят: «Мы тебя любим. И отсюда за тобой смотрим. И всё мы о тебе знаем. И помогаем всегда…»

– И что ж ты, мать, не осталась в Раю-то! – вздохнула Галина Петровна. – Чай, там-то всяко проще, чем на Земле!

– Да будто черта была, – ответила Валентина Ивановна. – В поле прям. Невидимая. Дошла до неё, а дальше ноги не идут, и всё тут!

Людмила улыбнулась и произнесла:

– Не верю я… ни в Бога, ни в Свет. Хоть миллион людей расскажут и поклянутся… А, пока сама не увижу, не поверю!

…После операции, которая прошла успешно и не предвещала никаких осложнений, анестезиолог принялся будить Людмилу. Но та не просыпалась. Сердце её замедлило свой шаг и… остановилось. Лицо девушки не выражало ни печали, ни боли, ни радости. Оно было таинственно-прекрасно в своём неземном спокойствии. Анестезиолог выбежал из палаты за врачами-реаниматорами. Соседки Людмилы потеряли дар речи.

В палате появился Ангел. Людмила, присевшая у своего тела на краешке кровати, невольно улыбнулась и произнесла:

– Вот это да! Значит, ангелы существуют?! Ты пришёл, чтобы забрать меня?

– Здравствуй, душа моя. На самом деле, всё существует: и то, что действительно есть, и то, что однажды придумано людьми. Сейчас тебя заберут в реанимацию, и ты вернёшься в тело.

– Нет-нет! – воскликнула Людмила. – Я прекрасно себя чувствую и здесь! Не вижу смысла возвращаться! На Земле я никому не нужна, да и к жизни совершенно не приспособлена. Всё из рук валится. Идёшь к какой-то цели, идёшь и бах – в последний момент! – мир рушится…

– У каждой души – свои задачи на Земле. Не выполнив их, продолжить путь в Небе не получится.

– И какие у меня задачи?

– Всего одна – послужить Богу и людям.

– Что значит «послужить»? – непонимающе переспросила Людмила.

– Однажды ты станешь известной монахиней. Как раз благодаря своей неприспособленности к жизни в миру.

– Я? Монахиня?! – Людмила сжалась при одной лишь мысли об этом. – Ты хочешь сказать, что мне не суждено встретить земную любовь? Если бы ты сейчас пообещал, что я почувствую себя самой счастливой женщиной на свете, я бы, возможно, и вернулась! Но возвращаться, чтобы стать монахиней?!

В палате появился Чёрт.

– Ну что, пойдём? – улыбнулся он, протягивая Людмиле свою мохнатую лапку.

– Куда? – Людмила непроизвольно переместилась поближе к Ангелу.

– Как куда? На Землю!

– Вы сговорились?! Я же сказала, что не собираюсь возвращаться в своё тело, чтобы становиться монахиней!

– Нет-нет! Ну что ты! Не в своё тело! И не о монахине речь! – хихикнул Чёрт. – Пошли заселяться в бомжа!

– В бомжа?! – вскрикнула Людмила, мысленно представив себя замерзающей в слякотной грязи на улице у продуктового магазина.

– Так ты же не хочешь быть монахиней! – захохотал Чёрт.

В палату вбежали реаниматологи и забрали тело Людмилы, а её душа, Ангел и Чёрт проследовали за телом в реанимацию, чтобы продолжить разговор уже там.

– Слышь, Валь, – окликнула соседку Галина Петровна, – а неверующая-то наша, наверно, Свет-таки увидела! И так ей там, в Раю, понравилось, что возвращаться не захотелось! Эх, хорошо-то как, Господи, что я до Рая не добралась! А то, как она, взяла бы да и не вернулась сдуру! А у меня внуков четверо! Пропадут без меня-то! Кто им борщи варить будет?

Валентина Ивановна вздохнула, молча кивнула в ответ и посмотрела на улицу сквозь пыльное больничное окно. Она слышала разговор души Людмилы с Ангелом и Демоном, хотя и не видела их самих в палате.

У Валентины Ивановны здесь уже давно никого не осталось. Разве что кроме… спасённого ею прошлой зимой рыжего кота.

«Возможно, служение Барсику и есть моя задача на Земле? Не Барсик ли – причина того, что я до сих пор жива? – задумалась Валентина Ивановна. – А может… служение Барсикам? Интересно, сколько котов я могла бы спасти за свою жизнь, а спасла всего одного… Как он там сейчас, без меня? Не забывает ли его кормить консьержка? Небось, уже пару горшков с цветами разбил, проказник!»

Валентина Ивановна улыбнулась, и ей захотелось поскорее вернуться домой, чтобы успеть выразить свою любовь и благодарность маленькому рыжему шалунишке, даже если он не имеет никакого отношения к её миссии на Земле…

март 1994

4. Ветер Перемен

«Улица Первоапрельская, дом 77, 1-ый подъезд, 5 этаж…»

Я знала этот адрес наизусть, ведь уже больше четырёх лет работала главным бухгалтером в маленькой компании, офис которой был расположен по данному адресу. Компания, которую я очень любила – практически мой второй дом, переживала нелёгкие времена, если не сказать «свои последние часы». Владельцы из Швейцарии отложили решение по вопросу о ликвидации до понедельника, после чего – ведь оно ими уже негласно принято – начнётся мучительный процесс делёжки имущества и… денег, конечно…

Рабочий день уже закончился, но мы с финансовым директором, Георгием, сидели в его кабинете и наслаждались дыней.

– Так скажи мне, Арина, ты колдовала? – спросил он, имея в виду наше будущее.

– А как же, – нехотя пробурчала я, зная о его скептицизме.

– И каким образом на этот раз? Пасьянс раскладывала или кофе варила?

– Видишь ли, карты, кофейная гуща и прочие штучки – просто детские игры, если за ними ничего не стоит. Тонкий мир он же на то и Тонкий, НЕ материальный, дверь в него нельзя открыть исключительно земными ключами, типа карт. Если не умеешь читать знаков, чувствовать душой, слышать внутренний голос, карты тебе не помогут.

– Ну, хорошо, допустим. Так что ты чувствуешь сейчас?

– Ветер перемен.

– Хороших или плохих?

– Кардинальных…

– А что-нибудь поконкретней? Ты наконец-то избавишься от страха растолстеть после родов и согласишься стать моей женой?

– Ольга сейчас придёт, отрежь ей кусок дыни, – не реагируя на его скептические подколы, спокойно произнесла я.

Через пару секунд в дверь постучали, и на пороге появилась жизнерадостная и цветущая Ольга – директор по кадрам.

– Всем привет! – сказала она и присела рядом.

– От нашего стола – Вашему столу, – я протянула ей кусок дыни на тарелке.

– Спасибо, Ариша! А у меня для вас новость!

– Хорошая или плохая? – уточнил Георгий.

– Сижу – ищу работу… Если уж ликвидация, так чего медлить – лучше соломки заранее подстелить! И вдруг вижу вакансию кадрового агентства… На самом деле, как оказалось, их у них – две! – загадочно произнесла Ольга.

Мы переглянулись.

– Так-так, уже интереснее! – усмехнулся Георгий.

– Короче, в одну иностранную фирму с такой же, как у нас, сферой деятельности, требуется финансовый менеджер и… главный бухгалтер, – торжественным голосом сказала Ольга.

– Не может быть! – глубоко выдохнув от удивления, воскликнула я.

– Что значит «не может»?! – обиженно произнесла Ольга. – Это же знак свыше! Судьба! Где ещё вы найдёте такое сочетание, чтобы работать вместе и дальше?

– Возможно, – без особого энтузиазма согласился Георгий. – Но я бы предпочёл вместе с Аришей дальше не работать, а жить! Долго и счастливо!

– Одно другому не мешает! – заявила я. – Итак, Ольга?

– Да-да, Ариша, я вас почти продала! Обоих! С потрохами! – победоносно воскликнула она. – Но пока без имён, конечно! Позвонила в то кадровое агентство, не уточняя нашу с вами компанию, поинтересовалась, нет ли чего-то и для меня – удочку забросила… В общем, их специалист по кадрам свяжется с заказчиком и сообщит мне результат! А я – вам! Только не забудьте, когда устроитесь, перетащить меня к себе!

– Непременно! – пообещал Георгий.

Ольга доела дыню и пошла домой. Я помыла посуду на рабочей кухне, предвкушая Ветер Перемен, как вдруг странная мысль пронзила меня насквозь, и я влетела в кабинет Георгия:

– А тебе не кажется странным, что в нашей узенькой отрасли появилась ещё одна иностранная компания, которой…

Внезапно во всём здании погас свет.

– Какая теперь разница? – вздохнул Георгий, нежно обняв меня, но…

…входная дверь на наш этаж звучно хлопнула, раздались тяжёлые шаги, и моё сердце бешено заколотилось от странного предчувствия: в такое позднее время здесь никого обычно и не бывает – разве что Ольга да мы…

– Охранник, наверно. Из-за электричества, – предположил Георгий и решил убедиться в своей правоте…

…В тот вечер, прощаясь – и теперь уже навсегда – со своим практически вторым домом, жалея лишь о том, что в доме первом так и не появилось малышей, о которых я, естественно, мечтала, но постоянно откладывала их воплощение на «потом» из-за собственных комплексов и страхов (а вдруг не получится, или ребёнок родится не здоровым, или я действительно превращусь в ром-бабу после родов и Георгий начнёт мне изменять), я остановилась у приоткрытой двери в кабинет Ольги – забытый ею на столе телефон прозвенел о пришедшей смс-ке.

О, любопытство!.. Я подошла и прочитала:

«Ваших кандидатов ждут завтра в 14:00 по адресу: ул. Первоапрельская, д.77, п.1, эт.5»

– О, моя маленькая ведьмочка! Ты, как всегда, была права, – усмехнулся Георгий. – И какой теперь дует Ветер?

– Ветер Любви, – засмеялась я, отстранившись от ситуации.

Нарисовав в раскрытом ежедневнике Ольги два сердца на сегодняшней дате – как в детстве, пронзённые стрелой, с капающей кровью – я взяла Георгия за руку, и мы вышли через окно в Небо, даже не желая думать о том, кто нас здесь заказал…

01 августа 2002

5. Город Дождей

Всё было наоборот: в Городе Дождей нас встречало Солнце!

Мы вышли из вагона скорого поезда на залитый солнечным светом перрон.

– Никто нас с тобой не заметит, никуда больше спешить не нужно, и мы можем делать всё, что захочется, – задумчиво произнёс Денис. – Как же это всё-таки здорово – почувствовать себя абсолютно свободным! Пусть даже лишь на 24 часа…

– Да, Ден! Я чувствую себя самой счастливой на свете! – воодушевлённо произнесла я в ответ.

Мы шли по утреннему Городу Дождей, держась за руки, оба – с маленькими рюкзачками, в голубых джинсах, синих майках и коричневых ботинках – как в тот день, когда мне приснился самый важный сон. Иногда мы внезапно останавливались и взахлёб целовались, не стесняясь прохожих.

– Подумать только: если бы не твой сон, Яна, ничего бы сейчас и не было, – улыбнулся Денис.

– Просто Хранитель взял меня, как кошка – котёнка за шкирку, и ткнул в тебя носом, – улыбнулась я в ответ.

Мы прошлись по моей любимой набережной, заглянули в храм, а затем подошли к тому месту, куда обычно приезжают девушки в белоснежных платьях с букетиками цветов.

«Вот бы нам тоже так…» – подумала я, и Денис тут же прочитал мои мысли:

– Конечно! Так и будет… В следующий раз…

Мы оба были не свободны и всем чего-то должны. Страшно подумать, сколько вокруг нас суетилось людей, постоянно требующих то одного, то другого, но ничего не предлагающих в ответ, не испытывающих даже элементарного чувства благодарности, не говоря уже об уважении.

Мы с Деном ощущали себя совершенно одинокими существами во Вселенной. Пожалуй, кроме детей, с которыми по различным причинам мы виделись слишком редко, ничто не держало нас на Земле.

Пока мне не приснился тот сон…

Мы зашли в кафешку, чтобы наконец-то по-человечески поговорить!

– Веришь, Яна, но мир стал абсолютно серым, я потерял интерес к жизни – не смотрел телевизор, не читал газет и книг, мне было без разницы, на какой машине я езжу, во что одеваюсь, что ем. Поздно вечером я приходил домой с работы и ложился спать, а утром завтракал и снова ехал на работу. Я не хотел никого видеть, слышать, не желал ни с кем общаться…

Пока Ден пересказывал мне свою жизнь, начиная с рождения, я слушала и думала: «Надо же! – наши судьбы настолько похожи, что я могу уже ничего и не говорить о себе!» И казалось странным, что столько лет мы находились совсем близко, не замечая друг друга.

– Да, ты нравилась мне и была всегда где-то рядом, но выглядела абсолютно счастливой и не давала ни малейшего повода…

Пока мне не приснился тот сон…

Мы поднялись на смотровую площадку и долго стояли молча, наслаждаясь видом на Город Дождей, в котором светило Солнце.

Я тоже чувствовала себя в глухом тупике. Настоящая жизнь проносилась где-то за окнами и на бешеных скоростях – я едва успевала переворачивать календарные листки в офисном ежедневнике.

Пока мне не приснился тот сон…

Проезжая на катере под низкими мостами Города Дождей, мы больше молчали, чем говорили, – я чувствовала рядом с собой душу, которая была сильнее и опытней моей, и мне становилось спокойно, но…

– Ты думаешь о том, что с нами будет после… после того, как мы вернёмся? Да, Яна? Не надо ни о чём думать, – отвечал Ден, читая мои мысли, и обнимал нежно и ласково, и гладил по волосам, и целовал в шею…

Вечером мы бродили по центральной улице, и я показывала ему не столько главные достопримечательности, сколько миниатюрные скульптурки и другие неприметные мелочи, о которых знали лишь местные жители: вот здесь – бронзовые кошка и кот на уровне балконов, смотрящие друг на друга с соседних домов, а там, в скромном дворике, – собака, исполняющая желания…

Я боялась, что Денис исчезнет, что происходящее – сон, и я вот-вот проснусь, ведь всё началось именно во сне, вернее – с того, что три дня назад мне приснился сон, в котором мы оказались вдвоём в Городе Дождей. Проснувшись в то утро, я вдруг снова почувствовала вкус жизни и… нашла в себе силы пересказать сон Дену.

Казалось, именно мой сон пробудил нас обоих к переменам в судьбе – к настоящей, полноцветной и яркой жизни, что именно он станет точкой отсчёта очередного этапа, в котором две родственные души наконец-то обретут своё счастье…

Когда в Город Дождей вернулась ночь, мы нашли свободный люксовый номер в самом дорогом отеле – теперь-то мы могли себе это позволить!

Казалось, мы любили друг друга так, как любят в последний раз в жизни, перед вечной разлукой, и ничего, и никого не существовало во всей Вселенной, кроме нас двоих, будто мы были всё ещё живы…

Возвращаясь к вокзалу на экспресс в Город Солнца, мы вспоминали наш последний день на Земле, накануне которого мне и приснился тот сон. Взрыв в высотной офисной башне, где мы работали, раздался столь внезапно, что мы даже не поняли, каким образом очнулись уже призраками…

Наши личные дела застряли в Небесной Канцелярии Города Солнца. По замыслу Творца, мы уже давно должны были повенчаться и переехать с Деном в Город Дождей, где я, собственно, и родилась, – тогда бы мы не оказались во время взрыва в той башне. Но мы не изменили свою судьбу вовремя! Не расслышали ни самих себя, ни своих Хранителей, посылающих всевозможные знаки, – лишь накануне взрыва, когда решение о досрочном возвращении в Небо подписали во всех инстанциях, поскольку мы перестали идти предначертанным нам Свыше путём, я смогла проникнуть в тот сон… Слишком поздно!

Но добрые Судьи в Городе Солнца, в ответ на нашу последнюю просьбу, учитывая смягчающее обстоятельство в виде моего сна, позволили нам вернуться на Землю в Город Дождей уже призраками, чтобы хоть чуть-чуть побыть вместе перед очередным воплощением, в детали которого нас пока ещё не посвящали…

август 2006

6. Желание

Мы приехали на речку в субботу утром. Было ужасно душно. Судя по новостям, +34С. Я с трудом переносила жару, хорошо, что в машине существовал кондиционер.

– Жизнь течёт так же быстро, как эта река, – печально сказал Николай, обнимая меня. – Что бы ещё ты хотела успеть в своей жизни, Полина?

Я зажмурилась, размышляя, а он нежно погладил меня сорванной травинкой.

– Оказаться с тобой в Париже! – в итоге решила я.

Нас обоих многое связывало с городом влюблённых, но мы никогда не были в Париже вдвоём – только по-отдельности и в разное время.

– Обязательно… Но не сегодня…

– Завтра? – засмеялась я.

– Может быть… Знаешь, какие у нас грандиозные планы на сегодня? Сейчас поплаваем, пообедаем, затем поедем гулять в Кусково, вечером – в театр на «Жизель», а потом…

Я поняла: культурная программа вызвана понедельничной ссорой. Николай хотел загладить вину. Я уже давно говорила ему про Кусково, а на «Жизель» он водил своих сотрудников в честь очередной годовщины их компании.

– Так что же потом? – поинтересовалась я.

– А что ты хочешь потом?

…Посетив дворец и выставку в Оранжерее, мы прослушали фрагмент благотворительного концерта и по дороге к Гроту остановились у итальянского домика.

– Зайдите, не пожалеете! – позвала нас радушная хозяйка-билетёрша. – Домик очень маленький, но уютный, я загадаю вам загадку графа Шереметева, и если вы её отгадаете…

На небольшом металлическом дереве нам предстояло найти три гусеницы, которые прятались в листиках. Две я увидела сразу, а вот поиск третьей затянулся. Наконец-то я отыскала и её.

– Теперь загадайте желание! Уверяю, каким бы оно ни было, обязательно сбудется! – улыбаясь, предложила женщина.

– Тогда… мы завтра же окажемся в Париже, – произнесла я серьёзным голосом и… засмеялась.

В театре мы сидели в 6-м ряду на 13-м и 14-м местах. Такое опасное сочетание «6» и «13» меня нисколько не волновало – сегодняшний день казался одним из самых счастливых в жизни!

И вот – наконец-то! – мы добрались до старой и давно пустующей квартиры, где когда-то жили родители Николая. Нас встретила нестерпимая духота, но он сказал, что окна лучше не открывать для конспирации: вдруг соседи испугаются, что кто-то залез в квартиру через окно, и вызовут милицию?

– Безумно хочется спать… – произнесла я и сладко зевнула от осознания, что сегодня Николай впервые оставит меня до утра, а не отправит домой в полночь, и мы наконец-то проснёмся в одной постели, как муж и жена.

– Давай хоть выпьем чаю? Не зря же я купил к нему твои любимые пирожные! Здесь, правда, нет электрического чайника, придётся немного подождать…

Я устало кивнула, закрывая глаза. Николай пошёл на кухню, я в полудрёме побрела за ним. Он встал у плиты и задумался:

– Блин, плита газовая, а я забыл, где тут спички…

– И у меня электрическая, – пробормотала я, засыпая на ходу.

– Где же спички, где же, где же… – тихонько напевал Николай.

Я обняла его, повиснув на шее в бессилии, и прошептала:

– К чёрту чай! Спа-а-а-ать…

…Я очнулась, посмотрела на часы, лежавшие на тумбочке у кровати, и ужаснулась: не может быть, чтобы я так долго спала! Молниеносно переместившись на кухню, я застала Николая стоящим у окна и воскликнула:

– Слушай, прости! Почему ты не разбудил меня? Ты же говорил, что тебе рано утром надо заехать в…

– А как тебе спалось? – Николай внезапно прервал меня на полуслове.

– «На новом месте», ты имеешь в виду? – удивилась я, вспомнив дурацкую поговорку о том, что женихи снятся исключительно там, где девушки засыпают впервые.

– Ну да… – отводя взгляд в сторону, вздохнул он. – Что-нибудь снилось?

– Что-то тяжёлое… Я задыхалась, летела в пустоте по какому-то чёрному туннелю… А что?

– И в ушах раздавался грохот и скрежет, – печально добавил Николай.

– Да, кажется. Откуда ты знаешь? Я кричала во сне?

– А как ты сейчас себя чувствуешь? – поинтересовался он, по-прежнему стоя у окна.

– Замечательно!.. Нет, даже не так! Я – самая счастливая женщина на свете! Чёрт с ним, с Парижем! – улыбнувшись, я подошла к Николаю и прижалась щекой к его щеке.

– Прости меня, Поля, – прошептал он мне на ухо.

– За что?! – удивилась я.

– Я никогда не говорил, что люблю тебя. Так вот: я тебя люблю…

«Видимо, что-то действительно произошло, раз он сказал мне это…» – промелькнуло у меня в голове.

– Никто не поверит, кроме тебя, – как-то обречённо произнёс Николай. – Хотя теперь это уже и неважно…

– Что с тобой?

– Я всегда боялся, что ты… покинешь Землю досрочно… А вчера…

– Я тоже тебя люблю, – я постаралась успокоить Николая, напряжённо соображая, к чему же он клонит. – Давай я поставлю чайник?

Николай попытался остановить меня жестом, но я – лишь на мгновение задумавшись: где же тут спички? – подошла к плите и внезапно заметила, что конфорка была УЖЕ включённой, но огня НЕ БЫЛО…

– О, нет! – вскрикнула я от пронзившей меня мысли. – Нет! НЕТ! Только не сейчас, когда всё так хорошо! Скажи мне, что это неправда!!!

– Да, малыш, да… – прошептал он, убитый горем. – Пожалуйста, прости меня, ты же знаешь, что я – не специально…

Я мгновенно оказалась у двери в спальню, но Николай преградил мне путь:

– Не надо, Поля, не заходи туда! Это ужасно…

Я медленно опустилась на пол. Николай обнял меня и, пытаясь хоть как-то утешить, произнёс:

– Всё уже позади. Всё будет хорошо. Сейчас ты успокоишься, и мы отправимся с тобой в Париж, ведь мы ещё никогда там не были вместе…

июль 2002

7. Застрявший Плутон

Плутон, Владыка Царства Мёртвых, вращаясь по Небесному циферблату Зодиакальных Часов, застыл у Врат в своё собственное Царство в 8 вечера.

Все мужчины, в которых я влюблялась по жизни, находились под управлением Плутона, а у одного из них при рождении наблюдалось целых 5 планет между 8 и 9 вечера на Зодиакальных Часах – в Царстве Смерти. Подобный акцент выдаёт серийных убийц и маньяков, клановых мафиози и финансовых воротил, а ещё – великих и ужасных магов… и, возможно, призраков…

На следующий день Солнце собиралось приласкать своими лучами как раз Плутона, осветить его, «включить». И странное предчувствие чего-то всеобъемлющего, уже готового обрушиться на меня снежной лавиной (или цунами?), не плохого и не хорошего, но шокирующего, не позволяло заснуть. А под утро, когда сознание всё-таки сдалось, явились двое, будто мои стражи… или хранители? – один из них был призраком, а второй…

Звук вибрирующего телефона вернул меня в реальность.

«Миша умер…» – гласило текстовое сообщение.

«Мы все умрём…» – спокойно ответила я смс-кой неизвестно кому.

Солнце приветствовало меня сквозь жалюзи.

«Кто сделал тебя такой циничной, Варенька? МИША УМЕР!»

«Какой Миша?» – продолжая мало что понимать, уточнила я на всякий случай, внезапно осознав, что второго из тех двоих, приснившихся мне только что, звали Михаилом.

«Вчера случайно столкнулся с парнем, который монтировал тебе мебель. И он сказал, что Миша, в тебя влюблённый, умер…»

Жуткая мысль и, прости, Господи, совершенно не про Михаила, явившегося ко мне во сне, – такого милого, доброго, безобидного, пишущего музыку и действительно любившего меня издалека, молча, понимая, что между нами не может быть ничего, кроме рабочих отношений, пронеслась молнией в моём сознании, и я окончательно проснулась, вскочив с кровати.

Они оба приснились мне… Михаил и…

«ТЫ???!!!» – закричала я во всю Ивановскую неопределившемуся номеру. – «НО КАК???!!! ТЫ ЖЕ МЁРТВ!!! УЖЕ СТОЛЬКО ЛЕТ!!!»

«В прошлом году я написал тебе по мэйлу, ты ещё удивлялась, откуда незнакомец выведал твой адрес. Не узнала. Возможно, не была готова…»

«Но… как???»

«Забыла, сколько у меня тогда накопилось долгов? Сама же говорила: умереть проще. Никто бы и не удивился. Да я просто обязан был умереть))) Сам! А ты бы предпочла, чтобы твою любовь убили по-настоящему?»

Я подняла жалюзи, и Солнце ослепило меня. Люди-Плутоны находятся под покровительством Владыки Царства Мёртвых, они выживают там, где умирают все остальные…

«Ты… приснился мне… сегодня…» – опускаясь на пол, прошептала я, вспоминая, как много раз по жизни мы пытались быть вместе, но постоянно происходило нечто, вне нашего контроля, что не оставляло ни шанса, разводило по разные стороны, пока однажды он не…

«Отлично! Тебе ж никто не снится просто так… Вчера кое-что произошло, но я не знаю, как объяснить. Значит, объяснять и не нужно. Я просто хочу, чтобы теперь ты была рядом!»

«Но ты – призрак, а мне нужен реальный мужчина!» – всё ещё отказываясь верить в чудо, произнесла я.

«Согласен. В эти выходные я буду в Монте-Карло. Надо кое-какие дела порешать. А на следующие ты прилетишь ко мне в Венецию…»

«Мы никогда не встретимся…» – выдохнула я, вспомнив, что в следующие выходные Солнце уже перестанет ласкать Плутона, и тот шагнёт в своё собственное Царство.

«Вариантов не встретиться нет, Варя! Я буду ждать тебя на твоём любимом мостике!»

Но Солнце исчезло в тучах – злые звёзды способствовали запуску эпидемии вируса с массовым летальным исходом, и воздушное сообщение между странами было приостановлено.

Мир шагнул в широко распахнутые Врата Царства Смерти.

Мои авиабилеты скушал камин. Италию лихорадило. Призрак Плутона несколько раз писал мне что-то про «скоро всё закончится, потерпи… ещё чуть-чуть… уже вот-вот…», а потом исчез…

После завершения пандемии я эмигрировала в Грецию и жила на крошечном островке напротив Афона, недалеко от женского монастыря Архангела Михаила. Я не пропустила ни одной праздничной службы, на которых каждый раз поминала Плутона и Мишу до тех пор, пока не наступило то воскресение, когда я и сама проснулась… туманом… и первым же делом отправилась в Венецию!

Боже, я обошла все мосты, но – тщетно! – его нигде не было!

Вернувшись в Грецию и обосновавшись в ставшем мне уже почти родным женском монастыре Архангела Михаила, я мучительно перебирала всевозможные варианты, где искать любимого Призрака, но доступ ко Всеобщему Банку Данных по-прежнему отсутствовал, да и в Небо никаких Лестниц нигде не наблюдалось. Всё, что мне оставалось, – молиться.

На девятый день, прямо во время литургии, из алтарных врат, так внезапно и тихо, что сначала я даже не поверила в его реальность, появился… Миша!

Он подошёл ко мне, улыбаясь, наклонился и поцеловал мою призрачную руку.

– Где мне его искать? – спросила я с надеждой.

– Тебе не надо его искать, Варенька. К тому же он… жив…

– Жив?!! – воскликнула я на весь монастырь, но, слава Богу, монахини обычно не слышат потусторонних голосов. – Вот это поворот! А я вас обоих поминала за упокой!

– У Бога все живы, не переживай! Плутоша тогда тяжело заболел, да, но в итоге, благодаря твоим молитвам, выжил… Однако с тех пор все эти годы по воле Неба он продолжает находиться в состоянии, при котором всё, на что он способен, – молиться молча…

…Очередной удар!

– Хочешь сказать, что, если бы я не молилась за него, он бы уже давно отмучился? Значит, это я обрекла его на страдания?!

– Ты дала ему шанс, – улыбнулся Миша, – получить в Горнем Мире нечто лучшее, чем то, чего он заслуживал. Однажды, когда Наверху сочтут правильным, его заберут. Ты можешь помочь несчастному Плутоше сократить время его мучительного пребывания на Земле, если продолжишь молиться за него здесь, но ты имеешь право уйти отсюда вместе со мной прямо сейчас.

– Так где мне его найти?!

– Если доступ к Скрижалям у тебя отсутствует, значит, так для чего-то нужно, и это исключительно во благо. Но ты должна принять решение здесь и сейчас, Варенька. Да, прости, чуть не забыл: скорее всего, вы не сможете быть вместе даже после того, как…

…Я пошатнулась… А ведь мысль о невозможности обрести своё счастье с любимым человеком хотя бы посмертно, в Царстве Мёртвых, никогда не приходила мне в голову! – ни при жизни на Земле, ни теперь… Боже, как непозволительно легко мы разбрасываемся близкими! Как мелочно меняем теплоту души на материальные блага! Как глупо не ценим данную нам возможность любить и быть любимыми здесь и сейчас!

Переосмыслил ли свою жизнь мой Плутон, застрявший на Земле у входа в Царство Мёртвых? И, если да, то сколько потребуется лет, чтобы отмолить его душу у Небес?

Но я не могла поступить иначе:

– Я остаюсь… Только… скажи, обещай мне, Миша, что однажды мы с ним всё-таки встретимся… На мостике в Венеции, да?

– При желании встретиться, вариантов не встретиться здесь нет… ни у кого! – засмеялся Миша и добавил, уже растворяясь в лучах солнечного света, внезапно пролитого сквозь монастырские окна: – Но, возможно, не на мостике… и не в Венеции…

06 апреля 2020

8. Кайлас

Мы ехали в Шереметьево на такси. Водитель оказался весёлым и разговорчивым… экскурсоводом, – он знал несколько иностранных языков, работал с туристическими группами в Москве и мечтал о собственной фирме.

– Я обязательно её открою! Овен я, а Овны всегда добиваются своей цели! – оптимистично заявил водитель, прощаясь с нами в аэропорту.

Катя – тоже Овен.

Войдя в здание аэропорта, мы натолкнулись на книжный киоск. Мгновенно просканировав содержимое полок, Катя впилась глазами в какую-то книгу и дернула меня за рукав:

– Смотри! Кайлас!!! Купим?

Речь шла о многотомнике про тибетский «город Богов». Всё, что касалось философии, Тибета и Неизведанного, было связано с самым важным для Кати – поиском ключей от великих тайн Мироздания. С детства её преследовали необычные сны, загадочные голоса и призрачные видения. Над потусторонними штучками, конечно, можно и посмеяться, но Катины сны сбывались. И даже я, отъявленный скептик, стал верить знакам.

– Таскать с собой эти тома? А смысл? – возразил я. – Вернёмся и купим.

В отпуске я решил почитать в электронном виде труд самой Кати – её дипломную работу по философии «Проблема смысла жизни и смерти», но лишнее кило печатных книг в рюкзаке не вызывало у меня ничего, кроме отторжения.

В самолёте Катя периодически вспоминала и взахлёб делилась со мной интересными фактами про загадочную гору Кайлас, расположенную в далёких Гималаях, о которой я тогда толком ничего и не знал.

– А я бы многое отдала, чтобы попасть на эту Гору! Возможно, даже целую жизнь! Говорят, там находится точка слияния параллельных миров – портал, понимаешь? Если ты готов, тебя пропустят! Многие люди ходили к Кайласу, но не все возвращались! А часть из тех, кто возвращался, мгновенно старели! Я уверена: там Время течет иначе! Рерих рисовал и Кайлас, и горы рядом. Его пускали в пещеры, где до сих пор хранятся тела гигантов – людей предшествующей расы, представляешь?!

Я мало что понимал из вложенных ею в слова смыслов, но восторженные тирады девушек требуют поощрений:

– Ты же Овен, значит, обязательно доберёшься и до Кайласа! Но жизнь-то свою за встречу с ним отдавать зачем?

***

Мы жили в очень красивой гостинице, построенной в стиле средневекового замка, в местечке, окружённом горами со всех сторон – даже из моря «росли» горы.

В тот день мы обедали в ресторане на берегу. Катя снова вспомнила «о своём, о девичьем»:

– Кайлас снился мне, очень давно, в детстве, и не один раз. Я стояла у входа в пещеру и смотрела в большое зеркало, каменное – будто кто-то гладко-гладко отшлифовал кусок горы. В зеркале за моей спиной отражалась мама. Я оборачивалась, но мамы не было. Я снова поворачивалась к зеркалу, и мама в зеркале по-прежнему улыбалась…

Я уже собирался возразить ей по поводу каменных зеркал, но в тот момент проходящая мимо нас с тарелкой супа пожилая туристка остановилась напротив Кати, провела рукой над её головой, а затем громко произнесла:

– А канал-то открыт! Столп аж до неба! И душа у тебя старая, последний раз живёшь, что ли?

Мы с Катей переглянулись, но женщина уже пошла своей дорогой, явно не желая вступать в дискуссии.

***

Я заказал много разных экскурсий. В тот день мы поехали на рафтинг по реке 4-ого уровня сложности. Я никогда ещё не сплавлялся, впрочем, как и Катя, но нам обещали незабываемые впечатления. Мы долго ехали по горам на стареньком микроавтобусе, слушая красивые, но грустные песни. Катя прижалась к моему плечу и внезапно спросила:

– Если я умру, тебе будет грустно?

– Что за бред ты несёшь! – буркнул я.

Сейчас, вспоминая эти эпизоды, я думаю: почему мы не говорим нашим близким добрых слов? Не поддерживаем в моменты нахлынувшей на них печали? Разве сложно мне было ответить что-то типа: «Дорогая, конечно, мне будет не просто грустно, но очень-очень грустно! Не умирай, пожалуйста!» Но ведь я, напротив, забурчал!

Когда Катя надела каску и жилетку перед сплавом, она стала похожа на двенадцатилетнюю девочку, хотя и в жизни выглядела младше своих лет. Я бы хотел, чтобы Катя родила мне дочку, но всё время – который год? – откладывал важное для себя решение «на потом».

Я сфотографировал Катю на фоне бурной реки и лодки. Мы подписали соглашение, что организаторы не несут никакой ответственности за наши жизни и тому подобное. Прослушав инструктаж, мы смело ринулись в бой, ещё не ведая о том, что на одном из предстоящих нам порогов недавно погиб такой же, как и мы, турист.

Инструктора звали Сэм. Родом из Непала, он говорил по-английски и знал пару слов по-русски. Я видел, как загорелись Катины глаза, и она воскликнула:

– Сэм!!! Ты видел Кайлас?!

– О, Кайлас! Это великая гора, она рядом с моей страной! – с гордостью произнёс Сэм и посмотрел в небо.

В тот момент нас окружали восхитительные пейзажи высоченных гор. И я, если честно, не понимал: ну что такого может быть в каком-то там Кайласе? Гор на Земле – пруд пруди! Казалось, я был единственным, кто ещё не пел Кайласу дифирамбов.

Наша лодка в итоге не перевернулась, хотя двое мужчин из неё всё-таки выпали.

***

Следующие два дня мы провели в развалинах старинных городов. Стоя на вершине безымянного холма с останками древнего храма, Катя призналась:

– Мне сейчас показалось, что я смогу перелететь на ту колонну!

– Нет уж, не надо, не пробуй! – остановил её я.

– А люди предыдущих цивилизаций умели летать! Только представь: силой собственной мысли они перемещали тяжеленные камни и даже сдвигали горы!

– Ты снова – про Кайлас?! Смени гору! Их много!

Катя обиженно поджала губы и замолчала, но вскоре к нам подошёл местный житель, предлагая прокатиться на парашюте, и я отправил её полетать сначала над морем, а потом над горами.

Катя была отходчивой девочкой. Да, девочкой…

Казалось бы, трагичный жизненный опыт, в разы превышающий мой собственный, должен мгновенно превращать любое существо в старика или в старуху, но и выглядела Катя молодо, и в душе оставалась ребёнком.

Впрочем, она умудрялась сочетать в себе несочетаемое, тянулась ко всему нестандартному, любила экстрим и иногда, как мне кажется, заигрывала со смертью. Катя не боялась её, но боялась каких-то там… пауков! Представляете? Букашек боялась, а умереть сама – нет! Волевая и добрая, умная и красивая, что уже – редкость, но в то же время совершенно беззащитная – она явно нуждалась в сильном мужском плече.

Наверное, я любил её, но боялся признаться в этом себе самому… боялся ответственности и потери собственной независимости… Я никогда не выражал своей любви открыто и не баловал Катю.

Вот, например, когда вечером мы пошли прогуляться по местному базарчику, она увидела крошечную пирамиду из разноцветного оникса.

– Смотри, какая красивая! – воскликнула Катя. – Пирамиды нормализуют, усиливают и фокусируют энергию, направляя её в нужное русло! А ещё они переводят земное в небесное! Каждая пирамида – настоящая магия! Говорят, весь комплекс гор вокруг Кайласа – это город разнообразных пирамид!

Пирамида стоила копейки, но прозрачный намёк я демонстративно проигнорировал. Почему я не купил Кате кусочек вожделенного ею волшебства? Потому что всеми фибрами души уже ревновал её к Кайласу и был абсолютно равнодушен к пирамидам, поскольку я в них ничего не соображал. Скорее всего, думаю я сейчас, та непокупка была моим подсознательным протестом – отказом признаться себе самому в том, что Катя знала нечто, чего не знал я, что она стала более начитанной и продвинутой в Потустороннем мире, – за время нашей совместной жизни она сильно выросла и во многом обогнала меня…

***

Возвращаясь в отель после прогулки вдоль моря, мы услышали внезапные крики у себя за спиной и оглянулись – мужчина в белой майке с логотипом крупной туристической фирмы почему-то отчаянно махал руками, глядя на нас в упор. Мы замерли, а мужчина, подбежав к нам, обратился к Кате с вопросом:

– Вы отказываетесь от ночной экскурсии?

– В смысле? – удивилась она.

– Вы купили её у меня полчаса назад в отеле «Солнце»! – воскликнул туристический агент и достал блокнот с записями. – Вот… Светлана!

– Нет, Вы что-то путаете. Я – Катя!

– К тому же, многоуважаемый, – мне приспичило вставить свои «пять копеек», – мы из другого отеля и улетаем завтра утром. Нам уже не до ночных экскурсий!

– Вот это да! Прошу прощения! Значит, в отеле «Солнце» поселилась девушка-двойник!

Мужчина ещё раз извинился и удалился восвояси.

– Дурной знак, – сказала Катя и помрачнела. – Двойников встречают незадолго до собственной смерти. Или близкие видят двойников тех, кто вскоре умирает.

– Брось! Ты же Светланы не видела!

Но спорить с женщинами бесполезно.

И тогда я решил…

…да, это было моё решение! – вот в чём беда! – именно поэтому я до сих пор и прокручиваю в голове ту поездку день за днём – я решил поднять Кате настроение! Вместо того чтобы проследовать в номер для сбора рюкзаков-чемоданов, я предложил продлить последний вечер отпуска, посетив развлекательное шоу на открытом воздухе.

В ту ночь на территории нашего отеля выступали местные танцевальные коллективы. В перерыве между танцами факиры и другие «волшебники» демонстрировали фокусы, в том числе с привлечением отдыхающей публики. Катя явно скучала.

– Мечтаешь о Кайласе? – едва сдерживая себя, чтобы не съязвить, спросил я.

– Мне в любом случае надо к нему попасть. Говорят, тот, кто обходит Кайлас 108 раз, уже никогда не воплощается на Земле! А я не хочу больше воплощаться!

Меня начало трясти… И я… – да, это опять был я! – когда в очередной раз факир стал приглашать на сцену желающих получить порцию адреналина перед сном, подтолкнул Катю со словами:

– Кайлас подождёт!

Двое парней в национальных костюмах положили Катю на пол и укрыли её живот деревянной доской, а третий, с завязанными глазами, стал метать в Катю, стоя к ней спиной – один за другим, без перерыва – ножи через плечо. И они попадали в доску до тех пор, пока очередной нож, пролетев мимо, не врезался в пол, а брошенный следом —…

Периодически прокручивая на внутреннем экране, как видеосъёмку, и тот вечер, и наши совместно прожитые годы, я всё больше обвиняю себя… Но даже не в том, что отправил Катю на сцену – я нисколько не желал ей смерти! – а в том, что, привыкший к постоянному нахождению Кати где-то рядом, я перестал ценить присутствие такого маленького чуда в своей жизни. И тогда её забрали у меня…

Возможно, это был сам Кайлас…

сентябрь 2003

9. Канарейка

Светлана уже лет десять не появлялась здесь, но ехала на вечеринку к старой знакомой с лёгким сердцем и абсолютным спокойствием в душе. Лишь из простого женского любопытства ей хотелось взглянуть на Артёма, вдруг он живёт там же и окажется дома?

Тогда он работал в какой-то коммерческой фирме. Сначала всё было замечательно: одежда и еда – исключительно из дорогих супермаркетов, машина – самая-самая престижная, и не дача, а дворец. Но вскоре в душе Светланы образовалась бездонная пустота, и она почувствовала себя одинокой. Нет, она любила мужа, только он уходил из дома рано утром и возвращался по ночам – постоянные встречи, переговоры, друзья, партнёры, клиенты и командировки. Ей не хватало его внимания, заботы и, наверное, любви. Светлана не раз просила уделять ей больше времени – тщетно.

«Ты ничего не понимаешь, в этом мире всё решают деньги!» – говорил Артём, и ничего не менялось.

И однажды Светлана от него ушла… в никуда, но достаточно быстро устроилась на неплохую работу, стала получать приличные деньги и жить не хуже прежнего. Она перестала грустить, вскоре снова вышла замуж и родила очаровательных близняшек, но в какой-то момент поймала себя на мысли, что ей уже всё равно, во сколько её второй муж возвращается домой, уделяет ли он ей время или нет. Переговоры – так переговоры. Командировки – значит, командировки.

У них были деньги, которые действительно решали всё.

«Подумать только! Я стала идеальной женщиной для Артёма», – констатировала Светлана, проходя мимо его подъезда, и заметила свет в знакомом окне…

Артём открыл ей дверь и удивлённо произнёс:

– Какими судьбами?! А я в последнее время часто о тебе думаю. Заходи!

Светлана прошла в комнату и оценивающе огляделась по сторонам, но всё – на том же уровне: дорогущая брендовая мебель, картины крутых художников… Лишь в клетке на столе у окна она заметила маленькую птицу.

– Я купил канарейку, чтобы мне не было одиноко, – признался Артём.

– Разве ты не женат?!

– Разве женатые не бывают одинокими? Жена с детьми летом наслаждается Канарскими Островами. А ты… как? Надеюсь, твой новый муж уделяет тебе больше времени, чем я?

– Нет, представь себе. Но мне этого уже и не надо. Я не требую, чтобы он приходил домой пораньше, чтобы мы проводили свободное время вместе… Я стала такой, какой ты хотел видеть меня десять лет назад.

– Что с нами делает время! Тогда мне казалось, что ты слишком требовательна. Хотелось свободы. Наверно, я ещё не умел любить по-настоящему. Моя вторая жена готова жить и без меня ради собственного комфорта. Сейчас мне хочется, чтобы она просила меня, как ты, возвращаться домой пораньше, гулять с ней в парке, ходить в театры, но ей интересны только деньги… Так жизнь дала мне понять, как сильно я заблуждался… Дорого бы я заплатил, чтобы вернуться в прошлое и вернуть тебя.

– В прошлое нельзя вернуться, потому что в него не нужно возвращаться.

– Значит, ты не смогла бы влюбиться в меня снова?!

– Мне пора…

Они попрощались и в очередной раз исчезли из жизни друг друга.

Через полгода Светлана снова оказалась в тех краях, но уже по работе.

Припарковав машину, она направилась к офисному зданию на деловую встречу, ещё не зная, что та оборвётся внезапно – одновременно с дыханием её жизни – в соответствии с решением Судий о перемещении души Светланы на Небо путём тромбоэмболии. Шансы изменить судьбу, чтобы остаться на Земле, не всегда предоставляются людям в неограниченном количестве, иногда даже кажется несправедливым, что, например, никчёмный пьяница доживает до старости, а восхитительная бизнес-леди отзывается досрочно.

Проходя мимо винного магазина, у которого толпились не вполне трезвые люди, Светлана заметила на себе пристальный взгляд нелицеприятного мужчины.

– Привет, – произнёс Артём, подходя к ней, шатаясь.

– Не ожидала увидеть тебя… здесь. Что случилось?

– Мой кенор сдох, – пробормотал он.

– Что? – переспросила Светлана, не расслышав.

– Последний друг… Он ждал, когда я вернусь с работы… Чирикал мне что-то на своём языке… И… сдох – не вынес жизни в нашей проклятой семье! Зато теперь он является мне по ночам – призраком… Ты веришь в призраков?

– Твоя канарейка умерла?

Артём кивнул и шепнул Светлане на ухо:

– Беги от денег прочь. Я потрачу их все, чтобы они не испортили моих детей и не достались жене!

– Что ты такое говоришь?! – воскликнула Светлана, отшатнувшись от него в ужасе и подумав: как же хорошо, что их пути разошлись!

– Да, наши пути разошлись, – будто читая её мысли, произнёс Артём. – И в прошлое невозможно вернуться, потому что в него не нужно возвращаться… Но, кто знает, если бы ты не ушла от меня тогда, возможно, сейчас на моём месте оказалась бы ты…

21 сентября 1995

10. Кошачье имя

У неё было кошачье имя, которое не выговорить ни одной собаке, но она никогда не пахла кошкой, поэтому я не желал ей зла. Я запомнил её хорошенькой: добрые собачьи глаза и тёмная шёрстка… то есть, простите, волосы. Если считать, как считают люди, лет ей было немного, но собаки столько не живут. Не могу сказать, что она выглядела настолько прекрасной, чтобы влюбиться в неё такому псу, как я, но для моего хозяина – совсем другое дело! Когда она звонила, выражение его лица внезапно менялось, руки начинали теребить телефонный провод, и, если бы у моего хозяина имелся хвост, то он бы им обязательно завилял! У меня всегда так получается непроизвольно, когда я общаюсь с теми, кто мне нравится…

Говорили они недолго – назначали встречу. Не знаю, почему он брал меня с собой, но я радовался – всегда приятно составить компанию добрым людям, и я вилял хвостом при виде неё за двоих – и за себя, и за хозяина.

Я помню каждую их встречу. Мы ждали её под деревьями во дворе за домом. Она всегда улыбалась, подходя к нам, казалась такой счастливой… Мы шли по дороге, ведущей в парк. Они разговаривали о вещах, которые, по-моему, не стоили того, чтобы о них говорить. Вообще, собаки потому и молчат, что говорить, на самом деле, не о чем. Всё уже давным-давно сказано. Остаётся или выть, когда тебе грустно, или лаять, когда нервничаешь, злишься, хочешь привлечь внимание или радуешься, – всё зависит от интонации… А вот люди до сих пор разговаривают, они просто ещё много чего не поняли в этой жизни, в отличии от собак…

Не знаю, где и когда они познакомились, но, судя по всему, очень давно. Они вспоминали те дни, когда были вместе. Но, несмотря на то что разговоры этих странных людей сводились исключительно к Прошлому, ведь что-то всё-таки ещё связывало их в Настоящем?

Сначала я никак не мог понять, почему же они не вместе. Представьте себе моё удивление, когда однажды вечером во время нашей совместной прогулки, она сняла перчатки, и я заметил золотое кольцо на её правой руке! Вы ведь знаете, что это значит?! И кто это у вас, у людей, такую ерунду придумал – жениться?! Собаки никогда не женятся и не выходят замуж, потому что всё это – не-серь-ёз-но!!! Ну что меняет колечко? Пара лишних грамм на пальце! Кольца ничего не значат в этой жизни, как и многое другое. Оттого собаки и не носят колец. Вообще никаких. И, кстати, не только собаки, заметьте…

Хозяин рассказал мне самую странную историю любви из тех, которые я когда-либо слышал. У собак такое бы точно никогда не приключилось! Он, видите ли, её любил. Но тайно. И никогда ей об этом не говорил… Ну, встречались они, встречались. Гуляли, гуляли. Но ведь среди людей – мужчин много, и не все предпочитают любить тайно. Кто-то может повстречаться, погулять и пойти дальше! И однажды этот кто-то в её жизни появился, повстречался, погулял и предложил злополучное кольцо. Она, естественно, рассказала об этом моему хозяину. Он, конечно же, был ошеломлён, но даже пальцем не пошевелил, чтобы остановить её! Как вам оно, а?.. Не «вау-вау», а «гав-гав», согласитесь! В итоге она так и не узнала, что он её любил, а я так и не понял: почему он ей ничего не сказал?! Кольца, что ли, пожалел?

В последний раз я видел её поздней осенью. Мы, как и обычно, встретились во дворе и пошли в парк. Она выглядела ещё более красивой, но совсем печальной. В парке, внезапно сославшись на усталость, она присела на скамейку. Я внимательно наблюдал за ней. Она собиралась произнести что-то очень важное. Для неё и для них обоих. Наступила мучительная пауза. Она молчала. И он молчал. Я всячески пытался заставить её заговорить – кружился у ног, вилял хвостом, гипнотизировал взглядом и в результате не выдержал и даже залаял! Но она не поняла меня, тяжело вздохнула, резко поднялась и сказала, что ей пора…

Мы стояли у её дома, они прощались. Она ушла… навсегда… Сначала я думал, что он позвонит – скажет, что любит её, ведь он и вправду её любил! Да, любил. Потому что видели бы вы, как он подпрыгивал с дивана каждый раз, когда звонил телефон, и с какой надеждой в голосе произносил «Да», а потом, поняв, что это – не Она, мрачнел лицом. Вот, скажите, разве собаки так поступают? И однажды я так сильно озверел, что подошёл к хозяину и куснул его. Он, видимо, так и не понял, за что, – обиделся…

Я попытался сделать всё возможное со своей стороны, чтобы помирить их. Когда хозяин брал меня с собой на прогулку, я тащил его к её дому, и мы бродили под деревьями того двора, где она обычно выходила к нам, улыбаясь. Я пробовал отыскать её по запаху, но вспомнили б вы, какие в ту осень дули ветры! А вскоре повалил снег, заметая следы Прошлого, и наступила зима. Она покинула нас… И, заметьте, без всяких «гав-гав»…

Я никогда не понимал человеческой природы и, видимо, уже не пойму. Но почему же люди, которые, в отличие от собак, обладают даром речи, не в состоянии понять самих себя и друг друга хотя бы просто для того, чтобы стать счастливыми?..

Август 1996

11. Кристи

Я работала в платном колледже преподавателем младших классов. Мне исполнилось двадцать пять, и я была полна надежд и планов на будущее. Жизнь баловала меня. Я ни в чём не знала отказа и получала всё, что хотела. Беды обходили меня стороной, и я чувствовала себя счастливым человеком.

Колледж находился недалеко от города на берегу небольшого красивого озера в сосновом бору. Мы принимали детей, чьи родители могли заплатить довольно-таки значительную сумму за год обучения. Преподавание велось по обычной школьной программе, если не считать факультативных кружков и секций, но ребята проживали в колледже на протяжении всего учебного года, хотя родители, конечно же, могли забирать их домой на выходные и каникулы. Кормили у нас очень вкусно. Спальные комнаты были обставлены не хуже люксовых номеров в отеле, но в духе детских сказок. В свободное время ученики играли, гуляли и, в целом, делали, что хотели. Им никто никогда почти ничего не запрещал.

В тот год я набирала первый класс и боялась, что не смогу общаться с малышами на одном языке. Впрочем, вскоре я вполне освоилась, и всё шло отлично: класс оказался дружным, дети – способными.

***

Перед Рождеством я попросила родителей приехать на собрание, после чего они могли забрать ребят на каникулы. Возвращаясь вечером в учительский корпус, я заметила маленькую девочку в беличьей шубке, которая, по-видимому, кого-то ждала. Это была Кристина из моего класса.

– Что ты здесь делаешь? – поинтересовалась я.

– Мой папа приедет?

– Конечно! Иди к себе, уже поздно.

– Нет же, Элис! Поговори со мной! – почти шёпотом произнесла Кристина, отводя взгляд в сторону.

Я не знала, как отреагировать на её слова. Никто из учеников не обращался ко мне на «ты», и я уже собиралась сделать девочке замечание, но потом, взглянув в её печальные глаза, передумала. Да и атмосфера Рождества буквально витала в воздухе: метель превратила опушку леса в сказку, загадочно светили фонари, падал снег…

– Ступай к себе, Кри! – повторила я, но девочка не сдвинулась с места и продолжала молчать, вынуждая меня категорично добавить: – Мне надо идти, до завтра!

Я сказала неправду: мне незачем было спешить, просто не хотелось оставаться с Кристиной наедине. Пройдя метров десять в сторону учительского корпуса, я услышала её голос, позвавший меня: «Элис! Ты похожа на…» Но я не обернулась…

***

Накануне родительского собрания я планировала прогуляться вдоль озера с подругой, учительницей седьмого класса, но её внезапно вызвал директор, и мне пришлось бродить в одиночестве. Однако, едва я присела на скамейку, рядом со мной, возникшая будто из ниоткуда, материализовалась Кристина.

– Почему ты одна, Кри? – спросила я.

– Я люблю так.

– Ты не любишь играть с другими детьми?

– Нет.

– Почему?

– Я – не такая, как они…

Мне снова захотелось спросить «почему», но я промолчала, а Кристина тихо добавила:

– Ну же, Элис! Поговори со мной!

– Воспитанные девочки не обращаются на «ты» к тем, кто старше!

– Но я буду обращаться так только к тебе!

Я увидела слёзы в её глазах, но мне с детства претили плаксы, и я полу-приказным тоном сказала:

– Так нельзя себя вести! Иди к своим друзьям!

Кристи молча встала и пошла прочь.

***

Я провела родительское собрание без эксцессов. Когда все разошлись, и я осталась в кабинете одна, в дверях появилась Кристина.

– Ты ещё не уехала? – спросила я.

– Папа не приехал, – грустно произнесла она.

– А твоя мама?

Девочка пожала плечами.

– Пойдём, ты позвонишь домой? – предложила я.

– Пойдём!

«Опять эти вольности!» – подумала я…

Кристи набрала телефонный номер по памяти. Ей что-то ответили, но девочка промолчала и положила трубку.

– Не туда попала? – спросила я.

Кристи молча вышла из комнаты. Я заставила её вернуться и позвонила к ним домой сама. К телефону подошла бабушка. Она сказала, что папа Кристины обязательно заедет в колледж, когда вернётся из командировки через две недели. Я передала эту информацию девочке, но не получила никакой реакции в ответ.

– А почему ты бросила трубку? – переспросила я.

Кристи встала и молча пошла прочь.

– Кри! – крикнула я, но она даже не обернулась.

Я разозлилась и решила пожаловаться на девочку её отцу.

***

Две недели каникул пролетели мгновенно, и ребята снова приступили к учёбе. Надо отдать им должное – класс у меня собрался отличный! Мне было не по себе лишь от Кристины, но волей-неволей я видела эту странную девочку каждый день. Она пронзала меня своим взглядом, я выходила из себя и придиралась к ней по мелочам – прекрасно понимая, что так нельзя, я ничего не могла с собой поделать.

Наконец-то приехал Кристинин отец. Он привёз много игрушек и сладостей. Девочка не хотела его отпускать.

– Я вернусь за тобой летом, когда ты закончишь учиться, и мы поедем к морю. Ты же любишь море, да?

Кристи кивнула в знак согласия, а я вдруг представила её взрослой – она превратится в красавицу и многих сведёт с ума.

После встречи с отцом Кристина вела себя гораздо лучше и не подходила ко мне во внеурочное время. Впрочем, как мне показалось, девочка ещё больше замкнулась в себе.

***

Однажды, когда на уроке музыки все пели весёлую (но, если честно, очень глупую) песенку, я вдруг заметила, что… Кристи не поёт. Как обычно, она сидела на последней парте одна, но на этот раз – в наушниках…

«Кристина слушает музыку?! Избалованная девчонка! Что она себе позволяет! Всё ей можно! А ведь ей всего-то восемь лет!»

– Кристи! – вскрикнула я от гнева, подойдя к ней.

Девочка судорожно вцепилась своими маленькими ручонками в плеер.

– Отдай мне сейчас же!

– Нет! – твёрдо сказала она.

– Если ты не отдашь мне свою игрушку, я сегодня же вызову твоих родителей, и ты больше не будешь здесь учиться!

Кристина в бессилии разжала пальцы, а потом встала и выбежала из класса в слезах. Когда урок закончился, я включила плеер, но вместо музыки услышала приятный женский голос. Как я поняла, это была мать девочки. Ей зачем-то потребовалось уехать на несколько лет в другую страну, и перед отъездом она записала дочке свои наставления.

***

Учебный год закончился. Родители забирали детей по домам. Я сидела на веранде летнего здания колледжа и читала любовный роман. На следующий день я улетала на море, ещё не зная, что больше не буду преподавать здесь, потому что выйду замуж и перееду в другую страну.

Кто-то бесшумно подошёл ко мне сзади и осторожно дотронулся до моего плеча. Я обернулась и увидела Кристи. Она протянула мне букет собранных ею цветов, а я…

– Ну же, Элис! Это тебе, – сказала она.

– Опять?!

Девочка ничего не ответила, но присела рядом.

– Скучаешь по родителям? – спросила я, пытаясь не заводиться. – Они у тебя часто ездят в командировки?

– Так говорят…

– Но командировки рано или поздно заканчиваются!

Девочка молча пожала плечами и вздохнула.

Подъехала очередная машина, из неё вышел отец Кристины. Девочка бросилась к нему на шею.

Когда он подошёл ко мне и стал благодарить за что-то, я уже ничего не слышала – вспоминала, как его дочь безобразно себя вела, обращалась на «ты», бросала трубки, слушала плеер и делала всё, что ей вздумается. Не помню точно, что именно я тогда наговорила её отцу, но он спокойно выслушал меня и, когда я остыла, печально произнёс:

– Мне очень жаль, но… не обижайтесь на неё, Элис!

Он оставил нас наедине, предложив дочери попросить у меня прощения.

– Ну, прости меня, Элис… – демонстративно холодно произнесла девочка, явно не чувствуя раскаяния.

Я резко встала со скамейки: Кристина даже прощение просила, обращаясь на «ты»! Я сделала несколько шагов и услышала её голос:

– Ты похожа на неё…

Но я даже не обернулась, вспомнив по дороге, что на скамейке остались цветы, которые подарила мне Кристи.

***

Я вышла замуж и вернулась в колледж в первый день нового учебного года, чтобы забрать документы. Мои ребята подросли, но почти совсем не изменились. Среди них я не увидела только Кристину. Подруга-преподавательница сказала, что в списках учащихся девочка числится.

Мы с подругой пришли к директору. Мне, собственно, было уже не до Кристины – требовалась подпись директора на моих документах, но подруга поинтересовалась, почему девочка отсутствует.

– Её отец – мой старый школьный приятель, – произнёс директор. – Когда в прошлом году у Кристины умерла мать…

– А у неё умерла мать? – удивлённо воскликнула я.

– Да, но девочке говорили, что её мама уехала в командировку. Бабушка Кристины, мать её отца, не любила внучку – не признавала, как, впрочем, и свою невестку. И тогда я посоветовал отдать девочку к нам.

– Так почему же она не приехала в этом году?

– Кристина и её отец… пропали…

– Как пропали?! – я была ошеломлена.

– Уехали на море, но так и не вернулись. Полиция до сих пор разыскивает их… Кстати, Элис, она ведь училась в вашем классе?

…С тех пор прошло много лет, и я сама исчезла из мира. Но, сжигая в костре воспоминаний различные истории своей земной жизни, я до сих пор не могу расстаться с этой, ведь каждый раз, когда судьба преподносила мне горестные уроки, я слышала детский голос, шепчущий: «Ну же, Элис!»

31 июля 1992

12. На берегу Темзы

Лондон – мечта моего детства с тех самых пор, как в школе на уроках английского нам стали рассказывать о его достопримечательностях. Те же самые достопримечательности я учила и на подготовительных курсах при МИДе, а затем – в ВУЗе. Казалось, ещё даже не побывав в Лондоне, я уже знаю его лучше, чем какой-либо другой город на свете. Разве что получить визу в Великобританию шансов у меня было мало, поэтому я откладывала поездку в Лондон на последнюю страницу, возможно, и своего последнего загранпаспорта, – кто знает, за каким поворотом в судьбе уже подвешен тот самый кирпич, который внезапно свалится тебе на голову, или произойдёт нечто иное, препятствующее отпуску за рубежом?

Везде и всюду я путешествовала одна. Виталик разводил руками – у него всегда находились причины, по которым он «не мог» присоединиться. Однако в канун Рождества Виталик клятвенно пообещал, что в наступившем году мы обязательно съездим куда-нибудь вдвоём.

Я работала руководителем отдела закупок и бывала свободной для путешествий трижды в году: на майские праздники, в августе и на Рождество; и в загранпаспорте оставалось как раз три странички для виз.

Майские и Рождество Виталик традиционно проводил с женой (которую, как и многие мужья, клятвенно обещал бросить, но никогда не сделал бы этого, поскольку «её жалко», ведь «она не переживёт, а ты – сильная!»), поэтому для нашей совместной поездки оставался лишь август.

Зная заветную мечту моего детства – увидеть Лондон, Виталик предложил, чтобы я поехала в Лондон на майские, а в августе мы отдохнём где-нибудь на райских островах. Что ж, логично, не так ли?

В Лондоне мне очень понравилось! Я исходила его вдоль и поперёк и вернулась домой с чувством полного удовлетворения. Кстати, британцы дали мне визу на полгода и многократную, но возвращаться при ограниченных финансах я не видела особого смысла – гораздо приятней посетить нечто, ещё не изведанное!

Чудес Света на планете Земля – явно больше, чем семь энциклопедических, и я уже размечталась, куда бы мне отправиться на Рождество после августа в раю с Виталиком, как шеф срочно потребовал оформить мне визу для командировки в Мюнхен – на одно чудо Света в моей копилке путешествий стало меньше! Я уже давно объехала всю Германию, включая Мюнхен, и во время отпуска, а не командировки. Однако мой негатив достиг ушей Вселенной: как только немцы предоставили мне однократную визу на пять дней июля, так командировка сразу же отменилась! Но штамп-то в загранпаспорте отменить невозможно – предпоследняя страничка оказалась безвозвратно испорченной и потраченной в никуда! Моё внутреннее возмущение от собственной беспомощности зашкаливало, но в итоге так и не вылилось наружу, поскольку… каждый божий день приближал меня к заветным августовским островам с Виталиком!

Я прошерстила Интернет, обзвонила все туристические агентства, которые занимались островами, чтобы выбрать для нас самый-самый райский, и мысленно находилась скорее там, чем здесь. Подготовив ворох обворожительных платьев и прикупив пару очаровательных купальников, я подписала заявление на отпуск, что с каждым годом становилось всё проблематичнее, – шеф мутировал в рабовладельца…

И вот, за пару дней до отъезда, Виталик заехал за мной, сияющей от предвкушения рая, чтобы обсудить наши планы в ресторане. Он внимательно выслушал все мои мечталки и хотелки под основное блюдо, а на десерт внезапно произнёс:

– Лара, я уезжаю… в Лондон.

– Как в Лондон?! – ещё ничего не понимая, переспросила я. – Когда уезжаешь?!

– В командировку на весь август…

– Но ещё вчера ты говорил, что тебя отпустили!.. со мной!.. на острова!

– Да, но сегодня… всё изменилось… Возможно, в сентябре…

– Но в сентябре не отпустят меня! – мне казалось, что я сейчас умру. – Ни в сентябре, ни в октябре, ни в ноябре!!!

– Ты можешь поехать одна…

– Что делать на крошечном острове в Раю одной?! Там отдыхают только парами!

– Тогда поезжай куда-нибудь ещё, – спокойно произнёс Виталик, чем привёл меня в бешенство.

– Куда-нибудь ещё – это куда??? Я не успею оформить визу!

– Поезжай в безвизовую Турцию.

О, лучше б он даже не заикался мне про Турцию!!!

Я побелела от гнева.

– В Турцию? Где каждый год на протяжении стольких лет ты отдыхаешь со своей женой? Чтобы я, одиноко лежа на пляже, невольно представляла, как вам здесь было хорошо вдвоём?!

– Лариса, дорогая! Я мог бы предложить тебе приехать ко мне в Лондон, но я буду работать с утра до ночи, и тебе станет скучно – ты же только что вернулась из Лондона. К тому же, я буду жить не в самом Лондоне, а в пригородном городке, откуда до Лондона – минут сорок на электричке. В отеле у меня одноместный номер с завтраками. Я прикинул, во сколько обойдётся твой визит, и это очень дорого – ездить в Лондон каждый день туда и обратно, чтобы не сидеть в голом поле, обедать и ужинать, плюс доплата за двухместный номер – сама знаешь, какие маленькие одноместные номера в Британии, да и авиабилеты – не копеечные… У меня нет возможности заплатить за тебя такую сумму, а платить тебе самой – всё равно, что выбросить деньги на ветер. В Лондоне, кстати, сейчас аномальная жара. Люди в фонтанах купаются! А ты говорила, что жару плохо переносишь. Приехать в Лондон на неделю, чтобы побыть со мной только одни выходные и поплавать в фонтанах?! Вспомни: возвращаться – плохая примета!

Отчаянье переполнило меня, слёзы готовы были хлынуть из глаз. Я вскочила из-за стола, швырнула салфетку в вазочку с обожаемым мной фруктовым салатом и закричала:

– Я ненавижу Лондон! Ненавижу! Ненавижу!!!

Вокруг воцарилась гробовая тишина. Все замерли, включая официанта с чашечкой эспрессо, которую он уже собирался поставить на наш столик.

Я схватила сумку и, не замечая никого на своём пути, направилась к выходу.

***

Я променяла двухнедельный отпуск в раю на выходные с Виталиком в Лондоне, приземлившись в аэропорту Хитроу в пятницу вечером.

Но едва я включила телефон, как раздался звонок, и Виталик обречённо произнёс:

– Лара… Меня вызывают на выходные в их офис… Но… я приеду к тебе завтра ночью… в Лондон, да?

Я променяла двухнедельный отпуск в раю на одну ночь с ним в Лондоне…

***

В субботу, где-то в обед, я с грустью смотрела на себя, рухнувшую в фонтан на Трафальгарской площади в +40С. Люди даже не сразу поняли, что мне стало плохо от жары… и что меня здесь больше нет… А я подумала: воистину, возвращаться – плохая примета!

Я променяла свою жизнь на… что?..

Можно ли считать, что это Виталик убил меня?..

***

Виталик разбился на машине в ночь с субботы на воскресенье, чуть-чуть не доехав до Лондона, – уснул за рулём…

Он променял свою жизнь на ночь со мной?..

Нет, не так: это я убила его…

***

В воскресенье мы долго сидели на берегу Темзы и составляли план, в какие страны полетим уже без загранпаспорта перед тем, как навсегда исчезнем отсюда…

июль 2003

13. Случайная Гостья

На улице шёл проливной дождь. У двери в квартиру моего соседа стояла девушка в тёмном плаще с капюшоном. Длинные чёрные локоны скрывали от меня её профиль.

– Он тебе не откроет, – произнесла я.

Девушка вздрогнула и обернулась. Она была красивой. Особенно мне запомнились огромные и чёрные, как ночь, глаза, отчётливо выделяющиеся на фоне её белоснежной кожи.

– Вчера мой сосед умер, – продолжила я. – Бедный старик… Ты, наверное, его внучка? Он говорил, что ждёт внучку в гости. Как жаль, что ты опоздала! Он тебя очень любил и гордился тобой, постоянно о тебе рассказывал. Знаешь, это важно для стариков – чувствовать себя нужным кому-то…

Девушка вздохнула, но ничего не произнесла в ответ.

– Пойдём ко мне, ты промокла, – предложила я, и она проследовала за мной на кухню, но от чая отказалась:

– Нет-нет, я лишь чуть-чуть погреюсь и пойду…

– Как тебя зовут? У тебя есть в этом городе кто-то ещё, кроме деда?

– У меня вообще никого нет, – девушка печально вздохнула. – Даже друзей…

– Ты такая молоденькая и красивая, у тебя всё ещё впереди! Главное – не наживай себе врагов!

– Врагов… – задумчиво промолвила моя собеседница. – Я не так молода, как Вам кажется… Если бы Вы только знали, как мне осточертела моя жизнь! Работаю без выходных, ни минуты свободного времени… Вот, в кои-то веки, позволила себе к Вам зайти, а так… Про меня сочиняют небылицы, пытаются всячески избегать со мной встреч, обходят стороной, а ведь я – совсем не то, что обо мне думают…

– А чем ты занимаешься?

– Помогаю людям. Но добро в этом мире часто путают со злом, поэтому я обречена на людскую ненависть. Если б они только знали, как я им завидую!

– Почему?

– Хотя бы потому, что жизнь у них разнообразная и интересная, она вкусная, понимаете? Они в состоянии ощущать её всеми фибрами своей души и наслаждаться земными радостями по полной программе! А я так не могу, не умею так… Нет на Земле ни одного человека, кто был бы настолько же одинок! Я устала от жизни и чувствую себя неприкаянным призраком, который никак не может умереть…

– Послушай меня, дорогая… Мы часто ругаем жизнь и желаем себе смерти. Но когда та вдруг появляется у нас на пороге, мы осознаем, что жизнь – коротка, и её надо ценить, потому что рано или поздно смерть всё равно придёт за тобой…

– За мной? – задумчиво переспросила девушка.

В квартире умершего соседа завыла собака.

– Бедный пёс! – вздохнула я. – Он был его лучшим другом!

– Мне пора! Я и так задержалась, – спохватилась моя гостья.

– Куда же ты теперь? – спросила я её в дверях.

Девушка перевела взгляд на квартиру умершего соседа.

– Я была здесь вчера, – прошептала она. – Но забыла забрать вместе с ним его верного пса…

30 сентября 1997

0. Исключения

Внезапно я почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд, повернулась и увидела Ангела.

– Здравствуй, – прошептала я. – Ты пришёл за мной?

– Да, – кивнул он.

– Но ведь истории у костра ещё продолжаются, – попыталась возразить я, поскольку мне было уютно находиться здесь, в Тумане, скрывающем лица рассказчиков, и я уже собиралась поделиться своей собственной.

– Не расстраивайся! – улыбнулся Ангел, читая мои мысли. – Этот костёр ещё долго не погаснет, а истории будут сменять друг друга до тех пор, пока Землю не покинет последняя живая душа. Но сейчас тебе пора.

Я посмотрела на Мужчину. Мне почему-то не хотелось прощаться с ним.

– Ступай, – похлопал он меня по плечу. – Я найду тебя потом…

– В Городе Солнца или в Стране Сновидений?

– Там, где это прописано в Скрижалях, – вздохнул Мужчина.

Ангел протянул мне руку, и мы стали отдаляться от костра.

– А куда мы идём? – спросила я.

– В Канцелярию.

– А как же очередь?! Или…

– Нет, но из всех правил бывают исключения.

Мы резко вышли из тумана и оказались на окраине Города, залитого Солнцем, у входа в высоченное здание. Я заметила, как несколько ангелов в обход очереди провели своих подопечных внутрь. Мы проследовали за ними. Ангел попросил меня подождать его на скамье у приоткрытой двери в Зал Суда рядом с такими же, как и я, ожидающими чего-то вне очереди.

– Жаль, – вздохнул Мальчик, сидящий справа от меня.

– Чего жаль? – уточнила я.

– Что мы – здесь, а не там, – печально произнёс он.

– Почему? – не понимая, что тот имеет в виду, переспросила я. – И где – там?

– Я хочу стать ангелом, – вздохнул Мальчик. – Там – это в общей очереди. А мы – здесь… Отсюда шансов попасть в ангелы почти нет.

– Почему? – удивилась я, по-прежнему ничего не понимая.

– Моя бабушка так говорила: все дети, ушедшие с Земли, становятся ангелами. А вне очереди обслуживаются только исключения.

Из Зала Суда высунулась голова чёрта:

– Хвать трепаться, исключения! В этом Зале самое интересное начинается! А мне ни черта из-за вашей болтовни не слышно!

– Простите, – прошептала я, извиняясь, и невольно подошла к приоткрытой двери.

Там звучала Лунная Соната и горел приглушённый свет. Судьи замерли в ожидании. Левая чаша Весов склонилась почти до предела, хотя в ней находился всего лишь один свиток ликующих бесов. На экране проецировались кадры из земной жизни очередной души…

1. Вершитель Судеб

Мир рухнул…

Елена решила приготовить кофе, но обнаружила, что кофейная банка пуста. Беспомощно опустившись в кресло, она автоматически пролистывала свежую газету, как вдруг в глаза бросилось странное объявление: «Всем, кто решил покончить собой, чашка кофе/чая перед смертью – за счёт заведения!»

Дверь особняка на краю города открыла старушка в чёрном.

– Я по объявлению, – устало произнесла Елена.

– Да-да, проходите, пожалуйста! – пригласила её Хозяйка.

По центру небольшого зала на креслах у камина Елена заметила двух мужчин. В углу, свернувшись клубочком, дремала чёрная кошка. Наверное, они действительно пили здесь чай – чашки ещё не унесли, а коробка конфет была наполовину пуста.

Елена осмотрелась – небогатая обстановка, но нигде ни пылинки, и всё – со вкусом: вышивки на стенах, шторы на окнах, старинные подсвечники и паркет…

– А Вам… чай или кофе? – уточнил мужчина в синем свитере.

– Кофе… У меня дома закончился… Спасибо…

Ему было под пятьдесят. «Симпатичный. Явно не бедный. Его-то чего за смертью понесло?» – подумала Елена, а Симпатичный удалился на кухню.

Второй мужчина – в сереньких брюках и сером свитере, с шарфом, обмотанным вокруг тонкой шеи, – выглядел бледным и часто кашлял.

– Садитесь к столу, милая! – улыбнулась Хозяйка, вернувшись из кухни с пирогами. – Или располагайтесь на диване. Как удобнее. Вы, наверное, уже поняли, что мы не собираемся причинять Вам зла. Несмотря на огромное желание расстаться с белым светом, посидите немного в нашей мрачной, но доброй компании!

Елена, впрочем, уже давно ничего не боялась, и ей было неважно: чай или кофе. Пытаясь понять, куда она попала, девушка присела к столу.

– Все мы – в шаге от смерти. Но кто запрещает нам позволить себе хоть что-то приятное перед тем, как лишиться всего и сразу? Кстати, а каким образом Вы решили отправиться на Тот Свет? – поинтересовалась Хозяйка.

– И как Вас зовут? – добавил Симпатичный.

– Лена, – ответила девушка, обхватывая пальцами тёплую чашку.

– Эрнест, – представился Симпатичный.

Мужчина с шарфом на шее хотел произнести своё имя, но закашлялся.

– Это Роберт, художник… – представила его Хозяйка. – Ему всё не даёт покоя его шарф. А Эрнест планировал…

– А я ещё не решила, как… – не дослушав, произнесла Лена растерянно.

– Ну, это не проблема! – улыбнулась Хозяйка. – Куда же Вам теперь спешить? Часом раньше – часом позже…

Хозяйка ненавязчиво попросила каждого поделиться своей историей о внезапном крушении мира. Всё, собственно, сводилось к нескольким причинам: ощущение собственной ненужности, потеря близких, смертельный диагноз и отсутствие денег. Рассказанное собравшимися, действительно, трогало за живое, правда, каждый из них считал, что его причина – гораздо весомее, а то, что случилось с остальными, пережить возможно.

– Послушай, Лена, – спокойно произнёс Эрнест. – У меня – мешок денег. Я тебе их подарю. Безвозмездно. Мне же они теперь не нужны. И ты решишь все свои проблемы! Молодая ещё, чтобы с моста да в воду…

– Деньги ты ей отдай, это верно, – согласился Роберт. – Но тебе-то зачем умирать? Тебя ж одного спасли – из скольких там? – чтобы ты жил! Разве это случайность? А вот я действительно умираю, и мне всё равно уже недолго осталось. Просто не хочу никого мучить.

– Ты можешь ещё успеть нарисовать нас! – воскликнула Елена. – Да и не только нас – множество прекрасных картин! Зачем тебе торопиться?

– Елена права, Роберт, – согласилась Хозяйка. – Спешить не стоит. Ты можешь пожить здесь, я буду ухаживать за тобой, как за сыном. Мне это совсем не в тягость. Мой сын погиб, и я многое бы отдала, чтобы кто-то избавил меня от одиночества.

Слово за слово, а к вечеру все между собой сдружились и перестали торопиться в Вечность, хотя вслух этого озвучено не было.

Внезапно раздался очередной звонок в дверь. На пороге появился высокий мужчина крепкого телосложения в чёрных одеждах с огромным рюкзаком:

– Это у вас тут самоубийцы собираются? – мрачно хмыкнул незнакомец.

Хозяйка кивнула и улыбнулась, но чувство тревоги защемило сердце, и, прежде чем пропустить незнакомца в дом, она поинтересовалась:

– А кто Вы?

– Тот, кого вам здесь и не хватает! – резко ответил мужчина и, отшвырнув Хозяйку в сторону, направился в комнату.

Медсестра подошла к старушке, которую привезли в реанимацию ночью. Та лежала под капельницей и что-то шептала. Медсестра не могла расслышать, что именно, и наклонилась поближе.

– Я – психотерапевт… хотела их спасти, но Бог наказал меня… я посчитала себя Вершителем Судеб, воскресила их и обрекла на смерть… он – маньяк… найдите его… он убил всех, кроме меня… я должна умереть… это несправедливо, если…

– Всё будет хорошо, не волнуйтесь! Вам нельзя волноваться! – попросила медсестра, ничего не понимая из услышанного.

Женщина замолчала – её доброе сердце остановилось, а светлая душа покинула временную обитель, устремившись в Небеса, на встречу с погибшим сыном и теми, кого она так искренне пыталась спасти…

29 января 1995

2. Грешница

Позавтракав яичницей и прихватив с собой пару бутербродов с сыром и колбасой, чуть не позабыв Евангелие и крест, приходской священник Алексий Прошкин не спеша отправился исповедать некую прихожанку Пелагею, умирающую от тяжёлой болезни. Батюшка не знал её, поскольку в той церкви служил всего с неделю.

Войдя в убогую комнатку, он увидел женщину около сорока. Казалось, та уже не реагировала на окружающие звуки, а взгляд её был прикован к окну, выходящему в сад, где радостно пели птицы и шумел весёлый ветер.

Батюшка подошёл к Пелагее поближе. Черты её лица показались Алексию слишком знакомыми, но тщетно пытался он вспомнить, где мог пересекаться с умирающей, поэтому, присев на стул у её кровати, как и обычно в таких случаях спросил:

– Мне передали, что ты хочешь исповедаться, Пелагеюшка?

– Да, – слабым голосом произнесла умирающая.

– Тогда поведай мне грехи и прегрешения свои, – батюшка перекрестил женщину и приготовился внимательно слушать.

Пелагея стала рассказывать о своей жизни с самого начала: как в детстве разбила любимую мамину вазу, как часто ссорилась с сестрой и подругами, как не верила в Бога. Однако, оставшись без средств к существованию в пятнадцать лет, Пелагея пошла играть на флейте по улицам города, чтобы раздобыть денег на еду, но волею Всевышнего впервые оказалась в церкви, где для неё открылся совершенно иной мир.

Рассказанное умирающей до этого момента не особо интересовало батюшку, он даже чуть-чуть всхрапнул, а, проснувшись, лишь периодически покачивал головой. Иногда Алексию казалось, что он уже слышал нечто подобное раньше, но за свою жизнь батюшка успел послужить в стольких церквях, что тысячи историй, исповеданных ему прихожанами, давно перемешались в его голове и благополучно забылись, а новые не запоминались вовсе.

– Тогда я встретила его, – глаза умирающей вдруг заблестели, и она улыбнулась. – Он был добрым и заботливым, красиво ухаживал, но почти ничего не рассказывал о себе – говорил только, что любит меня и мы поженимся на Красную Горку. Однажды я случайно узнала, что жених мой учится в Духовной Семинарии, но перспектива стать женой служителя церкви меня совсем не испугала! Напротив, я даже обрадовалась, потому что сама верила в Бога! Но вскоре, когда я сказала, что у нас будет ребёнок, он запретил мне рожать нашего сына…

– Сына? – батюшка нахмурил брови и затеребил Евангелие.

– Да, Слава Богу, не приняла хоть этот грех на душу! Мы ведь так и не поженились – испугался мой жених, променял меня на дочь богатого и влиятельного чиновника. А сын мой внешне – копия своего отца, и я назвала его Алёшей.

– И сколько лет мальчику?

– Семнадцать.

– Ты рассказала ему об отце?

– Нет, батюшка. Мой сын поёт в церковном хоре и собирается поступать в Семинарию, и я не хочу, чтобы у него изменилось отношение к церкви из-за такого отца. Всё, что он знает, – так это то, что они безумно похожи внешне…

Алексий покачал головой. Его рука прикоснулась к руке Пелагеи. Он немного помолчал, но затем, резко отдёрнув руку, грозно произнёс:

– Значит, дочь моя, ты соблазнила служителя церкви, затем не послушалась его вопреки тому, что женщина должна всегда находиться в послушании у мужчины, будучи созданной из его ребра, а в заключении ещё и сокрыла от него правду!

– Батюшка, но… – попыталась возразить Пелагея.

– О, грешница! Не написано ли в Библии, что всё, мною перечисленное, есть тяжкий грех?!

– Я искренне каюсь во всех своих грехах и прошу простить меня!

– А простил ли тебя тот человек?

– Где же я разыщу его теперь?! – уже в слезах прошептала несчастная. – Неужели моя душа обречена скитаться по свету неприкаянным призраком?

– Дочь моя, идёт Великий пост, так постись! Возможно, Бог и простит тебя, но не я…

Умирающая беззвучно плакала.

Батюшка возвращался в храм, явно будучи не в духе, но лишь одна мысль крутилась в его голове: «Боже, что делает время с женской красотой!»

В тот же вечер Алексий оставил рясу дома и отправился с друзьями в кабак. Сильно напившись, на следующее утро батюшка прогулял службу и всю Страстную Неделю провёл с друзьями, вспоминая Страданья Христа, не расставаясь с бутылкой.

В Пасху, чтобы в очередной раз не лишиться работы, Алексию пришлось протрезветь. За праздничной трапезой после службы ему сообщили, что в пятницу Пелагею похоронили. Покойницу не отпевали по причине отсутствия денег у её сына, однако сорокоуст за упокой матери тот всё-таки заказал.

Прихватив с собой церковного вина, Алексий отправился на могилу новопреставленной и столкнулся у кладбищенских ворот с красивым юношей. Батюшка узнал в нём сына, но сын не узнал бы в нём отца – тот слишком плохо выглядел…

28 июня 1994

3. Две женщины

Я просто слишком сильно любил её! А разве вам не знакомо такое чувство, когда ради любимой вы готовы пожертвовать жизнью?

…Не помню, где и когда мы познакомились с Жанной, ведь мы жили в одном доме, играли в одном дворе, учились в одной школе. Жанна всем нравилась, её окружала толпа ухажёров, и я сначала даже побаивался пригласить её погулять. С женщинами у меня сложности с детства. Я их всегда боялся. И, как выяснилось, не зря!

Мы стали встречаться ранней весной, когда Жанне исполнилось восемнадцать. Часто ходили к тому озеру, по центру которого торчит необитаемый островок. Жанна говорила, что ей бы хотелось на него попасть! Заметьте, никто не тянул её за язык!

На прогулку я всегда брал мою любимую – Жунгу. На всякий случай. Рядом с ней я чувствовал себя гораздо уверенней. Многие даже считают, что таких собак нельзя держать дома – мол, опасно для жизни! Да, согласен, характер у неё, прямо скажем, не простой: в квартиру нельзя было привести друга, не говоря уже о целой компании. Жунга бросалась на любого, кто не являлся членом нашей семьи, а когда её запирали в другой комнате, заливалась невыносимым лаем и «выламывала» дверь до тех пор, пока чужой не уходил. Жунга, кстати, не слушалась даже меня, но я её очень любил! А разве не собака – лучший друг человека?!

Я, честное слово, искренне надеялся, что девочки подружатся, но Жунга – теперь-то мне всё стало ясно! – просканировала будущее и заранее возненавидела Жанну, рычала на неё и всячески пыталась загрызть. Я уговаривал её смириться, но Жунга упрямо стояла на своём. Тогда я понял: она ревнует меня! Наконец-то! Но, под давлением окружающих, всё-таки принял решение – женюсь. Надо – значит, надо. Куда деваться? Подумают ещё, что я равнодушен к противоположному полу в отличие от своего собственного!

Жунга, естественно, не могла простить мне такого поворота событий! Её агрессия зашкаливала, теперь она бросалась и на меня! Как я ни пытался ей объяснить человеческое «надо», а всё в пустую: предательства собаки не прощают. А как вы отнеслись бы к тому, кто вас предал? Я оставил Жунгу у матери, а сам после свадьбы перебрался к Жанне.

Мне очень не хватало моей Жунги, я неимоверно тосковал, она снилась мне каждую ночь, и, видит Бог, я старался заезжать к ней в гости как можно чаще! Всеми фибрами души я чувствовал её неимоверные страдания и в итоге предложил матери выдать Жунгу замуж. Разово, разумеется… Кто бы знал, как сильно я переживал за её брачную ночь! Но самовнушение – великая вещь: я же изменяю ей с Жанной…

В то утро мать позвонила мне и сообщила потрясающую новость: у Жунги будут щенки! Я прыгал по квартире от счастья – возьму себе одного! Вернее, одну – девочку, конечно! Вылитую Жунгу!.. Я даже залаял от радости. Впервые. И в тот самый момент в комнате появилась Жанна и сказала, что у нас будет ребёнок.

М-да!

Вечером мы решили отметить у моей матери скорое пополнение семейства. Жунга, как и обычно, принялась бросаться на хрупкую Жанну. Мать, несмотря на мои протесты, закрыла Жунгу в комнате, чтобы спокойно поужинать на кухне.

После трапезы мы с матерью уединились на балконе обсудить предстоящие перемены. Внезапно раздался грохот и крики. Дверь в комнату, где находилась Жунга, была сорвана с петель. Прибежав на кухню, мы увидели Жанну, которая, вместо того чтобы мыть посуду, лежала без сознания с окровавленным ножом в руке! На её животе, грозно рыча, распласталась Жунга…

Мы вызвали врача и ветеринара. Я был подавлен! Я взвыл! Да, я выл на Луну, не стесняясь ни ветеринаров, ни врача. Жунга больше не могла иметь щенков, а жена – детей. Боже! Казалось, я не смогу этого пережить!..

Мы гуляли у того самого озера, по центру которого торчит необитаемый островок… Было уже слишком поздно, и – ни души вокруг. Жуткая картина воскресла, застыв на внутреннем экране: любимая Жунга и нож в руке Жанны… Я не помню, каким образом в моих руках оказался тот самый нож…

Я просто слишком сильно любил её!

13 декабря 1996

4. За мороженое

– Привет! – прошептал Юрий Васильевич, печально взглянув на её прекрасное, но холодное лицо. – Сегодня я пришёл поздно, потому что отвозил ребёнка на дачу… Прости меня, Инна!

Она молчала.

– Ну, прости меня!

Но Инна молчала.

Всё лето Юрий Васильевич приходил к ней каждый вечер, рассказывал о своей теперешней жизни и приносил мороженое. Да, я всегда буду помнить, что она любила мороженое. И ягоды замораживала на зиму. А потом зимой их размораживала и кушала с мороженым…

– Бог велел всех прощать. Ты же всегда верила в Бога, разве нет, Инна? Прости меня!

Но она молчала.

***

Наступила осень, шли проливные дожди. В тот вечер Юрий Васильевич купил ей букет маленьких хризантем.

– Я раньше не дарил тебе цветов. Прости… Хочешь, я буду приносить их тебе каждый день?.. И мороженое тоже!.. Всё, как ты любила!

Но Инна молчала. Она была безжалостно-холодной!

Юрий Васильевич вспоминал, как все завидовали, что у него такая жена – красивая, молодая, весёлая, общительная…

– Сколько можно обижаться? Да, я был не прав. Но я так долго сдерживал себя! Подумаешь, разок приревновал тебя к нашему ребёнку! Но ведь ты уделяла ему слишком много времени! И совсем не обращала внимания на меня! Мне было очень обидно, правда! Ну, прости!

Юрий Васильевич смотрел на Инну таким жалобным взглядом, но она по-прежнему молчала. И он с трудом сдерживался – мужчины не плачут.

***

Зимой, почти каждый вечер, он приносил ей, помимо мороженого, ещё и мандаринов – должно быть, Инна их тоже любила, но… продолжала молчать – такая холодная… ещё бы!

***

А потом наступила весна. Когда всё, что было заморожено, начинает таять, и Юрию Васильевичу показалась, что Инна тоже вот-вот оттает! Он пришёл к ней с надеждой, но она была по-прежнему холодна. И тогда Юрий Васильевич закричал:

– Сжалься надо мной! Услышь меня! Я больше не могу так! Не могу без тебя жить! Мне кажется, что я схожу с ума! Я увезу тебя отсюда и сделаю счастливой! Только вернись ко мне, пожалуйста! Да прости же ты меня!!!

В тот момент я не выдержал – мало ли что он натворит в таком состоянии! – и, оторвавшись от видеокамеры и на ходу застёгивая бронежилет, направился к клиенту.

Юрий Васильевич обернулся, когда я открыл дверь, и кивком поприветствовал меня.

– И Вам не хворать! – произнёс я. – Так что в итоге? Договор продляем?

Юрий Васильевич всё ещё пребывал в состоянии транса, теребя нервными пальцами краешек своего пиджака. И для ускорения процесса я добавил кодовую фразу:

– Вы мне деньги за своё «мороженое» принесли?

Юрий Васильевич непроизвольно вздрогнул и даже как-то съёжился, но потом тут же схватил и распахнул саквояж, заполненный пачками иностранных купюр:

– Да-да… конечно… да… вот…

…А Вы думали, содержание моего подпольного гаражного кооператива «Хладокомбинат у Борисыча» обходится дёшево? Но у богатых – свои причуды, особенно если крыша поехала, а деньги на дороге не валяются.

– Я очень устал, – прошептал Юрий Васильевич и зарыдал: – Ну, прости меня, Инна, прости! Я люблю тебя! Пожалуйста, открой глаза! Посмотри на меня! Дай мне руку! Вставай! Пойдём домой! Ну же… пойдём…

В наступившей гробовой тишине Юрий Васильевич окинул Инну отчаянным взглядом, чтобы ещё раз увидеть её тонкие холодные руки, которые когда-то нежно ласкали его; бледное, родное до боли и всё-таки уже чужое лицо; окаменевшие губы, которых ему так не хватало. Он не мог видеть лишь её глаз и шрамов под платьем, оставшихся от его многочисленных ударов ножом в поисках сердца…

26 июня 1998

5. Клюква

Я любил маму и клюкву на болоте, а Маша – филе лапландского оленя и улиток по-французски в кафе на Рублёвке. Как я сразу не догадался, что ничего хорошего опять не выйдет?

Я был старше её на десять лет – неплохая разница в возрасте, чтобы девушка во всём меня слушалась, но ошибся – Маша не сочла меня гением, и, что ещё страшнее, оказалась совершенно не похожей на мою маму, хотя их дни рождения я заранее сверил перед тем, как перейти в наступление, то есть – к знакомству!

А почему бы и нет? На тот момент я был завидным женихом – свободным мужчиной, не обременённым детьми и алиментами, с недвижимостью на болоте! Красавец в самом расцвете сил. Мама только что умерла, поэтому встреча с Машей казалась мне очень даже уместной!

С первой женой всё сразу пошло не так, потому что она не понравилась моим родителям, особенно маме. Впрочем, мы прожили несколько лет. Да, у нас родился сын, но я никогда не считал его своим ребёнком! Не потому, что я – не его отец (ещё чего не хватало!), просто я ничего к нему не чувствовал: что есть, что нет.

Слава Богу, я быстренько избавился от жены и сына, и жизнь вернулась в прежнее русло – с мамой! Ну и с папой тоже.

Я жил на болоте и собирал клюкву. А когда клюквы не было, я доставал её из наших холодильников – собранную в сезон. Если вы будете есть клюкву постоянно, вы никогда и ничем не заболеете! Так говорила моя мама. И это аксиома. Куда ж без клюквы?

Маша показалась мне такой тихой, такой послушной, такой… как мама! Но зачем-то она любила филе лапландского оленя и улиток по-французски. Я не понял тогда, зачем. И уже никогда, видимо, не пойму: почему я должен спонсировать кафе на Рублёвке? Ведь для этого надо, как минимум, работать. А я – дурак, что ли, чтоб работать? Я никогда не работал. Как институт закончил, вернее, бросил, так дальше и не работал. А вы до сих пор пашете?

Вот я – свободный художник. Пишу картины и стихи. Как мама. Да, моя мама всё время что-то писала по ночам в дневнике. Я ей показывал свои стихи. И они ей нравились. Она всегда меня хвалила. И однажды сказала, что я – поэт. Так вот, я – поэт. А Пушкин разве работал? Нет, он творил! И я тоже творю. А чтобы творить стихи, нужен покой. И никакой другой работы. Поэтому я бросил авиационный институт, как только мама сказала мне, что я – поэт, и купил себе инвалидность!

Моя первая жена тоже, как и большинство, пахала на дядю. А я размышлял: почему же меня так редко посещает Муза? Впрочем, грех жаловаться – за тридцать с хвостиком лет я написал целых 200 стихотворений, но это, конечно, ничто по сравнению с тем, сколько я собрал клюквы, если мерить в килограммах или в холодильниках, где она хранится в несезон.

Так вот, однажды я встретил Машу. На болоте. Собирая клюкву. У меня на болоте – дом. Там, знаете, огромная ничейная территория. Ну-у-у… или не ничейная, но мало кому нужная. В тех краях родилась моя мама, но их дом не уцелел. А я решил сделать маме подарок и на ничейной территории построил маленький дом, почти шалаш, но с печкой. Для нас с мамой. Ну и для папы тоже. И когда мама умерла, в шалаше освободилось место для Маши. Вернее, для той, кто будет, как мама, и полюбит клюкву. И вот однажды я собирал клюкву и заметил Машу.

Я вижу людей насквозь и сразу понял, что Маша – тоже поэт. Она искала на болоте свою Музу! И я подошёл к ней. И мы разговорились. Я предложил ей собирать клюкву вместе. В сезон клюквы. А в несезон – добывать её из холодильников. У меня на болоте спрятано несколько холодильников, я кажется уже говорил, купил их специально для клюквы.

Маша почему-то засмеялась. Разве я сказал что-то смешное?! Это был первый знак Свыше, что она – не как мама! Мама никогда надо мной не смеялась! Но я решил, что Маша так со мной заигрывает и простил её на первый раз.

Однако Маша действительно писала стихи! Я же говорю, что вижу людей насквозь! И она подарила мне свою книжку. Про призраков! А я сразу же передал книжку папе – на проверку: понравится или нет? В итоге папа меня благословил, и я перешёл в наступление!

Маша жила в городе. Иногда летом она заезжала в кафе на Рублёвку, чтобы покушать филе лапландского оленя или улиток по-французски, а на мои болота попала случайно, будучи в гостях у дальних родственников.

Так вот… я совершил подвиг! – мне пришлось с болот приехать в город, чтобы вечером выгулять Машу по Тверской. Дело в том, что зимой Маша пахала на дядю в книжном магазине, чтобы летом периодически есть филе лапландского оленя и улиток по-французски.

Помню, мы прошлись от Маяковской до Кремля, и обсудили множество важных для меня деталей – я спросил, где похоронена её мама, и рассказал о похоронах своей. На отрезке от Маяковской до Пушкинской мы обсуждали кладбища, на них же, как и на болотах, встречаются Музы, а от Пушкинской до Кремля говорили про клюкву.

Наверное, этим я и разбудил Машин аппетит, но – да простят меня боги! – не придал особого внимания второму знаку Свыше: Маша намекнула на то, что было бы неплохо зайти в какое-нибудь кафе! Кушать около Кремля или даже на Тверской?! – помилуйте! Моя мама вообще никогда не питалась вне дома, не говоря уже про Тверскую или «около Кремля»! Однако, вместо того чтобы тут же распрощаться с Машей навсегда, я сделал вид, что не заметил её желания перекусить, – довёл до метро, а сам вернулся на болота. Я езжу на «копейке» – родительской машине. Мама её очень любила, и я – обожаю!

До сезона клюквы было ещё далеко… и мне стало грустно. Я послал Маше письмо с болот. Но она ничего не ответила. Тогда я разозлился и отправил вдогонку постскриптум: «И только посмейте сказать что-либо плохое о моей матери! Я Вас убью!»

Маша ничего плохого про мою маму на тот момент ещё не говорила, но я решил предупредить заранее – пусть знает! Первую жену я не предупреждал. И когда через несколько лет нашей совместной жизни она посмела произнести, что моя мама должна позволить нам, наконец-то, жить отдельно… Кто бы мог подумать! Сколько лет я её терпел!

Но Маша снова промолчала! Я же видел, что она получила и прочитала моё сообщение и постскриптум к нему!

Я был взбешён!!! Мама реагировала на все мои сообщения молниеносно! И я решил, зная теперь, где и до скольких Маша работает, тайно следить за ней по вечерам – от её офиса и до дома – нет ли кого у моей пассии для совместного поедания филе лапландского оленя и улиток по-французски?..

Слава Богу, у нас с Машей на тот момент ничего не было – я и пальцем её не коснулся, не говоря уже про всякие там телячьи нежности… Но я же целый подвиг совершил, прогоняв лишний раз мамину любимую «копейку» – с болот в город и обратно – в тот вечер, когда мы прошлись с Машей по Тверской!

И я обосновался у бомжей в подвале напротив Машиного дома. Ну и нормально, потерпеть можно, ведь я же затеял это ради благого дела – чтобы разобраться в Маше… или с Машей… Я сказал папе, что выполняю тайное задание спец. служб, поэтому какое-то время буду отсутствовать на болотах.

И вот… через неделю… я заметил, что Маша встретилась с какой-то типа её ровесницей!.. И они пошли в кафе… около Кремля!!!

Но как?!

Как она могла променять меня на девушку???

«Мама! Прости меня! Прости! Я посмел возомнить, что Маша – как ты!!!»

Я вернулся на болота и зарыдал! Светлая память моей святой матери была мгновенно осквернена мыслью о возможной связи с грязной и порочной Машей! Как я мог допустить появление такого кощунственного чёрного пятна?! Проклятье! Его требовалось срочно вывести! Раз и навсегда!!!

В тот вечер я вернулся в город и подкараулил Машу, которая возвращалась с работы домой, у входа в её подъезд. Она, увидев меня, даже улыбнулась и сказала «Привет», будто вчера виделись. Я предложил ей поговорить в «копейке». И – о счастье! – она согласилась.

Конечно, Маша сказала, что я – сумасшедший, поскольку «та девушка» – её двоюродная сестра. Но разве слова Маши давали 100%-ную гарантию того, что у них потом, когда я с горя вернулся на болота, ничего не было… ну-у-у… сами понимаете, в какой сфере?..

Я же со своим – даже родным! – братом в кафе не хожу! Я его уже лет сто не видел! С тех пор, как он женился! Да он вообще – предатель! Бросил маму! Променял её на какую-то…

Но я отвлёкся от Маши!

Она могла сейчас говорить мне всякое, лишь бы вырваться – я же поймал её, как птицу в клетку, заперев в маминой любимой «копейке», но Маша была совершенно не как мама! И я не мог… просто не мог поступить иначе! Ведь мама обещала смотреть за мной с Небес и быть всегда рядом! Значит, она видела, что я… повёлся на Машу и представлял её на месте матери!!! О-о-о!!! Одна лишь мысль об этом приводила меня в бешенство!!!

Я отвёз Машу на болота (естественно, мы не заходили в наш родовой шалаш, дабы не осквернять его её посещением!), а потом, когда эта омерзительно-порочная женщина была уже мертва, я достал себе клюквы из холодильника и кушал, кушал, кушал – чтобы не простудиться после очередного стресса! – как всегда советовала мне мама…

02 апреля 2021

6. Кофе

Я сидела в офисе и сочиняла важное письмо, когда в очередной раз зазвонил телефон. Взволнованный женский голос попросил Владислава Петровича.

– Простите, а кто его спрашивает? – поинтересовалась я.

– Жена…

Я попыталась не выдать своего удивления и сохранить хотя бы внешнее спокойствие. Во-первых, она всегда звонила ему на мобильный, никогда – на городской. Во-вторых, сегодня всю первую половину дня Влад находился на переговорах в банке. Разве она не знала? Но времени на размышления не было.

– Здравствуйте, Марина! Это Вика. Владислав Петрович – в банке. Не уверена, что он появится в офисе. Что-то случилось?

– Да, – всё так же взволнованно произнесла она. – Я звонила ему на мобильный, но телефон отключен. Оставила сообщение на автоответчике. У нас в квартире сработала сигнализация. Мне страшно!

– Переговоры закончатся не раньше обеда, но Владислав Петрович обязательно прослушает Ваше сообщение. Я, конечно, тоже могу позвонить, но, если телефон отключен…

– Мне так страшно, Вика! Не могли бы Вы подойти прямо сейчас? Пожалуйста!

– Хорошо, – нехотя согласилась я: они жили в паре минут от офиса и сопротивляться было б себе дороже.

– Жду Вас у подъезда! Спасибо! – Марина облегчённо выдохнула.

Я позвонила Владу, но включился автоответчик.

«Звонила твоя жена. Попросила срочно прийти к вам домой. Ну… я пошла…»

… – Здравствуйте, Вика! Мне очень неловко, но я встретила нашего соседа, и он помог мне разобраться с проклятой сигнализацией! В общем, всё хорошо, она просто случайно сработала! Простите, что оторвала Вас от дел!

– Ничего страшного, рада, что всё обошлось! Честно говоря, я не очень-то разбираюсь в сигнализациях, – выдохнула я и уже собралась развернуться и уйти, как Марина остановила меня.

– Вика, мне неудобно! Зайдите хоть ненадолго! Попьём кофейку! Я Вас чем-нибудь вкусненьким угощу! – улыбаясь, предложила она.

– Нет-нет, мне надо в офис! – произнесла я, выжимая улыбку в ответ.

– Офис подождёт! Тем более, начальство – в банке! Пойдёмте-пойдёмте! Я Вас теперь так просто не отпущу!

Я не очень-то горела желанием заходить в их дом, хотя никогда раньше там не бывала. Ещё больше меня смущала перспектива предстоящего разговора. Пару лет назад, когда мы с Мариной познакомились, я попыталась пообщаться с ней на общие темы, но, как выяснилось, и на них-то говорить нам особо было не о чем, к тому же я боялась сказать что-то «не в кассу», поэтому в итоге мы пили кофе молча.

Но она буквально втащила меня в подъезд. Мы зашли в квартиру. Марина пригласила меня на кухню. Я без особого интереса осматривала коллекцию сувениров на открытых полках, пока она варила кофе.

– Как у ВАС дела? – внезапно прервала тишину Марина.

«Интересно, кого она имеет в виду, произнося местоимение „вас“?» – мелькнуло у меня в голове, но я попыталась отреагировать нейтрально:

– Да всё – как обычно.

– Влад сказал, что намечается командировка в Финляндию?

– Да, но даты пока не определены.

Мы присели за кухонный столик. Марина молча предложила чокнуться чашками. Я не сопротивлялась.

– А когда должны закончиться переговоры? – уточнила она, сделав первый глоток и бросив взгляд на часы.

– Не знаю, но, наверно, уже скоро, – ответила я и почувствовала резкую боль в желудке, в очередной раз вспомнив о совете врачей забыть про замечательный напиток.

– Вика, а ты веришь в жизнь после смерти? – внезапно спросила Марина, переходя на «ты» и подхватывая меня, уже теряющую сознание от боли. – Пойдём со мной!

Боль оставила меня так же резко, как и появилась.

Я поднялась с пола и проследовала за Мариной в гостиную. Встав у окна, она произнесла, не глядя мне в глаза:

– Теперь уже нечего бояться и терять. Зачем он тебе был нужен?

– Я не знаю, что Вам ответить…

Я знала, что ей ответить. Я любила Влада. Не за что-то. И именно поэтому мне было всё равно, в каком статусе находиться с ним рядом. Любил ли Влад меня? Большой вопрос. Но я никогда не просила его развестись с женой, понимая, что он к ней привык. Я не желала им зла.

– Бог всё видит, Викуся. Он должен был наказать вас обоих. Знала б ты, как я тебя ненавижу! Но Бог простит меня! Простит за то, что я сделала, – Марина стала всхлипывать, как маленький ребёнок.

– А что Вы сделали? – удивилась я и от нехорошего предчувствия тут же мысленно обратилась к Владу: «Пожалуйста, приезжай сюда побыстрее! Твоя Марина меня сейчас съест!»

– Я знала, что он не расстанется с тобой! Да, я никогда его не любила, это был брак по расчёту, но он не имел права! Не имел!!!

– Успокойтесь, пожалуйста, – я не знала, что следует говорить в таких случаях.

– Я не могла так жить! Не могла! Он должен был потерять нас обеих!!!

Внезапно мы услышали стремительные шаги на лестнице, хлопнула входная дверь, и раздался крик запыхавшегося Влада:

– Вика, Вика!!! Ты здесь?

Марина застыла в молчании, повернувшись к окну, а я выбежала в коридор:

– Как хорошо, что ты приехал!

Влад будто не слышал меня, быстрыми шагами направляясь на кухню.

– Мы – здесь! – снова крикнула я, но Влад даже не обернулся, замерев у приоткрытой двери.

– Марина!!! Как ты могла! – воскликнул он, не поворачиваясь ко мне.

– Бог должен меня простить! – холодно произнесла она, подойдя к нам.

Я стояла между ними и тщетно пыталась понять, что же произошло. Влад развернулся, хлопнув перед моим носом дверью на кухню, и, не обращая на нас никакого внимания, стал ходить взад-вперёд по коридору, судорожно набирая чей-то номер на телефоне.

– Влад, что случилось?! – переспросила я.

– Я всё рассчитала, – произнесла Марина, похлопав мужа по плечу. – Уже слишком поздно.

– Это «скорая»?! – крикнул Влад, дозвонившись.

– Какая ещё «скорая»?! – крикнула я ему на ухо. – Что с тобой?

– Он не слышит нас, – констатировала Марина. – Но жизнь после смерти всё-таки существует…

май 2002

7. Межгалактический Союз Писателей

Путь к моей славе был достаточно лёгок – мне несказанно повезло!

Однако началось всё с того, что родился я исключительно уродливым и невысоким. Моя сестра-близнец, Майя, напротив, получилась симпатичной, да и невысокий рост для девочки – скорее плюс, чем минус. Майя нравилась всем. От меня воротили нос. Как я ни пытался понравиться людям, обратить на них своё внимание – тщетно. Даже тяжеленная обувь на толстенной подошве не прибавляла мне ни весу, ни росту.

Так я и стал писателем – завёл себе жилетку в виде дневника, которому доверял интимные страдания от невзаимности, но после пришедшей на ум первой же рифмы переобулся в поэта. Вскоре я обнаружил, что в Интернете есть масса сайтов, где можно разместить свои шедевры. В итоге, после мучительных качелек между «за» и «против», ведь тогда я ещё не был уверен в отменном качестве собственных произведений, всё-таки зарегистрировался, выложил фотку какого-то красавчика и… первый стих под названием «Непризнанный гений, или Отверженный».

Невероятно, но на меня мгновенно обрушился шквал положительных откликов с признаниями в любви от женщин совершенно разных возрастов, мастей и калибра!

Меня стали приглашать на мероприятия в литературные объединения и кружки, на выступления в музеи, библиотеки, школы и даже в детские сады, чего поначалу я, естественно, стеснялся, поскольку фотка безымянного красавца, выложенная мной в Интернете, кардинально отличалась от моего отражения в зеркале.

Но Пушкин, знаете ли, тоже был внешностью на любителя…

И вот я оказался на сцене! И залы зарукоплескали! Женщины просили книжку с автографом, сочиняли и пели песни на мои стихи, прижимались ко мне на коллективных фотографиях и всячески намекали, что не прочь познакомиться поближе. Впрочем, мужчин в ЛИТО не наблюдалось, за исключением редких пенсионеров и хронических алкоголиков, на фоне которых я выглядел сказочным принцем. И да, мне это нравилось! Не то, что дома, среди родственников, или в офисе на работе…

Вскоре одна из влюблённых в меня пенсионерок дала мне рекомендацию для вступления в Союз писателей нашего города, я напечатал две книжки «избранного», подал вместе с рекомендацией на рассмотрение в приёмную комиссию, и… меня приняли! Приняли! Да! Сказав, что мои тексты потрясли их до глубины души, особенно стихотворение «Непризнанный гений, или Отверженный».

Однако вторая влюблённая в меня старушка приревновала к первой и пригласила вступить в городской Союз писателей. Вы спросите: в чём разница между городским Союзом писателей и Союзом писателей нашего города? Я до сих пор и сам не понял, но старушка сказала, что городской выше котируется, а я достоин самого лучшего!

Так, в течение пяти лет меня приняли во все существующие литературные объединения и Союзы писателей, чьи штаб-квартиры были расположены в нашем городе и на его окраинах, каждый из которых считал себя гораздо круче всех остальных вместе взятых.

Я послушно платил ежегодные взносы. И всё чаще получал письма с номинациями на многочисленные конкурсы, в которых всегда… побеждал! При этом традиционно каждая подборка моих стихов для какого бы то ни было конкурса начиналась с «Непризнанного гения, или Отверженного», уже 100-процентно проверенного шедевра, моей визитной карточки в современной поэзии… Да и в литературе, чего уж тут скрывать, ведь «Непризнанный гений» был удостоен не только премии имени Александра Сергеевича Пушкина, но и стал победителем конкурсов имени Льва Толстого, Николая Гоголя и Антона Павловича Чехова! Я, конечно, предлагал организаторам конкурсов рассмотреть на «прозаические» премии дневниковую прозу вместо стихов, но меня тут же заверили, что моя поэзия настолько масштабна и глубока, что самые великие прозаики мира с радостью вручили бы мне все свои ордена и медали! После этих слов я наконец-то отбросил последние сомнения в себе!

За пять лет вращения в литературных кругах на моём пиджаке не осталось свободного места! Он блестел золотом, приятно позвенькивал славой и, как магнитом, притягивал практически всех без исключения женщин из литературных кругов. А однажды я пришёл в этом пиджаке в офис на корпоратив. И – о да! Это была моя минута славы!

Лишь глупенькая Майя смеялась надо мной! Считала, что мои стихи по смыслу – никчёмны, а их рифмы безобразны! Что Толстой, Гоголь и Чехов вместе с Пушкиным и иже с ними уже давно мечтают встретиться со мной на Том Свете, чтобы отправить в Ад на сковородку, потому что их награды выдаются не за качество произведений и не мне одному, а за деньги и всем желающим.

Я пытался объяснить сестре, что мы живём в коммерческом обществе, союзы писателей государством давно не финансируются, поэтому те вынуждены поощрять авторов за счёт авторов. А победы в национальных конкурсах и правительственные награды раздаются только «своим», да и, наверняка, стоят гораздо дороже. Но Майя не поленилась и подсчитала, сколько денег я потратил на литературную деятельность за пять лет, и заверила: коттедж на море в Европе стоит гораздо дешевле!

Европа… А ведь Майя была права: пора покорять и Европу, а затем – Азию, и… весь мир! И – не поверите! – но я нашёл Союз европейских писателей, а следом – Союз писателей Азии, Союз писателей Евразии, а после – Союз писателей Северной и Южной Америк, Канады, Мексики, Бразилии, Перу, острова Пасхи и островов Фиджи, Папуа и Новой Гвинеи, Антарктики и Арктики…

В итоге за очередную пятилетку я добрался до Северного и Южного Полюсов!

Да! Я стал мировым поэтом! Количество орденов и медалей не помещалось уже и на десяти пиджаках, а про дипломы и говорить нечего! Каждую новую награду я выкладывал на свои страницы в соц. сетях и получал всё большее количество лайков от других поэтов и писателей, которые следом за мной покоряли уже покорённые мною вершины. Я чувствовал себя первооткрывателем! Первопроходцем! Полководцем современной поэзии и… что уж скрывать! – настоящим Богом Литературного Олимпа.

В то же время я отслеживал дипломы и награды конкурентов, и едва выискивал что-то новенькое, сразу же отправлял «Непризнанного гения» на очередной конкурс и… побеждал! Весь мир лежал у моих строк!

На тот момент я издал уже более ста авторских книг и продолжал писать ещё и ещё! Каждый день – по несколько стихотворений! Да, и вдохновение тут ни при чём! Творец должен творить постоянно, не останавливаясь! Поэзия – это труд! Ежедневный. Упорный. Как работа шахтёра или учителя. Или врача. Не хочешь писать? А надо, дружок! Садись и пиши! Это же твоё предназначение на Земле. Выбери время – например, каждый день с 22:00 до 24:00, и флаг тебе в руки! «Ни дня без строки!» – вот девиз настоящего поэта и писателя.

Одна лишь Майя не признавала моей величины. Она уже даже не смеялась, а просто перестала со мной общаться… Что ж, жаль! Конечно, зависть – плохое чувство, но я простил Майю заранее. Она же – моя сестра. Пусть завидует на здоровье! Майя, правда, купила себе квартиру в Майями, но для меня важнее – признание! Я – гений, а она – просто Майя, и её имя, кстати, переводится с санскрита как «иллюзия»!

Пока я размышлял, куда бы теперь податься, чтобы покорить Марс или Венеру, в моей жизни произошло событие, которому я тогда не придал значения. На очередной тусовке в Центральном Доме Литераторов, куда меня пригласили почитать стихи две очаровательные леди из ЛИТО «Божий одуванчик», появился некто Илья Книжников. Он вышел к микрофону, представился главой только что зарегистрированного им Союза Читателей (!) и пригласил всех желающих подать заявку на вступление. Никаких взносов платить не требовалось, но обязательным условием для члена Союза являлось прочтение им не менее одной книги в год и написание на неё рецензии объёмом не более одной страницы.

Ничего себе! Вот это наглость! Я вышел к микрофону и высказал своё «фи» господину Книжникову. Мы, здесь собравшиеся, поэты и писатели, рождены, чтобы писать, а не читать! Это нас, заслуженных и удостоенных, великих орденоносцев и медалистов, победителей и лауреатов, обязаны изучать все остальные, те, кто не присутствует сейчас в этом зале! Ведь на заседания ЛИТО, выступления в библиотеках и школах, на концерты поэтов и литераторов в наши-то времена приходят лишь такие же, как и мы сами, поэты и литераторы! Читатели и простые слушатели уже лет сто как сидят дома!

Зал поддержал моё «фи» бурными аплодисментами и криками «браво!», но Книжников попытался возразить, что сегодня расплодилось невероятное количество Союзов писателей, поскольку каждый, имеющий страницу хотя бы в одной из соц. сетей и умеющий писать как минимум своё ФИО, считает себя писателем. А вот, судя по отчётам издателей, книги перестали покупать, а значит, и читать. Мол, именно поэтому, для поддержания интереса к книгам, он, Книжников, и решил создать первый и единственный в мире Союз Читателей.

Дискуссия грозила перерасти в острый конфликт. Я предложил Книжникову для начала прочитать мои книги и демонстративно покинул ЦДЛ. За мной проследовали и все остальные, кроме самого Книжникова.

Прошёл год. На очередном вечере в ЛИТО «Стишата-Кукушата» я узнал, что в Союз Читателей никто так и не вступил. Зато… в соц. сетях появился очередной Союз Писателей!

И на этот раз – Межгалактический!

О! Я возликовал: «Держись, Майя! Теперь ты просто обязана умереть от зависти!»

Мне сообщили адрес сайта, на котором я ознакомился с условиями приёма в Союз и со списком конкурсов на предстоящее десятилетие – каждым годом заведовала своя Межгалактическая Комиссия, выдающая премии имени одной из планет Солнечной Системы, близлежащих к ней Созвездий, спутников и не только.

За ночь я подготовил подборку своих стихов, первым из которых, естественно, шёл «Непризнанный гений», и благополучно отправил Межгалактической Комиссии на рассмотрение. Одновременно подал заявку и на вступление в Союз.

Каково же было моё удивление, когда мне пришёл ответ, из которого следовало, что моим произведениям отказано даже в номинации на премию, а мне самому – в приёме в Союз!

«Ну уж нет! Я этого так не оставлю!» – решил я и вместо продолжения переписки отправился прямиком в офис Союза.

Секретарша вежливо выслушала моё требование личной встречи с самым главным в Межгалактическом Союзе и проводила меня в комнату для переговоров.

Через пару минут дверь распахнулась и в переговорную вошёл… Книжников!

– Вы?! – удивился я.

– Здравствуйте! – спокойно произнёс Книжников. – Какими судьбами?

Я передал ему распечатку своих произведений, начинающуюся с шедеврального «Непризнанного гения», и сказал, что мне отказали не только в получении премии имени Солнца, но и в самой номинации, как, впрочем, и в приёме в Межгалактический Союз.

– По какому такому праву? Со мной! Так! – воскликнул я в завершении. – Вы сами-то читали мои стихи?!

– Конечно, – внезапно ответил Книжников. – Я прочитал Вашу книгу. Ещё тогда, когда в ЦДЛ Вы предложили мне ознакомиться с Вашим творчеством.

– И?! – я ожидал восхищения.

– Вы – обычный графоман.

– Да Вы в своём уме?! – закричал я, вскочив из-за стола. – Как Вы смеете меня оскорблять?! Мой «Непризнанный гений» получил миллиард премий всех существующих на сегодняшний день Союзов писателей!

Книжников взял распечатку «Непризнанного» и зачитал его вслух целиком:

– «Я – Евгений, непризнанный гений, отверженный всеми. Но клянусь я: вот-вот черёд мой придёт! И Солнце моё взойдёт! И я, любя, освещу им тебя!» Простите, но…

– СКОЛЬКО?! – заорал я. – Сколько мне Вам заплатить?!

– Вы уже давно должны были понять, что я – не коммерсант. Потерпев неудачу с Союзом Читателей, я создал Союз Писателей на радость собственной душе, а не ради взносов. Вы наверняка ознакомились на сайте с условиями вступления – никаких денег здесь не требуется, поскольку мне интересно отделить зёрна от плевел, создать уникальное объединение действительно талантливых людей, которые сегодня теряются в толпе «гениев». Я хочу помочь им оставить свой след на память тем, кто придёт после нас.

Книжников положил распечатку на стол, вздохнул и удалился. Я не помню, как вернулся домой.

«Что делать? Что же теперь делать? Ведь на каждом углу, во всех ЛИТО, на всевозможных страницах в соц. сетях я уже анонсировал отправку заявки в Межгалактический Союз Писателей и стихи, поданные на конкурс имени Солнца! Меня затерроризировали поклонницы: когда же я блесну очередным – уже межгалактическим – орденом или медалью? Да и наверняка, все коллеги по перу, узнавшие о появлении Межгалактического, мгновенно отправили и свои собственные заявки! А если их примут?!»

Нет-нет-нет! На кону стояла целая жизнь! Да и что скажет Майя?! Мой межгалактический провал означал её окончательную победу! Сколько лет я потратил на восхождение? Сколько сил? Сколько денег, в конце-то концов! И пустить всё коту под хвост в шаге от Вечности лишь из-за откуда ни возьмись материализованного Книжникова? Да и кто он такой, чтобы решать судьбу моего «Непризнанного гения»?! Кто, как не я, достоин «памяти тех, кто придёт после нас»?..

Пришлось срочно воспользоваться служебным положением – на тот момент я возглавлял Союз писателей-асфальтоукладчиков и ЧОП «Проблем нет!». Уже в пятницу я разместил очередной пост в соц. сетях о внезапном исчезновении Книжникова, а ещё через неделю с радостью возглавил Межгалактический Союз Писателей. Он до сих пор открыт для всех желающих. За взносы, разумеется. И да, простите, чуть не забыл: каждый член Союза должен знать моего «Непризнанного гения» наизусть! Но, согласитесь, его легко выучить, ведь краткость – сестра таланта! Добро пожаловать!

2021

8. Мертворождённая

«Я сделаю это за неё…» – произнесла Танюша, останавливая меня жестом. В тот день ей исполнилось двенадцать лет.

***

Мы познакомились в пекарне напротив нашего офиса, где Настя выпекала потрясающие булочки. В тот вечер, как и обычно, постучавшись в дверь, она зашла в мой кабинет.

– Привет-привет! – бросил я, продолжая листать почту, а Настя молча встала у стола в надежде, что я всё-таки удостою её взглядом.

В тот день она была необычайно красивой. Казалось, с ней произошли какие-то перемены.

– Что-то случилось, дорогая?

Настя загадочно улыбнулась, кивнула и, подойдя ко мне поближе, присела на край стола. Я судорожно перебирал в голове варианты: новое платье? – нет, поменяла причёску? – по-другому накрашена? – что в ней сегодня не так, как обычно?

– Не мучь меня, я устал, намекни как-нибудь!

Настя взяла мою руку и провела ею по своему животику:

– Мы тебя любим!

От радости у меня перехватило дыхание:

– Ну, наконец-то!

***

Танюша всегда нас радовала, росла на глазах, будучи красивой, весёлой и умной, хотя и своенравной девочкой. Она прекрасно рисовала, занималась музыкой, фигурным катанием, изучала иностранные языки. Мы любили её и всячески баловали. Она, мой долгожданный ребёнок, ни в чём не знала отказа.

***

Настя подошла к окну. На улице – проливной дождь.

– Знаешь, Борь… Сегодня мне снилась мама. Сказала, что у нас родится девочка, и она будет похожа на меня. Мама почему-то заплакала, потом что-то добавила, что-то важное, но я не расслышала. И её куда-то позвали, а я проснулась…

Я подошёл к Насте и крепко её обнял.

– Дорогая, ты не имеешь права думать о плохом! Моя дочь будет самой красивой, самой умной, самой счастливой, самой богатой! Всё, что от тебя сейчас требуется, так это беречь себя! Моя девочка должна родиться здоровой, поэтому ты не имеешь права волноваться! Теперь ты должна жить ради неё!

– Да-да, – произнесла Настя, поворачиваясь ко мне лицом.

Она слишком сильно любила меня, чтобы думать о том, что будет после, – как-нибудь само собой образуется.

Всё это время я был с Настюшей необычайно ласков и заботлив, превратив месяцы ожидания дочери в настоящую сказку. А Настя мечтала, как я приеду к ним в роддом и возьму Танюшку на руки, как мы будем ходить гулять в парк, а потом… Настя очень любила море и хотела, чтобы однажды, когда-нибудь, я отвёз их отдыхать на далёкий-далёкий остров, где мы будем втроём, вместе, и обязательно – счастливы…