Тень зверя бесплатное чтение

Ольга Аро
ТЕНЬ ЗВЕРЯ

ГЛАВА 1

Жизнь умела удивлять.

Видимо, самым большим преступлением для Раза лет в четырнадцать было воровство злополучных слив, а вот Вэл в этом возрасте игралась с травой, иногда балуя себя Черной солью. Денег на то и другое у нее не хватало, приходилось выкручиваться.

Она воровала, сбывала ворованное у менял, забивала дешевой помойной жратвой ноющий желудок, а на оставшиеся монеты позволяла себе небольшие удовольствия. Долго это не продлилось — смерть неотступно ходила за теми, кто слишком сильно увлекался подобными развлечениями. Вэл же хотела жить.

Но лживое чувство спокойствия и мнимой безопасности, которое дарили трава и различные грибные вытяжки, было притягательно. Вэл хорошо помнила его и не колебалась, принимая решение на время выкинуть себя из осточертевшей реальности.

Не прогадала.

Тело получило то, что желало, а сердце, ведомое телом, обманулось и притихло, забывшись.

Время ожидаемо растворилось и перестало существовать. Под кожей пробегали миллионы иголочек, приятные, как прикосновения пальцев любимого.

Она приоткрыла глаза, прислушиваясь к себе. Боль отступила, перестав восприниматься неотъемлемой частью ее самой. Она больше не была похожа на мучительное страдание, свернувшись в маленького безобидного зверька глубоко внутри.

Улыбка коснулась губ.

Пальцы увязли в грязной земле, когда Вэл, оттолкнувшись от стены, оперлась на руку и поднялась. Брезгливое чувство возникло и тут же исчезло. Вэл коротко рассмеялась, вытерла ладонь о черные штаны, наслаждаясь мягкостью дорогой ткани.

Никогда прежде у нее не было подобной одежды. Не было даже мысли купить ее: грязной попрошайке, ночующей на улице, ни к чему баловать себя. Но теперь она была одета как принцесса, по-другому и не скажешь.

Скажешь. Как дикая принцесса.

«Где же мой принц? — хотелось спросить Вэл. — Где ты, ублюдок?»

Наверняка развлекается со своей сестрой. Или со смазливой девчонкой, из-под черных ресниц наблюдая за Зеном, играющим с милым ртом.

Вэл засмеялась, тут же поморщилась от звука собственного голоса и тряхнула головой, пытаясь привести себя в чувство. Медлительность и нега завладели ею, звуки обрели насыщенность, а краски стали ярче.

Осенний холод, проникая под короткий плащ, больше не морозил кожу, наоборот, казалось, он дарит очередную порцию удовольствия, лаская подобно любовнику.

Вэл повела плечами, обхватила шею ладонями, разминая ее, прикрыла веки и медленно выдохнула.

Когда она открыла глаза, от былой голубизны радужек не осталось ничего, кроме ночной темноты зрачков, в глубине которых загоралось медленно занимающееся пламя.

Вэл любила это состояние: легкое возбуждение, щекочущее под солнечным сплетением.

Ее собственный зверь просыпался, голодный, почти разъяренный, желающий утолить свои инстинкты.

И Вэл была намерена дать ему то, что он желал.

Она совершенно не помнила, где встретила его. Нахмуривая брови, Вэл смутно вспоминала компанию, к которой прибилась едва ли не сразу, покинув лачугу. Она помнила, как двигалась бесцельно, засматриваясь в изумлении на собственные носки сапог, будто видя их впервые, и вот — она поднимает голову, встречая карие, как спелые каштаны, глаза.

Вэл даже не могла сказать: красив ли он и сколько ему лет. Она знала только то, что его глаза, поблескивающие в неверном свете луны, отливали ржавчиной и медью, совсем не похожими на темноту ночи. Рядом был кто-то еще, люди без лиц и имен, они смеялись и сплевывали сквозь щербины меж гнилых зубов, размахивая руками и бранно проклиная весь этот поганый мир.

Вэл видела девушек, осознавая их присутствие, замечая юные спелые тела. Грязные платья, путаные распущенные волосы, мелькающие из-под юбок голые ноги в царапинах и тонкие лодыжки, отчего-то вызывающие противное брезгливое чувство.

Ей протянули большую бутыль, и она сделала глоток, обжигая горло.

Кто-то отметил ее новый плащ на тонком меху, прозвучали обрывистые недовольные фразы, и Вэл, не желая быть чужой среди равных себе, достала из кармана наполовину полный кошель, который дала ей Дэни. Ей не нужны были деньги, потому что сегодня они не имели для нее ценности.

Зато, похоже, они имели ценность для других. Парень с глазами-каштанами обвил рукой ее талию, другой прижимая ее голову к своей груди. Вэл почувствовала запах давно немытого тела и ухмыльнулась. Привычно, знакомо. Ее уровень.

Она обхватила парня руками, прижимаясь к твердому чужому плечу. Парень засмеялся, и по его неровному смеху она поняла, насколько он пьян.

Она тоже хотела быть пьяной. Этого требовали и ее тело, и ее душа.

Ей было мало всего. Мало спокойствия, которое подарила Черная соль, мало равнодушия, и совершенно не нравилось то, как часто билось сердце. Вэл жаждала тишины в израненной душе.

Улыбка, смех и протянутая рука, а затем — выпивка, мутная и вонючая, щедро льющаяся в горло.

Прогадала, конечно. Дешевое пойло ударило в голову, забило в висках головной болью, вызывая обратный эффект. Вэл услышала свой голос, небрежный громкий смех и поняла, что хватила лишку.

Зато парню она, похоже, нравилась. Он прижимал ее к себе, гуляя руками по телу, почти не стесняясь и не задаваясь лишними вопросами.

Он вообще не говорил с ней. Проворные пальцы нырнули за пояс штанов, нетерпеливо скользнули вниз по животу. Чужие прикосновения отдались тошнотой в желудке. Вэл скривила губы, толкая парня в грудь.

Тот недовольно зашипел и запустил пятерню ей в волосы, стискивая ладонь.

Он потянул ее лицо к своему, будто желая разглядеть. Вэл же, с большим трудом сдерживаясь от размашистого удара, разглядела его.

Ничего особенного. Совсем молодой, с грязной кожей, серой в вечерних сумерках, с поцарапанным лицом и обкусанными, как у нее самой, губами.

Еще немного, год или два, и не останется ничего, что отличало бы его от таких же побитых жизнью дешевок. Вэл знала, что его ждет в подобном месте. Очередной собутыльник, напившись, зацепится случайным словом и изобьет его, оставив полуживого. И у него, в отличие от Вэл, не будет рядом стаи, которая подберет и не даст сдохнуть подобно жалкой собачонке.

А может быть, он просто сопьется и сгинет в сточной канаве, завершая свою жизнь самым логичным концом.

Вэл нисколько не жалела о его участи — он слишком раздражал ее своими липкими прикосновениями и жадными поглаживаниями.

Парень, не отпуская волосы, потянул ее в сторону, желая увести от пьяной компании. Ведомая им, она послушно шагнула следом, цепляясь пальцами за его куртку, натягивая ткань, и ему пришлось остановиться. Она засмеялась в ответ на его недовольный возглас, и он, успокоившись, что-то зашептал ей, обдавая дыханием, в котором Вэл чувствовала резкий запах алкоголя и съеденной им ранее пищи.

Было немного противно, но она с весельем урезонила себя. Быстро же разбаловалась на персиках и винограде Раза, позабыв о том, чего достойна на самом деле.

Темный закуток между двух покосившихся лачуг надежно скрыл их от людских глаз. Под подошвами сапог противно расползалась жижа, едкий кислый запах блевотины ударил в ноздри.

— Снимай штаны, — шепнул парень, стискивая пальцы в ее волосах, заставляя запрокинуть голову.

Настойчивые губы прижались к рту, влажно раскрылись, завлекая.

Вэл, ощущая сильную брезгливость, чуть оттолкнула его от себя, замечая в глазах злое изумление.

— Что такое? — с досадой в голосе спросил парень, отпуская наконец волосы и принимаясь поглаживать грудь девушки сквозь плотную ткань туники.

— Ты считаешь меня красивой? — Вэл вскинула руку, дотрагиваясь пальцами до подбородка парня.

Глаза его, полные похоти, влажно заблестели.

Красивой, какой видел ее Раза.

«Повезло тебе, глупец, ты даже не представляешь, с кем имеешь дело».

Наверное, парень был бы сильно удивлен, узнав, что желает разделить собственность с самим наместником.

— Ты красивая сучка, — осипшим голосом сказал парень, проводя языком по потрескавшимся губам. Пальцы его сжали грудь Вэл.

Он смотрел на нее полупьяными, полными тумана глазами.

Идиот.

— Ненавижу, — на выдохе зло сказала Вэл, прищуриваясь, и парень вдруг замер, теряясь под ее взглядом.

Вечерний воздух показался густым, насыщенным, плотным, кружащим голову, когда Вэл резко и со всей силы ударила коленом в пах парня. Тот засипел, неуклюже взмахнул руками, тут же получая локтем в лицо.

Парень вскрикнул, отступил на шаг, хватаясь за разбитый нос, между пальцев потекли темные струйки.

Крепкая тугая застежка поддалась на удивление легко.

Вэл швырнула браслет под ноги парню, смотря, как золото пачкается в грязи.

— Продай его. Он дорого стоит, поверь мне, — сказала Вэл, наблюдая, как вспыхивает изумлением посеревшее лицо. — Думаю, на вырученные деньги ты сможешь снять любую местную шлюху.

Вэл ухмыльнулась, накинула на голову капюшон и шагнула прочь, оставляя за спиной ошарашенно молчавшего парня.

— Где ты была? — жестко спросила Дэни, не сводя разозленного, почти хищного взгляда с Вэл.

Та захлопнула входную дверь и коротко хохотнула, поежившись от слишком громкого звука. Затем сняла плащ, небрежно зашвырнула его на большой деревянный комод, отряхнула рукав черной туники и подняла глаза.

— Что такое, Дэни? Неужели меня кто-то искал?

— Раза. — Раздражение на красивом лице казалось неестественной маской. Вэл пожала плечами с хладнокровным и равнодушным видом.

Получилось почти идеально. Того гляди, и сама поверит в собственную бесстрастность.

— Круто. Ты сказала ему, чтобы он шел в пекло?

— Скажи это сама. — Едкое ехидство чуть не закапало сквозь сжатые губы Дэни, и Вэл вопросительно глянула в ее лицо, недоуменно нахмуривая тонкие брови.

— Дэни, оставь нас, пожалуйста. — Ровный знакомый голос, прозвучавший из-за спины Дэни, заставил сердце подпрыгнуть до самого горла.

Руки мгновенно вспотели, по позвоночнику прошлись молнии, вынуждая судорожно выпрямить спину.

— Ра, прошу, не трогай ее. — Дэни обернулась к Раза, чья высокая фигура замерла у тихо трещавшего сухими поленьями камина.

Он смотрел в огонь, бликами теней играющий на его лице.

— Ты слышала меня. — Несгибаемо и резко прозвучал сильный голос, блеснули черные пронзительные глаза, и Вэл, не сводящая влажного взгляда с широкой спины в черной куртке, запоздало дернулась, когда вновь хлопнула входная дверь, оставляя ее наедине с самой страшной и одновременно самой желанной тварью в жизни.

И тут же злость, словно дремавшее в почве зерно, проснулась, проклевываясь, сбрасывая сухой покров, прорастая и поднимаясь ввысь, питаясь обидой как солнечным светом.

И боль, забытая было, заснувшая, ее верная спутница, не заставила себя долго ждать, расправила пушистый хвост, оскалив острые зубы.

Вэл стиснула челюсти и шагнула вперед, проходя в просторную комнату, минуя коридор, замирая у дверного косяка. Тихо, но неприятно скрипнули чистые половицы под подошвами грязных сапог.

Раза медленно повернулся к ней, меряя ее привычным, ничего не выражающим взглядом.

Вэл остановилась, вскидывая подбородок, смело заглядывая в бледное лицо, с вызовом в сверкающих глазах. На виске тонко, назойливо и неприятно забилась вена.

— Где и с кем ты была? — Прямолинейный вопрос ударил словно кинжалом.

Вэл оскалилась, чувствуя, как против воли растягиваются в усмешке губы.

Злость, как неконтролируемый пожар, поднялась стеной настолько сильная, что мешала дышать.

— Ну, — она вытянула вперед руку, игриво маня пальцами, — иди сюда, моя сука. Давай, укуси меня. Ты же этого хочешь, правда?

Черная бровь едва заметно дернулась, приподнимаясь.

Раза изогнул губы и хмыкнул, с недобрым прищуром смотря на Вэл.

И медленно, не опуская черных глаз, двинулся вперед. Вэл, наблюдая за движением узких бедер, отстраненно отмечая ремни, выглядывающие из-под расстегнутой черной куртки, с трудом сглотнула, точно царапая горло.

Злость, придававшая сил, растворилась за пару ударов сбившегося с ритма сердца.

Дыхание застряло где-то в горле, собираясь комом под подбородком.

Раза приблизился, останавливаясь в шаге, с легким пренебрежением полоснул взглядом, как бритвой, смотря на нее с высоты своего роста.

Вэл знала, что он чувствует запах ее пота и видит пыль, въевшуюся в кожу. Черные непроницаемые глаза отмечали каждую деталь: засохшую грязь на одежде, спутанные волосы и обветренные сухие губы, обкусанные до крови.

Страх колыхнул душу, дрожью пробежался по затылку, приподнимая волосы. Вэл из последних сил смело запрокинула голову, замерев в ожидании неминуемого наказания, и сжала кулаки, до боли впиваясь ногтями в мокрые ладони.

— Иди ко мне, — на выдохе шепнул Раза, протягивая руки и обнимая ее за плечи, сжимая крепко, притягивая к себе уверенным сильным движением.

Как под дых ударил, выбивая весь воздух из легких. Вэл приоткрыла губы, силясь вдохнуть, уткнулась подбородком в его плечо, ощущая тепло кожаной куртки, и еле слышно заскулила, чувствуя, как обрывается все внутри, падая в самые темные глубины.

Ноги предательски подогнулись, она запнулась, чуть отодвинулась назад, увлекая Раза за собой, понимая, что еще немного, и просто бессильно рухнет вниз. Она прижалась спиной к стене, вслушиваясь в безумие, происходившее в сошедшем с ума сердце, в разрывающем душу неслышном крике.

Вот… так просто? Вэл пыталась сказать что-то, но лишь беззвучно шевелила губами, не в силах выдавить ни звука, уставившись невидящим взглядом в пылающий за спиной Раза камин.

Ее затрясло. Заколотило все тело, прошивая нескончаемой судорогой. Руки, висящие плетьми, дрогнули, поднимаясь, и осторожно, будто примеряясь, неуверенно обняли Раза за талию. И тут же, отзываясь на невесомое прикосновение, он крепче стиснул пальцы на обмякших безвольных плечах, опуская голову и вжимаясь лицом ей в шею.

Стон сорвался с губ. Не стон, а жалкий скулеж побитой собачонки, подобранной в подворотне.

Вэл прикрыла веки, всем телом прильнув к Раза, желая чувствовать его, как раньше, когда каждый из них принадлежал только друг другу.

Сдалась без боя. Как и всегда.

Каждый вдох звучал как свист, легкие горели, сдавленные крепким объятием.

И тихая необъяснимая боль распустилась прямо посреди груди, ноющая, тягучая, липкая как смола, от которой не отмыться, что бы она ни делала.

ГЛАВА 2

Смотря в черные непроницаемые глаза приближающегося Раза, Вэл, так яростно желающая избавиться от боли, грызущей изнутри, вдруг поняла, что не может насытиться ею.

Оказывается, даже страдание могло питать и приносить удовольствие. Открытие, которое должно было удивить, но не удивило.

От долгого сидения на полу онемело все тело. Спина, прислоненная к стене, заныла в пояснице, но никакой решимости прервать крепкое объятие не находилось.

Вэл и вспомнить не могла, как они оказались внизу и каким образом получилось, что Раза, от которого она ждала только боли, прижимался к ней с невероятной нежностью, будто ее собственный пес, ластящийся после долгой разлуки.

Руки Раза обнимали ее талию, голова покоилась на груди, и все это было так неестественно, что казалось сном.

Потому что новый Раза, которого Вэл знала, никогда не позволил бы себе преклониться перед бывшей любовницей. Этого не могло случиться. После всего произошедшего, после всех страхов и долгого мучительного ожидания. Кто угодно — но не Раза.

С мучающей ее сладкой, немного терпкой, горящей внутри болью Вэл ждала наказания, почти жаждала его. Она хотела вызвать в черных глазах ярость, хотела ощутить вкус собственной крови во рту. Все ее искореженное, изломанное существо требовало боли. Больше и больше.

Но Раза решил иначе, и Вэл не осталось ничего иного, кроме как покориться.

Он не говорил ни слова, прижимаясь лицом к ключицам Вэл, щекоча черными волосами под подбородком, обнимая мягко, но крепко, а она, запрокинув голову, вжавшись затылком в стену, дурела от его присутствия рядом, не понимая и доли того, что происходило.

Она чувствовала чужие руки на своей талии, теплое щекочущее дыхание на шее, ощущала вес тела, давящий на грудную клетку, колено Раза вжималось ей в бедро, и Вэл, растерянная, почти не осознавая своих движений, прикрыв глаза и погрузившись в подобие дремы, гладила руками широкую спину.

И было во всем этом что-то неправильное, будто они поменялись местами, и Раза больше не казался сильным и уверенным, знающим, что правильно, а что нет. Вэл не хотела верить своим чувствам. Боялась поверить в них.

Не хотела принимать желаемое за действительное, не хотела потерять себя, когда наваждение рассеется и дикий пес, прижимающийся к своему хозяину, вновь оскалит пасть.

Рука, дрогнув в сомнении, плавно поднялась и зарылась в густые черные волосы. Мягкие. Такие, как она помнила.

Раза глубоко вздохнул, пошевелился, ладони его отпустили ее талию. Затем он приподнял голову, потянулся вперед и тут же легко и ласково провел языком по ее шее.

— Тебе стоит привести себя в порядок, — тихо шепнул Раза, касаясь глухими словами горевшей кожи.

Вэл опустила голову и подняла веки, встречаясь с ним взглядом. В черных глазах, уставших и спокойных, она увидела свое отражение. И улыбнулась.

— Почему ты смеешься? — Раза немного отстранился от нее, заглядывая в испачканное, запыленное лицо.

— Потому что мне смешно. — Вэл, изо всех сил пытаясь стереть с губ предательскую, выдающую ее взволнованность улыбку, отвела взгляд, наблюдая за часто бьющейся веной на его шее.

«Волнуется, — поняла Вэл. — Как всегда, скрывая свои чувства за деланым бесстрастием. Словно не живое существо, а каменная статуя».

Но Вэл давно осознала, кто прячется за ледяным панцирем.

И пусть для всего мира этот мужчина являл собой воплощение строгости и равнодушия, она слишком хорошо знала черного зверя и его багровое сердце, прятавшееся за мягким мехом.

— Как давно ты приняла это дерьмо?

Вопрос не удивил. И даже почти не испугал.

— Дай подумать. — Вэл сжала губы, пытаясь унять ненормальное, безосновательное, какое-то дурное ликование, овладевшее ею. — Я не помню. Сегодня. Или вчера.

Раза промолчал, ровно смотря в лицо, полное веселья. От прямого взгляда, привычно безучастного, становилось немного не по себе.

— Больше ты не будешь позволять себе такие вещи.

— Это приказ, наместник? — с иронией в голосе спросила Вэл.

Ладонь ее, замершая было в черных волосах, опустилась ниже по виску, коснулась острой скулы. Вэл, спасаясь от медленно надвигающейся истерики, всегда приходящей на смену приступам беспричинной радости, посмотрела на сжатый рот Раза и осторожно, но игриво дотронулась большим пальцем до его нижней губы.

Раза молчал, не опуская темных как ночь глаз. Не двигался, будто не чувствуя рук девушки, не реагируя на ее прикосновения.

— Откуда в тебе такая тяга к разрушению? — спокойно спросил он.

Задело. Вэл хмыкнула, опустила руку, стукнула пальцами по доскам пола и подняла глаза, обретая уверенность, подкрепленную легкой зудящей злостью.

— Виновата конечно же всегда я, — жестко, растеряв всю веселость, смотря уверенно, произнесла она.

— Нет, виноват я, — не моргая, не отводя взгляда, сказал Раза, понизив тон. Помолчал, а затем добавил, не меняясь в лице: — Прости меня. Умоляю.

Вэл дернулась, как от удара, едва контролируя собственное тело. Она попыталась было нацепить на лицо былую маску веселости или, если получится, бесстрастности, но тут же сдалась, понимая всю тщетность своих усилий.

Сердце выбивало дробь, проснувшись в мгновение ока, застучало в висках, грозя обернуться головной болью.

Она приоткрыла губы, провела языком по зубам, понемногу, мучительно медленно втянула носом воздух и растерянно моргнула.

Сколько она уже чувствовала себя на грани? Неделю? Месяц? Год? А может быть, пора признать очевидное — все долбаные четыре года с того самого момента, как высокий незнакомец в черном прижал ее к дереву, скрывая от неизвестного монстра?

— Почему я? — Вопрос вырвался сам собой, необдуманно, но с яростной искренностью.

Губы Раза изогнулись. Не улыбка и не насмешка. Что-то среднее, заставившее почувствовать холод, пробирающий до мурашек.

— Ты видишь в моей жизни кого-либо более подходящего? Я — нет.

— Отпусти меня, — чувствуя, как слова высушивают глотку, хрипло попросила Вэл. — Сделай это.

Время замерло. Сердце с шумом било в голове, а в груди грохотало уже молотом. Дрожащая рука легла на выпрямленное колено, стиснулась в кулак.

Вэл знала ответ, который хотела услышать. Знала его и искренне ненавидела.

Раза посмотрел на нее черными глазами, скользя по побледневшим скулам долгим, опаляющим, едким взглядом.

— Я отпускал тебя, но ты всегда возвращаешься, Кролик. Удивительно, правда?

— Я тебе не нужна, Ра, — сказала Вэл и тут же пожалела о своих словах. Звучало жалко — как мольба. Почти нескрываемое желание услышать обратное.

Молодец, нечего добавить.

Она на мгновение прикрыла веки, желая со всей силы ударить кулаком по доскам пола. Так, чтобы разбить руку. Удержалась с трудом.

Давно прирученная, послушная дурочка.

— Я сам решу, кто мне нужен. И спрашивать твоего мнения в этом вопросе я больше не буду.

Слова пробирались под кожу, цеплялись маленькими коготками за нежную плоть. Ранили чуть-чуть, аккуратно и почти нежно.

— Ты и раньше не спрашивал. — Вэл опустила голову, внезапно смущенная, растерянная, заставляя себя дышать ровно, успокаивая неприятно зачастившее сердце.

Она засмотрелась на серебряный кулон, сверкнувший на груди Раза. Переплетения ломаных линий, складывающиеся в нечитаемый рисунок. Идеальный слепок их отношений.

— Промолчать ты, конечно, не могла, — мягко урезонил ее Раза и протянул руку, с заметной нежной лаской дотрагиваясь до грязных волос.

— Не могла, — согласилась Вэл, не поднимая глаз.

Невесомо касаясь, рука Раза провела по шее, опустилась вниз по плечу, вызывая неконтролируемую дрожь в теле, а затем длинные пальцы медленно сжались на запястье.

Дыхание перехватило. Всего краткий миг, а затем Раза вздернул правую руку Вэл, заставляя поднять голову и посмотреть в черные затягивающие омуты.

Ну же. Спроси.

Вэл почти жаждала этого с подтачивающим изнутри, давно набившим оскомину раздражением.

— Где твой браслет?

Страха не было совсем. Было безразличие. Такое глубокое и обширное, что немного пугало.

— Какая разница? Он ничего не значит, — удивляясь собственному равнодушию, пожала плечами Вэл.

Вспыхнули черным радужки бездонных глаз. Мелькнуло что-то в темной глубине, привычно дикое и почти неконтролируемое.

Разозлился.

Вэл мягко улыбнулась. Настолько предсказуемо, что почти скучно.

— Сколько человек тебя трахали, пока ты была одна? Отвечай. — Пальцы с силой стиснули запястье, причиняя боль.

Вэл сдвинула брови. А вот это удивило.

Удивило, но не тронуло.

Она наклонила голову к плечу, прищуриваясь, смотря дикому зверю в глаза, полные черного тумана.

— Нисколько. — Голос даже не дрогнул.

Легко было говорить правду.

А сердце вдруг успокоилось, уставшее, изможденное, не реагирующее, как прежде. Вэл до одури захотела рассмеяться.

Нет, рано она распрощалась с нависающей над ней истерикой. Рано.

Однозначно сказывалось выпитое, или дурман еще не покинул замученное тело. И это смешило еще больше.

— Сколько человек тебя трахали за эти полтора года?

Вэл дернулась, стараясь освободить ноющее запястье. Она поморщилась от боли, бросая быстрый взгляд на стиснувшую грязный рукав бледную ладонь.

Еще немного, и сломает, если вообще возможно сломать кость пальцами.

Бесполезно. Раза не отпускал ее, удерживая на месте.

Серебряный кулон скользнул по черной ткани, мелькая из-под расстегнутой куртки, сверкая ярко, словно издеваясь.

— Нисколько, я же говорю, — с раздражением в голосе ответила Вэл. — Чего ты добиваешься? Что ты хочешь услышать от меня? Что я все это время хранила тебе верность, ждала и верила в счастливое будущее? Да отвали ты!

— Да, именно это я и хочу услышать.

Вэл вскинулась, удивленно распахивая глаза. Часто заморгала, а потом хмыкнула, изгибая губы в ухмылке.

«Вот ты себя и выдал, пес».

Реальность изменилась. В один миг.

Это было даже не смешно, и это было далеко от истерики.

Она знала, как назвать все происходящее — абсолютное сумасшествие, привычное в ее новой жизни.

Совершенное, идеально выточенное, нескончаемое безумие. Игра, в которой не было правил, не было водящих.

А значит, в ней не будет ни проигравших, ни победителей. Только игроки, вынужденные играть бессмысленные, изнуряющие, а порой и убивающие их роли.

Вэл желала иного.

— Хочешь, я поцелую тебя? — неожиданно спросила Вэл и лукаво сощурилась, склоняя голову, не отрывая взгляда от бледного лица Раза.

— Что? — Удивление прорвалось сквозь показное равнодушие, исказило черты лица, заставило чуть отодвинуться.

Едва ли сам Раза понимал, как тело выдало его смятение. Но понимала Вэл.

Не хотелось задавать вопросы и искать ответы.

Она потянулась вперед, наблюдая, как заливает чернильно-черным широко распахнувшиеся глаза.

— Ра, — Вэл шепнула в приоткрытый рот, не отрывая горящего взгляда, — хочешь же…

Она дотронулась губами до чужого рта и тут же с глубоким удовлетворением ощутила, как неуверенно разжались крепкие пальцы, отпуская ее запястье. Вэл выдохнула, глотая смешок, озаряясь пониманием, и подняла руку, касаясь кончиков черных волос.

Раза сделал вдох и замер, лишь сверкнули озера затуманенных глаз.

Вэл прикрыла веки, толкнулась языком в мягкие губы, игриво провела по ним, ластясь, как кошка.

И все же она была пьяна. Или одурманена. Возможно, и то и другое вместе. Потому что не было никакого объяснения собственным поступкам.

Вэл не понимала, где заканчивается ее игра и где начинаются чувства. Испытывать Раза, проверяя допустимые пределы, — привычка, будто въевшаяся в кожу. Но тело… оно оставалось собой, реагируя правильно.

По спине и рукам прокатился вихрь тонких, болезненно сладких иголочек, собираясь внизу живота.

Хотелось привычно выругаться, но рот был занят чужими губами. Нежность поцелуя переворачивала душу: легкие касания, мягкость и тепло, знакомые и родные.

И одновременно с этим — невероятно спокойный, почти неподвижный, замерший на вдохе Раза, не отталкивающий, но и не привычно берущий свое.

Вэл не желала думать о нем и его чувствах, искать объяснения его поведению. Ее интересовали только свои желания, которые она таила в себе так долго.

Уверенно проникла языком в расслабленный, подвластный ей рот, ощущая знакомый вкус, и тут же застонала, почувствовав, как окончательно и бесповоротно теряет себя. Она подалась вперед, подобрала ноги, садясь на колени и обхватывая руками черноволосую голову.

Условия. Договоренности. Цена поцелуя.

Да пусть катятся в пекло.

Она ласкала, мучила себя, не получая ничего в ответ, и тут же знакомая неуверенность распустилась в груди, проясняя одуревшую голову.

Раза позволял целовать себя, не реагируя, не обнимая, не овладевая. Спокойный, терпеливый, выжидающий.

Сука.

Смутное разочарование в самой себе опустилось внутри, оседая на ребрах пеплом.

Вэл остановилась, не открывая глаз, удерживая голову Раза обеими руками, чувствуя под пальцами мягкость черных волос, улыбнулась, чуть касаясь губами его рта, понимая, что проиграла.

Руки опустились на плечи, обвивая шею. Вэл, не стирая смущенной улыбки проигравшей, прижалась лбом ко лбу Раза, не смея поднять веки.

— Я слушаю, Вэл, — негромко произнес Раза, проводя носом по ее щеке. Волосы скользнули по коже. Почти нежно, почти ласка.

Как и приказ, который он только что озвучил. Почти нежный.

Она тихо засмеялась, поднимая веки и мгновенно окунаясь в бездонную тьму прищуренных глаз Раза. Волна дрожи прокатилась по спине, отзываясь на один лишь взгляд напротив.

— Да, я хранила верность и ждала, — смотря прямо, улыбаясь кончиками губ, смиренно признана Вэл. — Потому что ты мой Первый.

Раза ухмыльнулся. Сверкнули черные глаза, обводя взглядом потерявшее краски лицо Вэл.

Несомненно, с самого начала играл, зная все слабые стороны противницы. Зная ее лучше всех, — и куда лучше ее самой.

Черные брови насмешливо изогнулись.

— Ну вот, Кролик. Ведь несложно, правда?

— Нет, не сложно, — согласилась Вэл, чуть отодвигаясь и поглаживая пальцами мягкую кожу черной куртки. — А теперь ты скажи.

Блеснуло синим из-под темных ресниц, когда она встретила полный невысказанных вопросов взгляд Раза.

Он нахмурился, и Вэл почти увидела звезды в непроглядных радужках. Она прикусила губу, понимая, что никаких звезд там нет, только лишь собственное отражение.

— Скажи как есть, Ра. Ведь у меня хватило смелости, значит, и у тебя хватит. — Вэл с интересом наблюдала, как на его лице появляется странное незнакомое выражение, похожее на смущение.

Невероятно.

— Что ты хочешь услышать? — внезапно севшим голосом спросил Раза, не сводя с лица Вэл растерянного взгляда.

— Говори, Ра, я слушаю, — помолчав, неожиданно спокойным тоном ответила Вэл. — Если хочешь, чтобы все было по-другому, — просто скажи. Пора начинать говорить, мой Первый.

Тишина сгустилась вокруг, почти осязаемая. Они молчали, смотря друг на друга, — так, словно остались на свете вдвоем, и вокруг, в мире за стенами этого дома не было ни единой живой души.

Раза глубоко вздохнул, приоткрыл губы и замер, будто оборвавшись на полуслове.

Сердце затаилось, выжидая. Вэл услышала шум моря в ушах, накат высоких волн, стремительный прибой, от которого нет спасения.

— Я — твой, Вэл, этого не изменить, — не похоже на себя дернув уголком рта, шепнул он, смотря в голубые, тускло блестевшие глаза.

Удар сердца — и Вэл затопило огромной, высокой волной. Хлынуло через край, обжигая кожу, нечто горячее и красное как кровь.

Она чуть заметно улыбнулась дрогнувшими губами, закрыла глаза, погружая себя в спасительный мрак, где не было алого цвета.

Нет, от алого не убежать. Никогда. Острое лезвие полоснуло изнутри, заливая жаром. Вэл застонала, стиснула пальцы на коже куртки, подалась вперед, прижимаясь всем телом к широкой груди Раза, уперлась коленом в его бедро и тут же ощутила сильные руки, обнявшие за талию.

А затем губы, привычно жестокие и подчиняющие, завладели ее ртом.

— Твой, — шепнул Раза, кусая, причиняя боль. — Запомни это на всю жизнь, Кролик.

И тут же — толчок, от которого спиной ударилась о стену, и полубезумный неконтролируемый смех прорвался сквозь рваный поцелуй, и пальцы, вцепившиеся в податливую кожу куртки, будто свело судорогой.

Вэл села на пол, чувствуя чужую руку на бедре чуть выше колена, оглаживающую вверх по грязной ткани штанов.

Раза почти зарычал, пробуя капли крови, выступившие на растерзанной губе.

— Слышишь меня? — мучая влажный сдавшийся рот, выдохнул он. — Отвечай.

Приказ в тихом голосе, от которого колотило тело, бросая в жар.

Не дождавшись ответа, Раза приник к истерзанному рту, едва не трахая его языком, усиливая напор, даже в поцелуе становясь собственником.

Вэл застонала, почти не осознавая своих действий, забираясь ладонями под воротник куртки, смыкая пальцы на его шее. Она почувствовала, как дернулся кадык Раза, как бешено бьется вена, и сглотнула пересохшим горлом.

— А когда ты будешь только моим? — шепнула Вэл, отстраняясь, прерывая свергающий в пропасть поцелуй, сквозь темные ресницы заглядывая в черные, почти безумные глаза.

— Я и так твой, или ты не слышала? — Только лишь горькая усмешка, прикрытые в удовольствии веки и мягкость влажного языка, с наслаждением слизывающего кровь с нижней губы. И кажется, что Раза не чувствовал, не желал замечать рук, сомкнувшихся на шее.

Пальцы Вэл разжались, отпуская, скользнули вниз, задели серебряную цепочку, провели линию по мышцам груди, ощущая их сквозь плотную ткань черной туники.

— Ра, — разлепив ноющие губы, с мольбой в тихом голосе выдохнула Вэл. Она прижалась затылком к стене и запрокинула голову, уставившись в потолок, набирая полную грудь воздуха. Взгляд зацепился за выкрашенные светлой краской балки потолка, ровные и длинные, обыденные и оттого почему-то несущие спокойствие изнуренной душе.

— Я все знаю, — чуть слышно ответил он, прикасаясь ртом к измученным губам в последнем нежном и неожиданно заботливом поцелуе. — Прости меня за то, что позволил себе… что не сдержался. Я буду всю жизнь виноват перед тобой за это.

Виноват. Не в смерти Никса, а в том, что избил ее, не сумев сдержать зверя.

Вэл хотела было возразить, высказаться, но сил не осталось. Ни капли.

— А теперь иди, Кролик. Даже не хочу знать, в каких сточных канавах ты провела ночь. А я должен найти Дэни, которая наверняка думает, что я уже убил тебя.

Она горько хмыкнула, растягивая губы в усмешке, тут же поморщилась от боли, не желая задумываться о том, как сильно истерзан рот, и опустила голову, смотря в черные глаза.

— А ты не убил?

— А ты меня? — Раза поднял руку, пальцами зарываясь в грязные путаные каштановые волосы, поглаживая с непривычной нежностью.

Вэл неловко пожала плечами, прикрывая веки, отдаваясь ласкающим ее рукам.

Она больше не задавалась глупыми вопросами о том, кто выиграл сегодняшнюю битву.

Они оба проиграли.

Письмо она получила на следующий день. Невзрачный мальчишка, подбежав к ней на улице, торопливо сунул мятый конверт в руку и сбежал, даже не обернувшись на удивленный оклик.

Вэл удивленно нахмурилась, разглядывая запечатанное письмо. Она с трудом не поддалась мгновенному желанию избавиться от явно не предвещающего ничего хорошего послания, но осеклась, не в силах противостоять искушению.

Чувствуя, как любопытство подталкивает в спину, Вэл торопливо добралась до дома, приветственно махнула рукой подскочившему Рашу, отодвинула его ногой, хмурясь на назойливого пса, и захлопнула дверь. Пальцы рванули плотный конверт.

Лист, сложенный пополам, хрустнул, когда Вэл развернула его.

Глаза пробежали по ровным строчкам.

Не осознала сразу, перечитала. Еще раз и еще.

И тут же разозлилась, сминая конверт с письмом в кулаке.

— Да пошла ты! — зло прошипела Вэл, решительным шагом прямо в грязных сапогах направляясь к камину.

Раш удивленно заскулил и вяло махнул хвостом, задрав морду, наблюдая за хозяйкой.

Она порывисто швырнула письмо в огонь, с удовольствием замечая, как занимается бумага, чернея и съеживаясь.

— Пошла ты, — повторила Вэл, ощущая кипучую злость, вспыхнувшую в сердце, — пошла ты…

ГЛАВА 3

Вэл ругала себя, но любопытство взяло верх над здравым смыслом.

В который раз.

Она знала, что поступает опрометчиво, но скребущий внутри интерес пересилил все разумные доводы.

Действовать чужими методами оказалось просто. Она нашла на улице сопливого чумазого мальчишку и предложила ему щедрую плату в обмен на маленькую услугу. Паренек был рад получить несколько монет, а Вэл решила, что скрываться по темным углам по меньшей мере глупо, и назначила встречу в самом людном месте города. На площади у городской ратуши.

Соблазнительно, открыто — и немного весело.

Яниса была недовольна, растеряна и даже не пыталась скрыть свои чувства.

Вэл мало интересовало ее мнение. Все, что она желала, это узнать интересующие ее подробности, поскорее закончить с неприятным разговором и вернуться в уютный полумрак архива к недовольным Брите и Зеффу, беспрестанно грызущимся по любому поводу.

Вэл улыбнулась. Стоило признать, она уже начинала любить их нескончаемую перебранку.

Мороз неприятно щипал кожу. Первые заморозки ударили по городу ночью, ранним утром оставляя неожиданную наледь под ногами. Поднявшийся ветер порывисто хлестнул по лицу, забираясь под теплый плащ. Вэл коснулась кончиками пальцев рта, ощущая сухую потрескавшуюся кожу губ.

Она вздохнула, сунула ладонь в карман, вытаскивая случайно захваченное с собой вялое зеленое яблоко.

— Слушаю тебя. — Вэл подкинула яблоко в воздух и тут же поймала его. — Что ты хотела?

— Почему мы разговариваем здесь? — Яниса озабоченно обвела глазами площадь, дергаными движениями поправляя рукава теплой шерстяной накидки. Ветер то и дело бросал ей в лицо отросшие до плеч светлые волосы.

Утро разбудило город, оживив его. Шумная суетливая толпа спешащих по своим делам горожан окружала Вэл и стоявшую рядом Янису. Кричали озорные дети, радующиеся тонкому льду в застывших лужах, тихо ржали лошади, стуча копытами по мощенной булыжником мостовой, скрипели тяжело груженные повозки торговцев, направляющиеся на городской рынок.

Яниса недовольно оглядывалась по сторонам, то и дело дотрагиваясь худыми пальцами до своей шерстяной накидки.

«Волнуется, — с удовольствием поняла Вэл. — Пусть».

Яниса хочет разговора — пожалуйста. Вэл не возражала. Но полнейшей дурочкой себя не считала и прятаться в Дыре, скрываясь от возможных доносчиков, не собиралась.

Наоборот. Разговор на улице под открытым небом, в непосредственной близости от ратуши казался куда интереснее и острее, нежели мог быть, случись он в далеком от посторонних глаз месте.

— Мне нечего скрывать. А тебе? — Яблоко подлетело вверх. Вэл снова поймала его, а затем, усмехнувшись, протянула давней заклятой подруге. — Хочешь?

— Нет. — Яниса отстраненно посмотрела на яблоко, будто не понимая, что это такое, а затем подняла глаза. — Я хотела поговорить с тобой. Это очень серьезно.

Почти заинтересовала.

— Говори, я слушаю. — Вэл пожала плечами, сунула яблоко в карман и мотнула головой, отбрасывая мешающую прядь темных волос. Ветер, точно издеваясь, тут же швырнул ее в глаза.

— Нас же услышат, — Яниса поежилась, вновь оглядываясь по сторонам, — давай уйдем.

— Нет, я никуда не пойду. — Вэл хмыкнула, смотря в миловидное лицо, раскрасневшееся от первого мороза. — Хочешь говорить — говори здесь.

Яниса недовольно сжала губы в тонкую линию, нахмурилась, а затем, словно приняв какое-то важное для себя решение, подалась вперед, приблизившись к Вэл почти вплотную.

Вэл сдвинула брови, неприятно удивленная ее порывом.

— Это касается Раза, — быстро зашептала Яниса, запрокидывая голову, не отрывая взгляда. — Понимаешь? Я должна рассказать тебе. Кое-что угрожает ему, и только ты можешь… Больше некому. Ты же особенная для него, и поэтому он…

Вэл окатило горячей волной. Она дернула верхней губой, совершенно открыто оскалившись. Гнев, будто горячий воск, пролился извне, обжигая кожу.

Ледяной ветер показался теплым и сухим, неприятным, почти раздражающим.

Вэл отшатнулась от Янисы, с трудом удержавшись, чтобы не оттолкнуть ее.

— Я не буду этого слушать. — Она мотнула головой, едко усмехаясь, чувствуя, как на лицо опускается чуждая ей маска хладнокровия.

Хватит с нее этих игр. Хватит Янисы с ее осторожной улыбкой и очередными предупреждениями.

«И все же, Вэл, ты неисправима. Опять попалась на ту же удочку».

Но в этот раз она могла прекратить все, не позволив завлечь себя в очередные, придуманные другими игры.

— Вэл, пожалуйста! Выслушай меня! — Пальцы Янисы сомкнулись на предплечье, и Вэл тут же брезгливо дернула плечом, освобождая руку.

— Не трогай меня! И замолчи. Не знаю, что ты задумала, но меня это не касается, ясно? — Голубые глаза потемнели до цвета зимних вод глубокого озера. — Больше никогда не желаю видеть тебя. Не приближайся ко мне, поняла?

— Вэл, я знаю, что ты не веришь мне, но, пожалуйста, выслушай… — Рука Янисы дрогнула, потянулась вперед, но Вэл, ощущая, как полыхают жаром щеки, стиснула челюсти, скользнула по бывшей подруге презрительным взглядом, резко развернулась и направилась прочь, оставляя ее за спиной.

Злость и раздражение клокотали внутри, как горящее масло. Вэл задела плечом крупного высокого мужчину, услышала громкую брань и зашипела, как кошка, не оборачиваясь, продолжая свой путь.

Ветер донес до ушей собственное имя, сказанное слабым, поникшим голосом.

Вэл с неприязнью поморщилась, ощущая себя так, словно вступила в собачье дерьмо.

Хватит. В этот раз она не позволит себе окончательно все разрушить.

Прошла неделя. Тихая, безмятежная, наполненная неизменной и неторопливой работой в архиве.

Несмотря на все попытки сопротивления, Брита, суровая и несгибаемая, заставила Вэл сесть за письменный стол, взять в руки перо и начать заполнять огромную книгу, ведя никому, по мнению девушки, не нужную перепись городской собственности.

Бесконечные списки незнакомых имен. Описания зданий. Даты.

Вэл злилась, выводя кривым почерком с трудом поддающиеся ей буквы. Перо царапало бумагу, чернила капали на серые листы, она чертыхалась, опасливо косясь на багровевшую от раздражения Бриту, спешно извинялась и продолжала свое нехитрое дело.

Зефф, не упускающий возможности уколоть ее, то и дело бросал свою работу и, почесывая живот, нависал над плечом, посмеиваясь в бороду.

— Ты достал, — сдерживаясь, огрызнулась Вэл, когда бородач в очередной раз громко засмеялся, указывая пальцем на простейшую ошибку. — Ты меня достал.

— Простите, высочество, не смею отвлекать. Продолжайте! — Он хохотнул и удалился, скрываясь в полумраке архива.

Вэл выдохнула и склонилась над толстой книгой, скрывая раздражение в глазах за пеленой распущенных волос.

Принцесса. Высочество. Малышка.

И это был не весь перечень добрых словечек, которыми ее щедро потчевали Брита и Зефф. Наверное, это было единственное, что объединяло их, но утешения это не приносило.

Возражать Вэл почти не пыталась — ее все равно никто не слушал.

Она злилась на себя, на свою нерешительность и вялые попытки сопротивления, которые подавлялись с завидной регулярностью. Она пыталась пресечь насмешки, но каждый раз терпела поражение. Вэл могла бороться с Бритой или Зеффом по одиночке, но вдвоем они представляли несокрушимую силу.

Удивительно. Они недолюбливали друг друга, но когда Вэл в очередной раз путала буквы в написанном слове, враждующие армии объединялись против общего врага.

В глубине души Вэл понимала, что на самом деле никаким врагом она для них не была и насмешки были своеобразной ширмой, скрывающей заботу, но раздражения это не унимало.

Возможно, не прознай Зефф о ее встрече с Раза, у нее еще был бы шанс избавиться от назойливых, тихо унижающих прозвищ.

— Вы помирились, да? — как-то спросил бородач, похлопывая ее по плечу. — Помирились. Я знаю. Дэни рассказала.

— Какая молодец Дэни, — закатывая глаза, ответила Вэл, — только мы не мирились.

Зефф лишь хохотнул, многозначительно приподнимая густые брови.

Вэл не возражала, не видя в этом никакого смысла.

Она и сама не понимала, что значило произошедшее между ней и Раза. Она не могла объяснить себе мотивов Раза, что двигали им, когда вместо очередного наказания он предпочел протянуть руки и обнять свою бывшую Вторую, произнеся слова покаяния за свой отвратительный поступок. Поступок, который наверняка причинил ему не менее сильную боль, чем ей.

Все лежало на поверхности, казалось простым и оттого совершенно невозможным.

Раздумывая над словами, которые сказал ей Раза, над вопросами, которые тот задавал, Вэл осознавала, как ничтожно мало она знала черного баргеста. Четыре года, за которые она так и не потрудилась проникнуть в его душу и принять для себя живущего там зверя.

Зефф, не скрывая своего облегчения, то и дело поддевал Вэл, посмеиваясь над ней и Раза. Она вяло отмахивалась, слишком погруженная в себя, чтобы радоваться тому, чего не понимала.

Вэл больше не удивляло, что Раза привычно не вспоминал о ней, окунувшись в бесконечные дела города. Она перестала принимать это на свой счет.

Когда-то давно это задело бы ее, заставив окунуться в терзания и бесполезные поиски причин.

Сейчас же она была спокойна, отчетливо осознавая, что ему требуется время, чтобы обдумать серьезные слова, сказанные ими друг другу в тот совершенно ненормальный вечер в доме Дэни. Уходить в себя, закрываясь от мира, было в природе Раза. Он делал так не единожды, и Вэл перестала искать в его поведении скрытые мотивы.

Потому что ничего скрытого в Раза не было. Никогда. Он всегда был прямолинеен и честен перед ней. Стоило отдать ему должное — голая, порой жестокая откровенность была его главным оружием.

Удивительно, как много понадобилось времени, чтобы понять то, что всегда было перед глазами.

Раза не умел играть в игры, в которых Вэл была мастерицей. Очень давно он просил от нее только одного — предельной честности. И Вэл, несомненно, была честна, только…

Подобные мысли вызывали несмелую, наполненную печалью улыбку.

Твой. Запомни это на всю жизнь, Кролик.

На всю жизнь. Разве так бывает?

Конечно нет. Не бывает.

После всего, что произошло, после всех слов, действий, боли и унижений. После того, как они растоптали все, что должны были беречь.

Но слепая вера просыпалась и тянулась к этим словам, как новорожденный котенок тыкается носом в теплый бок матери.

И поэтому Вэл просто ждала слов Раза, его действий, его самого.

— Капризы и своеволие, — смотря прямо в глаза, вместо приветствия произнесла Амия. — Удивительное дело. Никак не могу понять, почему ты еще жива?

Вэл улыбнулась и радушно провела рукой в сторону скособоченных стульев.

— Добрый день, миледи. Не желаете чаю?

Амия скривила губы, выпрямилась, расправляя плечи, и обвела фигуру Вэл долгим неприятным взглядом, вызывающим холодок внутри.

— Где Брита? — с легким негодованием спросила она, смотря куда-то поверх головы девушки.

— Никого нет. Только я, — выдерживая ровный тон, ответила Вэл.

— Замечательно. И почему же никого нет? — Амия подняла руку, дотрагиваясь до собранных на затылке волос. Золотой браслет сверкнул на запястье, скользнув по рукаву черного платья.

Она носила те же цвета, что и Раза. Наверняка специально.

Вэл ухмыльнулась, засмотревшись на игру отблесков свечей на золоте.

— Они ушли на обед, — скованно ответила она, разглядывая точеную шею и высокую грудь Амии, которые подчеркивала тонкая золотая цепочка.

Красива, холодна и опасна — как змея.

Удивительно, но Вэл хорошо помнила вкус губ Амии. Интересно, а Амия ее?

— Выбора у меня нет, не так ли? — Высокие брови приподнялись, показывая недовольство. — Мне нужны кое-какие документы, подтверждающие право наследования. Я говорила Брите, она должна была подготовить их для меня.

— Конечно, миледи, — с безразличным лицом ответила Вэл.

Она знала, о каких документах идет речь. Повезло, не более. Услышанный накануне разговор между Руной и Бритой зацепил ее слух лишь из-за одного имени. И его обладательница стояла сейчас перед ней.

Вэл, удерживая на лице делано-равнодушное выражение, отвернулась от Амии и неторопливо прошла к ближайшему стеллажу. Она достала нужные бумаги.

— Это они? — Черные глаза сверкнули, останавливаясь на протянутых документах. — Я могу не проверять?

— Да, миледи, — кивнула Вэл, ощущая себя покорной служанкой. Правильное чувство, о котором не стоило забывать. Именно такова была ее истинная роль. Что бы ей ни казалось про свои отношения с Раза, сейчас перед ней стояла его Вторая, а она сама была лишь забавной игрушкой.

Вэл не хотела так думать, но по-другому не получалось. Неуверенность, подпитанная одним присутствием рядом Амии, пустила корни в сердце, прорастая глубже и глубже.

Слишком путано. Слишком быстро. Она не понимала себя, как не понимала и произошедшего между ней и Раза. Вэл тянулась к случившемуся как к свету, зная, что будет отброшена во тьму.

И не было никого, кто мог бы помочь ей. Никого, кроме Раза.

— Хорошо, благодарю, — предельно вежливо произнесла Амия, взяла изящными пальцами тонкую стопку бумаг и прижала ее к груди.

Платье тихо зашуршало, когда она двинулась к выходу из архива. Тонкая ладонь легла на дверь и замерла. Амия оглянулась, мягкая усмешка тронула красивый рот.

Вэл сглотнула, поймав взгляд черных глаз, неприятно напоминающих Раза.

— Знаешь. Давно хотела сказать. За то время, что ты отсутствовала… — усмешка сменилась источающей яд улыбкой, — у Раза было три постоянные любовницы. Ну как — постоянные? Ты же видишь, что сейчас их нет рядом с ним. И, к слову, каждая из них была похожа на настоящую женщину, а не изображала из себя невесть кого.

Вэл молчала, смотря прямо в черные глаза, чувствуя внутреннюю неприязнь к Амии, усиливающуюся с каждым произнесенным ею словом.

Красива и умна. Хитра и беспощадна. Идеальная пара для Раза.

— Тебе, наверное, все вокруг внушают, что ты особенная для него, — пальцы заиграли стопкой бумаг, поглаживая ровные листы, — но вспомни, кто ты? Жалкая, нищая человеческая девчонка, которая предала его, так отблагодарив за спасение своей никчемной жизни. И еще, Валлери…

Услышав свое полное имя, Вэл дрогнула. Она смутилась, понимая, что выдала себя, и все же сдержалась, из последних сил стараясь выглядеть спокойной.

— Он все помнит. Никогда не забывает.

Амия улыбнулась, опустила глаза, бросив прощальный взгляд из-под густых черных ресниц, и толкнула тяжелую дверь.

После долгого пыльного дня в архиве Вэл, польстившись на предложение Зеффа немного отдохнуть в приятной компании его Второй, отправилась к нему домой.

Она долго сомневалась, желая поскорее оказаться в своей кровати, но Зефф был настойчив, и Вэл поддалась уговорам.

А теперь, слушая сдавленные, полные боли стоны Яковы, дрожа от охватившей тело нервной лихорадки, она глубоко пожалела о своем решении.

— Зефф, какого демона я здесь делаю? — с мукой в дрожащем голосе выдавила из себя Вэл, судорожно сглатывая.

— Не смей уходить! — Бородач, бледный как полотно, схватил Вэл за запястья, сжимая до боли. — Если ты уйдешь, я никогда не прощу тебе этого!

Вэл обреченно застонала, опуская плечи. Зефф отошел в сторону, дергано вытирая рот рукавом рубахи.

— Что вы там выясняете? — Раздраженный крик Яковы заставил Вэл вскинуть голову. — Если ты что-то пьешь, я тебя убью! Вэл, не смей наливать ему!

— Нет, что ты, м-милая! — севшим голосом, запнувшись на полуслове, крикнул бородач, оглядываясь на Вэл.

Взгляд Зеффа показался ей затравленным, и это почему-то вызвало на лице глупую скованную улыбку.

— Ты позвал повитуху? — Скрипнули половицы, и Якова, держась за поясницу, выглянула из комнаты.

Лицо ее было серым и полным муки. Вэл посмотрела на нее и, совершенно не осознавая своих действий, принялась грызть ноготь большого пальца.

— Да-да, конечно, я просил передать… ее позовут, — невнятно пробормотал Зефф, с ужасом в глазах смотря на большой живот, прикрытый темно-синим домашним платьем.

Вэл сглотнула, медленно перевела взгляд на лицо бородача, наполненное страданием, и сделала глубокий вдох.

Уйти она не могла. Остаться тоже. Значит, придется выбирать.

По прошествии нескольких часов Вэл с совершенно глупой, срывающейся на смех улыбкой вспоминала свои прежние страхи.

Когда-то ей казался ужасающим Страж Границы? Или вампир, который напал на нее в городе?

Раза, пугающий своей звериной сущностью?

Оказывается, страх тоже бывал разным. Первородный животный ужас не шел ни в какое сравнение с тем, что она испытывала сейчас, наблюдая за мучениями Яковы.

В том чувстве, которое запускает сердце, наполняя его пламенем, было так мало от этого ощущения собственной бесполезности и разрывающего душу волнения, что овладело ею сейчас.

Якова старалась не кричать, лишь сдавленно стонала, прижимая ладони к пояснице. Она ходила по дому бледная, посеревшая, с запавшими глазами, непривычно молчаливая. Лицо ее, лишенное малейших красок, будто похудело, осунулось, помертвело, и лишь живым блеском сверкали полные боли глаза.

Вэл помнила, как рожали девки в борделе. Ее детские воспоминания, невнятные, почти лишенные эмоций, были скрыты густым слоем тумана, скрадывающим подробности.

Роды были редким, случайным явлением — шлюхи тщательно следили за тем, чтобы вовремя избавиться от нежелательных младенцев. Вытравить ненужное дитя из своей утробы было привычным делом. Настойки трав, купленные у сведущих в женских проблемах знахарок, горячие, почти приводящие к ожогам ванны. Вэл мельком слышала даже о спицах, которые девки засовывали в свое чрево, ненавидя будущего ребенка и предпочитая родам угрозу гнилой смерти от кровотечения и лихорадки.

Но иногда боги решали иначе, и все оказывалось тщетно. Вэл знала это лучше многих: она сама выжила неожиданным для всех образом.

И тогда, закрывшись в дальней комнате, занавесившись тяжелыми, поеденными молью пологами, шлюхи рожали, надрываясь в крике, страдая от боли.

Девочку, путающуюся под ногами, никто не замечал, и однажды Вэл, ведомая любопытством, пробралась в пугающую полумраком комнату. Она увидела разбросанные по полу окрашенные алым простыни, бывшие когда-то белыми, вжалась в угол, наблюдая за царившей вокруг суетой, и подняла глаза на смятую постель. Она увидела широко расставленные мертвенно-бледные бедра, похожие на рыбье брюхо, и кровь, стекающую из промежности протяжно стонущей девки.

Та глубоко дышала, живот ее, казавшийся огромным, колыхался, когда она выгибала спину, цепляясь пальцами за смятые окровавленные простыни.

Кто-то заметил Вэл, и она, получив оплеуху, была вышвырнута из комнаты.

Увиденное не оставило в ней отпечатка, превратившись в часть жизни борделя.

Стоны всегда оставались стонами — будь они отголосками наслаждения или боли.

Сейчас же Вэл трясло. Она наблюдала за мучениями Яковы, и руки ее ходили ходуном. Хотелось щедро плеснуть себе крепкой настойки из запасов Зеффа, но она сдерживалась, понимая, что это будет совершенно излишне.

Зефф, молчаливый и подавленный, сидел за столом, запустив пятерню в волосы и уставившись невидящим взглядом в пылающий камин.

Повитуха, немолодая женщина с грубым лицом, жесткая, но, судя по всему, лучшая в городе, суетилась вокруг Яковы, время от времени отдавая приказы Зеффу, которые тот поспешно и суетливо бросался выполнять под ее недовольным оценивающим взглядом.

— Я просил передать Раза, он знает, — нарушив молчание, вдруг произнес бородач, поворачивая к Вэл лишенное выражения лицо.

— Что передать? Что знает? — Вэл закусила ноготь, опомнилась, понимая, что недалеко ушла от истерики, и торопливо опустила руку на колено.

— Он должен дать имя нашему ребенку, — отстраненно проговорил Зефф с промелькнувшей на лице печалью.

— Имя? — чувствуя себя странно, переспросила Вэл.

— Он наш лидер, — невнятно ответил Зефф, будто это объясняло все на свете. — Но он не придет. Я знаю.

— Почему?

Якова громко застонала, и Вэл на мгновение прикрыла веки, медленно выдыхая. Стон сорвался в полный боли короткий крик, от которого в груди полоснуло будто лезвием.

Пальцы стиснулись в кулаки. Вэл открыла глаза, расслабила руки, проводя вспотевшими ладонями по коленям.

— Мы с ним не в ладах. Давно уже, еще до твоего возвращения, — глухо проговорил Зефф, понуро опуская голову. — А тут я подвел его. Браслет не принес. Да и…

Бородач покосился на свою правую руку, лишенную двух пальцев.

— Глупости не говори, Зефф. Он что, совсем с катушек слетел? — Вэл фыркнула, меряя бородача удивленным взглядом. — Никогда не поверю в это.

— А она же не виновата. Она его ждет, я знаю, — не слушая, пробормотал Зефф. — Вот увидишь, Вэл, он не придет.

Вэл поморщилась, покачивая головой. Раза, которого она знала, был безжалостен и хладнокровен. Но он всегда помнил о своей стае. Это была его натура, а изменить себя невозможно.

Объяснение было всему, даже тому, как жестко он вел себя с Зеффом и Кара по возвращении отряда в город.

За злостью и раздражением, за едкими словами, ранящими глубоко подобно метким стрелам, скрывалось простое человеческое беспокойство. Зефф едва не погиб, выполняя простейшую просьбу, и винить в этом можно было только его беспечность, ну и… излишнюю тягу к алкоголю.

Вэл знала самое главное — Раза, замкнутый и с трудом допускающий кого-то к себе в сердце, давно отвел в нем место для любившего выпить бородача.

И потому она не могла представить того, что с обреченностью в голосе произнес Зефф.

Так мог поступить кто угодно, только не Раза.

Но он так поступил.

ГЛАВА 4

Вэл рассеянно облизнула губы, рассматривая большую деревянную дверь с прибитым на уровне глаз дверным молотком. Волк или пес, держащий в пасти медное кольцо. Девушка медленно выдохнула: даже живя в этом доме, она так и не потрудилась узнать, кто же изображен на самом деле.

Ветер, словно насмехаясь, сильным порывом ударил в спину, подталкивая вперед.

Вэл постучала кольцом и отступила на шаг назад, останавливая взгляд на выразительной морде медного зверя. Недолгое, но томительное ожидание разъедало былую решимость. Она ненавидела в себе это — бушующую в крови самонадеянность и одновременно с ней постоянную неуверенность.

Дверь скрипнула, распахиваясь, и на пороге возникла Амия. Распущенные волосы, черные как смоль, волной лежали на плечах, гладкие и блестящие. Домашнее платье соблазнительно открывало узкие плечи. Как всегда — поразительно прекрасна.

Вэл не удивилась, увидев ее. Это было закономерно: Вторая Раза живет со своим Первым в его доме.

— О! — Амия тихо рассмеялась, оглядывая Вэл со сдержанным интересом. — И что ты тут делаешь?

— Мне нужно поговорить с Раза, — произнесла Вэл, рассматривая обнаженные ключицы, видневшиеся в глубоком вырезе платья. — Это очень важно.

— Я не думаю, что тебе это нужно. — Жесткий тон, неожиданно пришедший на смену очаровательному смеху, резанул по ушам, заставляя поднять глаза на красивое лицо. — Уходи.

— Нет. — Вэл сжала губы, смотря прямо перед собой. — Мне это нужно.

Черные брови удивленно взлетели вверх, когда Вэл уверенно шагнула в проем двери, непринужденно отодвигая женщину плечом. Амия возмущенно ахнула и схватила ее за рукав, силясь остановить.

Вэл отчаянно рванулась вперед, и пальцы Амии разжались.

Она прошла в дом, оставляя комья грязи на чистом полу, оглянулась, мельком отмечая, что убранство нижней комнаты почти не изменилось с тех пор, как она была здесь последний раз.

В груди на мгновение сжалось от тихой грусти. Место, где она когда-то чувствовала себя как дома. К сожалению, осознание этого наступило слишком поздно.

— Что ты себе позволяешь? — раздраженно воскликнула Амия за ее спиной.

Вэл сознательно пропустила ее слова мимо ушей.

Упрямство и слепая вера в свои силы бурлили в крови, придавая решимости.

— Раза! — повысив голос, позвала она и тут же, услышав звук открываемой двери, обернулась, встречая его спокойный взгляд.

Что-нибудь в этом мире могло удивить черного баргеста? Вэл сомневалась в этом.

— Что ты здесь делаешь? — Раза нахмурился, опуская руку с зажатым в ней полотенцем.

Вэл замерла, прислушиваясь к загрохотавшему в ушах сердцу, с необъяснимым волнением рассматривая мокрые черные волосы Раза, прилипшие к высокому лбу. Капля воды скользнула по острой скуле, исчезая под подбородком, прячась в вороте свободной темной рубахи.

Кожаный ремень, опоясывающий узкие бедра, небрежно продетый в шлевки черных штанов, сверкнул расстегнутой серебряной пряжкой.

Вэл молчала, не в силах произнести ни слова, не решаясь нарушить сгустившуюся вокруг тишину.

— Валлери? — Имя прозвучало странно, показалось чужим, принадлежащим не ей, а кому-то другому.

Морок рассеялся в один миг. Будто тяжелый покров упал с плеч, перестав давить на слабое тело.

— Я должна поговорить с тобой. Это очень важно, — опомнившись, выпалила Вэл, вскидывая голову.

— Ты не понимаешь, что сейчас раннее утро и наместника ждут дела? — проговорила Амия с прорывающимся в голосе раздражением и приблизилась к брату, с презрительной гримасой на лице обойдя девушку. — Ра, мне не нравится, что она посмела заявиться сюда. Пусть уходит.

Раза промолчал, внимательно, с видимым в глазах вопросом смотря на Вэл.

— Ра, это правда важно. — Голос звучал нервно, почти на пределе. Вэл поморщилась, опуская голову.

О чем она только думала, когда решилась прийти в этот дом? Да разве она думала?

Нет, стоило признаться, не думала, поддавшись порыву. А теперь она стоит перед Раза и его Второй, смешная и жалкая, в мгновение ока растеряв всю свою уверенность, сама того не желая.

— У меня нет времени на разговоры.

Вэл хмыкнула, кривя губы. Замечательно. Надеяться на иное было глупо.

— Поэтому будь краткой и сообщи мне все, пока я собираюсь.

Сердце дрогнуло, ударило по ребрам, в последний миг не удержалось, сорвавшись в пропасть. Она подняла голову и посмотрела на Раза. Моргнула, с неудовольствием отмечая излишнюю бледность его лица. Точно красивая, но пугающая маска, а в провалах глазниц плавает немая тьма.

— Ра! — возмущенно воскликнула Амия, но он не обратил на ее возглас внимания.

— Ты не забыла, что у тебя сегодня важная встреча? — Один лишь его взгляд в лицо, полное негодования, и женщина, плотно сжав губы, помедлив, наконец заставила себя скованно улыбнуться.

— Конечно, я не забыла, наместник, — тихо ответила Амия дрожащим от гнева голосом.

Вэл, внезапно смутившись, осторожно посмотрела на нее, наблюдая, как она, выпрямив спину, размеренно и неторопливо направляется к лестнице на второй этаж. Не оборачиваясь, приподняв подол платья, она шагнула на ступени.

Амия запомнит этот миг унижения, Вэл была уверена. Запомнит и вернет сполна ей — жалкому человеку, получившему сегодня свое.

— Что случилось? — Голос Раза прервал неприятные мысли.

Вэл повернулась, мрачнея, чувствуя, как сдавливает в груди от напряжения.

— Якова родила сегодня ночью, — прямо, без предисловий, начала она.

— Я знаю. — Раза кинул полотенце на спинку ближайшего кресла и глубоко вздохнул. — И что?

И что? Вэл тут же выкинула из головы мысли об Амии, ошеломленно рассматривая непроницаемое лицо Раза.

— Почему ты не пришел? — Удивление в голосе казалось безмерным.

Он невозмутимо пожал плечами:

— Ты здесь для того, чтобы обсуждать мои решения? Тогда можешь не продолжать.

Удушливый жар полыхнул в груди, молнией метнулся в руки, заставляя пальцы сжаться в кулаки.

— Ра, какого демона? — Голос задрожал от злости, сдерживаемой с трудом. — Это ваши обычаи и ваши порядки. Почему ты так ведешь себя? Якова ждет тебя.

Раза устало вздохнул, смотря на Вэл как на глупого ребенка, который не понимает очевидного.

— Прекрати. Я, разумеется, зайду к ней. Потом. — Он устремил скучающий взгляд поверх головы Вэл, явно не желая продолжать разговор, а затем глянул ей в лицо. — Сегодня у меня слишком много дел, а ты, к слову, отнимаешь мое время.

Вэл проглотила вставший в горле ком и разжала кулаки, с досадой ощущая, как вспотели ладони.

— Когда ты успел стать таким? Я не узнаю тебя, — тщетно стараясь унять сквозившую в голосе злость, произнесла она.

Раза ухмыльнулся и провел рукой по спинке кресла, не отводя пристального взгляда.

— Претензии? Не рано ли? Почувствовала свою власть надо мной?

— Власть? Ра, не переводи разговор на нас. — Вэл больше не пыталась скрыть свое раздражение. Неожиданно мужчина напротив показался ей высокомерным незнакомцем.

Замечательно. Кто знает, возможно, так оно и было на самом деле.

— Я просто хочу понять, почему у тебя такое отношение к своему другу. Я не знаю, что произошло между вами, но так нельзя.

Бледная маска равнодушия покрылась трещинами. Вэл увидела этот миг, почувствовала его, заметила по полыхнувшему в черных глазах пламени, по дернувшемуся уголку сжатых губ.

— Кто сказал, что он мне друг? У меня нет друзей, и ты это прекрасно знаешь, — смотря прямо в голубые глаза, жестко произнес Раза. — Забудь об этом, Вэл. Если это все, что ты хотела, то уходи.

Эмоции хлынули разноцветным потоком, как пролитые краски, смешиваясь и играя внутри. Вэл двинулась вперед, приближаясь к нему.

— Тебе что, правда все равно? — сквозь зубы прошипела Вэл, прищуриваясь и решительно заглядывая в бесстрастное лицо. — У Зеффа родилась дочь, Раза! Маленькая девочка! А ее мать ждет тебя, потому что ты для них все! Как ты можешь быть таким?

Раза поймал ее взгляд, губы его искривились в едкой ухмылке. Он чуть склонил голову к плечу, усмехаясь, а потом проникновенно, интонацией просачиваясь под кожу, забираясь в самую глубину, произнес:

— Для кого я — все, Вэл? Для Зеффа? Для Яковы? Для Кара, может быть, или Дэни? Для кого? Я делаю все, что от меня требуется. Мои люди под защитой, у них есть деньги, я ни в чем не отказываю им. Что еще ты хочешь от меня? Отвечай. Ну же!

Вэл сжала губы, с трудом заставляя себя молчать.

Раза хмыкнул, не дождавшись ответа, а затем вкрадчиво, ядовито продолжил:

— У меня больше нет возможности ходить по тавернам и веселиться с ними, нет времени на их личные проблемы. У меня голова занята совсем другими вещами. Управлять городом — это не игрушки, Валлери. Ты даже примерно не понимаешь всего, судя меня, как невежда.

Вэл остро возненавидела стоявшего перед собой мужчину. Возненавидела его черные волосы, мокрые и оттого еще более темные, его взгляд, непроницаемый и холодный, возненавидела его уверенность в себе и подавляющую силу, сквозившую в каждом движении и слове.

— А если бы сегодня родился твой ребенок, ты бы тоже не нашел для него времени? Ты бы отправился в ратушу, ведь тебя ждут серьезные дела, так?

Как под дых ударила. Боль темной тенью заплескалась в растерянных, на мгновение потерявшихся глазах.

А затем Раза шагнул вперед, приближаясь неуловимо, как зверь, преследующий жертву, нависая сверху так близко, что дыхание его коснулось волос.

— Если бы сегодня родился мой ребенок, я бы не отходил от его матери ни на шаг, ни на секунду, я бы жизнь положил к их ногам, — тихо, жестко, сузив черные глаза, выговорил Раза.

Ненависть схлынула мгновенно, оставляя после себя звенящую пустоту. Вэл сглотнула, почти застонав от того, что увидела в бледном, превратившемся в холодную маску лице.

— Ра, — сказала она тихо, в один удар сердца захлебнувшись собственной болью.

Хотелось рассказать обо всем. Хотелось разделить свое собственное страдание, облегчить ношу, которая годами мучила ее. Хотелось успокоить страхи, а может быть, просто высказаться. Не обвиняя, не наказывая.

Хотелось говорить бесконечно, не останавливаясь.

И, возможно, это изменило бы все.

— Разговор окончен. Это все, что ты хотела? — прозвучал безразличный голос, натянутый как струна, того и гляди готовая лопнуть, ударив по коже, обжигая болью, окрашивая алым.

«Я чувствую тебя, — хотела сказать Вэл, ощущая, как былая уверенность возрождается из пепла. — Глупый пес, тебе больше не спрятаться от меня».

— Ты не можешь, потому что боишься. — Слова вырвались сами собой, прозвучав твердо. Именно так, как и должны были.

— Что?

Раза дрогнул всем телом, выдавая себя. Не ожидал и оттого не сумел скрыть удивление, на краткий миг обнажив свою суть.

— Ты хочешь, но боишься, потому что вы теперь как чужие друг для друга. Я нрава? — Вэл запрокинула голову, смело смотря на него снизу вверх.

И тут же улыбнулась, отмечая смущение в глазах Раза, быстрое, легкое, мелькнувшее и тут же исчезнувшее, взятое под контроль.

— Мне надоела твоя болтовня. — Напускное равнодушие стерлось с его лица, сменившись раздражением. — Годы идут, а ты не меняешься.

Удар сердца, громом отдающийся в ушах, — и Вэл, ведомая необъяснимым порывом, подняла руку, прикасаясь ладонью к бледному лицу. И почти засмеялась, наблюдая, как широко распахиваются глаза Раза, отзываясь на ее простые действия, превращаясь в глубокие черные озера.

— Пойдем со мной. Я буду рядом, слышишь? — шепнула она, проводя большим пальцем по скуле.

Все чувства растворились в воздухе, сменившись затопившей сердце необъяснимой нежностью. Вэл не понимала себя, в который раз одолеваемая противоречиями. Слишком много всего смешалось, спуталось в живой, пульсирующий комок, чтобы разобраться, что является правдой, а что скрывается под ее личиной.

— Будь со мной честным. Будь собой, Ра. Пожалуйста, — снова шепнула она, заглядывая в растерянные глаза напротив.

Раза дернул уголком рта, поднял руку, обхватывая запястье Вэл, желая убрать ее ладонь от своего лица.

Вэл не позволила этого, чуть подаваясь вперед, почти прижимаясь грудью к его груди, чувствуя кожей жар его тела.

Раза замер, удерживая пальцы на тонком запястье.

Мгновение тишины, а затем горькая усмешка — и взгляд в сторону, со сквозившей меж черных ресниц печалью.

— Когда я был собой, ты отвернулась и ушла. Чего тебе не хватало? Свободы? А может, идиотского веселья, как с Шейном? Ну, извини, я не такой, как он.

— Ра. — Вэл будто не слышала его, стараясь поймать взгляд черных глаз, касаясь кончиками пальцев бледной кожи.

Получилось.

— Что? — устало, но беззлобно спросил он, с легким неудовольствием смотря в голубые глаза.

— Пойдем со мной! Ты нужен Якове. Ты нужен Зеффу. А я буду рядом, обещаю. — Пальцы уверенно поднялись выше, зарываясь во влажные волосы.

Черные как ночь. Такие же мягкие, как шерсть огромного дикого зверя.

— Это глупо, Вэл. Меня ждут в ратуше. — Раза, едва ли отдавая себе отчет в происходящем, на краткий миг прикрыл веки, погружаясь в те непостижимые для Вэл чувства, которые пробуждали ласкающие его руки.

— Я ведь не отстану, ты же знаешь. И не уйду без тебя, — тихо, с улыбкой в голосе сказала она, нежно проводя пальцами по черным волосам.

— Вэл, — на выдохе, одними губами проговорил Раза.

Вэл ответила ему мягкой, полной затопившей душу нежностью совершенно искренней улыбкой.

Бледная и уставшая, с распущенными спутанными волосами, раскинутыми по подушкам, Якова лежала в постели, а крошечная малышка, завернутая в одеяло, тихо попискивая, шевелилась рядом.

Рыжие волосы смотрелись как огонь на светлом белье. Красивая молодая мама.

Тепло в груди превратилось в пламя, похожее на любовь.

Вэл, закусив губы, наблюдала, как Раза медленно, с непривычной неуверенностью проходит в комнату и присаживается на край широкой кровати.

Он посмотрел в изможденное, но счастливое лицо Яковы, и осторожная улыбка тронула его губы.

Щеки Яковы покрылись ярким румянцем, когда Раза, взяв в обе ладони ее дрожащую руку, прижался губами к белой коже.

Он поцеловал ее пальцы, а потом, не скрывая смущения, низко опустил голову, прижимаясь щекой к ее ладони.

— Пойдем, Зефф. — Вэл поспешно отвернулась, взволнованная увиденным, не пытаясь понять своих чувств.

Она хлопнула по плечу бородача, застывшего рядом с ошалелым видом.

— Оставим их.

Зефф часто заморгал, судорожно кивнул, точно опомнившись, развернулся и молча последовал за Вэл.

Она прошла к камину и бесцельно замерла у небольшой дровницы, ощущая на лице жар огня.

Смотрела на алые языки пламени, пожирающие небольшие поленья, ощупывала взглядом металлическую решетку, рассматривала аккуратную каменную кладку, узнавая каждую деталь, но вдруг с накатившей усталостью осознала, что едва ли понимает, что видит. Внутри ее будто пропало что-то важное, основополагающее, то, что делало ее самой собой и придавало сил в эту долгую ночь.

Она словно онемела внутри, лишившись былых противоречивых, раздирающих изнутри эмоций.

Несмотря на все, что произошло этой нескончаемой ночью, Вэл чувствовала себя спокойной. Спокойной, как ласкающий поленья горящий в камине огонь, как черная, налитая лунным светом ночь.

Услышав за спиной шумный вздох и невнятное взволнованное бормотание Зеффа, Вэл подумала о новорожденной малышке с пробивающимся рыжеватым пушком на голове.

Сегодня родилась новая жизнь. Маленькая чудесная девочка. Невинный ребенок, по праву рождения получивший защиту самого наместника.

Возникшая было на губах улыбка превратилась в гримасу.

Раза. Сегодня Вэл увидела его прежним, разглядев за равнодушной и жестокой личиной того мужчину, которого когда-то оставила в этом проклятом городе. Он все еще был там — в самой глубине черных глаз, надежно скрытый под ледяным покровом.

Вэл давно смирилась с их совершенно ненормальными, нездоровыми отношениями, в которых боль превратилась в привычку, а нежность и тепло казались редким исключением — даром, который они преподносили друг другу в редкие моменты.

Смотря в пылающий камин, Вэл отчетливо понимала, что путь, на который они оба когда-то ступили, никогда не будет легким.

Их разговор в доме Дэни, казалось, балансировал на тонкой грани между эмоциями и необходимостью. Все наконец стало очевидно, проглянув сквозь оттаявшее стекло. Не стоило глубоко копать, выискивая в произошедшем то, что лежало под самыми ногами. Раза сделал свой выбор, протянув к ней руки и приняв в свои объятия. Забыл обо всем, умерив свою гордость, поняв, что впереди только разрушение.

Но поступки, совершенные ими, никуда не исчезли. И Вэл не была уверена, что может забыть все так же легко, как Раза.

Одно имя, которое она старалась похоронить в глубине запутавшейся души, не вспоминая, не думая, не задаваясь вопросами, справедливо опасаясь, что в ином случае просто потеряет себя.

Мальчик со светлыми волосами и живыми серыми глазами.

Теперь он был мертв, и убил его Раза. А спровоцировала этот спонтанный, глупый и жестокий поступок сама Вэл.

Она старалась не думать. Не вспоминать. А еще лучше — стереть из памяти даже само имя погибшего мальчишки.

Мерзко. Нечестно по отношению к Никсу, отдавшему за нее свою жизнь, но единственное спасение для нее, решившей поднять голову и продолжать жить.

Настолько отвратительно, будто чужая грязная история, рассказанная презрительным полушепотом.

Стоило быть откровенной. Честной. Никс, который безнадежно верил в девушку по имени Тень, заслуживал правды.

Вэл стремилась к Раза, тянулась к нему как к пылающему огню, понимая, что опаляет себе крылья, сгорает, уничтожая себя, но была не в силах противостоять его притяжению.

Проклятие, которое она сама наложила на себя. Добровольно и с удовольствием.

И тут же Вэл отступала назад, пресекая свои желания, склоняясь перед собственными обидами, виной и неистребимыми, въевшимися в душу страхами.

Вэл пыталась найти себе оправдание, отыскать виновного, не смея называть свое имя. А йотом, ощущая, как все внутри болит, исковерканное очевидной правдой, признавала пугающую истину.

И сразу же отбрасывала ее прочь, прячась за бессмысленными обвинениями и глухой, сладкой жалостью к самой себе.

Она непрестанно играла бесполезными, мучительными и приносящими боль вопросами; боялась заглянуть внутрь своей запутавшейся души в поисках ответов, зная, что, найдя их, ужаснется.

Она думала о Никсе, с каждым прожитым днем все больше пугаясь тому, как меркнет его лицо в памяти.

И одновременно гадкое, противное, отвратительное чувство облегчения приходило на смену нескончаемой боли.

Забыть, скрыть в памяти, стереть, уничтожить — и тем самым освободиться от оков вины, оставшись предательницей.

Простить Раза унижение, насилие и боль не стоило ровным счетом ничего. Простить же убийство Никса не представлялось возможным.

А значит, невозможно остаться собой, невозможно протянуть руки в ответ и отдаться той самой нежности, которая выедала сердце, искореняя из него остальные чувства.

Вэл понимала всю неотвратимость предстоящего решения. Но сейчас, сегодня, после тяжелой ночи, полной криков боли и невозможного, сводящего с ума напряжения, она могла позволить себе забыть о терзавших ее бесконечных вопросах.

— Это ведь ты его попросила, да? Он бы сам никогда… — растерянно пробормотал Зефф, возвращая Вэл из мрака тревожных мыслей.

Она, не оборачиваясь, спиной почувствовала взгляд бородача. Языки пламени скользили по обгоревшим поленьям, голодные и ненасытные.

— Он уже собирался к вам, когда я пришла, — она невозмутимо пожала плечами, — глупо получилось, конечно. Зря только на глаза сестричке попалась.

— Да? — Вэл не видела лица Зеффа, но почувствовала в его голосе улыбку. — Значит, не все равно ему.

— Конечно же нет, — уверенно произнесла Вэл, обернувшись, смотря в наполненное облегчением и радостью лицо бородача. — Я же говорила, он не может так поступить.

Кабинет наместника привычно впечатлял своей роскошью. Вэл обвела его взглядом, ощущая песок в уставших, слезящихся глазах.

«Похоже на бордель», — вдруг подумала она со странным спокойствием.

Те же оттенки красного и черного, поражающие случайного посетителя. Только здесь все было настоящее. Бархатные портьеры отглаженные, не поеденные молью; баснословно дорогая мебель как новая, натертая до блеска; пружинящий под ногами ковер удивительно чистый, не залитый пивом и вином.

— Как ты? — Раза подошел к своему столу, бросив на Вэл быстрый обеспокоенный взгляд, и наклонился, выдвигая один из ящиков.

Длинная, обитая бордовой кожей софа притягивала. Вэл не спеша подошла к ней, с ленивой медлительностью раздумывая над ее предназначением в кабинете.

— Я ночь не спала, какая я могу быть? — Вэл тяжело опустилась на софу, выдохнула от охватившего ее облегчения и расслабленно откинулась, прислоняясь к мягкой спинке.

Хотелось только лишь закрыть глаза и заснуть. Неизвестно откуда берущиеся силы схлынули, оставив пустоту, которую постепенно заполняла накопившаяся усталость.

Слишком долгая и слишком сложная ночь.

— Я не задержу тебя, — ответил Раза, задвигая ящик и выпрямляясь. — Просто хотел вернуть тебе кое-что.

Держа в руке небольшой сверток, он обогнул стол и неторопливо приблизился. Вэл посмотрела на длинные ноги в черных штанах, моргнула, поднимая взгляд, вскользь отмечая блеснувший серебром кулон на груди мужчины.

— Вернуть? Мне? — Слабая улыбка тронула губы.

Вэл тяжело вздохнула, заставляя себя оторваться от мягкой спинки софы, и неуклюже села, опуская плечи.

Раза хмыкнул, на лице его промелькнуло непонятное выражение. Он осторожно присел рядом, склонив голову и смотря на сверток в своих руках. Колено случайно коснулось бедра Вэл. Она вспыхнула, смутилась своей реакции и подняла на Раза вопросительный взгляд.

Темный шейный платок, в который был завернут небольшой кинжал, небрежно полетел на пол.

— Забирай, — сверкнул тонкий кинжал, освобожденный из кожаных ножен, — это твое.

Сердце дрогнуло, забилось часто, а потом притихло, сжатое в тисках боли.

Вэл молчала, смотря на рукоять, украшенную черными матовыми камнями. Молчала, не находя слов, не в силах пошевелиться и отвести взгляд.

— Я всегда старался доверять тебе, Вэл, — тихо произнес Раза, вкладывая рукоять кинжала в дрожащую ладонь. — И доверюсь снова.

ГЛАВА 5

За последние три недели Вэл окончательно уяснила простую истину: Раза не намеревался отпускать ее от себя ни на шаг. Завуалированный в просьбу приказ не оставлял сомнений в том, что никакой свободы больше не существует.

Вэл не пыталась возражать, понимая, насколько неуместны были бы попытки слабого сопротивления.

Многого от нее не требовалось. Закончив работу в архиве, она должна была подниматься на второй этаж, приходить в кабинет наместника и проводить с ним вечер. Звучало так, как и должно было звучать. Выглядело так, как и должно было выглядеть.

Раза хотел шлюху, и Вэл была готова ею стать. Только вот он вновь удивил.

По окончании всех насущных дел Вэл, взлохмаченная и запыленная, отправлялась наверх, встречая в длинных коридорах презрительные взгляды, чувствуя пылающей кожей колкие пересуды за спиной.

Она подходила к знакомой двери и смущенно опускала глаза, не желая видеть ехидные лица стражников.

Слабый человек. Подстилка наместника. Жалкая предательница.

Слова тянулись за ней, казалось, полыхая в воздухе, горячим воском капая на кожу; она вдыхала их, ощущая, как они сухой пылью оседают в легких.

Дрожащее волнение в груди не унималось, постыдное чувство, точно она провинилась в чем-то перед этими незнакомыми людьми, не отпускало.

И становилось легче лишь тогда, когда за спиной закрывались двери и она оказывалась в вечернем полумраке просторного кабинета. Истинная насмешка, оставляющая на языке неприятный горький привкус.

Им обоим было сложно — Вэл знала это. Приспособиться и принять неясные правила новой игры оказалось непросто.

Первое время Раза, бледный и усталый, с запавшими черными глазами слабо улыбался вместо приветствия. Иногда предлагал ей вино или фрукты, но в основном молчал, занимаясь своей работой.

Вэл, поначалу ожидающая того, что подразумевалось всеми вокруг, терялась, смущаясь, не понимая смысла своего нахождения близ мужчины. Она устраивалась на софе, не зная, куда деть руки, и просто молчала, осторожно наблюдая за Раза. Минуты растягивались в вечность.

Через пару дней ей это надоело.

В один из долгих молчаливых вечеров Вэл, предоставленная самой себе, осмелев, решительно подошла к одному из шкафов, выбрала случайную книгу, а затем села на софу и принялась рассеянно листать хрустящие страницы, борясь с овладевшей ею скукой. Раза никак не отметил ее поступок, и Вэл справедливо решила, что это хороший знак.

Проверять границы дозволенного — это было привычно и немного скрашивало ее присутствие в кабинете наместника.

К началу второй недели Вэл решилась нарушить с трудом переносимое молчание. Рассматривая отросшие черные волосы Раза, склонившегося над каким-то документом, она подумала о том, что, возможно, глубоко ошибалась.

Он всегда оставался собой. Менялись лишь декорации. Жестокий и властный, с глазами, полными тьмы: сначала командир дозорного отряда, потом капитан стражи. А теперь — наместник города.

Сколько людей он погубил? Скольких отправил на площадь, не разбираясь, действуя согласно своему настроению? Или он был по-прежнему справедлив, обуздывая свои эмоции? А был ли он вообще когда-либо справедлив? Вэл не находила верного ответа. Если он вообще существовал.

— Что ты делаешь? — Собственный голос прозвучал оглушительно громко. Вэл поморщилась, тут же сожалея о том, что нарушила привычное молчание.

Раза, словно не удивившись прозвучавшему вопросу, поднял голову, ровно взглянув на нее.

— То же, что и всегда. Почему ты спрашиваешь?

— А где Зен? Почему ты занимаешься делами, а он уходит домой? — всем своим видом демонстрируя равнодушие, поинтересовалась Вэл.

Первый их разговор за долгое время — и не нашлось лучшей темы, чем обсуждение Зена. Замечательно.

— Ты не спрашиваешь о Шейне. Он тоже уходит домой.

Вэл сжала губы, бросая недовольный взгляд на Раза. И тут же уголки губ ее дрогнули, выдавая едва сдерживаемый смех.

Ревнует же. Глаза выдают.

Раза нахмурился, отмечая на ее лице ненормальное веселье.

— Вэл… — укоризненно произнес он, откидываясь на спинку кресла. Пальцы расслабленных рук сжали деревянные подлокотники. — А я все гадал, когда ты не выдержишь и начнешь болтать? Я, признаться, удивлен. Ты продержалась дольше, чем я предполагал.

Вэл улыбнулась. Сначала неуверенно, а потом смело, не считая нужным скрывать вдруг овладевшие ею эмоции.

— Но это так глупо, Ра. Мы каждый вечер проводим вместе и опять молчим. Да что ты за человек такой? — Вэл качнула головой, рассыпая по шее волосы.

Она вздохнула и поднялась с печально скрипнувшей уютной софы, оставив раскрытой скучную книгу.

— Я не человек, — не отрывая взгляда от подошедшей к столу Вэл, спокойно ответил Раза.

— Да уж я помню. — Она протянула руку к плетеной корзинке, отщипнула небольшую виноградинку, задумчиво покрутила ее в пальцах и отправила в рот. — А я человек, и я больше не могу молчать.

— И что ты намерена делать? — с усмешкой поинтересовался Раза, не отводя изучающего взгляда.

Вэл прожевала кислую виноградинку, потянулась за следующей и, мельком глянув в черные глаза, с улыбкой в голосе непринужденно проговорила:

— Как что? Конечно, я буду мешать тебе заниматься своими делами.

— Как прошел твой день, Кролик? — Раза повел плечами и чуть наклонил голову, прищуривая глаза.

— Как и всегда. Ничего необычного. — Вэл немного забавлял этот повторяющийся изо дня в день вопрос. Будто подслушанный разговор семейной пары, прожившей вместе не один десяток лет. Только вот они даже парой не были.

— Подойди. Мне кажется, ты испачкала лицо, — прозвучал на редкость мягкий голос без привычных ноток равнодушия.

Вэл вспыхнула, разозлившись на себя. Жар полыхнул по скулам, выдавая ее смятение.

Очевидно же, что Раза играет, придумывая повод для того, чтобы заставить приблизиться к своему креслу.

— Вэл? — Излом черной брови и улыбка, балансирующая на грани с едкой ухмылкой.

Она втянула носом воздух, медленно выдохнула и ступила вперед, преодолевая разделяющие ее с Раза несколько шагов. Нерешительно замерла у края стола, стараясь выглядеть как можно равнодушнее.

— Ближе. — Взгляд из-под густых ресниц опалил, откровенный, раздевающий, не оставляющий сомнений в намерении своего обладателя. И в то же время Вэл знала, что это не более чем искусная игра, щекочущая нервы.

Между ними ничего не было, но это самое «ничего» висело в воздухе, становясь ощутимее с каждым днем.

— Я и так близко.

Слабая попытка сопротивления вызвала у Раза лишь усмешку.

— Ближе, — не отрывая взгляда от ее смущенного лица, повторил он.

— Это приказ, наместник? — чуть дрогнувшим от волнения, но насмешливым голосом поинтересовалась она.

— Назовем это настоятельной просьбой.

Вэл издала неопределенный звук, признавая поражение. Играть с Раза можно было только по его правилам.

Пальцы дотронулись до гладкой поверхности стола, провели линию по краю, задели корешок толстой книги.

Вэл замерла напротив черного кресла, опершись на стол. Она едва подавила в себе настойчивое желание сесть на столешницу, понимая, что рискует вызвать недовольство Раза. Пальцы побарабанили по темному дереву.

— Я здесь, — заглядывая в изучающие ее черные глаза, небрежно произнесла Вэл, пожав плечами.

Раза, вальяжно откинувшийся на высокую спинку кресла, не ответил, рассматривая ее лицо. Под острым взглядом становилось неуютно.

— Сегодня ты опоздала. Чем ты была занята?

Опоздала? Вэл удивленно вскинула брови. Десять минут, которые она потратила на праздные разговоры с Руной, оказывается, не остались незамеченными. Значит, теперь Раза будет требовать от нее отчета во всех действиях? Занимательно.

Куда уж больше контроля?

— Не скажу, — ответила она и тут же улыбнулась, замечая, как меняется его лицо.

Не успел скрыть свои эмоции или не захотел?

— Не скажешь? — Непритворное и какое-то наивное недоумение в голосе Раза позабавило.

А может быть, эту щекочущую нервы игру вел вовсе не черный баргест? Мысль горячей волной прокатилась по позвоночнику. Смелое предположение, так сильно похожее на правду.

— Нет, не скажу. — Вэл мотнула головой.

— Забываешься, Валлери, — прожигая взглядом, с проскользнувшим в голосе неудовольствием проговорил Раза.

— Заткнись. — Вэл оторвалась от стола и решительно шагнула вперед, коленом упираясь в кресло между широко раздвинутых ног.

— Я не ослышался?

Удивление в голосе было настоящим. Удивление, а еще нарастающее раздражение.

Она уперлась рукой в спинку кресла, ощутив мягкость черной кожи, с легким трепетом наблюдая, как Раза запрокинул голову, окрашивая губы неприятной улыбкой.

— Ты думаешь, что подчинила меня? — кончиками пальцев дотрагиваясь до щеки Вэл, тихо спросил он. Ладонь скользнула в каштановые волосы, погладила, а затем сжалась, хватая за пряди, причиняя боль. Вэл дернула щекой, морщась. Предсказуемо. — Ты думаешь, если я не унижаю тебя, если предоставляю свободу, если не трахаю, как обещал, превратив в дешевку, это дает тебе право считать, что я принадлежу тебе? — проникновенно, полушепотом проговорил Раза, смотря в сузившиеся голубые глаза. — Тебя окрылили мои слова? Тогда ты даже глупее, чем я представлял…

— Да заткнись ты уже. — Вэл наклонилась, на краткий миг нависнув над побледневшим от гнева лицом.

Она усмехнулась, губами касаясь приоткрытого рта, а затем стиснула пальцами спинку кресла, впиваясь в губы, беспощадно кусая, проникая языком внутрь. Облизнула мягкий рот, позволяя чужому языку пробраться внутрь, покорно уступая, и тихо охнула, глубоко вдыхая, чувствуя, как поцелуи превращаются в приказы.

Вэл улыбнулась в губы, дурея от вкуса крови на языке, ощущая, как рука Раза, расслабленная и безвольная, оставляет ее волосы.

— Мучительница моя, — прерывая болезненный поцелуй, шепнул он. — Чего ты добиваешься? Чтобы я уложил тебя на стол прямо сейчас?

Ладонь его погладила по бедру, сжимая, скользя вверх и вниз, не находя себе места. Пальцы будто невзначай погладили по низу живота, касаясь кромки пояса узких штанов, вызывая головокружение, и тут же устремились дальше, уверенно стискивая ягодицы, подталкивая, заставляя закусить губы и тихо заурчать.

— Я тебе отвечу, — шепнула Вэл, с наслаждением замечая, каким ватным и затуманенным стал взгляд темных глаз. — Ты обещал мне дом. Где мой дом, наместник?

Раза замер, не отрывая взгляда, и приоткрыл искусанные губы, медленно выдыхая. Не меняясь в лице, Вэл осторожно отстранилась, рассматривая бьющуюся на белой шее вену.

Тишина вместо ответа и вздернутая в недоумении бровь вдруг насмешили.

Вэл наклонила голову, прижимая пальцы к губам, пряча тихий смех.

— Бессовестная ты, — со смехом в голосе уверенно сказал Раза.

Вэл резко вскинула голову, устремляя на него изумленный взгляд. Показалось? Нет.

Раза улыбался открытой, давно забытой улыбкой.

Яниса была настойчива. Она подстерегала Вэл у самого дома Дэни, скрываясь в темноте. Девушка не удивилась, предполагая, что их разговор не закончен.

Ночной воздух был густым, насыщенным. Ледяной, с зависающими в воздухе снежинками, он казался настолько вязким, что хотелось взять кинжал и разрезать окружающее марево.

— Мне безразлично все, что ты хочешь сказать. — Вэл прищурилась, силясь рассмотреть Янису в потемках: ничего, лишь слабые очертания круглого лица.

— Просто выслушай меня, пожалуйста, — горячо зашептала Яниса, подаваясь вперед.

Вэл с неприязнью отшатнулась, не желая чувствовать прикосновение ее рук.

— Ты потеряешь его. Валлери, если не веришь мне, то просто спроси его о Зене.

Вэл замерла, ощущая глубоко внутри неприятное, гнетущее поскребывание маленьких коготков.

— О Зене? — Голос прозвучал грубо, недовольно.

— Он рассказывал тебе о нем? Откуда он и почему рядом? Зен ему не друг, понимаешь? Амия привела его. — Яниса говорила быстро, казалось, что произнесенные слова не поспевали за путаными мыслями.

Вэл раздосадованно хмыкнула. Одно и то же, по кругу, снова и снова. Видимо, не будет ей спокойной жизни в этом проклятом городе.

— И что? Думаешь, я не знаю о твоих отношениях с Амией?

Яниса сдавленно вздохнула. Вэл нахмурилась, не теряя надежды разглядеть выражение ее лица, но небо, подернутое плотными облаками, лишило сегодняшнюю ночь всякого света.

— Нет никаких отношений. Больше нет.

Кажется, Вэл начала понимать, к чему она клонит. Раздражение возникло ниоткуда, овладевая, уютно устраиваясь посередине грудной клетки и покусывая изнутри мелкими зубками.

Хоть Вэл и не могла видеть лица Янисы, ей хватило и ее голоса. Нежного, теплого, который когда-то казался ей приятным и близким. Разом в памяти всплыли давние, похороненные воспоминания. Стрела с запиской, вонзившаяся в стену конюшни, дрожащее пламя свечи в руках светловолосой девушки. А потом…

Я застала их вместе, на конюшне…

Ладони сжались в кулаки. Невзирая на промелькнувшие годы, унесшие с собой неслучившееся будущее, не хотелось опускаться до грязи.

— А! Вот оно что. — Яд в голосе сочился сквозь каждое слово, чуть не капая с губ. — Она тебя бросила? И теперь ты пытаешься привлечь ее внимание? Извини, но я в этом участвовать не намерена.

— Пожалуйста, Валлери! Выслушай меня, я прошу…

Вэл схватила Янису за предплечье, притягивая к себе, и зашептала прямо в ухо, низко и злобно, чувствуя, как дрожь сотрясает тело:

— Это наш последний разговор, Яниса. Предупреждаю тебя. Если ты будешь искать со мной встречи, я расскажу Раза. Добавлю много интересных подробностей, и даже твоя любовница — уж не знаю, бывшая или настоящая, кто вас разберет — не сможет помочь тебе.

— Вэл! — Изумление в голосе Янисы казалось настоящим. Вэл ухмыльнулась, резким движением отпуская ее.

Яниса запнулась, охнула, съеживаясь под ненавидящим взглядом.

— Никогда больше не приближайся ко мне, слышишь? — Жесткость собственного тона не удивляла. Совсем.

Время сомнений давно прошло.

ГЛАВА 6

Первые недели зимы, принесшие с собой холод и сухой колючий снег, казались тоскливыми и полными мрака. Дни становились короче, ночи темнее, а редкое зимнее солнце успевало уйти с небосвода к моменту, когда Вэл отправлялась домой.

Она поймала себя на странной мысли, что ей удивительным образом начинали нравиться долгие вечера в кабинете наместника, наполненные скукой, отрывистыми разговорами и редкой нежностью.

Раза, молчаливый, погруженный в ворох бумаг, нечасто позволял себе отвлечься на свою утомившуюся от безделья гостью. Однажды, заметив унылое выражение лица Вэл, он, виновато улыбнувшись, объяснил свою занятость стечением обстоятельств, обещая как можно скорее разобраться с нахлынувшими делами. Она улыбнулась в ответ, наблюдая, как от ее улыбки исчезает проскользнувшее напряжение в темных глазах.

Она была нужна Раза.

Вэл чувствовала это. И каждый раз, когда мыслей ее касалось понимание происходящего между ними, глубоко внутри начинал ворочаться гладкий, скользкий и очень кусачий зверек.

Вэл ненавидела свое сомнение. Она хотела отринуть воспоминания, причиняющие боль, хотела перестать чувствовать режущие осколки разбитого прошлого.

Желание искоренить былое казалось малодушием, но это желание было искренним. Вэл признавала это, не узнавая себя, словно заглядывая в кривое зеркало.

Забыть прошлое, вычеркнуть боль — и отдаться волнующему настоящему.

Но густой колючий терн, опутывающий сердце, лишь крепче сжимал мягкую плоть, впиваясь колючками, проливая капли алой крови.

Черный зверь оставался черным зверем, преступившим через то, что было дорого ей. И этого нельзя было забыть. Нельзя было предать память, даже желая освобождения.

Каждый вечер несколько часов вдвоем в просторном, все еще впечатляющем роскошью кабинете — и становилось только хуже.

Вэл жаждала избавления и спокойствия, боясь, что иначе не выдержит, сорвавшись, потеряв или обретя себя иную.

Неизвестную.

Верное решение нашлось: заходя в кабинет и поднимая глаза, встречая приветливую улыбку в глазах Раза, Вэл оставляла за спиной их прошлое. Пусть на время, пусть это казалось игрой, но игра эта была необходима ей как воздух.

Понимал ли это Раза, Вэл не знала. Она не задавала вопросов и не получала ответов.

Неделя тянулась за неделей, и навязанная необходимость видеть Раза каждый вечер незаметно превратилась в приятную привычку.

Иногда Вэл молчала и страдала от безделья, листая очередную книгу, не вчитываясь в смысл сухих слов, а порой, не в силах изображать занятость, дразнилась, откровенно не скрывая игривого настроения. И тогда Раза откладывал все свои дела и привлекал ее к себе, лаская со всей теплотой, на которую был способен.

Вэл млела от его прикосновений. Рвущая душу позабытая нежность на грани с почти ощутимой болью, не переходящая границ. Заботливые руки, касания губ, ласковые пальцы, обнимающие и поглаживающие волосы.

За закрытыми дверями кабинета не существовало никакой шлюхи наместника. Пусть стража шепталась, пусть вслед ей летели бранные слова и насмешки — Вэл узнала правду.

Здесь она была Второй Раза.

Мучительные и одновременно сладкие игры продолжались.

Сегодня Раза даже не пытался делать вид, что занят своей ежедневной работой, — едва Вэл зашла в кабинет, он привлек ее в свои объятия.

Уютная софа показалась маленькой для двоих, но Раза, похоже, это не смущало.

— Ну же, Кролик. — Он легко подтолкнул ее к краю софы, и она послушно подвинулась, наблюдая, как он устраивается за ее спиной.

— Иди ко мне. — Раза прислонился к мягкой спинке, обнимая Вэл за талию и притягивая к своей груди.

Она откинула голову, упираясь затылком в его плечо, ощущая, как волосы скользят по тонкой кожаной куртке.

Вэл ругала себя, понимая, что не может бороться с тем, что оказалось куда сильнее ее самой.

— Ра, могу я задать вопрос?

Уютно устроившись в кольце его рук, она чувствовала себя побежденной. Раза имел над ней власть, которую она не могла объяснить. Вэл помнила все: и причиненные ей унижения, и боль, и звериную жестокость черного пса, и запрятанную глубоко в душе смерть невинного мальчишки — но, к своему стыду, все это переставало иметь значение, когда Раза был так близко.

Она приказала себе оставить ненужные терзания.

Могла обойтись и без приказов — тело все решило за нее, растворяясь в охватывающем его пламени.

— Конечно. Не стоит спрашивать. — Пальцы Раза неуловимо пробежались по волосам, погладили нежную кожу за ухом, вызывая дрожь, волной спустившуюся вниз по спине.

— Зен. Откуда он взялся? — Голос прозвучал рвано, с нотками неуверенности.

Вэл запоздало подумала о том, что не стоило начинать эту тему в тот самый момент, когда губы Раза коснулись ее шеи.

Он на мгновение замер, а потом его горячее дыхание прокатилось по шее — Раза рассмеялся тихим смехом, прижимаясь губами к покрывшейся мурашками коже.

— Тебя интересует Зен? Мы будем говорить о нем сейчас?

Вэл сглотнула, против воли прижимаясь ближе, сильнее. Хотелось ощущать мужчину всем телом, пусть и через одежду. Она глубоко вдохнула, а затем медленно выдохнула через нос, стараясь успокоить зачастившее сердце.

Не получилось.

— Что произошло? Он что-то сказал или подходил к тебе? — Раза дотронулся ладонью до ее безвольной кисти, переплетая их пальцы. Вэл опустила взгляд, завороженно рассматривая большой, тускло сверкающий серебряный перстень. Символ власти.

— А ему нельзя подходить ко мне? — не отрывая взгляда от кольца, пробормотала она.

Былая решительность, подтолкнувшая задать мучающий много дней вопрос, медленно испарялась, как вода под жаркими лучами солнца.

Раза. Ее Первый, пусть золотой браслет больше и не обвивает руку.

И тут же пламенем окатило ясное понимание.

Этот мужчина с пронизывающими черными глазами — наместник города, ставший Первым во всем, как говорил Шейн; тот, кого боятся и перед кем заискивают, добиваясь расположения или вымаливая прощение.

И этот наделенный силой и властью оборотень со всей присущей ему нежностью обнимает слабую, когда-то предавшую его человеческую девчонку.

Необъяснимая, невнятная, едва оформившаяся мысль вдруг напугала.

Не стоило слушать Янису, не стоило задавать вопросы, которые могли вызвать лишние подозрения.

Не нужно будить спящего зверя.

— Никому нельзя подходить к тебе, — прошептал Раза прямо в ухо, проникновенно и не оставляя сомнений: он говорит не только о Зене.

— Звучит ужасно. — Вэл дергано хмыкнула, чувствуя, как сердце-предатель на миг замирает.

— Так что, Вэл? Что случилось? — Губы Раза вновь коснулись шеи, медленно и ласково скользнули ниже, дразня влажным языком.

Она судорожно выдохнула, ощущая, как тело, изголодавшееся по ласке, отзывается на прикосновения. Дрожь пробежала по плечам, выкручивая мышцы. Вэл прикрыла веки, поворачивая голову навстречу мягким губам мужчины, желая почувствовать привычную боль его поцелуя. Раза будто не заметил этого жеста, лаская шею, и Вэл, неуверенно улыбаясь, отметила его ход. Игра продолжалась.

— Ничего, — хрипло, сглатывая вязкую слюну, ответила она, с трудом пробираясь сквозь путаницу мыслей. — Просто мое любопытство. Кто он такой?

Раза ответил не сразу. Он освободил ладонь, оставляя дрожащую руку Вэл, нежно погладил напряженный живот через мягкую ткань туники, дразня, медленно провел по кромке штанов. Вэл губами коснулась его высоких скул и кончиком языка тронула кожу.

Еще немного, пожалуйста… пусть продолжает играть, пусть делает что угодно, только не останавливается…

Спина вдруг вспотела. Она вновь сглотнула, вжимаясь в грудь Раза, ощущая металлическую застежку его куртки, впившуюся под лопатку.

— Зен давний друг моей сестры. — Ладони Раза уверенно потянули ткань туники, скользнули под нее, вынуждая вздрогнуть от прикосновения пальцев к голой коже; поднялись выше, мягко проникли под нижнее белье, накрыли грудь и коснулись сосков, заставляя Вэл тихо заскулить, кусая губы. — Когда я занял этот кабинет, Амия очень помогла мне…

— Подсунула тебе его? — Мысли путались, а слова, крутившиеся на языке, забывались, исчезая в тумане.

Вэл, не сдержавшись, провела языком мокрую линию по щеке Раза. Щетина уколола, но Вэл это понравилось, как и нежная кожа под губами. Не поцелуй, не ощущение чужого языка во рту, которого она жаждала, но что-то настоящее, чувственное — необходимое.

— Вэл, — тихо, но укоризненно произнес Раза, — что бы ты ни думала о нем, он очень умен. Может быть, он не нравится тебе, но нравится мне.

Теплые ладони скользнули вниз, к пряжке кожаного ремня. Вэл затаила дыхание, внезапно испугавшись. Нежность и ласка, которые дарил ей Раза, вдруг показались ненастоящими, невозможными между ними. Она слишком привыкла к боли — к ожиданию боли.

— Не сомневаюсь, — сглатывая подступивший к горлу ком, не в силах пошевелиться, вжимаясь в грудь Раза спиной, прошептала Вэл, — незаменимый помощник.

— Я слышу ревность в твоем голосе? — Влажный язык Раза облизал ухо, спустился к шее, а пальцы легко справились с ремнем и шнуровкой штанов. Жар охватил непослушное тело, заставляя разлепить губы и втянуть ставший невозможно горячим воздух.

— Ты хочешь, чтобы это была ревность? — сипло, со свистом вдыхая, прошептала Вэл, теряясь от прикосновения к чувствительной коже внизу живота. Подушечки пальцев огладили кожу, поднялись выше, очерчивая плавные линии: давно забытая ласка и нежность, жестокая в своей щедрости.

— Да, я хочу, чтобы это была ревность, — твердо, без тени сомнения ответил Раза.

Холодные упрямые слова — и все же выдал себя сбившимся, рваным дыханием.

«Мой глупый зверь».

— Тогда это именно она, — сказала Вэл и замерла, мгновенно задыхаясь.

Легкие обдало жаром, когда ладонь Раза проникла под белье. Вэл запрокинула голову, хватая ртом воздух, стискивая пальцы рук, царапая ткань собственных штанов.

Она задрожала, кусая губы, не в силах сдержать стон, и тут же услышала тихую усмешку Раза. Пропустила ее мимо ушей, понимая, что потеряла голову, желая только прикосновений.

Вжимаясь спиной в грудь мужчины, она вытянула подбородок и подняла руку, обвивая его шею, запуская ладонь в мягкие волосы.

Чувствуя заскользившие меж пальцев пряди, Вэл с силой сжала кулак и решительно привлекла Раза навстречу себе.

И с возникшей на губах полуулыбкой отметила, как он дернул щекой, морщась от боли. Пусть. Заслужил.

И вот оно — то, чего Вэл жаждала. Раза впился в нее поцелуем, горячим языком проникая внутрь, и тут же, не изменяя себе, подавил, не давая шанса.

Вэл застонала ему в рот, невольно двигая бедрами, чувствуя почти боль в паху. Раза, усмехаясь, проник глубже — твердо, но непривычно ласково.

Вэл затрясло как в лихорадке, когда его пальцы, не торопясь, откровенно издеваясь, погладили между налившихся нежных складок, размазывая смазку.

— Пре… прекрати… — Вэл выдохнула прямо в мучающие ее рот губы, прерывая поцелуй. — Ты…

— Прекратить? — прозвучала усмешка в охрипшем от возбуждения голосе. Раза знал ответ, аккуратно двигая ладонью вверх-вниз, наслаждаясь сладостной пыткой своей покорной пленницы.

— Нет, — послушно уступая, смиренно шепнула Вэл.

Ничто более не было важно: ни болезненное прошлое, ни размытое будущее. Только здесь и сейчас имело значение.

Глубокий вдох и движения руки — нежные и уверенные, заставляющие выгибаться в пояснице и бессильно стонать.

И тут же два пальца настойчиво толкнулись в приоткрытый рот, тронули мокрый язык, скользнули по губам. Голова окончательно улетела, и Вэл, проклинающая свои чуть спущенные, мешающие штаны, потерявшая себя в этой заранее проигранной битве, шире раздвинула истекающие влагой бедра.

Еще немного. Еще чуть-чуть до самого края. Сердце бешено застучало в груди, затылок уперся в плечо Раза, а запрокинутая шея заныла от напряжения.

— Ты — мое проклятие… — раздался тихий голос Раза над самым ухом как последний меткий удар, разрушающий до основания.

Вэл заскулила, выгибаясь, чувствуя, как душа на мгновение покидает тело, а потом, схваченная невидимой рукой, со всего маха зашвыривается обратно.

Она мотнула головой, разбрасывая по лбу мокрые от пота волосы, освобождаясь от пытающих ее рот пальцев. Обессиленная, прижалась к Раза и опустила голову, пряча раскрасневшееся лицо, скрывая смущенный взгляд под волосами.

Вэл чувствовала, как тяжело и глубоко дышит Раза. Она ощущала жар его тела и всем своим существом осязала висящее в воздухе звериное возбуждение. Зверь был рядом. Зверь, которого Раза сдержал в этот раз, руководствуясь только одному ему понятными принципами.

Вэл медленно выдохнула, стараясь успокоить дыхание. Она кашлянула, чувствуя, как глупая улыбка появляется на лице.

Раза молчал, и она радовалась тому, что не видит его лица. Сердце, как безумное, стучало в груди, силясь выпрыгнуть наружу.

Не говоря ни слова, Раза поднял руку, размазывая между пальцев смазку. Вэл неуклюже пошевелилась, отстраняясь, задумчиво наблюдая за его движениями, и улыбнулась.

Раза поймал ее взгляд, прищурился, а потом поднес пальцы к лицу и медленно погрузил их в рот, прикрыв веки от наслаждения, будто слизывая сладкий мед.

Вэл брезгливо поморщилась и фыркнула, встречая насмешку в черных глазах.

— Это же…

— Молчи, глупый человек. — Ухмылка на бледном лице показалась Вэл непривычно веселой.

Она замерла, не отрывая взгляда от лица Раза. Покачала головой, а затем неуверенно улыбнулась.

ГЛАВА 7

День за днем, неделя за неделей — время летело незаметно. Снег накрыл город, завалил крыши домов, сугробами скопился на улицах, украсил голые, виднеющиеся черными стволами деревья. Холод и сильные ветра кусали щеки и морозили руки, а дорога от дома Дэни до ратуши казалась нескончаемой.

Вэл строго придерживалась распорядка, который редко нарушался и полностью устраивал Раза. Заканчивая дела в архиве, она поднималась в кабинет наместника, проводила там несколько часов, а затем отправлялась домой. Иногда, если позволяла погода, Вэл неспешно прогуливалась до пустынной набережной, останавливалась у высокого каменного парапета и подолгу наблюдала за покачивающимися на черной воде рыбацкими лодками.

Когда лед покрыл озеро, оно из темного превратилось в белоснежное, напоминая огромное поле. Обман был красив, но она знала, что под белым покровом скрывается черная ледяная вода.

В свои редкие выходные Вэл брала Раша и отправлялась вдоль Арсу-Ала по протоптанной ребятней тропе в рыхлом снегу. Она рассеянно кидала псу палку, а Раш веселился, бегал вокруг, разминая лапы, и громко, одурело лаял.

Раза никогда не сопровождал Вэл во время этих прогулок. Однажды она обмолвилась о том, что было бы неплохо провести целый день вдвоем, но он неловко уклонился от ответа. Вэл, нисколько не удивившись, увидела ясный ответ в темных глазах — что бы ни происходило за тяжелыми дверями кабинета, во все остальное время ей была уготована роль шлюхи. Раза не мог появиться с ней там, где их могли увидеть и превратно понять. Реальность была такова, и с ней стоило считаться, а потому Вэл больше не поднимала неприятную для них обоих тему.

Вынужденное одиночество вдруг стало неотъемлемой частью ее жизни. Никто не запрещал ей видеться со стаей, но она стала избегать любых встреч. Ей претили улыбки и смех, глупые сплетни и обсуждения насущных вопросов. Она не хотела изображать радость и вымученно улыбаться, убеждая себя в том, что ей весело.

Возможно, изрядная порция вина помогла бы ей справиться с собственным настроением, но Вэл не хотела пить, дурманя голову.

Пытаясь разобраться в своих чувствах, она еще больше запуталась и оставила это занятие. Дэни, казалось, замечала в ней неясные перемены, но благоразумно молчала. Слушая очередной отказ пойти в таверну, Дэни хмурила брови, но Вэл это нисколько не смущало. Ей было безразлично.

Жизнь свелась к простым действиям: проснуться, привести себя в порядок, позавтракать на бегу, отправиться в ратушу, отработать очередной день, выслушивая упреки Бриты, прерываясь лишь на обед, а затем спешно подняться на второй этаж, не замечая бросаемых в спину острых взглядов.

И как апогей дня — шагнуть в приоткрытые двери и увидеть черные, как воды озера, глаза Раза.

А потом Вэл вдруг поняла.

Все было просто и очевидно — ей не нравилась та, кем она стала.

Вэл с трудом выносила себя, обремененную грузом вины, запутавшуюся, раздираемую противоречиями. На ее плечах была смерть невинного мальчишки, верившего в нее, и смерть эта с каждым прожитым днем все более разъедала изнутри, как ржавчина, пожирающая металл.

В какой-то момент с необъяснимой печалью она осознала, что боль, грызущая и запрятанная глубоко, утихла, оставив за собой горечь от осознания произошедшего.

Боль, покинувшая ее, очистила рассудок.

Ясность пришла внезапно и обрушилась, не щадя. А следом за ней хлынуло тошнотворное отвращение к себе.

Улыбки, поцелуи и прикосновения. Смех, шутки и снова улыбки. Виноград и персики. Дорогая одежда и теплая постель. Нежные губы и влажный язык, руки на безвольном теле — и обещание больших благ.

Она продала Никса за все это. Продала глупого, влюбленного в нее мальчишку за право быть с тем, кого желала сама.

И как только Вэл приняла эту правду — мир вновь изменился навсегда.

Она встретилась с Шейном в длинном коридоре, почти у самых дверей кабинета Раза. Вэл сдержанно улыбнулась, бросая быстрый взгляд на коричневую замшевую куртку и скользящие по плечам светлые пряди длинных волос.

И так некстати вспомнила, как встретила в этих же коридорах Раза в сопровождении своей прекрасной сестры. Воспоминание заставило поморщиться, как от набившего оскомину вкуса.

— Полагаю, наместник не возражал? — Суетливые движения приземистого пожилого мужчины выдавали волнение. Коротышка почти подпрыгивал от возбуждения, заглядывая в недовольное лицо волка.

— Разумеется, нет, — нетерпеливо ответил Шейн, — все согласовано, как я и обещал. Он подписал все нужные бумаги.

— Когда я смогу их увидеть? — Мужчина был настойчив.

Вэл заметила, как губы Шейна сжались в линию.

— Как только я покажу их в канцелярии. — Шейн двинулся вперед по коридору навстречу, даже мельком не взглянув на растерявшуюся вдруг Вэл.

Она не рассчитывала на то, что волк обратит на нее внимание — в глазах остальных их не должно было связывать что-либо, кроме Раза. И все же волнение сковало тело.

Сколько она не видела Шейна? Несколько недель, наполненных размышлениями и терзаниями.

Пытаясь разобраться в себе, Вэл наконец нашла ответы на мучившие ее вопросы. Казалось, принятие истины должно было помочь ей справиться с внутренними противоречиями, но теперь, украдкой смотря в такое знакомое лицо, Вэл со всей очевидностью была готова признать — она забыла кое-что важное.

Все было связано воедино. Смерть Никса и щедрая, трепетная забота Раза, жизнь Шейна и собственное глубокое чувство вины.

Я готов отдать многое за то, чтобы ты просто обняла меня.

Слова, которые волк не так давно сказал ей. И Вэл впервые почувствовала их так, точно не слова это были вовсе, а прикосновения к обнаженной коже.

Шаг навстречу, еще один — их разделяло так мало, а непослушное сердце забило внутри молотом, причиняя ноющую боль. В груди тянуло и рвало, от охватившего волнения на висках выступил пот.

Вэл нахмурилась, ругая себя за такие глубокие, неконтролируемые чувства.

Слабая и глупая девчонка, которая так никогда и не поймет, чего хочет в этой жизни.

Кого хочет.

Усмешка сама собой возникла на губах. Волк стал частью ее души. Навсегда. И эти чувства — это было что-то далекое от того, что она ощущала к Раза, но не менее настоящее.

Возможно, стоило быть мягче к себе и не корить за то, что не поддавалось контролю?

Шейн не смотрел на Вэл, разговаривая с кружащим вокруг него коротышкой. Он шел прямо, не поднимая глаз, не удостаивая даже быстрым, скользящим взглядом; равнодушный, словно их никогда и ничто не связывало.

Правильно. Пусть хоть кто-то из них будет умнее.

Незнакомцы, из общего у которых только стая и непростое прошлое. Не ставшие друзьями, не любовники в полной мере, не возлюбленные — просто два неудачника, волею судьбы оказавшиеся на одном корабле, потерпевшем крушение.

«Кого ты обманываешь, Валлери? Думаешь, от обмана станет менее больно?»

И, как насмешка, проснувшаяся боль холодком пронизала изнутри, укусила, впиваясь острыми зубами, смакуя, пробуя ледяную кровь на вкус.

Они поравнялись — Вэл опустила взгляд, стискивая зубы. Незаметная, серая, никчемная. Не смеющий поднять глаза человек, игрушка наместника, покорно идущая в руки своего хозяина. Та, кого не замечают такие, как Шейн: свой в мире оборотней, пусть и предатель, но милостиво прощенный вожаком и поднятый им из грязи.

Обратить внимание на Вэл, одарить ее пусть самым малым — приветливой улыбкой — было недопустимо.

Она не должна была и не смела требовать этого от волка здесь, в ратуше, когда так много глаз следило за каждым их шагом.

Легкое, почти незаметное касание обожгло ладонь — пальцы волка скользнули по кисти Вэл будто невзначай, случайно. Мимолетная нежность в простом, незаметном остальным жесте.

И тут же ураган эмоций взвился вверх, сметая Вэл, едва не уничтожая. Сердце подпрыгнуло до самого горла, лицо полыхнуло жаром. Она вздрогнула, на мгновение заколебавшись, не веря своим ощущениям.

Неужели показалось? Случайность, принимаемая за желаемое?

Нет, не показалось. Задержавшиеся на миг пальцы сжали ее ладонь и мягко отпустили.

— У меня сегодня много работы, понимаете? — терпеливо произнес Шейн, удаляясь по коридору. — Своими просьбами вы отнимаете мое время.

— Конечно, понимаю, но…

Голоса отдалялись, и Вэл перестала вслушиваться. Она и не могла слушать: рев собственной крови в ушах заглушал все звуки.

Вэл сглотнула ком, вставший в горле, моргнула, вовремя вспоминая, как много любопытных глаз вокруг.

И продолжила свой путь, с трудом стирая с лица глупую счастливую улыбку.

Вэл осторожно прикрыла за собой дверь архива и повернула ключ. Не доверяя себе, дернула ручку. Заперто.

Шаг вперед. Бесшумно, почти крадучись, привычно незаметно.

— Я все равно тебя слышу.

— Я знаю. — Вэл приблизилась к заваленному документами столу, скользнула взглядом по раскрытым книгам, вздохнула, рассматривая беспорядок, устроенный важным гостем.

Убирать придется одной: время было позднее, Зефф давно ушел домой, торопясь к своей семье, а Брита и Руна наверняка, как и намеревались, прекрасно проводили время в таверне.

Не имело значения.

Вэл склонила голову к плечу, разглядывая длинные светлые волосы, распущенные по плечам. Нестерпимо захотелось протянуть руку и коснуться гладких прямых прядей. Она сглотнула, прикрывая веки.

Удар сердца. Еще один.

— Зачем ты закрыла дверь? Вряд ли будут проверять, но не стоило. — Склонившись над столом, Шейн не отводил взгляда от раскрытой книги. Вэл немного смешила его показная занятость.

Строгость во взгляде, серьезный тон и разговор лишь по делу — помощник самого наместника посетил забытый богами архив. Ничего личного, конечно. Только важные рабочие моменты и никакой связи со вчерашней встречей у кабинета Раза.

— Шейн. Я давно хотела тебе кое-что отдать.

Тот оторвал взгляд от разложенной перед собой книги и, не скрывая заинтересованности, посмотрел на девушку.

Вэл неуверенно улыбнулась и вытянула вперед руку. Между пальцев, мерно покачиваясь, свешивался видавший виды кожаный шнурок. Шейн медленно выпрямился, расправляя плечи. Синие глаза сверкнули, темнея. Дикая буря просыпалась в них.

Вэл растерялась под его взглядом, не понимая воцарившегося молчания. Тянущее душу ожидание показалось долгим и неумолимым.

— Ты носила его.

Это не было вопросом.

Вэл двинулась вперед, подходя к Шейну вплотную. Она подняла голову, улыбаясь мягко, разглядывая зверя, смотрящего на нее из глубины синих глаз.

— Он твой. — Голос чуть дрогнул, выдавая смятение.

Шейн хмыкнул, переводя взгляд на ладонь Вэл с зажатым в ней кожаным шнурком.

— Жаль, что нельзя сказать того же о тебе.

Вэл промолчала, слушая стучащее в висках сердце. Она прерывисто вздохнула, пряча слова волка глубоко внутри себя как нечто драгоценное, и вместо ответа потянулась вверх, прикрывая веки, губами сминая чужие губы.

Не выдержала и тихо заурчала, когда влажный кончик языка толкнулся в ее мягкие приоткрытые губы, проводя по ним, лаская непривычно нежно, не желая подавить и причинить боль.

А после… вспышка жара, и все исчезло в безжалостном пламени.

Ладони Шейна сжали бедра, уверенно огладили, стиснули под ягодицами, подталкивая вперед. Вэл глухо застонала, вжимаясь грудью в заелозившую под пальцами мягкую замшевую куртку.

— Ты понимаешь, что вынуждаешь меня пойти против?.. — прошептал Шейн куда-то в шею, и Вэл, внезапно осознавая смысл сказанных слов, задержала дыхание, широко распахивая глаза.

— Не смей. Никогда. Потому что ты нужен мне, — шепнула она, зарываясь пальцами в длинные волосы, сцепляя ладони на затылке волка. Кожаный шнурок свисал с руки, путаясь в светлых прядях.

— Вэл, он нужен тебе, — прикусывая мочку уха, лаская влажным языком, тихо ответил Шейн. — Не пытайся обмануть себя. Ты же понимаешь, почему тебя тянет ко мне. Мы оба понимаем.

Вэл не хотела слушать. Слова казались пустыми звуками, не несущими смысла, и одновременно они звучали в голове, нанося глубокие кровоточащие раны.

— Пусть так, — выдохнула она, — пусть ты прав. Но ты единственный, кто у меня остался.

— Он не позволит мне быть рядом. Даже если я… — голос волка сорвался, прозвучав глухо, — …готов довольствоваться одними твоими улыбками.

— Он не посмеет запретить после того, как убил Никса, — возразила Вэл.

— Он посмеет, и ты не сможешь ничего сделать. Просто прими это, — тихо и очень уверенно проговорил Шейн.

Слова ударили, как затрещина. Вэл моргнула, отстраняясь, разжимая ладони, пропуская сквозь пальцы гладкие светлые пряди. Она помедлила, задержав взгляд на кончиках волос на фоне коричневой замши, и нервно дернула уголком рта, стискивая челюсти почти до боли.

Руки плетьми повисли вдоль тела. Кожаный шнурок закачался, свисая меж пальцев.

Противно. Противно от самой себя, от того, кем она стала. И оттого, что не смогла скрыть свою боль, даже маскируя ее под желанными поцелуями.

— Он подчинил себе всю мою жизнь, — сказала Вэл и замолчала, смотря вниз. Чуть помешкала, сомневаясь в необходимости своих слов, а затем решительно продолжила, подняв взгляд на Шейна: — Он решает, что мне можно, а что нельзя. Он убил Никса! Шейн, он убил его! Просто так. Ты был там и все видел. За что? Почему?

— Наказать тебя означало спасти твою жизнь. — Напряженность в голосе выдавала волнение волка.

Разговор, к которому они давно шли. Слова, без которых нельзя обойтись. Застарелая боль, которая не хотела утихать.

Вэл мотнула головой и протянула вперед руку, стискивая ворот коричневой куртки. Закусила нижнюю губу, рассматривая ровную строчку шва.

— Мне не нужна такая жизнь. Я не знаю… как жить, — сдержанно, не без труда овладев бурлящими внутри эмоциями, сказала Вэл, поглаживая пальцами бархатистую замшу. — Посмотри на меня, Шейн. Кто я сейчас? Раза не интересует, кем я стала, пока его не было рядом. Он хочет меня как свою вещь, а я…

Ладонь Шейна крепко сжала ее запястье. Вэл вздрогнула, вскидывая взгляд. Темно-синие глаза лихорадочно блестели, лицо казалось бледным, лишенным краски, неприятно напоминая привычную бледность Раза.

— Так расскажи мне. Расскажи мне все, — негромко, но твердо произнес волк.

— Рассказать? О том, кем я стала… — Вэл почувствовала, как неуверенная улыбка коснулась губ. — Ты не захочешь меня знать.

Пальцы волка сильнее стиснули запястье, причиняя боль. Вэл поморщилась, неловко дернула рукой, желая освободиться. Куда там — волк крепко удерживал ее.

— Вэл. Какая ты глупышка. — Свободная рука Шейна легла на ее талию, порывистым движением притягивая к себе. — Что ты творишь со мной?..

Вэл обняла его за шею — крепко, до боли вжимаясь в широкую грудь, пряча слезы в коричневой замше куртки.

Удар сердца. Еще один.

ГЛАВА 8

Поручения Бриты вносили разнообразие в скучную работу. Вэл не возражала, когда та загружала ее бумагами и отправляла в самые дальние закоулки ратуши — документы запрашивали часто, а большого желания спускаться в архив у занятых важными делами работников не было.

Зефф посмеивался над нескрываемой радостью Вэл от представившейся возможности вырваться из пыльных недр архива, не понимая ее истинных причин.

Вэл не обижалась — никому не следовало знать сокрытое в сердце. Да и куда приятнее было прогуляться по длинным коридорам, увешанным картинами, чем слушать очередной грязный анекдот бородача.

Вемир был краток, поблагодарив Вэл за документы, и, уткнувшись взглядом в исписанные листы, махнул ей рукой. Она качнула головой, улыбаясь, — видеть сурового капитана стражи было так же отрадно, как встретить доброго знакомого.

Она хорошо помнила уроки Вемира, испытывая искреннюю благодарность и за попытки научить владению оружием, и за оценку, которую никак не могла выкинуть из головы.

Вряд ли сможет убить, даже если ей будут смертельно угрожать. Глаза у нее не те.

Интересно, знал ли Вемир о том, чем занималась его бывшая подопечная последние полтора года?

Знал, конечно, пусть и в общих чертах. В спрятавшемся от всего мира городе невозможно было утаить что-либо.

Покинув помещение стражи, Вэл неторопливо направилась в архив. Стоило захватить брошенную на стеллажах куртку и попрощаться с ворчащей Бритой.

А потом она увидит Раза.

Вэл улыбнулась. Вчера он был в ужасном настроении, не обращая внимания на свою постоянную гостью. Она провела скучный вечер в компании с очередной тоскливой книгой, пахнущей пылью. Отрываясь от чтения, Вэл осторожно наблюдала за Раза, изучающим нескончаемые бумаги. Он хмурил лоб, тер пальцами переносицу, откладывал прочитанные документы в сторону и принимался за следующие.

Не особо интересуясь, Вэл попыталась расспросить Раза о свалившихся на него делах, но тот был немногословен.

Мельком, не запоминая подробностей, Вэл услышала о том, что намечалась какая-то важная встреча с недовольными возросшими налогами дельцами. Не увидев в этом ничего для себя интересного, она просто обрадовалась замаячившему впереди свободному вечеру, намереваясь провести его в компании Зеффа и его семьи.

Воспоминание о рыжей малышке вызвало улыбку.

Раза назвал новорожденную девочку Иминика. Впервые услышав это имя, Вэл удивленно вскинула брови — странный выбор. Имя, не принадлежащее этому миру.

— Ну и имечко! — Не скрывая изумления, Вэл посмотрела на Раза и качнула головой. — Ты что, дамские романы читаешь?

Раза удивленно на нее покосился.

— А ты проницательна, Валлери, — с усмешкой произнес он. — Да, я обожаю дамские романы.

— Серьезно, Ра? — вытаращилась на него Вэл. — Ты не шутишь? Ты взял имя из книги? А из какой? Расскажи мне!

Раза замер, внимательно рассматривая ее лицо. Уголок его рта дернулся в подобии улыбки.

— Какого ты обо мне мнения… — протянул он, посмеиваясь. — Так звали бабку Зеффа. Спроси у него, если интересно. Я не придумал ничего лучше, а он был с ней близок.

Вэл растерянно промолчала, смотря в смеющиеся глаза. Она сглотнула, чувствуя першение в горле, и опустила взгляд, ощущая сковавшую ее неловкость.

Перед ней стоял Раза — тот, которого она когда-то встретила темной ночью в непролазном лесу. Мужчина, спасший ей жизнь, приведший в свой лагерь и взявший в стаю. Вожак, всегда заботящийся о своих людях.

И в то же время это был Раза, который мог унизить одним словом, втоптать в грязь самых близких, не прощая ошибок. Вэл хорошо помнила встречу отряда на улице города. Тогда Раза казался холодным и жестким, потерявшим то, что делало его собой.

Кто он был на самом деле? Чему следовало верить? Не имело никакого значения до тех пор, пока Вэл не разберется в себе.

Последняя пара недель казалась водоворотом, затягивающим в самую темную и бездонную глубь. Вэл неизменно проводила каждый вечер с Раза, а днем искала предлог, чтобы увидеть Шейна. Один случайный взгляд и улыбка, спрятанная и незаметная окружающим, а если повезет — мимолетное прикосновение, от которого заходилось сердце.

Собственные чувства стали похожи на замысловатую паутину, липкую и натянутую до предела. Она хотела Раза, но что-то необъяснимое тянуло ее навстречу синим, как летнее небо, глазам.

Нехорошая, опасная игра. Вэл понимала это, но ничего не могла с собой поделать.

От мыслей о возможных последствиях во рту становилось нестерпимо сухо. Нужно было отбросить эмоции и подумать. Но не сегодня точно.

Надев свой короткий плащ, она спешно попрощалась с норовящим улизнуть домой Зеффом, кивнула Руне и, опасливо косясь на нахмурившуюся Бриту, покинула архив. Дверь за спиной хлопнула, и Вэл облегченно вздохнула: ежедневная борьба между желанием показать свое недовольство и смиренным послушанием окончена.

Два скучающих стражника у кабинета Раза преградили ей путь. Вэл удивленно вскинула брови, вопросительно глянув в суровые лица.

— Наместник принимает гостя, — коротко сказал один из стражников. — Он не давал никаких распоряжений относительно… вас.

Вэл ухмыльнулась. Вас. Колебания стражника не укрылись от нее. Забавно было наблюдать, как скудные мысли проявляются на сером лице. Достойна ли почтения шлюха наместника? Смешно и печально.

Вэл в нерешительности покосилась на тяжелые двери.

— Я сообщу о вас, — пожевав губами, скованно пробормотал стражник, вызывая легкую досаду.

Стоять под дверями в ожидании, пока незнакомый гость покинет кабинет, казалось не самой впечатляющей перспективой.

Но ждать не пришлось.

— Заходи, Валлери. Мы почти закончили. — Голос Раза звучал тускло.

Вэл осторожно прошла по пружинящему под подошвами сапог ковру, чувствуя неловкость, будто помешала чему-то важному и должному быть сокрытым от ее глаз и ушей.

Черное, обитое кожей кресло наместника пустовало — он сидел за приставной частью стола, располагаясь напротив своего гостя.

Жест, удививший Вэл. Судя по всему, наместник не желал унижать гостя своим положением. Она заинтересованно глянула на незнакомца и тут же опустила глаза, встречая холодный, изучающий взгляд.

Подтянутому седовласому мужчине, который умудрялся смотреть на нее сверху вниз, восседая на гостевом стуле, сложно было дать больше шестидесяти. Шерстяная накидка на его плечах, украшенная большим меховым воротником, была стянута серебряной фибулой. Мужчина приподнял брови, складывая руки в высоких кожаных перчатках на столе.

Вэл моргнула, избавляясь от охватившего ее наваждения.

После грозившей затянуться до неприличия паузы Вэл скованно произнесла:

— Добрый вечер.

Мужчина не ответил, переводя взгляд на Раза. Один поворот головы — и она почувствовала свою ничтожность.

Ее не желали замечать, оценив и вынеся приговор. Вэл сглотнула, стискивая пальцы. Жалеть себя не стоило: порой шлюх не удостаивали и подобными крохами внимания.

Вэл отвернулась и направилась к софе. Присев на край, она протянула руку за небрежно брошенной вчера книгой. Уставившись на тисненую обложку, испытала облегчение, найдя себе занятие. Оставалось надеяться, что гость не задержится надолго.

— Нет, мы не закончили, — жестко сказал незнакомец. Вэл нахмурилась, тревожно поглядывая на Раза. — Мне кажется, ты так и не понял, что я хотел до тебя донести.

«Они знакомы», — осознала Вэл, чувствуя разгорающийся интерес. Никаких формальностей и соблюдения обязательного этикета — странная встреча, свидетелем которой она так некстати стала.

— Я услышал тебя. Этого недостаточно? Думаю, на этом мы прервемся, — ответил Раза, и, если бы не сжатые в бескровную линию губы, Вэл могла бы подумать, что разговор совершенно ему безразличен.

— Решать не тебе, мальчик, а мне. Если ты считаешь, что меня может остановить присутствие твоей девки, то ты ошибаешься. — Мужчина подался вперед, опираясь широкой грудью о стол и смотря прямо в черные глаза. — Я не уйду до тех пор, пока ты не скажешь мне, что намерен делать с теми документами.

Вэл стиснула корешок книги, чувствуя, как пылают щеки. Седовласый гость сознательно игнорировал простые приличия, произнося слова, которые могли оскорбить наместника. Кем бы он ни был — называть первого в городе «мальчиком» было непревзойденной смелостью, почти вызовом.

Вэл посмотрела на Раза, стараясь прочитать его мысли.

Ничего. Надетая им бледная маска хладнокровия была неподвижна.

Неужели проглотил оскорбление? Немыслимо.

— Повторюсь, я ничего не могу поделать — Амия проверила все возможные ходы. Все законно, — сдержанно проговорил Раза, откидываясь на спинку гостевого стула. — У меня нет оснований лишить его земель и родового дома. Ты знаешь, сколько лет он добивался восстановления своих прав на наследование.

Вэл опустила взгляд на книгу, поглаживая ее кончиками пальцев. Говорили ли они о тех документах, что не так давно она отдала Амии? Вероятно, речь шла о спорном наследовании. Вэл поморщилась, вновь сожалея о том, что оказалась в ненужное время в ненужном месте — она не хотела ничего знать об Амии и делах, связывающих ее с незнакомцем.

— Ним провернул все чисто, но теперь наместник ты, а не он. Все в твоих руках. — Твердая уверенность в голосе мужчины раздражала.

Вэл раскрыла книгу на случайной странице, перевернула пыльные листы. Возникшее было любопытство сменилось ожиданием скорейшего окончания разговора — дела, в которых она понимала не больше, чем малышка Иминика, вызывали лишь скуку.

— Что ты хочешь от меня? Чтобы я объявил недействительными документы, подписанные рукой бывшего наместника? — Раза едва заметно повысил тон, показывая свое нетерпение. — Я не могу этого сделать, ты же знаешь. Я понимаю твое огорчение, но скажу еще раз, Амия и я — мы проверили все возможные пути решения, но…

— Ты не можешь отказать своему отцу. Мне нужны эти земли. Они принадлежали нам, или ты забыл?

Вэл вскинула голову, слушая загрохотавшее в ушах сердце. Отец?

Пальцы разжались, выпуская книгу. Вэл больше не скрывалась, открыто рассматривая статного незнакомца. Судорожно вздохнув, она вдруг криво улыбнулась, смеясь над нелепостью ситуации.

Отец Раза. Невероятно. Просто немыслимо.

Они никогда не поднимали эту тему. Вэл знала, что мать Раза умерла, а спросив однажды про отца, она не надеялась услышать ответ. Он подтвердил ее ожидания, уклонившись от разговора, и Вэл перестала донимать его, привыкнув к подобной реакции. Молчание Раза было неотъемлемой его частью, было им самим.

Но сейчас, смотря на восседающего с прямой спиной гостя, Вэл пожалела о том, что так и не узнала правды.

Острые черты лица, высокие скулы, ровная линия носа — теперь она видела незамеченное ранее сходство. Седые волосы хоть и утратили былой черный цвет, были прямые и густые, точно волосы Раза.

В груди защемило.

— Эти земли принадлежали нам до тех пор, пока твой дед не пропил их! В чем моя вина? — Раза хмыкнул, покачивая головой. — Я могу дать тебе достаточно денег, чтобы ты купил любой дом, и столько земли, сколько…

Кулак с грохотом ударил по поверхности стола. Вэл невольно вздрогнула, распахивая глаза.

Раза скривил губы, замолкая. Вэл увидела, как каменные желваки заходили под высокими скулами, и все же он совладал с собой, покорившись.

Она нервно облизнула губы, чувствуя, как все внутри заныло, будто стиснутое невидимой рукой.

— Слушай меня! Не будь глупее, чем ты есть! — Седовласый мужчина больше не сдерживался. Опершись ладонями о стол, он тяжело поднялся, не отрывая гневного взгляда от бледного лица молчавшего сына. — Ты знал, как важен для меня этот вопрос. Ты обещал. Ты обещал мне, и я оказал тебе поддержку, когда ты в ней нуждался. Никогда не забывай, кто помог тебе устранить Нима.

— Отец, разве мое положение не выгодно тебе? Все, что ты хотел…

Побагровевший от ярости седовласый мужчина решительным жестом прервал его. Начавший было говорить Раза вновь замолчал, на миг прикрывая веки.

Вэл видела, как он пытается оставаться спокойным, подчиняясь воле своего отца. Ладони его, лежащие на черной поверхности стола, сжались в кулаки.

— Мне надоел этот спор. Ты мой сын, и ты дал мне слово. Ты. Дал. Слово. Ра, — жестко, не терпящим возражений тоном произнес седовласый мужчина, смотря на сына сверху вниз.

Раза не произнес ни звука, не отводя прямого взгляда от отца, и, казалось, стискивал челюсти все сильнее.

— Я всегда учил тебя сдерживать свои обещания, разве нет? А теперь ты кидаешь мне в лицо бумаги и говоришь, что ничего нельзя сделать? Ты — наместник этого города! И ты смеешь отказывать мне?

— Дело не в моем желании или нежелании. Я готов на многое — на все ради тебя. — Раза не показывал гнева или слабости, он склонил голову к плечу, рисуя на губах почти незаметную, чуть дрогнувшую улыбку.

Он пытался изо всех сил выглядеть спокойным, и все же Вэл видела по напряжению в его плечах, что грань, отделяющая его от зверя, была близка.

— Как жаль, что мой сын так слаб! Иногда я смотрю на тебя и думаю, что твоя сестра никогда бы не задалась подобными вопросами — она бы просто сделала все для своей семьи. — Презрительный тон окатил, словно ледяной водой.

Вэл заморгала, не веря своим ушам. Она глянула на молчавшего, бледного как полотно Раза, а потом перевела взгляд на его отца, стоявшего прямо с расправленными плечами.

Теперь она не сомневалась — воля Раза, которая позволила ему достичь так много, была отчасти унаследована им от этого жесткого мужчины.

Не дождавшись ответа, седовласый мужчина повернул голову к Вэл и почти прошипел, смотря на нее с нескрываемым презрением:

— А ты, Ра, заботишься лишь о своей шлюшке. Весь город смеется за твоей спиной, пока ты трахаешь эту человеческую подстилку.

Вэл вспыхнула, сгорая под уничтожающим взглядом. Она опустила голову, чувствуя, как пылает лицо, упираясь взглядом в собственные колени. Будто провинившийся ребенок, которого застали за дерзкой шалостью.

Только вины никакой не было. Вэл мрачно ухмыльнулась. Как быстро она потеряла себя: всего пара метких фраз и — презрение, в которое она добровольно окунулась. Стоило вспомнить себя иную, ту, кем она была когда-то. Нечего бояться, ведь Раза не хотел бы видеть ее такой.

Она медленно выдохнула, стискивая вспотевшие пальцы, и смело вскинула голову.

Черные, знакомые до боли глаза на покрытом морщинами лице смотрели на нее. Вэл провела языком по зубам, не без труда выдерживая взгляд, полный пренебрежения. Удалось, невзирая на бешено стучащее сердце в тяжело вздымающейся груди.

Возраст не мог скрыть очевидного. Перед ней, казалось, стоял Раза, постаревший, но не потерявший стати. Тот, каким он станет спустя годы.

Вэл сглотнула, и тут же молчание, воцарившееся в кабинете, вдруг стало ощутимым, будто железным обручем сдавливая голову.

Скрипнул стул, когда Раза поднялся из-за стола.

Седовласый мужчина сузил глаза, дернув щекой. Бросил прощальный выразительный взгляд на Вэл и повернулся к сыну.

— Отец, — голос Раза звучал ровно, не выдавая бушевавших внутри эмоций, — почему ты не хочешь понять? Нет ни одного законного пути, чтобы…

Проведя ладонью по меховому воротнику, будто стряхивая невидимые пылинки, седовласый мужчина, не утруждая себя возможным притворством, сказал прямо:

— Тогда найди незаконные.

Раза замер на мгновение, сдвигая брови. Вэл увидела кипящую в нем ярость, выраженную даже не взглядом, — едва различимым движением пальцев.

— Ты услышал меня, Ра, — словно не замечая внутренней борьбы в сыне, невозмутимо продолжил его отец. — Мне нужны те земли и тот дом — и ты вернешь их нашей семье. Как и что ты для этого сделаешь, кого убьешь и какие документы подделаешь, меня не интересует. Ты понял меня?

— Да. Я понял, отец, — прозвучал плоский, ничего не выражающий голос.

— Я рад, что мы пришли к взаимопониманию. Желаю хорошего вечера в компании своей смазливой девки. Неожиданный выбор, смею заметить. Не думал, что тебе нравятся… такие. Надеюсь, она действительно так хороша, как о ней говорят, а иначе, на твоем месте, я бы давно отправил ее на площадь.

Седовласый мужчина, больше не удостаивая Вэл не единым взглядом, стукнул по столу костяшками пальцев, сжал ладонь в кулак и уверенной поступью направился к выходу.

Раза стоял прямо, не произнося ни слова. Стискивая челюсти, он невидящим взглядом смотрел перед собой. Под бледной кожей по лбу и щекам быстро скользнули невидимые змеи и тут же исчезли.

Дверь кабинета хлопнула.

ГЛАВА 9

Вэл вопросительно молчала. Раза поднял голову и прямо, твердо посмотрел в ее лицо. Недобрая улыбка тронула его губы.

— Да, это мой отец. И да, у нас напряженные отношения, — лишенным эмоций голосом произнес он. — Как ты сама видишь, с ним непросто поладить, и у моей сестры это всегда получалось лучше, чем у меня. Полагаю, тебя интересует, о каких землях он говорил. Никакой тайны в этом нет: моему прадеду действительно принадлежал обширный кусок земли по левому берегу Арсу-Ала. К сожалению, он любил прикладываться к бутылке, как Зефф, и вот чем все закончилось. Пришлось отдать дом и землю за долги. Мой отец не желает с этим мириться. Что еще я забыл рассказать?

Раза присел на край массивного стола, складывая руки на груди. Темные глаза не отрывались от лица Вэл, внимательно изучая. Она молчала, не находя слов, — не зная, нужно ли вообще что-либо говорить.

— Наверное, мне следует объяснить, как я занял этот кабинет. — Голос Раза приобрел необычно плавную, почти былинную, отстраненную интонацию. — Я убил Нима в честном поединке, и это была моя инициатива, но отец действительно помог мне, когда я принял решение идти дальше банального убийства. Его влиятельные друзья оказали мне поддержку, когда все случилось. Никто не был против, наоборот, меня поддержали и поддерживают до сих пор. Я уверен, ты понимаешь, что одним убийством не завоевать уважения и доверия, как и не удержать целый город. Как видишь, вот такой расклад: я должен своему отцу, я дал ему слово, которое намерен сдержать. Я ответил на все твои вопросы?

Вэл хмыкнула, неуверенно улыбаясь.

Вот так просто? В голове не укладывалось. Раза стоял перед ней, легко, без присущей ему излишней сдержанности рассказывая важное.

Откровенно. Словно не будучи самим собой.

Вэл откинула голову и вдруг рассмеялась. Смех прозвучал тускло и обрывисто, почти вымученно.

О боги, дайте сил! Ну что за непозволительная истерика? Невероятно.

Раза замер, с недоверием и легким удивлением смотря на нее.

— Прошу простить меня, милорд наместник. Я не ожидала от вас такой… щедрости. — Вэл с трудом заставила себя унять дурной смех.

Она прижала пальцы к губам и качнула головой, опуская взгляд, рассматривая металлические пряжки на сапогах Раза.

— Я сказал что-то смешное? — Голос Раза изменился, обдав знакомым холодом.

— Нет. Просто ты никогда не говорил так много и искренне, не отвечал на мои вопросы, а… сам. Наверное, я просто не знала, что ты так умеешь.

Признание показалось невероятно глупым.

Вэл замолчала, тихо посмеиваясь, понимая, что несет полную чушь. Необходимо было взять себя в руки да перестать хихикать, как деревенская дурочка. Не получалось.

— На сегодня ты свободна. Уходи. — Недвусмысленный приказ прозвучал жестко, с нескрываемым раздражением, вмиг отрезвляя.

Вэл сжала челюсти, ругая себя. Опять она все испортила, пренебрегая неожиданным доверием, — малость, которая задела и… подкупала.

— Не уйду. Не надейся. — Вэл стерла с лица глупую улыбку, облизнула губы и шагнула к Раза. — Прости. Серьезно. Прости.

Она увидела, как с тяжелым вздохом опустились плечи Раза. Раздумывает или уже принял решение?

Раза нахмурился, отводя взгляд, отстраненно разглядывая тяжелые портьеры винного цвета. Вэл провела языком по нёбу, касаясь зубов, — невыносимое волнение.

Глупо было смеяться после разыгравшейся на ее глазах сцены, после откровенных, обескураживающих слов Раза. Да и смеялась она, едва ли находя происходящее смешным, но как ему это объяснить?

— Странный ты человек, Вэл. Никогда не смогу тебя понять. Наверное, нужно перестать пытаться, — задумчиво проговорил Раза, отрываясь от стола и неторопливо приближаясь к своему креслу.

Он запустил руку за полу расстегнутой куртки, вытаскивая из внутреннего кармана небольшой ключ.

Вэл заинтересованно наблюдала, не пытаясь угадывать его действий. Не выгоняет, закрыв глаза на небольшую вольность, позволительную лишь в их прошлой жизни, — и на том спасибо.

Раза наклонился к своему столу, и Вэл услышала характерный звук, когда он вставил ключ в замок. Выдвинув ящик, он застыл, опустив взгляд и разглядывая неведомое содержимое.

— Удивительно, — задумчиво сказал Раза, не поднимая глаз. — Пару лет назад я уже пытался быть откровенным с тобой. Ничего не вышло. Ты не приняла меня таким. А сейчас мне безразлично, что ты знаешь или не знаешь. Это уже не важно. Меня не интересует, что ты думаешь обо мне. Я не могу больше изображать из себя того, кем ты хотела бы меня видеть.

Его голос звучал ненормально спокойно — устало или затаившись, — Вэл не понимала различий.

Внутри что-то сжалось, вспыхивая как тлеющий уголек под порывом ветра. Догадка мелькнула подобно искре, пронеслась в голове, очерчивая алым свой путь.

Хищник ли перед ней, играющий со своей жертвой, или человек, утомленный, почти… сломленный?

— Ра, — растерянно пробормотала Вэл, глубоко внутри с болью принимая серьезность прозвучавших слов, — прекрати, я не хотела…

— Не сомневаюсь, что ты не хотела. — Раза вынул из ящика небольшой стеклянный пузырек и выпрямился, поднимая его на уровень глаз. Он прищурился, ухмыльнувшись, рассматривая прозрачную жидкость с черными вкраплениями.

Вэл узнала сразу же, не желая принимать правды, отбрасывая мысли, как сухие листья. Она моргнула, смотря не на пузырек, — на Раза, чье белое исхудавшее лицо застыло чуждой маской.

За окном стемнело. Вэл поймала себя на этой случайной рваной мысли, сдвинула брови, вглядываясь в лицо Раза, отмечая игру теней на высоких скулах.

Небольшой камин в углу кабинета вспыхнул, рассыпая сноп искр; с треском осело прогоревшее полено.

Язычки разгорающегося пламени внутри, где-то в груди, прямо посередине, рядом с зачастившим сердцем, лижущие пока еще осторожно, примеряясь, понемногу причиняли боль. Не острую, а неприятно тягучую, еще терпимую.

— Это что, Черная соль? — ощущая внезапную сухость во рту, приглушенно спросила Вэл, делая шаг вперед. — Ты принимаешь соль?

Конечно, принимает. Мозаика складывалась давно, часть за частью, открывая неприглядную картину, которую Вэл не желала бы видеть, будь у нее выбор.

Но выбора не было.

— Иногда. Когда чувствую себя в полном дерьме. Вот как сейчас. — Раза легонько встряхнул пузырек, всматриваясь в закружившиеся в водовороте пузырьков черные крупицы. — Не бери на свой счет, впрочем.

Носок сапога запнулся о ворс ковра. Вэл остановилась, влажными блестящими глазами смотря в бледное отстраненное лицо.

— Ра, ты же не серьезно, правда? — Голос дрогнул, выдавая волнение. Внутри, под ребрами, скручивались огненные жгуты, опутывая внутренности, обжигая болью. И боль эта имела цвет — ало-красный.

— Замолчи. Я не желаю слушать твои нравоучения.

Раза игнорировал ее, не отрывая прищуренного взгляда от содержимого пузырька. Вэл увидела, как в нетерпении дернулся его кадык, как кончиком языка, показавшегося на мгновение, в предвкушении он провел по нижней губе.

Она разозлилась. Гнев поднялся в ней удушающей волной, перехватывая горло. Дрожь пронзила тело: почти ослепляющее безумие, накатившее стремительно, стирая краски реальности, превращая все перед глазами в расплывчатое тусклое пятно.

— Как давно? — грубо спросила Вэл, непроизвольно сжимая кулаки. Она зажмурилась, приказывая себе успокоиться, и медленно выдохнула, поднимая веки.

Раза, уловив новые интонации в ее голосе, скользнул по ней заинтересованным взглядом.

— Прекрати ныть. Ты же знаешь, что мы не люди. — Явно издеваясь, смотря прямо в голубые, горевшие злостью глаза, он выдернул деревянную пробку, а затем, приподняв в молчаливом тосте стеклянный пузырек, опрокинул его в рот.

Вэл зашипела, ощущая, как пылает кожа. Тело превратилось в сжатую пружину, она чувствовала каждую мышцу, напряженную и взвинченную, как у зверя, приготовившегося к прыжку.

Руки, сжатые в кулаки, неприятно вспотели.

— Это не значит, что соль не вредна для тебя. Зачем это тебе? Ты разрушаешь себя. Ты же сам боролся с этим дерьмом!

Раза поморщился — Вэл вспомнила горький привкус настойки. Впрочем, возможно, ему были неприятны слова, сказанные грубо, с презрением в сердитом голосе.

Раза резким движением задвинул ящик, крутанул ключ и выпрямился, поднимая взгляд. Провел ладонью по губам, выжидая.

— В городе соль не достать. Тебе ли не знать, Кролик. — Ключ исчез во внутреннем кармане расстегнутой куртки.

— Этим ты себя успокаиваешь? Хороший же из тебя наместник, — раздраженно произнесла Вэл, проводя языком по зубам.

— Весьма неплохой, — парировал Раза, насмехаясь.

И тут же чуть заметно пошатнулся, дернул уголком рта, на миг прикрывая веки, прислушиваясь к себе, но в кресло не сел.

Вэл с презрением смотрела на него, удивляясь нечеловеческой выносливости: удержаться на ногах и вполне неплохо соображать после принятия соли удавалось не каждому.

Никому из тех, кого она знала.

— Значит, так сильный Раза спасает себя? — ядовито сказала она, безуспешно борясь с охватившей ее злостью. Раздражение душило, заставляло сердце биться часто и почти больно.

Она остро ненавидела Раза. В эту самую минуту, смотря в черные, блеклые, смертельно уставшие глаза, Вэл ненавидела и бесконечно жалела стоявшего перед ней мужчину. Чувства едко горели, отравляя кровь.

Вэл не отводила взгляда от Раза и чувствовала яд, стремящийся по венам. Казалось, еще немного — и сердце не выдержит, сдавшись.

Она искала верное слово, пытаясь дать название своим ощущениям, описать их, жаждала найти объяснение своей ярости, словно, озвучив главное, она смогла бы разобраться в себе.

Нужное слово крутилось на языке, дразнило, почти показавшись, и тут же исчезало в горячем гневе.

Безуспешные попытки поймать ускользающую истину злили еще сильнее.

Глаза Раза стали почти неузнаваемыми, пелена опустилась на них, делая его взгляд полупьяным, тусклым, лишенным былого блеска.

— Накрыло? — с досадой спросила Вэл, наблюдая за Раза. — Нравится? Ты запретил мне, а сам, оказывается, вот чем развлекаешься в свое удовольствие. Не ожидала от тебя.

Раза ответил не сразу, поднимая руку и закрывая ладонью глаза. Он будто выдерживал паузу, а потом медленно, с чувством произнес:

— Иди в пекло, Валлери, вместе со своими ожиданиями.

Вэл дернулась как от затрещины. В груди полыхнуло жаром. Она ошалело посмотрела на него, не веря своим ушам. Злые слова ударили, не щадя, становясь осязаемыми, чувствительными.

Вэл было не удивить грязными словечками, она частенько слышала в свой адрес бранные проклятия, только никогда прежде не ощущала себя так — точно на голову вылили ушат помоев.

Она удивилась своей реакции, с горечью понимая, как близко принимает сказанное Раза.

Он отнял руку от лица, устремляя на Вэл затуманенный, но удивительно проницательный взгляд.

— Видела бы ты себя, — пьяная улыбка показалась удивительно неприятной, — ну и выражение! Признайся, ты разочарована во мне? Сильный Раза — так ты назвала меня? Тебе всегда нравилось видеть меня таким: сильным и исключительно благородным! Я знаю. С того самого момента, как я спас твою жалкую шкуру в том лесу.

Раза засмеялся хриплым чужим смехом, сделал неуверенный шаткий шаг навстречу — от Вэл не укрылось, как соль завладевала его телом, — и остановился, рассеянно оглядываясь вокруг, с трудом сосредотачивая взгляд.

— А ты не сильный и не благородный? — тихо спросила Вэл, не рассчитывая на ответ.

Она подмечала каждое движение Раза, видела, как он теряет контроль над собой, над своим разумом, из последних сил удерживаясь на ногах.

— Ты сейчас рухнешь, — ровно произнесла она, смотря в бледное, осунувшееся лицо. — Иди ляг на софу!

Горечь разочарования прокатилась по горлу подобно Черной соли, почти физически ощущаясь вкусом во рту.

Все вокруг с восхищением обсуждали невероятное трудолюбие наместника, сетуя с искренним сожалением во взглядах на его необходимость оставаться в своем кабинете до утра. Теперь Вэл сомневалась, была ли это единственная причина, по которой Раза ночевал в ратуше. Скорее, одна из причин.

Вэл могла только догадываться, как часто он, прощаясь с ней, повернув ключ в двери и, наконец, оставшись в одиночестве, открывал заветный ящик стола, вынимая пузырек с круглой деревянной пробкой.

Знала ли его сестра, его Вторая, о не самых безопасных увлечениях брата? Если они жили вместе, она должна была заметить в нем изменения.

Даже Вэл заметила.

Почему сестра ничего не предпринимала, не пыталась остановить эту попытку саморазрушения, не желала разобраться в причинах, бросивших ее брата на самое дно?

От роящихся в голове мыслей было физически плохо.

Раза зажмурился, сжимая пальцами переносицу, пошатнулся, мотнул головой, разбрасывая по вспотевшему лбу черные волосы. Вэл видела, как он едва удерживает себя на грани сознания, и не чувствовала почти ничего, кроме злости и глубокого, тошнотворного разочарования.

А еще острого, болезненного и очень тонкого — как игла, входящая под кожу, — ощущения безграничной жалости.

В дверь постучали. Громко, требовательно. Вэл вздрогнула всем телом, не ожидая. Она повернулась, удивленная, услышав звук открываемой двери.

Кого принесло так не вовремя? И кто смеет соваться в кабинет наместника, не дождавшись разрешения?

Раза поднял голову, хмыкнул, растягивая губы в неприятной улыбке.

«Ждал, — с гадким осадком поняла Вэл, — потому и не возражает, премерзко улыбаясь».

— Прощу прощения, наместник. — Взгляд синих глаз не задержался на Вэл, скользнув мимо с деланым пренебрежением. Деланым ли? — Думал, ваш отец пробудет дольше. Вот купчая. Все готово, как вы и просили.

— Положи и проваливай. — Раза качнулся, с трудом удерживаясь на ногах, жестом указывая на стол.

Вэл не смотрела на Шейна, не отрывая застывшего взгляда от Раза. Челюсть свело от накатившего понимания.

Раза даже не пытался принять серьезный вид, скрыть свое состояние. А Шейн, казалось, нисколько не удивился: бросил один оценивающий взгляд, небрежно скользнул глазами, отмечая детали, и отвернулся, проходя к столу.

Вот оно как, значит. Помощник наместника в курсе его пристрастий. Давно ли? И собирался ли он предпринимать что-либо по этому поводу? Сомнительно, раз не нашел возможности рассказать об этом, посчитав ничего не значащим увлечением.

Это открытие потрясло настолько, что Вэл вскинула голову, впиваясь взглядом в лицо волка; она широко распахнула глаза, ощущая, как теряется в водовороте эмоций.

Шейн знал. Все это время — он знал. Вэл ощущала себя обманутой. Дважды.

— Погоди. — Голос Раза прозвучал глухо, обрывисто.

Никакого стеснения и хоть малейшего желания спрятать собственную слабость. Вэл проглотила вставший в горле вязкий ком.

— Забери с собой свою любимую подружку, она меня утомила.

Любимую. Скрываясь в одном лишь слове, ядовитая ревность прозвучала до неприличия очевидно.

Сумасшествие. Больная, вызванная дурманом, прежде чуждая Раза откровенность на грани.

Чего еще ожидать от принявшего Черную соль? Злое напряжение закололо в кончиках пальцев, вынуждая разжать кулаки и снова стиснуть пальцы.

Шейн промолчал, быстро взглянув на Вэл. Раболепное послушание насмешило. Как и показное равнодушие.

Волк не придавал значения слабостям своего лидера, не посчитал нужным сообщить о них Вэл. Она видела тщательно скрываемую насмешку в синих глазах — не стоило утруждать себя заботой о том, кого ненавидишь.

Игры с Черной солью зачастую заканчивались смертью, и даже сильный оборотень не мог быть исключением.

Злость, подпитанная горечью понимания, поднялась новой огненной волной, вспыхнула подобно лесному, неудержимому пожару.

— Я останусь, — убедительно, с нажимом произнесла Вэл.

Раза поднял на нее взгляд — задумчивый, немного удивленный, а затем, на мгновение обретя себя прежнего, — пронзительный, присматривающийся.

И вынес решение, кивком головы указав Шейну на дверь.

Недовольство волка Вэл почувствовала кожей. Не смея поднять взгляд, она вперилась в носки собственных сапог, задыхаясь от злости. Испугалась, что, заглянув в синие глаза, потеряет их обладателя навсегда, — так силен был огонь, горевший внутри, так яростна была злость, охватившая ее. Не нужно было Шейну видеть того, чему сама Вэл так и не могла подобрать правильное название.

Не сейчас. Возможно, позже, когда она все выяснит, узнает и поймет. Но сейчас Вэл хотела одного — остаться наедине с Раза.

Дверь тихо закрылась, отсекая от них остальной мир.

Она выдохнула, выпуская воздух сквозь сжатые зубы, и подняла голову, меряя холодным взглядом мучительно-бледное лицо. Не выдерживая охватившего напряжения, Вэл закусила нижнюю губу до крови. Так легче, так меньше ощущалась беспощадная боль, грызущая внутренности.

Раза хмыкнул. Нездоровый смешок сорвался с его губ, а следом тяжелый вздох, больше похожий на стон, — растеряв последние силы, он тяжело осел вниз, едва не свалившись. Согнул одно колено, упираясь руками в густой ворс ковра, и наклонил голову, прикрывая веки.

Вэл молчала, смотря на него сверху вниз.

Она знала, что могла уйти, оставив сидящего у ее ног незнакомца, — выказанное желание остаться значило лишь нежелание смотреть в синие глаза волка. Раза мог бы так решить, и отчасти это было правдой.

Вэл даже могла подойти и пнуть носком сапога скорчившегося на полу мужчину. С него не убудет.

Последствия собственных поступков не волновали.

Она хотела покинуть ставший ненавистным кабинет и попытаться забыть увиденное, вычеркнуть из памяти, отложив на потом, дав себе обещание решить все позже.

Или просто никогда более не поднимать неприятную тему — Раза давно уже не был тем человеком, который прислушивался к своей Второй. Впрочем, Раза и человеком-то не был, да и Вэл не была его Второй.