Ведьма и закон. Игры вестников бесплатное чтение

© Чепенко Е. А., 2017

© Художественное оформление, «Издательство Альфа-книга», 2017

История первая

Люди, нефилимы и тайны прошлого

Здесь есть, точнее, существовали когда-то полусоздания или, как местные говорят, полулюди, которые в каком-то смысле немного похожи на меня. Нефилимы[1].

Их отцы – создания разных сущностей, но одной веры, подопечные одного высшего и прозванные здесь ангелами. Правда, если верить Горице, к христианству эти ангелы отношения имеют мало. Нефилимы, несмотря на различные сущности отцов, всегда рождались с одинаковой силой. Как именно создания умудрялись зачать детей в паре с человеком, учитывая, что это невозможно, мне пока не рассказывают. Хотя догадаться несложно. Тут всегда и на все простой ответ: очередной всесильный и безумный экспериментатор…

Из личных записей Константина Ивченко

Маруся сосредоточенно рассматривала пальцы рук и изредка принималась покручивать тонкое бронзовое колечко. Это люди золото да серебро носят, а в миру ценится «первая бронза», та самая, которую когда-то в Иномирье занесли переселенцы. Большая часть изделий того времени хранится в земельных музеях и порой встречается в музеях Иномирья, малая же часть сосредоточена в частных руках и в качестве семейных реликвий передается от поколения к поколению. Украшение на пальце Руси не имело отношения к ее семье и досталось ей не от матери или бабушки, хотя последняя и сыграла в сем процессе немаловажную роль. Колечко подарил змий Вукола, большой любитель вина, мудрости, поэзии и бабули. Любила ли его сама бабуля или нет, Маруся не знала, но вслед за Береславой в годы отрочества звала пламядышащего не иначе как Куля или дед Куля, на что змий не гневался.

Один из присутствующих поерзал в кресле – это единственное, что прервало неестественную тишину, царящую в кабинете Ярослава. Руся исподлобья оглядела так называемых экспертов и вновь уткнулась в свое колечко. Есть в ее новой профессии моменты, от которых откровенно не по себе. Примером могло послужить происходящее. К чему было тащить ее сюда? Куда как логичнее было бы изучить материалы ее личного дела, уж затем вызывать на беседу. А так… Что за особая мода?

– Читали ли вы отчет вашего руководителя?

– Нет. – Маруся подняла голову и прямо взглянула на говорящего. Первый вопрос за десять минут, что она тут провела.

– Он характеризует вас положительно. Его рекомендации связаны со специфическими фобиями. Вам предписывается систематическая десенсебилизация[2].

– Хорошо.

Больше вопросов не последовало.

– Вы свободны. – Ярослав эту фразу произнес с едва уловимой улыбкой победителя.

Маруся поднялась, вежливо кивнула собравшимся и, горделиво расправив плечи, удалилась. За дверьми маячила Женя.

– Ну?

– А змий задери! Я вообще не поняла, зачем туда ходила, – прошептала Козлова.

– Это значит взяли. Поздравляю, – по слогам точно так же шепотом провозгласила Женя и потянула ведьму к столу. – За это надо выпить. У меня есть кофе.

– Куда взяли? – не поняла Руся. – Две недели прошло только.

– А ты не видела того мелкого с кожаным браслетом на полруки?

– Цверга?

– Его.

– И?

– Это сторонний. – Женя протянула Марусе блюдце с чашечкой. – По твою душу. Только Ярослав – не Ярослав, ежели он подчиненных просто так отдаст.

Руся удивленно уставилась на свое отражение в кофе.

– В каком смысле «сторонний»?

– Военный. Вообще у тебя самые неоднозначные показатели среди всех вживленных, так что ты бы заинтересовала «оборонщиков» в последнюю очередь, кабы не одно «но». Выяснилось, что внутри твоей головы произошло нечто темное и непонятное.

– В моей голове в принципе все темное и непонятное, – не удержалась от философского комментария Маруся.

– Не важно, – отмахнулась Женя. – Важно, что воссоздать инцидент с куполом у них не вышло. Они и своих штатных подключали, и троих свободных. По нулям. Ты оказалась единственной и неповторимой.

– Логично. Как землю спасти или жизни чьи-то – это все вокруг. Как в нелепость какую вляпаться – это я, единственная и неповторимая.

Женя указала Русе на стул рядом со своим рабочим местом и прислушалась к происходящему в кабинете начальства. Там явно шла оживленная дискуссия.

– А правильных вопросов ты не задаешь. Надо было спросить, почему они тебя не забрали и не обратились лично.

Козлова едва не поперхнулась.

– А что, так могут?

– Еще как могут и делают. В договоре свободных магов есть три взаимосвязанных пункта, по которым вы обязаны в случае обоснованной необходимости, так сказать, отдать долг социуму. Неужто, думаешь, остальных троих подкупили подопытными поработать?

– Я не знала.

– Тебя спас контракт с Интерполом. А постоянный обезопасит полностью. Так что у Цверга руки связаны. С этого момента эксперимент закончился. Ты в штате. И ты, кстати, всего этого не знаешь, и я не знаю. Мы пьем кофе и болтаем о туфлях.

– Хорошие туфли. Ценные.

– Тоже так думаю. Ярослав велел тебя задержать для личной беседы, так что ты тут сидишь не праздно.

– А можно вопрос? – чуть поразмыслив, решилась спросить ведьма.

– Можно. Но не факт, что будет ответ.

– Вслух, наверное, прозвучит ужасно, но все же… Как ты оказалась здесь?

Женя смущенно улыбнулась:

– Ты первая, кто спросил.

– Серьезно?

– Серьезно. Атум – не шутка.

– Предусмотрительно. Чего обо мне не скажешь. – Маруся досадливо поморщилась. В своих пространных размышлениях о судьбе Кости и его адаптации к местным жизненным реалиям она как-то позабыла, что Ярослав – представитель древнего рода «мировых творцов» и задавать пусть и косвенные вопросы о его личной жизни попросту опасно.

– На самом деле не все так ужасно. Я же знала заранее, что тебя просветили и насчет родства, и насчет родовой принадлежности. Уж лучше б кто сразу в лоб спросил, чем за спиной в ищеек играть.

– Это да.

Женя умолкла и прислушалась к происходящему в кабинете.

– Слышишь бас?

Козлова кивнула.

– Цверг вещает. Значит, уже скоро закончат. Мне шесть лет было. Родителей никогда не помнила, жила с бабушкой. В общем, воспоминания сохранились яркие. Дергаю цветы за сараями в конце проулка, а тут он, весь такой красивый и величественный – раз и пропал. Ну я возьми и прыгни следом с криком: «Дядя, я тебя спасу». От чего спасала, честно говоря, не помню уже.

– И как? Спасла?

– Нет. Оцарапала. Он праздно по мирам бродил, медитировал, размышлял. Проход в Великие Пустоши вел…

Маруся начала смеяться, отчетливо представляя произошедшее далее. Пустоши – особое место уединения и паломничества. Проходы образуются в Пустоши самостоятельно и индивидуально для всякого паломника, чьи мысли кристально чисты. В том и заключается невероятная исключительность этого отрезка суши. Паломник, бродяжа по мирам, возвращается на место медитации опять же по решению Пустоши и вновь приступает к размышлениям. Короче говоря, Ярослав проник в созданный на его пути Пустошью проход, обратился к нему лицом и, скрестив ноги, опустился на землю, собираясь окончательно очиститься духовно. Как вдруг из прохода ему на лицо с боевым кличем «Дядя, я тебя спасу!» выпрыгнула шестилетка.

– А Пустоши, сама понимаешь, только звучат приемлемо. На деле-то там дышать особо нечем и с вершины горы видно, что земля округлая! Я как увидела, так и выпустила ногти и на него верхом вскарабкалась. Он мне эту трусость до сих пор поминает.

Ведьма отставила кофе из страха просто-напросто его пролить и продолжила смеяться.

– В общем, пока он нашел, куда меня вернуть, и я прикипела, и он тоже.

– А бабушка?

– А он жил в поселке по соседству с нами. Дом купил. Бабушка поначалу сгоряча в милицию сходила. Вроде как взрослый мужик к девчонке привязался непонятно с чего. Потом бабушка и сама к нему прикипела, а через четыре года умерла. Мы перебрались сюда. Все, – вновь переключилась на реальность Женя. – Закончили. Сейчас выйдут. Глянь на Цверга.

Маруся последовала совету дочери Атума и не прогадала. На суровом военном челе сияла озабоченность, пока он пересекал приемную. Остальные участники совещания поглядывали в сторону уникальной ведьмы с плохо скрываемым любопытством.

– Маруся, пойдемте. – Ярослав от дверей кивком указал подчиненной зайти к нему.

– Да. – Руся подскочила и отправилась на ковер к начальству.

– Поздравляю. Ты у нас на постоянной основе.

– Спасибо, – искренне отозвалась ведьма.

– Только к рекомендациям Ликурга придется теперь прислушаться.

– Отправиться к врачевателям?

– Точно так. Лик поможет и проследит, чтоб тебя не дергали ненужные создания. С вопросом не затягивай. Хорошо?

– Хорошо, – слегка расстроившись и обидевшись, проговорила Козлова. Она, конечно, понимала, что Ярославу до ее фобий нет особого дела – это было очевидно с первой встречи. Зато до ее фобий, видимо, дознавались военные. И обоим ее шефам требовалось устранить этот косвенный рычаг давления.

– Ну вот, собственно, и все. Еще раз поздравляю, – улыбнулся Атум.

– Спасибо, – столь же искренне ответила Маруся и отправилась восвояси.

Зверобой задумчиво почесал затылок:

– А с чего «1А» вообще решили, что этот к нам имеет хоть какое-то отношение? Ну, забили его свои же в качестве жертвы богу или магу-поселенцу тогдашнему, да и дело с концом.

– Топором по роже? – Иму потыкал пальцами в перчатке темную сморщенную и все же практически идеально сохранившуюся кожу. – На манекен сдутый похож. Сюрреалистическая картина.

– Да хоть бы и топором. Они в мезолит и не такое творили.

– Почему в мезолит?

– Так, навскидку. По прическе смотрю.

– Ты тут еще и прическу видишь? – Иму с сомнением склонился к черному клоку спутанных грязных волос. – Где? Больно рано мы этого парня у людей забрали. Пущай сами бы и определяли, из какого времени труп.

– «1А» показалась подозрительной печать титанов на украшении, – вмешался подоспевший Ликург. Он развернул на экране увеличенные изображения бронзового браслета. На зеленоватой поверхности отлично проступал рисунок отрубленной головы с открытыми глазами, смотрящими в упор на зрителя. Остальную поверхность браслета украшали простые волнистые линии.

– Вот тебе и мезолит, – тихо проговорил Иму.

– А чего картинки? – не обратил внимания на аниото Зверобой. – Органику нам доверили, значит, а сплав нет?

– А сплав фонит. – Лик краем глаза покосился на часы, прикидывая время окончания совещания по Козловой. – Один из поселковых школьников после соприкосновения с печатью разумом обзавелся пытливым. Разряд скопился за века немалый, так что огорошило парня надолго. Вплоть до старости хватит. В остальном касаний не было прямых, резиновые перчатки спасают людей от большего, нежели они ведают.

– Пытливый разум, изображения волн и срубленной головы – Мимир[3]. Точно он. Больше некому.

– Вот и в «1А» к тому же выводу пришли.

– Знахарь? – Зверобой обернулся к распростертому на столе сплющенному за годы пребывания в торфянике телу.

– Гадать не будем. Подождем Козлову. Она нам и расскажет. Иму, – переключил внимание Эйдолон, – тебе не пора?

– Пора, – с удовольствием проговорил леопард и почти бегом сорвался к двери. – Понадоблюсь – звоните.

Зверобой проводил сослуживца задумчивым взглядом.

– И он галопом поскакал навстречу пухленькой зазнобе.

– Я не знаю, как ты находишь общий язык с Иншушинаком, продолжай и не оступись. – Лик воспользовался тем фактом, что они с чертом остались наедине, а потому все же позволил себе не пропустить замечание подчиненного мимо ушей.

– Секрет прост: дед-то мировой. В этом деле, главное, жене его на глаза не попадаться. А с Марусей теперь эта задача стала раза в два проще. Они с Ишникараб общий язык быстро нашли. Жаль, что тебя отдельно мучили, не увидел, чего она у судей чудила.

– Лучше мне не знать.

– И то верно, – согласился черт. – Это последняя проверка или нас еще дергать будут?

– Для вас последняя. А у меня с Козловой еще будут месяца через два.

– Понятно. Думаешь, мертвеца кто-то из наших приложил?

Именно эту фразу услышала Маруся, входя в кабинет.

– У нас есть мертв… Ой! – Ведьма не сразу заметила передвижной медицинский стол с темной сморщенной фигурой на нем. Не то чтобы он, стол, был слишком незаметным. Дело не в этом. Основную роль сыграла рассеянность Козловой. – Я думала, мы временно вне игры.

– Конечно, вне игры. Будь мы в игре, парень был бы посвежее на тысячу-другую лет, – с усмешкой откликнулся Зверобой.

– Вот о том, что МУП археологам помогает, не знала. Удивили.

Маруся подошла ближе и принялась рассматривать труп. Вообще, на ее взгляд, он был похож на изюминку, огромную такую несъедобную изюминку.

– Ужас, – резюмировала ведьма.

– Так и напишем в отчете? – озорно покосился на шефа Зверобой.

– Именно так, – отмахнулся Лик. Сам он не сводил глаз с Маруси. – Тебя официально утвердили?

Козлова кивнула.

– Хорошо, – удовлетворенно заключил бог. – Тогда давайте, урезанный состав, работать.

– А чего с ним делать-то? – удивилась Руся. – Он человек или создание?

– Я бы не торопился так сильно и начал с вопроса попроще: он это или она.

– И? – вопросительно уставилась на шефа Козлова.

– И это нам скажешь ты, – без тени улыбки ответил Лик.

Марусю только и хватило на озадаченное «ой». Можно, конечно, было попросить подождать Мосвен, кошка ведь наверняка уже сталкивалась с чем-то похожим, однако тут была загвоздка. За прошедшую неделю управление МУП не без давления со стороны военных развернуло полномасштабное разбирательство. Группу не только временно отстранили от работы, но и прогнали по многочисленным властным ступеням. В первую очередь, конечно, досталось Лику, затем Марусе, Зверобою, Иму и Горице и лишь потом Мосвен и Клеомену. Отчеты, беседы, проверки. Ярослав смягчал удары вполне успешно, однако сократить затраченное сотрудниками время не мог. Короче говоря, Мос, Клеомен, Иму и Гор проведут в суде день, лично общаясь с Иншушинак и Ишникараб, а ждать так долго Лик явно не собирался.

Козлова еще разочек взглянула на шефа. Нет. Точно не собирался.

Протяжно вздохнув, ведьма отставила в сторону метлу, достала из сумочки мешочек с пылью и вытряхнула ее на ладонь.

– У тебя вид не так чтобы очень уверенный, – заметил Зверобой.

– Тонко подметил. Ну ладно. Ждите не скоро.

Руся прикрыла веки и отстранилась от реальности.

Для начала она построила трехмерную модель уцелевших костей. Мос еще во второй рабочий день помогла ей получить доступ к открытым ресурсам сети земельных моргов, за что Руся ей была теперь благодарна особо. Установить полную картину повреждений скелета, мягких тканей, на основе имеющегося материала воссоздать внешний вид умершего, его видовую принадлежность, пол и возраст на момент смерти – задачи на несколько рабочих дней. Однако не в том случае, когда речь идет о царстве белесых ящиков, чье руководство не только получало прекрасное финансирование, но и с умом это финансирование использовало. Стоит хотя бы упомянуть, что второй свободный тратит свои таланты именно там.

– Человек. – Лик задумчиво созерцал результаты, что ведьма выводила по ходу работы на экраны.

Зверобой не стал отвлекаться от поглотившего его занятия.

– Тогда точно мужчина. Такие крупные барышни только у титанов и бывали.

– Ну, не только у титанов. Не надо. Но Маруся и так уверена, что мужчина. На момент смерти ему было сорок – сорок пять лет.

– Иномирных?

– Ну а каких?

– Это же Маруся…

Лик неохотно согласно кивнул. Зверобой скорее всего этого кивка не увидел, что Эйдолона вполне устраивало. Не хотелось думать, будто кто-то еще неплохо разобрался в характере ведьмы.

– Внешность она уже изобразила?

– Пока нет, – откликнулся Ликург. – В процессе. Кстати, увлекательное действо. Не хочешь взглянуть?

– Потом запись гляну. У меня тоже увлекательно.

Зверобой разобрал один из пролетов и усложнил схему развилок в тоннеле из канцелярских принадлежностей, на возведение которого потратил немало времени и все находящееся у себя под руками. Когда закончились свои вещи, черт слегка освободил Марусин стол, а затем и стол Иму. Теперь у его коллекции движущихся машинок была целая автострада.

Лик с секунду понаблюдал за живописной картиной и вновь сосредоточил внимание на работе Маруси. В коридорах МУПа у многих сотрудников был доступ к открытым источникам службы усопших. Мос не раз восстанавливала внешность жертв по останкам, если возникала необходимость, но она никогда не выносила сам процесс на обозрение. А ведь это было поистине увлекательно. Лик бы, наверное, даже назвал его «завораживающим». Из смятых, раздробленных костей и тканей на экране оживал человек. Смуглый, неказистый на вид, но все же человек. Его мускулистое тело украшали замысловатые татуировки, темные длинные волосы на макушке удерживали кожаные плетеные шнуры.

Эйдолон, увлекшись созерцанием, не сразу обратил внимание на тихую возню за спиной. Поэтому, когда Руся оказалась с ним плечом к плечу, это стало полной неожиданностью. Она ничего не сказала, только увеличила на экране узоры татуировок и вопросительно взглянула на шефа. Лик задумчиво покачал головой. Конечно, он понял вопрос, сам себе его с минуту назад задал.

– Нет знакомой ветки? – на всякий случай уточнил он у подчиненной.

– Если б была, я бы сказала. – Маруся вновь обернулась к экрану. – Но это определенно не совпадение. Вот здесь, – она указала на плечи, где линии складывались в изображение перевернутого корнями вверх дерева, – это символ братства. Но если читать дальше, – теперь Маруся провела пальцами вниз по внутреннему сгибу руки человека к его ладони, – то я в замешательстве.

Лик понимал, о чем идет речь. Хромотипия родов включала в себя фамильную печать – изображение живого создания природы. Если, к примеру, заставить кожу Маруси сиять, то нити на ее руках, ногах и шее сложатся в изображения коз. Нити ее бывшего работодателя покажут лебедя. Все просто. Однако искусственно нанесенные нити умершего человека хранили вид стихии – огонь, и это ставило в тупик. Спасибо, хоть символ братства древней крови легко читался и был знаком.

– Зверобой, – позвал Эйдолон.

– Да, я смотрю уже давно, – отозвался черт из-за своего стола. – И поскольку мыслей у меня не больше ваших, предлагаю спросить у Атума. Он старше дохляка. Что-то, да вспомнит.

«Мне нравится запах твоей крови».

Лои отшвырнул планшет и нервно провел по волосам ладонью.

– Гийом, ты чего? – Жан удивленно рассматривал комиссара.

– Ничего, – отмахнулся Лои.

Больше недели минуло с той фразы, а у него до сих пор она словно выжжена в мозгу. Ни работать, ни жить, ни спать. Гийом и в звериной шкуре стал замечать в себе вспышки неуместной агрессии, чего уж говорить о дневном облике.

– Слушай, только не кидайся, – осторожно начал Жан, – ребята поговаривают, будто тебе отпуск по второму пункту нужен.

Кремер приготовился отражать нападение, и, вполне вероятно, нападение физическое. Второй пункт – краткое и корректное обозначение отпуска по весеннему обострению у созданий с животной ипостасью. Кто любит признаваться, что у него весеннее обострение? Однако, к удивлению Жана, комиссар среагировал вполне сдержанно.

– Ну, пусть утверждают. Меньше слушай.

Лои про себя улыбнулся растерянному выражению на лице альва. Кремер был прав относительно сути нестабильного поведения комиссара, но неверно истолковал частности. Лугару давно смирился с тем, от чего страдает. И кабы предмет его страданий оказался доступен, он бы признал любые пункты независимо от их престижа или формулировки.

– А Маруся больше не появится? – быстро увел диалог в нужное себе русло Жан.

– Я думал, ты отказался от нее.

– Нет. Ну почему отказался. Просто надо побольше пообщаться…

– Я тебя предупрежу, если будет необходимость связаться.

– Отлично. – Довольный результатом беседы Жан вернулся к своей рабочей станции.

Гийом на мгновение подумал о том, что это уже второе создание, которому он обещал внимание Козловой. Затем мысли вновь скользнули к проклявшей его фразе. Не в силах более оставаться на одном месте, Лои заблокировал станцию, убрал в куртку планшет и практически бегом покинул здание жандармерии.

Всемила лежала на полу и бездумно листала лекции.

– Разве так учат? – прошептал над ней вплывший в комнату сквозь приоткрытую дверь Морок. – Чтобы учить, надо хоть немного читать.

Волчица отвлеклась от размышлений и взглянула на деда.

– Я все это уже знаю.

– Другое дело! Согласен, листай дальше. – Властитель тумана улыбнулся, заприметив, сколь его любимица поглощена сердечными муками. Чтоб горячая да гордая простила старику сарказм без какой-нибудь осторожной оговорки? Не бывало такого. Морок присел на пол рядом с плечом волчицы. – И долго ты будешь от братьев скрываться? Рассказать им все равно придется.

Всемила слегка покраснела, прекрасно понимая, о чем ведет речь покровитель. От него мыслей не скроешь. А мысли ее все об одном. Ни учиться, ни жить, ни спать.

– Было бы что рассказывать… Он от меня бегает, – еще более смущенно пробормотала девушка, уложив лицо на руки. Обернуться и посмотреть в глаза деду было боязно, все-таки вслух о Лои она говорила впервые.

– Плохо бегает. Второй час под окнами торчит, – хитро улыбнулся Морок и бесследно растворился в воздухе.

Всемила словно ошпаренная вскочила и побежала к окну. Там внизу, в лучах солнца блестел ее любимый пруд, по парковым дорожкам прогуливались посетители, на скамейках отдыхали пожилые создания. Только ей не было до всей этой светлой мирной картины дела.

Он лежал на траве в тени старого дуба, чуть поодаль от пешеходных аллей. От внимания случайных прохожих его скрывали зеленые стены декоративного кустарника. К удивлению Всемилы, глаза зверя были закрыты, будто вдруг вздремнуть решил. Она поначалу растерялась от подобного поведения лугару, но мгновение спустя осознала, что может подобным нехитрым везением остаться незамеченной до принятия какого-либо здравого решения. А оно тут бы не помешало. Сердце готово было выпрыгнуть из груди.

Мила еще в кафе поняла, что как-то не слишком обращала внимание на очевидную привлекательность комиссара. Высокий, широкоплечий, гибкий, он обладал идеальной для звериного рода грацией. Не каждый волк мог бы похвастаться его скоростью и силой. Это тогда под дождем она отбивалась, питаемая желанием сбежать, а сейчас при воспоминании о соприкосновении с его телом бал правили несколько иные эмоции.

Не удосужившись ни обуться, ни закрыть квартиру, ни хоть мало обдумать свои действия, волчица понеслась вниз, в парк.

Лои услышал ее приближение заранее. Сколько он собирался пролежать так еще, и сам не знал. Хотелось увидеть ее, побыть рядом, только не навязывать свое общество. И ничего более разумного, чем караулить под окнами, лугару не придумал. Хотя он честно закрыл глаза, не вынуждая ее полагать, будто не дает ей выбора. Захочет – заметит, не захочет – проигнорирует. В конце концов, последнее она делала не раз и всегда вполне успешно. Поэтому когда она не проигнорировала, Гийому понадобилось все его самообладание, чтобы не пошевелиться и не открыть глаз.

– Рабочий день в разгаре? – Серебряная волчица остановилась совсем близко.

– Да, – тихо ответил Лои.

– И что привело комиссара в один из самых тихих районов?

Лои ощутил сладкую томящую боль, от которой по нервным окончаниям распространилось легкое покалывание. Ответ очевиднее некуда, и все же она спросила. Мила обожала играть с ним, хотя в силу юности делала это инстинктивно, нежели осознанно. Но что хуже всего, Лои обожал эту ее власть над собой, он стремился к этой ее власти.

«Сделай со мной что-нибудь».

Волчица издала тихий удивленный, но довольный смешок.

– И что же?

«Не важно».

Она промолчала, а через несколько томительных минут села рядом. Лои все еще не открывал глаз, но отчетливо слышал и чувствовал происходящее вокруг.

Всемила оперлась ладонями о землю по бокам от головы лугару и, склонившись, провела носом по его шее. Лои издал еле слышный протяжный стон. Волчица удовлетворенно улыбнулась. Всего мгновение назад ее одолевали сомнения, теперь же она уверилась в своих силах.

Склонившись к уху своей добровольной жертвы, она прошептала:

– Все, что захочу?

Вместо ответа в его голове пронеслась масса совершенно сумбурных восхитительных обрывков эмоций и мыслей. Кажется, она могла бы приказать ему подняться на крышу высотки, а затем спрыгнуть, и он бы исполнил приказ с болезненным наслаждением. Любое ее желание, лишь бы ее. Теперь волчице стало ясно, чем именно он страшился ее напугать все эти дни.

Лои не осознавал ни себя, ни действительность. Весь его мир стал одной-единственной девушкой, жить без которой сделалось бессмысленно…

– Покажи мне, чего ты хочешь? – От неожиданности Лои задержал дыхание. И прежде чем ему удалось справиться с собой и не позволить ей получить ответ на столь каверзный вопрос, перед глазами успела промелькнуть красочная картина из ночных полубредовых видений, где Всемила ласкает его так, как совсем несвойственно роду волкодлаков. По ее едва уловимому растерянному вздоху Лои понял, что в своей опрометчивости зашел опасно далеко. Пора было уходить.

– Я тебя не отпускала. – От звонкого властного тона лугару вновь застонал, омытый волной блаженного удовольствия.

Мила тихо рассмеялась.

– Так вот как это работает! Ты никуда не пойдешь, пока я не скажу, – тут же опробовала она свою окончательно оформившуюся догадку.

«Не пойду», – услышала она четкий ответ в его мыслях. И было в этом ответе что-то восхитительное. А может, это просто Всемиле самой сделалось восхитительно. Этот сильный красивый волк целиком подвластен ей. А еще он старше и опытнее…

– Я всегда тебе нравилась? – Девичье самолюбие предвкушало сладкий ответ.

– Я ненавидел тебя.

Ответ оказался совсем не сладок.

– За что?! – искренне поразилась она.

Лои наконец поднял веки и взглянул затуманенным взором на растерянную девушку.

– За то, что из детской прихоти привязала и выбросила, не освободив.

Ее испуганные, расширенные в немом удивлении глаза лучше всяких слов изложили вопрос.

– Желая доказать братьям свою взрослость, ты втайне от них пришла ко мне. Сколько кругов ты описала вокруг меня, прежде чем отрезала от всех окружающих запахов, кроме своего? Сколько раз ты смотрела в глаза, прежде чем я перестал отводить взгляд?

– Я ведь просто уговаривала, – едва слышно прошептала Мила. – Еще в детстве обратила внимание, что с волками противоположного пола почему-то только так и можно нормально говорить, ну, кроме родных. Ты не соглашался, но я ничего не имела в виду плохого… Ты… Как мне… Я не…

Лои прекрасно понял ее вопрос. Теперь, зная истину, ей бы стоило попытаться узнать, как отпустить привязанного зверя. Однако маленькая эгоистка совсем не желала дать волю. Это желание легко читалось на ее смущенном лице.

– А сейчас? – отважилась она на иной вопрос.

– Что сейчас?

– Сейчас ненавидишь?

Гийом нарочито задумчиво отвел глаза в сторону, медленно потянулся и заложил руки за голову. Отвечать он, кажется, и не собирался, что смутило Милу сильнее.

«А ты не спросишь, как отпустить?»

Серебряная волчица вздрогнула и совсем перестала смотреть куда-либо еще помимо своих рук, теребящих подол юбки.

– Как? – Ей вдруг подумалось, что он нарочно добился ее, чтобы затем отомстить, причинив ту же боль, что и она ему.

– В ближайшие часы после того, как привязала, оскалиться, – ответил Лои, – а потом уже бесполезно.

Мила подняла взгляд на его лицо и только теперь заметила немного хитрую, ласковую улыбку.

«Значит, отпустить ты меня не хочешь».

– Нет. А ты не хочешь от меня бегать.

Лои никак не ожидал нападения. Как-то неоправданно расслабился, получая удовольствие от проявившихся в ней эмоций. Когда долго о чем-то мечтаешь, затем, получив, смакуешь неустанно. Слабость, да и только.

– Не хочу.

– А зачем бегаешь? – Мила была полна решимости поставить его на место, туда, где он подчинится ее власти.

Гийом неожиданно сел. Теперь их лица разделяло не больше десяти сантиметров, и выражение его глаз слегка пугало. Волчица никак не ожидала, что он вдруг выйдет из себя.

Он молчал, но Миле вовсе не требовались слова. Там, внутри его головы, словно спущенные с цепи голодные собаки, ожили яркие красочные образы. Эти образы он обернул в кокон собственной уверенности, что главная их участница испугается отведенной ей роли. И Мила испугалась… в первое мгновение. Затем испуг прошел.

Волкодлаки, рождаясь с территориальным инстинктом и инстинктом первого в стае, отводили своей паре строго ограниченную роль. Самка волкодлака всегда находилась под защитой, но одновременно имела массу табу, оспорить которые означало стать изгоем. Мила не была исключением. Главенствовал Беримир, он и устанавливал границы ее свободы. Затем его место займет самец, которого она изберет в пару. Большего о похожих созданиях волчица не знала, и, как выяснилось, напрасно.

Лугару хоть и оборотень, а совсем иного от нее хотел. Неожиданно иного. Было чудесно осознать, что он ждет ее внимания под окном, и еще более потрясающе видеть свою власть над ним, но то лишь верхушка айсберга. Кабы она сейчас изодрала его, сделав своей дичью, показав, что поймала и он не может и не имеет права уйти, – так удовольствие бы ему доставила несравненное. Она наблюдала как-то пару лугару: тихая, спокойная женщина, не посягающая на права мужа, и вспыльчивый, временами агрессивный мужчина. Кажется, все как у всех волков. Мила и разницы тогда не увидела между своим видом и их. Разве только не в стае живут. Отличий оказалось чуть больше.

– И так всегда? – тут же с энтузиазмом взялась выяснять волчица.

Злость Лои прошла мгновенно.

– Что всегда?

– Ну, в ваших парах так всегда?

– Всегда.

Гийом ожидал чего угодно, но никак не уточняющих вопросов.

– И до конца жизни?

Взгляд Милы излучал живое любопытство. От волнения она немного вперед подалась, так что теперь расстояние между их лицами сократилось еще больше.

– До конца, – осторожно ответил комиссар.

Губы волчицы растянулись в хищной довольной улыбке.

Костя чувствовал себя в этом чудесном удобном кресле, как баран на вертеле. Хозяин кабинета с понимающей улыбкой взглянул на своего не в меру нервного гостя. Жаль, что гостю от этого легче не стало. Косте, как и всякому нормальному созданию, и уж тем более человеку, в присутствии Ярослава делалось неуютно. Если бы его заставили выбирать между Ярославом, внимательно и сурово изучающим что-то в своем планшете, и Ярославом, ласково глядящим в глаза собеседнику, Костя выбрал бы первое. Полцарства за невнимание этого нечеловека.

Конечно, обозначение «нечеловек» было чисто эмоциональным, поскольку внешне Ярослав представлял собой моложавого седого мужчину, яркого, элегантного, очевидно, не чуждого спорту. Такой окажется во вкусе подавляющего большинства человеческих женщин за тридцать, если бы не одно «но». Во взгляде спокойных темных глаз скрывалась бездна в буквальном смысле.

– Ты не обращай внимания на глаза. Они у всех старцев такие.

– Старцев? – осторожно уточнил Костя, не слишком удивившись, что его мысли стали предметом обсуждения. С местными в принципе удивляться становилось сложнее каждую прожитую минуту.

Ярослав отложил планшет и вновь взглянул в упор на своего гостя.

– Ну, это значит, что некоторые из нас динозавров лично по холке трепали.

Парень незаметно потер ладони о джинсы, обдумывая новую информацию.

– Как самоощущение? – не стал дожидаться ответа старец.

Косте, наверное, впервые за все время задали правильный вопрос. Он пожал плечами.

– Не знаю. Я и понять-то не могу, не то что в словесную форму облечь.

– Неправильно они с тобой. Давай так: пока пристальное внимание Трикуписа отложим, походишь со мной, поглядишь что к чему, пообвыкнешься. Я на вопросы поотвечаю, а потом уже сядешь за учебники. Как предложение?

– И какая лично вам выгода?

– Лично мне – большая, – спокойно проговорил Ярослав. – Ты парень у нас особенный, подающий большие надежды, а я дальновидный работодатель.

– И все? – Костя приподнял брови, выказывая искреннее недоверие.

– И все. Или ты хотел услышать что-то вроде: я великий и всемогущий, я играю судьбами мира, мне скучно, а ты такой новый плюшевый мишка.

– Ну…

– Так согласен?

– А если нет?

Ярослав тяжело вздохнул, словно уже разочаровываться начал в потенциальном кадре.

– Тут уже твоя воля. У нас силой никто не тянет. Поступай как видится.

Костя представил, как выходит из кабинета и вновь попадает в ручищи деда-полевика[4], буквально помешанного на человеческой расе. Мыслями завладело уныние. Уж лучше в местном Интерполе торчать, чем от Трикуписа наставления слушать. Говорили на комиссии, что дадут лучшего педагога. Лучшего и дали, но вот что он убитый на всю седую голову, не предупредили. Костя с ним меньше недели мучается, а жалеть начал о решении приобщиться к культуре нового мира. Жить, игнорируя целую реальную параллельную Вселенную, оказалось ничуть не сложнее, чем снести тяготы изучения новых основ жизни в этой Вселенной с нуля.

– Только защитника моего в известность поставьте.

– Поставил уже. Без его согласия эта встреча не могла состояться.

– Быстро вы, – рассеянно отметил Костя.

– Не отнять. Женя! – Последнее обращение Ярослав выкрикнул так, что посетитель буквально вжался в кресло от неожиданности.

Дверь кабинета распахнулась, и на пороге появилась миловидная русая девушка. Забранные волосы, строгий черный костюм, суровое выражение лица – все выдавало в ней добросовестного секретаря. Разве только молодость слегка портила классический образ. Косте девушка показалась ровесницей.

– Ярослав Сергеевич, в стол встроена панель, на панели кнопочка вызова…

– Ты же меня и так слышишь, – возразил руководитель.

– Я-то слышу, но посетителям, думаю, не слишком приятно.

Ярослав только рукой махнул в ее сторону.

– Доверяю тебе важного гостя, сделай ему пропуск. С нами пока пообитает, осмотрится, поразмыслит на судьбоносные темы.

Женя кивнула начальнику, затем выжидательно взглянула на Костю.

– Да, да, – пробормотал парень и, выбравшись из своего ненадежного убежища, направился к выходу. Даже выйти почти успел. Почти…

– Женя, доброго дня. Мы к шефу, – на ходу строго проговорил Лик. – Здравствуй.

Костя не сразу сообразил, что «здравствуй» относилось к нему. Он как застыл на пороге, так и остался стоять, пока мимо него не протиснулись четверо: Лик, киборг, черт и неведомая сморщенная ерунда на воздухоплавательной каталке.

– Чем обязан?

Ярослав с любопытством осматривал труп.

Бог убедился, что дверь кабинета наконец закрылась за спинами молодых людей, и лишь тогда заговорил.

Костя одновременно делал несколько вещей. Во-первых, прислушивался к неразборчивому бормотанию в кабинете. Во-вторых, старался не глотать слишком громко любезно предложенный чай. Шумное проглатывание жидкости – такая же проблема, как урчание в животе посреди пары. В самые неподходящие моменты приходит. Ну и, в-третьих, отчаянно старался не таращиться на секретаршу, которая пока не проронила ни слова. Она даже чашку с напитком перед ним поставила без вопросов.

– Красивый цвет. – Костя кивнул на ярко-синие ногти девушки. – Свой?

Женя отвлеклась от заполнения анкеты на временный допуск и оторопело уставилась сначала на свои ногти, затем на гостя, который ей для надежности указал на тему своего вопроса повторным кивком. С ней по-всякому заигрывали, но чтоб вот так… это впервые.

– Судя по взгляду, либо цвет свой, и вообще про такое спрашивать неприлично. Либо цвет совсем не свой и быть своим не может, – самостоятельно определил ответ гость.

– Ой, не подумала. Извини, – улыбнулась Женя, сообразив, в чем подвох. – Это краска, самый обычный земной лак для ногтей. Я человек.

– О! – от всей души обрадовался Костя. – Я тоже. Профессор вроде твердил, что тут нет людей.

Девушка подперла щеку кулаком и так ласково, забавно засмеялась.

– Человек, говоришь?

– Ну… Почти, – смутился Ивченко, вспомнив, по какой причине вообще узнал о существовании параллельной Вселенной. – А как тебя сюда занесло?

Женя сощурилась. Парень явно не слишком отличает, что стоит говорить или спросить, а чего не стоит. Ярослав через неделю будет скрежетать зубами.

– Девушки нет любимой?

– Не-а, – не уловил подоплеки вопроса Костя. – Не сложилось как-то.

– С легендой для родных нет проблем? – перешла Женя к необходимым вопросам. Раз парень намеков не понимает, не стоило на него давить. Мало ли. Быть может, он под влиянием стресса стал невосприимчив, а минует первый шок – вернется чувство такта. В жизни всякое бывает.

– Не-а, – не удивил формулировкой ответа Костя. – Слушай, а можно вопрос не по теме вообще?

– Ну давай. – Женя готова была рассмеяться. Отчего, правда, и сама толком не знала. Забавный он, этот юный леший-человек. Может, возраст спросит или на свидание пригласит.

– Я не понял всю эту канитель про ангелов и демонов. Трикупис что-то неясное пробурчал, и все. А я знать хочу. Ну там про бога единого и всякое такое.

Или и вправду вопрос не по теме задаст. Женя даже расстроилась немного. Обычно представители противоположного пола ею интересуются больше, чем историей.

– Единый, он был, – не отрываясь от экрана, начала Женя. – Тебе говорили про пять игроков?

– Да.

– Ну вот. Если вкратце, то этот пятый. Когда-то давно он удалился из мира нашего погулять по вашему. Погулял, детей, сторонников, почитателей, знахарей нажил и снова удалился. На этот раз в неизвестном направлении.

– А ангелы?

– А ангелы – общее название сторонников из созданий.

– А демоны?

– Все остальные создания.

– Все остальны… Разве черти и демоны не одно и то же? – искренне озадачился Костя.

– Провидение убереги! Нет, конечно. Если бы все черти демонами стали – конец жизни в обоих мирах. Демоны – людское название всякого создания-угнетателя, будь то черт, русалка, бог, маг или оборотень. Наша братия в те годы чего только не вытворяла в Иномирье. Дай волю бесстыднику, и он резвиться станет в меру своей бесстыдности. Силы-то неравные.

– И теперь он, этот пятый, неизвестно где?

– Теперь так. Люди оказались такими же. Чего только под видом его идей не творили, да и до сих пор творят.

– Понятно.

– Ты, кстати, теперь формально тоже демон, если исходить из этой теории.

– Радость-то какая. – Костя задумчиво потер затылок. – А ангелы с ним ушли?

– Большая мировая загадка. Он их наделял силой, так что эти создания от подобных себе отличались не только взглядами. Все пропали, ни свидетельств, ни хроник. Были, и нет.

– Может, они и не выжили?

– Вот не знаю, и не интересно мне. – Женя оторвалась от монитора, в голосе ее послышалось легкое раздражение. – Лучше руку дай.

– Зачем?

– Пропуск поставлю.

Костя понял, что терпение собеседницы исчерпал, так что руку протянул быстро, невзирая на страх.

– Ладонью вниз и рукав закатай, – продолжила командовать Женя. – Не дергайся. Резать и вживлять ничего не собираюсь.

Несмотря на предупреждение, Костя дернулся, когда чуть выше запястья ему вдруг приспособлением, похожим на толстую шариковую ручку, нанесли оранжевый рисунок.

– Все. – Женя убрала чудо-прибор в ящик своего стола и отпустила руку Кости. – Можешь дышать. Конечность уцелела.

Парень не обратил внимания на сарказм. Его полностью увлек овальный замысловатый узор из точек, черточек и завитков, красовавшийся на коже в качестве своеобразной татуировки.

– Теперь в любой непонятной ситуации свети этим документом.

– У тебя такой же?

– У постоянных сотрудников прозрачные и процесс нанесения сложнее.

Пока Женя занималась оформлением нового подопечного отца, сам Ярослав в кабинете задумчиво изучал другую татуировку. При этом он мгновенно понял, с чем столкнулся, но вместо озвучивания догадок углубился в размышления.

– Ну что ж, мальчики и девочки, знакомьтесь, – наконец спокойно, практически равнодушно произнес Ярослав. – Нефилим собственной персоной.

– Да? – Зверобой склонился над каталкой. – Надо же.

– А кольцо?

Маруся взглянула на Лика, взявшего нужное ему направление. Ярослав только плечами пожал.

– Никто не завещал им хранить круг отца. Дело добровольное.

– Он огнем управлял? – предположила Козлова.

– Скорее заклинал, – махнул рукой Атум. – Обычные знахари. Физически только превосходили людей да жили больше столетия.

– Никакого нашего маниту[5], – подсказал Лик. – Наполнение полностью иномирное. Тогда рановато он концы отдал для своего вида.

– Сорок лет из положенных средних ста двадцати. М-да… Я б на его месте расстроился. – Зверобой засунул руки в карманы брюк. – И, змий меня задери, никогда не стал бы повторять Иму, однако, учитывая род парня, отверстие от топора действительно смущает.

Маруся не знала, что там говорил без нее аниото, но со Зверобоем она была согласна. Нефилим от роду был знахарем. Сила его исходила не от него самого, а окружала его словно панцирем. В рубашке родился – это о них. Даже спящий нефилим не мог быть убит. Его обходили болезни. Смерть настигала только за порогом ста десяти, когда панцирь начинал истощаться. А у этого посреди лица рана чудовищная.

– Порешила его не рука человека, – подытожил Лик, тяжело вздохнув.

– Потрясающе! – Черт, словно вторя шефу, легко постучал носом ботинка об пол.

– Вот сейчас не поняла, – прошептала Руся, вопросительно глядя на единственное спокойное создание в кабинете, на Ярослава.

Атум ласково улыбнулся:

– Срока давности в подобных случаях нет, поскольку некоторые из нас живут неприлично долго. Не найдете хозяина руки с топором, а вы его вряд ли найдете, будет плюс одно открытое дело за душой.

– У нас уже есть открытые? – удивилась Козлова.

Зверобой рассмеялся. Лик устало покачал головой.

– Что? – не поняла ведьма.

– Идите, пока она еще чего не ляпнула. – Ярослав осторожно подтолкнул каталку к выходу. – Лучше мне в свете последних событий пока некоторых вещей о ней не знать.

– Солнышко наше бесценное, – склонился к уху Руси Зверобой, когда они ступили за порог кабинета, – тебе Мос дала в начале первой недели документацию. Ты ее открывала?

– Открывала, – кивнула Маруся, чувствуя, как кровь приливает к щекам, а в приемной становится чуточку душно.

– А читала? – Черта уже просто забавлял диалог сам по себе.

– Не-эт, – предельно честно и нагло созналась Козлова, усилием воли погасив приступ стыда.

– Надо бы прочесть.

– Я уже к тому же выводу пришла.

– Какой план? – обратился Зверобой к шефу.

– Ты сдаешь нефилима под опеку шестого и с результатами Маруси отправляешься к археологам. Все под неразглашение. А мы выясним насчет браслета.

Черт на мгновение удивленно взглянул на Лика, затем прищурился, лукаво улыбнулся Русе и в компании нефилима отправился исполнять поручение.

Маруся проводила коллегу задумчивым взглядом, затем, спохватившись, побежала вслед за шефом. Он конечно же ожидать подчиненную не собирался и уже успел дойти до подъемников, на ходу заказывая документы.

– Мы куда?

– В гости к моему другу.

К сожалению, это все, что он сказал, а спрашивать подробнее Руся не отважилась. Шеф все-таки, к тому же она снова сглупила с этими открытыми делами. Кто ж знал?

Через полчаса они уже проходили контроль в телепорту, а еще через полчаса стояли перед внушительного вида замком, а если точнее – форнборгом. Округлые каменные стены с жалким подобием окон, покатые крыши, ров…

– Гостеприимненько. – Руся поправила сумочку на плече и опасливо заглянула за край обрыва. В воде, что заполняла каналы под древними неприступными стенами, вполне могло водиться что-нибудь плотоядное.

– Ты идешь? – окликнул подчиненную Лик.

Козлова только тогда заметила, что в воротах открылась маленькая калитка, а через ров протянулся узкий мост. Все произошло беззвучно и быстро. Ну а Руся современной технике в беззвучности и быстроте проиграла. По узкому прозрачному мосту без перил она шла далеко не тихо и не быстро.

– Это что? – Хозяин дома с любопытством натуралиста рассматривал надвигающуюся гостью.

– Это моя новая сотрудница. – Лик тоже наблюдал за Козловой, правда, по большей части с опасением. – У тебя там внизу плавает кто?

– Рыбки. – Локи скрестил руки на груди. Внимание друга к новоявленной барышне уловить было несложно.

– Безобидные?

– Не очень.

На середине моста ведьма неодобрительно оглядела двоих мужчин, что, стоя бок о бок, сосредоточенно наблюдали за ее телодвижениями.

– Сильно ценная подчиненная?

– Ты ее зарплату не видел. – Лик чуть дернулся, когда Маруся, дойдя до конца, все же умудрилась споткнуться.

– Осторожнее, – невозмутимо произнес Локи и исчез в калитке.

Козлова стушевалась. Вообще не часто хозяева удаляются до того, как им представят гостя. Этот удалился. Она вопросительно взглянула на шефа. Лик только рукой махнул, чтоб ведьма вперед проходила.

Внутренний двор представлял собой очаровательный ухоженный сад с несколькими все такими же невеселыми и внушительными строениями. От внешних стен их отличали лишь окна нормальные, в остальном все, как водится, в достойном укреплении. К счастью для Руси, в помещение идти не пришлось. Гостей проводили к изящной летней беседке.

– Ульв[6], – невысокая блондинка встретила Лика радостным восклицанием, – чем тебя угощать?

– Чем найдется, – искренне заулыбался бог в ответ.

– А это кто? – обратила хозяйка взор на его спутницу.

– Маруся, новый мой сотрудник.

– Добрый день. – Козлова завороженно смотрела в зеленые глаза женщины и фразу выдавила с трудом. Красивая – это, пожалуй, самый ничтожный эпитет, которым можно было бы охарактеризовать хозяйку. Потрясающая, невероятная… Как порой в нетрезвом виде говаривала баба Беря, «была б парнем, влюбилась бы без памяти». Правда, она это своему отражению говаривала, но не суть важно.

– Рада знакомству, Маруся, – заулыбалась Сигюн[7].

В том, что это была именно Сигюн, у Козловой сомнений не осталось. Лицом прекрасна и имя шефа в «Ульв» переиначила, выдав свой родной язык. Впрочем, факт знакомства с богиней – ерунда в сравнении с личностью ее мужа. Кабы Руся знала, что начальство потянет ее в чертог к Локи, вприпрыжку поскакала бы за Зверобоем. Локи – создание вполне предсказуемое: найдет у нее какой порок, и все… поминай как звали. Говорят, он до сих пор в Иномирье над людьми шутит, только правда это или нет, неизвестно – никто не поймал. Он сам себе и закон, и порядок, и справедливость.

– Ты ко мне не просто так.

– Нет, конечно, – не стал спорить Лик. – Я перед твоими из старого Асгарда светиться не хочу. Мозги промоют, сказать ничего толком не скажут, еще и в расследование кого-нибудь впихнут наблюдателем.

– Так я тоже любопытства ради могу влезть. – Локи проследил за женой, которая взмахом руки организовала в беседке прохладительные напитки.

– Ты – без проблем. Любой другой Гюд – уволь.

– Смотри. Я предупредил.

– Памятуя прошлые случаи, я сам тебя втяну, – рассмеялся Лик, и Локи вторил ему: – Марусь, покажи обе находки.

Руся, которая в этот момент самозабвенно наслаждалась вкусом домашнего лимонада со льдом, поперхнулась. Она, конечно, ожидала, что ее будут использовать как передвижной кинотеатр, но предполагала, что кинотеатр понадобится на десяток минут попозже после общих объяснений или хотя бы вводного слова. Ведьма выдавила сиплое «секунду», откашлялась и полезла в сумочку за пылью.

– Ну, что думаешь?

– Забавная игрушка. – Локи поднялся над землей к лицу Козловой и заглянул в покрытые пленкой глаза. – Она не видит?

– Нет.

– А слышит?

– Зависит от нагрузки. Так что скажешь по делу?

Лик краем глаза следил за реакцией Сигюн. Она была словно чистая призма, через которую можно было смотреть на ее мужа. Если богиня спокойна, значит, и Локи не замышляет ничего, но если она приглядывается или насторожена – стало быть, супруг ее любопытствует. А когда Локи проявляет любопытство, жди приключений. Сейчас на лице Сигюн читалось умиротворение – четвертая свободная не скрывала в душе никаких истинных пороков, кои мог бы обернуть против нее старый хитрец.

– По делу? – Локи перестал парить. – Нефилимов встречал не раз. Жрецы, ведуны, ведьмаки, волхвы – вера была не важна, они в любой вере добирались до корней, уходящих в наш мир. Этого парня не знаю, а вот символ огня на нем звался «небесный». Сложный рисунок и очень точный до определенного момента.

– Твой?

– Нет. Не мой. – Локи отмахнулся. – У меня намного сложнее. До определенного момента, я же сказал. Твой нефилим, видимо, создавал некий собственный магический род. «Братство крови» точно воспроизвел, а дальше не персонификация животного мира, а замах на природную стихию. Места своего в мировом укладе он явно не ведал. Зато браслет хорошо знаю. Мимир такие в награду отшельникам давал.

– В награду за что?

– За стойкость в желании познать истину всего сущего. Браслеты были именные и силу свою теряли со смертью владельца.

– На этом имени я не нашел.

– А ты и не найдешь, зато я могу. Дай только подержать в руках. – Локи чуть нахмурился, неотрывно изучая изображения бронзового украшения.

– Если бы я сам мог подержать. Или хотя бы через стекло поглазеть. Кто б мне дал еще. – Лик виновато развел руки.

– Ладно-ладно, – как ни в чем не бывало продолжил Гюд, – тогда работаем с имеющимся материалом. Помимо именных Мимир ваял и вечные. На пару тысячелетий силы такой игрушки точно хватило бы плюс-минус, затем подзарядить в колодце мудрости и снова смело кидай браслет в дело.

– И кому такие шли?

– Официально есть лишь один такой браслет. Принадлежит Одину.

– А неофициально?

– А неофициально у нас перед глазами.

– То есть ты не знаешь?

– Откуда? – Локи заулыбался.

Маруся, к тому моменту закончившая показательные выступления, вернулась в реальность и как раз угодила на эту улыбку. Как быть обаятельным, Гюд знал не понаслышке. От Козловой не ускользнули и еще две вещи. Во-первых, Локи был удивительно не похож на предания о себе самом, во-вторых, Сигюн откровенно им любовалась.

– Жаль. – Лик принял из рук друга планшет. – Еще что-нибудь сказать можешь?

Гюд только плечами пожал.

– Дай мне еще детали, и может, что увижу.

– Я свяжусь.

– Уже уходите? – опередила мужа Сигюн.

– Работа. – Лик выглядел искренне виноватым.

Он кивнул Козловой. Руся поняла приказ без слов и, как только шеф устремился к выходу, поспешила за ним следом. Недолгое выдалось знакомство, хотя для ведьмы и весьма значимое. Асгард – закрытый город. Старые представители рода – создания своевольные, упрямые, конфликтные, и познакомиться с одним из них уже событие всей жизни.

Не желая задерживаться, обратно через мост Лик провел подчиненную за руку, за что она, судя по выражению лица, была ему благодарна. Женщине порой для счастья много не надо: напугай и спаси – беспроигрышная схема.

– Так что насч… – Договорить Маруся не сумела, поскольку Лик вновь жестом подсказал ей помалкивать. Прежде от подобного отношения она бы взбесилась и вполне могла опуститься до мелкой мести, но сейчас ведьма, лишь сощурившись, вгляделась в профиль руководителя. Он не из гильдии женоненавистников или лелеющих личное эго начальников, просьба молчать могла относиться лишь к рабочему моменту. А единственным рабочим моментом в этой глуши была неприступная крепость позади.

– Так что, у этой крепости есть купол? – мгновенно схитрила она, желая спустить на тормозах свою заминку и не указать при этом на явный приказ шефа молчать.

Лик и бровью не повел.

– Честно говоря, не спрашивал никогда. Но это же род Гюд, у них оружие и щиты везде, где только возможно их уложить, применить и спрятать.

– Я об этом не подумала.

Маруся вернулась мыслями к прошедшему диалогу. Теперь, анализируя некоторые моменты, она обнаруживала очевидные странности. К примеру, Локи определил браслет как вечный, но до того просил подержать в руках, обещая прочесть имя временного получателя. Да и Лик тоже хорош. Браслет ему в руки брать никакого явного запрета не поступало, а значит, отговорку он придумал просто на ходу, и не слишком тонкую отговорку. Вывод напрашивался единственный. Лик понял, что Локи врет, и соврал в ответ, а Локи понял, что врет Лик, и спокойно перешел к дальнейшему изложению фактов реальных. «Дружбой» такие взаимоотношения Руся бы не назвала. Впрочем, это ведь мужчины. Всего в тонкостях их характеров и поступков женщине все равно понять не дано, может быть, только к старости. Слишком уж странный этот зверь, мужская логика. Бабуля всегда заклинала: «Не пытайся примерять на себя, просто прими данность, мужики могут сдружиться, набив друг другу рожи по пьяни». У Локи с Ликом, видимо, схожий прецедент.

И возвращаясь к Гюду, вполне вероятно, что он соврал и насчет личности нефилима.

Возобновить свои вопросы Маруся отважилась только в телепорту. На этот раз Лик среагировал благожелательно.

– Нет. Локи действительно трикстер[8], но как любой трикстер он склонен избирать круг доверия. Если б он хотел меня реально обмануть с браслетом, он бы это сделал, а так просто по-дружески схулиганил. Он без шуток не может.

– Странная шутка, – не удержалась от тихого комментария ведьма.

Шеф улыбнулся:

– У каждого свой юмор. Если б он знал нефилима, он бы намекнул.

– Что теперь?

– Теперь вернемся и подождем, что выяснит Зверобой.

– Вот красота из красот.

Лик удивленно улыбнулся реакции Маруси на доставленный к нему в кабинет спецкурьером браслет. Раньше Козлова не проявляла столь эмоциональных эстетических предпочтений. Он, конечно, давно приметил среди ее украшений раритетное кольцо, но не придавал этому факту особого значения. У многих древних родов есть свои вещи и вещицы, переходящие от поколения к поколению. Привычное, каждодневное, а потому ожидать от наследника осознанного понимания ценности родовых предметов приходится крайне редко.

– Кто же такое выбрасывает с трупом в болото? Кощунство немыслимое! – продолжала ворковать ведьма, постукивая ноготком по стеклу защитного куба.

– А вот это, кстати, мысль, – оторвался от размышлений Лик. – Бронза чем-то необычным не являлась, зато сам браслет бесценен. Кто додумался не забрать оплот величайшей и к тому же неименной мудрости? Если и убивать нефилима, то только ради такой вот игрушки в первую очередь.

– Так может, нельзя было забрать совсем или, к примеру, на тот момент не дали забрать, – предположила Руся. Она еще раз постучала по стеклу. Старый Вукола убил бы за такую великолепность.

– Даже если не дали сразу, можно было вернуться и снять. Создание – не человек, у созданий преград мало. Только если браслет на знахаря не надели после.

– После? В смысле после убийства? – Маруся на мгновение задумалась и наконец обратила внимание на шефа. – Вывод логичный, но мутный.

Лик недовольно нахмурился последним словам ведьмы. Без году неделя, а оспаривает его выводы. Только сомневаться в ней перестал, характеристику дал отличную, а она… Выскочкой была, выскочкой и остается.

– Вывод большей вероятности. А без мутности не выйдет, труп на чернослив похож.

– На изюм, – безо всяких возражений или колебаний поправила Козлова. – Изюм коричневый, чернослив темно-синий.

– И теперь из-за тебя я не смогу есть ни то ни другое. – Эйдолона передернуло.

Маруся удивленно подняла брови:

– А до моих слов нормально было?

– А до твоих слов я не сравнивал визуально фрукты с трупом, только труп с фруктами. Это разные вещи. Барьеры же в наших головах надо понимать. Не все такие небрезгливые, как вы, мадам.

Козлова фыркнула, однако вопреки ожиданиям Эйдолона продолжать спор не стала и «мадам» не исправила, только спросила:

– Зачем?

– Откуда мне знать – зачем. – Лик вздохнул и уставился на проплывающие за прозрачной стеной ватные облака. – Свидетелей нет, вскрыть его не разрешат, из личных вещей шнурок да браслет. И нефилимов давно нет уже.

Ведьма рассеянно подумала, что шеф удивительным образом понял, к какой части их прежнего диалога относился ее вопрос «зачем», но потом, после слов о потере нефилимов, она и думать позабыла обо всем на свете.

– Почему нет? Дед Куля говорил, что лично встречал живого полуангела.

Ликург прекратил созерцательные упражнения.

– Дед Куля?

– Ну да, – кивнула с готовностью Козлова. – Он был влюблен в бабулю, я к нему до сих пор в гости летаю.

– Звони ему. Предупреди, что мы скоро будем.

– Позвонить не выйдет. Он у нас отшельник, сам, когда надо, вызывает, а извне не пробиться.

– Я сдам браслет, а ты выездные документы составь. Чем быстрее побеседуем с твоим дедом, тем лучше.

– Есть, шеф. – Маруся пожала плечами, развернулась и выскочила из кабинета, размышляя на ходу о том, как воспримет незваного гостя змий-отшельник. Честно говоря, Руся предполагала, что не очень. В конце концов, на то и отшельник, чтоб гостей к себе не ждать. Только это ее «не очень» не пошло ни в какое сравнение с реальностью.

– Эйдолона?! В мой дом?! – голосил дед Куля, изрыгая горючую смесь на голову неизвестно чем провинившегося бога. Бог в свою очередь скакал по приусадебному участку, словно заяц, стараясь увернуться от легковоспламеняющейся слюны дракона.

– Дедуля, да чем же он не угодил? – Руся в целом не пыталась остановить Кулю. Когда боги и драконы берутся спорить – драться или дружить, созданиям не столь глобальным стоит держаться слегка в стороне. Вмешательство Козловой обуславливалось только одним моментом: помешать поджечь шефа ведьма посчитала своей должностной обязанностью. А так, по-хорошему, ей бы помалкивать.

– Сколько крови! Сколько крови! Род этот пролил сколько! – Теперь дед старался выбить искры из чешуи на тыльной стороне ладони аккурат на неугодного гостя.

– Его зовут Ликург, и крови он не проливал! Он людей защищает. Кто мне говорил, что дитя за родителя не в ответе?

Вукола издал протяжный булькающий рык и остановился.

– Так уж прям не проливал. – Саркастичные нотки промелькнули в голосе змия. Лик, который остановился в паре метров от хозяина дома, спрятавшись за стволом старого дуба, перевел дыхание.

– А ну выйди, я погляжу.

Эйдолон осторожно выглянул.

Змий старчески сощурился, а спустя секунду взревел с новой силой:

– Как же не проливал? Вон она! Вижу на нем! Ах ты…

Маруся с ужасом поняла, что сейчас узреет деда Кулю за его истинным призванием – уничтожением сущего зла. За свою пока еще короткую жизнь и личное общение с ласковым и безобидным древним созданием она как-то позабыла, что это древнее создание заканчивало войны и стирало с планеты поселения. Все как легенды воспринимала, да и не более, наивная душа.

Что есть мочи Козлова побежала к дубу, где готовился в бою принять неминуемую смерть ее все же в чем-то повинный шеф.

Лик освободился от серой маски, готовясь к сражению, как вдруг и его внимание, и внимание змия привлекла несущаяся с противоположной стороны двора ведьма. Она размахивала руками и истошно вопила:

– Деда, я его люблю! Не смей! Люблю его! Живого люблю! Очень живого!

Чешуйки на теле «деда» пригладились, хвост перестал двигаться, выбивая каждым ударом о землю искры.

– Его? Любишь?

– Очень! – подобострастно выдохнула Козлова, оказавшись рядом с шефом, и для верности головой кивнула.

Змий дважды дернул носом и презрительно уставился на возлюбленного «внучки».

– А ты?

Лик было подумал сказать, что он себя живого тоже очень любит, но быстро отказался от мысли шутить в подобной ситуации. Вместо этого скопировал жест и интонацию подчиненной:

– Очень!

– Как-то с заминкой он это сказал.

– Конечно, с заминкой, – тут же взяла змия за рога ведьма. – Ты же вон какой страшный, а он, между прочим, гордый, мой шеф, и он мне «люблю» должен говорить, а не тебе. Вот если бы ты девушку любил, – продолжая бормотать, Руся обняла деда, развернула его на сто восемьдесят градусов и потянула к дому, – как бы тебе понравилось признаться с ходу не ей, а ее родственнику? Хоть и любимому родственнику, но сам-то ты…

– Ой, не трещи, лисица, – прервал ведьму змий. – Я понял, все понял. Но если он тебя обидит…

– Не обидит, – перебила Руся своего защитника. – Дедуль, мы к тебе по важному делу. Тут в Иномирье, значит, труп нашли. Туда-сюда… местные его общупали прежде, чем к нам попал. Труп нефилимом оказался и с браслетиком…

Лик спрятал божественность и теперь тихо шел следом за хозяином и его любимицей. Ему и раньше жизнь спасали, но чтоб вот так – это впервые. И нет бы предупредила, что дед Куля – тот самый Вукола, легенда мировой истории. Как-то так опрометчиво было позабыть, что работа идет в паре с Марусей. Все не как у других. То доверия от нее не добиться, то теперь добился, да так, что она полагается будто на себя. Он по умолчанию должен все детали ее планов знать.

Эйдолон сердито выдохнул.

– А?! – с явной агрессией начал оборачиваться Вукола.

– Деда! Ты меня не слушаешь? Совсем?

– Слушаю-слушаю, – вернулся к недовольному игнорированию незваного гостя змий, – но в дом не пущу. На веранде сядем.

Эйдолону подумалось о второй веранде за день, впрочем, заходить в гнездо он бы и сам не стал в здравом уме. Там что не так тронь, и огонь обеспечен в буквальном смысле.

– Коли слушал, тогда глянь картиночки.

– Гляну. – Вукола задумчиво покосился на внучку, а затем и на ее спутника немного оглянулся.

Знал огнедышащий, что день этот настанет, когда ведьма свою судьбу встретит, но как-то и сам Куля, и Беря ставку на мага делали, очень сильного, но все ж таки мага. А тут неожиданность… Бог. Беря, бесстыдница, уже конечно же в курсе, но не предупредила. Вукола неодобрительно нахмурился. Знала старая ведьма, что из самого кровавого рода, знала, что и на нем жизни есть, оттого промолчала.

Шута змий, в силу возраста и сути маниту, тоже сейчас видел. И тот не вышагивал незримо следом за Русей, как обычно, а обращенный в белесоватое облако тумана скользил подле левого плеча бога. Это зрелище и спасло светящегося божка от мгновенной смерти. Не так стар змий, чтоб не испепелить в мгновение ока урожденное зло.

Про любовь Маруська, шельма, наврала, но и от сути далеко не ушла: границы между «влюбленными» не было. Божок сам отчего-то пролез к ней и Шута ее в оковы себе заключил. Только не по уму заключил, а интуитивно, как любой бог всякую ментальную помеху в сеть за плечо себе закидывает. Знахари в Иномирье в древние времена оттого и решали, будто бы божки в облаках обитают, что сети эти подле своих идолов за облака принимали.

Лик бессловесной тенью проскользнул в великолепную, овитую виноградом беседку. У него уже назрела пара замечаний по поводу изложения Марусей деталей расследования, но озвучить их Эйдолон не отважился. Змий то и дело сверлил его недобрым взглядом. Подавать голос в подобной ситуации – прямой путь к самоубийству. Оставалось одно: сидеть и тихонечко надеяться, что ведьма ни о чем не забудет в ходе беседы.

– Диду, – звонким голосом начала Козлова, стоило всем троим расположиться на простой деревянной лавке, – я тебе сейчас все покажу, но только прежде обещай моего шефа не трогать и не жечь, пока я не вижу.

– Пока ты не видишь – обещаю.

– Хорошо, – кивнула ведьма.

Лик слегка поежился. Как-то уж чересчур она легкомысленна была в отношении древнего. И точно. Стоило серебряной пленке глаза ее затянуть, как Вукола подарил богу «ласковую» улыбку в два ряда острых конусовидных зубов.

– Трусишь? Коленки слабеют?

Эйдолон открыто взглянул в глаза змия.

– Вы что-нибудь знаете о нефилимах или других наших, стремящихся создать иного толка род на основе братства крови и общих знаниях о небесных символах?

Вукола сморщился и с тихим ворчанием перевел взгляд на полупрозрачные экраны, созданные Марусей, где в подробностях воспроизводились все известные о найденных останках сведения.

– Что вот так прямо от древнего ответа ждешь?

– Я вообще ни от кого никогда ответа не жду. Я спрашиваю, а отвечать или нет – выбор собеседника.

– Как нынче все свободно-то стало. И чего ж ты, божок, на эдакой работе забыл? Ваш брат не больно любит подчиняться. Все управлять да управлять да манипулировать.

Вот что Ликург ненавидел более всего, так это попытки проникнуть в его личную жизнь.

– Значит, не знаете?

– Чего не знаю? – Дед Куля проследил взглядом за пчелой, решившей поискать посадочное место аккурат на его носу.

– Про нефилима и символы.

– Почему не знаю. Знаю. – Змий фыркнул и потряс головой. – Только сначала ты мне, а потом я тебе.

Лик не удержался от протяжного вздоха. Сама странная, бабуля еще более странная, теперь вот вроде не единокровный древний, и тот странный. Дальше узнавать окружение Маруси не хотелось.

– Ну? – Вукола меж тем игрался с изображениями и видео. – Так чего тебя в Интерпол понесло?

– В семье не без урода.

Дед Куля захохотал неожиданно и на удивление по-доброму.

– Достойный ответ. Ладен будь. Еще вопрос: с Шутом что делать собрался?

– С каким Шутом? – не совсем понял Эйдолон.

– У-у-у, ты, я погляжу, совсем в мага заигрался. Ну-ка глазки просвети и через плечо глянь.

Ликург последовал совету змия. Каково же было его удивление, когда на указанном месте обнаружилось обессиленное полупрозрачное облако.

– Ты, видать, родовитый, раз силен настолько, чтоб Шута, не глядючи, за спину завести. Не мешает груз чужой?

Бог пожал плечами. Он и не чувствовал никакого груза. Ему и без паразитов глупых проблем в жизни хватает, чтоб еще внимание обращать на ерунду всякую.

Вукола скрыл удивление. Теперь понятно, чего Береслава помалкивала. Старая лисица суть произошедших перемен с Маруськой уловила с первого взгляда и мальца этого странного раскусила. Шута от ведьмы отданной не оторвать без полного отказа всего рода от покровителей, чего ни один род пока еще не сделал, а значит, шельма периодами сбегает из заключения. Но божок, видимо, снова и снова заводит в облако. Вот тебе и сказки-прибаутки на ночь глядя.

– Ну а теперь, когда узрел, что сделаешь?

Лик неопределенно повел плечом.

– Ничего. Пусть пока повисит, он мне не мешает.

– Кто повисит? – вплыла неожиданно в диалог Руся.

– Значит, так, – забасил Вукола. – Топайте в Пустоши, а у меня дела. Старый я, и с яблони паразитов свести надо. – Змий старчески закряхтел, поднимаясь из кресла.

– А зачем нам в Пустоши? – Руся вопросительно уставилась на шефа, отчего Лик искренне опешил:

– Ты меня спрашиваешь? Впервые слышу.

Куля укоризненно покачал головой:

– Помолчите и дослушайте… Давно это было. Я тогда молод был, здесь жил, в Иномирье нос не совал. Оттого знаю лишь в общих чертах от путников да из редких очерков. Обитала в том мире группа многочисленная единомышленников единосозданных – нефилимов. Идея была по-человечески примитивна: и ангелы, и бог растворились ради спасения обоих миров, а в нефилимах оставили истинное начало и силу. Это начало наши герои стремились в себе развить, став не просто ангелами, но идеальными ангелами. Превзойти своих отцов жаждали. Опять же только в человеческом социуме могли родиться столь абсурдные эгоистичные заблуждения. Я такое изображение с братством крови встречал, только дальше не огонь врезали, а воду. Было это в мемуарах одного замечательного змия, светлая ему память…

Вукола замолчал, перестал шевелиться, глядя в сторону, словно вспоминая кого-то, затем встряхнулся и вновь продолжил:

– В Пустоши живет старый Буран. У Бура страсть к собирательству. Книги на любую дату, любую тему и любой вкус. Там и найдете все в подробностях.

– К кому вы летали?!

Руся озадаченно рассматривала переливающиеся огненным перламутром рога. Черт искренне был не готов с первого раза поверить в услышанное.

– К змию Вуколе, – спокойно повторил шеф, просматривая документы археологов. – Наша Козлова оказалась его приемной внучкой.

Зверобой перевел взгляд на ведьму. На лице его легко читалось пережитое потрясение.

– У тебя это… – Маруся осторожно кивнула в сторону макушки черта. – Там…

– У тебя дед – змей?! – Зверобоя передернуло.

Неудивительно, конечно. Маруся понимала такую реакцию коллеги. Если боги предпочитали с драконами не связываться, то черти из поколения в поколение передавали способы избежать встречи с огнедышащим. Это был уже кровный страх.

– У тебя там… – сделала Руся новую попытку сказать Зверобою про рога.

– Это все, что у них было? – Лик сердито отбросил документацию, не дав ведьме закончить. – Да старик рассказал в два раза больше!

Зверобой усилием воли вернул контроль над своими страхами.

– А чего ты хотел после великого пожара?

– Чтоб работали лучше. Неужели так сложно найти современников тех событий? Козлова вон мигом нашла! Не в первый ведь раз уже сталкиваемся, и всегда одно и то же. Срок жизни людей одинаков и короток, но они носом грязь роют ради любой крохи информации о своих предках. Уже обращаешься к ним и заранее знаешь, что от Иномирных археологов все равно больше информации поступит.

– Не заводись. – Зверобой нервно повел плечом. – Лучше командуй, что дальше?

– Дальше? Дальше ты сидишь на рабочем месте, а мы отправляемся в Пустошь.

– Вдвоем? Без сопровождения? Слушай! Кончай на меня как на экспонат музейный смотреть и пальцем тыкать! Я и так знаю, что они светятся! Это от меня не зависит сейчас.

Ведьма спешно опустила руку, закрыла рот и нарочито преданно уставилась на начальника.

Лик, которого неожиданная вспышка возмущения Зверобоя тоже немного выбила из равновесия, устало вздохнул.

– В общем, так. Ты, – он кивнул черту, – будь на связи, введи остальных в курс дела, как вернутся. Если у кого какие мысли, версии появляются, прорабатывайте. Теперь ты. – Шеф в упор взглянул на Марусю. – Кидаешь в свою сумку все, что из нее успела высыпать, берешь эту самую сумку, метлу и идешь прямо за мной, не сворачивая и даже не глядя по сторонам. Задачи всем ясны?

– Так точно, – отрапортовал Зверобой.

Руся ничего не ответила, только развернулась и направилась к выходу. Ничего собирать или брать ей не требовалось. И сумка, и ее содержимое, и даже метла – она просто не успела выпустить все это из рук после возвращения от Вуколы. Лик ладонью нервно взлохматил волосы на затылке и пошел следом. Пожалеть о сказанном он успел сразу же, сейчас жалел в два раза сильнее. Быть богом не требовалось, чтобы понять, что обижена и, вполне вероятно, зла. В груди тяжелым камнем осело чувство вины и что-то еще не совсем оформившееся и понятное.

Повинуясь далеко не начальственным порывам, Лик ускорил шаг и поравнялся с ведьмой. Она не взглянула в его сторону. Так и прошли в полном молчании до шахт, где Маруся без колебаний выбрала направление вниз. Эйдолон еще раз нервно взлохматил волосы. Дополнение к списку: злость делает ее собранной и расторопной. Именно то, чего ожидает любой начальник от подчиненного. Однако Лик не ощущал себя удовлетворенным. Хуже, вспомнилось ее зелье от похмелья, ради которого она летала туда, куда нормальные создания нос не суют, и вспомнился дед Вукола с вопросом о Шуте. Эйдолон оглянулся на облако, в глубине которого едва различимо проступало лицо карлика.

– Сидишь? – чуть слышно спросил бог.

Шут по-волчьи оскалился.

– Сиди, – кивнул Лик и отправился снова догонять Марусю.

Козлова умом-то понимала, что в целом шеф правду сказал, но то ум. А вот что творилось с эмоциями, ни в сказке сказать ни пером описать. Гордость почти правдоподобно издавала предсмертные хрипы. Руся при каждом шаге зло ударяла черенком метлы об пол, да так, что даже охрана на выходе из главного корпуса молча уступила ей дорогу. Что шеф бесшумно возник подле ее плеча, она заметила не сразу. Когда же заметила, на душе сделалось заметно теплее. Смотреть на него открыто, понятное дело, настоящая обиженная женщина не станет, зато аккуратно исподтишка – это всегда можно.

Лик не выглядел как бог, готовый командовать и повелевать, он выглядел как мужчина, готовый извиниться. Руся удержалась от улыбки.

– Подождешь на улице? Я запрос оформлю.

– Так точно!

Эйдолон хмурился, глядя в спину удаляющейся женщине. Он корил себя за несдержанность, за слабость и за то ощущение вины и печали, что от ее холодного «так точно» возросло многократно. И невдомек было богу, что причина его беспокойства на улице счастливо улыбается, донельзя довольная своей маленькой победой.

До Пустошей не существовало прямых рейсов. От ближайшей к ней деревни путешественникам и паломникам предстояло добираться полдня верхом.

Великие Пустоши нельзя было обойти или измерить, невозможно исследовать. Всякий, кто приходил сюда с подобным желанием, исчезал бесследно. Пустоши сами решали, кто станет гостем, куда отправится, чем займется, что увидит, будет ли пользоваться техникой и магией или же нет.

Сказания и легенды сохранили различные версии появления этих земель на лике планеты. Не одно поколение ученых пыталось установить историю происхождения природной аномалии, но тщетно. Лично Марусе больше всего нравилась версия про единственное в своем роде создание. Не горы с прилегающей к ним равниной, не уникальный магический объект, а живое существо иного вида.

Будто в подтверждение, Козловой вспомнилась девочка Женя. Пустоши на протяжении всей своей истории легко уничтожали сильнейших из богов, но не тронули маленького невинного человечка. Почему? Разве не так поступают благородные создания? А может, и вовсе нарочно свели Атума с дочерью.

– О чем задумалась?

Это был первый вопрос, который задал Лик за те два часа, что они находились в пути. Предприимчивое население продавало рюкзаки с допустимой провизией, самокаты, велосипеды, верблюдов, лошадей и ослов, а также сдавало сейфы в аренду.

Маруся смерила начальника хмурым взглядом, вспоминая о тех ценностях, что оставила в деревне на временное хранение.

– О метле думаю.

– Ничего с твоей метлой не случится.

Верблюд под ней издал гнусавый вой и повернул голову, отчего ведьме выпал лишний шанс полюбоваться на слюнявую забавную морду иномирного переселенца.

– Меня Пустоши не пропустят. У меня в голове искусственного много.

Лик неопределенно повел плечом.

– Посмотрим. Ты, главное, пылью не пользуйся.

На самом деле Эйдолон был уверен, что не пропустить могут как раз его, а вот Козлова пройдет. Какой бы искусственной она ни была физически, эмоционально и интеллектуально ведьма остается чистой. Это имеет первоочередное значение для Пустоши. Лик уже поднимался в эти горы однажды и знал точно, с какими мыслями туда можно пройти. Да и не послал бы змий родню на погибель.

– Он серьезно в твою бабушку влюблен был?

Как ни странно, Маруся поняла, о ком идет речь.

– Он и теперь влюблен.

– А Береслава?

Ведьма удивленно покосилась на неожиданно миролюбивого, обаятельного собеседника. Где ее шеф? Где знакомый командный, не терпящий возражений тон? Откуда столько тепла в голосе?

– Ну… – запнулась Руся. – Она его любит. Я не знаю причину расставания.

Лик задумался на минуту, потом вновь заговорил:

– Долго под его крышей жила?

Козлова пожала плечами:

– Все детство и юность. Разве ты не знаешь? Я думала, у вас на меня какая-нибудь отдельная папка.

– Две.

– Что?

– Две папки. Просто за документами живое создание не видно. Я вот не догадался, что Вукола и «деда Куля» – одно лицо.

– Прости, – мягко произнесла Руся. – Я забываю, что он змий.

– Счастливое детство было?

От Лика не ускользнула боль, промелькнувшая на ее лице. К тому же Шут за плечом вдруг задергался, забился в оковах.

– С бабушкой и Кулей – очень. Береслава меня спасла от пожизненной изоляции.

Эйдолон нахмурился. Он хорошо помнил свой единственный визит в интернат, где содержали таких, как Маруся. Маги с безумными покровителями, оборотни без регулярных циклов обращения, феи, неспособные слышать Сатира, и тому подобное. Одинокие, сильные, отгороженные от мира, семей и сверстников, глубоко несчастные дети и их тихая, красивая, дорогая тюрьма. Те злополучные часы, проведенные в интернате, оставили тяжелый осадок.

– Дедушка Шута усмирил, а потом со временем и меня научил его подавлять. Бабуля силе родовой учила, – продолжала меж тем Руся. – Счастье мое закончилось в шестнадцать. Знаешь ведь этот древний закон магов «отзовись или отрекись»?

Лик кивнул, стараясь скрыть раздражение. Еще одна безумная черта магических родов. Любой маг, принадлежащий роду и вступивший в полное владение собственной силой, был обязан по первому требованию семьи явиться и жить в родовом гнезде, в противном случае отречься от фамилии. Маги вступали в полное владение силой к шестнадцати годам.

– Зачем ты понадобилась семье? Разве не пытались они от тебя избавиться?

Маруся перевела взгляд с дороги на Эйдолона. Лик с удивлением отметил, что на веснушчатом лице намека на рассеянность нет. Сосредоточенная, внимательная, она оценивала что-то, просчитывала. Затем в ее глазах появилась странная решимость. Она остановила верблюда и неуклюже с него спрыгнула.

– Иди сюда.

Лик, тоже остановивший свое животное, удивленно смотрел на нее.

– Иди ко мне, – повторила она.

Бог спрыгнул на землю и, не веря, что подчиняется далеко не вежливой просьбе, подошел к ведьме.

– Ближе, – вновь скомандовала она.

Когда Ликург исполнил и этот приказ, она вдруг прижалась к нему, встала на цыпочки, взяла его голову в ладони и, заглянув в глаза, проговорила:

– Я – ученик аптекаря.

Эйдолон на мгновение замер, потрясенный информацией, проникшей в его сознание. Древняя бесконечная магия сняла пелену с его разума, позволяя знанию ожить и оформиться, восстановить связи с произошедшими в прошлом событиями.

– Искусственный ангел, – прошептал бог.

– Восстановил? – улыбнулась ведьма, все еще не отпуская его и не отводя взор. – Ты впервые открываешь ученика, да?

Ликург тяжело выдохнул. Страшнее змия может быть только магия аптекарей. Маруся могла сотню раз прежде говорить, что ученица. Если это было необходимое знание для поставленной ею цели, то оно шло на пользу, не оставляя следа в сознании ее собеседников. Если цели не было, то и слова были ни к чему. Береслава – аптекарь, Лик это знал. «Поцелуй» на трупе Маруся нашла. Это он тоже знал. Но складывать два плюс два в мозгу просто не стал. До сего момента Эйдолон ни разу не сталкивался с открытием и, как следствие, никогда вот так вмиг не осознавал, насколько беспомощен перед силами, границ которых не знает. И неизвестно, какие еще факты об аптекарях он знает, но не осознает и не анализирует.

– Тяжело с пониманием, что знал и не осознавал? – догадалась о его мыслях ведьма.

– А дальше что? Отпустишь и я забуду?

Руся отрицательно покачала головой:

– Дашь мне закончить, и осознание останется.

– Что подразумевает «закончить»?

Лик поймал себя на мысли, что смотрит на свое отражение в ее внимательных выразительных глазах с удовольствием.

– Ты все равно не запомнишь. И даже не осознаешь, что я это тебе сейчас сказала. Просто стой смирно.

– Ладно. – Бог глубоко вздохнул и замер.

Руся привела мысли в порядок и начала читать хорошо заученный заговор, перевода которого не знала. Сама она делала это впервые, поэтому выговаривала слова тщательно, сосредоточенно. Одна-единственная неточность, и слушатель погибнет.

Ведьма закончила и вопросительно взглянула на шефа. Получилось у нее или нет, она пока не знала. Магия аптекарей сама определяет, какому созданию стоит доверять знание, а какому – нет. Руся всегда поражалась этой совершенной многоступенчатой системе безопасности. Неприступный сейф, где хранятся инструменты власти над всем сущим.

– И что дальше? – не понял ее взгляда Лик.

Маруся опустила руки и отступила на шаг назад, освобождая начальство от вынужденных объятий.

– А дальше вопрос. Кто я?

– Каштановый кудрявый смерч с веснушками на носу, – невнятно пробормотал Лик. Из колеи она его выбила сильно. Во-первых, он теперь вдруг осознал не только, что его подчиненная будущий аптекарь, но и еще тот факт, что ученика аптекаря открывают посторонним не аптекари и не сами ученики, а их магия лично. И делает она это крайне редко. Уже мысли в голове путаться начинают. Во-вторых, впервые он подчинялся командам женщины неосознанно. Не нарочно позволял собой командовать, а действительно подчинялся. От этого обстоятельства в голове образовывалась каша. И, наконец, третье: теплые ладони на висках, столь же теплое, стройное тело и чуть бледные полные губы, от которых ему неожиданно с трудом удавалось отрывать взгляд. Слишком много всего, чтобы не потерять на время самоконтроль и способность стройно мыслить.

– А? – не поняла ведьма.

– Говорю, запомнил я. Поехали. До заката успеть надо.

Бормоча под нос эпитеты в адрес начальства, Руся взгромоздилась на верблюда и поскакала навстречу неизвестности.

– Пап, – позвала Женя, протягивая Ярославу чай.

– Ну?

– Ты уверен, что Лику не понадобится информация по ангелам?

Ярослав на секунду зажмурился, делая глоток горячего сладкого напитка, затем откинулся на спинку дивана в приемной, где хозяйничала Женя. Здесь ему нравилось больше, чем в кабинете. Когда должность не обязывала, Атум старался быть поближе к своему единственному ребенку.

– Уверен. Нефилимы об ангелах ничего не знали и с ними не соприкасались.

– А если убил ангел?

– Я промежуточные результаты запрошу. Будет что-то нужное, раскрою.

Женя нахмурилась:

– И кто меня учил искать факты, обладая максимальной информацией?

– Не знаю. – Ярослав пожал плечами, тут же сощурился и подозрительно оглядел своего отпрыска. – Дочь! Ты в него влюбилась?

– В кого?

От неожиданности Женя выпрямилась и уставилась растерянно на Атума.

– В Эйдолона.

Женя сначала прыснула, потом рассмеялась.

– Намек понял. Не издевайся над стариком.

Ярослав вздохнул и продолжил релаксацию, размышляя над судьбой нового создания. Костя не был рожден частью этого мира, а значит, он тот, кого старались когда-то безуспешно искусственно вывести ангелы. Тот единственный, независимый от всех магических полей, кто свое маниту и свою судьбу выбирает сам. Уникальный и неповторимый. Не полукровка, коими были нефилимы, а истинный обладатель двух полноценных сущностей – человека и создания.

– Возьмешь Костю?

– Уже взяла, – отмахнулась Женя.

– Не в тягость?

– Абсолютно нет. Я с людьми по-дружески последний раз не помню уже, когда общалась. Так что мне интересно самой.

– Мой бесценный подарок от Пустошей, – беззвучно проговорил Атум.

– И это вход? – слегка разочарованно спросила Руся, рассматривая низкий неотесанный каменный столб с грубо выбитой надписью «Великая Пустота» на мертвом языке. Это теперь они Пустоши, а раньше звались Пустотой.

– Это не просто вход, – нарочито сурово проговорил Лик, затем после торжественной паузы добавил: – Это парадный вход!

Ведьма издала нервный смешок.

– Тебе повязать на дерево что-то надо, иначе не найдешь ни реальность, ни точку входа. И не забудь про магию, – вернулся к деловому тону Эйдолон. – Не хочешь лишиться пыли – не пытайся ею пользоваться.

– Есть, шеф!

– Не паясничай. От меня не отставай и не отдаляйся. Что ждет нас за чертой, не знаю, поэтому лучше будь начеку.

– Поняла.

– Хорошо. Тогда вяжем якорь и вперед.

Маруся покопалась в карманах, стараясь придумать, что могло бы ей якорем послужить. В конце концов, не нашла ничего лучше, чем привязать к старому разлапистому воздушному дереву плетеный браслет с запястья. Лик достал из-за пазухи платок или что-то вроде того, Руся толком не рассмотрела. Верблюдов оставили тут же. Местные им загон предусмотрительно организовали.

И вот, закончив приготовления, с рюкзаками за спинами они ступили в Великую Пустошь. Руся даже прищурилась, ожидая чего-нибудь этакого. Молний или смерча, например, или голоса, грозно вопрошающего, что за неправильная ведьма рискнула зайти во владения всемогущей магии. Но ничего подобного не произошло. Да и вообще ничего не произошло. Та же пыльная тропа посреди степи, только каменюка парадный позади, а не впереди.

– И что? И все?! – не сдержала разочарования Козлова.

Лик плечами пожал и зашагал вперед. Говоря откровенно, он и сам был слегка обескуражен. Когда ступил за камень впервые, его восприятие Вселенной исказилось. Мозг словно настройки сменил.

Во-первых, Пустошь лишала магии. Маги не колдовали, оборотни не меняли лик, боги не искажали реальность и прочее, и прочее. Во-вторых, Пустошь словно опыты ставила на своих гостях. И если опыты эти не приносили неизменной пользы подопытным, не было бы здесь столько посетителей ежегодно.

– Ты же был тут, – не унималась ведьма. Она догнала начальника и теперь бежала за ним вприпрыжку. – Что с тобой было? Все говорят, что входишь и будто проваливаешься. Что имелось в виду?

Лик сердито выдохнул и ускорил шаг.

– Шеф!

– Я оглох и потерял способность осязать. Когда через пару минут пришел в себя, понял, что звук ощущаю, как прикосновение, а прикосновение, как звук. Ветер оглушал, приходилось закрывать всю поверхность кожи. А от собственного голоса ушам было щекотно.

– Ух… А потом?

– А потом прошло. Не трогают тебя, иди и молча радуйся.

Козлова кивнула, потом вдруг спохватилась:

– А куда идти-то?

Вместо ответа Лик засмеялся и покачал головой. Любое другое создание задало бы этот вопрос еще змию, но не его особая ведьма. Его Маруся задаст важный вопрос исключительно тогда, когда и спрашивать-то уже смысла нет.

– Ой, – пробормотала Козлова виновато.

Все-таки ошибки она признает быстро, не цепляясь за гордость. В большинстве случаев с представителями древних магических домов приходится туго. Они не любят даже мысли допускать, что совершили промах.

– Здесь дорога всегда ведет конкретно к твоей цели.

Руся растерянно взглянула на затылок шефа.

– А если без цели пришла?

– Тогда в твоей голове переберут все главные желания и помогут определиться с жизненными позициями, а заодно и с жизненной философией. Мечтаешь о чем-нибудь?

– Не знаю. – Маруся пожала плечами. Пока шеф говорил, она едва не рухнула носом в пыль, споткнувшись о камень. – В юности мечтала о крыльях.

Лик засмеялся.

– Ты просто никогда не жил под влиянием Шута, – возмутилась ведьма. – Я из-за него всегда падала. Он, когда не может сам разгуливать, так развлекается. Уводит внимание, а ты падаешь на ровном месте, запутавшись в своих же ногах…

Лик не повернулся, но слова Руси застали его врасплох. За плечом зашипело от боли облако. Бог, не отдавая себе отчета, пожелал зла Шуту, и Пустоши мгновенно исполнили его желание.

– Вот я и мечтала о крыльях. Такие большие, белые, пушистые за плечами, как в Иномирье рисуют у ангелов на картинах и иконах.

– Скорее кожистые и вместо рук, как у летучих мышей. По природе к нам ближе будет, чем птичьи.

Руся скорчила гримасу.

– Не хочу по природе. Хочу по картинкам.

Эйдолон попытался сохранить серьезное выражение лица, но быстро сдался. Вообще расслабиться настолько он не позволял себе в присутствии сослуживцев никогда (Иму не в счет), а тут рассмеялся совсем некстати. Изображать руководителя вдруг стало не по силам.

Веснушчатые щеки порозовели из-за его смеха. Недовольная и его реакцией, и своей собственной, ведьма плотно сжала губы и тихо обиженно шмыгнула, что взрослости ей по понятным причинам не добавило. Лик поймал себя на очень естественной и простой мысли: захотелось не обижать ее.

– Маруся… – начал он. Козлова от этого обращения вздрогнула и подозрительно уставилась на бога. Лик на мгновение замялся, соображая, как бы тактичнее извиниться за все то, что она успела от него вытерпеть. Сложностей с извинениями раньше не возникало. Но не в этот раз. Сейчас подбирать слова оказалось очень трудно. – Насчет первого знакомства…

– С кем? – тут же выдала уточняющий вопрос непутевая подчиненная.

Лик про себя еще раз подивился ее способности уточнять невпопад.

– Со мной.

– А-а-а, – понимающе протянула она. – А первого знакомства с тобой кого?

Лик взглянул на Марусю. Она почти бежала рядом, стараясь не отстать, и сосредоточенно следила за почвой под ногами.

– Тебя со мной.

– О! Я не нарочно тогда. Я рассеянная, имена, если мне они не нужны, плохо запоминаю и не особо с окружающими общаться умею.

– Я знаю. Это я хотел извиниться.

Руся сначала даже не поняла смысла услышанного, а когда поняла, впала в ступор. Его ласковое «Маруся» ее из колеи выбило и взгляд теплый, мягкий, добрый, он еще и прощения просить решил за грубость в первую встречу.

– Шеф.

– Называй меня Лик, – еще более мягко проговорил бог.

– Шеф, с вами все в порядке? – перешла на максимально уважительный тон Руся. Настолько уважительно она еще ни к кому не обращалась.

– Зови меня Лик. Тебе кто-нибудь говорил, что ты очаровательное создание?

– Шеф…

– Лик!

– Ли… Лик… Вы меня…

– Ты, – снова перебил ее бог.

– Ты меня пугаете, – закончила мысль Маруся, озадаченно глядя на начальственную ладонь на своем плече. Поначалу он просто обнял, но, когда подчиненная попыталась сбежать, Эйдолон прижал к себе неудачливую беглянку вполне ощутимо. Так что ей осталось только вытянуться в струну и идти в неожиданных и очень теплых мужских объятиях.

– Знаешь, сколько раз я из-за тебя получал? Я из-за Иму столько не получал, а он далеко не подарок. Но ты же свои губки сожмешь, глаза на меня невинные уставишь или нос свой курносый с веснушками беспомощно гордо задерешь, и все! Ребенок ребенком. Разве можно от тебя пытаться избавиться?

– Шеф…

– Лик!

– Лик, по-моему, вы го…

– Ты!

– Ты говорите все, что думаете.

– Не все, что думаю, а все, что чувствую или чувствовал, – согласился Эйдолон и при этом зубами скрипнул. – А еще, похоже, делаю все, к чему эмоции толкают. Если ты меня начнешь спрашивать о чем-то не по нашему делу, я тебя по возвращении уволю, но сначала убью.

– Да.

– Красавица моя.

Руся невесело коротко рассмеялась. Когда напротив нее сидела гиена, ведьма себя ощущала более уверенно, чем сейчас. Лика она не боялась, но предугадать, на что его толкнут эмоции, тоже не могла, так что ситуация более чем странная и опасная складывалась. В какие только передряги не впутывалась, но подобное происходило впервые. А она-то, наивная, посчитала, что Пустоши ничего не сделали.

Ведьма вся напряглась, сосредоточилась, еще и нахмурилась. Лик усмехнулся, глядя на тонкую морщинку, пролегшую между темных бровей. Затем взгляд его сместился на рыжую кудрявую шевелюру. Он ухватил пальцами одну прядь за кончик, вытянул и отпустил. Словно медная пружинка, она подскочила и вновь приняла свою естественную форму. Донельзя довольный экспериментом, Эйдолон перешел к следующей пряди. Процесс завораживал так, что мысли о работе отступили на второй план.

Маруся не представляла, сколько они прошли вот так в обнимку. Лично для нее время тянулось бесконечно. Шеф успел подергать ее за волосы, погладить по голове, точно домашнего любимца, по-дружески потискать за плечи, одобрительно похлопать по спине, рассказать, какая она вредная, красивая, нелепая. У Руси в целом сложилось впечатление, что он к ней относится как к маленькой обожаемой племяннице. Если бы не сплошная стена гор, тонущих в молочном густом тумане, в которую уперлась дорога, шеф так и не отвлекся бы от своего развлечения.

– Да, Рыжик, – задумчиво протянул он, вглядываясь в туман. – Вот и первые прихоти нашего хозяина. Теплые вещи надевай.

– Не рано?

Козлова понимала, что с подъемом температура начнет падать, но не поняла, для чего одеваться здесь внизу.

– Надевай. Впереди есть граница. Мы с тобой по одну ее сторону, где тепло и сухой воздух, горы по другую сторону, там сейчас должно быть прохладно и крайне влажно.

Эйдолон оказался прав. Приближаясь к горам, они действительно переступили незримую черту, за которой их ждали совершенно иные погодные условия. Здесь тропа заставляла путников быть внимательными. По влажным камням, покрытым мхом и лишайником, идти было нелегко. Руся многократно успела помечтать о милой сердцу метле.

– Да, метла твоя не помешала бы, – согласился в унисон ее мыслям бог.

– Вы откуда знаете, о чем я думаю?

– Понятия не имею, о чем ты думаешь. – Лик пожал плечами, продолжая осторожно идти по горной тропе. – Не упади. Под ноги смотришь?

– Смотрю.

Руся опустила голову и начала искать участки каменистой почвы, не покрытые зеленью. Шеф прав. Падать здесь и ломать себе что-нибудь – не лучший вариант ведения расследования.

Они больше двух часов провели на горном маршруте, когда неожиданно дневной свет погас. Не сумерки, не затмение, просто темнота, как будто по щелчку.

– Ли-ик, – шепотом позвала Маруся.

– Вот именно, Рыжик. Субординация – не твое, – проговорил в ответ бог. – Стой, не шевелись, я лампу зажгу.

– Почему так темно?

– Скорее всего, проход нам предоставили.

Руся не на шутку испугалась. Она развернулась в направлении голоса шефа и осторожно начала вытягивать руку, ощупывая воздух. Если доверять слуху, то Лик должен был находиться совсем близко.

Ослепительно вспыхнула спичка, выхватив из темноты небольшое пространство вокруг. В Пустошах безотказно работали старые человеческие изобретения. Эйдолон зажег керосинку и взглянул на спутницу. Она стояла в метре от него и, щурясь, рассматривала неровные каменные стены и потолок.

– А почему субординация не мое? – Голос прозвучал меланхолично, немного отстраненно, заставив Лика улыбнуться.

– С самого начала с «ты» переходишь на «вы» и обратно. Помнишь?

Руся, приоткрыв рот, рассеянно уставилась на шефа, потом пробормотала:

– На пещеру похоже или туннель. В какую сторону идти?

– Хороший вопрос. – Ликург обошел небольшое помещение по кругу и тем самым ответил отчасти на последний вопрос Козловой. В какую сторону идти? Да ни в какую. Выхода не было. – Ты ведь не боишься замкнутых пространств? – осторожно уточнил он у подчиненной.

– Пока нет.

Лик постучал костяшками по одной из стен. От Пустошей ожидать можно чего угодно. Могло так случиться, что камень окажется не камнем.

Могло, но не случилось. Пещера была самой настоящей. Холодной, влажной, темной и, что самое неприятное, – с ограниченным запасом кислорода.

– Придется лампу погасить, – максимально спокойным тоном констатировал Эйдолон.

Как ни странно, Маруся без лишних вопросов поняла и приняла его намерения. Последнее, что Лик увидел, погружая окружающее пространство в темноту, – испуганное веснушчатое личико с упрямо сжатыми губами.

– Что дальше? – тихо спросила она.

Лик растерянно потер лоб. Он понятия не имел, что дальше, но признать вслух такое означало подвести доверившееся ему создание.

– Не знаю, Рыжик, – сказал правду и болезненно поморщился, ругая про себя магию Пустошей за подарок в виде чрезмерной искренности.

– А что обычно дальше посетители делают, когда их куда-то заносит?

Такую реакцию с ее стороны Эйдолон ожидал в последнюю очередь. В голосе Козловой чувствовался страх, но это не мешало ей вдруг начать рассуждать здраво.

– Как правило, заносит не просто так, а исходя из неких сложных соображений. То есть обычно Пустоши избирают для каждого создания свой личный путь преодоления страхов, боли или поиска ответов, причем часто на невысказанные вопросы. Вроде головоломки, у которой есть единственно верное решение и исключительно для тебя. Решаешь – получаешь новый прыжок или выход.

– А если не решаешь?

– Я не читал и не слышал никогда о тех, кто не решил. Они не возвращаются отсюда, оседают потом в списках без вести пропавших, и все.

– И все… – эхом повторила Руся. – Значит, вот эта милая комната нужна кому-то из нас.

– Нам обоим. В противном случае мы были бы уже порознь.

– А подсказок не бывает?

Ликург пожал плечами:

– Ни разу не слышал.

После этой реплики в пещере воцарилось молчание. Лик слышал ее тихое дыхание, шорох одежды, когда она медленно передвигалась, и пытался сосредоточиться на поиске решения возникшей проблемы. Ему стоило немалых усилий подавлять эмоции. Не пытаться взять ее за руку или за плечо, дабы быть уверенным ежесекундно, что она невредима. Не задавать нелепых вопросов о том, что делает и не боится ли. А главное, не называть Рыжиком.

Последнее нервировало больше всего. Прозвище родилось не спонтанно и не под влиянием внешней магии. Совсем нет. Рыжиком про себя он начал звать ее к концу первой рабочей недели. И до сегодняшнего дня еще ни разу не произносил вслух.

Лик вспомнил непередаваемое зрелище блестящих пружинистых прядей, которыми он так опрометчиво играл, и растерянное выражение веснушчатого лица, когда он эту забаву только начал. Нежная, смешная, умная, пугливая, наивная, оранжевая, золотистая, алая – такие эпитеты приходили ему в голову при всяком упоминании о его ведьме. Все эти эпитеты превосходно передавало прозвище Рыжик. Словно она девочка, а не женщина. При этом Лик отлично осознавал, что как девочку ее воспринимает из всего окружения только он сам. В последние дни он все чаще ловил Зверобоя за пристальным созерцанием Руси вообще и ее губ в частности. Полные, чуть бледные. Она могла выразить ими любые свои чувства. Могла их приоткрыть, озадаченно глядя на собеседника, и тогда собеседник, если он оказывался мужчиной, чаще всего начинал терять нить разговора. Она имела привычку, нервничая, порывисто облизывать нижнюю губу кончиком языка. Это ее движение заставляло Зверобоя замирать. Лик готов был поклясться, что черт дыхание задерживает в такие мгновения.

Ее сексуальность не бросалась в глаза и не поражала мгновенно, как это случалось, к примеру, с нимфами. Маруся захватывала незаметно, постепенно, мужчина просто погружался в нее, как в тихий сладкий омут, из которого легко выбраться, но нет никакого желания выбираться.

На ум пришло ее личное дело с копиями полицейских протоколов. Бывший муж преследовал ее несколько лет после развода. Были записи о судебных запретах и штрафах для нескольких созданий уже после мужа. Конечно, теперь там был Дингир. Лик разозлился, вспомнив о гиене. Кем бы ни притворялся этот божок, но его интерес к Марусе далеко не исследовательский. Он не исчезнет просто так из ее жизни, завершив миссию с Зайцевым. Лик был уверен, гиена будет регулярно появляться в попытке добиться ведьмы. Он слишком захотел ее, чтобы не попытать удачу, а еще он не настолько слаб, чтобы заставить принудить ее против воли. Нет. Дингир будет желать ее исключительно по согласию.

– Что может быть поучительного в темной пещере без выхода? – отвлекла начальника от размышлений Руся. – Или полезного… Шеф, у вас страха перед замкнутыми пространствами нет?

– А похоже, что есть?

– Не очень.

Козлова вздохнула.

– У меня пока тоже… Зачем нам пещера? – Маруся задумчиво пожевала щеку, ну а потом решила действовать наугад. Хуже-то точно уже не будет. – Хозяева!

Лик вздрогнул от громкого вопля, разрезавшего воздух.

– Хозяева! Нам змий был нужен с библиотекой, а не сырая пещера!

– Пустоши – иная форма магии, нежели мы, – в воцарившейся тишине проговорил Лик. – Твой способ не годится, к тому же…

Договорить Эйдолон не сумел. Ему попросту не дали. Прямо по центру пещеры появилось свечение. Сначала в виде маленького белого шара, затем оно вытянулось в тонкую линию от потолка до пола и развернулось в ширину, образовав ослепительно сияющий проход. Первой пришла в себя Маруся. Ее глаза быстрее привыкли к свету, и ей удалось различить неясные очертания неких объектов внутри прохода. О чем она не преминула сообщить начальству. Однако Лик особой радости не проявил, произнес сухую короткую фразу:

– Я вижу.

– Так вот как выглядят двери Пустошей, – не обратила внимания на шефа Маруся. Она с благоговейным трепетом приблизилась к объекту посреди пещеры.

– Увы, Рыжик. Не хочу тебя расстраивать, но, как правило, все выглядит так, как было до этой минуты. Пустоши никогда не предлагают перейти, они просто переносят. А такое впервые вижу, никогда не читал и не слышал.

Руся обернулась на его голос, но выражения ее лица на фоне яркого света Лик различить не смог.

– Значит, нам выбор предлагают?

Вместо ответа Эйдолон подошел и встал рядом с ведьмой.

– Странный выбор, – сама прокомментировала свой вопрос Руся. – Единственная дверь в замкнутой комнате.

И тут шеф не ответил. Взял подчиненную за руку, глубоко вздохнул и потянул к выходу. Маруся толком не поняла, от чего больше растерялась. То ли от того, что Лик явно нервничал, то ли от того, что он ее пальцы со своими переплел и крепко сжимал. В любом случае, находясь под впечатлением, она не сопротивлялась, шла безропотно следом и совсем не заметила, как пересекла новую границу.

В первое мгновение по ту сторону свет ослепил, затем, когда глаза привыкли, Руся смогла оглядеться. Под ногами – полевая зелень, над головой – голубое небо, по правую руку на горизонте – темный лес, по левую – блестящая лента реки. И ласковый солнечный свет. Тот самый, из-за которого проход так сиял. Порыв легкого теплого ветра принес с собой запах трав и воды.

– Это мы где? – прошептала Руся.

В отличие от подчиненной Лик ответил вслух:

– Пока не знаю, Рыжик. Но светятся они красиво.

– Кто? – не поняла она.

Бог улыбнулся и указал кивком на рыжие вьющиеся пряди. Маруся попыталась направить взгляд в том же направлении, но, поскольку задача была заведомо невыполнимая, рассмотреть что-либо не получилось, поэтому ведьма поступила иначе. Она перекинула волосы на плечо, но, к своему удивлению, ничего необычного или нового не увидела.

– Они всегда на солнце такие, – не поняла Руся восторга руководства.

– А я знаю, – таинственно прокомментировало руководство, потом взяло Марусю за вторую руку, переплело пальцы, склонило голову и доверчиво уставилось на нее перламутровыми глазами без зрачков. – Маруся, ты сильный маг без пыли?

Козлова обескураженно смотрела на шефа и даже губы от растерянности слегка приоткрыла.

– Понимаешь, Рыжик… Мы в мире людей – это первая половина беды. Судя по древним силовым потокам Эйдолон, мы с тобой в далеком прошлом – это вторая половина беды. И в дополнение маленькая неприятность: в камышах на берегу той милой реки, что по левую руку от тебя, сидят воинственные, молодые, не очень чистые человечки. У них на троих тридцать зубов, четыре примитивных лезвия, дохлый заяц, и мы им не нравимся.

Руся нахмурилась, после чего без тени улыбки уточнила:

– А зачем им мы, если у них есть дохлый заяц?

Лик тихо засмеялся, отчего его перламутровые глаза начали излучать энергию.

– Не могу не согласиться со справедливостью прозвучавшего замечания.

– Выходит, здесь наша сила работает?

– Еще как работает, Рыжик. Но пока просто не сопротивляйся.

– В каком смысле… – начала Руся, только договорить не успела. Одной легкой подсечкой ее опрокинули спиной на землю. Сам шеф оказался лежащим сверху.

Как и стоило ожидать, Козлова отреагировала, но весьма своеобразно:

– Эй! Там же вещи!

Это она про свой рюкзак.

– Ценности!

Это она про свою пыль.

Лик знаками велел ведьме молчать.

Поскольку Русю припечатали навзничь, ей не составило труда повернуть голову и прижать ухо к земле. Как любая ведьма древней крови, она легко могла слышать то, что происходит на поверхности земли, и определять, как далеко это происходит. Шеф упомянул о силовых потоках своего рода, а значит, он мог то же самое, но черпая информацию буквально из воздуха. Люди бежали быстро, тихо и предполагаемых жертв не боялись. Подобным образом могли себя вести представители касты охотников или воинов. И даже не важно, о каком мире шла речь, создания и люди в вопросах психологии схожи.

Руся повернула голову и взглянула на шефа. Он по-прежнему лежал на ней сверху, опираясь руками о землю. Его глаза все еще светились, зрачков не было видно, и смотрел он не куда-нибудь, а на Козлову. Смотрел и не моргал, и лицо при этом не выражало ничего. Кабы не хорошее образование, Руся бы не поняла, что бог ничего не видит на самом деле. Он следит за тремя героями. Когда-то в прошлом боги создали в Иномирье целую сеть своих информационных потоков. Наблюдать, слышать, ощущать, незримо присутствовать – система позволяла собирать максимально достоверную информацию, идеальный инструмент шпионажа. Паролем для доступа служило уникальное для каждого рода маниту, проще говоря, право на вход имели только кровные представители. В настоящем создание такой системы было делом уголовным.

Маруся склонила голову набок. За размышлениями не заметила, как залюбовалась начальством. Вообще-то любая нормальная женщина с первого взгляда им восхищаться станет, даже под маской мага. На то он и бог, чтоб быть совершенным в своей физической привлекательности. Русю всегда спасало положение будущего аптекаря, так что его внешность по-настоящему ее тронула только теперь, и ведьма была слегка озадачена. С чего это вдруг? Глаза у него впечатляли – это правда, но не настолько, чтоб заинтересоваться шефом как мужчиной. А Руся отчего-то заинтересовалась. Вот так неожиданно и непредсказуемо.

– Крас-с-савчик! – на грани слышимости прошипел знакомый голос. За плечом Лика на фоне ярко-голубого неба проступили очертания улыбающегося Шута.

Козлова тяжело вздохнула.

– Только тебя мне не хватало, – беззвучно проговорила она. Бог занят, ослабил хватку, и псих проснулся. Зато ее эмоциональная неустойчивость сразу получила объяснение. Шуту скучно, он веселья хочет, а веселиться никто не дает, только в оковах держат.

Трое обладателей ножей и зайца наконец добежали до своих «жертв». Руся даже обрадовалась их появлению. Шеф был тяжелым, и большая часть его веса пришлась на ее левую ногу, отчего та онемела. Так что освободиться ей уж очень хотелось. Да и любопытны были дальнейшие планы начальства.

Начальство удивило. Оно вдруг перестало сверкать божественными глазами, обернувшись в новую оболочку, вскочило резво и начало по-человечески драться с человечками. При этом расклад сил был неоспорим. С парой незаклятых ножей против бога идти – равно зубочисткой в слона тыкать. Теоретически вред нанести можно, но это ж как изловчиться надо!

Пока шеф старательно изображал бравого человеческого мужчину, растягивая секундный бой в минуты, Руся, кряхтя, села и начала разминать онемевшую конечность руками. Если начальству так надо, значит, спорить или вмешиваться не стоит. Этот закон ведьма уяснила. Все равно потом расскажет, чего конкретно хотел добиться. Рядом лицом в траву приземлилось туловище. Руся перевела взгляд на затылок с богатой темной шевелюрой, собранной в хвост по тому же принципу, что у их «изюминки» из болота.

Это уже было любопытно, и Козлова прервала массаж, решив в интересах текущего расследования испортить прическу поверженному господину. Но стоило ей потянуться к кожаному плетеному шнуру, как… Нет. Господин не повернулся и даже не застонал, шеф отпинал вояку на совесть. Дело в другом. Руся как-то не вспомнила сразу, что в прошлом в людях много всякой живности водилось. Оттого, когда по трем замысловато уложенным хвостикам пробежало насекомое, а потом на пару сантиметров левее еще одно, ведьма пискнула, отдернула руки и на всякий случай отодвинулась. И в эту же секунду сделала важное открытие.

– Шеф! Вшей у «изюминки» не было!

Аккурат в ряд с первым упали еще два туловища.

– Марусенька, – вкрадчиво начал ответную речь Лик, – какой был приказ?

– Молчать, – шепотом отозвалась Козлова, снизу вверх преданно уставившись на Эйдолона. – Что, даже сейчас надо было молчать?

– Да.

Лик не злился. Он на местном диалекте уточнил, понимает ли она подобную речь. Ведьма уставилась удивленно на него, что Ликург и принял за ответ.

Дальше Руся с любопытством наблюдала, как шеф ногой откатил ближайшего к нему вояку в сторону, присел рядом с его плечом на корточки и, на мгновение сверкнув глазами, вытянул его сознание из небытия, а затем заговорил. Языка Козлова не понимала, но общая картина была знакома. Эйдолон вел допрос. Голос его звучал спокойно, сурово, тихо. Поверженный воин не отличался болтливостью, все как-то больше пытался подняться и отмалчивался. Смерти эти парни не боялись. Не добившись ничего от первого, шеф отключил его и вернул сознание второму. Картина повторилась. Третий, кажется, поведал чуть больше остальных.

Говорить запретили, так что Руся уставилась на начальника максимально, по ее мнению, вопросительным взглядом. Лик усмехнулся. У нее мимика без того выразительная, а когда она пыталась нарочно добавить выразительности, зрелище получалось пугающим. Это как с тем ее плотоядным оскалом, который она считала, очевидно, обворожительной открытой улыбкой и в ход пускала редко, но когда пускала, становилось страшно.

– Мальчик сказал, что хоть они простые служители, но ангелы за них отомстят.

Мальчик? Руся растерянно потерла мочку уха, пытаясь осознать, по какой причине шеф назвал одного из агрессоров мальчиком.

– Им и семнадцати еще нет, – понял ее без слов Лик. – Поднимайся. Мы идем к ангелам. И почему я не удивлен, что тебя заинтересовало слово «мальчик», но не фраза «ангелы за них отомстят»?

Маруся пожала плечами и, стараясь опираться больше на правую ногу, встала. Ангелов не существует. Это все знают. Либо мальчишки лгут, либо «ангелы» мальчишкам солгали о своей сущности. Что тут удивительного или сложного. А вот определить возраст человека, когда он не мыт, не брит, не стрижен и плохо пахнет, – сложно.

Сигюн давно спала, а он все не мог разжать объятий. Локи положил подбородок ей на плечо и принялся рассматривать выцветшие русые брови и ресницы. Бледная, почти белая прозрачная кожа с фиолетовым рисунком вен. Тонкие кости. Он любил ее острые ключицы и ее локти, хрупкие запястья, длинные пальцы с овальными ногтями, заманчивый изгиб спины и узкие ступни. Она не изменилась ни капли. Все такая же, какой он ее нашел когда-то. Милая, хрупкая, нежная, беззащитная. Локи склонил голову набок. Он знал, что создания думают, глядя на них двоих. Что такая богиня делает рядом с ним, опасным и непредсказуемым трикстером, турсом[9]. И никому в голову не приходит, что эта богиня может быть в десятки раз опаснее его. Он и сам бы не поверил, не наблюдай это лично. Локи переключил внимание на русые длинные пряди. Он любил их запах. Он обожал Сигюн всегда. Она поразила его с первого взгляда.

Было скучно, а Пелоп был забавным чудовищем. Урожденный нефилимом, выросший в достатке и поклонении, он жаждал не просто власти и вседозволенности, он алкал божественности. Локи никогда не останавливал таких, но и не помогал им. Ему неизменно было любопытно, что случится дальше. Пелоп ведь не явился ниоткуда, он был созданием двух миров. Для чего он был? Зачем? Почему? Эти вопросы сводили Локи с ума. Он задавался ими по поводу каждого человека и каждого создания на протяжении всей своей жизни.

В юности Пелоп создал культ самого себя. Нашел последователей – нефилимов, по пути убеждая всякого встречного, будто бы бог и ангелы растворились, дабы спасти оба мира, оставив в своих детях истинное начало. И однажды эти дети сами обратятся в ангелов. Сказка привлекала, реальность отталкивала.

На начальном этапе Пелоп не владел знаниями шире человеческих, но обладал определенной силой, амбициями, эгоизмом, а главное, бесчувственностью и равнодушием, достаточными для того, чтобы совершать то, что он совершал. Он и его подчиненные начали с самых беззащитных или ослабших созданий. Пытки, обман, обещания свободы и в итоге всегда смерть. И все ради одной цели: информация. Знания культа о нелюдях ширились, становясь частью каталога, который сам Пелоп именовал «картой истины», а Локи предпочитал называть «картой власти». Новые знания помогали заполучить в клетку кого-то сильнее и опаснее. И так по нарастающей.

Нефилим не был глуп, но он искренне верил в некое свое особое предназначение, а это затмевало разум, делая его обладателя предсказуемым и подвластным лести. Поэтому когда однажды трикстер Гюд возник в жизни Пелопа, тот быстро принял его в свое окружение. Локи привычно не влезал, лишь наблюдал, анализировал, с ежесекундным удовлетворением постигая все новые и новые законы бытия, порой помогал кому-то вмешаться, но предпочитал делать это втайне ото всех. Его вполне устраивала слава изгоя и безумца. Так было до тех пор, пока перед Пелопом не предстали трое: неизвестный ему Эйдолон, рыжая ведьма и хрупкое белокурое создание.

Маруся состроила выразительное лицо в адрес шефа. Лик устало выдохнул. А то он слепой и друга своего не узнал. Может, разрешить ей разговаривать и пустить в свободное плавание? Пусть обезвредит все поселение своей оригинальной логикой. Она может. В час уложится.

Локи стоял чуть поодаль, на крыше одного из домов и внимательно наблюдал за происходящим на мощенной камнем площади. Двоих пленников «поймали» и удерживали нефилимы в вычурных платьях. Они вывели ведьму и бога в центр площади, затем выстроились широким кругом и замерли в ожидании. Толпа людей, собравшаяся за их спинами, сначала глухо перешептывалась, потом затихла.

Лику не требовалось оглядываться. Обстановку он оценил давно и все рассчитал. Естественный купол, образовывающий внушительных размеров разрыв в потоках Эйдолон, нашелся неподалеку от точки входа в Пустоши. Под ним скрывалось поселение. С помощью Маруси, ее волшебной пыли, нескольких часов наблюдений и одной разговорчивой селянки, которую Лик ненадолго поймал, им удалось выяснить достаточно. Козлова раздобыла неплохое изображение Пелопа. Полученной информации с учетом универсального правила Атума о невмешательстве в ход бытия хватало, чтобы перевести «изюм» на каталке соседям в «3А». Секты – это их работа. Ликурга такой расклад устраивал. Да и Пелопа, личность которого Руся подтвердила как жертву, не располагала к поискам убийцы. Сотрудникам предписывалось вернуться к точке входа и ожидать либо искать иную возможность вернуться. К сожалению, сложилось иначе, точнее, Пустоши устроили иначе.

Как только Лик озвучил дальнейший план действий, они с Марусей в мгновение оказались под куполом лицом к лицу с одним из полулюдей. Планы пришлось корректировать в срочном порядке. Правило Атума требовало исключать вмешательство в исторический ход событий. В случае если речь заходила о самозащите, это вмешательство требовалось минимизировать. Эйдолону предстояло балансировать на лезвии ножа. С одной стороны жизнь и здоровье его и подчиненной, с другой – неприкосновенность истории. Само собой, это касалось только созданий. Что бы ни пытались изменить в прошлом Иномирья, будущее не менялось. Создания могли влиять лишь на время и пространство своей Вселенной непосредственно или извне через ее обитателей.

Оковы Гефеста, что в данный момент тяжело оттягивали запястья, на деле были бесполезны. Удостоверение личности МУП, наносимое на кожу, содержало искусственный код маниту кузнеца, так что сотрудники Интерпола могли освободиться в любую секунду. Важно было выбрать эту секунду. Руся сдула волнистую прядь, упавшую на нос. Она бы пальцами волосы убрала, но шеф строго-настрого запретил лишний раз тревожить оковы, объяснив свой приказ довольно странной фразой: «Ты же Маруся». Козлова нахмурилась, вновь задумавшись над услышанным, но быстро вернулась в реальность.

Над площадью разнесся глубокий мужской голос. Его обладатель что-то сурово вопрошал. Руся не поняла ни слова, зато Лик понял и, как остальные участники абсурдного представления, замер в ожидании. Прямо напротив пленников нелюди разомкнули кольцо, и в круг вплыл идейный вдохновитель учиненного безобразия. Пелоп собственной персоной. Вплыл, конечно, сильно сказано, он простейший наговор использовал. Дома такие в средней школе учат, но исключительно из-за техники безопасности. Обычно ребятня уже в младшей школе втайне от взрослых шутит с гравитацией.

Руся огляделась. Люди вокруг точно не считали фокус примитивным. Благоговейный ужас и восторг читался на лицах. Ведьма презрительно прыснула и поводила носом из стороны в сторону. Волосы-то она убрала, но нос теперь чесался.

– Буль, буль, бум-бум-бум, буль, – вещал Пелоп, не скрывая удовольствия от веры в собственную исключительность. И тем сильнее верующим выглядел, чем заинтересованнее выглядел Ликург.

Слушать было скучно. Причем Маруся была уверена, что ей было бы скучно, даже если бы язык понимала. Так что она просто стояла и мечтала о скорейшем завершении приступа самолюбования у героя напротив. К тому же нос чесался невыносимо! Руся еще раз им поводила, но помогло мало.

– Блам-блам? – неожиданно и сдержанно превратил монолог в диалог шеф.

Козлова едва вслух не застонала от досады. Все, что нужно, – просто уйти отсюда. И они могли бы это сделать без труда в любое мгновение. Но нет! Оказавшись в прошлом, всегда оглядывайся на настоящее, иначе рискуешь его изменить и потерять. Уходить нужно максимально осторожно.

Нос чесался нестерпимо.

Пелоп выдал новую речь, которую Лик снова прокомментировал, а это уже была тенденция.

Руся сердито фыркнула, за что в очередной раз впоследствии на себя досадовала. Могла ведь промолчать? Могла. Но не стала. И вместо роли тихой незаметной спутницы стала средоточием любопытства главного местного социопата.

Нефилим смотрел на Марусю не моргая пару долгих минут, потом поманил к себе, сопровождая жест речью. Козлова вопросительно взглянула на шефа. Будучи учеником аптекаря, она могла справиться со всей местной братией полулюдей одна. Конечно, не без больших усилий и затратив немалое количество времени (нефилимы все-таки), но могла.

Шеф зло стиснул челюсти, прожег подчиненную суровым взглядом и обратился к Пелопу с речью. К сожалению, отвлекающий маневр провалился. Пелоп подождал немного, а когда понял, что Маруся не собирается двинуться с места, поплыл к ней сам. Левитация мужику явно нравилась. Это Козлова отметила, как и то, что вживую Пелоп выглядел уже куда как красивее, чем на созданном ею изображении. Особенность нефилимов. Чем дольше на них смотришь, тем краше они кажутся.

Пелоп подплыл к ведьме совсем близко и снова к ней обратился, только на этот раз коротко. Потом вытянул ладонь и торжественно возложил эту самую ладонь ей на макушку. Руся озадачилась, дергаться не стала, но на руку великого предводителя глаза скосила.

– Бум-буль, – сказал нефилим.

– Угу, – не выдержала Козлова. – Шеф, можно я ему накостыляю?

Шеф подозрительно застонал.

– К бою! – раздался неподалеку воинственный женский клич, и в лоб нефилима прилетел топор.

Красиво прилетел. Руся оценила.

Удар был такой силы, что Пелопа отбросило назад, и он рухнул замертво на мощеную площадь, где всего мгновение назад устраивал красочное представление. А поскольку вокруг стояла могильная тишина, то рухнул он с глухим мягким стуком.

Мимо муповцев проплыла невысокая хрупкая богиня в мягком шерстяном платье. Русая коса заканчивалась ниже пояса, на плече она держала второй внушительных размеров топор. Не изменяя гордой осанки и плавной легкой поступи, хрупкая девушка ухватила труп за руку и в общей тишине поволокла его за собой в одном ей известном направлении. При этом она ни разу не обернулась, а недавние соратники Пелопа просто расступались, пропуская ее.

– Прыгаем, – шепнул Русе на ухо шеф.

Пустоши выкинули их прямиком к парадному входу, где неподалеку от дерева в загоне мирно лежали верблюды.

– Сигюн – вся моя жизнь. – Локи пожал плечами, затем хитро заулыбался. – Ты бы как на моем месте поступил?

Они сидели на кухне Лика. Солнце давно скрылось за горизонтом. На столе остывали две чашки травяного напитка.

– Когда ты браслет подложил?

– Диалог неофициальный?

– Неофициальный. – Эйдолон задумчиво разглядывал друга.

Конечно, он прекрасно понимал Локи. Знал их с Сигюн слишком долго, чтобы обратить внимание, что это, верно, единственная пара в обоих мирах, способная жить в самой настоящей гармонии. Они целые диалоги вели, просто молча переглядываясь. Им не нужны были ссоры и взаимные упреки. Иногда Лик искренне завидовал другу.

– Ты понимаешь, что я тебе доверяю? Это я-то! – Локи нервно передернул плечами.

– И шею мне свернешь, если кто-то об этом узнает.

– Само собой.

Лик почему-то подумал, что, если бы рядом была Козлова, она бы приняла слова Гюда за удачную шутку. И ему потом бы пришлось терпеливо объяснять подчиненной, что великан серьезен дальше некуда.

– Так когда?

Локи протяжно вздохнул.

– После того, как ты в Интерпол пошел. Помнишь, как-то заикнулся, что печать кровные оковы Гефеста сбрасывает?

Лик кивнул.

– Вот я и понял, каким образом ты их сбросил тогда, прежде чем исчезнуть со своей ценной подчиненной. И понял, что мне лазейка нужна. Я обратился к Пустошам и получил помощь. Не видел, как погибла ее сестра, но видел изувеченное тело во льдах усыпальницы. Для Сигюн это была чудовищная боль. Это была кровная месть, я лишь помог подтвердить и не наказывать невинное создание за спасение стольких жизней.

– Сигюн хранила браслет сестры после ее смерти? Или она его носила?

– Первое.

– Почему нефилимы расступились перед ней?

– Создавая культ имени самого себя, всегда можно по неосторожности приобрести много врагов не только за пределами домашних стен. Пелопа постигла печальная участь быть преданным.

– И хладнокровно убитым.

– Сигюн не так ранима, как может показаться.

– Я догадался. По крайней мере, Марусе бросок понравился. Она его ребятам вчера воспроизвела детально.

– А где, кстати, Маруся?

– Понятия не имею, но надеюсь, что у себя дома и не влипает в неприятности. С чего вдруг вспомнил о ней?

– Ее покровитель за твоим плечом. Я думал, она здесь, у тебя.

Лик покосился на Шута, про которого снова умудрился забыть.

– Я догадываюсь, ты сильный, а этот безумец ей работать мешает, соответственно мешает и тебе, но вспомни, для чего магам покровители. Каким бы сумасшедшим ни был старший аркан, без него маг уязвим. Когда она не рядом, отпускай покровителя. Как разумеет, но он свою ведьму сохранит.

– Не сегодня. Пусть отдохнет без приключений. Рыжик не так уязвима, как может показаться.

История вторая

Сюллюкюны, бывший шеф и высокая мода

Выдали мне книжку про виды местных созданий. У них про самих себя, оказалось, курс целый есть в учебных заведениях. И скажу, не напрасно! Странности так странности! Волкодлаки на свадьбах друг другу кровь пускают и невесту вылизывают. Черти, если всерьез влюблены, преследуют возлюбленную буквально, но незаметно для нее. А у богов с определенной периодичностью рассудок мутится, и они влюбляются во что-нибудь, с чем можно завести потомство. Причем они не особо разбирают, во что влюбляются.

Из личных записей Константина Ивченко

– Спасибо. – Руся кивнула кассиру, зажала пакет с выпечкой в зубах и, подняв со стойки коробку с семью чашками кофе, медленно направилась к выходу.

– Мадемуазель, может, вам с наговором помочь? – крикнул ей вдогонку молодой ведьмак.

Маруся обернулась и, как смогла, изобразила отрицательный жест головой. Пакет при этом из стороны в сторону покачался.

– Вы же уроните! – не унимался ее настойчивый собеседник.

Козлова пожала плечами и выскочила на улицу подальше от неожиданного помощника, которому она явно понравилась.

Этим утром погода радовала городских обитателей ненавязчивым мягким теплом. Солнце пригревало, ветерок освежал, наперебой заливались птицы. В такой день волей-неволей хочется расслабиться и просто наслаждаться жизнью такой, какая она есть. Магия, пусть самая простая, только помешала бы. Чем меньше тянешь нити энергии от своего маниту в окружающее пространство, тем свободнее себя чувствуешь. А общий завтрак можно и самой донести.

Руся увернулась от стайки мигрирующих летучих рыб. Ночью гроза прошла. На тротуарах и дорогах подсыхали лужи, где соблазнительно копошились молодые розовые чистые червяки. Необычные охотники за лакомством теперь весь день будут выскакивать из ближайшего канала. Руся их понимала, она вот тоже в случае чего за булочку свою драться будет.

Только что из печки, с марципановым кремом, с кусочками миндаля, сладкая, вредная… Козлова слюну сглотнула.

– Ты похожа на голодного щенка. – Зверобой аккуратно забрал из зубов коллеги пакет. – Так и думал, что помощь тебе понадобится. Я молодец?

Руся едва не обожглась, от неожиданности сделав глоток чуть больше, чем рассчитывала.

– Аккуратнее!.. Эх… Смотришь так, как будто не молодец. – Он, кажется, обиделся всерьез.

Пока Руся обдумывала замеченную странность, черт перешел к новой теме:

– Так что вы там вдвоем делали в Пустоши до посещения прошлого?

– Шли. – Взгляд Руся менее удивленным сделать не смогла. – В отчете же все есть.

– А не в отчете что есть?

– Эй! Вы! Двое! – заорал с противоположного тротуара сюллюкюн[10].

Маруся обернулась сначала на вопящего, потом начала по сторонам искать того, к кому обращается безбровый.

– Да-да! Вы! Рыжая с защитником!

– Защитником? – Зверобой искренне недоумевал.

– Вы же с острова? Я видел, как вы туда на метле летаете.

– Я похож на защитника?

Сюллюкюн между тем добежал, и Руся разглядела эмблему службы земельного ландшафтного хозяйства на его комбинезоне.

– Вы ведь из полиции, мадемуазель?

Козлова кивнула.

– У меня в клумбе карлик сидит с безумными глазами и бормочет.

– Это по части медиков, – немного пришел в себя Зверобой. – Мы при чем?

– Как при чем? У него две руки, две ноги и голова!

Руся икнула. Черт подбоченился.

– Да, это необычно. Две руки, две ноги и голова… Особенно голова…

– Так не его голова, – не унимался и не обижался безбровый.

– А чья?

– Откуда я знаю чья? Он на ней сидит.

Теперь у Руси вырвался нервный смешок. Она тряхнула головой и толкнула в плечо Зверобоя.

– Веди, – кивнул он сюллюкюну.

– А туловище нам Вселенная не послала? – Иму привычно рассматривал части тела поверх спущенных на кончик носа солнечных очков. – Почему Вселенная вам вообще его послала? – Эксперт осторожно переложил голову обратно в ящик и убрал в холодильник. – Мне лично любопытно, учитывая отсутствие всякого намека на Иномирье.

– А у нас профи по неизбежным неожиданностям появился.

– Ай! – Горица махнула рукой на леопарда. – Вы хотели говорить лично. Зачем? Что-то необычное обнаружили?

– Не знаю, насколько для вас, друзья мои, это необычно, но как по мне, то да. Итак, – Бабалу-Айе[11], облаченный в бежевый клубящийся комбинезон, снял перчатки и вывел на экран результаты своей работы. – Во-первых, подтверждаю официально, перед нами маг. Я снял хромотипию…

– Барашки, – печально вздохнула Горица, глядя на полученные экспертом рисунки. Мужчины потеряли интерес к окружающей действительности и одновременно обернулись, подарив берегине все свое внимание. Первым очнулся от ступора Бабалу-Айе. С командой Лика он пересекался не впервые и привык ко всем ее членам, кроме Горицы. Ее нелепые детские жалостливые замечания частенько сбивали рабочий настрой. Иму, судя по всему, тоже все еще не привык.

– Во-вторых, я могу поведать предварительные результаты по содержанию силы в маниту…

– Сильнейший в роду, – торопливо проговорил леопард. – Док, скажи что-нибудь, чего мы не знаем.

– Легко. Ваше туловище спалили прицельным разрядом.

– Хотите сказать, в парня клубок электричества пустили?

– Именно это я и хочу сказать. Достаточно неожиданно для вас, мой друг? – Бабалу-Айе насмешливо сощурился, глядя на Иму.

– Тот самый разряд?

– Тот самый.

– И только один?

– Я сопоставил ожоги на шее и конечностях. Каждый разряд оставляет оригинальный рисунок. Похоже на снежинку. Кромка одной снежинки всегда уникальна и отличается от другой. Так что и тут я уверен, что разряд был один и невероятной силы.

– А когда будет готов официальный отчет?

– С учетом всех анализов… Думаю, три дня минимум.

– А максимум? – не унимался Иму.

– Неделя. – Ориша[12] выглядел слегка растерянным.

– Договорились! Делайте не меньше недели. И перешлите предварительные результаты Лику.

– Э…

Это все, что услышала вдогонку Горица, выскакивая вслед за аниото.

– Думаешь, Лик не захочет отдавать это дело военным?

– После учиненной проверки, которой они нас подвели? Еще как не захочет.

«Детский сад», – сердито подумала Горица, впрочем, свои мысли предпочла оставить при себе.

Разряды электричества в виде сфер – вотчина магов. Но представитель даже самого древнего рода не способен запустить «посыл» – ПС – подобного масштаба. Зато в экипировке военных существовали элементы, позволяющие регулировать его мощность. Что за элементы и принцип работы, Горица не знала. В их отделе надбавку к зарплате за доступ к похожей информации имели двое: Лик и Мосвен. Остальные члены группы не горели желанием отправляться в клетку в случае разглашения. Легче не знать, чем знать и молчать.

По возвращении Иму лично доложил выводы эксперта руководителю. И конечно, Лик не обрадовался.

– Шеф, – следом за берегиней в дверь заглянул Клеомен, – жену Баранова привезли. Я ее в гостевую отвел.

– Хорошо. О смерти мужа сообщили?

– Пока нет.

– Отлично. Может, что-то расскажет полезное, прежде чем начать стенать.

– По… полезное? – Клеомен замялся, затем загадочно заулыбался. – Сильно сомневаюсь.

– Почему?

– Не смогу объяснить. Это надо видеть.

– А с Шутом Баранова что?

Горица недовольно покосилась на Иму. Как был нетерпеливым котом, так и остался. Хоть бы конца диалога между шефом и Клеоменом дождался, прежде чем со своими вопросами встревать.

– Еще ничего. Я не могу пускать к нему Рыж… – Лик кашлянул, – Козлову, пока не буду знать хоть что-то.

Сотрудники отступили, пропуская шефа к двери.

– Ой, какой горячий мальчик!

Это первое, что услышал на пороге гостевой Лик.

– Послушайте, я не занимаюсь контрабандой. Я просто продаю алкоголь из Иномирья здесь.

Мадам Баранова произнесла вторую свою реплику, очаровательно улыбнулась и подмигнула Лику.

– Она только что ему подмигнула? – Горица своим глазам не поверила.

В операторской понаблюдать за беседой собралась вся команда за исключением Зверобоя и Маруси.

– Она на самом деле такая или притворяется?

Клеомен на секунду замер, завороженно глядя в черные глаза кошки. Мосвен редко обращалась к нему напрямую с вопросами по собственной инициативе. Так что со временем любое внимание с ее стороны стало для черта чем-то восхитительным. Событием, от которого в груди сердце замирает и растекается тепло по венам.

Зверобой из-за такого поведения смотрел на сослуживца как на прокаженного свысока, с жалостью и легким презрением. И неудивительно. Соблазнять, увлекать, очаровывать – вот главное оружие уважающего себя черта. Даже мать, богиня правды, и та не могла устоять перед отцом и не может до сих пор. Отпрыск черта должен был родиться чертом. И родился, но только внешне. Ора наделила маниту сына всем тем, что сделало его изгоем среди подобных ему созданий тьмы. Совесть, неприятие лжи и стеснительность. Пригласить на свидание понравившуюся девушку с этаким коктейлем Клеомену не удавалось ни разу в жизни. Что говорить о потрясающе красивой женщине, один взгляд на которую заставляет забывать обо всем вокруг.

– Нет. Правда такая.

Получив ответ, Мос тут же потеряла интерес к коллеге и оттого, конечно, не заметила выражения печали на его лице.

– Торговля запрещенной продукцией тоже преступление, – осторожно вступил в диалог Лик.

– Вы уверены? – Баранова постучала по подлокотникам длинными, украшенными замысловатыми рисунками ногтями.

– Да, мадам Жюли…

– Жужу!

– Что?

– Жужу. Зовите меня Жужу.

– Хорошо. Итак, мадам Жужу.

Лик не стал представлять, что именно сейчас творится с его командой в операторской, вместо этого он постарался сосредоточиться на понимании способа мышления вдовы Баранова.

– Не подскажете, где ваш муж?

– А зачем нам муж? – Жюли томно оглядела Лика. – Обожаю боевых магов, особенно без одежды, особенно в рабочей обстановке!

– Мадам, где ваш муж?

– Какой настойчивый!

– Мадам, где ваш муж?

– Да что ты заладил «где»?! Откуда мне знать? Шут опять что-то натворил?

Лик взял небольшую паузу и повернулся в сторону камеры. Горица поднялась со стула.

– Я проверю здесь и жандармерию запрошу.

Иму проводил русалку встревоженным взглядом. Из-за последней ее вылазки в паре с Козловой он начал бояться выпускать Горицу из поля зрения в рабочее время.

– Жужу, – Ликург потянулся и положил свою ладонь поверх руки Барановой, – вы же понимаете, что я не стану спрашивать не важные для меня сейчас вещи.

Его голос звучал мягко, сексуально.

– Да-а, – промямлила мгновенно растаявшая Жюли.

– Так, где сейчас ваш муж?

– Наверное, в своем баре. Лапает своих пери[13].

– Своих пери?

– Да. – Жюли крепко схватила Лика за руку и подалась вперед. – Танцовщицы. Он никогда не берет на работу нимф. С Сатиром не хочет связываться. Ну и пери умнее.

– Почему вы думаете, что он именно там?

– Я не думаю, я знаю. Вчера вечером как ушел, так и не возвращался еще.

– Вы ему не звонили?

Баранова отпустила ладонь Лика, откинулась на спинку стула и скрестила на груди руки.

– Нет.

– Почему?

– Почему-почему… Потому!

– Мадам Жюли, – предупреждающе начал Ликург, – мне понимать это как отказ от сотрудничества с полицией?

– О! Нет! – Баранова отвернулась и капризно надула губы.

– Так вы связывались с мужем?

– Какой настырный! Нет!

– Почему?

– Он со мной не разговаривает. Ясно?

– Почему ваш муж с вами не разговаривает?

Баранова нервно поерзала на стуле, затем часто захлопала ресницами, стараясь отогнать слезы.

– Почему ваш муж с вами не разговаривает? – требовательно повторил Лик.

Женщина всхлипнула.

– Почему ваш муж…

– Хватит! Хватит! Хватит!..

Баранова вскочила со стула и принялась истерично кричать, размахивая руками.

Лик досчитал до десяти, затем заговорил, вновь сменив тон на ласковый:

– Жужу, мне уйти?

– Да! – спешно выкрикнула мадам, но уже через секунду сама себя поправила: – То есть нет.

– Тогда присядьте, и мы продолжим.

Она нехотя опустилась на стул и всхлипнула.

– Постарайтесь ответить, это очень важно.

– Ну… – Жюли замешкалась и взялась грызть ноготь. – Я, может быть… случайно… чуточку занималась сексом с его Шутом… Случайно!

– Случайно, – с серьезным лицом кивнул Лик.

В операторской в этот момент Клеомен и Иму смеялись открыто, и даже Мос не удержалась от улыбки.

– Когда это было?

– Вчера утром и, может быть, позавчера… трижды. Ну и, может быть…

– Я понял. Как давно продолжаются случайности?

– Год, два, я не очень запоминала. – Жюли выглядела искренне смущенной.

– А как давно ваш муж о них знает?

Мадам расслабилась и неожиданно легко махнула рукой в пустоту.

– Да он-то все время знал. И все всегда было прекрасно! У всех свои слабости. Кто-то любит конфеты, кто-то зелье на поганках, а я – мужчин.

Баранова пожала плечами и мило улыбнулась.

Лик глубоко вздохнул и помассировал кончиками пальцев переносицу.

– Хорошо. Если муж все знал, почему он с вами не разговаривал?

– Позавчера мы с Шутом увлеклись, и как раз в самый неподходящий момент в столовую зашла свекровь.

– В столовую?

– Ага. – Жюли очаровательно поморщилась. – Знаете эти старые семейные замки? У Барановых такой. Мрачные помещения, серый камень, металл, запах сырости, эхо и необъятные камины. Если мне перейдет по наследству этот рассадник нерассеянного маниту, я его сровняю с землей. В замке три столовые! Откуда мне было знать, что его мама зайдет именно в эту?

– Зачем им три столовые? – Мос оглянулась на Иму.

Аниото среагировал не сразу.

– Ты меня спрашиваешь? Я в земляной хижине родился, вырос там же. Его спрашивай. – Иму кивком указал на стоящего рядом черта. – Это ему в детстве мини-парк развлечений под окном поставили.

Кошка перевела удивленный взгляд на Клеомена, но тот лишь неуверенно плечами пожал.

– Большинство семейных крепостей, построенных во времена белого тигра, имели три столовые: для семьи, для гостей, для обрядов. И крепости действительно больше похожи на огромные склепы с лабиринтами коридоров, комнат и лестниц внутри.

– Так какие пакости Шут опять натворил?

От Лика не ускользнуло, что Баранова, кажется, впервые за все время пребывания на острове забеспокоилась.

– Давно он последний раз творил пакости?

– Конечно! – Жюли это воскликнула как само собой разумеющееся, что не могло не удивить Эйдолона.

– Не поясните?

– Легко. Он исправился. С месяц назад заявил, что станет идеальным покровителем.

В операторской Клеомен, не отрываясь от экрана, усмехнулся.

– По-моему, у него не получилось.

Мос едва заметно улыбнулась на эту реплику.

Руся стояла перед массивной деревянной дверью и боролась с желанием спрятаться за спину черта. Что может быть страшнее, чем появиться однажды на пороге семьи и сообщить, что их сын погиб. Как ведьме, подопечной Шута семейной колоды и представительнице древнего рода, ей оповещение доверили.

– Не бойся. Я буду говорить, а ты слушай. Если нужна будет помощь твоя, я дам знать.

Зверобой ударил в гонг.

– Моя семья с ними пересекается иногда. Знаешь, чем занимались первые Барановы? – Руся перешла на шепот.

– Чем? – точно так же шепотом спросил черт.

– Кладбища содержали. Здесь в подвале три этажа вниз семейного склепа. Они его по-прежнему используют.

– Прямо в здании?!

Руся кивнула и поспешно опустила глаза. Пожилая хозяйка дома дверь открыла, Козлова не могла пока заставить себя посмотреть ей в глаза.

– Мадам Баранова? – Зверобой обворожительно улыбнулся, обнажил запястье и показал на мгновение засветившуюся печать Интерпола.

– Да.

– Мы из МУПа. Не могли бы вы уделить нам немного времени. Это по поводу вашего сына.

– Какого из двух?

– Мирослава.

– Понятно. – Пожилая ведьма отступила в сторону, пропуская нежеланных гостей в дом. – Что ж. Проходите. Что натворил мой сын на этот раз? Или это снова был его Шут?

– Пока пытаемся разобраться.

Руся с удивлением слушала расплывчатые реплики черта.

– Мадам, кроме вас дома есть еще кто-то?

– Мой муж.

– Не могли бы вы и его пригласить.

Несколько минут спустя они вчетвером сидели в гостиной.

– Мирослав сжился с Шутом. Никакого разлада. Все организовывают вдвоем. У сына и дело свое есть. Что вас интересует?

Зверобой кивнул. Он уже понял, с какой женщиной имеет дело. Сообщать о сыне больше чем пара ничего не значащих фраз Баранова не станет.

Структура кланов у магов близка к волчьим. Есть альфа-пара и их дети, есть бета-пара и их дети, основной состав и обязательно шестерки, задача которых – развлекать и разряжать обстановку во время общих собраний. Только в отличие от оборотней, где стаями и семьями всегда правят самцы, во главе магического клана и семьи чаще всего стоит женщина. И в данный конкретный момент перед гостями сидела альфа. Если обычный член клана или даже муж альфы еще может рассказать что-то полезное, то сама альфа в здравом уме никогда.

– Должен с прискорбием вам сообщить, – без предисловия начал Зверобой, – сегодня утром ваш сын был найден мертвым в центре города.

Черт замолчал, внимательно следя за лицами Барановых.

Весть стала ударом для обоих.

– Когда вы видели Мирослава?

– Как он умер? – Баранова пришла в себя быстрее мужа.

– Мы пока это устанавливаем. Когда вы видели Мирослава последний раз?

– Вчера. Долго с ним разговаривали по душам. И когда он уходил после вечернего чая, впервые был по-настоящему счастлив.

– О чем вы говорили?

Женщина сурово поджала губы.

– Мадам…

– Хорошо. Позавчера я застала в столовой его пустоголовую жену с Шутом. В увиденном приятного мало, о чем я тогда же и сказала Мирославу. А вчера он пришел ко мне. Оказалось, что они с покровителем больше года назад пришли к соглашению.

Зверобой нечасто жалел об отсутствии Клеомена. Каким бы хорошим психологом ты ни был, когда имеешь дело с главой клана, рискуешь ошибиться. Он минуту назад сообщил ей, что сын мертв, а она хладнокровие потеряла всего на несколько мгновений. Доверять словам такой женщины нельзя.

– К какому соглашению, мадам?

– Они оба собирались разойтись и жить каждый своей жизнью.

– Шуту ответили взаимностью? – откровенно поразилась Маруся.

Черт мельком взглянул на лицо напарницы. Смысл вопроса он не слишком понял, но вмешиваться не стал.

– Да. – Баранова нахмурилась. – Да. Простите, я ваше удостоверение не увидела.

– Козлова, – представилась ведьма.

– Ярослава! – обрадовалась хозяйка дома и даже в лице несколько смягчилась. – Какой иной покровитель, кроме справедливости, мог прийти сегодня к нам! Ты, возможно, меня плохо помнишь. Мы с твоей мамой редко общаемся. За ее плечами хозяйка, за моими – сила. Трудно ладить. Как семья? Как твоя непутевая сестра?

Руся пожала плечами:

– Про семью не в курсе. Сестра хорошо. Вас сейчас опрашивают по поводу смерти вашего сына. Мы с Мирославом провели короткое время в одном учебном заведении.

От Зверобоя не ускользнула растерянность на лице мадам, но и тут она быстро пришла в себя.

– Значит, твой Шут тоже получил взаимность?

– Нет, он по-прежнему со мной. Так что именно сказал Мирослав?

Мадам надменно оценивающе оглядела гостью с ног до головы, затем после короткой паузы ответила:

– Сказал, что давно влюблен в другую, хочет жить с ней и что это взаимно. У Шута тоже была любимая женщина. Они собирались начать жить по соседству, когда Мирослав закончит бракоразводный процесс.

– И как зовут это странное, влюбленное в Шута создание?

– А вы как считаете? Жюли.

– Любовь спасет мир! – Иму сидел на столе Горицы и болтал ногами. В конкретный момент времени, по мнению Руси, он выглядел как жизнерадостный шкодливый котенок. Аниото не мог не замечать, насколько напарница раздражена. И ему это удовольствие доставляло, ради ее сердитого сопения он и старался.

– Клеомен, ты же сказал, что она не врет. – Горица попыталась выдернуть из-под аниото сенсорный лист с документацией.

– Я определяю ложь, а не умалчивание.

– Сама она слишком глупа. – Лик задумчиво рассматривал временную шкалу на экране. – Ее кто-то научил. Мос, что там с обыском в квартире и с местом обнаружения мага?

– Еще не закончили, но Марусю я уже оформила. Через полчаса мы с ней сможем осмотреться.

– А может, Мирослав соврал маман? Или маман Зверобою с киборгом наврала. Вы видели этого коротышку в допросной? Он же уродливее половинчатых и ненормальнее. Кто в здравом уме влюбится в такое?

– Уродство – не причина не влюбиться, и отдай мои документы! – Гор все-таки удалось выдернуть лист из-под Иму. – В тебя же кто-то тоже однажды влюбится.

– Уже, – мгновенно среагировал довольный леопард.

– Что – уже? – не поняла Горица.

– Уже в меня влюбилась.

– Кто? – Русалка беспомощно уставилась на профиль улыбающегося напарника. Собственный вопрос неожиданно отозвался резкой болью в груди.

– Ты.

Иму продолжал жизнерадостно болтать ногами. От него не ускользнуло, как Горица покраснела и опустила глаза, сделав вид, будто что-то ищет на столе.

– Смешно, – наконец пришла она в себя.

Сказать, что Иму обрадовался, значит, ничего не сказать. Леопард был в восторге! Минуту назад он и не рассчитывал на такое удивительное открытие. Его просто задела реплика Горицы, в очередной раз напоминающая, что он для берегини напарник и только. Иму после тех трех поцелуев окончательно не мог воспринимать Горицу по-иному, нежели свою пару. Она иногда ему в дреме мерещилась рядом на кровати. Да только Горица не воспринимала его как мужчину. И чем больше проходило дней, тем мучительнее было Иму, тем сильнее его сжигала ревность. Ни к кому конкретному, просто жгучий страх узнать, что она влюбилась в кого-то. И вдруг его глупая реплика, сказанная по большей части от бессилия, дала ему такое признание с ее стороны.

Леопард не без усилия подавил желание обнять и поцеловать вредную упрямицу.

– Итак, Маруся, что мы знаем?

Ни от кого не ускользнуло, что Руся испуганно вздрогнула и встрепенулась. К ней впервые обращались с подобным вопросом.

– Мирослава Баранова убил маг в военной экипировке. Мирослав собирался развестись с женой, и у него была договоренность с Шутом о раздвоении. Жюли Баранова – маг, но она чудовищно глупа. – На этой реплике в комнате раздались смешки. – Глупа настолько, что в намерении скрыть свои отношения с Шутом подставляет его сильнее некуда, подсовывая нам мотив с изменой. Если бы не Клеомен, можно было бы подумать, что она, напротив, очень умна и изображает дурочку…

– Как ты, – учтиво подсказал Иму.

– Как я, – невозмутимо кивнула Руся. Поначалу говорить было трудно, но с каждым новым словом уверенность возрастала, так что аниото не удалось ее смутить. – Шут – покровитель мага, поэтому вполне мог дать подобный посыл, просто взять его от самого Мирослава. Но мотива нет.

– Сколько ему жить осталось?

Руся перевела озадаченный взгляд на Лика. Шеф усмехнулся:

– Козлова, у древних родов есть право не разглашать подробности взаимодействия магов и покровителей. Они этим правом не просто пользуются, но свято чтят как неписаный запрет. Не знала?

Ведьма отрицательно покачала головой, ошарашенная новым открытием. Наверное, оттого, что с семьей толком не жила и не общалась нормально никогда, столь обыденная вещь стала неожиданностью.

– Обретя тело, покровитель живет не больше нескольких суток после смерти носителя. А этот, если действительно получил взаимность, будет жить до тех пор, пока его любят. Но с уверенностью сказать, что это именно жена Баранова, я не могу.

Маруся собиралась продолжить, но аниото ее прервал:

– Шеф, давай, мы сгоняем, найдем великую любовь Баранова. Ты все равно рисковать с карликом дальше будешь.

Лик кивнул, про себя забавляясь энтузиазму леопарда. Он в последнее время сильно изменился. Звериного поведения поубавилось, на влюбленного ревнивого мужа стал похож. Перед начальством придется за этих двоих скоро отчитываться.

– Горица, смотри, чтоб он экспертов не гонял.

– Хорошо, Лик, – пробормотала русалка, пока ее нетерпеливо подталкивали к выходу.

– Как вариант, кто-то мог рассчитывать, что Шута обвинят посмертно в убийстве носителя? – догадалась Руся.

– Не исключено, – вступил в диалог Клеомен. – В семье могли воспротивиться расселению мага и покровителя?

– Нет. – Козлова отрицательно покачала головой. – Наоборот. Для семьи это замечательная новость.

– Шеф, можно выдвигаться. Квартира Барановых готова. Внизу, под островом, тоже почти закончили.

– Вы с Клеоменом вниз. Мы с Марусей – в квартиру.

– А я? – Зверобой перестал созерцать Козлову и перевел удивленный взгляд на Лика.

– А тебе как обычно. Пусть наша Жюли больше ничего не утаивает.

– Хорошо, Лик.

Горица сердилась и расстраивалась одновременно. Она так старалась забыть о том поцелуе, не краснеть каждый раз, глядя ему в лицо, не смотреть на его губы. А он, вместо того чтоб помочь, издеваться при всех начал. Более беспомощной берегиня себя не чувствовала никогда. Теперь вот в спину ее подталкивает, как будто она заведомо самое медленное создание в этом мире.

В коридоре Иму вдруг остановился, потянул ее за талию и прижал к себе. Русалка испуганно вздрогнула. Она не видела его лица, но ощущала дыхание на своей шее.

– Обиделась? – прошептал он.

Горица замерла. Она не чувствовала ни рук, ни ног, только прикосновение его тела к своей спине.

Иму обнял Горицу сильнее и потерся носом о ее висок. Он слышал, как часто забилось ее сердце, каким глубоким стало дыхание. Словно пойманная на охоте дичь.

– Боишься меня?

Она не пошевелилась и не ответила, но леопард мгновенно ощутил жар во всем теле, кожа начала сохнуть. Он тихо рассмеялся.

– Я понял.

Жар тут же прошел. Горица – не хищница. Она не станет сражаться, расставляя приоритеты сил в возможной паре, просто высушит его, если он нападет. Наверное, это должно было расстраивать, но не расстраивало. Напротив, аниото ни с кем еще не чувствовал себя столь восхитительно.

Дверь соседнего кабинета открылась, послышались голоса. Русалка вырвалась из объятий и, не оглядываясь, побежала к шахтам. Не скрывая довольной улыбки, Иму отправился следом. Если она считает, что может от него сбежать или что они закончили, то глубоко заблуждается.

Горица всем существом чувствовала его присутствие. Она надеялась успеть добежать до машины и как минимум ехать к месту назначения на ней вдвоем, как максимум – одной. Но не вышло ни того ни другого. Она доставала на бегу ключи, когда ее вновь поймали за талию и потянули в направлении черного стального двухколесного коня. Мотоцикл леопарда на парковке всегда выделялся. Аниото ценил скорость и средства передвижения выбирал соответствующие.

– У меня своя машина есть, – попробовала возмутиться Горица, с ужасом понимая, что в этом секторе никого больше нет.

– Я знаю.

Иму понравилось ощущать ее страх, наблюдать за попытками сбежать. Это отдавалось приятным томлением в груди и предвкушением момента поимки добычи. Если бы не пропасть сущностей, он бы много раньше понял, что хочет поймать свою русалку.

– Давай поедем на ней, – не сдавалась Гор.

– В следующий раз.

Иму решил больше не тянуть, развернул ее к себе лицом, наклонился и поцеловал. Горица издала протестующий возглас и затихла. Поцелуй оказался нежным, сладким и бережным. У нее мысли никогда не возникало, что хищник может вести себя так по отношению к женщине, тем более к ней, ведь она, кажется, всегда его раздражала только. Иму меж тем положил ладонь ей на затылок и чуть надавил языком на губы, заставляя приоткрыть рот. Несмотря на страх, что все происходящее неправильно, русалка подчинилась. Она до безумия захотела подчиниться.

Иму с нескрываемым восторгом ощущал страсть, с которой она отвечала. Мягкая, ласковая и беззащитная, она отдавалась ему, а потом неожиданно испугалась. Впрочем, лишь для себя самой, но не для аниото. Он слишком хорошо изучил ее, чтобы не предугадать, что ее обуяют сомнения.

Из страстной соблазнительницы она вновь перевоплотилась в загнанную дичь, замирающую от страха перед лицом хищника. Иму мягко улыбнулся.

– Держись крепче.

Горица собралась спросить зачем, но успела только взвизгнуть, когда леопард резко подхватил ее на руки и понес к мотоциклу. Такое поведение больше смахивало на ребячество, но устоять было невозможно. Она выглядела слишком смущенной, чтобы он мог удержаться и не попытаться окончательно вывести ее из равновесия.

– Ты что делаешь?! – Горица понимала, что возмущаться шепотом странно, но вслух было просто страшно. Вдруг кто-то услышит или увидит, доложит начальству, и придется объясняться. А что говорить, если она сама не знает, что происходит? Уволят.

– Никто тебя не уволит, – с усмешкой ответил на выражение ее лица Иму. – Садись сюда. – Он поставил ее на ноги и указал на пассажирское сиденье мотоцикла.

– Я упаду, – попыталась все так же шепотом оказать сопротивление Гор.

– Будешь меня обнимать – не упадешь.

Иму не без восторга отметил порозовевшие уши берегини. Перспектива ее прельстила.

– С ума сошел?

– Давно. – Пожал плечами аниото. – Садись!

Горица приказ исполнила, но по-своему. Постаралась расположиться на мотоцикле так, чтобы между нею и леопардом оставалась дистанция в несколько сантиметров. Женской гордости этого минимума вполне хватало. Иму недовольно фыркнул и вынудил Горицу дышать через раз. Он ухватил русалку за руки и потянул, заставляя придвинуться к своей спине вплотную, потом еще и ладони ее себе на живот положил.

– Сама виновата, – философски протянул Иму, наслаждаясь близостью и ожидая, пока датчик защитного экрана мотоцикла даст добро на старт. – Я предупреждал, незачем было меня так успешно успокаивать.

Горица не сказала ни слова. И молчала на протяжении всего пути до клуба Баранова. Шок сказывался. Все было не так.

Вообще все было не так!

Она с детства была романтичной, мечтала о потрясающей, красивой любви и, повзрослев, не утратила веры в свои идеалы. В ее фантазиях возлюбленный мужчина был магом, может, полубогом или богом, но никак не плотоядным хищником. Он целовал ее на берегу реки или в прекрасном саду, а не на рабочей парковке. После поцелуя она нежилась в сильных объятиях, любуясь на закат или звезды, а не обнимала сама и тащилась искать любовницу жертвы. И уж абсолютно точно, прежде чем поцеловать, мужчина признавался ей в любви, а не сообщал с нахальной кошачьей мордой, что это она его, видите ли, любит и его все устраивает.

Что, змий задери, только что произошло и происходит?! Горица вздрогнула от этой панической мысли. Все не так.

Теплая ладонь Иму накрыла ее правую руку. Он легко сжал ее пальцы и тут же отпустил, ухватившись за руль своего монстра, лавируя по улицам старого города. Под впечатлением от этого нежного, невероятно интимного прикосновения Гор не сразу почувствовала нечто еще более нежное и личное: его спина едва заметно вибрировала. Где-то внутри леопарда рождался этот странный завораживающий низкий звук.

Аниото мурлыкает исключительно своей паре – истина, известная каждому школьнику. Только Иму не совсем обычный аниото, он ведь тогда мурчал ей, чтоб подразнить. Горица замерла, споткнувшись о странную догадку.

– Опять дразнишься? – тихо проговорила она.

Звукоизоляция экрана позволила Иму расслышать вопрос без труда.

– Опять сама за меня придумываешь причины моих поступков?

Горица вздохнула. Ни да ни нет не сказал, еще, кажется, и обиделся.

Все не так!

Иму ощущал ее недовольство и растерянность и все же был счастлив. Она не отрицала, что любит, даже не задумывалась. Для водных чаровниц любовь нечто иное, чем для большинства созданий. Любовь никогда не приходит к ним озарением или чудом. Русалки просто постепенно незаметно для самих себя принимают в свою жизнь того единственного, кому будут верны до смерти. И Горица приняла Иму. Да, она сердито сопела позади, потому что он сделал все совсем не так, как наверняка мечтала ее романтичная натура, но эти недочеты можно было исправить. Главное, что отныне он – основная часть ее жизни.

Иму хотелось оказаться на трассе, за пределами города, везти свою владычицу пресных вод туда, где она будет чувствовать себя свободной и довольной. Как только дело Шута закроют, он поступит именно так. Возьмет у Лика отгул и для себя, и для нее.

Путь до места назначения занял не больше получаса. Ставить мотоцикл пришлось на улице. Всю доступную для транспорта площадь вокруг клуба оградили эксперты Научно-исследовательского центра криминалистики. Собранный материал уже отбыл с первой машиной, оставшиеся три предназначались для сотрудников и оборудования, которое и занимало большую часть парковки. Иму эти умники всегда раздражали. В НИЦК попасть работать было сложнее, чем в Интерпол. Когда-то давно центр появился на базе Института криминалистики, а тот, в свою очередь, вышел из факультета криминалистики Академии ССБ, так что по сложившейся традиции отбор вели жесткий. Ум, знания, дисциплинированность, сила, род – все имело значение. Нерадивый ученый в застенки центра не попадал.

– Не надевай лик леопарда, – мягко проговорила возле его плеча Горица. – Я знаю, они тебя бесят. Просто, как обычно, представь, что говоришь с Мос.

– Хорошо, – сердито проговорил Иму, стараясь совладать с оболочкой.

Мосвен была одной из умников. Лик ее с прежнего места работы переманил к себе в отдел. В отличие от созданий из НИЦК к белой кошке Иму неприязни не испытывал. Во-первых, род близкий, во-вторых, она двух котят одна тянет, в-третьих, привык уже, хотя поначалу тоже не жаловал.

Горица подождала, пока Иму справится с собой, затем двинулась к центральному входу, вынуждая его идти следом. Всегда так делала, не впервой.

– Приветствую, дорогая Горица, – встретил их у входа руководитель третьего звена. – Вы сегодня раньше обычного.

Иму сердито фыркнул. Пожилой альв, как всегда, обворожительно улыбался, глядя на русалку. Второй год Серхио не оставлял попыток понравиться Горице. Но, будучи представителем уважаемого княжеского рода, делал он это завуалированно и деликатно. Так что, к постоянной радости Иму, сам предмет страсти оставался в неведении происходящего. В плане отношений, да и любых эмоций в целом Горица всегда оставалась удивительно наивным созданием.

– Как здорово, что у нас третье звено работает! Единственные дружелюбные создания во всем центре.

Иму фыркнул громче. Она до сих пор полагает, что Серхио Лику результаты просто так авансом, до окончательного оформления запросов передает.

– Если мы не будем дружелюбны, как же тогда очаровательные сотрудники МУПа будут расследовать свои дела?

Аниото зло заурчал.

Горица обернулась и удивленно взглянула на напарника.

– Ближе к делу, – процедил сквозь зубы Иму.

– Ближе, так ближе, – примирительно проговорил альв. – Пойдемте внутрь. Мы танцовщиц по рекомендации Ликурга отделили от остального обслуживающего персонала. Открыться клуб сегодня не успел, когда мы появились, так что особых проблем не возникло. Опрос проводили параллельно четверо моих сотрудников.

– И какие рекомендации дадите? – Горица часто заморгала. За массивным входным балдахином, теперь трепетно охраняемым ажаном, начиналось царство полуночи. Мягкие бархатные стены, интимное теплое освещение – королевство всех оттенков красного и черного в обрамлении дымчатых зеркал и золота.

– Персик и Дынька.

Гор рассеянно нахмурилась, совершенно не уловив смысл сказанного Серхио.

– Нет. Я про танцовщиц.

– И он про танцовщиц, – не удержался от смешка Иму. – А настоящие имена у Персика с Дынькой есть?

Серхио провел сотрудников МУПа через пустой танцпол, затем сквозь стену из искусственного дымчатого водопада в зону для персонала.

– Направо – дирекция. Там расположились пери. Налево – кухня. Там собрали остальных. Персик зовут Тарана. Когда сообщили о смерти хозяина клуба, глотала слезы, потом ее тошнило. Дыньку зовут Ширин. Отвечает односложно, еле шевелится, на работу опоздала. Такая едва шевелящаяся и пришла. Остальные обычные. Управляющий дергался, мы следы руты нашли. Я запрос уже оформил в жандармерию, пусть расскажут, есть у них в разработках заведение Баранова или нет. Ответят – передам вам, хотя, скорее всего, из-за руты и дергается.

– Выводили в коридор для разговора?

Серхио кивнул.

– Здешние коридоры спроектированы так, чтобы хранить секреты. Шумоизоляция и углубления в стенах с кушетками.

– Хорошо. Дальше справимся сами.

Альв смерил Иму недовольным взглядом. Серхио никогда не понимал, как так сложилось, что русалка постепенно начинает отдавать себя хищнику. Неуравновешенный грубый убийца разве способен понять, что получил? Может оценить? Два года назад Серхио впервые столкнулся с этой странной парой и понял, что просто обязан защитить Горицу от негодяя. Спасти от самой себя, пока не поздно. Но делать это нужно было осторожно, незаметно, иначе ее романтичная натура воспротивится и все усилия обратятся в прах.

– А что прекрасная сеньорита?

– Кто? – Горица увлеклась созерцанием небольшого уютного углубления в стене с кушеткой, где действительно вполне могли поместиться двое. Чуть поодаль стояла резная ширма, служащая, очевидно, барьером между жаждущими уединения созданиями и внешним миром.

– Он спросил, нужен он тебе или нет?

– А! Нет, не нужен. То есть я имела в виду, мы справимся, – поспешно уточнила берегиня. – В том смысле, что, конечно, нужен, но не в том смысле, что по-другому как-то нужен, по работе, конечно… То есть я не имела в виду ничего такого…

– Пошли. – Иму втолкнул Горицу в комнату. – Все все поняли. Спасибо.

Последняя реплика относилась к Серхио. Леопард постарался скрыть удовольствие от того выражения, что блуждало на лице альва после бесподобной речи «прекрасной сеньориты».

Так глупо Горица не чувствовала себя еще ни разу. И все из-за леопарда. Если бы не он, она бы не была такой потерянной и рассеянной сейчас и конечно же не выставила бы себя в неприглядном свете перед Серхио, которого искренне уважала. Берегиня постаралась сосредоточиться и вернуть себе рабочий настрой.

В кабинете царила совсем иная атмосфера. Свет, белизна, серебристый отлив.

Всего танцовщиц было восемь. Все они испуганной стайкой собрались на единственном диване. Иму показал удостоверение ажану, преградившему им с Гор вход в помещение.

– Кто из вас Тарана?

Одна из девушек встрепенулась, остальные же, словно по команде, повернули головы в ее сторону.

– Не трогайте ее. – Горица почему-то сразу поняла, что к ним обращается именно Ширин. Изящное темноволосое смуглое создание с твердым взглядом и глубоким обворожительным голосом. – Вам нужна я.

– Тогда пройдемте. – Иму кивнул девушке, указывая на выход.

– Ширин, – начала русалка, когда они устроились на кушетке в коридоре, – просто расскажите все, что знаете.

Само собой, ни Иму, ни Гор не знали, почему девушка решила, что нужна им, и что конкретно она собиралась поведать. Ситуация требовала от них хорошо подыгрывать, используя расплывчатые формулировки и реплики.

– С самого начала?

Горица кивнула.

– Хорошо. – Ширин тяжело и протяжно вздохнула. – Я знала, что он погиб. Я знаю точное время.

Горица чуть наклонилась вперед. Боль отражалась на лице пери. Такую боль не сыграть. По крайней мере, так подумала русалка.

– Начните сначала.

– Да. – Голос Ширин сорвался на шепот. – Мирослав особенный. Он порядочный и не относится к служащим своим, в том числе и к танцовщицам, как к кому-то заменяемому. Заменить нас можно – это правда, но он никогда так не поступал. На Тарану год назад напала албаста[14], изуродовала ей пол-лица. Мирослав оплатил операцию и реабилитацию. А мы выступали всемером, пока она несколько недель назад не вернулась. У Мэхвэш и Устанай дети. Больничные и отгулы – не проблема. Где вы видели повара без одной руки? Или управляющего с хворью перерожденного? Перерожденного! Понимаете? Кто возьмет на работу создание с пустой кровью да еще на такую должность? Мирослав особенный, – с тихим надрывом закончила Ширин.

Иму смотрел на девушек с высоты своего роста и молчал. Здесь его вмешательство не требовалось. Напротив, он старался не шевелиться, чтобы не привлекать к себе внимание. Позже он с огромным удовольствием подразнит Горицу за ее привычку сочувствовать всем и вся, но мешать ей непосредственно во время работы – никогда. Если надо кого-то запугать, чтобы Гор после могла утешать, – он запугает. Но она и без того завораживала, даря собеседнику ощущение покоя.

– Ширин, – окликнула Горица пери, когда молчание затянулось и стало очевидно, что девушка не сил набирается для дальнейшего диалога, а просто с горя в себя ушла.

Ширин перевела невидящий взгляд на русалку.

– В котором часу связующая нить оборвалась?

Горице понадобилось напрячь слух, чтобы расслышать ответ. Пери, как и некоторые другие представительницы женского пола в этом мире, обладали способностью ощущать ценное для них создание на расстоянии. Его боль, радость, страх, удивление и конечно же смерть.

– Я не подозревала, что такое почувствую. Кажется, я его люблю, – добавила Ширин после нового сбивчивого монолога о доброте и исключительности Мирослава.

– Когда вы собирались съехаться?

– Съехаться? – Ширин удивленно взглянула на русалку. – Нет. Я никогда… Что вы, он же мой начальник! И он женат…

– Вас связывали только рабочие отношения?

Ширин рассеянно кивнула.

– Вы живете одна?

– Нет. У меня дочь.

– Мирослав относился к вам так же, как и к остальным своим служащим?

– Да, наверное. Или… Не знаю. Я, пожалуй, его раздражаю. Всегда с ним спорю. Шут его меня ненавидит точно.

Горица вздохнула и сменила тему на рабочие конфликты с клиентами или поставщиками, давая пери время передохнуть. Опрос займет времени немало, к личным взаимоотношениям они вернутся чуть позже.

– Ах, чтоб тебя! – Маруся добавила еще пару проклятий на мертвом языке.

Лик сам не понял, как оказался рядом с ней, готовый отразить любую угрозу.

– Шеф, вы чего? – изумилась Козлова, которая вдруг обнаружила себя отделенной от шкафа Жюли широкой божественной спиной.

– Что произошло?

– Где?

Бог сверкнул глазами.

– Здесь!

– Когда?

Угрозы не было – это точно. Лик застонал.

– Змий тебя задери, Козлова! Сию минуту! Что заставило тебя произносить проклятия?

Руся моргнула раз, другой, раздумывая над непонятной нервозностью шефа, потом осторожно кивком головы указала в направлении открытого шкафа.

– Там одежды на мою пятилетнюю зарплату в Интерполе.

Лик прекратил сверкать глазами на подчиненную и уставился на гардероб Барановой.

Одежды было много, исключительно иномирная, но даже при всей дороговизне названной суммы не вышло бы.

– Как ты оценила?

– Легко. Здесь разнообразные коллекции из разных домов. Некоторые вещи единичные, встречались на показах. А вот эти справа – прошедший сезон и совсем свежие. На рынке в А… А-а-а и не важно где, – вовремя прекратила разглашать тайны Руся и вытащила крайнее платье. – К примеру, вот это – моя зарплата за полгода.

– Понятно. Где, говоришь, рынок?

– Какой рынок? – Козлова готова была сквозь землю провалиться.

– Где это все продается.

– А это все продается?

– Маруся!

Руся, как сумела в сложившейся ситуации, изобразила улыбку «мисс Вселенная».

Лик рассмеялся:

– Ладно, живи. Только не улыбайся так. Это пугает.

Ведьма недовольно сморщилась, но совету последовала. Главное, что отступил.

– Я в гости в «3А» схожу. В одиннадцатой или двенадцатой группе кто-то не на выезде, да найдется. У них и выясню, где рынок этот искать.

Не отступил.

– Ых, – с досадой выдохнула Руся. Когда в начальниках сыщик, маленьких женских секретиков не заимеешь. Хотя этот секретик назвать маленьким сложно. – Нам туда ехать придется?

– Еще как придется. – Лик протянул Марусе каплю одноразового носителя информации. – Это тебе от ребят из Центра криминалистики. Вернее, мне для моей персональной станции.

На последней фразе он улыбался так счастливо, как будто шутку свою считал невероятно удачной.

– Смешно, – недовольно проговорила ведьма и забрала каплю. – Я только с «киборгом» свыклась, теперь персональная станция. Всю жизнь мечтала…

Она продолжала еще что-то невнятно бубнить себе под нос, настраивая пыль. Лик не обращал внимания. Дразнить ее было забавно, от этого нехитрого действа настроение поднималось. На деле же он ей доверил непростую задачу – сырые данные. Лик был уверен, что его гениальный Рыжик, скромно расположившийся на краешке кровати, придумает, как быстро найти среди множества собранных экспертами сведений нечто полезное.

– Опять пойди туда, не знаю куда, – прокомментировала Руся содержимое капли.

– Она торговала или сама носила?

Лик поводил ладонью перед серебристыми неподвижными глазами.

– Я все вижу. – Из-за правого виска выплыла крошечная камера, на мгновение зависла напротив лица Лика, после чего вернулась на место. – Носила. Там отдельный шкаф с обувью иномирной не дешевле одежды. Справа крайнее отделение.

Эйдолон открыл указанную дверь и про себя подивился пестроте ассортимента.

– Куда она во всем этом ходила?

– Ищу. Позвоните Зверобою, пусть в счетах семейных покопается. Он так быстро находит темные пятна.

– Когда это ты успела узнать о его талантах в экономике?

– А он мне дал почитать свои дела. В смысле дела из своего прошлого. Его, кажется, веселит, что он иногда становится темой докладов студентов.

– Да, его много что веселит, – задумчиво произнес Лик.

Он еще пару минут понаблюдал за неподвижной ведьмой и лишь затем выполнил ее просьбу. Зверобой к новой задаче отнесся спокойно – этого Ликург от него ожидал. Но вот чего бог не ожидал, так это предложения заменить начальство на выезде.

Эйдолон наушник в карман убирал злой, как змий. Никогда подобного не происходило прежде, чтобы кто-то из команды затевал с ним нелепое соперничество. И на чем основанное соперничество?!

Лик снова взглянул на Козлову. Она целиком погрузилась в задание и теперь совершенно ничего вокруг не замечала. Камеру и ту рассеяла. Копна рыжих кудрей, рыжие брови и ресницы, яркое зеленое платье, ярко-алая помада и не менее яркие веснушки. В Иномирье столетия три назад ее бы сожгли заживо за один внешний вид, если бы поймали. Несомненно, яркая особа. Маруся по-детски шмыгнула носом и почесала затылок. Яркая, но не во вкусе Зверобоя.

– Шеф, вы тут?

Лик не удержался от улыбки при звуке ее хрипловатого голоса.

– Да.

– Вы идите пока по соседям. У меня надолго.

– Насколько долго?

– Больше часа точно.

Дом, где находилась квартира Барановых, представлял собой изолированный комплекс. В подвале спортивный зал и бассейн, отдельно стоящая многоэтажная парковка. Жилое здание пронизывала система промышленных зеркал, позволяющая регулировать количество и направление солнечного света.

Лик запер за собой дверь, а внутри квартиры подключил несложную сеть заговора. Оповещение сработает, если появится чужак или если сама Маруся начнет ходить по квартире. Не мог он просто уйти и оставить ее беззащитной.

Выход вел на балкон, откуда открывался великолепный вид на зеленую зону уровнем ниже. Справа едва слышно потрескивала спусковая шахта. Поток на подъем работал на противоположном балконе. Чтоб попасть туда, Лик прошел по аккуратному живописному мосту. На каждом уровне комплекса располагалось всего по две квартиры. На нечетных этажах пространство между соседями заполняли детская площадка, сад и цветник. На четных были смотровые зоны, к которым тянулись кроны деревьев. Все это залито солнечным светом и поддерживается в идеальном состоянии службой земельного ландшафтного хозяйства. Жилье исключительно для семейных пар.

Соседскую дверь открыла молодая берегиня.

– День добрый, – обворожительно улыбнулся Лик и показал запястье. – Не могли бы вы мне помочь?

– Конечно. – Девушка мгновенно поддалась чарам бога. – Надо, наверное, про соседей что-то рассказать?

– Да, но для начала было бы неплохо представиться.

– Ой, – берегиня смутилась. – Ведрэна. Я – няня. Вы простите, в дом пригласить не могу.

– Я вижу. – Лик кивком головы указал на паутину защитных чар в проходе. – Расскажите о своих хозяевах.

Ведрэна рассеянно покусала губы.

– Хозяйка у меня Уйгуна из рода Хотой.

– Сюллюкюн, – вслух констатировал Ликург. – А муж?

– А нет у нее мужа. Умер давно. Она детей сама растит. Кутумей старший, он сейчас в школе. В этом году учиться начал. Сандара проснется, пойдем с ней встречать брата.

– С соседями часто видитесь?

Берегиня отрицательно покачала головой.

– Детей у них нет, в сад гулять не выходят никогда. Я знаю, как зовут обоих, и здоровалась при встрече. Пару раз с Жюли разговаривала. Если честно, не очень умная женщина и невероятно зациклена на моде. Она, не поверите, искренне удивилась, когда я сказала, что ураганы город огибают. Кто может не знать о работе сети метеостанций?!

– Поверю, – усмехнулся Лик. – А Уйгуна?

– Уйгуна вообще пару месяцев назад только фамилию соседей узнала. Я ей сказала.

– В каком контексте?

– Она спросила. Отблагодарить хотела. Мирослав ей помог. Она в выходные с детьми вниз спуститься погулять решила. Пока Кутумей за книжкой забытой возвращался, Сандара за бабочкой побежала, мгновенно увлеклась. А род-то Хотой, они парящие, и через ограду хулиганка чуть не перемахнула. Мирослав из шахты как раз вышел, поймал ее на лету.

– Отблагодарила?

– На словах. Он больше ничего не принял. Замечательное создание.

– Все?

– Все. Мирослав тут последнее время редко появляется. В основном Жюли только видели. Уйгуна с ней здоровалась, пыталась заговаривать, но Баранову, знаете, слушать трудно. Она поражает с первого слова.

Лик не удержался от смеха.

– То есть они ни с кем в доме не общались?

– Вот не знаю. Я тут все-таки не живу. Хотя, – Ведрэна еще немного покусала губы, – тремя уровнями ниже квартира пожилой ведьмы. Я однажды видела, как они с Жюли беседовали.

– А неприятные случаи? Может, Жюли или Мирослав с кем-то ссорились?

– Нет. Такого не видела и ни от кого не слышала. Они соседи очень тихие в целом. А вот уровнем выше живут лугару, молодожены. С ума весь дом сводят. У них ссоры кругом, по теме и без.

– Благодарю. – Лик учтиво склонил голову. – Всего доброго.

– Погодите, – попыталась остановить его девушка. – А что случилось-то? Что с Барановыми?

– Спасибо за помощь. Она, скорее всего, еще понадобится. Если вдруг что-то вспомните или узнаете, обращайтесь в единый центр помощи, оттуда ваш звонок направят по адресу.

Ведрэна печально вздохнула, понаблюдала, как красивый таинственный маг направляется к спусковой шахте, и закрыла дверь. Русалка впервые задумалась о верности выбранной профессии. Может, стоило изучать не иномирный социум, а окунуться в законы своего мира? Хотя лекции профессора Трикуписа невероятно интересны. Особенно теперь, когда он обещал лучшим на курсе знакомство с настоящим живым человеком.

Уже пару минут спустя Ликург стоял перед дверью нужной квартиры. Он провел ладонью по силовой решетке, раздалась очаровательная мягкая мелодия.

– Чайковский, – прошептал бог, надеясь, что верно угадал композитора. Кем бы ни была здешняя хозяйка, свою привязанность ко всему человеческому она не скрывала.

– Чем могу помочь?

Голос женщины был моложавым. Показываться незнакомцу она не спешила.

Лик изобразил обезоруживающую улыбку в камеру, про себя проклиная обязательство представляться. Сейчас покажет печать, и не откроет дама свою крепость.

– Вы не знакомы с Жюли Барановой?

– А вы кто такой?

Отвечать сразу тоже не желала. Про местонахождение соседки своей, очевидно, не в курсе – вела бы себя иначе. Если прибавить сюда слова Ведрэны, одежду Жюли, Чайковского, то выходит знакомый коктейль. И средства работы с таким коктейлем знакомы или, по крайней мере, предсказуемы.

– Мирослав Баранов погиб. Мне необходимо найти его жену.

Секундное молчание, затем вскрик, и дверь открылась.

Глазам Лика предстало чудное видение. Никаких морщин, даже мимических, никаких изъянов, даже естественных. Совершенное искусственное лицо. За проведение таких операций в большинстве земель уголовное преследование давно ввели. Лица и тела в случае необходимости только восстанавливали. Лет тридцать назад еще фиксировали случаи, когда создания сами себя уродовали и предоставляли хирургам ложные данные о своей первоначальной внешности в попытке ее или изменить, или улучшить, но только не теперь. Теперь существовал Синси[15]. Заплати нужную сумму, и все, что не предусмотрено природой или медицинскими показаниями, отрежут, пришьют и натянут.

Чудное видение издало очаровательный хрип, выдающий возраст, далекий от молодости, и воскликнуло:

– Какой горячий мальчик!

Лик печально вздохнул. Ему это сегодня уже говорили.

– Мадам, позволите узнать ваше имя?

– Позволю. – Изящно захлопала ресницами «мадам». – Лулу.

Вздох вышел у Ликурга еще печальнее. Он вдруг почувствовал, что стоило все-таки уступить Зверобою. Лучше по двору деда Кули перебежками от укрытия к укрытию передвигаться, спасаясь от горючих плевков, чем за одно утро и с Жужу, и теперь с Лулу общаться.

– А род позволите узнать?

– Лелуп.

– Вы мать Жюли?

На словосочетании «мать Жюли» Лулу недовольно поджала губы. Кем-кем, а мамой дама выглядеть не желала.

– Вы не представились, – перешла она на холодный тон.

Лик показал запястье.

– МУП? – Холодности в голосе как не бывало, только с трудом скрываемое беспокойство.

– Баранова мой сотрудник нашел.

– А, – понимающе протянула Лулу. Ей явно стало чуть лучше.

– Значит, вы – мать Жюли, – теперь уже утвердительно проговорил Ликург. От него не ускользнуло, как мадам Лелуп снова поджала губы. Еще немного кощунства над ее эго, и Лулу будет готова для продуктивного диалога в стенах Интерпола если не с ним, то с «3А». – Вы знаете ее местонахождение?

– Нет.

– Когда в последний раз виделись или говорили с дочерью?

– Вчера. Она выбирала новое платье. – Лулу буквально излучала негодование.

– Где?

– Не знаю. Я не спрашивала.

– Когда вы в последний раз виделись или говорили с Мирославом Барановым?

– Не помню. На свадьбе, кажется.

– На чьей свадьбе?

Лик чувствовал, что Лелуп готова его убить. После небольшой паузы, сопровождающейся гневным взглядом в адрес Эйдолона, Лулу выдала:

– Мужлан!

Бог сдержал усмешку и вновь повторил вопрос:

– На чьей свадьбе?

– Черствый, – не унималась ведьма.

– Лулу, вы мне не помогаете. Я спросил вас: на чьей свадьбе?

Как Лик и ожидал, она задохнулась от возмущения, а еще зрачки расширились и дыхание участилось. Если перед тобой женщина со здоровыми инстинктами и ты не нравишься ей внешне, для достижения своих целей избирай тактику флирта, если нравишься – помыкай. Флиртовать Эйдолон был вынужден за всю жизнь только с одной женщиной, и Лелуп не была ею.

– Я не люблю, когда на мои вопросы не отвечают. Вы одна?

Лулу непроизвольно приоткрыла рот и застыла в такой позе. Теперь волей или неволей в ее голове пронеслись картины того, с чем у нее ассоциировался вопрос «Вы одна?», заданный красивым следователем Интерпола, что так откровенно пренебрежителен к ней.

Все предсказуемо. Лик добавил самодовольную улыбку, усилив эффект.

– Так вы одна?

Вместо ответа Лулу фыркнула, скрестив на груди руки, но вот скрыть эмоции во взгляде не получилось. Теперь она смотрела на незваного гостя со смесью возбуждения, смущения, надежды и легкой паники.

– Мадам, я, кажется, предупредил, что не терплю, когда на мои вопросы не отвечают.

Ведьма упрямо сжала губы, однако даже частично скрыть силу своего волнения уже не могла.

Теперь Лик выяснил о ней достаточно, чтобы закончить диалог. Лулу не была чистокровной ведьмой. В ее маниту ясно прослеживалась составляющая чёрта. Причем не такого, как Клеомен или Зверобой, а такого, какими черти рождались в большинстве своем. Из-за роковой примеси и сама Лулу, и ее дочь не отличались умом, зато выделялись страстью к редким ценным вещам, нарушению общепринятых запретов и к сексу. Как Лулу удалось пробраться в семью Лелуп, предстоит еще выяснить. Может для дела пригодиться. Древний клан виноделов вряд ли с распростертыми объятиями принял в свои ряды особу столь сомнительной репутации и ума, к тому же с чужим ребенком на руках. Хромотипия Жюли не светилась и почти не проступала, а окажись в ней маниту Лелуп, на ней явственно бы читались рисунки волков. Да и не позволил бы никто внучке-правнучке торговать контрабандным алкоголем.

И конечно, в квартире Лулу была одна. Лик бы мгновенно уловил постороннее маниту.

– Вы пойдете со мной. – Он взял ее за кисти рук, развернул к себе спиной и склонился к ее уху. – Я предупреждал.

Лулу с хрипом выдохнула, причем звук этот относился больше к состоянию здоровья допрашиваемой, чем к желанию секса с понравившимся мужчиной. Лик поморщился. В МУПе теперь про него байки насочиняют, как он бабульку совращал, чтоб она не опомнилась и сокровища свои не попрятала или не уничтожила.

Эйдолон вызвал сопровождение и отвел ведьму в сад ожидать участи транспортируемой. Заговорить при этом он с ней не пытался. Спровадив Лулу и предупредив Зверобоя о новой клиентке, он отправился исследовать вотчину искусственной красавицы.

Задача поглотила Марусю полностью. Приложения, способного прийти на помощь, у нее не было. Приходилось работать вручную. Для начала собранный материал она расположила на трехмерном плане квартиры, так ей проще было ориентироваться. Не так поступают настоящие эксперты, но этого от нее шеф не ожидал, иначе выдал бы более конкретную формулировку. Профессиональным анализом займутся и без нее. Русе же требовалось найти нечто, что подскажет ее личная интуиция.

Закончив трехмерный план, Маруся отметила все следы Иномирья в квартире, наделив их эффектом легкого сияния. Когда и эта часть работы подошла к концу, перед внутренним взором Козловой светилась почти треть пространства. Особо выделялись спальня и кухня. Здесь даже мебель была завезенной. К примеру, кровать, на краешке которой она так удобно расположилась, имела свежие следы портала. Как только удастся разобраться со смертью Мирослава, дело мгновенно улетит к «3А». Там понадобится комплексная работа нескольких групп. Про гардеробную вообще можно было смело молчать – сияние слепило. На кухне получился бар с впечатляющей коллекцией алкоголя.

Справившись с этой задачей, Руся взялась за следующую: распределение комплектов следов маниту по квартире. Если верить отчету, посетителей у мадам Жужу за последний месяц, а именно столько прошло с момента очищения ею жилого пространства, было немного.

Трижды у порога оставался один и тот же посыльный. Не слишком сильное и яркое создание, чтобы можно было определить его сущность. Шута в отличие от посыльного Маруся нашла везде. Он на самом деле тут прижился, причем без хулиганств. Ни одного выброса разрушительной энергии. Более того, он у Жужу порядок и поддерживал. А вот чего Руся не нашла, так это Мирослава. Оказалось, что в квартире нет не только его вещей, но последний месяц он и сам здесь не появлялся. Еще по частоте хорошо определялась слабая ведьма. К древней крови она отношения не имела, зато в маниту присутствовала наследственность черта. И ее точно так же, как хозяйку, интересовала контрабанда. И все. Больше никого, кроме самой Жужу.

Не слишком хороший улов, но информация о ведьме и посыльном чего-то стоила. Руся попыталась сообразить, в каком направлении лучше двигаться дальше, когда по квартире разнеслась довольно странная, но смутно знакомая мелодия. Ворча про себя на шефа, умудрившегося отсутствовать ровно столько, сколько она ему и велела, Козлова за полминуты свернула работу системы и пошла открывать дверь.

И только когда за порогом оказался не шеф, Руся догадалась, что, во-первых, смотреть на экран надо, прежде чем дверь чужой квартиры распахивать, во-вторых, Лик и сам бы вошел. Альв смотрел на нее немного раздраженно. А еще он был взволнован – у него уши порозовели и шевелились. Верный признак.

– Ну? – решила не теряться Руся. Если уж начала попадать в переплет, так продолжай, пока невредимой из него не выйдешь. Попятная может и здоровья стоить.

– Т… А… – заикался поначалу альв, потом чуть осмелел и выдал странное: – Карл?

Руся собралась сказать что-то осмысленное, но сообразила, что пока к такому шагу не готова. Она похожа на Карла? С каких пор?

После секундных раздумий Козлова выдала ответ такой же беспощадно бессмысленный, на ее взгляд, как и сам вопрос:

– Лагерфельд!

Шкаф Жужу вдохновил. Кто ж знал, что красноухий удовлетворенно кивнет и задаст новую задачу.

– Ив?

– Сен-Лоран?

И снова альв кивнул. Уши у него начали понемногу тускнеть.

– Жан-Поль.

– Готье! – победно закончила Козлова. Шарада ей понравилась. Она так долго могла.

– Маккуин.

– Александр.

Альв окончательно расслабился.

– Мадам Жюли, вы в этом поедете? – Он с презрением осмотрел одежду Руси.

– Нет, – преданно кивнула Маруся. – Дайте мне минуту.

Она собралась нырнуть в квартиру, оставив собеседника на пороге, когда он вдруг уточнил:

– А где сопровождающий?

– Я здесь.

Лик вышел из-за угла, на лице его сияла очаровательная обезоруживающая улыбка, двигался он легко и непринужденно, и только по взгляду можно было догадаться, что подчиненную хотят прибить, но свидетели мешают.

– Ты собралась без меня?

Козлова предусмотрительно предположила, что, с точки зрения Лика, ответ «да» будет неправильным, поэтому сказала почти искреннее:

– Нет.

– Иди переодевайся, мы подождем.

Она спешно ретировалась к шкафу Барановой. Поковырявшись в вещах, отдала предпочтение черно-белому образу Риккардо Тиши. Струящиеся волны юбки и глубокое декольте. С обувью возиться долго не стала, впорхнула в босоножки Чу, ухватила свою объемную сумку и выскочила к мужчинам.

– А это что? – удивился целый, невредимый и пока свободный альв.

– А это его. – Руся вручила личную ценность шефу. – Я готова.

Длинноухий, глядя на Лика, хотел что-то еще возразить, но передумал.

– Следуйте за мной.

– Куда мы следуем? – беззвучно спросила ведьма у шефа, когда провожатый повернулся к ним спиной. Наверняка же прояснил этот вопрос, пока она отсутствовала.

– Ты меня спрашиваешь? – неожиданно и так же беззвучно начало возмущаться начальство. – Ты только что собиралась следовать туда одна! Посыльный тебя может не знать в лицо, но другие-то?! Или ты забыла, что мало похожа на Жюли?

Произнося тираду, Ликург сверкал глазами и свирепо жестикулировал.

– Я лучше Жюли, – обиженно ответила Руся и отвернулась, горделиво задрав нос.

Лик был в ярости, ощущал себя бессильным, но все, что сумел, – едва слышно засмеяться. После Пустошей стало крайне сложно сдерживать эмоции в ее адрес. Альв впереди нервно дернул ушами, Маруся фыркнула и задрала нос повыше. Эйдолон с умилением понаблюдал, как этот самый веснушчатый нос собирается шагнуть в поток следом за провожатым, совершенно не задумываясь о безопасности или субординации. Лик укоризненно покачал головой, поймал подчиненную за локоть и спустился первым.

К счастью, альв не проявлял враждебности или особой подозрительности. Он указал паре на свой легкий мотоцикл у въезда на гостевую парковку и предложил следовать за ним.

Ехать далеко не пришлось. Минут через десять провожатый вывел наш автомобиль в ту часть города, где располагался клуб Баранова. Пока Маруся удивлялась, шеф не проявлял никаких особых эмоций. С каменным лицом он убрал свое окно и пассажирское.

– Иму! – обрадовалась Руся, увидев хмурого аниото на обочине.

На восклицание ведьмы леопард не отреагировал. Он не сводил своих звериных желтых глаз с Эйдолона, едва заметно кивнул и в следующее мгновение остался позади.

Руся тоже взглянула на профиль шефа, сосредоточенного теперь исключительно на дороге. Она не собиралась задавать вопросы или как-то комментировать случившееся. Все и без того очевидно. Но Козловой было любопытно, когда и как Лик успел вызвать Иму. А еще было стыдно за себя. Вызвать помощь могла она сама, оставшись одна в квартире Жюли. Могла, если бы думала о чем-то, кроме порученного анализа данных.

Лик вернул окна.

– Теперь к тебе вопрос. Что-нибудь интересное смогла обнаружить?

– Месяц назад квартиру очистили, – с некоторой заминкой начала Маруся. – Три посещения одного посыльного, но не этого. Мирослава нет и следа. Шута много. Нашла пожилую ведьму с родственным Барановой маниту. Вхождений почти столько же, сколько и у самой Жужу. Процентное совпадение следов закончить не успела, так что точнее о родстве сказать пока не могу.

– Что еще?

– Мини-бар внушительный, содержимое гардероба тоже, на кровати следы портала.

– Все?

– Все.

– Техника была? Стационарная станция домашняя?

– Нет.

– Книги, свитки, сейф?

– Нет. Ничего.

Руся с удивлением обнаружила, что действительно не нашла ничего.

Лик немного помолчал.

Квартира Лулу была обставлена похожим образом. Предполагать, что Жужу навещала именно мама, было рано. В этой семье вполне могла найтись и бабушка. Вполне вероятно, бабушка с не менее мелодичным именем.

– Да, ничего нет, – произнесла Козлова, словно подводя итог каким-то своим мыслям. – И журналов нет.

– Каких журналов? – не сориентировался Лик.

– Никаких вообще, хотя должен быть архив. С другой стороны, лично я свой физический архив храню у деда Кули и читаю электронную версию, но то я. Я умная.

Пока умная рассуждала, Эйдолон не сводил с нее насмешливого взгляда.

– И какие у тебя лично журналы?

– У меня? – Так и не поняла подчиненная, что шефу на вопрос «Каких журналов?» требовался другой ответ. – «Fashion Collection», «L’Officiel», «InStyle», «Vogue», «Cosmopolitan». У меня «McCall's» есть, «Модели сезона» и «Le Petit Echo de la Mode».

– Утверждаешь, что все это Ле Пти должно быть у Барановой?

– Конечно, должно. Вы же видели ее гардероб. Только на это платье взгляните. – Руся уверенно указала пальцем на себя. – Она бы не устояла.

– Что-что, а платье я увидел, – таинственно согласился Лик и едва слышно добавил: – Устоять действительно сложно.

– Я ж говорю…

Закончить мысль ведьма не успела. Лик свернул вслед за альвом и остановился перед зданием увеселительного заведения с говорящим названием «Одинокая красотка». Двухэтажный закрытый мужской клуб с многовековой историей пикантных скандалов, разоблачений, грандиозных вечеринок и самых дорогих в этом мире представлений.

– Не теряй меня из виду. Следи за своей речью. Будь внимательна. Поняла?

Руся кивнула.

– Если альв исчезнет до того, как тебя увидит кто-то из клуба, постараюсь наложить маску Жюли. Поняла?

– Ага, – снова кивнула Маруся, – но это не поможет.

– Что?

Вопрос Лик задал уже в пустое пространство. Козлова выскочила из машины и засеменила на своих шпильках к центральному входу, куда и предлагал теперь следовать их проводник. Пробормотав проклятие, бог поспешил за ней. К чему все инструкции, если она их слышит, но не соблюдает?

Широкоплечий статный внушительный молодой полубог распахнул двери, как только гости попали в поле видимости камеры. Он как раз собрался с чопорным лицом о чем-то спросить, когда Руся его опередила:

– Где Жако?

– Простите? – не сориентировался красавец-вратарь.

– Жако! – прокричала она вглубь дома, склонившись под рукой молодца. – Котик опять тебя заменил каким-то громилой?

– Ма… мадам. – «Громила» попытался взять за плечи «мадам» и выпрямить ее, дабы провести беседу в подобающем ключе, но тут же получил по рукам от сопровождающего «мадам».

– А ну полегче с девушкой!

– Жако! – увеличила громкость «девушка», пока за нее били по рукам.

– Месье, я прошу вас успокоить свою даму.

«Месье» смерил вратаря надменным взглядом, предельно ясно выразившим его позицию относительно желания кого-либо успокаивать.

– Что за шум?

Из-за спины полубога вышел пожилой домовой. Невысокий, с задорными мальчишескими глазами, соломенными волосами и детским голоском, он излучал холодную угрозу.

– Жако, ты постарел, – возмущенно констатировала Маруся.

– А ты как была хамкой, так ею и осталась, – угрюмо ответил домовой, кажется, совершенно не удивившись странной посетительнице.

Лик чувствовал себя… Он и сам не смог бы описать, как он себя чувствовал. Сосредоточенность и абсолютное нервное напряжение, от которого мышцы в теле сводило и зубы разжать было невозможно. Все, что он мог сейчас – правильно и вовремя подыгрывать. И еще, пожалуй, планировать разгон своенравной подчиненной, но чуть позже, когда заставит ее посещать предписанный курс. Сроки исследовательской программы на орбите перенесли, и Ваагн[16] как раз свободен и крайне заинтересован в необычной наследнице рода Козловых.

– Котик дома?

– Ты зачем явилась? – Жако повелительными жестами отослал сначала громилу у двери, а следом и притихшего альва. – И кто это с тобой?

– Родной, не могу сказать, – правдоподобно расстроенно протянула Руся. – Тебе не могу. Котику могу.

Домовой сердито нахмурился:

– Стой тут. Сейчас доложу.

Он собрался было закрыть дверь, но сделать это Руся ему не позволила.

– Я сама доложу! Думаешь, не смогу рассказать, что вместо Барановой приехала, что ли? Ох ты, змий наивный…

С этими словами Козлова обогнула растерявшегося Жако и глухо застучала каблуками по старому потертому ковру. Путь ее лежал к резной деревянной лестнице, начинавшейся в нескольких метрах от двери.

– Забыл я, каково это. Всю сноровку растерял, – пробубнил едва слышно Жако, когда спутник Маруси с невозмутимым лицом прошел за ней следом.

Она буквально взлетела на третий этаж, а затем, свернув налево, без стука ворвалась в кабинет управляющего «Красотки», как делала это когда-то. Память отлично сохранила воспоминания о тех удивительных месяцах ее жизни.

Котик – так величала Инмутефа[17] женская составляющая рабочего коллектива, сидел именно там, где Руся и ожидала его увидеть, на подоконнике. Скрестив ноги, со свитком на коленях он пристально разглядывал вошедших.

Ликург подавил легкий приступ отвращения. Маруся была не единственной, кто знал хозяина кабинета в лицо. Будучи сыном бога войны, Эйдолон в юности искал таких же, как он сам, наследников жестокой крови. Искал из жажды узнать, какую жизнь ведут ему подобные, какими созданиями они стали. Инмутеф из рода Нечери был одним из тех, чья сущность не вызвала у мальчишки симпатию. Сын богини-львицы не мог похвастаться эмоциональностью или мягкосердечием. Он был холоден, расчетлив, агрессивен и эгоистичен. Лик впервые порадовался глупым затеям своего юношества.

Черные глаза Инмутефа с насмешкой и искренней лаской изучали гостью. Русю слегка тревожил этот взгляд, но вида она не подавала. Ничего не изменилось за прошедшие годы. Он был все так же великолепен внешне, прекрасно осведомлен о происходящем на его территории и странно смотрел на нее.

– Ты не изменилась, – с улыбкой констатировал бог, словно вторя мыслям незваной гостьи.

– Думаешь? – Руся мельком оглядела себя.

– Не думаю. Вижу.

От Лика не ускользнули ни откровенная нежность, с которой Инмутеф обращается к Козловой, ни ее равнодушие к этой нежности. Она, кажется, и не заметила, что появилась на пороге давно влюбленного в нее мужчины. Сей факт Эйдолона и удивил, и разозлил одновременно. Инмутеф не из тех, кто, влюбившись, не стремится получить объект желания любой ценой, а не получив вожделенного, продолжает любить. Для Маруси он просто опасен.

– Расскажи мне, красавица моя, что ты сделала с несчастной Жужу?

– Почему сразу «сделала»? Может, я с ней дружу.

– Не смеши. Жюли – милое глупое создание. У вас ничего общего. И представь спутника, будь добра.

– А! – обрадовалась Козлова, обернувшись к Лику. – Это мой шеф Ликург.

– Шеф? – Голос Инмутефа изменился. Теперь он звучал холодно и слегка раздраженно.

Лик с едва заметной улыбкой встретил новый взгляд Котика. Черные глаза Нечери засияли снежной белизной. Сын Мехит пытался напугать слабого мага, что, по его мнению, стоял перед ним. Что ж, напрасно. Эйдолон вежливо кивнул, приветствуя оппонента. Он не собирался без особой необходимости раскрывать свое происхождение.

Инмутефа такая реакция обескуражила, но он постарался это скрыть.

– И где же Жужу?

– В его допросной сидит. – Руся кивнула в сторону начальника.

Начальник в свою очередь скрипнул зубами. Когда не надо, она честная.

– Удивительно, что вы, месье, не в курсе.

Пренебрежительное замечание не в меру отважного мага вконец вывело Нечери из равновесия.

– И кто же у нас шеф? – оскалился хищный бог.

– Интерпол, – ответила за Эйдолона Руся. – Котик, а ты чего глазищами-то сверкаешь?

Ее хрипловатый, почти детский голос и искренность заставили Инмутефа взять себя в руки. Глаза его снова потемнели, а сам он рассмеялся.

– Не привык я думать, что ты кого-то, кроме меня, начнешь признавать своим руководителем. Так что Интерполу от моего скромного заведения понадобилось?

– Расскажи про Баранову.

Хозяин кабинета кивнул Жако, застывшему в дверях. Тот мгновенно среагировал на молчаливый приказ и бесшумно покинул руководителя и его посетителей. В душе домового жила тревога. Эта женщина почти полгода заставляла членов клуба дневать и ночевать в гостиных. После ее ухода Инмутеф метался, как загнанный зверь. И вот она вернулась. Для чего? Жако хмуро оглядел рамы трехмерных картин морской серии Арно. Это для мира Арно был убийцей. Для искусствоведов и ценителей – гениальным художником и скульптором, чьи работы на основе ныне запрещенных форм магии поражали воображение даже самого искушенного зрителя. Наличие пылинок не понравилось распорядителю, и он поспешил найти безответственного уборщика.

Пока Жако волновался за Инмутефа, тот восхищенно наблюдал, как его «серебряный идол» привычно располагается в его же рабочем кресле. И конечно, Нечери не мог не отметить для себя, что такое ее поведение не понравилось Ликургу, который в отличие от подчиненной отошел к стене. Было в этом нечто привычное и до боли знакомое. Руководитель ищет позицию, из которой сможет максимально контролировать обстановку в помещении. Маруся не думает о безопасности и очаровательно хамит. Инмутеф усмехнулся:

– И что конкретно ты хочешь знать?

– Давно она на тебя работает? – Руся забралась в кресло с ногами, покрутилась и зачем-то заглянула под столешницу.

– Почти год. Она вне штата.

– Сопровождает?

– Жу может что-то другое?

Козлова пожала плечами.

– Увольняться не собиралась?

– Собиралась. Пыталась что-то мне рассказать про великую любовь, как будто меня это должно интересовать. Мадам явно переоценивает свою значимость для Вселенной и для клуба в частности. Прекрати лазить в моем столе!

Маруся оторвалась от чтения бумаг из нижнего ящика и удивленно уставилась на Инмутефа.

– Почему? Там появилось что-то, чего я не знаю?

Бог рассмеялся и, прикрыв глаза, устало покачал головой.

– Я могу вас обоих за дверь выставить. Зайдете сюда только с официальным разрешением и в сопровождении моих правоведов.

– Хорошо, – будничным тоном согласилась Козлова и продолжила шуршать свитком. – Слушай, пока к зданию не подошли, даже не задумывалась… Кто теперь основной номер?

– Любопытно стало? Ты представляешь, сколько недовольных клиентов после себя оставила? Задрала планку и ушла. Тебе игрушки, а у меня подпорченная репутация клуба.

Лик с нарастающим раздражением слушал перепалку и уже смутно догадывался, отчего в личном деле его подчиненной не отражен эпизод с «Одинокой красоткой». Кто-то из сильных мира сего постарался, а Ярослав прикрыл. Образ Рыжика никак не вязался с образом женщины, из удовольствия или за деньги дающей представления в закрытом мужском заведении. Пусть и элитном, где нормы приличия – показатель привилегированности положения, но все же… Что-то здесь было не так.

– Я, можно сказать, его спасла, а он придирается!

– Я бы выкрутился и сам.

– Как? С перьями на сцене? Ага! – воскликнула счастливая Руся. – Вот нашла! Шеф, Баранова на сегодняшнем мероприятии в последний раз должна была появиться. Она не сотрудник здешний уже неделю как. До того наша мадам выбиралась в клуб месяц назад, за два дня до чистки. И сопровождает она вот уже год… Котик, а кто такой ЧМ? Закорючка рядом нарисована, на цаплю похожа.

– Это сокол.

– Да? – Маруся чуть наклонила свиток, честно стараясь угадать в каракулях Инмутефа сокола.

Нечери спрыгнул с подоконника, намереваясь подойти к ведьме и отогнать ее от стола, когда вдруг путь ему преградил Ликург. Маг оказался на удивление проворным. Всего мгновение назад он выглядел задумчивым и расслабленным сторонним наблюдателем, но вот уже напряжен, собран, излучает молчаливую угрозу и немалую силу.

– Постарайтесь не делать столь резких движений, – вполне дружелюбно объяснил свое поведение Ликург.

Инмутефу не понравилось, что Марусю защищают от него. Скорость реакции и сила хиленького мага ему тоже не понравились.

– Зато очень похоже на схемы, которые ты мне чертил. – Маруся возникла рядом с обоими мужчинами. – Так кто ЧМ?

– Прием окончен, – холодно отозвался Нечери. – Всего доброго.

– Жаль. – Козлова пожала плечами, отдала свиток Инмутефу и вопросительно взглянула на Лика.

Тот в свою очередь молча развернулся и направился к двери. Маруся вздохнула, улыбнулась бывшему работодателю, весело помахала ему рукой и побежала следом за Эйдолоном.

Горица поежилась и сильнее прижалась к Иму, которому и без того уже позволила себя обнимать. Делала она это скорее инстинктивно, нежели обдуманно. Последние десять минут ей хотелось стать самым незаметным созданием на планете. Иму же донельзя довольный сидел на крышке грузового отсека пикапа Лика, болтал ногами, умильно щурился каждый раз, когда русалка вжималась в него сильнее, и насвистывал официальный гимн Интерпола. В отличие от Гор ему все нравилось.

Птички чирикали, летучие рыбки подъедали червячков в луже неподалеку, желтый карлик[18] пригревал, пресса и прохожие толпились за ограждением, создавая проблемы ажанам, последняя машина «всезнаек» покидала стоянку клуба, шеф жаждал покалечить киборга. Что надо зверю для счастья? Любовь, сытый живот, теплое солнышко и забавное зрелище.

Маруся стояла в окружении серебряной брони, которую сама себе создала, и монотонно отражала нападки взбешенного бога. Благо много сил и энергии у нее это не отнимало. Удары бог наносил совсем слабые. Чтобы не покалечить, а из принципа… Побушевать, потому что довела. Руся тяжко вздохнула и почесала ухо. Довела-то основательно. Он глазами сверкал и огнем ее палил уже минут десять точно. В первое мгновение Руся от испуга собралась щит строить активный, как в прошлый раз, когда ненароком ослепила начальство, но вовремя спохватилась. Не такой уж он и опасный, чтоб на крайние меры идти.

– «Крысу» третьей модификации она Котику в клубе ставила, – цедил сквозь зубы Лик, нарезая круги вокруг тонкой женской фигурки в серебряном панцире. Каждый оставляемый им след на пару секунд вспыхивал ярко-оранжевым пламенем. – Оплату ей предложили хорошую.

Лик вдруг резко остановился и вновь уставился в глаза Марусе сквозь ее щит.

– Значит, так. Как только закончится дело, мы садимся в моем кабинете, и ты для меня лично в моем присутствии вслух читаешь свое личное дело и рассказываешь все, что туда не вошло. Это понятно?

Руся преданно и утвердительно закивала головой.

– И когда я говорю «все, что туда не вошло», я имею в виду все мало-мальски заметные дела обоих миров, в которые ты совала свой рыжий нос!

На этот раз со стороны Козловой последовал контрольный согласный кивок.

– Если ты знаешь, какая именно на объекте установлена система видеонаблюдения, знаешь модификацию и тем более если ты сама ее ставила, ты обязана мне сообщить, своему прямому руководителю. Запомнила?

– Да.

– Сопровождающую информацию тоже обязана доводить до моего сведения!

– Да.

Выступление Лик закончил парой серьезных проклятий, отменил которые не сразу. Огненных следов он уже не оставлял – злость прошла. Зато теперь Эйдолон досадовал на себя и, в частности, на свою несдержанность. Снова наследие отца сказалось. Он прекрасно помнил, как был ослеплен щитом Козловой, и не мог не заметить, что в первую же минуту вспышки его негодования к нему отнеслись бережно, и именно это вывело его из себя так надолго. Он – бог. Богов не боятся только боги, змии и пятеро сильнейших. Ни на кого из вышеперечисленных одна маленькая ведьма с набором причуд и плохим зрением не похожа.

Маленькая ведьма как раз щурилась на вывеску клуба Баранова, силясь рассмотреть там что-то. Хмурое начальство она вроде как не замечала.

– Гор, стой с ней тут. Отвечаете друг за друга – раз. И не шевелитесь с места обе, даже если небо рухнет – два. Иму со мной.

Маруся тяжело прерывисто вздохнула, когда шеф в сопровождении аниото скрылся в недрах ночного заведения.

– Часто он так? – На русалку Козлова не смотрела, поэтому взгляд ее, полный искреннего недоумения, заметила только после того, как обернулась, когда ответа на свой вопрос не услышала.

– Что? – удивилась Руся.

– Тебя только что бог проклинал и жег.

– Да он не жег, а проклятия забирал.

Горица засмеялась, но уже через мгновение взяла себя в руки.

– Марусь, а у тебя маниту слабее, чем у Лика?

– Конечно, слабее, – откликнулась удивленная ведьма. – Он же бог.

Пора было менять тему. Гор удержалась от улыбки. С тем, что у Маруси из-за божественной сущности Лика в первые дни работы разум не мерк, она смирилась. Теперь предстояло смириться с полным отсутствием страха у Руси перед шефом. Чудачка даже не понимала, что его бояться можно.

– Так ты «Крысу» ставила?

– У меня работы тогда не было постоянной. Хотелось спать, когда спится, и вообще всячески зависеть только от себя. Самой выбирать, кто и за что мне платит. В «Красотке» платили шикарно, и задача была нетривиальная. При сложном освещении сохранить приемлемое качество изображения, видимость приватности и обучить персонал сопровождению звучало заманчиво. Я согласилась.

– И шефа ты не предупредила?

Руся пожала плечами:

– Я не успела.

– А в личном деле почему нет?

– А кто знал? Я с черного рынка ставила. Кто бы мне такую систему зарегистрировал? Это раз. Котику лицензия была не нужна. Это два.

– Вот об этом Лику тоже обязательно скажи.

– Знаю, – Руся задумчиво побарабанила пальцами по ноге, – только он опять разнервничается. Как думаешь, про вылазки с боевым отрядом «Древо жизни» рассказывать?

Вместо ответа Горица начала смеяться.

– Это еще во время учебы было. Я тогда была воинственная, непыльная и неопытная, но ни разу не попалась.

Русалка утвердительно кивнула.

– Надо. И как тебя угораздило хозяина «Красотки» Котиком называть, тоже надо.

Руся печально вздохнула и сменила тему:

– Что у вас с Иму?

Горица неожиданно стушевалась и покраснела.

– А что? Так очевидно, да? Я стараюсь скрывать, но это трудно после утреннего поцелуя. Я вообще не понимаю, что происходит! И… – Теперь Гор заметила удивление на лице собеседницы. – И ты, наверное, про любовь Баранова спрашивала.

– Да.

– Глупая история складывается. Удивительный мужчина был…

– Итого, эта схема убийственна. – Зверобой начертил стрелку от изображения Мирослава до снимка Ширин и подписал «вечная любовь». – Готовый сценарий слезливой драмы. Жил-был наш благородный герой с безумцем за плечом. Жил, добро творил, с чокнутым уживался, с безумием боролся. Где-то по дороге от уныния женился на милой, но недалекой ведьме, что вскоре и осознал, когда острый этап болезни под названием «одиночество» миновал. Только худа без добра не бывает, и сумасброд вдруг понимает, что влюблен в жену своего подопечного и влюблен взаимно, что приносит надежду на свободу нашему герою. А наш герой уже глаз положил на прелестницу из рода пери, которая от его доброты и забот всяческих растаяла до полной любви.

– У пери есть бывший муж.

Мос поднялась из-за стола и прикосновением к экрану вывела фото внушительных размеров господина в спецодежде.

– Но он в темнице на острове Блуждающих скал. Ребенок его. И это из-за него Дынька такая осторожная во влюбленностях. Опыт тяжелый.

– Что натворил? – Зверобой открывал один за другим блоки, выгружаемые Козловой на крайнюю правую панель. Прямо сейчас она была занята выяснением личности сокола ЧМ, но по его просьбе параллельно передавала свои черновые наработки по материалам криминалистов.

– Оборотня убил.

Черт оторвался от своего занятия.

– Оборотень оборотня убил? С каких пор это тянет на Блуждающие скалы?

– Убил и съел.

Зверобой удовлетворенно угукнул и вернулся к данным Маруси.

– Гадость какая, – сморщился Иму, чем на мгновение привлек внимание всей команды.

– Это он в смысле невкусно, – пояснила со вздохом Горица.

Лик осознал, что разговор с Ярославом откладывать нельзя ни в коем случае, с самой новоиспеченной парой поговорить придется уже буквально вечером, а пока не дать им выдать себя всем и каждому.

– Бывший муж вне игры. Из Блуждающих выхода и связи нет. Зверобой, что о Лулу думаешь?

– Отвратительное создание. Крайне глупое, хитрое и беспринципное. Она дочерью крутит в своих интересах. Мне, к слову, ее за умеренную плату предлагала. Жюли не особо понимает, что мать ею таким образом распоряжается. Семью Барановых престарелая мадам считает своей великой удачей. Она к матери Мирослава за выплатами приходила регулярно. Называет это «откупными». Говорит, «любимая дочка такого мага терпит».

– Ты ей не сообщал о смерти Баранова?

– Нет пока. Но мадам расстроится однозначно. В «Одинокую красотку» Жюли она по знакомству пристроила год назад. За сопровождение клиента Нечери платил немало. А дальше Лулу рвала и метала, потому что, во-первых, Инмутеф строго запрещает большее с клиентом, чем сопровождение, и контролирует этот вопрос, во-вторых, Жужу без согласия матери уволилась. Про развод мадам не знает. Но я эту тему не разрабатывал.

– Клеомен, сходи сообщи ей про развод и понаблюдай за реакцией. Она с таким же успехом могла попытаться свои «откупные» брать с Мирослава. Я бы на месте Баранова отказал.

Клеомен кивнул и выскользнул из кабинета.

– Что еще? – Лик вновь повернулся к Зверобою.

– А еще наш киборг – гений. Угадайте, кто любит задушевные беседы с Жужу?

Черт вывел на экран одну из утренних статей новостного печатного издания. Под заголовком «Кадровые перестановки в оборонной промышленности» шла серия снимков, где на фоне фасадов ОКБ 1 и ОКБ 2 руководящий состав готовился обнародовать некоторые итоги многомесячной деятельности по оптимизации рабочих процессов внутри двух важных военных объектов этой земли.

– Чоррун из рода Мохсогол. – Зверобой увеличил два снимка, где вышеупомянутый сюллюкюн получился отчетливее всего.

– Мос, постучись к Марусе и найдите все возможное на него.

Кошка кивнула и тут же приступила к исполнению.

Лик перевел взгляд на ведьму. Было любопытно, слышала ли она его приказ или нет. Хотя легкая камера в паре метров над полом заставляла сомневаться, что с картинкой Рыжик не получает звук. Лик посмотрел в объектив, едва заметно улыбнулся, подмигнул и вновь вернулся к работе.

– Думаю, самое время побеседовать с Шутом.

Где-то в груди рядом с сердцем, может быть, с легкими, шевельнулся клубок неясной непривычной энергии. Маруся застыла, прислушиваясь к странным ощущениям. Шеф давно вышел в сопровождении Иму, Горицы и Зверобоя, а она не могла понять, с чего он ей подмигивал и улыбался, да еще и с организмом неладно.

«…Маруся! Руся! Тебе плохо? Сбой?»

Встревоженная молчанием сослуживицы Мосвен начала дублировать свои сообщения вслух и лишь тогда сумела вывести Козлову из ступора.

«Нет. Все хорошо. Мне к медикам надо. По-моему, я проклятие подцепила где-то». – «Сходи в ЦНМЭ, у нас там обследование раз в полгода бесплатное по страховому полагается». – «Отличная мысль».

Лик внимательно наблюдал за Безумцем из операторской и, откровенно говоря, безумного в нем было мало.

«4А5» принадлежало две допросные, одна переговорная и одна гостевая комнаты. Переговорную Эйдолон сразу же по вступлению в должность переделал во вторую гостевую, а одна из допросных с его легкой руки получила статус «для сложных клиентов» и новую отделку. Шут как раз принадлежал к категории «сложных клиентов». У комнаты отсутствовали углы, стол и стулья. Все внутренние поверхности имели приятный глазу кофейный оттенок и гасящее удары покрытие. Посреди комнаты из пола вытекало безопасное кресло, в котором и расположился подозреваемый. Он задумчиво созерцал мягкую стену и барабанил пальцами по подлокотнику.

– Какие мысли?

Ликург взглянул на Иму и вновь уставился на монитор.

– На коротышку Козловой он не похож. Жюли должна знать его имя, но вслух при нас ни разу не произнесла.

– Преданная дура?

– Хороший вопрос. Он не мог не встречаться с Лулу. Заведения Нечери и Баранова в одном районе. И почему он молча созерцает? Стены уже должны были принять не один удар.

Лик еще немного сосредоточенно понаблюдал за Шутом и отправился к нему.

– Добрый вечер.

– Еще день, – невозмутимо откликнулся Безумец. Он не встал и не сменил позу, только голову слегка повернул, с любопытством глядя на вошедшего.

Из пола с тихим шуршанием выросло второе кресло. Лик сел в него, оказавшись лицом к лицу с допрашиваемым.

– Расскажешь свою версию?

– Нечего рассказывать. Меня рядом не было.

– Тебя на его голове нашли.

– Если твою ведьму сожгут, он тоже рванет к ее пеплу, и никакие оковы не удержат. – Шут кивнул на плечо собеседника. – Ты мало знаешь о сопровождающих. Недавно она твоя.

Лик усмехнулся:

– Уверен?

Безумец по-доброму рассмеялся:

– Я никогда ни в чем не уверен.

– И в Жюли не уверен?

На смену смеху пришла грустная улыбка.

– С ней я просто не загадываю и не держу.

– Она – жена твоего мага.

– Нет у меня желания что-то рассказывать или комментировать.

– И ради нее тоже?

– Она посредник. Иномирной ерундой торгует ее мать. Вы вскоре найдете. Лулу умом не блещет.

– Дочь тоже.

Шут напал мгновенно. Единственный ментальный удар выдернул с корнем кресло, отбросив его вместе с Ликом к стене. Эйдолон медленно поднялся. Выбираться было неудобно, да и в голове шумело.

– Если я скажу, что Жужу уверяла, будто хочет меня, ты окончательно взбесишься?

– Когда я бесился? Всего лишь поспорил.

– И даже не расстроишься?

– С чего? Если бы хотела, я был бы слабым. Я похож на слабого? Ведьма не твоя. Ты совершенно ничего не знаешь.

– Кто убил Мирослава?

– Я не видел. Если бы видел, убийцу среди живых искать бы не пришлось.

– А энергия?

– Незнакомая. Неживая.

Лик сел на пол напротив Шута.

– Тогда кто желал его уничтожить?

Безумец снова засмеялся:

– Список будет бесконечным.

– У тебя было достаточно времени на размышления.

– Сильный ты и нелепый. Кто угодно. Любой прохожий, которого Мирослав задел локтем случайно десять лет назад. Удивился ты, должно быть, бог, когда она проигнорировала твою божественность. Для нее все мужчины равны.

– Кто мог пожелать уничтожить тебя?

Шут устало вздохнул и покачал головой.

– Убери камеру и микрофон. Я поведаю лишь раз и лишь одним ушам. Свои права знаю.

– Да какого змия! – раздраженно воскликнул Иму.

– Он не откажет. – Зверобой тоже довольным не выглядел, но ослушаться приказа означало поставить под угрозу расследование.

– Условия приняты, – кивнул Ликург. Он знал, что в это же мгновение экран в соседнем кабинете потемнел.

– Вы меня выпустите и Жюли, а вот Лулу не стоит.

– Это тоже условие?

– Нет. Это факт, – улыбнулся Безумец. – Ты сам ее Шута забрал? Или она просила?

– Что ты хотел поведать?

– Значит, сам, а она не возражала. Не слишком хочу, но вижу необходимость, а потому сделаю. Покровители – искусственные создания.

Лик постарался сохранить невозмутимое выражение лица.

– Мы не самостоятельные и не отдельные. Мы – продолжение личности носителей. Древняя сложная магия, окутывающая семьи и созданная ради троекратного увеличения маниту. Нас создавали первые аптекари, впрочем, этого факта ты не запомнишь.

И на этой реплике Эйдолон постарался не выдать себя. Раньше, может быть, и не запомнил бы, но не теперь.

– Покровители – всего лишь персонифицированные продолжения своих подопечных, часть их личности. Не паразиты, как непосвященным кажется со стороны, а сосуд, в котором хранится сила носителя. Тела их от природы слишком хрупки, чтобы выдерживать магию собственной крови. Не пытайся больше, бог, отделять носителя от покровителя, мы – два воплощения одной личности. Когда я полюбил Жюли, Мирославу показалось, что он тоже.

– И она выбрала не тебя?

– Она не любила никого из нас. Ей нравилась забота, нравилось наше к ней отношение. Она пряталась от матери за нами. Со временем Жужу разобралась, кого из нас предпочитает.

– А Мирослав?

– Он полюбил по-настоящему. Столь же сильно, сколь я.

– Кого?

– Свою пери Ширин.

– Что скажешь о бывшем муже Ширин?

– Он нас убить хочет, но после выхода. Его дочь, его жена… Он воспринимает их как личные владения, только Блуждающие скалы сперва покинуть надо.

– Что с Лулу?

– О Лулу забудь. Что с тобой, бог? Вот важный вопрос.

Шут хмуро рассматривал собеседника. Лику показалось, что взгляд этот проникает в самые глубины его сознания.

– За твоим плечом истинное безумие, частица опаснейшей магии Вселенной – Хаоса. Не встречал я еще сосуда с таким содержанием. Этот Шут жаждет слиться с носителем и обладать безграничной властью. Я вижу его улыбку. Нечто с твоей ведьмой произошло, из-за чего способна ее физическая оболочка теперь выдержать слияние. Запомни, бог, наш разговор. Нет ничего совершеннее, привлекательнее и страшнее Хаоса. Всякое близкое к поискам совершенства создание, должно быть, уже тянется к ней.

Лик вспомнил горе-преследователей из ее личного дела, затем подумал о Гуниду, Зверобое и Нечери. У последних троих действительно обнаруживались схожие черты. Гуниду создавал «совершенство» собственными руками. Мировосприятие Зверобоя подразумевало тягу ко всему уникальному и опасному. А Нечери… С Нечери пока неясно, но привязанность такого создания к Русе тоже не выглядела здоровой.

– И тебя к ней потянуло, – словно поймав Эйдолона с поличным, продолжил Шут. – Разве нет? Разве не почувствовал ты любопытства, когда впервые встретил ее? Хаос влечет тех, кто близок ему.

«Не хочу больше ничего ни смотреть, ни говорить о ней. Скорее отработать и домой. Мы с Кринос на выходные улетаем». Лик хорошо запомнил, что именно сказал Иму. В то утро в кабинет Маруся вошла с грохотом и со словами «кажется, я это поломала», подразумевая дверь, открывавшуюся, к несчастью, перед ведьмой чересчур медленно. Невзирая на всю страсть к Кри и нелепость рыжей чудачки, которую он видел впервые, Лик ощутил волнение и любопытство. Избавиться от ненужных ощущений получилось не сразу, да и, как выяснилось, ненадолго.

Впрочем, вспоминать стоило другое. За месяц до появления Козловой Ярослав вызвал Лика к себе на ковер и долго проникновенно рассказывал о необходимости провести невероятно интересный и такой необходимый Интерполу эксперимент.

– Четвертый свободный маг. Единственная женщина. Кому, как не тебе, я могу довериться? Волк, выручай! – говорил проникновенным голосом Атум и хитро щурился.

Он прекрасно осознавал, что манипулировать Эйдолоном не получится, но удержаться даже от простейших приемов не мог. Для Лика это было очевидно. Воодушевление свое отставной вершитель судеб не контролировал. В тот момент поведение Ярослава казалось эксцентричным, зато теперь все вставало на свои места. Сила Атума, как и остальных высших, – прямое порождение первичного Хаоса. Нити их маниту тянутся к потокам, что пронизывают всю Вселенную. В то время как остальные создания используют потоки, адаптированные планетой. Каково же должно было быть его удивление, когда он обнаружил маниту, похожее на свое.

– На многое теперь смотришь иначе? – выдернул Ликурга из размышлений Шут. На лице Безумца сияла понимающая улыбка.

– И в чем суть сего рассказа?

– Ни в чем. Когда носишь за плечами опасный груз, разве не полагается знать, что он опасен?

– И ты так добр?

– Шут – начало и конец пути. В своем безумии я могу быть любым. Каким я буду, решает маниту носителя. Ты не успел изучить суть Мирослава?

– Можем мы вернуться к допросу?

– Можем.

Лик потянулся к наушнику и включил связь.

– Дайте мне экран.

– Шеф, это издевательство! – Возмущенный голос леопарда ворвался в эфир вместе с шорохом остальных сотрудников в операторской.

Ликург постарался не улыбнуться нетерпеливости друга. Охотники не любят простоев и очевидных тайн.

– Продолжим. Жули работает в «Одинокой красотке»…

– Работала. Мать устроила. Чоррун из рода Мохсогол – давний знакомый Лулу. Полтора года назад сюллюкюн потерял жену. А семья у них, всем известно, ценность безмерная. Сыновей у Мохсогола трое, девочек нет. Жюли он вместо дочери с собой водил на официальные мероприятия. Случалось видеть сюллюкюна без родной пары или дитя?

– Да.

Шут удовлетворенно кивнул и продолжил:

– Потерянные, рассеянные, будто части себя лишенные. Пока молодые, неженатые, невлюбленные – цельные. Стоит найти пару, и пропадает независимость.

– А Уйгуна?

– Кто?

Лик внимательно следил за собеседником. Недоумение его было искренним.

– Хотой.

Но и это уточнение не помогло. Безумец лишь озадаченно хмурил брови.

– Соседка.

– От нас с Жюли через мост? С детьми? – вспомнил наконец Шут.

– Да, она.

– Мы с ней не общались. Мирослав раз помог недавно, когда ко мне приходил. Девчонку поймал. На этом общение закончилось.

– Он в кабинете жил?

– Шеф, – вмешался в диалог Иму, – тут киборг явилась. Стоит, руками машет, глазами моргает, нашли они с Мос там что-то важное.

Лик извинился перед Шутом и прошептал в сторону:

– Что именно?

– Да змий знает. Я ей рот на всякий случай заткнул, она ж громкая.

Покинув допросную, Лик застал в операторской именно ту немую сцену, какую и ожидал. Маруся стояла посреди комнаты, скрестив на груди руки, свирепо сопела и сверкала глазами на леопарда. Иму стоял напротив ведьмы, держал за спиной микрофон и отвечал ей не менее свирепым взглядом. Зверобой опирался спиной о стену. На лице черта читался азарт. Ему противостояние явно нравилось. Горица сидела рядом с дежурным оператором, подперев щеку кулаком, и уныло рассматривала Шута на экране. Ей противостояние точно не нравилось, как, впрочем, и оператору.

– Мос сбежала, – не поворачивая головы, прокомментировала русалка происходящее, как только Лик открыл дверь. – Говорит, разбирайтесь сами.

– Я бы от вас тоже сбежал. Что нашли? – обратился шеф к Русе.

– ОКБ 2 полгода назад проводили демонстрацию новой версии искусственного посыла. Ни у меня, ни у Мос нет прав на запрос доступа к документам такого уровня секретности. Нам ты нужен.

– А причина вашего внимания именно к этой разработке ОКБ?

– А! – спохватилась Маруся. – Они ее называют «Ведьмак».

– Достойная причина, – согласился с улыбкой Лик.

– Шеф, а может, не надо?

– Надо, – добил ведьму невозмутимый шеф.

Руся скорчила кислую мину.

– А может, пусть Мос? – попробовала она не сдаваться.

– У Мосвен дети.

– Гор?

– Жалостливая.

– Клеомен?

– У него запрет на секретность до следующего года.

– Зверобой? – начала окончательно отчаиваться Руся.

– У этого запрет пожизненно.

– Иму? – затухающим голосом выложила последний и самый слабый козырь Козлова.

Лик удивленно посмотрел на Марусю.

– Ну ладно, – стушевалась она. – С Иму погорячилась, признаю. Но я-то тоже совсем не идеал…

– Кто не идеал? – вмешалась пожилая волчица, секретарь центрального отделения военного архива.

Она хмуро рассматривала соискателя на доступ в сомнительно легкомысленном наряде и поручителя, мага подозрительно слабого для занимаемой в Интерполе должности. Все не внушало доверия. Если бы не чистая документация, она бы этих двоих на порог архива не пустила.

– Один из наших коллег, – не моргнув глазом, соврал Лик. – Понимая всю серьезность принимаемой ответственности, моя сотрудница в диалоге со мной желала еще раз убедиться в отсутствии у меня опасений на ее счет.

– Ага, – подтвердила неопасная сотрудница.

Волчица еще раз с сомнением оглядела ведьму и положила перед ней на стол свиток с договором, который до того прижимала к груди.

– Ознакомьтесь и примите печать. Как закончите, свиток оставьте на столе и проходите.

Руся развернула свиток и внимательно в него уставилась. Теоретически ей читать нужно было соглашение, но смысла в этом не было никакого, поскольку сейчас у ведьмы новая проблема наметилась.

– Лик, – прошептала она, как только волчица покинула кабинет.

– Что теперь? – прошипел сквозь зубы бог.

– Это вариация печати верности.

– И что?

– Я ж будущий аптекарь. Она на мне не останется.

– А то я не знаю! Принимай уже давай, и пошли отсюда!

– Есть, – подражая верному солдату, отчеканила Маруся, и уже через час они с Эйдолоном в каталожном кабинете изучали документацию по «Ведьмаку».

С одной стороны, то, что Руся увидела, заставляло сердце в груди трепыхаться от восторга. Попасть в святая святых армейских архивов, пусть не в подвал, а всего лишь на первый уровень, но и это уже пробуждало в груди непривычное чувство легкости и исключительности. С другой стороны, ответственность, которую она добровольно на себя приняла, давила на голову. Да, печать с нее слетела легким покрывалом, стоило ей сделать пару шагов от свитка, но на поручителя была возложена отдельная печать, а значит, контроль молчания перекладывался с магии на нее, Марусю. Что может быть хуже, чем обещания от Шута Козловых?

– Что думаешь? – спас ее от размышлений Лик.

– Если верить характеристикам, – Руся развернула сенсорную панель на столе и вновь пролистала просмотренные файлы, – выходит невероятная вещь. Они нашли-таки способ контролировать создаваемый заряд энергии.

– Погоди. Мне казалось, они и раньше умели ее контролировать.

Козлова отрицательно покачала головой.

– Нет. «Ведьма» генерировала кратковременный заряд, который тут же шел в ход. Мы, живые маги, можем сгенерированную энергию вновь рассеять, так и не выпустив, но не «Ведьма». При сбое она уничтожала и себя, и хозяина. А тут…

Руся возмущенно выдохнула.

– Тут и рассеять, и усилить можно. Против природы магии идут совсем.

– Давай по делу, – одернул ее Ликург. – Сможешь быстро сопоставить остаточный рисунок «Ведьмака» с подарком от нашего дока?

– Уже.

– Когда?

– Для совсем простых задач мне внешние модули не нужны, – пожала плечами Козлова. – Совпадает. Оружие мы нашли. Осталось найти убийцу.

Ликург мягко улыбнулся:

– Всегда мечтал побывать в гостях у пожилого сюллюкюна, а ты?

– Да вообще как-то не очень.

– Вопрос был риторический. – От мягкости и улыбчивости начальства следа не осталось. – Пошли.

Руся, насупившись, понаблюдала, как шеф свернул секретную информацию в архив, скорчила ему в спину гримасу и нехотя поплелась следом на выход.

– Иди сюда, Козлова, иди туда, сделай то, сделай се, тебя никто не спрашивает, – бормотала она беззвучно себе под нос, вышагивая на каблуках по скудно освещенной дорожке к внушительной двери старого дома.

Мосвен и Горица ожидали в машине в компании Ирины и ее «девочек». Иму, Зверобой и Клеомен расположились по периметру здания, готовые ловить всякого беглеца. К группе захвата полагалось прибегать в крайнем случае. Миниатюрные леди из «5А1», несмотря на всю свою миниатюрность, репутацию имели убойную. Судьям след Ирины в делах не слишком нравился.

Руся поправила вырез на груди. Платье было великолепным, но за прошедший день она от него изрядно устала, как и от босоножек. Вещи для прогулок и вечеринок – не для постоянной беготни и общения с разного рода созданиями. К тому же Зверобоя в этот вырез так и тянуло.

– Ноги болят? – сочувственно полюбопытствовал Лик.

Вопросительное «а» получилось у Руси гораздо воинственнее, чем она ожидала.

– Ну… Не особо, – сбавив тон и ощущая себя слегка потерянной, продолжила ведьма. – С чего ты… вы взял?

– Если я сейчас эти каблуки надену, походка у меня получится похожая.

Воображение мгновенно нарисовало Русе впечатляющее зрелище. Она отрицательно покачала головой:

– Без хорошей практики не получится. Колодка не слишком удобная.

Ликург как стучал в дверь, так и застыл на мгновение с поднятой рукой, глядя на серьезное лицо подчиненной. Казалось, вот-вот она заулыбается. Должна была заулыбаться. Отличной же шуткой ответила на его шутку. Но вместо улыбки Маруся нахмурилась, поправляя платье в очередной раз. Дверь громыхнула и открылась, отвлекая Эйдолона от мыслей о сложных взаимоотношениях Козловой с юмором. То ли время позднее, то ли высокая мода у нее – не тема для шуток, то ли юмор у всех разный.

– Чем могу помочь?

На пороге стоял сам хозяин дома и мягко улыбался. От выцветших глаз пожилого сюллюкюна расходилась сеточка морщин, выдавая мягкий добрый нрав. На официальных снимках Чоррун выглядел жестче.

– МУП. Отдел «4А5». – Лик высветил штамп на запястье. – Меня зовут Ликург. Это Маруся. Не уделите нам полчаса?

– Прямо сейчас? – Чоррун выглядел озадаченным.

– Дело срочное.

Сюллюкюн задумчиво поскреб морщинистый лоб.

– Ну, если срочное, думаю, полчаса можно, но не больше. У нас семейное торжество. Внуку год. Сами понимаете…

Лик кивнул. Про праздник он был в курсе заранее. Спасибо Мос.

Когда-то в древности дети у сюллюкюн рождались настолько слабыми, что до года доживал лишь небольшой процент. Поэтому первый день рождения семьи безбровых праздновали с невероятным размахом, пряча при этом самих именинников за семью замками и сотней наговоров от дурного слова и дела завистников. Развитие науки и медицины устранили проблемы с детской смертностью, но празднование первого года жизни ребенка по-прежнему остается чтимой традицией.

– Прошу. – Чоррун отступил в сторону, вежливым жестом приглашая гостей пройти внутрь.

– Благодарю.

Из соображений безопасности и заранее выдуманной хитрости Лик прошел первым, не уступив место спутнице, чем вызвал явное неодобрение хозяина дома. Самой Марусе было наплевать, она внимательно изучала окружающую обстановку. Древесина панелей ее занимала сильнее, чем этикет. На такое ее поведение Лик и рассчитывал. Пока Козлова производила очень правильное впечатление.

– Мадам. – Чоррун предложил ей локоть.

– Мадемуазель, – поправила рассеянно Руся, приняв галантное сопровождение.

– Позвольте проводить вас в кабинет?

– Не вопрос, – кивнула ведьма.

Сюллюкюн рассмеялся:

– Ваша коллега, Ликург, само очарование.

– Согласен.

Удовлетворенный верным началом, Эйдолон шел через просторный холл вслед за милой парой.

План и обстановка дома, раздобытые Мосвен, пока тоже не подводили. Величественная парадная лестница, расходящаяся двумя крыльями на второй этаж. Не менее величественная люстра из муранского стекла ручной работы. Застывшие пространства в рамах воздушного дерева. Сложный рисунок паркета. Два камина. Слева за массивной дубовой дверью – голоса и смех. За лестницей должны были скрываться служебные помещения.

– Сюда.

На общий праздник Чоррун посетителей не пригласил. Вместо этого они свернули направо и, миновав семейную библиотеку, прошли в кабинет.

Радушный хозяин предложил гостям удобные кресла, сладости и чай. Любовь к последнему жила у сюллюкюн в крови. К сожалению, остальная Вселенная страсть к ароматному напитку с цветками папоротника не разделяла. Только для сюллюкюн жгучий и одновременно вяжущий вкус дорогого галлюциногенного растения не казался отталкивающим.

– Предлагать что-то крепче не отважусь сотрудникам при исполнении.

Ликург учтиво кивнул.

– Итак, чем могу быть полезен? – перешел к делу старейшина Мохсогол.

– Как давно у вас роман с Жюли Барановой?

Лик безмятежно улыбнулся. От него не ускользнули ни потрясенный взгляд пожилого мужчины, ни слезящиеся от кашля глаза Козловой. Она по-прежнему вела себя наилучшим образом. Чаем подавилась очень кстати, правда, зачем пила – непонятно. Лик мысленно себе пометку сделал ознакомить ее в ближайшее время с полным перечнем обязанностей сотрудника МУПа. Видимо, подпункты в трудовом соглашении она прочесть не удосужилась.

– Что, простите?

– Как давно вы спите с Барановой? – ужесточил вопрос Лик.

Чоррун открыл рот и закрыл. У добрых по природе созданий всегда трудности при встрече с откровенным хамством. Собраться с мыслями выходит не сразу.

– С Лулу у вас тоже роман?

Руся смотрела на шефа во все глаза. Конечно, сейчас было не так странно, как в Пустоши, но все равно странно. Безобидный же старичок, невооруженным глазом видно. Понятно, что у начальственного бога в его голове дурной какой-то очередной мегаплан образовался, он его реализует, и всем вокруг нужно просто довериться и подыгрывать, только… Руся сердито пошевелила носом. Предупреждать надо про мегапланы.

Лик усилием воли проглотил смешок. Требовалось напугать старика, а не удивлять.

– Когда в последний раз вы видели Мирослава Баранова?

– Ба-баранова? – переспросил Чоррун.

– Где и с кем вы были сегодня между пятью и восемью утра?

Во взгляде старейшины появились проблески понимания. Он вдруг часто и тяжело задышал. Ему явно перестало хватать воздуха. Руся сурово посмотрела на шефа.

– Здесь. Дома. С семьей. Молодой человек, пощадите мои нервы и здоровье. С Жужу что-то случилось? С ней все хорошо? Где она? И при чем тут ее бывший муж?

– С Жули все хорошо, – успокоила его Маруся. – А Мирослав найден мертвым. Вы долгое время общались с Барановой, поэтому мы здесь. Что можете рассказать о ней и ее браке?

Чоррун облегченно выдохнул, опустился на тахту и трясущейся рукой потер лоб.

– Благая весть спасительная, – прошептал он, затем уже вслух поспешно добавил: – Не поймите превратно. Я испугался, вдруг с Жужу что-то. Она милая, наивная, добрая. Как дочь мне. Сложно иначе воспринимать бедную девочку, зная ее мать.

– Как вы познакомились с Лулу? – На этот раз голос Лика звучал мягче.

Сюллюкюн устало пожал плечами:

– По глупости. Коллекционирую понемногу запретные вещи.

– Да, срезы реальностей не заметить проблематично.

Чоррун смущенно заулыбался.

– Слышу осуждение в голосе. Что ж… Заслуженно. Уникальная коллекция. Только не натравливайте на меня жандармерию. Пустая трата времени. Все, что в этот дом попадает, зарегистрировано так или иначе. Те же срезы, к примеру, после моей смерти отправятся в музей Третьей империи. Они жаждут превзойти Асгард.

– Наслышан. Вернемся к Лулу.

– Да, простите. – Сюллюкюн откашлялся. – По глупости связался с неопытным молодым поставщиком. Тот вывел на Лулу, уговорил встретиться лично. Я, словно безмозглый половинчатый, пошел. Желаемый предмет получил, а заодно и шантажистку себе на хвост. Прямо скажем, Лулу – женщина не самая умная, так что себя из статьи ее доходов я вычеркнул быстро, но вот Жужу оставить в руках подобной особы уже не смог. Вся история.

– Мирослав?

– С Мирославом незнаком. С Шутом его знаком.

– В каком смысле?

– Вы бы видели, как Безумец за ней незаметно ухаживал. Я был поражен. Он годами оберегал ее всеми правдами и неправдами, а она понятия не имела. Такую любовь оставить без внимания? Какой родитель не укажет дочери дорогу к счастью?

– Это вы их свели? – поразилась Руся.

– Не свел, очаровательный Рыжик, – улыбнулся Чоррун. – Я всего лишь обратил ее внимание, а влюбилась и сделала свой выбор она сама. Бедная девочка давно в глубине души металась в поисках счастья, только с такой матерью разве его отыщешь?

– Вы позволите услышать от тех членов семьи, что были с вами сегодня дома, подтверждение?

– Сейчас? – Впервые за все время разговора Руся услышала в его голосе нотки раздражения.

– Если не затруднит. Уйду сейчас, и тогда уже придется всю семью вызывать завтра в МУП и допрашивать по очереди в присутствии сына оры[19] Дике[20]. – Лик развел руками. – Правила есть правила, сами понимаете.

– Змия на все правила мира. Конечно, понимаю. В ОКБ работаю.

Чоррун нехотя поднялся, при этом в спине у него что-то хрустнуло.

– Старость не радость, – крякнул хозяин дома и, придерживая рукой поясницу, пошел к выходу.

– Красотка моя страстная, – прошептал Иму, ступая неслышно по садовой дорожке, – пока Мос занята шефом и киборгом, устрой себе отдельное соединение с моим браслетом.

– Что? – рассеянно прошептала Горица в ответ. Она пока не привыкла к подобным обращениям в свой адрес. – Зачем?

– Мне нужна карта дома, и встрой все маячки, не только мой.

– Куда тебя понесло?

– В бой, горлица моя. Не засоряй эфир.

– Это я-то зас… Поняла, – взяла себя в руки Гор. – А шеф?

– Шеф поймет.

– Скорее убьет, – пробубнила она.

Иму знал истинную причину недовольства Горицы. Когда дело касалось захвата, Лик полностью доверял инстинктам друга. Охота – вотчина хищного зверя, а не бога. Русалка же ворчала потому, что технику не любила. Не уживалось ее маниту с маниту рукотворных машин.

Леопард неслышно перепрыгнул покрытый мхом валун и остановился под балконом второго этажа. Кованые перила, фигуры нимф вместо опор, растительный орнамент лепнины – изящество и красота. Иму подпрыгнул, ухватился за локоть одной из нимф, подтянулся и наступил ей на колено.

– Прости, красотка, – едва слышно шепнул довольный охотник.

– За что? – не поняла Горица.

Держась левой рукой за чугунные опоры перил, Иму рванул вверх и схватился правой за сами перила. Дальше подтянуться и перелезть было задачей нетрудной.

– Я не тебе, – улыбнулся леопард, оказавшись на балконе и внимательно осмотревшись.

Пока свидетелей его акробатических трюков не было. Он включил браслет. Если верить карте, открытая балконная дверь вела в опочивальню хозяина дома.

– Мос всю охрану сняла?

– Всю. – Ответ Горицы прозвучал прохладно.

Иму позволил себе на мгновение представить, как побеседует с эмоциональной берегиней относительно ее ревности, и бесшумно ступил в комнату. Света луны, проникающего сквозь легкие шторы на окнах, ему хватало с лихвой.

Что конкретно искать, леопард не знал. Он лишь шел за своей интуицией, которая его пока не подводила. Когда Чоррун Мохсогол открыл дверь, ветер донес до носа Иму его запах. И это не был запах убийцы. После нескольких лет работы с Ликом Иму постепенно нашел определенную зависимость между деятельностью создания и его запахом. Большинство воров, к примеру, пахли пылью, кислотой и землей. Хладнокровные убийцы отдавали металлом, резиной, горечью. Совершившие случайное убийство источали горечь и страх. Как любой хищник, Иму хорошо чуял страх. Но не в этот раз. Старый Мохсогол за ароматом цветов папоротника и кедровой туалетной воды скрывал запах карамельных булочек. Сладкая выпечка – удел добродушных законопослушных домохозяек.

– Что ищешь? – шепнула Горица.

– Пока не знаю.

Иму повел носом и несколько раз ощерился, впитывая следы в комнате. Он словно воочию видел все, что происходит здесь обычно и что происходило здесь за последние несколько суток. Он видел Чорруна с больной спиной, обожающего полежать на кровати с чашечкой традиционного чая. Видел, как старец, будто дите малое, прячет выпечку у себя в столе, а потом ест по ночам, пока работает с бумагами.

– Похоже, кто-то очень печется о здоровье нашего окабэшника.

– В каком смысле?

Леопард дошел до письменного стола, отодвинул нижний ящик и достал из дальнего угла завернутые в бумагу сладости.

– Или кто-то за спиной остальной семьи снабжает дедка вкусняшкой.

– Кто-то вроде Барановой?

Иму понюхал бумагу.

– Нет. Сам себе покупает.

– Значит, родные запрещают есть. Только не вздумай в бумагах копаться! – спохватилась Горица, кусая губы. Может, он и идеальный охотник, но его импульсивность порой подводила под выговор от высокого начальства, причем Лику доставалось чаще, чем Иму.

Вместо ответа послышалось тихое рычание. Русалка устало покачала головой. Конечно, он не скажет «спасибо», он зарычит. Разве можно было ждать иного?

– Нашел, – вдруг прошептал Иму после небольшой паузы.

– Что нашел?

– Ничего. И это ключевой момент. Дед стар, инфантилен, любит сахар, и все.

Мосвен подвинулась к Горице, на мгновение отвлекшись от своих подопечных.

– Куда он?

Основную область экрана занимала картинка с видеорегистратора на груди Иму, в правом верхнем углу в отдельно выделенной области на карте передвигалась желтая точка его маячка.

Горица прикрыла микрофон ладонью:

– Змий его знает!

Кошка беззвучно рассмеялась и похлопала Гор по плечу:

– Мужайся.

– Водоутопительница моя, старшие дети здесь не живут?

– Не живут, – подтвердила берегиня, умоляюще глядя на Мосвен.

От ее взгляда приступы смеха у Мос становились только сильнее. В группе быстро поняли, на какую ступень встали ее отношения с напарником, и каждый считал своим долгом пожалеть ее сквозь смех. Лик и Клеомен взглядом, Зверобой словом, Мосвен вот… Одна отрада – Маруся ничего не поняла. Скоро для всего этажа парочка станет темой сплетен, а там и для обоих корпусов.

– А младший живет, если верить киборгу.

– Булчут. Ты как раз к его комнате подошел.

– Она заперта. Внутри никого нет.

– Заперта? А замок какой?

Иму не ответил. Какой замок, значения для него не имело. Он быстрее в обход попадет, нежели путем взлома. Через окно соседней комнаты в самый раз будет.

– А ну вернись, – прошипела зло Горица ему в ухо. – Вернись, встань на колени, чтоб замок в камеру попадал, и не шевелись!

Картинка на экране замерла, послышалось злое рычание, вслед за которым напарник исполнил приказ.

Горица внимательно всмотрелась в крошечную металлическую пластину под дверной ручкой. В блокировочных системах она на «отлично» не разбиралась, но основы знала. Ее интересовало наличие либо отсутствие перламутрового отлива на внешнем корпусе. С помощью все еще ворчащего Иму удалось установить, что современным противовзломным покрытием замок не снабжен. Горица этому обрадовалась несказанно. Она категорически не желала наблюдать, как леопард лазает по стенам и окнам, словно у него как в человеческих преданиях и правда девять жизней.

Гор собрала влагу из воздуха и окружила ею механизм по обе стороны двери. Сначала в виде плотного тумана, а затем и в виде воды. Задача состояла в том, чтобы заставить умную маленькую машинку поверить в наводнение. Угроза жизни живым созданиям – достаточный повод для запуска системы аварийного открывания запертого помещения.

– Я бы быстрее залез, – прошептал Иму, войдя в комнату.

Русалка не ответила, только скорчила гримасу в монитор, пока никто не видит.

– Ох ты! – вдруг озадаченно зашипел леопард. – Мы еще одного психа нашли. Сладкая, ты эту даму знаешь?

Горица вместе с леопардом внимательно смотрела на большие и маленькие фотографии миловидной маленькой женщины, развешенные по стенам.

– Ее снимки здесь и в ящиках.

– Закрой! – скомандовала русалка. – Опять о правилах забываешь? Надо срочно Лику доложить.

Они втроем почти вошли в наполненный шумом и весельем зал, когда в ухе Лика едва слышно зашептала Мос:

– Шеф, у Горицы есть изображения внутренней обстановки комнаты младшего сына. Это надо видеть.

Лик замер и окликнул Марусю, заставив ее и старика остановиться и оглянуться. Откуда у Горицы оперативная информация о внутренней обстановке комнаты младшего Мохсогола, можно было даже не спрашивать.

– Очевидно, – продолжила Мосвен, – он преследует некую женщину. По всей комнате развешены ее фотографии. Установить быстро личность не могу. Сюллюкюн, молодая, двое детей. Мальчик и девочка. Мужчины нигде не вижу. Либо у нее его нет, либо в объектив Булчут его нарочно не брал. Есть интересная деталь. На многих фотографиях они на фоне жилого комплекса, где обитают Барановы.

– А есть их снимки в крытом зимнем саду с детской площадкой?

– Да, – после короткой паузы ответила кошка. – Есть что-то похожее.

– Простите, срочный звонок. – Лик догнал пару и улыбнулся Чорруну: – Работа.

Старейшина сурово нахмурился:

– Вы бы вынимали наушник. Носить его постоянно опасно.

– Что поделать, – пожал плечами Лик и шагнул в кипящий жизнью зал.

Голоса стихли, даже музыку кто-то убавил. Несколько десятков пар глаз внимательно уставились на прибывших.

– Добрый вечер, – улыбнулся Лик всем одновременно.

– Ой, здравствуйте! – воскликнула Маруся и помахала одному молодому сюллюкюну.

– Вы знаете моего сына? – искренне поразился Чоррун.

Три эти фразы были произнесены за доли секунды, отделившие мирное счастливое празднество от отчаянной попытки Булчута Мохсогола сбежать от сотрудников Интерпола, неожиданно возникших на пороге его дома.

– Иму, сюда! – успел скомандовать Лик, когда парень, растолкав родню, сиганул в открытое окно.

– Где ваш личный образец «Ведьмака»? – переключился бог на Чорруна, пока ни он сам, ни его семья не пришли в себя.

– Что? – растерялся старец.

– Где ваш личный образец «Ведьмака»? Неужели вы никогда не задумывались, насколько опасно коллекционировать оружие?

На лице Чорруна появилось возмущение, но тут же пропало, поскольку мимо молнией пронесся самый настоящий аниото. Скалясь и громко рыча, он вбежал со стороны холла и выпрыгнул в окно вслед за младшим Мохсоголом. Две дамы грациозно упали в обморок, что еще на минуту выбило из колеи семейство.

– Где «Ведьмак»?

Старейшина не сдался.

– Вам придется проехать с нами, – мягко проговорила Маруся. Теперь она придерживала под локоть побледневшего хозяина дома. – И побеседовать.

– И побеседовать? Да? – Зверобой потряс раненой рукой.

Остальная группа, собравшаяся в полном составе в допросной, словно по команде, хмуро оглядела черта.

Отца и сына Мохсогол разделили сразу и рассадили по разным комнатам, но разговаривать без защитника отказался и тот и другой.

– Ненавижу ждать! – Иму стоял у дальней стены. Он все еще не отошел от погони. Облик леопарда то окутывал его, то пропадал.

– Зато их молчание и видео с твоего регистратора дают нам законный повод для обыска, – пожал плечами Клеомен.

– Видео с его регистратора, скорее всего, выкинут из дела.

Теперь группа внимательно изучала своего шефа.

– Обыск ничего не даст, – продолжил Лик, задумчиво изучая Булчута. – Чоррун упомянул, что в доме предметы коллекции зарегистрированы, а прототип «Ведьмака» оформить, полагаю, даже окольными путями проблематично. Мос!

– Да?

– Что с расписанием от садовников?

– Ответ пока не получила. У них еще карточная система учета. Ландшафтники последние в списках земельного финансирования. Пересменка прошла, и утренние данные сдали в архив. Ночная смена сейчас как раз вынимает свитки.

– Маруся.

– А?! Я ищу, ищу.

Руся подавила желание свирепо посопеть. Лик пытался не просто взять плохого мальчика за горло, но сделать это в ускоренном темпе. Бабалу-Айе дал отсрочку не привлекать внимания военных почти в неделю, даже визит в архив не спровоцировал бы интерес к их расследованию, но в тот момент, когда сотрудник ОКБ запросил защитника, сидя в одной из допросных искусственного острова, счет пошел на минуты. Руся искренне не понимала стремление шефа во что бы то ни стало обставить оборонку. Если он прижмет Мохсоголов, они, несомненно, предпочтут сдать себя в руки гражданского правосудия. Это гарантирует открытый процесс и при удачном стечении обстоятельств мягкий приговор. Вот только, по мнению Маруси, убийца Мирослава таких благ не заслуживал.

Она закончила проверять собственность жены старшего сына Чорруна и перешла к семье среднего. На этот раз ей пришлось искать неизведанное, опираясь лишь на собственную интуицию. Универсального алгоритма поиска объекта, подходящего для хранения незарегистрированного экспериментального оружия, просто не существовало. Немного социальной инженерии, чудесной магии удостоверения сотрудника МУПа при обращении к земельным учреждениям, фирменного гадания «да-нет» бабы Бери, и у Руси постепенно складывался сокращенный список объектов, где старейшина Мохсогол мог держать незаконные предметы коллекции.

– Думаешь, у него есть что предложить военным в обмен на свободу сына?

Руся не сразу вникла в смысл вопроса, заданного Горицей шефу.

– Я в этом уверен. Он сюллюкюн. И если бы у него не было иного козыря, постарался бы взять вину Булчута на себя.

Лик услышал тихий вздох Козловой. Если бы он не был целиком поглощен мыслями о семействе Мохсоголов, то посмеялся бы над наивностью ведьмы. Да, военный суд был бы для Булчута наказанием страшным, если бы не одно но. Выгода у оборонщиков выше правосудия.

– Просмотри собственность Лулу и Жюли в том числе.

– Уже. Я с них начала, – поняла Руся, к кому именно обращается начальство.

– Лик! Есть данные от ландшафтников. Утреннюю смену по пятому сектору центрального района вел Чаборз из рода Оуш. Он же, по нашим документам, и обнаружил Шута с Мирославом. И он вампал.

Мосвен развернула экран персональной станции, демонстрируя снимок трехголового лохматого создания.

– Могу поклясться, что защитником меня обозвал не он, – скептично проговорил Зверобой. – А вообще глупость выходит. Допустим, я еще могу понять неразделенную любовь к этой Уйгуне и ревность. Хотя убивать ради женщины, которая тебя в глаза не видела и знать о тебе не знает, – это уже странно. Нет. Он, конечно, не самое умное создание на свете. Умное создание, прежде чем из окна прыгать, смотрит, куда и тем более на кого прыгает…

Черт еще раз потряс раненой кистью.

– Но согласитесь, на кой змий Булчуту понадобилось подменять вампала? Разве не глупо светиться перед сотрудниками Интерпола? Зачем отдавать нам это дело лично? Шута рядом с Мирославом во время убийства не было, после явился, но он сосуд от Баранова и вполне мог почуять убийцу. К чему такой риск? Что это, вообще, за схема такая корявая? Или это он так рассчитывал, что раз мы МУП, то обратим свои взоры на жену и ее пристрастие к Иномирью?

Лик повернулся к черту. На лице его при этом не дрогнул ни один мускул.

– Да иди ты! – возмутился Зверобой. – Серьезно? Почему просто не спрятать труп?

– Он знал, что Шут не погибнет и быстро найдет носителя.

– Тогда надо было избавиться от обоих Барановых. В чем проблема?

Лик вздохнул:

– Ты понимаешь, как мне порой трудно доказать на комиссиях, что ты не социопат?

Все в комнате, кроме Маруси, Лика и самого Зверобоя, засмеялись.

– Жужу – привязанность его отца. Сюллюкюн не навредит своей семье. По крайней мере, напрямую.

– Ладно. Раз ты разобрался в его примитивной голове, почему «Ведьмак»?

– А ты попробуй вон Козлову убить издалека, да так, чтоб она тебя перед смертью не покалечила.

– А? – отвлеклась Маруся от своей задачи и уставилась серебряными глазами сначала на шефа, потом на Зверобоя.

Черт знал, что видит она с помощью небольшой камеры у виска, но мурашки по спине все равно пробежали. В такие моменты она действительно смахивала на нечто искусственное.

– Нашла что-нибудь? – мгновенно переключился на ведьму Лик.

– Найти-то нашла, но там на неделю поисков. И сократить список не выйдет. Я и так, что могла, сделала.

– Киборг, у нас нет недели, – недовольно прорычал Иму. Горица дернула его за рукав, отчего рычание перешло в свирепое фырканье.

– Лик, может, Лулу или Жюли знают, где дед хранит свои сокровища?

Во взгляде русалки читалась надежда.

– Нет. – Ликург устало опустился на стул. – Я уже связывался с «3А». Лулу за полчаса умудрилась сдать кого только можно и про Мохсогола бормотала, но информация бестолковая. Жюли идет как свидетель, так что вовсе честнее праведницы. Только про Чорруна знает еще меньше матери.

– Лик, – вдруг вступил в общий диалог до того молчаливый и задумчивый Клеомен, – дай я схожу к Булчуту. Хуже не будет.

– Что задумал?

– Посижу напротив него, поговорю сам с собой. Ни одного вопроса не задам.

Клеомен знал, что шеф согласился еще до того, как увидел утвердительный кивок, так что к двери пошел заранее. Порой ему не хотелось притворяться, что он не видит истины. Сейчас как раз был такой момент. Ребята зашли в тупик. Убийца мог избежать наказания, и даже обычно находчивый Ликург не мог сориентироваться, в какую сторону выгоднее двигаться. Самое время не молчать.

Клеомен дошел до общей кухни на этаже, налил две чашки улуна, затем вернулся к допросной, постучал хвостом в дверь и вошел.

Булчут удивленно уставился на черта.

– Привет! – Клеомен дружелюбно улыбнулся и поставил одну чашку перед сюллюкюном. – Меня Клеомен зовут. Подумал, горячее не повредит.

Булчут презрительно усмехнулся, но от чая отказываться не стал.

– Ну да. Ты прав, я собираюсь тебя уговорить сдаться.

– Чего он творит?!

Черт улыбнулся, услышав в наушнике возмущенный возглас Иму. Он любил аниото. Единственное искреннее создание в его жизни. Более того, леопард имел привычку озвучивать свои мысли даже тогда, когда стоит промолчать.

– Там в углу камера. – Клеомен указал на едва заметный выступ под низким потолком. – Сейчас целая группа отдела деяний против личности смотрит на тебя и считает психом.

Булчут равнодушно пожал плечами.

– Только я полагаю, ты не псих.

Теперь сюллюкюн внимательно взглянул на Клеомена.

– Женщина с двумя детьми, работая секретарем в прачечной, сумела приобрести квартиру в отличном жилом комплексе да к тому же держать няню. Пенсионные отчисления ее покойного мужа не позволили бы ей совершить такие покупки.

Во взгляде Булчута ясно проступила угроза.

– Мы ее не трогаем. Единственное, жандармам пришлось доехать, показать изображения тебя, твоего отца, Мирослава и задать несколько вопросов. Она, правда, тебя не знает. Я наблюдал из кабинета, как она отвечала.

Булчут нервно отставил чашку и откинулся на спинку стула.

– Отбывать срок за убийство ты не хочешь и не станешь – это уже очевидно. Отец тебя вытащит. Ключевая фраза «отец вытащит».

Мохсогол дернулся. Ему хватило секунды на размышление.

– Это я. Я убил Мирослава Баранова.

– Сначала откажись от защитника.

– Я отказываюсь от защитника! Это я убил Мирослава Баранова.

Лик тихо выдохнул.

– Клеомен, как я мог пропустить настолько очевидный ответ?

– Ты просто никогда не был давно и безответно влюблен, – улыбнулся черт.

В операторской его улыбки видно не было, но фразу услышали все. Повисла гнетущая тишина. Никогда раньше Мос не чувствовала себя так странно и непривычно, а еще она не могла оторвать взгляд от статной темноволосой фигуры напарника на экране. Даже дышать было страшно.

– Ничего не поняла! – вдруг громко возмутилась Козлова, отчего кошка захотела ее обнять и расцеловать. – С какого перепуга он сознался?

История третья

Крылья, разведка и поцелуи

– Бабуль, вот ты понимаешь?! – Руся зло уминала четвертую булочку, пока на экране шел иномирный сериал о всех возможных видах любви, доступных человеческой расе, в антураже обшарпанного учебного учреждения. – Откуда я могла знать, что сюллюкюны настолько больные?!

– Ша, – Береслава махнула рукой на внучку, – не слышно ничего!

– Да чего там слышать? Руслан любит Катю, но не скажет, что любит, поскольку убежден, будто она внебрачная дочь его отца.

– Так можеть, ис-с-стина случайно сейчас откроеться?

– «Не откроеться», – передразнила Руся бабулю и откусила булку, – фпереди эще тесять сэрий.

– Не говори с набитым ртом. И чего ты возмущаешься? Все предельно ясно с твоим последним делом. Удивительно, что красавчик-психолог не раскрыл сути сразу. Какой-то он неидеальный. Бабушка прямо расстраивается. Булчут, как самый младший и неопытный, должен был заслужить внимание старшей и опытной, тем более вдовы. Женщины сюллюкюнов замуж во второй раз выходят только за самостоятельных и если уверены, что их любят бескорыстно и до потери разума.

– Он же создание убил!

– Убил. Из ревности и напоказ. Чтобы дама сердца знала, что интересоваться другими мужчинами права не имеет. Он же сюллюкюн. – Береслава пожала плечами так, словно эта последняя фраза все объясняла. – За содеянное шустрик ответит сам, доказав таким образом окончательно свою самостоятельность. Что материальная помощь от него была – это вы ей уже наверняка рассказали. И все! Ваша Уйгуна покорена. В скором времени она сама к нему придет из любопытства, жалости и восторга. И поглядишь, будет ждать из застенок общественных.

– Больная логика.

– Для тебя больная. Для них – нет. Как-то плоховато ты училась, видимо. Курса по созданиям не помнишь совсем. А теперь жуй свои сладости и не мешай бабушке наслаждаться киношечкой про любовьку.

– Психи, – заключила недовольно Руся.

Безумный рабочий день давно остался позади. За окном шумела ночная городская жизнь. Маруся в компании бабы Бери, развалившись на диване, ужинала, чем Вселенная послала. Начали две мадемуазели с репы тушеной, заканчивали булочками сладкими со сбором травяным.

На экране Руслан за ручки подержал Катю, страдающим голосом сказал длинную речь о том, что она ему не нужна, и ушел, оставив даму сердца в слезах. Конечно, одной дама сердца осталась ненадолго. У Антона Катя тоже была предметом любви.

– Ох, неприятный тип! – Береслава всплеснула руками. – Хотя настырный. Люблю настырных.

Руся тяжело вздохнула и откинулась на спинку дивана. Сериалы «про любовьку» в отличие от бабушки у нее интереса не вызывали. Вся новая работа ежедневно, как сериал. Поневоле вдруг вспомнился шеф и его поведение в Пустошах. Про то, что «красавчик-психолог» вел себя там очень и очень странно, Руся бабе Бере так и не рассказала. Все секреты, что подписывалась не разглашать, разгласила, но про Лика почему-то не захотела. Словно это что-то личное было. Хотя какое личное? Маруся усмехнулась. Что там может быть личного?

Рыжик.

Она осторожно потрогала волосы, убранные в хвост, поймала прядь и поднесла к глазам. Каштановые скорее, а не рыжие. Почему Рыжик? Так домашних питомцев называют или грибы.

Лик не флиртовал. В этом она была убеждена. Мужчины, когда с ней флиртуют, за волосы не дергают и, как щенка, не тискают.

Стук в дверь отвлек обеих мадемуазелей.

– Это кто там у тебя? – повернулась баба Беря к внучке.

Руся ответила возмущенным взглядом и пошла смотреть, кого нелегкая в полночь принесла.

На пороге стоял Лик. Когда дверь открылась, он явно замахивался двинуть по ней ногой еще раз.

– Помяни черта, – прошептала Маруся.

– Это твое, – процедил зло шеф и вручил рассеянной подчиненной ее забытый на работе наушник. – У тебя минута на сборы.

– Минута на сборы?

– Минута пошла! – скомандовал Эйдолон. Когда к дому подъезжал, со злости хотелось ее, в чем застанет, на вызов тащить. Когда дверь открыла, понял, что ночной фланелевый костюм с фиолетовыми крабами и оттянутыми коленями лучше ни в этом, ни в том мире не светить. Всех оперативников и людей распугает.

Она сначала замерла, перепуганно на него глядя, потом сказала «ой» и, громко топая, убежала вглубь квартиры.

Лик вздохнул, покачал головой и отправился в ее гардеробную искать что-нибудь потеплее, чем ее сексуально-контрабандные деловые костюмы.

Во владениях Аудры царил приятный покой и полумрак. Разве могла Руся представить, что именно увидит, шагнув в уже знакомую дымку прохода? Конечно, могла и догадывалась, ведь шеф неспроста был так взвинчен, но никакие ожидания не подготовили ее к реальности.

Темнота и сырой холод – первое, что окутало ведьму на выходе. Она поежилась, пожелав про себя шефу всех благ за зимние сапоги, пальто и шапку, которые под его грозным взором пришлось надеть перед выходом из квартиры. В нос ударил запах мха, смолы, гнилой древесины, грибов и мертвой листвы.

– Освещения до сих пор нет? – спросил Лик у незримого собеседника.

– Купол еще не развернули.

Очень хотелось уточнить, для чего разворачивать в иномирном лесу купол, но оперативником Руся была уже больше недели и принцип «не задавай взбешенному шефу вопросов» периодически вспоминала. К тому же, пока она соображала, он куда-то ушел. Не иначе сама Вселенная от Шута спасает.

– Привет, – пошептала над ухом Горица.

– Привет, – так же ответила ей Маруся. – Что там? Вернее, кто?

– Не поверишь.

– Почему?

– Свет дадут, увидишь. Сейчас слушай предысторию. Пока мы днем носились с Барановыми и Мохсоголами, внимание «1А» привлекло сообщение о найденном необычном захоронении. «3А0» выехали на место, нашли то, что сейчас предстанет перед твоими глазами. В городе теперь спешно специально для нас изолируют свидетелей. Местное отделение восьмерки на взводе. У них столько проблем не было со времен открытия. Больше тебе скажу, Русенька, такого не случалось за всю историю Интерпола!

– Да? – Руся задумчиво почесала нос. Она наконец привыкла к темноте и начала понемногу различать черные силуэты деревьев и созданий на фоне темно-серой безлунной ночи.

– Да! – взволнованно подтвердила Горица. – Это нечто! Такой шанс выпадает раз в жизни! Это так волнующе! Так невозможно! Так удивительно! Так…

– А мы где, говоришь? – Маруся сощурилась, силясь в движущихся объектах угадать шефа и остальных.

Русалка смущенно замолчала на несколько секунд.

– Умеешь ты заставать врасплох своими вопросами. Шестьдесят два градуса две минуты тридцать восемь секунд северной широты и тридцать один градус двадцать две минуты тридцать две секунды восточной долготы. Я эти цифры на всю жизнь теперь запомнила. На моей станции показать или ты сама?

– Сама. – Руся едва слышно запела, прикрыв глаза.

– Мантра?

– Мантра ориентирования на местности. Ну что там? – переключилась на подошедшего Зверобоя Горица.

– Говорят, еще минута – и будет свет. И будет работа. И будут восторги. А потом археологи и великое открытие века. А потом нас всех сожрут начальники и журналисты. Интересно, кто скорее?

– Археологи? Журна…

– Свет!

Договорить Марусе не дали. Сразу за предупреждающим сигналом из темноты последовала ослепительная вспышка. Козлова зажмурилась. Сутки, очевидно, начинались невезучие. Скучный бабушкин сериал, злое начальство, прогноз вероятного общественного резонанса предстоящего расследования, модули вот теперь сняла раньше, чем свет включили.

– Побежали! – нетерпеливо проговорила Горица и потянула сослуживицу за локоть.

Русе понадобилось время, чтобы привыкнуть к свету.

Купол оперативники восьмерки развернули диаметром минимум в километр. Это читалось по сетке каркаса над головой. В качестве освещения использовали переносные системы «Жар-птица». Руся никогда бы не подумала, что у отделения «8Б» их может набраться так много. Только в поле ее зрения попали шесть опорных столбов для подвижных светлячков. Лес сиял, как хирургический кабинет. Что могло заставить сотрудников МУПа так суетиться? Любопытство возрастало с каждым шагом к обнесенной защитной оградой поляне меж густых зарослей деревьев.

– Осторожно, здесь болотистая почва. – Зверобой подхватил Марусю под локоть с другого бока. Теперь они с Горицей вели ее вдвоем.

Ведьма не возражала, хотя ни помощь, ни предупреждения ей не требовались. Запах сырой гнили ни с чем не спутаешь. На этот раз она собиралась не просто участвовать в расследовании, она хотела делать это осмысленно и дельно, поэтому перво-наперво решила быть внимательной к окружающей обстановке, деталям и свидетелям, а не к своим эмоциям, нелепостям или коллегам.

Смяв несколько подберезовиков и сбив немало черники, троица добралась до ограждения, где их ожидал с каменным выражением лица Лик.

Казалось бы, там, где работает столько сотрудников, должно быть шумно. Переговоры, шорох, движение техники… Но нет. Стояла невероятная тишина, изредка нарушаемая проникающими сквозь купол порывами холодного ветра.

За ограждением скрывался идеально круглый, вытесанный в породе котел диаметром около четырех метров. Руся поняла, что это первая ее задача. Предстояло выяснить состав почвы под ногами, рельеф скалы. И в перспективе историю этой местности.

На дне котла белым перламутром переливался скелет – вторая задача. Человекоподобным скелетом обладали многие создания. Если бы не перламутр и не лишние кости, что расходились в стороны от плеч, то можно было бы даже перепутать найденыша с человеком.

Меж ребер несчастного с левой стороны был воткнут короткий с рукояткой необычной формы меч.

– Что это? – Маруся указала на дополнительные конечности.

– Предположительно крылья, милочка. – Бабалу-Айе возник за оградой прямо перед лицом Козловой. В защитном комбинезоне он походил на астронавта со старых снимков. – А на что еще может быть похоже?

Эксперт в отличие от окружающих не был воодушевлен или взволнован. Скорее сосредоточен и слегка недоволен.

– На большую фальсификацию.

– На очень большую, мадемуазель ведьма, – поправил Бабалу-Айе и воспарил над котлованом. – Длина каждого крыла где-то полтора метра. Ну-с, змий их, фальсификаторов, унеси, приступим.

Маруся перегнулась через перила, силясь рассмотреть как можно больше.

– Баба, только комментируй вслух, пожалуйста. – Справа от Зверобоя появился Лик.

– Баба сделай то! Баба сделай это! Баба слишком добрый, – недовольно забурчал эксперт. – Вы понимаете, что сказать много вот так, без изучения, не прикасаясь к костям, я не смогу? Ладно. Это не человек и не одно из известных мне существующих созданий. Сколько он тут лежит, почему-то не вижу. Мужчина. Обратите внимание на крестец. Но точный возраст сказать не могу. Каждому существу свой срок жизни отведен. Очень необычное строение грудной клетки. Маниту создания цельное. Вижу след искусственного имплантата или даже нескольких в районе грудины и плечевого пояса. Кости пневматизированные.

– Полые, – прошептала пояснение на ухо Марусе Горица.

– Дополнительные конечности с пряжками. Все, как у птиц. Там фаланга второго пальца, вон третий и четвертый…

Бабалу-Айе замолчал.

– Твое заключение? – поторопил его Лик.

– Ты хочешь, чтоб я признал его ангелом?

– Я хочу понять, с чем мы имеем дело.

Эксперт поднялся выше и громко объявил:

– Мое предварительное заключение: фальсификация. И убийство.

– Журналисты все равно будут, – прокомментировал Зверобой и повернулся к Марусе с Горицей: – Слушайте, я похож на защитника?

Ярослав сидел за столом Зверобоя и не шевелился, погруженный в свои размышления. В кабинете «4А5» царила тишина. Лик, опершись плечом о триплекс, созерцал рассвет. Иму сидел на столе Горицы и болтал ногами. Сама Горица ни капли не возражала против такого поведения аниото. Она сосредоточенно накручивала нижний край его футболки на палец и кусала губы. Клеомен на экран сведения по новому делу выводил. Маруся и Мосвен работали каждая по-своему. А Зверобой строил на столе Козловой магистраль для машинок.

– По ней можно как-то определить, когда она заканчивает? – нарушил молчание Ярослав.

– Нет. – Лик отвлекся от своего занятия. – Но можно определить, насколько сложная работа. Если она не реагирует на внешние раздражители, значит, не создает дополнительных модулей себе наподобие камеры или микрофона. Свободных ресурсов нет.

Зверобой одарил шефа долгим пристальным взглядом. Эйдолон сделал вид, что не заметил поведение подчиненного.

– Что там у Жени?

Ярослав покосился на экран своего планшета.

– Все то же. Пишет, дроны так и висят. Аккурат напротив окна кабинета шельмы камеры вешают. Кабы предугадал, что однажды защитное поле окажется бесполезно супротив навязчивого внимания ищеек массовой культуры, так согласился бы на тот уютный уголок с триплексом во двор на десятом уровне. Это все Женя… Не по статусу! Не по статусу! Заскучаешь. А теперь говорит: если бы ты сам не хотел, не послушал бы.

Горица хихикнула и тут же замолчала, изобразив вид самой серьезной сотрудницы Интерпола.

– Грех смеяться над пожилыми людьми, лебедь белокурая, – ласково прокомментировал Атум и не без удовольствия отметил хмурый взгляд леопарда.

Когда-то давно, когда Ярослав впервые встретил Ликурга, он уже знал, что работать в Интерпол Эйдолон без своего странного, дикого и безгранично преданного друга не пойдет. И был у Атума беглый непредсказуемый Зверобой и наследник дара истины Клеомен. Так зародилась «4А5». Эффективность нового проекта стала очевидна в первый месяц работы. К сожалению, успешная деятельность господ сопровождалась пренебрежением к окружающему социуму. Иму легко выходил из себя. За всю историю Интерпола он единственный пытался перегрызть горло защитнику подозреваемого. Клеомен в силу врожденной исключительности обладал такой гордыней и высокомерием, что от него шарахались и ненавидели даже судьи. Зверобой просто напоминал социопата, а Ликург мог вдруг начать философствовать на вечные темы жизни, любви и смерти, давая показания в суде.

Решение проблемы Атуму подсказали дочь и сама Вселенная.

Мосвен была великолепна внешне, всегда честна и строга. Ее личное дело впечатляло. На тот момент она уже получила приглашение в РУ. Перевод ценного кадра в самую эффективную группу отдела решил две проблемы сразу. Во-первых, этот самый кадр в Интерполе сохранили, во-вторых, обуздать высокомерного черта смогли. Ярослав до сих пор не мог без улыбки и удовольствия вспоминать то мгновение, когда Клеомен впервые взглянул своей слабости в глаза.

Горица была находкой Жени. Ярослав поддался уговорам дочери, но не прекращал сомневаться до последнего. Русалка хоть и взялась интуитивно с первых мгновений усмирять леопарда, делала это не так эффективно, как того хотелось Атуму. Впрочем, напрасно сомневался. Ярослав это осознал. Расчет любимого чада оказался человечным и дальновидным. Атум только искал способы создать отличную рабочую группу, а вот дочь стремилась сделать намного больше – природную гармонию. Путь к ней тернист и сложен, зато в итоге решает множество задач сразу, в том числе и ту, к коей стремился Ярослав.

– Я закончила.

Слова Маруси заставили присутствующих встрепенуться и сосредоточить все внимание на ней.

Пыль легким облаком закружилась вокруг головы Козловой и, повинуясь неслышному приказу, собралась в открытый мешочек на ее коленях.

– Мос выведет данные на общий экран. – Ее голос звучал тише обычного. Ярослав впервые наблюдал новую сотрудницу за работой в команде. Вид у ведьмы был измученный. Лицо побледнело, пальцы на руках чуть подрагивали. За прошедшие недели она похудела, скулы заострились, под глазами пролегли синяки. У Лебедева он переманивал иную Козлову. Та Козлова не выглядела столь внимательной и серьезной. В ее голове мысли и желания Шута больше не перебивали ее собственные размышления и стремления. Лик крепко держал сосуд силы, позволяя подчиненной реализовать себя. Никакая зарплата не удержала бы ее на столь изматывающей работе.

Мосвен быстро выполнила просьбу Козловой. Руся, слегка пошатываясь, дошла до экрана, развернула первую папку и для начала увеличила спутниковый снимок отличного качества.

– Это не из Иномирного интернета, – прокомментировал Клеомен.

– Да, это я у «1А» достала. Качество невероятное. Блоху на кошке рассмотреть могут.

– Правильно, – усмехнулся Иму. – Спрятать наши спутники среди всей той дряни, которая вокруг Земли летает, проще некуда. У них планета даже из космоса как огромная помойка выглядит. Но это так… Лирическое отступление. Давай, киборг. Не мешаю.

Ярославу захотелось потискать дочь и накормить ее мороженым. Терпение и уважение к окружающим – это то, что леопард ранее проявлял исключительно в малых количествах и только под давлением Лика.

– Котловану больше двух тысяч лет. Я в НИИ археологии запрос составила на имя директора. Их сотрудники займутся точной датировкой и исследованиями. Создан человеческими руками.

– За такой долгий срок даже сильная магия перестает фонить, распадается.

– Я знаю, – перебила Клеомена Руся. – Излучения нет. Зато есть следы простых инструментов. Могу я не вдаваться в подробности, что и как именно установила?

Этот вопрос Козлова адресовала Лику.

Ярослав не без удивления для себя отметил этот факт. Вообще-то главный тут он. К тому же куратор всего расследования. Именно ему она должна была бы задать подобный вопрос.

Ликург не пошевелился, только пристально смотрел на ведьму. Она что-то для себя прочла в этом взгляде, удовлетворенно кивнула и вернулась к спутниковому снимку.

– Изначально могила была довольно сложной конструкцией. Я отметила здесь, здесь и здесь. – Руся увеличила масштаб и указала на небольшие желтые точки по краю котлована. – Здесь начинался несущий каркас. Стояли опорные столбы. Тоже каменные. Есть следы воздушной древесины, янтарь, агат, рубины. Все это под слоями почвы вокруг скелета. Короче, я изобразила приблизительный вариант того, как выглядела усыпальница нашего предположительно неангела изначально.

Ведьма развернула из папки следующий документ. На экране рядом со спутниковой фотографией медленно закрутилось трехмерное изображение открытой всем ветрам веранды с резными перилами и сложной конфигурацией крыши.

– Резьба в основном затрагивает растительные мотивы. Ни животных, ни людей не нашла, хотя не скажу, что тот мизер деталей, который мне удалось восстановить, я сделала точно. Есть следы красителей, но этим уже пусть археологи занимаются. Я такое пока делать не умею, тем более в экспресс-режиме.

Руся окинула коллег быстрым взглядом. Вопросов на их лицах не увидела и вернулась к своему маленькому докладу. Вновь увеличила спутник и указала на отметины чуть севернее найденной усыпальницы.

– На месте я просканировала почву и собрала данные, затем благодаря Мос получила доступ к материалам, собранным объединенной группой. В общем, больше, чем уверена, что есть еще пять могил. Они отмечены. Там пусто, но пусть проверят. – На последней реплике Руся взглянула в глаза Атума.

Она явно ждала реакции от всемогущего игрока. Но игрок, как и остальные, оказался не готов к встрече с оживающей легендой. В кабинете повисла тишина.

– Туки-стуки. Чего приуныли? Меня ждете?

Бабалу-Айе вошел в открытую дверь кабинета и безошибочно направился к экранам. Он, кажется, совсем не обратил внимания, что с присутствующими произошло нечто из ряда вон выходящее. Первым среагировал Эйдолон.

– Я думал, ты позвонишь.

Бабалу-Айе исподлобья взглянул на возмущенного Ликурга:

– Вы первый день работаете? Или совсем позабыли, каково простым служащим там, внизу? У меня в морге глушилок никто не ставил. Скажи я что по телефону, и уже через двадцать минут новости взорвутся сенсацией эпохи. Так вам интересно, что Баба принес?

– Скорее страшно, – тихо прошептала Горица.

– Это правильно. – Бабалу чуть подтолкнул Марусю, вынуждая ее подвинуться и освободить ему место у экранов. – Мое неофициальное предварительное заключение и должно вас напугать. По крайней мере, меня пугает.

Бог вытащил из папки несколько фотографий, а саму папку передал Козловой.

– Я изучил останки, восстановил лицо нашего парня и некоторые особенности его внешности.

Баба закрепил первую фотографию на экране.

– Вот так он выглядит сейчас. Структура и излучение его костей позволили мне сделать вывод, что он человек. Самый настоящий человек, но со своим собственным сильным маниту.

Следом закрепил вторую.

– Вот так выглядел его торс с имплантатами вживую. Сложная хирургическая операция. Настолько сложная, что нынешней медицине просто недоступная. Летать для него было так же естественно, как дышать. Он умел это с рождения. А материал в его тело был вживлен внутриутробно и развивался вместе с ним.

И наконец, в ход пошла третья, последняя фотография.

– Вот так, если мой вывод о человеке верен, должно было выглядеть его лицо.

Бабалу-Айе отступил в сторону, открывая присутствующим свою работу.

На слегка грубоватой цветной машинной реконструкции было изображено завораживающе идеальное лицо юноши с абсолютно белыми волосами, ресницами и бровями.

– А почему глаза закрыты? – невольно засмотревшись, промямлила Руся.

– Я не могу пока точно сказать, какие у него глаза. Там, – Баба указал на папку в руках ведьмы, – полная спектрограмма маниту. В этом мире не существует создания с похожей суть-магией, либо я его не знаю, а мне известны все былые и сущие создания.

– Ну откуда-то он ведь взялся. – Зверобой, откинувшись на спинку Марусиного кресла, крутил в пальцах одну из своих моделей.

– Не откуда, а когда.

Своей репликой Лик мгновенно привлек всеобщее внимание.

– Если Пустоши увели нас с Марусей в прошлое, то могли увести в прошлое и того, кого еще на свете не существует. Или это была сущность, близкая Пустошам.

– Отлично! Мы собираемся раскрывать гибель того, кто еще не родился. И виновный в гибели нашего пернатого тоже вполне возможно еще не родился. Не задание – мечта!

Горица ударила Иму по бедру свободной ладонью.

– Да молчу я, молчу, – прошипел аниото.

– Баба, а что с причиной смерти? – Лик дошел до экранов, забрал у Козловой из рук папку и теперь внимательно ее изучал.

– Да-а. – Эксперт невесело усмехнулся. – Это ваша следующая проблема. Убили парня именно тем клинком, который вы, господа, имели честь лицезреть в могиле. Ликург, будь добр…

Эйдолон понял просьбу. Он вытащил из папки карту и передал ее Мосвен.

– Ваша очаровательная коллега предложит все мои выводы и заключения в электронном виде. Вкратце же отметины на костях соответствуют толщине лезвия. А вот совпадает ли маниту клинка с остаточным излучением отметин, сказать не могу. Во-первых, нет его, излучения…

– В смысле? Совсем нет? – Маруся склонилась к открытой папке в руках Лика, да так резво, что он едва успел увернуться от прямого удара в челюсть. Эйдолон на секунду прикрыл глаза, возвращая самообладание. Когда открыл, рыжая макушка все еще закрывала ему обзор на документы.

– Совсем нет. И не было. Во-вторых, мне данные о параметрах клинка криминалисты предоставили избирательно. В общем, разбирайтесь тут, я пошел разбираться там. Если что-то найду, свяжусь.

Бабалу направился к выходу, но в дверях задержался.

– И чуть не забыл. С вас за прошлое дело причитается. У Бабы в кабинете на неделю поселился внештатный наблюдатель из братии пятнистых яиц. Мно-о-ого причитается, – протянул замогильным голосом Баба уже из коридора.

– И куда дальше? Снова в Пустоши? – первым нарушил тишину Зверобой.

Ликург профессионально ускользнул от нового удара (Маруся потеряла интерес к бумагам в его руках), повернулся к экранам и внимательно изучил спутниковый снимок с отмеченными местами вероятных захоронений.

– Пока нет. Мос, свяжись с «3А», узнай, что у них уже есть. Все промежуточные результаты попроси. Гор, найди, как надавить на археологов. Пусть запрос Козловой пройдет вне очереди. Клеомен…

– Я понял, – перебил Клеомен шефа. – Сделаю.

Лик кивнул и продолжил:

– Иму, пойдешь со мной. Зверобой, найди Гамаюн[21]. У них родовая память передается с кровью. Выясни, что сможешь, по нашей теме.

– Понял. – Черт легко вскочил со стула и, подмигнув Козловой, покинул кабинет.

– А я?

– А та, которая «я». – Маруся садится за свой стол и пять минут отдыхает, потому что у нее тоже сейчас будут задачи. Никто ведь не хочет, чтоб она от нервного истощения попала в реанимацию.

– Ой, – тихо прошептала Руся. На покинутый Зверобоем стул она быстро села.

– Ярослав. – Ликург скрестил на груди руки. Прямой твердый взгляд лучше любых слов выражал просьбу.

Великий Атум пожал плечами:

– Знал я пару ангелов в прошлом.

– Молчать! – сурово проговорил Лик.

Кому был адресован приказ, стало понятно, когда Маруся с тихим шипением выпустила воздух. Если бы не шеф, сдержать возмущение она бы и не подумала.

– Про захоронения эти знал?

– Знал бы, сказал сразу. Женя занялась просьбой твоей ведьмы. Остальные могилы проверят.

Ярославу не слишком понравилось новое положение. Мальчишка злился и позволил себе тон резче допустимого. Словно у него и впрямь есть право допрашивать Атума. Сначала ищейки от прессы из кабинета выставили, теперь дети учить жизни берутся. Ярослав ощутил, как вместе с недовольством поднимается и растекается по венам сила. Чистая сила, без примесей маниту всего сущего на планете. Она, словно мягкий, тягучий нектар, наполняла тело, срываясь слабыми разрядами на окружающие предметы. Ярослав позволил ей проникнуть в разум, затянуть черной дымкой глаза. Всякому созданию положено по роду место свое знать. И маленький Эйдолон не исключение.

Каково же было удивление великого Атума, когда до того момента едва заметное облако Шута неожиданно разрослось и растворилось в своем тюремщике, а глаза «маленького» Эйдолона, сверкнув ослепительной белизной, почернели. Легкие разряды изогнутыми серебряными нитями прошлись по полу и экранам позади Лика. Он вдохнул поглубже, инстинктивно стремясь не захлебнуться первым ощущением чистой магии Вселенной.

От неожиданности Ярослав растерял весь агрессивный настрой. Лик, будто зеркало, отразил его настроение, вернувшись к серой маске мага.

Полминуты. Ровно столько заняла необычная перепалка.

– Как ты это сделал?

– Сделал что? – не понял Атума Лик.

Ярослав сощурился, стараясь прочесть в глубинах божественной сущности Эйдолона правду. Она оказалась у него на языке. Он действительно не осознал произошедшего. Облако за плечом Лика издало довольное урчание.

Ведомый смутной догадкой, Ярослав обернулся к хозяйке Шута. Маруся встретила взгляд Атума серебряной пленкой глаз. Пыль покрывала ее тело извилистым узором, точно повторяя радужный рисунок хромотипии.

– Маруся. Руся! – Встревоженный голос Лика заставил ее пошевелиться и скинуть оцепенение.

– А?

Пыль тонким ручьем утекла в объемную сумку на столе.

– Я велел отдыхать.

– А я что делаю?

Повисшую в кабинете тишину нарушил смешок леопарда.

– Так. Ангелы… – Ярослав откашлялся. – Ангелы, ангелы… Что я там помню про ангелов… – Ярослав еще раз откашлялся. – С телом все как док нарисовал. Глаза у них простые, человеческие. У ангелов, которых видел, секторная гетерохромия[22]. У Жени есть документы по нужным вам вопросам. Из личного архива, так сказать. Уже написал ей, чтоб сюда занесла. Имел несчастье узнать, что пернатые пользовались уникальной техникой, коей до сих пор не существует, обладали незнакомым мне маниту и немалой силой, а в качестве инструмента общения предпочитали телепатию. Что они забыли тогда здесь и в Иномирье, не ведаю до сих пор. Лик, можно тебя на пару минут?

Атум поднялся и кивнул в направлении личного кабинета главы «4А5».

Возражать Ликург не стал, просто направился следом за Ярославом.

– А сейчас? – задал вопрос высший, как только за богом закрылась дверь, отрезая от любопытных ушей.

Как ни странно, вопрос Лик понял и непроизвольно покосился на Марусю, на мгновение попав в плен ярких серьезных глаз. Ее явно беспокоило уединение Ликурга с Ярославом.

– Сейчас знаю. Ты поэтому ее взял? Поэтому Дингир рядом с ней крутился?

Ярослав встал рядом и тоже взглянул на Козлову.

– В целом да. Только я осознанно чувствовал Хаос, а Дингир из-за нарушений во всех пороговых запретах. По факту он не знает, чем его влечет эта ведьма. У тебя тоже с пороговыми беда, поэтому ты также должен был сразу почувствовать.

– Но не почувствовал.

– Скорее не обратил внимания из-за вашего стандартного божественного брачного инстинкта. Бывает.

– У тебя такой план был?

– Нет. – Ярослав усмехнулся. – Вы меня, детки, удивили, как давно никто не удивлял. Не помню ни одного случая или даже легенды, где маг сливался с богом в единое целое. Я рассчитывал просто заполучить уникальное по всем параметрам создание. Это она тебе про суть сосудов рассказала?

– Можно и так сказать, – кивнул Лик.

– Врешь, подлец. Опять обозлюсь.

– Уже не страшно.

Ярослав засмеялся:

– Ладно. Ты проясни произошедшее и постарайтесь повторить. Только где-нибудь подальше от города. Если сможешь пускать в ход потоки Хаоса, я стану легендой.

– Ты?

Лик смотрел на начальство с теплой насмешливой улыбкой.

– Я, – без тени смущения подтвердил Ярослав.

– Хорошо. Когда ты с ангелами встречался?

– Давно. Так что ты чувствовал?

– Мертвый ангел, дроны напротив твоего кабинета, общественный резонанс и прочие радости предстоящего расследования…

Высший поморщился:

– Ладно. Слушай, но обстоятельства моей личной жизни не должны покинуть этой комнаты.

– Я понял. – Прежде чем отвернуться к столу и углубиться в разговор, Лик едва заметно улыбнулся Марусе, продолжающей сверлить взглядом его и Атума.

– Глубоко это в памяти. Я в то время молод был, сексуален, зелен, амбициозен и по-юношески туповат, – начал Ярослав, расположившись на небольшом диване возле триплекса. – Делили мы с одним известным ныне господином небезызвестный ныне материк. Господин в то время тоже был юн и слегка глуповат. Короче говоря, земля стонала, кровь лилась, нам было весело. Вот стоим мы как-то, силой друг друга разворотить пытаемся. Часа два стоим, партия-то интеллектуальная, потоки от Вселенной равные берем. Вокруг каша полная. Что горит, что испаряется, что-то на атомы по случайности расщепляем. И тут аккурат между нами приземляется белобрысый. Мордашка гармоничная, перья в крыльях чистенькие, нагота благородная штанами неизвестного мне на тот момент происхождения прикрыта, защита непрошибаемая, суть-магия неуловимая. Раскидал нас обоих, под черепом у меня произнес: «Глупцы!» – и исчез.

– То есть он превосходил вас?

– Нет. Застал врасплох. Это разные вещи.

Атум задумчиво пригладил бороду и продолжил:

– Враг моего врага – мой друг, даже если он мой враг. Так решили мы с моим противником, забросили дележ имущества и углубились в поиски пернатого. Этого не нашли, зато отыскали целый взвод в Иномирье. Тогда род Ягой еще не контролировал переходы, и у нас существовало только три блуждающих по всей планете. Вот змий один, добрая ему память, нас на след навел, обнаружили мы окно и прыгнули. На той стороне пару дней продолжали тихо идти по следу, а потом надо же было нам, глупцам, не подумать и разбить временный лагерь на берегу морском. Зеленые были. – Словно в доказательство Ярослав развел руками. – Они из моря с рассветом вышли. Одинаковые, как на подбор. Я тогда впервые в жизни комбинезоны с бронепластинами увидел. Это теперь я большой мальчик и знаю о военной экипировке, а тогда миры наши были иными. Поэтому, когда великолепно организованная группа вооруженных господ вдруг синхронно применила режим маскировки под местность на планете, где «разумные» обитатели друг друга в жертву во имя звезды приносят и вшей гоняют, мне стало страшно, а мой, с позволения сказать, товарищ благоразумно спасся бегством.

Ярослав замолчал. Он сидел, уставившись в одну точку, и, казалось, совершенно позабыл, для чего начал вспоминать бурную юность.

– А дальше? – мягко напомнил о необходимости говорить Лик.

– А дальше я не помню. Знаю только, что нас обоих поймали. Очнулся в Пустошах через сотню лет. С тех пор аккуратным стал до забав. Женя принесет мои заметки, почитаешь, разберешься. Много мне узнать не удалось. Из интересного у меня есть документы по вероятным прототипам экипировки и вооружения. С медициной глухо. Зато тема вживления маниту в кровь человека теперь открыта.

Ликург устало потер переносицу. По крайней мере, теперь стало ясно, на кой змий высшему понадобился Костя. Альтруизмом Ярослав никогда особо не отличался.

– А второй высший свидетель?

– Второй высший свидетель ничего тебе не расскажет. Он предпочитает не вспоминать. Нас слишком мало, и мы слишком сильные, чтобы без последствий для психики признать, что существует кто-то сильнее. Я смог, а он пустился в отрицание.

– Меч из могилы знаком?

– Знаком. Не забуду никогда.

Ярослав расстегнул верхние пуговицы рубашки и чуть отодвинул ворот.

– Видишь?

Лик кивнул.

Правую ключицу Атума украшал заметный шрам.

– Получил на память от их воеводы за сопротивление. Только у него такой клинок был.

Эйдолон свистнул. Оставить след на высшем – задача нетривиальная.

– Сколько их было?

– Тридцать пять всего. Один полуголый, тридцать три, шеренгами из моря вышедших, плюс их воевода.

– Тебя ищут. – Лик указал на полупрозрачный дрон, медленно плывущий по краю купола.

Ярослав встрепенулся:

– Мне пора. Если засвечусь у тебя, кто знает, какими выводами мировой журналистики это грозит общественности. Надеюсь, Женя нашла нам приют.

С этими словами он поднялся и направился к выходу. Идти следом Лик не собирался, только задумчиво наблюдал за бессменным руководителем. Теоретически возникшее между ними недавнее противостояние должно было породить некое напряжение в отношениях, определенную прохладу, но ничего подобного не возникло. Наоборот. Ярослав сильнее щуриться по-отечески на Лика начал и, кажется, меньше эмоции от него скрывать. По крайней мере, сейчас не заметить усталости в голосе высшего и в самой постановке фраз было сложно.

В общем помещении Атума также провожали в полной тишине. Как только дверь за ним закрылась, три пары глаз вопросительно уставились на Лика сквозь прозрачную стену. Ликург опустил дымку шторы и откинулся в рабочем кресле. Спешить с реакцией он не собирался. Ему просто необходимо было побыть наедине с собой, проанализировать услышанное. И не только. Для окружающих он мог оставаться невозмутим, даже для Ярослава мог, но не для самого себя. Во всяком случае, несколько минут на размышления ему требовалось. Эйдолон выдохнул и нервно провел ладонью по волосам, позволяя эмоциям взять верх.

Когда Атум заискрил, Ликург не задумываясь приготовился дать отпор. Это и рефлекс, и инстинкт, свойственные многим созданиям. При этом он осознавал, что проиграет. Магия высшего сильнее магии бога, тем более одного-единственного бога, но проигрывать без боя ни один бог не станет, особенно в его роду. Как вдруг… Лик на этом моменте чуть остановился и проанализировал свои ощущения в воспоминаниях. Было похоже на прилив. У него просто оказалось гораздо больше энергии, чем он рассчитывал, и она, энергия, была гораздо чище, чем он рассчитывал. Ничего сложного изнутри он не ощутил. Единственно, в какой-то момент прилива едва не захлебнулся от неожиданности, а так… Никого и ничего инородного.

Ликург сбросил маску и оглянулся через плечо. Шут рассматривал его с нескрываемым любопытством.

– Слишком много силы для тебя одного. А, сосуд? – пробормотал Эйдолон.

Собеседник оскалился и зашипел.

– Поговори со мной.

Шут моргнул и на миг оцепенел.

– О чем? – после короткой паузы спросил он неожиданно спокойным голосом.

– О Марусе.

Безумец вновь сверкнул злым холодным взглядом и оскалился.

– Поговори со мной, – невозмутимо повторил просьбу Лик. – Никто не позволит тебе отделиться от нее.

– А кто сказал, что я хочу?

Голос Шута вновь звучал спокойно.

Лик слегка удивился такому признанию.

– Почему нет?

– Мы – одно цс-с-селое. – Безумец намеренно потерял форму, став просто дымкой, оставив видимыми лишь зрачки. – Пришли враги, глупый бог.

Ликург не сразу вник в смысл услышанного. Когда он оказался в общем кабинете, там действительно были враги, и он реально ощутил себя глупым.

Маруся беззвучно шагала по коридору разведывательного управления и радовалась, что сразу по возвращении из Иномирья шеф заставил ее надеть костюм для аттестации. Предохраняет от перегрева, переохлаждения, не стесняет движений. Горица уверила, что синяков в таком точно не заработаешь. Выглядит, правда, эта «радость», как вторая кожа грязно-бежевого оттенка с уплотненными слоями в самых неудачных, с точки зрения любой женщины, местах, зато, если тебя водят по помещениям в святая святых РУ, ты не производишь лишнего шума и не привлекаешь к себе внимание. Руся этот костюм, когда получила, даже распаковывать не стала, оставила в рабочем столе. А зря.

Она покосилась на Мос, идущую рядом с невозмутимым видом, и на шефа. Точнее, на его спину.

Их уже больше минуты вели куда-то по таинственному приземистому зданию без окон. Местные жители знают, что за центральным парком есть этот странный огромный плоский кирпич без вывесок, подозревают, что внутри сидят разведчики, но наверняка никто не знает. Руся пока, конечно, тоже не знала, потому что, кроме пустого серого коридора и обшарпанного холла, увидеть ей ничего не довелось. Но это только пока. Впереди ее, несомненно, ждали незабываемые впечатления. Ведь это РУ! Великие умы! Современные технологии! Сила и мощь целой земли заключалась здесь, в этих созданиях, в их работе. Лучшие из лучших! И она, Руся, на все это сможет посмотреть.

– Сюда. – Неэмоциональный сопровождающий открыл перед посетителями дверь, пропустил их внутрь и бесшумно удалился.

Маруся со смешанным чувством страха и восторга вошла в помещение вслед за шефом и Мосвен. Ведь сейчас она увидит…

Увидит маленький неуютный серый кабинет.

За дешевым столом из клея и опилок, на единственном стуле сидел хозяин кабинета, который, к слову, одет был под стать своему обиталищу. Перед ним лежала дешевая неэкологичная пластиковая папка. Маруся разочарованно вздохнула.

– Добрый день.

Див. Приятный, неопределенного возраста и происхождения, с умным проникновенным взглядом.

– Чем обязаны? – холодно поинтересовался Ликург.

Див мягко улыбнулся:

– Нужно пояснять?

Объяснения не требовались никому, поэтому утвердительный ответ шефа стал для Руси неожиданностью. Это же разведка, они и так все знают, раз сюда притащили. Даже мотивировка, почему из всей группы привезли только их троих, не требовалась, но, видимо, Лик считал иначе.

– Любопытное дело у вас.

– Которое из дел?

Див бровью не повел. Его, казалось, нисколько не удивляла реакция собеседника.

– Последнее.

– Барановых?

– Нет.

– Самоубийство мага в Иномирье на прошлой неделе?

– Нет.

– Тогда, боюсь, я не понимаю, о чем речь.

Козлова шмыгнула. Последнюю минуту она переводила взгляд с дива на шефа и обратно. Как пок-та-пок[23]. Так же увлекательно и опасно в итоге.

Див улыбнулся, открыл свою папку, вынул оттуда фотографию и продемонстрировал посетителям.

Портрет ангела, созданный Бабалу-Айе, Русю не удивил. Ее удивила печать. Это была примитивная иномирная технология, а на лист и вовсе дико смотреть было. Такие столетия назад в Китае делали вручную. Козлова поморщилась. От предвкушения и восторга не осталось и следа. Как эти ребята умудряются все обо всех знать?

– С каких пор управление интересуют дела археологов?

– Управление интересуют все дела. Одни в меньшей степени, другие, как это, в большей. Предлагаю не играть, а перейти сразу к делу.

– К какому делу? – вновь удивился Лик.

– Маруся! – Руся вздрогнула и испуганно уставилась на дива. – Что с гладиусом[24]?

– С чем? – еще больше озадачилась ведьма. Ни Мос, ни шеф к ней даже не обернулись.

– С мечом из могилы, – с мягкой, завораживающе нежной улыбкой пояснил ее собеседник.

– А… А?

Каким чудом от почти понимающего возгласа она перешла к вопросительному и каким образом умудрилась сыграть его столь искренне, Руся сама не поняла. Еще немного, и, засмотревшись на горящий желанием взор дива, она бы точно сдала всех.

– По протоколу вы обязаны подчиниться сотруднику РУ независимо от приказов начальства. – Див прикрыл глаза и устало потер переносицу.

– Конкретно по протоколу сотрудник РУ обязан нам представиться и подтвердить свою личность, – парировал Ликург.

– Мурад, заместитель руководителя управления научно-технической разведки.

Им продемонстрировали печать. Зрелище получилось впечатляющим. В отличие от других ведомств сотрудники РУ носили печать не на себе, а в себе, поэтому демонстрация выглядела как разряд молнии в виде сложного рисунка.

– Запрос от директора на работу с моей группой?

У Мурада нашелся. У него вообще много разных документов и печатей нашлось. Маруся никогда бы не подумала, что их шеф может быть таким нудным.

– Теперь можно работать, – кивнул Лик. – Значит, гладиус?

– Проходите. – Див указал на стену позади себя.

Руся испытала новый приступ страха, смешанного с восторгом. Замаскированный переход, который она не почуяла! Значит, вот оно. Сейчас их спустят куда-нибудь в подземный бункер, где кипит жизнь разведчиков, и она увидит все то, что лицезреть обывателю запрещено.

Или пройдет через примитивную выдвижную панель в помещение чуть побольше предыдущего, но столь же унылое и обшарпанное.

– Да змий вас задери! – шепотом возмутилась Козлова, оглядывая обстановку комнаты.

Два дивана, десяток стульев, письменная доска во всю стену, огромный стол посередине и стопки бумажных документов на нем.

– Я хотя бы связь с остальной своей группой поддерживать могу? – холодно уточнил шеф.

– Нет. Работайте. Автомат с напитками в углу. Обед вам принесут, – все так же тепло ответил Мурад и удалился.

– Это что?

Лик взглянул на Марусю и не удержался от улыбки, такое разочарование у нее на лице было написано.

– Это, Рыжик, эксклюзивная работа на одно из самых тайных управлений нашего мира. Добро пожаловать в реальность.

– Но у них же документы на бумаге, на самой настоящей бумаге, – беспомощно промямлила Козлова и практически рухнула на ближайший к ней стул. От расстройства внимания не обратила, что шеф ее Рыжиком при постороннем создании назвал, а Мосвен ничем удивления своего не выдала.

Кремер склонился к стене, стараясь не упустить ни единой мелочи. Комиссар насмешливо покачал головой, глядя на разъяренное лицо их штатного документалиста. Альв ушами последние кадры засветил точно, а это означало, что парню либо все сначала переснимать надо, либо продолжать, но ожидать претензий от начальства за недостаточно качественную работу.

– Жан, осмотри северную стену, – сжалился Лои и над документалистом, и над своим заместителем.

Кремер всю последнюю неделю на работе так себя вел. Похоже, он наконец нашел способ продвинуться вверх по карьерной лестнице. Общую рассеянность, невнимательность и отсутствие чутья ищейки Жан явно намеревался компенсировать упрямством и дотошностью.

– Думаешь, там могут быть следы?

– Проверь.

– Там нет следов. – Едва слышная реплика донеслась до чуткого уха лугару, заставив его тут же покинуть место преступления. Максимально незаметно он миновал оцепление и свернул на соседнюю тихую улочку. След вел за угол старого дома, сплошь увитого виноградом.

«Ты что тут делаешь?»

Зол Лои был не на шутку. Зверь внутри жаждал уничтожить все вокруг глупой девчонки. Но в чем повинны стены или виноград?

– Я, кажется, велел сидеть дома и без сопровождения не выходить, – с трудом сдерживая эмоции, процедил Гийом.

Волчица сначала презрительно фыркнула, затем оскалилась.

– Я сама могу за себя постоять!

– Это мне решать!

Всемила задохнулась от возмущения. Недавний образ, где она подчиняет себе большого, сильного и красивого оборотня, трещал по швам. Этот оборотень упорно не желал подчиняться. Точнее, он не желал подчиняться тогда, когда она этого хотела.

– Ненавижу! – сквозь зубы выдавила волчица, гордо вскинула голову и отвернулась. Сбежала из-под опеки братьев к нему, а он… Не хочет видеть? Так и не надо!

– Стоять! – Лои без труда поймал Всемилу за локоть и потянул за собой. – Подождешь меня в машине.

Она зарычала и попыталась вырваться из крепкой хватки лугару. Но разве способна волкодлак ее возраста совладать с кем-то вроде Гийома? Когда задуманное не удалось, рычание перешло в беспомощный писк.

– Ненавижу! – воскликнула она повторно и часто заморгала. Предательские слезы навернулись сами собой. Их она сейчас тоже ненавидела.

Злость Лои прошла так же быстро, как появилась. На смену пришла нежность. Он устало вздохнул и обнял сердито сопящее создание. Всемила попыталась вывернуться, даже что-то недовольно зарычала, вот только остаться сильной и независимой не позволили слезы, хлынувшие потоком.

– Ненавижу, – прошептала Всемила сквозь всхлипы.

– Я понял. – Сдержать улыбку Лои не смог. Уж больно беспомощно у нее это вышло, совсем по-щенячьи. Промокшую на груди униформу лучшей ищейки центрального управления теперь каждый ажан обсуждать будет.

Он прижался губами к виску Милы.

«Там лежит молоденькая девушка, совсем как ты. Уже вторая. И ни следов, ни свидетелей. А ты одна бегаешь».

Она впила ногти в его живот.

«Маленькая гордячка так боится просто вслух сказать, что соскучилась?»

Давление ногтей усилилось. Если бы не защитные пластины, она вполне могла бы пустить ему немного крови. Лои мысль понравилась.

«Я должен пасть к твоим ногам лишь за то, что ты сама пришла ко мне?»

Всхлипы прекратились, она вновь попыталась вырваться.

«Я тебя отпущу, а если признаешь, что соскучилась, поцелую».

Всемила вскинула голову.

– Что?! – Кажется, возмущению ее не было предела.

Лои рассмеялся, глядя на очаровательное курносое личико. Он на работе, дело чудовищное, но удержаться от соблазна дразнить ее, ласкать и любоваться комиссар не мог. Куда только пропал хваленый профессионализм?

Впрочем, Гийому было наплевать, ведь на лице серебряной волчицы отражалась внутренняя борьба. Она очень хотела поцелуя, но и гордость свою детскую отчаянно не желала терять. В итоге у нее ушло почти полминуты на раздумье с надутой от обиды нижней губой, прежде чем едва слышно, не делая пауз и почти не раскрывая рта, она протараторила:

– Я соскучилась.

– Что? – Лои сделал вид, что не расслышал.

– Я соскучилась, – чуть громче повторила Всемила и поджала губы. В глаза своему лугару она при этом старалась не смотреть. Мало ли что там может скрываться. Презрение или насмешка? Он никогда не скрывал, что считает ее младше и глупее. Поэтому, когда его губы осторожно и очень мягко коснулись ее губ, она вздрогнула.

Лои услышал тихий прерывистый вздох. Напряжение мгновенно покинуло ее тело. Она обмякла, закрыла глаза и всецело отдалась этому поцелую. Зверь внутри лугару замер, завороженный сводящим с ума ощущением ласки любимой. Перед внутренним взором Лои против воли начали проноситься сцены из фантазий и снов о ней, коих за время знакомства он выдумал и пересмотрел немало. Всемила тут же довольно заурчала. Теперь ее ноготки царапали его спину и затылок. Ни одна женщина еще не жаждала так подчинить его себе, как эта юная волчица. Гийома это сводило с ума и пугало одновременно.

– Да, волк, ты себе проблем нашел…

Незнакомый голос, прозвучавший откуда-то сверху, заставил Лои забыть о всяком желании, кроме одного: защитить.

– Спокойно, волк. Смени стойку на мирную. Не надо меня убивать. Я по делу, поговорить, так сказать. Мне нужен честный, отважный блюститель порядка с идеальным послужным списком.

Незнакомец продемонстрировал пустые ладони.

– Я к вам спрыгну? Не возражаешь?

Лои ничего не ответил. Если верить запаху, на фонарном столбе сидел и жаждал общения бог. От него тянуло влажным холодом.

– Нет? Да?

– Кто ты?

– Дожил, – делано печально вздохнул незнакомец. – А раньше в лицо знали. Так я спрыгну, комиссар?

Лои вновь промолчал.

– О, да радуга с вами! – всплеснул руками бог. – Локи я. Не собираешься же ты в самом деле со мной сражаться?

– Чем обязан?

– А можно повежливее? – Локи спрыгнул. На этот раз голос его звучал не так весело и небрежно. – Минут пять ждал, пока вы помиритесь, хотя дело срочное. Милая, ты, конечно, можешь взывать к дедушке дальше и громче, но тогда я попрошу его сопроводить тебя обратно домой. Мы с ним в хороших отношениях, он поймет. Итак, буду краток. Ты, волк, пойдешь в здание РУ, что за центральным парком, и на входе сообщишь, что для Ликурга Эйдолона у тебя в памяти хранятся сведения, которые ты ему обязан передать. Как они к тебе туда попали и когда, ты не помнишь. С блоками, чтоб проверку пройти, я помогу. Это понятно?

Лои промолчал.

Локи кивнул, словно молчание лугару было достаточным ответом.

– Что именно ты должен передать, выучишь зрительно, на месте Лику нарисуешь. Все ясно? А, – спохватился Локи, – девушку к братьям закинем по дороге. Ну и отказать ты мне не можешь. Я много знаю про увлечения великого наставника и отшельника Аима.

Гюд недовольно взглянул на замершую пару.

– Мне «пожалуйста» сказать? Или ты все-таки без реверансов пошевелишься своей ведьме помочь? Она тоже там.

– Дорогой, ты не передумал?

Клеомен отрицательно покачал головой. Печаль матери по поводу выбранной сыном работы уже стала привычной. Почти ритуал каждого свидания или разговора с ней.

Дике вздохнула. Прекрасный, талантливый и соблазнительный, как отец, суть стремления к истине, как она, его мать, ее Клеомен тратит себя на мелочи. Ему по-прежнему кажется, что все блага в жизни он зарабатывал не своим умом или талантами, а за счет семьи.

– Глупый ребенок. – Ора укоризненно взглянула в глаза сына.

Клеомен недовольно нахмурился и сжал челюсти.

Опять она его рассердила своими попытками открыть истину.

– Мам, мне нужен дед.

– Дед ему нужен. А сам Ликург со стариком пообщаться не может? Тебя подставляет?

Ора всплеснула руками.

– Мам, где дед?

Дике зло выдохнула.

– О чем речь пойдет?

– Я не могу сказать. Не сейчас, – чуть смягчил первоначальный отказ Клеомен. В конце концов, если в мире и существовало создание, способное хранить тайны, то это была его мать.

Она немного помолчала, внимательно вглядываясь в сына, затем чуть тише спросила:

– Ты так и ходишь за этой зверюшкой?

– Мама, где Уран?

– Квартира, за которую она вдруг выплачивает минимальный процент. Высококвалифицированные няни, которые оказываются волонтерами в социальных земельных программах и благотворительных организациях. Рекомендации, которые она получа…

– Мама, где Уран?

– Какой же надо быть глупой, чтоб все это не выяснить за столь долгий срок? Разве мало девушек и женщин вокруг тебя было и есть? Достойные, умные, красивые, а главное, влюбленные!

Клеомен резко поднялся:

– Мне пора. Прости, что потревожил.

– Да молчу я! Молчу! – на высокой ноте закончила излагать материнские переживания Дике. – У «Нового поколения» есть проект «Калива[25]». Это одиночные хижины на острове Орос. Уран в позапрошлом месяце прочел и загорелся…

– Понял. Спасибо! – Не дожидаясь, пока мать закончит, Клеомен прыгнул к дивану, на котором она расположилась, и поцеловал в лоб. – Я побежал! Папе привет!

– Клеомен!

Дике взмахнула рукой и поднялась вслед за сыном. Ей так много всего хотелось ему рассказать! О себе, об отце, о том, как они скучают по нему, о работе, о соседях… Особенно хотелось высказаться про эту глупую кошку с котятами, умудряющуюся пренебрегать ее единственным, уникальным сыном.

Но хлопнула дверь. Он снова спешил. Своенравный, упрямый, ранимый.

Клеомен сел в автомобиль, который десять минут назад припарковал на подъездной дорожке родового имения. Вообще ему по происхождению полагался личный водитель, которого родители до сих пор в штате держали, и средство передвижения посолиднее, чем его старенький «торнадо», только он будет не он, если позволит втянуть себя в этот порочный круг ничем не оправданных привилегий.

Указав системе навигации координаты и построив оптимальный маршрут, черт отключил автопилот и рванул автомобиль с места. На автоматике, соблюдая все правила безопасного движения, он к переправе на Орос доберется только часа через три, а так раза в два быстрее получится.

В кармане запищал наушник. Клеомен подождал, пока вызов поймает система, и включит громкую связь.

– Да?

– У нас сложности, – прошептал, вернее, прошипел Иму. – Шефа, киборга и Мос увели разведчики. Понял?

– Понял.

– Все.

Клеомен сквозь зубы процедил проклятие. И отменять желания не было. С чертом подобное случалось крайне редко. Он нехотя забрал свои слова назад и после небольшой паузы проговорил:

– Вызов. Горица.

После короткой паузы раздались три щелчка, а следом и голос русалки:

– Привет. Как дела?

Беззаботность у нее получилась откровенно фальшивая.

– Хорошо. – Со злости черт вывернул руль сильнее, чем это было необходимо, так что машину на повороте слегка занесло.

– Как отгул? Как родители?

– Великолепно. – Беззаботность у него получилась гораздо лучше, чем у собеседницы. – Зря переживал, но до конца дня с ними еще побуду. Как у вас?

– Работаем. Маме добра!

– Благодарю.

Попытки вызвать Зверобоя, Мосвен, Козлову и шефа потерпели фиаско. Фактически он один остался в свободном полете. И то ненадолго.

Клипсу, к примеру, отследить легче всего. Клеомен открыл окно и выкинул бесполезный сейчас аппарат, следом отправилась батарея рабочего планшета. Способ навигации тоже пришлось сменить. Теперь на лобовом стекле полупрозрачным контуром светилась карта, на пассажирском сиденье лежал компас, а взгляд Клеомена не пропускал ни одного указателя.

Для столь грубого вмешательства у разведчиков могла быть не одна причина, но, скорее всего, инициатива исходила от главы правительства. Нареканий к исполнительной власти у населения не было. Ехидна[26] руководствовалась интересами своей земли и не гнушалась никакими средствами, следуя этим интересам. Но МУП организация межземельная, вмешательство в деятельность которой со стороны властей на местах четко регламентировано. И тот факт, что постоянно действующий центральный орган территориально находится над поверхностью столицы, не давал Ехидне и ее управленцам привилегий. Отчасти для того и был возведен автономный остров.

Да только с тех пор, как ассамблею Интерпола возглавил Гуарино из рода Вольпи, вмешательство в работу отделов стало происходить все чаще. Роман избранного руководителя МУПа и Ехидны секретом уже не был.

Клеомен стиснул зубы, сдерживая новую порцию проклятий, готовых сорваться с языка. Ярость все нарастала, а она сейчас была не к месту. В рогах уже жар ощущался. Еще немного, и проявятся. Проявятся рога – начнет сиять хвост. С Ураном в таком виде не побеседуешь.

Скоростной поток донес маленький «торнадо» от границы до переправы за час. Там Клеомен оставил автомобиль на парковке и, воспользовавшись услугами очаровательной юной агуане, оказался на Оросе[27], где его мгновенно поймала аура деда.

– Чего надо?

Черт не удержался от ласковой улыбки. Если бы с ним был кто-то незнакомый с характером древнего, к примеру Костя, то этот кто-то мог бы смело предположить, что в гости явился нелюбимый правнук.

– Ты должен был выйти, когда я попал в поле твоего маниту.

– Зачем? – Старик как изучал сосредоточенно что-то на столе посреди своей убогой хижины, так и продолжал изучать.

– Чтобы встретить меня и проводить.

– Ты же сразу, как высадился, понял, куда идти.

Клеомен огляделся в поисках стула. Печь, лавка, стол, комод с посудой. Стул был только один. Вернее, табурет. На нем Уран сидел.

– Таким образом ты показал бы, что очень мне рад. – Клеомен вышел за дверь, выбрал чурку потолще из груды рядом с колодой, занес в дом и пристроил ее на манер стула слева от деда. – Что там у тебя?

– Ты знаешь, как Аудра контролирует переходы?

– Через свое маниту, связанное с потоками магии переходов.

– Нет. Ты не понял вопрос. – Дед оторвался от изучения древней рукописной тетради. – Как она это делает? Изначально переходы не были контролируемыми. Первая Яга, открывшая у себя такую способность, появилась относительно недавно. Ваш Ярослав, кстати, лично документировал открытую демонстрацию. И важно, что именно появилась она, а не родилась. Утверждала, что сирота и отшельница. Откуда она пришла?

– Дедушка, все представители рода Яги – создания одиночные и скрытные. Они до сих пор таинство родов хранят, а ты хочешь, чтоб я серьезно задался вопросом, почему та мадам не сообщила, откуда пришла?

– Ты глуп. – Уран недовольно поджал губы и вновь углубился в чтение текста на праязыке.

– Это ты глуп. Вместо существенного объяснения истоков своих сомнений пытаешься обидеться на меня за мои сомнения. Я должен сбиваться с пути, будто юнец, от одного простого вопроса, на который есть не менее простой ответ?

В открытую дверь хижины ворвался вихрь, на улице заметно потемнело.

– Погоду невинным не порть, – назидательно проговорил Клеомен.

Уран смерил правнука тяжелым взглядом. Он любил мальчишку за ум и проницательность, за свободолюбие, за порывистость и страсть, за врожденную способность контролировать пороки. За внешность. Клеомен был первый его совершенный потомок, хотя сам этот факт признавать отказывался. Только с правнуком у него возникало желание полноценно разговаривать. Но в то же время и злить его Клеомен умудрялся как никто другой.

– Как ее маниту цепляет переход? – после минутного молчания сдался Уран.

– Ты еще спроси меня, что в сердце черной дыры, – усмехнулся Клеомен.

Старец неожиданно оживился:

– Почему про нее подумал?

– Простая аналогия. Вопрос такой же распространенный, как и о сути взаимодействия нашего маниту с потоками. Дед, давай попозже с твоими задачами. Они тысячелетиями ждали и еще сотни лет могут ждать. А мне помощь твоя нужна прямо сейчас.

– Говори.

– Ты ангелов встречал?

Уран замер. И не так, как замирают создания, врасплох застигнутые, а как машины глохнут, когда топливо у них неожиданно заканчивается. Клеомен поначалу не распознал неладное и деда за руку взял:

– Упрямишься?

– В чем? – искренне удивился оживший старик.

– Спрашиваю, ты ангелов встречал?

На этот раз Клеомен проблему заметил.

– Дед?

– Что?

– Ангелы…

– Что ангелы?

– Ангелов видел?

И снова тишина.

– Ангелы? – попробовал чуть иной подход Клеомен.

– Выдумки, – пожал плечами Уран. – При чем тут мифы? Я тебе говорю, что переходы открываем и используем только мы, но не они. Они без нашей помощи в переходах погибают. Почему?

– Люди вообще много от чего погибают. Дай им гравитацию посильнее, и все. Нет человечка. Ты предлагаешь обсудить различия между нашими видами?

– Да! Это очень важный вопрос. Вот почему твой отец пять томов «Мы и Они» написал! Ты ведь знаешь его теории, ты знаешь, что все в нашей… Ты что делаешь?

Клеомен встал, поднял чурку и, проведя над срезом колец рукой, пламенем выжег портрет белокурого создания.

– Знаешь его?

Уран внимательно всмотрелся в изображение.

– Знаю, конечно. Нефилим это. Писарем у меня служил, пока я собрание Ашшурбанипала[28] читал. Интересная библиотека была.

– Когда он у тебя писарем служил?

– Не помню, – пожал плечами Уран.

– Дед, постарайся!

Старец в очередной раз отключился от реальности.

– Долго служил тебе нефилим?

– Да сколько изучал я тексты, столько и служил.

– А сколько ты изучал тексты?..

Клеомен задал еще не один вопрос в попытке вытянуть из воспоминаний деда любые крупицы информации, но тщетно. Лишь про имя Уран неуверенно проговорил: «Гаврилой, кажется, звался».

– И это разведка?! – искренне возмутился Лои.

– Во-от! – радостно и громко подхватила Маруся, вынырнув из-за коробок с документами, да так, что Мурад, сопровождающий лугару, вздрогнул от неожиданности. – И бумага! Бумага, Лои! Они используют бумагу!

Достоверности ради она угрожающе потрясла внушительной толщины стопкой, которую в правой руке держала.

Ликург сжал челюсти, стараясь сохранить самообладание. Злиться он не злился, а вот рассмеяться тянуло. Почти как Мосвен. Кошка издала тихий всхлип и тут же спрятала его за вежливым покашливанием.

– Магией не воспользуешься, техника не работает… Ничего не работает! И даже сироп в отвар наливать самой надо!

– Ты чем занимаешься? – обернулся к горящей праведным гневом ведьме Лик.

– Чем-чем, – стушевалась Козлова, немного покраснела и начала медленно сползать обратно за коробки. – Выясняю, какие зафиксированные случаи явления ангелов относятся к нашему делу, а какие нет. А случаи все на бумаге, и все читать надо, и все вручную маркером выделять. – Голос ее понемногу затихал, переходя в возмущенное шипение. – А знаете, что такое маркер? Это еще более примитивная вещь, чем…

Ликург вопросительно взглянул на Мурада. Мурад в свою очередь смотрел на бога с подозрением.

– Когда вы связались с ним? – Див кивком головы указал на Лои.

– Он со мной не связывался, – спокойно ответил лугару. – Мне казалось, мы этот вопрос уладили?

Мурад окинул беглым взглядом стопку коробок.

– Подслушиваете мужика в постели, и ладно, – шипели тихо и крайне зло за коробками. – Пишите же вы речь. Зачем его стоны стенографировать? Кому интересно, каким звуком встречает оргазм заместитель министра экономики? Меня ж кошмары теперь замучают!..

– Когда у нее есть сложная текущая задача, она не анализирует никакие другие данные. Иными словами, даже если вы, Мурад, разденетесь, она не спросит: «Какого змия?» Ее не заинтересует сейчас, откуда взялся Гийом.

Ликург произнес и тут же пожалел о столь очевидной несдержанности. Пример с обнаженным разведчиком звучал неуместно и выдавал эмоции Лика. Теперь взгляд Мурада был направлен на Эйдолона и полон холодного любопытства. Да, для Маруси осталось тайной, почему контактное лицо именно див, но не для ее непосредственного руководителя.

Отчего Руся питала слабость к этому виду созданий, Лик не понимал. Дивы, как один, не выглядели нормально. Большие глаза, большие губы, ровные носы, правильные пропорции тела. Ни шрамов, ни щетины. Этакий мужской вариант нимф. Кому в здравом уме такие нравятся?

Теперь Мурад начнет прощупывать почву его взаимоотношений с подчиненной. Такой расклад у Лика восторга не вызывал.

– В чем дело, комиссар? – обратился бог непосредственно к Лои, игнорируя разведчика.

– У меня информация по ангелам. Мне лист нужен. Нарисую. Велено лично Ликургу, лично в руки.

– Кем велено? – Лик не сводил пристального взгляда с лугару. Лои от зрительного контакта не уходил.

– В памяти не сохранилось.

Лик немного помолчал. Он хмурился, и со стороны казалось, оценивал ушлого комиссара, но на деле было иначе. Лои врал и не скрывал этого. Вот только факт лжи был доступен лишь ему, Ликургу. В ауре лугару четко прослеживались следы внешнего блока. Кто-то очень постарался провести РУ. И это не бог. Некто очень сильный вроде старого и хитрого друга турса[29].

– Мос, дай ему что нужно.

– Да, шеф.

Лои в сопровождении Мурада и Ликурга подошел к столу, кошка исполнила приказ, Маруся прекратила шипеть и выбралась из своей цитадели… В помещении повисла напряженная торжественная тишина. Каждый хотел знать, что же принес гонец. Какой важной информацией наделил его неизвестный доброжелатель? Не раскроется ли в сей миг величайшая тайна обоих миров?

– Это что? – озвучила общую мысль Козлова, когда Лои закончил рисовать.

– Понятия не имею, – откликнулся лугару. – Как по мне, так смахивает на траекторию полета мухи в банке.

Руся склонила голову, внимательно разглядывая результат трудов Лои. На большом листе бумаги он долго и неотрывно водил ручкой, пока не закрасил почти все свободное пространство.

– Может, один из мертвых языков? – Мос вопросительно взглянула на Ликурга.

Но тот лишь рассеянно покачал головой:

– Нет. Не думаю.

– У нас есть специалисты по древним культурам и языкам, – вмешался Мурад.

Лик удержался от ехидного замечания о подобном специалисте в составе своей команды. В РУ и без него знают о талантах Клеомена. И знают слишком хорошо. Иначе тихий гений черта сейчас работал бы в этой комнате. Что ж… Зато у Лика была уверенность, что Локи наперед просчитал, как и кто разгадает головоломку.

– Это не запись. Моему сотруднику нужна возможность пользоваться магией.

– Какому сотруднику?

Еще до того, как шеф посмотрел в ее сторону, Руся почуяла неладное.

– И что же она будет делать? – усмехнулся див.

– То, что у нее получается лучше всего, – случайности.

– Так, а я ж там не дочита… – начала неуверенно Козлова. Да только, к ее большому сожалению, шеф не слушал. Он молча взял ее под локоть, подвел к свободному стулу, усадил и вручил рисунок.

– Работай.

Затем обернулся к Мураду:

– Так и будете молчать, месье див?

Разведчик мягко улыбнулся:

– Пусть работает. Документы дочитает комиссар. Он, полагаю, изъявит желание помочь. Верно, комиссар?

Лои пожал плечами:

– Если введут в курс дела.

– И никто, полагаю, не будет против, если я отлучусь ненадолго.

Вопросительной интонацией Мурад даже пользоваться не стал. Будучи дивом, он прекрасно ощущал эмоции окружающих. Эйдолон его презирал и не скрывал этого, Шут рвался съесть, лугару обманывал, кошка беспокоилась, ведьма забывала.

Див неторопливо покинул комнату. Лишь задвинув панель, он позволил себе немного расслабиться: прикрыть глаза и помассировать шею. «4А5» он курировал давно, особенности команды знал, и трудности, с которыми придется столкнуться в случае совместной работы, предугадывал, но реальность все равно выматывала. Сначала психолог подвела. Двустороннюю связь между Козловой и Ликургом она приняла за одностороннюю. Само собой, ошибиться немудрено. Бог буквально поглощает ее маниту, и увидеть за этой яркой волной движения самой ведьмы сложно, но вполне возможно. Наружка Клеомена потеряла. Теперь Гийом появился.

Мурад устало вздохнул.

– Трудный день? – посочувствовал Шеваль, выглянув из открытого перехода.

– Что там?

– Ты был прав. Эйдолон знает, от кого привет получил. Предложил суперведьме перенести рисунок в трехмерное пространство. Давай сюда! Передохни немного.

Лысая голова наследственного мага скрылась за стеной. Мурад прошел следом в помещение внутреннего корпуса, что примыкало к кабинету, где работали подопечные из «4А5». Дело уникальное, так что им с Люсьеном выделили новый комплекс для слежки в правом крыле.

– И да чтоб работать мне в этом технораю всегда. – Шеваль будто мысли командира прочел.

– Ты один справляешься? Психолога вызвать? – обратился див к подчиненному.

– После того как она напортачила с Козловой? Смеешься?

– Не жалуешь ты несчастную.

Ведьмак промолчал.

Мурад повернулся к прозрачной стене и еще раз вздохнул.

– Правильно не жалуешь. Козлова не просто не заинтересована во мне. Она меня забывает.

– Только во время непосредственного контакта помнит?

– Да.

– Кошку что-то беспокоит. Мне не показалось?

– Отрешенная. Думаю, эхо силы котят своих ищет. Новый купол позволяет ослабить даже ее связь с маниту детей.

– Не соврали в лаборатории, – удовлетворенно подытожил Люсьен и кивнул на стену. – Как считаешь, что там?

Див равнодушно пожал плечами:

– Скоро узнаем.

Клеомен остановился перед въездом на территорию поселения кобольдов[30].

Создания услужливые, добродушные, но лишь в том случае, если тот, кому их помощь понадобилась, все правила приличия соблюдают. Не появляться на территории поселения без спроса – первое правило.

Клеомен посидел несколько минут, ожидая, пока на него обратят внимание, и лишь после этого покинул автомобиль.

Ворота со скрипом распахнулись, и навстречу черту высыпала толпа крошечных головастых детишек. С пронзительным щебетанием детвора окружила незваного гостя.

– Почему не на занятиях? – сурово спросил черт.

– Гость! Гость! Дай денег! Дай сахар!

– А ну! Кыш! – гаркнул на младшее поколение вышедший следом староста. – Кто такой? Чего хочешь?

Разговор по существу – второе правило приличия кобольдов.

Клеомен улыбнулся, глядя сверху вниз на подбоченившегося сурового мужчину.

– Сотрудник четвертого отдела МУПа. За помощью пришел.

Карлик усмехнулся:

– Четвертого «А»?

Клеомен кивнул.

– И какого рода помощи ты ждешь?

– Проведите меня в столицу.

Староста сощурился:

– И что взамен?

– Машина. – Черт кивнул на свой горячо любимый ретроавтомобиль.

Кобольд произнес емкое «хм», сделал пару кругов вокруг «торнадо», полазил в салоне и только после этого согласился на сделку.

Никто не ориентировался в катакомбах лучше, чем кобольды. Они знали все пути, все маршруты, проложенные древними и самой природой. Кабы не внутренний кодекс чести, грабители бы из них вышли неуловимые. Пятичасовой переход в темноте по сырости и слизи, и вот Клеомен в полном одиночестве стоит в подвале одного из старых особняков в центре города, а проводник исчез, будто и не было его вовсе. Как, собственно, и любимой машины. Последняя мысль заставила Клеомена горько улыбнуться.

Хозяев дома не оказалось, сигнализация работала на проникновение извне, поэтому покинуть дом удалось без лишних трудностей.

Достав из кармана заранее захваченную из аптечки медицинскую повязку, черт осторожно закрыл левый глаз. А выйдя со двора на улицу, еще и левую ногу подволакивать начал. Внимание прохожих теперь принадлежало ему всецело. С развитием современной медицины и социальных пособий созданий с подобными физическими увечьями встретить на улице было почти невозможно. Либо эпатаж, либо исключительный случай, как, к примеру, у Козловой.

– Осторожнее. Позвольте? – с такими словами окружающие помогали ему войти и покинуть общественный транспорт. Он улыбался и молча раскланивался.

Гавриил.

Клеомен хорошо запомнил это имя. Не столько из-за университетского курса иномирной мифологии, сколько из архивов отца. В основной текст «Мы и Они» не вошли многие материалы. В том числе история о труднике православной мужской обители по имени Гаврила. Не история даже, так, заметка небольшая. Отца поразило сочетание ума и внешности юнца. Белокурая красавица-девица. Именно так записал он в своем дневнике.

Гаврила говорил немного, но когда говорил, темы поднимал сложные, серьезные. О бытии, о милосердии, о науке, о людях и нелюдях. Вера в нелюдей для Иномирья явление обычное, так что отец Гаврилой не особо интересовался и рассказ о нем впоследствии из черновика убрал, но сыну о чудаковатом мальчишке рассказал.

К глубокому сожалению Клеомена, связаться с первоисточником так, чтобы не поймать на хвост разведку, не представлялось возможным. Уточнять детали и проверять целостность памяти отца придется чуть позже. Хотя Клеомен уже догадывался, что про ангелов у великого черта мысли ускользающие. Если память Урана сумели заблокировать, что говорить о создании слабее.

Теперь черту нужно было поговорить с шефом, обменяться данными и согласовать дальнейшие действия. Вдруг в РУ предоставили ценную информацию. Впрочем, в последнем Клеомен сильно сомневался. А еще немного нервничал. Не из-за дела, отца, деда или ангелов. Нет. Способ связаться с шефом в обход любой общепринятой связи у него был один, через котят Мосвен.

Она его после такого точно и возненавидит, и убьет. Если, конечно, пацаны его раньше не сожрут. Они у нее слегка агрессивные. Найти им добровольца в няни было целой проблемой. Прижился двенадцатый по счету, и тот ориша[31] Ошоси[32], один из основателей «Провидения». Он как раз уже должен был забрать ребят из школы, проводить до дома и накормить. Если пацаны не напортачили, то великий охотник удалился по своим делам. По крайней мере, Клеомен на это надеялся, лишний свидетель ему ни к чему.

Стоя у квартиры Мос уже не хромой и без повязки в ожидании, когда хозяева ответят на вызов, черт нервно постукивал ладонью по бедру.

– Ты кто? – после минутной паузы прозвучал в динамике звонкий голос.

– С мамой вашей работаю.

Клеомен вздохнул. Он знал все живые языки. Все. Кроме подросткового. Самый сложный язык в обоих мирах.

– И чё? – ожидаемо не понял мальчишка.

– Она в РУ. Мне связаться с ней надо в обход их защиты.

Насколько Клеомен помнил инструкции Лика, в работе с незрелыми созданиями эффективней правды нет ничего.

– И чё? Личность сначала подтверди у экрана.

Черт показал печать.

– И чё? Мне поверить надо?

– Надо, – начал слегка злиться Клеомен.

– С чего? – обнаружил знание другого уточняющего вопроса котенок.

– Ты дверь боишься открыть, что ли? – пошел на откровенную и довольно примитивную хитрость Клеомен и не прогадал.

С возмущенным «Я?» замок щелкнул, дверь распахнулась, а из-за нее на черта взглянули две пары хищных глаз. За прошедший месяц оба котенка вытянулись на десяток сантиметров каждый. В высоту с матерью сравнялись точно. По ширине плеч давно превзошли. Габариты увеличиваются, маниту растет, интеллект не успевает, гормоны пляшут. Одним словом, подростки.

– Привет, – бесстрашно проговорил Клеомен и прошел внутрь.

Близнецы оскалились.

– Ахом, ты младший, значит, с тобой связь у нее сильнее, – продолжил уверенно вещать наглый гость. – Пошли. Давно ее маниту ослабло?

– Она поэтому на вызовы не отвечает? – Интонации у Ахома были немного другие. Это означало, что первым беседу с гостем вел старший.

Кемнеби с размаху ударил брата по плечу, затем у ребят вышла беззвучная емкая перепалка.

– Ты чё?!

– Ничё!

Лексика на грани фантастики. Клеомен вздохнул.

– Именно, – вступил черт, пока дело до драки не дошло. Внутреннюю отделку квартиры Мос восстанавливала регулярно. – Дверь закройте.

Не разуваясь и не оборачиваясь, он отправился на кухню. Там взял ближайший табурет, отодвинул к плите и сел, скрестив на груди руки.

Первым на кухню влетел Кемнеби. Выражение его лица не обещало никакого понимания. Если бы не наследие Дике, страха за мать Клеомен бы на этом лице не прочел. Ахом был более открытым мальчишкой и более рассудительным.

– Покажите еще раз печать.

– Вы Нефер. Верно? – продолжил Ахом после того, как гость повторно продемонстрировал запястье.

Черт недоуменно нахмурился.

– Обычно она так вас обозначает. – Черные глаза котенка с любопытством изучали Клеомена.

Кемнеби презрительно фыркнул.

– Я ее маниту совсем не ловлю, только если мы вдвоем, и то с трудом. С ней все хорошо. Она говорит, что там ненадолго. Это не так?

– Если говорит, значит, так. Мне нужно с нашим шефом связаться. Но для начала будет неплохо спросить у нее разрешения.

– Ха! – победно воскликнул Кемнеби. – Он ее боится!

– Помоги, – тихо обратился Ахом к брату и замер.

Мосвен прикрыла глаза, слушая сына. Ее маленький маневр должен был остаться не замеченным для наблюдателей вне стен кабинета на фоне рычания лугару о документации на бумаге и попыток Маруси расшифровать послание.

Она попросила Ахома открыть глаза и действительно увидела Клеомена. В груди привычно потеплело от внимательного серьезного взгляда черта. Если бы не сложившаяся ситуация, могла бы подумать, что он нарочно к ее детям пришел.

«Кто чужого пустил?» – сердито обратилась она к сыновьям. «Я», – ответили оба одновременно. «Пусть говорит».

Выслушав короткий доклад, Мос записала его на бумаге и осторожно передала Лику. Тот в свою очередь под видом разгадывания каракулей Лои отдал распоряжения единственному своему свободному сотруднику.

В смежном помещении Мурад привстал в кресле, вглядываясь в склонившиеся над столом головы кошки и ее руководителя.

– О чем они говорят?

– Молчат, – пожал плечами Люсьен.

– Они что-то рисуют.

– Они постоянно что-то рисуют. Четвертый свободный в команде – не такая уж и мечта. Наши аналитики уже множество совпадений выдали с неплохой вероятностью.

– У нее задача не неплохую вероятность отыскать, а единственно верное решение. И она одна, а аналитиков штат в десять созданий. Сравнил.

– На то она и четвертый, – не согласился Люсьен.

– Что с остальной группой Эйдолона?

– Аниото в шкуре леопарда круги нарезает по кабинету, скалится. Зверобой в машинки играет. Русалка ревет.

– Чего ревет? – рассеянно пробормотал Мурад.

– Документальные картины про людей смотрит.

– Второго черта поймали?

– Нет.

Див встал со своего места и подошел вплотную к прозрачной стене.

– Не нравится мне их диалог. Кто котят ведет? Свяжись, пусть доложат.

– Минуту назад часовой отчет получил. Клеомен к ним не приближался.

– Да! – неожиданно воскликнула Козлова. – Нашла!

Она голосом развернула куб, внутри которого блуждающей линией выстроилось готовое трехмерное изображение очаровательного уютного ландшафта. Склон горы, речка, небольшой водопад и лес.

– Все дело в силе нажима, в…

– Маруся, потом! – одернул ее Лик. Естественно, от того, чтобы разочарованно сморщить свой веснушчатый нос, она не удержалась. Губу нижнюю тоже надула, но только на мгновение.

– Это реальный ландшафт? – Лои вышел из-за коробок и с любопытством рассматривал трехмерную модель. – Иномирный точно, если по деревьям судить.

– Знаешь, где это? – обратился Лик к Русе.

Она отрицательно покачала головой.

– Ищи.

– Шеф, мне домой надо! У меня младший ногу повредил. Они врача вызвали. – Кошка умоляюще взглянула на Ликурга.

Он нахмурился:

– Иди.

– Есть! – С места Мосвен сорвалась так, словно над ней змий кружил.

– Задери их всех! – выругался Мурад, подбегая к проходу. – Люсьен, найди ей хвост мигом.

Кошка закрыла дверь за медиком, обернулась и хмуро уставилась на детей. Ахом глаз сразу на нее не поднимал на всякий случай. Кемнеби поначалу взялся авторитет матери оспорить, но быстро сдался, последовав примеру брата.

– Где он? – зло процедила Мосвен.

Котята одновременно расступились и указали на кладовую рядом с кухней. Почти сразу же оттуда вышел черт.

– Ты!..

Клеомен вздрогнул. Она была в ярости и совсем не походила на ту Мос, с которой он имел дело на работе. Конечно, секретом не было, что за пределами Интерпола она истинная любимица Сешат[33]. Но знать – одно, а видеть так близко собственными глазами – другое. Тем более видеть сверкающую оболочку ее второго я. Всегда сдержанная, холодная, рассудительная, серьезная Мосвен изменилась. Прозрачный белый леопард взирал бездонными черными глазами, скалился и шипел. А под ним исподлобья на Клеомена все теми же черными глазами смотрела маленькая, хрупкая и разъяренная женщина.

– Я тебе говорил, он ее не боится, – прошептал едва слышно Ахом и тут же в качестве ответа от брата получил удар в плечо.

Про удар Клеомен догадался по звуку, поскольку взгляд отвести не мог. И дело было не столько в неотразимости прекрасной кошки, сколько в той опасной игре, которую она затеяла. Сам Клеомен никогда бы не решился подойти к ней ближе, чем она позволит. И тем более никогда не решился бы сделать это так, как принято у хищников. Вот только сейчас Мосвен сама в порыве ярости заставила его вступить в схватку.

Леопард окончательно накрыл ее, она обернулась и ступила на четыре лапы. Клеомен осторожно, медленно, не отводя взгляда от ее глаз, присел. В ответ она прижала уши и зарычала. Кемнеби вторил матери.

Внимательно прислушиваясь к обоим котятам, черт уперся одной рукой в пол и все так же медленно подвинулся ближе к Мосвен. Она была готова к броску, это легко читалось в ее взгляде. Клеомен в мгновение позволил проявиться хвосту и рогам. От его ладони по полу побежала дорожка ярко-синего пламени, обогнула кошку, заключив ее в кольцо.

Бросок со стороны Кемнеби остановил Ахом.

– Мы работать будем? – Клеомен постарался спросить холодно и равнодушно.

Мосвен словно ушатом ледяной воды окатило. Рычание прекратилось. В темных глазах ярость уступила место недоумению. Она зашипела.

– Я понял. Ты недовольна. – Теперь черт сыграл раздражение. – Так что насчет работы?

Она рванулась на него, но была остановлена яркой голубой стеной.

– Больно же, – возмутилась Мосвен, мгновенно сменив облик.

– Можно подумать, я на тебя действительно пламя пустил. – Взгляд Клеомен от ее глаз так и не отвел.

Кошка оскалилась, как была, в облике первозданном. Получилось мило и сексуально. Черту понравилось. Признаться, такая она ему вообще очень нравилась, несмотря на угрозу увечий. Может, действительно стоило не ждать, когда она обратит внимание, а подойти самому.

Мосвен недовольно нахмурилась. Кажется, предполагала, что он воспользуется предоставленным случаем и прекратит схватку. Что ж… Она ошиблась. Сдаваться Клеомен не хотел. Мос вновь оскалилась, а потом вдруг неожиданно отвела взгляд первая.

– Мы выяснили, кто сильнее? – Несмотря на очевидную свою победу, черт шел до конца.

– Да.

Она поднялась и гордо вздернула подбородок.

– Я могу встать?

– Да, – по-королевски кивнула кошка.

Клеомен встал и обернулся к ее детям.

И Ахом, и Кемнеби не скрывали растерянности. Только у младшего настрой был не агрессивный, а вот старший смотрел на черта с нескрываемой злобой. Правда, авторитет оспорить не отважился. Смотрел вызывающе, на грани допустимого, но грань не пересекал.

– Ты подверг моих детей опасности! – высказала наконец причину своей агрессии Мосвен.

– Я тебя и твоих детей ни за что в жизни опасности не подвергну, – огрызнулся черт.

Мос вздрогнула. Этот Клеомен был ей совсем не знаком. Она привыкла к другому Клеомену. Спокойному, тихому. Он никогда не был вспыльчив, не стремился привлекать к себе лишнее внимание. Она просто всегда знала, что он где-то рядом, что помогает и немного влюблен в нее. Неизменно такой ненавязчивый, добрый, милый, с ним было легко и тепло. А еще очень красивый. Красивый во всем. Нефер.

Сейчас ее привычный Нефер изменился. Холодный, жестокий. И почему-то нападает на нее, несмотря на то что уже победил. Она часто заморгала, борясь с непрошеными слезами обиды. Еще не хватало, чтоб дети настолько слабой увидели. Все мужчины одинаковые. Абсолютно все. И он.

От последней мысли захотелось застонать. Так безумно больно ей не было очень давно.

Клеомен увидел все: слезы, с которыми она отчаянно боролась; боль, заставившую ее сжать зубы; как она в очередной раз упрямо вздернула подбородок.

– У нас задание от Лика, – мягко напомнил он. – Твои головорезы прекрасно без тебя справятся. Они вдвоем меня-то легко загрызут, а уж разведчика любого точно. По крайней мере, лично я их боюсь.

Кемнеби скептично фыркнул.

– Точно тебе говорю, боюсь. – Клеомен насмешливо взглянул на старшего котенка. – Не веришь?

Ахом улыбнулся и, прежде чем брат хоть как-то отреагировал на наглость того, кого мать звала про себя Нефер, взял управление на себя.

– Мам, иди. Мы Ошоси вызовем в случае чего. Как обычно.

– Пошли, – скомандовал Клеомен, для чего-то сделав шаг навстречу.

– Куда пошли? – огрызнулась она. – Я так и не поняла, как ты собираешься отсюда выйти незамеченным. Их трое теперь. Один внизу, один на этаже и один у запасного выхода.

Черт не ответил. Просто взял ее за руку, притянул к себе, обнял, вспыхнул и растворился в воздухе вместе с дорогой ношей. Мос вырвалась, испуганно отпрыгнула от Клеомена и едва не споткнулась о скамью. Деревья зашумели, встревоженные волной агрессивной магии. Кошка обвела удивленным взглядом ухоженную растительность, затем обернулась к черту и, позабыв все свои обиды, бросилась к нему.

Клеомен стоял на коленях, опираясь одной рукой о землю, второй держась за грудь, и тихо хрипел. Хвост полыхал и бил по земле, оставляя черные полосы выжженной травы. Чтобы добраться до самого черта, Мос пришлось сначала увернуться от хвоста. Его хозяин явно соображал плохо и инстинктивно им защищался.

– Эй! – Она взяла его лицо в ладони и попыталась заглянуть в глаза.

Глаза были закрыты, а выражение лица испугало кошку.

– Где больно? – прошептала она. Потом сообразила, что вопрос-то глупый, и полезла в карман за наушником. Медиков вызывать надо срочно, а она будто дурная вопросы задает.

– Его там нет, – выдохнул Клеомен. – Посиди смирно минуту.

Мосвен замерла. Он сильнее. Сказал сидеть смирно, значит – смирно. Было немного неуютно слушаться. Но он ведь победил. Вот она наберется сил, найдет время, еще раз нападет и отвоюет независимость от его авторитета. Она сама будет решать, кому в жизни подчиняться, а кому нет.

Клеомен тихо, со стоном рассмеялся.

– Что? – не поняла она.

Он лег на землю и перекатился на спину. За грудь больше не держался.

– Больно?

Черт отрицательно покачал головой.

– Что это за переход?

– Мой личный. Я наполовину бог. Забыла? – просипел Клеомен тихо. – Но только наполовину, – добавил он почти беззвучно.

Мосвен помогла ему подняться.

– Как в Иномирье попадем?

– Локи навестим.

Она не возмутилась. Вообще никак не прокомментировала его безумное решение. Черт открыл глаза, повернул голову и взглянул на своего изящного леопарда. Мос с любопытством рассматривала распростертого перед ней на земле черта. Впечатление складывалось такое, словно она впервые его увидела.

– Почему именно Локи?

– Рисунок был от него.

– С чего ты взял?

– Шеф сказал.

Мос нахмурилась. Диалог шел через нее, и Лик ничего про Локи не говорил и не писал.

– Как он это тебе передал?

– Потом объясню. – Клеомен со стоном поднялся. – Ну что, гений снабжения, нам надо раздобыть транспорт. Без регистрации, без прав и без обязательного страхования. Есть идеи?

– Есть. – Кошка пожала плечами. – Скажи только, где мы. И как ты вытащил у меня всю электронику?

– Легко. Я ее не перенес. Мы в южном парке.

– Идти сможешь?

Мосвен с сомнением оглядела Клеомена. Ему явно было плохо, несмотря на делано бодрое выражение лица. Нефер улыбнулся. Он сможет. Он вообще все сможет. Мос слегка испугалась такого ответа. Что он к роду Эйдолон отношение имеет, она не забывала никогда, но не задумывалась, что это ему дает, кроме родства с шефом. Хотя задуматься стоило. Боги переносить себя умеют, только им для этого сеть кровных силовых потоков нужна, кои им строить давно запретили. А без потоков они не могут. Теперь выяснилось, что как минимум один может. И платит высокую цену за выброс такой магии.

– Командуй, – еще шире заулыбался предмет ее размышлений, словно мысли подслушал.

– Стой тут. Сейчас вернусь.

С этими словами Мос сменила облик, поймала запах и исчезла за ближайшим кустарником.

– В камеры не попади, – напомнил ей вслед черт.

Отпускать ее одну не было никакого желания, транспорт мог бы и сам раздобыть, дело нехитрое, но сил действительно не было. Прыжок измотал гораздо сильнее, чем Клеомен рассчитывал. С виду вес кошки казался меньше реального. Он снова рассмеялся собственной слепоте влюбленного глупца. Хорошо ума хватило промолчать, когда обессиленный на спину упал. «Что?» – спросила она. Кабы ответил, что она килограммов на пять тяжелее, чем выглядит, не миновать расправы.

Клеомен вновь лег на землю, притаившись вдали от прогулочных маршрутов. Южный парк самый большой в столице, с зонами дикорастущей зелени, затеряться среди его растительности было проще всего.

– Все!

На выполнение задачи ей потребовалось чуть меньше получаса.

– На. – Она протянула Клеомену метлу. – Управлять умеешь?

– Я надеялся на подержанную машину или конфискацию.

– Машина долго. Какая конфискация? Нам угон впаяют. Устав нарушать собрался?

Клеомен со вздохом забрал старенькую метлу из рук Мос и тихо прошептал:

– Стоит попробовать. Может, заметным стану.

Мос хотела спросить, что он имел в виду, но вовремя спохватилась. Не для нее ведь было сказано. Скорее всего, если бы не паршивое состояние, в котором он пребывал, вообще бы вслух произносить не стал. Клеомен свои мысли, как правило, держит при себе.

Костя внимательно рассматривал не слишком приметного на вид мужичка. Невысокий, серый, даже скучный какой-то. Из всех примечательных черт – лысина. Солнечные лучи через стекло на нее живописно падали. Такого только по лысине и запомнишь. Ну и еще по странному воздействию на Ярослава. Великий и страшный сидел на диване с закрытыми глазами и не шевелился. Женя сидела там же и что-то сосредоточенно поправляла и изменяла то в тонком гибком планшете, то в папке здоровой каракули вырисовывала. Косте с соседнего дивана хорошо было видно смешные загогулины.

– Это руны, – улыбнулась она.

– Ты мысли читаешь? – удивился Костя.

– Нет. Привычка угадывать, о чем думают окружающие. Давно тут работаю.

– Круто выходит!

Лысый уставился на Костю тяжелым тусклым взглядом.

– Спасибо.

– Я только не очень понял, чего ждем?

– Когда нас освободят, – невозмутимо откликнулся вместо Жени Ярослав. – Видишь ли, малыш, наш гость, лысая макушка которого тебя так увлекает, – представитель разведки. Приставлен он к нам для наблюдения за нашей работой. Вот мы работаем, а он наблюдает. Видишь?

Ярослав открыл свои бездонные глаза и насмешливо взглянул на Костю.

– Вижу, – кивнул Ивченко.

Женя рассмеялась, чем привлекла внимание всех троих мужчин. Костя вздохнул и невольно залюбовался девушкой. Красивая.

– А вы кто, если не секрет? – решил он потратить время с пользой и обратился к лысому. – В смысле создание какое?

Разведчик сидел с каменным выражением лица.

– Ведьмак наследственный, – вновь ожил Ярослав. – В принципе вы с Женей можете сходить размяться, поесть чего-нибудь. Конкретно наш молчаливый друг наблюдает исключительно за мной. Только сильно не шалите, за вами у разведки тоже найдется, кому понаблюдать. Нынче обстановка такая, что никакие мировые соглашения правящей верхушке не ука…

– Ярослав Сергеевич, – Женя звонко прервала руководителя на полуслове, – я не закончила с сопровождающей документацией для Асгарда.

– Не страшно, – спокойно отозвался Ярослав. – Позже закончишь.

– Лучше займусь сейчас. – Она вновь уткнулась в папку.

– Константин, будь добр…

Старец поймал взгляд своего подопечного. Времени минуло всего ничего, но Ивченко, как это свойственно большинству людей, адаптировался к окружающей действительности, включая силу Атума. Парень больше не сжимался и не вздрагивал, смотрел себе спокойно в бездонные глаза и смотрел, и даже понимал, что именно эти бездонные глаза хотят от него в конкретный момент. Если бы не проблемы с РУ, Ярослав этому моменту уделил бы больше внимания, но выбирать не приходилось.

– Понял, – кивнул Костя. – Кушать сейчас. Асгард потом.

Ивченко вскочил, забрал у Жени из рук документы и поднял ее за локоть. Она не сопротивлялась, но смотрела убийственно. Временный кабинет Ярослава, где старец спасался от всевидящего ока журналистов, пара покинула в молчании. Вдвоем они занесли рабочий материал наверх и отправились в город.

– Мы можем и тут поесть, у вас, на острове.

Вместо ответа Женя сердито оглядела спутника.

– Да ладно! Я понял, что провинился. Только не очень понял чем.

– Конечно нет. Ты же у нас не местный, наивный…

– А если без сарказма, – слегка обиделся Костя. Он даже скорость сбавил, из-за чего отстал, и они теперь к КПП паровозиком шли.

– Папу нельзя оставлять наедине с кем-то, кто его раздражает, – процедила едва слышно Женя.

Костя замер.

– Папу?!

И тут же побежал вприпрыжку, поскольку Женя ждать никого не собиралась.

– Ты хочешь сказать, этот глазастый – твой папа?!

– Этот глазастый – твой вероятный работодатель. Больше уважения. Меньше эмоций. И да, он – мой папа. Приемный, если быть точнее. Больше все равно ничего не скажу.

– Ладно, – Костя поднял ладони вверх, – намек понял.

Женя не просто злилась, она в ярости была. Но как на голову этого чудака ярость обрушивать, когда он ее прямой ответ намеком назвал? Она отметила выход на двоих и, не оглядываясь, прыгнула в нисходящий поток. О том, что ушла, не оглядываясь, она пожалела, уже стоя под островом в ожидании.

Появился Костя минут через пять из потока для транспорта.

– Простите, извините, извините, простите, – кланялся он с невозмутимым лицом всем орущим, рычащим и шипящим на него и перебежками продвигался к пешеходной полосе, где его ждала Женя.

– А туда ты как попал?

– Как обычно, – пожал плечами Костя. – Случайно. Я не видел, куда ты зашла. А куда надо, с прошлых посещений не запомнил. А что твой папа делает с теми, кто его раздражает?

– Ничего законного. Тема закрыта.

– Да-а, – протянул Костя задумчиво. – А парень у тебя есть?

Женя опешила. С ней по-разному заигрывали, но вот так напролом шли впервые. Сейчас-то точно она не ошиблась. Для чего еще сверстник будет у нее интересоваться состоянием личной жизни?

Только у Кости оказались свои неожиданные соображения.

– При таком отце парень у тебя или сверхсильный, или любимчик Ярослава, или отважный до идиотизма. Или все вместе.

– Или это тебя не касается, – спрятала она смущение за злостью.

– Ну или так, – согласился леший. – Куда идем?

– Налево, потом направо. Дальше увидишь.

– Алгоритм понял, – развеселился Костя. – Причинно-следственные связи не понял.

В целом было очевидно, что девушку он чаще выводит из себя, нежели радует либо восхищает. Только его это не пугало. Наоборот, такую бодрость ощущал, подъем духа. Как кошку злую дразнить, а потом еще неделю мимо потаенных углов в квартире без брони самодельной не передвигаться. Адреналин.

Злая кошка зашипела что-то сердитое и не совсем разборчивое.

– А? – переспросил довольный Костя.

Она фыркнула и ускорила шаг. Ивченко теперь едва ли не бежать за ней следом пришлось.

– Как думаешь, за нами правда увязался какой-нибудь ваш наблюдатель?

– Правда. Только они не наши. Они местные. Формально остров не принадлежит ни одной земле. В уставе оговорено допустимое минимальное и максимальное количество сотрудников гражданства земель, участниц Содружества. Местные вообще имеют право находиться на территории острова только в исключительных случаях.

– Шумиха вокруг ангела? – догадался Костя.

– Откуда практикант берет информацию, не мое дело.

– Это да или нет?

– Или, – отчеканила Женя.

– Ладно. Следующий вопрос. Разве они право имеют хоть как-то вмешиваться в вашу работу?

– Разведка имеет в определенных условиях.

– И эти условия?..

– Формально достигнуты. Больше практикантам знать не положено.

– А прочесть практикант где может?

– Сначала учебники свои прочти.

Ответ прозвучал довольно грубо, что задело Костю за живое. Он замолчал. Если Женя и была рождена человеком, то давно об этом позабыла. Воспитание приемного родителя сказалось. Характер у нее был ничуть не легче, чем у старца.

Клеомен приземлился перед семейным гнездом Гюда Локи.

– Страшно представить, кто у них в воде плавает, – прошептала позади Мос.

– Не страшно. Там один из экспериментов Хель[34].

Кошка хмуро взглянула на Клеомена. Снова это пугающее ощущение незнакомого Нефера рядом. Раньше он на ее реплику улыбнулся бы и промолчал или, что случалось реже, ограничился бы только информацией. Но не сегодня. Сегодня появились эти доминирующие нотки. Она уже успела неоднократно пожалеть, что сгоряча затеяла выяснение отношений. Не абы с кем ведь тягаться взялась, а с полубогом.

– Идем.

Новая команда Клеомена разбередила ее без того израненную сущность. Остановить леопарда Мос не успела. Вторая оболочка накрыла ее. Зверь утробно зарычал в спину своему обидчику.

Черт обернулся. Ни страха, ни опасений в его взгляде не обнаружилось. Он словно ждал, что она будет такой. Мосвен тряхнула головой, стараясь совладать с собой, а точнее, со своими животными, всепоглощающими страхами.

– Ты сейчас хочешь? – Вопрос Клеомен задал серьезно.

Само собой, он понимал, что она не хочет ни сейчас, ни вообще. Может, она и желала выглядеть грозной хищницей, но никого, кроме измотанной и испуганной девочки, черт перед собой не видел. Одинокой и преданной. Хищные кошки ведут себя именно так. Если Горица бросит Иму ради другого, разрушительной энергии леопарда хватит на весь остров, он ни одной женщине уже не доверится. Для этих удивительных созданий мир всегда окрашен в кровавые оттенки страсти. Все абсолютно. И одиночество, и месть, и любовь. Ярость разрушительна, а доверие бесконечно. Клеомен мечтал получить это доверие. Хуни разрушил ее, бросив когда-то беременную ради новых целей и стремлений.

В то время как сынов и дочерей своих Сешат наделила рассудительностью, спокойствием, глубокими страстными эмоциями и постоянством, Мафдет[35] посчитала нужным даровать выведенной ветви созданий абсолютную страсть к открытиям и непомерные амбиции. Хуни был порождением Мафдет.

Воспоминания затопили разум Мос застарелой ноющей болью. Хуни был прекрасен и настойчив. Он восхищался ею искренне, хотел ее абсолютно. Он доказал, что сильнее, другим и ей. И вот когда она проиграла и отдала всю свою преданность, страсть, он вдруг увлекся хищницей аниото.

– Ты только не обижайся. – Вот и все, что она услышала от некогда настойчивого Хуни.

Мосвен снова зарычала на Клеомена. Больше всего ее поразило даже не неожиданное равнодушие Хуни к ней, а к котятам. Словно она никогда и не знала его истинного. Будто предавать вот так естественно. Да, он сокрушался и всем вокруг рассказывал, какой он плохой и как неверно поступил. И говорил о великой страсти, что заставила его сделать именно так, и Мафдет защищала его. Слова, слова, снова и снова. Он предал хищницу аниото и вновь сокрушался. Но разве так жить правильно? Разве честь, верность и любовь – пустой звук? Давать слово и забирать, когда вздумается…

Неожиданно ее голову обхватили теплые ладони, а к губам прижались горячие губы. Она беспомощно замерла, уставившись растерянно на Нефера. Смотреть так близко на кого бы то ни было забавно. Расстояние небольшое и черты лица искажаются. Сначала Мос подумала об этом, потом сообразила, что ее целуют, затем вспомнила, что целовать себя она не разрешала и вообще думала о чем-то другом. О чем именно, тоже припомнила не сразу.

Клеомен оторвался от обожаемых губ, но выпускать кошку из рук на всякий случай не стал. Так безопаснее. Хищница все-таки. Ее черные глаза все еще светились растерянностью, но это после его следующего вопроса пройдет.

– Ты когда-нибудь обратишь внимание, что я тебя люблю?

Прошло.

Ее глаза расширились от удивления. Клеомен понимал, что другого шанса у него не будет. Сейчас или никогда. Она сама спровоцировала сражение и проиграла, дав ему особый статус. Мальчишки проболтались, что она зовет его на свой манер совершенным Нефером, а значит, он для нее особенный.

– Я тебя люблю, – повторил Клеомен.

На лице Мос проступило искреннее возмущение.

– Я тебя люблю, – повторил он в третий раз.

Она даже рот открыла, явно собираясь запротестовать.

– Все равно люблю, – не дал черт ей произнести ни слова.

– Да ты!.. – Она увернулась от его рук, но была тут же поймана в теплые объятия.

– Так тоже люблю.

Теперь она злилась по-настоящему. Вырываться тоже начала не на шутку.

– Ты-ы… – свирепо прорычала кошка.

– Конечно я, – не дал ей закончить Клеомен. – Кому ты еще нужна?

Мос задохнулась от возмущения. Она оставила попытки вырваться. Вместо этого запрокинула голову и уставилась зло на лицо черта.

– С таким-то характером, – добавил Клеомен. – Вон глазищи злые какие. Красивые и злые. Теперь узкие и злые, но все равно красивые. А вот так вот больно.

Клеомен поморщился и чуть ослабил хватку, когда острые кошачьи когти впились в ребра.

– Плохой! – совсем по-детски обиделась Мос, вырвалась из объятий и направилась ко рву. – Мы работать сегодня будем?

– Кто б спрашивал, – простонал едва слышно Клеомен и, подхрипывая, окутав себя целебным пламенем, поплелся следом.

– Какая любопытная сцена, – прокомментировал с усмешкой Локи, выдвигая мост через ров.

– Кто бы говорил. Он, по крайней мере, в итоге вслух сказал, что любит. – Сигюн озорно улыбнулась мужу. – Не то что некоторые. Любопытно ему, любопытно… И целовать самой пришлось.

– Я был неотразим и настойчив! Меня уважали и боялись…

– Да, да, – рассмеялась Сигюн.

– А теперь ты плохо на меня влияешь. Я завел друзей и начал зачем-то бескорыстно помогать созданиям, – закончил Локи, стоя в проходе и наблюдая, как по мосту к нему приближаются беглые сотрудники «4А5». – И мне не нравится, что ты поведешь их одна.

– Я большая девочка, справлюсь.

– Ты моя девочка, и я без тебя не справлюсь.

Сигюн обняла мужа за талию и взлохматила рыжие волосы на макушке.

– Беру свои слова назад. Никто не умеет говорить «люблю» так, как это делаешь ты. Добрый день! – последнюю реплику она адресовала гостям.

– Чем обязаны?

Мос нахмурилась. Доверять Гюду Локи – это что-то абсурдное. Того факта, что шеф с ним дружит, было мало, на ее взгляд, чтобы обращаться к нему за помощью. Но это ее сугубо личное мнение, которое она была обязана оставить при себе. Клеомен был ведущим. Он обошел разведку, вышел на связь и нашел способ вывести из-под наблюдения ее. А значит, решать, кому они будут доверять, а кому – нет, предстояло ему.

– Вы послали Ликургу довольно необычный подарок, – с вежливой мягкой улыбкой проговорил Клеомен.

– Проходите.

Локи отошел в сторону, пропуская гостей внутрь своего необычного жилища. Мосвен еще никогда не доводилось бывать в древних жилых крепостях обитателей Асгарда. Она никогда и не задумывалась, как эти неприступные стены могут выглядеть изнутри. Серые, мрачные, агрессивные. Чем там можно интересоваться? Но пройдя внутрь вслед за хозяином, она поняла, насколько глубоки были ее заблуждения. Великолепный цветущий рай, наполненный солнечным светом и ароматами экзотических цветов. Мощеные дорожки, резные удобные скамьи, спрятанные в тени фруктовых деревьев, и старый виноградник, оплетающий каменный дом.

Локи вел их как раз в сторону сада.

– Не буду утомлять вас, разыгрывая непонимание, – обратился он к гостям через плечо. – Перейдем сразу к делу?

– Было бы неплохо, – согласился Клеомен.

– Что ж, позвольте открыть одну простую истину. Помимо нашей с вами замечательной Вселенной и чудесной Вселенной, куда мы с вами так привыкли проникать, есть еще одна.

Гюд с улыбкой понаблюдал за реакцией черта и кошки. Отпрыску знаменитого исследователя-натуралиста информация далась ожидаемо проще, нежели кошке. Мосвен вообще, на личный взгляд Локи, была чрезмерно негибким созданием, как любая из ее рода. Сешат никогда ему не нравилась. Произведения Мафдет были занятнее.

– К сожалению, мне известно немного. Когда-то давно, не без участия вашего замечательного руководителя, ко мне в руки попали интересные рисунки и записи. И снова не стану вдаваться в подробности, они никого, кроме меня, не касаются. Скажу лишь, что мне удалось расшифровать многие. Обитатели третьего мира проникают в наши Вселенные издревле. И мы, и наши предки не раз становились свидетелями их посещений. Имя того, чей вечный сон вы потревожили, Гавриил…

Последнее слово Клеомен произнес вслух вместе с Локи. Гюд обернулся, оценивающе глядя на черта. Затем остановился, подведя гостей к маленькой беседке, выращенной умелыми руками неизвестного садовода из крон живых магнолий.

– Если верить записям, то являлся Гавриил всегда в человеческий мир и непременно в одной точке. Ваша особая ведьма ведь расшифровала мой код? Довольно простой, кстати.

– Расшифровала.

– Значит, место вы видели. Моя жена проводит вас. Ничем больше помочь не могу. Всего доброго.

Локи жестом пригласил Мосвен и Клеомена пройти в тенистую беседку.

– Я сейчас не совсем поняла, деточка. Ты хочешь, чтобы я сняла тапочки, отвлеклась от своей киношечки про любовьку, прищемила хвост Ехидне, вмешалась в работу РУ и для пущей радости устроила переворот в рядах руководства МУПа?

– О, – мягко улыбнулась Женя. – Тапочки снимать не обязательно.

Костя оторопело смотрел то на свою спутницу, то на хозяйку квартиры, в которой они оказались. Низенькая худенькая бабулечка с коротко стриженными и абсолютно седыми волосами, одетая в длинное пестрое платье, сидела на диване напротив и цепким оценивающим взглядом изучала незваных гостей. На ногах у нее действительно были простые домашние тапочки.

– Угу, – после короткой паузы изрекла она. – А причины у меня какие, говоришь?

– Я не говорила, – ответила Женя. – Но думаю, вашей внучке помощь лишней не будет.

– Это не причина.

От Кости не ускользнуло, как хитро сощурились глаза у бабушки.

– Внуча у меня девушка самостоятельная, сильная и вообще со всех сторон положительная. Дурная, правда, временами, но без дурости жить скучно…

Мысль про дурость Косте понравилась. Мудрая мысль. Сам не заметил, как согласно кивнул.

– Ей моя помощь не нужна, – продолжила Береслава. – А вот если ты парня сейчас этого поцелуешь при мне, тогда Ярославу помогу.

Находясь под впечатлением от прежней мудрой мысли, Ивченко не сразу осознал новую выданную бабулей мысль. А осознав, уставился стеклянными глазами на сумасшедшую старушку.

– Что? – Женя тоже растерялась.

– Парня, говорю, поцалуй! В губы. Прямо сейчас.

Костя перевел удивленный взгляд на Женю.

– Зачем?

– Еще вопрос, деточка, и пойду сериал досматривать.

Женя поджала губы и беспомощно посмотрела на Ивченко. Потом тяжело и протяжно вздохнула, решительно насупилась и, пробормотав «ладно», встала со стула.

Костя словно во сне наблюдал, как она склоняется к нему, как касается невинным осторожным поцелуем его губ. И он готов был поклясться, что прочел в глубине зеленых глаз смущение и испуг.

– Во-от, – протянула донельзя довольным голосом вредная сумасшедшая бабулька. – Ну теперь, детки, давайте веселиться! Сейчас баба Беря ка-ак встанет, ка-ак разнесет к змиям полземли…

Это был самый запоминающийся день в моей жизни. Даже не день, а пара часов. В этом мире в принципе дни хрен позабудешь, но этот был непередаваем. Началось все с пожилой дамы по имени Береслава или, как она сама себя величала, «баба Беря». Для начала баба Беря губами очаровательного юного русого создания выдала мне поцелуй. Понял, что Женя ни разу в жизни не целовалась и что я попал, потому что целоваться с ней очень хотелось продолжить, и не только. А как с девушкой целоваться, когда ее батя неизвестной породы супостат? Короче, напрасно я трепался про сильного и отважного до идиотизма любимчика.

Дальше – лучше. К нам прилетел дракон. Всамделишный такой дракон. С вытянутой мордой, зубастой пастью, раздвоенным языком, чешуйчатым телом, длинным хвостом. Крылья тоже имелись. С размахом немалым. Змий по-русски. Правда, ростом змий не вышел. Метра два в нем было, не больше. Передние лапы пятипалые с почти человеческими ладонями, ноги тоже. Хвост толстый, подвижный. Интересно, что при движении чешуйки хвоста друг о друга терлись и искры выбивали. Глаза змия меня поразили. Внимательные, мудрые, спокойные. И речи у него были такие же. Толковые, умные, за мир во всем мире. Я для себя галочкой пометил, к кому, возможно, обращаться пойду за помощью в деле покорения дамы сердца. Звал себя змий Вуколой.

Береслава его как-то по-своему попросила прилететь. Я не понял как. Мысленно, похоже. Он явился быстро. Хмурый, опасный. Выслушал просьбу, поворчал, взял бабу Берю на ручки и вылетел в окно.

Нам с Женей пришлось на общественном транспорте добираться. В этом мире общественный транспорт – штука быстрая.

Путь наш лежал до некоего старого унылого одноэтажного здания, куда нас с Женей пустили только после того, как она большому, очень большому волчаре показала пропуск на руке. Оборотней в человеческой ипостаси отличить было проще всего. У них повадки собачьи сохранились. Свой пропуск на руке я тоже показал, но был не так крут. Меня через сканер провезли. Буквально. На спину положили, как багаж в аэропорту, и прокатили.

В глубине серого унылого дома меня ожидало новое впечатление – шипящая женщина со здоровым змеиным хвостом. Шипела она на Вуколу и бабу Берю. Это потом уже я узнал, что мы кабинет главы земли посетили и что глава земли – Ехидна, а на тот момент я проявил глобальный кретинизм. Зашел, увидел и выдал информативное: «Ой, ё!» Спорить и ругаться по-русски конечно же никто не собирался. Я там был не самый важный гость. Но в целом понял, что политику досталось по первое число. Один вид Вуколы ее пугал неимоверно.

Потом уже впятером, не считая шести охранников, мы отправились к одному из парков в центре города. Там в обшарпанном здании, в светленьком кабинетике встретились с неприметненьким мужичком. Кто он по маниту, определить не смог. Думаю, даже свои не определяли. Уж больно он обыкновенно выглядел. Его и на Земле на улице не заметят.

Ехидна на мужичка пошипела. Змий на него глазами посверкал. Баба Беря из-за змия повыглядывала. Мы с Женей в сторонке постояли, и вуаля! Проблема решена. Разведчики посторонятся. Группа «4А5» будет самостоятельно вести дело ангела. Правда, свое условие глава РУ все же поставил. В качестве наблюдателя ее станет сопровождать опытный сотрудник.

Пока мне Женя все эти страсти шепотом увлеченно переводила, я на ее губы поглядывал и думал, что Ярослав Сергеевич меня убьет.

«Пошевелишься своей ведьме помочь?»

Она рвала и метала. Комната вдруг обратилась в клетку, по которой волчица беспокойно кружила, не обращая внимания на рассерженных братьев. Беримир что-то пытался ей сделать. Кажется, он попробовал угрожать на словах и даже поймать. Всемиле было не до страхов и не до семейной иерархии. Хочет угрожать? И ладно. Она все равно не слушает. Хочет поединка? Показать, кто в семье сильный и старший? Плевать! Она била зло и отчаянно. Пусть все знают, как она ненавидит эту ведьму! Кто эта женщина? Какое право она имеет называться «его» женщиной?

– Он мой! – взвыла волчица, заставив младших вздрогнуть.

Все члены семьи столпились у дверей в комнату и беспокойно следили за ней.

– Сестра… – начал суровым голосом Беримир.

– Он мой! – Всемила обратила горящий злобным безумием взор на брата, заставив его отшатнуться. – Я! Хочу! Его!

Беримир впервые в жизни столкнулся с тем, с чем не способен справиться как вожак. Она не оспаривала его авторитет, но и подчиняться не желала. Более того, вела себя по отношению к псу, как волкодлак – к своей самке. Ситуация неправильная и неестественная.

Всемила вдруг прекратила метаться и на мгновение успокоилась.

– Отойдите, – равнодушно потребовала она. Спокойствие оказалось иллюзией. Она приняла некое решение и намеревалась ему следовать.

– Куда ты?

– Уйдите! – Злоба вновь сверкнула в хищном взгляде.

– Скажи, куда ты? – стоял на своем Беримир.

– К нему! Хочешь остановить?

– Нет, – равнодушно оскалился брат. – Уходи и не возвращайся.

Семья с ужасом уставилась на вожака.

Всемила пожала плечами и выскочила из комнаты, где теперь ее не держали.

Нет ничего важнее семьи? Семья защитит? Может быть, и так, но не когда семья – клетка, а защита – петля, сдавливающая горло. К змию такую семью.

– Умница моя, – прошептал ей на ухо облачком тумана Морок. Дедушка мог быть где-то далеко, но никогда не оставлял свою любимицу в беде. Вот и теперь не подвел. – Беги за инстинктами.

– Я бегу, – прошептала Всемила. Она действительно неслась белой тенью по городским улицам, заставляя прохожих шарахаться в сторону. Лишь добравшись до его дома, приняла человеческий облик.

– Бабуля! – обрадовалась Маруся, зайдя в родной кабинет «4А5». – Ты не поверишь, как работает разведка!..

Лик со стоном прикрыл ладонью глаза. Как на Рыжика теперь взирает Мурад, ему смотреть не требовалось, мог с легкостью представить.

– Почему не поверит? Поверит! Бабуле двадцать пятый десяток пошел, бабуля во все поверит. – Береслава обняла внучку и легко стукнула ее по лбу указательным пальцем. – Опять доводишь бедного мальчика?

– Кого? – не поняла Руся. Ответить старшая Козлова не успела.

– Вы вернулись. – Горица всхлипнула и обняла Марусю вместе с Береславой, чем рассмешила Иму.

– Лик, мне ребят, которые нас пасли, искренне жалко. Она им мозги выпотрошила со своими людскими войнами, морами и катастрофами. – Аниото нарочито скорбно вздохнул. – Какую судьбу я себе избрал…

Берегиня зло сверкнула глазами в сторону «несчастного» возлюбленного.

– Да, вы вдвоем постарались. – Зверобой лукаво рассматривал Козлову, развалившись на ее стуле. – Одна рыдает, второй рычит.

Аниото оскалился, черт взмахом правой ладони оставил след синего пламени в воздухе – на том перепалка и завершилась.

Лои тихо фыркнул возле входной двери. С последней встречи группа Ликурга не сильно изменилась, если не считать, конечно, отсутствия двоих ее членов и, само собой, изменения статуса берегини. Леопард непроизвольно мимикой оболочки давал понять каждому встречному о границах своей территории.

– Все тут? – В помещение вошел древний и, не глядя, поздоровался с Кремером. – Добрый вечер, комиссар.

– Добрый, – поздоровался замерший Лои. Видеть древних так близко еще не приходилось.

– Мос и Клеомен отсутствуют, – обратился к Атуму Ликург.

– А это кто? – Ярослав кивнул в сторону сопровождающего разведчика.

– Мурад, – коротко и равнодушно представился див, не сдвинувшись с места.

– Понятно. – Ярослав недовольно поморщился. – Береслава, как же великий аптекарь не избавил меня от всех бед?

– Как же великий Атум не избавился от них сам? – продолжая обнимать внучку и берегиню, парировала Козлова-старшая.

– Чтобы остаться в долгу перед тобой.

– О, – нарочито беззаботно воскликнула баба Беря, – ты не в долгу. У дочи потом спросишь почему. Ну и все. Пойду я.

Она чмокнула сначала Русю в лоб, потом Горицу и спрыгнула со стола, на котором сидела.

– Вам же работать надо.

Ярослав проводил ведьму разъяренным взглядом. Неспроста ему Женя показалась смущенной сейчас. Обидеть ребенка – Беря не обидит, но подлянку устроить может. Просто потому, что малолетка-аптекарь так и считает себя мудрее Атума, всегда считала. Наверняка какую-нибудь глупость дитю единственному в голову вбила или про прошлое что-нибудь рассказала.

– Паршивка, – ласково на грани слышимости прошептал Ярослав вслед Береславе.

– Которой ты в любви признавался, – беззвучно проговорила она ему в ответ, идя по коридору.

Ярослав улыбнулся, уловив движение воздуха за стеной и разобрав слова, и обернулся к присутствующим в кабинете:

– Лик, что у них там в архивах?

– Да ничего, – пожал плечами Эйдолон. – У них глухо, поэтому к нам пришли.

– Господа шефы, – подал голос Зверобой, – нам как работать?

Ярослав с Ликом взглянули на черта, а тот в свою очередь кивнул в сторону дива.

– Он наблюдатель. – Атум покачал документами, которые в руке держал. – Бесправный и подконтрольный мне. Так что расслабьтесь и не обращайте внимания. И давайте сразу к делу. Маруся, будьте любезны, замените Мосвен.

– Да, конечно, – кивнула Руся. – Что сделать?

Ярослав достал из нагрудного кармана рубашки карту памяти и протянул ведьме.

– Выведите на экраны.

– Да.

Руся взялась за спинку своего стула, на котором развалился Зверобой, и докатила до его стола. Там, удобно устроившись на стуле черта, его же рукой разблокировала его терминал и потеряла интерес к внешнему миру.

От Ярослава не ускользнул напряженный взгляд Лика, направленный на занятную пару.

– В общем, так, господа и дамы. Живу я давно, с ангелами сталкиваюсь не впервые, так что есть у меня небольшой архив, который сейчас и продемонстрирую. Где, когда и при каких обстоятельствах были замечены наши пернатые или их следы. Итак, – Ярослав дошел до экранов, где высветились виртуальные папки, – контролировать переходы первую из рода Ягой научили наши доблестные крылатые рыцари…

Пейзаж, что и говорить, впечатлял. Залитая ярким солнечным светом молодая зелень, искрящаяся голубая лента узкой реки, бурлящий водопад.

– Как красиво, – искренне восхитилась Мос.

– Если верить описанию Сигюн, нам туда. – Клеомен указал на подножие скалы, с которой срывалась вода.

– А сама бы я не догадалась.

– Конечно, не догадалась бы, – совершенно серьезно согласился Клеомен. Любой сарказм легко уничтожается простым нелепым согласием.

Кошка задохнулась от возмущения.

– Да ты…

– Идем. – Клеомен не стал обращать внимания на причиненные ей неудобства. – Потом на меня пошипишь.

Мосвен потерялась в собственных эмоциях. Она понятия не имела, чего ей хочется больше: расцарапать его всего с головы до ног или рассмеяться. Он ведь нарочно издевается над ней. Откровенно издевается!

– Потом я тебя убью, – прошептала она себе под нос, сердито ступая следом по нетронутой зелени. Туристическая тропа осталась далеко позади.

– Ласково и нежно? – услышала она смешок Нефера. – Я согласен.

Кошка беспомощно пискнула и на мгновение зажмурилась, борясь с бешенством. И едва не споткнулась о камень.

– Вот ты несамостоятельная, – поддержал ее под локоть Клеомен.

Злилась она очаровательно. Так и сверкала разъяренными черными глазами. Черту стоило каждый раз немалых усилий не смеяться и не целовать ее взбешенное личико. Он твердо знал, чего хочет добиться от нее и как, и намерен был достигнуть цели.

– Идем. – Он взял ее за руку и потянул за собой следом.

Мосвен попыталась выдернуть пальцы, но освободиться из хватки черта с первого раза не вышло, а дальше пытаться она не стала. Нельзя на авторитет посягать. Без того много себе позволяла.

Под водопадом в скале нашлось углубление в полтора человеческих роста с клубящимся серебристым облаком перехода.

– Чувствуешь? – задумчиво пробормотала Мосвен, позабыв обо всех своих обидах. Этот переход совершенно не походил на те, что создавали Ягой.

– Да.

– Он на самом деле чужой.

– И закрытый. – Клеомен провел ладонью по облаку, оставив отчетливые следы от пальцев. – Возвращаемся. Нужно доложить.

Мосвен кивнула и неожиданно исчезла, поглощенная серебристой тканью чужой реальности. Не раздумывая, Клеомен прыгнул следом.

Появившийся на их месте белокурый статный юноша внимательно огляделся, покинул пределы водопада, расправил крылья и взлетел.

История четвертая

Ангелы, создания и идеальный мир

Руся сидела на пороге выхода, ведущего на балкон, и задумчиво любовалась ночным небом. Встать, сделать несколько шагов вперед и опереться на перила она не могла, действие зелья к ночи ослабло, а новую порцию принимать без особой необходимости не стоило. За последние дни немало выпила.

С тех пор как исчезли Мосвен и Клеомен, минуло трое суток. Целая вечность. Интерпол на ушах стоял. Два оперативника на задании бесследно пропали. Хуже всех приходилось Лику. Для него каждый из «4А5» прежде всего друг близкий и лишь затем подчиненный. Дело с мертвой точки не двигалось. Перехода в месте, указанном Локи, не было. Что следы ребят обрываются у водопада, Иму подтвердил. Аудру шеф специально привозил переход искать – не нашла. Ярослав лично туда явился. Прямой потомок Атума мог без труда уловить даже самое слабое маниту – не уловил. Поисковые отряды руками разводили. Черта с кошкой искали в обоих мирах.

На третьи сутки Русе всеми правдами и неправдами в полевых условиях удалось собрать необходимые данные и реконструировать события. Сделала она это ценой собственного здоровья. Как только продемонстрировала Лику результат, просто отключилась. Транспортировали ее из Иномирья в больницу в бессознательном состоянии. А дальше на службу с плохим самочувствием она выходить права не имела. И шеф через наушник накричал, что она ему живая нужна.

Руся протяжно вздохнула. Ясное чистое небо с точками сияющих белизной крошечных звездочек. До окончания режима «эконочь» оставалось совсем немного. Около двух часов. А затем город озарится искусственными огнями и затмит сияние Вселенной.

Руся решительно поднялась, надела старую мягкую шерстяную юбку, бесформенную кофту с длинными рукавами, глотнула зелья и полетела в круглосуточную закусочную. Он ведь наверняка сидит в своем кабинете и не ел. А ему надо и поесть, и поспать.

Дежурный на КПП слегка удивился, но Козлову пропустил без лишних вопросов и дополнительных проверок. Что «4А5» потеряли товарищей, знали все. И Руся судьбе за столь понимающего дежурного была благодарна. Бутылка иномирной контрабанды, заткнутая за пояс юбки под безразмерной кофтой, могла стоить ей карьеры.

Легкие шаги в коридоре Лик услышал издалека, чьи шаги, понял сразу. Она снова игнорировала его приказы. Он отложил планшет, откинулся на спинку кресла и устало потер глаза. Документы Ярослава он изучил вдоль и поперек. Атум искренне гордился собранной информацией, но правда заключалась в том, что все его данные были скудны и бесполезны. Помочь они ничем не могли.

Позади тихо отворилась дверь в его кабинет. Маруся зашла внутрь и встала рядом, глядя на шефа сверху вниз. Лик задрал голову.

– Почему прямые указания не выполняешь?

– Оттого, что ты не ешь, Мос с Клеоменом быстрее не найдутся. У тебя глаза уже не гаснут. Ты сам весь сиять начинаешь. – Она провела рукой над головой Лика, обеспокоенно наблюдая, как его волосы заметно освещают ее ладонь.

Лик снова потер лицо ладонями.

– Субординация, мадемуазель Козлова, – устало проговорил он. – Помнишь?

– Помню. Поесть все равно надо. – Она кивнула на диван возле триплекса. – Пара десятков минут – это немного.

Сил спорить у Эйдолона уже не было, к тому же из принесенных ею контейнеров пахло потрясающе. Он поднялся и отправился на диван.

Когда начальство, почти не жуя, проглотило все, что она ему накупила, Руся жестом заправского фокусника вытащила из-за пояса ром и протянула шефу.

– С ума сошла?

Она отрицательно покачала головой, упрямо на него глядя.

– Я на работе.

Ведьма продолжала держать бутылку напротив его лица. Лик еще раз устало застонал, взял сомнительное угощение, откупорил и глотнул. В целом его Рыжик, конечно, угадала. И с едой, и с анестезией, и с компанией. Ликург откинулся на спинку дивана и закрыл глаза.

– Магия аптекарей тоже бессильна? – прошептал он почти без вопросительной интонации.

– Я ее уже использовала. – Руся задумчиво поковыряла ногтем обивку дивана. – Когда реконструкцию делала. Техника наша пока с такой достоверностью заглянуть в прошлое не способна.

– Спасибо, – после довольно длинной паузы и приличного количества глотков рома проговорил Лик. – Тебе лучше?

– Со мной все отлично. Мог бы и допустить до работы.

– Субординация, Рыжик. Субординация. Ты всегда забываешь строить фразы верно. Я тебя выше по должности, старше, сильнее, в конце концов. Ты можешь почаще об этом помнить? Хотя бы первые два месяца.

Лик сделал еще несколько внушительных глотков. Мыслей в голове крутился рой. Мозг продолжал анализировать, рассчитывать, искать и закипать от переутомления, а затем тут же тонуть в отчаянии. Маруся была права. Требовалась передышка. Он в ней нуждался. Лик усилием воли заставил себя не думать, поднял веки и взглянул светящимися перламутровыми глазами на непослушную ведьму.

– Слабое ты зелье принесла, Рыжик.

Руся отрицательно покачала головой и забрала у него из рук бутылку, поставив на пол подальше. Лик не сопротивлялся. Забыв на время о бедах, он неожиданно осознал, что чувствует себя измотанным, потерянным и одиноким. Почти как в юности, когда обнаружил, что не нужен ни матери, ни отцу. Они лишь делили его, словно два змия деревню. Мать делала из него идеального покорителя женских умов, отец – идеального воина. А в результате сына не знали толком. Он все постигал на личном опыте, один на один с двумя мирами искал себя. Всего добивался сам. Всегда сам.

Эйдолон вдруг нахмурился:

– Рыжик, как думаешь, я привлекательный? Не как бог, а… как создание попроще какое-нибудь.

Сказал и сам же рассмеялся, глядя в огромные, распахнутые яркие глаза. Кажется, даже веснушки на ее носу ярче стали от испытанного хозяйкой искреннего удивления.

– Ну? Чем я тебе не нравлюсь? Что во мне не так?

Руся вскочила на ноги и засуетилась.

– Вам надо поспать. Я помогу.

Она осторожно издалека постаралась подтолкнуть его в плечо, чтобы на диван лег. На самом деле у шефа уже взгляд был бессмысленным. Он уже начал видеть сны, отсюда и странные нелепые вопросы.

– Нет. Погоди. – Лик ухватил подчиненную за руку и потянул, уронив ее на себя. Руся сдавленно пискнула, очутившись в знакомых объятиях. Он почти так же ее в Пустошах тискал. Только там она не оказывалась лежащей у него на коленях.

Рыжик испугалась – это Лик понял. По выражению глаз догадался. Хрупкая, маленькая, кудрявая, медная, испуганная и молоденькая. Какого змия на этом ребенке повисли Шут, семья, мужчины, аптекари, он совершенно не понимал. Злился, что повисли, но не понимал. Он сам повис. Когда она накануне сознание потеряла и в себя не приходила несколько часов, Лику хотелось сдохнуть.

Бог закрыл глаза, наклонился и поцеловал теплые, мягкие, чуть приоткрытые в немом удивлении губы. Нежная и сладкая. Что-то вкусное и ванильное, родное и доброе. Не открывая глаз, Лик блаженно заулыбался, сжал крепче объятия, вытянулся на диване в полный рост и провалился в сон.

Маруся с минуту лежала, словно парализованная, испугано глядя в потолок. Потом честно попыталась пошевелиться. Не то чтобы она очень стремилась выбраться из теплых настойчивых объятий, но ведь это шеф! Это же Лик… Это же…

– Ой, – тихо выдохнула она, когда ее попытка высвободиться закончилась еще более крепкими объятиями.

Он лежал чуть сбоку, навалившись плечом и бедром на нее. От его дыхания на виске шевелились волосы. Его тело было тяжелым.

Руся осторожно повернула голову и взглянула на его лицо. Лик спал с безмятежной улыбкой на устах. Она прерывисто вздохнула, все еще ощущая прикосновение его губ и языка. Он целовал не страстно и не с желанием, а как-то бережно, нежно. Руся вздохнула еще раз и окончательно ощутила себя беспомощным ребенком.

– Лик, – прошептала она и неуверенно потыкала его указательным пальцем в плечо.

Он не ответил.

– Лик, – прошептала Руся еще раз, уже чуть толкнув его в плечо ладонью.

– Что, Рыжик? – выдохнул он тихо сквозь сон.

– Я…

Она растерялась, лихорадочно соображая, что и как лучше сказать.

– Просто полежи со мной, – не дал ей выкрутиться он. – Или тебя кто-то ждет?

– Ждет? Меня? – озадачилась Руся.

Он не ответил, снова уснул все с тем же безмятежным выражением лица.

Руся нахмурилась. Теоретически ее могла ждать бабушка. Но баба Беря вызвалась добровольцем сменить вахту Иму, она теперь нянчила двух испуганных, взбешенных котят. И шеф об этом знал. Больше ждать ее было некому.

– Вытащ-щ-щи меня, – прошипел из-за спины бога Шут. Самого его видно уже давно не было, даже облако незримым стало совсем. Могло сложиться впечатление, что маниту Лика постепенно растворяет покровителя, при желании чистокровные боги так могли, но Руся чувствовала другое. Безумец был жив и по-прежнему силен, только обездвижен. – Выт…

Волосы Лика на мгновение засветились, и голос Шута стих на полуслове. Руся почувствовала легкость и теплоту в груди. Жизнь стала казаться спокойнее и проще. Сознание покровителя покинуло ее голову. Связь осталась односторонней. Маруся повлиять на Шута могла, но Шут на нее уже не мог. Эта перемена происходила постепенно, почти незаметно на фоне внешних событий, и вот теперь оформилась окончательно. Глупой Козлова не была. Потерянной, удивленной, немного испуганной, но не глупой. Лик освободил ее от тяжелой ноши, которую она всю жизнь на плечах тащила. Освободил добровольно и осознанно. И несомненно, приложил к этому титанические усилия. Усмирить ее Безумца – задача нетривиальная. Дед Куля мог так и делал, пока не научил ее саму управляться с покровителем.

Руся вздохнула, устроилась поудобнее и через некоторое время уснула.

Зверобой вышел из клуба через черный ход. Дверь тяжело хлопнула за его спиной, отрезав оглушающие звуки псевдомузыки от шороха ночного города. Черт с удовольствием вдохнул прохладный, пропитанный влагой и бетонной пылью воздух. В далеком прошлом ему не раз приходилось проводить время в подобных заведениях, но никогда это время не было внерабочим. Только выгода могла принудить его выслушивать давящее на мозг однотипное бряцание. Только азарт мог толкнуть его общаться с примитивными умами, находящими усладу в удовлетворении своих примитивных пороков. Только привычка добиваться поставленной цели любой ценой могла заставить его выдерживать вид алчных, необразованных, падких на деньги и власть кукол. Настоящая музыка звучит не так. Прирожденные мужчины ведут себя иначе. Истинные женщины выглядят по-другому.

Зверобой усмехнулся, вспомнив медные кудри и яркие внимательные глаза. Завораживающее, затягивающее маниту. Бесконечность. Ледяная и огненная, слабая и сильная, абсолютная бесконечность. Черт на мгновение прикрыл глаза, отгоняя наваждение. Иначе ощущения от Маруси он бы описать не смог. Создания с ее типом внешности никогда не привлекали Зверобоя. На улице такую в толпе не выделишь. Да и своевольная она. Нет ничего утомительнее, чем отношения со своенравной особой. Личное мнение на все и вся женщинам не к лицу.

Черт запрокинул голову, глядя на узкую полосу предрассветного неба, что проступала между стенами высоток. Ни одной всесильной козявке не было известно о существовании третьего мира. Докладывать о таком шефу будет непросто. Зверобой нервно дернул хвостом. Боги и их игры. Потрясти бы турса. Лик ему верит, но это же Локи! Создание, чьи проделки не превзошел никто. В Асгарде его боятся до такой степени, что каждую сдохшую муху его кознями объясняют. С чего шеф всегда так уверен в этой дружбе? Или не сомневается в своей способности видеть ложь Гюда? Зверобой усмехнулся. Если так, то Лик еще больший псих, чем всегда казался.

– Ты долго собрался в своей конторке на благо обоих миров вкалывать?

Дверь за Ныдогом глухо стукнула. Орт[36] подошел и встал рядом с другом.

– Ты звенишь, – поморщился черт, прикрывая уши руками.

– Прости.

Призрачная оболочка тут же покрылась рябью и обрела форму Зверобоя.

– Так лучше?

– Лучше, – удовлетворенно кивнул черт. – Ты смотри, целый.

– Конечно, целый, – рассмеялся Ныдог. – Был бы ты в опасности, я б предупредил еще на словах. Ты человек, что ли, чтобы только визуальные предупреждения от нас воспринимать?

– Значит, про работу по иной причине выясняешь?

– По иной, – кивнул орт. Зеркальное отражение на мгновение чуть пошло рябью. – Впервые вижу тебя так долго на одном месте. Интересными, должно быть, делами занимаешься?

– Интересными, – кивнул Зверобой. – К нам хочешь?

– Возможно. Что тебя привело сюда? Чтоб ты да линии нелегальные все не знал? Хочешь, чтоб я в это поверил? Говорят, у вас двое пропали в Иномирье. Так как с этим связаны переходы?

Черт нервно ударил хвостом по стене, рассыпав на асфальт ворох голубых искр.

– В твой первый рабочий день в Интерполе я открою сию тайну, а пока…

Зверобой с нарочито нежной улыбкой похлопал своего двойника по спине и направился к припаркованной в паре десятков метров от клуба машине.

– Возьму с тебя слово! – крикнул ему в спину Ныдог.

Черт, не оборачиваясь, махнул другу рукой. Какую-никакую пользу из своих поисков таки извлек. Узнал, что целый и невредимый жить будет в ближайшее время точно. Орты – создания редкие, уникальные. Своей оболочки видимой не имеют, а, копируя чужую, умудряются все биологические события с этой оболочкой наперед отобразить. Людей до сих пор иногда пугают.

Зверобой взглянул на наручные часы. Было начало пятого. Со стороны пешеходной аллеи доносилось переливчатое испуганное щебетание стайки попугаев. Рассвет – время охоты симургов[37]. Черт снова запрокинул голову. Так и оказалось. Огромная величественная птица парила далеко в небе, высматривая добычу на городских улицах.

– Удачной охоты, – прошептал Зверобой. – И да обернется пожелание, – добавил он заговор на мертвом языке.

Пока маниту Клеомена горит для близких ему чертей, пока котята осязают мать, у них еще есть время.

Симург неожиданно сложил крылья и стрелой понесся к земле. Всего несколько секунд понадобилось хищнику, чтобы неслышно вонзиться в кроны деревьев и схватить несчастную добычу.

– Здравствуй.

Зверобой отпрыгнул и окружил себя стеной синего пламени. Застать врасплох черта – задача непростая. Да и не приближаются к созданиям неслышно с мирными намерениями. Незамеченными стараются подойти, как правило, враги.

– Тихо ты. Чумной, – примирительно поднял руки очаровательный юноша. Его белые волосы отливали серебром в предрассветных лучах, а улыбка излучала одновременно ласку и умиротворение, которые ощущались физически. У Зверобоя от этих эмоций пламя само потухло и рога с хвостом пропали.

– Ты кто? – удивился Зверобой, смутно понимая, что есть в этом парне что-то неуловимо знакомое.

– Я – Азазель. – Улыбчивое создание моргнуло еще раз, открывая изумленному Зверобою истинный цвет своих глаз, и расправило огромные белые крылья. – Ваш убийца.

– Ладно. – Черт сам не понял, почему не ощетинился посылом[38]. Ангел выглядел безмятежным и излучал покой. Не через маниту, как иные создания, к примеру боги, а иначе, словно звезда сияющая. – И кого ты убил?

– Гавриила, – равнодушно пожал плечами Азазель.

– По какой причине?

– Надоел он мне. Ты, хвостатый, вопросы свои оставь да сопроводи-ка меня лучше к клинку. Сам я его искать в ваших коридорах замучаюсь. Договорились?

– Договорились, – кивнул Зверобой. Почему совершает должностное преступление, тоже не понял. – Только меня потом уволят.

– Не уволят, – успокоил его Азазель. – На больничный отправят. Терапию пройдешь и вернешься к работе. У тебя сознание хорошее, сильное. Только вы, черти, нас видите в любом случае. Внушай вам, не внушай. Глаза растопырите и следите. Зачем говорю, кому говорю? – перешел на бормотание Азазель, глядя, как его проводник начинает запланированный путь. – Все равно не запомнит. Устал я, парень. Если б ты только знал, как я устал…

Лик выдохнул и выплыл из небытия. В голове гудело, но не настолько, чтобы ощущать себя подавленным или разбитым. Удивительно, но он вообще не чувствовал себя утомленным. Наоборот. Полон сил, бодр. Словно и не было трех бессонных ночей, бесконечной нервотрепки, почти полного морального и интеллектуального истощения. Силы поступали извне, и было это смутно знакомо.

Он открыл глаза и сфокусировал взгляд на веснушчатом профиле. Это она. Источник сил – Маруся. Точно так же она поступила с ним в присутствии Атума.

Нос недовольно сморщился во сне, потом походил из стороны в сторону и снова затих.

– Как мышь, – прошептал Лик и попытался сесть, не разбудив при этом подчиненную. Затея удалась.

Подчиненная…

Лик задумчиво оглядел Русю. За ночь она умудрилась занять почти весь диван, беспардонно потеснив его к спинке. Как правило, после поцелуя редкой мадемуазель докажешь, что ничего не было, и она остается подчиненной. В его случае все будет складываться уникально. Судя по первичной реакции, Рыжик, как только глаза откроет, станет образцовой подчиненной. Еще изобразит потерю памяти.

Лик задумчиво взлохматил волосы на затылке. Вообще-то в такой ситуации он оказался впервые. Женщины его хотят с первого взгляда, даже если разыгрывают обратное. Видеть истину за ложью – его профессия. А тут все иначе. Нет в Рыжике влечения. Уставит на него глазищи, губы приоткроет и смотрит удивленно, равнодушно, сердито или сосредоточенно.

Он взглянул на предмет своих размышлений, точнее, на те самые губы, контур которых отпечатался в памяти с первого знакомства. Бледно-розовые, редко когда накрашенные, тонкая верхняя, нижняя пухлая. Почти кукольный ротик. А за ними белые ровные зубы. Мягкие, теплые губы. Лик навис над Марусей, рассматривая безмятежное лицо. Воспоминания о поцелуе волнами острого удовольствия отзывались в теле. Повинуясь порыву, он склонился ниже и повторил блаженное прикосновение. Удовольствие, испытанное от воспоминаний, не шло ни в какое сравнение с тем, что он испытал теперь.

Рыжик вдруг улыбнулась, пробормотала что-то невнятное сквозь сон, обняла его за шею, прижав к себе, и превратила почти невинное прикосновение в глубокий страстный поцелуй. В первую секунду Лик растерянно замер, потом, застонав, отдался на милость ее грез. Не шевелиться, не позволять себе ничего в ответ, в то время как гибкое хрупкое тело извивалось под ним, прижималось к нему, стоило Эйдолону огромных усилий. Рыжик властвовала, требовала, заставляла подчиниться и злилась, не получая желаемого. Ее ноготки все сильнее впивались в кожу на спине сквозь одежду, она все крепче сжимала его волосы, пока в конце концов со злости не зарычала и не проснулась.

Переход от страстной женщины до перепуганной подчиненной был мгновенным. Она затравленно пискнула и вжалась в диван, глядя на Ликурга как на самое опасное в обоих мирах создание. Руки при этом умудрилась за спиной спрятать.

– Извините, – пробормотала она шепотом и ползком, как змея, постаралась перебраться на пол.

– Я не отпускал, – скомандовал тихо Лик. Дразнить ее не планировал, но уж больно ее испуг выглядел забавно. Да и, признаться, задело его немного такое пренебрежение им как мужчиной. Кого во сне видела? Кого так сильно желала?

– Объяснись.

– Я нечаянно, – тут же выпалила Руся.

– Нечаянно было, когда ты лабораторию Дингира нашла. Не ври начальству!

Лику с трудом удалось сдержать улыбку, глядя на побледневшее смущенное личико. Он откровенно любовался, только она этого совершенно не замечала. Ни разу еще не заметила.

– Извините…

Недовольный собой Лик поднялся. Хотел немного подразнить, а в итоге расстроил. Не такой реакции он добивался.

Руся тут же вскочила и замерла посреди комнаты, вытянувшись по стойке «смирно», будто профессиональный военный. Лик устало вздохнул. Как и ожидалось, в силу вступил образ идеальной подчиненной. Когда не надо было, она о субординации помнила, когда понадобилось забыть, она тут как тут.

На столе запищал наушник.

– Да?

– Шеф, – голос Зверобоя звучал отрешенно, – мы только что передали клинок кому-то. И я понятия не имею кому.

– Что?.. Как такое могло произойти? – Лик говорил спокойно, даже мягко. Но за этой видимой мягкостью Маруся ощущала такое негодование, какого не видела у шефа еще ни разу. Она тихо выдохнула, пораженная и слегка напуганная новым открытием. С утра их было много, даже чересчур. И таких, о которых бабуле не расскажешь.

Зверобой смотрел в глаза Лика. Взгляд этот был потерянным, отрешенным. Рога и хвост черта переливались.

– Не могу сказать.

– Лик, подожди, – Ярослав, с момента появления в больничной палате хранивший молчание, поднялся со стула и приблизился к Зверобою, – я уже видел такое. Скажи, черт, какой ныне век?

Зверобой рассеянно уставился на высокое начальство.

– Нам пора. Врачи о нем позаботятся. Я пришлю сюда Женю с Костей. Дочь проследит, чтобы была оказана необходимая помощь. Она знает, с чем мы столкнулись.

– И с чем? – Интонация Ликурга только была вопросительной. По крайней мере, Руся вопроса не почувствовала. Шеф знал ответ.

– Мне обязательно подтверждать?

В больничном коридоре было шумно. Ажаны у дверей палаты Зверобоя проводили троих посетителей любопытными взглядами.

– Маруся, – скомандовал Лик, – позвони Ирине Викторовне. Я хочу, чтобы через полчаса здесь дежурили лучшие бойцы «5А» вместо местных ребят.

– Есть!

Не сбавляя шага, Руся принялась судорожно копошиться в сумке в поисках наушника.

– Хвост скинуть хочешь? – пробормотал Ярослав, неотрывно глядя на тройку рушников во главе с Мурадом, шагающих навстречу от шахты восходящего потока.

– От Зверобоя толка не будет? – перешел на беззвучный шепот Лик. Незваных гостей он изучал также неотрывно. Руся за его спиной разговаривала с Ириной достаточно громко, чтобы заглушить диалог Атума с Ликургом.

– Никакого. Я в Пустоши очнулся с мозгами дырявыми, как губка. И это я. Расклад меняется. Я останусь здесь, Женю дергать не буду, а ты бери Козлову и отправляйтесь куда-нибудь. Куда, мне не важно.

Лик кивнул, чуть замедлил шаг, подхватил Марусю под локоть и повел ее мимо разведчиков в нисходящий поток. Из больницы бог и ведьма вышли в сопровождении двух неприметных господ.

– Куда мы? – спросила Руся, оказавшись в машине шефа. Вновь пришлось бороться с паникой. Принимать зелье больше чем раз в сутки врач запретил, пока организм не восстановится после пережитого истощения. Доза слишком маленькая, чтобы без страха сесть даже в «мини» Кремера. Что говорить о монстре Эйдолона.

– К тебе.

– Что? – Она удивленно взглянула на начальственный профиль.

– Так спокойнее. Наблюдатели на частную территорию без разрешения не войдут. Или ты их пригласишь?

– Кого?

Лик с улыбкой кивнул на монитор. Что она там должна увидеть, Маруся догадалась только через минуту. Старый дешевый грузовичок мутно-голубого оттенка службы ландшафтного хозяйства внимание не привлекал. Если бы Руся не знала, кто за ними следит и какими методами пользуется, не заметила бы.

– А документы по делу? У нас ничего с собой нет.

– У нас и в стенах МУПа ничего стоящего нет.

Злость Лику скрыть не удалось.

– Ну-у, – протянула неуверенно Маруся, – у нас есть Гавриил.

– Над ним целая комиссия колдует во главе с Бабой. Ничего ценного они… Или погоди, – обрадовался Лик. – Они что-то выяснили и тебе сообщили?

– Нет, нет, – затараторила ведьма. – Я о другом сейчас подумала. Я тут совершенно случайно… Очень случайно! Услышала, что Ярослав про Пустоши сказал. И ты, то есть вы давали документы читать, которые Женя принесла. Если им верить, с ангелами встречались все известные нам четверо высших, и все запомнили эти встречи, но здравое восприятие сохранил только Ярослав. И лишь он упоминает Пустоши. А если учитывать, какую роль эти земли играют в нашей жизни…

– И нам нужно выкрасть Гаврилу и возвращаться туда?

Шеф смотрел на нее пристально, но что этот взгляд означает, Руся не очень поняла. Хотя догадки у нее были.

– Со стороны звучит глупее, чем в моих мыслях. Я не о целом ангеле думала, а так… О черепе, например.

Лик улыбнулся. Вот что значит связаться с потомственной ведьмой. Только ведьме могла прийти в голову комбинация запрещенного таинства.

– Хочешь сотворить тотем?

– Нет, – Маруся облегченно выдохнула и вновь почувствовала прилив паники от внушительных габаритов автомобиля начальника, – если бы хотела, хватило бы и фаланги. Маниту незнакомое, как с ним работать, понятия не имею, поэтому и говорю о черепе.

О том, что темные ритуалы могут грозить ей пожизненным, она конечно же не подумала. Лик даже не удивился. Так, отметил для себя знакомую манеру мышления. А еще обратил внимание, как она над сиденьем парить пытается.

– Ты уверена, что этого хватит?

Руся кивнула, потом вдруг спохватилась и вновь уставилась на шефа.

– А мы будем реализовывать?

Ликург бросил беглый взгляд на монитор.

– Будем, Рыжик. Еще как будем. Глаза закрой, сядь и держись крепче.

Козлова хотела спросить зачем, но не успела. Лик увеличил резко скорость и на ближайшем перекрестке выкрутил руль направо до упора. Руся взвизгнула и вжалась в сиденье. За дорогой она больше не следила, лишь чувствовала рычание монстра и его безумные маневры. Ее бросало то влево, то вправо, вверх и вниз. Глаза открыла, только когда едва не улетела носом в лобовое стекло.

– Бегом, Рыжик! – скомандовал шеф. – У нас меньше десяти минут.

Руся выскочила из машины и следом за начальством понеслась во владения белых ящиков.

Бабалу-Айе на месте не оказалось, что для Лика было большой удачей. Как сотрудник Интерпола и глава следственной группы, он имел право на временное изъятие необходимого рабочего материала. Кроме Бабы, в здании никто не знал, что представляет собой «рабочий материал», поэтому череп ангела они с Козловой вынесли без лишних затруднений.

– Рыжик, – обратился к Русе Лик, когда она аккуратно забралась в его автомобиль, – как думаешь, система городской дорожной безопасности вообще неуязвима? Нам бы без камер покататься.

Ведьма уставилась на него как на психа.

– Понял, – кивнул Ликург. – Камеры не отключишь. Ну и ладно, не больно-то хотелось.

Он закрепил наушник и резко вывернул с парковки. Путь их лежал обратно, в центр города.

– Доброго тебе дня, – ласково проговорил он, когда тетка ответила. – Помоги мне…

– Помогу. Конечно, помогу. – Низенькая красивая женщина спешила навстречу племяннику через холл. Больше десяти минут она встревоженно причитала после их появления. – Что произошло?

Руся впервые в жизни так близко видела Афину. По совету бабули раньше старалась избегать общения с божественными родами в целом и с Эйдолонами в частности. С тех пор как на новую работу устроилась, горели синим пламенем все старания. Кто знает, как сейчас воспримет ее сильнейшая в роду?

Слуга, открывший дверь старого особняка, бесшумно растворился за спинами гостей.

– Разрешишь воспользоваться своим телепортом?

– И все? – удивилась богиня. Обняв племянника, она переключила внимание на ведьму подле него. Руся, как зашла, взгляда от своих ног не отрывала, но очень хорошо почувствовала любопытство Афины.

– Все.

– Куда же вам нужно?

– В Пустоши.

– Ох, – вздохнула Афина, вновь взглянув на племянника. На этот раз смотрела она с тревогой.

– Помоги, – снова мягко попросил Лик.

Она печально покачала головой.

– Пойдем.

Ответ для Маруси был неожиданным. Ни единого лишнего вопроса богиня не задала. Для чего ему в Пустоши? Что в белом ящике? Почему именно ее личным телепортом хочет воспользоваться? Что за ведьма его сопровождает? Позабыв об осторожности, Руся подняла на Афину глаза и тут же встретилась с ней взглядом. Сияющий безупречной белизной свет попытался проникнуть вглубь маниту ведьмы. Руся зашипела. Серебристым смерчем пыль вырвалась из сумки и окружила хозяйку непроницаемым защитным экраном, ослепив на мгновение богиню.

Афина отшатнулась. Конечно же она знала, кто стоит рядом с ее любимцем. Об окружении Лика она вообще старалась знать как можно больше. В последнюю встречу с племянником она видела в нем пробуждающийся поток единой силы, которая соединит его с истинной половиной. Вот только не ожидала Афина, что ею окажется ведьма. Да не просто ведьма, а подконтрольная Шуту из дикого рода Козловых. Худший род из сущих. Безумие часть их крови, их маниту. Ни один бог в здравом уме не свяжется с ведьмаком, тем более с Козловым. И тем более не додумается влюбляться в одну из Козловых.

– Рыжик! – скомандовал Лик, заставив тетку вздрогнуть. Как и Маруся, он с головы до ног был покрыт тонким слоем серебряной пыли. – Меня-то зачем?

– Я случайно, – виновато промямлила Руся. Под насмешливым и немного растерянным взглядом Афины пыль взвилась облаком и исчезла в безразмерной дамской сумке. Богиня улыбнулась, развернулась и направилась вглубь дома.

– Следуйте за мной.

Заглянуть внутрь Маруси ей требовалось лишь затем, чтобы понять, взаимно ли стремление племянника. Сама того не ведая, ведьма избавила Афину от необходимости искать ответ.

Шеваль отпрыгнул, увернувшись от крупной каменной крошки. Разбив один обломок скалы, Мурад ударил по второму. К счастью для Люсьена, осколки полетели в сторону озера.

– Ты в порядке?

Вместо ответа див, тихо рыча, потер ладонями лицо.

– Мурад…

– Да? – нехотя протянул он.

Люсьен вздохнул:

– Что дальше?

– Что дальше… Что дальше, – устало повторил Мурад.

Дальше он хотел бы иметь здоровое на голову начальство. А если повезет, и таких же управленцев. Долг обязывал его подчиняться приказам, даже если их отдают полные… Див скрипнул зубами. Глупцы! Сначала отрывают от текущей разработки, переводят и поручают сбор материала по экспериментальной группе Интерпола, потом принуждают к никому не нужному, нелепому контакту, тут же проседают под давлением. И вот он, апофеоз!

– Слушай, – тихо начал Шеваль, – Огюст все это орал в порыве нежной страсти к себе. Приказ подписывал он. Никто другой. Его голова полетит. И только его. И пока ты не начал разносить следующий важный для экологов булыжник в этом древнем парке, я совершенно уверен, что нас с тобой никто не тронет.

Мурад хмуро взглянул на подчиненного.

Шеваль пожал плечами.

– Сам виноват. Ты мои заключения по рабочим неделям для архива подписываешь не глядя. А я ведьмак честный. Родословная обязывает. Так что все твои выводы, соображения и сомнения задокументированы, подтверждены тобой лично и мной подшиты. Знаю, знаю, – Шеваль поднял ладони вверх, – мы так не договаривались. Но это было давно, на тот момент нами не руководили полные…

Люсьен перевел дыхание, скрыв за покашливанием приступ отвращения.

– Короче, нас избавят от Огюста.

Мурад присел на один из обломков скалы.

– Как будто с переводом или понижением Огюста мы перестанем получать те же самые приказы. Он посредник.

– Попытка – не пытка. Когда-нибудь Ехидна со своими переменами в правящих кругах доберется до нашего главы. Продержимся! – Шеваль двинул носком ботинка друга по ноге. – Соберись!

Мурад рассмеялся:

– Ты мне мстишь?

– Почему бы и нет? – возмутился Люсьен. – Ты мне эту речь полгода назад задвинул. Имею я право отплатить той же монетой?

Див скрестил руки на груди, с улыбкой глядя на друга.

– Хитрый ты.

– В маму пошел, – улыбнулся в ответ Шеваль. – И пока у нас минутка вне рабочего общения… Она тебя зацепила?

– Кто? – удивился Мурад.

– Оставь невозмутимую физиономию для Огюста. Она же светлая и сильная. Хромотипия сияет как радуга.

– Нет, – равнодушно покачал головой див. – Она лишь кажется светлой. И минутка истекла. Передай все по «4А5», как требует Огюст, нашим многоуважаемым коллегам, сдай в архив новую порцию личных выводов. Свои я оформлю сам. И предлагаю насладиться вынужденным отпуском.

– Великолепно!

Не сказать чтоб сильно, но Руся все-таки запаниковала. Ни ангельского черепа, ни шефа, одна бескрайняя пустыня кругом. Насколько хватало глаз, до горизонта простирался песок с редкими каменными глыбами. Всего мгновение назад она стояла у камня, провожая взглядом спину уходящего Лика. Наивный бог поверил, что она останется спокойно ждать его возвращения. Прошлое есть прошлое. Оно неизменно. Руся устало вздохнула.

– Мне нужно к Лику.

Пустыня отреагировала на просьбу резким порывом горячего ветра, едва не сбившего ведьму с ног. Она зажмурилась в попытке уберечь глаза от острых песчинок, а когда открыла их, прямо перед ней на расстоянии метра ослепительно сиял переход. Сквозь его оболочку на той стороне виднелась зелень.

Не раздумывая, Руся шагнула и с трудом увернулась от удара увесистым мечом. Немалых габаритов божественный громила размахивал им вокруг себя, рассекая воздух и вырывая из земли куски дерна. Руся вышла из перехода прямо перед ним, оказавшись едва ли не лицом к лицу. Она даже испугаться толком не успела. Приготовилась бежать, но не пришлось. Громила ее проигнорировал, словно ничего не произошло, и все с тем же пылом продолжил портить природные богатства.

– Щ-щ-щенок, – прошипел он сквозь зубы.

Руся отошла на безопасное расстояние, понаблюдала за странноватым на всю голову злющим чудиком, убедилась, что он ее и впрямь не видит, и только после этого огляделась. То, что на первый взгляд она приняла за дикое поле, оказалось частными владениями. Ограничительные силовые линии пронизывали лес за рекой, а неподалеку на солнце блестела крыша старого замка.

– Щ-щ-щенок! – еще раз процедил злобный бог, резко развернулся и растворился в воздухе. Руся не сразу поняла, что впервые вживую увидела действие родовых силовых потоков. А когда поняла, поток сработал снова. На этот раз перед ней предстал хмурый лохматый юноша. И он сильно напоминал ее шефа.

– Вот же блин! – в сердцах возмутилась ведьма. – Мне к Лику реальному надо! Не к этому!

– Да, да, попробуй найди, – усмехнулся малолетний Эйдолон и уставился своими белыми глазищами куда-то поверх головы подчиненной.

– Найду. У меня выбора нет.

Руся вдруг поняла, что впервые получила возможность безнаказанно рассмотреть в деталях шефа в его истинном облике. Не без скидки на возраст, само собой.

Юный Лик вздохнул и сжал губы в тонкую линию. Он все смотрел поверх Маруси вдаль, размышляя о своем. Размышления были тяжелыми.

«Рыжик, как думаешь, я привлекательный?»

Маруся склонила голову, глядя в сияющие перламутровые глаза. И с чего спросил? Разве может бог не быть привлекательным? Она перевела взгляд на упрямо сжатые губы. Он действительно считает, что мог целовать ее без ее на то согласия? Пусть немого и не очевидного, но все же? Кто-то слишком привык быть всегда и для всех привлекательным. Настолько, что одной его воли было достаточно, чтобы получить всякую желанную женщину. Неужели даже теоретического понятия не имеет, что женщины, как правило, сопротивляются при попытках насильственного проникновения в их личное пространство со стороны неугодных им представителей противоположного пола?

Руся фыркнула. А еще кто-то очень быстро позабыл вселенскую любовь к неземной и прекрасной нимфе.

– «Все время помнить прошлые напасти, пожалуй, хуже свежего несчастья…»[39]. Да, шеф?

– Что? – растерянно переспросил Лик. Окружающая действительность поплыла рябью и рассеялась. Судя по голосу, рядом с Марусей стоял прежний Эйдолон. Она тихо ойкнула.

– Ты что тут делаешь? – Теперь голос начальника не обещал ей теплого приема. – Ладно, не важно, – быстро ответил за нее Лик и начал подталкивать куда-то в сторону. Куда именно, Руся в кромешной тьме не видела, но очень надеялась, что к решению всех насущных проблем. – Отойди и проси себе выход. Пустоши тебя всегда слышат. И не вздумай за мной…

Договорить начальству не удалось. Ослепляющей вспышкой окружающую прохладную влажную тьму сменил сухой обжигающий свет.

Руся часто заморгала, стараясь как можно быстрее рассмотреть новую реальность. Кто знает, какие враждебные создания обитают здесь? Даже горстка злобных человечков с дохлым зайцем наперевес может богу нервы попортить, если врасплох застанут. Проморгавшись, Руся поняла, что ее опасения были не напрасны. Реальность оказалась страшнее предыдущих. Вдаль, насколько хватало глаз, уходила изувеченная мертвая земля, покрытая, словно шрамами, глубокими ровными оврагами. Рваное выжженное маниту исходило от каждого ее камешка, от каждой ее горсти. Сухой раскаленный ветер подхватывал и уносил ввысь пыль и пепел, закрывая солнечный свет.

– Добро пожаловать в ад, гости дорогие.

Лик в мгновение оказался лицом к противнику и спиной к Марусе, закрыв собой непутевую ведьму.

– Крайняя мера, волк, – вздохнул устало ангел. – Вам от меня какой вред? Мы давно знакомы… Или будем давно знакомы. Я порой путать начинаю. Тело не стареет, а вот разум – да.

Руся осторожно выглянула из своего укрытия. Она никогда не испытывала каких-то особых эмоций по поводу легенд о крылатых прекрасных созданиях. Как не испытала и глубокого шока от недавней находки. Скелет и скелет. С крыльями, значит, с крыльями. Ни благоговения, ни восторга, ни особого удивления, ни печали. Вот и стоящий перед ней светлый прекрасный юноша не породил в ней глубоких переживаний. Единственное, что ее обеспокоило, – личность собеседника. Ангел не тот. Руся нахмурилась:

– Вы не Гаврила.

Лик тихо, но вполне внушительно зарычал.

– Ну а что? – прошептала Козлова. – Он же сказал, что никакого вреда.

– Да ты даже не знаешь, кто он!

– Азазель я, – представился юноша. Мощные белые крылья распахнулись, закрыв всю троицу от очередного порыва ветра. – К Гавриилу попадать не стоит. Убьет, глазом не моргнет.

– Он жив?

– Смотря когда, – пожал плечами Азазель. – Но вообще я тот, кто его уже извел. Зачем ты его ищешь?

– Разобраться хочу. – Какой-либо определенный ответ Лик давать не собирался. Он пока слабо представлял, что с полученным признанием может сделать. Ни одно из сущих созданий не способно справиться с силой, стоящей перед ними. Спасти ведьму, а там уже решения принимать. К сожалению, продумывая пути отступления, Лик про особенности поведения спасаемой ведьмы забыл.

– У нас двое сотрудников из Иномирья в третьем мире исчезли. Вы их оттуда вынуть не могли бы? Вы же оттуда приходите? А мы где? – Весь монолог Руся произнесла без пауз, на одном дыхании.

Лик пробормотал сквозь зубы проклятия, а Азазель рассмеялся.

– Ты ей больше доверяй. Знаешь, отчего Нинхурсаг[40] ее просьбы с первого раза верно толкует? Разум у нее чистый, суть-магия чистая. Не нужно вести ее к истине, она ее сама всегда чует и следует за ней. Ты ж наверняка в темноте с черепушкой Гаврилы стоял, пока она не явилась. Тебя обязывали обдумать, к кому ты пойти должен. А она не отягощает себя твердыми непоколебимыми целями, она действует по наитию и сразу.

Лик нахмурился, с сомнением глядя в желто-серые равнодушные глаза.

– На земле мы, в мире человеческом. Порезвился тут глупец ваш, что всесильным себя мнит. Скучно ему, уродцу безмозглому, было. Исправлять теперь придется, – продолжил Азазель. – А что касается друзей ваших, ступайте, я приду.

Как поймал кошку, Клеомен не запомнил. Осознавать себя и окружающую действительность здраво начал, только уже лежа на спине и сжимая в объятиях Мос.

– Черт! – оскалился он, когда боль острой вспышкой пронзила тело.

Мосвен испуганно вздрогнула и поспешила как можно осторожнее выбраться из спасительного кокона объятий. Причем из кокона буквально. Синее пламя полыхало вокруг ее шкуры, не причиняя вреда и спасая от внешней среды.

Как только она пошевелилась, пламя утихло. Мос закрыла собой своего спасителя и окинула быстрым оценивающим взглядом окружающий мир на предмет угроз или опасностей. Мир был велик и одет снегом. Ряды черных горных хребтов со склонами, укрытыми белым покрывалом. Дул ледяной пронизывающий ветер. Кошка принюхалась, не приносит ли он сторонних запахов. Никого постороннего она не почуяла. Только сырость и холод.

И кровь. Отчетливый металлический и сладковатый запах крови. Мосвен испуганно выдохнула, приподнялась и взглянула на черта. Ярко-алое пятно медленно расплывалось под его шеей, быстро пропитывая и подтапливая рыхлый свежий снег. Клеомен не двигался и не дышал. Безжизненный взгляд равнодушно созерцал небо.

Мосвен замерла, не в силах пошевелиться или даже просто о чем-то подумать. Она была сотрудником Интерпола и хорошо знала, как выглядит смерть. Но не как выглядит его смерть. Он совершенный всегда и во всем. Он не мог вот так просто…

Мос прижала пальцы к его шее, стараясь ощутить пусть самое слабое, но движение маниту в крови. Попыталась перевести свою оболочку в энергию для него. Только она не была богиней или ведьмой, всего лишь хищной кошкой. И ясно осознавая тщетность попыток спасти Нефера, независимая свободолюбивая хищница ревела навзрыд, проклиная себя на все лады.

Воеводе не составило никакого труда отшвырнуть молодого полусоздателя подальше. Усталый, напуганный, спросонья застигнутый врасплох, он сопротивления толком оказать не мог. И уж тем более не мог оказать его Воеводе. Силу своего удара старый вояка не рассчитывал, а потому вогнал мальчишку в землю едва ли не по плечи. К стонущему юнцу направились двое солдат. Азазель с печалью подумал об этих прекрасных, но безвольных душах. Созданные для подчинения, а не для выбора, они напоминали ангелу о том далеком мире, в котором он рос. Вот они слепо следуют указу командира, и не отяготят их после, как это бывает, к примеру, с людьми, сомнения. Они себя никогда не спросят, а справедлив ли указ, верен ли выбор.

Юный Атум сердито фыркнул и неимоверным усилием воли заставил себя выбраться из земли. Покачиваясь, он встал, готовый принять бой. Страха и отчаяния в нем было больше, чем всякой силы. Азазель улыбнулся. Шевельнулось в душе что-то. То ли нежность, то ли восхищение. Хороший мальчишка, умненький. Глядишь, что полезное получится. Ангел решительно взмахнул крыльями и полетел вниз к подножию гор, туда, где на морском берегу началось неравное сражение.

Увернувшись от одного удара, Ярослав попал под второй и отключился. Он уже не увидел, как его противники отлетели в воду, как Воевода мгновенно среагировал и набросился на нежданного защитника. Два физически равных противника наносили друг другу удары и отражали их в сложной и завораживающей технике бесконтактного боя. Словно акробаты, они кружились в гибком смертельном танце, не касаясь друг друга. Каждую новую серию ударов Воевода планировал закончить мгновенной смертью мальчишки Атума, и каждую атаку Азазель просчитывал и отражал. Отражал порой в последний момент. Так, очнувшись на доли секунды, Ярослав успел увидеть мелькнувшее подле его горла лезвие.

И все же физически равные противники интеллектуально равны не были. Воевода проиграл. Очередное его нападение обернулось защитой. Азазель сумел забрать юнца и исчезнуть вместе с ним. А заодно и мальчишку-беглеца, которого солдаты отловили в горах, изменник тоже прихватил с собой.

– Сохранишь? – обратился он к Нинхурсаг.

– Сохраню, – теплым мягким дуновением прозвучал в мыслях ответ.

Мальчишки тут же исчезли. Рассказывать что-то о них Нинхурсаг не требовалось, она знала и ведала все, что творится в обоих мирах. Обе планеты были пронизаны ее нервными окончаниями. Корни растений можно было отыскать в любом уголке. Нинхурсаг чувствовала каждое движение, каждый шорох, слышала каждый голос и делала это всегда, в каждый момент времени. Кит, плывущий по океану, на спине которого кипит жизнь.

Азазель опустился на траву и уставился на яркое, голубое, чистое небо. Здесь изменников, как он, встречали радушно и помощь оказывали посильную. В его далеком будущем детстве Нинхурсаг больше не существовало. Создатель уничтожил и этот уникальный, потрясающий разум, оставив на планетах лишь его скелет.

– Взгляни, – прошептала Нинхурсаг.

Чистоту и свет неба вдруг нарушили картины чудовищной бойни, устроенной созданиями где-то недалеко в будущем.

– Ты путаешь меня с другим ангелом, – прошептал Азазель. – Я никогда не утверждал, что прав.

– Подумай, – проговорила упрямая собеседница и продолжила свою нехитрую демонстрацию. Менялись действующие лица, события, места, время, но суть происходящего не менялась. Люди и создания показывали все самые страшные свои пороки. Азазель невозмутимо созерцал и молчал. Он действительно размышлял.

Нинхурсаг знала, что Азазель придет именно с этими мальчишками именно в это время, и потребовала, чтобы он понял нечто очень важное, то, что пора ему понять именно теперь.

– Я не собирался вмешиваться, хотел только исправлять.

– Ты уже вмешался, – парировала собеседница.

– Это был необдуманный порыв.

Нинхурсаг не ответила. Одарила его легким ласковым дуновением теплого ветерка и отдалилась. Она никогда не вела бессмысленных бесед.

Азазель улыбнулся и сквозь доступный переход отправился в убежище, которое сам себе же и возвел в далеком прошлом. Нужно было подумать, как помочь созданиям научиться контролировать оба своих мира и, главное, с чего начать. С кого начинать, ангел уже знал.

За несколько недель своего бытия он провел наследника Атума через все важные жизненные решения, помогая ему найти мудрость и обращая из мальчишки в мужа. Нашел он первую сироту Ягу, чья сила и любознательность положили начало явлению, которое впоследствии стали называть контролируемыми переходами. Помогли они с Нинхурсаг и маленькой слабой девочке обрести приемного отца.

– Больше никогда ты не позабудешь, насколько хрупка и ценна самая короткая, слабая и беспомощная в обоих мирах разумная жизнь, – прошептала Нинхурсаг, баюкая напуганного Ярослава с ребенком на руках. Конечно, Атум этих слов не услышал. Он ощутил лишь поток силы, дающий осознание сказанного Нинхурсаг.

– Мне нравится с ними говорить, – ответила она на молчаливый вопрос Азазеля. – Не со всеми.

Ангел усмехнулся:

– Ты сентиментальна. Что там Гавриил?

– О твоих деяниях он не ведает. Его занимает тот, кого не зовем по имени.

– Тайна нашего существования так и остается открытой?

– Остается. Неизменно это. Интересно теперь иное. Взгляни.

Сквозь открытое Нинхурсаг окно Азазель увидел необыкновенное сражение. Гавриил, величайший из воинов, не мог справиться с двумя довольно простыми созданиями. Одно, рожденное быть источником чистой бесконечной энергии, и второе – контролировать этот источник. Такие пары появлялись на свет прежде, но соединиться в столь могущественный единый организм не могли.

– Кто сделал эту ведьму такой?

– Никто. Она сама. Я вижу их в каждой ветви будущего. Это самая ясная ветвь. Они погибнут.

– Значит, создадим ту, где они выживут и где будут полезны.

– И ты хочешь, чтобы они поверили в мое умение обездвижить ангела?

– Ты, видимо, забегаешь вперед. Я еще не дожил до этого момента.

– И за черта извиниться не забудь.

Азазель укоризненно покачал головой. Ему никогда не нравилась дурная привычка Нинхурсаг давать советы наперед. Он согласно кивнул, а затем в недалеком для себя будущем произнес:

– За Зверобоя извини. Он в себя придет. Мне клинок нужен. Гавриила с голыми руками искать – глупость. Он больно не любит, когда от работы отвлекают.

Маруся застонала и села, ухватившись обеими руками за голову, которая болела нещадно. Кто-то заботливо погладил ее по спине.

– От какой работы? – Голос принадлежал шефу. Гладил ее по спине тоже он.

– Это долго разъяснять.

Руся поерзала. Некомфортно было. Поверхность под попой горячая. Песок на зубах. Палящее солнце тоже уюта не добавляло.

– И все же. Договаривай теперь. Рыжик, открой глаза, ты уже встала. И подвинься в тень.

Руся со вздохом подняла веки. Тень нашлась рядом. Ее давал навес из желтого, почти белого камня. Шеф и ангел сидели тут же, друг напротив друга, скрестив ноги, и оба внимательно ее рассматривали. Козлова секунду-другую понаблюдала за мужчинами в надежде на ослабление столь пристального внимания, поняла, что его не избежать, поднялась на четвереньки и переползла за спину начальства. Там, по ее мнению, находилось самое надежное убежище во всей этой враждебной атмосфере неизвестности.

– По задумке, мы должны построить светлый, благочестивый, идеальный мир, населенный такими же светлыми идеальными душами.

– Идеальный с чьей точки зрения? – не поняла Руся. Выглядывать из-за спины шефа на его собеседника она не стала. Ее больше занимала внутренняя обстановка полутемного прохладного помещения, вход в которое был как раз напротив нее. Оттуда доносилось тихое журчание воды.

Азазель улыбнулся:

– Не с моей. Для меня сущие миры уже прекрасны. Вот мотаюсь и исправляю все, что они перекраивают ради идеального будущего.

Кочует он по времени. Лик для себя уже сложил существующую картину мира, и она ему пока не слишком нравилась. Не подвластные никаким общим законам бродят по свету атумоподобные шизофреники, одержимые идеей перекроить минимум две планеты. И единственная сила, способная их остановить, – это точно такие же шизофреники, но одержимые уже идеей противоположной. Они не бессмертны, но вездесущи, ведь время для них не преграда. Убивая противника, они скрывают, когда и как это было сделано, не позволяя тому узнать о своей смерти заранее и спастись.

– Красиво себя позволил закопать, с почестями, – пробормотал задумчиво Азазель. – Не то что я.

– А вы тоже уже мертвый? – Маруся обернулась и взглянула на ангела. Пока мужчины сидели в тягостном молчании, чего они сами явно не заметили, она успела заглянуть в зал, где помимо фонтана нашлись диваны, резной стол и тканые гобелены, и выяснить, что все это время они втроем сидели на балконе, под которым цвел восхитительный сад с маленьким водопадом. От созерцания сада она и отвлеклась.

– Да, – пожал плечами Азазель. – Я прям там, внизу.

– Где? – Руся перегнулась через перила, силясь разглядеть какой-нибудь намек на могилу.

– Под водопадом. Со стороны дома вход в склеп. Сквозь воду тоже видно. У Гаврилы и компании теперь трудности большие. Устроить так, чтобы истину нашли и обнародовали, да чтоб это сохранилось в истории – на такое способен один ангел. Он же, к сожалению, самый непредсказуемый из нас. Звать по имени не будем. Услышит. Что ты там еще спрашивал?

– Мои сотрудники, – напомнил Лик. – Ты уверял, что они в безопасности. Где?

– По-прежнему уверяю, что в безопасности. Все, что надо выяснить, в каком они времени. А там, на Земле, их найти уже несложно.

Лик, краем глаза наблюдающий за Марусей, не пропустил момент исчезновения ее попы из поля зрения. Именно поэтому тихий хруст и глухой удар, сопроводившие исчезновение, не напугали его, а тихое «да чтоб тебя!» и вовсе успокоило.

– Ты в порядке?

– Да! – Ответ прозвучал по-армейски бодро.

– Что-нибудь сломала?

– Кактус и какой-то куст. – На этот раз голос был виноватым.

– Себе, спрашиваю, что-нибудь сломала?

– А! Нет.

– Мой священный терновый куст, – вздохнул Азазель.

– О! Я вижу! Кости вижу!

– Вот и не трогай! – крикнул ангел. – Видит она… Я знаю. Локи переводит древние тексты, и в них достаточно истины, но и заблуждений там записано немало. Место твой друг нашел верное, а что это за место, тексты ошибаются. То дверь в обитель Гавриила.

Лик нахмурился.

– Поток, что тянется сквозь время, – пояснил нехотя Азазель, – у каждого из нас свой. Открыть дверь может только хозяин. Черта с хищницей занесло, вероятнее всего, туда, откуда к потоку прыгнул Гаврила. Система защиты обителей на такое маниту не срабатывает. Слишком слабое.

– А чего вы нам помогаете? – вновь подала голос Маруся.

– Я помогаю не вам, а себе и своим убеждениям.

– А почему мы тут все сидим? Чего ждем?

Азазель сверкнул глазами. Лик усмехнулся. Для спокойного восприятия чистого разума нужны стальные нервы. Этого ангел точно не учел. Сам Лик еще до того, как Козлова проснулась, предположил, что она не обратит никакого внимания на неестественную неподвижность хозяина апартаментов. И оказался прав.

– То есть мы тебя спящую должны были куда-то тащить? – прикрикнул Эйдолон. Ангел не знал, как справляться с ее наглой невнимательностью, а Лик знал.

– Не-эт, – протянули виновато из-под балкона.

– Ты пыль свою проверила? Все работает?

– Не-эт, – раздалось еще тише.

– И чего ждешь?

Пустоши вновь подтвердили свою власть над всеми сущими созданиями. Явившись сюда, в свое убежище, уже обездвиженным, Азазель равнодушно констатировал, что чужой волей вынужден прояснить некоторые моменты ангельского бытия в целом и его личных действий в частности. Пока не объяснит в достаточной степени, с места не сдвинется.

Лику было немного жаль ангела. Белокурый статный старец с лицом юноши. Усталый древний воин. Сколько он пережил и сколько ему предстоит пережить. Эйдолон сощурился, оглядывая руки Азазеля, но тот лишь отрицательно покачал головой на невысказанный вопрос собеседника. Нет. Пустоши решили, что он сказал не все.

– Какой он, этот «идеальный» мир?

Старец пожал плечами, глядя на серебряное облако пыли, появившееся за перилами.

– Он прекрасен и спокоен. Леса, горы, моря и океаны, пустыни и поля. Дикие, светлые, населенные птицами и животными. Там нет людей, нет созданий, только чистые души. Мы рождены сотворить этот мир.

Лик продолжал молча смотреть на Азазеля. Задавать вопрос вслух не имело смысла, он напрашивался сам собой.

– Чистые, счастливые, безвольные души. Вялые, сонные, идеальные гибриды людей и созданий искусственно рождаются, проживают долгую, наполненную строго отведенной им работой жизнь и умирают умиротворенными стариками.

Ангел вздохнул и чуть улыбнулся, глядя на точную свою, отливающую серебром копию. Взмахивая огромными великолепными крыльями, копия парила над балконом.

– В мятежных душах рождается пламя и лед, глупость и разум. Они страдают и постигают мгновения блаженства, живут и развиваются. Сама жизнь на этих планетах появилась из воды и пламени, каждое живое создание рождено из пепла далекой сгоревшей звезды. Только мятежный разум способен найти решение самой нестандартной проблемы. Попадая сюда, мы обретаем самостоятельность, и создателю пришлось наделить нас мятежным разумом. Я свой выбор сделал. Правильный он объективно или нет, я не знаю. Но, глядя вот так на тебя или на нее, я верю, что выбор правильный. А зная ваше с ней будущее, и вовсе уверен, что выбор верный.

Азазель пошевелился и встал.

– Пора встретиться тем, кто следует предначертанным путем.

Стоило ангелу произнести это, как он исчез, а его место занял иной крылатый юноша.

Гавриил.

Лик узнал лицо, восстановленное недавно Марусей. Эйдолон медленно и осторожно встал. Менее всего ему хотелось спровоцировать незваного гостя на агрессию. О том, куда делся прежний собеседник, Лик пока не думал.

Гавриил не шевелился, только молча наблюдал. В его взгляде не было тепла, доброты, света или мудрости – всего того, что приписывают ангелам легенды. Рисуя его черты, Рыжик наделила их безмятежным покоем. Но даже этого не отражалось на лице Гавриила. Холодный цепкий взгляд, плотно сжатые губы с чуть вздернутыми вверх уголками – признак презрения и высокомерия. Ангел оценил окружающую обстановку, причем Лик ясно ощутил, что его тоже отнесли к обстановке, и сосредоточил взгляд на боге.

– Где Азазель?

Ледяной, пронизывающий до костей, оглушающий голос прозвучал не в пространстве, а в голове. Острым лезвием вошел под череп, причинив невыносимое страдание. Лик заскрипел зубами и согнулся под тяжестью этой пытки.

– Где Азазель? – повторил Гавриил, оглушив бога окончательно.

На этот раз боль не просто пронзила Ликурга вспышкой, она поглотила его, накрыв с головой, словно девятый вал. Кроме боли, он не чувствовал ничего. Ни того, что упал, ни того, что тихо, надрывно стонет. Не почувствовал он, как серебряный вихрь окружил его и в мгновение покрыл тонкой серебряной пленкой. Осознавать себя Ликург начал, когда в мозг проникли первые смутно знакомые потоки бесконечной веры в себя, в Рыжика и во Вселенную.

Не стало сильных и слабых, побежденных и победителей. Не стало создателей и созданий. Осталась только жизнь и многочисленные ее проявления, разбросанные по бесконечным ветвям временных цепей. Лик увидел их все. В некоторых он наблюдал себя поверженным, в других был мертв давным-давно, в иных поверженным лежал Азазель. И лишь в одной – самой яркой – смерть суждено было встретить Гавриилу.

«Уходи».

Это единственное, что мог предложить достойному воину Ликург. Ангела слишком поглотила его вера. Он не видел того, что замечал теперь Лик, и оттого был слабее. Гавриил не слышал истины, не понимал многообразия своих путей, он слепо избирал лишь один. И даже когда сама жизнь уводила его в сторону, он исправлял временну́ю цепь, принося в жертву себя и других.

«Убрать маленького бога и источник силы».

Лик с нежностью заглянул в недалекое прошлое. Вселенная всегда оберегает Рыжика. Хочет она того или нет. Не упади она с балкона, стояла бы теперь лицом к лицу с ангелом. И итог противостояния стал бы иным.

«Тебе не по силам».

Лик вновь постарался спасти ангельскую жизнь. Но тот лишь набрался большей решимости.

Эйдолон едва успел увернуться от удара тяжелых мощных крыльев. Таким ударом Гаврила вполне мог переломать ему ребра или разбить череп. Возиться долго он не желал, как не хотел уважать противника, и это ангелу дорого обошлось. Лик увидел исчезающее мгновение, где был шанс погибнуть, если бы Гавриил начал бой как мастер. Больше таких мгновений не осталось. Совершив плавное движение назад, будто в танце, Гаврила на доли секунды замер, собирая энергию вокруг себя, а затем резко напал. Правой рукой с открытой ладонью описал полукруг, одновременно приводя в движение и направляя энергию. Лик ушел от этого удара и от следующего. От всех последующих. Гаврила больше не останавливался. Энергетическая оболочка ангела наполнялась новыми и новыми внутренними течениями, ее поверхность временами покрывалась рябью. Шаг вперед, в сторону и назад, снова в сторону и вперед и вновь назад. Ангел кружился в легком изящном танце. Отводил плечо и наносил удар открытой ладонью или отклонял корпус, выталкивая силу обеими руками, что имело более разрушительные последствия. Затем вдруг совершал выпад на захват, стремясь зацепить внешнее свечение маниту Эйдолона.

Лик кружился вместе с ангелом по балкону, не позволяя навредить себе или попытаться навредить Марусе. Временны́х цепей Гавриил по-прежнему не замечал. И все так же был упрям. Не отступал ни на секунду.

Азазель появился внезапно и тут же пропал, оставив в груди Гавриила знакомый клинок.

Лик сталкивался со смертью. Она приносит боль, страх, мучения. Погибая, живые создания оставляют неизгладимый след во времени и пространстве. Освободившаяся энергия растворяется в своем окружении. Вселенная запоминает каждую смерть и каждое рождение. Каждое цельное маниту имеет значение живое или неживое. Смерть же Гавриила была не такой. Он просто остановился, замер и упал, будто марионетка с обрезанными нитями. Ни эмоций, ни боли. Вся энергия, которой он управлял, схлопнулась, поглотив саму себя. Вселенная не заметила гибель ангела.

– Как не замечает она и нашего рождения, – откликнулся на мысли Лика вновь явившийся Азазель. – Тебе нужно отдохнуть и ей тоже. Ты все знаешь наперед.

Эйдолон кивнул.

– Позаботишься о них? – прошептал ангел, глядя, как глаза маленького бога покрываются дымкой, а серебряный панцирь осыпается с него пылью на пол. За перилами в саду сонно вздохнула ведьма.

Нинхурсаг откликнулась тихим ласковым шелестом. Ликург, Маруся и пыль тут же исчезли, унесенные далеко сквозь время. Азазель ощутил легкий укол грусти. Было в этом объединенном создании что-то неуловимо близкое, порождающее чувства, схожие с теми, которые Азазель испытывал к Нинхурсаг.

Ангел вздохнул, поднял брата на руки и вынес туда, где он сам себя сумеет отыскать. В конце концов, рыщет по Земле четвертые сутки без прыжков. Пора вознаградить его усердие.

– Милая, ты как? Какой кошмар! Какой ужас! Мамочки! Сделайте что-нибудь! Ну что же вы стоите? Как так можно? Вы врачи или кто?!

Мосвен поморщилась. Желание улыбнуться отозвалось сильной болью в мозгу. Голос и выговор Горицы, ее привычку причитать в самые важные и ответственные моменты кошка сейчас была рада слышать как никогда.

– Иму, не стой! Сделай что-нибудь!

– Сожрать его, что ли? – пробасил недовольно аниото.

Горица возмущенно взвизгнула.

– Надо уходить из неотложки. Каждую смену сожрать, проглотить или удавить обещают, – раздался над головой Мос незнакомый голос. – Деточка, глаза открой. Уже можно. Голова сейчас пройдет.

Кошка осторожно приоткрыла веки.

Первое, что увидела, – нежное голубое небо, освещенное лучами заходящего солнца.

– Ты как?

Вторым было лицо Горицы с перепуганными заплаканными глазами. Кошка улыбнулась. Головная боль действительно быстро отступила.

– Хорошо.

А потом она на мгновение ослепла. Воспоминания, о которых не думала и не знала, вдруг волной обрушились на сознание. Мос вспомнила все. Плохо соображая, что именно делает, она вскочила с носилок. Он был мертв, и теперь, когда их нашли и вызволили, Клеомена должны были упаковать в ожидании транспортировки. Это было неправильно и чудовищно. Мос не могла позволить увезти его как какое-то обычное создание. Она слышала возмущенное шипение врача, чувствовала слабость во всем теле, но не собиралась обращать на подобные мелочи внимания. Кошка собиралась найти его и прожить остаток жизни, вымаливая прощения у Вселенной за собственную глупость, в надежде, что каким-то непостижимым образом он услышит ее раскаяние.

– Ляг обратно и не дергайся! – скомандовал Клеомен. Он сидел совсем рядом в передвижной медстанции и терпеливо ждал, когда аппарат закончит обследование.

Мос замерла и тихо выдохнула, глядя на такое знакомое, любимое и живое лицо. Клеомен обеспокоенно нахмурился. Она смотрела на него так, как не смотрела никогда прежде. В распахнутых черных глазах читались паника и боль, смешанные с чем-то еще более сильным и неуловимо знакомым. Клеомен тряхнул головой, выгоняя дымку из сознания, что мешала соображать нормально. Удар затылком о каменную скалу не прошел бесследно.

С тихим отчаянным стоном Мосвен подалась к нему навстречу. Едва не опрокинув станцию, она обхватила ладонями лицо Клеомена и поцеловала. Поцеловала так, как должна была в первое мгновение, когда он появился в ее жизни. И целовать каждый день, который он отдавал ей и ее детям. Закрыв глаза, со всей страстью и нежностью, на которую только была способна, Мос ласкала родные, теплые губы.

– Я люблю тебя, я люблю тебя, люблю, – шептала она на каждом вдохе.

Станция возмущенно пищала, но кошка не слышала. Все, что ее интересовало и волновало, что она хотела слышать, было у нее в руках. Удивленный, растерянный взгляд любимых глаз, сбивчивое дыхание, срывающееся с обожаемых ею губ, и несмелые прикосновения теплых сильных пальцев к ее спине. Настойчивый незнакомец, каким был Нефер совсем недавно, исчез, уступив место настоящему ему – мягкому и ласковому. Такому, каким она его полюбила.

Мос чуть отстранилась и с улыбкой взглянула в его глаза:

– Скажи что-нибудь.

Черт приоткрыл губы, закрыл, озадаченно нахмурился, снова приоткрыл, кажется, готовый что-то произнести, но передумал, умоляюще взглянул на Мос и растерянно отчаянно выдохнул:

– И-й… А…

Кошка удовлетворенно рассмеялась.

– Ровно то же самое ты сказал мне во время знакомства.

Клеомен улыбнулся в ответ.

Гюд стоял на крыше и созерцал. Выходки Пелопа успели ему наскучить. Нефелим был нуден и однообразен. Никаких сложных эмоций он не дарил. Единственное, что держало Локи подле глупца, – книга. По крайней мере, до этого мгновения.

Мимо пленников проплыла невысокая хрупкая богиня в мягком шерстяном платье. Русая коса заканчивалась ниже пояса, на плече она держала вторую секиру. Не изменяя гордой осанки и плавной легкой поступи, хрупкая девушка ухватила труп за руку и в общей тишине поволокла его за собой в одном ей известном направлении. При этом она ни разу не обернулась, а недавние соратники Пелопа расступались, пропуская ее.

Локи с жадностью первооткрывателя следил за развернувшимся действом. Точнее, он следил за ней. С такой же легкостью, с какой она покинула центральную площадь, она оставила поселение. Локи позабыл обо всем. Люди, странные пленники, даже карта истины… Кому это любопытно, когда она одна любопытнее обоих миров, вместе взятых?

Он сам не заметил, как спрыгнул с крыши и пошел следом.

Голова Пелопа подпрыгивала на ухабах, секира во лбу покачивалась из стороны в сторону, продолжая своим уникальным маниту дробить кость. Еще немного, и маленькая богиня потеряет родовое оружие вместе с частью черепа врага.

– Секиру я не потеряю. А вот в тебя воткнуть могу, турс. Не ходи за мной.

Локи замер на мгновение и вновь пошел следом. Когда она клич боевой издала, он не успел толком уловить ее голос. Зато теперь расслышал очень хорошо. Ему еще ни разу не угрожали таким нежным, почти детским голоском, и ни разу так серьезно. Асы, конечно, стращают с завидным постоянством, но в основном на словах. Во-первых, кто его обманет? Во-вторых, кто с ним захочет ссориться?

– Я тебя раньше не видел. – Это был первый важный факт, который ей точно надо было прокомментировать.

Но она не стала.

Локи склонил голову набок, неотрывно изучая плавное покачивание бедер. Юбка очень выразительно двигалась в такт завораживающим движениям. Изгиб талии ему тоже нравился. И узкие покатые плечи. И шея. Если бы не широкое тонкое лезвие в поле зрения рядом с манящим мрамором почти прозрачной кожи, он бы ближе подошел.

Неожиданно она остановилась, бросила ношу и резко развернулась лицом к преследователю. Она хмурилась, даже сердилась, отчего выглядела еще более беззащитной.

– Чего ты хочешь?

Локи расплылся в широкой улыбке и беспомощно пожал плечами.

– Тогда чего преследуешь? Иди обратно.

Она сняла секиру с плеча и поудобнее перехватила рукоять.

– Не хочу обратно.

Сигюн растерянно уставилась на рыжего исполина. По возвращении из Асгарда сестра пересказывала немало популярных баек о великом трикстере. Там говорилось обо всем. О его злых делах, силе, манере общаться… О внешности тоже упоминалось. Только из всех ее описаний правдой почему-то оказалась лишь огненно-рыжая борода да того же цвета спутанная мочалка на голове, которую волосами назвать можно будет после тщательного мытья и расчесывания. Не великан он вовсе, ниже многих асов, не хромой, не кривой и лицом не отвратительный. Сплошное вранье. И коли в таких мелочах ложь, то правдивы ли описания характера его и поступков?

– Чего ж ты хочешь?

Он снова заулыбался. В уголках ярко-голубых глаз появились тонкие морщинки, придавшие лицу удивительно доброе выражение. Взор турса был полон ласки, что окончательно повергло Сигюн в ступор. Может, это он уже с ней хитрит да играет? Хотя внешность истинная. Отец маски отличать научил. Но, быть может, такому и не нужны оболочки, чтобы играть с жертвой.

Воинственная богиня перестала хмуриться. Теперь она смотрела на него широко распахнутыми глазами, и даже губы напряженно сжимать перестала.

– Меня не так описывали, да? – угадал причину ее удивления Локи. И сам поразился тому новому чувству, которое испытал. Ему не хотелось, чтобы она слышала мифы и сплетни о нем.

– Отстань! – Она нахмурилась, стиснула зубы, подняла руку Пелопа и вновь поволокла трофей в прежнем направлении.

– Вообще говоря, меня боятся обычно.

Не то чтобы Локи хотел ее напугать, но напомнить захотелось. Как-то неуважительно она к старшему и сильному мужчине относится.

– Я знаю.

– Боишься?

– Боюсь, конечно, – искренне и спокойно ответила нежная и соблазнительная.

У Локи по телу горячей волной прошло незнакомое доселе наслаждение.

– Сильно боишься? – Сдержаться и не спросить сил не нашлось, настолько дикое блаженство его охватило.

– Конечно, сильно, – все так же откровенно созналась она. – Дочерей же учат: «Встретишь Локи, закрой глаза, замри и молчи».

– Не поможет, – улыбнулся Локи. Теперь он неотрывно наблюдал за ее руками. Особенно за той, в которой она держала секиру. Тонкие длинные пальцы на фоне рукоятки выглядели нелепо и так манили прикоснуться.

Она вновь остановилась и обернулась к своему странному преследователю.

– Если ты мстишь за кровь, хочешь, чтоб тебе мешали?

– Нет.

– Тогда, если не желаешь уйти от меня совсем, уйди сейчас. Мне нужен день.

– Если я тебя отпущу сейчас, ты убежишь и скроешься.

– Конечно, убегу, – кивнула маленькая богиня.

И не обманула.

Локи дал ей время на все: и на месть, и на побег. Он даже дал ей время спрятаться, только последнего она почему-то не сделала.

– Почему?

– Что – почему? – сонно пробормотала Сигюн, мгновенно узнав этот голос в темноте своей опочивальни.

Все цветение голубого можжевельника он не появлялся, хотя она ждала его каждый восход. Ждала не только его самого, но и пакостей от него. Ведь в легендах рыжебородый был изворотлив, изобретателен. Она даже перечитала все свидетельства из первых уст о том, как он девиц соблазнял. Только ни одна из жертв почему-то не упоминала о его ласковых голубых глазах и обворожительной улыбке. Говорили, будто ради соблазнения он оболочку меняет, часто прикидывается истинным возлюбленным. И здесь снова Сигюн ничего не понимала. Зачем столь удивительно красивому созданию менять лик? Чего ради? Он краше и честнее всех тех воинов, которых ей довелось узнать. Глупо как-то.

– Почему не скрылась? Я же позволил.

– А от тебя можно скрыться?

Сигюн немного нервничала. Сейчас он, как в тех историях о нем, пришел в новолуние.

– Нет.

Локи поразила ее искренняя улыбка.

– Так не боятся, – с укором проговорил он.

Теперь она беззвучно засмеялась, откинула покрывало и поднялась. Локи замер, страшась любым неосторожным шорохом испугать хрупкое создание. Если, конечно, она не солгала, уверяя, будто боится его, в чем он уже сомневался.

– Так чего же ты хочешь, турс?

Сигюн на ощупь нашла ветки, сложила их в очаг и сдула пламя с ладони. Комната озарилась мягким желтым светом. Скинуть звериное зрение Локи успел до того, как вспыхнул огонь.

– Ничего. Мне интересно.

Сигюн нахмурилась, внимательно глядя на рыжебородого. По рассказам асов, самое страшное, когда Локи «интересно». Это означало, что он будет следовать по пятам и навязчиво изучать столько времени, сколько посчитает нужным. Размышляла она совсем недолго, пять ударов сердца, пожала плечами, молча забралась на свое ложе и закуталась в покрывало с головой.

– Это ты так спряталась? – не понял Локи. Он осторожно приблизился.

– Нет, – едва различимо пробубнила богиня из-под покрывала. – У меня уши замерзли, нос и пальцы. И ступни, – после паузы добавила она.

– Ты могла пойти к Одину.

Сигюн спустила одеяло на нос. На Локи взглянули любопытные зеленые глаза.

– И жить у него на правах бедной сироты? Слушать, чьи предложения брачные мне выгодно принимать, а чьи нет?

– Он защитит. И от меня защитит.

Локи сам не поверил, что только что добровольно и осознанно предложил ей спасение от самого себя.

– Почему он про тебя молчит? Кто бы что ни говорил ему, как ни требовал мнение высказать, он молчал. Сестра видела.

Локи едва заметно пожал плечами.

– А ты правда в Запретной степи был?

Молчание собеседника ее нисколько не расстроило. Белые брови лишь на мгновение сошлись на переносице, и вот уже взор маленькой богини вновь полон детского живого любопытства. Локи не удержался от улыбки.

– Правда.

– И что они с тобой сделали?

– Сил лишили. – Завороженный странной беседой, он присел на край ложа.

– Совсем?

– Совсем.

– И все?

– Нет. Потом ослепили. Потом я оглох. Ну а говорить не мог сразу, как границу пересек.

– А как же ты вышел?

Локи вдруг понял, что очень хочет быть ей интересным. Такое случилось с ним впервые.

– Наудачу.

Одеяло сползло до подбородка. Она и не пыталась скрыть удивление.

– Зато наедине с собой побыл, – улыбнулся Локи еще шире. От этой улыбки у Сигюн сердце застучало быстрее. И такое странное у него было выражение лица. Словно ему невероятно интересно отвечать на ее глупые вопросы. – Одной лучше туда не ходить.

– Не собиралась туда вообще.

– Почему?

– Я боюсь.

Локи засмеялся.

– А с секирами к нефилимам не боялась?

– Боялась, – кивнула серьезно богиня. – Я всего боюсь. Просто если тебе что-то нужно сделать, ты же не обращаешь внимания на страх.

– У меня нет страха, – сознался Локи, – нет боли, нет гнева.

Открытие было невероятным. Сигюн порывисто села, скинув покрывало до талии. Она позабыла и о холоде, и о правилах элементарной безопасности, видела только чистые светлые голубые глаза и пока непонятные эмоции, скрытые в их глубине.

– Совсем нет?

– Совсем, – спокойно кивнул Локи.

Маленькая богиня склонила голову. Ему вдруг стало трудно шевелиться под ее внимательным серьезным взглядом.

– И они тебе нужны, эти эмоции. Ты поэтому мучаешь других?

Локи не ответил.

– Не завидуешь, не алчешь, верно? – Она так увлеклась, что ответа ждать не стала. – Не ревнуешь, не гордишься. И не любишь. Ведь любовь опирается на все эти эмоции. Оттого изучаешь тех, кто способен на подобное?

Сигюн чуть сощурилась. А Локи замер, настолько непривычными были ощущения, что она порождала. Каждое ее слово проникало в разум раскаленным клинком, оставляя пульсирующую рану. Будто он вдруг человеком стал самым обыкновенным. Одним из тех, кто на поле боя, израненный, хрипит и булькает окровавленным горлом, призывая Одина принять к себе.

– Отважные и умные скучны, – прошептал Локи. – Подлецы и глупцы всегда забавны.

– А кто я? – Она подалась вперед. Теперь их лица разделяло расстояние не больше длины ладони.

Она ждала ответ, только он не знал, что ответить. Все, о чем он мог думать, – зеленые внимательные глаза и приоткрытые губы. Особенно губы. Чуть бледные, правильной формы… Точно жажда, только сильнее и глубже. Уголки губ вдруг дернулись в манящей мягкой и задорной улыбке. И голос ее прозвучал так же маняще:

– Ты меня хочешь.

Локи будто пламенем обожгло.

– Нет! – Он резко отпрянул и, поскольку действий своих не рассчитал, рухнул на пол.

Заливисто смеясь, Сигюн подползла к краю своего ложа и взглянула на сердитого Локи сверху вниз. Это было новое открытие, которое ей очень понравилось. Разум убеждал, что он просто обманывает, играет, но инстинкты утверждали обратное. Именно на них Сигюн решила положиться сейчас. Мужчины и раньше смотрели на нее с желанием, но никогда они не были так поглощены, так растеряны и удивлены своим желанием.

– Точно?

Любопытно ему больше не было. Пламя болезненно жгло в груди. Хотелось подняться на ноги и исчезнуть, но больше всего хотелось не двигаться и смотреть, как она смеется. Неприятное режущее чувство и приятное теплое одновременно. Локи запутался в своих стремлениях.

– Точно.

– Значит, не поцелуешь?

На его лице отразилось искреннее удивление. Рыжебородый явно не такого вопроса от нее ждал. Честно признаться, она и сама не ждала от себя ничего подобного, а уж тем более своего последующего поведения.

Двигаясь плавно и осторожно, словно охотница, Сигюн спустилась на пол. Упав, он так и не сменил позы. Полулежа на спине, опираясь на локти, Локи наблюдал за ней. И Сигюн могла поклясться, что он почти не дышит. Лишь в глазах отражается болезненное напряжение, желание и… Паника? Она чуть улыбнулась, медленно склонилась к его губам и поцеловала. Всего раз, совсем невинно, но этого хватило, чтобы изменить и свою, и его жизнь навсегда.

Зима сменила лето после того поцелуя, а он все жил подле нее. Не приближался, но и не отдалялся. Сигюн совершенно не понимала его поведения. Точнее, она научилась понимать в рыжебородом все, кроме этой дикой дистанции. Она и сомневаться давно перестала, что Локи влюблен в нее до безумия. Чисто случайно опытным путем установила.

Сиротой-отшельницей в родном доме жить хорошо, но совсем без контакта с внешним миром никак. Сама все себе не сделаешь, даже с помощью всесильного Локи. Так что отправилась она в ближайший вик немного наследства потратить. А там уж охотников до юной, красивой, одинокой и оттого беззащитной богини, как водится, немало нашлось. Сигюн за себя постоять всегда умела, была готова защищаться и на этот раз, поэтому для нее стало полной неожиданностью, когда первый подошедший соискатель вспыхнул неестественным алым пламенем. Она обернулась к Локи, а у того в глазах ярость ледяная. Вот в тот момент Сигюн поняла сразу три вещи. Во-первых, турс ревнует и пребывает в бешенстве. Во-вторых, он в нее влюблен. В-третьих, она его заставила испытать еще массу ярких эмоций, а значит, он точно останется с ней надолго.

Холодным зимним вечером он сидел на шкуре у очага, скрестив ноги, и сосредоточенно выводил узоры на широкой доске. Это была третья по счету картина, которую он выжигал в ее доме. И на всех трех была изображена она, Сигюн. Первые две он поставил тут же, у изголовья лавки, на которой спал.

Богиня неслышно вздохнула. Любому мужчине надобна. А тому, которого поцеловала, не нужна. Сигюн перевела печальный взгляд на окно. И не спастись от его молчаливой компании зимними вечерами. Темь, хоть глаз выколи, и холод. На улицу не выйти. Она холод не любит. Локи холод не берет.

– Правда, что ли, к Одину пойти, – буркнула в сердцах она.

– Зачем?

Хотела ответить: «Там мужчины есть», – но смутилась. Замуж же надо хотеть, а не мужчин. Если честно, то желала она не мужчин, а конкретного мужчину. А если быть уж окончательно честной, то сбежать и забыть его. Извел ее совсем своими обращениями ласковыми, взглядами обжигающими и дистанцией, которую держал неизменно. Сигюн не поняла, в какой момент ее начала умилять его спутанная шевелюра и когда она стала так зависима от запаха влажной прохлады, что сопровождала его. Летом было легче, зимой стало невыносимо.

– Зачем? – повторил настойчиво Локи, не отрываясь от своего занятия.

– Захотелось, – тихо шепнула богиня, стараясь подавить смущение.

– Чего захотелось?

– Не чего, а кого.

Тут она уже взяла себя в руки и реплику произнесла уверенно. Правда, взгляд с него опять на окно перевела, чтоб себя не выдать.

– И кого?

Сигюн не увидела, она ощутила, что он таки оторвался от работы и теперь изучает ее. Стало несколько неуютно. Она поерзала на стуле, кутаясь сильнее в шерстяную накидку.

– Так кого? – вновь настойчиво повторил Локи.

Богиня поморщилась, потом вдруг разозлилась и обернулась к нему.

– А ты кого хочешь?

Локи смотрел на нее не моргая.

– Ну вот и мне отвечать не хочется, – поняла она его по-своему.

– Тебя.

От его спокойного тона и напряженного изучающего взгляда у нее по телу горячая волна желания прошла.

– Меня?

Растерянности Сигюн скрыть не сумела.

Локи склонил голову набок. От удивления ее губы чуть приоткрылись, окончательно лишая его здравых мыслей. От ее маниту в пространство потянулись яркие белые искры – признак сильного волнения. Соблазнительная, хрупкая, совершенная. У него не выходило запечатлеть Сигюн целиком. Каждый раз только плохая копия ее настоящей. Он мог изобразить оживающим все. Но ее не мог.

– А почему не подходишь? – наконец пришла она в себя.

– Ты не звала.

– Я тебя и в свой дом не звала, но ты же пришел!

Сигюн возмутилась искренне. Как кого-то «изучать» берется, он, значит, не спрашивает, как богине красивой ложе согреть, он вдруг ждет зова? Что за рассуждения?

– А как иначе тебе стать интересным?

Она изумленно уставилась на Локи. Скинула накидку, встала, подошла к нему и опустилась напротив.

– Мне было все о тебе интересно уже тогда, когда ты смотрел на меня с крыши на площади.

Локи глубоко и прерывисто вздохнул. Пока она произносила самую желанную в его жизни фразу, он неотрывно следил за движением ее губ. Он помнил, какие они нежные и теплые, помнил ее дыхание, ее запах и помнил сладкую острую боль, которую впервые ощутил тогда.

– Так мне звать или ты сам поймешь?

Боль повторилась, только теперь приступ был слаще и острее, и Локи не сумел с ним справиться. Он застонал и потянулся к ее губам. Маленькая, обжигающая, податливая. Она ему позволила все. Изучать и ласкать, постигать ее движения, ее полупрозрачное тело, почувствовать ее силу, проникнуть в нее.

Сигюн видела жажду Локи, ощущала ее. Изгибалась навстречу его ласкам. Не сопротивлялась дикому алому пламени, что блуждало внутри, поглощая ее маниту. Тихо и надломленно стонала, когда он двигался в ней.

Он не помнил и не знал ничего, кроме своей богини. Ее дыхания, тепла, запаха. Локи путался в себе, теряя границу между наслаждением и болью. Казалось, он чувствует одновременно все: счастье быть нужным ей, страх разочаровать ее сейчас, абсурдную ревность ко всем мужчинам в обоих мирах и ни к кому конкретно. Ему хотелось поглотить ее и стать для нее всем. Он жаждал принадлежать ей, служить ей, слушаться во всем, кончать в нее снова и снова и слышать, как она стонет.

Занятые друг другом, они не замечали ни вьюги, разбушевавшейся на улице, ни молчаливого ангела, наблюдающего за ними сквозь окно. Довольный результатами своих трудов, он ласково улыбнулся и исчез.