God of War. Бог войны. Официальная новеллизация бесплатное чтение

Глава 1

Атрей закрыл левый глаз и опустил лук так, чтобы наконечник стрелы целился прямо в плечо оленя с роскошными развесистыми рогами. При этом он постарался успокоить дрожь в руке, сосредотачиваясь на добыче.

Один выстрел. Нужно подстрелить оленя одним выстрелом.

«Вдохнуть, замереть, выдохнуть, отпустить». Эти слова эхом звучали в его голове в такт биению сердца. А сердце забилось так сильно, что помешало сосредоточиться, и Атрею пришлось выдохнуть и вдохнуть еще раз, прежде чем отпускать тетиву и посылать в полет стрелу с оперением на конце древка.

Он должен подстрелить оленя. Должен доказать отцу, что умеет охотиться. Теперь в голове у него вертелся целый вихрь сбивающих с толку мыслей. Что, если у него не получится?

Правую руку мальчик слегка отвел влево. Олень продолжал щипать траву, не замечая прячущихся охотников, предусмотрительно подобравшихся к нему с подветренной стороны. «Стреляй только тогда, когда животное смотрит вниз», – вспомнил Атрей наставления матери.

– Прочувствуй биение своего сердца. Замедли его. Стреляй между ударами, – снова раздался позади мальчика грубый ворчливый голос, на этот раз прямо над ухом.

Не обращая внимания на учащенный пульс, Атрей постарался сосредоточиться над плечом животного. Если он прицелился верно, то стрела должна попасть прямо в сердце. Несмотря на легкий морозец, в глаз затекла струйка пота. Шансы на удачу с каждым мгновением уменьшались. Олень поднял голову.

Атрей закрыл глаза, даже не осознав, что делает.

– Держись, – не попросил, а скорее скомандовал Кратос.

Атрей отпустил тетиву, молясь наблюдавшим за ним богам.

Сосновая стрела полетела по дуге влево, уносимая внезапным порывом ветра, и воткнулась в ствол вяза. Олень вздрогнул и пустился наутек.

– Ты что творишь! – взорвался Кратос.

Серые стальные глаза мужчины налились огнем, резко контрастируя с белой как облака кожей. По всему его торсу шла алая лента татуировки, как будто кто-то провел по нему кистью с краской. Такая же татуировка шла и по его безволосой голове, пересекая нахмуренную в гневе левую бровь. Кратос вырвал лук из обмякших рук сына. Наплечник из трех слоев кожи, защищавший правую руку, хлопнул его по груди. Больше торс мужчины ничего не прикрывало, если не считать выцветших ремней, которыми были перекручены его предплечья.

– Теперь он знает, что его преследуют! Стреляй, только… – выпалил Кратос сквозь густую, ровно подстриженную каштановую бороду, и остановился, вспомнив, что обращается к ребенку. Нужно умерить свой гнев.

– Стреляй, только когда я скажу, – проворчал он потише.

– Извини, – машинально отозвался Атрей.

Невинные голубые глаза оттенка испещрявших эти земли озер и поникшая голова мальчика словно умоляли о прощении, хотя он и не понимал, почему этот неудачный выстрел настолько разгневал его отца. Мать всегда приободряла его после промахов во время обучения стрельбе. Она умела прощать, в отличие от отца. Рядом с ней мальчик никогда не чувствовал, что должен извиняться за свои неудачи. А с отцом, казалось, он только и делает, что просит прощения за ошибки. И еще его мать никогда не злилась на него и не повышала голос.

– Не надо извиняться! Надо быть лучше. А теперь ищи его.

Атрей потянулся за своим луком, но Кратос только дальше отвел его.

– Ты промахнулся по цели, – проворчал мужчина, выходя из-за густых кустов на тропу, по которой убежал олень. – Я думал, мы подстрелим оленя, а не будем его выслеживать. Теперь нам придется побегать, прежде чем мы закончим задуманное.

Острые как бритва слова ранили душу Атрея. Он обиженно выпятил грудь под безрукавкой из кроличьих шкур, спасавшей его от холодного ветра. И почему отец так грубо с ним разговаривает? Мальчик постарался свыкнуться с этой мыслью и умерить свой гнев. Иногда ему казалось, что рядом с ним не родной отец, а какой-то незнакомец. Отогнав от себя беспокойство, он побежал вслед за животным, надеясь, что быстро найдет его следы на земле со скудной растительностью.

Уверенность с каждым шагом таяла, сердце билось сильнее, голова кружилась. Атрей ускорился, насколько позволяли его ноги подростка. Коротко подстриженные волосы взмокли от пота. Кратос следовал в дюжине шагов за ним, прокладывая свой путь по лесу в поисках животного. Теперь не время говорить, не время думать, не время переживать свои ошибки. Настало время действия, как учила мать. Если он хочет есть, то должен найти следы и продолжить охоту.

– Сюда! – воскликнул он ликующе, отметив, что Кратос зашел слишком далеко влево от следов животного.

– Твоя мать хорошо тебя обучила, – отозвался Кратос, выходя на ставшую более заметной тропу.

Приблизившись к невысокому, покрытому соснами холмику, Атрей замер. Среди покрытых иголками ветвей он разглядел оленя, пощипывавшего редкие пучки травы, выглядывавшие из грязи и снега. Опустившись на колено, мальчик подождал, пока к нему подойдет отец и вернет ему лук.

– На этот раз жди моего приказа. Расслабься. Не думай о нем как о животном, – хмуро произнес мужчина обычные наставления и вложил в руки сына лук, ни на секунду не сводя глаз с добычи. – Это просто цель. Очисти разум.

Напоминать об этом лишний раз было не нужно. Атрей и так знал, что делать. Он научился стрелять у матери. Она была отличным учителем. Прежде чем наложить стрелу, мальчик выровнял лук.

– Держи локоть выше.

– У меня получится, – прошептал Атрей, больше себе, чем отцу.

– Дотяни до подбородка, – продолжил свои наставления Бог войны.

Атрей чуть ослабил тетиву.

– Сосредоточься на цели. Не смотри ни на что другое.

Олень поднял голову, обнюхивая воздух.

Охотники до сих пор находились с подветренной стороны, и животное не могло их учуять до тех пор, пока не сменится преобладающий ветер.

– Вдохни, сосредоточься, выдохни, отпусти, – строго отбарабанил Кратос.

Атрей не обратил внимания на его слова. Он помедлил, ожидая, пока гнев немного уляжется и не будет мешать сосредоточенности. Мальчик отбросил все мысли, кроме цели перед собой.

– Это всего лишь цель, – повторил Кратос, мешая сыну концентрироваться.

Атрей почувствовал, как его дрожащая рука тянется вверх, и приказал ей замереть на месте. Стрела сместилась с цели. Он снова начал медленно прицеливаться и возвращать стрелу в нужное положение.

– Стреляй. Сейчас! – скомандовал Кратос, не скрывая нетерпения.

Стрела беззвучно полетела по дуге к цели и угодила за лопатку оленя. Животное дернулось, взмыло вверх, но тут же опустилось на землю и, пошатываясь, побежало прочь от охотников.

– Попал! – восторженно воскликнул Атрей, бросаясь в погоню.

– Хорошо, – сдержанно произнес Кратос.

Мальчику не удалось подстрелить животное на месте. Теперь им придется снова гоняться за ним.

Атрею захотелось улыбнуться, похвастаться своим достижением перед требовательным отцом, но вместо этого он сосредоточился на звере, который не мог убежать слишком далеко. Пока он способен выследить добычу, прежде чем та найдет укромное место, ничего еще не потеряно. Кровавые следы отчетливо показывали их путь в этих дебрях.

До того, как скрыться из виду, олень пошатнулся так, словно передние ноги его не слушались.

– Он далеко не убежит, отец, – бросил Атрей через плечо, уже не сдерживая восхищенной улыбки.

Кратос, снова хмурясь, следовал за ним в дюжине шагов.

Атрей остановился, но лишь на мгновение, чтобы убедиться в том, что они не сошли с окровавленной тропы.

– Сюда, – сказал он отцу, взмахивая луком в нужном направлении.

На краю рощицы мальчик снова замер и стоял до тех пор, пока к нему не подошел отец.

Олень упал. В его плече до сих пор торчала стрела. Из раны текла кровь. Животное в ужасе взирало на паренька, который подошел поближе, чтобы увидеть дело своих рук. Мальчику вдруг показалось, что никакое это не достижение.

– Он… он еще живой, – тихо пробормотал Атрей.

В горле его встал комок и, пытаясь проглотить его, он отвернулся. Отец продолжал рассматривать страдающее животное. Кратос успел прочитать мысли мальчика по лицу. Выражение лица у сына в этот момент было таким же, как у его матери: заботливое, печальное и сострадательное.

Атрей понял, что будет дальше.

– Твой нож, – произнес Кратос голосом настоящего охотника, лишенным всяких эмоций.

Атрей вынул нож и машинально протянул его отцу. Кратос стоял, уперев руки в бока, и ожидал, не шевелясь. Тонкие губы Бога войны сжались в прямую линию, заметную под густой бородой. Глаза внимательно осматривали Атрея.

– Нет. Ты должен закончить то, что начал, – требовательно сказал Кратос.

Мальчик должен свыкнуться с жестокой жизнью. Мужчина кивком указал на оленя, до сих пор судорожно глотавшего воздух в ожидании неминуемого конца. Пока ему не нанесут последний удар, животное продолжит страдать от мучительной боли, вызванной стрелой в плече.

Атрей нехотя перевел взгляд с отца на содрогающееся животное. Сомнения мешали ему действовать. Он знал, что от него ожидают. Он понял, почему должен нанести последний удар, но что-то его удерживало.

Вздохнув поглубже, Атрей опустился на колени перед животным и занес над ним нож, но рука дрожала и не слушалась.

– Я… не могу… – пожаловался мальчик.

Кратос присел рядом с ним и обхватил пальцы мальчика своими исполинскими ладонями, сжимая нож и выравнивая лезвие. Атрей невольно поморщился от такого непривычного прикосновения. Отец редко прикасался к нему. Какая-то часть Атрея радовалась и хотела продлить это мгновение; другая часть требовала немедленного действия, чтобы не показать себя слабым. В глубине души он понимал, почему медлит. Жизнь его с этого момента изменится навсегда.

Неверно истолковав жест отца, Атрей расслабился, порадовавшись, что ему не придется наносить роковой удар.

– Затягивая то, что нужно сделать, мы лишь призываем неприятности, – сказал Кратос.

В следующее мгновение, все еще держа руку Атрея в своих руках, Кратос со всей силы воткнул лезвие в шею оленя. Испустив слабый хрип, животное дернулось в последний раз. Брызги крови обагрили лица охотников.

Несколько секунд, показавшихся целой вечностью, они смотрели на безжизненный труп оленя, единственным смыслом жизни которого было лишь поддержать их существование. Он умер, чтобы они продолжили жить. Их жизни значат больше, чем жизни существ, которых они убивают. Атрею нужно это усвоить. Таков их мир, и мальчику придется смириться с этим.

Густые кусты в десятке шагов от них затряслись, словно от землетрясения. На лице Атрея отразился страх – к ним двигалось нечто чудовищное.

Сохраняя спокойствие, но подготовившись к худшему, Кратос вскочил на ноги, схватил мальчика за ворот и толкнул к себе за спину.

Из-за гребня оврага высунулась огромная серая рука, схватившая оленя. Это был лесной тролль, ростом превосходивший Кратоса раза в три, а по обхвату туловища – и во все четыре. Распахнув свою пасть, украшенную двумя изогнутыми клыками, чудовище приготовилось вцепиться зубами в плоть животного. Учуяв запах крови, мерзкая тварь решила, что пора потребовать их добычу себе.

– Что это? – крикнул Атрей.

– Лесной тролль. Держись позади, – приказал Кратос.

Он начал отступать назад, держа Атрея позади себя, когда тролль бросился вперед и ударил Бога войны в грудь огромным кулачищем, одновременно поднимая оленя над собой другой рукой.

Удар отшвырнул Кратоса на прогалину среди деревьев.

Глава 2

– Кьот! – прогудел тролль.

– Что он сказал? – спросил Кратос сквозь зубы.

– По-моему, он сказал «мясо», – ответил Атрей, продираясь сквозь ветви с рыжеватыми пожухлыми листьями, чтобы подобрать свой лук.

– Дауди Каупмадр та! – прорычал тролль, потрясая над головой трупом оленя с болтающейся головой в знак победы, и тут же направил голову оленя к себе в пасть.

– Нет! Это наша добыча! – выпалил Атрей, поняв последнее слово, как «взять».

– Нет! – крикнул Кратос, выхватывая из-за спины свой топор Левиафан.

Подав мысленную команду, он зарядил топор холодом, прицелился и швырнул его в тролля. Чудовище махнуло головой и топор угодил в туловище оленя. Едва пробив кожу, оружие мгновенно заморозило труп, и тролль выпустил его. Тело упало на землю и разбилось на сотни кусочков.

– Ту тилхейра экки хэр, – проворчал тролль.

Казалось, из его пасти вылетал не пар, а облака ярости и презрения.

– Нет, мы здешние! – крикнул Атрей, сам удивляясь тому, что понял упреки тролля.

Мать словно предчувствовала, что ему когда-то придется общаться с местными созданиями, и подготовила его к таким встречам.

– Мы охотимся там, где хотим!

Подняв раскрытую ладонь, Кратос приказал топору вернуться. Оружие, связанное с ним волшебством, отреагировало без промедления и тут же вернулось к нему в руку.

– Отец?

Атрей понимал, что нужно что-то сделать, но не знал, что именно. Во время охоты с матерью он никогда не встречал подобного существа. Не поднимаясь с колен, мальчик попытался нащупать и вынуть из колчана стрелу. Трясущимися руками он наложил ее на тетиву.

Прежде чем Кратос успел запустить топор еще раз, тролль обрушился на него всем своим весом и отшвырнул, словно тряпичную куклу. Топор упал на землю – неподалеку от воина, но слишком далеко, чтобы можно было тут же подобрать его. Увидев беспомощность человека, чудовище издало глухой звук, похожий на смех.

Но своим недалеким умом тролль не понял, что топор мгновением позже вернулся к хозяину, который выставил его перед собой в защитной стойке. Собираясь снова выдернуть оружие из рук человека, тролль повернулся к противнику всем телом. Бог войны угрожающе поднял топор над головой, злобно ухмыляясь.

Одним ловким движением Атрей поднял лук и прицелился в тролля, который схватил древко топора своей чудовищной рукой, удерживая Кратоса на месте.

– Отец, отойди! – крикнул мальчик, пытаясь прицелиться в уязвимое место на груди тролля.

Кратос ударил свободной рукой тролля в челюсть, отчего тот сдвинулся на пару шагов назад. Тролль серьезно недооценил силу человека.

– Не стреляй! – приказал Кратос и сам сделал шаг вперед, но тут же ему в грудь угодил кулак тролля, сшибая его с ног.

Теперь настал черед ухмыляться тролля, который завис над лежащим на земле человеком.

Дрожащей рукой Атрей натянул тетиву в полную силу, переводя стрелу выше, едва ли не в небо, из страха случайно попасть в отца.

Тем временем тролль схватил ближайший булыжник, занес его над головой и повернулся к Атрею.

– Мальчик!

– Все в порядке! Убей его! – прорычал Атрей сквозь зубы.

Растерянность и серьезность положения мешали ему сосредоточиться. Он понял, что чудовище и в самом деле может прикончить его отца. Отказываясь поверить в то, что он сейчас потеряет еще и отца, Атрей выровнял лук, целясь в центр груди тролля. «Самая легкая цель – самая крупная», – мысленно сказал он себе. Но не успел он сосредоточиться и выдохнуть, как тролль снова склонился над Кратосом. Бог войны успел ударить ему в шею, отчего чудовище шагнуло назад, сжало горло и болезненно вздохнуло.

Кратос вскочил с коленей и метнул топор, лезвие которого оцарапало троллю плечо.

Болезненный вопль сотряс окружавшие их деревья. Тролль потер кровоточащую рану рукой и в ярости занес кулак, чтобы обрушить его на голову Кратоса. Теперь ничто не мешало Атрею целиться, но нужно было действовать быстрее, потому что тролль мог попасть по отцу, прежде чем тот крепко встанет на ноги.

– Сейчас выстрелю! – крикнул Атрей, надеясь, что отец поймет, что нужно отступить назад, чтобы его сын выполнил смертельный выстрел.

Сердце Атрея бешено билось. Кончик стрелы вихлял. Во рту пересохло, глаза застилали слезы. Нужно действовать! Нельзя дать отцу погибнуть!

Едва тролль сжал горло Кратоса в смертельной схватке, Кратос вытащил топор и рассек громадную голову тролля.

Продолжая вопить и пошатываясь, тролль пытался схватить топор, но безуспешно. В последний раз, неуклюже взмахнув рукой, он повалился на землю мордой в грязь.

На поляне на мгновение воцарилась тишина. Ничто не двигалось. Затем Кратос снова устало опустился на колени.

С хриплым криком Атрей вскочил на ноги. Отшвырнув в лук, он подбежал к троллю, тоже упал на колени и принялся в яростной злобе бить его ножом. Казалось, сдерживаемые страх и гнев наконец-то вырвались наружу и овладели его разумом. Мысль о том, что он мог потерять отца сейчас, не успев оправиться от потери матери, сводила его с ума. Он уже не мог сдерживать свои чувства.

– Вот тебе! Получай! – кричал он.

Все вокруг расплылось из-за слез. Он отвернулся, чтобы отец не прочитал по его лицу, что творится у него в душе. Ему не хотелось, чтобы отец считал его беспомощным хныкающим ребенком. Он хотел стать мужчиной, а для этого нужно держаться как мужчина.

– Думаешь, я испугался тебя? – прорычал он, обращаясь к троллю, опуская нож и вытирая слезы.

В следующее мгновение Атрей закашлялся, опираясь на руки и отчаянно ловя ртом воздух. Кратос схватил сына за пояс и оттащил от тролля, а мальчик тем временем попытался нанести врагу последний удар.

– Ты никто для меня! Никто! – выпалил мальчик между приступами кашля.

Кратос сжал сына за плечи и развернул к себе.

– Парень! Посмотри на меня! Посмотри! – приказал он, заметив, что Атрей не сводит глаз с чудовища. – Посмотри на меня!

– Нет! Нет! – кричал Атрей, полностью отдавшись захлестнувшему его разум горю.

Кратос сжал его запястья и посмотрел Атрею прямо в глаза. На его невозмутимом лице не отражалось ничего, что могло бы говорить о том, что он разделяет чувства Атрея. Потом он отпустил мальчика, чтобы тот подобрал свой охотничий нож. Атрею захотелось еще раз кашлянуть, но он сдержался усилием воли. Он не должен казаться ребенком, когда на него смотрит отец.

– У нас получилось! – сказал он, тяжело дыша.

Кратос долго осматривал Атрея, словно читая его мысли. Атрей понимал, что его оценивают, но не понимал, как именно.

– Ты не готов, – наконец проворчал Кратос.

– Что? – вырвалось у Атрея.

Он понимал, что должен хранить молчание, но не смог.

– Я нашел оленя. Подстрелил его. Я доказал, что умею. Почему я не готов?

Кратос вдел топор в петлю у себя на спине и вытер кровь тролля с лица. Затем повернулся и прошел прочь с поляны.

– Что мы будем есть?

– Барсука.

– Ненавижу барсуков, – пробормотал Атрей, не скрывая брезгливости.

Кратос продолжал идти, не обращая внимания на его слова.

– Я уже давно не болел, – крикнул Атрей пару мгновений спустя. – Я смогу сделать все, что ты прикажешь.

Закинув колчан с луком за спину, он последовал за отцом, держась в дюжине шагов за ним.

Кратос бросил на него взгляд через плечо.

– Ты не готов, – произнес мужчина тоном, не терпящим возражений.

– Готов, – прошептал Атрей.

Проходя мимо мертвого тролля, он не сдержался, чтобы в последний раз не пнуть чудовище в живот. Неожиданно труп содрогнулся от мощного выброса газов. Атрей зажал нос.

– И куда мы теперь идем? – настойчиво спросил Атрей, не желая показывать, что разочарован.

Кратос уже исчез в лесу.

– Я готов, – повторил Атрей, на этот раз громче.

– Помолчи.

– Я покажу тебе, – прошептал Атрей себе под нос.

^{Глава 3}

Первым из леса вышел Кратос. В нескольких шагах за ним следовал Атрей, перекинув тушу барсука через плечо. У выступа скалы они задержались, чтобы окинуть взглядом расстилавшуюся перед ними долину.

«Дом».

Теперь это простое слово обрело совсем другое значение. Никогда уже дом не будет для них прежним.

Осмотрев окрестности, Кратос принялся спускаться по петляющей тропе, ведущей к хижине.

– Отец, смотри, – Атрей указал луком на пару кружащих в воздухе черных воронов.

Что-то в тоне мальчика насторожило мужчину.

– Да?

– Никогда не видел их раньше. Мама говорила, чтобы я сразу рассказывал ей, если увижу воронов над нашим лесом.

– Пусть летают.

Мгновение спустя под навес деревьев поднырнул внушительный кречет, размером едва ли не в половину Атрея, с пестрым оперением и размахом крыльев в семь футов, распугав местных птиц, которые разлетелись в разных направлениях.

– Йофи вернулась. Я думал, она покинула нас после того, как…

Атрей развел руками, чтобы привлечь внимание кречета, который легко бы проглотил всю его руку, вместо того чтобы воспользоваться ею, как насестом, но хищная птица не обратила внимания на мальчика и уселась на ближайшем пне.

– Она подлетала только к маме. Ко мне никогда, – сказал Атрей, оставив бесплодные попытки.

Удостоив кречета лишь беглого взгляда, Кратос внимательно оглядел растительность, сквозь которую они прокладывали путь к поляне с домом. Раньше тролли никогда не подбирались настолько близко к их жилищу. От этой мысли у Кратоса неприятно заурчало в животе.

– Как ты думаешь, почему мама хотела, чтобы я рассказывал ей о воронах? Что они означают? И почему мы увидели их сейчас?

Атрей снова посмотрел на небо, но вороны уже исчезли.

– У меня нет ответов.

При виде дома у Атрея внутри все похолодело. Его сердце больше не прыгало от радости, как прежде, когда он возвращался домой. Часы, проведенные в пути, в тишине, только усилили чувство потери.

За всю охоту они добыли только барсука. И то потому, что барсуки здесь водились в изобилии. Они были медленными и неуклюжими существами, легкой мишенью для стрел. По крайней мере, сегодня у них будет свежее мясо на ужин.

Внутри дома Кратос продолжил хранить молчание, предоставив Атрею право разделывать и потрошить барсука перед готовкой. После мальчик сел на трехногую табуретку перед очагом и насадил разделанную тушу на вертел для жарки. Языки пламени в очаге заставили его вспомнить о погребальном костре матери, когда она лежала, зашитая в белый саван, а огонь пожирал ее со всех сторон. Тогда он не проронил ни единой слезинки; его охватило такое горе, что он едва держался на ногах. Потом он поморщился при мысли о том, что, отрезая кусок ткани, оставил охотничий нож матери у нее на груди. В последнюю секунду он протянул руку и выхватил раскаленный нож, тут же отшвырнув его, когда его ладонь пронзила обжигающая боль.

Теперь же, когда мальчик представил себе жизнь без матери, на глазах его выступили слезы. Он заставил себя вспомнить тепло ее щек, когда она прижималась к его щекам, показывая, как пользоваться сделанным ею для него луком. Ее руки нежно обхватывали его руки, помогая натягивать тетиву. Он будет скучать по ее простым словам, которыми она всегда умела приободрить его.

– Ты что делаешь! – гневно воскликнул Кратос, подскакивая к очагу и выхватывая горящее мясо из пламени.

Выкинув из головы все посторонние мысли, Атрей непонимающим взглядом посмотрел на обуглившуюся тушу барсука на вертеле. Хуже барсука бывает только подгоревший барсук.

– Извини, – произнес он сдавленным голосом.

– Извиняйся перед своим пустым желудком, а не передо мной, – проворчал Кратос, опуская мясо на стол.

Ужинали они в молчании, а после сели на стулья перед очагом, чтобы согреться. Третий пустой стул, стоявший рядом с Кратосом, только подчеркивал тяжесть потери.

– Пора, – сказал Кратос, встав и направившись к кровати в дальнем углу.

Атрей немного еще посидел, пытаясь вызвать воспоминание об улыбке матери. Именно ее улыбки ему острее всего и недоставало. Сегодня ночью он постарается сделать так, чтобы она ему приснилась. Он будет вспоминать о том времени, когда они радостно работали рядом друг с другом в ее саду. Самой счастливой она выглядела в те моменты, когда ухаживала за своими растениями.

Атрей заставил себя подняться и пойти к своей кровати, которая стояла напротив родительской, теперь наполовину пустой.

Со стороны отца доносилось тяжелое дыхание. Мальчик плотно закрыл глаза. Но через несколько секунд распахнул. Сон никак не шел, и он уперся взглядом в балки потолка. Никогда еще ему не было настолько одиноко. Будто из него разом ушло все, что делало его счастливым. Он понимал, что ошибается: у него есть отец, он не одинок – его жизнь должна продолжаться. Но за что боги его так наказывают? Чем он их так рассердил? Мама рассказывала, что есть хорошие боги, которые заботятся о людях. Так почему же эти самые боги не спасли его мать?

Устав размышлять, Атрей погрузился в сон без сновидений, но скоро его разбудил шум. Это беспокойно ворочался в своей постели Кратос, сражавшийся с воображаемым врагом.

Кратос принял защитную стойку, прислонившись к каменной стене и выставив перед собой клинки, чтобы отбиться от трех воющих волков, каждый из которых был вдвое выше его ростом: один черный с зелеными глазами, второй белый, а третий серый. Черный зверь, стоявший впереди двух остальных, выглядел настоящим вожаком. Безбородый Бог войны в греческом одеянии размахивал Клинками Хаоса, не подпуская к себе хищников, но они нисколько не боялись его. Кратос понял, что если он надеется пережить их нападение, то нужно положить по меньшей мере одного. Белый волк шагнул вперед, словно по команде. За ним вдруг выросла женщина в длинном плаще и капюшоне, скрывавшем большую часть лица. Она подняла руку, и три зверя прыгнули на Кратоса.

– КТО ТЫ? – проревел Кратос так громко, как только мог, а черный волк тут же впился ему в бедро и поволок прочь.

Сон мгновенно развеялся, едва Кратос подскочил в кровати. В окно падали красно-оранжевые лучи восходящего солнца. Одежда и постель пропитались потом. В доме было тихо. Кратос был почти уверен, что крикнул вслух, но спокойный сон сына доказывал, что все это ему приснилось в кошмаре. Какое-то время он пытался припомнить лицо женщины. Несмотря на отдых, руки его ныли. Он столько лет успешно отгонял от себя плохие воспоминания, но вот они вернулись снова, чтобы мучить его, но с какой целью – он не представлял.

Прошло еще немало времени, прежде чем Атрей зашевелился и пробудился ото сна. Подняв голову, он беспокойно посмотрел на отца. Тишина в комнате стала неловкой.

– Я сделал все, что ты сказал. Почему этого недостаточно? – спросил мальчик, словно продолжая незаконченную накануне беседу.

Кратос прогнал из головы воспоминания о сне, возвращаясь в настоящее.

– Ты вышел из себя, – объяснил Кратос, стараясь умерить резкость, которая слишком часто проскальзывала в его голосе, когда он разговаривал с сыном.

– Тот тролль хотел убить нас. Как будто ты никогда не злишься в бою, – возразил Атрей.

– Злость может стать оружием… если ее подчинить, использовать в своих целях. Ты этого не умеешь, – сказал Кратос.

– Я быстро учусь, – не унимался сын. – Мама мне говорила.

– И ты рискуешь поддаться болезни всякий раз, когда тебя охватывает гнев. Это уже не первый раз, – сказал отец, заставляя себя встать с кровати.

– Я знаю, отец, но я уже давно болел в последний раз. По крайней мере… уже давно мне не было настолько плохо. Я готов.

– Нет, мальчик. Не готов.

– Но… – начал было Атрей.

Он замолк на полуслове, услышав хруст ветвей. Поначалу звук казался довольно невинным, но быстро перерос в тревожный шум. К их дому приближалось нечто большое. Страх сковал Атрея.

Кратос схватил топор, прикидывая, сколько ему осталось времени, чтобы защитить сына.

– Что это было? – спросил Атрей, спрыгивая с кровати.

– Тихо!

Тишину прервало грозное хлопанье тяжелых крыльев, за которым последовало прорезавшее воздух верещанье. Затем снова захрустели ветки, словно ломаясь под большим грузом.

Отец с сыном застыли на месте, даже не дыша. Тишина в доме словно душила Кратоса.

Дверь затряслась под громовыми ударами.

– Выходи! Ни к чему теперь прятаться. Я знаю, кто ты! – требовательно произнес грубый и хриплый голос.

В дверь снова заколотили. Атрей подумал, что, судя по силе ударов, их выследил какой-то великан.

– Более того, я знаю, что ты такое! – добавил голос с таким пренебрежением, что от него у Кратоса пробежали по коже мурашки.

– Что происходит, отец? Ты знаешь его? – прошептал Атрей, слишком испугавшийся, чтобы двигаться.

Кратос бросил на сына грозный взгляд и вытянул руку, жестом приказывая ему молчать. Подойдя к двери, он навалился на нее всем своим весом, чтобы ее нельзя было открыть.

– Лезь в подпол. Живо! – приказал он, осматривая дом в поисках того, что помогло бы ему в возможной драке.

– Но… ты же говорил мне…

– Не сейчас!

– …никогда не спускаться туда, – закончил Атрей.

Кратос подпер входную дверь доской, которую держал на такой случай, и подбежал к черной медвежьей шкуре на полу. Отбросив ее, он обнажил люк, с вырезанным на нем руническим символом.

– Кто это? О чем он говорит? – спрашивал Атрей испуганным шепотом.

Он никогда не видел, чтобы отец настолько беспокоился. Даже когда на них напал лесной тролль, отец предпочел напасть в ответ, а не отступить. Отец ни разу в жизни ничего не боялся.

Кратос распахнул откидывающуюся дверцу, под которой оказалась яма футов пяти в глубину. В одном ее углу в полумраке виднелся деревянный ящик.

– Не знаю. Залезай, – прошептал Кратос.

Атрей подчинился, впечатленный тревогой в голосе отца.

Когда сын спрыгнул вниз и лег на землю, Кратос закрыл люк и надвинул на него шкуру. Возвращаясь к двери, он подумал, не подготовить ли заранее топор. Но так бы поступил старый Кратос. Новый Кратос решил по возможности уладить спор мирным путем, прежде чем дело дойдет до драки.

– Просто скажи мне то, что я хочу знать! И обойдемся без кровопролитий, – снова донесся голос из-за двери.

Кратос оттолкнул доску и распахнул дверь.

^{Глава 4}

Подперев руками бока и придав себе грозный вид, Кратос решительно вышел наружу. Окинув оценивающим взглядом стоявшего перед их домом мужчину, он затворил за собой дверь.

Ничем не прикрытый торс незнакомца – мужчины довольно непримечательной внешности, не старше Кратоса – испещряли татуировки. Борода была заплетена в косички, с концов которых свисали бусины. На коротко подстриженных волосах оседали снежинки. Рваная одежда заставляла предположить, что это скорее нищий попрошайка, нежели зажиточный человек. Понять по непроницаемому лицу, о чем думает этот чужак, было совершенно невозможно.

Некоторое время он изучал Кратоса, словно оценивая его силу. Казалось, что он ждал, когда Кратос первым начнет разговор. Кратос заметил, как пальцы незнакомца машинально сжимаются в кулаки.

– Х-мм. Я думал, ты крупнее. Хотя ты явно тот, кого я ищу, – медленно произнес чужак, цедя слова. Его бесцветные губы скривились в ухмылке.

Кратос продолжал молчать.

– Далековато забрался, да? – спросил мужчина с дьявольской усмешкой. Если он и чувствовал страх, то старательно скрывал его.

Кратос вопросительно приподнял бровь. Он впервые видел этого жилистого северянина, но тот, казалось, знал о нем даже больше, чем жена.

– Что тебе нужно? – Кратос крепче сжал кулаки, напрягая бицепсы и мышцы на шее. Он уже решил пустить кулаки в ход, если чужак первым начнет драку. Но зачем этому плохо одетому человеку нарываться на неприятности? Да еще и не имея при себе оружия… Ему, при его-то росте и при таких худых руках, ни за что не победить Бога войны.

– Ты уже знаешь ответ, – продолжал незнакомец насмешливым тоном, но, ухмыльнувшись еще раз, он тут же стер всякое подобие улыбки со своего лица.

– Если ты что-то ищешь, то у меня этого нет. Иди своей дорогой.

Незнакомец вздохнул и покачал головой.

– Я-то думал, что вы высшие существа. Не чета нам. Гораздо умнее. А ты просто забился в эту нору, как испуганный кролик… жалкий трус.

Кратос шагнул вперед, снимая руки с пояса и расправляя пальцы.

– Ты зря нарываешься, кем бы ты ни был, – сказал он с угрозой в голосе.

Нисколько не смутившись, незнакомец сделал три шага вперед, оказавшись на расстоянии вытянутой руки перед Богом войны. При этом он ни на мгновение не отводил глаз от Кратоса, стоявшего на своем месте, как скала.

– О… ну, конечно, не зря.

Не успел Кратос придумать, что сказать дальше, как чужак размахнулся и ударил Кратоса по лицу.

Кратос сдержался, напомнив себе про обет, который дал, когда явился в эти земли. Он заставил себя держать руки по бокам, хотя они так и чесались дать сдачи. Глаза его застил огонь. Внутри закипала ярость, которую он поклялся никогда больше не выпускать наружу. Вдохнув поглубже, он постарался успокоиться. Нет, этот презренный дровосек ни за что не выведет его из себя.

– Пошел вон… из… моего дома, – отчеканил Кратос.

Чужак только ухмыльнулся, обнажив гнилые зубы и показав свою готовность к драке. Или же это была готовность умереть?

– Ну, для этого тебе придется меня убить, – ответил он невозмутимо.

И тут же с быстротой молнии, почти незаметно для глаза, нанес несколько ударов, набросившись на Бога войны всем своим весом.

Четвертый удар Кратос перехватил, сжав кулак чужака так, что тот едва не хрустнул.

– Я тебя предупреждал, – сказал он.

Даже не поморщившись, незнакомец с облегчением вздохнул, словно его ожидания сбылись. На его чумазом лице мелькнула восторженная улыбка.

Кратосу оставалось только прийти к выводу, что мужчина сошел с ума. Ни о чем другом это выражение не говорило. Но кто перед ним? А главное, что он за существо такое, радостно устремляющееся навстречу своей смерти?

Размахнувшись, Кратос ударил чужака кулаком в лицо, отчего тот пошатнулся и неуклюже припал на одно колено.

– Почему ты не послушал моего предупреждения? – спросил Кратос.

Пока незнакомец стоял без движения на колене, Кратос рискнул обернуться и посмотреть на дом, задумавшись на мгновение, как рассказать о случившемся сыну. Не хотелось ему представать перед сыном в таком свете. Прошлый Кратос совсем не чета Кратосу нынешнему.

Но чужак зашевелился, и мысли Кратоса обратились к настоящему. На лице странного мужчины вновь отразилось загадочное удовлетворение.

– Нет… нет, нет, нет… Превосходно. Теперь мой черед, – произнес незнакомец.

Он неожиданно нанес настолько яростный удар снизу, что Кратос взмыл в воздух и перелетел через крышу дома, опустившись на заднем дворе.

Это был не обычный человек.

Чужак подпрыгнул и сам последовал за Богом войны, приземлившись в десятке шагов от своего противника.

Кратос перекатился и вскочил на ноги, приняв стойку для встречи очередного нападения.

– Какое невероятное разочарование. Давай же, – поддразнивал его незнакомец.

Когда Кратос набросился на него, незнакомец воспользовался превосходящим весом Бога войны и направил того прямо в стену дома. Кратос отскочил от стены и снова набросился на незнакомца, но тот расхохотался и схватил его, словно тряпичную куклу. Прижав к себе, он снова взмыл в воздух и обрушился на крышу. Сидя верхом на Кратосе, чужак нанес ряд быстрых, сбивающих с толку ударов, с совершенно безумным выражением лица.

– Это же так просто! Скажи то, что я хочу узнать, и боль уйдет! – выкрикнул чужак.

Кратос выдернул из-под него правую руку. Снова и снова он бил в лицо чужака кулаком, пока не сбросил противника с себя. Тот упал на крышу с таким грохотом, что часть соломы с досками провалилась. Сквозь дыру показалась часть комнаты.

Чужак перекатился, вспрыгнул, набросился на Кратоса, сшиб его с ног и снова оказался сверху. Но вместо того, чтобы продолжать удары, вытянул шею, словно пытаясь получше рассмотреть темное помещение.

– Почему там две кровати?

Кратос ударил чужака в неприкрытую челюсть, свалил его с себя, подскочил и прижал противника лопатками к крыше. Разведя в стороны его руки, он принялся колотить его, что есть сил.

Но незнакомец, как ни странно, выстоял под градом яростных ударов. Продемонстрировав невероятную силу, он схватил Кратоса за шею и швырнул его в сад за домом.

– Задел за живое, да? – беззаботным тоном поинтересовался чужак, вопросительно приподнимая бровь.

Несмотря на солидную взбучку, он держался уверено. На нем не было никаких синяков, никаких кровоподтеков.

Кратос схватил ствол дерева, поврежденного во время потасовки чуть ранее, и чужак бросился на него. Подгадав момент, когда тот подбежит поближе, Кратос размахнулся и отбросил стволом чужака во двор, где тот ударился о край крыши.

Нужно во что бы то ни стало не дать чужаку пробраться в дом и уж тем более не дать ему обнаружить люк. Прежде всего он, Кратос, должен защищать Атрея. Что задумал этот незнакомец? Что у него на уме? Он что, хочет забрать у него сына или навредить мальчику?

Однако сейчас не время раздумывать – нужно действовать и полагаться на инстинкты. Пока он медлил, чужак успел скатиться с крыши. Когда тот коснулся земли, Кратос снова бросился на него.

– Кого ты прячешь? – спрашивал незнакомец, встретив его ответными ударами.

Повалив Кратоса на землю, он вспрыгнул на гребень ближайшего холма и поднял над головой кусок скалы больше себя размером.

– Лови! – расхохотался он.

Вызвав заморозку, Кратос ответил тем, что метнул в чужака свой топор. Тот угодил противнику прямо в грудь и заставил опуститься на колено… Но не заморозил его! Самая мощная магия топора почему-то не сработала против этого чужака. Когда Кратос вернул топор, незнакомец упал вперед. Рана при этом мгновенно затянулась, кровотечение остановилось. Увидев, как чужак проявляет такие сверхъестественные способности, Бог войны подбежал, схватил его за горло и приподнял над землей.

– Ты стар и медлителен. Не следовало тебе приходить в Мидгард, – насмешливо прохрипел чужак.

– Ты слишком много говоришь, – ответил Бог войны.

Кратос со всего размаху вмазал противнику по лицу, надеясь разобраться с незнакомцем до момента, когда к тому вернутся все силы, но напор Бога войны и в самом деле ослаб. Чужак схватил Кратоса за плечо и развернул так, чтобы поменяться с ним местами. После чего снова обрушил на него град молниеносных ударов.

– Я говорю слишком много, а ты не хочешь говорить. Ладно. Может тот, кого ты прячешь в доме, захочет? О, не волнуйся, я вернусь. Я с тобой еще не покончил.

От ухмылки чужака Кратоса вновь охватила ярость. Испустив рык, эхом отозвавшийся в лесу, Кратос устремился вперед, схватил чужака за горло и вдавил его в ближайшее дерево. А потом обрушил на него град ударов, не остановившись до тех пор, пока дерево не покосилось.

Отшвырнув чужака словно кучу тряпья, Кратос вырвал ствол из земли вместе с корнями и с деревом наперевес побежал на незнакомца. Разгона хватило, чтобы оба они прорвались сквозь скалу, разметав камни на своем пути, и оказались на прогалине у подножия резного монолита.

– Боишься, что я там кого-то найду? – выкрикнул чужак.

Кратос впечатал чужака в монолит. Тот вцепился ногтями в трещины в стволе и разорвал его напополам. Кратос начал подумывать о том, что его силы не хватит, чтобы сразить этого соперника. Этот мужчина обладал такой мощью, какой Кратос еще ни разу не встречал за всю свою жизнь.

– Ну что, попробуем найти? – сказал чужак с усмешкой.

Кратос подпрыгнул и потянул на себя монолит, что было сил. Камень поддался и свалился на незнакомца, погребая того под собой.

Все было кончено. Кем бы ни был чужак, теперь он мертв. Кратос пощадил бы его, если бы тот просто ушел и оставил Бога войны в покое. Чужак не понимал, с кем связался.

Тело его дрожало, мышцы пронзила резкая боль. Кратос наконец отошел от монолита, глубоко вдохнув и наполнив легкие свежим успокаивающим воздухом.

– Уже уходишь?

Каменная глыба содрогнулась и начала приподниматься. Чужак подымал ее над своей головой. Его губы застыли все в той же презрительной усмешке.

– Что ты никак не уймешься? Ты не знаешь, кто я, – сказал Кратос.

– Это ты не знаешь, кто я, – ответил чужак с неуместной для такого случая гордостью.

– В битве со мной победить невозможно, – проворчал Кратос.

– Мы еще не закончили.

Усмешка наконец-то погасла. Чужак поднял монолит на вытянутых руках и бросил его в Бога войны. Кратос встретил снаряд в прыжке и запустил обратно в чужака. Тот же свою очередь тоже встретил его в полете и швырнул в Кратоса.

Кратос уклонился и ринулся навстречу незнакомцу. Оба они столкнулись посреди поляны. Оба отказывались отступить хотя бы на шаг. Но земля под ними не выдержала и пошла трещинами. Схватив друг друга за руки, они переступали с ноги на ногу, сохраняя равновесие.

– Один послал меня за ответами, но твое тщеславие заставило нас вступить в бой. Давай, бей, трать силы, я не отступлю. Рано или поздно твое старое тело сдастся. Боль станет слишком велика. Но прежде, чем я покончу с тобой, ты должен кое-что узнать, – пропыхтел чужак.

Он наклонился ближе с диким взглядом.

– Я ничего не чувствую, – закончил он и расхохотался.

Перепрыгнув через расщелину, он снова выполнил свой коронный удар снизу, подкинув Кратоса вверх, а потом взлетел и сам. Не успел Кратос приземлиться, как чужак топнул по земле, и та содрогнулась. Бог войны пошатнулся и упал в образовавшееся ущелье. С грохотом упав на дно, Кратос потряс головой и посмотрел вверх. Поднимаясь по стене, он слышал голос чужака.

– Драться бесполезно. Сопротивление бессмысленно. Тебе меня не победить.

Уцепившись дрожащими руками за края расщелины, Кратос подтянулся и вылез на другую сторону.

– Ну вот, опять. Ладно, давай, сражайся.

Ухмылка чужака словно просверливала Кратоса насквозь, раня его душу. Кратос бросился на незнакомца и ударил его так, что сшиб с ног. Потом, не дожидаясь, когда тот опомнится, проскользнул ему за спину и выполнил захват с удушением. Собрав все силы, Кратос выкручивал шею чужака, пока почти полностью не повернул его голову назад.

– Давай же! Действуй! Я надеялся, что из всех, кого я встречал, хотя бы ты заставишь меня что-то почувствовать. Но и ты не смог, – продолжал насмехаться над ним чужак сквозь хрипы.

Кратос зарычал и последним усилием свернул-таки чужаку шею. Мгновение спустя рядом с Богом войны на землю свалилось обмякшее тело. Тяжело дыша, Кратос сбросил труп в расщелину, а потом долго стоял, почти ожидая, что незнакомец снова вернется к жизни, выпрыгнет из-под земли и продолжит драку. Наконец дыхание выровнялось, и Кратос понял, что окончательно победил.

Он сокрушенно покачал головой. Его обуревали смешанные чувства гнева, презрения и печали. Глубоко вздохнув, он повернулся спиной к расщелине и зашагал домой.

– Как он узнал обо мне и о моем прошлом? Как нашел меня спустя столько лет? – бормотал он себе под нос.

^{Глава 5}

Внутри дома Кратос осмотрел разрушения. Опоры остались нетронутыми, но из угла, над которым обрушилась крыша, по соседним стенам пошли трещины. Повсюду валялась побитая кухонная утварь. Кратос пнул кочергу в очаг, не обращая внимания на боль в ноге.

– Фэй, что мне делать? – прошептал он. – Наш сын не готов выполнить то, что ты просила… Я не знаю, как я справлюсь без тебя.

Он склонился над дверцей в подпол и с облегчением подумал о том, что сын пролежал все это время в укрытии. Если этот странный пришелец и искал Атрея, то погиб, не узнав, где тот находится. Но как он вообще узнал про Атрея? Они жили далеко в лесу, оторванные от всего мира. Кратос попытался представить, что заставило этого незнакомца искать их. Может, это была случайная встреча со смельчаком, который захотел сразиться с самим легендарным Богом войны?

Кратос некогда пришел в эти места с целью скрыться от всех и стать другим, не таким, каким был прежде.

– Как он нашел меня? – повторял он себе под нос, отшвыривая медвежью шкуру, чтобы открыть дверцу. – Мальчик?

Дневной свет выхватил из тьмы Атрея, сжавшегося в дальнем углу и обхватившего руками колени. Увидев на фоне яркого света отца, мальчик вытер слезы, скатывавшиеся по его бледным щекам, и облегченно улыбнулся, когда понял, что опасность миновала и что его отец в порядке.

– Я слышал шум… Я думал, ты… – выдавил из себя Атрей, сдерживая порыв расплакаться, но на этот раз, скорее, от радости, чем от мучительной неизвестности.

– Все хорошо? – спросил он, поднимаясь на ноги.

– Я цел. Идем, – произнес Кратос ровным, бесстрастным голосом, словно и не сомневался в исходе драки.

Протянув руку, он одним рывком вытащил сына из ямы и поставил его рядом с собой.

– Собирайся в путь. Мы уходим, – приказал Кратос, оставив Атрея стоять и в замешательстве осматривать разгромленное помещение. Разрушений оказалось больше, чем он предполагал. Внимание мальчика привлекла дыра в крыше. Какой силой нужно обладать, чтобы проломить толстые балки?

– Что случилось?

Отец возился у кровати, собирая вещи, которые на его взгляд могли понадобиться им в пути.

– Почему мы уходим? Это наш дом!

Атрей продолжал стоять и ожидать ответа. При мысли о том, что ему придется покинуть дом сейчас, почти сразу же после смерти матери, у него разрывалось сердце. А вдруг, если он уйдет, то потеряет всякую связь с ней?

– Живее, – проворчал Кратос из своего угла, не оборачиваясь.

Атрей засуетился, схватил лук и заполнил колчан стрелами, затем взял нож и несколько ценных для него рунических камней, оставшихся от матери. При виде этих памятных вещиц им овладела такая тоска, что у него даже подкосились ноги, и он упал на колени.

– Что там еще? – с досадой спросил Кратос. – Ты болен?

Но выражение его лица смягчилось, когда он увидел, какие чувства охватили его сына.

Атрей покачал головой. Сердце у него разрывалось на части. Ему предстояло покинуть место, в котором до сих пор ощущалось присутствие матери. Все его воспоминания были связаны с этим домом. Все, что он знал в жизни, оставалось здесь.

– А мы вернемся? – набрался он храбрости задать вопрос.

– Бери только самое важное, – ответил Кратос.

Закинув за спину лук и колчан, Атрей постарался занять свои мысли настоящим, загоняя драгоценные воспоминания поглубже. Сейчас нужно делать то, что действительно важно.

– Ты же говорил, что я не готов, – сказал он с ноткой иронии.

– Не готов, но у нас нет выбора.

Кратос опустил дверцу подпола и накинул на нее медвежью шкуру, скрывая свой тайник.

– Докажи, что я ошибаюсь, – сказал он, почти обращаясь к самому себе.

Закрепив Левиафан на спине, он привязал к ремню кожаный кошель, а после мешок, наполненный вяленой олениной и вяленым барсучьим мясом, пресными лепешками и сушеными фруктами. Если питаться экономно, то этой провизии им хватит недели на две, а по пути они могут пополнять припасы тем, что дарует им здешняя местность.

– Хорошо, – отозвался Атрей.

Если приглядеться, то можно было заметить, как он едва не улыбнулся.

К чему он должен быть готов?

Кратос украдкой наблюдал за сыном и за той стойкостью, с какой тот переживал тяжелую утрату. Бог войны и сам позволил себе легкую улыбку, но тут же поджал губы и перевел взгляд на пол. Рассеянным взором он смотрел на то место, где располагался его тайник, и вспоминал, не забыл ли он чего-то.

– Я готов, – сказал Атрей, подходя к двери и возвращая Кратоса к настоящему.

Выйдя наружу, мальчик с удивлением осмотрел дом и местность вокруг него.

– Ого… Но как? – пробормотал он, не веря своим глазам.

Невозможно было даже представить, что два дерущихся между собой человека способны нанести столько разрушений.

Кратос ничего на это не сказал.

– Кто это был? – спросил Атрей.

– Не знаю! – отрезал Кратос, решительно шагая по тропе в лес.

Атрей то и дело отбегал в сторону, чтобы рассмотреть какую-нибудь заинтересовавшую его подробность. Кое-что казалось не по силам никаким смертным. Кто бы ни постучался к ним в дверь, он не был обычным человеком. Атрей впервые за свою жизнь задумался о том, что с его отцом мог встретиться бог. Мать столько всего рассказывала ему о богах, но он никогда не предполагал, что может повстречаться с одним из них. Затем его пронзила пугающая мысль.

– Ты мог погибнуть! Никогда не оставляй меня одного, ладно?

– Нам нужно идти, – ответил отец.

– Что он хотел от нас? Мы же никто, – сказал Атрей.

Кратос не отвечал, а только шел дальше в лес.

Тут до Атрея дошло то, о чем он не подумал, когда они уходили из дома.

– Ты что… убил его?

Возле дома нигде не было видно никакого тела, никаких следов крови, которые, казалось бы, должны были остаться после драки, шум от которой доносился до подпола, и после которой осталось столько разрушений.

– Я сделал то, что должен был сделать, – отчеканил Кратос тоном, не предполагающим никаких дальнейших вопросов.

Его ответ, казалось, удовлетворил Атрея, который посеменил дальше, пока Кратос на мгновение остановился, чтобы бросить последний взгляд на рунический символ, выцарапанный на их двери. Для его жены этот символ много значил. Все, что он надеялся построить, все, чего хотел достичь, – всего этого он теперь лишился. Собрав всю свою решимость, Кратос повернулся спиной к оставленной позади жизни и пошел за сыном вверх по тропе.

– А сад мамы выживет, пока нас не будет? И что станет с ее кречетом? – спросил Атрей.

Кратос задумался. Сад тоже много значил для его жены, как и для сына. Он служил олицетворением их жизни, их будущего.

– Побудут здесь, пока мы не вернемся. Не беспокойся, – сказал Кратос, скорее, чтобы утешить мальчика.

Атрей улыбнулся. Значит, они вернутся, починят все, что сломалось, и позаботятся о саде матери. Она была бы довольна.

Но потом Атрей задумался о том, откуда в голосе отца взялась такая несвойственная ему мягкость? Как понимать его слова? Может, отец просто хочет успокоить его? Вдруг они вообще сюда никогда не вернутся?

Как теперь ощущать себя частью семьи? У него не осталось матери, не осталось дома, а отец едва его терпит.

– Хорошо, – пробормотал он.

Пока они поднимались по ведущей на гребень холма тропе, Атрей рассматривал один из кожаных мешочков, пристегнутых к поясу отца. Он вспомнил, как отец встал на колени перед погребальным костром, осторожно зачерпнул мозолистой ладонью пепел матери и пересыпал его в этот мешочек. Эти воспоминания о том ужасном дне настолько захватили Атрея, что он опомнился, только когда грубая рука схватила его за шиворот и оттащила от крутого обрыва.

– Смотри, куда идешь, – проворчал отец.

– Извини. А можно, я ее понесу? – рискнул спросить Атрей.

– Нет! – отрезал Кратос таким резким тоном, что Атрей решил больше не спрашивать об этом.

– А куда мы идем? – спросил мальчик через некоторое время, когда тропа уже принялась петлять между деревьев.

Кратос не ответил.

Они продолжали идти, поднимаясь все выше. Постепенно перед ними открывался вид на далекий, покрытый снегом горный пик, отчетливо вырисовывавшийся на фоне безоблачного лазурного неба.

– Мы идем туда, – указал Кратос.

– На ту гору? И долго туда идти?

– Не могу сказать.

Кратос продолжил путь.

– А мы встретим кого-нибудь по пути? – спросил Атрей через пару минут.

Раньше ему не предоставлялось случая повстречаться с другими людьми. Он жил вдали от всех, в глухом лесу, и разговаривал только с отцом и матерью – чаще с матерью, так как отец часто уходил надолго.

– Да.

– Мирных?

– Нет.

– Они захотят нас ограбить? – не унимался мальчик. – Мама рассказывала, что бывают грабители, которые забирают все, что есть у других путников.

– Возможно. Да, – поправился Кратос, решив ответить честно.

– О…

– На пути мы, возможно, встретим много опасностей. Ты должен быть готов к ним.

На вершине холма Атрей повернулся, чтобы посмотреть, сколько они уже прошли. Позади них раскинулась долина Идунн. Среди прочих деревьев в лесу заметно выделялись деревья с золотистой листвой, выстроившиеся друг за другом в определенном порядке и образующие огромные знаки, различимые только с высоты. Атрей изумленно разглядывал эту извилистую полосу, похожую на рунический защитный символ, вырезанный на их входной двери и на откидывающейся дверце подпола. Только этот символ был такой гигантский и обрамлял весь лес. Кратос тоже с интересом рассматривал его. За все эти годы он сотни раз прошел этот лес вдоль и поперек, но ни разу не замечал, чтобы какие-то деревья выстраивались таким причудливым образом. До этого мгновения он вообще мало внимания обращал на деревья.

– Смотри, – сказал Атрей, обрисовывая очертания знаков пальцем в воздухе.

– Откуда это здесь? – Сын удивленно посмотрел на отца. – Как так получилось?

У Кратоса не было ответа. Скорее всего, жена знала об охраняющих лес знаках все это время, но никогда не рассказывала ему, чем на самом деле они обязаны своей спокойной жизнью в этой долине.

– Значит… значит нас защищала полоса деревьев, – сказал Атрей.

Потом что-то еще привлекло его внимание. На лице мальчика отразилась задумчивость.

– А вон там прогалина, – указал он.

И действительно, в защитной рунической линии отсутствовали три дерева.

– Эти деревья она выбрала для своего костра. Отметила каждое своей ладонью.

– Погоди… Значит, она сказала тебе, что нужно срубить именно эти деревья? А она знала, что это часть защитной полосы?

Кратос сжал губы. Внутри него вскипала досада. Тогда он не имел ни малейшего представления о том, что делает. Он ничего не знал об окружавших их золотых деревьях. Его жена никогда об этом не рассказывала… даже если знала. Но она должна была знать! Она настояла на том, чтобы они построили себе хижину в этом самом месте. Она находила множество различных доводов, чтобы поселиться в долине, а не на вершине холма, как хотел он. Никогда не говорила, но знала. Кого она защищала магией этого места? Его? Или Атрея? Или себя?

Печаль и досада вновь подступили к горлу Кратоса. Он поспешил проглотить комок и подавить в себе эти чувства, потому что сожаления о прошлом порождают лишь страдания. Бросив последний взгляд на лес, который они называли своим домом, Кратос решительно повернулся и пошел дальше на север.

– Идем. Не оглядывайся, – произнес он с мрачноватой обреченностью.

Но Атрею нужно было еще раз посмотреть на то место, где прошла вся его жизнь. Интересно, вернутся ли они когда-нибудь сюда, или судьба уведет их далеко отсюда? Мысленно поругав себя за выступившие на глазах слезы, Атрей тоже развернулся и пошел за отцом.

^{Глава 6}

Монотонный путь отуплял разум Атрея. Вокруг одно и то же – сплошные камни, деревья, земля и кусты. Интересно, сколько им еще идти до цели? Но он понимал, что задавая бесконечные вопросы, только разгневает отца, и потому хранил молчание. А он столько всего хотел узнать – больше всего о жизни матери. Ему всегда казалось, что у него будет много времени спросить о самых важных вещах. Все одиннадцать лет его жизни прошли в тишине и спокойствии. Он не ожидал, что все изменится так резко и ужасно.

Неожиданно Кратос остановился и припал на колено, жестом веля Атрею сделать то же самое.

Атрей осмотрелся в поисках опасности, но ничего не увидел и ничего не почувствовал. Потом постарался прислушаться, но и услышать поначалу тоже ничего не удалось.

Отец тем временем достал из-за плеча топор, и тогда Атрей тоже вооружился луком, поспешно вынимая из колчана стрелу и накладывая ее на тетиву.

Проходили секунды, но ничего вокруг не менялось. Кратос поднялся на ноги, махнув рукой Атрею. Но когда мальчик подошел к отцу, Кратос отвел его рукой на пару шагов назад.

– Держись позади меня, – хрипло прошептал Кратос.

Впереди за тощими березами и сосенками виднелась освещенная солнцем поляна. По мере приближения к ней в морозном воздухе все сильнее ощущалась вонь – мерзкий запах гниющей плоти. Он-то и насторожил Кратоса.

Драугры. Проклятье этих земель.

– Что за гнилой запах? – спросил Атрей, подавляя рвотный позыв.

– Держись рядом. Молчи. Драугры.

– Драугры? А кто…

Кратос увлек Атрея в густые кусты под деревом, в которых можно было укрыться вдвоем. Присев, они приготовились к бою.

На поляну вышли три первых драугра, вооруженные щитами и копьями. Внешне они напоминали исказившиеся от разложения тела людей, пропитанные изнутри огнем, с текущей в их жилах буровато-рыжей магмой. Фэй рассказывала, что это воины, упрямо отказывающиеся умирать и сражающиеся с валькириями, которые прилетают по их душу. Двигаться их заставляет сжигающая их изнутри ярость. Единственная цель их существования – разрушение и месть всем живым без разбора.

Пока что они не учуяли Кратоса и Атрея, которые сидели без движения в кустах под карликовой ивой.

– Они… мертвые?

– Павшие воины, очень опасные, – прошептал Кратос.

– Они нас не видят. Мне выстрелить? – спросил Атрей дрожащим от испуга голосом.

«Как мне убить того, кто уже мертв?» – вертелась в его голове мысль.

– Жди приказа. Целься в голову.

– Мы нападем на них? – продолжал беспокойно спрашивать Атрей.

Никогда раньше он не был настолько близок к сражению с настоящими врагами. Сердце бешено колотилось в груди. Пальцы онемели от того, что так долго натягивали тетиву. Он попытался сосредоточиться на ближайшей цели.

– Тише. Не спрашивай, – сурово прервал его Кратос.

Когда один из драугров принюхался и повернулся в их сторону, стало понятно, что их укрытие обнаружили. К тому же редкая бурая листва не могла полностью скрыть бледную кожу Кратоса. Прицеливаясь, драугр занес костлявую руку с копьем.

– Стреляй! – скомандовал Кратос, выставляя перед собой топор и устремляясь на поляну.

Атрей выпустил первую стрелу, которая с жужжанием пронеслась мимо бегущего отца и угодила ближайшему драугру в шею. Мертвец пошатнулся, но удержался на ногах и даже продолжил двигаться вперед, целясь копьем уже в Атрея.

Пока Атрей впопыхах нащупывал следующую стрелу, Кратос, широко размахнувшись, разрубил драугра пополам на уровне пояса. Обратным движением топора он снес голову с гниющих плеч другого драугра. За это время Атрей успел прицелиться.

Следующая стрела пролетела мимо цели и воткнулась в ствол растущей поблизости липы. Страх мешал мальчику сосредоточиться на врагах.

– Точнее! – сердито крикнул Кратос, нападая на следующих двух мертвецов, которые вышли на поляну.

Атрея захлестнула паника. Дрожащими руками он пытался вынуть очередную стрелу из колчана.

Еще двое драугров, поняв, какую угрозу представляет лучник, сменили направление и пошли в обход размахивающего топором Кратоса, который был занят другими врагами.

– Следи за флангом! – проревел Кратос, понимая, что его сын не может сражаться сразу с двумя противниками.

Атрей кувырком отпрыгнул, чтобы не попасться ближнему драугру, и, быстро натянув тетиву, выпустил стрелу противнику прямо в лоб. Когда на него замахнулся второй, Кратос развернулся и бросил топор в шею драугра позади себя. Мертвец рухнул на колени, взирая на Атрея пустыми глазами, пока тот накладывал очередную стрелу и выпускал ее в драугра, который заносил копье для удара по отцу.

Оставшийся последним драугр развернулся и неуклюже поковылял в укрытие ближайшего подлеска.

На поляне воцарилась тишина.

Атрей поднялся на ноги, все еще со стрелой наготове, и подошел к отцу, вернувшему свой топор.

– Ну, как? Я помог?

Кратос ничего не ответил. В бою главное – это следить за тем, чтобы самому остаться в живых. А то, что ему нужно следить за безопасностью сына, означает, что отныне ему в каждом бою придется думать сразу о двоих. Отвлекшись, он может пропустить роковой для него удар врага. Ему нужно знать, что Атрей сможет защитить себя – по крайней мере до той степени, чтобы он мог сражаться и не беспокоиться о сыне.

Нет, он, Кратос, и сам не готов к предстоящему пути. Сможет ли он сохранить обе жизни, прежде чем они достигнут цели? Возможно, не стоит, как прежде, бросаться на врага сломя голову. Нужно придумать, как обходить стороной опасности и избегать сражений.

– Если хочешь помочь, отвлекай их. Если я кем-то не занят, то займись им ты. Но только, если это безопасно, – предложил Кратос, посматривая на сына в поисках понимания.

Вместо этого он разглядел в мальчике сочувствие и переживание, которыми отличалась его жена. При воспоминании о ней у него дрогнуло сердце, и в это мгновение Кратос ощутил, что должен нести полную ответственность за безопасность Атрея.

– Да, я смогу, – уверенно сказал Атрей.

Кратос не расслышал его ответа. Он позволил горю проникнуть в сознание. В его голове промелькнуло слишком много мыслей, пробудивших лишь смущение и сожаление.

– Я сказал, что смогу, – повторил Атрей, отвлекая Кратоса от его размышлений.

– Хорошо.

Кратос снова повесил топор за плечи.

– Куда идем теперь? – спросил Атрей, заметив тонкую вертикальную расщелину вдоль отвесной скалы впереди.

Кратос пару секунд осматривал препятствие, а после припал на колено, чтобы Атрей забрался к нему на спину.

– Вверх, – сказал он.

– Я справлюсь сам.

Кратос продолжал стоять на колене.

– Я смогу, – настаивал мальчик.

Кратос хмуро посмотрел на него.

– Ну ладно.

Атрей взобрался на спину отцу и крепко держался за плечи, пока тот взбирался по скале. Кратос тщательно ощупывал поверхность, выбирая самое надежное место, чтобы уцепиться за него рукой или поставить ногу. Атрею же подъем показался нетрудным, и он был уверен, что справился бы с ним и сам, если бы отец хотя бы дал ему возможность проявить себя.

– Что еще? – спросил он.

– Что «что еще»? – недоуменно переспросил Кратос.

– Я еще что-то должен знать, если мы встретим этих существ?

– Тщательнее целься, когда стреляешь. Точность важнее скорости.

– Понял.

Наконец Кратос добрался до вершины и поставил Атрея на землю рядом с собой. Какая-то его часть захотела улыбнуться, но бог внутри него сдержал человека.

– И думай. Думай, прежде чем действовать. Знай, что ты должен сделать, прежде чем сделаешь.

– Как мне узнать, что я должен сделать, прежде чем сделаю, если я не знаю, что мне делать?

Положив на землю мешок, Кратос сел и вынул из него скудные припасы. Неровные скалистые выступы вокруг них послужат неплохим убежищем для ночлега.

– Что теперь? – спросил Атрей.

– Будем спать.

В ветвях деревьев над ними порхали птички, похожие на жаворонков.

– Мать рассказывала тебе о богах?

– Да, – ответил Атрей, но почему-то не совсем уверенно и как будто осторожно.

– А она говорила о том, кто не чувствует боли, и кого нельзя убить?

– Наверное, это Бальдр. Сын Одина.

– Что она рассказывала про Одина?

– Это правитель богов-асов. Он живет в Асгарде.

Вновь на долгое время наступила тишина.

– Еще что-нибудь? – спросил Атрей.

Не дождавшись ответа, мальчик заснул.

Кратос разглядывал мозаику из пятен проникавшего сквозь листву лунного света. Мать мальчика поведала ему о богах; он же научит его выживать в суровом мире, а заодно научится сам быть хорошим отцом. Последняя мысль пробудила сонм воспоминаний о его собственном отце. Поморщившись, он поспешил отогнать их, прежде чем они не улеглись тяжким грузом в его сознании. Теперь в любое мгновение бодрствования его должна заботить только одна мысль: как сохранить своего сына. После этого Кратос позволил себе заснуть.

С первыми лучами солнца они встали и продолжили путь. Кратос целеустремленно шагал по тропе, которая убегала в густую рощицу в сотнях шагов от места их ночевки. Чуть в стороне Атрей разглядел древние руны, выцарапанные на камне высотой чуть больше роста отца. Он побежал вперед, бормоча себе под нос слова.

– Тут написано, что впереди поселение ётунов.

– Ётунов? – переспросил Кратос.

– Великанов.

Пока они шли дальше, Атрей задумался о великанах. Никогда раньше он не уходил так далеко от дома, и никогда еще у него не было таких приключений. С матерью они охотились неподалеку от хижины, и она всегда защищала его от опасностей, встречавшихся им на пути, – если можно считать опасностью встречу с рассерженным барсуком. Мать, похоже, обладала каким-то чутьем, позволявшим ей заранее предвидеть такие встречи и по возможности избегать их. Наверное, потому их охотничьи вылазки всегда заканчивались успехом, и им никогда не грозила настоящая смертельная опасность.

Атрей вовремя вернулся к настоящему, чтобы разглядеть драугров, приближающихся к дороге.

– Еще двое! Вон там! – хватая лук и вынимая стрелу.

– Не стреляй, пока они не подберутся достаточно близко, чтобы ты не промахнулся.

Борясь с тревогой, Атрей ждал, пока драугры поднимали свои ржавые мечи и готовились к атаке. Выстрелив, он попал ближайшему в висок, а Кратос, метнув топор, угодил другому в голову. Оба врага тут же рухнули.

– Ну, как? – спросил Атрей.

– Лучше. Но в следующий раз дай мне достаточно места для сражения, – требовательно сказал Кратос.

Похвала из уст отца почему-то всегда звучала не как похвала. Атрей думал, что справился хорошо, вовремя наложил стрелу, прицелился, не теряя времени, и выстрелил, когда решил, что не промахнется. Ну ладно, «лучше» – тоже неплохо.

– И рассчитал время, – пробормотал Атрей.

– Верно, – бросил Кратос небрежно.

Вскоре тропа привела их к разрушенному мосту. Потрепанные и пострадавшие от непогоды веревки поддерживали полусгнившие деревянные доски, внушавшие мало уверенности в том, что мост их выдержит.

В возбуждении Атрей побежал по мосту, подпрыгивая на досках.

– Стой! – крикнул Кратос, но слишком поздно.

Атрей прыгнул на очередную доску, которая сломалась под его ногой, разлетевшись в щепки. В ужасе он вскрикнул и вцепился в веревки, чтобы не провалиться окончательно.

– Отец, помоги!

Кратос глухо зарычал, сердясь на то, что Атрей не послушался его. Мальчику и в самом деле нужно научиться думать, прежде чем действовать; нужно научиться просчитывать опасность, прежде чем бросаться на нее сломя голову. Но как преподать ему урок, не подвергая при этом настоящей опасности?

– Держись!

Кратос ступил на шаткий мостик. Держась за веревочные перила обеими руками, он шагал, переступая через сгнившие доски, полагаясь больше на веревки.

Атрей почувствовал, как слабеет его хватка. Нужно что-то предпринять. Он попытался раскачаться, в надежде перебросить одну руку к другой и уцепиться за веревку покрепче. Но при этом мостик опасно завихлял, наклоняя Кратоса из стороны в сторону и замедляя его продвижение.

– Не двигайся. Я доберусь до тебя, – приказал Кратос, подавляя гнев и стараясь говорить спокойно, несмотря на раздирающий внутренности ужас.

– У меня руки соскальзывают! – крикнул Атрей.

Конструкция не выдержала. Мост рухнул, и Кратос прыгнул вперед, к Атрею. Мальчик вцепился в протянутую руку отца, а тот рванул его к себе и прижал в груди. В полете он постарался развернуться так, чтобы упасть спиной, и чтобы сын остался сверху. Пролетев футов двадцать, они с грохотом приземлились. Для такого крепкого и выносливого мужчины, как Кратос, падение было не опасным.

– Что-нибудь сломал? – спросил Кратос, проводя рукой по конечностям сына.

– Я в порядке! – выпалил Атрей, недовольный такой неожиданной и чрезмерной заботливостью.

– Больше не торопись. Твоя спешка дорого нам стоила, – предупредил его Кратос, нахмурившись.

Лицо его немного разгладилось, когда он перевел взгляд, чтобы понять, где они оказались. Пальцы его сжали рукоять топора.

– Они мертвые? Ну, то есть… совсем мертвые? – спросил Атрей, показывая на толпу неподвижных драугров, хаотично стоявших вокруг них словно статуи. Что-то подсказало ему, что нужно подготовить лук и стрелы.

Опасаясь худшего, они встали и приняли боевые стойки, но ничто больше не нарушало тишину. Атрей немного расслабился, опустил лук и подошел к ближайшему драугру, чтобы осмотреть его. Они вообще настоящие? Почему они так застыли?

– Мальчик… – глухо предупредил его Кратос.

Словно по приказу ближайший драугр ожил, развернулся и занес над мальчиком ржавый меч.

– Не мертвые! Они не мертвые! – закричал Атрей в панике, подаваясь назад и поднимая лук, чтобы выстрелить.

Кратос бросился на врага, не успел его сын произнести последнее слово. Резкими и точными ударами Кратос снес головы трем ближайшим к ним драуграм. Потом, разворачиваясь, отсек правую руку другому, готовящемуся напасть на них.

Атрей выстрелил, но промахнулся, и стрела пролетела довольно далеко от драугра, который устремился к нему. Пригнувшись, он проскользнул под его рукой с мечом, и, оказавшись позади врага, мгновенно наложил еще одну стрелу. Опустившись на одно колено, он выстрелил драугру в голову, прежде чем тот успел нанести очередной удар.

– Помни, точность важнее скорости! – поучал его Кратос, разворачиваясь и отбивая топором падающий на него меч.

Следующая стрела Атрея угодила в спину драугру, нападавшему на отца. Кратос вовремя развернулся, чтобы погрузить топор в грудь последнего драугра.

Атрей подошел к отцу, стоявшему посреди валявшихся вокруг них останков.

– Это был последний. Ну что, я действовал лучше? – спросил Атрей.

– Выжидай еще больше. Неважно, что ты выстрелишь только один раз. Покажи, что ты умеешь сдерживаться, – назидательно сказал Кратос.

– Я постараюсь, – сказал Атрей.

Его взгляд выхватил из полутьмы возле ведущей прочь тропы сланцевую плиту с процарапанными на ней рунами. Любопытство взяло вверх, и мальчик подошел, чтобы осмотреть надпись.

– Отец, посмотри! – сказал он восторженно, хватаясь за очередную возможность показать отцу свои умения.

– Прочитай.

– Тут говорится, что давным-давно ётуны собирались тут, чтобы торговать с богами. Это был рынок. Как ты думаешь, может, сюда приходил сам Один?

– Что ты знаешь об Одине?

– Мама часто рассказывала мне об Одине.

Глухой стук, донесшийся из-за обломков древних каменных сооружений слева, шагах в двадцати от них, предупредил об очередной опасности.

– Там что-то движется! – воскликнул Атрей. – Еще драугры! Нужно вылезти наверх. Но как?

– Следуй за мной.

^{Глава 7}

Подбежав к дальней стене ущелья, Кратос забросил Атрея за спину и полез наверх. Когда оставшиеся драугры подобрались к месту, где только что стояли мужчина и мальчик, оба они были уже вне досягаемости. Еще десяток подтягиваний, и они выбрались из оврага. Атрей почувствовал, что проголодался, но, похоже, отец не намерен был останавливаться на привал. Интересно, сколько еще им идти?

– Может, нам немного отдохнуть? – не выдержал он.

Кратос осмотрелся: открытое пространство, скудная трава, редкие деревья. Не такое уж хорошее место для остановки. Он прикинул, насколько тут опасно.

– Подожди тут, – приказал он.

Пройдя пятьдесят шагов вперед, он обернулся и махнул Атрею рукой, призывая следовать за собой.

– Похоже, что отдыхать нам рановато, – пробормотал мальчик, чувствуя, как внутри него нарастает раздражение.

Когда Атрей приблизился к отцу, тот указал рукой. Впереди возвышались железные врата, преграждавшие им путь. Огромные каменные стены шли в обе стороны, и не было видно, где они заканчивались; единственный выход был через эти врата.

– Пройдем через ворота, потом отдохнем. Так на нас никто не нападет сзади.

Лицо Атрея снова озарила улыбка.

Ближе к воротам они увидели лежащие повсюду полусгнившие трупы воинов. Кратос замедлил шаг, привлекая к себе мальчика поближе.

– Столько мертвецов! Как ты думаешь, за воротами безопасно? – спросил Атрей.

Упершись в створки обеими руками, Кратос развел их. С ржавым скрипом они разошлись. Атрей первым пробежал внутрь свода с каменными стенами и потолком.

– Что это за вонь? – спросил он, осматриваясь.

– ДАВАЙ! – раздался резкий крик из ниоткуда.

Атрей завертелся, пытаясь разглядеть источник звука.

Не успел Кратос отреагировать, как ворота за ним с грохотом захлопнулись, и они оказались в ловушке.

Из-за колонны вышел взлохмаченный мужчина с диким взглядом, крепко сжимающий в руках палаш.

– Это Хель-скитальцы? – спросил другой мужчина, появляясь из тени.

– Нетронутые, – присоединился к ним третий.

Кратос встал между ними и сыном, взяв на изготовку топор, а Атрей, видя, что для стрельбы тут недостаточно места, вытащил нож. Кроме того, у мальчика не хватило бы времени, чтобы достать стрелу и прицелиться, если бы незнакомцы напали на них. Спустя мгновение из темноты вышли еще четверо, и двое спустились с платформы, расположенной футах в двадцати над северной стеной помещения. За считаные секунды Кратоса с Атреем окружили.

– Кто-нибудь разведите костры, сегодня поедим, – сказал один из незнакомцев.

– Зигмунд, ножи, – сказал ближайший к Кратосу бандит, разводя губы в беззубой ухмылке.

Ни Кратос, ни Атрей не дрогнули ни единым мускулом.

– Столько дней без мяса, – сказал еще один мрачный чужак, облизываясь.

Атрей удивлялся, почему отец не нападает на них. Может, удастся как-то мирно выпутаться из этой ситуации? Мальчик рискнул глянуть на отца. Кратос же не сводил взгляда с окруживших их противников.

– Мясо – это мы? – испуганно пробормотал Атрей.

– Назад, – только и сказал его отец.

Атрей послушался, вытянув перед собой нож в слабой попытке защититься против такого количества врагов.

– А что если нападут? – спросил самый низкий из бандитов, стоявший позади всех.

– Сохраним их в живых и будем отрезать по кусочку, – ответил первый, со скрипучим голосом – похоже, что предводитель шайки.

– Сражаться я буду один, – сказал Кратос, поднимая топор и тем самым показывая, что готов к бою.

– Ой, как мы испугались! – произнес один из бандитов.

Трое сделали первый шаг к Богу войны. Кратос отреагировал мгновенно, отрубив им руки, прежде чем они смогли занести свои мечи. Атрей отступил к воротам, а Кратос, развернувшись, погрузил топор в бандита, прыгнувшего к сыну. Мгновение спустя еще двое с рассеченными плечами упали на колени. Среди стонов умирающих вожак бандитов дрожащей рукой занес над Кратосом свой меч.

– Теперь твой черед умирать, – сказал Кратос. – Или же, если ты помедлишь еще немного, сможешь сожрать своих товарищей.

Когда тот сделал шаг вперед, выбрав смерть, Кратос размахнулся топором, выбивая из рук неуклюжего бандита меч и разоружая его. Прежде чем чужак успел отступить, Кратос рассек его торс и отрубил правую руку у запястья. Противник потянулся за ножом левой рукой, но Кратос отсек ему и левую руку у плеча. Кровь хлынула фонтаном во все стороны, бандит опустился на колени и посмотрел на Кратоса невидящим взором.

– Кто ты… – пробормотал он, прежде чем рухнуть на пол.

Кратос опустил оружие, осматривая последствия резни и убеждаясь в том, что обезвредил всех врагов.

Один бандит в лохмотьях, который все это время трусливо прятался за колоннами у дальней стены, выскользнул из своего укрытия и схватил за грудь Атрея. С гнусной ухмылкой он прижал лезвие к шее мальчика.

– Отец! – успел выкрикнуть Атрей.

Кратос обернулся. Но не успел он поднять топор, как Атрей перехватил свой нож и не глядя ткнул им вверх, погружая его в нападающего. Из горла бандита хлынула темная кровь, обагрив плечо Атрея. Мальчик пнул бандита под колено, одновременно разворачиваясь лицом к нему. В следующую секунду бандит побелел, открыл рот, словно собираясь что-то сказать, выдернул руку из-за мальчика и рухнул на него, подминая Атрея своим весом, но так и не сводя с него глаз. В агонии он прижал мальчика к полу.

– Сними его! – крикнул Атрей, забившись в панике от того, что не мог выпутаться и сбросить с себя тяжеленного бандита.

Кратос отшвырнул труп и протянул руку, помогая Атрею встать на ноги. По щеке мальчика стекала струйка крови. Кратос встал на колено, чтобы посмотреть сыну в глаза, и приободряюще положил на его плечо руку.

Атрей отворачивался, избегая взгляда отца.

Кратос ничего не говорил, с пониманием глядя на сына. Потом положил другую руку на его другое плечо. Все еще отворачиваясь, Атрей делал вид, что не замечает отца.

Кратос осторожно повернул голову Атрея, заставляя того встретиться с ним взглядом. Такого выражения на лице сына он еще не видел. На глазах у мальчика выступили слезы. Он понял, что сделал, понял, что такое убить человека.

– Закрой свое сердце, – сказал Кратос.

Свое первое убийство он пережил так давно, что воспоминания о нем затерялись где-то глубоко в памяти. Но он знал, что это переживание изменит его сына навсегда, и что отныне тот будет смотреть на мир по-другому. Этому не могла обучить его мать – этот урок мальчик должен был усвоить сам.

Атрей же еще не до конца осознал, что случилось, – все произошло так быстро, что у него не было времени задуматься над своим поступком и его последствиями. Кивнув отцу, он глубоко вздохнул. Дернув плечом, он попытался вытереть кровь с лица, но только еще шире размазал алое пятно по щеке.

– Все в порядке, – сказал он, поняв, что отец не двинется, пока не услышит от него хоть какого-то ответа.

Кратос немного помедлил, разглядывая сына и пытаясь понять его мысли. Ничего не увидев, он поднял и небрежно закинул топор за спину, словно не произошло ничего особенного.

– Пойдем. Нам предстоит долгий… – начал было он.

Краем глаза Кратос заметил какое-то движение. Внутри него вспыхнул страх. Лежащие на земле тела зашевелились.

– Он-н-ни ож-ж-живают, – заикаясь, пробормотал Атрей.

Трупы медленно вставали на колени и ощупывали пол в поисках упавшего оружия, прежде чем неуклюже подняться на ноги.

Кратос схватил топор обеими руками.

– Жди здесь. Я разберусь.

А после он рубил топором и погружал его в тела, пока не обезглавил всех оживших бандитов.

– Больше они не вернутся.

– Давай уйдем отсюда, – едва произнес Атрей, все еще в ужасе от происшедшего.

– Тогда соберись. Нужно найти выход, – спокойно сказал Кратос, показывая на падавший с потолка луч света.

Похоже, это был единственный выход из этого помещения.

– Хорошо, – сказал Атрей, собираясь с духом.

Кратос подсадил мальчика на платформу. На середине пути Атрей вдруг остановился, задумавшись.

– Ты ушел в свои мысли. Не думай об этом. Он бы убил тебя.

Атрей обернулся, посмотрел на отца, а затем продолжил путь.

– Знаю. Так было нужно, я знаю. Просто…

– Тогда мы идем домой.

– Что? – встревоженно спросил Атрей.

– Так быстро сдаться, едва начав путь… Так нельзя.

Слова отца глубоко ранили мальчика. Он постарался выбросить из головы печальные мысли и сосредоточиться на том, что нужно сделать сейчас. «Единственная дорога к успеху – это никогда не сдаваться», – повторяла его мать.

– Я не сдаюсь! Я справлюсь. Мне просто надо… отдышаться, – солгал Атрей, стараясь выиграть время, чтобы пробудить в себе смелость.

Наконец они забрались на узкий карниз, ведущий к высокому окну в задней стене помещения.

– Послушай меня. Чтобы хорошо сражаться, воин не должен сочувствовать врагу. Впереди у нас долгий и трудный путь, на котором не место мальчишкам. Этот путь только для воина. Ты сможешь стать воином? – сказал Кратос, когда они выпрыгнули из окна на землю.

– Я понял. Я стану таким воином.

– Подготовься к следующей опасности, которая встретится нам на пути.

Закончив на этом, Кратос пошел по извилистой тропе по направлению к вершине горы. Больше он ничего не говорил, но внутри него росло беспокойство. Мальчик слишком юн для того, что им предстоит пережить. Он должен всему научиться по пути, иначе умрет в следующей же стычке. Кратос боролся с желанием бросить все и повернуть назад. Сам он, конечно, справится со всем, что подбросит ему опасный мир, но сможет ли он одновременно защищать от опасностей сына?

– Может, отдохнем? – спросил Атрей спустя три часа молчаливого пути.

Ему уже хотелось поесть и поспать. Рыжее солнце повисло над деревьями, отбрасывавшими длинные жутковатые тени. Еще ему хотелось, чтобы отец поговорил с ним, как это делала мать всякий раз, когда они путешествовали. С ней он никогда не чувствовал себя одиноким. А сейчас, рядом с отцом, у него было такое чувство, что он один во всем мире.

– У нас еще есть время до заката, – ответил Кратос чуть погодя, сверившись с солнцем и осмотрев дорогу. В сотне шагов он заметил извилистую тропинку, ведущую на север. Потом обернулся и прочитал чувства мальчика по его лицу.

– Там и отдохнем.

Пока Кратос с Атреем в густой роще разделывались со скудными припасами и готовились ко сну, тьма постепенно сгущалась. Кратос в основном делал вид, что ест, и вернул в мешок большую часть своей порции. По его расчетам еды должно было хватить на неделю, только если он сократил бы свой рацион наполовину.

^{Глава 8}

С первыми лучами солнца они продолжили свой путь. Кратос решительно шагал вперед, следуя за каждым поворотом тропы. Атрей семенил за ним в нескольких шагах позади. Через несколько часов они вышли к шаткому веревочному мосту, переброшенному через глубокое сухое ущелье.

– Там кто-то есть, – прошептал Атрей.

Кратос замедлил ход, отведя руку в сторону, чтобы сын не прошел дальше него. Посреди моста стояло какое-то чудное серое вьючное животное с короткими ушами и длинной мордой. На его спине висели мешки, закрепленные пеньковыми веревками и, похоже, битком набитые различными металлическими деталями. Это животное стояло на задних ногах, удерживая равновесие достающим до земли толстым хвостом и размахивая казавшимися совершенно бесполезными передними лапками.

– А ну двигай тушей, пока я тебя не пнул, тварь ты эдакая! – крикнул низенький бородатый человечек с синей кожей, ростом не выше Атрея.

Он со всех сил дернул поводья, но «тварь» даже не шевельнулась. Загадочный бородач обошел животное и навалился на него всем своим невеликим весом сзади. Кратос решил, что незнакомец не представляет угрозы. Никакого меча или ножа у чудака не было, а вместо оружия на кожаном ремне незнакомца висели молотки, напильники и другие инструменты для работы по металлу. Ни отец, ни сын никогда не видели раньше таких странных людей. Внешне он походил на обычного человека, но окраской напоминал какое-то сказочное существо.

– Кто это? – спросил Атрей.

Услышав его голос, синий человек отвлекся от своей твари и прищуренными янтарными глазами изучающе осмотрел Кратоса с Атреем. Рука его опасливо потянулась к молотку на поясе.

– А ну встала и задвигала своим задом, пожалуйста, – сказал Брок, поворачиваясь к своему упрямому животному, тоже сочтя, что двое незнакомцев не представляют для него опасности. В противном случае они бы уже напали без всякого предупреждения. В него наверняка полетела бы стрела из лука, который держал мальчишка, – впрочем, и топор за плечами Кратоса не скрылся от его внимания.

Тем временем загадочное существо упрямо отказывалось шевелить своими раздвоенными копытами.

– Пошла! – рявкнул Брок, ударяя кулаком по его бедру.

– Может, груз слишком велик, – предположил Атрей, не двигаясь с места.

– Никак не могу заставить эту косоглазую тварь пройти по мосту, – проворчал Брок, обращаясь к Кратосу, словно мальчишки тут и не было.

Кратос задумался. Пока это довольно грозного вида животное преграждает им путь, мост не перейдет никто. Придется либо искать другой путь, либо как-то заставить животное двигаться. Он осмотрел другую сторону ущелья, а Атрей наклонился в сторону, цепляясь за толстую веревку, чтобы сохранить равновесие, и проследовал за взглядом животного.

– Она боится чего-то, что скрывается за теми деревьями, – сказал мальчик.

– Что там еще? – спросил Брок с отчетливым пренебрежением в голосе. – И откуда ты это знаешь?

Атрей осторожно перегнулся через веревочные перила и показал на раскидистый вяз с красными листьями чуть слева от тропы.

– Отец, брось топор в то дерево за мостом. Вон то, с белым пятнистым стволом.

Кратос узнал дерево и попытался разглядеть, что по уверению его сына скрывается за ним. Не заметив ничего необычного, он задумался, не снимая топора с ремня. Проход по мосту заблокирован. Если он бросит топор, то останется безоружным, пока не призовет оружие обратно. Да, вернуть топор он может с любого расстояния, но на эти мгновения они с мальчиком окажутся уязвимыми. «Что, если это хитро устроенная засада?» Если укрывшиеся за деревьями бандиты хотят напасть на них, то обязательно воспользуются моментом, когда из всего оружия у Кратоса с сыном будут лишь нож и лук.

Бог войны подозрительно приподнял бровь, осматривая Брока. Неужели это какая-то уловка с целью обезоружить его?

– Поверь мне. Хотя бы в этот раз. Пожалуйста, – убеждал его Атрей.

– Что ты там видишь? – спросил Кратос.

– Я… просто знаю, – ответил Атрей.

Кратоса сбивала с толку наивность мальчика. Он воспринимал всю эту ситуацию совершенно по-иному. Атрей наверняка не видел ничего кроме того, что это странный человек и его зверь. И все же, если Кратос откажется выполнять просьбу мальчика, то нарушит ту хрупкую связь, которая уже начала устанавливаться между ними. Он должен поверить в первую очередь самому себе – поверить в то, что, полагаясь на мнение сына, сможет избавить их от опасности. Кратос медлил.

– А если ты ошибаешься?

– Я не ошибаюсь.

Атрей проглотил комок, вставший в горле из-за чувства вины. Он вспомнил, как говорил те же самые слова матери, а затем признавался, что ошибся. Но она прощала его и позволяла чувству вины постепенно изгладиться из памяти.

Синий человечек размахнулся ногой, чтобы ударить животное по заду, но промахнулся и едва не упал.

– Дождешься у меня, тупая скотина, пущу тебя на корм! – проворчал он сердито.

– Целься в дерево с белым пятнистым стволом и красными листьями. Вон то, слева, сразу у моста, – настойчиво повторил Атрей, показывая на цель.

Кратос выхватил топор, смерил взглядом расстояние и определил направление, а затем изо всех сил метнул оружие. Из листвы взмыли в воздух два черных ворона. При виде встревоженных птиц Атрея охватила странная тревога, хотя он и не мог сказать почему.

Убедившись, что никакая опасность им не грозит, Кратос вернул топор.

– Ты был прав, – в его голосе проскользнуло легкое удивление.

Вьючное животное запыхтело и беспокойно затопталось на мосту.

– Ты только посмотри! А пацан-то глазастый, как я посмотрю. Ты же пацан, верно? Но-оо, пошла! – воскликнул Брок, шлепая животное по заду и погоняя его вперед.

Атрей изумленно осматривал небо. Почему такие безобидные на первый взгляд вороны испугали этого зверя?

– Как ее зовут? – спросил Атрей, протискиваясь мимо животного, чтобы пойти вровень с ним. Так он смог заглянуть ему в глаза, а животное могло осматривать его.

– Не знаю. Мое имя эта скотина не спрашивала, вот и я ее не спросил. Но-о-о!

Брок шлепнул животное еще сильнее. Существо вздрогнуло, но быстрее не пошло.

– А тебя как зовут? – спросил Атрей.

– Брок.

– Меня Атрей.

– Думаешь, мне не наплевать? Все равно твое имя похоже на девчоночье. Ты, случаем, не переодетая девчонка? – проворчал Брок.

Атрей пропустил его слова мимо ушей. Нежно погладив животное по кустистой гриве, он нежно пробормотал: «Вера лонг».

– Что это значит? – спросил Кратос.

– Я попросил ее сохранять спокойствие. Опасность миновала, – объяснил Атрей.

Словно поняв, что говорил Атрей, и поверив ему, животное сделало первый робкий шаг по направлению к дальнему концу моста. Атрей шел рядом с Броком, а Кратос следовал в нескольких шагах за животным.

Брок замедлил ход, чтобы Кратос его нагнал, и он смог получше разглядеть висевший на спине Бога войны топор.

– Слушай… ты мне, конечно, не поверишь, но этот твой топор… Это я его сделал. Ну, то есть мы с братом. Одно из наших лучших творений. Смотри, не давай никому его чинить, кроме нас двоих. С ним надо умеючи, иначе так испортить можно, уже не починишь. Слышь, а хочешь, я его прямо сейчас тебе подточу?

Кратос задумался над предложением коротышки. Откуда знать, что гном нарочно не испортит его топор?

Перейдя через мост, они углубились в лес, и вскоре по тропе вышли к заброшенному лагерю с покосившимся навесом. Брок развел руками, словно это был его дом, и он приглашал гостей войти.

– Ну, что скажешь? – спросил он, приподняв бровь.

– Ты прав. Я тебе не верю, – ответил Кратос, не снимая топора со спины.

– А как тебе такое? Внизу рукояти есть руна, по форме как вилы, – самодовольно осклабился Брок.

Любопытство взяло верх. Пока Кратос вынимал топор и рассматривал руну на рукояти, Брок снял инструменты со своего вьючного животного и обустроил себе временное рабочее место.

– Это было наше с братом клеймо, пока мы не разбежались. У меня осталась половина. Видишь? – объяснил Брок, видя, как Кратос разглядывает знак на топоре. Пошарив в одном из мешков, он вынул железный прут, подошел к Кратосу и приставил конец прута к рукояти. Знаки совпали полностью, но только с одной стороны.

– Ну так что, поработать мне над топором или как?

Кратос просверлил Брока взглядом, стараясь проникнуть в глубины сознания гнома, чтобы определить, верить ему или нет. Потом, ухмыльнувшись, протянул топор и бережно уложил его в руки Брока.

– Ну что ж, хорошо. Но смотри, не повреди, – Кратоса все-таки не оставили последние крупицы сомнения.

– А где вторая половина клейма? – спросил Атрей.

– У моего тупорылого братца. Зато весь талант у меня.

Дернув за веревку, свисающую с прикрепленного к боку животного деревянного ящика, Брок опустил шаткий верстак, разложившийся перед ним, словно гармошка. Так он мог заниматься своей магией в любом месте и в любое время. Накинув длинный кожаный фартук, коротышка схватил кузнечный молот вдвое больше его руки, и принялся подравнивать им лезвие топора. Эхо усердных ударов прокатилось по всему лесу.

– Брок? – чуть смущенно обратился к нему Атрей.

– Чего тебе? – огрызнулся тот.

– А у тебя в мешках ничего съедобного нет? – желудок мальчика жалобно заворчал.

– Эх, где твои манеры? – упрекнул Брок сам себя. – Нет. Пожевать в тех мешках ничего нет.

Он вернулся к топору.

Мальчик уныло вернулся к заброшенному костру лагеря и сел на камень.

– Потому что вся еда при мне, – произнес Брок с ухмылкой чуть погодя. – Пошарь вон в том мешке.

Атрей улыбнулся, заразившись задорным настроем коротышки. Поискав в указанном мешке, он нашел булочки с засохшей коркой, которыми поделился с отцом. Потом вынул яблоки размером больше своего кулака и бурдюк с водой. Сделав по глотку, они уселись на поляне, чтобы разделаться с яблоками.

– Еще есть вяленая барсучатина, если не наелись, – предложил Брок, поглядывая на них.

– Спасибо, я наелся. Больше ни кусочка не влезет, – соврал Атрей.

Хуже подгоревшей барсучатины могла быть только сушеная барсучатина. Уж лучше жевать древесную кору с лишайником.

Кратос ничего не сказал.

– Неплохая жрачка. Точно не хочешь?

Ударив напоследок легонько по лезвию несколько раз, Брок отложил молоток и поднял топор, чтобы внимательно осмотреть его поближе.

– Вроде ничего, – сказал он скромно, тем не менее довольно ухмыляясь.

Вернул он топор Кратосу так, словно передавал самый искусно выкованный меч во всем мире.

– Услада для глаз, – вырвалось у него из уст, словно у гордого отца, рассматривающего своего новорожденного сына.

Кратос принял топор и взмахнул им пару раз для проверки. Удовлетворившись ощущениями, он провел пальцами по лезвию, проверяя его остроту. Долгое время он молчал, поджав губы, чем все больше выводил из себя низкорослого человека.

– Да, сойдет, – буркнул он наконец.

– Всего лишь «сойдет»? – переспросил Брок недовольно.

– Мы уходим, – сказал Кратос, обращаясь к сыну.

Но не успели они собраться, как из-за деревьев выскочили три драугра и целеустремленно двинулись прямо на них, подняв мечи.

– Явились, язви их душу! – крикнул Брок, прячась за верстаком и своим зверем.

– Для меня найдется место? – спросил Атрей, подбегая к животному.

– Только не сломай мне там ничего.

Кратос бросился вперед, широко размахивая топором, чтобы оценить сделанные улучшения. На его губах отразилась улыбка. Гном и в самом деле неплохо поколдовал над его оружием. Тремя хорошо рассчитанными ударами Кратос разобрался с нежитью, одним махом отрубив голову двоим и покончив с третьим коротким движением вперед и назад. Мерзкие трупы остались лежать на тропе.

– Можешь выходить, – сказал он, оборачиваясь к Броку.

Человечек вышел из укрытия, остановившись у Атрея.

– Видел? Моя работа! – похвастался он, расплывшись в улыбке.

– Нормально, – сказал Кратос.

– И он говорит «нормально»!

– Спасибо, Брок, – сказал Атрей. – Ах, да, и я подумаю над именем для твоей зверюги, – бросил он через плечо.

– Как насчет того, чтобы назвать ее «Сраная благодарность»? – воскликнул Брок. – Эй! Сраная благодарность, иди сюда! – не унимался он, обрушивая свой гнев на невинное животное. – А ты позаботься там о топоре. Такому оружию нужен регулярный уход, если хочешь остаться в живых!

Голос Брока замер вдали, когда Кратос с Атреем в очередной раз свернули вместе с лесной тропой и остановились у отвесной скалы.

– Тупик, – разочарованно сказал Атрей. – Что теперь?

^{Глава 9}

Так как путь вел только вверх, Кратосу не оставалось ничего другого, как взобраться на скалу с Атреем на спине.

– В лагере синего человека ты оставил меня одного сражаться с драуграми, – сказал Кратос чуть погодя.

– Да, – признал Атрей, устыдившись своего страха.

– Люди – одно дело. Со всеми остальными ты должен сражаться вместе со мной, иначе мы погибнем. Понял? Выполняй свою задачу, или мы возвращаемся домой.

– Я понял.

На вершине скалы Кратос осмотрелся и различил вдали мерцающее пламя небольшого костра. Подойдя поближе, он увидел, что костер горит рядом с причалом на реке, но никакой лодки поблизости не было. Вдоль берега виднелись многочисленные пещеры, а чуть выше, между ущельями, непрочные веревочные мосты. Вдалеке вырисовывался горный пик – тот, к которому они и направлялись.

Отец с сыном пробрались сквозь плотные заросли карликового можжевельника и болотного мирта, и оказались перед воротами сводчатой каменной башни со ржавой железной опускной решеткой. По всей видимости, эта башня преграждала дорогу вперед. Решетку обрамляли густые ветви северной ивы.

Кратос рассмотрел механизм, опускавший решетку. Внутри ворот с цепи, пропущенной через ряд шестеренок, спускался противовес из кованого железа. Проследив взглядом за цепью, Кратос увидел опускающий противовес рычаг. Призвав заморозку, он прикинул расстояние, на какое нужно метнуть топор, и бросил его. Холод мгновенно сковал шестерни, рычаг с хрустом треснул. Противовес рухнул, но из-за ржавчины опустился лишь на небольшое расстояние. Решетка приподнялась от земли так же невысоко.

Первым под острыми концами решетки проскользнул Атрей. Когда он оказался в безопасности по ту сторону, Кратос прополз под решеткой на спине, после чего вернул топор.

Оказалось, что ворота ведут в просторное помещение. Очутившись внутри, отец с сыном осмотрелись, чтобы оценить обстановку. От вида усеянного шипами потолка Кратосу стало немного не по себе, но в дальнем конце он различил шипастую дверь.

– Сюда, – сказал Кратос, едва заметно улыбнувшись.

Узкий неосвещенный проход вывел их в другое помещение.

– Какие-то механизмы? – удивленно и заинтересованно спросил Атрей, когда они проходили мимо сцепленных между собой шестерней и рычагов. Он никогда в жизни не видел таких сложных конструкций, и задержался, чтобы полюбоваться на удивительное сооружение. Проследив взглядом за всей цепью механизмов, он посмотрел на усыпанный шипами потолок и вернулся к тому месту, где начинались шестерни. Скорее всего, ими управляла стоявшая перед ними кривая грубая рукоять.

Атрей попробовал повернуть рукоять, но та отказывалась шевелиться. Оставив попытки, мальчик скрылся за спиной Кратоса, который метнул в рукоять свой топор, отчего та завращалась против часовой стрелки. Пол задрожал и стал подниматься к шипастому потолку.

– Ох, – вырвалось у Атрея, который теперь понял, как действует механизм.

И тут случилось нечто непредвиденное и страшное. Шестерни загрохотали под тяжелым грузом. Откуда-то донесся глухой звук сталкивающихся между собою балок. Позади скользнула вниз каменная панель, закрывая им путь к отступлению.

– Не нравится мне это, – сказал Атрей.

Потолок содрогнулся и принялся медленно опускаться. Кровь Атрея застыла в жилах. Он с силой заставлял себя дышать. Что они наделали?

Кратос на этот раз метнул топор с большей силой, отчего потолок обратил свое движение, немного поднялся, но тут же снова стал опускаться.

– Опять опускается! – завопил Атрей, вертя головой во все стороны в поисках выхода.

Кратос изо всех сил обрушил топор на рукоять, замедлив спуск потолка… Но через секунду тот снова продолжил свое беспощадное движение!

Из-за опускающихся шипов Кратосу пришлось встать на колени, а Атрей присел на корточки.

– Тут становится тесновато, – сказал Атрей, пытаясь справиться с паникой.

Кратос снова запустил свой топор, и на этот раз потолок поднялся настолько, что они оба смогли встать прямо.

– Я уж подумал, что мы не выберемся отсюда, – сказал Атрей.

Потолок продолжал подниматься, и Кратос броском топора открыл вход в туннель, располагавшийся высоко на дальней стене.

– Хорошо, что мы уходим из этого места, – сказал Атрей, забираясь в туннель.

– Оно осталось позади, – промолвил Кратос, как только они оба оказались в безопасности. Кратос шел впереди, Атрей следовал за отцом в нескольких шагах.

Шагов через триста перед ними открылось ущелье с отвесными стенами, ведущее к обрыву с потрясающим видом. Они остановились, чтобы передохнуть и посмотреть на далекий горный пик, возвышавшийся на фоне безоблачного лазурного неба. От этого зрелища у Атрея перехватило дыхание. Кроме историй, которые рассказывала ему мать, он не имел ни малейшего представления об обширных и удивительных землях, окружавших его маленький мирок. К тому же он по большей части считал, что мать выдумывала все эти рассказы, только для того чтобы скрасить скуку тех дней и ночей, когда отсутствовал его отец. Он бы никогда не поверил, что то, о чем она говорила ему, существует на самом деле. Величественная горная вершина приковывала к себе внимание и волновала душу. Интересно, что такого важного в этой горе? Что может быть на том пике, ради чего стоило бы рисковать жизнью?

Заметив на себе взгляд отца, Атрей постарался отбросить печальные мысли. Вид был настолько красивым, что мальчику не хотелось казаться слишком печальным.

– Мама рассказывала о таких местах. Они еще более красивые, чем можно было предположить по ее словам. Жалко, что она сейчас этого не видит.

Кратос прижал к себе сына, тоже борясь с печалью, которая охватывала его всякий раз при упоминании покойной. Он чувствовал, что нужно загнать эти мысли поглубже, перестать думать о ней. Нужно идти дальше; нужно выполнить данное ей обещание, и, в то же время, сохранить сына.

Кратос вытянул руку, чтобы положить на плечо сына, но остановился. Его сдерживали сомнения. Он не знал, как быть хорошим отцом, никто его этому не учил. Раньше он полагался на Фэй и надеялся, что она будет скреплять их семью. Вместе они были счастливы, теперь же оказались оторванными друг от друга. Но Кратос решил во что бы то ни стало найти путь, который вернет ему сына.

Не зная, как выразить свои чувства, или как облегчить жестокую боль, преследующую его сына, Кратос отдернул руку и пошел дальше.

– Идем, – кратко произнес Бог войны.

Атрей постоял еще немного, восхищаясь видом. Казалось, что здесь присутствует нечто особенное – нечто, о существовании чего он раньше и не подозревал. И все же он ощущал здесь что-то знакомое, как будто для него это место было роднее леса, в котором он вырос. Развернувшись и догнав отца, он уверенно зашагал за ним, отогнав воспоминания о матери и пообещав себе, что вернется к ним позже.

^{Глава 10}

Через какое-то время они встретили на своем пути густой лиственный лес. Пышная зелень здешних ясеней отличалась от всего, что им доводилось видеть прежде.

– Я никогда не уходил настолько далеко от дома. И мама никогда не говорила о таком месте. Тут всегда так было? – спросил Атрей.

– Похоже, что да. Следы, – сказал Кратос, надеясь, что охота отвлечет мальчика от печальных мыслей. Он не знал, как иначе помочь ему.

– Наверное, кабан! – с воодушевлением отозвался Атрей, хватаясь за это предложение, как за очередную возможность показать свое мастерство отцу и, возможно, заслужить немного больше уважения с его стороны – если, конечно, он, Атрей, справится со своей задачей.

– Найди его.

Атрей припал на колено, изучая следы на влажной земле. Судя по размеру, это был довольно крупный зверь. Он проследил за ним до колючего кустарника с желтыми цветочками шагах в десяти от места, где Кратос заметил следы. Поднявшись, мальчик уверенно зашагал по следам, поглядывая по сторонам в поисках знаков, которые могли бы ему помочь.

Кратос шел позади, позволяя сыну вести себя и с удовлетворением думая о том, что тот может отвлечься на что-то новое.

По узкой петляющей тропке они вышли на гребень небольшого холма. Тут Атрей потерял следы и испугался, что не найдет добычу. Пока Кратос догонял его, мальчик осматривал окружающую растительность. Если зверь рядом, то нужно заметить его, прежде чем он учует их.

Ветерок донес до его слуха ворчливое хрюканье.

– Похоже, и вправду кабан, – прошептал Кратос.

Вытянув руку, он остановил Атрея, прежде чем тот перемахнул через гребень. Прижав палец к губам, он показал сыну на иву с копьевидными листьями в пяти шагах от них.

Внизу, у журчащего ручья в тридцати шагах от вершины холма, стоял иссиня-черный кабан с желтыми отметинами, лакомящийся нежными ростками карликовой ели. Золотистая грива зверя колыхалась под нежными порывами ветерка; из пасти торчали загнутые белые клыки. Животное остановилось и подняло голову, рассматривая ближайшие деревья.

Пока оно осматривалось, Кратос с Атреем не смели даже дышать. Малейшее движение могло спугнуть зверя, и тот мгновенно скрылся бы в густых зарослях вдоль берега ручья. Для удачного выстрела дичь должна находиться на открытой местности.

Не заметив ничего подозрительного, зверь вернулся к своему занятию. Кратос знаком показал Атрею, что нужно подготовить лук.

Ловким рассчитанным движением Атрей выхватил из-за спины лук и вытащил из колчана стрелу, накладывая ее на тетиву. Глубоко вздохнув, он прижался щекой к оперенью и направил наконечник на желтую отметину у плеча кабана. Казалось, странные узоры на шкуре зверя сами указывают лучшую цель.

В своих мыслях мальчик прокручивал сотни различных деталей. «Проверить ветер, сделать поправку на смещение. Держать наконечник на цели. Вдохнуть. Натянуть тетиву до конца для наибольшей поражающей силы».

Этот зверь и в самом деле выглядел гораздо более грозным, чем любой другой, на которого Атрей охотился до сих пор. На долю секунды мальчик засомневался, хватит ли у него сил, чтобы выполнить смертельный выстрел.

– Отпускай, когда будешь готов, – подбадривающее прошептал отец.

«Отец верит в меня».

Но Атрей не был готов. Неужели животное услышало слова отца? Мгновение неизвестности, казалось, тянулось вечно. Зверь продолжал пастись, не поднимая голову.

– Помни, дотягивай до груди. Шкура у кабана прочная.

Атрей больше не мог ждать. Он ожидал, что кабан в любую секунду услышит их слова и сбежит. Мальчик поспешно выдохнул и проверил, что стрела нацелена на желтую метку.

И выстрелил.

Стрела со свистом пролетела и угодила прямо в цель! Наконечник ударил в шкуру как раз за костью передней ноги. Но стрела отскочила, не нанеся никакой раны. Желтая отметина оказалась обманкой, защищавшей кабана от попадания в более уязвимое место. Ловушкой, предназначенной для неопытного охотника, – и Атрей угодил в нее.

Кабан мгновенно скрылся в ближайшем кустарнике.

Атрей вскочил на ноги в досаде и разочаровании, укоряя себя за то, что снова подвел отца.

– Но… я же попал. Разве нет? Я делал так, как ты сказал, а она отскочила. Этот кабан что, волшебный?

– А ты как думаешь? – спросил Бог войны, решив, что пусть лучше сын поломает голову, чем будет ругать себя. Так он легче перенесет неудачу.

– Он не похож на кабанов, на которых мы с мамой охотились в нашем лесу. Он отличается от любых других зверей, которых я видел.

– Иди за ним, – приказал Кратос.

Атрей перемахнул через гребень и съехал вниз на боку, потеряв равновесие на крутом склоне. Подбирать стрелу он даже не подумал, хотя вернуть наконечник было бы мудрым решением.

– Вижу следы! – крикнул мальчик.

Кратос перебрался через гребень вслед за ним.

– А что делать, когда мы найдем его? Я натянул тетиву до груди, как ты говорил, а стрела все равно не пробила его шкуру.

– Ты целился ему в бок. В следующий раз целься в мягкий живот, – сказал Кратос.

– Понял.

У подножия холма они нашли следы покинутого лагеря. Доверяя своему инстинкту, Кратос схватил Атрея и привлек к себе. Если лагерь выглядит покинутым, это еще не значит, что он покинут на самом деле.

– Будь начеку.

– Снова эти люди? – встревоженно спросил Атрей, почуяв необъяснимую настороженность отца.

– Что-то другое, – сказал Кратос, пытаясь сохранять спокойствие.

Проходя мимо разрушенной лачуги, он заметил движение в дверном проеме: солдат, вооруженный, со щитом, но не человек. У этого существа была синяя прозрачная кожа, и от него веяло холодом. Подняв меч, существо бросилось на Кратоса. Бог войны развернулся, погружая топор в голову существа. Оно тут же вспыхнуло пламенем и рассыпалось на куски.

– Что это было? – испуганно спросил Атрей. – Оно не похоже на других мертвецов. Драугры горячие, а этот был холодным.

– Не знаю.

Кратос вдруг вспомнил, как бандиты говорили о каких-то Хель-скитальцах. Осмотрев лагерь, он не нашел следов других существ. После продолжительной тишины он решил, что создание было единственным воином в этом месте.

Атрей стоял на краю лагеря, ожидая, когда можно будет продолжить охоту на кабана.

– Можно продолжать? – спросил он, ища одобрения на лице отца. – Думаю, нам сюда, – сказал он, показывая на свежие следы.

– Тогда идем.

Они пошли по следам, которые завели их глубже в лес, и ненадолго остановились, когда следы повернули на север. В тридцати шагах перед ними кабан лакомился блестящими красными ягодами, свисающими с низких ветвей колючего кустарника с золотыми листьями.

Кратос махнул рукой. Атрей поднял лук и опустился на колено. Отец присел рядом с ним, как и прежде, положив руку сыну на плечо, чтобы помочь целиться.

Но Атрей дернул плечом, сбрасывая руку отца. Почему отец относится к нему, как к маленькому ребенку? Мать никогда так не делала. Отец должен понять, что он может охотиться самостоятельно.

– Все в порядке, – рискнул он шепнуть.

Кратос подался назад, оставляя Атрею больше места, но остался в шаге от сына, на случай если что-то пойдет не так. Он опасался, что если сын снова промахнется, то зверь набросится на него, так что приготовился отбить атаку.

Атрей вдохнул, наводя кончик стрелы на мягкий живот зверя. Когда он сосредоточился, все звуки леса для него замолкли. Он слышал только, как воздух входит в его легкие и выходит из них.

– Локоть вверх. Не напрягайся. Точность важнее скорости, – шептал он себе.

Время замедлило ход и едва-едва ползло. Кабан мог в любой момент поднять голову, увидеть его и броситься наутек. Мальчик задержал дыхание.

И выстрелил.

Кабан встал на дыбы, пронзительно заверещав. Стрела проткнула ему живот. Но несмотря на болезненную рану, зверь, тяжело топая по грязи, нашел в себе силы убежать в укрытие густой плакучей ивы справа.

– Я попал, отец!

– Не упусти его теперь! – сказал Кратос с одобрением в голосе.

Не говоря больше ни слова, Атрей бросился к зарослям. Перепрыгнув через ствол упавшего дерева, он пролетел слишком низко и зацепился за торчащую ветку. Висящий у него на поясе охотничий нож выпал из ножен.

Кратос бежал в нескольких шагах позади и перепрыгнул ствол сразу же после Атрея в том же самом месте. Опустившись на ноги, он заметил под ними нож своего сына. Нет большей ошибки для молодого охотника, чем потерять то, что может спасти ему жизнь. Покачав головой, Кратос подобрал нож и заткнул его себе за пояс. Возможно, стоит преподать Атрею урок.

Кратос поднял голову и посмотрел вперед. Прошло несколько мгновений, но Атрей уже исчез из виду. Паника навалилась, словно снежная лавина. А он отвлекся всего-то на пару секунд!

– Атрей!

^{Глава 11}

– Атрей! Ты где? – кричал Кратос, подавляя гнев в голосе.

С каждым мгновением гнев перерастал в страх. Сердце билось от редких для него чувств. Мужчина бросился напролом сквозь плотные заросли серой ольхи. Перепутанные между собой узловатые ветви цеплялись за него, замедляя путь. Он отчаянно высматривал малейшее шевеление, прислушивался к малейшему шороху, который мог бы указать на его сына.

Почему мальчик не отвечает на его крики?

– Он выдыхается!

«Атрей!» Но голос донесся издалека. И как будто отразился от чего-то эхом… Кратос остановился и повернулся, надеясь определить источник звука.

– Где ты? – крикнул Кратос.

Он пошел в направлении, откуда доносился голос, но лес превратился в лабиринт с множеством петляющих тропок. Бесцельно проблуждав некоторое время, Кратос заставил себя остановиться. Нужно выбрать верное направление. Так он только заблудится и потеряется сам. Беспокойство не приблизит его к Атрею ни на шаг.

– Мальчик!

Он больше не мог сдерживать свои эмоции. Выхватив топор, Кратос приготовился напасть на любое существо, что встанет между ним и сыном.

– Я нашел его! – снова донесся до него голос Атрея, почему-то не с той стороны, с которой слышался до этого, а с противоположной. Кратос отчаянно развернулся, да так, что у него закружилась голова.

– Быстрее, отец!

В голове Кратоса сталкивались тысячи разных мыслей. Тело обдало холодом, когда перед ним из густой растительности вырос похожий на скелет драугр.

– Подожди, мальчик!

Потребовалось несколько взмахов топора, чтобы отсечь руки этой твари, а потом и отрубить ей голову.

– Отец, пожалуйста, быстрее!

На этот раз голос казался более далеким. Неужели Атрей убежал куда-то дальше?

– Стой на месте! – воскликнул Кратос, вертясь на месте и повторяя эти слова, чтобы они разнеслись повсюду.

– Ты где? – отозвался сын так, как будто ничего особенного не случилось.

Прежде чем двинуться дальше, Кратосу потребовалось отдышаться и успокоиться.

– Что ты наделал? – раздался сердитый женский голос.

– Извини! – крикнул Атрей таким испуганным голосом, что по спине Кратоса пробежал холодок.

Неужели Атрей попал в беду?

– Атрей! – крикнул Кратос. – Где ты?

Наступила тишина. Внутренности Кратоса сковала паника. Проложив себе путь между колючими ростками чертополоха, Кратос наконец-то различил впереди одежду сына. Паника отпустила. Атрей стоял на коленях перед упавшим кабаном посреди освещенной солнцем поляны.

– Что ты наделал! – повторил женский голос.

Мальчик был не один. Рядом с ним над раненым животным склонилась фигура в плаще, с перекинутым через плечо мечом в ножнах.

Тяжело дыша и раздувая ноздри, Кратос приблизился. Свой топор он держал наготове.

– Мы не знали, что он принадлежит кому-то, – виновато сказал Атрей.

– Он не принадлежит кому-то. Он мой друг, – сказала таинственная незнакомка.

– Мальчик выполнял мой приказ, – сказал Кратос, останавливаясь в нескольких шагах от них.

Женщина в плаще обернулась, удивленно посмотрев на Кратоса, а затем продолжила водить окровавленными руками над упавшим животным.

– Тогда помоги мне, – проворчала она, вытягивая руку, чтобы ухватиться за Кратоса и заставить того сесть рядом с собой.

– Подержи здесь, – она приставила к ране кабана его огромную ладонь. – Хильдисвини, я же предупреждала тебя не заходить так далеко. Но я на тебя не сержусь.

Было понятно, что теперь она обращается к кабану. Атрей глядел в глаза животного, похожие на человеческие, и видел там предчувствие неминуемой смерти. У него было такое ощущение, что он смотрит не на лесного зверя, а на человека. Как вообще такое возможно?

Пока Кратос зажимал кровоточащую рану, Атрей склонился ближе, надеясь помочь, а женщина расхаживала кругами, подворачивая рукава и что-то бормоча себе под нос. Кратос поднял голову и впервые как следует рассмотрел ее. Она выглядела не старше его жены, с глазами цвета морской волны. Тонкие губы, резкие скулы. И тонкий шрам на щеке. Внимание привлекал сверкающий синий кристалл, висящий на шее незнакомки. Кратос не ожидал встретить в здешних лесах никакой женщины, не говоря уже о привлекательной обладательнице драгоценного камня.

Но Атрея поразила не столько ее внешняя красота, сколько умение держаться с достоинством и уверенная сосредоточенность, а также способность к состраданию. Этим она напоминала его мать.

– Держи крепче, я сказала. Он теряет кровь, – сказала она.

Кабан содрогнулся от пронзительной боли и жалобно закряхтел. Дыхание его стало прерывистым и частым. Его огромная голова придавила колени мальчика. Атрей беспомощно поднял голову.

– Я не дам тебе умереть, слышишь, Хильдисвини? – сглотнула сухие слезы женщина.

Рядом валялась вырванная стрела Атрея.

Женщина вынула пригоршню трав из мешка на своем поясе. Растерев их в ладонях, она смешала их со своей слюной, подготавливая целебную примочку.

– Он последний во всем мире, а вы давай стрелять! Добывали еду? – выпалила она, лихорадочно завершая свои приготовления.

– Тренировались, – произнес Атрей.

– Тренировались они! – воскликнула женщина, глядя не на мальчика, а на Кратоса.

– Мне очень, очень жаль, – сказал Атрей, дрожащим от осознания вины голосом.

– Тебе жаль? Значит, тебе очень жаль! Прижимай сильнее.

Взгляд кабана метнулся от мальчика к Кратосу, затем к женщине, причем Атрею показалось, что животное и в самом деле понимает их речь.

– Это моя вина. Я рассердила Хильдисвини, и он сбежал. Я же предупреждала тебя, чтобы ты не ходил по лесу без меня. Почему ты меня не послушался! Нужно было строже следить.

– Он… он умрет? Спаси его, прошу тебя! – неожиданно для себя взмолился Атрей.

– Я не дам ему умереть. Ты слышишь это, Хильдисвини? Сегодня ты не умрешь, – сказала она так уверенно, что Атрей понял – это ей по силам.

Закончив делать примочку, она обеими руками приложила ее к ране.

– Стрела перебила артерию. Нужно раскрыть рану и найти оба конца.

Она махнула рукой, приказывая Кратосу сделать разрез ножом на мягком брюхе. Обнажилась разорванная артерия.

– А теперь крепко зажми оба конца, – продолжала женщина приказывать Кратосу, который глубже погружал руки в брюшную полость кабана.

Наконец ему удалось нащупать концы артерии и соединить их.

– Держи ровнее. Не шевелись.

Кратос послушался. Пока он удерживал артерию своими пальцами, женщина положила обе руки на рану.

– Суннан-тока, – произнесла она медленно и отчетливо.

Глаза Атрея расширились от удивления. Из сомкнутых ладоней женщины тут же вылетело облачко света. Хильдисвини с легким визгом дернулся. Потом целительница убрала руки, а после нее и Кратос. Смесь соединила края дымящейся раны.

– Да ты ведьма! – воскликнул Атрей.

– Здесь мне не закончить исцеление. Мой дом вон там, за деревьями. Ты его понесешь, – сказала она, не обращая внимания на слова мальчика.

Атрей умоляюще посмотрел на отца. Ведьма между тем бросила гневный взгляд на Бога войны.

– Он не должен умереть, – сказала она.

Кратос в ответ посмотрел ей в глаза. Поняв, что дело не терпит отлагательств, он подхватил раненое животное обеими руками и осторожно встал на ноги. Странно, но она почему-то убедила его слушаться. Прежний Кратос не стал бы так заботиться о каком-то умирающем звере. Или его сердце смягчил сын?

– Сюда!

Ведьма приблизилась к высокой каменной стене, футов десяти высотой, покрытой вьющимися стеблями. Встав перед ней, она нагнулась, зачерпнула пригоршню земли и провела рукой в воздухе, высыпая землю.

– Грейса.

Вьющиеся стебли зашевелились и расползлись в стороны, открыв проход сквозь стену.

Кратос с Атреем пошли следом, внимательно наблюдая за действием магии. Атрей взирал на происходящее с благоговением, Кратос с тревогой и настороженностью. Насколько сильной магией владеет эта ведьма? И может ли она представлять опасность для них? Ему не нравилось, как она грозно посмотрела на него в первый раз на поляне. Тогда он подумал, что она сердится на него за то, что они подстрелили ее зверя, но теперь он не был так уж уверен в этом.

Атрей нетерпеливо побежал вперед, беспокоясь о животном. Если ведьма и в самом деле сможет сделать то, что пообещала, то мальчика не будет мучить чувство вины. По крайней мере, она ослабит его боль от осознания того, что он поступил неправильно.

Кратос и сам не заметил, как ускорил шаг несмотря на тяжеленного кабана на руках. Но, поравнявшись с ведьмой, он замедлился. Ему казалось благоразумным не терять ее из виду и не поворачиваться к ней спиной.

– Этот лук для тебя великоват, – произнесла она, заметив, как мальчик вцепился в свое оружие – будто это был не простой лук.

– Его сделала для меня мама. Сказала, что это для меня на вырост, – гордо ответил Атрей.

– Твоя мать умная женщина.

Ведьма украдкой бросила взгляд на Кратоса.

– Долго еще? – спросил Кратос, перехватывая кабана поудобнее.

– Я вас раньше не видела в этих лесах. Наверное, твоя мать скучает по тебе, раз ты ушел так далеко от дома.

– Она… она умерла, – сказал Атрей, борясь с подступающим к горлу комком.

– Извини, мне жаль… – сказала ведьма, снова бросая на Кратоса взгляд, которого тот не понял. – Ну что ж, вот мы и пришли.

Атрей удивленно остановился. Они оказались у подножия странного холма, похожего на створку распухшей гигантской ракушки, на вершине которого рос вяз, простирающий свои ветви в серое небо.

– Ты живешь на дереве? – спросил мальчик недоверчиво и одновременно восхищенно.

– Не на нем. Под ним, – улыбнулась женщина. – Хеймили!

По ее приказу холм зашевелился. Оказалось, что на самом деле это вовсе не холм, а панцирь огромного существа, похожего на старую черепаху. С брюха черепахи свисали переплетающиеся между собой ветви и корни, словно она вросла в окружающий ее лес.

^{Глава 12}

– Тут безопасно, – уверила ведьма Кратоса, когда он строго посмотрел на нее.

На этот раз он понял по ее глазам, что ей можно верить.

Нисколько не смутившись, Атрей подбежал к исполинскому созданию.

– Он мирный?

И тут же осекся.

– А это он или она?

– Мальчик, – предупредил его Кратос.

– Не волнуйся, тут ему ничего не грозит, – сказала ведьма. – И да, это он.

Существо склонило голову навстречу Атрею, который ответил тем, что встал на цыпочки и потрепал его по огромному подбородку.

– Он хороший, – удовлетворенно заметил мальчик.

Подойдя к покрытой вьющимися стеблями двери, ведьма взмахнула рукой, и дверь открылась.

– Быстрей.

Кратос прошел вслед за ней, а Атрей оставался снаружи, пока его отец полностью не скрылся в помещении. Подозрительность заставила Кратоса остановиться через несколько шагов. Через четыре окна без ставен проникал солнечный свет, освещавший каждый уголок. Пятое окно в дальнем углу оставалось темным, и через него открывался вид на мрачную равнину без растительности. Кратос не понимал, как вид из одного окна мог настолько отличаться от видов из остальных окон. По всему дому были расставлены и развешаны многочисленные столики, полки, лавки и стойки, усеянные различными приспособлениями для древней магии сейдр. Полки на внешних стенах были усеяны стопками чашек и рядами бутылочек.

Атрей зашел внутрь только после кивка отца и тоже принялся восхищенно разглядывать внутренности этого странного жилища. Дом был в точности таким, каким его изображали истории о ведьмах, которые рассказывала его мать. Но она всегда описывала ведьм как безобразных, мерзких и злых старух. Особенно привлекли его внимание разбросанные у порога кости и отличающийся от остальных вид из пятого окна. А еще прялка со свисающей с нее шерстью. И маленький столик рядом с ней с побегами каких-то странных растений.

Мебель здесь была простой. Да и в целом обстановка, лишенная вещей, обладающих особой личной ценностью, наводила на мысли скорее о рабочем помещении, нежели о жилом доме. Возможно, это просто место для работы и сна. Наверное, настоящий дом ведьмы и ее личные вещи находятся где-то еще.

Атрей отошел от отца, чтобы подробнее рассмотреть любопытные диковинки.

– Положи его на эту доску, – сказала женщина, указывая на нарисованный рунический символ посреди деревянного пола. Вокруг символа по сторонам света были расставлены свечи, что указывало на его волшебные свойства.

– И не позволяй ему метаться!

Кратос не без труда опустился на колени, едва сохраняя равновесие с тяжелым животным на руках. Потом он осторожно положил зверя на символ. Он не знал, что этот символ означает, и только догадывался, что он важен для ведьмы, так что, наверное, важен и для спасения животного.

Пока ведьма искала что-то на полках и собирала ингредиенты, зверь стонал от боли и пытался вырваться, но Кратос крепко прижимал его к полу.

– Ах, знаю! Я этого не сделаю, – обратилась ведьма к животному. – Держи ровнее! – сказала она уже Кратосу, который сильнее надавил на плечо кабана.

Отогнав мальчика от одного из столиков, ведьма взяла ступку и тоже опустилась на колени рядом с животным, после чего сосредоточенно поместила в ступку ингредиенты и принялась их растирать. При этом она целиком сосредоточилась на своем деле и ни разу не посмотрела ни на Кратоса, ни на мальчика, ни на животное.

– Ты живешь одна? – отважился спросить Атрей.

Ведьма ответила не сразу, сделав вид, что не расслышала вопроса.

– Я живу тут с Хильдисвини, – сказала она все же немного погодя.

– Я… – начал Атрей.

– Так лучше, – прервала его ведьма.

– Мой отец тоже не любит людей, – добавил мальчик.

– Мальчик, – проворчал Кратос.

– Ну, правда же. Разве нет? – возразил Атрей.

Кратос хмуро посмотрел на него.

– Держи, чтобы он не повредил себя, – сказала ведьма.

Пересев поближе к кабану, она открыла какой-то пузырек и поднесла его к рылу животного. Через несколько мгновений зверь под руками Кратоса успокоился.

– Полегче… отдохни, – сказала женщина кабану, нежно поглаживая его бок. – Мне нужны еще две вещи. Краснокорень растет прямо за домом. Принесешь пучок? – обратилась она к Атрею.

До сих пор мальчик переживал, что бесполезен. Ему очень хотелось помочь животному, но он знал, что не сможет ничего из того, что могла бы сделать ведьма… или что сделал бы его отец. Он торопливо выбежал через дверь.

– Что еще? Ты сказала, две вещи, – проворчал Кратос, зашевелившись.

Подумав, что он собирается встать, ведьма схватила его за руку и привлекла к себе, словно собираясь поведать ему какую-то тайну.

– Я… – посмотрела она на Кратоса, плотно сжимая губы.

В ее глазах засветилось понимание. Она помедлила. Прежде чем продолжить, она оглянулась на дверь, через которую выскользнул Атрей, и глубоко вздохнула.

– Я знаю, кто ты. И ты не из этих земель. Я это чувствую, ошибки быть не может.

Кратос постарался скрыть удивление. Откуда ей это известно? Какими силами она обладает, что так легко проникает внутрь его разума? Не зная ответа, он предпочел промолчать.

– А мальчик не знает, верно? О твоей истинной природе… или о своей.

Кратос отвел руку, сердясь на нее за то, что она так легко узнала правду о нем и о его сыне. Никто не должен был узнать это. Никто в этих землях не должен был обнаружить истинную личность Бога войны.

– Не твое дело! – огрызнулся он.

Пренебрежительно фыркнув, ведьма встала и, словно оскорбившись, вернулась к столу, чтобы поставить на него ступку.

– Здешние боги чужаков совсем не жалуют. Уж поверь, я знаю.

Потом, поставив чашки и пузырьки, ведьма подошла к окну, выходящему в сад.

– Когда тебя найдут – а они найдут, – ты не обрадуешься. И мальчик захочет получить ответы.

– С этим я сам разберусь.

– Что бы ты там ни скрывал, ты не сможешь защищать его вечно. Но ты прав, это не мое дело.

Кратос рассматривал ее лицо, пытаясь понять, что у нее на уме. Казалось, чем больше у него возникает вопросов, тем больше она знает о нем, но не желает делиться ответами. Союзник она или враг? По ее непроницаемому взгляду этого не определишь.

– Еще нужен сердечник. Принесешь? Такой белый цветок в саду. Горсточку, – добавила она, обращаясь больше к себе, чем к Кратосу, и направляясь к дальней двери хижины.

– Ладно. Сердечник, – сказал Кратос.

– Время не ждет.

В саду Кратос подошел к Атрею, который продолжал искать нужные растения. Почувствовав, что его сыну есть чем поделиться, Кратос строго посмотрел на Атрея, вызывая его на разговор.

– Она мне понравилась. Ну, то есть, она же живет под гигантской черепахой! – выпалил мальчик.

– Мы не знаем, можно ли ей доверять, – сказал Кратос грубым шепотом.

– Она что, пыталась убить нас? Нет же, – улыбнулся Атрей.

– Пока нет, – отрезал Кратос.

Наконец Атрей нашел краснокорень и потянул за него, ожидая, что тот легко подастся, но растение крепко цеплялось за землю. Мальчик ухватился за него двумя руками и потянул что было сил. Растение упрямо отказывалось вылезать.

– Поможешь? Не получается.

– Может, нож пригодится? – предложил Кратос.

Атрей похлопал по ремню. Ножны оказались пустыми. Нож пропал. В панике он огляделся и принялся ходить кругами, осматривая землю, надеясь, что нож выпал где-то рядом. Потом отошел чуть дальше.

Кратос наблюдал за сыном, не говоря ни слова. Он видел, как на лице мальчика отражались растерянность и отчаяние, но урок есть урок. Атрей должен на собственном примере понять, что значит потеря нужной вещи.

– Я его потерял! – прошептал Атрей.

В этот мучительный момент в его памяти вновь всплыл погребальный костер у дома и льняной саван, которым он окутывал мать. «Теперь это твой нож», – сказал ему тогда отец.

– Я потерял свой нож, – признался Атрей и рухнул на колени.

Этот нож был самым драгоценным напоминанием о его матери. Что же он за неуклюжий разиня, раз потерял его?

Кратос вынул охотничий нож мальчика из-за пояса и протянул его.

– Ты выронил его, когда гнался за кабаном.

На лице мальчика отразилась смесь облегчения, смущения и гнева на себя. Он взял нож, отворачиваясь, чтобы скрыть стыд за свою небрежность.

– Что со мной не так? Если бы я потерял его навсегда… – принялся упрекать он сам себя.

– Ты его потерял! – отчеканил отец, сводя брови.

Атрей легко выкопал пучок краснокорня и аккуратно сложил корневища вместе с белыми цветами, которые протянул ему отец. Потом они направились обратно к дому.

– Обещаю, что буду внимательней, – сказал Атрей, все еще побаиваясь смотреть на отца.

^{Глава 13}

Пока Атрей передавал цветы и корни ведьме, Кратос оставался у двери.

– Как раз то, что нужно, – сказала она, изобразив легкое подобие улыбки.

Не медля ни секунды, она добавила растения в ступку и смешала их с другими ингредиентами. Затем нанесла получившуюся мазь на рану зверя. Через несколько мгновений животное задышало ровнее и погрузилось в безболезненный сон.

– Мама рассказывала истории про ведьм, – сказал Атрей.

– Вот как? – приподняла бровь ведьма.

– Но она говорила, что ведьмы старые, уродливые и злые.

– Я уродливая?

– Ты красивая. Как мама… была.

Ведьма улыбнулась, нежно положив руку на плечо Атрея.

– Как тебя зовут? – спросил он.

Ведьма внимательно его осмотрела.

– Можешь называть меня «Ведьма из леса». Ведь для тебя я как раз она и есть.

Было видно, что такой неожиданный ответ озадачил мальчика.

– А он будет жить? – спросил он.

– Да. Я верю.

– Тогда мы уходим, – строго вмешался в их разговор Кратос, недовольный тем, что мальчик болтает с этой незнакомкой почти так же, как разговаривал с матерью. И вообще, в его словах слышен ее голос, ее интонации. Ему не хотелось оставаться в этом месте и видеть эту женщину. Чем скорее они уйдут, тем лучше.

– Сначала я вас поблагодарю, – сказала ведьма.

Взяв с полки какую-то банку, она погрузила палец в темную жидкость, а потом протянула, чтобы коснуться им шеи Кратоса. Но он поморщился и быстро перехватил ее руку.

– Что ты делаешь? – процедил он сквозь зубы.

– Ты же скрываешься? Этот знак спрячет вас от тех, кто захочет… навредить вам в пути.

После паузы он отпустил ее руку и одобрительно кивнул. Женщина начертила у него на шее защитный знак сейдр. Он внимательно заглянул ей в глаза, не зная, как относиться к этой загадочной отшельнице, живущей в глуши с кабаном, которого она называет своим другом.

– Лейна, – прошептала она, закончив.

Присев перед мальчиком, она заметила, что его щека до сих пор измазана кровью кабана, и вытерла ее большим пальцем. Атрею стало немного не по себе, но теплое прикосновение к шее напомнило ему о матери. Тем не менее он стоял смирно, пока она чертила тот же защитный знак и закончила тем же словом.

– Это означает «прячься», – добавила она, разглядев любопытство во взгляде Атрея.

Ведьма улыбнулась так, как улыбалась мать, когда они находились рядом друг с другом. Атрею подумалось, что теперь она смотрит на него так, словно простила его дурной поступок.

– Под домом скрыт безопасный проход в лес. Идите на свет солнца.

Кратос уже стоял у двери.

Ведьма подошла к деревянному ящику, в каких обычно хранятся дрова для печи. Открыв его, она вынула сушеную крольчатину, лепешки и смесь сухих фруктов.

– Вот, возьмите. Пригодится в дороге.

Кратос не сдвинулся с места, и Атрею пришлось забирать еду обеими руками, относить ее к отцу и складывать в их почти опустошенный мешок.

– Спасибо, – поблагодарил ведьму мальчик.

– Хеймили! – громко произнесла она.

Через мгновение все сооружение затряслось и стало погружаться, словно переносясь в иной мир. На самом деле гигантское существо просто опустилось и вжалось в землю. За окнами теперь был не сад, освещенный солнцем на лазурном небе, а путаница корней на фоне темной земли. Кроме пятого окна, вид за которым не изменился.

Кратосу пришлось схватиться за полку, чтобы удержаться на ногах. Атрей же, казалось, был слишком возбужден, чтобы стоять на месте. Хижина наконец с глухим стуком замерла. Дверной проем теперь выходил на ведущую вниз деревянную спиральную лестницу. В нос им ударил сильный запах сырой земли.

Ведьма стояла у двери, пока Кратос с Атреем проходили мимо нее.

– И не все ведьмы злые, – добавила она с легкой грустью.

Атрей едва не споткнулся. Почему она так посмотрела на него? Отчего при виде ее его охватила странная печаль?

– Мы еще увидимся? – спросил он, вдруг почувствовав, что обязательно должен задать этот вопрос.

Кратос фыркнул, продолжая идти, и повернулся, когда понял, что сын остановился.

– А это уж как ты сам пожелаешь. А теперь в путь.

Она задержалась еще немного, прежде чем закрыть дверь и оставить их одних на лестнице.

– Этот проход выведет вас обратно на тропу к горе. Но теперь, когда по Мидгарду бродят мертвецы, дальнейший путь полон опасностей. Осторожнее, – предупредила она и захлопнула дверь.

Кратос проверил, надежно ли закреплен его топор на ремне за спиной. Атрей вдруг почувствовал желание точно так же проверить свой лук.

– Когда она говорила о том, что по Мидгарду бродят мертвецы, она имела в виду драугров или тех других тварей, которых мы видели?

– Все будет в порядке, – сказал Кратос, сердясь на эту безумную ведьму, которая встревожила его сына.

Пройдя насквозь петляющую пещеру, они вышли к подъему, ведущему к дальней пыльной шахте, сквозь которую вниз падал солнечный свет.

– Она оказалась совсем не такой, как я ожидал. Думаешь, мама ошибалась, когда рассказывала мне про ведьм?

Атрею пришлось ускорить шаг, чтобы догнать отца.

– А о чем она говорила, когда сказала «как сам пожелаешь»? Так мы встретимся с ней или нет?

Кратос только заворчал, вытаскивая топор. Чем скорее они выберутся на землю, тем лучше. В тесных пещерах трудно размахивать оружием, а полумрак помешает Атрею прицеливаться. С каждым шагом в душе Кратоса нарастало беспокойство. На мгновение ему даже показалось, что ведьма обманула их и направила в бесконечные туннели, в которых они будут бродить вечно.

– Как ты думаешь, она… – начал Атрей.

– Тише, мальчик, – огрызнулся Кратос.

Беспокойство внутри него продолжало расти. Как он позволил довести себя до такого? Он подумал о том, чтобы вернуться к хижине и выбраться на землю через нее. Так было бы куда безопаснее, чем бесцельно скитаться в этой подземной дыре.

Но когда они в очередной раз повернули за угол, и их осветили первые яркие лучи солнца, Атрей почувствовал, как с его отца спадает напряжение. Свет становился все ярче, и Кратос вернул топор на спину. Они вышли из пещеры и оказались у затопленного причала из полусгнивших досок, возле которого покачивалась на воде двухместная лодка. Они сели в нее, и Кратос выгреб на открытое пространство.

Кратос устроился поудобнее на корме, крепче взявшись за весла, а Атрей сел лицом к нему посередине лодки.

– Мать часто рассказывала тебе о богах? – спросил наконец Кратос.

Они неспешно плыли по петляющей реке.

– Нечасто, – ответил Атрей, отводя взгляд.

– Говори правду, мальчик.

Атрей прикинул в голове возможные ответы. Повредит ли ему правда? Убедит ли его отца очередная ложь?

– Иногда… в основном, когда ты надолго уходил на охоту.

– Против моей воли, – сжал челюсти Кратос. – Ее, похоже, это не волновало.

Какое-то время они молчали.

Кратос осматривал берега с обеих сторон, пытаясь разглядеть опасность, которая могла скрываться за высокими соснами и густыми кустами. Потом они заплыли в ущелье. Чуть позже высокие стены ущелья сменились скалистыми выступами и островками. Голые булыжники покрылись мхом. Они приближались к новой, неизведанной местности, и Кратосу захотелось выйти на берег. Нужно подыскать какое-нибудь углубление в лесу, чтобы поужинать и подготовиться к ночевке.

– Я вспомнил кое-что еще, что рассказывала мне мама об Одине, – сказал Атрей, лежа под одеялом из опавших листьев на краю поляны – здесь им в случае опасности будет легче скрыться и вернуться к лодке.

– О чем именно?

– У Одина только один глаз.

– И как так получилось? – спросил Кратос, почти не сомневаясь, что так вышло в результате какой-нибудь великой битвы.

– Мама сказала, он пожертвовал им.

– Ради чего?

– Не знаю.

– Хватит болтать об этом Одине.

После этого на поляне вновь воцарилась тишина.

Они проснулись под хриплые крики чаек, круживших под легкими утренними облачками. Вернув лодку на воду, они поплыли дальше.

– Мы плывем навстречу морю, – сказал Кратос чуть погодя.

– Как ты понял?

– Ты не чуешь запаха?

– Если это запах моря, море воняет.

Атрей никогда не был так далеко от дома, чтобы самому ощутить близость моря. Мама редко говорила о нем – в основном, только о том, какое оно безграничное. Мальчик даже не мечтал когда-нибудь увидеть его.

Они проплыли под природной каменной аркой и оказались в огромном кратере. У Атрея отвисла челюсть. Потом они проплыли мимо наполовину погруженной в воду исполинской каменной статуи бога с молотом.

– Смотри! Это Тор! – воскликнул Атрей.

Потом впереди показалась еще одна погруженная в воду статуя. Резной шлем говорил о том, что она изображала какого-то короля. В руках статуи виднелись копье и щит, а на теле красовались доспехи.

– Посмотрим на ту статую? – предложил Атрей с растущим возбуждением.

Прежде чем ответить, Кратос осмотрел спокойную водную гладь. Он постарался заглянуть и под воду, но она была слишком мутной. Доверившись своему чутью и решив, что в лодке им ничего не грозит, он направил лодку к статуе. Когда они подплыли ближе, Атрей показал на руническую надпись на щите.

– Что там написано?

Кратосу не нравилось лишний раз напоминать себе, что он не умеет читать символы, которыми пользовался здешний народ. Теперь он жалел, что не позволил своей жене обучить его. Но до сих пор все для него переводила либо она, либо его топор говорил сам за себя, особенно когда кто-то пересекал ему дорогу. Его мастерства воина до недавних пор хватало, чтобы убедительно довести свои намерения до любого, кто смел противостоять ему.

– «Пожертвуй оружие сердцу воды», – прочитал Атрей и замолчал.

Слова казались слишком тревожными. Внутри Атрея неприятно захолодело.

– «Пробуди колыбель мира», – продолжил он. – Что это значит? Нужно бросить наше оружие в воду?

Атрей в изумлении поглядел на отца.

Кратос озабоченно нахмурился. Бросать оружие в воду в любом случае неразумно. Неужели таков приказ богов? Откажись им подчиняться и понеси жестокое наказание; подчинись богам и стань уязвимым перед всем, что ждет тебя впереди. Кратос никогда не доверял словам богов. Он всегда принимал решения сам.

– Что это значит – «бросить оружие в воду»? Ну, думаю, для тебя это пустяки, – попытался пошутить Атрей, и улыбнулся бы, если бы так не волновался. – Что, правда бросишь?

Кратос пробормотал что-то себе под нос.

– Это что, повеление богов? Зачем богам нужно, чтобы мы остались тут безоружными? – не унимался Атрей.

Пока Кратос осматривался, оставив весла, лодку немного снесло к дальнему берегу. Если он бросит топор в озеро, как велела надпись, то его можно будет вернуть в любой момент, но при этом Кратос выдаст необычность своего оружия любому, кто за ними наблюдает. Возможно, придется столкнуться с разгневанным богом.

Достав топор, Кратос метнул его в центр окутанного туманом озера. Топор мгновенно исчез. Секунды шли одна за другой. Кратос попытался вернуть топор.

– Не возвращается, – пробормотал он со смущением и с неожиданной тревогой.

По всему кратеру, от пологих берегов до высоких скалистых стен, сотни белых чаек взмыли в воздух со своих гнезд. Они закружили над кратером в вихре, похожем на снежную бурю. Потом большинство птиц взлетело еще выше и исчезло из виду, но некоторые продолжали нарезать широкие круги, наблюдая за поверхностью воды. Они словно чего-то ждали. Кратос понял это по тому, как они не сводили взгляда с дрейфующей лодки.

– Отец, что это значит? – голос Атрея дрогнул.

В следующее мгновение уровень всего озера начал опускаться, отчего маленькая лодка закачалась из стороны в сторону. Отец с сыном вцепились в борта.

– Просто держись!

^{Глава 14}

– Сохраняй спокойствие! – Кратос оторвался от бортов, чтобы встать рядом с сыном.

– Я сохраняю, – произнес Атрей ровным голосом, наблюдая за тем, как рядом с лодкой вырастает чешуйчатая стена.

Из воды вынырнул исполинский змей, такой огромный, что занял почти все небо над ними. Чудовище опустило голову, наклонив ее, чтобы осмотреть подозрительным взглядом Кратоса и мальчика. С его неимоверных размеров морды капала вода. Создание выплюнуло в лодку топор, похожий в его пасти на зубочистку.

Кратос не стал поднимать оружие, понимая, что тем самым может показать свою враждебность. Иначе чудовище могло на них напасть. Несмотря на бешено заколотившееся сердце и забурчавший желудок, Кратос оставался внешне совершенно спокойным. Но внутри него все бурлило.

Водная поверхность постепенно успокоилась. Хлопающие крыльями чайки перестали кричать, словно повинуясь безмолвному приказу чудища. Серьезность момента подталкивала Кратоса к мысли, что они созерцают какое-то величественное существо, скорее божество, нежели зверя.

Из глубины пасти змея раздался глухой рокот. Глубокий гортанный голос казался сочетанием щелчков и пения – два одновременных потока высоких и низких звуков. Вырывавшийся между зубов воздух походил на ветер, бушующий между скалами. Слова – если издаваемые чудищем звуки действительно были словами – заканчивались долгим урчанием.

– Кен-но-нууууууууу. Гуууууу-тууууууууу сэ-нуууууууууууууу.

– Он говорит? Это язык? – спросил Кратос.

– Думаю, да. Но я не понимаю.

Кратос осторожно опустился на одно колено и взялся за рукоять топора, стараясь держать оружие лезвием вниз. При этом он преувеличенно потряс головой, чтобы показать зверю свое смущение.

– Отец, мне кажется, это Мировой Змей, о котором рассказывала мама.

– Гуууууу-тооооооо-лиииииит, эр-фуууууууу-тууууу-ууууу.

Змей над ним с загадочным видом поморгал бледно-желтым глазом – похоже, это движение тоже выражало смущение.

Потом чудовище принялось медленно погружаться под воду, пока отец с сыном, не двигаясь, оставались на местах. Волна высотой больше Кратоса закачала лодку, так что оба опять вцепились в борта. Но змей не исчез, а погрузился только до половины, держа голову над поверхностью так, что глаза находились вровень с мальчиком, словно гигант решил наблюдать только за ним.

Слабо улыбнувшись и махнув рукой, Атрей попрощался с гигантским змеем. Но прежде, чем они уплыли, Атрей посмотрел на существо в последний раз так, словно хотел проникнуть в эти глаза. Это было невероятно разумное существо, с великой силой, которую оно решило сдержать во время их общения. Оно легко могло бы убить их, но не пожелало.

– Вот это было здорово! – в возбуждении прошептал Атрей, садясь обратно на скамью.

Уровень озера заметно опустился. Вдалеке Атрей разглядел узорчатый храм, покрытый раковинами и водорослями, над которым возвышалась статуя древнего короля, ранее погруженная в воду. Также по берегам выросли семь башен, а там, где, судя по всему, должна была находиться восьмая, было пусто. К храму примыкал лодочный причал.

– Все это было под водой. Вон туда можно пристать, – сказал Кратос. – Что ты знаешь о змее?

– Это один из великанов – такой огромный, что может окружить весь мир и укусить себя за хвост, – ответил Атрей.

– Сказки.

Но мальчик подумал о том, что многие сказки, которые рассказывала ему мать, оказались правдой, хотя он этого не ожидал. Как здорово, что они сами стали их свидетелями! Затем его охватило какое-то гнетущее предчувствие. Сердце упало в пятки. Если истории, которые она рассказывала ему перед очагом долгими одинокими ночами, на самом деле правда, то это значит…

Атрей постарался не думать об этом. Нельзя позволять себе такие мысли.

Добравшись до причала, Кратос с Атреем вышли из лодки и направились по дороге к храму. Войдя в странное помещение перед ним, они обнаружили Брока, открывающего створки храмовых дверей.

– Да это же бородатый верзила и его мелкий прыщ! – синий человечек растянул губы в беззубой улыбке.

– Брок? Но как ты сюда попал? – спросил Атрей.

– Не твое дело, мелочь. И не вздумайте зариться на мою берлогу. Я первый ее нашел!

– Не понимаю, как… это же все было под водой, – сказал Атрей, но Брок уже исчез за открытыми дверями храма, откуда почти сразу же донесся лязг металла.

– Как ты думаешь, чего он хочет? – спросил Атрей Кратоса.

– Испытать наше терпение.

– Когда пойдет молва о моей лавке, ко мне наконец начнут стекаться толпы, чтобы полюбоваться на мои товары, – вновь появился перед ними Брок.

– Ладно. Удачи! – сказал Атрей.

– Как пожелаете, – пробормотал Брок, помахал им рукой и вернулся к своим инструментам.

Не найдя в храме ничего, что пригодилось бы им в путешествии, отец с сыном вернулись в лодку. Кратос греб, пока они не подплыли к противоположному берегу.

Пока они шли вдоль подножья холмов, Атрей напоминал себе, что нужно быть готовым ко всему. Дорога сюда оказалась уж слишком легкой.

– Как ты думаешь, может, на последнем этапе я понесу ее? – робко спросил Атрей.

– Я тебе уже сказал, дважды повторять не буду, – ответил Кратос, не оборачиваясь.

– Но почему? – Атрея рассердило упрямство отца.

Кратос даже не потрудился задуматься об ответе. Он не понимал, с какой стати ему потакать сыну, пусть даже ненадолго. Пока останки его жены находились у него, ему казалось, что она до сих пор присутствует в его жизни. А если передать их Атрею, пусть даже на секунду, то все горе, которое подавляет в себе мальчик, может выйти на поверхность. Он подавил в себе желание дотронуться до висевшего на поясе кожаного мешочка, чтобы убедиться, что она по-прежнему рядом, как бывало тогда, когда они разделяли общее ложе. Если закрыть глаза, то можно представить ее лицо, представить, как она смотрит на него и улыбается – как и улыбалась тогда, когда они лежали вместе.

– Все равно она мне дороже, чем тебе! – сказал Атрей.

Кратос резко остановился.

– Что ты сказал?! – прорычал он, гневно сжал челюсти и обернулся, чтобы посмотреть на Атрея.

На его лбу пульсировали вены. Атрей никогда раньше не видел настолько яростного выражения на лице своего отца. В это мгновение Кратоса сдержали не слова сына, а слова его жены. «Он всего лишь ребенок. Это самое главное, что ты должен помнить, Кратос».

Атрей же впервые осознал, что его слова могут ранить даже такого сильного и бесстрашного мужчину, как его отец. Нужно было исправить свою ошибку, как-то выпутаться из положения, в которое он попал по своей глупости.

– Я просто хотел сказать… Я проводил с ней больше времени. А ты часто охотился.

– Будет лучше, если ты помолчишь, – в голосе Кратоса отчетливо послышался холод.

– Хорошо, – сказал Атрей.

Кратос повернулся и пошел дальше решительным шагом. Атрей держался чуть позади. Ему хотелось побыть наедине с собой, чтобы справиться с бушующей внутри него бурей эмоций. Его отец не понимал, насколько мальчик одинок.

Он потерял мать. Теперь у него не было самого близкого человека в жизни. С отцом у него никогда не будет таких отношений, как с матерью. Похоже, отец вообще не знает, как это – быть отцом. Он вообще когда-нибудь заботился о нем, как заботятся о своих детях настоящие отцы? Атрей чувствовал, что ему придется еще очень долго испытывать это одиночество. Мальчик сошел с тропы чуть в сторону и представил, как уходит прочь и скрывается в лесу. Интересно, что будет тогда? Скоро ли его отец заметит, что он пропал? И не будет ли ему все равно?

Невольно Атрей потрогал стрелы, пересчитывая их. Всего девятнадцать штук, и еще охотничий нож. Он сможет выжить сам. Но что он делает? Как можно даже думать о том, чтобы покинуть отца?

Взгляд Атрея помрачнел, когда он увидел, что отец даже не обернулся, чтобы убедиться в его присутствии. Наверное, он рассердил его настолько, что отцу действительно теперь все равно, идет сын за ним или нет. Пожалуй, ему даже станет легче, если он обернется и увидит, что сын исчез.

При этой мысли сердце мальчика охватила такая тоска, что ему показалось, будто он сейчас упадет и не сможет даже пошевелиться. Но тут в его голове прозвучал голос матери. Она не хотела, чтобы ее сын сбежал. Если он покинет отца, то опозорит себя, и от этого ей будет очень грустно.

– Поспеши, мальчик, – позвал его Кратос, стоя посреди тропы в дюжине шагов перед ним.

Атрей поднял голову и посмотрел за отца, на каменную арку, ведущую к проходу под высокой горой. Мальчик отогнал от себя все печальные мысли и вернулся к настоящему. Он старался не смотреть на кожаный мешочек на поясе отца. Он понимал, что мать ожидала от него послушания и отказа от своих переживаний. Мать гордилась бы сыном, даже если отец и не обращает на него внимания.

Небо затянулось тучами. Кратос раскрыл дверные створки под аркой, открывая темный мрачный проход. За ним виднелась поляна, на которой орудовал инструментами какой-то невысокий мужчина, ростом не выше Атрея, но старше и гораздо более мускулистый, лысый и бородатый. Облачен он был в золотистую броню и в защитные перчатки, доходившие ему до локтей. Незнакомец возился с каким-то механизмом, освещенным мерцающим костром. Человек обернулся, и на его лице заплясали отблески пламени.

^{Глава 15}

На расстеленных по земле широких кусках ткани лежали несколько грубо сконструированных шестерен и рычагов. Чуть поодаль, на платформе перед открытым ящиком с механизмом стоял невысокий мужчина и вращал что-то грубым ключом. Из ящика выходил длинный кабель, тянувшийся к горе.

Заметив их, человечек встал на ноги.

– Прошу прощения, – заговорил он переливчатым голосом, – но откуда у тебя этот топор?

Он не сводил глаз с оружия.

– Это тебя не касается, – ответил Кратос.

Человек вышел на тропу и преградил им тем самым путь, хотя, по всей видимости, ему было очень неприятно им досаждать. Весь его вид говорил о том, что он был готов просить прощения за свою грубость.

– Да, я с этим не спорю… Но я спрашиваю, потому что знаю это оружие. Он один из наших. Но мы его делали не для тебя.

– Прочь с дороги, жалкий гном! – буркнул Кратос.

– Меня зовут Синдри. Не называйте меня гномом.

– Но ты же гном, – сказал Атрей, как нечто само собой разумеющееся, но заслужил лишь гневный взгляд в ответ.

Несмотря на то, что Кратос шагнул ему навстречу, Синдри остался стоять на месте, пусть и съежился перед превосходящим его по росту громилой с каменной решимостью на лице.

– Я не отойду, – сказал Синдри, причем в его голосе чувствовалось столько силы, сколько не было во всем его теле. – Видишь ли, та, для кого мы сделали этот топор… – он замялся, – ну, понимаешь… она была мне… очень дорога. И я буду… рассержен, если окажется… что ты с ней что-то сделал.

– И что с того? Ты заберешь его у меня силой? – Кратос рассматривал человечка едва ли не с насмешкой.

– Я бы предпочел, чтобы ты отдал его без боя! – выпалил Синдри, проглотив страх.

– Это мамин топор, – пояснил Атрей, надеясь, что его слова спасут этому человечку жизнь. – Она отдала его отцу перед смертью.

Кратос неодобрительно посмотрел на сына. Ему не нужна была дипломатическая поддержка, чтобы разобраться с этим дерзким карликом.

– Фэй умерла? – пробормотал Синдри, словно разговаривая с самим собой.

– Откуда ты ее знаешь? – сурово спросил Кратос. – И почему ты сделал топор для нее?

Вопросы пролетели мимо ушей Синдри. Весь его вид выражал крайнюю печаль. Он опустил руки, поник плечами и покачал головой.

– Очень жаль. Хорошая была женщина… и доблестный воин. Ладно, я улучшу топор, если хочешь.

– Моя мама была доблестным воином? – удивленно спросил Атрей.

Отец с мальчиком посмотрели на человечка с изумлением. Если мать Атрея знала Синдри, то почему никогда не рассказывала о нем, как и не рассказывала о том, откуда у нее этот топор? Атрей никогда не воспринимал ее иначе, как свою мать – женщину, которая заботилась о нем, утешала его и хвалила за каждое достижение, пусть даже самое незначительное, и никогда ни на кого не поднимала руку в гневе. Как она могла быть доблестным воином?

– И тебя никто не просил его улучшать, – добавил Атрей.

– Верно, паренек. Но можешь мне поверить, твоя мать попросила бы меня исправить тот ужас, который сотворил с ее топором мой братец.

– Я так и знал! Ты брат Брока! – воскликнул Атрей.

Мальчик подбежал к инструментам Синдри, пошарил среди них и нашел то, что искал. Вытащив из груды хлама железный прут, он поднял его над головой.

– Вот, другая половина клейма! – крикнул он отцу.

– Синий твой брат? – спросил Кратос.

– Да, хотя я гораздо талантливее. Не хвастаюсь, клянусь Фрейей.

– А если он твой брат, то почему ты не синий? – спросил Атрей.

– Это, паренек, длинная история.

Кратос внимательно осмотрел коротышку, прежде чем передать ему в руки топор.

– Ничего не убирай, понял? Можешь только что-то добавить.

– Да… Но не мог бы ты положить его вон туда? Рукоять такая… – сказал Синдри, покраснев от смущения и потряхивая головой в отвращении.

– Нет, – отрезал Кратос.

– Ладно, тогда я просто… я просто… – заикался Синдри в поисках места, куда можно было бы ухватиться.

Не найдя подходящего, он стянул сапог, набросил его на рукоять топора, чтобы не дотрагиваться до нее даже позолоченной перчаткой. Потом подошел к мастерской у костра, держа оружие как можно дальше от себя, словно нес дохлую крысу, и положил его на дощатый верстак.

– Ох. Это что, засохшая кровь? Ох… правда?

Поджав губы, человечек достал напильник и начал обрабатывать кромку лезвия.

– Ты и в самом деле сделал этот топор для мамы? – спросил Атрей с недоверием в голосе.

– Мы вдвоем сделали, – Синдри оторвался от работы, чтобы взглянуть на мальчика. – Я вижу, ты очень похож на нее. Она была особенной женщиной, говорившей на языке моего народа. Она говорила: «Мадуринн сем генгур ейгин вегум ханс…»

– «…генгур ейнн», – закончил Атрей удивленно.

– Что это значит? – грубо вмешался Кратос.

– «Тот, кто идет по своей дороге…» – начал Синдри.

– «…идет один», – закончил Атрей.

– А! Она и тебя обучила говорить по-нашему, – улыбнулся Синдри. – Мы с тобой в родстве.

– Похоже, что да! – согласился Атрей, подходя поближе к человечку, но Синдри отпрянул от него.

– Не трогай меня! – выпалил он.

– Что такое? Я не трогал тебя.

– Нет, но ты подошел достаточно близко, чтобы дотронуться, – пожаловался Синдри, как будто Атрей пересек какую-то невидимую границу.

Когда человечек закончил работу над топором, он оглядел его со всех сторон, прежде чем вернуть Кратосу – опять же, воспользовавшись сапогом, чтобы взяться за рукоять.

Кратос принял топор, поднял его перед глазами, чтобы оценить работу Синдри, а потом взмахнул им пару раз, проверяя его вес. Удовлетворившись тем, что Синдри ничего не ухудшил, воин повесил оружие себе за спину.

– В будущем советую не подпускать к нему моего братца. Но если он и дотянется до него своим ручонками, настаивай на том, чтобы закалял сталь подольше, а то испортит всю тонкую работу, – предупредил его Синдри.

– Над чем ты работал? – спросил Атрей, заинтересовавшись таинственным механизмом в ящике на платформе.

– Я зову его «Небоход», – гордо ответил Синдри, перекладывая инструменты на верстаке. – Там, на горе, скрыты целые залежи редких материалов. Добыть можно, только потом надо их как-то спустить оттуда.

– Ты знаешь, как это починить?

– Да пока что не очень. Но пойму, когда что-то пойдет не так… со временем… надеюсь.

Синдри вернулся к своей работе над механизмом.

– Мальчик! – крикнул Кратос, который уже вернулся на тропу и прошел шагов тридцать.

– Мне нужно идти! – сказал Атрей. – Приятно было с тобой поболтать. И удачи в твоем деле.

– Как скажешь. Будь осторожен. Друзей дальше не встретишь, – проворчал Синдри, скорее себе под нос, отворачиваясь к своему механизму. – Дурацкий шкив! Скажи, что с тобой не так?

Какое-то время Кратос с Атреем шли навстречу холодному ветерку, не говоря ни слова. Кратос намеренно замедлял ход, чтобы сын от него не отставал. Атрей же размышлял о том, рассердил ли отца его разговор с коротышкой. Вроде бы он не сказал ничего плохого, но все равно чувствовал, что отец за своим молчанием скрывает какое-то раздражение.

Поднявшись по крутой, предательски опасной тропе вдоль обрыва, они зашли в тупик, где стоял древний храм с высокими красными дверями. Проход к ним преграждала обрушившаяся колонна. Никакого другого пути отсюда не было, так что им надо было как-то войти в храм.

– Отойди-ка, – приказал Кратос.

Покряхтев и ухватившись за обломок колонны, Кратос приподнял его на достаточную высоту, чтобы отвести в сторону.

Но не успел он положить обломок, как двери храма разлетелись в щепки от мощного удара изнутри. Из дверного проема с яростным криком выскочил огромнейший огр-форад.

^{Глава 16}

Размахнувшись, огр с силой впечатал Кратоса в стену, прижав того своей мускулистой рукой. Выпучив холодные как лед глаза, чудище склонилось над воином, прежде чем тот смог вытащить топор, и обнюхало верхнюю часть тела.

– Ту мейн лики ноккур гуд. Ганга бак ну, – произнесло существо.

Атрей рванулся было вперед, но остановился, понимая, что ничего не сможет сделать с таким огромным существом.

– Не называй его так! – крикнул мальчик, выхватывая лук и стрелу.

Форад лишь рассмеялся.

– Что он сказал? – прохрипел Кратос несмотря на то, что ему сжали горло.

– Он сказал, что ты пахнешь, как бог, – неуверенно ответил Атрей, не зная, точно ли он понял язык огра. Поначалу ему показалось, что он ошибся. Как вообще должен пахнуть бог? – И еще сказал: «Возвращайся. Немедленно».

Атрей подпрыгнул к морде огра, пытаясь одновременно оттолкнуть его руку от горла отца.

– Отпусти его!

Мальчик воткнул стрелу в толстенную, как ствол дерева, шею чудища.

Форад от боли дернулся, отпустив Кратоса, но при этом махнул рукой и повалил мальчика на землю. Развернувшись, он в ярости бросился на Атрея, который в страхе поспешил вскочить на ноги и принять оборонительную стойку, подготовив стрелу. Но в последнее мгновение Кратос просунул свою мускулистую руку в челюсти огра, которые как раз собирались сомкнуться на плече мальчика.

Зубы расцарапали плоть Бога войны. Кратос вскрикнул от боли. Свободный кулак он обрушил на голову огра, пытаясь заставить противника ослабить хватку. Но несмотря на сокрушительный удар в висок, огр продолжал сжимать зубы.

Атрей пошарил вокруг себя в поисках камня. Не найдя ничего подходящего, он решил воспользоваться своим ножом. Но не успел клинок выйти из ножен, как ладонь огра перехватила и руку мальчика, и его нож. Свободной рукой Атрей дотянулся до кинжала, висевшего у отца на поясе, и что было мочи яростно завопил. Он хотел помочь своему отцу. Нужно освободить руку так, чтобы воспользоваться оружием. В следующее мгновение ему удалось вытащить руку из кулака огра. Чудище склонило голову, чтобы посмотреть, что там затеял этот малец, и не успело отклониться, когда Атрей вонзил кинжал в его правый глаз.

Вопль огра сотряс деревья в лесу. Форад шагнул назад, раскрыв челюсти и отпустив руку Кратоса, а также бросая мальчишку, чтобы зажать рану, из которой хлынула кровь.

Атрей облегченно задышал… пока не понял, что огр готовится к очередной атаке, несмотря на то что остался с одним глазом и одной действующей рукой – другой он прикрывал глаз.

– Бнокунр гидубд! – прорычало чудовище Атрею.

– Нет, это ты умрешь! – крикнул мальчик в ответ.

Кратос напал на чудище со стороны выколотого глаза и мощным ударом топора рассек ему морду. Форад повалился на спину.

– Отец! – крикнул Атрей с явным ужасом в голосе, хотя огр уже не представлял угрозы.

Кратос повернулся, чтобы посмотреть, о чем его хочет предупредить сын.

«Хель-скитальцы!»

По краям площадки перед храмом выросла дюжина скитальцев, выставивших на изготовку оружие, чтобы сразиться с тем, кто выиграет бой.

Кратос нахмурился. Одолеть этих тварей будет нелегко. Хель-скитальцы любят нападать толпой, и Кратосу нужно будет как-то следить за ними, одновременно защищая сына.

– Подготовься, – приказал Кратос.

Атрей наложил стрелу. Если Хель-скитальцы пойдут в атаку всем скопом, у него хватит времени выпустить лишь пару стрел, прежде чем они навалятся на них с отцом.

Вместо того чтобы сразу бросаться на скитальцев, Кратос поискал возможные пути отступления. За раздробленными воротами уже не скрыться, поэтому заходить в храм бесполезно. В полумраке он разглядел тропинку, ведущую к еще одним дверям с башнями. Отступая под натиском павших воинов, Кратос провел Атрея сквозь двери и захлопнул их, прежде чем противники догнали Бога войны.

Оказавшись в безопасности, они прошли через еще одно помещение и вышли по ту сторону храма.

Там их встретило огромное лицо, вырезанное в скале.

– Я понимаю, почему мама хотела, чтобы мы принесли ее сюда, – сказал Атрей.

– Действительно, – сказал Кратос.

Они подошли ко входу в пещеру в горной стене. Окружавшие его камни были вытесаны в виде гигантского открытого рта. Путь внутрь преграждали колыхающиеся клубы черных как ночь испарений.

– Это дым? – спросил Атрей.

В пыли перед ними дралась троица хохлатых жаворонков. Увидев приближающихся людей, птицы бросились в разные стороны. Две устремились в небо, а третья птица рванула в сторону пещеры. Попав в странный туман, она отчаянно захлопала крыльями, но не смогла взлететь, словно попала в силки. Мгновение спустя она исчезла из виду, и с ее стороны больше не доносилось ни звука.

– Держись позади, мальчик, – сказал Кратос, останавливая сына протянутой рукой. – Это не просто туман.

Кратос пытался вспомнить, видел ли он в жизни что-то подобное.

Усиливающийся запах разлагающейся плоти заставил Атрея прикрыть нос локтем.

– Фу, что это?

– Поищем другой путь, – сказал Кратос.

– Ведьму бы сюда. Она бы нас провела, – задумчиво произнес Атрей, поняв, что скучает по ней.

Эта женщина, казалось, как-то странно, по-своему, но утешала его, когда ему требовалась поддержка. Отец-то уж точно не поможет ему справиться с обуревавшими его противоречивыми чувствами. Может, если потерять мать, то любая похожая женщина покажется тебе утешением?

– Откуда ты знаешь? Разве она может противостоять этому? – спросил Кратос, недовольный тем, что мальчик вспомнил о ведьме.

Ему не нравилось, что мальчик слишком часто вспоминает о странной незнакомке, особенно в такое время.

– Против Черного дыхания моя магия бессильна, а обойти его, как видите, нельзя. Один давным-давно об этом позаботился, – раздался голос ведьмы.

– Что?

Сначала Атрей подумал, что ведьмин голос ему почудился. Может, его тайное желание увидеться с ней еще раз сыграло с ним злую шутку? Он развернулся, надеясь на то, что это не какой-то фокус.

В десятке шагов позади них действительно стояла ведьма с бледным лицом и поджатыми губами. При виде ее Атрей невольно улыбнулся, а Кратос нахмурился.

– Что ты тут делаешь? – спросил мальчик.

– Хочу убедиться в том, что вы доберетесь до места, – сказала она искренним тоном.

– Не могла сразу предупредить? – чуть раздраженно спросил Кратос.

– Была занята, спасала друга, как вы помните, – ведьма не обратила внимания на ворчание Кратоса. – Черное дыхание – это искаженная магия, которую даже я не могу рассеять. Она пожирает любого, кто в нее попадает. Только чистый Свет Альвхейма достаточно силен, чтобы пробиться сквозь него. Но путь туда долог и опасен. Насколько важна ваша цель?

– Важнее всего, – сказал Атрей.

Кратос посмотрел на мальчика, который не сводил глаз с ведьмы. Искренность в его голосе пробудила в нем неприятное чувство. А чем он сам готов пожертвовать? Своим сыном? Добраться до вершины горы и выполнить последнее пожелание Фэй – это все, что сейчас имело значение для него. И он не даст никому преградить ему путь.

– Тогда следуйте за мной, – сказала ведьма, ведя их за собой.

– Почему ты нам помогаешь? – спросил Кратос.

Каждое его слово словно было наполнено подозрением. В голове крутилось множество мыслей. Она точно знает, кто он такой. У нее нет причин рисковать собой ради них. Может все дело в том, что его сын потерял свою мать?

Ведьма остановилась, резко развернулась, осмотрела Кратоса и глубоко вздохнула, прежде чем заговорить.

– Может, я понимаю тебя гораздо лучше, чем мне хотелось бы. Может… так я искупаю грехи, которые сама совершила, – она замолчала, следя за его реакцией, но на его лице почти ничего не отражалось. – Или вы мне просто нравитесь.

– Хотя мы чуть не убили твоего друга? – спросил Атрей.

– Да. Хотя вы чуть не убили моего друга, – в ее голосе и в нежном взоре чувствовалась настоящая боль.

Оценив стоявшую перед ним ведьму, Кратос пришел к выводу, что угрозы тут нет, и принял решение.

– Куда нам идти? – спросил Бог войны.

– За пределы вашего мира.

Они пустились в долгий путь вниз по склону.

– Мы идем в другой мир? И ты с нами? – полюбопытствовал Атрей.

– Лишь ненадолго, – сказал Кратос.

– Лишь ненадолго, – повторила ведьма Атрею без улыбки, с тревогой на лице.

^{Глава 17}

Они вернулись к разбитым воротам. Хель-скитальцы покинули это место в поисках другой добычи, и ведьма вывела их к платформе с механизмом, похожим на тот, что пытался починить Синдри. Но проход к ней преграждали густые заросли переплетавшихся стеблей.

– Воспользуемся этим, – сказала ведьма и пропела: – Ротна!

Магия сейдр распутала стебли, несмотря на все их сопротивление. Вскоре они исчезли.

– Погоди. У нас ничего не получится. Синдри сказал, эта штука сломана.

– Синдри?

– Странный гном, которого мы встретили у подножия этих холмов, – пояснил Кратос.

– Он чинил такую же штуку, когда мы пришли, – сказал Атрей.

Ведьма озабоченно приподняла бровь.

– Я там никого не видела. Наверное, уже закончил. Гномы умелые и расторопные.

– И надоедливые, судя по тем двоим, с которыми мы повстречались, – добавил Кратос.

– Это тоже.

Ведьма первой прошла на платформу, взмахом предложив Кратосу заняться рукоятью.

– Просто поверни.

Платформа дернулась и поехала вниз, к кратеру, слегка раскачиваясь. Кратос с Атреем сели на скамью у перил напротив ведьмы.

– В центре озера находится храм Тюра. Оттуда мы направимся в Альвхейм. К счастью, он уже не под водой.

– Почему это существо живет в озере? – спросил Кратос.

– Никто не знает. Просто однажды появился. Вскоре на него напал Тор, и грохот их битвы был слышен во всех мирах. Битва закончилась ничем, и Тор вернулся к Одину с пустыми руками. Змей остался и так вырос, что вытянулся на весь Мидгард.

– Вот! Я же говорил, – вмешался Атрей, обращаясь к отцу.

– С тех пор они друг друга ненавидят. И должны убить друг друга в ходе Рагнарека.

– Ты веришь в Рагнарек? – изумленно спросил Атрей.

– Хотела бы не верить, дитя, – вздохнула ведьма.

Платформа спустилась к подножию холма и остановилась у помоста, с которого было легче сходить на землю. Кратос помедлил, дожидаясь, пока ведьма пройдет первой.

– Знаешь, а мы вообще-то говорили с Мировым Змеем, – похвастался Атрей.

– Ты преувеличиваешь, – поправил его Кратос.

– Я знаю языки. Даже те, что раньше не слышал. Но когда говорит он, я ничего не понимаю! – пожаловался Атрей.

– Немногие его понимают. Он говорит на мертвом языке.

– О… Наверное, ему одиноко, – добавил Атрей.

Ведьма привела их к пещере в скале. Путь им преградила глубокая расщелина. Сняв с плеча лук с мерцающей тетивой, ведьма наложила стрелу и прицелилась в крупный кристалл, вросший в стену по ту сторону пропасти.

– Ты смотришь?

Убедившись в том, что завладела вниманием мальчика, она выпустила сверкающую стрелу в кристалл, отчего тот испустил золотое сияние, превратившееся в мост над расщелиной.

– Он твердый! Как такое может быть? – изумленно воскликнул Атрей, побежав по мосту за ведьмой.

– Его строили эльфы. Моя тетива пропитана Светом Альвхейма и может пробуждать магию эльфов.

– Стой. Он не исчезнет под нами?

– Нет, пока свет свободно льется. Сюда.

– А когда ты раздвигала корни, какая там была магия?

– Магия ванов, – кратко ответила ведьма, не ожидая, что он поймет.

– Из Ванахейма? – спросил Атрей.

– Ты знаешь? – приподняла она бровь.

– Ну так, всякие сказки. Мама редко рассказывала о богах-ванах – лишь то, что они всегда воюют с асами. Наверное, по сравнению с Одином и Тором они хорошие.

– Не бывает хороших богов. Я думал, ты это понял, – проворчал Кратос.

– И все же, магия действовала вполне неплохо против тех созданий, – сказала ведьма.

Впереди показались Хель-скитальцы, идущие им навстречу. Кратос вышел вперед, чтобы встретить их первым.

– Я буду тебя защищать! – сказал мальчик ведьме.

– Как мило, – снисходительно улыбнулась она.

Кратос ловко рубил всех скитальцев, до каких мог дотянуться, не давая им подобраться ближе к сыну или ведьме. Атрей стрелял из лука и свалил одного, прежде чем тот настиг отца.

– Ну как ты, цела? – спросил мальчик ведьму, как только последний скиталец рассыпался в пламени.

– Да, мой защитник. Ты очень храбрый. Восставших мертвецов становится все больше. Я опасаюсь за будущее этого мира. Когда-то эти дороги были многолюдны. Теперь же люди покинули эти края или попрятались. Остались только разбойники, эти выживать умеют.

– Что это вообще за мертвяки такие? – спросил Атрей. – Мы слышали, как их называют… Хель-скитальцы.

– Несчастные души, лишенные покоя и суда. Нашествие мертвых – знак того, что в мире что-то разладилось. Кто-то или что-то потревожило слишком могущественные силы.

Они вышли из дверей в другом конце подземного прохода и оказались на мосту, ведущему к сооружению с огромным сияющим куполом посреди озера, от которого отходили восемь других извивающихся мостов. Под куполом стоял храм с резными украшениями, а перед ним находилась площадка с узорами.

– Храм Тюра. Тюр построил его при помощи великанов, и отсюда он мог отправиться в любой из девяти миров, чтобы прекратить вражду между ними, – объяснила ведьма.

– Одной башни на берегу озера не хватает, – заметил Атрей.

– А у тебя острый глаз, малыш. Башня, ведущая в Ётунхейм, то есть в мир великанов, отсутствует вот уже сто семьдесят зим. Никто не знает, почему и куда она пропала.

На площадке перед храмом она остановилась, чтобы подождать их. По выражению ее лица ничего нельзя было понять. Куда она их ведет?

– Внизу поверните направо, – показала она на ведущую вбок лестницу, давая понять, что дальше они пойдут одни.

Кратос встал, обхватив ладонью рукоять ножа у себя на поясе.

– Прошу вас, спуститесь по этой лестнице и поверните направо. Я подожду вас здесь, – настойчиво повторила ведьма.

Они спустились по лестнице. Кратоса не отпускали мрачные мысли о том, что они могут встретить на нижнем уровне. Завернув за угол, они увидели проход, обрывающийся провалом. Атрей подошел к краю и посмотрел на холодную водную гладь внизу. Ведьма сверху махнула им рукой.

– Похоже, проход обрушился! – крикнул мальчик.

– Подождите, пока я разбужу свет.

Сняв с плеча свой волшебный лук, ведьма тщательно прицелилась и запустила стрелу в крупный кристалл на той стороне провала. Над проемом тут же выросла дорожка из света. Атрей в восхищении уставился на нее. Мгновение спустя он с детским задором оттолкнулся, чтобы запрыгнуть на эту дорожку, но Кратос заворчал и схватил его руку.

«Вдруг это опасно?»

^{Глава 18}

– Я верю ей, – сказал Атрей, вырывая руку и уверенно шагая на световой мост, чтобы развеять сомнения отца.

Мост под ногами казался крепким, как будто был сделан из камня, но отец до сих пор не доверял ведьме. Перебравшись на ту сторону, Атрей с Кратосом остановились перед огромным колесом на гигантской колее какого-то сложного исполинского механизма.

– А что нам делать?

– Чинить поломанное! Сперва подними эту ось! – крикнула сверху ведьма.

Кратос выполнил ее приказ.

– Хорошо! Теперь задвинь ее на место. Выровняй колесо в колее.

Когда Кратос установил колесо, вся конструкция содрогнулась и пошевелилась. Теперь весь мост можно было вращать во всех направлениях вокруг центральной площадки с храмом.

– Прекрасно! Теперь толкай мост по колее.

– Что? Весь мост поворачивается! Разве может весь мост поворачиваться? – удивленно воскликнул Атрей. – А ты и вправду сильный, – добавил он.

Казалось, такое массивное сооружение нельзя сдвинуть с места без помощи многочисленных животных. Сила его отца значительно превосходила силу других людей, которых они до сих пор встречали на своем пути. «Что делает его другим?» – задумался мальчик. При разнице в их телосложении он и не надеялся, что когда-нибудь вырастет таким же сильным. Разве это возможно, при таких-то тощих руках?

– Продолжай толкать мост до конца, чтобы механизм встал как нужно, – наставляла ведьма.

Наконец с громким лязгом мост встал на свое место.

– Отлично! Поднимайтесь! Теперь мы готовы!

Ведьма ждала их у входа в храм Тюра.

– Нам туда, – сказала она, указывая рукой.

– Погоди, так кто же строил храм Тюра, великаны или эльфы? – спросил Атрей.

– Все расы принимали участие. Тогда жители всех миров в последний раз работали вместе.

Ведьма подошла к очередному пролому, где снова вызвала световой мост блестящей стрелой. Тетива ее лука при этом погасла.

– Тетива уже не сияет, – заметил Атрей.

– Ее магия иссякла. Оставалось совсем немного, и мы, к сожалению, осушили ее всю до конца.

Она ущипнула пеньковую тетиву, и та волшебным образом развязалась.

– Дай мне твой лук, – протянула ведьма руку.

Атрей, распахнув глаза, взирал на то, как ведьма берет его лук, и по мановению ее руки тетива его лука расплетается сама по себе. Затем на ее место прикрепилась тетива ведьмы.

– Слушай внимательно, – лицо ее стало серьезным. – Когда получите Свет Альвхейма, напитай его силой тетиву. Не забудь!

Она вернула лук Атрею, который с благоговением принял его обеими руками и с опаской осмотрел. Что за магией он обладает сейчас? Интересно, чем она поможет им в будущем?

Атрей с Кратосом прошли по светящемуся мосту с десяток шагов, когда заметили, что ведьма осталась позади.

– Ты сказала так, будто не идешь с нами, – произнес мальчик.

– Я попробую, но кое-кто не хочет, чтобы я покидала Мидгард.

– Почему? – спросил Кратос с возросшим подозрением.

Какими же силами обладает эта ведьма, что боги ограничивают ее в путешествиях? Какой вред она может причинить, если ее не сдерживать?

– Боги меня не жалуют, – кратко ответила она.

Но еще через пару секунд она нагнала их, словно бросая вызов тем, кто посмел наказывать ее. Она еще покажет им, что ее магия сильнее их.

Продолжая путь, они вошли в темное, богато украшенное помещение под куполом. В его центре возвышался пьедестал с красивым круглым столом, парящий над темной пропастью, словно бросая вызов силе притяжения.

– Это здесь? Тут так темно, – сказал Атрей.

– Этот храм спал под водой почти сто пятьдесят зим. Теперь, чтобы пробудиться, ему нужен лишь свет Биврёста.

Когда Кратос с Атреем приблизились к пропасти, из нее высунулись древесные корни, образовавшие своеобразный мост.

– Эти корни не похожи на твою магию, – сказал Атрей.

– Нет. Это корни великого Мирового Древа. Благодаря им можно путешествовать между мирами.

Ведьма подошла к столу, на котором стояла уменьшенная модель кратера.

– Если вы решите продолжить путь, то может пройти некоторое время, прежде чем вы вернетесь в Мидгард.

Атрей склонился над столом в восхищении. Кратос же держался чуть поодаль. Со своего места он мог не только наблюдать за тем, что делает ведьма, но и в любой момент отразить возможное нападение.

– Я научу тебя путешествовать между мирами, если ты подойдешь ближе.

Ведьма достала переносную металлическую лампу с тускло мерцающим кристаллом внутри.

– Вам потребуется это. Биврёст. Он открывает путь между мирами.

– Как это работает? – спросил Кратос.

Ведьма протянула ему лампу, и он осмотрел ее со сдержанным интересом. Неужели такая маленькая вещица может переместить их между мирами? И какую цену им придется заплатить за это? Потому что платить приходится всегда, даже если ты бог.

Кратос кивнул в знак согласия, и ведьма обвела рукой стол.

– Он может поймать, удержать и направить в нужное место Свет Альвхейма. Помести Биврёст сюда, – показала она нужное место на столе.

Кратос вставил Биврёст в выемку, и тут же весь храм ожил. По нему прокатился низкий рокочущий звук.

– Для каждого мира нужно знать свою путевую руну. Без руны путешествие в мир невозможно. Вот эта руна Альвхейма. Передвинь колесо к точке назначения.

Кратос повернул колесо, и мост на модели начал вращаться, как часовая стрелка, вокруг храма в центре. Одновременно с ним вращался и мост внутри храма.

– Колесо что, двигает большой мост снаружи? – спросил Атрей.

– Верно. Твой отец приставляет мост ко входу в соответствующий мир.

Кратос подвинул мост к башне, символизирующей Альвхейм.

– Хорошо. Теперь закрепи его.

Кратос так и сделал.

– Готово. Не забудьте взять Биврёст. Его нельзя терять.

Кратос вытянул Биврёст из углубления.

– Теперь мост изменит направление, и откроется тропа между мирами.

Мост внутри зала для путешествий между мирами автоматически передвинулся к двери Альвхейма. Биврёст ярко засиял. Они увидели неземной свет, ярче любого света, который можно было увидеть в их мире. Со всех сторон их окружил цветной калейдоскоп причудливых образов – осколков реальности, проникшей в трещины между мирами.

– Значит, это еще не Альвхейм? – спросил Атрей.

– Нет, мы еще переходим между двумя мирами.

– Но мы же не двигаемся.

– Все девять миров существуют в одном пространстве, только в разных плоскостях бытия. Дерево Иггдрасиль пронизывает все эти плоскости; корни его растут во всех девяти мирах одновременно…

Атрей не мог представить себе, как что-нибудь может находиться сразу в нескольких мирах. Если оно здесь, с ними, то как оно одновременно может быть в другом месте? Они же перейдут из одного мира в другой, и окажутся в другом месте. Они сами не будут существовать в том мире, откуда ушли. Или будут?

Ведьма увидела замешательство на лице мальчика.

– Магия миров выше понимания любого человека. Вполне естественно не понимать то, что сейчас с тобой происходит. Но не нужно этого бояться.

В следующее мгновение вихрь света погас. Они стояли в том же зале.

– Не вышло. Мы до сих пор тут, – сказал Атрей.

Кратос так не думал. Он гораздо лучше своего сына знал, что не следует доверять своим глазам.

– Идите за мной, – гордо и даже немного вызывающе сказала ведьма, подняв подбородок.

Кратос остался на месте. Кристалл в его руке перестал светиться.

– Биврёст погас.

– К сожалению, да. Это путешествие исчерпало его силы. Теперь назад не вернемся, пока не заполним его Светом Альвхейма.

– То есть ты, ведьма, говоришь, что мы застряли в этом мире? – проворчал Кратос.

– Такому, как ты, не составит труда вернуться в Мидгард.

– И мы сможем прогнать Черное дыхание?

– Да, если добудете Свет Альвхейма.

Кратос почувствовал, что ведьма не совсем уверена в своих словах, тем не менее, словно подчеркивая свою решимость, она первой шагнула с моста в Альвхейм. За ней, поверив в безопасность этого пути, последовал Атрей. Но Кратос все еще колебался, положив руку на рукоять топора. Он пристально осматривался по сторонам, чтобы не пропустить ничего подозрительного.

– Так где мы? – спросил Атрей.

Глава 19

Выйдя из дверей храма, они оказались на длинном мосту, уходившем к горизонту. Здесь мост находился на том же месте, что и в Мидгарде, только пересекал не озеро в кратере, а висел над пропастью с неровными краями, на которых тут и там росли толстые узловатые деревья с перекрученными стволами, каких Кратос с Атреем никогда раньше не видели. В их форме было что-то зловещее.

– Добро пожаловать в Альвхейм!

– Ведьма, этот меч у тебя на спине… Ты им сражаешься? – спросил Кратос, ощущая беспокойство от увиденного.

– Заклятье одного рассерженного бога мешает мне применять его против любого живого существа.

– Если ты не можешь им пользоваться, то зачем носишь с собой? – поинтересовался Атрей.

Ведьма решительно прошла вперед, подняв руку и коснувшись нависшей ветви, которая при ее прикосновении выпустила маленькие белые цветы. И это были единственные цветы, куда ни кинь взгляд. Вся остальная растительность выглядела увядшей и поникшей. Ветви деревьев, и их стволы и стебли травы были вялыми и жухлыми. Не было ни одного зеленого растения, все они находились на той или иной стадии умирания. Ведьма с Атреем вышли под открытое синевато-серое небо, придающее всему окружению вид сумерек. Осторожный Кратос сошел со ступеней последним.

– Это мне напомнило… – ведьма остановилась на полуслове, словно в поисках подходящего слова. – Как ты думаешь, ты можешь… найти…

Она задохнулась, улыбка ее погасла. Она посмотрела вдаль пустым взглядом.

– Свет. Он едва виден. Что-то не так.

Тревога в ее голосе не ускользнула от Атрея. На ее лице отразилось уныние. Она показала на столб света вдали, окутанный неярким свечением и пронзающий бесцветное небо.

– Видишь столб света на горизонте? Он в самом центре кольцевого храма. Там то, что нам нужно, – сказала ведьма Кратосу.

– Почему ты думаешь, что здесь что-то не так? – спросил Кратос, хотя и сам понимал, что мир вокруг них не похож на цветущий.

Неожиданно тишину прорезала какофония скрежещущих звуков, словно заверещали тысячи мерзких существ.

– Нет. Нет, нет, нет. Проклятье, так быстро, – забормотала ведьма.

На лице ее промелькнули страх, гнев и отчаяние.

– Что происходит? – испуганно воскликнул Атрей.

Он хотел прикоснуться к ней, прийти на помощь, но побоялся. Овладевшие ведьмой силы казались гораздо более мощными, чем все, с чем он сталкивался до сих пор. Вдруг, если он схватится за нее, то его утащат вместе с ней? Мальчик застыл на месте. Но нельзя же просто так смотреть, как ее забирают!

– Отец, сделай что-нибудь!

– Эльфы! В путешествии по их землям будьте осторожны… Они могут…

Атрей понял, что должен рискнуть. Должен как-то спасти ее. Он попытался схватить ведьму за руки, но они растаяли, прежде чем он успел к ним прикоснуться. Потеряв равновесие, Атрей упал на землю.

Кратос бросился к сыну и коснулся руки ведьмы. Тут же ее кожа покрылась тысячами трещин, и ведьма раскололась на кусочки, которые волшебным образом унеслись обратно в храм.

– Чтобы восстановить магию Биврёста, нужно шагнуть в Свет. Но будьте очень осторожны, чтобы не попасть… – это были ее последние слова.

– Нет! – крикнул Атрей, на глазах которого выступили слезы.

Ведьма исчезла, остался только ее призрачный силуэт, но и тот постепенно растаял.

– Вернись! – крикнул Атрей, и голос его замер.

– Чтобы не попасть куда? – повторил Кратос, скорее рассерженно, чем грустно – получалось, что теперь они не узнают чего-то очень важного.

Некоторое время они всматривались в пустоту, оставшуюся после ведьмы.

– Ушла, – наконец произнес Атрей.

Пропала ли она навсегда? Атрей отказывался думать о том, что никогда больше ее не увидит. Неужели у него должны забирать каждую женщину, которая начинает много значить в его жизни? За что боги с ними так поступают, почему они их так наказывают?

– Она не погибла, правда? Не погибла? – услышал Атрей собственные слова. – Ее магия спасет ее, да? Скажи, что у нее достаточно магии, чтобы спастись!

В поисках уверенности Атрей обращался к отцу.

– Не знаю. Ладно, мы должны идти дальше.

Обуреваемый чувствами, Атрей продолжал стоять на месте, словно врос в мост корнями. Почему отец так безразличен к ней? И повернулся спиной, как будто она для него больше ничего не значила.

Кратос прошел несколько шагов, прежде чем Атрей убедил себя перестать думать о случившемся. Им предстоит важная задача. Он побежал за отцом.

Кратос продолжал смотреть вдаль и, казалось, не замечал его присутствия.

– Ты только посмотри, – сказал Атрей, зачарованный открывавшимся перед ними видом.

– Держись рядом, ничего не трогай.

Они шли по длинному мосту к свету. Кратос обращал внимание на все, что могло бы представлять для них опасность. Это место чужое, и неизвестно, что от него ожидать. Неизвестно даже, что опасно, а что нет. Он думал об этом, продолжая решительно идти вперед. Далеко в тенях что-то шевелилось, и становилось понятно, что неприятных встреч им не избежать.

– Она ведь не вернется? – спросил Атрей, надеясь, что неправ.

Кратос ничего не сказал, продолжая осматривать мост перед собой.

– Ведьма сказала, что нужно идти к столбу света, – начал снова Атрей.

– Туда мы и идем, – буркнул Кратос, хмуро посмотрев на сына, чтобы тот замолчал.

На некотором расстоянии перед ними мелькнуло нечто бесформенное, преграждая им путь. Кратос замедлил ход перед возможной угрозой; Атрей последовал его примеру, держась ближе к отцу.

– Как ты думаешь, что это? – спросил мальчик.

Впервые за долгое время Кратос внимательно посмотрел на него, но ничего не сказал. Подойдя поближе, они различили похожие на змей переплетенья щупалец цвета человеческой плоти, протянувшиеся с разных сторон и соединяющиеся между собой бесформенным пузырем. Неужели это что-то живое?

– Внутри что-то мерцает, – сказал Атрей.

– Держись позади меня, – предупредил его Кратос, инстинктивно отводя руку, чтобы удержать Атрея от движения вперед.

– Хорошо. А как ты думаешь, что это? – повторил Атрей, чувствуя, как по его спине бегут мурашки.

Вдруг это какая-то тварь, которая вот-вот набросится на них?

Кратос схватился за топор.

Нечто отреагировало на его движение, словно видело его. Каким-то образом оно ощущало их присутствие. Когда он махнул топором, непонятное переплетение подалось в сторону.

– Пусть висит, пока не нападает на нас.

Они обошли загадочную массу, стараясь не наступать на нее. Может, это о ней предупреждала их ведьма?

Еще через сотню шагов слева от них что-то засияло.

– Смотри! Наверное, это светлый эльф вон на том холме! – показал Атрей, но отец уже обратил на это внимание.

Чуть дальше они увидели еще одного светлого эльфа, но тот стоял на мосту, освещая место под собой словно фонарный столб. Не успели они дойти до него, как с неба молнией обрушилось нечто размытое, столкнулось с существом и свалило его с моста в темную пропасть кратера.

– Ого! Это еще что? – прошептал Атрей сам себе.

– Не наше дело, малец.

Они продолжили путь по мосту, внимательнее приглядываясь ко всему.

– Ты что-то сказал? – спросил Атрей, вращая головой.

– Нет, – ответил Кратос, приподняв бровь от такого странного вопроса.

Еще один светлый эльф стоял на каменном выступе шагах в пятидесяти. У него были соломенные волосы и розоватое лицо, а в руках он держал светящееся копье. Его окружала аура света. Он походил на часового, охранявшего башню своего мира. Мгновение спустя с неба на него нырнул темный эльф в черной кожаной броне, с крыльями как у летучей мыши и пронзительным взором. Он ударил светлого эльфа, схватил его, набрал высоту и сбросил тело сопротивляющегося противника на землю.

– Они убивают светлых эльфов! – сказал Атрей.

– Это война… или ее финал. Вон те проиграли, – сказал Кратос, как бы отмахиваясь от происходящего и говоря, что это не их дело. Ему не хотелось вмешиваться ни в какие конфликты этого мира. Им нужен только свет, чтобы вернуться домой.

– О… – печально ответил Атрей и помотал головой, словно пытаясь забыть увиденное.

Но тут над Кратосом тесным строем зависла группа темных эльфов, следующая за ними.

– Приготовься, – предупредил сына Кратос.

Темные эльфы подались вправо, словно совершая маневр для разворота и удара по центру. Первые трое разорвали строй, обнажили мечи и нырнули вниз. Кратос быстро отразил атаку топором. Остальные зависли на недоступном расстоянии, оценивая врага перед нападением.

У Атрея было время наложить стрелу и выстрелить в самого дальнего из атакующих эльфов. Стрела пролетела мимо, и Атрей выхватил свой охотничий нож, чтобы атаковать темного эльфа, нацелившегося ему в грудь.

– Почему они нападают на нас? Мы же ничего им не сделали! – воскликнул Атрей.

Он припал к земле, чтобы уклониться от клинка, и снова выпрямился, но слишком медленно для успешной контратаки.

– Не расслабляйся! Дальше будут еще! – буркнул Кратос.

Оставшиеся темные эльфы поднялись в небо и исчезли в низких грозовых облаках.

– Думаю, они пожертвовали своими братьями, чтобы оценить нас. Нужно быть начеку. В следующий раз их будет больше, – предупредил Кратос.

Осмотрев небо во всех направлениях, он решил, что продолжать путь безопасно. Проходя мимо путевой башни мира, Атрей заметил еще одного мертвого светлого эльфа.

– Еще один, – грустно промолвил он. – Ну, хотя бы мы движемся к свету.

Отец и сын вышли на песчаный берег и заметили старую лодку, опутанную щупальцами, похожими на те, что они видели раньше. Вместе они распутали щупальца, не повреждая их, достали лодку, и Кратос донес ее до воды. Вода стала еще одним препятствием на их пути к свету.

– Мать рассказывала тебе об этом мире? – спросил Кратос, хватаясь за весла.

– Немного. Она говорила, что эльфы всегда сражались за Свет Альвхейма, и потому они здесь заперты.

Вскоре лодка вошла в туннель под нависающей скалой.

– А? – удивленно посмотрел мальчик на отца, но тут же понял, что тот ничего не сказал. – Странно. Мне показалось, что ты что-то сказал.

– Я ничего не говорил.

Снова наступила тишина, и лодка продолжила скользить по глади. Вдруг Атрей согнулся, сжал ладонями виски и закричал от сильной боли.

^{Глава 20}

– Что с тобой, мальчик? – спросил Кратос с некоторым раздражением в голосе, хотя и не хотел этого показывать.

– Голоса! Ты их не слышишь? – выдавил из себя Атрей, морщась.

– Я ничего не слышу.

Кратоса охватило беспокойство. Он не знал, как быть с недугом сына. Он и в самом деле ничего не слышал.

Атрей постарался выпрямиться и сесть ровно.

– Теперь замолкают. Они кричали. Много голосов. Сердитых. Ты правда их не слышал?

– Нет.

Беспокойство не утихло. Раньше во время приступов болезни сына такого не бывало. В прошлом не случалось ничего подобного. Он попытался подыскать слова утешения для Атрея, но понял, что ничего не может сказать.

– Они были… злые.

Тут Атрей увидел еще двух светлых эльфов, стоявших на удобном возвышении и спокойно рассматривавших их.

– Смотри, там еще двое. Может, заговорить с ними?

– Нет.

Через пару мгновений эльфы скрылись из виду.

– Может, им нужна наша помощь? Мы могли бы помочь им. Видел, что творят с ними темные эльфы?

– Они нам не мешают, а их дела нас не касаются.

– Но…

– Не касаются!

– А если нам будет нужна их помощь?

Кратос ничего не ответил.

Повернув, они выплыли из ущелья в широкое спокойное озеро с мерцающей зеленовато-голубой водой.

– Такая прекрасная земля, и изуродована войной, – вздохнул Атрей.

– На войне главное – выжить и получить преимущество. Более опытный солдат может выиграть битву, но войны выигрывают те, кто готов пожертвовать всем.

Выбравшись на берег, они пошли дальше, к кольцевому храму, из которого в небо вырывался луч света. Вокруг мерцающего столба кружили черные силуэты темных эльфов.

– Посмотри на тот храм. Нам туда?

Приближаясь к Храму Света, они увидели волшебный мост, состоящий целиком из белого света, перекинутый над обрывом и ведущий к синей двери храма.

– Наверное, там вход, – предположил Атрей.

Под мостом показались целые полчища темных эльфов, полностью закрывших расположенный там сверкающий кристалл.

– Что они делают? – спросил Атрей.

Не успел он договорить, как мост пропал.

– Мост исчез. Они прикрыли кристалл этой гадостью. Но зачем?

– Чтобы не прибыло подкрепление, – сказал Кратос, оценивая защитные сооружения.

Заметив их, троица черных эльфов взмыла в воздух. Кратос приготовил топор, а у Атрея на этот раз было время снять лук, наложить стрелу и пустить ее так, чтобы подстрелить ближайшего эльфа. Пока умирающее существо падало в воду, Кратос порубил двух остальных, прежде чем они превратились в серьезную угрозу.

– Почему они ополчились на нас? – спросил Атрей, раздосадованный тем, что им то и дело приходится сражаться. Вот бы показать этим существам, что Кратос и Атрей не представляют опасности, чтобы не было бессмысленных смертей!

– Мы вторглись в их мир. Мы для них чужаки. Они могут думать, что мы заодно со светлыми эльфами, – рассуждал Кратос вслух.

Тут над ними сгустилась тень. Кратос поднял голову и увидел устремившегося к нему рогатого темного эльфа. Кратос схватил топор и отодвинул сына за спину, чтобы существо не схватило его.

– Посмотри на рога. Этот отличается от остальных, – сказал Атрей.

Паря на безопасном расстоянии, темный эльф испустил резкий крик, и со всех сторон вверх взмыли другие темные эльфы, размахивающие ножами и мечами. Когда они бросились в атаку, Кратос принялся размахивать топором направо и налево, рубя, кромсая и отсекая головы, пока оставшиеся не улетели прочь. Кратос снова посмотрел вверх, но темный эльф уже исчез.

– Они не сдаются, – заметил Атрей.

Чуть позже рогатый эльф появился словно из ниоткуда и вцепился в Атрея.

– Нет! Отец! – закричал мальчик, бешено размахивая руками и пытаясь освободиться.

– Атрей!

Кратос бросился вперед и схватил сына за ногу, прежде чем темный эльф успел поднять его в воздух.

Пока одной рукой он тащил Атрея, а в другой сжимал топор, на него набросились два других темных эльфа. Один обхватил рукой ему шею, а другой ударил сияющим копьем. Копье Кратос отразил, но не смог сбросить того, кто сжал ему шею. Также он не смог удержать сына.

– Отойди от него! – завопил Атрей, увидев, как борется его отец. – Мы ничего вам не сделали. Отпусти меня!

В ярости Кратос расшвырял нападающих, прицелился и метнул топор в рогатого темного эльфа. Лезвие подрезало крыло, отчего эльф с мальчиком полетели по спирали и упали на землю. Темный эльф успел подобрать топор, прежде чем Кратос вернул его.

– Отец, быстрее! – крикнул Атрей, отбиваясь от пары темных эльфов, набросившихся на него из теней. – Убирайтесь прочь! – кричал он в ярости, размахивая перед собой ножом, чтобы на время задержать их. – Что вам нужно от нас?

Темные эльфы кружили, уклоняясь от клинка, но не спешили сдаваться. Атрей не имел ни малейшего представления о том, как ему остаться в живых. Только бешенство не давало мальчику замереть от ужаса.

– Не подходите!

Рогатый темный эльф опустился с неба, все еще сжимая топор Левиафан. Кратос в ярости ударил его и сбил с ног. Вернув себе оружие, он расставил ноги, готовясь к еще более мощному удару, но темный эльф откатился, взмыл в воздух и отлетел подальше. Атрей подбежал поближе к отцу, который приготовился встретить четырех темных эльфов. Отец с сыном встали спиной к спине. Кратос разрубил первого нападавшего, а Атрей ударил ножом еще одного. Оставшиеся два отбежали на возвышение и через секунду исчезли. Кратос с Атреем осторожно зашагали между павшими.

Продравшись сквозь густые колючие кустарники, они обошли храм и нашли дверь, наглухо закрытую и не открывающуюся. Чуть дальше они увидели пролом в стене, достаточно широкий для того, чтобы в него можно было пролезть человеку.

Они брели по разрушенным помещениям, пересекая то, что ранее было залами с золотыми украшениями и высокими сводами, а ныне превратилось в развалины с вьющимися растениями и колючками. Повсюду валялись разбитые колонны.

– Вот это да! – прошептал Атрей.

В восхищении он отошел от отца, чтобы получше осмотреть разрушенный храм. «Вдруг здесь проходила великая битва?»

– Наверное, тут было красиво, до того как темные эльфы все разрушили, – пробормотал мальчик вслух, хотя понимал, что вряд ли его отец заинтересуется местной историей.

За очередным поворотом они увидели вдалеке и чуть выше световой мост, по которому шел светлый эльф, направляясь к огромному улью, из которого вышел темный эльф. Затем к нему спустились еще два его товарища. Все они принялись безжалостно колоть светлого эльфа кинжалами.

– Они что, убивают его? Он же ничего не сделал! – вырвалось у Атрея.

– Ты этого не знаешь. Мы ничего не знаем об этом мире. Ты не имеешь представления о том, как это начиналось.

– Но он даже не защищался!

Кратос остановился и сурово посмотрел на сына.

– Это его выбор. Мы делаем свой.

– Может, в моей голове говорили светлые эльфы, и они просили помочь им.

– Ты этого не знаешь наверняка. Что, если говорил кто-то другой?

Когда безжизненное тело светлого эльфа упало к ногам черных, те повернулись к Кратосу с Атреем.

– Мы так глупо не сдадимся, – пробормотал Кратос, готовясь к нападению, которое началось мгновение спустя.

Поработал он на славу – пол вокруг них быстро усеяли трупы черных эльфов.

– Что теперь? – спросил Атрей.

И тут же по всему внутреннему пространству храма зажглись световые мосты, образовавшие целый лабиринт. Теперь было непонятно, каким путем следовать.

^{Глава 21}

Методом проб и ошибок они пытались проложить себе путь по хитросплетению световых мостов, продвигаясь медленно и с задержками. Наконец, они начали понимать схему, которая могла вывести их к свету. Несколько раз свернув не туда и вернувшись обратно, они наконец-то добрались до мерзкого вида гигантского улья, который прикрывал Свет Альвхейма.

– Мне кажется, нам сюда нельзя, – сказал Атрей, учащенно дыша от страха.

– Тихо! Мы должны проникнуть туда, чтобы добыть свет для Биврёста, – отозвался Кратос почти шепотом.

– Но как?

– Уничтожим улей.

Пробравшись внутрь, они услышали треск, похожий на трепетанье крыльев насекомых.

– Ты слышал? – спросил Атрей дрогнувшим голосом.

– Будь начеку и держись рядом.

Пройдя до конца прохода, они начали подъем по крутой стенке улья. Кратос лез вверх, тщательно выверяя каждое движение. Когда они оказались примерно на середине подъема, из укрытия на них выскочил темный эльф.

– Нет! – крикнул Атрей.

Кратос схватил размахивающего руками эльфа за шею, удерживая его подальше от себя.

– Мальчик, нож!

Атрей воткнул клинок в глаз эльфа. Существо тут же обмякло в руках Кратоса. Запихнув труп обратно в укрытие, они продолжили подниматься. У вершины улья они разглядели тесный извилистый путь к Свету Альвхейма.

– Не отходи далеко.

Атрея едва не стошнило, когда он прижался к плотной мясистой массе переплетающихся волокон, чтобы протиснуться в лаз, который, как они надеялись, должен был вывести их к главному залу со светом. Впереди он расширялся, но не успели они добраться до выхода, как на них выполз еще один темный эльф.

Атрей крикнул. Кратос схватил эльфа за руку и впечатал его голову в сетчатый пол. Так он, конечно, справился с врагом, но при этом пол лаза обрушился, они упали в центр улья и покатились. Остановившись, они увидели полчища зависших над потолком темных эльфов, словно питающихся волшебным светом.

– Полегче, мальчик… спокойней… – прошептал Кратос, несмотря на то что у него у самого бешено стучало сердце.

Почему-то их пока никто не заметил.

Темные эльфы соорудили свой улей непосредственно вокруг Света Альвхейма, чтобы никто до него не добрался.

– Это сооружение… – видишь, где отростки цепляются между собой? Это слабое место, – тихо предположил Кратос, хотя Атрей был слишком напуган, чтобы оглядываться в поисках слабых мест.

Каждый из сегментов улья неправильной формы присоединялся к другим с помощью темных жилистых побегов. На первый взгляд весь улей казался несокрушимым.

– Вон там, – указал Кратос, потом заметил другое сочленение, ближе к внешнему кольцу улья. – Уничтожим отростки, улей и развалится.

Полчище темных эльфов ожило. Атрей попытался скрыться от них, перескочив на другой отросток.

– Отец! Сюда!

Кратос прыгнул за ним, и отросток под его весом зашатался.

– Сюда!

Прыгнув на следующий, Кратос перерубил свисавший слева отросток надвое, надеясь ослабить сооружение.

Так они перебирались с одного отростка на другой, пока не попали в тупик.

– Куда теперь? – спросил Атрей.

Гул крыльев усилился. Темные эльфы окружили их и преграждали путь, закрывая свет со всех сторон, пробираясь по перерубленным Кратосом отросткам, чтобы подобраться к отцу и сыну поближе.

– Их так много! – воскликнул Атрей.

Кратос расталкивал встающих у него на пути эльфов, чтобы приблизиться к последнему отростку.

– В узком проходе они будут мешать друг другу. Стреляй, мальчик! Ты не промахнешься.

– Хорошо!

Наконец Кратос добежал до центрального отростка, который удерживал все фрагменты улья вместе.

– Они приближаются! – крикнул Атрей.

Сохраняя равновесие, Атрей быстрыми выстрелами сбил нескольких темных эльфов. Он удерживал их на расстоянии, пока отец перерубал последний, самый толстый отросток.

– Отец, быстрее!

Кратос погружал топор в упругую массу так быстро, как только мог.

– Я не могу их сдерживать!

^{Глава 22}

Кратос протянул руку к дожидавшемуся его Атрею, который тут же прыгнул ему навстречу. Подхватив сына, Кратос в последний раз обрушил топор на отросток. Улей содрогнулся, разламываясь и обрушиваясь, и Свет Альвхейма воссиял свободно.

Кратос с Атреем секунду падали, проламывая стены и побеги на своем пути. Атрей упал на живот возле колонны света, Кратос – на спину чуть подальше.

Между основными колоннами и стенами храма засверкали волшебные конструкции светлых эльфов. Теперь, когда улей был разрушен, обнажилась истинная красота храма. Столб чистого ослепительного Света Альвхейма засиял сильнее прежнего, заливая все окрестности своей живительной силой.

Волнуясь за сына, Кратос быстро вскочил на колени и подполз к мальчику. Он лихорадочно ощупал и осмотрел конечности Атрея, боясь обнаружить переломы и кровотечения.

– Ты ранен? – спросил он.

На них опадала пыль, оставшаяся после разрушения улья. Атрей закашлялся.

– Все в порядке, – сказал он, отталкивая руки отца и пытаясь подняться самостоятельно.

Поднявшись на ноги, они поняли, что наконец-то оказались у цели. Атрей бросился к толстому столбу ярчайшего голубовато-белого света и замер у него в восхищении.

– Красота! Ты слышишь? Он… поет. Я слышу…

Мальчик продолжал зачарованно идти к свету.

– Я слышу ее! – восторженно воскликнул Атрей.

С каждым шагом его все больше захлестывали чувства. Растянувшаяся до ушей улыбка говорила больше любых слов.

Отбросив страх, Атрей коснулся пальцами света. Поверхность светового столба пошла волнами. Счастливая улыбка на губах мальчика погасла.

– Думаешь, она там? – спросил он.

Атрей рискнул погрузить в свет всю руку. Нужно исследовать это явление до конца. Нужно убедиться в том, что голос его матери реален, что это не плод его воображения. Выражение восхищения на его лице сменилось решительностью. Он погрузил руку еще дальше, почти до плеча.

Раздался треск, затем послышалось нечто вроде небольшого взрыва. Атрей вскрикнул и задрожал всем телом.

Кратос бросился вперед и схватил сына за плечо. Но не успел он потянуть за него, как Атрей сам выдернул руку и съежился от боли.

– Будто огнем обожгло, – пожаловался он.

Но несмотря на раздирающую боль свет успокаивал его. Он подчинился – другого выхода не было, нужно было вернуться назад, чтобы внимательно исследовать световую поверхность.

Кратос тоже обошел световой столб, с опаской посматривая на него и держа в одной руке Биврёст с погасшим кристаллом.

– Жди здесь, – сказал он.

– Но я хочу…

– Жди… здесь, – отчеканил Кратос, протягивая топор сыну. – Это на крайний случай.

– Ты даешь мне свой топор?

Атрей не мог сдержать своего восторга. Топор оказался гораздо тяжелее, чем он представлял, и мальчик сомневался в том, что у него получится размахивать грозным оружием так же легко, как это делал отец. Он вообще почти не надеялся когда-нибудь нарастить такие же мышцы или накопить столько же сил и выносливости, чтобы биться, как отец.

– Я позволяю тебе лишь подержать его. Это не подарок, – поправил его Кратос.

– Ну, ладно… – промолвил Атрей с погасшей улыбкой.

Кратос уверенно воткнул руку с Биврёстом в стену света. Она легко проникла внутрь, погружаясь еще дальше, но ощущения были такими, словно ее охватило пламя Гадеса. Кратос поморщился от боли и придвинулся ближе к свету.

Из его горла был готов вырваться жуткий крик. Сжав зубы, чтобы не закричать, он шагнул вперед. Боль стала настолько сильной, что крик уже почти сломил все препятствия. В тот миг, когда он полностью вошел в поток света, в ушах завопили тысячи голосов, а все вокруг него затряслось.

– Отец!

Ослепительный свет полностью поглотил Кратоса. Кратосу показалось, что его затянуло в спокойный центр какого-то гигантского вихря. Преодолев страх, он двинулся дальше, к какой-то точке вдалеке, которая росла с каждым шагом. Сначала он слышал только гудение ветерка, стук своего сердца и свое размеренное дыхание. Точка впереди превратилась в дверь, за которой растянулась живописная равнина с сочной травой и покатыми холмами под ярким лазурным небом. Посреди холмов он разглядел строение – их дом. Он узнал Атрея, стоявшего рядом с какой-то женщиной перед домом, однако разглядеть ее подробнее он не смог. За холмами возвышались гигантские каменные пальцы Ётунхейма, мира гигантов.

Мягкий и мелодичный женский голос запел немного грустную, но прекрасную песню, от которой задрожал весь воздух. Кратос узнал бы этот голос из тысячи других – это был голос его покойной жены. Мешочек на поясе оторвался и поплыл перед ним, постепенно превращаясь в сгусток чистого света, освещавшего путь.

– Фэй?

Внутри Кратоса росла тревога, но нечто подталкивало его к дальнему лесу, казавшемуся таким знакомым. Что это за магия? Как он слышит ее голос настолько чисто и отчетливо? Исходит ли звук снаружи или звучит только в его голове? Может, он сошел с ума?

Чем ближе он подходил к лесу, тем дальше лес простирался в разные стороны. Нереальность происходящего казалась одновременно мирной и беспокойной. Что-то продолжало подталкивать Кратоса в лес и к двери. Когда он пытался остановиться или замедлить ход, он ощущал силу, несравнимую с его собственной.

С каждым шагом голос жены становился все громче. Но вот она остановилась, чтобы утешить мальчика. Кратос увидел, как его сын расхаживает по дому.

– Он всегда уходит, – пожаловался Атрей.

Кратос никогда бы не потерпел подобных жалоб. Если бы мальчик заговорил с ним таким тоном, Бог войны ответил бы немедленно и грубо.

Парящий шар света впереди осветил судно с парусом, плывущее сквозь туман. При этом не слышалось никакого плеска волн, как будто корабль парил в воздухе.

– Я не знаю его, а он не знает меня. И, похоже, не хочет знать, – снова послышался голос Атрея. – Я сильный. Я умный. Я не такой, каким ему кажусь. Я же лучше знаю.

Шар вспыхнул яркой вспышкой и устремился к берегу. Кратос последовал за ним.

– Он со мной не говорит. Не учит меня ничему. Лучше бы это он умер. Слышишь? Он, а не ты.

– Нет! – воскликнул Кратос, заскрежетав зубами.

Шар света снова дернулся, и Кратос обнаружил, что стоит у скалы, уходящей в небо.

– Только… я это не всерьез. Ты же знаешь, я его люблю. Просто хочу, чтобы он был хорошим. Я знаю, он может.

Шар опять вспыхнул. На этот раз Кратос вышел из откидного люка в своем доме и увидел, как его сын стоит у завернутого в саван тела его жены.

– Если он попытается, то я тоже. Но если нет, прошу, вернись. Я знаю, что ты где-то там.

Кратос встал перед призрачным шаром, который перестал двигаться и просто парил в воздухе. Кратос протянул руку, надеясь снова дотронуться до своей любимой Фэй.

^{Глава 23}

На каменный пол возле Атрея, терпеливо стоявшего возле Света Альвхейма, падали капли воды, отмеряя время. Мальчик держал в руках топор и думал о том, что сейчас переживает его отец. Желание присоединиться к нему становилось почти непреодолимым. Ему не терпелось узнать, что же находится внутри, но он понимал, что если ослушается отца, то дорого заплатит. Если не считать размеренного звука капель, вокруг царила жутковатая тишина. Все, кроме светового столба в центре храма, погрузилось во тьму. Прошли часы, прежде чем мальчик осознал, что стоит тут уже очень долго. Что же задерживает его отца? Разве он не мог просто войти в свет, зарядить фонарь Биврёста и вернуться обратно?

Время тянулось, а отец так и не появлялся. Атрей принялся рассматривать древнее разрушенное сооружение. На пыльном полу кроме их следов не было никаких других отпечатков, а это означало, что сюда давно никто не заходил.

Прошло еще часа четыре – мальчик это понял, когда заурчал его желудок. Ноги ныли. Устав стоять, он уселся на упавший обломок колонны в десятке шагов от светового столба. Он не осмелился отойти подальше из страха, что отец не увидит его, когда вернется.

Что же происходит с отцом по ту сторону световой стены? Желудок продолжал урчать, и он утихомирил его, пожевав лепешек, которые дала им ведьма. Голод этим он не утолил, но решил, что нужно оставить еды отцу. Отец точно проголодается, когда вернется.

Тишина храма выводила его из себя. Ноги снова устали, на этот раз от долгого сидения. Закинув топор на плечо, Атрей встал и принялся расхаживать перед тем местом, где исчез его отец.

Вдруг его внимание привлекло какое-то движение. Он поднял голову и увидел пару воронов, беззвучно нарезающих круги вокруг светового столба. Увидев, что Атрей заметил их, вороны взмыли выше и исчезли из виду, вылетев через разлом в потолке шириной со ствол дерева.

Эти птицы еще больше встревожили мальчика, и он снова вспомнил предупреждение матери. Почему они так важны? Может, они обладают магической силой, о которой она не рассказывала? Всегда ли эти птицы жили в Альвхейме, или они последовали за ними? Но интерес к ним скоро угас.

– Где же ты? – спросил мальчик вслух, впервые позволяя тревоге захлестнуть свой разум.

Отец должен был всего лишь зайти в свет и тут же выйти обратно. Почему он рискует так надолго оставлять Атрея одного и без защиты? Он же прекрасно знает, насколько опасен этот мир. Мальчик посмотрел на разлом в потолке. Уже ночь? Наверняка утверждать это было нельзя, так как освещение храма не менялось. Интересно, а по ту сторону света тоже бывает ночь?

Тут мальчика пронзила ужасная мысль. Что, если его отец потерялся, или, что хуже, попал в ловушку внутри этого света? Что, если он не может вернуться обратно? Атрей подошел к световой стене и остановился на расстоянии вытянутой руки от нее. Можно заставить себя пройти через нее, нужно лишь закрыть глаза, перетерпеть боль и погрузиться дальше. А там найти отца, если отец действительно остался по ту сторону. Но что, если прямо сейчас отец ищет путь обратно?

– Отец! – крикнул мальчик, но ответом ему было лишь жутковатое эхо.

Может ли его голос вообще проникать за световую стену? С каждой минутой Атрей волновался все сильнее. Впервые за все время после ухода отца его охватил страх навсегда остаться одному в этом опасном месте.

Дыхание его участилось. Он беспокойно озирался по сторонам и, решив, что услышал какой-то посторонний звук, поднял топор в защитной стойке, но не удержал его. Единственным звуком был лязг металла о каменный пол.

Неужели в этом древнем храме есть кто-то еще?

– Ведьма, это ты? – спросил он едва слышным шепотом.

Нет, убеждал он себя, это усталость играет с ним шутки. Снова отойдя подальше, он уселся на пол, скрестив ноги и прислонившись к упавшей колонне. Он приказал себе бодрствовать до тех пор, пока не вернется отец, и перевел взгляд на дальнюю стену в поисках признаков возможной опасности. Сердце его застучало сильнее, дыхание участилось.

Неужели возвращается его болезнь? Сейчас он к такому явно не готов. Атрей опустил голову на рукоять топора, сжимая ее руками.

– Он выйдет из этой стены в любой момент, – сказал он себе вслух, надеясь, что его слова каким-то образом сбудутся. И почти тут же погрузился в сон.

Дернувшись, Атрей проснулся, решив, что проспал лишь несколько мгновений.

В старом храме стало чуть светлее, что говорило о наступлении утра. Значит, он проспал всю ночь, а его отец так и не вернулся. Мальчик потянулся, разминая затекшие из-за сна в неудобном положении на полу суставы.

– Отец, где ты?! – воскликнул Атрей, на этот раз с раздражением и с обидой на стену света за то, что его оставили одного.

Он подошел прямо к стене, полный решимости пройти через нее.

– Я здесь, – сказал он громко, надеясь, что если его отец и заблудился, то он может пойти на голос своего сына.

Послышались шаги. Атрей на мгновение замер в панике, не зная, как быть. На его лице отразился страх. Потом послышались еще шаги вместе со звяканьем мечей.

Нужно прятаться.

Пригибаясь пониже, Атрей проскользнул за световой столб и нырнул за упавшие колонны в дюжине шагов от него. Мальчик скрылся из виду всего за мгновение до того, как в открытый храм вошла пара темных эльфов.

Увидев, как они бесцельно бродят вокруг, Атрей с облегчением понял, что его не заметили. Сердце у него в груди бешено колотилось. Он был совсем один.

В зал вошли еще два темных эльфа.

Атрей попытался проглотить вставший в горле комок, но не смог. Ему стало трудно дышать. В горле скапливалась неприятная горечь. Ладони вспотели, и он вцепился в рукоять топора обеими руками.

Он убеждал себя, что сейчас находится в безопасности, потому что прячется, но утешение было слабым. Да, пока его не нашли, он в безопасности. Но он не осмеливался даже выглянуть из-за колонны в страхе, что его движение привлечет внимание. Ему ужасно хотелось поднять топор и приготовиться к атаке, но он понимал, что лучше не шевелиться.

Атрей посмотрел на стену света. Что, если отец появится как раз сейчас? Он же окажется невооруженным против четырех врагов. Он пройдет по крайней мере несколько шагов, прежде чем они встретят его.

– Пожалуйста, не выходи прямо сейчас, – взмолился Атрей, сам удивляясь своим словам.

И тут же сжал рот рукой. Неужели он на самом деле произнес это вслух? Не отпуская рукоять топора, он попытался переместить вес так, чтобы было удобнее схватить лук, если начнется битва. Рано или поздно ему придется выглянуть, чтобы определить местоположение темных эльфов.

Но в храме царила мертвая тишина. Ничто позади колонн не двигалось. Может, темные эльфы ушли, решив, что здесь никого не осталось?

Стоит ли рискнуть и выглянуть? Инстинкты подсказывали, что нет. Беспокойный разум подталкивал его убедиться, что опасность миновала. Он не сможет успокоиться, пока не поймет, что снова в безопасности.

Мысли Атрея перескочили к матери. «Когда страх овладевает тобой, Атрей, в это мгновение ты должен стать бесстрашным». Что она хотела этим сказать? Она хотела бы, чтобы он поднялся и бросился в бой или же прятался, пока опасность не минует?

Атрей медленно передвигался, пока не добрался до края колонны. Тишина так и толкала его на то, чтобы быстро выглянуть. Для начала он несколько раз глубоко вздохнул, собираясь с силами. Но смелость тут же пропала. Нет, он должен убедиться в том, что находится в безопасности. Нужно оценить обстановку на тот случай, если отец вернется именно в этот момент. Нужно быть готовым к бою и вернуть топор отцу, прежде чем кто-то из врагов доберется до них. Прикинув расстояние до светового столба, Атрей рассчитал количество шагов, за которое можно будет добежать до отца в случае необходимости.

Мальчик высунулся из-за колонны как раз настолько, чтобы окинуть взглядом храм. Ничего необычного. Он позволил себе улыбнуться.

Враги ушли.

Атрей отвел голову обратно и позволил себе немного расслабиться. Он в безопасности. Прижимая к себе топор, он ждал. Отец должен вернуться. Не может такого быть, чтобы Атрей остался без отца и матери.

Затем его внимание привлекло изменение в свете от столба, отражающемся в колонне. Наверное, это возвращается его отец. Иного быть не может.

Не думая, Атрей выпрыгнул из своего укрытия за колонной. Теперь ему точно ничего не будет угрожать. Но едва он сделал первый шаг к стене света, из темного угла храма выбежали темные эльфы. Они увидели его. Атрей сжал топор и приготовился к бою.

Враги сомкнулись, готовясь к нападению. Впереди шли двое, позади них еще двое. Времени на размышления не оставалось.

– Отец! – крикнул он что было сил, отпуская рукоять топора, чтобы схватить лук и вытащить из колчана первую стрелу.

^{Глава 24}

Шар света ускользал от попыток Кратоса схватить его.

– Фэй, не уходи! – прошептал он беззвучно.

Призрак жены разбил ему сердце. До этого он старался выбросить ее из головы, чтобы сосредоточиться на заботе о сыне. Он похоронил свою скорбь глубоко внутри, чтобы она не нашла дороги обратно. Теперь же она заполнила его разум, словно кровь из порванной артерии, и захлестнула каждый уголок его души.

– Я так скучаю по тебе, – пробормотал он, надеясь, что она его слышит, где бы ни находилась.

Протянув руку, он надеялся прикоснуться к ней или хотя бы подойти поближе. До этого момента он не осознавал, как много она для него значила, несмотря на то что он был богом и не должен был поддаваться человеческим слабостям.

Неужели она продолжает существовать в этом новом мире, в который он сейчас попал? Может ли он поговорить с ней, хотя бы недолго? Она ни разу не обернулась и не посмотрела на него. Ни разу не дала понять, что заметила его присутствие.

Кратос завопил, что было сил, когда некая рука позади вырвала его из света и потянула назад против его воли. Свет померк.

Упав на спину, Кратос уставился на разрушенный потолок храма. Он вернулся. Медленно он поднялся с пола, моргая, чтобы привыкнуть к полутьме после яркого света.

– Нет! Нет! Что ты наделал! Зачем ты это сделал?! – гневно выпалил он, еще не до конца придя в себя. Зачем его заставили пережить этот момент из прошлого, который он хотел оставить позади? Зачем его решили снова погрузить во тьму, вместо того чтобы позволить насладиться светом?

В нескольких шагах от него стоял Атрей, тоже только что поднявшийся с пола. Кратос пошарил рукой в поисках топора. Все еще пытаясь стряхнуть с себя только что испытанную боль, Бог войны готов был наброситься с яростью на любого, кто ему помешал.

– Я тебя спас! Ты попал в ловушку. Я ждал и ждал, но ты не выходил. Поэтому я тебя вытащил! – закричал Атрей в ответ.

В раздражении мальчик быстро выдернул стрелу из темного эльфа и закашлялся. Кашель перерос в удушье. Удушье от переполнявшей его ярости. Он опустился на колени в попытке унять кашель.

Кратос встал на колени рядом с ним. Неужели болезнь мальчика вернулась?

– Сын! Меня не было несколько мгновений.

– Нет. Неправда. Прошло много, очень много времени, – с хрипом выдавил из себя Атрей.

Глаза Кратоса наконец-то привыкли к сумеречному освещению храма, и он осмотрелся. Увиденное заставило его поверить в то, что он действительно провел в свете больше времени, чем думал.

На полу лежали убитые темные эльфы, некоторые пронзенные стрелами, другие с отрубленными головами. В том месте, откуда Кратос вывалился из столба света, валялись расчлененные части тела. По всей видимости эта куча обозначала место, где Атрей был вынужден защищаться и бороться за свою жизнь.

Атрей смотрел на Кратоса, глубокой уязвленный, но по большей части с презрением. Его куртка и штаны в нескольких местах были порваны. Он вытер кровь с лица, снова закашлялся и судорожно глотнул воздух.

– Где мой топор?

– Твой топор? – в голосе Атрея послышалось разочарование.

Меньше всего он ожидал от отца, что того сейчас будет в первую очередь беспокоить топор. По всему полу храма валяются погибшие темные эльфы. Неужели воин не гордится своим сыном? Атрея переполняла гордость за содеянное. Он доказал, что может выжить и победить в битве. Он сражался с таким же задором, как и его отец. Мальчик уже не воспринимал себя как ребенка. Он мужчина – нет, настоящий воин, как и отец. Разве его отца не беспокоит мысль о том, что сын мог получить тяжелую рану и умереть? Или что Кратос мог потерять сына вслед за женой? Нет, он думает только о своем оружии, к которому так привык.

Атрей молча указал на дверной проем, через который они прошли. У дальней стены лежал темный эльф с топором в груди.

Не желая показывать свою слабость, Атрей встал на ноги и прошелся по помещению, возвращая стрелы в колчан.

– Я не знал, что мне делать. Ты бросил меня. Опять. Но тебе же плевать! – кричал паренек, сдерживая слезы.

Он не хотел показывать свою слабость. «Настоящий воин никогда не плачет. Никогда».

– Я… Не может быть, – пробормотал Кратос, тряся головой.

Кашель Атрея стих, хотя было видно, что его до сих пор переполняет гнев.

– Чего не может быть? – огрызнулся он.

– Меня не было совсем недолго.

– Идем, пока не пришли еще, – сказал мальчик нетерпеливо, в его голосе все еще слышалась горечь. – Надеюсь, ты нашел, что хотел.

Кратос посмотрел на кристалл Биврёста, который теперь снова сиял.

– Да, – промолвил он с искренним сожалением.

В это мгновение он понял, что кто-то действительно присматривает за ними. Его сын выжил.

Кратос призвал топор, вылетевший из груди темного эльфа, который приподнялся и с глухим стуком упал обратно на пол.

– Нужно было предупредить, что топор возвращается только к тебе! – сказал Атрей и, повернувшись, подошел к выключенному световому мосту с погасшим кристаллом.

– Смотри! Вот выход, но нет света. Мост не появится. Мы тут застряли. А ведьмина тетива бесполезна.

Выслушав сына, Кратос снял светящийся Биврёст с пояса.

– Твой лук, – приказал он.

Увидев исходящий от Биврёста яркий свет, Атрей быстро снял лук с плеча.

– Давай-ка.

Атрей протянул лук, и Кратос медленно провел Биврёстом по тетиве. При этом она пропиталась светом Биврёста и засияла уже сама по себе. После этого Кратос вернул Биврёст к себе на пояс, а Атрей внимательно осмотрел сияющую тетиву. Встав напротив кристалла моста, мальчик наложил стрелу.

– По моей команде выпусти стрелу в камень, – сказал Кратос.

Стрела со светом Биврёста угодила прямо в цель. Над пропастью тут же протянулся световой мост.

– Сработало! – воскликнул Атрей.

– Теперь можно возвращаться. Идем.

Повернув после моста направо, они увидели, что путь им преграждает рухнувшая колонна.

– Путь завален, – проворчал Атрей.

Они свернули к неимоверно огромной двери с резным орнаментом, ведущей наружу. Едва Кратос распахнул гигантские створки, как через них проследовала целая процессия светлых эльфов, возвращающихся в свой храм. Атрей в благоговении повернулся, чтобы рассмотреть, как они величественно проплывают мимо. Но потом его взгляд остановился на отце, и выражение восхищения на лице мальчика сменилось хмурым видом.

По главному световому мосту они шли, не говоря ни слова. Когда отец и сын оказались на середине моста, ведущего в зал путешествий между мирами, в небе пронесся рогатый темный эльф, развернувшийся и зависший над ними.

– Рогатый вернулся. Что ему нужно? – спросил Атрей.

После всего пережитого его страх перед этими созданиями угас. Если это существо хочет драться, то оно получит драку – пока не умрет.

Словно в ответ на вопрос мальчика, темный эльф издал гортанные звуки и исчез во рву у моста.

– Ненавижу его, – сказал Атрей.

– Он вернется.

Они приготовились к худшему.

Увидев, как возвращается темный эльф, Кратос, не моргнув глазом, бросился в бой, размахивая топором во все стороны и заставляя врага отступить. Эльф контратаковал своим копьем. Поняв, что так врага не одолеть, Кратос сменил тактику: откинув топор в качестве отвлекающего маневра, скользнул в сторону, выхватил копье и погрузил его в грудь врага.

Упав под ноги Кратоса, темный эльф судорожно глотал воздух и смотрел на них с печалью и разочарованием. Он попытался заговорить, и изо рта у него потекла кровь.

– Вы… сделали… роковую ошибку… Угнетатели… всех… поработят.

С этими словами он замер. Не сразу его слова дошли до мальчика.

– Нет. Не может быть! – удивился Атрей. – Что же мы наделали?

Кратос же не стал раздумывать над словами темного эльфа. То, что происходило тут, не имело никакого отношения к ним или к их цели.

Пока они находились в храме, с миром вокруг них случилась поразительная перемена. Теперь весь Альвхейм был залит величественным Светом, вернувшим растительности ее сочные краски.

– Так это… – начал Атрей.

Эти слова вывели Кратоса из раздумий о цели их путешествия, и он посмотрел на своего сына.

– Она была в свете? – спросил мальчик.

– Кто? Ведьма? – спросил Кратос, желая отвлечь сына, хотя точно знал, о чем спрашивает Атрей.

– Ты знаешь кто! – воскликнул Атрей с досадой.

Нужно было что-то отвечать. Солгать сыну? Или смириться с трудностями, которые последуют за правдой?

– Нет. Ее там не было, – наконец произнес Кратос замирающим голосом.

Отчасти он сердился на себя и был разочарован тем, что не смог сказать правду, но одновременно пытался утешиться. Разраставшаяся внутри него боль сжала сердце, словно огромная змея.

Атрей не сводил взгляда со своего отца.

– И хватит этих разговоров. Пока путь не пройден, кто-то должен сохранять рассудок. Если я молчу, это не значит, что мне наплевать. Пусть каждый оплакивает ее по-своему.

Когда они вернулись в храм для путешествий между мирами, Кратос поместил полностью заряженный Биврёст на свое место, а Атрей начертил руну Мидгарда, которая позволила им передвинуть мост к Мидгарду и покинуть Альвхейм.

Глава 25

Едва выйдя из зала для путешествий, они встретили Брока, бьющего молотом по наковальне в своей импровизированной мастерской. Атрей радостно подбежал к невысокому человечку с синей кожей.

– Брок! Мы были в другом мире и видели твоего брата. То есть… наоборот, сначала брат, потом другой мир.

Брок перестал колотить, вытер рукавом лоб и окинул их подозрительным взглядом.

– Ты позволил этому недоноску прикоснуться к топору? Ты ведь знаешь, что он растерял весь свой талант? Вот так, бац, и как ничего не было, ха! И меня чуть за собой не утянул. Ну, что он там напортачил?

– Скорее наоборот, – сказал Кратос, протягивая ему Левиафан.

Прищурившись, Брок оценил работу Синдри и презрительно поцокал языком.

– Хм… Ну, даже слепая свинья порой может найти трюфель. Но знаешь, что самое главное? – Он решительно стукнул молотом по лезвию. – Постоянство. А этого у меня всегда было хоть отбавляй.

Закончив работу над топором, Брок вернул его, и Кратос внимательно осмотрел оружие.

– Что ты сделал?

– Поверь, так лучше.

Кратос только хмыкнул.

– Видишь, как подходит тебе. И больше не позволяй этому криворукому недоноску прикасаться к нему.

– Ничего не обещаю.

– Ты помнишь путь к Черному дыханию? – спросил Кратос, чтобы проверить память сына, когда они вышли из храма путешествий между мирами с мастерской Брока.

– Конечно. Надо пойти по мосту к башне Ванахейма.

Пока они шли по мосту, Атрей показал на статую Тора вдалеке.

– Смотри, мы проплывали мимо той статуи, когда вышли из пещеры ведьмы.

– И в каком это направлении?

– Сейчас полдень, солнце вон там, значит… – Атрей задумался. – Значит, на юге… на юго-востоке?

– Хорошо.

Дойдя до конца моста, они двинулись вдоль подножия холмов.

– Ну, по крайней мере, проклятье снято, – сказал Атрей.

На холмах они не встретили ни одного драугра. Встав на механическую платформу, они стали подниматься до пещеры Черного дыхания.

– Может… теперь я ее понесу? – спросил Атрей.

– Нет, – слишком быстро и резко ответил Кратос тоном, не терпящим никаких возражений.

В глубине души он боялся, что сын потеряет останки его жены.

– Но…

– Я сказал «нет», – спокойно прервал его Кратос.

Мальчик надулся; внутри его распирали гнев и разочарование. Он надеялся, что если понесет мешочек, то оживит воспоминания о матери. Он боялся со временем забыть, как она выглядела.

Атрей оставался погруженным в свои мысли, пока они не сошли с платформы и не приблизились к черному туману.

– Снова Черное дыхание. Что теперь? – спросил он.

– Проверим слова ведьмы.

Приблизившись к туману, Кратос вытянул перед собой Биврёст. Ничего не произошло. Они подошли ближе. По-прежнему ничего.

– Она ошиблась, – пробормотал Атрей.

Не может быть, чтобы они рисковали зря!

Кратос недовольно проворчал что-то неразборчивое. Неужели они совершили опасное путешествие в Альвхейм, только чтобы потешить ведьму и выполнить ее просьбу? Кого-нибудь из них могли убить темные эльфы, и ради чего? Кратос ругал себя за то, что вообще прислушался к ведьме. Если она хотела выдать их темным эльфам, то ее затея провалилась. Но не стоит сокрушаться о неудачах. Нужно найти другой способ обойти Черное дыхание.

Вдруг туман дернулся и, словно бы нехотя, стал отступать перед ними, обнажая тропу, усеянную скелетами тех, кто по своему неразумию решил попытать удачу и пойти против этой злой магии. Постепенно Черное дыхание развеялось полностью.

– Она была права! – воскликнул Атрей.

С прежним каменным лицом Кратос прикрепил Биврёст к поясу.

– Идем. Закончим дело.

Оглядевшись, Кратос преодолел последнее препятствие и прыгнул в расселину в скале. Атрей следовал в нескольких шагах за ним.

– Знаешь, мама говорила, что великаны иногда появлялись в горах Мидгарда, прежде чем исчезнуть.

– Исчезнуть?

– Да. Они вроде как просто ушли. Неизвестно почему.

– Может, вернулись домой.

– В Ётунхейм? Может… Интересно, что за лицо на горе – это, наверное, какой-то почитаемый великан.

Цепляясь за выступы, они поднялись к высеченному в скале гигантскому лицу.

– А вот и рот – мы добрались!

Внутри их снова встретило Черное дыхание, но они быстро развеяли его при помощи света и подошли к огромной двери из досок, в центре которой висела дощечка в виде ромба. На ней была изображена гора, похожая на ладонь с пальцами.

– Тот же символ, что на двери в Ётунхейм в храме Тюра. Великаны тут были, – сказал Атрей.

За дверью открылся горный туннель, освещаемый лишь отблеском тусклого света. Ближе к его концу во тьме виднелся какой-то силуэт.

– Это что… олень? – спросил Атрей.

Туннель переходил в зал со сводчатым потолком, рассеченный пропастью с неровными краями. За пропастью возвышалась большая статуя человека с оленьей головой, сидевшая на троне и сжимавшая в руках жезл. Она словно смотрела прямо на них. Перед расселиной располагалось полукруглое возвышение с наполненной песком чашей в центре, перед которой торчал рычаг. По сторонам чаши стояли два пьедестала, один пустой, другой со световым кристаллом размером с кулак.

– Ты только посмотри на него! Не помню историй о великане с головой оленя. Кто он? – удивился Атрей.

Мальчик подбежал к разлому и несколько камешков полетели в пропасть.

– Перебраться на ту сторону нельзя, но здесь есть чаша с песком. Хочешь, прочитаю, что тут написано?

– Читай.

– «Ни зверь в ярме, ни пленник в цепях, ни древо с вросшим в землю корнем не знают меня».

Кратос дернул за рычаг. Ничто вокруг не шелохнулось.

– На полу, – произнес Кратос, намекая на то, что, возможно, вырезанные на полу символы каким-то образом причастны к тайне рычага.

– Эти символы ничего мне не говорят. Может, чего-то не хватает, – сказал Атрей и немного подумал. – Может, нужно поставить на пьедестал еще один кристалл?

– Поищи, – скомандовал отец.

Атрей обежал эту сторону пещеры в поисках кристалла.

– Все осмотрел, – доложил он через некоторое время. – Нигде никаких кристаллов.

Потом он перевел взгляд вверх.

– Ого! А этот как туда попал?

Кратос метнул топор в кристалл, висевший под потолком, и сшиб его.

– Наверное, это было важное место для великанов. Они как будто нас испытывают, – предположил мальчик, пока Кратос подбирал упавший кристалл и ставил его на пустой пьедестал. – Ого, подходит.

Кратос снова потянул за рычаг, и кристаллы засияли, высвечивая рунические надписи на осветившемся полу.

– Ага! – воскликнул Атрей. – Это значит «свобода»!

Пока Атрей тщательно выводил ножом на песке слово, загадочные огни поднимались к потолку.

– Фрельса, – пропел Атрей руническое заклинание.

Статуя зашевелилась и трижды постучала жезлом о пол. Набалдашник жезла испустил яркий луч.

– Что происходит? – воскликнул мальчик.

Кратос крепче сжал рукоять топора.

Луч осветил потайную дверь на стене рядом с ними.

– Ого! А я думал, появится мост, – сказал Атрей.

– Великаны снова нас испытывают.

Бог войны раздвинул створки двери, и они шагнули в скрывающийся за ней проход.

– Интересно, нам нужно будет идти вниз или вверх? – пробормотал под нос Атрей.

Когда проход сузился настолько, что размахивать топором в нем стало невозможно, Кратос привлек к себе сына, чтобы защитить его от возможной опасности.

– Эти проходы как-то уж слишком тесны для великанов, – задумчиво сказал Кратос, в ответ на что его сын только усмехнулся.

– Что ты смеешься?

– О… ты серьезно.

– Я всегда серьезен.

– Я забыл. Мама говорила, что ты никогда не любил историю. Великаны – просто раса, как эльфы или хульдры. Это не значит, что они на самом деле большие. Они бывают разных форм и размеров, – объяснил Атрей.

На душе стало печально, когда он вспомнил, как мать сказала ему то же самое, когда он впервые услышал о великанах и тоже подумал, что это огромные существа ростом с башню. Перед его внутренним взором вспыхнуло ее улыбающееся лицо, и сердце у него в груди на мгновение замерло. Вот бы можно было хотя бы еще один только раз погладить ее щеку! Может, даже обнять ее…

– А Мировой Змей?

Вопрос отца заставил мальчика с неохотой отвлечься от своих видений.

– Ну, в этом случае великан действительно большой. Но он такой один. В общем, великаны – это… сложно.

Они дошли до особенно тесного участка, в котором плечи Кратоса касались противоположных стен. Повсюду валялись останки – очевидно, жертв разнообразных ловушек.

– Тут много мертвецов. Хотя они выглядят как люди, а не как великаны, – сказал Атрей.

– Охотники за сокровищами. Видишь ловушки?

– Нам повезло, что они уже сработали.

– Радуйся, что все эти мертвецы лежат спокойно.

В конце коридора, усеянного костями по щиколотку, их ожидала преграда из досок. Кратос разбил ее, и они оказались позади статуи с головой оленя. Оказалось, все это время они шли по кругу и каким-то образом преодолели пропасть.

– Мы перебрались! – воскликнул мальчик.

Но тут послышался грохот – обвал позади них перекрыл проход.

– Обратно этим путем нам уже не вернуться, – пробормотал Атрей.

Едва они повернулись, чтобы пойти дальше, как перед ними из тьмы выросло несколько вулверов – похожих на волков существ с черным мехом и блестящими желтыми глазами, стоявших на задних лапах. Из их полуоткрытых челюстей с острыми клыками капала слюна. У отца с сыном оставалось лишь несколько мгновений, чтобы приготовиться к нападению.

^{Глава 26}

Нападение вулверов было быстрым, но стрелы Атрея отвлекли тварей как раз настолько, чтобы топор отца покончил с ними, прежде чем они добрались до сына. Перепрыгнув обезглавленный труп, Атрей побежал к трону оленя, чтобы изучить какую-то надпись позади него.

– Это Дуратрор, один из четырех оленей Мирового Древа. Он сторожит вход в Ётунхейм, пока великаны спят. Думаешь, он еще там? Неужели мы рядом с Ётунхеймом?

– Я не знаю, – признался Кратос, очищая топор от крови и вешая его за спину.

Потом он отворил двери, ведущие из зала со статуей, и они оказались на перепутье. Осмотрев все ответвления и не увидев в них непосредственной опасности, Кратос решил пойти по правому коридору.

Когда они проходили мимо сломанной лебедки, откуда-то вышло несколько драугров, набросившихся на них. К тому времени, как Атрей вытянул из колчана вторую стрелу, Кратос убил оставшихся трех. Мальчику оставалось только дивиться проворству отца и гадать, сможет ли он когда-нибудь стать таким ловким и бесстрашным воином.

– Куда теперь? – спросил Атрей, осматривая мертвых и умирающих.

– На вершину. Нужно найти путь наверх.

– Мы встречаем все больше мертвецов. Тут становится все хуже? – спросил Атрей, продолжая путь.

Отец не отвечал.

«Неужели нас ждет такое мрачное будущее? – думал Атрей. – Неужели нам придется сражаться каждый день до конца жизни?»

Когда они лезли наверх по грубой каменной стене, Кратос указал на руны, выцарапанные на одном из выступов.

– Что это?

– Кажется, это имя. Хразлир. То есть «ужас».

Закончив подъем, Кратос с Атреем оказались в начале длинного пути, отмеченного мерцающими факелами и огибающего крутую скалу слева. Свет вдалеке указывал на выход.

Атрей замер. Кратос ощутил смутное беспокойство и тоже остановился, повернувшись к сыну. Они оба посмотрели друг другу в глаза.

– Как ты думаешь, кто зажег тут факелы? Мертвым свет не нужен…

Кратос предпочел пропустить слова сына мимо ушей. Кто бы ни зажег тут факелы, ему придется столкнуться с яростью Бога войны, если они посмеют встать у них на пути.

– Смотри в оба.

Проход привел их в огромный зал, заполненный какими-то примитивными горнодобывающими механизмами, среди которых больше всего внимания привлекали подвешенные к потолку гигантские металлические клещи, скрюченные концы которых свисали на уровне глаз Кратоса.

– Ого! Что это такое? Где мы? – спросил Атрей, с изумлением осматривая механизмы.

До этого момента он даже не подозревал, что в мире существуют подобные штуковины. Всю свою жизнь он прожил в лесу и никогда не видел ничего похожего.

– Мы в шахте. И если эти клещи достают до верха, то наша цель близка.

– Ну, ладно. А как их использовать?

Кратос переходил от одного механизма к другому, пока не подошел к ряду зубчатых колес, опутанных веревками. Он подергал за одно из них, и клещи пошевелились. Атрей внимательно проследил за движениями, стараясь понять, какие из пятнадцати колес сцепляются между собой и посредством веревок подсоединяются к рычагам с цепями.

– Кажется, я понял. Клещи с одной стороны, и если освободить этот рычаг… – сказал Атрей, дергая за заевшее зубчатое колесо. – Ой!

Колесо вдруг завертелось, увлекая его за собой. Крюк с цепью взмыл вверх.

– Мальчик! – прорычал Кратос, хватая сына.

С другой стороны клещей обрушился противовес – ствол дерева на цепи. Потом посыпался целый град обломков, а в довершение всего свалился огромный валун, прижав собою цепь на платформе слева, забраться на которую отсюда было невозможно.

– Ну вот. Теперь цепь застряла, – сказал Атрей.

– Ты был неосторожен.

– Ты прав. Извини, – признал свою вину Атрей, ругая себя за то, что поспешил.

Нужно было тщательнее все продумать, прежде чем делать. Так говорил отец.

Кратос дернул за цепь, проверяя механизм, но противовес не шелохнулся.

Атрей отошел в сторону, заинтересовавшись чем-то в углу. Он поднял с земли нечто вроде пергаментного мешочка с привязанным к нему подсвечником и остатками свечи внутри.

– Хм. Это что-то вроде фонаря? А фитиля нет.

– Нам это без надобности. Нам осветит путь Биврёст.

– Да, знаю. Но все равно интересно.

Поспешно отбросив фонарь, Атрей догнал отца. Они прошли по боковому туннелю, поднимавшемуся к платформе, на которой валун удерживал цепь.

– Думаю, теперь мы сможем добраться до этого камня, – сказал Атрей.

Оценив расстояние, Кратос перепрыгнул на платформу справа, чтобы дойти до валуна. На этой платформе Атрей нашел еще один валявшийся на полу сломанный фонарь. Подняв его, мальчик повертел его в руках, и пергамент порвался.

– Испорченный. Идем дальше, – приказал Кратос.

– Для чего они? В них есть что-то особенное, я знаю, – не унимался Атрей.

Кратос ничего не сказал, а лишь пошел дальше, так что Атрею оставалось только догонять его. У огромного валуна они остановились.

– Выглядит очень тяжелым, – сказал Атрей.

Кратос уперся руками в валун и перекатил его в сторону.

– Но как? Не может быть, – пробормотал себе под нос мальчик.

Валун с грохотом свалился с платформы, освобождая цепь.

– У тебя получилось! Но как? Теперь этот механизм заработает. И поднимет нас на вершину!

Мальчик снова задумался об увиденном. Никакой человек из тех, которых он когда-то видел в лесу, не смог бы сдвинуть с места такой огромный кусок скалы. Почему его отец такой сильный по сравнению с другими людьми? Чем можно объяснить невероятное проявление силы, свидетелем которого он стал?

^{Глава 27}

Но времени на раздумья у Атрея не было. Едва они спустились в зал с механизмами, как из дыр в полу выскочило с десяток татцельвурмов – длинных рептилий с кошачьими телами и огромными передними клыками. Они молниеносно метались из стороны в сторону, размахивая острыми как бритва когтями и пытаясь вцепиться в странников своими неровными зубами.

Кратос держался впереди, разрубая одну тварь за другой. Атрей выпустил первую стрелу, чтобы сразить набросившееся на него чудовище, прежде чем оно вцепилось бы в него. Вторая его стрела пронзила шею татцельвурма, решившего наброситься на отца сзади. Кратос позволил себе улыбнуться сыну, и тут же раскроил череп следующему червю. Вслед за ним свои головы потеряли еще четыре.

Вновь наступила тишина.

– А теперь к колесу, – сказал Кратос.

Теперь у них получилось с помощью зубчатых колес и рычагов поднять противовес.

– Заработало! – радостно воскликнул Атрей, не забывая посматривать по сторонам.

Цепь с гигантскими клещами опустилась до земли. Натянув цепь покрепче, Кратос заморозил передаточный механизм своим топором.

– На этой штуковине можно быстро подняться до самого верха, – сказал Атрей.

Кратос встал под цепью и с помощью зубчатого колеса перевел клещи поближе, закрепив их концы на краях платформы, на которой они стояли.

– Здорово! – восхитился Атрей. – Они должны удержать нас.

Кратос призвал обратно топор, и клещи начали поднимать платформу. Внизу зашевелились драугры, начавшие бродить из стороны в сторону в поисках пути наверх.

– Мы поднимемся к самой вершине? – спросил Атрей.

– Скоро узнаем.

Вдруг все тело мальчика содрогнулось от странного ощущения.

– Что-то там не так. Я чувствую опасность.

– Не думай о том, что может быть. Сосредоточься на том, что есть сейчас, и будь настороже, – поучал его Кратос.

– Хорошо.

Когда клещи остановились в верхней части шахты, Кратос с Атреем перешли на соседнюю платформу. Атрей бросился к фонарю, лежавшему под кучей мусора.

– Стой! Вот этот целый, – сказал он, поднимая фонарь над головой и рассматривая его в поисках свечи.

Из фонаря выскользнула записка, привязанная пеньковой веревкой.

– Ты только посмотри!

Мальчик протянул записку отцу, который посветил на нее Биврёстом так, чтобы Атрей смог ее прочитать.

– Молитва великанов. Они просят у предков защиты и помощи в поисках пути домой.

Мальчик более внимательно изучил свечу и фонарь. Потом перевел взгляд на шахту подъемника. На его лице расплылась широкая улыбка. Положив фонарь, он раскатал обугленный фитиль между пальцами и что-то начертил ими на пергаменте.

– Мальчик, – нетерпеливо заворчал отец.

– Подожди! Я знаю, как это работает!

В голосе Атрея чувствовался неподдельный восторг. Быстро достав из кармана два рунных камня, он ударил их друг о друга над фитилем свечи. Искра разбудила слабое голубое пламя. Мальчик осторожно вставил свечу в подсвечник и перевернул пергаментный мешок.

– Смотри, – обернулся он к отцу, выпуская фонарь из рук.

Теплый воздух раздул мешочек. Тот покачался в воздухе и принялся медленно подниматься по шахте, освещая внутренности горы. Свет фонаря выхватил из темноты путь впереди, какое-то массивное сооружение и стены с резными узорами. Отец с сыном с благоговением наблюдали за его полетом.

– Ого, – прошептал Атрей.

– Что ты написал? – спросил Кратос.

– Попросил беречь мою маму.

Вытянув шею, чтобы получше разглядеть фонарь, он невольно покрепче прижался к отцу. Кратос чуть отступил, рассматривая сына. Увидев неподдельный восторг на лице мальчика, он немного смягчился и позволил Атрею полностью прислониться к себе.

– Думаешь, они сберегут нас на пути к вершине?

– Идем. Путь неблизкий.

Неподалеку они нашли еще один подъемник. Кратос привязал стоявший на платформе противовес к цепи и, подозвав к себе Атрея, столкнул валун вниз. Платформа поехала наверх.

– Мы почти на вершине. Теперь нас ничто не остановит, – сказал Атрей и облегченно вздохнул.

Но он ошибался.

На полпути к вершине из невидимого укрытия в стене шахты выскочил трехпалый дракон с желтыми глазами и черной чешуей. Вцепившись в край платформы острыми как бритва когтями, он распахнул свою огромную пасть, испустившую разряды молний.

Атрей в ужасе закричал.

– Спокойно, мальчик! – требовательно воскликнул Кратос, ведь впадать в панику в такой ситуации было смерти подобно. – Просто держись позади меня.

Несмотря на тесноту – на платформе между стенами шахты, да еще между когтями огромной твари оставалось довольно мало места – Кратос перескакивал из стороны в сторону и замахивался топором из-за спины, чтобы кромсать чудовищные когти.

– Он вцепился в подъемник! – кричал Атрей.

Дракон увлек платформу за собой в боковой туннель и наконец-то отцепился от нее, исчезая за поворотом. Поднявшись на ноги, Кратос с Атреем долго всматривались во тьму.

– И как такого победить? – спросил Атрей.

Кратос ничего не ответил.

Следуя по идущему чуть вверх проходу, они перелезли через преграждавшие им путь узловатые красные корни.

– Похоже на корень дерева Иггдрасиль, – сказал Атрей.

Они продолжили идти по туннелю и, завернув за угол, увидели дневной свет.

– Поверить не могу – мы бились с драконом! Я метил в глаза, но не мог устоять ровно! А драконы тут живут? Они поселились, когда великаны ушли? Или великаны ушли из-за драконов?

– В горах тяжелее дышать. И больше никаких вопросов, – процедил Кратос, выходя на освещенный солнечным светом открытый участок у вершины горы и озираясь в поисках пути наверх.

Они прошли не более дюжины шагов по извивающейся тропинке, когда до них донеслись чьи-то крики.

– Уходи! Помогите! Кто-нибудь! На помощь!

Это был голос Синдри, спрятавшегося за скалистым выступом, возле которого крутился дракон.

– Синдри в беде. Как убить такого большого зверя? – спросил Атрей.

– Надо застать его врасплох.

– Я могу его отвлечь, – сказал Атрей, выхватывая лук.

Кратос знал, что стрела почти бесполезна против дракона, чешую которого невозможно было пробить обычным наконечником. Когда Атрей бросился было вперед, отец схватил его за куртку и потянул назад.

– Что ты делаешь?

Синдри продолжал верещать и звать на помощь. Дракон отколол кусок скалы, отчего человечек сильнее вжался в камень, свернувшись почти клубком. Он закрыл глаза, словно в молитве, или же чтобы не видеть того, кто очень скоро положит конец его скорбному существованию.

Атрей в отчаянии посмотрел на отца.

– Мы должны помочь ему!

Оценив обстановку, Кратос отпустил сына.

– Иди направо, выбери место и жди моей команды, – дал указания он.

– Спасибо, – кивнул Атрей.

Мальчик проскакал по ряду каменных столбов, пересекающему пропасть между ними и драконом, стреляя на ходу. Как он и надеялся, стрелы отвлекли чудище, и оно обратило больше внимания на Атрея, чем на Синдри или на отца, который к тому времени, пригнувшись, пробирался за кустами, чтобы застать дракона врасплох.

Первым делом Кратос метнул топор, но ему не удалось рассечь плечо чудовища. Дракон лишь поежился, словно его слегка поцарапали. Тогда Кратос бросился вперед и ударил по длинной шее дракона, на этот раз достаточно сильно, чтобы пошла кровь.

Атрей воспользовался этим, чтобы добежать до Синдри за выступом скалы.

– Ты живой?

– Пока да, – отозвался Синдри дрожащим голосом.

Руки у него тряслись, и он поспешил спрятаться за спиной мальчика, который снова натянул тетиву и приготовился стрелять.

Дракон развернулся и взмахнул хвостом, чтобы сбить Кратоса с ног. Тому удалось отступить, и дракон прыгнул на него. Кратос бросил свой топор как раз вовремя, чтобы оружие угодило в разинутую пасть дракона и не дало ему откусить руку воина. Бог войны снова отступил – для следующей атаки ему требовалось больше места.

Атрей в волнении водил луком из стороны в сторону, пытаясь сосредоточиться на цели. В лучшем случае у него получится попасть лишь один раз. Нужно начать отсчет.

– Давай! – крикнул Кратос, когда дракон отвернулся.

Атрей быстро вдохнул, выдохнул и выстрелил немедля.

Смертоносная стрела бесшумно пролетела в воздухе и попала как раз в намеченную цель. Ее наконечник вонзился в правый глаз дракона, заставив того забиться в агонии и замотать головой из стороны в сторону в тщетной попытке избавиться от стрелы. Когда ему это не удалось, дракон опустил голову и наступил на древко стрелы правой лапой с длинными когтями. Воспользовавшись уязвимостью дракона, Кратос подбежал к нему, подпрыгнул, и обрушил мощный удар топора на голову чудовища.

Огромный зверь рухнул на камни и замер.

Чуть погодя, собравшись с силами, Синдри выглянул из-за своего убежища в скале. Пару секунд спустя оттуда выпрыгнул и Атрей, подбежавший к отцу. Пока они разглядывали дракона, Синдри боязливо вышел, прижимая к себе сумку.

– Ого! У нас получилось! Смотри, Синдри! – воскликнул Атрей.

Он собрался было обнять гнома, но человечек резко отшатнулся, не давая мальчику прикоснуться к себе.

– Но, но, но… драконов не убивали уже не одно столетие. Со времен великого истребления Вурмов! – завороженно затараторил Синдри. – И если я не ошибаюсь, вы сделали это ради меня!

– Ошибаешься, недорослик. Дракон просто был у нас на пути… ничего более, – прервал его Кратос.

– Ха! Говори, что хочешь, но вы спасли меня. И за это… – Синдри порылся во внутренностях своей сумки, засунув в нее почти всю руку, – положена награда.

Он заметил, что колчан Атрея почти пуст, и вытащил пучок стрел, которые ни за что не поместились бы в такую маленькую на вид сумку… если бы она была обыкновенной сумкой.

– Но как ты… Это же не простые стрелы? – спросил мальчик, оценивая их взглядом.

– Плетеные стрелы с омелой. Прямей, чем Хеймдалль, и с идеальным балансом, – гордо объяснил Синдри.

– О… спасибо, – сказал Атрей немного разочарованно.

– Так, ладно… Постой-ка, – добавил Синдри и, снова порывшись в своей волшебной сумке, на этот раз вынул копье темного эльфа. – Хм, нет, не то.

Он продолжал вытаскивать одну за другой различные вещи: богато украшенный рог, топор, большой половник. Рассматривая эти вещицы и оставаясь недовольным, он убирал их обратно в сумку.

– Ну что, виделись с моим братцем? – спросил он, меняя тему.

– Ага! Он сказал, ты растерял свой талант.

Кратос фыркнул.

– А, и что я себялюбец. И еще, что мне важней красота, чем качество. Что я напыщенный и надменный. Суетливый. Я знаю, что он думает. Но обидеть меня он не может… – продолжил Синдри, уже швыряя ненужные вещи на землю.

Порывшись в очередной раз, он вынул из своей волшебной сумы дохлую рыбу и брезгливо отбросил ее.

– У меня нет на это времени, – нетерпеливо сказал Кратос, отворачиваясь.

– Нет! Нет, нет, нет, стой, погоди-погоди… У меня есть идея получше.

– Ну? – нехотя обернулся Кратос.

– Нужен зуб вот этого дракона.

Кратос ухватился за морду чудовища.

– Смотри, где хватать… о, неважно. Что за мерзость, такая вонь, – едва не задохнулся Синдри.

Кратос раскачал голову, открыл пасть и выдернул один из резцов, который первым попался ему на глаза.

– Отлично. Сойдет.

– Зачем тебе зуб? – спросил Атрей.

Синдри лишь улыбнулся.

^{Глава 28}

Кратос протянул зуб Синдри, который, как и следовало ожидать, отшатнулся, отведя руки подальше.

– Я это трогать не буду. Просто расколи его, чтобы он раскрылся, – проворчал Синдри и поспешил собрать свое рабочее место с верстаком, которое по частям вынул из необыкновенной сумки.

Сердясь на то, что коротышка не хочет марать руки, Кратос лишь фыркнул в ответ и ударил зубом по доске, отчего тот раскололся и из него посыпалась мерцающая голубоватая пыль.

– Это что, волшебство? – спросил Атрей.

– Ты задаешь много вопросов.

– Мама говорила, что так я могу многому научиться.

– Значит, теперь это ее нужно винить, – сказал Синдри хмуро.

Кратос бросил на Синдри испепеляющий взгляд, отчего тот съежился, повел плечами и робко улыбнулся.

– Мой брат ни за что до такого не додумался бы, – сказал он наконец. – Вообще-то из-за этого мы и расстались: он вечно возится с тем, что получается у него лучше всего – с оружием. Я повторял ему: «Изменись, расти над собой или жди беды». А я обучился этому в Ванахейме. Это меньшее, чем я могу расплатиться с вами, – махнув рукой Атрею, он повернулся к Кратосу.

– А теперь проведи им по тетиве лука сына.

Пока Кратос выполнял его просьбу, Синдри подался вперед.

– Двух раз хватит. Посмотрим, как этот синий недоумок сделает нечто подобное, – похвастался человечек, улыбаясь и подмигивая мальчику.

Биврёст на поясе Кратоса засиял ярче.

– Знаете, как это происходит? Порошок добавляет волокнам тетивы способность вибрировать по-особому. Если стрела попадет в кристаллы, она заставит их резонировать и раскалываться, – забормотал гном. Сейчас он выглядел скорее как волшебник, пытающийся произвести впечатление на слушателей, а не как объясняющий урок учитель.

– И что это значит? – спросил Атрей.

Синдри вздохнул, словно сокрушаясь глупости мальчика.

– Кристаллы взрываются! БУМ! Поверь, тебе это точно понравится.

– Уходим! – окликнул сына Кратос.

– Прежде чем уйдете, послушайте: сдается мне, Один как-то особенно интересовался тем, что скрывается на той вершине. Это я просто так, в качестве предупреждения.

Атрей недоверчиво покачал головой, но Кратос уже начал подъем. Мальчик догнал отца и побежал впереди. При этом колчан слишком сильно болтался на плече Атрея, и тот то и дело поправлял его.

– Да что тут не так? – спросил он наконец.

– Твой колчан. Что с ним?

– Лямка лопнула, когда мы дрались с драконом. Ничего, вроде держится.

– Стой! – приказал Кратос с раздражением в голосе.

Опустившись на колено, он осмотрел порванную лямку.

– Оружие сохраняет тебе жизнь. Сломанный колчан замедляет стрельбу. С болью можно мириться, с плохим оружием – нет.

Лямка порвалась посередине и держалась только на нескольких нитях. Кратос крепко сжал порванные концы одной рукой, а другой вытащил стрелу с омелой. Продев наконечник стрелы сквозь кожу и закрепив его, он отломал ненужное древко с опереньем.

– Пока сойдет. Хорошо?

Атрей подергал лямку и поводил плечами.

– Хорошо.

– Идем, – поднялся на ноги Кратос.

Они продолжили восхождение к вершине горы. Сначала было слышно лишь завывание ветра. Потом к нему присоединились какие-то другие звуки, более низкие и размеренные. Рядом с вершиной они превратились в слова.

– Ты тоже слышишь голоса? – спросил Атрей.

– Да. Помолчи.

– Ты знаешь, зачем мы здесь. Наша прошлая встреча не развязала тебе язык? – произнес ворчливый голос сверху.

«Тот незнакомец». Кратос сразу узнал этот голос.

– Тот человек, что приходил к нашему дому. Ты же вроде убил его, – едва слышно прошептал Атрей чуть погодя.

Кратос шикнул, призывая сына помолчать. Поднявшись по скале к вершине, они разглядели за выступом трех мужчин, допрашивающих кого-то, кого отсюда не было видно.

– На этот раз ты привел с собой своих дружков, – ответил голос невидимого собеседника без малейшего страха. – Видимо, дело важное, раз сыновья Тора почтили меня своим присутствием. Ну что, до сих пор из кожи вон лезете, чтобы впечатлить папочку?

– Судя по следам, татуированный человек теперь ходит с ребенком. Куда они держат путь? – спросил главный незнакомец.

Кратос замер, вжимаясь в скалу, чтобы скрыть Атрея, висевшего у него на плечах.

– Ну а мне-то почем знать? – невозмутимо отозвался голос.

– Ты же все-таки умнейший из живущих, – сказал кто-то из троицы.

– И умнейший из умерших тоже.

Повисло напряженное молчание.

– Ладно, ты поможешь мне, а я тебе. Скажи, где они, и я замолвлю за тебя слово перед Одином, – сказал главный незнакомец.

Ответом ему была презрительная усмешка.

– Твой отец никогда не освободит меня, Бальдр, и не даст тебе убить меня. Тебе нечего предложить мне. Так что бери свои вопросы, свои угрозы, своих тупых дуболомов и проваливай!

– Мы еще вернемся… и выбьем тебе второй глаз, – пригрозил третий мужчина.

– Не забывай, мы повсюду, – добавил второй.

– Так и есть.

– Да заткнитесь вы, идиоты. Идем, – позвал их Бальдр.

Кратос с Атреем осторожно обогнули вершину и выглянули за угол как раз, чтобы заметить, как Бальдр и два его спутника удаляются по тропе с другой стороны вершины. Неподалеку, на самом краю скалы, они увидели мужчину, опутанного кристаллическими узловатыми корнями по самую шею, так что наружу торчали лишь его голова и одна рука. Когда Кратос поднялся и подошел к нему, мужчина снова усмехнулся. Но когда увидел, что перед ним именно Кратос, а не Один, то на его лице отразилось легкое удивление.

– А, вот и вы, легки на помине. Бледный мужчина с красной татуировкой и ребенок.

– Мальчик, пройди за ними следом, убедись в том, что они ушли, – сказал Кратос Атрею.

– Но мы же видели, как они ушли!

– Делай, что сказано!

Из безволосого черепа, перевязанного пеньковой веревкой, торчали рога, похожие на козлиные. Недостаток волос на голове незнакомца с лихвой компенсировался длинной седой бородой, в которой запутались остатки пищи. Мужчина смотрел на них с любопытством, и, смутившись, Атрей побрел на другую сторону вершины. Как только мальчик скрылся из виду, Кратос подошел к нему поближе.

– Ах, вижу. Он не знает, кто ты… – промолвил мужчина.

– И меня это устраивает. А ты кто?

– Я? Я Мимир, величайший посредник среди богов, великанов и всех созданий девяти миров. Здесь я знаю каждый уголок, говорю на всех языках, знаю про все войны и все сделки. Меня называют умнейшим из людей, и у меня есть ответы на все твои вопросы.

– Отлично. Зачем мы нужны сыну Одина?

Мимир посмотрел на Кратоса своим единственным белым глазом – вторая глазница была пуста – и немного поморгал, словно этот вопрос сбил его с толку.

– Ну ладно, в моих знаниях бывают пробелы. Один заточил меня здесь уже сто девять зим назад. Я умный малый. Я догадаюсь, обещаю. Только дай мне время.

– Да ушли они, ушли, как я и говорил, – доложил вернувшийся Атрей.

– Мать мальчика умерла. Она хотела, чтобы… – начал Кратос.

– Чтобы мы развеяли ее прах на самой высокой вершине всех миров, – перебил его Атрей.

– О, братишка, так тебе надо совсем не сюда. Высочайшая вершина всех миров находится не в Мидгарде, а в Ётунхейме, стране великанов.

Кратос с Атреем с растущим разочарованием огляделись по сторонам.

– Нет! – воскликнул Атрей.

– Не может этого быть, – процедил Кратос.

– Взгляните, – сказал Мимир, пытаясь подвигать рукой, чтобы указать туда, куда они должны были смотреть. Глаз его вдруг засиял желтым светом. Вышедший из него луч упал на каменный выступ на краю обрыва, который вдруг превратился в окно в другой мир. В этом окне в отдалении виднелась величественная гора с несколькими скалистыми вершинами.

– Это самый последний известный мост в Ётунхейм во всех мирах. Видите гору, похожую на огромные пальцы, царапающие небо? Вот самая высокая вершина. Не эта.

– Может, мы пойдем по мосту? У нас есть Биврёст, – предложил Атрей с надеждой.

– Когда великаны разрушили все мосты в свою страну, этот они закрыли тайной руной. И знать эту руну может только великан.

– И все они очень давно покинули Мидгард, – печально добавил Атрей.

– Верно. Но сегодня Ветра судьбы подбросили вам странное совпадение. Ведь есть лишь один человек, который поможет вам попасть туда… и, к счастью для вас, я сегодня не занят.

Задумавшись, Кратос посмотрел на кожаный мешочек с пеплом жены, висевший у него на поясе, затем перевел взгляд на каменный выступ, потом на сына. Мальчик мрачно смотрел на него в ответ, опасаясь, что отец решит развеять пепел прямо здесь.

– Мы ведь идем в Ётунхейм, да? – спросил Атрей.

– Скажи, что надо делать, – решительно произнес Кратос.

– Ура! – воскликнул Атрей.

– Для начала отрубить мне голову, – ответил Мимир.

^{Глава 29}

– Что? Зачем? – изумился Атрей.

– Один сделал так, что ни одно оружие, даже молот Тора, не освободит мое тело от этих оков. Но, к счастью для вас, тело и не нужно. Надо лишь найти того, кто оживит мою голову с помощью древней магии, – объяснил Мимир небрежно, как если бы говорил о погоде.

– Древней магии… В лесу мы встретили ведьму, она это умеет, – сказал Кратос.

– А она захочет? Сможет? Стоит попробовать, – оживился Мимир.

– Постой! Если не сможет, то ты умрешь, – вмешался Атрей.

– Твоя забота достойна восхищения, молодой человек, но в данном случае излишня. Я хочу попытать удачу.

– Я не могу обещать, что ты выживешь, – сказал Кратос.

– Он ведь пытает меня. Каждый день, брат. Сам Один лично занимается этим, и поверь мне, его фантазия безгранична. И так… каждый… день. Это… это не жизнь.

– Ну ладно, – сказал Кратос, хватаясь за ручку топора.

– Погоди! – протянул к нему руки Атрей. – Мы даже не знаем, жива ли ведьма. Что, если она не пережила того, что случилось с ней тогда?

– А что с ней случилось? – поинтересовался Мимир, но отец с сыном не ответили на его вопрос.

– Мы должны рискнуть, – решительно сказал Кратос.

– Ладно. Только я не могу на это смотреть, – сказал Атрей и отошел подальше.

– Ты точно этого хочешь? – спросил Кратос, занося над головой топор.

– Постарайся только найти ведьму, которая сможет провести древний ритуал.

– Хорошо.

На какое-то время оба замолчали.

– Брат… послушай сперва… на тот случай, если что-то пойдет не так. Мальчик… – пробормотал Мимир.

Кратос опустил топор.

– Чем позднее ты скажешь ему о том, кто он, тем будет хуже. Он возненавидит тебя, и ты можешь потерять его навсегда. Хочешь ли ты пойти на этот риск?

– Есть многое, о чем он не должен знать.

– Да? Значит, твои тайны для тебя важнее доверия сына?

– Это не просто тайны. Ну все, я рублю тебе голову, чтобы ты замолчал.

– Я не против.

Кратос опустил топор. Издалека за ним наблюдал Атрей, не в силах отвести взор. Но он тут же отвернулся, когда отец замахнулся топором, после чего раздался глухой хлюпающий звук.

Пока Кратос прикреплял голову к поясу, Атрей подошел к нему. Вместе они спустились с вершины и пустились в долгий путь обратно к дому ведьмы.

– Ётунхейм. Мы отправимся в Ётунхейм. Найдем затерянный мир великанов. Это… это… – пробормотал Атрей, не в силах сдерживать переполняющее его возбуждение.

От мысли о ведьме ему стало радостнее. Всякий раз, когда она находилась рядом, ему казалось, что он может легче пережить потерю матери. Конечно, ведьма никогда не заменит ее, и он понимал это, но все равно рядом с ней создавалось ощущение семьи, ощущение, что ты кому-то нужен…

– Осложняет нашу задачу, – закончил за него Кратос.

– Ну да… это я и хотел сказать.

– Ты помнишь путь к дому ведьмы?

– Ну да. Он в лесу с кровавыми листьями, к югу от озера. Я знаю, куда идти.

Снова наступила тишина. Кратос думал о том, что им предстоит сделать, а Атрей задумался об отрубленной голове на поясе отца.

– Надеюсь, она вернулась из Альвхейма и оживит Мимира, – заговорил наконец мальчик. – Он вроде был хорошим… а ты ему голову отрезал. А что, если ни одна ведьма не сможет вернуть его из мертвых?

– Беспокойся о том, что есть сейчас, а не о том, что может быть.

– Разумно. Может, Один не заметит, что у пленника пропала голова.

Несколько часов они шли молча. С наступлением ночи они отошли от проторенной дороги в лощину и устроили привал в густых кустах. Поужинали они последними кусками вяленой барсучатины и оставшимися сухими фруктами, а также тем, что дала им ведьма.

– И сколько нам идти до ведьмы? – спросил Атрей, прежде чем заснуть.

– Может, день или чуть больше, – ответил Кратос.

– У нас кончилась еда.

– Знаю. Поохотимся на кого-нибудь завтра, если не дойдем до ведьмы.

– Поверить не могу, что к нам домой приходил сам бог Бальдр! – не вытерпел Атрей. – И ты с ним сразился. И победил!

– Да, – промолвил Кратос.

– Сын Одина. Брат Тора. И теперь он ищет нас со своими племянниками. Что ему надо?

– Если оживим голову, спросишь Мимира.

Атрей то и дело посматривал на мешок с головой, не решаясь прервать неловкое молчание и все еще до конца не веря в происходящее. Его мать никогда не рассказывала о волшебстве, настолько могущественном, чтобы вернуть отрубленную голову к жизни.

– А я втайне надеялся, что мы найдем на той горе великана. Видать, они и вправду все ушли из Мидгарда… Кроме Мирового Змея. Он, наверное, последний в своем роде…

Эта мысль пробудила в голове Атрея другую:

– А ты тоже последний среди своих? Поэтому не любишь говорить о…

– Своих?

– Ну, я про твою семью, которая была у тебя до меня и мамы. Откуда ты родом.

– Не время сейчас для такого разговора, – отрезал Кратос.

Через несколько часов пути они дошли до лодки на краю озера в кратере.

– Помнишь, как отсюда добираться до ведьмы? – проверил мальчика Кратос.

– Вон туда, проплыть мимо большой статуи Тора, – махнул рукой Атрей.

– Верно, – подтвердил Кратос, садясь в лодку и хватаясь за весла.

Атрей сидел на носу лодки, чтобы следить за тем, что происходит вокруг.

– Я знаю, ведьма многое умеет, но сможет ли она оживить голову?

– Она вроде искусна в своем ремесле. И терять нам нечего.

– А если не получится, то мы оставим голову себе?

– Нет. Но тогда ты сможешь скормить ее рыбам.

Кратос подвел лодку к причалу. Отсюда двинулись по густому лесу, пока не подошли к хижине ведьмы. Не потрудившись постучаться, они вошли в хижину и увидели, что внутри никого нет. Место казалось покинутым.

– Она умерла… – прошептал Атрей настолько мрачным тоном, что у Кратоса забегали мурашки по коже.

^{Глава 30}

– Кто умер?

Голос донесся со стороны приставной лестницы в углу, на которой стояла ведьма и развешивала под потолком травы для просушки. При виде Атрея ее лицо озарилось улыбкой.

– Я так рад тебя видеть! Я знал, что ты жива! – воскликнул мальчик.

Он подбежал и обнял ведьму, очень удивив ее этим.

– И тебе привет! – рассмеялась она, переводя взгляд на Кратоса, чтобы поприветствовать и его.

– Ой, а ты можешь оживить голову? – спросил Атрей.

Ведьма посмотрела на все еще обнимавшего ее мальчика с изрядной долей удивления.

– Я не… не очень понимаю, что… – пробормотала она, немного отстраняя Атрея от себя. – Погоди, где ты это взял?

Тон ее стал строгим, едва ли не обвиняющим. Она внимательно пригляделась к стрелам с омелой в колчане мальчика, и лицо ее посерело.

– Это просто стрелы! Почему ты так смотришь на меня?

Кратос встал между сыном и ведьмой.

– Стрелы. Дай мне их. Быстро! – потребовала она, не отводя взора от колчана.

– Но это подарок…

– Делай, что тебе говорят, – приказал Кратос.

Крайне серьезное выражение на лице ведьмы убедило его в том, что ей можно верить, хотя он не имел ни малейшего представления о том, что происходит.

Атрей нехотя протянул пучок стрел с омелой, который ведьма тут же швырнула в огонь и проследила за тем, чтобы не уцелела ни одна из них.

– Это очень опасные стрелы, колдовские. Если найдешь еще, уничтожь их. Обещаешь? – спросила она строго.

Атрей, открыв рот, просто смущенно поглядывал на нее.

– Понял? Повтори! – почти крикнула она с такой яростью, которой они никогда еще в ней не видели.

– Да, я понял! Если найду, обещаю уничтожить! – испуганно крикнул Атрей в ответ.

На лице ведьмы отобразилось облегчение. Она еще немного пристально посмотрела на мальчика и смягчилась.

– Это все, о чем я прошу. Прости, – последовала долгая пауза, после которой она добавила: – Возьми мои стрелы взамен, пожалуйста. Они мне больше не нужны.

Атрей с опаской подошел к висевшему поблизости колчану ведьмы и оглянулся, чтобы убедиться в том, что стрелы можно брать. Она ободряюще кивнула.

– Так что там с головой?

Кратос вынул из мешка голову Мимира и приподнял ее, чтобы ведьма как следует ее рассмотрела. В изумлении ведьма шагнула назад, словно потрясенная зрелищем. С отсеченных сухожилий и болтавшихся сосудов на пол упало несколько капель крови.

– Ты хоть сам понимаешь, кто это? Его убил ты?

– По его просьбе. Он сказал, что ты его оживишь.

– Я? А ты не ослышался?

– Пожалуйста! – попросил Атрей с умоляющим взглядом, от которого дрогнуло бы любое сердце.

Ведьма вздохнула и изучила голову, словно раздумывая, приниматься за дело или нет.

– Неси его к столу!

Взяв банки с какими-то снадобьями с полок, она расставила их на столе возле отрезанной головы.

– Давно я не занималась древней магией. Подержи его так, пока я рассматриваю.

На этот раз она изучила голову внимательнее. Если в нее не проникли личинки или черви, то вполне может получиться…

– Давно он мертв?

– Три дня, – ответил Бог войны.

– Срез выглядит чистым, никакого заражения, да и разложение едва началось.

Ведьма принялась смешивать ингредиенты в густую пасту, а потом смазала ею срез шеи. Она не была уверена в том, что ее колдовство сработает, как и в том, что это хорошая идея – оживлять отрезанную голову. Чаще всего мудрее бывает оставить мертвых мертвыми.

– Отрубить голову не кому-нибудь, а ему… Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – пробормотала ведьма, продолжая накладывать какие-то чары на шею.

Потом она достала из банки каких-то личинок, вложила их в рот Мимиру и сжала его челюсти. Закончив с этим, она указала на котел с водой рядом с очагом.

– Теперь держи голову под водой и не отпускай! Ты понял?

Кратос погрузил голову в котел. Вода тут же пошла пузырями и покрылась пеной. Над поверхностью заплясали узоры из света. Через несколько мгновений вода успокоилась. В хижине воцарилась тишина, показавшаяся вечной.

– Я сделала все, что смогла. Слишком многого вы от меня ожидаете. Древней магией не занимались сотню лет. Как можно было… – забормотала, наконец, ведьма, но не закончила.

– Можно мы возьмем немного еды в дорогу? – спросил Атрей, которому наскучило ждать.

Ведьма кивнула в сторону деревянного ящика у противоположной стены. Атрей открыл его и наполнил походный мешок сухарями и фруктами, а также кусками вяленой оленины.

Еще чуть погодя ведьма кивнула Кратосу, чтобы тот вынул голову из воды и поднял ее перед собой на уровне глаз. С мокрой головы капала вода, но в целом она оставалась неподвижной.

– Ну, что там? – с надеждой спросила ведьма.

Атрей вглядывался в голову и безмолвно шевелил губами, словно молясь, чтобы колдовство сработало.

– У меня не получилось. Древняя магия слишком сложна…

И тут глаз Мимира моргнул. Покрытый дымкой зрачок прояснился. Голова выплюнула несколько личинок прямо на грудь Кратоса.

– Получилось! – прошептал Атрей в восхищении.

– Дай-ка посмотреть, – сказала ведьма, вставая рядом с Кратосом, чтобы заглянуть голове в глаза. – Мимир, это ты?

Ее губы растянулись в улыбке.

– Да, – скучным голосом ответил Мимир.

Кратос повернул голову так, чтобы ведьме было удобнее смотреть на нее.

– Хорошо, – только и сказала ведьма, хотя в ее голосе слышалось огромное облегчение.

И тут же плюнула в голову.

– О, привет, Фрейя! Давно не виделись! Хорошо выглядишь.

Во взгляде Фрейи отразилось презрение, губы ее сжались, лицо посуровело.

– Я сделала это только для них. Лично я считаю, что тебе лучше быть мертвым.

– Я бы поклонился, если бы мог, госпожа. Прости меня. Если бы я знал, что «ведьма из леса» – сама Фрейя, то никогда бы такого не предложил.

– Фрейя? Богиня Фрейя? – благоговейно произнес Атрей.

– И ты не знал? – спросил Мимир Атрея и снова повторил богине: – Прости.

– Разве ты не понимаешь? Когда пройдет слух, что Мимир на свободе, Один будет в ярости, – сказала ведьма Кратосу.

Тот тем временем прикрепил голову Мимира к себе на пояс.

– Ты богиня, – сказал он, словно глубоко оскорбленный ее предательством.

– Была первой среди ванов когда-то. Но теперь уже нет.

– Ты не сочла нужным об этом сказать? – процедил Кратос сквозь зубы, не скрывая гнева.

– Ты действительно хочешь прочесть мне лекцию по этому поводу?

Кратос хмуро посмотрел на нее.

– Уходим, мальчик.

– Но… – начал было Атрей.

– Живо!

Атрей переводил взгляд с Фрейи на отца и обратно, но все-таки поплелся к двери и вышел. Кратос напоследок бросил на Фрейю мрачный и разочарованный взгляд, после чего последовал за сыном.

– Не за что! – крикнула ведьма, закрывая за ними дверь.

^{Глава 31}

– Зачем ты так? – спросил Атрей, пройдя не более десятка шагов от хижины Фрейи и остановившись.

– Ей нельзя доверять, – тоже остановился его отец.

– Потому что она богиня?

– Разве я тебя ничему не научил?

– Но она помогла нам. И немало.

– Она солгала.

– Не понимаю. Почему ты так ненавидишь богов? – настаивал Атрей.

– Кто-то хранит свои тайны. Не суди их, брат, – сказал Мимир.

– Когда мне нужно будет мнение говорящей головы, я тебя спрошу.

– Разумно. Отнеси меня в храм Тюра на Озере Девяти, и я доставлю вас в Ётунхейм, как и обещал.

– Мы знаем этот храм. Что там? – спросил Атрей.

– Последний великан Мидгарда. Кто еще укажет нам путь?

– Мировой Змей? Ты что, можешь с ним говорить?

– О да. Он говорит на древнем языке, древнее этих гор. В Мидгарде не осталось никого, кто помнил бы его – кроме меня, конечно.

Кратос решительно шагал к причалу. Атрей следовал за ним, но намеренно отставал и держался позади. Когда они садились в лодку и Кратос брался за весла, мальчик молчал.

– Будем надеяться, что змей меня помнит, – подала голос голова.

– Так, как вспомнила Фрейя? – спросил Атрей.

Кратос продолжал грести. Теперь, когда у него на поясе висела голова, он чувствовал себя уверенней: если кто-то и сможет объясниться со змеем, так это Мимир.

– Почему Бальдр преследует нас? – спросил Кратос.

– Я пытался разгадать эту загадку. Должно быть, вы и в самом деле чем-то очень сильно досадили Одину, раз он послал за вами свою лучшую ищейку. И мало что Один так сильно хочет обнаружить, как путь в Ётунхейм.

– Но… как он узнал, что мы собираемся в Ётунхейм? – удивленно заморгал Атрей. – Ведь мы же сами только недавно узнали, что нам нужно туда!

– Ну… – Мимир на время замолчал – может в смущении, а, может, и погруженный в свои мысли. – Один хитрый. Дайте моему разуму немного подумать, и, я уверен, что найду ответ. Умирать, знаете ли, это не очень хорошо для смекалки.

Кратос пробурчал себе под нос что-то нечленораздельное, а Атрей подсел ближе к Мимиру, чтобы лучше разглядеть голову. Зажав ей нос, он поводил ею из стороны в сторону.

– Может, отпустишь мой нос?

– Фу, как мерзко. Я вижу дыру, через которую проходит еда.

– Хочешь покормить меня, чтобы посмотреть, как это бывает? – предложил Мимир, рассмеявшись.

– Не трать зря наши припасы, – сказал Кратос.

– Хорошо, – разочарованно кивнул Атрей.

– Ну вот, испортил все удовольствие! – сказал Мимир.

Часы шли один за другим. Кратос греб в молчании под лучами полуденного солнца, заливавшего ярким светом пышные холмы на обоих берегах реки. Атрей вернулся на нос лодки.

– Поверить не могу, что мы встретились с настоящим богом!

Мимир усмехнулся наивности мальчика. Настанет время, и он узнает правду, о так называемых «богах». Тогда он станет иначе относиться к ним.

– Почему Фрейя плюнула тебе в лицо? – спросил Атрей.

Перед ответом Мимир немного подумал.

– Ну, Фрейя винит меня во многом. В чем-то она права, в чем-то нет.

– Она была первой из ванов. Почему она теперь живет одна в лесу, вдали от всех? Наверное, это интересная история… – задумчиво произнес Атрей.

– Думай о своих делах, – прервал его Кратос. – Ее прошлое – это ее дело.

– Лучше не сплетничать, – согласился Мимир.

– Мимир, а что это за странное окно в ее доме? – вдруг спросил Атрей.

– Ага! Ты тоже заметил! Похоже, это окно со стеклом из кристалла Биврёста, настроенное на Ванахейм. Магия Одина мешает Фрейе покинуть Мидгард и вернуться домой. Только так она может посмотреть, что происходит в ее родном мире, но, конечно же, горечь потери от этого становится только сильнее.

– Почему Один так поступил с ней?

– Все просто – он еще тот сукин сын, вот почему. А Фрейя стояла во главе ванов, смертных врагов асов.

– Наверное, она скучает по дому, – предположил Атрей.

– Могло быть и хуже. Она могла стать головой, болтающейся у кого-нибудь на поясе, – съязвил Мимир.

Когда они выплыли в озеро в кратере, Кратос повернул к причалу, где они и высадились. В сотне шагов от причала они повстречали синего коротышку Брока, который сидел у костра с вертелом, на котором жарился огромный кусок мяса. Гном держал в руках жареную ногу какого-то существа и с аппетитом откусывал от нее большие куски.

– Брок! Брок! – воскликнул Атрей, у которого при виде этого пиршества потекли слюнки.

Коротышка продолжал лакомиться мясом, делая вид, что ничего не слышит.

– Брок!

– Что? – сердито отозвался гном. – Дай пожрать спокойно! Я же не ору у тебя над ухом, когда ты у себя в пупке ковыряешься.

– Оставь его, – буркнул Кратос и повернулся, чтобы идти дальше, хотя в животе у него заурчало, и он подумал, что сын тоже проголодался.

Атрей разочарованно двинулся за ним.

– Да чтоб… Ладно, вы уже не дали мне спокойно поесть, так что можете составить компанию, – в голосе Брока не было и капли радушия.

– Мы не голодны, – солгал Кратос. Он никогда не позволял человеческим слабостям взять верх над собой, и к тому же не хотел никому быть обязанным.

– Славно. Я вам и не предлагаю, – парировал Брок.

Нанизав кусок мяса на вертел, он вытер руки о штаны и выдавил из себя подобие улыбки в адрес подошедших поближе путников.

– Ладно, ешьте. Мясо хорошее.

Атрей не стал дожидаться повторного приглашения, схватил кусок мяса, разорвал его надвое и вцепился в него, стараясь прожевать его побыстрее и проглотить, чтобы продолжить разговор. Он невольно улыбнулся. Мясо и в самом деле оказалось неплохим. Не олень и не кабан, но уж точно не барсук. Гном передержал его над огнем, но оно оставалось вполне вкусным.

– Я воздержусь, спасибо, – сказал Мимир.

– А мы снова видели твоего брата! – выпалил Атрей.

– С чем и поздравляю. Что, теперь за это награду дают? Небось опять дали ему вдосталь поизгаляться над моим топором, а? Ну, показывайте, что он там натворил.

Кратос кинул ему Левиафан, который Брок ловко поймал, приглядываясь к двойному лезвию и что-то бормоча себе под нос.

– Хм. Этот засранец не мог бы выправить баланс и своей висюльки, какой бы маленькой она ни была, – громко посетовал Брок, чтобы Кратос точно услышал, и повернулся к Атрею. – Ты же знаешь, о чем я? А, не бери в голову.

Гном с почтением поднес топор к своему импровизированному рабочему месту.

– Он там не отощал? – спросил он чуть погодя, обращаясь к Кратосу.

– Мальчик?

– Да какое мне дело до твоего прыща?

– Да нет, – ответил Атрей.

– Хорошо, – процедил Брок сквозь зубы и принялся размахивать молотом. – Если делаешь то, о чем я догадываюсь, то лучше это делать хорошим топором.

С этими словами он кивком показал на пояс Кратоса.

Атрей оторвал еще кусок от жарящейся туши и принес отцу, оставив крупный подгорелый кусок себе.

– Когда Синдри уходит с головой в работу, он даже пожрать забывает. А если и вспомнит, пойди заставь его нормальной горячей жратвы состряпать. Похоже, в семье весь аппетит мне достался, как и мозги, – проворчал Брок с кривой ухмылкой.

– Похоже, между вам не все так и плохо. Разве нельзя помириться? Вы все же семья, – сказал Атрей.

– Вот еще, будет мне всякий сосунок лекции читать! Я-то не забываю, чем прославился наш род. То, что мы сотворили – то оружие, которое мы создали, – прославилось во всех девяти мирах. Не отказываться же от этого, только потому что…

Брок замолчал на полуслове, словно этот разговор задевал его за живое. Покачав головой, он вернулся к работе.

– Вот так-то лучше, – сказал он наконец, протягивая оружие его хозяину.

– А где Сраная Благодарность? – неожиданно спросил Атрей.

Брок кивком указал на вертел с мясом.

Атрей поспешил выплюнуть все, что оставалось у него во рту. Лицо его побледнело.

– Что с тобой не так? Ну вот, только зря мясо перевел, – упрекнул его Брок.

– Что не так со мной? Что с тобой не так?

– А что? Все равно молоко она давать перестала.

Кратос отложил недоеденный кусок в сторону и пошел прочь.

– Она была тебе другом, – пробормотал Атрей и побежал догонять отца.

– Ну, тогда она обрадовалась бы, увидев, что я сыт. Что еще за нежности… – раздавались вслед ему слова гнома.

– Голова, как нам поговорить со змеем?

Не дождавшись объяснений, Кратос повернул голову на поясе лицом вперед и посмотрел на Мимира суровым взглядом, требуя немедленного ответа.

– Ах, это… На середине моста есть рог. Отнеси меня туда.

Добравшись до середины моста, они приблизились к платформе, посреди которой на резном дубовом каркасе покоился огромный медный рог. Высунувший вдалеке из воды морду Мировой Змей наблюдал за ними.

^{Глава 32}

– Хорошо. Приставь меня губами к рогу, – сказал Мимир.

Кратос сделал так, как было сказано. Мимир прижался губами к наконечнику и испустил жутковатый низкий звук, эхом отозвавшийся по всему кратеру. Змей приблизился, но, казалось, его отвлекла большая статуя Тора у берега озера. Змей встал на дыбы, оглушительно зашипел, бросился на статую и перекусил Тора пополам.

– Зачем он это сделал? – прошептал Атрей.

– Эту статую тут поставил Один в честь Тора. А Мировой Змей этого жирного болвана ну вообще терпеть не может. Наверное, змеюке надоело на него смотреть, – ответил Мимир.

– А ему не больно?

– Видишь ли, Тор и Мировой Змей давно враждовали и будут враждовать впредь. Наверно, смотреть на своего врага было противнее, чем терпеть ползущий по кишкам камень. Хочешь, я его спрошу?

– Нет! – перебил его Кратос. – Нас интересует только Ётунхейм.

Между тем Мировой Змей обратил внимание на Мимира. И снова они услышали его глубокий раскатистый голос:

– Эннннндуууууууу. Тоооооо-блууууууу-тоооооокс.

– Опять вы? Пришли пожертвовать топор? – перевел Мимир.

Кратос снял голову Мимира с пояса и протянул ее исполинскому змею.

– Ну, пожелайте мне удачи! – крикнул Мимир.

Прочистив горло и сложив губы особенным образом, Мимир издал похожие гармонические звуки, напоминавшие раскаты грома вперемешку с щелчками языком.

– Йооооооор-мооооооо хин мииии-миииииииииир, – громко произнес он.

– Что ты сказал ему? – нетерпеливо спросил Атрей.

– Ермунганд, это я, Мимир.

Змей склонил голову набок, рассматривая их внимательнее, и ответил:

– Яаааааа-эххххххх таааааааа фуууууууу-рааааааааа.

– Ты вроде был больше, – снова перевел Мимир со смешком и обратился к Кратосу: – Поднеси меня ближе.

Кратос поднес голову поближе, хотя не понимал, как это поможет ей общаться с таким невероятно огромным созданием.

– Моооооу-лон гооооо ви-нооооор кууууун тууууун, – протянул Мимир, пока Кратос с Атреем настороженно следили за происходящим.

– Мои друзья ищут проход в Ётунхейм, – чуть тише перевел для них Мимир.

Змей неожиданно отпрянул и обнажил чудовищные клыки.

– Ой-ой, – пробормотал Мимир.

– Ээээ-кооооо… Нооооо о-тооооо вуу-нооооооор! – в рыке змея чувствовалось раздражение.

– Нет-нет! Они не друзья Одина, даже наоборот. Они ищут путь туда, чтобы исполнить последнюю волю матери мальчика. То есть… Ээээээ-йоооооинааа тоооооб сооолаооооо мегааавууууу.

Змей повернул шею, оглядывая Атрея с Кратосом, и прогудел:

– Мооооон-сэээээ-тааааа. Тааааау-тооооол Тииииир.

– Ага. Для начала нам потребуется осколок наконечника священного резца. Кроме того нужно узнать Черную руну, спрятанную в храме Тюра, – сказал Мимир.

– Йооооо сооут ааааааз кииии соооо луууу пааааут, – продолжал издавать звуки змей.

– О чем он еще говорит? – спросил Кратос.

– Он понимает боль вашей утраты.

– Бааааау-тооооор-тааааа. Гоооуул-дооооо, – закончил змей.

– Эфни. Ооооо-фооооон-гуууур, – произнес в ответ ему Мимир и добавил: – Любопытно.

– В чем дело? – спросил Кратос.

– Беспокоиться не о чем, – поспешно ответил Мимир.

Змей между тем прижал свою исполинскую голову к мосту и со всей колоссальной силой принялся толкать все сооружение вместе с Кратосом и Атреем в противоположную сторону.

– Ч-ч-что он д-д-делает? – заикающимся голосом спросил Атрей.

– Направляет нас на верный путь, – объяснил Мимир. – Дело в том, что ни один обычный инструмент не сможет вырезать руну Ётунхейма. Тут потребуется наконечник особого резца. К счастью, он находится неподалеку.

Мост перестал двигаться и замер на месте.

– Спасибо! – крикнул Атрей и помахал рукой.

Кратос с Атреем спустились на нижний ярус моста, заметив, что после перемещения змея уровень воды еще больше понизился, обнажив новую резную дверь. Дойдя до причала, они сели в лодку, чтобы проплыть сквозь ущелья.

– Мне сперва показалось, что Мировой Змей хочет нас съесть! – признался Атрей.

– Моя вина. Неправильно щелкнул языком в паре мест. Он подумал, что вы друзья Одина. Прошу меня простить – никогда не говорил на древнем языке трезвым.

– Ты издавал не так уж много звуков, а столько всего сказал! – удивился Атрей.

– Ну, в древнем языке можно одновременно передавать несколько смыслов. Сложно, но полезно.

– Как ты думаешь, у меня получится выучить его? – спросил Атрей.

– У тебя? Думаю, у тебя есть к нему способности. Только постарайся не испортить голос.

Несколько скучных часов они плыли молча, пересекая ущелья со скалами, на вершинах которых росли покрытые снегом сосны. Мимир казался совершенно довольным своим нынешним существованием.

– Во время разговора со змеем ты сказал, что не о чем беспокоиться. Чего-то ты не договариваешь, – сказал Кратос.

– Да так, пустяки. Змей сказал, что мальчик показался ему знакомым в тот раз, когда вы впервые встретились с ним.

– Я? – удивился Атрей.

– Этого не может быть. Мальчик впервые покинул наш лес. Змей не может его знать, – уверенно сказал Кратос, хотя кое-что в словах Мимира задело внутри него какие-то струны.

– Возможно, это не правда. Но, видите ли, Мировой Змей должен погубить Тора во время Рагнарека, а Бог Грома должен погубить его в ответ. Такова их судьба. Во время их боя Мировое Древо содрогнется настолько, что разлетится в щепки, а Мирового Змея отбросит обратно во времени. Получается, что сейчас он заперт в том времени, когда даже не родился. Вообще-то на древнем языке все это звучит понятнее.

– Э… Как это? – спросил Атрей.

– Твое будущее на самом деле его прошлое. Ты встретился с ним впервые, но он не впервые увидел тебя, – сказал Мимир, вздыхая.

– Судьба – еще одна ложь богов. Ничего не предопределено, все можно сделать по-другому, – сказал Кратос.

– Как скажешь, – не стал перечить ему Атрей. – Мимир, а почему Мировой Змей – единственный из оставшихся великанов? Куда подевались остальные?

– Это, мой мальчик, одна из величайших тайн девяти миров. Никто не знает. Даже я. Согласно самому распространенному мнению, в один прекрасный день они собрались и ушли, разрушив на своем пути все мосты в Ётунхейм, чтобы никто не смог последовать за ними. Некоторые, впрочем, считают, что это дело рук Одина.

– А как считаешь ты?

– Я? Я думаю, что после столетий унижений и страданий, после всех страданий, которые доставил им Тор со своим проклятым молотом, они решили зализать свои раны и спокойно подготовить свой следующий шаг вдали от всех. Жаль, мне нравились великаны.

– Так почему, по-твоему, Один так сильно хочет найти путь в Ётунхейм? – спросил Атрей.

– Он уверен в том, что великаны обладают тем, что может изменить его судьбу, когда настанет Рагнарек. Великаны – древнейшие враги асов. Именно их воинство должно в конце концов положить конец всему. Кроме того, он жаждет получить их дар пророчества.

– Так ведь Рагнарек – это то, то обязательно должно произойти. Его нельзя отменить.

– Скажи это Одину. Он один из тех, кто не верит в то, что Рагнарек неминуем. Ведь ему, асам и даже всему миру при этом не поздоровится. Он предпочитает не верить в худшее для себя. Считает, что это пустые россказни.

– Мимир, а ведь правда магия Фрейи сильная? Я видел, как она исцелила своего кабана от серьезной раны и даже вернула к жизни тебя. Думаешь, она может проделать то же с… ну, ты знаешь… с другими?

Мимир замолчал, а это означало, что он обдумывает свои слова.

– Мальчик, вряд ли ты захочешь, чтобы она сотворила подобное с тем, кто тебе дорог. Посмотри на меня. Я никогда не буду прежним.

Атрей понял, к чему клонит Мимир, и его охватила печаль. Его жизнь тоже никогда не будет прежней. Он никогда не вернется в прошлое, где у него была мать. Он никогда не начнет отношений с отцом с чистого листа. «Может, суть в том, чтобы изменить будущее, изменив то, что происходит сейчас».

– Понятно.

– И вообще, я не совсем уверен в том, что все это не какой-то ужасный сон, – сказал Мимир и добавил чуть погодя: – Ну, не то, чтобы… вы с отцом были такими уж… плохими…

Последовало долгое молчание.

– Холодает, – прервал его Атрей, усердно потирая руки. – Чувствуешь, как стало холодно?

– Вроде да, – согласился Мимир.

– Расскажи, что за резец мы ищем, – сказал Кратос.

– С удовольствием. Жил когда-то великан Тамур – он был и в самом деле огромным – несомненно, самый лучший каменщик во всех мирах. Он решил построить великую стену вокруг Ётунхейма, чтобы защитить свой народ от асов. Тамур гордился своим мастерством и надеялся когда-нибудь передать свое искусство сыну, но в груди юного Хримтура билось сердце воина. Они повздорили, и разъяренный каменщик в гневе ударил сына. Хримтур убежал. Тамур побежал за ним, но вскоре заблудился настолько, что оказался в Мидгарде. К несчастью, он привлек внимание именно того, с кем ему не стоило встречаться ночью далеко от дома… Тора.

– И что было дальше?

– Скоро увидишь.

Река привела их в пещеру с настолько низким сводом, что Кратосу пришлось согнуться вдвое, чтобы вплыть в нее. Внутри потолок поднимался высокой аркой, и Кратос снова выпрямился.

– Такой жуткий холод… Мне кажется, это как-то неправильно, – произнес Атрей, ни к кому не обращаясь.

^{Глава 33}

Они выплыли из пещеры и остановились. Перед ними расстилалось замерзшее озеро. Вдалеке из льда торчала огромная окаменевшая рука великана-каменщика. Рядом с ней башней возвышался гигантский молот.

– Поверить не могу, какой же он был огромный. А Тор его убил, – с замиранием сердца прошептал Атрей.

– Поверни меня, чтобы я увидел.

Кратос не обратил внимания на просьбу Мимира и попытался грести дальше, надеясь, что лодка проломит лед. Но через десяток взмахов оставил эту затею, и они выбрались, чтобы продолжить путь пешком. По дороге к почти полностью вросшему в лед гигантскому трупу Атрей разглядел несколько построек под ледяной скалой у ладони великана.

– Ого, похоже, что он упал на деревню.

– Так и есть. Когда Тамур пал, он раздавил своим телом уютное поселение тех, кто поклонялся Ньерду, богу-вану. Тор всегда кичился тем, что сделал это нарочно, но на самом деле мерзавцу просто повезло.

– Значит, мы ищем его резец, – подвел итог Кратос.

– Так и есть. Точнее, кончик резца – сам резец очень, очень большой.

Они подошли к хижине, стоявшей ближе остальных к озеру. Кратос попытался отворить дверь, но у него не получилось.

– Запечатано магией, полагаю, – сказал Мимир.

Рядом с хижиной они нашли сложенную кольцами веревку и, подойдя к частично обрушенному зданию под ладонью гиганта, спустились по веревке внутрь. Первым делом нужно было подобраться к резцу, который, по всей видимости, находился во льду.

– А что случилось с выжившими? – спросил Атрей, оглядываясь по сторонам.

– Тамур был ледяным великаном. Когда он умер, его последнее дыхание заморозило все вокруг. Все.

По другой веревке они поднялись на замерзшее озеро по другую сторону от руки. Подо льдом можно было разглядеть очертания гигантской головы каменщика. Резец, который они искали, проткнул череп гиганта насквозь и погрузился глубоко в лед.

– Вот он, – прошептал Атрей.

– Доберитесь до кончика резца. Нам нужна его магия.

Когда они прошли чуть дальше, то увидели и кончик резца, от которого их отделял толстый слой замерзшей воды. Кратос с Атреем встали на колени и долго всматривались в лед, оценивая ситуацию.

– Как же нам спуститься туда? – задумался вслух Атрей.

Кратос огляделся по сторонам и сказал:

– Есть идея.

– Да? – хором спросили Мимир с Атреем.

– А что вас удивляет? – проворчал Кратос, нахмуриваясь.

– Без обид, брат, но даже Тор с Мьёльниром в руках не пробился бы через такой лед.

– Значит, Тор слабак.

– О. Как интересно.

Неожиданно послышалось завывание вулверов.

– Мальчик, – только и промолвил Кратос, но большего и не требовалось.

– Готов, – отозвался Атрей, выхватывая пернатую стрелу из колчана.

На них напала стая из пяти вулверов. Атрей первым свалил с ног главаря. Когда твари подбежали ближе, Кратос быстрым движением рассек двоих. Следующая стрела Атрея поразила ближайшего к отцу вулвера. Ряд хорошо рассчитанных ударов покончил с последним зверем.

Атрей поднял голову от трупов и посмотрел на покрытый снегом скалистый выступ шагах в пятидесяти от них. С него им махал рукой Синдри.

– Это Синдри? Он что, следует за нами? Надо попросить его о помощи.

– Нет времени, – сказал Кратос, качая головой.

Меньше всего ему сейчас хотелось отвлекаться на гнома. Он направился в сторону здания с круглым куполом, из которого торчал гигантский молот.

– Синдри, что ты там делаешь? – крикнул Атрей.

– Ищу скап-руду!

– Что?

– А вы что там делаете?

– Ищем резец! – крикнул в ответ Атрей.

Синдри жестом показал, что не расслышал.

– Ладно, идем дальше, – сказал Кратос.

– Мимир, ты знал это место? Ну, раньше, – спросил Атрей.

– Был здесь однажды с дипломатической миссией, пытался заключить мир между асами и ванами. Та война… унесла много жизней. Я тогда и не знал, что Тор уже косил великанов направо и налево.

– А при чем здесь великаны, если воевали боги?

– Совсем ни при чем, мальчик, в том-то и беда. Они не были ни на чьей стороне в этом безумии… Но мстительность и злобу Одина превосходит лишь кровожадность Тора.

Они вошли в здание и начали подниматься по выступавшей изо льда рукояти молота Тамура.

– Зачем мы поднимаемся, если то, что нам нужно, находится внизу? – спросил Атрей.

– Думай, – сказал Кратос.

– Ну, кончик резца под толстым слоем льда, который не растопить…

– Верно.

– Значит, остается расколоть его. А для этого потребуется что-то очень тяжелое… А, понял!

– Хорошо, – промолвил отец с тенью улыбки на лице.

Ближе к молоту Атрей понял, что его отец хочет уронить молот на лед и расколоть его. Но для этого нужно направить исполинское оружие прямо на резец.

– Но как развернуть молот, чтобы он упал в нужном месте?

– Никак. Мы срежем ремни, расшатаем его, съедем на нем вниз и там уже будем разбираться.

– То есть, идея – положиться на удачу, – подвел итог Атрей.

– Если у тебя есть другая, то я слушаю.

Наконец они добрались до вершины и осмотрели кожаные ремни, скрепляющие молот и рукоять.

– Держись крепче, – сказал Кратос и перерубил ремни.

Молот накренился, но не упал до конца, а задел покрытую снегом скалистую вершину рядом со зданием и замер.

– Хм… Плохая идея, – подал голос Мимир.

– Тихо! – проворчал Кратос.

Кратос перерезал еще один ремень, благодаря чему молот съехал чуть ниже, но все равно недостаточно, чтобы упасть на лед. Он проломил купол здания наполовину, а Кратос с Атреем спрыгнули и приземлились рядом с ним.

– Не вышло. Он не долетел, – сказал Атрей.

Кратос принялся толкать гигантский молот. Мгновение спустя к нему присоединился Атрей. Молот подался и начал съезжать в отверстие.

– А как мы спустимся? – спросил мальчик.

– Спрыгнем.

В последнее мгновение Кратос схватил мальчика и прыгнул на молот. Шлепнувшись на металл, они полетели вниз.

– Только не бойся, – посоветовал Кратос.

– А чего бояться?

Тут мальчик разглядел, куда они падают, и страх сковал его. Пальцы Атрея ослабли, и он сорвался. Кратос выбросил руку как раз вовремя, чтобы схватить его. Под страшный грохот льда и камня они съехали вниз и оказались в узком уголке под обломками купола. Кратос передвинулся так, чтобы защитить сына от падавших с потолка ледяных глыб.

– Ты знаешь, что ты чокнутый? – воскликнул Мимир и обратился к мальчику: – Ты цел?

– Ага. А мы можем повторить? – отозвался Атрей, поняв, что все прошло успешно.

– Идем дальше.

Выбравшись из-под завала, они увидели, что молот оставил во льду глубокую трещину – ущелье, зигзагом идущее к черепу великана и к их цели – резцу.

– Вон резец, – указал Кратос.

– Надо отдать должное, разрушать – твое призвание, – сказал Мимир.

– Помни это, голова.

– Разве это забудешь, – позволил себе усмехнуться Мимир.

К счастью, Кратос не смотрел на него.

– Берегись! – крикнул Атрей.

Осторожно пройдя по осыпающемуся в разлом льду, они спустились по скалистому выступу и стали карабкаться по стенам ущелья, огибая замерзшие развалины. Тут вдруг раздался громовой раскат, и мимо них пролетела отколовшаяся от стены глыба льда.

– Где они? – раздался в морозном воздухе чей-то голос.

– Магни, – прошептал Мимир так, словно это единственное слово лишило его дыхания.

^{Глава 34}

– Ненавижу сраный Мидгард! – послышался еще один голос. – С чего ты взял, что они вообще здесь?

– Думаешь, этот молот упал сам по себе? – спросил Магни, более высокий и мускулистый из приспешников Одина. Оба они щеголяли грязно-рыжими бородами и держали в руках мечи с широким лезвием.

– Ну… если найдем их, мальчишка мой, – лицо Моди даже немного посветлело от мысли о предстоящей резне.

– Да что с тобой такое? – упрекнул его Магни и, вдохнув морозный воздух полной грудью, принюхался:

– Чую гнома. А ты чуешь? Найдем этого мелкого засранца.

Голоса их замерли вдали – очевидно, они ушли дальше от Кратоса с мальчиком, которые старались не двигаться. Меньше всего им сейчас хотелось вступать в очередной бой. «Просто раздобудь этот кончик резца и сматывайся отсюда», – повторял себе Кратос.

– Тихо, – прошептал он вслух.

Решив, что опасность миновала, они полезли по стене ущелья дальше и спрыгнули на небольшой уступ. Едва приземлившись, они увидели, что Магни и Моди стоят не более чем в пятидесяти шагах от них. На самом деле они никуда не ушли, а просто замолчали.

Вытащив мечи из ножен, высокомерный Магни и суетливый Моди двинулись на Кратоса. Атрей удобнее перехватил лук и наложил на тетиву стрелу. Первый выстрел прошел мимо – стрела пролетела в стороне от Магни, отчего тот по-волчьи осклабился. Кратос размахивал топором, отражая выпады братьев и не давая тем провести совместную атаку. Поняв, что шаткая площадка под ними может осыпаться в любой момент, братья проворно отступили вглубь пещеры.

– Они убегают! – воскликнул Атрей. – Мы пойдем за ними?

Кратос взобрался повыше и полез в другую сторону от той пещеры, в которой исчезли братья.

– Значит, нет, – пришел к выводу мальчик и спросил Мимира: – Это они угрожали тебе на вершине горы?

– Да. Магни и Моди, сыновья Тора. Берегитесь их, они хотят произвести впечатление на своего отца. Они гораздо сильнее и опаснее, чем кажутся.

– Мама говорила, что асы худшие из богов, а Тор – худший из асов. Наверное, и отец плохой.

– Они уже не дети. Им нет оправданий, – вставил свое слово Кратос.

Едва Атрей с Кратосом поднялись на край утеса, как он обрушился, и они упали сквозь проломленную крышу в огромный сводчатый зал с большим обеденным столом. Мимир сразу же узнал его.

– А, большой обеденный зал. Весь Мидгард завидовал. Странно, я помню, что тут был огромный канделябр. Оживлял обстановку.

Кратос осмотрел зал.

– Если мне не изменяет память, трон ярла был как раз за этой ледяной стеной, – сказал Мимир.

Кратос прорубил в стене отверстие, достаточное, чтобы заглянуть внутрь.

– Да, вижу трон. Думаю, можно попасть туда, – сказал Атрей.

Еще несколько мощных ударов, и пролом в стене достиг таких размеров, что в него можно было пролезть. Атрей тут же подбежал к рунам, выцарапанным на стене за троном.

– Думаю, это сделал сам Ньерд. Получается, что бог, которого они почитали, приходил к ним на пир?

– Как по мне, так очень похоже на Ньерда. Добродушный собеседник и веселый выпивоха. Ваны всегда были приятнее асов.

Выходя из зала, они услышали голоса, эхом отражающиеся от покрытых трещинами стен, так что было невозможно определить их направление.

– Нужно было остаться и сразиться с ними прямо там, – недовольно бубнил Моди.

– Мы сражаемся на своих условиях. Нам нужно больше места, – огрызался Магни, стараясь придать своему голосу больше внушительности.

– Себя утешаешь, трус?

– Ш-шшш! Ты что-то слышишь?

Кратос с Атреем проскользнули за угол в развалины богато украшенной ротонды с куполом. У дальней стены в толще ледяной глыбы поблескивал кончик волшебного резца.

– Ну хватит. Дядя приказал привести их живыми. Нельзя же просто так нападать, надо сначала придумать, как…

– Дядя приказал? Тогда почему он не здесь? Может, потому что он хочет, чтобы мы… – Моди остановился.

– Они здесь, – объявил Магни.

– Поспеши, брат, нам нужно раздобыть кончик этого резца и скрыться, прежде чем они нас заметят, – настоятельно прошептал Мимир.

Кратос с Атреем прошли не более полдюжины шагов, как сквозь купол ротонды обрушился огромный огр, преградивший им путь. На его спине сидел Магни, перепачканный кровью чудовища и злобно ухмылявшийся.

– Поздно, – заметил Мимир, висевший на поясе Кратоса и наблюдавший за кровавой сценой лишь краешком глаза. Глаз его бешено вращался.

С жутким хрустом Магни свернул огру шею и спрыгнул на пол.

– Ты следующий, – сказал он, обращаясь к Кратосу.

С карниза на другой стороне зала спрыгнул Моди и подошел к брату. Подняв обмякшее тело огра над головой, Магни отшвырнул его в сторону.

– Сдавайся! – крикнул Моди.

– Этого требует Всеотец! – добавил Магни с грозным оскалом.

– Никогда! – крикнул Кратос с яростью в голосе.

Схватившись покрепче за топор, он расставил пошире ноги и приготовился дать отпор обоим полубогам. Он видел силу одного брата, но нужно было оценить и возможности другого.

– Я сам разберусь. Иди, – приказал он Атрею.

Атрей попытался отбежать, но не успел он сделать и трех шагов, как Моди подскочил и преградил ему путь. Отступать было некуда.

– Далеко собрался, жалкий червяк? – усмехнулся он, обнажая челюсть, в которой недоставало зубов. – Ты только погляди, брат, у этого уродца есть лук! О нет, что нам теперь делать?

Кратос переключал внимание между двумя полубогами, отражая выпады и стараясь держать их на расстоянии. Магни сосредоточился на Кратосе, пока Моди пытался схватить мальчишку, который убегал от него, торопливо выпуская стрелы.

– Ну-ка иди сюда, выродок! Хватит тебе прятаться за папашу, – подначивал он Атрея.

Кратосу удалось заставить Моди остановиться, но полубог, зажав меч обеими руками, выполнил серию таких умелых ударов, что противостоять им не мог даже Бог войны. Делая резкие выпады, он не давал Кратосу подойти ближе. И каждый раз, когда Кратос переключался на Магни, Моди снова начинал гоняться за мальчиком.

– Ты слаб и жалок! Как ты вообще выбрался из колыбели? – дразнил Атрея Моди.

– Замолчи! – крикнул Атрей.

– Ха! Твои тощие ручонки едва держат лук.

– Я сказал «заткнись»!

– Спокойно, сын, – предупредил его Кратос.

Моди только расхохотался и шагнул к мальчику, грозно размахивая мечом.

– Зачем вы охотитесь на нас? – сурово спросил Кратос.

– Не знаю. Да нам и плевать, – ответил Магни.

– Твоя мамочка, небось, была редкой шлюхой, раз легла с таким, как он! – насмешливо выпалил Моди, обращаясь к мальчику.

В голове Атрея схлестнулись страх, гнев и отчаяние. Отбросив лук, он налетел на Моди с охотничьим ножом, рыча словно дикое животное.

– Я убью тебя!

– Держи себя в руках! – крикнул Кратос.

Неожиданный взрыв ярости мальчика отвлек внимание Магни, но лишь на мгновение. И в это мгновение Кратос обрушил на полубога свой топор. Лезвие без сопротивления прошло сквозь шею Магни. Из его глотки вырвался оглушающий вопль предсмертной агонии. Тело несколько секунд сотрясалось, а после рухнуло на пол.

Моди развернулся и застыл на месте. Полубога убил смертный?

– Магни! Нет! – недоуменно воскликнул он, отступая. – Но как ты… Ты даже не представляешь… – повторял он, размахивая мечом и отгоняя от себя Бога войны. – Кто ты такой, сукин сын?

– Ты следующий, – бесстрастно произнес Кратос глядя на противника пустым, ничего не выражающим взглядом.

Уверенно размахивая своим топором, он заставлял отступать оставшегося противника. Смелость Моди улетучилась, и он бросился наутек. Пока Кратос гнался за ним, Атрей быстро выпустил вслед врагу несколько стрел по высокой дуге.

– Вернись, ты, трус! Я оторву тебе голову! – кричал Атрей.

Сердце у него бешено колотилось, грудь вздымалась. Мальчик резко согнулся, уперся руками в колени и тяжело задышал. Мгновение спустя он зашелся в таком страшном кашле, что, казалось, из его горла вот-вот вылетят внутренности. Услышав кашель, Кратос прекратил погоню, развернулся и увидел, как корчится его сын на коленях. С заметным разочарованием он кинул последний взгляд на убегавшего Моди и поспешил к сыну. Атрей продолжал кашлять, зажимая рот кулаком.

– Твоя болезнь… лихорадка вернулась, – сказал он, вставая на колено рядом с мальчиком.

– Нет… не вернулась… – выдавил из себя Атрей слабым голосом.

Кратос схватил и повернул ладонь мальчика. Она была в крови.

^{Глава 35}

– Все… будет… хорошо, – цедил Атрей между приступами кашля.

– Сын, – в голосе Кратоса проскальзывало разочарование, но куда явственнее ощущалось беспокойство. Атрей прочитал его на лице отца – гораздо более выраженное, чем он предполагал.

– Кашель, кровь. Мальчик болен. Ему нужна помощь, – сказал Мимир.

Покачав головой, Атрей постарался унять кашель. Он встал и, пошатываясь, сделал несколько неуверенных шагов подобно новорожденному олененку.

– Тише, – сказал Кратос с омраченным сомнением лицом.

Ноги Атрея подкосились. Отказавшись от помощи отца, он сердито заставил себя держаться силой воли. Потом снова зашагал к резцу каменщика – с каждым шагом все увереннее.

– Молодец, парнишка, – подбадривал его Мимир.

Кратос протянул руку, Атрей ее отвел.

– Да нормально все, видишь, – сказал он. – Делай то, за чем мы сюда пришли, и уходим.

Его слова не успокоили Кратоса, но Бог войны все же схватил Левиафан и, повернувшись к резцу, рубанул по нему с сумасшедшей силой. Кончик треснул и откололся. Кратос подобрал его и заткнул за пояс.

– Что теперь? – спросил Атрей.

– Обратно в лодку, – ответил Кратос.

– Да, медлить нельзя. Пусть Магни и младший ас, но у него могущественный отец. Вряд ли ты захочешь стать свидетелем его гнева.

Но Кратос не испугался: если ему придется сразиться с богами, то он сможет их победить. Он был уверен.

Атрей снова закашлялся. Гортанный кашель перерос в стон.

– С мальцом, кажись, что-то не ладно, – сказал Мимир. – Бледный какой-то.

– Со мной все хорошо! Не о чем беспокоиться! – упрямо повторял Атрей, все еще стараясь подавить кашель.

– Если хорошо, то держись, – сказал Кратос.

– Держусь!

Кратос разглядел выступ, на который мог запрыгнуть Атрей, чтобы помочь им выбраться из ущелья.

– Вон туда.

– Да, я могу забраться, – сказал Атрей.

Но не смог.

Кратосу пришлось подсадить Атрея. Мальчик приподнялся и устало навалился на выступ. Поднимаясь на ноги, он поскользнулся, но удержался и с трудом выпрямился.

Так они прошли мимо трупа великана к замерзшему озеру с лодкой. Атрей выглядел измотанным. Залезая в лодку, он упал и подполз к своему месту в центре. Усевшись, он оперся локтями на ноги и повесил голову.

– Вам не кажется, что стало еще холоднее? – тело его сотрясалось от дрожи.

– Быстрее, нужно отвезти его в теплое место, – сказал Мимир, хотя Кратос и без него уже понял это. – И что потом? Может, Фрейя посмотрит мальчика?

– Должен быть какой-то другой способ, – сказал Кратос.

– Все, кого я знаю, и кто может помочь, откажутся. Нет, остается только Фрейя. Посмотри на него, брат, времени у нас в обрез. Если мы не поспешим, ты его потеряешь!

– Ну что ж, значит, Фрейя, – уступил Кратос.

Он греб как можно быстрее, не жалея сил.

– Хочется спать… – пробормотал Атрей, чувствуя, что не может даже поднять голову, чтобы посмотреть на отца.

– Проснись! Тебе нельзя спать.

Кратос вспомнил своих былых товарищей, которые во время болезни засыпали и уже не просыпались.

– Тогда говорите со мной, чтобы я не заснул.

– О. Хочешь, я расскажу тебе о чем-нибудь? – предложил Мимир.

– Расскажи об Одине. Он хочет предотвратить Рагнарек, правда?

– Один, Всеотец, Владыка повешенных.

– Почему его называют Владыкой повешенных?

– Он настолько жаждал обладать знаниями, что повесил себя, чтобы войти в мир мертвых и добыть тайны Мирового Древа. Я подозреваю – и не без причин, – что он настолько осточертел миру мертвых, что его предпочли отослать обратно в мир живых. Я не говорил, что он напрочь чокнутый?

– Но я не понимаю, как Один может предотвратить Рагнарек, если Мировой Змей уже пережил его? Разве это не значит, что у него ничего не получилось?

– Судьба – хитрая штука. А Один достаточно тщеславен, чтобы полагать, будто он одержит верх над ней.

– Судьба – еще одна ложь богов, – проворчал Кратос.

– Да-да, ничего не предопределено, все можно сделать по-другому, я это уже слышал, – закончил за него Мимир, ухмыляясь, пока Кратос не видел.

Он подумал, что если заинтриговать мальчика и подогревать его любопытство, то, возможно, тот не впадет в болезненный сон – по крайней мере какое-то время.

– Один хочет управлять своим будущим и тем самым управлять своей судьбой. Он бы охотно управлял всеми девятью мирами, если бы мог. Но даже если он и не сможет отменить Рагнарек, то надеется получить достаточно власти, чтобы обернуть события в свою пользу. Напомни мне, кстати, позже рассказать тебе о волках.

Веки Атрея снова сомкнулись против его воли. Дыхание его замедлилось, что говорило о том, что сознание покидает его.

– Мальчик попросил тебя рассказать что-нибудь, чтобы он не засыпал, – вмешался Кратос.

– Один следит за тобой, брат. Особенно сейчас, когда ты стал убивать его родню. Лес Фрейи для него закрыт, туда нам и надо. Если кто и может исцелить мальчика, то это она.

Кратос прекратил грести и подвел лодку к берегу. Вдалеке, за деревьями, показалась хижина Фрейи.

– Он без сознания, – сказал Мимир. – Мальчик, очнись!

Атрей с трудом приподнял веки.

– Почему Фрейя плюнула тебе в лицо?

– А, это… В попытке положить конец кровопролитию между асами и ванами, я договорился о мире между богами. Переговоры шли трудно, но наконец Одина удалось убедить взять в жены своего смертельного врага – Фрейю. Она согласилась пойти на такую жертву только ради своего народа, – голос Мимира затих.

Атрей поморщился, но голову не поднял, и веки его остались закрытыми.

– А что случилось после этого? – спросил он.

– Ну, говоря вкратце, он втерся в доверие к Фрейе, и она обучила его магии ванов. Потом он лишил ее боевого духа и навсегда заточил в Мидгарде. Она не может нанести вред ни одному живому существу, ни оружием, ни заклинанием. Продолжать?

Мимир замолчал в ожидании каких-то знаков того, что Атрей его слушает. Ответом ему была тишина.

– Ты потеряешь его, если не поспешить, – сказал он.

Кратос поднял весла, едва днище лодки коснулось дна на заросшем тростником мелководье.

– Полагаю, такое случается не в первый раз? – спросил Мимир.

Кратос ничего не ответил, выпрыгнул из лодки и поставил ее боком, чтобы легче поднять и вынести сына.

– Болезнь омрачала его детство. Мы думали, она уже прошла, – произнес он наконец, прижимая Атрея к себе.

На ощупь тело мальчика было холодным и казалось безжизненным.

– И ты в самом деле не представляешь, чем она вызвана?

– Нет, – буркнул Кратос, пытаясь сохранить равновесие на топкой почве.

Хижина располагалась шагах в пятидесяти отсюда.

– Смятение разума может выражаться в болезни тела. В его случае такое бывает редко… Эй, ты ничего не забыл? – крикнул Мимир, когда Кратос выбрался из лодки, оставив его.

Кратос остановился, обернулся и посмотрел на голову Мимира. Если оставить ее здесь, то, возможно, он ее и не найдет, когда вернется. Бог войны осмотрел небо на предмет кружащих там хищных птиц, затем окружающий лес. В кроне ближайшего дерева на ветке сидела пара воронов. Придется все-таки вернуться и забрать голову.

Бережно положив Атрея, Кратос подбежал к лодке и прицепил голову Мимира к поясу, после чего снова осторожно взял сына на руки.

Сквозь деревья до них донесся далекий переливчатый звук рога. Волны тихо плескались, подталкивая лодку к берегу. Кратос медленно побежал.

– Кто-то вызвал змея, – пробормотал Мимир зловещим тоном.

– Теперь мальчика охватил жар. Его трясет, – сказал Кратос.

– Дело серьезное. Я пытался поведать тебе, что если скрывать от мальчика его истинную природу, ничего хорошего не выйдет. Тебе придется рассказать ему. И мне не хотелось бы оставаться поблизости, когда он поймет, что ты лгал ему всю его жизнь… держа самое важное в тайне и заставляя стыдиться себя! – выпалил Мимир сразу, не давая Кратосу возможности прервать его.

Затем он замолчал, вероятно, поняв, что сейчас не лучшее время сердить бога.

– Пожалуй, мне лучше помолчать.

– Да.

Бог войны остановился у двери, бережно держа в руках обмякшее тело ребенка.

– Будем надеяться, что Фрейя дома, – сказал Мимир.

^{Глава 36}

– Ведьма! Открывай дверь! Нам нужна твоя помощь! – громко крикнул Кратос.

Ему не хотелось опускать сына, чтобы постучать в дверь.

– Может, можно большего добиться, если обратиться к ней по имени?

Из дома донесся какой-то шорох, несмотря на то, что никто не отвечал.

– Женщина, ты слышишь? Это срочно! – зарычал Кратос.

– Я все еще богиня! Поди прочь, – раздался женский голос.

– Фрейя, мальчик болен. Болен! – отчаянно выпалил Кратос. – Мне нужна твоя помощь.

Дверь распахнулась, ударив в стену. Фрейя выбежала и тут же приложила ладонь ко лбу мальчика, потом переложила руку на грудь, чтобы проверить дыхание.

– Он болен! – повторил Кратос с отчаянием, на лице его отобразилась истинная отцовская печаль.

– Заходи. У нас мало времени.

Кратос последовал за ней и положил Атрея на покрытую соломой лежанку. Фрейя, не тратя времени, принялась хлопотать над мальчиком.

– Нельзя позволить ему умереть, – пробормотала она и обернулась к Богу войны. – Это не обычная болезнь. Истинная природа мальчика, твоя истинная природа, борется с ним.

– Так это из-за меня… – Кратос помолчал, усваивая горькую истину. – Ты поможешь?

– Конечно. Но нужно подумать. Болезнь сильнее, чем я думала. Какова же ее природа?

Осмотрев глаза Атрея, Фрейя прощупала его шею своими проворными пальцами, после чего приложила ухо к груди, прислушиваясь к биению сердца. Лицо ее помрачнело, стало почти сердитым. Что же натворил Кратос?

Она оставила мальчика на время, заставив себя сосредоточиться на важных мыслях.

Кратос не сводил с женщины обеспокоенного взора, следил за каждым ее движением, ожидая, когда она заговорит или сделает что-то, что поможет его сыну.

– Скажи что-нибудь! – не вытерпел он.

Она должна помочь ему. Должна…

– Есть одно редкое средство. Но за ним придется пойти в Хельхейм. Знаешь, кто такой Маттугр Хельсон?

– Что еще за Маттугр Хельсон?

– Его еще называют сыном Хельхейма. Это хранитель, который защищает Мост Проклятых… Чтобы спасти мальчика, мне понадобится сердце Хельсона.

– А иначе никак?

– Нет. В этом я уверена точно. Если хочешь спасти сына, делай так, как я говорю, – сказала она с суровым лицом, словно обвиняя Кратоса в том, что он довел сына до такого состояния.

– Хельхейм? – спросил Кратос.

– Да. Мир мертвых. Знаешь такой?

– Этот – нет.

– Это царство неизбывной стужи. Огонь там не горит, ни волшебный, ни обычный. А мертвецы… Твой топор, способный замораживать, будет бесполезен. Чтобы выполнить то, что я задумала, тебе потребуется более мощное оружие.

– Не хотел я этого, но, боюсь, придется, – промолвил Кратос, готовясь к неизбежному.

Неужели нет никакого другого способа? Взглянув в глаза Фрейи, в которых читалась искренняя тревога, он понял, что другого пути нет. Остается только один способ спасти того, кто сейчас значил больше всех в его жизни.

– Я знаю, что нужно сделать.

Он встал и направился к двери, но Фрейя схватила его за руку.

– Кем ты был раньше – не важно. Этот мальчик – не прошлое. Ты его отец, и ты нужен своему сыну.

Кратос кивнул, а Фрейя взяла его ладонь и начертила на ней пальцем руну, которая отчетливо проявилась, как если бы была написана кровью.

– Эта руна откроет проход в Хельхейм. Когда будешь там, ни при каких обстоятельствах не переходи Мост Проклятых. Пути назад нет. Ты понял?

Кратос кивнул. Атрей на лежанке пошевелился и тихо застонал. Фрейя подошла к своему боевому колоколу и позвонила в него. Огромное существо наверху поднялось на ноги, отчего хижина содрогнулась и поехала вверх.

– Хеймили! Поспеши. В саду есть тропа, которая ведет к моей лодке. Возьми ее. Делай, что должен. Только принеси сердце Маттугра Хельсона, и твой сын может выжить.

Махнув рукой, Фрейя открыла заднюю дверь и принялась готовить мазь. У двери Кратос помедлил и обернулся.

– Тогда, в прошлый раз… я был… – начал он, с трудом подыскивая непривычные для себя слова извинения.

Фрейя сидела к нему спиной, будто погрузившись в свою работу, но не дала ему закончить.

– Нет. Ты и не должен доверять словам богини. Можешь не извиняться. Не передо мной. Не за это, – сказала она, и только потом обернулась. – Я позабочусь о нем. Сделаю все, что в моих силах, чтобы он выжил. Даю слово матери.

Кратос бросил последний взгляд на сына, втайне надеясь на то, что тот заговорит, и все снова станет как прежде. Кожа мальчика приобрела пепельный цвет – как у умирающего, лицо вытянулось, веки слегка приоткрылись. Ничего больше не говоря, Кратос вышел из хижины, чтобы во что бы то ни стало принести это проклятое сердце.

За садом у берега, как и сказала Фрейя, его поджидала лодка – примитивной, но приемлемой конструкции, как будто вылепленная из застывшей стеклом грязи.

– Хельхейм, ну надо же, – подал голос Мимир. – Как ты, брат?

– Я сделаю, что должен. Отстань.

– Как пожелаешь.

Сев в лодку, Бог войны вывел это утлое суденышко в быстрый поток, который должен был доставить его домой. Если течение не замедлится, то он будет там через несколько часов. Орудуя веслами с мрачной решимостью, он поглядывал на горизонт, над которым быстро собирались алые тучи и словно осознанно шли ему навстречу. Красная гроза вознамерилась помешать Кратосу. Боги этой земли сделают что угодно, лишь бы не дать ему спасти сына.

Хлынул проливной, будто проникающий до костей дождь, но река продолжала нести Кратоса вперед. Ветер швырял маленькую лодку вправо и влево, и Кратос цеплялся за весла, чтобы держаться в центре течения, подальше от опасных скалистых берегов.

Нет, непогода не посмеет встать у него на пути! Он огляделся по сторонам, а когда снова посмотрел вперед, то увидел, что на носу лодки стоит богиня Афина, больше похожая на статую, нежели на существо из плоти и крови; от ее кожи цвета песчаника исходило потустороннее сияние, на лице застыла маска злорадства.

Боги взирали друг на друга в молчании. Она что, явилась насмехаться над ним? Укорять в неудачах? Нет, он не доставит ей такой радости.

Свирепый ветер заставил Кратоса отвернуться, чтобы выровнять суденышко посреди плещущих волн. Когда волны утихли, Кратос поднял голову, но Афина уже исчезла. Он стряхнул с лица капли дождя, полагая, что богиня была лишь плодом его воспаленного воображения.

Еще через час Кратос доплыл до берега у дома. Красная буря усилилась. Он спрыгнул на берег. Едва Кратос ступил на землю, как лодка растаяла, растворившись в воде. Ветер и дождь, словно не желая терпеть поражение от Бога войны, набросились на него с удвоенной силой, раскаты грома рокотали над головой. Внутри его переполняли гнев и чувство вины.

– Вам не одолеть меня! – огрызнулся Бог войны, сердито грозя кулаком всем богам, которые сейчас предательски обрушились на него.

Переставляя ноги по грязи, он добрался до дома, распахнул дверь и скрылся внутри от непогоды. Тут же его окружили тишина и покой. Не желая тратить время на шаги, он бросился на колени, отбросил в сторону медвежью шкуру, откинул дверцу с нацарапанными рунами и вытащил из подпола аккуратный деревянный ящик длиной со свою руку.

^{Глава 37}

«Клинки Хаоса».

Их вид пробудил в Кратосе целый вихрь ужасных воспоминаний.

«Глубоко внутри тебя, Кратос, теплится надежда, – шептал внутри его головы женский голос из той жизни, что он давно оставил позади. – Надежда делает нас сильными. Именно из-за нее мы здесь».

Перед его мысленным взором пронеслись обрывки мучительного прошлого. Вот он распростерт на каменном полу, неподвижный, истекающий кровью от нанесенных себе ран. Кратос тогда понял, что боги никогда не позволят ему погибнуть от его собственных рук. Поэтому назло им он решил избавиться от ненавистных клинков и от их ужасного проклятья. Перед его мысленным взором проходила вереница существ, павших от этого неразрушимого оружия. Он, как беспощадная машина убийства, оставил после себя целую гору бессмысленно убитых людей. Их предсмертные крики истязали его лишенную покоя душу. Сначала Бог войны швырнул клинки с самой высокой скалы. Но коварный ветер подхватил их и закинул обратно к его ногам. Боги словно объявили свой приговор, но Кратос отказался подчиняться. Перед мысленным взором вспыхнуло другое воспоминание: он бросает клинки в тихое море. Но ярость богов пробудила такой шторм, что его корабль потерпел крушение, а самого его выбросило на черный песок посреди обломков. Подняв голову, он увидел перед собой клинки, прислоненные к неровным камням. Так заканчивались все бесчисленные попытки избавиться от проклятья, доведшие его до грани безумия, – боги неизменно отказывали ему в любой попытке освободиться.

В последнем отчаянном порыве пять десятков лет назад Кратос спрятал клинки в подполе своего дома, поклявшись никогда больше к ним не прикасаться. Они олицетворяли собой зло, некогда исходившее от богов, и преследовавшее его по сию пору. Поклявшись никогда не возвращаться к прежней жизни, он пообещал себе никогда не жить ради зла, которое творят боги, а только ради блага, которое мог бы еще сотворить.

Теперь же эти самые клинки питали его надежду на спасение сына.

Он провел пальцами по блестящей поверхности, остановившись на черепе у рукояти. От клинков исходила мощь, которую невозможно было заглушить или остановить. Их нельзя сломать или затупить. Раздался грохот грома, изломанная молния прочертила яркие зигзаги, будто вены на яростном небе. Гроза разбушевалась в полную силу. Похоже, даже боги понимали, что грядет. Кратос посмотрел на свои руки, перевязанные ремнями, пропитанными кровью от незатягивающихся ран, которые остались от вросших в его плоть цепей. Та его часть, которую он привык ненавидеть, теперь пробиралась обратно в его истерзанную душу.

Он приподнял клинки и медленно обернул цепи вокруг запястий, морщась от боли, сопровождавшей каждый оборот. Внутри него бушевал целый вихрь чувств, более мощных, чем суматоха стихий за дверью. Отчасти Кратос ощущал, будто только сейчас пробуждается от долгого сна, но вместе с тем тревожился, что его темная половина из прежней жизни останется с ним надолго, не удовлетворившись кратким визитом.

От мелькнувшего на клинках отражения сердце Кратоса дрогнуло, и он обернулся. В дверях стояла Афина – именно та богиня, что некогда так тревожила его душу. Яростная молния очертила ее силуэт. Она молча смотрела на него с самодовольной улыбкой на каменном лице.

– Нигде ты не спрячешься, спартанец, – произнесла наконец она.

Кратос предпочел ничего не отвечать, и принялся дальше наматывать цепи на руки.

– Ты можешь сколько угодно пытаться убежать от правды. Это ничего не изменит. Ты можешь притворяться, кем угодно… учителем… мужем… отцом.

При слове «отец» Бог войны злобно зарычал.

– Но есть одна бесспорная истина, от которой ты не уйдешь: ты не изменишься. Ты навсегда останешься чудовищем.

Закрепив клинки, Кратос посмотрел богине прямо в глаза.

– Знаю, Афина, – согласился он.

Пронзительные вопли убитых им отражались от всех уголков его сознания. В голосе его не чувствовалось силы или вызова, а лишь принятие неизбежного. Не отводя глаз, он надежно закрепил лезвия на спине.

– Но я больше не твое чудовище.

Подняв с пола топор, Бог войны закрепил его на поясе, на противоположной от головы Мимира стороне, и вышел через дверь мимо видения богини, растворившегося облачком под дождем.

– Так ты грек! Я так и знал! Я давно подозревал.

Кратос посмотрел на Мимира.

– Что? Я знаю богиню Афину.

Снаружи на Кратоса вновь обрушилась красная гроза, а из леса выбрались какие-то твари, вознамерившиеся убить его. Орудуя мощными клинками так же ловко, как и раньше, Кратос без труда разобрался со всеми.

– Давайте, насылайте всех своих чудищ! Вам никогда не победить меня! – кричал он наперекор грому.

Мысль о том, что он может потерять сына, подхлестывала его ярость.

К тому времени, когда Кратос добрался до храма и вошел в мастерскую Брока, гроза будто сдалась. Гном сначала окинул его небрежным взглядом, но затем внимательно осмотрел и даже принюхался, заметив Клинки Хаоса.

– Священные сиськи Нанны, а это еще что? – воскликнул он, завороженный удивительным оружием.

Кратос замедлил шаг, а Брок забежал вперед, вынуждая его остановиться. Человечек засеменил вокруг Бога войны, не сводя глаз со сверкающей стали, которая будто наложила на него какие-то свои чары.

– Никогда такого не видел… ни в одном из миров… Это что, фамильные клинки? – спросил он с почтением, которое каждый мастер испытывает перед шедевром и которое редко понимают посторонние.

В сознании Кратоса до сих пор звучали вопли умирающих, встретивших свою судьбу под ударом этих клинков.

– Нет. И не бывать этому, – сказал он, чтобы заглушить внутреннюю какофонию.

– Сынок, мы с братом создали Мьёльнир для здоровенного тупицы. Я разбираюсь в качестве. И это… славная работа, – ответил человечек, после чего заглянул Кратосу за спину. – А где мелкий засранец?

– Нездоров, – голос Кратоса дрогнул.

– Да ну? Что случилось? Асы?

– Нет. Это моя вина… И я должен все исправить.

Слова Кратоса заметно опечалили гнома. Ненадолго задумавшись, Брок кивнул и тяжело вздохнул.

– Ну, всем нам приходится платить по счетам, да? Как я могу ему помочь? Я многое умею, ты же знаешь. Хочешь, пойду с тобой?

– Нет.

– Тогда выкладывай, куда ты собрался, если не тайна.

– В Хельхейм.

– Вот дерьмо!

Брок снова заинтересовался необычным оружием. Кратос передал ему клинки и стоял смирно, держа их на цепи, пока гном колдовал над оружием, орудуя топором и напильником. Закончив, мастер вернул клинки владельцу.

– Неплохо поработал, – сказал Кратос, высказывая благодарность в своей обычной манере.

– Сочту за честь. Передай привет мелкому прыщу, когда ему станет лучше.

Ведущие обратно к кратеру дороги стали еще более опасными, чем прежде, и их наводняли воины асов, узнавшие о том, что сюда зачастили Бальдр с сыновьями Тора. Впрочем, недостатка возможностей познакомиться с иноземной магией клинков у них не было.

Кратос покинул лес Мидгарда и на лодке доплыл до кратера. В купольном зале в центре озера он обнаружил, что мост уже подведен ко входу в Хельхейм. Сверяясь со знаком, оставленным на ладони Фрейей, он начертил руну Хельхейма на песке в чаше и осветил путь через мост кристаллом Биврёста.

Проходя по мосту, Кратос попытался отогнать все волнения и тревоги и крепче сжал клинки. Сейчас для него имело значение только одно: его сын.

На входе его поджидала ледяная стужа.

– То, что ты собираешься сделать, – чистейшее безумие, – произнесла голова Мимира. – Даже Один не может вынести такую стужу, так что надеюсь, что твои клинки не подведут.

Глава 38

Как и предупреждала Фрейя, Хельхейм оказался обжигающе холодным, и все здесь было окутано ледяным туманом. Никакой смены дня и ночи не наблюдалось – стояли вечные сумерки, что затрудняло обзор. Кратос вдохнул морозный воздух и заговорил с висевшим у него на поясе Мимиром.

– Фрейя упоминала про какой-то мост.

– Худшего места не придумаешь.

– Что ты знаешь об этом мосте?

– Мост Проклятых? По нему проходят мертвые на пути к своему постоянному дому, городу Хельхейму. Туда их пропускает хранитель моста – тот, которого мы ищем. Просто иди по этой дороге к мосту. Кстати, в любом случае мимо моста мы не пройдем. Как и мимо хранителя.

– А что дальше? О каких еще опасностях я должен знать?

– Этого я тебе сказать не могу, – ответил Мимир.

Кратос принялся подмечать про себя все подробности того, что их окружало. Он не знал, чего ожидать от этого места.

– Знаешь, а я надеялся, что никогда больше сюда не попаду, – добавил Мимир после долгой паузы.

Кратос поправил голову на поясе и стал забираться по отвесному каменистому склону, на вершине которого перед ним открылся мрачный вид. Над зияющей темной пропастью протянулся Мост Проклятых, терявшийся вдали. По нему двигались мертвецы, не обращающие внимания на Кратоса. Некоторые выглядели смущенными, неуверенными в том, что они идут в верном направлении. Другие топтались на месте или с потерянным видом шли обратно.

– Эти мертвецы… Что их ожидает дальше? – спросил Кратос.

– Если их пропустит смотритель, то они попадут в Хельхейм. Затем их осматривают, отбирают, разделяют и отправляют на вечный покой. Но, судя по тому, что здесь скопилось столько мертвецов, врата в Хель и в самом деле закрыты. Вскоре мы это выясним.

Они пошли дальше. На пути им все чаще встречались мертвецы, двигающиеся им навстречу.

– Что-то тут не так. Здесь должны быть лишь недавно умершие. Откуда их так много? Врата, должно быть, закрыты… а если врата закрыты, то Хель и впрямь переполнился. Тупица Один, что же ты наделал?

– Это дело рук Одина?

– Это единственное объяснение. Он всегда жаждал получить силу валькирий и подчинить их себе. Я не знаю, какой магией он воспользовался, но если он и вправду подчинил валькирий себе, то теперь здесь всем заведует он. Без валькирий некому судить и отбирать мертвых, и Хель переполнен… а вскоре они заполнят и весь Мидгард!

Кратос хранил молчание, осматривая каждого проходящего мимо мертвеца. Разглядев впереди хранителя моста, он замедлил ход. Это было огромное существо с синей от постоянного мороза кожей, башней возвышавшееся над потоком мертвых, ожидавших своей очереди на вход. Своими могучими трехпалыми лапами гигант вцепился в магический тотемный столб.

– Вот и Мост Проклятых. А вот и хранитель, проверяющий, в самом ли деле мертвые мертвы, – шепотом объяснил Мимир.

Кратос окинул взглядом своего противника, который ростом казался выше горных троллей, с которыми ему приходилось иметь дело раньше. Нужно разобраться с врагом как можно быстрее, иначе холодный воздух в пылу битвы быстро лишит его сил. А хранителю моста, привычному к этому месту, будет удобнее сражаться на таком морозе.

К хранителю моста подошла группа мертвых воинов. Их шеренга колыхалась у его ног, словно волны. Хранитель бесстрастно наблюдал, как один воин за другим ступает под призрачный фонарь. Когда фонарь менял цвет, внутренности мертвеца выгорали, оставляя лишь жутковатое сияние. Затем фонарь менял свой цвет на изначальный, а призрак двигался по мосту. Его место занимал новый мертвец, и все повторялось сначала.

– Ты можешь победить его?

Кратос лишь фыркнул в ответ.

– Возьми сердце, и пойдем.

– Как?

Мимир пару секунд подумал и ответил, ухмыльнувшись:

– Затей драку. Ты же умеешь.

Они двинулись дальше, не до конца уверенные в том, что их план сработает. Когда Кратос проходил мимо расставленных на одинаковом расстоянии друг от друга фонарей, было видно, что он внешне отличается от мертвецов. Заметив разницу, хранитель моста оживился и повернулся к нему.

– А вот и мы! – воскликнул Мимир гулким голосом.

Выхватив Клинки Хаоса, Кратос бросился в атаку. Отражая нападение, хранитель моста обхватил тотем обеими ручищами; он полагал, что этот человечишка не представляет для него никакой угрозы, и лишь послужит развлечением, которое скрасит его монотонную работу. Чудовище шагало навстречу Богу войны и размахивало тотемом из стороны в сторону, отбивая блестящие лезвия.

– Слева! – тревожно воскликнул Мимир, явно опасаясь за ту сторону, на которой висел.

Когда хранитель поднял тотемный столб над головой, чтобы обрушить его на Кратоса, Бог войны проскользнул под ним и ударил клинком снизу, распарывая грудь и приподымая чудовище. Потом Кратос швырнул его вниз, и тотем с грохотом покатился и рухнул с моста. Хранитель взирал на Бога войны невидящими глазами.

– Неплохое представление, – сказал Мимир. – Не сомневался в тебе ни на миг.

Кратос проворчал что-то неразборчивое. В следующее мгновение он вспрыгнул на труп и с жутким хрустом разрубил ребра. Вдалеке за Кратосом, над Мостом Проклятых, небо загорелось пламенем.

Вложив клинки в ножны, Кратос погрузил в зияющую рану обе руки. Пока он рылся во внутренностях, тучи на горизонте сложились в силуэт охваченного огнем Храма Олимпа.

С яростным воплем Кратос выдернул дымящееся сердце. Кровь быстро застыла на морозе, отчего руки Кратоса покрылись красными сосульками. Бог войны спрыгнул с трупа и повернулся, чтобы осмотреть своего поверженного и обезображенного противника; на лице его отразилось подобие раскаяния, и он покачал головой. Он сделал то, что должен был сделать, чтобы спасти сына.

– Гибель хранителя моста поможет мертвым покинуть Мидгард? – спросил Кратос.

– Не думаю. Хотя и особого вреда от этого, полагаю, не будет. А еще живым будет легче попасть в самый центр Хельхейма… только какой безумец полезет туда по своей воле?

– А какие последствия будут?

– Поживем – увидим, – уклончиво произнес Мимир.

Положив сердце в сумку, Кратос поднял голову.

– Сердце у меня. Больше ничего не нужно?

– Это все. Лучше здесь не задерживаться, – ответил Мимир и добавил после некоторого молчания: – Только посмотри…

В морозном воздухе над ними снова сверкнула молния, заставив Кратоса впервые обратить внимание на призрачное видение горящего храма на горе за мостом. Дым и туман над храмом слились в изображение бородатого лица с гневно горящими белыми глазами, похожими на сверкающие молнии.

– Кратос! – раздался низкий рев.

– К-кто ты? – заикающимся голосом спросил Мимир.

– Зевс? – недоуменно спросил Кратос.

– Зевс? – повторил Мимир в потрясении и изумлении.

Кратос смотрел на призрака, не веря своим глазам.

– Мой отец… – признался он. – Почему он здесь? Это невозможно.

– Это просто иллюзия. Хель мучает своих обитателей мрачными картинами из их прошлого. Нам нужно вернуться к твоему сыну.

– Мальчик никогда не должен узнать, что ты здесь видел.

– Нет. Мальчик должен знать. Иначе он навсегда останется ущербным.

– Ты ничего ему не скажешь!

– Хорошо.

– Что это за место? – спросил Кратос, указывая на храм, расположенный по ту сторону моста, чтобы перевести разговор на другую тему.

– Никогда не ходи туда, понял?

Глава 39

Войдя в хижину Фрейи, Кратос испытал чувство, что все это с ним уже было. Атрей спокойно спал на соломенной лежанке у очага с потрескивающим огнем. Фрейя стояла рядом с ним на коленях и прижимала ко лбу мальчика кусок влажной ткани. Царящий в комнате уют убаюкал душу Кратоса, и на мгновение ему показалось, что перед ним не Фрейя, а Фэй.

– Фэй, – пробормотал он машинально.

– Ты принес его? – спросила Фрейя одновременно с надеждой и тревогой в голосе, вставая.

Печаль сковала сердце Кратоса. Он развязал кожаный мешок, возвращаясь мыслями к тому, что было сейчас важнее всего, – к своему сыну. Фрейя взяла сердце и опустила его в котел с кипящей водой. Поднявшееся облачко пара замерцало голубоватым светом.

Кратос неуверенно протянул руку и дотронулся ладонью до лба сына.

– Другой стороной, – поправила его Фрейя.

Кратос перевернул ладонь и прижал ее тыльной стороной ко лбу мальчика.

– Все еще болен? – спросил он.

Фрейя налила большой половник снадобья в деревянную чашу.

– Я могу снять жар, но чтобы исцелиться…

– Он должен узнать правду о себе, – закончил Кратос.

– Да, должен.

– Это не так просто, – добавил Кратос.

Фрейя жестом предложила ему помочь приподнять мальчика, чтобы дать тому лекарство. Сев рядом с Атреем, она поднесла к его губам ложку с дымящимся волшебным напитком.

– Я говорила, что у меня тоже есть сын? Я уже целую вечность его не видела. При рождении руны предсказали ему нелепую смерть. Младенец в моих руках был таким маленьким и беззащитным. Я поняла, что пойду на все, лишь бы защитить его. На любые жертвы… – голос ее затих, было видно, что вся она охвачена печалью. – Я, конечно, все делала для себя. Мои желания и страхи были для меня важнее… Он озлобился, а я слишком поздно заметила. Не повторяй эту ошибку. Верь в него. Я знаю, правда бывает тяжела, но с детьми вообще всегда непросто.

Поднявшись, Кратос отвернулся.

– Это проклятье. Мальчик был проклят, – промолвил он.

Они ждали знаков того, что снадобье Фрейи подействовало. Атрей вдруг зашевелился.

– Не уходи без меня, – пробормотал он, перебирая ногами, словно пытался догнать отца, не вставая с лежанки.

– Я не уйду, – голос Кратоса заметно смягчился.

– Ты сердишься? – спросил Атрей.

– Нет.

Атрей медленно встал и неуверенно выпрямился.

– Мне теперь лучше.

– Вижу. Он выдержит путь? – спросил он Фрейю.

– Пока да.

– Это больше не повторится, – сказал Атрей.

– Да, будь добр постараться, – сказал Кратос со слабой улыбкой, смягчая суровые слова тоном заботливого отца.

Все еще не пришедший до конца в себя Атрей кивнул и подошел к Фрейе.

– Спасибо, – поблагодарил он ее и обнял за талию.

В это мгновение ему захотелось остаться с ней навсегда. Она погладила его по голове, будто он был ее собственным сыном. На ее губах мелькнуло подобие ласковой улыбки, на глазах выступили слезы.

Атрей постоял немного в ее объятьях, ощущая тепло ее тела и вспоминая о прикосновении матери. Хотя бы еще раз, хоть один разок прижаться к ней! Внутри он ощущал растущую пустоту.

– Благодари отца, это он проделал всю тяжелую работу. Но тебе лучше бы пока остаться, отдохнуть как следует.

– Ты сделала достаточно, – перебил ее Кратос. – Я этого не забуду.

Фрейя смахнула слезы со щек и посмотрела на Бога войны.

– Здесь он будет в безопасности, пока полностью не восстановит силы, – сказала она, но не слишком уверенно, понимая, что никогда не убедит Кратоса оставить своего сына.

– А что за этим окном? – спросил Атрей, показывая на вид, совершенно не соответствующий виду из других окон.

– Ванахейм. Мой дом.

– Это Ванахейм?

– Да. Все, что мне осталось – смотреть на него чрез кристалл Биврёста.

– Мы должны идти, – повторил Кратос.

– А что случилось с тобой в Альвхейме? Почему ты не можешь путешествовать в другие миры?

– Таково наказание моего сурового супруга.

– Время не ждет, – настойчиво сказал Кратос, намекая на то, что было бы неплохо закончить бесполезную беседу.

Ему вовсе не хотелось задерживаться и чесать языками. Чем быстрее они уйдут, тем лучше.

– Мои двери всегда открыты для вас.

Лицо ее погрустнело, плечи поникли.

Ответив ей лишь взглядами, Кратос с Атреем вышли из хижины. Стоя в дверях, Фрейя смотрела, как они идут по ведущей в лес тропе и скрываются из вида за деревьями.

– Что дальше, голова? – спросил Кратос через какое-то время.

– Нам повезло, что мы недалеко от цели – дома древнего бога Тюра. Там мы найдем Черную руну, которая позволит нам создать мост Биврёста, ведущий в Ётунхейм.

– Почему бы Мировому Змею просто не поведать нам, как чертить руну? – спросил Кратос.

– Потому что словами ее не описать. Ее нужно увидеть своими глазами – только так мальчик научится писать ее. Не бывает легких путей, ты же сам знаешь.

– Отец, откуда у тебя эти клинки? – спросил Атрей.

– Они были у меня еще до твоего рождения, – ответил Кратос.

– И ты не хочешь говорить о них?

– Не хочу.

Они спустились в пещеру у хижины Фрейи и вышли к лодке. Атрей прыгнул в нее, и Кратос потянул ее за собой, шагая по грязи.

– Ты молчишь, – заметил Кратос.

Атрей ничего не ответил.

– Тебе лучше?

Продолжая тащить лодку, Кратос молча сделал еще несколько шагов.

– Ты подслушал наш разговор с Фрейей. Думаешь, что все понял. Ошибаешься.

Снова наступило молчание.

– Почему ты ничего не говоришь?

– Ты сказал, я проклят. Ты думаешь, я не такой, как ты, я слабак. Я знаю, что не такого сына ты хотел. Но после всего, что мы пережили, я подумал… что будет иначе.

В его голосе проскальзывала нескрываемая досада. Замолчав, он тут же пожалел о сказанном.

– Ты не все знаешь, мальчик.

Металл в голосе отца задел Атрея.

– Не все. Но теперь я хотя бы знаю правду.

– Правду? Ты думаешь, ты знаешь правду! – выпалил Кратос, повышая тон от раздражения.

На лице Бога войны отразилась боль. Он знал, что должен сделать… но не мог заставить себя. Столько всего изменится, когда его сын узнает правду; на столько вопросов придется отвечать. Их жизнь уже не будет прежней.

– Правду, – повторил Атрей.

Кратос глубоко вздохнул, пользуясь этим мгновением, чтобы взвесить свое решение. Он внимательно изучил лицо Атрея, пытаясь прочитать по глазам, что творится в голове у мальчика. Сможет ли его сын принять правду и усвоить ее?

– Я бог, Атрей. Из другой, далекой страны. Я пришел на эти берега, чтобы жить как человек. Но правда в том… что я родился богом. Так же, как и ты.

Сказав это, Кратос почувствовал облегчение. Он поведал сыну свою глубочайшую тайну. Он сделал шаг, которого до сих пор старался избежать. Но что дальше?

Дальше было молчание.

Атрей смотрел куда-то вдаль, словно желая скрыть, какие мысли проносятся у него в голове. Ему вспомнились истории о богах, которые рассказывала мать. Боги были хорошими, добрыми, не чудовищами. Знала ли она правду об отце? Если знала, то почему держала в тайне от него?

Кратос дотащил лодку до причала и опустил в воду. Атрей по-прежнему сидел в ней молча.

– Сын?

Кратос залез в лодку и сел напротив Атрея.

– Тебе нечего сказать?

– Могу я… превратиться в зверя? – спросил Атрей.

Бог войны снова ощутил облегчение. Похоже, его сын не осознал всей серьезности сказанного. Представление мальчика о богах основано на сказках матери, а не на суровой реальности. Возможно, он не будет задумываться о том, что омрачало его прошлую жизнь.

– Превратиться в зверя? Нет… не думаю, – ответил Кратос.

– Я бог! – пробормотал Атрей, пробуя это слово на вкус. – Мама знала? Она тоже была богиней?

– Нет, не была. Но она знала, кто я.

– Я бог… Почему ты так долго это скрывал?

– Надеялся уберечь тебя. Жизнь бога… это нередко бесконечная боль и трагедия. Проклятие.

Атрей кивнул. Ему казалось, теперь он понимает, почему отец сказал, что его прокляли.

– А что я могу делать? Летать могу? Становиться невидимым? Я не чувствую себя богом.

– Я не знаю пределов твоей силы, но со временем мы выясним.

С облегчением вздохнув, Кратос взялся за весла и поплыл прочь от причала.

– А я точно не могу стать волком?

– Ты сильно удивишь меня, если сумеешь…

Весла тихо скрипели. Атрей сидел, размышляя над тем, что только что узнал. На его юном лице восторг сменялся озабоченностью. Кратосу оставалось только гадать, какие мысли сейчас бушуют в голове у сына.

– Поэтому я слышу голоса?

– Каждый бог уникален. Когда вырастешь, твои способности проявятся сильнее, – уточнил Мимир.

– Погоди. А если я бог, то как я мог заболеть? Боги же не болеют… Или болеют?

Кратос не ответил.

^{Глава 40}

Оставив лодку у причала, они прошли по мосту к храму Тюра. Встав на платформу у здания с куполом, они начали опускаться вглубь храма.

– Слушай, не сердись, но я видел эти клинки раньше, когда прятался в подполе. Откуда они?

– Это мое бремя. Из жизни, которая осталась давно позади.

– Теперь они и в моей жизни. И мне хотелось бы услышать их историю.

– То время давно прошло. Воскрешать его… не нужно.

– Почему не нужно, если это правда?

– Кх-м, паренек, посмотри-ка на ту стену, – вмешался Мимир в попытке перевести разговор на другую тему.

На стене внутри храма висели две панели триптиха, на которых было изображено, как некий бог подходит к сельским жителям.

– Это Тюр! Но… средней части нет. Постой! Я думал, Тюр – это бог, а не великан, – сказал Атрей.

– Да, но Тюра любили все, в том числе и великаны. И только ему, кроме меня, они вручили свой дар особого зрения. Интересно, а мне кто-нибудь когда-нибудь посвятит триптих? – добавил Мимир, но поспешил снова перевести внимание на изображение перед ними.

– Да. Бог войны… но он сражался за мир. У него была репутация героя и благородного мужа; свою силу он направлял на то, чтобы прекращать войны, а не развязывать их.

– Значит, есть хорошие боги.

– У всех богов есть выбор – служить себе или другим. Тюр выбрал последнее, – сказал Мимир.

Платформа опустилась до второй панели, к которой подбежал Атрей.

– Здесь говорится о местах, о которых я никогда не слышал. Похоже, Тюр любил странствовать.

– Тюр считал, что от войн и хаоса спасет не сила, а разум. А еще он понимал, что знание других культур позволит ему шире смотреть на мир – чего не достичь, сидя на одном месте. Если Один вечно ревниво охранял то, что знал, Тюр был открыт и всегда был готов поделиться своими знаниями и мудростью. Потому смертные и любили Тюра – и приносили ему дары со всего мира.

Платформа доехала до третьей панели, на которой были изображены Один с Тором, стоявшие на помосте, и Тюр, стоявший перед ними со склоненной головой. Атрей осмотрел ее и повернулся к голове Мимира, до сих пор висевшей на поясе отца.

– Так что случилось с Тюром?

– Придя к власти, Один стал считать его угрозой своему правлению. Подозревал, что Тюр принял сторону великанов, вместо того чтобы помочь асам выведать их тайны. Он и меня в этом обвинял, хотя, мне кажется, насчет Тюра он был прав.

– Значит, по-твоему, Тюр помогал великанам?

– Да. Он считал себя ответственным за те страдания, что им причинил Один. Полагаю, они скрыли свой след не без помощи Тюра.

– Пропавшая башня Ётунхейма!

– Именно. Что бы с ней ни случилось, это явно было сделано совместными усилиями Тюра и великанов.

– Но почему Тюр чувствовал себя ответственным за великанов?

– Один обманул его и заставил поверить в то, что добивается мира. Тюр привел Одина в Ётунхейм на переговоры. Великаны поняли, что Один хитрит, и прогнали его из своего мира. Тогда Тор начал уничтожать их при помощи своего молота Мьёльнира, и они ушли из Мидгарда. С тех пор в Ётунхейм не ступала нога ни одного человека и ни одного бога.

Платформа остановилась, и Кратос подошел к дверям.

– Так, и где эта Черная руна, голова?

– Не знаю. Никогда тут не бывал.

Двери распахнулись, и перед ними открылся проход в величественный зал, посреди которого с потолка свисал черный камень.

– Камень! Это должна быть она!

Но едва они приблизились к камню, как вокруг него образовался магический барьер в виде прозрачной сферы, вокруг которой вращались три металлических, украшенных резьбой кольца.

– Ну конечно, – недовольно проворчал Атрей.

Затем из отверстия в полу, из которого выдвинулись кольца, показалась рука. Ухватившись за камень, она замерла, и над отверстием показалась голова драугра. Когда создание вылезло целиком, за ним последовало еще одно, двигающееся быстрее первого. За этими вылезли еще три драугра.

Кратос бросился на них без промедления. Дюжина взмахов топором – и от драугров остались только усеявшие пол разрубленные останки.

– Ты же не думал, что будет так просто? – спросил Мимир.

– Нет, – согласился Атрей, но пробормотал под нос: – Может, надеялся… Так что теперь? – спросил он отца.

Кратос стоял перед нишей со статуей горного тролля.

– Король Камнебород, – сказал Мимир.

– Король? – удивился Атрей.

– Ну да, объявил себя королем, а никто из других троллей с ним спорить не посмел.

Из зала вел узкий коридор, пройти по которому Кратос мог только боком. Теперь впереди двигался Атрей, держа наготове свой нож и зная, что отец не сможет защитить их в таком тесном месте. Так они вышли в сокровищницу, битком набитую диковинками со всего известного света.

– Ого, – пробормотал Атрей, разглядывая золото, серебро и драгоценные камни.

Никогда еще он не видел такого великолепия. У него разбегались глаза. С самого детства он жил в простой и суровой обстановке. О том, что в мире существуют настолько поразительные вещи, ему не рассказывала даже мать. Его внимание привлекла одна странная штуковина, лежавшая на ближайшем столе, и он подбежал к нему, чтобы рассмотреть ее поближе.

– Ты только посмотри!

Кратос между тем подошел к другому столу в поисках чего-нибудь полезного. Взяв в руки круглую бутылку и повертев ее, он кинул ее через плечо на пол. За ней та же участь ожидала вытянутую вазу. Разглядев глиняную флягу со знакомыми узорами, Кратос выхватил ее из кучи сокровищ, вытащил пробку из горлышка и принюхался. Губы его растянулись в улыбке. Снова закупорив флягу пробкой, он засунул его за пояс.

И тут его улыбка погасла.

На двойной подставке стояли две греческие вазы с характерной чернофигурной росписью. На первой изображалось восстановление разрушенного греческого здания. На второй на куче расчлененных тел горделиво красовался спартанский воин.

Подойдя поближе Кратос увидел, что необычно бледное тело воина украшают татуировки в виде алых полос. На вазе был изображен воин Афины, устремляющий яростный крик в небеса. Лицо Кратоса посуровело. Это был он сам – запечатленный в то время, когда его боялись и ненавидели во всех известных ему землях, и когда он совершал подвиги, которым позавидовали бы все боги. И все же его изобразили чудовищем.

Атрей, не видя сосредоточенного лица отца, подошел к нему сзади, чтобы похвастаться головным убором фараона, не по размеру большим и болтающимся из стороны в сторону на его голове.

– Что ты нашел?

Махнув рукой, Кратос швырнул вазы с их подставок, прежде чем сын успел их увидеть. Они упали на пол и разлетелись на тысячи осколков. Он не хотел слышать никаких вопросов о покинутом им мире. Как объяснить сцену, которую он увидел на этих вазах? Какое оправдание подыскать зверствам, навечно запечатленным в обожженной глине?

– Что там было? – спросил Атрей, с недоумением поглядывая на озабоченное лицо отца.

^{Глава 41}

Оставив сокровищницу, они перешли в другое просторное и круглое помещение. На дальней стене их внимание привлекли изображения двух огромных волков, стоявших на скалистом выступе среди густого леса.

– Волки-великаны, Сколь и Хати, – пояснил Атрей.

Кратос посмотрел на зверей, смутно что-то ему напоминавших. Перед его внутренним взором молнией промелькнул его собственный образ в греческом одеянии. Его увлекал за собой черный волк с горящими глазами, а по сторонам скакали другие волки. Неужели эти самые создания доставили его в эти земли? Он не помнил, чтобы они были такими большими. Напавшие на него звери определили его судьбу против его воли. Но с какой целью? Что он значил для этой земли?

– Да, верно. Погонщики дня и ночи. Согласно пророчеству Рагнарек начнется, когда они поймают солнце и луну. Ими управляет сам Один. Он считает, что, командуя волками, подчиняет себе само время и может установить срок последней битвы – битвы, в которой надеется победить.

Они медленно обошли все помещение.

– Тебе нравится быть богом? Странствовать по миру, видеть разные места? Может, мама хотела, чтобы мы немного развлеклись? Повидали всякое. Может, это был ее дар? – заговорил Атрей, чувствуя, как у него от смущения краснеют щеки.

Наконец они прошли во внутреннее помещение храма Тюра. Едва они шагнули внутрь, как дверь за их спинами захлопнулась.

– Это не к добру, – промолвил Мимир.

Кратос подошел к большому зубчатому колесу, которое, как он надеялся, открывало двери.

– Погоди. Смотри, рунный камень опускается, – сказал Атрей.

Кольца, вращающиеся вокруг рунного камня, достигли пола, но тут руки Кратоса сжало механизмом вроде капкана, не отпускавшим его от зубчатого колеса.

– Что происходит? – тревожно спросил Атрей.

– Ловушка, – сказал Кратос, пытаясь освободить руки.

Пол под ним начал уходить вниз. Из труб в полу хлынула вода.

– Отец! – крикнул Атрей.

Вода бурлила водоворотом, захлестывая ноги Кратоса, все еще находившегося в ловушке.

– Сынок, выбирайся отсюда!

– Не уйду. Как тебя вытащить?

– Потяни цепи на стене!

– Но… их тут три. Что мне делать?

– Атрей, соберись! Ты справишься.

– Поспеши, малец! Я не знаю, могу ли я теперь утонуть, но предпочел бы не выяснять! – крикнул Мимир.

– Так… сейчас посмотрю. Хати – серебряный. Он гонится за луной. Сколь золотой, гонится за солнцем. Когда они съедят светила, настанет Рагнарек. Но тут все перепутано…

– Молодец, – похвалил его Кратос, хотя вода продолжала прибывать и ползла вверх по его ногам.

– Луна налево, солнце направо. Мидгард посередине. За какую же цепь тянуть?

Времени на раздумья не оставалось. Он потянул цепь слева в нужном направлении. Ничего. Затем попробовал потянуть цепь справа налево, опять-таки безрезультатно. В третий раз он перевел центральную цепь к левой, а затем дернул правую. Получилось! Вода стала уходить в отверстия на платформе, но Кратоса это не освободило. Он оставался прикованным к колесу.

– У меня получилось! – крикнул Атрей.

– Почти, – уточнил Мимир.

На смену ликованию пришел ужас, когда мальчик увидел, как платформа, на которой стоял его отец, начала подниматься к утыканному шипами потолку, который стал одновременно опускаться к полу.

– Отец! Над головой!

Атрей лихорадочно озирался по сторонам в поисках того, что спасло бы его отца. Не найдя ничего полезного, он выхватил нож своей матери, подбежал к вращающемуся механизму и воткнул клинок в него. Мгновение спустя нож с треском раскололся, и механизм продолжил вращаться. Мальчика охватило отчаяние, но в следующий миг осколок ножа заклинил шестерни, и механизм остановился.

– Ее нож? – спросил Кратос.

– Другого не нашлось.

Сердце Атрея сковала печаль. Кроме этого ножа от матери ничего не осталось.

– Это было умно, – сказал Мимир.

– Да, но он сломался…

– И спас мне жизнь, – добавил Кратос, поглядывая на сына.

Атрей кивнул. Но, посмотрев на отца, встревожился.

– Руна, которую на твоей руке начертила Фрейя! Она пропала!

– Пропала? – повторил Кратос, погрузившись в свои мысли.

– Что же нам делать?

– Продолжать путь.

Кратос сбросил с рук раскрывшиеся оковы, и они подошли к железным воротам. Тремя ударами топора Кратос разрушил решетку, и они вышли из зала-ловушки. На балконе они увидели, что окружавшие Черную руну кольца пропали.

– Теперь руна свободна, – сказал Атрей.

Кратос развернулся и встал на колено перед мальчиком.

– Возьми, – сказал он, протягивая Атрею другой охотничий нож, на рукояти которого была выгравирована греческая надпись.

Атрей помедлил, но все же обхватил ладонью рукоять. Кратос закрыл пальцы сына своей ладонью, положил сверху другую руку и притянул мальчика к себе.

– В день, когда ты родился, я сделал два ножа, смешав металлы моей земли и этой страны. Один для себя, а другой для тебя – на будущее, – сказал он и отпустил пальцы Атрея.

Мальчик повернул нож, восхищаясь искуством мастера.

– Сегодня этот день настал.

– Значит, я теперь мужчина, как ты?

– Нет. Мы не люди. Мы нечто большее. И ответственности на нас куда больше, – поправил его отец, размышляя о том, поймет ли когда-нибудь мальчик это. – И ты должен стать лучше меня. Понял?

Атрей посмотрел на нож, потом перевел взгляд на отца и рассеянно кивнул.

– Отвечай! – потребовал Кратос.

– Я стану лучше.

Кратос, не зная, дошли ли до мальчика его слова, ободряюще положил руку на плечо сына.

– Сила оружия, любого оружия, идет отсюда, – он показал на грудь мальчика, примерно напротив сердца. – Но управляет им это, – добавил он, показав на голову Атрея. – Дисциплина, самоконтроль того, кто им владеет. В этом заключается сила настоящего воина. Никогда не забывай об этом.

Атрей кивнул.

– Ладно. Идем.

Они спустились с балкона в глубины храма, в запечатанный прежде склеп, где Кратос обнаружил Черную руну внутри стеклянного шара. Священная руна была вырезана на обсидиановой табличке в шаре, подвешенном к потолку. У стены стояла каменная статуя древнего горного тролля с изогнутыми рогами, расходящимися в стороны от его щек. Своими ручищами статуя поддерживала каменные колонны.

Взмахнув топором, Кратос обрушил стеклянный шар на пол.

^{Глава 42}

С рычанием Кратос расколол шар, разлетевшийся на тысячи осколков. Осторожно отодвинув их, он поднял табличку с руной и протянул Атрею. На ней ничего не было.

– Пусто, – пробормотал он в недоумении. Как теперь они узнают такую нужную для них руну?

– Стой, – прошептал Атрей.

Руна замерцала неярким светом. При прикосновении мальчика свет усилился. Помещение озарило волшебное сияние, воздух загудел. На табличке выступили очертания древнего символа и через пару мгновений погасли. Но при этом свет словно проник под кожу Атрея, пробежал паутиной по рукам и переполз на грудь.

В следующее мгновение ожил каменный тролль.

– Мальчик! – крикнул Кратос.

Огромный кулак понесся навстречу Атрею, который все еще стоял и зачарованно смотрел на снова ставшую пустой табличку.

Кратос бросился на перехват мощного кулака. Загородив сына, Бог войны принял на себя всю силу удара, заставившего его встать на колено. Зарычав от ярости, он нанес ответный удар, сдерживая каменного тролля.

– Руна. Ты ее видел?

– Да! – крикнул Атрей в ответ.

– Уверен?

– Уверен. Она здесь, – показал он на свою голову.

– Хорошо. Целься в лицо! – бросил Кратос через плечо.

Атрей выхватил лук и наложил стрелу, пока его отец отклонял удары врага. Мальчик понял, что остановить тролля и дать передышку отцу можно только одним способом. Уверенно прицелившись, он подождал, пока кончик стрелы перестанет шевелиться, и выстрелил. Стрела пронзила левый глаз тролля, отчего тот пошатнулся и шагнул назад. Пока он восстанавливал равновесие, Кратос воспользовался этим, чтобы выхватить клинки и перейти в атаку. Махнув ими слева направо, Бог войны перерезал троллю горло. Чудовище рухнуло на колени, глядя почему-то не на воина, а на мальчика, после чего упало мордой на каменный пол.

Победив тролля, Кратос с Атреем вышли из каменного склепа и пошли по единственному коридору. Впереди путь, похоже, заканчивался тупиком – круглая комната была закреплена на гигантской цепи неимоверного древнего механизма. Центр пола освещал яркий солнечный свет. Здесь на спине лежала статуя Тюра в три человеческих роста. Ее ноги вместе с основанием были отломаны и валялись поблизости.

– Солнце, – произнес Атрей.

– Путь наружу, – сказал Кратос.

Метнув топор, Кратос перерубил цепь, сдерживающую противовес, и все помещение начало медленно подниматься по шахте, как гигантский лифт.

– Наша цель так близка, – сказал Атрей.

– Сядь, – сказал Кратос.

Сейчас им ничего не угрожало, но заняться также было нечем, пока подъемник доставлял их обратно к солнечному свету.

– Зачем? – спросил Атрей, но, посмотрев на лицо отца, послушался. Кратос опустился на пол рядом с ним. Порывшись в походном мешке, он вынул фляжку в виде рога, которую подобрал в сокровищнице.

– Это вино. С острова Лемнос, который недалеко от моей родины.

Атрей пододвинулся ближе. Отец редко рассказывал ему о своей прошлой жизни, а ведь мальчику так хотелось о ней узнать! Но он сдерживался и не задавал вопросов, боясь, что они только заставят отца вновь замолчать.

– Лемнос, – медленно повторил он, словно пробуя это греческое название на вкус.

Кратос зубам вытащил пробку и протянул флягу мальчику.

– За окончание пути.

Атрей поднес горлышко ко рту и принюхался к странному запаху.

– Пахнет тухлыми яйцами. Оно не скисло?

– Кто знает.

Вдыхая только ртом, мальчик рискнул втянуть немного жидкости, попавшей на язык. И тут же поморщился, едва не задохнувшись. Но он заставил себя проглотить вино – настоящий мужчина не воротит нос от крепкого напитка. Справившись с этим, он протянул флягу обратно.

Кратос допил остатки вина, не отрывая взора от мальчика. Затем с каменным лицом бросил флягу через плечо. И только потом улыбнулся.

Атрей улыбнулся в ответ, все еще не уверенный в том, что ему удастся удержать в себе эту странную жидкость.

Так они сидели, поглядывая на солнечные лучи, в которых плясали пылинки. Атрею многое хотелось сказать, но он не решался начать беседу. Рядом с матерью он никогда не чувствовал себя настолько неловко – она всегда знала, о чем поговорить.

– Не хочу забывать о ней, – пробормотал он, когда его сердце охватила отразившаяся на лице грусть.

В глубине души он сердился на себя за эти чувства и за то, что не смог их скрыть. Разве он не должен вести себя, как бог? Должен ли он вообще испытывать какие-то чувства к людям? Может, поэтому его отец всегда такой сердитый? Может, богам запрещено испытывать чувства к смертным, или, по крайней мере, они должны их избегать?

Атрей посмотрел на отца, надеясь найти ответ на свои вопросы. Кратос же лишь слегка кивнул, показав головой на солнечный свет.

– Почему ты оставил родину и пришел сюда? Это из-за тех других богов?

Кратос не ответил. В данном случае лучшим решением было молчание. Он видел столько смертей и страданий, что уже не знал, как к ним относиться.

– Тюр доказал, что бывают хорошие боги. Ты же хороший, правда? Ты убиваешь только тех, кто этого заслуживает.

Перед мысленным взором Кратоса вдруг промелькнула целая лавина жутких видений: десятки людей, павших под его не ведающими жалости клинками. Но на лице Бога войны не отразилось и тени чувств; оно оставалось каменным, лишенным всякой страсти.

– Да, вот только кто может об этом судить? – вставил свое слово Мимир.

– Молчи, голова. Мы можем судить, – прервал его Атрей.

– О. Теперь ты говоришь совсем, как твой отец, – язвительно произнес Мимир.

Мгновение спустя они вышли из шахты и оказались на мосту через кратер. Вдали вырисовывались очертания высокой горы.

– Готов? – спросил Кратос.

– Готов, – уверенно кивнул Атрей.

Пора действовать как настоящий бог.

^{Глава 43}

– Итак, резец у нас есть, руна есть. Теперь можно идти к великанам? – спросил Атрей у головы Мимира.

– Да. Возвращайтесь на вершину, где вы меня нашли, и откроем мост.

– Мы идем, куда хотим, делаем, что хотим, а теперь пойдем искать великанов! – возбужденно воскликнул Атрей.

Они продолжили путь. С каждым шагом в Кратосе росла настороженность. Что-то было не так. Он чувствовал это, хотя и не мог пока понять, в чем дело.

– Ты понимаешь, что мы будем первыми богами, которые ступят на земли великанов после Одина и Тюра? Это же важно! Но… что, если мы придем в Ётунхейм, а там великанов тоже нет? – спросил Атрей.

– Для нас это не имеет значения. Главное – выполнить волю твоей матери.

Снова наступило молчание. Они двигались к вершине Мидгарда, но Кратоса не оставляло беспокойство.

– Может, теперь я ее понесу?

Кратос продолжал идти, делая вид, что не расслышал вопроса.

– Нет, – промолвил он чуть погодя с твердой решимостью, пресекая дальнейшие вопросы.

– Но почему? Мы ведь почти пришли. И после того, через что мы прошли, ты же знаешь, что я справлюсь.

Кратос молчал и даже не оборачивался.

– Ну ладно. Неси сам, – сказал наконец Атрей.

Слова мальчика почему-то болью отозвались в сердце Кратоса. Атрей замедлил ход и задумался. Кратос убыстрил шаг, молча обгоняя сына.

Тропа сделала резкий поворот. Обогнув нависающие над ней ветви вяза и ивы, они резко остановились. У отвесного обрыва справа, пошатываясь, стоял Моди, хотя его было трудно узнать из-за синяков и пятен крови. Он медленно заковылял к ним, опираясь на меч. Из опухших и потрескавшихся губ с трудом вырвались слова:

– Тор… обвинил меня… меня в том, что я не спас Магни. Родной отец назвал меня трусом!

– И словами, видно, не обошелся. Ступай прочь, или мы добавим, – сказал Кратос.

– Я убью вас! – воскликнул Моди.

Кратос лишь рассмеялся, когда Моди, спотыкаясь, попытался подойти к мальчику. Подкосившиеся ноги подвели его, и он упал, не дойдя до них на расстояние меча. Ему оставалось только беспомощно лежать на каменистой земле и корчиться от боли.

Атрей подошел к тяжело дышащему полубогу и встал, горделиво расставив ноги и наблюдая за этим жалким зрелищем. Моди дернулся и поднял голову. На его лице отразилась смесь печали, отчаяния и осознания своего поражения.

Не говоря ни слова, Атрей вынул нож, оглянулся через плечо в поисках одобрения со стороны отца, и занес над головой клинок.

Кратос перехватил руку сына.

– Нет. Он побежден… не стоит его убивать.

– Он заплатит за слова о маме, – процедил Атрей.

– Я сказал нет! – отчеканил Кратос, заставляя своего сына повиноваться.

Он отпустил руку мальчика, только когда почувствовал, как тот перестал сопротивляться. Атрей послушался – на время…

– Но мы боги! Мы можем делать все, что захотим… Вершить справедливость.

Его слова заставили Моди мерзко усмехнуться.

– Так я сказал твоей матери… перед тем… как взял ее.

Кратос снова попытался удержать руку сына. Но не успел.

– Теперь ты умрешь! – воскликнул Атрей и точным движением погрузил лезвие в шею Моди, с наслаждением наблюдая за тем, как во все стороны брызжет темная кровь.

– Атрей!

Кратос отдернул его от Моди, который пробормотал что-то нечленораздельное и, напрягая последние силы, отчаянно пополз к краю обрыва.

Атрей постоял, чувствуя, как его переполняет ярость, и, дернувшись, вырвался из хватки отца, подбежал к обрыву и пнул Моди, исчезнувшего во тьме внизу.

– Что ты творишь? – Кратос схватил за плечи сына.

С настораживающим спокойствием Атрей вытер клинок о штанину и посмотрел на отца. Взгляд его обрел странное, доселе невиданное выражение. Он уже не был тем невинным ребенком, о котором некогда так заботился Кратос.

– Гнев Одина не заставит себя ждать… – начал было Мимир.

– Довольно об Одине и его глупой семейке. Нас, богов, это что, должно волновать? – перебил его Атрей и добавил спокойно: – Этот нож получше, чем мамин.

У Кратоса засосало под ложечкой. Что происходит? Как он позволил своему сыну настолько измениться?

– Ты убил вопреки моему запрету. Вышел из себя.

Ответный взгляд Атрея был пустым, лишенным души. На его лице застыло то же выражение, какое было у Кратоса много лет назад.

– Я что, должен спрашивать разрешение на убийство? Ты сам учил меня убивать. И был неплохим учителем.

Кратос опустился на колено, крепко сжимая плечо Атрея, чтобы тот не отрывал взгляда от него.

– Я учил тебя выживать. Мы боги, мальчик, и потому мы заметная цель. Теперь отныне и до конца времен ты отмечен. Да, я учу тебя убивать… но лишь для того, чтобы защищаться. И никогда для забавы!

– А как насчет справедливости?

Между ними повисло неловкое молчание.

– Да он все равно никому не был нужен. Какая разница?

Сердце у Кратоса екнуло.

– Убийство бога приводит к последствиям.

– Каким? Откуда ты знаешь?

Кратос не ответил, и мальчик в ярости повторил:

– Откуда ты знаешь?

– Язык свой придержи, мальчишка. Второй раз повторять не буду.

Он отпустил сына, и Атрей отошел, потирая плечо. Кратос наблюдал, как его сын бежит прочь. Это уже не простодушный мальчик. В нем Бог войны видел отражение своих собственных худших черт. Зрелище это ранило его душу. Фэй возненавидела бы его за то, что он сделал с их сыном.

Чуть погодя деревья поредели, уступив место зарослям пожухлой травы у вершины горы. Чувство неминуемой опасности захлестнуло сознание Кратоса. Что-то тревожное было совсем рядом.

– Осторожно, Атрей. Если племянник нас нашел, то и дядя должен быть поблизости.

– Хорошо. Мне есть что ему сказать.

– Нет. Ты не будешь вмешиваться. Я сам разберусь. Понял?

– Как я могу чему-то научиться, если ты не учишь?

– Ты не внемлешь моим урокам.

– Я делал все, что ты говорил, а взамен хотел лишь правды.

Кратос не ответил. Мальчик явно что-то хочет выпытать у него – то, в чем Кратос не желал признаваться. Боится ли он того, что превратился в чудовище, как говорила Афина? Сам ли он творил все эти злодеяния, или его заставили? Он подумал о своем собственном отце, но тут же постарался прогнать эту мысль, рассеянно глядя на сына. Что он видит на самом деле?

– Откуда у тебя эти клинки?

Перед мысленным взором Кратоса вновь пронеслись отрубленные конечности, головы и кровоточащие куски тел с вываливающимися внутренностями.

– Почему ты их прятал?

Отец продолжал молчать.

– Ну ладно, – пробормотал мальчик и обратился к голове Мимира: – Мимир, представляешь? Я уже знаю все, что мне нужно. Мне незачем больше учиться.

– Э-э… поздравляю, – неуверенно промолвил Мимир.

^{Глава 44}

На вершине их встретило с полдюжины драугров, выбравшихся из кустов. Гнев Атрея усилился; он стремительно выпускал стрелы, уже не заботясь о том, чтобы как следует прицелиться, и яростно кричал. Этим он напоминал прежнего Кратоса, безжалостно разделывавшегося с врагами. Все яснее проявлялись признаки того, что сын идет по той дороге, от которой Кратос хотел его уберечь. Неужели такова судьба мальчика? Неужели ничто нельзя изменить, сколько ни пытайся?

– Мальчик, руна, – сказал Кратос, как только с врагами было покончено.

Атрей, не поморщившись, ткнул кончиком охотничьего ножа свой палец и кровью начертил Черную руну на поверхности каменного выступа – потайной двери на мост Биврёста.

– Вырежи, – показал он на знак.

Кратос вырезал очертания руны волшебным резцом. По всему задрожавшему камню пошли волны магического света. Каменный выступ раскололся, и из расширяющегося проема полилось ослепляющее сияние.

– Получилось. Идем! – воскликнул Атрей.

Они приблизились к мосту в иной мир, окутанному исходящей от врат энергией, и остановились, прикрывая лица руками, пока врата открывались.

– Ого, Ётунхейм… У нас получилось! – восторженно сказал Атрей.

– Он прекрасен, не правда ли? Помню, однажды… – начал было Мимир, но тут же его лицо побледнело: – Брат, берегись!

БАХ!

Сзади на Кратоса налетел Бальдр, толкнувший и впечатавший его в колонну моста с такой силой, что камень едва не треснул. Ударная волна даже сшибла Атрея с ног. Сорвав Левиафан с плеча Кратоса, Бальдр рубанул им по плечу Бога войны. Когда Кратос потянулся за своим оружием, Бальдр дернул его руку, скрутил ее под рукоятью топора, и крепко зажал. Потом сжал затылок Кратоса и снова стукнул головой о каменный столб.

– Скучал? – спросил Бальдр со злобной ухмылкой.

– Беги за врата! – крикнул Кратос.

Поспешно выпущенная стрела пронзила левую щеку Бальдра, прошла через рот и вышла из правой.

– Нет! Я тоже бог! Я справлюсь!

Атрей быстро выпустил одну за другой еще несколько стрел, подбегая ближе и целясь в спину и плечи Бальдра. Несмотря на то, что все стрелы попали в цель, он, похоже, даже не обратил на них внимания.

– Неужели? – ехидно произнес Бальдр (не совсем четко из-за древка стрелы во рту).

Атрей остановился в дюжине шагов от него и поднял лук, целясь прямо в висок врага.

– Отпусти его!

Молниеносным движением рукой назад Бальдр ударил мальчика, отчего тот рухнул на землю. Потом с презрением вырвал стрелу из щеки.

– Ой, как неудачно приземлился, – насмешливо процедил Бальдр.

– Я убью тебя! – взревел Кратос.

– Ага. Если сможешь.

Кратос схватил Бальдра за горло и обрушил на его лицо град стремительных ударов кулаком. Не почувствовав их, Бальдр оттолкнул Кратоса.

С пошатнувшегося каменного столба упал булыжник, приземлившись рядом с Бальдром. Когда вслед за ним прилетел другой, Бальдр схватил его и ударил Кратоса по голове, оглушая. Пока Кратос приходил в себя, Бальдр воспользовался этим, чтобы схватить первый камень с острым концом, и пронзил им Кратоса, прижимая к колонне врат. По каменной поверхности побежали трещины.

– Бальдр, отпусти их! Возьми меня! Я все сделаю! – умоляюще выкрикнул Мимир, но Бальдр только ткнул его коленом.

– Заткнись! – отрезал он и снова обратился к Кратосу: – Я дурак! Все это время я думал, что мне нужен ты! Но ты просто мясо! А мозгом оказался мальчишка. Отец получит от него все, что нужно, чего бы это ни стоило.

С каждым словом Бальдр ударял по лицу и по голове Кратоса. Затем загнал острый осколок еще глубже в окровавленный живот Бога войны.

Тем временем Атрей в двадцати шагах от них поднялся на ноги.

Кратос испустил дикий вопль, полный ярости, и отломил кусок острого камня, освобождаясь. После чего согнулся пополам от пронзительной боли, и Бальдр топнул ногой по его спине. Кратос попытался подняться на ноги, но Бальдр толкнул его лицом на траву, прыгнул на спину и принялся дубасить кулаками по голове.

Повинуясь, казалось, только боли, Кратосу удалось-таки оторваться от земли, подняться на ноги и сбросить Бальдра, осыпая градом ударов его лицо и живот. Бальдр отступил, и Кратос бросился на него, прижимая плечи противника к каменному столбу. Камень содрогнулся, наконец-то раскололся на куски и посыпался обломками.

– Нет! – одновременно воскликнули Бальдр и Атрей.

Врата обрушились, просияв напоследок ослепительной вспышкой. Обломки засыпали Кратоса с Бальдром и подняли облака густой пыли. Атрей пробрался через обломки в поисках отца, но первым на ноги встал Бальдр. Слегка пошатываясь, он опирался на обломок, готовясь к продолжению драки. Не дожидаясь отца, Атрей выхватил нож и пошел на Бальдра.

– Ты сломал врата! Это был единственный проход в Ётунхейм!

– Ах ты тупой ублюдок! – выпалил Бальдр.

В это мгновение Кратос наконец-то поднялся среди обломков, отталкивая большой валун, не дававший ему выпрямиться.

– Уходи отсюда, мальчик! – приказал он, не сводя взгляда с Бальдра.

– Да, разумеется, малыш, беги прочь, как испуганный кролик. Пусть твой папочка сам как-нибудь разберется. Не мешай взрослым.

Атрей зарычал, поддаваясь приступу ярости и в бешенстве бросаясь на бога-аса.

На полпути к неминуемой гибели его перехватил Кратос.

– Пусти меня! – завопил мальчик.

– Успокойся! К этому ты не готов.

– Я готов! – крикнул Атрей и со всей силы оттолкнул отца.

Кратос инстинктивно ответил на силу силой и отбросил от себя Атрея. Тут же он понял, что позволил своему гневу одержать верх над рассудком, направил свою ярость на сына – сделал то, что тысячу раз в прошлом обещал себе никогда не делать.

Бальдр хрипло расхохотался, взирая на жалких, по его мнению, отца и сына.

– Мальчик, я… – начал Кратос.

Атрей ловко натянул тетиву, и, не задумываясь ни на мгновение, наложил стрелу.

– Трума! – выкрикнул он заклинание.

И выпустил стрелу в отца. Удар заряженной магической энергией стрелы отбросил Кратоса назад, и он упал на колени, доламывая то, что осталось от ворот.

– А я-то думал, это у меня так себе семейка! – театрально захлопал в ладоши Бальдр.

Утратив остатки благоразумия, Атрей побежал на Бальдра, размахивая ножом. Тот ловко схватил мальчика за горло и приподнял его, держа на вытянутой руке. Атрей в отчаянии погрузил нож в предплечье Бальдра, но, судя по лицу аса, не причинил тому никакого вреда.

– Повезло тебе, что я не собираюсь убить тебя прямо сейчас.

– Нет, – слабо выдохнул Кратос.

Бальдр лишь равнодушно скользнул взглядом по торчавшему в его руке ножу.

– Твой отец прав. Ты совсем не готов, – ухмыльнулся он. – А теперь будь так добр, подержи это для меня.

С этими словами он выдернул из предплечья нож, словно это была безвредная колючка, и без всякой жалости воткнул его мальчику в плечо. Атрей завопил от пронзившей его боли, пробежавшей по шее и едва не разломившей голову. На лице его отобразился ужас, дыхание надолго задержалось. Желудок выворачивался наизнанку и рвался наружу.

Бальдр повернулся к Кратосу, злобно усмехнулся и высокомерно улыбнулся, махнув рукой на прощанье. Затем обхватил мальчика рукой, словно свернутое одеяло, перехватил его поудобнее и подбежал к краю обрыва. Оглянувшись и бросив на Кратоса последний взгляд, полный презрения, он прыгнул в пропасть и пропал из вида, прежде чем его враг успел подняться на ноги.

– Атрей! – крикнул Кратос, заставляя себя держаться на шатающихся ногах.

Не медля ни секунды, он тоже подбежал к обрыву и прыгнул.

^{Глава 45}

– Атрей! – кричал Кратос, расправляя руки, словно крылья, чтобы поймать как можно больше воздуха и задержать полет.

Яростный ветер выровнял его туловище, и ему наконец-то удалось обрести равновесие после прыжка с обрыва.

Бальдр под ним, все еще крепко держа мальчика, приземлился на спину чудовищного зеленого дракона, который тут же взмыл вверх и полетел прочь от горы.

Кратос накренился влево и вниз, чтобы уменьшить сопротивление воздуха и увеличить скорость. Нужно догнать дракона, прежде чем тот наберет высоту. Несколько секунд спустя Кратос шлепнулся на широкий чешуйчатый хвост дракона и инстинктивно выхватил Клинки Хаоса, которые метнул в шею дракона. Они воткнулись в покрытую шипастой чешуей плоть и надежно закрепились. Теперь Бог Войны мог перебираться по цепям вперед, к Бальдру.

– Думал, я так легко дам тебе забрать сына? – прорычал он с неожиданным спокойствием, хватая Бальдра за шею.

Чтобы защититься, Бальдру не осталось ничего иного, как отпустить Атрея, который беспомощно заскользил по шее дракона.

– Отец!

Кратос был вынужден отпустить Бальдра и отклониться назад, чтобы поймать сына. Выбросив руку, он перехватил запястье мальчика как раз вовремя, чтобы задержать его.

– Цепляйся за шипы! – проорал Кратос, перекрикивая ревущий вокруг них ветер.

Атрей повернулся, чтобы прижаться грудью к чудовищу, но рука его выскользнула из ладони отца. Не успел Кратос снова схватить его, как мальчик заскользил дальше.

– Нет! – крикнул Кратос в отчаянии, наблюдая за тем, как ветер уносит его размахивающего руками сына.

Бальдр ослабил хватку и привстал над драконом, чтобы подобраться поближе к Богу войны.

Долетев до хвоста, Атрей в последней попытке махнул рукой и зацепился за дракона. Прижавшись к хвосту всем телом, он обхватил его мертвой хваткой.

Прежде чем Бальдр успел добраться до Кратоса, тот дернул один из клинков, вытаскивая его из плоти дракона, и метнул его в противника. Но Бальдр уклонился и пополз дальше. Его целью был не Бог войны, а мальчик. Виляя из стороны в сторону, он постепенно скользил к хвосту.

Кратос хлестнул одним клинком, как хлыстом, и обмотал цепь вокруг шеи дракона у основания черепа. В ответ на это чудовище хаотично замахало крыльями, склонило голову и устремилось по спирали вниз, к храму посреди кратера.

В этот момент Бальдр решил, что ему все же будет проще добраться до Бога войны, чем до мальчика, поэтому он покатился обратно к голове дракона, и в последнее мгновение, падая, ухватился за лодыжку Кратоса.

– Посмотрим, как долго ты продержишься в воздухе! – воскликнул он, потянув изо всех сил Кратоса за ногу и пытаясь заставить Бога войны отцепиться от дракона.

Но Кратос знал, что пока один из клинков погружен в тело дракона, он ни за что не упадет с чудовища.

Тогда Бальдр перепрыгнул на другую сторону и ухватился за цепь, пытаясь вырвать клинок. Когда Кратос развернулся, чтобы хлестнуть его цепью другого клинка, Бальдр пнул его в грудь, сшибая с и так падающего свинцовым грузом дракона.

Кратос полетел вниз, навстречу озеру в кратере. Глаза его затмил туман, и он разглядел только смутные очертания моста и храма, прежде чем перевернулся спиной вниз. Атрей все еще цеплялся за хвост массивного чудовища. Упав на мягкую землю, Кратос тут же вскочил на ноги и увидел, как дракон, виляя, пролетает над храмом. Мгновение спустя с него по другую сторону храма спрыгнули две фигуры.

Не медля ни секунды, Кратос побежал к храму. Пока он добежит до него, в голове у него как раз прояснится, и он сможет снова броситься на врага.

– Бальдр! – кричал он по пути с несдерживаемой яростью в голосе.

Он бежал к залу путешествий, как демон, жаждущий крови. Но не успел он добежать до двери, как мост под его ногами дрогнул и начал менять положение. По всей видимости Бальдр добрался до зала раньше и уже настраивал переход между мирами на столе Биврёста.

Кратос ворвался в храм и пробежал по внешнему залу, где устроил свою мастерскую Брок. Гном заметил его только на половине пути.

– Кто тут мост открывает? Эй! Я задал воп…

Кратос рассчитал скорость как раз, чтобы перепрыгнуть через расщелину к вращающейся двери внутреннего зала. Приземлившись с перекатом через спину, он вскочил на ноги и увидел Бальдра, склонившегося над столом. Закончив настраивать мост, Бальдр вытащил свой Биврёст из стола, обернулся и увидел, что к нему бежит Бог войны.

Не замедляя бега, Кратос толкнул Бальдра и прижал его спиной к столу. Внешнее и внутреннее кольца зала медленно вращались, настраиваясь на переход в Асгард. На другой стороне стола неподвижно лежал мальчик.

– Слишком поздно. Дело сделано. Когда мост откроется, на тебя обрушится вся мощь Асгарда, – самодовольно усмехнулся Бальдр.

Зал загудел, в воздухе засверкали молнии, запахло грозой. Бальдр ловко извернулся и смог ударить Кратоса головой о стол.

– Все кончено!

Внутреннее и внешнее кольца проехали мимо ворот к мосту в Альвхейм. Бальдр попытался еще раз ударить Кратоса головой, но на этот раз безуспешно.

– Да ну? – спокойно произнес Кратос.

На этот раз это он приложил Бальдра головой о стол путешествий – с такой силой, что стол содрогнулся, а Бальдр обмяк, и Кратос откинул его в сторону. Выхватив свой Биврёст, он воткнул его в стойку на столе, но не успел закрепить.

Атрей зашевелился и слабо застонал.

Бальдр встал и прыгнул Кратосу на спину, зажимая локтем его шею, чтобы задушить. Упершись ногами в стол, он выгнул спину, пытаясь оторвать Кратоса от стола. Бог войны держался руками за кромку и не давал себя отцепить.

Атрей пришел в себя и смог выдернуть нож из плеча, неуклюже встать на ноги и, шатаясь, пойти к ним.

– Теперь ты умрешь! – завопил он.

– Нет! Послушай меня! – крикнул Кратос.

– Я помогу! – уже более уверенно прокричал мальчик.

Кратосу пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы проявить самообладание. Атрей не понимал, с кем они имеют дело. Пока мальчик не осознает истинную природу Бальдра, любая его попытка помочь сделает только хуже.

Бальдр усилил хватку рукой, душащей Кратоса, и продел другую под мышкой, намереваясь наконец-то оторвать своего противника от стола.

– Ну-ка отцепись, или я убью его. Ты ведь меня знаешь, – со злорадством прошипел он Кратосу в ухо.

Кратос грозно зарычал сквозь стиснутые зубы – так рычит львица, защищая своих детенышей. И навалился грудью на Биврёст. Кристалл наконец-то со щелчком стал на свое место. Яркий свет сменился мерцанием. Электрическое гудение затихло. По всей видимости, стол не был рассчитан на то, чтобы кристалл в него загоняли с такой силой.

Внешнее и внутреннее кольца продолжали двигаться к двери на мост в Хельхейм.

– Что ты наделал? – ужаснулся Бальдр. Лицо его посерело.

Корни призрачного Мирового Древа приподняли путевой кристалл из центра стола, а другие опутали кристалл моста в Хельхейм.

Многоцветный луч пронзил оба кристалла.

Сломанные ворота в Хельхейм распахнулись с ослепительным сиянием и брызгами искр. Затем в зале поднялся вихрь, стремительно затягивающий все в ворота. Вся комната будто оказалась в центре урагана. Повсюду летали обломки, которые открытый портал безжалостно всасывал в себя.

Атрея тоже приподняло в воздух, но он уцепился за вылезшие из-под стола корни. С другой стороны стола Кратос цеплялся за кристалл, не давая ветру себя унести. Бальдр же оторвался от Кратоса и полетел сквозь призрачное древо к открытому мосту.

Но на пути он в последнее мгновение схватил мальчика за ногу и злорадно ухмыльнулся, прежде чем скрыться в вихре за мостом Биврёста.

– Атрей! – надрывно крикнул Кратос.

У него не оставалось иного выбора, кроме как отпустить стол и, кувыркаясь, устремиться в полет к открытому мосту.

Глава 46

Ураганный ветер поднял их на несколько миль в небо.

Кратос летел, вращаясь, по широкой дуге, не сводя глаз с врага и сына. Бальдр крепко держал мальчика, пролетая через густые облака.

Кратос поджал подбородок и руки ближе к телу, чтобы ускорить падение. Секунду спустя он уже пролетал на расстоянии вытянутой руки от них. Увидев отца, Атрей задергался и зашевелил рукой, в надежде ухватиться за него.

Борясь с ветром, Кратос вытянул правую руку и почувствовал, как его ладонь скользнула по пальцам сына. Но ветер приподнял его и не дал ухватиться. Кратос расправил плечи, чтобы чуть замедлить полет и подобраться ближе к сыну. На этот раз ему удалось схватить Атрея за вытянутую руку. По всему его телу пробежала радостная дрожь.

Бальдр тоже выгнулся, развернулся к Кратосу лицом и схватил его за горло.

– Надеешься спасти этого мелкого выродка? – растянул он губы в презрительной гримасе.

Кратос обрушил на его лицо целый град ударов кулаком, но они почти не нанесли никакого вреда, потому что приходилось еще и преодолевать сопротивление ветра.

Бальдр в ответ размахнулся и тоже ударил его, но рука его только скользнула по щеке Кратоса.

Тогда Кратос сменил тактику и изо всех сил ударил Бальдра в живот. Тот на мгновение ослабил хватку. Кратос понял, что нужно действовать немедленно. Рванув на себя Атрея, он одновременно пнул Бальдра под ребра, отталкивая того подальше.

Но при этом он и сам не удержал мальчика. Атрей отлетел от них и закувыркался. Теперь Кратос никак не мог дотянуться до него. Пролетев через очередное облако, все трое оказались в пределах собственно Хельхейма над какой-то гаванью, заполненной боевыми кораблями.

Бальдр врезался в башню на конце моста и исчез из виду. Кратос едва не повторил его участь, но в последний момент хлестнул цепью с клинком и зацепился им за выступ башни, меняя траекторию полета. Но он все равно двигался слишком быстро, чтобы мягко приземлиться. Со всего размаха Бог войны рухнул на причал Хельхейма.

Поднявшись на ноги и пошатываясь от мучительной боли, Кратос невольно поежился от пронизывающего все тело холода и осмотрелся. Сына нигде не было.

– Атрей! – крикнул он.

– Я здесь! – отозвался голос откуда-то из тьмы Хельхейма.

– Не двигайся.

Кратос взобрался на каменное сооружение и постарался определить направление, откуда доносился звук.

– Где ты?

– Здесь!

Кратос быстро, но осторожно двинулся по окутанной дымкой верфи, мимо наполовину или полностью разрушенных кораблей.

– Так холодно… Где мы? – снова послышался голос Атрея, на этот раз ближе.

Вроде бы Кратос двигался в верном направлении, но все еще не понимал, куда именно идти, чтобы найти Атрея. Здешний холодный воздух искажал звуки, и порой казалось, что голос раздается совсем рядом, а потом он снова доносился издалека.

– Это Хельхейм… Опиши, что ты видишь.

– Хельхейм? Вокруг меня густой туман. На мне куча камней.

– Я рядом.

– Не могу пошевелиться! – ответил Атрей испуганным голосом, отчего у Кратоса дрогнуло сердце.

Нужно во что бы то ни стало дойти до сына раньше Бальдра.

Кратос пошел в направлении, откуда голос сына доносился в последний раз. Увидев кучу камней, он опустился на колени и принялся бешено разгребать ее руками, пока среди обломков не показалась шевелящая пальцами рука.

– Я здесь! – с облегчением сказал Атрей.

Кратос разгреб обломки достаточно, чтобы вытащить сына. Но вместо того, чтобы благодарно обрадоваться тому, что Атрей до сих пор жив, и обнять его, Кратос почувствовал, как в нем закипает гнев. Стоя на колене, он строго ткнул пальцем в сына, на лице которого застыл страх. Когда Атрей попытался встать на ноги, он выдернул его из обломков и поставил перед собой. Бьющиеся жилы на лбу отца недвусмысленно говорили о его гневе.

Атрей взирал на него в страхе и недоумении. Почему отец сердится? Что он сделал не так и чем заслужил такое порицание?

– Сейчас ты будешь слушать меня, не говоря ни слова. Я твой отец, а ты, мальчик, явно не в себе. Ты слишком горячишься. Ты безрассуден и непокорен, ты отбился от рук. Я не потерплю этого. Будешь чтить память матери, и навсегда оставишь этот гибельный путь. Еще не поздно.

Атрею захотелось возразить, найти оправдание каждому слову отца. Он же, в конце концов, поступал так же, как отец, так почему же Кратос сердится на него? Разве не так должны вести себя боги? Как он может вести себя иначе, если никто не подавал ему другого примера?

Вдали послышались шаги.

Мерное, четкое постукивание, словно маршировал военный патруль. С каждым мгновением оно становилось все громче. К ним приближались Хель-скитальцы.

Кратос выпрямился, отошел от сына и заглянул за высокий камень. Так и есть – целая дюжина мертвяков. Отпрянув от камня, он повернулся к сыну и проворчал:

– Разговор еще не закончен!

Атрей послушно кивнул, все еще до конца не понимая, чем была вызвана такая вспышка гнева, и посматривая на отца с опаской.

– Мы здесь из-за тебя, мальчик. Не забывай.

Теперь следовало переключить внимание на врагов, которые были совсем близко.

– Теперь ты умрешь! – раздался голос Атрея, но словно призрачный, отраженный эхом.

– Мальчик?

Кратос провел сына за собой по причалу, и они укрылись в деревянном здании. Скитальцы их вроде не заметили.

– На протяжении долгих веков хранитель моста не пускал сюда живых. Но теперь, когда ты вырвал ему сердце, мы оказались здесь. Забавно, как все обернулось, – сказал Мимир.

Тут их ослепила неожиданная вспышка яркого света.

– Он заплатит за слова о маме, – принесло ветром фантомные слова, как будто произнесенные голосом Атрея.

– Мальчик? – пробормотал Кратос в замешательстве и снова насторожился.

– Это не я, – сказал Атрей позади него.

Едва они сделали пару шагов, как снова замерли на месте. В центре помещения нарисовался призрачный облик Атрея.

– Но мы боги! Мы можем делать все, что захотим, – сказал призрачный Атрей.

Кратос развернулся и понял, что настоящий Атрей стоит позади него, несмотря на то что мгновение назад видел сына в десяти шагах перед собой.

– Я видел себя! – изумленно произнес мальчик.

Лицо его вытянулось, дыхание участилось.

– Я тоже тебя видел.

– Что это было?

Как только видение исчезло, Кратос с Атреем перешли в следующее помещение. И снова их на мгновение ослепила яркая вспышка. После нее опять появился призрачный Атрей – но на этот раз не один, а вместе с Моди, так как это было на перевале – Моди лежал на земле, весь в крови и синяках, жалкий.

– Так я сказал твоей матери… перед тем… как взял ее, – прохрипел он, пытаясь встать, и его голос эхом отразился со всех сторон.

Призрачный Атрей вынул охотничий нож и ловко воткнул его в горло Моди. Хлынула темная кровь. Атрей встал на колени перед умирающим, схватил его за волосы и резко приподнял голову. На лице Моди запечатлелся ужас.

– Моя мать все еще шлюха? А? Шлюха? – выпалил призрачный Атрей.

Моди булькнул и пробормотал что-то нечленораздельное, и Атрей отпустил его. Потом встал спиной к поверженному и медленно вытер руки о штаны, словно желая навечно украсить их кровью своего врага. Моди за ним медленно отполз к краю моста. Фантомный Атрей повернулся и, не говоря ни слова, пнул противника ногой, скидывая в пропасть.

Настоящий Атрей испуганно взирал на разворачивающуюся у него на глазах сцену.

– Я… я бы так не сделал.

^{Глава 47}

– Почему я должен заново переживать то, что сделал? Это у всех богов так? Эти видения будут преследовать меня до конца дней?

Кратос ничего не говорил, хотя прекрасно знал ответ.

– Я… теперь я даже не узнаю себя, – сказал Атрей.

– Это место разрушает разум. Не думай о том, что видел. Не здесь. Не сейчас.

– Понятно.

– Нужно идти. Быстро.

Петляя мимо различных построек верфи, Кратос с Атреем вышли к открытому месту, откуда открывался вид на мост, перекинутый через бездонную пропасть.

– Вот. Нужно перебраться на ту сторону, – сказал Кратос, указав на другой конец моста.

– А это безопасно?

– Перейти мост могут только мертвые.

– Тогда… как?

– Нужно найти другой путь.

Не успели они покинуть верфь, как их встретил отряд из шести Хель-скитальцев, патрулировавших причал. Отразить их нападение удалось только с помощью клинков на цепях, которые метал во все стороны Кратос. Разобравшись с последним мертвяком, Кратос развернулся и посмотрел на Атрея.

– Нужно дойти до моста как можно быстрее.

Когда они подошли к башне рядом с мостом, по каменным проходам пролетело потустороннее эхо:

– Я никогда бы на это не согласился!

Бальдр.

– Он рядом, – тихо предупредил мальчика Кратос.

Атрей схватился за лук, хотя прекрасно понимал, что его оружие бесполезно против такого врага.

Они подобрались ближе к зданию. Кратос думал о том, что им снова предстоит драка с Бальдром. «Но ведь его нельзя победить!» Он так и будет преследовать их, пока не уничтожит кого-нибудь из них, а то и обоих. Кратос порылся в памяти в поисках какого-нибудь приема, какого-нибудь способа, имеющегося в арсенале богов, чтобы одолеть чудовище в человеческом обличье.

Они не сделали и десятка шагов, как после очередной вспышки перед ними снова явился призрак Атрея. Они остановились, не желая приближаться к видению. В стороне, разделенный полупрозрачной энергетической стеной стоял Бальдр во плоти. Он казался погруженным в транс и наблюдавшим за своей иллюзией, в которой он кому-то угрожал ножом.

– Ты не имела права! – выпалил фантомный Бальдр.

– Я имела право. Я твоя мать, – произнес сердитый женский голос.

– Ты не имела права, ведьма! – воскликнул фантомный Бальдр с таким гневом, что у него забились жилы на шее.

Подобравшись поближе, Кратос с Атреем увидели, на кого направлен гнев Бальдра. Перед ним мерцал призрак Фрейи. Она стояла с гордо поднятой головой, несмотря на приставленный к ее шее нож.

– Нет вкуса. Нет запаха. Я даже не чувствую, жарко здесь или холодно. Пиры, выпивка… женщина. Все исчезло! – сокрушался фантомный Бальдр в безысходном отчаянии.

– Но ведь теперь ты никогда не почувствуешь боли. Смерть более не властна над тобой. Разве ты предпочел бы умереть?

– Чем лишиться всех чувств? Да! Верни мне все, мать! Немедленно!

– Не могу.

– Ты хоть понимала, чем обернется твое решение?

Фантомный Бальдр обхватил голову матери и подтянул ее шею к самому кончику ножа.

– Верни! Сейчас же!

– Так это не действует. В свое время ты поблагодаришь меня.

– Нет… не поблагодарю, никогда.

Он подтянул мать еще ближе к себе. Брызнула струйка рубиново-красной крови. На беспристрастном лице Фрейи впервые отразились какие-то чувства. Страх и озабоченность.

Настоящий Бальдр подошел к призракам, но всего лишь на шаг.

– Ты испортила мне жизнь, – пробормотал фантом.

– Дитя мое, мое любимое дитя, мы можем… – начала призрачная Фрейя.

– Нет! – воскликнул призрачный Бальдр. – Если не можешь исправить…

Призрачный Бальдр скользнул Фрейе за спину и толкнул ее на колени, не выпуская из руки нож. Мышцы его напряглись, словно он был готов перерезать ей горло.

– Давай, – громко произнес настоящий Бальдр, словно надеясь на то, что звук его голоса склонит чашу весов на его сторону. – Давай же!

– Сын, – едва слышно прошептала Фрейя голосом, лишенным надежды.

– Давай же, не медли!

Фантомный Бальдр с презрением оттолкнул от себя Фрейю и отошел от нее.

– Трус! – бросил настоящий Бальдр, обвиняя призрачного себя, словно обращался к другому человеку.

Призрачная Фрейя, замерев, смотрела на него; на глазах ее выступили слезы, нижняя губа дрожала.

– Видеть тебя больше не хочу! – выпалил призрачный Бальдр, сжимая рукоять ножа и содрогаясь от внутренней борьбы.

В следующую секунду фантом исчез, и остался лишь настоящий Бальдр, в замешательстве взирающий на призрак своей матери.

Кратос прижал палец к губам, призывая к молчанию. «Если не издавать лишних звуков, то можно пробраться мимо него незамеченными». Сын ответил легким кивком.

Бальдр сделал несколько шагов к Фрейе.

– Что ты со мной сделала? – спокойно спросил он, как человек, полностью контролирующий свои эмоции. Выдрав отошедшую от стены доску поблизости, он замахнулся ею, намереваясь ударить Фрейю по голове.

– Что ты со мной сделала! – сорвался он на крик и зарычал, лишаясь самообладания.

Но, как и призрак до этого, лишь нерешительно переступал с ноги на ногу.

Доска в его руках задрожала. Как и фантом, он пал духом и уронил доску. Он не мог ударить даже призрак своей матери. Упав на колени, он захлебнулся от рыданий. Битва в его голове закончилась, и победителем вышел не он.

– Трус! Жалкий трус! – всхлипывал он.

Кратос и не думал, что увидит когда-нибудь человеческую, ранимую часть Бальдра. Тот, кто безжалостно преследовал их с сыном и самозабвенно бросался в жестокую битву, казался совсем другим созданием, непохожим на этого мужчину, стоявшего на коленях и по-прежнему не замечавшего их присутствия.

Кратос с Атреем, пригнувшись, прокрались за полуразрушенными стенами, совсем рядом со всхлипывающим Бальдром. Пока он не двигался, они отошли подальше, хотя звуки рыданий все еще долетали до них.

Так они проскользнули через сломанные ворота, оставив Бальдра наедине с его печалью.

^{Глава 48}

Атрей с облегчением вздохнул, только когда они отошли еще дальше от башни.

– Фрейя его мать. Почему ты молчал, башка одноглазая? – спросил Кратос.

– Сам не знаю, как так вышло. К чему мне было держать это в тайне? Мне кажется, память ко мне возвращается постепенно.

– А зачем ей было скрывать это от нас? Она знает, что он нас преследует? Мы ей об этом не говорили.

– В любом случае не думаю, что она в сговоре с сыном. Они не разговаривали друг с другом много лет, – сказал Мимир.

– Время покажет. Вот и мост, – сказал Кратос, меняя тему.

Едва они подошли к мосту, как позади вспыхнул свет и послышался низкий мужской голос, словно принесенный ветром:

– Я положу конец этому хаосу!

– Кто это? – спросил Атрей.

– Не важно, – буркнул Кратос себе под нос, но от внимания мальчика не укрылось выражение страха на лице отца.

Отец явно знал этот голос, достаточно властный, чтобы вздрогнуть. У Атрея засосало под ложечкой, и он невольно сжал рукоять ножа, чтобы почувствовать себя уверенней.

И тут они замерли.

Перед ними вырос фантом Кратоса в греческой одежде – гораздо более молодого, мускулистого и безбородого. Он обращался к кому-то невидимому. Земля под ним превратилась в обагренный кровью каменный пол.

– Кругом хаос! Мне многое предстоит сделать, когда я убью тебя, – произнес величавый старик.

– Выйди мне навстречу, отец. Пора покончить с этим, – отозвался призрачный Кратос.

– Да, сын мой. Пора. Должен остаться только один из нас.

И тут с треском ломающегося льда иллюзии исчезли.

Атрей попытался понять, что он только что увидел. Призрак отца сильно отличался от того человека, с которым он рос.

– Ты ничего не видел, мальчик.

Пока они шли дальше к мосту, Атрей раздумывал над тем, что никогда не сможет забыть увиденное. Задумался он и о собственном призраке, увиденном ранее. Да, они выглядели грубыми и жестокими – но такими настоящими…

– Ладно, идем. Нужно идти, – сказал Атрей вслух.

– Да.

Оказалось, что единственное место, куда можно было отсюда пройти – это одномачтовый военный корабль у причала неподалеку от моста.

– Что теперь? – спросил Атрей, озираясь по сторонам.

– Да… Что теперь? – переспросил Мимир. – Этот мост могут пересечь только мертвые, а, насколько я могу судить, мертвый в нашей компании только я.

– Могу швырнуть тебя к тому концу, если хочешь, – сердито предложил Кратос.

Тут вдруг раздался громкий вой, будто разом завопили тысячи мертвецов.

– Что это? – испуганно спросил Атрей.

– Похоже, о нашем присутствии стало известно, – ответил Мимир.

Вся верфь неожиданно осветилась яркими фонарями и ожила. С дальнего конца гавани к ним подступал отряд мертвецов. С грозным воплем Кратос бросился на их передние ряды, разрубая скитальцев пополам своими клинками на цепях. Ноги, вращаясь, отлетали в одну сторону, торсы – в другую. Упав на землю, трупы вспыхивали пламенем и распадались прахом. Когда пал последний враг, Атрей подбежал к нему, упал на колени и вытянул руки, чтобы согреть их во вспыхнувшем пламени.

– Оставаться здесь нельзя, – сказал Кратос.

– Да… Но эти трупы горят, – сказал Атрей.

– И что?

– Ага. Если подождать здесь подольше, можно развести хороший костер, – иронично усмехнулся Мимир.

Они поднялись на палубу корабля. Кратос ловко забрался на мачту и разрубил ее пополам. Затем при помощи клинков на цепях подтянул к себе верхний край парусов и закрепил его, создав таким образом нечто вроде воздушного шара. С высоты половины разрубленной мачты он увидел, что к ним приближается целая орда мертвецов.

В голове у него созрел план, но нужно было действовать как можно быстрее.

^{Глава 49}

Оглядев палубу, Кратос приметил, что канаты и доски судна смазаны густым слоем дегтя.

– Не уверен, что на нем можно плыть, – сказал Мимир, пряча под сомнением свой страх.

– Пойдет, – проворчал Кратос.

Выбора у них все равно не было.

Нужно было действовать быстро. Свалив в кучу всю лишнюю оснастку и все обломки досок, Кратос воспользовался клинком на цепи как кремнем и поджег эту кучу, от которой почти сразу повалил густой темный дым. Подбежав к натягивающей паруса рукояти, он принялся вращать ее обеими руками. Обмякшие было паруса наполнились теплым воздухом и надулись. Похоже, его план сработает…

Судно дернулось, отчего отец с сыном едва удержались на ногах, и медленно двинулось вперед и вверх.

– Мы поднимаемся! Прямо как на небесном фонаре! – крикнул Атрей, заметив улыбку на лице отца.

Наконец-то они могут выбраться из этого проклятого места!

– Это прекрасно, но помни, корабль позволит нам одолеть лишь часть пути. Храм Тюра находится над колоссальным водопадом, а мы, увы, внизу. То есть, даже если мы доберемся туда в целости, нам все равно нужно будет как-то подняться вверх по водопаду, – поведал Мимир ко всеобщему разочарованию.

– Ваны построили величайший корабль на свете, и он может летать, – сказал Атрей.

– Скидбладнир? Да, потому что он был так задуман. А этот не был, – уточнил Мимир.

– Другого корабля у нас нет. Пойдет и этот, – промолвил Кратос.

Прошло не так уж много времени, когда корабль столкнулся с неровным выступом проплывавшего мимо гигантского айсберга.

– Застряли, – доложил Атрей.

– Наткнулись на самый большой айсберг, какой я когда-либо видел. Считайте, что потерпели настоящее кораблекрушение, – сказал Мимир.

– Ну, огонь хотя бы греет, – добавил Атрей. – Что теперь?

Кратос сделал то, что пришло ему в голову: выхватив Левиафан, он принялся перерубать огромную скобу, удерживающую нижний край парусов.

– Топором решил поработать? – спросил Атрей, все еще не понимая затеи.

– Не мешай отцу! – встрял Мимир.

Через десяток ударов скоба лопнула, отпуская паруса в полет.

– А, спустил паруса, – произнес Атрей с недоумением.

Кратос прыгнул на борт и привязал свисающие с рей канаты так, чтобы из парусов получилось больше импровизированных воздушных шаров. Наполнившись горячим воздухом, паруса раздулись и приподняли корабль над айсбергом.

– Сработало, – пробормотал Атрей, не веря происходящему.

Он подбежал к краю палубы, чтобы получше рассмотреть, что находится впереди, но тут корабль накренило вбок так, что ни мальчик, ни отец не удержались на ногах. Оказалось, что рея зацепилась за торчавшую из огромной постройки балку.

– И снова застряли, – объявил Атрей, вспрыгивая на ноги и подбегая, чтобы посмотреть на помеху ближе.

– Ненадолго. Оставайся на корабле, – сказал Кратос.

– Поверить не могу – ты превратил корабль в огромный небесный фонарик! – шептал Атрей.

Кратос перепрыгнул на башню, задержавшую корабль. Найдя механизм полуразрушенного подъемного моста, за которую и зацепилась рея, он повернул его, отцепляя корабль.

– Получилось! Корабль свободен! – воскликнул Атрей, как только корабль снова начал подъем.

– Жди меня там! – приказал Кратос.

– Есть разговор, брат, – обратился к нему Мимир. – Ты же понимаешь, что все кончено? Даже если мы вернемся в Мидгард, вы с Бальдром разрушили единственные врата в Ётунхейм. У нас нет вариантов. А мальчишка… теперь это просто головная боль. Он такое возомнил о себе, что…

– Атрей – не твоя забота! – процедил Кратос.

– Ну что ж, он станет заботой всех миров, если ты ничего не сделаешь. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы это понять.

Пару секунд спустя раздался голос Атрея:

– Смотри! Теперь мы застряли из-за другого моста!

Кратос перебежал к обломку моста, за который зацепился борт корабля, спрыгнул на палубу и уперся в нависший камень плечами.

– Атрей! – подозвал он сына.

– Я могу помочь! – с готовностью устремился к нему Атрей.

Вместе они навалились на каменную глыбу. Корабль дрогнул – сначала лишь слегка, но потом стал отходить все дальше и дальше. Атрей не мог поверить, что в его руках заключена такая сила. Через пару секунд корабль уже отлетал от препятствия.

– Получилось! Мы свободны! – восхищенно воскликнул мальчик.

Корабль поплыл дальше в морозном небе Хельхейма.

– Скоро мы отсюда выберемся, – сказал Атрей.

И снова их ослепила яркая вспышка над головой.

– Сразись со мной и покончим с этим! – прогремел призрачный голос Кратоса из другого времени и места.

– Да, сын мой. Пора, – отозвался голос пожилого мужчины.

– Нет, – прошептал Кратос себе.

Похоже, его сыну предстоит стать свидетелем его худших кошмаров.

– Снова этот голос. Ты знаешь, кто это? – поинтересовался Атрей.

– Голова, долго еще до храма? – громко спросил Кратос, меняя тему.

– Да, а то очень холодно, – добавил Атрей.

– При такой скорости, и если не погаснут огни, то не успеешь моргнуть, как мы будем там, паренек, – прикинул Мимир.

– Как ты думаешь, у нас получится?

– Я… я не знаю, – отвлеченно пробормотал отец.

– Ты как, в порядке? – спросил Атрей, заметив озабоченное выражение на лице отца.

– Да. Держись поближе к огню и отдохни, – сказал Кратос.

Когда корабль проплывал мимо мрачных построек Хельхейма, с их крыш на борт спрыгивали скитальцы. Кратос бросался на них, едва они приземлялись, и разрубал на части, прежде чем они успевали бы броситься в атаку. Но в пылу сражения он не заметил, как несколько скитальцев отошло в сторону.

– Они хотят погасить огонь! Вон там! Справа по борту! – крикнул Атрей отцу.

И в самом деле скитальцы пытались погасить костер, благодаря которому корабль держался в воздухе. Чем дольше сражался Кратос, тем больше мертвяков подбиралось к костру.

– Быстрее! Мы перевернемся! – крикнул Атрей, чувствуя, как корабль кренится влево. – Опускаемся!

Корабль пролетел впритык к другому айсбергу, острые как нож выступы которого оцарапали его борта.

– Айсберг! Слева по борту!

– Держись! – выкрикнул Кратос.

Не успел он разобраться с последним врагом, как откуда ни возьмись в борт воткнулся огромный гарпун, останавливая корабль, отчего тот содрогнулся всем корпусом.

– Что-то нас держит! Слева! – крикнул Атрей.

Кратос добил последнего скитальца и подбежал к борту, куда упал гарпун.

– Сейчас освобожу!

Зацепившись клинком, Кратос перепрыгнул через борт и уперся ногами в доски, а другим клинком на цепи выдернул гарпун из корпуса. Судно двинулось навстречу очередному препятствию на его пути.

– Сейчас врежемся в этот мост! – предупредил отца Атрей.

Кратос раскачался на цепи и запрыгнул обратно на палубу, но корабль уже врезался в мост. От места столкновения во все стороны полетели щепки и обломки. К счастью, корабль выдержал удар и поплыл дальше над подножьями холмов Хельхейма. У входа на Мост Проклятых они разглядели труп хранителя моста.

– Мы почти добрались! Смотри! Впереди! Я вижу! – воскликнул Атрей, улыбаясь во весь рот от радости, что они наконец покинут этот мрачный мир.

БАМ! БАМ!

В корпус воткнулись еще несколько гарпунов.

– Опять остановились!

– Снова гарпуны, – произнес Кратос.

– Опускаемся! – тревожно воскликнул Атрей.

Под весом гарпунов нос корабля начал опускаться. Чтобы освободиться от гарпунов, Кратосу пришлось подрубить палубу и пожертвовать частью носа корабля.

– Надеюсь, нам не понадобится эта часть, – сказал Атрей.

Подняв голову, Кратос увидел вдалеке храм путешествий. Они почти долетели…

– Храм! Мы добрались! – воскликнул Атрей. – Погоди-ка… Мы движемся слишком быстро, мы пролетим мимо него!

В это мгновение по правому борту сгустился непроницаемый туман, в котором засверкали молнии.

– Час пробил, сын мой! – раздался призрачный голос старика.

Кратос настороженно развернулся и проследил взглядом за дымкой, которая, проплыв по палубе, сгустилась и превратилась в пожилого мужчину с белой бородой и сияющими белыми глазами.

Зевс тут же рухнул на палубу, окровавленный, побитый и жалкий.

Мгновение спустя появился молодой и безбородый призрак Кратоса в греческой одежде. Он отбросил один клинок с цепью, затем другой, потом подбежал к Зевсу.

Призрак Кратоса схватил Зевса за горло, приподнял и с силой толкнул вниз. Несколько раз он ударил старика кулаками, затем поддал коленом в лицо. И снова обрушил град ударов, приложив противника напоследок головой о камень. С каждым ударом во все стороны разлетались брызги крови. Бог войны не знал жалости и пощады, он колотил старика без устали.

Атрей стоял чуть поодаль и с недоверием следил за каждым жестоким ударом. Затем по какой-то причине выражение ужаса на его лице сменилось паникой. Он подбежал к отцу, потряс его и потащил прочь от видения, которое понемногу рассеялось.

– Скорей, нам надо уходить!

– Ты видел…

– Нет времени, смотри!

Летящий корабль врезался в еще одну башню, разламывая ее. Куски башни, падая на корабль, изменили его траекторию так, что теперь он несся прямо на храм путешествий. Столкновения невозможно было избежать.

– У меня есть план! – крикнул Атрей, хватая отца за руку. – Прыгай!

Они прыгнули с борта и упали на храм путешествий, пробив купол и приземлившись в притворе. Мгновение спустя корабль врезался в храм и разлетелся на куски.

– И это был твой план? Вы оба чокнутые! – взорвался Мимир, не веря в то, что его ожившая голова пережила падение.

– Покидаем этот мир. Сейчас же, – произнес Кратос.

– Если еще доступен путь обратно… – добавил Атрей.

Вход во внутреннее помещение засыпали обломки купола, так что им пришлось искать другой путь. Они прошли через ряд скрытых помещений, расположенных под куполом.

– Что это за место? – спросил Атрей, рассматривая помещение, похожее на библиотеку.

– Один устроил. Сразу видно по чудовищной безвкусице, – ответил Мимир. – Посмотрите на все это… Сколько тайных знаний хранят эти стены…

– Я бы предпочел не дожидаться, пока здесь появится Один. Идем, – сказал Кратос.

– Смотри! Пропавшая история… – сказал Атрей, указывая на панель у противоположной стены, на которой был изображен Тюр, идущий по воздуху на глазах у наблюдающих за ним людей.

– Наверное, Один похитил ее. Но зачем? – удивился мальчик.

– У него на все свои причины. Можно взглянуть? – спросил Мимир.

Кратос приподнял голову, чтобы Мимир смог рассмотреть панель, явно вырванную из триптиха, который они видели раньше.

– Х-м… а это весьма неожиданно.

– Почему? Что это значит? – полюбопытствовал Атрей.

– Понятия не имею! Правда, неожиданно? – рассмеялся Мимир.

– Голова… – сердито оборвал его Кратос.

– Ну ладно. Очевидно, это Тюр… он путешествует каким-то волшебным образом. Но при чем тут великаны, и почему они посвятили этому алтарь? Увы, это совсем не очевидно.

– А что это за руны в углах?

– Это не руны. Символы… Из других стран. Они означают…

– Войну, – закончил за него Кратос.

– Ага.

– Откуда ты?… – удивился Атрей.

– Вот этот мне хорошо знаком, – сказал Кратос, указывая на изображение буквы омега в верхнем правом углу.

– Его глаза, – прервал он чуть погодя неловкое молчание. – Самоцветы. Как у тебя.

– Это, вне всякого сомнения, символизирует дар предвидения, который мы получили от великанов… Дай-ка мне посмотреть поближе…

Кратос поднял голову еще выше и поднес ее к металлической фигуре Тюра.

– Любопытно… – прокомментировал Мимир, прищуривая свой единственный глаз и разглядывая триптих.

Тут из его глаза вырвался луч золотистого света и осветил драгоценный камень в глазу Тюра. Металлический символ над головой Тюра задрожал, а за деревянной панелью послышались щелчки механизма.

– Очень, очень любопытно, – повторил Мимир.

У основания панели высветилось странное изображение. Когда оно обрисовалось четче, стало понятно, что это какая-то схема узорчатого ключа рядом с дверью, к которой он должен подходить. Атрею эта дверь показалась знакомой. Кроме того, в руке самого Тюра засветился талисман.

– Так вот это что, – протянул Мимир таким тоном, как будто с самого начала знал, в чем тут дело.

– И что же? – спросил Атрей, внимательно исследуя панель.

– Я скажу, на что это похоже, – на тайные схемы, спрятанные Тюром так, чтобы прочел лишь он… и те, кому доверяли великаны. Прямо под носом у Одина – ха! Я же обещал доставить вас в Ётунхейм… – похвастался Мимир.

– Как это понимать, голова? Ты сказал, что пути больше нет, – оборвал его Кратос.

– Не понимаешь, брат? Один не утратил надежду, и нам не следует! Он знал, что тут есть подсказка, но нашли ее мы. Это схема ключа от какого-то тайного чертога Тюра. Я не знаю, куда это нас приведет, и что там… но это путь!

Кратос бросил взгляд на Атрея, который тут же отвернулся.

– Как нам сделать ключ? – спросил Кратос.

– Спросим мастера в этом деле. Гнома.

– Этот символ на двери храма… это сочетание нескольких рун. Мир. Единство. Надежда. И всякое другое, – пояснил Атрей, когда они вышли из помещения.

– Собственное изобретение Тюра. Он сам сделал эту дверь, – сказал Мимир.

Пока они шли к залу путешествий, в голове у Кратоса продолжали бушевать неприятные мысли. Он разрывался между желанием хранить молчание и потребностью выговориться. Он понимал: чем дольше откладывается разговор об увиденном, тем труднее будет начать.

– То… что ты там… увидел, – наконец начал он, очень медленно.

– Я ничего не видел, – быстро и решительно произнес Атрей.

– Ты не видел меня… и еще кое-кого? Старика?

– Какого старика? – переспросил Атрей.

Кратос внимательно посмотрел сыну в глаза и понял, что тот лжет.

– Может, пойдем? Ненавижу это место, – добавил Атрей, потирая руки для пущей убедительности.

Ему оставалось надеяться, что уловка сработает. Ему не хотелось продолжать этот разговор. Не хотелось снова поднимать тему спора с отцом. Он был бы только рад, если бы они не вспоминали об этом до конца путешествия. И догадывался, что отец тоже был бы этому рад.

– Ну… что ж.

Мальчик вспрыгнул на сияющий мост Биврёста сразу же, как только этот мост образовался. Но почему отец избивал того беспомощного старика? Неужели так и должны поступать боги? Атрей надеялся, что нет.

– Вернемся в Мидгард и изготовим ключ, – бодрым голосом произнес Мимир, почувствовав, как растет напряжение между отцом и сыном.

Но те продолжали молча идти к механизму для путешествий. Активировав его, они перенеслись в Мидгард, в уже хорошо известный им храм над озером в кратере.

Глава 50

Выйдя из-под купола, первым делом они решили найти Брока и пошли по дороге туда, где видели его в последний раз. Поскольку гномы часто меняли местонахождение своих мастерских, синий человечек мог оказаться где угодно… И можно было потратить долгие дни на поиски в лесу.

Но им повезло – лавка гнома оказалась на прежнем месте. Заметив их, гном поднялся из-за своего верстака, поставленного возле потрескивающего костра.

– Сделаешь? – сразу же спросил Кратос, показывая на рисунок ключа, который Атрей начертил по памяти на земле.

Брок уставился на рисунок с загадочным видом.

– Это оружие? Броня? Или какой другой инструмент войны, по которым я, безусловно, мастер? Нет? Тогда забудь! Даже если бы я хотел сделать подобную безделушку, то просто-напросто угробил бы свои инструменты, работая над такой дамской игрушкой.

– А если обшить? – послышался голос у них за спиной.

Повернувшись, они увидели Синдри, стоявшего в десяти шагах от них и сжимающего в руках походную сумку.

– Заварить скапом по контуру… По одному класть тонкие слои…

Увидев своего брата, Брок с некоторым удивлением фыркнул.

– Ну хорошо, умник. И где ты прикажешь мне нынче раздобыть кусок хорошего скапа? В последний раз я видел скап, еще когда у меня шишка торчком стояла, – проворчал Брок. – Тебе, пацан, наверное, придется спросить папашу, что это значит.

Синдри вытащил из кармана кусок скапа размером с кулак и гордо поднял его, словно трофей.

– Да вот здесь!

Брок даже поперхнулся – настолько он не ожидал такой эффектной материализации своих слов.

– Да иди ты! Это что… Где ты его… – забормотал он с отвисшей челюстью.

– Пришлось руки замарать, – сказал Синдри, как бы между прочим. – Если понимаешь, о чем я.

Он подмигнул, намекая на нечто, известное лишь двоим гномам.

Брок долго смотрел на него, затем расхохотался.

– Ну так не стой тут столбом – за работу!

– Что… ты вдруг готов работать над чем-то, кроме оружия? – поддел его Синдри.

– А почему бы и нет? Они люди хорошие.

Синдри с Атреем посмотрели на Брока, как будто тот был каким-то иноземным чудищем.

– Что? Я расту над собой!

Братья засуетились у переносной печи Брока, хлопотливо ударяя по металлу.

– Следи за спиной! Расслабь кисть! – подавал советы Синдри.

– Если проголодались, пошарьте в моей сумке, – предложил Брок путешественникам.

Кратос с Атреем достали из сумки яблоки, хлеб, вяленую оленину и сушеные абрикосы. Пообедав, они расположились подремать под раскидистым дубом, несмотря на непрекращающиеся удары молотом. Несколько часов спустя они проснулись из-за громких выкриков.

– Сам расслабь свою кисть! И поддай жара! – приказал Брок, взмахивая молотом.

– Так точно! Будешь еще закалять сталь? – спросил Синдри.

– Больше не нужно. Я уже трижды закалил ее в крови драугра. Видал? – похвастался Брок.

– Ах ты хитрый жук! Как находчиво. И чистенько! Учиться никогда не поздно, правда? – улыбнулся в ответ брату Синдри.

Атрей наблюдал за ними, не скрывая радости от того, что братья наконец-то работают сообща. Он перевел взгляд на отца, который смотрел на гномов с каменным лицом, и улыбка на устах мальчика погасла.

– Вот, готово! – объявил Синдри, с гордостью протягивая им угловатый ключ, идеально подходящий под рисунок, который все еще виднелся на земле.

Брок вернулся к своей плавильне и схватил прут с раскаленным наконечником.

– Не забудь это!

Вместе братья-гномы отметили свое изделие клеймом, с шипением оставившим свой след.

– Вещь, которой мог бы гордиться сам Двалин! – усмехнулся Брок.

– Двалин ваш отец? – спросил Атрей.

– Твоя мать никогда не рассказывала тебе про Двалина? Ну конечно, он же не бог, вам только богов подавай… Он был правителем всех горных гномов. А ваши боги нам не указ, – сказал Синдри.

– У нас дела, – строго сказал Кратос, взяв ключ, и пошел прочь от мастерской.

Атрей только пожал плечами.

^{Глава 51}

– Теперь надо только понять, какую дверь этот ключ открывает. Она должна находиться где-то в храме, – сказал Атрей.

– А за ней, будем надеяться, секретный проход в Ётунхейм! – добавил Мимир.

Вернувшись в храм Тюра, Кратос нашел нужную дверь, похожую на то изображение, которое они видели рядом со схемой ключа. Отперев дверь ключом, он открыл ее и увидел небольшую прихожую с узкой лестницей наверх.

– Здорово! Мы вошли! Но… что это за место? – спросил Атрей.

– Я знаю не больше твоего, братец, – ответил Мимир.

Большая дверь Ётунхейма распахнулась, а за ней оказалась дверь попроще и поменьше, ведущая к мосту Биврёста. Позади него была еще одна дверь с богатой резьбой.

– Это что-то значит? – спросил Кратос, показывая на резьбу.

Атрей покачал головой.

– Дай-ка посмотреть, – сказал Мимир.

Кратос приподнял голову Мимира.

– Талисман! Я подозреваю, что он нам еще пригодится.

Кратос поддел ножом талисман в виде волчьей головы, и тот выскочил из своего гнезда на двери. Затем воин распахнул дверь в какой-то загадочный проход, напоминавший огромную ветвь дерева, протянувшуюся в бесконечность.

– Добрались! У нас получилось! – воскликнул Атрей.

– На панели в библиотеке Одина было показано, как он держал вот это, – сказал Кратос.

– Да… да! Теперь-то я понял. Там было изображено, как Тюр путешествует по миру-между-мирами. Обычно сойти с тропы означает верную смерть, но Тюр всегда шел своей тропой, если ты понимаешь, о чем я.

– Мир-между-мирами… – задумчиво произнес Кратос.

– Значит, в святилище Тюр изображался шагающим с ветви Мирового Древа. Думаешь, чтобы попасть в Ётунхейм, нам тоже нужно так сделать? – спросил Атрей.

– Да, – сказал Кратос.

– Ой-ой. Ты и вправду это задумал? – беспокойно произнес Мимир.

Они шагнули в расплывчатый туман мира-между-мирами. Вокруг них заплясали пятна света, словно внимательно исследуя незнакомцев.

– Если ты решил кинуться в бездну, надеюсь, ты крепко подумал, – предупредил Кратоса Мимир.

– Разве это не твоя идея? «Идти своим путем», так? – спросил Атрей.

– Проклятье! – отозвался Мимир.

Атрей решительно побежал по ветви и остановился перед обрывом, похожим на тот, который был изображен на панели триптиха.

Кратос заглянул в темную бездну.

– Здесь Тюр ступил за грань. Готов? – спросил он и поглядел на сына.

Атрей забрался на спину отца.

– Ну… если это все… был рад знакомству, – пробормотал Мимир дрожащим голосом.

– Не теряй веры, голова, – сказал Кратос…

…И шагнул с обрыва, отправляясь в полет и раскинув руки, чтобы немного управлять своим падением.

– Невероятно! – воскликнул Атрей.

– Я… думал… что… тут… мост! – задыхаясь от встречного ветра прокричал Мимир.

В невесомости он немного отлетел от Кратоса, но тут же стукнулся о бедро Бога войны, как только они ударились о землю.

Кратос приземлился на корточки, готовый ко всему. Атрей тут же соскользнул со спины отца и настороженно огляделся в поисках опасности. Петляющая тропинка перед ними вела к потерянной башне Ётунхейма, сооруженной из песчаника, с вырезанными узорами и с высокими узкими окнами со всех сторон.

– Башня! Я знал, что тут что-то есть, – сказал Атрей.

– Поразительно! Как спрятать то, что существует во всех мирах сразу? Вышвырнуть в пространство между мирами. Ай да Тюр! – восхитился Мимир.

– По ту сторону будет Ётунхейм? – спросил Атрей.

– Вряд ли. Нельзя же пройти через Ванахейм, чтобы дойти до вершины Мидгарда, – сказал Мимир.

– Как тогда использовать башню? – спросил Кратос.

– Предлагаю заглянуть внутрь. Но будьте начеку: испытания Тюра сложнее, чем может показаться, – ответил Мимир.

Войдя в башню, они увидели, что она пуста, за исключением простого пьедестала. Не видя ничего, что можно было бы поставить на этот пьедестал, Кратос положил на него талисман, предположив, что он может запустить что-то в башне, но талисман исчез, едва коснулся камня.

– Не думаю, что это была такая уж хорошая идея, – сказал Атрей. – Талисман пропал, и ничего не случилось.

Кратос озирался по сторонам, пытаясь понять, что же изменилось.

– А что, если нам понадобится… – начал Мимир, но тут башня зашаталась, прерывая его на полуслове.

– Не нравится мне это, – пробормотал Атрей.

Башня начала подниматься.

– Башня поглощает энергию талисмана! – воскликнул Мимир. – Она знает, что делать. Артефакт сослужил свою службу. Мы включили заклинание Тюра!

– И что теперь? – спросил Кратос.

– Не знаю, брат. Но мы сюда добрались, так что, полагаю, худшее уже позади.

– Остановились… Думаю, все закончилось, – сказал Атрей.

– Да… Но где мы теперь?

Кратос распахнул входную дверь в башню, и они увидели, как снаружи протянулся мост, вращающийся между дорогами в разные миры. Как раз сейчас он проходил мимо Альвхейма, и в открывшийся проход вбежали два темных эльфа, набросившиеся на путешественников без предупреждения. Они ворвались в башню так стремительно и с такой яростью, что не оставили Кратосу и Атрею время схватить меч и лук. Кратос оттолкнул Атрея от входа и вцепился в шею первого темного эльфа. Этого мгновения хватило, чтобы Атрей выхватил свой нож и бросился на второго эльфа. Вопль мальчика заглушили дикие выкрики эльфов, бешено рубящих все вокруг своими кинжалами.

Атрей проскользнул на коленях под ударами эльфа. Когда враг подпрыгнул, чтобы развернуться в воздухе, Атрей молниеносно ударил его в самое уязвимое место – в спину между крыльями. Лицо мальчика обагрила кровь. Он шагнул назад, не зная, погиб ли враг.

Кратос тем временем оторвал голову эльфу, которого удерживал, и бросил обмякший труп себе под ноги. Потом повернулся, чтобы прийти на помощь сыну, но увидел, как Атрей погружает нож в висок эльфа, добивая того наверняка и дожидаясь, пока противник не перестанет трепыхаться.

– Мертв, – доложил мальчик отцу.

Но терять бдительности не следовало. Мост приблизился к проходу в Ванахейм, и они не знали, чего ожидать на этот раз. До их слуха донеслось тревожное завывание вулверов.

Когда мост проходил мимо Ванахейма, в дверь башни ворвались три вулвера. Стрела Атрея сбила с ног первого. Остальных порубил Кратос, пока те пытались перескочить через порог.

Башня продолжала крутиться, дверь ее поравнялась с выходом на Мидгард. Отодвинув ногами мертвых врагов, отец с мальчиком вышли на яркий свет.

– Мы снова в Мидгарде! Вот и мост! Получилось – башня снова на своем месте! – воскликнул Атрей.

– Как раз вовремя. С нас уже хватит неприятностей.

– Из путевого зала Тюра можно попасть в Ётунхейм, – сказал Кратос.

– Чего же мы тогда ждем? – отозвался мальчик.

– Один заподозрил, что великаны втайне хранят остатки первородной субстанции, из которой были созданы все миры. Талисман, должно быть, тоже был изготовлен из нее. Тяжко же им пришлось, раз они доверились чужаку, хотя бы даже и Тюру, – сказал Мимир.

Они прошли по мосту в зал путешествий.

– Должен сказать – не знаю, что мы найдем в Ётунхейме, но надо замести следы, – подал голос Мимир. – Хугин и Мунин доложат Одину, что башня на месте, и нам не следует позволять ему воспользоваться нашими усилиями.

– Хугин и Мунин? – спросил Атрей.

– Пара воронов, шпионы Одина. Он посылает их по всему миру, чтобы они наблюдали за происходящим и докладывали Всеотцу обо всем.

– Вороны… – задумчиво произнес Атрей.

Теперь он понял, почему во время своих странствий они иногда встречали воронов, и почему его мать хотела, чтобы он говорил ей, если увидит воронов в их лесу. Наверное, так Бальдр и нашел их.

– Настрой стол для перехода в Ётунхейм, – сказал Мимир.

– Да, отправляемся, – поддакнул Атрей.

– Погодите-ка. Ничего не выйдет, – предупредил их Мимир. – Тут нет путевого кристалла. Наверное, Тюр отражал энергию своими глазами. Последняя защитная мера.

– Но у тебя тоже такие глаза, Мимир, – заметил Атрей.

– У меня один глаз! Единственный! Один выбил мне второй глаз именно затем, чтобы я не мог путешествовать между мирами.

Выскочивший из стола путешествий луч Биврёста упал на пустой проем для кристалла.

– Простите, друзья. Я думал, сработает.

– А что Один сделал с твоим другим глазом?

– Боюсь, мог спрятать… где угодно, в сотне мест.

– Мы уже так далеко зашли. Должен же быть способ, – с сожалением сказал Атрей.

– Слушайте, это просто догадка, но я много лет наблюдал, как Брок и Синдри шныряли рядом, когда Один приходил ко мне на ту гору. Может, они что-то знают?

– Брок! Синдри! Как я рад снова увидеться с вами! – воскликнул Атрей, подходя к мастерской Брока.

Оба гнома остановились и посмотрели на мальчика.

– А где твой отец? – спросил Синдри.

Мгновение спустя на поляну вышел и Кратос.

– Что, у вас опять работенка для нас? – поинтересовался Брок таким тоном, будто собирался отказать им.

– Всегда рады помочь, – вставил Синдри.

– Не работа – вопрос: кто-нибудь из вас знает, где найти второй глаз Мимира?

– Его другой глаз? А для чего? У него и так один есть. Кому нужно больше одного отличного глаза? – заворчал Брок.

– Как ты можешь говорить такое? – упрекнул его Синдри. – Если бы у тебя был только один хороший глаз, ты бы себе все пальцы поотбивал молотом, и остались бы одни обрубки.

– Однажды я из тебя обрубок сделаю! – угрожающе воскликнул Брок.

Кратос зарычал, давая понять, что не потерпит пустых пререканий.

– Глаз, не забыли?

– Да-да! Ох. Нет, нет. Это… Простите… Вообще-то Один просил меня… Хотел, чтобы я сделал… показал его мне, и я… – заикался Синдри, пока, наконец, его не затошнило и он, извинившись, не отбежал в сторону.

– Да, толку никакого, – сказал Мимир.

– Знаете… Примерно в то же время Один и ко мне обращался с просьбой изготовить для него статую с каким-то небольшим тайником внутри, – сказал Брок. – Но ведь это было не оружие, да и с асами иметь дело еще то удовольствие, так что я тоже отказался. Но статую ему все же кто-то сделал.

– А что за статуя? – спросил Атрей.

– Ну как же: «Тор, потрясающий яйцами над озером».

– Та, которую сожрал змей, – сказал Кратос.

– Сожрал? Он правда сожрал статую? – спросил Брок.

Атрей же озвучил то, о чем они все думали:

– И как же мы найдем глаз внутри змея?

^{Глава 52}

Они пустились в обратный путь через леса Мидгарда к рогу Ермунганда. Подойдя к нему, Кратос поднял голову Мимира и приставил ее губами к наконечнику рога. Атрей закрыл уши, и Мимир испустил глубокий мистический звук, эхом отразившийся по всему обширному кратеру.

Через несколько минут из воды поднялся Мировой Змей и склонился над путешественниками. Мост под их ногами затрясся от поднятых им волн.

– Тоооооор сту-тооооо… ииии-ниииии смууууу-тооооо тооооор-фа, – произнес Мимир на языке змея.

– Скииииил-яаааа. Пвооооо-миииии-тооооор, – ответил змей и отклонился назад.

– Статуи больше нет? Что сказал змей? – спросил Кратос с заметной озабоченностью в голосе.

– Ну, он полагает, что статуя все еще в брюхе. Он готов позволить вам зайти в его пасть и поискать.

– Фу-ууу. Серьезно? – спросил Атрей.

– Судя по его выражению, он тоже не в восторге, – ответил Мимир.

Кратос что-то проворчал, раздумывая над предложением змея. Вдруг это обман, чтобы заманить их внутрь, а после переварить? Рискнут ли они оба залезть в брюхо исполинского чудовища?

Подумав, он направился к причалу. Они сели в лодку, и Кратос погреб к разинутой пасти змея.

– Так мы правда это сделаем? Позволим змею проглотить нас? – спросил Атрей, изумленно приподняв бровь.

– У нас что, есть выбор? Если да, скажи.

Атрей промолчал.

– Можешь остаться здесь, – сказал Кратос, хотя по его тону было ясно, что это лишь отговорка, а не искреннее предложение.

Он и не собирался разворачиваться, чтобы высадить сына на причале. Но мальчик ответил так, как он и надеялся:

– Такое я не пропущу…

Когда они подплыли ближе, огромное создание склонилось и полностью распахнуло свою гигантскую пасть, обрамленную острыми зубами. Было видно, как сокращается его глотка.

– Ты точно уверен? – спросил Атрей, разглядывая нависшие над ними клыки.

– Нет, – ответил Кратос.

– Поспешим! Греби быстрее! – выпалил Мимир.

– В чем дело? – беспокойно спросил Атрей.

– Вон там, в небе, Хугин и Мунин! Нужно заплыть внутрь, пока они нас не заметили.

Кратос налег на весла изо всех сил, пока Атрей рассматривал горизонт.

– Вижу их! – крикнул мальчик.

– Будем надеяться, что… – начал Мимир и замолк, когда змей захлопнул пасть и их поглотила тьма.

Они поплыли дальше. Атрей напряженно вглядывался в темноту, не зная, чего ожидать, сколько они пробудут внутри и как вернутся наружу. Но мысли о смерти его не тревожили. Он каким-то образом знал, что его отец что-нибудь придумает и справится с любыми опасностями, которые встретятся им на пути. Возможно, в этом и заключается призвание бога: уметь преодолевать любое препятствие, подстроено ли оно людьми или кем-то еще. Эта мысль приободрила мальчика. Может, и он когда-нибудь станет таким непобедимым, как отец?

Кратос между тем продолжал грести, невзирая на тьму. Рокот струящейся воды прерывался всплесками весел и волн, качавшими небольшую лодку. Затем наступила тишина. Но только на мгновение, пока пищевод змея снова не сократился.

Кратос выхватил кристалл Биврёста и вытянул его перед собой, освещая похожие на пещеру внутренности змея. Их окружала темная жидкость – желудочный сок, дымящийся и в некоторых местах покрытый пузырями. Непереваренные предметы покачивались на волнах, словно обломки кораблекрушения: полуразрушенные лодки, винные бочки, ящики.

– Видишь где-нибудь статую? – спросил Атрей.

Кратос только пробормотал что-то нечленораздельное. Он провел лодку мимо винных бочонков и жилистых волокон водорослей, цеплявшихся за целое кладбище лодок.

– Кажется, я что-то вижу, – доложил Атрей.

Кратос налег на весло, чтобы развернуться направо.

– Вон там! – воскликнул мальчик.

За поворотом они увидели наполовину погруженную статую Тора с лицом в желудочном соке. Кратос подгреб ближе к шлему.

– Мимир, у тебя есть какие-то предположения, где Один мог бы спрятать твой глаз? – спросил мальчик.

– Нет. Я же им не вижу, – ответил Мимир.

– Вон там молот, – сказал Кратос.

Он перепрыгнул из лодки на статую. Восстановив равновесие, он взобрался на молот, подошел к тому месту, где заметил подозрительное сияние, и ударил по нему рукоятью своего топора.

– Внутри что-то есть, – сообщил он.

Расшатав внешнюю пластину, он откинул ее и обнаружил внутри сундук. Порывшись в нем, Кратос нашел глаз Мимира и торжественно поднял его.

– А теперь осторожней… – сказал Мимир.

Если бы у него до сих пор было сердце, оно бы сейчас бешено застучало. Кратос приподнял голову и посмотрел на нее.

– Вставь мне его в голову для надежности, – продолжил Мимир.

Когда Кратос вставил глаз в пустую глазницу, его собеседник тут же принялся вращать им и оглядываться по сторонам.

– Спасибо, брат. Я уже и забыл, как это здорово – видеть все двумя глазами.

Кратос перебрался обратно на лодку.

– И как нам теперь выбраться? – поинтересовался Атрей.

– Подадим змею сигнал, – ответил Кратос.

– Ладно. А как?

– Подплывем к глотке и выгребем через узкий проход. Когда Мировой Змей почует нас, он откроет пасть, – сказал Мимир.

– Замечательно, – согласился Атрей.

– Теперь у нас есть все, что нужно, – напомнил им Кратос.

– Как ощущения? – спросил Атрей.

– Ну, не могу сказать, что чувствую себя снова целым, но стало лучше.

– Биврёст цел? – спросил Кратос.

– Выдержит.

– Наконец-то мы отправляемся в Ётунхейм. Теперь нас никто не остановит! – восторженно произнес Атрей.

– Парень, ты не слыхал выражение «искушать судьбу»?

– Судьба – еще одна ложь богов, – ответил Атрей.

– Ложь богов, конечно. Ты истинный сын своего отца.

Послышалось тихое урчание, желудочный сок заволновался и пошел пузырями.

– Держись крепче! – крикнул Кратос, когда в лодку попали брызги зеленоватой слизи.

Урчание переросло в оглушительный рык. На маленькую лодку обрушились едкие волны, окатившие сначала Кратоса с головой Мимира, а затем заляпавшие и Атрея, после чего их вновь окутала тьма. Не обращая внимание на жжение кожи, они цеплялись за борта, чтобы не вылететь из лодки. Течение несло их по внутренностям змея к глотке.

– Что происходит? – в страхе крикнул мальчик. – Ты здесь?

– Да! Держись, сын!

Рев воды усилился до высоких нот. Затем снова понизился до гудения. Темнота не рассеивалась.

– Ты все еще тут? – спросил Атрей.

– Да.

– Я тоже тут, если кому интересно, – добавил Мимир.

– У меня онемели руки, – пожаловался Атрей.

БАМ!

Неожиданно со всех сторон послышался громовой раскат, эхом прокатившийся по всему телу змея.

^{Глава 53}

– Что это? – снова испуганно заговорил Атрей.

Пошарив вокруг себя руками, он нашел голову Мимира и поднял ее. Мимир осветил своими глазами стены из плоти, мимо которых они продолжали двигаться к глотке.

БАМ!

По телу змея пробежала очередная волна, как будто его кто-то очень сильно ударил снаружи.

– Что это? Его кто-то бьет? – спросил Атрей.

Они выплыли в пещеру побольше – это была закрытая пасть змея. Впереди замаячила полоска белого света, частично перекрытая зубами.

БАМ! БАМ!

– Снаружи явно происходит что-то плохое! – крикнул Мимир.

– И как нам теперь быть? – спросил Атрей.

Они прислушались. Удары доносились снаружи. Лодка от них ходила ходуном. Атрей выронил голову Мимира; их относило обратно.

Затем тьму прорезала вспышка света. Змей открыл пасть и заговорил:

– Маааааааааа-дооооооооооо-тууууууууууу.

Выдуваемый воздух обрушился на лодку и швырнул ее на щеку.

– Что он говорит?! – прокричал Атрей сквозь завывание, обращаясь к Мимиру.

– Невозможно! – крикнул в ответ Мимир.

– Что невозможно?

– Нет, он говорит: «Невозможно».

– Почему?

– Откуда мне знать?

Из распахнутой пасти открывался головокружительный вид на горы и леса внизу. Вдруг змей закинул голову назад, наклонил ее в сторону, отчего вид на землю перевернулся, и с шумом рыгнул, выплевывая их из своего рта. Путешественники полетели вниз в окружении обломков лодки, стремительно приближаясь к мерзлой земле. Кратос успел заметить, что их относит далеко в сторону от озера в кратере.

С оглушительным треском они упали на лед. Кратос потряс головой, унимая головокружение, и осмотрелся. Едва он встал на ноги, как огромная голова Мирового Змея рухнула на отвесные скалы на берегу замерзшего озера.

– Атрей? – крикнул Кратос с тревогой в голосе.

Мальчик выбрался из-под обломков и выплюнул комок снега.

– Фу! Вроде даже привыкать начинаю, – отозвался он и посмотрел на возвышающегося над ними змея, который, казалось, потерял сознание. – Что с ним? Это мы его?

– Нет. Что-то еще, – сказал Кратос, внимательно оглядываясь по сторонам.

Они оказались как раз неподалеку от трупа великана-каменщика.

– Мертвый великан… Почему змей выбрал это место?

Мелькнувшая тень заставила Кратоса поднять голову. Над ними пролетел одинокий сокол, размером почти с Кратоса, с горящими красным огнем глазами. Кратос дернул сына за руку, разворачивая его к птице, которая через секунду опустилась на лед и превратилась в Фрейю.

– Фрейя? Будь осторожен, – предупредил сына Кратос.

– Почему? – спросил Атрей.

Не успел Кратос ответить, как Фрейя подошла к ним и показала на рухнувшего змея.

– Мировой Змей… Что тут произошло?

– Это не мы, – поспешил ответить Атрей.

– Далеко ты забралась от дома, – сказал Кратос.

– Я ищу своего сына. Вы двое… помогли мне многое понять, – Фрейя немного помолчала и продолжила: – Когда я смотрю на вас вместе, то многое мне кажется более ясным.

– Так ты не знаешь, где он? – спросил Кратос.

– Нет. Но леса и поля произносят его имя. Я знаю, что он здесь, в Мидгарде, – огляделась она с рассеянным видом и снова обратила внимание на змея. – Нужно позаботиться о нем.

– Когда ты его в последний раз видела? – спросил Кратос, все еще с подозрением, от которого никак не мог избавиться.

Поняв, что ей не доверяют, Фрейя замерла на месте.

– Давно. Еще до твоего рождения, мальчик. А вы от меня как будто пятитесь…

Кратос неожиданно обернулся. Атрей выхватил лук, чтобы прицелиться в то, что отвлекло внимание его отца.

Из-под Мирового Змея выбрался растрепанный Бальдр, выпрямился и не спеша двинулся к ним, как будто не произошло ничего необычного.

– О, вы дорого заплатите мне. Вы хоть понимаете, как дорого вы мне обошлись?! Как дорого обошлись Всеотцу? Хватит, игры закончились! – усмехнулся он, угрожающе посматривая на Кратоса и ускоряя шаг.

Из-за спины Кратоса вышла Фрейя и сделала несколько шагов к сыну. Выражение ее лица смягчилось, на глазах выступили слезы.

– Сынок, – пробормотала она с радостью в голосе.

Бальдр остановился и окинул ее холодным взглядом, в котором не было ни любви, ни радости, а только лишь пренебрежение и отвращение, передаваемые всей его позой.

– Мама? – процедил он с презрением, словно обвиняя ее.

– Я здесь. Не убегай, прошу тебя! – умоляюще сказала она, словно обращаясь к маленькому ребенку.

– Нет, мама, я никуда не уйду! – процедил Бальдр.

Атрей шагнул вперед; на его лице отразилась тревога за Фрейю. Но Кратос дал знак, чтобы мальчик не отходил от него. Бог войны понял, что сейчас на их глазах разворачивается настоящая драма, и принял защитную стойку. Атрей был слишком неопытен и наивен, чтобы понимать, чем заканчиваются подобные встречи родственников.

– Я знаю, ты все еще злишься. Я знаю, твои чувства ко мне не изменились, но… – жалобно начала Фрейя.

– Мои чувства? Ты говоришь о моих чувствах?

Бальдр ронял каждое слово, словно они все были пропитаны ядом. Глаза его загорелись от безумного гнева. Похоже, Хельхейм разъел последние остатки его разума.

– Мои чувства? – Бальдр вдруг понизил голос и заговорил почти обычным, небрежным тоном; казалось, что его телом овладело другое существо. – Да я провел последние сто зим, представляя себе вот эту минуту. Я повторял все, что хочу сказать тебе, каждое слово, чтобы ты наконец поняла, насколько жестоко ты со мной поступила! Но теперь я вдруг понял… Нет мне никакой нужды объяснять тебе ничего. Ты мне вообще больше не нужна.

С кровожадным видом Бальдр сделал три шага навстречу Фрейе.

Кратос шагнул вперед, вставая между ними, хотя и сам до конца не понял зачем. Его мало заботила эта пара. Главным для него было выполнить последнюю просьбу своей жены. Он понимал, что может произойти в результате его вмешательства, но все же предпочел действовать, а не стоять в стороне. Если уж на то пошло, он сделал это не для себя – самому ему было совершенно безразлично, перебьют ли они друг друга. Он сделал это ради Атрея, которого охватила излишняя тревога за богиню, мешавшая мальчику мыслить разумно.

Фрейя положила руку на плечо Бога войны, словно убеждая его оставаться в стороне.

– Отойди, Кратос. Это не твое дело, – сказала она, не отводя взора от своего сына.

Не обращая внимания на ее слова, Кратос приблизился к Бальдру, так что теперь они оказались нос к носу. Бог войны никогда не убегал от драки, хотя сейчас не имел ни малейшего представления, как победить того, кого нельзя убить. Должно же это злобное создание иметь какое-то слабое место? Нужно только обнаружить его.

– Ты идешь по пути… мести. Он не принесет тебе мира. Поверь, – сказал Кратос.

^{Глава 54}

– С тобой я потом разберусь. Но сначала закончу семейные дела. Думаю, ты понимаешь… Ты сам пытался быть образцовым отцом и все такое… – процедил Бальдр, не отводя взгляда от Кратоса, которого оттолкнул обеими руками.

Но Кратос не сдвинулся места и в ответ оттолкнул Бальдра так сильно, что тот, не ожидая этого, подался далеко назад.

– Ты не понимаешь. Если бы понимал, то держался бы в стороне, – сказал Бальдр.

– А ты послушался бы женщину, которая тебя родила.

– Ха! И это говоришь ты? С чего это вдруг ты заговорил об уважении к родителям?

– Хорошо, покажи мне, что значит уважение!

Атрей отбежал от отца поближе к Фрейе и сжал кулаки на тот случай, если Бальдр вздумает напасть на мать.

– Послушай, я пытался покончить с собой сто двадцать девять раз. Очень усердно пытался. Но не получилось… Любопытно, на что ты надеешься?

Бальдр бросился на Бога войны, обрушивая на его лицо град молниеносных ударов. Кратос терпеливо перенес их, отступив назад, чтобы не потерять равновесия. Это позволило ему успешно перейти в контратаку. Но Бальдр не унимался и бешено отбивался, все еще пытаясь подобраться ближе к матери.

– Пока она жива, мои страдания не закончатся! Разве ты этого не понимаешь? – кричал он.

Кратос наносил удар за ударом, держа Бальдра на расстоянии, но не в силах вынудить того закончить драку.

Атрей заслонил собой Фрейю, изображая собой последнюю линию обороны на случай, если Бальдр увернулся бы от Кратоса, и выпускал одну стрелу за другой, надеясь как-нибудь отвлечь безумца.

– Ты не причинишь ей вреда! – грозно сказал Кратос.

– А тебе какое дело? Прочь с дороги!

Фрейя уже не могла сдерживаться. Когда Атрей развернулся, чтобы было удобнее стрелять, она проскользнула мимо мальчика и встала между двумя дерущимися мужчинами, вынуждая их остановиться.

– Не лезь! Я с ним поговорю, – осадила Фрейя Кратоса, который наклонялся из стороны в сторону, чтобы ударить Бальдра, но не задеть ее.

– Нет, женщина, не выйдет! Тебе его не переубедить. Он хочет убить тебя! Разве ты этого не понимаешь? – настойчиво убеждал ее Бог войны. – А после убьет и меня! Держись подальше!

– Нет! – крикнул Атрей.

Фрейя обернулась, отвлекаясь на мгновение от своего сына. На невинном лице мальчика читалась мучительная боль.

Бальдр тут же оттолкнул Кратоса всем весом своего тела и схватил Фрейю за плащ, притягивая ее к себе. Атрей прекратил стрельбу, опасаясь ненароком попасть в женщину.

– Я все делала ради тебя! Если бы у тебя были свои дети, ты бы понял.

– Но их у меня никогда не будет, правда? Уж ты позаботилась об этом! – пронзительно крикнул Бальдр, не сдерживая гнева.

Тут из покрытой льдом земли мгновенно выросли корни, оплетая двух воинственных богов. Побеги обездвижили Кратоса, добравшись до его груди, но Бальдр предвидел нечто подобное, зная свою мать. Он резко нырнул и ловко ускользнул от корней. Схватив с земли ледяной обломок, он швырнул его в мать. Лед с противным стуком отскочил ото лба Фрейи, и та, лишившись сознания, упала.

– Не-е-ет! – крикнул Атрей.

Его раздирали противоречивые чувства, и он не знал, к кому первому броситься на помощь. Но медлить было нельзя, и он подбежал к отцу, выхватил нож и принялся рассекать им корни. Теперь Кратос смог вздохнуть полной грудью, но древесные щупальца продолжали вылезать из земли и опутывать Бога войны.

Бальдр подбежал к обездвиженному противнику.

– Советую тебе отвернуться, парень. Сейчас будет страшно, – грозно произнес он.

Атрей перестал разрезать корни, повернулся, выставил нож в сторону врага и решительно выпалил:

– Я тебе не позволю!

– Нет, мальчик, – приказал Кратос, но Атрей упрямо стоял на месте.

– Ну, покажи, чего ты стоишь, щенок.

Атрей бросился вперед, стараясь повторять движения отца, которые сотни раз видел до этого, бешено рассекая воздух.

– Нет! – проревел Кратос. – Оставь мальчика!

В отчаянии он выдернул руку из корней и начал отрывать ею опутавшие его лианы. Освободив другую руку, он скинул с себя корни и вскочил на ноги. Расправив плечи, он сбросил остатки растительности.

– Стой! – крикнул он.

Бальдр легко уклонился от атак мальчика и со всей силы ударил его кулаком в грудь. Атрей отлетел назад, угодив прямо в руки Кратоса.

– Нет! – прорычал тот с искаженным от ярости лицом.

Его сын, лишившись дара речи, тяжело глотал воздух. Кратос потратил несколько драгоценных секунд на то, чтобы ощупать грудь сына, и поднял окровавленную ладонь. Рубашка и ремень от колчана мальчика пропитались багровой кровью.

– Атрей, дыши… прошу тебя, – умолял он.

Сердце его разрывалось. Он не мог позволить сыну умереть.

Атрей покачал головой и с трудом прохрипел между вздохами:

– Это не… моя кровь…

Он показал на обломок стрелы, застрявший в лямке от колчана, а потом, не в силах говорить, ткнул пальцем в сторону Бальдра.

Бальдр замер на месте, рассматривая свой кулак.

Кровь.

– Что это? Боль? – пробормотал он рассеянно.

Из его кулака торчал наконечник стрелы с омелой. Безумный смех эхом прокатился по окружающим их скалам.

– Я чувствую! – воскликнул Бальдр и с неохотой перевел взгляд с руки на мальчика.

Тут вокруг него проявился тонкий и до этой поры невидимый ореол волшебной защиты, делавшей его непобедимым. Оболочка треснула, обдав Бальдра осколками, похожими на кусочки льда. Магия Фрейи в виде сверкающего облачка испарилась с тела Бальдра, а сам он зашелся в сумасшедшем хохоте, поняв, что случилось.

– Заклятье снято! – сказал Мимир.

– Оружием против него была обычная омела? – спросил Атрей.

– Его можно убить? – добавил Кратос.

– Вы сами видели. Теперь он уязвим.

Кратос взял меч на изготовку, а Атрей выхватил лук. Оба они одновременно двинулись на Бальдра.

– Нет! – крикнула Фрейя, приходя в сознание и с ужасом взирая на происходящее.

Наконечник, которым Кратос стянул порванную лямку, был из омелы – от той самой стрелы, которую она проглядела, когда бросила всю связку в огонь в своей хижине.

Кратос первым ударил Бальдра кулаком в челюсть.

– Да. Да! – завопил Бальдр, словно испытывая неземное наслаждение.

Кратос повалил его на землю.

– О, боль! Это чудесно!

Атрей быстро выпустил стрелу в Бальдра, пока тот лежал, а отец отпрыгнул, чтобы принять боевую стойку. Стрела вонзилась Бальдру в плечо. Бальдр от неожиданности вскрикнул и недоуменно посмотрел на кровь.

– Я чувствую. Еще. Еще!

Кратос с готовностью выполнил его просьбу. Мощный удар отбросил Бальдра в сторону, но он вскочил на ноги и бросился в атаку. Кулаки его засвистели в воздухе, обрушившись на голову Кратоса.

– Чувства! Славные чувства!

Кратос отражал удары кулаком, заставляя Бальдра отступить.

– Я и не знал, что это так весело!

– Я убью тебя! – проревел Кратос.

– Ха! Теперь мне гораздо приятнее будет прикончить тебя!

Бальдр схватил оба запястья Кратоса, не давая ему выхватить клинки.

– Я не позволю вам убить моего сына! – завопила Фрейя и ударила кулаком по земле, отчего земля с глухим рокотом задрожала.

За спиной Фрейи выросли очертания огромного существа.

^{Глава 55}

Сквозь морозную дымку на них глядел труп великана-каменщика, пробужденного Фрейей с помощью древней магии сейдр. Не медля ни секунды, каменщик пошел в наступление. Вслед за взмахом руки Фрейи гигантская рука впечатала кулак в землю рядом с Кратосом и его сыном, сбивая их с ног и преграждая путь к Бальдру.

Кратос понял, что теперь, когда Фрейя управляет великаном, им нужно как-то добраться до нее, чтобы она не использовала свою магию против них.

– Не делай этого, Фрейя! – прорычал он, но богиня пропустила его слова мимо ушей.

Богиня была готова пойти на что угодно, лишь бы спасти своего сына, пусть даже ценой собственной жизни.

Выпустив Клинки Хаоса, Кратос атаковал гигантский труп. Но против него клинки оказались бесполезны, и ничто не могло снять наложенные Фрейей чары.

– Отец, нужно обойти его, – подал голос Атрей, понявший, что Фрейя не хочет нанести им вреда, а хочет только помешать им и не дать им добраться до своего сына.

Кратос потратил драгоценные секунды на то, чтобы рассчитать прыжок и, поймав восходящий поток, вспрыгнуть на руку великана. Мгновение спустя за ним последовал Атрей. Спрыгнув на другой стороне, они бросились на Бальдра и заставили того отступить от матери. Фрейя подняла руку, и великан повиновался, повторяя ее движение. Исполинский кулак врезался в скалу, осыпая всех снегом и осколками льда.

– Ах! Я чувствую. Чувствую холод и лед! Великолепно! – воскликнул Бальдр, разводя руками, чтобы как следует насладиться новыми ощущениями.

Но наслаждался чувствами он не долго: тут же перешел в атаку, достав кулаком Кратоса и одновременно отбрасывая на землю Атрея, мешавшего ему разобраться с Богом войны.

Теперь Бальдру пришлось ловко скакать из стороны в сторону, чтобы уклониться от широких ударов Клинков Хаоса. Поскольку теперь его могли ранить и даже убить, ему пришлось сменить тактику боя. Нужно было тщательно рассчитывать каждое движение. Подхватив огромный кусок льда, он с яростью швырнул его в Кратоса, предоставляя себе временную передышку.

Мимо его виска пролетела стрела.

– С тобой, недоросток, я тоже скоро разберусь! – злобно усмехнулся Бальдр.

– Прекратите, немедленно! – крикнула Фрейя с безопасного расстояния и махнула рукой вниз, надеясь сбить врагов с ног и развести их в разные стороны.

Замысел ее не сработал. Бальдр вскочил на ноги и снова стремительно ринулся к Кратосу, прежде чем тот успел подготовить клинки для защиты. Но, вместо того чтобы отразить атаку Бальдра, Кратос уклонился и прыгнул на руку каменщика. Один из пальцев великана был украшен перстнем с кристаллом. Скорее всего, именно это и был источник магии, которым воспользовалась Фрейя, чтобы оживить огромное создание.

– Атрей, кристалл! – крикнул он, вспомнив, как по совету Синдри провел по тетиве лука зубом дракона.

Времени на атаку не было. Бальдр прыгнул на руку великана вслед за Богом войны и сбросил противника на землю. Кратос извернулся в поисках клинков под собой, но Бальдр прекрасно понимал, что сможет защитить себя, только если не даст Богу войны воспользоваться его чудесным оружием.

Атрей натянул тетиву и выстрелил в кристалл.

– Не-е-ет! – в отчаянии закричала Фрейя.

Стрела попала в цель, и раздался взрыв, как и предсказывал Синдри. Оглушенный Кратос завертелся, оглядываясь по сторонам в поисках сына. О том, что случилось с Бальдром, он не имел ни малейшего представления, да в то мгновение это его и не заботило.

– Атрей! Атрей! – кричал он тревожно.

– Я здесь! Я жив! – отозвался мальчик с вершины небольшого пригорка, куда его забросил взрыв.

Глухой удар отвлек внимание Кратоса от сына, который исчез за гребнем и побежал в противоположном от них направлении.

– И я чувствую себя превосходно, спасибо, что спросил. Я вообще никогда не чувствовал себя настолько живым! – воодушевленно выпалил Бальдр, снова бросаясь на Кратоса и вцепляясь тому в горло.

Взрыв кристалла только замедлил труп великана, но не снял полностью управлявшие им магические чары.

– Прежде чем вы умрете, хочу поблагодарить вас обоих. Вы сделали то, что не удалось даже Всеотцу. Я никогда не чувствовал себя таким живым!

– Фриоса! – воскликнула Фрейя, накладывая чары Ледяного дыхания.

Великан в ответ подул морозным ветром, отбросившим Кратоса от Бальдра.

Тем временем Атрей, перескакивая с камня на камень, подобрался к голове змея, который продолжал лежать без движения. Он лихорадочно вспоминал, как Мимир раньше разговаривал с этим древним чудищем. Если он вспомнит хоть несколько слов, ему удастся пообщаться со змеем.

– Мооооог-таааааай-уууууум! – громко прокричал мальчик.

Он не был уверен, что говорит правильно, потому что вспомнил не все слова, и не все звуки было удобно произносить. Но Атрей надеялся, что Мировой Змей хотя бы по его тону поймет, что им необходима помощь.

И тут же побежал обратно, чтобы помочь отцу в битве. Три стрелы просвистели мимо Бальдра, не нанеся ему никакого вреда. Атрей мысленно обругал себя за то, что стреляет поспешно. Он остановился, тщательно прицелился и послал четвертую стрелу в спину Бальдра. Но тут его внимание отвлекли глубокое шипение и тень над головой.

– Отец, смотри!

Они отвернулись от Фрейи с Бальдром.

Мировой Змей навис над скалой и, распахнув пасть, обхватил ею голову каменщика. А потом подкинул труп великана над собой и заглотнул его целиком.

– Проклятье! Нет! – крикнула Фрейя, поняв, что против такого ее магия бессильна.

Теперь, когда ему наконец-то не мешал великан, Кратос устремился к Бальдру и сжал шею противника обеими руками, испуская из врага дух. Фрейя, все еще слабая и истощенная, наблюдала за ними издалека, но не могла защитить сына.

– Давай же! Сделай это! – прохрипел Бальдр с кривой ухмылкой.

– Стой… Пожалуйста! – выкрикнула Фрейя, не в силах наблюдать за этой сценой.

– Нужно положить этому конец! – проворчал Кратос.

– Но он побежден, отец. Он больше не опасен.

Что-то в голосе Атрея заставило Кратоса остановиться. Он посмотрел сначала на Бальдра, потом на своего сына, затем снова перевел взгляд на Бальдра. Да, Фрейя явно повлияла на мальчика. Позволил ли Атрей своим чувствам затуманить разум? Что, если сострадая Фрейе, он стал испытывать жалость и к своему врагу? Прежний Кратос жил только ради убийства и свернул бы шею своему сопернику не думая, после чего еще раздробил бы его кости. Тот Кратос не видел бы никаких причин оставлять это чудовище в живых. Но он уже не был тем, прежним…

Услышав всхлипывания Фрейи позади себя, он уступил тому богу, которым хотел стать, а не тому, которым был. И отпустил горло Бальдра.

– Ты не будешь нас преследовать! – грозно произнес он с каменным лицом. – Ты не тронешь ее!

– Мне не нужна твоя защита, – сказала Фрейя более громким голосом, увидев, что ее сыну уже не грозит гибель.

Кратос посмотрел на Фрейю, словно отмахиваясь от ее слов. Она смотрела в ответ, разочарованная, уязвленная и сломленная. Бог войны отвернулся от нее, встал и пошел прочь. Атрей же смотрел на нее с жалостью, мечтая о том, чтобы все можно было изменить. Ему хотелось остаться рядом с ней. Ощутить хотя бы подобие материнской любви. Но вместо этого, не говоря ни слова, он побрел за отцом.

Все еще лежа на земле, Бальдр обратился приглушенным тоном к сидевшей рядом матери, чтобы их никто больше не услышал:

– Ты ничего не можешь с собой поделать, мама? Что бы я ни сказал или ни сделал, ты все равно продолжишь вмешиваться в мою жизнь.

Бормоча это, он поднимался с обагренного кровью снега.

– Я лишь пыталась тебя защитить. Я… – она замолчала, понимая, что лишь повторяет старые упреки. – Я ошибалась. Я цеплялась за тебя. Из страха… но из-за любви тоже! Еще не поздно, начнем все заново, – продолжила Фрейя.

– Заново? Нет. Не начнем. Я никогда не прощу тебя. Ты все еще должна заплатить за жизнь, которую украла у меня.

– Разве ты не понимаешь? Я плачу каждый день, зная, что ты меня ненавидишь. Но если моя смерть – это единственный выход… если это исцелит тебя… я не стану тебе мешать.

Фрейя смело подняла голову. Глаза ее светились печалью и обреченностью, какие не смогла бы вынести ни одна человеческая душа. Но для чудовища вроде ее сына эти чувства совершенно ничего не значили. Бальдр навис над ней, сжимая огромный валун с острыми выступами и готовясь размозжить ей голову.

– Знаю, – сказал он.

– Я люблю тебя, – прошептала она, смиряясь со своей участью и своим решением.

Бальдр замахнулся. На его лице отразилось извращенное удовлетворение.

В это мгновение Кратос нанес убийственный удар по затылку Бальдра, изо рта которого хлынула кровь. Бальдр в недоумении обернулся и сдавленно прохрипел. Бог войны наклонился и поглядел ему в глаза.

– Ты выбрал свой конец, – прошептал он.

На лицо Бальдра падали трепещущие на ветру снежинки. Он поморщился от холода и слабо улыбнулся, наслаждаясь чувством, которого был лишен более века.

– Снег, – пробормотал он, прежде чем замереть навсегда и остаться лежать на земле, свернувшись клубочком, будто младенец, рядом с матерью.

Вскрикнув, Фрейя подползла на коленях к телу своего сына. Их постепенно окутывали снежинки – сначала редкие, затем целый вихрь.

– Нет, нет, нет! Мое дитя… мой милый мальчик! – всхлипнула Фрейя и зарыдала, полностью отдаваясь своему горю.

Кратос взирал на нее бесчувственным взглядом. Атрей стоял рядом с ним с таким же пустым лицом, повзрослевший, уже получивший в боях несколько шрамов.

– Тебя будут ждать самые жуткие, самые жестокие страдания! Я покажу твой хладный труп обитателям всех миров и скормлю твою душу самым грязным тварям Хеля, клянусь! – гневно выкрикнула она.

– Он спас тебе жизнь! – возразил Атрей.

– Он отнял у меня все! – выпалила Фрейя и повернулась к Кратосу. – Ты чудовище… Тебя переполняют жестокость и ярость, которые ты передаешь своим порождениям. Ты не изменишься.

– Ты меня не знаешь.

– Я знаю достаточно! – лицо Фрейи озарилось яростью.

– Знаешь ли? – спросил Кратос таким ровным голосом, что Фрейя остановилась, и обратился к сыну через плечо: – Мальчик, слушай внимательно. Моя родина зовется Спарта. Однажды я заключил сделку с одним из богов в обмен на душу. Я убил многих злодеев… и многих невинных. Я убил своего отца.

Тяжелые слова отца потрясли мальчика до глубины души.

– Так в Хельхейме был твой отец? – спросил он, качая головой, и посмотрел на Фрейю с Бальдром, словно пытаясь понять, какой во всем этом смысл. – Боги всегда так делают? И так должно быть? Сын убивает мать… и отца…

Кратос наконец обернулся и посмотрел сыну прямо в глаза. Неужели так все и есть, и мальчик говорит правду о богах? Такова судьба, которой не избежать, которой не изменить, будь ты смертный или бессмертный?

– Нет. Мы будем такими богами, какими захотим, а не такими, какие были раньше. Ты не должен повторить мой путь. Мы станем лучше.

Атрей кивнул, соглашаясь с отцом, и одновременно испытывая облегчение.

Фрейя, пошатываясь, встала на ноги, собралась с силами и подняла тело сына, чтобы унести его с собой. Подняв голову и всем своим видом выражая достоинство, она повернулась спиной к Кратосу с Атреем и прошла прочь.

– Не понимаю… – сказал Атрей. – Я знаю, что ее нужно было спасти, но потом она показалась мне очень злой.

– Не злой. Ты убил ее сына, паренек, – объяснил Мимир. – Ее сына. Родителю нелегко пережить смерть ребенка.

– Но он хотел убить ее!

– Она бы умерла, чтобы спасти его. Только родитель может это понять, – сказал Кратос.

– Ты бы дал мне убить тебя?

– Ради твоего спасения… да.

– Послушай, брат. Всем пришлось сделать сложный выбор. Но все мы понимаем, что ты поступил правильно. Мир лучше, если в нем есть Фрейя. Просто… дайте ей время. Она придет в себя.

Повинуясь неожиданному порыву, мальчик обнял отца, а Кратос потрепал его по голове, слишком усталый, чтобы сдерживать бушующие в его душе чувства.

– Нужно дойти до конца, пока у меня есть силы, – сказал отец.

– Ты свершил невозможное, Кратос. Этот невыносимый засранец наконец-то мертв, – подал голос Мимир после долгого молчания.

Впервые за все время Кратос различил в его голосе слабые нотки уважения.

– Я не жалею, что мы ее спасли, – сказал Атрей. – Мы должны были так поступить.

– Даже если она прокляла нас? – спросил Кратос.

– Даже если она прокляла нас, – согласился Атрей.

– А вот меня она всегда ненавидела… Теперь-то я многое припоминаю! Но с ней мир и правда лучше, – сказал Мимир.

– А почему омела разрушила чары? – спросил Атрей.

– Магия ванов сильна, но ее законы запутанны и туманны. Наверное, ведьмам лучше знать. Но как это все печально и трагично… Бальдр был самым драгоценным, что Фрейя получила от Одина. Она только хотела уберечь его от боли, а себя от потери – но такие порывы даже хороших родителей толкают на глупости, – ответил Мимир.

Не тратя попусту времени, Кратос с Атреем вернулись к храм путешествий между мирами, расположенный посреди озера в кратере. Внутри зала путешествий Кратос вставил Биврёст в выемку и активировал устройство, после чего повернул стол к башне Ётунхейма.

Атрей снял Мимира с пояса отца и поставил его туда, где должен был стоять путевой кристалл Ётунхейма.

– Надеюсь, ты не взорвешься, – сказал мальчик.

– Стой! Может, это стоит сначала обсудить? – воскликнул Мимир.

Кратос зафиксировал положение моста на столе. Из него брызнул яркий луч, попавший Мимиру прямо в глаза.

– Ой, как неприятно!

Атрей развернулся, держа голову Мимира перед собой и стараясь не дать лучам попасть на себя. Взрывная энергия из глаз Мимира ударила в дверь, открывающую путь в Ётунхейм, прямо по центру. Створки ее дрогнули и распахнулись.

Глава 56

Перед ними показалась лестница. Впервые за все время странствий они шли вперед без тревоги.

– Лестница? Я думал, будет очередной мост, – сказал Атрей, слегка щурясь от золотистого сияния.

– Постойте, на два слова, пока не зашли, – заговорила висевшая на поясе Кратоса голова Мимира.

Кратос остановился, задержал протянутой рукой Атрея, снял голову и поднял ее вровень со своим лицом.

– Зачем портить такой важный момент присутствием гниющей головы? Может, мне здесь вас подождать? Это ведь семейное дело.

– Верно. Но если кто-то найдет тебя…

– Клянусь мягкой хлюпалкой божественной Сиф! – раздался голос позади них.

Обернувшись, они увидели расплывшегося в улыбке Брока, из-за спины которого выглядывал Синдри.

– У вас получилось! – продолжил синий человечек, не скрывая восхищения.

– Простите, что помешали. Хотели посмотреть, – робко добавил Синдри.

Кратос посмотрел на братьев, затем снова на голову Мимира. Губы его сложились в улыбку.

– О нет. Нет-нет-нет! Ну ладно, что ж поделаешь, – заранее смирился с неизбежным Мимир.

Что бы ни задумал Кратос, ему это не сулило ничего хорошего.

– Присмотрите тут за головой, пока мы не вернемся! – приказал Кратос братьям.

– Я так и знал! – выпалил Мимир, когда Кратос отцепил его от пояса и кинул Синдри. – Эй, полегче, от таких бросков у меня голова кружится.

– О, нет. Я не могу. Нет-нет, не могу, – поморщился Синдри, невольно съеживаясь, и тут же перебросил голову Броку, который внимательно ее осмотрел.

– Ладно, но зачем? – спросил гном, вытягивая голову перед собой и дыша только носом, чтобы не чуять исходящее от нее зловоние.

– Готов? – спросил Кратос у Атрея.

Атрей улыбнулся в ответ, и они принялись подниматься по лестнице, ведущей в небо.

Через несколько часов, все еще покрытые кровью и грязью, они добрались до вершины лестницы и встали у обрыва. На их лица падали снежинки. На севере возвышались еще две высоких горы, похожих на пальцы.

– Смотри, мы на пальцах великана. Впереди я вижу высочайшую вершину, вон там. Мы дошли! – воскликнул Атрей.

– Дошли. Вместе, – сказал Кратос.

Его охватило чувство облегчения. Они выжили, и теперь смогут исполнить последнюю просьбу его жены. На пути к этому месту они испытали столько всего, что сложно было даже представить.

Кратос размотал ремни на своих руках, обнажая незаживающие раны, которые тоже начали покрываться снежинками.

– Что ты делаешь? – спросил сын.

– Мне нечего скрывать.

Кратос отпустил ремни на волю горного ветра, который подхватил их и, развевая, понес дальше.

– Может, пойдем? Цель так близка!

Атрей нетерпеливо переминался у ведущей дальше горной тропы.

– Мальчик, – тихо произнес Кратос.

Его требовательный тон остановил Атрея, и тот обернулся. Кратос снял с пояса кожаный мешочек и долго разглядывал его. В его сознании проходила вереница воспоминаний о жизни с Фэй: ее улыбка, любовь в глазах. Его пронзило острое желание вновь погладить ее нежную, как лепесток розы, щеку. Наконец он протянул мешочек, зная, что нужно сделать.

Казалось, само время остановилось, пока Атрей смотрел на мешочек, не поднимая рук. Об этом он мечтал с самого начала их странствия. Теперь же, когда его мечта готова была осуществиться, его охватила странная нерешительность. Должен ли он взять его?

– Неси, – сказал отец.

Атрей посмотрел на него. Преодолевая необъяснимое оцепенение, он подошел к отцу и осторожно взял у него из рук мешочек с прахом матери. При прикосновении к нему его сердце затрепетало. Теперь он ощущал, насколько она близка. Мальчик осторожно привязал мешочек к своему ремню и кивнул отцу в знак благодарности. Выступившие на глазах слезы скрыли тающие снежинки. Наверное, отец уже не считает его ребенком.

Когда они начали последнее восхождение к горной вершине, сухие снежинки стали мокрыми, затем, тая на коже, превратились лишь во влажную дымку, смывающую кровь и грязь с их лиц и рук.

Еще через несколько часов они достигли высочайшего пика Ётунхейма с неровными скалистыми выступами, действительно похожими на пальцы какого-то великана. От цели их отделял лишь лабиринт скал с острыми краями и гранитными гранями. Осторожно переставляя ноги, Кратос с Атреем шли по извилистой тропе, которая виляла, словно змея, из стороны в сторону, но все же позволяла им двигаться вперед.

Когда солнце зависло над горами на западе, они вышли к полуразрушенному горному храму ётунов. Это святилище казалось последней остановкой перед высочайшей вершиной. Кратос вошел внутрь первым через огромный пролом в северной стене, Атрей последовал за ним. Проходя мимо одной трещины, он невольно задел рукой грубый камень. Словно по волшебству по всей поверхности камня побежали искрящиеся кружевные узоры, похожие на тонкую паутину.

Атрей остановился, в изумлении наблюдая за вызванным прикосновением его руки бегущим узором. В свете его линий выступили вырезанные по всей стене изображения.

– Стой, отец. Что-то происходит.

Отец обернулся, увидел свет и вернулся к сыну. Поначалу никто из них не понимал смысла резных изображений. Перед советом великанов в вызывающей позе стояла высокая женщина с младенцем на руках. Лицо ее явно выражало гнев, и она кричала на них. И держала в руках топор Кратоса. Один из великанов показывал пальцем прочь, словно прогоняя ее.

– Топор, как у тебя, отец. Правда? – спросил Атрей, подходя ближе к стене и тщательно осматривая каждую линию. – Это… мама?

Все детали резьбы говорили о том, что это действительно она.

– Тут написано имя «Лауфэй». Это она?

Сходство было поразительным. Как это возможно? Что за магия сотворила эти рисунки? Когда они были сделаны? Вопросы один за другим пробегали в голове у Атрея. В поисках ответов он обернулся к отцу.

У Кратоса не было ответов.

Никто из них не понимал, откуда взялись эти изображения. Предсказывали ли они будущее помимо того, что говорили о прошлом? И почему они повествуют о мальчике и о его матери?

На другом изображении женщина с предыдущего рисунка сидела рядом мальчиком, закутывая его в кусок ткани. На взгляд Кратоса, изображения очень походили на его жену с сыном. А на заднем плане стоял он сам.

Озадаченный вопросами и сомнениями, Атрей подыскивал слова, чтобы выразить свои беспокойные мысли.

– Это она, правда? А это… я?

Кратос не знал, что отвечать. Вместо этого он посмотрел на изображение, а потом перевел взгляд на сына. Никаких доказательств больше не требовалось.

Атрей никогда не видел, чтобы его отец казался настолько растерянным. Мальчик не знал, как воспринимать сотворенные неведомой рукой рисунки. Должен ли он был вообще увидеть их? Должен ли он был узнать истину, которую хотели передать эти боги? Все эти вопросы оседали тяжелым грузом в его молодом разуме. И, что самое главное, кем была его мать, раз она изображена на этих стенах?

Кратос собирался с мыслями, обдумывая слова, какими можно было бы облегчить обрушившийся на его сына груз. Но не успел он сформулировать ответ, как Атрей подбежал к следующей картине, желая как можно больше узнать о своей жизни и о том, что его ждет в дальнейшем.

Следующий рисунок изображал бой Атрея с Бальдром, который лишился своей неуязвимости.

– Отец, смотри. Это я и… Бальдр. Но как это возможно? Ведь это случилось совсем недавно. Что… что все это значит?

Подойдя к сыну, Кратос изучал рисунки с растущим пониманием. Теперь многое для него становилось ясным. Между ним и женой было столько всего невысказанного. Она была не той, кем он ее считал.

– Не только я из твоих родителей что-то скрывал, – пробормотал Кратос, обращаясь не столько к сыну, сколько к себе самому.

– Ты не знал? – спросил Атрей, не скрывая удивления.

Кратос рассеянно посмотрел на сына. Разве он когда-нибудь говорил, что знает? Его собственный сын знал больше о матери, чем сам он, Кратос, о своей жене. Может, она предпочла бы перед смертью поведать мальчику свои тайны, чем делиться ими с тем, кого любила?

И любила ли она его вообще?

– А ты знал? – спросил Кратос тихо.

– Нет. Она ничего не рассказывала мне о себе, – ответил Атрей.

Проходили минуты. Никто из них не заговаривал. Потом Атрей вернулся к изображениям.

– Я великан, – сделал он вывод.

Кратос посмотрел на него, затем на изображения. Кем же его жена была на самом деле? Почему она скрывала от него такой важный факт?

– Почему она не сказала нам? – спросил Атрей. – Она думала, что мы не поймем?

– Может, она не могла открыться нам. И послала нас сюда, чтобы мы узнали истину сами, – предположил Кратос.

– Но зачем скрывать истину от тех, кого она любила больше всех на свете?

– Ты задаешь вопросы, ответить на которые не могу даже я.

– Но почему просто было не сказать нам правду?

– Возможно, истина была слишком опасна, даже для великана.

Эти слова пробудили в голове у Кратоса нехорошие мысли. Что-то в этих рисунках оставалось непонятным. Что-то было в их жизни, чего он не мог осознать раньше. Но теперь…

– Мы должны верить в то, что у твоей матери были веские причины, чтобы…

Кратос замолчал; ему нужно было обдумать свое прошлое. Необходимо было время, чтобы сложить кусочки своей прошлой жизни.

– Бальдра не отправляли искать меня, – пробормотал он. – Он с самого начала искал ее… Не зная, что она стала пеплом.

Кратос положил руку на плечо сына.

– Она была здесь. Видела каждый наш шаг, прежде чем мы его сделали. Как будто она всегда оставалась с нами… наблюдала за нами… вела нас домой, – сказал Атрей.

Мальчик вернулся к выходу из святилища.

– Скорей! Посмотри, мы на пальцах великана. Я вижу впереди высочайшую вершину – вон там. Мы почти дошли до конца.

Кратос окинул взглядом последний резной рисунок на стене, сохранившийся лишь частично. Мальчик на нем держал какое-то тело и смотрел на небо, то ли рыдая, то ли посылая проклятья. Остальное было разрушено, и то, чье тело было здесь изображено, навсегда осталось загадкой.

– Да-да. Почти дошли, – рассеянно повторил Кратос.

Покинув святилище, Кратос с Атреем продолжили осторожный подъем, пока не достигли вершины самого высокого пальца. Повсюду, насколько хватало глаз, небо обложили серые тучи. Тихо колыхавшийся воздух навевал мысли о мире и спокойствии.

Завороженный зрелищем, Атрей устремился вперед и остановился на самом краю обрыва. В это мгновение он думал не о себе, а о матери. Ему хотелось, чтобы она вместе с ним тоже насладилась этим величественным видом.

Кратос подошел к нему, заставляя Атрея забыть о грусти и вернуться в мир, требующий его внимания каждую минуту.

– Отец?

Он протянул отцу мешочек с пеплом. Это было последнее мгновение, когда он дотрагивается до праха матери. Мальчику показалось, как будто он прощается с ней навсегда.

– Нет. Сделаем это вместе, – сказал Кратос. – Она бы этого хотела.

В своей жизни Кратос видел гораздо больше смертей, чем мог бы себе представить любой человек. И все же эта потеря потрясла его до глубины души. Боги не должны испытывать таких чувств. Боги никогда не поддаются человеческим чувствам.

Потянув за ремешок, Кратос развязал мешочек и поровну высыпал прах в ладони сына и в свою ладонь. Вместе они протянули руки, и останки матери Атрея и жены Кратоса унеслись по спирали, развеянные холодным ветром, в котором снова закружились снежинки.

Никто из них ничего не говорил, оба думали о своем. Никакие слова не передали бы то, что они чувствовали в это мгновение. Когда-то Кратос и не предполагал, что жизнь приведет его сюда. Сам того не осознавая, он положил руку на плечо Атрея и привлек его к себе. Атрей отвернулся, сдерживая слезы. Ему захотелось что-то сказать, и даже нашлись слова, но он сдержался, испугавшись, что дрожащий голос покажет, насколько он слаб. Ему хотелось сдерживать свои сокровенные чувства, как это делал отец. Он же бог, и должен вести себя как бог, хотя ему еще столько предстоит узнать и понять о своем месте в этом мире.

Поэтому мальчик просто стоял и разглядывал обширное кладбище великанов, уходящее до самого горизонта.

– Великанов и правда больше нет. Теперь нам нечего тут делать, – сказал он, сдерживая грусть.

– Да. Идем. Мы сделали, что должны были сделать. Оставим это позади, – сказал Кратос.

Атрей нехотя отошел от обрыва. Ему хотелось задержаться, оставаться частью воспоминаний о матери, насколько это возможно. То, что они уходят, казалось в какой-то степени предательством, но он понимал, что никакого смысла в этом нет. Они должны повернуться и начать свой путь обратно.

Следующие несколько часов они тщательно прокладывали путь среди скал. У каждого было о чем подумать.

– Значит… раз мама была великаном, то и я полувеликан-полубог, – наконец сказал Атрей.

– И еще смертный, – добавил Кратос.

Мальчик озадаченно посмотрел на отца. Что все это значит? Как он должен жить? И что за судьба, которая ожидала его по мнению матери?

– Да. Но я все же не понимаю… Мое имя на стене… Мама назвала меня Локи.

Атрей остановился, и Кратос остановился рядом с ним.

– Великаны называли меня Локи? Таково должно быть мое настоящее имя?

Это имя пробудило в Кратосе далекие воспоминания.

– Мать хотела назвать тебя так при твоем рождении. Может, успела сказать своему народу.

– Но почему? И как так вышло, что меня назвали Атрей?

– Так решил я. Атрей был самым храбрым воином во всей Спарте. Я хотел почтить его память, назвав его именем своего сына. Теперь-то я понимаю, почему твоя мать так охотно согласилась – ее родичи не должны были узнать о тебе. И она намеренно велела мне уничтожить защитную руну в лесу, чтобы мы отправились в этот путь, на многое открывший нам глаза.

– Но зачем?

– Этот вопрос мы отложим. Сейчас идем домой, сынок.

Эпилог

Под конец следующего дня, в меркнувшем вечернем свете, Кратос с Атреем перешли по мосту Биврёста из Ётунхейма в Мидгард. Оказалось, что озеро в кратере покрылось льдом, и случилось это вскоре после их последней битвы. Труп великана окутал толстый слой снега.

Как объяснил Мимир, в результате смерти Бальдра на Мидгард, по всей видимости, опустилась зима Фимбулвинтер – несмотря на то, что согласно пророчеству до нее оставалось еще не менее ста обычных зим. Но из-за их вмешательства в дела местных богов все пошло вверх дном и пророчества уже начались сбываться. Три года без лета окажутся суровым испытанием для здешней земли. Всем лесным тварям придется прятаться от непогоды или впадать в спячку до тех пор, пока снег в замерзших лесах не растопят теплые весенние ветра.

Но те же ветра принесут и кое-что еще.

Кратос с Атреем продолжали идти несмотря на усилившийся холод, и совершали переходы в основном ночью, при свете луны, а днем прятались, чтобы не попасться на глаза разным злобным тварям и тем, кто их мог разыскивать. Спустя какое-то время они добрались до покрытого снегом леса, с которого открывался вид на их долину. Вдалеке виднелся их дом, уютно расположенный между двумя снежными холмами.

Атрей посмотрел на небо.

Высоко над деревьями лениво кружили Хугин и Мунин. Отец и сын, скрытые под густой растительностью, терпеливо выжидали.

Атрей медленно наложил тетиву на лук и направил его вверх; отец спокойно, но уверенно, перевел лук вниз.

– Я могу попасть в них, я точно не промахнусь, – сказал мальчик.

– Стоит попасть в одного, и другой поймет, что мы здесь, – произнес висевший на поясе отца Мимир.

По возвращении в Мидгард Кратос собирался оставить голову у гномов, но Мимир удивил его тем, что попросил взять его с собой. Есть-пить он не просил, да и к тому же мог пригодиться в роли советника в этой негостеприимной земле, так что Кратос согласился.

– И что нам теперь делать? Мне холодно, и я проголодался, – сказал Атрей.

Кратос задумался. Они могли бы проникнуть в дом под покровом ночи, хотя никто из них не хотел лишний раз оставаться под открытым небом в такую непогоду. Вдруг Кратосу показалось, что за ними наблюдает сама Лауфэй, а в следующее мгновение послышался шум крыльев, и на воронов над их головами набросился кречет, прогнавший пернатых приспешников Всеотца, которые с громкими недовольными криками улетели на север. Это была знакомая им Йофи.

– Теперь путь свободен, – сказал Атрей.

Осторожно выбираясь из укрытия, мальчик зацепился за корявые ветки тушей барсука, которую нес на плечах, недовольно сбросил ее и сердито дернул, удивляясь тому, что его вывел из себя такой пустяк.

– Ты прав. Птица матери знала, что мы должны вернуться, – сказал Кратос.

– Я знал, что мама нас не бросит. Теперь она будет защищать нас от соглядатаев Одина.

Так они вернулись домой.

Но Атрею казалось, что их дом уже никогда не будет прежним. При виде знакомой хижины душу его вновь охватили грусть и тоска. Здесь больше нет матери, а он уже не тот мальчик, который когда-то уходил отсюда. И никогда не будет им после всего того, что они пережили вместе с отцом. Впереди его ожидает совсем другой путь, не тот, о котором они говорили с матерью перед ее смертью.

Но последует ли он по пути отца? И станет ли тем, кем был его отец?

И, что важнее всего, выберет ли он добро, отказавшись от зла? Неужели все так просто? Он вырастет богом и воином, но для чего? Чего ожидала от него его мать?

Атрей лег на свою покрытую соломой лежанку и мысленно вернулся к их последнему разговору с Броком и Синдри после возвращения из Ётунхейма. Когда братья узнали, что теперь мальчику известно гораздо больше, они стали более словоохотливыми. Как выяснилось, мать однажды обратилась к ним, как последний оставшийся в Мидгарде Страж ётунов, в поисках защиты и возможности восстановить равновесие сил. Тогда же она и попросила их создать для нее топор Левиафан, равный по своей мощи молоту Мьёльниру.

Ведь, в конце концов, именно резня, устроенная Тором с помощью Мьёльнира среди ётунов, породила у них разногласия и споры, приведшие к открытому противостоянию. Атрей печально улыбнулся при мысли о том, что былые распри остались в прошлом… И о том, что родственные узы все же прочнее многих разногласий.

Но для чего его мать использовала топор?

– Твою мать называли Лауфэй Справедливая, – заговорил вдруг Мимир, словно почувствовав, к чему обратились мысли мальчика.

Сейчас голова удобно устроилась на полке над печью, откуда могла рассматривать все помещение.

– Ты знал ее? – спросил Атрей.

– Не имел удовольствия. О Лауфэй ходили многочисленные слухи в чертогах Асгарда. О ней говорили, как о воительнице-великанше, разрушившей многие планы богов-асов. Она освободила многих, кого они поработили, кормила тех, кого они морили голодом, и вообще доставляла асам немало хлопот. Особенно сердился Тор, сетовавший на то, что ему никак не удается найти ее, чтобы сразиться. После моего пленения мне осталось только строить догадки о том, что с ней случилось и кем она стала. У тебя довольно любопытная родословная, паренек.

– Значит, она сражалась, чтобы защитить невинных от злых богов.

– Да, так и было.

Атрей надолго задумался. Кратос был доволен наступившей тишиной.

– Значит, и я должен так поступать, чтобы почтить ее память.

– Да, может и так, братишка. Но помни – в конце концов она выбрала не путь насилия. Она выбрала вас обоих. Наверное, считала, что так лучше для выживания великанов. Но у тебя свой путь.

Наконец, устав от копошащихся в его голове мыслей, Атрей закрыл глаза и поддался усталости.

Кратос прислушивался к ним молча, с интересом узнавая новые подробности о женщине, которую любил, и одобряя предостерегающий тон Мимира. Но где-то в глубине души он уже знал, какой путь выберет мальчик. В самой его природе была заложена потребность помогать людям. И если Мимир прав по поводу того, что стало с валькириями, то этому миру определенно потребуется их помощь, и как можно скорее.

Потом Кратос прогнал эти мысли и тоже закрыл глаза.

Кратос вскочил на кровати, напрягая все свои мышцы. Что-то пробудило его из дремы.

Или же он до сих пор спит? Он постарался вспомнить, сколько прошло времени, или хотя бы то, о чем думал в последний раз. Всего лишь мгновение назад он наслаждался спокойствием. А теперь что-то тревожное вырвало его из сна, где была женщина, которую он так любил.

В щели окна и двери с завыванием врывался теплый ветер. Секунду спустя все стены дома содрогнулись от раската грома.

Атрей тоже проснулся, едва не свалившись со своей кровати, но вовремя выставил ноги и инстинктивно схватился за нож.

– Ч-ч-что это? – запинаясь, пробормотал он, озираясь во тьме в поисках отца, который уже вскочил со своей кровати и принял боевую стойку.

Клинки лежали далеко, и Кратос пошарил в поисках Левиафана.

С другого конца комнаты на него понимающе смотрел сын. Отныне никаких тайн в подполе.

– Бери лук, – скомандовал Кратос.

Атрей быстро нащупал свой лук с колчаном. Благодаря урокам отца из него вышел превосходный лучник. И теперь он должен показать, чему научился.

Кратос взвесил топор в руке.

Оба они понимали, что этот гром – вовсе не природное явление. Причиной его было нечто другое.

Дом озарила яркая молния, и ее ослепительный свет проник в окно и трещины в стенах. На мгновение внутри стало светло, как днем.

Потом снаружи донеслись чьи-то тяжелые шаги – кто-то тяжелый с чавканьем вытягивал ноги из мокрой почвы.

Обернувшись и убедившись в том, что Атрей наготове, Кратос подошел к двери и распахнул ее.

В проеме чернел силуэт высокого грузного человека в черном плаще с капюшоном. Дождь мешал разглядеть его лицо. Теперь было слышно лишь как дождь барабанит по крыше и шелестит листьями деревьев.

Атрей натянул тетиву и встал позади отца в дверном проеме. Незнакомец откинул плащ. С его пояса свисал тяжелый молот.

Это был Мьёльнир. А грозный незнакомец оказался Тором.

Высоко в небе над ними Сколь и Хати гнались за солнцем и луной. Начинался Рагнарек.