TEPSIVA. История желтого алмаза бесплатное чтение

I.

При взлете самолет слегка потрясывало, но вот уже более часа монотонное урчание двигателей мягко усыпило весь салон. Только Элеонора, положив голову на крепкое плечо Артура наблюдала за прекрасным видом неба, расстилающимся за иллюминатором Боинга. Сверху на фоне синего неба ярко светил обруч бело-желтого солнца. Внизу, под крылом самолета, на всем протяжении где позволяет охватить взгляд, расстилалось море белоснежных облаков. Эля повернулась к любимому и еще сильнее обхватила руку родного Арчи, так с недавних пор она стала называть своего избранника и еще крепче прижалась к возлюбленному. Артур с улыбкой принял новое обращение и сказал, что только у его милой оно звучит как-то даже мужественно. Элеоноре стала тепло и после слов: «Поездка прошла просто феноменально» ее нежно окутал сон. Вот, сквозь плотное освещение прожекторов, она видит неподдельное восхищение известных мировых ученых. Ее доклад на прошедшем пару дней назад в Париже симпозиуме по реализации новых методик развития психологической мысли в среде молодых ученых 20 века, заинтересовал многих участников. Новизна, неординарные выводы и экстраординарные подходы привлекли внимание не только молодой аудиторией, но и мэтров науки. Новые встречи, знакомства, обмены мнениями, интересные наблюдения, невероятные точки зрения и – это только начало. В сон ворвались и сцены знакомство с бабулей и родственниками Франтишка Радевича переливающиеся разноцветными огнями. В огненно-блестящем вихре всплывали сцены экскурсий по самому красивому городу в мире – Парижу и, в заключение, трогательное, но достойное предложением Артура, руки и сердца. От такого с ума сойти можно. Самолет слегка тряхнуло. Он стал медленно опускаться. Сон внезапно растворился, цветные брызги окончательно вырвали Элеонору из блаженной неги. Она открыла глаза и нежно улыбнулась Арчи, как бы прося прощения что заснула. Он одной рукой приблизил ее голову к себе и нежно поцеловал волосы на уровне виска, вдыхая ее божественный аромат. Он в последнее время полюбил вдыхать запах волос любимой, говоря, что она пахнет полевыми цветами. «У каждой влюбленной пары есть свой ритуал любовной игры», – думала Эля принимая его ухаживания. Посадка в Минске прошла мягко и пересадка на другой самолет Минск-Гродно заняла не много времени, но его хватило чтобы Элюшка, так стал звать ее Арчи, позвонила домой. Они договорились что придет домой одна, примет душ, приготовит обед, а Артур тем временем отнесет документы в университет и зайдет к отцу. Очень уж ей хотелось пошептаться без мальчиков.

– Я дома, – крикнула Элеонора, открывая дверь и вкатывая в коридор тяжеленный чемодан. – Мам, я дома, – повторила Эля, но в ответ ей не прозвучало ни звука».

Эля вся окрыленная, посвежевшая влетела в квартиру, но странно ее никто не встречал. Прошло каких-то полтора часа от момента последнего телефонного звонка, но сейчас квартира встретила ее зловещим молчание. Внутри все кричало: «уходи скорее, покинь квартиру», но желание узнать, что произошло в прошедший час перебороло страх. Эля оставила чемодан в коридоре и медленно стала обходить комнаты квартиры. В кухне никого, в зале никого, в спальне родителей никого, в своей комнате никого, в рабочем кабинете отца, по совместительству временной комнате Арчи также никого. Эля мельком взглянула в ванную комнату и сразу почувствовала, что кто-то закрыл ей рот салфеткой. Одновременно с кляпом она почувствовала противнейший укол в шею. Мгновенно перед глазами поплыли разноцветные круги, и она провалилась в глубокое забытье.

Артур появился университете почти перед самым закрытием кафедры и улыбаясь во все тридцать два зуба передал старшему методисту, вернее методистке, командировочные документы.

– Ну что мне с ними сейчас прикажете делать? – наигранно и обиженно спросила миловидная девушка. – Все: бухгалтерия, декан факультета и заместитель декана уже ушли. Положите здесь, завтра займусь. Как поездка? – улыбаясь спросила методистка.

– Феерично, – ответил Арчи, но и по выражению лица можно было догадаться.

– Как симпозиум? Тяжело быть научным иллюстратором? Как принимали? Где жили? В самом Париже? В гостинице? Сколько звезд? Париж красивый? Правда, что там все женщины красавицы? – не успокаивалась красавица, выстреливая очередным предложением как из пулемета. «Если начать рассказывать о своих впечатлениях или попытаться ответить хоть на половину вопросов, то понадобиться как минимум день», – подумал Парень, а в слух произнес:

– Прости, как-нибудь в другой раз, – стараясь быть учтивым, он поспешно покинул деканат и поднялся на этаж вверх. Зайдя в приемную проректора, столкнулся со злым взглядом секретаря. Многих в университете выводил из себя этот взгляд секретаря проректора Софьи Львовны. Даже если вы были ни в чем не виноваты, но под взглядом помощницы Сергея Андреевича вы начинали чувствовать, что виноваты во всем, даже за набеги монголо-татар в тринадцатом веке.

– У себя? – спросил заискивающим голосом Артур, чтобы не раздражать уже немолодую женщину, что-то упорно набиравшую на компьютере, – я постараюсь очень скоро забрать его домой, – в тоже манере продолжил молодой человек. Сразу узнав будущего зятя шефа и представившейся перспективы уйти пораньше домой, секретарша с легкой улыбкой проговорила:

– Куда же он денется? Сидит за ноутом и печатает, только после вашего творчества нам работы значительно прибавляется. Опять гениальная идея пришла в голову. Да, ну вас «в баню» увлеченных, от ваших идей простым людям живется не спокойно, – с сожалением произнесла Софья Львовна. «Как же подходит секретарю Сергея Андреевича эти старинное и величественное имя и отчество», – в очередной раз подумал Артур, глядя на немолодую, но строгую секретаршу.

– Боже, как этих гениев приучить простой истине, что рядом находятся живые люди? – возмущалась она, показывая жестом что могу войти. «А ведь, точно, – подумал Артур, – пока их не возьмешь за руку и не отведешь куда следуют – будут работать до потери сознания, что папа, что мама, да и дочь полостью соответствует своим родителям». Естественно, зайдя в кабинет он нашел Сергея Андреевича, рьяно печатающего на ноуте. Подождал положенных три минуты, подошел и помахал перед глазами рукой. Проректор как будто от чего-то очнулся и спросил:

– Давно ты здесь? Как доехали? Где Эля? Мать знает, что вы в городе? – засыпал вопросами отец.

– На какой вопрос первоначально вы хотели бы получить ответ? – улыбаясь парировал Артур.

– Ладно, понял умник, пошли, – сказал он, выключая ноут. Закрыв на два ключа кабинет, они направились домой. По дороге Сергей Андреевич все-таки задал пару вопросов, на которые Артур должен был ответить. Но вдруг Сергей Андреевич резко остановился, спрашивая: «Ты слышал?» – повернулся сначала вправо, затем влево и стал методично искать глазами кого-то.

– Ты слышал? – повторил он.

– Кого? – забеспокоился Артур.

– Не знаю. Кто-то отчетливо сказал: «Быстрее домой. Беда».

Они заметно прибавили шаг и почти мчались домой. Только у самой двери они притормозили и слегка толкнули открытую дверь. Тихо войдя в квартиру и осмотрелись. В коридоре следов борьбы не было. Все находилось на своих местах или они чего-то не замечали. Мужчины обошли все комнаты, заглянули в туалет и ванную, но Зинаиды Павловны и Элеоноры ни где не было. Только слегка помятая постель в спальной комнате и стоящий посередине не распакованный чемодан говорили о их недавнем присутствии. Артур повторно, тщательно осмотрели комнаты, стены, балкон, защелки на окнах на предмет наличия сторонних предметов и следов крови. Но ни где ни чего подобного не обнаружилось. Что это похищение было понятно и без слов. Зинаида Павловна всегда трепетно относилась к уюту, который, по ее глубокому убеждению, настоящая женщина должна обеспечить своему мужу. Хотя на работе она выполняла обязанности и проводила работ не меньше своего супруга, но воспитание не позволяло ей чтобы Сергей Андреевич, придя с работы мог почувствовать хоть маленькую толику неудобства в их семейном гнездышке, и он это чувствовал и был безмерно благодарен. Смятое покрывало на кровати – нет, и еще раз нет, это невозможно. Из рассказов Эли: однажды, когда у матери был сердечный приступ и скорая уже ждала ее внизу под подъездом. Мама попросила врача секунду подождать, а сама прошла в спальную комнату и поправила покрывало, на котором несколько секунд назад лежала и только после этого отправилась в скорой в больницу. Сейчас смятое покрывало говорило о многом: когда Зинаида Павловна поднимали с постели она была или связанной, или под воздействием каких-то сильнодействующих лекарств, или возможно наркотиков. Думать о худшем и, тем более, обсуждать не хотелось. Не распакованный чемодан Эли говорил о том, что ее сразу вывели из естественного состояния, любым из вышеперечисленных способов. Так, где ж они и что с ними произошло? Сергей Андреевич прошел в зал, сел за стол и застыл, осмысливая текущую ситуацию. Ровно через пять минут он встал и со словами:

– Хватит раскисать, пора действовать, – обратился он больше к себе и в сторону будущего зятя строго бросил. – До особого распоряжения остаешься в доме, на случай поступления звонков и другой информации. Я за милицией. Если раньше меня придет девушка Дарья, не высокого росточка, симпатичная, но с таким взглядом карих глаз, что ты сразу поймешь, что пришел нужный человек. Ей расскажешь все начиная с твоего первого появления в этой квартире. Будет спрашивать – отвечай, ничего не утаивай, да у тебя и не получиться, ни у кого не получилось бы, – с этими словами Сергей Андреевич удалился, оставив Артура в опустевшей комнате. Арчи, как послушный первокурсник, первые минут пятнадцать добросовестно сидел напротив телефона, страстно ожидая звонка с информацией объясняющей, что могло произойти за время их последнего с Эле расставания. За эти несколько минут от неизвестности и невозможности что-либо сделать, он почувствовать, как неимоверная злость накатывает на него. Больше всего он злился на себя, предполагая, что сам во всем виноват. Мог бы сразу отдать документы и срочно схватив в охапку Сергея Андреевича прибежать домой и этих долей секунд хватило бы столкнуться с кем – либо или с чем – либо, и не допустить исчезновения женщин. Понимая несостоятельность своих умозаключений, Артур встал и решил еще раз внимательно осмотреть квартиру. Начал с кабинета Сергея Андреевича (его временной комнаты) и сразу заметил, что закрытые дверцы рабочего стола подвергались незначительному механическому воздействию. На замках обоих дверей виднелись едва заметные металлические зазубрены. Вряд ли работали профессиональной отмычкой, вероятнее всего маленьким перочинным ножиком. Значит что-то искали, возможно документы. На эту мысль его натолкнул беспорядок в расстановке книг. Сергей Андреевич относился к книгам с особым почтением и не позволял себе расстановку томов не по порядку. Зная эту особенность отца Эли Артуру не трудно было заметить, что в рядах книг полностью отсутствует система расстановки томов, перепутан алфавитный порядок авторов и, особенно, смысловой каталог расставленных книг. Господин проректор, никогда в жизни не поставил бы сначала художественное произведение, затем научное и вновь художественное, даже если фамилии авторов укладывались в алфавитный порядок. Только по этой особенности можно было с точностью до ста процента говорить трогал ли кто-нибудь его книги или нет. Сейчас же книги просматривали и переставляли. Искали определенную книгу и старались оставить все в том порядке, в котором брали, но похоже до конца не получилось. Еще раз просмотрев книжные полки, Артур пришел к выводу, что времени у них было около часа или чуточку больше. Похитители пытались все оставить на своих местах. Воришки очень надеялись, что не заметят следов поиска, что дает надежду что не нашли то, что искали. Взглянув в последний раз на книжную полку парня обожгла мысль – просматривали в основном старинные книги. Точно, не раньше начало века. Искали старинные документы! Надо будет у Сергея Андреевича поинтересоваться какой старинный документ, мог бы вызвать такой неподдельный интерес. Продолжая осмотр квартиры, юноша беглым взглядом проверил комнату Элеоноры и заметил, что, как и в комнате отца, у нее что-то искали на полках с книгами. Парень заметил еще одну особенность, что и все выдвижные полки девичьего комода подверглись тщательному осмотру. Только в отличие от книжного осмотра, одежда в девичьих полках подверглась «варварскому нападению». Вещи вроде лежали на прежних местах, но были помяты и раскиданы по всему пространству шуфлядок. «Варварский подход» к одежде он отметил и в родительском шкафу. Искали точно что-то твердое и объемное, не боясь помять или испортить вещи. Показушное пренебрежение к вещям – это тот триггер, который хотели добиться похитители, чтобы у всех сложилось впечатление, что комната подвергалась ограблению. Одиноко стоящий чемодан посреди комнаты даже не был вскрыт, хотя он то и должен был быть открытым в первую очередь. Странно, с первого взгляда, видно, что ничего не пропало, зачем же тогда такая бездарная инсценировка. На кухне мужчина или мужчины открывали банки с сыпучими продуктами, просматривали содержимое и соответственно возвращались на место в произвольном порядке, хотя каждая настоящая женщина свою кухню знает лучше, чем военный профессионал свое оружие. Хоть они тщательно старались скрыть свои действия, но банки с мелкими крупами всегда оставят на столе мельчайшие крупинки. На балконе еле просматривались отпечатки ботинок, но похоже протектор был один и тот же. Так как следов было более двух, можно сделать вывод, что обладатель туфель или прохаживался по балкону, или обстоятельства его вынуждали дважды входить на балкон и там пережидать удобного случая. Отпечатки ботинок второго похитителя я заметил только в коридоре, что говорит, что второй грабитель в комнату не проходил. Оттиск протектора был настолько внушителен, что можно предположить, что второй грабитель был за два метра ростом.

Звук открывающей входной двери вывел юношу из задумчивости. Артур прошел в прихожую и подал знак незнакомцам не входить. За дверью стоял Сергей Андреевич и высоким статным мужчиной, возможно знакомый из областного управления МВД, за ним был явно следователь молодой лейтенант с криминалистом и замыкал парад силовиков капитан в форме.

– Вы кто, – сразу поинтересовался главный.

– Это жених Элечки, – пояснил Сергей Андреевич.

– Пропусти нас любезный, – попросил он.

– Не могу, здесь следы, – ответил Артур.

– Позвольте, позвольте и ничего не трогайте, – уже нежно раздвигая народ пробирался вперед криминалист. Через пару минут, сняв следы и обдав каким-то порошком дверь, ручки и стену у двери, он разрешил войти в квартиру. Артур проводил процессию в зал и расположил их поудобнее. Сергея Андреевича со знакомым и милиционером, предварительно, тщательно осмотрев помещение присели вокруг стола. Пока Артур со следователем и криминалистом проводили тщательный осмотр комнат в квартире, милиционер записывал показания хозяина квартиры. Знакомый полковник внимательно слушал и строго наблюдал за действия своих подчиненных. Переходя из комнаты в комнату, Артур делился своими наблюдениями. Следователь слушал молча, только кивком головы указывал криминалисту какие объекты подвергнуть более тщательному осмотру. Когда следователь рассматривал на кухне банки, Артура пригласил отец Эли, и попросил поминутно рассказать, что делал он с момента приземления самолета. Когда криминалист закончил свою работу, он собрал рабочий чемоданчик, заглянул в зал, попрощался со всеми и ушел. Следователь зашел в зал и простоял, прислонившись о косяк двери до конца опроса Артура. Когда капитал закончил оформлять протокол, полковник вопросительно посмотрел на следователя.

– Пальчиков нет. В кабинете, комнате девушки, в спальне, зале и на балконе обнаружены мужские следы, размера 40 – 41. На балконе следы обнаружены дважды, возможно оставленные с десятиминутным перерывом. В коридоре обнаружены еще одни мужские следы, размером 45 – 46. Здоровый должен быть детина. В кабинете и комнате девушки проводился поиск документов в старинных книгах. В помещениях пытались скрыть следы поисков. В спальне и комнате девушки по расположению оставленных вещей можно заключить что проводился поиск объемного объекта. В представленных помещениях, если анализировать расположение предметов пытались все представить, как банальное ограбление.

– Сергей Андреевич вас не затруднит посмотреть правильно расставлены ли книги и высказать свои предположения, почему неизвестных заинтересовали именно эти книги. Это помогло бы понять мотивы неизвестных, – попросил следователь и они ненадолго вместе с капитаном покинули зал.

– Молодой человек, как вас там, а Артур, – внимательно посмотрев на юношу, сказал знакомый полковник, – Элеонора, моя крестница. И если у вас все серьезно, то хорошо. На свадьбу пригласить не забудьте. А, ежели погулять решили, то сразу же прекращай это дело. Плохо будет. Понял меня? – с угрозой произнес он.

– Простите, не расслышал вашего имени отчества, – ответил Артур.

– Лев Викторович, – процедил сквозь зубы крестный.

– Уважаемый, Лев Викторович, наши отношения с Элей вас ни коим образом не касаются и впредь прошу в наши дела не вмешиваться, – парировал юноша.

– Смелый, гордый и дерзкий, – слегка смягчаясь проговорил Лев Викторович, – Молодец, дочка, нормального выбрала. «Ну, все успокойся», – произнес крестный, видя недовольство Артура последней высказанной фразой. На последний словах в зал вернулись Сергей Андреевич, капитан и следователь.

– Кое-что проясняется, – сказал следователь, обращаясь к полковнику, – возможно неизвестные искали несколько страниц старинной книги и, возможно, несколько объемных предметов. Сергей Андреевич высказал что возможно они искали несколько страниц старинной книги, доставшейся ему от деда и описывающую ритуал древнего племени тлинкитов, расположенных на территории современных Соединенных Штатов. Но, по его словам, эта самая редкая находка не только в его коллекции, но и во всей Европе. Последняя оценочная стоимость колебалась в девятизначных пределах и это в долларах. Кстати, на кухне также искали какие-то предметы в сыпучих веществах, – продолжал следователь, обращаясь к полковнику. – На стене обнаружены органические следы. Возможно неизвестные понюхали содержимое в банке и чихнули. Попытка досконально вытереть органические следы не удалась. Мы обнаружили крупицы на плите почти на уровне пола. Посмотрим может это что-то прояснит. На форточке также обнаружены следы органического происхождения. Мы закончили, товарищ полковник.

– Хорошо, Сергей. Забирайте капитана и оформляйте дело. Я в управление, потом созвонимся. Серж, в связи с пикантностью ситуации, помнишь лейтенанта Одинцова, пока никому не рассказывай, что за дело, кто потерпевший. Понял? – предупредил полковник.

– Понятно, разрешите идти? – спросил следователь и улыбаясь посмотрел на Артура произнес: «Детектив» и вышел. О предметах Сергей Андреевич пока распространяться не стал рассказывать, а Лев Викторович не акцентировал внимание. Логично предполагая, что в нужное время друг сам все расскажет. Полковник с отцом Эли обменялся парами незначительных фраз, подойдя к Артуру, пожал руку, поблагодарил за помощь и удалился. Через минуту Сергей Андреевич с Артуром остались вдвоем в злобно молчащей квартире. «Что произошло? Где они? Что с ними? Как себя чувствуют наши девочки?» – предательницы мысли не давали обоим покоя.

II.

– Здравствуйте, Сергей Андреевич, вы дома? У вас не закрыто, – с этими словами у входа в зал появилась молодая, лет девятнадцати, стройная девушка с темно-синими глазами и шикарными золотыми волосами. Увидев, постороннего молодого человека она слегка вздрогнула от неожиданности и непроизвольно сделала шаг назад.

– Проходи, Дарьюшка, проходи и садись, – подошел к девушке отец Эли. Они коротко обнялись, он проводил ее к столу, усадил и вкратце пересказал события сегодняшнего дня. Девушка слушала внимательно, замерев взглядом на старинной фарфоровой фигурке девушки с зонтиком, стоящей на комоде на противоположной стороне комнаты. Дарья заметила, что все в фарфоровой фигурке молодой девушки было удивительно. «Цвет голубых глаз не соответствовал ни цвету лица, ни тем более цвету волос. Малюсенький ротик и ручки, широкие плечи как у спортсменки водных видов спорта, широкий таз, узкая талия и увеличенная, наверно, в три раза грудь от средних параметров пропорциональности тела, создавали ощущения что перед вами утрированно рисованный мультяшный персонаж, – рассуждала про себя не менее необычная девушка. Способность одновременно анализировать ситуацию, сортировать факты и наблюдать понравившейся вещью проявилась у Дарьи еще в детстве. Со стороны могло бы показаться что она не слушает и «летает где-то в облаках». Однако это было не так. Ее цепкий мозг внимательно вникал в суть разговора и параллельно делал выводы и предположения. При упоминании Сергеем Андреевичем персоны Артура, Дарья на мгновения оторвала взгляд от своей игрушки и пристально взглянула на него. Артур дернулся, как от выстрела. Его словно ударила обжигающая молния. В этот миг Артур готов был задушить ее и уже рванулся к Дарье навстречу, но останавливающий жест Сергея Андреевича не позволил свершиться необдуманному.

– Спокойно, Артур. Я в первый раз тоже придушить ее хотел, – остановил он юношу. – Так происходит только однажды, когда Дарьюшка впервые сканирует тебя. Потом все нормализуется.

– Наш? – теперь уже Сергей Андреевич задавал вопрос Дарье.

– Да, даже сильнее вас всех вместе взятых, – ответила она.

– А как с Элей?

– Не врет. Он ее очень любит. Я бы сказала до безумия. Красиво. Таких чувств я еще не видела. А какой ореол?! Сколько блеска, золота.

– Я так понял вы во мне капаетесь? А, разрешение никто не учил спрашивать? – слегка обидевшись произнес Артур.

– Ты и так ни от кого не прячешься. Смотри как весь сияешь, когда разговор об Эле начинается, – продолжила Дарья.

– Где сияю? – молодой человек подошел к большому зеркалу и ему на мгновение показалось, что и в правду на мгновение он увидел вокруг себя разноцветный ореол. Он резко встряхнул головой и видение исчезло.

– Что увидел? – улыбаясь сказала Даша.

– Это обман зрения или еще что-то. Ерунда в общем.

– Да, да. Мы точно также и подумали, – издевалась девчонка.

– Сергей Андреевич, дайте мне полчаса. Я осмотрюсь в квартире, может что и увижу, – закончила Даша и отправилась в дальнюю комнату. Сергей Павлович обнял Артура предложил сесть. Сам же расположился на против на диване, начал рассказ.

– Эта история началась года два назад. С Дарьей мы познакомились во время приемной компании. В первый же день приемных экзаменов ко мне в кабинет вошла, вернее, вбежала, волоча за собой невообразимое создание старший преподаватель кафедры психологии Клочкова Ирина Викторовна. Замечательный преподаватель, но женщина очень строгих правил:

– Позвольте спросить, Сергей Андреевич, до каких пор наш университет будет сборищем неформалов и прочей нечисти. Полюбуйтесь на это чудо природы, – возмущалась она, проталкивая в кабинет испуганного «котенка». Девушке, на первый взгляд, и шестнадцати лет не дашь, но видок ужас: золотые, раскосые вертикально кошачьи глаза, очевидно цветные линзы; белоснежное личико, явно подкрашенное; черные брови и губы; уши оттягивали невообразимого размера сережки, ниспадающие почти до груди и, в заключение, копна бело-розовых волос, зачесанных метлой, похоже. Белоснежное облегающее платье «Барби», точно подчеркивающие все округлости и ели прикрывающее необходимые места. На плечах свободно расположилась кожаная косуха с неимоверным количеством заклепок и шипов. Колготы в широкую сетку и латексные выше колен сапоги завершали образ Дарьи.

– Кто принял у нее документы. Безобразие, срамота. Я, Сергей Андреевич, отказываюсь принимать у этой гражданки экзамен, пока она не приведет себя в порядок, – предупредила Ирина Викторовна и гневно вышла из кабинета.

– Ваше фамилия, имя и отчество, – как можно строже спросил я.

– Радевич Дарья Афанасьевна, – спокойно произнесла девушка.

– Не может быть? Послушайте, Дарья, может вы знаете своих бабушку и дедушку, лучше бы прадедушку и прабабушку, – взволновано начал я свой опрос. Сердце заколотилось, а вдруг кто-то из Радевичей еще выжил. Может, Илюша?

– Прабабушку и прадедушку я не знала. Они умерли задолго до моего рождения. Мама, папа и дедушка, возвращаясь в деревню из города попали в сильнейший ливень, нашу машину занесло, и они оказались в кювете. Мама и папа погибли сразу, дедушка через сутки в реанимации в больнице. Говорили, что он звал бабушку, ему необходимо было что-то важное сказать, но врачи не пустили в надежде что на следующий день ему должно было стать лучше, так как операции прошла успешно и организму необходимо было отдохнуть. Но жизнь распорядилась по-другому, дедуля умер во сне, тихо и с улыбкой. Я несколько раз пыталась узнать о нашей семье, но баба Груня у нас вторая была. Они с дедом Никифором после смерти Пелагеи расписались уже после пятидесяти лет и в нашей семье, чтобы не обижать бабу Груню, не принято было вспоминать о прошлом. Родители погибли, когда мне было десять лет и все время я жила с бабулей в деревне Липичанка, что возле Желудка. Хотя, мне всегда казалось, что баба Груня знала больше, чем говорила. Она первой знахаркой на деревне была, по нужде и приколдовывала. Меня же учить надо было, кормить, одевать. Наш дом, на всякий случай, все обходили стороной, но как беда случиться к нам первым бежали. Помоги мол, Грунечка: коровка отелиться не может; мужик по бабам ходит; баба ни одного мужика не пропускает; поле не родит; куры дохнут; жена понести не может. Чуть что, толпой бегут, а прошла беда – так мне в глаза кололи, что бабка моя и с чертями водится, и шабаши утворяет. Сколько я с детства наслышалась, сколько проплакала. Как это всегда бывает, что кто-то не по нраву в деревне, так все и ополчаются. Пока родители живы были так все хотели дружить с Афанасием, отцом моим. Он классный и безотказный тракторист был. Всем поможет, вспашет, прокультивирует, подвезет, тогда хорош был. Когда же машину за отличную уборку подарили, всю семью в куркули записали и шушукаться стали. Когда же семья погибла, деревня вся ополчилась на нас с бабулей. То курей украдут, то собаку с цепи снимут и побьют, то дерьмом двери измажут. Но Груня пару раз предупредила, что, если не прекратятся безобразия, она на всю деревню мор нашлет. Слово у бабули было железное, много раз убеждалась в этом. И как по мановению волшебной палочки все безобразия прекратились. Даже наш участковый, дядя Тимофей, несколько раз говорил бабуле, чтобы пошла в сельсовет работать, сразу все на места встало бы и люди по-другому жить бы стали. Но бабуля отнекивалась, необходимостью мной заниматься прикрывалась. Думаю, если бы она согласилась, то точно порядка в деревне гораздо больше было бы. Боялись люди в деревне бабу Груню, уважали и боялись. А дети, видя отношение к бабуле, и со мной дружить не хотели. У меня подружки настоящей за все это время не было. Поэтому, когда я впервые возле речки увидела девочку в ситцевом платье с косичками и рябым усмехающимся личиком, подумала, что и она не будет со мной разговаривать. Она, напротив, улыбнулась мне, сказала, что ее Надя зовут и что она любит стоять у озера и смотреть на воду. Еще она сказала мне что она не из деревни, а далеко от сюда пришла найти одного парня, который здесь у озера толкнул ее на песок и долго больно сзади делал что-то, а затем сунул ее голову в воду и после она ничего не помнит. Я взяла ее за руку, и мы пошли к бабуле. Мы нашли ее в саду собирающей войлочную вишню. Я рассказала бабе про Настю и все что с ней произошло. Бабуля долго смотрела на Настю и попросила спросить у нее как звали ее родителей. «Мама – Оля и папа – Саша», – ответила девочка. Бабуля как стояла, так и села на землю и спросила говорил ли что-нибудь еще парень у озера. Настя сказала, что когда он ей больно делал, то приговаривал: «Дура ты Глаша, смотри как я умею, а ты Федора конюха выбрала». Бабуля попросила спросить у Насте, где она сейчас живет, девочка сказала, что не знает, но каждый день из леса выходит на озеро посмотреть. Когда уже в четвертый раз Груня хотела что-то спросить, я чуть не взорвалась, почему баба разговаривает с Настей через меня, она сама что ли не может вопросы позадавать. Бабуля как будто бы очнулась и сказала: «Сейчас главное участковый, а с этим потом разберемся», – и спешно вышла за калитку. Вечером из города приехала большая милицейская машина, забрали Мишку второгодника и увезли в город. Правильно забрали, всем деревенским ребятам от него доставалась: то мальчикам поджопник выпишет, то за косы девочек потаскает, то сохнущие глиняные крынки покрошит. Меня, кстати, ни разу не трогал, только пройдет и процедит сквозь зубы, что вон бесово отродье пролетело, сплюнет на землю, но руками ни-ни. Тоже бабули боялся. С того случая участковый наш дядя Тимофей как-то по-особенному ко мне стал относиться. Подойдет погладит по голове, посмотрит как-то загадочно и скажет, что вроде молодчинка Дарьюшка. Бабулю как подменили: все травки выучить заставила, и заваривать их по правильному обучила, и книжки не понятные с заклинаниями учить заставляла, и святое писание наизусть заучить заставила. Когда же я не хотела и капризничала, она говорила, что потом в жизни пригодиться. Я не долго кочевряжилась, потому что после Нади ко мне стали приходить разные люди или их образы. Я стала называть их «приходящими». Они приходили и просили о многом, чаще я вообще не понимала, о чем они говорят. И только через несколько лет, когда я прочитала все бабулины книжки, научилась готовить отвары, «приходящие» стали посещать меня реже, а потом и вовсе исчезли. Я втянулась в обучение, и этот процесс мне понравился. Многое узнала, многому научилась и передо мной открылись еще несколько даров. Я научилась чувствовать жив ли человек, или другое живое существо, где прячется и о чем думает. Вы, к примеру, очень заинтересованы во мне, потому что думаете, что мои предки могут быть вашими друзьями и я как женщина…

– Не отвлекайся, пожалуйста, – прервал ее я.

– А, да. В общем, я многое узнала и главное, что заметила, что когда одеваю такие линзы, а они называются «линзы-хищника», то только наглые «приходящие» пытаются говорить, остальные опасаются.

– Ну, а все остальное, я имею ввиду твой вид, тоже для устрашения?

– Нет, просто заметила, что кто вызывающе одевается привлекает внимание только один раз на мгновение, а после хоть донага раздевайся никто тебя не заметит.

– Полгода назад у меня умерла бабушка и, слава богу, что мне к тому моменту уже исполнилось восемнадцать лет. Через полгода смогла в наследство вступить. Пусть из наследства только дом и придомовые сооружения остались, но он большой, трехэтажный, крепкий, добротный, теплый с каменным фундаментом, а подвал как еще один этаж. Спасибо большое, папе за дом. Он каждую свободную копеечку в дом вкладывал. Хотел, чтоб внукам было где разгуляться, поэтому и покупателей было много. По местным меркам не дом – это вовсе, а дворец. Из города приезжали покупатели упрашивали, умоляли, угрожали, но я не продала. Около полутора лет назад беженцы из Украины приехали, и председатель попросил поселить их временно у нас. Но как в народе говорят, что не бывает более постоянного, чем временное. Семья Ничепоренко Артем и София и дети Виктор и Ольга как-то естественно вошли в нашу с бабушкой семью. Баба окружила заботой детей и меня, пока София и Артем работали. Мы частенько ужинали вместе, вместе отдыхали и не было ни у нас, ни у них «камней за пазухой». Понимаете, я бы быстро почувствовала неладное. После смерти бабушки София и Артем стали мне дядей и тетей, а их дети двоюродным братом и сестричкой.

– С этим понятно, значит официально ты полная сирота. Но вот с другим придется что-то делать. Дарья, я тебя внимательно выслушал и, если не ошибаюсь, ты сильная девочка. Это так? – спросил я, хотя на тот момент многое мне показалось выдумкой.

– Вы не верите мне? Я вижу.

– Что ты девочка. Я верю тебе, – защищался я как мог.

– Нет это ложь.

– Согласен. Это настолько необычно, что, по правде говоря, многое мне кажется надуманным. Но это наши с тобой отношения и верить или не верить тебе, это уже моя прерогатива. У нас есть проблема посерьезнее. Я понимаю тебе легче спрятаться ото всех за столь экстравагантным видом, но нас не поймут ни в министерстве, ни в управлении образования. Даже стоит тебе только раз в таком виде попасться на глаза ректору и в течении трех минут ты получишь на руки приказ об отчислении за внешний вид. Давай с этим что-то делать. Я предлагаю: пойти со мной на экзамен и как можно быстрее сдать его. Готова? Затем ты пойдешь домой и приведешь себя в порядок, завтра сдаешь следующий экзамен в первой пятерке и сразу ко мне. Кстати, у тебя есть где остановиться? – поинтересовался я у девушки.

– Да-да, я живу у знакомой девочки из нашей деревни, а она на квартире. Хозяйка разрешила пожить на время вступительных экзаменов, – прощебетала Дарья.

Я проводил девушку к Ирине Викторовне и упросил ее, в виде исключения и в рамках оказание помощи круглой сироте, допустить Дарью до экзамена. Она только буркнула: «Я так и думала, что отшлепать ее давно пора, да некому», – но допустила до экзамена. Позже Ирина Викторовна вновь зашла к проректору вся одухотворенная и все щебетала: «Я не понимаю современную молодежь. Какая умничка! Как излагает! Как мыслит! Какие глубокие знания! И такой вид. У человека все должно быть прекрасно и ум, и душа, и внешний вид. Да-да повторяю, и внешний вид. Эту девочку только с закрытыми глазами слушать можно. Не понимаю, бессмыслица какая-то».

– Вы о ком, Ирина Викторовна? – прервал я ее тираду.

– Ну, о той красавице в чулках в сетку. Даше Радевич. Я уже, наверно, перестаю понимать этот мир. Да, пора на покой. Ошиблась я в девочке, так горько ошиблась и обидела зря. Извиниться что ли, Сергей Андреевич?

– Ни в коем случае, вы все правильно сказали. Университет – это храм науки. Храм, а в храме и одежда должна быть соответствующая.

– Я-то понимаю, но какая умничка, какая умняшка. «Потом когда-нибудь извинюсь», – подумала она, выходя из кабинета. Если бы она знала, как скоро ей представиться такая возможность.

Сергей Андреевич буквально на минуту замолчал, остановив взгляд на старинном подсвечнике. Подсвечнику в настоящее время было какое-то неимоверное количество лет: сто пятьдесят или около того. Он перешел им по наследству от прадедушки. Эля много раз рассказывала, что они всей семьей любили ужинать под треск свечей. Сергей Андреевич молча смотрел на подсвечник и только можно было догадываться какое море чувств бушевало внутри.

– Так вот, – продолжил проректор. – Через полгода, ко мне в кабинет вбегает Ирина Викторовна. Взглянув на женщину, я не на шутку испугался. Всегда подтянутая, строгая и гордым, слегка высокомерным взглядом, сейчас она предстала испуганной, несчастной и крайне несчастной женщиной. Опухшее лицо, заплаканные глаза и растекающаяся в нескольких местах тушь довершили образ женщины, пережившей трагическое событие.

– Сергей Андреевич, вы обязаны дать мне отпуск за свой счет, не знаю на какой срок. Позже по возможности сообщу. Заявление я написала с сегодняшнего дня, замену пока возьмет на себя старший преподаватель Соколова Анна Львовна, – как пулемет выстреливая целую обойму, серьезно произнесла Ирина Викторовна.

– Голубушка, у вас что-то случилось? – поинтересовался я, не понимая какую помощь можем ей оказать и, вообще, что случилось. Мои слова стали тем триггером, который резко раскрутил спираль сдерживающий женщину. Она как подкошенная упала на стул возле окна и разрыдалась. Плача, всхлипывая она пыталась что-то рассказать, но ни одного слова было не понять. Я вызвал секретаря, попросил принести успокоительного и пригласить врача. Секретарь никогда не видела эту строгую женщину в таком состоянии, войдя в кабинет застыла в недоумении и мне пришлось заново повторить сказанное, даже слегка прикрикнуть на нее. Через пять минут кабинет наполнился коллегами по университету, успокаивающих Ирину, доктор суетилась с уколом, секретарь и я пытались понять, что сквозь слезы и причитания пытается нам сказать женщина.

III

.

– У Ирины Викторовны мать пропала. Пошла в магазин и уже более девяти часов от нее не поступало сообщений, – тихо сказала девочка с кошачьими линзами, но ее слова в невообразимом бардаке, творящемся в кабинете, прозвучали, как разорвавшаяся граната. Это была Дарья. Кошачьи линзы – это единственный аксессуар, разрешенный мной после первой встречи. Сейчас в дверях кабинета стояла молодая, но уже полностью сложенная девушка со светлыми волосами, неброским макияжем, в приталенном джинсовой костюме. Девушка, как девушка, таких в универе более двух тысяч. Ирина Викторовна приподнялась с дивана, на который ее переместили со стула и произнесла: «Откуда ты, девочка, знаешь?» – спросила преподаватель, прекратив истерику и пристально вглядываясь в девушку.

– Прошу вас всех выйти из кабинета. Останутся только Ирина Викторовна и Сергей Андреевич. Прошу Вас, – сказала девушка, подходя к дивану.

– Прошу всех выйти, – сказал я так что мою просьбу восприняли как приказ. Выпроводив всех и врача, которому объяснил, что, если понадобиться, мы его вызовем, сам направился помогать девушке.

– Ирина Викторовна, пожалуйста, присядьте, так чтоб вам было удобно и спокойно. Расслабьтесь и дайте мне вас прочитать.

– Что?

– Ирина, выполняй что тебя просят и все будет хорошо, – серьезно сказал я и после предупреждения Ирина была послушной пациенткой. Дарья, не прикасаясь к телу Иры поводила руками возле головы, в районе сердца, живота и по конечностям.

–Ирина Викторовна, вы случайно имеете с собой какую-нибудь вещь вашей матери?

– Да, она забыла телефон на столе, – сказала преподаватель, передавая Дарье раскладушку. Девушка подержала телефон в ладонях и видно было что какой-то невероятный груз свалился с плеч этой хрупкой девчонки.

– Она жива, хотя состояние тяжелое. Могла умереть в лесу. Если у вас будет карта района я попытаюсь найти ее, – спокойно сказала она. Я только потом понял почему она говорит почти шепотом. Она просто не хотела пугать нас и спокойно делала свою работу. Я принес карту, и мы разложили ее на столе. Дарья, так же как несколько минут назад, поводила руками по поверхности карты, не упуская ни единого сантиметра. Затем закрыла глаза и сложила руки, как в молитве прикасаясь верхушкой пальцев ко рту, просидела минут пять. Но для нас они показались вечностью. Позже еще раз подошла к карте и стала говорить.

– Ваша мама лежит на печке в сторожке лесника в километрах десяти от города в этом направлении, – сказала она, показывая в сторону восточного леса. – Сейчас ей ничего не угрожает. Она спит. Если выехать сейчас, то засветло можем вернуться в город.

– Ирина Викторовна, вы готовы? Тогда поехали.

Мы быстро оделись и подталкиваемые желанием быстрее найти человека, быстро спустились к машине. Фордик вел себя понимающе, завелся сразу, хотя была минусовая погода и за всю дорогу туда и обратно ни разу не закапризничал. Хотя уже была договоренность что послезавтра его посмотрят на автосервисе. Минут пятнадцать мы плутали между светофорами и когда выехали за город я прибавил газу. Всех охватило желание побыстрее найти мать Ирины. Я крепко вцепился в руль и с каждым километром все давил на газ, пока скорость не превысила все допустимые нормы. Форд деловито урчал и несся по зимней трассе жестко вцепившись всеми колесами за полотно уходящей в даль дороги. Ирина, не прерывно теребя в руках материнский платок, всматривалась в даль, стараясь там вдалеке увидеть родное лицо. Дарья сидела на первом сидении и где-то в десяти километрах от города попросила сильногазированной питьевой воды. У меня случайно две бутылочки осталось в бардачке. Она сделала пару глотков и вылив на ладонь немного воды отерла лицо. Выставив перед собой левую руку, она попросила сбросить скорость, закрыв глаза просидела так еще пару километров.

– Метров в ста – ста пятидесяти будет съезд на право, – через некоторое время услышали мы голос Дарьи. Повернув на вполне утоптанную дорогу, мы стали медленно погружаться в лес.

– Ее увозят, ее увозят, – взволновано вскрикнула Даша. – Стоп, впереди нас, приближается. Через мгновение я увидел поворачивающую к нам машину, резко ударил по тормозам и когда «моя ласточка» остановилась, схватил монтировку, выскочил из машины и направился к останавливающейся машине, в народе получившей снисходительное название «козлик». Дарья уже открывала заднюю дверь и кричала: «Кто вы и куда ее увозите?» Я, стоящий у окна водителя, замахнувшись монтировкой прокричал: «Ты что не слышал вопроса. Быстро, отвечать!!!» В то же время к машине подбежала Ирина Викторовна, она одним усилием отодвинула меня в сторону и рывком открыла дверь водителя, вцепилась ему за грудь и со словами: «Где мама? Что ты с ней сделал?» – вытянула из машины в два раза выше и во столько же тяжелее ничего не понимающего мужчину. Видок у нас был на столько воинственный, что водитель слегка опешил, но быстро взял себя в руки. «Я лесник, везу заблудившуюся женщину в больницу. У нее температура поднялась», – уверенно сказал он. И показал на заднее сидение, где укутанная спала пожилая женщина.

– Дайте ваш телефон, – приказным тоном попросила Даша. Набрала на своем номер водителя и возвратила обратно. – Мы забираем эту женщину. Вот ее дочь. Меня зовут Дарья. Вас?

– Анатолий Иванович.

– Прекрасно, мы быстрее довезем ее до больницы. Потом созвонимся. Видно, вы мужчина крепкий, помогите перенести ее к нам в машину и за все вам огромное спасибо.

Две недели мать Ирины Викторовны пролежала в больнице, было двухстороннее воспаление легких. Когда она пошла на поправку то рассказала, что пошла в магазин и вспомнила, что давно не была на могиле мужа. Она решила пока дочь на занятиях съездить на могилку, от снега очистить и прибраться немного. Взяла билет, но наверно села не на ту электричку, вышла на своей остановке и долго плутала по лесу пока окончательно не замерзла. Вышла на тропинку, присела на снег и стала засыпать. Анатолий в это время приехал из города на электричке, шел к себе на делянку и увидел сидящую на снегу женщину. Привел к себе, напоил чаем с малиной и медом и на печь уложил. Но через пару часов у нее поднялась температура и Анатолий решил отвезти в больницу.

– Ну, а дальше ты уже знаешь, – закончил свой рассказ Сергей Андреевич.

– И как она смогла ее увидеть? – уже настало время Артуру задавать вопросы.

– А ты сам ее спроси. Только не сейчас. Дарья не любит, когда ей мешают, когда работает. После этого случая весть о ее необычайных способностях разлетелась по всему городу, и потекла река праздно интересующихся к новому мессии. Люди приходили со своим горем в поиске родных и близких, и она с радостью помогала всем желающим. Но только никто не знал сколько усилий она прикладывала для того, чтобы разобраться что подсказывает дар. Когда через пару месяцев она высохла и ее забрали в больницу от истощения мы спохватились. Ирина Викторовна стала за ней ухаживать: между парами ходила в больницу, четко выполняла указания врачей и вела себя так будто Дарья ее дочь. На удивление Дарья не сопротивлялась этому, и мне даже показалось, что она где-то внутри была рада этому. Ирина организовала парней, и они жалкие пожитки девочки перевезли к ней домой, и из больницы Дарья переехала временно до полного восстановления здоровья к ней. Так уже пару лет в трехкомнатной квартире в центре города проживают баба Аня, так стала Дарья называть мать Ирины, сама Ира и Дарья. Видя, что по натуре Дарья не может отказывать людям в помощи, и чтобы не довести девочку до очередного срыва, Ирина уменьшила нагрузку в университете и взяла на себя обязанности помощника. Она четко регулировала кому надо помочь в первую очередь, кто может подождать, а кого надо гнать «поганой метлой». Дарья частенько приходила и к нам, вообще, она всегда тянулась к нашей семье. Мы ей нравились. Особенно Элеонора. Да и это было взаимно. Дарья все время хотела узнать, что с ней происходит, а как узнала, что Эля тоже видела и разговаривала с ними, то и вообще вписала нас в круг своих близких. А мы и не против. Для нас она необычная, умненькая студентка, обладающая даром, а для Эли подтверждение что она не одна такая и в мире постоянно происходят процессы неподдающиеся пока пониманию.

IV.

– Они обе живы, – сказала, заходя в зал Дарья. – Эля чувствует себя хорошо, а у Зинаиды Викторовны покалывает в грудине, но ничего серьезного. Это не инфаркт, просто усталость. Они где-то в двух метрах под землей, возможно в подвале. Сырости не чувствую, – рассказывала девушка, держа в одной руке телефон Эли, оставленный на полочке в прихожей и шейный платок Зинаиды Викторовны.

– Преступников было двое. Один по меньше, другой большой за два метра ростом. В комнатах был тот, что поменьше и что-то усиленно искал. По видимым изменениям понятно, что знал где искать, но не знал точно, что и как оно выглядит. Второй топтался в коридоре и был в основном носильщиком. Первой он вынес Зинаиду Викторовну. Его никто не заметил. Второй он уже вынес Элеонору, но здесь его случайно заметил мальчишка с первого этажа в окно что выходит из кухни во двор. Громила тоже заметил мальчика и скорчил такое страшное лицо, что и сейчас мальчишка боится в окно смотреть.

– Я знаю где это окно, и кто видел бандитов. Срочно к нему, – скомандовал Сергей Андреевич. Через пару минут мы звонили в квартиру на первом этаже. Дверь нам открыла молодая улыбающаяся женщина в фартуке, вытирающая влажные руки полотенцем.

– Максимка дома? – быстро спросил Сергей Андреевич.

– Дома. У себя в комнате забился. Что-то увидел на улице, испугался и побежал к себе. Я на улицу выглянула, но увидела только как какой-то высокий мужик что-то грузит в бусик. Дверь бусика скрыла от меня лицо, и я подумала, что это Никитины на новую квартиру переезжают. Они недавно квартиру на Фолюше получили. А вы, Сергей Андреевич, когда переезжать собираетесь, почти уже полвека здесь живете.

– Да не стрекочи, ты Галина. Ты лицо мужика видела?

– Да что ты Андреевич, конечно, нет. Я же говорила, что он за задней дверью стоял, а потом пошел в сторону водительской двери и все время со спины. «Может Максимка видел, сейчас спросим», – сказал она, направляясь в комнату сына. – Максимка, сынок открой дверь. Здесь дядя Сергей пришел. Он хочет у тебя что-то спросить. Открой дверь, – попросила Галина. Послышался характерный щелчок замка и в приоткрытое дверное отверстие просунулся листок с рисунком. На листе А4 формата карандашом была изображена бандитская морда. По-другому не опишешь: большой картофелиной нос; рот искривлен вправо и из открытой части видно два кривых зуба и два пустых отверстия; вместо бровей два гигантских волосяных пучка; волос на голове почти нет, только тонкая жиденькая шторка, кое-как опоясывающая черепную коробку и, в заключении, громадный шрам от левого глаза почти до рта, придавал лицу ужасающий вид. Все отпрянули от рисунка думая, что, если еще хоть раз глянут на такую рожу, им бы тоже стало не по себе.

– А мальчишка не без способностей, – констатировал Сергей Андреевич. – Надо спросить еще не видел ли Максимка второго.

– Максим, выйди не бойся, – позвала через закрытую дверь его мать. – Дядя Сережа хочет поговорить с тобой. Не бойся, выходи. Тебе ничего не угрожает. Нас четверо, и мы тебя защитим.

После этих слов дверь открылась и в просвет просунулась потешная мордочка. Максимке было шесть лет и огненно-рыжим он был от рождения, а многочисленное число золотых веснушек напоминали известный с детства образ из песенки про рыжего-рыжего, конопатого. Он огляделся и медленно протиснулся сквозь открытую дверь. Настороженно поглядывая на открытое окно, он прошел в зал и сел на диван, приготовившись к вопросам.

– Большого дядьку ты хорошо описал и нарисовал. Может ты видел и второго? – начал опрос Сергей Андреевич.

– Да, видел. Он ростом с этого дядю, – сказал Максимка, показывая на Артура, – только немного жирнее. Он вышел уже тогда, когда первый закрыл фургон и завел машину. Я его увидел в окно из спальной. Он выходил и внимательно оглядывался по сторонам, наверно, не хотел, чтоб его кто-нибудь увидел.

– Может ты заметил что-нибудь особенное, – вступила в разговор Дарья, протягивая малышу невесть откуда появившуюся конфетку.

– Нет, только волосы у него были мокрые и приглаженные, точнее прилизанные и усы, располагались только под носом, как у дяди, непонятно кричащего из фильма. «Гитлера», – мысленно продолжили присутствующие.

– Это сходится с тем что я мимолетно видела у вас в квартире.

– Что будем делать? – поинтересовался отец Эли.

– Максимка, разреши мне потрогать твою головку. «Не бойся больно не будет, мне просто надо кое-что узнать», – мысленно сказала Дарья и положила правую руку рыжую голову Максимки и закрыла глаза.

– 6666 АТ2, номер бусика. Попросите своего знакомого узнать побольше о владельце транспортного средства, – попросила она, обращаясь к Сергею. – Мне надо срочно вода, – сказала она, уже поднимаясь в квартиру. Она вбежала в зал взяла со стола рюкзак, вытащила бутылку питьевой сильногазированной воды, открыв бутылку стала умываться. Несколько раз окропив лицо, она без сил упала на диван и жестом показала не беспокоить. Через пару минут она пришла в себя и рассказала, что иногда, когда требуется сильно напрягаться она умывается питьевой сильногазированной водой и ее отпускает. Поэтому у нее всегда в рюкзаке есть пару бутылок и, если вдруг требуется большое напряжение, не мешало бы иметь еще парочку про запас. Сказав это, она как-то хитро посмотрела на парня Эли, давая понять, что следующая пара это его забота. Отец Эли позвонил своему знакомому из управления юстиции и передал номер, который увидела Дарья. Полковник поблагодарил за информацию и попросил подождать.

– Да. Дарья. Вы кто? Эля, где вы? Что вы видите вокруг? Запах? Что на полу? Стены? – как раскатом грома прозвучали слова Даши. Резко переменившись в лице, она разговаривала с кем-то. Если бы все происходило в другой семье, Артур подумал бы что Дарья сошла с ума, но сейчас ее действия были четко обдуманы и слажены. Она схватила со стола карандаш, из рюкзака достала блокнот и стала покрывать свободную страницу тонкими линиями текста. Сергей Андреевич сделал шаг в ее сторону, но она рукой остановила его, показывая не мешать.

– Похитителей видели? Их двое: один свыше двух метров ростом со шрамом на лице, лысый, неприятный; второй наносит гель на волосы и постоянно поглаживает усики как у Гитлера. Вам двоим не справиться. Что ты еще слышишь? Хорошо. Что ты сделала, что бы мы смогли связаться? Хорошо. Полковник знает о вашей пропаже и уже ищет. Я увидела номер бусика в котором вас увезли, и мы уже передали его. Как ты? Как Зинаида Викторовна? Хорошо. Эля! Эля! Все, – подтвердила девушка что сеанс закончен.

– Что? – только и смог изможденно сказать Сергей Андреевич.

– Они здоровы. Только что проснулись, наверное, им вкололи снотворное. Именно, вкололи, потому что Эля последнее что почувствовала – это укол. Они проснулись на большой двуспальной кровати в одежде, в комнате без окон. Современный телевизор, компьютер, кухня, посуда, душевая кабина и чистые полотенца, говорят о чистоплотности хозяина. Кирпичные стены задрапированы коврами, на полу лежит дорогое ковровое покрытие. Они предполагают, что находятся в подвале какого-то дома или гаража. До них доноситься слабы звук проезжающих машин. Для подвала гаража помещения оформлено добротно и богато. Похитители появились всего один раз, принесли еды и ушли. Им не известно, что от них хотят.

– Как вы связались? – поинтересовался отец Эли.

– Это самое интересное. Я услышала в голове голос мужчины. Он спросил мое имя и сказал, что со мной хочет связаться Элеонора. Затем я спросила кто он. Он просто сказал, что друг – Франтишек.

– Ты посмотри, Артур, и он решил помочь. Только странно, почему прадедушка не связался? – удивился Сергей.

– Кто они?

– Это тебе лучше расскажет Артур.

– Очень хочу послушать, только в начале принесите карту города и пока я попытаюсь их найти вы мне все расскажите.

Сергей Андреевич принес карту, и Дарья склонилась над ней. Артур сел напротив и стал рассказывать о приключениях последнего года. Дарья сосредоточено рассматривала карту, иногда улыбалась, иногда хмурилась, но никогда не оставалась безучастной во время рассказа. Особенно ярко ее мимика менялась, когда Артур рассказывал о первом и втором сне. Ее единственное что оторвало от поисков, то место моего рассказа, где Артур с Элеонорой производили выемку драгоценностей из стены и печных сооружений. Она взглядом обвела места захоронений, улыбнулась и продолжила изучать карту.

– Вот они здесь, – прервала она рассказ моменте отъезда в Париж, показывая на какую-то застройку в районе улиц Доватора и Пушкина. Сергей Андреевич срочно набрал телефон Льва Викторовича и рассказал, что местонахождение Зины и Эли предположительно определяется как подвал в гаражном кооперативе «Ветеран». На другом конце провода сообщили, что они засекли бусик с номерами, переданными ранее, в том же районе и уже проводят оперативно-розыскные мероприятия. По номерам бусика ничего существенного не удалось узнать. Он пропал две недели назад в Витебске. Полковник предложил подъехать. Мы быстро схватили все необходимое, захватили воды и через пятнадцать минут были возле гаражей. Дарья уже в дороге несколько раз умывалась водой, мыла руки и влажными растопыренными пальцами пыталась что-то с поймать в воздухе. Но, видно, не получалось. Сергей Андреевич спросил в чем дело.

– Я не знаю. Я перестала их видеть. Если я не вижу образы, то вижу желтую точку, точно определяющую нахождение объекта. Сейчас я ничего не вижу. «Франтишка, где они?» – сказала она, закрыв глаза. – Молчит. Его тоже нет, исчез. Что? Где они? Как? Он говорит, что тоже их не видит, какая-то пелена окутала его, и он не видит и не слышит их, – последнюю фразу Дарья сказала нам. И в это момент настала очередь Артура удивлять всех. Голос, прозвучавший в голове, одновременно испугал и обрадовал. Давненько Артур не слышал голос прадедушки Эли Михаила Михайловича Мостоловицы.

– У меня мало времени Артур, – обратился прадедушка, – они дали пару секунд. С вами сцепился потомок старого, могущественного мага. Он сам находится во Франции и что-то ищет в вашей семье. Его сподручные из России. Не теряйте времени и не ищите их. Они давно числятся умершими. Они ищут что-то что может принадлежать только девушкам, в противном случае и вас бы выкрали. Вспомните что находиться во владении Зинаиды и Эли, по всей вероятности, они охотятся за этими вещами. Возможно их интересует какой-то старый фолиант.

– Как нам найти женщин?

– Никак. Пока заклинание сильно. Надо переждать. Сигнал идет издалека и постепенно слабеет. И заклятие наложил сильный маг, наделенный большим могуществом. Держитесь, меня зовут, – закончил Михаил Михайлович. Юноша слово в слово передал разговор с прадедушкой. Как только он закончил, в окно машины постучал следователь молоденький лейтенант, присутствующий на осмотре квартиры.

– Товарищ полковник, интересуется, сможет ли девушка, используя свой дар, определить в каком из сто двадцати шести гаражей наши похищенные, – невозмутимо спросил следователь лейтенант.

– Меня Дарья зовут, – слегка обидевшись произнесла она.

– Прошу прощение. Так как? – не унимался следак.

Мы объяснили ему в чем проблема. Он ни слово не говоря, передал все по рации и остался ждать указаний. Через пару минут рация проснулась и голос, явно принадлежащий полковнику, попросил попробовать, может, хоть что-то получится увидеть. Дарья открыла дверь и ушла со следователем. Из далека было видно, как она подходит к каждой двери и считывает руками информацию. По ее недовольному лицу было понятно, что пока ничего не получается. Время шло, а Дарья все проходила от одного гараж к другому. Только на секунду задержалась на последнем в ряду гараже под номером восемьдесят восемь. Постояла мгновение и пошла дальше. Пройдя несколько гаражей, вдруг остановилась, будто забыла что-то и вернулась к гаражу под номером восемьдесят восемь, постояла и пошла проверять следующие гаражи в третьем ряду. Закончив работу, она что-то сказала лейтенанту и вернулась к машине.

– Не знаю, мне случайно показалось, что в восемьдесят восьмом кто-то дышал. Я это не увидела, а почувствовала. Может просто показалось, – устало произнесла Дарья и устало плюхнулась на заднее сидение машины.

V

.

– Привет, Ричард! – в трубке прозвучало приветствие мужчины с приятным бархатным тембром. Кто, на другом конце провода, приветствовал его Ричард Смит даже не догадывался. – Кто это? – с чувством крайней раздраженности выпалил единственный владелец «Arkansas Global Bank» (AGB). Мужчина лет пятидесяти, высокий, но тучный, вальяжно расположившийся в кресле и просматривающий котировки валют на экране ультратонкого ноута. Чувство негодования моментально охватило Смита, и он был готов оторвать голову тому, кто посмел отвлечь его звонком от любимого занятия. Лицо изобразило гримасу презрения, направленную невидимому незнакомцу. Он хотел сегодня разобраться с биржевыми котировками, приказал подчиненным под страхом смерти не мешать ему и вдруг звонок. «Секретаршу – вон, хотя жаль у нее отменная задница и референта – вон», – подумал Смит.

– Это Луи Мартен из «Avocats du monde parisien», – активно ответил собеседник.

– Я вас не знаю и идите вы к черту, – ответил Смит, намереваясь положить трубку телефона.

– Как удачно вы меня послали. Не торопитесь, месье Смит. Вспомните, где-то полтора года назад на аукционе в Женеве, я подбросил вам кой какую информацию, которая помогла увести красавца Регента (название известного в мире алмаза) из-под носа арабского шейха Хавиза. Напомню, это тогда я предоставил вам полную финансовую выкладку на какую сумму может рассчитывать Хавиз. Вспоминаете? Ну, не может быть, чтобы вы забыли моих девочек и прекрасно проведенное время в Париже, – победно провозгласил Мартен.

– А, французик, дружище. Как тебя там? Вроде – Луи. Как дела? Давненько что-то не звонил, – более дружелюбнее ответил Ричард, любуясь на приобретение женевского аукциона. Алмаз в пятнадцать карат красовался под неярким освещением в прозрачной пуленепробиваемой коробочке на постаменте рядом с огромным портретом его далекого предка, от которого и начался победный алмазный расцвет состояния семьи Смитов. В настоящее время AGB владеет несколькими алмазными копиями по всему миру, тремя известнейшими аукционными домами и более трех сотен заводов по производству искусственных алмазов и их огранке. – Ты, наконец-то, пришел к здравой мысли продать мне своего голубого красавца. Замечательный алмаз, карат, наверно, на двенадцать. С невероятной расцветкой и огранкой. Обещай, если надумаешь продать его, то только мне. Хорошую цену дам, ты же знаешь, – весело добавил Смит. Луи знал. Хорошо спланированная акция в Женеве, вовремя предоставленные документы и небольшое психологическое воздействие принесли ему сумму с пятью нулями, заплаченную Ричардом, не считая полный пансион, неделю беспросветного пьянства и развлечения с самими дорогими девочками Франции.

– Нет Ричард, пока нет. Дела идут отлично и пока расставаться с моим красавцем я не планирую. Лучше расскажи мне тебя еще интересует брошь с брильянтами, о которой ты мне рассказывал во второй день нашего отдыха?

– Что дружище? Ты, о чем? – недовольно спросил Ричард.