Украденная служанка бесплатное чтение

Глава 1

ИСТОЧНИК

— Стойте!

Поздно. Дима и Лизка скрылись за поворотом, не озаботившись подождать, пока я сфотографирую юркую ящерицу. Я поспешила за ними, не обратив внимания на развязавшиеся шнурки.

Ступня попала в выбоину, и я полетела на пыльную тропку. Боль пронзила лодыжку электрическим разрядом, прострелила от пальцев до голени. Я рассерженно зашипела, слезы брызнули из глаз.

— Дима! Мне больно, помоги!

Бесполезно. Мой парень, видимо, по уши погружен в занимательную беседу с Лизой. Так заговорились, голубки, что не заметили, как я плетусь позади одна, страдая от обиды. Лиза давно к Димке присматривалась, но, когда она попросилась с нами в поход, я не почувствовала подвоха. Только увидев ее, поняла, что задумала «подруга». Ну кто идет на природу в мини-шортиках и топе, который едва грудь прикрывает, оставляя живот на виду? Живот плоский, с кубиками, глаз не отвести, у меня в жизни такого не было. Лизка всю дорогу ужом вилась вокруг Димы: то оступится и за руку его схватит, то кремом от загара попросит помазать.

А Димка! Если честно, я ожидала, что он будет игнорировать неуклюжие попытки Лизы флиртовать, но вместо этого хмуро наблюдала со стороны, как он млеет от внимания и строит из себя настоящего джентльмена.

Тьфу, противно! Пусть Лизка забирает себе это сокровище.

Злые слезы потекли по щекам, и лодыжка предательски заныла. Интересно, вспомнят они обо мне или придется кое-как ковылять самой?

Я достала из рюкзака бутылку с водой. Выпила последние теплые капли. Солнце жарко светило сквозь кроны деревьев. Вокруг шумел лес, пели в ветвях птицы, между поросших мхом валунов журчал ручеек.

Я похромала к воде, присела на широкий камень, вытащила ногу из кроссовки, сняла носок и опустила ступню в восхитительно ледяной поток. Смыла с грязных щек слезы, подставила ветру лицо. Мне спешить некуда, дорогу и сама найду, а Димка… Я его не собиралась прощать.

Лодыжка опухла и стала похожа на некрасивый лиловый шар. Я попробовала пошевелить ступней и ахнула от пульсирующей боли. Достала мобильник, но батарейка села еще днем, а внешний аккумулятор лежал у Димы в рюкзаке. Зато наручные часы с простейшим заводным механизмом исправно показывали время. Пять вечера. Следует спешить: до захода солнца осталось немного, меня никто не ищет, а с распухшей ногой далеко не уйти.

И еще пить хотелось ужасно. Я поболтала пустой бутылкой, решилась и наклонилась набрать воды из ручейка. В походах следует добавлять в воду таблетки йода, но они тоже остались в рюкзаке предателя. Стоит набрать на крайний случай и пить, только если в ближайшее время никто не встретится.

Со вздохом сожаления я достала ногу из воды. С трудом нацепила носок, расшнуровала кроссовку и вдавила туда ступню. Вроде могу наступать, хоть и ненадолго, значит, ничего страшного.

И все-таки обидно, что я оказалась Диме не так уж и нужна… В последнее время мы часто ссорились, но не думала, что расстанемся так некрасиво. В полном смысле слова бросил свою девушку одну в лесу…

Я остановилась в замешательстве. Была уверена, что отошла от тропинки всего на несколько метров, чтобы охладить ногу в ручье, но сейчас никак не могла найти взглядом проторенный путь с обозначенными знаками. Нога ужасно ныла, злила собственная беспомощность. Если меня не хватятся, то придется ночевать без подходящего снаряжения под открытым небом, дрожа от холода. Палатка у Димы, у меня с собой — лишь спальный мешок, еда и смена белья.

Я все дальше продиралась сквозь бурелом, надеясь забраться повыше и разглядеть местность, но, кажется, только глубже забиралась в чащу. И пить, как назло, хотелось неимоверно! По виску от напряжения скатилась капелька пота, жара стояла ужасная, несмотря на вечернее время.

К черту! От холеры или кишечной палочки меня потом вылечат. А в болевой обморок могу хлопнуться прямо сейчас.

Вода из источника была еще прохладная, свежая и неимоверно вкусная, будто ягодный морс. В голове зашумело, меня овеял ласковый ветерок, и даже показалось, что боль в лодыжке притупилась, отступив на задний план. На сердце стало легко и хорошо, а недавняя обида испарилась, как утренняя роса.

Я молода, неплохо выгляжу, не дура. Найду еще того, кто не бросит в беде. Кто никогда от меня не отступится, что бы ни случилось. Последняя мысль будто гулом отозвалась в голове. Сердце пропустило удар, вокруг стало на мгновение тихо, как под землей. Словно меня услышал кто-то могущественный и согласился.

Через мгновение снова зашелестели листья над головой, а на потное плечо уселась жирная муха. Я попыталась смахнуть ее рукой, но движение вышло неуклюжим, как в замедленной съемке.

Меня скрутило от приступа тошноты, в глазах потемнело, в животе стоял ком. Я привалилась к ближайшему дереву, лишь бы удержаться на ногах. На расстоянии вытянутой руки мельтешило радужное марево. Показалось, что я не в чащобе, а еду в скоростной электричке. Кора под пальцами стала гладкой, голубая высь неба источала аромат фиалок, а тишина была буквально звенящей.

Что ж такого было в водичке? Галлюциногены? Откуда им на природе взяться? Жить-то как хочется, быстрее бы все закончилось!

Я осела на землю. Веки стали тяжеленными, все тело сковала усталость. Я свернулась клубочком между корнями, прижала колени к груди. Ветер шелестел над ухом нечто успокаивающее. Мысли разбегались, и я сама не заметила, как погрузилась в сон.

Проснулась от холода. Все тело трясло, пальцы заледенели как сосульки. Я согрела их дыханием и со стоном присела, стараясь не делать резких движений. Голова была тяжелая, будто кто-то стукнул камнем по затылку.

Ночной лес заливала ярким светом луна. Я подняла голову и прищурилась — ой, мамочки, две луны! Одна большая, в пятнах, а вторая — в отдалении, желтая, как апельсин, и размером поменьше. В глазах не двоилось, я ясно видела драгоценный шлейф звезд, разлетевшийся по небу. С созвездиями я знакома не была, но могла точно сказать, что так много звезд не видела ни в одном атласе. Они искрились и подмигивали, будто насмехаясь над замешательством мелкой заблудившейся человечки.

Я с трудом поднялась на ноги. Рюкзак лежал у ног бесформенным комком. Я вытянула из него спальный мешок, укуталась, как в плащ, и достала шоколадный батончик в пластиковой упаковке. От привычного запаха синтетики сразу стало легче думать. Я не сошла с ума, у меня не галлюцинации. Голова еще побаливает, и холодно до жути, но мысли четкие.

Где же я?

Хороший вопрос. Видимо, меня никто не нашел, и я задремала под деревом. Оно, между прочим, никак не изменилось со вчерашнего дня. Та же шершавая кора в пятнах лишайника. А вот все остальное… Кошмар какой, я в другом мире!

Желудок забурчал, напоминая о своем существовании. Я надела лямки рюкзака, поправила спальный мешок и отправилась вниз с холма, по дороге расправляясь с батончиком. Шоколад оказался очень кстати, сахар в крови необходим для ясности мыслей.

Нога не болела, и я даже остановилась, чтобы покрепче завязать шнурки. Заметила, что секундная стрелка наручных часов исправно движется по кругу. Был десятый час. В лесу очень тихо. Луна ясно освещала утоптанную тропку, которой точно вчера не было. Я пожала плечами и решила исследовать ее.

Сердце часто билось в груди, при ходьбе с губ срывались облачка пара. Окружающая тишина давила на нервы, безмолвные ветви расчерчивали небо штрихами, а мокрая трава стелилась под ноги.

Тропа вильнула влево, потом начался спуск. Я увидела впереди опушку и замедлила шаг. В животе противно засосало, я постаралась глубоко вдохнуть, чтобы унять дрожь в пальцах. Кто знает, что ожидает меня за поворотом?

С холма при свете двух лун можно было в деталях разглядеть простирающуюся равнину. Внизу раскинулась деревушка. Естественно, никаких электрических столбов, только в нескольких окошках колебался желтый огонек, как от масляной лампы. Дальше за деревней, на холме повыше, чернел на фоне бархатно-синего неба дворец с множеством вычурных тонких башенок и зубчатой стеной. Точь-в-точь замок из мультфильмов Диснея!

Я покусала губу, закуталась плотнее в спальный мешок и пошла по направлению к домикам.

Что я скажу, если кого-то встречу? Лучший выход — придумать наиболее приближенное к правде: потерялась в лесу, отравилась водой из источника и все еще плохо соображаю.

Я не до конца верила, что попала в другой мир. Мне казалось, что еще немного — и сон закончится. Я проснусь, вернусь в вуз, порву с Димой и буду дальше изучать своих генно-модифицированных рыбок.

— А ну, стой!

Меня будто током прошило от страха. Зычный мужской голос шел откуда-то справа, со стороны первых домов в деревне. После мгновенного колебания я бросила спальный мешок и помчалась что есть мочи в противоположную сторону, к домикам на левой стороне.

— Держите его!

Позади слышались оклики и шум тяжелых шагов. Я бежала что есть сил. Лодыжка тут же вспомнила, что ее недавно подвернули, и предательски заныла. Услышав, что шаги приближаются и мне не убежать, я мгновенно бросилась к ближайшему прилично выглядящему домику, затарабанила в дверь, потом, не дождавшись ответа, кинулась к следующему.

Не добежала. На меня накинулись сзади, я проехалась подбородком по чьему-то огороду. На спину уселся тяжелый мужчина и, отдышавшись, спросил.

— Чей будешь?

Я замычала в ответ и попыталась вырваться. Чужие руки уже сняли со спины рюкзак и теперь пытались раскрыть молнию. Видимо, человек не разгадал секрета застежки: я услышала, как нож режет ткань и вытряхиваются со звоном ключи от дома, потом раздался глухой стук мобильника, шорох белья…

Меня грубо перевернули на спину. Надо мной сидел бородатый мужик, небрежно одетый, с ножом в руке.

— Это девушка! — удивился он. — Ты чья?

Я хмурилась и пока молчала, нервно поглядывая на сверкнувшее лезвие.

— Небось ничья, раз ночью одна гуляет, — ответил второй, внимательно разглядывая спортивный лифчик, выуженный из разграбленного рюкзака.

— Раз молчит, то будет наша, — одобрительно подтвердил бородач, нежно поглаживая меня по щеке.

— Нет, ты чего? К лорду Бестерну ее…

Я резко повернула голову и изо всех сил прикусила его пальцы, раздался противный хруст, рот наполнился кровью. Мужик обиженно заорал, придерживая пальцы другой рукой. Я столкнула его с себя, изловчилась и вскочила на ноги.

Второй стражник тут же оставил рюкзак и пружинисто прыгнул в мою сторону, вынимая короткий меч. Я пятилась спиной назад, с подбородка капала кровь, и, наверное, только из-за этого жуткого зрелища мужчина не нападал, а просто не давал мне уйти.

За моей спиной послышался скрип двери, и огород озарился желтым светом.

— Что тут происходит?

На пороге стояла внушительного вида женщина, выше меня на голову и шире в три охвата, одетая в платье до пола и кружевной чепец. Я кинулась ей в ноги.

— Спасите, умоляю…

Хозяйка окинула меня быстрым взглядом, оценила окровавленный рот и воющего от боли стражника. Еле заметно кивнула мне и повернулась к мужчинам, уперев кулаки в бока.

— Сэм, Питер, что вы тут вытворяете?

Покусанный бородач выставил вперед руку и грубо бросил:

— Вот что наделала эта баньши!

— Питер, почему ты пристал к моей воспитаннице? Она приехала вчера вечером, никого не знает. Испугалась тебя в темноте, вот и защитила свою девичью честь. Нечего девушек обижать, слишком рьяно выполняя свои обязанности. Следовало вежливо расспросить и привести ее ко мне. Пойдем, милая.

Женщина протянула мне руку, я благодарно вцепилась в нее и сразу обняла мощную талию, прижавшись как можно ближе к защитнице.

— Она сказала, что ничья… — протянул второй стражник.

— Я все прекрасно слышала. Она ничего не говорила от страха, а вам завтра несдобровать.

Женщина повернула меня в сторону прихожей. Уже закрывая дверь, помедлила, обернулась и быстро бросила:

— Ладно, говорить лорду Бестерну ничего не буду, заходи, подлечу тебя по-быстрому.

Питер без колебания шагнул вперед и протянул окровавленную руку. Женщина вытащила из кармана коробку, посыпала пальцы белым порошком. Мельком посмотрела на луну, что-то посчитала шепотом, нахмурилась. Достала из грудного кармана флакон и отмерила три капли зелья прямо на рану. Оно зашипело на порошке, забулькало и окутало стражника зеленым дымком.

И тут у меня волосы зашевелились. Я почувствовала прикосновение холодного воздуха к голой коже шеи, к больным пальцам стражника потянулся воздушный поток, зеленый дым закружился колесом вокруг протянутой руки. Я прислонилась к стенке в прихожей, ноги стали ватными, я не могла глаз оторвать от хозяйки дома, которая, как дирижер, управляла потусторонним ветром.

— Все, — выдохнула женщина, когда дым рассеялся, и вытерла покрытый испариной лоб. — Питер, иди домой, отдохни. Пусть Сэм один подежурит до утра. Все равно тут ловить некого, кроме глупых девчонок. Что уставилась? — это уже было сказано мне нарочито гневным тоном. — Расскажи, где шлялась?

Сама же она прикрыла дверь, оставив за порогом благодарности и извинения стражников:

— Да, эмбия[1] Уилкокс. Хорошо, эмбия Уилкокс. Привет лорду Бестерну…

Я сглотнула и огляделась по сторонам. Меня занесло не в простую хижину. Напротив двери цвета черной розы стояло изящное трюмо с искусно расписанной вазой. Сама хозяйка была одета в бархатное домашнее платье, отделанное золотой тесьмой. Она строго смотрела на меня пронзительными карими глазами, поджав губы и сложив руки на внушительной груди.

— Чья будешь?

— Почему мне все задают этот вопрос? Я своя, и ничья больше!

Я высказалась и сразу чуть не зажала себе рот. Лучше промолчать, выдать себя за дуру, за сумасшедшую, но не за чужачку… Я только что наблюдала настоящее колдовство, мне нужно быть осторожной, но, видимо, нервы шалят.

А от хозяйки вырвавшиеся слова не укрылись. Она скривила губы в ироничной усмешке, подняла бровь и неодобрительно покачала головой.

— У каждого человека должен быть лорд. Иначе он становится легкой добычей для злоумышленников. Ты, видимо, совсем заплутала, девочка, и вышла не туда, куда надо. Пойдем, я напою тебя чаем. Мне как раз привезли новый сорт с сушеными апельсиновыми корками. Домашние давно спят, а я зачиталась последним романом Эриндриэля. Тебе повезло.

Я осторожно шла за ней, потирая запястья, на которых завтра наверняка расцветут синяки. Меня порядочно потрепали стражники, и хотя они, присмиревшие, остались за дверью, я все еще отходила от стычки. Да и вода из источника продолжала действовать: голова была тяжелая, все казалось нереальным.

В груди часто билось сердце, и цветком расправлял в душе лепестки страх. Где я и что это было за волшебство? Спросить бы идущую впереди женщину, но я прикусила язык. Вопросы бывают очень опасны: невежество легко использовать. Я совсем не уверена, друг или враг мне радушная хозяйка. Буду вести себя скромно, слушать внимательно. Главное — выжить.

Меня провели в уютную гостиную с обоями, расписанными голубым узором. Ковер из тонкой шерсти, по виду похожий на персидский и раскинувшийся от стены до стены, изображал битву единорога и дракона. Посреди комнаты расположился немного вычурный столик со стоящим на нем букетом роз. Меня усадили на стул с мягким сиденьем. Я откинулась назад и охнула, ощутив ссадину в том месте, где Питер на меня грохнулся.

На тумбочке стоял поднос с дымящимся чайником. Хозяйка плавным движением, несмотря на свою грузность, перенесла поднос на столик перед нами и налила в изящную чашку ароматный горячий чай.

Чашка была просто чудо: из прозрачного фарфора, с золотой каемочкой и объемными цветочками на изогнутой ручке. Посуда, достойная королевской семьи.

Во рту вдруг пересохло и появился привкус металла. Эта чашка, осязаемый безобидный предмет, стала последней каплей, заставившей осознать глубоко и бесповоротно, что я не дома. Я совсем одна, как листок на поверхности бурного ручья, куда занесет, туда и поплыву: в черноту под корягой или в пучину водоворота. У меня задрожали руки, и я спрятала их между коленями, опустив голову с короткой стрижкой.

— Благодарю вас от всей души…

Между тем женщина налила и себе чаю, уселась напротив меня и с насмешкой внимательно посмотрела, будто читая мысли.

— Раз назвала своей воспитанницей, давай познакомимся. Я эмбия Мария Уилкокс, хозяйка этого дома, управляющая алхимической фирмы «Рожденный феникс», владельцем которой является лорд Бестерн.

— Светлана Александровна Федорова… — Я помялась, перед тем как продолжить. — Я не помню, откуда пришла, боюсь, что…

Сидевшая напротив эмбия Мария Уилкокс вмиг растеряла приятную уютность, между бровями залегла складка, а линия рта стала жесткой.

— Милочка, не стоит разрушать мое участие словами лжи. Я даю тебе еще один шанс исправиться, иначе пожалею, что приютила лгунью.

Я поспешила заверить ее в искренности своих намерений. Эта женщина видела меня насквозь. Как же страшно сказать не то!

— Нет, не надо! Простите, я очень испугана происшедшим. Понимаете, мне кажется, я не из этого мира. По крайней мере, у нас нет двух лун или магии, способной исцелять…

Я отпила чаю, пока не сморозила очередную глупость. Он действительно пах апельсинами и разливался во рту приятной горечью. Хозяйка не добавила ни крупицы сахара.

— Способность исцелять напоминает волшебство со стороны. Истинный дар, ценимый всеми, но не многим доступный, — это алхимия…

Эмбия Уилкокс вновь расслабилась и превратилась в добродушную толстушку, протянула руку за печеньем в вазочке на столе и с наслаждением откусила кусочек.

— Что ж, нюх меня не подвел, я так и чуяла интересную историю. За тобой наблюдать будет поинтереснее романа. Ты мне нравишься, милочка. Поэтому буду с тобой откровенна: у нас иногда появлялись гости из вашего мира, но, боюсь, многих ждала незавидная судьба.

На этом моменте эмбия Уилкокс замолчала, а меня прошило насквозь неприятное предчувствие. Что произошло с несчастными путешественниками между мирами? Нужно обязательно выяснить, пока сама не стала жертвой неизведанной угрозы.

— Единственное, что имеет значение, — продолжила хозяйка, — это есть ли у тебя покровитель. Потому что если его нет, каждый властен творить с тобой все, что вздумается.

Я отставила чашку в сторону и задумчиво наблюдала за хозяйкой. Покровителя у меня нет, а значит, его следует найти как можно скорее. Или бежать обратно в лес и что есть сил молиться вернуться обратно в мой мир.

— Завтра я расскажу о тебе лорду Бестерну. Он проявляет любопытство к гостям из вашего мира. Может, тебе стоит подождать его решения?

Эмбия Уилкокс бросила быстрый взгляд поверх чашки, желая проверить мою реакцию. Я смотрела на нее, не в силах скрыть на лице выражения загнанного зверя.

— Хотя, — сказала она, подняв одну бровь, — безродные всегда могут найти убежище во дворце.

Я облизала губы и отпила еще глоточек горького чая. Сахара отчаянно не хватало.

— И что вы предлагаете?

— Я излагаю факты, милочка. Свет… лана? Тебе лучше стать Лианорой. Или Анабель.

— Будете моей крестной матерью, — буркнула я, кусая губы.

Я ждала, что она мне поможет, но, кажется, ее просто забавляло мое плачевное положение. А я старалась скрыть, как боюсь, что застряла в этом мире и не смогу вернуться домой…

— Крестной матерью? — переспросила хозяйка.

Эмбия Уилкокс встала во весь свой немалый рост.

— Я согласна. Нарекаю тебя Лисабель. Принять в семью я тебя не могу, ты уж прости. Такое решает только лорд Бестерн. Но под личную опеку возьму, раз ты доверила мне свое имя.

Лисабель… Я попробовала на вкус новое имя. Лиса… Почему бы и нет? В новую жизнь — с новым именем. Лишь бы эта жизнь была. Эмбия Уилкокс — женщина явно богатая и влиятельная. Если она взяла меня под опеку и готова направить дальше, то этим шансом следует воспользоваться.

— Я очень благодарна, — сказала я, добавив в порыве вдохновения: — И готова преданно вам служить.

В яблочко! Эмбия Уилкокс солнечно улыбнулась, направилась к застекленному буфету, достала оттуда запыленную бутылку и два бокала с длинными ножками.

— Это нужно отпраздновать! — сказала она, отодвигая в сторону чай.

В бокал полилась красная струйка вина, ноздри защекотал терпкий запах. Мы чокнулись, эмбия Уилкокс воскликнула:

— За наш союз!

Вино было чудесным, с фруктовым привкусом, совсем без горчинки, несладкое. В винах я не разбиралась, но вкуснее этого в жизни не пробовала. Оно мгновенно ударило в голову, я тоже радостно улыбнулась и расслабилась.

— А что значит «эмбия»?

— Это значит, что в юношестве я подписала контракт с лордом Бестерном, он оплатил мое обучение в Академии алхимии, а я обязалась не вступать в отношения с мужчинами. С тех пор я работаю в его фирме, и, признаюсь, успешно. Через три года контракт подойдет к концу, и я буду свободна в выборе спутника.

— А если бы вы контракт не подписали?

— Могла бы стать чьей-то женой или содержанкой. Но меня никогда не привлекала подобная участь. И что-то мне подсказывает, тебя — тоже.

Мне налили новый бокал, и я завороженно смотрела, как плещется темная жидкость в хрустале. До чего же красиво! И вкусно!

— Зависеть от мужчины?

Я расстроенно покачала головой, вспомнив, что оказалась в передряге только потому, что Дима ушел в закат с другой.

— На мужчин невозможно положиться. Я рассчитываю только на себя. Поэтому не буду ждать решения вашего лорда, лучше пойду во дворец. А что может делать эмбия?

— Все что угодно. Владеть имуществом, распоряжаться деньгами, вести деловые переговоры, заниматься исследованиями.

— О! — Я пьяно наклонилась вперед, выставив указательный палец. — Последнее — для меня. Я выращивала рерио, таких маленьких рыбок. Вживляла светящиеся гены в гипофиз. Подавала большие надежды, думала сделать вклад в отечественную науку!

— Ты говоришь непонятные вещи, милочка, но общий посыл мне нравится. Главное, найди покровителя, а потом я постараюсь, возьму тебя к себе. Хочешь в лабораторию — не вопрос, оттуда обычно практиканты разбегаются.

— Найти покровителя? Но где?

— Если желаешь во дворец, то там.

Эмбия Уилкокс встала из-за стола, взяла свой бокал и подошла к огромному стрельчатому окну. Я тоже встала и, покачиваясь, направилась за ней, не забыв вино. Остановилась за ее плечом и посмотрела в сторону величественного замка на холме. Красиво перемигивались окошки в высоких башенках. Грозно чернели бойницы в крепостной стене.

Эмбия Уилкокс повернулась ко мне и подняла пальцем мой подбородок ближе к свету.

— Личико гладкое, глаза голубые, волосы цвета льна… Хорошенькая. И на ладонях кожа тонкая, без мозолей, видимо, ты в своем мире из обеспеченных.

Она ткнула бокалом в сторону дворца и сказала:

— Там! Вот где нужно искать аристократа, который готов взять под крыло бедную сиротку. Королевская чета дает временное убежище убогим, у которых нет своего клана, но только пока те работают во дворце. Если уволят — все, конец покровительства, ты легкая добыча. Но если не боишься натрудить свои нежные ручки, то, может быть, сумеешь кое-кому приглянуться. И тут главное — показать, что кроме миловидного личика ты имеешь кое-что еще. Эмбии всегда нужны, это твой единственный шанс попасть в академию.

Академия! В пучине отчаяния от окружающей неизвестности для меня, опьяненной вином, это слово ярко загорелось призраком надежды. Последние шесть лет я провела в высшем учебном заведении, до этого всю жизнь тоже была отличницей. Если я и смогу где-то выжить в чужом мире, так это в академии.

И еще в глубине души проснулось детское желание прикоснуться к волшебству. Может, я тоже смогу управлять непонятным ветром, лечить так же, как эмбия? А может, смогу экспериментировать, стать величайшим магом… То есть алхимиком, как их здесь называют. Почему бы и нет? Наш человек даст здешним сто очков вперед. Современное образование должно чего-то стоить…

Воображение уже рисовало радужное будущее, и мне даже захотелось остаться здесь ради него.

— Разве там нет вступительных экзаменов? — задумчиво спросила я эмбию. — Может, я смогу сама выучить материал?

— Милочка, разве ты еще не поняла? В нашем мире одиночки — ничто. В академии можно обучаться только при покровительстве своего рода. Так повелось давным-давно, чтобы лазутчики из Эдомии и Палесдии не затесались в ученики. Они давно мечтают освоить знания по алхимии.

Я сделала последний глоток изумительного вина, вздохнула и выдала:

— Согласна. Как попасть во дворец?

— Им всегда нужны служанки. Я найду для тебя подходящую одежду и дам рекомендации. А теперь все, спать. Завтра тебе понадобится много сил.

Эмбия Уилкокс взяла в руки светильник, вставила в него горящую свечу из канделябра, проговорила извиняющимся тоном:

— У меня глаза болят от алхимических светильников. Люблю так, по старинке. Хотя воск особый, с добавками по моему рецепту. Горит вдвое дольше обычного и не чадит.

Она повела меня вверх по лестнице, устланной алым ковром. Провела через маленькую гостиную в длинный коридор. Достала ключи из мешочка, привязанного к платью у пояса, и отперла дверь.

— Белье чистое, сейчас принесу ночную рубашку. Кувшин с губкой — на подоконнике: советую освежиться, у тебя вся шея в земле.

Я дотронулась до шеи. Комки грязи, фу. И футболка в темных пятнах с зелеными разводами.

Я осмотрелась. Комнатка оказалась уютной и словно сказочной. В углу стояла узкая кровать с прозрачным балдахином. Напротив нее — шкаф с резными ручками. Подле окна — письменный столик с встроенными ящиками. На подоконнике — медный таз с кувшином. Я достала губку и стала протирать шею. Щиплет, значит, там еще и царапины. Вот бы в зеркало посмотреть…

В дверце шкафа пряталось зеркальце как раз на уровне лица. Я рассмотрела шею, на ней красовался бурый кровоподтек. И руки до локтя исполосованы при падении. А вот лицо… Лучше я в жизни не выглядела. Щеки раскраснелись от вина, короткие светлые волосы распушились ореолом вокруг головы. Словно поехала в отпуск на море, а не очнулась в другом мире.

Эмбия Уилкокс принесла сложенную ночную рубашку и полотенце. Пожелала спокойной ночи, посоветовав лечь пораньше. Сказала, что разбудит спозаранку.

Я положила одежду на кровать, но переодеваться не спешила. Дождалась, когда стихнут шаги в коридоре, и выглянула из своей комнаты. Тихонько прошла по коридору и спустилась по лестнице. Кроссовки ступали абсолютно бесшумно. Я вышла из парадной двери во двор и принялась искать в огороде мой родимый рюкзак.

Апельсиновая луна закатилась, света стало меньше. Пришлось пригибаться к земле и руками трогать подозрительные предметы. Нашла бумажку от шоколадного батончика, но сам рюкзак не обнаружила, сколько я ни искала, его и след простыл.

Чтоб этим стражникам икалось, ворам проклятым! Хочу мою частичку родного дома, кошелек с фотографиями семьи!

Мама, папа! Я как-то не вспоминала о них до сих пор… Меня накрыла тоска по родителям. Они всегда были моей надежной опорой. Верили в меня, поддерживали во всем. Дима им не нравился, говорили, ему не хватает характера, и оказались же правы! Даже не хочу думать, что случится, когда они узнают, что я пропала. Конец света, они не придут в себя, известие их сломит. Вот бы передать им весточку!

Я подошла к двери, убрала камешек, который поставила, чтобы та не захлопнулась, и вернулась в свою комнату с пустыми руками. Сняла грязную одежду, протерлась хорошенько губкой. Ледяная вода взбодрила меня и прочистила мысли.

Ночная рубашка из тонкой ткани, которая, кажется, зовется муслином, приятно льнула к телу. Матрас оказался мягким. Перьевая подушка хорошо легла под голову. Я внезапно поняла, насколько сильно устала, и тут же заснула, несмотря на катившиеся по щекам слезы.

Глава 2

ДВОРЕЦ

Меня разбудили грубо, тычком в плечо и окриком:

— Вставай скорее! Эмбия тебя давно заждалась.

Я протерла глаза и села в постели. Надо мной стояла рассерженная служанка в длинном платье и чепце с оборками, высокая и худая как щепка.

— Одевайся, — приказала она, показывая на зеленое платье, лежащее на стуле.

— Сейчас, сейчас, — ответила я, вскакивая с постели.

Служанка скрылась за дверью, а я осталась стоять с бешено колотящимся сердцем. Я все еще тут, в другом мире. Что со мной будет?

За окном пока не рассвело, все тело ломило от вчерашней драки со стражниками, ужасно хотелось спать. Я мужественно прошлепала к окну и сполоснулась ледяной водой из кувшина.

— Быстрей, безродная!

Я вздрогнула и обернулась на девушку. Та смотрела презрительно, скрестив руки на груди, нетерпеливо притопывая. Сколько самодовольства было в ее голосе! Как это не вязалось со вчерашним радушием эмбии Уилкокс.

— Будешь смотреть, как я раздеваюсь? — спросила я холодным тоном, вопросительно подняв бровь.

Служанка ретировалась. Пусть я одинока, но не дам себя в обиду. И не поддамся внушению, что ущербная, из-за снисходительного отношения окружающих. Буду вести себя с достоинством, и плевать мне на недоброжелателей. Эмбия Уилкокс обещала мне место, это уже что-то…

Платье село как влитое, тут же нашелся и чепец, и белый передник. Я бросила быстрый взгляд в зеркало. Просто чудо, я никогда раньше не просыпалась настолько свежей. Воздух, что ли, такой, живительный?

Эмбия Уилкокс сидела внизу подле памятного по вчерашнему угощению столика. Перед ней были расставлены многочисленные вазочки и блюдца с вареньем, маслом, фруктами. Дымился чайник. Хозяйка дома красовалась в платье цвета спелой вишни и кружевном платке на плечах. Волосы были уложены в замысловатую прическу.

— Лисабель, доброе утро!

— Доброе утро, эмбия Уилкокс. Как спалось?

— Я все обдумывала вчерашнее. Не люблю оставлять ничего на волю случая. Не хочу посылать тебя в неизвестность.

Я прошла и присела напротив нее. Взяла в руки поджаренный хлебец, намазала мягкое масло, добавила ложечку клубничного варенья. Божественно!

— Надеюсь не разочаровать вас.

— Я узнала, что во дворце требуется служанка. Это хлебное место, туда тут же направится толпа, но по закону сначала необходимо позаботиться о безродных. Все равно ты должна быть первой, милочка, поэтому я разбудила тебя спозаранок. Я пойти с тобой не смогу, поэтому постарайся запомнить все три наставления.

— Какие?

Я налила себе чашку чая и добавила туда ложку варенья для сладости под укоризненным взглядом эмбии.

— Не лги — аристократы это чувствуют, не теряй присутствия духа ни при каких обстоятельствах. И последнее, самое важное! Не бойся прямо просить то, что тебе требуется. А теперь все, в путь.

— Погодите!

Я должна была узнать, даже если внутри все обмирало от страха.

— А если у меня ничего не получится… Если я так и останусь служанкой?

— Тогда я просто сделала доброе дело, — пожала плечами хозяйка. — Это тоже чего-то стоит. Ну все, как говорится, богиня в помощь. Иди!

Эмбия продолжила пить чай, и я поняла, что она потеряла ко мне всякий интерес. Я вежливо поклонилась, встала из-за стола и направилась к ожидающей у выхода из комнаты служанке.

Мы вышли во двор, на улице все еще было темно и очень холодно. Я вдруг осознала, что не несу с собой никакой клади. Все, что осталось у меня из родного дома, — ручные часы да кроссовки на ногах.

Служанка не медлила, она бросила на меня неодобрительный взгляд и направилась вперед. Пришлось догонять бегом. Мы шли молча, она то и дело сердито пыхтела, будто я самолично выдернула ее из кровати и заставила идти невесть куда.

Дорога взбиралась на крутой холм. Вскоре мне стало жарко. Служанка тоже дышала тяжело и, кажется, стала еще злее. Позади раздалось ржание лошади, и нас обогнала крытая повозка с сонным крестьянином.

— Пойдем скорее, если не будем первыми, эмбия рассердится, а мне еще не хватало нагоняя из-за тебя.

— Прости, — кротко ответила я. — Не хотела навлекать на тебя неприятности.

— Вот и шла бы своей дорогой, а не напрашивалась на ночлег к приличным людям!

Я поджала губы и опустила глаза. К ней со всей душой, а она… Я надеялась разговорить немного служанку, узнать побольше о мире, но эта могла и специально соврать, чтобы навредить.

Мы подошли к широкой крепостной стене. У входа стояли стражники в алых камзолах и нагрудниках из черной блестящей ткани. У каждого на поясе висел маленький арбалет и продолговатая трубка из темного стекла.

— Опусти оборки чепца, — шикнула на меня служанка. — И ссутулься посильнее, тебе на Миленку надо походить. Не хватало, чтобы сцапали, меня эмбия убьет.

Мне два раза говорить не надо. Я сразу сгорбилась и, как могла, закрыла лицо оборками чепца, уставившись в пол. Служанка показала стражникам какую-то грамоту, видимо, документы той самой неизвестной Миленки, и нас пропустили без лишних вопросов.

На улицах города оказалось трудно не озираться. Мостовые, вымощенные разноцветным кирпичом, выглядели добротно. Дома красивые, двух- и трехэтажные, с большими окнами. Такие здания строили в Англии в восемнадцатом веке, тогда люди любили порядок и симметрию. По улицам шел в основном простой люд: служанки спешили по своим делам, за ними семенили мальчишки с корзинами, вальяжно ступали рабочие. Даже в столь ранний час по улицам катились кареты и открытые экипажи, в них сидели разодетые дамы в платьях с пеной кружев, держа в руках цветные зонтики. Видимо, утренние прогулки считались модными.

Увидев один из экипажей, моя спутница в ужасе взвизгнула и дернула меня за плечо.

— Лорд Бестерн! — прошептала она зло и добавила: — Из-за тебя мне несдобровать, чтоб ты провалилась!

И тут же склонилась в глубоком поклоне перед открытым ландо, в котором ехал красивый жгучий брюнет с волосами, собранными в хвост. Я тоже склонилась в поклоне, пытаясь одновременно спрятать лицо и украдкой посмотреть на таинственного покровителя эмбии Уилкокс.

Посмотреть было на что: мужчина оказался строен, широк в плечах, с мощным подбородком и резким взглядом иссиня-черных глаз. Одет он был в камзол цвета речной гальки и бежевый жилет. Мне повезло, что Бестерна отвлекала юная девица, восторженно прильнувшая к внушительному плечу и что-то шептавшая на ухо лорду. По нам он только скользнул взглядом, поздоровался кивком головы и жестом приказал кучеру двигаться дальше.

— Пронесло! — со стоном выдохнула служанка. — Ну же, скорее, как тебя там!

Я поспешила за ней, но под впечатлением от встречи не выдержала и оглянулась. Наткнулась на жгучий взгляд лорда Бестерна. Он тоже обернулся в своем ландо и теперь внимательно изучал меня. В его глазах мелькнуло что-то, похожее на узнавание, и он приказал кучеру остановиться. Узнавание? Но откуда? Мне стало жарко, щеки зацвели алым, в животе шевельнулся страх, замешанный на волнении. Я быстро отвернулась и постаралась догнать служанку, чтобы поскорее скрыться в толпе.

Окрика не последовало. Кажется, от лорда Бестерна удалось скрыться. Меня очень испугало его пристальное внимание. Может, к лучшему, что он не нашел меня?

Ко дворцу мы подошли через боковую улочку. Тут находился особый вход для прислуги, который также охраняли стражники.

— Ну все, дальше ты сама. Скажи, что пришла по поводу места служанки. Прощай!

Моя спутница развернулась и бодро зашагала обратно, но я догнала ее и схватила за локоть.

— Тебе велено проводить меня до места, вот и делай.

Я ужасно не хотела оставаться одна посреди столицы и лихорадочно искала предлог задержать злую служанку.

— Иначе пошлю весточку эмбии Уилкокс!

На самом деле я вся дрожала при мысли, что окажусь совсем одна в незнакомом городе, и старалась не моргать, чтобы не хлынули слезы.

— Ишь, какая наглая! Сразу видно брошенку. Отпусти руку, кому сказала! Хочешь устроить представление — твое дело. Стражники уже смотрят в нашу сторону. Они скандалисток не пропускают.

— Погоди минутку. Пожалей меня, сделай доброе дело. — Я сглотнула ком в горле и отпустила служанку. — Я очень боюсь, что мне им сказать?

— Нашла дурочку. — Она скривила обидную рожу и тут же побежала прочь.

Я глубоко вздохнула и мысленно досчитала до пяти. Нельзя дать слезам пролиться. Нужно заставить сердце успокоиться, а голову — сосредоточиться на главном. Эта стычка ничего не значит. Впереди меня ждет рабочее интервью.

Я поправила волосы под чепцом, бросила взгляд на часы. Скоро семь, мы пришли рано. Главное — успеть первой, так сказала эмбия. Смахнув невидимые пылинки с рукава и улыбнувшись самой солнечной улыбкой, я направилась в сторону стражников. Присела в глубоком реверансе перед ними, как перед лордом.

— Куда направляешься, красавица?

— Хочу работать во дворце служанкой.

— Чья будешь?

Опять тот же проклятый вопрос! Скоро буду вздрагивать от него, как при нервном тике.

— Н-ничья.

На этом слове мой голос задрожал, а по щекам все-таки полились непрошеные слезы.

В глазах стражников мелькнуло сочувствие, они расступились, пропуская меня. Вслед я услышала, как один из них прошептал:

— Станет одиноко, загляни ко мне, красавица.

Я шла по коридору, стараясь выглядеть так, будто знаю, что делаю. На самом деле я искала укромное место, чтобы забиться туда, отдышаться и направиться дальше с новыми силами. Я понятия не имела, где нанимают на работу, и боялась спросить — не хотела показывать заплаканное лицо.

Наконец мне попалась полуоткрытая дверь, за которой виднелись метелки и швабры, висела для просушки ветошь. Я шмыгнула туда, удостоверившись, что никто не смотрит, и дала волю слезам.

И тут меня кто-то тронул за предплечье тонкими пальчиками. Я взвилась от испуга.

— Тише, — послышался мелодичный голос молодой девушки. — Я не хотела напугать. Только утешить.

— Кто тут?

— Не выдавай меня, пожалуйста. Меня зовут Мэй. Прячусь от экономки. Она меня невзлюбила.

— Я… Лиса. — Новое имя само легло на язык. — Иду наниматься в служанки.

— Бедненькая, — прошептала Мэй, а меня кинуло в жар.

Плохой знак, когда новые знакомые тебя жалеют.

— Почему?

— Новеньким тут несладко. — Она горестно вздохнула, а у меня захолодело под сердцем.

Что же делать?

Я ничего не знала об этом мире. Когда очутилась у эмбии Уилкокс, то вкусное вино и чай с вареньем позволили поверить, будто все это только игра. Приключение. Но сейчас в запыленном чулане меня с головой накрыл страх. Сердце часто забилось в груди, по жилам будто потек жидкий огонь. Все вокруг показалось мутным, как в тумане, я отчаянно захотела оказаться в безопасном месте. Мне нужно выжить. Как-то ухитриться не ошибиться в выборе, а разве возможно это сделать, если я будто слепой котенок?

Я заплакала навзрыд, прикусив кулак, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Мэй легко погладила меня по плечу.

— Лиса… Может, вернешься домой?

Я всхлипнула и накрыла ее руку своей.

— У меня нет дома. Я ничья.

Мэй вздохнула и призналась:

— Я тоже.

Мне стало чуточку легче. Существует еще один человек с моей бедой. Я постаралась рассмотреть лицо Мэй, но в чулане было слишком темно, и все вокруг расплывалось от слез.

— Мэй, если меня возьмут на службу, будем поддерживать друг друга? — спросила я с надеждой в голосе.

— Поверь, ты не захочешь моего общества.

В ее голосе было столько грусти, а мне так хотелось человеческого тепла, что я во внезапном порыве повернулась к ней и обняла. Крепко, нежно, как обнимала младшую сестру. Совершенно чужого человека, которого даже толком не разглядела. Мэй оказалась на голову меня ниже, хрупкая и худенькая, с кудрявой головой. Она обняла меня за талию, уткнулась в плечо и тоже заплакала.

А я вдруг опомнилась, отстранилась от нее, вытерла слезы рукавом и выпалила:

— Мне нужно бежать. Где, говоришь, нанимают на работу?

— Дальше по коридору, подняться на полпролета вверх. Там комната экономки.

Я пощипала щеки, прикусила губу, чтобы выглядеть как нормальный человек, а не как недавно рыдавшая истеричка. И еще меня взяла злость — из-за чего переживаю? Что не возьмут на самую грязную и черную работу? Придумала себе судьбоносное собеседование, будто станут золотом осыпать. Ничего, прорвемся.

Я побежала вперед, поправляя волосы под чепцом. У самой лестницы замедлила шаг. Пошла степенно, опустив голову, подражая другим служанкам. Когда поднялась на полпролета, слезы уже высохли.

Экономкой оказалась сухая высокая женщина с седыми волосами, в строгом платье и со связкой ключей у пояса. Она стояла у входа в комнату, провожая ястребиным взором служанок. Каждую окрикивала, приказывала поправить одежду, держать спину прямо, торопиться, не семенить. И получала видимое удовольствие, когда они вздрагивали от окриков. Неудивительно, что она застращала Мэй.

Я прикусила щеку изнутри, смиренно встала в сторонке и принялась ждать, пока на меня обратят внимание.

Экономка осмотрела меня с ног до головы, я не поднимала глаз, лишь чувствовала на себе цепкий взгляд.

— Кто такая? — наконец задала та вопрос заносчивым тоном.

Я опустилась в поклоне так низко, как только могла.

— Лисабель, к вашим услугам, пришла по поводу места служанки.

— Безродная, сразу видно. К тому же дикарка, без всяких манер. Заявилась спозаранку, видимо, подучила какая-то добрая душа. Потом узнаю кто, не думай скрывать. Идем, раз пришла. Придется из-за тебя нанимать еще работницу, но ты у меня все отработаешь.

Я смолчала, хотя внутри негодовала. Унизительно пресмыкаться перед ужасной женщиной. Обидно, когда к тебе относятся как к грязи. И все равно что-то подталкивало меня послушаться совета эмбии Уилкокс и попробовать привыкнуть к этому миру. Вспомнив эмбию, я поразилась радушию, с которым она принимала меня: угощала чаем и вином, вела задушевные разговоры, уложила в гостевой комнате. Отчего она видела во мне человека с большим будущим в то время, когда остальные презирали как безродную?

Экономка представилась миссис Ривз. Достала огромную книгу с полки, вытащила металлическое перо. Скрупулезно внесла мои данные в аккуратно расчерченную таблицу.

Я запнулась на фамилии. Федорову под наплывом вдохновения изменила на Филлипс. Миссис Ривз и бровью не повела, наверное, я хорошо придумала, и фамилия звучала для нее привычно. Имена родителей не составило труда переиначить на английский манер: папа так и остался Александром, а мама из Елизаветы стала Элизабет. Я так и не сообразила, как объяснить свою безродность, но миссис Ривз, сама не зная, мне помогла:

— Скорей всего, погибли при последнем поветрии холеры? Кто у вас в северных землях… Лорд Уэстерли? Леди Уэстерли никогда не позволит взять в дом хорошеньких девушек, уж слишком муж на них падок. Осталась без опекунства лорда, бедняга…

Я горестно вздохнула, не подтверждая и не отрицая сказанное. Лгать я и сама не любила и отчего-то хотела придерживаться наставления эмбии: не врать напрямую.

— А почему жениха не нагуляла? По глазам вижу: слишком привередливая. Тебе небось принца подавай!

Миссис Ривз осталась очень довольна собственной шуткой и больше не донимала мена расспросами, споро заполняя графы таблицы. Я внимательно следила за циферками, особенно отметив графу оплаты. Миссис Ривз не заметила моего внимания. Закончив, она захлопнула фолиант и поставила на место, расправила юбку под звон связки ключей, затем указала на дверь.

— Ну что ж, я потратила на тебя достаточно времени. Помни: ты получаешь убежище, пока исправно работаешь. Вижу, форма на тебе подходящая, значит, новой не нужно. После завтрака приступишь к своим прямым обязанностям — чистке каминов. Да, и жить будешь с Кривой Мэй.

Она сдержала вредный смешок, от которого мне стало плохо. Отчего-то миссис Ривз считала, что сделала мне отличную подлянку, подселив к Мэй. А еще она зажала себе деньги, выделяемые на форму прислуги. Я видела, как она записала сумму в соответствующую графу. Вот хитрая лиса!

Я очень хотела узнать количество отпускных дней, так как лелеяла надежду вернуться в лес и попытаться найти проход домой, но решила, что надежней промолчать. Раз взяли на работу, полдела сделано, не стоит испытывать судьбу.

На завтрак меня втолкнули в комнату, полную незнакомых людей, вовсю орудующих ложками за длинным дощатым столом. Увидев меня, они на мгновение замерли, я почувствовала на себе взгляды и девушек в форме служанок, и мужчин в ливреях, и даже мальчишек на побегушках, сидящих у дальнего конца стола.

— Бесс, с сегодняшнего дня ты будешь подметать двор. Лисабель займет твое место.

— Хорошо, миссис Ривз, — улыбнулась рыжая девица с пятном сажи на шее, сидевшая подле мальчишек, там, где завтракали слуги низшего ранга.

— Бесс, что за вид! Чтобы больше не смела спускаться к завтраку, не умывшись. С тебя выходной! — возмущенно отчитала служанку миссис Ривз и спокойней добавила: — Покажешь Лисабель, как следует делать работу, а я присмотрю, чтобы новенькая все хорошо усвоила.

Рыжая пихнула в бок мальчишку, сидевшего подле нее, и жестом показала мне присаживаться.

— Лисабель сегодня завтракать не будет, — холодно заметила экономка. — Она свою порцию еще не заработала.

Я плотно сжала зубы от злости. Экономку хотелось придушить. Она выставила меня в отвратительном свете перед слугами. Теперь осталось, чтобы какой-нибудь умник подхватил эстафету, и я превращусь в безмолвную жертву. Ну уж нет! Не дождетесь!

— Спасибо, миссис Ривз. — Я все-таки не выдержала. — Я плотно позавтракала дома.

— В таком случае, — смерила меня снисходительным взглядом экономка, — останешься без обеда.

Я захлопнула свой большой рот и смиренно поклонилась. В язвительности миссис Ривз меня обыграла. Вот и урок на будущее. Молчи, Света. Молчи и учись. Еще посмотрим, кто кого.

Глава 3

ПРОКЛЯТЫЕ КАМИНЫ

Я села на свободное место рядом с Бесс и сделала вид, будто еда меня совсем не интересует. Мужчины у дальнего конца стола вернулись к своим разговорам, лишь изредка поглядывая в мою сторону. Служанки, сидящие напротив, принялись допрашивать, кто я и откуда.

Справедливый вопрос, на который у меня почти не было времени придумать ответ. Я воспользовалась подсказкой миссис Ривз и рассказала о поветрии холеры и жестокосердии лорда Уэстерли. К моему удивлению, рассказ вызвал понимание. Служанки согласно кивали и сочувственно поддакивали.

Многие из них оказались безродными. Та же Бесс жила во дворце с десяти лет. Сначала помогала на кухне, а потом ее перевели на чистку каминов. Теперь заменить ее предстояло мне. Относительно повезло: самой тяжелой работой считались не камины, а стирка и кухня, обычно новеньких отправляли именно туда на каторжный труд. Бесс давно добивалась повышения, и, видимо, миссис Ривз сжалилась над нею, наняв меня.

Оказалось, миссис Ривз, мягко говоря, слукавила, когда сказала, что из-за меня придется нанимать еще одну служанку. Король выделял дополнительные средства на устройство безродных. Бюджет миссис Ривз не пострадал, по сути, я оказалась дополнительной неучтенной рабочей силой.

Поэтому ко мне отнеслись дружелюбно: я облегчила работу Бесс, да и другие девушки принялись вовсю намекать, чем мне заняться после обхода каминов.

После завтрака Бесс улыбнулась щербатой улыбкой и повела за собой, чтобы показать работу. По дороге она отметила:

— Какое у тебя красивое платье. И манжеты белые.

— Спасибо.

Я подозрительно на нее посмотрела: в глазах служанки плясали бесенята. Я тщательно оглядела платье, но не нашла прорехи или пятна.

— Миссис Ривз не выделила мне подходящей формы.

— Она скря-а-ага, — протянула Бесс. — Давай сюда, тебе нужно будет взять брезент, щетки, скипидар и заглянуть на кухню за лимонами. Как мне надоели камины, ты даже не можешь себе представить!

Она нагрузила меня пыльной ветошью, вручила вонючую бутылку и зашагала налегке вперед. Я отправилась за ней, внутренне готовясь к очередной пакости.

Мы находились во дворце, но я не могла сказать, что вокруг роскошь. Виды из окна были изумительные — это да. Покрытые лесами холмы, озеро цвета голубого топаза, прибрежный городок, весь белый, с будто игрушечными башенками. А вот коридор — тесный, с коричневыми обоями, низким потолком. Наверное, дворец специально спроектировали так, чтобы плохо одетый обслуживающий персонал не мешал аристократам наслаждаться жизнью: отдельные темные и узкие ходы — для прислуги, а где-то там, за стенкой — роскошные покои знати. Если честно, мне ужасно хотелось посмотреть на них хоть одним глазком.

Мы заглянули на кухню, набрали лимонов и марлю. Вот где стоял форменный ад: жарко, влажно, дымят кастрюли, в разные стороны снует толпа народа. Я скромно встала у стены со своей грязной ветошью, пока Бесс ловко юркнула в чулан, нагло игнорируя оклики кухарки.

Мы поднялись по узкой лесенке с истоптанными ступеньками на второй этаж и прошли вперед по узкому коридору.

И тут Бесс шикнула на меня:

— Прижмись к стенке!

По коридору навстречу нам шел молодой мужчина с каштановыми волосами до плеч, одетый в алый с золотом камзол, черные бриджи и высокие черные сапоги. Высокий, статный, с тонкими чертами лица, красивый. На плечи накинут отороченный мехом плащ, у бедра блестит меч и переливается цилиндр из темного стекла.

Я даже подумала сначала, что это привидение. Ведь мужчины из плоти и крови не могут быть столь красивы. Он чем-то напоминал принца, которого в детстве я увидела на коробке конфет и долго не могла забыть. Сказочный и притягательный, ожившая мечта.

Очнулась я от того, что Бесс меня больно толкнула локтем под ребра. Я растерянно оглянулась на служанку и увидела, что она присела в глубоком реверансе.

Я тоже поклонилась, от волнения уронив все, что несла в руках: ветошь, брезент, скипидар, авоську с лимонами. Все это покатилось под ноги мужчине.

Со стороны Бесс раздался стон отчаяния. Я густо покраснела и принялась лихорадочно собирать в подол оброненное.

Мужчина тут же наклонился. Не брезгуя, протянул мне закатившуюся бутылку, и тут мы встретились взглядами.

У него были удивительные глаза. Ореховые, с зелеными крапинками. А еще — густые ресницы, ровный нос, улыбка на губах. Я засмотрелась на губы, забыв, что я служанка, а это аристократ, и мне следует скромно уставиться в пол в его присутствии. Потными ладонями приняла бутылку из его рук, на мгновение соприкоснувшись пальцами.

Он прошел дальше, а я, околдованная, смотрела ему вслед.

— Дурища! — вывел меня из ступора окрик Бесс.

Я с невозмутимым видом поднялась с колен, придерживая передник, в который собрала все с пола. Мнение Бесс обо мне и так было невысоким, поэтому произошедшее никак мне не повредило.

— Вот горе на мою голову! Еще счастье, что встретили младшего принца, у него характер золотой, а вот старший тут же всыпал бы тебе плетей или отправил ни с чем за порог.

— Бесс, я все исправлю, обещаю… Я просто испугалась очень…

— Испугалась она, ха! Видела я, как ты на принца загляделась. Чуть из платья не выпрыгнула!

— Что ты болтаешь!?

— А чего такого? Небось не в эмбии метишь. Нам-то позволительно… Только на принцев нечего рот разевать. Они служанками брезгуют. На кой мы им сдались, коли весь цветник дворца в их распоряжении?

— Бесс, а почему эмбиям нельзя?

— Шибанутая ты на всю голову, точно не в себе, — сказала она, подняв последний кусок марли с пола и подталкивая меня дальше по коридору.

— И все же?

— Что ты как маленькая? У эмбии должны быть не мужчины в голове, а дела. Кто же ей доверит управление, коли она свои порывы сдержать не может? Каждая эмбия контракт со своим лордом подписывает, что на парней смотреть не будет, а все свое рвение сначала учебе уделит, затем — служению лорду.

Я уже решила, что во дворце буду искать покровителя для контракта. Подпишу и, может быть, сумею попасть в Академию алхимии. Только осталось проверить, правду ли сказала эмбия Уилкокс.

— Скажи, даже служанка может стать эмбией?

— Ага, а еще — женой принца! Что за чепуха, как тебя там… Лиса! Жизнь — это жизнь, а не детские сказки. Почистишь каминов с мое, перестанешь думать о всяких глупостях. Я вот на кучера глаз положила. Он еще не догадывается, но точно сделает мне предложение. Только цыц! Миссис Ривз ни слова! Нам тоже нельзя шуры-муры разводить.

Я постаралась скрыть расстройство, отвернувшись к стене. Не хотелось оставаться служанкой до конца дней своих. Я очень надеялась, что Бесс не права и у меня будет шанс стать волшебницей. Пока можно и поиграть в прислугу неделю-две, но потом обязательно сбегу в лес и постараюсь вернуться домой.

— Ты что, я молчок. Бесс, спасибо тебе! — заметила я вслух.

— Ты… это… — покраснела она, — не благодари меня, хорошо? Пока не за что.

Я прикусила губу. Бесс вела себя относительно дружелюбно, но последние слова заставили заподозрить ее в готовящейся каверзе. Я решила держаться настороже: раз не принимает благодарности, значит, в чем-то виновата.

Мы шли по длинному темному коридору мимо череды одинаковых грубо вытесанных дверей, пока Бесс не остановилась перед одной из них, и, нисколько не стесняясь, заглянула в замочную скважину. Сделала мне знак подождать, бесшумно отворила дверь и проскользнула внутрь.

Я осталась стоять в коридоре, и мысли сами собой вернулись к неожиданной встрече с младшим принцем. Почему-то захотелось увидеть его вновь. Глупо мечтать, что он может стать тем, кто откроет мне ворота в академию, уж слишком велика социальная разница между служанкой и принцем. Лучше будет, если я сумею обратить на себя внимание кого-то другого. Не стоит ожидать, что когда-нибудь принц заметит меня. Я просто буду изредка им любоваться. Этого достаточно.

Бесс высунула веснушчатый нос из-за двери и позвала меня внутрь. Комната оказалась роскошной по-королевски: золотая лепнина на потолке, расписанные вручную стены, на картинах прекрасная девушка держала за руку явно влюбленного в нее мужчину. Высокая, до бедра, кровать шириной метра два и под бархатным балдахином, шкаф с золотыми ручками. В углу — маленький столик и два полосатых кресла.

В центре комнаты — камин, облицованный белым, с розовыми прожилками мрамором. За решеткой высилась кучка сажи и угля. Бесс деловито забрала у меня брезент и аккуратно постелила перед камином. Мне приказала закатать ковер и накрыть всю мебель тканью. В принесенное ею ведро мы сложили угли, затем Бесс выдала лопатку, и я на коленях принялась выгребать золу.

До чего же грязная работа! Через мгновение я вся покрылась пылью. Глаза жгло, я то и дело чихала, поднимая серые облака пепла. Бесс ругалась, словно грузчик, называла неумехой и грозилась сдать миссис Ривз с поличным. Ее останавливало лишь то, что уже через десять минут работы я выглядела как форменное пугало. Белые манжеты стали черными, платье пошло пятнами.

Наконец вся зола оказалась в ведре. Я вытерла потный лоб.

— Не смей выбрасывать ведро в общий мусор — садовник тебя найдет и выпорет у всех на глазах! Как закончишь, нужно все пересыпать в мешок и отнести в специальный сарай, я тебе покажу. Садовник Билл добавляет в золу алхимию и делает из нее отборное удобрение. Многое идет на королевский сад, гордость столицы, но кое-что Билл продает на сторону. Говорят, построил себе загородный особняк, а внуки поступили в академию на платное обучение. Вот как!

Мучение не закончилось. Бесс выдала мне грязную ветошь, мы постелили ее на днище камина, а потом я лопаткой отскабливала сажу от стенок. У меня болели коленки, от неудобной позы ломило спину и саднило пальцы. Завтра будут мозоли. В носу нещадно свербело, я не выдержала и вытерла нос о рукав. На зеленой ткани остался черный след.

— Вот свинья, — подколола Бесс.

Она вовсю наслаждалась тем, что поднялась на ступеньку выше по социальной лестнице и теперь может измываться над новенькими. Я прикусила щеку, чтобы не сорваться. Бесс оказалась кладезем информации, портить с ней отношения совсем не хотелось. Пока перетерплю, а потом посмотрим…

После того как я отскоблила сажу под придирчивым взглядом Бесс, служанка вручила мне щетку и бутыль со скипидаром.

— Осторожно обмакиваешь и втираешь в стенки. Ничего не пропусти!

Жидкость пахла резко, а глаза и так слезились от попавшей сажи. Я терла проклятые кирпичи под придирки Бесс. Обидно выслушивать претензии, стоя на коленях попой кверху.

— Вижу, вы принялись за дело, — раздался голос миссис Ривз.

Я медленно выдохнула воздух, готовясь к худшему. Оно не замедлило прийти:

— Замарашек не держим, Лисабель. Твоя форма должна быть в идеальном порядке. Вечером после ужина придешь показать мне, что все отстирала.

— Но у меня нет сменной одежды…

— Я не желаю слышать отговорки. Быстрее двигайся, лентяйка, вы и так слишком долго возитесь. В комнате леди Мидтаун следует убрать прежде, чем она вернется на послеобеденный сон.

Я усердней заработала щеткой, слыша краем уха удаляющиеся шаги.

— Ладно, я сбегаю за кипятком на кухню, а ты пока заканчивай тут, — бросила Бесс от дверей.

Мыть камин горячей водой? Легче застрелиться. Да еще нужно ломать голову над подброшенной каверзой — как отстирать платье от сажи? Видимо, никак. Теперь я поняла, почему Бесс с ехидной улыбочкой похвалила его утром. Предвидела мой позор, чертовка, но ничего не сказала. И что мне делать? Списать на особенность менталитета или проучить?

Я вымещала на кирпичах свою досаду и терла изо всех сил. Ага, проучить, я сейчас на последней ступени социальной лестницы. Ничего страшного, я не намерена задерживаться во дворце. Следует помнить о цели.

В глубине души шевельнулось отчаяние. На самом деле я ужасно страшилась того, что застряла в этом мире, что другого выхода нет и я навсегда останусь служанкой. Честолюбивые мечты об академии обернутся миражом, и я бесславно сгину в недрах чужого дворца.

Я стряхнула грустные мысли. На крайний случай я знаю, как себя вести, чтобы не стать жертвой: отец учил, что нужно притвориться больной на голову, строить из себя сумасшедшую маньячку, чтобы боялись связываться. Как же не хочется докатиться до этого!

Служанка вернулась с полным ведром и уронила его рядом, расплескав на подол моего платья.

— А теперь хорошенько промой камин чистой ветошью. Главное — щели между кирпичами. Миссис Ривз проводит в них пальцем в белой перчатке, жабье отродье. Ох, вырвалось. Мы ее так зовем за глаза.

Бесс убежала за новыми дровами для вечерней топки. Я погрузила руки в теплую воду, сполоснула лицо. Ладони нещадно щипало, будто я терла их наждаком. Кожа покраснела. Я принялась за работу, сжав губы в тонкую полоску и не позволяя себе завыть от отчаяния.

Бесс вернулась, и мы выложили дрова живописной горкой, не забыв поместить внутрь солому, обработанную алхимией, чтобы горела жарко и долго. Лимоны понадобились, чтобы протереть мраморные плиты. Я разрезала их пополам ножом и завернула в тонкую марлю.

— Скорей, — торопила Бесс. — Нам нужно успеть убрать камин леди Мидтаун.

Мы собрали брезент и ветошь. Бесс обошла комнату и осмотрела мебель, не осталось ли где пятнышка, пока я стояла у двери с горой вещей в руках. Комнату леди Мидтаун я убирала как в тумане, в конце концов Бесс меня отодвинула и сделала львиную долю работы сама, споро и намного лучше. Она поминутно оглядывалась на дверь.

Услышав шум в коридоре, она толкнула меня в камин, а сама встала рядом, как ни в чем не бывало. Заглянула миссис Ривз, сказала, что мы лентяйки и она вычтет промедление из нашего жалованья.

— Бесс, спасибо за помощь, — всхлипнула я, протирая розовый мрамор.

— Я же не стерва какая-нибудь. Вижу, что стараешься. Я поначалу думала, ты важная цыпа и будешь нос задирать. Ручки нежные, сразу ясно, что тяжелой работы не знали. А теперь понимаю, что ты просто бедолага. В чем-то крупно не повезло, раз в клане за тебя никто не поручился. Можешь не рассказывать, у всех тут слезливая история за плечами. В общем, прости, что посмеялась над тобой утром.

— Как я платье отстираю?

— В скипидаре отмочи, правда, сначала нужно манжеты отпороть, постирать отдельно. Непростое дело. Ладно, одолжу старое платье, хотя ты больно высокая, оно тебе будет коротко.

После комнаты леди Мидтаун Бесс ушла обедать. Меня обеда лишила миссис Ривз, поэтому я прошла в отведенную мне темную и тесную каморку. Две узкие койки с тонкими матрасами разделял деревянный табурет, на котором стоял медный таз и кувшин с водой. Пахло гнилой соломой, по ногам противно дул сквозняк. Я легла на кровать и постаралась не думать о еде. Хотелось плакать.

Перед поступлением в вуз я работала пару месяцев на конвейере. Упаковывала банки пива в картонные коробки. Работа нудная, несложная, но требующая сноровки. В конце смены у меня гудела голова, а кожа на руках была содрана острыми краями металлических крышечек. Тогда я сказала себе, что выучусь во что бы ни стало. Мама всю жизнь горбатилась на заводе, чтобы у меня была лучшая жизнь, и я не могла ее разочаровать. Прошло пять лет, я выучилась на биолога, пошла в аспирантуру, выпила волшебной водички и попала в другой мир. Теперь я служанка, которая делает самую грязную работу. Только на сей раз шансов выбраться, кажется, нет.

Похоже, эмбия Уилкокс меня обманула. Я только не поняла зачем. Была ли это грубая шутка или она вправду думала, что мне удастся стать эмбией?

Отворилась дверь, в каморку зашла худенькая девушка с копной кучерявых медных волос. Мэй. Я подняла с подушки опухшее от слез лицо.

— Я слышала, ты осталась без обеда, — сказала служанка мелодичным голосом. — Я принесла ломоть хлеба с кухни.

— О, Мэй! Спасибо, я умираю от голода!

Она достала из кармана передника что-то, завернутое в белую салфетку. Я протянула руку и тут в первый раз рассмотрела в сумраке лицо Мэй.

— О-ох! — Я не смогла сдержать вздоха.

От линии волос через правую глазницу и до виска тянулся уродливый шрам, весь в узловатых шишечках. Глаза не было, вместо него — перекошенное пустое веко с пучками ресниц.

Мэй непроизвольно подняла ладонь к шраму, не касаясь его.

— Я не могу носить повязку, — сказала она шепотом. — Не переношу прикосновения ткани к коже.

— Мэй, прости. Я не хотела тебя обидеть.

— Я пойму, если ты попросишь перевестись.

Она отвернулась так, чтобы не был виден шрам. Тонкая фигурка выражала покорность судьбе. Мне стало ее ужасно жаль.

— Нет-нет, ты что! Наоборот, я не хотела тебя задеть.

Я раскрыла салфетку и с наслаждением вгрызлась в чудесный толстый ломоть хлеба с маслом. Божественно!

— Тебя не отталкивает мое уродство? — продолжила допытываться Мэй.

— Мэй, ты же не виновата. Несчастья происходят, никто от них не застрахован.

Она присела на своей лежанке напротив меня. Я не отвела взгляда, положила ладонь на ее тонкое плечо и вдруг заметила, что служанка дрожит.

— Что происходит? — спросила я.

— Начинается, — захрипела Мэй.

Она резко откинулась, глаза закатились, все ее тело затряслось, а изо рта пошла пена. Я выронила хлеб, кинулась к ней.

Эпилептический припадок.

У меня похолодели руки, сердце лихорадочно забилось в груди. Я вспомнила, как когда-то в летнем лагере одну девочку скрутил приступ, ей вызвали «скорую». А что я могу без медиков под рукой?

Мэй трясло, ее голова была запрокинута назад, словно в фильмах про одержимых демонами. Руки и ноги дрожали, она вся изгибалась и в любое мгновение могла упасть с кровати.

В первую очередь — безопасность.

Я взяла ее маленькое тело в охапку и положила на пол. Засунула подушку под голову. Вытерла лоскутом пену у рта.

В этом мире есть алхимия, может… Я выбежала на лестницу. Крикнула:

— На помощь! Помогите!

Никто не отвечал, все слуги были на обеде. Вот черт! Неужели никто не придет? Я вытерла о юбку вспотевшие ладони, шмыгнула носом и вернулась к Мэй. Присела подле нее, чтобы удержать голову от ударов об пол. Мне было очень страшно. Особенно видеть ее изуродованное лицо, искаженное гримасой боли.

Мэй вся обмякла, руки и ноги перестали трястись. Приступ закончился, она ровно задышала. Я вытерла ее губы, ласково погладила по щеке.

Шрам у нее очень нехороший, конечно. Интересно, что с ней приключилось? Кто-то ударил мечом по лбу? Нет, шрам слишком кривой. Скорей всего, Мэй упала вперед на острый предмет. Наверное, вдобавок к порезу получила сотрясение мозга. После травмы головы бывают эпилептические припадки. Бедненькая…

— Спасибо… — прошептала Мэй, открыв глаза.

Она со стоном дотронулась до головы, видимо, та болела после приступа.

— Пить? — спросила я.

Я быстренько налила в стакан воды из кувшина, который стоял на табуретке между кроватями.

Мэй жадно выпила и в изнеможении откинулась назад на пол.

— Все тело болит… У меня был припадок, да? Не бойся, я скоро приду в себя. Только пережду слабость. О-ох, как же не вовремя меня скрутило… Я должна идти в прачечную… Миссис Ривз меня точно уволит. Это конец.

Она тихо заплакала. Я погладила ее по кудрявым волосам. Когда-то, до травмы, Мэй, наверное, была красавицей.

— Я очень хочу помочь, правда.

— Лисабель, просто дай мне полежать в тишине.

Она отвернулась к стенке, а мне стало горько на душе. Я вдруг поняла, что хочу облегчить жизнь этой хрупкой девушке. И даже знаю как.

— Мэй, я пойду в прачечную, хорошо? Ты сейчас встать на ноги не можешь. Мне в радость тебя заменить, поверь.

— А как же камины? — спросила, обернувшись, Мэй.

— Сейчас узнаем.

Я побежала по ступенькам вниз в сторону общей столовой. Бесс как раз стояла подле стенки и отчаянно флиртовала с усатым верзилой, скорей всего, тем самым конюхом. Я подождала немного, пока она наговорится со своим кавалером. Потом подошла и рассказала тихонько, чтобы никто не услышал, о приступе Мэй.

— Бесс, может, я успею все сделать попозже?

Она покрутила пальцем у виска, а потом тяжело вздохнула: мол, что взять с ущербных, и сказала:

— Так, дай подумать… Миссис Ривз проверит камины с утра, сегодня ей не до тебя. Приезжает эмбия Фаулз из северных краев, в честь нее устраивают прием для близкого круга короля. Говорят, она метит в невесты старшего принца. Аристократы будут праздновать допоздна, уйти рано невежливо. Если готова драить при свечах — на здоровье.

Из речи Бесс я поняла, что вполне успею спуститься в прачечную, если готова лишиться ночного сна ради Мэй. Но кроме того, меня заинтересовали обычаи этого мира. Насколько я поняла, эмбии были кем-то вроде бизнес-леди, им доверялось вести дела наравне с мужчинами.

— Эмбия — невеста принца? Она не слишком стара для него? И потом, разве эмбиям можно замуж?

— Принц Ричард тоже не молоденький. А контракт эмбий действует до тридцати пяти лет, потом могут делать что хотят. Да и капитал они к этому времени обычно неплохой накапливают. Принц-то невесту ищет побогаче, у короля в казне пусто. Вот если бы богиня появилась, тогда все проблемы махом решились бы. А так… Принцу выбирать не приходится.

Что ни реплика, то новая информация. Люди ждут прихода какой-то богини, как интересно… Она что, появляется самолично? Я бы хорошенько расспросила Бесс, но очень спешила все успеть.

— Спасибо за совет! Не покажешь ли, где прачечная?

— Ты… это…

Бесс дернула меня за грязный рукав и сказала, смущенно глядя в пол:

— Лиса, ты вроде ничего, не зазнайка и все такое. Я и другим сказала, что с тобой можно иметь дело. А если будешь с Мэй путаться, то никогда не станешь своей…

Я все поняла и поджала губы, раздираемая желаниями надвое. Обрести друзей среди слуг или стать изгоем, чтобы изуродованной девочке было чуть менее одиноко? Рациональное начало призывало послать Мэй подальше и думать только о своих интересах. Совесть настойчиво шептала на ухо о том, что я на себя в зеркало взглянуть не смогу.

Я выдохнула. Своей среди слуг я никогда не буду, да и не хочу. Обстоятельства могут меня согнуть, но не сломать. Помощь слабым — вот что делает из животного человека.

— Бесс, надеюсь, ты все же будешь считать меня «ничего». По крайней мере, ты мне очень нравишься.

— Вот упертая коза!

Бесс подняла нос и демонстративно удалилась.

Я вроде приняла правильное решение, но отчего кошки скребутся на душе?

Глава 4

ЗОЛУШКА

В прачечной было жарко. За входной дверью в зале вовсю кипела глажка. Между клубами пара сновали нагруженные утюгами дюжие ребята. Они окриками прогоняли с пути служанок, важно семенящих, неся на вытянутых руках выглаженную одежду. Меня встретили как спасительницу. Краснолицая женщина схватила меня за плечи и пророкотала:

— У меня работа стоит. Опять припадок у негодницы?

— Я все сделаю. Не сердитесь на нее, пожалуйста.

Женщина повела меня за собой, бурча под нос о своем золотом терпении и о том, как богиня воздаст за это на том свете.

Мы прошли через двери в другой зал. Тут мужчин не было. Над печками стояли четыре огромных чана с горячей водой, источающей пар. Служанки шестами полоскали белье в воде, стоя с подоткнутыми юбками. Тут было жарко, как в пекле, стало неприятно вдыхать влажный горячий воздух.

Меня завели в дальнюю комнатушку, где было относительно тихо и прохладно. На длинном высоком столе кучей лежали отпоротые с платьев и рубашек кружева. Вдоль стены журчал в полу самый настоящий ручей. Посреди комнаты стоял большой чан с голубоватым раствором, рядом с ним — кастрюля с мыльной пеной. Возле нее расположились чаши поменьше, в каждой — вода другого цвета: красная, синяя, зеленая, желтая.

— Мэй поделилась с тобой секретом обработки кружева? — осведомилась краснолицая женщина.

Я вся похолодела, стараясь внешне выглядеть невозмутимой. Как обращаться с кружевом, Мэй ни словом не обмолвилась, а все мои знания в области стирки ограничивались умением настраивать стиральную машину.

— Она сказала, вы покажете мне, как делать обычную работу, а секретом делиться не разрешила, — вывернулась я.

Краснолицая женщина прищурилась, внимательно осмотрела меня с ног до головы. Увы, после чистки каминов внешний вид платья оставлял желать лучшего. Я попыталась прикрыть рукой самые заметные пятна сажи.

— Девочки шепчутся, — задумчиво произнесла женщина. — Говорят, Мэй — ведьма, но я раньше не верила, а сейчас не знаю, что и думать. Где это видано, что после своей смены новенькая готова за кого-то в прачечной горбатиться? Околдовали тебя, бедняжка.

Я от неожиданности захлопала глазами. Заколдовали — это точно, только не Мэй и не сегодня, а кто-то неизвестный вчерашним вечером, когда меня выдернули, как спелую морковку, из привычного мира и перенесли неизвестно куда. Прямо готовое шоу на выживание. Интересно, сейчас мною кто-нибудь любуется на экране компьютера? Делают ставки на мою жизнь?

Скептически покачав головой, женщина показала мне процесс стирки кружева от замачивания до глажки. Работа считалась тонкой, доверялась не каждой. У Мэй был дар избавить нежную ткань от пятен и не испортить. От меня, как от околдованной, ожидали той же сноровки.

— Сама одежда уже постирана, ждем, пока ты управишься, чтобы пришить кружева на место. Начни с тех, что украшены алыми инициалами королевской семьи, потом берись за другие цвета.

Она исчезла за дверью, а я взяла в руки легкое, как паутинка, кружево с узором из виноградных лоз. Со стороны изнанки были вышиты красной нитью три буквы «Э. У. Г.». Интересно, кому из королевской семьи оно принадлежит?

Хватит медлить, работы — непочатый край, а ведь меня еще ждут камины! Я жалобно застонала.

Кружево следовало прикрепить булавками к специальным валикам, замочить в алхимическом растворе, потом промыть в мыльном чане, стараясь не повредить нити. Прополоскать в проточной воде, накрахмалить, немного высушить и передать дальше, через оконце в стене, для глажки.

В комнате было тихо, я принялась за первое кружево. От раствора полученные с утра ссадины нещадно защипало. Я закусила губу и продолжила работу. Вот бы придумали тут элементарные перчатки!

Зато алхимия идеально справлялась с пятнами. Красные, желтые, от соусов, приправ, крови — они все исчезали бесследно в белом чану. Потом мыло, полоскание — и вот! Чисто накрахмаленная ткань ложится в коробку для глажки. Простые повторяющиеся движения приносили душевное спокойствие, я втянулась, стараясь довести процесс до автоматизма. Как хорошо хоть на пару часов не думать о том, что я в другом мире. Ах, если бы в моем появлении тут крылся скрытый смысл… Жаль, что я не верила в тайные замыслы, слишком много раз наблюдала за тем, как череда случайностей рушит человеческие судьбы. Скорее всего, я провалилась в другой мир, оказавшись в особом месте в неправильное время.

Я очнулась и поняла, что мысли завели меня совсем не туда. Бесс права: дурочка я. Работаю в прачечной, а о собственном платье не позаботилась.

Меня оставили для деликатной работы одну в закрытой комнате без окон и не трогали до поры до времени. Идеальные обстоятельства. Я сняла фартук и отправила в раствор. Через минуту он плавал белым, как первый снег, без всяких пятен. Вскоре в чан отправилось платье, и я осталась в одном нижнем белье. Вздохнув, отправила в чан и его: привыкла менять его каждый день.

Потом я хорошенько прополоскала свою одежду, выжала и повесила сушиться. На всякий случай закрыла входную дверь на задвижку и продолжила работать нагой.

Когда стопка кружева подошла к концу, я еле стояла на ногах. Мои бедные руки опухли, из мелких трещин сочилась сукровица. Не может быть, что я еще должна чистить камины! Это чистое издевательство, как и попытка надеть мокрое белье и платье. Хорошо, что в прачечной пар служил завесой, за которой я могла незаметно выскользнуть. По дороге меня только раз окликнула краснолицая женщина и с уважением поблагодарила:

— Тьфу-тьфу, кружево тебя слушается. Я попрошу тебя перевести ко мне, если ты согласна.

— Если миссис Ривз будет не против, — смиренно ответила я, приседая в книксене.

Мне понравилось отстирывать кружева, по крайней мере, это было в сто раз лучше каминов! Но соглашаться с щедрым предложением я не спешила. Помнила, что через одну стенку от кружев стоит кипящий чан и клубится полный пара вредный воздух. Вот туда я не хотела попасть ни за какие коврижки, поэтому решила держаться от прачечной подальше. Я не хотела обидеть добрую женщину, но и обещать, зная, что не выполню обещанное, — опасно.

— О нет! С миссис Ривз спорить не буду.

— Доброй ночи! — дипломатично ответила я и выскользнула прочь.

Пока я занималась кружевом, на улице стемнело. Небо искрилось обилием звезд, на вечерних улицах у стен дворца горели фонари, а дальний городок у озера красиво подмигивал окошками. Я шла по коридорам, опустив голову и стараясь казаться как можно незаметней.

Какая досада, что ужин мне тоже придется пропустить. Появиться в мокром платье на виду у остроглазых слуг — самоубийство. Как же хотелось есть!

Я подготовила все необходимое для чистки каминов в укромном уголке на втором этаже. Пока сновала туда-сюда за лимонами и дровами, спускаясь и поднимаясь по лестнице, услышала музыку, которая доносилась с первого этажа, где находился бальный зал. Играли вальс, и в мелодии даже было нечто знакомое, похожее на «Голубой Дунай». Мне ужасно захотелось посмотреть хоть одним глазком на званый вечер.

Я двинулась, как завороженная, вслед за звуками скрипки по длинному узкому коридору. Впереди, возле чуть приоткрытой двери, собралось несколько любопытствующих слуг. Я встала за спинами на цыпочки, благословляя свой высокий рост.

Зал был великолепен. Высоченный потолок, расписанный под закатное небо с летящими между облаками ангелами. Череда хрустальных канделябров, искрящихся, словно в осколки стекла заключили звезды. Мраморные колонны, бесчисленные вазы с шикарными букетами цветов. А гости! Глаза разбегались при виде нарядов дам, каждый из них выглядел произведением искусства: пышные юбки из тюля, открытые плечи, лебединые шеи, усыпанные драгоценными камнями. А прически! Высокие, украшенные цветами или лентами, у самых богатых — нитями жемчуга, рубинов, изумрудов. Кавалеры носили приталенные камзолы и пышные шейные платки из тонкого кружева. Увидев кружево, я представила, сколько работы предстоит Мэй на завтрашний день, а руки стало саднить еще больше.

На подиуме в дальней части зала сидела королевская семья. Пожилой король и королева на золотых тронах, подле них, на креслах пониже, — двое принцев и принцесса. Старший принц выглядел очень бледным, что и неудивительно, учитывая близкий брак по расчету. Он сидел прямо, словно палку проглотил, черные волосы собраны назад, одет во все черное, с алой лентой через плечо.

Принцесса, напротив, была свежа, как весенний цвет. Одетая в нечто розовое и воздушное, с заколотыми наверх волосами, в умопомрачительной высокой короне, усыпанной рубинами и розовым кварцем, она жадно осматривала зал и наслаждалась вниманием.

При взгляде на младшего принца сердце пропустило удар. Уж слишком он был хорош в праздничном камзоле и с распущенными волосами до плеч. Он сидел расслабленно и на танцующих глядел лениво, с дежурной улыбкой на губах. Принц мне понравился, а от переживаний последних дней чувства к нему обрели особую остроту. Ах, как мне хотелось поймать хотя бы мимолетный его взгляд.

Я отступила в темноту, так и не замеченная слугами. На душе было отчего-то горько и тоскливо. В последний раз заглянула на кухню одолжить свечу и чистую ветошь и поднялась к своим каминам. У меня есть время до поздней ночи и десять комнат. Кошмар. Справлюсь.

Я обмотала руки клочками ткани и приступила к работе. Чистить камины в недавно стиранном мокром платье — глупость, поэтому я потратила несколько минут, чтобы раздеться. Сначала я поминутно оглядывалась на дверь, но в жилых помещениях сейчас было безлюдно. Аристократы танцевали внизу, слуги обслуживали пирующих или завистливо наблюдали.

Мимолетная грусть, проснувшаяся от взгляда на принца, разрослась в темную тень за спиной. Я боялась, что жизнь кончена, что скоро превращусь в тупую машину по обслуживанию, подхвачу тиф и бесславно скончаюсь. Тосковала о маме, которая сейчас сидит у телефона и ждет информацию о безвестно пропавшей дочери.

Едкая боль пронзила ладони, но я лишь крепче сжала зубы, принялась со злостью выгребать золу, лить скипидар на щетку и тереть кирпичи. Грусть отступала перед тяжелой физической работой, сменялась болью в мышцах. Смертельная усталость давала о себе знать, глаза слипались, спина ныла от сгорбленного положения. Меня держал бушующий в венах адреналин. Без него десять каминов не победить.

Когда пришла очередь промыть камин теплой водой, я сначала смыла золу с себя, а потом, чистая, надела платье и отправилась в следующую комнату.

На пятой меня шатало. Шестая, седьмая и восьмая прошли как в тумане. Девятую я закончила на чистом упрямстве. Десятая оказалась самой роскошной, с огромным камином, в котором высилась целая гора золы, не поместившаяся в одно ведро. Пришлось мыться, надевать платье, выносить золу в общий мешок и возвращаться обратно. Стоял второй час ночи, кроме кусочка хлеба, принесенного Мэй, я с утра не ела ни росинки. С утреннего чая с тостом, казалось, прошла целая вечность. Я без сил вытянулась возле камина в одном нижнем белье.

Из-за размера камина зола в основании кучи была еще теплой. Я с наслаждением погрузила в нее озябшие руки. Золушка, вот кто я. Настоящая Золушка. Ничего не случится, если я пару минут передохну в благословенном тепле. Осталось совсем немного, я наберусь сил и все закончу.

Веки стали тяжелыми, и я решила дать глазам перерыв. Все тело гудело, и я не заметила, как провалилась в сон.

Проснулась, как током ударенная, от тихого шелеста. Мне было тепло и уютно, будто меня укутали в пушистое одеяло. Я открыла глаза и увидела, что укрыта алым плащом, отороченным мягким мехом.

Возле кровати, при приглушенном свете канделябра младший принц, повернувшись ко мне, расстегивал пуговицы на белоснежной шелковой рубашке. Камзол и красная ленточка были уже сняты и отброшены на стул.

Свет красиво поблескивал на гладкой коже груди, выделяя литые мускулы. В его позе была расслабленность человека после тяжелого дня. Пальцы расправлялись все с новыми пуговицами, потом и рубашка полетела к стулу, и принц остался обнаженным по пояс. Высокий, атлетического сложения, с широкими плечами и узкой талией. Умопомрачительно красивый.

И тут я поняла весь ужас ситуации. Я почти голая, в одном белье, уснула на золе в его комнате. Меня накрыла удушающая волна стыда, хотелось провалиться сквозь землю от ужаса. Что он обо мне подумает? Что со мной будет?

— Я не хотел тебя будить, милая девушка.

Я вскочила на ноги, прижимая его плащ к груди и пытаясь прикрыться. Меня захватила паника, голова была пуста, и я не знала, что сказать. Только смотрела на него широко раскрытыми глазами, взглядом умоляя о пощаде. Мои щеки алели, да и вся я с головы до ног наверняка покраснела от смущения.

— Подойди-ка сюда.

Я как завороженная сделала шаг вперед. Он преодолел оставшееся между нами расстояние, дотронулся до моего подбородка. Повернул лицо в сторону канделябра.

— Я так и знал, — прошептал он. — Хорошенькая. Мы виделись утром, не правда ли? Во время моего позорного бегства от домогательств вдовы М.

— Простите, пожалуйста, — тихо прошептала я в ответ. — Я непростительно заснула во время исполнения обязанностей.

Он улыбнулся уголками губ. Его глаза затуманились.

— У всех нас был тяжелый день, это простительно. Ты красиво выражаешься, милая девушка. Чья будешь?

— Я безродная.

Тут у меня прорезался голос, и я высоко подняла подбородок в знак протеста. Надоели со своим снобизмом.

Но принц оказался доволен ответом. Поднял бровь и снова улыбнулся уголками губ.

— Раз служишь в замке, значит, уже не безродная. Значит, моя, — сказал он удовлетворенно, и от его голоса пробежали мурашки по спине. — Почему у тебя повязки на ладони? Покажи свои руки!

Я покрепче перехватила плащ на груди и протянула ему правую ладонь.

— Обе! — повелительно приказал принц.

Я опустила глаза, еще больше покраснела и отрицательно замотала головой. Сердце как бешеное билось в груди. Если протянуть вперед обе руки, плащ упадет на пол, и я останусь в одном белье из моего мира. Ну уж нет!

— На служанок не посягаю, не бойся.

Я кое-как зажала плащ под мышками, чтобы прикрывал грудь, и протянула ладони вперед, плотно прижав локти к телу.

Принц еле слышно добавил:

— Только если они не против.

Я вся вздрогнула, а принц будто специально провел пальцем по моим пылающим щекам. Затем взял в свои руки мои опухшие ладони, обмотанные грязной ветошью. Осторожно размотал ткань.

Даже в неверном свете пары свечей можно было рассмотреть обломанные ногти, вздувшиеся волдыри и сочащиеся сукровицей царапины.

— Новенькая, — то ли спросил, то ли утвердительно выдохнул принц.

Он наклонился и вытащил из-под кровати резной ларец, окованный металлом. Внутри на подстилке из бархата лежали в ряд бутылочки из темного стекла. Под ними — надписанные бумажные конверты с порошками.

Принц насыпал на мои израненные ладони какой-то порошок. Он пах антисептиком и немного щипал, но я прикусила губу, не издав ни звука. За порошком на кожу капнуло несколько капель масла, сильно пахнущего ментолом и еще чем-то, напоминающим сосновый лес.

Тяжелый балдахин затрепетал от невидимого ветра. Сердце бухнуло в живот, по позвоночнику поднялся холодок. Порошок зашипел, и я почувствовала, будто сотни корешков впиваются в кожу на руках. Не больно, но неотвратимо, как волна цунами. Над ладонями поднялся зеленый дым, завертелся колесом, подвластный пассам рук принца.

Я завороженно наблюдала, как срастаются царапины, как уменьшаются отеки. Ветер выдул из тела усталость и боль из мышц. Я почувствовала себя свежей, словно спала не пару часов, а целую ночь.

А вот под глазами принца залегла тень. Он пошатнулся на мгновение, а потом бережно вернул баночку на место, закрыл ларец и отправил его под кровать.

Вновь взял мои руки в свои. Провел подушечками пальцев, лаская, по только исцеленной и потому особенно чувствительной коже. Ту будто закололо сотнями иголочек, а я утонула в наблюдающих за мной ореховых глазах.

Он сделал шаг вперед, и я оказалась плотно прижатой к его голому торсу. Принц завел руку за мою спину, почти обняв, пробежался пальцами по обнаженной спине, заставив восторженно выдохнуть.

Наклонил голову набок, прикрыл глаза длинными ресницами. Приблизил свои губы к моим, дразня.

У меня крышу от него сносило. В жгучий коктейль смешалось восхищение внешностью принца, благодарность за его заботу и уважение к таланту мага. Я внезапно поняла, что, кажется, пропала. Забудусь во влюбленности в объятиях этого красивого мужчины. А что потом? Разве не жалка участь падшей служанки?

Чего я хочу? Вернуться назад? Или стать любовницей принца на одну ночь, а потом драить камины, пока не умру? Нет, не этого…

Мне хотелось стать кем-то самой по себе. Изменить мир, оставить свой след.

— Нет, — выдохнула я ему в губы. — Я хочу быть эмбией…

— Неужели?

Он замер на расстоянии вдоха, давая мне возможность одуматься. Я вся дрожала, но упрямо отвернулась.

С яростным стоном принц отпустил меня и сделал шаг назад.

— Ну что ж, долг призывает меня предоставить шанс для обучения юной девы, окрыленной тягой к знаниям. Будь завтра к семи утра в главной библиотеке. Подобающе одетая.

— Да, ваше высочество, конечно, ваше высочество, — пробормотала я, позорно пятясь к своему платью. Схватила его и передник, прижала к груди и так же задом выбралась из комнаты.

Прижалась спиной к стене, горестно вздохнула. Меня охватило чувство, будто только что я совершила ужасную ошибку. Отказалась от своей судьбы.

Пока в коридоре было безлюдно, я надела абсолютно сухое платье и передник. Посмотрела вниз и заметила у стены аккуратно сложенную охапку дров, заготовленных мной заранее.

Миссис Ривз меня убьет, если я оставлю принца без отопления. Я горестно застонала, подняла дрова и, кусая губы, постучала в дверь…

Принц открыл сразу же, будто ждал моего возвращения с той стороны. Он иронично поднял бровь, глядя, как я раскладываю дрова в камине, не забыв о щедрой порции соломы. Под его пристальным взглядом я вернула заслонки на место, стараясь не думать, как выглядит со стороны девушка на четвереньках.

Когда я встала, принц улыбнулся уже привычно уголками губ и сказал:

— Простите за неудобство, но хотел бы попросить свой плащ обратно. Должен признать, он шел вам больше форменного платья.

Комплимент от самого принца, поразившего меня с первой встречи! Я прикусила губу, потупила взгляд, мучительно вспоминая причины, по которым решила отказать.

А потом на меня снизошла догадка: да ведь он специально так пристально смотрит на меня тяжелым взглядом и говорит низким соблазнительным голосом.

— Вы хотите заставить меня пожалеть о принятом решении?

Принц улыбнулся сияющей улыбкой, скрестил руки на груди и с интересом на меня посмотрел, сказав:

— Непременно. Люблю проницательных девушек. Раз вы попросили о покровительстве, то должны понимать, что я лично ручаюсь за эмбию, поступившую в академию по моему контракту. Я желаю увериться, что вы проявите рвение в учебе и не будете отвлекаться на любовные увлечения.

Он подошел ближе, протянул руку, и я передала ему тяжелый бархатный плащ.

— Понимаете, я часто нахожу скудно одетых девушек в своей постели, — доверительно сказал принц. — И ни разу они не забирались туда, движимые жаждой знаний.

Я поперхнулась, пытаясь сдержать нервный смешок.

— Полагаю, напрасно объяснять мое появление в вашей комнате чередой досадных случайностей?

— Вы совершенно правы. — Принц смотрел на меня серьезным взглядом ореховых глаз.

Я в отчаянии поняла: что бы я ни ответила, он останется при своем мнении. Будет считать, что я специально расположилась здесь в одном белье, чтобы привлечь его внимание.

— Тогда попрошу лишь об одном, — твердо сказала я ему.

Принц нахмурился: вероятно, у особ королевской крови со временем развивается аллергия на просителей. Их окружают люди, движимые личными интересами. Но я отчаянно хотела доказать, что отличаюсь от них.

— Дайте мне шанс, пожалуйста.

С этими словами я вышла прочь. На пороге обернулась. Совершенно напрасно, надо сказать. Принц провожал меня взглядом разгоряченного мужчины, обманутого в ожиданиях, и этот взгляд не обещал мне ничего хорошего.

Глава 5

ИГРА В ПРЯТКИ

По дороге из покоев принца сил мне едва хватило на то, чтобы вернуть ведро и ветошь с бутылками на место. Найти свою каморку никак не удавалось. Пару раз я заглядывала в комнаты служанок, один раз разбудила лакея и насилу убежала от непристойного предложения. Наконец под самым чердаком обнаружила заветную дверь, забралась в свою постель, стараясь не потревожить соседку, укрылась колючим пледом и дала ноющему телу отдых на тонком матрасе.

Мысленно я все еще находилась в комнате с принцем и обдумывала остроумные реплики, которые могла бы бросить с независимым видом вместо невнятных ответов и безликого: «Да, ваше высочество».

Ах, какой принц был чудесный! Меня до сих пор жег сквозь платье жар, исходящий от его обнаженного тела. Не верится, что я нашла в себе силы отказаться от шанса ощутить вкус его поцелуя. Пожалуй, я собой даже гордилась. И надеялась, что принц не забудет обо мне, будет ждать завтра, как и обещал, в библиотеке.

Как мне повезло, что он оказался не только красив, но и благороден. Если бы я попала в обычный средневековый замок, то там господин имел бы полное право задрать юбки служанки, не спрашивая ее мнения. Принц же был недоволен отказом, но отпустил. Отпустил и даже флиртовал почти как с равной!

— Лисабель? — послышался сонный голос Мэй. — Ты вернулась? Я искала тебя в прачечной, но мне сказали, что ты ушла в жилую часть, а мне туда вход заказан. Я так и не поблагодарила тебя как следует. Прости, что из-за меня тебе пришлось работать допоздна. Я отплачу…

— Мэй, не надо. Я помогала тебе не ради выгоды… И поздно вернулась, потому что заснула прямо у камина.

Я спрятала лицо в руках. Как только вспомнила принца, у меня загорелись щеки.

— Заснула? Надеюсь, тебя никто не обнаружил? Миссис Ривз не в меру строга и жестока в наказаниях.

— Мэй! Я совсем забыла, что мне нужно поблагодарить тебя за прачечную, — перебила я ее, вспомнив о вечерних событиях. — Я смогла отстирать форму от сажи, хотя понятия не имею, что мне делать завтра. Ходить в мокром платье — мучение. Оно сохло целую вечность. Бесс, конечно, обещала мне старое платье, но, похоже, рассчитывать на это не стоит.

— Не беда, — отмахнулась Мэй. — У нас есть сушильня для случаев, когда аристократам срочно нужен определенный предмет гардероба. Буду стирать для тебя ночью, а утром возвращать чистое и сухое. Поспишь в моей рубашке, у меня есть запасная.

Мы говорили об одежде, а я мучительно хотела поделиться происшедшим и одновременно боялась довериться. Страшно было потерять симпатию Мэй, единственного человека, которого я могла с натяжкой назвать своим другом в этом мире. Что она подумает о девушке, которая чуть не оказалась в постели принца? Я так ничего и не решила, Мэй повернулась на бок и заснула, а я осталась разглядывать балки потолка при свете звезд.

За окном ухала сова, в углу со стороны Мэй кто-то шуршал и грыз дерево, видимо, крысы. Я старалась лежать тихо-тихо, так как кровать скрипела от каждого движения.

Мне стоило выспаться перед завтрашней встречей с принцем, но сон не шел. Слишком многое следовало обдумать. Я чувствовала себя словно на минном поле. Шагаю вслепую, каждую секунду ожидая взрыва. То, что до сих пор мне удалось удержаться на плаву, ничего не значит. Завтра решится моя судьба. Лучше бы мне обжиться в замке, а потом попасть на глаза принцу, но обстоятельства сильнее меня. И это проблема.

Я привыкла быть сильнее обстоятельств. Когда другие студенты на моем потоке гуляли, я зубрила материал. На втором курсе начала работать в лаборатории. Затем поступила в аспирантуру. Круглая отличница, гордость родителей. Я привыкла все контролировать, включая отношения с парнями.

За мной многие ухаживали, но Димка оказался самым настойчивым. Я уступила, и нам было хорошо вместе. Должна признаться, что не была влюблена в него… Он оказался поверхностным. Брендовая одежда, хорошая машина, престижная работа — это все неплохо, но под привлекательным фасадом оказалась пустота. У нас не было ничего общего. Он выбрал меня из-за миловидной внешности и приличной карьеры. Мой характер и увлечения его не интересовали.

Пусть между нами были разногласия, но я не ожидала предательства. А потом все завертелось, будто жизнь специально вырвала контроль из моих рук.

Правда ли меня привлекает будущее эмбии? Отказаться от мужа и детей на несколько лет? Дикое требование. Я хочу найти любовь и стать матерью. Не понимаю, почему должна отказываться от столь естественного желания.

К тому же придется служить напрямую самому принцу. А значит, наблюдать за тем, как он ищет жену и строит семью. Сердце кольнула иголочка боли. Я знала его всего один день, но почему-то не хотела потерять.

Все это не имеет значения. У меня нет выбора. Я желаю, чтобы окружающие не вытирали об меня ноги, а относились как к равной. Это прежде всего. Раньше в обществе у женщин не было права голоса, тут же мне выпал шанс обрести влияние. Я должна этим воспользоваться.

В шесть утра я встала с кровати. Расчесалась пятерней, постаралась уложить короткие светлые волосы в подобие прически. Вспомнила бабушкины уловки и пощипала щеки, чтобы хоть немного освежить лицо после беспокойной ночи.

Потом, спустившись на кухню, где уже вовсю кипела работа, сумела украсть яблоко, две булочки и чашку молока, но кухарка грубо окликнула:

— Эй ты, новенькая! Жди завтрака со всеми, ишь, наглая, отдай булку обратно!

Пришлось вернуть булку на место, радуясь, что сумела спрятать вторую такую же и яблоко за пазуху.

— Простите меня, пожалуйста, — смиренно сказала я, приседая в книксене. — Я вчера пропустила ужин и очень голодна.

— Раз наказали, значит, по делу. Дуй отсюда! Кроме лимонов, не смей ничего трогать, иначе не поздоровится!

Я сглотнула, отступила и постаралась скрыть слезы. Никак не привыкну к оскорблениям на каждом шагу. Удивительно, но единственным, кроме Мэй, кто отнесся ко мне по-человечески, оказался принц.

Еще бы узнать у кого-нибудь, где та самая библиотека. Я очень боялась опоздать, хотя времени в моем распоряжении было достаточно — часы показывали десять минут седьмого. Следует быть осторожной, на меня в любую минуту может наткнуться миссис Ривз. Ох как она обрадуется сорвать все планы каким-то особо гадким заданием. Праздношатающаяся служанка — подозрительное зрелище.

Я поела в укромном уголке под лестницей, стараясь сильно не хрустеть яблоком, чтобы не выдать своего укрытия. После долгого поста еда показалась очень вкусной. Булка еще тепленькая, мягкая… Собрав с подола крошки, я решила, что жизнь не такая страшная. Еще побарахтаемся.

Руки чуть дрожали в предвкушении встречи. Под сердцем ныло, как перед прыжком в пропасть. Я не хотела представлять, что может случиться, если принц передумает и забудет про меня.

В поисках прохода на сторону аристократов я прошлась по узким коридорам, но тут были лишь подсобные помещения, в большинстве своем — запертые. Наконец за неприметной дверью обнаружилась гостиная, и я замерла в восхищении: мраморные полы с затейливым рисунком, высокие потолки с золотой лепниной, поддерживаемые колоннами. Служанки в белоснежных передниках и высоких чепцах уже сновали повсюду, убирая последствия вчерашнего празднества. Я тоже сделала вид, что очень занята. Было тяжело не глазеть по сторонам.

Залы следовали один за другим: малахитовый, золотой, хрустальный. Мне попадались рабочие кабинеты, музыкальные комнаты, залы для рисования. Я повернула в другую сторону и наткнулась на комнату отдыха для стражников. Мною мгновенно заинтересовались проснувшиеся мужчины, и я ретировалась, пока они не начали задавать вопросы. Я мучительно боялась выдать свое незнание. Лучше не говорить ни с кем.

Время близилось к семи, а я все еще не знала, где находится библиотека. Дорогу обратно в коридоры для слуг я теперь тоже найти не могла. К сердцу начала подбираться тщательно подавляемая паника. Во рту появился привкус железа, голова стала тяжелой — сказывалась бессонная ночь. Я ощущала себя дурочкой, упустившей свой шанс.

Стоп. Вздохнуть, успокоиться. Перестать накручивать себя. Нужно встретиться лицом к лицу со своими страхами. Я подошла к ближайшему лакею и смиренно спросила:

— Я новенькая и совсем заблудилась. Не подскажете ли, где находится библиотека?

— Во вторую дверь слева, третий поворот направо, — холодным голосом сообщил он, не отрываясь от полировки серебряного подсвечника.

Подхватив юбки, я поспешила в указанном направлении. Взглянула на часы — без одной минуты семь. Увидела впереди широкие тяжелые двери с парными ручками в виде львов, державших в зубах металлические кольца. Потянула дверь за кольцо и с облегчением увидела за нею высокий зал, заполненный бесчисленными стеллажами с книгами.

Здесь было тихо. Мягкий ковер скрадывал шаги. В косых утренних лучах плясали пылинки. Я шла мимо полок, невольно заглядываясь на корешки книг. Тут и там попадались удобные кресла и диванчики с предусмотрительно подставленными табуретками для ног, но все они пустовали.

«Не пришел». Сердце пропустило удар.

Я прошла всю обширную библиотеку, удостоверившись, что оказалась сейчас ее единственным посетителем, и без сил опустилась в одно из кресел. Мне хотелось плакать.

Обманул. Или не проснулся. Осталось подождать принца еще немного, а потом уйти прочь из дворца. Вернуться в лес и попытаться найти путь домой.

«Ладно. Воспользуюсь моментом и умыкну книгу пополезнее».

Я хмыкнула и принялась исследовать библиотеку. На душе было горько, но осознание того, что служба во дворце подошла к концу, придавало бодрости.

На потемневших от времени корешках золотым тиснением светились названия. Незнакомый шрифт заставлял сосредоточиться на каждой букве, и я с удивлением поняла, что все написано на английском языке. Но я-то воспринимала его как родной русский. Я замерла на месте, ошеломленная открытием, произнесла шепотом пару фраз… Не может быть… Я говорю на чистейшем английском, совсем без акцента, хотя в вузе еле-еле продиралась через учебники. Еще одно проявление волшебства. Или улика в ларец доказательств, что я тут оказалась неспроста.

На полке рядом со мной стояли в основном молитвенники. Я пролистала их мельком, мне было интересно найти упоминание о богине, которая лично появляется в этом мире. Но книги были схожи с теми, которые стоят в церкви в нашем мире: Ветхий Завет, Новый Завет, жития святых, Псалтырь…

Я прошла дальше. Просмотрела экономические сводки, со вздохом поставила книги на место. Ничего интересного. Следующий ряд меня обрадовал. Тут царила алхимия. Огромные талмуды с зарисовками и непонятными формулами. Вот бы найти что-то совсем простое, для новичков… Я достала большую книгу, на корешке которой было написано «Основы алхимии», устроилась на полу, открыла первую страницу и углубилась в чтение.

— Я должен перед вами извиниться, — послышался полный уважения знакомый голос.

Я подняла голову и увидела над собою принца. Он был свеж, будто не пировал вчера до поздней ночи. Стоял, прислонившись к массивному стеллажу, скрестив руки на груди.

— Я позволил себе понаблюдать за вами немного и, должен признаться, удивлен, застав вас за чтением книг. Я ожидал, что вы проведете время, стараясь выглядеть привлекательней для встречи. Признаю свою вину и приношу вам глубокие извинения.

Я старалась не обращать внимания на то, как топленым маслом внутри поднимается радость от присутствия принца и от того, что он не забыл. Тихо выдохнула:

— Вчера мы были на «ты».

Он бросил на меня полный иронии взгляд из-под ресниц.

— Вчера я непростительно забыл о вежливости.

Я прикусила губу. Во всем дворце любой встречный не упускал случая обидно осадить меня, обозвать или подчеркнуть безродность. Одна Мэй оказалась мила, но она сама, бедняжка, в ужасном положении. И меня очень беспокоило несоответствие между высоким положением принца и уважением, которое он мне оказывал. Я ожидала от него снобизма, высокомерия, но никак не такого отношения, будто мы на равных. Так не бывает.

— Я простая служанка… — начала я, но принц меня оборвал.

Подав руку, заставил подняться на ноги, чтобы я не смотрела на него снизу вверх.

— Понимаю. Разрешите задать вам один вопрос?

Я вскинула на него удивленный взгляд. Принц провел меня к одной из кушеток возле окна, усадил на нее, а сам примостился рядом на подоконник. Посмотрел задумчиво в окно и спросил тихим голосом:

— Как меня зовут?

Я растерянно захлопала ресницами. Ответ на этот вопрос должен знать любой подданный. Королевская семья в этом мире гораздо популярнее, чем звезды кино в нашем, а уж слуги говорят о них, не переставая. И даже младшего принца упомянули пару раз с тех пор, как я тут, только вот назвать его имя не удосужились. Я поняла, что своим молчанием выдаю себя с головой…

Надо же, он раскусил меня первым вопросом. Мои щеки заалели, я ответила:

— Не знаю, ваше высочество.

Когда меня загоняют в угол, предпочитаю говорить правду.

— Меня зовут Энтони Уильям Гилларез, — сказал он с теплой улыбкой. — Приятно познакомиться.

После его слов последовала пауза, явно чтобы дать мне шанс назваться и рассказать свою историю. Я мяла платье, стараясь потянуть время, потому что к такому повороту событий оказалась совершенно не готова.

Я считала принца дьявольски привлекательным, это так. Но инстинкт самосохранения сильнее любовных порывов. Энтони Уильям Гилларез мог одним словом лишить меня жизни. Я знала о принце недостаточно, чтобы довериться. Я вообще знала слишком мало, и это было главной проблемой.

— Скажите, чего вы боитесь? — спросил он, когда молчание затянулось.

Я бросила на него взгляд загнанной лисицы. Дыхание сбилось, я сидела, сжавшись в комочек и ожидая приговора. Светская беседа вдруг перешла в инквизиторский допрос.

— Боюсь потерять власть над собственной жизнью, — наконец прошептала я осипшим голосом.

— Чужачка, — хмыкнул принц. — Власть над жизнью каждого — в руках главы рода. Так нас воспитывают с детства. Вы из далеких краев, хотя на лазутчицу из Эдомии или Палесдии не похожи. Даже им известны столь элементарные вещи.

— Я не лазутчица, просто заблудилась и очнулась у вас.

— Ну вот. Понемногу истина проступает на поверхность. Я весь внимание.

Постепенно, слово за слово, принц вытянул из меня историю появления в их мире. Он хотел знать все детали: из какого источника я пила, где очнулась, с кем говорила, как попала во дворец. Он отвел меня из библиотеки в свой кабинет, там собственноручно налил мне крепкого коньяка в граненый стакан, чтобы у меня перестали трястись руки от напряжения, и достал из ящика стола завернутое в салфетку пирожное.

— Питаю страсть к сладкому, держу на черный день. Угощайтесь и ничего не бойтесь. Вы не сделали ничего плохого. Довериться главе рода — правильный выход из любой ситуации. Так почему, вы говорите, отстали от своих друзей в лесу?

Принца очень заинтересовал Димка. Он клещом в меня впился и не успокоился, пока не выведал все о наших отношениях, от знакомства и ухаживаний до увлечения Лизкой на моих глазах. Его глаза блестели нездоровым блеском, когда он выпытывал, встречалась ли я с кем-то до Димы.

— Виталика можно не считать, мы только раз целовались, и мне не понравилось.

— Вот как? И чем он не удовлетворил ваши запросы? — со звонкой злостью в голосе спросил принц.

Мне не понравился окрас допроса, и я попробовала протестовать:

— Ах, хватит! Давайте перейдем на «ты», я чувствую, будто обсуждаю поцелуи с пожилым ректором университета!

Он удивленно заломил бровь и спрятал улыбку за ладонью.

— В Академии алхимии, куда вы так хотите попасть, я выполняю обязанности декана. По крайней мере, это положение я занимал до того, как государственные дела потребовали моего присутствия во дворце.

Надо же, он не просто умеет творить волшебство, он еще и преподает! У меня кружилась голова от перевозбуждения, я уцепилась за ускользающую мысль, пока не стало слишком поздно.

— Я просто не понимаю, какое значение имеют поцелуи с Виталиком? В гостье из другого мира вас должны интересовать новинки науки или вооружения!

— Если бы вы попали в комнату моего брата, вполне возможно, что беседа велась бы именно об этом. Но я сначала проверяю источник, а затем — сами сведения. Узнать о вас все — вот моя цель.

Он откинулся в кресле и погрузился в раздумья, постукивая пальцами о столешницу. Похоже, допрос закончился. От нервов хотелось есть, и я изничтожила пирожное под пристальным взглядом принца. Он слишком внимательно наблюдал за тем, как я слизала капельку крема на верхней губе.

Хитрить я умела плохо и, кажется, сейчас выдала слишком много информации о себе. И, главное, непонятно, почему его интересовали мои отношения с бывшими…

Принц стукнул костяшками пальцев по столу, видимо придя к каким-то выводам. Посмотрел мне прямо в глаза, взмахнув длинными ресницами, и сказал:

— Богиней вы быть не можете.

Я наморщила лоб, пытаясь понять, о чем идет речь. Разговор принял совсем сюрреалистический поворот. Насколько я успела понять, богиня всемогуща, разве она станет чистить камины? Я даже решила переспросить:

— Богиня? Которая приходит и решает все проблемы?

Он криво усмехнулся и подлил мне коньяку в стакан.

— Упрощенное описание, но верное. Вам как пришелице из другого мира простительно не знать нашу историю. Что ж, извините за отнятое у вас время. Можете возвращаться к вашим обязанностям.

Принц, казалось, потерял ко мне всякий интерес, потому что принялся просматривать бумаги из внушительной стопки на правом углу стола, что-то писать на них и складывать в стоику поменьше.

Я захлопала глазами, пытаясь переварить услышанное. Принц как ни в чем не бывало сосредоточенно работал над документами, ставил печать где надо, кое-что вычеркивал, где-то добавлял ремарки ярко-красными чернилами.

А потом у меня предательски задрожал подбородок, как у девочки, которой сначала обещали конфету, а потом не дали. Он опоздал в библиотеку, наблюдал за мной, как за подопытной обезьянкой, внушил надежду извинением, затем мочалил целый час допросом очень личного характера. А когда понял, что я, видите ли, не представляю для него интереса, — отбросил, как ненужную вещь.

Слезы сами брызнули из глаз. Ужасно унизительно плакать перед оскорбившим тебя мужчиной, но я просто не могла с собой совладать.

— Д-да как вы смеете? — не сдержалась я.

— Простите? — Он поднял красивые ореховые глаза от документов.

— Вы обещали мне совсем иное! Я бы не пришла сюда, если бы не надеялась на ваше покровительство.

Он откинулся в кресле, заново рассматривая меня и водя кончиком пера по своей щеке. Я нахохлилась, как голодная сова, и уставилась на него исподлобья.

— Милая девушка, разве у вас, в вашем мире, принято просить безвозмездные уроки у правителя страны?

Я сжала губы, ответив гордым взглядом. От злости на свою слабость (выболтала свои секреты незнакомцу) и на принца, который использовал меня, выпалила, не подумав:

— У нас я бы могла давать вам уроки элементарной вежливости!

Одна часть моего сознания кричала о том, что нужно молчать и не вступать в перепалку с влиятельным человеком, другая же, женская, была крайне уязвлена оказанным пренебрежением и жаждала мести.

Я бы хотела оказаться сейчас перед ним в шикарном платье, на каблуках, с изумительной прической, бросить убийственный взгляд и уйти прочь в закат. Недоступная и идеальная. Но на мне было платье служанки и клеймо безродной. Интерес из глаз принца исчез, и мне хотелось беззвучно кричать.

— Простите, милая леди, — со смеющимися глазами серьезно произнес он. — Когда служанка предлагает уроки вежливости принцу, значит, тот серьезно провинился.

— Вы с легкостью раздаете извинения, но поступаете по-своему.

Он одобрительно кивнул.

— Вы проницательны, ценное качество в эмбии. Но кроме того, вы ужасно наивны и совершенно незнакомы с реалиями нашего мира. Обучать вас — тратить время впустую.

Он говорил серьезно, без скрытой насмешки, которая до сих пор просматривалась в его отношении к служанке. И я поняла, что это окончательный вердикт.

— Что ж, ценю вашу честность, — сказала я, вставая с кресла. — Вижу, продолжать разговор не имеет смысла. Как и напоминать вам, что вчера вечером вы обещали дать мне шанс.

Я поправила передник и на пошатывающихся ногах направилась к выходу. Коньяк тут крепкий, меня проняло.

— Стойте, — попросил он тихим голосом. — Вы словно модная игрушка из вашего мира, калейдоскоп. Открываетесь каждый раз с новой стороны при легком повороте пальцев. Затягиваете и завораживаете. Должен признать, что заинтригован вами. К сожалению, долг диктует мне держать личные желания в узде, как бы ни хотелось вам помочь. Понимаю, что выдержать допрос было неприятно, мне он тоже не доставил ни малейшего удовольствия, но он входит в мои обязанности.

Я вздохнула и обернулась. Принц наклонился вперед в кресле, готовый вскочить и догнать меня. Его равнодушие было напускным. Мне на мгновение стало очень жаль, что не удастся узнать его лучше. Я все еще была обижена за его игру, но уже стала немного понимать мотивы. С его стороны я выглядела очень подозрительной личностью, и принц сделал все, чтобы выведать мою подноготную.

Принц Энтони встал из-за стола, подошел ко мне, взял за руку, повернул ладонь тыльной стороной вниз и осмотрел нежную кожу на месте вчерашних волдырей. Хмыкнул, видимо поняв, что нынешним вечером волдыри вернутся на место.

— Я не собираюсь отказываться от своего слова. Хотите стать эмбией — докажите свое желание и способности. Читать вы умеете. Прошу, выучите первую главу в «Основах алхимии». Я вас проверю, скажем, через неделю, что не поймете — объясню. И решу, сможете ли вы выдержать обучение в академии. Справедливо?

Опять ему удалось выбить почву у меня из-под ног и заставить надеяться. А вдруг подведет? Хотя… В библиотеку он пришел, как и обещал, а теперь дает мне шанс стать эмбией. У меня нет выбора, остается только довериться…

— Позвольте подарить вам одну мелочь, чтобы вечером на этих руках не выступили новые мозоли.

Он достал из ящика пару добротных кожаных перчаток. Женских.

Я взяла их, подумала немного и положила в карман фартука. Бросила прощальный взгляд, полный сожаления. Принц учтиво поклонился, будто я благородная дама, и поцеловал мне руку на прощанье. Место, которого он коснулся горячими губами, словно пронзило током. Сердце мучительно забилось, и я поспешила прочь.

Я бежала по коридорам обратно в сторону служебных помещений. По дороге меня мучила мысль о том, что я ужасно подготовилась: нужно было ночью довериться Мэй и выведать у нее о младшем принце всю доступную информацию. Сама виновата, что попалась на элементарном вопросе.

Встреча с принцем Энтони Уильямом Гилларезом прошла плохо. Очень плохо. Но не фатально.

Глава 6

ИСКУШЕНИЕ

По дороге обратно меня перехватила под руку незнакомая служанка и доставила, как срочную посылку, в кабинет миссис Ривз. Та нервно шагала по комнате из угла в угол, позвякивая ключами. Оборки кружевного чепца трепетали от резких движений.

Увидев меня, она скривилась в недоброй улыбке. Взяла со стола пару листков, скрепленных алой печатью и ленточкой, демонстративно и с удовольствием порвала надвое. Я смотрела на ее действия безучастно, поэтому миссис Ривз объяснила:

— Это был твой трудовой контракт, лентяйка. Жалею о потраченном на тебя времени.

Рассерженным драконом миссис Ривз извергла тираду о моей никчемности, черной неблагодарности и ужасах уготовленной мне судьбы.

— Будешь гнить в болоте, безродная тварь! В первый же день подвела, недаром род отказался от тебя!

Выслушивать оскорбления могло быть смешно, однако после утреннего фиаско во мне бурлила обида и злость. Дикий крик экономки заставил чувства внутри завертеться бешеным ураганом. Я сжала зубы, посмотрела на миссис Ривз исподлобья, сняла передник, скомкала его и кинула прямо в перекошенное от злости лицо экономки.

— Идите к черту! Вы и ваш проклятый дворец. Ноги моей здесь больше не будет!

Миссис Ривз сняла с себя передник, побагровела, сжала кулаки и выдала сквозь зубы:

— Я лично прослежу, чтобы твоя жизнь превратилась в ад. Убирайся!

Я развернулась и бросилась прочь из комнаты, по дороге задев плечом подглядывающих слуг, привлеченных громкими криками.

Один из лакеев, постарше и облаченный во фрак с серебряными пуговицами, перехватил меня за руку.

— Стой.

Я попыталась выдернуть ладонь, но он держал меня крепко, будто железными тисками.

«Началось», — пронеслась шальная мысль. Я представила, как этот старикашка тащит меня в свой чулан, чтобы там приковать к батарее и делать со мной что вздумается. И никто за меня, безродную, не вступится.

Я собрала все силы и пнула лакея в коленную чашечку. Тот охнул от боли и выпустил мою руку.

— Стой, дурочка! — выдохнул он сквозь слезы.

Вместо него в меня вцепились неизвестно откуда появившиеся стражники. Я не успела и дернуться, как они с легкостью скрутили меня. Эти были не чета деревенским увальням Сэму и Питеру, которых я встретила в первый день. Стражники знали, что делали, и сжали меня стальной хваткой, не давая ни малейшего шанса вырваться, как я ни пыталась отбиваться.

Было страшно до глухого отчаяния, словно в кошмаре, когда настигают неведомые враги, а вокруг — безучастные лица. Я корила себя за глупую выходку перед экономкой. Нужно было промолчать. Ах как важно иногда промолчать…

Лакей все еще держался за коленку, осев на пол. Вокруг него хлопотали слуги, кто-то крикнул привести алхимика-целителя. На меня косились с неодобрением, осыпали бранью.

Страшный сон, это просто наваждение. Я сейчас проснусь у себя дома, отправлюсь в лабораторию проверять, как растут в инкубаторе икринки. Включу большой микроскоп и буду наблюдать, как внутри каждой резвится крошечная рыбка, светящаяся в районе головного мозга.

— Миссис Ривз, — прохрипел престарелый лакей. — Королевским приказом запрещено увольнять новую служанку. Перевести ее немедленно на должность ответственной за библиотеку.

Я замерла в руках стражников, растерянно глядя на старого слугу. Расталкивая толпу, прибежал молодой парень, одетый в черный камзол с красной вышивкой на обшлагах, осмотрел ушибленную ногу лакея. Дал тому выпить содержимое флакона из темного стекла, замотал колено специальной повязкой и помог подняться на ноги, вручив трость. Лакей морщился, но устойчиво стоял на своих двоих, опираясь на палку.

Стражники отпустили меня, и я осталась стоять, растирая стиснутые ими до боли предплечья и не зная, смеяться или плакать.

— Простите меня, — выдавила я наконец.

До меня начала доходить абсурдность ситуации. Пожилой лакей пришел объявить о моем переводе и был совершенно несправедливо ушиблен. Как стыдно…

Старый лакей отмахнулся, стараясь не смотреть в мою сторону.

— Я спешил на крики и испугал тебя, деточка. Вот и поплатился. Целишься ты метко. Уже все хорошо, — одернул он целителя, пытавшегося взять его под руку.

Толпа начала потихоньку расходиться. Слуги перешептывались, косясь на меня, видимо, королевские приказы оспаривать не разрешалось, а поговорить хотелось. Даже старый лакей похромал прочь, а я осталась в коридоре напротив кабинета экономки и все никак не находила в себе душевных сил поднять голову и встретиться с ней взглядом.

— Королевский указ, значит, — едко произнесла она. — Так вот почему камин в комнате принца оказался неубранным. Ну что ж, переведу тебя на твою новую должность.

Миссис Ривз протянула мне скомканный фартук и добавила так, чтобы заинтересованные лица услышали:

— Шлюха.

Я втянула голову в плечи и вся сжалась внутри. Самое ужасное — миссис Ривз была отчасти права. Девицы легкого поведения получают материальные блага взамен на благосклонность знати, вот и мне пожаловали место в библиотеке после того, как принц увидел меня в одном белье.

Неприятно. Обидно. И совершенно не хотелось соответствовать эпитету миссис Ривз. В других обстоятельствах я бы отказалась от нового назначения, но не теперь. Я была слишком испугана, чтобы оспаривать королевский приказ.

Экономка провела меня до дверей библиотеки, приказала ждать и скрылась внутри. Я не сопротивлялась, тихо стояла себе на одном месте. За несколько дней в этом мире пришлось понять, что следует сдерживать характер девушки, воспитанной в двадцать первом веке. И все равно, назад, домой, не хотелось.

Поначалу я воспринимала происходящее как туристическую поездку в экзотическую страну. Мне было безумно интересно, в крови бушевал адреналин, и я старалась побольше успеть перед тем, как проснуться. Встреча с эмбией Уилкокс и ее гостеприимство создали ложное ощущение, что все будет легко. Опасности казались ненастоящими, будто все происходит понарошку.

Самоуверенность меня и подвела. Я считала своей сильной стороной рациональный ум и целеустремленность, но если анализировать последние дни на трезвую голову, то… Если бы принц не отдал приказ оставить новую служанку во дворце, я бы сейчас расхлебывала последствия собственной глупости.

Пока меня держали стражники, я увидела перед мысленным взором во всей красе кошмарное будущее настоящей безродной. И страх пощечиной вывел меня из безучастного состояния марионетки.

Я глубоко вздохнула. Запястье ныло, на коже отпечатались крепкие пальцы старого лакея. Будут синяки. Мне было тошно вспоминать, как перекосилось лицо пожилого человека от боли, когда пятка врезалась в его колено. Не ожидала от себя подобной жестокости. Но хотя мне стыдно, я готова защищать себя вновь. Никому не дамся в руки, не стану безмолвной жертвой.

Где же черти носят миссис Ривз?

Я поджала губы. Если я хоть немного разбираюсь в людях, она пошла разносить обо мне грязные сплетни, чтобы новая начальница была заранее настроена против меня.

Еще минут пятнадцать я потопталась у дверей библиотеки. Если это экзамен на выносливость, то я его провалила. Я зашла, расстроенная, в цитадель книг и рухнула без сил на одну из кушеток.

Почему я хотела остаться в этом жестоком мире? Что со мной не так?

Дома ждала аспирантура, любящая семья… Правда, я не была готова возвращаться в квартиру, которую снимала с Димой, переживать болезненное расставание, выставлять его вещи. При мысли о предательстве бывшего стало тошно. Я совсем не разбиралась в людях…

Не в Диме дело. Я нашла бы другого, уверена. Это не причина отказываться от дома… Правда, мне уже двадцать семь, я давно выросла и должна строить свою жизнь…

Что можно сказать в свое оправдание? Что я обожала неизведанное? Желала всем сердцем прикоснуться к магии и понять, как она работает? Что меня завертело в красочном водовороте и затягивало все глубже в новый мир?

Я подошла к окну, отодвинула тяжелую парчовую занавеску и взглянула вновь на изумрудные холмы за чертой города, на мощенные кирпичом улицы, на марширующих во дворе стражников… Сказка, красивая сказка, подаренная мне одной. Как не схватиться за нее крепко-крепко и не держаться до победного конца?

Мне под руку попалась ветошь, и я принялась вытирать пыль с полок. Бездумное дело, лишь бы занять руки. Я принялась тихонько напевать себе под нос. Почему-то мне вновь начало казаться, что все будет хорошо. Раз уж я решила остаться, то сделаю все возможное, чтобы принц видел во мне больше, чем хорошенькая мордашка.

— Как интересно, миссис Ривз. Вы говорили о распутной лентяйке, я же вижу трудолюбивую молодую девушку. Вон как аккуратно пыль смахивает. Ни соринки не остается, — раздался сзади женский голос с ноткой иронии.

— Раз вы не желаете слушать голос разума, эмбия Лестер, ваше дело! Я свой долг выполнила, — ответил недовольный голос миссис Ривз.

Я вспыхнула, услышав, как меня обсуждают. Повернулась и увидела перед собой величественную женщину лет сорока, в наглухо закрытом до горла платье, украшенном у воротника белой камеей. Я склонилась в глубоком поклоне, успев заметить неодобрительный взгляд, брошенный эмбией Лестер на миссис Ривз.

Миссис Ривз вспыхнула и удалилась, напоследок многозначительно кивнув в мою сторону. Я поежилась под ее взглядом и перевела глаза на спокойную эмбию Лестер.

— Милочка, салфеткой пыль не протирают. Для уборки следует использовать специальные щетки, пойдем, я тебе покажу. Впрочем, мне других дел хватает, пришлю Милли, она все объяснит. Пока сиди тихо и, ради богини, ничего не трогай. Мне все равно, что говорит о тебе миссис Ривз, только предупрежу, что я очень добра, пока мне не доставляют неприятностей.

Она остановилась, скрестив руки на груди, развернулась и, не меняя дружелюбного выражения лица, продолжила едким тоном, в котором слышалась ирония:

— Просчетов не прощаю. Книги должны содержаться в порядке, библиотека — в чистоте, а твои отношения с принцем не становиться достоянием общественности. Я ясно выразилась?

Я опять присела в глубоком реверансе и ответила вежливо:

— Постараюсь не разочаровать вас.

— Стараться недостаточно. Требуется в точности следовать указаниям, милочка.

— Будет сделано, — повторила я твердым голосом.

— Вот и отлично.

Эмбия Лестер, будто не была только что строга и проницательна, вновь ожила, дружелюбно заулыбалась.

— Отдыхай, милочка, или спустись пообедать. Слышала, у тебя было бурное утро.

Она выплыла из библиотеки, я вновь поклонилась ей на прощание, добавив в поклон искреннее уважение. Кажется, мне начинают нравиться эмбии. По крайней мере, чувствуется не только разница в положении эмбии Лестер и миссис Ривз, но и само поведение отличается, как у консультанта в элитном магазине и уличной торговки. Похоже, в этом мире чем выше человек по социальной лестнице, тем он приятней в обхождении, хотя от этого не становится менее опасным. Нужно будет взять себе на заметку.

Принц Энтони Уильям Гилларез ждал старшего брата для семейного совета, задумчиво выводя на листе геометрические фигуры. Ричард запаздывал, что было ему несвойственно, а Энтони, вместо того чтобы размышлять о предстоящем разговоре по поводу возможной войны с Палесдией, думал о белокурой служанке.

Энтони никак не мог разгадать ее мотивы, а все непонятное раздражало, как несходящееся решение ребуса. Младший принц любил загадки с самого детства. Докучал своим гувернерам, штудировал книги, блистательно окончил академию и остался в ней в качестве ученого, пока долг не позвал обратно во дворец. Любой человек, мало-мальски знакомый с королевской семьей, знал: тайной, красотой и недоступностью легко зацепить принца, а служанка будто нарочно использовала весь арсенал.

Это не могло быть случайностью.

Но какая же наглость! Энтони никогда не интересовался служанками, в его окружении было немало родовитых женщин, желающих его внимания. И все же… Какой мужчина останется холодным, увидев нагую красотку, уснувшую на полу его комнаты? Энтони попался на крючок и уже приготовился смириться с низким статусом своей новой любовницы, раз та оказалась такой смекалистой, чтобы привлечь самого принца. Он ценил в женщинах ум не меньше красоты и мысленно добавил очков за смелый ход. Но эта выскочка посмела выставить его дураком, отвернувшись от поцелуя в последний момент.

Младший принц не терпел отказа. Он привык преодолевать трудности и добиваться желаемого любой ценой. До сих пор он ни разу не ставил себе целью завоевать женщину, те сами добивались его благосклонности. Он уже держал ее тонкую талию в своих руках, чувствовал голую кожу спины, вдыхал запах костра от ее волос. И как ведро ледяной воды на голову — она повернулась щекой в тот момент, когда губы были так близко, чуть приоткрытые, чувственные…

К черту! Его никогда не оставляли в дураках, но эта служанка перешла все мыслимые пределы. Она, видите ли, потребовала стать эмбией!

Принц вскочил и принялся мерить комнату нервными шагами.

Должность эмбии предлагают достойным серьезным девушкам, доказавшим свое рвение служением роду, и лишь после тщательного наблюдения во время стажировки и череды нелегких экзаменов. Стать эмбией для девушки значило повысить социальный статус, открыть двери в мир богатства и власти.

А служанка запросто потребовала этого, будто речь идет о деньгах на булавки.

Как же все-таки ее зовут?

В определенный момент Энтони даже посетила шальная мысль, что служанка может быть богиней, хотя это, конечно, глупости: до сих пор богиня всегда оказывалась провинциальной девушкой из хорошего рода. Энтони даже обратился к помощи пророка, но тот не сказал ничего определенного, кроме того, что никто из королевской семьи еще не встретился с богиней в ее нынешнем облике. И все равно черт дернул принца попробовать. Некрасиво, но он воспользовался самым грубым и верным способом: расспросил о бывших увлечениях. Настоящая богиня, как истинная леди, никогда не говорила о бывших мужьях (а их было много). Служанка же выдала все, вплоть до подробностей о поцелуях, будто в насмешку над тем, что Энтони ни одного не досталось. Ничего, кроме досады, он из этого расспроса не вынес.

Ему бы забыть об этой встрече и сосредоточиться на насущных задачах, но разгадка докучливой проблемы в образе белокурой девушки не давала ему покоя. Она из другого мира. Как и ее предшественники, служанка быстро сгорит без должной поддержки, ее персона не должна занимать мысли принца. И все же он обещал ей уроки. Надеясь на что?

Что они ее спасут?

Библиотека — это рай. После суток в обществе каминов я смогла сполна оценить прелесть нового назначения. Никаких мозолей на руках, прощай, тяжелая работа. Всего лишь протереть полки от ныли, раз в день пройтись влажной шваброй по полу, вынести мусор — и свободна. Главное, следить вечерами, чтобы никто из посетителей не заходил со свечой: огонь поблизости от книг строго запрещен.

А вот пить и есть во время чтения аристократы любили, и им такое не возбранялось, поэтому в мои обязанности входило содержание небольшого буфета в смежном помещении. Там я перекусывала между делами и, если честно, была счастлива избавлением от трапез в обществе слуг. Не из-за снобизма, а по причине страха. Я отлично понимала свое положение чужой и опасалась травли. Любой мог попробовать выслужиться перед миссис Ривз и устроить каверзу для служанки-выскочки. Нет уж, лучше держаться подальше от чужих глаз в моем личном мирке, заставленном пыльными фолиантами.

Каждую свободную минуту я возвращалась к «Основам алхимии» и старательно перечитывала первую главу. Я выучила ее почти наизусть, но так ничего и не поняла. При мысли о реакции принца на мою бесталанность в животе сворачивался спиралькой неприятный холодок.

Я человек науки. Привыкла осваивать новые знания, сидеть до поздней ночи над непонятным. Но «Основы алхимии» загоняли меня в тупик. Если бы я не видела своими глазами, как эмбия Уилкокс и принц лечили с помощью неведомых сил, я бы давно отбросила эту ужасную книгу, обозвав все, о чем в ней говорится, бредом сумасшедшего. Как можно относиться иначе к этим строкам?

Хоть сотню раз читай текст, раздумывая над каждым словом, смысла в нем никакого. Солнце и Луна помогли человеку из стихотворения взлететь, затем он растворил философский камень, а потом вновь сделал его твердым. Но что это может значить?

Если это основы науки, то я Дюймовочка. Может, между строк зашифровано тайное послание, но его смысл от меня ускользал, сколько я ни старалась перевести слова в химические формулы.

Оживление первых нескольких часов сменилось тоской, Я сидела и сидела над пожелтевшими страницами, рассматривала тщательно прорисованные гравюры, не менее странные, чем текст. Голые люди горели в аду или летали между ангелами, драконы извергали огонь. Надежда оправдать ожидания принца ускользала с каждой минутой. И все же книга настолько затягивала, что я очнулась, лишь когда в библиотеку вошел посетитель.

Бледный, черноволосый, с безупречной осанкой, он не обратил на меня никакого внимания. Прошел мимо увлекшейся чтением служанки, выбрал том с полки и углубился в изучение, время от времени делая пометки в блокноте.

Я покраснела и попыталась как можно тише вернуть на место «Основы алхимии» и ретироваться в буфет. Знакомиться со старшим принцем, а это был именно он, у меня не было никакого желания. О младшем служанки отзывались как о добряке, а на деле тот оказался опасным хищником. Старшего же боялись, и я желала держаться от него как можно дальше, чтобы никогда не испытать на себе его недовольство.

Вскоре двери библиотеки распахнулись, в зал легкой походкой вошел Энтони.

— Так вот ты где, Ричард! Я ждал тебя в кабинете.

Старший принц удивленно обернулся при виде младшего, скривился, как от боли, и устало протер глаза.

— Я совсем забыл о нашей встрече.

— Где твой виз?[2] Он обычно держит расписание в идеальном порядке.

— Я услал Майка в академию. Слухи подтвердились, Палесдия получила доступ к алхимическим знаниям. Я только что закончил расспрашивать нашего шпиона. Наглецы активно готовят армию. Ты мне нужен во дворце, поэтому Майк отправлен выяснять имена предателей, а главное — их род.

— Ричард, академия — тот еще гадючник, — устало сказал Энтони. — Чужому ничего не раскроют. Я бы справился быстрее и эффективней.

Старший принц тяжело вздохнул и потер виски.

— Она уже тут… Пророк темнит, но сроки поджимают, и знамения сходятся. Мы не можем позволить себе лишиться шанса на главное преимущество.

Энтони раздраженно хмыкнул, заглядывая через плечо брата в блокнот.

— Хорошенькое мне поручили дело. Бегать за юбками, отдуваясь за всех нас, пока ты прячешься за спиной эмбии Фаулз.

— Нам необходимы ее рудники.

Энтони подвинул к себе книгу, которую изучал Ричард, просмотрел несколько страниц тома и удивленно спросил:

— Генеалогическое древо Эдомии? С чего бы, брат?

— Энтони, к тебе едут сваты из Эдомии. Они, видимо, осведомлены получше нас и предлагают сотрудничество против Палесдии. Об этом-то я и хотел с тобой поговорить.

Энтони отвернулся, и мне удалось уловить промелькнувшее на его лице выражение досады. Мне тоже было немного неприятно слышать о сватах. Не стоит мечтать о принце, являясь служанкой, но… Неужели младший принц женится так быстро? Я совсем не успела его узнать.

— Нет, Ричард. Мне и так претит строить из себя болвана, обхаживая провинциалок. О принцессе из Эдомии можешь забыть.

Ричард сверкнул глазами и ничего не сказал. Показал пальцем на страницу книги в невидимом для меня месте, наверняка указывая на определенного человека в генеалогическом древе.

— Вижу, ты намекаешь на то, что нынешняя принцесса объединила три главных племени кочевников и династический брак может принести определенные выгоды. Ричард, глупо использовать меня для поисков богини и одновременно выставлять женихом принцессы. Ничего не выйдет…

— Нет, — отрезал Ричард. — Это единственный выход.

Энтони забарабанил пальцами по столешнице знакомым мне жестом, выдавая внутреннее беспокойство. Я поняла, что в противостоянии братьев последнее слово остается за Ричардом.

— Ты прекрасно меня понял, Энтони, — с наводящей жуть полуулыбкой сказал старший брат, захлопнул увесистый том, аккуратно поставил на место и повернулся к выходу.

Уже подле двери обернулся и задумчиво произнес, прожигая Энтони взглядом:

— И еще одно. Слышал, ты увлекся служанкой? В личные дела не вмешиваюсь, но помни, что эту связь легко выставить в неприглядном свете. Это само по себе неприятно, но главное — о богине можем забыть. Великая лишена чувства юмора.

Энтони перестал постукивать по столешнице, нахмурился и зло произнес:

— Я не нуждаюсь в предупреждениях подобного рода.

Косые лучи из окна упали на лицо старшего брата, заострили скулы, очертили изломанную линию носа и подчеркнули белизну кожи, придав лицу принца зловещее выражение.

— Всего лишь стараюсь облегчить тебе жизнь, брат. Я легко могу избавиться от проблемы.

И тут он посмотрел через всю залу библиотеки прямо на меня. Я застыла каменной статуей, раскрыв рот от ужаса. Сердце отчаянно билось в груди, по спине пробежал холодок. Безразличие старшего брата оказалось притворством. Он прекрасно разглядел меня, когда вошел. А теперь предупреждал взглядом знать свое место.

Я сглотнула ком в горле. Энтони тоже резко встал, обернулся и заметил меня, дрожащую, как мышь при виде совы.

— Перестань пугать девушку, она из другого мира.

— Вот как? — Ричард прищурился, рассматривая меня еще пристальней. — Тогда забудь о том, что я тебе сказал. Проблема решится сама собой.

От слов Ричарда в груди зашевелилось неприятное предчувствие. Что значит «сама собой»?

— Без твоего участия, это точно, — исподлобья заявил Энтони.

Я заметила, как младший принц потянулся к поясу, где висела стеклянная трубка. Ричард тоже проследил за движением брата. Затем резко подошел и прошептал ему что-то на ухо, глядя на меня.

Энтони нахмурился, но ничего не сказал. Ричард приветливо помахал мне, улыбнулся жуткой механической улыбкой и вышел прочь.

Глава 7

УРОКИ АЛХИМИИ

После ухода принцев я еще долго смотрела прямо перед собой, ничего не различая вокруг. В голове пульсировала лишь одна фраза, брошенная Ричардом: «Проблема решится сама собой».

Огненной вспышкой озарили слова эмбии Уилкокс, сказанные в первый день про людей из нашего мира: «Многих ждала незавидная судьба».

Кусочки пазла начали собираться в одну картинку. С попаданцами в этом мире происходило что-то очень плохое.

Все вокруг плыло, я тяжело дышала, будто пробежала длинную дистанцию. В ушах шумело, как после восхождения на гору, а во рту чувствовался привкус железа.

Как только я начинаю ощущать радость жизни, меня тут же сбивают с ног прицельным ударом.

Больше всего терзала неизвестность. Надвигалась беда, и я не знала, как от нее скрыться. Отправиться в бега обратно в лес и там пить из каждой лужи, не переставая? Или остаться, надеясь на покровительство младшего принца? Энтони заступился за меня перед Ричардом. Могу ли я хоть кому-то доверять?

Я представила, как выхожу из дворца, сделав вид, что отправилась по делам. Может, мне удастся добраться до внешней стены города, может, я смогу пройти какое-то расстояние по дороге. Но как себя защитить в случае необходимости?

Никак. У меня не проснулись суперсилы, я не владею приемами самозащиты, а как безродную, по дороге меня ожидают опасности, от которых волосы на голове шевелятся. Я не готова погибнуть темной ночью на безлюдной дороге. Нет, слишком боюсь. Видимо, выбора нет, и мне остается уповать на благородство младшего принца.

И на саму себя. Нужно взять себя в руки и вернуться к учебнику алхимии. Пусть слова соединяются в совершенно бессмысленные предложения, я должна справиться.

В библиотеке царила тишина. Мягкий ковер скрадывал шаги. Корешки книг, если не приглядываться к витиеватым надписям, казались знакомыми, как старые друзья. Можно легко представить, что я в читальном зале библиотеки большого города. И надо мной не висит злой рок.

Книга по алхимии была раскрыта на конце первой главы. Я перелистнула тридцать страниц назад, в самое начало, и погрузилась в чтение стихов.

Скорей всего, речь шла о мироздании, о философском камне и его божественном происхождении. Наверное, я ждала от книги практических советов в овладении алхимией или рецептов зелий. Но если они и были, то зашифрованные в метафоры, смысл которых от меня ускользал. Я не знала, что такое красная камедь и почему она сияет подобно Луне.

Текст раздражал. В нем было нечто неправильное, словно передача с помехами по телевизору. Голова плыла, и мысли путались при погружении в дикие образы.

Багаж знаний только мешал, ведь здравый смысл цитировал учебник по физике, по которому выходило, что Луна — всего лишь спутник Земли, освещаемый Солнцем, и ничего романтичного в ее свете нет.

Раздражение нарастало, мысленные уговоры воспринимать алхимию серьезно (ведь от этого зависит моя жизнь!) не помогали. В определенный момент у меня от напряжения и злости все поплыло перед глазами. Завертелись вокруг Солнце и Луна, божественные колесницы, комбустия,[3] церация,[4] альбификация.[5] Полуголые девы, планеты, драконы и единороги на искусно выписанных гравюрах пустились в пляс.

Мое сознание будто выплыло из тела, и теперь я наблюдала за собой сверху и со стороны, словно моя душа выпорхнула птичкой на соседнюю полку. Я отметила, что мне не помешало бы причесаться: вьющиеся светлые волосы торчали во все стороны непослушной гривой. В глаза бросилось отчаяние, сквозящее в согнутой фигуре с опущенной на сгиб локтя головой. Фолиант, казалось, нависал надо мной…

— Да гори оно все синим пламенем! — воскликнула я в сердцах.

Зажмурила глаза и прижала пальцы к вискам. В нос ударил запах гари, будто кто-то палил курицу над газовой конфоркой.

Я открыла глаза. Обложка пособия по алхимии обуглилась, по страницам гуляли синие язычки. Буквы на глазах чернели и скукоживались, исчезая в огне.

Я дунула изо всех сил. Пламя потухло, оставив после себя сожженные страницы и черную отметину на обложке.

Серебристой мелодией над моей головой зазвенел колокольчик, и уже через мгновение в библиотеку ворвалась эмбия Лестер с кувшином в руках.

— Где пожар? — воскликнула она. — Почему недоглядела?

Я сглотнула, в ужасе глядя на нее.

— Нет пожара, уважаемая эмбия…

Она потянула носом, явственно уловив запах гари. Прошла мимо меня (я прикрыла «Основы алхимии» другой книгой), подошла к окну. Понюхала вновь и задумчиво пробормотала:

— Королевская чета и придворные отправились на загородное гуляние. Из-за пикника дымом пахнет, что ли?

Потянулась наружу и захлопнула окно, повернув задвижку.

— Проветривай только рано утром. В остальное время дня окна должны быть закрыты.

— Да, эмбия Лестер.

Я вскочила, чтобы поклониться.

— Хорошая девочка, — похвалила она меня и вручила кувшин. — Будь с ним осторожна, тут специальная жидкость, чтобы тушить огонь. Верни этот на место за дверь, второй находится в буфете, третий — в архивах. Запомнила?

Я ответила кивком и почтительным книксеном.

Делать вид, что ничего не случилось, было крайне тяжело. Только что я или сошла с ума, или подожгла учебник. У меня подгибались ноги, я еле-еле удерживала увесистый кувшин. Когда эмбия Лестер ушла, я сползла на пол и уставилась в потолок.

Во мне пузырьками шампанского бурлила шальная радость. Я только что запалила огонь из ничего. Как это произошло, еще разберемся, но главное — я умела творить магию. Чувство всемогущества пьянило. По телу разлился восторг, как в тот миг, когда я обнаружила под микроскопом маленькие фенестры, «окошки» в кровеносных сосудах, через которые гормоны, вырабатываемые гипофизом, поступали в кровь.

Теперь даже неведомая угроза, озвученная Ричардом, не могла заставить отказаться от шанса испытать вновь этот восторг. Какое наслаждение делать то, что в нашем мире никто не может! Дотронуться до неизведанного. Но сначала нужно повторить урок и довести его до совершенства, чтобы принц мог меня обучать и дальше. Уж теперь-то не отступлюсь!

В библиотеку впорхнули две юные девушки. Очень не вовремя: пока они тут, можно забыть об алхимии.

Обе были скромно одеты в платья пастельных тонов, в прическах — банты под цвет платья. Девушки принялись прохаживаться между стеллажами, перешептываясь. Я незаметно следовала за ними, надеясь услышать разговор. Любые сплетни — это дополнительная информация. Если обернутся, смиренно предложу свою помощь, как подобает хорошей служанке.

— Он попросил прогуляться со мною в саду перед закатом! Маменька счастлива и очень надеется на эту встречу. Даже не знаю, как смогу связно говорить в его присутствии, — он так красив!

— Не обманывайся, принц всего лишь ищет сама знаешь кого.

— Ну и что? Главное — воспользоваться шансом и водить Энтони за нос как можно дольше. Ты просто злишься, что не получила приглашения. Ах, я смогу опереться на его локоть, может, даже упаду в обморок в его объятия! Милая девушка, — обернувшись ко мне, сказала она тонким голосом, — не поможете ли вы нам найти книги о богине?

Их разговор не сильно удивил меня. Я уже знала, что младший принц искал богиню среди провинциалок. Естественно, они были в курсе его поисков и, в свою очередь, пытались спутать карты и выдать себя за желаемое.

— Простите, пожалуйста, я готова предоставить вам напитки и закуски по первому желанию, но с книгами не очень хорошо знакома.

Девушка с каштановыми волосами и в голубом платье склонила голову набок, сказав:

— Говоришь так, будто образованна и читать умеешь. Впрочем, от горячего шоколада не откажусь.

Вторая заказала травяной чай и печенье. Стоило мне отойти, как девушки с новым жаром принялись обсуждать принца. Как истинные сплетницы, они коснулись стройности его ног, красоты филейной части тела и успехов у женского пола. Я слушала, поджав губы, щеки налились румянцем, и мне хотелось подсыпать им слабительного в чай.

Горькая правда заключалась в том, что эти две курицы имели больше прав на принца, чем я. Мне рассчитывать не на что. Принц уже проверил меня на божественное происхождение и разочаровался. Я могла надеяться лишь на то, что мой ум и способности произведут на него достаточно впечатления, чтобы взять на должность личного секретаря без близких отношений. Мне никогда не познать сладость его губ, не провести руками по плечам, наслаждаясь теплотой тела…

Мысли завели меня совсем не туда. Я поднесла серебряный поднос с дымящимися чашечками и вазой печенья к столику, за которым устроились две девицы. Они нашли тонкую книжицу и изучали ее со всем возможным усердием, что-то бубня под нос. Я отметила красочную обложку с изображением сияющей женщины, парящей в облаках, и пообещала себе обязательно заглянуть в нее, когда посетительницы удалятся.

Когда мисс Розовое и Голубое платья ушли, на смену им появились две другие подружки. Одна — в наряде салатового оттенка первой листвы, другая — в нежно-лиловом. Все они казались похожими друг на друга, словно сестры. Тот же бант в волосах и выражение невинности на личике, будто дебютанток штамповали под копирку или же они тщательным образом стремились подражать идеалу. Видимо, косили под богиню.

Я с затаенной улыбкой предложила им перекусить и через несколько минут наблюдала, как и эта парочка усиленно изучает брошюру о богине, обсуждая принца. Статен, пригож, обходителен, великий алхимик-артефактор, уступающий лишь лорду Бестерну. Впрочем, лорд Бестерн тоже холост, очень богат и невероятно красив. Какая жалость, что поговаривают о его скорой помолвке с леди Линдой Бэрроуз.

Я вспомнила лорда Бестерна и его пронзительный взгляд, брошенный на меня по дороге во дворец. Покровитель эмбии Уилкокс. Интересно, увижу ли его вновь?

Когда последние посетители покинули библиотеку, за окном была глубокая ночь, у меня от усталости слипались глаза, а ноги ныли от беготни в буфет и обратно. Воздушные создания опустошили запасы печенья, пирожных, какао и фруктов. От их нескончаемого щебетания разболелась голова.

С замиранием сердца я подошла к заветной полке и достала учебник по алхимии. Красочный томик про богиню тоже манил меня, но учеба — прежде всего.

Я пробежалась пальцами по сожженной обложке. Сердце замерло при мысли о возможном наказании. Я уничтожила старинный фолиант, наверное, очень ценный. Вся радость от открывшихся способностей к алхимии ушла водой сквозь песок. Под сердцем ледяным осколком засела тоска.

Да, мне удалось привлечь внимание принца и даже выцарапать у него обещание помочь мне в обучении. Но как далеко простирается его терпение? Служанка должна знать свое место, особенно если она портит имущество. От меня легко избавиться, старший принц и так обозвал «проблемой».

На раскрытой странице голый мужчина по колено в геенне огненной держал колонну с бассейном, в котором прохлаждались Адам и Ева. Из-за спины мужчины выглядывали крылатый ангел и демон в голубом сиянии. По четыре стороны рыжего пламени висели колбы со стихиями: огонь, вода, земля и воздух. Под адом зеленый дракон с аппетитом поедал лягушку.

Мой мозг отчаянно пытался найти нечто, связующее картинки воедино: вспоминал Библию, прочитанные легенды, исторические факты и мифологию. Показан ад и рай, стихии мироздания, скрытые символы. Все это вместе смешалось, как салат, заставило реальность сместиться. Тишина библиотеки приобрела глубину и значимость. Уже через мгновение я снова взирала на себя сверху.

Я не только видела обгоревшую обложку книги. Я была тисненой кожей, металлическими заклепками. Адам и Ева — начало мира, дракон и жаба — его конец. Я могу все, в том числе обратить золу в изначальное состояние. В чистые страницы.

Я пошевелила ладонью, девушка внизу повторила движение пальцами с обломанными ногтями. Частички сажи заплясали в воздухе, завертелись, засосали в себя поток энергии и улеглись по-новому, нетронутые.

В углу библиотеки воздух будто сгустился, и я ощутила на себе пристальное внимание. Холодком по позвоночнику скатился страх. Существо, сотканное из темноты и магической силы, протянуло ко мне свою лапу. Меж стеллажами в абсолютной тьме засветились два желтых глаза с вертикальными зрачками. Десятью кинжалами сверкнули острые когти. Оно приблизилось, обрело угрожающие очертания горбатого великана с длинными суставчатыми конечностями.

Я в ужасе кинулась обратно к телу, пытаясь защитить себя от нежданного гостя.

Очнулась. Схватила со стола алхимическую лампу, светящую ровным зеленоватым светом. Ткнула в темный угол.

Никого.

Чувство опасности пропало. Я была в библиотеке совершенно одна, но могла поклясться, что мгновение назад тут был кто-то другой.

И он хотел меня убить.

Я взглянула на алхимический том. Ни следа сажи, он даже выглядел обновленным, будто изданным в типографии сейчас, а не столетие назад. Лишь черные следы на моих пальцах напоминали о пламени, которое я смогла вызвать.

Или мне показалось и ничего не было?

Я потрясла головой, стряхивая наваждение. Конечно, все было. Мне удалось сотворить волшебство. И все же руки дрожали, а сердце билось в грудной клетке раненой птичкой.

Я наскоро привела помещение в порядок, протерла поверхности в буфете, прошлась влажной ветошью по полу. Часы показывали одиннадцать ночи. Я достала из кармана передника ключ и заперла библиотеку.

По дороге в свою каморку вспомнила, что не просмотрела книгу о богине. Но возвращаться обратно не было никакого желания. Я хотела увидеть Мэй, дружелюбную, милую, добрую Мэй, которая, наверное, насмерть устала в прачечной. С ней я обрету душевный покой.

Я твердо решила поделиться с нею переживаниями и попросить совета. Она дольше моего во дворце и может знать что-то полезное. Хуже не будет.

Скоро полночь, но дворец еще не спал. В нижнем коридоре подле кухни царило оживление. Подавался десерт: торт в шесть этажей, увенчанный золоченой короной. Два лакея с кислой миной несли сие произведение искусства, украшенное кремовыми розочками. За ними следовали служанки с подносами, уставленными вазочками с бланманже.

Форма служанок была не чета моей: коричневое платье из добротной ткани с кружевом по подолу, белоснежный передник и чепец с лентами. Когда служанки проходили мимо, я вжалась в стенку, стараясь стать незаметной.

— Уйди с дороги, — бросил лакей сквозь зубы.

Но уйти было некуда, в узком коридоре проходящие задевали меня манжетами рукавов. Последней в процессии шла миссис Ривз, следившая за порядком. Увидев меня, она сверкнула глазами и задела вазочку с белым желе.

В лицо плеснуло желейным кремом. Звонкий стук бокала о пол — осколки брызнули во все стороны, царапая голую кожу на ногах. По лодыжке потекли вниз горячие струйки крови.

— Вычту стоимость из твоего жалованья, — с удовлетворением бросила миссис Ривз и продолжила шествовать дальше, смахнув белую каплю с рукава.

Я подняла руку и стерла вязкий крем с носа и щеки. Послышались смешки, на меня показывали пальцами, никто не счел нужным заступиться. Стало страшно, что поступок миссис Ривз — это только начало, с ее легкой руки вскоре меня будут травить, как новую жертву.

Обида, замешанная на ярости, дала толчок новообретенным умениям. Реальность вдруг поплыла, как при чтении «Основ алхимии», мне неожиданно стало безразлично, будто все вокруг накрыли прозрачным куполом, угол зрения поменялся, и теперь я смотрела на себя со стороны. Белые капли поднялись одна за другой с кожи белобрысой девушки внизу, выпутались из прядей ее волос, из ткани на груди. Собрались в бесформенный белый ком и помчались вслед за сухопарой фигурой удаляющейся экономки. Впитались в складки платья, оставив грязное пятно, будто миссис Ривз ненароком села в серую жижу.

Тут же в темноте коридора заклубился дым и зажглись два желтых глаза, пристально наблюдающие за мной. Я затаила дыхание, нарастающей сиреной затрубило в ушах чувство опасности. Дымовые щупальца потянулись ко мне, и я юркнула обратно, нашаривая на полу осколок стекла побольше для защиты от монстра.

Никого. Я в коридоре одна, только слышится шум удаляющихся шагов.

— Убери осколки или тебе не поздоровится, — настиг меня оклик миссис Ривз.

Подсобный шкаф, тот самый, в котором я пряталась в первый день, находился недалеко оттуда. Я достала щетку, совок и влажную ветошь. Собрала битый хрусталь, тщательно протерла пол.

Руки были заняты, а мысли собакой на цепи крутились вокруг происшедшего. Об алхимии я думать боялась, потому что как только вспоминала стихи из книги или тщательно прорисованные гравюры, как тут же возникало чувство, будто за мной наблюдают два желтых глаза-фонаря. Мне казалось, что я схожу с ума.

К своей каморке я чуть ли не бежала, лихорадочно соображая, что рассказать Мэй. Взлетела по узкому лестничному пролету, скрипнула входной дверью. Я надеялась, что она еще не спит, что сможет выслушать, успокоить, разъяснить…

Мэй спокойно спала, длинные ресницы подрагивали во сне, лунный луч запутался в кудряшках, упал на розовую гладкую щеку. Она выглядела красавицей, если забыть о шраме на правой стороне. У меня не поднялась рука нарушить ее хрупкий отдых. Моя работа в библиотеке несравнима с долгими часами в жаркой прачечной.

Пусть спит.

Забравшись на свою лежанку, я отметила, что матрас жесткий и весь в комках, а вчера была слишком уставшей и испуганной, чтобы обратить на это внимание. С некоторым усилием мне удалось найти удобную позу и с облегчением закрыть глаза. Я была измучена недостатком сна, нервами и неизвестностью, но перед тем как ускользнуть в сон, заметила, что в углу начала клубиться тьма и зажглись потусторонние огненные фонари.

«Мне мерещится», — успокоила я себя.

Глаза не открыла. Лежала и старалась спокойно дышать. Но и с закрытыми глазами прекрасно видела все, что происходит.

Тьма приняла облик горбатого плечистого великана с глазами-плошками и руками до пола, как лапы у орангутанга. На пальцах блестели когти-лезвия длиной с кухонные ножи. Он подбирался ко мне медленно-медленно, как кот, охотящийся на пичугу. Монстр перебирал пальцами-ножами в воздухе, отчего рука становилась похожей на колючий веер.

Я не смотрела в его сторону, но знала, что он там. Это игры воспаленного разума, на самом деле монстра нет. Он появлялся два раза до этого, когда я занималась алхимией, и стоило вернуться в реальность, как он исчезал. Мне нужно постараться не думать о магическом фолианте, не покидать свое тело, и тогда я буду для него неуязвима. Что делали в старом фантастическом рассказе? Прятались под одеяло?

Существо из мрака и железа подбиралось все ближе. Обогнуло лежанку Мэй, не проявляя к ней интереса. Наклонилось надо мной, так что я смогла рассмотреть мышиную шерсть на морде, острые желтые зубы, светящиеся глаза со зрачками, сотканными из темноты. Взмахнуло когтями-лезвиями в воздухе.

С чавкающим звуком сталь вонзилась в мое предплечье. Я пронзительно закричала, руку разорвала адская боль. Занеся вторую ладонь, я изо всех сил ударила по монстру адским пламенем из книги по алхимии.

— Лисабель! — закричала Мэй.

Я очнулась. На моем предплечье расцветал ожог. Красная кожа алела даже в темноте комнаты, вздувались наполненные прозрачной жидкостью волдыри. Горело покрывало и мое платье. В комнате клубился дым.

Мэй вскочила с кровати и окатила меня водой из кувшина.

Пламя улеглось. Я неотрывно смотрела на руку в том месте, где меня полоснул монстр. От его клинка не было и следа. Только тот вред, что я причинила себе сама алхимическим пламенем.

Все-таки сумасшествие. Но не стоит сомневаться в том, что оно меня убьет.

Глава 8

СОБЛАЗН

Я плакала навзрыд, а Мэй перевязывала мое плечо. Она сочувственно выслушала сбивчивый рассказ о последних событиях, поддакивая в нужных местах. Я крупно рисковала, доверясь ей, но у меня не было никого другого, и я отчаянно нуждалась в друге. Я и так на пороге гибели.

— Лиса, ты из другого мира? Расскажи, как оно там?

Мэй оказалась благодарным слушателем, и, даже погруженная в собственную боль, я отметила, как складно она разговаривает. Будто из благородных, а не простолюдинка от рождения.

— Совсем по-другому. У нас нет разделения на кланы, как у вас. Каждый за себя, но вместе с тем я никогда не чувствовала себя такой одинокой, как теперь.

Мэй понятливо кивнула и горестно произнесла:

— Я ничего не помню из прошлого, только с того момента, как очнулась в доме лекаря. Но он был добр ко мне, как и жители деревни. Я пришла сюда в надежде на покровительство короля. Смотри…

Мэй протянула вперед ладонь. На тыльной стороне ладони алел ожог, схожий с тем, что сейчас цвел на моем предплечье.

— Это сделала Уинни в отместку, что я вступилась за тебя утром, когда она назвала тебя некрасивым словом. Хлестнула меня по руке платьем прямиком из кипятка. А еще Уинни надеется, что, если меня уволят, ее переведут на более легкую работу — стирку кружева. Говорят, быть служанкой во дворце — значит принадлежать к королевскому роду, но на самом деле — это не иметь рода совсем. Я смутно помню свою жизнь до удара, — Мэй бессознательно поднесла руку ко шраму, — но, кажется, все было иначе. Я была любима…

Я сочувственно пожала тонкую ладошку Мэй, обещая самой себе, что не дам в обиду бедную девочку. Буду помогать, сколько смогу… Если монстры из темноты не доберутся до меня…

— Мэй, ты знаешь что-нибудь об алхимии?

— Ты спрашиваешь не того человека, — покачала она головой так, что кудряшки взметнулись облаком. — Тебе следует прямиком отправиться к тому, кто вручил тебе учебник. Все равно не сможешь заснуть.

— Потревожить принца? — с ужасом переспросила я.

— Он согласился давать тебе уроки, сейчас как раз время для одного из них. Лиса, я не хочу пугать тебя, но люди из вашего мира обычно быстро погибают при странных обстоятельствах.

Мэй закончила накладывать повязку. Спрятала мазь, которую она держала для собственного шрама. Я вытерла слезы, баюкая обожженную руку.

Монстр или принц? Выбор очевиден.

— Решено, пойду. Мэй, спасибо, что возишься со мной!

Я обняла ее худенькую фигурку, стараясь не задеть больную руку.

— Лисабель, во всем дворце ты единственная, кому есть до меня дело. Я не могу тебя лишиться. Мы должны держаться друг за дружку.

— Я ненадежный якорь, Мэй. Но очень ценю твою заботу. Хотелось бы мне знать, что с тобой случилось.

— Меня кто-то толкнул со скалы, так сказал лекарь. Сама ничего не помню и не смогла обнаружить никого из своего рода. Я все надеюсь, что мой бывший покровитель рано или поздно пожалует во дворец и узнает меня.

— И тогда ты перейдешь обратно в род? Это возможно?

— Да, конечно, когда все стороны согласны. Меня тут никто держать не будет, насчет этого я спокойна.

— Ты очень красиво разговариваешь.

— Мне все это говорят. Может быть, я даже была эмбией, но способностей к алхимии у меня нет. Скорей всего — белошвейкой из богатого дома, потому что кружева я умею не только стирать, но и плести.

Мэй мечтательно улыбнулась. Затем достала из-под кровати ларец.

— Лиса, тебе не слишком больно?

— Нет, я очень хочу посмотреть.

— Ну ладно. Тогда смотри и выбирай, какое тебе нравится больше всего. Дарю!

В шкатулке лежали стопочкой плетеные паутинки, расшитые жемчугом и самоцветами. Я с благоговением подняла воротничок тончайшей работы, искрящийся мелкими бусинками, словно Мэй удалось вплести снежинки. С ума сойти, это ведь сделано руками, а не промышленной машиной. Сколько времени и сил она потратила на кружево?

Более практичная часть меня задалась вопросом, где Мэй раздобыла драгоценные камни, но она предупредила мой вопрос:

— Я подбирала бусины с пола прачечной по вечерам. Мы должны все относить управляющей, но… Я украла их. Теперь ты знаешь мой секрет.

— Мэй, не собираюсь тебя выдавать.

— Я знаю. Просто хотела, чтобы ты доверяла мне, и поэтому рассказала о своей тайне.

Больше всего мне приглянулся воротничок голубовато-белого плетения в искрах, подходящий самой Снежной королеве. К нынешнему платью я его боялась даже подносить — оно было окончательно и бесповоротно испорчено. Я горестно вздохнула.

— Иди, пока хватает смелости, — подтолкнула меня Мэй.

Я вышла в темный коридор. Мрак тут же заставил сердце биться чаще, и я заспешила, пока мои кошмары не погнались следом.

Я бежала по секретному коридору мимо череды комнат. Позавчера я хорошо запомнила каждую из них и с легкостью узнала неприметную с этой стороны серую дверь, ведущую в комнату принца.

Под ребрами затрепетали бабочки. Я опустилась на колени и заглянула в светящуюся замочную скважину.

Принц не спал. Он сидел за массивным столом при ярком свете алхимической лампы и увлеченно что-то мастерил. Каштановые волосы рассыпались по плечам, на щеках темнела двухдневная щетина, над верхней губой видны были небольшие усы. На красивом лице, словно выточенном рукой скульптора, застыло серьезное выражение, а между бровей залегла видная даже отсюда вертикальная морщинка. В одной руке — отвертка, вторая порхает над аппаратом, рассыпая зеленые язычки пламени.

Я выдохнула и отползла обратно в тень. У меня не хватит наглости отвлечь его от важного занятия. Я баюкала обожженную руку и кусала губы, чтобы не расплакаться. Глупо испугаться в последний момент, но мне была непереносима мысль, что принц может отказать в помощи. Тогда я точно погибну, я это чувствовала где-то глубоко внутри, где шевелилось новое знание магии.

По обе стороны от меня заклубилась темнота. Сердце ухнуло вниз и отчаянно застучало. Я сжала зубы и замотала головой. Щелчок замка и скрип открываемой двери выдернули меня из паники.

Я подняла голову. В светлом дверном проеме грифельным карандашом выделялся стройный силуэт принца.

— Вижу, полночные визиты вошли у вас в привычку, — начал он с улыбочкой, а потом, разглядев мою скорченную фигурку, спросил совершенно иным тоном: — Что с вами? Вы ранены?

Он поднял меня под больную руку. С заботой и вниманием проводил в свою комнату. Не побрезговал усадить на вышитое покрывало королевской кровати.

Я не выдержала и разрыдалась, как маленькая девочка. Принц присел рядом, обнял меня, прижал к своей груди, остерегаясь задеть больную руку. Гладил по голове и шептал успокоительные слова. Кажется, он даже поцеловал меня в волосы.

Когда я успокоилась, он, не задавая лишних вопросов, принялся за рану. Ругаясь сквозь зубы, размотал повязку, заботливо наложенную Мэй. Ее мазь не очень помогла: волдыри прилипли к ткани, и я тихонько всхлипывала, пока ошметки бинта не были отброшены в угол комнаты.

— Откуда это? — спросил принц.

Я, давясь слезами, рассказала о монстрах в темноте, о том, как они исчезают, стоит открыть глаза, и как в последний раз оказалось, что я сама нанесла себе ожог.

— Потерпите немного, умоляю, — попросил Энтони, замирая над обожженной рукой.

Он повторил вчерашнюю процедуру и вылечил меня ценой углубившихся морщин и темных кругов под глазами.

— Простите, что нарушила ваш покой, — всхлипывая, сказала я. — Боялась, что не переживу эту ночь.

— Вижу, в искусстве алхимии вы добились успехов, — заключил Энтони, рассматривая меня со смесью интереса и жалости.

— Что за существо преследует меня?

— Учебник по алхимии помогает сознанию перейти в плоскость, в которой мысль взаимодействует с тканью реальности и может влиять на связи между атомами сущего. Так, обученный алхимик может превратить свинец в золото движением пальцев и собственной энергией.

Принц продемонстрировал фокус. Взял на ладонь со стола кусочек металла размером с дождевую каплю. Сосредоточился, и на моих глазах металл загорелся и из серого свинца превратился в золото.

Принц стер со лба испарину и продолжил:

— К сожалению, обращение губительно влияет на головной мозг. Начинающие алхимики в первую очередь направляют силу на самих себя.

Принц отвернулся, словно боясь встретиться со мной взглядом.

— Занятия алхимией сродни помешательству. Оживают детские кошмары, на каждом шагу мерещатся враги. Постепенно связь с реальностью теряется. Выдуманная угроза кажется настоящей. Необученные алхимики, особенно из вашего мира, более всех подвержены недугу. Они пытаются защитить себя от врага. Чаще всего — испепелить. И сжигают сами себя.

Я поежилась от нехорошего предчувствия.

— Прошу вас, — тихим голосом сказал он, — не отчаивайтесь. Ни один пришелец из вашего мира не получил у нас образования, и погибали чужаки лишь поэтому.

Принц предложил мне уроки алхимии, в сущности, тем самым спасая от монстров, вызванных проснувшимся даром. Как благородно с его стороны…

— Почему алхимия опасней для пришельцев из другого мира? — переспросила я, вспоминая слова Ричарда.

Энтони взял мою руку в свою, прогуливаясь пальцами по нежной коже на запястье. Ладони у принца оказались мозолистые, будто он не брезговал тяжелой работой. Я вспомнила, что о нем отзывались как о талантливом артефакторе. Прикосновения посылали волнующие разряды от руки прямо к сердцу.

— Потому что у людей нашего мира есть якорь. Якорь — это отец, мать, любимый, друг — те, кто прочно связывает с реальностью и способен удержать мага от помешательства. Поэтому род важен, без него одиночки пропадают. Наши родители, друзья, наставники невидимыми нитями спасают нас от смерти. Тебе тоже нужен такой человек.

Я сразу вспомнила Мэй. Она заботилась обо мне с первой же встречи в темноте подсобного шкафа. Принесла хлеб, когда я была голодна, успокоила. Я бы и без совета принца постаралась сохранить с нею дружбу.

— У меня есть якорь, — тихо повторила я, улыбаясь про себя.

— Я рад, — сказал принц с довольным выражением лица, — что вы видите во мне близкого человека.

Мои губы дернулись, я кокетливо опустила голову и стрельнула насмешливым взглядом.

— Я имела в виду мою соседку по комнате, служанку.

Принц запрокинул голову и весело засмеялся, расслабив плечи. Потом посмотрел со смешинкой в глазах и сказал:

— Не буду в дальнейшем принимать вашу привязанность на свой счет.

Я в свою очередь закусила губу и ответила ему с затаенной тоской:

— Я бы держалась за вас всеми силами, ваше высочество, но вижу, что не удержу.

Он тоже посмотрел серьезно, на мгновение задержав мою руку в своей. А потом тихо произнес:

— Настоящие алхимики так легко не сдаются. Мне еще многому предстоит вас научить.

И качнулся вперед, так что его губы оказались совсем близко от моих. Магия его прикосновений вскружила голову, меня затянуло в омут томление, хотелось узнать, каков на вкус его поцелуй. Как зачарованная, борясь с собственными желаниями, я отвернулась и подставила щеку. Во второй раз.

Когда он разочарованно выдохнул, я подалась ближе к нему, почти касаясь лицом предплечья. Вдохнула его запах полной грудью — запах мускуса и лимона. И еще — нотки машинного масла, наверное, от незаконченной поделки на столе. Принц обнял меня и притянул ближе.

Время остановилось. Я никак не могла найти в себе силы отпустить его. Было слишком страшно, что прогонит. Я цеплялась за него, почти касаясь губами жилки на шее. Принц гладил меня по спине.

Наконец он отстранил меня. Посмотрел затуманенным взглядом.

— Мне кажется… — прокашлялся он и закончил совсем неожиданно: — Вам лучше заночевать сегодня в этой комнате.

Я не сразу поняла смысл его слов. Смотрела на его щетинистый подбородок, на полную нижнюю губу. А когда суть предложения дошла до измученного мозга, прошептала:

— Нет-нет, это недопустимо. Обо мне и так ходят слухи.

— На диване, естественно, — великодушно предложил принц. — Я не навязываюсь против воли. Буду рядом, если покажется, что кто-то собирается причинить вам зло.

Он указал мне на длинный диван с горой подушек.

Остаться значило смириться с эпитетом, который прошипела миссис Ривз. Слыть шлюхой будет очень неприятным и болезненным ударом по самоуважению. Уйти же в темноту, к монстрам с пальцами-ножницами… Ожог был настоящим, и я уверена, что в следующий раз не отделаюсь легким увечьем. Ричард считал, что я скоро умру, о том же предупреждала эмбия Уилкокс… Темнота сулила верную смерть. В комнате принца же было уютно, тепло и совершенно безопасно.

Я хотела жить.

Диван манил меня. Я подошла на ватных ногах к золоченой лежанке с вышитыми на шелке райскими птицами и бесчисленными декоративными подушками. Одну за другой переложила подушки на подоконник. Принц принес мне свое покрывало и убедился, что я удобно устроилась.

О почти поцелуе не было сказано ни слова. Ни намека на упрек.

— Постарайтесь заснуть. Мне нужно кое-что закончить при свете лампы, я вас не потревожу, — мягким голосом сказал принц.

Я наблюдала за тем, как он, в одной батистовой рубашке и свободных брюках, сосредоточенно мастерит что-то на большом столе. Любовалась им и отчаянно хотела подойти, заглянуть через плечо, посмотреть на его работу. Я сознательно лишила себя этой возможности.

Наконец принц с довольным видом оценил дело своих рук и потянулся выключить лампу. Перед тем как потушить свет, он бросил последний взгляд на меня, и я могла поклясться, что этот взгляд был полон желания.

Я слышала, как принц прошел к своей кровати. Зашуршало одеяло, потом стало тихо.

Темнота выбросила меня из состояния мечтательной беспечности. Мрак был беспощаден, в нем клубилась угроза. Я старалась не думать о ней, но в том месте, где находился камин, зажглись желтые глаза.

Я выдохнула сквозь зубы. Сердце отчаянно билось, выбивая чечетку страха. Монстр высунул крысиную голову из камина, повел носом из стороны в сторону и замер, смотря в моем направлении.

Я прикусила щеку изнутри. Тоже замерла, набираясь смелости для следующего шага. И рванула так быстро, как могла, по направлению к большой кровати. Прошлепала босыми ногами по полу, закинула колено на прохладную простыню. И шмыгнула, затаив дыхание, под бок к принцу.

Энтони будто ждал меня. Обхватил за талию сильной рукой, прижал спиной к себе. Он укрыл меня одеялом, закутал в кокон.

Я еле дышала от острого ощущения облегчения. Рядом с ним страх растворился. Моя спина идеально вписывалась в изгиб его тела. Мне было тепло, безопасно. А еще — тягуче сладко от его близости и недоступности одновременно.

Можно было повернуться и впиться губами в его губы, обвить руками шею. Его дыхание опаляло затылок. Но я не двигалась и тихо лежала, наслаждаясь теплом его тела.

Я боялась нарушить равновесие. Если бы его рука пришла в движение и накрыла грудь, я бы не сопротивлялась. Но он не делал первого шага. Только прошептал на ухо:

— Раз мы спим в одной кровати, пришло время перейти на «ты». Буди меня, если кошмары станут слишком реальными.

— Кошмары отступают, когда я рядом с гобой, — прошептала я в ответ.

Он крепче прижал меня к себе. Я чувствовала спиной, как часто вздымается его грудь. О чем я думала, когда лезла в кровать к Энтони? Это же прямое приглашение, будто вкусно благоухающая трапеза на застеленном скатертью столе.

И я тоже не против, меня отчаянно тянет к этому мужчине.

— Как все-таки тебя зовут?

— Света, — вырвалось у меня на автомате.

— Так вот, Света, ты попросилась в эмбии, поэтому я не имею права тронуть тебя, но если будешь настаивать, то решу, что ты отказалась от своего выбора.

Меня жгла тяжелая рука на талии, тягучее чувство наслаждения обвилось вокруг ребер, растопленным маслом спустилось по животу в ложбинку между бедер. Объятия принца манили, я всем существом ощущала его стройное мускулистое тело, тело молодого мужчины, пылающего страстью. О да, я хотела ему отдаться. Нет ничего слаще, чем позволить себе дышать его запахом всю ночь напролет, утолить голод, который охватил меня в ответ на звук его низкого голоса.

Я нашла в себе силы оттолкнуть руку и отодвинуться на другой конец кровати. Пустой и холодный.

Энтони резко выдохнул.

— Скажи, почему тебя прельщает участь эмбии?

Я помедлила с ответом.

— До того, как попала сюда, я сама отвечала за свою судьбу. Однажды вкусив свободу, не согласишься на меньшее.

— Хорошо. Тогда позволь показать тебе, от чего отказываешься.

Энтони резко перекатился и оказался надо мной, вжал меня в кровать бедрами, навалившись сверху горячим телом. Завел мои руки за голову, склонился над лицом. Нежно заложил непослушную прядь волос за ухо. Наклонился к шее, подул в ухо, тихонько прошептав, какая я красивая.

По телу пробежала дрожь, я затаила дыхание и закрыла глаза. Вид его лица, склонившегося над моим. Растрепанные волосы, взгляд, полный желания, пьяный от близости. Лучше не смотреть, не соблазняться.

— Нет… — прошептала я.

Откуда это глупое упрямство? Я должна признаться хотя бы себе самой — оно вовсе не из-за желания обучаться в академии. И не потому, что я хочу добиться стабильного положения в этом мире. На самом деле я просто слишком бережно отношусь к собственному сердцу. Принц — умелый соблазнитель, нужно отдать ему должное, но он ничего не обещает. А это слишком мало. Я уже пережила предательство и не желаю пережить его вновь.

С Димой я была нетребовательна, потому что рядом с ним мое сердце молчало. А в принце есть искорка, от которой я схожу с ума. У меня кожа плавится от его прикосновений, и сейчас я еле сдерживаюсь, чтобы не толкнуться бедрами в ответ.

— Я дам тебе независимость, — продолжил попытку уговорить меня принц. — Зачем тебе академия, если в твоем личном распоряжении — лучший учитель, готовый в любой момент давать частные уроки?

— Я хочу стать эмбией, — тверже повторила я, раскрыв глаза.

В свете углей из камина я разглядела над собой раздосадованное лицо принца. Прямой нос, чуть полноватая нижняя губа, так и просящая поцелуя. Усы, которые будут щекотать меня, если я решусь.

— Я позабочусь о тебе, — сказал он наконец.

Отведя взгляд, я поджала губы. Не в компенсации дело, но как объяснить свои истинные чувства? Для него я только служанка и ищу выгоду.

— Мне очень жаль… — начала оправдываться я.

— К черту! — бросил рассерженный принц и вскочил с кровати.

Он сделал круг по комнате и застыл перед камином спиной ко мне, давая шанс насладиться его развитой мускулатурой. Мышцы красиво перекатывались под кожей, пока он стоял, скрестив руки.

— Не извиняйся, Света, — наконец выдавил он. — Ты не сделала ничего дурного, это я потерял контроль над собой. Привык к легкой добыче и забыл о чести. Ты в безопасности, даже в моей постели. Завтра буду обучать тебя, как обещал.

Я сидела напротив него, пытаясь прикрыть платьем оголенные колени. Растрепанная, в порванном на плече платье (сажу удалили алхимическим способом), жалкая запуганная служанка. Энтони отнесся ко мне по-королевски, с уважением, которого никто не проявлял ко мне с тех пор, как я очнулась в этом мире.

У меня задрожал подбородок. Его жест тронул до глубины души.

— М-мне лучше уйти… С моей стороны дурно залезть к тебе в постель и не ответить на ласку. Не знаю, что со мной.

— Я знаю, — твердо сказал Энтони. — И в некоторой степени беру на себя ответственность. Обычно дар пробуждают в академии после долгих медитаций, на стадии, когда звенья цепи крепко привязаны друг к другу и могут поддержать инициацию.

— Звенья? — Я наморщила лоб.

— Я забыл, что тебе неизвестно строение академии. Расскажу завтра. Главное другое: дар проснулся слишком рано, ты нестабильна. Твой мозг рвется менять ткань сущего, он охвачен страхом нового места и создает монстров из темноты. Ты пропадешь одна, Света. Спи спокойно в моей постели, я умею справляться со своими желаниями.

Я потупила взгляд и тайком вздохнула от облегчения. Если бы принц попросил меня удалиться, пришлось бы умолять его на коленях о разрешении спать на коврике у кровати. Слишком ярким было воспоминание о когтях, врезающихся в плоть на предплечье. Та боль была настоящей. Я могу храбриться на словах, но на деле буду цепляться за него всеми силами, сколько смогу. Чтобы выжить.

Принц провел рукой по волосам, убирая непослушные пряди. Подошел к кровати, лег рядом со мной. Стоило огромных усилий не оплести его руками, впитывая жар тела, а остаться спокойно лежать на месте.

Я запуталась в своих чувствах и желаниях. Мне хотелось слишком многого одновременно, но сильней всего был страх одиночества. Остаться одной сегодня равносильно смерти.

Принц хотел меня, он мог бы намекнуть, что чуть большая податливость с моей стороны необходима как цена за его участие в моей судьбе. Я заплатила бы, не задумываясь.

Но он не просил, он мерно дышал на своей стороне кровати.

Пожалуй, это худшее, что мог сделать принц Энтони.

Как мне перед ним устоять?

Глава 9

НЕМНОГО О БОГИНЕ

Я проснулась свежей и отдохнувшей, когда солнце уже стояло высоко в небе. Сладко потянулась и присела, потирая глаза. Вторая сторона кровати пустовала, на простыне белела записка, исчерканная черной тушью.

«Выспись как следует. Здоровый сон — часть твоего режима. Сегодня без алхимии. Советую прочитать второй учебник на верхней полке, стеллаж номер семь.

Э.»

Ушел. Я перечитала записку, пытаясь разглядеть между строк, нравлюсь ли я принцу или заинтересовала его как новая игрушка. Бросила это неблагодарное занятие, протерла глаза.

Воспользовавшись отсутствием принца, принялась обследовать комнату. На столе обнаружился макет некоего двигательного аппарата, помесь паровоза и телеги. Ровный ряд заклепок на красноватом металле, идеальный кружок трубы. Аккуратным рядом выставлены рабочие инструменты, строго по длине. Похоже, Энтони — большой перфекционист, стоит взять на заметку.

Придется не только взглянуть на указанный в записке учебник, но и изучить его вдоль и поперек.

Я сладко потянулась, разгоняя остатки сна. Спать в рваном платье служанки было ужасно неудобно, но раздеться до сорочки я не решилась. В комнате отыскалась ширма, расписанная птицами феникс и огненными пионами. За ней скрывались бадья и увесистый кувшин с еще теплой водой. Я протерла тело губкой, тщательно избавляясь от грязи и следов сажи. После быстрого мытья почувствовала себя новым человеком. Еще бы голову помыть, и будет совсем хорошо.

Только во что одеться теперь?

Рваное платье валялось бесформенными лоскутами на полу. Я расправила его и разочарованно поморщилась, но тут же заметила, что на кровати со стороны принца лежит нечто салатовое. Новая форма. Похожая на те, что носят горничные, занятые работой полегче. С белоснежным воротником, из добротной ткани. Красивая.

Мне платье оказалось велико, но излишнюю длину легко подшить, а талию — повязать передником.

Приятно, что ни говори. Энтони не забыл обо мне и даже распорядился о новой форме. Каждый раз, когда думала о нем, в груди разливалось тепло. Опасно Золушке влюбляться в принца и крайне опрометчиво! Мне рассчитывать не на что, лучше ничего и не ожидать.

Я спустилась в библиотеку. По дороге не раз натыкалась на пристальные взгляды слуг и шушуканье. Да, заслужила. Ночевала в спальне принца, теперь эту новость обсуждал весь дворец.

Я внезапно остановилась, пронзенная мыслью о том, что старший принц не будет доволен таким поворотом событий. Он обещал избавиться от меня, если мое существование бросит тень на репутацию Энтони.

Слишком много страха. Неудивительно, что личный монстр подстерегает за каждым углом: я сама себя накручиваю. Со старшим братом пусть разбирается Энтони, я слишком мелкая пешка в крупной игре. Все, что я могла сделать, чтобы защитить себя, — это освоить алхимию и узнать как можно больше об этом мире.

Начинать нужно с богини. Ее упоминали многие, но создать общую картину из отрывков было затруднительно. Богиня способна появляться во плоти, не говорит о своих прошлых связях, заводит любовь с мужчинами…

В библиотеке было еще пусто. Часы показывали половину одиннадцатого, для аристократов, привыкших ложиться ближе к утру, — непозволительно рано. Пришло время открыть красочную брошюру, которая пользовалась вчера небывалой популярностью.

Я сварила себе чашку кофе, захватила свежую булочку и устроилась в удобном кресле с видом на парк. С интересом открыла первую страницу.

Повествование начиналось с того, как юная фрейлина английской королевы по имени Агнесса встретила на балу златовласого юношу. Она подпала под очарование незнакомца, назвавшегося Сигурдом, несмотря на то что с детства была помолвлена с другим. Сбежала со златовласым юношей, несмотря на сопротивление семьи и позор в глазах общества. Сигурд вскоре бросил Агнессу, оставив на прощанье подарок — способность творить магию.

Он оказался всемогущим божеством из неведомых миров, от скуки навестившим Землю. Кроме Агнессы еще две девушки стали ему забавой: монахиня Ангелина и принцесса из далеких стран, имя которой неведомо. Монахиня еще долго тосковала о своем возлюбленном, удалилась от мира в волшебный лес и огородила его завесой.

А вот Агнесса пылала от обиды и ревности. Мало того, что Сигурд бросил ее, так она еще оказалась одной из трех. Ради него она отказалась от привычной жизни, но не сумела заинтересовать больше чем на пару недель.

Использовав новообретенную силу, Агнесса открыла портал в тот мир, куда попала я. Она хотела найти настоящего мужчину, который сможет ее оценить.

В этот момент я поняла, что речь идет о моей соотечественнице. Агнесса жила на нашей Земле, только пока неизвестно, в какую эпоху. Значит, в нашем мире где-то остался волшебный лес за призрачной завесой. Может, именно это приключилось со мной? Может, в похожем лесу оказалась и я? Отстав от Димы и Лизы, случайно переступила через некую черту, а оттуда меня выкинуло в мир Агнессы.

Я принялась читать дальше, судьба Агнессы была описана весьма увлекательно, легким языком.

Бывшую фрейлину приняло в свои ряды кочующее племя. Она не стала использовать магию, а представилась простой девушкой, отбившейся от родных. Вскоре вождь племени, великий Синедол, обратил на новоприбывшую свое внимание. Агнесса, однажды познав разочарование, не ответила взаимностью на ухаживание вождя. Синедол доказал ей свою верность, рискуя жизнью, спас ее от врагов и попросил стать его женой. Агнесса, растроганная преданностью вождя, согласилась и у алтаря проявила свою истинную силу.

Именно тогда богиня принесла в мир алхимию. Из страны, раздираемой междоусобицей, она создала мощную державу. Синедол вошел в архивы как первый король, а страна получила имя своей основательницы — Агнессия.

После смерти Синедола богиня исчезла, не оставив наследников. Главы родов боролись между собой за право властвовать. Выстроенный порядок начал рушиться, окружающие кочевники воспользовались ситуацией в стране и атаковали с севера.

Один из глав рода, Арктур, отличался особым умом и выдержкой. Ему с легкостью давалась алхимия, но в свете назревающей войны он создал лабораторию, чтобы придумать алхимическое оружие, которым может воспользоваться любой человек, а не только сведущий в науке. В помощники он нанял девушку из провинции с неплохими способностями. Вместе они сумели разработать прототип оружия, которое сейчас все носили в стеклянной палке на поясе. В те времена стекло стоило дорого, а пушки получались настолько тяжелыми, что их приходилось тянуть парой лошадей. Тем не менее испуганные кочевники отступили. Арктур женился на своей талантливой помощнице, и у алтаря та призналась, что является богиней.

Арктур стал следующим великим королем. Именно он заложил основы Академии алхимии. После его смерти богиня пропала вновь. С тех пор прошло пятьсот лет. Богиня появлялась раз в столетие и каждый раз возводила своего возлюбленного на престол. Дважды она влюблялась в принцев правящей династии. Детей у нее не было.

Дальше в книге шло подробное перечисление внешних отличий богини: скромное поведение, бант в волосах, закрытое платье палитры весенних цветов.

Я захлопнула книгу и поставила на место, заслышав шаги посетителей. На часах было двенадцать, я зачиталась и не обратила внимания на время. Библиотека потихоньку заполнялась гостями, а я сновала в буфет и обратно с подносом, полным закусок и свежего чая.

Мыслями я была далеко отсюда, пытаясь осмыслить прочитанное. Многое стало на свои места, например, рвение принца отыскать богиню. Она подобна зарытому сокровищу: отыскавший надевал корону и правил до конца своих дней. После кончины правителя правление отходило не к прямому наследнику (таких не оставалось, богиня бесплодна), а к самому сильному роду.

Занятно получается. Если разложить все по полочкам, в Агнессии бывает два вида королей: одни — избранные богиней, и другие — взошедшие на престол собственной силой. Богиня не появлялась уже сто пятьдесят лет, ее ожидали в ближайшее время. Значит, скоро неизвестный красавчик получит себе могущественную жену и корону в придачу? Интересно, каково нынешнему королю ощущать под собой шаткий трон? Если старший принц пошел в папеньку, то король — та еще акула.

И еще понятно, почему богиня никогда не рассказывает о своих прошлых связях. Если сосчитать всех упомянутых мужей, получится внушительная цифра. Несколько противоречит образу скромной девицы с лентой в волосах.

Неужели так и не утихла в сердце Агнессы досада на неверного Сигурда? Почему она раз за разом стремится выйти замуж и стать королевой?

Я невольно замечталась, как бы сама распорядилась неведомой силой. Почему-то в голову ничего не лезло, кроме дикого желания приковать к кровати принца и воспользоваться властью. Но это просто отголоски неутоленной страсти с прошлой ночи. Что еще можно придумать? Мир во всем мире? Но Агнесса превратила разрозненные кочевые племена в могучую державу и неплохо ею управляла.

Хотя… Пузырьками шампанского всплыло понимание моего главного отличия от Агнессы или монахини Ангелины: я бы не стала открывать порталы в иное измерение или отгораживаться стеной. Если бы на меня свалилась невиданная сила, я бы в первую очередь помогла нашему миру. Излечила рак или избавила бы от бедности. Жаль, что обе так не поступили…

Из размышлений меня выдернул окрик одной из аристократок. Она пролила чай на ковер и страницы. Возмущалась моей нерасторопностью: я, видите ли, не успела вовремя все промокнуть, по моей вине жидкость испортила книгу. Я могла поклясться, что аристократка пыталась выставить меня виноватой, да еще с таким жаром, что ей могли поверить.

Понурив голову, я спокойно выслушивала обвинения, мысленно приказывая себе не встревать в конфликт.

Эмбия Лестер, привлеченная разговором на повышенных тонах, с легкостью удалила пятна чая с помощью алхимии.

— Извиняемся за причиненное неудобство, леди Инесса. Вас ожидают в саду.

Леди Инесса с надменным выражением лица встала из-за столика, стрельнула в меня взглядом, полным превосходства, и направилась к выходу размашистой походкой, отвратительное розовое платье колыхалось в такт шагам.

Стоит запомнить ее имя на будущее и впредь вести себя очень осторожно, обслуживая леди Инессу. Она показалась опасной и явно только делала вид, что равна остальным дурочкам, косившим под богиню.

Какая муха ее укусила? Неужели слухи обо мне и принце достигли ушей потенциальных невест? О нет, только не это! Уязвленные женщины жестоки без меры. Опрокинутый чай — только начало. Меня могут ждать бесчисленные пакости.

Через пять минут я имела удовольствие наблюдать за прогулкой принца Энтони и злобной вертихвостки аккурат под окнами библиотеки. Аристократка висела на локте принца, чуть ли не склонив голову на его плечо. Судя по повороту головы, Энтони внимательно слушал ее щебетание.

Меня тошнило от устроенной сценки. Я уговаривала себя, что принцу долг перед семьей диктует поговорить с каждой претенденткой на звание богини. Хватит лгать самой себе: если отыскать богиню не получится, принц сочетается политическим браком с невестой из Эдомии. Нужно утешиться тем, что я всегда могу согласиться на должность любовницы.

Одетая в розовое платье аристократка бросила взгляд на окно библиотеки и, заметив мою фигуру, картинно поскользнулась и уцепилась за принца. Тот крепко прижал ее к груди, не давая упасть. Девица грохнулась от избытка чувств в показной обморок. Принц унес ее на руках из сада. Она счастливо обнимала его за шею.

Энтони не настолько глуп, чтобы купиться на дешевое представление. Скорей всего, в душе он досадует на докучливую аристократку, удерживая нейтральное выражение лица. Тогда почему я чувствую себя уязвленной? И немного завидую злобной девице?

Я отошла от окна, хорошенько протерла столик, за которым недавно сидела леди Инесса, постелила чистые салфетки. В обеденный час посетителей заметно убавилось.

Меня не оставляло ощущение какой-то неправильности в брошюре о богине. Смутные догадки заставили подойти к полке, где я заметила религиозные труды. Золоченые корешки задумчиво поблескивали в полумраке. Я замерла, глядя на них. Судя по книге о богине, христианство в этот мир занесла Агнесса. Я наугад взяла одну из книг, открыла посредине. Текст тяжело читался, многие слова устарели. Я с трудом понимала написанное, видимо, встроенный волшебный переводчик не находил современных аналогов в русском.

Вот как должны выглядеть книги о божестве. Освященные временем, написанные с благоговением. Красочная же брошюра читалась как увлекательный роман. Я даже забыла о времени, погрузившись в прочитанное.

А если… Если представить на мгновение, что книгу подложили специально, чтобы ложные претендентки были похожи друг на друга, как стадо клонов… И соблюдать конспирацию, уделяя внимание всем аристократкам, будто в книге написана чистая правда, а на самом деле искать ту, что не похожа на остальных…

Да это же… Это же гениальный ход!

Я спрятала усмешку. Нынешняя династия цепляется за трон всеми возможными способами. Принцы не дураки, а их отец — тем более.

Но сначала следует проверить догадку. Я методично обследовала библиотеку между обслуживанием вновь нагрянувших девушек. Исторические книги упоминали королеву Агнессу и ее достижения, но умалчивали о том факте, что она имела сверхъестественные силы. Я все больше утверждалась в правоте своей догадки. Кто-то методически изымает информацию о богине из общего доступа, и логично заподозрить в этом хозяев замка, то есть короля и принцев.

В поиске информации я по ошибке забрела к стеллажу, где стояли книги по алхимии. Сегодня я собиралась держаться от них подальше, но будто бес попутал заглянуть. Том «Основ алхимии» специально притягивал взгляд, а перед глазами вспыхивали картины реторт, ада, небесных светил.

Боже мой! В груди возникло чувство, будто за мной пристально наблюдают. Я попыталась выгнать из головы алхимические гравюры, но те будто специально загорелись еще ярче. В темноте под стеллажами что-то зашуршало, и выглянул лысый крысиный хвост гигантских размеров.

Дышать, ровно дышать. Я знаю свои страхи: с детства боюсь темноты и желтых фар машин, несущихся по скоростной дороге ночью прямо на тебя. Боюсь крыс, особенно желтых резцов, способных впиться в незащищенную плоть. Еще боюсь тяпнуть ножом, не посмотрев, однажды таким образом раскроила себе палец. Мне бы раньше понять, что монстр — это сборная солянка всего, чего опасаюсь. Он лишь плод моего воображения.

Близился вечер, библиотека пустела. Я собрала посуду, отнесла в буфет и тщательно вымыла. Пока вода лилась, мне казалось, что кто-то шумно дышит в затылок. Я оборачивалась пару раз — никого.

Взяла в руки ветошь. Протерла пыль и полы библиотеки. Из-под стеллажей высовывались волосатые лапы с длинными когтями и пытались цапнуть за лодыжку или запястье. Я терпела и не реагировала, хотя с каждой минутой им удавалось подобраться чуть ближе.

Не стоило смотреть на учебник по алхимии. Мне так спокойно было целый день без общества монстров. Теперь они вновь набирали силу…

Стеллаж номер семь. Верхняя полка. Второй учебник. Именно его посоветовал изучить принц Энтони. Теперь я смогу сосредоточиться на чтении как следует, библиотека пуста, и меня никто не потревожит.

Если попробовать угадать, то меня ждет задачник. Способ сосредоточиться и не думать об алхимии. Заставить подсознание забыть о монстрах. Брать интегралы или высчитывать время поездки из точки А в точку Б.

Книжка оказалась неприметной. Кожаный черный переплет без названия. Похоже на походный дневник. Я открыла первую страницу и погрузилась в чтение.

Вскоре мои щеки порозовели и дыхание убыстрилось. О нет, задачником этот труд не был. Полноценная эротика пера некоего Эриндриэля, любителя женского пола. Автора занесло под воду, где его нашла любвеобильная и ненасытная русалка.

Дри восторгался волнительными округлостями русалки, затем подробно описал, в каких позах познал грот морской прелестницы. Чтение было пикантным, но настолько не подходило под рекомендации принца, что я даже привстала проверить, правильный ли стеллаж я выбрала, но ошибки быть не могло.

Принц Энтони отправил меня внимательно изучать эротику.

Я ухмыльнулась про себя. Может, принц надеялся таким образом распалить меня, разбить сопротивление и заставить забыть об академии? Хотя как-то мелко с его стороны. Я ожидала большего.

И тут вспыхнуло в памяти одно исследование, которое я читала еще во время учебы в вузе. Ученые измеряли сосредоточенность человека по ширине зрачка. Чем шире зрачок, тем сильней увлеченность заданием. Лучше всего, сильнее всех остальных стимулов на человеческий род влияет эротика. Она забивает все органы чувств, вводит в транс, полностью активирует головной мозг.

И это, черт возьми, сработало?

Шуршание прекратилось, темнота за спиной из угрожающей превратилась в пыльную тишь библиотеки. Эриндриэль доставлял незабываемое удовольствие русалке, а я была в относительной безопасности от страхов.

Остатки стыда испарились, как дождевые брызги на солнце. Раз надо для выживания, то будем пристально изучать эротику, как посоветовал принц. Неутомимый герой отправился в царство нагинь и оказался изрядным затейником.

Книга была написана задорно и с юмором, но вместо того, чтобы следить за Дри, мои мысли перекочевали к другому мужчине. Я положила книгу на колени, закрыла глаза и дала себе свободу лишь на минутку помечтать о том, кто занимал мои думы весь день.

Я представила, как принц Энтони стоит лицом к камину, мышцы на спине перекатываются, играя в бликах огня. Вот он поворачивается ко мне, волосы разлетаются от резкого движения. Смотрит строго, так и не простив вчерашнего отказа. Резким движением преодолевает расстояние между нами.

Я вздыхаю, обнаружив себя прижатой к стенке с заведенными за голову руками. Его крепкое тело трется о мое. Губы приближаются и накрывают мои в яростном, жестком поцелуе. Щетина царапает нежную кожу, он прикусывает мои губы, заставляет их открыться. Прижимает руками за талию крепче к себе.

Мое сердце отчаянно бьется. Я и сама льну к нему, цепляюсь за крепкие плечи, ища спасения. Я не хочу больше быть сильной, не хочу одиночества. Пусть принц заполнит голод внутри меня, тот голод, который проснулся с тех пор, как я попала в этот мир.

Я ведь могу позволить себе отдаться Энтони в мечтах. Какой вред в небольшой игре воображения? Я представлю себе поцелуй и не буду столь отчаянно нуждаться в нем наяву.

— Неинтересная книга? — вывел меня из забытья ироничный голос принца.

Я открыла глаза и пунцово покраснела, будто Энтони мог читать мои мысли. Хотя… расширенные зрачки, часто вздымающаяся грудь, покрасневшие от укусов губы… Все ясно, что тут гадать.

Принц сидел в кресле напротив, устроив лодыжку на колене и придерживая рукой. Сколько времени он провел так — неизвестно. По самодовольному выражению лица можно угадать, что немало.

— Не слишком, — нейтрально ответила я и на всякий случай уточнила: — Ты хотел подшутить надо мной?

— Неутоленные желания — лучший способ справиться с даром. Отчасти поэтому эмбии и визы дают обет безбрачия, поступая в академию. Но сначала поговорим о насущных проблемах. Я принес ужин.

На столике между нами стояло накрытое блюдо. Я подняла крышку — под ней дымилась восхитительная говядина в винном соусе. Рядом лежало несколько ломтей белого хлеба. За обедом я перехватила лишь кусочек хлеба и теперь осознала, насколько голодна. Кажется, с самого прибытия во дворец ни разу не поела нормальной горячей еды.

— Смелее! Не стесняйся!

Я накинулась на мясо. Оно было сочным, мягким, таяло во рту. Чувствовалось, что блюдо взято с королевской кухни, сотворено руками настоящего повара из лучших продуктов. Предназначено для особ голубых кровей.

Принц наклонился вперед и вытер большим пальцем капельку соуса на моей щеке. Облизал. Меня током прошибло от этого жеста.

Что он со мной делает? Я же растаю от заботы и от мысли о том, что принц собственноручно постарался добыть ужин для простой служанки. Зачем он это делает?

В попытке остановить волну нахлынувших чувств я едко спросила:

— Тебя не утомила прогулка в саду?

Он откинулся в кресле и зарылся пятерней в волосы, отбрасывая их назад.

— Увы, боюсь, мои силы и терпение на исходе. Ричард заманил меня в ловушку и ловко подставил известием о собственной помолвке. Направляясь во дворец, я надеялся, что большая часть внимания уйдет наследному принцу. Впрочем, не подобает аристократу нелестно отзываться о женском обществе. Прости меня.

Принц взял в руки не замеченный мною ранее бокал вина и с наслаждением пригубил.

— Сегодня вечером вернусь поздно. Комната в твоем распоряжении. Я предупредил прислугу не тревожить наш покой.

Я невольно фыркнула. После такого приказа миссис Ривз будет лично подглядывать в замочную скважину в надежде на интересную сплетню.

— Неужели нет другого способа усмирить мои страхи? — спросила я, указывая на книгу в черном переплете.

Принц спрятал усмешку, отпив вина, а потом сказал серьезно:

— Этот — самый действенный, Света. Он нейтрализует способность дара менять реальность. Ты пришла из другого мира, алхимия убьет тебя, если не сумеешь ею управлять. Научись обуздывать свои страхи, потом будем оттачивать умения. Основы лучше всего преподает Уильям, моя стезя — артефакты, но ни при каких обстоятельствах я не познакомлю вас.

— Отчего же? — спросила я, все еще потрясенная его словами о том, что алхимия убьет меня. Мне удавалось на время забыть об этом факте, но малейшее упоминание выводило из равновесия, заставляя спину холодеть от дурного предчувствия.

— Потому что Уильяму больше всего на свете требуется то, что нравится мне. Мы были в одной цепи, и я называю его другом, но спину не подставлю.

— Цепь?

Неизвестные термины путали меня. Принц упоминал раньше звенья, но я с трудом представляла его прикованным к некому Уильяму.

— Обучение в академии происходит в группах по шесть человек, то есть звеньев в цепи. Два новичка, два второкурсника и два третьекурсника. Выбирают представителей обоих полов и разных родов. Нет связи крепче, чем в цепи. Академия — не что иное, как череда тяжелейших испытаний, которые не преодолеть без поддержки друзей. Алхимии не научиться, читая строчки в книге. Только через опыт. Вот краеугольный камень академии.

Я завороженно слушала звонкий голос принца. Вот бы самой попасть туда и увидеть своими глазами. Вернее, испытать на собственной шкуре.

— Кто еще был с вами в одной цепи?

— Мария, Уильям, Роб, впрочем, ты не знаешь никого из них. Цепь меняется каждый год: убывают двое, их место занимают новички. Подумай хорошенько, прежде чем решишься на обучение. Знаешь что? Предлагаю завтра задание на пробу. Я буду рядом на случай беды, но дам хлебнуть слегка методов обучения. Сама решишь, желаешь ли подобной жизни.

— Вы слишком добры!

— О нет, Света. Это ты даришь мне наслаждение своим обществом, и я делаю все возможное, чтобы не лишиться его.

Глава 10

НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА

Сегодня я твердо решила держаться от спальни принца подальше. Мысли о нем оставляли тянущее ощущение тоски в животе, а наша связь грозилась вырасти в крепкую лиану, которую будет слишком больно разрубить.

Я привела библиотеку в порядок, оставив ее чистенькой и готовой к новому дню, затем поспешила в свою каморку к Мэй.

Алхимическое испытание ждало меня около десяти утра. От обязанностей служанки на это время меня должны были освободить. Принц сказал, что нужно отдохнуть, но я не могла справиться с волнением. Однажды уже отведала, каково это — прийти на собеседование с принцем, не подготовившись. Но это будет только завтра.

Поднявшись по ступенькам, я постучала в дверь. Ответа не было, комнатка оказалась пуста. На мгновение мне стало неуютно, по затылку скользнул холодок, а за дверью по деревянному полу сразу заскребли чьи-то когти. Будто процокала крыса гигантских размеров. Не настоящая, а мой личный фантом. Я вспомнила о широких плечах Энтони, и шаги утихли.

Мне нужно срочно придумать другой объект для эротических фантазий, иначе рискую втюриться в принца с головой.

Я внимательно посмотрела на огарок свечи у окна и решила попробовать зажечь его на расстоянии. Представила фитиль сплетением хлопковых нитей, пропитанных воском и припорошенных сажей. Я стояла на другом конце комнаты, но свеча ощущалась близкой, на расстоянии вытянутой руки. Мысленно раскалив волоски, я заставила атомы ниток двигаться быстрее. Свеча зажглась, огонек пламени заплясал, подмигивая своему отражению в стекле.

Я присела на кровать и удовлетворенно улыбнулась. Рядом с моей лодыжкой показался крысиный хвост длиной в руку и с белесыми волосками. Я дотронулась до него, преодолев брезгливость. Теплый и гладкий, он ощущался реальным, точно так же, как фитиль свечи казался близким мгновение назад.

Умение менять ткань реальности. Оно, словно наркотик, пьянило меня и манило хлебнуть еще глоток. Особенно теперь, когда я нашла способ оберегать себя от страхов.

Укрывшись одеялом, я на всякий случай оставила свечу гореть. Не хотелось оставаться одной в темноте. Покрутившись немного, бросила взгляд на часы. Одиннадцатый час. Где же носит Мэй?

Заснуть без нее никак не получалось. Я переживала за подругу, особенно учитывая ее болезнь, при которой приступ мог настигнуть в любой момент, поэтому решила сходить в прачечную и удостовериться, что с ней все в порядке.

Я вновь надела платье, пригладила волосы и, взяв свечу, спустилась вниз.

Дворец еще не спал. По разговору нескольких слуг я поняла, что сегодня для гостей устраивалось театральное представление. Эмбия Фаулз, невеста старшего принца, была неравнодушна к изящным искусствам.

Я влилась в толпу любопытных слуг и с удовольствием посмотрела сценку из Шекспира. Переодетая Виола признавалась в любви герцогу, а тот пылал страстью к Оливии.

С моего места было хорошо видно правящую чету, принцев и принцессу. Они сидели в первом ряду кресел, остальные гости расположились на небольшом возвышении за ними. Король был полностью сед, роскошная борода спускалась до середины груди. Он выглядел откровенно скучающим, а еще очень усталым, будто смертельная болезнь подорвала его силы. Королева выглядела намного моложе, почти ровесницей старшего принца. Она сидела, отвернувшись от короля и уделяя все внимание молодому и смазливому аристократу, устроившемуся за ее спиной.

Ричард демонстративно не смотрел на представление, проглядывая бумаги у себя на коленях. Одной рукой он сжимал ладонь эмбии Фаулз, что выглядело ужасно трогательно. Эмбия не казалась старой. Скорее, зрелой опытной женщиной, достигшей желаемого.

Я невольно засмотрелась на Энтони. Тот делал вид, что увлечен представлением, только этим можно объяснить, что принц не замечал неловкие попытки сидящей сзади девушки передать ему записку.

Внезапно по мне скользнул тяжелый взгляд. Бледное лицо Ричарда было обращено прямо ко мне. Оставив бумаги, рукой, унизанной увесистыми перстнями, он сделал знак «брысь», словно дворовой кошке. Я отпрянула назад, покрепче ухватила подсвечник и бросилась прочь.

На сердце вновь было неспокойно. Жест старшего принца можно было расценить только одним образом: не путайся под ногами, знай место. Я же намеревалась поступить наоборот. Энтони завтра будет заниматься моим заданием вместо поисков богини, что приведет к недовольству старшего.

Ах, лучше бы я не попадалась Ричарду на глаза!

В столовой для слуг было пусто, на кухне Мэй тоже не оказалось. Я направилась в прачечную, надеясь застать подругу там.

Ночью в прачечной сыро и неуютно. На полу — россыпь капель, огонь от свечи преломляется в них, как в драгоценных камнях. Чаны, кастрюли, катки для глажки отбрасывают длинные тени, двигаются по часовой стрелке в такт шагам.

Мне казалось, Мэй где-то рядом. Я осторожно шла, стук от каблуков отдавался гулким эхом. Впереди, там, где находилась комнатка для стирки кружев, из-под закрытой двери пробивалась полоса света.

Предчувствие не обмануло. Я тихонько открыла дверь и вошла в помещение. Мэй сидела на перевернутой большой кастрюле. На ее коленях был разложен валик, в руках ловко мелькали деревяшки коклюшек, а на лице застыло выражение абсолютной сосредоточенности. Она даже не заметила, как я вошла.

— Прости, что помешала, — сказала я ей.

Она вздрогнула сначала, но, узнав меня, улыбнулась.

— Лиса! Рада тебя видеть. Я плету, чтобы немного успокоиться. Ты иди спать, не жди меня.

— Что случилось?

Мэй поджала губы. На ее лицо вновь упала тень.

— Уинни толкнула меня, и я уронила ворох чистых кружев. На полу было разлито пятно краски, теперь они безнадежно испорчены.

Сухое переложение фактов, но я как вживую увидела то, о чем Мэй умолчала, — суровый выговор с высчитыванием стоимости кружева из зарплаты.

— Как ужасно, — вздохнула я, радуясь, что пришла навестить подругу. — Уже второй раз слышу, что она тебя подставляет.

— Уинни считает, на кружевах работать легче. Что же мне делать? — Мэй спрятала лицо в ладонях. — Завтра она получит мое место. Жаль, я так и не вспомнила свой род. Теперь уже поздно…

Я села напротив нее и бросила мимолетный взгляд на рукоделие. Кружево, тонкое и невесомое, как паутинка, было пришпилено булавками к валику. От него тянулись десятки нитей с палочками на концах. Какая сложная работа настоящей мастерицы!

За спиной Мэй лежала стопка воротничков, измазанных в бурой жиже.

— Не отчаивайся. Я попробую вывести пятна с помощью алхимии.

Мэй посмотрела на меня с надеждой.

— Лиса, ты вновь спасаешь меня.

— Я еще ни разу не пробовала, поэтому радоваться рано. Могу и испортить по незнанию. Прошу, держи меня за руку покрепче.

Странные фантомы набирали силу при использовании дара, поэтому мне было важно ощущать тепло подруги, знать, что она рядом.

Я положила вышитый воротничок с инициалами «У. Б.», испорченный коричневой краской, перед собой. Мэй тихо дышала рядом, стараясь не мешать. Мгновение медитации над мысленными гравюрами из свитка, и вот я увидела нити кружева увеличенными, словно в рекламе стирального порошка, а между волокон — прилипшие комки грязи. Я сделала им «брысь», повторяя жест старшего принца. Они разбежались по столу черными жучками. Кружилась голова, сердце сжималось от страха. Сразу вспомнилось, что за стеной — гулкая темень прачечной. Кто-то враждебный дул мне холодным воздухом в ухо, но тепло Мэй держало меня, как крючок рыболова, не давая уйти в бездну.

— Лиса! Лиса! Посмотри, что ты сделала!

Передо мной лежал девственно-белый воротничок. Без единого пятнышка, даже вышивка с инициалами исчезла.

— Лиса! — повторил мужской голос сзади.

Мы с Мэй обернулись. В дверях стоял подтянутый мужчина лет тридцати, в черной форме с серебряными нашивками.

— Разрешите представиться, Майк Лестер, виз его высочества наследного принца Ричарда Уэстли Гиллареза. Я ищу служанку по имени Лисабель Филлипс.

— Это я, — промямлила в ответ, не зная, чего ожидать от неожиданного визита.

— У меня письмо для тебя, Света, — сказал виз и, стрельнув глазами на нас с Мэй, протянул мне конверт.

Виз скрылся за дверью, а я дрожащими пальцами сломала печать:

«Не верь обещаниям эмбии Уилкокс. Беги из дворца, пока я даю тебе шанс. Не смей жаловаться Э. Эта игра не для тебя.

Р.»

Письмо было написано размашистым почерком, второпях, видимо, совсем недавно во время представления. Лаконичные строчки дышали угрозой.

Я почувствовала, что задыхаюсь. Старший принц разузнал обо мне все, что сумел, включая настоящее имя, разговор с эмбией Уилкокс и ее совет податься во дворец. Неужели она связана с ним или, наоборот, плетет ответные интриги… О чем я думаю? О своей шкуре надо заботиться!

Я мешаю замыслу наследного принца отыскать богиню и оттягиваю на себя внимание Энтони. Ричард уберет меня со своего пути.

Письмо упало из пальцев на пол, и его подняла Мэй. Ее лицо нахмурилось, легким прикосновением она погладила меня по спине.

— Что мне делать?

В горле стоял ком.

— Беги, — сочувственно посоветовала она.

Но как? Бежать в ночи, как вор? Оставить моего принца и никогда больше не увидеть его?

Глупые мысли, мне нужно думать о спасении. Остаться во дворце, кишащем опасностями, значит попасть под тяжелую руку старшего принца…

Но я уже знала, что не найду в себе смелости, чтобы сбежать. Потому что завтра меня ждало испытание, а после него младший принц обещал подписание контракта эмбии. Меня ждала академия алхимии, и я слишком хотела в нее попасть.

— Чего ты боишься? — заботливо спросила Мэй. — Раз старший принц обещал позаботиться о тебе, можешь доверять его слову. О нем говорят: «Железный Ричард».

— Он ничего не обещал, — тонким голосом парировала я, стараясь справиться со слезами.

— Как же, вот.

Мэй расправила письмо, и я увидела, что не заметила на другой стороне листа приписку.

Ричард обещал мне принятие в уважаемый род подальше от столицы, в провинции, оклад, в три раза превышающий нынешний, и должность экономки лорда Уэстерли. Тут я оценила чувство юмора принца, так как именно лорда Уэстерли я назвала своим ложным покровителем. У него еще в наличии слишком ревнивая жена… Человек Ричарда будет ждать меня завтра в полдень возле Западных ворот замка.

Умно придумано. Ричард специально перечислил преимущества на обратной стороне листа, после угроз. Вначале — резкий удар кнута, затем — сладкий вкус пряника. Чтобы овечка уж точно повиновалась. Бежать в никуда невозможно, а когда впереди маячит перспектива безопасности, правильный выбор не столь очевиден. Видимо, я очень мешаю старшему принцу.

Смятая плотная бумага отлетела в угол. Я отряхнула ладони и решительно повернулась к Мэй.

— Сначала стирка кружева, потом все остальное. У меня есть время подумать.

А для себя решила, что постараюсь попасть на задание при любых обстоятельствах. Попробую на зубок, каково обучение в академии. Чтобы точно знать, смогу ли отказаться.

В алхимии никогда не знаешь, каким образом расходуются силы. Стирка воротничков отняла уйму энергии. Наверное, потому, что разделять сцепленные частички грязи и нити — кропотливая работа. Я вспомнила, как морщился принц, когда менял атомы одного вещества на другое, превращая свинец в золото.

Нагревать легче всего, это чистая энергия, которую можно позаимствовать из собственного тела. Двигать тоже не сложно, особенно не слишком тяжелые предметы. А вот остальное пока оставалось загадкой: алхимические растворы, лампы, стеклянные трубки… Думаю, всему этому обучают в академии, или оно придет ко мне позже на интуитивном уровне.

После чистки десятого воротничка меня шатало, все вокруг расплывалось перед глазами. Мэй отобрала последние грязные манжеты и велела возвращаться обратно в каморку.

— Не отпускай меня, — прохрипела я в ответ.

На самом деле от перенапряжения болела голова, будто я не спала неделю и видела сны наяву. У звуков появился вкус, а запахи били в ноздри резкой мелодией скрипки. Мешанина чувств, совсем как во время перехода в этот мир. Может, сейчас меня перебросит назад?

Увидеть родителей, забыть обо всем, как о страшном кошмаре… Будет очень странно оставить все позади, так и не поняв, зачем я тут появилась.

Мэй обнимала меня крепко за талию и почти тащила на себе.

— Мне очень жаль, Лиса, нужно было остановить тебя раньше, — с сожалением отметила она. — Ты бледна как смерть, и синяки под глазами, а я даже не заметила — смотрела на воротнички.

— Мэй, мне страшно, не бросай меня!

— Только не падай в обморок, умоляю! Я не смогу тебя поднять.

Коридор кружился вокруг меня. Мэй ощущалась то сверху, то снизу. Огарок свечи в ее руках очерчивал круг, за ним в темноте прачечной хрюкали и возились неведомые звери, то и дело зажигались огни фар и неслись на меня с невиданной скоростью. Я прятала лицо в кудри Мэй, и мне становилось легче.

Мы вышли к кухне, где вовсю убирались поварята, готовясь к новому дню. Глядя на их возню, я успокоилась, мне полегчало, и я даже перестала опираться на Мэй всем весом. Мы прошлись дальше, держась за руки.

И тут случилось ужасное — огарок мигнул и погас, а подруга подула на обожженные пальцы — свеча честно отслужила свой долг до конца. Коридор впереди утопал в кромешной тьме: после полуночи на половине слуг тушили освещение в целях экономии.

Я остановилась как вкопанная и замотала головой:

— Не пойду. Я не могу идти туда.

— Ну же, миленькая, — уговаривала меня Мэй. — Нам совсем немного осталось до дома. Я припрятала для тебя яблоко, если крысы не съели.

При упоминании крыс по телу прокатилась дрожь, и я еще сильнее подалась назад.

— Нет!

Мэй прислонила меня к стене, сама встала напротив, нахмурив лоб.

— Послушай, у нас в комнате в запертом ларце есть запасные свечи. Если ты подождешь меня, я смогу принести.

Я вцепилась в ее рукав, закрыла глаза. Остаться одной — мучение.

— Я отведу тебя на ту сторону дворца, это ближе, чем наша комната, — предложила Мэй, намекая на покои аристократов. — Там намного светлее. Ты подождешь там, и я сразу вернусь, хорошо? — терпеливо объяснила мне Мэй, как капризному ребенку.

У меня остались силы только на то, чтобы покорно кивнуть и прижаться к ней еще крепче. Мэй погладила меня по голове и новела за собой.

Неприметная дверь — и вот мы в проходе между музыкальной комнатой и персиковой гостиной. Даже тут, вдали от главного зала, на стенах ярко горели алхимические канделябры для удобства знати, отсвечивая сотнями бликов на золотой лепнине потолка. Мэй усадила меня на стул у стены и повторила, что скоро будет.

Я устроилась на стуле, притянув колени к груди. Не подобает служанке сидеть с ногами на обивке, но эта поза из детства — сжаться в комочек, как в утробе матери. Напротив меня на стене в роскошной раме висел портрет молодой женщины. Я невольно залюбовалась розовыми щеками и полуулыбкой. Личико круглое, очень милое, а глаза, наоборот, строгие, волевые, как у эмбии Лестер. Женщина держала в руках букет полевых цветов, ее запястье украшал золотой браслет. Хотя нет, не браслет — изящные часы работы мастера-ювелира. Мои были намного проще, хоть и хорошей фирмы. На остальных жителях этого мира я часов не заметила.

В коридоре послышались шаги, и я на всякий случай села ровно, спустила ноги на пол, но повернула стул так, чтобы быть спиной к коридору. Может, пройдут мимо, не заметив? Не хотелось быть потревоженной, я слишком устала, так что прикрыла глаза и спрятала голову в сгибе локтя.

Ритм шагов по паркету показался знакомым. Уверенная походка человека на вершине власти. Даже сердце замерло на мгновение, а в груди заполыхал жар. Я подняла голову…

Слишком поздно. Меня обняли сильные руки, горячие губы прижались к шее. Я потерлась носом о щетинистую щеку и всем телом вобрала теплоту его объятий.

— Я искал тебя в своей комнате. Куда ты пропала, Света?

Энтони поднял голову и заглянул мне в глаза.

— И почему без тебя так пусто?

От Энтони пахло вином. Он все еще был в парадном облачении, весь в красном с золотом. Стройный, представительный, с растрепанными волосами и сильно пьяный.

Я не сдержала улыбки и погладила его по щеке. Он поймал мою ладонь и прижался губами к запястью. Потянул за локоть, заставил встать в полный рост, прижал к стенке меж двух светильников, как раз напротив портрета. Прислонился всем телом, обхватив за талию.

Энтони тяжело дышал, смотрел на мои губы, и я кожей чувствовала его желание. Во мне тоже все пылало в ответ. Я вдруг поняла, что думать о нем оказалось большой ошибкой, — я столько раз представляла его поцелуй, что умирала от желания узнать, каков он на самом деле.

Нужно отдать ему должное: даже пьяным принц держал слово чести и не переступал границу. Дотронулся лбом до моего, крепко прижал к себе и застыл натянутой струной.

И я тоже обняла его, прошлась ладонью по рельефу мышц на спине. Как хотелось прижать его ближе к себе, положить руку на затылок и дать ему знак…

Я услышала шаги и поняла, что мы не одни. Похоже, принц ничего не заметил, так как его хватка не ослабла. Я повернулась в сторону, откуда ощутила на себе тяжелый взгляд.

Незнакомец стоял на границе светового круга. Лиловую отделку плаща, черные сапоги, длинные ноги и серебряную пряжку на ремне бриджей я рассмотрела хорошо. Подняла взгляд по двойному ряду металлических пуговиц на камзоле, задержалась на скрещенных на груди руках, отметила мощь взбугрившихся мышц. Поднялась дальше по смоляно-черным волосам, рассыпанным по плечам. Лица не разглядеть, оно в темноте, но ясно, что незнакомец пристально разглядывает нас с принцем. По напряженной позе легко прочитать — увиденное ему не нравится.

Мужчина сделал шаг вперед, давая мне рассмотреть себя в деталях. Резкие скулы, пронзительные черные глаза, мощный подбородок. Мне знакомо это лицо! Я видела его раньше, и тогда он тоже рассматривал меня с интересом, морща лоб, словно пытался вспомнить, откуда меня знает.

Лорд Бестерн!

Принц поднял голову, проследил за моим взглядом и возмущенно вскрикнул:

— Ну уж нет, Уильям! Ее я тебе не отдам!

Затем подхватил меня под локоть и потянул за собой. Я не сопротивлялась, наоборот, крепко прижалась к принцу и с готовностью последовала за ним. Но не удержалась и обернулась посмотреть на лорда, совсем как в первую нашу встречу на рынке. На сей раз он не провожал меня тяжелым взглядом, а задумчиво смотрел на портрет, который недавно привлек мое внимание.

Интересно, покровитель эмбии Уилкокс запомнил меня или просто следовал за принцем и невольно стал свидетелем пикантной сцены? Я склонялась к первому, на незнакомок так не смотрят. Это взгляд охотника, настигшего жертву.

Энтони упомянул в прошлой беседе Уильяма, соученика по академии, того самого, которому не подставил бы спину. То ли друг, то ли соперник. И вот Уильям вступил в игру. Может, тяжелый взгляд лорда Бестерна — следствие нездорового интереса к новой игрушке принца? В противостоянии двух влиятельных мужчин я выбрала сторону без колебаний: буду держаться от Уильяма Бестерна как можно дальше.

Выходит, хотя бы с двумя звеньями из цепи Энтони в академии я была знакома: первого мы оставили в коридоре, а за упомянутым принцем именем «Мария», скорей всего, скрывалась эмбия Мария Уилкокс.

В свете этого невольно вновь всплывают вопросы к первой ночи в этом мире. Случайно ли эмбия Уилкокс отправила меня во дворец или у нее был некий план?

Всевозможные догадки крутились в голове, но принц не дал мне додумать — мы влетели в его комнату. Диван уже был застелен белоснежной простыней, одеяло и подушка принца отданы в мое распоряжение. Его собственная кровать являла собой ворох смятых простыней и покрывала. На душе потеплело при виде того, что Энтони собственноручно, да еще и в пьяном виде, позаботился о моем удобстве.

— Ты будешь спать у меня, пока мы не подпишем контракт или не разорвем его ко всем чертям. Понятно? — зарычал он, прижимая меня к запертой двери.

Энтони тяжело дышал, в глазах плескалась неутоленная страсть. Я замерла в его объятиях, ничуть не испуганная грозным тоном. Не могла сдержать улыбки, почему-то этот застеленный диван показался мне ужасно трогательным и говорящим о намерениях принца больше всяких слов.

— Чертовка, — выдохнул он, отпуская меня.

Я подошла к столу, растирая запястья. Вчерашняя паровозотелега выглядела почти законченной.

— Что это? — спросила я его.

Энтони со вздохом отбросил плащ, с облегчением откинулся на кровать.

— Да так, глупости. Пытаюсь воссоздать ваши самодвижущиеся аппараты с помощью алхимии. Пока безрезультатно.

Я мало разбиралась в механике, но тут сразу заметила неправильное соединение колес и подозвала принца. Он отмел мое замечание как несущественное, но затем задумчиво посмотрел на конструкцию и долго молчал.

Досадно, что к моему мнению не спешат прислушаться. Хотя мы с принцем познакомились при обстоятельствах, в которых он мог оценить отнюдь не мой ум и характер. В интересе Энтони ко мне сквозил охотничий азарт мужчины, который соблазняет женщину. Мне же хотелось, чтобы он видел во мне личность, а не только миловидную внешность.

Энтони разобрал свою чудо-машину, чтобы продемонстрировать принцип ее действия изнутри, и повторно подозвал меня. Я показала, где, на мой взгляд, недостает детали, и принц долго вертел модель, прикидывая, как и что можно поменять.

В свете догорающего очага черты его лица заострились, и он казался выточенной из мрамора античной статуей. В быстро брошенном на меня взгляде проскользнуло восхищение.

Одобрение принца отозвалось тягучей патокой внутри, и я отступила на шаг назад, подальше от него, стараясь скрыть смущение.

— Идем спать, — тихо сказал принц. — Опробую твое предложение завтра.

Как много должно произойти завтра! Мне захотелось рассказать Энтони о письме старшего брата, о человеке Ричарда, что будет ждать меня в полдень у Западных ворот. Но я промолчала. Побоялась нарушить прямой приказ не посвящать Энтони. Глупо? Может быть, но по расслышанному разговору в библиотеке мне показалось, что слово старшего здесь закон. Я надеялась, что, может быть, удача будет на моей стороне и я смогу доказать, что достойна обучения в академии.

Принц лично проследил, чтобы я улеглась в постель, и трогательно укутал меня. Поцеловал в лоб, задержавшись дольше положенного.

— Скажи, — спросила я его перед тем, как упасть в объятия сна. — Можно ли свести алхимией старый шрам?

Уродство Мэй не давало мне покоя. Экспериментировать на живой плоти я не собиралась — слишком велика ответственность. Не хотела навредить ненароком, не обладая достаточными знаниями. Но, может, когда-нибудь потом я смогу научиться и помочь подруге?

— О нет, алхимия — королева неживой природы, она не имеет власти над тварями земными. Исцеление — особый дар богини, которым та оделяет лишь избранных по ведомым ей одной признакам. Мне повезло им обладать. В нашей цепи лишь двое могли исцелять. Я и…

— Мария, — пробормотала я, не удержавшись, вспомнив, как эмбия Уилкокс лечила укушенного мною за палец стражника.

— Откуда ты знаешь?

Доселе вольготно полулежавший на краю дивана принц выпрямился и растерял всю доброжелательность. Надо мной нависал собранный следователь с глазами ястреба. Я мигом пожалела, что у меня слишком длинный язык и стоит промолчать об одном, сразу же вылетает другое.

— В мой первый день я остановилась у эмбии Уилкокс. Именно она посоветовала мне пойти во дворец, — твердо ответила я, стараясь заставить голос не дрожать под испытующим взглядом принца.

Он не успокоился, пока не выведал у меня все детали. Я повторила всю историю попадания в этот мир раз десять в разных вариациях, пока он убедился, что я больше ничего не утаила.

Принц прошелся по комнате из угла в угол. Застыл на мгновение на месте. Тихо заговорил, тщательно отмеряя слова:

— Эмбия Уилкокс перед поступлением в академию заключила контракт со мной. Бестерн переманил ее у меня. Дело давнее, но я ничего не забыл. Забавно, что ты перешла из ее рук ко мне. Что-то мне подсказывает, что за всем этим стоит Бестерн…

— Я бы тоже хотела знать разгадку.

— Довольно! Тебе завтра предстоит лабиринт. Выспись, чтобы набраться сил. Я приготовлю бумаги для договора и, если справишься с заданием, — подпишу.

Он отвернулся и подошел к догорающему очагу.

— Это самое легкое решение. Ты отправишься прочь с моих глаз в академию. Ричард останется доволен, так как больше ничто не будет отвлекать меня от его дел. Лучше не привязываться к тебе.

Глава 11

ИСПЫТАНИЕ

Как хотелось откинуть одеяло, броситься к нему через комнату, прижаться к спине, обняв за талию, и прошептать: «Привяжись ко мне, полюби меня. Обещаю: не уйду от тебя к другому!»

Но я осталась беззвучно всхлипывать в кровати, оплакивая упущенные возможности. Я выбрала путь эмбии, а это значило отказаться от принца.

Уехать. Единственное верное решение. Прочь от интриг дворца, выполнить пожелание грозного старшего принца, вырвать из сердца младшего. Выучиться магии, стать бизнес-леди этого мира.

Нужно напомнить себе, почему мне так сильно понадобилась эта академия, если рядом умный, благородный, красивый мужчина, который к тому же во мне заинтересован… Вспомнила. Он принц, а я служанка. Наша связь недолговечна, и мне не хочется остаться вновь с разбитым сердцем. Энтони заинтересован во мне сейчас, но никто не знает, что будет завтра.

Я свернулась в комочек под пуховым одеялом. Королевские подушки были невероятно мягки, ткань ласкала кожу. Энтони не пожалел для меня своей постели, а сам укрылся жестким покрывалом, вышитым колючими золотыми нитями. Он лично отправился искать меня по дворцу, когда не обнаружил в комнате. Уделял дорогое время королевской особы, чтобы обучать алхимии, пусть и недолго. Всегда отвечал на мои вопросы честно и открыто. Даже на элементарно глупые, по здешним меркам.

Кажется, несмотря на попытки держаться подальше, я не осталась равнодушна к его вниманию. Посмотрим, выдержат ли мои чувства испытание академией? Найду ли силы отказаться от соблазна стать его любовницей?

И все же, несмотря на шелковые объятия дорогой ткани, я никак не могла найти удобную позу. Крутилась волчком, подставляла под щеку подушку или две. Мне было неспокойно, терзали смутные предчувствия, будто скоро решится моя судьба и случится непоправимая ошибка. У меня бывало такое чувство перед особо тяжелыми экзаменами.

И только когда диван прогнулся под телом принца, когда он обнял меня рукой за талию и спокойно задышал над ухом, я смогла провалиться в объятия сна.

На часах — без пяти минут десять. Я протираю буфет в библиотеке, хотя все и так блестит. На блюдах высятся идеальные горки печенья и крендельков. Начищенный до блеска чайник свистит, наполненный до краев кипятком.

Я оставляю дела в безупречном порядке на случай, если не вернусь. Вчерашние предчувствия, которым я научилась доверять в свете открывшегося дара, прочили большие перемены, а значит, нужно быть готовой ко всему.

Сначала — лабиринт. Ровно в десять утра пожилой виз Энтони приглашает проследовать за ним. Он чуть хромает при ходьбе, на висках проседь. Мне стыдно в обществе почтенного господина. Мало того, что при первой встрече приняла его за лакея, так еще и нанесла увечье.

Мы идем по узкому коридору. Виз открывает потайную дверь, за которой скрывается винтовая лестница. Крутые ступеньки ведут вниз пролет за пролетом, пока не начинает кружиться голова, и кажется, что надо мной огромная толща камня.

Свет алхимического фонарика освещает прокопченный веками потолок над головой. Воздух спертый, ощущается запах сырости и плесени.

Наконец спуск закончен. На небольшой площадке меня ожидает группа мужчин. Энтони ободряюще улыбается и подает мне руку, помогая спуститься с последней, самой крутой ступеньки.

Я вздрагиваю, оглядывая помещение. Стены построены из людских берцовых костей. В выложенном черепами портале чернеет массивная дверь с металлическими заклепками.

— Ты не обязана это делать, — говорит Энтони.

Заплесневевшие человеческие останки наводят жуть, но я хорошо помню, зачем пришла. Мне дается шанс поступить на обучение в академию, и я от него не откажусь.

— Я готова. Где мы?

— Ты о черепах? На городском кладбище лет двести назад закончилось место, и мои предки приказали перенести останки сюда в качестве напоминания о бренности сущего. Не бойся, лабиринт безопасен. Его раньше использовали для устрашения пленных, но с тех пор мы пользуемся более гуманными методами.

Я замечаю краем глаза кривую улыбку стоящего рядом мужчины и к своему ужасу узнаю в нем старшего принца Ричарда. Он стоит с нейтральным выражением лица, будто сейчас мы на светском приеме. Мне кажется, что он читает мои мысли и знает о намерении не повиноваться его записке.

Что он тут делает?

— Лисабель, послушай, — поворачивает меня за плечи к себе Энтони. Я отмечаю, что он назвал меня липовым именем. — Тебе нужно добраться до сердца лабиринта и принести оттуда золотую чашу. Сумеешь — Ричард засвидетельствует наш контракт. В лабиринте спрятаны ловушки, некоторые способны причинить вред. Полагайся на свою выдержку и смекалку. В случае неудачи кричи мое имя и помни: мы страхуем тебя.

Во рту сухо, пальцы покалывает иголочками от волнения. Спрашиваю, не поднимая глаз:

— Что произойдет, если у меня ничего не получится?

— Я обещаю стабилизировать твой дар, чтобы он не представлял для тебя опасности.

Мне хотелось узнать ответ совсем на другой вопрос. Что будет между мной и Энтони? Значит ли поражение, что мне предстоит изгнание по воле Ричарда?

Старший принц стоит рядом, и я не осмеливаюсь переспросить. Я готова к тому, что в случае неудачи в полдень уйду из дворца навсегда. Мэй назвала старшего принца Железным Ричардом за привычку держать данное слово, и я понимаю, что угроз тот на ветер не бросает.

Мужчины за спинами принцев суровы и немногословны. Они держат руки на стеклянных трубках у пояса, скорей всего, телохранители. Смотрят оценивающе, с усмешкой. Наверное, отнесли меня в категорию постельной игрушки из строптивых, ожидают позорного поражения. Согласна, сейчас я выгляжу не собранной леди-воительницей, а просто напуганной девчонкой.

Энтони незаметно берет мои пальцы в свои и легонько сжимает. Я поднимаю глаза и вижу полуулыбку на резко очерченных губах под аккуратными усами. Глаза принца светятся от гордости. В отличие от телохранителей он уверен, что я сумею удивить наблюдающих. Энтони верит — я справлюсь. От его улыбки плечи распрямляются сами собой. Если он спокоен, то и мне нечего бояться. В ответ я поглаживаю его пальцы в знак благодарности.

Спустя мгновение я стою напротив окованных ворот, стараясь не обращать внимания на пустые глазницы черепов, следящие за мной. Двое принцев, оказав мне честь, собственноручно тянут за тяжелые кольца во ртах железных горгулий, распахивая для меня двери. Я криво усмехаюсь, но спешу скрыть усмешку, поклонившись и опустив голову.

За порталом ждет тьма. В лабиринт я вступаю с пустыми руками. Мне не дали ни оружия, ни светильника. Я сжимаю в ладонях ткань юбки, цепляясь хоть за что-то. Вздрагиваю, когда двери со стуком захлопываются за спиной.

Кромешная тьма вокруг, воздух сырой и застывший, как желе. Я глубоко вдыхаю его и медленно выдыхаю. Самое время придумать план.

Как вести себя в лабиринте, чтобы не потеряться, я слышала мельком еще в детстве: нужно всегда поворачивать направо. Проблема в том, что темнота поглотит меня раньше, чем я доберусь до первого поворота. Пережует и выплюнет, не поперхнувшись. Я уже слышу шорох по пыльному полу в моем направлении. Ожившие страхи или настоящие обитатели лабиринта — это не важно: слепым котенком я с ними не справлюсь. Мне нужен свет.

Я отрываю ткань от подола и с помощью магии поджигаю край. Пока горит яркий огонек, рассматриваю каменный коридор, расходящийся в обе стороны. Узкий и высокий, с прокопченной полосой от факелов на потолке. За кругом света из уходящего во тьму поворота угрожающе горят огнем фары автомобиля. Я знаю свои страхи. Они чужды этому миру и происходят из того вечера, когда я перебежала дорогу за укатившимся мячом в вечерних сумерках. От колес машины мне удалось увернуться, но ужас остался. Я помню, как с ним справиться. Вспоминаю, как вчера ночью перед тем, как уснуть, принц легонько поцеловал меня в основание шеи, посылая волну удовольствия по телу. Фары меркнут, а у меня появляется идея.

Я отрываю еще одну тонкую полосу ткани. Для создания свечи необходимо горючее. Закрываю глаза, чувствую каменные массивные стены коридора. Есть! Впереди в зажиме для факела прячется емкость с маслом. Сворачиваю фитиль из ткани, подхожу к емкости, опускаю ткань в железный конус. Теперь у меня есть источник света, самодельная свеча.

Поворачиваю направо. Звук шагов эхом отражается от стен. В лабиринте тихо, и я слышу собственное дыхание.

Темный провал справа — первое ответвление. Я медлю на мгновение, потом пачкаю кончики пальцев в саже, покрывающей потолок, и на уровне головы рисую полосу на стене. Буду знать, что сюда я уже заходила. Следующий поворот я отмечаю новой полосой и повторно поворачиваю направо. Надеюсь, я все делаю правильно.

Вдох-выдох. Тут заметно холоднее, и дыхание вырывается облачками пара. Язычок свечи горит ровно, не нарушаемый сквозняками. Ноги глухо стучат по каменному полу, кажется, я научилась по отголоску шагов различать длину коридора. Эхо захлебывается. Видимо, впереди туник.

Коридор преграждает гигантское яйцо, вклиненное в него, как в горлышко бутылки. Над верхушкой пробиваются слабые лучи света. Две полосы по нижним углам яйца, там, где оно сужается, освещают пол, словно аварийная световая дорожка в самолете. Белая поверхность гладка на ощупь. Я ударила пару раз костяшками пальцев и услышала гулкий отклик. Внутри пустота. Что за гигантская курица его снесла?

Яйцо выше моего роста. Я поднимаю свечу и вижу узкий зазор между верхушкой и потолком. Может, удастся вскарабкаться на него?

Я резко толкаю яйцо, но оно крепко вклинено между стенами лабиринта. Наклоняюсь вниз посмотреть вдоль «аварийной дорожки». На той стороне мерцает алхимический светильник.

Ага, все понятно. Преодолей преграду, забери приз. В крови бурлит адреналин от предвкушения. Я на правильном пути. Отхожу назад на несколько шагов и со всех сил несусь вперед, выставляя в последний момент пятку для прицельного удара.

Бух! Яйцу нипочем, а вот моя нога получает ощутимый ушиб. Не владею я приемами тхэквондо. Мне бы по старинке, с инструментом. Или попробовать проползти через щель наверху.

Кстати, последнее — неплохая мысль. Я могу нанести на руки с помощью алхимии вязкую смесь, чтобы увеличить трение, и методом человека-паука влезть наверх. Отрываю новую полосу ткани — наносить клей на голую кожу кажется неразумным. Представляю тонкую пленку белого канцелярского клея.

Не получается. Ткань буреет, превращается в ошметки и расползается на глазах. Под рукой ничего нет, чтобы сотворить пресловутый клей. Нужно придумать что-то другое.

Я пробую намазать маслом края яйца и сильнее его протолкнуть, но и эта идея с треском проваливается. Яйцо слишком сильно вклинилось в стенки.

Бросаю взгляд на часы и с ужасом осознаю, что торчу тут уже двадцать минут, хотя на все испытание выделено всего лишь полтора часа. Может, оставить идею забрать светильник и повернуть назад?

Не получится. Масло кончается, свеча на последнем издыхании, новую сделать не могу — не из чего.

В приливе вдохновения я решила потратить свои усилия на застоявшийся воздух. Разбегаюсь, прыгаю на яйцо и помогаю себе сильнейшим дуновением ветра ниже спины. Молекулы воздуха подчиняются с легкостью, я взмываю до самого потолка и вскарабкиваюсь на вершину яйца.

Щель оказывается слишком узкой. Я могу просунуть в нее ногу или руку, но никак не перевалиться через яйцо целиком. Какое разочарование! Еще пять минут коту под хвост.

Я расстроенно отступаю назад, сердце бешено стучит, в груди разливается разочарование. Легкое начало дало надежду, что смогу легко справиться с заданием, но первая же трудность оказалась не по зубам.

На одной злости я таки решаюсь обзавестись оружием — протягиваю руку к стене и приказываю камню развалиться на части. Поднимаю самый крупный из камешков, острым концом со всех сил колочу о гладкую скорлупу, и — о счастье! — по ней змеятся черные трещины.

Я отступаю на шаг назад, довольная зрелищем разбитого гигантского яйца. И вдруг… Какой ужас! С трудом сдерживаю визг. Из белоснежной скорлупы выползает полчище черных скорпионов с изогнутыми хвостами, увенчанными светлыми шипами. Они извергаются из разбитого яйца и лавиной ползут по коридору, клацая жвалами.

Вот когда пригождается умение на воздушной подушке взмывать вверх! Я перестраховалась с силой ветра, который буквально приплющивает к прокопченному потолку, но главное, что скорпионы резво снуют где-то внизу, а я потираю ушибленный нос в относительной безопасности.

Упираюсь руками и ногами в стенки, благословляя узкий коридор, и чуть ослабляю давление ветра. Враскорячку добираюсь до висящего на тонкой нитке светильника, подтягиваю к себе.

Первая победа!

Немного дальше коридор преграждает широкий поток воды. Я с легкостью прохожу над ним по потолку, затем спрыгиваю вниз. Скорпионы кишат по ту сторону ручейка, но здесь я в безопасности.

Облизываю сухие губы. Руки трясутся от напряжения. Так, дышать глубоко, быть спокойной. Еще минут сорок — и все закончится. Не время праздновать победу, нужно идти дальше.

Мне кажется, я поняла метод обучения в академии. Заучивание теории в классах мало что дает. А вот так кидать задачки и наблюдать за тем, как у ученика в голове крутятся шестеренки в поиске решения… Это ведь здорово! У нас на Земле банально не хватает ресурсов для индивидуального подхода. Но если вообразить, что я не одна, а с командой друзей, мы перебрасываемся идеями, поддерживаем друг друга… Да это же мечта!

За полчаса в лабиринте я узнала о своем даре больше, чем за последние три дня.

Со светильником идти легче. На стенах попадаются интересные рисунки, выполненные черным грифелем. Я не засматриваюсь, время проходит, уже одиннадцать. Если за полчаса не найду чашу — провал.

И тут краем уха я слышу похрюкивание и рык. Не рядом, через стенку, но на сердце становится неспокойно. Вытираю вспотевшие ладони о платье и привязываю стеклянную трубку со светящимися бусинами к поясу, освобождая руки. Крепко зашнуровываю кроссовки, чтобы быть готовой к быстрому бегу.

Тяжелые шаги сотрясают лабиринт, будто за стеной резво бегает разожравшийся слон. Стоп, прежде чем идти дальше, надо продумать, как можно в случае чего его обезвредить. Выдыхаю, сжимаю в руке острый камень, которым разбила яйцо. Смогу ли я его ударить? Маловероятно, я не борец… Нужно придумать что-нибудь другое.

Осторожно иду вперед, стараясь двигаться бесшумно. В ближайшем разветвлении, подумав, беру налево — именно оттуда слышится похрюкивание. Не хочу ожидать атаки неизвестного зверя со спины. Уж лучше встретиться с ним лицом к лицу.

В коридоре все светлее, потолок увешан маленькими светильниками, в каждой стеклянной бутылочке — по две-три бусинки. Пол усыпан соломой и опилками. Топот становится тише, из рваного стаккато переходит в глухое буханье. Похоже, зверь услышал мое приближение и тоже готовится к атаке.

Кровь отхлынула от лица, я замираю у стенки, выставив камень вперед.

Из-за поворота выступает оно. Помесь свиньи и крокодила. Лоснящееся, упитанное, сплошь покрытое черными шипами от вытянутого носа до треугольного хвоста. Высокое, мне по грудь, с колоннами конечностей и пастью, полной острейших зубов.

Понюхав воздух, чудовище довольно хрюкает и несется ко мне с мощью средневекового тарана. Я от страха взлетаю к самому потолку. Самодельный каменный нож ударяется об пол и отлетает в сторону где-то внизу.

Вот разиня, боец называется!

Свинокрокодил возбужденно стучит шипастым хвостом по полу, поднимается и перебирает по стене передними лапищами. Вытягивается, сверкает зубами, резкий рывок головы — и пасть смыкается на моей икре.

Кровь веером разлетается по потолку, и только потом вспышкой настигает боль. Я выдираю двумя руками ногу из зубов чудища, с ужасом, как через туман, гляжу мельком на рваные раны и хлещущую кровь.

Порыв ветра толкает меня с утроенной силой по потолку подальше от голодной твари. Она проворно семенит следом стоя, задние ноги шаркают по полу, передние — по стене.

В порыве вдохновения я мешаю опилки с собственной кровью в липкий ком и порывом ветра влепляю в свиные глазки чудища. Оно ревет и мотает головой, разъяренно хрюкая. Опускается на все конечности, вертится на месте, пытаясь освободиться от гадости. Не тут-то было, кровь сворачивается, и мокрые опилки намертво прилипают к коже.

Окрыленная удачей, я леплю комки и пуляю в ноздри и уши свинокрокодила. Он гнусаво ревет, кидается на стены и лязгает зубами. Шипастый хвост плетью мотается из стороны в сторону.

Я глотаю подступившую тошноту. Рана словно онемела, а может, боль не чувствуется из-за адреналина. Пока не схлынула храбрость, приземляюсь на пол подальше от толстого зубастика и хромаю прочь.

За мной тянется красный след, как в фильме ужасов. Накрывает ужасная слабость — то ли потеря крови, то ли перерасход сил. Меня шатает, перед глазами мелькают белесые червячки.

Я останавливаюсь, упираюсь дрожащей ладонью в стену, сгибаюсь пополам. Выворачивает до желчи, до спазма желудка. Запах крови витает в воздухе.

В голове только одна мысль: «Лишь бы не помешали. Смогу».

Еще два шага вперед. Подталкиваю саму себя воздухом из последних сил. Впереди коридор расширяется. Комната!

На постаменте посреди зала с круглым потолком блестит золотом и драгоценными камнями вожделенная чаша. Она полна красной жидкости.

Я беру ее в руки и принюхиваюсь. Вино. Меня терзает отчаянная жажда, организм требует напиться. Чашу оставили принцы, значит, и ее наполнение — часть награды.

Глоток. Вино заполняет рот, ничуть не горькое, с нотками свежих ягод, глубоким ароматом. Оно мгновенно ударяет в голову, и мне становится ничуть не страшно. В сердце поет песню чистый восторг.

Хлопок, еще хлопок. Потайная дверь в стене комнаты отодвигается прочь, и сквозь нее входят принцы с телохранителями и визами. Аплодирует Ричард, размеренно, с каменным лицом. Энтони подхватывает меня под локоть, делает знак своему визу подать сундучок со снадобьями и расстелить на полу плед.

Укладывает меня на пол, шепча на ухо:

— Ты великолепна.

Размеренными движениями достает порошок, сыплет тщательно отмеренное количество на рану. Затем капает жидкость из зеленого пузырька.

Ногу прошивает электричеством, в глазах темнеет от боли. Я вцепляюсь в плед, сжимая зубы. Всхлипываю, не давая крику вырваться наружу.

Слышу тихий голос Энтони:

— Потерпи. Укус бигаста воспаляется, необходимо выжечь заразу из кровеносных сосудов…

И одновременно я слышу размеренную речь Ричарда. Тот смотрит на меня сверху вниз, скрестив руки на груди:

— Находчивость, выдержка, способность нестандартно мыслить… Мой бигаст без единой царапинки, уже за одно это я вынужден признать, что ошибался в ней. Ты неплохо разбираешься в людях, брат. С удовольствием засвидетельствую контракт после обеда. А сейчас прости, Энтони, дела ждут, хотя сегодняшнее зрелище оказалось весьма занятным. Уверен, твоя эмбия окажется настоящим бриллиантом лет через пять. Следует присмотреться к пришельцам из ее мира повнимательней, сегодня же отдам соответствующий приказ.

Ричард легко кланяется и на прощанье обращается непосредственно ко мне.

— Надеюсь, вы хорошо отдохнете, леди, и ничто не нарушит ваш обеденный сон. Я прослежу, чтобы ваше завтрашнее путешествие в академию оказалось комфортным. — Затем он бросает взгляд на мой трофей и добавляет: — Вы заслужили этот кубок.

Я понимаю послание между строк. Сегодняшний отъезд в полдень отменяется. Ричард подает руку перемирия, пока я готова как можно быстрее уехать подальше от дворца.

Что ж, я хотя бы сумела завоевать его уважение. Видимо, тем, что не покалечила чудище, к которому старший принц испытывает симпатию.

Зверушка подходит к характеру Ричарда.

Энтони поднимает меня на ноги, и от этого кружится голова. Я подношу ладонь к виску и спрашиваю:

— Что это за вино? Крепкое, хотя поначалу совсем не чувствуется.

— Вино? — переспрашивает принц.

Подает знак телохранителю, и тот подносит к нему кубок, наполненный красной жидкостью. Принц принюхивается, рассматривает золотую чашу.

— Что за шутки? Кто подменил призовую чашу?

Энтони обмакивает палец в вино, пробует на язык, затем отпивает маленький глоток.

— Мне знакомо это вино… Им славятся южные угодья. Знаменитые виноградники Бестернов.

Я прикусываю губу. Вино оставил неизвестный, а я выдула половину чаши. В этом мире нельзя расслабляться ни на секунду.

Энтони распахивает глаза, мигом потерявшие теплоту.

— Уильям проник в лабиринт и заменил кубок. Ты пила вино из родовой чаши Бестернов, Света.

— И что это значит?

Энтони кривит губы, протягивает плащ со своего плеча. Я бросаю взгляд на себя и ужасаюсь. Платье превратилось жалкие лохмотья. Ноги в кроссовках грязные, с белым пунктиром шрамов на икре, в бордовых разводах засохшей крови.

— Пока не значит ничего. Скорей тебе нужно принять ванну и отдохнуть, а меня ждут дела.

Я покорно иду за Энтони, но пресловутый кубок не дает покоя. Я оборачиваюсь — один из телохранителей выставляет его обратно на пьедестал. Меня тревожит мысль, что кубок и вино — завуалированное послание лично мне от лорда Бестерна.

Только я не могу в нем разобраться.

Глава 12

ВЫБОР

Принц привел меня в свои покои, усадил в глубокое кресло. Позвонил в колокольчик и отдал распоряжения расторопно появившейся служанке. Я не слушала, погруженная в собственные переживания.

После испытания ощущала себя совершенно разбитой. Волна адреналина схлынула, нога нещадно ныла, ссадины и синяки давали о себе знать. Триумф больше не тек жидким золотом по венам, и в сердце закрался страх перед неизвестностью.

— Можно задать один вопрос? — спросила я Энтони, когда мы остались одни.

— Конечно, Света.

Он устроился в кресле напротив, сцепил пальцы и внимательно посмотрел на меня. Карие глаза светились заботой и ноткой сожаления. Он тоже чувствует предстоящую разлуку?

— Почему Ричард заботится о зверюге из лабиринта?

— О бигасте? У тебя острый глаз, брат оценил бережное отношение к своему любимцу. Как правило, новички не столь искусны во владении даром.

— Что новички делают с бигастом?

— Подумай, Света.

Энтони наклонился вперед, вглядываясь в мое лицо.

Мне стало не по себе от открывшейся истины. На данной стадии я умела неплохо нагревать и охлаждать, переносить молекулы вещества с места на место…

Медленно выдохнула и произнесла тихим голосом:

— Я могла бы выжечь его сердце прямо в груди…

Энтони удовлетворенно кивнул.

— Именно так и поступает большинство адептов на первом испытании. У тебя будет неплохая фора в академии. Ричарда подобная судьба питомца не радовала, как можешь представить.

Я сглотнула. Тревожно осознать, что, обретя магические силы, я превратилась в опасного убийцу. Правда, не знаю, способна ли я нанести вред живому человеку… Не хочется думать об этом — слишком большая ответственность.

— Как он согласился присутствовать на испытании? — меня интересовало, как удалось младшему принцу уговорить старшего.

— Света, ты появилась из ниоткуда, привлекла к себе внимание члена королевской семьи, проявила успехи в алхимии. Желание оценить твои способности естественно.

Я потупилась, обдумывая его слова. Лабиринт вымотал меня, душевных сил сдержаться и молчать катастрофически не хватало. Я с обидой бросила:

— Так вот что я для вас! Интересная игрушка?

Энтони хмыкнул, отвернулся к окну. Долго молчал, постукивая пальцами по подлокотнику, пока не сказал:

— Что значишь для меня ты, раскрывать не буду. А я для тебя просто средство подняться на ступеньку карьерной лестницы, не правда ли?

Он поднялся, откинул с лица мешающую прядь. Скулы заострились, между бровей пролегла морщинка. Моего взгляда Энтони избегал.

— Прости, Света, меня ждут дела.

На прощанье принц наклонился и прикоснулся к моему запястью губами, будто я принцесса, а не простая служанка. Я закрыла дверь за Энтони, прижала к груди ладонь. Поцелуй горел на коже, сердце билось, разгоняя по груди горечь.

В дверь постучали. Я сразу же открыла, почему-то надеясь увидеть принца, но в парадном коридоре стояли два дюжих лакея с ванной, которая не прошла бы в тайную заднюю дверь.

Они молча занесли железную ванну с витыми ножками и поставили у камина. Вслед за ними вошли служанки с ведрами. Среди них была и Бесс. Я приветственно подняла руку, но Бесс сделала вид, что не заметила, быстренько вылила воду и выскочила за дверь. Остальные тоже бросили на меня хмурые взгляды, но не сказали ни слова.

Стало неприятно, я отвернулась к окну и обняла себя за плечи. В рваном платье, с оголенными ногами я выглядела распутно, но слуги посчитали мой статус высоким, чтобы не насмехаться в лицо. Видимо, слухи об испытании в лабиринте успели разойтись. За спиной, наверное, обо мне многое говорят, недаром Бесс строит из себя чужую.

Одна из служанок положила на кровать новое платье, темно-синее, цвета вечернего неба, с вышивкой по обшлагам и белоснежным воротничком. Скромное платье, которое не притягивало мужской взгляд и подходило не служанке, а эмбии.

После ухода слуг я облегченно вздохнула. В комнате принца стало светло и тихо. Над внушительной ванной парило облако ароматного пара.

Вода была горячей, пахла хвоей. Я с огромным удовольствием опустила побитое тело в ванну и хорошенько промыла голову жидкостью из оставленного флакончика.

В душе пульсировала благодарность принцу: может, на словах он и выказал недовольство, а на деле продумал до мелочей, как поухаживать за мной. Без прямого приказа Энтони не было бы ни ванны, ни новой одежды. Я в этом дворце — никто.

Мне стало стыдно. Как в детстве, когда мама обнаружила, что я разбила фамильный фарфор. Я тогда расколотила чашку из сервиза «Мадонна», осколки сгребла в совок и выбросила в мусор, никому не сказав. Мама безмолвно принесла мусорный пакет с доказательствами преступления. Я стояла перед ней пунцовая от чувства вины.

Вот и сейчас на душе кошки скребутся, потому что в словах Энтони чистая правда. Я ни разу не поблагодарила его. Я отказывала ему, желая стать эмбией, а он вел себя исключительно благородно. Думала о своих чувствах и ни разу — о его.

Поначалу простительно, ведь я попала в другой мир, и голова кружилась от вихря приключений. Но теперь, когда благодаря принцу я вытащила счастливый билет и отправляюсь в академию, нужно посмотреть в глаза собственному отражению и признать: я веду себя как чертова эгоистка.

Я зло растерлась полотенцем, натянула на себя новое платье. Из зеркала на меня смотрела серьезная девушка с заострившимися чертами лица и тонкой талией. Я заметно похудела с тех пор, как попала в этот мир. Выгляжу изможденно, с темными кругами под глазами. Не знаю, что во мне нашел принц, ведь в его распоряжении — любая женщина королевства, включая первых красавиц. Наверное, в данную минуту его дело — развлекать очередную кандидатку в богини.

Я беспокойно заметалась по комнате, стараясь привести мысли в порядок. Мне необходимо поговорить с кем-то. Нужно рассказать обо всем Мэй и попрощаться… Ох, как не хочется прощаться!

Уходить без разрешения нельзя, к тому же бесполезно. Сейчас день, Мэй работает в прачечной, среди суеты мы не сможем нормально поговорить. Решено, напишу ей письмо.

Я подошла к секретеру возле окна, устроилась на удобном стуле с шелковой обивкой в алую и золотую полоску. В одном из ящичков секретера лежала писчая бумага с королевским гербом. В инкрустированном драгоценными камнями стакане ждали очиненные перья, наполненные темной жидкостью.

Опять алхимия… Я опробовала на руке — пишут ровно, без пятен, как наши земные ручки. В другом ящике я нашла специальную губку, чтобы стирать чернила, и принялась развлекаться: рисовала закорючки на руке, затем стирала…

Я смотрела на гербовую бумагу с золотыми завитушками и нарисованной сверху короной. Странно на дорогом листе писать послание от одной служанки к другой. И все же я вывела для Мэй письмо на чистом английском без всяких сложностей с языком. Поблагодарила за доброе отношение, за терпение к чужачке и хорошие советы. Пощекотала подбородок пером. Мне хотелось бы забрать ее из дворца. Мэй мягкая, как комнатный цветок, слуги не примут ее за равную и выживут, как умеют стойкие к невзгодам дикие растения вытеснять культурные. Без меня она вновь будет одинока.

Странно, как быстро прошлое превратилась в туманный сон. Я помнила свою лабораторию, научного руководителя, родителей, подруг, Диму… Но это была другая жизнь, в которой я тайно чувствовала себя не живущей в полную силу. Будто меня поместили сюда, чтобы узнать, чего я действительно стою.

Я вернулась к письму, стараясь сдержать рвущееся наружу обещание забрать Мэй из дворца. Неизвестно, смогу ли я, а данное слово следует выполнять при любых обстоятельствах.

За спиной скрипнула входная дверь. В проеме замер Энтони, с грустной улыбкой оценил мое новое одеяние.

— Я вдруг понял, что буду скучать по тебе.

— Я тоже, — ответила ему, краснея.

У меня все еще перехватывало дух, когда Энтони входил в комнату. Принц красив: ореховые глаза, каскад волос, ширина плеч и статность фигуры. Кажется, будто он не осознает собственную неотразимость.

— Сегодня последний наш день вместе, и я не хотел бы провести его вдали от тебя. Могу ли пригласить тебя на небольшую прогулку?

Я поместила перо обратно в подставку, встала, разгладила платье и шагнула навстречу принцу, протягивая руку. Энтони перехватил мою ладонь и поместил себе на локоть.

— Надеюсь, не помешал тебе?

— Я уже заканчивала письмо. Хотела попрощаться с подругой.

— Твоим «якорем», я помню. Хочешь, я позабочусь о ней?

Я остановилась, с восторгом и обожанием посмотрев ему в глаза.

— О, Энтони, правда? Ты сможешь?

Он накрыл мою ладонь своей и хмыкнул.

— Как легко сделать тебя счастливой.

— В этом преимущество служанок, не правда ли? Умение довольствоваться малым, — хмыкнув, с горечью ответила я ему.

Мне слишком хотелось прочитать выражение лица принца, когда ему напоминают о разнице в нашем положении.

— Ты не служанка, — отрезал принц. — И слишком дерзка для будущей эмбии.

— К твоему сведению, Энтони, я не умею довольствоваться малым.

Не знаю, почему я это сказала. Может, таким образом просила прощения за то, что выбрала академию, а не его объятия?

Энтони потянул меня вперед, заставляя продолжить путь. Мы вышли в коридор с чередой арочных окон по правую руку. Я невольно залюбовалась на покрытые лесами холмы и заснеженные вершины на горизонте. Синее озеро блестело на солнце, и щедрой рукой по его поверхности разметались белые треугольники парусов.

После долгого молчания Энтони спокойно отметил:

— Мне это известно, Света. Амбиции пригодятся в академии, и, как твой покровитель, я должен быть доволен этой полезной чертой. Но как мужчине мне жаль, что мое общество показалось тебе недостаточно привлекательным.

Мы прошли до конца коридора. Энтони открыл для меня дверь и подождал, пока я пройду внутрь. Когда я поравнялась с ним, тихо сказал:

— Я проведу тебя в Западную башню, самую высокую во дворце. С нее в хорошую погоду можно увидеть крыши академии. А еще там удобно разговаривать без свидетелей.

Я придерживала юбки одной рукой, а вторую положила на перила. Ступеньки витой лестницы вели наверх, в узких бойницах мелькало голубое небо с перистыми клочками облаков.

Я смотрела не на прекрасный вид, а на стройные ноги принца, идущего впереди. Ему было горько от близкой разлуки, а у меня и вовсе неспокойно на сердце.

На десятом пролете дыхание сбилось и закружилась голова. Я все еще была слаба после утреннего испытания. Ванна помогла прийти в себя, но физическая нагрузка оказалась чрезмерной. Я остановилась и прижала ладонь ко лбу, пытаясь усмирить тошноту.

Выдох — и сильные руки подхватили меня под колени и за поясницу. Принц с легкостью поднял меня и понес наверх. Я прижалась щекой к плечу, вдыхая запах Энтони. Плавилась в его объятиях, уткнулась носом в камзол, скрывая глупейшую улыбку — меня за всю жизнь никто не носил на руках. Диме это и в голову бы не пришло, а до него… Кажется, все мужчины, бывшие в моей жизни до принца, бледнеют, не сумев сравниться с ним.

Бабочки в животе, непереносимая легкость. Сладостно сжимается сердце в его присутствии. Как усмирить бушующие чувства?

Энтони глубоко дышал, и я как завороженная наблюдала за часто бьющейся жилкой на шее. Я обвила его руками за шею и про себя молилась, чтобы это мгновение никогда не заканчивалось. Мне было тепло и уютно в его объятиях.

Последний шаг — и он осторожно помог мне встать на землю. На мгновение мы оказались стоящими друг напротив друга. Грудь Энтони тяжело вздымалась, капелька пота скатилась по виску. Я медлила, наслаждаясь теплотой его ладоней на своей талии.

Очнувшись от наваждения, посмотрела вокруг. Тут, на самой вершине башни, было ветрено. Короткие волосы сразу растрепались, непослушные локоны лезли в глаза. Энтони заправил завиток за мое ухо, прочертив горячую линию пальцем по щеке.

Я подошла к широким каменным перилам. Выдохнула, пытаясь унять тянущее чувство в груди.

Энтони встал за спиной, поднял мою руку и указал пальцем на просвет между горами с правой стороны. Если напрячь зрение, можно было рассмотреть за вершинами елок внушительную каменную цитадель с алыми крышами.

— Видишь ее? — выдохнул на ухо. — Академия алхимии.

Солнечные лучи золотили высокие башни академии. Ветер бил в лицо, казалось, еще миг — и я смогу расправить крылья, полететь туда. Дыхание перехватывало от сумасшедшего предвкушения, словно в вечер выпускного, когда пьянит свобода от школьной рутины. Энтони держал меня за талию, его прикосновения заставляли кровь бежать быстрее по венам.

— Что ожидает меня там? — спросила я дрожащими губами.

— Прежде всего нужно обуздать дар. Затем — защитить себя, чтобы никто другой не смог заморозить сердце в груди. Изучить историю, экономику, физику и медицину, потому что алхимик не может быть неучем. Познать премудрость управления. И последнее — артефакторика. На грани алхимии и науки. Искусство создавать предметы, способные действовать без помощи дара.

— Как светильники?

— Или оружие. Им увлекается Ричард.

— Энтони, — я повернулась к нему и заглянула в глаза, — ты говоришь об академии, словно это лучшее место на земле.

— Я посвятил ей жизнь, — пожал принц плечами. — Я не политик, Света. Борьба за власть скучна и бессмысленна. Познавать секреты мироздания — вот моя истинная страсть. Но с каких пор облеченные властью имеют право следовать зову сердца?

Он смотрел на мои губы прямо, с вызовом. С каждой минутой было все сложнее противиться магнетизму принца.

Я поправила воротник его камзола, и так идеально отглаженный, прикусила нижнюю губу.

— Я могу тебя понять, — прошептала, не поднимая глаз. — У себя дома… Там, в другом мире, я изучала строение головного мозга рыб. Они, может, и примитивные, но строение гипофиза похоже на наше…

Я запнулась. Совсем недавно принц выведал имена всех парней, с которыми я целовалась, а тут смутилась рассказать незначительный момент из биографии, который лежит на поверхности. И вместе с тем мне было важно прочитать в его глазах реакцию на путаное признание. Понять, интересно ли ему то, что важно для меня, или он ищет лишь благодарного слушателя. Сосуд для удовлетворения желаний.

— Для этого я и привел тебя сюда, Света. Расскажи о себе. Не то, что я выпытал во время допроса, а то, что ты желаешь доверить мне. Не как покровителю, как другу…

В его словах проскользнула некая фальшь, но я так и не смогла понять, в чем дело, утонув в глубине его ореховых глаз. Утреннее переживание и близкая свобода пьянили. Я вся чувствовала себя легкой как перышко, словно вот-вот улечу ввысь.

Энтони поддерживал меня за спину, в его голосе слышалось волнение. Он высматривал что-то в моем лице, и в глазах принца читался страх не найти отклика. Так улитка выглядывает наружу, выставляя щупальце с глазом, готовая в любой момент юркнуть обратно в раковину.

Я шагнула вперед, на протянутый мост доверия. Рассказала о своих надеждах сделать новое открытие. О том, что львиная доля усилий в лаборатории уходила на черную работу. О том, что научный руководитель все чаще выставлял на смех мои достижения. В последнее время череда неудач подорвала веру в себя, и я подумывала о том, чтобы бросить аспирантуру и найти работу в фармацевтической компании.

Принц молча слушал, прижимаясь ко мне все сильнее. Мы сели прямо на пол, спиной к каменному балкону. Я притянула колени к груди, принц накрыл нас обоих плащом, защищая от ветра. Его близость кружила голову, сердце билось часто-часто.

— Только в академии я чувствую себя дома. Во дворце нет ни единого человека, которого я мог бы назвать другом. Потерять тебя, пусть даже ради возможности видеть каждый день в далеком будущем, — слишком болезненно.

Энтони подобрал мелкий камень и кинул вперед через балюстраду. Я положила ему голову на плечо. Мы сидели, закутанные одним плащом, отделенные от мира высотой башни, и казалось, будто ничего не существует, кроме нас двоих, что пропасть между нами — иллюзия. Мы обнимались, как мужчина и женщина, которых тянет друг к другу, как заведено с начала времен. Моя проблема была в том, что я так и не прониклась разницей в нашем социальном положении. Всегда думала втайне, как и любая девушка двадцать первого века, что все люди равны.

Когда солнце опустилось на запад, сердце предательски заныло. Мы замолчали, наслаждаясь близостью друг друга. Никто не хотел рушить хрупкое родство душ напоминанием о том, что пора уходить.

Я не умела молчать в подобные моменты. Мне всегда хотелось расставить точки над «и».

— Зачем ты привел меня сюда, Энтони? — спросила я тихо, почти шепотом, боясь разрушить хрупкую идиллию.

Он поджал губы.

— Иногда, — глухо произнес он, — чтобы избавиться от наваждения, нужно разглядеть его вблизи.

— И как, — спросила я, незаметно смахивая предательскую слезу, — избавился?

— Нет, — бросил он и поднялся на ноги, встав ко мне спиной. — Затея оказалась роковой ошибкой.

Энтони повернулся ко мне с непроницаемым выражением лица.

— Идем, Света. Уже поздно, тебя ждет контракт.

Он протянул руку, и я поднялась на ноги. Его прикосновение жгло кожу, а как только я встала, Энтони тут же отдернул ладонь, чтобы не прикасаться ко мне дольше нужного.

Я теряла его. Нужно найти силы попрощаться достойно. Это мой выбор.

Мы молча спускались по ступенькам. Я шла впереди, придерживаясь рукой за каменную стену, второй поднимала длинную юбку. Тишина давила, и на душе было тяжело, будто совершена ужасная ошибка.

Я спускалась, погруженная в собственные думы, и вдруг туфля заскользила на отполированной ступеньке. От неожиданности я отпустила юбки и тут же запуталась в них. Пальцы заскребли по стене, не находя опоры, я взмахнула руками, как раненая птица, и завалилась вперед, прямо в зев бесконечного лестничного пролета.

Сильная рука принца обвила меня за талию и резко притянула к широкой груди. Я тяжело дышала, напуганная падением. Глаза Энтони блестели в свете косых лучей закатного солнца.

В груди смешались в яростный сплав желание, тоска, благодарность и злость на саму себя. Озаренный золотым сиянием принц был сказочно красив, а то, как он смотрел на меня, заставляло плавиться забытым на плите маслом. Его губы, чуть приоткрытые, желанные, находились на расстоянии вдоха.

Я не удержалась.

Привстала на цыпочки, попробовала их на вкус.

Энтони схватил меня в охапку, прижал к себе и поцеловал жадно, страстно, будто этот поцелуй — последний в жизни. У меня перехватило дыхание и подкосились ноги. По венам растекся жар. Я никогда ни с кем не чувствовала подобной сладости. Земля ушла из-под ног, все вокруг расплылось и потеряло значение.

Энтони резко оторвал меня от себя.

— Это минутное помешательство. Я сделаю вид, что ничего не было, мы спустимся и подпишем контракт. Не буду отнимать мечту, к которой ты стремилась.

Я закрыла его рот поцелуем. Второй оказался еще слаще первого. Пальцы зарылись наконец в его длинные волосы, мягкие и шелковистые, как я давно мечтала. Язык тронул кончик его языка, посылая электрические заряды по всему телу.

Я внезапно поняла, как сильно хотела этого.

Энтони издал протяжный стон, поцелуй стал глубже, страстнее. Наше дыхание смешалось, сердце бешено билось, отстукивая ритм безумия. Я должна была пожалеть о своем поступке, подумать о будущем, но вместо этого купалась в ощущении чистого восторга.

Что ж, я не первая женщина, отказавшаяся от карьеры ради мужчины.

Энтони развернул меня, прижал спиной к стене, снова заправил выбившийся локон за ухо.

— Ты невероятная, — прошептал он и припал ко мне в поцелуе.

Я обвила его руками за шею, вдохнула полной грудью запах. Его усы чуть щекотали, а губы были мягкими и нежными. Я выгнулась навстречу, Энтони обнял меня за спину. Мы оба потеряли голову от близости и целовались целую вечность, пока губы не распухли и не приобрели привкус железа.

— Ты не жалеешь? — с тревогой спросил принц. — Я сделаю все, чтобы не пожалела.

Я широко улыбнулась, переполненная счастьем от долгожданной близости с ним.

— Ты теперь мой, это больше, чем я могла желать.

— Я мечтал о тебе с самой первой встречи. Помнишь, наткнулся на тебя в коридоре? Никогда не видел никого красивей.

— Это ты ослепил меня настолько, что бутылки выкатились из рук, — призналась я.

— Ты специально заснула в моей спальне?

Я отрицательно покачала головой, и он заулыбался еще шире.

— Лучшая ошибка в моей жизни, — заверила его.

— И в моей.

Мне вновь захотелось поцеловать Энтони. Забыть об окружающем мире, о разделяющей нас пропасти. Принц и служанка. Не думать об этом. Сосредоточиться на сладости его губ, на томной неге, растекающейся от прикосновений.

Я бы все равно не смогла уехать от него. Даже если буду в объятиях принца всего час — игра стоит свеч.

Мы спустились за руки, как дети. Не замеченные слугами, не иначе как богиня подсобила, прошмыгнули в комнату принца, заперли дверь и замерли друг против друга.

Принц расстегнул застежку плаща и откинул его прочь. Распахнул камзол и избавился от него. Медленно принялся за пуговицы на белоснежной батистовой рубашке.

Я наблюдала, закусив губу, не отводя от него завороженного взгляда. Красив, как античный бог: мужественное лицо, широкие плечи, литые мышцы. Энтони лукавил, когда говорил о себе только как об ученом. Тренированное тело и плавные движения указывают на выправку воина.

Он положил руки мне на плечи, огладил строгое кружево воротника.

— Я так долго этого ждал.

Я подняла ладонь и пробежалась пальцами по его груди. Спустилась вниз к кубикам пресса. Сглотнула, ощутив тянущее чувство внизу живота. Будто у меня хватит выдержки отказаться. Особенно сейчас, когда я только распробовала. Даже если это значит, что контракта не будет.

Завела руки за шею и демонстративно расстегнула верхнюю жемчужную пуговичку на воротнике. Повернулась спиной, предлагая закончить начатое.

Принц принялся за дело, целуя каждый освободившийся позвонок. По спине пробегали мурашки от прикосновений губ. Я тяжело дышала, наслаждаясь опаляющим дыханием Энтони. Когда платье сползло до пояса, он прижался к моей спине горячим телом. Я выгнулась назад, его руки поднялись от талии вверх, накрыли грудь.

Мы оказались на кровати, сплетенные воедино. Энтони целовал меня в шею, я впилась ногтями в его спину. Платье осталось валяться на полу, нижняя рубашка задралась до пояса.

Я не была девочкой, но подобное безумие переживала впервые. Кожа стала невероятно чувствительной и отзывалась на каждое прикосновение принца. Моя душа рвалась к нему, сметая преграды, заставляя гореть огнем.

Когда он вошел в меня, это отозвалось настолько сладостным ощущением наполненности, что мы оба застонали, будто от непереносимой муки. Я цеплялась за простыни, Энтони хрипло дышал. После бурной гонки мы затихли в объятиях друг друга, как одно целое. Как частички головоломки, идеально подходящие друг к другу.

Он перекатился на спину, я затихла на груди принца, потрясенная пережитыми ощущениями. Энтони поглаживал мой бок, невидяще уставившись в потолок.

Мы не могли подобрать слова произошедшему, настолько сильной оказалась нахлынувшая волна чувств. Энтони поцеловал меня в макушку, заботливо и привычно заправил завиток за ухо.

Этот жест отозвался чистой нотой зазвучавшей в душе скрипки.

— Ричард меня убьет, — сказала я, прокашлявшись. Почти в шутку, больше всерьез.

— Я донесу до него, что твоя жизнь неприкосновенна, пока я дышу, — серьезно ответил Энтони.

Я доверяла его обещаниям. Это моим словам верить нельзя, а Энтони меня ни разу не подвел.

Глава 13

ПТИЦА В КЛЕТКЕ

Энтони поцеловал меня в макушку и попросил не покидать комнаты, пока он не вернется. Я тихо кивнула, поражаясь перемене в себе. Я больше не смела дерзить Энтони, стала послушной и мягкой, как пластилин в руках ребенка, полностью зависимой от воли принца. Мне не нравилась это перемена.

Что-то внутри сломалось. Эйфория от близости схлынула, и мне стало зябко и отчего-то очень одиноко. В груди тянуло от тяжкого ощущения совершенной ошибки.

Я вздрогнула от щелчка закрывшейся двери. Подошла к секретеру, взяла в руки недописанное письмо к Мэй. Медленно разорвала его на две части, наслаждаясь звуком рвущейся бумаги. Потом, будто обезумев, изорвала письмо на клочки. Собрала их в плотный комок, бросила в угол, села на пол и разрыдалась.

Что я наделала!

Под властью временного помутнения рассудка перечеркнула судьбу. Я ведь хотела попасть в академию, стать значимой, чтобы со мной считались. А вместо этого… Любовница принца, доступная служанка…

Внутри скрутился болезненный ком. Противное чувство, будто меня использовали.

Слезы высохли, я бессильно сжала кулаки. Не могу никого винить, ответственность на мне одной, мне и расхлебывать последствия.

В дверь постучали. Я накинула платье, застегнула верхнюю пуговицу на шее сзади и встала спиной к окну, чтобы выглядеть прилично хоть спереди.

Вошли две служанки с ворохом цветной ткани в руках. Третья быстро заправила постель и навела порядок в комнате. Четвертая занесла поднос с дымящимся чайником и множеством тарелочек. Служанки разложили на постели богато расшитые наряды из летящей ткани, достойные принцессы. Скорей всего, с плеча сестры Энтони, мы с ней похожего сложения.

— Скажите, пожалуйста, когда вам удобно принять модистку?

Служанки выстроились в ряд напротив меня. Они все казались незнакомыми, впрочем, горничных я до сих пор не видела. Я отметила, что они избегали обращаться ко мне по имени.

— Я не нуждаюсь в услугах модистки, — выдавила я в ответ.

Никого не хотелось видеть.

— Позвольте поухаживать за вами.

Энтони прислал в мое распоряжение четырех служанок. Неслыханная щедрость.

Я бросила взгляд на пышные одеяния на кровати и вцепилась в синюю ткань своего платья эмбии. Я его больше не достойна. Пришло время превратиться в яркую птичку, усладу для глаз сильных мира сего.

Мне стало противно.

— Я голодна. Возвращайтесь через час, — коротко ответила я.

Не хотелось казаться невежливой, но голос дрожал от непролитых слез.

Служанки покинули комнату, окидывая меня озадаченными взглядами.

Я присела у столика с едой, но ни к чему не притронулась, смотрела в окно, но ничего не видела.

Наряды, яства, деньги — мне ничего этого было не нужно. Я хотела увидеть Энтони, посмотреть в его глаза, понять, что со мной произошло там, в Западной башне? Я ведь не совершаю опрометчивых решений, так отчего же поддалась чарам принца?

Потянулись тягучие минуты. Я медленно сняла с себя полюбившееся синее скромное платье, отбросила прочь. Подняла с постели новое, из прозрачного тюля в голубых тонах, с бесчисленными складками, красивое и легкомысленное. Померила, покрутилась перед зеркалом, разметав юбки. Теперь мой вид больше подходит для королевской любовницы.

Я поняла, что меня гложет. Слишком быстро отдали распоряжение, будто все было подготовлено заранее. Будто принц знал, что я не откажу.

Слезы вновь сами собой полились из глаз. Я устроилась на подоконнике, посмотрела, как стражники патрулируют подъезд ко дворцу. Долго следила за черной каретой, запряженной четверкой лошадей.

Тишина в комнате давила на психику, и я выбрала небольшой томик на стеллаже подле кровати. Рисунки чем-то напоминали механику, но без текста быстро стало скучно. Нужно попросить Энтони принести мне книг из библиотеки. Я могу потратить время с пользой, изучить историю этой страны, узнать больше об алхимии и о богине.

Выглянув за дверь, я тут же спряталась обратно. Вход охраняли два дюжих стражника внушительного вида.

— Извините, госпожа, вас выпускать не велено, — сказал один из них.

Узница. Значит, даже так.

Принца все не было, и я почувствовала себя брошенной игрушкой. Использованной, вот правильно подобранное слово.

Энтони проявлял ко мне интерес, потому что хотел. Как мужчина женщину. Это я надеялась стать в новом мире независимой, выучиться алхимии, а он, скорее всего, лишь делал вид, что собирается отправить в академию. И соблазнил.

Я обязана выяснить, существовал ли этот контракт или нет. Должна узнать! Было ли с его стороны нечто настоящее, видел ли он во мне человека или стремился всего лишь насытить похоть?

Принц все не возвращался, стало темнеть. Было странно никуда не спешить, ни к чему не стремиться. Жить без цели, как декоративная орхидея.

Энтони вернулся поздней ночью, когда я уже спала глубоким сном, зарывшись в постель, одетая в принесенную служанками ажурную ночную рубашку весьма смелого покроя. Принц скользнул в постель, разбудил меня прикосновением губ к губам, ловя сонное дыхание. Потом, изголодавшись, приник к шее.

Я спросила спросонья, словно обиженная любовница:

— Где ты был?

Он пробормотал что-то невнятное и опустился ниже по животу дорожкой поцелуев.

Я обиделась на молчание. Мне хотелось поговорить с живым существом. Энтони хотелось совсем другого.

Он развел колени, задвигался в рваном ритме мужчины, охваченного страстью. Принц терзал мои губы и шептал слова любви. Я оттаяла, потянулась навстречу, зарылась пальцами в его волосы. Мне было больно и сладко.

В дверь постучали.

— Пусть убираются прочь, — процедил принц.

Стук повторился настойчивей.

Энтони рыкнул, скатился с меня. На секунду замер, собираясь с силами.

Схватила халат, на ходу завязал пояс и подошел к двери.

— Ваше высочество, — послышался тонкий женский голос из-за двери, словно его обладательница только что плакала, — помогите, пожалуйста. Я поранила руку о нож для бумаг.

Я хмыкнула, представив, скольких усилий пришлось приложить обладательнице голоса, чтобы пораниться о тупой предмет.

— Мне очень жаль, — терпеливо ответил Энтони. — Предлагаю воспользоваться услугами придворного лекаря. Мы держим лучших специалистов.

— Но я слышала о ваших лекарских способностях, ваше высочество.

— В данный момент я не способен оказать вам первую помощь. Предлагаю сопровождение одного из любезных стражников к лучшему специалисту.

— В чем дело? — плаксиво спросила гостья. — Вы не одни?

— Я совершенно один, — отрезал Энтони. — Спокойной ночи.

Он тихим голосом отдал нужные команды, приказал не беспокоить его более подобными просьбами и вернулся в постель.

Я грустно улыбнулась ему. Неприятно осознавать себя никем в глазах любимого мужчины.

— К сожалению, подобные визиты не столь редки, как хотелось бы, — извиняющимся тоном сказал принц.

— Я понимаю.

Он заправил светлую прядь за ухо и хмыкнул:

— Грустишь?

Я зябко повела плечами, прикусила нижнюю губу и решила ничего не объяснять.

— Все хорошо.

Ночь не время для выяснения отношений или просьбы показать контракт. Я провела пальцем по щеке принца, ощутив дневную щетину. Приникла к губам. В груди растеклось теплое щемящее чувство. У меня есть хотя бы это, пусть с его стороны совсем другие чувства. Если бы я осмелилась признаться сама себе в правде, то поняла бы, что мозг обдумывает пути побега из золотой клетки.

На следующий день я проснулась поздно. Солнце стояло высоко в небе. Энтони готовился к новому дню при помощи камердинера. Опять не время для разговоров… Я почувствовала себя обманутой.

Принц легко поцеловал меня в губы на прощанье и провел пальцем в вырезе рубашки. Я задохнулась от внезапной колющей обиды и спрятала взгляд. Послышались быстрые шаги и хлопок двери.

Когда я встала, то прошла мимо зеркала и отвернулась: не могла смотреть сама себе в лицо. Служанки занесли в комнату поднос с дымящимся кофе, поджаренными хлебцами с джемом и маслом. Спросили о моих пожеланиях, предложили сделать прическу и привести себя в порядок.

Мне не хотелось остаться вновь одной, и я согласилась.

Чувства занемели. Безучастно я наблюдала за тем, как их умелые руки превратили мои короткие пряди в элегантную высокую прическу и украсили цветами глицинии, которые падали водопадом на обнаженную шею. Макияж облагородил лицо и скрыл темные круги под глазами. Я выглядела настоящей красавицей.

Служанки упорхнули веселой стайкой, оставив райскую птичку в клетке одну.

Я подошла к окну и призналась самой себе в неприглядной правде. Скорей всего, не было никакого контракта. Меня не собирались отпускать в новую жизнь, расставив умелую ловушку. Но не следует снимать с себя ответственность за собственные поступки.

Принц не заставлял меня прыгать к нему в постель. Это было моим решением, и теперь нужно научиться с ним жить. Наверное, у Энтони все же есть ко мне какие-то чувства, раз он следит за тем, чтобы я ни в чем не нуждалась. Одевает в шелка, посылает слуг для моего удобства.

Я как гончая, у которой пропал нюх, и теперь она растерянно водит мордой по следу, выглядя глупо и жалко, потому что потеряла цель в жизни. Раньше я хотела учиться. Что станет моей участью теперь?

До обеда я вновь наблюдала за движением карет на широкой дороге и много думала о происшедшем. Лошади выглядели поджарыми и здоровыми, красивыми. В городском парке у меня дома по воскресеньям возила повозку по кругу побитая жизнью лошадка со свалявшейся шерстью. Плен бывает разным, на мою долю выпала золотая клетка.

Мысли о побеге начали обретать форму. Захотелось притвориться аристократкой, спрятаться в одной из карет и укатить в закат. Больше всего на свете я мечтала вырваться из душного плена.

Принцу удалось уделить мне пару часов ближе к вечеру. Я очень изменилась в его обществе, стала немногословной и покорной. Во мне будто что-то сломалось. Я так и не спросила про неподписанный контракт. Боялась, что, если узнаю правду, не смогу даже смотреть на принца.

Энтони не понравилась перемена.

— Тебе, видимо, скучно. Подожди, я скоро вернусь.

Энтони принес знакомый том «Основ алхимии». Мы целый час поработали над тем, чтобы ключевые стихотворения ассоциировались с действием.

Принц заставил меня проговаривать строки во время творения воздушных потоков, сводя воедино слова и действие. Посреди боя легче произнести стихотворную строчку, чем потерять связь с реальностью, впадая в транс.

Я вспомнила, как в книгах сказок волшебники выкрикивали заклинания, и невольно улыбнулась. Теперь и я в чем-то колдунья. Вернее, могла бы ею стать.

Сердце сжалось тоской. Яркой вспышкой появилась картинка, как я в откровенном платье шепчу волшебные слова. На лице — суровое выражение сосредоточенности, рука протянута вперед, волосы развеваются на ветру. Я прикусила губу, и видение пропало. Слишком болезненным стало напоминание об упущенных возможностях.

Энтони переоделся к вечернему приему, выдал домашнее задание и исчез. Я со стоном опустила голову на руки.

Его высочеству неинтересно, что на душе у любовницы. Занятия алхимией — лишь способ развлечь меня.

Над столом ярко светила алхимическая лампа. Служанки принесли ужин, предложили переодеться. Я больше не гнала их. Наоборот, попыталась разговорить, расспросить, узнать дворцовые сплетни. Меня снедала тоска по человеческому общению.

Однако горничные переглядывались между собой, отвечали односложно и очень быстро ретировались. Напоследок мне удалось сунуть одной из них письмо для Мэй. Я закрыла за ними дверь со стойким чувством, будто им нисколько не хотелось оставаться в моем обществе. Слуги по-своему презирали меня с гордостью, присущей бедному, но честному люду по отношению к девицам легкого поведения.

Я писала Мэй о повороте событий и умоляла найти минутку навестить меня. Следовало выпросить у Энтони нечто в подарок бедной девушке. Не хотелось уподобляться богатым содержанкам, но для Мэй я была готова переступить через собственные принципы.

Второй вечер в одиночестве. Мне нужно срочно придумать себе занятие, иначе я сойду с ума.

Я прилежно повторила строки. Выучила заклинание для призвания огня и еще одно, для разделения двух материалов.

Ночью ждала Энтони, рассматривая узор на потолке. Тикали часы, по углам клубилась темнота, но я умела с нею справиться. В первом часу ночи ввалился уставший принц. От него пахло вином и женскими духами.

Я помогла ему раздеться, дала напиться вволю прохладной воды.

Энтони рухнул на кровать, закрыл глаза и издал усталый стон.

Я твердо решила не расспрашивать, где он был сегодня вечером, и уж точно не унижаться до вопросов о запахе жасмина на шейном платке. Вместо этого вылетели неуместные слова, крик души:

— Энтони, что я значу для тебя?

Он устало потер лоб, перевернулся на бок, засыпая.

— Завтра поговорим обо всем, Света. Голова раскалывается.

— Прости меня, спи, я не хотела мешать.

— Чего ты добиваешься? — Он приподнялся на локте и посмотрел на меня покрасневшими глазами. — Ищешь ссоры?

— Я всего лишь задала вопрос, на который ты избегаешь ответа, — с болью в голосе сказала я.

— Разве поступки не говорят сами за себя? Я забросил дела, рассорился с братом, бегу по первому зову к тебе, но, раз ты не ценишь, нам говорить не о чем.

Мне очень хотелось ему верить. Хотелось, но не верилось.

Поступки говорят сами за себя, да.

Я поджала губы и спрятала взгляд. Он расстроенно выдохнул и протянул мне руку:

— Иди ко мне. Прости, я очень устал после стычки с Ричардом. Брат против увлечения тобой, а я не желаю ему что-либо объяснять. Он все равно не поймет.

Ричард против? Плохие новости, ведь старший брат имеет огромное влияние на Энтони. Может, оно и к лучшему, ведь в сердце все яснее проступало понимание, что мне тут не место, как бы ни хотелось представить обратное.

Я залезла под тяжелую руку принца, уткнулась носом в шею, прижалась всем телом и обвила его руками, как лиана — стройный дуб. Прощалась. Сердце ныло от боли, будто в нем — открытая рана.

— Я тоже не понимаю. Что ты во мне нашел? — спросила его, надеясь услышать в ответ, что я для него больше чем игрушка.

— Мягкие губы, — прошептал он, лаская уголок моего рта.

Внутри все оборвалось. Поцелуй принца, неспешный и глубокий, заставил слезы катиться по щекам. Быть с ним — чистая пытка, моя выдержка подходила к концу.

— А что ты нашла во мне? — прошептал принц, и в его глазах зажглись тревожные огоньки, Энтони напрягся в ожидании ответа.

— Ты моя чертова сбывшаяся мечта, — глухо сказала я.

Мы ничего так не боимся, как исполнения мечты. Потому что тогда можем ее потерять.

Потекли дни заточения в роскошных покоях принца. Мне запрещалось выходить, но все необходимое приносили по первому требованию. Я превратилась в бледную тень самой себя, скатилась в омут тихого отчаяния.

Сидела у окна, наблюдая за настоящей жизнью, которая проходила за гранью королевских комнат. Стала различать стражников по лицам и придумала им свои прозвища.

Занятия алхимией перестали вызывать интерес. Раньше я ужасно хотела научиться повелевать материей, но с тех пор как оказалась запертой, словно волк в горнице, во мне что-то сломалось.

Энтони не смутило отсутствие интереса с моей стороны. Он все так же заставлял практиковаться в алхимии, особое внимание уделяя тому, чтобы я научилась противостоять его дару, но эта часть получалась у меня хуже всего.

— Ты должна уметь защитить себя хоть на минуту, пока я не приду на выручку, — с досадой повторял он, когда я умоляла о передышке.

Они с Ричардом крупно рассорились. Старший брат называл меня позором и желал стереть докучливое пятно с королевской репутации. Энтони удалось выторговать безопасность, но взамен Ричард потребовал, чтобы духа моего не было вне комнаты принца. И, естественно, обязательств младшего никто не отменял. Поиски богини продолжались.

По тому, сколько усилий Энтони тратил на мою защиту, было легко просчитать, что Ричарду он не доверяет до конца.

Мне было в какой-то степени все равно. Единственным, что еще проходило сквозь прозрачную стену отчужденности, были ленивые мысли о побеге. Но стражники с одной стороны и алхимически укрепленные окна — с другой не оставляли никакой надежды. Дверь, через которую я заходила чистить камины, заперли на замок и замуровали для надежности. Я смогу сбежать, только если спаситель придет и выведет меня за руку.

Меня мучило, что я все еще была очень рада любой крупице внимания со стороны принца, и сводила с ума мысль, что в тот момент, когда я сижу в комнате одна, Энтони гуляет по парку с очередной аристократкой. Окна покоев выходили на парадный въезд, королевский сад располагался с другой стороны дворца, поэтому я не могла убедиться своими глазами. Что ж, воображение бывает не менее безжалостным.

С глухим отчаянием я обнаружила, что вновь оказалась в ситуации, идентичной жизни с Димой, — мужчину, который спал рядом со мной, мало интересовала я сама. С одним отличием — Энтони я поверила.

Я чувствовала себя лишней в жизни принца: любовница, которая целый день грустит, не оправдывает ссоры с братом. Подсознательно ждала, когда принц охладеет ко мне. Ждала, как освобождения. Но стоило Энтони зайти в дверь и посмотреть на меня взглядом, в котором читалась желание, я забывала обо всем и бросалась ему на шею.

Порочный круг следовало разорвать. Жизнь в клетке медленно, но верно разрушала меня изнутри.

Глава 14

СЕРДЦЕ КРАСАВИЦЫ

Две недели я жила в покоях принца его любовницей, и с каждым днем мне становилось все хуже.

А потом по парадной дороге потянулась длинная процессия. Первым шел огромный зверь под цветастой попоной, с вытянутой шеей, тяжелыми ногами, складками сероватой кожи. Помесь слона и жирафа, добродушный и неторопливый, он нес на себе всадника, словно прокладывая дорогу. За ним четверка великолепных скакунов везла открытую повозку, где сидели молодые девушки в полупрозрачных многослойных одеяниях разных цветов. Среди них на возвышении расположилась дева с волной черных кудрей, в золотистом платье и с серебряным обручем в волосах. Подле повозки цокало конное сопровождение — подтянутые воины в тюрбанах и светлых одеждах, в плащах, похожих на бурнусы. Я заметила, что у пояса они носят изогнутые клинки, а не алхимическое оружие.

Послы. Эдомии или Палесдии — я не разобрала, но могла угадать, зачем пожаловали. В открытой повозке ехала будущая невеста принца. Значит, все-таки Эдомия… Ричард добился своего.

Я закусила кулак, но не помогло. Слезы катились по щекам, глаза опухли.

Слоноподобное животное остановилось. Наездник слез с его спины, уверенной походкой подошел к повозке, открыл дверцу. Девушки высыпали наружу, расстелили золотой ковер. Невеста кокетливо ступила на него, опустив голову. Черные кудри рассыпались по плечам и спине до тонкой талии, она смотрелась настоящей восточной красавицей, застыв изящной статуэткой. С замиранием сердца я увидела, что на второй конец ковра ступил принц. Заморская дева тут же ожила, сделала шаг навстречу ему. Подружки осыпали ее дождем из розовых лепестков.

Она выглядела сущим ангелом, невинным и прекрасным. Принц предложил ей локоть. Смущаясь, восточная красавица обвила его руками, как плющ, и они направились во дворец, прочь с моих глаз.

Я отошла от окна. Злость полыхала во мне. Только почувствовав запах гари, я увидела, что ненароком подожгла собственную юбку. Содрала с себя богатый наряд, потушила огонь и уселась на пол, размазывая сажу по лицу.

Дышать, сосредоточиться… Не думать. Прохладная вода поможет успокоиться, а потом решу, что делать.

Я аккуратно сложила брошенное платье. Расставила ширму с пионами и нагрела воду в кувшине. Медленно вытащила заколки из волос, выпустила пышную шевелюру на свободу. Полностью разделась и встала в глубокую бадью.

Горячие струи принесли облегчение. Я остервенело терла бедное тело губкой до красноты, стирая следы сажи, и была так сосредоточена на купании, что не сразу услышала шорох. Оставила кувшин, замерла на месте, прислушалась. Шорох повторился. В комнате кто-то был.

Я обернулась широким полотенцем, выглянула из-за ширмы.

На кровати принца разлегся мощный черноволосый мужчина, голый по пояс. Лорд Бестерн! Черные кудряшки покрывали широкие мышцы груди, спускались по плоскому животу и тонким ручейком прятались под низко сидящую линию штанов. Руки заведены за голову, лицо расслабленно, как у кота, распробовавшего сметану.

— Что вы тут делаете? — задохнулась я от возмущения.

— Света? — спросил он, и я похолодела, поняв, что лорд знает мое настоящее имя. — Подойди ко мне.

— Нет! — воскликнула я, придерживая полотенце.

— Но у тебя нет выбора, — тихо сказал он, как уговаривают злящихся животных. — Все уже решено.

— Что решено? — мне все больше не нравился разговор.

Я чувствовала себя уязвимой — нагая, мокрая, беззащитная. Как он сумел пробраться в комнату принца? Почему обнажен?

— Ты не можешь больше оставаться во дворце, — терпеливо сказал лорд Бестерн. — Поэтому предлагаю увезти тебя, если сама этого хочешь.

Я задохнулась от возмущения и стояла, хватая воздух ртом, как выброшенная на сушу рыба, потом рявкнула:

— Убирайтесь!

— Ну зачем же так? — Лорд Бестерн приподнялся на кровати. — У тебя совсем нет времени. Принимай решение, девочка.

Я метнулась к выходу, словно ужаленная пчелой. Слова лорда жгли каленым железом. Его появление в комнате, разговоры об уходящем времени… Неужели это связано с невестой принца… Значит ли, что меня собираются убрать подальше от взора принцессы Эдомии?

Лорд Бестерн перехватил меня у тяжелой двери, его руки чуть не сомкнулись на талии, но я отступила, тяжело дыша. Промелькнула мысль, что его пропустили стражники, а значит…

Значит, мой принц, мой благородный принц действительно решил от меня избавиться…

Краем глаза я заметила на кресле снятое перед мытьем платье. Шаг за шагом попятилась назад, не сводя глаз с нахмурившегося Бестерна, что наблюдал за мной, не двигаясь и скрестив руки на груди.

Я метнулась к платью и прижала его к груди, обронив полотенце. Сверкая голой спиной, побежала к ширме и там, за нею, натянула на себя сожженное платье. Лорд Бестерн не сделал попыток проследовать за мной, и я замерла в ожидании дальнейшего.

— Милая, — тихо сказал он, — подумай над моими словами. Я предлагаю выход…

— Какой выход? — спросила я, затаив дыхание.

— Довериться мне. Сама увидишь — Энтони будет не против.

Выглянув из-за ширмы, я увидела полуголого лорда, протягивающего мне руки. Ничего не буду делать, пока он не объяснит происходящее. Открыла рот, чтобы задать вопрос, и тут входная дверь с размахом отворилась, в комнату ворвался запыхавшийся Энтони. В руках — стеклянная трубка, налившаяся алым огнем, в глазах — дикий страх.

— Света? Где стража, ты в порядке?

Глаза принца нашли полуголого Бестерна, и Энтони мигом стал спокойнее, но остался очень серьезным и нахмурился, поинтересовавшись:

— Что ты тут делаешь?

Лорд Бестерн лениво отвесил поклон принцу.

— Мы поговорили с твоей служанкой и все решили, можешь не беспокоиться.

— Что за чушь?

— Без обид, Энтони. Она решила, что я лучше, тут ничего не поделаешь.

Энтони застыл на месте, пристально глядя на друга. Молчание принца можно было трактовать как согласие или недоверие.

«Энтони будет не против».

Нельзя больше оставаться во тьме неведения. Если и вправду принц, мой принц был готов со мной расстаться, я должна это знать.

Я вышла из-за ширмы и спокойно сказала, глядя в глаза Энтони.

— Он лжет, между нами ничего не было.

Энтони все молчал, и потихоньку изнутри начала подниматься паника. Слова лорда Бестерна жгли меня. Те самые, что он произнес, едва увидев меня: «Предлагаю увезти тебя». Он покровитель эмбии Уилкокс, уважаемый человек, но можно ли верить ему?

— Зачем же так? — Лорд Бестерн поцокал языком, потянулся, как проснувшийся лев, медленно накинул батистовую рубашку. — Я же с самыми честными намерениями…

Он немного помолчал, наслаждаясь напряжением в комнате. Картинно оправил манжеты и уверенно произнес:

— Я готов жениться на девушке.

Подошел ко мне, замершей у стены безмолвной статуей. Опустился на колено, одну руку прижал к груди, вторую протянул вперед:

— Дорогая Лисабель, выйдешь ли ты за меня замуж? Сделаешь ли счастливейшим человеком на земле?

Он смотрел ровно, спокойно, будто и вправду делал предложение совершенно всерьез. В присутствии Энтони! Чего он добивается?

Я возмущенно одернула руку. Что за пошлый фарс! Щеки полыхали алым, внутри клокотала ярость. Мне надоели мужчины, которые считают себя вправе распоряжаться моей судьбой. Надоело быть марионеткой в чужих руках. Он хочет выставить меня на посмешище? Считает, что буду ломаться?

А Энтони смотрит и молчит. Наблюдает. Ждет моего ответа, скрестив руки за спиной.

Мне стало тяжело дышать, будто грудь сдавил обруч. Сердце бешено билось, во рту появился кислый привкус желчи. А что, если все по-настоящему? А что, если этот мужчина, постоянный соперник Энтони, и вправду решил на мне жениться?

Нет, этого не может быть. Он аристократ, я — простая служанка. Он глумится надо мной. Хотя нет, я слишком мелкая фигура, скорей всего, эта сцена предназначена для Энтони. Показать ему всю глупость увлечения простушкой.

Лорд Бестерн никогда на мне не женится. Поэтому можно на минутку насладиться выражением его лица, если я соглашусь.

— Согласна, — спокойно и с достоинством произнесла я в ответ, стараясь, чтобы голос не дрожал. — При условии, что церемонию проведут прямо сейчас.

Вот так.

Я была готова наслаждаться произведенным эффектом — растерянностью, когда он начнет оправдываться, а я посмеюсь над шуткой. Ведь Энтони ни за что не женился бы на мне, даже думать об этом глупо. Я была любовницей принца две недели и ни разу не засомневалась в том, что мое положение временно и шатко. С чего бы Бестерну быть другим?

Лорд Бестерн заломил бровь и одобрительно ухмыльнулся. Достал из кармана кружок металлических часов на цепочке, распахнул крышку. С сомнением поджал губы и произнес:

— Что ж, если поспешим, еще можем успеть. Надеюсь, дворцовая часовня тебя устроит?

— Вполне, — задрав подбородок, ответила я ему.

Представление должно скоро закончиться, и лорду придется отказаться от своих слов, но свою партию я отыграю до конца.

Лорд Бестерн закончил застегивать рубашку, накинул камзол, взял мою влажную ладонь и расположил на сгибе локтя.

Я все ждала, что он отступится, но Бестерн сказал:

— Разрешите откланяться, ваше высочество?

Я не выдержала и подняла взгляд. Энтони стоял белый как мел, скрестив руки на груди. На лице — маска безразличия, выражение глаз невозможно прочесть.

— Я свидетель, согласие получено добровольно. Провожу вас и удостоверюсь, что церемония проведена как следует. В этом мой последний долг перед Светой.

У меня перехватило дыхание. Кровь отхлынула от лица. Хватка Бестерна стала железной, он буквально удерживал меня.

Он был прав! Как ужасно, подло, кошмарно, что он был прав!

«Энтони будет не против».

Лорд Бестерн потащил меня за собой по роскошным коридорам дворца мимо пустых дверей без следа стражей. Нам встретилось несколько придворных, в основном — дам. Они шептались, прикрывая рты веерами, затем присоединялись, стараясь шествовать в отдалении. Посмотреть было на что. Первым шел лорд Бестерн, ведя под руку растрепанную девицу в обгоревшем платье, позади них шествовал мрачный как ночь принц.

Часовня оказалась в другом крыле, пристроенная сбоку к основному зданию дворца, ее ухоженный садик я видела из стрельчатых окон. Высокий потолок с изображением ангелов и бородатых старцев… В окнах — цветные витражи со сценами из Библии…

Широкий ковер вел прямо к алтарю. Там переминался с ноги на ногу священник в праздничной сутане.

У меня появилось нехорошее чувство в животе, будто все это не представление, а тщательно спланированное действие. Бестерн крепче схватил меня под локоть.

Кто-то сунул мне в руки букет лилий, на плечи накинули кружевную шаль, усыпанную жемчугом. Бестерн посмотрел тяжелым взглядом на юбку, и темное обгоревшее пятно затянулось на глазах, ткань распрямилась, словно проглаженная. Миг — и я стояла в проходе, одетая в сверкающий наряд, подходящий принцессе.

В первом ряду я увидела эмбию Уилкокс, нарядно одетую и в праздничной шляпке с фруктами. Она приветливо подняла руку и подмигнула мне. Рядом с ней сидела дородная женщина со строгой прической, в бархатном платье, с двойной ниткой крупного жемчуга вокруг шеи. Ее Бестерн приветствовал поклоном. Кто она, мать?

Он привел своих родственников в часовню?

Тогда молодая девушка с синими глазами — сестра. Сухопарый педант в очках — виз.

Каков хитрец! «Если поспешим, еще можем успеть». Все было подготовлено заранее!

Энтони занял место в первом ряду, но по другую сторону от родни Бестерна. Единственный гость невесты.

Меня шатало, мысли беспорядочно метались в голове, я пыталась осмыслить происходящее.

Кажется, я стану женой лорда. Настоящей. Достойной уважения. Осознать свою ошибку, публично объявить о несогласии? Во имя мужчины, сидящего со слишком прямой спиной в первом ряду?

Мысль об Энтони полоснула раскаленным прутом по сердцу. Комната завертелась в калейдоскопе. Я боялась признаться самой себе в чувствах к принцу. Он стал слишком близок, слишком важен. И все же я считала долг перед Энтони оплаченным сполна. Ради него я отказалась от всего.

Прости, Энтони. Я больше не могу жить в заточении. Скоро придет тот миг, когда ты зайдешь в комнату и виновато отведешь глаза. Когда я наскучу тебе и буду выставлена прочь. Ты сам сказал, что хорошо обеспечишь меня. Но я не имею душевных сил ждать подобной участи.

Лорд Бестерн, каков бы ни был его план, предлагает возможность оказаться далеко от дворца. Далеко от тебя, Энтони. А я так хочу вырваться на свободу! Мое исчезновение избавит тебя от столь неудобного присутствия служанки в жизни. Особенно когда на пороге ждет невеста.

Прости, Энтони, но я останусь перед алтарем до конца.

Какая ирония, что ты свидетель моей свадьбе, а не наоборот. И я рада, самолюбиво рада, что мне не придется смотреть, как ты берешь в жены другую.

Косые лучи из круглых окон под потолком золотили сутану священника. Воздух пропитался ладаном, кружил голову, окутывая тяжелым покровом. Водопад цветов ниспадал с двух сторон алтаря, ровно горели свечи. Мои бледные руки сливались с белизной кружева на юбке.

В душе — черный водоворот обиды и боль.

Может, эгоистично, но лучше так.

«Прощай, Энтони, — сказала я про себя, не поворачиваясь к нему. — Я, кажется, любила тебя».

И все же внутренняя порядочность не позволила безвольно подчиниться чужому замыслу без честного признания. В этом мире могла существовать лишь одна причина, по которой лорд женится на служанке, и я не хотела, чтобы новоиспеченный муж заблуждался на мой счет.

Потянулась к уху Бестерна и прошептала так, чтобы услышал только он:

— Я не богиня.

Он успокаивающе похлопал по ладони, лежащей в сгибе его локтя, и прошептал в ответ:

— Я знаю.

В замешательстве я отвернулась, прислушиваясь к стуку собственного сердца.

Не понимаю, почему лорд Бестерн решил на мне жениться, но, раз тут его семья, все по-настоящему. Эмбия Уилкокс тоже здесь, и она приветливо поздоровалась со мной, точно я выполнила придуманный ею план. Эмбия сама отправила меня во дворец, может, с самого начала хотела, чтобы я вышла за Бестерна? Почему? Какая польза от служанки? Может, все дело в том, что я из другого мира, о чем осведомлена эмбия, и, конечно же сказала своему покровителю?

Если бы они считали меня богиней, тогда понятно. Тогда тайный смысл странной свадьбы легко раскрылся бы. Я должна была бы преобразиться в божественную сущность прямо перед алтарем и короновать мужа. Но Бестерн выглядит до странности спокойным и довольным, услышав мое чистосердечное признание в собственной никчемности.

Хочет досадить Энтони? Забрать его игрушку? Мелко для высокородного лорда, да и его мать на удивление спокойно смотрит на мезальянс.

Остался лишь один вариант. Ричард. Это его победа. Мое полное устранение из жизни принца.

Служитель церкви монотонно читал строки из Священного Писания. Я стояла, понурив голову и думая о своем. И вдруг резкое движение заставило поднять голову. Священник повернулся спиной, взял предмет, до этого скрытый от моих глаз, и поднял его над головой. В его руках сверкала золотая чаша, чем-то очень мне знакомая. Я обомлела — именно из нее я пила в лабиринте.

— Дети мои, — произнес священник, — испейте из родовой чаши супруга, и пусть ваш союз укрепит род и принесет благоденствие. Любите и уважайте друг друга.

Родовая чаша Бестернов, полная остро пахнущего вина. Две недели назад, после изнурительного испытания, я, не думая, приникла к награде победителя. Насладилась вкусом отменного напитка. Я не обладала нужными знаниями и поплатилась за это. Потому что сегодня, благодаря наставлениям Энтони и тяжелой работе, я явственно ощущала в вине остаток чужого дара. В нем было растворено «нечто», резко жужжащее и мелкое, способное влиять на разум, только каким именно образом — я понять не могла.

— Не буду пить, — прошептала я Бестерну.

— Девочка, — ответил он мне так, чтобы никто не услышал, — тебе самой так будет легче расслабиться во время первой брачной ночи.

Афродизиак. Так я и думала. Один неверный шаг, всего лишь глоток вина… И я сама набросилась на принца, уничтожив собственные шансы на учебу. Первая костяшка домино упала, потянув за собой другие. Я не уехала из дворца, рассорила Ричарда и Энтони, а теперь Бестерн. Что меня ожидает дальше?

Во рту появился металлический привкус.

— Не буду пить, — твердо сказала я лорду.

— Как знаешь.

Бестерн крепче сжал мой локоть и демонстративно отхлебнул из чаши.

Я лишь смочила губы.

Церемония продолжалась. Священник желал нам всех благ и крепкого брака.

Мне очень хотелось обернуться и увидеть лицо принца, понять, какую роль сыграл он в этом повороте моей судьбы. Знал ли он о том, что Бестерн готовит свадьбу? Хотел ли от меня избавиться?

Наконец церемония окончилась. Нас назвали мужем и женой. Бестерн ослабил хватку и расслабленно ухмыльнулся, будто все это время ждал, что я сбегу.

Его мать прохладно протянула мне руку для пожатия. Сестра молча смотрела огромными глазами невероятного топазового цвета. Девица показалась мне немного не в себе.

Я обернулась, чтобы найти взглядом Энтони, но его и след простыл.

Я осталась с незнакомыми людьми. Совершенно одна.

Пришло время расхлебывать последствия своего бездумно брошенного согласия. Или, что намного вероятнее, следить за чужой игрой, приз в которой — моя жизнь.

Глава 15

СЕМЕЙНАЯ ЖИЗНЬ

Мы ехали вдвоем в просторной карете цвета слоновой кости, устроившись друг напротив друга на сиденьях, обитых малиновым атласом. За окном простирался прозрачный осенний день, чистый как слеза. В небесах — невесомые перышки облаков, по сторонам дороги — золото и багрянец осени. Бестерн выглядел расслабленным, но внимательно смотрел на меня.

Прикрыв глаза, я откинулась на подушки. Сбежала. Больше не будет четырех стен, ощущения спертого воздуха и мучения от присутствия Энтони. Все кончено.

Внутри царила зима, словно все чувства заморозились. Я воздвигла монументальную стену между сердцем и головой. Необходимо трезво мыслить, быть готовой ко всему. Не время жалеть о прошлом.

Бестерн сочувственно протянул платочек с вышитыми инициалами «У. Б». Я подняла руку и обнаружила мокрую дорожку на щеке — пробежала невольная слеза. Вышитые алой ниткой буквы уже попадались однажды мне на глаза. Когда-то в прачечной я стирала его воротничок. Высокородный лорд Уильям Бестерн взял в жены служанку, которая чистила камины, стирала в прачечной, работала в библиотеке, а затем грела постель принца.

Церемония была настоящей, в этом я не сомневалась. Присутствие семьи не оставило сомнений. Мотивы лорда скрывал полог тьмы.

Значит, он не зря пристально смотрел на меня в самую первую встречу на рынке. И во вторую, когда принц обнял меня в коридоре, не просто так пугал тяжелым настойчивым взглядом. Он планировал украсть меня. И сумел.

В голове роилось множество вопросов. Я начала с того, что жалил больнее всего:

— Почему вы подменили чашу?

Я так и не набралась смелости фамильярничать с этим, по сути, незнакомым человеком и обратилась на «вы». Я все еще остро переживала момент в лабиринте, который послал меня в падение по стремительной американской горке.

— Вернее, не только чашу, но и вино? — дождавшись одобрительного кивка с моей стороны, Бестерн лениво протянул: — Одолжение для старшего принца… Да, Лисабель, Ричард не собирался позволить тебе стать эмбией, нечего и жалеть о несбывшейся мечте.

— Вы много знаете обо мне.

— К мужу обращайся на «ты». Я выяснил все, что смог за столь короткий срок. — Бестерн поджал губы. — Правда, я узнал о тебе слишком поздно и, увы, обнаружил в комнатах принца, но, надеюсь, ты сумеешь его забыть.

Мне не нравился самодовольный тон новоиспеченного мужа, но обрадовала готовность говорить по душам, и я поспешила спросить дальше, пока он не передумал:

— Почему Ричард не хотел допустить моей учебы в академии?

— Милая, места в академии распределены заранее со всей возможной тщательностью между родами, дабы воспрепятствовать лазутчикам из Эдомии и Палесдии заполучить частичку знаний. Юные девушки и парни обучаются в специальных школах под пристальным наблюдением. — Лорд Бестерн потер переносицу и закончил: — Тебя никто не собирался отправлять в академию или подписывать с тобой контракт. Энтони хотел от тебя лишь одного, и Ричард ему в этом помог.

Последние слова приговором повисли в пространстве кареты. Пусть я и подозревала Энтони в обмане, но одно дело — подозрения, а другое — неприглядная правда. Он захотел сделать служанку любовницей — и сделал. Да, мне больно, что меня водили за нос несбыточной мечтой, но ведь могло быть и хуже.

Лорд Бестерн не сводил с меня взгляда, я нахмурилась и отвернулась к окну. Дворец с его интригами и двумя принцами остался далеко позади. Мне не повезло встать на их пути. Было неприятно осознавать, что меня просто подложили под Энтони.

Бестерн тоже хорош, ведь по его рассказу выходило, что он подсыпал мне приворотное зелье в вино.

— Своим зельем ты толкнул меня в объятия другого. Что я должна о тебе думать?

Бестерн хмыкнул и долго молчал, потом уронил:

— Я умею распознавать, когда не оставляют выбора. И умею ухватить свой шанс.

— Ты такой же, как Энтони…

— Неправда. — Лорд Бестерн спокойно улыбнулся уголками губ. — И в самом скором времени ты сама в этом убедишься. А пока подумай над поступками принца. Он знал о любовном зелье в чаше, но позвал тебя на прогулку в Западную башню, где вы будете совершенно одни, и подхватил тебя, ослабевшую, на ступеньках. Череда случайностей? Или тщательно спланированная осада?

Неприятно засосало под ложечкой. Я вытерла тыльной стороной ладони выступившие слезы. Мысль о предательстве Энтони была невыносима, но я не могла не согласиться с резоном, что был в словах Бестерна. Вот кто скрывался за маской благородства… Очередной золотой мальчик, который был со мной, пока это нужно и удобно.

Энтони легко отпустил меня, когда Бестерн показался на горизонте. Это тоже о многом говорит…

— Ричард хотел избавиться от тебя, Лисабель, — продолжил мой новоиспеченный муж. — Я спас тебя от участи, худшей, чем брак с лордом. Может, тебе неприятно находиться в моем обществе, но я могу обещать то, чего бы ты никогда не смогла получить во дворце.

— Что же это?

— Свободу.

Я передернула плечами, словно по карете прошел сквозняк. После одного неприятного открытия за другим я больше не верила в иллюзии. Лучше быть готовой к подвоху. Потом не так больно.

— Не понимаю, зачем тебе нужна я.

Бестерн посмотрел на меня искоса своими угольно-черными глазами, в которых читался далеко не платонический интерес.

— Можешь считать, что мужчины нашего мира без ума от женщин из вашего.

Я поджала губы и опустила взгляд. Никаких отношений с человеком, сидящим на расстоянии шага от меня, не хотелось. Между тем он мой муж, и эта мысль не должна быть столь чужда и неприятна.

Я откинулась на сиденье. Устала. Буду плыть по течению, и посмотрим, куда оно меня заведет. Очевидно, муж не причинит мне зла, я ему для чего-то нужна. Мне самой необходимо время, чтобы разобраться в своих чувствах и понять, как поступать дальше. Все больше и больше хотелось вернуться домой, так и не поняв, для чего меня занесло в этот мир.

Карета привезла нас к чудесному каменному особняку в форме буквы «П». У главного входа, на гравии между живописными лужайками, выстроились в две шеренги слуги. Мужчины — справа, женщины — слева, в ранговом порядке. Ближе к дороге — дворецкий и экономка, потом лакеи и так дальше, до самой замызганной замарашки, которой, видимо, поручалась чистка каминов.

— Лисабель, позволь представить тебя как новую хозяйку. Затем, когда немного отдохнешь, будем рады видеть за семейным ужином. Если пожелаешь, через пару недель назначим торжество по поводу свадьбы, пригласим соседей и введем тебя в свет.

Я машинально облизнула губы, раздумывая над ответом. Взгляд Бестерна проследил за движением языка, и я почувствовала себя неуютно. Я не питала иллюзий и не верила в любовь, вспыхнувшую к увиденной два раза мельком девушке. Но лорд определенно испытывал ко мне влечение.

— Торжество не требуется.

— Как раз наоборот. Я не собираюсь прятать тебя в четырех стенах.

Шпильку в адрес Энтони я оценила. Все еще не верилось в предательство принца, но я точно знала — Энтони стыдился нашей связи. Это было больно.

Меня провели сначала по ряду мужчин. Я чувствовала себя очень неуютно, ловя на себе удивленные взгляды челяди. Но пусть моя выдержка и оставляла желать лучшего, я все-таки приветливо улыбалась и кивала каждому, сдерживая себя, чтобы не протянуть руку или не присесть в книксене.

Я хозяйка этого огромного поместья и целой армии слуг. Мне бы радоваться карьерному взлету золушки-попаданки. Бестерн умно заманил меня в брак, который оказался выигрышем. Будто рванула на себя в казино ручку «однорукого бандита» и услышала звон водопада монет. Только мне богатство совсем не нужно.

Мой принц и мое сердце остались позади. Глупо тосковать по тому, кто использовал и выбросил, глупо и вредно. С принцем Энтони все предельно ясно, следует забыть о нем, продолжить жить дальше.

Пожилая экономка познакомила меня со служанками, горничными, кухаркой и посудомойками. Я старалась запомнить имена и пристально вглядывалась в лицо каждой, пока женщины кланялись, глядя в пол. Я чувствовала себя не на своем месте, но изображала уверенность из последних сил.

Послышался цокот копыт. Подъехала карета с родными Бестерна. Его мать вышла, придерживая юбки. Она высоко держала голову и двигалась с изяществом, о котором девушки из нашего мира могут только мечтать. Я на автомате поклонилась и уловила на ее лице едва заметное недовольство. За спиной послышались еле слышные шепотки слуг…

Опростоволосилась. Удивительно, как за считаные дни поклоны врезались в мышечную память.

Глубоко вздохнуть. Мне жить в этом доме. Рано или поздно все узнают «тайну». Интересно, меня будут наказывать за проступки?

Из кареты выпорхнула сестра Бестерна и уставилась в мою сторону огромными глазами цвета неба. Она смотрела странно: ее взгляд блуждал по лицу, наряду и волосам, но она явно избегала встретиться глазами. Мне стало не по себе в ее присутствии. Мать едва заметным жестом одернула дочь, и обе подошли ко мне поздороваться.

— Добро пожаловать в нашу семью, в наш дом и в наш род.

Я смущенно улыбнулась.

— Спасибо за гостеприимство.

Наверное, сказала что-то не то, потому что лицо еще красивой женщины омрачилось, в уголках рта залегли складки. Видимо, фраза была частью традиционного приветствия и предполагала другой ответ.

Я чужая. Бестерн знал, что чужая, когда тащил к алтарю.

Меня провели через тяжелую дверь в просторный холл с винтовой лестницей, ведущей на второй этаж. Если во дворце повсюду царила позолота и яркая роскошь, то особняк Бестернов был обставлен скромно, зато со вкусом, присущим старым деньгам, — идеальный дизайн, каждый предмет невероятно ценен. От высоких потолков, широких окон, аккуратно расставленной мебели до статуэток, подушечек, ваз — все сочеталось по цветовой гамме, создавало ощущение спокойствия и уюта.

Мельком оценив обстановку, я решила, что роскошь, не режущая глаз, мне больше по душе.

Лорд Бестерн под руку проводил меня на второй этаж и завел в просторные покои в голубых тонах, необычайно светлые и уютные. Мне сразу понравилось, как любовно были подобраны в одной цветовой гамме мелочи, создавая единую картину: изящные вазочки на мраморе камина, тяжелый бархат гардин, мягкий ковер на полу. Лорд Бестерн дал мне время осмотреться, потом указал на неприметную дверь в углу, полуспрятанную за драпировочной тканью.

— Она ведет на мою половину. Смею надеяться, ты не будешь ее запирать.

Я отвела взгляд в смятении: об отношениях с мужем пока не могло быть и речи. Абсолютно не готова, не могу. Сердце болит, все еще тоскуя о другом, так что не могу представить близости с совершенно чужим человеком.

— Сегодня случилось слишком много всего, боюсь, я не в состоянии…

Он повернул меня к себе. Я уставилась на бриллиантовую булавку на шейном платке. Лорд Бестерн поднял указательным пальцем мой подбородок, заставив посмотреть на себя. Угольно-черные цепкие глаза, взгляд опытного властного мужчины… Я почувствовала себя ланью на прицеле ружья охотника.

— Ты моя жена, Лисабель. Я готов ждать, но мое терпение небесконечно. И я не намерен утешаться в объятиях другой.

Он медленно наклонился, крепко придерживая меня рукой за затылок и талию, не давая улизнуть. Дал на мгновение вдохнуть свой аромат, запах дыма и хвои. Затем накрыл мои губы своими.

Это был странный поцелуй. Я куклой обмякла в объятиях лорда, не отстраняясь и не отвечая. Я не хотела поцелуя, он был украден. Навязан. И все же прикосновение твердых губ отдалось гулом в теле, будто под ногами дрожала земля.

Бестерн резко выдохнул и крепче прижал меня к себе, углубив поцелуй. Его язык скользнул по губам, прося разрешения проникнуть. Я крепко сжала зубы.

Он со стоном выпустил меня из объятий. Я бессознательно вытерла рот тыльной стороной ладони. Бестерн дернулся, как от пощечины, заметив жест.

— Слухи не врут, от тебя легко потерять голову, — произнес он задумчиво и несколько расстроенно. — Прости, постараюсь держать себя в руках. Увидимся на ужине.

Резко повернувшись на каблуках, он вышел из комнаты.

Я глубоко вздохнула и села на кровать. Пришло время решить, как буду вести себя с этим загадочным мужчиной. Моим мужем. Невозможно сидеть на двух стульях: любить принца и быть замужем за другим. Энтони меня обманул, хуже того, передал как посылку в руки другого, прочь со своих глаз… У меня перехватило дыхание от невыносимой боли в груди, но я решила посмотреть правде в глаза. Давно настало время задуматься о произошедшем во дворце.

Принц пожелал соблазнить служанку, сделал это по-своему красиво и жестоко, использовал и избавился, когда вышел срок годности. Может, люди в двадцать первом веке поступают подобным образом с вещами из магазина, но аристократы считали себя вправе пользоваться людьми.

А теперь следовало понять мотивы лорда Бестерна. По неизвестным причинам он женился на служанке. Дикий мезальянс. Невозможный. По крайней мере, Энтони идея сделать мне предложение даже в голову не пришла. На этой мысли я не выдержала и заплакала.

Я поняла, что на самом деле мучило меня больше всего, — я хотела сказку. Хотела выйти замуж за любимого человека. Мне сказали, что это невозможно, и я смирилась. Более того, отказалась от академии, стала любовницей принца.

И вдруг — бац! — как снег на голову. Появляется высокородный лорд и берет меня в жены. Как будто нет ничего легче.

Возникает закономерный вопрос — почему Энтони не мог так поступить?

Ответ прост, очень прост, Света. Он недостаточно любил тебя.

Выдохни, смирись и перестань думать о поцелуе с мужем как о предательстве. Тебя выбросили, и ты имеешь полное право попробовать быть счастливой.

Мне стало чуточку легче. Вошла смущенная служанка, алая как мак.

— Ваша светлость, меня зовут Роуз, мне выпала честь быть вашей горничной, чего пожелаете? — выпалила она явно отрепетированную фразу.

Я попросила искупаться после дороги. Она исчезла и вернулась через пару минут в сопровождении двоих лакеев с жестяной ванной, которую установили у камина, споро наносили воды, и вскоре я наслаждалась расслабляющим купанием.

Роуз с превеликим удовольствием занялась моей прической и нарядом. Она оказалась общительной юной девушкой, донельзя довольной своим новым положением в доме. Ее привезли специально для меня, Роуз рассказала, что, как только спустилась с повозки, сразу поспешила наверх увидеть новую хозяйку. Она говорила со мной как с аристократкой, видимо, до нее еще не дошли слухи о моем конфузе на встрече со слугами или Роуз понимала разницу в нашем нынешнем положении.

Я наслаждалась простым общением, осознавая, что оно вскоре исчезнет. Недостаточно стать женой аристократа, нужно еще и соответствовать положению, вести себя как воспитанная леди, а не как девушка из двадцать первого века.

Если мне предстоит остаться в особняке, то здравым решением будет попросить у мужа уроки этикета.

На ужин я спустилась в великолепном бирюзовом платье с открытыми плечами и пышной юбкой. Волосы мои подняли наверх, добавили шиньон и покрыли серебряной сеткой. В подобном нарядном облачении я смотрелась красавицей. Лорд Бестерн, сменивший дорожную одежду на темно-синий камзол с серебряным шитьем, ждал меня внизу лестницы, заложив руки за спину. Оценив наряд, он улыбнулся краешком губ, и темные глаза блеснули одобрением.

Родственницы лорда присоединились к нам по дороге. Они тоже успели сменить повседневную одежду на праздничную.

Обеденный зал сверкал хрусталем. Ярко горели свечи в трех ажурных канделябрах. В расставленных на столе вазах благоухали белые розы. Золотые тарелки, сатиновая скатерть, ломящийся от яств стол.

Я оробела, словно придавленная тяжестью всего этого великолепия, и старалась сидеть ровно, не выдавая волнения.

Мать Бестерна ела маленькими кусочками, не сводя с меня изучающего взгляда. А его сестра…

Наблюдая за ней, я выявила для себя все больше интересных деталей. Первое — она ни разу не посмотрела мне в глаза. Второе — на ее тарелке лежала еда девственно-белого цвета. Пюре, мягкий сыр, дольки свежего яблока без кожуры. Все расположено в строгом порядке. Третье — она не принималась за еду, а беззвучно что-то шептала.

По спине пробежал холодок. Меня пронзила догадка — сестра лорда нездорова. Если бы она родилась в моем мире, то получила бы диагноз «аутизм». Я все еще не знала, есть ли связь между этим открытием и свалившейся на голову свадьбой, но внутри интуиция мигала сигнальным маячком, приказывая изучить сестру мужа пристальней.

Тем временем новоиспеченная свекровь решила нарушить царящее за столом молчание:

— Лисабель, я понимаю, вы чувствуете себя неловко. Церемония застала врасплох всех нас. Сын предупредил, что вашей жизни угрожает опасность и промедление невозможно. Поэтому мы не успели познакомиться как следует, простите нас за нарушение этикета. Меня зовут Корделия Бестерн, это моя дочь, Пруденс.

— Приятно познакомиться. Благодарна за ваш теплый прием, — ответила я ей, несмело улыбаясь.

— Расскажите немного о себе, Лисабель, Уильям бывает так скрытен. Мы ничего не знаем о вас.

— Мама, — прервал ее лорд Бестерн, — моя жена устала, сейчас не время для расспросов. Уверен, завтра утром, после визита модисток, вы сможете поговорить обо всем на свете.

Я бросила на него благодарный взгляд. Приятно, что лорд сообразил остановить ненужные расспросы.

— Буду очень рада вашему присутствию завтра на примерках, — добавила я, краснея. Завоевать расположение Корделии казалось очень важным. — Увы, я не сведуща в последних веяниях моды.

— С превеликим удовольствием, — с облегчением заключила мать Бестерна. — К сожалению, Пруденс не сможет составить нам компанию. Обычно с утра она занята рисованием.

— Я вовсе не хочу нарушать ваш привычный уклад, — быстро сказала я и уловила вздох облегчения со стороны Корделии.

Лорд Бестерн огорошил не только меня внезапным предложением руки и сердца. Для его семьи случившееся стало полным сюрпризом. И все же высокородная леди старается принять меня. Интересно, она знает о том, что я была служанкой, более того — любовницей принца?

Апатия последних дней исчезла, я вновь почувствовала жажду жизни. Казалось, в стенах этого дома скрывается некая тайна, связанная именно со мной, и мне ужасно хотелось ее разгадать.

Неспешный разговор продолжался, перешли на погоду, и я ощутимо расслабилась, не переставая вслушиваться. Умение вести светскую беседу может пригодиться, а что безопасней обсуждения приятного ветерка?

После ужина лорд Бестерн попросил прощения у матери и сестры за то, что молодая жена сегодня не составит им компанию за рукоделием. Корделия задумчиво кивнула и отвела взгляд. Я поняла, что нам предстоит удалиться наверх в спальню, мгновенно покраснела и опустила голову, стараясь скрыть смятение.

Муж обещал не трогать меня сегодня. Можно ли ему верить?

Лорд Бестерн, держа меня под руку, поднялся на второй этаж. Я шла, придерживая юбки, не противясь и не поднимая головы. Он открыл для меня дверь, придержал ее, как истинный джентльмен, и жестом предложил проследовать внутрь. Я зашла, надеясь, что вечер окончен и меня оставят в одиночестве.

Ошиблась. Лорд Бестерн вольготно расположился на одном из кресел, а мне указал присесть напротив.

— Дорогая жена, признаюсь, твоя выдержка достойна уважения. Готов исполнить любое желание. Проси смелее, чего душе угодно.

— А взамен? — напряглась я, сразу подозревая подвох.

— Милая Лисабель, — мягко заметил он, — я желаю твоей любви, ее нельзя вытребовать взамен на подарки. Вырастет она или нет, зависит от основ, заложенных сегодня. Я говорю о доверии. Проверь меня, проси, чего пожелаешь.

Надо же, муж совсем не прост, ему недостаточно покорности, он охотится за чувствами. Слишком поздно, лорд Бестерн опоздал, я не доверяю мужчинам.

Лорд наклонился вперед, ожидая ответа, на лице застыло сосредоточенное выражение, скулы заострились, выдавая волнение.

Мне очень хотелось сделать вид, будто от него ничего не требуется, ведь любовь не покупается, но одна мысль давно не давала мне покоя, и я решила озвучить ее новоиспеченному мужу:

— Я хочу, чтобы подруга из дворца переехала сюда ко мне. Ее зовут Мэй.

Лорд Бестерн нахмурился и замолчал. Поправил отворот рукава и заметил:

— Не обещаю, но постараюсь. Ты придумала сложную задачу: в нашем мире не принято забирать людей из чужого рода. Уверена, что желаешь именно этого? Могу привезти для тебя лучших учителей, помочь открыть свое дело.

Я с удивлением отметила, что лорд Бестерн не предлагает драгоценностей или нарядов, а озвучил то, что могло меня заинтересовать. Знания, независимость — это звучало так заманчиво… И все же недостаточно, чтобы просить о них мужа.

— Уверена, — твердо ответила я. — Ты и вправду многого обо мне знаешь. Я очень хотела добиться уважения своими силами. А теперь… Оказалась в твоей власти.

Лорд Бестерн взял мою ладонь. Его кисть, большая и горячая, бережно прикасалась к тыльной стороне моей.

— Скорее, я в твоей, Лисабель.

Уильям — я должна учиться звать его по имени — склонился к моей ладони и легко прикоснулся губами к чувствительной коже над костяшками.

— Можешь считать меня безумцем, но в нашей семье сквозь поколения передается пророчество о деве из другого мира. Я так долго тебя ждал.

Я затаила дыхание, пытаясь понять, говорит ли он правду. Черные глаза глядели прямо, открыто. Мне захотелось поверить, но я остановила порыв. Осторожней, мне нужно быть осторожней в поступках и суждениях.

— Когда эмбия Уилкокс рассказала о твоем появлении, я направился прямиком во дворец и постарался разузнать как можно больше. Говорил с миссис Ривз, с девицей по имени Бесс и даже встретился с бедной служанкой, чье лицо изуродовано шрамом. Забота о ней делает тебе честь. Забрать Мэй будет нелегко, Лисабель. Кронпринц воспылал к тебе ярой неприязнью, он не выносит неповиновения. Сегодня утром Ричард послал отряд солдат отнять твою жизнь. Понимаю, я застал тебя врасплох предложением руки и сердца, но это был единственный способ тебя спасти.

У меня задрожали губы. Жизнь во дворце казалась далекой и ненастоящей, виделась словно сквозь марево густого тумана. Защитный механизм организма — слишком больно вспоминать все, что я там оставила.

Энтони…

— Что бы ты сделал, если бы я не согласилась? — спросила я.

Вспоминая устроенное представление, я очень заинтересовалась, как бы поступил лорд Бестерн, если бы я решила отказаться.

— Хороший вопрос. Я не из тех, кто легко сдается, — с загадочной улыбкой ушел он от ответа. — Спокойной ночи, дорогая, подумай о желании получше на завтра. Я все сделаю для твоего благополучия. В ответ прошу об одном.

— О чем же? — Я мгновенно напряглась, и сердце забилось чаще.

Я боялась, что он потребует выполнения супружеских обязанностей. Не сегодня. Не завтра. На самом деле я совсем не знаю, буду ли готова когда-нибудь.

— Всего лишь поцелуй? — вопросительно предложил он, протягивая вперед руку.

Спросил, а не приказал. Лорд Бестерн пообещал попытаться привезти из дворца Мэй, за одно это я была ему крайне благодарна. Энтони нанес ужасную рану моему душевному спокойствию, львиная доля сил уходила на то, чтобы подавить мысли о предательстве принца. И я была благодарна мужу еще и за то, что он очень деликатно обходился с моей гордостью.

Если он желает всего лишь поцелуй, можно и перетерпеть.

Меня схватили в охапку, прижали к широкой груди. Лорд Бестерн принялся неспешно и с удовольствием изучать мои губы. «Всего лишь» затянулось, сердце отстукивало дробь, громко тикали настенные часы, а он все так же крепко держал меня за талию. Я расслабилась, голова чуть закружилась, пришлось вцепиться в рукава мужа. Губы лорда были мягкими, но требовательными, и я поймала себя на ощущении удовольствия.

Целоваться он умел.

Я не хотела вспоминать, не хотела сравнивать, но Энтони не уделял особого внимания поцелуям. Бестерн же вел за собой, заставляя подчиниться. За внешней мягкостью скрывался железный стержень.

Он добился от меня отклика, дождался, когда я поплыву, когда сама потянусь к нему, ощущая неясное томление. Тогда Уильям прервал поцелуй, посмотрел на меня из-под полуопущенных ресниц и склонился над рукой в прощальном прикосновении губами к ладони. Пожелал спокойной ночи и направился к двери, разделяющей наши спальни.

— Я буду ждать тебя, — сказал он на прощанье, задержав на мне долгий взгляд.

Из груди вырвался тяжелый вздох, и я отрицательно покачала головой. То, что муж не стал настаивать на супружеских отношениях, восхитило меня и заставило уважать его щедрый жест. Но… Не хотелось, чтобы он зря ждал всю ночь. Я вдруг почувствовала себя уставшей и опустошенной, слишком расстроенной, чтобы вновь раздумывать и переживать. Кровать манила белизной простыней.

Какая досада, что нельзя сбросить одежду и залезть под теплое одеяло, — теперь я настоящая леди, а значит, сзади на платье — бесконечный ряд пуговок, с которыми не справиться в одиночку.

Нужно звать служанку.

Я позвонила в колокольчик и принялась ждать. Через пару минут в комнату впорхнула смущенная Роуз. Она сияла от удовольствия прислуживать жене лорда. Я улыбнулась в ответ и присела у туалетного столика.

Роуз зажгла свечи и принялась доставать шпильки из моей высокой прически.

— Вы сегодня обворожительны, леди, глаз не отвести. Сейчас быстренько приготовим вас ко сну, завтра много дел. Слышала — шить ваши наряды пригласили саму госпожу Веллсбери. О ней ходят легенды: говорят, она шьет лучшие платья для модниц столицы и так хороша в своем деле, что очереди растянулись на месяцы вперед, а завистники не могут спать по ночам. Правда, год назад госпожа Веллсбери подумывала закрыть салон, но ее покровитель не дал разрешения.

Меня ужасно клонило ко сну, и хотелось обдумать отношения с мужем, а не вслушиваться в лепет Роуз, но последняя фраза заинтересовала.

— Почему она решила закрыть дело?

— Исчезла ее лучшая мастерица, Миранда. Госпожа Веллсбери говорила, что та сбежала с любовником, но, по слухам, комната девушки была вся в крови. Представляете? — Роуз застыла на месте, сделав страшные глаза. — Следователи подозревали хозяйку салона, так как Миранда частенько ссорилась с госпожой Веллсбери. Дело закрыли, потому что за честь госпожи поручился ее покровитель, но она близко к сердцу восприняла обвинения и долго не брала заказов.

— Тело нашли? — сухо спросила я.

— О нет. Девушку до сих пор ищут. Страшный удар для госпожи Веллсбери — Миранда умела плести тончайшие кружева. Я слышала, лорд заказал для вас накидку работы Миранды для свадебной церемонии. Ее изделия ныне ценятся дорого. Ах, как бы я хотела на них посмотреть! Я ведь сама мечтала о судьбе белошвейки, но не вышла талантом.

Я нахмурилась. История, рассказанная Роуз, напомнила о совсем другой девушке, которая умела мастерски плести кружево. Исчезновение, кровь в комнате, умение шить — все складывалось в одну картинку. Я могла бы помочь подруге обрести дом! Одна лишь деталь выбивалась из ровного строя догадок: Мэй нашли в далекой деревне, а госпожа Веллсбери работала в столице.

Глава 16

НОВЫЕ ОТКРЫТИЯ

Я долго не могла заснуть, несмотря на усталость после дня, полного перемен. Навалилась тяжесть от случившегося. Да и за последние дни появилась привычка засыпать под горячим мужским боком. Новая кровать казалась большой и холодной.

Я отчаянно скучала по Энтони, хотя и не должна была.

Как он сказал?

«Я свидетель, согласие получено добровольно».

Холодная фраза. Будто засвидетельствовал купчую на рогатый скот. Не буду жалеть о содеянном, наоборот, поверить принцу было роковой ошибкой. Любовь — это риск, чтобы заслужить счастье, следует поставить на кон свое сердце, стать уязвимой. Там, в Западной башне, мне казалось, что я нахожусь на пороге большой любви. На самом деле я оказалась утехой на две недели. Хороший урок.

Нечего чувствовать себя виноватой. Энтони знал, что мне подлили приворотного зелья в вино, и все-таки утолил страсть. Его чувства казались настоящими. Может, я просто люблю обманываться? В любом случае ему будет лучше без меня. Особенно в компании знойной красавицы-невесты.

Не хочу о нем думать. Лучше запланирую завтрашнюю встречу с модисткой. Нужно ненавязчиво перевести разговор на Миранду и выяснить о ней как можно больше. Начать с внешности: Мэй маленького роста, хрупкая, рыжая и кучерявая. Интересно, какова пропавшая белошвейка?

А еще подумаю о просьбе к мужу. Уроки этикета, танцев и всего, что нужно знать аристократке в первую очередь. Но кроме этого во мне начала зреть еще одна идея.

Лорд Бестерн решил соблазнить меня. С чего бы еще я проснулась от шума воды и обнаружила в своей комнате полуголого молодого мужчину в самом расцвете сил, принимающего ванну.

Не знаю, как ему удалось внести бадью и наполнить ее водой, не разбудив меня, но сейчас он насвистывал что-то под нос и с удовольствием поливал себя, давая струям стекать по мускулистой волосатой груди.

Я спрятала усмешку, искоса с интересом наблюдая за утренним туалетом мужа. Хорош, но не классической смазливой красотой. Уверенный в себе мужчина спортивного телосложения. Черты лица резкие, скулы заострены, подбородок тяжелый и слегка выдается вперед. На щеках — щетина, черные волосы струятся по плечам, кучерявые волосы покрывают грудь и спускаются по кубикам пресса к паху. Туда я не смотрела.

— Поможешь? — спросил лорд Бестерн, протягивая губку.

Заколебалась на мгновение и решила не перечить зря, потереть спину не так уж и тяжело.

Накинула расшитый халат, приготовленный заранее на спинке стула подле кровати. Закатала рукава и взяла в руки намыленную губку.

Терла старательно, размеренными механическими движениями. Бестерн подставлялся под прикосновения, как млеющий под ласками кот, и невольно я поймала себя на том, что любуюсь им. Глаза лорда блеснули.

— Прислуживать при купании входит в мои обязанности? — ровным голосом едко спросила его.

— Скорее, в привилегии, — самодовольно протянул лорд и, опираясь руками на стенки бадьи, принялся вставать.

Я спешно отвернулась и протянула ему лежащее рядом полотенце, отгораживаясь от неприличной картины. Закрыть полностью мужское тело не получилось. Мой муж — рослый мужчина…

Уильям широко улыбался. Ему удалось что-то там прочитать на моем лице, и он упивался осознанием собственной неотразимости. Затем использовал большое полотенце для того, чтобы вытереть голову, оставив все остальное на виду. Сложен внушительно, ничего не скажешь, словно лесоруб, а не аристократ.

Милый, не поддавайся иллюзиям. Не получишь меня, пока я полностью не разберусь с вашим пророчеством или с другой причиной, по которой ты подлизываешься к бывшей служанке. А пока подыграю, мне не трудно. Тем более в этом мире я больше не поверю мужчине авансом.

— Кстати, я подумала о нашем вчерашнем разговоре. Если он все еще в силе, то хотела бы попросить тебя исполнить мою давнюю мечту.

Лорд Бестерн мигом бросил попытки покрасоваться, внимательно посмотрел на меня и теплым голосом сказал:

— Конечно, дорогая.

— Я хочу свою лабораторию, — сказала я, пряча улыбку. — У меня появилось несколько задумок для лекарств. В вашем мире для богатых есть целители, бедные же обходятся своими силами. Мои знания могут принести пользу.

— Расскажи подробней. — Бестерн нахмурился, вышел из бадьи, обернул полотенце вокруг бедер и деловито поинтересовался: — Какие знания?

Полуголый лорд Бестерн уселся возле меня с кипой писчей бумаги и первосортными ручками, прижался горячим плечом к моему плечу и принялся внимательно выслушивать объяснения.

Я рассказала в общих словах о химии. Он схватывал на лету — строение мира тут было неплохо исследовано. Выпускники академии могли видеть молекулы и управлять реакциями силой мысли. К тому же алхимические фирмы изготавливали артефакты с минимальным использованием магии, полагаясь больше на науку. Выпускали светильники, оружие, предметы обихода. А вот фармацевтическая химия была поставлена из рук вон плохо из-за целителей: те могли излечить болезнь одним прикосновением, им лекарства были без надобности, а гильдия давила в зародыше конкурентов, которые пытались лечить травами.

Лорд Бестерн записал на листке список всего, что могло понадобиться. Я многое обдумала ночью и теперь с легкостью диктовала все новые пункты. Как любая женщина, я любила шопинг и перспективу создать что-то новое из ничего. Мое собственное дело! Не важно, получится или нет, главное, у меня будет своя нора, свое занятие.

Нет, я лукавила. Больше всего на данный момент мне хотелось не быть пешкой в чужой игре, а обрести значимость. Изобрести заново пенициллин, основать свою школу медицины, изменить жизни людей к лучшему.

Нас вывел из забытья стук в дверь. Лорд Бестерн недовольно потер подбородок, затем бросил взгляд на настенные часы и сказал:

— Тебя ждут, Света. Продолжим разговор после обеда, а вечером пойдем осматривать помещение. — Он посмотрел на меня долгим взглядом, тепло улыбнулся и продолжил: — Произведешь замеры, и уже сегодня закажем у столяров нужную мебель. Со стеклодувами встретишься завтра, а с растворами поможет Мария Уилкокс.

Повернул меня за плечи к себе и впился взглядом в губы.

— Я был наслышан о взрывном характере, бесстрашии и жажде к знаниям, но не верил. Мне повезло, что удалось тебя умыкнуть из-под носа у венценосных особ. Поцелуй?

Не дожидаясь ответа, он подмял меня под себя. Он пах лимонным мылом и чистотой, сильное голое тело жгло сквозь тонкую сорочку. Со страстью прижался к моим губам, не обращая внимания на отсутствие отклика с моей стороны.

Рано. Не могу.

Стук послышался вновь. Я взглянула на часы и вскочила с кровати. Опоздали! Модистка уже дожидалась внизу. Если судить по слухам о капризном характере представителей моды в нашем мире, злить творческих личностей не стоит и здесь.

Лорд Бестерн ушел на свою половину через соединяющую комнаты дверь, на прощанье официально поклонившись и прижав руку к груди. Это выглядело бы величественно, не будь лорд в одном полотенце вокруг бедер. А так вид открывался интересный, даже можно сказать, чувственный. Поклон красивого мужчины неплохо смотрелся.

Я отвернулась, скрыв румянец. В комнату заглянула пунцовая Роуз, поправила оборки чепца и смущенно спросила:

— Позволите помочь вам, леди?

— Конечно, Роуз. Заходи поскорее! Не будем злить госпожу Веллсбери.

— Ах, как хорошо, что вы понимаете! Она уже давно разложила все ткани, выпила чашечку утреннего кофе и теперь шипит на горничных, как разозленный бигаст.

Роуз щебетала, помогая мне облачиться в утреннее платье. Я хотела сразу же спуститься, но горничная оказалась против.

— Ну что вы, леди! Лучше опоздать, но выглядеть идеально. Особенно перед госпожой Веллсбери, она скора на суждения и остра на язык. Ее услугами пользуются сливки общества, и всем интересно, на ком женился сам лорд Бестерн. Он же самый завидный жених королевства после принца Энтони!

Роуз — настоящее сокровище. Она выглядит наивной простушкой и говорит без умолку, но в ее словах — немало мудрости. Между обычными сплетнями Роуз давала мне подробную инструкцию, как влиться в высшее общество. Примерка нарядов — только прикрытие для первого погружения в светское болото. Я бы не додумалась без подсказки. Где лорд Бестерн раздобыл мою горничную?

Роуз соорудила из коротких волос целую башню с помощью шиньона, оставив две длинные пряди свободными. Украсила прическу цветами из жемчуга, помогла застегнуть на шее тонкую золотую нить с капелькой крупной жемчужины. Расправила оборки лимонного платья, вложила в руки веер и обошла меня по кругу, проверяя, все ли идеально.

— Держитесь прямо, леди, у вас склонность сутулиться. Руки оторвать тому, кто ставил вашу осанку.

Я спрятала улыбку. Трех жалких месяцев бальных танцев в детстве недостаточно для прямой спины. Годы, проведенные над микроскопом, порядочно испортили осанку.

— Главное, не спешите и ни в коем случае не показывайте ей, что вы боитесь! — тихо прошептала мне в спину Роуз, когда я вышла в коридор.

Как хорошо, что после испытанного во дворце я уже ничего не боюсь! Мне двадцать семь, я успела пожить одна, выучиться, пережить разочарование и не умереть в чужом мире. Я была служанкой, прошла испытание в лабиринте и отказалась от принца. Меня не испугать кислой миной модистки.

Одна из горничных провела меня до утренней гостиной, по ее словам, самой светлой и просторной в доме. Высокие окна пропускали лучи света, освещая радугу разложенных по диванчикам и креслам тканей. Во всем великолепии алого, изумрудного, лавандового я не сразу заметила маленькую сухую женщину, восседающую на высоком кресле, как паучиха посреди сплетенной ею паутины. В седом парике, с ярко-красными губами, в простом черном платье, она напомнила мне Мерил Стрип в фильме «Дьявол носит Prada». И смотрела на меня с таким же высокомерием.

Я удостоилась внимательного взгляда. По тому, как тщательно она оглядывает складки платья и завитки прически, было видно — выискивает недостатки.

Глубоко выдохнув, я поздоровалась самым напыщенным приветствием, которое могла придумать:

— Какое счастье видеть вас, госпожа Веллсбери! Наслышана о ваших талантах, польщена и весьма благодарна за возможность привечать вас в нашей скромной обители!

Сморщенное лицо смягчилось. Людям приятно уважение. На самом деле в напыщенном приветствии таился вызов — я ни словом не обмолвилась об опоздании, тем самым не поставив себя в униженное положение просительницы. Наоборот, показала ей, что я полноправная хозяйка дома. А все совет Роуз не бояться.

— Приятно познакомиться, — с достоинством произнесла госпожа Веллсбери. — Рада обслуживать новую леди Бестерн. Свет говорит только о вас и о стремительной свадьбе. Надеюсь, скоро услышим хорошие новости?

Вот так, с места в карьер. Мне придется отвечать на причину скоропалительной свадьбы и отрицать скорое появление ребенка, ведь под «хорошими новостями» подразумевалась, скорей всего, весть о наследнике. Я была уверена, что не беременна, — у Энтони дар целителя, и он сделал все, что требуется, чтобы предупредить появление бастарда.

— Для меня лучшей новостью оказалось предложение руки и сердца лорда.

Засияв улыбкой, я с довольным видом прошла к свободному креслу. На мое счастье, вскоре зашла мать лорда Бестерна, Корделия.

— Доброе утро, матушка, спасибо, что присоединились к нам. Очень рада вас видеть!

Я не была уверена, как принято обращаться к свекрови и, судя по вытянувшимся лицам обеих дам, перегнула палку.

Леди Корделия с нейтральным выражением лица ответила в тон:

— Спасибо за приглашение, доченька.

Модистка, заломив бровь, оценивала открывшуюся сцену. Я захлопала ресницами, сама не ожидая теплого обращения со стороны матери мужа. Пусть пророчество заставило ее смириться с моим низким положением в обществе, но кто будет рад невестке, вытянутой из постели другого мужчины? Корделия лишь терпела меня из любви к сыну, и поэтому мне очень хотелось завоевать ее симпатию. Я чувствовала себя виноватой по отношению к ней. Лорд Бестерн меня выбрал сознательно, зная обо мне все, а ей, бедненькой, пришлось проглотить горькую пилюлю.

Наконец справившись с чувствами, госпожа Веллсбери подала знак девушкам поднести каталог с картинками.

Тут в глазах потемнело. Все платья с оборками выглядели одинаково. В воздухе залетали термины «бюстье», «фокю», обсуждались банты у лифа, ленты и шали…

Я никогда не придавала особого значения одежде. Ходила по магазинам со стильными подружками и покупала то, на что получала одобрение. Гардероб состоял из джинсов и удобных маечек. Фигурка стройная, поэтому даже не слишком качественные вещи смотрелись прилично. У меня была пара любимых платьев на вечеринки и свидания, но я ничего не смыслила в истории костюма. Поэтому сейчас оставалось кивать с умным видом и на все просить совета у «матушки». Та с терпением святой указывала мне, что выбрать, а госпожа Веллсбери с умилением взирала на единение свекрови и невестки.

— У вас удивительный вкус, ваша светлость, — заметила она, обращаясь к Корделии.

Мы выбрали пять нарядов, включая нижнее белье, туфельки, шляпки, ленты и украшения. За живым обсуждением прошло два часа, и леди Корделия приказала подать легкий завтрак. Он оказался весьма кстати, я была очень голодна и откровенно скучала.

Внесли чай и серебряные трехъярусные подносы с закусками: на верхнем — воздушные пирожные, на среднем — выпечка, на нижнем — нарезанные треугольниками бутерброды.

Последней зашла личная горничная леди Корделии и что-то прошептала той на ухо. Я не услышала весь разговор, уловила только имя «Пруденс». Свекровь тут же вскочила на ноги, пробормотала извинения и помчалась к двери.

Я проводила ее задумчивым взглядом. С сестрой лорда Бестерна точно что-то не так.

Госпожа Веллсбери воспользовалась тем, что нас оставили одних, и сказала:

— Милочка, позвольте быть откровенной?

Я внутренне похолодела. Захотелось трусливо не дать разрешения для подобного признания, но любопытство победило.

— Конечно, госпожа Веллсбери.

— Женитьба лорда Бестерна разбила немало сердец. Вас будут строго судить, не доверяйте молодым дамам, они затаили обиду. Вижу, что он в вас нашел, — лицо прехорошенькое. За полным отсутствием манер просматривается незаурядный ум. Вы напоминаете меня в молодости: я из захудалого рода, отбор в эмбии не прошла, но, как видите, это меня не сломило. Хотя в последний год я почти отошла от дел… Не важно, это в прошлом. Вам хочу дать дельный совет — не идите на поводу у свекрови. Ваше желание понравиться похвально, но ее вкус устарел лет на двадцать, а высший свет не прощает подобного молодым выскочкам.

— Я полностью полагаюсь на ваш вкус, — быстро заметила я.

— Вот и отлично. Мерки у меня есть, я примерно представляю, что вам пойдет. Из уважения к ее светлости платья по ее выбору мы сошьем, но советую никому их не показывать, даже мужу. Надевайте, когда он будет в отъезде по делам, для завтрака в тесном кругу семьи.

Госпожа Веллсбери отпила чаю из фарфоровой чашечки. К еде она не притронулась.

— Позвольте спросить, что с вами произошло в последний год? — поинтересовалась я ровным голосом, стараясь не выдать волнения. Очень надеялась, что госпожа Веллсбери расскажет что-нибудь о своей помощнице.

— Леди Бестерн, вы единственная, кто не слышал ту историю. Я лишилась лучшей белошвейки, Миранды. — Она наклонилась ко мне и шепотом добавила: — Нынешние бездельницы и в подметки ей не годятся.

— Расскажете о ней?

— Хмм. — Госпожа Веллсбери нахмурилась и задрала крючковатый нос. — Обычно спрашивают, куда она пропала.

Госпожа Веллсбери умела хорошо держать паузу. Она внимательно смотрела на меня и ждала реакции на ее реплику. Я тоже отпила из чашечки, скрывая смущение. Выкладывать свои карты я не собиралась. Мои догадки пока беспочвенны.

Она все молчала, поэтому мне пришлось объясниться:

— Я не хотела задевать открытую рану.

Госпожа Веллсбери кивнула и расслабилась, бесшумно вернула чашечку на блюдце и водрузила ее на столик.

— Похвально… Простите, что накинулась на вас: высший свет охоч до сенсаций, стать эпицентром сплетен оказалось болезненно. Благодарна увидеть наконец искреннее участие. Миранда была тихой и скромной девушкой. Несмотря на талант, она не задирала нос, держалась особняком. Кто родители — не знаю, ее приняли в род совсем девчушкой, но, судя по поведению и красивой речи, из аристократов. Ума не приложу, кому она могла помешать.

— Ее искали? Как она выглядит?

Госпожа Веллсбери отмахнулась платком.

— Больше года прошло с того случая, всем ясно, что Миранды нет среди живых. — Госпожа Веллсбери подавила болезненный вздох. — У меня сердце кровью обливается при мысли о том, что с ней произошло. Поиски давно прекращены, сплетницы переметнулись на новые темы, только я еще помню о ней.

Она сложила руки на коленях и отвернулась к окну, задумавшись о чем-то своем. Я деликатно не прерывала мыслей модистки.

— Но если это дело рук госпожи Фултон, то она крупно просчиталась! Заказы посыпались градом. Меня приглашали в лучшие дома Агнессии, пытаясь выведать детали.

Госпожа Веллсбери очнулась от задумчивости, сняла крупный медальон, висевший на шее на массивной цепочке, и протянула мне.

— Вот моя Миранда. Во многих смыслах она была мне как дочь. Она росла в моей мастерской, свои знания я передала ей. Заказала портрет уже после исчезновения, чтобы облегчить розыск. Тогда еще надеялись, что ее найдут.

Я нажала на застежку на краю медальона, и тот раскрылся надвое. С одной стороны было маленькое зеркальце, а с другой на меня смотрела миловидная кучерявая девушка. Очень хорошенькая и застенчивая, с розовыми щечками и длинными ресницами. Если убрать один глаз, прочертить шрам, то получится портрет…

Мэй.

Теперь я точно знаю, кто она такая. И смогу обрадовать подругу. Ужасно захотелось воскликнуть о своем открытии, осчастливить модистку. Представляю, как загорятся глаза госпожи Веллсбери, услышь она, что ее воспитанница жива.

Я глубоко вздохнула. Молчать, мне нужно научиться молчать. Неизвестно, кто ударил Мэй по голове, затем бросил вдали от родного дома. Прежде, чем выдать подругу, необходимо получше разобраться во всей этой истории. Понятно, конечно, что модистка нарочно оговаривала Мэй, чтобы не терять клиентов. Мол, сбежала, и весь разговор. Весть о сбежавшей мастерице лучше слухов о ее смерти. Но все же спешить не стоит.

Как хорошо, что я супруга лорда, а муж старается прислушаться к любому желанию молодой жены. Надеюсь, он не будет против, если я приглашу в гости следователя по делу Миранды?

Глава 17

ЛАБОРАТОРИЯ

Лорд Бестерн встретил меня ближе к обеду у подножия широкой лестницы на первом этаже. Он выглядел идеально: смоляные волосы стянуты лентой, излюбленный синий сюртук подчеркивал широкие плечи, бриджи облегали длинные ноги. Мне почему-то вспомнилось, как в первую нашу встречу на рынке, когда он ехал в открытой коляске, к его плечу припадала красотка.

Сейчас я словно увидела его впервые. Разглядывала внимательно, вбирая детали, оценивая. Смотрела как на мужчину, как на близкого человека. До этого момента я лишь изображала интерес, а все силы были направлены на то, чтобы не думать о другом мужчине.

Энтони. Мысли о нем понемногу стали отступать. Я знала, что поступила правильно. Я была как кость в горле для Ричарда, помехой для политического брака, надкушенным яблоком для самого принца.

Я была благодарна мужу за то, что он меня оттуда увез. Лорд Бестерн привел меня в дом женой. Уважал, баловал, ни в чем не отказывал, по крайней мере — пока, хотя сложно судить, прошел ведь всего один день.

И смотрел, как кот на сметану. Как будто остальные женщины больше никогда не будут его интересовать. И остальной мир — тоже. Главное — я одна.

Лорд Бестерн подал мне руку, вторую оставив за спиной. В поклоне коснулся запястья горячими губами. Поднял черные глаза.

В душе ничего не дрогнуло, будто она закаменела с тех самых пор, как я услышала: «Я свидетель, согласие получено добровольно». Предательски задрожали губы, хотя я не хотела выдавать эмоции.

На лицо лорда набежала тень. Он выпрямился, рывком притянул к себе, закинул мою руку к себе на талию и склонился надо мною в требовательном глубоком поцелуе. Я стояла покорной статуей, не сопротивляясь, но и не отвечая. Это не помешало ему наслаждаться моими губами, яростный натиск сменился мягкими касаниями.

— Почему? — спросила я, краснея. — Почему ты продолжаешь целовать меня?

Лорд Бестерн тяжело дышал, его глаза затуманились от близости, и он сквозь зубы ответил:

— Чтобы ты помнила, что я тебе не друг и не покровитель. Я твой муж, дорогая, и не позволю держать меня на расстоянии.

— Хорошо, — прошептала я.

— О чем ты? — притянув меня ближе, переспросил муж.

— Я согласна вести себя как примерная жена. При одном условии.

— К черту условия! Лисабель, я готов бросить мир к твоим ногам, но вить из меня веревки не позволю.

— Твое право, — холодно заметила я, и мы отправились обедать.

Обед накрыли в бежевой гостиной, отличавшейся богатым убранством. Бархатные гардины с золотыми шнурами украшали окна. На накрытом кремовой скатертью столе возвышалась золотая ваза с роскошным букетом чайных роз. Стол был сервирован на две персоны, тарелки тонкие, с ажурными краями, расписанные мелкими цветами.

Два лакея прислуживали за столом. На первое подали зеленоватый освежающий суп из артишоков со сливками, на второе — мелкую птицу с гарниром из зелени с орехами. Я вся сосредоточилась на еде, украдкой наблюдая за манерами мужа и старательно их копируя. Меня поражала ловкость, с которой он орудовал ножом и разделывал цыпленка. Скорей всего, я останусь голодной, мне подобное искусство не под силу.

— Я больше так не могу, Лисабель, — с угрозой в голосе сказал он тихо, чтобы слова не донеслись до ушей лакеев. — Какое условие?

— Сущая мелочь. — Я пожала оголенными плечами и кокетливо улыбнулась.

— Я весь внимание.

— Пророчество. Уверена, оно не передается устно из поколения в поколение. Я хочу его прочитать сама, убедиться в том, что ты от меня ничего не скрываешь. Не каждый день лорды женятся на служанках. — Тут я понизила голос до шепота: — И бросают мир к их ногам.

Лорд Бестерн промокнул губы салфеткой.

— Милая, — процедил он ласковым тоном, — ты не умеешь довольствоваться малым, не правда ли?

— Увы, ужасная черта характера.

— Наслышан. Что ж, сегодня вечером я покидаю имение в поисках твоей маленькой подружки, поэтому в ближайший день выполнить твою просьбу не получится.

— Я понимаю и очень благодарна вам.

И вправду, его готовность привезти Мэй, да еще самому, ничего не требуя взамен, вызвала в сердце теплый отклик.

— Достаточно благодарна для небольшой уступки со своей стороны?

Ах нет, все-таки за спасение Мэй награда полагается. Отчего-то на душе стало горько, и я тихо спросила:

— Чего вы добиваетесь, ваша светлость?

— Смягчить жестокое сердце жеиы, — сказал лорд Бестерн, поднося ко рту кусочек белого мяса. — Мне никогда в жизни не приходилось выпрашивать знаки внимания у прекрасной девушки. Убери шипы лишь на один вечер, завтра меня уже не будет.

Он перестал улыбаться, по лицу пробежала тень. Ах, как бы мне хотелось узнать, что у него на душе…

Мысли невольно полетели далеко отсюда, к другому мужчине, поведение которого я хотела разгадать. Во дворец… Не знала, чему верить, стоило вспомнить Энтони. Жар, разгорающийся в груди, бешено бьющееся от его близости сердце… В горле появился ком, стало так больно, что трудно дышать… Неужели это был только обман? Тщательно продуманный план по соблазнению служанки? Лучше о нем забыть. И смирить гордыню.

После этого обед прошел в тишине, атмосфера стала густой и неприятной. В воздухе застыло прошлое, разделяющее нас. Меня выбило из колеи воспоминание о принце, и, сколько я ни приказывала себе улыбнуться и забыть, мышцы лица не подчинялись. Заводной куклой я последовала за мужем, лорд Бестерн проводил меня до дверей моей спальни.

— Переоденься, милая. Ты невероятно хороша, но следует подобрать что-то попроще. Как только будешь готова, постучи в мою комнату. Покажу тебе помещение под лабораторию, и начнем работу. Столярные мастера уже ждут, стеклодувы на подходе.

— Когда ты успел обо всем позаботиться? — ошарашенно пробормотала я, глядя на него снизу вверх.

— Твое желание для меня закон, милая.

Поцеловав мою ладонь, он отвесил полный достоинства поклон и, посмотрев на меня долгим взглядом, в котором мелькнула тоска, исчез в своей спальне.

Я замерла, глядя вслед мужу, и в первый раз в душе шевельнулся несмелый отклик на его слова.

Роуз уже ждала меня внутри. Ее очень интересовал утренний визит модистки, и я попыталась, как могла, в деталях расписать каждый заказанный туалет. Когда мне не хватало слов в описании, Роуз подсказывала нужные термины, а я старалась запоминать.

— С вами очень легко, ваша светлость, — призналась Роуз, закалывая последнюю прядь в простой прическе без всяких шиньонов.

Кстати, такой я нравилась себе намного больше. Моя горничная обладала талантом парикмахера.

— А я думала, с короткими волосами тяжело соорудить модные прически.

Я завила на палец свободный локон у виска, Роуз отвела мою руку и исправила прядь, чтобы лучше смотрелась. Я приказала себе не трогать больше волосы.

— Я хотела сказать, что вы очень добры и вежливы. Совсем не умеете обращаться со слугами. Я рада, что попала к вам, правда! Когда просит сам лорд, отказать невозможно, он же мой покровитель, но я ничуть не жалею, что бросила прежнюю работу.

— Роуз, — с дрожью в голосе призналась я, — мне еще следует многому научиться. Пожалуйста, будь моей союзницей.

— Я ваша верная слуга, — с улыбкой подтвердила Роуз. — А правду ли говорят, что вы были служанкой во дворце?

— Правда.

— Невероятно… Искренне поздравляю, ваша светлость. Лучше жениха трудно найти во всей Агнессии. Мы все счастливы, что лорд Бестерн — наш покровитель, а уж сколько девушек мечтали стоять подле него у алтаря…

— Мне тоже очень интересно, что он во мне нашел, Роуз.

Я встала и оправила складки простого платья песочного цвета с несколько открытым декольте.

Роуз повязала мне на талию синюю ленту, и скромный наряд сразу стал элегантным, синие заколки в волосах заиграли по-другому, а она довольно кивнула.

— Это как раз понятно, поверьте слову горничной.

— Я бы очень хотела послушать твои догадки, Роуз, но мне давно пора спешить. Пожалуйста, поговори со мной вечером.

Я подошла к белой двери с золоченой ручкой и постучала два раза. Мне тут же открыли, будто муж давно ждал.

— Скорее, милая, я хочу как можно больше успеть перед отъездом.

Он устроил мою руку в сгибе локтя и повел через весь особняк. Мы спустились по парадной лестнице, прошли через череду комнат: гостиная, библиотека, музыкальная, художественная студия… Тут я хотела задержаться на мгновение и рассмотреть холсты — у стены стоял портрет, написанный с удивительным мастерством, юная девушка глядела влажными глазами из темноты, при взгляде на нее замирало сердце, так и хотелось подойти ближе…

Муж ускорил шаг, подхватив меня крепче под локоть.

— Мы опаздываем, милая. Тут нет ничего интересного.

Я не успела ответить, и мы уже свернули на лестницу, ведущую вниз.

Тут было заметно темнее. Свет проникал сквозь узкие оконца у потолка, освещал косыми лучами каменный пол.

— Ты рисуешь? — попыталась вернуть разговор к пройденной студии.

— Нет, — отрезал лорд.

— Тогда кто?

Лорд Бестерн резко остановился, повернулся ко мне и, нахмурившись, произнес:

— Пруденс. Она увлекается живописью. В ее мастерской ничего трогать нельзя. Когда нарушают заведенный порядок, сестру это очень расстраивает и стоит огромных усилий ее успокоить. Хорошо, Лисабель? Я могу попросить тебя не заходить в ту комнату без разрешения хозяйки?

Я знала, что с сестрой лорда что-то не так. Стремление к порядку, тяга к строгому режиму, ритуалам. Синдром Аспергера, скорей всего. В науке немало людей с подобным диагнозом. В моей лаборатории работал парень, Олег. Одевался только в черные рубашки и джинсы, никогда не опаздывал, ни с кем не дружил и, черт возьми, написал статью, попавшую в престижный журнал «Биохимия». Общаться с ним можно было только точно сформулированными фразами и чисто по делу. Меня Олег признал за свою, даже обучил технике работы с электронным микроскопом, когда я только пришла в лабораторию.

Вот бы познакомиться с Пруденс получше и попросить показать картины! Кажется, она талантливый художник.

— Я обещаю не трогать ничего в мастерской. Не хочу расстраивать твою сестру, — тихо обязалась я.

Лорд Бестерн молча смотрел на меня внимательным взглядом. Мне показалось, что с его лица слетела надетая маска и он тоже словно в первый раз увидел меня. Уильям готовился к противостоянию, к тому, что придется уговаривать жену уважать странности сестры, но честное обещание застало его врасплох.

— Спасибо, — только и выдохнул он.

Его хриплый голос отозвался еканьем в груди.

Лорд Бестерн любил больную сестру, а я не могла не уважать его за эту черту.

Опасно. Лучше держать его на расстоянии, пока не разобралась в мотивах. Он слишком быстро воспылал ко мне страстью. Носом чую — причина вовсе не в моей ангельской внешности.

Лорд провел меня дальше по коридору. Впереди слышался гам людских голосов и постукивание. В воздухе витал неприятный запах немытых человеческих тел и еще нечто сладковатое, на грани тошноты.

Муж услужливо вытащил тонкий платочек с вышитыми инициалами и предложил в мое пользование.

— Мы перестраиваем под лабораторию бывшую тюрьму, милая. Уже лет десять ею никто не пользуется, но так и не удосужились вычистить как следует.

Мы остановились подле широко распахнутых массивных дубовых дверей. Нас дожидались несколько человек с блокнотами наготове. Внутри помещения слышался шум и переругивание рабочих.

Виз лорда Бестерна, тонкокостный молодой человек, доложил:

— Решетки выломаны, на сей момент выгребается сено. Заходить пока не советую, слишком тяжелый запах.

— Я мигом исправлю, — отмахнулся лорд Бестерн.

Муж показал мне жестом остаться на месте и зашел внутрь. Через мгновение юбки моего платья взметнулись вверх под напором стремительного ветра, очистившего воздух.

Я заглянула внутрь посмотреть на процесс. Муж стоял, закрыв глаза, посреди быстрого смерча, широко расставив ноги и подняв над головой руки. Длинные черные волосы трепетали, вырвавшись из плена ленточки, фалды камзола развевались на ветру, притягивая внимание к стройным ногам.

Мелкий мусор, стебельки сена, бумажки, захваченные струей воздуха, вылетали сквозь узкие оконца у потолка. Рабочие расселись у стен, прикрыв голову, и завороженно наблюдали за процессом.

Лорд Бестерн опустил руки, открыл глаза и обернулся ко мне. Ветерок усмиренным щенком на прощанье смахнул пыль с его сапог и рассеялся. Я смутилась и опустила взгляд, но муж улыбнулся, сумев прочитать в нем восхищение.

Да, меня впечатляют возможности алхимиков. Я еще не умею так красиво управлять стихией. И я вовсе не засмотрелась на мужа, не за этим сюда пришла. Интересней обустроить лабораторию, понять, что за место для нее отвели.

Бывшая тюрьма. Прямоугольное центральное помещение с тремя нишами, раньше закрытыми решетками, нынче массивные прутья валялись на полу. Просторно, правда, света катастрофически не хватает. И еще не совсем хорошо обустраивать лабораторию для выращивания микробов и плесени, в помещении, где так затхло. Я привыкла работать с вытяжным шкафом, а где его тут взять?

Лорд Бестерн, увидев хмурое выражение лица, подошел ко мне и обеспокоенно поинтересовался:

— Что не так, милая?

Я поделилась своими соображениями. Он согласно кивнул и махнул в сторону ожидающих мастеров:

— Давай выслушаем сперва предложения гильдий по обстановке комнаты. «Рожденный феникс», моя фирма и гордость, специализируется на светильниках, их я тебе обещаю. С вытяжкой тоже что-то придумаем.

У главы столярного цеха я заказала высокие столы, за которыми можно работать стоя.

— Только нельзя оставлять деревянную поверхность. Ее следует покрыть металлом…

Лорд Бестерн утвердительно кивнул, дав знак визу сделать подходящую запись в блокноте. Внимательно выслушал, где бы я хотела расположить столы, где шкафы, куда вывести вытяжку, затем прошелся с седовласым дюжим столяром по бывшей тюрьме и перевел мои невнятные пожелания в четкий заказ.

Для стеклодува я постаралась нарисовать различные колбы, с ними не возникло затруднений — долговязый парень моего возраста послушно со сноровкой перерисовал заказ, подписал точные размеры и количество предметов. Главное я оставила напоследок — чашки Петри в количестве триста штук для выращивания микробов. Высокий стеклодув чесал в затылке и никак не мог понять, для чего понадобились три сотни мелких блюдец с крышечками. Попытался высказаться за красоту формы поизящней, но я была непреклонна.

Стеклодув со смирением повернулся к лорду, взглядом умоляя образумить вздорную женщину, но лорд отрезал:

— Выполняйте точно по желанию леди Бестерн.

Лорд пристально наблюдал за работами по обустройству помещения. То и дело я слышала, как ровным голосом он отдает указания, которые тут же исполнялись с невероятной скоростью. Муж обладал природной харизмой и замечал малейшие детали. Пол в камерах скоблили до тех пор, пока под слоями вековой грязи не обнаружились серые булыжники.

А еще он спешил. Лорд не торопил меня, давая возможность представить перед внутренним взором конечный вид будущей лаборатории, а рабочих подстегивал и даже отдал приказ визу прислать конюхов и садовников в подкрепление. Я вспомнила, что ему еще ехать сегодня во дворец и пытаться вывезти Мэй.

Я тронула его за рукав.

— Может, закончим в следующий раз? Тебе предстоит долгий путь.

Он накрыл мою ладонь сверху своей.

— Я хочу, чтобы к моему возвращению все было готово и ты смогла бы заняться любимым делом. Не в моих правилах откладывать на потом.

И он ушел обратно, в самый круговорот событий, где растаскивали решетки, сдвигали массивные столы и стулья, принадлежавшие тюремщикам, выносили продавленные тюфяки из бывших камер.

— Ваша светлость, — начал следующий мастер, — грядет зима, необходима печь. Посмотрите, — подвел он меня к ничем не примечательной стене. — Тут раньше был камин, но его заложили, когда превратили помещение в тюрьму.

Лорд Бестерн тут же отдал приказ разбить кирпичи, печных дел мастер залез в образовавшийся зазор и долго там кряхтел. Вышел, отряхнулся и сказал, что вернется с помощником.

Лорд Бестерн проводил его тяжелым взглядом и хмыкнул:

— Мы будем ждать.

Печных дел мастер рванул, будто получил пинок под пятую точку.

У кузнеца я заказала металлический ящик с плотной крышкой, способный выдержать давление. Будет подобие автоклава.

Теперь пришла пора подумать о реагентах.

Чистая вода (все равно буду кипятить), кислоты, основания — все это худощавый бледный аптекарь безропотно записывал в блокнот.

— И еще мне нужны алые водоросли, — с сомнением в голосе произнесла я.

На добываемом из водорослей агар-агаре растут бактерии. Если решилась синтезировать пенициллин, он мне необходим.

Муж, увидев затруднительную ситуацию, тут же нарисовался рядом.

— За красными водорослями отправим рыбаков. Они растут в южных водах, из них делают молочное лакомство в Эдомии. Что еще, милая?

Требовался еще один ингредиент, но я боялась озвучить его, опасаясь, что в этом мире меня из-за него примут за ведьму и сожгут на костре. Поэтому я потянулась к самому уху мужа и шепотом призналась:

— Мне требуется кровь, но не сейчас. Когда все будет готово. Она нужна для одного лекарства…

Взгляд лорда потемнел. Он ничего не ответил, лишь кивнул. Я понимала, что просьба звучит жутко. И была благодарна уже за то, что он не отпрыгнул от меня на полметра.

— Мне пора, — твердо сказал лорд и повернулся к визу для последних распоряжений. После того, как закончил инструктировать, бросил в мою сторону с показным равнодушием: — Проводишь меня, милая?

— Конечно.

Ответ его обрадовал. Лицо озарила улыбка, и муж протянул мне локоть. Я облокотилась на руку лорда, бросила прощальный взгляд на будущую лабораторию. Чистенькая, просторная, в ней теперь даже пахло по-другому. Столяр занимался мерками, печных дел мастер вернулся с помощниками, и они разбирали кладку старого камина.

Мы вышли в каменный коридор, поднялись вверх. Парадные двери были открыты, сквозь них было видно, как лакеи загружают сундуки в подъехавшую карету.

Лорд Бестерн повернулся ко мне и серьезно сказал:

— Не стесняйся, проси все, что нужно для лаборатории. Кровь достать не проблема, в твоем распоряжении — целое стадо коров. Посмотри на меня.

До сих пор я разглядывала бриллиантовую заколку на шейном платке, боясь встретиться взглядом с мужем. Оклик заставил вскинуть голову и посмотреть в серьезные черные глаза.

— Послушай, Лисабель. Я уезжаю на несколько дней, надеюсь, сумею вернуться в обществе твоей подруги. Я бы хотел, чтобы ты сама следила за обустройством лаборатории. Тебе полезно практиковаться, но помни, что эмбия Уилкокс в твоем распоряжении при малейшем затруднении. Завтра приедет учитель танцев, выдели для него время. И еще я вызвал для тебя компаньонку. Умнейшая женщина, надеюсь, она тебе понравится. Леди Уиндхем обладает безупречной репутацией, с ее поддержкой легко войти в свет. Милая, послушай внимательно, с алхимией советую воздержаться до моего приезда. Я знаю, что твой природный дар силен, обещаю проверить твои знания и укрепить основы. Говорят, я неплохой учитель.

Я застыла под теплым взглядом пронзительно-черных глаз.

— Спасибо, — только и могла выдохнуть.

Уильям обо всем позаботился. Мне осталось только смущенно улыбаться, обдумывая свалившееся счастье. Уроки танцев, этикета, обстановка лаборатории — будет чем заняться. И еще муж поощряет занятия алхимией. Кажется, Энтони когда-то говорил, что Бестерну нет равных в обучении основам. Мне невероятно повезло.

— Я уезжаю, — повторил лорд Бестерн, не двигаясь с места. Внутри нечто задрожало от понимания того, что он ждет поцелуя. Не просит, не навязывается, а ждет от меня первый шаг. И еще я чувствовала, что ему станет больно, если я останусь статуей стоять на месте.

Я ведь благодарна ему. Уильям носился со мной как с писаной торбой. Да, лез с поцелуями, но ведь не запер в комнате с вышиванием. Старался, как мог, ради моего благополучия.

Это всего лишь поцелуй. Он и так украл их немало… Ничего нового я не почувствую.

Я шагнула вперед и обняла лорда за талию. Прижалась щекой к белоснежной рубашке, так что в висок впилась заколка на шейном платке. Ощутила тепло его тела, как он напрягся в моих объятьях. Его сильные руки накрыли мою спину.

Я не хотела фальшивить. Поцелуи не дарят в обмен на услуги. Я прижалась к нему всем телом в знак доверия. В знак того, что я готова дать ему шанс. Это немало для меня. Может быть, по сравнению с лабораторией жалкие объятия — это не то, на что надеялся лорд, но, слушая стук его сердца, я чувствовала — он неравнодушен ко мне.

У лорда Бестерна была причина жениться на безродной служанке. Я пешка в его игре — не стоит питать иллюзии, это так, я прекрасно видела правду. Как видела и то, что его тянет ко мне. Как тянуло Энтони.

— Лисабель, — отрывисто прошептал лорд Бестерн, — я не хочу тебя отпускать. Дождись меня. Обещай.

— Обещаю.

Он поднял к себе мое лицо и осторожно прикоснулся губами ко лбу.

— Я думал над твоими словами, милая, и понял, что ты права. Прости, что погорячился. Я буду ждать, когда ты придешь ко мне сама. Не возьму ничего против твоей воли.

Лорд Бестерн поднес мою ладонь к своим губам. Опалил дыханием нежную кожу, прикоснулся мягкими губами к запястью.

То ли новая игра, то ли он искренен в раскаянии. В любом случае — поступок, достойный уважения. Еще один. Только вот… Неужели он опасается, что я сбегу?

Глава 18

СВАДЬБА ПРИНЦА

После отъезда Бестерна я сорвалась. Тщательно контролируемые эмоции вырвались яростным фейерверком. В темноте богато убранной комнаты я рыдала навзрыд, вспоминая о том, что принц Энтони меня опоил. Я ему верила, я его любила. Как он мог водить меня за нос, гнать вперед морковкой призрачной академии, если у меня не было шансов туда попасть?

Зачем было устраивать для меня кровавое испытание в лабиринте под дворцом? Жаждал зрелищ, прежде чем насладиться новой девицей? Или хотелось иметь в постели девушку с даром, раз в самой академии связи запрещались…

Как ни посмотри, на душе гадко. И Энтони, и Димка оказались одного поля ягоды. Золотые мальчики, которым все давалось легко и еще легче уходило сквозь пальцы.

Утром я спустилась в столовую с красными глазами. На мое счастье, завтракала в одиночестве. Всхлипывала, намазывая масло на поджаренный хлебец, жевала, не чувствуя вкуса.

Потом прошлась к задней стеклянной двери, выходящей в сад. Нажала на ручку и вырвалась на свежий воздух. Подставила лицо прохладному ветерку, дала солнцу высушить слезы.

Свобода. Я больше не узница, могу гулять, где пожелаю. Я хозяйка этого имения. И пусть слезы текут, мою боль нужно выплакать. Мне ужасно хотелось домой, к родителям. Этот мир поначалу воспринимался приключением, потом вызовом, а теперь обернулся разочарованием. Зачем я попала сюда?

Я подошла к кустам белоснежных цветов, похожих на колокольчики с голубой сердцевиной и гроздью рыжих тычинок. Красивые и нежные, совсем как этот морозный осенний день. Ухоженные клумбы сложным узором простирались вокруг, между ними вились усыпанные гравием тропинки. Чуть дальше блестела гладь широкого водоема, посреди него ввысь извергался поток воды из чаши прекрасной девы, изваянной из красной меди. У ее ног устроились позеленевшие от времени русалки, с их волос стекали брызги воды. В воздухе над фонтаном дрожала радуга.

Я глубоко вздохнула.

Не хочу назад. Скучаю по родным, но не готова вернуться. Особенно сейчас, когда чувствую себя обманутой и побежденной.

Мысли об Энтони то и дело жалили, пока я гуляла в легком платье, дрожа от холода. Меня окрикнула Роуз, и я застыла на месте, внутренне готовясь дать отпор, отстоять свое право гулять, где вздумается. Мне нужно было прочувствовать эту боль и отпустить навсегда.

Горничная подбежала ко мне с подбитым мехом плащом и пожелала хорошего дня.

— Учитель танцев прибудет после обеда, ваша светлость. Как и новая компаньонка. Если понадоблюсь, в кармане плаща лежит свисток. Подготовить для вас корзину для пикника?

Во мне все дрожало от волнения и благодарности. Забота горничной, уважение к моим желаниям тронули до глубины души. Я больше не пленница, не безгласная узница, как упоительно это осознавать!

Пикник на природе? Прекрасная идея, мне осточертели стены и крыша над головой. Хочу гулять на свежем воздухе, пинать камушки остроносыми сапожками, любоваться буйством красок осени.

— Это было бы чудесно, спасибо, Роуз.

— Я мигом, ваша светлость. Подождите у фонтана, пожалуйста.

Роуз вернулась через несколько минут с небольшой корзинкой с длинной ручкой, прикрытой плотным белым полотном. Я отвернула угол салфетки, увидела маленькую закупоренную бутылку, свежий хлеб, кружок сыра и ветчины. Хватит для легкого обеда. Я поблагодарила горничную и отправилась в путь.

Не могу злиться на Энтони. Я сама поддалась, и пусть на конечный шаг меня подтолкнуло зелье, наше недолгое время вместе многому меня научило. Не хочу омрачать воспоминания обидой. Я ушла от принца к другому по собственному выбору, и сердце говорит, что выбор верен.

Я бездумно гуляла по тропинкам, рассматривая диковинные цветы. На высоких кустах цвели мелкие синие колокольчики, возле земли распускались алые блюдца с несколько мятыми лепестками. Последние бойцы, готовые отступить перед холодами.

Дорожка завела меня в тупик, дальше шел подъем на крутой холм. Подняв юбки, я решительно начала подъем, перехватив удобней ручку корзинки.

Сверху простирался красивый вид на живописную деревеньку с красными крышами. Слева у небольшого озера паслось стадо овец, выглядевших как серые комки ваты с черными носами и обвислыми ушами. А еще я увидела тоненькую фигурку девушки с мольбертом у самого края озера.

Пруденс. Я узнала ее по фамильным угольно-черным волосам и нарядной одежде. Рядом на складном стуле устроилась сиделка и стоял скучающий стражник. Сестра лорда сосредоточенно рисовала.

Я решительно направилась к ней. Пруденс не обратила на меня никакого внимания, вся отдавшись процессу рисования. Я поздоровалась кивком головы с сиделкой, та приложила палец к губам, призывая не отвлекать художницу.

Тихо устроившись на траве, я внимательно наблюдала за движениями кисти Пруденс. Сестра лорда Бестерна находилась в каком-то трансе, двигалась плавно, точными мазками наносила краску на холст.

В нашем мире ее картину назвали бы гиперреализмом. На холсте можно было рассмотреть каждую травинку, мельчайшие волны на глади пруда. И еще что-то не давало покоя… Я переводила взгляд с озера на холст и обратно, подмечая схожие детали, а потом словно прозрела, осознав разницу. Пруденс рисовала пруд весной, с яркой зеленью, чистым воздухом, прозрачной водой. А сейчас осень, трава на берегу жухлая и отливает желтизной, на поверхности плавает ряска.

Я затаила дыхание, и меня охватило чувство близкого чуда. Интуиция кричала, что у девочки — свой, особый дар. По-иному я не могла объяснить, как, видя перед глазами одно, она рисует совсем другое.

Сиделка достала из кармана яблоко и сочно захрустела. Я тоже вспомнила, что голодна и удачно захватила корзину съестного как раз для такого случая. Разложила на коленях салфетку, достала ломоть хлеба, ветчину. Предложила сиделке, но та отрицательно покачала головой, а стражник, хоть и смотрел голодными глазами, но отказался с непроницаемым лицом.

Пруденс водила по холсту отмеренными механическими мазками, а я любовалась холодной красотой художницы. Идеальная белая кожа без единой морщинки, прозрачные льдистые глаза, волосы цвета воронова крыла. Теперь я видела, что они короткие, как у меня, и свободно ниспадают на плечи, не связанные лентой. На свадьбу Пруденс, кажется, надела шляпку.

Я дождалась, пока она закончит рисовать, и попросила разрешения проводить домой. Она тихим голосом сказала:

— Хорошо.

И принялась очищать кисти, аккуратно складывая в коробку.

— Она привыкла, что до обеда ее сопровождаю лишь я и Фрэнк, ваша светлость, — тихо шепнула сиделка.

— Я не помешаю, поверьте. Пусть Пруденс привыкнет ко мне, а я буду рада познакомиться с ней поближе.

Может, в моем новом положении я и не должна была бы отчитываться перед сиделкой, но мне хотелось по возможности сохранить дружественные отношения, несмотря на то что в голосе женщины слышались нотки недовольства.

Мы прошлись по траве до сада, затем обратно в дом. По дороге Пруденс не произнесла ни слова, хотя я несколько раз пыталась заговорить с нею. Она смотрела прямо вперед, будто меня не существует.

Даже стук ее каблуков по резному паркету звучал точно в определенном ритме. Пруденс шла ожившей статуей, и только движение складок на платье да вздымающаяся грудь говорили о том, что она из плоти и крови.

У входа в мастерскую мое сердце забилось чаще. Первой зашла Пруденс, а я уже занесла ногу сделать первый шаг, как меня окликнула одна из горничных:

— Ваша светлость! Приехала ваша компаньонка.

— Я скоро буду, — отмахнулась я и поспешила за сестрой мужа.

Та поставила картину на мольберт в светлое место на просушку, критически рассматривая работу. Я жадно оглядывалась в мастерской. Все холсты стояли, прислоненные лицевой стороной к стене. Единственный открытый, с замеченной раньше девушкой, написанный с фотографической точностью, привлекал внимание.

— Можно я посмотрю? — попросила я.

— Да, — не отвлекаясь, ровно ответила сестра мужа.

Аристократическое лицо, волосы собраны назад по моде дворцовых кандидаток в богини, во взгляде гордыня и даже, можно сказать, жестокость. По крайней мере, смотреть на нее было неприятно, несмотря на изящные черты лица. Скромное декольте пряталось в розовых складках шелка, в руке — фарфоровая чашечка. Я видела эту девушку во дворце. Леди Инесса, кажется. В последнюю нашу встречу она опрокинула чай на ковер, обвинила в проступке меня, а потом вешалась на Энтони под окнами библиотеки. Отвратительная личность.

Интересно, художница писала с натуры? Выходит, эта аристократка бывает в доме лорда Бестерна? Не могу поверить, что Пруденс возили во дворец, чтобы найти модель там. Как много загадок в этом доме…

— Как красиво и точно нарисовано, — похвалила я ее.

Пруденс не ответила.

— Я бы хотела посмотреть на другие работы твоей руки.

Молчание в ответ.

Сиделка деликатно дотронулась до моего предплечья:

— Ваша светлость, компаньонка ждет вас. Может, в другой раз посмотрите на картины? Пруденс оставляет на виду только последнюю. Лишь ею она довольна в данный момент.

— И когда леди Инесса приезжала в имение?

— О ком вы? — Сиделка встала рядом со мной и внимательно посмотрела на портрет. — Вам она знакома? Я всегда думала, что Пруденс фантазирует. Она ведь только пейзажи пишет на месте, и то у нее выходит совсем другое.

— Да, я знаю, кто нарисован. И она удивительно похожа.

— Я старалась, — раздался спокойный голос Пруденс позади нас. — Жалко книгу, она вся промокла. И ковер. Ай! Иголка в кармане, берегись, Света!

Я развернулась к Пруденс и широко раскрытыми глазами посмотрела на нее, сердце отчаянно билось, а ладони покрылись липким потом. Я была уверена, что услышала больше, чем должна была, словно сама ткань времени изогнулась, а слова Пруденс пронзили той самой иглой.

Леди Инесса, я буду опасаться леди Инессы. Что-то мне подсказывает, что я ее скоро увижу.

Нет, глупости, может, это просто розыгрыш. Или бессвязные слова, сказанные больным человеком…

Только… Пруденс знает мое имя, настоящее имя. И сказала про пролитый чай, все это было в прошлом, я видела своими глазами. Если интуиция не врет, Пруденс знает что-то про меня. Скорей всего, именно это заставило Бестерна помчаться во дворец и жениться на служанке.

Вот и подобрались чуть ближе к разгадке. Я подозревала о чем-то подобном и раньше, но все равно шевельнулась обида — лорд Бестерн мог и не изображать пылкие чувства. Я была бы полностью довольна холодным браком, раз уж ему выгодно жениться. Но зачем пытаться понравиться, целовать, очаровывать?

— Я буду осторожна.

Леди Инесса осталась позади вместе с остальной дворцовой жизнью Я далеко, в безопасности имения Бестернов. Пока можно с облегчением выдохнуть.

Я бы хотела остаться в мастерской подольше, но служанка нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, ожидая, чтобы проводить меня к гостье.

Я попрощалась с Пруденс и отправилась с тяжелым сердцем знакомиться с компаньонкой в голубую гостиную. Леди Уиндхем было лет пятьдесят, она сидела с задумчивым видом, слишком ровно держа спину, ладони в кружевных перчатках покоились на изящном набалдашнике трости. Седые волосы уложены волнами под шляпкой, газовый платок обнимает плечи, вокруг шеи — нитка крупного жемчуга. Серый дорожный жакет, коралловая пышная юбка, ярко начищенные ботинки. Образец сдержанности и стиля.

Как говорится, старые деньги.

И вот эта элегантная женщина, заслышав мои шаги, подняла голову и медленно окинула меня внимательным взглядом от ступней и до кончиков волос. Я и сама себя осмотрела, к ужасу обнаружив туфельки, влажные от утренней росы и покрытые серой пылью от гравия на тропинках в саду. Подол помялся, к складкам прилипли травинки от сидения на траве, на лифе платья в оборках застряли крошки. Я дотронулась до головы, ощутила паклю выбившихся прядей.

Полный провал. На лице леди отразилось выражение недовольства и брезгливости, будто ей в гостях подали к чаю прокисшее молоко.

Очень трудно справиться с чувством, что ты кому-то не нравишься, поэтому я солнечно улыбнулась и опустилась в вежливом реверансе.

— Добро пожаловать, леди Уиндхем, надеюсь, ваше путешествие не было слишком затруднительным.

— Милочка…

Леди встала в полный рост, оперлась на трость и подняла подбородок, словно королева. Посмотрела на меня сверху вниз, сполна пользуясь преимуществом внушительного роста.

— Я не представляла размеров катастрофы. Простите, мне нужно перекинуться парой слов с леди Корделией. Отмените все свои планы на сегодня. Нам понадобится немало времени и сил, чтобы придать вам хоть отдаленно удовлетворительный вид.

Без лишних слов леди Уиндхем покинула комнату, оставив меня одну. Я осела в кресло, лихорадочно начала снимать травинки с подола, а потом бросила глупое занятие. Не в них дело. Если до сих пор, общаясь с лордом Бестерном и Роуз, я могла хоть немного побыть собой, то сейчас кристально ясным стало истинное положение дел: жениться на служанке не только дикий мезальянс, но и несмываемый позор.

Общество аристократов закрыто и следует традициям, не записанным ни в одной книге. Малейшее нарушение — ты теряешь очки на невидимом счету, становишься парией. Леди Уиндхем хватило одного взгляда, и она узрела правду.

Ладно Бестерн, ему Пруденс предсказала что-то крайне важное обо мне. Но неужели Энтони не видел, что я дикарка? Хотя… Мужчин всегда тянуло на экзотику, может, я привлекла его именно отсутствием манер?

А вот женщины не простят невоспитанности и сделают все возможное, чтобы отравить мне жизнь.

Может быть, об этом меня предупреждала Пруденс?

Леди Уиндхем вплотную занялась моими манерами. В течение двух дней меня поднимали в шесть утра и тщательно одевали. Роуз в помощь отрядили двух служанок — горничная не справлялась сама с завышенными требованиями леди Уиндхем к моим нарядам. Когда я представала перед испытующим взором компаньонки, она придиралась к любой мелочи.

Роуз пришлось выслушать немало нелестных эпитетов о лени и разгильдяйстве челяди. Моя горничная растеряла толику жизнерадостности, но стала работать намного усердней. Надо признать, что с появлением домашнего тирана мои платья стали идеально отглаженными, украшения — подобранными со вкусом, а прическа — достойной журналов мод из нашего мира.

Из заказанного гардероба было отобрано всего два платья, которые госпожа Веллсбери придумала собственноручно. Наряды, выбранные свекровью, были злобно осмеяны, на счастье, сама Корделия не присутствовала при этом, занятая Пруденс, а я мужественно приняла на себя ответственность за «убожество и вульгарность, придуманные скудоумием и гордыней».

Огнедышащий вредный дракон по имени леди Уиндхем мне ужасно нравился. Я питала слабость к сильным женщинам и уважала ее готовность применить свой пыл на мое благо. Я трезво смотрела на вещи: чтобы стать аристократкой, мне потребуются каторжный труд, время и чудо. Появление сверхтребовательной персоны, готовой открыть секреты поведения в приличном общества, приравнивалось мною к тому самому чуду, удачно выпавшему на мою долю. Поэтому на все придирки компаньонки я отвечала ироничной улыбкой и сердечно обещала исправиться.

Ей нравилось после двухчасового мучения с утренним одеванием на пустой желудок сажать меня за ломящийся от снеди стол, уставленный желтоватым свежим маслом, малиновым вареньем, жареными яйцами с ярко-рыжим желтком, свежими булочками, и запрещать мне притрагиваться к еде, пока не отработаю осанку, изящные движения рук, искусство владеть выражением лица.

— У вас любую мысль в глазах видно, милочка, — одернула меня леди Уиндхем. — Научитесь улыбаться вежливо и заинтересованно. Детская невоздержанность в обществе не приветствуется.

Она поднесла миниатюрный бутерброд с огурцом ко рту и откусила маленький кусочек, показав белоснежные зубы и привлекая внимание к губам. Я с тоской проследила за ее движением. В животе заурчало.

Я послушно улыбнулась, подавив смешок.

Сегодня леди Уиндхем была одета в зеленое сатиновое платье, плотно облегающее тонкую талию компаньонки. Пышные складки живописно ниспадали, подчеркивая белизну чулка на кокетливо выглядывающей лодыжке. Корсаж украшало прозрачное кружево с золотым шитьем, выделяющее плечи и являющееся главным украшением платья. Тонкая работа, теперь я разбиралась, сколько усилий и мастерства требуется для прозрачной паутинки. Глядя на кружево, я почувствовала, как сердце сжалось. Как там моя Мэй?

Мысли мгновенно перенеслись к мужу. От лорда вчера вечером пришла записка.

«Дорогая Лисабель!

Путешествие прошло хорошо, я в добром здравии. Делаю все возможное, чтобы выполнить твою просьбу.

Люблю.

У.»

Когда я прочитала эти слова при неверном свете затухающего очага, что-то дрогнуло внутри. Любит…

Правда ли это?

Я не могла решить, хочу ли ответных чувств от мужа или комфортней жить, по обоюдному согласию не мешая друг другу.

Сложно признать, но я скучала по лорду Бестерну. Пробыла с ним рядом всего пару дней, не успела толком узнать, но отчего-то пусто без его поддержки. За широкой спиной мужа было очень удобно прятаться от мира.

— Вы опять задумались о сердечных делах, милочка. Непростительно позволить собеседнику почувствовать, будто ваши мысли улетели в неведомые дали.

— Вы правы, леди. Простите меня, я буду более внимательна к вам.

Она стукнула закрытым веером об открытую ладонь, испытующе на меня посмотрела.

— Никакого завтрака, пока не будете сидеть как следует.

Я попыталась расслабить плечи, выпрямиться и держать голову ровно в соответствии с полученными уроками. Поза была непривычной и причиняла неудобство, но я старалась, чтобы оно не отражалось на моем лице.

Удар веером между лопаток.

— Я сказала — выше голову. — Резкий окрик леди Уиндхем.

Подбородок — вверх, плечи — назад, я послушно застыла в новой позе, но губы предательски скривились в ироничной усмешке. Я ничего не могла с собой поделать: чем строже становился цербер, тем больше удовольствия я получала от ситуации. Я не могла воспринимать всерьез придирки к манерам, наши уроки казались мне увлекательной игрой, а нападки пропускались мимо ушей.

— Немедленно поделитесь той шуткой, от которой вы ухмыляетесь, словно мальчишка, подложивший лягушку на стул.

— Леди Уиндхем, — прыснула я, — у меня никогда не было лучшей учительницы. Я безмерно вам благодарна.

— Очень смешно, — скривилась леди и опять шлепнула меня веером по затылку.

— Я серьезно.

— Вижу, что от сердца, искусство лукавить вам совершенно неподвластно, словно дитя малое. Не думайте, что вам удалось меня подкупить, завтрак все еще не заслужили. Руки свободней!

Я очень старалась стать примерной ученицей, но наука давалась тяжело: сказывалось отсутствие природной грации и годы, проведенные над микроскопом.

Мне разрешили поесть, лишь когда перед глазами поплыли круги от голода и долгого держания одной позы. Да и тогда велели ограничиться лишь половиной хлебца, леди Уиндхем следила, чтобы я ела медленно, откусывая по маленькому кусочку. Я со стыдом вспомнила, как жадно изничтожила пирожное под внимательным взглядом принца, когда тот устроил мне допрос в библиотеке. Леди Уиндхем сочла бы подобную вольность для женщины непозволительной. Скорей всего, Энтони решил тогда, что я пытаюсь его соблазнить. Какой позор!

Промучив меня почти до одиннадцати, леди Уиндхем отослала бледную подопечную переодеться для обеда. Утреннему наряду позволено быть более открытым и романтичным. Мужчина, приглашенный на завтрак, часто видит женщину в неофициальной, домашней обстановке. Подобное позволяется ухажерам с серьезными намерениями или членам семьи. На обед надлежало надеть нечто более строгое и с обязательной шалью. Если у леди есть дела, время до обеда позволительно было использовать для них. Вечерние наряды отличала глубокая линия декольте и богатство украшений.

Я уже дошла до центральной лестницы, когда вспомнила, что забыла шаль на стуле, — утром было прохладно. Я поспешила назад, готовясь безропотно принять выговор от домашнего тирана.

Двери гостиной были приоткрыты, слышались тихие голоса двух беседующих женщин. Леди Уиндхем была не одна, кажется, вдовствующая герцогиня (о титуле Бестернов меня просветила все та же вездесущая Роуз) спустилась к завтраку.

Свекровь редко баловала меня своим присутствием. Иногда мне казалось, что Корделия избегает нового члена семьи, стараясь как можно реже видеть невестку. По правде говоря, я не встречала ее ни разу с тех пор, как лорд Бестерн уехал за Мэй.

— Как успехи леди Лисабель? — ровным голосом поинтересовалась свекровь.

Я застыла у двери, желая услышать ответ домашнего тирана.

— Не слишком гладко. По правде говоря, я озадачена выбором вашего сына. Девушка добра и приветлива, старается, как может, но воспитание отсутствует. Мне так и не удалось понять… Скажите, из какого она рода?

Я услышала горестный вздох свекрови. Затаив дыхание, я старалась ни шорохом не выдать своего присутствия. Подслушивать нехорошо, но я отчаянно желала понять, каково настоящее отношение ко мне матери мужа.

— По правде говоря, я сама расстроена выбором сына. Я привозила для него воспитанных леди на выданье из лучших родов. Более того, Уильям почти объявил о помолвке с Линдой Бэрроуз, вы ведь знаете наследницу торгового дома «Бэрроуз и компания»? Вдруг, как гром среди ясного неба, нас с Пруденс вызывают во дворец на свадьбу с девицей без роду и племени. Уильям решает сам, я не буду ему противиться, но мое сердце разбито. Боюсь, ничто не спасет нас от позора. Уж как я уговаривала его держать брак в тайне, пока не родится наследник, но он настаивает на приеме и желает вывести ее в свет. Леди Уиндхем, прошу вас, употребите все свое влияние, чтобы отговорить Уильяма.

Не могу сказать, что услышанное сильно удивило. Я чувствовала, что свекровь не горит желанием узнать меня поближе. И все же приятного в ее словах мало. К черту шаль, я больше не могу слышать ни слова из этого разговора. Зачем я трачу свое время, выставляя себя на посмешище? Ежу понятно, что за неделю из деревенщины леди не сделаешь.

Я взлетела вверх по лестнице, ворвалась в свои покои. Испуганная Роуз повернулась к двери — она как раз подбирала украшения в тон к обеденному платью. Мне хотелось побыть одной, но я не могла раскрыть рот и попросить Роуз выйти, потому что позорно разрыдалась бы в три ручья, а мне меньше всего хотелось показать кому-либо свою слабость.

Поэтому я подошла к окну, развернулась так, чтобы не было видно лица, и дала слезам свободно заструиться по щекам.

Я плакала вовсе не потому, что услышала от свекрови нелестные вещи о себе. Отношение высокородной дамы к безродной чужачке естественно, если я предпочла тешить себя иллюзиями о ее доброте, это мои проблемы.

Мне самой уроки этикета не нужны, и неинтересно, каким прибором пользоваться для рыбы. Я усердно занималась с леди Уиндхем, потому что чувствовала себя благодарной лорду Бестерну. Его готовность построить лабораторию и привезти Мэй искренне тронула меня, а в ответ хотелось сделать что-нибудь и для него. Например, постараться не опозорить на приеме в мою честь. Обмен не равноценный, но, видимо, у лорда Бестерна своя выгода от нашего брака.

А что нужно мне самой?

Сначала мне хотелось чувствовать себя важной, выучиться, найти свое занятие. Затем я променяла возможность стать эмбией на объятия принца. Не совсем по своей воле, но я была счастлива с Энтони на мгновение. Одной любви оказалось недостаточно, и вот я тут. Вновь не на своем месте, полна разочарований и смутных сомнений. Чего же нужно мне, Свете?

И вдруг я поняла.

Я хочу настоящего. Искренней любви и уважения, заработанных своими силами. Они не даются легко и уж точно не приходят сразу.

Из забытья меня вывело осторожное прикосновение к плечу. Сзади стояла обеспокоенная Роуз.

— Что с вами, леди? Могу ли я чем-либо помочь?

— О нет, Роуз, спасибо за заботу. Я совсем скоро буду в порядке.

— Кто вас обидел, леди?

— Роуз, обижаются те, кто не в силах принять собственное несовершенство. Я же прекрасно сознаю, что недостойна называться леди. Впрочем, лорда Бестерна это не остановило, вот и переживать не о чем.

— Я не знала, говорить ли вам… Но теперь вижу, что время пришло. Моя прежняя хозяйка, леди Линда Бэрроуз, считалась первой красавицей и почти невестой лорда Бестерна, но я никогда не видела, чтобы он смотрел на нее так, как он смотрит на вас. Он мог остановить свой выбор на любой, но выбрал вас, и что-то подсказывает мне… — Роуз трогательно улыбнулась. — Не только по расчету.

Горничная поправила выбившийся из моей прически локон, оправила рукав платья и всплеснула руками.

— Вы красавица, леди. Но некоторым мужчинам нужно не только это. Они смотрят еще и в сердце.

— Ты слишком добра, Роуз.

— Я всего лишь всю свою жизнь наблюдаю за благородными леди и лордами. Вы другая, это правда, но вы еще всех удивите.

Я покорно дала приготовить себя к обеду. С тоской вспомнила лабораторию. К сожалению, мне удавалось выкроить для нее не слишком много времени. Только глубоким вечером я спускалась туда вместе с визом лорда Бестерна. Оказалось, что я забыла попросить колбы Эрленмайера, термометр и приспособление для медленного огня. Виз записывал мои требования с невозмутимым видом. В лаборатории на данный момент был готов только пол, его покрыли плотно прилегающей плиткой и готовились позвать алхимика, чтобы как следует заварил швы. Столы ожидались через пару дней, и уже после установки мебели должны были привезти колбы и приборы.

К обеду я спустилась, уже полностью владеющая собой, и занималась даже с большим рвением, стараясь не вспоминать о словах леди Уиндхем. Я не должна нравиться ей, хватит и того, что сама леди мне симпатична.

После обеда я направилась навестить Пруденс, но сиделка загородила телом двери мастерской и сказала, что сестра мужа заболела.

— Передайте Пруденс пожелания скорейшего выздоровления, — дежурно ответила я, стараясь заглянуть за плечо сиделки. — Но если она больна, то должна лежать в своей комнате, а не в мастерской.

— Леди Пруденс не меняет свои привычки даже во время болезни, — с нервным смешком ответила сиделка.

Ко мне подошла одна из горничных и попросила пройти в бальный зал, где ждал учитель танцев. Я удалилась со стойким чувством, будто меня стараются не подпустить к Пруденс.

Учитель танцев оказался томным молодым человеком, который за большие деньги был способен восхищаться мастерством даже такого медведя, как я. Он мне не понравился своей манерностью и излишними комплиментами. К концу урока я чувствовала себя облитой липкой патокой. Между тем замечаний было немало — фигур танцев я не знала, а тут каждое движение должно быть доведено до совершенства.

Вышла оттуда совершенно выжатой, и за меня сразу принялась леди Уиндхем.

Три дня я терпела пытки под названием «этикет», лишь под покровом ночи убегая в лабораторию. Та уже приняла приличный вид, пол отремонтировали, привезли высокие столы, теперь укладывали печь. Руки чесались отправиться по деревням, посмотреть, от чего страдает люд, что нужнее всего.

Оглядывая просторную лабораторию с низким потолком, я мучительно вспоминала, какое медицинское изобретение спасло больше всего человеческих жизней? На память пришла знаменитая история эпидемии холеры в Лондоне. Тогда считалось, что болезнью заражаются через поветрие, но анестезиолог Джон Сноу по карте вычислил колодец на Бродвик-стрит, из которого пили больные, одним движением перекрыл воду и остановил эпидемию.

Начинать нужно с простого. Роженицы в нашем мире перестали умирать после того, как хирурги догадались мыть руки между пациентами. До того почтенные мужи ходили в измазанных сюртуках, и чем грязнее манжеты, тем опытней считался эскулап.

Вот чем хотелось бы заняться вместо придирок леди Уиндхем или вязких комплиментов учителя танцев. Тут, в уединении своего уголка, я чувствовала себя на месте. Странно, что подобного чувства я не ощущала во время учебы в аспирантуре. Наверное, потому что тогда разрабатывала идеи научного руководителя, вместо того чтобы задуматься, что интересно мне самой.

На пятый день отсутствия лорда Бестерна пришла короткая записка. В Агнессии до сих пор пользовались голубиной почтой для длинных посланий, но короткие сообщения алхимики придумали передавать через устройство наподобие телеграфа — металлический шнур пролегал между городами, на обоих концах дежурили алхимики и передавали буквы слабыми электрическими импульсами вроде азбуки Морзе.

В записке значилось:

«Свадьба принца. Готовьтесь».

Я выслушала новости с каменным лицом, безучастно наблюдая за суетой, объявшей дом, словно коллективное безумие. Бегали горничные, нося напоказ возможные наряды, которые леди Уиндхем отвергала с едкими ремарками. Свекровь, не пряча более чувств, причитала о близящемся крахе семьи на королевской свадьбе. С прямой спиной, заострившимися скулами, отведенными назад плечами я сидела безучастной куклой.

В груди плескалась горечь.

Я должна была оставить Энтони в прошлом — не получилось. Я пыталась вспомнить о муже, но воспоминания о лорде Бестерне поблекли и осыпались пеплом под яростным ревом пожирающей меня изнутри ревности. Женщины такие, глупые и непоследовательные.

Бросила Энтони, чтобы защитить себя от возможной боли и дать ему шанс на счастье. А боль не стала меньше, несмотря на расстояние и на наличие мужа.

Свадьбу принца я не переживу.

Глава 19

ПОРТРЕТ

По широкой дороге, проплывая мимо ухоженных лужаек с пожелтевшей осенней травой, к особняку приближалась карета. У парадного крыльца ее встречали мать и жена лорда, виз и новые гости, включая леди Уиндхем и учителя танцев. Дворецкий почтительно стоял в стороне, двое лакеев посильней были готовы по первому зову принять багаж.

Осеннее солнце пряталось за облаками, дул пронзительный ветер, пробирающий до костей, но никто из присутствующих не жаловался на отвратительную погоду. Леди Уиндхем заставила меня, дабы порадовать мужа, выйти в платье с открытыми плечами и низким декольте, кожа в котором от холода приобрела синеватый оттенок.

Я мужественно переносила капризы погоды. Вчерашняя вспышка чувств погасла, оставив после себя щемящую грусть. Не все истории любви должны оканчиваться хорошо. Уходя — уходи. Я сбежала от Энтони, а он не удерживал меня.

Карета остановилась, серые в яблоках кони замерли, переминаясь, фыркая и выпуская из ноздрей облачка пара. Кучер спрыгнул с козел и подошел к дверце кареты. Распахнул ее и замер с протянутой вперед рукой, готовясь помочь кому-то выйти.

Сердце остановилось в груди. Я надеялась и боялась. В последние дни я все чаще думала о Мэй. Если честолюбивые планы с лабораторией провалятся, то хотелось бы совершить хоть одно доброе дело. Мэй достойна лучшей доли, чем проводить целые дни в прачечной. Я очень боялась, что у лорда Бестерна не получилось ее вызволить, потому что в присланной записке о Мэй не было сказано ни слова.

Из темноты зева кареты на протянутую ладонь кучера легла тонкая рука женщины. У меня вырвался то ли стон, то ли вздох, а уже через мгновение я неслась по ступенькам вниз, чтобы крепко обнять удивленно оглядывающуюся подругу с копной медных кудряшек.

— По правде говоря, я сам надеялся на столь горячий прием.

Лорд Бестерн, побледневший и подтянутый, с легкостью спрыгнул с подножки, с улыбкой наблюдая за тем, как крепко я обнимаю раскрасневшуюся Мэй.

Я сделала вид, что не слышу злого покашливания леди Уиндхем за спиной, и крепко прижалась к широкой груди мужа.

— Спасибо, спасибо, спасибо!

Лорд Бестерн прикоснулся горячими губами к моему лбу и прошептал:

— Я должен был понять, что за невинной просьбой привезти прачку из дворца кроется задание пострашнее курсовой в академии. Не знаю, что в этой малышке такого, но ее отпускали с боем.

— Я должна тебе кое-что рассказать…

Подняв голову, я встретилась со взглядом его жгучих черных глаз. Радость встречи сменилась в них тревогой от моих слов, и я поспешила заверить, что ничего страшного не произошло:

— Рассказать о Мэй.

— Нам о многом нужно поговорить. Пойдем поздороваемся с леди Уиндхем, вижу, она готова тебя собственноручно обезглавить за вольности с мужем. Лисабель, дорогая, — удивился он, беря мои ледяные ладошки в свои. — Ты совсем замерзла!

Смиренно опустив голову, я проследовала за ним к встречающим. Леди Уиндхем не упустила случая преподать мне урок, показывая, как ведет себя истинная леди. Ни в коем случае не выдает чувств, не несется сломя голову и не бросается в объятия. Может быть, слегка обмахивается веером, привлекая внимание к глубокому вырезу платья.

Судя по тому, как крепко держал мою руку лорд, он не разделял взглядов компаньонки на должное поведение леди. Мужчины такие уж есть. А я вздохнула свободней, понимая — вернулся мой защитник.

И так тепло стало на душе от этого чувства.

После долгого путешествия лорду надлежало удалиться в свои покои, принять ванну и привести себя в порядок. Леди Уиндхем услала и меня, велев который раз за день переодеться в нечто более нарядное, чтобы поразить воображение супруга. Я согласилась, но только взяла Мэй с собой.

— Не держи меня за руку, так никто из леди не делает, — шепнула подруга, пытаясь вытащить узкую ладонь из моей.

— Я не верю, что ты на самом деле тут, — с облегчением выдохнула я. — Почему тебя не хотели отпускать, Мэй?

— Разве ты не знаешь? Из-за нашей дружбы, конечно.

Я резко остановилась на лестнице и обернулась на подругу. На ее бледном веснушчатом лице особенно сильно выделялся узловатый уродливый шрам через правую глазницу. Во взгляде левого глаза плескалась усталость. Платье Мэй, запыленное после долгой дороги, выглядело потертым.

— Я ничего не знаю и очень хочу услышать. Но сначала устрою тебя с чашечкой чая в новые покои, дам отдохнуть, а уж все расспросы — позже.

— Нет, я хочу знать сейчас. Зачем я тебе понадобилась?

Я всплеснула руками и обиженно захлопала глазами.

— Как зачем, Мэй? Ты и вправду считаешь, что я могу жить во всем этом, — я обвела жестом стены старинного особняка, покрытые вышитым шелком баснословной стоимости, — зная, что оставила друзей позади? Ты помогла мне, когда миссис Ривз чуть не сжила меня со свету, спасла от страхов, когда мне казалось, что я схожу с ума… Почему ты не веришь мне?

Мэй беззвучно заплакала. Из левого глаза потекли крупные прозрачные слезинки и закапали на грудь, как дождевые капли.

— Лисабель, прости меня, я уже не знаю, чему верить. Мне про тебя столько наговорили…

Я передернула плечами. Дворец — тот еще серпентарий, а возвращаться туда на свадьбу и вовсе не хочется. Вот бы переговорить с Мэй без свидетелей, но не получится же.

В комнате нас ждала Роуз с щеткой наготове и двумя платьями на выбор, бирюзового и коричневого цвета. Я попросила одну из горничных проводить Мэй на кухню, накормить и обогреть, предоставить возможность помыться, затем выделить комнату.

— Я лично проверю помещение, желательно, чтобы оно было светлым и просторным, а главное, как можно ближе к моей комнате.

Наставления леди Уиндхем помогали правильно говорить со слугами, не лебезить, но и не грубить. Приказывать четко, вежливо, не забывать благодарить за услуги. Надо сказать, уроки не повредили бы аристократкам во дворце, помнится, я редко слышала от них простое «спасибо», когда подносила чай и сладости в библиотеке.

На прощанье Мэй сжала мою ладонь и прошептала:

— Не могу поверить, что меня ждет новая жизнь, Лисабель. Что все плохое кончилось…

Я нехотя проводила ее взглядом. Столько вопросов, и так мало времени получить ответы. Как не хочется ехать во дворец неподготовленной! Обязательно нужно перехватить Мэй на пару минут. Может, даже рассказать о госпоже Веллсбери. Пусть решает сама, вернуться к ней или нет.

Во время переодевания я заметила, что Роуз чем-то расстроена. На вопросительный взгляд горничная ответила:

— Вы привезли для себя привычную прислугу, леди? Я правильно понимаю, что мои услуги вам больше не понадобятся?

— Ну что ты, Роуз! Тебя мне никто не заменит. Приехала моя подруга, Мэй. Я очень надеюсь, что тебя не испугал ее шрам, она чудесная девушка.

— Вы смеетесь надо мной. Разве служанки бывают подругами леди?

Роуз от удивления зачесала мне пряди со лба назад да так и застыла на месте.

— Я далека от ваших традиций, разве не видно? Роуз, я из другого мира. Для меня все люди равны, а друзей выбирают по характеру, а не по сословию.

Горничная весело рассмеялась и продолжила укладывать волосы в замысловатую прическу с шиньоном.

— Вы умеете шутить, леди. Говорят, в прошлый приход богини она старалась помочь бедному люду, но то было сто пятьдесят лет назад, и с тех пор ничего не изменилось, а о богине больше никто не слышал. Вы очень добры.

Дверь между покоями заскрипела, и на мою сторону вышел лорд Бестерн в свежем коричневом камзоле, замысловато завязанном шейном платке и узких бриджах. Еще влажные черные волосы удерживались лентой, но одна непослушная прядь живописно падала на лоб.

— Прости, если не вовремя, — сказал он, заметив Роуз со шпильками во рту. — Соскучился.

Роуз принялась судорожно закалывать прическу, разрываемая выбором — то ли закончить побыстрее, дабы угодить хозяину, то ли сделать все идеально, чтобы избежать недовольства нашего домашнего тирана, леди Уиндхем.

Я успела снять обеденное платье, но все еще не облачилась в вечернее и сидела в одной сорочке, что крайне смущало Роуз. Как по мне, эта сорочка, длинная и непрозрачная, с жестким корсетом, выглядела вполне прилично, но горничная моего мнения не разделяла, а муж и вовсе глядел голодным взглядом, будто я сидела перед зеркалом без одежды.

Роуз не выдержала тяжелого взгляда хозяина, что-то пискнула, присела в глубоком реверансе и исчезла за дверью. Я встала навстречу мужу и с улыбкой протянула руку вперед. Меня переполняла благодарность.

Лорд Бестерн подошел, поцеловал протянутую руку и притянул меня поближе.

— Я рад, что сумел заслужить твою улыбку.

Я невольно расположила руку на широких плечах Уильяма, отмечая, что в одной рубашке близость горячего мужского тела ощущается намного явственней. Я плавилась под взглядом мужа, полным восхищения и обожания.

— Расскажи, как тебе удалось привезти Мэй?

— Лисабель, Ричард никак не может отойти от нашей скоропалительной свадьбы. Он долго мучил твою подругу, пытаясь выведать причину, по которой я на тебе женился, вместо того чтобы убить по его приказу.

— Бедная Мэй…

— О тебе Ричард не узнал ничего интересного, зато разузнал историю Мэй. Знаешь ли ты, что раньше она работала у госпожи Веллсбери белошвейкой?

— Я догадалась. Госпожа Веллсбери показала мне портрет, по которому я узнала подругу.

Муж одобрительно усмехнулся, наклонился и прикоснулся легким поцелуем к уголку моих губ, пробормотав:

— Прости, не удержался.

Я не сопротивлялась. Подставила щеку для еще одного поцелуя и прижалась сильней. Рядом с ним было удивительно хорошо и спокойно.

— Ричард ничего не открыл ей, и я тоже думаю, что пока не стоит этого делать, — продолжил лорд Бестерн. — Ранение странное, виновного так и не нашли.

— Как тебе удалось уговорить Ричарда ее отпустить?

Муж провел меня до ближайшего диванчика, сам присел, а меня потянул устроиться у него на коленях. Я не сопротивлялась, наоборот, мне хотелось быть к нему поближе.

— Обещай не сердиться, — серьезно попросил Уильям, не отрывая тревожного взгляда от моего лица. — Мне пришлось разыграть небольшой спектакль. Ричард отдал мне Мэй в качестве утешительного приза.

Я непонимающе нахмурилась.

— Я убедил Ричарда, что принял тебя за богиню, а когда обнаружил ошибку, стало слишком поздно. Он даже предложил помощь в твоем устранении, а потом, наоборот, передумал и решил, что брак со служанкой будет для меня достаточным наказанием за непослушание.

— Ты не выглядишь слишком удрученным подобной перспективой, и это меня крайне удивляет.

— Света, — отрезал он, а мое сердце ухнуло куда-то вниз от того, что муж назвал меня настоящим именем, — ты не можешь поверить, что я подпал под твои чары? Послушай.

Лорд Бестерн взял мою ладонь и положил себе на грудь с левой стороны, где сердце.

— Слышишь, как часто оно бьется? Это потому, что ты близко и в то же время так далеко от меня.

— Я хочу знать правду. Постоянно чувствую, будто от меня что-то утаивают.

Уильям устало прикрыл глаза, поглаживая меня по руке.

— Ты все узнаешь со временем. А пока постарайся быть сильной. Завтра выезжаем в столицу, а на следующий день с утра свадьба. Уверен, Ричард приготовил для нас неприятный сюрприз, но помни, что я рядом, на твоей стороне, что бы ни случилось.

— Может… — голос предательски дрогнул, и я прокашлялась, — мне не стоит появляться на свадьбе принца?

Лорд Бестерн удивленно заломил бровь и притянул меня еще ближе.

— Малодушие, Света? Не ожидал. Помни, теперь ты леди и супруга главы рода, аристократы часто делают то, чего им совсем не хочется. Это называется «долг».

Я молча кивнула, поправила воротник камзола и немного заерзала на коленях мужа, набираясь смелости для следующего вопроса.

— Уильям, я очень хочу кое-что узнать, сможешь ли ты ответить?

Уильям откинул голову, тихонько простонал и ссадил меня на свободное место рядом с собой, а потом повернулся и серьезным голосом ответил:

— Спрашивай, Света.

— Расскажи мне правду о богине.

Муж явно удивился вопросу, потому что отвел руку на спинку диванчика и закинул ногу на ногу, не спеша отвечать. Я прижалась грудью к его плечу и просительно заглянула в глаза.

Он смотрел тяжело, почти с неприязнью, и я сперва отшатнулась в испуге, не понимая, в чем дело. А потом, вспышкой просветления, осознала, что он вернулся после долгой разлуки, я для него желанна, и он мучается, пытаясь пробудить во мне хоть малейший отклик ответного желания.

И я решилась. Приблизилась лицом к его лицу, помедлила, ощущая жар его дыхания. Лорд Бестерн замер, покоряясь моей воле. Я легко прикоснулась к его тонкой верхней губе, наслаждаясь покалыванием щетинок, перешла к полноватой нижней, восхитительно сладкой. В груди словно трепетал огонек пламени, колеблясь и посылая импульсы дрожи по телу. Мысли стремительно улетучились. Мне мучительно хотелось представить хоть на мгновение, что этот сильный мудрый мужчина и вправду желает меня.

Со стоном муж схватил меня в охапку, крепко обнял и принялся глубоко, со вкусом целовать, не давая отстраниться. Мои руки запутались в его волосах, запах хвои и чистой кожи пьянил, щеки горели.

— Я с ума схожу от тебя, Света, — прошептал он, закрыв глаза и не выпуская меня из объятий.

Я тяжело дышала в ответ, грудь сдавил внезапно ставший мучительно узким корсет. Мне хотелось верить, но я боялась поддаться иллюзии. А потом решила, что нельзя позволить страхам управлять жизнью. Однажды обманувшись, нельзя бояться довериться вновь. И я ответила, как могла, не словами, а поцелуем. В нем выразила свои чувства, тесно прижавшись к Уильяму всем телом, обреченно подставляя губы, стараясь показать одиночество, страсть, надежду.

Он стал мне дорог, мой так внезапно доставшийся муж. Меня тянуло к нему, хотелось хоть на мгновение укрыться от мира в его сильных объятиях.

— Ты меня погубишь, Света, — тихо выдохнул он, оторвавшись и поглаживая меня по волосам.

— Дай мне время, — умоляюще пробормотала я, цепляясь за лацканы камзола.

— Сколько будет нужно, милая. Только прошу, помни этот момент, когда во дворце тебе будут наговаривать на меня. А теперь, если хочешь, я расскажу тебе о богине.

Я внимательно смотрела на мужа, стараясь рассеять туман, навеянный желанием, и сосредоточиться. Интуиция подсказывала, что о богине следует узнать как можно больше. В книжке с красочной обложкой я прочитала историю Агнессы, которая обрела магическую силу и потратила ее на то, чтобы раз за разом находить красивых мужчин и возводить их на трон. Только можно ли верить той брошюре, если остальные книги с информацией о богине были явно тщательно изъяты?

— Милая моя, правда о богине состоит в том, что наш мир для нее всего лишь игрушка. — Лорд Бестерн криво усмехнулся.

Совесть чуть шевельнулась внутри, ведь мне тоже попадание сюда казалось приключением.

— Может, для племени кочевников ее появление и оказалось благом — при помощи богини мы когда-то расширили границы, стали значимым среди соседей королевством. Но вот уже сотни лет цивилизация стоит на месте.

Лорд Бестерн расслабил узел на шейном платке.

— Я вижу, чего сумели добиться в вашем мире: самодвижущиеся машины, мгновенная связь, победа над болезнями. И сравни с нашим… Бедняки умирают от моровых поветрий, но лекари и палец о палец не ударят, потому что все ждут прихода богини. Ее могущество наполнит казну, решит все проблемы и направит нас на правильный путь.

До сих пор я не смотрела на появление богини под таким углом. Да, простой люд очень ждал, когда она наконец появится, взойдет на престол — и начнется золотой век. Более того, я считала, что Энтони ищет ее по той же причине: наполнить пустую казну и показать врагам, где раки зимуют.

Но если на мгновение залезть в голову Ричарда… Появление богини означает возведение на престол нового короля, а значит, Ричарду не видать короны. Ему это крайне невыгодно — в одночасье лишиться трона…

— Послушай, я ничего не понимаю. Если аристократы считают богиню лишней в вашем мире, а правящая ветвь и вовсе не в восторге от перемены власти… то…

Лорд Бестерн одобрительно кивнул. Я продолжила:

— Ты хочешь сказать, что король и принцы ищут богиню, чтобы ее убить?

— Света, ответ на этот вопрос таит в себе огромную опасность. Тебя устранят за знание, меня — за разглашение тайны. Богиня уничтожает сведения о себе, чтобы в следующий раз начать игру с чистого листа, но кое-что всегда удается сохранить. Ты уверена, что хочешь знать информацию, за обладание которой убивают?

Лорд Бестерн хмуро смотрел на меня, поглаживая мое колено сквозь тонкую ткань.

— Ты не боишься, что я выдам тайну? — уточнила я.

Он глубоко вздохнул и еще раз поцеловал меня, легко касаясь губами, очень нежно, почти невесомо. У меня перехватило дыхание.

— Ты нужна мне, Света. Сперва я думал, что сердце женщины не устоит перед вниманием, подарками, свободой. Но теперь я вижу, что тебе нужно больше. Ты не будешь доверять, пока не узнаешь правду. И если я не вправе рассказать обо всех причинах нашего брака, то хотя бы дам власть над собой. Распорядись ею, как считаешь нужным.

Я завороженно смотрела на него, как птенец — в зев удава. За недолгое знакомство лорд Бестерн сумел понять обо мне нечто глубокое и очень верное.

Я не могла довериться мужу, потому что он в любую минуту мог избавиться от меня. Так поступил Димка, как только увидел Лизку, так сделал Энтони, когда выдался шанс избавиться от любовницы. Я бесправна, и все, чем обладаю — красивые платья, лаборатория, лучшие учителя, — все это дано мне мужем и может испариться в любой момент.

Я снова останусь в одной смене одежды на улице.

Как говорилось в старинной притче о короле Артуре? «Чего желают женщины? Власти над мужчинами».

Нет, не власти мы желаем, а чувствовать себя в безопасности. На ней, как на надежном основании, можно возвести дом, крепкую семью, счастье.

— Расскажи, я слушаю.

Муж протянул мне руку и провел через дверь в стене в свои покои. Просторную комнату в темно-синих тонах оживляли всплески золота на витых шнурах гардин и бахроме балдахина. Мы остановились на персидском ковре прямо посреди замысловатых узоров, образующих закрытый круг.

— Эта история произошла тридцать лет назад. Король Эдуард узнал в одной из аристократок богиню, застав ее за сотворением чуда. Он разыграл влюбленность, несмотря на то что давно был женат, а Ричарду в ту пору было уже три года. Богиня предпочла другого. Король в приступе ярости ударил ее ножом в самое сердце. Богиня упала наземь без признаков жизни. Ее похоронили как обычную смертную, и с тех пор династия продолжает правление как ни в чем не бывало.

— Король убил богиню? Она никогда не появится?

— Никто не знает, чего ожидать. Вернется ли она, будет ли помнить свою смерть, пожелает ли отомстить? Король давно сошел с ума, ожидая возмездия. Ричард, по сути, уже много лет сам управляет страной.

В комнате воцарилось тяжелое молчание. После рассказанного Уильямом ощущение сказочности происходящего улетучилось. Тут, как и в моем мире, в политике происходят мерзкие дела.

Мне стало страшно, по спине пробежал холодок, на глаза навернулись слезы. Отчаянно не хотелось ехать во дворец, прямо в пасть ко льву.

— Что случилось, Света? Почему ты плачешь?

— Я чувствую себя дичью среди хищников… Не понимаю, зачем я тебе понадобилась…

— Не бойся, со мной ты в безопасности. Я не покину тебя, что бы ни случилось.

— Но почему?

— Вижу, ты не оставишь меня в покое, пока не узнаешь правду.

Лорд Бестерн замолчал, на лице заиграли желваки, брови напряженно сомкнулись, посреди лба пролегла глубокая морщина.

— Зови свою горничную. Одевайся и идем со мной!

Я мигом вскочила и метнулась в свою комнату, пока муж не передумал. Дернула за ленточку колокольчика для вызова слуг и закружилась по комнате, в нетерпении заламывая руки. Чего я только не представляла!

Роуз быстро впорхнула, будто дежурила у двери, и тут началось самое неприятное. Горничная никак не соглашалась выпустить меня из комнаты, пока не наведет полный марафет.

Платье надобно заново отгладить: помялось, лежа на кровати. Прическа растрепалась, макияж никто не отменял. Я шипела, а Роуз, извиняясь, шептала:

— Леди Уиндхем дежурит внизу. Никак не могу, леди, мне обязательно нужно вас собрать как следует.

Лорд Бестерн заглянул через несколько минут и застал меня в парадном облачении, молча переносящую пытку.

— Роуз, спасибо, твои услуги сейчас не понадобятся.

Роуз вскинула на него широко распахнутые, умоляющие глаза оленя на мушке охотника, но возразить не решилась. Напоследок постаравшись скрепить мои легкие и непослушные волосы рекордным количеством шпилек, она отступила в сторону, и я увидела себя в зеркале.

Коричневое платье, подобранное в тон камзолу лорда Бестерна, идеально подчеркивало талию. Декольте обрамлял легкий кремовый тюль. Главным украшением наряда была тяжелая золотая цепь с искристым желтым топазом. Волосы тоже покрывала золотая сеточка с россыпью бриллиантов. У госпожи Веллсбери и вправду отличный вкус, платье придумала она. Надо сказать, на мне оно смотрелось лучше, чем в шкафу.

Лорд Бестерн протянул руку, и я послушно оперлась на локоть мужа.

Мы прошли по коридору, спустились по парадной лестнице, свернули в гостиницу, через нее — в библиотеку, музыкальную комнату… Сердце забилось сильнее, я, кажется, догадалась, куда меня ведет муж.

В мастерскую Пруденс! Теперь понятно, отчего сиделка старалась не пускать туда. Догадка оказалась верной: сестра мужа напророчила нечто про меня…

У входа в мастерскую муж галантно придержал дверь, пропуская меня вперед.

Через высокие окна художественную комнату заливал прозрачный свет осеннего солнца. В косых лучах танцевали пылинки. На мольберте сушился холст, изображающий сцену охоты на шипастое зеленое чудовище, встреченное мною в лабиринте, — бигаста. Свинокрокодил щерил зубастую пасть, конный воин метил в него копьем, за деревьями трубил в рог егерь и гарцевали люди в красочных одеждах, более подходящих Средневековью.

Лорд Бестерн, задумчиво потирая подбородок, встал напротив картины и долго ее рассматривал, не говоря ни слова. Затем произнес:

— Королевская охота на бигаста перед самым приходом зимы. Мы вскоре получим приглашение.

— Значит, Пруденс и вправду рисует будущее. Покажи и мой портрет!

Муж резко обернулся со смесью облегчения и уважения во взгляде.

— Надеюсь, эта особенность сестры останется между нами. Ее счастье зависит от твоего молчания. Пророки ценятся на вес золота, они живут во дворце под пристальным вниманием короля, и их дар используют для поисков богини. Пруденс не выдержит подобной жизни.

— Я понимаю, Уильям. Спасибо за доверие.

По всей мастерской лицевой стороной к стенам были расставлены картины. На глаз я определила около сотни. Муж подошел к дальней стене и уверенно вытащил крупный холст из четвертого ряда, будто проделывал это не раз.

Поднес его к пустому мольберту и водрузил на деревянную подставку.

С картины на меня смотрела я сама. Чуть повзрослевшая, с серьезными глазами и округлившимися щеками. Пруденс рисовала настолько тонкими мазками, что картина казалась не просто фотографически точной, но живой.

В детстве мы гадали, поставив два зеркала друг напротив друга, а между ними — зажженную свечу. Сидеть в темной комнате, смотреть на бесконечный коридор, где танцует желто-синий огонек, было волнующе и страшно. Казалось, за спиной притаилось мистическое существо. Глядя на произведение пророчицы, я почувствовала, как меня пронзило то же самое чувство.

На портрете мое чело украшала массивная корона, как у шахматной королевы, усыпанная сапфирами и рубинами. Укутанная мантией из горностая, в одной руке я держала скипетр, в другой — державу. На плече — мужская рука, можно разглядеть мощную фигуру мужчины, одетого сплошь в золото, только вот незадача — лицо осталось за пределами холста.

Я королева?

Невольно закусив губу, я подмечала все новые детали. Усыпанные кольцами пальцы, гордо поднятый подбородок, морщинки в уголках глаз. На картине я старше. Вот оно, мое будущее. Выходит, не было никакого пророчества, передающегося в семье Бестернов. Был лишь портрет руки Пруденс, заставивший лорда действовать.

Лорд Бестерн с плотно сжатыми губами внимательно наблюдал за моей реакцией. Я демонстративно от него отвернулась, подошла к двери мастерской и вышла прочь. Что я могла сказать? «Выгодное вложение, мой лорд. Жаль, что вы разыгрывали страсть, деловые отношения легче пережить».

Мне отчаянно хотелось побыть одной. Я пронеслась через анфиладу комнат к стеклянным дверям, ведущим в сад.

Ветер гнал по небу серые облака, словно пастух — мохнатых овец. Воздух сырой и холодный, а я в легком платье с открытыми плечами, да и атласные туфельки не предназначены для прогулок по гравию. Плевать — стены и потолок давят на психику. Хочу на волю. Я вышла на улицу, оглянулась, заметила справа декоративную рощу. Побежала прямо туда, стараясь держать юбки как можно выше.

За стеной из высоких кустов позволила себе резко выдохнуть. Обняла себя за плечи, отпустила эмоции на волю.

Да, больно. Я давно подозревала — Бестерну выгоден наш брак. И все же позволила сердцу надеяться, словно жизнь ничему не научила. Жениться на будущей королеве — отличное вложение. Бестерну выгодно приручить наивную дурочку, чтобы потом вовсю наслаждаться королевской властью. Это ли мое будущее? Конечно нет, на картине нарисован бред больного ума. В обычной жизни пешки не превращаются в королев, а этот мир мало похож на сказку. Хочу ли я жить в змеином гнезде, именуемом дворцом? Увольте.

— Света, — прозвучал за спиной мужской голос с нотками паники.

— Я скоро успокоюсь, мой лорд, — запинаясь, ответила я. — И не буду доставлять вам больше хлопот.

— Я не понимаю, — глухо сказал он. — Ты совсем не рада.

— Чему мне радоваться? Твоему умению притворяться или незавидной участи следующей мишени для охоты? Не верю, что Ричард легко откажется от короны.

Лорд Бестерн хмыкнул, а потом в открытую рассмеялся, скрестив руки на груди. Его вовсе не смутил мой взгляд, в котором наверняка плескались обида и гнев. Муж хохотал от всей души.

Я гордо подняла подбородок, совсем как на портрете руки Пруденс, и величественно отвернулась.

— Очень смешно смотреть со стороны, как ты себя недооцениваешь, Света. Не понимаешь, как легко потерять от тебя голову.

— Я точно знаю, что от меня легко отказаться, — пробормотала я под нос.

— Уж я от тебя не откажусь никогда, и не надейся. — Лорд Бестерн повернул меня к себе и крепко сжал за талию. — Я люблю тебя, глупышка. Ты сияешь ярко, как солнышко. Слабых мужчин пугают огненные женщины, но меня — наоборот. Я хочу дать тебе крылья, чтобы ты смогла полететь к самой высокой вершине, стать, кем сама захочешь.

Он поцеловал меня в лоб, затем осушил дорожкой из поцелуев мокрые щеки. Снял с себя камзол и накинул на мои дрожащие плечи.

— Идем домой, милая. Время покажет — мне можно верить. Что до картины, я благодарен сестре. Когда Пруденс закончила работать над портретом, эмбия Уилкокс с удивлением призналась, что знакома с будущей королевой, пила с нею чай и даже отправила во дворец. Признаюсь, поначалу мною двигало лишь желание познакомиться поближе, но теперь этого недостаточно.

— А что будет, если Пруденс ошиблась? Если я простая служанка и меня не ждет корона?

— Не все предсказания Пруденс сбываются. Меня это не пугает, пусть не беспокоит и тебя.

Глава 20

БЕРЕГИСЬ ИГОЛКИ

Всю ночь я не спала, меня потряхивало от нервного напряжения перед поездкой во дворец и от совсем не светлого будущего. Глупость какая-то. Если стану королевой, мною закусят без соли, не поморщившись. Люди здесь жестоки, не то что мы, мягкотелые дети своего времени.

Хотя… В короне есть свои преимущества… Я остановилась посреди комнаты, не сдерживая злорадную усмешку и вообразив перед собой лицо Энтони, если и вправду стану королевой. А еще лучше поставить в ряд Ричарда, Энтони и миссис Ривз. Пусть несут мою тяжелую мантию из горностая, белую, с черными кисточками.

Нет. Я выше злорадства. Не буду никому ничего доказывать. Мне обидно, что Энтони не ценил меня, а миссис Ривз пользовалась моментом, чтобы унизить, но все это — давно в прошлом.

В настоящем я дико зла на собственного мужа.

Женился ради короны? Вот и замечательно, я тоже выскочила за него не от большой любви. Но зачем в душу лезть?

Несмотря на сказанное в роще признание в любви, осадок остался. Я стала осторожней, предпочитала доверять фактам, а не словам. Вот бы проверить чувства Бестерна на прочность! Как бы муж запел, если бы точно знал, что престола мне не видать?

Я заснула ближе к трем часам ночи. Меня подняли еще затемно, одели в дорожное платье, сунули в руки корзину с едой и посадили в карету вместе с леди Корделией, Пруденс и леди Уиндхем.

Экипаж мерно покачивался, ноги приятно грели подложенные под них теплые кирпичи, поверх платья нас укрыли огромным одеялом из козьей шерсти. Меня мигом сморил сон, и я прикорнула, уронив голову на мягкое плечо сидевшей рядом свекрови.

Проснулась во время остановки, перекусила через силу и проспала всю оставшуюся дорогу до дворца.

Когда карета остановилась, возница учтиво открыл дверь и помог нам спуститься. Я подняла взгляд на каменную громаду, невольно отмечая ее величие, рассмотрела три этажа жилых помещений и острые башенки. Отыскала глазами свое бывшее окно, выходящее на подъездную дорогу. Сколько времени я провела подле него, рассматривая караул стражей и мечтая очутиться в одной из отъезжающих карет?

В окне я вдруг увидела стройный силуэт принца Энтони. Кажется, мы даже встретились глазами, и я тут же опустила взгляд, стараясь не обращать внимания на бешено стучащее сердце.

Лорд Бестерн спрыгнул с коня и подал мне руку. Я послушно последовала за ним, стараясь следовать наставлениям компаньонки — вести себя скромно и незаметно.

С фальшивой улыбкой нас встретила наверху лестницы миссис Ривз. Экономка учтиво поклонилась, ключи у пояса звякнули, а я вздрогнула от звука. Вспомнила, как, жалкая и бесправная, терпела придирки от этой ужасной женщины. Нечто злорадное шевельнулось в душе, на мгновение захотелось сделать ответную гадость, отомстить… А потом я прижалась крепче к плечу мужа и решила: хватит того, что я теперь леди, мое положение неизмеримо выше. А мой выбор — быть выше, и по духу — тоже.

И по тому, как перекосилось лицо несчастной миссис Ривз, я увидела, как несладко ей кланяться бывшей служанке, из-под шляпки взирающей равнодушным взглядом, укутанной в дорогие меха, идущей под руку с главой могущественного рода.

Нас провели по парадным коридорам на второй этаж, где за чередой дверей скрывались бесчисленные камины, которые я совсем недавно чистила. Улыбка померкла, когда мы прошли мимо покоев принца Энтони, и вовсе исчезла, когда остановились у соседних. Нас с лордом Бестерном поместили через стенку от принца?

Кхм… Это недоразумение или изящная подколка миссис Ривз?

Только во втором случае она не с тем связалась. Лорд Бестерн сделал вид, что не заметил, как экономка остановилась возле выбранной ею комнаты, и повел меня дальше и вверх на третий этаж. Миссис Ривз безмолвно следовала позади.

— Запомните, — мрачно сказал он, когда мы подошли к широким дверям, — я всегда останавливаюсь в одних и тех же комнатах, и если обнаружится, что их отдали в пользование другому, буду весьма недоволен.

— Во дворце наплыв гостей в связи со свадьбой, — пробормотала, смутившись, миссис Ривз.

Лорд Бестерн распахнул двери комнаты. За ними обнаружился молодой франт, полураздетый и с накрашенными губами. Увидев Бестерна, он на мгновение обрадовался и, раскрыв объятия, сделал шаг к дверям, но, рассмотрев за спиной бесцеремонно ворвавшегося лорда экономку и леди, сделал вид, что собирался лишь приветствовать вошедшего. Причем реверансом, как дама!

— Вас переводят в покои получше, — объявил лорд Бестерн.

— Премного благодарен за ваше ходатайство, — склонился в поклоне франт и, кажется, исподтишка послал воздушный поцелуй моему мужу.

Повернувшись к миссис Ривз, Бестерн процедил:

— Жду отряда слуг, дабы привести помещение в надлежащий вид, достойный моей драгоценной жены. Сейчас же! — рявкнул он напоследок, и миссис Ривз словно сдуло ураганом.

Молодой аристократ подхватил ярко-голубой камзол, расшитый розовыми цветами, изящно поклонился нам и удалился.

Если бы я могла, растеклась бы теплой лужицей у ног лорда Бестерна. Он меня впечатлил.

— Милая, — он взял мои ладони и по очереди поцеловал каждое запястье. В глазах мужа читалось чувство вины, — боюсь, встреча тщательно продумана его высочеством старшим принцем, чтобы как можно сильнее уязвить меня. Не знаю, правда, как его хватает на детские глупости, когда на носу свадьба, но, видимо, сказывается старая обида за леди Бэрроуз.

— Твоя почти невеста?

Я нахмурила брови, вспоминая наследницу торгового дома «Бэрроуз и компания», которую прочили Бестерну в жену.

— В свое время Ричард увлекся первой красавицей двора, но та отказала, несмотря на высокое положение принца. Линда его ужасно боялась. Света, мне жаль, что ты оказалась посреди сведения счетов. Я постараюсь оградить тебя, как смогу, но подозреваю, что нас ждут испытания посерьезнее этой встречи.

Я тяжело вздохнула. Особой чувствительностью я не отличаюсь, подстроенная ситуация лишь укрепила уважение к мужу. Нужного эффекта Ричард не добился, но следует приготовиться к будущим каверзам.

Комната оказалась просторной, в зеленых тонах. Из-за нехватки места во дворце меня поселили с лордом Бестерном в одном помещении, в соседних двух, поменьше, расположились Пруденс и Корделия.

— Ты знаком с разряженным аристократом, которого сюда поселили вместо нас? — мельком поинтересовалась я.

Уж слишком радушно парень принял появление мужа.

— Очередная глупая шутка принца. — Лорд Бестерн мрачно наблюдал за тем, как слуги вносили наши сундуки, продолжив: — В свое время, до свадьбы, конечно, я был объектом внимания многих прекрасных дам. Бедный лорд Спиллстон, увы, тоже испытывал ко мне нездоровый интерес… Естественно, не взаимный!

Я прыснула от смеха и постаралась спрятать улыбку от вереницы служанок, пришедших привести помещение в порядок. А вот от мужа моя улыбка не укрылась, он отвел меня в укромный уголок и там легонько поцеловал в ямочку на щеке.

Прислонившись к его широкой груди, я закрыла глаза и прислушалась к своим чувствам. Почему-то вместо тревоги и страха я чувствовала себя защищенной.

— Света, тебе нужно переодеться, церемония начнется на закате, в твоем распоряжении всего час. Экипаж отвезет нас в собор на главной площади столицы, монархи и члены правящей фамилии венчаются именно там. Я дам тебе время подготовиться без моего присутствия, чтобы ты чувствовала себя свободно. И не переживай по поводу одной комнаты на двоих — твои желания для меня важнее всего.

Я встала на цыпочки и благодарно поцеловала его, легко прикоснувшись к губам. В животе словно поплыли вверх пузырьки шампанского.

Лорд Бестерн вышел из комнаты, я осталась наедине с дворцовой горничной, нервно переминающейся с ноги на ногу. Своих слуг на свадьбу привозить запрещалось, так как места на всех не хватало. Я с сомнением смотрела на девушку: доверять ей такую важную вещь, как внешний вид, не хотелось — она может специально что-то испортить. Впрочем, туза в рукаве я ей показывать не собиралась.

Мастерством горничная сильно уступала Роуз, к тому же очень спешила. Прическа получилась самая простая, не совсем аккуратная. Корсет на мне затянули недостаточно туго.

— Сильнее, — попросила я ее, когда она потянула за шнурки, но девушка не отреагировала.

Подозрения подтвердились. Она получила приказ выполнить свою работу как можно хуже. Следует от нее избавиться, пока не придумала каверзу похуже свободного корсета.

Я позволила ей надеть на меня праздничное платье, темно-синее, с лиловым отливом. Мельком отметила мятые рукава и складки. Леди Уиндхем будет дышать огнем, впрочем, я именно на это и надеялась.

Платье сидело на мне отвратительно. Оно шилось на заказ точно по размерам, а из-за плохо затянутого корсета на талии появились две складки и грудь исчезла в оборках, вместо того, чтобы быть соблазнительно приподнятой.

И все же я смотрелась неплохо. Синее шло к глазам, а при малейшем движении ткань вспыхивала лиловыми отблесками, притягивая внимание. Горничная, видимо, пришла к тому же выводу, она завозилась сзади, а потом я услышала:

— Ах, простите, леди!

На платье расплылось бесформенное пятно из воска, горничная держала в руках наклоненную свечу.

— Я хотела поближе рассмотреть деталь у подола, показалось, нитка распоролась…

Изобразив, что сержусь, я отчитала горничную, приказала выйти прочь и сделала вид, что бросаюсь на кровать, чтобы нарыдаться вволю.

На самом деле, даже с моими элементарными знаниями алхимии вывести воск с ткани — раз плюнуть. Чем я и занялась, как только услышала, как захлопнулась дверь и послышались удаляющиеся шаги. Вроде отделалась малым уроном, по крайней мере, подосланной горничной не удалось нанести ущерба, который невозможно исправить.

Я вышла в коридор, стараясь ступать тихо и незаметно, подошла к двери, откуда слышались гневные крики и ругань.

Леди Уиндхем отчитывала нерадивую прислугу, красную как рак. Та металась вокруг разъяренной женщины, еле успевая за потоком придирок. Увидев меня, леди Уиндхем на мгновение потеряла дар речи, а затем гневно приказала раздеть меня и все начать заново.

— И как можно скорее, — сорвалась она чуть ли не на визг. — Мы опаздываем!

Спустя двадцать минут я стояла перед зеркалом в идеально выглаженном платье (надо сказать, я со своей стороны помогла работе горничной с помощью алхимии), в корсете, затянутом столь туго, что дышала я мелко и часто, зато осиной талии могла позавидовать любая красавица, а грудь красиво вздымалась при каждом вздохе.

Замотанная горничная чуть ли не в обмороке опустилась на пол, не понимая, на каком она свете, а я повернулась к леди Уиндхем и попросила ее помощи с последней деталью туалета.

Вчера ночью Мэй удалось заскочить ко мне на пару минут. Мы обнялись, а потом, при свете звезд, сидя на подоконнике, я призналась ей в том, что узнала от госпожи Веллсбери.

— Значит, я все-таки белошвейка, — зачарованно прошептала она. — Как я мечтала об этом! И мои работы ценятся?

— На вес золота! — заверила я Мэй. А через мгновение, смутившись, спросила: — Ты хотела бы вернуться в мастерскую?

— Нет, — отрезала она. — Я боюсь, Лисабель. Меня мучают кошмары, я просыпаюсь по ночам от вида крови и адской боли в голове. Не помню, кто это сделал, но страх… Страх настигает меня внезапно, как укус змеи, парализует и не дает дышать. Нет, я не готова вернуться.

— Мэй, ты можешь оставаться тут сколько захочешь. Я сделаю все, чтобы тебе было хорошо.

Она благодарно и грустно улыбнулась, сжала мою ладонь и долго смотрела на звездное небо.

— Лисабель, мне кажется, я вспомнила нечто важное. Хочу тебе показать.

Мэй проворно соскочила с подоконника, бесшумно выскользнула из комнаты и вернулась с широкой плоской шкатулкой.

— Я хочу подарить это тебе, Лисабель. Помнишь, ты передала для меня два фунта еще до отъезда из дворца, благодаря им я смогла купить нити и бисер для кружева.

Щеки залила краска. Я вспомнила, как просила у принца Энтони деньги для подруги. Он безмолвно достал из кошелька ровно ту сумму, которую я огласила, но в его взгляде промелькнуло нечто, после чего мне захотелось зарыться в землю от стыда. Через два дня я сбежала от него с Бестерном в том числе и потому, что зареклась что-либо просить. Кстати, принц мне дал тогда пять фунтов. Не все они дошли до Мэй, кто-то по дороге остался в крупном выигрыше. Что ж, этого стоило ожидать.

Мэй с благоговением открыла крышку шкатулки. На шелковой подкладке лежало черное кружево, расшитое россыпью синих и лиловых бусин. До сих пор я видела такую красоту только в журналах мод, представлявших работы «от кутюр» на тоненьких моделях.

Трогать воздушные нити было боязно, я еле дышала, рассматривая красоту.

— Точно такой же был рисунок моей последней работы, — твердо сказала Мэй. — На старом месте. Я отлично помню, как заканчивала ее, когда со мной случилось это.

Тонкие пальцы коснулись страшного шрама через глазницу.

— Я думала, что, если воссоздам то же кружево, ко мне вернется память, но этого не произошло. Лисабель, я дарю его тебе. Это моя лучшая работа. Пусть она принесет тебе удачу.

Леди Уиндхем помогла мне отпороть оборки на плечах лилового платья. Я специально проверила перед отъездом, что их можно снять, оставив плотно прилегающий лиф. Достала из шкатулки черное кружево работы Мэй и, рассмотрев на свету люстры, одобрительно кивнула. Бисер переливался лиловыми и синими всполохами, как звезды на бархате ночи. Леди Уиндхем помогла мне просунуть руки в прозрачные рукава и застегнула на спине крохотные пуговки из черного жемчуга.

И раньше красивое платье теперь смотрелось по-королевски. Паутинка черного кружева прикрывала руки и спину, плотно прилегала к талии, оставляя на виду глубокий вырез.

— Неплохо, — процедила леди Уиндхем.

В ее устах слово прозвучало величайшим комплиментом.

Лорд Бестерн постучался в комнату. Он тоже переоделся к торжеству, и у меня на мгновение перехватило дыхание. Широкоплечую фигуру подчеркивал праздничный камзол, черный, с серебряной вышивкой, привлекали внимание длинные ноги в белых чулках до колена, блестели начищенные ботинки с большими пряжками. Видимо, на свадьбу монархов было принято одеваться более старомодно, но мужу очень шло.

Он тоже замер напротив меня и долго рассматривал, не говоря ни слова, но с выражением восторга в глазах. Я покрутилась, взметнув подолом, словно маленькая девочка, под неодобрительное покачивание головы леди Уиндхем.

— Я даже боюсь до тебя дотронуться, — тихо сказал лорд Бестерн только для моих ушей. — Такая красота не может быть настоящей.

Я опустила голову, пряча улыбку от уха до уха.

— Ты тоже очень красив сегодня, впрочем, как и всегда.

— Знаешь, я в первый раз услышал от тебя комплимент, — шепнул он мне на ухо, опаляя открытую шею горячим дыханием. — И это чертовски приятно.

— Мой лорд, — шутливо ударила я его веером по предплечью. — Как я могу выучить хорошие манеры, если вы чертыхаетесь?

— Моя возлюбленная жена, как я могу устоять перед вами, если вы позволяете мне быть собой?

Леди Уиндхем задумчиво наблюдала за нами со стороны. Кажется, интимная сценка приветствия между супругами привела ее в некое замешательство. Всю жизнь она наставляла юных леди в науке этикета, чтобы найти партию получше. И вот самый завидный бывший холостяк Агнессии заявляет своей жене (а леди Уиндхем отличалась острым слухом и, без сомнений, все слышала), что его привлекает в ней именно самобытность, которую компаньонка старательно пыталась из меня выбить всю прошедшую неделю.

Леди Уиндхем изящно подобрала складки платья, накинула меховое манто и почтительно встала в стороне, ожидая, когда мы будем готовы выйти. Горничная держала мое светло-серое манто из пушистого меха на весу. Лорд Бестерн отобрал его и помог мне облачиться. Есть что-то интимное и домашнее в том, как мужчина заботливо накидывает на плечи теплую одежду.

Мне кажется или я не могу отвести глаз от собственного мужа? И думаю в самых закоулках души о том, как несказанно повезло?

У ворот гостей ждала вереница карет. Как я поняла, кареты были расставлены по важности пассажиров, и нас провели к одной из первых. Мы выехали раньше остальных, следовательно, карета катилась по улицам города, не останавливаясь в пробке, и мы смогли подъехать к самым воротам высоченного собора.

Снежно-белый, с декоративными башенками, ажурными украшениями и бесчисленными мраморными статуями, собор выглядел как трехслойный торт от искусного кондитера. Витражные окна казались цветными карамельками, раскрытые крылья ангелов — венчиками крема. Красный ковер на ступенях, широко раскрытые ворота, у входа — священнослужители в белых с золотым сутанах.

Первыми шли мы под руку с мужем. За нами — Корделия, Пруденс и леди Уиндхем. Молодой мальчик с блондинистыми кудрями, похожий на ангелочка, провел нас до места в первых рядах. Оказавшись, где было указано, я принялась рассматривать прекрасные картины на стенах, высокий арочный потолок, мраморные колонны, увитые белыми розами. В помещении было неожиданно холодно, я укуталась получше в меховую накидку, посмотрела прямо вперед и… наткнулась взглядом прямо на затылок принца Энтони, сидящего в первом ряду.

Я медленно выдохнула и искоса посмотрела в сторону мужа. Он внимательно наблюдал за моей реакцией, поэтому я взяла его ладонь в белой перчатке в свою и ободряюще сжала. Черты лица лорда Бестерна смягчились, но плечи так же оставались напряженными, и я поняла, что муж страшится моей встречи с принцем Энтони не меньше, чем я сама.

Огромный зал наполнили глубокие звуки органа, играла нежная мелодия, призванная настроить гостей на романтичный лад. Постепенно стулья позади нас заполнялись, к звукам музыки присоединился гул человеческих голосов. Сердце глубоко и часто билось, и я судорожно держалась за руку мужа, в глубине сердца молясь, чтобы Энтони не обернулся.

Молитвы услышаны не были. Принц взмахнул каштановыми волосами до плеч, развернулся посмотреть на гостей и встретился прямо с моими широко распахнутыми глазами. Сперва мне показалось, что он не узнал меня — мазнул мужским взглядом с нотками одобрения по личику, спустился по белоснежной коже шеи до глубокого выреза, подчеркнутого черным кружевом, продолжил дальше, на ряд позади меня. Я мигом опустила глаза и плотно сжала губы, но тут почувствовала на себе жгучее внимание принца. Вспомнил.

Щеки залил румянец, в ушах зашумело. Муж накрыл мою ладонь второй рукой.

— Добрый вечер, ваше высочество, — хрипло произнес лорд Бестерн. — Поздравляю с торжеством.

— Добрый вечер, лорд Бестерн. Спасибо за поздравления. Искренне рад, что вы приехали с семьей. Надеюсь, все в добром здравии?

Вежливые слова принца отдавались звоном колокола в ушах. Я сделала над собой усилие и подняла взгляд. Со страхами необходимо встречаться лицом к лицу. Мне важно понять, смогу ли я выдержать безразличие Энтони к бывшей игрушке, не сметет ли меня неотвратимая волна чувств?

Энтони похудел, скулы заострились, кожа стала бледней. Он высоко держал голову и прямо — спину, но я-то умела читать на его лице истинное настроение. Принц тосковал, его грызли беспокойство и тревога. За время моего отсутствия во дворце произошло нечто очень плохое. Встреча со мной отнюдь не обрадовала Энтони. Он не вернул мой прямой взгляд, а, выслушав ответ мужа, отвернулся обратно.

Да, шквал страсти меня миновал, видимо, чары лорда Бестерна оказались сильней. Но почему так колет под сердцем и хочется узнать, что за черный рок висит над принцем? Неужели он так печалится из-за предстоящей свадьбы?

Принц Энтони резко встал со своего места и удалился. Это связано со мной или?..

— Свадьба особ королевской крови начинается перед заходом солнца, заканчивается после него. Таким образом супруги в первый раз вступают под покров ночи, связанные узами брака, — объяснил Уильям. — Опоздать с церемонией считается плохим знаком, а сегодня времени осталось совсем немного.

Я заметила, как впереди, напротив алтаря, встали два священника в золотых сутанах и высоких головных уборах, похожих на разрезанный сверху бутон. Они скромно скрестили руки на необъятных животах.

Шепот гостей усилился, а затем резко стих. По красному ковру прошествовал король в полном парадном облачении. Я вздрогнула: мантия, скипетр и держава выглядели точно как на картине Пруденс. Рядом с королем шествовала королева, намного моложе мужа, со слишком розовыми щеками, обвешанная бриллиантами, словно красивая бездумная кукла. Король и королева заняли места в первом ряду.

Я молча наблюдала, как принц Энтони медленно и с достоинством идет к алтарю, смотря вперед взглядом человека, принявшего важное решение. Дойдя до священников, вместо того чтобы занять место перед ними, он прошествовал чуть в сторону.

Орган торжественно заиграл другую мелодию, более глубокую и величественную.

По красному ковру, чеканя каждый шаг, одетый во все красное с золотом, шествовал Ричард. Одна рука — на стеклянной трубке, другая сжата в кулак. В уголках угольных глаз — морщины, щеки чисто выбриты. Дойдя до священников, он повернулся к ним спиной и обратил свой взгляд на вход.

И вот — марш появления невесты. Аккорды все нарастали, заполняли зал, заставляли чувствовать приближение чего-то чудесного.

Вся закутанная в белую вуаль, со сверкающей тиарой на голове, в платье, пышном настолько, что оборки задевали стулья по обе стороны прохода, в котором могли свободно пройти трое в ряд, невеста шла под руку с пожилым джентльменом.

Младшая принцесса с ослепительной улыбкой следовала позади как подруга невесты. Одетая в платье, усыпанное шелковыми цветами, юная и свежая, словно лепесток розы, она наслаждалась каждым мгновением внимания обращенных на нее глаз.

Сквозь вуаль мне удалось рассмотреть лицо невесты. Немолодая женщина с чрезмерным макияжем, хорошо сохранившейся фигурой и холодными глазами. Я видела ее когда-то на торжестве в ее честь. Эмбия Фаулз, невеста Ричарда.

Сегодня свадьба старшего принца.

Я попыталась вспомнить, почему была столь уверена, что женится Энтони, но в памяти всплывали лишь слова «свадьба принца» без уточнения имени. Сама решила, что речь идет о моем бывшем возлюбленном, хотя присутствовала при обручении Ричарда. Что ж, брак на пользу короны — дело похвальное, но свадьба случилась слишком поспешно. Имеет ли это отношение к бледности Энтони? Судя по тому, что эдомийской принцессы, экзотической, как цветок жасмина, нигде не видно, мысли верно текут в определенном направлении.

Когда архиепископ объявил о начале церемонии, все гости дружно встали на ноги и стояли на протяжении долгой службы, пения хора, обязательной молитвы, а затем и клятвы супругов.

Новые туфельки, хоть и пошитые по размеру, отчаянно сопротивлялись долгой нагрузке. Носок жало, ступни ныли, уголком глаз я смотрела на ровные ряды гостей, замерших на месте под впечатлением от значимости момента, а сама пыталась незаметно переступить с ноги на ногу.

— Милая, скинь туфельки на время церемонии, под юбками никто не заметит, а нам предстоит еще долгий бал до рассвета, — шепотом посоветовал Уильям, не поворачиваясь.

От его слов в груди разлилось теплое солнышко. Стало так приятно, что он увидел мои мучения и предложил помочь. С каменным лицом, стараясь не делать лишних телодвижений, я аккуратно высвободилась из туфелек и облегченно вздохнула. Мраморный пол приятно холодил уставшие ноги, а стиснутые пальчики получили свободу.

Заключительный поцелуй у венчающейся пары получился несколько суховат, хотя в целом подходил к характеру Ричарда. Первыми ушли по красному ковру священники под чудесный хор мальчишек, затем, солнечно улыбаясь, проследовала чета новобрачных. Постепенно к выходу потянулись и другие гости. Я заметила на себе немало заинтересованных взглядов и обрадовалась, что до поры до времени скрыта мехами.

В карете лорд Бестерн держал меня за руку, будто боялся, что я вырвусь и убегу в неизвестном направлении. Близость Энтони сказывалась на нервах мужа. Я время от времени сжимала его пальцы, стараясь передать, что его поддержка для меня как веревка, скинутая с корабля для спасения утопающего.

Корделия гладила Пруденс по плечу мерными легкими движениями, почти не касаясь ткани.

— Мы не будем брать малышку на шумный бал. Ей следует хорошо отдохнуть, она совсем измучилась.

— Пруденс, — тихо сказал лорд Бестерн, и сестра вскинула глаза, посмотрев в сторону брата, но избегая встречи глазами, — ты держалась молодцом. Я знаю, как тебе тяжело покидать дом, и сожалею, что мы вынуждены дважды за месяц совершать поездку.

— В третий раз — только вы. Я не поеду, — твердо ответила Пруденс.

Значит, нам предстоит еще один визит во дворец. Пережить бы этот…

— Охота на бигаста, последняя в сезоне. Последний королевский отлов хищников перед зимой, когда те лютуют от голода и нападают на деревни, — повернулся ко мне Уильям.

Я вспомнила, что Пруденс рисовала памятную охоту. Ей и вправду многое открыто. Что она сказала мне тогда?

«Берегись иголки».

Буду бдительной на свадебном балу. И посмотрим, как хорошо исполняются предсказания черноволосой девушки с глазами цвета льда.

Глава 21

ПОЗОР

Дворец было не узнать, величественная громада крепостной стены и гроздья башен сверкали, будто сделанные не из простого камня, а из агата, отражающего свет звезд. Деревья королевского сада обвивали гирлянды крошечных огоньков, впрочем, оставляя немало местечек потемнее для желающих уединиться.

В самом помещении было натоплено, но не душно. Когда услужливый слуга забрал мое манто, вокруг послышались восторженные вздохи и перешептывания. Работа Мэй и вправду была достойна удивления. В свете вечерних ламп бисер переливался подобно драгоценностям, и каждое движение сопровождалось искорками света.

Войдя в зал, я застыла от восхищения. Понимание того, что я имею право тут находиться, а не наблюдать из-за спин слуг, наполнило неожиданной легкостью. Обстановка была прекрасна. Потолок превратили в своды высоченной пещеры: вместо мраморных столбов гости гуляли между высоких кристаллов лилового аметиста, голубовато-зеленого арагонита, серого, с лиловыми крапинками корунда, лазоревого топаза. Будто сокровищницу всех подземных недр перенесли в королевский зал, сотворив покои, достойные эльфийского владыки.

Повсюду перемигивались огоньки, заключенные в лампы из кварца. Тут и там темнели альковы, словно уводящие в дальние рукава пещеры.

— Неплохо, — заметил лорд Бестерн. — Дань невесте и ее богатым рудникам. Работа сотни алхимиков, не меньше. Думаю, всю академию пригнали на подработку.

— Это невероятно, — выдохнула я, не сводя взгляда с притихших гостей, впечатленных окружающей красотой.

Вскоре поданные напитки с подносов услужливых официантов вернут смех и сплетни, заставят перевести внимание на более привычные предметы, например, наряды знатных дам. Но пока тут царила полутемная сказочная атмосфера подземного мира.

— Пойдем, милая, отыщем для тебя что-нибудь перекусить и представим моим друзьям.

Я крепче прижалась к его плечу, а лорд Бестерн довольно ухватил меня покрепче привычным жестом под локоть.

А потом все закружилось вокруг в красочном водовороте. Меня представляли подтянутым мужчинам, которые целовали мою холодную ладонь, слишком белую на фоне черного кружева, говорили цветистые комплименты и записывали свои имена на белой карточке с краями, обсыпанными стеклянной крошкой. Танцевать с мужем было позволено всего дважды, и я искренне считала, что остальное время буду любоваться на него со стороны, потягивая шампанское из бокала на длинной ножке, но оказалось, что его стараниями я тоже пользовалась успехом.

Закуски были разнообразны и чрезвычайно вкусны. Подавали морских обитателей, дичь, выпечку, экзотические фрукты и ко всему этому — бесчисленное количество разнообразных подлив. Один лакей, казалось, следил, куда притягивался взгляд, и мгновенно предлагал желаемое на тонкой тарелочке с ажурными краями. Другой стоял рядом с графином воды и по малейшему кивку головы протягивал полный стакан.

Я отвернулась от стола с яствами и услышала, как один из глав рода наклонился близко к уху мужа и зло прошептал, перейдя от светской беседы к обсуждению насущных проблем:

— Уилл, ты был с ним всегда близок, скажи, что за история с эдомийской принцессой? С чего объявлен набор войск и идет подготовка к войне, если можно было завалить красавицу и подписать мирный договор? Казна пуста, и даже рудники эмбии Фаулз не смогут обеспечить армию за две недели.

— Тихо, Джеймс, разговоры не для здешних ушей.

— Тебя невозможно поймать с тех пор, как стал примерным семьянином. Где ты ее нашел? Впрочем, это потом, сначала скажи, что за глупость сотворил младший сопляк?

— Видимо, принцессу привезли с невыгодным брачным договором. Эдомия требует алхимию, Джеймс.

— Пусть подавятся!

— Примерно это им ответил Ричард. У Палесдии аппетиты и того смелее. Пришло время показать силу.

— К черту силу! Мои крестьяне в жизни ничего тяжелее вил не держали. Стражи — и те разжирели от бездействия.

— Ты знаешь, в чем твой долг, чтобы их не послали пушечным мясом. Первыми идут неподготовленные.

— А сам что планируешь? Признавайся! Слышал, строишь лабораторию в собственном имении.

— Я, Джеймс, не буду ждать приказа его высочества, а приду на завтрашнюю встречу с выгодным предложением. Над чем желаю подумать и тебе.

Я сделала вид, что была слишком увлечена сочной устрицей под острым красным соусом и ничего не слышала. Сколько всего произошло! Несостоявшаяся свадьба младшего принца, близкая война… А муж не обмолвился ни словом. Впрочем, мы не успели толком поговорить.

Между тем к лорду Бестерну выстроилась очередь из желающих его общества гостей. Меня тем временем пригласил на танец обходительный блондин в голубом камзоле. Его имя значилось в карточке первым для малых танцев, которые обычно шли в самом начале бала. Имя мужа было записано напротив мазурки, так как после нее кавалер сопровождал даму на ужин.

Я подала левую руку в перчатке и, немного волнуясь, дала увлечь себя в водоворот танцующих. Двигалась от волнения не слишком изящно, но в целом фигуры танца помнила исправно, а грубые ошибки партнер умело скрадывал.

После последних тактов музыки он поклонился и повел меня под руку с вежливой улыбкой. Высказал свое очарование моей красотой, поклонился и исчез в толпе. Я оглянулась в поисках мужа — огромный зал и обилие гостей выводили из равновесия, а голова была слегка хмельной от шампанского — и только сейчас обнаружила, что меня отвели не к фуршетному столу, а в дальний конец зала, где темнели входы в отдельные затемненные ниши.

Лорда Бестерна среди мелькающих гостей я не заметила и внезапно оробела. К сердцу подобрался холодок, особенно при мысли о стальной длинной иголке.

— Света… — послышался сзади тихий шепот.

Я обернулась и увидела в тени высокую стройную фигуру младшего принца.

— Удели мне пару минут.

— Мне стоит вернуться, — начала я, поднеся ладонь к шее и в защитном жесте теребя нитку бриллиантов.

— Мне нужно попросить у тебя прощения. Снять камень с сердца. Неужели я должен умолять?

Нет, принцу не пристало умолять бывших служанок и любовниц. Я бросила на него быстрый взгляд, но, заметив усталое лицо и темные круги под глазами, решилась. Мне было его жаль, я все еще чувствовала вину за согласие на брак с другим, и даже больше. За то, что лорд Бестерн занял львиную часть моего сердца. Стыд толкнул в спину, заставив сделать несмелый шаг в сторону принца.

Он завел меня в полумрак ближайшей пещерки, где стоял удобный диванчик, обтянутый блестящим сатином. Однако мы так и остались стоять в полуобороте друг от друга, не осмеливаясь встретиться глазами.

— Как ты прекрасна, Света. Впрочем, даже в платье служанки от тебя было глаз не отвести. Я мало говорил, как ты нужна мне… Но с тех пор, как ты ушла, ничего не радует, все вокруг отдает фальшью.

— Не надо, ваше высочество. Замолчите. Я была лишней в вашей жизни.

Энтони вздрогнул как от удара.

— Мы были на «ты», Света.

— С тех пор многое изменилось. Вам предстояла свадьба, вы забыли?

Он пожал плечами и резко выдохнул:

— Об этом я и жалею, Света, о том, что не взял тебя в охапку и не унес прочь из дворца в академию или туда, где тебя не смог бы достать брат. Теперь все, что остается, — это наблюдать за тобой с другого конца зала и думать об упущенных возможностях. Ты вспоминаешь обо мне, Света?

— Это совершенно не важно. Я замужем и… — Я набрала воздуха и выпалила: — Муж мой достоин уважения.

Энтони нахмурился и потер переносицу, будто попробовал лимона.

— Это я и хотел узнать от тебя. Прости, что мы не сумели поговорить как следует в тот памятный день. Когда Бестерн внезапно повел тебя к алтарю, я не стал противиться. На кону стояла твоя жизнь. Главное, что ты жива, пусть ты и не моя. Только скажи: он не обижает тебя, Света? Я все сделаю, чтобы тебя защитить.

Я старалась сдержаться и ответить нейтрально, но подбородок предательски дрогнул, и внутри стал нарастать гнев. Я попыталась промолчать, но, как всегда в присутствии принца, не смогла сдержаться и сердито выпалила:

— Мне странно слышать, что вас беспокоит мое благополучие, ваше высочество, когда вы сами опоили меня, сделав любовницей в ваших покоях. Я могла уехать в академию и там быть в целости и сохранности, но вам слишком хотелось меня попробовать. Так вот, теперь, пожалуйста, не изображайте заботу!

Я пожалела, что согласилась на эту встречу. Ничего, кроме расстройства, она не доставила, а сейчас следовало как можно скорее сбежать из укромного места, пока дворцовые интриганы не привели мужа, чтобы полюбоваться на падение жены. Я не хотела причинять лорду Бестерну боль.

— Подожди, Света! — бросил в спину Энтони, и я невольно обернулась. — Ты все это время считала, что я опоил тебя? Это было бы подло с моей стороны, и я не могу поверить, что твое мнение обо мне столь низко. Ричард и вправду подсыпал афродизиак в чашу, которую ты так неосмотрительно пригубила. Но я с легкостью избавился от зелья в твоей крови, я же целитель. Более того, я никогда бы не воспользовался слабостью женщины. Света, ты сама решила стать моей любовницей, и в ту минуту я полагал, что ты меня любила.

У меня что-то оборвалось внутри. Я выбежала прочь из полумрака алькова и там застыла на мгновение, ослепленная громкой музыкой, блеском бального зала и круговоротом гостей в блестящих одеяниях.

Словно вспышкой камеры сознание выделило одну фигуру из общего мельтешения. Девушку, занятую разговором с гостем, но смотревшую в мою сторону. Она была хороша: распущенные локоны, водопадом ниспадающие на открытые плечи, тоненькая талия, как у балерины. Платье на ней тоже соответствовало: розовое и воздушное, словно взбитый крем на пирожном, присыпанное блестками.

И еще что-то в платье девушки привлекло мое внимание. Захотелось посмотреть поближе, и я принялась пробираться в ее сторону, лавируя между гостей.

Шорох за спиной заставил повернуться — за мной следовал Энтони. Теперь я двигалась еще быстрее, стараясь отдалиться от его высочества. Меня все сильнее терзали подозрения, что наш раздор с мужем входит в интересы короны. А мне вовсе не хотелось подводить Уильяма, хотя на него в данный момент я тоже злилась. Муж ведь сам указал подумать о зелье. Он навел на мысли о непорядочности Энтони. И кому верить?

Девушка в розовом смотрела на меня слишком пристально, и на мгновение я прочитала в ее глазах узнавание, а затем гнев. Она меня знает? И вправду, кажется знакомой, только нужно вспомнить, где раньше наши пути пересекались.

Я резко остановилась в трех шагах от незнакомки. Джентльмен, увлеченный белоснежной шеей собеседницы, продолжал нашептывать ей любезности на ушко.

Мое сердце глухо билось под ребрами, корсет нещадно давил. Я поняла, что притянуло меня к девушке. Искорки на верхней оборке розового платья, которые издали казались конфетками поверх взбитых сливок, оказались бисером. А сама оборка — тонким кружевом, рисунок которого в точности копировал тот, что украшал сейчас вырез моего платья. Только цвет плетеной паутинки был другим, не черным, как у меня, а розовым. Кружево работы Мэй, его невозможно спутать с другим, никто не умеет столь искусно вплетать в узор крохотные жемчужинки.

Я пошатнулась под напором чувств, охваченная догадкой. Похожее состояние было, когда отпила из волшебного источника. Мир вокруг взорвался буйством красок, во рту появился вкус железа, а в животе свернулась спираль.

То самое кружево, которое Мэй плела перед нападением. Совпадение? Или передо мной — заказчица убийства подруги…

Мужская рука легла на талию, затем хриплый голос принца проговорил у самого уха:

— Если я попрошу тебя бежать со мной сегодня, ты согласишься?

Энтони тяжело дышал, чувствовалось, что предложение далось ему непросто, но моего согласия он, похоже, желал больше, чем власти.

Краем глаза все еще наблюдая за девушкой в розовом, я увидела на ее лице выражение брезгливости и гордыни. Она вся загорелась, заметив, как интимно меня обнимает принц. И тут я вспомнила, где уже видела это лицо.

Леди Инесса. Она пыталась соблазнить Энтони в королевском парке под окнами библиотеки и постаралась унизить меня, разлив чай. А еще был портрет в мастерской Пруденс.

«Берегись иголки».

Я вырвалась из крепких объятий принца и, подобрав юбки, поспешила в другой конец зала. Лишь бы повезло найти мужа. Как мне хотелось сейчас опереться на крепкую руку лорда Бестерна, рассказать ему о леди Инессе и спросить совета. Он бы обязательно что-нибудь придумал.

Я постаралась подавить догадку, что недоброжелатели уже могли донести Уильяму весть о пропавшей женушке, которая милуется с младшим принцем по альковам. От одной мысли об этом меня передернуло, и я, стиснув зубы, продолжила пробираться вперед.

Сердце бешено колотилось, на глаза навернулись слезы. Ноги, обутые в тесные туфельки, путались в нижних юбках, совсем как в кошмарах, когда бежишь недостаточно быстро.

Замедлив шаг, я в растерянности остановилась. Впереди гости стояли сплоченной толпой и смотрели на нечто посреди бального зала, невидимое моему взору. В панике я отпустила юбки, мучительно выбирая дальнейший путь. Показалось, что сзади мелькнуло что-то розовое, и я рванулась вперед, вклиниваясь между аристократами, пока не оказалась в первом ряду.

Ричард кружил эмбию Фаулз по белому мрамору в головокружительном вихре. Новобрачные уже открывали бал первым формальным танцем, но этот был особенным. Говорили, что эмбия слывет покровительницей изящных искусств и, в частности, ей нет равных в умении двигаться. Сейчас видя перед собой, как легко ступает невеста в снежно-белом, как подчиняется малейшему движению мужа, я полностью погрузилась в магию вечера, на мгновение забыв об угрозе.

Играла чарующая музыка вальса, жених со смягчившимися чертами лица вел невесту. Юбки летели в такт скрипкам, усыпанные драгоценностями туфельки сверкали, в воздухе витало ощущение сказки.

Новобрачные завершили первый круг, я, затаив дыхание, наблюдала за тем, как они вот-вот промелькнут передо мной.

Королевская чета проплыла так близко, что можно было рассмотреть морщинки в уголках глаз эмбии Фаулз и чуть выпирающую родинку над верхней губой Ричарда.

Бок вдруг разодрала жуткая боль, словно туда ударила молния. Раздался дикий крик, отстраненно отметила, что он мой. Я вцепилась в ребра, покачнулась от приступа тошноты и ужаса, инстинктивно ступив вперед, чтобы не упасть.

Мой каблук врезался в девственную белизну туфельки эмбии Фаулз. Та белым лебедем взмахнула руками и упала на пол, потянув за собой мужа. Я грохнулась сверху на них, извиваясь, как змея, воя от дикой боли. Словно раскаленная спица вкручивалась под ребра, не давая сделать вздох.

Музыка взвизгнула и затихла. Послышался звон стали, и я увидела, как в лоб упирается алый от наполнившегося пламени конец стеклянной трубки, над ним виделось напряженное лицо стражника.

— Нападение на членов королевской фамилии, — послышались испуганные окрики.

Я выла как одержимая, ничего не видя вокруг, слезы застилали глаза, ужас сковал сердце. Меня подняли как куль с мукой. Я судорожно вздохнула и вновь скривилась от пронзительной боли в боку. С трудом открыла глаза.

Хмурый Ричард прижимал к себе помятую эмбию Фаулз. Десяток стражников держал меня на мушке. Через толпу пробирался посеревший лорд Бестерн.

Я оглянулась. За моей спиной спокойно улыбалась леди Инесса.

Кажется, она только что привела в действие ту самую иглу.

— В допросную, — рявкнул Ричард.

Меня тут же поволокли прочь из зала. Бестерн хмуро подошел к Ричарду, не проявляя внешнего возмущения. Я видела, как он поцеловал ладонь эмбии Фаулз, видимо осведомляясь о ее благополучии.

Мне захотелось окрикнуть его, но я не осмелилась. Публичные сцены лучше не устраивать, вот первый постулат леди Уиндхем. Как же жжет в боку, это не только игла, я уверена. Ее, похоже, измазали какой-то гадостью, остается молиться, чтобы я осталась в живых.

Меня утянули через неприметную дверь в стене в темный коридор. Я шла заплетающимися ногами, бальное платье так и норовило попасть под туфельки.

Страшно не было. Я закрыла глаза и воспользовалась моментом, чтобы глубоко вздохнуть и сосредоточиться на ране в боку. Призвать способность видеть молекулярное строение мира и понять, отравили ли меня.

Внутренний взор позволил увидеть крохотную ранку укола иглой, кожа вокруг вздулась и покраснела, даже сжатая корсетом. Чуждые частички виделись огненными всполохами, они кололись и зудели, но, кажется, в кровь им ходу не было. Я попробовала мысленно дотронуться до одного из них, чтобы понять, откуда он.

На языке перекатывалось знакомое слово — «капсаицин». Чистый экстракт жгучего перца.

Что ж, теперь понятно, почему в боку ощущение, будто его облили жидким огнем. Главное — жить буду. Теперь нужно доказать старшему принцу, что я не хотела покушаться ни на него, ни на эмбию Фаулз. Надежда на милость принца призрачна: судя по прошлым встречам, Ричард готов избавиться от меня и за меньшую вину. Впрочем, теперь я жена лорда.

О нет!

Меня зашвырнули в крохотную комнатушку без мебели. Я со стоном хваталась за горящий бок, а мозг тревожно мигал мыслью, от которой мне стало тошно и страшно.

Лорд Бестерн так и не подтвердил брак, даже в здешнем обществе при подобном положении дел наверняка возможен развод. Правда, не знаю, как это можно доказать, но я почему-то уверена, что лорд Бестерн с легкостью избавится от меня, если Ричард будет слишком настаивать.

А он будет.

Меня оставили в абсолютно темной комнате одну. Поначалу я тихо сидела, стараясь унять боль, а потом плюнула и соорудила себе огонек с помощью соломы на полу, благо задохнуться не могла — в потолке темнело вентиляционное окно. Долгое заточение должно было расшатать нервы, но получилось наоборот — я смогла привести мысли в порядок и собраться.

Упоминать леди Инессу я не буду. Рана на боку говорит сама за себя. Лучше лишнего не болтать.

Открылась дверь, пригибаясь, в комнатку зашел Ричард, а за ним — и мой муж. Я встала у стены, пытаясь по их лицам разобраться в собственной судьбе. Уильям улыбнулся мне тепло и с поддержкой, будто руку протянул.

— Ваша светлость, — хмуро промолвил Ричард. — Простите за доставленное неудобство. Вас проведут в покои для срочного осмотра врача.

Я кинулась к мужу и спрятала лицо у него на груди. Уильям положил руку мне на талию, и я вздрогнула от боли.

— Тише, — прошептал он. — Все будет хорошо.

В сопровождении старшего принца, стражников и лекаря мы проследовали в собственные покои. В коридорах попадалось немало аристократов, но всех их отпугивало каменное лицо старшего принца. Раз сам венценосный жених сопровождает «преступницу», то скандал отменяется.

В спальне муж помог мне избавиться от корсета. Я вцепилась в лорда Бестерна и отказывалась отпускать. Кожа на боку вздулась и приобрела лиловый оттенок.

— Милая, солнышко мое, — тихо попросил муж. — Согласишься ли ты показать его высочеству рану? Пусть сам убедится, что испорченный танец — это не твоя изощренная месть, а чей-то злой умысел.

— Зови, — кивнула я.

Лекарь удалился за дверь, и вскоре появилась высокая, слишком прямая фигура старшего принца. Ричард коршуном склонился над моим боком. Я почувствовала в воздухе запах алхимии.

— Значит, — с удовлетворением произнес он, — у тебя появились враги, Света.

— Видишь, — с нажимом сказал лорд Бестерн. — Ей нет смысла давить ногу твоей невесте. Она невиновна.

— Ты лучше спроси женушку, где она пропадала, — со смешком в голосе ответил Ричард и удалился.

Лекарь сделал мне мятную припарку, поверх нее возложил руки и принялся за ритуал исцеления. Зуд на мгновение усилился, затем пошел на спад, и все тело окутало облегчение.

Жестом лорд Бестерн попросил лекаря удалиться и присел рядом со мной на кровать, ничего не говоря.

— Я была с принцем Энтони, вот на что намекал Ричард.

Муж заиграл желваками, сжал руки в кулаки.

— Он хотел, чтобы ты вернулась к нему?

— Предлагал сбежать.

— Надо же, — хмыкнул Уильям. — Я его недооценивал.

Я глубоко вздохнула, пользуясь тем, что жгучая боль исчезла. Накрыла своей ладонью руку мужа. От острого облегчения сердце пело. Десять минут назад казалось, что все кончено, муж откажется от меня, а Ричард под шумок быстро уберет с глаз долой. И вот я в удобной постели, рядом лорд Бестерн, в его глазах — столько беспокойства, что сомнения развеялись как дым.

— Принц Энтони сказал, что обезвредил афродизиак в вине из чаши в лабиринте. Это правда?

Муж помедлил немного, а потом повернулся ко мне и сухо ответил:

— Да, правда. Я наблюдал за ним, он действительно это сделал. Он не споил тебя.

Мы еще немного помолчали. Лорд Бестерн глухо произнес:

— Света, я много думал о нас, обо всей этой истории с принцем. — Он устало провел ладонью по лицу. — Не буду неволить тебя. Если любишь Энтони — уходи. Отпускаю тебя, только прошу: беги как можно дальше от дворца. Мы можем развестись перед законом, королевский лекарь засвидетельствует, что брак не подтвержден.

Интересно, как лекарь подтвердит консумацию брака, если девственности я лишилась лет в восемнадцать? Это интересовало и меня саму, когда я думала о разводе. Видимо, замешательство отразилось на моем лице, потому что лорд Бестерн коротко объяснил:

— После ночи вместе на ауре супругов появляется особый отпечаток, видимый тем, кому дан дар целительства от богини.

Вот почему принц Энтони загорелся увести меня из-под носа лорда как можно быстрее. Увидел, что после него у меня никого не было.

Я серьезно посмотрела на мужа и задала непростой вопрос:

— Ты готов развестись, зная, что пророчество Пруденс может сбыться?

— Раньше мне казалось, что дар Пруденс дан нашей семье как возможность изменить судьбу. — Лорд Бестерн пожал плечами и отвел взгляд. — Когда сестра нарисовала твой портрет, а эмбия Уилкокс узнала, я сломя голову помчался во дворец. Я встал между тобой и принцем, зная, что он без ума от тебя. Да, я хотел стать королем, не спорю. Видимо, у судьбы есть чувство юмора: я заплатил свою цену, теперь ухожу в сторону. Ты моя жена, но корона ценой твоего счастья мне не нужна. Будь свободна, Света. Ричарду я обещал полную поддержку военной кампании, поэтому ему невыгодно держать тебя в заточении или разыгрывать фарс с судом. Историю с иглой замнут, хотя мне бы очень хотелось докопаться до стоящих за этим темным дельцем. И еще одно… — Он отвернулся и пробормотал чуть слышно: — Прошу, помни, я всегда к твоим услугам, что бы ни случилось.

В комнате воцарилась тишина. Лорд Бестерн ослабил узел на шейном платке, стянул его и отбросил в сторону. Похоже, он готовился к тому, что я сейчас сердечно поблагодарю за все хорошее и помашу рукой на прощанье.

Я все еще не совсем понимала, что этот знатный мужчина нашел во мне. Но, похоже, он готов продаться Ричарду с потрохами, лишь бы вытащить меня из заточения. Он предан мне так же, как предан сестре.

— Вижу только один выход из ситуации, — намеренно туманно ответила я, наслаждаясь тем, как потемнел взгляд мужа и напряглись мышцы рук.

Мой мужчина. Пусть интриги этого мира отбили у меня способность доверять до конца кому-либо, но к лорду Бестерну я испытывала привязанность, замешанную на глубоком притяжении. Когда это началось? Наверное, еще в карете по дороге со скоропалительного венчания, когда он пообещал мне свободу. Или потом, когда перестал целовать по моей просьбе. Когда уехал за Мэй. Когда спросил, о чем мечтаю.

Двое мужчин в этом мире захотели меня. Один заточил ради своего удовольствия, второй оказался готов отпустить.

— Только один выход, — повторила я, вставая перед ним на колени на кровати и расстегивая пуговицы камзола.

На шее мужа лихорадочно билась жилка, так и маня прикоснуться к ней губами. Снова поднявшись, я не отказала себе в этом удовольствии и довольно зажмурилась, услышав, как шумно выдохнул муж.

— О чем ты, Света? — хрипло спросил он.

Я покачала головой и опрокинула его на кровать. Такой непонятливый. Прижалась к Уильяму всем телом, приподнялась на локтях, чтобы заглянуть прямо в глаза.

— Хочу, чтобы ты мне стал настоящим мужем. Только подумай как следует: я ужасно ревнива, не в меру требовательна, мне никогда не стать настоящей леди, и я всегда буду искать занятие по уму и сердцу.

Лорд Бестерн внимательно выслушал тираду, уголки его губ дрогнули, затем одним рывком он перекатился так, что я оказалась на спине, беспомощно прижатая к кровати мощным торсом, а он сверху — во всей красе, в тонкой полуоткрытой рубашке.

— Искать занятие по уму и сердцу — пожалуйста, а вот о том, чтобы уединяться со смазливыми типами по темным углам, можешь забыть, — пробормотал он и впился в мои губы властным поцелуем, от которого сердце забилось сильнее, а по телу растеклось сладкое томление.

Целовался лорд Бестерн долго, умело и обстоятельно. Наверстывал упущенное. Крепкие бедра прижимали меня к кровати, а пальцы выдергивали шпильки из волос решительно, но аккуратно, одну за другой, пока Уильям не смог зарыться всей пятерней в волосы и одобрительно хмыкнуть. Я не сдержала стон — голова кружилась от упоительной легкости.

— А теперь слушай внимательно, — сказал лорд Бестерн, оторвавшись от поцелуя и нависая надо мной. — Я еще более ревнив, постоянно занят фирмой или государственными делами, ужасно упрям и не терплю лжи. Меня бесит любой намек на твое прошлое с принцем, поэтому не смей упоминать его имя в моем присутствии.

— Чье имя? — невинно переспросила я и, приподнявшись, потянула на себя мужа.

Уильям застонал и одним движением перевернул меня на живот. Я лежала, упершись носом в подушку, а муж ловкими движениями расстегивал длинную череду мелких черных пуговок. Вдвоем мы избавились от платья, отправив его к камзолу.

Обернувшись, я провела ладонью по широким мышцам груди мужа, задела коготком плоский сосок, довольная ответным шипением. Расстегнула батистовую рубашку.

Муж сейчас казался мне особенно красивым. Очень мужественный, мощный, с черной порослью на груди и плоским животом с рельефными кубиками пресса. Я провела по ним рукой, отмечая твердость мышц, помедлила, затем спустилась к серебряной пряжке на поясе.

Уильям зарычал, снова толкнул меня на кровать и навалился сверху. Его рука заскользила по бедру вниз к щиколотке, потом, вернувшись, он задрал подол моей рубашки и продолжил путешествие вверх, медленно и со вкусом.

Я гладила его по спине, уткнувшись носом в ямку плеча, наслаждаясь запахом мужа. Он пах вином и свечами, особым мужским ароматом, сводящим с ума. Его кожа была невероятно приятной на ощупь.

Я потеряла голову, в этом мужчине мне нравилось все.

— Ты сводить меня с ума, — прошептал он, и в который раз я поразилась схожестью наших мыслей.

— Я люблю тебя, — вырвалось у меня в ответ.

Лорд Бестерн замер, тяжело дыша. Бисеринки пота блестели на висках, в глазах играла шальная радость, будто я кинула весь мир к его ногам.

— Я люблю тебя, — повторил он мои слова, выговаривая каждое отдельно, с особым весом, словно впечатывая в гранит. — Служанкой и королевой. Любой.

Он нависал надо мной, с растрепанными волосами, раскрасневшийся, нагой, до умопомрачения красивый. Настоящий — слетели защитные щиты человека, на котором постоянно лежит ответственность за все на свете. Может, именно этим я его и привлекла — отсутствием необходимости брать шефство еще и надо мной.

Я любовалась лордом Бестерном, не сдерживая одобрительной улыбки. А муж жадно смотрел на меня, под его взглядом хотелось покраснеть и расплавиться.

Он медленно поднял нательную рубашку над головой, смял и отбросил на пол. Ожег поцелуями грудь, накрыл сильными руками ее темные вершины. Я выгнулась навстречу, слишком остро чувствуя прикосновения. Его признание перевернуло что-то во мне. Словно механизм щелкнул, шестеренки встали на место, и давно стоящие часы вновь исправно затикали.

Доверие, вот на чем зиждется любовь.

Он бережно огладил мое лицо, заглянул в глаза, прося разрешения. Я подалась к нему и ахнула от непередаваемого чувства наполненности. Наслаждение было столь глубоким и всепоглощающим, что я закрыла глаза и беспомощно застонала. Моему стону вторил глухой рык мужа.

В отдаленном уголке сознания я отметила, что Уильям — мужчина крупный. Везде. И очень умелый.

Но нас соединяло нечто большее, чем телесное удовольствие. После страсти Уильям нежно поцеловал меня в губы, одной рукой притянул ближе, а другой бережно укрыл одеялом и подоткнул со всех сторон, создавая уютное гнездышко. Позволил моей голове устроиться в ямке плеча.

Мне было хорошо, будто я вернулась домой. Рядом с Уильямом я чувствовала себя защищенной.

— Спи, милая, — сказал он. — Завтра я заберу тебя домой.

Глава 22

ЗАТИШЬЕ ПЕРЕД БУРЕЙ

Только дома я поняла размеры катастрофы, разразившейся за моей спиной. Весь дворец полоскал косточки неуклюжей (а то и одержимой) жене лорда Бестерна. Над ним насмехались, меня клеймили обидными прозвищами. Ползли ужасные слухи, что Бестерн взял себе в жены умственно нездоровую девушку, наподобие собственной сестры. Пруденс тоже досталось, на свет вытащили тщательно скрываемые ее семьей приступы болезненной ярости и истерического катания по полу. Репутация уважаемого рода оказалась подрубленной на корню всего лишь одним моим появлением на балу.

Версию о покушении на корону отвергли как несостоятельную ввиду отсутствия мести со стороны правящей четы. На этом хорошие вести закончились. Свекровь со мной не разговаривала, более того, в мою сторону она даже смотреть не могла. Леди Уиндхем продолжала наши занятия благодаря щедрому содержанию, выделенному мужем, но меня считала полным ничтожеством, потерпевшим фиаско.

Я же боялась реакции мужа на эти ужасные слухи. Как бы он меня ни любил, его мать лила горькие слезы, умоляя сына о разводе. Ее стенания слышались на весь дом, и сколько я ни крепилась, нервы начали сдавать.

Увидев мое состояние, лорд Бестерн решился на прямой разговор:

— Света, пусть щеголи во дворце упражняются в язвительной болтовне, перед нами стоят проблемы посерьезней. Война на носу, а войска Эдомии гораздо обученнее наших. При серьезном конфликте алхимического оружия не хватит для вооружения полноценной армии. Лишь наши семейные цеха способны перестроиться с производства светильников на оружие.

Я отметила, как муж назвал свою фирму нашей общей. Стало чуть легче дышать.

— Ричард потребовал оружие взамен на мое освобождение?

— Естественно. Но не только его. Агнессии катастрофически не хватает обученных солдат. Я уверен, людей моего рода пошлют первыми как пушечное мясо, поэтому я думаю лишь о том, как бы скорей обучить и обмундировать людей как следует. А ты… Если и вправду смыслишь в лекарствах, мне потребуется вся помощь, на которую ты способна. Раненые должны выжить.

— Я поняла, — серьезно ответила я.

Сплетни и вправду отошли на второй план при нависшей угрозе.

Вот он, мой шанс доказать, чего я на самом деле стою. Я не только смазливая девица, ничего не смыслящая в этикете аристократов. Я ученая, за моей спиной — опыт и знания многих поколений образованных людей.

Муж выделил для меня охрану, приставил двух смышленых служанок помоложе и помощника, отменил занятия танцами. Тем же вечером я решила проехать по деревням, чтобы осматривать больных и собрать под свое крыло всех, кто мало-мальски смыслит в медицине.

Воодушевленная, я быстрым шагом направилась на конюшню, и тут меня обуял ужас. Я не наездница, каталась лишь раз вместе с Димкой, и тогда моя лошадь творила, что хотела. Останавливалась у каждых кустиков и аппетитно поедала листья, пока я безрезультатно ее понукала.

Чуда не случилось, талантливой наездницы из меня и в этот раз не вышло. Мне удалось сделать круг по двору, но отпускать в чистое поле такую неумеху было попросту опасно.

Мой маленький отряд вышел из особняка лишь на следующий день. Мы отправились пешком, еще до рассвета. Авторитет был подорван, на меня косились с недоумением. Я командным голосом торопила служанок и делала вид, что все так и задумывалось. Моя сила не в умении держаться в седле, невелика премудрость этому научиться. Все, что я увижу в деревне, мне очень и очень пригодится.

В деревне Аркенс во владениях лорда Бестерна простой люд жил неплохо. Дома казались добротными, амбары ломились от запасов зерна на зиму. Радуясь вниманию супруги главы рода, жители накрыли для нас столы, уставив их лучшими деревенскими яствами.

Объедать крестьян я не собиралась, но и отказываться было неловко. Так что за стол села с улыбкой, попробовала теплый хлеб, кашу, печеную птицу. Все очень хвалила, да и было за что — свежая, с любовью приготовленная еда таяла во рту, а мы ведь вышли, не позавтракав. Хозяев явно порадовала моя любезность, но мое желание посмотреть больных они сперва встретили недоумением, и, лишь когда я упомянула войну, лица старосты и почтенных членов деревенского совета стали серьезными. Нас предложили провести по домам.

Все оказалось хуже, чем я предполагала. В нашем мире испокон веков людям было знакомо целебное действие трав. Тут же знания о лечении природными средствами были утеряны из-за алхимии. Но лекарей на всех не хватало, и самые бедные жители, по сути, остались без всякого ухода.

Особенно ярко мне запомнился мальчик, которому дикая собака прокусила икру. Он метался в лихорадке с ногой, замотанной грязными лоскутами, красной и воспаленной.

Я показала одной местной женщине, как следует обрабатывать рану, как часто менять повязки, чем промывать.

А мысленно делала себе заметки: срочно изготовить спирт для дезинфекции ран. Как я про него раньше не подумала? Велеть выдать брусок мыла каждому солдату, заготовить бинты.

Увидев мою сноровку, меня повели к следующей больной. Она лежала в темной душной комнате совершенно истощенная, так как считалось, что пища подкармливает хворь. Велев открыть окна, я дала бедной женщине напиться и приказала принести прозрачного бульона. Женщина сильно кашляла, я не могла определить, что с ней, поэтому просто приказала давать пить побольше чая с мятой, благо мята росла тут почти в каждом доме на подоконнике. Считалось, что зеленые растения в доме призывают весну.

По деревне мы мотались до самого вечера почти без перерыва, пока помощник не предупредил, что в особняк следует вернуться до заката. Я вновь проверила, что указания поняты, а за больными будет хороший уход, и велела прислать на обучение двух женщин. На меня смотрели с благоговением и большой надеждой, каждое слово ловили, словно послание ангела небесного. Даже мой маленький отряд, который после провала попытки верховой езды относился ко мне с долей иронии, сейчас гордо стоял за моей спиной и чувствовал себя причастным к великой миссии.

Я вернулась полностью измотанная, велела приготовить ванную и крепкий чай. После купания переоделась в ночную рубашку, накинула халат и уселась при ярком свете отличного алхимического светильника над листом бумаги. Хотелось составить примерный конспект лекций для будущих медиков. Самое элементарное: анатомия, основы микробиологии, физиологии. Первым делом нужно обучить их правильно ухаживать за ранами и держать руки в чистоте. Да, совсем забыла — кормить больных!

Меня отвлекло прикосновение широкой мужской ладони к плечу. К моей щеке склонился лорд Бестерн, повернул к себе лицо и завладел губами в глубоком поцелуе.

— Я соскучился.

— Еще немного, — взмолилась я. — Хочу успеть записать короткий урок, чтобы успеть преподать его завтра, перед визитом в Брандвелл.

— Я могу послать гонца в Брандвелл, и нужные люди будут тут уже вечером, — резонно заметил лорд Бестерн.

— Доверие зарабатывается ногами, — отмахнулась я. — Они должны познакомиться со мной, увидеть своими глазами. И понять, что от них требуется. Ты не поверишь, что было сегодня в Аркенсе!

Я повернулась, обняла его за шею и принялась с энтузиазмом рассказывать о прошедшем дне. Муж слушал внимательно и задавал дельные вопросы, между тем подталкивая меня к кровати.

— Я пришлю к тебе завтра гильдию ткачей, объяснишь им, что такое «бинт», как его производить и сколько заказать, чтобы хватило на десять тысяч солдат.

У меня закружилась голова от предстоящего объема работ, Уильям заглушил стон поцелуем и наконец опрокинул меня на кровать. Я сделала попытку вырваться, но он меня остановил:

— Дела потом. Муж тоже нуждается в твоем внимании. Я и так проявлял чудеса терпения, Света.

Не договорив, он прикусил мочку уха так, что я вскрикнула, и принялся развязывать пояс домашнего халата.

Лорд Бестерн выглядел умопомрачительно красивым в полурасстегнутой рубашке и с потемневшим от желания взглядом. Я с наслаждением стянула ленту с его волос и пропустила сквозь пальцы мягкие черные пряди. Потянулась к нему, провела губами по колючей от щетины щеке.

Он поймал мои запястья, завел за голову и там удержал одной рукой, пресекая попытки вырваться.

— У тебя есть кем командовать, — промурлыкал он низким голосом, которым успокаивают животных. — А в спальне решаю я.

Я глубоко вздохнула. Чувствовать себя во власти большого и сильного мужчины было просто чудесно. Я расслабилась, впитывая всей кожей жар тела мужа. Уильям внимательно посмотрел мне в глаза, наблюдая за откликом на прикосновения, и принялся неторопливо с удовольствием исследовать мое тело, начиная с голой кожи в вороте рубашки.

Удерживая мои руки за головой, лорд Бестерн наклонился поцеловать ямку между ключицами, подул туда, где бьется пульс на шее, завершив выдох около уха. Я задрожала, меня с головой накрыл жар, захотелось прижаться к мужу, попросить большего. Я дернулась и ощутила собственное бессилие, руки крепко удерживались сильными мужскими пальцами. Я протестующе выгнулась, а муж довольно ухмыльнулся и отпустил мои руки лишь для того, чтобы избавиться от мешающей рубашки, а потом вновь захватил меня в плен.

— Так нечестно! — возмутилась я, а он, иронично заломив бровь, отправился исследовать освобожденные просторы. — Я отыграюсь!

Он захватил в плен чувствительную вершинку груди и прикусывал ее, заставляя меня стонать и ерзать. Наигравшись вволю, лизнул на прощанье и, посмотрев на меня снизу вверх, ответил:

— И твой черед придет, милая, но сегодняшняя ночь — моя!

Затем я ладонями зажала собственный рот, чтобы не кричать в голос от того, что проделывал со мною муж.

Он навис надо мною, донельзя довольный собой, на волосок от потери контроля над едва сдерживаемым желанием. Взял меня дико, бурно, так, как я и хотела. Крепко прижал к себе и не отпускал до конца.

А потом свалился рядом, весь разгоряченный, невероятно родной. Я тяжело дышала, все еще не веря, что близость между двумя людьми может быть такой. Яростной и яркой, без всяких преград.

Я взяла его за руку, мы переплели пальцы и лежали, отходя от происшедшего. В какой-то момент мне пришло в голову продолжить конспект, но муж перехватил за талию и уложил на место.

— Не переутомляйся, милая. Тебе понадобится немало сил на завтра.

— Кстати, — опомнилась я, мигом меняя тон на серьезный. — Раз уж ты в моем распоряжении, я хотела поговорить о леди Инессе.

— Хорошо, Света. — Лорд Бестерн повернулся на бок лицом ко мне, подперев ладонью голову и ничуть не стесняясь своей наготы. — Леди Инесса Лайвдейс — дочь самого лорда Лайвдейса, главы влиятельного рода Агнессии. Лорд поддерживает нынешнего короля, его положение при дворе очень прочное. Он давно стоит в тени трона, давая Ричарду иллюзию власти. О леди Инессе известно, что она не в меру жестока, распутна и привыкла получать все, чего пожелает. Но так как отец покрывает любые выходки дочери, то ее служанки замазывают синяки, ночные кавалеры молчат, а дело с иглой заглушили на корню. Это не значит, что о нем забыл я…

Я прикрыла мужа одеялом, слишком отвлекал меня его вид от важного разговора. А подумать было о чем. Леди Инесса оказалась паучихой со связями, ее не так легко призвать к правосудию.

— Кстати, — иронично усмехнулся муж, поджимая губы, — у леди Инессы нездоровая страсть к принцу Энтони еще с детства. Но тот не хотел ее, несмотря на чрезмерные старания девушки. Ричард, видимо, в данном случае понимал брата, поэтому младший принц долго прикрывался помолвкой с эдомийской принцессой, но когда ее расторгли… Думаю, холостые деньки Энтони подходят к концу.

Я крепко зажмурилась. Вспомнилось, как леди Инесса вешалась на принца в саду, а тот с видом мученика нес ее во дворец. И правда, она давно положила глаз на Энтони, но за ним полдворца бегало, разве всех упомнишь?

Если вспомнить бал, то леди Инесса наблюдала за мной отстраненно, пока Энтони не подошел ко мне и не принялся нашептывать на ухо план побега. Неудивительно, что она взбесилась.

Кто знает? Может, она давно планировала отомстить мне за связь с принцем… Если леди Инесса им и вправду одержима, ей донесли о том, что служанка делила с Энтони постель, а потом стала леди Бестерн…

Я в новом свете посмотрела на время моего заточения в покоях Энтони. Можно понять, почему младший принц держал меня под замком в четырех стенах. По дворцу опасно ходить без охраны, покуда леди Инесса может безнаказанно творить все, что заблагорассудится. Энтони по-своему хотел защитить меня, а я сбежала с другим…

Больно кольнула совесть, но глаза смотрели на разлегшегося мужа, и на лице сама собой возникла глупая улыбка. Ничего не могу с собой поделать, лорд Бестерн нагло влез в мое сердце и вытолкнул из него конкурента. Выйти за Уильяма было импульсивным поступком, но у судьбы бывают извилистые тропы.

— Я не все рассказала тебе.

При этих словах муж мгновенно растерял вальяжность. Сел на кровати, простыня сползла, обнажив широкую мужскую грудь и мускулистый живот. Уильям тяжело посмотрел на меня сверху вниз.

— Мэй вспомнила узор кружева, над которым работала прямо перед нападением. Я видела леди Инессу в нем на балу. Интуиция подсказывает, что это не простое совпадение.

Лорд Бестерн задумался. Я встала на колени за его спиной и принялась массировать натруженные мышцы. Муж поймал мои ладони в свои и произнес:

— Я постараюсь разузнать как можно больше, а ты расспроси свою маленькую подружку о том воспоминании. Леди Инесса любит красивую и дорогую одежду, вполне возможно, она была клиенткой Мэй. Это не делает ее виновной, мы знаем слишком мало.

— Я тут подумала… Слуги скрывают от хозяев, что видят больше, чем вы думаете. Если выйти на бывших служанок леди Инессы, можно узнать много интересного.

— Идея здравая. Так и поступим, но уже завтра, а пока нам обоим пора спать. Надеюсь, ты не выгонишь меня обратно в просторные и пустые покои?

— О нет, мне очень нужна моя персональная грелка.

В голове роилось множество мыслей о леди Инессе и завтрашнем дне в деревне Брандвелл, но мерное дыхание мужа за спиной и его тяжелая рука на талии обладали поистине гипнотическими свойствами. Я провалилась в сон.

На следующее утро, когда за окнами еще было темно, я резко проснулась от ощущения, что что-то забыла и нужно срочно бежать это исправить. Я накинула халат, сунула ноги в удобные домашние туфли и помчалась в комнату Мэй.

Ее устроили на нашем этаже, как я и просила, поселив в уютной комнатке, украшенной чайными розами. Обои в цветах, шторы и покрывало — в вышитых бутонах. Чувство прекрасного Мэй страдало, но в целом комнатка была чудесной и предназначенной для кого-то вроде бедной родственницы, а не для служанки.

Мэй еще спала. Я присела на край кровати и погладила подругу по руке. Мэй сонно открыла глаз и, увидев меня, улыбнулась.

— Прости, что заявилась в такую рань, но, чувствую, нам не выпадет другой шанс поговорить.

Мэй потерла ладошкой лицо и сладко потянулась. Я принесла ей стакан ледяной воды освежиться.

— Хочешь пойти сегодня с нами в деревню? Мне нужно видеть рядом человека, которому я смогла бы довериться.

— Ох, — всплеснула руками Мэй и улыбнулась так, что на щеках появились ямочки. — Вчера весь особняк гудел рассказами о визите в Аркенс. Я ужасно хотела посмотреть хоть одним глазком на ваше умение врачевать без помощи дара, но боялась показаться назойливой, я и так вам слишком многим обязана. Я так рада приглашению, спасибо, леди Лисабель!

— Мэй! — Я с болью посмотрела на подругу. — Пожалуйста, называй меня по имени…

— Но ведь вы теперь жена главы рода, леди. Вам следует выказывать должное уважение.

— Дружба важнее. Особенно сейчас, когда истинное отношение скрывается за маской вежливости. Когда мы были служанками во дворце, никто не утруждал себя лестью, говорили прямо в лицо все, что думали.

Мэй порывисто обняла меня, ее лицо сияло от счастья.

— Не скажи, — засмеялась она. — Ты слишком мало времени проводила в общей столовой. По умению интриговать слуги не отстают от аристократов.

Я тяжело вздохнула:

— Что с теми, что с другими я потерпела поражение. Ты слышала о том, что произошло на балу?

Мэй зябко повела плечами и накинула на спину одеяло. Мне было тепло в пушистом длинном халате, хотя при разговоре изо рта вырывались облачка пара.

— Говорят, ты наступила на ногу будущей королеве…

Я густо покраснела и рассказала Мэй о леди Инессе, ее игле и о похожем кружеве.

— Оно было розовым! — воскликнула подруга прежде, чем я упомянула цвет.

Платье леди Инессы и вправду было розовым. Мэй вспоминала все больше, может, она сможет дать зацепку посущественней?

— Пойдем, — решилась я. — У нас мало времени, я хочу кое-что тебе показать.

Я подождала, пока Мэй переоделась в платье потеплее и накинула сверху шаль. Утром в особняке гулял пронизывающий холод, который мне совершенно не мешал. Я могла создать вокруг себя теплую подушку воздуха с минимальными затратами силы. В алхимии множество преимуществ, жаль, что в академию я так и не попала. Лорд Бестерн обещал обучить меня, но из-за угрозы войны, витающей в воздухе, ему сейчас не до этого.

Дверь в комнату Мэй резко распахнулась. Словно в ответ на мои мысли к нам ворвался мой муж в наскоро накинутой рубашке и свободных штанах. Увидев меня, сидящую на кровати, он словно закаменел, и только в глазах отражалось видимое облегчение.

— Уильям! — Я встала, подошла вплотную к мужу и заглянула в лицо, положив ладони ему на грудь. — Что случилось?

— Я думал… К дьяволу. — Лорд Бестерн запустил пятерню в растрепанные волосы, будто злился на собственную несдержанность. — Света, я рад, что ты в безопасности.

— Что со мной может произойти?

— Девочка моя, — шепнул он мне в волосы над ухом. — Лучше я буду излишне беспокоиться, чем потом корить себя за беспечность.

Мэй смутилась и отвернулась, чтобы не мешать разговору супругов. А мне хоть и было немного стыдно за то, что заставила мужа волноваться, но в то же время радостно видеть, что небезразлична ему.

— Я хочу показать Мэй портрет леди Инессы.

— Давай сделаем так, — серьезно выслушал муж мое предложение. — Выставим несколько работ Пруденс и спросим, какой портрет покажется Мэй знакомым.

В словах Уильяма был резон. Мы подождали, пока он на скорую руку приведет себя в презентабельный вид, и спустились вместе в мастерскую. Лорд Бестерн вошел первым, а через несколько минут поманил Мэй и меня за собой.

На нас смотрела целая галерея женщин. Я с интересом рассматривала портреты, увлеченная судьбой, увиденной для них Пруденс. Тут были матери с младенцами на руках, строгие эмбии в закрытых платьях, стареющие матроны с излишними украшениями в волосах. Посмотреть было на что, а учитывая, что лорд Бестерн, видимо, был знаком с героинями предсказаний в лицо, Пруденс предоставила брату неплохой материал для лавирования в дворцовой жизни.

Я настолько отвлеклась, что не сразу увидела, как Мэй замерла перед портретом леди Инессы, глядя на него с жутким выражением лица.

— Я все вспомнила, — сказала она тонким голоском. — Как я могла забыть?

Мэй повернулась ко мне и торопливо заговорила:

— Я осталась в тот день в мастерской одна, работала над кружевом. Очень кропотливая работа, со множеством вставок, но срочная. Госпожа Веллсбери обещала дать выходной и надбавку, я надеялась выйти в город… — Мэй накрыла руками заалевшие щеки. — Леди Лайвдейс неожиданно постучалась в дверь и потребовала получить кружево прямо сейчас. Я пыталась объяснить, что не уполномочена рассчитываться в отсутствие госпожи Веллсбери, но леди Лайвдейс настаивала и говорила, что желает посмотреть на работу. Я не посмела отказать: нельзя вызывать недовольство такой важной клиентки. Она осталась довольна работой, долго примеряла, кружилась по комнате. А потом… Я успела обернуться, увидела тяжелый канделябр. Мой глаз! Так больно, так страшно. Я кричала, но никто не пришел. Она оставила меня умирать, а обнаружили меня в другом месте. Не понимаю, за что? Не понимаю…

— Тише, тише…

Я обняла подругу, муж хмуро наблюдал со стороны, я заметила, как его рука сжалась в кулак.

Тело Мэй в моих объятиях закаменело, затем она откинула голову и принялась биться в судорогах.

— Что за черт? — воскликнул муж.

Я скинула халат с плеч, свернула его в рулон и подложила под затылок Мэй, чтобы голова не ударялась о доски пола. Во рту подруги пузырилась слюна, глаз закатился, шрам побледнел, рыжие кудряшки разметались. Муж присел рядом и помог расчистить пол, чтобы Мэй не причинила себе вреда. В мастерскую заглянула сиделка Пруденс, увидела припадок и в испуге прижала ладонь ко рту. Бестерн услал ее за стаканом воды.

Мэй обмякла, словно ее тело покинула одержимость. Она осталась лежать с закрытыми глазами, раскинув худые руки. Муж поднял ее за плечи и под колени, легко, как пушинку, понес вверх по лестнице обратно в комнату. Мой халат был испачкан, я скомкала его в руках и последовала за мужем.

По дороге я встретила заспанную Роуз. Она мигом умчалась за запасной одеждой — не дело хозяйке разгуливать по дому в одной ночной рубашке. Встретилась и свекровь, она неодобрительно поджала губы и обратилась к сыну:

— Уильям, почему твоя жена забывает о приличиях?

Хотелось ответить, что говорить о человеке в третьем лице, когда он находится на расстоянии вздоха, тоже не очень-то красиво.

Лорд Бестерн глубоко вздохнул и тихо спросил с почтением сына, у которого заканчивается терпение:

— Как спалось, матушка? Надеюсь, ты хорошо себя чувствуешь? Видишь ли, моя возлюбленная жена с раннего утра помогает занемогшей подруге.

— Я наслышана о ее смехотворных попытках сделать вид, будто она разбирается в лекарствах. Благородной леди сперва стоит научиться не позорить мужа в обществе.

Я внутренне сжалась от неодобрения в голосе свекрови, напоминание о провале на балу все еще было слишком болезненным.

— Она всего лишь проявляет радушие к новообретенному роду. Думаю, нам следует поощрять такое похвальное устремление, свидетельствующее о чистом и благородном сердце.

Корделия с болью в глазах посмотрела на сына. Верно, она считает, будто я его околдовала и сделала слепым к вопиющим недостаткам характера и воспитания. Все матери считают невесток недостойными, это должно было меня утешить, но почему-то не утешало.

Я устало потащилась за мужем, который с невозмутимым выражением лица как ни в чем не бывало понес Мэй дальше.

Мысли возвратились в главному — к леди Инессе. Она не только паучиха, способная уколоть иголкой, обмазанной жгучей смесью, она еще и собственноручно изуродовала ни в чем не повинную белошвейку. Зачем леди Инесса это сделала?

В детстве я читала сказку, в которой падишах попросил талантливого архитектора построить великолепный дворец. Двадцать лет архитектор возводил прекрасные своды, не виданные доселе на земном шаре. Падишах был в восторге от проделанной работы и пообещал оплату соответственно таланту. Архитектора обезглавили, дабы не вздумал построить подобный дворец для кого-нибудь другого.

Может, леди Инесса избавилась от Мэй из-за кружева, может, по другой причине, но я твердо знала одно: как бы ни было велико влияние лорда Лайвдейса, я заставлю ее ответить за содеянное.

После того как Мэй устроили в кровати и послали за лекарем, я поспешила в свои покои, чтобы успеть переодеться для визита в деревню. Роуз за десять минут помогла приобрести достойный вид. Сегодня горничная особо старалась, я подозревала, что она ревнует к моей подруге и пытается оказаться незаменимой.

Одевшись, я поспешила в лабораторию, прихватив с собой две бутылки вина покрепче. Нужно было успеть перед выездом захватить прокипяченные и высушенные повязки. Кроме этого хотелось попробовать придумать что-нибудь для дезинфекции.

Мои способности к алхимии позволяли нагреть вино, одновременно охладить воду в поставленном сверху сосуде и… Вот чудо! В стеклянную пробирку потек чистый спирт. Я закрыла пробкой баночку, аккуратно положила ее в корзину над завернутыми в вощеную бумагу повязками и почувствовала себя подготовленной к новым свершениям.

В семь утра я чинно и неспешно прошлась по главному холлу, как учила леди Уиндхем. Мой маленький отряд ждал во дворе. Я мысленно отметила, что умение ездить верхом все-таки необходимо освоить.

Визит в Брандвелл прошел еще лучше вчерашнего. Меня встретили радушно, плотно накормили, затем повели осмотреть больных. С ранами я неплохо справлялась, хотя меня мутило от вида и запаха.

Бинтовать я научилась, когда ухаживала за лежачей бабушкой. Бабушки давно нет на свете. То время, когда ей нужно было менять повязки на спине, помнилось мне беспросветным и мутным от тихого отчаяния. Больно видеть, как угасает родной человек. Никогда не знаешь, какой навык в жизни пригодится.

Теперь руки сами собой вспомнили, как следует ухаживать за больными, вытирать смоченными в спирте тампонами края раны, накладывать повязку, пропитанную солевым раствором, сверху бинтовать сухой. За моими действиями с уважением наблюдали, я старалась как можно подробней объяснить про подходящие материалы, важность чистых рук и каждодневной смены повязок.

Встретились и больные, которым я не знала, как помочь. Они были благодарны уже за то, что я самолично пришла их навестить, но сердце болело, глядя на изможденные лица. Я брала у каждого образцы, чтобы посеять на чашки Петри в лаборатории и попробовать вывести подходящие лекарства, но разумом понимала, что научный процесс занимает много времени. Даже если получится синтезировать антибиотик, он не поможет именно этим людям…

Мы закончили очень поздно, солнце давно закатилось за горизонт. Я вернулась в дом старосты с гудящей головой и тяжелым сердцем, мысленно готовясь к долгой прогулке к особняку в непроглядной тьме.

— Его светлость прислал за вами карету и лошадок. Они давно ждут, мы не посмели мешать вашей светлости.

Я откинулась на мягких подушках, закрыла глаза и мысленно вновь поблагодарила Провидение за то, что мне повезло. До сих пор никто, кроме родителей, обо мне так не заботился. На сердце потеплело оттого, что крайне занятой муж не забыл отдать приказ о карете для меня.

Вернувшись, я забежала к Мэй, которая не смогла сегодня поехать со мной из-за приступа. Она хорошо себя чувствовала и работала над новым шедевром. Кажется, они с Роуз нашли общий язык на почве любви к красивой одежде. Роуз заказала золотое кружево для платья цвета шоколада, а Мэй с радостью принялась претворять задумку в дело. Услышав о том, что завтра предстоит очередной визит в деревню, Мэй попросилась присоединиться к нам.

Тем же вечером я составила для себя жесткое расписание, в котором было место для визитов в деревни, обучения медиков-новобранцев, уроков верховой езды и занятий с леди Уиндхем. Хорошо, что ночи полностью принадлежали мужу, они будут моей отрадой и отдыхом. Еще я внесла особый пункт, над которым давно думала, — решила стать частью распорядка дня Пруденс, а именно — завтракать в ее обществе, чтобы она привыкла ко мне.

Муж отвлек меня поцелуем от расписания. Я повернулась к нему, крепко обняла и внезапно поняла, что очень счастлива. Среди суеты, лавины обязанностей и угрозы войны я обрела свое место. Или оно нашло меня.

Лорд Бестерн наблюдал за тренировками будущего войска, занимался обмундированием, следил за текущими делами рода и пытался всеми возможными способами отсрочить военный призыв. Мы часто обсуждали структуру войск на Земле. Я знала об этом прискорбно мало и искренне жалела, что никогда не интересовалась историей. Когда я вспоминала о войнах времен Наполеона, то в груди сжимался болезненный комок: за ранеными тогда ухаживали из рук вон плохо. Думаю, что и в Агнессин, когда начнутся бои, никто не озаботится лечением простых солдат.

Уильям был готов на все, чтобы его люди вернулись с наименьшими потерями. Он цеплялся за любую подсказку. Даже самая простая идея о полевых госпиталях и обученных медсестрах воспринялась как руководство к действию. Муж предоставил в мое распоряжение людей, деньги, влияние. Он доверился мне, дал возможность оставить ощутимый след в жизнях тысяч людей. Я ухватилась за этот шанс. Меня подстегивал страх того, что будет, если не успею.

Мэй стала моей опорой и ближайшей соратницей. Я с радостью переложила на ее плечи часть повседневных забот. Она к любому заданию подходила с той же методичностью, как к плетению кружева. На ее плечах лежало содержание лаборатории, где мы начали разводить собранные микробы. Я очень старалась, чтобы соблюдалась техника безопасности — работали только в специальных шкафах с пристроенной вытяжной трубой.

Микробы обильно росли смешанными разноцветными колониями. Я учила Мэй, как подцепить одну из них и перенести на отдельную чашку. Кажется, удалось захватить стрептококков — они оставляли красивый белый круг на красной поверхности вокруг колоний. Точнее сказать пока было невозможно: я еще работала над микроскопом, но никак не получалось присоединить линзу с достаточным увеличением.

Мы выставляли чашки с микробами на специальные подносы в надежде, что удастся вывести полезную плесень. У меня почти не оставалось времени следить за результатами, приходилось довериться Мэй. Впрочем, она с энтузиазмом вела дело.

Мой день начинался с семейного завтрака в обществе мужа, Пруденс и свекрови. Поначалу трапеза протекала в напряженной атмосфере. Пруденс была смущена присутствием чужого человека, свекровь демонстративно меня игнорировала, оставалось беседовать с мужем о предстоящем дне. Он с радостью делился своими тревогами, обсуждал насущные дела и посвящал в тонкости традиций Агнессии. Я в ответ просила советов по переговорам с главами гильдий. Оказалось, ткачи воспользовались моей неопытностью и завысили цены на бинты. Лорд Бестерн посоветовал ограничить количество заказанного товара и обратиться к конкурентам, стараясь, чтобы весть об этом долетела до алчного главы.

Постепенно Пруденс принялась задавать несмелые вопросы, невпопад вмешиваясь в нашу беседу. Ее интересовали цифры: число заказанных бинтов, срок доставки, количество нужного материала. В конце концов завтрак стал превращаться в деловую встречу. Свекровь молча наблюдала за тем, как дочь все смелее орудует сложными вычислениями, а сын с затаенной улыбкой слушает советы доселе всеми опекаемой сестры. Думаю, Корделия так и не прониклась симпатией ко мне, но определенное уважение от нее я сумела заслужить, а большего на данном этапе и не требовалось.

Глава 23

ПОХИЩЕНИЕ

— Вам письмо.

Лакей протянул мне поднос, на котором красовался единственный белый конверт с красной печатью.

Я рассеянно взяла его и положила рядом, не отвлекаясь от вычислений. Хотелось перед сном успеть разобраться с бумагами.

Но белый прямоугольник притягивал взгляд. Я не выдержала и вскрыла конверт ножом для бумаги, достала сложенный вчетверо лист. Ахнула, увидев королевские вензеля.

«Возлюбленная моя!

Напрасны старания изгнать тебя из моего сердца. Две недели с любимой — вот все, что подарила судьба. Света, не проходит и дня, чтобы я не вспоминал тебя, полный сожалений о прошлом, охваченный желанием ощутить вновь вкус сладких губ. Неужели я одинок в стремлении к тебе, Света?

Ты, наверное, давно позабыла меня, подпав под чары укравшего тебя человека.

Но если я ошибся, если все еще дорог тебе, умоляю лишь об одном — удели мне один вечер. Позволь увидеть тебя, поговорить без лишних глаз. Ради тебя я покинул дворец и буду ждать у качелей в парке особняка всю ночь до рассвета.

Прошу, Света, даже если я безразличен тебе — отпусти меня. Скажи слова прощания в лицо.

С любовью,

Энтони».

Я отбросила письмо в сторону, искренне желая отмотать время назад и никогда его не получать. Потом, опомнившись, сложила бумагу в плотный квадратик и спрятала на груди.

Меня жгло едкое чувство вины, в голове шумело от нахлынувшей тоски. Среди водоворота последних событий об Энтони я даже не вспоминала. Было стыдно, как в детстве, когда мама ловила на лжи.

Вспомнив об Энтони, я внутренне сжалась. Как можно быть такой неосторожной? Так больно осознавать, что подвела его. Насколько легче было бы бремя совести, если бы принц забыл о служанке и утешился в объятиях очередной красавицы. Я стыдилась собственного счастья с мужем, в то время как Энтони остался верен своим обещаниям.

Я закрыла ладонями лицо. Болело сердце, и застилали глаза невыплаканные слезы. Во рту ощущался горький привкус разочарования. Я достала плотный квадратик и развернула его, перечитывая искренние признания на листе, намеренно давая им ранить меня и надеясь тем самым искупить боль принца.

— Прости меня, — прошептала я еле слышно. — Я недостаточно любила тебя.

Энтони прав, с моей стороны малодушно уйти, не попрощавшись. Я обязана посмотреть принцу в глаза, честно принять на совесть тяжесть предательства.

Я подошла к окну, невидяще посмотрела на зимний сад, простирающий к темно-синему небу голые ветви. Здравый смысл холодно сообщил, что замужние женщины не ходят ночью на свидания с бывшими любовниками, даже если намереваются только попрощаться. Я закрыла глаза, комкая в руках письмо.

Приняв решение, я бросила бумагу в камин и вернулась к счетам за оборудование лаборатории, стараясь отвлечься от гложущего сомнения.

Вечер прошел как в тумане. Муж долго не возвращался, и я решила воспользоваться этим, чтобы поговорить с Мэй и попросить ее об одолжении.

— Принц Энтони мерзнет под окнами особняка? — прижав ладошку ко рту, чтобы скрыть смех, заметила Мэй.

— Допустим, как алхимик он никогда не мерзнет, — пробормотала я. — Сейчас не время для смеха, я чувствую себя ужасно. Двойной предательницей. Сначала вышла замуж за другого, а потом и вовсе забыла принца.

— Значит, не судьба, — пожала плечами Мэй. — Принцу стоит смириться, а не просить о встрече с замужней дамой. У Энтони был шанс завоевать твое сердце, он его упустил, пусть с мужеством переносит последствие собственных решений.

— Я не пойду на встречу, — твердо сказала я. — Но также не могу позволить Энтони простоять всю ночь в неизвестности. К тому же он прав, нам нужно забыть всю эту историю и больше никогда к ней не возвращаться.

— Лисабель, не ходи никуда, у меня дурное предчувствие… — гладя меня по руке, попросила Мэй.

— Могла бы ты… Я хотела тебя попросить…

— Ну же! Ты жена главы рода, умей высказать свои желания!

— Мэй, умоляю, пойди ты! Скажи Энтони, что я прошу прощения от всего сердца. Ему лучше забыть меня, потому что, — последние слова я пробормотала под нос, — я люблю Уильяма Бестерна.

— Можешь не замалчивать эту часть, она ясна всем, кто имеет возможность лицезреть вас в одной комнате.

— И все же я чувствую себя виноватой в том, что так легко ушла влюбленность к принцу.

— Лисабель, запомни: когда любовь уходит, это не всегда потеря, а иногда — великое благо. Если сердечко приказало бежать из королевских покоев, тебе стоит к нему прислушаться.

Мэй встала, подошла к шкафу за верхней одеждой. Накинула плащ, укуталась в шерстяной платок, на голову надела пушистую шапку, сшитую специально так, чтобы закрывать шрам на глазу.

Мы пригласили для Мэй лучшего лекаря, но даже он не смог восстановить глаз или разгладить кожу. Сказал, что все давно зажило и изменить ничего нельзя.

Я вернулась в свою комнату, выглянула в темное окно. Месяц подмигнул, а небо покорило сверканием звезд, сливающимся в белую полосу Млечного Пути, прямо как на Земле. Сад виделся сплошным темным пятном. Я мерила комнату шагами, покусывая губу. Ждала прихода мужа. Хотелось обнять Уильяма, спрятать лицо на его широкой груди.

Меня раздирали сомнения, стоит ли рассказать мужу о письме Энтони. Решила открыть все — он запретил говорить о принце, но будет хуже, если услышит от других, что Энтони всю ночь дожидался в саду жену герцога.

Часы на стене тикали, мерно потрескивал огонь в камине. Десять вечера. Обычно в это время мы давно лежим с мужем в объятиях друг друга и рассказываем о прошедшем дне.

В первый раз я сама подошла к разделяющей покои двери и несмело постучала. Не услышав ответа, открыла дверь, увидела заправленную кровать и зажженный к приходу хозяина дома камин. Муж еще не возвращался в комнату.

Я вернулась к себе и немного посидела на кровати, то и дело вскакивая от малейшего шума. Муж не шел. В комнате Мэй было пусто, хотя прошло больше часа с тех пор, как она спустилась в сад.

Меня царапала тревога, гнала вниз, заставляла действовать. Все что угодно, лишь бы не сидеть в пустых покоях и ждать неизвестно чего.

Я вышла в коридор. На часах — одиннадцать ночи, слуги давно спят в своих кроватях, лишь Мэй не вернулась домой. Я спустилась вниз и прогулялась по коридорам. Мне встретился ночной сторож, я спросила его о лорде Бестерне. Он ответил, что его светлость прислал записку о том, что задерживается.

«Почему он не предупредил меня?»

Я замерла напротив стеклянной двери, выходящей в сад. Дорожка гравия маняще уводила меж раскидистых кустов. Я знала, что третье ответвление справа ведет к качелям. Почему Мэй не возвращается? Как я могу стоять сложа руки, не зная, что случилось с подругой?

Приняв решение, я отперла замок, отодвинула в сторону дверь и вышла в сад. Воздух был свеж и морозен, с особой влажностью ночи. Я заспешила по гравию, пока смелость не оставила меня. Повернула в сторону качелей, перешла на шаг, ступая бесшумно и как можно осторожнее.

Увитые искусственными цветами качели сиротливо покачивались в лучах луны. Ни следа Мэй или принца. Я тяжело вздохнула, повернула обратно к дому, но тут нижнюю часть лица прикрыла чужая шершавая ладонь.

— Попалась, служаночка, — смрадно выдохнул в ухо мужской голос.

Недолго думая я подожгла на нем одежду. Похититель вскрикнул, прижал меня еще крепче к себе, цепкие пальцы переместились на шею, резко сжались, не позволяя дышать. Я захрипела, дернулась, пытаясь ударить острым локтем.

И тут мои ноги схватил другой мужчина, принялся ловко обматывать веревкой, стальной хваткой удерживая и мешая брыкаться. Я послала на него порыв ветра, но мой дар ощущался далеким, словно сквозь вязкое марево.

Меня споро понесли через рощу, потом вокруг сада и мимо озера к деревенской дороге, где ждала черная карета, запряженная четверкой лошадей. Я сопротивлялась и лягалась, как могла. Попробовала осесть мертвой ношей, а потом внезапно вывернуться, но меня спеленали, как муху в паутине.

Дура, я последняя дура. Меня заманили в ловушку.

В карету меня посадили со всей осторожностью. В темноте я рассмотрела темный мужской силуэт, которому меня водрузили на колени.

— Ничего не бойся, — сказал Энтони. — Ты со мной.

Увидев его, я разревелась, как маленькая девочка, с соплями из носа и беспомощными всхлипами. Стало так обидно за собственную глупость. Глубоко вздохнула в попытке успеть перед тем, как карета двинется, и умоляюще попросила:

— Я не хочу быть с тобой, отпусти меня к мужу.

— Мне больно видеть, что ты забыла меня. Света, я не причиню тебе зла. Позволь напомнить, как хорошо нам было вместе.

— Против моей воли? — зло выдавила я, сжав зубы.

— Ты должна довериться мне.

— Где лорд Бестерн?

— Его отвлекают, — грустно улыбнулся Энтони, я увидела, как блеснули его зубы в темноте кареты. — Тебе лучше забыть о нем.

Я закрыла глаза. Карета тронулась, послышался стук копыт, сиденья закачались. Энтони крепче обнял меня, не думая отпускать.

— Я неверно выразилась, — твердо сказала я, открывая мигом высохшие глаза. — Энтони, я не люблю тебя. Ничто на свете не заставит меня вернуться к тебе. Я уважала тебя, но похищение — поступок труса.

— Света, — он покачал головой, — я сделаю вид, что не слышал этих слов. Мы оба наделали ошибок. Я должен был увезти тебя с самого начала, и уж точно не следовало позволить Бестерну взять тебя в жены и вскружить голову. Вдали от него сознание прояснится, и ты поймешь, что чувства к мужу — наваждение, навеянное любовным напитком. Им часто поят молодоженов.

Я слабо улыбнулась, внутренне возмущаясь. Вопрос доверия, Энтони. Муж ждал, пока я буду готова на близость, никогда не принуждал меня.

Теперь я видела, что младший принц не слышал мои мольбы. Он скучал по мне, хотел заполучить и взял, словно вещь, не слушая возражений. Остаток дороги я не плакала, а хладнокровно продумывала план побега.

Карета остановилась подле небольшого двухэтажного домика, окруженного высоким забором. На первом этаже я отметила аккуратно развешанные по стенам луки со спущенной тетивой, полки с арбалетами, стрелы с разноцветным оперением.

Охотничий домик. Уединенное удобное место для интрижки с заинтересовавшей его высочество девушкой. Что со мной будет потом? Отправят в деревню с приличной суммой в кармане? Или все-таки устроят публичный развод?

Да, я злилась. Терпеть не могу, когда решают за меня.

— Где Мэй? — спросила я Энтони, несущего меня, связанную, на второй этаж.

— Твоя маленькая подруга скоро прибудет. Я сделаю для тебя все что угодно, Света.

— Мне страшно, — подняла я на него глаза. — Я боюсь тебя, Энтони. Не хочу ничего этого.

— Тише, девочка. Успокойся, ты дома, ты со мной. Я никогда не отпущу тебя.

Наверху он уложил меня на кровать, долго и со вкусом снимал веревки, лаская голую кожу под ними. Я не двигалась, наблюдая и выжидая удобного момента для побега. Стражники остались внизу, значит, придется вырубить принца и выбраться через окно. Хорошо бы посмотреть, что за ним.

— Просто обними меня, — попросил он, освободив от веревок и наблюдая за тем, как я растираю запястья. — Большего я просить не буду. Не сегодня.

— Я хочу пить, — ответила я, чтобы потянуть время. — И еще мне нужно удалиться по деликатной нужде.

Он молча указал на неприметную дверь в углу. За нею оказалась чистая сантехника с ведром для слива. Маленькое окошко выходило на заснеженный лес, сверкающий при свете звезд. Мы оказались далеко от особняка Бестернов — в той местности снега еще не было.

В голове сформировался план. Усыпить Энтони и сигануть через окно. Я смогу спикировать со второго этажа на воздушной подушке. А потом… Кто знает, может, мне повезет.

Хотелось помечтать о том, что муж спасет меня. Я надеялась на это и одновременно боялась, ведь Энтони мог представить мой побег как воссоединение возлюбленных. Уильям поверит…

Я вспомнила, каким встревоженным выглядел лорд Бестерн, когда проснулся утром и не обнаружил меня рядом. Он ворвался тогда в комнату Мэй и говорил, что переживал за мою безопасность, но в сердце я знала — муж не доверял мне до конца. Считал, что я могу сбежать от него, так же, как в свое время ушла от принца.

Что ж, маски сорваны. Все встало на свои места. Мэй была права, ушедшая любовь — благо. Для принца я всегда буду дорогой и желанной игрушкой. Ему не понять, что разница в богатстве и положении не дает права распоряжаться человеческими судьбами. Желания последней служанки имеют право быть услышанными. Такое же право — желания принца.

Не буду больше действовать сгоряча. Нужно смотреть и выжидать, а затем придет и мой черед преподать урок венценосным особам.

Энтони хмуро ждал меня за дверью, держа в руках бокал с алой жидкостью. Я отошла к окну и сделала вид, что пью, а на самом деле вылила сок в горшок с жухлым цветком.

Энтони выглядел бледным и расстроенным. Похоже, наше воссоединение рисовалось ему намного радужнее. Пока он находит объяснение моим поступкам, но вскоре ему надоест.

Он подошел ко мне, пропустил светлую прядь волос сквозь пальцы. Погладил щеку, пробежался пальцами по шее к затылку. Я стояла, опустив взгляд, не мешая, но и не поддаваясь ему. Потом я попробовала вызвать огонек, но что-то все еще блокировало способности к магии.

— Хочешь, позанимаемся? — предложил Энтони. — Помнишь, как ты любила магию? Бестерн ведь не хотел обучить тебя, не правда ли?

Снова вопрос доверия. Лорд Бестерн был занят войной, поэтому мы отложили занятия. Я верила, что когда-нибудь мы вернемся к ним.

Предложение принца звучало весьма заманчиво. Занятия алхимией значили, что мой дар отпустят на волю. В голове созрел план побега. Я посмотрела на принца с надеждой, накрыла его руку своей и ответила:

— Да, очень хочу.

Принц довольно улыбнулся, как бы подтверждая, что у каждого человека своя цена. Поцеловал мои замерзшие пальцы, отошел к двери, открыл ее, и я услышала его тихий приказ из коридора:

— Эмбия Саннихил, прошу вас, больше нет надобности подавлять дар моей гостьи.

— Как прикажете, ваше высочество.

Я успела заметить в коридоре силуэт стройной женщины, затянутой в черное и со строгой прической. Алхимик, специально нанятый, чтобы я не сбежала, используя дар. Вот он, шанс, которого я дожидалась! Только бы не упустить! Интересно, почему Энтони не делал этого сам? Как мало я еще знаю про алхимию…

В подушечках пальцев закололо, словно я отлежала руку, а теперь кровообращение вернулось. Я вновь могла ощутить комнату вокруг, каждый предмет открыл свою суть. Сосредоточив всю силу в единый рывок, я провернула трюк, доселе ни разу не опробованный.

Энтони еще не успел вернуться в комнату, а я из покорной пленницы превратилась в беглянку. Рванула к окну, одновременно титаническим усилием расплавив стекло и превратив раму в угольки. Закрыв голову руками, прыгнула ногами вперед, поддав под спину скорости воздушной подушкой.

— Стой! — закричал принц.

Бешено колотилось сердце, я зажмурилась от страха, сила утекала одним сплошным потоком, опустошая меня. В ушах свистел ветер, ветви деревьев ощутимо хлестнули в левое плечо, я закружилась, как теннисный мяч. Меня затошнило от боли и страха, земля резко приближалась, как в страшном сне, когда настигает зло, а ты не в силах ничего предпринять.

Удар. Хруст. Левое бедро разорвала боль, я покатилась по заснеженной поляне, пока не остановилась, погребенная под сугробом.

Я чертыхнулась, сжав зубы. Я лежала, как дохлая селедка, левая нога ужасно болела. Но еще яростней полыхало чувство злости на саму себя.

Молодец, Света, не только не сбежала, но еще и сломала ногу. Теперь прощай, свобода, от принца даже не уползти.

«Сиди тихо и делай вид, что терпишь ухаживания».

Все тело ныло, в ногу словно вонзился нож. Я проклинала собственную невезучесть. Остается надеяться на мужа. Что не поверит наветам, решит выступить против короны, выкрасть обратно свою жену. От осознания маловероятности спасения я тихонько завыла.

Послышался приближающийся бег. Принц присел рядом, стражники расположились вокруг, эмбия встала в сторонке.

— Света, зачем? — Принц расстроенно заглядывал в глаза.

Я прикусила губу до крови. Боль стала невыносимой.

Заметив поврежденную ногу, Энтони занес над нею ладони. Боль стала острее, я тонко закричала. Принц потемнел лицом, отдал распоряжение стражникам:

— Осторожно поднимите и отнесите наверх. Я сказал: осторожно!

Боль вознеслась крещендо, когда чужие руки дотронулись до поврежденного бедра. Я провалилась в благословенную тьму.

Я очнулась при свете солнца в незнакомой кровати на белоснежных мягких простынях. Уставилась на лепной потолок, затем перевела взгляд на противоположную стену, где висели охотничьи трофеи: головы оленей, бигастов, крупных зубастых хищников, не виданных на Земле. Рядом со мной на кресле дремал Энтони. Я попробовала сесть поудобней, левое бедро прострелила боль, словно от разрывной пули.

— Света, дорогая, — прошептал Энтони, присаживаясь в кресле. — Не двигайся. Ты сломала бедро, я не могу излечить его за день. Тебе нужно неделю лежать. Не бойся, я не брошу тебя.

Теперь я настоящая пленница, остается надеяться на порядочность принца. Пока он не делал попыток обидеть меня.

«И еще, — отметила я с сарказмом. — Изнасиловать он меня теперь тоже не сможет».

— Энтони, — поинтересовалась я смиренным голосом. — А как же надвигающаяся война? Разве ты не нужен сейчас брату?

— Ричард не прислушивается к моим советам, — хмыкнул Энтони. — Война — его рук дело, пусть сам и расхлебывает. Я полностью в твоем распоряжении.

Матрас с правой стороны прогнулся под тяжестью принца. Он обнял меня одной рукой, склонился так, что каштановые волосы мазнули по ключицам, остановился на расстоянии вдоха от губ.

Я была полностью в его власти. Беспомощная и обреченная. Зависимая от милости принца.

Я медленно отвернулась, посмотрела в окно, где снег укрывал шапкой лес.

Не смогла. Не хотела предать мужа.

Энтони выпрямился, задумчиво потер переносицу.

— Я позову твою подругу, — бросил он, выходя из комнаты.

Через пару минут забежала Мэй, встревоженная и взъерошенная, как пушистый воробей. Мы крепко обнялись, она поцеловала меня в щеку, и тут же стало чуточку светлей на душе.

— Мэй, скажи, может, тебе удалось передать весточку лорду Бестерну? — с надеждой спросила я, сглатывая слезы.

Подруга отрицательно покачала головой, указала пальцем на ухо и на дверь, намекая на то, что нас подслушивают.

Я понятливо прикусила губу. Подбородок дрожал, отчаяние грозилось поглотить меня.

Мэй прошептала одними губами:

«Сбежим».

Я пожала ее ладонь и благодарно повторила, не произнося ни звука:

«Сбежим».

Энтони вошел с серебряным подносом, на котором дымился чайник. Лежали на тарелке золотистые хлебцы, кусочек масла таял на стопке воздушных оладий. Алело ягодное варенье в вазочке.

Принц попросил Мэй выйти, затем покормил меня своими руками, промокая губы салфеткой.

— Я не чудовище, Света. Вся моя вина в том, что я не готов признать свое поражение.

— Почему я, Энтони? В твоем распоряжении множество благородных леди, мечтающих о благосклонности принца.

Энтони хмыкнул, отставил тарелку обратно на поднос и посмотрел на меня долгим изучающим взглядом.

— Поначалу я думал, ты ведьма. С особой магией, ведомой пришелицам из вашего мира, сводящей мужчин с ума. Я хотел избавиться от наваждения, прервать связь со служанкой, но, даже принадлежа другому, ты не покинула моего сердца. И я понял, что ошибся. Отказался от единственной женщины, делавшей меня счастливым.

«Энтони, — мысленно заметила я, — а о моем счастье ты подумал?»

День за днем тянулось мое вынужденное заточение. Кость срасталась болезненно, я много спала, чтобы набраться сил.

Мне попался благородный похититель. Энтони искренне считал себя правым, а мне хотелось в сердцах бросить, что в моем мире удерживание человека против воли — статья Уголовного кодекса. Я все еще не могла понять, сколько принц намерен держать меня в заточении и как поступит, когда поймет, что старания заполучить меня напрасны.

Я отчаянно скучала по лорду Бестерну. С каждым днем надежда быть спасенной мужем все таяла. Я очень хотела верить, что он ищет меня и будет готов выслушать, когда все закончится.

Снег вокруг охотничьего домика пятнали только следы стражников, уходящих за пропитанием, и никакие гости не нарушали уединенности гнездышка, свитого принцем.

На седьмой день принц спросил меня:

— Почему ты противишься, Света? Неужели ничего не осталось от твоих клятв мне? Забудь о Бестерне, король примет ходатайство о разводе, и ты будешь свободна.

— Энтони, я люблю мужа, но дело не только в этом, — ответила я глядя на него исподлобья.

Принц ласково заправил мне за ухо прядь выбившихся волос. Любовь к мужу он считал блажью, а вот дополнительные причины его очень интересовали. Он поставил себе цель сломить сопротивление пленницы.

— Не понимаю, разве тебе плохо под моей опекой? Да, я держу тебя против воли, но скажи, разве в другом я обидел тебя?

— Ты никогда не посмотришь на меня как на равную, Энтони. Не поверишь, что наши сердца одинаковы. Я люблю свободу и буду за нее бороться. Задыхаюсь, когда за меня делают выбор.

Энтони опустил взгляд и долго сидел молча подле кровати. В эту минуту уверенность покинула принца, я увидела за маской бравады, как сильно его ранит равнодушие любимой женщины.

Он не изменится ради меня, устоявшиеся взгляды не осыплются пеплом под жаром любви. Я всегда останусь для принца служанкой. Стена между нами росла ввысь и вширь, и даже его высочество не мог отрицать наличия непреодолимой преграды.

И он сдался.

— Твоя нога зажила, — помолчав, промолвил принц безжизненным голосом. — Теперь ты можешь уйти от меня, если хочешь. Одного не могу понять: что в нем есть, чего нет во мне?

— Тебе просто нужна другая девушка, — спрятав глаза, ответила я.

Солгала. На этот вопрос никогда правдиво не отвечают.

Глава 24

ОХОТА НА БИГАСТА

Принц Энтони за считаные минуты собрался, намереваясь покинуть охотничий домик и оставив меня с Мэй в одиночестве.

Я с трудом поднялась с кровати, причем обнаружила, что за время лежания пластом тело ослабло, и теперь я сильно прихрамывала. Мэй помогла мне облачиться в теплое платье, накинуть сверху шубу, обуть высокие сапоги.

Принц наблюдал на первом этаже, как его люди выносили тюки с личными вещами и навьючивали на лошадей. В мою сторону он не смотрел, даже когда я спустилась с лестницы, цепляясь обеими руками за перила.

— Что со мной теперь будет? — пролепетала я вслух невеселые мысли.

Принц отлично расслышал их и едко бросил в мою сторону:

— Выбрала Бестерна, вот и проверишь, насколько крепка его любовь. Только не проси потом моей милости.

Под сердцем похолодело. Как бы я ни крепилась, но семь дней без весточки от мужа сильно ударили по нервам. Что мне делать? Идти куда глаза глядят по снежному лесу? Молить принца указать правильное направление?

Заржали лошади, на улицу вынесли последний тюк. Учтиво поклонившись, принц развернулся и вышел вон. Домик разом опустел, будто воздушный шарик, из которого вышел воздух. Стало слишком тихо.

Я подула на закоченевшие пальцы, затем попыталась нагреть воздух вокруг себя. Дар вернулся, но был слаб, видимо, сказывалось общее физическое состояние. Мэй встала за моей спиной, я обернулась и обняла подругу за талию.

— Его высочество так благороден, — иронично произнесла Мэй. — Оставил двух девушек без защиты.

— Спасибо, хоть отпустил, — невесело пробормотала я.

— Чего ты боишься, Лисабель? — Мэй с тревогой заглянула в мои глаза.

Я осела на пол, не в силах больше сдерживать напряжение последних дней. Чувствовала себя поверженной, несмотря на то что вырвалась из плена принца.

— Я до дрожи в коленях боюсь, что мне некуда возвращаться. Где лорд Бестерн? Почему не ищет меня? Мэй, о Мэй, я не выдержу еще одного разочарования. Я не настолько сильная, понимаешь? Если лорд Бестерн откажется от меня, я сломаюсь…

— Лиса… Ну стой же, хватит терзать себя. Не гони лошадей, имей смелость посмотреть в глаза мужу. Если любите, сможете объясниться.

— Что мне делать, Мэй? Я еле ковыляю, углубиться в ледяной лес — верх глупости.

— Ты хрома, я крива, вместе мы сила. — Мэй улыбнулась, а потом ее тон вновь стал серьезным: — Нам нужно спешить, Лисабель. Сейчас утро, следы лошадей хорошо видны на снегу. Они выведут нас к людям, а там и лорд Бестерн отыщет, кто знает.

Мэй была права. Нужно было собраться и пойти. Принц оставил пропитание, если грамотно расходовать дар, то замерзнуть нам не грозит. Но как же боязно покидать четыре крепкие стены с жарким камином ради ледяной пустоши. Неделю назад я смело выпрыгнула в окно, но тогда я была полна сил и уверена, что муж совсем рядом. А теперь я чувствовала себя беспомощной калекой.

Мы набрали в холщовые сумки продовольствия: хлеб, две головки сыра, ветчину. Хватило места для веревки и теплого пледа. От перспективы ночевать в ледяном лесу засосало под ложечкой. Я стряхнула оцепенение и приказала себе быть сильной.

Охотничий домик остался позади. Снег переливался на солнышке радужными всполохами, следы лошадиных копыт отчетливо выделялись среди девственной белизны темными пятнами. С губ срывались пушистые облачка пара. Шли молча, экономя силы. Шуба неплохо грела, сапожки сидели как влитые, и, если бы не нога, можно было бы наслаждаться прогулкой.

Мэй раздобыла для меня прямую палку, служившую посохом. Я сильно припадала на больную ногу, мышцы с левой стороны стали ощутимо слабее. Хромать по рыхлому снегу было чистым мучением. Я рукой вытягивала колено из сугробов, наметенных под деревьями, шипя ругательства. Вспоминала Энтони незлым тихим словом, чуть не плача от возмущения.

Отомстил так отомстил. Опорочил перед мужем и бросил, как ненужную вещь. И все же в душе я не могла ненавидеть Энтони. По-своему он поступил неплохо: отпустил девушку, которая ранила его королевское самолюбие. Оставил припасы и теплую одежду. Наверное, он так и не понял, за что в моих глазах навсегда останется мерзавцем.

Я тяжело дышала, голова кружилась от непривычного усилия. Последнюю неделю я провела, прикованная к кровати, тело не было готово к марш-броску. Я старалась идти по следам всадников, но снег был так глубок, что при каждом шаге ноги проваливались по колено.

Окружающие деревья все мельчали, тут и там между островков снега мерцал замерзший лед.

Мы вышли к заледеневшему болоту. Наверное, летом тут было зелено, но теперь голые кусты и кочки с серыми шапками мокрого снега смотрелись жалко по сравнению с величием зимнего леса.

Вдалеке прозвучала отрывистая трель, словно из витого рога. Затем послышались две протяжные ноты.

— Что это за звук? — спросила Мэй, оборачиваясь.

— Охотники? — с сомнением в голосе ответила я. Прозвучавший трубный зов напоминал звуки рога из исторических фильмов. Это значило, что рядом люди. — Как ты думаешь, идти в сторону рога или продолжить брести по следам принца?

Мэй тоже тяжело дышала, щеки горели красным. Она достала из кармана шубы стальную флягу. Сосредоточившись, я нагрела в ней воду. Мэй благодарно припала к горлышку.

— Лисабель, — сказала она наконец, — давай не будем сворачивать, я боюсь заблудиться, особенно в болоте. Под тонкий лед легко провалиться, завязнуть в топи, и тогда нас никто не найдет. По следам идти надежней.

— Слушай! — Меня озарила внезапная догадка. — Я знаю, что происходит! Королевская охота на бигаста. Мы ждали приглашения со дня на день.

И еще я видела картину охоты в мастерской Пруденс. Она знала, что сегодня произойдет нечто важное.

— Это хорошо, — кивнула Мэй. — Быстрее обнаружат, и мы сможем попасть домой.

Я промолчала. Меня разрывало на части от нежелания быть найденной. Легче переносить неизвестность. Сердце болезненно сжималось, стоило подумать о встрече с мужем. Я боялась увидеть, как лорд Бестерн отворачивается, а я стою, понурив голову.

И очень обидно, что муж меня так и не спас. Не нашел… Или не искал.

Мы продолжили идти по петляющим по болоту следам. Солнце спряталось за облаками, подул пронизывающий ветер. Я поглубже закуталась в шубу, шла медленнее, сберегая силы. На дороге мог встретиться бигаст, раз рядом охотится знать, специально сгоняя хищника с насиженного места. Может, понадобится нейтрализовать шипастое чудовище.

Идти против жалящего ветра по заледеневшей траве было муторно. Нога казалась тяжелой и противно ныла.

— Мэй! — крикнула я, выбившись из сил. — Я немного отдохну. Не могу больше.

— Тебе будет тяжело встать, — поджала губы подруга с тревогой в глазах. — Хорошо, посиди пока что, подожди меня. Я пройду немного вперед, может, мне повезет отыскать помощь. Я скоро вернусь, Лисабель, постарайся не заснуть. Поешь немного, пей горячую воду, чтобы согреться.

Мэй скрылась за чахлыми кустиками. Я нашла удобную широкую корягу, со стоном на нее опустилась и с наслаждением вытянула больную ногу. Закрыла глаза, стараясь ровно дышать, не поддаваться панике. Без Мэй я чувствовала себя беззащитной.

Послышался топот копыт. Я, охнув, вскочила на ноги, и тут воздух разорвал резкий женский окрик. Голос был знакомым.

— Эй, ты! Чья будешь? Я не знакома со здешними местами. Покажи, где лагерь, да живей!

Я втянула голову в плечи, стараясь казаться глухой или умалишенной. Ощутила, как в плечо уперся твердый предмет, и тот же голос произнес прямо над ухом:

— Шубка хороша, где украла?

На сером в яблоках жеребце гарцевала леди Инесса. Волосы спрятаны под шапкой, отороченной белым мехом, две длинные пряди кокетливо спадают на синюю амазонку. Молодая женщина была красива холодным блеском Снежной королевы. У седла приторочен арбалет, в руке — длинный хлыст, который и упирался в мое плечо.

Рассмотрев мое удивленное лицо с примесью страха, леди Инесса спешилась, не скрывая довольную улыбку.

— Неожиданная встреча, удача на моей стороне. Какое счастье лицезреть скандальную леди Бестерн, сбежавшую от мужа в объятия принца. Бедняжка. Тебе, видимо, не удалось надолго сохранить внимание венценосной особы…

Худшие опасения подтвердились: сплетня об исчезновении проникла в свет, мужу донесли, будто я сбежала с любовником. В груди заныло, сердце лихорадочно застучало.

Хватит. Нельзя показать противнику слабость. Я готовилась к сражению с бигастом, но теперь предстоит схватка с неприятелем поопасней — с леди Инессой.

— Держите в руке еще одну иголку? — равнодушно спросила я, смещая сознание в сторону алхимического строения мира.

Вот зараза. Похоже, она тоже задействует дар. А с виду — обычная благовоспитанная леди, чуждая занятий, мешающих развлечениям. Видимо, нахваталась знаний на домашнем обучении алхимии под руководством папаши.

Леди Инесса с нехорошей ухмылкой достала из-за пазухи стеклянную трубку маленького алхимического пистолета.

— Грех не воспользоваться шансом, когда он сам идет в руки. Желания исполняются, если сильно захотеть, — с хищным азартом заметила она.

Я резко вытянула вперед руку и послала воздушный удар, намереваясь выбить трубку из рук противницы. Леди Инесса легким движением пальцев отмела в сторону атаку, рассеивая ветер. Навела стеклянное дуло на меня и нажала на курок.

Я отпрыгнула в сторону. Огненный поток лавы растопил снег на месте, где я только что стояла. Леди Инесса перевела стрелку на зарядку и свистом подозвала к себе лошадь, намереваясь снять арбалет, пристегнутый к седлу.

На сей раз, мысленно попросив прощения у животного, я направила удар на лошадь. Подожгла шерсть на крупе. Скакун встал на дыбы, пронзительно заржав, и передними ногами сбил леди Инессу наземь. Запах паленой шерсти поплыл по поляне. Лошадь принялась кататься по снегу, пытаясь избавиться от язычков пламени. Я со стыдом и жалостью засмотрелась на животное, жалея о содеянном. И пропустила момент, когда противнице удалось подобраться ближе.

Через мгновение я ловила ртом воздух, уставившись в пасмурное небо. Надо мной нависала леди Инесса, в ее руках блестел клинок. Я выставила руки в защитном жесте, схватив леди за запястья. Инесса была сильней, сталь медленно, но верно приближалась к горлу.

Никогда в жизни мне не было так страшно. Я попыталась лягнуть ее в живот, но она навалилась на меня. В глазах леди Инессы полыхала неприкрытая злость, зубы обнажились в хищной ухмылке.

— Лисабель! — послышался приближающийся голос Мэй. — Что происходит?

Леди Инесса отвлеклась на мгновение, и этого было достаточно, чтобы вывернуться и вскочить на ноги, забыв о боли в бедре.

Леди Инесса так и осталась сидеть на мерзлой земле. С ужасом и недоверием она смотрела на тонкую фигуру Мэй, появившуюся за моей спиной.

Мэй подбежала ко мне, подхватила под руку, гордо задрала подбородок, залихватски выставив ногу. На губах застыла победная улыбка, медные кудри разметались по плечам.

Я тяжело дышала, наблюдая за противницей и одновременно пытаясь встать напротив Мэй, чтобы защитить ее от леди Инессы. Мэй настойчиво отодвинула меня чуть назад.

Леди Инесса распласталась у ног подруги, подняла позеленевшее лицо.

— Простите меня, — пробормотала она посеревшими от страха губами. — Умоляю о прощении, о великая!

Простоволосая Мэй с уродливым шрамом через глазницу, потерявшая где-то шапку, стоящая в старой шубе с драным мехом, вовсе не выглядела великой. Лошадь леди Инессы перестала кататься по земле, встала на все четыре копыта, всхрапнула и затрусила между кочками прочь.

— Какая удача выпала, грех не воспользоваться, — передразнила Мэй леди Инессу.

Та мелко задрожала и уткнулась лбом в испачканный сапог подруги.

— Я не ведала, что творила, великая.

— Не стоит вольно обращаться с правдой, леди Лайвдейс, вы забываетесь. Наивно думать, будто всесильную богиню можно убить и лишить памяти одним ударом, но прискорбно осознавать, что вы воспользовались этим способом.

— Я не смела перечить отцу. — Леди Инесса пробормотала, не поднимая головы. — Он внушил мне, что если я позволю вам встретиться с Энтони, то лишусь его навсегда.

— И все же вы не дрогнули, когда вынесли приговор белошвейке. Мне запомнилась торжествующая улыбка на прекрасном лице, когда вы стояли над моим поверженным телом. Не думали, что возмездие настигнет?

Леди Инесса подняла заплаканное лицо. Мне показалось, ее глаза оставались холодными, несмотря на то что леди изображала раскаяние.

— Я готова бороться за любовь. Тогда и всегда. — На лице леди Инессы появилось исступленное выражение, как у фанатика, вещающего о своей вере.

Леди Инесса исступленно любила Энтони много лет и по-своему считала себя героиней, которая не готова отступиться от любимого. Даже если ради этого нужно лишить жизни белошвейку или вонзить иглу под ребра соперницы.

Любовь — прекрасная цель, но даже она не оправдывает жестокости. Ничто не оправдывает.

Мэй мягко ответила:

— Я оставила тебе жизнь лишь потому, что, сама того не зная, ты сделала мне огромное одолжение. Смотреть на мир глазами инвалида оказалось очень полезно для выявления некрасивых швов на изнанке бытия. Теперь вы все оплатите старые долги. Я видела достаточно.

С Мей произошла метаморфоза: она словно стала выше, волосы сплошной кудрявой волной достигли бедер, простая коричневая шуба сменилась прозрачным шифоном, обнажая молочно-белые руки. Шрам исчез, теперь на леди Инессу смотрела разъяренная фурия с венцом на челе.

Я тоже невольно склонилась перед нею в учтивом поклоне, а леди Инесса в страхе закрыла ладонями лицо.

— Кажется, тебя интересовал обратный путь в охотничий лагерь, — холодно произнесла богиня. — Он там, — указала она на запад. — Беги.

Леди Инесса вскочила на ноги, подобрав юбки, и пустилась прочь. Мэй на прощанье взмахнула рукой, и с ее пальцев сорвалась крохотная радуга, замкнувшаяся в шар. Радуга достигла спины леди Инессы, впиталась между лопатками, и тут же тело леди удлинилось, покрылось черными шипами, лицо превратилось в продолговатую морду с круглым лоснящимся пятачком. Дальше между кочками побежал упитанный крупный бигаст.

Я потупила взгляд, стараясь осознать случившееся. Моя маленькая Мэй, вечно нуждающаяся в защите и заботе, — богиня! Почему-то в голову лезли ехидные мысли о том, что Энтони оказался в одном доме с богиней, которую очень долго и с упорством искал. Принц ее не узнал.

Я опять глубоко поклонилась и сказала:

— Спасибо… — Как ее назвала леди Инесса? — Великая…

Мэй вернулась в свой привычный образ, замотала на голове шерстяной шарф вместо утерянной шапки.

— Помнишь, что ты сказала в ответ Роуз, когда привезла меня из дворца? «Друзей выбирают по характеру, а не по сословию». У меня никогда не было близкой подруги, пришло время исправить и это.

Мэй шевельнула пальцами, боль в левом бедре бесследно растворилась, я почувствовала себя здоровой и полной сил. А еще — крайне смущенной, потому что в голове царила каша от перспективы быть лучшей подругой самой богини.

— И что теперь? — тихо спросила я ее, невольно робея.

— А чего бы тебе самой хотелось?

Мое желание богиня выполнить не в силах. Я была счастлива в последний месяц, занимаясь любимым делом, купаясь в любви мужа. Все это отнял поступок принца. Теперь я боялась встречи с Уильямом. И отчаянно ждала ее.

Вспомнив картину руки Пруденс, где я была изображена с короной на голове, я поспешно сказала:

— Королевой быть не хочу.

Мэй рассмеялась, и было видно, что она испытывает облегчение.

— Света, где твой здоровый эгоизм? Могла бы попросить неземную красоту, богатство, славу… Вернуться домой, например.

Нахлынула тоска по родному дому. Обнять маму, посидеть с ней на кухне за чашечкой чая, посмотреть с папой футбол. Пойти в кино на новый блокбастер, отправиться с друзьями в кафе… Я устала чувствовать себя не на своем месте.

— Скажи, Мэй, — задумчиво спросила я. — Меня забросило сюда по твоей воле?

Богиня примирительно взяла меня за руку и призналась:

— Называй меня Агнессой, раз тебе известно мое истинное имя. Не буду скрывать, Света, я открыла для тебя путь между мирами. После того как меня дважды попытались убить, я долго думала, где ошиблась. Даже осмелилась на поступок, которого избегала все эти годы, — отправилась посмотреть, как поступили с даром Сигурда мои соперницы. Нужно было поговорить с Ангелиной намного раньше, но я слишком ревновала Сигурда, он стал моим наваждением на долгие годы. Все это в прошлом, я давно поняла, что мы втроем были его развлечением. Ни Ангелина, ни Эстель не виноваты в том, что Сигурд пронесся по нашим жизням огненным фениксом. Так вот, я навестила Ангелину в ее волшебном лесу, кстати, он находится и в твоем мире, Света, то есть в нашем.

Я, затаив дыхание, слушала невероятную историю. Значит, в красочной брошюрке я прочитала чистую правду о юной фрейлине английской королевы, которая получила от златовласого юноши в подарок всемогущество.

— Если бы ты видела, как красив волшебный лес и в какой гармонии живут его обитатели… — Агнесса мечтательно улыбнулась. — Ангелина справедливо заметила, что нам следует перестать вмешиваться, чтобы люди взяли на себя ответственность за свои поступки. Поэтому я решила никогда больше не становиться королевой.

— Все еще не понимаю, зачем нужна я.

— Света, в вашем мире, если фирма терпит крах, нанимают внешнего консультанта. Мне был необходим свежий взгляд, и, наблюдая за твоей реакцией на происходящее в моей стране, я многое поняла. Ты оказала неоценимую помощь, в ответ я готова вернуть тебя домой, когда пожелаешь, а пока, прошу, не выдавай мою личину.

— Конечно, — пообещала я.

Послышался стук копыт и бряцанье сбруи. Из-за болотистых кочек показалась кавалькада из трех всадников. Я спокойно восприняла появление гостей, хотя еще час назад мучилась при мысли о предстоящей встрече с мужем. Теперь я знала: если меня встретит разочарование, я смогу перейти через портал домой и уже там буду плакать в подушку над утерянной любовью.

На первой кобыле ехала эмбия Уилкокс, за ней следовали два стражника в обмундировании цветов Бестернов. Я даже была с ними знакома — Питер и Сэм, которые поймали меня в мой первый вечер в этом мире. Заметив меня, эмбия повернулась к сопровождающим и сказала:

— Я оказалась права, следы от охотничьего домика привели нас к ней. Скорее отвезите ее величество в укрытие, тут скоро начнется сеча!

Мэй подмигнула мне и легонько подтолкнула вперед. Я дала Питеру руку, уселась впереди него на дюжей кобылке.

— Вы в безопасности, ваше величество. Не пугайтесь боя, на нашей стороне — численное превосходство.

Я уже ничего не боялась, голова шла кругом от событий. Я не понимала, о каком бое ведется речь и почему ко мне обращаются как к королеве. Я же просила Мэй не возводить меня на трон! Настроилась на то, что тихо уйду домой залечивать душевные раны. Все происшедшее в этом мире со временем покроется дымкой, забудется, как дурной сон. А Уильям… Я бы все отдала, лишь бы вновь оказаться в его объятиях. Пустое… Пусть он будет счастлив без меня.

Эмбия подала знак, лошади с шага перешли на рысь. Я заметила справа, как аристократа, одетого для охоты, сбивают с лошади солдаты в форме Бестернов, связывают и уводят прочь пешком под дулом алхимического пистолета.

— Что происходит? — спросила я сидящего за спиной усатого Питера.

— Вы же ничего не знаете, — усмехнулся он. — Жизнь — странная штука: еще недавно вы мне чуть палец не откусили, а вчера я на коленях клялся вашему портрету в вечной преданности. Наш лорд, узнав, что жену похитили, помчался во дворец вас спасать. Вернулся злой как черт, объявил, что, раз вас добром вернуть не хотят, выступаем на столицу. Армия, мол, давно готова к войне. Взяли столицу за пару дней, тепленькую, короновали нашего лорда славного вчера. Вы теперь королева, ваше величество! А сегодня накрыли тех, кто на охоту уехал. Вот такие дела.

Я зажмурилась, стараясь подавить нервный смешок. Надо же, захватил столицу! Муж зря времени не терял.

Вновь вспомнился тот самый портрет руки Пруденс. Лорд Бестерн женился на мне, потому что увидел на троне. Вышло совсем по-другому: не я сделала его королем, а он меня — королевой. В душе я приготовилась к роли сторонней наблюдательницы. Минуты утекали сквозь пальцы, я готовилась уйти. Поэтому искренне обрадовалась, что муж не стал терпеть диктат Ричарда, а нашел способ поставить его на место. Я была уверена, что лорд Бестерн станет лучшим королем на свете.

Однако в рассказанной стражником истории осталось немало пробелов. Я попросила Питера нагнать эмбию Уилкокс и обратилась к ней за разъяснением.

— Вы все узнаете, как только мы привезем вас в безопасное место, — увиливая, ответила эмбия.

Через час лошади остановились возле двухэтажного здания у проезжей дороги. На деревянной вывеске красовалось название «Трофей охотника», выведенное красной краской, а на фасаде нарисованный бигаст с розовым пятачком поедал крупное яблоко. Трактир.

На первом этаже тяжелые дубовые столы были убраны в сторону, оставляя место для импровизированных лежанок. Воздух полнился стонами раненых, запахом гари и спирта. Тут и там деловито сновали люди в белом с кипами бинтов.

До мурашек по коже. Это же мои разработки полевого госпиталя. Чистое место, где могут остановить кровотечение и предоставить адекватный уход. Я узнала деревенских девушек, которых обучала в лаборатории. Увидев меня, они склонились в глубоком поклоне.

Эмбия Уилкокс почтительно тронула меня за запястье.

— Позвольте проводить на второй этаж. Тут справятся и без вас.

Меня усадили в мягкое кресло у окна, эмбия Уилкокс устроилась напротив. На столике появился поднос с чаем и горячим обедом. Мэй безмолвно стояла у низкой полки с книжками.

Я узнала о том, что недовольство нынешним правительством длилось долгие годы. Главы родов тайно шептались о перевороте с тех пор, как Ричард стал совершеннолетним. Когда в воздухе повис вопрос о войне, слова превратились в действия. Лорд Бестерн внезапно оказался в центре заговора. В нем участвовали главы родов, которые так или иначе пострадали от жесткой руки старшего принца. Многим была не по вкусу нынешняя политика Ричарда, его близость с лордом Лайвдейсом и опрометчивое решение воевать с соседом.

Похищение жены лорда воспринялось плевком в лицо, стало последней каплей. Справедливый гнев Бестерна нашел поддержку, к его войску присоединились солдаты из окрестных земель. Заговорщики подписали мирный договор с Эдомией, затем отправились на столицу, воспользовавшись тем, что цвет знати уехал на охоту. Они перерезали кабели мгновенной связи, заблаговременно выслав гонца с сообщением о неполадках. Штурмом взяли дворец, а двери открыли изнутри лояльные сообщники.

Совет лордов заставил Ричарда отречься от престола. Лорда Бестерна вчера короновали, клялись в верности ему и моему портрету. Сегодня довершили начатое, повязав тех, кто уехал на охоту.

— А теперь простите меня, ваше величество, я обладаю даром целительства, и мои способности нужны внизу, — сообщила эмбия Уилкокс, оправляя складки на платье.

— Конечно, я понимаю, — пробормотала я.

Мне самой следовало спуститься, посмотреть, получают ли раненые хороший уход. Но я не могла. Меня терзало смутное сомнение, что я оказалась пешкой в чужой шахматной игре. Осознание этого давило на плечи каменным грузом. Мой муж готовился к перевороту не день, не неделю, не месяц. Собрать союзников, подготовить армию, распланировать нападение… Все это требует времени. Ему не хватало маленькой спички, из-за которой разгорится пожар, — веской причины, чтобы повести войска против нынешнего правителя. Мое похищение, такое удобное, такое своевременное…

Легко просчитать, что избалованный вниманием принц захочет вернуть игрушку. Умно воспользоваться оказией и изобразить обманутого в лучших чувствах мужа.

Глава 25

ТЯЖЕСТЬ ВЕНЦА

Мэй, заметив, как потерянно я выгляжу, погруженная в невеселые мысли, решила внести еще немного неразберихи в мои и так расстроенные чувства:

— Света, успешный переворот не длится вечно. На свободное место у трона немало претендентов, ждущих удобного случая устранить новоиспеченного короля. Твой муж — узурпатор. У него нет прав на престол. В лучшем случае ему следует убить всю королевскую семью, включая Ричарда, Энтони, их сестру Анабель, эмбию Фаулз…

При этих словах я зябко передернула плечами. Мэй права, но как же жутко думать об убийствах. Если здраво оценить ситуацию, то переворот, устроенный Бестерном, особенно почти бескровный, лучше кровавой войны, в которой погибли бы тысячи, а то и десятки тысяч человек… И все же я не могла спокойно думать о смерти Энтони.

— Впрочем, есть и другой выход, — лукаво заметила она, — при котором никто не лишится жизни.

Я горестно хмыкнула и приготовилась слушать. Утопающий готов схватиться за соломинку.

— Ничего особенного, Света, — мягко улыбнулась богиня. — Я собственнолично, в своем истинном облике, короную вас обоих в присутствии священников. Закреплю и благословлю союз. Энтони с Ричардом будут жить долго и счастливо подальше от вас, не являясь больше проблемой.

Мэй присела на место эмбии Уилкокс в удобном кресле. Потянулась к подносу и ухватила печенье, покрытое сахарной пудрой. С удовольствием откусила кусочек, наблюдая из-под ресниц за моей реакцией.

Я отрицательно покачала головой.

— Прости, Агнесса, я не буду больше принимать скороспелые решения под давлением момента. Сначала я хочу увидеть мужа. Прочитать в его глазах нашу дальнейшую судьбу.

— Справедливо, — только и заметила она.

Мне показалось, что богиня осталась довольна моим ответом.

Я пешка, замершая на одной клетке от края доски. Шагни вперед — и ждет тяжесть венца. В любой момент чернота поля по моему желанию может обернуться туннелем в другой мир, и я исчезну, выбывая, как игральная фигура, имеющая значимость в чужих планах. Вновь стану просто Светой, аспиранткой по биологии, которая никак не сядет за свою диссертацию.

Впрочем, перед тем как уйти, я должна завершить важное дело. Мое лицо прояснилось, я поднялась с кресла с уверенной улыбкой. Меня ждали не только дома. Сомнения прочь, в этом мире я не только вышла замуж за правильного мужчину. Внизу кипит работа, и я не дам первому военному госпиталю принимать больных без меня.

Когда я спустилась с лестницы, суматоха на мгновение замерла. Кто мог стоять на ногах — склонился в поклоне. Раненые солдаты отдали честь. Сердце ухнуло в груди от волнения. Неужели так будет всегда?

— Я пришла помочь.

Мои слова встретило молчаливое одобрение. Краем глаза я заметила прыщавого юнца, у которого хлестала кровь из раны на руке. Я показала, как наложить жгут, тут же переключилась на другого, которого было необходимо перевязать. А потом меня с головой накрыли шум и суматоха. Новоиспеченные сестры милосердия метались между кроватями, им не хватало знаний и сил, полевой госпиталь больше походил на поле боя.

Я передала перевязку серьезной девушке с большими глазами. Подозвала к себе другую, спросила:

— Умеешь писать?

Та коротко кивнула.

Мы отправились на поиски эмбии Уилкокс. Она переходила между кроватями без особой системы. На широком лбу блестели капельки пота, платье покрылось бурыми пятнами.

— Я делаю, что могу, — коротко выдохнула она. — Не понимаю, откуда берутся силы. Дар должен был давно исчерпаться.

Я ободрительно дотронулась до ее плеча. Дар врачевания дан богиней, а если та на втором этаже лакомится печеньем, то он становится сильнее. Нужно будет поблагодарить Мэй.

Мы обошли всех раненых. Каждому дали номер и определили порядок лечения у эмбии. Разделили помещения трактира на три секции: новоприбывшие, ожидающие лечения и те, кто нуждается только в надзоре. Теперь эмбия Уилкокс не должна была переходить между носилками (кстати, тоже моей разработки), у нее был свой уголок, к которому подносили по очереди солдат.

Уровень шума стал ощутимо ниже, воздух посвежел после приказа открыть окна. Я удовлетворенно окинула взглядом проделанную работу и счастливо выдохнула.

Именно в этот момент объявили, что мой муж уже в пути и скоро прибудет.

Я выбежала на улицу, застыла возле ворот трактира, приставив ладонь ко лбу, вгляделась в дорогу. Кто-то набросил на плечи шубу, в руки сунули горячую флягу, я ничего не замечала, для меня во всем мире существовал лишь вороной скакун, на котором несся ко мне муж.

Иногда хватает момента, чтобы осознать свое поражение. Когда я увидела его, измазанного кровью, уставшего до смерти, с непокрытой головой, в ореоле развевающихся на ветру волос, то поняла, что проиграла. Я любила лорда Уильяма Бестерна. И была готова поднести ему корону на золотом подносе, если понадобится. Потому что его жизнь и благополучие важнее моей гордости.

Невеселое открытие. Если муж отвергнет меня, я не смогу сделать вид, что произошла досадная, но поправимая ошибка, которую я смогу преодолеть. У каждого есть больные точки, прикосновение к которым отзывается пронизывающей тоской во всем теле. Моей слабостью было предательство мужчин. Димка ушел в никуда с Лизой, принц Энтони… О нем даже вспоминать не хотелось. Я могла делать вид, будто не больно-то и нуждалась в них, но с лордом Бестерном нет смысла лгать самой себе. Я ему доверилась.

Муж остановил скакуна напротив меня, спешился, бросил поводья солдату, который подбежал придержать лошадь под уздцы. А я обнаружила себя в медвежьих объятиях. Лорд Бестерн прижал меня к широкой груди, придерживая за подмышки, и закружил, как маленькую девочку, так что сапожки оторвались от земли и голова стала хмельной.

— Ты жива, — сказал он, судорожно целуя мои раскрасневшиеся щеки, нос, лоб и, наконец, губы.

Я ничего не ответила. Растеряла все слова, смотрела на него широко распахнутыми глазами, готовая к приговору. Лорд Бестерн притянул мою ладонь к губам, оставил на ней долгий поцелуй и повел за собой в трактир. При нашем появлении воцарилась тишина. Короля встретили почтительным поклоном. Я никогда к этому не привыкну. Мы обошли раненых, для каждого лорд Бестерн нашел доброе слово, хотя я видела, что он покачивается от усталости и недосыпа.

Эмбия Уилкокс сумела отвести своего лорда в сторону и спросить:

— Тебя лечить требуется?

— Сначала они, — резко ответил муж, а потом смягчившимся тоном добавил: — Я цел, это не моя кровь.

Эмбия Уилкокс, бросая на меня полные восхищения взгляды, рассказала о проделанной работе в самодельном госпитале.

— Я не сомневался в своей жене, — с гордостью в голосе отметил лорд Бестерн, и, повернувшись, повторил, казалось, только для меня: — Ни на секунду не сомневался.

Я смотрела на мужа, по щекам текли слезы. Последняя неделя непрекращающихся страхов измотала меня. Какое счастье оставить все это позади!

Мы поднялись на второй этаж, держась за руки. В отдельной комнате уже дымилась ванна и ждали слуги, но я попросила оставить нас наедине. За мужем хотела ухаживать своими руками.

А Уильям, стоило мне закрыть двери, обнял меня за талию со спины, прижимаясь горячим торсом под распахнутым камзолом, положил голову на плечо и спросил:

— Скучала ли ты по мне так же сильно, как я по тебе?

— Каждую минуту, — хрипло выдохнула я.

— Расскажи мне, Света, — теперь в его словах слышалась боль. — Почему ты выскочила в сад в одиночестве? Не могла дождаться меня?

— Глупый поступок… — Я закрыла глаза от стыда и покачала головой. — Давай оставим разговоры на потом. Раздевайся.

— Мне нравится ход твоих мыслей. — Он шутливо заломил бровь. — И рвение похвально, особенно после долгой разлуки…

— Я обещала за тобой поухаживать и намерена выполнить свои обязательства, — махнула я в сторону ванны и принялась помогать мужу расстегивать пуговицы. — А также удостовериться своими глазами, сказал ли ты правду эмбии Уилкокс по поводу собственного здоровья.

— Ты все-таки любишь меня, — сказал он, рывком разворачивая меня к себе и пристально вглядываясь в лицо. — Признаюсь, я надеялся на это всю прошедшую неделю, отметая наветы, но как же радостно видеть ответ в твоих глазах. Не хочу слышать, — накрыл он пальцем мои губы. — Не важно, что было между вами. Я люблю тебя и готов бороться за твою любовь. Я не могу потерять тебя, Света. Может, в вашем мире искренность легко встретить на каждом шагу, но я не буду счастлив без тебя. Тише, — сказал он, накрывая мои губы поцелуем, нежным и осторожным. — Позволь любить тебя.

Его мягкие губы осторожно касались моих, руки крепко держали за спину, каждый мускул тела мужа был напряжен, словно он боялся встретить сопротивление с моей стороны.

Я обвила его за шею, прошептала слова любви прямо в поцелуй. Растаяла в его объятиях. Такое чувство бывает в новогоднюю ночь, когда смотришь, как фейерверк окрашивает черное полотно неба палитрой яркого павлиньего хвоста.

Обычно мужчины разрывают мешающую одежду на женщине, но на сей раз это я решила избавиться от рубашки, запутавшись в пуговках. Рванула ее изо всех сил, с удовлетворением услышав треск и стук пуговиц о дощатый пол.

Тело мужа украшали многочисленные синяки и ссадины. На предплечье обнаружилась кровоточащая рана, не слишком глубокая. Пахло от него, как после близкого знакомства с тяжелой работой в хлеву. Я усадила его в ванну и исполнила свою давнюю мечту снова потереть внушительную мускулистую спину.

Он то и дело отвлекал меня от интересного занятия — притягивал к себе двумя руками и целовал всласть, стараясь увериться, что я рядом, из плоти и крови, настоящая и любящая. Платье насквозь промокло на груди и животе, но я не сопротивлялась. Намылила густые черные волосы Уильяма, с удовольствием пропустила их между пальцами, помассировала напряженные мышцы шеи и спины. Муж со стоном откинулся назад, прикрыв глаза.

Провела пальцами по высокому лбу, очертила выступающие скулы, поцеловала кончик ровного носа. На щеках — щетина, волевой подбородок напряжен. Лорд Бестерн очень красив, пожалуй, даже в журналах я никогда не видела актера столь мужественного и с настолько правильными чертами лица. Или это любовь застит взгляд?

Уильям напряженно держался за края ванны, пока я проводила губкой по груди, а после со стоном, словно проиграв внутреннюю борьбу, затащил меня в ванну прямо в платье и в считаные секунды от него избавился тем же способом, что и я от его рубашки.

А потом мы вылезли из ванны, и он любил меня. Неистово, с затаенным отчаянием, словно в последний раз. Или в первый, после того, как мысленно попрощался и внезапно нашел. Я цеплялась за плечи мужа, шептала слова любви, но ему было мало. Он хотел обладать мною целиком.

Он не отстранился после разрядки, а навалился на меня всем телом, как огромный медведь, приподнявшись на локтях. Гладил волосы, целовал в висок, смотрел так, будто не мог насытиться. Резко откатился в сторону, лег на подушку, глядя в потолок, будто вспомнив о чем-то очень неприятном.

— Не беспокойся, — сдерживая ярость в голосе, сообщил Уильям. — Я сохраню ему жизнь.

— Кому? — поначалу не поняла я, возмущенная переменой в поведении мужа.

Перевернулась на живот и положила голову ему на грудь. Уильям избегал моего взгляда, прикрыв глаза.

— Ах, Энтони, — наконец догадалась я о причине холодности мужа.

Все же ревнует, пусть и не хочет говорить вслух.

— Нет, постой… — пресекла я попытку мужа перевести разговор на другую тему. — Мне нужно объясниться с тобой раз и навсегда.

Я рассказала ему о похищении, о том, как выпрыгнула из окна, лишь бы оказаться подальше от принца. На этом месте Уильям слабо улыбнулся и сел ровнее, уделяя рассказу должное внимание. На повествовании о том, как я сломала ногу, муж посерьезнел и сделал рывок кинуться прочь из кровати.

— Мне следует навестить кое-кого, научить уму-разуму, — выдохнул он, потянувшись к штанам.

Я остановила мужа, схватив поперек горячего торса, попросила выслушать до конца. Он, поджав губы, перенес историю моего заточения и схватился за голову, узнав, как мы с Мэй были оставлены в одиночестве в охотничьем домике.

— Тебя искали по всей Агнессии.

Он помолчал, собираясь с мыслями, потом заговорил, тщательно подбирая слова:

— Когда я понял, что налет разбойников на Брандвелл был организован короной в точный момент похищения, то все же направился во дворец, надеясь решить ситуацию, встретившись с Энтони лицом к лицу. Тогда я не слишком рвался возглавить заговорщиков, несмотря на то что не раз получал заманчивые предложения. Ричард посмел холодно заявить, что мою жену вернут в целости и сохранности, когда Энтони с ней наиграется. После этого и до сего момента мною руководила холодная злая ярость. Я поскакал прямиком к лорду Уэстерли, где как раз проходил совет недовольных. Перекроил их план нападения, предложил свою армию, требуя людей на твои поиски, а потом произошло то, что произошло. Клянусь, я хотел лишь увидеть тебя вновь в целости и сохранности да стереть самоуверенную ухмылочку с лица Ричарда. Перед тем, как приехать сюда, я удостоверился, что они в тюрьме и ныне ожидают приговора.

— Тебе тяжело отдать приказ о казни? — осторожно спросила я, глядя на него из-под ресниц и внутренне обмирая.

— Да, — честно и коротко ответил он. — Видимо, я не создан для ношения короны.

Я провела рукой по щеке Уильяма, заставляя посмотреть прямо в глаза, чтобы он сумел прочитать в них уважение, вызванное его ответом.

— Не думаю, что с легкостью лишать жизни — признак хорошего правителя.

— Любимая, чтобы править, необходима жесткость. Иначе нас раздавят. И если я готов отвечать за свои ошибки, то тебя намерен защищать до последней капли крови. Своей или чужой.

Он усадил меня на колени, не переставая поглаживать, ни на минуту не отпуская из крепких объятий. Я очень нежно и долго целовала мужа, чтобы он понял вновь, что мои чувства к нему стали только сильней.

— Несмотря на все, что произошло, я не желаю смерти Энтони.

Лицо Уильяма все же дернулось при упоминании младшего принца. Я поспешила добавить:

— И даже Ричард должен ответить за свои прегрешения перед судом, а не в камере, вдали от лишних глаз.

Лорд Бестерн отрицательно покачал головой и устало заметил:

— Суд невозможен, Света. Пока Ричард жив, он наследник трона. Я надеюсь уговорить Энтони уехать в провинцию инкогнито, но не знаю, что делать, если он заартачится…

Ну что ж… Пришло время рассказать о главном событии, происшедшем во время похищения.

— Любимый… — Я никак не могла подобрать правильные слова. — Если ты желаешь править, то на твоем пути не будет помех. Богиня на нашей стороне.

Я рассказала ему о нападении леди Инессы, превращении Мэй, ее намерении поддержать Бестерна как будущего короля. Он долго молчал, и я замерла, перебирая длинные черные пряди волос мужа. Ответ удивил меня:

— Любимая, ты ошибаешься. Я не желаю править. Как у главы рода, у меня достаточно влияния, чтобы потешить самолюбие. Признаюсь, когда-то я мечтал о короне, но теперь стремлюсь к другому. У нас в руках шанс изменить мир, Света. У нас, понимаешь? Тебе нужно решить, чего ты сама хочешь.

Я крепко прижалась к нему, поражаясь, как он смог заглянуть в сердце и увидеть мою суть.

Чего хотела я?

Конечно же оставить после себя след. Я закрыла глаза и вспомнила увиденные в деревнях болезни, переносимые слугами унижения… В моих силах сделать этот мир более гуманным, принести сюда капельку опыта, заработанного тяжелым трудом на ошибках нашей Земли.

Да, будет тяжело. Да, мне очень страшно сейчас, а вернуться в свой мир, домой — легко и безопасно. Я медленно подняла взгляд на мужа, он терпеливо ждал моего ответа, его сердце часто билось под моей рукой. Уильям в меня верил, он будет прекрасным королем, мудрым и благородным, способным быть резким, когда требуется. И еще на моей стороне — сама богиня, у нас, кажется, общие цели.

Я чувствовала себя, как перед прыжком в воду с вышки, когда живот скручивает от волнения, высота щекочет нервы и все тело умоляет не ступать в пустоту. Воля приказывает прыгнуть, несмотря на дрожащие колени, доска пружинит, подкидывает вверх… Упоительный момент полета, ожидания встречи с водной гладью, когда в ушах свистит воздух и сердце поет… Вот так я чувствовала себя, когда взяла мужа за руку и поклялась ему:

— С тобой — через огонь, воду и медные трубы.

Уильям улыбнулся и заметил:

— Интересное заклятие.

— Так говорят у меня дома, — с тоской в голосе ответила я.

— Тогда я повторю, Света.

Он поклялся, глядя мне прямо в глаза, торжественно и серьезно. А потом добавил с горечью:

— Я втайне надеялся, что ты откажешься и мне будет легче защитить тебя вдали от стен дворца.

— Не в моих правилах отступать перед трудностями. — Я пожала плечами, вспоминая, как раз за разом опрометчиво шла прямиком в ловушку.

— Любимая, твоя смелость одновременно восхищает меня и внушает опасения за твою драгоценную жизнь. Безмерно радует, что бремя заботы разделит с нами сама богиня. Пришло время и мне поговорить с ней. Пойдем.

На стуле была разложена свежая одежда. Муж быстро оделся и помог мне зашнуровать платье — я не хотела расставаться с ним ни на минуту. Агнесса появилась в комнате, когда Уильям дотронулся до дверной ручки, чтобы приоткрыть ее для меня.

— Приветствую вас, великая, — склонился в поклоне муж.

Агнесса жестом приказала ему встать, гордо подняв подбородок. Она все еще выглядела как тоненькая рыжеволосая девушка со шрамом через глазницу, только на волосах сиял тонкий венец и в движениях появилась нечеловеческая грация. У меня тоже сердце забилось сильнее, словно почуяв присутствие могущественной силы, ныне дружелюбной, но способной за мгновение стереть все с лица земли.

— Я рада видеть, что вы оба готовы взять на себя ответственность за горячо любимую страну. Буду оказывать всяческую поддержку, стараясь не вмешиваться, при соблюдении двух условий.

Муж выпрямился и ощутимо напрягся. Я тоже затаила дыхание, впервые услышав о необходимости соблюдать какие-либо условия.

— Первое, — с твердостью произнесла богиня, и звук ее голоса отозвался дрожью в груди. — Алхимия больше не будет достоянием одной Агнессии. — Богиня взглянула прямо в глаза моему мужу и заметила мягче, с улыбкой женщины, смотрящей на понравившегося мужчину: — Знаю, ты уже заложил первый камень для этого договором с Эдомией.

Мятежные лорды подписали с Эдомией мирное соглашение, даруя то, в чем отказал Ричард, — доступ в Академию алхимии способным подросткам.

— Рад, что мои поступки совпадают с вашей волей, — почтительно и сдержанно произнес муж, полностью игнорируя нотки флирта в голосе богини.

А я внезапно поняла, что Бестерн в любом случае стал бы королем. Интуиция подсказывала: реши Агнесса править, ей не найти для себя мужчину лучше лорда Бестерна.

Ну уж нет! Я инстинктивно прижалась к боку Уильяма и ощутила, как его рука в ответ обняла меня за талию, чуть поглаживая. Это мой муж, и я его никому не отдам, даже богине!

— Второе, — продолжила она, посылая мне хитрую ухмылку. — Агнессией слишком долго управляли самонадеянные глупцы. Соберите совет из разумных лордов и кроме того — отыщите лучших специалистов.

На сей раз я ответила прежде мужа, так как на ум пришла интересная идея по поводу последнего пункта.

— Будет исполнено, великая.

Она ласково улыбнулась и подошла запросто обнять меня, как хорошую подругу, шепнув на ухо:

— Рада, что наши мысли совпадают.

Вопреки опасениям, требования богини оказались разумными. Не дело, когда одно государство благодаря прогрессу перешло в индустриальную эпоху, а вокруг кочевые племена сидят в каменном веке. С советом она тоже говорит верно, тем более, я кое-что придумала. И, кажется, богиня не против.

Коронацию решили отложить на пару недель, чтобы устроить пышное торжество. В назначенный день столица блестела, как серебряная монетка. На площадях разливали бесплатное пиво, запах жареных сосисок плыл в воздухе, всюду реяли на ветру разноцветные флажки, среди них выделялся алый лев, знак рода Бестернов.

Церемонию открывал праздничный кортеж, идущий через весь город в центральный собор, где два месяца назад женился Ричард. Утро началось со священного знака небесного благоволения — через чистое голубое небо пролетели возвращающиеся перелетные птицы, замерли в небе над собором, создавая узор встающего на задние лапы льва, и разлетелись в стороны. Зеваки с раскрытым ртом наблюдали за волшебством, вскоре слухи разнеслись от главной площади к подворотням, и даже старики с детьми подтянулись поглазеть на коронацию.

В открытом ландо, одетая в золотое парчовое платье работы госпожи Веллсбери, подле облаченного в алый мундир мужа ехала я. Улыбалась, махала толпе, наблюдая краем глаза, как за каретой тает снег и расцветают на подоконниках цветы. Впитывала восторженный отклик людей, веру в чудо. Когда мы закончим путь и войдем в церковь, ни у кого не останется сомнений, что наше правление освящено богиней.

Я солнечно улыбалась, хотя внутри вся обмирала от волнения и ужаса при виде множества взглядов, устремленных на меня с надеждой и ожиданием. Муж легонько сжал мою руку в белой перчатке, и на сердце стало чуть легче.

— Агнесса немного перестаралась, — шепотом отметил муж. — И десятой доли чудес было бы достаточно.

Словно в пику его словам над нашими головами засиял солнечный нимб. Толпа ахнула и упала ниц. Началась давка, и я в беспокойстве сжала сильнее руку мужа. Тот отдал знак распорядителю с усилителем голоса:

— Всем встать перед будущим королем, — провозгласил тот.

И тут в воздухе разлились звуки органа, запахло ладаном, над возвышающимся впереди собором возникла высокая арка переливающейся радуги.

— Боюсь после всего этого не оправдать ожиданий, — не отводя взгляда от разноцветной красоты, заметила я.

— Ты не оцениваешь возможностей, — хмыкнул муж. — Сейчас хоть налоги поднимай, нас будут воспевать в народных сказаниях.

Практичный подход, мне еще многому нужно научиться.

— Хорошо, что встречу с ректором Академии алхимии я догадалась назначить на завтра, — заметила я, наблюдая за выражением чистого восторга на лицах подданных.

— Увы, старика Эндерсона никакими чудесами не проймешь.

Ректор академии встретил в штыки новость о новых учениках из-за границы. Искать на его место замену муж не хотел, со своими обязанностями лорд Эндерсон справлялся отлично. Мы решили пригласить его во дворец после коронации и воззвать к разуму посулами о расширении академии.

Сумрачные стены собора. Алая дорожка, ведущая к алтарю, замершие аристократы, склонившие головы перед лицом нового короля. Подле алтаря, сияя белоснежным платьем, стояла Агнесса, торжественно держа в руках алую подушку, на которой возлежали две массивные золотые короны с острыми зубцами, усыпанные драгоценными камнями. При взгляде на Агнессу становилось трудно дышать, настолько прекрасна и величественна была богиня.

В первом ряду, рядом с цветом аристократии сидела скромная госпожа Веллсбери и с обожанием смотрела на свою бывшую воспитанницу. Стремительное возвышение простой модистки не всем оказалось по душе, но желаниям богини никто не прекословил.

Перед алтарем установили лицом к аудитории двойной трон, обитый алым бархатом, с витыми ручками и высокой спинкой, увенчанной резной пастью льва. Лорд Бестерн, придерживая за руку, помог мне сесть, терпеливо подождал, пока я справлюсь с пышными оборками, и опустился рядом. Мы замерли в ожидании.

Божественная коронация отличалась от обычной. Новые правители получали напутственные слова и благословения от прошлых. С первого ряда медленно, словно через силу, поднялись Ричард, Энтони и Анабель.

Ричард произнес традиционные слова, пожелал Агнессии благоденствия и поклялся, что отрекается от престола по собственной воле перед лицом богини. Его спокойный голос, полный достоинства, плыл под сводами собора, и мне внезапно стало жаль этого железного человека, причинившего нам немало горя. Особенно когда он склонился передо мной в поклоне, чтобы поцеловать перстень на безымянном пальце.

Ричард поднял голову, перехватил мой взгляд, и что-то в нем сломалось. Видимо, ожидал выражения торжества, презрения, всего, чего угодно, кроме сожаления, замешанного на уважении.

Ричард прошептал одними губами:

— Прости меня, Света.

Ссутулился и отошел на свое место. Я проследила за ним, не в силах скрыть потрясение. Иногда слова ничего не значат, но бывают моменты, когда простое слово «прости» меняет все. В первую очередь в моей душе. Я почувствовала, как прошлая обида рассеивается и мельчает, словно тяжелый камень превратился в туманное облачко и уплыл прочь.

Я так засмотрелась на Ричарда, что совсем пропустила момент, когда пришел черед его брата поцеловать мою руку. Энтони опалил меня прямым взглядом карих глаз и болезненно сжал ладонь, чтобы вывести из забытья.

Муж, увидев, что Энтони слишком надолго замер, прижавшись губами к моей коже, предупреждающе потянулся к ручке стеклянной трубки у бедра. Я остановила его успокаивающим жестом.

Энтони посерел за последние недели от ярости и обиды. Он несколько раз порывался назначить мне встречу, но я твердо отказывала. Сегодня я увидела его впервые после прощания в охотничьем домике и вот ненароком смертельно обидела, не удостоив внимания сейчас.

Энтони никак не мог пережить упущенную возможность. Появление богини, ее благоволение ко мне стали для него болезненным ударом. Энтони считал, что сегодня именно он должен был оказаться рядом со мной.

Бывший принц резко отвернулся и со слишком прямой спиной вернулся на место. Его почему-то я не жалела нисколечко.

Агнесса выступила вперед для торжественной речи. Подданные замерли в восхищении — появление богини стало главным чудом, долгожданным и желанным.

Я никак не могла сосредоточиться на ее словах. Меня внезапно накрыло страшное волнение, перед глазами все поплыло, и в горле встал сухой ком. Осознание того, что теперь путь к отступлению закрыт и предстоит взять на себя ответственность за целую страну, страшило своей громадой, в тени которой я казалась себе недостойной и жалкой. Хотелось провалиться сквозь землю.

Я посмотрела на мужа, лорд Бестерн медленно протянул руку, и я вложила в нее дрожащую и влажную свою.

На подлокотнике выступила надпись, словно выжженная паяльником:

«Что бы ни случилось, я всегда буду рядом, чтобы любить и беречь тебя».

Я сосредоточилась, стерла черные буквы и написала ответ:

«А если я не справлюсь?»

«Завышенные стандарты, милая. Твоя предшественница умела лишь красиво улыбаться».

Я на мгновение прикрыла глаза. Ведь правда — прошлая королева вовсе не участвовала в политике, оставив заботы о стране мужу, а потом — старшему сыну. Я попытаюсь сделать Агнессию чуть более приемлемым местом для жизни.

«Я люблю тебя, не забывай об этом», — подогрелась под запястьем надпись на подлокотнике.

Уильям величественно сидел на троне, расправив плечи, мужественный и красивый. Когда я смотрела на него, в груди щемило, сердце билось чуть сильней. Все еще тяжело поверить, что он любит меня такой, какая я есть.

Агнесса закончила речь, и я тоже выпрямилась на своем троне, пытаясь выглядеть под стать мужу.

«Помни, — прошептал голос Агнессы мне на ухо. — С тобой и моя поддержка. Пользуйся ею».

Богиня передала подушку с коронами архиепископу. Мы с Уильямом опустились на колени в знак смирения перед небом. Положили руки на Священное Писание, поклялись беречь и поддерживать мир, препятствовать несправедливости, проявлять милосердие. Несмотря на волнение, мой голос звучал звонко, сплетаясь с звучным голосом мужа, отражаясь от высокого свода.

Архиепископ поднял золотой венец, усыпанный драгоценными камнями, к небу, произнес молитву и водрузил корону на голову мужа. Еще одна молитва — и на мое чело опускается кольцо холодного металла.

Изящное творение из завитушек и сверкающих льдинок оказалось на удивление тяжелым, сидело плотно, неприятно давя на виски.

Так суждено. Венец должен давить грузом не только на голову, но и на сердце. Не бывает легких путей по неизведанным тропам. Главное, выбрать верных попутчиков.

Когда-то я пожелала встретить того, кто не бросит в беде. Кто никогда не отступится. Мое желание исполнилось. Я украдкой взглянула на Уильяма, который смотрелся настоящим могущественным королем, и медленно выдохнула. Прежде чем его найти, мне пришлось пройти сквозь ужасные испытания. И все же оно стоило того.

Главное, не бояться желать.

ЭПИЛОГ

В уютной маминой кухне горела под желтым абажуром покрытая пылью лампочка. На столе, накрытом клеенкой в розах, стояла тарелка с румяными пирожками и пиала со свежим салатом, на блюдечке ждали аккуратно нарезанные колбаса и сыр. Мама, подперев щеку ладонью, с умилением наблюдала, как я с аппетитом изничтожала ее фирменную яичницу, воздушную, как облако. Она пододвинула ко мне банку с домашними солеными помидорами. Я взяла сразу два.

— Оголодала ты в Европах, Светик, — довольно сказала мама, восхищенно следя глазами за исчезающими помидорами.

Пока я была служанкой в Агнессии, Мэй посылала электронные письма родителям якобы из лаборатории в Париже. А потом я вернулась, чтобы отправиться в Европу уже по-настоящему. Не одна.

— Мам, никто не умеет сотворить шедевр, подобный твоей яичнице, даже прославленные шеф-повара.

На самом деле я знала мамин секрет — она шмякала на сковородку солидный кус масла в полпачки, поэтому яичница таяла во рту.

— Доча, хватит зубы заговаривать, ты когда кавалера своего приведешь знакомиться?

Я скрыла смущение, отпивая воды из стакана. На самом деле он давно уже не кавалер, а муж, но к родителям я Уильяма еще не приглашала, потому что он выглядел слишком экзотично для Москвы.

— Сегодня, мам, хорошо? У него дела, а потом он обязательно заглянет.

— Ты хоть скажи, где познакомились? Ничего маме не рассказываешь!

— Мы вместе учимся. Мам, он англичанин, — выдала я заранее заготовленную легенду, внутренне вся сжимаясь от необходимости скрывать правду от родителей.

— Вот как. — Мама покачала головой и пошла ставить чайник на плиту. — Жаль, что не смогу с ним поговорить как следует.

Я взяла пирожок с тарелки и лениво откусила. Мм, с тыквой, мои любимые.

— Уилл выучил русский еще в школе. Всегда интересовался нашей культурой.

На самом деле Агнесса подарила нам возможность легко и просто выучить любые языки. Сейчас, во время обучения во французской бизнес-школе, это знание нам с Уильямом очень пригодилось.

В дверь позвонили. Мама подбежала к зеркалу, оправила блузку на груди, провела расческой по волосам и отправилась открывать. Видимо, волновалась перед встречей с моим мужчиной. Я отряхнула руки и пошла вслед за ней.

За дверью с букетом алых роз в руках ждал Уильям в безупречном костюме серого цвета на широких плечах, с приглаженными черными волосами. Невероятно красивый, мама так и застыла в дверях с открытым ртом.

Знаю, мама. На нашем потоке все женщины на него так реагируют. Хорошо, что у мужа давно выработался иммунитет, иначе я бы сошла с ума от ревности.

Наверное, Уильям тоже волновался, потому что вместо устного приветствия он наклонился и поцеловал маме руку. Вспомнил, что у нас так не принято, посмотрел на меня исподлобья виноватым взглядом, но мама так мило краснела и улыбалась. Я подошла к Уильяму и крепко обняла.

— Уильям Бестерн, очень приятно, — сказал он и легко склонил голову.

Не думала, что когда-нибудь представлю маме мужа из другого мира.

Последнюю пару месяцев мы проводили много времени в Фонтенбло в бизнес-школе, стараясь наверстать основы экономики, принципы развития бизнеса, способы ведения переговоров. Но главным для нас стала возможность наладить связи с лучшими специалистами и постараться переманить к себе.

Я стремилась кроме бурной жизни в бизнес-школе уделять время изучению структуры здравоохранения, так как давно решила для себя превратить общественное здоровье в свой личный проект.

Агнесса была только «за».

Но дома я снова становилась маленькой девочкой, которая не должна ничего решать, которая может просто свернуться на диване с книгой и с подсунутой мамой конфеткой. Я очень ценила возможность навещать родных, за нее я была особенно благодарна богине.

Из недр своей комнаты возник папа, услышав, что пожаловал гость. Одобрительно кивнул, увидев Уильяма в официальном костюме. Папа ценил серьезных людей.

Мама была полностью очарована Уильямом. Не сводя с него глаз, наливала чай в лучший сервиз и не решалась начать разговор.

— Я люблю вашу дочь, — без предисловия начал муж. — И пришел просить ее руки.

Струя чая разлилась по гранитному покрытию стола, мама замерла с непроницаемым выражением лица.

— И сколько, мм, вы знакомы? — спросил наконец папа, нахмурив брови.

— Достаточно, чтобы понять, что хочу провести с ней всю жизнь. Я неплохо обеспечен. — Тут Уильям подмигнул мне. — Обещаю сделать ее счастливой.

— Та-а-ак, — протянул папа и повернулся ко мне. — Доча, чего хочешь ты?

Я широко улыбнулась, наконец поняв, почему меня притянуло к Бестерну как магнитом. Да он же точная копия моего папы. Как можно перед ним устоять?

— Пап, я давно его выбрала.

— Что ж, тогда мы должны получше познакомиться, — хищно улыбнулся папа.

Уильяму тут же, не отходя от кухни, устроили подробный допрос с пристрастием. Муж и бровью не повел, на все вопросы отвечая с достоинством и выдержкой настоящего аристократа.

Я стояла тихонько в сторонке, наблюдала за ними, держа в руках чашку с чаем, и думала о подходящем моменте, когда осмелюсь сказать родителям, что они скоро станут дедушкой и бабушкой.