Мой одноклассник – бог бесплатное чтение

Глава 1

– Ле-е-е-е-е-е-еся-я-я-я-я! Если ты мне не поможешь – мне конец. Самый настоящий конец. Конец всех концов.

– Что у тебя случилось? – я отложила тарелку с фисташками, которые до этого ела.

– Мне нечего надеть на первое сентября! – простонала Ася.

Ася – это моя лучшая подруга. И завтра, 1 сентября – у нас начинается учеба в 10 классе, а значит – лето закончилось. Пришла пора учебников, тетрадок и прочих радостей школьной жизни. Я меланхолично водила кончиками пальцев по ковру, при этом неустанно зевая. Время Ася для своего звонка, как обычно, подобрала отличное – 23:45. Не то чтобы я рано ложилась спать, но ближе к ночи моя голова отказывается соображать. А подруга, похоже, предлагала мне нешуточный мозговой штурм.

– Ась, я не знаю…Как насчет твоего черного пиджака и такой же юбки в тон? И белая рубашка у тебя была.

Я съела еще одну фисташку. Орешки были мне вместо попкорна. Когда говорю с Асей, всегда хочется что-то жевать.

– Ну-у-у, – ныла подруга, – Пиджак на мне не застегивается! Отпадает.

– Оу! – пришлось мысленно вспомнить весь гардероб Аси – А как насчет того темно-синего платья с кружевом? Помнишь?

– Леся, я же была в нем на 1 сентября в 9 классе, – голос у подруги был трагический.

– А водолазка с жабо?

– Она порвалась.

Но я не собиралась сдаваться.

– Ммм…А как же белоснежная кофта с пышными рукавами и черные брюки? Они тебя всегда выручали на ваших семейных торжествах.

– Так одно дело посиделки с родственниками, а другое…

– Лесечка, – мама заглянула в комнату, – Ты спать собираешься? У тебя завтра школа, между прочим. Лето закончилось!

Можно было и не напоминать!

– Да, мам, – сказала я одними губами, – Ась, уже поздно…

– Я знаю, поздно! Уже слишком поздно, чтобы бежать в магазин и искать одежду. Леська, я такая дура! Надо было подумать об этом раньше…

– Асечка, не переживай, – я легла на кровать и прикрыла глаза, – Ты же только сегодня утром прилетела, когда тебе было? Тем более, это десятый класс, не одиннадцатый. Будет у нас еще первое сентября.

– Будет, потом! А меня интересует сейчас! Ладно, я что-то разнылась…Ты-то как лето провела?

– Я же рассказывала, – подавила зевок, – Была в Хельсинки у папы и Леши. Брат довольный, как сто китайцев, уговаривал меня поступать в местный университет. К бабушке тоже ездила, отдыхала на даче. Ничего такого.

– Ну ты даешь, Леська! Ничего такого! – заорала Ася, да так, что мне пришлось отодвинуть телефон от уха, – И что ты?

– Ничего. Там видно будет. Ты же знаешь, с языками мне тяжело. Это Лешка тот еще полиглот. Я пыталась учить финский, но там все так сложно! Моя бабушка, которая папина мама, отлично говорит по-фински, но это лишь потому, что мой дедушка был финном.

– Это все так мелодраматично, Леся, – протянула Ася, – Твои предки далекие викинги!

– Хм, а также у нас есть кровь русских, поляков, украинцев и других не менее интересных народов, – захихикала я.

– А что твой брат, он не хочет вернуться?

Я замялась. Так получилось, что наши родители сейчас хоть и в браке, фактически не видятся. У папы свой ресторан в Хельсинки, мама работает в архитектурном бюро здесь, в Питере. Леша, мой младший брат, учился в Хельсинки, с детства проводил там бо́льшую часть своей жизни. Почему я училась в России, а мой брат в Финляндии? Наверное, это был очередной родительский компромисс. А может, они были не в восторге от российской системы образования, и решили хотя бы младшего ребенка отдать в нормальную финскую школу. Или дело в наших характерах? Мне тяжело даются перемены, я десять раз подумаю, прежде чем на что-то решусь, а мой брат Леша…Он ничего не боится. Хотела бы и я быть такой же смелой. Мы скучаем друг по другу. И, конечно, часто видимся, благо, ехать не так далеко. Санкт-Петербург находится на расстоянии от Хельсинки примерно 300–400 километров, в зависимости от того, как ты туда едешь и каким транспортом пользуешься.

Ситуация у нас необычная. Не каждая семья живет на два дома. Родственники с маминой стороны отказываются это принимать, особенно бабушка Тая, у которой я гостила на даче этим летом. Мол, как это так, один ребенок в России, а другой в Финляндии? И не связано ли это со стереотипом, что финские отцы отнимают своих детей у русских женщин? Хотя папа наполовину только финн, моя бабушка – русская, а вот дедушка стопроцентный финн. Во время революции бабушкины родители жили на территории современной Финляндии, там они остались уже после того, как страна окончательно отделилась от России. Родили мою бабушку, а та встретила дедушку, появился мой папа…

– Какое там. Он уже так привык, и слышать не хочет. Даже глухим иногда притворяется, когда я говорю с ним по-русски – пожаловалась я.

Любимый брат в одно время вознамерился подтянуть мой английский, поэтому общался со мной исключительно на нем. Я все понимала, но отвечала по-русски, мне так было проще. Ну и чтоб позлить братца, куда же без этого?

– Вот хитрец! – хмыкнула Ася, – А мама твоя?

– Ты же ее знаешь, она кремень. Общается с Лешей по скайпу, вотсапу…Во всех доступных мессенджерах. Теперь она даже рада, что он получает финское образование. Говорит, по сравнению с их системой, наша – обнять и плакать.

– По-любому! Завтра вот будем…обнимать и плакать! Кстати, Лесечка, – голос Аси стал коварным, – А как там поживает твой Карлсон?

– Ася! – я засмеялась, – Ну почему Карлсон-то?

– Ты говорила, он швед!

Я смутилась.

– Ну да, швед. Его Ларс зовут. Его папа и мой деловые партнеры по бизнесу. Ларс тоже приезжает в Хельсинки только на каникулы. А так в Стокгольме живет. Мы переписываемся на плохом английском, и все.

– Это не помеха для вашего династического брака.

– Аська! Мы пока только дружим и все. Вряд ли между нами что-то возможно.

– Для истинной любви нет преград! Тем более, судя по фотке, Ларс очень горячий! Настоящий викинг! И почему европейские мужчины одеваются так модно? Не то, что наши!

– Подумаешь, красивые вещи, – я закатила глаза, – Важнее другое.

– Ой, Леська! Все тебе не так и не эдак! – проворчала Ася, – Тащи в Питер своего викинга! Прогуляетесь тут, белые ночи ему вскружат голову, и он откроет тебе свою скандинавскую душу.

– Ларс был как-то в Москве, ему не понравилось. Говорит, Россия – дикая страна.

– Интересное кино! А тебя он тоже дикой считает? – возмутилась моя патриотичная подруга.

– Не спрашивала, – я закусила губу, – Наверное, из-за финских корней, я кажусь ему достаточно цивилизованной.

– А потенциальной свекрови? – игриво уточнила подруга.

– Ася-я-я, – застонала я, – Ты когда-нибудь перестанешь сводить все к отношениям?

– Ни-ког-да! – торжественно пообещала моя неугомонная подруга, – Нет, мне правда интересно!

– Мы с ней нормально общаемся. Очень активная женщина. Помогла мне выбрать наряд на 1 сентября. Она обожает шопинг, за несколько дней до моего отъезда вытащила меня на этот спринтерский забег по магазинам. За ней было не угнаться, ни мне, ни продавцам-консультантам.

– Везет! – с плохо скрытой завистью протянула подружка, – Вы с ней так хорошо ладите?

– Ну такое…Думаю, ей в тот день не с кем было пойти. А тут я, она меня с детства знает.

– И что купили?

– Черные брюки и белый топ из легкой ткани…Очень приятная к телу. Увидишь завтра. На сцене будет смотреться нереально!

– Что, Вера Сергеевна опять запрягла тебя выступать на 1 сентября? – хихикнула Ася.

– Ага, счастье привалило, – я съела очередную фисташку, – С 7 класса, как я случайно спела вместо Стефании в нашем спектакле, Вера Сергеевна не дает мне покоя.

– Лесенок, у тебя правда такой приятный голос…Ты не собираешься после школы поступать в консерваторию?

– Чтобы мне еще и там надоедали нотами? – съязвила я, – Музыка и пение –  просто развлечение.

В этом я кривила душой. На самом деле, мне нравилось петь. Когда никого не было дома, я брала расческу или мельницу с приправами и пела. Воображала, что передо мной микрофон, а кухня или комната – большой зрительный зал, в котором сидят фанаты, ловящие каждое мое слово. Было бы здорово стать по-настоящему известной певицей! Только вот я знаю, что чудес не бывает, и в наше время пробиться на сцену непросто. Так что я не позволяла себе мечтать о подобном.

– Эх, Леська! Я б с твоими данными уже выступала на Евровидении и давала интервью, – размечталась  честолюбивая подружка, – Что  поешь на этот раз?

– Хотела предложить современные песни, но ты же знаешь, Вера Сергеевна поклонница старой доброй классики. Хорошо хоть не заставила петь «Что такое осень».

– Ты ее пела уже в том году, – напомнила моя главная фанатка, – А самое лучшее – это «Солнечный круг».

Снова съела орешек. Хрум. Хрум.

– Не напоминай. В этот раз у Веры Сергеевны было какое-то странное настроение, она отправила мне песню Алсу «Осень – это сны листопада».

– И что с ней не так?

– Да с ней-то все так, не очень сложная. Там есть строчка: «Осень и любовь ходят рядом». Надеюсь, это не слишком для наших чопорных учителей.

– Наверное, классная представила, как красиво ее пропоет симпатичная девчонка, – коварно сказала Ася, – Твой бывший не выдержит: белый топ, песня Алсу…

Я чуть не подавилась фисташкой.

– Мы с Андреем расстались по моей инициативе, вообще-то.

Андрей был нашим одноклассником, считался самым красивым парнем класса и школы. Высокий, обладающий спортивной фигурой, а также чувством юмора и добротой. Он  был капитаном  футбольной команды, а еще умел играть на пианино и занимал первые места в олимпиадах по математике. В общем, не парень, а мечта, таких уже пора заносить в Красную книгу.

Конечно, все были без ума от подобного набора качеств, и засматривались на каштановые короткие волосы, глубокие зеленые глаза и мощные натренированные руки. Ну а когда Андрей улыбался…Что ж, даже самые старые учительницы краснели и смущались, как школьницы. Меня это повальное увлечение не затронуло. Мне было чем заняться: учеба, пение, поездки в другую страну…В общем, не до отношений. По всем законам добра и красоты, именно это во мне Андрея и привлекло. Ну а потом все завертелось…Мы встречались несколько месяцев, этим летом я решила расстаться, потому что чувства угасли. А сейчас я поняла, что их и не было вовсе, тех чувств. Андрей тогда на удивление спокойно это принял, но не знаю, как мы встретимся в первый учебный день. При мысли об этом меня передернуло.

– Ох, Олеся, – тоскливо протянула Ася, – Ты красивая, умная, веселая. Умеешь петь, катаешься в Хельсинки как к себе домой. От тебя без ума самый красивый парень в школе, а еще симпатичный швед тоже проявляет внимание! И что тебе все не так?

– Да все так, так, – заверила я ее, – Свет клином на Андрее или Ларсе не сошелся. Вообще не вижу смысла в отношениях. Если и встречаться, то с тем, кто тебе точно нравится. И в ком ты уверен. Тот, с кем это будет по-настоящему и серьезно. Зачем размениваться на мелочи?

– Заговорила прямо как Стефания…Интересно, а в чем она пойдет?

Стефания – наша общая подруга, мы дружим все вместе с начальной школы. Нам привычнее обращаться к ней Стеф или Стефани. Только не Степанида или Стеша. А то некоторые умники и так обращаются.

– Позвони ей, – предложила я. Фисташек больше не осталось, я медленно гоняла крошки по дну тарелки.

– Точно! Стефи я еще не звонила! – осенило Асю, – Тем более, она в такое время еще не спит!

Я довольно улыбнулась, и тут же услышала, как в мою комнату снова стучит мама:

– Олеся!

– Ой, Аська, все! На меня уже орут.

– Да, давай, до завтра!

– Пока.

Мы закончили разговаривать. Телефон почти разрядился, я поставила его на зарядку. Он довольно мигнул мне красным индикатором.

Расстелив постель, я взяла тарелку и унесла ее на кухню. Мама как раз сидела за столом и ела йогурт.

Нам все говорят, что мы с мамой похожи. Обе невысокого роста, у нас одинаковая форма лица – почти круглое, но скулы острые, отчетливо выраженные. Обе кареглазые, и у нас одна и та же походка. Однако у мамы волосы черные и кудрявые, густые, она собирает их в затейливые пучки, иногда для которых в ход идут карандаши с рабочего стола. Мне тоже нравится собирать волосы в пучок, только в более аккуратный. Я шатенка с золотыми переливами волос на солнце, выглядит это красиво, поэтому никогда не думала о том, чтобы перекрашиваться.

По фигурам мы тоже разные – мама худощавая и маленькая, я же не худая, но и не толстая, среднее нечто. Мама часто кутается в большие кардиганы крупной вязки, обязательно – с этническими мотивами. А еще она носит квадратные очки в красной оправе. Эта женщина выглядит невероятно стильно по сравнению с другими мамами нашего класса, и это еще один повод ею гордиться. Я не такая заметная, в одежде предпочитаю более сдержанные оттенки и фасоны, ближе к классике. Мне нравится женственный стиль и платья, хотя когда никто не видит, я надеваю любимые худи и напоминаю самой себе спортсменку из массовки американского фильма.

– Долго вы болтали с Асей, – мама отставила йогурт в сторону.

– Ты же знаешь ее – она всегда так много говорит, – хмыкнула я, ополаскивая тарелку – Да и мы давно не общались.

– Ну, ничего, у вас весь учебный год впереди, – заверила мама, поправляя пышную копну иссиня-черных волос, – Как себя чувствуешь?

– Нормально, – я пожала плечами, – Неохота в школу. Кажется, она никогда не закончится.

– ЕГЭ еще не скоро, последний беззаботный год. Уверена, он пройдет у тебя отлично!

– Надеюсь на это, – я криво улыбнулась, – Пойду в душ и спать.

Мама кивнула, массируя голову кончиками пальцев. Очки лежали рядом на столике, глаза были закрыты.

– Все нормально?

Она потерла виски, несколько раз моргнув:

– Да, Лесечка. Спать хочу. Так что долго не мойся.

– Договорились, – хмыкнула я.

Хорошо все-таки, когда в доме лишь две женщины, ванна только в нашем распоряжении! Сегодня придется обойтись без привычной спа-программы с морской солью. Нежась под горячей водой из душа, я тихо напевала строчки песни, стараясь не забыть слова. Волнение лишнее, я все помню. Да и это обычное школьное выступление, не первый раз я пою на первое сентября. Надеюсь, завтра все пройдет в лучшем виде!

Вернувшись в комнату, я приоткрыла окно, впуская последние ускользающие дуновения августовского ветерка. Подо мной были верхушки деревьев, закрывавшие ярко-красные качели с желтыми облупившимися столбами. Карусель с четырьмя стульчиками издавала редкий протяжный скрип,  ему отвечал шелест листьев.

Небо уже было темным и мрачным, лишь несколько звездочек подмигивали мне из далекого космоса. Я читала, что зачастую мы видим сияние уже погасших звезд – до нас их свет доходит с опозданием.

Постояв так еще пару секунд, с надеждой вглядываясь в бесконечность над головой, я повернула оконную ручку и отправилась в постель.

 Надеюсь, я не просплю торжественную линейку и свое выступление!

Глава 2

Утром пришлось встать пораньше – умыться, накраситься, переодеться, сделать на голове сносную прическу. Последнее у меня не получалось – руки дрожали, пряди норовили выскользнуть из пальцев. Вся комната пропахла лаком для волос и моим волнением. И почему, когда остаешься дома, твои локоны лежат как надо, а стоит собраться выходить – и на голове у тебя черт-те что?

В итоге мне удалось сделать аккуратный пучок. И все равно, я продолжала критически рассматривать себя в зеркале, поворачиваясь то одним боком, то другим. С этой прической и в белом топе с брюками я отчего-то напоминала самой себе певицу из далекого прошлого. Виной этому был мой уставший взгляд – словно я прожила не шестнадцать лет, а гораздо больше. Я провела пальцами по щекам, повертела головой. Выгляжу симпатично для той, кто отправляется на каторгу под невинным названием «школа».

Конечно, со всеми этими сборами я уже немного опаздывала – часы показывали без пятнадцати десять, у меня было мало времени. Мама застала меня уже в коридоре, я надевала черные туфельки на небольшом каблуке.

– Леся, какая ты красивая! – восхитилась мама.

– Спасибо. Не слишком броско? – я озабоченно покрутилась у зеркала, рассеянно перебирая  легкую ткань топа. Практически невесомая, цвета молочного суфле, она приятно льнула к коже и дарила ощущение воздушности.

– Нет, в самый раз, тем более, для сцены! Жаль, не смогу пойти, полюбоваться на тебя, мне скоро на работу ехать, – мама молча наблюдала за мной. Она была в своей обычной одежде – оранжевый кардиган, белая футболка, небрежно поднятые наверх кудрявые волосы. Хотела бы я выглядеть так же хорошо и при этом ничего не делать!

– Что ты! Было бы, на что смотреть. Я тебе потом, специально спою, если хочешь.

– А давай, – легко согласилась мама, – Тем более, вечером позвонят папа, Леша и бабушка, они тоже захотят послушать!

– Ну, если правда захотят, – я потянулась обнять маму, – Все, побежала, а то опоздаю на собственное выступление!

– Удачи, заинька моя, – мама поцеловала меня в лоб.

Я быстро спустилась по лестнице (насколько позволяли каблуки), втыкая в уши наушники и включая музыку. Мне необходимо расслабиться перед последними мгновениями свободы.

Чтобы сократить, я прошла через двор и вышла на проспект, по которому гоняли машины и торопящиеся на работу пешеходы.  Холодный, уже осенний ветер, бросился ко мне навстречу, я поморщилась, тело тут же покрылось мурашками. В одном топе я мгновенно замерзла. Надо было брать куртку. Забыла, в каком городе я живу – у нас тут редко  бывает солнце.

Мне навстречу шагали первоклассники в умилительных пиджачках, как у взрослых, и с портфелями и рюкзачками больше самих детей.  А еще были букеты. Розы, гортензии, тюльпаны, гладиолусы, герберы, гипсофилы и другие. Ярко-красные, белые, розовые, желтые, охристые.  Я цветы купить не удосужилась, это дело младших школьников. На свой первый день в первом классе я тоже гордо несла букет с отвратительными желтыми цветами, который мама купила в переходе, потому что напрочь забыла об этом накануне. У меня тогда ужасно болела голова от хвостиков, и я мечтала лишь о том моменте, когда смогу снять резинки. Будто это было только вчера! А сейчас я уже в старшей школе, десятый класс…Еще два томительно долгих года, и больше не придется ходить в школу! Неизвестность меня пугала, и я по-новому, с завистью, посмотрела на гордо шагающих мальчиков и девочек вдвое ниже меня.

В наушниках играла песня «The Unforgiven», и мне почему-то было особенно грустно идти под нее. Да, десятый – это не выпускной класс, в этом году можно расслабиться. Но решать насчет вуза все равно рано или поздно придется. Знаю, родители хотели, чтобы я пошла на рекламу или управление персоналом, или туризм…Что дало бы мне возможность помогать с рестораном. Все эти специальности, кроме туризма, я считала скучными и сложными. Да и не хотелось быть привязанной к бизнесу отца. Хотелось добиться всего самой. Найти свое дело, от которого будут гореть глаза. Жаль, что кроме пения, у меня нет никаких талантов.

Поставила на повтор песню Алсу, которую предстояло сегодня исполнить. Надо бы еще раз на всякий случай повторить. Только певица дошла до второго припева, как из-за угла показалось четырехэтажное здание. Оно так и отдавало белизной, в школе недавно был ремонт. Какие-то окна были еще темны, а в некоторых уже горел свет, там готовились встречать учеников.

Решительно обогнув школу, я приблизилась к главному входу. Сегодня ворота открыты, площадка  полна детей самого разного возраста. Смешнее всего первоклашки – настороженно смотрят на всех, жмутся к родителям, а рюкзаки с героями и принцессами слишком тяжелые и непривычные, тянут назад при ходьбе.

Ребята из пятых и шестых классов шумели больше всего, их классные руководители старались  утихомирить учеников. Девочки из девятых и восьмых классов стояли в обтягивающих юбках и блузках, накрашенные как на церемонию вручения Оскара. Мальчики рядом с ними смотрелись как надоедливые младшие братья, которые не могут усидеть на месте.

А вот и наши десятые классы. Своих я отыскала по мельтешащей между учеников Вере Сергеевне, в бледно-розовом брючном костюме. Она напоминала зефирку  пышными белокурыми волосами и своей любовью к розовому цвету.  Кроме того, от нее всегда пахло чем-то сладким. И губы она красила ярко-розовой помадой, напоминающей глазурь на торте или пирожных.

– Леська, Леська! – Ася, увидев меня, тут же бросилась мне на шею этаким дружелюбным ураганчиком. Подруга была в белой футболке и черных брюках – просто, почти официально, и смотрится хорошо. Рада, что вчерашняя драма так и не разыгралась уже здесь.

– Красотка, Асечка!

Я крепко обняла подругу.  Она была выше меня на несколько сантиметров, у нее были длинные прямые черные волосы и круглое, добродушное лицо. Кроме того, Ася была весьма фигуристой девушкой, хотя сама считала, что ужасно толстая.

– Привет, Олеся.

Бледной тенью к нам скользнула Стефания. Вот уж кто был полной противоположностью моей лучшей подруги, так это она. Если Ася была болтливая и эмоциональная, Стеф, наоборот, мало говорила, у нее был тихий, абсолютно бесцветный голос. Пожалуй, она и сама была почти призрачной – светлые волнистые волосы, льдистые голубые глаза, бледная кожа, одевалась всегда в оттенки черного, серого или белого. То ли снежная королева, то ли лесная нимфа. И интонации такие задумчивые, холодные… И если моя дорогая Ася была прагматиком до мозга костей, то Стеф вечно витала в облаках и думала об эфемерных мирах.

– Привет, Стефани, – я улыбнулась и осторожно обняла ее. В отличие от Аси, она была очень худой, когда обнимаешь ее, чувствуешь все кости, которые дружелюбно врезаются в тебя.

– О, вот она где! Виртанен! Олеся Виртанен!– Вера Сергеевна пробиралась к нам через оторопевших одноклассников, усердно работая локтями – Только тебя мы и ждали! Ты помнишь про выступление? Пойдешь сразу после слов директора! Минусовку включат!

– Спасибо, поняла, – пробормотала я.

– Итого,– Вера Сергеевна достала свой блокнот и пометила в нем ручкой, – Все 22 ученика на месте.

– 22? – я повернулась к Асе, – Нас вроде было 21?

Знаю эту цифру, потому что одно время замещала нашу старосту Марину.  Список с фамилиями я заучила наизусть.

– У нас новенький! – классная даже приосанилась от гордости, – Он приехал к нам по обмену из другой страны, так что будьте с ним приветливее, девочки!

Она тут же упорхнула к сцене розовым облачком.

– Симпатичный иностранец? – шепнула мне Ася, – Да все девочки окружат его лаской и вниманием! Вера Сергеевна может не волноваться.

– Вы его видели? – я огляделась, поправляя волосы, выбившиеся из пучка.

– Такой симпатичный, – прошептала мне Ася, – Посмотри,  стоит в конце самом. Ты сразу поймешь, что это новенький.

– Он напоминает прекрасную античную статую работы Микеланджело, – вдохновлено включилась Стеф в наш разговор.

– Тоже из мрамора и молчит? – поддела я подругу, прекратив высматривать иностранца. В конце концов, мы будем учиться вместе, еще увижу его.

– Ты как обычно, Олеся, – закатила глаза Стеф.

– Она у нас та еще язвочка, – хмыкнула Ася, обняв меня за плечи, – Налево не поворачивайся, там Андрей, пялится на тебя.

– Спасибо за предупреждение, – я посмотрела направо и тут же увидела новенького. Девочки были правы, его сложно с кем-то спутать. Как и положено всякому порядочному иностранцу, он обладал легким загаром, который подчеркивала строгая белоснежная рубашка. На правой руке часы, как у бизнесмена, и такой же кожаный портфель. Парень не был похож на десятиклассника, скорее на студента, которого случайно отправили учиться в школу. Светлые волосы были небрежно растрепаны, взгляд строгий. С моего места не разглядишь, похоже, у него серые глаза. К нему подошла наша староста, Марина, и, активно жестикулируя, начала рассказывать о  школе . Марина похудела и покрасила волосы в каштановый, и выглядела в целом неплохо в брючном костюме почти как у Веры Сергеевны, только черного цвета. Новенький вежливо кивал, взгляд его блуждал в пространстве. Да, Марину не переслушать, охотно его понимаю. Я еще раз вгляделась в лицо парня, линию скул. Мужественный крепкий подбородок и правда наводил на мысли об античных скульптурах, как и сказала Стеф.

– Красавчик, – небрежно заметила я, – Как его зовут?

– Фред Лайтхарт, – Ася тоже посмотрела в его сторону, – Не знаю, откуда он, надо будет выяснить. Гляди, Марина и ее подружки времени зря не теряют. Вьются над ним, как мухи над дерьмом.

– Ася! – я прикрыла рот рукой, не сдержавшись, фыркнула, – Только ты могла так сказать!

– Сравнила бедного человека с…, – Стефани не стала произносить столь мерзкое для ее ушей слово.

– Ой, да ладно вам! – беспечно отмахнулась Ася, – Пока вы тут кудахчете, этого красавчика уведут!

– Ну и пусть. Марина хоть добрее станет, – я бросила еще один взгляд на Фреда, окруженного женским вниманием, но по его сосредоточенному лицу и при этом рассеянному взгляду было не ясно, нравится ему общение или нет.

– Я бы тоже не прочь с ним побеседовать, – Ася игриво задвигала бровями.

– У тебя же есть парень! – ужаснулась добропорядочная Стеф.

– Ой, парень сегодня есть, завтра нет! – отрезала лучшая подруга, – Тем более, он ничего не пишет, может, мы уже и не встречаемся.

Стеф лишь утомленно прикрыла глаза рукой. Ася же начала проталкиваться к новенькому, вокруг которого, как у солнца планеты, вертелись другие одноклассницы.

Я хотела спросить у Стефании про лето, как директор начал свою речь. А это значит, мне надо потихоньку продвигаться к сцене.

К несчастью, на моем пути возник Андрей. В темно-коричневом костюме бывший парень выглядел как герой сериала «Острые козырьки», только кепи не хватает. От неожиданности я замерла, глядя прямо на него, не решаясь что-либо сказать.

– Привет, – он поздоровался первый, внимательно рассматривая меня. Я предпочла сосредоточиться на его галстуке в мелкий рубчик.

– Привет, – ответила я как вежливая девочка.

– Отлично выглядишь. Лето прошло хорошо?

– Да, спасибо. Мне надо идти, скоро выступать.

Андрей  запрокинул голову назад и засмеялся:

– Опять Вера Сергеевна припахала? Распеваться будешь? Или сырой желток пить? Что там делают певцы для улучшения голоса?

– Тренируются, – бросила я, – А желток я предпочитаю есть.

Провожаемая заинтересованным взглядом бывшего парня, я гордо прошествовала к сцене.

И вовремя. Директор звучно объявил:

– А сейчас перед нами выступит ученица десятого «Б» класса Олеся Виртанен с песней Алсу  «Осень – это сны листопада». Поддержим!

Я поднялась на сцену, оглушенная звуками бурных хлопков. Громче всех  аплодировал, конечно, мой класс. Приняла микрофон из рук директора и глубоко вздохнула, стараясь смотреть вдаль, в воображаемую точку на горизонте, это всегда помогало справиться с волнением. Заиграла вступительная музыка, я невольно посмотрела на свой класс. Ася радостно улыбалась, Стеф спокойно глядела на сцену, Андрей чуть склонил голову набок, все его внимание тоже было приковано ко мне.  А потом я столкнулась с пристальным взглядом новенького. Теперь он не казался мне отстраненным или бесстрастным. Наоборот,  будто обрел фокус. От этого открытия мой голос на первой строчке дрогнул. Прекрасно, самое время стоять и блеять, как овечка!

Но стоило мне окунуться в музыку, как все волнение ушло. Я растворилась в песне и своем голосе. А на припеве смотрела на Андрея и Фреда. Музыка и слова лились легко, сплетаясь в нужных моментах. Глаза закрылись сами собой.  А рот наоборот, открывался так широко, чтобы как можно больше звука вышло в этот холодный сентябрьский день.

И тут хмурое небо, наконец, прояснилось, мне в лицо засветило солнце, даря последнее летнее тепло. Я зажмурилась от яркого света, продолжая петь: «Осень и любовь ходят рядом. Где-то рядом, с нами рядом. Это сон для него, для него одного, только он еще не знает ничего». Андрей довольно улыбался,  возможно, думал, что я обращаюсь к нему и пою для него. Или гордился. Кто знает. А я… Я просто пела, вытягивая слова, проживая эту маленькую историю, наслаждаясь собственным голосом. Забывая о том, что на меня смотрит примерно пятьсот человек.  Нежно улыбаясь, я прошептала последние слова песни в микрофон. Музыка закончилась, тут же мой десятый «Б» взорвался оглушительными аплодисментами, Ася и Андрей кричали больше всех.

– Спасибо Олесе, – директор подошел ко мне и кивком показал, что я могу уходить.

Я быстренько спустилась и вернулась к своим. Там меня уже встречали Ася и Стеф.

– Леся, высший класс! – девочки обнимали меня, довольные  выступлением, утыкаясь в плечи и волосы, я гладила их по спине, и как никогда чувствовала их поддержку. Какое счастье, что у меня есть мои подруги! С ними учебный год никак не может быть наказанием.

Андрей ничего не сказал, только  показал большой палец. Я добродушно улыбалась им всем, чувствуя невероятное тепло в груди. Хоть я всегда ворчу, когда  просят спеть,  зато потом накрывает такое счастье, которое ни с чем не сравнится. И хочется повторять выступление снова и снова, пока горло не заболит.

Наконец, можно было расходиться по классам. По традиции первоклашки первые заходили в школу. Я чувствовала себя древней старухой, у которой уже вся жизнь позади. А у этих малышей все впереди.

Сегодня у нас должны были быть два урока русского, но Вера Сергеевна (она же наша классная, она же учитель русского языка) заявила, что через час у педагогов важное совещание, и одного урока не будет. Вместо него пройдет классный час, на котором расскажут, что нас ждет в новом учебном году. Всех это устраивало.

По традиции мы с Асей шмыгнули на нашу любимую третью парту во втором ряду. Стеф села за нами – она уже привыкла, что мы всегда садимся вместе. Вот в чем минус дружбы втроем – за партой всего два стула, и вам приходится решать, кто и с кем сядет. Для третьего человека это всегда очень обидно.

Однако Стефания не проронила ни слова. Все ребята рассаживались, я молилась всем богам, чтобы Андрей не сел позади меня. Но он сел за одну из первых парт, и я облегченно выдохнула. Кажется, на линейке он понял, что я не горю желанием с ним разговаривать. Этого я и добивалась, ни к чему мне с ним новые сложности. Последним в класс зашел Фред. Единственное свободное место оставалось рядом со Стеф, туда он и сел.  Я почувствовала странное оцепенение, когда он оказался так близко, за моей спиной. Что меня так взволновало? Подумаешь, симпатичный новенький.

– Начнем с новостей нашего класса.  У нас новый ученик, – Вера Сергеевна гордо задрала подбородок, – Фред, подойди ко мне.

Все взгляды опять были обращены в сторону таинственного новенького. Он двигался легко и уверенно, и улыбка у него была такая приятная, мягкая и спокойная, что не очароваться им было решительно невозможно. Я  старалась не смотреть на него.

– Фред Лайтхарт приехал к нам из Америки, где жил и учился долгое время. Расскажи нам о себе, Фред!

 Вера Сергеевна смотрела на парня с таким живым интересом, что сразу стало понятно – она спрашивает не столько для нас, сколько для утоления собственного любопытства.

– Спасибо. Мы переехали в Россию из-за папиной работы. До этого я часто бывал здесь, моя мама – русская. Так что я хорошо знаю язык.

– Ты великолепно говоришь  без акцента, – согласилась учительница русского языка, – Как так получилось?

Лайтхарт непринужденно пожал плечами. Обычно другие люди, стоя у доски на виду у всего класса нервничают. Не знают, куда деть руки, говорят тише или громче обычного, заикаются, вжимают голову в плечи. Новенький был совершенно спокоен. Спина ровная. Смотрит  на всех так, словно классный руководитель. Стояла тишина – Фреда все хотели услышать.

– Лет до шести мы жили в Москве, потом переехали. Я летал в Россию каждое лето и общался с мамиными родственниками. Моя мама выбрала именно эту школу, поскольку сама здесь училась.

– Да ты что! – всплеснула руками Вера, – А фамилия как? Я, конечно, еще не работала в те годы…

– Тут  не осталось никого, кто мог бы вспомнить.

– Да, за эти годы чего только не было! А ведь раньше школа находилась на Васильевском острове! Это последние десять лет мы в новом здании…Ладно, садись на место, чувствуй себя как дома. Класс у нас дружный, Марина – староста, обращайся к ней по всем вопросам.

Лицо вечно  недовольной всем Марины просияло, и она благосклонно улыбнулась новенькому. Тот прошел мимо меня, и я снова почувствовала непонятное напряжение. Будто меня волнует, что он прошел мимо. И был так близко, что мог случайно задеть.

Это все из-за его располагающей к себе внешности. Правильные черты лица, уверенность, никаких резких и суетливых движений. Улыбка добрая, зубы ровные и красивые. Выглядит взрослее наших мальчиков, что дает повод обратить на него внимание.

Это только внешность, оболочка. А что скрывается за ней – непонятно.

–…И, конечно, не будем забывать об экзаменах, к которым начнем готовиться уже сейчас! – заливалась соловьем Вера Сергеевна. Обожаю эту женщину, она всегда улыбается, даже когда говорит о неприятных вещах.

– А чего мы не начали подготовку с пятого класса? – прошептала Ася, – Или с первого? Чего уж там!

Я согласно хмыкнула. Тут до меня долетел обрывок разговора Стефании и Фреда.

– Так ты рисуешь? – его голос был негромким, мелодичным и плавным, хотя он не пел.  Внезапно захотелось, чтобы  попробовал спеть. Должен красиво звучать, с переливами и бархатом, чувственно и мужественно.

– Немного, – я едва разобрала это слово Стеф, – Увлекаюсь повторяющимися рисунками.

– Орнаменты – это всегда красиво, – уважительно произнес новенький.

– Мои любимые – ар-нуво и китайские! Такие причудливые! – восхищенно зашептала подруга.

У них завязался легкий разговор о модерне. Ладно Стефи, которая мечтает стать художницей, она знает об этом все. Новенький тоже сведущ в мире искусства?

Не одна я невольно подслушала их разговор. Ася  шепнула мне на ухо, очень тихо:

– А новенький-то не промах, запал на нашу Стеф!

– Они знакомы меньше часа, – прошипела я в ответ.

– Значит, любовь с первого взгляда! – не сдавалась Ася, – Подруга наша так и щебечет, никогда не слышала, чтобы она так много разговаривала.

Я не удержалась и хохотнула. Тут же столкнулась с укоризненным взглядом Веры Сергеевны и приумолкла.

– Стефания, эти девушки впереди – твои подруги? – услышала я вопрос Фреда. Физически ощущала взгляд новенького на моей спине. Обернуться или притвориться, что не услышала? Круча синюю ручку в руках,  посмотрела на Асю. Та, похоже, была поглощена темой школьного обмена, о котором говорила Вера Сергеевна.

– Да. Справа Ася, слева Леся, – коротко рассказала  Стеф, – Можешь сокращать мое имя до Стеф или Стефи.

– Это Леся пела на сцене? – уточнил Фред.

– Да. Она давно вокалом занимается, – услужливо объяснила подруга.

Я предпочла сделать вид, что слушаю классную.  Весь остаток урока я записывала расписание на ближайшую неделю, а еще отметила для себя несколько школьных проектов, в которых я хотела бы принять участие. В нашей школе к этому относились серьезно.  Кроме того, у нас новый учитель истории и новый учитель музыки, последний собирает школьную группу. Все это напомнило мне сериал «Ранетки». Только у нас будет скука,  и под заманчивым словом «группа» наверняка прячется «ансамбль народной песни», который давно хотели сделать в качестве электива.

Прозвенел звонок – первый в этом учебном году! Я с наслаждением встала, лениво потягиваясь, подставляя лицо лучикам солнца, пробравшимся сквозь шторы.  Как приятно, что обычный питерский осенний апокалипсис с дождями и ветром случился не в этот день! Можно еще немного порадоваться теплу и солнышку.

– Олеся, – это был голос новенького. Я резко развернулась, мы чуть не столкнулись носами.

– Извини, – я поспешно сделала шаг назад, глядя в его глаза цвета дождливого питерского неба. Парень слабо улыбнулся и произнес, поправляя лямку своей сумки-портфеля:

– Извини, если напугал. Я Фред, новенький. Хотел сказать – мне очень понравилось, как ты пела.

Он произнес это так проникновенно, что я мгновенно смутилась, хотя робкой или стеснительной меня не назовешь. И какой же мелодичный у Лайтхарта голос! А глаза глубокие и мудрые, совсем не как у школьника.

– Спасибо, – я неловко улыбнулась в ответ, поднимая сумку с парты.

Кажется, он хотел еще что-то сказать, даже приоткрыл рот. Но тут Стеф отвлекла его вопросом, и он повернулся к ней, чтобы ответить.

А меня Ася уже тащила в сторону раздевалки.

– А как же Стеф? Ее ждать не будем?

– Подруга, у нее есть дела поважнее, чем есть с нами в Макдональдсе!  Погляди на них!

Стеф и новенький вышли из класса последними и неспешно двинулись в сторону лестницы. Фред с улыбкой смотрел на Стефанию и кивал, а она активно изображала руками нечто прямоугольное. В общем, идиллия.

– Она не обидится, что мы ее не позвали?

– Она обидится, если мы подойдем прямо сейчас и испортим ей всю малину!

– Если обидится, ты ей все объяснишь!

– Легко!

Мы с Асей вышли из школы и направились в сторону торгового центра у метро. Купили бургеры с картошкой и сели прямо рядом с окном.

Болтали, смеялись, грустили из-за надвигающихся уроков и домашних заданий, но были рады тому, что пройдем этот ад вместе. Если и есть на Земле что-то вечное, так это наша дружба. Ася тот самый человек, который всегда рядом, поддержит, насмешит и покажет, что все проблемы решаемы. А уж ее оптимизма с лихвой хватит на целый класс.

 Вечером меня ждал скайп с папой, братом и бабушкой. Они все поздравляли меня с новым учебным годом и желали удачи, особенно с алгеброй и геометрией – самыми ненавистными предметами.  Бабушка передала привет от Ларса, который заходил к ней пару часов назад. Интересно, почему мне ничего не писал?

Я несколько раз обновляла ленту в фэйсбуке, ожидая красной иконки нового сообщения. Кажется, я единственная из своего класса провожу времени больше в этой соцсети, чем в любой другой.

Посмотрела страничку Ларса. На главной фотографии он стоял, опираясь на каменную набережную в Стокгольме. В белой футболке и джинсах, демонстрируя свои мускулы и поистине скандинавскую красоту.

С тяжелым вздохом я вышла из интернета. Завтра надо встать в 8 утра, после сбитого летнего режима это пытке подобно.

Глава 3

Конечно, я чуть не опоздала. Одеяло обволакивало уютным коконом и не хотело отпускать. Мне тяжело ему сопротивляться. Ведь все лето я ложилась и вставала тогда, когда хотела. Дико разболелся живот, и я с трудом доковыляла до школы. Весь первый урок (алгебру) сонно клевала носом, притворяясь растением. Аська то и дело пихала меня локтем, чтобы я совсем не распласталась по парте. Было от чего. Недосып, тянущий живот и каркающий голос математички – так выглядел мой персональный ад. А потом все повторялось. Уныло записывая примеры с доски, я пыталась понять хоть крупицу того, что нам объясняли. Когда закончится учеба, я буду счастлива хотя бы потому, что можно будет забыть о математике!

– После двух уроков алгебры я как выжатый лимон, – поделилась я со Стеф и Асей, когда мы шли в столовую. Живот прошел, а мир вокруг приобрел ясность.

– Не говори, у меня голова разболелась, – пожаловалась Ася, – Наверняка потому, что наша училка энергетический вампир. Стеф, зато ты свежа, как персик! Поделись своим секретом.

Стефания неопределенно улыбнулась, заправляя светлую прядь волос за ухо.

– А-а-а-а, – Ася лукаво глянула на порозовевшую подругу,  – Дело в обаятельном соседе по парте?

– Да ну тебя, – проворчала Стеф, при этом довольная улыбка не сходила с ее губ.

– Фред ничего интересного не рассказывал?

– Говорил, что его родители жили во Флориде. Он не привык к холоду и отсутствию солнца. А еще Фред говорит, что не понимает, зачем записываться в школьные проекты. А еще Фред говорит…

– Как же я хочу кофе, – прервала я разглагольствования подруги, – Стефи сегодня в ударе

– Тебе не интересно? – ужаснулась Ася, – Леся, какая же ты вредная!

Я утомленно прикрыла глаза:

– Простите, вы же знаете, я живу на кофе.

– Ничего хорошего, – покачала головой Стеф, осуждая меня, – Попробуй травяные чаи, они прекрасно чистят организм и держат в тонусе.

Кроме  увлечения художественным изобразительным искусством  Стефания обожала чай и культуру чаепития, и пыталась склонить меня на свою сторону. Я же всей душой была предана кофе, так что мы частенько в шутку спорили  об этом.

Мимо нас торопливо прошел Андрей. Он посмотрел на меня и едва заметно улыбнулся, а потом сел в отдалении.

– Твой бывший не может забыть тебя, – сделала тут же вывод Ася, – Поговори с ним.

– О чем? – я пожала плечами, – Я-то к нему ничего не чувствую.

Следующие уроки прошли как в тумане. Благо, сегодня у нас короткий день. Бодрости у меня так и не прибавилось, так что я мечтала о стаканчике латте на обратном пути. Пока буду идти домой , неторопливо выпью кофе, послушаю любимую музыку…Но моей мечте не суждено было сбыться, по крайней мере, в ближайшее время.

– Надо записаться на один из элективов, – прошептала Ася, – Ты в какой хочешь? Я вот думаю пойти на «Реклама и PR», это поможет потом при поступлении.

Я лениво пролистала свою брошюрку. Надо сказать, что в нашей школе есть особое направление внеклассной работы – элективные курсы, они потом пойдут в аттестат. Смешно, что само название электива не идет, только отдельная строчка «элективный курс». Я думала про курс русской культуры или зарубежной литературы. Не очень сложно, и вроде интересно.

Когда я озвучила свои намерения подруге, Ася лишь наморщила нос и развела руками:

– Леся, ты читаешь столько книг, что сама можешь вести эти курсы! Не слышала про проект школьной музыкальной группы?

– Зачем мне это?

– Леся-я-я, ты так красиво поешь! Да у тебя есть все шансы пройти отбор! Будете выступать на разных мероприятиях, потом, глядишь, выйдете на большую сцену, вас заметят…

– Это же всего лишь школьная группа, – я неуверенно поджала губы, еще раз пролистав всю брошюрку. Из музыкальных направлений там были варианты игры на пианино и та самая группа, куда меня настойчиво отправляла подружка.

– Какая ты упертая! – закатила глаза Ася.

– Не забывай, я же телец по знаку зодиака! – сказала  я, запихивая брошюрку в карман сумки.

– Точно, упрямая, как корова, – хмыкнула подруга.

– Лучше скажи мне, как ты хочешь провести свой день рождения?

День рождения Аси через неделю, а еще через две недели – день рождения Стефи. Из-за того, что даты были так близко друг к другу, мы часто отмечали оба праздника вместе.

– Как обычно. Тусим на день рождения Стеф.

После уроков подруга отправилась относить свою заявку на курс по рекламе. Я же могла думать только о свежем воздухе и латте. Накинув джинсовую куртку, я радостно вышла из школы. Еще есть время определиться с курсом. Сделаю это позже.

Прямо через дорогу находилась кофейня, в которой наливали отличный кофе с собой. Там часто можно встретить старшеклассников из нашей школы, но либо до занятий, либо после. Во время нас не выпускает охранник.

И сейчас я увидела нескольких парней и девушек из моего класса, в числе которых был и новенький. Его  светлые кудри лежали непокорными волнами. Парень  то и дело запускал руку в волосы, словно хотел исправить прическу. Будто зная, что я смотрю на него, обернулся и коротко улыбнулся.

– Тоже любишь кофе? – спросил  тем самым потрясающим мелодичным голосом.

– Жить без него не могу, – заявила я, рассматривая меню, – А ты?

– Тоже. Какой здесь самый вкусный?

– Я люблю латте со сладким сиропом. Но сейчас у них есть осеннее предложение – тыквенный латте. Рекомендую попробовать.

– Спасибо, – Фред снова улыбнулся. Пришла его очередь делать заказ. Я же поглядывала то на его профиль, то на доску с названиями осенних напитков.

– Два тыквенных латте, пожалуйста, – обратился он к бариста.

– Два? – я настороженно посмотрела на новенького.

– Ты хотела другой?

Я смущенно улыбнулась:

– Не стоило, я могла бы и сама…

– Поздно, – Фред просиял улыбкой, – Это хоть немного тебя задержит. Мне нужна твоя помощь.

– Оу, – мы отошли от кассы, ожидая, когда наши напитки будут готовы, – С чем тебе помочь?

– Стефания сказала, что ты живешь в этом районе. Я недавно переехал и, кажется, немного заблудился, – он говорил это с виноватой улыбкой, ему было неловко признавать свою слабость, – Не поможешь? Дом на Яхтенной улице. Я бы загуглил, но я даже адрес не запомнил.

– Яхтенная? – изумилась я, – Это же совсем близко с моим домом! Тебе повезло. Можем пойти вместе.

Фред удовлетворенно кивнул. Снова на меня накатило смущение. Особенно когда он протягивал мне латте. Мы едва знакомы, это мой одноклассник… Эх, если бы дело касалось книги, машины, кольца с бриллиантом, я бы, не раздумывая, вернула подарок. Но кофе не возвращают. Кофе – пьют!

Мы вышли на улицу, не забывая делать крошечные глотки из стаканчиков. Я с интересом спросила:

– Ну как?

– Божественно. Думаю, теперь тыквенный латте тоже мой любимый напиток, – Фред снова сделал приличный глоток кофе.

– Нам сюда, – я свернула направо, призывая следовать за собой, – Как вышло, что ты не помнишь свой адрес?

– Иногда я бываю рассеянным, – отозвался Фред, приглаживая растрепанные ветром волосы, – На меня еще действует джетлаг.

– Ты настолько недавно прилетел? – изумилась я.

– Да, не очень. Буквально за день перед началом уроков, – признался Фред.

– Ну и как тебе наша школа? – завела я светский разговор.

Сперва  новенький молчал, а потом произнес, медленно растягивая слова:

– Хорошая школа. Все очень дружелюбные.

– Здорово! Обычно, у новеньких бывают сложности в начале.

Фред лучезарно улыбнулся, наблюдая за тем, как я делаю глоток кофе:

– У меня нет никаких трудностей. Твоя подруга Стефания очень помогает мне, она добрая.

– Да, она такая, – я пожала плечами, – Вы подружились?

– Мы недавно познакомились, – поправил Фред, – Я бы хотел познакомиться с тобой, Олеся.

«О нет…Он что, пытается подкатить? Латте, это, конечно, хороший прием, однако отношений я не ищу».

– Ты меня знаешь, я сижу впереди тебя.

– Даа, – задумчиво протянул Фред, – Исчерпывающее знакомство. Ты так проникновенно пела тогда на сцене…Я был впечатлен.

– Спасибо, – я предпочла пить дальше свой напиток, чтобы не развивать разговор, – Могу перевести тебе деньги за латте. Мне очень неловко, что ты заплатил.

Фред скривился так, будто пил кофе на прокисшем молоке:

– Забудь. Мне захотелось тебя угостить, что я и  сделал. Считай это подарком от фаната твоего творчества.

– Скажешь тоже, – я фыркнула, глядя себе под ноги, стараясь даже не смотреть на новенького. Во всей его фигуре, голосе, манере говорить было что-то необыкновенное и величественное, это не на шутку увлекало. Хоть и хорошо говорит по-русски, без акцента, и все же в нем чувствуется инаковость. Он не из этих мест.

– Тем более я и сам пою, – я почувствовала, что он смотрит на меня, так и впивается взглядом. Интересно, я уже красная, или наоборот, белая?

– Правда? – вот это показалось мне любопытным. Не каждый день встречаешь певцов. Расспросить бы поподробнее… Однако впереди уже высилась моя многоэтажка. Никогда не замечала, что  так близко живу от школы, мы шли всего ничего.

– Да, музыка – моя страсть, – одноклассник выбросил пустой стаканчик, я же еще вертела свой, у меня оставалась пара глотков, хотелось продлить удовольствие.

– Ты будешь пробоваться в школьную группу? – осведомилась я.

– Мне не хочется участвовать в школьных проектах, – честно сказал Фред.

– Я бы тоже не принимала, но у нас это обязательно, – с тоской протянула я, – Думаю пойти на курс зарубежной литературы.

– А как же музыка? – лукаво улыбнулся Фред, почти как Ася.

– Не знаю.

 Почему-то ему я могла сказать честно, не таясь, что думаю, пусть мы и знакомы меньше пары  дней.

– Петь обожаю. Но в школе  заставляют исполнять песни, которые мне не нравятся. Я люблю другую музыку. Опять же, если  пойду на пробы, пройду их, нужно будет уделять вокалу много времени. А еще подготовка к ЕГЭ…Если не начну уже сейчас, у меня будут все шансы завалить алгебру.

– Делать нужно то, без чего ты не представляешь своей жизни. То, что ты  делала бы даже без всякого признания со стороны. А алгебра – явление преходящее.

Я задумалась над его словами:

– Хм. Если говорить про вещи без всякого признания со стороны, пожалуй, я бы пила кофе!

Мы оба засмеялись.

– Есть профессия кофейного сомелье? – осведомилась я.

– Не слышал, – Фред мягко улыбнулся, и я снова засмущалась. В этом изгибе губ был интерес, красота, харизма…Ни у кого я не видела подобной улыбки. А зубы такие белоснежные, хоть сейчас на рекламу!

– Перед нами открыто столько возможностей, столько дорог, но у нас нет ни карты, ни компаса, чтобы понять, куда нам идти, – неожиданно грустно произнесла я.

– Я думал, Стефания философ, – хмыкнул новенький.

– Только никому не говори, – ответила я в тон, – Стеф не выдержит, если я смещу ее с пьедестала.

– Обещаю, – наши глаза встретились, и мне показалось, что у меня начинает кружится голова. Леся, что с тобой? Это просто красивый парень, и только.

– Мы почти рядом с моим домом, – я махнула рукой в сторону здания светло-голубого цвета, – Тебе надо идти дальше, если ты еще не нашел своего дома. В следующий раз запиши адрес!

– Уже его  вижу.  Кто бы мог подумать, что мы с тобой соседи.

– Зато ты точно больше не заблудишься!

– Пойдем, я провожу тебя до парадной, – Фред двинулся дальше, а я в изумлении отстала на пару шагов, но потом резво догнала парня. Почему его так заботит моя персона? Латте купил, до дома проводил…Я ему нравлюсь? Или у него какой-то хитроумный план, о котором я не знаю?

– Ты уверен? Тут недалеко, я и сама дойду, – говорила я, стараясь сохранить достоинство. Не хочу быть второй Мариной, увиваться за мальчиками не в моем стиле.

– От твоего дома можно сократить, – невозмутимо отозвался Фред, – По траве будет быстрее, чем обходить по дороге.

– Местным бабушкам это не понравится,  – хихикнула я.

– Надеюсь, успею убежать быстро.

Наш разговор тек легко и свободно, непринужденно, будто мы каждый день с первого класса ходим вместе домой. И мне это нравилось. Опять же этот глубокий,  чувственный голос, пронзающие глаза, запах одеколона, который напоминал мне о морской свежести…Никогда я еще не встречала человека, который бы мог поразить меня одним тембром голоса.

– Спасибо за латте, и что проводил, – я нерешительно остановилась у своей облупленной двери темно-коричневого цвета. Ветер лениво гонял объявление о ремонте компьютеров, мимо пробежала белая кошка с причудливыми серыми и черными пятнышками. А мы с Фредом все так же стояли друг напротив друга и глупо пялились. Осознав, что надо бы что-то сказать ради приличия, мы одновременно открыли рот, и, увидев такую синхронность, облегченно рассмеялись.

– Джетлаг, – напомнил новенький, снова проводя рукой по волосам, – Я торможу. Ты не против и завтра пойти по домам в той же компании? Раз уж нам все равно по пути.

Вы только посмотрите на него! Говорит спокойно и уверенно, будто лишь об этом я и мечтала. Хотелось ответить дерзко. Показать, что я не сопливая школьница, мечтающая  встречаться с мальчиками, а девушка, которая знает себе цену. Потому я пожала плечами и выдала:

– Посмотрим. До завтра!

– До завтра.

Мамы дома еще не было, это только на руку. Я неспешно поела, сделала уроки, которые нам успели задать на сегодня, пела, танцевала, бездумно листала ленту инстаграма. И, конечно, зашла в фэйсбук. Ларс так и не писал, хотя был в сети. Ну и не надо.

Мои мысли то и дело возвращались к Фреду: его спокойному взгляду, античной красоте, освежающему одеколону…Боже, надеюсь, это здоровое увлечение симпатичным парнем, а не влюбленность.

Мама вернулась с работы уставшая, пучок  черных кудрей совсем растрепался, а в руках были бесконечные разноцветные папки с очередными важными документами. В такие дни ей совсем не до готовки. Вот и сейчас она попросила почистить картошку, и я с радостью ударилась в это полезное занятие.

И в то же время мысли все равно крутились вокруг школы, новенького, музыкальной группы, родителей, Ларса…Стефи явно понравился Фред, с моей стороны будет нехорошо флиртовать с ним, и даже гулять после школы, пусть нам и по пути …Эх, Фред тот самый тип парня, за которым бегают все девчонки. Фред, Фред, Фред…И имя необычное, как и полагается любому иностранцу. Странно, что меня так зацепило, ведь я много общалась с людьми из других стран, и не было настолько сильного интереса и притяжения. Может, дело не в американском флере, а в том, что Фред сам по себе такой – уникальный?

Я весело улыбнулась своим мыслям и включила музыку – мне снова хотелось петь.

Глава 4

– Леся, сколько можно выходить из дома в последний момент? – мама пила утренний кофе, в промежутках ругаясь на меня.

– Успею, мне минут десять до школы идти, – отозвалась я, на ходу съедая бутерброд с колбасой и творожным сыром.

– Хоть бы запила. Сделать тебе кофе? – мама раздражающе спокойно открыла сливки и налила белую жидкость в свой американо.

– Не хочу, спасибо, – я уже застегивала полусапожки в коридоре, – Деньги у меня есть, куплю себе по дороге. Если успею.

– Как знаешь, – мама наблюдала за моими лихорадочными движениями, – Я сегодня дома, не задерживайся после уроков. Надо обсудить кое-что.

Ой, не нравится мне это «кое-что».

– Почему сразу не скажешь?

– Ты торопишься, потом поговорим. Ничего страшного, не волнуйся, – мама сделала глоток кофе, не глядя в мою сторону.

Я раздраженно накинула пальто и бросила:

– Когда говорят не волноваться, значит волноваться как раз стоит.

И вышла из квартиры, не услышав мамины оправдания. Меня должно было беспокоить собственное опоздание, но тревожило только то, о чем придется говорить сегодня вечером.

Может, родители все-таки решили развестись окончательно? Или, наоборот, мама решила переехать к папе?  Или меня хотят отправить в финскую школу? Последнее точно нет, смысл менять все так круто, если осталось учиться всего ничего? Скорее, это про родительский брак, который трещал по швам. Не знаю, как можно справиться с таким – видеть своего мужа или жену 3-4 раза в месяц, вместо того, чтобы, как положено, проводить вместе всю оставшуюся жизнь?

 При  этих напряженных мыслях я не забывала о том, что до начала урока остается 13 минут, а занятия сегодня на третьем этаже. Ноги ускорились, и я превратилась в быструю Олесю, грозу всех зазевавшихся медленных людей.

Еще издали я заметила слишком большую толпу у школьного крыльца. Обычно перед началом урока здесь много моих товарищей по несчастью, которые опаздывают, но они двигаются быстро. Эти же стояли, не делая никаких попыток попасть в здание.

Чем ближе я подходила к школе, тем больше разрасталась толпа. Я едва опознала одноклассников по кружащей вокруг старосте Марине. Каскад темных волос колыхался от хаотичных движений, и вся она была слишком активная, быстрая, как будто выпила десять чашек хорошего кофе. У кого еще узнавать ответы, как не у главного человека в классе?

– Марин, привет. Почему все здесь стоят?

Она смерила меня надменным взглядом холодных серо-зеленых, как змеи, глаз. Раздраженно выпалила:

– Прорвало трубы, весь первый этаж в воде. Руководство школы принимает решение о сегодняшних уроках. Возможно, их отменят. Как же мне надоело разъяснять это каждому!

– Расслабься, ты же староста – подключился к обсуждению Андрей. Он встал рядом со мной, с любопытством наблюдая за моим тяжелым дыханием, – Снова опаздываешь?

– Сегодня я могла бы поспать и подольше, – хмыкнула я, глядя на растерянных учеников и учителей, – Веры Сергеевны тут нет?

– У нее же выходной, – напомнила Марина, – У нас должен быть урок истории с новым преподом. Ищу его уже целую жизнь, даже не знаю, как он выглядит!  Пристаю ко всем незнакомым мужчинам у школы, вдруг повезет!

– Смотри, чтобы они к тебе приставать не начали, – добродушно усмехнулся Андрей, снова поглядывая на меня.

– Похоже, я не зря опоздал.

Мы все обернулись и увидели Фреда в джинсах и белом лонгсливе. Новенький был растрепанный, похоже, тоже бежал, чтобы успеть на урок. Рядом мялась Стеф, то и дело поправляя ремешок сумки.

– Тебе повезло, Фред, – тут же кислое лицо всем недовольной Марины просветлело, – В школе прорвало трубы, первый этаж залило полностью. Сейчас директор будет решать, может, все уроки отменят. На будущее – постарайся не опаздывать.

Я спрятала улыбку. Для симпатичного загорелого иностранца Марина найдет в себе силы для объяснений.

– Привет, Олеся, – Фред продемонстрировал восхитительную улыбку, – А за тобой не угнаться.

– Ты шел за мной?

              Андрей, стоявший рядом, теперь не очень любезно смотрел на одноклассника.

– Не стал кричать, ты была далеко, и догнать не успел. Встретил Стефанию, – теперь его улыбка предназначалась ей.

– Можно просто Стеф.

– Как ты? – спросила я уже у подруги.

– Знала бы, вообще не пошла бы в школу, – Стефи сделала незаметный шаг в сторону новенького, так, что теперь они касались плечами друг друга.

– Эй, там директор вышел, – Андрей поспешил обратить мое внимание на более важные вещи.

В итоге два урока отменили, у нас появился как минимум один свободный час до следующего занятия. Фред предложил выпить кофе, я горячо поддержала эту идею. Стеф тоже согласилась.

– Учти, зеленый чай там не продают, – напомнила я поклоннице пуэра и улуна.

– Ничего, может, я тоже кофе хочу, – резко ответила подруга, сильнее завязывая хвост на затылке. Я не стала реагировать на ее тон. Это же Стефи, пойди и пойми, что у нее в голове.

К счастью, кофейня как раз открылась. На витрине уже лежала золотистая выпечка, блестели карамельные бока чизкейков, соблазнительно пахло свежесваренным кофе. При виде всего этого великолепия рот наполнился слюной, и живот немелодично заурчал. Я тут же обернулась на Стеф и Фреда, которые с интересом разглядывали булочки с корицей и маком, и не обращали на меня внимания.

В этот раз новенький хотел снова купить кофе за меня, но я поспешно прервала его:

– Не надо. Стефи обидится.

Фред едва заметно улыбнулся и опустил глаза вниз, покачал головой. Хотелось объяснить ему, что все милые знаки внимания мне приятны, и все же, я не могу принимать их. Особенно на глазах подруги, которой парень небезразличен.

Наша компания взяла себе по стаканчику кофе и булочки. Стеф выбрала слойку с сыром, я круассан с шоколадом, а Фред пирожок с мясом. В самом помещении было только два столика, и те были заняты.

Мы устроились на детской площадке, которая находилась прямо за кафе, и сели на синюю скамеечку. Было непривычно тихо – сюда не доносился шум машин с проезжей части, и людей почти не было. Мы сидели втроем, и пили свой утренний кофе. Даже Стеф, она выбрала кокосовый латте, как и Фред. А я в этот раз изменила традиции и взяла обычный латте с банановым сиропом. Кофе бодрил, и с глаз спадала привычная пелена усталости, мир становился четче и красочнее. Настолько, что осенняя хандра мне не грозила.

Ребята завели философский разговор о художниках-передвижниках, повернувшись друг к другу. Стефания загораживала своей спиной лицо Фреда, так что до меня доносился звук его голоса, но понять, о чем  он говорит, было невозможно.

Я сидела молча, потому что тема разговора меня не интересовала. Знала я об этих художниках лишь то, что они когда-то существовали. Поэтому я просто листала новостную ленту в телефоне и переписывалась с Асей, которая умудрилась проспать и думала остаться дома. Мне не хватало подруги, особенно сейчас, когда я чувствовала себя третьей лишней. Может, вообще не ходить сегодня в школу? У Веры Сергеевны выходной, она не настучит моей маме, если я прогуляю. Можно позвать с собой Асю…Например, пойти в кино. Меня так захватила идея киносеанса вместо геометрии, что пальцы сами собой вводили в строке поиска сегодняшнее расписание фильмов. Внезапно на пол-экрана выскочило уведомление из фейсбука. Ларс написал!

Тут же перешла в наш чат, закрыв  предыдущие вкладки. Переписка с другом детства велась на ломаном английском, иногда выглядело это забавно.

Ларс: Привет! Извини, что не писал. Бизнес.

Олеся: Привет. Да, я так и поняла. И как?

Ларс: Много. Очень много бизнеса. Наши отцы работают без выходных. Как школа?

Мне была приятна его забота, губы сами собой сложились в улыбку. Недолго думая, я написала:

Олеся: Нормально. Сегодня труба рвется. Залило школу. Скучно.

Ларс: Я тоже скучаю. Позвоню сегодня вечером. Норм?

Олеся: Буду ждать!

– Олеся? – позвал меня Фред. Видимо, он только сейчас понял, что я не принимаю участия в их возвышенной беседе. Новенький нагнулся вперед, чтобы разглядеть меня за светлыми волосами Стефании.

– Не обращай внимания, – протянула Стеф, – Она со своим парнем переписывается.

Мои брови сами собой взметнулись до  темечка. И ведь сидит, хитро улыбается, как ни в чем не бывало. Что это сейчас было? Она прекрасно знает, что у меня нет никакого парня!

Фред смущенно улыбнулся и с любопытством глянул на меня. В его глазах читался вопрос: «Это правда?»

Собрав все свое природное спокойствие, я безразлично протянула:

– Интересно, потому что я не в курсе, что у меня есть парень.

– Я про Ларса, – она продолжала смотреть на меня  невинными голубыми глазами.

– Ларс?  – уголки губ Фреда едва заметно дрогнули, – Леся, тебе нравится общаться с иностранцами?

– С Ларсом мы знакомы лет с трех, у наших отцов  бизнес в Финляндии, – обращалась я к парню, но смотрела на Стеф. Если она хочет понравиться Фреду – вперед. Я ей не соперница.

– У вас все к тому и идет, чтобы стать парой, разве нет? – недоуменно спросила подруга. Кофе в ее стаканчике давно остыл, и допивать его она не спешила.

Я покосилась на Фреда. Хоть он и купил мне латте и вообще, вел себя мило, это не значит, что я готова обсуждать при нем свою личную жизнь. С удивлением я поняла, что не хочу, чтобы новенький знал про Ларса. Как бы глупо это не звучало.

– Если будет идти, ты узнаешь  первой, – клятвенно пообещала я и встала со скамейки, – Скоро урок начнется. Идем?

В кино идти расхотелось.

Ребята  согласно закивали и пошли со мной, бурно обсуждая электив по мировой художественной культуре. Я в разговоре не участвовала, лишь слушала и кивала. Еще никогда я не чувствовала себя настолько ненужной. В следующий раз я лучше останусь одна или с Андреем, чем буду слушать их милые разговоры и наблюдать, с каким интересом Фред смотрит на Стеф.

Аська так и не появилась, и без нее день стал унылым, или это кофе перестал действовать. Ася была скрепляющим клеем между мной и Стеф, людьми настолько разными, что без нашей веселой общей подруги мы редко могли поладить и поговорить по душам. Если меня волновали насущные проблемы, то Стефи обязательно надо было вещать о вселенском масштабе и философствовать. Ася могла обратить все в шутку, а я начинала ворчать и неизбежно язвить, что обижало ранимую натуру Стефании.

Из-за потопа расписание поменялось, у нас вылетело два урока геометрии, зато остался урок истории.

Новый преподаватель был похож на музыканта, которого зачем-то закинули к старшеклассникам. Учитель носил аккуратный хвостик, в глаза бросались легкая небритость и клетчатая рубашка. У нас не было единой формы, но предполагалось, что мы должны одеваться преимущественно в  классическом стиле. Мы успешно обходили эти правила, а вот педагогам приходилось надевать жакеты, юбки-карандаши, пиджаки, строгие брюки. Новый учитель явно не стремился к тому, чтобы быть похожим на коллег. И не только внешне. Он разговаривал с нами спокойно, уважительно, не повышая голоса даже тогда, когда мы отвлекались.

В серых глазах историка порой возникала легкая растерянность, и голос его был слишком мягким и спокойным. Поэтому он рассказывал тему, а мы его игнорировали. Весь урок я нагло переписывалась с Ларсом, он рассказывал о делах ресторана. К ним приезжало много туристов, особенно тяжело перенесли делегацию китайцев. Те слишком громко говорили, смеялись, и вообще вели себя дико. Я представила обычно невозмутимые лица финнов и едва сдержалась, чтобы не засмеяться на весь класс. За спиной активно перешептывались Стеф и Фред, и мне хотелось тоже с кем-то пообщаться, пусть это и будет далекий Ларс.

Перед началом следующего урока Марина напомнила нам о том, что срок подачи заявки на элективный курс подходит к концу.

– Если вы не выберете курс, то мы с Верой Сергеевной лично отправим вас на тот электив, где меньше всего людей, – торжественно возвестила одноклассница.

Мне совсем не хотелось, чтобы староста решала мою судьбу. Снова мысли вернулись к музыкальной группе. Фред говорил мне о призвании, о том, что хочешь делать, даже если ничего не получишь взамен.

Для меня это пение. Пусть мой талант пока и идет лишь на пользу школьной жизни, так будет не всегда. И участие в группе будет интересной возможностью стать частью команды. Может, репертуар у нас будет современнее. И это даст мне шанс идти дальше, не стоять на месте. Вспомнив уверенный голос Фреда Лайтхарта, я преисполнилась решимости пойти в музыкальную группу.

Оставалось узнать про форму заявки. Все документы ответственная Марина отправила в нашу классную беседу. Там же я нашла описание электива и увидела, что кроме стандартной подачи, нужно будет сходить на прослушивание. Мне, как вокалисту – предстояло исполнить любую песню длительностью не более 5 минут.

На этом я основательно загрузилась. У меня были песни собственного сочинения, но я понимала, что они далеки от идеала. И если выйду на отбор с ними, то в лучшем случае мне просто вежливо откажут, а в худшем заставят поклясться на крови, что я больше никогда не буду петь и писать стихи.

Оставшиеся уроки я придирчиво выбирала песню, которая бы раскрыла меня с лучшей стороны. После напряженного кастинга осталось всего три песни. Я отправила фаворитов Асе и Ларсу, спросить их мнение. Можно было и к Стеф обратиться. Однако ее сегодняшнее поведение на детской площадке меня неприятно удивило. Она не подшучивала, а будто нарочно пыталась поставить меня в неловкое положение перед Фредом! Зачем это – непонятно. Уж я-то ей точно не соперница.

Несмотря на то что всю воду откачали,  первый этаж был закрыт для уроков, а потому английский у нас проходил на третьем этаже. Оставалось отсидеть эти 45 минут, и можно было идти домой!

Перед последним уроком я зашла в туалет. В классе сидеть было невыносимо. Стефания делала вид, что не замечает меня, она была поглощена одним только Фредом. Я чувствовала, как горят мои щеки. То ли от смущения, то ли от злости, что она так себя ведет. Хотя почему меня это задевает? Если они друг другу нравятся, пусть общаются. Тем более, у Стеф никогда не было парня. Она не знает, как приятно, когда кто-то  сильный и милый обнимает тебя за талию, прижимает к себе для поцелуя, пишет «доброе утро, солнышко», провожает домой, дарит цветы, которые украшают комнату своим прекрасным видом…

Я постаралась не думать больше о Стеф и Фреде. Вода из крана не текла, я достала влажную салфетку, чтобы протереть руки. Меня привлек клокочущий звук, раздающийся прямо из ближайшей раковины. Как будто вода там была, но не в самом кране, а бурлила в сливном отверстии. Я осторожно подошла к источнику неприятного шума. Тут рокочущее звучание раздалось и из других раковин. Звук хлюпающей грязи. Запахло болотом и гнилью, настолько сильно, что меня начало тошнить, в горле образовался маслянистый комок.  В следующее мгновение раковины взорвались отвратительной зеленой жижей, как болотные гейзеры. Жидкость заливала пол, стены, зеркала. Повсюду была вонючая грязь и комки серой и бурой массы. В уголке зеркала я увидела собственное растерянное и испуганное лицо. Затем отражение скрылось под расползающейся грязью.

От ужаса я взвизгнула и рванула к двери, случайно столкнувшись со своей одноклассницей Аленой, которая как раз заходила в туалет.

– Подожди, там грязно! – предупредила я, вцепившись в теплую и надежную руку девушки.

– Где? – спросила Алена, поправляя кудрявые волосы.

Я оторопело уставилась на помещение. Белый и рыжий кафель на полу, на стенах та же белая плитка. Грязные зеркала с остатками губной помады. Серые раковины, испещренные мелкими трещинами. Разрисованные неприличными надписями кабинки. Ни одного зеленого пятнышка, напоминающего о том, что я здесь видела! Усиленно моргнув несколько раз, я снова растерянно оглядела совершенно обычный школьный туалет. Это как вообще? Только что я видела, как фонтан мерзкой жижи вырвался из раковин и испачкал стены и зеркала. Куда все подевалось?

– Но я…, – только и удалось выдавить мне.

– А, ты про раковины, – Алена подошла к одной из них, – Наверное, из-за аварии. Я скажу Марине, пусть передаст кому надо.

Слава Богу, она тоже это видит!

Несмело я подошла к раковинам, которые буквально минуту назад исторгали зловонную жижу. И правда, на глянцевой поверхности были следы грязи, только остатки эти были уже засохшими, не зелеными, а бурыми. Всего лишь несколько пятен вместо комков земли и литров жидкости.

Боже, у меня что, глюки? Я пью слишком много кофе? Или наоборот, слишком мало?

– Леся, все нормально? – Алена легонько коснулась моего плеча, – Выглядишь неважно.

– Да, все хорошо, спасибо, – я вышла из туалета, покачиваясь от потрясения. Расскажу кому – не поверят. Все, что осталось кроме воспоминания – засохшая грязь и едва уловимый запах тухлых яиц. А Алена даже не поморщилась, будто всего этого не было.

Я вошла в класс иностранного языка и мешком упала на свое место. Перед глазами все плыло, их залили реки темно-зеленого цвета. Оставалось беспомощно моргать, вдыхать воздух полной грудью, надеясь, что вонь из раковин исчезнет сама собой. Почему запах настолько стойкий, что даже когда я ушла из туалета, он все равно меня преследует? Я легла на парту, закрыв голову руками. Перед глазами прыгали ядовито-зеленые кляксы.

– Олеся, – кто-то очутился рядом и положил руки на мои плечи. Запах мятной жвачки оповестил меня, что это был Андрей. В багровом свитере одноклассник смотрелся очень мило, а в глазах были искреннее беспокойство и забота, – Что с тобой? Тебе нехорошо?

– Да, – я с усилием кивнула. Отвергать сейчас его помощь было бы бессмысленно. Голова по-прежнему кружилась, во рту пересохло, я чувствовала, как потеют руки и как лоб покрывается испариной. С каждым вдохом меня все еще сопровождал запах сырости, тины и болота. Старого такого, вонючего, в котором утонуло много живности…и где она тихо гниет…Да, моя фантазия никогда не облегчает мне жизнь. К горлу подступил едкий комок. Хоть бы не вырвало прямо в классе! Вот будет позор!

– Может, пока урок не начался, тебе домой пойти? – Андрей был очень взволнованный. И постоянно   трогал мой лоб.

– Ты сейчас отключишься!

– Нет, – я покачала головой, с усилием выпрямилась, – Это просто давление упало, все в норме.

Напугавшие меня зловонные реки исчезли, в классе пахло как и всегда, ни намека на тот потусторонний аромат. Андрею знать о сюрреалистичной сцене с раковинами не нужно. Да и он бы никогда в это не поверил.

– Хочешь пить? У меня есть вода с лимоном, – бывший парень отпустил меня и тотчас же вернулся к своей парте за водой, не дождавшись ответа.

Сзади меня коснулась рука Фреда – твердая и теплая, я сразу поняла, что это он, не Стеф. Развернулась к новенькому вполоборота, чтобы меня не увидели в таком плачевном состоянии.

– Ты как? – его глаза внимательно следили за мной, как врач следит за больным, – Выглядишь бледной.

– Я всегда такая, – отмахнулась я. Не нужна мне его помощь! Пусть лучше продолжает миловаться со Стеф.

В это время Андрей уже принес мне воду, я с благодарностью посмотрела на него и приняла бутылку, сделав несколько судорожных глотков. Мне и правда стало чуть легче, сердце еще билось быстро-быстро, но я потихоньку приходила в себя.

– Не против,  я с тобой сяду? Если что, вынесу тебя из класса, как с поля боя, – хмыкнул Андрей, надеясь меня подбодрить.

– Да, хорошо, – мне и правда нужно было, чтобы кто-нибудь из плоти и крови, настоящий, живой, сидел рядом. Тогда проще поверить в то, что ничего этого не было: ни грязи, ни тины, ни зловещего чавканья, ни гнилого запаха.

В интернете писали, что такие глюки могут свидетельствовать о болезнях мозга. Пока я думала, где найти деньги на МРТ и как на него записаться, урок почти закончился. Спасибо Андрею, он не лез ко мне с разговорами. Сидел рядом, помогая с упражнениями, а под партой его колено изредка касалось моего.

– Может, тебя проводить? – единственное, что он мне сказал, – Тебе нельзя идти одной.

– Ты живешь далеко отсюда, – покачала я головой, – Не волнуйся, дойду.

Погруженная в свои мысли, я даже не попрощалась со Стеф и Фредом. На всякий случай я еще раз зашла в туалет. Все здесь было как обычно, и только уборщица отмывала раковины от грязи.

Я вышла, абсолютно уверенная в том, что во всем виновато мое буйное воображение. Надо меньше ужастиков на ночь смотреть. А внезапный упадок сил и тошнота…Может, давление, или съела что-то не то. Мне всего 16, не может быть, чтобы у меня были проблемы со здоровьем!

Когда я шла по коридору,  в нос опять ударил омерзительный запах тины, гнили и тухлых яиц. Он буквально выжигал меня насквозь. Согнувшись, я закашлялась, так сильно, что была готова выплюнуть свои легкие. Что со мной происходит?

Не помня себя, на трясущихся ногах я спустилась к выходу. На первом этаже было темно, запах сырости здесь обволакивал с ног до головы и лип своими невидимыми тонкими вонючими нитями. Я продиралась через него, пытаясь сорвать путы, и запах еще крепче и вернее приставал к коже. Мне удалось выскочить из школы на свежий воздух. Легкий ветерок принес спокойствие. Какое-то время я стояла на лестнице, пытаясь надышаться всласть, крепко держась за перила.

– Хорошо, что ты еще здесь,  – над ухом раздался спокойный голос Фреда.

Я дернулась как от удара. Его еще тут не хватало!

– Ты меня преследуешь? – язвительно протянула я, еще раз глубоко вздохнув. Подумаешь, что рядом проезжая часть и в воздухе много выхлопов и вредных веществ. Все лучше, чем запах тухлых яиц.

– Мы живем рядом, – напомнил Лайтхарт – Пойдем?

Говорил так естественно и свободно, точно мы давно решили ходить вместе. Весь день он болтал со Стеф, а теперь захотел оказать свое августейшее внимание мне? Только я не из толпы его фанаток, может не стараться! Фред махнул мне рукой, приглашая идти за собой, и я, недолго думая, поплелась  следом. Все равно ведь не отстанет. Его спокойная уверенность и присутствие дали мне возможность перевести дух.

– Если упадешь в обморок, у меня есть нашатырь, – предупредил Фред.

– Никогда не видела человека, который бы носил нашатырь с собой. Тем более, десятиклассника, – фыркнула я. Ко мне понемногу возвращались два мои спутника: сарказм и здравый смысл.

– Знал, что встречу человека, которому он однажды понадобится, – в тон мне ответил Фред, – А если серьезно, я видел твое лицо сегодня перед последним уроком. Ты будто встретила призрака.

«Да, призрака болотной жижи, который явился ко мне через раковину. Звучит устрашающе, правда?»

– Не бери в голову. Это у меня давление упало. Надо было брать больше кофе.

Судя по подозрительному взгляду Фреда, он ни капельки мне не верил.

– Как тебе новый историк? – я решила перевести тему, чтобы отвлечься.

– Я почти его не слушал. Стефания рассказывала о том, как вы познакомились. Очень увлекательно!

– Мы стояли рядом на 1 сентября в первом классе, – я невольно улыбнулась, – И на букете у Стефи сидел большой жук, она тогда очень испугалась его.

– А ты его сняла, – Фред улыбался так, будто тоже стоял рядом и помнил этот момент, – Голыми руками! И отбросила его, попав им в вашу учительницу.

– Она  не заметила, – усмехнулась я, – По крайней мере, я на это надеюсь.

– И ты не испугалась? Девочки обычно боятся насекомых.

– Нет, – пожала я плечами, – Наверное, потому, что много времени проводила на даче у бабушки и дедушки. И там таких ползучих кадров было хоть отбавляй.

Мы прошли мимо рекламного щита пиццерии. И тут я замерла, невольно приоткрыв рот.

Вместо пиццы на плакате была мешанина из болотной грязи и травы, а девушка на щите превратилась в старуху с белыми глазами и зеленоватой пористой кожей. Слоган гласил: «Две смерти по цене одной! Крайне выгодное предложение!»

– Олеся? – Фред заметил, что я стою как истукан, и, не двигаясь, смотрю на щит.

– Ммм, – я поспешно переключила внимание на парня, – Извини, разглядывала…пиццу. Есть хочется.

Фред еще раз посмотрел на рекламу, а потом на меня. И в его глазах я видела искренне беспокойство и желание помочь. Он протянул мне свою руку. Я зачарованно уставилась на гладкие аккуратные ногти и ремешок часов цвета индиго.

– Обопрись на меня. Давай.

– Все нормально, я дойду!

Я сделала несколько шагов.  Собственное тело подвело меня, я споткнулась об асфальт и чуть не упала, если бы Фред не оказался рядом.

Без лишних вопросов он обхватил меня за талию. За эту вольность Лайтхарт мог бы получить по своему красивому лицу, ему повезло, что я была не в силах поднять руку. Одноклассник крепко держал меня, прижимая к себе. Испуганно замерев, как пойманная птичка, я посмотрела ему в глаза и ноги перестали держать меня окончательно.

– Все в порядке, держу, – как в каких-нибудь романтических фильмах Фред второй рукой подхватил меня так, что я оказалась у него на руках, так непринужденно, словно  ничего не весила. А я, между прочим, любительница орешков и шоколадок на ночь!

Мне было настолько уютно и просто быть в его руках, что я сама от себя не ожидала такой реакции. Фред иначе истолковал мое молчание и медленно опустил меня на землю. Колени подогнулись, и все же я устояла.

– Я мог бы понести тебя, но мое шестое чувство подсказывает, что ты не будешь в восторге.

Да как тебе сказать, мой внезапный спаситель…Пока я и сама не разобралась в собственных ощущениях.

– Я не какая-то немощная девица из 18 века, – проворчала я. При этом  все равно держала пальцы на сгибе локтя Фреда. Рекламный щит окончательно выбил меня из колеи. Вот теперь точно надо идти на МРТ, со мной явно не все в порядке, раз это вижу только я. Или сегодня Стеф мне что-то подмешала в кофе, когда я отвернулась. Или я надышалась сырого воздуха на первом этаже школы. Много вариантов, и неясно, какой из них верный.

– Нет ничего стыдного в том, чтобы чувствовать себя плохо, – изрек Фред, – Обопрись на меня. Я вижу, тебе тяжело идти.

– Ничего не…

– Олеся, – он осторожно взял меня за предплечье, останавливая, – Давай. Все в порядке. Я твой одноклассник и помогу тебе. Это нормально. Люди же помогают друг другу?

Меня снова замутило, и я всерьез подумала, что могу отключиться. Фред все понял и спокойно обнял меня за талию, а я закинула руку ему на плечо. С его поддержкой ко мне вернулись силы, и я смогла сделать несколько уверенных шагов.

Может, со стороны мы  напоминали влюбленных, которые идут обнявшись. По факту я едва сдерживалась, чтобы не наблевать прямо на доброго одноклассника, которого я знаю от силы два дня.

– Спасибо,  – пробормотала я, – Если я вдруг лишусь чувств, ты вызовешь скорую, или будешь спасать меня нашатырным спиртом?

Он не ответил, я отчетливо услышала короткий смешок. Его золотые кудри легонько коснулись моего виска.

Наконец, мы доползли до моего дома. У дверей парадной я решительно освободилась от поддерживающих объятий Фреда:

– Спасибо, дальше я сама. Ты и так сделал более чем достаточно.

– Как скажешь, – он снова наградил меня взглядом обеспокоенного врача, руки спрятал в карманах пальто, – Напиши, как дойдешь до квартиры, пожалуйста.

– Не беспокойся, мне не пять лет. До третьего этажа дойти в состоянии, – пробурчала я, ища ключи в кармане. Тут же осеклась, увидев его прямой и спокойный взгляд, в котором не было ничего, кроме заботы и участия. Мне не стоит быть с ним такой грубой. Он был рядом и поддерживал меня, а я…

– Тогда я напишу сам через десять минут, – сказал Фред с кривой улыбкой, – Если не ответишь, вызываю скорую.

– Ладно-ладно, – я подняла руки в знак того, что сдаюсь, – Напишу. Спасибо, что проводил. До завтра.

– Пока, – он стоял и смотрел, как я исчезаю в дверном проеме. Поднимаясь, я заметила, что он идет в сторону своего дома, и все равно оборачивается назад, на место, где мы только что распрощались. Сердце бешено забилось, не от страха, а от какой-то глупой радости. Мне было приятно, что он мне помог. Даже очень. Никому и никогда в этом не признаюсь, а все же приятно почувствовать себя маленькой и слабой рядом с симпатичным парнем, который не бросит в беде. Я снова вспомнила его крепкие руки, завораживающую голубизну глаз, глубокий голос…

До квартиры я добралась без приключений, тут же написала Фреду, что я в порядке и заодно отправила заявку в друзья. Человек, который поит латте и поддерживает, когда мне плохо, достоин называться другом.

В ванной горел свет, а значит, мама дома. У меня было время немного прийти в себя. Я без сил повалилась на кровать и закрыла глаза. День выдался не из легких.

Какое-то время я посвятила поисковым запросам: «вижу то, что не видят другие», «сны наяву», «как понять, что ты сходишь с ума», «навязчивые видения». Прочитала истории разных людей, которые утверждали, что им открыт потусторонний мир. Одна женщина писала, что ее повсюду сопровождает ежик в парадном костюме, никто кроме нее его не видит. Некто с ником «Павший666» писал о том, что все мы избранные и получаем то, что посылают нам высшие силы, и все это неспроста. Мы видим лишь кусочек лоскутного одеяла, и от этого зависит наша дальнейшая жизнь. Ни одна из этих историй не могла объяснить мои видения с логической точки зрения.

Я решила посмотреть документальный фильм про паранормальные способности. Только прошла начальная заставка с мистической музыкой, как в комнату постучала мама. Черт, она же хотела со мной поговорить.

Я утомленно потерла лоб. Что ж все в один день?

– Как ты, заинька? –  перед лицом мелькнул мамин растянутый свитер тыквенного цвета.

– Нормально, устала немного. В школе прорвало трубу, у нас не было первого урока.

– Им удалось это быстро исправить? – изумилась мама, присаживаясь на краешек моей кровати.

– Да, вполне, – я пододвинулась к ней поближе, – У тебя как день прошел?

– Отлично, получила новый проект. Пока ничего определенного сказать не могу, надо над ним поработать, – мама пригладила кудрявые волосы, которые она закрепила терракотовой заколкой на самом затылке. Бледные руки беспокойно теребили края свитера. А меня за такое ругает.

– Только  о проекте хотела  поговорить? – напомнила я об утренних событиях.

– Практически. Ты знаешь, у нас с папой сейчас все не очень просто, мы оба в работе, видимся редко. Думали над этой проблемой весь последний год, и вчера ночью пришли к общему мнению.

Я во все глаза уставилась на маму. Почти не дышала. Наверное, она скажет об их взаимном желании развестись. Этого следовало ожидать. Ни один, даже самый крепкий союз, не выдержит таких частых и долгих разлук. Внутренне я была к этому готова. Ничего страшного. Вот у Стеф тоже родители в разводе. Я смогу все так же навещать папу, ничего не изменится. Да, больно и обидно, что самые близкие тебе люди уже не являются любимыми и желанными друг для друга. Но какой еще для них может быть выход?

– Заинька, мы решили жить вместе. Понятное дело, папа не может оставить ресторан, поэтому я переберусь к нему.

Опа. Неожиданно. Я выдохнула, не придется крепиться и сдерживаться, новости оказались хорошими!

– Это здорово! – с энтузиазмом отозвалась я, – Все будут только рады такому решению.

– Закончу проект и буду свободна, твой папа уже потихоньку наводит справки, ищет мне место, – мама слабо улыбнулась, на лбу пролегла заметная морщина, – Дело не только в нас. Дело в тебе, Лесечка.

– А что я? – в груди похолодело. Судя по тяжелому маминому взгляду, она хотела сообщить мне нечто неприятное, но духу не хватало. Подыскивала слова, пыталась так все преподнести, чтобы для меня это стало тоже хорошей новостью.

– Маам? – с нарастающим волнением напомнила я. Она глубоко вздохнула, поправила несуществующую прядку:

– Леся, проект мы с командой должны сдать в мае следующего года. К этому времени я подготовлюсь к переезду и окончательно переберусь в Хельсинки. Ты закончишь десятый класс спокойно, а одиннадцатый начнешь уже в новой школе. Конечно, это не просто, я понимаю, папа поговорит с директором…

В ужасе я сжала губы и кулаки, лютый холод затопил меня с головой, живот свело.

– Ты хочешь, чтобы я заканчивала школу в Финляндии? Хочешь, чтобы я все здесь бросила?

– Не оставлять же мне тебя одну! – всплеснула руками мама.

– Мне шестнадцать, я смогу сама о себе позаботиться! В случае чего, ко мне всегда может приехать бабушка из деревни.

– Леся, ты даже вовремя в школу встать не можешь! Если ты будешь жить здесь одна, то это будет катастрофа! Надо будет оплачивать счета. А что, если тебя тут зальет? Или отключат горячую воду, интернет? Ты же даже не знаешь, куда в этом случае звонить!

– Хорошая возможность разобраться в этом! – я старалась придать голосу твердости, но он все равно дрожал, как у обиженного ребенка, – И вообще, с чего ты так уверена, что меня примут в школу? Мой английский далек от идеального!

– За это время ты как раз сможешь его подтянуть. Я спрашивала у Веры Сергеевны, есть ли у вас элективные курсы, где могут существенно подтянуть язык.

– Ты уже обо всем рассказала моему классному руководителю? – взвыла я, хватаясь за голову.

– Пока нет, только советовалась, – мама  протянула мне руку, – Заинька, я понимаю, это слишком внезапно…

– Мам! – в глазах уже собирались слезы, от того все вокруг было расплывчатым,  – Пожалуйста, не надо. Дайте мне возможность спокойно закончить школу! Я справлюсь, вот увидишь! Не надо меня забирать!

Мама отдернула руку.

– Леся, я лишь хочу сделать так, как будет лучше для нашей семьи. Нам давно пора прекратить жить на два дома, как это происходит в последние несколько лет! Я и так переживаю, что Леша там без меня, и мы видимся реже, чем это нужно, в его-то возрасте! Надо было сразу ехать с твоим папой в Финляндию!

– Мама! Ты можешь уехать в Хельсинки, но я туда не поеду! – заявила я, стараясь не сбиваться на всхлипывания. Комок в горле был как булыжник и мешал мне говорить.

– Поедешь, это не обсуждается, – холодно произнесла мама, – Потом ты меня поймешь и спасибо скажешь.

– Лучше бы вы развелись, – под нос пробормотала я.

К сожалению, мама услышала. Лицо ее вытянулось, она вскочила с кровати как ошпаренная. В глазах сверкали молнии.

– Чтоб я больше этого не слышала! Тебе должно быть стыдно! Я предлагаю для тебя перспективы, которые многим и не снились! Там ты можешь получить хорошее образование и достойную работу, жить по-человечески! А ты нос воротишь! Мне очень жаль, что моя дочь выросла такой эгоисткой.

Выдав эту тираду, она в гневе вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.

Я же свернулась в комочек, и уже не сдерживала рыданий. Как я могу оставить Асю, Стеф, теперь и Фреда? Мой маленький ларек с любимым кофе, музыкальную группу… Санкт-Петербург, его набережные и проспекты, вечно шумный Невский…

Я эгоистка? Это мама эгоистка! Думает лишь о себе, могла бы спросить у меня, прежде чем решать, а уж тем более звонить Вере Сергеевне!

У меня не жизнь, а черный беспросветный горький эспрессо.

Глава

5

Когда я проснулась, то с ужасом увидела на телефоне роковые 8:34. Первый урок начинается в 9:00. И там алгебра, никак нельзя опаздывать!

На скорости, неведомой ранее моему организму, я бросилась в ванную, а потом к шкафу. Будильник я не услышала, а мама, очевидно, ушла на работу и не стала меня будить или хоть как-то напоминать о том, что мне пора вставать, как она обычно делала. Видимо, специально, чтобы показать, как глупо оставлять меня здесь одну без присмотра. Вчера легла не раздеваясь, одежда мятая, и я тоже. На часах – 8:41, душ принять не успею…Кошмар, день будет еще хуже, чем вчерашний.

Почти не глядя, я натянула черное классическое платье с длинными рукавами, накинула легкую кожаную куртку, схватила сумку, надеясь на то, что там лежат все учебники и тетради, которые могут сегодня понадобиться.

8:48. Мне лучше бежать и не останавливаться.

На любой другой урок я могла бы не торопиться, но алгебра была священна. Ее вела Эльвира Сергеевна, дама в летах. Высокая и тощая, она напоминала мне ведьм из сказок, которые не прочь полакомиться маленькими глупыми детишками.

Мне удалось ворваться в здание школы в 8:57, благо, урок на втором этаже. Эльвиру Сергеевну я заметила у раздевалок, она о чем-то беседовала с нашим завучем, Екатериной Степановной. Эта женщина прославилась на всю школу своими долгими и бессмысленными речами во время официальных мероприятий. Разговоры с ней никогда не бывают короткими,  а значит,  пять минут форы у меня точно есть.

В класс я влетела на последнем издыхании, слабо кивнув Асе, Стеф и Фреду вместо приветствия, чтобы восстановить сбивчивое дыхание.

– Подруга, ты чего такая взмыленная? – Ася обняла меня за плечи и тут же наморщила нос, – И потная?

– Проспала, – я поспешно вытащила учебник и тетрадь.

– Как обычно, – закатила глаза Ася, – В следующий раз я тебе позвоню, может добужусь.

Мне хотелось рассказать о том, как я была подавлена вчера из-за новостей мамы, но в класс уже  зашла Эльвира Сергеевна. Ее тонкие губы презрительно скривились, она милостиво кивнула, и начала урок.

Я рассеянно слушала ее, делая пометки в тетради. Логарифмы расплывались у меня перед глазами. Интересно, что сейчас проходят по математике финские школьники в десятом классе. Если послушать моего брата, то там все идеально, и программа гораздо проще и легче, чем в России. Только вот я привыкла к российской системе образования и моим друзьям. Мама просто не может так со мной поступить! Она думает, раз у меня есть Ларс и несколько других знакомых, то переезд   пройдет легко, и я почти не замечу перемен! Сегодня мы снова вернемся к этой теме – если вообще будем разговаривать. Надо постараться убедить маму, что мой переезд – большая ошибка.

Эльвира Сергеевна сегодня на удивление была спокойна и никого не мучила у доски. Правда, в конце урока она угрожающе пообещала:

– В следующий раз буду вызывать и спрашивать домашнее задание! Всем ясно? Прочтите параграф,  запомните, что там написано! Вызвать могу кого угодно! Не ответите, поставлю два! Все, свободны!

Тотчас прозвенел звонок. Мы с облегчением закрыли учебники, готовясь покинуть класс.

Я уже встала с места, как сзади почувствовала прикосновение Фреда к моей руке. Вздрогнула, обернулась. Он добродушно мне улыбался, чуть склонив голову набок.

– Леся, как себя чувствуешь?

Его лицо было таким же загорелым и добрым. Сегодня он был одет, как и я, во все черное – свитер с высоким горлом, брюки…стильно. Мне отчего-то захотелось, чтобы как вчера, мой новый знакомый обнял меня, а я прислонилась и доверилась ему.

– Спасибо, лучше.

– Выглядишь уставшей.

Мы оба вышли из кабинета. Ася и Стеф ждали  у окна напротив, что-то оживленно обсуждая.  Они прервались,  повернулись в нашу сторону.

Мне хотелось поделиться с Фредом новостями о возможном переезде, как вдруг Ася схватила меня за руку и всем видом показывала, что я ей позарез нужна.

– Потом расскажу, – шепнула я, уволакиваемая подругой.

– Что потом расскажешь? – хитро осведомилась Ася, пока мы поднимались на третий этаж.

– Да так. Про иностранные дела.

Про переезд говорить расхотелось. Ася скажет, что я дурочка.  Ведь о таком можно только мечтать. Еще напомнит, что за границей меня как раз жених ждет. И совсем  не поймет моих переживаний.

Мы остановились напротив учебного класса.

– Лесенок, а ты не собираешься в ближайшее время в Финляндию? – спросила Ася.

– М? – вот, что и требовалось доказать. Для нее возможность жить в другой стране – мечта. А я хочу иного.

– Думала  попросить тебя привести мне то крутое средство для кожи! У нас его не нашла, оно потрясающе увлажняет! Ты же знаешь, у меня кожа безумно сухая, а с этим кремом она такая нежная, что просто космос! Ну и Ларсу передашь мой пламенный привет с пожеланием погулять на вашей свадьбе!

– Ася, когда ты уже найдешь себе парня! – не выдержала я. Серьезно, будь у нее отношения, она бы меньше приставала ко мне с такими заявлениями.

– Я бы встречалась с Фредом, но он, похоже, запал на Стефи, – Ася обернулась на соседний подоконник, – Только посмотри на них!

Они и правда стояли, очень мило болтая. Стеф размахивала руками, глядя на парня снизу вверх. Фред лениво улыбался и кивал ей в ответ. Оба высокие, светловолосые. Он во всем черном, она в белом свитере и джинсах. Смотрятся красиво. Подходят друг другу.

– Поэтому я тебя увела, – доверительно прошептала подружка, – Чтоб они вместе побыли.

– Твоя идея? – я бросила еще один взгляд на парочку. Внутри защемило, и во рту появилась горечь. Сама не знаю, почему,  но мне было неприятно смотреть на них.

– Да, иначе наша красавица так и стояла бы в сторонке!

– Мы должны быть рады за нее, ведь она никогда ни в кого не влюблялась, – бесцветно произнесла я, отвернувшись.

– Это точно! Я уж думала, наша Стеф останется старой девой, – хмыкнула Ася, – Смотри-ка, завхоз идет. Что он здесь забыл?

 Павел Павлович был низеньким, с кривыми зубами. Причем переднего у него не было, что производило прямо-таки отталкивающее впечатление. Всегда ходил в одной и той же застиранной клетчатой рубашке, которая некрасиво обтягивала пивной живот. Ноги его были короткими, непропорциональными к телу и длинным рукам. И теперь завхоз почему-то двигался к нам.

– Девочки, – обратился он к нам прокуренным низким голосом, – Вы уборщицу сегодня видели?

Мы отрицательно покачали головой.

– Ууу, понятно. Никто не хочет работать!

И пошел дальше, припадая на правую ногу. Мы все еще чувствовали стойкий запах дешевых сигарет.

– Какой мерзкий! – Ася повела плечами, – Как его только сюда взяли?

– Он вроде родственник нашего директора, – поделилась я слухами.

– Такие родственники хуже врагов, – Ася задумчиво смотрела ему вслед.

Кабинет открыли, и мы быстро зашли внутрь, располагаясь на местах, за которыми сидели с шестого класса.

Началась биология, ее вела Мария Петровна, женщина приятная, придерживающаяся очень строгих правил. Она не разрешала садиться так, как мы хотим, и рассаживала сама. Обязательно, чтобы мальчик сидел с девочкой. Мария Петровна в принципе часто говорила нам о том, что самое главное в жизни – семья, и мы должны быть готовы жениться и рожать детей. А для этого надо научиться общаться с представителями противоположного пола. Непонятно, как,  если на уроках запрещалось разговаривать.

Так, я сидела с Андреем, Ася с его другом Олегом, а Стеф с Фредом. Андрей спрашивал у меня про электив, я отвечала неохотно. Поняв, что я не в настроении общаться, бывший парень уткнулся в свой телефон.

Мария Петровна похвалила Фреда за эссе, которое мы писали на предыдущем занятии, тема была «Эволюционное развитие человечества».

– Вы так прекрасно описали эволюцию!  Я хотела бы, чтобы вы выступили на школьной конференции этой зимой, – расчувствовалась Мария Петровна, – Очень рада, что вы учитесь в этом классе и в этой школе!

Фред поблагодарил, а потом посмотрел на меня. Мы сидели рядом, через проход, поэтому я снова могла любоваться чертами его лица и синевой глаз. В ответ я тоже улыбнулась и показала большой палец.

Почти сразу на экране телефона высветилось сообщение вконтакте от Аси.

Ася: Что это за улыбашки с Фредом?:)))

Олеся: Просто пытаюсь быть дружелюбной. Тем более, он отлично поработал над эссе)

Ася: Еще бы. Стеф тоже смотрит на него очень дружелюбно)))

Почему Ася постоянно напоминает мне о Стефании? Они еще не пара, чтобы мои переглядывания с Фредом могли стать поводом для ее ревности.

Олеся: Думаешь, между ними что-то есть?

Ася: Если и нет, то будет. Никогда не видела нашу скромняшку такой веселой.

Олеся: Первая любовь )

Ася: Именно! Кстати, о первой любви – как тебе сидится с Андреем?))))))))))))))))))))

Честно говоря, мне было немного неловко, хоть бывший парень и относился ко мне по-доброму. Иногда мне казалось, что он не прочь вернуть наши отношения. Я надеялась, что Андрей не смотрит в мой телефон, но на всякий случай занавесилась волосами, скрывая переписку.

Олеся: Норм, мы же давно расстались!

Ася: А были такой парой! Я помню, как перед 8 Марта он тебя весь день на руках носил, от кабинета до кабинета! Вот это была любоооовь)))

Олеся: Сейчас заплачу.

Ася: Леся, твой сарказм меня убивает(

Олеся:

В остальном учебный день прошел гладко. Я подала заявку на прослушивание, меня предупредили, что оно состоится в конце месяца. Ася подалась на рекламу, Фред на баскетбол,  Стефания на электив по мировой художественной культуре.

Марина отправила в беседу список нашего класса и заявки на курсы. Никто не пошел в музыкальную группу. В основном ребята выбирали футбол и рекламу, ну и наша четверка немного отличилась.

После уроков мы с Фредом направились в сторону дома. Разговор зашел о дополнительных занятиях:

– Почему баскетбол? Стеф упоминала, что вы вместе пойдете на МХК.

– Мировую художественную культуру можно изучать без всяких курсов, – честно сказал он, – А баскетбол я люблю, однако в одиночку в него не поиграешь. А ты?

– Все-таки решила попробовать попасть в музыкальную группу, – смущенно призналась я.

Фред искренне заулыбался, и восхищенно произнес:

– Это прекрасная новость! Уверен, у твоих конкурентов нет шансов!

– Ну, спасибо, – я не сдержала глупой улыбки.

– Ты хотела рассказать мне после уроков, – напомнил одноклассник, – Утром ты выглядела расстроенной.

– Есть такое дело, – я закусила губу. Могу ли я рассказать об этом Фреду? Мы знакомы совсем недавно. Даже Стеф и Асе я не говорила, что это, возможно, мой последний учебный год с ними рядом.

– Поругалась с мамой немного, – несмело начала я, – Мы по-разному видим мое будущее. Она думает…Хочет, чтобы я переехала в Хельсинки.

Сказала и выдохнула, точно отпустила в облака воздушный шарик. Стало чуть легче и при этом тоскливее. Было пасмурно, того гляди, пойдет дождь, это также не вселяло надежды.

– Понимаю. У меня тоже проблемы с родителями, – мелодичный голос укутывал меня коконом спокойствия и безмятежности. Рядом с этой незыблемостью хотелось выпрямиться в полный рост, расправить плечи и снисходительно – презрительно взирать на проблемы. Жаль, я не умею быть такой сильной и уверенной в себе, как Фред.

– А что у тебя? – заинтересованно спросила я.

– Мой папа занимается бизнесом, мама домохозяйка. Они не ладят друг с другом, отец сейчас женат на другой женщине. У мамы свои проблемы, так что я живу один, – он невесело улыбнулся.

Внезапно при взгляде на его уверенный подбородок и хорошо сидящую модную куртку, захотелось обнять парня, погладить по голове. Такой он был в этот момент трогательный. Выглядит по-взрослому сильным, но даже у него есть свои уязвимые места.

– Ты живешь один? Как это возможно?

Отчасти я даже была зла на Фреда. В смысле он живет один, а мне мама позволить такого не может? Или Лайтхарт поделится со мной своим секретом?

– Мы поругались, отец взял здесь квартиру, и сказал, чтобы я жил так, как считаю нужным, – парень пожал плечами, не глядя на меня, – У него скверный характер, и у меня не сахар, так что…Поверь, это к лучшему. Нам слишком тяжело ладить.

– А мама?

– Занята своей личной жизнью. Ей не до меня.

– Тебе, наверное, очень одиноко тут, – с толикой сочувствия произнесла я.

Фред бросил мимолетный взгляд на меня, и опять отвернулся, с трудом пряча улыбку:

– Не сказал бы. У меня появилось много новых знакомых.

– Рада, что это так!

У парадной мы распрощались, и я подумала, что неплохо было бы позвать Фреда  в гости. Могли бы выпить чаю или кофе, поболтать…

Да что со мной? Неужели я, как и все, поддаюсь его чарам?

От тягостных мыслей меня отвлекли санитары скорой помощи, которые спускались по лестнице. На носилках у них был кто-то, затянутый в черный пакет. Невольно я отшатнулась, прижавшись к своей надежной двери. Вновь почувствовала странный болотный запах, тот самый! Им пропахла школа в день, когда прорвало трубы. У нас тоже авария? Я застыла, настороженно принюхиваясь, пытаясь понять, откуда доносится зловоние. А оно было повсюду. Проникло в каждый уголок и проникало в меня, все глубже, отчетливей, страшней. Подступало к горлу. Я закашлялась, борясь с дурнотой. Стояла как большая, глупая рыба, хватающая ртом воздух.

За санитарами спускалась наша соседка сверху, она работала в театре. Сегодня она была в элегантном вязаном кардигане, с аккуратным пучком из седых волос. Заламывая руки, с заплаканным лицом, она повернулась ко мне и выпалила:

– Будь осторожна!

– Что случилось? – я подошла к ней ближе, но женщина отшатнулась от меня, в ее глазах стояли слезы, она покачивалась из одной стороны в другую. Я видела лишь танец вен на морщинистых сухих руках, унизанных кольцами.

– Может, вам водички? – я сделала еще одну попытку успокоить соседку, и снова она отшатнулась. Села на ступеньки и начала тихонько подвывать. Я стояла в растерянности, не представляя, что делать. Аккомпанементом выступал тот же болотный аромат. Может, эти испарения ядовиты, туманят разум.  Надо идти к санитарам, там карета скорой помощи, нам помогут…Только я сделала пару шагов по направлению к лестнице, как женщина резко развернулась ко мне и бессвязно прошептала:

– Он за тобой следит. Он за тобой придет. Он в яме глубокой тебя, девочка, ждет. Берегись…Большие глаза, вонь….Огонь…

Теперь мне стало по-настоящему жутко, и я замерла, настороженно наблюдая за спятившей бабушкой. Между тем соседка неожиданно резво для своего возраста побежала по ступенькам, перепрыгивая их на ходу. Лицо застыло с открытым ртом и ничего не выражающим взглядом. Трясущимися пальцами я достала ключи, поскорее вставила их в скважину и влетела в квартиру. Дверь закрыла на два замка.

Что это, мать вашу, было???

От страха меня всю затрясло, и я сползла по стеночке, даже не проходя в квартиру. Мне было страшно сидеть здесь, в полной тишине и одной. Обхватила себя руками, пытаясь унять лихорадочный тремор. Все хорошо, я дома, дома! Тут пахнет мамиными духами, тут безопасно.

Интересно, как справляется со своим одиночеством Фред? Как он может находиться один в квартире?

Возникла безумная мысль сбежать из дома на этот вечер, и напроситься в гости к очаровательному соседу. Стоило подумать о спятившей соседке, как я сразу передумала куда-либо выходить. И ведь нормальная женщина была, я ее видела не раз.

Снова вспомнила черный пакет. Беда случилась с кем-то из близких соседки? Тогда понятно, почему она так странно себя повела. И все-таки, почему она обращалась ко мне? Там было про вонь, огонь…Бессмыслица.

 Посидев еще какое-то время, я все же разделась и решила принять душ. Горячие струи снимали напряжение этого дня, я полностью расслабилась и отдалась во власть воды. Пусть она смоет всю грязь и заберет мое беспокойство. Если б была возможность, я бы всю жизнь провела в своей ванной. Это самое спокойное место на Земле. После моей кровати, разумеется.

Уже когда я заворачивалась в огромное пушистое синее полотенце, то мне показалось, что в доме кто-то есть. Неясные шорохи и скрипы угрожающе раздавались за безопасной дверью ванной комнаты. Напряженно прислушиваясь, я поспешно оделась и, на всякий случай, взяла мамин лак для волос. Его можно использовать на манер перцового баллончика.

Осторожно выглянула через щелочку, огляделась. Тишина.

Выдохнув, я с громким стуком поставила лак на место. У меня точно развивается паранойя! Все время что-то чудится и слышится, а в итоге никто этого не видит.

Я была настолько взвинчена, что решила заварить травяной чай, который когда-то давно дарила мне Стеф на один из праздников. Надеюсь, травы еще в состоянии завариться и подарить мне душевное спокойствие.

Чай ужасно горчил, я старалась перетерпеть и выпить все до дна, лениво листая ленту в инстаграме. Не без гордости заметила, что Фред подписался на меня и лайкнул несколько фотографий.

В его профиле было много селфи, природа Америки…До чего же там красиво! Под некоторыми фотографиями были написаны стихотворения. У Фреда действительно был литературный талант, иначе и не скажешь! Мне самой очень нравилась поэзия, особенно стихи Анны Ахматовой и Сергея Есенина. Одно из стихотворений Фреда мне особо запомнилось. Оно было под фото, на котором парень стоял, прислонившись к  стене,  и смотрел вниз, улыбаясь уже такой знакомой мне теплой улыбкой.

« Мне нельзя тебя любить.

И тебе – нельзя.

Не могу я все забыть

И дразня

Душу милым образом твоим

Зов тоски сильнее снов моих.

Нам нельзя любить,

Но кто сказал,

Что я буду слушать правила,

Когда

Я хочу прижаться посильней,

Если яркость глаз твоих

Затмит мне день?

Если ты обнимешь,

Я скажу:

« Мне нельзя тебя любить…

Но я – люблю!»

Интересно, о ком это он? Я смотрела на фотографию сильного, уверенного в себе человека с обаятельной улыбкой, продолжая недоумевать. Неужели есть такая девушка, которая не поддалась на его чары и заставила страдать? Явно же, что здесь речь идет о несчастной, неразделенной любви. Потому что тут про препятствия, запрет,  стену между влюбленными. Но кто ее воздвиг и для чего?

А самое главное – почему это так волнует меня? До повышенного сердцебиения, такого, что ни один в мире травяной чай не успокоит.

Глава 6

Следующие дни протекали относительно спокойно. Я пыталась научиться просыпаться по будильнику, чтобы доказать маме, что я смогу быть более ответственной и вставать пораньше. Соответственно, ночные бдения над телефоном, книгами и сериалами пришлось сократить.

Днем я старалась выжить в школе, пытаясь успевать по всем предметам и не растекаться, как подтаявшее эскимо, при виде Фреда. Все-таки он своими стихами сумел пронять и восхитить меня. Лайтхарт не только симпатичный парень с американской улыбкой. В нем много скрытых талантов. Благодаря инстаграму я узнала, что он пишет стихи и играет на гитаре. Еще новенький рассказывал, что умеет и любит петь. При всем этом спорт ему не чужд – не зря он выбрал в качестве электива баскетбол.

Мы по-прежнему ходили вместе из школы. Я узнавала о нем все больше, а он – обо мне. Так, кроме всего прочего, я узнала, что у него есть сестра, которая живет не здесь. По знаку зодиака он близнецы, хочет купить себе мотоцикл или машину, помогает отцу с бизнесом, за это получает деньги, большие, чем общепринятые карманные расходы для подростков.

Фред делал успехи в учебе и спорте, последнее привлекло внимание Андрея, Олега, Ромы и других парней нашего класса. Что я, что Стеф меньше видели новенького, который влился в мужскую компанию и проводил с ребятами все школьное время. Вдвойне приятно во всей этой истории было то, что Лайтхарт не забывал провожать меня до дома. Что бы ни случилось, мой новый друг ждал меня у раздевалок. А значит, ему приятно и нужно наше общение так же сильно, как и мне.

Видения с болотным запахом прекратились.  Соседку, которая так меня напугала,  я по-прежнему сторонилась, если мы случайно пересекались на лестничной площадке.

Жизнь текла обычно и размеренно, единственной странностью было исчезновение нашей уборщицы, в школу даже приходили полицейские. Об этом написала Марина в общей классной беседе с просьбой особо не распространяться и не обсуждать эту тему. Я людей в форме не видела, но от сообщения старосты было тревожно. Это все осень виновата! Время такое – больше грусти, меньше солнца. И люди осенью чаще пропадают или уходят из жизни, особенно – в сентябре. Судя по новостным лентам.

Несмотря на тяжелые мысли, я старалась не придавать им значения, сосредоточившись на учебе и пробах в школьную группу. Для прослушивания выбрала песню Флер «Шелкопряд». Она очень нежная, глубокая, наполненная, и для меня совсем не сложная. Ася и Ларс отговаривали меня, предлагали свои варианты, что запутало меня еще сильнее. Наконец, я решилась обратиться к Фреду. В тот момент разрывалась между «Шелкопрядом» и «Взрывной волной» той же группы. В итоге мой одноклассник заявил:

– "Взрывная волна" с надрывом, а "Шелкопряд" более легкая и мелодичная, нежная, светлая. Тебе подходит.

Стоит ли говорить, что после этого мы оба безумно смутились? Уж я так точно.

Не забывала я и про общение с родными. Раз-два в неделю мы созванивались по скайпу или вотсапу, чтобы обсудить новости. Сегодня у меня был назначен сеанс с бабушкой Софией. Она дочь тех самых прабабушки и прадедушки, которые жили в Финляндии и остались там после того, как страна приобрела независимость от России. Бабушка рассказывала, что ее родителям было тяжело – русских в ту пору в новом суверенном государстве не любили, и они выживали, как могли в маленьком городке. Уже позже, когда градус напряжения понизился, появилось больше возможностей, София Морозова (моя бабушка) уехала учиться в Хельсинкский университет. Там познакомилась с Юко Виртаненом, моим дедушкой. Он умер, когда я была еще маленькой, поэтому его почти не помню.

Бабушка отлично говорила и по-русски, и по-фински, в этом я ей завидовала – хотелось бы знать языки не хуже нее. И с мобильными приложениями она быстро освоилась, а уж ее пироги с лососем – просто пальчики оближешь!

Вот и сейчас мы сидели друг перед другом в вотсапе. Бабушка была одета в сдержанное платье серого цвета строгого кроя, на плечи небрежно накинута белая шаль. Она напоминала мне старую актрису немого кино – сдержанную и элегантную. Седые волосы аккуратно убраны в высокую прическу, длинные пальцы то и дело мелькают перед экраном – пытаются поставить телефон так, чтобы он не падал.

– Лесечка! – закончив свои манипуляции, бабушка тепло улыбнулась мне и тут же стала похожа на обычную добродушную старушку.

– Бабуль, привет!  – я помахала ей рукой, как мы всегда делали. Она помахала в ответ.

– Золотая моя,  совсем белая! Ты нормально кушаешь?

– Все отлично! – заверила я бабушку, – А ты там как?

– Хорошо, – отозвалась пожилая женщина, поправляя сползшую шаль, – Твой брат сейчас в ресторане отца, помогает с меню, они хотят ввести новые позиции! Я очень рада, что он приобщается к семейному бизнесу, хоть и гораздо младше тебя. Дедушка был бы счастлив!

Я коротко улыбнулась. Надеюсь, она не думает, что я сгораю от желания помогать папе с рестораном? Это не то, чего бы я хотела.

– Здорово!  У нас тоже все отлично! Мама сегодня на работе, занимается новым проектом, – поделилась я.

– Да, твой папа  говорил, – удовлетворенно кивнула бабушка, – Это ее последний крупный проект. После она уже переберется к нам, в Хельсинки. Лучшего и желать нельзя! Да и ты поедешь с ней, семья наконец-то будет жить под одной крышей! Давно пора было так сделать.

– Если честно, – я избегала смотреть в глаза бабушке, поэтому поглядывала на картину зимнего леса за ее спиной, – Я не очень хочу срываться и уходить из школы.

– Понимаю, милая, – тепло ответила бабушка, – А как иначе? Ты разве не рада, что родители хотят быть вместе и сохранить семью? Я так была невероятно счастлива услышать об этом!

– Рада-то рада, но я хочу хотя бы школу закончить в Питере! Мне будет очень тяжело привыкать к новой! Да и экзамены…Не уверена, что так легко будет перейти из выпускного класса русской школы в финский класс.

– Мы здесь все вместе подумаем, что с этим можно сделать, – увещевающее проговорила бабушка, – Не переживай раньше времени!

И тут же без перехода заметила:

– Олеся, надеюсь, вы там не голодаете? Твою маму не назовешь превосходной поварихой, да и ты утром часто ешь всухомятку что попало!

– Баа, – со смехом протянула я, – Все нормально, правда. Обещаю, если проголодаюсь, первым же поездом или автобусом поеду к тебе.

– Договорились! Кстати, а ты знаешь, кто у меня тут сидит? – хитро прищурившись, спросила бабушка.

– Санта-Клаус? – других вариантов у меня не было.

– А вот и нет! – бабушка гордо посмотрела направо, обращаясь к кому-то по-английски за кадром.

Тут же рядом с ней на диван сел высокий светловолосый молодой человек, похожий на одомашненного викинга. Длинные волосы убраны в небольшую дульку на макушке, крупное тело спрятано за красным свитером со  скандинавским орнаментом.

– Привет, Лея, – обратился ко мне Ларс по-английски.

Он не называл меня Лесей или Олесей, потому что не мог выговорить мое имя. Мы остановились на Лее или Ли, как на чем-то более-менее похожем. Для меня до сих пор загадка, почему мама, имея мужа-финна, назвала детей Олесей и Алексеем. Как она сама говорила, это в честь ее бабушки, а имя Алексей маме всегда нравилось. Правда, еще были варианты назвать меня Лисса или Кисса. В детстве мне казалось классным имя Лисса, а имя Олеся напрягало. Оно казалось старомодным и неуместным. Сейчас я привыкла, меня все устраивает. Было бы забавно, если бы в России я жила с именем Кисса. Широкое поле для шуток остроумных одноклассников.

– Привет, Ларс, – на это моих знаний английского хватало.

– Ларс помогал  настроить телевизор, твой папа опять подключил  больше каналов, чем я в состоянии посмотреть! – бабушка покосилась на меня, потом перевела взгляд на парня, – Оставляю вас наедине, иначе мой пирог совсем засохнет, – бабушка обратилась к шведу по-английски, ко мне же по-русски, – Скоро приду.

Мы с Ларсом уставились друг на друга. Он тут же очаровательно улыбнулся, демонстрируя белоснежные и ровные зубы:

– Лея, извини, что мало писал. Был занят с папой. Я соскучился.

Я пожала плечами:

– Все нормально, нам задают очень много домашней работы. И я ее делаю. Что нового?

– Папа купил мне машину, теперь  гораздо проще ездить между домом, работой и университетом.

– И какая машина?

Все следующее время Ларс хвастался мне автомобилем, показывая фото на телефоне. Из-за видеосвязи качество было ужасным, марку я так и не запомнила, понравился только серебристый цвет. Ларс бегло говорил на английском, и некоторые его фразы я не могла понять, но не хотела просить повторить еще раз. Он был очень воодушевлен, больше, чем обычно. Я не знаю более спокойного и неэмоционального человека, чем Ларс Линдберг. Правда, со мной он бывал веселым и разговорчивым. Как сейчас, когда рассказывал, как папа выбирал  машину, как они ездили в салон, как было на тест-драйве, какие колеса, и много еще того, чего я не поняла. Даже если бы уровень моего английского был высоким, я бы все равно ни словечка не разобрала – Ларс говорил о механизмах, устройстве автомобиля – о вещах, бесконечно от меня далеких. В какой-то момент показалось, что я засну прямо сейчас, а телефон упадет мне на лицо. Интересно,  приложение вырубится, или мне придется все же проснуться и сделать это самой?

– Ли, тебе скучно? – Ларс прервал свой монолог и озабоченно посмотрел на меня, – Извини, забываю, что ты не любишь машины.

– Почему? Люблю, – хмыкнула я, –  Я о них мало знаю.

– Это ничего, – Ларс снова улыбался и был в хорошем расположении духа, – Я тебя на ней покатаю.

– Вряд ли я приеду в ближайшее время, – пожала я плечами.

– Почему? – тут же улыбка исчезла.

Мне не очень хотелось ехать, потому что я могла думать только о том, как попасть в школьную группу. А еще  беспокоилась, что в этот  приезд Ларс может повести себя  больше, чем просто друг. Хоть мы и играли в детстве,  сейчас мы выросли, он на три года старше меня, выглядит очень уверенным и красивым, вот только…Ничего к нему не чувствую.

– Школа, – я закатила глаза, – Может быть, позже.

– Буду ждать тебя! – заверил меня Ларс, – Я до сих пор иногда вспоминаю наше детство. Помнишь, как мы помогли нищему?

Я от души рассмеялась:

– Помню, конечно!

Это и правда была забавная история. Мы унесли все пироги бабушки, которые она делала на ярмарку, и пошли кормить бомжеватого вида дедушку. Нам тогда влетело по первое число.

– А помнишь, как мы торговали сыром?

– Еще бы! Даже деньги заработали! – засмеялся Ларс, – А как мы хотели искупаться в озере? В том самом!

– Ты поймал в пакет рыбу, – со смехом припомнила  я, – Боже, нам было лет по 10?

– Не помню, но я был очень доволен своим уловом!

– Она была меньше твоего пальца, – хихикнула, наглядно показывая указательный, – А в последний мой приезд мы ходили в кино, помнишь?

– Да, на тот фильм, который шел на французском! Я чуть не спятил.

– Мы так быстро убегали оттуда, что забыли мою сумку! – напомнила я.

– И ты доставала всех служащих, – от смеха у Ларса на глазах выступили слезы  – «Мне нужна моя сумка!», «Пустите меня за моей сумкой!», «Маленькая, черная, на восьмом ряду!».

– Не думаю, что они понимали мой английский! Если бы не твой финский,  ждали бы сумку до конца времен!

– Ага, – Ларс отсмеялся, но в глазах еще плясали огоньки былого веселья, – Здесь без тебя просто тоска и серость.

– Зато проблем нет.

– Да, но я люблю проблемы, – он протянул руку к экрану и коснулся его так, будто хотел дотянуться до меня.

И неизвестно, чем бы все закончилось, как у Ларса внезапно зазвонил телефон.  Друг ответил, жестом показывая, что это ненадолго. Следующие несколько минут я наслаждалась чистейшими шведскими ругательствами. Записать, что ли? Интересно, как переведет их гугл.

В это время пришла бабушка и сердито сказала Ларсу что-то на финском, он сразу умолк и скрылся из зоны моей видимости, кажется, покинул комнату.

– Лесечка, – защебетала бабушка, – Как поговорили?

– Вроде все хорошо, дядя Петер купил Ларсу машину.

– Видела, он на ней приехал, – гордо улыбнулась бабушка, – Надеюсь, ты поняла, что это был подарок Ларсу на его грядущий день рождения.

Я хлопнула себя по лбу. Никогда не запоминаю числа праздников и  годовщин. И не отношусь к тем девушкам, которые придают датам особое значение, но не потому, что я черствый сухарь, а потому, что с цифрами у меня всегда беда, посмотрите только мои оценки по алгебре.

– Так и подумала, что ты очень занята в школе и не смотришь на календарь, – милостиво проворковала бабушка, – Поздравь его, день рождения завтра. Ему будет приятно.

– Обязательно! – с жаром согласилась я. Прямо поставлю себе напоминалку в телефоне, чтобы точно не забыть.

Ларс  вернулся к нам,  и теперь он напоминал себя обычного, без доли мягкости или веселья.

– Все хорошо? – спросила я у шведа. Он молча кивнул, садясь на диванчик.

– Ох, Ларс, ты всегда такой занятой, – бабушка с умилением смотрела то на меня, то на него, – Леся, а у нас есть пирог! Приходи к нам!

– С радостью, – я продолжала говорить на английском. В такой семье, как наша, всегда лучше использовать именно этот иностранный язык, чтобы быть уверенным в том, что тебя понимают. Знание русского, финского и шведского тоже приветствуется.

Так получилось, что в детстве я проводила много времени в Хельсинки, а потом мы с мамой вернулись в Россию, ей надо было продолжать работу. Многие возмущались ее решению и не понимали. Зачем работа в России, пусть даже на хорошей должности, если есть муж-финн?

Мама никогда не жила в Финляндии, они с папой познакомились, когда оба учились в университете, на одной из студенческих пьянок. Папе пришлось вернуться в Хельсинки после смерти дедушки и управлять семейным рестораном. Раздираемые работами,  родители в то время хотели развестись, но все никак не решались и жили по разным странам, виделись только на летние и зимние каникулы. Так я подружилась с маленьким Ларсом. Лет с 12-14 я взбунтовалась и не захотела проводить все лето только у папы. Приезжала не больше, чем на пару недель.

Всем кажется очень странным, что я, практически живя на две страны, плохо знаю финский, и английским владею не в совершенстве. Достаточно, чтобы болтать с Ларсом, и недостаточно, чтобы получить работу и разговаривать на нем с клиентами.

Швед тем временем ел пирог, откусывая маленькие кусочки и тщательно их пережевывая. Иногда он мог замычать и закрыть глаза, показывая, как ему вкусно.

– Прекрасный пирог, – обратился Ларс к бабушке, – Это блаженство!

– А как же мой пирог с помидорами и сыром? – я театрально ахнула.

Ларс улыбнулся и напомнил:

– Если бы нам не пришлось отскребать его от противня…

– Это потому что некто умный отвлек меня новой игрой на телефоне! – я не осталась в долгу.

– Славные деньки, – Ларс вытер пальцы салфеткой, – Лея, приезжай. Мне исполняется 19, будет вечеринка. Самым желанным гостем на ней будешь ты.

Он не сводил с меня взгляда своих викингских синих глаз, ожидая ответа. Я пыталась понять, верно ли я услышала его фразу.

– Ты зовешь меня на вечеринку? – на всякий случай переспросила я.

– Да, – он склонил голову набок, – Приезжай, это в воскресенье. В России ведь не учатся по воскресениям?

– Нет, – покачала я головой. Эх, что же делать? Я хочу поехать. На последний день рождения Ларса мы отдыхали в нашем семейном ресторане. Папа специально закрыл его на тот вечер, что было очень милым с его стороны. Было весело, мы много ели, танцевали, пели…

Если поеду, мама тут же решит, что я изменила свое мнение о переезде, и тогда мне будет ее не переубедить. У нее появится весомый аргумент в виде Ларса. Когда я снова начну говорить про друзей, она вспомнит именно о нем. Пусть даже Ларс технически и не живет в Хельсинки. В последнее время он бывает там чаще, чем я.

 Или я слишком много значения придаю маминой реакции? Почему я все так долго обдумываю, и в итоге торможу с принятием решения?

Не хочется расстраивать Ларса, хочется приехать и как следует повеселиться. А в то же время все решат, что я мечтаю поскорее переехать в другую страну. Да и сам виновник торжества…Испытывает ко мне только безусловную дружескую симпатию? С каждым разом я все меньше в это верю. Еще и многозначительные поглядывания бабушки, которая оставила нас одних поболтать…Странно все это.

– Напишу позже, надеюсь, смогу, – я постаралась уйти от ответа.

Какое-то время мы еще поговорили о празднике, и я отправилась спать. Уснуть получилось не сразу, я все вспоминала недавний разговор и хитрую улыбку бабушки.

Ларс очень милый. Не зря у нас столько совместных воспоминаний! Это доказывает, что между нами много общего, и не приехать на его день рождения… Преступление! Тем более, он так на меня смотрел…Видно, как для него важно мое там присутствие.

Уже лежа в кровати, я поняла, что со всеми этими треволнениями забыла сделать алгебру.

Глава 7

Ночью я приняла судьбоносное решение встать утром пораньше и сделать домашнее задание по математике. В итоге что-то пошло не так, и я проспала. Чертыхаясь и собираясь впопыхах, сопровождаемая многозначительным материнским взглядом, я полетела в школу на сверхзвуковой скорости. Даже на физкультуре я так не бегаю. За несколько минут до звонка мне удалось вбежать в класс, обогнав суровую математичку Эльвиру Сергеевну.

В школе ощутимо похолодало, сентябрьское бабье лето закончилось. В своей тонкой бежевой кофточке и с волосами, собранными в неаккуратный пучок, я почувствовала себя еще уязвимее.

– Виртанен, куда так несешься? Ты должна уже давно быть в классе! – прогромыхала Эльвира Сергеевна своими строгим надменным голосом.

– До звонка минута! – ответила я ей и влетела в кабинет, как футбольный мячик. Стоило  приземлиться на свою парту к Асе, как в класс зашла учительница и, недовольно мазнув по мне своим злым взглядом, сердито произнесла:

– Доброе утро, дети! Прежде чем начать решать примеры, нам надо повторить теорию, которую я задала к этому уроку. Все учили?

В классе было настолько тихо, что я слышала, как хлопают ресницы у двадцати человек разом.

Я опустила глаза, не смея поднять их на математичку.  Кажется, я знаю, кого она вызовет к доске и кто сильно облажается, поскольку не открывал учебник!

– Что ж, если добровольцев нет, к доске у нас пойдет…, – Эльвира Сергеевна специально выдержала драматичную паузу, в которую все срочно открыли учебники, в надежде повторить хоть что-то.

И только я знала, кого она сегодня вызовет.

– Виртанен, к доске, – Эльвира Сергеевна с удовольствием уселась за свой стол, точно она в ресторане и ей принесли главное блюдо, – Расскажешь нам 11 параграф, который был задан на дом.

Думаю, по моему кислому лицу сразу стало ясно, что ничего я не читала. Андрей попытался меня спасти, подняв руку и громко воскликнув:

– Эльвира Сергеевна! А можно сначала вопрос по параграфу, я не все понял, тема сложная!

– Вот Олеся тебе и объяснит, – Эльвира Сергеевна продолжала ласково улыбаться, но ее черные глаза были холодными и жестокими.

– Ты влипла, – шепнула мне Ася напоследок.

Да, а так не ясно?

Нерешительно направляясь к доске, я пыталась вспомнить, что у нас сейчас за тема, и хотя бы название параграфа. Увы,  вчера так увлеклась беседами с бабушкой и Ларсом, что все вылетело из головы.  А теперь иду, будто осужденный на казнь пленник, и вряд ли царь меня помилует.

– Что же, Олеся! Мы вас крайне внимательно слушаем!

И вот я стояла у доски, как провинившаяся первоклассница, и молчала. Класс молчал тоже. Кто-то смотрел на меня с сочувствием, кто-то злорадствовал. Андрей, добрая душа, пытался подсказать, красноречиво шевеля губами и показывая странные знаки. Вы никогда не играли с ним в «Крокодила» – это бесполезно, жесты капитана футбольной команды слишком специфичны для простых обывателей.

Оглушающая тишина. Я почувствовала, как щеки и уши начинают гореть со стыда. Вот бы провалиться под землю! Еще никогда я так этого не хотела. А главное, мое фиаско видели Ася, Стеф, Фред… Я превратилась в одно большое сердце, которое стучит так громко, что звук заполняет не только меня, но и весь класс, добираясь до самых темных уголков и до цветов с увядшими листиками.

У меня было такое мученическое выражение лица, что учительница в конце концов перестала любоваться моим позором и строго спросила:

– Олеся! Неужели ты не читала параграф?

Врать было бесполезно.

– Нет.

– Нет? – взвилась математичка, – Виртанен, я что, много задаю вам? Домашним заданием было прочитать параграф и номер 78, короткий! Весь предыдущий урок я перед вами заливалась соловьем, и что? Ты в десятом классе, пора уже взяться за ум!

Она подошла совсем близко, я взглянула на нее, и это была моя роковая ошибка. Зрачки преподавателя были узкими, такие бывают у кошек или змей, а радужка цвета холодного золота! В ужасе я отпрянула, от ее улыбки мне стало нехорошо.

Я настолько оторопела, что ничего не могла сказать в свое оправдание, только беспомощно смотреть на учительницу, у которой было что-то не так с глазами. И снова по ногам и рукам заскользило жуткое, гнетущее, склизкое ощущение беды. Затхлый запах сырой земли и пыли ударил мне в нос, как заправский боксер. Во рту пересохло, в ушах зазвенело. При всех этих метаморфозах я отчетливо слышала, как Эльвира Сергеевна продолжала обличать меня во всех смертных грехах:

– У тебя, Олеся, только мальчики и гулянки на уме! – она уже обращалась не ко мне, а ко всему классу, стоя рядом со мной, призывая полюбоваться на горе-старшеклассницу, – Все время ездишь в эту свою Финляндию, думаешь, там тебя ждут? С твоей пустой головой только и сможешь, что уборщицей работать или маникюршей!

В отчаянии я посмотрела на Фреда, жалея, что он видит эту ужасную картину моего поражения. Что подумают остальные – все равно, а он…Решит, что я двоечница и лентяйка. Однако новенький и не смотрел в мою сторону. Все его внимание было обращено на  Эльвиру Сергеевну. Брови грозно сведены, нагнулся вперед, будто готов броситься к доске, губы поджаты – да он злится на нее! Из-за меня?

И тут Эльвира Сергеевна неожиданно согнулась пополам, обхватив себя руками:

– Ох…

Я в ужасе смотрела на побледневшую математичку, ее глаза снова были с обычными темно-карими зрачками, накрашенный коралловой помадой рот судорожно хватал воздух. Женщина начала оседать на пол. Трясущимися руками я машинально поймала ее. Казалось неправильным, что она сейчас будет лежать на полу. Через пару секунд до меня начал доходить весь ужас происходящего. Бледное костлявое тело учительницы в моих руках! Прежде чем я успела заорать от страха, Андрей бросился ко мне на выручку.

– Эльвира Сергеевна, вам плохо? – мой бывший парень взял ее руку, чтобы прощупать пульс, все остальные продолжали сидеть на местах, не понимая, что происходит. Тут встала наша староста Марина, за ней потянулись люди, обступили нас плотным кольцом.

– Скорую, – прошептала математичка и закрыла глаза. Андрей осторожно потряс ее за плечо, но та даже не вздохнула. Лишь открылся рот, недавно оскорблявший меня.

И тут начался ад. Все громко орали, перебивая друг друга, кто-то побежал за нашей медсестрой, кто-то пошел за водой для учительницы. Несмотря на внешнюю худобу, женщина оказалась тяжелой, ее у меня заботливо приняли Андрей и Олег с Антоном. Все остальные только и могли, что стоять над математичкой без сознания и сыпать глупыми вопросами и предложениями.  Я выбралась из этого страшного круга, хотелось оказаться как можно дальше от школы. Лучше бы я сегодня опоздала, честное слово! Может, из-за меня Эльвира Сергеевна так расстроилась, и я виновата в том, что сейчас учительница лежит без сознания, и неясно, что с ней.

Фред очутился рядом со мной, бережно поддержав за локоть. Мы отошли от взволнованных ребят, и дышать стало легче.

– Идет! – крикнула Ася.

В кабинет ворвалась наша медсестра (повезло, что она оказалась на месте, обычно она гоняет чаи в столовой), разогнав ребят вокруг Эльвиры Сергеевны.  Я следила за всем издалека, был виден лишь ровный, как по линеечке, пробор на волосах учительницы, да холеные руки медсестры. Она достала мобильник и вызвала скорую, Марина привела Веру Сергеевну, начался такой галдеж и хаос, что после оглушающей тишины мне показалось, что рядом со мной то и дело взрывают петарды.

И только сейчас поняла, что все это время я неосознанно прижималась к Фреду чуть ближе, будто ища в нем поддержки и защиты. А он и не отстранялся.

– Леся, то, что Эльвира Сергеевна сказала тебе, – в общем гомоне я ясно слышала его уверенный твердый голос и видела, как парень напряжен, – Все неправда. Она тебе завидует, это очевидно.

– Спасибо, – я мельком глянула на него. Мы стояли вдвоем у стола, пока остальные суетились над математичкой. Мне было неприятно находиться рядом с ней лишний раз. Нечего было так на меня орать, она перенервничала, и вот результат.

– Главное сейчас, это чтобы ей оказали помощь.

– Ты так переживаешь, – Фред с удивлением посмотрел на меня, его глаза сузились, точно он решал сложную задачу, – А ведь эта женщина только что тебя оскорбляла.

Я утомленно потерла переносицу.

– И что? Сейчас ей плохо, возможно, по моей вине.

– Не думаю.

– Ты так смотрел на нее, – вспомнила я, – Может,  от твоего грозного взгляда?

Олеся, учительница упала в обморок, а ты шутишь? Или это защитная реакция? Я крепко обхватила себя руками, то ли пытаясь унять нервную дрожь, то ли пытаясь согреться. Пальцы зябли, и я спрятала их в рукавах кофты. Медсестра, Вера Сергеевна, Марина и другие ребята по-прежнему находились рядом с математичкой. Классная, казалось, совсем растерялась, и только и могла, что недоуменно восклицать: «Как же так, как же так…».

Фред покачал головой и едва заметно улыбнулся, весело глядя на меня. Его гнетущая обстановка совсем не смущала, он едва ли смотрел в сторону учительницы без сознания.

– Я такой страшный?

Я хотела ответить, но тут в класс зашли санитары скорой помощи и забрали Эльвиру Сергеевну. Вера Сергеевна просила нас тихо сидеть в классе. Однако некоторые ребята, как зачарованные, пошли следом, в кабинете осталось несколько человек, в том числе и мы.

– Ты нестрашный, – ответила я на вопрос Фреда, – Просто твой взгляд был таким пугающим…Он бы мог убить на месте! Если бы ты так смотрел на меня, я бы тоже не выдержала.

Фред крепко сжал челюсти, пригладил золотые кудри и спокойно сказал:

– Я не причиню тебе вреда, обещаю.

Он говорил так серьезно, так проникновенно, глядя мне в самую душу! Звучит ужасно банально, я знаю, но это и правда был такой пронзающий взгляд! Фреду всегда удавалось выбить почву из-под моих ног,  не делая при этом ничего особенного.  Это талант.

Завуч и директор узнали о произошедшем от Веры Сергеевны. Через некоторое время они все зашли в кабинет алгебры. Директор  хмурился, Екатерина Степановна то и дело восклицала : «Ох ты Господи! Ох ты Господи!». Педагоги не хотели наводить панику, но их испуганные лица выдавали их с потрохами. Что до моего класса, нас экстренно отправили  на физику к десятому «А». Пусть и оставалось минут пятнадцать до конца урока.

Надо было видеть лицо нашего физика, видавшего виды, но не видавшего двадцать человек, которые пришли на его урок, возглавляемые завучем и директором. Учитель был около двух метров ростом, с круглой головой и широкими плечами, бывший военный. Он рассказывал нам, что они с друзьями на охоте брали медведя и кабана голыми руками. Глядя на Михаила Владимировича, который нагибался, чтобы не задеть лампу над учительским столом, сомневаться в этом не приходилось.

В оставшееся время нас пытались посадить за парты. Маленький класс не был рассчитан на такое количество учащихся. Большинство остались стоять, Асе и Стеф удалось сесть, мы с Фредом расположились на подоконнике. Михаил Владимирович смерил новоприбывших тяжелым взглядом и продолжил вести урок как ни в чем не бывало.

Хлипкий блондин с тонкими волосами, одетый в дорогой костюм, поднял руку и, дождавшись милостивого кивка от учителя, спросил:

– Михаил Владимирович, а что случилось с Эльвирой Сергеевной? Она наш классный руководитель, мы очень за нее переживаем!

Голос у него был девчачий, тонкий и сладенький, как ириска.

Я закатила глаза, Фред тихо спросил, кивнув в сторону говорившего:

– Кто это?

– Это Филипп, все зовут его Фил, – ответила я.

– Тебе он не очень нравится, – заметил Фред, глядя на мои поджатые губы.

– Раздражает. И еще он ужасный лицемер. Вряд ли кто-то из ребят всерьез будет переживать за такую мегеру, как Эльвира Сергеевна. Конечно, то, что произошло, это плохо, но до этого случая все ее терпеть не могли, включая Фила. Болезнь не делает из нее мученицу.

– Стеф не шутила, у тебя и правда острый язык, – Фред сказал это так легко и весело, сверкая голубыми глазами, что я против воли улыбнулась, заерзав на холодном подоконнике.

– Так вот, о чем вы говорите все уроки напролет? О моей язвительности? – хмыкнула я.

– Не только, – Фред открыл тетрадь, делая вид, что слушает учителя, – Когда у тебя отбор?

– Завтра, после уроков. Чем он ближе, тем больше я переживаю.

– Могу подождать тебя, – галантно предложил Фред, наклонившись  так, что его кудри снова коснулись моего лба, – У меня будет первый матч по баскетболу с ребятами из 11 класса.

– Волнуешься?

Новенький самоуверенно улыбнулся:

– Я знаю, что у меня все получится.

– Мне бы твою уверенность!

Физики было минут десять, меня это вполне устроило. Жаль, что нельзя все уроки проводить за такое же время.  Дальше школьная жизнь текла как обычно, словно и не было того страшного урока алгебры, безмолвно раскрытого рта Эльвиры Сергеевны и кареты скорой помощи под нашими окнами.

Фред очень поддержал меня, и было приятно сидеть рядом с ним и чувствовать, что ему не все равно, он беспокоится обо мне. Это не осталось незамеченным. На последнем уроке Ася не давала мне покоя, то и дело нашептывая:

– Леся, вы так друг на друга смотрели, когда сидели на физике! Бедная Стеф! Ей это не очень-то понравилось!

– Мы с Фредом просто друзья! – отрезала я, стараясь слушать, что нам говорит преподаватель по ОБЖ. Кто вообще ставит ОБЖ последним уроком? Половина ребят ушла домой, а учитель, лысенький дядечка лет шестидесяти, читал тему по простой синей тетради в клеточку. Видимо, это были его конспекты времен учебы в школе. Слушать Виктора Валерьевича, который к тому же слегка шепелявил, было утомительно.

– Не похоже вы были на друзей, – заявила Ася, – Я тебя не виню, Фред умеет производить впечатление!

– А как там твой парень? – я поспешно перевела тему, – Вы расстались окончательно?

Это было верным решением, подруга весь урок рассказывала о перипетиях своих любовных отношений, в которых нашлось место и обману, и раскрывающему его лайку, и долгим поискам на просторах инстаграма. Это было гораздо интереснее, чем монолог учителя. Благодаря Асе урок пролетел для меня незаметно.

Когда мы выходили из школы, пошел дождь. Это был самый настоящий ливень, за которым не разглядеть ни домов, ни деревьев, ни машин. Только безумно колотящие капли дождя по серому асфальту. До этого все уроки светило солнце, никто из нас не был готов к такой смене погоды. Хотя если живешь в Питере, приходится носить в своей сумочке и очки от солнца и зонтик, тогда ты готова к любому погодному капризу.

– Бли-и-ин, – протянула Ася. Она осторожно высунула руку из-под надежной защиты козырька и тут же спрятала.

– У вас есть зонтик? – Стефани с надеждой покосилась  на Фреда, который хмуро вглядывался в пелену дождя.

– У меня нет, – я зябко поежилась. Мое пальто было из плотной ткани, и я понимала, что если я сунусь в нем под этот ливень, то превращусь в раздувшуюся губку.

– От дождя можно спастись разными способами, – Фред лукаво улыбнулся мне и снял свою кожаную куртку, оставаясь в одном джемпере. Голубые глаза блестели слишком уж игриво, – Леся, ты со мной?

Ася и Стеф напряженно поглядывали то на меня, то на новенького. Я же смотрела только на черную широкую кожаную куртку. На ней не было потертостей или пятен, она смотрелась по-новому черной и в меру хрустящей, магазинной. Того и гляди вынырнет бирка с неприлично высоким ценником.

– Ты хочешь прорываться через этот потоп? – я насмешливо кивнула в сторону дождя, который зарядил с новой силой.

Фред игриво задвигал бровями и вновь протянул мне куртку:

– Это лучше, чем стоять и ждать чуда.

И он был чертовски прав!

Я сделала шаг к нему, мы накрыли головы нашим широким черным парусом, я махнула девчонкам, Ася только и успела, что предостеречь:

– Не утоните там!

И мы выбежали прямо под бушующую стихию. Ветер сгибал тонкие ветви деревьев и выворачивал хлипкие зонтики прохожих. С жадностью принялся и за нашу куртку, но та не поддавалась, храбро защищая нас от ливня.

 Мы находились ближе к друг другу, чем раньше, настолько, что моим воздухом стал его запах, напоминающий морской бриз. Успела десять раз поругать себя за то, что не пшикнулась любимыми духами. Фред шутил, что мы могли бы запустить новый бренд зонтов из старых кожаных курток, и заработали бы на этом миллионы. Мы обсуждали, как бы выглядел наш офис, и как бы журналисты брали у нас интервью с целью узнать секрет успеха.

– А мы бы сказали: «Спонсор нашего успеха – питерский дождь. Питерский дождь – приходит всегда, когда ты без зонта!» – я уже успела придумать слоган.

– И школу заканчивать не придется, мы  знаем, кем хотим работать, – рассмеялся Фред. Его веселый и легкий смех воодушевлял меня. Жаль, дождь не может идти вечно. Он уже накрапывал с меньшей силой. Я даже подумала о том, что мы могли бы обойтись без куртки. Однако никто из нас это не предложил.

У самого моего дома нам пришлось разделиться. Фред осторожно поднял руки выше, я нехотя отступила. Мы все еще стояли друг к другу близко-близко, настолько, что я увидела лопнувшие капилляры на белках его глаз. Настолько близко, что мне захотелось стать еще ближе. Он приоткрыл губы, я тоже. И каждый  смотрел на губы другого…

А потом я весело заявила:

– Ну, раз мы у моего дома, мне пора! Завтра важный день у нас обоих! Если с музыкой и баскетболом не получится, пойдем продавать нашу бизнес-идею!

К моему удивлению, Фред не улыбнулся и не засмеялся. Он продолжал смотреть на меня, и в его глазах, во всей его осторожной позе, в чуть согнутых плечах  я прочла разочарование. Слабо кивнув мне, он пошел в сторону своего дома, не оборачиваясь. Я вглядывалась в его удаляющуюся прямую спину, не находя слов, чтобы его удержать.

А мне хотелось бы этого больше всего на свете.

Дома я решила заняться вокалом. Завтра кастинг, мне нельзя ошибиться. Песню выбрала несложную, и голос у меня поставлен, самая большая загвоздка – в дыхании. Как говорила моя учительница по вокалу: «У тебя может быть мерзкий голос, ты можешь не знать нот и даже иногда фальшивить. Но ты просто обязана научиться правильно дышать. Дыхание – основа успеха. Собьешься, и песни не  будет».

Первым делом я приступила к упражнениям именно на дыхание. Можно дышать грудью, а можно – животом. Я положила руки на низ живота и глубоко задышала, регулируя движение рук, ощущая, как они шевелятся. Так и должно быть, значит, все правильно.

А теперь усложним нашу задачу.

Я высунула язык и задышала часто-часто, как собака. Руки оставались на животе, и я могла регулировать, как дышу – грудью или животом. Это САМОЕ  тяжелое для меня упражнение, я постоянно сбиваюсь на грудное дыхание, потому что воздуха не хватает. А продержаться нужно минуту. Бесконечное число раз я ставила таймер и выдыхалась от сложного упражнения.

После этого «Свечка» показалась мне необычайно легкой. Нужно представить свечу на торте и коротким выдохом погасить ее. Не рекомендую делать эту штуку при насморке, можно испортить торт – пусть даже воображаемый.

С непривычки у меня после таких экзекуций немного побаливала и кружилась голова, и даже подташнивало. Приходилось каждый день вставать и начинать свое утро с упражнений на дыхание. И уже через месяц я смогла  регулировать и контролировать вдохи и выдохи. Если раньше я выдыхалась после пары минут таких упражнений, то сейчас одно могу делать по 3-4 подхода. Звучит по физкультурному. И это правда такой же труд, как накачивать мышцы или тренировать выносливость.

После  я даю себе минутку отдыха, а потом начинаю тренировать голос. Могу петь ноты по очереди, или вообще не петь – только мычать. Это тоже помогает.

Если есть время, я делаю еще упражнения на голос и артикуляцию. Хорошо, что дома никого нет, мне всегда неловко заниматься вокалом, когда мама дома. Она тут же заходит в мою комнату и с умилением наблюдает, как пыжусь и задуваю воображаемую свечку. Когда я была в 7 классе, мама сфотографировала этот момент и выложила у себя на страничке вконтакте с подписью: «Любимая доченька-певица!». Это был позор на всю жизнь, я еле-еле уговорила удалить это фото.

Уже смеркалось, а я все еще распевалась.

Глава 8

Пробы проходили в нашем актовом зале и для тех, кто хотел играть на музыкальных инструментах, и для потенциальных певцов. Подавать заявки на оба направления было нельзя.

Когда я пришла в темный зал, то в глаза сразу бросилась толпа людей, пришедших на пробы. Ощущение, будто я уже пришла на концерт! Почти все места в зале были заняты, некоторые участники принесли с собой сценические костюмы и свои инструменты.

В группу брали школьников с четырнадцати лет, так что сюда пришло много ребят со всех классов. Разных возрастов, разного роста, с разными возможностями и талантами. Кто-то пришел сюда от скуки, кто-то поспорил с друзьями, а для кого-то это стало целью номер один. Оглядевшись, я поняла, что из моего класса пришла только я. Остальные лица я могла видеть в школьных коридорах или столовой, даже из параллели ребят было не так много.

– Эй, Виртанен, подвинься.

Я резко развернулась на этот сладко-мерзкий голос. Передо мной стоял Фил в белой полурастегнутой рубашке и черных джинсах. На лице красовалась гаденькая самодовольная улыбочка. Парень то и дело приглаживал свои локоны, хотя на них и так вылили добрую порцию лака для волос и сдобрили гелем, судя по неестественному блеску. Ругаться с Филом я была не в настроении, так что  пересела на место в следующем ряду.

У сцены суетился наш новый препод по истории. Я все выглядывала учителя музыки, но в зале был только один преподаватель. Это точно отбор в школьную группу, или тут кружок юных краеведов, и я не туда попала?

– Не знаешь, где учитель музыки? – решилась обратиться к Филу, как к единственному знакомому лицу.

Тот высокомерно посмотрел на меня и процедил, не переставая копошиться уже двумя руками в своих трех волосинах:

– Владислав Алексеевич ведет школьную группу. А учитель музыки передумал устраиваться сюда на работу.

– Ммм, спасибо.

Не зря, когда я увидела историка в первый раз, он напомнил рок-музыканта. Возможно, после уроков играет по вечерам в баре со своей музыкальной группой и жалеет, что не может зарабатывать на жизнь любимым делом.

Наконец, все расселись и затихли, учитель объявил о начале проб. Он сидел на первом ряду и держал в руках внушительную папку с листочками – перечень участников. Ребята выходили по списку, вразнобой, и вокалисты, и музыканты. Мне, конечно, были интереснее мои прямые конкуренты. Обращала внимание на репертуар, на тембр голоса, на поведение на сцене. Звучали разные песни. Здесь были произведения на английском, на русском, на немецком и даже на финском! Одна девочка пела на французском и пыталась танцевать. В итоге она не могла сосредоточиться и достойно исполнить хотя бы что-то одно. Еще запомнилось выступление мальчика, который пел одну из песен группы Рамштайн, и дуэт девочек, исполнивших песню Шакиры. Они так зажигательно танцевали и звучали дуэтом, что все в зале подпевали им или двигались в такт. А еще у них были серебристые обтягивающие платья и туфли на таких каблуках, что я все выступление боялась, как бы они на них не поскользнулись. Этого не произошло, и в конце дуэт был награжден бурными аплодисментами.  Уверена, у девчонок большие шансы пройти.

Фил исполнил песню Джастина Бибера – Baby. Боже, я не думала, что можно быть НАСТОЛЬКО слащавым. К сожалению, пел он при этом идеально, точно попадая в ноты, не хуже самого канадского поп-певца. Девочки, которые сидели рядом со мной, с восхищением снимали Фила на телефон и выкладывали в сторис в инстаграме. При всей моей нелюбви к этому напыщенному засранцу, он умеет петь и выбрал неплохую песню для своего голоса и амплуа.

Несмотря на мажорный лад хита, я сидела и жутко нервничала, пытаясь проглотить ком в горле и унять дрожь в руках и ногах.

Ребята исполняют  иностранные песни, некоторые практически оперные арии, кто-то задействовал яркий макияж и костюм…А я? Только и могу, что робко напевать мелодичные песенки! У меня нет ни-че-го. Лишь осыпавшаяся тушь да черные брюки со свитером. Будто я собралась не петь, а стихи декламировать.

После выступления Фила я была готова выйти из зала, сбежать от этой гнетущей обстановки перешептываний и конвейера выступающих. Каждый раз замирала, когда произносили новые фамилии, и облегченно вздыхала, что не мне идти на плаху. Кому и что я пытаюсь доказать? Все знают, что я умею петь, и я знаю и люблю это дело. Одно выступление ничего не решит. Это всего лишь школьный проект. С меня хватит и того, что я пою на праздниках. Скорее бы уйти из этого страшного зала!

Только я встала, как услышала, что историк произнес мое имя.

Твою мать!!!

Теперь сбегать поздно. Стараясь не выдать своего волнения, я чинно поднялась с места и пошла в сторону сцены. Звуковик уточнил у меня песню, я кивнула. Там все было в порядке. Оставалось не испортить все самой.

Владислав Алексеевич махнул мне. Очки он уже снял и теперь близоруко щурился, потирая глаза. Выглядит уставшим. Вряд ли учитель будет слишком внимательно смотреть и слушать. А хорошо это для меня или плохо – не знаю.

Медленно поднялась на сцену, робко подошла к микрофону. На меня глядел черный зал, свет исходил только от сцены и совсем неяркий – от первого ряда, где сидел историк со стопкой бумажек. Он нетерпеливо постучал ручкой по дереву – было видно, что ему хотелось поскорее закончить отбор.

Представившись и объявив песню, я замерла, ожидая первых нот моей музыки.

Самый напряженный и страшный момент – ожидание. Ожидание своей очереди, а потом несколько секунд до того, чего ты так боялась. И вот зал заполнился привычной мелодией, и она подхватила меня под руки и понесла вперед – оставалось лишь держаться крепче.

На первом куплете мой голос предательски задрожал (как обычно!), но припев вернул меня в колею, и дальше я уже ничего не боялась. На последнем куплете я осмелела и даже начала двигаться, а потом и вовсе села на край сцены, обращаясь прямо к залу, улыбаясь и закрывая глаза, передавая всю ту нежность, сложность и чувственность песни.

Когда я открыла глаза, то увидела, что тени в зрительном зале шевелятся, переплетаясь и множась,  напоминая алчущий змеиный клубок. Жирные лоснящиеся тела, едва уловимый шорох…

Живот свело, ноги подкосились…Нет, только не сейчас!

Вместо зрительного зала перед глазами возникла темная каменная пещера. И снова в ней царил ужасный смрад, который преследовал меня уже несколько недель. Затхлый, болотный запах. Как несмываемая пленка, он покрыл камни и щербинки, песок, каждый уголок. В этом подземелье притаилось нечто опасное и злое. Протяни руку – и тебя заберет беспощадная зловонная тьма. Она улыбается с предвкушением и тянет свои змеиные чешуйчатые лапы…  Я испуганно отшатнулась и услышала голос:

– Браво, Олеся! Прекрасное и трогательное исполнение!

Я моргнула, и тут же передо мной снова был актовый школьный зал. Историк встал, громко аплодируя мне. Глядя на его довольное лицо, я быстро пришла в себя и неловко поклонилась. Перед глазами все еще сплетались телами черные аспиды, и тьма пещеры смеялась мне в лицо.

Спустившись со сцены, я вернулась на прежнее место. Почти машинально выпила воды, по телу растекалась приятная слабость. Наваждение не собиралось исчезать. Пещерным запахом провоняла вся одежда и волосы. Мне физически было неприятно. Хотелось выбросить свитер и джинсы, хотелось скрести кожу до крови, чтобы смыть эту гадость…Все остальные сидели, как ни в чем не бывало, никто не принюхивался, никто не видел змей. Никто, кроме меня.

Оставаться в зале дальше я уже не могла. Решила прогуляться в столовую и купила себе булочку, чтобы хоть как-то отвлечься. Мякиш показался мне поролоновой губкой, но я продолжала есть, погруженная в свои мысли. Почему мне постоянно приходят эти картинки, этот запах? И никто этого не замечает – кроме меня. Я знала, происходит что-то непонятное и страшное, расскажи кому – не поверят!

Мама решит, что я много сижу в интернете. Леша посмеется. Ларс предложит сходить к психологу. Ася скажет, что в меня вселился демон, Стеф выдвинет гениальную идею о том, что я кем-то избрана для спасения мира, а Фред…Отвернется от меня? Решит, что я странная и со мной лучше не общаться?  Сейчас я себя ощущаю именно так –  чудной, неправильной. Мои одноклассницы думают о мальчиках и о том, как сделать удачное фото. А у меня в голове плотный болотный туман и шевелящиеся змеи. Еще безумная соседка, странная реклама пиццы…Почему, почему я это вижу?

Одно я точно понимала – дальше так продолжаться не может, мне нужно понять, что провоцирует эти видения, когда они ко мне приходят. Может, в них есть закономерность? Или это как-то связано с разломами земной коры? Возможно, я сильно ударилась или съела какое-нибудь дурманящее растение, выпила слишком много кофе?

Пока было ясно только одно –  мне никто не поможет, я должна разобраться сама. Свет от столовской лампочки понемногу приводил в чувство, рассеивая остатки темноты. Возвращаться на конкурс не хотелось, я взяла себе еще чая, на вкус как моченая тетрадная бумага. Потягивая гадкую жидкость, я смотрела в окно, выходившее на внутренний двор школы. Завхоз таскал какие-то доски, то и дело хватаясь за голову и почесывая живот. Красноречиво блестела потная лысина, и я даже немного позавидовала Павлу Павловичу. Он, наверное, никогда не видел тьму с тысячей змей вместо рук.

Не стоит вспоминать. Лучше сосредоточиться на главном. Скоро объявят результаты, и у меня есть шанс пройти. Если опустить первый куплет, то я была довольна своим выступлением. Смотрелась ничуть не хуже других вокалистов!

Приободренная этой мыслью, я вернулась в актовый зал. И вовремя, наш историк уже вышел на сцену и оглашал результаты.

Сначала он назвал музыкантов: две гитары, барабан, клавиши – основной состав. Еще ему понравился мальчик с саксофоном и девочка со скрипкой, они тоже будут принимать участие в репетициях, только в качестве приглашенных исполнителей. Если честно, это звучит даже лучше, чем «основной состав». Хотела бы я быть этакой приглашенной звездой.

А потом – самое волнительное – объявление  имени будущего вокалиста.

Здесь была высокая конкуренция, ведь  в правилах приема писали, что возьмут только одного. Я до боли сомкнула ладони в кулаки, до крови закусила губу. Историк пробежал свои бумаги быстрым взглядом и заявил:

– Вокалиста было выбрать сложнее всего. Вы все очень талантливы, каждый из вас давно мог бы основать свою группу и быть величайшим музыкантом! Представлять школьную группу задача не из легких, и я решил, что с ней отлично справится…Филипп Кносский!

Пальцы разжались, оставляя на коже красноватые лунки, тело расслабилось. Да, как я и думала…Оказалась слишком посредственной. Попыталась проявить себя, поучаствовать…Не прошла, бывает…Надеюсь, смогу подать заявку на другой электив…Кажется, в курсе по рукоделию как раз недобор…

Фил буквально взлетел на сцену. Он все время поправлял ворот рубашки, приглаживал волосы, переминался с ноги на ногу и слащаво улыбался, растягивая тонкие губы. Неужели он спел лучше меня? Ведь я ничем не хуже этого недоразумения…Да, я могла придумать сопроводительный видеоряд, или надеть красивое платье, или…Я слишком несерьезно отнеслась к конкурсу, недооценила других участников. И теперь оказалась за бортом.

– Ребята, Фил будет отличным певцом, но я уверен, что школьная группа просто не сможет обойтись без сильного женского вокала. Поаплодируем второй вокалистке – Олесе Виртанен!

Все несмело захлопали, а я как во сне смотрела на историка, пытаясь понять, не почудилось ли. В последнее время у меня это бывает.  Владислав Алексеевич добродушно улыбнулся и махнул рукой, призывая подняться на сцену. На ватных ногах я вышла на подмостки и теперь стояла в компании счастливчиков, слыша только свое громко бьющееся, ликующее сердце. Неужели это в самом деле случилось?

 Я прошла! Прошла! Меня взяли в школьную группу!

– Владислав Алексеевич! – встрял Фил, – Спасибо, что  высоко оценили мой голос ! Но в условиях четко сказано, что вокалист должен быть один!

– Да, это нечестно, – раздался возглас из конца зала.

– Эти правила писал ваш учитель музыки, который  больше не работает. Я увидел потенциал в Олесе, и сразу представил ваш дуэт! Вы отлично будете звучать вместе.

Мы с Филом покосились друг на друга. Его сладкая мордашка перекосилась от злости, курносый нос будто задрался еще выше.

Пока все поздравляли друг друга, я спустилась в зал, полная противоречивых эмоций. Больше, конечно, счастливых. Меня все-таки заметили! Все-таки выбрали! Я прошла! Ася и Стеф сойдут с ума, когда узнают! И Фред…

– Не торопитесь уходить, уважаемые участники группы, – Владислав Алексеевич обратился к нам через микрофон, – В следующий раз мы с вами встретимся, чтобы обсудить нашу работу. По расписанию, как и планировалось для этого элективного курса: по вторникам и пятницам, восьмым и девятым уроком.

Все согласно закивали и начали расходиться. Счастливчиков поздравляли друзья и одноклассники, пришедшие поддержать.  Те, кто не прошел, хмуро выходили из зала самыми первыми. Дуэт, исполняющий песню Шакиры, плакал на заднем ряду в окружении их группы поддержки. А ведь и я могла сейчас сидеть рядом с ними.

Уже у выхода меня нагнал Фил, грубо дернув за плечо.

– Эй! – прошипела я.

– Олеся, ты должна отказаться от этого курса!  – парень из параллели встал передо мной, не давая прохода.

– Да, сейчас, – я с презрением дернула плечом и обошла его. Фил замер, не ожидая моей реакции, но потом бросился следом, не отставая:

– Подруга, я серьезно. В группе должен быть один вокалист, и это я!

– Наш историк так не считает, – ядовито процедила я, – Здоровая конкуренция пойдет тебе на пользу.

– Бесстрашная, да? – поклонник Джастина Бибера снова попытался встать у меня на пути,  я вновь увернулась. Кносский полный псих, если думает, что я испугаюсь, или сделаю так, как он хочет.

– Да что с тобой не так? – я остановилась, глядя ему прямо в глаза. Серые, как грифельный карандаш, плоские и неглубокие, как лужи, – У нас нет выбора, если оба хотим петь в группе. А если ты с чем-то не согласен, иди и скажи об этом Владиславу Алексеевичу!

Черта с два Фил выскажет свое недовольство. Кишка тонка. Рисковать своим новым положением ему не захочется.

Десятиклассник долгие пять секунд смотрел на меня тяжелым взглядом и серьезно сказал:

– Я хочу быть единственным вокалистом. Если ты не уйдешь из группы, то пожалеешь.

– Если ты будешь мне угрожать, об этом тут же узнает руководитель нашей группы. Ты ведь не забыл, что главный – Владислав Алексеевич? – мне удалось сказать эти слова холодно и немного язвительно, но внутренности сковал едкий страх. Фил ничего мне не сделает, и все равно…Неприятно, когда в твой адрес летят угрозы.

– Он сам выгонит тебя, когда увидит, как хреново ты поешь на самом деле, – на губах Фила снова заиграла самоуверенная и снисходительная улыбка, – Так что радуйся, пока можешь.

Ни слова не говоря, обнаглевший вокалист обошел меня по дуге и спустился на первый этаж. Я же осталась стоять, с трудом переваривая услышанное, не зная, как реагировать. Меньше всего мне и самой хотелось петь вместе с Филом. Но лучше так, чем снова остаться ни с чем.  Судя по всему, это будет ОЧЕНЬ тяжелый год.

Фред не заходил в социальные сети, и я даже не знала, в школе он, или уже ушел. А ведь предлагал дождаться… Вещей в раздевалке не было, так что я решила идти одна.

Вместо того чтобы радоваться победе, писать подружкам и выставлять счастливые фотки в инстаграм, я медленно брела домой, чуть не плача.

Фил меня ненавидит и хочет добиться моего изгнания из группы. Фред, похоже, решил меня игнорировать, а девочки даже не написали, не спросили, как у меня все прошло. Мне так была нужна поддержка! Чтобы после отбора меня ждали ребята, нервно похрустывая пальцами, полные такого же томительного ожидания, как и я сама.

Написала только мама, и я решилась ей позвонить. Она так громко закричала в трубку, когда я рассказала, что прошла в группу! Пришлось умолять ее быть потише, а то проходящие мимо люди слишком уж удивлялись.  Хоть мы и ссорились насчет переезда, мамуля все равно меня поддержала. Это было приятно.

– Заинька, я через два часа буду дома, давай закажем суши, отметим твою победу!

– Отлично, я закажу ближе к твоему возвращению, – загорелась я, – Набор запеченных роллов, ладно?

– Да. Лесечка, тут бабушка мне писала. Ты что, не едешь на день рождения Ларса?

Ларс! Со всеми событиями, происходящими в моей жизни, я совсем забыла о друге детства.

Мне все еще было обидно за подруг, за Фреда, за грубость Фила. Хотелось лежать все выходные, свернувшись в клубочек, и смотреть сериалы. Мне в последнее время не везет на общение с людьми, так что я лучше останусь дома. Нет настроения веселиться и изображать фальшивую улыбку. Надеюсь, Ларс меня простит, но мне физически претит мысль о большом скоплении народа.

– Нет, мам, задали много. Да и теперь надо работать над голосом, – я через силу улыбнулась.

– Ты у меня такая умница! – восхитилась мама, – Хорошо, тогда напиши Ларсу сама.

– Да, конечно.

Дома я легла на кровать и долго-долго смотрела в потолок, пытаясь осознать, что сегодня произошло.

Потом написала Ларсу длинное сообщение, большая часть которого была цветастыми извинениями. Надеюсь, переводчик меня не подведет!

Ларс тут же прочитал мое письмо.

Ларс: Ну ладно……….

Слишком большое многоточие, наверняка злится. Если бы он знал! Я не могу сейчас ни с кем разговаривать. Мне нужно время. В том числе и для того, чтобы разобраться с непонятными болотными видениями.

У меня создавалось стойкое ощущение, что они  начало одной большой беды. Беды серьезнее, чем злой и завидующий школьник.

Глава 9

На первом собрании музыкальной группы мы знакомились, рассказывали о себе. Как нас зовут, в каком классе учимся, чем увлекаемся. Кроме нас с Филом в группе были два гитариста – Кирилл и Артем из девятого «А». У обоих парней были длинные волосы. А еще они ходили в кожаных куртках и рваных джинсах, за что частенько получали нагоняй от завуча, и в принципе, они вписывались в формат рок-группы. За барабанами сидела девочка с розовыми прядками волос, Вероника, одноклассница Фила. Она могла похвастаться почти таким же идеальным загаром, как Фред, и аккуратным маникюром. Одевалась в брендовые вещи, ничего общего с потрепанной одеждой Артема или Кирилла.

Несмотря на то, что группа была немногочисленна, все равно ребята общались по парочкам. Гитаристы держались особняком,  Вероника  то и дело смеялась над шутками Фила, бросая на меня пренебрежительные взгляды. Я сидела рядом с клавишницей Машей. Единственное, что я запомнила, когда она рассказывала о себе – это ее умение играть на флейте. В будущем нам может это пригодиться. В остальном она ничем не выделялась. Обычные светло-русые прямые волосы, серая кофточка и черная юбка до колен. Училась в девятом «Б». Раньше никогда не видела ее, а может, не обращала внимания. Маша не спешила со мной познакомиться, и все собрание просидела, глядя только на учителя.

Владислав Алексеевич рассказывал о нашем будущем, с восхищением рассматривая каждого из нас, словно мы были редкими статуэтками в его коллекции. Я слушала внимательно, хотя меня то и дело отвлекали короткие смешки из угла Вероники и Фила. Если этот крысеныш считает, что усмешками сможет меня напугать – он  сильно ошибается.

Первое выступление группы выпадало на школьный Новый год. Время у нас еще было, но преподаватель хотел улучшить наши навыки и научить работать в команде. Так мы вспоминали что-то из теории музыки, учились новым вокальным приемам. А потом были даже игры на сплоченность, в которых нам нужно было общаться друг с другом. Конечно, Фил быстро перетянул на свою сторону и Веронику и гитаристов. Мы с клавишницей были сами по себе. Фил старался выиграть нечестным путем, зато почти не отпускал язвительных комментариев на мой счет. В играх нам удавалось находить хрупкое перемирие.

Самое сложное ждало нас дальше. Владислав Алексеевич дал задание к следующему вторнику подготовить выступление – музыкальное или вокальное, продемонстрировать свои силы. Ребята хотели сами выбрать себе пару, однако учитель заявил, что поделит нас. И поставил Веронику с Кириллом, Машу с Артемом, и догадайтесь кого с Филом?

Взбешенная решением руководителя, как только нам дали добро уйти, я выскочила из класса, торопясь домой. Почему именно Фил? Мало мне его самодовольной рожи и шуток за спиной? Мы никогда особо не ладили, поскольку я была единственной девушкой, которая его ни во что не ставила. Звезду десятого «А» этот факт бесил, и он вечно пытался задеть меня. Когда я встречалась с Андреем, он отстал, но сейчас снова будет лезть ко мне. Смириться с тем, что мы будем в одной группе, было не так-то просто, а уж выполнять общее задание…Это будет катастрофа!

В раздевалке я с тоской оглядела немногочисленные куртки, той самой здесь не было. Фред снова не ждал меня. Мы почти перестали ходить домой вместе. На уроках  тоже особо не разговаривали, новенький стал часто пропускать занятия. Я спрашивала, в чем дело, но друг был немногословен, говорил, что это семейные проблемы. Не знаю, что там произошло, да только он похудел, под глазами залегли синяки, и парень окончательно отделился от нас. Даже со Стеф не общался, предпочитая общество Олега, Андрея или Миши, наших одноклассников. Мальчики состояли либо в футбольной команде, либо в баскетбольной. Были и те, кто ухитрялся ходить на оба электива (Андрей). Это не запрещалось. На баскетбол записались пять парней – половина от мужской части нашего класса.  Благодаря элективу, у Фреда появилась куча друзей.

Выходя из школы в одиночестве, я чувствовала, что у меня как раз друзей не хватает. Они как бы и есть, и как бы нет. Нет рядом в самые нужные моменты.

– Леся, не так быстро! Постой!

Фил догонял меня. Кажется, я обречена на то, чтобы терпеть его присутствие.

– Чего?

– Эй, не так грубо!  – парень пригладил волосы,  – Насчет задания по элективу. Я попробую уломать историка, чтобы он нас поменял. Меня поставил с Никой, тебя с Машей.

– Попробуй, – я пожала плечами.

Хорошо, что мы оба друг друга не выносим! Хоть в чем-то наше мнение совпадает.

На этом мы разошлись.

Эльвира Сергеевна все еще не появлялась в школе, отдыхала на больничном. Так наш класс остался без математики. Никто из нас не был против такого развития событий, но спустя неделю руководство школы засуетилось. Завуч быстро поставила нам общие занятия с десятым «А» по алгебре и геометрии с их учительницей. Теперь мы занимались в кабинете ИЗО, он был большим и состоял из одиночных парт.

Новой учительнице не удалось заставить меня полюбить предмет, зато она почти никого и никогда не вызывала к доске. Этим она мне очень понравилась, и я стала мечтать, что Эльвира Сергеевна никогда не вернется в школу. Почему бы математичке не уйти на покой? А мы можем заниматься с Викторией Александровной.

В мечтах я ясно видела, как врач говорит Эльвире Сергеевне, что у нее слабое сердце, и лучше всего ей будет уйти на пенсию и вязать шапочки для своих внуков. Если такие, конечно, есть.

– Двинься, малахольная! – Фил и его дружки обступили Стеф, сидевшую за мной. Та, не говоря ни слова, пересела за другую парту. Ее место занял Фил. Сегодня парень уложил волосы на другую сторону и, конечно, был полностью уверен в собственной неотразимости. Жаль, он всего лишь напоминал прилизанного крысеныша из зоомагазина.

– Фил Кносский сел к тебе? – Ася перегнулась через проход, чтобы прошептать мне это, – Ничего не хочешь мне сказать?

Как и все в школе, моя подруга была уверена в безупречности заносчивого старшеклассника. А тот пользовался своим влиянием и славился кратковременными романами с разными девочками. И даже то, что он быстро бросает своих пассий, не стало поводом для ненависти или пренебрежения. Филипп продолжал пользоваться популярностью.

– Он просто самодовольный придурок, – тихо ответила я, – Нас поставили в пару на элективе, чтобы мы вместе спели дуэтом. Это ужасно!

– Ты что! Да тебе все девчонки завидуют! Будешь петь в группе вместе с Филом! Он такой милашка, – хмыкнула Ася, – Ты привлекаешь самых популярных парней!

– Популярные парни доставляют популярные проблемы, – отшутилась я.

Урок начался, я открыла тетрадь, всем затылком чувствуя, что Фил смотрит на меня. Сжалась, мечтая закрыть щитом незащищенную спину и шею.

– Леся! – меня немилосердно затрясли за плечо.

– Чего тебе? – грубо ответила я, обернувшись.

– Я придумал, что споем! У Рианны есть классная песня…

– Ты издеваешься? – прошипела я, – Ты обещал, что поговоришь с преподом, и нас поменяют!

Фил закатил глаза:

– Не вышло. Сказал, мы должны научиться работать вместе.

Мне пора привыкнуть к тому, что никогда не бывает так, как я хочу.

– Даже если и так…Как ты можешь выбирать песни Рианны? Нам же не разбить их будет на два голоса!  Если и разобьем, получится ужасно! А у тебя вообще другой тембр! Почему не русские песни?

– Они все унылые! А популярные петь не хочу, это тупо.

– Так мы ничего не выберем и провалим задание! – прошипела я, – Давай найдем классические песни! Можно даже из фильмов…

– Ага, из каких? Советских, что ли?

– Поищем!  – не сдавалась я, – Вечером отправь мне, что найдешь. Я тоже посмотрю и скину, если найду интересные варианты.

Фил молча разглядывал меня, улыбаясь. И от его самодовольной, кошачьей улыбки, мне было не по себе.

– Чего ты?

– Да так, – он отвернулся, не переставая лыбиться. А потом сказал:

– Можешь не отрицать, я вижу, что ты от меня без ума.

От его неприкрытой наглости я вскипела и неожиданно громко воскликнула:

– Ты совсем тупой?

Тут не выдержала и Виктория Александровна:

– Кносский, я вам не мешаю?

– Мешаете, – нагло улыбнулся Фил.

Виктория Александровна, судя по всему, недавно окончила университет, и злой рок судьбы привел ее в этот класс, с глупыми наглыми подростками. Вряд ли на бакалавриате учили, как действовать в подобных ситуациях. Если Фила она и знала (кто не знает этого напыщенного крысеныша?) то меня нет.

– А вам, девушка, я тоже мешаю? – обратилась учительница ко мне.

– Нет, извините, – я смущенно потупилась, вертя ручку в руках. Вечно из-за этого придурка у меня проблемы!

Дальше урок протекал как обычно, и только Ася смотрела на меня, едва сдерживая хохот. Уже предвкушаю, как на перемене она начнет сводить меня с Филом.

Вконтакте пришло сообщение от Фреда. На этом уроке он сидел через ряд от меня, загороженный крупным парнем Димой из десятого «А». Так что я не видела реакции Лайтхарта на казус с учительницей.

Фред: Все нормально?

Олеся: Да. Фил – придурок, не обращай внимания.

Фред прочитал и не ответил. А потом с замиранием сердца я увидела, что он набирает сообщение.

Фред: Извини, у меня в последнее время много проблем, еще тренировки на баскетболе) совсем выпал из жизни( давай сегодня пойдем домой вместе, ты как?

Что ему ответить? Конечно, я хочу, чтобы все было как раньше, так же весело и беззаботно.  Но мне не по себе, что он так легко может меня кинуть, а потом снова предложить дружбу как ни в чем не бывало. Где он был со своими сообщениями, когда я проходила отборочный тур? Знал ведь, когда я выступаю, помог с песней…И потом даже не написал, в школе не подошел, не спросил…

Пока я думала, играть мне недотрогу или поддаться предложению Фреда, Фил больно ущипнул меня за локоть и спросил:

– Эй, с кем ты переписываешься? Ищи нам песню!

Меня взбесило, что он вот так легко дотрагивается до меня. Решил, что ему все позволено! Подумаешь, популярный парень в школе и сын богатых родителей, я-то вижу, что он обычный нахальный гаденыш!

Я с силой отпихнула его руку и процедила:

– Еще раз полезешь – пеняй на себя!

Мои угрозы на этого гада не действовали. Он развалился на своей парте и почти мечтательно протянул:

– Давай, я только этого и жду!

Я уже набрала в легкие побольше воздуха, чтобы высказать все, что я о нем думаю, как нас прервал раздраженный голос Виктории Александровны:

– Все, мое терпение лопнуло! Кносский! Берите вашу подругу и идите ворковать в коридор!

Я с ненавистью посмотрела на довольного Фила. Он издевается? С чего он такой счастливый? Я с ним никуда не пойду!

Фил с готовностью вскочил с места и с усмешкой протянул мне руку:

– Что же, Леся, идем ворковать!

Весь класс так и покатился со смеху, бедная математичка прижимала указку к груди как оружие от наглых старшеклассников и почти истерично вопила:

– Не превращайте урок в фарс! На выход!

А Фил упивался весельем одноклассников, моей злостью, беспомощностью учительницы…Почему, ну почему он такой мерзкий? Ради мнимой популярности так унижать людей…унижать меня! Я встала и готова была ударить его по лицу, как неожиданно Фил вытянулся по струнке и отчеканил:

– Простите, учитель!

Болтал я случайно

Все это нечаянно!

Было тихо буквально секунду, а потом класс разразился новым грохотом смеха. Только теперь объектом насмешки стал сам Фил. Я села и тоже засмеялась вместе со всеми. Так нелепо это выглядело: высокий парень в модной дорогой одежде , с дергающимся носом, как у грызуна! Весь покраснел, пыжился сказать что-то, но не мог!

Виктория Александровна тоже не смогла сдержать улыбки и миролюбиво заметила:

– В стихах еще передо мной ученики не извинялись. Ладно, садись, но без фокусов! Я за вами слежу.

– Не специально говорю я стихами. Не могу своими словами, – пробубнил Фил опять в рифму.

А потом он снова обернулся ко мне и проникновенно выдал следующее:

– Олеся, принцесса, я не шучу!

Тупые рифмы тебе колочу.

И хоть меня тресни

Я выдаю в ответ дурацкие песни!

Извини, что пристал, не специально я, право

Забудь все, что  у меня

Изо рта вылетало.

Да, и уроки алгебры могут быть веселыми!

Поскольку я решила простить Фреду его отсутствие в моей жизни последнюю неделю, мы должны были встретиться у раздевалок. Я уже подходила к белой двери с листком «10», как злополучный Фил снова встал на моем пути. Я могла почти пожалеть его, так трогательно у него шевелились от обиды губы, и глаза были на мокром месте. Уж не знаю, что с ним случилось, только он сам был от этого не в восторге.

– Я проводить тебя хочу!

Идем со мной,

О, ангел мой!

– Фил, хватит уже. Не смешно! – я скрестила руки на груди.

– Олеся, проблемы? – Фред вышел из раздевалки и встал передо мной, закрывая собой от Фила. Тот отступил  – понимал, что с Лайтхартом, за которым вся баскетбольная команда десятого «Б», ему связываться – себе дороже. Юркнув в раздевалку, я быстро накинула любимое пальто. Торопилась, застегивая пуговицы, не попадая в дырки. Будто боялась, что если задержусь, Фред передумает и уйдет. Только он по-прежнему стоял у двери, ожидая моего появления. Фил торчал здесь же и уже был готов опять подойти ко мне, да не успел – Фред привычным жестом взял меня под руку и повел за собой мимо настойчивого рифмоплета.

Мы вышли из школы, вдогонку нам все еще неслись нескладные стихи и проклятия.

– Твой парень? – ухмыльнулся Фред.

– Придурок!

– Разве парень не может быть придурком?

– Мой парень – нет, – отрезала я, – Мы вместе поем в группе, и он невозможный! Нам надо выбрать песню, которую будем исполнять нашим адским дуэтом. Времени все меньше и меньше, а мы так ничего и не нашли.

– Ты ему нравишься, – Фред неловко улыбнулся, – Но он слишком глуп, чтобы правильно заявить об этом.

Пришел мой черед неловко улыбаться:

– Ты ошибаешься. Мы враждуем с младших классов, когда я случайно пролила на него газировку. С тех пор ничего не изменилось.

Фред хохотнул:

– Не переживай. Если Кносский тебя раздражает, даю слово, он больше к тебе не сунется.

– Ты не можешь мне такое обещать, – покачала я головой, – Хотя звучит заманчиво!

– Верь мне, – Фред снова улыбнулся, – И верь в меня.

– Конечно! – от его слов и  серьезного тона у меня мурашки пробежали по позвоночнику.

Так непривычно было снова идти вместе! Все так же мило и спокойно, мне нравится быть рядом с Фредом, и в то же время чувствовалась эта неделя разлуки. От следующей мысли мое сердце будто пронзили ножом: а что, если он не захочет со мной дружить, и мы больше не будем общаться? У него появились новые друзья на баскетболе, очевидно, что ко мне у него лишь дружеские чувства, иначе он бы давно уже предпринял какие-то шаги. А мы только и делаем, что перебрасываемся ничего не значащими фразами на учебе, и весело болтаем по дороге до моего дома. И все! Он не звал меня к себе или погулять просто так. Почти не пишет в соцсетях, не лайкает мои фотографии…Ему все равно, я для него лишь друг. Да и то…мог бы друг проигнорировать такое важное событие, как  пробы в группу? А вот со Стеф он более приветлив. Она хвасталась, что Фред дал ей билет на какую-то очень крутую выставку в Эрмитаже, название я не запомнила. Сам с ней не пошел, зато позаботился о том, чтобы она смогла воочию увидеть шедевры изобразительного искусства.

Мне не предложил, хотя я тоже такое люблю.

 Фред рассказывал о своих успехах на баскетболе, весело смеясь, а я погружалась в неведомую ему пучину отчаяния.

Нет, я не влюблена в него. Это точно! Но потерять его, его дружбу было бы для меня очень болезненным ударом. И в то же время сама дружба причиняла мне боль и тяготила мучительной невысказанностью. Неужели, у меня все-таки есть чувства, и я боюсь в этом признаться? Я не хочу быть одной из многочисленных влюбленных дурочек без шанса на отношения! Хочу быть любимой и выбранной – из множества. Только вот Фред меня не выбрал.

– Леся? Что с тобой? – Лайтхарт остановился, я по инерции еще сделала несколько шагов, прежде чем услышала его голос. Он мягко коснулся моего плеча. Я дернулась, как от удара током, почувствовала в горле тугой комок. Браво, Олеся, еще не хватало разреветься перед ним, как в глупых подростковых мелодрамах!

– Ничего, я немного устала, – я постаралась спрятать лицо, занавесилась густыми волосами. Говорить не хотелось.

Мы подходили к  дому, а я все еще чувствовала себя ужасно. Фред болтал со мной, проводил до дома… Это разовая акция добра, из жалости? Он понял, что я ему не интересна, но не знает, как сказать?

– Леся, прости еще раз, что мало писал, в последнее время дома не все гладко, – лицо новенького омрачилось, он даже отвернулся от меня, как бы обращаясь к желтеющим на дереве листьям, – Я скучал по нашим прогулкам, правда. И я должен был поддержать тебя с конкурсом в группу. Из меня вышел плохой друг?

Вопрос он задал с такой грустью, что музыка Паганини покажется вам песнями с новогоднего детсадовского утренника. Мне захотелось утешить Фреда. Я  положила руку на его плечо, подходя ближе, чем обычно.

– Да, я тоже скучала по этому. И я разозлилась тогда – и на тебя, и на Асю, и на Стеф…Никто из вас ничего не написал мне, хотя я не раз говорила об отборе.  Извинился среди всех за это только ты. Так что нет, Фред Лайтхарт, из тебя вышел неплохой друг. Но тебе еще есть, куда стремиться!

Парень с облегчением вздохнул, на его лице затанцевали солнечные зайчики:

– Может, пожизненный тыквенный латте спасет ситуацию?

– Я подумаю об этом!

Мы оба облегченно засмеялись. Любуясь медовым отливом его волос, я в  который раз подумала о том, как сильно мне не хватало его эту неделю.

Глава 10

Сентябрь на календарях и в сердце сменил октябрь. С его порывистым ветром и ежедневными дождями – от грибного моросящего до ливневого апокалипсического. Для Питера это означало победу серости и холода над солнцем и бабьим летом. И только кофе из любимой кофейни помогал сохранить капельку жизнерадостности.

За это время произошло много важных событий, как-никак, прошел месяц.

Прежде всего, нам удалось исполнить песню с Филом, причем он мне не перечил и дал возможность выбрать самой. В итоге я взяла песню «Рядом быть» группы «После 11». Это был для нас идеальный вариант, ведь уже была разбивка  на мужскую и женскую партию. Сначала мой партнер ныл и пыхтел, мы пару раз отрепетировали новую вещь, и уже получилось то, с чем не стыдно выйти на сцену. Моя часть была легкой, а вот Филу с его лирическим тенором пришлось попотеть. Все это стоило того, на элективе учитель  похвалил нас.

Только мы хотели расслабленно выдохнуть, как нас предупредили, что  вот-вот начнутся репетиции выступления на Новый год. Два раза в неделю я занималась в школьной группе и пока кроме приятной усталости это мне ничего не приносило. Фил стал относиться ко мне, как к принцессе. Больше не лез со своими глупыми шуточками и вообще держался на расстоянии. Я все прокручивала в голове обещание Фреда – он говорил, что больше Фил докучать мне станет. Неужели, между ними состоялся серьезный разговор? Если и так, это было убедительно – звезда десятого «А» старался держаться от меня на расстоянии не меньше двух метров. И только на сцене мог стоять ко мне близко, оставаясь при этом милым и предупредительным. Мне было приятно думать, что Фред из-за меня сказал Филу пару ласковых. Значит, я настолько важна для новенького, что он решился вступиться.

Только этим и ограничивалось внимание Фреда к моей персоне. В остальном, мы продолжали общаться, как друзья и я даже смирилась с этим. Если бы я ему действительно нравилась, он бы уже предпринял попытки вывести наши отношения на новый уровень. Хотя бы сходить погулять после уроков. Только Стеф позвал на выставку, и то, его самого там не было. А раз он интересуется больше ей – флаг ему в руки.

Эльвира Сергеевна так и не вернулась в школу. Как объяснила нам Вера Сергеевна на классном часе:

– Врач сказал, что у нее слабое сердце. Ей надо беречь себя, уйти на пенсию, найти хобби…Например, вязать своим внукам очаровательные шапочки и носки, ведь у нее целых пять внуков! Представляете?

Тогда я вспомнила собственные мысли на этот счет несколько недель назад…Они были идентичны тому, что сказала наша классная руководительница! Совпадение или нет, я невольно задумалась.  Решила вести дневник сновидений и записывала их, не забывая о том, что во время этих снов меня преследовал запах пещеры. Это придавало сновидениям ощущение реальности.

Мне могла сниться всякая лабуда, и, что самое удивительное, она сбывалась!

Так я увидела во сне, что получу пятерку по географии. Через несколько дней на уроке учитель вызвал меня к карте, и я получила отлично!

Потом мне приснилось, что Стеф заболела, а она и правда слегла с ангиной на неделю.

Самый страшный кошмар еще не сбылся, а он тревожил меня больше многих. Этот сон транслировали мне как самый популярный фильм на телевидении – почти каждую неделю. Сновидение пахло горькой полынью и засохшим болотом. Я бродила по лесу, почему-то босая. Было пасмурно, и все время во сне я боялась, что вот-вот пойдет дождь.  Бежала вперед, задыхаясь, а потом на моем пути возникала жирная кобра с алчущей огромной пастью. Я бежала прямо ей в рот, а черный капюшон  твари угрожающе поднимался, загораживая последние солнечные лучи в моей жизни.

В сонниках змея обозначает врага и врага тайного. Видеть кобру во сне – к опасности. Другие авторы сонников утверждают, что кобра – это к победе. Не знаю, кого я должна победить, а вот гнетущее чувство опасности так и повисло в воздухе – вместе с болотным смрадом. Увлекшись толкованиями, я подписалась на разных гадалок в инстаграме, пытаясь найти ответ на мучившие меня вопросы. Почему я то и дело вижу змею во сне, а наяву чувствую пещерный древний запах?

Я настолько погрязла во всем этом, что забросила любимые сериалы и книги, плохо спала (если вообще удавалось заснуть), жила исключительно на кофе.  Стала подозрительной, во всем искала подвоха.

Апогеем моей зацикленности стало обращение к женщине-блогеру, которая расшифровывала сны. От ее работы многие были в восторге, что подтверждали многочисленные отзывы. Устав от неопределенности и невозможности поделиться с кем-либо (не хотелось выглядеть в глазах других помешанной идиоткой), я накопила карманных денег и отправила сон для расшифровки. Через несколько дней мне пришел такой ответ:

« Здравствуйте, Олеся!

Благодарю Вас за то, что Вы ко мне обратились. Сон свидетельствует о Вашем напряжении во внешнем мире. Вам постоянно приходится решать новые задачи, вместо них приходят новые проблемы. Вы чувствуете себя одинокой, у вас мало друзей. Они не могут помочь, не играя главенствующей роли в происходящих событиях. И есть недоброжелатель, который давно присутствует в Вашей жизни и следит за каждым Вашим шагом. Проверьте Ваш круг знакомых и друзей, желает ли Вам кто-то из них зла? Завидует? Говорит обидные для Вас вещи? Исключите этого человека из Вашего круга общения и сны прекратятся. Помните, чем меньше плохих людей Вас окружает – тем сильнее и здоровее становится Ваша личность!

Что касается запаха, который преследует наяву, то это нормально и говорит о Вашей погруженности в нынешнюю ситуацию. Запах болота, тины, старости, говорит о Ваших болезненных ощущениях и о том, что враг не дремлет, его негативное влияние становится все заметнее с каждым днем. Вам нужно как можно скорее решить эту проблему, прервать любой контакт с недоброжелателем. Обязательно отпишитесь, как сделаете это – на расшифровку следующего сновидения я дарю скидку Вам и Вашей подруге 10%.

Всего Вам доброго! Приятных снов!»

Письмо меня немного ободрило, а в то же время я понимала, что такой разбор может написать кто угодно и попасть в яблочко. У всех нас есть проблемы, которые тревожат давно, да и в то, что существуют недоброжелатели, поверить не так трудно. Враг вообще очень громкое слово – сразу представляешь себе как минимум профессора Мориарти или канцлера Палпатина. Меня могут не любить и даже недолюбливать – тот же Фил. Однако он не входит в мое ближайшее окружение, мы посещаем один и тот же электив – и все.  В письме ясно сказано про человека, который рядом со мной, мой друг. Кносский под такое громкое определение не подходит.

Я еще раз пролистала толкование сна. Буквы плясали, превращаясь в размытые цифровые пиксели.

Это могли быть вещие сны. Не буквально, чтоб я бежала от змеи-переростка, а метафорично, я бегу от тайного недоброжелателя. И если в будущем так и случится,  возможно, у меня открылись экстрасенсорные способности и можно смело идти подавать заявку на битву экстрасенсов, но я не торопилась. Все еще не понимала природу этой интуиции.

Никому, даже Асе и Стеф, я не могла открыться и рассказать о странных сновидениях. Мне было страшно. Подруги могут посмеяться и забыть, или наоборот, поверить, а потом изводить меня вопросами. Мне всего лишь хотелось, чтобы меня выслушали и поняли. Похлопали по спине, обнадеживающе улыбнулись. Среди моих знакомых только один человек мог похвастаться великолепной улыбкой.

Можно было бы рассказать Фреду, я доверяла ему даже больше, чем девочкам, но наши отношения до сих пор вызывали сонм вопросов, так что я не торопилась раскрывать свое сердце. Хоть и очень хотелось вывалить на него все, что я испытываю. Не сомневаюсь, он бы понял меня и нашел верные слова. А может и убежал бы, сверкая белой ребристой подошвой кроссовок.

К чести Фреда, он продолжал общаться со мной и Стеф, мы все так же ходили вместе до дома. В инстаграме парень все чаще публиковал фото с ребятамииз баскетбольной команды. На одном из таких снимков все сидели в кафе – и с каждым парнем рядом находилась девушка.  Кроме Фреда, который лениво улыбался на камеру, поднимая пластиковый стаканчик с кофе. Я с замиранием сердца ждала, что рано или поздно увижу  фото, на котором его обнимает какая-нибудь смазливая красотка. Этого еще не случилось, а мне уже было больно. И это ужасное чувство, потому что я не имею права его испытывать. С чего бы мне переживать о будущем Фреда Лайтхарта? Мы только ходим вместе домой, потому что живем рядом. Наверное, я для него недостаточно хороша.

Судя по меланхоличным стихам в профиле, он все еще страдал от неразделенной любви, и я могла только позавидовать этой девушке – как ей удалось так зацепить гордого, уверенного, красивого парня, а потом оставить ни с чем? Неужели, его чары на ней не сработали? И если так, то я очень бы хотела на нее посмотреть. Даже я, которая изначально смеялась над влюбленностями одноклассниц, теперь вынуждена признать, что сама неравнодушна к новенькому.