Нарушенный договор бесплатное чтение

В тексте есть:

#интриги и заговоры

#щепотка бытового фэнтези

#от ненависти до любви

#зарождающиеся чувства

Глава 1

Я люблю наш родовой замок. Его высокие каменные колонны, коридоры, похожие на непроходимый лабиринт, строгие взгляды с портретов, выцветший гобелен с картинами давно минувших дней и тишину. Я до дрожи люблю его одиночество и так же сильно ненавижу, когда безмолвие сменяется торопливыми шагами, громкими голосами и ожиданием приезда господина – моего отца. А если вместе с ним нас решает почтить своим присутствием ещё и мой братец, то я чувствую себя, по меньшей мере, мученицей, заточённой в одной клетке со львами.

Сегодня настал именно такой день, об окончании которого я стала мечтать ещё с рассветом.

– Надолго они сюда? – посмотрела через зеркальную гладь на матушку.

Она, как и всегда, выглядела безупречно. Несмотря на наше уединение в этом богами забытом месте, леди Элизабет Вайнер не позволяла себе вольностей в виде неопрятного платья или растрёпанной причёски. Она каждый день встречала так, будто её вот-вот вызовут на аудиенцию к королю.

Хотя, как по мне, будь она одета даже в крестьянскую робу, всё равно бы выглядела как леди. У неё был внутренний несгибаемый стержень и прямой взгляд, который мало кто выдерживал; она никогда не показывала своей слабости и никому не давала повода усомниться в её выдержке.

Я была так благодарна небу, что унаследовала её красоту – чёрные, как смоль, волосы, мягкие черты лица, точёную фигуру. Жаль только, что характер оставлял желать лучшего. Слуги, в ответ на мой строгий взгляд, лишь улыбались, да и ругаться, тихо, не повышая голоса, я тоже так и не научилась, несмотря на то, что леди Элизабет никогда не скупилась на советы для своей нерадивой дочери.

– Ты же знаешь, отец никогда не посвящает нас в свои планы, – матушка скрутила на затылке две тугие косы и с улыбкой посмотрела на меня. – Не расстраивайся, милая, рано или поздно они уедут, и мы вновь сможем жить спокойно.

Тяжело вздохнув, я вынуждена была согласиться.

– И для чего он приказал нарядить меня, словно куклу, ты, конечно же, тоже не знаешь? – попытала счастье узнать хотя бы об этом.

Мельком взглянула на матушку и, прежде чем она искусно спрятала эмоции за спокойной улыбкой, успела заметить неподдельное беспокойство в её глазах.

– У отца так много причуд, – она склонилась и оставила на моей щеке лёгкий поцелуй, – что я уже сбилась со счёта.

– Ма… – хотела спросить, что её так обеспокоило, но тихий стук в дверь прервал наш разговор.

– Леди Элизабет, – служанка заглянула в комнату, – господин просит вас спуститься в залу.

Я горестно хмыкнула. Как же, просит он, отец и слов таких не знает, и, подозреваю, даже не представляет, что можно просто разговаривать с людьми, а не рычать, извергая приказы.

– Одну? – матушка невозмутимо расправила несуществующие складки на подоле платья и обернулась к девушке.

Лола коротко кивнула, боясь поднять взгляд, и поспешила сбежать, оставляя нас одних.

– Мама, что-то не так?

– Пока не знаю, Дженис – на этот раз ответила честно, искренне, без фальши и недомолвок.

И эта правда испугала меня куда сильнее, чем самая отъявленная ложь.

Матушка ушла, оставив меня наедине со своими мыслями. А я принялась метаться из угла в угол, ожидая… Сама не знаю чего.

Нет, приезды отца никогда не приносили нам ничего хорошего. Разве что огромные суммы в расходных книгах, которые он, как глава семейства, и не думал восполнять.

Лорд Маригор вообще не помышлял ни о ком, кроме себя и своих потребностей, его не волновали наши с матушкой проблемы, потому что он ненавидел всех женщин и считал, что их роль заключается лишь в том, чтобы угождать мужчине. А уж что у этих недостойных тоже есть нужды, ему вовсе казалось смешным.

Я рано привыкла к его неприязни, которую отец и не думал скрывать, а спустя время даже научилась радоваться этому. Потому что лорд Маригор предпочитал не замечать меня, и это давало мне пусть и мнимую, но всё же свободу. Мне и издевательств брата хватало с лихвой.

Наследник рода Вайнер, кажется, ненавидел меня просто за то, что я есть. С самого детства от Алана мне доставались лишь тычки, злые шутки и такие же злые ухмылки, когда отец отчитывал меня за его выходки. Я пыталась объяснить, что не имею никакого отношения к разбитому окну или загубленной лошади, но разве меня кто-то слушал? Ведь я уродилась девочкой, низшим созданием, в понимании лорда Маригора.

– Госпожа, отец просит вас спуститься, – за не самыми приятными воспоминаниями совсем не заметила, что в комнате я больше не одна.

Всё та же служанка Лола стояла в дверном проёме и рассматривала подол своего платья.

И снова это «просит»… Лорд Маригор не умеет просить.

– Что там происходит, Лола? – отбросив изрядно помятый платок на кровать, я подошла к девушке.

Она судорожно вздохнула, отступила на шаг, будто готовилась сорваться с места и вовсе сбежать, но ответила:

– Не знаю, госпожа, я, правда, ничего не знаю.

Ложь. Но не выколачивать же из неё правду кулаками!

– Хорошо, – процедила сквозь стиснутые зубы. – Веди.

И мы вышли из комнаты, прошли по коридору, а затем спустились по лестнице. На весь нижний этаж были слышны мужские голоса, самым громким из которых был голос моего отца. Он шутил, смеялся и, судя по всему, был в прекрасном расположении духа.

И это настораживало. Ведь я никогда не видела таким лорда Маригора. Он и улыбался-то редко, что уж говорить о смехе!

А когда я вошла в заполненную залу, то и вовсе опешила от его приветствия:

– Вот и моя обожаемая дочь. Не правда ли, она прекрасна, лорд Брайен?

Пожалуй, я впервые за всю свою жизнь была близка к тому, чтобы лишиться чувств. Дочь и обожаемая, из уст отца – это что-то неслыханное. Но не только это было причиной тому, что мне вдруг перестало хватать воздуха.

Мужчина, который сидел по левую руку от отца и взирал на меня угрюмым взглядом, был никем иным, как нашим заклятым врагом – главой семейства Ленгро.

Вражда между Ленгро и Вайнер началась довольно давно, и её виновником был мой прадед – лорд Райс. Ему приглянулась девица с соседних земель, он умыкнул её и насильно сделал своей женой, чему Ленгро, чьей дочерью эта девица оказалась, конечно же, не обрадовался.

Девушка несколько раз пыталась сбежать, потом её пытались выкрасть родственники, а когда ничего не вышло, она спрыгнула с обрыва и распрощалась с жизнью.

С тех пор утекло много воды, но вражда никуда не исчезла. До сих пор люди Ленгро устраивают набеги на наши деревни, – убивают селян, истребляют скот и сжигают поля. Вряд ли отцу это интересно, но прошлой зимой из-за варварства соседей мы остались без хлеба. Все запасы пшеницы были уничтожены.

Но даже если отбросить мою личную неприязнь, то… Я всё равно не понимаю, что лорд Брайен со своей свитой делает здесь, в нашем замке?

Я так и стояла посреди залы, во все глаза рассматривая гостей отца, пока родитель не напомнил мне о приличиях.

– Что же ты, Дженис, – надо же, а я и не знала, что он помнит моё имя, – не поприветствуешь гостей? Или тебя так впечатлил лорд Брайен, что все слова растеряла?

Он закатился неестественным смехом, но никто из Ленгро не поддержал его. Разве что по губам лорда скользнула презрительная усмешка, пропитанная ненавистью.

Если до этого от шока я ничего не чувствовала, то сейчас мне захотелось развернуться и скрыться за дверьми от всех этих гостей. И плевать на приличия и условности.

И стоило только мне об этом подумать, как я столкнулась со взглядом матушки. Она сидела рядом с Аланом и одними лишь губами произнесла:

– Не смей!

Пришлось подчиниться. Я сжала руки в кулаки, болью отрезвляя себя, и сделала пару шагов вперёд, пытаясь понять, куда именно мне сесть.

Рядом с матушкой место было занято, и единственный свободный стул стоял по левую руку от… лорда Брайена.

Вновь посмотрела на леди Элизабет, и та едва заметно кивнула.

О, боги… Что за игры затеял отец? Не будь вражды между нашими семьями, я бы подумала, что он решил сосватать меня, а так… Остаётся теряться в догадках.

Когда я опустилась на стул, Ленгро даже не подумал скрыть, что ему противно моё общество, – он отодвинулся в сторону, желая оказаться как можно дальше от меня. Что ж, пусть не обольщается, я тоже не желаю находиться рядом с ним.

– Может быть, вернёмся к обсуждению мирного договора? – тишину нарушил лорд Брайен, и отец зашипел на него, на манер змеи:

– Давайте отведаем изумительного вина, а дела подождут.

Кажется, я расслышала, как у Ленгро скрипнули зубы…

Обед плавно перешёл в ужин, и если я думала, что вот-вот это бесчинство закончится, и мужчины наконец-то удалятся для решения более важных вопросов, к примеру, что-то там про мирный договор, то я ошибалась.

Гости, во главе со своим хозяином, вошли в раж и хлестали вино один бокал за другим. Хмельные разговоры всё больше напоминали бессвязное бормотание, а отец… Он смотрел на происходящее совершенно трезвым взглядом и то и дело улыбался, и от его улыбки мне становилось жутко.

И только ближе к полночи замок успокоился. Меня первой отпустили к себе, но не успела я обрадоваться, как следом за мной в комнату вошёл Алан.

– Что тебе нужно? – даже не пытаясь быть вежливой, бросила раздражённо.

Братец широко ухмыльнулся и подошёл совсем близко, отрезав пути к отступлению:

– О, неужели моя сестричка отрастила зубки?

Я ненавидела себя за страх, который появлялся всегда, стоило Алану приблизиться ко мне. Ненавидела и слабость, что мешала держать лицо, несмотря ни на что.

Я не ответила. Посчитала, что промолчать будет всё же благоразумнее. Тогда, возможно, он уйдёт быстрее. Но я ошиблась.

– Молчишь, – гадко хмыкнул он и больно сдавил пальцами подбородок, заставляя посмотреть на него. – Тогда пойдём, отцу есть, что тебе сказать.

Дёрнула головой в сторону, освобождаясь от его хватки:

– Он только что отпустил меня! – прошипела возмущённо, чувствуя запоздалую боль от его прикосновения.

– Как отпустил, так и зовёт обратно, – Алан безразлично пожал плечами, и галантно поклонился, пропуская меня вперёд.

Нужно было отказаться, непременно отказаться, но что-то меня остановило.

А когда мы подошли к кабинету отца, то я расслышала надломленный голос матушки:

– Не впутывай её в это, умоляю тебя!

Мама никогда перед ним не склоняла головы, никогда не признавала его власть и… Умоляет его?!

Я решительно распахнула дверь и вошла в комнату, намереваясь… Что? Сказать отцу, чтобы не смел трогать матушку? Нет, он не послушает меня, даже если я упаду перед ним на колени. Впрочем, это место уже было занято.

На коленях стояла заплаканная леди Элизабет, моя мать.

Я было бросилась к ней, но Алан, схватив за руку, остановил меня.

– Не так быстро, родная, – всё с той же жуткой улыбкой, которую я видела за столом, произнёс лорд Маригор.

Мама даже не посмотрела на меня, опустила голову ниже, и я заметила, как на ковёр падают две крупные слезинки.

– Что… – произнесла, сама не зная, что хочу спросить, но мне и не пришлось, отец всё пояснил.

– Что здесь происходит? – правильно подобрал слова, и я лишь кивнула. – Я тебе сейчас всё расскажу, а ты присядь пока.

Садиться я не собиралась, тогда он ухмыльнулся и продолжил.

– Видишь ли, Дженис, лорду Брайену очень нужны наши люди, а мне… – он сделал многозначительную паузу. – Нужны надёжные уши в его замке.

Какое это имело отношение ко мне, и к матушке, я так и не поняла.

– Поэтому сейчас ты снимешь это платье и отправишься в покои лорда Брайена, ляжешь в его кровать и будешь ждать, когда придём мы и обвиним его в надругательстве над твоим прелестным телом.

Никогда ещё тишина не была такой невыносимой. Такой плотной, удушливой и горькой.

Я знала, что отец ненавидит меня, возможно, не совсем понимала причины этой ненависти, но ведь знала же. Хотя такого не ожидала даже от него.

Я попыталась выдавить хоть слово, но помимо невразумительного мычания ничего не вышло.

– Наверное, это «да»? – издевательски протянул Алан, нагнувшись к моему лицу.

Я отшатнулась и едва не упала.

– Нет! – выдавила хрипло. Голос почему-то ломался, и дыхание сбилось, словно я несколько раз пробежала вокруг замка.

– Нет? – в тон брату отозвался отец, и я для верности покачала головой. – Что ж, тогда ты можешь попрощаться с матерью.

Перевела взгляд на матушку, та по-прежнему смотрела на свои опущенные руки, будто не замечая того, что происходит вокруг.

– Попрощаться? – переспросила, не понимая, о чём идёт речь.

– Да-да, – серьёзно подтвердил отец. Он хотел сказать что-то ещё, но его перебил тихий голос леди Элизабет.

– Маригор, прекрати, – она подняла глаза и посмотрела на меня. – Оставьте нас на несколько минут, я сама, – матушка запнулась и продолжила через силу: – Я сама ей всё объясню.

Лорд Маригор прищурился, будто пытался проникнуть в голову к матери и прочитать её мысли, и только потом медленно, будто нехотя кивнул.

– Хорошо, – хлопнул в ладоши, от чего мы с матерью вздрогнули, а отец растянул губы в торжествующей усмешке. – Но помни, Бэт – никаких глупостей.

Она с трудом кивнула, вновь пряча взгляд от окружающих за опущенными ресницами.

– И ты ей веришь? – Алан вышел вперёд и кивнул в сторону леди Элизабет с таким пренебрежением, будто перед ним не мать, а продажная девка, не стоящая и капли уважения.

– Пойдём, сын, – лорд Маригор, не прекращая ухмыляться, обнял парня за плечи и повёл его вон из кабинета.

А как только за ними закрылась дверь, я тут же бросилась к матери, упала рядом с ней на колени и принялась трясти её за плечи.

– Мама, милая, скажи, что всё это неправда? Скажи?! – я задыхалась от страха, от непонимания и быстрого стука собственного сердца.

– Дженис! – её тихий уверенный голос разом привёл меня в чувство. – Вот так, – матушка улыбнулась, – смотри на меня.

Я посмотрела. Пелена перестала застилать глаза, и я увидела, как на её скуле расплывается кровавая ссадина и на шее отчётливо виднеются посиневшие следы от пальцев. И если страх до этого отступил, то сейчас подступил с новой силой.

– Это он?! – голос сорвался и испуганным писком прокатился по кабинету, чтобы затихнуть среди книжных стеллажей.

– Послушай меня, Дженис, – мама даже и не подумала ответить на вопрос, впрочем, этого и не требовалось. – За камином есть тайный ход, нужно наклонить статуэтку волка, – она показала мне за спину, но я и не подумала оборачиваться, – туннель выведет тебя к охотничьему домику. Там в одном из сундуков лежит мешок со всем необходимым. Обязательно вылей на себя флакон с духами, они собьют со следа собак. И двигайся на запад, к столице…

– Что будет с тобой? – я не дала ей договорить.

– Это не важно, – матушка отмахнулась и попыталась продолжить, но я упрямо повторила:

– Это важно. Я хочу знать, что будет с тобой?

Леди Элизабет впервые отвела взгляд, избегая ответа.

– Он убьёт тебя, – не вопрос – утверждение. Мой голос перестал дрожать и ломаться. На меня навалилось неестественное спокойствие, будто и не я мгновение назад тряслась от страха.

– Милая, разве это важно? – матушка нежно коснулась дрожащими пальцами моей щеки и улыбнулась. – Я люблю тебя, дорогая, и не позволю ему сломать твою жизнь.

Я отвернулась и поднялась на ноги, впервые в своей жизни принимая самостоятельное решение. Решение, которое, возможно, убьёт меня, но…

– Я тоже люблю тебя, мама, – прошептала тихо, и, пока спасительное безразличие текло по венам, бросилась к двери, опережая крик матери.

На пороге стоял довольный отец, и мне вдруг показалось, что он знал, о чём мама только что говорила мне, и, что куда страшнее, он предвидел, как я поступлю.

– Готова? – гадкая улыбка коснулась губ, и я вдруг подумала, что лучше бы он вовсе никогда не улыбался. Или лучше бы я никогда не видела этой улыбки.

Я не ответила. Расправила плечи и шагнула вперёд.

– Вот и умница, – он больно сжал мою руку чуть выше локтя. – Алан, проводи её.

Я выдержала и его прикосновение, и взгляд, и тычок от брата. Я выдержу всё ради той, что подарила мне тепло и любовь, счастливое детство и беззаботную юность. Она подготовила меня ко всему, и пусть я этого раньше не понимала, но сейчас оценила сполна.

Глава 2

По дороге к моей комнате Алан молчал, что настораживало. Обычно ему доставляло удовольствие изводить меня разного рода пакостями, а сейчас… Тишина. Хотелось развернуться и посмотреть ему в глаза, понять, что он задумал, но я терпела. Шла степенно, держала спину прямо, до ломоты отводя плечи назад, и терпела…

Не думала о том, что меня ждёт, отгоняла любые мысли, которые приносили страх и неуверенность.

– Раздевайся, – не без удовольствия бросил братец, стоило нам войти в комнату.

Колкий ответ ядом коснулся губ, но я промолчала и в полной тишине принялась распускать шнуровку платья. Когда оно змеёй соскользнуло на пол, укрыв ноги воздушной пеленой, я не выдержала, вздрогнула. Нижняя сорочка совсем не скрывала очертаний моего тела, и насмешливый взгляд Алана, казалось, пробирался в самую душу.

– Не бойся, сестричка, меня совсем не интересуют твои прелести.

– Я не боюсь, – упрямо вздёрнула подбородок и сжала руки в кулаки.

Если бы я была так же сильна, как наш кузнец, то с удовольствием ударила бы братца по его довольной физиономии, а потом ещё и ещё раз, пока не стёрла бы с губ эту гадкую ухмылку. Но моей силы хватит лишь на звонкую пощёчину, которая не принесёт облегчения ни мне, ни тем более матушке.

Алан пожал плечами и отвернулся, раскрывая дверцы моего шкафа и вышвыривая из него одно платье за другим.

Я лишь прикрыла глаза, прося у неба выдержки.

– Ты что, собиралась уйти в монастырь? – недовольно бросил братец через несколько минут.

– Что? – произнесла растерянно, совсем не понимая, почему он сделал такой вывод.

– Твоя одежда достойна скромной монашки, неужели среди твоих шмоток нет ничего откровенного?

Его возмущение было искренним и таким неподдельным, что я всё же не сдержалась, съязвила:

– А ты надеялся увидеть здесь гардероб из дома терпимости?

Но язвительность цели не достигла, а лишь развеселила его:

– О, боги, Дженис, в каком веке ты живёшь? Дом терпимости, – повторил, кривляясь, – нормальные люди называют такие места борделями.

Я почувствовала, как лицо вспыхнуло от стыда, и предпочла промолчать.

– Вот, это подойдёт, – он выудил из глубин шкафа прозрачную сорочку, расшитую золотой нитью. Если честно, я даже не знаю, откуда она там взялась, потому что мы с матушкой точно ничего подобного не заказывали.

– Примерь, – бросил мне, и я каким-то чудом поймала её.

Нет, сдаваться я была не намерена, но всё же:

– Отвернись, – попросила, проклиная себя за дрогнувший голос.

– Как скажешь, сестричка, как скажешь, – вновь растянул губы в язвительной усмешке и отвернулся.

Трясущимися руками я скинула сорочку и кое-как натянула прозрачное безобразие, лихорадочно вспоминая, как же оно оказалось среди моих вещей. Не Алан же подкинул, в самом-то деле!

А когда справилась с завязками, то кинулась к кровати, на краю которой лежал длинный халат, и закуталась в него.

– Готова? – не поворачиваясь, бросил братец и подмигнул мне. Только сейчас я поняла, почему он так легко согласился отвернуться. Потому что в зеркале было всё прекрасно видно.

Густой румянец за мгновение разлился по лицу и шее, а Алан лишь рассмеялся.

– А ты хороша, сестрица, – гаденько ухмыльнулся он, – даже жаль, что нас связывают кровные узы.

– Жаль, – прошептала совсем неслышно. Вот только причина моей жалости крылась совсем не в том, о чём он только что сообщил мне.

– Пойдём, – на этот раз он не удержался и больно толкнул меня в бок, подгоняя к выходу.

Замок спал. Не было слышно ни пьяных голосов, которые весь сегодняшний день беспрестанно разрывали мерную тишину. И эта тишина будто сочувствовала мне. Она стелилась у ног, окутывала плечи, касалась ледяных рук. Мне хотелось спрятаться в ней от всего мира, словно в коконе. Но я не могла себе этого позволить.

У двери одной из гостевых спален Алан остановился, приблизился ко мне, обдавая горячим дыханием открытую шею:

– Лорд Брайен выпил много, и в этой выпивке было кое-что подмешано, тебе нужно лишь предложить ему себя и… – он выдержал противную паузу и добавил, – не сопротивляться, чтобы он не вздумал сделать с тобой.

Сердце в груди колотилось как сумасшедшее, и мне вдруг показалось, что ещё чуть-чуть, ещё мгновение, и оно попросту разорвётся от страха. Вся мнимая уверенность и смелость испарились, мне захотелось подобрать халат и броситься вон отсюда, неважно куда.

И только пощёчина, звоном отозвавшаяся в голове, вернула меня в реальность. Очень гнусную, невыносимую реальность, где уже нет пути назад.

– Даже и не думай сбежать, иначе леди Элизабет распрощается с жизнью.

– Она же и твоя мать тоже! – прошептала одеревеневшими губами.

– Да, – выплюнул Алан, – именно поэтому она ещё жива.

Как дети одной женщины могут так отличаться друг от друга? Почему в сердце одного прочно укоренилась жестокость?

– Иди! – прошипел он, силой толкая меня к двери.

Я не чувствовала своего тела, оно стало ватным и каким-то неповоротливым, будто я и не человек вовсе, а какая-то кукла. Я взялась за ручку, потянула на себя дверь. Вошла в комнату, и только оглушительный щелчок заставил немного прийти в себя.

Ноги приросли к полу, и я так и стояла, рассматривая мужчину, который лежал прямо поверх одеяла. Его грудь мерно вздымалась, а в руках, раскинутых в стороны, были зажаты короткие клинки.

Я бы так и стояла на месте, если бы не напомнила себе, зачем я здесь, и где сейчас находится моя мать.

Шаг вперёд, потом ещё один. Замерла у самого края кровати. Протянула руку, сама не зная, что хочу сделать, и в следующую секунду мир перевернулся с ног на голову.

Вот я стояла у кровати, а теперь лежу на ней, прижатая к перине тяжёлым телом, и к моему горлу приставлено лезвие одного из клинков.

– Я… – собственный голос прозвучал слабо, почти неслышно.

– Молчи, – грубо перебил Брайен и, не меняя положения, повернулся к двери, прислушиваясь к шагам.

Но из коридора не доносилось ни звука. То ли Алан ушёл, то ли затаился, выжидая удобный момент, чтобы ворваться в комнату. Когда и мужчина, лежащий на мне, уверился в тишине, он сильнее надавил лезвием на шею.

– Зачем ты здесь? – буквально выплюнул, а когда я не ответила, прорычал: – Отвечай!

– Я… – вновь сорвалось с губ, но как продолжить и признаться, что пришла соблазнить его, я не знала.

– Ты, – лорд скривился, словно от боли, и мотнул головой, – зачем ты здесь?

Потом его взгляд скользнул чуть ниже, и он со стоном отпрянул.

– Убирайся, – прорычал, отворачиваясь.

Я же спешно вдыхала спасительный воздух, всё ещё не веря, что прямо сейчас мне не перережут горло.

– Я сказал – убирайся! – выкрикнул, от чего я буквально скатилась с кровати и бросилась к выходу, но у самой двери замерла, не решаясь взяться за ручку.

Если я уйду, то, что станет с матушкой? Не думаю, что отца устроит моё бегство.

– Ну! – поторопил меня лорд Брайен, а я лишь отрицательно покачала головой и обернулась.

– Я не могу, – на этот раз голос хоть и звучал тихо, но в нём звенела уверенность, граничащая с безумством.

Он явно не поверил в то, что услышал. Сделал пару шагов, останавливаясь на расстоянии вытянутой руки и приказал:

– Повтори!

Ленгро прищурился, словно пытался проникнуть в мои мысли, но я и не подумала сдаваться, хоть от уверенности не осталось и следа.

– Я не могу уйти.

Ещё один шаг, и я плотнее запахнула халат, пытаясь спрятаться от этого пронизывающего взгляда.

– Ты пришла ко мне ночью, в этом, – клинком, который так и держал в руке, Брайен подцепил полы халата, отчего стало видно прозрачную ткань сорочки. – И говоришь, что не можешь уйти, когда я прогоняю тебя?

С каждым произнесённым словом его голос становился тише, и оттого, куда страшнее крика.

Но что мне ответить ему на это, чтобы не спровоцировать ещё большую злость?

Я промолчала. Подняла глаза, встречаясь с его заледеневшим взглядом.

– Вот как, – непонятно, к какому выводу он пришёл, но клинки со звоном упали на пол, а меня лорд отшвырнул к стене так, что у меня от удара перехватило дыхание, зазвенело в ушах, и вместо комнаты я вдруг увидела темноту.

– Решила развлечься за мой счёт, Вайнер? – словно сквозь вату услышала его голос и попыталась ответить, что пришла сюда вовсе не для того, чтобы развлекаться, а чтобы спасти мать, но смогла лишь промычать что-то невразумительное. Брайен схватил меня за горло и сильно сдавил его пальцами. От боли перед глазами прояснилось и я, наконец, смогла рассмотреть лицо своего врага.

Острые скулы, нос с горбинкой и глаза, которые всего мгновение назад были чистыми, словно ночное небо в ясную погоду, а сейчас… Сейчас на меня смотрел безумец с помутневшим взглядом и пугающей улыбкой на губах.

«В этой выпивке было что-то подмешано», – память услужливо подкинула слова Алана, и я попыталась оттолкнуть его. Но тщетно, мои попытки лишь развеселили лорда.

– Я дал тебе возможность уйти, а ты отказалась, – злорадно напомнил он, чуть ослабив хватку и позволив мне вдохнуть.

«Я хочу уйти, но не могу», – мечтала крикнуть так, чтобы он, наконец, понял смысл моих слов. Только Ленгро вновь сдавил горло, чтобы в следующее мгновение развернуться и бросить меня на кровать. Как я не упала на пол, совсем не отложилось в памяти.

– Отродье Вайнер, как же я вас ненавижу, – с иступлённой злостью прорычал он, разрывая халат, а затем и сорочку.

Я пыталась сопротивляться – царапалась, выворачивалась, била его ногами. Но что я могу сделать против него? Что?!

И когда надежда на спасение погасла, дверь с грохотом отворилась, и в комнате вдруг стало светло, словно за окном не тёмная ночь, а светит яркое солнце.

– Лорд Брайен, значит так вы отплатили мне за гостеприимство?! – возмущённый голос отца сочился неприкрытой радостью.

Ленгро так и замер, стиснув мои руки, словно железным обручем. Взгляд, до этого безумный и мутный, прояснился, и он с недоумением посмотрел на меня, словно не ожидал здесь увидеть.

Пока он вставал, медленно поворачивался к собравшимся, поднимал с пола клинки, я успела сесть и закутаться в остатки халата. Каким бы отвратительным человеком не был мой отец, он пришёл вовремя.

Меня трясло, слово в лихорадке, и вдруг показалось, что всё происходящее лишь страшный сон, кошмар, который привиделся мне среди ночи. Гомон голосов был слышен, словно толщу воды, и я не могла разобрать не слова.

Я ничего не чувствовала: ни страха, ни отвращения, ни боли. Будто меня заморозили изнутри.

– Дженис, – кто-то позвал меня, кто-то родной и такой необходимый, но вместо того, чтобы ответить, я дёрнулась в сторону, инстинктивно избегая объятий.

– Дорогая, это я, – голос задрожал и я, моргнув несколько раз, увидела матушку. Она стояла рядом со мной, но не пыталась приблизиться, а за её спиной, едва-ли не искрясь от счастья, маячил Алан.

Только взглянув на него, можно было понять, что всё, задуманное им и отцом, получилось.

– Мама, – прошептала хрипло, чувствуя, как горло горит огнём, – забери меня отсюда.

Леди Элизабет кивнула, не глядя на сына, выхватила из его рук тяжёлый плащ, и, закутав меня в него, подтолкнула к двери. Вот только я остановилась, сделав от силы пару шагов.

У нас на пути стоял отец, а рядом с ним лорд Брайен. Во взгляде последнего бушевала ненависть.

– Идём, – матушка подтолкнула меня слегка, что заставило опустить взгляд и пройти мимо мужчин. Думать о произошедшем совсем не хотелось, но мысли, словно назойливые мухи, лезли в голову. Поэтому я не выдержала, полуобернулась к леди Элизабет, которая осторожно придерживала меня за плечи и тихо, чтобы никто не услышал, спросила:

– Что теперь будет?

С ней, со мной, с нашим замком… Я не стала уточнять, она и так всё поняла.

– После, – так же тихо, одними губами, прошептала мама, и посмотрела куда-то себе за спину.

Я тоже оглянулась. За нами, даже не пытаясь сделать вид, что вовсе не подслушивает, вышагивал Алан. На его губах по-прежнему сияла победная улыбка, а меня вдруг замутило и тут же вывернуло наизнанку. Хорошо хоть успела оттолкнуть матушку, а вот братцу так не повезло.

Его штаны и высокие сапоги пострадали.

– Ты… – задохнулся молодой человек, но так ничего и не сказал, собственно, мне была совершенно безразлична его злость. Мне было плохо. Хотелось провалиться в беспамятство и хотя бы ненадолго забыть обо всём.

– Алан, – хлёсткий голос матери заставил его замолчать, правда, ненадолго.

– Глаз с них не спускай, – бросил он охранникам, они в ответ слаженно кивнули.

– Пойдём, милая, – леди Элизабет напомнила о себе. Я послушно поплелась за ней, то и дело спотыкаясь и норовя оказаться на полу, пока мужчина, следовавший за нами, не предложил:

– Позвольте, я помогу, – я даже не обернулась, увидела лишь, что матушка окинула его презрительным взглядом, но всё же кивнула в знак согласия.

А стоило ему приблизиться ко мне и прикоснуться, как моя апатия разом испарилась, уступив место первобытному страху.

– Нет, – прохрипела я испуганно и отскочила в сторону. Нога подвернулась, и я больно ударилась плечом о стену. Правда, боль эта чувствовалась отдалённо, будто принадлежала мне лишь наполовину.

Леди Элизабет тут же оказалась рядом и виновато произнесла:

– Прости…

За что она извиняется? Здесь нет её вины, просто… Я не могу, я не хочу, чтобы кто-то из мужчин прикасался ко мне.

– Ничего, – слабо улыбнулась и быстро, насколько это было возможно в моём состоянии, прошла последний десяток шагов. Стоило только оказаться в комнате, как я повалилась на кровать. Моё тело перестало подчиняться мне, и потолок вдруг закрутился как волчок.

– Лола, – отдалённо были слышны голоса, – приготовь горячей воды.

– Конечно, госпожа.

– Пошли кого-нибудь к Марфе, пусть даст успокаивающие травы.

И вновь покорное от служанки:

– Как прикажите, госпожа.

Потом моего лица нежно коснулись родные руки, и я нехотя открыла глаза:

– Дженис, милая, идём, сейчас тебе станет легче.

Я никогда не сомневалась в матушкиных словах, но сейчас я ей не верила. Легче? Может ли стать легче, если болит не тело, а душа? И не просто болит, а умирает?

Но вопреки моей убеждённости, я всё же встала, позволила снять с себя плащ, остатки халата и сорочки, а потом, не чувствуя ничего, опустилась в высокую лохань. Она что-то говорила про горячую воду? Так вот, вода была… Никакая. Ни горячая, ни холодная. Я, кажется, вообще её не чувствовала, словно меня окутывала лишь пустота.

– Выпей, – ещё одна просьба матушки, которую я безропотно выполнила.

– Сейчас, милая, сейчас, – как заведённая повторяла леди Элизабет, но я лишь отрешённо смотрела на собственные руки, которые под толщей воды казались какими-то иссиня-чёрными и невероятно худыми, как веточки на молодых деревьях.

А потом я почувствовала, как внутри что-то ворочается, ломается и прорывается наружу.

Кажется, я попыталась вскочить на ноги, а потом закричала, или всё было с точностью наоборот? Не знаю. Я будто снова оказалась в той комнате, прижатая к кровати тяжёлым телом, словно на меня вновь и вновь сыпались удары, от которых было невозможно увернуться. Я слышала хруст костей, я чувствовала вкус крови на губах…

– Поплачь, станет легче, – сквозь приступы страха я всё же слышала матушкин голос, полный боли и непролитых слёз.

Но легче не становилось…. Я окинула комнату безумным взглядом и осознала, что вода, всё же, горячая, даже огненная, такая, которой можно смыть с тела чужие прикосновения, стереть воспоминания и боль.

И я бы непременно разодрала кожу в кровь, если бы не очнулась…. Разом не осознала, что здесь нет никого, кто мог бы вновь изувечить меня, нет даже Лолы, только я и леди Элизабет…

– Мама… – вместо собственного голоса из груди вырвалось невнятное сипение.

– Всё хорошо, всё будет хорошо, – быстро стирая с щёк слёзы, матушка заглянула мне в глаза, пытаясь там что-то разглядеть.

– Я хочу спать, – прошептала, чувствуя, как усталость наваливается на меня удушливым покрывалом. Как, не заботясь, пеленает меня, лишая остатка сил.

– Конечно, – слишком поспешно шепчет мама в ответ и помогает мне встать.

Не беспокоясь о том, что оставляю мокрые разводы, я вернулась в комнату и вновь упала на кровать, только на этот раз проваливаясь в пустоту, где не было слышно ни звука.

Глава 3

Кто-то кричал, кто-то шипел в ответ на этот крик, а мне так не хотелось просыпаться. Хотелось понежиться в объятьях сна как можно дольше, потому что я была уверена, стоит мне только открыть глаза, как привычный мир перевернётся.

– Я прошу тебя, дай ей времени хотя бы до вечера!

Как я ни мечтала остаться в стороне от происходящего, слова перестали сливаться воедино, и я смогла расслышать, кто и что говорит.

Матушка была зла, но изо всех сил сдерживала эту злость. А вот её собеседник даже не пытался ничего сдерживать.

– Она должна присутствовать при подписании договора, – пробасил отец, и стоило только услышать его голос, как воспоминания, отвратительные и гадкие, обрушились на меня, подобно молоту.

Я распахнула глаза и резко села, обводя взглядом собравшихся.

А посмотреть было на кого. Рядом с лордом Маригором стоял Алан, прежнего сияния на его лице не сохранилось, но, тем не менее, сложно было не понять, что он доволен, как никогда.

Значит мне не приснилось… Значит этот кошмар всё же произошёл наяву.

Помимо братца за спиной отца стояли двое охранников, вооружённые так, будто готовились к нападению. И ещё матушка. Она, как и всегда, выглядела идеально, а вот лицо… Леди Элизабет словно постарела лет на десять за эту ночь.

– Она уже проснулась, – не преминул выдать меня Алан и выразительно окинул меня взглядом.

Только сейчас я додумалась посмотреть на себя. Покрывало соскользнуло, оголив шею и грудь. Я тут же почувствовала, как кожу обожгло от стыда, и спешно натянула покрывало обратно. Тем не менее, заметив кровоподтёки и синяки на коже.

Матушка посмотрела на меня с тоской и покачала головой:

– Оставьте нас.

На что отец, вполне ожидаемо, возмутился:

– Не забывайся, Элизабет, никто не давал тебе права приказывать мне.

По лицу матери скользнуло отвращение, но она всё же смягчила тон и произнесла:

– Я не приказываю, я прошу.

Лорд Маригор раздумывал всего минуту и бросил:

– У вас есть час, а после она должна спуститься к столу.

Отец посмотрел на меня скептически, потом таким же взглядом наградил супругу и только после этого вышел. За ним потянулся Алан и охранники.

Теперь мы остались одни, и матушка светло улыбнулась, будто и не было здесь только что никакой безобразной сцены.

– Как ты, Дженис?

Один единственный вопрос, на который у меня не было ответа, точнее ответ был, но озвучивать его совсем не хотелось.

У меня всё болело, пожалуй, сложно было бы найти на моём теле хотя бы одно место, которое не ныло и не горело огнём.

Впрочем, я выдавила кривую улыбку и произнесла, точнее, попыталась произнести, потому что вместо звуков по комнате прокатился невнятный хрип.

Леди Элизабет удручённо покачала головой:

– Ты сорвала голос.

Да, кажется, я даже помню как.

Кивнула и, свесив ноги с кровати, попыталась встать, но ничего путного из этой попытки не вышло. Неведомая сила отбросила меня назад, и я вновь оказалась сидящей на перине.

– Не вставай, – спохватилась матушка, – сейчас я всё принесу.

Через несколько минут мне уже вручили кружку с дымящейся жидкостью и приказали выпить всё, до последней капли. И как бы мне ни хотелось воспротивиться, я послушно проглотила этот невероятно противный отвар.

– Не кривись, – леди Элизабет нежно коснулась моей щеки. – Это укрепляющие травы, тебе должно стать легче.

Я кивнула и потом посмотрела на дверь.

Матушка поняла всё без слов.

– Он хочет, чтобы ты присутствовала при подписании договора.

Да, об этом я слышала, но что за договор? И почему я обязательно должна присутствовать?

Кажется, каждый из этих вопросов отразился на моём лице, и мама со вздохом опустилась на кровать, рядом со мной.

– Мне удалось узнать не так много, но… – она отвела взгляд, – помимо армии, ради которой Ленгро и явился сюда, отец отдаст ему тебя.

Глупо было бы надеяться, что слова лорда Маригора о надёжных ушах в замке соседей окажутся лишь шуткой. Ещё тогда, прошлым вечером, я поняла, что он отправит меня с ним, но… Всё же на что-то надеялась. Глупая.

– В качестве кого? – смогла прошептать.

После отвара голос в полной мере не вернулся, но немой я быть перестала.

– В качестве жены, – бросила матушка.

Не скажу, что эта новость меня обрадовала или хоть как-то впечатлила, только, зная отца, я бы не удивилась, если бы он отправил меня в замок Ленгро, как постельную игрушку. Или как прислугу.

– Что будет с тобой?

Этот вопрос мучил меня, не давал покоя. Вчера я не отдавала себе отчёта, что лорд Маригор не остановится на достигнутом, собственно, вчера, когда я шла в комнату к лорду Брайену, я вообще мало о чём задумывалась, а сейчас…

– Ох, дорогая, – леди Элизабет улыбнулась, от чего вокруг глаз появились лучики морщинок. – Ты не о том беспокоишься, совсем не о том.

Матушка осторожно приобняла меня за плечи и произнесла:

– Дженис, тебе нужно думать о своём будущем, а со мной всё будет хорошо, ты же знаешь, я могу постоять за себя.

Знаю, но за последние сутки я видела её растоптанной и сломленной, чего никогда не случалось с мамой, несмотря на все трудности, которые на нас наваливались. Она всегда знала, чем накормить обитателей замка, даже когда в кладовых оставались сущие крохи, ей не составляло труда сторговать у приезжих лучший товар по самой низкой цене, и она никогда и ни перед кем не склоняла головы. До вчерашнего дня.

Вчера я вдруг поняла, что у матушки тоже есть слабости, и ей нужна помощь. И пусть это звучит невероятно самонадеянно, я постараюсь её защитить.

– Можешь, я знаю, – прошептала и закашлялась, а когда приступ прошёл, как можно спокойнее предложила: – Нам пора одеваться.

Прежде чем надеть платье, я долго стояла у зеркала и рассматривала своё отражение. Помимо отчётливой синевы на шее и плечах, на правой щеке «красовалась» ссадина, и верхняя губа лопнула. На спине стесана кожа, вокруг запястий тоже синяки. А ещё поломанные ногти и содранные костяшки пальцев.

И если почти все синяки на теле можно было спрятать под платьем, то, что делать с лицом, оставалось загадкой. Пудра, выторгованная у приезжих, лишь слегка сгладила ссадину на щеке, в то время, как губа так и осталась с красной, немного кровоточащей раной.

Матушка собрала только часть волос, в основном оставив их распущенными.

– Вряд ли это спасёт от пристальных взглядов, – леди Элизабет недовольно покачала головой, – но мы хотя бы попытались.

На мне было тёмно-синее платье с глухим воротом и длинными рукавами. Без оборок, кокетливых рюшей и лент. В этом наряде я выходила один единственный раз, когда мы хоронили мужа нашей экономки. Теперь пришёл черёд похоронить и своё будущее…

– Дженис, – мама окликнула меня, когда я уставилась невидящим взглядом в окно. Я обернулась. – Дорогая, я хочу сказать, что у тебя гораздо больше шансов построить счастливое будущее, чем ты думаешь.

На этот раз я усмехнулась вполне искренне.

– Матушка, я ценю твою поддержку, но…

Договорить она мне не дала, подошла ближе и взяла за руку:

– Дженис, послушай. Пусть женщины слабы физически, но совсем не обязательно блестяще метать ножи, чтобы победить противника. Порой куда важнее мудрость и хитрость, чем грубая сила.

– Что ты хочешь этим сказать? – уточнила без особого энтузиазма.

Слова матери были странными и глупыми, и, вообще, о каком счастливом будущем может идти речь?

– Я хочу сказать, что тебе стоит попытаться наладить отношения с лордом Брайеном. Возможно, он не так ужасен, как ты сейчас о нём думаешь.

Я прикрыла глаза, пытаясь отогнать видение. А привиделся мне Ленгро с перекошенным от злости лицом.

– Мама, я очень тебя люблю, – поймала её взгляд и покачала головой, – но о каких отношениях может идти речь? Он же ненавидит меня, он…

– Он не знает, что ты не виновата, – вновь перебила меня совершенно спокойно.

– А если я расскажу ему, он, что, поверит? – я вскрикнула и тут же закашлялась, потому что голос срывался, а в горле першило так, будто мне туда крошек насыпали.

Леди Элизабет обняла меня и ласково провела по волосам:

– Не поверит, но не обязательно говорить. Поступки гораздо красноречивее слов.

За дверью послышались шаги, и матушка спешно завершила свою странную речь:

– Помни всё, чему я тебя учила и постарайся стать в его замке незаменимой помощницей и, возможно, его другом.

Но до того, как на пороге комнаты показался Алан, я успела с горечью бросить:

– Почему с отцом у тебя этого не получилось?

Матушка отвела взгляд и с трудом выдавила:

– С твоим отцом с самого начала всё было не так.

Хотелось крикнуть: «А у меня с лордом Брайеном, значит, началось всё так?»

Но я не успела. За мной явился братец.

– Готова, сестричка? – Алан вновь улыбался, и мне вдруг захотелось швырнуть в него тяжёлую вазу, лишь бы стереть гадкую улыбку.

Но вместо этого, я ответила совершенно спокойно:

– Готова.

– Что ты там шепчешь? – и не подумал промолчать.

– Алан, замолчи, – окрик матери лишь слегка остудил его пыл, и он шутливо поклонился:

– Как скажешь, матушка, как скажешь.

На что она холодно бросила:

– Я для тебя леди Элизабет, а не матушка.

Лицо брата перекосилось от ненависти, но он нашёл в себе силы беззаботно усмехнуться:

– Меня понизили, какая жалость.

Мама промолчала, я последовала её примеру.

– Пойдём, – вновь произнёс Алан. За последний день я слишком часто слышу это слово, пожалуй, теперь оно станет самым ненавистным для меня.

– А вам, леди Элизабет, – голос брата сочился ядом, – придётся остаться здесь. Отец приказал привести только Дженис.

Матушка хотела что-то возразить, даже открыла рот, но так ничего и не проронила. Я улыбнулась ей, стараясь выглядеть сильной, и вышла из комнаты.

Ещё не спустившись с лестницы, я услышала громкие возмущённые голоса и грохот, словно кто-то что-то уронил и разбил о мраморный пол. Алан обернулся и окинул меня насмешливым взглядом, но объяснять, что именно происходит в зале, даже не подумал. Собственно, этого и не понадобилось, потому что стоило нам только приблизиться к дверям, я услышала лорда Брайена.

– Она пришла в выделенные мне покои! Сама! О какой свадьбе может идти речь?!

Казалось, мужчина не говорил слова, а выплёвывал, сопровождая их поистине звериным рычанием.

– Но вы не прогнали её, – отец и не подумал испугаться, он всё так же улыбался и спокойно рассматривал на свет вино в высоком фужере. Словно происходящее здесь сущее недоразумение, не стоящее его внимания.

– Прогонял, – уже не так уверенно бросил Ленгро, и лорд Маригор тут же ухватился за эту неуверенность.

– Но, тем не менее, мы застали её в вашей комнате, на вашей кровати, – отец отставил фужер, сложил руки на столе и покачал головой: – В самом деле, лорд Брайен, давайте не будем повторять то, что и так было сказано много раз. Я лишь скажу, что отправлю с вами своих солдат только в том случае, если вы, как благородный человек, избавите мою дочь от позора, который сами же и учинили.

На последнем слове он посмотрел прямо на меня и лучезарно улыбнулся. Я же почувствовала, как меня бросает в жар, а затем тут же, не оставив времени на передышку – в холод.

– А вот и она, моя дорогая Дженис, – поприветствовал лорд Маригор. Его высказывание заставило всех обернуться, но единственный взгляд, который жёг не хуже раскалённого железа, принадлежал Ленгро.

Пожалуй, я ничуть не слукавлю, если скажу, что в этот самый момент мне захотелось провалиться сквозь землю, потому что я вдруг увидела себя глазами лорда Брайена… Расчётливой, бездушной искусительницей, которая устроила представление по наущению батюшки. И которая стоит теперь перед ним и строит растоптанную жертву…

«Я не виновата!» – хотела крикнуть, но, вместо этого, лишь опустила голову, пряча лицо под завесой волос.

Алан, незаметно для всех, подтолкнул меня вперёд, и я, едва переставляя одеревеневшие ноги, направилась к толпе возмущённых и недовольных.

– Как ты себя чувствуешь, дорогая моя?

Лживое беспокойство, больше похожее на издевательство, заставило вздрогнуть всем телом. Но не страх был тому причиной, а злость на своё собственное бессилие.

И, тем не менее, проглотив праведный гнев, тихо ответила:

– Уже лучше, отец.

Голос был всё так же тих и ломок, но лорда Маригора это, кажется, только обрадовало. Впрочем, он не преминул устроить настоящее представление.

– Подойди ко мне, Дженис, – за обманчиво мягким тоном, способным усыпить чью угодно бдительность, скрывалось лишь порочное удовольствие. Теперь я знала это так же хорошо, как то, что днём светит солнце, а ночью на небосвод восходит луна.

Но подойти ещё ближе пришлось.

Отец поднялся со своего места, подошёл ко мне вплотную и, ничуть не церемонясь, взял меня за подбородок и поднял лицо к свету, одним движением уничтожив нашу с матушкой маскировку.

– Посмотрите, лорд Брайен, что вы натворили, – он повернул меня так, чтобы все увидели ссадину на скуле, но и этого ему оказалось мало. Лорд Маригор отогнул высокий ворот платья и заставил всех любоваться иссиня-чёрной полосой на шее.

Кажется, Ленгро отчётливо скрипнул зубами. Мне показалось, сдави он их сильнее, они вовсе раскрошатся. Но ничего подобного не произошло. Мужчина лишь выдохнул раздражённо:

– Хорошо, я согласен.

Отец даже не подумал скрыть своё ликование:

– Замечательно! Прекрасно! Вы приняли правильно решение, лорд Брайен.

– О котором уже жалею, – тихо бросил Ленгро, но я услышала, да и все, кто был в зале – тоже.

– Ты можешь идти, Дженис, – небрежным движением отец спровадил меня. – Скажи матери, пусть поможет собрать тебе вещи.

Последние слова уже полетели в спину, потому что оставаться в зале, где каждый видит во мне лишь бездушную вещь, у меня больше не было сил.

А стоило только выйти, как Алан вспомнил о том, что слишком давно не изводил меня:

– Как тебе, Дженис? – он шёл рядом, заложив руки за спину. – Нравится быть половой тряпкой, о которую вытирают ноги?

Я промолчала, хотя в груди всё горело от желания бросить в ответ какую-нибудь колкость.

– Привыкай, теперь так будет всегда, – усмехнулся братец и стал насвистывать весёлую мелодию.

Но я перебила его, задав всего один вопрос:

– Зачем отец звал меня?

Ни за что не поверю, что моё присутствие в зале было так уж необходимо.

– Как зачем? Чтобы лорд Брайен осознал свою вину, – удивление Алана было неподдельным, хотя… С этим человеком ничего нельзя знать наверняка.

– Вину? – повторила, нахмурившись.

– Глупая-глупая Дженис, неужели ты не знала, что наши враждебно настроенные соседи чтят благородство?

Я много чего знала о Ленгро, но благородство… Его я не видела ни среди тех, кто разорял деревни на приграничных землях, ни среди тех, кто сжигал наши поля и зернохранилища. Разве что попытка лорда Брайена вчера ночью прогнать меня немного вписывается в мнимые рамки благородства.

– Не знала, – прошептала и скривилась.

Я слишком многого не знала, и всё это время жила в хрустальной шкатулке, которая вдруг разбилась, упав с огромной высоты.

– Что ж, радуйся, – не унимался Алан. – Твой будущий муж благороден, красив и богат. Что ещё для счастья нужно?

Я вновь не ответила. Собственно, ему мой ответ и не был нужен.

– Собирайся, лорд Брайен хоть и обещал задержаться у нас до завтра, но после сегодняшнего происшествия, думаю, он захочет убраться из замка как можно скорее.

Это братец бросил у двери моей комнаты и подал знак стражникам, чтобы они остались у дверей. Я скользнула равнодушным взглядом по суровым лицам, и мне вдруг показалось, что в глазах одно из охранников мелькнуло сочувствие. Впрочем, эту нелепую мысль я тут же прогнала, потому что мне не хотелось ни сочувствия, ни жалости, ни доброты. Я не верю никому из них. Только не людям отца.

Матушка ждала в моей спальне. Стоило мне войти, как она бросилась ко мне, но застыла, так и не коснувшись.

– Он согласился? – вопрос, на который она и так знала ответ.

– Да, – зачем-то сказала вслух. А потом… Потом кинулась в её объятья и торопливо прошептала: – Мама, что мне делать? Я не могу, я не умею жить без тебя, я…

Смелость и бравада, которые сдерживали страх и неуверенность, растаяли. Осталась лишь жалкая я, девушка, чьё воспитание хоть и было всесторонним и богатым, без постоянных подсказок матери не имело никакого значения.

Я так и не научилась твёрдости, не запомнила слова, что могли бы хлестать не хуже плети, не видела в себе сил, которые, конечно же, пригодились бы.

– Ш-ш-ш… – шёпот матери в ответ и успокаивающее: – Ты всё сможешь, милая. И не смей сомневаться в себе!

– Но… – пробормотала, отстранившись.

– Никаких «но», – по губам матери проскользнула мягкая улыбка, – я тебя всему научила, и способнее моей Дженис никого нет.

– Тебе есть с кем сравнивать? – попыталась улыбнуться, но ничего не вышло.

– Конечно! – леди Элизабет не дала мне усомниться в собственных словах. – И, ты же знаешь, что я права.

Знаю, и никогда не ставила её слова под сомнения, но… Сейчас поверить невыносимо сложно даже той, которую я люблю безмерно.

– Он приказал собирать вещи, – вздохнула, стараясь не думать о том, что за этими словами скрывается.

– Сейчас? – матушка удивилась, но тут же сама одёрнула себя. – Да, лорд Брайен захочет покинуть замок сразу же после подписания договора.

– Мама, зачем они здесь? И что это за договор такой? Почему Ленгро решил просить помощи у отца?

Леди Элизабет вздохнула и отвернулась. Мне показалось, что она не хотела, чтобы я видела её лицо, но… Почему?

– На северной границе Ленгро неспокойно, с пустоши пришли воины, которые угрожают землям лорда Брайена.

Что ж, вполне понятно, почему соседям понадобилась помощь, но…

– Ему было бы выгоднее заключить договор с семьёй Амильо, а они почему-то приехали сюда.

Ленгро на юге соседствовали с Амильо и, в отличие от нашей семьи, не имели с ними древних счётов.

– Ты права, – матушка вздрогнула, а когда повернулась, вновь крепко обняла меня. – Но причин столь странного поступка я не знаю.

Я тоже не знала ответа на этот вопрос.

Сборы забрали совсем немного времени. Не потому, что вещей у меня было мало, а потому, что нам на помощь пришли Лола и экономка Дайэра. Прислуга не сказала ни слова, только красноречивые взгляды, полные непролитых слёз, говорили сами за себя.

Матушка вновь превратилась в уверенную хозяйку, только… Я видела, как она до боли сжимает пальцы, так что они, то белеют, то покрываются красными пятнами, как кусает губы, как вздыхает и то и дело качает головой.

Я же, послушав совета и выпив ароматного отвара, ничего не чувствовала. Наверное, так лучше. Меньше ненужных слёз и криков, которые всё равно ничего не изменят. Вот только, вошедший в комнату отец смог вызвать злость даже сквозь дурман успокаивающих трав.

– Все вон, – спокойно, не отрывая взгляда от меня, бросил он, и Лола Дайэрой тут же выбежали в коридор.

Матушка осталась стоять на месте, даже не подумав послушаться приказа лорда Маригора.

– Ты не расслышала? – не поворачиваясь, бросил отец.

– Я останусь, – выдохнула леди Элизабет.

– Вон, – повторил он. – Иначе я сверну тебе шею прямо здесь.

Всё это он говорил ровно, не повышая голос, но я чувствовала, что он с лёгкостью выполнит свою угрозу.

– Мама, – попросила тихо, и она, прикусив губу, всё же вышла. И как только мы остались одни, я первой спросила: – Что вам нужно?

Отец посмотрел на меня, усмехнулся, и довольно протянул:

– Огрызаешься? Не надо, девочка, у тебя не хватит сил тягаться со мной.

Я и не собиралась. Я уже проиграла одно сражение, а потому всего лишь хочу обезопасить ту, кого я люблю.

– Я только спрашиваю, – опустила взгляд на собственные руки.

– Раз спрашиваешь, – он сделал вид, что задумался. – Тогда слушай – тебе всего лишь нужно быть внимательной, подмечать всё, что происходит в замке Ленгро.

– И писать вам об этом?

– Нет, – лорд Маригор коротко рассмеялся. – Ничего мне писать не нужно. Я сам найду способ встретиться с тобой.

– Я хочу… – начала, но он тут же перебил меня.

– Осторожнее, Дженис.

Вот только его угрозы не возымели нужного действия, и я продолжила:

– Я хочу, чтобы вы поклялись мне, что не тронете матушку!

Минутная тишина, которую разорвал громоподобный хохот.

– Поклялся? Тебе? – когда перестал смеяться, отец подошёл вплотную к кровати, на которой я сидела, и легко, словно пушинку, вздёрнул меня вверх. – Девчонка, кто дал тебе право хоть что-то требовать от меня?

На этот раз он даже не пытался сдержать злость. Она полыхала в его почерневших глазах, в напряжённых руках, в сильных пальцах, что до боли сжимали мои плечи.

– Я хочу, – повторила упрямо, он встряхнул меня, словно тряпичную куклу, отчего я клацнула зубами, до крови прикусив губу.

– Нет, это я хочу, чтобы ты выполняла мои приказы, а жизнь твоей матушки будет зависеть от того, насколько мне будет нравиться результат.

– Вы отвратительны, – выдохнула, чувствуя, как по подбородку течёт горячая кровь.

Отец швырнул меня на кровать и замахнулся. Я даже не успела зажмуриться перед ударом, впрочем, его и не последовало. Лорд Маригор сжал кулаки и отступил:

– Я куда отвратительнее, чем ты думаешь. Помни об этом.

И вышел, громко хлопнув дверью.

Я спешно стёрла кровь и уставилась в потолок. А что ты ждала, Дженис? Что сможешь его шантажировать? Сможешь диктовать свои правила, при этом ничего не имея за душой? Глупая…

Глава 4

Из коридора были слышны голоса, но разговор стих слишком быстро. Гораздо быстрее, чем я успела разобрать хоть слово.

Мать вошла в комнату, тихо притворила за собой дверь и подошла к кровати. Замерла всего на мгновение, а потом опустилась рядом, сжав мою руку.

– Дженис, послушай меня.

Я никак не отреагировала, так и смотрела на потолок, будто в мелких трещинах штукатурки притаилось моё спасение и решение всех проблем.

– Пообещай мне, что чем бы отец ни угрожал тебе, ты не будешь шпионить за Ленгро.

– Даже если это твоя жизнь? – произнесла тихо, всё ещё не глядя на матушку.

– Особенно в этом случае, – голос леди Элизабет звучал, как и раньше – уверенно и строго. И ни намёка на подавленность или, вовсе, растерянность.

– Я не смогу, – ответила честно.

– Сможешь, – хлёстко бросила она.

Я вновь не ответила, и мать продолжила:

– Я виновата перед тобой, – судорожный вздох, – виновата в том, что однажды доверилась твоему отцу. Я не думала, что ему удастся обойти печать крови. И теперь за мою наивность расплачиваешься ты.

Чем больше она говорила, тем сильнее я хмурилась. Потом, наконец, поднялась с кровати и посмотрела на матушку:

– О чём ты говоришь?

О каком доверии и печати идёт речь? Что это за демоновы тайны?!

Она отвела взгляд и неопределённо махнула рукой:

– Сейчас это уже неважно, просто пообещай мне стать для Ленгро союзником, а не врагом.

– Что значит «неважно»? – во мне вспыхнула неконтролируемая злость. Злость, которая загорелась в груди ярким, обжигающим пламенем.

– Тише, Дженис, – матушка вновь сжала мою ладонь. – Ты должна постараться, должна пообещать мне…

Она не договорила, в дверь постучали и, не дожидаясь ответа, открыли.

– Пора, госпожа, – охранник коротко кивнул, и мать ответила ему тем же.

Леди Элизабет поднялась с кровати и пожала руку мне. Я, подавив желание проигнорировать этот жест, поднялась следом.

Ещё до прихода отца я надела штаны из плотной ткани и длинную тёплую тунику. Осталось накинуть плащ и можно трогаться в путь. Но стоило сделать шаг к выходу, как матушка остановила меня.

– Подожди, Дженис, – леди Элизабет завела руки за голову и сняла с шеи цепочку с медальоном. – Я хочу, чтобы ты надела его и никогда не снимала.

– Почему? – совершенно нелепый вопрос сорвался с губ, на что матушка лишь блёкло улыбнулась.

– Так нужно…

Сколько я себя помнила, она никогда не расставалась с этим медальоном. Даже когда выбранный туалет требовал более дорогих и вычурных украшений.

Я взяла в руки цепочку, почувствовав от серебряного круга, обрамлённого витым золотистым жгутом, странный холод.

– Мама, ты уверена? – спросила, рассматривая необычную вещицу.

– Конечно, – она тихо усмехнулась и предложила: – Хочешь, я помогу застегнуть?

Осторожно кивнув, отдала медальон и вздрогнула, когда он коснулся тела. Даже сквозь плотную ткань туники почувствовала тепло. Но как такое возможно? Мгновение назад он был холодным, словно до этого не касался матушкиной кожи, а лежал где-то в подвале, на ледяных камнях.

– Всё хорошо, – леди Элизабет успокаивающе погладила меня по голове и развернула к себе, заключив в крепкие объятья. – Дай мне обещание? – тихо, но требовательно попросила она и я безвольно кивнула.

Спустя несколько минут мы спустились в просторный холл. Там нас ждал отец, лорд Брайен и наш сельский священник. На серебряном подносе, который держал отец Аграил, лежали два тонких браслета.

Я запнулась на ровном месте. За всем происходящим упустила из вида тот факт, что свадьба должна состояться. Неважно, какая и неважно, где. Таковы условия договора, о которых мне было известно.

Я остановилась, но отец кивком указал мне место рядом с Ленгро. Подходить к мужчине было страшно, в его потемневших глазах полыхала злость, так и не утихшая с момента нашей последней встречи.

Отец Аграил не стал медлить, точнее лорд Маригор сразу пресёк все попытки хоть как-то облагородить церемонию клятв приношения. А потому уже через пару мгновений на моей руке защёлкнулся браслет, и я послушно, словно покорная зверушка повторила за священником слова клятвы.

Когда раздался второй щелчок и такие же механические слова со стороны лорда Брайена, мне показалось, что в комнате стало на несколько градусов холоднее.

Благо, отец не стал рассыпаться в издевательских поздравлениях. А мама… Она лишь встала рядом со мной, крепко сжав руку в своей ладони.

Во дворе, который напоминал глухой колодец, стояли лошади. Животные недовольно похрапывали, словно они, так же, как и их хозяева, мечтали покинуть этот негостеприимный замок.

Моё появление встретили тишиной – зловещей и раздражённой. Лорд Брайен уже сидел верхом на чёрном коне. Он даже не посмотрел в мою сторону, но скривился так, будто во дворе вдруг скверно запахло.

Матушка, заметив, как я сжалась, ободряюще сжала руку, которую так и не выпустила из своей ладони. Я посмотрела на неё, прочитав по губам:

– Всё будет хорошо!

Я ей не поверила, но в ответ выдавила слабую улыбку.

Старый конюх Замир вывел кобылу – белоснежную Ласку, и подвёл ко мне. А когда я легко забралась в седло, освободив свою ладонь из стиснутой руки матери, старик с грустью посмотрел на меня, и, не заботясь о том, что его услышат, произнёс:

– Берегите себя, юная госпожа!

Я кивнула, пытаясь сдержать подступившие слёзы. Потом посмотрела на слуг, столпившихся у входа на кухню, и склонила голову в знак благодарности. За всё.

На леди Элизабет я посмотрела в последнюю очередь и так же, как она совсем недавно, одними губами прошептала:

– Я люблю тебя!

Ни брата, ни тем более отца не одарила даже коротким взглядом. Впрочем, сомневаюсь, что их это расстроило.

– Пошёл, – грубо бросил лорд Брайен, и вся процессия потянулась к воротам. Я легко тронула поводья, и Ласка послушно поплелась следом.

Стоило нам оказаться за стеной, как меня тут же взяли в кольцо. Среди охранников были и те двое, кто стоял на страже у комнаты.

Я всё же не выдержала и оглянулась. Замок стоял, как ни в чём не бывало. Каменным стенам не было никакого дела до того, что я оставила за его вратами часть своей души. Свою радость и улыбки. Своё счастливое прошлое. Распрощалась со всем, чтобы шагнуть под крыло неизвестности.

Резко обернувшись, я поймала на себе взгляд одного из охранников. И вновь эта жалость… На этот раз мужчина даже не пытался скрыть свои чувства, но я… Сделала вид, что ничего не заметила.

Лорд Брайен пришпорил коня, и мне пришлось сделать то же самое, на что Ласка недовольно покосилась на меня. Она не привыкла к такой быстрой езде. Мы с матушкой, если и выбирались из замка, прогуливались неспешным шагом, а сейчас… За нами будто стая волков гналась. Но я ничего не сказала, да и жаловаться было некому.

Отец обещание сдержал. Из замка, помимо меня, моей охраны и Ленгро со своими людьми, выдвинулся большой отряд. То, что лорд Маригор хотя бы в этом не обманул моего… мужа, меня почему-то обрадовало.

Впрочем, эта радость тут же померкла, потому что благодаря тому же отцу я оказалась здесь, на дороге, что ведёт к землям семьи Ленгро.

А ещё спустя пару часов от любого положительного проявления чувств не осталось и следа. Я замёрзла, мне хотелось встать на ровную землю и ещё меня жутко мутило. Последнее, я так думаю, оттого, что со вчерашнего дня нормально так и не поела.

Я старалась дышать глубоко, чтобы хоть как-то сгладить неприятные ощущения, но становилось только хуже. Бросило в жар, и вдруг показалось, что меня сейчас вывернет наизнанку.

С силой натянув поводья я остановила лошадь и оглянулась, пытаясь найти глазами того самого охранника, но он уже был рядом.

– Вам плохо, госпожа? – ровно поинтересовался он, и всё, на что меня хватило, это слабо кивнуть.

Мужчина тут же спрыгнул на землю и помог спуститься мне. Ноги не держали, и я бы непременно упала, не подхвати он меня на руки.

Мир перевернулся, и мне пришлось зажмуриться, чтобы хоть так успокоить взбунтовавшийся желудок. В голове набатом стучали сотни кувалд разом, и избавиться от них не было никакой возможности.

– Вот, выпейте, – губ коснулось что-то металлическое, и я послушно глотнула пряную жидкость.

Она удушливой волной обожгла горло и теплом разлилась внутри.

Следующий глоток я уже сделала сама, удерживая всё ещё трясущимися руками пузатую фляжку.

– Почему остановились? – незнакомый голос раздался над головой, и я, наконец-то, открыла глаза.

Нависнув над нами, словно грозовое облако, стоял один из людей лорда Брайена.

– Госпоже стало плохо, – бросил охранник, даже не обернувшись.

Но объяснения мужчину не устроили, и он хлёстко произнёс:

– Ничего, потерпит.

Мне захотелось закутаться в плащ, лишь бы спрятаться от вездесущих взглядов, которые, казалось, прожигали меня насквозь.

– Нет, – в тон ему отозвался охранник и теперь все, в том числе я, с недоумением посмотрели на него.

– Госпоже нужно отдохнуть и поесть, – как ни в чём не бывало продолжил мужчина.

Стало тихо. Даже ветер замер, ожидая, что же последует за дерзкими словами охранника. Но… ничего не произошло. Перевела взгляд на подчинённого Ленгро, но он уже развернулся и пришпорил коня так, что из-под копыт полетели комья земли.

Остальные охранники сделали вид, что ничего не заметили, а я… Посмотрела в глаза мужчине, который так и сидел напротив меня, и спросила:

– Зачем вы это сделали?

Я действительно не понимала, почему он так ко мне относится, и это непонимание больше пугало, чем вселяло хоть какую-то надежду.

– Кто-то же должен был, – просто ответил он и безразлично пожал плечами.

«Кто-то же должен был», – повторила мысленно, изо всех сил пытаясь вникнуть в смысл сказанного, пока мужчина поднимался и доставал из прикреплённой к седлу сумки завёрнутые в ткань пироги. Потом он подошёл ко мне, вновь опустился на одно колено и строго произнёс:

– Ешь.

Ослушаться его я и не подумала, к тому же пироги пахли невероятно вкусно, вот только не успела даже притронуться к еде, как вновь послышался топот копыт, и теперь рядом с нами остановился сам лорд Брайен. Всё такой же хмурый и злой, правда на этот раз в его глазах, помимо раздражения, плескалась усталость.

– Что здесь происходит? – сухо спросил, на что получил всё тот же ответ:

– Госпоже нужно отдохнуть и поесть, – голос охранника на этот раз не звучал так уверенно и бесстрашно.

Ленгро прищурился, изучая мужчину рядом со мной, и мне вдруг показалось, что сейчас моему защитнику не поздоровится. Но мой… муж, лишь коротко кивнул и тоже спрыгнул с лошади, останавливаясь рядом со мной.

– У тебя есть пять минут, – это уже было сказано мне, и я кивнула, соглашаясь.

Вот только есть под пристальными взглядами мне раньше не доводилось, и сейчас такой аппетитный пирог потерял всю свою привлекательность.

Лорд Брайен заметил мою растерянность и поторопил:

– Если ты будешь медлить, то останешься без еды.

Вот и вся благосклонность, и благородство.

С трудом прожевав первый кусочек, я откусила второй, но почувствовала, что от еды мне стало только хуже. В груди полыхнуло так горячо, будто не пирог проглотила, а раскалённый уголь.

Торопливо схватила флягу с той самой пряной жидкостью и сделала глоток, но и это не принесло облегчения. Не хотелось, чтобы все видели, как мне плохо, поэтому я подскочила на ноги и, сбивчиво пробормотав, что мне нужно уединиться, бросилась за разросшиеся кусты.

Один шаг, второй, третий и меня вывернуло наизнанку. Благо спазмы длились недолго, и я обессилено опёрлась руками о шершавый ствол дерева, чтобы тут же отдёрнуть их…

Серые перчатки из тонкой кожи почернели и через мгновение осыпались пеплом, а ладони, мои самые заурядные ладони засияли красными всполохами.

Хотелось закричать, но вместо крика из горла вырвался неясный хрип. Попробовала ещё, и на этот раз всё бы получилось, если бы грубая мужская ладонь не опустилась мне на губы, заставляя замолчать:

– Если закричите, они убьют вас, наплевав на договор с лордом Маригором.

Голос охранника звучал ровно и спокойно, словно ничего из ряда вон выходящего только что не произошло. Словно мои ладони не горели огнём, а я не чувствовала себя так, будто прямо сейчас расплавлюсь.

Я возмущённо замычала, пытаясь оттолкнуть от себя мужчину, на что тот лишь жёстче прижал меня к себе и яростно зашептал:

– Вам так не терпится отправиться к праотцам?!

Дорогу к предкам я отчего-то представила очень ярко и потому так же возмущённо, как мгновение назад, начала крутить головой в знак отказа.

– Вот и хорошо, – куда спокойнее произнёс охранник, и предложил: – Я сейчас отпущу вас, и вы не будете кричать, согласны?

Несмотря на угрозы и предостережения, кричать мне всё же хотелось, потому что ладони по-прежнему сияли, словно факелы. Только пришлось подавить это неразумное желание.

Кивнула, на этот раз соглашаясь.

Мужчина глубоко вздохнул и длинно выдохнул, прежде чем решился меня отпустить, а когда всё же сделал это, я резко обернулась к нему лицом, и на грани истерики, прошептала:

– Что это? – и выставила вперёд руки, наглядно демонстрируя, что под «этим» имею в виду. Отреагировал мужчина очень странно, отшатнулся, даже можно сказать, отпрыгнул назад, и поднял ладони вверх, будто решил сдаться в плен.

А на мой недоумённый взгляд лишь попросил:

– Опустите руки, юная госпожа, и постарайтесь успокоиться.

Успокоиться?! Какое к демонам спокойствие, я же, я… горю! И это отнюдь не образное выражение!

– Да вы с ума сошли! – выдохнула едва слышно на его бестолковую просьбу и… замерла.

Или с ума сошла я и мне всё это лишь кажется? И расставание с матерью, и замужество, и всполохи эти?

Последняя мысль оказалась такой… ясной и понятной, что под её натиском возмущение разом потухло, а за ним и сияние на руках.

– Вот так, хорошо, – услышала довольный голос охранника и перевела на него взгляд.

Мужчина выглядел довольно молодо, если не обращать внимания на лучи морщин возле глаз и в уголках губ. Высок, широкоплеч, силён… Ему бы ничего не стоило свернуть мне шею одним движением, даже особо не стараясь…

– Кто вы? – отступила назад, когда он попытался подойти ближе.

– Друг, – тут же отозвался охранник, будто готовил ответ заранее.

Не отводя от него взгляда, покачала головой – пусть даже не думает, что ему поверю.

– Что со мной было? – ещё шаг назад и быстрый взгляд ему за спину.

Если я позову на помощь, кто-нибудь придёт? Или же лорд Брайен предпочтёт избавиться от навязанной жены столь нехитрым способом?

Пока охранник молчал, подбирая слова, я предложила свой вариант ответа:

– Это из-за отвара, который вы мне дали?

Не стоило мне пить из той фляги и верить в чью-то жалость – тоже.

После моих слов по губам мужчины скользнула едва заметная ухмылка, но она сразу же пропала, и он совершенно серьёзно произнёс:

– Нет, дело не в нём, дело в наследстве вашей матушки.

Наследство матушки? Что за глупости? Какое отношение имеет леди Элизабет к моим полыхающим рукам? Или…

Догадка молнией поразила меня и я, не задумываясь о последствиях, схватила цепочку с медальоном и рванула её со всей силы. Цепочка жалобно звякнула, и на моей ладони оказался круг, который сиял мягким алым светом.

Я хотела швырнуть медальон подальше, но охранник остановил меня:

– Не смейте этого делать, юная госпожа!

И вновь шагнул вперёд, сокращая расстояние между нами.

– Но… – возразила, не зная, что делать: отбросить его или, всё же, оставить. Первое было бы предпочтительнее, но я никак не могла разжать ладонь и выпустить из рук почти потухший предмет.

– Не смейте, – повторил мужчина. – Это ваша защита.

– Что это? – мой голос дрогнул.

– В замке Ленгро я отдам вам письмо от леди Элизабет, и вы всё узнаете, – мягко, пытаясь усыпить бдительность, произнёс охранник. – А сейчас нам нужно вернуться, иначе терпение лорда Брайена закончится.

Что за ерунда? О каком ещё письме он говорит?!

– Нам. Нужно. Вернуться, – чеканя каждое слово, бросил мужчина и обернулся.

Проследила за его взглядом – нас никто не торопился разыскивать и, если вспомнить, что я пролепетала перед своим бегством, то уединение с охранником, должно быть, не вмещается ни в одни рамки приличий.

Я гулко сглотнула и почувствовала, как лицо опалило жаром.

– Нужно, – согласилась и посмотрела на медальон, – но если он… снова…

Я не знала, как объяснить то, что хотела сказать. Собственно, я совсем не знала, что со мной произошло.

– Пока не надевайте медальон, – посоветовал мужчина. – Без него атари не будет действовать.

Я уже набрала полную грудь воздуха, чтобы спросить, что такое атари, как мужчина недовольно дёрнул плечом и развернулся.

– Потом, – всё же сказал, – мы поговорим об этом потом.

Честно сказать, мне хотелось воспользоваться моментом и попросту сбежать. И от этого странного «друга», и он презирающего меня лорда Брайена, и от ненавистной участи, но вопреки своим желаниям, я пошла следом за охранником. А прежде, чем выйти на поляну, спрятала медальон в карман туники. Надеюсь, это не то же самое, что одеть его на шею.

Глава 5

На поляне нас встретили равнодушные взгляды охранников и хмурый, даже более хмурый, чем до этого, – лорда Брайена.

Я привычно втянула голову в плечи, пытаясь хоть так обезопасить себя, и вздрогнула, когда Ленгро раздражённо бросил:

– Ты поедешь со мной.

Глупо было бы надеяться, что этот приказ имеет в виду кого-то из охраны…

– Господин? – спокойно уточнил мой… друг, на что получил взгляд полный презрения.

– Мои люди в состоянии защитить её.

«Её», – выплюнул с отвращением, намеренно игнорируя и моё имя, и безликое госпожа.

– Как прикажете, лорд Брайен, – пошёл на попятную охранник.

Запрыгнув в седло и расправив плащ, я поравнялась с лошадью моего мужа и получилась отповедь, от которой вспыхнуло не только лицо, но и всё тело рядом:

– Какими бы ни были обстоятельства нашей женитьбы, я не позволю позорить меня таким поведением, – лорд Брайен дёрнул поводья, заставляя животное тронуться с места, и добавил: – Забудь о своём любовнике, иначе он распрощается с жизнью.

Любовник?

– Я не… – бросила ему в спину, но разве Ленгро нужны мои оправдания?

– Не стоит мне лгать, – тихо и отчётливо, и уже громче: – Не заставляй меня ждать.

Сгорая от стыда, я вонзила в бока Ласки шпоры, мысленно извиняясь перед кобылой, и поравнялась с лошадью лорда Брайена.

– Так-то лучше, – если не с удовлетворением, то с какой-то долей одобрения произнёс мужчина. Правда, легче мне от этого не стало. Отнюдь, захотелось окунуться с головой в воду, чтобы смыть с себя позор, только жаль, что и это не поможет.

Как только мы догнали людей Ленгро, которые ждали нас чуть дальше, я поняла, что моя свита была отдушиной. Никто из охранников не смотрел на меня с такой ненавистью и желанием растоптать на месте. Даже странный друг, чьё имя я так и не спросила, не пугал так, как эти мужчины.

Мне показалось, что стоит лорду Брайену лишь дать отмашку, как они бросятся на меня и растерзают, словно голодные псы.

– Теперь-то мы можем ехать дальше? – спросил один из мужчин. При этом он смотрел на меня пристально, видимо, ожидая, что я первой отведу взгляд. Но я выдержала, нутром почувствовав, что если сейчас сдамся, то «псы», всё же, сорвутся с поводка и тогда мне не поздоровится.

– Можем, – кивнул лорд, а мужчина хмыкнул, так и не дождавшись от меня трусливого бегства.

Я постаралась скрыть дрожь, и крепче ухватилась за поводья, что тут же привлекло внимание моего супруга.

– Где твои перчатки?

Вспомнив об истлевшей коже, что рассыпалась пеплом, я вновь вспыхнула, только на этот раз не от смущения, а от страха, что Ленгро поймёт всё. Хоть это и было невозможным.

Я с большим трудом заставила себя ответить ровно, не заикаясь и не запинаясь перед каждой буквой:

– Наверное, потеряла в лесу.

Мне хотелось выглядеть уверенной, только покатившиеся со всех сторон смешки разом прогнали эту уверенность.

– На такую перчаток не напасёшься, – едко бросил кто-то у меня за спиной.

Смех стал громче, и я из последних сил сдерживала желание накинуть на голову капюшон, чтобы хоть так скрыться от ненавистных взглядов.

– Зэйн, – сурово оборвал смех лорд Брайен, и я с удивлением взглянула на него из-под опущенных ресниц. Неужели он только что вступился за меня?

– Простите, господин, – тут же покаялся невидимый мне Зэйн – поворачиваться и смотреть на него я не стала.

– Трогай, – отдал очередную команду Ленгро, и мы отправились в путь.

На этот раз усталости я не чувствовала. Нет, она никуда не испарилась, но мои мысли были заняты отнюдь не натёртыми ногами и ноющей спиной. Куда больше меня волновало молчание матери.

Почему за столько лет она ни разу не обмолвилась о медальоне? О том, что это её защита, или атари, как это назвал охранник? В конце концов, зачем отдала письмо чужому человеку, а не мне? Неужели я не удостоилась внятного объяснения, а не строк на листе бумаги?

Мы же всегда говорили с ней, обо всём на свете. Вместе читали и вместе мечтали, что однажды вырвемся из каменных стен замка и отправимся в путешествие по стране. Что она покажет мне столицу Агайру, Долину Солнца, Хрустальный Водопад… Или мечтала только я, а матушка лишь потакала моим глупым грёзам?

Какая же я наивная, раз не видела всего этого раньше. Раз жила и верила в прекрасное завтра, которого никогда не будет.

Обвела взглядом уже приевшуюся картину из однотипных кустарников, деревьев да полей, и нахмурилась. Пока я думала о своей нелёгкой доле, мы пересекли границу, что лежала между нашими землями и владениями семьи Ленгро. И чем дальше мы ехали, тем сильнее пейзаж отличался от привычного.

Вместо плодородных полей – выгоревшая земля, вместо деревьев и кустарников – голые коряги, а вместо цветущих полянок чёрные проплешины.

– Что здесь случилось?

Вопрос сорвался с губ сам собой. Не будь я так поражена увиденным, я бы и не подумала заговорить первой, но сейчас думать о неприязни лорда Брайена не было ни времени, ни желания.

Ленгро обернулся и посмотрел на меня долгим, тяжёлым взглядом, а потом покачал головой и произнёс:

– Догейры.

Открыла рот, чтобы спросить, кто такие догейры, но так и закрыла его, потому что один из мужчин громко засвистел и крикнул:

– Там, впереди!

Лорд Брайен натянул поводья, останавливаясь, и приказал:

– Оставайся здесь, со своей охраной.

И, пришпорив коня, ускакал.

Ласка замерла на месте, а я посмотрела в том направлении, где один из свиты Ленгро что-то увидел.

Вдалеке были всё те же чёрные проплешины, коряги и выгоревшая земля, единственное, что выбивалось из общей картины, это песчаное облако пыли, которое поднималось высоко к небу.

– Госпожа, накиньте капюшон, и что бы ни случилось, молчите!

Охранник, который назвался моим другом, уже был рядом, и так же напряжённо посмотрел вперёд, как и несколько минут назад лорд Брайен.

– Кто такие догейры? – выполнив все указания, спросила мужчину.

– Это те, с кем лучше не встречаться, – охранник сжал пальцами рукоять меча.

Время застыло, остановило своё привычное течение и превратилось в расплавленную карамель, – такую же липкую и вязкую. От напряжения, что вгрызалось в тело стальными клыками, оставаться на месте было невыносимо сложно. Хотелось бежать, кричать, делать хоть что-то, что сможет разогнать эту густую пелену тишины и бездействия.

Песчаное облако приближалось, и буквально за мгновение небольшой отряд во главе с лордом Брайеном исчез из виду, будто это облако, на манер голодного зверя, поглотило их. Но не остановилось… Оно рассыпалось в разные стороны, всего на мгновение подарив неясную надежду, а затем с новой силой понеслось вперёд.

Минута, другая, третья… Звуки исчезли, ветер стих, и синеву небосвода заволокло серым туманом.

– Приготовьтесь, они уже близко, – тихо бросил охранник, и остальные обступили меня плотным кольцом, так что за широкими спинами мужчин я почти ничего не видела.

– Наденьте его, госпожа, – просьба, которая и на просьбу-то была не похожа, скорее на приказ. Друг, а я всё же надеюсь, что он не солгал мне в этом, не сказал, что именно я должна надеть, но этого и не требовалось. Я и так знала, что охранник имел в виду.

Миг и что-то стремительно проносится рядом, заставляя лошадей испуганно вздрогнуть, а мечи в руках свиты со свистом рассечь воздух.

И всё это в полной тишине, никто не проронил ни звука.

Я, опасаясь резких движений, медленно опустила руку в карман туники и осторожно коснулась медальона. Он вновь был холодным, обжигающе ледяным, как и тогда, когда матушка застёгивала цепочку на моей шее. Но стоило сжать его в ладони, как металл сразу же нагрелся.

Ещё одно стремительное движение, и в смазанном пространстве я успела заметить огненные всполохи. На этот раз тишину разорвал тошнотворный хруст и тихий стон, – кольцо охраны поредело, один из мужчин кулем упал на землю. Его лошадь взбрыкнула, высоко задирая копыта, и с громким ржанием унеслась вдаль.

Начиная с этого мгновения время, на манер сбежавшей кобылы, стремглав бросилось вперёд, стирая границы и привычную картину мира, уничтожая хоть какое-то понимание происходящего.

Свист, дуновение ветра, лязг мечей, глухое рычание…

Клубы пыли, которые мешают сделать очередной вздох и хоть что-то рассмотреть…

Тихие, но оттого ещё более жуткие стоны…

И удар, не точный и прицельный, а смазанный, будто меня задели лишь вскользь.

Ласка до этого топталась на месте, так же, как и я, не понимая, что происходит, а после удара её понесло. Я только и успела вцепиться в поводья и натянуть их до предела, пытаясь остановить кобылу. Но, как бы не так… Ласка бежала вперёд, желая вырваться из облака пыли, которое, казалось, заполонило собой всё вокруг.

Правда, её бег совсем скоро прекратился. Песчаное нечто преградило ей путь, и лошадь встала на дыбы, сбросив меня на землю.

Удар был такой силы, что если бы это было возможно, то из глаз посыпались бы искры. Мир, и без того вращающийся волчком, закружился стремительнее, а потом разом всё стихло, – и песчаный вихрь, и туманное облако, и звуки, – словно кто-то остановил время.

Только когда я попыталась сесть, поняла, что ошиблась. Ничего никуда не исчезло, обманчивая тишина взорвалась громким воем, и жуткая тварь нависла надо мной, давая рассмотреть раскрытую пасть, в глубине которой сияло алое пламя и точно такой же огонь в глазах…

Ещё никогда в жизни мне не было так страшно, даже той ночью, в комнате с Ленгро. Никогда не хотелось кричать от ужаса, оглушая себя своим же собственным криком.

Я смотрела на чудовище и ждала… Чего? Смерти… Потому что никто не в силах меня спасти…

– Ш-ш-ш, – прошипела тварь, будто силилась что-то сказать и опустила взгляд на мои сжатые ладони. Проследила вслед за ней и не поверила тому, что увидела. Перекрутившись, на запястье висел медальон, и он него исходил мягкий красный свет.

– Ш-ш-ш, – разочарованно, как мне показалось, прошипело чудовище и песком осыпалось к моим ногам, чтобы следом взбесившийся вихрь подхватил его и испарился в воздухе.

На этот раз всё действительно пропало, остались лишь тела, без движения лежащие на земле.

Прежде, мне не доводилось видеть смерть. Не так, как здесь… Умирали женщины, мужчины, дети, но тому была причиной болезнь, или старость, и никогда – убийство.

А сейчас я слышала стоны, чувствовала запах пролитой крови, видела растерзанные тела и не могла понять, что это всё по-настоящему, что это не сон. С силой сомкнула веки и медленно открыла их, в надежде, что всё увиденное растает вместе с истончившимся туманом.

Но этого не случилось. Не случилось ничего, что могло бы стереть эту уродливую картину.

– Жива? – над головой раздался хриплый голос лорда Брайена, и я лишь заторможенно кивнула. Сил на страх и слёзы не осталось, они ушли вместе с песчаными монстрами.

– Кто они? – вопрос, сейчас не имевший никакого смысла, всё же сорвался с губ.

– Догейры? – уточнил Ленгро, присаживаясь рядом со мной прямо на землю.

Я вновь кивнула и украдкой посмотрела на него. Лорд Брайен выглядел потрёпанным, уставшим, но не раненым. Это хорошо. Наверное.

– Странно, что ты ничего о них не знаешь, – произнёс задумчиво. На меня он при этом не смотрел, да и вообще, кажется, даже не думал, с кем сейчас разговаривает. Ведь что бы ни случилось, я так и осталась дочерью ненавистного ему Вайнера и навязанной женой.

– А должна?

Он хмыкнул, вот только безрадостно.

– Не должна, но в королевстве только ленивый не знает о набегах этих тварей.

Матушка не скупилась на знания. Я хорошо разбиралась в музыке, домоводстве, счетоводстве и даже в истории прошлых веков, но, когда дело касалось политики или досужих сплетней слуг, она тут же пресекала всё, отговариваясь, что для женщины это не столь важная информация, как её пытаются преподнести.

Теперь я понимаю, что благородные порывы таят в себе больше тайн, чем любая страница истории. Понимаю, но исправить ничего уже не могу.

– Видимо, я как раз отношусь к ленивым, – безразлично пожала плечами и опустила голову, смотря на свои пыльные сапоги. Лучше на них, чем на мёртвых.

– Видимо, – согласился с моими доводами лорд Брайен и поднялся, следом подав руку мне, чтобы помочь встать.

Я поколебалась всего мгновение, потом вложила ладонь в его руку и с трудом удержалась на ногах.

– Догейры – это порождения Безликой Пустоши. Они пришли вместе с воинами, и если последних мы смогли прогнать, то эти твари уходить не пожелали.

– Почему?

– Если бы я знал ответ на этот вопрос, тебя бы здесь не было…

Последнюю фразу он произнёс тихо, но я расслышала. Да, действительно, если бы он знал, как прогнать чудовищ, то вряд ли обратился бы за помощью к лорду Маригору.

– Ясно, – коротко кивнула и поплелась вслед за ним.

После того, как рассеялся песок, мне показалось, что в живых не осталось никого. Но сейчас поняла, что ошибалась. Лишь трое из моей свиты были убиты, и один серьёзно ранен. Последним был тот, кто назвался моим другом.

Я замерла всего на мгновение, а потом бросилась вперёд и упала рядом с ним на колени.

Мужчина, стонущий от боли, как только увидел меня, попытался что-то сказать, но вместо этого из его груди вырвался невнятный хрип. А я… посмотрела на рану и с трудом удержалась от благородного желания упасть в обморок. Вряд ли моё бессознательное тело хоть чем-то поможет. И приступ тошноты тоже подавила усилием воли.

– Ему можно помочь? – обернулась и посмотрела на лорда Брайена, который стоял у меня за спиной. По его непроницаемому взгляду сложно было понять, о чём он думает, но сейчас меня это и не интересовало.

Ленгро поморщился и покачал головой:

– Только прекратить страдания.

– Убить? – от изумления даже потухший голос взвился вверх.

– Подарить освобождение, – не согласился со мной мужчина.

– А вылечить? – во мне ещё теплилась глупая надежда. Ведь не может всё закончиться вот так? Даже не начавшись?

Охранник спас меня там, в лесу, когда мои ладони полыхали, и я себя чувствовала горящим факелом, так неужели я не смогу помочь ему?

– После укуса догейры никто не выживает, – лишил последней надежды лорд Брайен.

– А вы пробовали? Лечить?

– Дженис, – он впервые назвал меня по имени, но в данный момент это не принесло никакой радости, лишь глухое раздражение. – Я знаю, о чём говорю. И мне, – мужчина запнулся, а после продолжил: – жаль, что так вышло.

– Я… – хотела возразить, и предложить забрать свою жалость и больше никогда не разбрасываться такими словами, но охранник схватил меня за руку, чем вынудил посмотреть на него.

– Возь…ми, – с трудом выталкивая каждый звук, произнёс он, – пись…мо…

И показал на карман в складках плаща.

На глаза навернулись слёзы, и я упрямо покачала головой:

– Я не дам тебе умереть.

По окровавленным губам скользнуло подобие улыбки, и мужчина покачал головой:

– Береги себя…

Слёзы затмили взгляд, и я вытерла глаза тыльной стороной ладони, потом достала из кармана злосчастное письмо. Я не хотела уходить от него, не могла оставить, но чьи-то сильные руки подхватили меня и буквально отволокли в сторону.

Я только и успела увидеть блеснувшее в заходящих лучах солнца лезвие клинка…

– Это бесчеловечно, – прошептала, не найдя в себе сил говорить громко и чётко.

– Это куда человечнее, чем позволить ему мучиться, – лорд Брайен держал меня крепко, не давая свалиться на землю.

Я не разделяла его точку зрения, только в ответ промолчала. Перед глазами то и дело мелькали чёрные всполохи, но я держалась, не позволяя сознанию скатиться в беспросветную тьму.

– Твоя лошадь убежала, придётся ехать со мной, – Ленгро встряхнул меня и отпустил, видимо.

На ногах я устояла, хоть и далось мне это с большим трудом, но возражать и, тем более, цепляться за мужчину не стала.

– Хорошо, – покорно согласилась, мечтая убраться отсюда как можно скорее.

Те, кто выжили, стаскивали тела убитых в одну кучу и обкладывали их найденным хворостом. Я остановилась, не веря своим глазам, но лорд Брайен запрыгнул в седло подведённой лошади и падал руку мне:

– Не смотри, – только и бросил, прежде чем я приняла помощь и оказалась рядом с ним.

Ему легко говорить… А я не могла заставить себя отвернуться.

– Глупая, – припечатал мужчина и тронул поводья.

Глупая… Конечно, глупая…

И только когда лошадь перешла в галоп, я отвернулась, навсегда запомнив эту ужасающую картину.

Странное дело, но сейчас мне было всё равно, что меня придерживают за талию, прижимая непозволительно близко. Та страшная ночь, когда Ленгро под действием какой-то гадости желал надругаться надо мной, померкла, потеряла живые краски. Наверное, потому что ничего непоправимого не случилось, а люди, которые ещё недавно ехали рядом со мной, теперь мертвы. И ничто не в силах исправить это.

Глава 6

День закончился, солнце опустилось за горизонт, а мы всё ехали и ехали. Тлеющие факелы в руках людей Ленгро едва освещали путь, и почти ничего не было видно. Хотя… На что тут смотреть?

Наконец, за очередным поворотом показались высокие каменные стены, а за ними мрачные башни замка, пронзающие низкие чёрные облака.

На меня навалилась усталость, и единственное, о чём я мечтала, это оказаться на земле, чтобы бесконечная тряска закончилась.

Лорд Брайен больше со мной не разговаривал, лишь всё так же крепко держал, чтобы я не свалилась с лошади. И, несмотря на то, что у меня вопросов было довольно много, я тоже держала рот на замке.

Почему? Всё довольно просто, – я не верила, что Ленгро и дальше будет строить из себя добрячка. Там, на поляне, он говорил со мной по-человечески, но кто знает, как отреагирует сейчас?

Поэтому я молчала.

При виде нас стражники на крепостной стене засуетились, подняли протяжный свист, и как только мы подъехали к массивным воротам, со скрипом открыли их.

Едва мы въехали во двор, почти ничем не отличающийся от того, который я привыкла видеть из окна своей спальни по утрам, лорд Брайен тихо, чтобы кроме меня никто больше не услышал, произнёс:

– Здесь ты под моей защитой, но лучше лишний раз не выходи из комнаты.

Разумное, а самое главное, своевременное предупреждение, правда, радости это не вызвало. И удовлетворения, что муж как-никак, а заботится о жене.

– Теперь я пленница?

Мне не хотелось говорить этого, приводить странное сравнение, но как ещё назвать просьбу сидеть в четырёх стенах и не показываться тем, кто терпеть не может род Вайнер и всех его отпрысков вместе взятых? Плен, и никак иначе.

– Это вряд ли, – отчего-то усмехнулся мужчина. – Я всего лишь дал тебе совет, а как ты им воспользуешься, не моя забота.

Да, как я успела забыть о том, что он точно так же ненавидит соседское семейство, как и его подданные?

– Благодарю, – бросила равнодушно.

– За что? – кажется, он даже удивился.

– За совет, – ответила просто, не чувствуя, ровным счётом, ничего.

Раз я не могу ничего сделать с неприязнью и презрением окружающих, так к чему изводить себя ненужными переживаниями?

Ленгро промолчал. А когда лошадь остановилась, помог мне спуститься на землю и придержал, безошибочно угадав, что мои собственные ноги держать меня откажутся.

Хотела ещё раз поблагодарить его, но из замка вышли люди. Много людей и все с факелами. Во дворе стало светло, почти как днём.

– Брат! – вперёд всех вышел высокий молодой человек. По сравнению с лордом Брайеном он был щуплым и каким-то неказистым. Словно его слишком долго морили голодом.

– Тамил! – обрадовался ему глава семейства и задвинул меня себе за спину, будто не желал показывать вовсе.

Мужчины обнялись, и щуплый парнишка буквально растворился в медвежьих объятьях брата. Но даже несмотря на это, меня он успел разглядеть.

– Кто это с тобой?

Из-за широкой спины Ленгро мне было не так уж много видно, да я и не любопытствовала особо, но наступившую тишину, нарушаемую лишь уставшим похрапыванием лошадей, пропустить было сложно.

Лорд Брайен быстро обернулся и вернул своё вниманием брату, а затем чётко, чтобы услышал каждый, объявил:

– Это Дженис Вайнер, моя жена.

Молчание длилось целую вечность, но её прервал нервный смех Тамила:

– Брай, не знал, что ты умеешь шутить.

Ха, я бы тоже была рада, если бы всё происходящее оказалось простой шуткой, и я на самом деле не стала ничьей женой, но реальность куда страшнее.

– Я и не шучу, – напряжённо выдавил Ленгро, и, обернувшись, выставил меня вперёд, на всеобщее обозрение. – Эта девушка моя жена и, несмотря на происхождение, я прошу относиться к ней с должным уважением.

– Всё гораздо хуже, – покачав головой, бросил в ответ на это его брат. – Брай, ты просто рехнулся.

Я к своему происхождению относилась более трепетно и не считала чем-то постыдным, но, конечно же, промолчала об этом.

– Тамил, мы поговорим после, – голосу лорда вернулась уверенность и непоколебимость. – Брита, проводи, – он почти незаметно вздохнул и всё же произнёс моё имя, – Дженис в комнату.

Я обернулась и посмотрела на него. Сложно было судить по выражению лица мужчины, что именно он чувствует и о чём думает, но, несмотря на эту непроницаемость, я была благодарна ему. Что и выразила тихим:

– Спасибо!

Ленгро ничего не ответил, а мне и не нужно было.

– В какую комнату, господин?

Из-за спин собравшихся вышла хрупкая девушка. Я лишь мазнула по её лицу взглядом, не заостряя внимания. Не хотелось видеть презрение и ненависть. Я за последние сутки уже достаточно насмотрелась на подобное.

– В мою, – после некоторой заминки всё же сказал лорд Брайен.

В ответ на его слова сердце пропустило удар, но я ничем не выдала вновь вспыхнувшего страха. Ведь всё правильно, всё и должно быть так. На наших запястьях брачные браслеты, и мы муж и жена не только перед людьми, но и перед богами.

– Пойдёмте, госпожа, – моей руки коснулись холодные тонкие пальцы.

Кивнула и поплелась следом за девушкой, стараясь смотреть себе под ноги, лишь бы не встречаться с взглядами присутствующих.

– Сюда, госпожа, – тихий девичий голос окликнул меня, когда мы вошли в распахнутые двери.

Только сейчас я позволила себе осмотреться.

На широкой лестнице, что расположилась посреди просторного холла, стояли пузатые вазы, расписанные пёстрыми красками. По потолку струилась лепнина в виде стеблей винограда, она же спускалась по стенам и упиралась в самый пол.

Собственно, обстановка в замке была богатой, в отличие от той, что была у нас. Отец уже давно перестал выделять деньги на ремонт дома, а доходов, что приносили замку окрестные деревни, едва хватало, чтобы поддерживать пригодное для жизни состояние.

– Нравится? – сама не заметила, что остановилась посреди холла, но Брита вывела меня из задумчивости.

Подняла на неё взгляд и удивилась открытой улыбке. Ни ненависти, ни презрения, ни брезгливости… Только ясные глаза и искренне любопытство.

Я не сразу нашлась, что ответить, настолько меня поразило её отношение. Совсем не такое, к какому я была готова.

Но когда, наконец, смогла оправиться от изумления, произнесла:

– Да, очень красиво.

Девушка улыбнулась шире, хотя я была уверена, что это невозможно, и поманила меня за собой.

– Госпожа, матушка лорда Брайена, очень любила украшать замок.

Кивнула, принимая пояснение, и пошла вслед за ней.

Комната, куда мы пришли, была просторной, но уютной. В камине теплились раскалённые угли, и, прежде чем уйти, Брита подкинула дров.

– Приготовить вам воды?

Неотрывно глядя на огромную кровать, тихо произнесла:

– Если можно.

Девушка помялась на пороге, но больше ничего так и не сказала. А потом вовсе ушла, оставив меня наедине с моими страхами, сомнениями и… тайнами.

Было бы проще, если бы лорд Брайен выделил мне отдельную комнату. Но… это уже было бы роскошью…

Усилием воли заставила себя отвернуться от кровати и пройти к ближайшему креслу, но, опустившись в него, так и застыла, теперь уже глядя прямо перед собой.

Я сжимала в руке письмо, не в силах поднести к глазам и сломать уже надломленную печать.

С каждым вздохом утекало время уединения, такое ценное и необходимое, но я не торопилась. Предчувствие неотвратимого сжимало сердце тисками, и мне хотелось оттянуть момент истины на долгие часы, а то и дни. Только… не было у меня ни минут, ни часов, ни тем более дней.

Глубоко вздохнув, наконец, решилась.

Письмо хранило едва уловимый мамин запах, тонкий, приятный, напоминающий нежные объятья и тепло. Как же сильно мне её не хватает… Мягкого смеха, строгих взглядов, наставлений и долгих разговоров ни о чём. Чаще всего говорила я, а она молчала и улыбалась, отчего-то грустно. И только сейчас я поняла её грусть…

Злиться и обижаться на матушку не получалось. Как бы ни сложилось у нас с ней, я благодарна леди Элизабет за свою жизнь. Пусть и прошлую.

Хруст последней преграды между мной и тайной…

Ровные предложения не сразу складываются в понятные слова, но спустя мгновение я, всё же, прочитала:

«Дорогая Дженис!

Мне очень жаль, что я вынуждена объясняться с тобой так, через сухие строки обычного письма. Если сможешь, прости мне мою трусость и запоздалую правду.

Пожалуй, стоит начать издалека. С того момента, когда твой отец ворвался в мою жизнь, подобно яростному вихрю.

Мы никогда с тобой не говорили о моих родных и моём происхождении. Ты не настаивала, а я всё подбирала удобный момент, которого так и не случилось.

Ты, конечно же, слышала о Безликой Пустоши. Знаешь, что тварями, живущими там, пугают неразумных детей, да и взрослые не особо чтят эти места, и стараются поминать их как можно реже.

Но Пустошь – это не только страшные небылицы, это целый мир, дикий и необузданный. Мир, который когда-то был моим домом»

О Безликой Пустоши ходило много слухов, но матушка, по своему обыкновению, запрещала служанкам говорить о том, чего они сами не видели. Мне это всегда казалось правильным, ведь леди Элизабет так часто любила повторять, что сплетни плохой советчик, если ты хочешь выяснить правду. Людям свойственно придумывать, додумывать и приукрашивать, а правда не терпит всей этой шелухи.

Но вопреки слухам сегодня я сама столкнулась с порождениями Пустоши. И, могу с уверенностью сказать, что сплетни отнюдь не лгут, – там, за границами нашего королевства, живут твари, готовые растерзать любого. Так почему матушка назвала это страшное место своим домом?

«В королевстве, где ты выросла, но которое так и не стало мне родиной, очень ревностно относятся к чистоте крови. Не признают ничего, что сколь-нибудь отличается от привычного уклада жизни. А мне довелось стать тем самым исключением, чёрной кляксой на белом листе.

Тебе может показаться странным, почему я все эти годы молчала и не рассказывала о своём происхождении, но… Ты не поверишь, дорогая Дженис, твоя мать не такая идеальная и бесстрашная, какой ты привыкла её видеть.

В моих венах течёт иная кровь, и я, если хочешь, то самое чудовище, только прежде, чем пугаться, прочитай это письмо до самого конца»

Испугаться я не успела, не знаю почему. Возможно, дело в том, что, открывая это письмо, я уже была готова к чему-то подобному. А потому лишь шумно вдохнула, так же шумно выдохнула и продолжила чтение.

«Я родилась на территории одного из семи кланов – клана воинов. И я была бы рада сказать, что не все порождения Пустоши кровожадны и ужасны, но не могу. Жажда крови и стремление убивать необходимы нам для того, чтобы жить. Мой мир суров, и он слишком отличается от того, к какому привыкла ты.

Я никогда не думала, что однажды мне придётся покинуть Пустошь, хотя втайне мечтала об этом. Жаль, тогда никто не объяснил мне, на что я обреку себя и своих детей, если ступлю на землю королевства.

Маригор, в те времена ещё не лорд, а лишь юный наследник рода Вайнер, как я уже писала выше, ворвался в мою жизнь слишком стремительно. Он не оставил и шанса на раздумья и сомнения. Я не смогла сказать ему нет.

Вряд ли мой отец одобрил бы наш брак, и был бы прав, но Маригор умел быть убедительным. Я сбежала с ним, желая счастья и свободы, а получила… Клетку с толстыми прутьями и короткий поводок. Оказалось, он знал, как сделать из меня послушную зверушку, неспособную дать отпор.

Ему от меня был нужен наследник с магическим даром. Наследник, которого он так и не получил. Ведь ни ты, ни Алан не унаследовали моей силы. Чему я несказанно рада.

После того, как родился сын, Маригор отобрал у меня мальчика, и я его практически не видела. Наверное, мне бы стоило сбежать тогда, растоптав надежду на возможно сближение с сыном, но… Появилась ты. Тебя я бы не смогла оставить, а брать с собой в Пустошь, где нет места для полукровки, было смертельно опасно.

Я нашла способ стребовать с твоего отца клятву, что он не посмеет приблизиться к тебе, и поверила, что Вайнер не сможет её обойти. В этом моя самая большая ошибка – в самонадеянности. Из-за этого я своими руками разрушила твою жизнь и потеряла тебя навсегда.

Я так боялась, что ты возненавидишь меня за происхождение, что позволила себе столько лет скрывать правду. Я поверила, что для нас с тобой возможно тихое и счастливое будущее, и заставила в это поверить и тебя. Но сейчас всё изменилось. Сейчас совсем не важно, что будет со мной, главное – обезопасить тебя от Маригора и Алана. Ведь они не успокоятся, пока не добьются своего.

Запомни, моя дорогая Дженис, медальон, который я тебе подарила – это твоя защита. Ото всех. Не забывай об этом и никогда не сомневайся в силе, что скрыта в этом крошечном круге металла. Пусть в тебе не проснулся дар, но для охранного амулета это не важно. Достаточно того, что я добровольно отдала его тебе. Медальон невозможно забрать силой, уж я-то об этом знаю.

Твой муж достойный человек, несмотря на всё происходящее. Я уже просила тебя и попрошу вновь – постарайся стать ему другом, а не врагом.

А отец… Я не позволю ему шантажировать тебя моей жизнью. Думаю, моя смерть смешает ему все карты.

Прости меня, Дженис… Если бы я отдала письмо тебе, а не Эйту, то ты могла бы прочитать его раньше, чем вы добрались бы до замка Ленгро. Но этого никак нельзя было допустить. Я сама отвечу за свои ошибки, ты достаточно пострадала из-за меня.

И ещё…

Я видела, как охранник смотрит на тебя, именно поэтому попросила его об одолжении. Если он будет помогать тебе и дальше, не отказывайся, но и не доверяй. Доверие – это роскошь, которой достойны отнюдь не все…»

Письмо оборвалось так резко, что я принялась с остервенением искать его продолжение в помятом конверте. Но там больше ничего не было.

«Думаю, моя смерть смешает ему все карты…»

Единственная строчка, что набатом стучала в мыслях…

Нет… Нет! Нет! Нет!

Она не могла этого написать! Она не могла этого сделать!

– Госпожа? – чей-то голос настойчиво звал меня, но я всё вертела в руках злосчастное письмо.

Где-то же должно быть продолжение? Там, где матушка напишет, что попытается сбежать тем самым тайным ходом, где она признается, что мы совсем скоро вновь увидимся. Но совсем не то, где она попрощается со мной навсегда.

– Госпожа! – резкий оклик заставил поднять голову и встретиться с испуганным взглядом молодой девушки, служанки.

– Да? – отозвалась тихо, чувствуя, как горло обхватывает невидимая удавка.

– Вода готова, можете пройти в купальню, – натянуто улыбнулась Брита.

– Вода? – переспросила глухо.

О чём она говорит?

– Да, вода, – мягко прошептала девушка и попыталась аккуратно напомнить: – Вы просили воды, чтобы искупаться после дороги.

– Да, – прошелестела неуверенно, и растерянно добавила: – хорошо, спасибо.

Девушка ещё несколько секунд постояла рядом со мной, а потом, так и не дождавшись каких-либо слов, предложила:

– Остаться? Чтобы вам помочь?

– Что? – переспросила с недоумением. Но тут же спохватилась и ответила: – Нет, не стоит.

Дверь едва слышно скрипнула, и я осталась одна. Наедине с оглушительным откровением матери.

Из прочитанных слов, из ровного ряда строк, из высокопарных признаний и заключительного аккорда, я так и не смогла понять, почему она молчала… Почему за все эти годы не нашла времени сказать пусть и ужасную, по её мнению, но правду? Не придуманную иллюзию, где у меня было счастье и прекрасные мечты о будущем, а то, что было на самом деле?

Я всегда восхищалась матерью, едва ли не боготворила её, и… Что? Выходит, я обманывалась все эти годы? Видела лишь то, к чему меня допускали? Неужели это отличается от той клетки, в какой лорд Маригор, по мнению матушки, запер её? Я была такой же заложницей, только не разбитых надежд, а хрустального мира, где небо всегда было голубым, трава зелёной, а мечты розовыми…

О, боги… Не то, я снова думаю совсем не о том…

Я развернула письмо, но опустившаяся на глаза пелена не дала разобрать такие важные и в тоже время поверхностные слова. Не дала вникнуть в смысл, который вдруг потерялся среди шквала панических мыслей и осознания – я осталась одна. Совсем одна. Не только в этой комнате, а во всём мире.

Всё, к чему я привыкла и что считала обычным – исчезло. А было ли вообще это привычное и обычное? Наверное, нет. Во всяком случае, не в той мере, в которой я привыкла считать.

Дрожащими руками я свернула письмо, кое-как упаковала его обратно в конверт и даже положила в карман плаща. Потом осмотрела комнату, нашла заветную дверь, что вела, скорее всего, в купальню, и на негнущихся ногах прошла к ней.

А там, за дверью скинула плащ, тунику, брюки, от которых воняло конским потом, пылью и дымом. И, несмотря на отрешённое состояние, что вновь окутывало меня плотным одеялом, зачем-то сложила все вещи. Как будто видимость порядка могла упорядочить и мою рассыпавшуюся жизнь.

Поднялась по невысокой лесенке и опустилась в воду. С головой. Пытаясь смыть всё, что было в сегодняшнем дне.

Я не привыкла к решительным поступкам, даже скажу больше – мне вовсе не хочется ничего решать. Куда проще спрятаться за опустошением и жалостью к себе. Так было всегда, почему же сейчас должно стать иначе?

Наверное, потому что я осталась одна. И мне больше не за кем отсиживаться, пережидая непогоду. Теперь я сама себе хозяйка, и от того, что я успела усвоить за свою жизнь, будет зависеть будущее…

У меня есть только один шанс, одна единственная попытка. Воспользуюсь ли я этим или пусть всё плывёт по течению?

Или же пойти вслед за матушкой? Куда же проще…

На этой мысли я села, пытаясь отдышаться.

Выходит, Алан никогда не ошибался, называя меня слабачкой и неженкой. И утверждение матери о моей душевной силе, в свете последних открытий, звучит как насмешка.

Все ошибаются и обманываются только потому, что хотят этого. Я не видела очевидных вещей, предпочитала жить ложью. Ведь это так легко, не нужно терпеть лишения и разочарования. Не нужно думать. Нужно лишь улыбаться и соглашаться со всем.

А что… Если я не хочу быть безвольной куклой? Если хочу жить по-настоящему: улыбаться не потому, что мне так приказано, а потому, что я действительно счастлива. Что делать в таком случае?

Бороться?

Тихие шаги в соседней комнате напомнили, что я совсем не одна. Что у меня есть муж, который меня ненавидит.

Скрипнувшая дверь и шумный выдох. Хотелось сжаться, обхватить себя руками, но я осталась сидеть неподвижно.

Я чувствовала, как по спине вслед за каплями, пробираются толпы мурашек, как, несмотря на температуру воды, леденеют руки.

Лорд Брайен, а то, что это был он, я знала наверняка, остановился рядом, нависая надо мной. Мужчина молчал, и, кажется, даже дышал через раз.

Спустя мгновение он осторожно перекинул мои распущенные влажные волосы на одно плечо и невесомо коснулся шеи. Я не знала, что последует за всем этим, и не могла воспротивиться, потому что… Алан всё же был прав. Слабачка вроде меня пригодна лишь на роль красивой мебели в господском доме.

– Это сделал я? – в охрипшем, почти незнакомом голосе Ленгро бушевала злость.

Оглянувшись, посмотрела в его глаза, но отвечать не спешила.

Его в самом деле интересуют синяки на шее? И ссадины на спине?

Не знаю, что особенного он разглядел в моих глазах, но первым отвёл взгляд. Отвернулся и сделал шаг к двери, только так и не ушёл. Замер на месте, а потом всё же произнёс:

– Я уйду, – выдохнул резко и добавил: – Закрой дверь и никому не открывай. Утром пришлю за тобой Бриту.

Он замолчал, видимо, ожидая, что я отвечу хоть что-то, но я всё так же смотрела на напряжённую спину и давила в себе странную, совершенно ненужную просьбу, которая клокотала в груди глухим и болезненным: «Не уходи!»

Нет, мне нужно одиночество, нужен свежий глоток воздуха и возможность подумать без лишних глаз, только… Так хотелось, чтобы рядом появился кто-то, на кого можно было бы скинуть груз, что давит на мои плечи.

Но вместо этого, я отвернулась, рассматривая сквозь толщу воды свои излишне бледные руки и тихо произнесла:

– Мне жаль…

И его, и себя…

На это лорд Брайен ничего не ответил. Чеканя шаг, вышел из купальни, а потом и из комнаты. Я вновь осталась одна.

Спустя долгое время я вернулась в спальню, посмотрела, теперь уже без опаски, на огромную кровать и, разогнав множество мыслей, рухнула поверх покрывала. За окном уже давно властвовала ночь. Через приоткрытые шторы был виден сияющий диск луны, такой чистый и манящий, что я невольно позавидовала. Как бы мне хотелось оказаться на месте небесного светила… Смотреть свысока на людские проблемы и метания, не знать, что такое боль и разочарования, ни о чём не думать и ничего не чувствовать.

Сон навалился мгновенно, чтобы так же быстро раствориться от неясного страха. Я открыла глаза и долго пыталась понять, где нахожусь, и отчего так неистово колотится сердце.

И если с первым я разобралась довольно быстро, то на второй вопрос ответ нашёлся не сразу. Я встала с кровати, плотнее закутавшись в длинное полотенце, которое я так и не сменила на ночную сорочку, что была аккуратно сложена на подушке. Наверное, её приготовила Брита, а я так была увлечена чтением письма, что не заметила этого.

Неясный звук, и шелест из купальни заставили броситься туда, даже не задумываясь, кого я могу там увидеть. Но в комнате, освещённой лишь светом луны, никого не было. Только аккуратная стопка вещей была разбросана по полу, а у плаща, излучая мягкий алый свет лежал медальон. Тот самый, подаренный матерью, и призванный защищать меня. Ото всех.

Я обвела ещё раз взглядом комнату, но, ни единого намёка, что здесь кто-то есть, так и не нашла. Впрочем, и страх, заставивший меня проснуться, испарился. Словно ничего и не было.

Мелькнула смутная догадка, и я сразу же решила проверить её.

Не отрывая взгляда от медальона, сделала крохотный шаг назад, следом ещё один, потом открыла спиной дверь и попыталась выйти в спальню. Именно, что попыталась, потому что металлический круг засиял ярче, а страх стальными шипами впился в сердце.

Пришлось вернуться, опуститься на пол рядом с медальоном и тихо проговорить:

– Так значит, это ты меня звал?

Наверное, я сошла с ума. Я слышала, что от потрясений такое случается. Лола как-то рассказывала, что у одной женщины в деревне помутился рассудок после того, как её малолетняя дочь погибла.

И моё сумасшествие начинается именно сейчас – с разговора с бездушным куском металла.

Стоило мне только подумать об этом, как медальон мигнул несколько раз, словно вздумал возмущаться.

– Не нравится новая хозяйка? – вместо того, чтобы вернуть себе видимость «нормальности», я продолжила задавать вопросы, на которые просто некому ответить.

На этот раз возмущения не последовало, лишь необъяснимое тепло прокатилось по телу. Страх и неизвестно откуда взявшееся любопытство подтолкнули к действию. Я опустила руку, задержала раскрытую ладонь на несколько секунд над медальоном, и, решившись, взяла его.

Что-то изменилось… Не было обжигающего холода и резкого жара, было только понимание, что сейчас, в данную минуту всё правильно. Медальон там, где он должен быть, а я… Обрела куда больше необъяснимой защиты.

– Почему же ты молчала, мама, – слова глухо упали в тишину и снова… Остались без ответа.

Я забрала письмо, что лежало тут же на полу, рядом с медальоном, и вернулась в спальню. Пришлось долго думать, куда спрятать помятый конверт, чтобы он случайно не попался никому на глаза, и ничего лучше, как под матрас, не нашлось. Возможно, при свете дня, я передумаю, а пока что пусть остаётся так, как есть.

А потом уснула. Без мыслей, душевных метаний и сновидений. С зыбкой уверенностью, что завтра обязательно что-то изменится. В лучшую сторону.

Когда в дверь робко постучали, я уже не спала. Умылась, заплела тугую косу и сидела, ждала, когда придёт Брита. Кроме пыльных вещей, в которых я вчера приехала, в комнате больше ничего не было, и мне было нужно, чтобы девушка помогла разобраться с этим.

– Доброе утро, госпожа, – изучая меня исподлобья каким-то странным взглядом, служанка ждала ответа.

Я попыталась приветливо улыбнуться, но вышло откровенно плохо. С лучами взошедшего солнца пришло осознание, что ни письмо, ни поведанное в нём – не плод моего воображения. Мне не привиделась и не приснилась эта страшная тайна. А вместе с ней и прощальные строки чудовищной правды.

– Доброе, – заставила себя ответить, хоть голос и звучал надломлено и тихо.

– Ваши вещи, – начала девушка, опередив меня, – их потеряли.

Где-то в глубине души я была готова к такому повороту, правда настолько глубоко, что не сдержала удивлённого:

– Разве это возможно?

Два огромных, тяжеленных сундука – безумно сложно потерять. Это же не игла белошвейки, в самом-то деле!

– Я… – попыталась объяснить Брита, но оборвала сама себя и, едва не плача, призналась: – Я пыталась их остановить, но разве ж меня кто-то услышал?

– Что они сделали?

Кого она пыталась остановить, даже спрашивать не стала.

– Они… – девушка с силой прикусила губу и всё же ответила: – Сожгли. Всё.

Я ничего не сказала. Только закрыла глаза и с силой стиснула кулаки так, что ногти с болью врезались в кожу. Вот они – изменения. И все в лучшую сторону.

Глава 7

Девушка молчала, молчала и я.

Первой мыслью, после «великолепного» признания было: может это и к лучшему? Теперь у меня есть веская причина сидеть в комнате и не показываться на глаза ненавистным жителям замка.

А второй, куда более разумной: нужно найти хоть что-то, способное заменить платье. Не в сорочке же спускаться к трапезе?

Сдерживая раздражение и злость, переспросила спокойно:

– Всё? И одежду, и украшения?

Не скажу, что моё приданное было богатым, но матушка постаралась собрать всё самое лучшее, что нашлось под крышей нашего замка. Отец, конечно же, не озаботился такой ерундой, ведь вооружённые люди, по его мнению, и так щедрый подарок, к чему придумывать ещё что-то?

И если я хоть как-то могу понять всесожжение тряпок, то украшения… Не проще ли было отдать их лорду Брайену?

Брита отвела взгляд и сильнее стиснула в руках накрахмаленный передник. И что-то в её жесте было такое…

Внятного ответа я не дождалась, девушка только кивнула и тут же предложила:

– Госпожа, у меня есть лишнее платье, маменька в прошлом месяце подарила, хотите я вам одолжу его?

Я окинула внимательным взглядом служанку и заметила, что мы с ней почти одной комплекции. Правда, у неё грудь немного меньше, но это не так страшно.

– Я буду благодарна тебе за помощь, – улыбнулась, на этот раз вполне искренне.

А когда девушка ушла, подошла к окну и посмотрела вниз. Во дворе замка царило небывалое оживление. Во всяком случае, наши рабочие в разгар трудового дня никогда не позволяли себе прохлаждаться таким образом. Но присмотревшись, я поняла причину столь странного поведения и свою ошибку.

Одна дородная женщина, взобравшись высоко, трясла над головой какой-то тряпкой, которая на поверку оказалась ничем иным, как моим платьем. Целым и невредимым.

Выходит, Брита солгала мне. А я поторопилась, приписав ей доброжелательное ко мне отношение.

Теперь мне даже интересно, ради чего затеялось это представление. Неужели, чтобы выставить меня посмешищем? Наверняка, платье будет тем ещё страшилищем.

Ну нет, такого удовольствия я им не доставлю.

Пока Брита не вернулась, я забрала вещи из купальни, отряхнула их от пыли и песка, и оделась. Пусть от них не очень приятно пахнет, но, всё же, это лучше, чем идти на поводу у шутников.

Девушка вошла в комнату и застыла, рассматривая меня. По её щекам медленно расплывался румянец, а сама она будто уменьшалась в размерах: вжимала голову в плечи, а потом вовсе обхватила себя руками, позабыв о куске ткани, которое лишь по недоразумению можно было назвать платьем. Выцветшая ткань и чудовищного вида оборки, к тому же, даже на первый взгляд можно сказать, что я в этом платье просто-напросто утонула бы.

– Мне показалось, что ты не такая, – тихо, но твёрдо произнесла я.

Девушка отчаянно затрясла головой и скороговоркой, так что я едва поспевала за её мыслями, начала объяснять.

– Госпожа, я не хотела, честное слово! Но они сказали, а я… Нужно было отказаться, только Зэйн сказал, чтобы я не смела защищать вас, ведь вы… Вайнер.

Последнее она произнесла почти неслышно и всхлипнула. Брита выглядела искренней, хотя, что я могу знать об искренности? Если за всю свою жизнь не услышала и слова правды?

– Что они собираются делать с одеждой? – сделала вид, что ничего, из сказанного ею, не услышала. Да и что там слушать? И так всё понятно.

Служанка подняла на меня покрасневшие глаза и растерянно хлюпнула носом:

– Не знаю, они там… – махнула в сторону окна, и я оборвала её:

– Я видела.

Можно проглотить оскорбление, можно сделать вид, как и минутой ранее, что я ничего не заметила, и пошить себе платья самостоятельно (благо этому матушка меня научила), но… Насколько правильным будет этот поступок? Не дам ли этим понять, что они могут топтаться по мне грязными ногами и им за это ничего не будет?

– Пойдём, – бросила твёрдо, не оставив себе времени на сомнения.

– Куда? – растерянно проблеяла Брита, и я пожала плечами, как ни в чём не бывало, хотя у самой внутренности сжались от страха:

– За моими вещами.

Девушка и не подумала сдвинуться с места, так что мне пришлось обернуться к ней у двери и предложить:

– Если не хочешь, можешь не выходить к ним, просто проводи меня во двор.

Вчера я довольно плохо запомнила дорогу, а плутать сейчас по замку у меня не было никакого желания.

Брита с силой прикусила губу, раздумывая над моим предложением, и, наконец-то, кивнула, соглашаясь.

Отлично.

Платье, а точнее его подобие, она из рук так и не выпустила, цеплялась за тряпку так, будто от этого зависела, как минимум, её жизнь. Я же смотрела на это с какой-то отрешённостью. Нет, страх так и клокотал в груди, бродил по венам, сбивал дыхание, но понимание, что это не просто моя блажь, а необходимость, толкало вперёд. И мыслей, чтобы трусливо сбежать или вовсе отправиться за помощью к мужу, даже не возникало.

Теперь я сама по себе. Ведь матушка права – доверие, это роскошь. А роскошь, как известно, достаётся лишь тем, кто её заслужил, ну или награбил, тут уж как повезёт.

Поворот, ещё один, широкая лестница и парадные двери. Но служанка повела меня вовсе не к ним. На мой недоумённый взгляд она ответила тихо, будто боялась, что её услышат:

– Если мы выйдем через другую дверь, они не сразу вас заметят.

И у неё будет время сбежать незамеченной. Этого она не сказала, но я кожей почувствовала её настрой.

Что же. Это даже хорошо. Я не долго обманывалась мнимой добродетельностью девушки.

Узкий коридор упирался в массивную обшарпанную дверь. Девушка остановилась, пропуская меня, но когда я сделала пару шагов, она тихо предложила:

– Не ходите к ним, госпожа. Давайте я позову лорда Брайена, и он во всём разберётся?

Разумнее было бы согласиться на это, но… Брита ведь не знает, каким образом мой папенька заставил их господина жениться на мне, и ей невдомёк, что Ленгро может встать на сторону крикливой толпы. И хоть он пока что не давал повода думать о нём так… Да, доверие, с ним у меня теперь особые, трепетные отношения.

– Не нужно, – бросила на ходу, решительно направляясь к двери. Не убьют же они меня, в самом-то деле. А уж насмешки и колкие словечки я переживу, и не такое вытерпела за последние пару дней.

С усилием толкнула обшарпанную воротину, дверью эту махину назвать у меня так и не вышло, и вышла во двор. Толпа собралась знатная. Крикливая, голосистая и не в меру счастливая. Будто любование моими вещами это настоящее шутовское представление.

Ох, конечно! Как я могла забыть, что исподнее девичье бельё – это так смешно?

Над сундуком стояла всё та же дородная женщина, которую я видела в окно. Она с комичным видом вытаскивала на свет вещи и давала им отнюдь нелестную оценку, хотя, догадываюсь, что платья из такой дорогой ткани она никогда не носила. И вряд ли сможет поносить.

– Смотрите, смотрите, – охая и ахая, причитала она, – неужто Вайнер для своей кровиночки богатств пожалел? Ведь на этом платье ни одной золотой нити, только серебряные, и те, небось, не настоящие!

Вместо закономерного смущения, во мне проснулось веселье. Эмоции толпы передались, не иначе. Как же ещё объяснить, что я усмехнулась и громко, чтобы все услышали, произнесла:

– Видите ли, уважаемые, украшать золотом всё подряд считается дурным тоном. Есть цвета, к которым гораздо лучше подходит серебро. Вещи из-за этого приобретают утончённость, а не крикливую вульгарность.

Леди Элизабет уважала моду, более того, уделяла ей отнюдь не последнюю роль в нашей жизни.

Воспоминание о матери приносили боль, но я старалась не обращать на неё внимание. Никто из собравшегося сброда не узнает, что не так давно я потеряла всё, что больше всего ценила и чем дорожила.

Толпа замерла и на двор, до этого шумный и многоголосый, пустилась тишина. На лицах тех, кто стоял ближе всего, появилась отчётливая бледность и страх. Надо же, буквально минуту назад им было весело, а сейчас вот отчего-то испугались.

Лишь один человек так и улыбался гаденькой улыбкой. Мужчина, правую щёку которого рассекал уродливый бугристый шрам, шагнул вперёд и брезгливо бросил:

– А вот и наша госпожа! Ну же, люд честной, давайте её поприветствуем, как полагается!

«Госпожа» в его исполнении звучало так, словно он ведро помоев на меня выплеснул. А вот голос я узнала. Кажется, именно он вчера отпускал шуточки по поводу запаса перчаток для нерадивой меня.

Зэйн, помнится, так его зовут. Да и Брита упоминала его имя, жаль, я сразу не придала этому значения.

– Оставьте приветствие при себе, – опередила волну колкостей. – Достаточно будет, если вы вернёте мои вещи.

Посмотрела за спину мужчины и увидела, как дородная женщина ретировалась с пьедестала почёта и попыталась скрыться за спинами собравшихся. Но не тут-то было. Дорогу ей преградили. Видимо, здраво рассудив, что её и стоит обвинить во всех мыслимых и немыслимых грехах. Если вообще обвинять придётся.

– Вещи? – один за всех решил говорить Зэйн, и, судя по тому, как остальные не торопились его поддерживать, только ему и были нужны мои вещи. Для чего? А демоны его знают. Может, он ночами в женском белье ходит.

Воображение у меня было богатым, порой, даже чересчур, вот и сейчас я живо представила воина со шрамом в моём тёмно-синем платье, с серебряной нитью на лифе. Улыбка непроизвольно коснулась губ. Что крайне не понравилось мужчине – взгляд посмурнел, и скулы заострились.

– Вещи, – повторила за ним, и кивнула даже. – Больше мне от вас ничего не нужно.

– Так нет их здесь, – развёл руками мужчина и неспешно двинулся в мою сторону. – Они сгорели, – ухмыльнулся, и выдохнул в лицо: – Случайно.

То ли от его близости, то ли от ситуации в целом, мне стало душно. Я не привыкла общаться с такими наглецами, которые и слов-то человеческих не понимают. А тут ещё за нами с любопытством наблюдает толпа прислуги. И веселье, и решительность стали трещать по швам.

Я смотрела ему в глаза, стараясь не выдать робость и страх, но слова нужные нашлись не сразу. Пришлось стиснуть кулаки и вдохнуть глубоко прежде, чем ответить:

– Просто отдайте вещи, иначе…

– Иначе – что? – перебил он меня и тихо, почти неслышно, добавил: – Иначе вы прогоните меня, как и ту тварь? Я видел, она вас не тронула, хотя должна была сожрать и глазом не моргнув.

У меня внутри всё похолодело. Даже не страх, а ужас затопил сознание. Он видел? Ещё только этого мне не хватало!

– Хотите, я объявлю всем, что вы ведьма? Люди суеверны, тем более слуги…

– Я не ведьма, – возмутилась, но как-то слабо, будто в свои же слова до конца не верила.

Кто я, если мать родом из Пустоши?

– Да? – продолжил издеваться Зэйн. – А чем докажите?

Я только собралась ответить, что ничего доказывать ему не собираюсь, как за спиной прозвучало:

– Что здесь происходит?

Голос лорда Брайена звучал хрипло, а когда я обернулась, то увидела, что и сам он выглядел помятым. Словно всю прошедшую ночь заливал своё горе креплёным вином. Собственно, судя по амбре, исходившим от него, я совсем не ошиблась в своём предположении.

А за его спиной, словно за стеной, пряталась Брита.

– Я задал вопрос, – спокойно произнёс хозяин, хотя это спокойствие было лишь напускным. Я чувствовала, как от него волнами исходит злость, даже ярость. И от этой ярости было не по себе.

– Господин, тут… – откуда-то из толпы раздался старческий голос и вперёд выступил сгорбленный старик.

Неужели и ему было так интересно наблюдать за тем, как мои вещи подвергают тщательному разбору? Мне всегда казалось, что в таком возрасте люди не склонны к глупостям. Или и тут я ошибалась?

– Бенджи, не лезь, я задал вопрос не тебе, – его резко перебил лорд и широкими шагами сократил расстояние между нами.

Остановился, посмотрел в глаза, пытаясь там отыскать что-то. А я молчала. Не жаловаться же ему в самом деле! Не при всех. Да и думаю, Брита уже постаралась за меня.

– Стой здесь, – бросил коротко и прошёл дальше. – Зэйн, не хочешь ответить?

Но воин промолчал, видимо, только со мной он такой разговорчивый и щедрый на угрозы.

– Кажется, вчера я высказался понятно, но для тех, кто так и не усвоил, повторю – Дженис моя жена. Она ваша госпожа. И проявляя неуважение к ней, вы оскорбляете меня. Надеюсь, все помнят, чем вам грозит оскорбление господина?

Нет, он не повышал голос, да этого и не нужно было, в наступившей тишине было слышно, как жужжат мухи. Лорд Брайен лишь говорил, медленно, с расстановкой, напоминая каждому (вдруг кто-то забыл, такое ведь тоже случается), кто в замке хозяин.

И ведь прониклись все. Кроме Зэйна.

Он выхватил из ножен меч и одним молниеносным движением оказался за моей спиной, приставив острое лезвие к горлу.

– А как же Ханна? Моя сестра? Или ты, достопочтимый лорд Брайен, уже забыл о своей невесте? Зачем ты согласился на условия Вайнера? Она же сама пришла к тебе, спровоцировала…

Он не договорил, лишь сильнее надавил на лезвие, и я почувствовала острую боль. Всё происходящее казалось зыбким и ненастоящим, словно фигуры в облаках, – сейчас подует ветер, и они разлетятся по клочкам в разные стороны.

О чём говорил Зэйн, я не знала, но этого и не требовалось. Я услышала достаточно, чтобы понять причину его ненависти.

– Опусти меч, Зэйн, – несмотря на происходящее, Ленгро остался спокоен. Только ладонь сжал на рукояти меча и быстро окинул меня взглядом, словно пытался сказать, чтобы я не думала совершать глупости.

Если уж быть откровенной, о глупостях в этот момент я думала меньше всего.

– Лорд, прислушайся к здравому смыслу! Думаешь, Маригор просто так отправил сюда свою дочь? Она предаст тебя при первом удобном случае!

– Опусти меч, – с нажимом повторил Брайен и сделал крохотный шаг вперёд. Почти незаметный, но этого оказалось достаточно, чтобы Зэйн сильнее надавил на лезвие.

Я поморщилась, но на этот раз боль не была такой острой.

Ленгро хотел ещё что-то сказать, потом посмотрел куда-то за спину несостоявшегося родственника и едва заметно кивнул.

Миг, и удерживающая меня рука, как и меч у горла испарились. Только хриплый стон прокатился по молчаливому двору.

Оказавшись без опоры, я пошатнулась, и непременно упала бы, если бы супруг не придержал.

– Цела? – бросил бесстрастно и бегло осмотрел мою шею.

Я кивнула, сомневаясь, что сейчас голос послушается меня.

Кажется, такой ответ его не удовлетворил, потому что он жестом подозвал служанку и попросил:

– Уведи отсюда госпожу и обработай рану.

Брита послушно поклонилась и поманила меня за собой. Только сейчас я обернулась и увидела картину, которая надолго отпечатается в моей памяти.

Талим, брат Брайена, стоял над распластанным на земле телом Зэйна. Мужчина рвано дышал и то и дело морщился, будто каждый вздох причиняет ему боль. Когда мы встретились с ним взглядом, он прищурился и сплюнул, выражая своё «доброе» отношение.

Заметив это, Талим наступил ему на грудь и громко, чтобы услышал каждый, произнёс:

– Мы не убиваем женщин только за то, что они нам не нравятся. Неужели ты забыл об этом, Зэйн?

И столько издёвки, смешанной с отвращением, было в его голосе, что я не смогла не вздрогнуть в ответ, несмотря на то, что слова были адресованы вовсе не мне.

– Перестираете вещи и вернёте госпоже, – резкий оклик Брайена я услышала уже в дверях замка. – Все вещи, – добавил с какой-то особой мрачностью.

Я хотела обернуться, не знаю зачем, но тихий, и серьёзный голос Бриты не позволил мне этого:

– Не нужно, госпожа. Идёмте.

Наверное, она права. Лорд Брайен сам разберётся со своими подданными.

Спустя час, когда об инциденте напоминал лишь испачканный ворот туники и неприятное покалывание от заживляющей мази, все собрались к завтраку.

Я привыкла к тому, что трапеза проходит в тишине и спокойствии, ведь кроме меня и матушки больше никто не присутствовал за столом. Те дни, когда являлись отец и брат были исключением, хоть и не самым приятным.

А сейчас… Под внимательным взглядом Талима, хмурым – Брайена, и недовольными от слуг, мне и кусок в горло не лез. Всё казалось, что кто-нибудь да бросит что-то едкое, жалящее и гадкое.

И ведь не ошиблась.

– Дженис, может быть, вы посвятите нас в планы вашего батюшки? – рассматривая наколотый на вилку кусочек рыбы, поинтересовался младший Ленгро.

Голос прозвучал вполне дружелюбно, я бы даже сказала, лениво, но только глупый бы не понял, что он имеет в виду.

– Талим, – устало огрызнулся Брайен.

Я же отложила столовые приборы – всё равно поесть не получится. Только не в этой компании.

– А что? Я спросил что-то запретное? – наигранно удивился молодой мужчина. – Мы же взрослые люди и прекрасно понимаем, что просто так ничего не делается.

Я понимала, конечно, понимала, но говорить об этом не собиралась.

– Если у лорда Маригора и были какие-то планы, мне он о них рассказать забыл, – ответила спокойно, встретившись с нахальным взглядом.

Талим хмыкнул, почти беззлобно и покачал головой:

– Прямо-таки и забыл?

– Представьте себе, – безразлично пожала плечами и посмотрела на Брайена: – Могу я вернуться в свою комнату?

– Можешь, – после некоторой заминки кивнул он, и жёстче добавил: – Без Бриты никуда не выходи.

Я и не собиралась. На сегодня с меня хватить приключений.

Глава 8

Но приключения нашли меня сами. Им будто бы понравилась моя компания.

Только они спросить забыли, нужны они мне или нет…

Когда Брита проводила меня в комнату, и я осталась одна, то решила ещё раз прочитать письмо, но… Его не оказалось на месте.

В первое мгновение мне показалось, что я ищу не в том месте, и, если сдвинуть руку чуть левее, а потом правее, – конверт обязательно найдётся. Но… Чуда не случилось.

А спустя время, перевернув кровать вверх дном и тщательно просмотрев всё, начиная покрывалом и заканчивая наволочкой, я испугалась. До дрожи, до онемения рук и ног, до заполошного стука сердца.

Письмо пропало… Письмо, где моя мать рассказала обо всём, о тайнах, которые уж точно не были предназначены для чужих глаз, пропало!

Кто мог его взять? Кто?!

О боги… Да кто угодно…

Но как он, или она (такого тоже нельзя исключать), узнал о письме?

Если только этот кто-то не сопровождал меня во время поездки и не увидел случайно, как я забирала письмо у погибшего охранника…

Тысячи образов, один ужаснее другого, всего за какие-то считанные мгновения пронеслись перед глазами.

И стук дверь стал апогеем моей фантазии…

Я не ответила, только и смотрела на деревянную преграду, которая отделяла меня от расправы…

После третьего стука, в комнаты вошла Брита и посмотрела на меня с удивлением.

– Госпожа, что-то случилось?

Я же не смогла вымолвить и слова, потому что за спиной девушки маячила два здоровенных охранника.

Заметив мой взгляд, служанка обернулась и поспешила пояснить:

– Мы принесли вещи, – робкая улыбка коснулась её губ, на что я смогла отреагировать лишь шумным выдохом.

Вещи… Они всего лишь принесли вещи.

– Д-д-да, – пробормотала с трудом и жестом показала, что они могут войти.

В руках охранников был сундук и никакого оружия.

Наверное, я выгляжу, как перепуганная пичуга, готовая распрощаться с жизнью, иначе, почему мужчины смотрят на меня так настороженно?

Но если быть до конца откровенной, то именно так я себя и чувствую. Сердце неистово барабанит, словно пытается проломить грудную клетку, а ноги немеют, превращаясь в ватные тумбы.

Я обессиленно опустилась в кресло, как только охранники вышли за дверь. А служанка осталась, чем я воспользовалась:

– Брита, ты ничего здесь не трогала? – спросила осторожно и посмотрела на неё внимательно, пытаясь уловить настроение. Утром у девушки не так уж хорошо вышло с ложью, может, и сейчас я замечу что-то… Особенное?

– Я? – вроде бы искренне удивилась она и нахмурила: – Нет, госпожа, я без вас и не заходила сюда.

Наверное, это глупо, – верить после всего произошедшего, но… Я лишь кивнула в ответ и отпустила её.

А стоило остаться одной, я вновь перетрясла все вещи. Письма не было. Оно пропало.

Не находя в себе сил, стала ходить по комнате из угла в угол, пока не остановилась у окна и не посмотрела вниз, на казавшийся пустым двор. Там, у невысокого столба был привязан человек. Его спина напоминала кровавое месиво, волосы слиплись и закрывали лицо со всех сторон, но, даже не видя шрама, я знала, кто сидит там, потеряв сознание от боли.

Ленгро всё же наказал его.

Я уже хотела отойти от окна, но Зэйн словно почувствовал чужой взгляд, встрепенулся и, с трудом повернувшись, посмотрел мне в глаза. Не думая, я быстро задёрнула штору, но перед этим увидела на губах воина кровавую ухмылку. Многообещающую…

Такое впечатление, что я запертый в клетке зверь – куда ни глянь, кругом враги и предательство. И самое ужасное – я не знала, как жить среди ненависти и лжи. Не умела. Матушка вырастила из меня тепличное растение, и если раньше мне так нравился мой мир, полный доброты и справедливости, то сейчас… Я его почти ненавидела. За несовершенство, за иллюзию, за обман.

За… то, что он когда-то был и обещал прекрасное будущее…

Мама, милая, почему всё сложилось так? Почему я здесь, а ты…

Нет, даже мысленно я не смогла произнести это…

Я опустилась в кресло и, подтянув колени к груди, обхватила их руками. Мне не хотелось плакать, во всяком случае, так казалось, но слёзы текли и текли, застилая взгляд.

Я не знала, что делать дальше. Что говорить. Как себя вести.

Матушка всегда твердила, что я унаследовала её характер, просто он ещё не раскрылся, но, сколько я ни пыталась, так и не смогла отыскать в себе бесстрашия, невозмутимости и холодности, хотя бы мнимых. Я тушевалась, боялась, и это было видно каждому.

Да, лорду Брайену не чуждо благородство, и он заступился за меня. Раз, другой, третий, только как долго продлится такое отношение? Что будет, когда ему надоест играть в доброту и понимание?

Теперь ещё письмо… Моё происхождение и принадлежность к каким-то кланам Пустоши до сих пор не укладывались в голове.

Слишком много всего, и я решительно не знала, с какой стороны подступиться к этому огромному запутанному клубку.

В таких думах я просидела до самого вечера. По моей просьбе Брита приносила обед и ужин в комнату. Она не спрашивала, почему я не хочу спускаться вниз, а я не спешила пояснять. Но, думаю, глядя на моё распухшее от слёз лицо, девушка и так всё понимала.

А как только на замок опустилась ночь, в коридоре раздались тихие, но уверенные шаги, и в спальню вошёл лорд Брайен.

Судя по выражению его лица, он был настроен решительно, а я… Вдруг перестала бояться. Я его жена и супружеский долг часть моей жизни. Так к чему бежать от неизбежного?

– Брита сказала, что ты плохо себя чувствуешь, – начал он, остановившись у кровати и глядя на меня пристальным взглядом.

Значит, всё же сказала. Тем лучше.

– Немного, – выдохнула хриплым голосом и закашлялась. Всё как по заказу – и кашель, и опухшее лицо, и хрипота. Даже придумывать ничего не нужно.

– Завтра можно позвать знахарку, – неуверенно предложил он, будто раздумывал – лечить меня или само пройдёт.

– Не нужно, – покачала головой и отвернулась. – Завтра мне станет легче.

– Не стоит самой разбираться с моими людьми, – сказал бесстрастно, но слова полоснули не хуже острого лезвия.

– Бегать к вам и жаловаться? – усмехнулась, так и не повернувшись.

– Если хочешь жить – да.

Категорично. Но правдиво.

– Как прикажете, господин, – встала со своего места, встретилась с ним взглядом и изобразила что-то вроде поклона.

Лорд Брайен моего настроения явно не разделял. За каких-то пару шагов он подошёл ко мне и сжал руками подбородок:

– Не кривляйся, Дженис, – жёстко обронил он. – Теперь ты будешь жить по законам, которые диктую я.

– А я и не кривляюсь, – отчего-то тихо прошептала, чувствуя, как мелкая дрожь охватывает тело.

Глупо было бы отрицать, что я боюсь. Конечно, боюсь, и ещё как… Я отчётливо помню, его грубые прикосновения, болезненные удары и тяжёлое дыхание. Помню, как смотрел с ненавистью, желая свернуть шею. И будто бы до сих пор слышу ядовитые слова.

– Теперь ты принадлежишь мне, – так же тихо отозвался лорд Брайен и его захват стал мягче. Большой палец легко очертил скулу, при этом взгляд неуловимо изменился. Вроде бы в нём так и горела та же самая ненависть, и то же пренебрежение, но… В самой его глубине заклубилось что-то незнакомое, и манящее.

Только даже в этой непонятной для меня ситуации, я не смогла сдержаться от честного признания:

– Оказывается, я себе никогда и не принадлежала.

Он усмехнулся, не через силу, не пытаясь меня задеть, а искренне, и я даже засмотрелась на эту полуулыбку.

– Наивная, неужели ты когда-то думала иначе?

Ответить я не смогла. Лишь заворожённо смотрела на него, будто увидела впервые. А что, если так и есть? И все наши предыдущие встречи он лишь умело скрывался под маской?

– Ты похожа на невинного ангела, – приближаясь к моему лицу и обжигая дыханием, произнёс он. От него пахло по-особенному – чем-то терпким и мягким одновременно. Чем-то, отчего закружилась голова, и дыхание замерло в груди.

– Только ты – Вайнер, и не можешь быть ангелом по определению, – сквозь шум в ушах я не сразу разобрала, что он сказал, а когда всё же справилась с этой задачей и ещё задумалась над смыслом сказанных слов, то отшатнулась от мужчины, будто он меня ударил.

Хотя… чем эти слова отличаются от пощёчины?

– Если я так противна вам, могли бы позволить Зэйну убить меня!

Фраза вырвалась прежде, чем я подумала о последствиях, которые она повлечёт.

Ленгро отступил, отвернулся и только после этого произнёс:

– Возможно, так и нужно было поступить.

И всё. Больше он ничего не сказал. Широкими шагами прошёл по комнате и скрылся за дверью купальни. А я так и осталась стоять на месте, оглушённая, по сути, всего парой слов.

Не знаю, что я хотела услышать, бросая подобную глупость, но уж точно не такое откровенное признание. Или именно этого и ждала? Подсознательно?

Перевела взгляд на закрытую дверь и вздрогнула. Если опустить все переживания, метания и бестолковые высказывания, то сейчас, всего через каких-то несколько минут лорд Брайен вернётся сюда, и вовсе не для того, чтобы вести со мной светские беседы о погоде…

Так как в купальне я уже была, и даже переоделась в сорочку и халат, то, не задумываясь, насколько глупо это будет выглядеть, подбежала к кровати, юркнула под одеяло и замерла. Никогда прежде мне не доводилось притворяться мёртвой, а сейчас захотелось, чтобы боги ниспослали этот талант.

В купальне стало тихо. Я затаила дыхание. В огромной спальне было слышно, как грохочет моё сердце, что выдавало моё волнение с лихвой. А потом послышались шаги, – тихие и осторожные, будто супруг решил поохотиться. Нет, это, возможно, хорошая затея, только мне было бы куда приятнее, если бы меня не рассматривали в качестве добычи…

Дверь со зловещим скрипом приоткрылась, и вновь стало тихо. Лежать неподвижно было невыносимо сложно, хотелось непременно вскочить и… Что? Сказать, чтобы он уже сделал то, что должен? Или же наоборот, умолять его не трогать меня?

Какой кошмар… Это ещё глупее, чем обвинять в том, что он спас мне жизнь…

Лорд Брайен погасил свечи и в наступившей темноте произнёс:

– Ты же понимаешь, что рано или поздно это должно произойти?

Всё же труп из меня никудышный…

Я понимала. Вот только ответить ему не смогла бы при всём желании. Язык буквально прирос к нёбу. Да что там слова, я и дышала-то с трудом!

Собственно, я бы предпочла сказать ему, что пусть это случиться гораздо позже, но… Было ли у меня право просить его об этом?

О том, что должно произойти я знала только образно, и то из подслушанных разговоров между служанками. Матушка же, когда я однажды решилась спросить её об этом, сказала, что мне пока рано знать.

Тогда было рано, – сейчас поздно. Где справедливость?

Хотя, если бы я знала всё наверняка, неужели не боялась бы? Ведь мой «богатый» опыт сводится лишь к той страшной ночи с моим, теперь уже, мужем.

Кровать промялась под его весом, и я вновь перестала дышать.

Ленгро тоже замер, потом пододвинулся ближе и провёл кончиками пальцев по шее. Как он безошибочно ориентировался в темноте, я просто не представляла. Да и представлять этого не хотелось.

– Смерть от нехватки воздуха довольно болезненна, – не понятно зачем сказал он, и я инстинктивно переспросила:

– Что?

– Говорю, что если ты не будешь дышать, то умрёшь от нехватки воздуха, – как ни в чём не бывало повторил мужчина и вновь коснулся шеи. Его прикосновения были невесомыми, я бы даже назвала их нежными, если бы не так давно Брайен не напомнил мне, что я Вайнер. Та, кого он всегда будет ненавидеть за происхождение.

– Знаете по своему опыту? – не нужно было этого говорить, но не признаваться же ему в том, что мне приятна его близость. Вот такая – ненавязчивая и не предполагающая более активных действий.

На этот раз он не разозлился, а ответил совершенно серьёзно:

– Именно так.

Я повернулась, пытаясь в темноте найти его взгляд, но потерпев неудачу, всё же спросила:

– Вас пытались убить?

– И не один раз.

Признание сорвалось с его губ так легко, будто он только что сказал, что за окном пустилась ночь.

А потом его рука переместилась ниже, к вырезу сорочки и я поняла, что меня всего лишь пытались отвлечь, словно зверушку перед тем, как поймать.

– Н-н-не н-н-надо, – прошептала, заикаясь, и так жалостливо, что самой стало противно от скулящих ноток в голосе.

– Конечно, не надо, – согласился Ленгро. Но мало того, что руку не убрал, так ещё и принялся развязывать шёлковые ленты.

Меня затрясло, и отделаться от страха, который стал настоящим и вполне ощутимым уже не получалось. Я зажмурилась с силой и скорее почувствовала, чем увидела, как медальон вспыхнул и погас, а за ним исчезла и мужская рука.

С ужасом открыла глаза и, несмотря на темноту, увидела, как лорд Брайен упал на подушку и… попросту уснул, сном безмятежного младенца.

Несколько секунд, показавшиеся едва ли не вечностью, я смотрела на безмятежное лицо, слушала ровное дыхание и пыталась осознать, что всё произошло на самом деле. И вспышка мне вовсе не привиделась.

В порыве чувств сжала медальон в ладони и прошептала в наступившей тишине:

– Спасибо!

Конечно же, мне ничего не ответили, но приятное тепло коснулось кожи, и я со спокойной улыбкой легла на подушку.

Если все проблемы можно было решить так же легко, вот так, р-р-раз, и всё.

Несмотря на то, что мыслей в голове было столько, что впору вычерпывать вёдрами, уснула я быстро. И проснулась только утром, когда за окном вовсю сияло солнце, а вторая половина кровати была пуста.

И только сейчас я осознала, что провела ночь с мужчиной, мало того, что в одной комнате, так ещё и под одним одеялом. Лицо полыхнуло жаром, и я зажмурилась с такой силой, что перед глазами заплясали чёрные пятна.

В этот самый момент, как назло, скрипнула дверь и из купальни кто-то вышел. Впрочем, кто именно это был, я узнала сразу, потому что меня поприветствовали довольным голосом:

– Неужели ты меня стесняешься, – усмехнулся лорд Брайен, – после всего, что было ночью?

«А ночью что-то было?» – едва не спросила, но вовремя прикусила язык.

Я ничего не ответила, пытаясь вспомнить, что именно Ленгро имеет в виду. Он ведь уснул в самый ответственный момент, так? Потом уснула я. И… что было после? Неужели я так крепко спала, что не заметила..? Боги, нет, я никак не могла это пропустить! Если верить тем же досужим разговорам служанок, первый раз всегда больно…

А если они солгали? И больно не всем?

Кажется, кожа на лице стала полыхать сильнее, и со стороны послышался едва сдерживаемый смех вместе со словами:

– Сегодня можешь не спускаться к трапезе, я прикажу Брите приготовить тебе воду с расслабляющими травами.

Говорил он с явным удовольствием, и я растерялась окончательно. Даже не смогла заставить себя открыть глаза и посмотреть на него. А Ленгро ещё постоял немного, шурша одеждой, потом вышел из комнаты, оставив меня одну.

Я тут же села, отшвырнула одеяло и принялась рассматривать себя. Сорочка была на месте, даже выше коленей не задралась. Хотя я и не припомню, чтобы ворочалась во сне, – как уснула, так и проснулась. И на теле не было никаких подозрительных следов, почти сошедшие синяки не в счёт.

И как понять – было ночью что-то, или не было? Или самодовольство лорда Брайена полностью заслуга медальона?

Стоило про него вспомнить, как он тут же нагрелся, приятным теплом касаясь кожи.

– Ведь ничего не было? Да? – пробормотала неуверенно и прислушалась. Вдруг ответит? Но нет, подарок матери молчал, только продолжал делиться теплом.

Закрыла лицо ладонями и слабо застонала. Что за демоново невезенье? Секреты и тайны множились, будто растения-паразиты в матушкином саду – без моего на то разрешения и, собственно, вовсе без ведома.

И надо было в этот момент в комнату войти Брите?

Я опустила руки и встретилась с перепуганным взглядом девушки. Она смотрела на меня широко распахнутыми глазами, и краска медленно сползала с её лица, делая кожу едва ли не прозрачной. Мне вдруг показалось, что служанка сейчас без чувств свалится на пол, но она на удивление быстро совладала с собой и пролепетала:

– Госпожа, я сейчас, я быстро!

И рванула в купальню. Громыхнула чем-то, отчётливо выругалась, а потом загремела какими-то склянками.

Неужели я так плохо выгляжу? Или дело в том, что ей сказал лорд Брайен?

Через каких-то несколько минут, девушка вышла и поклонилась:

– Вода готова, госпожа.

А когда я поднялась с кровати и сделала несколько шагов, то заметила, что девушка с ещё большим ужасом смотрит на мою шею, после опускает взгляд на руки и дрожащей ладонью зажимает себе рот.

Я от злости едва не выругалась, так же гадко, как служанка пару минут назад, но сдержалась. Распрямила плечи и проходя мимо девушки, бросила:

– Не пугайся так, всё хорошо.

Судя по дрогнувшим плечам, она мне не поверила, только тихо поинтересовалась:

– Вам помочь?

В её просьбе не было ничего особенного, Лола часто помогала мне мыть волосы, и натираться душистыми маслами, но представить на её месте Бриту у меня отчего-то не получалось. Как бы там ни было, девушке я не доверяла.

– Не нужно, – улыбнулась, чтобы отказ не прозвучал грубо и попросила: – Лучше принеси мне чаю и что-нибудь поесть.

Матушка делала замечательный цветочный чай, но о нём у меня остались лишь воспоминания, как и о леди Элизабет…

До боли стиснув кулаки, вошла в купальню и плотно прикрыла за собой дверь. Я сильная, я всё смогу, но мне нужно ещё немного времени, чтобы научиться жить заново.

Глава 9

Из купальни я вышла, переодевшись в чистое платье. Моё платье.

Брита убрала кровать, принесла завтрак и застыла в дверях со странным выражением лица.

– Что-то не так? – спросила отстранённо, хотя у самой внутри всё сжалось от нехорошего предчувствия.

Я медленно прошла по комнате, остановилась у невысокого столика, на котором стояли чайник, чашка и тарелка с сухофруктами и свежей выпечкой. Обернулась в пол-оборота и посмотрела на служанку.

Девушка замялась лишь на мгновение, но потом ответила:

– Господин просил сказать, что его не будет несколько дней.

Я пожала плечами, никак не отреагировав на эту, по её мнению, важную новость, но заметила, что Брита переминается с ноги на ногу. По всей видимости, она сказала не всё, что хотела.

– Что-то ещё?

Девушка побледнела, потом покраснела, и сипло выдавила:

– Госпожа, а лорд Брайен был у вас не первым?

И столько удивления было в её словах, что я даже растерялась. Что значит – «не первым»?

А потом я поняла, о чём она говорит, и разом растеряла показную уверенность. Побледнела, следом покраснела, и не знала, куда спрятать взгляд.

– Простите, – прошептала девушка, и повторила: – Простите, это не моё дело! Просто… – замялась, но всё же закончила, – я сменила простынь, а она… чистая.

Я стиснула зубы так, что в наступившей тишине стало отчётливо слышно, как они заскрипели.

«Главное, чтобы не сломались,» – подумала отстранённо, а вслух произнесла.

– Ты права, Брита, это не твоё дело.

Оправдываться и, тем более, объясняться перед ней я не намерена. Я хоть и трусиха, размазня и слабачка, но… Не хочу, чтобы по мне и дальше топтались все, кому это только заблагорассудится.

– Простите, госпожа, – служанка поклонилась, пряча от меня своё лицо.

– Ничего, – кое-как выдавила из себя снисходительную улыбку, – но впредь оставляй такие вопросы при себе.

Девушка ещё раз кивнула, попросила разрешения уйти, но положив ладонь на ручку двери, остановилась и, не поворачиваясь, произнесла:

– Я испачкала простынь гусиной кровью, чтобы прачки не шептались почём зря…

И пока я не успела ничего сказать, вышла из комнаты, оставив меня одну.

Я совсем не похожа на свою мать, она бы наверняка знала, как исправить… всё это.

«Дженис, ты сильная, кому как не мне знать об этом?» – слова, когда-то сказанные матушкой, всплыли в памяти и заставили разозлиться.

Раз я сильная, то почему не чувствую этой силы? Не знаю, как себя вести, что говорить? Не умею держать лицо и менять маски одну за другой, приберегая каждую для особого случая?

Что мне сделать? С чего начать? Или так и сидеть в комнате, словно узница, и внушать мужу мысли о великолепной ночи? Это всё, на что я способна?

Раз леди Элизабет в меня верила, то… Может и мне стоит поверить в себя?

К тому моменту, когда Брита вернулась в комнату, чтобы забрать так и не съеденный завтрак, я была готова.

К чему? А ко всему!

– Госпожа? – девушка застыла с подносом в руке, видимо ожидая дальнейших указаний.

Я обернулась к ней, так как всё это время стояла у окна и смотрела за рабочими, и попросила с улыбкой:

– Ты могла бы показать мне замок?

Совершенно невинная просьба, с который стоило бы начать ещё вчера. Раз лорд Брайен радеет за то, чтобы все считали меня законной супругой, несмотря на происхождение, так почему я должна изображать из себя бесправную сиротку?

Да, я не нравлюсь Ленгро, его людям, воинам, бывшим невестам, но обстоятельства сложились так, что теперь им придётся жить со мной бок о бок. А мне… Жить с ними.

– Господина нет, – неуверенно возразила служанка, и я всё с той же улыбкой уточнила:

– Мне запрещено выходить из комнаты? – удивлённо вскинула брови. – Насколько я знаю, мой супруг такого не говорил.

Конечно, я немного лукавила. Брайен говорил о том, чтобы я проводила в комнате как можно больше времени, но ведь Брита об этом не знает. Вчера при слугах он обмолвился, что выходить я могу, правда, в сопровождении девушки. За это и будем держаться.

– Нет, не запрещено, – спохватилась она, только уверенности в голосе так и не прибавилось. – Но…

– Брита, – я подошла к ней и заглянула в глаза, пытаясь состроить самое невинное выражение лица. – Я всего лишь хочу поближе познакомиться с тем местом, которое теперь стало моим домом.

Не знаю, получилась ли у меня достоверная игра, но девушка осторожно улыбнулась, самым краешком губ, и кивнула:

– Хорошо, только прежде мне нужно зайти на кухню и отнести поднос.

Против этого я ничего не имела, а потому без колебания согласилась.

Первый шаг сделан. Теперь стоит пристально следить за каждым взглядом, жестом, любым проявлением чувств. Возможно, мне удастся понять, кто взял письмо.

Правда, что делать с этим пониманием, я пока не придумала. Как и с тем, какие оправдания озвучивать, если о моём происхождении станет известно лорду Брайену, или его брату… Или всем обитателям замка разом.

Пока мы спускались по лестнице, я молчала. А девушка рядом со мной то и дело поглядывала на меня, словно хотела что-то спросить, но не решалась.

Если честно, я бы предпочла сделать вид, что ничего не заметила, помня её недавнее любопытство, но… Она спасла меня.

– Тебя что-то интересует? – произнесла осторожно, мысленно взывая ко всем известным мне богам, чтобы она ответила, нет.

Брита помолчала, потом остановилась и прямо спросила:

– Вам не страшно?

Такого вопроса я не ожидала, впрочем, стоило уже понять, что девушка умеет удивлять.

– Чего именно я должна страшиться? – мне хотелось спросить это равнодушно, с эдаким налётом безразличия, но голос дрогнул.

– Всего, – Брита пожала плечами и принялась перечислять: – Всех нас, этого замка, набегов с Пустоши…

На последнем слове она запнулась, но, всё же, закончила фразу.

Она хочет правды? Так пусть получает.

– Боюсь, каждого слова, взгляда, прикосновения, и если бы у меня был выбор, я бы вряд ли оказалась здесь, но… Ты же понимаешь, что мне его никто не предоставил.

Нужно было бы промолчать, или ответить сухо, что она вновь забывается, только мне так хотелось высказать это хоть кому-то. Поделиться тем, о чём стоит молчать.

– Вы не похожи на Вайнер, – теперь Брита улыбнулась широко и искренне.

А я не смогла не усмехнуться в ответ:

– Ты многих встречала из моего рода?

– Ни одного, – со вздохом призналась девушка и тихо рассмеялась: – Но что только о вас не судачат слуги!

– Так же, как о вас, – тоже рассмеялась, почувствовав приятную лёгкость. Будто сейчас, в данную минуту, возводимая годами стена дала первую трещину.

Когда-то, в моей прошлой жизни, я и подумать не могла, что варвар и разоритель Ленгро будет защищать меня больше, чем собственный отец.

Брита оставила меня в небольшой комнате с камином и двумя креслами возле него. На мягкой обшивке лежало несколько книг в старых потёртых обложках.

Ради любопытства хотела взять одну из них, но… медальон неожиданно вспыхнул, полыхнув алым заревом сквозь одежду, и больно обжёг кожу.

– Ш-ш-ш… – болезненно зашипела, пытаясь понять, что произошло.

Это медальон меня сейчас ужалил за то, что я хотела книгу взять?!

С подозрением покосилась сначала на истёртые обложки, потом на грудь, где под тканью платья притаился матушкин подарок, и нахмурилась.

– Госпожа?

Вовремя, или мне лишь так хотелось думать, в комнату вошла Брита. Должно быть, ей открылась занимательная картина – хозяйка стоит и рассматривает себя так, будто увидела впервые. Но ведь ей не объяснишь, что впервые я увидела не себя, а такое странное проявление силы медальона.

– Да? – отозвалась, как ни в чём не бывало, и посмотрела на неё самым невинным взглядом, на который была способна.

– Мы можем идти, – неуверенно пробормотала она и, так же косо, как и я, несколько секунд назад, посмотрела мне за спину. Видимо, на книги.

– Хорошо, – согласилась и первой вышла из комнаты, оставив девушку позади.

Так, к списку вопросов, который и так был бесконечным, прибавился ещё один – почему медальону так не понравились обычные книги. Или они были не совсем обычными?

На самом деле, озвучив просьбу показать мне замок, я не надеялась увидеть здесь что-то удивительное. Коридоры, с множеством дверей, портреты на стенах, вычурные вазы на высоких тумбах, ковры, что заглушали неторопливые шаги, и потолки с лепниной. Мне показалось, что лепнина была везде… В коридорах, в комнатах, в библиотеке, даже в большой купальне – и то без неё не обошлось.

И объяснение столь странной увлечённости я получила ещё в первый день – матушка лорда Брайена.

Собственно, замок отличался от того, где я выросла, только тем, что в нём не было и намёка на обветшалость и бедность. На потолке не было видно подтёков, которые обычно оставляет неугомонный дождь, а доски в полах не скрипели, будто вот-вот испустят дух.

– Вам понравилось? – робко спросила служанка после того, как мы вышли во двор. Его я тоже попросила показать.

– Понравилось, – кивнула и искренне улыбнулась.

Особенно я оценила небольшую комнату рядом с библиотекой. В ней почти ничего не было, кроме изящного канапе с резными ножками и мягкими подлокотниками, бардового балдахина над ним и камина, которым, судя по вычищенному нутру, давно никто не пользовался.

Брита ничего толком про эту комнату не сказала, а я не стала настаивать, мысленно отметив, что стоит прийти сюда уже без служанки.

– Пойдёмте, я покажу вам наше хозяйство, – улыбнулась девушка довольно и поманила меня за собой, но я остановилась. Взгляд зацепился за ужасающую картину…

Я видела Зэйна из окна, знала, что он до сих пор сидит возле столба, но одно дело видеть чужие страдания с высоты второго этажа, а другое… Стоять здесь, совсем рядом, чувствовать запах крови, гноя и чужой боли.

Мужчина посмотрел на меня заплывшими глазами, но на этот раз злорадно улыбаться не стал, казалось, ему вообще безразлично, что кто-то стоит рядом и видит его таким – растоптанным и униженным.

Он лишь разомкнул потрескавшиеся губы и попросил:

– Воды…

Я посмотрела на Бриту, она ответила мне напряжённым взглядом и тихим:

– Госпожа, нам лучше уйти.

Уйти? Вот так просто, развернуться и уйти? Он же…

Я сделала шаг вперёд, но девушка решительно преградила мне дорогу:

– Господин приказал не подходить к нему!

Я посмотрела на неё с ещё большим раздражением и спросила:

– И вы просто проходите мимо?

Впрочем, ответ на этот вопрос я знала и без неё.

Мне хотелось, несмотря на приказ, и не совсем забывшийся страх после нападения Зэйна, подойти к бочке, зачерпнуть ковш воды и поднести мученику. Но Брита не позволила:

– Госпожа, он не оценит вашей помощи, а господин, когда вернётся, обязательно обо всём узнает и накажет вас.

– Как и его? – вырвалось прежде, чем я успела прикусить себе язык.

Служанка не ответила, только покачала головой, но с дороги не ушла.

– Пойдёмте, – с нажимом повторила она, и я, поколебавшись мгновение, всё же прошла за ней.

Но пока Брита показывала мне конюшню, мельницу вдалеке у бурлящей речки, хлев для скотины и кузницу, я всё думала о Зэйне. Он заслужил своё наказание, наверное… Только почему мне невыносима сама мысль, что он оказался у этого столба из-за меня. Впрочем, не совсем из-за меня, скорее из-за своей импульсивности, но это не имело значения. И я, затолкав здравый смысл слишком глубоко, приняла решение. Не самое разумное, думается мне.

После прогулки я осталась обедать в малой столовой, не в той, где прошлый раз общество Талима и Брайена помешало мне нормально поесть, а небольшой и уютной. Слуги смотрели на меня с прежней враждебностью и недовольством, но старались маскировать свои чувства. Хорошо, что у них это получалось довольно плохо, иначе бы я вновь ошиблась и приняла фальшь за искренность.

Ужин я попросила принести в комнату, а Бриту отпустила до утра. Девушка хоть и посмотрела на меня с подозрением, но возражать не стала.

Я долго ждала, когда замок успокоится, когда последние голоса стихнут и только после этого вышла из своей комнаты, прошла по тёмным коридорам, освещая себе путь свечой, и вышла через дверь во двор.

Зэйн был у того же столба. Сиплое дыхание и болезненные стоны убедили меня в этом.

Я осторожно подошла к нему, постоянно оглядываясь, а потом… Потом подумала, что даже если кто-то и увидит, как я нарушаю приказ Ленгро, вряд ли бросится с кулаками оттаскивать меня от страдальца.

Мужчина на моё приближение никак не отреагировал, казалось, его вообще мало заботило происходящее вокруг, куда важнее было перетерпеть боль.

Зэйн сидел на коленях, а его руки были высоко задраны вверх, туго перетянуты толстой верёвкой и за эту самую верёвку намертво прибиты к массивному столбу. Кожа на руках потрескалась и загноилась, что уж говорить о спине… На неё мне попросту было страшно смотреть.

Лорд Брайен, конечно же, в своём праве, но… Это бесчеловечно.

Я зажгла фонарь, который был неподалёку, затушила свечу, что и так еле теплилась под свежим ветерком, и во дворе стало светло. Не так, как днём, но этого мне и не требовалось.

На появление света Зэйн отреагировал странно. Стоны тут же прекратились, и мне показалось, что он даже затаил дыхание, будто прислушиваясь.

Я стояла совсем близко и единственное, что смогла произнести, чтобы обозначить своё присутствие, произнесла:

– Я принесла воды и немного еды.

От моих слов мужчина вздрогнул, словно на его спину вновь обрушился град ударов, потом он повернулся, взглянул на меня заплывшими, загноившимися глазами и произнёс:

– А я всё ждал, – хрипло, через силу выдавил воин, – когда ты придёшь позлорадствовать.

По всей видимости, он вовсе не расслышал, что я сказала, потому так отреагировал, но сдаваться не стала.

Отошла к бочке, зачерпнула из неё ковшом воду и вернулась к Зэйну.

– Я не собираюсь злорадствовать, – посчитала нужным сообщить ему. И пусть мои слова покажутся ложью…

Потом поднесла к губам мужчины кувшин с водой и произнесла:

– Это вода, и она даже не отравлена.

Не знаю, зачем добавила последнее, тем более с ядовитыми нотками в голосе, но не смогла удержаться.

Зэйн ничего не ответил, даже не пошелохнулся, а потом подался вперёд и с мученическим стоном припал к воде. Он пил жадно, нетерпеливо и остервенело. Мне казалось, что он хочет оттолкнуть мою руку и в то же время опасается, что я уйду. Поразительно противоречивые чувства, но они бушевали в нём на манер неистового урагана.

Когда кувшин опустел, мужчина опустил голову и сосредоточился на дыхании. Оно вырывалось рваными глухими хрипами, а у меня перед глазами потемнело от осознания, какую боль он испытывает.

– Решила нарушить приказ мужа? – когда ему стало немного легче, Зэйн вернул надменный тон. – Не очень-то правильное начало семейной жизни.

Усмехнулся и закашлялся, сплёвывая кровавую слюну.

Я, махнув рукой на все возможные приличия, опустилась прямо на ещё тёплую землю и призналась:

– А меня, как оказалось, и не готовили к ней.

Вот уж с кем, с кем, а с этим человеком не стоило откровенничать, но душа требовала совсем другого. Глупый девичий порыв, я знаю…

– К кому? – мужчина не понял моих слов.

– К семейной жизни, – пожала плечами и развернула платок, в который завернула два кусочка пирога. Для него этой еды, наверняка, будет недостаточно, но… Так как я струсила прийти сюда при свете дня и не настояла на том, чтобы его покормили… Да, теперь придётся извиняться.

– Это всё, что есть, – протянула первый кусок к его губам.

Крохи еды исчезли ещё быстрее, чем вода из кувшина.

Я посмотрела в его глаза и увидела там что-то вроде благодарности, которую он, конечно же, и не подумал выразить словами.

Молчание затянулось, я не знала, чем ещё могу ему помочь. Отвязать? Это было бы лучшим решением, но… Нет, я не боялась, что он нападёт, сейчас мне меньше всего требовалась защита от него. И меня не страшило осуждение замковых жителей. Просто… Я не знала, как на это отреагирует сам Зэйн.

А потому я посмотрела на загноившиеся раны и произнесла:

– Нужно обработать спину…

Не знаю, расслышал ли он меня, но спустя несколько мгновений, мужчина задал странный вопрос:

– Зачем?

– Как зачем? – искренне удивилась я. – Иначе ты умрёшь!

– Нет, – вяло усмехнулся Зэйн, – зачем ты пришла?

Вот он о чём…

– Не смогла пройти мимо? – ответила вопросом на вопрос.

Если честно, любое объяснение моего поступка укладывается в одно простое слово: «жалость». Правда, я очень сомневаюсь, что мужчине оно понравится.

– Вайнер? И не смогла пройти мимо?

Вновь принялся он припоминать моё происхождение.

– Представь себе, – хмуро бросила себе под нос и поднялась на ноги.

Собралась уходить, но Зэйн всё же произнёс, кажется, даже зубами скрипнул, как сложно далось ему это признание:

– Спасибо.

Я уже сделала шаг, потом резко обернулась и выпалила на одном дыхании:

– Если я отвяжу тебя, ты…

Но он не дал мне договорить, перебил:

– Не стоит, вряд ли господин простит тебе такую вольность.

Не простит, я знаю, только нужно ли этого страшиться?

– Я не боюсь, – скрестила руки на груди.

Он усмехнулся и покачал головой, от чего тут же скривился:

– Я уже понял, – помолчал и добавил: – Иди, и больше сюда не приходи.

В комнату я вернулась, раздираемая противоречивыми чувствами и пониманием, что завтра утром обязательно вернусь. С ножом, чтобы разрезать верёвки, что удерживают Зэйна.

Глава 10

Но день начался совсем не так, как я на то рассчитывала.

Я проснулась от громких шагов и такого же громкого, излишне возмущённого:

– Госпожа, зачем вы это сделали?!

Брита, будто бы забылась, что не имеет никакого права врываться в мои покои и разговаривать со мной таким тоном, но зная причину её злости, я предпочла оставить эти замечания при себе.

Я лишь лениво потянулась, нехотя поднялась и с невозмутимым видом уточнила:

– Что именно?

Проступков, а тем более таких глупых, как прогулка под покровом ночи, за мной насчитывалась не так уж много, да и девушка о них точно не осведомлена. Поэтому я этим вопросом лишь попыталась оттянуть момент, когда буду вынуждена оправдываться перед служанкой.

– О, боги, – не выдержала Брита и схватилась за голову. – Госпожа, вы же ослушались лорда, он же приказал, а вы… Или уже забыли, что Зэйн хотел вас убить?!

Она говорила сумбурно, торопливо, будто опасалась, что если вдруг остановится хоть на миг, то у неё закончится смелость. Вместе с дыханием.

– Я помню, – ответила спокойно, не разделяя нервозность служанки. – А ещё я вдруг вспомнила, что у меня вот здесь, – ткнула себя в грудь, – бьётся сердце. У меня не получилось пройти мимо чужих страданий.

Глупое, под стать самому поступку, оправдание, но уж какое есть. Другого, к несчастью, у меня не нашлось.

– Вы… – выдохнула Брита, но замолчала, разом растеряв все силы.

Девушка рухнула на низкий пуф у самой двери и закрыла лицо ладонями.

– Госпожа, – спустя несколько минут напряжённой тишины, прошептала она, подняв на меня глаза. – Они не оценят вашей доброты. Никто не оценит. Ведь вы…

– Вайнер, – закончила за неё, и без того зная горькую правду.

– А я и не жду благодарности, – безразлично пожала плечами, отбрасывая край одеяла. – И не жду ничьей любви. Я здесь чужая и никогда не стану своей.

Голос звучал ровно, и я почти смогла убедить саму себя, что мне действительно нет никакого дела до всех жителей замка. Включая лорда Брайена и его брата. Беда в том, что лишь почти…

– Госпожа, – с дрожью выдохнула служанка, но замолчала, так и не придумав, что ответить на моё «правдивое» признание.

Вновь помолчали, а после того, как мне надоело погружаться в пучину уныния, я бодро произнесла:

– Раз все знают о моём ужасающем поступке, то я больше не буду прятаться под покровом ночи.

На этих словах встала с кровати и отправилась в купальню, оставив растерянную Бриту безмолвно открывать и закрывать рот.

Что бы я сейчас ни сделала, лорду Брайену доложат о моей провинности. Так к чему бояться, если и так всё решено?

Пожалуй, стоит вбить в голову, что нет смысла бежать от неизбежного. Тем более мне. Тем более в этом замке.

Из купальни я вышла довольно быстро, к тому же в прекрасном расположении духа, если можно так назвать мрачную решимость. Брита ещё пыталась меня образумить, но спустя долгие две четверти часа, ей это наскучило. Девушка попросту махнула на меня рукой.

Тем не менее, она не оставила меня одну и отправилась со мной сначала в трапезную, где повариха смотрела на нас так, будто высчитывала, на сколько хватит наших тушек, если варить, допустим, только суп. Потом и во двор, где всё так же томился Зэйн.

Во время нашего «путешествия» я выведала у служанки, что за сенником есть сарайчик, куда и решено было отвести мужчину. Но сказать проще, чем сделать… Я, при всё моём желании, не смогла бы его поднять, и тем более, отнести. И на помощь Бриты рассчитывать не стоило – она и вовсе может переломиться, если вздумает поднять Зэйна.

А воину было гораздо хуже, чем вчера. Раны кровоточили, а он уже не пытался сдерживать болезненные стоны, хоть это и считалось для него позором.

– Я помогу, – подошла совсем близко, намереваясь разрезать верёвки, но так, как и ночью, он нашёл в себе силы возразить:

– Заклинаю всеми богами, Вайнер, уйди! Мне не нужна твоя помощь!

Но сам при этом цедит каждое слово сквозь зубы и едва дышит…

– Сегодня боги взяли выходной и отказываются вразумлять свою дочь, – огрызнулась беззлобно, пытаясь разрезать эту демонову верёвку. Она, как назло, и не думала поддаваться. А когда всё же с треском расползлась в разные стороны, Зэйн попросту завалился набок, потеряв опору.

Мужчина зашипел сильнее и затаил дыхание, но стоило мне подойти, чтобы помочь ему встать, как он отрешённо пробормотал:

– Если тебе так хочется убить меня, то будь милосерднее…

Что ж… Он уже заговорил о милосердии. Это неплохой знак. Наверное.

– Я постараюсь, – процедила сквозь зубы, поднимая его с земли.

Это было сложно, настолько сложно, что я не удержала Зэйна, и он вновь кулем повалился на землю, издав протяжный то ли стон, то ли вой.

Он прав – так я его угроблю быстрее, чем вылечу.

Посмотрела по сторонам и оказалось, что наблюдателей собралось довольно много. Мужчины смотрели на меня хмурыми взглядами, а женщины… Те посмеивались, будто уже представляли, как именно со мной расправится лорд Брайен за непослушание.

– Поможете, или так и будете смотреть?

Я вдруг разозлилась, и эта злость придала мне смелости. Мне не было страшно смотреть в глаза всем собравшимся, я и не думала прятать взгляд, словно нашкодивший ребёнок.

Но несмотря на мой настрой, на помощь никто не спешил. Наоборот, будто сделали шаг назад, опасаясь, как бы я не приказала кому из них выполнить мой приказ.

– Ну? – упёрлась руками в талию и недовольно скривилась.

Бессердечные трусы! Ведомые овцы! Как над моими вещами потешаться, так они первые, а как на что доброе решиться – сразу в кусты.

– Я помогу, госпожа, – вперёд выступил щуплый долговязый парень. Его руки плетьми весели вдоль тела, едва ли не доставая длиной до самых колен. Я было открыла рот, чтобы отказаться от такой помощи, но благополучно промолчала. Потому что… Это всё же лучше, чем ничего.

Втроём мы с трудом перенесли Зэйн в сарайчик, где Брита уже постелила поверх соломы чистую тряпку, и уложила на подобие кровати. Мужчина никак не реагировал на прикосновения, его тело, измученное побоями, жаждой и голодом, не выдержало, и воин попросту впал в забытье.

– Я могу ещё чем-то помочь?

Парень, которого звали Трайк, по словам Бриты, стоял в низком проходе и переминался с ноги на ногу.

Мне раньше не доводилось сталкиваться с такими ранами, но, слава всем богам, матушка много рассказывала о травах и о том, как можно вылечить ту или иную хворь.

– Нужна вода в чистых вёдрах, и тряпки, тоже чистые, – последнее я уже сказала служанке.

Девушка беззвучно кивнула, и поторопилась к выходу. Трайк скрылся вслед за ней. И я осталась наедине с израненным мужчиной.

При свете дня на раны было страшно смотреть. Настолько страшно, что меня даже замутило, правда тошноту я подавила, к тому же разозлилась на саму себя – ведь никто не заставлял меня помогать ему. Никто не заставлял приходить сюда и играть в милосердие. Я сама захотела. Так к чему теперь морщиться и бороться с дурнотой? Теперь мне стоит довести начатое до конца.

На каждой кухне имеется травка шальвии, и кухня дома Ленгро не стала исключением. Когда Брита принесла ковш с кипящей водой, я заварила отвар и засучила рукава. Нужно избавить Зэйна от остатков рубахи, вскрыть загноившиеся раны и обработать их.

Треск ткани и стон, полный муки, одновременно огласили стены сарайчика.

– Тихо-тихо, – постаралась успокоить мужчину, на что он глухо произнёс:

– Опять ты…

– Я, – согласилась легко, при этом осторожно промокнула рубашку тёплой водой, чтобы прилипшая ткань не так травмировала кожу, когда я буду её убирать.

Брита стояла за моей спиной. Я лишь раз искоса взглянула на неё, отметила излишнюю бледность на лице и отвращение в глазах. Надеюсь, я выгляжу чуть лучше, чем она.

– Когда уже ты убьёшь меня, Вайнер? – с трудом проговорил Зэйн, пытаясь повернуться, чтобы посмотреть на меня. Но в последнем он не преуспел, силы окончательно покинули его, и если не поторопиться… То, действительно, милосерднее будет убить.

– Не дождёшься, – беззлобно отмахнулась и сама повернула его голову в мою сторону. Посмотрела в помутневшие глаза и строго произнесла: – Я знаю, что ты ненавидишь меня, возможно, даже хочешь убить прямо здесь, но давай оставим всё это на потом? Сейчас мне нужно избавиться от остатков рубашки, вскрыть нагноившиеся раны и обработать их. Если, конечно, ты не хочешь отправиться к предкам…

Он молчал долго, лишь смотрел на меня внимательно, будто пытался понять, в самом ли деле это я, и мне ли принадлежат произнесённые слова. А потом… Потом он кивнул. Видимо Зэйн не так уж торопится к праотцам, раз согласился на помощь ненавистной Вайнер…

Единственное, о чём он попросил, так это о куске дерева, который зажал между зубов и замолчал, приготовившись к пытке.

Если бы он только знал, что я боюсь не меньше него…

Кажется, спустя целую вечность закончились и ошмётки ткани, и гнойники, и прилипший сор. Тогда же стихли стоны. Поначалу Зэйн ещё пытался молчать, но чем дольше я обрабатывала спину, тем сложнее ему было сдерживаться.

По моему лицу градом катился пот, тело трясло, словно в лихорадке, а голос… Он звучал так жалко, словно я все эти два часа не раны промывала, а таскала мешки с мукой. И ещё медальон этот… помощник неугомонный. То и дело вспыхивал, и мне приходилась думать не только о том, как прочистить гной, но и как спрятать странное свечение от Бриты.

– Принеси с кухни что-нибудь поесть, – попросила служанку, устало прикрывая глаза и опираясь спиной о шершавую стену сарая.

– Вам? – девушка выглядела не лучше меня. Такая же уставшая и измученная. Поначалу она не решалась подойти к Зэйну, а потом, услышав, как он ругает сквозь стиснутые зубы – не выдержала, стала мне помогать.

– И мне тоже, – слабо улыбнулась.

– А ему, – я не видела её лица, но догадаться, о ком идёт речь, было совсем не сложно. – Лучше принести бульон?

– Лучше бульон, – повторила за ней и кивнула.

Девушка ушла, и я вновь осталась одна. Только на этот раз мужчина спал, а не проваливался в беспамятство от боли. Отвар шальвии хоть и не снял боль полностью, всё же притупил её, позволяя воину хотя бы немного отдохнуть.

Нужно бы найти цветки белладонны, но это чуть позже, пока мне нужно поесть, иначе я свалюсь рядом с Зэйном, и Брите придётся лечить ещё и меня.

Девушка вернулась быстро, и на её бледном лице играла довольная улыбка.

– Что-то случилось?

Служанка кивнула и шёпотом, будто боялась спугнуть удачу, поделилась:

– Кухарка дала бульон!

Я с недоумением посмотрела на неё и уточнила:

– А что, могла и не дать?

– Конечно, могла! – возмутилась девушка и тут же отмахнулась: – Но дело не в этом, она приготовила его специально. Для него.

Брита кивнула в сторону мирно посапывающего мужчина и улыбнулась ещё шире.

Значит, мой поступок не такой уж и крамольный, раз кухарка решила специально приготовить бульон для больного?

– Хорошо, – тоже позволила себе улыбку.

Пока Зэйн спал, я поела, и даже успела прогуляться до ближайшего оврага, где нашла цветы белладонны. А когда вернулась, мужчина уже пытался встать, на что тут же я разозлилась:

– Куда?! – возмутилась и строго произнесла: – Дай ранам хоть немного затянуться.

Он должен лежать, ещё как минимум несколько часов, но только посмотрите на него!

– Что, даже в уборную нельзя? – пробурчал недовольно, и я тут же вспыхнула от смущения.

Конечно, от мужчины пахло не самым лучшим образом, но, когда я пыталась убрать гнойники, как-то не особо думала об аромате фиалок. Не до того было. Сейчас же поняла, что Брита подумала за нас двоих. На краю лежака была стопка чистой одежды.

– Можно, – выдавила едва слышно и подошла, чтобы помочь ему встать.

– Ну нет, – натужно рассмеялся он, – с этим я справлюсь сам.

На мой скептический взгляд Зэйен ничего не ответил. Он смог подняться и пройти к выходу из сарая, опираясь о стену. А когда вернулся, точнее приполз обратно, делая вид, что ему совсем не нужна моя помощь, я предложила ему переодеться.

– Вайнер, так и будешь сидеть возле меня?

Одежду он взял, но раздеваться не спешил.

– Могу уйти, – отвела взгляд и даже поднялась со своего места, на что мужчина отреагировал довольно странно. Подался вперёд, ухватил меня за руку и попросил:

– Вот поможешь мне снять штаны и можешь идти.

Я не сразу поняла, что он издевается, а когда вникла в смысл слов, вырвала ладонь из его руки и со злостью прошипела:

– Я тебе не девка из трактира!

На губах Зэйна появилась язвительная усмешка, и он произнёс:

– Вот, теперь ты похожа на Вайнер, – всё та же спесивая гордячка.

Мне стало обидно и больно в груди…

А чего я, собственно, ждала? Благодарности? Сладких речей и преданности? Нет, глупая… Ты так хотела быть нужной хоть кому-то, что позабыла об осторожности.

– Ты ничего обо мне не знаешь… – бросила тихо, развернулась и вышла вон. Горячая слеза скатилась по щеке, но я резким движением смахнула её и глубоко вздохнула. Не дождётся он моих слёз. Никто в этом замке их больше не увидит.

В комнате было душно… Невыносимо душно и даже открытое настежь окно не помогало. Я ходила от одной стены к другой и не могла успокоиться. «Благодарность» Зэйна ранила куда сильнее, чем я могла подумать.

А красноречивый взгляд Бриты, в котором так и плескалось – «Я же вас предупреждала, госпожа!» – отнюдь не добавлял спокойствия.

Или дело вовсе не в благодарности? И даже не в Зэйне? А в том, что моё благородство слишком предсказуемо? И, собственно, никому не нужно?

К вечеру я немного успокоилась, даже смогла заставить себя поесть, но как только замок затих, и мне довелось остаться со своими мыслями наедине, я вновь забеспокоилась.

Да, воину не нужна помощь той, что родилась под крышей Вайнер, но… Я ведь так и не сделала толчёную мазь из листьев белладонны. Получается, что я сбежала сразу же, как натолкнулась на трудность.

Недолго думая, страшась собственного безрассудства, вышла из комнаты, спустилась на первый этаж и, прихватив зажжённый фонарь, выбежала во двор. На этот раз там всё ещё сновали слуги, хотя работой их шатания от одного сарая к другому сложно было назвать. Впрочем, сейчас меня меньше всего заботило то, что кто-то увидит госпожу, пробирающуюся к опочивальне наказанного воина.

У прикрытой двери я замерла ненадолго, а потом решительно толкнула её, да так и замерла с поднятой ногой… На лежаке никого не было.

Он ушёл? Вот так просто? Ещё утром Зэйн выглядел так, что я опасалась – доживёт ли он до утра, а тут… Раз-з-з! И ушёл.

Сорванная белладонна осталась сиротливо лежать в углу на соломе. Не знаю, кому она теперь нужно, но отсюда её лучше убрать, не приведи боги кто-то из ребят случайно схватит, или скотина подберёт.

Я прошла в сарай, поставила на пол фонарь, сама встала на колени, но нагнуться не успела, почувствовала, как шеи коснулся холодный металл. Очень знакомое ощущение, должна заметить.

– Всё же решила меня добить? – тихий шёпот, который, почему-то, ничуть не испугал меня.

То ли дело в клокочущей обиде, то ли в том, что я была уверена – он не тронет меня. Не посмеет. Откуда взялась эта уверенность, известно только демонам, но она придала мне сил.

– У меня уже была возможность убить тебя, но я ей не воспользовалась. Не знаешь почему?

И посмотрела на него вполоборота. По лицу мужчины плясали причудливые тени, от чего, казалось, словно по его коже скользит сама Тьма. Но выглядел он куда лучше. Синяки под глазами стали бледнее, и потрескавшиеся губы будто бы зажили.

– Вот и я задаюсь этим же вопросом – почему? – бросил, обращаясь к самому себе, и убрал нож.

Я не стала подниматься с колен, напротив, нагнулась, собрала траву и только после этого встала, тщательно отряхивая подол платья.

Мы замерли друг напротив друга. Я, с высоко поднятой головой, и он – с хмурым взглядом, в котором плескалась… Растерянность? Да, или что-то близкое к этому чувству.

– Разрешишь мне осмотреть твою спину? – выдавила язвительную ухмылку и глазами показала на траву в своих руках.

– Фух, – Зэйн смахнул несуществующий пот со лба и улыбнулся – открыто и задорно, что я даже не сразу разобрала сказанные слова, потому что эта улыбка преобразила его настолько, что невозможно было не залюбоваться.

– Белладонна! Слава всем богам, значит ты всё же пришла меня отравить. А я уж было подумал, что не все Вайнер убийцы и я ошибался на твой счёт.

Я всё ещё смотрела на него, пытаясь продлить тот миг, когда на этом надменном лице было что-то человеческое и приятное, но… Да-да, Дженис, запомни уже, доброе и человеческое осталось там, в прошлой жизни, которая ни мгновения не была настоящей.

– Если растереть корни этой травы и обработать твои раны, они заживут быстрее. Хотя… Думается мне, что дать тебе выпить настой из белладонны, не такая уж плохая идея.

Мгновение, ещё одно, и сарайчик огласил громоподобный хохот. Такой же искренний, как улыбка несколькими минутами ранее.

– Надо же, – после того, как прекратил веселиться, произнёс Зэйн. – У тебя есть зубки, а я уж было подумал, что молодая госпожа только и умеет, что покорно склонять голову.

– Если кланяться всем подряд, можно и головы лишиться, – пробурчала тихо, отчего-то почувствовав приятное тепло в самом сердце от его слов. Вряд ли их можно посчитать похвалой, но и унижением фразу не назовёшь.

На несколько минут воцарилась тишина, и Зэйн, наконец, произнёс:

– Ну, осматривай, раз тебе так хочется.

Бросил короткий нож рядом с лежаком и снял рубаху.

Я как раз собиралась разминать листья и стебли белладонны, но так и застыла с открытым ртом. Демоново пекло, куда делись его гнойные раны?!

Глава 11

Не знаю, сколько прошло времени, но молчание, явно затянулось, потому что Зэйн полуобернулся и бросил через плечо, снабдив фразу кривоватой ухмылкой:

– Неужто я так хорош?

Я кивнула, совсем не вникая в смысл слов, а потом спохватилась и отчаянно затрясла головой.

– Так да, или нет? – продолжил насмехаться мужчина. Но мне было вовсе не до смеха. Ни сколечки!

Во мне волной поднимался страх, настолько мощный, что я едва смогла усидеть на месте.

Где его раны?! Они не могли так быстро пройти. Не могли же? Или…

Конечно, Дженис, думать ты так и не научилась. Почему я не сообразила, что тепло, исходящее от медальона, и его странное свечение что-то да значат? Почему? Да потому что Дженис не привыкла включать то, что боги, по недоразумению, не иначе, прилепили мне на шею. Голова – лишняя часть тела.

Каким-то чудом я нашла в себе силы и произнесла:

– Ложись.

Собственный голос звучал глухо и надломлено, и мне вдруг показалось, что Зэйн тут же заподозрит неладное, но его просьба лишь сильнее развеселила.

– Надо же, а мне этот вечер с каждым мгновением нравится всё больше…

Судя по хитрому блеску в глазах, он имел в виду что-то отнюдь не безобидное, но мне, в сущности, были безразличны его слова. Я за несколько секунд успела сгореть в горячке и замёрзнуть от озноба. То ещё удовольствие, должна заметить.

Но, несмотря на двусмысленность, мужчина выполнил мою просьбу и даже повозился на лежаке, пытаясь устроиться удобнее.

Дрожащими руками размяла цветы и стебли, напрочь забыв о мерах предосторожности, и подошла к нему. Если я намажу спину, а наутро скажу, что это таким чудесным образом подействовала белладонна, он мне поверит?

– Ну же, – подбодрил меня Зэйн, – Приступай, госпожа.

Я осторожно коснулась пальцами загрубевшей кожи и вздрогнула одновременно с «больным». Смущение острым копьём вонзилось в сердце и обожгло от макушки до пяток.

И чтобы хоть как-то сгладить неловкость, произнесла первое, что пришло на ум. А приходит мне, как известно, сущая глупость.

– Почему «госпожа»?

Наверное, нужно было спросить что-то более умное, или просто более подходящее, но разве в моей голове бывают такие мысли?

– А как мне обращаться к той, кто спасла мою жизнь?

Что ж… Признание сродни удару молнии…

Зэйн повернулся и посмотрел на меня. На этот раз в глазах не было и намёка на веселье.

Еле выдавила улыбку и с грустью спросила:

– Не так давно я была гордячкой Вайнер…

– И ты не перестала ею быть, – мягко обронил он, и в этой фразе не было желания больнее уколоть меня. Он лишь озвучил очевидное, то, во что верил всем сердцем.

– Но?

– Но, как бы это было ни прискорбно признать, ты ещё и моя госпожа.

Это нельзя назвать перемирием, но… Мне почему-то кажется, что наши отношения перестали болтаться где-то между ненавистью и отвращением. Правда, обрадовалась я преждевременно – он ещё не видел затянувшиеся раны.

Словно в насмешку медальон слабо нагрелся, и я с холодеющим от страха сердцем отдёрнула руки. Раздавленная зелень полетела вниз, под ноги, но меня едва ли это расстроило. Я сидела и с ужасом представляла, какая именно расправа будет предназначена мне.

– Я никому не скажу, – пока я смотрела на рассыпавшуюся траву, мужчина с лёгкостью поднялся с лежака и впился в меня внимательным взглядом. – Будем считать это платой за спасённую жизнь.

Он знает… Хотя как он может не знать о том, что на его спине уже нет кровоточащих ран, причиняющих боль?

Не зная, что ответить, да и опасаясь того, что голос попросту подведёт меня, я промолчала, но следом зачем-то кивнула. На что Зэйн лишь беззлобно усмехнулся.

– Иди к себе, госпожа, и больше не ищи встреч со мной. Не стоит подкармливать слухи, которые и без твоей помощи поползут по замку.

На негнущихся ногах я вышла из сарайчика и привалилась спиной к сучковатой стене, вовсе не заботясь о том, что могу порвать платье.

Зэйн знает… Вопрос лишь в том – что именно?

Я плохо помню, как вернулась в свою комнату, как искупалась, как легла в кровать. Единственная мысль, которая всё это время отчётливо билась в голове, это: «Он знает, кто я. Так может быть сможет и мне объяснить это?»

Но этому порыву я, к счастью, не поддалась. И даже довольно быстро уснула, а проснулась под громкий рёв трубы, что оповещала всех и каждого о возвращении лорда Брайена.

В первое мгновение я поддалась всеобщему порыву, который, по всей видимости, пропитал сам воздух, и радостно заулыбалась. А потом… Потом я вспомнила, что приезду мужа радоваться мне не нужно, напротив, следует бояться расправы за ослушание.

Отец редко появлялся в замке, а матушка не жаловала телесные наказания для слуг, но здесь, видя, как Ленгро поступил с Зэйном, ждать пощады не стоит.

С кровати я не встала – скатилась, и понеслась в купальню, пытаясь привести себя в надлежащий вид. Зачем? А демоны меня знают… Но почему-то казалось, что строгий наряд прибавит внутренней собранности и одарит стойкостью и спокойствием. Чушь, конечно, но какая заманчивая.

Буквально через несколько минут, как только я вышла из купальни, в спальню без стука ворвалась Брита. Она выглядела не лучше меня, судя по отражению в зеркале, которым я имела честь любоваться несколькими мгновениями до её прихода – такая же бледная, с лихорадочным блеском в испуганных глазах.

– Госпожа, – пролепетала она, пытаясь унять частое дыхание.

– Я уже знаю.

Пожалуй, только глухой не догадался бы о том, почему трубят в рог.

– Как ты думаешь, – постаралась, чтобы голос звучал ровно, – что он мне сделает?

Конечно, мне хотелось бы сделать так, чтобы Брита подумала, что я интересуюсь лишь из любопытства, и совсем, ну ни капельки не боюсь последствий, но… Вышло у меня это ужасно, потому что девушка тут же оказалась рядом и преданно заглянула в глаза:

– Госпожа, хотите, я скажу, что сама отпустила Зэйна? А вы лишь покормили его, за это лорд не будет вас наказывать…

Честно говоря, после услышанного я замерла на несколько мгновений, потому что растерялась. То есть, эта девочка, даже зная крутой нрав господина, хочет взять всю вину на себя?

– Почему? – выдавила с трудом. Сама я найти ответ на этот вопрос просто не смогла бы.

И тут же вспомнила, что вчера спрашивала об этом же, правда у другого человека.

– Вы хорошая, – почти неслышно пролепетала служанка, – а мне не привыкать.

И столько тоски было в последней фразе, что я непроизвольно вздрогнула.

Неужели и ей доставались удары плетьми? Но за что?! За разбитую чашку?!

– Спасибо, – взгляд затуманили слёзы, но я не позволила им пролиться. Стиснула руки в кулаки, а потом поддалась порыву и обняла её. – Не думаю, что лорд Брайен прикажет высечь свою жену. Единственное, что мне грозит – заточение в комнате. А это не так уж и страшно.

Брита не выдержала и обняла меня в ответ, но тут же отстранилась и деловито предложила:

– Давайте я заплету ваши волосы.

В любое другое время я бы отказалась, в любое другое, но не сейчас.

Когда с причёской было покончено, а в распахнутое окно стало слышно лошадиное ржание, я поднялась со стула, окинула своё отражение придирчивым взглядом, и, удовлетворённо кивнув, развернулась к двери.

Страха больше не было. В конце концов, я ни в чём не виновата и не считаю свой поступок неправильным. Вряд ли я бы чувствовала себя прекрасно, оставь Зэйна умирать у того треклятого столба.

Стоило нам с Бритой оказаться во дворе, как толпа слуг, переговариваясь и оглядываясь, поспешили расступиться, пропуская нас вперёд.

– Всё будет хорошо? – наверное, девушка хотела сказать это с совсем другой интонацией, но…

– Конечно! – ответила бодро, но так и не оглянулась. Я напряжённо смотрела на распахнутые ворота и ждала…

– Боишься? – тихо спросил Зэйн, взявшись словно ниоткуда. Руку даю на отсечение, мгновение назад его там не было. Или я так увлеклась «ожиданием»?

– А нужно? – скосила взгляд, но головы так и не повернула.

– Я бы на твоём месте боялся, – я не увидела, лишь почувствовала, как он улыбается. И в этой улыбки больше не было безграничной ненависти.

– Но ты не моём месте, – возразила, впрочем, вовсе не пытаясь ему ничего доказать.

– И это прекрасно, – насмешливо отозвался он, и тихо, чтобы услышала только я, добавил: – Не представляю себя в роли жены Брайена.

Я не выдержала и усмехнулась. И надо было именно в этот момент Ленгро въехать в ворота…

Мужа не было всего несколько дней, а судя по осунувшемуся лицу и седой пряди у самого виска – будто целую вечность.

Он смотрел хмуро, зло, готовый напасть на любого и растерзать его. На меня супруг даже не посмотрел, лишь мазнул ничего не значащим взглядом. А следом за его лошадью тащилась телега с клеткой, в которой рычало и бесновалось нечто бесформенное… В пыли и лохмотьях.

– Вот это улов, – тихо присвистнул Зэйн.

А я всё так же, не поворачиваясь, спросила:

– Что это?

– Догейр, – бросил мужчина.

Надо же… При прошлой встрече это порождение Безликой пустоши, показалось мне совсем иным. Более… Живым? Да, наверное, так. Этот же больше напоминал духа, пусть пока ещё не сломленного, но уже не живого. Тень самого себя.

Он хоть и бесновался, пытался казаться страшным и злым, но я чувствовала, как он боится, как сжимается, в ожидании удара. И… я не должна была этого чувствовать! Ведь не должна же?

– Кто посмел отпустить?

Первые же слова лорда Брайена заставили вздрогнуть, но я распрямила плечи и перевела на супруга спокойный взгляд.

Выступила вперёд и смело произнесла, смотря Ленгро в глаза:

– Я!

Рядом встал Зэйн, и мне вдруг показалось, что он приготовился… Защищать меня?

По лицу мужа пробежала тень, делая тёмные круги под глазами ещё темнее, но он не проронил ни слова. Лишь смотрел и смотрел, будто ждал, что я прилюдно покаюсь в содеянном – брошусь на колени и начну заламывать руки, придумывая нелепые оправдания. Я бы и покаялась, если бы считала свой поступок неправильным. Только будь у меня возможность повернуть время вспять, я бы поступила точно так же. Единственное, что я хотела бы изменить – это действие медальона. У Зэйна, несмотря на его признательность, теперь есть рычаг, который он сможет использовать по своему усмотрению.

Не знаю, чем бы закончилась безмолвная перепалка, но её прервал сиплый вздох догейра и насмешливое младшего брата Ленгро:

– Ты посмотри-ка, Брай, пока нас не было, твоя жёнушка набралась смелости.

Вряд ли меня можно назвать смелой, скорее уж безрассудной, но… Доля правды в словах Талима действительно была. Без лорда Брайена и его ближайшего родственника в этом замке мне дышалось спокойнее.

– За что она будет наказана, – мрачно бросил супруг, спешиваясь с лошади.

К нему тут же подскочил мальчишка, забрал поводья. А лорд тем временем за мгновение успел забыть о моём существовании – принялся раздавать короткие приказы, которых слушались абсолютно все беспрекословно.

Я бы так и стояла, смотря на снующих туда и обратно слуг, только Талим прервал моё бесцельное времяпрепровождение.

– Шла бы ты с глаз долой, а к вечеру Брай остынет и не станет наказывать тебя. По крайней мере, не перед слугами и воинами.

На последних словах по его губам зазмеилась пакостная улыбка, а я вспыхнула, вдруг поняв, что он имеет в виду.

Нужно было бы ответить что-то колкое, но… Раздался очередной рёв пленённого чудовища, и я вздрогнула всем телом, правда вовсе не от страха, а от осознания, что в этом рёве мне послышалось чёткое:

– Нен-н-нвижу-у-у…

Я посмотрела на клетку, что содрогалась от беспорядочных ударов догейры и подалась вперёд, только тут же застыла, осознав, что бросилась на помощь тому, кого должна и презирать, и ненавидеть, и даже бояться.

– Занятный экземпляр, не находишь? – по-своему расценил мой интерес Талим, направился к телеге, насвистывая что-то задорное.

– Неужели тебе его жалко, госпожа? – напряжённым голосом напомнил о себе Зэйн, и я вновь вздрогнула, на этот раз уже от страха.

Повернулась и поспешно, стараясь справиться с обуревавшими меня эмоциями, ответила:

– Вовсе нет, с чего вы взяли?

Мужчина окинул меня внимательным взглядом с головы до ног и выдал:

– Да хотя бы с того, что ты обратился ко мне на «вы».

Я ничего не сказала, лишь крепче стиснула руки.

– Осторожнее, Вайнер, – его голос тал глуше, тише, словно он опасался, что нас кто-то услышит. – Ты можешь жалеть людей и зверушек, но этих тварей… Такого лорд тебе не простит.

Наверное, он был прав, и мне бы стоило развернуться, уйти и забыть о измученном духе, но… Разве можно приказать сердцу остановиться? Вот и я не смогла выжечь из груди чувства…

Я всё же послушалась совета Талима и вернулась в комнату, украдкой из-за шторы наблюдая за мельтешащими слугами. В памяти то и дело всплывали строки из пропавшего письма, и я не могла отделаться от мысли, что догейры пришли в эти земли не просто так. Ведь должна быть причина у странных нападений, чудовища преследуют какую-то цель? Иначе, почему до этого много-много лет они жили в Пустоши и думать не думали о разорении соседнего королевства?

И ладно бы только это беспокоило меня…

Я стала думать, что в этом как-то замешан мой отец. Не просто же так он отправил меня сюда, и приказал к тому же следить за Ленгро.

А ещё Зэйн и его излишняя наблюдательность.

Вот… демоново пекло! Почему на одну меня столько тайн и загадок, которые так сложно разгадать?

К ужину меня не позвали. Брита принесла мне его в комнату и передала слова лорда Брайена о том, что он не желает видеть меня за столом.

Злится… Значит младший братец не так уж и хорошо знает старшего…

Мне бы стоило ждать возвращения супруга, содрогаясь от страха, но страшно почему-то не было. Наверное, я просто смирилась со своей участью.

Я как раз расчёсывала волосы, когда в комнату вошёл лорд Брайен и устало опустился на низкий пуф. Мужчина выглядел отвратительно – словно ни на минуту не сомкнул глаз за последние несколько дней. Но, тем не менее, силы для выговора он нашёл:

– Больше никогда не смей перечить моим приказам!

В тихом голосе было столько злости, что я невольно вздрогнула, правда нашла в себе смелость произнести:

– Я не перечила.

В самом деле, не перечила и не оспаривала, лишь поступила так, как посчитала нужным.

Брайен тяжело поднялся с пуфа, подошёл к кровати и шершавыми пальцами схватил меня за подбородок, вынуждая смотреть ему в глаза:

– Ты ослушалась меня!

– Я спасла ему жизнь! – не осталась в долгу. Вырвалась из его хватки и тоже вскочила на ноги.

Вряд ли я смогу с ним справиться, даже если возьму в руки острый кинжал, но стоя я чувствовала себя чуточку увереннее. Надо мной хотя бы не так довлело его превосходство.

Мужчина в ответ почему-то ухмыльнулся, правда я так и не поняла причину его веселья.

– Считаешь, что была права? – вкрадчиво поинтересовался он. И от этого тона мне захотелось отступить на шаг, потом ещё на один и попросту сбежать из этой комнаты. Но вместо этого я до боли стиснула кулаки и ответила честно:

– Я не смогла равнодушно смотреть на его мучения…

Судя по его взгляду – именно так и нужно было смотреть на Зэйна. Равнодушно.

– А ты точно дочка Вайнера? – он вновь усмехнулся, правда, не так зловеще.

Я помолчала. Прикрыла глаза, а когда открыла их, ответила:

– Ни в чём нельзя быть уверенным безоговорочно, но не в моём случае.

Лорд Брайен рассмеялся. В самом деле рассмеялся, а когда замолчал, произнёс:

– Какая же ты ещё глупая…

Мне хотелось сказать, что уж, какая есть, но не успела. Он поднял руку и осторожно коснулся моей щеки. В этом прикосновении не было ничего запретного, или жестокого, или неправильного… Нет, была лишь осторожность, будто он боялся спугнуть меня.

– Неужели мать не научила тебя, что мужа нужно слушаться? – тихо спросил он, склоняясь ниже и обдавая мои губы своим горячим дыханием.

Мне хотелось сказать, что матушка вовсе не разговаривала со мной на такие темы, только подходящих слов почему-то не нашлось. Будто они все растерялись, развеялись по ветру, как пепел после кострищ.

Я неотрывно смотрела в потемневшие глаза супруга и пыталась понять, чего мне хочется больше – оттолкнуть его или же узнать, наконец, что такое настоящий поцелуй?

– Боишься меня? – лорд Брайен немного отстранился, давая понять, что я имею право выбора. Что я могу прекратить всё это, если только пожелаю.

Вот только… Как бы понять, чего именно мне хочется?

Но ответ на его вопрос я знала точно – не боюсь. Возможно, это глупо, и мне не стоит безоговорочно вверять свою жизнь в руки этого мужчины, но… Я не привыкла бояться бесконечно. Я выросла в доме, где мне не нужно было ежеминутно оглядываться, в ожидании удара, за исключением тех дней, когда отец и брат «радовали» нас своим присутствием. Правда они наведывали нас так редко, что я так и не научилась осторожности. А стоило бы…

– Не боишься, – облёк в слова мой безмолвный ответ и вновь приблизился. – Зря…

Последнее он произнёс едва слышно, так что я списала это на игру воображения, потому что лорд нежно коснулся моих губ, и мысли вовсе покинули мою голову.

Это было… странно. Жар чужого прикосновения трепетом отозвался в груди, и дыхание перехватило. Звуки, и без того притаившиеся за каменными стенами замка, померкли окончательно. И сама комната превратилась в невнятное размытое пятно.

Глаза закрылись сами собой, так же, как и ладони взметнулись к мужской груди. Его сердце билось ровно, мощно, заставляя раствориться в чужих объятьях.

Ленгро не спешил, будто наслаждаясь невесомыми прикосновениями, но спустя, как мне показалось, бездну времени, нежность сменила настойчивость. Не пугающая, а будоражащая. Заставляющая кровь быстрее бежать по венам, а сердце ускорять темп.

Миг и всё прекратилось… Придерживающие меня руки пропали, как и исчезло горячее дыхание.

– Так легко забыть кто мы, и почему здесь оказались… – тихие слова за пару секунд разрушили пряность головокружительного поцелуя.

Я открыла глаза и успела увидеть, с каким мученическим выражением лица Брайен отвернулся от меня. Сердце, то самое, которое трепетало и желало продолжения, разлетелось болью на тысячи осколков.

Он всегда будет видеть во мне лживую тварь, урождённую под гербом Вайнер…

Ленгро ушёл в купальню, а я, скинув халат, легла на кровать и с головой укрылась одеялом. Было обидно настолько, что в глазах защипало. Мне хотелось плакать навзрыд, колотить руками по мягкому матрасу, раздирать в клочья аккуратные подушки. Несмотря на обещание, всегда держать себя в руках.

Чувство разочарование тугим коконом спеленало меня, мешая дышать полной грудью.

Невыносимо больно раз за разом расплачиваться за чужие ошибки. Невыносимо знать, что во мне видят лишь дурную кровь ненавистного рода, а кто есть я на самом деле, никого не интересует.

Обещание я нарушила. Ткань под щекой стала влажной, но желаемого освобождения это не принесло.

Дверь, ведущая в купальню скрипнула, и я торопливо стала стирать дорожки слёз, а потом вовсе затаила дыхание в надежде, что лорд Брайен подумает, что я уже сплю.

И я почти поверила, что мне удалось его провести, потому что мужчина задул свечи, и лёг, удобнее устраиваясь на своём месте, но спустя пару неровных ударов сердца он попросил:

– Иди ко мне, Дженис.

Несколько простых слов, а истолковать их можно по-разному. И толкование, которое пришло на ум, мне совсем не понравилось.

– Зачем? – пробубнила, не снимая одеяла, и тут же поняла, насколько глупо прозвучал мой вопрос.

Ленгро тихо рассмеялся, и так же насмешливо ответил:

– А ты как думаешь?

Честно говоря, именно об этом думать мне совсем не хотелось, но… У меня ведь есть амулет, верно? И если он помог мне в прошлый раз, то и в этот не подведёт? Да?

Жаль, что я не знала ответа наверняка, но и прятаться от мужа под одеялом глупо.

Осторожно выпуталась из кокона ткани и посмотрела на лорда Брайена, точнее туда, где он должен был лежать. В кромешной темноте почти ничего не было видно.

– Иди сюда, – мягко повторил он и мне вдруг показалось, что его голос звучит сонно, словно он борется с желанием уснуть прямо сейчас.

Я пододвинулась к нему и тут же угодила в капкан рук. Если бы горло не перехватило, я бы закричала, а так только дёрнулась, пытаясь выбраться, но Ленгро не позволил мне, припечатав суровым:

– Спи!

Что? Мне не послышалось? Спать?

– Я… – хотела сказать, что мне больше нравиться спать на подушке, а не на его плече, правда мужчина не дал мне договорить, вновь бросив:

– Спи.

И сам же поспешил исполнить свой приказ. Дыхание стало ровным, а руки, удерживающие меня, слегка ослабли.

Он устал… Только сейчас я вспомнила о тёмных кругах под глазами, о морщинах, что стали глубже, о взгляде, который буквально кричал о том, что у него осталось так мало сил.

На смену разочарованию и обиде пришла жалость. Ему нужно отдохнуть, а я постараюсь его не беспокоить.

Глава 12

Я думала, что не смогу уснуть в его объятьях, но… Проснулась от того, что первые лучи солнца окрасили тёмные шторы в золотистый цвет.

Я всё так же лежала на плече Ленгро, и не испытывала при этом никаких неудобств. Разве что при свете утреннего солнца произошедшее вечером приобрело совсем другой оттенок… Алый. Точно такой же, каким сейчас выглядит моё лицо от накрывшего смущения.

Кое-как приподнявшись на локте, хотела выпутаться из мужских объятий, но так и застыла, вдруг залюбовавшись сонным лордом Брайеном. Морщины разгладились, и чернота под глазами стала почти незаметной. Едва пробивающаяся щетина, приоткрытые обветренные губы, нос с едва заметной горбинкой… Ленгро был красив, в привычном понимании этого слова. В нём не было подлости и хитрости, лишь уравновешенность и благородство…

Почему внешность так обманчива? Я бы никогда не подумала, что этот мужчина может быть так жесток к своим подданным, но следы на спине Зэйна были наглядным примером.

Стоило вспомнить о воине, как тут же подумала и о том, что лорд обещал наказать меня. И каким будет это наказание? Таким же болезненным, или меня минует эта участь?

Размышлять о боли было неприятно. Нет, не страшно, кажется я уже смирилась с тем, что ни одного дня не пройдёт без происшествия, просто неприятно. И я отбросила эти мысли.

Протянула руку, чтобы прикоснуться к колючей щеке, но мужчина перехватил её. Сжал несильно запястье, и вперился в меня цепким взглядом. Глаза после сна были немного мутными, но в них не было ни злости, ни раздражения.

Секунда, другая, и лорд Брайен, наконец, произнёс:

– Нравлюсь? – к тому же на губах появилась хитрая улыбка. И мне показалось, что пока я его рассматривала, он уже не спал. Лишь выжидал удачный момент.

На его вопрос я отреагировала так, как посчитала нужным:

– Вовсе нет, – и даже постаралась спокойно улыбнуться, только новая волна жара опалила лицо, и приготовленная маска безразличия треснула, не успев толком сформироваться.

– Врёшь, – шире улыбнулся мужчина, на что закусила губу, пытаясь сдержать ответную улыбку.

Взгляд Ленгро вдруг изменился, стал тёмным и завораживающим. Он опустил его на мои губы и гулко сглотнул. А моё предательское сердце уже замерло в предвкушении.

Этот поцелуй был бы другим, я чувствовала это всем своим существом, но он не состоялся. В дверь постучали, да так настойчиво, что проигнорировать стук было попросту невозможно.

Ленгро выдохнул сквозь стиснутые зубы, а я вновь вспыхнула от смущения и поспешно откатилась в сторону.

Будь моя воля, я бы вовсе закуталась в одеяло с головой, но и тут не преуспела.

Вслед за стуком в комнату, ничуть не церемонясь, вошёл… Кто бы мог подумать! Талим! На его довольном лице сияла довольная же ухмылка, да и чёрные, словно ночь, глаза, тоже светились удовольствием.

Жаль, что нельзя по собственному желанию проваливаться под землю. Потому что именно этого мне захотелось больше всего, раз уж не удалось скрыться под одеялом.

– О, кажется, я не вовремя, – без капли раскаяния всплеснул руками молодой человек, и, понизив голос, доверительно прошептал: – Кажется, я прервал процесс наказания, а, братец?

Молчавший до этого муж, поднялся с кровати, плавно шагнул вперёд и коротко, без замаха, ударил Талима. Голова младшего Ленгро дёрнулась назад, а её обладатель издал какой-то невнятный звук, который, по всей видимости, должен был обозначить степень его удивления.

Наблюдая за «семейной» сценой, я позабыла и о смущении, и о собственных глупых желаниях. Кажется, спроси сейчас, как меня зовут, я бы даже не ответила. Настолько поразило происходящее.

Вслед за ударом, лорд Брайен объяснил Талиму всю глубину его опрометчивого поступка:

– Ещё раз войдёшь сюда без приглашения, и я отправлю тебя, как и Зэйна, к столбу.

Супруг не повысил голоса. Он говорил спокойно и размеренно, и от этого его слова пугали куда больше, как если бы он кричал и сотрясал воздух стиснутыми кулаками.

– Даже так, – присвистнул Талим, скривив губы в подобие улыбки. Было видно, что говорить ему больно, что, несомненно, уверило меня – под руку лорду Брайену лучше не попадать.

– Неужели ты так печёшься о чувствах Вайнер? – теперь в голосе Ленгро-младшего было столько злости, что я вздрогнула, словно от холода.

Похоже, происхождением меня будут попрекать здесь вечно. И никто, совсем никто из благородного семейства даже не подумал, что лично я, хоть и рождена под крышей поместья Вайнер, никому из них ничего плохого не сделала.

– Она моя жена, – всё так же спокойно отозвался супруг. – Нравится это тебе или нет. И унижая её, ты унижаешь меня.

Лорд Брайен и сам не прочь унизить меня пренебрежительным «Вайнер», но, видно, такую привилегию он оставил за собой. Остальным же подражать ему опасно для здоровья.

– Угу, – совсем непочтительно согласился с главой рода Талим. И крутанувшись на пятках, вышел из комнаты, чтобы тут же вновь постучать в дверь.

Ленгро обернулся ко мне, окинул внимательным взглядом, в глубине которого не осталось и намёка на теплоту и игривость, и удручённо покачал головой, будто сожалел о том, что… О чём, собственно, он жалел? О том, что произошло, или о том, чего так и не случилось?

Но спрашивать его я, конечно же, не стала.

Муж вышел из комнаты, прихватив одежду, а я так и осталась сидеть на кровати, и просидела бы долго, не войди в спальню испуганная Брита.

– Госпожа, – поприветствовала меня девушка, и с опаской оглянулась на закрывшуюся дверь. – Он-н вас, – начала она, заикаясь, – сильно наказал?

Я вспомнила вчерашнее и сегодняшнее «наказание» и покраснела так, что даже уши запылали на манер факелов.

– Не сильно, – прошептала тихо, поняв, что служанка всё ещё ждёт ответа.

Но мои неуверенные слова её не убедили – Брита с нескрываемой жалостью посматривала на меня, пока доставала из шкафа платье, пока готовила воду для умывания, и даже когда заплетала мне тугие косы.

– Брита, он не наказывал меня, – не выдержала я, наконец, гнетущего молчания.

– Правда? – почти неслышно удивилась она, встретившись с моим взглядом.

– Мне незачем тебе лгать.

Девушка вновь помолчала, обдумывая мои слова, и кивнула.

– Это… хорошо, – с некоторой заминкой произнесла она. А я кивнула. Наверное, она права и «это», действительно, хорошо.

Завтрак я провела в одиночестве. Как выяснилось, братья Ленгро в спешном порядке уехали к ближайшим соседям, чтобы уладить какие-то вопросы.

Зэйн остался в замке, что меня обрадовало. Ещё вчера, когда он готов был вступиться за меня перед лордом Брайеном, я неожиданно подумала, что могла бы довериться ему в одной очень важной просьбе.

Мужчина обнаружился у конюшен. Он с особой нежностью проводил по лоснящимся бокам пегого жеребца. Заметим меня, воин тут же нахмурился и отложил широкую щётку.

Он подошёл ко мне стремительно, делая широкие шаги, а когда остановился на расстоянии вытянутой руки, то молча принялся изучать меня, будто… Будто боялся увидеть на моём лице следы побоев.

Что же, лорд Брайен, слухи о вашем непогрешимом благородстве сильно преувеличены. Раз уж ближайшие подданные в том числе испуганная Брита, ждут от вас вовсе не благородства.

– Цела, – с немалым удивлением и насмешкой заключил Зэйн, а я в который раз покраснела, хотя ни ситуация, ни слова к этому не обязывали.

– Я хотела попросить об одолжении, – выпалила на одном дыхании, боясь, что под этим внимательным взглядом вовсе передумаю.

– Об одолже-е-ении, – спустя несколько минут гнетущей тишины, протянул мужчина. – А я всё ждал, когда же ты попросишь плату за моё спасение.

– Это не плата! – скоропалительный ответ тут же сорвался с губ.

– Да? – не поверил он мне. – А что же это?

– Это… – начала и запнулась. Закончила совсем тихо: – Это только просьба….

– И ты так уверена, что я её выполню, потому что…?

Меня окатило холодом, но я всё же произнесла:

– Потому что мне больше не к кому обратиться.

– А я обязан тебе жизнью, – не без веселья дополнил Зэйн картину, которая с его слов и впрямь выглядела прескверно.

– Я… – заставила себя посмотреть ему в глаза, а увидев в них лишь насмешку, произнесла: – Я пойду.

Развернулась, чтобы уйти, и даже сделала пару шагов, прежде чем мужчина остановилась меня, схватив за руку:

– Да стой же ты, глупая.

Он больше не веселился, напротив, был зол, и я уже по привычке успела подумать, что совсем не знаю на кого он больше злиться – на себя или на меня.

– Что у тебя там за просьба? – отпустив мою руку, спросил он.

– Не важно, – нашла в себе силы сохранить остатки гордости.

Считает, что я пришла просить плату? Пусть! Я больше не скажу ему ни слова.

– Какие мы обидчивые, – процедил ехидно, явно не восприняв мой отказ всерьёз.

Я не ответила. С трудом проглотила подкативший к самому горлу ком обиды и вновь попыталась уйти. Мне в спину ударили слова.

– Если ты сейчас уйдёшь, можешь больше не приходить ко мне.

Обернулась, кивнула:

– Не подойду, будьте спокойны.

Я прошла мимо высоких стен конюшен, свернула в сторону двора, но меня вновь остановил цепкий захват и торопливое признание:

– Я всей душой ненавижу тех, в ком течёт кровь Вайнер, но ты спасла мне жизнь и я, действительно, обязан отплатить тебе за это.

Я не обернулась, не посмотрела на него, потому что широкая дорожка со следами лошадиных копыт в этот момент показалась мне куда привлекательнее.

– Не молчи, – Зэйн встряхнул меня, больно сжимая руку.

Я скривилась, но избавиться от захвата даже не попыталась. Именно сейчас, в данную минуту, мне стоит запомнить, что совершённое добро приносит только боль – и телу, и душе.

– Вайнер, Вайнер, Вайнер… – произнесла с горькой усмешкой. – Я только и слышу, как все дружно ненавидят мой род. Но что плохого тебе, да и всем остальным, сделала я? Родилась не в том доме? Не знала, что это такое страшное преступление.

Пальцы Зэйна ослабели, и я смогла получить свою руку назад, в единоличное пользование, так сказать.

Он больше не пытался меня остановить, а я старалась не думать о том, что ошиблась в этом человеке. Ничего, я обязательно придумаю, как узнать о судьбе матери, и обойдусь без помощи тех, кто так сильно ненавидит мою кровь.

Я почти дошла до двора, когда меня привлёк странный звук, больше похожий на тихие всхлипы. Недолго думая, я свернула с дорожки, прошла между двумя сараями и остановилась, уперевшись в ту самую клетку, где всё ещё была заперта догейра.

Чудовище сидело на полу, и раскачивалось из сторону в сторону, словно маятник. Он, она или оно, не знаю, выглядел таким несчастным, что я не смогла уйти. Впрочем, не только из-за этого я не сдвинулась с места, а ещё и потому, что догейра вскинула голову, спрятанную под широким капюшоном, и прошипела, как мне показалось, с явным удовольствием:

– Наш-ш-ша кроф-ф-фь. Помоги!

Значит, в прошлый раз мне всё же не показалось – порождение Безликой Пустоши могут разговаривать.

Догейра не спускала с меня глаз, и пусть я не видела скрытого тенью лица, я это знала наверняка. Чувствовала.

Медленно, шаг за шагом, я подошла к самым прутьям и с болью, разгоравшейся в груди, словно пламя преисподней, призналась:

– Не могу…

Догейра не разозлилась, только воспрявшие плечи, вновь поникли.

– Ж-ж-жаль… – был её ответ. – В благодар-рнос-с-сть я бы с-спас-с тебя…

Всё же, это он, а не она.

– Как? – я коснулась руками прутьев, чувствуя ладонями неприятное покалывание.

– Я бы отвёл-л-л тебя дом-мой…

Я вспомнила высокие стены замка Вайнер, мягкий взгляд матери и её же письмо. Прощальное.

– Меня там никто не ждёт.

Догейра подался вперёд, чем совсем не напугал меня. Напротив, я была уверена, что он меня не тронет.

– Ош-шибаеш-ш-шьс-ся, Пус-стош-шь ждёт тебя.

Пустошь…

Не успела я осмыслить, что кроется за этими, по своей сути, простыми словами, как догейра утробно зарычал и бросился вперёд. Прямо на меня…

Миг, другой… Время будто остановилось, и я по-прежнему не чувствовала страха. А потом кто-то дёрнул меня назад, больно сжав руками талию.

– Дура! – в сердцах выругался Зэйн, возвращая времени привычное течение.

А я… Я не обиделась даже. Не до того было, только спросила его, смотря на мечущееся чудовище:

– Что ты здесь делаешь?

– Тебя спасаю! – рявкнул мужчина и заставил посмотреть на себя. – Ты совсем ум растеряла со своей обидой?!

Он был зол, и прежняя его злость не шла ни в какое сравнение, с той, что бушевала в нём сейчас.

– Дело не в обиде! – попыталась хоть как-то оправдаться, но за мгновение оценив произошедшее его глазами, поняла, что мне он не поверит. Совсем.

Что Зэйн и сделал. Натужно рассмеялся и наклонившись к самому моему лицу, прошипел:

– Хотя бы сейчас не лги мне.

«А я и не лгала ему никогда», – успела подумать, прежде чем увидела его пристальный взгляд на моих губах.

– Не смей! – только и сказала, предостерегая его от необдуманного поступка.

– И не подумаю, маленькая госпожа, если ты пообещаешь больше не подходить к клетке, – голос мужчины стал ниже, глубже, что меня несказанно напугало.

В этот момент я готова была пообещать всё, что угодно. Потому кивнула:

– Обещаю.

Зэйн ещё какое-то время смотрел на меня, и только потом отпустил, видимо, посчитав мой ответ правдивым.

Я бросила быстрый взгляд на клетку – догейра замер, и настороженно прислушивался к нашему разговору, который и разговором-то назвать сложно.

Потом посмотрела на мужчину и отвернулась в другую сторону.

– Тебе пора возвращаться в замок, госпожа, – Зэйн подтолкнул меня к проходу между сараями.

А я, не зная, что ещё ему сказать, поспешила уйти. Только зря старалась, воин быстро нагнал меня и произнёс:

– Я хочу извиниться, – наверное, он впервые в жизни сказал эти слова, судя по неловкости, что звучала в голосе.

– За что? – сделала вид, что вовсе не понимаю, о чём идёт речь.

Мне бы стоило уйти, принять извинения и убраться подальше, но захотелось услышать, что же он мне скажет.

Глупая… Прав он. Но уж какая есть.

– За всё, – отчего-то развеселился мужчина.

Посмотрела на него и увидела на губах улыбку, искреннюю.

– За всё, – повторила задумчиво. И мне понравилось это «всё». – Раз за всё, то так и быть, я больше не злюсь.

Этот день не менее странный, чем все остальные.

– И я готов исполнить твою просьбу…

Как только он это произнёс, веселье тут же растворилось, оставив лишь горечь забытой обиды.

– Не стоит, – начала, но он не дал мне договорить.

– Стоит, – твёрдо перебил меня. – Я хочу помочь тебе просто так, без оглядки на плату.

Я долго смотрела на него, прежде чем решилась сказать.

– Хорошо, – кивнула собственным мыслям, – если это возможно, я хотела бы узнать… Жива ли моя матушка.

Ну вот, я это произнесла.

Удивление, последовавшее за моими словами, было вполне закономерным.

– Она разве была больна? – он нахмурился. – Что-то я не заметил…

Нет, больной она не была. Более того, не стукну в голову отцу гениальная мысль о моём замужестве-шпионаже, леди Элизабет прожила бы ещё много-много лет.

– Дело не в болезни, – начала осторожно, не зная, как он воспримет мои откровения. – Перед отъездом она передала мне прощальное письмо, где призналась, что… Покончит жизнь самоубийством.

Зэйн издал какой-то булькающий звук, потом замолчал, правда ненадолго.

– Хочешь сказать, что она решила свести счёты с жизнью? В самом расцвете сил?

Я кивнула, потому что подтверждать вслух его догадки не было сил.

– Хм… Почему?

– Потому что… – набрала полную грудь воздуха и с трудом выдавила: – Потому что она посчитала, что так будет лучше. Всем.

Глава 13

Молчание, навалившееся после моего непростого признание, длилось, казалось, бесконечно, пока Зэйн, наконец, не произнёс:

– Ничего не понимаю.

Мужчина нахмурился, и смотрел на меня так испытующе, будто мечтал прочитать мысли и узнать всё и сразу, без недомолвок и туманных объяснений. Но мне бы не хотелось, чтобы он знал всё. Это… стыдно и больно признаваться посторонним людям, что я всего лишь расходный материал, и что собственный отец не погнушался ничем, желая добиться своего.

– Это не важно, – улыбнулась через силу, хоть так пытаясь сгладить эффект после сказанного. – Я бы хотела, чтобы ты помог узнать мне, жива ли матушка.

Зэйн не разделял моей убеждённости, ему-то как раз стало важным узнать все подробности. Он шагнул ближе, и протянул руку, а когда я отшатнулась, неловко ухмыльнулся:

– Ты же можешь сама написать письмо в замок, и узнать о судьбе леди Элизабет.

Правдивое замечание, но, если бы всё было так просто.

– Не могу, – отвела взгляд. Мне совсем не хотелось, чтобы он видел боль, наверняка исказившую моё лицо. – Я не уверена, что мне ответят правду.

Отец, а я почему-то точно знаю, что замок он за это время не покидал, будет всеми возможными ему способами, опровергать кончину матушки. Ему, как никому другому, выгодно держать меня в неведение.

Слуги? Помимо экономки с письменностью в замке Вайнер никто не знаком, а написать ей, и обойти контроль лорда Маригора – мне кажется, попросту невозможно.

– Даже так, – Зэйн не стал выпытывать из меня больше, но я видела, что мужчина и не подумает оставить всё так, как есть.

– Хорошо, – спустя несколько минут напряжённой тишины, произнёс он. – Я постараюсь узнать.

Я не поверила тому, что услышала! Неужели… Всё так просто? Он вот так согласиться, оставив мои тайны тайнами?

– Правда? – спросила едва слышно.

– Да, – после некоторого раздумья твёрдо ответил он, и больше не дав мне хоть что-то спросить, поторопился уйти.

Я осталась одна и долго смотрела на удаляющуюся спину.

Возможно, Зэйн не так плох, каким он хочет казаться.

В замок я вернулась в задумчивости. Вроде бы и понимала, что происходит, видела спешащих людей, который нехотя, но всё же кланялись мне в знак приветствия, и в то же время будто пребывала где-то далеко отсюда. В месте, где мысли текут вяло и, что немаловажно, совершенно хаотично.

Яркими пятнами вспыхивали то лицо лорда Брайена, то незримый образ догейры, то испуганная Брита, то задумчивый Зэйн. Даже злой и насмешливый Талим появлялся, но как-то смазано. Страх перед его ненавистью несколько поблёк, что немудрено – столько всего произошло, да и происходит, что младший брат Ленгро перестал казаться такой уж страшной проблемой.

Я вошла в замок, постояла у ступеней, что вели к нашей комнате, и свернула к гостиной. Сидеть в спальне совсем не хотелось. А гостиная… Тоже не очень-то привлекательное место, но всё смена обстановки.

Опустилась в кресло и застыла, рассматривая солнечные блики на тонких кружевных занавесках.

Мне было о чём поразмыслить в тишине, но приближающиеся шаги и голоса не предвещали ничего хорошего.

– Лорд Мром вновь отказался предоставить войска для борьбы с общим врагом, и если раньше можно было списать его упрямство на старческое слабоумие, то сейчас, после последнего набега…

Лорд Брайен не договорил, застыл в дверях гостиной и впился в меня взглядом.

Что же, придётся найти другое место, чтобы поразмыслить. Поднялась на ноги, поклонилась лорду и вошедшему за ним младшему брату и хотела уже уйти, как супруг приказал:

– Останься.

Я в недоумении посмотрела на него, даже открыла рот, чтобы отказаться от столь сомнительной милости, но… Да. Кто бы мне позволил. Ленгро-старший так посмотрел на меня, что обратно в кресло я прямо-таки упала. Как подкошенная.

И я осталась. Талим окатил меня взглядом, полным ненависти и даже какого-то подобия обиды, но говорить ничего не стал. Похоже, парень после утреннего представления усвоил, что брата лучше не злить.

Лорд Брайен прошёл к окну, а Талим опустился на софу и широко раскинул руки, демонстрируя собственную… Что? Привлекательность? Пф! Смешной он, честное слово. На меня такие штучки не действуют, не выросла я ещё, как любила говорить матушка, видя мою совершенную незаинтересованность молодыми людьми. Хотя… На кого мне было смотреть в замке? Ребят, ни младших, ни старших в моём окружении не было, а больше интересу взяться было неоткуда.

– Тебе не кажется, что это глупо? Околачивать пороги замков, и унижаться?

Талим возобновил прерванный разговор.

– Глупо? – несколько рассеянно отозвался лорд Брайен. – Нет, мне так не кажется, – после некоторой заминки всё же ответил он.

– А мне кажется, – запальчиво бросил младший и дёрнулся вперёд, но всё же остался сидеть на месте. – Ты только подумай – никто из этих слабоумных даже не понимает, что догейры, когда закончат с нашими землями, примутся за них!

– И что ты предлагаешь? – раздражённо отозвался супруг. – Сидеть сложа руки и упиваться местью, которую за меня когда-то совершат догейры? Ты правильно заметил, КОГДА, – он особо выделил это слово, – они закончат с нашими землями. А наши земли мы должны защищать, и ради защиты я готов околачивать пороги и унижаться, хоть каждый день!

Мужчины уставились друг на друга разъярёнными взглядами, и я почувствовала, как обстановка в комнате накаляется. Нет, мне не стало жарко, в привычном понимании, но я с большим трудом удерживала себя на месте. Мне всё сильнее хотелось оказаться подальше от них.

– Я заключил договор с Вайнерами, – тут он бросил на меня довольно красноречивый взгляд. – Но этого недостаточно.

Зачем? Зачем он приказал мне остаться? Чтобы лишний раз услышать, каким неправильным и нежеланным стал для него наш союз? Или ему вдруг захотелось ввести меня в курс дела? Мол, смотри дорогая жёнушка, какой нехороший тебе достался муж – соседи мечтают сжить его со свету своим бездействием, а порождения Пустоши выжечь земли дотла.

Наверное, мне нужно было промолчать, но, раз уж я здесь, то почему бы не воспользоваться случаем?

– Почему они нападают на вас? – в воцарившейся тишине мой голос прозвучал слишком громко. И я сама вздрогнула, стоило закончить фразу.

Вопреки ожиданиям пауза не затянулась, её вовсе не было, потому что Талим, позабыв об уважении, которого от него с таким усердием добивался лорд Брайен, без всякого уважения и почтения простонал:

– Ещё одна! – он откинулся на спинку софы и закатил глаза, изображая то ли припадок, то ли высшую степень недовольства. – Догейры – безмозглые существа, разве им нужна причина?

Последнее он произнёс, резко подавшись вперёд, отчего мне жутко захотелось отшатнуться в сторону. Но я сдержалась, только крепче стиснула кулаки на подоле платья.

– Почему нет? – произнесла спокойно, обратившись, тем не менее, не к припадочному младшему брату, а к тому, кто казался чуточку разумнее. – Даже у безмозглых кровожадных тварей может существовать причина. Насколько я знаю, набеги начались не так давно, а до этого времени род Ленгро соседствовал с Пустошью без риска для своих богатых земель.

Я лгала. Приукрашивала. И пыталась сделать вид, что совершенно спокойна и вовсе не робею под внимательным, немного удивлённым взглядом супруга. На самом же деле, я понятия не имела, как раньше уживались Ленгро с порождениями Пустоши, не знаю, насколько часто догейры до этого совершали набеги на их земли. Но то единственное, в чём я была безоговорочно уверена – такого безобразия, которое творится сейчас, раньше не случалось. Иначе бы они не оказались в замке Вайнер, прося о помощи. Иначе бы я не оказалась здесь.

Лорд Брайен кривовато усмехнулся и покачал головой:

– Ты не первая, кто задаётся этим вопросом, – спустил меня с небес на землю, прямо указав, что я не единственная, и вовсе не уникальная. Что много кто до меня пытался разгадать тайну ожесточённых набегов.

Кажется, я смутилась, впрочем, выражение лица постаралась сохранить спокойное и безмятежное. Возможно, это у меня даже получилось.

– Но никому не удалось узнать ответ, – закончил он, и я едва не обмолвилась: «Почему же вы не спросите у них?»

Пожалуй, если бы я не сдержалась, то выдала бы себя с головой. Они считают догейр безмозглыми, неразумными, и то, что они умеют вполне связно изъясняться, наверняка, станет для них великим открытием. А мне придётся рассказать, откуда я знаю эту великую тайну. Заодно и о крови, что течёт в моих жилах, придётся поведать.

А к такому я, честное слово, пока совершенно не готова. Да и не уверена, что после признаний, не окажусь в соседней клетке с догейрой.

– Причина, – пренебрежительно фыркнул Талим и встал со своего места, разминая затекшую спину. – Нет никакой причины, потому никто до сих пор и не узнал о ней.

Я перевела на него взгляд и на мгновение, почти неуловимое движение времени, увидела в нём страх. Не тот, который существует в каждом живом человеке, а какой-то особенный, необъяснимый. Моргнула, и видение (было ли оно вообще?), исчезло, и в глазах младшего Ленгро осталось лишь привычное недовольство.

– Возможно, – лорд Брайен легко с ним согласился, и разговор принял совершенно неожиданный поворот. Даже куда неожиданнее, чем приказ остаться.

– Дженис, через три дня в замок приедут гости, проследи, чтобы всё было подготовлено должным образом.

Мужчина кивнул, подтверждая свои слова и спешным шагом пересёк комнату, оставив меня в растерянности смотреть на его удаляющуюся спину.

Мне? Проследить? Да он издевается надо мной? Меня же в замке все ненавидят – начиная от слуг и заканчивая дворовыми псами. Так о каком ещё «проследи» может идти речь?!

– Да что сегодня с тобой? – услышала из коридора недовольный голос Талима. – С чего ты вдруг проникся доверием к Вайнер?

Я бы тоже хотела знать ответ на этот вопрос. Очень-очень хотела. Даже больше, чем узнать причину участившихся набегов на земли Ленгро.

– Она моя жена, – в который раз повторил лорд Брайен. – Этого достаточно?

Возможно… Только отчего-то мне кажется, что дело вовсе не в моём статусе. Здесь есть что-то ещё. И мне страшно подумать о том, что могло побудить супруга так резко изменить своё мнение.

Не пропавшее ли письмо стало толчком?

Хотя… Тогда бы он не играл в доверие, а попросту сгноил бы меня пытками. Я же тоже, отчасти, кровожадное порождение Пустоши, пусть и с разбавленной родословной.

Боги… Не успеваю я подобраться к разгадке хотя бы одной тайны, как на меня, скалясь от удовольствия, падает другая. Не менее таинственная.

Я лично нашла Бриту на кухне, жестом приказала следовать за мной. С десяток человек, при моём появлении, застыли, став вдруг похожими на каменные изваяния. Только сменяющиеся эмоции выдавали в них живых людей.

И мне предстоит заставить их работать под моим руководством? Да уж… Чувство юмора у моего супруга, прямо сказать, отменное.

– Да, госпожа, – служанка поклонилась, застыв в дверях библиотеки, куда я её привела. – Что-то случилось? Я могу чем-то помочь?

– Случилось, – мрачно ответила я, опускаясь на стул, обитый мягкой бархатной тканью. К слову, бархат совершенно непрактичен для обивки мебели, но разве это сейчас столь важно? Вовсе нет. Просто, вспомнилось что-то.

Брита терпеливо ждала пояснений.

– Ты знаешь, что через три дня лорд Брайен ожидает приезда гостей?

Судя по тому, что девушка ничуть не удивилась, об этом знаменательном событии она была оповещена.

Кивнула и я продолжила:

– Господин приказал мне подготовить замок к их приезду.

А вот сейчас служанка удивилась, да так, что не удержалась от эмоционального:

– Вам?!

Мне бы оскорбиться, сыграть эдакую несчастную деву, в чьи способности никто не верит, но… На что тут оскорбляться? На правду?

– Угу, – пробурчала недовольно, не найдя более красноречивых слов для подтверждения столь неприятной вести.

– Но… как же… – несвязно пролепетала Брита, на что я лишь развела руками.

«Но», да «как же». Если бы я только знала как!

Помолчали. И молчание это было гнетущим и беспросветным. Как заставить слуг воспринимать меня хозяйкой, а не просто ненавистным отродьем из ненавистного же рода? Нет, что представляет из себя подготовка к приезду гостей я вполне себе понимала, и даже знала с чего начать, но вдвоём с Бритой нам не справиться, при всём желании.

Отказаться? Пойти к Ленгро и сознаться, что я не готова взять на себя такую ответственность? Заманчивая мысль, даже очень, но… Стыдно! До чего же стыдно ощущать себя беспомощной и никчёмной!

Или…

Внезапная мысль показалась до того сумасшедшей, что я так и застыла с открытым ртом. Потом рот я всё же закрыла, и посмотрела на Бриту с решимостью, которая граничила с беспросветной глупостью.

– Сколько гостей ожидается? – спросила твёрдо, не дав себе испугаться и сбежать с намеченного пути.

Девушка посмотрела на меня всё с тем же удивление, но спустя несколько мгновений пристального изучения хозяйского лица, она тоже подобралась, приосанилась и отчиталась:

– Все окрестные лорды – Кроур, Амильо, Мром, Драготти. Они прибудут со свитой, обычно это человека три-четыре на каждого. Отдельные комнаты требуются только лордам, остальные же будут довольствоваться сенником во дворе.

Пока служанка говорила, я старалась всё запомнить, но для надёжности взяла свёрток бумаги со стола и принялась записывать.

– Значит, нужно подготовить шесть, – зачеркнула и тут же поправила сама себя, – восемь комнат. Вдруг гости потребуют для кого-то из свиты отдельную комнату? Нужно быть готовыми.

Брита кивнула, и я успела заметить на её губах счастливую улыбку. Правда, она довольно быстро от неё избавилась и приняла вид серьёзный.

Помимо комнат стоит подумать о трапезе. А здесь куда сложнее. Нужно рассчитать припасы, для такой-то оравы, чтобы столы не пустовали, и чтобы никто не остался обиженным. А для того, чтобы эти расчёты произвести, необходимо наведаться к кухарке, а с ней – в кладовую.

Чего должно быть в достатке, так это мяса. Любого. Будь то птица, или молочный поросёнок – не важно. Как всегда говорила матушка – мужчины только мясо почитают за еду. Всё остальное, лишь небольшое дополнение. Эдакое приятное разнообразие, для запаха.

Подготовить в конюшне стойла – освежить подстилку, надёргать душистого сена и всыпать овса.

Да ещё не мешало бы озаботиться купальнями в личных покоях каждого лорда. Горячая вода должна быть там в то время, когда это понадобится.

– Что ж, – подвела итог собственного монолога. Рассуждала я вслух, обычно так думать легче, и больше надежды на то, что не упущу всякие мелочи. – Осталось найти общий язык со слугами и заставить всех выполнять мои указания.

Улыбнулась, и улыбка вышла кривой и безрадостной. Матушка учила меня управляться с замком, и мне это даже нравилось. Она часто отдавала слуг под мою ответственность, а я следила за выполнением поручений и поправляла, если что-то было сделано не так. Бывало даже такое, что я и сама перестилала кровати, накрывала столы и готовила. Последнее, к слову, мне нравилось больше всего. Но наша кухарка вечно ворчала, что негоже маленькой госпоже на кухне отираться, что не для моих рук эта работа и вообще…

Воспоминания нахлынули внезапно, и я оказалась не готова их принять вот так, с лёгкой грустью и пониманием, что то время было чудесным. Мне стало тоскливо и муторно. Захотелось скомкать исписанный лист бумаги и бросить в чёрное жерло камина.

– Не расстраивайтесь, госпожа, – произнесла Брита. А я и успела забыть, что девушка всё ещё здесь. – У вас всё получится.

Приятно, конечно, что она в меня верит, но… Жаль, что я сама в себе так не уверена.

– Я постараюсь, чтобы получилось, – пообещала не то ей, не то себе.

Поднялась со стула и направилась к выходу.

– Пойдём, три дня – это не так уж много.

Девушка кивнула, соглашаясь со мной, и мы поспешили выйти из библиотеки.

На кухне было многолюдно, и ещё громко, но так же, как и в прошлый раз, стоило мне ступить в помещение, стало тихо. Только скворчащие сковородки да попыхивающие чугунки продолжили предательски шуметь.

Пока мы шли сюда, я пыталась сочинить речь. Такую, чтобы проняло каждого, но отчего-то в голову лезла сущая ерунда, ничего общего с возвышенными чувствами не имеющая.

Поэтому начала я просто:

– Мне нужны слуги, чтобы подготовить комнаты к приезду гостей.

Мой голос звучал ровно, в меру строго, в меру расслабленно. Честно говоря, я сама обрадовалась, что горло не свело судорогой и мне удалось договорить без запинки. Конечно, до матушки мне далеко, но всё же…

Ответом мне стала тишина. Наполненная ароматами и пренебрежением, которое буквально сдавило воздух стальными щупальцами.

Обвела взглядом молчаливых слуг и равнодушно пожала плечами:

– Если вы ради ненависти готовы поставить под удар репутацию рода Ленгро, то я мешать вам не буду. Но очень сомневаюсь, что лорд Брайен обрадуется, когда его обсмеют все соседи.

Тактика – так себе. Только я понятия не имею, как ещё на них повлиять.

Должны же они понимать, что глупое противостояние до добра не доведёт?

– Я пойду, – вперёд вышла не молодая уже женщина, но крепко сложенная и настроенная решительно. Судя по упрямству, что блестело в зелёных, словно молодая листва, глазах.

Нас уже трое. Что же, это совсем не плохо.

Вслед за первой, подтянулись ещё две девушки. Они были молоденькими и невероятно похожими друг на друга. Хорошенькие. И пугливые, так и норовили взгляд опустить, лишь бы на меня не смотреть.

– Хорошо, – я позволила себе улыбнуться. – Пойдёмте.

Гостевое крыло замка ничем не отличалось от хозяйского, разве что комнаты были поменьше, да ковры в коридорах отсутствовали. Да, и ещё картин с вереницей предков на стенах не имелось. Но это я отметила бегло и запоминать не стала – не такие уж и нужные эти знания.

В спальнях царил полумрак, и пахло пылью и сыростью. В замках всегда так – стоит на несколько дней оставить помещение без уборки, как пыль тут же оседает на всём. Будто намекая, что теперь пришло её время властвовать.

Камины не топили, и настывшая прохлада заставила зябко поёжиться. Толстые каменные стены даже в знойные дни не прогревались настолько, чтобы можно было обойтись без живого огня.

– Пыль стереть, шторы сменить, постель и покрывало тоже, – неспешно перечисляла, шагами меряя комнату. – Полы вымоете после, когда всё закончите. Как вас зовут?

Последний вопрос был запоздавшим, нужно было бы начать с него, а не с указаний, но я решила себе простить эту оплошность. Я нервничаю, переживаю, и вообще – я госпожа, мне можно. Наверное.

Матушка бы поспорила с моими умозаключениями, ведь она никогда не позволяла себе обращаться к слугам не по именам. Она знала каждого в лицо, даже подноготную и ту помнила. За это её уважали, любили, но и боялись тоже. Вот такая странная смесь из чувств.

– Я Айли, госпожа, – ожидаемо, первой представилась женщина.

Девушки же, робко переглянувшись между собой, произнесли почти одновременно:

– Лили.

– Даяна.

Кивнула, запоминая.

– Окна откройте и хорошенько проветрите в комнате, и воду чаще меняйте, когда пыль протирать будете. Здесь не должно остаться этого затхлого запаха.

Теперь пришёл их черёд согласно кивать.

Я указала на выбранные комнаты и только собралась вернуться на кухню, чтобы переговорить с кухаркой, которая сверлила меня недовольным взглядом, когда я пришла позвать слуг, как столкнулась ещё с двумя женщинами в коридоре.

Они не выглядели смущёнными или испуганными, скорее уж донельзя оскорблёнными, словно им вовсе не хотелось здесь находиться.

– Какие комнаты убирать, госпожа? – спросила одна из них, гордо выпячивая двойной подбородок.

Я усмехнулась, мысленно, конечно, а на деле повернулась к Айли и попросила:

– Останешься за старшую. И объясни им, – кивнула себе за спину, – что нужно делать.

Женщина поклонилась, и я успела заметить довольную улыбку на её губах.

А вот те, что пришли, напротив, оскорбились ещё сильнее, но возражать не стали, что уже радует.

Фух… Не так уж это и страшно, управляться со слугами, а то, что ноги трясутся, да сердце бьётся в груди испуганной птицей, так это ничего, это пройдёт.

– Госпожа, мне остаться? – напомнила о своём присутствии Брита.

Я посмотрела на неё и отрицательно покачала головой:

– Нет, ты будешь моей личной помощницей.

Девушка буквально засветилась от удовольствия, а я беззвучно хмыкнула. Хорошая она, всё же, несмотря на не очень приятное начало нашего знакомства.

Без Бриты, в самом деле, мне бы далось всё куда сложнее. С ней я чувствовала себя чуточку спокойнее, хотя она для этого ничего особенного не делает. Просто стоит рядом и… Верит в меня? Да, именно так. А этого, как теперь мне известно, вполне достаточно.

На кухню мы вернулись и застали довольно интересную картину – женщины собрались в круг и усиленно обсуждали… Меня.

Не внешность и манеры, а приказ.

– Что она о себе возомнила?

– Ага, ещё Вайнер нами не командовала!

– Вот сама пусть комнаты и убирает.

Они переговаривались тихо, но возмущение то и дело прорывалось шумными вздохами и кривыми гримасами.

– А господин-то с чего её ответственной назначил? Справлялись же как-то без неё все эти годы… – это уже кухарка пробурчала, неистово натирая и без того блестящий чугунок.

– Небось в постели она хороша, – предположила одна из них и мерзко хихикнула, но тут же подняла взгляд, и улыбка на губах истончилась, а потом вовсе растаяла.

Для того, чтобы не покраснеть от последнего предположения, мне пришлось больно ущипнуть себя за ногу, прямо сквозь платье. А потом чинно пройти по кухне и остановиться у сбившейся плотнее стайки сплетниц:

– Кто из вас желает заняться подготовкой к приезду гостей?

Они промолчали, лишь взгляды потупили, при этом из-под ресниц посматривая на меня.

– Если желающие есть, то можно прямо сейчас пойти к лорду Брайену и предложить свою кандидатуру. Я не против.

Чистая правда. Я и не подумаю препятствовать эдакому благородному порыву, снять с моих плеч непосильную ношу. Но, почему-то, никто с места не шелохнулся. И звука не произнёс.

– Что же вы молчите? – собственный голос против воли налился ядом, и мне пришлось глубоко вздохнуть, чтобы продолжить несколько иным тоном. – По вашим словам, вы справлялись все эти годы, так отчего же молчите? Кто был за главную?

Опять тишина. На этот раз она меня не удовлетворила, лишь разозлила.

– Я не упрашивала супруга осчастливить меня столь ответственным заданием, лорд Брайен сам так решил. И если вы хотите с ним поспорить, то я не стану вам мешать.

Спорить с господином никто из них не желал, это было видно по побледневшим лицам, по страху, что отразился в глазах.

Пожалуй, на этом стоит завершить столь неприятную беседу.

Я посмотрела на кухарку и спросила:

– Что со съестными припасами? Покажите мне кладовую.

Женщина хоть и не стала выглядеть дружелюбнее, но, всё же, перестала взглядом молнии метать. Она поставила на стол чугунок, и прошла в сторону неприметной двери.

Глава 14

Кладовая, мягко говоря, воспроизвела на меня неизгладимое впечатление. Продуктов в ней было куда больше, чем в родительском замке, но хранились они в таком пренебрежении, что я не удержалась и скривилась от запаха.

Что-то протухло. И не единожды. И вовремя испорченные продукты тут никто не убирал, судя по затхлому аромату, что пропитал и стены, и толстые деревянные полки, и даже балки у самого потолка. Почему-то я в этом была уверена.

– Кто отвечает за кладовую? – спросила кухарку, и так зная ответ.

Женщина гордо вздёрнула подбородок и ответила:

– Конечно, я!

Демонова бездна, она этим ещё и гордится…

– А вам не кажется, – начала тихо, едва сдерживая раздражение, – что здесь слишком дурно пахнет?

Наша кухарка каждое утро проверяла продукты, и, если вдруг что-то начинало смердеть, сразу же выкидывала, ещё и щепки жгла, чтобы от запаха и следа не осталось. Но здесь… Видимо, следить за служанкой было некому, вот она и распустилась.

– Не кажется, – пренебрежительно отмахнулась женщина, даже плечами пожала, подтверждая свою убеждённость.

Я отвернулась от неё, вдохнула глубоко, пытаясь успокоиться, но куда там! От окутавшего запаха злость только сильнее разгорелась.

– Значит так, – я больше не пыталась быть вежливой и осторожной. – Кухарка ты, может быть, и не плохая, но по части хранения припасов… С этими обязанностями ты явно не справляешься.

Повернулась к женщине и даже не удивилась, что она от возмущения тут же ринулась в бой.

– Да что вы понимаете в хранении продуктов?! – процедила, покрываясь красными пятнами. – Я пять лет тружусь кухаркой, и ещё никто не жаловался.

И не удивительно. После смерти матушки лорда Брайена, я так думаю, следить за кухней стало особо некому, не будет же Ленгро самолично проверять наличие и качество снеди? Чем кухарка и пользовалась, по сей день.

– В хранении продуктов я понимаю многое, как и то, что из-за твоей халатности можно весь замок перетравить.

Неужели она не понимает, что испорченные припасы ничем не уступают яду? Хотя… судя по искреннему негодованию – не понимает.

– Припасы в кладовой перебрать, каждую бутыль и каждый чугунок перепроверить, и чтобы к утру здесь и духа тухлятины не осталось.

Мне хотелось сказать что-то более крепкое, и отнюдь не тихим голосом, но воспитание не позволило. Да и испугалась я собственной злости, отчего-то. Неестественное для меня состояние злиться вот так, – остро и всеобъемлюще.

Кухарка попыталась было возразить, но я только посмотрела на неё, тяжело, и она тут же сникла. Впрочем, никаких словесных подтверждений, что поняла мой приказ, не дала.

Но что-то мне подсказывает, что к вечеру всё будет исполнено. Иначе… Я даже не знаю, что я ей устрою, если кладовая останется в таком же виде.

– Брита! Это же продукты! – пытаясь справиться с искренним негодованием, выдохнула возмущённо, когда мы вышли из замка на двор.

Надо бы отправить охотников за дичью. Куропатки к столу будут очень кстати.

– За ней некому следить, госпожа, – мягко отозвалась девушка, видимо опасаясь, что и ей от меня достанется.

Посмотрела на неё искоса, но ничего не ответила. Лишь удручённо покачала головой.

Нет, я догадалась, что кухарка без присмотра распустилась, но всё равно в толк взять не получается, откуда такая халатность. К тому же, если учесть постоянные набеги догейр, их способность оставлять после себя лишь выжженные поля… не понимаю я такого отношения.

С мужчинами оказалось общаться куда проще. То ли дело в том, что они не были подвержены женскому склочничеству, то ли вняли предупреждению лорда, и я, в статусе хозяйки, их ничуть не огорчаю.

Трое молодых парней пообещали привезти столько дичи, сколько смогут найти. А я выдохнула с облегчением и вновь отправилась в замок.

День незаметно клонился к вечеру. Серые длинные тени расползались по каменным дорожкам, укутывали коридоры и высокие стены праздничной залы.

К слову, стены эти были украшены гобеленами, где сражения выглядели одно эпичнее другого. Кровавые ошмётки сверженных врагов под ногами длинноногих скакунов, начищенные до блеска латы лордов, и на сияющей поверхности ни капельки крови. А в глазах ни крохи усталости.

Наверное, эти картины должны вызывать гордость за род, но почему-то гордости и восхищения у меня не было. И дело вовсе не в том, что я не принадлежу роду Ленгро, такие же гобелены в замке Вайнер меня тоже не впечатляли.

– Здесь, в отличие от комнат, нужно будет много слуг, – обвела взглядом залу.

Нужно пыль вытереть, столы расставить, полы начистить.

Работы много, а времени – всего ничего.

– Давайте подождём до завтра? – хитро блеснув глазами, попросила Брита.

– А что завтра изменится? – удивилась вполне искренне.

– Энну многие не любят, а то, что ей досталось от вас за кладовую… – она не договорила, но я и так поняла, что девушка имеет в виду.

– Что ж… Значит подождём до завтра, – согласилась задумчиво. Не очень-то мне верится, что слуги проникнутся ко мне внезапным уважением, но сейчас, действительно, я ничего сделать не могу. Только ждать.

– Надо же, а ты и впрямь всерьёз взялась за подготовку, – не то с удивлением, не с ядовитым пренебрежением произнёс Талим.

Мы с Бритой одновременно оглянулись и увидели младшего Ленгро в дверях залы. Молодой мужчина стоял, прислонившись к массивной створке и изучающе осматривал меня с головы до ног.

– Выйди, – бросил он служанке, даже не взглянув на неё.

Девушка дёрнулась, словно от удара, но осталась стоять на месте, а потом вовсе возразила:

– Господин велел мне всегда сопровождать госпожу.

– Я сказал, выйди, – посмотрел на Бриту, и его лицо скривилось от гримасы злости.

Служанка хотела возразить, даже миниатюрные кулаки сжала, пытаясь выглядеть то ли упрямой, то ли устрашающей, но я тихо попросила её:

– Подожди меня в коридоре.

Я никогда, со времени моего пребывание в замке Ленгро, не оставалась наедине с Талимом. И, откровенно говоря, не собиралась этого делать и впредь, только кто же меня спрашивал?

Девушка нехотя кивнула и направилась к двери, но пока шла, то и дело оглядывалась на меня, будто ждала, что я передумаю. Не передумаю, гордость, чтоб её бездна пожрала, не позволит.

– Вы что-то от меня хотели? – спросила первой, нарушая воцарившуюся тишину.

Молодой мужчина оттолкнулся от створки и направился ко мне. При этом на губах его светилась гаденькая ухмылка.

Как братья могут быть настолько разными? Нет, я и не подумаю назвать лорда Брайена добрым или приятным человеком, но он, всё же, не вызывал во мне таких неприятных чувств. И гадким он тоже не казался, в отличие от Талима.

– Хотел? – как бы непонимающе переспросил он и сделал вид, что задумался. – А, впрочем, почему бы и нет? – спросил, будто сам себя и вновь обратился ко мне: – Что-то да, хочу.

Путаные объяснения, больше похожие на бред больного человека, напугали, но я всеми силами старалась не показать этого страха. С такими людьми, как Талим, стоит держать себя в руках. Об этом шепчет сердце, и кричат чувства.

– Что именно? – не позволила себя запутать.

К тому же сделала вид, что времени на пустые разговоры у меня не так уж и много. Собственно, это было чистой правдой. Вторую половину дня я потратила на борьбу со слугами, обед благополучно пропустила, а вот ужин… С ним разминуться мне бы не хотелось.

– Хочешь казаться смелой? – с непонятным мне удовольствием протянул он, и покивал: – Похвально, похвально, только не думаешь же ты, что я тебе поверил?

Не думаю, но и отвечать на неуместные вопросы не стану.

– Если это всё, что вы собирались узнать, то я, пожалуй, пойду, – сделала шаг вперёд, пытаясь обойти молодого мужчину и избавиться от его душного общества, но Талим и не подумал меня отпустить. Он схватил меня за руку и больно сжал запястье. Медальон лёгким теплом коснулся кожи, но я, испугавшись «помощи» мысленно попросила его не вмешиваться.

– Не так быстро, Вайнер, – притом принадлежность к роду из его уст прозвучала наравне с ругательством. – Мой старший братец умный, конечно, но по части баб уж больно мягковат. А я вот нет. Поэтому ты сейчас расскажешь мне, что задумал твой папенька, и, если попытаешься соврать, я не стану с тобой церемониться.

То, что не станет, это и без слов понятно. Даже угроза супруга исполосовать ему спину, так же как Зэйну, не помешает.

Беда только в том, что сказать мне нечего. И признаваться тоже не в чем.

– Отпусти, – без страха и сомнения посмотрела сначала на тонкие пальцы, что удерживали меня, потом ему в глаза.

Талим не отводя взгляда, сильнее сдавил запястье, ожидая моей реакции. Было больно, но эта боль воспринималась как-то отдалённо, будто вовсе мне не принадлежала.

– Когда блаженная нелюбимая дочка лорда Маригора успела отрастить зубки?

Руку он отпустил, но всё также остался стоять у меня на пути. И губы вновь растянул в улыбке.

Я не смогла скрыть своего удивления. Отец сделал всё, чтобы скрыть от лорда Брайена своё безразличие ко мне, и старший Ленгро поверил устроенному представлению. А вот Талим…

– Удивлена? – правильно понял ход моих мыслей. – Не стоит, я вообще много знаю, куда больше, чем мне положено.

Последнее замечание он выплюнул с какой-то издёвкой. И я против воли вздрогнула, сразу вспомнив о письме. Не мог же он его взять? Или… Мог?

– Что вам нужно? – отступила на шаг и до боли стиснула кулаки. Это должно отрезвить. Должно… Но не отрезвило! И страх, загнанный вглубь души, воспрял.

– Мне? – наигранно удивился. – Я же уже сказал, что мне нужно.

И взгляд чистый-чистый, без привычного отвращения и недовольства. Словно он загнал жертву в ловушку и вот-вот расправиться с ней.

Но мне вовсе не хочется быть жертвой, и тем более я не желаю, чтобы со мной расправлялись вот так, играючи, будто с ребёнком.

– Ты же сам сказал, что знаешь много, так для чего мне вопросы задаёшь?

Я не желала злить его и разжигать ненависть сильнее, чем она есть, но и молчать… Надоело! Почему, собственно, я должна сдерживать себя, в то время как они даже не думают пользоваться хорошим воспитанием и благородными манерами?

– Ха, – развеселился Талим. – Как быстро ты, Вайнер, забыла о правильном обращении…

Поцокал языком, пытаясь меня пристыдить. Но я стыдиться не собиралась, а потому позволила себе скупую улыбку и колкое:

– А ты про него вовсе не помнил.

Посмотрела ему за спину и увидела в полумраке коридора бледное лицо Бриты. Девушка боялась, и этот страх не был лишён основания.

– Если это все вопросы, – поклонилась, намекая, что разговор окончен, но он перебил меня.

Несильно схватил за подбородок и заставил посмотреть в его глаза:

– Не обольщайся, Вайнер, мы с тобой ещё поговорим.

И прежде, чем я успела хоть что-то сказать, развернулся и, чеканя шаг, вышел из залы.

Смелость испарилась, и я, оглядевшись, подошла к первой же скамье и опустилась на край. Ноги отказали, сделались вдруг мягкими, будто пуховая перина. И сердце заухало так, словно я пробежала вокруг замка несколько раз к ряду.

– Госпожа? – взволнованный голос Бриты доносился словно издалека, и мне пришлось приложить усилия, чтобы гобелены с вышивкой перестали расплываться и казаться чем-то вроде невнятного красочного пятна.

– Всё хорошо, – выдавила с трудом и глубоко вздохнула.

Но только я солгала – хорошо мне не было. Особенно от осознания, что письмо, скорее всего, в руках Талима. И как он будет распоряжаться моей тайной… Нет, лучше бы мне этого не знать.

В комнату мы со служанкой шли долго. В основном из-за того, что я то и дело останавливалась, пытаясь перевести дух.

А когда открыла дверь, то столкнулась с пристальным взглядом супруга. Нет, этот день никогда не закончится, и сюрпризы, что он преподносит – тоже.

Я застыла на пороге и не сразу нашлась, что сказать. Но когда сообразила, что он ждёт от меня что-то, невнятно произнесла:

– Доброго… вечера…

Лорд Брайен усмехнулся и покачал головой. Видимо, не этих слов он ждал от меня. А что тогда?

– Ты пропустила обед и ужин, – всё так же изучающе скользя по мне взглядом, озвучил очевидный вопрос.

– Брита сейчас принесёт, – нашла в себе силы на связный ответ и на то, чтобы, наконец, войти в комнату.

Я не знала, как себя вести, что говорить, даже как ходить! Мы наедине провели с ним не так уж много времени.

– Что с подготовкой? – стоило мне опуститься в кресло, мужчина вновь заговорил.

– Всё… хорошо, – с некоторой заминкой произнесла я. И от него не ускользнуло это.

– Слуги выполняют приказы?

– Да.

– И не перечат? – уже с некоторым удивлением, впрочем, не лишённым насмешки.

Я помолчала, искоса посмотрела на него и призналась:

– Не все.

Лорд Брайен усмехнулся уже открыто и поднялся с кровати, на которой вольготно лежал до этого.

Я смущённо отвела взгляд, потому что на нём, помимо широких штанов ничего не было. И как я раньше этого не заметила?

– Привыкнут, – он остановился рядом со мной, при этом, не делая попыток прикоснуться. – Или мне поговорить с ними?

Последнее он спросил тихо, и голос при этом стал чуточку ниже, и охрип к тому же.

Я дёрнулась в сторону и посмотрела на него со страхом:

– Не нужно, я сама справлюсь!

Конечно, я не была уверена, что обещание Бриты наутро сбудется, но вмешивать лорда в женские дрязги… Это глупо.

– Сама, значит, – задумчиво произнёс и протянул руку.

Не понимая, что он от меня хочет, посмотрела в глаза. И Ленгро попросил:

– Встань…

Это была именно просьба, тихая, острожная. Она ничем не напоминала грубый приказ. И я чувствовала, что он не причинит мне зла. Во всяком случае, мне так хотелось верить своим чувствам.

Я поднялась и встала рядом с ним.

Высокий… Какой же он высокий! А прежде я на это не обращала никакого внимания.

– Посмотри на меня, – вновь просьба, которую хочется исполнить.

В глазах супруга отблески горящего камина. Завораживающее зрелище… Я бы так и смотрела на вспыхивающие искры, если бы он не попросил:

– Прикоснись ко мне…

Он не сказал ничего предосудительного, но я отшатнулась и опустила взгляд, почувствовав, как кожу обдаёт жаром смущения.

– Ты всё ещё меня боишься, – не вопрос, а утверждение.

Я не сочла нужным подтверждать или опровергать его слова. Осталась стоять, всё так же смотря на пол под ногами.

Я его не боюсь, не в привычном понимании этого слова, просто… Я теряюсь от реакции собственного тела, от того, что мне и без его слов хотелось положить ладони на его грудь и убедиться, что кожа у него и впрямь такая горячая, какой она мне кажется на расстоянии.

Но посмею ли я признаться ему в этом?

– Я… – начала и вновь замолчала.

Как подобрать нужные слова? И ждёт ли он их от меня.

– Это не удивительно, – Брайен отвернулся и прошёл к окну. – И я не осуждаю тебя за это. Только я хочу, чтобы ты знала – в здравом уме я не обижаю женщин. Даже если в них течёт кровь врага.

В здравом уме… Это обнадёживает. Жаль, что он не может пообещать такое за всех обитателей замка, в частности за своего брата.

– Это, – попыталась вновь, и у меня даже получилось закончить фразу, но прозвучала она скорее смешно, чем серьёзно: – Это хорошо.

В дверь постучали. На пороге, пряча испуганный взгляд, стояла Брита. Наш с супругом странный разговор пришлось прервать.

Девушка тенью проскользнула в комнату, дрожащими руками поставила на стол поднос и так же спешно, как зашла, выпорхнула вон.

Мы вновь остались наедине, но то ли страх Бриты был таким заразным, то ли постороннее вмешательство тому виной, только я застыла напряжённой статуей, боясь сделать лишнее движение.

– Почему не ешь? – тихий голос лорда заставил вздрогнуть. И обернуться.

Наверное, если я скажу, что не голодна, то мой ответ будет нелепым. К тому же, бессовестной ложью. Поэтому я лишь тяжело вздохнула и прошла в купальню, чтобы сполоснуть руки и лицо. Да и искупаться в манящей прозрачной воде не мешало бы, но последнее желание я проигнорировала.

Мне, действительно, стоило бы поесть, иначе лишусь чувств от голода.

Когда я вернулась, лорд Брайен сидел на краю кровати и читал толстую книгу в потрёпанном кожаном переплёте. Он был так увлечён, что даже никак не отреагировал на моё появление.

А я посчитала это благословением небес. Не думаю, что под пристальным волнующим меня взглядом, мне бы удалось как следует поесть.

Но стоило мне только взять в руки чашку с горячим ароматным чаем, как мой супруг решил возобновить беседу.

– Ты говорила о том, что даже неразумные существа не будут нападать без причины, – он остановился и дождался, пока я посмотрю на него и кивну, в знак согласия.

– Какая же, по твоему мнению, причина у догейр?

Хорошо, что я и глотка не успела сделать, иначе, уверена, тут же поперхнулась бы.

– Не знаю, – пискнула, будто мышь, потому что голос сорвался против моей воли.

Лорд Брайен посмотрел на меня с неким снисхождением и взмахнув рукой, попросил:

– Знаешь, я бы хотел, чтобы ты говорила то, что думаешь.

Ха! Я бы тоже этого хотела, но разве такое возможно? Когда-то в будущем – может быть, но не сейчас.

Я промолчала. Супруг посмотрел недовольно, отложил книгу, но заговорил вполне дружелюбно:

– Дженис, разве я прошу о невозможном?

Можно сказать и так.

– Нет, – помотала головой, – дело не в этом.

– А в чём? – мужчина прищурился и легко улыбнулся.

Всё же улыбка ему очень идёт.

– Я, действительно, не знаю, почему догейры нападают на вас.

Он закатил глаза к потолку, и я поспешила добавить:

– Но если ты расскажешь мне, с чего всё началось…

Я не договорила. А он и так понял, что я хотела сказать.

– Неужели ты не знаешь? – удивился искренне, отчего я смутилась.

Не знаю. Я очень многого не знаю о происходящем в соседних землях, и теперь пришло время исправить это недоразумение.

– Странно, – тихо пробормотал супруг и громче добавил: – Что ж, мне не сложно рассказать тебе о том, как всё началось.

Лорд Брайн помолчал, при этом он смотрел на меня, но я была уверена, что видит совсем иное, что-то ему одному известное.

– Всё началось после смерти матери, – Ленгро заговорил тихо, и при первых же словах скривился, словно потеря близкого человека до сих пор причиняла ему осязаемую боль. И я его боль понимала, даже больше того – разделяла. – Ночью приехал посыльный из дальних земель и сообщил, что на границе с Пустошью неспокойно. Собственно, там никогда не было мира и тишины, то и дело то скот пропадал, то люди, но в этот раз всё было иначе. Догейры выжгли деревню. Дотла. Не пощадив ни женщин, ни стариков, ни детей. На моей памяти такого никогда не случалось, но как оказалось, это было лишь началом.

Супруг перевёл дыхание и опустил голову, рассматривая собственные руки. Сейчас он был просто человеком, тем, кого мучают не самые приятные воспоминания. Странное желание оказаться с ним рядом и осторожно коснуться шершавой ладони испугало, а потому я лишь помотала головой, прогоняя ненужные фантазии.

Спустя несколько мгновений гнетущий тишины он продолжил:

– Пока мы собирали отряд, пока добирались к границе, ещё одна деревня превратилась в пепелище. Я не смог спасти своих людей, тех, кто вверил свои жизни под защиту рода Ленгро. Мы пошли по следу и наткнулись на догейр. Ты говоришь о причинах, но там, смотря на этих тварей, я не увидел ничего, что могло бы заставить их убивать всех на своём пути. Они просто убивают и наслаждаются этим.

Я закусила губу и нахмурилась. А что, если лорд Брайен видел лишь последствия, а то, что предшествовало им, осталось ему неизвестно? Что-то же должно было вынудить догейр пересечь границу и начать убивать всех без разбора?

– Матушка говорила, что с ними приходили и воины. Это правда?

Не знаю, почему меня заинтересовала эта незначительная деталь, но вся эта история вызывала лишь уйму вопросов, ответы на которые я не представляла, где искать.

Хотя нет, лгу, где искать, я знаю, только скажут ли мне, что произошло на самом деле?

– Приходили, – кривовато усмехнулся лорд Брайен, как бы намекая, что не так уж я не осведомлена. Только если бы он знал, насколько ничтожна моя осведомлённость, улыбаться бы перестал. – Но ушли, напав лишь на одну крепость.

Странно… И воины, и догейры пришли одновременно, но если первые ушли так быстро, то почему другие остались?

– А если встретиться с воинами? Может быть, они смогут разъяснить причину нападений?

Если уж я не могу признаться в том, что понимаю догейр, то хоть этот совет будет здравым? Или и в этом меня кто-то опередил?

Судя по насмешке – да, опередили. И не раз.

– Мы не можем даже близко подобраться к границе. Догейры чувствуют наше приближение за много миль. Так что с воинами мы тоже не можем поговорить.

Помолчали. Каждый из нас думал о своём. И эти думы отнюдь не были радостными.

Тот, кто сидит в клетке на заднем дворе, ненавидит нас, людей. Просто так? Ради жажды крови? Не верю!

А…

– Эти нападения начались после смерти твоей матери? – спросила, пытаясь найти в этой детали что-то значимое. Но значимое не находилось, и вообще, все события казались разрозненной картинкой, которая никак не желала складываться в единое видение.

– О, нет, – мне показалось, что на этот раз Ленгро усмехнулся с глухой злостью. – Леди Гризельда не имеет никакого отношения к тому, что происходит сейчас.

В потемневших глазах супруга блеснул огонь и тут же погас. А я насторожилась. В начале разговора мне показалось, что он испытывает боль от потери близкого человека, а сейчас засомневалась, действительно ли правильно истолковала его эмоции? Или ошиблась? Но что тогда он чувствует по отношению к своей умершей матери?

– Пора спать, – только я набрала полную грудь воздуха, чтобы спросить, как именно умерла леди Гризельда, как супруг опередил меня.

Я так и не сказала ничего, лишь кивнула в знак согласия.

Ужин за время разговора изрядно поостыл, но всё равно не потерял своего вкуса. Я ела в тишине. Ленгро вернулся к чтению и вновь сделал вид, что находится в комнате один, а я не стала приставать к нему с вопросами. Но мысленную пометку себе сделала – нужно завтра расспросить обо всём Бриту. Возможно, она расскажет мне то, о чём лорд Брайен никогда не обмолвится.

Глава 15

Когда я вернулась из купальни, переодевшись в длинную сорочку с высоким воротником под самое горло, лорд Брайен уже отложил книгу. Он лежал, закинув руки за голову, и рассматривал широкие складки балдахина.

Я замерла и плотнее закуталась в халат. Была бы моя воля, я бы вовсе осталась в нём, но это будет выглядеть довольно странно. К тому, по мнению супруга, мы уже провели ночь вместе, и мне, в общем-то, нечего стыдиться. Только как ему объяснить, что никакой ночи не было? Что амулет заменил настоящее вымыслом?

Я не знала.

– Иди сюда, – не поворачивая головы, произнёс Брайен.

Да, мне бы стоило хотя бы мысленно называть его без величественного обращения «лорд», но это было демонски сложно. Иногда получалось, вот как сейчас, а чаще всего – нет.

Отказываться я не стала, да и стоять на холодном полуголыми ногами было не очень-то приятно.

Я подошла к кровати, сняла халат и юркнула под одеяло.

– Знаешь, я ведь могу и обидеться, – совершенно невпопад произнёс мужчина, и я искренне удивилась.

– На что?

– Неужели тебе так не понравилось в прошлый раз, что ты вот уже несколько дней сторонишься меня?

Я открыла рот, да так и закрыла его, едва не прикусив себе язык.

Не понравилось? Обидеться? Демоново пекло… Что мне ему на это ответить.

– Я… – проблеяла тихо, заметив, что он внимательно на меня смотрит. Мысли лихорадочно скакали в голове, одна бредовее другой, но ничего умного там так и не родилось. Потом я вспомнила подслушанный на кухне разговор ещё в нашем замке и выдавила с запинкой:

– Мне… ещё больно.

И тут же покраснела, чувствуя, как жар пробирается по лицу, опускается к шее и даже к ушам тянется.

– Хм…

Лорд Брайен нахмурился, и между бровей пролегла глубокая складка.

– Может быть, позвать знахарку из деревни?

Наверное, стоило порадоваться его заботе, но я вновь испугалась.

– Не надо, – ответ вышел слишком поспешным, и голос дрогнул. Поэтому я выдохнула и повторила куда спокойнее: – Не нужно, просто… Дай мне ещё несколько дней.

Мужчина смотрел на меня долго и очень внимательно, а потом коротко кивнул в знак согласия.

– Ложись, – великодушно похлопал по плечу.

Подползла ближе, улеглась, а когда последняя свеча догорела, погрузив комнату в темноту, осторожно протянула ладонь и прикоснулась к его груди. Ленгро никак не отреагировал, мне лишь показалось, что на его губах появилась довольная улыбка. Хотя… Что только в темноте не привидится.

Я проснулась, едва забрезжил рассвет, но супруга в кровати уже не оказалось. Правда смятые простыни ещё хранили тепло его тела, чем я не преминула воспользоваться – перекатилась на другую сторону перины и с удовольствием растянулась на месте Брайена. Прикрыла глаза, и, кажется, даже успела задремать, прежде чем услышала насмешливое:

– Надо же… На мою территорию вторглись захватчики!

Я распахнула глаза и с недоумением уставилась на улыбающегося супруга.

– Кто вторгся? – после вчерашнего позднего разговора в голове тут же вспыхнул образ нападения догейр. Их невесомые покачивающиеся тела и горящие огнём глаза.

Кажется, мужчина никак не ожидал, что я спрошу именно это, а потому на несколько мгновений замер, а потом громко расхохотался.

И только тогда я поняла, что он имел в виду. И что захватчики вовсе не догейры, а я.

По щекам разлился румянец, а на губах засияла улыбка. Мне было приятно проснуться вот так, под добродушный смех. И даже тот факт, что на супруге были лишь широкие штаны, а на голой груди всё ещё блестели капли воды, не уничтожили хорошее настроение.

– Здесь теплее, – призналась ворчливо, хотя и я, и Брайен понимали, что ворчание это напускное.

Он прекратил смеяться и опустился на кровать рядом со мной:

– Мне нужно идти, – мужчина ласково коснулся кончиками пальцев моей щеки. Приятно. И вслед за его прикосновениями волны тепла окутали тело. – Будь осторожна, хорошо?

– Хорошо, – согласилась покорно и застыла, сама не зная, чего жду.

Уголки губ мужчины дрогнули, и он, не отрывая взгляда от моих глаз, склонился ниже, ещё ниже, пока горячее дыхание не коснулось щеки.

– Если слуги не будут слушаться, обещаешь сказать мне об этом?

– Ум, угу… – промычала, чувствуя в груди странное томление. Оно было чуждым, пугающим, но таким манящим и сладким… Странным. Прежде со мной такого не случалось.

– Хорошо, – с коротким смешком похвалил меня Брайен и склонил голову так, что его губы оказались на моих.

Обжигающее прикосновение, дурманящее дыхание, и желание, которое я была не в силах понять. И принять.

Если бы кто-то сказал мне, что поцелуи могут быть такими приятными, я бы, наверное, не поверила. Пока не испытала бы эти эмоции на себе.

– Мне пора, – спустя несколько минут, которые и минутами то не казались, а вечностью, произнёс Ленгро. И я не смогла сдержать разочарованного вздоха, слишком красноречивого, чтобы он не понял его значения.

Мужчина улыбнулся, на это раз без насмешки, а мягко, уютно, так что сердце запнулось и зачастило с удвоенной силой.

– Надеюсь, вечером тебе уже будет лучше, – лорд Брайен окинул моё закутанное в одеяло тело с таким красноречивым взглядом, что я не смогла побороть вспыхнувшее смущение.

Вечером… Наверное, и впрямь нужно придумать хоть что-то, что могло бы объяснить, почему до сих пор наш брак не узаконен. И узаконить его.

Он вышел за дверь, а я ещё несколько минут лежала в тишине, и только потом задала животрепещущий вопрос:

– Может быть, ты подскажешь мне хоть что-нибудь?

Медальон отозвался мягким теплом, но промолчал, что, собственно, совсем не удивило.

Когда Брита пришла за мной, я уже успела одеться и набросать небольшой список блюд, которые стоит приготовить к встрече гостей. В общем, одно я знала точно, сегодняшний день будет жарким, и неважно, какая погода за окном. В замке температура поднимется до самой высокой отметки.

– Что ж, пойдём проверять кладовую! – хлопнула в ладоши, пытаясь поднять себе боевой дух.

В том, что кухарка не очень-то старалась исполнить моё поручение, я была уверена. Стоит только вспомнить её пылающие злостью глаза, как становится ясно – меня, как хозяйку, она воспринимать не намерена.

Может это и к лучшему, и вообще… Почему бы не заменить её кем-то более аккуратным и сговорчивым?

Энна встретила нас с не менее боевым настроем. Она была похожа на чучело – такая же растрёпанная и грязная. Пот катился по её исказившемуся недовольством лицу, и она то и дело смахивала его намокшими рукавами.

– Что? Проверять пришли? – прищурилась она, даже не пытаясь подбирать слова по отношению к своей госпоже.

А я и ухом не повела, ответила спокойно, с долей удивления:

– Конечно, я же обещала.

Женщина скривилась, как от зубной боли, но промолчала, лишь с силой толкнула дверь в кладовую, отчего та жалобно скрипнула и с грохотом ударилась об стену. Посыпалась пыль с потолка, а когда она осела, нам представилась удивительная картина…

В каморке, где вчера и пахло отвратительно, и накидано всё было, где попало, была чистота. Идеальная. На деревянных настилах аккуратными рядами стояли чугунки и горшки, сушёные травы заняли одну из ниш, другую отдали на откуп сушёным колбасам. В ящиках, прикрытых чистыми тряпками, ютились овощи, а в кадке кисло пузырчатое тесто.

Я была удивлена, да что там – я не сразу сообразила, что мне это вовсе не привиделось, и что эта чистота существует на самом деле.

– Ну, теперь вы довольны, – ворчливо напомнила о себе Энна, и я обернулась к ней, чтобы искренне сказать:

– Ещё как!

Женщина лишь кривовато улыбнулась, но в глубине её глаз я успела заметить, что она собой довольна.

Что ж, и я ей довольна тоже. Даже передумала выбирать новую кухарку. Энна не так и безнадёжна, как я успела о ней подумать.

– Оставьте кого-нибудь вместо себя и идите отдыхать, – посоветовала, видя, как она устала.

Энна фыркнула недовольно, но, всё же, согласно кивнула.

– Удивительно, – пробормотала Брита, когда мы вышли из кухни и прошли к лестнице, что вела к гостевым комнатам. – Я думала, она после вашего приказа в кладовую даже не зайдёт, а Энна…

Честно говоря, удивление девушки я разделяла всецело, почему и кивнула.

В комнатах тоже царил порядок, тот самый, который матушка любила величать идеальным.

– А я-то думала, мне придётся ругаться и заставлять их всё переделывать, – пробормотала себе под нос, обходя гостевые спальни одну за другой.

Вернулась в комнату, где меня ждала Брита и попросила:

– Нужно собрать слуг, сможешь?

Девушка кивнула, а я, улучив момент, решила сбежать во двор, чтобы увидеться с Зэйном. Но вместо него у конюшен был седовласый старик. Увидев меня, он почтительно поклонился и на вопрос ответил удивлённым:

– Так уехал он, ещё вчерась, и не воротился.

Уехал значит… Интересно, его поездка как-то связана с моей просьбой, или нет?

Я вернулась в замок, раздала очередную порцию указаний по поводу уборки в праздничной зале. Обсуждать блюда стоит с Энной, а пока она отдыхает, я проверю запасы, вдруг что-то нужно пополнить, и придётся отправить рабочих в деревню.

Дел было много, хоть и сложно было считать великими, но все они отнимали время и силы. К обеденному часу я уже мечтала о мягкой перине, а к вечеру уснула раньше, чем подумала о сне. После купальни просто рухнула на кровать, сквозь сон почувствовав, как меня передвинули на подушку и укрыли тёплым одеялом. А сверху, для надёжности, приобняли тяжёлой рукой. Впрочем, эта тяжесть была приятной и… Привычной. Наверное, даже необходимой.

Дни перед собранием лордов прошли в трудах. Утро последнего началось так же рано, только если я считала предыдущие тяжёлыми, то бессовестно ошиблась. Этот день был куда тяжелее. Мы носились по замку, я от слуг не отставала, потому что очень боялась, что что-то поставят не так, нальют в кувшины не то вино, разложат на столы не те приборы. Забудут испечь куропаток, или порезать копчёный окорок.

Энна сначала злилась на меня, потом махнула рукой и даже выдала простенький фартук, чтобы я ненароком не заляпала платье. А я была этому только рада. Брита смотрела на меня, как на явление незнакомое – где это видано, чтобы госпожа сама крутилась на кухне, да ещё и участвовала в приготовлении блюд? Я на её удивление не обращала внимание. Не говорить же им, что мне просто необходимо чувствовать себя нужной? Не красивой мебелью в роскошном интерьере, а человеком, который умеет не только ресницами взмахивать, но ещё и думать тем, что знахарки головой величают.

Впервые за долгое время я почувствовала себя настоящей, не красивой куклой, у которой когда-нибудь что-нибудь получится так, как надо, а той, кто уже повзрослела и обрела самостоятельность. Пусть лишь временную, но всё же.

Талима я в эти дни не видела, так же как и лорда Брайена. С супругом мы встречались… во сне. Он неизменно приходил, перекладывал моё безвольное тело на подушку, и ложился рядом, крепко обнимая.

Зэйна тоже не было. Впрочем, о нём мне было некогда думать. Дела насущные полностью поглотили и отпускать не желали.

Всё утро, вплоть до полудня, у меня не нашлось ни одной свободной минуты, а когда прибыли первые гости, я едва успела сменить платье на более строгое, соответствующее хозяйке замка Ленгро.

Первым прибыл лорд Амильо. Он был почтенным стариком, с сединой в редких волосах, с пышными усами и взглядом, в котором помимо любопытства таилась настороженность.

Лорд Амильо смотрел по сторонам, и его брови удивлённо ползли вверх. Словно он никак не ожидал увидеть замок и его обитателей в полном здравии. И улыбка у него была дёрганной какой-то, неестественной.

Мой муж ехал рядом с лордом Амильо, и тоже не выглядел ни счастливым, ни дружелюбным. Между его бровей пролегла глубокая складка, и сжатая на рукояти меча рука навевала на мысли, что он ждёт нападения.

За хлопотами и приготовлениями я даже не заметила, что во дворе замка, да и внутри него, прибавилось вооружённых воинов. За мной только стояло три человека, и по их напряжённым лицам можно было судить – прибывшие нам совсем не друзья.

По крайней мере, лорда Амильо к ним причислять не стоит.

Брайен спешился и подошёл ко мне. Я попыталась улыбнуться, хоть как-то сгладить сгустившиеся тучи, но мужчина лишь неодобрительно нахмурился.

Стало не по себе. И вся гордость за собственные старания растворилась в гнетущей тишине.

– Моя супруга, леди Дженис, – муж представил меня подошедшему лорду.

Я кивнула в знак приветствия и поклонилась легко, едва опустив голову. Я бы улыбнулась, как того требовали приличия, но губы застыли, став вдруг непослушными, сделанными из воска.

– Рад, весьма рад познакомиться с вами, леди Дженис, – прокряхтел лорд Амильо и протянул руку, желая заполучить в плен мою ладонь.

Я покосилась на супруга, и только получив его одобрение, протянула руку.

От гостя не укрылась моя неуверенность, и он лишь хмыкнул, спрятав насмешку в густых усах.

– Я тоже рада знакомству, – произнесла, с трудом выталкивая каждое слово.

Лорд Амильо покачал головой, но говорить ничего не стал, а обратился сразу к хозяину замка:

– Лорд Брайен, раз я первый прибыл под ваш гостеприимный кров, – в последней фразе мне почудилась насмешка. – То могу я отдохнуть перед тем, как наши соседи соберутся в полном составе?

Супруг же, напротив, насмешку скрывать не стал:

– Конечно, Сэнди проводит вас, – он сделал знак одному из слуг – рослому парню с вихрастыми рыжими лохмами. Его я прежде в замке не видела.

И только когда лорд Амильо и его люди скрылись в замке, с бряцаньем оглашая широкий холл, Брайен повернулся ко мне и коротко произнёс:

– Идём.

Я не стала спрашивать, куда, ничего не стала говорить, покорно прошла за ним, а когда за моей спиной закрылась тяжёлая дверь кабинета, всё же не выдержала:

– Что происходит?

Как-то не так я себе представляла приезд гостей. Не к этому я готовилась последние несколько дней.

Брайен с силой сжал пальцами переносицу и с тяжёлым вздохом прикрыл глаза:

– Всё, – он запнулся, помолчал, и продолжил: – сложно, Дженис. Пообещай мне кое-что…

Мужчина подошёл близко, сжал сильными руками мои плечи:

– Если что-то пойдёт не так, ты уедешь из замка и вернёшься к отцу.

Мои брови от удивления взметнулись вверх, и я непонимающе переспросила:

– Что пойдёт не так?

– Что угодно, – супруг раздражённо дёрнул плечом, и посмотрел мне в глаза. – Просто пообещай, хорошо?

Я молчала всего ничего, но гнетущая тишина превратила время в патоку, которая медленно, по капле, растворялась в небытие.

– Хорошо, – всё же произнесла. Я видела, что сейчас не стоит ни спорить, ни спрашивать хоть что-то.

– Умница, – похвалил меня, словно ребёнка. Только что по голове не погладил.

В его глазах блестело беспокойство и усталость, но не телесная, мне вдруг показалось, что он устал от неизвестности и обмана. Так же, как и я…

Я первой шагнула вперёд, и первой поцеловала его. Робко, осторожно, так как умела и чувствовала. Так, как требовало моё сердце.

Он ответил на поцелуй не сразу, помедлил немного, а потом стиснул меня в объятьях и перехватил инициативу. Мне впервые не было ни страшно, ни неловко, мне было хорошо, настолько, что я едва подавила в себе желание, попросить его отменить этот совет, развернуть гостей по своим домам и не пускать лордов под крышу замка Ленгро. Но разве это было возможным? Да и не примет же он всерьёз мои слова.

– Мне пора, – оторвавшись, он тяжело дышал и всё так же крепко держал меня, боясь выпустить из своих рук.

И только спустя несколько мгновений, отошёл, обогнул меня, и схватился за ручку двери. Правда, не ушёл, с теплом произнёс:

– Ты не похожа на своего отца, и мне жаль, что ты оказалась втянутой во всё это.

Я подалась вперёд, но он уже вышел за дверь, и в коридоре стали слышны лишь удаляющиеся шаги.

Во что втянута? И почему он говорил так, будто прощался со мной?

Догнать? Добиться правды? Предложить… помощь? Возможно, я смогу помочь, если хоть отдалённо буду понимать, что происходит…

– Госпожа? – дверь в кабинет приоткрылась и на пороге оказалась Брита.

Девушка, словно почувствовав, что замок перестал быть непреступной крепостью, где можно было спрятаться от всех невзгод, нервничала. На бледном, едва ли не восковом лице выделялись лишь глаза, сделавшиеся огромными, словно блюдца.

– Всё хорошо, – нашла в себе силы на улыбку. И плечами повела, пытаясь сбросить груз нависшей тяжести. – Кто-то из лордов приехал?

Служанка отчаянно затрясла головой, и мельком оглянулась себе за спину.

– Нет, – запнулась и торопливо добавила, – ещё нет. Но… – она понизила голос едва ли не до шёпота: – Почему в замке так много воинов?

Я вздрогнула и тут же сцепила дрожащие пальцы за спиной. Если бы я знала ответ на этот вопрос…

– Простая предосторожность, – ответила, тем не менее, совершенно спокойно. – Ты же знаешь, сейчас смутное время и охрана отнюдь не будет лишней.

Отчасти это было правдой, но лишь отчасти.

Брита недоверчиво нахмурилась, а я и виду не подала, что сама снедаема сомнениями и страхом. Что меня раздирают противоречивые чувства, отнюдь не похожие на спокойствие и умиротворение.

– Как расположился лорд Амильо?

Девушка рвано вдохнула и так же рвано выдохнула, и только после этого ответила, попытавшись отбросить тревогу:

– Он доволен, всё восторгался вином, которое ещё утром принесли в гостевые покои.

Вино… Это хорошо. Наверное. Оно притупляет чувства, и быть может, лорд Амильо после нескольких чарок растеряет свою подозрительность и презрение.

– Пусть так, – кивнула, пытаясь вспомнить, чем мне стоит заняться до приезда очередного гостя. Но мысли путались, то и дело возвращаясь к измученному лицу Брайена, к его словам и нежному поцелую.

И пока я думала, раздался громоподобный гул. А затем и едва уступавшие по силе звука крики, что извещали о прибытии одного из лордов.

Сомнения пришлось отбросить и торопливо спуститься вниз, чтобы играть роль гостеприимной хозяйки.

Лорд Драготти был куда приятнее Амильо. И хоть он осматривал замок, охрану, слуг и меня не менее цепко, чем предыдущий гость, в нём не было столько пренебрежения и враждебности.

– Лорд Драготти, – в этот раз я поклонилась куда охотнее. – Рады приветствовать вас в нашем замке.

Мужчина с порядком выпирающим брюхом, что бережно обтягивал добротный камзол с золотой вышивкой, улыбнулся. И улыбка эта располагала улыбнуться в ответ. Что я и сделала.

– Милое дитя, – по-отечески умилился он. – А уж я как рад познакомиться со столь прелестным созданием, и слов не найти. Был бы я годков на тридцать моложе, я бы…

Он залихватски махнул рукой, от чего я вспыхнула смущением.

Моя фантазия хоть и бурная, но не настолько, что представить его «я бы…».

– А где же лорд Брайен, – мужчина, кажется, даже не заметил моей неловкости. Он слишком быстро сменил разговор, будто мысли в его седой голове надолго не задерживались. По крайней мере, те, которые он не считал особо важными. – Я бы хотел с ним переговорить до общего собрания.

И в старческих мутных глазах застыла растерянность.

– Лорд Брайен немного занят, – а заметив, как он нахмурился, я поспешила продолжить: – Не беспокойтесь, сейчас вас проводят к нему.

Растерянность сменилась удовлетворением, и он вновь расплылся в добродушной улыбке.

– Буду весьма благодарен вам за это.

Он прошёл мимо меня, а я тихо шепнула Брите, чтобы она нашла моего супруга и сказала ему о лорде Драготти. Девушка понятливо кивнула и растворилась среди многочисленной охраны. Я же осталась стоять на месте. Благо долго ждать не пришлось.

Лорды Кроур и Мром прибыли вместе. Мужчины разительно отличались от тех, кто прибыл раньше. И если мне натура лорда Амильо показалась гниловатой и довольно опасной, то эти двое…

Нет, они не выглядели враждебно, но каждый взгляд, каждая улыбка таили в себе отнюдь не скрытую угрозу. Они будто говорили – вам от нас не скрыться, мы всё знаем про вас.

Лорд Мром подошёл ко мне без церемоний и лживых расшаркиваний. Он просто схватил меня за руку, прежде чем я успела поклониться и произнести хоть что-то подобающее случаю.

Мужчина не был стар, но и молодым его назвать вряд ли было бы можно. Он был крепок, высок и полон сил. Сил не внешних, спрятанных в бугристых мышцах, а внутренних – его глаза горели непреклонной волей и уверенностью, что ему всё по плечу.

Лорд Мром так и замер, с моей рукой в своей широкой ладони. Он всматривался в моё лицо, будто пытался найти там одному ему известные ответы, а потом его взгляд переместился аккурат на глухой ворот платья, под котором едва ощутимо нагрелся матушкин медальон.

Время текло привычно, в этом я была уверена, но мне отчего-то показалось, что весь мир замер, превратившись в бесформенные мазки краски. Осталась только я, медальон и странный мужчина.

Спустя несколько рваных ударов сердца он, наконец-то, оторвал от меня взгляд и кивнул.

– Рад знакомству, леди Дженис, – сухой кивок и… Всё. Он просто отошёл, предоставив мне свободу. Только сейчас я поняла, что задержала дыхание и осторожно выдохнула.

– Я тоже рада, – смогла выдавить, полуобернувшись. Но моего ответа он уже не услышал. Лорд Мром вошёл в замок, словно был его хозяином.

Лорд Кроу ограничился коротким поклоном и тут же проследовал за своим другом. Кроу был немногим старше Мрома, но черты его лица были намного мягче, хотя во взгляде плясала такая же ледяная буря.

Они ушли, а я осталась стоять, борясь с растерянностью.

Последние приготовления прошли как в тумане. Я уже без былой прыти проверяла всё ли стоит на своих местах, то и дело думая не о том, как я справилась с поручением супруга, а что принесёт сегодняшний совет. И что может пойти не так? Неужели лорд Брайен всерьёз думает, что под крышей замка Вайнер я буду, действительно, в безопасности?

Глупо…

Надо было бы рассказать ему правду об отце, о матери, о том, что я вовсе не желала становиться женой Ленгро. По крайней мере, таким способом, каким я ею стала.

Но время было упущено. Вокруг мужа то и дело вился кто-то из лордов, и подкараулить его для разговора не представлялось возможным.

Наконец, наступило время трапезы. Столы были заставлены разной снедью, украшены дорогими льняными салфетками с серебряной вышивкой, из сундуков достали натёртые до блеска приборы. В чарках плескалось дорогое вино, а в воздухе витали аппетитные ароматы.

Лорды заняли свои места, их люди – за столом поодаль. На этом моя работа была бы закончена, если бы в коридоре не послышались голоса, а вслед за ними в дверях праздничной залы не показались… Лорд Маригор и Алан. Мой отец и брат, и, судя по вытянувшемуся лицу супруга, – их здесь не ждали. Хотя остальные лорды появлению моих родственником отнюдь не удивились.

Глава 16

Тишина воцарилась поистине оглушающая. Не было слышно ничего, кроме стука моего сердца. Во всяком случае, я ничего больше не слышала. А видела только довольные донельзя глаза отца и такие же, принадлежащие брату.

– Дорогая моя дочь, – первым нарушил тишину лорд Маригор. И он не преминул сделать особый акцент на нашем близком родстве, будто кто-то из присутствующих мог этого не знать. – Неужели ты не рада нас видеть?

Мне пришлось с силой впиться ногтями в собственные ладони, чтобы не ответить, что я бы ни за что не обрадовалась этой встрече. Ни в этой жизни, ни в будущей.

Пауза растянулась до неприличной, и мне пришлось ответить, стараясь, чтобы голос не выдал моих истинных эмоций:

– Что вы, лорд Маригор, как можно! Я онемела от счастья, честное слово.

Это прозвучало грубо, если судить по всеобщим рамкам приличия, но я отчётливо вспомнила холодный взгляд отца и слова, что бьют не хуже пощёчин. Неужели после всего случившегося он заслуживает моё почтение? Сомневаюсь.

Кто-то за моей спиной хмыкнул. Но тут же закашлялся, пытаясь спрятать неуместные эмоции.

Я выдержала взгляд отца, тот, в котором на смену удовлетворению пришли злость и брезгливость. Он всегда ненавидел меня, старался не замечать, а я постоянно упрашивала матушку рассказать, чем заслужила его немилость. Но те времена в прошлом, теперь мне совершенно безразлична причина, я вижу последствия, и этого достаточно.

– О, даже та-а-ак, – протянул он, проходя в залу.

Я бы отшатнулась, но не на глазах у тех, кто взглядами сверлят мне спину. Впрочем, помощь пришла, откуда я её вовсе не ждала.

На талию опустилась горячая уверенная рука, и дышать сразу же стало легче.

– Лорд Маригор, ял Алан, рад приветствовать вас на наших землях. Вас привели сюда неотложные дела или желание проведать дочь и сестру?

Лорд Брайен не знал о том, что наши семейные отношения не предполагают скуку. И навестить они могут решить меня только в том случае, когда им это выгодно.

– Скорее первое, чем второе, – отец растянул губы в подобие улыбки, правда, благодушия его отвратительному лицу это не прибавило.

– Я могу вам чем-то помочь? – продолжил допытываться Ленгро, хотя, судя по тому, как рука его сильнее сжалась на ткани моего платья, он бы с радостью выставил семейство Вайнер вон из замка. Не вникая в суть их приезда.

– Можешь, конечно, можешь, – покивал лорд Маригор и, не дожидаясь дальнейших расспросов, пошёл к столу. Со скрипом отодвинул высокий стул и уселся, сложив руки перед собой. – Уважаемые лорды, рад очередной встрече.

«Очередной» прозвучало слишком вызывающе, чтобы остались хоть какие-то сомнения.

– Ты можешь идти, – тихо, почти не разжимая губ прошипел Брайен, и я вздрогнула от злости, что прозвучала в его словах. Он что же, думает, что я знала о приезде отца? Знала и молчала?

– Отчего же? – как только я сделала шаг к двери, произнёс отец. – Пусть Дженис останется, ведь без неё совет не будет полным, – я обернулась и увидела, как на лице лорда Маригора расплывается какое-то блаженное удовлетворение. Такое, какое может появиться у человека, уверенного в себе и своих действиях.

Собственно, какое отношение к совету имею я?

Мой супруг задавался тем же вопросом, судя по недоумению, проскользнувшему в его глазах. Но, отдать должное, он очень быстро справился со своими эмоциями.

– Раз так, то, конечно, пусть остаётся.

На меня он больше не посмотрел. Прошёл к столу и занял своё место во главе.

Я же застыла, не зная, куда пойти. Но и тут батюшка проявил смекалку. Слишком двусмысленную, должна заметить.

– Жена должна сидеть подле мужа, – изрёк он назидательно и даже палец вверх поднял, узаконивая свой совет.

Слуги засуетились, и уже спустя каких-то пару секунд, рядом с Ленгро появился и пустой стул, и приборы, и тарелки. Я с недоумением посмотрела на Бриту, девушка стояла у стены, и получила в ответ такой же взгляд, полный недоумения.

Я бы с радостью покинула этот праздник жизни, но…

Прошла к столу, села и замерла, боясь сделать лишнее движение. Взгляды всех собравшихся лордов, включая отца и брата, были обращены на меня. И в каждом из них было что-то такое… пугающее, что я бы обхватила себя руками, пытаясь защититься, если бы правила приличия позволяли.

– Продолжим? – как ни в чём не бывало предложил лорд Маригор, словно этот замок принадлежал ему, и он имел право раздавать указания. Обходя власть истинного наследника земель.

– Конечно, – согласился с ним лорд Амильо, и чарки с вином взлетели вверх.

– За очаровательную хозяйку земель Ленгро, – наконец, подал голос Алан. И, видят боги, лучше бы он молчал.

Со стороны мужа (смотреть я на него опасалась) исходили волны ненависти столь ощутимые, что мне стало невыносимо страшно. А ещё, вопреки ощущениям, хотелось повернуться и сказать, что я не жду этих почестей, что мне всего этого не нужно… Что я не имею никакого отношения к коварным планам отца. Но я не могла ни обернуться, ни сказать. Я вновь оказалась заложницей тёмной игры, которую вёл лорд Маригор.

– И за гостеприимного хозяина, – мрачно добавил лорд Мром, словно происходящее здесь его порядком утомило.

Но его слова тоже нашли отклик в недовольных лицах лордов, правда не такой жизнерадостный, как несколькими мгновениями ранее.

На некоторое время воцарилась тишина, хотя не столь оглушающая, как после нелепых высказываний и неловких моментов. Едва слышно звенели приборы, касаясь серебряных блюд, чарки то и дело наполняли вином, и атмосфера, в общем-то, не располагала к треволнениям и тревогам. Но я не могла проглотить и кусочка, да что там, я и глотка сделать не смогла.

Каким бы обманчивыми не были спокойные лица, я знала – ничего доброго этого собрание не принесёт. Если бы мне ещё были известны намерения отца…

Наконец, трапеза подошла к своему завершению. Моя тарелка осталась нетронутой, как и чарка с вином. Искоса посмотрела на супруга и отметила, что он тоже не притронулся к еде. И на вино он смотрел так, будто в чарке не оно вовсе, а, как минимум, яд.

– Пожалуй, пришло время обсудить то, ради чего мы здесь собрались, – на этот раз лорд Брайен не стал дожидаться, когда роль хозяина за него возьмётся исполнять мой отец.

И что удивительно, лорд Маригор промолчал, только улыбнулся своей подлой улыбкой.

– Пожалуй, – согласился с ним лорд Драготти и аккуратно промокнул губы льняной салфеткой.

Остальные безмолвно кивнули. И тогда Ленгро заговорил, поднявшись со своего места:

– Как вы знаете, вот уже несколько лет наши земли страдают от нападения догейр.

Его голос, несмотря на обманчивое спокойствие, звенел от напряжения. А взгляд, потемневший и глубокий, излучал ненависть. На кого она была направлена – на всех собравшихся, или лично на меня, – я не представляла. И представлять, почему-то, вовсе не хотелось.

– Я не раз предлагал вам объединить силы и выгнать их обратно на земли Безликой Пустоши, но неизменно получал отказ.

Это прозвучало, как упрёк, но никто из присутствующих ничуть не смутился. Даже не проникся эдаким показным обличением. Будь я на их месте, я бы от стыда сгорела, только беда в том, что я на этом месте никогда не окажусь.

– Теперь же, я думаю, пришло время.

Фраза вызвала интерес не только у приглашённых лордов, но и у тех, кто явился по своему собственному желанию. Отец, а следом за ним и Алан посмотрели на моего супруга и одновременно нахмурились.

Только сейчас я заметила, насколько брат похож на лорда Маригора. Помимо внешнего сходства и такого же скверного характера, что я не раз подмечала, Алан копировал за отцом буквально всё. Жесты, взгляды, позы… Он будто из кожи вон лез, лишь бы стать точным слепком главы рода Вайнер. И будто он так хотел, чтобы отец это заметил…

Я никогда не думала, почему Алан жил не с нами в замке, а с отцом в столице. Хотя нет, лгу, думала, и несколько раз спрашивала мать об этом, но она, неизменно, отмалчивалась. И лишь признание, сделанное в письме, немного прояснило картину. Правда, не до конца. Сейчас я посмотрела на него так, как никогда не смотрела…

Ведь когда-то он был маленьким мальчиком, которого отобрали у матери, и он, возможно, плакал по ночам, звал её, и ждал… Ждал, и надеялся, что однажды она придёт к нему и обнимет. Но матушка так и не пришла. А я… Мне же досталась любящая мать, пусть и излишне оберегающая моё детство, и думающая, что мне рано знать о том, как мир устроен на самом деле…

Не в этом ли кроется его ненависть ко мне? Его желание уколоть больнее, словом ли или делом?

Стоило мне об этом подумать, как братец посмотрел на меня. И в его взгляде я прочитала куда больше, чем могли бы сказать его уста.

– Если вы думаете, что догейры остановятся, уничтожив наши земли, то ошибаетесь.

По губам лорда Кроу скользнула скупая, небрежная ухмылка. И тут же пропала, ничем не отразившись на бесстрастном лице.

По всей видимости, от Брайена они уже слышали эти слова, и если они их не впечатлили тогда, то почему должны вразумить сейчас?

– Вы знаете, как с ними бороться? Не неся колоссальных потерь? – не скрывая ехидства, спросил отец. – Я отправил с вами своих воинов, сколькие из них живы?

Ленгро дёрнулся, словно от удара, но упрямого взгляда не отвёл, и даже ответил вполне спокойно:

– Не так много, как мне хотелось бы, но…

Лорд Маригов вновь перебил его, не дав договорить.

– Видите ли, лорд Брайен, вы не в силах уберечь своих людей от смерти, не в силах прогнать порождений Пустоши, – отец тоже встал, и теперь все собравшиеся смотрели только на него. – Так может быть вам стоит оставить управление родом кому-нибудь другому?

Тишина после столь дерзкого предложения, воцарилась, поистине, мёртвая. Не было слышно даже чужого дыхания. Я и своё задержала, не веря, что отец смог такое произнести.

– Например, вашей дочери? – спустя, кажется, целую вечность, произнёс Ленгро. И на этот раз дёрнулась я. И едва не вскочила со своего места.

Перевела взгляд на лорда Маригора и увидела, как по его лицу расплывается чуть ли ни блаженство.

– А вы сообразительны. Весьма.

От такой похвалы, единственное, чего может захотеться, так это удавиться. Правда, отец этого явно не понимал, или понимал, но не считал нужным прятаться.

Я должна была что-то сказать, хоть как-то отреагировать на ужасное заявление, опровергнуть своё участие в этом немыслимом плане, но слова застряли в горле, стоило посмотреть на Брайена.

Он уже вынес приговор. Он видел во мне предательницу и слова, какими бы искренними они не были, ничего не изменят.

– Позвольте узнать, почему же я должен согласиться на ваше предложение? – супруг спрашивал отца, но смотрел при этом на меня, и от теплоты, которая когда-то была в его взгляде не осталось и следа.

– Как почему? – довольно фальшиво удивился лорд Маригор. – Потому что у неё есть то, чего нет у вас.

Я посмотрела на отца, даже не пытаясь скрыть удивления. Настоящего.

– И что же? – довольно небрежно бросил Брайен. Но я чувствовала всем своим существом, что небрежности в нём не было и капли.

– Кровь, что течёт в её жилах.

Ещё одно признание. Выбивающее воздух из груди и заставляющее ту самую кровь стучать в висках.

Ленгро не торопился спрашивать, что особенного в моём происхождении. Кажется, он вовсе решил повернуть беседу совсем в другое русло.

– Вы знали об этом? – он обратился к собравшимся лордам, а если быть точной – он обращался к лорду Драготти.

Тот ни юлить, ни оправдываться не стал. Лишь свёл густые брови к переносице, и коротко кивнул.

– Что же такого вам пообещал Вайнер?

Вопрос, на который ответа ждать не стоит.

Брайен и не ждал, он прошёл и оказался позади моего кресло. Его тяжёлые руки легли мне на плечи, и я, кажется, едва не согнулась под их весом. Но выдержала. Сцепила зубы до отчётливого скрежета, и подняла подбородок, не собираясь никому показывать, насколько больно мне. Нет, не телу. У меня в клочья разрывалась душа от того, что я вновь оказалась лишь пешкой. Той, кого будут ненавидеть за чужие прегрешения.

– Думаете, я отдам свои земли без боя? – насмешливо уточнил Ленгро.

– Даже не помышляли об этом, – как мне показалось, обрадовался отец. – Напротив, я был уверен, что вы лучше умрёте, чем отдадите свой род в чужие руки.

Теперь я знала, чем должен был закончиться этот совет, видела это в глазах лорда Маригора и других – смертью Брайена. Но… Никто из них не воспринимал всерьёз меня. А это они зря…

– Нет! – я поднялась, сбрасывая руки супруга и громким голосом разрывая напряжённую тишину. – Я больше не позволю использовать меня в своих целях. Не позволю играть на моих чувствах.

С каждым словом во мне крепла уверенность, что я поступаю правильно.

– Лорд Брайен, наследник рода Ленгро, и им он и останется, а я…

Отец не дал мне договорить, перебил самым наглым образом – захлопал в ладоши.

– Прекрасно, дорогая, просто прекрасно, – явно издеваясь процедил он. – Ты, наконец-то, отрастила зубки. Только… – зловещая пауза и хлёсткое, – твоё мнение нас не интересует. Мы уже всё решили.

Он особо выделял то, что решение принадлежит не только ему. И что все, кто находятся здесь, согласны с разработанным планом.

– Вы не посмеете, – процедила сквозь зубы, даже не пытаясь скрыть бешенство, захлестнувшее меня.

– Отчего же? В прошлый раз посмел, а сейчас отчего-то не посмею?

Он не сказал, что имел в виду, но я живо представила ту ночь, когда пришла в покои Ленгро, повинуясь его воле. Как смотрела в заплаканное лицо матери, как потом читала её прощальное письмо.

Стулья заскрипели, и лорды поднялись со своих мест. Им вторили воины за соседним столом. Все они обнажили мечи, и я услышала, как за моей спиной Брайен готовится защищать свою жизнь.

Защищать то, что ему уже не спасти.

Все замерли. Каждый ждал чего-то. Чего?

Скрипнули массивные двери, и в залу вошёл… Зэйн. Он не удивился тому, что увидел. Он точно знал, что обнаружит за стенами праздничной залы. Я же смотрела на него во все глаза.

Всего пару шагов и мужчина остановился. Обвёл мрачным взглядом каждого, наконец, остановил его на мне.

Наверное, всё происходящее длилось от силы пару секунд, но мне показалось, что время растянулось на целую вечность.

Удар сердца, всего один, и безмолвный ответ на самый важный вопрос:

«Она мертва».

Зэйн не произнёс это вслух, он даже губами не пошевелил. Но я видела это в его глазах.

Медальон на груди нагрелся, обжигая кожу, и я почувствовала запах горелой ткани. Мимо уха что-то просвистело, и обнажённый за моей спиной меч со звоном упал на начищенный до блеска пол.

Я обернулась. Брайен стоял на коленях, а чуть ниже его плеча торчала рукоять ножа.

Кажется, супруг был удивлён. Да, именно так. В его глазах не было ни страха, ни боли, лишь безграничное удивление.

Кажется, он целую вечность смотрел на нож, но, наверняка, времени минуло едва пару секунд, потом перевёл взгляд на меня.

Я не верила, что это происходило наяву, хотелось думать, что это всего лишь дурной сон и ничто иное, но… Разве во сне пытает грудь жаром, обжигая кожу? И разве можно ощутить приближающийся крах всего, что я успела принять в своё сердце?

Я обернулась к прибывшим лордам, медленно, растягивая миг, лишь бы подольше не видеть ухмылку собственного отца. А что он ухмылялся и был весьма доволен собой – я ничуть не сомневалась.

Но я сделала над собой усилие и посмотрела в глаза тому, кого отныне, клянусь, больше не назову своим отцом.

– Лорд Маригор, – мой голос звоном разлетелся по залу, оттолкнулся от стен и стих в волшебной вышивке гобелена. – Вы не получите то, чего так желаете.

Я не знала, что собой представляет медальон, не знала, что за сила в нём спрятана, и как он помогает мне. Я не знала ничего, но чувствовала, как вместе с обжигающим огнём, по венам разливается силы – пьянящая, рвущаяся наружу. Такая, которую не стоит сдерживать и прятать. Только не сейчас.

Вокруг звякнули мечи… Я слышала, как Брайен встал на ноги, но тут же колени вновь ударились о мраморный пол.

Зэйн подался вперёд, пытаясь поспеть оказаться рядом…

Лорд Маригор по-прежнему ухмылялся, и даже не думал воспринимать мои слова всерьёз…

Всё происходило быстро и медленно одновременно.

Я вздохнула, взмахнула ладонями, действуя согласно внутренним желаниям, а не здравому смыслу. Здравого и понятного вокруг меня сейчас происходило ничтожно мало, так к чему полагаться на это?

Вайнер не испугался, и никто из лордов – тоже.

Не важно, всё не важно. Главное показать всем, что я ни за что не сдамся так просто.

С кончиков пальцев сорвались искры, целый сноп искр, а вокруг собравшихся, тех, кто сидел за нашим столом, появилась желтоватая пелена. И сквозь ворот рубах, я увидела бледное свечение… У них есть медальоны? Они… Полукровки, как и я? Или…

Мои руки обожгло и перед нами расплылось алое марево. Затмевая взоры тех, кто пришёл, чтобы убить.

– Нужно уходить, – пока я терялась в происходящем, Зэйн успел подойти к нам.

Мужчина подхватил за плечи Брайена, помогая тому подняться, и поспешил к одному из гобеленов, за которым, как оказалось, скрывалась неприметная дверь. Коридор, в котором мы очутились был узким и тёмным.

Зэйн пропустил меня вперёд, сам же закрыл дверь, от чего мы оказались в кромешной темноте.

– Мы выйдем у конюшен, поторопитесь, – попросил мужчина, и кто-то из них споткнулся. – Господин?

После круговерти случившегося я впервые услышала слабый голос Брайена:

– Это яд.

Яд?

Я обернулась, споткнулась и едва ли не растянулась на рыхлой земле.

– Осторожнее, – прошипел Зэйн, – и бегите вперёд.

Я никогда в жизни не бегала так быстро, то и дело путаясь в складках неудобного платья, цепляясь дорогой тканью за острые выступающие камни. Никогда не слышала такого шального стука собственного сердца, и не желала при этом закричать об бессилия.

Когда мы вышли через низкий ров у сараев, на небо уже наползла серая хмарь. Она будто спускалась к земле, кутаясь в низкорослых кустах, обглоданных лошадьми.

– Нужно уходить, – вновь повторил Зэйн, подталкивая Брайена вперёд.

Я посмотрела на мужа, отмечая и муку, что исказила лицо, и неестественную бледность, и испарину на лбу. Яд… Теперь эти слова воспринимались иначе – нож едва ли ранил жизненно важные органы, но у убийц и не было таких намерений, им было важно, чтобы лезвие, смазанное ядом, проткнуло кожу, заражая кровь отравой.

Мне хотелось подойти к нему, хотелось… Чего? Утешить его? Но ему не нужно было моё утешение, его взгляд, обращённый на меня, сиял холодом:

– Вы не должны бежать, леди Дженис, – Брайен выдавил скупую улыбку. – Они, – он неопределённо мотнул головой, наверняка имея в виду тех, кто остался внутри замка, – не причинят вам вреда. Напротив, с почестями примут в свои ряды.

Это было больно, почти физически. Но я и не подумала показывать ему свои чувства. Лишь распрямила плечи и честно призналась:

– Если бы мне хотелось вновь стать марионеткой лорда Маригора, я бы прислушалась к вашему совету.

– Вновь? – кажется, в нём нашлись силы на удивление.

– Вы же не думали, что я по своей воле пришла к вам той ночью?

Не место и не время признаваться в таком, это нужно было сделать гораздо раньше, тогда бы сейчас он не бросал мне в лицо незаслуженные обвинения. Но… я должна была это сказать.

Брайен ничего не ответил, а Зэйн, наблюдая за нашим разговором, прервал его:

– Давайте вы будете выяснять отношения после того, когда мы уедем из замка.

Своевременное замечание.

– Помоги мне забраться в седло, – оторвав от меня взгляд, попросил супруг, обращаясь к своему верному воину.

Я оглянулась на замок, на окна, в которых безмятежно отражались проплывающие мимо облака, на стены, что выглядели как обычно. Может быть, мне всё же это снится?

Не без труда я взобралась на своего коня, и натянула поводья. Мне бы уехать вслед за Зэйном и Ленгро, но я услышала жалостливое шипение, полное отчаяния.

Клетка… Та, где держали догейра.

Не думая о последствиях, я спрыгнула наземь, и бросилась к железным прутьям.

Я не знаю, почему они нападают на земли лорда Брайена, не знаю, за что убивают людей, но после сегодняшнего разговора, я уверена, что без помощи Вайнера здесь не обошлось. Да и не только его.

– Как мне выпустить тебя? – безрезультатно подёргала замок на двери.

Догейра стал почти прозрачным, на полу клетки было несколько бугров песка, а лохмотья, заменявшие одежду порождению Пустоши, почти истаяли.

– Ты-ы-ы… – кажется, он удивился.

– Я, – поспешила согласиться и оглянулась. Зэйн ехал обратно, и по его лицу несложно было догадаться, что моя выходка ему не по духу. Более того, он намерен остановить меня. – Скажи, как открыть клетку?

Догейра склонил голову, спрятанную под глубоким капюшоном, несколько мгновений помолчал, а потом тихо прошелестел:

– Твоя кроф-ф-фь уничтожит ко-о-онтур…

Ничего острого при мне не было и в помине, но на земле я увидела краеугольный камень. Со всей силы полоснула по своей ладони и как только горячая капля коснулась железа, она с шипением испарилась.

Миг ничего не происходило. Почти. Я только и успела посмотреть на того, кто мгновение назад казался лишь призраком. Тело, если это можно назвать телом, обрело чёткие очертания, а песок, рассыпавшийся по полу клетки, поднялся, и закружился вихрем у ног догейры.

Теперь я могла бежать, могла уйти, но я застыла на месте, не в силах отвести взгляд.

Пустошь… Её порождения страшны, даже ужа сны, но так… Величественны.

А в следующий миг я взмыла вверх, и над самым ухом услышала гневное:

– Дура!

«Доброе» обращение Зэйна вряд ли можно спутать.

Мы проехали на лошади едва ли с сажень, как кобыла встала на дыбы. Благо, не сбросила нас, иначе я сомневаюсь, что выжила бы после такого.

– Отпус-с-сти её!

Я не сразу поняла, что это произнёс догейра. И по всей видимости, его слова были понятны не только мне.

Глава 17

Порождение Пустоши навис над нами, разведя руки в стороны, от чего из-под длинных рукавов стали видны костлявые руки с длинными звериными когтями. Удивительное дело, но меня этот вид ничуть не испугал, разве что заставил поёжиться, как от холода.

– Отпус-с-сти, – настойчиво повторил он, и глаза, спрятанные под глубоким капюшоном, вспыхнули красным. Несмотря на это, лица его видно не было, лишь пустота, будто кроме глаз под капюшоном вовсе ничего нет. Но этого ведь не может быть.

Зэйн ослабил хватку на талии и выдохнул поверх моей головы:

– Они разумны?!

Ах, да, это для меня не новость, что догейры и понимают людей, и умеют разговаривать, а вот для воина происходящее то ещё представление.

– Разумны, – несмотря на ситуацию, я смогла улыбнуться вполне беззаботно. Только эта беззаботность тут же испарилась, стоило позади, где-то в замке, раздаться громким крикам. Крикам, полным боли и отчаяния.

Я дёрнулась, и сама спрыгнула на землю, оказавшись рядом с настойчивым спасителем.

– Я помогу тебе, – без шипения произнёс догейра, правда очень тихо, едва ли его слова можно было разобрать кому-то ещё, кроме меня.

– А как же они? – мотнула головой в сторону Зэйна, имея в виду не только его, но и Брайена, и тех, кто остался под крышей замка.

Они не должны умирать только потому, что моему отцу захотелось власти ещё и на землях Ленгро.

– Они не зас-с-служили! – грозно просипел он. – В тебе наш-ш-ша кроф-ф-фь, в них – нет! Они враги!

Догейра ненавидел их, и я уверена, что у него есть право на эту ненависть, но… Как ему объяснить, что вся их кровопролитная вражда подстроена специально? Что прежде нужно разобраться, кто кого и за что ненавидит. А уж потом…

– Нет, – я помотала головой, и шагнула ближе к тому, кого все считали чудовищем. Посмотрела в горящие глаза и твёрдо произнесла: – Они не враги. Они дороги мне.

Я не пыталась его убедить, не пыталась произвести впечатление, я лишь искренне призналась в том, что было правдой.

Догейра молчал не долго, спустя десять ударов сердца, которые я отсчитывала, цепляясь за единственный доступный мне ход времени, он опустил руки и произнёс:

– Я верю тебе.

Красные глаза потухли, оставив под тенью капюшона лишь непроглядную черноту.

Зэйн, молчавший всё это время, спрыгнул рядом и тихо проговорил:

– Нам нужно уходить, Брайен совсем плох.

Я вскинула голову и посмотрела вперёд, туда, где в нетерпении похрапывала лошадь, а распластавшись на ней лежал Брайен, и не нужно было гадать – ещё немного и он попросту свалится на землю.

Кивнула. Отбежала, схватила под уздцы лошадь и торопливо, насколько это позволял широкий подол платья, запрыгнула в седло.

Нужно выбираться отсюда. Сейчас. Иначе будет поздно.

Догейра поравнялся со мной. При этом он смотрел куда-то в небо, будто видел там нечто незримое для простых смертных.

– Я отведу вас-с-с в безопас-с-сное мес-сто.

Что же. Так тому и быть.

Бешеная скачка длилась, кажется, целую вечность. Но догейра нёсся вперёд, а нам не осталось ничего, как только поспевать за ним.

Я пыталась разобраться в мешанине собственных мыслей, пыталась понять, как мне теперь относиться ко всему.

Матушка, та, кто, несмотря на сокрытие правды, подарила мне счастливое детство, мертва. На самом деле. И больше нет никакой надежды, что это лишь чудовищное заблуждение.

Лорд Вайнер, давно планировавший прибрать к рукам земли Ленгро, добился этого с моей помощью.

Муж… Он едва дышит, цепляясь ослабевшими руками за гриву. Но всё так же ненавидит меня за предательство, которое я не совершала.

Зэйн. С ним, пожалуй, сложнее всего. Я не знаю, чего ждать от него.

Хотя нет, что это я. Самым странным в нашей компании, по праву, нужно считать порождение Пустоши – догейра. Вот кто совершенно непредсказуем.

Но если опустить настоящее и вернуться немного назад, то выходит, что лорд Маригор не один год планировал свержение наследника рода Ленгро. Не один год соседние лорды следовали его указаниям, отказывая Брайену в помощи. Они вынудили его пойти к Вайнеру, не оставили шанса отказаться от навязанных условий в моём лице и самому выбирать союзников.

Всё было сыграно, как по нотам, и сегодняшний совет, так, игра…

Я так глубоко ушла в свои мысли, что не сразу остановилась, едва не врезавшись в нашего провожатого. В последний момент натянула поводья.

– Здес-с-сь, – прислушавшись, кивнул самому себе.

Потом шагнул за дерево и попросту исчез, испарился, словно его никогда и не было.

Я непонимающе оглянулась на Зэйна. Он хмурился, неотрывно смотрел на то место, где пропал догейра, и всё сильнее сводил брови к переносице.

Пока мы думали, последовать ли за спасителем, как он сам вынырнул из неоткуда и недовольно поторопил нас:

– С-с-скорее, иначе карман закроется!

Я не стала лучше понимать, что происходит, но решила оставить сомнения на потом. Легко ударила лошадь по бокам и перешагнула за невидимую черту. Мгновение, ещё одно, но ничего не изменилось. Дерево было чуть позади меня, а впереди расстилалась всё та же бескрайняя ширь из выжженных полей.

За моей спиной мягко процокали копыта, и Зэйн оказался рядом.

– Фух, я уж подумал, что мы сейчас сгинем в небытие!

На искреннее признание воина догейра лишь недовольно фыркнул и промолчал.

Звук падающего тела заставил нас забыть о причудливом искажении окружающего пространства.

Брайен был сильным, волевым человеком, судя по тому, что, несмотря на ранение и отравление организма ядом, он продержался так долго.

– Господин, – Зэйн спешился и первым подбежал к мужу, переворачивая его на спину.

Яд. Я помнила об этом.

Тоже спрыгнула на землю, и подошла ближе. Рана, которая осталась от лезвия ножа выглядела отвратительно – из неё сочилась кровь и гной.

Зэйн быстро разрезал рубаху, и я увидела чёрную вязь из вен, которая расползалась в разные стороны.

– Паучья сеть! – выдохнул воин с глухим стуком роняя нож.

А я с ужасом вспоминала матушкины лекции, те, что касались ядов…

«Многие яды имеют противоядие. Но только не паучья сеть. Этот яд редко встречается в наши дни, да и ингредиенты для его приготовления столь причудливы, что, думаю, в прошлом он тоже был не очень-то популярен. Единственное, что тебе нужно знать – от паучьей сети нет спасения, и тот, кто отравлен этим ядом, обречён».

Я будто наяву слышала строгий голос леди Элизабет, от чего понимание обрушилось сразу, не оставив времени на передышку.

Ноги подкосились, и я упала на колени, рядом с рвано дышащим супругом. Он ничего не говорил, только смотрел на меня, и в его глазах не было ожидаемой мной ненависти. Лишь тоска и усталость.

– Я бы могла… – прошептала тихо, сомневаясь, что меня хоть кто-то услышит, но сил, что говорить громче, не нашлось. – Я бы попыталась, если бы не паучья сеть…

Брайен едва заметно качнул головой и так же тихо, как и я, произнёс:

– Я во всём ошибался. Во всём…

Я не знала, что ответить ему на это, да и стоит ли хоть что-то говорить? И я, и он оказались пешками в чужой игре, теперь-то Брайен это понимает. Правда легче от этого не стало. Ни ему, ни мне.

Наконец, я решилась произнести:

– Вряд ли в этом есть твоя вина, – слабая улыбка коснулась губ. – Если бы я раньше рассказала обо всём, вряд бы мы оказались здесь…

Я обвела рукой, указывая на бескрайние поля.

– Так почему не рассказала? – в его голосе не было осуждения, что не могло не радовать.

Почему? Сложный вопрос…

– Сначала боялась, что не поверишь. Ты так часто напоминал, чья кровь течёт в моих жилах, что мой страх был вполне обоснованным. А потом…

Я замолчала, вспоминая лёгкие будоражащие поцелуи, нежные объятья и улыбки – беззаботные, полные теплоты. Наверное, тогда и нужно было признаться, найти правильные слова, но…

– Прости, я поступила глупо.

Теперь я это понимала, как никогда.

– Я ничем не лучше тебя, – супруг нашёл в себе силы для хриплого смеха, который оборвался глухим кашлем, а тот в свою очередь стоном.

Неужели всё закончится вот так? Здесь? Закончится, так и не начавшись? У меня никого не осталось, кроме Брайена. Ни матери, ни дома, где меня бы ждали. Муж единственный человек, кто, несмотря на вековую ненависть, не отвернулся от меня, не пытался унизить, не ждал, когда я оступлюсь, чтобы растерзать и уничтожить.

– Не плачь, Дженис, – тихо попросил мужчина, сжав ослабевшей рукой мою ладонь.

Я и не заметила, что по щекам катятся горячие слёзы. Смахнула их рукавом платья и услышала за спиной тихий, вкрадчивый голос:

– Ты можеш-ш-шь ему помочь, ес-с-сли захочеш-шь.

Вздрогнула и резко обернулась. Позади меня стоял, а если быть точно – парил над землёй, догейра. Посмотрела на Брайена, он всматривался куда-то ввысь, туда, где над нашими головами нависало серое небо, готовое пролить очищающий дождь на земли, некогда изобилующие разномастными травами и богатым урожаем.

– Они не с-с-слыш-ш-шат меня. С-с-слыш-ш-шиш-ш только ты. Я так хочу.

Исчерпывающий ответ.

Вновь обернулась и, не размыкая губ, лишь мысленно задала вопрос:

– Как я могу помочь?

Догейра помолчал. Склонил голову к плечу, будто сомневался в том, что я готова услышать правду. Но разве для меня важны его сомнения? Если я могу сделать хоть что-то, то я попытаюсь.

– Отвечай! – даже в мыслях голос прозвучал резко, словно приказ. Только приказывать я была вовсе не намерена, а потому тише добавила: – Извини.

Мне показалось, что порождение Пустоши усмехнулся, правда наверняка об этом судить не возьмусь, потому что разглядеть в черноте, что была на месте лица, хоть что-то, не представляется возможным.

– В тебе ес-с-сть с-с-сила, – на последнем слове он сделал особый акцент, – ес-сли она откликнется, ты с-сможеш-шь его с-спас-сти, пока яд не проник в с-сердце.

Бывает такое, что на вполне понятный вопрос, ответ выходит запутанным и туманным, что впору было бы вовсе молчать. Но у меня не было никого другого рядом, кто смог объяснить куда доходчивее. Разве что Зэйн, сидевший тут же на земле с понурой головой. Правда, уверена, он здесь не помощник.

– Как её заставить откликнуться?

Наверное, можно было бы спросить, что это за сила такая, и откуда он взял, что она у меня вообще есть, но это может подождать. Я должна помочь Брайену, раз уж догейра уверен в моём затаённом умении.

Собеседник развёл когтистыми руками в стороны и ничего не сказал.

Вот так… Помог.

Я в отчаянии оглянулась на Брайена, который прикрыл глаза и плотно сомкнул губы, лишь бы сдержать болезненный стон. Не поворачивая головы, спросила, впрочем, совсем не надеясь на ответ:

– Скажи, хотя бы, с чего начать…

Теперь смех догейра мне вовсе не почудился, но лучше бы он молчал, честное слово. От звука, похожего на смех, у меня внутри всё сжалось от жуткого холода.

– Делай то, что подс-сказывает твоё с-сердце.

Несмотря на размер и ужасающие силы, мне захотелось ударить неудавшегося советчика чем-нибудь тяжёлым, да побольнее.

Но воплощать зловещие мечты не стала. Лишь прислушалась к неровному стуку собственного сердца и едва не застонала от несправедливости – сердце молчало. Во всяком случае, оно точно ничего не подсказывало, и даже не пыталось помочь, в каком направлении двигаться.

И как следовать его совету, если вместо совета глухие удары и ветер, налетевший из ниоткуда?

– Дженис? – слабый голос Брайена отвлёк от внутренних метаний.

– Да? – отозвалась с опаской.

– Я рад, что ты была моей женой.

Всего несколько слов, которые удавкой перехватывают шею, мешая сделать глубокий вздох.

– Я всё ещё твоя жена, – сказала зачем-то.

– Сейчас – да, но осталось не долго. Я чувствую.

Я подползла ближе, вовсе не заботясь о том, что пыль вперемешку с пеплом пачкает платье и забивается в туфли и чулки. Положила руку на плечо, едва касаясь почерневших вен и сиплым голосом, срывающимся на каждом слоге, попросила:

– Не говори так. Пожалуйста!

Брайен улыбнулся, и эта улыбка – понимающая, и такая родная, стала последней каплей.

Меня закрутило в водовороте воспоминаний и ощущений. Поле исчезло, серое небо – тоже. Осталось лишь тепло, которое шло от самого сердца, которое сорвалось с кончиков пальцев, что коснулись чёрной раны.

Догейра не врал – сердце умеет подсказывать, правда не так, как я думала.

Я не представляла, что за сила была во мне, не имела никакого понятия, как ей управлять. Но в этот момент я не думала ни о чём, я лишь чувствовала и шла за своими чувствами.

Тепло, жар, горечь на влажных губах, глухие звуки, похожие на крики, но такие далёкие и ненужные… На груди, где медальон и без того прожёг ткань платья, заполыхало, и этот огонь охватил меня полностью. Я видела рыжие всполохи, но не ощущала боли, я чувствовала запах гари, но была уверена, что пламя не навредит ни мне, ни тому, кого я пытаюсь спасти.

Шум в ушах становился почти невыносимым, пока не зазвенел на самой высокой ноте. И только после этой своеобразной точки невозврата, я почувствовала, как меня отбрасывают в сторону, бешено шипя над самой головой:

– Я всегда знал, что эта ведьма хочет убить его!

Истеричный голос Талима разорвал тишину, которая казалась мне оглушающей. Зрение возвращалось медленно, сначала небо вернулось на своё законное место, его примеру последовали и погоревшие коряги деревьев, и земля. Потом я рассмотрела и людей, что были со мной рядом – младший Ленгро с обнажённым мечом наперевес, удерживающий его за плечи Зэйн, догейра, невозмутимо стоящий по правую руку от меня, и Брайен, всё так же лежащий на земле. Только на том месте, где совсем недавно расползалась вязь чёрной паутины остался лишь розовый шрам.

– У меня, – голос едва был мне подвластен, каждое слово отдавалось болью во всём теле, – получилось?

Я ни к кому конкретно не обращалась, но при этом спрашивала у всех разом.

– Получилос-с-ь, – ответил догейра. – Теперь он будет жить.

Что же, пожалуй, на этой важной ноте можно поддаться темноте, которая так и манила, протягивала мягкие лапы, обещая покой. Сейчас беспамятство было единственным спасением от того опустошения, что я чувствовала внутри себя.

Я улыбнулась и, наконец, закрыла глаза. Только, прежде чем забыться, увидела Зэйна, который отпустить плечи Талима и бросился в мою сторону.

Меня звали. Не то, чтобы настойчиво, но отмахнуться от голоса и вновь забыться, почему-то не получалось.

– Дженис-с-с… Дженис-с-с… Дженис-с-с…

От шипящего «с» было особо неприятно слышать своё имя. Оно вдруг стало казаться каким-то чужим, будто никогда мне и не принадлежало. А что, если и вправду, всё, что было когда-то, лишь сон, игра воображения? И Дженис Вайнер, дочери лорда Маригора с кровью обитателей Пустоши никогда не существовало?

И стоило только этой спасительной мысли прозвучать отчётливо и так заманчиво, как ленивое небытие исчезло, взорвавшись нестерпимой болью. Я закричала, но голос был слышен почему-то со стороны. Я попыталась открыть глаза, но лучше бы этого не делала…

Надо мной нависал догейра, и его жуткие красные глаза… Он будто выворачивал мою душу наизнанку, если душа способна так болеть… А я… Я горела… По всему моему телу плясали языки пламени, и кожа под ними превращалась в чёрные обугленные ошмётки…

Я вновь закричала, и кто-то закричал вместе со мной, но то не было похоже на крик боли, скорее, на боевой клич. Хотя… Какая разница, когда так больно? Когда умираешь, неужели важны посторонние звуки? Но я почему-то уцепилась за этот посторонний голос, он казался мне… Родным?

– Не смей, тварь! – разобрала, наконец, сказанное, и боль, всепоглощающая и въедающаяся жаром, исчезла. А вместе с ней и горящие краснотой глаза догейры.

Мой крик оборвался резко, превратившись в глухой стон.

Но огонь, плясавший на коже, никуда не пропал, он так и облизывал ступни, живот и руки. Правда, больше не обжигал, и сквозь него была видна обычная плоть, а не обгоревшее нечто…

– Дженис, – рядом со мной на одно колено опустился Брайен. Живой и вполне невредимый. О ране, которая стала бы его неминуемой смертью, напоминала лишь разорванная рубаха и тонкий розовый шрам. В остальном же он выглядел приемлемо, если не обращать внимания на чёрные тени под глазами и бледную, с какой-то болотной зеленью, кожу. – Ты… горишь?

Его вопрос оказался таким… глупым… В самом деле, я горю, и это не увидит разве что слепой.

Но ответить на очевидное не успела, Ленгро снесло в стороны, и, преграждая дорогу ко мне, между нами встал догейра. Его лохмотья светились жёлтыми искрами, а сам он будто увеличился в размерах.

– Гос-с-спожа… Моя! Не отдам!

Всё, что смогла понять в рассерженном рычании.

Повернула голову и увидела Зэйна с мечом наизготовку, в такой же позе стоял Талим, и в его глазах плескался животный страх, такой, какой я уже видела однажды.

Медленно, вместе с утихающим огнём возвращалась и память.

Я помогла Брайену, избавила его от паучьей сети. Как? Понятия не имею…

Потом чернота и вот…

Что успело произойти, пока я пребывала в беспамятстве?

Пока мужчины переглядывались с порождением Пустоши, я с трудом села и тут же обхватила себя руками. Я только осознала, что если моё тело и выдержало встречу с огнём, то платье… От него ничего не осталось, разве что клочки ткани то тут, то там.

– Уйди от неё! – рычание Брайена ничуть не уступало рычанию догейры.

– Нет! – угрожающе качнулся защитник. – Гос-с-спожа! Не отдам!

Тишина окутала коконом, и, если бы не ветер, который бросил мои спутанные волосы в лицо, молчали бы мы ещё долго.

– Кхм, – я кашлянула и поморщилась. Горло саднило болью, будто меня насильно накормили песком. – Не хочу вас прерывать, но, может быть, вы объясните мне, что здесь происходит?

Самый обычный, и, главное, закономерный вопрос, заставил всех, наконец-то, посмотреть на меня. Четыре пары глаз на обнажённой девушке… Сомнительная честь, я бы с радостью от неё отказалась.

– Он пытался тебя убить! – Брайен обличительно ткнул мечом в сторону догейры, на что тот обиженно взвился.

– Я защ-щищ-щал! Она госс-с-спожа!

– Поэтому ты едва не выпил из неё душу? – сплюнул Зэйн, вступая в разговор, который с каждым словом становился всё абсурднее и абсурднее.

– Что ты понимаеш-шь, с-с-смертный!

– Уж побольше твоего, чудовище, – не остался в долгу воин, и они бы и дальше продолжили препираться, если бы я не бросила:

– Давайте, вы потом выясните, кто меня пытался убить, а кто защитить? Сейчас я бы не отказалась от какой-нибудь одежды.

Теперь на меня посмотрели по-другому, и если до этого под их взглядами мне было некомфортно, то сейчас захотелось закопаться в серый песок, хоть так пытаясь скрыться от них.

Первым опомнился, как это ни странно, Талим. Вот уж от кого я ожидала помощи в самую последнюю очередь, так это от него.

На удивлённый взгляд брата, когда он подавал ему свою рубашку, младший Ленгро пояснил с каменным лицом:

– Она в ней хотя бы не утонет.

Не сказала бы, что по комплекции мы сильно похожи, но, что Зэйн, что Брайен были куда крупнее Талима, так что его рассуждение было вполне здравым.

Муж подошёл ко мне под недовольное шипение догейры и помог подняться. Предварительно он убедился, что брат и Зэйн отвернулись.

Рубаха длиной доходила мне до колен, но это меня ничуть не смутило, наоборот, обрадовало.

– Талим, дай плащ, – на этот раз Брайен, не задумываясь, обратился к брату. Будто знал, что тот не откажет, во всяком случае, выбора ему не оставили.

Спустя время, когда я сидела на земле, в рубахе с чужого плеча, закутанная в плащ, и грелась у костра, который сотворил догейра буквально из ничего, пришло время для разговора. Обстоятельного, что начинается с начала. По глазам видела, даже по тем, что непроглядной бездной горели под глубоким капюшоном, нам есть что сказать друг другу.

Правда, кто будет сидеть рядом со мной, так и не выяснили. Догейра рычал и шипел на всех, а стоило ему приблизиться ко мне, как мужчины хватались за мечи.

Так и вышло, что сидела я одна, а по левую и правую сторону враждующие «лагеря».

– Кто начнёт? – вновь пришлось мне разбавлять их буравящие переглядывания.

Талим скупо усмехнулся и предложил:

– Может ты и начнёшь? Сдаётся мне, у тебя секретов больше всех нас, вместе взятых.

Его насмешка меня ничуть не задела. Я вообще чувствовала себя довольно странно… Слишком, м-м-м, уверенно? Спокойно? Да, пожалуй, именно так.

– Ты так в этом уверен? – я выразительно подняла брови, впиваясь в него взглядом.

Усмешка тут же пропала с его губ, но он всё же бросил:

– Уверен.

Ложь. Это поняли все, включая Брайена, который посмотрел на брата так, будто увидел его впервые.

– Как пожелаете, – хлопнула ладонями по коленям и тут же испугалась громкого хлопка. Пришлось спрятать руки между сдвинутыми коленями. – Могу и я начать, но, боюсь, вы разочаруетесь. Я во всём происходящем понимаю меньше всех.

Набрала полную грудь воздуха и посмотрела на пламя, в котором не было ни толстых дров, ни тонкого хвороста. Лишь огненно-рыжие языки на пустом песке.

– До последнего времени я жила в замке с матерью, уединённо. Лорд Маригор и Алан навещали нас редко, но даже в эти редкие приезды отец делал вид, что меня не существует. Что я пустое место, ничто. А потом…

Я вздрогнула, отчётливо вспоминая тот ужасный день и вечер…

– Он вдруг вспомнил, что у него есть дочь. После пира он приказал мне пойти в комнату к лорду Брайену, – я бегло посмотрела на мужа, отмечая, как натянулась кожа на его скулах. И вновь отвернулась к огню. – Он приказал соблазнить его, неважно каким способом, приказал исполнить все его желания…

Горько усмехнулась и качнула головой, пытаясь избавиться от навязчивых картинок.

– Я бы отказалась, – признание прозвучало жалко и беспомощно, но разве можно хоть что-то исправить? – Но лорд Маригор пообещал убить мать. Я мало общалась с ним, но знала – он не бросает слов на ветер. И он готов уничтожить всех, кто встанет на его пути.

Я выдохнула, рвано, словно мне не хватало воздуха. Вряд ли я когда-то обстоятельно думала о том, что, когда Брайен узнает-таки правду, всё изменится – его отношение, чувства и мысли. Я мечтала лишь о том, чтобы меня перестали судить за грехи, мной не совершённые. А чувства, мысли… Разве можно сказать о них наверняка? Слова лгут, и поступки, как я теперь знаю, тоже весьма обманчивы.

Оторвать взгляд от дикого танца огня было невыносимо сложно, но я пересилила себя и посмотрела на мужа.

По его лицу сложно было хоть что-то прочитать, только в глазах разгоралась такая злость, которую я никогда и ни у кого не наблюдала за всю свою довольно непродолжительную жизнь.

Правда, его злость слегка поутихла, когда прозвучал удивлённый голос Талима:

– И это ВСЁ? – на последнем слове он сделал особый акцент. Не трудно было догадаться, что младший Ленгро ждал от меня каких-то неведомых тайн и секретов. Ждал, что я признаюсь во всём, чего вовсе никогда не совершала.

– Всё, – я легко пожала плечами и даже смогла улыбнуться. И неважно, что за этой улыбкой было горечи куда больше, чем за пеленой слёз.

– А… – молодой мужчина не сразу подобрал нужную фразу, но всё же продолжил: – А как же догейра и этот… твой огонь?

Право слово, Талим так расстроился, словно я уничтожила его самую заветную мечту.

– Про догейру, – я кивнула в сторону зависшей в воздухе фигуры, – надо спрашивать у него, а огонь…

Я помолчала совсем немного, и решила, что раз уж начала говорить, то бессмысленно отмалчиваться. К тому же, они видели достаточно, чтобы сделать собственные выводы, мне лишь остаётся их подтвердить.

– Моя мать родом из Безликой Пустыни. В моих жилах течёт кровь тех, кого вы так ненавидите. Но я понятия не имею, откуда взялся огонь и умение исцелять. Леди Элизабет не сочла нужным рассказать мне всё до… – я запнулась, но всё же договорила: – До того, как всё случилось.

Большего я, увы, не знала. И медальон, и тот самый огонь, всё это не вписывалось в простую защиту, которую мне пророчила матушка. Но внятных объяснений у меня не было, а лгать и отмалчиваться я больше не намерена.

– Врёшь! – не преминул уличить меня Талим. Он вскочил со своего места и поднял с земли меч, на что догейра отреагировал совершенно естественно – грозно зарычал и бросился закрывать меня от недоверчивого родственника.

Не знаю, чем бы закончилось это, но назревающую бойню прервал Брайен, громким:

– Хватит!

Всё застыли, даже я от грозного рыка вжала голову в плечи, опасаясь, что тоже могу попасть под раздачу.

– Но она… – попытался возразить Талим, на что его окинули таким взглядом, от которого он попросту сел на место и замолчал. Я не видела лица Брайена, но уверена, что ничего хорошего там рассмотреть не удалось бы.

Догейра вернулся на своё место, правда с такой неохотой, что даже без слов было понятно, что он предпочёл бы остаться между мной и мужчинами.

– Теперь буду говорить я, – припечатал супруг, и я затаила дыхание. Мне так и не ясно, поверил ли он или нет? Что думает обо всём, что я сказала, что…

Додумать я не успела. Мужчина начал говорить.

– Я предпочёл бы, чтобы сейчас нам ответил на вопросы он, – Брайен кивнул в сторону притихшего догейры. – Но на это у нас ещё будет время.

Ленгро помолчал, последовав моему примеру – пытаясь найти силы в полыхающих языках огня.

– Ты знаешь, – он не поднял взгляд, но я знала, что обращаются ко мне, – что мы несколько лет безуспешно боремся с догейрами. И что все ближайшие лорды отказали мне в помощи. Почти все. Твой отец согласился. У меня не осталось выбора. Но не это я хочу сказать, кажется, теперь я понимаю, что наша вражда с порождениями Пустоши имеет куда более странные причины, чем это возможно представить. И имя им – Маригор Вайнер.

Глава 18

После событий минувшего вечера глупо было бы думать иначе. Впрочем, я не думаю, что лорд Маригор все эти год особо скрывал свои намерения, их попросту не замечали, потому что хватало иных, куда более глобальных проблем: выжженный урожай, уничтоженный скот, голодающие селяне. И смерти, что следовали одна за другой.

– Из этого следует много вопросов, – тем временем продолжил Брайен, – и почему всё началось после смерти матушки, хотя отца не стало пятью годами ранее, и при управлении леди Гризельды наш род не мог похвастаться ни силами, ни достатком? Почему Драготти и остальные пошли на поводу у Вайнера, хотя у каждого из них есть достаточно веских причин ненавидеть лорда Маригора? Почему, в конце концов, я не заметил этого?!

На последней фразе его голос сорвался, переполненный негодованием и злостью.

Никто не посмел его прервать, даже Талим, хотя тому, судя по искривлённым губам, было что добавить.

Тишина была недолгой, и нарушил её не тот, кто сидел за костром, а посторонний звук, вклинившийся в сонное молчание торопливым топотом копыт и лаем собак.

Каждый из нас вскочил на ноги, кроме догейры. Ему, казалось, вообще не было дела до тех, кто шёл по нашему следу.

Брайен, Зэйн и Талим схватились за мечи. Я же…Я всматривалась в знакомое лицо брата, которое освещал факел, что он держал в руке, и не знала, что предпринять.

Небольшой отряд неминуемо приближался, напряжение, сгустившееся над нами, стало просто невыносимым, и когда я шагнула вперёд, сама не ведая, что хочу сделать, меня остановило тихое:

– С-с-стойте на месс-сте, они приедут мимо.

И столько уверенности было в его шипении, что я не нашла повода усомниться в его словах.

Собаки первыми добежали до нас, но даже не повернули точёные морды в нашу сторону, просто пробежали дальше, всё так же принюхиваясь к земле.

Следом за животными к нам приблизился Алан. Он, в отличие от неразумных ищеек, натянул поводья и остановил лошадь. Спешиваться не стал, лишь смотрел в нашу сторону, бесцельно перебирая взглядом каждый уголок бескрайнего поля в серых проплешинах.

Я боялась вздохнуть. Всё происходящее было настолько непонятным, и даже нелепым. Как они могут ехать мимо и не видеть тех, кто стоит у них под носом? Что ещё за карман, как его назвал догейра?

Пожалуй, вместо всех прозвучавших признаний, нужно было спрашивать это у порождения Пустоши, тогда бы было проще понять.

Алан так ничего и не увидел, он несильно хлыстнул лошадь по бокам, и та послушно побрела дальше. Но выдохнуть с облегчением мы смогли, только когда отряд ушёл далеко вперёд, растворившись в вечерней тьме. И у меня, стоило дрожи во всём теле ослабеть, назрел вопрос, которого не было в списке:

– Если они прошли мимо и ничего не увидели, то как нас нашёл ты?

Я забежала вперёд, всматриваясь в лицо Талима, эмоции на котором сменялись так стремительно, что уследить за ними не представлялось возможным.

Не дожидаясь от него ответа, я принялась рассуждать, будто от моих рассуждений кому-то станет легче…

– Он привёл нас в какой-то карман, они нас не увидели, ты тоже не должен был, но тем не менее…

Теперь на него внимательно смотрела не только я, но и Брайен, и Зэйн, один лишь догейра устроился поодаль, и, я не могу утверждать наверняка, хотя мне показалось, что он ухмыляется, и что его весьма забавят мои вопросы. Или же дело в ответах, которые Талим ещё не озвучил?

Ленгро-младший молчал так долго, что мне показалось, он успел за это время сочинить целую оду, опутанную лживыми витиеватыми фразами про доблестные подвиги. А когда, наконец-то, заговорил, я поняла, что не ошиблась – Талим принялся лгать так искусно, словно всю жизнь только этим и занимался.

– Брайен отправлял меня с поручением к твоему отцу, – он кивнул в сторону Зэйна. – А когда я вернулся в замок, то застал полнейший разгром. Верные нашему дому воины были мертвы, а те, кто ещё дышал, в один голос советовали мне уезжать оттуда. Я и уехал, а потом увидел вас и пытался нагнать. Потом вы раз-з-з, и исчезли, а я пошёл за вами…

Почти на каждом слове он запинался, его глаза бегали от одного лица к другому, будто он никак не мог определиться, кто же из нас встанет на его сторону. В конечном итоге он, почему-то, выбрал меня, хотя, по сути, я последний человек, что годится на этот шаг.

Всё рассказанное им могло бы быть правдой, могло, но…

– Временные карманы дейс-ствуют иначе, – довольно мурлыкнул догейра. – Когда ты приш-шёл, он уже был закрыт. И ты никак не мог войти за нами.

Что же… Теперь у Талима нет выхода, придётся рассказывать правду.

Молодой мужчина бросил злой взгляд на разоблачителя и недовольно повёл плечами. А вот его брат, кажется, впервые заподозрил родственника в чём-то неладном.

– Талим, зачем ты лжёшь?

Ленгро младший окатил неприязненным взглядом и Брайена, а потом заговорил, на манер догейры растягивая шипящие звуки:

– А ты зачем вериш-шь всем, кроме меня? Я же говорил тебе, что он враг, что не нужно ехать к Маригору. Говорил? Но разве ты меня хоть раз-з послуш-шал? Я ведь для тебя младший братец, тот, кто ничего не смыслит в великих делах!

С каждой сказанной фразой он распалялся всё больше и больше. Трудно было не понять, что этот взрыв зрел не один день. И даже не месяц.

– А я всё видел, всё знал, я пытался тебе сказать, но день за днём ты отмахивался от моих предложений!

– То есть, пойти войной на Пустоши ты считаешь разумным? – не то удивился, не то возмутился Брайен.

– Да! Эти твари считаются только с силой, если бы мы показали им, что ничего не боимся, если бы использовали раздобытые мной сведения, тогда…

– Тогда от семьи Ленгро и всех, кто жил под нашим покровительством ничего бы не осталось, – закончил за него брат, уже спокойным голосом.

У Брайена была удивительная черта – он быстро брал себя в руки, какие бы события ни происходили. Но, как бы то ни было, я видела, что сейчас эта маска даётся ему сложнее, чем когда-либо.

– Они сами хотели сражаться, мечтали отомстить за убитых!

– Замолчи! – супруг всё же сдержался. Его самообладание распалось на множество осколков. – Ты говоришь, как глупый мальчишка, а требуешь, чтобы к тебе относились, как к взрослому мужчине.

Трудно поспорить. Хотя, на мой взгляд, по изворотливости Талим на мальчишку никак не тянет, скорее уж на прожжённого интригана. Ловко он перевёл тему и бросился обвинять брата за все грехи, содеянные ранее.

– Опять! – победно воскликнул младший Ленгро. – Ты даже сейчас не способен признать, что я был прав.

– Кхм, – семейный скандал прервал деликатный, или не очень, смотря как это расценивать, кашель Зэйна. Уж кто, кто, а он был в курсе этих перипетий, и потому ему было куда интереснее нечто другое. – Давайте оставим эти разборки до лучших времён, а сейчас, Талим, расскажи всё же, как ты нас нашёл, если карман этот, – при упоминании кармана он неопределённо взмахнул рукой в воздухе, – уже был закрыт?

Мужчина захлебнулся собственным возмущением, которое, наверняка, считал праведным. Помолчал, вновь бегая взглядом от одного лица к другому, потом как-то обречённо вздохнул и достал из голенища высокого сапога… цепочку с медальоном.

Он был не таким, как мой. Никакого металла и камней, обычная капля застывшего янтаря. Но, несмотря на обычность, при первом взгляде было понятно, что это не простая побрякушка. Изнутри, из самой его сердцевины сочился мягкий жёлтый свет, и я была почему-то уверена, что если коснуться его кончиками пальцев, то наверняка можно почувствовать тепло.

– Я зна-а-ал, – довольно протянул догейра, вовсе не удивлённый вскрывшимися обстоятельствами.

Я ещё раз отметила, что пытать вопросами нужно, в первую очередь, его, а не нас, но сказать об этом не решилась. Боюсь, если я сейчас вклинюсь в беседу, и без того немирную, то мне достанется не меньше, чем Талиму.

– Откуда это у тебя? – на слове «это» Брайен сделал особый акцент, кажется, в его голосе даже брезгливость появилась.

– Нашёл, – буркнул в точности, как ребёнок. Выходит, не зря его брат считает таковым…

– Боги, – сквозь зубы процедил супруг, явно сдерживая более скабрезные выражения. – Неужели ты думаешь, что я поверю?

Талим вскинул упрямо подбородок, и громко, с надрывом выкрикнул, разве что ногой не притопнул:

– Но это правда! Я не лгу!

Молчание… Опять между нами опустилось молчание, от которого стало невыносимо холодно.

Брайен сделал шаг вперёд и замер в нерешительности, словно размышлял о правильности собственного поступка. Потом всё подошёл к брату, положил руки на его расправленные плечи и тихо заговорил:

– Талим, я знаю, что ты осуждаешь меня. За многое. Но ты всегда был тем, от кого я не скрывал ни одного секрета, даже самого скверного. Так почему ты не хочешь быть со мной честен? Здесь и сейчас?

В глазах Ленгро младшего было столько боли, будто сказанные слова острыми кинжалами вонзились в самое сердце, но, когда он заговорил, ни от возмущения, ни от нервозности не осталось и следа. Мужчина был спокоен тем внутренним спокойствием, что больше похоже на безразличие.

– После смерти матери я часто ходил в усыпальницу, ты должен это помнить. Едва ли не по нескольку раз на дню. В один из таких визитов в углу каменной часовни я нашёл стопку книг и этот медальон. Сомневаюсь, что их оставили там случайно, скорее намеренно. И мне бы стоило рассказать об этом сразу, но… Разве ты придал бы словам младшего брата хоть какое-то значение?

На последней фразе Талим усмехнулся, так же безразлично и спокойно, как и говорил.

Брайен отпустил его не сразу, они всё сражались взглядами, пока это не наскучило Зэйну. Он решил задушить чувство такта, впрочем, сомневаюсь, что оно у него вообще имелось, и спросил:

– И как он действует, этот медальон?

Ленгро младший перевёл на него взгляд, и пожал плечами:

– Понятия не имею. До этого он особо не проявлял себя, сегодня же я увидел вас в каком-то мутном коконе, и бросился вперёд, не раздумывая, ведь мне показалось, что она, – он небрежно кивнул в мою сторону, – хочет убить Брая.

Что ж, не думаю, что он лжёт. Во всяком случае, не во всём.

Мне вспомнились и книги, которые лежали в гостиной на кресле, и на которые довольно странно отреагировал мой медальон. Я решила уточнить:

– А что ты сделал с книгами?

Талим посмотрел на меня и криво усмехнулся:

– Ничего, принёс их домой и оставил в гостиной.

– И тебе не было любопытно узнать, что в них написано? – я удивилась искренне.

– С чего ты взяла? Конечно, любопытно, но они оказались пусты. На пожелтевших от времени страницах не было написано ни одной буквы.

Старые книги без единой буквы в усыпальнице и медальон… Надеюсь, не только мне кажется, что это слишком подозрительно, для простого стечения обстоятельств.

Посмотрела на догейру. Он перестал казаться довольным и ехидным, напротив, впал в задумчивость, и будто бы вообще перестал замечать тех, кто был рядом с ним. Я сделала шаг к нему и попросила:

– Ты, наверняка, знаешь, что всё это значит. Расскажешь?

Он вскинул голову, глаза полыхнули красным, и тут же погасли, став похожими на тлеющие огоньки:

– Я с-связан клятвой, но я з-знаю, кто с-сможет вам вс-сё рас-сказать.

– Кто?

– Я покажу.

Он встал и поплыл вперёд, я же, да и не только я, но и все остальные, удивлённо уставились ему вслед. Никто не двинулся с места.

– Так и будете с-стоять? – даже не обернувшись, прошипел он.

Брайен подошёл ко мне и положил руку на плечо, только если в случае с Талимом это означало поддержку и понимание, сейчас он просто пытался предостеречь меня от глупостей. И ведь был прав – я пойду за догейрой, не задавая лишних вопросов. Не потому, что бесстрашная и глупая, а потому что хочу получить ответы, ведь жить с бесконечными тайнами вокруг просто невыносимо.

– Пока не скажешь, куда ты нас ведёшь – будем.

Супруг хотел казаться грозным, но сына Пустоши это ничуть не испугало. Скорее даже развеселило.

– Ваш-ше право, я не нас-стаиваю.

И всё. Он продолжил путь.

Вот так просто? Не так давно он шипел и плевался на всех, кто хотел подойти ко мне, клялся защищать, называл госпожой, и просто уходит? Весьма довольный собой, разве что песенки не мурлычит?

– Подожди, – кажется, Брайену тоже не по душе такое развитие событий. Он отпустил меня и сделал пару шагов в сторону догейры. – Если мы пойдём с тобой, то сможем выяснить причину вражды?

Порождение Пустоши обернулся, долго всматривался в глаза супругу и, наконец, кивнул:

– С-сможете.

Больше он ничего не сказал, а мы, не сговариваясь, сделали шаг вперёд.

Кто не мечтает получить ответы, если вся его жизнь состоит из сплошных вопросов? Я сомневаюсь, что такой человек вообще найдётся. Ведь, как бы то ни было, а нам хочется существовать в понятном нам мире, где нет вселенских секретов и таинственных тайн. Чем проще жизнь, тем легче засыпать по вечерам и просыпаться по утрам.

Мы шли долго, не останавливаясь, лишь изредка оглядываясь назад. Догейра, так и вовсе будто бы забыл о том, что не один, только раз мне удалось добиться от него объяснений, что же такое этот «карман».

Оказалось, что это своеобразный разлом во времени. Карманы появляются хаотично, и никогда нельзя сказать наверняка, где именно обнаружится очередная лазейка.

Простые смертные не замечают их, а если и попадают в так называемый разлом – не ощущают никаких изменений.

Догейры же научились пользоваться этой аномалией, чтобы незаметно нападать. Единственное, в чём недостаток такого укрытия, так это в его недолговечности. По прошествии какого-то времени (оно всегда разное, от чего зависит его продолжительность, тоже неясно), стенки кармана истончаются, и он больше не спасает от посторонних взглядов. Поэтому догейра так ратовал за то, чтобы уйти подальше от того места, где нас могли найти люди лорда Маригора и мой брат.

Хотя «ратовал», слишком громкое и неуместное слово, скорее он просто предпочёл уйти, нам же оставил выбор, не объяснив никаких тонкостей.

– Злобная тварь, – тихо пробубнил Талим, когда догейра закончил рассказывать о карманах.

Порождение Пустоши никак не отреагировал на это заявление, но мне вновь показалось, что он весьма собой доволен. Неужели ему доставляют удовольствие такие мелкие пакости? Ни за что не поверю, или… А что я, собственно, знаю о догейрах? Ровным счётом, ничего, и уж точно не могу утверждать, что им доставляет удовольствие, а что раздражает.

– Что ты узнал о моей матери? – когда Зэйн поравнялся со мной, я решилась узнать подробности.

Мужчина помолчал, бросил беглый взгляд на Брайена, который ехал рядом со мной.

– Мне оставить вас? – неожиданно спросил супруг, а я растерянно посмотрела на него и недоуменно нахмурилась:

– Зачем? Кажется, мы покончили с тайнами между нами, или я всё не так поняла?

Ленгро слабо улыбнулся и кивнул:

– Покончили, в этом ты права.

Что ж, меня радуют его слова.

Зэйн вздохнул и начал свой рассказ:

– Я отправился в замок Вайнер сразу после вашей просьбы, госпожа, – при муже он и не подумал обращаться ко мне на «ты». Наверное, это должно было порадовать меня, но… Отчего-то не порадовало. Какая, в сущности, разница, как он ко мне обращается? Главное, чтобы рассказал правду о том, что случилось с матушкой. – Вряд ли мне бы рассказали правду, спроси я напрямую, поэтому пришлось повертеться среди слуг. Одна из служанок, Лола, оказалась довольно разговорчивой, когда…

Он хотел добавить что-то ещё, но отчего-то запнулся, и закашлялся.

Лола… Я помнила её. Она всегда была болтушкой. О, боги… Кажется, эти воспоминания едва ли ни из прошлой жизни, настолько всё переменилось за короткий срок.

– Когда – что? – переспросила, когда он замолчал и не подумал продолжать разговор.

– Не важно, – отмахнулся Зэйн, и я с удивлением посмотрела на него. Отчего-то показалось, что он смутился, и стоило мне посмотреть на него, как я действительно заметила, как он прячет взгляд и мнёт в руках поводья. Надо же, я и не думала, что воин способен на такие чувства.

– Словом, девушка с удовольствием пересказала мне слухи, которые бродят в стенах замка. Будто бы кто-то ночью слышал странный звук, а на следующее утро лорд Маригор пребывал в таком бешенстве, что слуги боялись лишний раз вздохнуть. Ночью же Маригор и Алан тащили к реке что-то большое, завёрнутое в покрывало. Но и это не всё – с того дня леди Элизабет больше не спускалась ни к завтраку, ни к обеду, ни к ужину. И никто из обитателей замка не видел госпожу. Хотя лорд Маригор исправно носил еду в её комнату, никого не допуская за дверь.

Матушка покончила с собой. Тот, кого я когда-то считала отцом…. Его не устраивал такой исход, вот он и вынес её труп тайно, а сам попытался заставить поверить остальных, что она всё ещё жива.

Хитрости и подлости ему не занимать.

Я посмотрела вперёд, на сгущающуюся темноту, и ярко представила, как тело матери скрывается под толщей воды, как оно разбухает, уродуя идеальные черты, как… Я вздрогнула, качнула головой и с трудом произнесла:

– Ясно. Я благодарна тебе за то, что узнал правду.

Впрочем, благодарности, как таковой, я вовсе не испытывала. Но и, ни злости, ни отчаяния тоже не было. Душу окутала пустота, мягкая, словно пуховое одеяло.

Брайен смотрел на меня, я чувствовала его взгляд, но не нашла в себе сил повернуться.

– Дженис, – начал он, и в его голосе было столько жалости, что мне стало ещё хуже.

– Не надо, – мотнула головой, так и не посмотрев на него. – Я уже смирилась с её смертью. Сейчас я лишь получила подтверждение свершившегося.

Не так уж и сложно говорить, когда сердце рвётся на части, истекая кровью. Возможно, когда-то я стану похожей на мать, такой же каменной леди, и её вера в меня не умрёт напрасно.

– Хорошо, – Брайен принял мою просьбу без единого возражения. Потом обратился к Зэйну: – Что ты увидел, когда вернулся в замок Ленгро?

Достойный вопрос, мне бы тоже хотелось знать на него ответ.

Воин витиевато выругался, прежде чем поведать о случившемся. Сложно его винить за это, да и если быть откровенной, винить мне совсем не хотелось. Не за что.

– Они подкупили большую часть наших людей, уж не знаю, что такого им пообещали, но мне, чтобы попасть в праздничную залу, пришлось убить многих. Когда я приехал, замок уже не принадлежал вам, в полной мере, господин. Так или иначе, все сдались и не собирались браться за оружие и защищать вас.

– Так или иначе? – уточнил Брайен.

– Тех, кто остался вам верен, просто зарезали и бросили прямо под ногами.

Что им пообещал лорд Маригор? Неужели дело в богатстве? Не верю! Должно быть что-то ещё, куда весомее, чем кошель с монетами.

– И ещё кое-что, – начал Зэйн, после непродолжительного молчания. – Не уверен, но мне кажется, что я видел на шее Драготти медальон, такой же, как у госпожи.

Значит, мне не показалось… И сияние, что мне привиделось, не видение вовсе. Только не один Драготти может похвастаться медальоном, я видела свечение на груди всех, кто был за господским столом.

– Не только у него, – произнесла спокойно. – У всех остальных они тоже есть.

– Уверена? – усомнился муж.

– Сомневалась, – призналась честно, – пока Зэйн не сказал о Драготти. Теперь всё встало на свои места.

Впрочем, «всё» слишком громко сказано, но они меня поняли, я надеюсь.

Немного помолчали, потом Брайен спросил:

– Расскажешь о медальоне?

Не знаю, как смогла сдержать истеричный смех, так и просившийся наружу, но я-таки справилась. Лишь улыбнулась криво:

– Я сама почти ничего не знаю. Матушка отдала мне его перед самым отъездом, сказала, что медальон всегда будет защищать меня. Но, подозреваю, что дело не только в защите.

Пока говорила, сверлила взглядом спину догейры. Ему было что мне сказать, я это чувствовала, но говорить он, по каким-то причинам не хочет. Может тот, к кому он нас ведёт, будет куда сговорчивее?

– И всё? Больше ничего не сказала? – голос Талима стал для меня неожиданностью. Я и не заметила, как он подъехал ближе. Хотя… Какой смысл скрывать от него?

– Леди Элизабет никогда не распространялась о своём прошлом, да и настоящее положение дел всегда скрывала от меня. О том, что во мне течёт кровь обитателей Пустоши, я узнала уже в вашем замке, из письма матушки.

Из письма, которое пропало… И, судя по задумчивым лицам моих спутников, никто из них не причастен к его исчезновению. Тогда кто? Не могло же оно само испариться!

– Да-а… дела-а-а… – протянул Зэйн, разряжая обстановку.

И ведь не поспоришь.

Разговоры на этом утихли. Для каждого нашлась пища для размышлений, причём размышления эти были далеки от радостных.

Мы ехали всю ночь, а к рассвету я уже едва не падала с лошади. Глаза слипались и никакие подбадривания, и уговоры потерпеть ещё немного на меня не действовали.

Возможно, уговаривай меня кто-то другой, а не я сама, что-то и изменилось бы, но… Мои спутники выглядели не лучше, поэтому поднимать боевой дух было некому. Только догейра парил над землёй, как ни в чём не бывало, казалось, ему вообще не ведомо, что такое усталость. Он изредка поворачивался и смотрел на нас, и мне чудилась в его глазах насмешка. Впрочем, я могла и ошибаться – чего только от усталости не привидится.

В очередной раз, когда я едва не свалилась на землю, и удержалась в седле только благодаря отменной реакции Брайена, догейра сжалился:

– С-с-скоро будем на мес-сте.

Не скажу, что это заставило меня встряхнуться и проснуться, но всё же, какое-то подобие радости промелькнуло в мыслях.

А спустя час, вместо облегчения пришла злость, потому что дорога, по которой мы ехали, упёрлась в самую границу между землями людей и Пустошью.

– Ты хочешь, чтобы мы пошли туда? – Ленгро даже не пытался сдержать бешенство, рвущееся из самой души.

– Ес-сть другие предложения? – насмешливо прошипел наш горе-проводник и склонил голову набок. – Я не знаю никого в людс-ских землях, кто ответил бы на ваш-ши вопрос-сы.

– Но это же… Пустошь! – взревел Брайен, на что догейра хрипло и довольно устрашающе рассмеялся.

– Я знаю, – он развернулся, и перешагнул невидимую грань. – Идём.

Истоптанная потрескавшаяся почва с пучками полу засохшей травы, резко обрывалась, а за ней начиналась бескрайняя песчаная пустыня. Редкие обглоданные коряги возвышались над желто-серыми насыпями, разбавляя унылую картину.

Безликая Пустошь… Не зря она получила своё название.

Догейра ждал. Довольно терпеливо, и даже не поторапливал нас.

Первым за грань прошёл Зэйн, за ним Талим. Прежде, чем проехать вперёд, Брайен посмотрел на меня, он попытался ободряюще улыбнуться, хотя я прекрасно видела, что ему эта затея вовсе не нравится.

Я осталась последней. Не сказать, что мне было страшно, просто… Как-то не по себе. Внутри ворочалось какое-то нехорошее чувство, но у меня не осталось выбора.

Шаг, ещё один, и копыта лошади утонули в мягком песке, а вместе с этим я почувствовала, как боль, тысячью осколками, впилась в моё тело. Я задохнулась от нестерпимых ощущений, а потом закричала и кричала так громко, что сама же оглохла.

Кажется, я спрыгнула на землю и принялась сдирать с себя одежду, а потом и царапать кожу, пытаясь избавить от разрывающей боли. Я никогда не испытывала ничего подобного, даже огонь, плясавший на коже не так давно, был сущим пустяком.

Песок был горячим, я это чувствовала, а чужой зловещий шёпот оглушительно громким:

– Ух-х-ходи-и-и…

И это было последним, что я запомнила.

Глава 19

Приходить в себя под злобное рычание голосов уже становится привычным. Почти. За тем лишь исключением, что с пробуждением боль никуда не исчезла. Она всё так же жила в моём теле, разрывала его на куски и обещала дальнейшие мучения, если только я не уйду.

Несмотря на моё неведение, со слухом, слава богам, у меня проблем не было. И я с первого раза расслышала шёпот и смысл сказанных им слов.

– Ты знал, что так будет! – возмущённо прошептал супруг, а мне и гадать не нужно было, к кому он обращается, и так всё понятно.

– Пус-стош-шь не терпит полукровок, – как мне показалось, растерянно отозвался догейра. – Но я думал, раз она унас-следовала дар… То…

Они замолчали. Лишь сиплое дыхание разбавляло тишину. Не сразу поняла, что сипела я.

– Она хочет, – прошептала, найдя в себе крупицу сил, – чтобы я ушла.

На самом деле, я не знала, как воспринимать Пустошь. Если быть откровенной, я вообще знала про неё ничтожно мало, чтобы составить своё мнение.

– Х-хочет, – мрачно подтвердил догейра.

Я не стала открывать глаза. Так казалось, что проще переносить боль.

– Так отнесите меня назад, – если бы у меня были силы, я бы приказала, или закричала, а так… Моим голосом разве что мух распугивать, и то они никуда не улетят.

– Не можем, мы уже пытались, – голос Зэйна прозвучал откуда-то сбоку, но это было не важным. Куда важнее смысл им сказанного.

– Что значит – не можем? – я даже попыталась открыть глаза, но тут же зажмурила их, пытаясь справиться с очередным приступом боли.

– Пус-стош-шь не терпит полукровок, – повторил догейра и тише добавил: – Она уничтожает их.

Вот как… Я пришла за ответами, а нашла…

– Ты знал, – с трудом произнесла, прислушиваясь к волнам боли, что с новой силой омывали меня изнутри. Я говорила не с обидой или возмущением, я просто подтвердила то, что и так было понятным.

– Знал, – мне показалось, что в голосе нашего провожатого плещется сожаление. – Но я надеялся…

Да, надеялся на дар. Правда, что это был за дар, и почему он должен был поменять отношение к полукровкам, мне так и не понятно.

– Я умру?

Не знаю, зачем я это спросила. Чтобы стало легче? Ложь… Разве может стать легче от осознания, что совсем скоро тебя не станет, и в мире о тебе останутся только воспоминания, и то, недолгие?

– Я не позволю, – обещание, которое невозможно исполнить. Но Брайен был настроен решительно. Он подхватил меня на руки, от чего я не удержалась от глухого стона, и куда-то понёс, торопливо переставляя увязающие в песке ноги.

– Куда? – растерянно спросил Талим, но брат ему не ответил. Он лишь упрямо бросил:

– Веди нас туда, куда вёл, – приказал догейре, а тот и не подумал отнекиваться или возмущаться.

– Хорош-шо, – согласился покорно.

Наверное, мы шли долго, а может быть и не очень, только я время от времени теряла сознание, не выдерживая боли. И эти короткие передышки были спасением для измученного тела.

С каждым таки возвращением, я всё больше мечтала о смерти, и она больше не пугала. Напротив, радовала, ведь тогда закончатся мучения.

Наконец, путь завершился. Мы остановились, и я с трудом повернула голову, чтобы посмотреть на дряхлый шалаш, со всех сторон засыпанный песком.

– Здесь? – недоверчиво уточнил Брайен, но догейра не ответил. Он проплыл вперёд и с заминкой коснулся двери. Та сразу же открылась, огласив окрестности противным скрипом. Но навстречу нам никто не вышел, во всяком случае, я никого не увидела, а потому вновь прикрыла глаза, уже понимая, что до конца осталось не так уж и много времени.

Пустошь не терпела полукровок, и мне не хотелось знать, с чем связана эта нелюбовь. Я лишь чувствовала, как мои силы, что она тянула, с наслаждением прислушиваясь к боли, на исходе.

Палящее солнце сменилось тенью, и со всех сторон послышались голоса. Шипящие, недовольные, опасные…

– Зачем… ш-ш-ш… ты привёл их… ш-ш-ш…? Чужих… ш-ш-ш?

Голос не принадлежал ни мужчине, ни женщине, ни ребёнку, ни взрослому, ни живому, ни мёртвому. Голос был ничьим, словно он рождался сам по себе, из ниоткуда.

– Она не чужая, она – гос-спожа! – на этот раз догейра шипел громче обычного. Будто бы он приготовился защищать нас от неведомых голосов.

– Она…ш-ш-ш? – насмешливо-ядовитое.

– Да! – не стушевался защитник. – Пос-смотри с-сама.

Значит, это всё же она.

Очередной приступ боли скрутил так сильно, что я выгнулась дугой до хруста костей. Брайен едва удержал меня, приговаривая что-то успокаивающее. Его голос был родным и важным, а объятья – уютными. Как жаль, что мне так и не довелось узнать, каково жить рядом с человеком, который так нежно держит тебя в последние минуты…

– На что… ш-ш-ш… с-смотреть… ш-ш-ш? Она умирает… ш-ш-ш.

– Не умрёт, я не позволю!

Голос мужа был слышен откуда-то издалека. Но я пока что его слышала и даже понимала слова.

– С-смеш-шной, ш-ш-ш… – прошипела невидимая собеседница. – Клади сюда… ш-ш-ш.

Хлопок, неестественно громкий, и вокруг стало тихо-тихо. И боль, ставшая моей сущностью, враз потухла, словно её и не было никогда.

Я умерла? Поэтому стало так легко?

Осторожно приоткрыла сначала один глаз, потом второй. Со всех сторон меня обступала тьма, и лишь мягкий свет, исходящий от моих рук, разгонял мрачные тени.

Неужели так пресно и однообразно выглядит жизнь после смерти? Ни красочных лугов, ни бескрайнего небо… Только темнота, бесконечная и беспросветная.

Я села, подтянула ноги к груди и осмотрелась. Нет, я ничего не упустила, кроме тьмы здесь нечего было рассматривать.

– Хочешь вернуться? – голос, мягкий и обволакивающий, всколыхнул тьму, и она оживилась. Уплотнилась, зашевелилась, будто приготовилась напасть.

– Зачем? – уточнила не без настороженности.

– Не знаю, – просто отозвался кто-то, – эти четверо ждут тебя. На что-то надеются.

Тьма расступилась и в пятне света стали видны очертания тех, с кем я провела совсем недолгий путь.

Брайен стоял, опираясь руками о стол, и смотрел в одну точку. Он злился, но даже в злости его лицо оставалось красивым. Возможно, если бы всё случилось иначе, я смогла бы влюбиться в него, а он – в меня. Возможно, наше знакомство было бы иным, лишённым ненависти и обмана. Возможно…

– Ты ещё можешь всё исправить, – напомнил о себе голос, и я встрепенулась, оторвав взгляд от истаявшей картины.

– Могу?

– Если захочешь, – усмехнулся голос.

– Кто ты? – задала вопрос, с которого нужно было начать беседу.

– Не важно. Просто скажи – вернёшься или останешься?

Я не знала, что меня ждёт, ни здесь, ни там. Но… Всё же выбрала.

– Вернусь.

Голос рассмеялся, и этот смех тысячами осколков рассыпался повсюду, уничтожая тьму, которая с ворчанием расползалась в разные стороны.

Вернусь…

Надеюсь, я не ошиблась.

Первый вздох – отчаянный, жадный, – с хрипом прокатился по горлу и со свистом сорвался с приоткрытых губ.

– Жива? – не то удивился, не то обрадовался Зэйн.

Когда открыла глаза, пытаясь понять, умираю я, или же смерть откладывается на неизвестный пока срок, моей руки коснулись ледяные пальцы. Осторожно коснулись, боясь повредить ослабевшую конечность.

Я посмотрела на Брайена. Он молчал, и выражение лица у него было таким, что отвести взгляд я не смогла. Слишком ярко горело в глазах беспокойство – неподдельное и искреннее. Глаза затянуло пеленой. Первая, и единственная, в том числе, слеза расчертила висок, теряясь где-то в спутанных волосах.

– Мы ещё начнём всё заново. Не уходи, – голос супруга был хриплым.

В книгах про храбрых рыцарей и прекрасных леди, эти слова вряд ли бы сочли за романтичное излияние, но… Разве мы существуем на шуршащих страницах? Нет. В жизни простые признания куда важнее высокопарных фраз.

Желание вернуться, всё же, было не таким уж и сомнительным.

Через каких-то полчаса, когда я смогла подняться с неудобной, грубо сколоченной лавки, вся наша компания сидела за столом и ждала обещанных ответов. Правда, чудище, к которому нас так опрометчиво привёл догейра, давать их не спешило.

На самом деле, в воцарившейся тишине я думала вовсе не о том, как лорд Маригор организовал предательство семьи Ленгро, и для чего в этом грандиозном плане ему понадобилась я, а о том, за что Пустошь так не любит своих детей, и почему матушка выглядела как обычный человек.

Что догейру, что сидевшее перед нами нечто, сложно было назвать не чудовищами, и если к первому за время небольшого путешествия я успела привыкнуть, то второе…

Огромное, горбатое, лохматое… Со вздыбленной шерстью и горящими фиолетовыми глазами. А помимо глаз ничего в этой бесформенной груде и не выделялось, словно создатель этой мерзости забыл о том, что у любого уважаемого чудовища должна быть зубастая пасть, и нос, для выслеживания жертв.

Хотя, если присмотреться, можно разглядеть короткие лапы, удачно замаскированные шестью.

Словом, это нечто сидело во главе стола и обводило нас внимательным взглядом, от которого (да и от общего вида тоже) хотелось сбежать из душной землянки.

Никто из моих спутников не решался заговорить первым, да и я предпочитала молчать, уж больно жизнь, вернувшуюся, не хотелось завершить так быстро.

– Хорош-шо, – довольно промурлыкало чудовище, и мы все разом вздрогнули. Откуда извергались звуки так и осталось не понятным, что пугало ничуть не меньше уродливой морды. – Спраш-шивай.

Лапа приподнялась и указала на Брайена. В этот момент благоразумие отчего-то покинуло меня, и я произнесла:

– Может быть, вы сначала ответите на мои вопросы?

Не спорю, ответы супругу нужны не меньше моего, но… Я едва не умерла, могу я себе позволить некоторые странности?

– А кто с-сказал, – мерзко захихикало нечто, – что я буду говорить с-с тобой?

Догейра, сидевший напротив нас в самом углу каморки, разочарованно покачал головой.

То есть, как это? Со мной эта тварь разговаривать не собирается?!

– Но… – я поднялась со своего места, правда из-за подступившей слабости тут же упала обратно. – Я пришла за ответами!

И как только произнесла это, поняла, что моё возмущение ничего не значит для этого чудовища. Я ничего от него не добьюсь, даже если приставлю нож к горлу, впрочем, горло среди этой шерсти ещё нужно постараться найти…

– И ты их-х получиш-шь, – без насмешки, совершенно спокойно произнесла тварь. – Только не от меня.

Я было открыла рот, чтобы спросить, долго ли меня буду кормить обещаниями, да так его и закрыла. Ни к чему спорить. Не сейчас.

Брайен нашёл мою руку и несильно сжал ладонь. Я благодарно улыбнулась и даже немного успокоилась, что в сложившихся обстоятельствах было весьма сложно.

Несколько секунд тишины…

– Почему порождения Пустоши нападают на наши земли?

Ленгро имеет право знать, почему гибнут его люди, а чудовище и не думало увиливать от ответа.

– Потому что вы первые напали на нас-с-с…

– Неправда! – Брайен вскочил на ноги и со всей силы ударил кулаком по столу. Доски жалобно заскрипели, но не сломались.

Видимо, супруг уже давно сдерживался, а сейчас, после пары слов, его терпение лопнуло.

– Правда, – без злорадства припечатало чудовище. – И он знает об этом…

Короткая лапа, с не менее коротким когтём, ткнула в сторону Талима, от чего он вжал голову в плечи, вдруг уменьшившись в размерах.

Я знала, что он что-то не договаривает, но, чтобы такое… Это слишком.

Брайен был со мной согласен, потому рухнул на скамью и потрясённо произнёс:

– Нет… Этого не может быть…

Но, как известно, все самое немыслимое совершают те, от кого ты ожидаешь этого меньше всего.

Талим молчал, Брайен тоже. Мы же с Зэйном предпочитали вовсе не вмешиваться в происходящее. Пусть братья сами разбираются, хотя я не удержалась от того, чтобы крепко сжать ладонь супруга, выражая свою поддержку, прямо как он, несколькими мгновениями ранее.

Ленгро на моё прикосновение никак не отреагировал, застыл каменной статуей, смотря прямо перед собой. А его брат понуро опустил голову и ждал… Чего? Что чудовище за него расскажет всю правду? Судя по с ехидцей прищуренным глазам, делать оно это не собирается. Лохматое нечто наслаждалось внесённой сумятицей, чужой болью и разочарованием.

– Брай, я… – наконец, так и не дождавшись от старшего брата хоть каких-то вопросов, Талим первым начал говорить, но Ленгро перебил его тихим, но довольно веским:

– Снова будешь врать?

Ожидаемый вопрос, на что молодой мужчина сдавленно произнёс:

– Нет, – помолчал и со вздохом добавил: – Больше нет.

Звучит обнадеживающе, но… Совсем не вызывает доверия.

Брайен горько усмехнулся и опустил голову, рассматривая потрескавшиеся доски столешницы. Ему было плохо, мучительно больно, а я ничем не могла облегчить его страдания.

– Ты всегда был лучшим, – исповедь Талима началась тихо, без истеричных криков и громких обвинений. Но, несмотря на спокойствие, я чувствовала его обиду, что копилась долгие-долгие годы. – Отец гордился тобой, мать – боготворила. Каждый поступок, – размеренный, взвешенный, обдуманный, – вызывал у всех восторг. Ты не ошибался, а если и случалось что-то подобное, ты с лёгкостью признавал свои ошибки и старался их исправить. «Благородство у них в крови», – говорят про Ленгро, имея в виду тебя. Не меня. Я никогда не дотягивал до твоего уровня. Слишком взбалмошный, слишком непокорный, слишком гордый… Всего и всегда во мне было «слишком». Словно бы с избытком, и родители стыдились этого. Моих поступков, моих слов, резких суждений, и никогда не поддерживали меня. Вряд ли ты понимаешь, насколько это отвратительно, осознавать, что ты для семьи всего лишь проблема, ходячее недоразумение.

Каждое слово, словно укус ядовитого насекомого, жалил всё больнее и больнее. Я видела, как мукой исказилось лицо супруга, видела, как он сдерживает бессильное рычание. А Талим… Он преобразился. Словно носить маски, и менять их от случая к случаю, его призвание. В его глазах больше не было сожаления, а то, что было до словоизлияния, теперь казалось фальшью. Собственно, вся его жизнь, судя по всему, состояла из обмана.

– Я из кожи вон лез, пытаясь доказать, что я тоже чего-то стою. Что могу с достоинством носить имя Ленгро. Но не получилось. Я так и остался никчёмным младшим сыном, чьи слова слушали со снисходительной ухмылкой. Я бы так и умер в твоей тени, если бы однажды Вайнер не предложил мне сотрудничество. Плодотворное и весьма для меня выгодное.

Это Талим зря сказал. Зависть и желание напакостить Брайен ему бы ещё простил, но заговор с врагом семьи… Вряд ли.

Супруг подорвался со своего места и бросился на брата. Я даже не успела ухватить его за руку, чтобы остановить. Хотя, боюсь, сил бы у меня в любом случае для этого не хватило.

Вот только прикоснуться к Ленгро-младшему он так и не смог – его снесло невидимой волной к противоположной стене. Волной настолько мощной, что Брайен мучительно застонал и затих, пытаясь прийти в себя. Хорошо, что остался в сознании.

Я с неверием перевела взгляд с одного брата на другого, отмечая мерзкую улыбку Талима и довольное:

– Честно признаться, на медальон я даже не рассчитывал. Но подарок Вайнера сработал как надо, что очень даже удивительно.

Выходит, несмотря на то, что медальон его выглядел несколько иначе, чем мой, возможности у него были такими же – защита. Вот только… Если вспомнить слова матери, то медальон этот можно получить только добровольно… Откуда у лорда Маригора такой медальон? Не течёт же в нём кровь обитателей Пустоши, в самом-то деле?!

Пока Талим насмехался, Брайен медленно поднялся с земляного пола и замер на месте, растерянно смотря на брата.

– Ну что, Брай, мне продолжить рассказ, или не стоит больше тебя злить?

Мужчине нравилось злорадствовать, нравилось плеваться ядом, и унижать. Как же легко ему даются чужие роли – не так давно, я почти поверила ему, а оказалось, что это было лишь игрой. Искусной и весьма правдоподобной.

Брайен промолчал, только сильнее сжал кулаки. Потом недовольно тряхнул головой, и вернулся на своё место, рядом со мной.

– Продолжай, – хрипло выдавил, не смотря в сторону того, кому доверял безоговорочно.

Талим усмехнулся, но продолжил:

– Вайнеры давно мечтали прибрать к рукам наши земли, сам знаешь, – мужчина с хрустом вытянул руку, не скрывая победного взгляда. – Но законного основания у них для этого не было. А тут появился повод.

Ленгро-младший почесал кончик носа, сделав вид, будто задумался, потом снова улыбнулся каким-то своим мыслям. Талим был доволен собой и всем происходящим, и не считал нужным притворяться, что это не так.

– Столкнуть тебя лбами с этими, – он брезгливо кивнул в сторону застывшего догейры, потом и в чудище бесполое пальцем ткнул. – Отговорить лордов помогать тебе, припугнув войной с Пустошью, потом вынудить обратиться за помощью к нему, и выдать за тебя единственную дочурку. Сегодня она должна была стать вдовой. Но не стала…

На последнем слове он запнулся, и я увидела, что помимо довольства, он испытывает страх… Он знает, даже несмотря на помощь медальона, что расплата найдёт его… Что он не сможет просто уйти… Продуманный план рухнул, а другого, запасного, у него не было.

– Как в эту картину вписываюсь я? – тем не менее, Талим быстро взял эмоции под контроль.

Помолчал, будто ждал, что Брайен и впрямь повторит его вопрос, но муж промолчал.

– Очень просто. Вайнеру от меня нужно было только одно… Бездействие. Я обо всём знал, но никого не предупредил, а когда род Ленгро лишился бы старшего наследника, мне-то всего и нужно было, отказаться от своих прав на земли.

– А взамен? – подал голос Зэйн.

Я посмотрела на него – мужчина выглядел ничуть не лучше своего господина… Безучастный взгляд и усталость, что неподъёмным грузом легла на его плечи.

– Взамен? – противно хохотнул Талим. – Взамен я получил бы дом в столице и безбедное существование до самой смерти.

Честно говоря, захотелось рассмеяться… Громко и, можно сказать, истерично. Лорд Маригор расплатился бы с ним? Это он сейчас серьёзно говорит? Да Талим скорее бы получил нож в сердце, а не богатства и дом в столице.

Тот, кого я считала отцом, был скуп и жаден. Если уж ему было безразлично, в каком состоянии находится его родовой замок, как выживают его жена и дочь, то неужели Маригор озаботился бы будущим Талима? Только глупец поверит в это.

– Сомневаюсь, – хмыкнула, правда, совсем безрадостно. – Оставь он тебя в живых, ты бы стал угрозой для планов отца.

На последнем слове я скривилась. Нет, этот человек был для меня кем угодно, но только не отцом. Жаль, что доля его крови течёт в моих жилах.

Талим сидел молча, видимо, пытался осмыслить простую истину, а потом… Подорвался на кресле и злобно зашипел:

– Да что ты понимаешь? Что ты можешь знать?!

Перемена его настроения была такой стремительной, что я невольно убедилась в своих же словах – он не думал о последствиях. Он поверил Маригору, желая насолить Брайену, и не удосужился позаботиться об отходных путях, если вдруг что-то пойдёт не так.

Честно признаться, я не удивлюсь, если медальон, призванный защищать, его же и убьёт. Устранит помеху, так сказать.

– Ничего, – безразлично пожала плечами. – Совсем ничего.

И вот тут я не солгала, только слова эти относились не к Талиму, а к тому, что мои вопросы так и остались без ответа.

– Что вы сделали им? – Брайен не дал ничего сказать брату, попросту перебил его.

Кого он подразумевал под «им», всем было понятно.

Младший Ленгро вновь подобрался, возвращая лицу мнимое благодушие, вот только нервно подрагивающие кончики пальцев выдавали его с головой.

– Всего лишь заточили нескольких тварей в особую темницу, а кого-то попросту убили. Им этого оказалось достаточно, чтобы начать уничтожать наши земли.

Мне одной показалось, что он больше не имеет права говорить «наши земли»?

Глава 20

Картина происходящего казалась настолько абсурдной, что наступившая тишина стала едва ни благословением.

Талим с самого начала был настроен отнюдь не дружелюбно, и пугал меня своими ядовитыми ухмылками, но тем не менее, я не считала его глупым. А сейчас по всему выходит, что он мало того, что доверился лорду Маригору, так ещё и не продумал пути отступления.

Это не то, что глупо, это сущее самоубийство! Вот только слышать он ничего не желал об опрометчивости своего поступка, а кто я такая, чтобы пытаться переубедить его?

Вот Брайен… Он был его братом. Братом, которого Талим предал. И что с этим предательством делать теперь?

Молчание длилось недолго. Догейра злобно зарычал и приблизился к тому, кто так легко рассуждал и об особой тюрьме, и об убийстве его сородичей.

– Ты не зря оказалс-ся здес-сь, – несмотря на клокочущую злость, голос порождения Пустоши звучал ехидно, с долей насмешки. – И ты умрёш-шь…

Наверное, нужно было испугаться этих слов, но они во мне не вызвали ничего, разве что лёгкий отголосок недовольства, что, в том числе, и по вине этого человека я оказалась втянута в игру с непонятными мне правилами.

Брайен тоже никак не отреагировал на обещание догейры – он поднялся со своего места, посмотрел в сторону чудища и спросил то, что вряд ли кто-то из нас ожидал от него услышать:

– Можно ли верить его словам?

Лохматое нечто довольно заурчало и плавным движением выпрямилось в полный рост:

– Мо-ожно… – согласно кивнуло и тихо, почти неслышно, добавило: – Но не всем…

На этот раз я не выдержала – с силой хлопнула по столу, обжигая собственные ладони болью.

– Хватит! – голос прозвучал отрывисто, но как-то визгливо что ли… От чего я сама сморщилась, и тут же продолжила немного спокойнее: – Сколько можно терзать нас загадками? Вы отвечаете на один вопрос и тут же порождаете ответом тысячу других загадок. Неужели так сложно рассказать всё по-человечески?!

В самом деле, к чему такие сложности? Если это всемогущее нечто знает так много, то почему за столько лет бессмысленной борьбы между догейрами и людьми Ленгро, не сказало о том, кто является истинным зачинщиком кровавой резни? Почему наблюдало со стороны, не вмешиваясь и не пытаясь изменить ход событий? Неужели и у этого чудовища во всей этой мешанине есть свой интерес?

– А мы не люди, чтобы по-человечески разговаривать, – моя пламенная речь не возымела никакого действия, и чудище лишь усмехнулось, при этом широкая ухмылка обнажила ряд ровных острых зубов – отнюдь не демонстрация дружелюбия.

– Тогда зачем мы здесь? – досадливо скривилась и уставилась на свои ладони.

Талим предал Брайена, давно, но при случае не сбежал, а увязался за нами…

Догейра обещал нам правду, а привел неизвестно куда и непонятно зачем…

Лорд Маригор… Боюсь, он знает о том, куда мы пошли, что только усложняет и без такого безнадёжное положение.

И что же из этого выходит? А демоны его знают! Ерунда какая-то…

– Она мне нра-а-а-вится, – не понятно чему обрадовалось нечто и соизволило представиться: – Можешь называть меня Лиссанэа, хранительница Пустоши.

Голос на последней фразе неуловимо изменился, и я, к собственному немалому удивлению поняла, что он мне знаком… Ведь совсем недавно я слышала его, когда металась между выбором: жизнь или смерть.

Вскинула голову и застыла, неприлично открыв рот. На том месте, где не так давно находилось нечто лохматое и совершенно бесформенное, стояла женщина. Того особенного возраста, когда ошеломляющая красота ещё не канула в лету, но в то же время вокруг глаз и губ наметились первые морщины. Впрочем, стоило встретиться с янтарным взглядом, как я убедилась – ей куда больше лет, чем можно себе представить по внешнему виду.

– Если бы я вмешалась в их войну, то ты не пришла бы сюда.

Бесхитростное признание, которое открыло куда больше истины, чем всё сказанное до этого.

– Я вам так нужна? – тем не менее, скептически уточнила я.

– Вовсе нет, – женщина довольно усмехнулась и, понизив голос, прошептала: – Это мы нужны тебе.

А вот это уже вызывает сомнения невероятной величины.

– Думаете? – усмехнулась, сложив руки на груди.

– Знаю, – уверенно припечатал Лиссанэа, и впилась взглядом в скрипучую дверь. – Вам пора уходить, Талим забыл сказать, что всё это время оставлял зарубки для людей твоего отца.

Я обернулась к молодому мужчине и едва удержалась от того, чтобы не выругаться. Так вот о чём он умолчал, и вот почему так охотно рассказывал о содеянном – просто тянул время.

– Э нет, – истерично усмехнулся Талим и подался вперёд. – На этот раз вы не сбежите.

Он попытался ухватить меня за руку, но… Кажется, младший-Ленгро совсем забыл о том, что защитный медальон есть не только у него.

Талима отшвырнуло к стене, а его собственная побрякушка, болтавшаяся на руке, ярко вспыхнула и, громко хрустнув, погасла, теперь уже навсегда.

Лиссанэа хмыкнула себе под нос:

– Ты слишком самонадеян, мальчик.

Что правда, то правда.

Брайен хотел подойти к брату, но уверенный голос хранительницы остановил его:

– Вряд ли с ним что-то случится, – при этом она довольно хмыкнула. – А вот вам надо уходить, здесь небезопасно.

Она не лгала, мы прислушались и поняли, что к землянке с покосившимися стенами кто-то приближается. И я даже догадываюсь кто…

– Сэй-Саш, проводи их к клану воинов, Олт Лиот должен обрадоваться появлению внучки.

Догейра метнулся к противоположной от выхода стене, и, пошарив костлявой рукой, открыл низкую дверь.

– С-скорее, – поторопил нас, посторонившись.

Нам ничего не осталось, как только послушаться его.

Последним в своеобразный туннель заходил Брайен, он всё смотрел на бесчувственное тело брата и никак не мог решиться на то, чтобы оставить его.

Я не нашла ничего лучше, как сделать пару шагов назад и сжать шершавую ладонь супруга в своей руке:

– Пойдём, нам нужно уходить.

Я всегда считала себя довольно романтичной особой и втайне мечтала о большой и прекрасной любви, когда возлюбленный будет добиваться моей благосклонности, а я, так уж и быть, соблаговолю дать своё согласие на брак. У нас с Брайеном не было ничего подобного, и я не думаю, что мои чувства к нему можно назвать любовью, но… Меня тянуло к нему – неумолимо и безотчётно.

Ленгро на мгновение задержал тяжёлый взгляд на мне, помолчал и согласно кивнул. Как бы ему ни было тяжело, он сделал правильный выбор.

Как только дверь закрылась за нашими спинами, в тёмном песчаном укрытии стало тихо-тихо. Словно мы не пару шагов сделали, а пробежали, как минимум, с десяток шагов или даже больше.

Не одна я заметила эту странность.

– Почему так тихо? – настороженно прошептал Зэйн, извлекая меч из ножен.

– У Хранительницы с-свои с-секреты, – нехотя буркнул догейра. – Вперёд идите, и не ос-станавливайтес-сь.

Больше мы не разговаривали. Брайен обогнал меня, и, подражая Зэйну положил руку на рукоять меча, а я… Специально отстала от них на несколько шагов.

– Если я спрошу – ответишь? – тихо обратилась к догейру. Он коротко вскинул голову и тут же опустил её, пряча от меня горящий алым взгляд.

– Попробуй, – тем не менее, ответил, спустя несколько мгновений молчания.

Я набрала полную грудь воздуха и медленно выдохнула, пытаясь выбрать из вороха вопросов тот, что был самым главным. Как оказалось, это трудная задача. Мне хотелось вывалить на порождение Пустоши словесный поток, потому что я ровным счётом ничего не понимала в происходящем. А понять хотелось… И как можно скорее.

– Пустошь не место для таких, как я… – заговорила, спустя несколько шагов. – Ты уверен, что мне нужно встречаться с отцом матери?

Имени я его не запомнила, а назвать постороннего человека дедом, оказалось выше моих сил.

– Так с-сказала хранительница, а она не ош-шибаетс-ся, – будто через силу произнёс наш провожатый.

– А что скажешь ты?

Не знаю почему, но мне было важно услышать его мнение. Возможно, дело в том, что я чувствовала его недовольство, а может быть совсем в ином.

– Я? – удивился, но, в то же время, мне показалось, что он доволен моим вопросом. – Я бы с-сказал, что тебе лучш-ше уйти отс-сюда и больш-ше никогда не возвращатьс-ся.

– Почему?

– Потому что здес-сь ты будеш-шь принадлежать клану, а не с-себе.

Хороший ответ, впечатляющий.

– Хочешь сказать, если я решу последовать твоему совету, то ты поможешь нам вернуться на земли королевства?

– Нет, – хмуро бросил. – Я не могу перечить хранительнице.

Почему-то я даже не сомневалась в его ответе.

– Ясно, – коротко кивнула и ускорила шаг.

Из этой странной беседы доподлинно стало известно только одно – в клане воинов меня не ждёт ничего хорошего. Собственно, как и на землях королевства. Так уж получается, что я везде лишняя.

Ещё через несколько шагов и мы упёрлись в ещё одну дверь. Догейра прошёл вперёд и после нехитрых манипуляций открыл её, впуская в тёмный тоннель яркий солнечный свет.

А вслед за светом в отдалении стали слышны голоса.

– Добро пожаловать в клан воинов, – мне показалось, или догейра в самом деле говорил язвительно?

Щурясь, мы вышли из прохладной темноты на раскалённый песок, и увидели удивительную картину – сколько можно было рассмотреть, всюду виднелись низкие каменные дома. Большие и поменьше, выкрашенные яркими красками и с выцветшими до белизны стенами, с чёрными смолёными крышами и торчащими трубами, из которых валил белый пушистый дым.

Будь у меня время для того, чтобы фантазировать, я бы вряд ли смогла придумать такое. Да и Пустошь у меня всегда ассоциировалась с кочевыми племенами, которые живут то тут, то там, день за днём перетаскивая пожитки с одного места на другое.

Ан нет, я б ошиблась. Хоть дома и не были похожи на привычные мне, тем не менее, безграничного удивления они не вызывали.

Туннель, по которому мы прошли, выходил на возвышение, и если спуститься с горы, то можно оказаться у одного из домов, выделявшегося среди остальных тёмными, почти чёрными, стенами.

– С-сомневаюс-сь, что Олт Лиот ждёт нас-с, но…

Догейра не договорил, правда фраза «ему не оставили выбора», так и повисла в воздухе.

Стоило нам сделать шаг, как у нас на пути, словно из ниоткуда выросли три здоровенных… Песчаных сугроба? Людьми их всё же сложно назвать.

– Кто пожаловал? – прогромыхали в один голос, и даже не сбились, будто репетировали «приветствие» ежедневно, по несколько часов к ряду.

– Дочь Эли Лиот, – с достоинством отчеканил догейра, словно представлял королевскую особу, не меньше.

Вот только он ошибся, мою мать звали не Эли, её звали Элизабет, или и это тоже было ложью?

Охранники, может, и удивились, но тут же прогромыхали, снова в унисон:

– Полукровке здесь не место.

Хороший приём, правильный. Замечательная возможность сбежать под вполне себе благовидным предлогом.

– Лиссанэа считает иначе, – догейра и не подумал отступать.

Стоило ему упомянуть имя хранительницы, как сугробы тут же рассыпались, оставив после себя только три небольшие ямы. И оттуда, из недр земли, они ответили:

– Проходите.

О моих спутниках, к моему и без того огромному удивлению, они ничего не спросили. Что ж, к людям здесь и вправду относятся куда проще, чем к полукровкам.

Мы шли вперёд, приближаясь к одному из домов, а по бокам от нас двигались две ровные полоски – охранники-сугробы никуда не исчезли.

Но до дверей мы не успели дойти, нам навстречу выбежала женщина… При первом взгляде на неё у меня перехватило дыхание: горло, будто невидимой нитью стянуло. А потом пришло разочарование, настолько болезненное, что я не смогла удержать на лице безразличное выражение, которое так старательно хранила, несмотря на происходящее.

Женщина была точной копией леди Элизабет. Вот так сразу их и не отличишь, разве что по морщинам, которых было куда больше, чем у матушки, и по взгляду… более усталому, что ли… Правда сейчас в нём горела надежда – давно похороненная и вдруг воскресшая.

– Её ждёт глава! – когда женщина направилась к нам, ей преградил путь выросший из песка охранник. Тон его голоса был далёк от дружелюбного, но… Подошедшую это ничуть не испугало, наоборот, как мне показалось, разозлило.

– Сгинь! – она взмахнула рукой и сугроб рассыпался, не оставив после себя даже маленькую ямку. Вот что значит женский гнев…

– Я знала, что однажды увижу тебя… – точная копия матушки подошла ко мне и, не церемонясь, стиснула в объятьях. Едва не удушила, настолько сильной была у неё хватка.

Я же стояла ни жива ни мертва. Что это кто-то из моих вновь обретённых родственников сложно было не догадаться, вот только кто? И как мне реагировать на это приветствие? Обнять в ответ? Но… Эта женщина, несмотря на кровные узы, чужая мне…

– Вы… – начала, пытаясь выпутаться из кольца её рук.

– Ох, – спохватилась она, отстранилась и украдкой стёрла с щеки блестящую на солнце слезу. – Прости, ты же не знаешь. Я твоя бабушка, Дженис…

Дженис? То есть она знает, кто я? Не припомню, чтобы мы встречались до этого…

– Не веришь? – женщина по-своему истолковала моё недоумение. Обняла за плечи и повела к двери: – Ничего, ты привыкнешь. Можешь звать меня Шали.

Вот так просто… Привыкнешь? А если я не хочу ни к чему привыкать? Если хочу всего лишь разобраться в том, что хранит моё прошлое, не пытаясь взвалить на себя груз ещё и будущего?

Я обернулась и бросила на Брайена беспомощный взгляд – рядом с ним мне, почему-то, было куда спокойнее, чем в окружении новых родственников. Мужчина сделал широкий шаг вперёд, явно намереваясь спасти меня от столь стремительных обещаний и объятий, но путь ему преградил Зэйн.

Я не слышала, о чём они переговаривались, не видела выражения их лиц, но, когда воин отошёл от своего господина, тот смотрел зло и упрямо. И попыток приблизиться больше не предпринимал.

Мне не осталось ничего, как только смириться с моим положением. Пока что смириться.

В доме нас уже ждали. Собственно, меня это уже не удивило. Наверное, я просто устала. Такое случается даже с теми, кому не позволили умереть и разрешили выбрать жизнь.

В большой просторной комнате, которую можно было бы принять за гостиную, но она таковой вовсе не являлась, стоял широкий стол. А за ним, сжимая в руках полыхающий огнём кинжал, сидел мужчина.

Олт Лиот. Здесь я и не подумала сомневаться. Нет, матушка не была точной копией отца, я просто знала, что этот суровый мужчина тот, когда я могла бы назвать своим дедом. Могла бы, но вряд ли он этого когда-нибудь захочет, судя по взгляду, в котором горела ненависть и злость.

– Что здесь делает это отродье? – по-родственному встретил меня рыком, и со всей силы громыхнул руками по столу. Деревяшка жалобно скрипнула, и мне показалось, что на ней останется вмятина. Как минимум.

Как-то сразу, вот так просто я поняла мать. Поняла, почему она оставила этих людей позади и, не раздумывая, бросилась в объятья того, кто пообещал любовь и заботу.

Взгляд главы клана давил так, что мне хотелось малодушно спрятаться за спиной Шали. И не важно, что эта женщина тоже не вызывала у меня особого доверия. Лишь бы скрыться от мужского превосходства и безмолвного обещания – я уничтожу тебя.

– Не смей так говорить о нашей внучке! – не уступая тоном, прорычала… бабушка, и выставила меня вперёд, как щит. – Она – продолжение твоего рода!

О, нет… Можно мне сразу отказаться от этого сомнительного звания? Я лучше останусь ненавистной Вайнер, а ещё лучше Ленгро, чем стану продолжением такого-то рода.

– Молчи, женщина! – ещё громче рявкнул Олт Лиот. Правда, на этот раз бить кулаком стол не стал.

– Не разговаривай со мной, как с рабыней! – не осталась в долгу бабушка. – Однажды из-за твоей гордости мы уже потеряли дочь, не повторяй прошлых ошибок.

На последней фразе голос Шали дрогнул, и я услышала в нём всё, что невозможно выразить словами. И боль потери, и безнадёжное отчаяние. Это было настолько остро, что я прикусила губу, гася в себе желание развернуться и обнять эту женщину, которая вряд ли когда-нибудь станет для меня родной. Не с таким дедом, это уж точно.

– Шали… – как-то глухо обронил глава клана. – Не смей…

– Это ты не смей, – немного спокойнее произнесла женщина за моей спиной. – Я не позволю.

Я не знаю о порядках этой земли, понятия не имею, как должен происходит разговор между супругами, но… Сдаётся мне, что рычат они друг на друга, вот так открыто и без стеснения, впервые.

Помолчали. И молчание это не несло ничего хорошего. Собственно, как и лившиеся до этого слова.

Хотелось уйти. Оказаться как можно дальше и от новоявленных родственников, и от Пустоши в целом. Я бы так и сделала, даже уже решилась вырваться из неослабевающей хватки Шали, как в комнате появилось ещё одно действующее лицо.

Хранительница.

Она выглядела слегка помятой, но, несмотря на это, такой же неотразимой и уверенной в себе.

– Я смотрю, вы уже познакомились, – она улыбнулась уголками губ, в то время как взгляд её остался серьёзным.

– Зачем? – тихий вопрос главы клана прозвучал довольно патетично, я бы даже сказала – драматично. И столько усталости и боли было в его голосе, что мне захотелось скривиться от отвращения. Неужели я настолько противна ему? Неужели ему проще думать, что меня вовсе не существует?

Нет, я не претендую на его любовь, боги упаси, я всего лишь хочу понять – где-то найдётся место, где мне будут рады? Где на меня не будут смотреть, как на ничтожество, мешающее всем дышать спокойно?

– Она наследница силы, даже разбавленная кровь не в силах это изменить, – так просто произнесла Лиссанэа, словно рассказала о погоде на ближайшие дни.

Что за сила? И когда, в конце концов, мне всё толком объяснят?

– Она не может быть наследницей! – вновь принялся злиться Олт Лиот, и только замахнулся кулаком, чтобы громыхнуть им по столу, как хранительница смерила его таким взглядом, от которого мужчина с проседью в волосах, сник и растерял грозное превосходство над всеми смертными. Даже руку медленно опустил.

– Может, и уже ей является, – отрезала Лиссанэа.

На этом я не выдержала. Я сбежала от отцовских планов не для того, чтобы угодить в новую клетку.

– Ошибаетесь, – я дёрнула плечами, скидывая с них руки Шали. – Я не наследница, во всяком случае, не этого клана. Я Дженис Ленгро, урождённая Вайнер, и не имею к вам, – дрожащей рукой я обвела родственников и хранительницу, – никого отношения.

Я говорила ровно и довольно спокойно, хотя в груди клокотала злость. Даже удивительно, как это у меня так получилось – не выдать своих настоящих эмоций.

Наступила вязкая тишина, Шали что-то хотела сказать, но только тяжело вздохнула, а Олт Лиот вдруг побагровел – не то от раздражения, не то от счастья. И только хранительница осталась совершенно бесстрастной.

Впрочем, не совсем так. Лиссанэа была довольна, настолько, что в её, потухших было, глазах зажглись огни. Правда, она старательно делала вид, что это всё мне чудится. Но когда она заговорила, я поняла, что попалась… В хитро сплетённую ловушку…

– Твой брак с Ленгро нельзя считать действительным, или ты уже забыла об этом?

Меня пронзило дрожью, от кончиков волос до кончиков пальцев. Брак нельзя считать действительным… Защита медальона… И девственность, которая так и осталась при мне.

Я в самом деле забыла об этом, даже не посчитала нужным сохранить в памяти этот злополучный факт.

Дёрнулась и обернулась. На меня смотрел Брайен, и в его глазах ничего, помимо удивления, и не читалось.

– Что? – впервые за то время, как мы вошли в дом, а если быть точной, то с самого нашего появления неподалёку от городка воинов, заговорил Ленгро. Его голос звучал хрипло и довольно озадаченно.

– Консуммации брака так и не случилось, – не без удовольствия пояснила для моего супруга хранительница.

– Дженис? – Брайен отказывался ей верить. Он посмотрел на меня, а я… Чувствуя, как жар заливает лицо и шею, попыталась хоть как-то оправдаться:

– Я боялась тебя, и он, – вытащила из-за ворота одолженной рубахи цепочку, – усыпил тебя. А наутро ты был уверен, что всё уже произошло…

Боги… Как же глупо это звучит, а уж как неправдоподобно… Уму непостижимо.

По лицу Брайена скользнула тень, но тут же растаяла, словно он не желал показывать истинных эмоций посторонним людям.

– Ясно, – кивнул, как ни в чём не бывало, и, развернувшись на пятках, направился к выходу. И так же на ходу бросил: – Пожалуй, мне стоит оставить вас.

Я смотрела на его удаляющуюся спину и не понимала, почему мне так тошно. Ведь, по сути, только что хранительница помогла мне избавиться от брака, навязанного деспотом-отцом, и я стала свободной. Осталось только убедить отца и Лиссанэю, что ни наследство, ни сила мне вовсе не нужны. Но… Почему от этой свободы веет горечью и оседающим пеплом, а не попутными ветрами и бескрайними просторами?

Сделала шаг, намереваясь догнать Брайена и всё ему объяснить, но хранительница пресекла это желание:

– Оставь его. С ним вы поговорите позже.

Я уже собралась возмутиться, но голос Зэйна остановил меня:

– Я присмотрю за ним, госпожа, не беспокойтесь, – и столько покорности было в его словах, что я едва не закашлялась, поперхнувшись воздухом. Что значит «госпожа»? Он же только что слышал, что наш брак, по сути, не действителен, и уж кто-кто, а Зэйн называть меня госпожой совсем не обязан. Да и раньше он куда чаще употреблял ругательные слова в мой адрес, чем почтительные обращения.

Но своё удивление я оставила при себе, а Лиссанэа вновь позволила себе двусмысленную ухмылку.

– Что же, теперь мы можем поговорить прямо, – «обрадовала» меня хранительница, и я, несмотря на смятение в душе, едва не всплеснула руками и не воскликнула: «Слава Богам, мне таки расскажут правду».

Хотя… Сколько раз я уже слышала эти обещания? Кажется, я уже сбилась со счёта.

– Давайте присядем, – распоряжаясь, словно она здесь хозяйка, Лиссанэа подала знак невысокому, но крепкому парню, и он, тут же скрывшись за занавешенным цветастой шторой дверным проёмом, вернулся с тремя табуретами в руках.

Скромненько, ничего не скажешь… Но уж что есть.

Я нехотя опустилась рядом с Шали, а та, не преминув, ухватила меня за руку и крепко сжала ладонь, выражая поддержку. Поддержка мне сейчас была необходима, но не от этого человека, а от того, кто ушёл. Возможно, навсегда.

Хранительница осталась стоять, точнее на месте она вовсе не стояла, а расхаживала перед нами вперёд и назад.

Спустя пару мгновений тишины она всё же спросила:

– Что ты знаешь о Пустоши, Дженис?

Честно, от ехидной улыбки я удержаться не смогла:

– Ничего, – не стирая её с лица, пожала плечами.

Я не лгала. В самом деле, что я могу знать об этой земле, если о своём происхождении узнала из сухих строчек довольно короткого письма? Если всё это время считала себя обычным человеком, а сейчас вдруг оказалось, что я наследница какой-то там силы.

– Совсем? – чему-то удивилась Лиссанэа, и я взяла на себя смелость объяснить.

– Совсем, – горестно вздохнула, плотнее запахнувшись в плащ. – Видите ли, моя матушка не потрудилась рассказать мне правду до того, как отец решил использовать меня в своих тёмных делишках. Я знаю только то, что полукровка, и что медальон на моей груди почему-то работает не совсем так, как сказала мне матушка.

И ни капли лжи. Вот такая у меня вышла правда, довольно скудная и серенькая.

– Дело не в медальоне, – вновь уголками губ улыбнулась женщина, и, подойдя ко мне, осторожно коснулась длинными пальцами подбородка. – Дело в силе, которая проснулась в твоей крови.

– И что это значит? – уточнила, не без издёвки. Если уж начала говорить, то пусть говорит обо всём до конца, а не так… Что-то скажет, а о чём-то умолчит. Эта игра в таинственные тайны мне порядком надоела.

Хранительница улыбнулась, на этот раз открыто, совсем не скрывая своего хорошего настроения:

– Ты дочь Пустоши, Дженис, это сложно объяснить тому, кто вырос за её пределами, но я постараюсь.

Надо же, она постарается… Звучит неплохо, надеюсь, на деле это будет так же хорошо.

– Все небылицы, которые про нас сочиняют на большой земле, всего лишь ложь. Почти… – Лиссанэа шумно выдохнула, резко поднялась и отошла на несколько шагов, застыв статуей. Она молчала довольно долго, и единственное, что нарушало тишину, было недовольное сопение главы клана. Сдаётся, что будь на это его воля, меня бы выставили за границу Пустоши без всяких объяснений. – Дело в том, что мы действительно чудовища, в какой-то мере. Нет, мы не убиваем без причины, мы не мучаем ради того, чтобы насладиться болью и страданиями, мы выживаем, как можем.

Что-то подобное я уже знаю из матушкиного письма, но прерывать хранительницу я не стала. Пусть рассказывает.

– Я не буду рассказывать тебе об особенностях всех существ, это слишком долго и пока тебе не нужно, а вот о силе я скажу… Дженис, ты обладаешь огромной силой, такой, которая редко встречается даже у чистокровных воинов. И как бы тебе ни хотелось, теперь, когда наследие крови проснулось, ты не сможешь просто так уйти. Теперь Пустошь – твой дом.

Честно признаться, чего-то подобного я и ожидала. Догейра был прав – мне нужно было бежать отсюда без оглядки.

Глава 21

Наверное, они ждали возмущения, или истеричных слёз, или ещё чего-то подобного, иначе к чему три пару глаз готовы были дырку во мне прожечь? Но я осталась спокойной, не только внешне, но и в груди не было ничего, кроме мерного дыхания и усталости.

– Это всё? Или вам есть что ещё рассказать? – да, мой тихий голос их тоже удивил.

Шали крепче сжала мою ладонь, отчего мне вдруг показалось, что она ненароком переломает пальцы. Но нет, женщина тут же хватку ослабила, будто прочитала мои мысли.

Хранительница обернулась и улыбнулась, вот только теперь её улыбка казалась растерянной, а не довольной.

– Ты… – начала она, но прикусила губу и мотнула головой, будто то, что хотела сказать, показалось ей весьма неуместным. – Я научу тебя управлять силой, это не сложно, – всё же сказала она, и окинула меня таким невинным взглядом, что только глупый бы не понял – у этой дамочки во всём происходящем свой интерес.

– Сейчас? – вновь уточнила, как ни в чём не бывало.

– Нет-нет, – поспешно замахала руками. – Сейчас тебе нужно отдохнуть.

Что ж, от этого я тоже отказываться не собираюсь.

– Могу я поговорить с мужем… – тут я запнулась и нехотя исправилась: – с Брайеном?

И вернула Лиссанэе такой же невинный взгляд. Пусть знает, что в эту игру можно играть вдвоём.

– Конечно, – не дожидаясь реакции хранительницы, Шали первой дала согласие. Я встала вслед за бабушкой, и направилась к двери, которую заменяла цветастая штора, вот только у самого порога меня настиг голос главы клана:

– Ты слишком похожа на Эли…

Не знаю, был ли это комплимент, или, напротив, упрёк, но я не обернулась, чтобы прочитать ответ в его глазах. Олт Лиот был мне противен, так же, как и я ему.

Шали провела меня по ступенькам, откинула ещё одну цветную штору, и ещё, и только потом мы оказались в просторной комнате, где повсюду на полу лежали подушки и шкуры каких-то животных.

Женщина молчала, будто не знала, что сказать, или же подбирала правильные слова, но я опередила её:

– Она рассказывала обо мне?

Не нужно было уточнять, кто именно, Шали и так это поняла.

Бабушка попыталась подойти ко мне, будто намереваясь заключить в объятья, но я сделала шаг назад и отрицательно покачала головой. Хватит на сегодня этих родственных нежностей, меня от них уже мутит, если быть откровенной. От всего, что меня сейчас окружает – мутит.

– Эли писала мне, часто, – призналась, наконец, после затянувшегося молчания. – Каждое новолуние она отправляла гонца к границе, и он оставлял для меня послание в старом высохшем дубе.

– Твой муж не знал об этом?

– Ты можешь называть его дедушкой, он не так плох, каким хочет казаться, – с нежностью произнесла она, на что я криво усмехнулась:

– Давай не будем, – прошла к настеленным шкурам, которые, если я правильно понимаю, исполняли роль кровати, и присела. Напряжение не отпускало, несмотря на спокойствие, тело казалось деревянным и будто бы чужим. – Так он не знал?

Переубеждать меня Шали не стала, хоть за это спасибо.

– Не знал, они с Эли расстались не очень хорошо.

Я вновь усмехнулась. «Не очень хорошо», – это ещё мягко сказано. Она сбежала против его воли, а такие, как Олт Лиот (если я хоть что-то понимаю в людях), такого не прощают. Они вообще никому ничего не прощают. Для них существует лишь два мнения – своё и то, которое неправильное.

Но Шали, будто не заметив, как я скривилась, продолжила.

– Эли всегда была своевольной. Она любила свободу и поступала так, как считала нужным. Вся в отца. Но сбежав с Маригором, она сглупила и пожалела об этом поступке почти сразу. Только пути назад уже не было. Олт пообещал казнить её, если бы она вздумала вернуться на земли Пустоши.

И после этого она говорит, что он не так плох, каким хочет казаться. Да, я-таки поверила.

– Я пыталась его переубедить, – она горько усмехнулась и покачала головой, – будто это возможно…

– Сейчас что-то изменилось? – спросила без тени улыбки. Она же не может не понимать, что раз он не простил дочь, то разве сможет принять внучку?

– Сейчас изменилась я, – в тон мне отозвалась Шали. – И я скорее умру, чем позволю навредить тебе.

Геройство – это прекрасно, но…

– Хочешь сказать, что его это остановит?

Женщина долго смотрела мне в глаза, а потом лучисто улыбнулась, от чего морщины лучами рассыпались по уголкам губ.

– Я могу куда больше, чем ты думаешь.

Не стала говорить, что меня это не очень-то успокаивает, просто промолчала. Тишина длилась недолго. Женщина села рядом со мной, но обнимать меня не спешила.

– Ты любишь его? – вопрос, поистине, оказался для меня неожиданным.

Но ответила я на него спокойно, без лишних эмоций:

– Не знаю.

И это было чистой правдой.

Любовь… Такое странное слово… Раньше я была уверена, что понимаю его значение, а теперь… Когда уютно и спокойно рядом с человеком – это уже любовь, или всё же нет? Как разобраться в себе?

И, что немаловажно, нужна ли я ему? Вот такая – со множеством тайн и секретов, разгадки на которые мне самой неизвестны? С сомнительными родственниками, которые только и мечтают о том, чтобы убить его?

Шали улыбнулась каким-то своим мыслям и быстро встала:

– Я приведу его, вам нужно поговорить.

Что ж… За это я ей действительно благодарна.

– Спасибо, – прошептала, когда она уже скрылась за шторой.

Шали не было слишком долго, так долго, что я вдруг испугалась.

А что, если Брайен уехал? Оставил меня в руках вновь обретённых родственников и отправился искать помощь в другом месте? Неужели я его больше никогда не увижу? Ведь нас, помимо обручальных браслетов, которые никакой силы не имеют, ничего не связывает?

Я не выдержала, развернулась и вышла за «дверь», вот только дальше порога уйти у меня не получилось. По обе стороны от шторы стояли воины – высокие, поджарые, с бесстрастными лицами и пустым взглядом.

Они синхронно, совершенно не сговариваясь, перекрестили длинные копья, преграждая мне путь.

– Вернитесь в комнату, – пробасил один из них, всё так же глядя прямо перед собой.

Я застыла на мгновение, отмечая, что дальше по коридору стоят ещё четверо мужчин, и вернулась обратно. Что ж, кроме матушки с остальными родственниками у меня как-то не складывается.

Отец, брат, теперь вот… дед.

Удивительно, но я не злилась, усиленно думала, как выпутаться из сложившихся обстоятельств, и пыталась воскресить в мыслях хоть что-то полезное. Но, кто бы сомневался, нужной информацией меня никто не снабдил, им всем было выгодна моя неосведомлённость.

Догейра привёл нас к хранительнице не просто так? Он знал, что она захочет присвоить трофей в виде полукровки с какой-то там небывалой силой, которую я не чувствую и не понимаю? По всему выходит, что знал…

Деда, Олт Лиота, моё появление не обрадовало, значит его Лиссанэа не посвятила в свои планы? Или посвятила, а он лишь сыграл выделенную ему роль?

А Шали? Она с ней заодно, или ей можно верить? Судя по тому, что её до сих пор нет, верить всё же не стоит.

Стоило только об этом подумать, как я услышала шаги. Минута, другая, и, откинув штору, в комнату вошёл Брайен. Мрачный и злой.

Шали кивнула мне, и скрылась, зычным голосом скомандовав:

– Оставьте их наедине!

– У нас приказ, – словно заведённый пробасил воин.

– Теперь у вас другой приказ.

На несколько мгновений воцарилась тишина, а потом звякнули копья, и коридор опустел. Шали вновь заглянула к нам, и быстро прошептала:

– У вас не так много времени.

Кивнула.

Она ушла, и мы остались наедине.

Мужчина смотрел на меня исподлобья и молчал. Я тоже молчала, потому что не знала с чего начать. С оправданий? Но значат ли они для него хоть что-то…

Отвернулась, не в силах выносить его взгляд и обхватила себя руками, пытаясь хоть так защититься от колючего холода, что витал между нами.

– Я не хотела, – бросила тихо и безрадостно усмехнулась, – хотя нет – хотела. В ту ночь я безумно боялась, что всё повторится…

Вздрогнула, вспомнив вкус крови на губах, безумный взгляд опоённого какой-то гадостью мужчины, и собственное бесполезное сопротивление.

Это, будто бы, было в прошлой жизни. Даже кажется, что тем мужчиной был вовсе не Брайен, а кто-то другой.

– Я не знала, как сказать тебе об этом. Ты был в своём праве, ведь священник обвенчал нас. Но мне было страшно… И медальон «спас» меня. Своеобразно, конечно, но на тот момент я была благодарна и за это…

Наступила тишина – вязкая и обжигающе ледяная.

Хотелось развернуться к нему лицом и крикнуть, что это ничего не значит, что я больше не боюсь, что вновь хочу увидеть в его глазах неподдельное тепло… Но я стояла, и молчала, всё так же смотря в треклятое окно, занавешенное тошнотворной цветной тряпкой.

– Брачная ночь, – наконец, заговорил он, – как плод воображения – это… Сильно.

Я не поверила своим ушам. Брайен, что, насмехается?!

Обернулась так резко, что едва не упала, но он не позволил мне. Обнял и прижал так крепко, что невозможно было вдохнуть. Только мне хотелось, чтобы он сжал руки сильнее, мне хотелось поверить, что действительно обнимает меня, как прежде, и смотрит так, как я о том мечтала.

– Неужели ты думала, что я обижусь на это? – вопрос, от которого я растерялась, и лишь открывала и закрывала рот, не зная, что сказать.

– У тебя прекрасный медальон, и я рад, что он помог тебе…

– Я… – пробормотала растерянно, только Брайен не дал мне договорить – осторожно коснулся моих губ, смешивая наше дыхание и даря такую необходимую мне уверенность.

Поцелуй закончился слишком быстро – я даже разочарованно зашипела, но Ленгро склонился к уху и быстро заговорил.

– Никогда не думал, что у моей жены будет столько проблемных родственников, – фыркнул, будто сказал что-то смешное и продолжил: – Дом охраняют со всех сторон, ни через дверь, ни через окно проскользнуть незамеченными не получится. Шали сказала, что поможет, только если я пообещаю не обижать тебя.

– Ты пообещал? – прошептала так же тихо, цепляясь за его плечи.

– А ты сомневаешься?

Отстранился и посмотрел мне в глаза. Нет, в нём я не сомневаюсь, и никогда не буду сомневаться.

Я бы никогда не разомкнула рук, если бы не услышала приближающиеся шаги. Наше уединение закончилось. Нехотя отступив друг от друга, мы обернулись.

Откинув штору, в комнату вошёл воин. Взгляд его, хоть и обращён был на нас, никаких эмоций не выражал. Словно перед нами не живой человек, а какая-то кукла.

– Глава ждёт тебя, – пробасил коротко, и вышел, явно ожидая, что за ним последуют.

– Глава? – посмотрела на Брайена, и он выдавил что-то наподобие улыбки.

– Думаю, твой дед жаждет познакомиться со мной поближе, – хоть это было преподнесено, как шутка, я почувствовала, как сердце сжимается от страха.

– Не ходи, – схватила его за руку и стиснула ладонь с такой силой, на которую вообще была способна.

Зачем я только пришла сюда? Ответов мне захотелось… Глупая! Пора бы уже привыкнуть, что в этом мире нет такого места, где меня ждали бы с распростёртыми объятьями.

– Я бы с удовольствием остался, – супруг нежно коснулся свободной рукой моего лица. – Но не могу, ты же понимаешь.

Я понимала, конечно, понимала, но… Сердце отчаянно кричало об опасности.

– Мы скоро увидимся, – произнёс и быстро коснулся моих губ даже не поцелуем, а только дыханием.

Хотелось броситься вслед за ним, хотелось остановить, но я осталась стоять на месте. Мы не сможем сбежать вот так, на глазах у всех, нас просто не отпустят, а рисковать жизнью того, единственного, кто не видит во мне предмет для достижения каких-то своих целей, глупо.

Шали пришла вскоре после того, как шаги Брайена стихли. В её руках была стопка одежды, и я, сухо поблагодарив женщину, сменила рубаху на тонкую блузку с длинными рукавами и узкие штаны.

– Ты очень похожа на неё… – даже не пытаясь скрыть блестевшие слёзы в глазах, тихо обронила Шали, когда я огладила себя по бокам, не очень комфортно чувствуя себя в таком наряде.

Нет, штаны мне носить доводилось, но чаще, всё же, я надевала платья. В них было привычнее.

– Это мамины вещи? – мне захотелось поговорить о ней, узнать, какой она была до того, как отец привёл ей в замок Вайнер.

– Её, – с грустной улыбкой кивнула Шали.

– Откуда ты знаешь, что её больше нет?

Вряд ли матушка перед смертью успела написать ей письмо, хотя…

– Я почувствовала, – устремив взгляд в щель между тонкими шторами на окне. Потом посмотрела на меня и осторожно протянула руку, безмолвно моля подойти к ней.

Я не стала противиться. Да, я не спешила доверять ей, но, всё же, откуда-то появилась уверенность, что у неё нет злого умысла по отношению ко мне.

– Некоторые вещи вполне естественны для нас, – когда я подошла, она невесомо сжала мою ладонь своими тонкими холодными пальцами. – Тебе же они покажутся жуткими и бессмысленными.

Мне одновременно хотелось узнать о Пустоши и о тех, чья кровь текла в моих жилах, и я боялась. Чего? Сложно сказать… Наверное, всего и сразу.

– При рождении ребёнка, мать жертвует каплю его крови Пустоши. Она должна либо принять младенца, либо уничтожить его, если тот недостаточно силён, чтобы выжить. Кровь Эли была сильной, такой сильной, что Лиссанэя выбрала её своей преемницей. А это, чтобы ты понимала, великая честь…

Судя по тому, как тяжело ей давалось каждое слово, великой честь она не считала, или эту честь после не оценила матушка?

Она усмехнулась, будто прочитала мои мысли и подтвердила их:

– Да, Эли, повзрослев, совсем не обрадовалась этому. Она мечтала о свободе, о любви, о детях… А хранительница, приняв обет, лишалась всего это. Она обязана служить Пустоши, до того времени, пока та не выберет новую хранительницу.

Помолчали, я, наконец, нашла в себе силы, чтобы сжать пальцы Шали в ответ.

– Мама поэтому поверила отцу и сбежала с ним?

Собственно, отвечать ей и не нужно было. И так понятно, что леди Элизабет, звавшаяся когда-то просто Эли, так жаждала любви, что поверила лживым словам Маригора. Бросилась в омут с головой, забыв, как дышать, и попала прямиком в ловушку.

– Она так хотела быть любимой, что поверила этому проходимцу, – при упоминании лорда голос бабушки сделался злым и колючим.

– Что ему было от неё нужно?

Матушка рассказывала, что ошиблась в его чувствах, но для чего отец буквально выкрал её – нет.

– Ему? Да всё просто, – она тяжело вздохнула и посмотрела на меня, – он хочет власти. А дети с сильным даром разве не способ получить её? Вот только он просчитался – дар не проснулся ни у Алана, ни у тебя. Точнее, у тебя дар был всегда, но Эли подавляла его, чтобы Маригор не отобрал у неё хотя бы дочь.

Пожалуй, я удивилась сильнее, чем сама от себя ожидала.

– Что значит – дар у меня был всегда?

Шали отпустила ладонь и обняла меня, ласково, и нежно, так что в груди защемило от горечи. Мама так же обнимала меня.

– Дар даётся при рождении, а не появляется внезапно. Но разве Эли могла допустить, чтобы ты оказалась в руках этого помешанного? Она не смогла защитить сына, и он превратил его в своё подобие, потерять тебя она не могла.

Мы замолчали. Ненадолго, но эта гнетущая тишина была буквально пропитана ядом. Я первая не выдержала:

– Он хотел занять место короля? – иначе, о какой ещё власти может идти речь? Род Вайнер и так имел множество привилегий, отец входил в высший совет лордов и имел приличное состояние. Правда, для такого как он, сейчас-то я это понимаю, этого всегда будет мало. Не зря же он вознамерился ещё и земли Ленгро получить.

– Почему хотел? – немало удивилась Шали. – Он и сейчас этого хочет…

Разрозненные кусочки мозаики закружились, завертелись, и, наконец, сложись в цельную картину…

Я не могла понять, что такого ценного Маригор мог пообещать лордам, предавшим Брайена? Почему они с лёгкостью преступили данные прежде клятвы беречь мир на границе королевства? Теперь мне это стало ясно…

Целью, той, которая зовётся главной, был престол. Ленгро же мешал. Такой человек, как он, не смог бы предать короля, он бы не одобрил действий Вайнера. И его вряд ли прельстили бы обещания лучшей жизни где-нибудь поблизости от столицы, а не на окраине королевства.

Может быть, я и была далека от политических интриг, но под выразительным взглядом Шали одна догадка сменяла другую, раскрывая смысл поступков, которые казались до этого совершенно бессмысленными.

Моё внезапное замужество вовсе не было внезапным. Земли Ленгро, после смерти Брайена, отошли бы мне, и король не заподозрил бы неладное. А Вайнер тем временем спокойно бы продолжил собирать вокруг себя союзников.

– Нам нужно попасть в столицу, – горячо заговорила, почему-то перейдя на шёпот.

А потом ещё одна догадка озарила меня. Столь внезапно, что я пошатнулась, едва устояв на ногах.

– Вы с ним заодно? – Шали отшатнулась, а я продолжила, с каждым словом повышая тон: – Ваши воины тоже вторгались на земли королевства, но ушли… А догейры остались. Что он пообещал вам? Что?!

Как я сразу не поняла? Воссоединение с родственниками? Как бы ни так! Кругом одна лишь ложь.

– Дженис… – помертвевшими губами прошептала Шали.

Но я перебила её:

– Где Брайен?

Она промолчала, и я, не стесняясь, схватила её за плечи:

– Где он?!

Меня залихорадило… Затрясло так, что стало страшно – вдруг я осыплюсь горсткой песка? Осыплюсь и не смогу спасти его?

Я не просто глупая, я невероятно бестолковая и наивная. И жизнь, не раз хлеставшая меня по лицу, уже не раз мне это доказала.

Я рванула к двери, но Шали схватила меня за руку:

– Ты не сможешь спасти его, Дженис. Ты должна уходить, пока ещё можешь спастись от приготовленной для тебя участи.

Я улыбнулась, правда это улыбка, судя по ощущениям, была больше похожей на звериный оскал:

– Как давно ты узнала обо всём?

– Сегодня, – выдохнула мучительно, всё так же сжимая моё запястье. Сжимая до боли, которую я почти не чувствовала.

– Лжёшь! – вырвала руку и заскрежетала зубами. – Вы просто не умеете говорить правду…

Единственным, кто мог говорить со мной от души, был Брайен, и я, несмотря ни на что, не позволю ему погибнуть.

Шали ничего не возразила. Она смотрела на меня, и в её глазах закипали слёзы. Лживые слёзы лживого человека.

– Я вас ненавижу… – выдохнула тихо и направилась к выходу. На этот раз она не стала останавливать меня.

Коридор оказался пуст. Воинов не было, и на первом этаже, в той самой зале, где меня «тепло» принял Олт Лиот, тоже было тихо.

Стражи не оказалось и у выхода из дома, даже песок, шуршавший под ногами, был обычным, и ничем не напоминал о воинах-сугробах. Я шла туда, откуда слышались голоса, много голосов и все они что-то возбуждённо выкрикивали. Словно бы собрались на представление… Или публичную казнь…

Медальон, который Талиму якобы дал Маригор, был действом рук хранительницы, как и медальоны лордов, что сияли в праздничной зале замка Ленгро. Теперь я это понимала, и проклинала себя только за то, что раньше не подумала об этом.

Всё было простым и понятным, а мы искали не там, где нужно…

И догейра… С чего я вообще решила, что ему можно доверять? Не с того, что спасла ему жизнь? Ха! Да после смерти Брайена его всё равно бы отпустили, и он об этом знал.

Каменные дома резко закончились, и я уткнулась в толпу зевак. Все они смотрели в цент импровизированной площади и оживлённо между собой переговаривались.

Я сделала шаг вперёд, чтобы растолкать зевак и подобраться ближе, но так и застыла, услышав довольный голос лорда Маригора.

– Когда я взойду на трон, вам больше не придётся жить в изгнании. Я уничтожу границу между Пустошью и королевством.

Толпа заволновалась, заулюлюкала. То тут, то там, был слышен довольный смех.

– Мы казним этих людей, чтобы они не помешали нашим планам!

На этот раз толпа взревела куда радостнее. А я сжала кулаки с такой силой, что почувствовала, как ногти впиваются в кожу, грозясь вспороть её.

Я считала себя наивной, но их, стоящих и принимающих всерьёз слова Вайнера, можно смело считать куда наивнее меня. Когда ему больше не понадобится их помощь, он просто уничтожит Пустошь и не оставит о её обитателях даже воспоминаний. Как это сделает? Отчего-то я уверена, что Маригор продумал и эту часть плана. Он продумал всё, и лишь дёргал за нужные ниточки, как кукловод.

Вот только он не учёл меня, потому что я намерена порушить всё, к чему он так стремится.

Глава 22

Я не суетилась – шла спокойно, шаг за шагом приближаясь к центру площади. Люди почему-то расступались и смотрели на меня странным взглядом. Но меня не волновало всё лишнее. С каждым ударом сердца во мне крепла уверенность, что у меня хватит сил остановить это безумие.

Я не знала, что за дар жил внутри меня, и существовал ли он на самом деле или только в мечтах хранительницы, но чувствовала – не сдамся. Никогда.

Маригор не поскупился на атрибутику для яркого представления – и помост, и резные табуреты, и перекладина с двумя болтающимися верёвками. Пустыми. Правда, только пока. Он точно знал, что толпе, пусть и состоящий не совсем из людей, была важна кровь и расправа… Лишь она туманила разум и дарила ощущение всевластия. Лишь она толкала на безумства.

Меня заметили слишком поздно, Олт Лиот удивлённо округлил глаза, а хранительница скривила холёное личико. Только Вайнер остался совершенно спокойным. Так же, как и всегда.

– Дочь моя, – по его губам змеилась гадкая ухмылка. – Ты решила поприсутствовать на казни собственного мужа?

Он изогнул бровь, явно наслаждаясь своим превосходством.

Я старалась не поддаваться бушующему в груди жару, и выглядеть отрешённо, можно даже сказать, равнодушно.

– Нет, – едва качнула головой. – Я пришла убить тебя.

Это не было лукавством или ложью. Это была чистая правда. Я не играла с Шали, когда сказала, что ненавижу их. В моей душе не осталось для них ни веры, ни сострадания. Лишь желание покончить с ними прежде, чем они не покончили с тем, что ещё дорого мне.

Вайнер рассмеялся и сам же резко оборвал свой смех:

– Смело. Но весьма сомнительно.

Толпа, бушевавшая до этого, молчала. Мне вдруг показалось, что за моей спиной вовсе никого нет, но оборачиваться, чтобы проверить, не стала. Маригор расценит это, как трусость.

Ни на Брайена, ни на Зэйна я не смотрела. Чувствовала их взгляды, но заставляла себя смотреть лишь в глаза того, кого планировала убить.

– Ты слишком самонадеян, лорд Маригор, – улыбнулась только уголками губ и сделала ещё один шаг вперёд, сокращая расстояние между нами.

Путь мне преградила стража. Вооруженные до зубов воины против девушки с пустыми руками. Глупо, как-то…

– Неужели ты испугался меня, отец? – последнее слово я выплюнула с издёвкой, хотя даже так называть его отцом было противно.

– Тебя? – даже не попытался скрыть удивление. – Дженис, ты слишком хорошего о себе мнения.

Нет, не очень хорошего, но всё же…

В груди запекло, и я подняла руку, касаясь пальцами невидимых нитей. Лиссанэа не ошиблась, я действительно обладала силой, и эта сила бурлила во мне, словно полноводная река. Стоило мне только прислушаться к собственным ощущениям, стоило только поверить в себя, как всё стало просто…

Я не знала, что нужно делать и как вести себя, но сила сама повела, сама направила.

Стража рухнула на колени, словно подкошенная, по их губам запузырилась кровь. Она алыми струйками покатилась по подбородку, исчезая за железными доспехами.

Выражение лица Маригора изменилось едва различимо, но я видела, как превосходство сменяется злостью, которая вскоре тоже растает и останется только страх.

– Неплохо, – тем не менее, отвесил мне комплимент, когда я прошла мимо хрипящих воинов.

– Рада, что ты оценил.

Наверное, прежде я не смогла бы вот так бросаться в ответ на колкие фразы, такими же колкими и смелыми, но после разговора с Шали во мне что-то сломалось. Что-то очень важное, отвечающее за скромность и смирение. Или дело в усталости, что достигла наивысшей точки?

Я сделала ещё один шаг, и на этот раз Маригор не остался равнодушным – он отшатнулся назад и быстрым движением вытащил из ножен короткий кинжал, ручка которого была усеяна россыпью дорогих камней.

Я бы шагнула ещё ближе, но внутри меня что-то напряглось. Что-то, как уже однажды со мной такое случалось, в малой гостиной замка Ленгро, остановило меня. Заставила застыть на месте и не шевелиться.

Маригор улыбнулся:

– Ты тоже это чувствуешь? – безумная улыбка расчертила лицо. – Я нашёл кинжал, который способен уничтожить любого обладателя силы.

Как я и предполагала – он обо всём позаботился.

– Где ты его нашёл? – в нашу «милую» беседу вклинился истеричный голос хранительницы.

– Там, где его уже нет, видимо, – не отрывая от меня взгляда, насмешливо обронил Вайнер.

Мазнула быстрым взглядом по всполошившейся женщине и увидела дикий ужас в её глазах. Она боялась кинжала, и не просто боялась – тряслась от безграничного страха.

На языке вертелось много слов – ехидных и не очень, – но я промолчала. Глупо обличать тех, кто так мечтал быть обманутым.

Воспользовавшись заминкой, я вновь открылась собственному дару, позволяя ему управлять мной, а не наоборот. Невесомое движение рукой и дыхание в такт собственному сердцу. Вот только если с воинами получилось легко и просто, то Маригор явно будет покрепче их.

Он крест-накрест рассёк воздух, и то, что было плодом моей силы, чёрными хлопьями осыпалось к его ногам.

– Даже не надейся, Дженис, ничего у тебя не выйдет, – мерзкий хохот огласил площадь, и земля пошатнулась. Она завибрировала, посылая дрожь по всему телу. Толпа зевак всполошилась – завизжала, загомонила и бросилась врассыпную.

Я посмотрела на лорда, но на его лицо тоже читалось недоумение. Сама Пустошь решила принять участие в кровавой битве? А в том, что она будет кровавой, я была уверена.

Впервые, с момента появления, бросила быстрый взгляд на Брайена и едва заметно кивнула. Он понял меня без слов, резко развернулся, умудрился повалить стража, стоящего рядом с ним, и со всей силы ногой ударил его. Зэйн последовал примеру господина. Уже через мгновение они были свободны. Относительно. Если не считать рук, связанных за их спинами тугой верёвкой.

Краем глаза заметила, как Лиссанэя сделала шаг вперёд, то ли желая помочь мне, то ли пытаясь сбежать вслед за своими сородичами, но так и замерла, неотрывно смотря за клинком в руках Маригора.

А тот, явно наслаждаясь своим могуществом, рассекал воздух быстрыми движениями, от чего вихрь песчинок поднимался от его ног всё выше и выше.

Я не могла подойти к нему, меня не пускал предостерегающий жар медальона, который с каждой секундой становился всё сильнее и сильнее, будто чувствовал мой настрой.

– Элизабет так тщательно берегла твой дар, – издеваясь, выплюнул Вайнер. – Столько лет обманывала меня, а я всё равно нашёл тебе применение. Жаль, что она так быстро покинула меня, иначе бы и ей нашлась роль в моём спектакле.

Его глаза лихорадочно заблестели. Он был одержим… Одержим властью и желанием вершить судьбы других людей. Ему всегда нравилось упиваться собственным превосходством, но только сейчас оно было безоговорочным. Раз уж обитатели Пустоши переполошились от страха, то… Маригор думал, что останется безнаказанным.

Но ошибался.

Я завела руки за голову и расстегнула цепочку. Посмотрела на светящийся медальон и позволила упасть ему на песок. Теперь больше ничего не сдерживало меня.

Шагнула вперёд под удивлённый взгляд Вайнера и под громкий крик у меня за спиной. Кому он принадлежал, думать не хотелось. Мама была неправа и виновата в том, что я оказалась слабой перед лицом опасности, но она единственный человек, кто показал мне, что жизнь может быть счастливой. Я обязана за неё отомстить.

Кожу обожгло жаром, когда Вайнер рассёк воздух вблизи от меня, но даже тогда я не остановилась. И не подумала сбежать.

Ещё один шаг, его замах и моя сила выплеснулась, словно полноводная река, вышедшая из берегов и сметающая всё на своём пути.

Столкновение…

Не настоящее, а лишь эфемерное, но… Дикая боль пронзила тело, и я чудом сдержалась от крика. Чудом устояла на ногах, чудом преодолела эту боль и желание склониться перед неведомой мне мощью.

Мы схватились взглядами, и по мере того, как лицо Маригора всё больше кривилось, в его глазах стали появляться крупицы страха… Того, который кружит голову и заставляет желать большего: власти над человеком.

Клинок с глухим стуком выпал из его ладони, по губам заструилась кровь из носа… Но мне хотелось большего. Хотелось увидеть, как он корчится от боли, как на собственной шкуре испытывает то, что испытала мама, что испытала я… Я наслаждалась его муками, кровь во мне бурлила, и шептала: Ещё, ещё, ещё…

Я бы продолжила, непременно продолжила, если бы меня не окликнули:

– Дженис… – голос был тих и спокоен, мягок, словно пушистое покрывало…

Я замерла. Сердце, отбивавшее до этого бешеный ритм, споткнулось и виновато затихло.

– Не нужно, Дженис… – знакомый голос приближался, в то время как бурлившая во мне сила начала медленно угасать.

Плеч коснулись сильные руки, и я резко опустила собственные ладони. Они повисли вдоль тела безжизненными плетями.

Жажда, что жаром горела внутри, отступила, и я с отвращением скривилась. Только теперь я поняла, в чём заключается суть природы тех, кого породила Пустошь. Я была одной из них – таким же кровожадным чудовищем.

– Нет, – прошептала потрясённо, смотря на скрючившегося на песке лорда Маригора. Он был весь в крови, она шла из носа, просачивалась сквозь плотно стиснутые губы, катилась вместо слёз по щекам. Это с ним сделала я…

– Всё хорошо, – мягко произнёс Брайен. – Посмотри на меня.

Меня накрыло осознание и отвращение к самой себе. Посмотреть на него? Чтобы он тоже увидел это чудовище? Нет.

Отчаянно затрясла головой, но Ленгро несильно надавил на плечи и развернул меня к себе. В его глазах не было ни злости, ни осуждения, лишь понимание…

– Ты в своём праве, – его слова звучали уверенно, без тени фальши и сомнения. – Но пусть его судит король.

Кивнула. Едва заметно качнула головой и отчаянно выдохнула, признаваясь в том, что он и так заметил:

– Я – чудовище!

Улыбка коснулась его губ, он склонился ниже и прошептал:

– Ты Дженис Ленгро. Моя жена.

Наверное, более правильных слов и невозможно было бы подобрать. Я судорожно вздохнула, так же с трудом выдохнула и уткнулась в его грудь, с силой комкая в руках рубаху.

– Всё хорошо, – он нежно гладил меня по волосам и повторял: – Всё хорошо.

Мы сидели всё в той же комнате в доме Олт Лиота и его супруги – Шали. Только на этот раз на нас, точнее на меня, смотрели с нескрываемым опасением. Даже Лиссанэа стёрла с лица довольную ухмылку и наблюдала за мной из противоположного угла хмурым взглядом.

– Мы… – неуверенно начал глава клана, но я перебила его.

– Мы уйдём. Сейчас же. А вы оставите нас в покое.

Мне больше ничего не хотелось так страстно, как оказаться подальше от Пустоши, от тех, кто и были мне родными по крови, но чьи сердца невыносимо далеки от меня.

– Хорошо, – на удивление покладисто выдохнул мужчина.

Остальные промолчали. По глазам Шали было видно, что ей хочется возразить, но она промолчала, что, конечно же, было к лучшему.

– Мы можем всё обсудить, – осторожно произнесла хранительница, и я не сдержала горькой ухмылки.

– Теперь нет, уже не можем.

Я не лгала. Обсуждать хоть что-то можно с теми, кто не предавал тебя раз за разом, пытаясь выгадать время для своих подлых игр. Они предавали. Обманывали. Пытались сделать из меня послушную куклу.

– Дженис… – с невысказанной мукой прошептала Шали, и я не выдержала.

– Хватит! – хлопнула руками по коленям, чувствуя, как руки Брайена, которые он держал на моих плечах, напряглись. Только ради него я продолжила спокойнее: – Вы поверили тому, кто убил вашу дочь, предали память той, кто до последнего пыталась найти в вас поддержку, – я одарила тяжёлым взглядом Шали, от чего та сжалась, сильнее стиснув руки в кулаки. – В угоду Маригору решились на убийство моего мужа, и после всего этого, вы говорите о каком-то обсуждении? Нет. Я не знала о вашем существовании много лет, теперь же предпочту забыть обо всём.

Лицо Олта Лиота сделалось красным, потом побледнело, приобретя сероватый оттенок. Его же супруга сидела тихо, кажется, даже дыхание затаила. А вот Лиссанэа… По её глазам сложно было хоть что-то сказать.

– Если догейры, как вы говорите, действительно были заточены в особую тюрьму, мы найдём их и освободим. Но после этого вы больше никогда не потревожите нас.

Хранительница вышла вперёд, оглянулась на главу клана и только после этого обронила:

– Не потревожим, – и добавила, немного замешкавшись, – мне жаль, что так вышло.

Жаль… Какое странное слово для всего, что произошло. Я не ответила. Поднялась со своего места и вышла из этого дома, мысленно захлопнув дверь в эту часть моего прошлого.

– Уже всё? – немного удивился Зэйн, увидев нас.

Я кивнула, обвела хмурым взглядом пленных, кого теперь нам предстояло доставить к королю. Отец и брат, которого поймали, когда он пытался вернуться на земли королевства, смотрели на меня с одинаковой ненавистью – жгучей и всепоглощающей. Я же… Мне отчего-то стало всё равно. Ответная ненависть и жгучая боль от потери никуда не исчезли, но жажда крови утихла, а мне не хотелось вновь её будить.

Нам предстоял долгий путь к столице. К тому же нужно было не попасться на глаза лордам, предавшим Брайена. А это, если учитывать, что все приграничные земли заняты предателями, будет довольно непросто.

Мы уже выехали из города, когда нас догнал… Догейра. Он обогнал нас и застыл на месте, так что нам тоже пришлось остановиться.

– Что тебе нужно? – первым заговорил Брайен. И его голос, глухой, напитанный злостью, не предвещал ничего хорошего.

– Я с-с-с вами пойду, – прошипел в ответ дитя Пустоши.

Ленгро обернулся и посмотрел на меня. Я же только скривилась, и сама спросила:

– Зачем?

Догейра резко дёрнулся вперёд, завис в воздухе прямо передо мной и, понурив голову, произнёс:

– Я С-с-сэй-С-с-саш, из рода Мёртвой крови прош-ш-шу тебя, гос-с-спожа, позволь мне с-с-служить тебе.

Вряд ли я думала, что услышу именно это. Хотя… Глупо было бы надеяться, что хранительница отпустит нас без соглядатая.

– Нет, – отрезала грубо, вовсе не заботясь о том, что принесёт этот отказ. Я больше не хочу, чтобы рядом со мной были лгуны и предатели. Я устала от этого.

Догейра дёрнулся, словно его ударили, но выдавил вполне искренне. Жаль только, что я ему больше не верю.

– Она не знает, что я здес-с-сь.

По моим губам скользнула безрадостная усмешка:

– Знает. Всё она знает.

Сэй-Саш не двигался. Молчал. И мне пришлось поторопить его:

– Уйди с дороги, нам пора уходить.

Догейра поднял на меня свои глаза, в которых светилась бездна и я услышала тихое:

– Я не предам. Больше никогда.

Это было странно. Я чувствовала, просто знала, что эти слова не слышал больше никто, кроме меня. И медальон, который я вернула на его законное место, мягко нагрелся, пытаясь то ли убедить меня в его искренности, то ли, напротив, в притворстве.

«Ты уже предал, этого достаточно», – ответила мысленно, не отрываясь глядя на него.

Я не готова дать кому-то из них второй шанс. Пока что раны не зажили, и мне слишком болезненно думать о том, что кто-то вновь уничтожит меня. Только лишь потому, что у него будут веские на то причины.

«Я готов умереть за тебя, моя гос-с-спожа»

Промолчала и он добавил:

«Я помогу пройти вам мимо предателей незамеченными».

Я уже собралась объехать его, но замерла, поражённая его словами.

– Поможешь? – проговорила вслух, вовсе не заботясь о том, как наш разговор будет звучать со стороны.

– Да, – короткий ответ, который заставил задуматься.

Вряд ли нам удастся пройти приграничные земли и остаться незамеченными. А чтобы сражаться… Нас слишком мало, даже с моей безграничной силой. И если быть откровенной, я теперь вовсе не желала прибегать к её помощи, потому что я боялась, что не смогу вовремя остановиться.

– Он поможет пройти нам приграничье, – посмотрела на Брайена.

Он в точности, как и я, задумался. И спустя короткое мгновение, медленно кивнул:

– Хорошо, – потом добавил, испытующе глядя на догейру. – Только ты принесёшь клятву на крови.

Глаза Сэй-Саша опасно вспыхнули, но тут же погасли.

– Хорош-ш-шо, – прошипел в ответ и когтем полоснул себя по костлявой руке. Я не думала, что у этих существ вообще есть кровь, но, как оказалось, есть. Только совсем другого цвета…

Она была чёрной. Густой, словно растопленная смола. И пахла… От неё воняло смертью.

– Я С-с-сэй-С-с-саш, из рода Мёртвой крови прош-ш-шу тебя, гос-с-спожа, позволь мне с-с-служить тебе, – повторил ту же самую фразу. Правда теперь, в довесок к словам, с его ладони тягуче капала кровь, скрепляя слова клятвы нерушимыми узами.

Он замолчал и посмотрел на меня, явно ожидая ответа.

Я склонила голову и произнесла:

– Я принимаю твою клятву, но, если ты посмеешь предать меня, или тех, кто мне дорог, умрёшь.

Он принял моё условие низким поклоном. И мы тронулись в путь.

Глава 23

Догейра не солгал. Он помог нам пройти приграничье. Никто из предателей не заметил нас, от чего лорд Маригор злился всё сильнее и сильнее. Вообще, ему, как мне кажется, стоило бы начать просить пощады, клясться в верности и обещать преданность, но род Вайнер славился упрямством.

Лучше бы боги вдохнули в нашу кровь благородство, от него куда больше пользы, чем от твердолобости.

В столицу мы приехали спустя долгих семь дней. За это время я мало разговаривала, и всё больше думала. О прошлом, о настоящем, и, конечно же, о будущем.

Брайен не бросил меня в трудную минуту, но захочет ли остаться с той, которая в любое мгновение может превратиться в чудовище – кровожадное и беспощадное?

Я искоса следила за ним, раз за разом задавая себе один и тот же вопрос, но найти ответ у меня так и не получилось.

Зэйн вовсе казался тенью самого себя. Он пристально следил за пленниками, но в душу ни мне, ни господину лезть на стал, что, несомненно, заставило проникнуться к нему уважением.

У столичных ворот нас задержала стража, что не удивило ни меня, ни моих спутников. А вот лорд Маригор испугался. Его глаза забегали с одного лица на другое, и, казалось, что он надумал просить пощады. Да только поздно. Уже поздно.

Прежде я бывала в столице всего раз, но что тогда, что сейчас меня не впечатлили ни богатые улочки, ни громогласные толпы людей. Пожалуй, после всего случившегося, меня вообще мало что способно было удивить.

Король принял нас почти сразу, когда узнал, кто к нему пожаловал и с какими вестями. Долго слушал рассказ Брайена, бросая красноречивые взгляды на всё так же связанных Маригора и Алана. Мне внимания уделяли не так уж много, что скорее радовало, чем огорчало.

Но радовалась я всё же прежде времени.

– А что скажешь ты, Дженис Вайнер? – голос короля был хриплым и скрипучим, от чего сложно было понять его тон.

– Я не Вайнер, – ответила, глядя ему прямо в глаза. – И я не хочу иметь ничего общего с этой семьёй.

Ради матери, возможно, я пошла бы на многое, но теперь, когда её не стало… Я бы с удовольствием выжгла бы из своей крови даже воспоминание о том, что когда-то принадлежала к этому гнусному роду.

Король хмыкнул, как мне показалось, довольный моим ответом. И кивнул страже.

Лорда Маригора и его сына увели. Что с ними произойдёт, меня мало заботило.

– Я дам тебе свою армию, ты обязан покарать всех, кто предал моё доверие, – в завершение беседы, его величество позволил Брайену навести порядок на землях приграничья.

На этом аудиенция была окончена. А нас ждал тяжёлый путь… домой.

Война, даже за справедливость, не сулила ничего хорошего. Ради интересов одних, другие страдали совершенно напрасно. Умирали, калечили собственные жизни, души, память…

Но это предприятие, помимо гибели невинных, было сплошь пропитано гадливостью и трусостью.

Все, кто некогда выступал за Маригора, теперь падали на колени и просили пощади. Клялись в верности. Были готовы отречься от всего нажитого имущество в угоду короне. Амильо и Драготти ползали в грязи у ног Брайена и выпрашивали милость. А когда супруг никак не отреагировал на их унижения, они бросились ко мне.

Их глаза блестели, по бледным щекам текли слёзы, а из уст лились речи, способные разжалобить даже гранитное сердце. Но моё сердце, судя по всему, вовсе разучилось жалеть и понимать. Я лишь развернулась и ушла прочь, спрятавшись ото всех в походном шатре, который был разбит у подножия замка лорда Амильо.

С Брайеном мы по-прежнему общались мало, да что там… Кроме дежурных приветствий и таких же, как и слова, безликих улыбок, ничего не было, что наталкивало на весьма печальные мысли.

Мы стали чужими. Такими, какими и должны были стать два малознакомых человека, связанных непрошенными узами. Преодолевая трудности, мы были нужны друг другу, а когда всё более ли менее утряслось – необходимость друг в друге испарилась. Растаяла, как утренний туман под лучами солнца.

Было больно, обидно. Утомляла неизвестность и будущее, которое пока я даже не могла толком представить. Но, подозреваю, со временем станет легче. Главное понять, куда мне идти, когда всё закончится.

Земли Вайнер, как главных зачинщиков переворота, отошли его величеству. И столичный особняк, вкупе с винной фабрикой – тоже. Мне бы стоило жалеть об этом, но я не жалела. Я радовалась.

Я сидела в шатре и бездумно рассматривала на тёмно-жёлтых стенах водяные подтёки, брызги от вина и капли от крови. Очередной день принёс щемящее чувство тоски и новую порцию отвращения – лорд Мром и Кроур были взяты под стражу. И хоть они, в отличие от двух своих соратников, не унижались и не втаптывали своё достоинство в грязь, признавать свою ошибку так же не спешили. Оправдали себя лишь тем, что они всегда на стороне правых. И тот факт, что лорд Маригор и правда не имели между собой ничего общего, их вовсе не волновал.

Прискорбно, но… Так будет проще принять верность наших поступков.

Моё уединение было нарушено. Нет, не Зэйном, который все эти дни пытался разговорить меня, а Брайеном.

Он замер посреди шатра и неотрывно смотрел на меня, будто пытался найти что-то ему одному известное в ничуть не изменившихся чертах моего лица.

Не выдержала первой и, нервно облизнув губы, спросила:

– Остался замок Ленгро?

О судьбе Талима с тех пор, как мы покинули Пустошь, ничего не было слышно. И я знала, что супруг надеется найти брата в родовом замке.

– Да, – односложный ответ заставил вздрогнуть.

Нужно было сказать что-то ещё, задать наконец мучавшие меня вопросы, но язык будто прирос к нёбу, и я не смогла выдавить и слова. Только смотрела на него в ответ.

– Дженис, я… – начал и замолчал, а я, подорвавшись со своего места, закончила за его.

– Хочешь, чтобы я ушла?

– Ушла? – горькая улыбка коснулась его губ. – Нет, я хочу, чтобы ты выбрала. Осознанно, а не под давлением обстоятельств.

Тряхнула головой и скрестила руки на груди. Глупая попытка унять шумное сердцебиение, но другой возможности успокоиться у меня сейчас не было.

Промолчала. Я просто не знала, что должна на это ответить.

– Сейчас всё проще и сложнее, одновременно, – Брайен сделал крохотный шаг, сокращая расстояние между нами. Но этого было недостаточно… Мне хотелось, чтобы он подошёл близко-близко и развеял, наконец-то, все мои сомнения. А он их только усугубил… – Ты красива, молода, и вольна выбирать. То, что теперь ты осталась без земель и приданного, ничего не меняет. Я отблагодарю тебя за то, что ты не единожды спасла мне жизнь – подарю поместье неподалёку от столицы и золото, столько, сколько ты попросишь. Я не хочу, чтобы ты осталась рядом со мной только от безвыходности…

Не так давно я так восхищалась благородством Ленгро, а сейчас… Сейчас мне хотелось, чтобы эти высокие моральные принципы скончались мучительной смертью. Благородство? Ха… Это яд, не позволяющий сказать правду, под благовидным предлогом: «боюсь обидеть».

Хотелось крикнуть, что мне не нужен выбор, что я его уже сделала. Что красота и молодость не равны свободе, с которой я даже не представляю, что делать. Что… А благородство ли сподвигло его не этот разговор? Или сила, что превратила меня в опасное чудовище?

Я выдохнула сквозь зубы, посмотрела в его глаза и не смогла прочитать в них то, что заставило бы меня наступить на горло собственной гордости и броситься в объятья Брайена с просьбой остаться со мной.

Тишина затянулась, мне пришлось собрать в кулак все силы, и спокойно, знал бы он, как далось мне это спокойствие, ответить:

– Да, наверное, ты прав. Так будет лучше.

Это всё равно, что вытряхнуть душу и бросить её к его ногам…

Брайен Ленгро

Он хорошо помнил их первую встречу. Как она вошла в просторную залу, как мазнула пренебрежительным взглядом по расплывшемуся в странноватой улыбке отцу, и как удивлённо округлились её глаза, когда она увидела его.

Щуплая, маленькая, с туго затянутыми косами, в строгом платье, за которым ничего примечательного разглядеть и нельзя было.

Вряд ли в тот момент он думал о том, что это невыразительно недоразумение вскоре станет его женой. Тем более, не мог подумать, что она так искусно будет играть роль жертвы, а потом с лёгкостью покорится воле отца-интригана.

Что греха таить, в тот момент он её ненавидел. Всем сердцем и душой. А потом… Потом что-то неуловимо изменилось. То ли глупая её отвага, что через страх проглядывалась, то ли… А демоны теперь разберут, что стало причиной перемен.

Он смотрел на неё и не видел в ней отца. Мечтал лицезреть продолжение Маригора, но не получалось. Потому что она была другой. Нерешительной, пугливой, и в то же время до одури смелой и искренней… Последнее уж совсем невероятное качество для той, в чьих жилах текла кровь Вайнер. Но она была именно такой. Искренней и готовой помочь каждому, кто в этом нуждался.

И ночь их первую, пусть и навеянную чарами амулета, он помнил во всех красках. Молочную кожу, на ощупь, словно нежнейший шёлк, припухшие от поцелуев губы, и глаза… Манящие и отталкивающие одновременно. Напитанные страхом и обречённостью…

Именно из-за этих глаз он больше не посмел взять то, что ему полагалось по праву. Хотел научить её не бояться его. У него почти получилось, только времени оказалось слишком мало.

А потом это её признание, что никакой ночи не было и что брак их силы не имеет.

В первое мгновение стало обидно. Взыграла мужская гордость, а потом… Он ошалел от счастья. Страх и обречённость, которые он запомнил ярче всего, были лишь иллюзией, и теперь у него есть возможность сделать всё правильно. Мало кому выпадает такой шанс, а ему боги отчего-то его подарили. Не от того ли, что хотели искупить вину за всё произошедшее? Не важно.

Следом была встреча с королём, которая перечеркнула все его планы.

Брайен уважал его величество за непреклонную волю и за справедливость, что была ему присуща. Не во всём, конечно же, невозможно усидеть на троне, если повиноваться лишь благородным порывам. Но у него как-то получалось балансировать на грани, не превращаясь ни в глупого слюнтяя, ни в ужасающего тирана. Всего в меру.

Он и сказал ему после разговора: «Отпусти девчонку. Отец у неё та ещё мразь, но ей не ломай жизнь. Дай ей выбор».

Выбор? Вот так просто? Он же ни за что не отпустит её, у него есть второй шанс… И всё псу под хвост. И шанс, и серьёзные намерения. Выбор! Демонов выбор! Он обязан его ей предоставить во что бы то ни стало. И стоит он сейчас рядом с ней и несёт чушь о безысходности и о милости, которой готов одарить её в благодарность за спасение жизни. По сути, ему бы ей эту самую жизнь подарить, бросить к ногам девушки, но…

Умом он понимал, что должен уйти в сторону. Она молода, наивна и желание быть рядом с ним, принятое в сложных обстоятельствах, вскоре сойдёт на нет, и останется лишь долг, который так просто не вычеркнешь и не забудешь. Долг, который будет тяготить её изо дня в день, из года в год. А он будет тяготиться тем, что не подарил ей свободу.

Но разве готов он отпустить?

Возможно, это вовсе не любовь. Да и нужна ли она? Достаточно того, что ему хочется быть с ней. Ему… А хочется ли ей?

Молчание затянулось и когда она ответила, он едва не рухнул на колени, и не принялся упрашивать её остаться… Но промолчал. Она выбрала, и он обязан принять её выбор.

Глава 24

Три месяца спустя

Поместье было ухоженным. Добротным. Отгороженным от основного тракта небольшой рощицей с вековыми деревьями в два моих обхвата. Здесь было… спокойно. Сонно. Но не уютно.

Я понимала, что пора бы привыкнуть. Научится жить вот так, когда всё просто и понятно. Когда не нужно ждать предательства, удара в спину и прочей гадости. Но не получалось. Я маялась, подолгу всматривалась в темноту, прежде чем закрыть глаза и увидеть лицо того, кого стоило бы забыть.

И днём не было легче. Я большую часть времени проводила за книгами. Разными. Начиная от истории Пустоши, где и как её добыл для меня Сэй-Саш я предпочла не спрашивать, заканчивая домоводством и кулинарными брошюрами. Последнее вовсе было какой-то блажью, но всяко лучше, чем тенью бродить по коридорам и пугать слуг.

Близость столицы дарила… осведомлённость. Я знала, что лорда Маригора Вайнера казнили, вздёрнув на верёвке, так же, как и всех его сторонников. Земли приграничья, оставшиеся без глав, отдали новым владельцам, тем, кто был верен королю.

С Пустошью конфликт так же был улажен.

Догейра вернулся ко мне, спустя две недели, после завершения войны. Он долго искал особую тюрьму, где держали его собратьев, обшарил всё подземелье, деревенские дома, и даже склеп семьи Ленгро. Но ничего не нашёл. А потом… Случайно оказался в доме, в малой гостиной, где на кресле лежала стопка книг, одна из которых и была той самой тюрьмой. Теперь хоть стало понятно, почему тогда медальон так рьяно защищал меня от потрёпанного фолианта. Что самое удивительное, письмо матери, о котором я уже успела забыть, тоже было там.

О Брайене он ничего не рассказал, а я не стала спрашивать, потому что на тот момент меня и без этого выворачивало от боли.

Много позже он рассказал, что Талим был всё же в замке и от братоубийства Ленгро-старшего уберёг только король, заставив прислать младшего брата в столицу. Его дальнейшая судьба была мне неизвестна, но мне было отрадно знать, что Брайен не взял на душу грех, который бы сам себе никогда не простил.

Всё шло своим чередом, и я бы обязательно и дальше делала вид, что всё хорошо, если бы в один из таких дней, когда я гуляла по саду, ко мне со всех не прибежала служанка и не пропыхтела:

– Госпожа, там… там…

– Что? – уточнила спокойно.

Девушка эта, Алия, была довольно эмоциональной, и банальный приезд булочника уже был для неё событием века.

– Там… – она испуганно округлила глаза и щёки надула, словно шарик.

А я поняла, что так ничего от неё не добьюсь. Окинула тоскливым взглядом сад и развернулась к дому. Алия поспешила за мной, размахивая руками и всё ещё пытаясь объяснить, что же её так встревожило.

Но когда на пороге появился такой же встревоженный Сэй-Саш, я поняла – дело действительно важное.

Я приподняла подол платья и не заботясь о том, как выгляжу со стороны, понеслась к парадной двери. Да так и застыла возле неё, наблюдая довольно странную картину: просторный двор был забит людьми. Кто-то на лошадях, кто-то пешим. Все они держали яркие огненно-жёлтые флаги и молчали.

Толпа расступилась, пропуская всадника, и моё сердце споткнулось на бегу, стоило понять, кто передо мной.

Брайен Ленгро.

Ноги ослабели, и я с большим трудом переступила порог, выходя на террасу. Для верности хотелось зажмуриться и крепко похлопать себя по щекам – вдруг от тоски мой разум помутился?

Но видение было настолько реальным, что я, сделав ещё один шаг, ухватилась дрожащими руками за перила.

Мужчина спешился. Глядя мне в глаза, подошёл совсем близко, со свистом выхватил меч из ножен и опустился передо мной на одно колено, выставив руки вперёд.

Воцарилась тишина, ещё более плотная, чем до этого.

Во взгляде Брайена плескались сомнение и страх, что уже само по себе было неправильным.

– Я слышал, – хрипло начал он. – Здесь есть девушка, чьё сердце и душа свободны. Согласиться ли она принять мою жизнь на веки вечные?

Я знала, что должна ответить. Едва ли хотя бы одной девушке неведомы ритуальные слова обряда. Если бы в моей жизни всё было проще, то точно так же Брайен уже бы испросил благословение моего отца на наш брак. Но разве простота и я совместимы?

Молчание затянулось. Ленгро стоял и ждал, а я… Покачала головой и произнесла:

– Мне жаль огорчать вас, но… Мои сердце и душа уже несвободны…

На глазах выступили слёзы, и я едва смогла выдавить, превозмогая боль в сердце, улыбку.

Брайен растерянно промолчал, его руки дрогнули, но он всё же спросил:

– Я опоздал?

Похоже, нам придётся заново научиться понимать друг друга…

– Нет, ты приехал как раз вовремя.

Мужчина нахмурился сильнее, а когда понял, о чём я говорю, со звоном выронил меч и подхватил меня на руки.

– Я хочу, чтобы у нас была настоящая свадьба, и чтобы о ней услышали все, даже в самой глухой деревеньке королевства, – жарко шептал он, покрывая лицо лихорадочными поцелуями.

Свадьба? Неужели всё дело только в ней?

– Я хочу встречать закаты и рассветы рядом с тобой.

Это были куда более приземлённые мечты, чем его желание о громогласном торжестве.

Брайен остановился, сжал меня до хруста костей и со смешком признался:

– Хорошо, что наши желания совпадают.

Жаль только, что для того, чтобы это понять, нам понадобилось так много времени…