Жорж-иномирец 2 бесплатное чтение

Жорж - иномирец. Книга 2

Глава 1

— А что, были ли у вас случаи, когда ударившийся головой пациент получал воображаемый опыт, который с успехом использовал по возвращении в сознание, а? — Этот вопрос мучил меня сильнее всего. Налицо была демонстрация возможностей перехода по мирам, оставалось понять, насколько материальными были мои друзья, Ляля и Антош.

— Вы знаете, такие случаи бывали. Лично я не встречался с таким, но несколько случаев задокументированы были. Некоторые люди после травмы головы начинали разговаривать на другом языке, как на родном.

— Это я слышал. Мне интересен еще и такой момент, за те минуты, что я был в отключке, я прожил целую жизнь. Такое было?

— Не знаю, не слышал. Наверное, такое возможно. Говорят, перед смертью человек успевает увидеть всю свою жизнь перед глазами.

— Это не то, это была другая жизнь, моя, но другая.

Кажется, я закружил голову несчастным врачам скорой помощи своими недомолвками и намеками. Если бы не инопланетный пейзаж за окном машины, они бы уже давно отправили меня на проверку к мозгоправу.

— А все-таки хорошо, что я могу ходить по мирам. Представляю, каково ваше искушение назвать меня дураком, психом, больным, если бы не это. — Я махнул в сторону лун. — Будь мы дома, вы бы считали себя вправе считать правыми, даже не усомнились бы в этом. А я вам еще такого могу показать.

— Не надо, спасибо. — Взмолился врач, тот, что интересовался моим состоянием, пока я лежал в машине. — Отвезите нас домой.

— Домой? А вы не знаете, что такое дом, я уверен. Вы как испуганное животное, которое всю жизнь сидело на привязи, а когда с вас сняли ошейник, вам стало страшно, и захотелось снова на привязь. Вы дома сейчас. Весь мир один большой дом. Если вы будете отвергать эту мысль, то мир отторгнет вас.

— Отторгните нас домой. — Взмолился врач.

— Эх, приматы. — Я открыл дверь и вышел наружу.

Мне пришла мысль о том, что если все варианты в этом мире возможны, то и мои друзья в них должны были существовать, даже несмотря на то, что мы до этого встречались только в моем больном воображении. Мы обещали друг другу встретиться в том мире с речкой и лопухами по берегам. Смогу ли попасть в тот мир, который хочу? Что делать с врачами скорой помощи? Одна часть меня была за то, чтобы вернуть несчастных «животных» назад, в привычный плен иллюзий. Вторая часть настаивала на том, чтобы насильно заставить пережить людей ломку изменения сознания. Возиться с ними не хотелось, но кто-то свыше не так просто подсунул их мне.

— Дома нет. — Повернулся я и произнес тяжелую для потерянных людей фразу. — Вернее, дом будет только тогда, когда вы сами сможете вернуться. Иначе, никак.

— У меня больная мать. Я должен за ней ухаживать.

— Давя на жалость, ты хочешь выставить меня бесчувственным скотом. Жалко маму, если это правда, но пусть эта необходимость быть рядом с ней стимулирует тебя умению ходить по мирам.

— Как вас, Игорь, кажется, будьте снисходительны, сделайте так, чтобы я вернулся домой, прошу. — У врача затрясся подбородок, а в глазах заблестели слезы.

— Хорошо, кто еще добровольно желает остаться в иллюзиях привычного, которые вам дарит клетка вашего примитивного воображения?

Водитель и второй врач неуверенно подняли руки.

— Единогласно. Агитация, это не мое. — Вздохнул я. — Полки за собой мне никогда не повести. А может, и не попасть в Транзабар через доброту свою. Эй, водитель кареты, сидай за баранку, поедем на место ДТП.

Дважды упрашивать его не пришлось. Я сел в кабину, рядом с ним.

— Куда ехать? — Спросил водитель.

В его ситуации вопрос был закономерный.

— А это, как говорится, значения не имеет. Главное — движение.

— Так, все же, вперед или в зад?

— Как-то пошло звучит ваше предложение. Дави на газ, батя, остальное я сделаю сам.

Водитель, немолодой усатый, типичный такой шофер, от которого вечно пахнет бензином, а ладони в прожилках въевшегося машинного масла, осторожно тронулся по кочковатой поверхности этого мира. Мне не составило труда представить свою разбитую машину на дороге. Сознание быстро зацепилось за воображаемый образ.

— Ох ты, е-моё! — Испуганно вскрикнул водитель и вильнул рулем, уворачиваясь от встречного автомобиля, внезапно возникшего вместе с дорогой. — Дорога. Опять.

Моя машина моргала аварийкой на том же месте. Возле нее стояла легковушка с включенным светом. Рядом с разбитой машины стоял человек. Он прикрыл глаза от света, когда его осветила карета «скорой помощи».

— Вот мы и дома, трусы. Живите, как жили, и сожалейте, что упустили такую возможность. — Я вылез из кабины, не прощаясь. — Езжайте.

«Скорая» включила поворотник, объехала останки моего автомобиля и помчалась по шоссе.

— Здравствуйте. — Полез ко мне здороваться любопытный мужик.

— Здорово. Чего ты заглядывал в нее?

— Просто. Меня попросили покараулить, пока не приедет эвакуатор. Слоняюсь от безделья, жду.

— Эвакуатор? А кто тебя попросил? Гаишники?

— Нет. Женщина, жена водителя. Она решила поехать с ним в больницу. Представляете, корова среди ночи перебегала дорогу, ударилась прямо в сторону водителя.

— Постой, постой, друг, какая женщина, это я ехал в этой машине. Смотри, вот мне наложили повязку парни из «скорой». Не было тут женщины, а тем более жены. Я хоть и приложился головой, но не настолько, чтобы не помнить таких подробностей.

Мужчина недоверчиво посмотрел на меня, включил фонарь на телефоне и рассмотрел меня и мои раны.

— Была женщина, я-то не ударялся. — Настаивал он.

— Смотри. — Я достал документы на машину. — Сличай.

Мужчина посмотрел свидетельство о регистрации, затем посветил на номер автомобиля.

— Это не ваш автомобиль. Номера другие. И что это за регион такой на вашем свидетельстве?

Меня начало пробирать неприятное предчувствие. Теперь уже я сверил номера, чтобы убедиться в своих ожиданиях. Номера были не моими, да и вообще, они были не такими, какими пользовались в моей стране.

— Твою мать! — Я схватился за голову. — Что делать-то, теперь?

— А что, тут поблизости была еще одна авария? Вы тоже сбили корову?

— Какую корову, я людей высадил не там, понимаешь?

— Не-е-е-т.

— Слушай, надо догнать «скорую», которая меня высадила. Поехали, я тебе хорошо заплачу.

— Не поеду, мужик. Мне надо ждать эвакуатор.

— Да нахрена он…, черт…, как я сразу…, дай ключи от машины, я сам догоню.

— Ты сдурел? Не дам, и даже не думай. Ты не в себе.

— Ага, а ты в себе, умник.

— Слушайте, если вы не успокоитесь, я вызову полицию и санитаров. Отойдите от меня подальше, иначе…

Это существо, с зачатками разума, вынуло пистолет и направило его на меня.

— Десять шагов, подойдете ближе, я выстрелю. Закон на моей стороне.

Я не был быстрее пули, поэтому на всякий случай отошел на требуемую дистанцию. Остыв немного, пришел к выводу, что врачи, поняв, что находятся не совсем в том мире, в котором должны, вернутся на это место, чтобы найти меня. Я их единственный шанс попасть домой, и они обязательно придут к этому заключению. А как хотелось плюнуть на них, с большой колокольни и отправится на зеленую травку, где верный друг Антош, уже нежит свое изумрудное пресмыкающееся тело под теплыми лучами солнца. Обняться, как старым друзьям и отправится на древесный мир Ляли, которая плачет от беспомощности за окном родительского дома. При всей своей свободе поступать, как хочется, я не мог бросить ненамеренно обманутых мною людей.

Я ушел в тень и стал ждать возвращения врачей. Человек, пообещавший ждать эвакуатор, потеряв меня из виду, потерял и покой. Мне его было видно, потому что он находился на свету, а ему меня нет. Он дергался на каждый подозрительный шум, решив, что я задумал какую-то подлость. Так можно было заработать и нервное расстройство.

— Эй, четланин! — Я вышел на свет. — Расслабься.

— Не понимаю, о ком вы. — Обиделся туземец.

Конечно, всё он понимал, просто не хотел признаваться в этом.

— Между нами, конечно, всякому я бы не стал болтать о таком, — я выдержал театральную паузу, — я из другого мира. Ошибся немного, дал маху, не учел какие-то нюансы и вот, почти такой же мир, как и мой родной, но не совсем.

— Вам уже ввели транквилизаторы? — Не теряя бдительности, осведомился туземец.

— Ввели что-то, но это никак не могло…, - я замолк. А ведь препараты могли повлиять на мое воображение, и в конечном итоге на результат перемещения. — А ты прав, четланин.

— Я не четланин.

— Да кем бы ты ни был, я все равно не буду приседать перед тобой.

Где-то вдалеке горизонт осветили ритмичные вспышки света. Спустя несколько секунд они показались из-за него. Это были не единичные вспышки, а целая гирлянда из разноцветных огней. Они приближались, и вскоре к световому шоу добавился еще и звук, какофония воющих сирен.

— Едут. — Произнес я. — Спешат.

— Кто это? — Спросил туземец, пряча пистолет за пазуху.

— Это мои земляки, только, кажется, они заказали себе кортеж. Только бы не начали стрелять им по колесам.

Мне сразу вспомнились первые попытки перемещений по мирам, которые совершал Антош. Любой мир, в котором мы оказывались, будто специально старался избавиться от инородного тела. Потребовалась трансформация сознания, чтобы превратить себя в дружественную клетку. Откуда у этих врачей были такие знания?

Я встал на обочине и принялся махать руками, чтобы водитель скорой вовремя меня заметил. Гудящая вразнобой «гусеница» приближалась, распугивая встречные автомобили.

Меня уже слепил дальний свет фар. Я начал прыгать на месте, надеясь, что так становлюсь еще приметнее. Вой тормозящей об асфальт резины подтвердил мои предположения. Меня заметили. Яркие фары замерли в метре от меня. В их свет полез сизый дым стершихся покрышек.

— Прыгай! — Раздался надсадный крик водителя.

Я сиганул в открытую дверь за секунду то того момента, как полицейская машина должна была снести ее.

— Езжай! — Крикнул я.

Никто больше не задавал мне дурацкие вопросы про направление движения. Водитель вжал педаль газа и бросил сцепление. Машина, несмотря на многотонный вес, прыгнула вперед, засвистев покрышками по асфальту. Мгновение и шум сирен стих. Перед нами снова находилась пустая черная лента дороги.

— Ты куда нас…, ты зачем это…, ты…, мы…, нас чуть в кутузку не заперли! — Усатый водила с трудом подбирал слова из-за сильного волнения.

— Я ошибся, совсем немного. Вы накачали меня какими-то препаратами, вот и погрешность. Успокойся, такое бывает. Думаешь, когда существует бесчисленное повторение миров так легко снова попасть в свой. Математически, это вообще невозможно, надо тренировать чутье, интуицию и прочие нерациональные части сознания. А вы еще сами, фоните своим воображением.

— А сейчас мы где?

— Без понятия. Я только представил себе чистую дорогу, без машин. И без людей, на всякий случай. Времени не было фантазировать с воображением.

— Друг, пожалуйста, верни нас на место.

— Верну, обязательно. Кстати, мы уже довольно долго вместе, а еще не познакомились. Скомкано как-то у нас все получилось. Меня зовут Жорж.

— Э-э-э, Борис, Боря. — Водитель протянул мне вспотевшую ладонь.

— Очень приятно.

— Ну-у-у, честно сказать, мне не очень. Как знал, что не стоило сегодня выходить, да друг попросил подменить, скотина.

— Борис, ты не прав, ты еще сто раз поблагодаришь меня за этот день, как я благодарю Вольдемара, моего нечаянного проводника. — Я вздохнул. — Даже если его сейчас пытают сатиры самым непотребным образом.

— О чем ты?

— Припаркуй на обочине, мне надо собраться с мыслями.

Борис включил поворотник и остановился на обочине, поросшей жесткой вьющейся травой. Открылось окошко, через которое врачи, сидящие в салоне машины переговаривались с шофером.

— Мы на месте? — Спросил один из них.

— Все говорят, что мы вместе, все говорят, но не многие знают в каком? — Ответил я строчкой из репертуара «Кино». — Знаете, на собственном примере могу сказать, что новичков всегда ждет большая задница. С одной стороны это плохо, потому что страшно и можно умереть, а с другой, это возможность гиперскоростного вникания с матчасть.

— Значит, мы еще не на месте?

— Я бы не стал гнать коней в вашем случае, иначе это будет похоже на бесконечный бег от снежной лавины. Это точно не Земля. У вас есть нашатырь? Немного аммиака для ясности ума мне не помешает.

— Конечно. — Врач зашумел вещами и вскоре передал мне влажную ватку. — Вдохните.

Я так и сделал. Острый запах мочи ледяным душем прошелся по мозгам. Выводы, которые пришли мне следом, я бы не стал озвучивать вслух. Кажется, дорога домой нам была заказана. Всем, кого судьба вырвала из родного мира был только один путь вернуться, это научиться самостоятельно передвигаться по ним. Я был почти уверен, что бросив эту компанию, вернусь домой без всяких проблем, однако с ними, этого точно не получится. А что мне теперь оставалось делать? Врать им, каждый раз, когда очередной мир оказывался копией? Или бросить их к чертовой бабушке, чтобы они самостоятельно выбирались. Нет! Для этого и существовал Транзабар, откуда для каждого начинался его путь к дому.

Я открыл дверь, чтобы впустить свежего воздуха. Он оказался не таким уж и свежим, пах гарью и машинным маслом. Вкупе с темной непроглядной ночью этот запах заставлял представить нас в огромном гараже.

— Воняет. — Сообщил Борис и дернул рычаг переключения света, чтобы включить дальний. — Ах, ты ж бл…

Он отпустил переключатель раньше, чем я успел заметить, что его так напугало.

— Что там?

— Не хочу снова на это смотреть.

— Давай, включай, я должен это видеть.

Он снова включил. Яркий свет фар выхватил из темноты человекообразные фигуры, похожие на скелеты, отсвечивающие металлом. У каждого в руках находилось оружие. Они застыли, как памятники, жуткие памятники охотникам на людей.

— Это же роботы. — Догадался Борис. — Как из Терминатора. Мужики! — Крикнул он внутрь салона. — Гляньте, у нас тут роботы.

«Железяки» казались отключенными. Следов поражения их с такого расстояния видно не было. Роботы стояли на своих двоих, будто их просто выключили.

— Наверное, аккумуляторы сели. — Предположил Борис.

— А если у них отрубилась программа? — Предположил я. — Мне всегда было интересно, чем бы занималась «Скайнет» после того, как уничтожила всех людей? Люди были причиной ее существования, она развивалась, выдумывала, эволюционировала, чтобы справится с ними, в смысле, с нами, а потом, хлоп, и побуждающей причины не осталось. А она же автомат, по идее, она должна отрубиться за ненадобностью.

— Не факт? — Раздался голос из окошка. — Скайнет умел создавать живые ткани, значит, могла придумать, как выращивать людей искусственным способом.

— Зачем?

— Чтобы снова воевать с людьми, чтобы был смысл её существования. Она бы потихоньку сливала людям информацию, как победить его предыдущие образцы терминаторов, а сама потихоньку придумывала бы новые.

— Их бы в автослесарей перепрограммировать, цены бы им не было. Сейчас ведь нормального нерукожопого парня и не найти. Одни эти, как их, хипстеры, в телефоны на себя смотрят, нарциссы.

— Борис, думаю, такой автослесарь будет всегда вызывать некоторый страх, а ну-ка сбой в программе и всё. Ты, Сара Коннор? И бум, бум, бум.

— Ой, а что это они? — Борис сполз по спинке кресла.

Кажется, мы оживили киборгов своим появлением. Они зашевелились. Свет фар отразился в их глазницах пугающими красными отблесками.

— Борис, гони!

Скорая помощь, взвизгнув покрышками, помчалась навстречу роботам. Железные охотники людей едва успели вскинуть оружие, прежде, чем мы растворились в пространстве. Все же один луч лазерного залпа прожег в борту дыру, на что из салона раздался дружный крик.

Машина выскочила на белый песок небольшого островка между двумя рукавами реки. В этом мире начался весенний ледоход. Серый лед, шумно сшибался между собою, наползал друг на друга. Борис огляделся, затем достал грязную тряпку, вытер ею вспотевшие ладони, после чего утер лицо, оставив на нем пыльные следы.

— Как тебя, забыл…

— Жорж. — Напомнил я.

— Жорж, заканчивай нас пугать, хватит уже, напугались.

— Иди глянь, что у нас тут? — Раздалось из салона. — Борис Леонидыч, тебе за эту дыру достанется.

Я выбрался наружу. В воздухе пахло весной и речкой. Солнце только начинало греть, поэтому ветер холодил, пробираясь под одежду. В борту зияла дыра, из которой выглядывал глаз одного из врачей. Потекшая вниз большая капля расплавившегося металла еще дымилась. Глаз сменился ртом.

— Как объяснить появление прожженной дырки?

— Надо было снять на камеру, вопросы бы и отпали. — Предложил я.

— У меня же регистратор снимал! — Борис хлопнул себя по лбу. — Ну-ка, посмотрим, что он снял.

Врачи сбежались посмотреть на запись. На маленьком экране регистратора можно было разглядеть нечеткие фигурки, одна из которых успевает выпустить яркую вспышку, почти совпавшую с внезапным наступлением яркого дня.

— Да, уж, учитывая насколько люди у нас склонны брать на веру, вас скорее заподозрят в увлечении фотошопом, чем поверят в эту запись.

— Может и такое быть. Не поверят, отвезу на телевидение или выложу в интернет. — Борис вернул регистратор на место.

— Вообще-то, это круто. — Эмоционально произнес самый молодой врач скорой помощи. — А что, как-то можно выбирать любой мир, который придумаешь?

— Ну, визуально, да, любой, но вот, что будет уроком для тебя в этом мире, неизвестно. Вот если бы я был уверен в том, что то, что я пережил, именно так и есть, то первые дни в мирах для тебя просто бег от смерти. Миры хотят убить тебя, потому что чувствуют, что ты на другой волне, ты думаешь по-старому, и это заставляет отторгать тебя. Кажется, я это уже говорил?

— Уже не раз. — Подтвердил другой врач.

— Слушай, а нельзя ли попасть в такой мир, где все женщины безумно красивы, а мужиков так мало, что любой вызывает у них непреодолимое желание…, - самый молодой врач принялся подыскивать подходящее слово, — совокупиться.

— Ясно, у нашего Вени спермотоксикоз начался.

— Легко. Мой проводник, который вытянул меня из моего мира на том и попался.

— Жорж, а можно, прежде, чем мы отправимся домой, попасть в такой мир?

— Я бы не советовал. — В лицо мне дохнуло холодным порывом ветра.

Я выглянул из-за машины и увидел стремительно приближающуюся серую стену изо льда и воды.

— Борис, за руль! — Крикнул я ему, на ходу соображая, какой мир выбрать следующим.

Врачи, увидев приближающийся вал, без слов запрыгнули в машину. Земля тряслась под накатывающей многотонной «кашей». Я смотрел в окно и видел, что у нас остаются секунды. Борис медлил, делая все непростительно педантично. Я закрыл глаза и представил первое, что пришло на ум.

Машину ударило сзади. Из салона дуплетом раздался крик. Я сильнее сжал веки, будто это могло как-то повлиять на скорость перемещения. Рядом с машиной раздался глухой удар и всплеск воды. Я осторожно открыл глаза. Напротив нас стояли несколько девиц, в одеждах, едва прикрывающих их статные фигуры. Они были удивлены и напуганы, но не спешили убегать.

В стороны от машины растекались ручьи.

— Эй, кому там бабы были нужны, на выход. — Произнес я в окошко.

— А? Что? Мы живы?

— Живы.

Я выбрался из кабины. Прямо за машиной лежал кусок льда, оставивший вмятину на боковине и дверках. Девицы во все глаза смотрели на нас. Они были красивы все, как на подбор. Не похожи друг на друга, но у каждой лицо и фигура были выточены как по спецзаказу, заставляя мужские гормоны выбрасываться в кровь.

— Ни фига себе. — Раздался приглушенный возглас Вениамина. — Я остаюсь.

Девицы будто расслышали его, дружно рассмеялись, обнажив белые ровные зубы, какие делают телезвездам.

— А кто вы такие? — Спросила смуглянка с острым носиком и миндалевидными карими глазами.

— Мы, заблудшие путники, спасались от опасностей, да вот, попали к вам. — Сообщил я.

Белокожая красавица, с вьющимися соломенными локонами и синими глазами посмотрела на меня так, словно я был принцем, да к тому же еще и небесной красоты. Я почувствовал ее интерес, и мне стало жарко от этого и пьяняще головокружительно. Девицы направились к нам, сразу же разбившись по интересам. Даже Борису нашлась пара, не хуже остальных. Впрочем, хуже, там не шло ни к кому, можно было заметить, что они разные и какая бы девица не посмотрела на тебя, казалось, что краше ее быть не может.

— Привет. — На выдохе произнесла выбравшая меня девушка.

Ее голос мурашками пробежал от головы к пяткам, отметившись потеплением в чреслах, начинающих оживать.

— Привет. — Ответил я и понял, что слышу свой голос со сторону, будто я пьян. — Ты очень красива.

Мои руки потянулись к ее телу. Она подалась и прижалась ко мне. От нее исходил аромат свежих трав и цветов. Любопытства ради, я глянул на остальных. Веня гнал коней, дав волю рукам. Девушка не имела ничего против, подыгрывая его ухаживаниям. Борис, видимо, потерял сноровку и не знал с чего начать, то ли взяться за грудь, то ли начать целовать. Второй врач спрятался за машину, и мне не видно было на какой стадии у них отношения.

Удивительно, но мне не хотелось думать о том, почему наши отношения форсируются со скоростью слишком быстрой даже для публичного дома. Я растворился в ощущениях блаженства. Ни одной другой мысли в моей голове не было места. Любое умственное усилие могло испортить неиспытываемое мною ранее чувство.

Мои руки шарили по неровностям тела красотки, и казалось, что я отхожу в рай. Меня даже не испугал укол в область шеи. Напротив, он показался мне таким приятным. Я улыбнулся и открыл глаза. На меня смотрела мохнатая мордашка Ляли. В ее больших желтых глазах с черточками зрачков читалось явное неудовольствие от того, чем я занимаюсь.

— Ляля! — Я обрадовался ей и захотел подняться, но что-то удерживало меня. — Ляля, меня что-то держит? — Спросил мой голос со стороны.

— Тебя держит твоя обезьянья глупость. — Ответила она и показала клыки.

— Я не обезьяна, мы же договаривались.

— Ты не был ей, но стал.

— Нет, я человек, человек, мы все — люди. — Я начал корячиться, чтобы поговорить с Лялей и с каждым моим движением происходящее вокруг меня начинало меняться.

Вместо Ляли я увидел окровавленное вокруг рта лицо красотки. Ее наполнившиеся безумной жаждой глаза. Из шеи у меня торчала трубка, из которой текла кровь, моя кровь. Борис сидел рядом со стекленеющим взглядом. Выбравшая его девица жадно высасывала через трубку, как коктейль несвежую кровь водителя.

— А ну-ка сучки, вампирши хреновы! — Я встал на ноги и отвесил пендаля красотке. Она отскочила и испуганно упала прямо на землю. — Устроили из меня Кровавую Мэри.

Я отвесил пинка второй. Кровопийца тоже упала, как затравленная хозяином собака и испуганно уставилась на меня. Кажется, они совсем не ожидали сопротивления. Третья подружка высасывала соки из довольного Вени. Я схватил ее за волосы и стукнул головой о борт машины. Вампирша потеряла сознание и мягко осела на песок. Изо рта у нее потянулась струйка крови. Четвертая пара, уединившаяся за машиной, тоже не ждала меня. Врач, с глупой физиономией, благодарно принимал смерть от губ красотки. Я отшвырнул ее в сторону. Петр поднял на меня ничего не выражающий взгляд и упал навзничь.

— Дебилы! — Я пнул его, но в душе больше сердился на себя, из-за того, что был больше других подготовлен к встрече с подобным и проморгал опасность.

Врачи лежали без движения, бледные, с глупыми улыбками на лице.

— Их смерть была желанной. — Произнесла вампирша, облюбовавшая меня.

— А вы сейчас сдохнете нежеланной смертью, твари. — Я вынул монтировку из-под сидения водителя и кинулся к девице.

Она спорхнула с места и бросилась бежать. Я, с такой потерей крови не смог сделать и десяти шагов. Дыхание сбилось, в глазах потемнело. Еще несколько шагов и можно было потерять сознание. Остальные девицы, кто были на ходу, тоже пустились наутек. Мне, с огромным трудом удалось затолкать в салон студенистые безвольные тела врачей. Я сам сел за руль. Воображение моих спутников в настоящий момент не работало, и можно было попытаться обмануть природу, чтобы вернуться в родной мир.

Снова ночь и дорога. Разбитая машина все так же моргала «аварийкой». Если и этот мир окажется не тем, то стоило начать готовить мужиков к суровой правде, или же тащить их всех в Транзабар и бросить там. Признаться, они мне уже надоели. Я совсем не хотел нянчиться с ними. Мои друзья, наверняка заждались меня, по глупости оказавшегося в компании «обреченных».

Номер на машине оказался моим. Мне стало легче. Теперь мне точно не надо будет таскаться по мирам с ненужной ношей. Можно было теперь спокойно уйти в мир с речкой и изумрудной травой. Наверняка, Антош наведывается туда регулярно, ожидая меня. А может быть, он уже сходил за Лялей и теперь они ждут меня вместе. Стоп, а если они были только плодом моего воображения и существуют на самом деле, но только я, помнящий их, есть и другой, который в настоящий момент уже находится с ними. У меня заломило в висках от всяких парадоксальных вероятностей многовариантного мира. Не стоило наперед думать об этом.

Я обошел машину и заглянул в салон. Меня пробил пот. На месте водителя сидел я, без сознания и с разбитым в кровь лицом. Возглас негодования вырвался у меня из глотки. Не получилось обмануть природу. Удалось только максимально приблизиться к оригиналу. В кого же я врезался в этом повторении. Я залез в бардачок собственного автомобиля и достал фонарик. Совсем рядом, на обочине, лежал окровавленный труп голого мужчины. Я посветил ему в лицо. Вроде бы, Вольдемар, но не точно. Столкновение с автомобилем здорово изменило его. Если это был действительно он, то его грех был искуплен смертью в этом варианте развития событий.

В кармане переднего сиденья лежала початая бутылка теплой минералки. Я с жадностью присосался к ее горлышку и не остановился, пока не допил. Где-то промелькнула мысль, что укус вампира превращает тебя в такого же вампира. Как не хотелось стать подтверждением этой байки. Я осмотрел под светом фар свою кожу, не стала ли она бледнеть. Заглянул в отражение зеркала, чтобы заметить изменения в глазах. Ничего такого у себя я не заметил. Жажда могла быть следствием потери крови.

Пока мои спутники лежали без сознания, я мог ненадолго отправиться в мир, где мы условились с друзьями ждать друг друга. Хотелось верить, что с врачами за это время не успеет ничего произойти. Я закрыл глаза и представил себе медленно текущую реку, с берегами поросшими мать-и-мачехой только в три раза крупнее. На душе затомилось, чувство соединения с миром наступило мгновенно. Следующий шаг перенес меня в яркий солнечный день.

На нашем месте никого не было. Только на песке отпечатались крупные следы волкообразной твари. И вот тут меня накрыли сомнения, насчет того, что все варианты возможны. Что если ни Ляли, ни Антоша никогда не было, или они были, но прожили совсем другую жизнь, даже с учетом бесконечности ее вариантов. Короче, мне стало страшно, что их просто не существует.

Я сел на песок. Переживания сейчас мне были совсем не по карману. Сердце отчаянно гоняло остатки крови по кровеносной системе, чтобы напитать кислородом мои органы, бухая в грудной клетке от напряженной работы. Меня начало мучить головокружение. Можно было направиться к дому Ляли и узнать у нее, помнит ли она насчет нашего совместного опыта путешествия по мирам. А что если они погибли или наоборот, очутились в Транзабаре, но без меня?

Врачи «скорой помощи» висели якорем на моей шее. Они могли погибнуть в любой момент, а это было бы на моей совести. Почему мне судьба подсунула их, как в свое время подсунула кошку и змея. Урок, однозначно. В прошлый раз мы почти поняли, как попасть в город мечты, но, видимо, не совсем. На этот раз у меня в компании оказались обыкновенные люди, и как я подсознательно догадывался, отвязаться от них я смогу только добравшись до этого города.

На всякий случай походил по берегу, чтобы найти следы борьбы, крови, кусков зеленой кожи пресмыкающегося. Вдруг Антош пришел меня ждать со спиртным, отрубился, а этот Цербер воспользовался ситуацией и съел его. Пьяный змей это как закуска и выпивка одновременно. Нет, к счастью ничего такого я не обнаружил. На большом открытом участке песка я решил оставить послание: «Антош, я иду в Транзабар в компании трех людей. Встретимся там».

Глава 2

Тяжело было сказать, глядя в бледные лица жертв вампиризма, что домой я их не поведу. Врачи сами себе поставили капельницы с глюкозой, чтобы восстановить силы. Они лежали на полу, и только Борис на носилках. Он был бледнее всех, шевелил усами и время от времени тяжело вздыхал.

— Слона бы съел. — Произнес Веня.

— Ага, по бабам уже сходили, теперь перекусить бы. — Слабо засмеялся его коллега Петр.

— Блин, не догадался селфи сделать с ними. Пацаны сдохли бы от зависти.

— Веня, ты проверь, из тебя кровь не через член высасывали? — Пошутил я.

Моя шутка напугала молодого врача. Он сунул руку в штаны.

— Фух, в порядке. Иначе лучше было бы сдохнуть.

— Вот у всех людей ранение в мозг считается смертельным, а у Вени в член. Единственный орган, отвечающий за жизнеспособность. — Слабым, дребезжащим голосом подколол коллегу Петр.

— У меня миссия. У меня очень хорошие гены, которые надо растиражировать по миру.

— По мирам. — Добавил я, уцепившись за подходящий момент.

— Да, кстати, когда ты отвезешь нас домой? — Вениамин приподнял голову, чтобы видеть меня. — Я уже думал, что мы вернулись, но телефон связь не ловит.

— Это не наш мир, очень похож, но другой.

— А когда будет наш?

— Представьте, что вам грозит казнь, если вы не выкопаете до обеда яму, но лопату вам не дают. — Попытался я провести некую понятную аллегорию.

— Почему не дают? Больше хотят нас убить, чем яму?

— Нет, хотят, чтобы вы стали сообразительнее и в следующий раз сделали себе подкоп и сбежали, куда глаза глядят.

— А если более понятным языком? — Попросил оживший Борис.

— Короче, я знаю, где взять лопату, но копать вы будете сами. — Выпалил я одним залпом.

Наступила продолжительная пауза, наполненная тяжелым дыханием обескровленных тел.

— Ты не отведешь нас домой? — Догадался Борис.

— Нет. Миры не позволяют этого. Только вы сами сможете вернуться домой.

— Ну, ты научишь нас делать это?

— Нет. Я отведу вас туда, где учат этому быстро и доходчиво.

— Опять учиться? — Вздохнул Веня. — Ненавижу.

— Оставайся здесь. Этот мир ничем не хуже того, в котором жил ты. Только здесь будет два Вени, хотя, имя у твоего двойника может оказаться и другим.

— Я буду ненавидеть человека у которого есть те же недостатки, что и у меня, а если он еще и похож на меня будет, то я точно убью его. — Заплетающимся языком произнес Вениамин.

— Ладно, значит идем в Транзабар, возвращать себя любимых в родной мир, к мамкам, папкам, женам, детям, коллегам, больным. Будьте оптимистами, взболтните свои сосуды наполовину полные крови, нас ждут великие дела?

Произнося фразу с пафосом, я знал, что оказавшись в Транзабаре мне придется просто уйти под любым предлогом, оставив несчастных на волю судьбы. Великие дела, по ощущениям, ждали меня, но не их. Врачам скорой помощи на этот раз нужно было спасать себя.

— Машину поведу я, пока Борис не восстановит объем крови. — Я собрался перебраться из салона в кабину.

— А экскурсии по знаменательным местам будут? — Спросил Вениамин.

— Ага, знаем мы, какие у тебя места знаменательные. — Недовольно произнес коллега. — Спасибо, еще месяц кровь восстанавливать будем. Вези по прямой, до места назначения. — Он пережал капельницу и вынул иглу из руки. — Пописать надо перед дорогой.

Я сел за руль. Подождал пока коллектив «скорой помощи» справит малую нужду. Когда они улеглись назад, я спросил через окошко:

— Готовы к приключениям?

В ответ мне послышались только слабые мычащие возгласы, которые я принял за одобрение. Стартер оживил мотор. Машина завибрировала. Я на секунду задумался над тем, в какой мир я хочу попасть следующим. Попытался представить сразу Транзабар, но этот прием у меня не прошел. Сознание скользило по нему как по поверхности с нулевым трением, совсем не хотело цепляться.

— Ну и черт с тобой. — Я представил знойный каменистый мир Антоша.

Едва я тронулся с места, как какой-то неуправляемый грузовик попытался влететь нам в корму. Свет его фар резанул мне глаза, отразившись в зеркалах, и тут же мы выехали в яркий день, от света которого точно так же резало глаза. Горячий воздух струился слоями над горячими камнями. Мы стояли на ровной дороге, вырезанной прямо в горной породе.

Я знал это место. Совсем рядом находился дом Антоша. Было как-то неудобно показываться перед людьми, которые могли принять меня за что угодно, если только не видели меня прежде. А с другой стороны, всего один их ответ мог все расставить по местам. Я пошел к дыре, накрытой «собачьей будкой» из небольших каменных плит.

Как приличный человек постучал в «дверь».

— Извините, Антош на улицу выйдет? — Спросил я в круглое отверстие.

Раздалась возня, а потом появился змей, в точности похожий на Антоша. Увидев меня, он замер. Еще бы, если он прежде не видел жоржеобразных людей, да при его впечатлительной психике, его точно мог свалить удар.

— Я Жорж, помнишь? — Напомнил я.

— Вы, верно, ищете моего сына? — Спросил змей.

— Так вы отец Антоша! — Засмеялся я. — Я было принял вас за него. Очень похожи, прямо-таки генетика рулит. А где он?

Змей начел тушеваться вполне по-человечески.

— А-а-а, с ним что-то не то в последнее время. Он, ведет себя странно, рассказывает о своих друзьях, не похожих на нас. Видимо, это были вы. — Произнес он медленно, будто очевидная мысль только что пришла ему в голову.

— Очевидно, я. А мы что, не были у вас прежде?

— У нас? Дома? Не припомню. Я бы точно вас не забыл.

— Ясно. — На самом деле было совсем ничего не ясно.

Антош помнил меня, значит, мы были вместе, но его родители, с которыми я сидел за одним столом, а Ляля даже нечаянно отправила их дочь в свой мир, этого не помнят. Какая-то запутанная история, непонятно в какой из своих частей рожденная воспаленным сознанием.

— Мой сын именно так вас и описывал. Что у вас есть конечности, как у вымерших млекопитающих. Невероятно, но вы похожи на галлюцинацию.

— О, это мы уже проходили, кто и на кого похож. Где Антош?

— Он исчез, прямо из дома, мы ждали врачей, чтобы они побеседовали с ним, а он…, пропал. Мы решили, что он сбежал, хотя он не выходил из комнаты.

— Ага, значит, на него врачей повесить не успели, а вот на меня…,

— Что?

— Скажите, перед тем, как рассказывать обо мне, он исчезал из дома, примерно месяца на два?

— Он связался с бродячим философом, но мы не разрешили ему идти с ним.

— Значит, не исчезал?

— Нет.

— А потом вдруг начал рассказывать про меня, про Лялю, наверное, про город Транзабар?

— Да. — Удивился отец. — Откуда вы знаете?

— Так я с ним был все это время, в одной компании. Не пойму только, как так получилось, что вы этого не заметили.

— Знаете, я теперь вообще ничего не понимаю. Мне нужно побыть одному. — Змей посмотрел на меня немигающими взглядом.

— Дорогой, кто там? — Раздался голос матери Антоша.

— Да, так, попрошайки ходят. — Ответил ей супруг. — Уходите. Ваше появление может вызвать много вопросов у властей.

— Ладно, я понял. Сколько дней назад исчез ваш сын?

— Вчера. Всего хорошего. — Отец дал понять, что разговор окончен. Развернулся и уполз в дом.

— Если вернется, скажите, заходил Жорж. Заходил, это важно.

Мне не ответили. Впрочем, обвинять пресмыкающихся в отсутствии такта не стоит, они даже с человеческим разумом остались слишком холодными.

Почему же Антош не вернулся на ту полянку, о которой мы договаривались прежде? Ответ мне мог дать только он сам. Передо мной встал выбор, то ли искать путь в Транзабар самостоятельно, то ли искать своих друзей. За первый вариант был рациональный расчет. Отогнать стадо врачей в город мечты, не растрачивая энергию на эмоции и впечатления, и дело с концом. Но сентиментальная часть меня требовала найти друзей и вместе с ними совершить второй прорыв.

Видимо, поэтому, мои мысли автоматически открыли врата мира, где жила Ляля. Скорая помощь выехала на дорогу, проложенную на широкой ветке дерева. Уровень был жилой, поэтому раскачки, как на дороге в кроне, почти не ощущалось. Как я себе и представлял, выбросило нас рядом с домом Ляли. В окнах ее квартиры светились окна. Кажется, на дворе была ночь, а не простые сумерки заменяющие день. Я даже не успел включить фары. Припарковался к забору и заглушил мотор.

Из салона раздавался храп, к которому примешивался скрип стволов и веток деревьев. Ляля уйти самостоятельно не могла, если только до нее раньше не добрался Антош. Вполне возможно, что он выбрал бы ее мир, потому что здесь проще было прятаться. Меня кольнула ревность, и пронеслась мысль, будто они могли забыть про меня. Впрочем, она была сиюминутной, унеслась прочь не оставив после себя неприятного послевкусия. Антош и Ляля без меня не долго выдержали бы вместе.

Мне надо было идти в дом к Ляле, чтобы узнать о ней. Честно говоря, я побаивался ее отца, который был крупнее меня в два раза и намного атлетичнее сложен. Он мог и не понять, что я за существо и влепить мне фирменным кошачьим хуком. Однако, идти надо было в любом случае.

Пригнувшись, я добежал до дверей, уверенный, что меня никто из соседей не видел. Хотел постучать, но услышал доносящиеся из дома характерные кошачьи рулады, похожие на мартовские серенады котов. Может быть, у них брачный период? Может, к Ляле заехал женишок голосистый? Мой порыв немного угас. Не хотелось прервать своим появлением семейное торжество.

Я решил пошпионить через окно, чтобы примерно понять, чем вызваны вопли семейства кошачьих. Строили свои дома кошки иначе, чем мы. Им, зачем-то хотелось, чтобы окна начинались на уровне роста человека. Непонятная и странная причина делать именно так. Мне было ужасно неудобно заглядывать в них. Я несколько раз подпрыгнул, но не успел ничего разглядеть. Тогда я нашел во дворе какой-то стульчик и приставил его к стене под окном. Конструкция была шаткой, поэтому я держался за все, что выступало из стены.

Под слабым желтым светом электрической лампы сидела семья Ляли и как-будто среди них была и она сама. Кошки наперебой затягивали свой вой. Это совсем не было похоже не семейный праздник. Мне подумалось, что вдруг, кто-то умер. Что-то я не видел среди кошек крупной фигуры папаши. Я занес руку, чтобы постучать в окно.

— Жорж! Жорж, ты где, твою мать! — Раздался на весь лес голос отдохнувшего Вени.

Я повернулся, чтобы ответить ему, но мой стульчик хрустнул и развалился. Я с шумом грохнулся вниз. Кошачий вой мгновенно прекратился. Я едва успел подняться, прежде чем на шум выбежали хозяева дома. Увидев меня, они принялись кричать. Все, кроме Ляли, в прыжке сбившей меня с ног.

— Жорж! Жорж! Как хорошо, что ты есть. — Она сжала меня в теплых меховых объятьях вкусно пахнущей шерстки. — Я думала, что я сошла с ума.

— У меня тоже были такие предположения. — Я отстранился и посмотрел в ее большие желтые глаза, в которых было столько счастья, что я невольно посчитал себя тому причиной.

— Жорж, я отца выбросила куда-то? — Произнесла она голосом мягко переходящим в мартовскую кошачью рапсодию.

— Выбросила?

— Да. Он ругал меня, за то, что я фантазирую, что у меня не в порядке с головой, а я разозлилась и вытолкнула его из нашего мира.

— Куда?

— Не зна-а-а-аю-у-у. — Она снова упала мне на грудь.

В принципе, мне все было понятно, Ляля, так же, как и я, как и Антош после неудачного падения в Транзабар, оказались в переломной точке начала своего путешествия по мирам, с ясными воспоминаниями и умениями, приобретенными во время этого путешествия.

— Найдем мы твоего папашу. Иди, успокой семью, а то они, наверное, уже за святую воду хватаются.

— Правда? — Глаза Ляли были полны надежды.

— Конечно. Сейчас ты успокоишься, успокоишь семью…

— Жорж, я ничего не вижу, в какие потемки ты нас завез? — Снова подал голос Вениамин.

— Кто это?

— Потом расскажу. Иди, успокой семью, а этого голосистого упыря попрошу заткнуться.

Ляля бесшумно и мягко убежала в дом, а я скорым шагом направился к машине.

— Ты чего орешь, доктор? Ты не видишь, ночь, люди спят.

— Это что, турбаза? — Вениамин попытался угадать.

— Это похоже не турбазу? Это город, в котором живет цивилизация кошкообразных людей.

— Да ладно. Я слышал, как они разговаривали по-русски.

— Представь себе, в мирах люди говорят на одном языке.

— Чушь какая-то. — Не поверил Веня.

— Иди в машину и сиди молча. Я скоро буду. Если твои коллеги захотят по нужде, пусть делают это максимально бесшумно. Нормальный кошкомужик намного сильнее нас с вами, а если его еще напугать, то он свернет вам шеи, как утятам. Уяснил?

Веня цикнул, но полез в машину.

— Сказочник, ты Жорж, ох и сказочник.

Мне было недосуг разубеждать его. Я вернулся к дому Ляли. Осторожно приоткрыл дверь и зашел в дом. Обстановку дома я помнил хорошо.

— Ляля, я здесь. — Произнес я негромко.

Кошка бесшумно спустилась по лестнице.

— Мои в спальне сидят, боятся всего. Считают, что в меня поселился демон, а ты один из них.

— Думаю, терять время на объяснения не стоит. Надо убираться отсюда в спокойный мир и попытаться вспомнить, куда ты отправила отца.

— Ох, я так и не научилась управлять своими эмоциями. Пойду, предупрежу их, что отправилась на поиски отца.

— Давай. Только недолго. Мои спутники, черт бы их забрал, сейчас придут в себя и начнут орать.

— Хорошо.

Ляля вспорхнула по лестнице вверх. Спустя несколько секунд раздались приглушенные голоса. Кажется, Ляля снова повышала голос. Только бы она не выбросила еще кого-нибудь из своей семьи.

— У тебя всё всегда не как у людей! — Крикнула вдогонку спускающейся вниз дочери мама-кошка.

— Ваше воспитание. — Огрызнулась Ляля. — Пойдем, Жорж. Они совсем не хотят ко мне прислушиваться.

— До свидания! — Я помахал матери Ляли.

Мой жест напугал ее. Она дернулась, будто я не махнул рукой, а бросил что-то в ее направлении.

— Надеюсь, больше никогда не увижу вас. — Прошипела мать по-кошачьи.

— Мама! — С истерикой в голосе выкрикнула Ляля.

Мы вышли из дома. Ляля шумно дышала, и я знал, что в этот момент лучше ее не трогать.

— На машине поедем, садись на переднее сиденье. — Я показал ей на пассажирскую дверку. Ляля помучилась с ручкой, но быстро разобралась, открыла дверь и села на сиденье. Осмотрела салон, приборку, моргающую разноцветными лампами. Эта машина не в пример была современнее отцовской рухляди.

— Красиво. Куда едем?

— За папой.

Заинтригованный женским голосом, из окошка показалось лицо Вени. Он не видел Лялю, потому что окошко было небольшим.

— Здрасти. — Произнес он так, будто был уверен, что женщина ему точно понравится, или уже понравилась. Хотя, можно было предположить, что ему нравились все женщины.

— Привет. — Ляля отстранилась от спинки сиденья, чтобы увидеть Веню.

Забавно было наблюдать за реакцией озабоченного врача. Вначале он замер, как истукан, смотрел на Лялю, как кролик на удава, потом отмяк и кое-как пришел в себя.

— Вениамин. — Произнес он с придыханием.

— Это имя или заклинание? — Переспросила Ляля. Ее рассмешила реакция парня.

Веня громко сглотнул.

— Имя.

— Для тебя, меня зовут Ляля.

— Ляля. Вам идет. Вы кто, кошка?

Ляля закатила глаза под лоб, что означало, что ей надоело уже это выяснение своего происхождения.

— А ты, обезьяна?

— Что?

— Веня, иди, полежи. Мне кажется, у тебя восстанавливается только сперма, но не кровь. Бледный, а глаза горят, еще скончаешься от перевозбуждения. — Я закрыл ширмой окошко. — Поехали.

Снова в тот же мир, где собирались встретиться, И снова Антош нас не ждал.

— Ничего не понимаю, куда этот змей подался? Один что ли решил в Транзабар попасть?

— Жорж, давай, папу вернем, а потом Антоша будем искать. Он взрослый, ничего ему не будет.

— Ты про кого. Антоша или папу?

— Антоша, конечно. Мой папа, как котенок в незнакомых обстоятельствах.

— Хорошо. Чего ты там думала, когда ругалась?

— Многое, в основном о том, как тяжело поверить в правду. О том, что я выгляжу, как дура, и все думают, что я тронулась рассудком, а у меня все клокочет от этого.

— Этого мало. Вспомни, какие ассоциации у тебя возникали при этом. Вода, ветер, пекло, другие стихии. Что у тебя мелькало перед глазами.

— Мелькало? — Ляля задумалась. — Я хотела видеть отца у себя на похоронах, чтобы они случились именно из-за того, что он не верил мне. Я видела, как он оказался со мной в другом мире, где я погибла у него на глазах, чтобы он знал, что нельзя не верить собственной дочери.

— Ты вообще что ли? — Я уставился на кошку возмущенным взглядом. — Разве так можно с родным отцом поступать?

— Я же не знала, что у меня остался этот дар. Я сама думала, что все пережила у себя в голове.

— Это же глупо, вызывать жалость к себе.

— Это называется клиническая депрессия. — Раздался из салона голос Вени.

— Заткнись! А то и тебя сейчас отправим одного куда-нибудь подальше. — Крикнул я.

— Я просто хотела быть услышанной.

— Ладно, не буду на тебя давить. Выталкивай меня на свои похороны.

— А я смогу? Мне нужен импульс.

— Импульс. — Я полез к кошке с поцелуем.

Раньше это срабатывало безотказно. В этот раз отработанный прием не сработал. Кажется, Ляле даже понравилось. Импульс случился у меня.

— Блин. — Я засмущался. — Я думал, сработает.

— Я соскучилась. — Ляля опустила взгляд.

Мы оба повели себя, как дети, совершившие что-то такое «взрослое» в первый раз, испытав при этом чувство неловкости. Виной тому, в первую очередь, была радость встречи, а во вторую, конечно же, тлеющая в нас искра чувств, разжигать которую нам обоим казалось не самой лучшей идеей.

— Может вам вколоть чего-нибудь для воображения? — Спросил в окошко Петр.

Он будто спросил это для предлога, чтобы разглядеть Лялю. Кошка развернулась к нему лицом. Петр невольно отшатнулся.

— Ух, необычно как? Я как-будто уже сам принял что-то для воображения.

— Нехорошо подсматривать. — Коша изобразила на лице ухмылку, показав свои большие белые клыки.

— Я не подсматривал. — Оправдался Петр, завороженный хищной ухмылкой Ляли. — Я нечаянно подслушал.

— Спасибо. — Поблагодарил я врача. — Сами разберемся, откуда черпать воображение. Отдыхайте, восстанавливайте объем крови, а то сами на вампиров похожи.

— Ага. — Петр исчез.

Из салона послышался шум и голос Бориса.

— Я слышал женский голос.

— Подруга Жоржа. Кошка. — Ответил ему Веня.

— Тише ты, услышат. — Оборвал его громким шепотом Петр.

Ляля покачала головой.

— Прости меня за этот обезьянник. Они случайно оказались со мной, и с тех пор я не могу от них отвязаться. Я не могу вернуться с ними в свой мир. Что-то не пускает, как специально.

— Вот почему нас не вернули назад. — Кошка задумалась, и через секунду ее глаза озарились блеском. — Мой отец! Мы не сможем вернуть его, даже если найдем. — Ее ушки безвольно опустились. В глазах замерла влага. — Что я натворила.

— Что сделала того не изменить. Просто у вас в семье будет два прецедента.

— Это если он доберется. А если, нет? Один недоделанный прецедент, который может в сердцах запулить в другой мир кого угодно?

— Ну, ты такая, неудачница по жизни, из-за который страдают все вокруг. — Мне пришла на ум прекрасная идея. — Тебе и дар был дан такой, чтобы усилить это чувство. Неудачливость и мстительная злоба, за то, что есть люди, которые видят в тебе это. Черный злобный комок шерсти, который не способен сделать ничего полезного.

Я помнил этот взгляд. Ляля начинала свирепеть. Конечно, нельзя говорить такое человеку, который на самом деле тебе нравится, и который не заслуживает таких слов, но я не знал, как иначе заставить кошку вытолкнуть меня в тот мир, в который она отправила отца.

— Куда ты отправила отца? — Я спросил у нее с интонацией мага из дешевой телевизионной постановки.

Как назло в этот момент, отодвинув шторку, в окне появилось любопытное лицо Вениамина.

— Исчезни! — Крикнули мы ему в один голос с Лялей.

— Ой, а Веня исчез. — Раздался из-за перегородки напуганный голос Петра.

— А-а-а! — Кошка упала на панель и забилась в рыданиях.

Я понял, что старый прием больше не работает так, как надо. Снова исчез человек, который не умеет ходить по мирам.

— С другой стороны, нам есть чем заняться. — Я положил руку на вздрагивающее плечо Ляли. — Не кори себя, не надо. Нам это никак не поможет. Надо успокоиться и подумать, как вернуть отца и этого врача.

— Веня был хорошим парнем, хотя и легкомысленным. — Раздался слабый голос Бориса.

— Был, есть и будет. Мы его вернем. Скоро.

— Вы больше не ссорьтесь. — Попросил Петр.

— Хорошо, не будем. — Ответил я ему в окошко. — Прости Ляля, за то, что я сейчас наговорил. Я вообще так не считаю, просто хотел найти способ отправить меня к твоему отцу.

— Я поняла уже. Меня сейчас злить не надо, слишком много побочных эффектов получается. — Она попыталась усмехнуться, но получилось не очень. Что делать, Жорж?

— Есть у меня одна идея, правда, я пока не пробовал, как она работает.

— Что за идея? — Глаза Ляли загорелись надеждой.

— Я хочу попробовать ходить по мирам не по тому, как я себе их представляю, а по конкретному человеку. То есть, я хочу представить твоего отца, как я его помню, и попробовать найти его, так же, как я представляю себе мир.

— Давай, давай попробуем, Жорж. — Ляля схватила меня ладонями под скулы и поцеловала в нос.

— А почему в нос-то? — Спросил я.

— А потому что, в губы еще не заслужил.

Из-за перегородки раздался короткий гогот.

— Сейчас кто-то у нас отправится за другом. — Пригрозила Ляля.

Я показал Ляле жестами, чтобы она не пугала больше моих спутников. Им и так за последние часы досталось очень много.

— Ладно. — Я закрыл глаза. — Твоего папу я запомнил хорошо, попробую представить его.

Мотор машины мягко затарахтел после поворота ключа. Я включил передачу и мягко отпустил сцепление, чтобы машина мягко тронулась вперед. Движение, как я заметил, каким-то образом способствовало тому, чтобы миры менялись быстрее. Мне представился отец Ляли таким, каким я увидел его впервые, сидящим в кресле в окружении семьи. Коренастый, по-кошачьи надменный.

Мое сознание получило миллионы схожих образов, миллионы отцекотов в окружении семьи. Нет, такой образ нам не подходил. Надо было вспомнить черту, кардинально отличающую нужного кота от остальных. Я знал его таким, каким он не знал сам себя. Тот случай, когда мы пьяные гоняли радиоуправляемые машинки, открыл его всем с неизвестной доселе стороны. Надо было использовать эту часть его образа.

Я снизил вероятность до нескольких сотен угрюмых котиков, имеющих глубоко в душе слабость к радиоуправляемым машинкам, похожих на отца Ляли. Нужно было еще что-то, что могло отделить его от общей массы. Ляля будто услышала мои мысли:

— Жорж, если тебе это поможет, то у него на правой ноге средний палец был сломан, сросся неправильно и теперь торчит вбок

— Угу. — Сквозь зубы произнес я.

Отлично. Результат сократился до нескольких десятков кривопальцих котов. Возможно, перелом именно этого пальца был физиологической особенностью разумного кошачьего вида. В сравнении с обычным человеком, кошки не утратили дикой прыткости и запросто могли повредить себя, предаваясь первобытным инстинктам.

Десятки, это все равно было еще слишком много. Мне нужен был испуганный страдающий отец, возможно раскаивающийся. Я представил себе, как ощущается на душе груз раскаянья, этот черный ком в котором слежались все упреки в адрес дочери. Наверняка он был большим.

И, о чудо, я почувствовал его. Напуганный, растерянный, на грани помешательства.

— Стой! — Коротко воскликнула Ляля.

Я нажал на тормоз и открыл глаза.

Мы стояли у ствола огромного дерева, похожего на те, что росли в мире кошек, но не совсем. Они были меньше, а воздуха и света было больше. На земле, или правильнее сказать на коре сидел отец Ляли. У него на руках лежало бездыханное тело кошки, которую он принимал за свою дочь. Над его головой висела веревка с характерной петлей. Похоже, в этом мире двойник Ляли покончил жизнь самоубийством одним из самых распространенных среди людей с шеей способом.

Отец кот ни на что не реагировал, находясь в состоянии глубокого страдания, затмевающего прочие чувства.

— Ляля, я не знаю, как теперь ты всё объяснишь отцу.

Мне стало жалко его, потому что я почувствовал ее состояние. Кошка мне ничего не ответила, открыла дверь, выбралась из машины и робко, на полусогнутых направилась к отцу. Мое сердце не выдержало этого зрелища, и я отвернулся. Отодвинул шторку и заглянул в салон.

— Вот такие дела творятся в мирах, друзья. Куда бы тебя не занесло, а семья все равно важнее. — Я вздохнул. — Блин, я же бате машину обещал.

— Папа, папа, это не я. — Раздался голос с улицы, а потом плач, переходящий в рыдания.

Определенно, у разумных кошек это чувство собственного достоинства намного сильнее развито, чем у остальных. Что Ляля, что ее отец всегда старались подчеркнуть свою независимость. Просто удивительно, как они умудрялись создавать семьи.

Какое-то время отцу коту потребовалось, чтобы он понял, что перед ним находится его родная дочь. Когда он, наконец, осознал это, то радость встречи была бурной. Я даже опасался, что он раздавит Лялю в своих могучих объятьях.

— Жорж, выходи, я хочу представить тебя отцу. — Позвала меня Ляля.

Я выбрался из машины, заранее предвидя шок, который мог вызвать мой плешивый обезьяний вид. Однако, на этот раз, он не вогнал кота в ступор. Радость от того, что дочь оказалась жива, уравновесила удивление.

— Добрый день. — Я протянул руку.

Кот не знал человеческих рукопожатию и просто потрогал мою ладонь. Может, и к лучшему, а то, сломал бы кисть.

— Это Жорж, папа. Я тебе о нем рассказывала.

— А, простите, я некоторое время назад скептически относился к историям Ляли, считая их глупой выдумкой. Теперь я вижу, что вы существуете. Ляля еще рассказывала про какую-то змею?

— Это змей, Антош, наш друг. К несчастью, после нашего расставания, мы его еще не нашли.

— А кто же эта несчастная? — Кот по-отечески посмотрел на труп молодой красивой кошечки.

— Мой двойник, которых миллионы в мирах. Что-то у нее не срослось, любовь, или может, конфликт в семье.

— О, прости меня, Ляля. Как я должен был поверить в это? — Он указал на меня рукой.

— Ладно, теперь-то веришь?

— Конечно. Я не могу считать себя сумасшедшим, чтобы подумать, будто мне это грезится. Мы сейчас вернемся домой? — Спросил отец Ляли с надеждой в голосе.

— Попытаемся. — Ответил я раньше. — Не факт, что получится. Я вот не могу вернуть своих земляков назад, хотя до этого, таких проблем у нас не было.

— А что делать с этой девушкой? — Забеспокоилась Ляля. — Как-то нехорошо оставить ее здесь. Ее растерзают птицы и звери.

— А куда ее? — Спросил я, совсем не представляя, что делать с трупом. — Ребята, врачи, вам работа подвернулась.

Задние двери машины распахнулись и оттуда вышли бледные Петр и Борис. Они не сводили взгляда с кошек.

— Чего тут? Покойник? — Спросил Петр.

— Девушка повесилась, можете констатировать смерть, чтобы мы не сомневались?

— Ну, я конечно, не ветеринар… — начал Петр и тут же осекся, когда поймал взгляд Ляли, — я имел в виду физиологию. Ладно, я сейчас.

Он быстро скрылся в машине и вернулся оттуда со стетоскопом в ушах. Присел возле девушки-кошки и послушал ее грудь, затем положил пальцы на запястье. Ничего не сказав, убежал в машину и вернулся оттуда со шприцом в руке.

— Зачем это покойнику? — Поинтересовался я.

— Она жива. Очень слабый пульс, но вытащить еще можно?

— Правда? — Больше всех обрадовался кот.

— Я попытаюсь. — Пообещал врач.

Он вколол ей что-то в ногу, согнул и разогнул ее в колене несколько раз, видимо, чтобы разогнать кровь. Снова сходил в машину и вернулся с маской и кислородным баллоном.

— Ща, реанимируем. — Пообещал он.

Я не заметил, но Петр видимо знал, на что смотреть. Он потрогал черную «пипку» носа девушки.

— Уже влажнеет. — Со знанием дела произнес он.

— А говорил, что не ветеринар? — Пошутил я.

— Я просто знаю, что у здоровых кошек нос влажный.

Ляля и отец переглянулись, невольно задержав взгляд на носах друг друга. Петр наложил маску на лицо девушке. Форма ее не совпадала с человеческой, поэтому хорошо натянуть на лицо не получилось. Петр открыл баллон. Веки девушки дрогнули и медленно открылись. Ляля от радости запрыгала на месте.

— Что со мной? — Девушка перевела взгляд с кошек на Петра, затем на меня. — Я умерла. — Утвердительно произнесла она.

— К счастью, нет. Вы живы. Мы вам советуем больше не экспериментировать с самоубийствами, иначе явимся не мы, а кто-нибудь пострашнее, и тогда… — Я не закончил предложение, оставив его продолжение на воображении девушки. — Поехали отсюда.

Я срезал с ветки веревку, чтобы у кошки не осталось соблазна повторить попытку самоубийства. Ляля с отцом кое-как уместились на пассажирском диване рядом с водителем.

— На всякий случай, я попытаюсь отвезти вас домой. — Пообещал я коту.

— Был бы признателен. — Большой черный кот все еще выглядел растерянным.

Ляля согласно моргнула глазами. Я закрыл глаза и представил ее дом, во влажных сумерках искусственного леса. Как ни странно, у меня все получилось.

— Это наш дом. — Произнесла кошка, прежде, чем я открыл глаза.

Глава 3

Видимо, отец Ляли был еще не готов к тому, чтобы стать иномирцем. Он упал на землю сразу, как вылез из машины. Ноги не держали его после пережитого. Семья громко выскочила из дома, всполошив соседей, из-за чего нам пришлось срочно убираться из этого мира.

— Я скоро буду. — Пообещала Ляля семье.

Счастливая и готовая к путешествиям, она плюхнулась рядом со мной.

— Погнали. — В нетерпении она постучала теплым мягким кулачком по панели. — Как хорошо, что это нам не привиделось.

Я снова выехал в мир с речкой и полянкой, на всякий случай, чтобы не разминуться с Антошем. Его там не было. Мои наставления остались нетронутыми.

Ляля выбежала из машины и побегала по траве, прошлась вдоль воды. Ей приятно было видеть места, в которых она бывала прежде и по которым успела соскучиться. Петр и Борис тоже выбрались и наблюдали со стороны, как кошка по-человечески предается радости.

— Это, Жорж, у меня до сих пор все, как в тумане, и не только от потери крови. Неужели, это все реально? Эти кошки, эти деревья, это всё? — Спросил Борис, потирая виски.

— Мужики, в мирах есть все, что угодно, любой бред за ваше воображение.

— Слушай, а когда за Веней?

Я вздохнул.

— Скоро. Найдем своего пресмыкающегося друга и сразу за Веней.

— Он, реально змея?

— Змей. Большой змей. Очень мудрый, рассудительный, немного трусливый и любящий выпить.

— Бухнуть? — Уточнил Борис.

— Да. Натуральный интеллигент, спился на почве невозможности найти себе собеседника по уровню.

— Знакомо. — Согласился Петр. — Мы таких часто откапываем. — Ему пришлось объяснить мне понятнее. — В смысле, прокапываем глюкозкой.

— Понятно.

Ляля подняла с берега камень, и бросила его в воду, любуясь разбегающимися кругами.

— У нас ведь речек не видно. Они все у корней и те в болоте. — Крикнула она нашей компании, наблюдающей за ней.

— Вроде, животное на вид, а присмотришься, классная баба. — Заключил Борис. — Стыдно даже призваться в этом.

— Прости, что спрашиваю, у вас, что, с этой кошкой, роман? — Поинтересовался Петр.

Я усмехнулся в губы. Что ему ответить, я не знал. Определенно, мы питали взаимный интерес, но какой-то видовой барьер между нами ограничивал развитие наших чувств. Заведи Ляля при мне роман с кем-то, я бы начал ревновать, но пока этого не случилось, я был спокоен, и не считал нужным как-то форсировать отношения.

— Мы хорошие друзья. — Ответил я. — Пережили многое вместе.

Ляля наигралась и вернулась к машине. Подошла ко мне и улыбнулась своей фирменной хищной улыбкой, бросив мимолетный взгляд на моих спутников. Мужики поспешно вернулись в салон.

— Борис, садись ты за руль, а то мне неудобно воображать и рулить одновременно. — Попросил я настоящего водителя этой машины. — Ты уже в норме?

— Почти. Так, слабость небольшая, как с похмелья.

Он сел за руль, а мы с кошкой рядом с ним. Надо было искать Антоша, друга, который непонятно куда запропастился. Он запросто мог попасть в неприятную ситуацию из-за своей доверчивости или рассеянности. Я закрыл глаза и попытался представить себе змея, со всеми его ужимками, коронными фразами, чертами характера и прочим, что составляло его отличительный образ.

Варианты полезли сразу, проносясь у меня в воображении как слайды, и отметались какой-то частью сознания, умеющей распознавать оригинал. Антоша среди них точно не было. Мне даже стало не по себе от мысли, что он мог погибнуть.

— Не могу, не вижу. — Я открыл глаза. — Как сгинул. Я был у его родителей, они сказали, что он исчез прямо из дома. Куда он отправился? Наверняка, выдумал себе что-нибудь такое, до чего нам не додуматься.

— Он мог. — Согласилась Ляля. — Только, почему без нас?

— Ты права, одинокий волк, это не про него. В одиночестве он может предаваться размышлениям, но никак не опасным путешествиям.

— Может, начать путь оттуда, откуда начал его он. Из своей спальни.

— И что нам это даст?

— Ну, будь я на его месте, я бы прямо из спальни отправилась бы сюда, к реке. Он точно сделал бы так же, если бы его что-то не отвлекло. Может быть, дома мы сможем получить какие-то намеки, зацепки.

— Не хотелось бы тревожить его родителей снова. Отец Антоша был не очень рад видеть меня. Да и нельзя бросать наших… — я попытался найти подходящее слово, — безбилетников.

— Не надо нас бросать. — Согласился Борис.

Мне пришла на ум одна идея.

— А что если я не буду переходить в дом Антоша? Просто попытаюсь на грани перехода разглядеть его комнату. Хотя, я не особо верю в то, что это нам как-то поможет.

— Попытайся, Жорж, а потом будем искать другие способы.

— Ладно.

Обстановку внутри змеиного дома я помнил, поэтому смог за долю секунды настроится на нужный результат. Чтобы не вывалится в чужой дом и не перепугать его обитателей, пришлось контролировать себя в пограничном состоянии. Как только я замер, вращая только собственное сознание, умеющее видеть так, будто у него были свои глаза, я почувствовал, что в этом месте что-то не так. Тут сквозило откуда-то. Объяснить это я не мог, потому что это был не ветер, а что-то другое. Тут явно имелась какая-то аномалия, с которой я не встречался.

Я попытался не обращать на нее внимания, осматривая обстановку дома, но случилось то, к чему я не был готов. Аномалия начала затягивать меня. Я сразу же прервал контакт с миром Антоша.

— Что с тобой? — Испугалась Ляля. — У тебя кожа покрылась мурашками.

Кошка испугалась моего безумного взгляда.

— Меня начало затягивать в какую-то ледяную дыру. — Я потер свои плечи ладонями. Они и впрямь были холодными, словно я находился в ледяной воде перед этим. — Думаю, это она затянула Антоша. Ты ведь знаешь, что на холоде он беспомощен.

— Это другой мир?

— Это как будто щель между мирами. Мне показалось, что она охотится на тех, кто выпускает свое сознание надолго.

— Вот ведь, не было печали. — Кошка в сердцах стукнула по панели.

Борис бросил на нее недовольный взгляд.

— Как быть? — Я почесал затылок, стимулируя работу мозга. — Прямо хоть трос какой-нибудь ментальный придумывай, чтобы вытащить за него можно было. Казалось, мы уже все испытали в этих мирах, ан нет, появились какие-то ловушки для иномирцев. Конечно, не все карасю спокойно в реке плавать, щука должна была появиться обязательно.

Мне даже стало страшно от того, что я теперь знал, что перемещения между мирами не так безопасны, как мне казалось раньше.

— Шапочку из фольги. — Неожиданно произнес Петр.

— Что? — Я не понял, к чему он это сказал.

— Ну, как это делают некоторые тронутые, с которыми разговаривают пришельцы, или люди с того света, они делают шапку из фольги, чтобы голоса не проникали сквозь нее. Известный же прием?

— И что, срабатывало?

— Да. Как я понял, вы пользуетесь воображением, чтобы куда-то попадать, больные тоже, только у них воображение неконтролируемое.

— Ага, я понял, контролируемое сумасшествие, вот какой диагноз ты нам поставил.

— Нет, просто я понял, что это работает в вашем случае. Шапочка, это условие, чтобы вообразить барьер, защиту. Может быть, и вам представить себя в доспехах, против той… дыры.

Я задумался. Ляля одними губами произнесла.

— Он прав.

— Врачи, что ты хотела, опыт. — Я отодвинул шторку, закрывающую окошко в салон. — Петр, а что мне представить на себе?

— Сверкающие доспехи, как у ангела.

— Звучит как-то богохульно.

— У сумасшедших этот прием работает.

— Ладно, попробую в доспехах. Ляля, держи меня за руку и не давай мне перейти в другой мир материально. Поблуждаю сознанием по той дыре, гляну что почем.

— Обещай, что при первой же опасности сразу вернешься. Ты же не хочешь оставить нас здесь навсегда?

— А что, неплохое местечко. С такими друзьями можно протянуть и не один месяц.

— Ты о чем?

— Если что, у меня мясо жесткое уже, старое. — Предупредил Борис, поняв мою шутку.

— Тьфу, дурак. — Кошка дала мне мягкий подзатыльник. — Отправляйся уже, рыцарь в блистающих доспехах.

— Чокнутый рыцарь. — Поправил я.

Ляля крепко ухватила меня за запястье. Я закрыл глаза и перенесся в дом Антоша, попутно представляя себя в теплых, отражающих чужой разум, доспехах. Аномалия сразу же попыталась втянуть меня в свое черное ледяное нутро. Я поддался ей, не переставая представлять свой ментальный блок. Мне, признаться, было тепло. Холод не доставал моей кожи, будто на ней и в самом деле была защита. Я чувствовал руку Ляли, и это вселяло в меня уверенность.

Чмок! И черный проход закрылся, будто я преодолел какую-то мембрану. Я оказался в странном месте, темной пещере или огромном зале. Ни стен, ни потолка я не видел, но знал, что они есть. Вокруг меня находилось множество стеклянных сосудов с разнообразными существами внутри.

— Кунсткамера? — Прошептал я.

Мой шепот разнесся по пространству, отразившись и повторившись сотню раз, не меньше. Наверное, в одном из сосудов находился и Антош. На вид, существа казались мертвыми. Я постучал воображаемым пальцем по стеклу, за которым находилось лохматое существо, похожее на болотную кочку. Оно никак не отреагировало.

— Антош! — Произнес я.

Имя змея забегало между сосудами. Рядом со мной никто не шевельнулся. Чувствуя руку Ляли, как спасательный трос, я решился пройти дальше. Мне показалось, что я вижу вдалеке свет. Минуя сосуды с существами самых невероятных внешностей, я дошел до того места, откуда стали слышны голоса. Разговаривали двое. По тембру один голос принадлежал взрослому существу, а один молодому.

— Я разбужу его. — Плаксиво произнес молодой.

— Подожди, дай ему отдохнуть. Неизвестно, когда поймаем следующего. — Ответил взрослый.

Я подошел ближе и увидел двух здоровых существ, похожих на помесь жабы и бегемота. С жабой их роднила огромная пасть, а с бегемотом, массивное тело и маленькие закругленные ушки. Существо с взрослым голосом было крупнее. Оно стояло у печи и отливало сосуды для своих жертв. Я сразу заподозрил их в коллекционировании.

Младший сидел перед сосудом и, не отрываясь, смотрел на существо внутри него. Когда я пригляделся, то чуть не вскрикнул. Внутри, скрутившись пирамидкой, находился змей. Я был уверен, что это Антош.

Мелкий обернулся на старшего, заметил, что тот на него не смотрит и тихонько тряхнул сосуд. Антош проснулся.

— Он проснулся. — Радостно сообщил мелкий.

— Вот ты какой ненасытный, сынок. Ну, ладно, раз проснулся, поешь.

Мелкий поднял сосуд с Антошем и тряхнул его сильнее. Затем поставил на небольшой огонь.

— Подумай что-нибудь смешное. — Попросил он моего друга.

Что это значило, я не понимал. Вид у змея был уставший. Уж я его мимику знал очень хорошо. Неожиданно вокруг змея появился красочный ореол. Он стал расти и заполнять собой сосуд цветным светящимся газом. Мелкий воскликнул от радости, просунул в крышку трубочку и принялся всасывать красочное свечение. Оно и в самом деле уходило в недра огромного ребенка, как дым.

Мелкий закрыл глаза и блаженно выдохнул. Вместо яркой радуги из его рта вышел коричневый дым. По его цвету я предположил, что воняет он отвратно, не в пример красочным мыслям моего друга. Надо было скорее вызволять змея. Этот обжора мог довести Антоша до ментального истощения. Мелкий противно смеялся, будто получал наркотическое удовольствие от мыслей змея.

Кажется, я догадался, что в этом междумирье мысли были так же материальны, как вещи в моем мире. Мне пришла идея превратить себя в огромного страшного змея. Спустя секунду я ощутил новое тело, извивающееся между сосудов, которым я знал, как управлять. Ставку я сделал на внезапность.

— Здравствуй мальчик. Ты не видел моего сына? Ой, вот он. — Мелкий выронил из рук сосуд и уставился на меня. — Спасибо, что нашел.

Мелкий начал орать, чем привлек внимание отца. Взрослая особь, недолго думая, кинулась на защиту сына. Учитывая, что этот мир был их вотчиной, и он знал его законы, то с его воображением тягаться мне было сложно. Я приготовился к схватке, однако ее не случилось. Родитель бросил в меня недоделанный сосуд, который я отбил хвостом, и замер, будто испугался.

— Забирайте его и уходите. — Крикнул он. — Как вы смогли проникнуть сюда, как вы догадались, что нужно делать?

У меня в голове пронеслись несколько вариантов ответов, но я выбрал самый подходящий.

— Я понял, что вы питаетесь чужим воображением, потому что у вас нет своего. А уж я могу такого вам навоображать, что вы животы свои надорвете и лопнете от смеха.

— Прошу, пощадите. Я один воспитываю сына, нам очень тяжело.

— То-то я смотрю, вы оба с голоду пухнете.

Я скрутил в кольца сосуд с Антошем и вытряхнул его оттуда. Змей упал и остался лежать на месте.

— Изверги. Сейчас бы вас на кусочки порезать, да времени нет. Антош, вставай, мы уходим. Где тут у вас выход?

— Вот он! — Выкрикнул папаша.

Что темное метнулось под моё воображаемое змеиное тело, и пол разверзся под ним. Я едва успел схватить Антоша. Мы не провалились вниз. Рука Ляли держала нас очень крепко. Я представил себя драконом и сразу же обрел кожистые крылья и вырывающееся из пасти огненное дыхание. Размахивая крыльями, нам удалось вырваться из затягивающей дыры. Для профилактики я дыхнул огнем в сторону вероломного родителя.

— Что, жабоид, потягаешься с моим воображением?

— Уходите, оставьте нас. — Упал он на колени и пополз в мою сторону.

— В следующий раз, я вытащу вас в свой мир, посмотрим, как вам это придется по вкусу.

Я вернулся назад в машину. Открыл глаза и понял, что тяжелый груз у меня на ногах, это Антош. Змей открыл пасть. Его язык свесился почти до пола. Борис приоткрыл дверцу, чтобы при первых признаках змеиной агрессии выбежать на улицу.

— Не бойся, он добрее нас. Ему бы сейчас сто грамм для согрева и для восстановления воображения.

— Так у нас есть спирт. — Ответил Борис. — Петр, достань мой термос.

— Так ты говорил, что в нем отвар шиповника?

— Так я перепутал. Не отвар, а настой.

Ляля подняла голову змея и положила ее себе на ноги.

— Бедняга, что там произошло?

Я описал ей в двух словах, о том, как существа питались воображением нашего друга.

— Ой, бывает же такое. Представляю, как можно ожиреть на чужих фантазиях.

— Так они и ожирели. Два кабана, размером с эту машину. Так-то в этом междумирье прикольно, можно получить все, что представишь, прямо, как волшебник.

— Через неделю от скуки сдохнешь, когда нечего уже будет воображать.

— Точно и сам станешь, как паук вылавливать мух с воображением.

В окошке появился затертый термос. Борис принял его, привычным движением свинтил крышку и втянул носом идущий изнутри аромат.

— Мой рецепт, лечебный. Шиповник, мед, чабрец и немного тысячелистника для улучшения моторики желудка. Открой бардачок. — Попросил он кошку.

Ляля замешкалась. В ее мире ручки на всем, что можно было открыть, делали более явными. Я помог ей.

— Стакан достань. — Попросил Борис.

Ляля вынула стакан и осторожно понюхала его. Ее передернуло. Она передала емкость Борису. Водитель, не глядя, дунул в него, выгоняя пыль, и плеснул через край термоса красноватой жидкости.

— Бальзам, панацея. — Произнес он с любовью и передал мне стакан. — Нашатырь ему надо, чтобы в себя пришел, иначе мимо рта прольет.

Почти сразу из окошка появилась рука Петра с ваткой, сильно пахнущей аммиаком.

— Я тут уже давно прикладываюсь, все надеюсь придти в себя.

Я взял ватку и приложил ее к изумрудному носу змея. Антош дернулся и приоткрыл глаза. Тонкие щелки зрачков медленно двигались, будто у него не осталось сил даже двигать глазами.

— Привет! — Кошка провела по голове змея рукой. — Это мы с Жоржем.

— Здорово, Большой Змей, открой рот, я волью тебе лекарство.

— М? — Не открывая рта, переспросил змей.

— Отличная настойка, которая вернет тебя к жизни. — Я показал ему стакан с жидкостью.

— М-м-м. — Сообразил змей и медленно разинул огромный рот.

Борис смотрел на это с видом человека, на глазах которого осуществляется первая встреча людей с пришельцами. Ляля приподняла голову Антоша, а я влил в пасть настойку. Змей громко сглотнул и снова закрыл глаза.

— Зеленый змий. — Пояснил я шокированному Борису процесс лечения друга.

Антош пролежал без движения минуту или больше. Внутри него, судя по доносящимся звукам, начались процессы активной жизнедеятельности. Вдруг, Антош резко открыл глаза, поднял голову и посмотрел на нас.

— Что? Это мне не кажется? Жорж, Ляля, это правда, вы?

— Правда, Антош, это мы. — Кошка нежно провела ему рукой от носа к шее. — Жорж вытащил тебя.

— Мы вытащили вместе. — Я не был эгоистом.

— Как вы догадались? — Спросил змей слабым голосом.

— Вот так, захочешь спасти друга, начнешь ворочать мозгами.

— Эти твари питаются нашими эмоциями. Любят что-нибудь веселое, легкое. Выжали меня так, что я ни о чем не хотел думать, кроме смерти. Сволочи. — Антош закрыл глаза.

— Ничего, теперь всё в прошлом. — Ляля продолжала гладить змея.

— Жрать хочу. — Отрывисто произнес змей в несвойственной для прожженного интеллигента манере.

Я понял, что с собой у нас нет ничего съестного, значит, надо было идти в миры, где можно было перекусить.

— Борис, трогай. — Попросил я водителя и сконцентрировался на накрытом обеденном столе предпочтительно на открытом пространстве.

Мое воображение быстро нашло отклик. Скорая помощь выкатилась под сень берез к деревянному столу, накрытому яствами в старинном стиле. Самовар с ожерельем из сушек в центре стола, из которого еще курился дым, деревянные чаши с фруктами, похлебками и жареным мясом. Людей рядом не было видно, как я и представлял себе. Борис остановил машину.

— За чей счет банкет? — Спросил он, не сводя глаз с запеченной свиной коленки.

— Вообще, надо привыкать к тому, что в мирах можно разжиться чем угодно бесплатно. Нужно только не терять бдительность, если хозяин объявится. Угощайся, не переживай. Считай, что это подношения богам, то есть нам.

Борис ухмыльнулся. Стукнул в заднюю стенку костяшкой пальца.

— Петруха, обед.

Мне, как в старые добрые времена, когда я впервые познакомился с Антошем, пришлось нести его на себе. Он был тяжел, и даже не пытался хоть как-то помочь мне взвалить свое тело на плечи. Когда змей страдал, он делал это на все сто процентов.

Вокруг стола находились деревянные лавки, вырезанные из свежего дерева. Они даже не успели потемнеть на свежем воздухе.

— Не отравленное? — Петр принюхался к блюдам. — Что-то я не верю в халяву.

— Прекрати, мы не новички в этом деле, сто раз ели в разных мирах и даже несварения ни разу не заработали.

— Да, только похмельный синдром. — Добавила Ляля.

Она сразу потянулась за мясом. Взяла телячьи ребрышки и откусила солидный кусок.

— Ну, как? — Поинтересовался я.

Ляля погоняла по рту откушенный кусок.

— М-м-м, вкус немного необычный, какие-то непривычные специи видимо, но в целом, недурно. Присоединяйся.

Не знаю почему, но я решил повременить. Дело в том, что я представил просто еду, не заботясь о том, какие у нее были свойства. Петр решил начать с фруктов. Он уминал сочные плоды, похожие на персики, разбрызгивая вокруг себя сок.

— Аккуратнее, Петруха, у меня майка новая, полгода еще не ношу.

Борис не замечал, как жир со свиной коленки стекал у него по подбородку и капал на его майку. Я решил, что пора покормить Антоша. Змей лежал вдоль лавки. Я поднял его голову и положил ее на стол. Антош приоткрыл глаза.

— Что ты хочешь? — Спросил я его.

— Всё. — Ответил он еле слышно. — Клади в рот, а я буду жевать.

Антош открыл рот. Я бросил в него несколько виноградин. Змей почувствовал их присутствие и принялся медленно жевать. Проглотил и снова открыл рот. Мяса я опасался ему давать, не зная сколько времени он провел совсем без еды. Разломил ему персик, вынул косточку и положил в рот обе половины. Змей пару раз шевельнул челюстями и проглотил.

— Запить. — Попросил он.

— Сок, квас?

— Того же, что и в прошлый раз.

Борис услышал просьбу, поднялся из-за стола и направился к машине за термосом. Его качнуло.

— Ох, чтоб тебя, штормит. Вроде и не пил. Инсульт, что ли, приближается? — Забубнил он.

Ляля поднялась и потянулась через стол за куском нарезанного пирога, из которого торчал кусок красной рыбы. Она оперлась на одну руку, а вторую приложила ко лбу.

— Что-то голова кружится. Слабость какая-то.

Я сразу понял, что с халявной едой не все так просто.

— Ляля, Петр, больше к еде не притрагивайтесь. Бегом в машину.

Я схватил вяло протестующего змея, повесил его на шею, ухватил за руку кошку и направился к машине. Борис из нее так и не показался. Салон сотрясал могучий храп. Накрытый стол оказался приманкой, но кто мог знать, что мы появимся здесь. Возможно, эта еда действительно предназначалась совсем не нам.

Петр помог мне разгрузить змея и теряющую сознание Лялю.

— Слушай, ты же врач, сделай что-нибудь, как при отравлении.

— Сделаю. — Пообещал тот.

Я сел за руль и когда захлопнул дверь и бросил последний взгляд на стол-приманку то обомлел. Пространство вокруг стола принялось быстро трансформироваться, будто голограмма, а сквозь текстуры березового леса проступили фигуры существ, направляющихся в нашу сторону.

— Твою ж… светлейшую персону отрадно видеть нынче нам. — Что-то в последнее время на нас объявили охоту какие-то существа, умеющие по-своему обращаться с пространством.

Зачем им при таких способностях нужно было жить, как примитивным паукам, расставляя приманки и вылавливая таких умных существ, как мы? Я закрыл глаза и представил безопасный мир с речкой. Тягучая мысль, будто отупляемая чужим разумом никак не хотела уцепиться за знакомый образ.

— Антошка, быстрее бы ты пришел в себя. В одиночку стало совсем трудно бродить по мирам.

Я напряг все силы, будто тягал двухпудовую гирю, надавил на газ и направил машину прямо на «хищников». Глаза у меня были закрыты, поэтому я не знал, чем был вызван удар о бампер скорой помощи. Открыл я глаза, когда почувствовал, что мир поменялся.

— Наелся, блин, рябины. — Я стукнул кулаком в клаксон.

Сигнал коротко звякнул. Выходит, в прошлые наши путешествия по мирам нам либо глобально везло, либо мы перешли на такой уровень, на котором такие ловушки обычная вещь. Из салона доносился храп Бориса.

— Живы? — Спросил я через окно.

— Живы. Никаких угнетений функций организма не заметно. Они спят.

— Ясно. Мы им были нужны живыми. С нас хотели постричь какую-то шерсть, как и с Антоша. Думаю, эти твари тоже питаются чем-то нематериальным, типа наших эмоций.

— Звучит безумно, но я начинаю привыкать.

— А на тебя не подействовало?

— Вроде, нет. Я не ел мясо.

— Антош тоже не ел.

— Ваш друг не спит.

— Что? Антош, ты что молчишь, подлец? — Я уткнулся в окошко, в которое мое лицо не помещалось полностью.

Змей смотрел на меня желтым немигающим взглядом.

— Мне гораздо лучше, Жорж. Если бы еще немного того напитка, я бы совсем пришел в норму.

— Конечно. Я сейчас переберусь к вам.

Борис держал термос в руках. Я вытащил его, свинтил пробку, одновременно являющуюся и стаканчиком, и плеснул в нее остро пахнущей жидкости. Сам сделал глоток, чтобы прочистить ум, пребывающий в каком-то заторможенном состоянии, остальное вылил в заблаговременно разинутую пасть Антоша.

Алкоголь помог и мне, и змею.

— Все теперь не так, как было в первый раз. — Произнес я печально. — Однако нас снова преследуют неприятности, как в начале первого путешествия.

— Они даже более непредсказуемые и опасные. Я даже думаю, что это какой-то эмоциональный подуровень вселенной в котором развелись паразиты, питающиеся за счет чужих. — Антош, кажется, окончательно пришел в себя, раз делал такие глубокомысленные заключения.

— Это да, я даже видел, как тот мелкий ублюдок высасывал из сосуда, в котором ты сидел, твои радужные эмоции.

— Я всегда вспоминал наши приключения, чтобы накормить эту скотину ненасытную. Что, мои мысли выглядели красиво?

— Очень. А почему они держали всех в сосудах?

— А они каким-то образом не давали материализовать твою фантазию. Как не тужься, из тебя будет лезть только цветной дым, которым они питаются.

— Вот ведь, теперь и мои фантазии превратились в источник чьей-то нездоровой заинтересованности.

В свете последних событий спешить с перемещениями по мирам не стоило. Неизвестно еще, какого уровня хищников можно было повстречать в прослойке между мирами.

— А ведь прежде такого не было. — Произнесла Ляля.

Кошка повела глазами в сторону салона скорой помощи, намекая, что причиной проблем могли быть наши спутники.

— Со мной это случилось раньше. — Змей указал на нестыковку ее гипотезы. — Думаю, что мы смогли подняться на другой уровень, открывающий нам такие неприятные моменты. Помните же, в первые наши перемещения у нас всегда были одни проблемы?

— Ох уж эти бесконечные предположения. — Вздохнула Ляля. — Так хочется стать простой волшебницей, которая все делает одним взмахом руки.

Она вытянула ладонь с мягкими подушечками в сторону лобового стекла. Вдруг, перед ними, прямо из ниоткуда, появился растрепанный и испуганный Вениамин. Он ошалело озирался, а когда понял, что перед ним его родной автомобиль, кинулся к нему.

— Мужики, ваш коллега вернулся. — Крикнул я в окошко.

— Кто, Веня? — Заволновался Борис.

Тот уже распахнул дверь и громко, чуть ли не плача, бросился обниматься к товарищам.

Ляля удивленно рассматривала свою руку.

— А что, так можно было?

— Так ты теперь не только выталкивать умеешь, но и затягивать назад. Это же круто! — Я полез через тело Антоша обниматься к кошке. — Теперь водку в холодильник можно будет ставить, не вставая со стула.

Ляля прыснула и дала себя потискать. Антош был еще слаб, чтобы комментировать вслух отношения теплокровных в свете своих представлений. Он только закрыл глаза и тяжело вздыхал, распространяя по салону аромат свежего перегара.

Новое умение благотворно сказалось на Ляле. Настроение у нее улучшилось. От мысли, что она теперь умеет пользоваться даром в обе стороны ей стало весело. Пропали разъедающие психику мысли о собственном несовершенстве, о причиненных травмах людям, которых она отправила в другие миры.

За стенкой Вениамин шумно рассказывал о том мире, в котором прожил двое суток.

— Это, значица, болото такое смрадное, тухлое, и я на островке сижу. Вокруг меня туман, в котором уханья, оханья, крики, стоны, а я ничего не вижу, а страх такой продирает от этой неизвестности, и словами не расскажешь, звездец. Я два часа крепился, думал, что вы за мной придете, с этими…, а потом, когда понял, что не придете, начал плакать. И мысли даже не было, чтобы держаться, как мужик. Зачем? Все равно смерть. А потом мой островок поплыл, и мне стало так страшно, что я хотел в воду прыгнуть и плыть, плыть, куда угодно. Представляете? Налей, дядь Борис, настойки, трясет меня.

— И ты знал, что это не отвар?

— Так, это мы с дядей Борисом берегли на твой день рождения.

— Что, правда что ли?

— Да, хотели после смены поздравить с Вениамином.

— А, тогда ладно. А то я уже думал, что вы от меня секреты держите.

— Да какие секреты, Петр.

Раздался шум наливающейся в посуду жидкости. Глоток и выдох.

— О-о-о-х, нектар.

— А что дальше-то?

— А дальше мой островок долго дрейфовал, а потом начал охотиться на каких-то гигантских слизней, что сидели на плавающих растениях. Пару раз я чуть не свалился в воду. Думаю, меня бы он тоже проглотил и не подавился.

— Вряд ли, Вень, у тебя же скелет есть, а это существо наверняка не приспособлено питаться животными со скелетом.

— Спасибо. В тот момент я чувствовал себя настоящим слизнем. Плесни еще, не верится, что все закончилось.

— Друзья, все только начинается. — Не удержался я от комментария к услышанному.

В салоне воцарилась десятисекундная пауза.

Глава 4

Так как вся команда опять была в сборе, можно было снова заняться планированием дальнейшего пути. Цель была все та же — недоступный Транзабар, фантом, мираж, фата моргана, такая осязаемая, но несбыточная цель. Нечаянных спутников решили рассматривать как прицеп, который надо довести до места назначения. Их не особо посвящали в свои планы, а они, в свою очередь, не особо ими интересовались, отдавая нас в свое полное распоряжение. Кажется, они уже свыклись с мыслью, что назад дороги нет.

Мое сознание и Антоша скользило по воображаемому городу, как по поверхности с нулевым трением. Никак не могло зацепиться. Ни один прием из прошлых попыток не работал.

— Это твои земляки нам всё портят. — Предположила Ляля.

— Я не могу их бросить, это жестоко. Они сразу же погибнут. Миры будут их отторгать. Я уверен, что дело не в них. Или может быть и в них тоже, но нам для этого они и даны, чтобы мы привели их в Транзабар.

— А что с ними не так? Почему они не могут вернуться назад? Отец Ляли смог, а эти — нет. Значит, у них были причины. Может быть, в них кроется ответ? — Змей редко предлагал свои идеи, но те, что он озвучивал, всегда казались дельными.

Парням решили провести допрос с пристрастием, чтобы выведать у них общие причины не возвращаться домой. Для чего их собрали у костра в известном мирке с речкой, с шашлычком, или похожим не него аналогом, украденном прямо из мангала в одном из «жоржеобразных» миров и бутылкой крепкого напитка, чтобы развязать языки.

Было по земному уютно. Дрова в костре трещали, выстреливая искрами, тающими во тьме. Над огнем вилась мошкара. По округе разносился приятный аромат жарящегося мяса.

— Вы давно вместе? — Спросил я коллег.

— Мы-то? — Борис оглядел товарищей. — Пятый год, как с нами Вениамин. До этого была Лариса, но она не выдержала. Ушла в запой и не вернулась. А так мы с Петром больше десяти лет в одном экипаже. Уже три машины поменяли.

— Лариса умерла?

— Нет, что ты. В бизнес подалась, медицинский. Аптеки-шмаптеки, короче, променяла профессионализм на деньги.

— Ясно. У вас таких мыслей не возникало?

— А у меня откуда? Я же водитель. Я только бензин продать могу, вот весь мой бизнес.

— А я вообще не способный к бизнесу. — Петр поднял пластиковый стаканчик со спиртным и понюхал его. — Честный слишком. Хотел в одно время подшабашить, втюхивать лекарства больным от себя, но не смог, раздал бесплатно. Одним словом — лох. — Он выпил залпом не поморщившись. — Все в моей жизни наперекосяк. Я даже в эту историю умудрился попасть.

— Зря ты так думаешь. — Решил я успокоить Петра. — Это начало больших перемен в лучшую сторону. Уж поверь моему опыту и опыту моих друзей.

Ляля и Антош согласно закивали.

— Не уверен. Мне мои коллеги тоже говорили, что хорошо зарабатывают на лекарствах, а я не смог. Лох я, очень честный и добрый, как доктор Айболит, хочу всех вылечить. Знаете, как я записан у дочери в телефоне?

— Как?

— «Деньги на баланс». Это нормально? Я же отец, я же никогда не запишу ее «Просит жрать и шмотки».

Веня заржал во весь в голос.

— А что, если бы она спалила, может быть и одумалась.

— Не знаю. Слабо верится. А супружеское ложе у нас уже давно френдзоной зовется. Скрипит только, когда мы пыхтим, чтобы перевернуться с бока на бок. Эх, жизнь проходит как-то не так, как я планировал.

— Да у кого она так? — Борис двинул не прогоревшие концы дров в костер. — Не скажу, что моя жизнь сильно отличается от твоей. Только в нюансах. У меня двое сыновей, которые вспоминают о нас с матерью в день получки. Оболтусы. Хотя, я виноват, в том, что редко был с ними. Не заметил, как они выросли. На работе постоянно пытаются выгнать на пенсию, говорят, что старый. А я же, как терминатор, старый, но не бесполезный, за баранку еще держусь огого, получше любого молодого.

Мы не услышали только исповеди Вениамина. Я разлил спиртное, очень похожее на ром со специями, по стаканчикам. Вставляло оно хорошо, вкупе с располагающей обстановкой накатывала расслабленная эйфория. Змей лежал перед костром и вполглаза наблюдал за всеми.

— Вениамин, а я чувствую в вас родную душу. — Неожиданно произнес Антош. — Вы тоже любите предаваться размышлениям?

— Да, а как ты догадался? — Удивился молодой врач.

— У тебя часто на лице появляется отсутствующее выражение, будто ты глубоко погружен в размышления.

— Бывает такое. Меня считают рассеянным, несобранным, даже придурковатым. Знаете ли, когда я пытаюсь казаться остроумным, мои шутки обычно не воспринимают, отчего я начал считать себя идиотом. Вот скажите, разве не смешно: однажды я переписывался с девушкой и решил ее разыграть, написал, что приглашаю ее в ресторан японской кухни «Хатико», столик якобы забронировал на вечер, но еду подадут только утром. Она, естественно, удивилась, почему надо так долго ждать, а я ответил, что девиз ресторана «Хатико ждал, и вы подождете». Вместо того, чтобы поржать, она удалила меня из друзей и мы больше не общались. Скажите, разве это было не смешно?

— Смешно. Просто прежде, чем шутить перед каждой девушкой, надо выяснить ее кругозор. Они в последнее время с ним не особо заморачиваются. — Поддержал я Вениамина. — Это даже и хорошо, что они сразу отваливаются, как перезревшие груши. Ту, которая искренне будет смеяться над твоими шутками, надо сразу тащить в ЗАГС.

— Была одна, но страшненькая.

— Ё-моё, Веня, ты тоже не принц.

— Спасибо.

После моего комплимента повисла тишина, во время которой каждый думал о своем прошлом. Точно так, как это было с нами. Пережив первобытный страх отлучения от родного мира наступал период во время которого выяснялось, что потеряно не так уж и много и рваться сломя голову назад не стоит. Антош неподвижно взирал на огонь и блеск его глаз гипнотизировал новичков. Ляля отмахивалась от назойливой мошкары, посылая ее гудящие облака одним движением руки в неизведанные миры. Кто знает, может быть, она совершала преступление, нарушая баланс в тех мирах, только нам в тот момент было плевать. Нам было хорошо от того, что мы вместе, от того, что спутники доверили нам свое сокровенное, а это подразумевало, что они встали на путь осмысления своей жизни. Мне, вдруг снова вспомнился отец, расстраивающийся по поводу того, что его старая «копейка» последний автомобиль в жизни, который он может себе позволить.

— Бате машину надо справить. — Я первым нарушил молчание.

— Каким образом? — Поинтересовался змей.

— Не придумал еще. Можно, конечно, ограбить банк или инкассаторскую машину, но я не хочу так делать. Всегда был против воровства.

— А может, золотишко намыть и сдать в вашем мире, за ваши деньги? — Предложила Ляля.

— Это идея. — Мне понравилось предложение кошки.

— А можно отреставрировать старую. Отец, наверное, уже привык к ней? — Посоветовал Борис, которому ментальность пожилых людей была понятнее.

— На какие шиши?

— Ну, да, везде нужны деньги. — Согласился водитель скорой помощи.

— Ну, почему везде? А как же варианты миров, в которых мог победить коммунизм. Ты же сам, дядь Борь, рассказывал про коммунизм, что там все бесплатно?

— Да это, Вень, сказки несбыточные.

— Постойте, постойте, эта идея мне очень нравится. Я бы хотел глянуть хоть одним глазком на мир, в котором ни за что не надо платить. Точно, завтра едем к светлой победе коммунизма, но прежде, я заберу у отца машину.

Я оставил товарищей у костра, а сам представил себе подъезд родной пятиэтажки, пропахший кошачьей мочой. Сознание быстро выловило из миллиона вариантов нужный. Мгновение и свежая непроглядная тьма сменилась душной ночью у родного дома. Я заскочил в подъезд, дверь которого кто-то заботливо подпер кирпичом, чтобы не закрывалась. Поднялся до родительской квартиры и постучал в дверь.

— Кто? — Глухо спросил отец.

— Это я, бать, Жорж, тьфу, Игорь.

Дверь приоткрылась на цепочке. Отец подозрительно посмотрел на меня.

— Пьяный? — Спросил он шепотом, чтобы не услышала мать.

— Нет. Оговорился просто, это мой ник в соцсетях, прирос уже, как второе имя.

— А. — Отец снял цепочку. — Заходи. У нас макароны на ужин, как в тюрьме.

— О, понесло старого. — Из кухни показалась мать. — Макароны ему не еда. Привет, сынок, что случилось?

— Короче, я попал в небольшое ДТП на трассе, машину увезли на эвакуаторе, а я хотел спросить у вас машину на пару дней, чтобы помотаться по сервисам, по банкам.

— Я так и знала. — Мать хлопнула себя по бедрам. — С утра сердце дурное чуяло.

— А когда оно у тебя не чуяло. Может, ты и накликала. Дадим, сынок, раз надо, только у меня сцепление ерундит, цилиндр пропускает, надо переключаться очень быстро.

— Я в курсе, бать. У меня страховка хорошая, я тебе поменяю цилиндр до кучи к своим запчастям.

— О-о-о, это было бы неплохо, а то у нас дачный сезон из-за этого сцепления буксует. — Отец прошел на кухню и открыл дверь холодильника. — Ты с ночевкой?

— Не, поеду, дел выше крыши.

— Да какие ночью дела, Игорек. — Засомневалась мать. — Ты, на нервах, поди, не дай бог, опять влетишь куда-нибудь.

— Не, я машину загнал в круглосуточный сервис, так что парни меня будут ждать.

По лицу отца я понял, что он расстроился из-за того, что повод выпить сорвался. Он захлопнул холодильник, прошаркал в спальню и вышел оттуда с ключами.

— Там еще днище бы проварить, соржавело начисто, как бы мать на ходу не потерять.

— Ладно, все сделаю, верну как новую.

— Верни хоть какую.

Мать всегда подозревала меня в том, что я могу не выполнить обещание. Она была права, именно таким я и был раньше, давая обещание, я и не думал выполнять его, если оно вызывало у меня затруднения.

— Верну, не узнаете.

Я пожал отцу руку, поцеловал мать в щеку и выбежал из квартиры. Спустился по крутым ступенькам вниз и направился к отцовской машине, которую он всегда парковал на одном и том же месте уже больше тридцати лет. Машина завелась с первого раза. Отец всегда следил за тем, что можно было починить самому. Прогрел старый карбюраторный двигатель, включил свет, нажал сцепление и попытался воткнуть первую передачу. Она затрещала и не вошла в зацепление.

— Быстрее надо! — Услышал я голос отца с балкона.

Точно, я уже успел позабыть о недуге. Я нажал сцепление еще раз и сразу толкнул рычаг коробки вперед. У меня получилось. Пока я наслаждался успехом, машина самопроизвольно начала движение, хоть я и держал педаль сцепления упертой в пол.

Теперь мне были понятны переживания отца. Езда на такой машине превращалась в настоящее испытание нервов. Я проехал к торцу дома, где царила непроглядная тьма. Выключил свет, представил свою компанию у костра и тронулся. Мысли мгновенно перенесли меня в пункт назначения.

Мои друзья повскакивали на ноги, когда услышали шум двигателя отцовской «копейки». Я заглушил машину и вышел наружу, громко хлопнув дверцей.

— Раритет. — Произнес Вениамин. — Старше меня, наверное?

— Наверное. — Согласился я. — Это уже не просто автомобиль, а член семьи, менять его на другого как-то несправедливо.

— В самую точку. — Согласился Борис. — Старый, но не бесполезный.

Вскоре после моего возвращения компанию сморил сон. Лялю, как единственную женщину, уложили на самую комфортную постель — носилки. Борис устроился на диване в кабине, Петр и Веня на полу в салоне. Антош и я в отцовской «копейке». Я на заднем диване, змей на переднем пассажирском сиденье. Не считая того, что я спал в позе эмбриона, в которой у меня затекали ноги, можно было сказать, что ночь прошла хорошо. С наступлением долгожданного утра я почувствовал себя бодрым и готовым идти куда угодно, особенно к коммунизму.

— Завтракать будем в бесплатной столовой, борщом, кашей с подливом и на десерт сметаной с сахаром. — Пообещал я своим спутникам.

— Я пломбир хочу, советский. — Ностальгически закатил глаза Борис. — Как сейчас помню этот вкус.

— А я лимонад за три копейки из автомата. — Подхватил Петр.

Перед тем, как отправиться возникло затруднение технического плана. Вести в другой мир должен был кто-то один, а машин у нас было две. Решили сделать так. За руль отцовской машины сел Борис. Смотрелся он в ней довольно гармонично. «Копейку» зацепили тросом к «скорой помощи», за руль которой сел я.

Представлять пришлось долго. Я же не знал, кроме термина «коммунизм», как точно должен был выглядеть этот мир. Приоритетом для меня были отсутствие товарно-денежных отношений, технически развитая цивилизация и никакого контроля личности. Сразу отсеялось большинство миров. Из тех, что остались, я выбрал тот, что больше походил на агитплакаты про СССР.

Мы как раз выкатились своим тандемом к большому плакату, стоящему на перекрестке дорог над большой клумбой, засаженной пестрыми цветами, высаженными в определенном порядке, образующем цифру «237». По дороге, совершенно ее не касаясь, бесшумно скользили машины, напротив них, наши выглядели, как памятники из прошлого.

— Нихрена себе! — Веня выставился в окно, любуясь пейзажами коммунистического общества.

Чуть поодаль от клумбы, за широким зеленым газоном, над которым радужно переливались разбрызгиваемые над ним струи воды, начинались дома. Дизайн их можно было назвать спорным, соединение кубического, сферического и прочего не совсем стыкующегося в моем представлении. Чего было не отнять у этих построек, так это ощущение футуризма. Они напоминали картинки, которыми забавлялись художники, рисующие города будущего.

Так же меня не покидало ощущение здоровой экологии. Дышалось легко, воздух был напоен ароматом свежести и влаги.

— Нас сейчас за наши бензиновые тачки заметут в полицию. — Забеспокоился Петр. — Или милицию.

— Не бойтесь раньше времени. Замести нас не так уж и просто. — Успокоил я его. — У кого бы спросить, как нам добраться до автосервиса?

Все, кроме Ляли и Антоша выбрались на улицу. Почти сразу же в нашу сторону направился парящий автомобиль. Он бесшумно замер рядом с нами. Его дверца откинулась вверх и оттуда выбрался вполне себе гуманоидный человек, с широкой улыбкой во все лицо.

— Добрый день! — Ощерился он еще шире.

Казалось, что с таким проявлением дружелюбия он кинется обниматься к каждому из нас.

— Вы, я понимаю, реставраторы старинных автомобилей? — Спросил он, не сводя глаз с наших машин. — Чудо, как сохранились.

— Верно. — Я был рад тому, что незнакомец за нас придумал достоверное алиби. — Хотим придать более первозданный вид. Убрать ржавчину, подремонтировать, чтобы сами могли передвигаться.

— О, ну это ни к чему. Нашим растениям их химическое топливо будет не по душе.

— Согласен, просто хотелось стопроцентной историчности. Не подскажете, где тут реставрируют поблизости.

— О, ну вы почти находитесь там, где нужно. Вам сюда. — Он махнул в сторону газона.

— На газон? — Переспросил я.

Человек секунду соображал, а потом рассмеялся, будто я очень удачно пошутил.

— Вы, не местные что ли? — Догадался он.

— Нет, мы издалека.

— Ясно. А я уж думал у нас уже на всем земном шаре все одинаковое.

— Почти, с нюансами. У нас горы.

— Тогда понятно. Дети гор, орлы. У вас там все к небу стремится, а у нас под землю.

Мужчина нажал что-то на своём запястье, и в тот же миг рядом с нами опустилась часть поверхности, в проходе которой я увидел ярко освещенные коридоры.

— Вам туда. — Туземец снова ощерился довольной улыбкой.

— Большое вам спасибо. Вы нам очень помогли. — Поблагодарил я его.

— Да уж прям там, помог. Вы такие молодцы, что нашли это старье.

Он сжал ладони в кулаки перед лицом на прощание, сел в машину и уехал.

— Старье. — Борис вздохнул. — Три года всего.

— Ну, что, поехали в подземный город, пока не закрылось. — Заторопился я.

Мы расселись по местам и осторожно покатились вниз. На уровне пола нас подхватили самоходные платформы и повезли куда-то. Двигатель скорой заглох сам собой, будто его отключили дистанционно. Ляля просунула мордаху в окошко кабины и взволнованно поинтересовалась:

— Жорж, а может нас везут на скотобойню?

— Успокойся, пока не вижу причин для паники. Человек был очень любезен, не похоже, что он замышлял что-то кровавое.

— Слишком любезен. — Заметил Антош.

— Времена здесь такие коммунистические, все любезны, все рады, это вам не человек человеку волк, как при капитализме. — Высказался Петр.

Хотелось ему верить.

Мимо проплывали улицы, с пешеходами, магазинами, столовыми, будочками, ларечками, парками и фонтанами. Из-за яркого искусственного света, идущего сверху, казалось, что над головой небо. Никакого чувства клаустрофобии не было и в помине.

Платформы, видимо, сами знали, куда нас доставить. Они остановились возле здания с большими воротами, над которыми висел веселенький плакат, прославляющий труд рабочих-автослесарей. Причем, в руках мужественных мужчин и женщин находились не ключи и домкраты, а пульты и голографические экраны.

— Так-так, кажется, сейчас нас будут починять. — От волнения, вызванного тесным контактом с чужим миром, у меня вспотели ладони. Я потер их по штанинам.

Ворота ушли вверх, а платформы закатили нас внутрь такого же светлого помещения, как и подземная улица. Мы остановились напротив окошка с лучезарной девицей. Надпись по овалу гласила, что это место мастера-приемщика.

— Добрый день! — Просияла девушка.

Я почувствовал справа от себя взволнованное дыхание Ляли.

— Лыбится, как-будто ей кошелек вернули.

Кажется, молодая девушка вызывала у нее чувство ревности.

— Добрый! — Ответил я мастеру и тоже улыбнулся так же широко.

— Мы уже получили заявку на реставрацию и рады, что вы выбрали нас. Хотите обсудить какие-то особенности, или же оставим стандартные условия?

— Так, а что входит в стандартные? Внешний вид?

— Не только. Внешний вид, восстановление интерьера, деталей создающих комфорт, без восстановления способности передвигаться самостоятельно.

— Тогда нам по особым условиям. Смотрите, в той машине, легковой, надо сделать все так, будто она только что сошла с конвейера, чтобы блестела новеньким и пахла так же. Номера на шасси и двигателе должны остаться теми же, плюс номера государственной регистрации. Потом надо восстановить все изношенные детали, полностью. Мотор, сцепление, все по электрике, педальный узел, бабину, мост, карбюратор.

— Так, мотор на химическом топливе мы делать не будем, по причине его экологической несовместимости с настоящими требованиями. Вместо него мы поставим стандартный движитель на флюонах. Если хотите сохранить историчность, мы разместим его внутри старого мотора.

— На флюонах? А чем его заправлять?

Девушка рассмеялась.

— Вы совсем вжились в роль человека из прошлого. Флюоны не надо заправлять. Они везде.

— Да? Ладно, но сделайте так, чтобы на всякий случай двигатель мог работать на бензине, так сказать, стопроцентная историчность. Для музея.

— Хорошо. Мы восстановим ваш автомобиль полностью, плюс, добавим в него систему активной безопасности, голосовой запуск, климатическую установку с эффектом горного воздуха, вечную смазку, сиденья с массажем, автопилот.

— Автопилот не надо, мой отец любит сам покрутить баранку.

— Хорошо. Руль обтянем специальным противоскользящим материалом, устраняющим потливость рук.

— А у вас есть какие-то системы на случай столкновения?

— Ну, такого у нас не случается, но я понимаю вашу озабоченность, вы не хотите подключать машину в систему ради сохранения историчности.

— Типа того.

— Хорошо, тогда мы установим датчики, которые в случае опасности подадут сигнал, и машина, на время необходимое для избежания столкновения, уйдет в подпространство.

— Ух ты, и это все можно было установить на «копейку»?

— Это можно установить хоть на велосипед. Что-нибудь еще?

— Хватит, вы и так сделали больше, чем я ожидал. Единственное, меня пока флюоны беспокоят, будут ли они в тех местах, откуда я родом?

— Не переживайте, флюоны заполняют собой всю вселенную. Они являются ее невидимой тканью, структурой и одновременно энергией.

— Ладно, гарантия у вас есть? Если что, я приеду «на галстуке» снова.

— Гарантия пожизненная. Оформляем?

У меня екнуло сердце. Вдруг у меня сейчас попросят паспорт, или какой-нибудь документ удостоверяющий личность. Помнится, в СССР это было первым делом.

— Оформляйте. А что для этого нужно?

— Ваше согласие. — Девушка улыбнулась, а у меня невольно зачастило сердце. Она была настолько приветлива, что мне показалось, будто она со мной кокетничает.

— Даю.

— Спасибо. — Она снова широко улыбнулась.

Через секунду к нам подъехали две автоматических тележки. Они подхватили обе машины и покатили внутрь помещения.

— Постойте, а «скорую помощь» не надо. Она в порядке.

— Извините, но мы обязаны сделать ее соответствующей экологическим требованиям.

— Там люди, они со мной. — Я попытался быстро придумать, как поступить с Лялей и змеем. — У нас представление костюмированное для детей, с удавом и актрисой, изображающей кошку.

— Вам придется покинуть машину на время работ. — Попросила мастер-приемщик.

— Я уже понял. Эй, братва, выходите. — Крикнул я пассажирам скорой. Затем повернулся к девушке. — Где тут у вас можно перекусить?

— В нашей столовой. У нас отличная кухня. Первое, второе, десерты.

— Спасибо. Покажите пальцем куда идти.

Хоть это и неприлично, но пока еще более верного указателя не придумали. По крайней мере, в моем мире. Мои спутники вышли из машины. Веня по-джентльменски подал руку Ляле, чтобы помочь ей сойти со ступенек. Кажется, кошка решила подразнить меня. Мастер-приемщица увидев Лялю восхищенно открыла рот.

— Ой, какой хороший костюм. Он сидит на вас, как влитой.

— Спасибо. Однако он не такой очаровательный, как ваша улыбка. — Это замечание было адресовано в первую очередь мне. — Жорж, заберите удава. — Ляля сделал акцент на последнем слове, подразумевая его унизительное для Антоша значение.

Я забрался в салон. Змей замер в ожидании, когда его возьмут на руки.

— Думаю, с самостоятельно ползающим удавом в этом мире лучше не ходить.

— Прости, Антош, это же на публику. Ты мой друг, человек и больше никто. Иди на ручки.

Змей взгромоздился мне на шею. Мы вышли наружу. Девушка из окошка с огромным любопытством рассматривала нашу компанию. Ляля улыбнулась ей, показав свои белоснежные клыки. Однако мастер-приемщица вместо испуга испытала восторженный возглас.

— Я такие же себе хочу. Не подскажете, где ставили?

— Это бутафорские, реквизит, на зубах еле держатся. — Отвлек я девушку. — Через сколько нам подойти и вы обещали показать нам пальцем направление столовой.

— Через два часа все будет готово. А столовая находится там. — Она показала тонким указательным пальчиком в сторону оранжереи.

— Спасибо.

Наша пестрая компания, отличающаяся от местной публики неряшливой одеждой и внешностью, лишенной счастливого коммунистического лоска, направилась через приятно пахнущую зеленью оранжерею в открытую столовую. Здесь было так, как принято в старых советских столовых. Все начиналось от стола с подносами, затем длинная витрина с первыми блюдами, вторыми, десертами и заканчивалось все напитками в стаканах. Правда, как оказалось, все, что стояло на витрине, было голографической обманкой. Хорошо, что перед нами были люди, которые показали, что надо делать. Надо было прикоснуться к выбранной голограмме, подождать пару секунд и забрать выехавшую с едой тарелку.

— Антош, тебе чего? — Спросил я товарища, поднявшего голову на уровень моего лица.

— Мясного чего-нибудь. Я так устал от этой травы, что заставляли меня есть всякие бродячие монахи.

— Эй, мужики, потише разговаривайте. На нас люди косятся. — Предупредил Петр.

Да, мы совершенно забыли, что Антош исполняет роль удава. Змей повернулся в сторону зала со столиками и показал раздвоенный язык.

— Дикари, хоть и развитые. — Прошептал он. — Жорж, а здесь спиртное есть?

— Не думаю. Видишь, люди и так выглядят счастливыми, думаю, алкоголь им не нужен. Возьму тебе кисель.

— Бери, мне без разницы, что пить, если в напитке нет градусов.

— Петр, а ты случайно не нарколог? — Поинтересовался я у идущего за нами врача, самозабвенно играющегося с голографической едой.

— Случайно нет, а что?

— Человека одного хочу полечить от алкогольной зависимости.

Антош многозначительно сжал мне шею в тиски своего тела.

— Есть в нашей больнице хороший нарколог, кодирует алкашей в нерабочее время, только если ему привести такого пациента, ему самому потребуется помощь.

Антош сверкнул глазами в сторону врача, но промолчал. За нами встали местные жители, бросающие любопытные взгляды на кошку и змея. Я набрал полный поднос, и почему-то чувствуя себя немного неловко за то, что моего труда в производстве еды нет никакого, направился к свободному столику. Ляля, грациозно маневрируя под взглядами людей, скоро присоединилась к нам.

— Уф! Там люди с собакой пришли. Она одна догадалась, что я настоящая кошка. Разнервничалась, думала, сорвется. Чего они собак в общественные места таскают? — Ляля покосилась на людей с мелкой нервной собачонкой, до сих пор не сводящей глаз с кошки.

— Собачелы. Начало. — Произнес я многозначительно, давая друзьям вспомнить странную расу людей сросшихся с собаками пуповиной.

Люди с собачонкой, как назло, решили пройти рядом с нами. Их животное, мелко трясущееся то ли от злости, то ли от страха, а может быть от того и другого, во все свои немаленькие глазки следило за Лялей. Поравнявшись, кошка не удержалась от широкой улыбки. Бедный песик издал пронзительный визг и уткнулся хозяйке мордочкой в грудь, не переставая при этом трястись.

— Костюм. — Пояснил я женщине, удивленной реакцией своего животного на Лялю. — Мы из театра юного зрителя, Маугли репетируем. Багира, Каа. — Я почему-то был уверен, что в коммунистическом мире обязательно читают Киплинга.

— Замечательно. Обязательно сходим. — Пообещала женщина.

Когда она и ее спутник ушли за свой столик Ляля облегченно вздохнула.

— Чертов детектор. Между нами миллион лет эволюции и миллионы миров, а они все про нашу вражду помнят. Одно слово — собака.

Врачи сели отдельно от нас и вполголоса переговаривались. Борис, жестикулируя, ностальгически рассказывал своим коллегам о том, что окружающая их коммунистическая действительность могла ждать их и в родном мире. Он выступал словно гид, понимающий суть этого уклада жизни. Его взгляд заблестел от слез умиления, когда он показывал на плакаты, выполненные в духе двухцветного минимализма, на стеклянные граненые стаканы, на типовую посуду и обстановку, лишенную вычурного дизайнерского шика, но не ставшую от этого менее самобытной и красивой.

— Еще немного и Борис уговорит их здесь остаться. — Пошутил я вполголоса.

— А здесь мило. — Ляля огляделась. — Да еще всё бесплатно. Это как уменьшенная модель миров, хожу, куда хочу, беру, что хочу.

— Думаю, не совсем так. За каждым должен быть строгий контроль, чтобы тунеядцы не расплодились. Где халява, всегда появляются люди, желающие бесплатно жрать в три горла.

— А может быть, здесь все за людей делают роботы?

— А девушка на приеме не была роботом.

— Верно.

Обед закончился, а у нас еще оставалось больше часа, чтобы забрать восстановленную отцовскую «копейку».

— Может, в кино? — Предложил Веня.

— Я за. — Поддержал коллегу Петр.

— А деньги? — Спросил Борис и тут же сплюнул. — Тьфу ты, забыл, что тут халява. Идемте, конечно. Нет, зачем нам кино, его с собой не унесешь. Идемте в универмаг, возьмем чего-нибудь посущественнее.

Я толкнул локтем Лялю. Она хитро покосилась в мою сторону.

— Лучше все-таки в кино. Не стоит паразитировать на чужом труде.

— Ой, а что там сильно отбавится? Нас пятеро всего, сколько мы с собой унести можем?

— Шестеро. — Антош сразу догадался, что о нем забыли.

— Прости, но я тебя не посчитал, потому что подумал, что тебе ничего не надо в человеческом мире. Ты всегда голый, вот я и решил, что ты аскет.

— Борис, или в кино, или идем ждать, когда починят машину. — Настоял я.

— Можно подумать, что починяя машину, мы не эксплуатируем труд несчастных людей. — Уел он меня.

— Ладно, придется тебя оставить здесь, отрабатывать. Вернусь за тобой через год, или два.

— Да…, я пошутил же. — Осекся Борис, с которого сразу сошло наваждение халявой.

— Одно дело сделать то, что тебе нужно и всё, а другое, тащить все подряд, нужное и ненужное, лишь бы на бесплатно.

— Я понял, тебя Жорж. Согласен с тобой, почти полностью, но идемте хоть пломбирчика поедим.

— И газировки из автомата. — Добавил Петр.

Кажется, они еще не успели полностью насладиться своим ностальгическим прошлым, которое эволюционировало в этот варианте развития событий в жизнеспособное будущее. Мне же со своей компанией, один из членов которой тяжким грузом у меня на шее изображал удава, было не до прогулок.

— Идите, погуляйте, а мы подождем вас в этом парке, на скамейке. — Предложил я своим спутникам.

Они радостно согласились и торопливо, будто я мог запретить им, направились вдоль широкой улицы. Мы же заняли свободную скамейку, на которую я с облегчением ссадил со своей шеи Антоша.

— До обеда ты был гораздо легче.

— Прибавка в весе была несущественной, просто у тебя кровь отлила от всех органов, кроме желудка.

— Не умничай, что люди подумают?

— Они предпочтут посчитать будто ослышались или тронулись рассудком. Во втором, они конечно, даже себе признаваться не захотят.

— Давайте помолчим, позволим крови выполнить свою работу.

Глаза у меня на самом деле закрывались после плотного обеда. Я откинулся на спинку и незаметно сполз на мягкое и удобное плечо Ляли. Кошка не стала строить из себя недотрогу, оперлась щекой на мою голову. Через несколько секунд она негромко замурчала. Под ее ритмичное мурчание я задремал.

Выспаться не удалось. Троица наших любителей бесплатной натуральной еды вернулась, причем возбужденной и напуганной.

— Облава, Жорж. — Борис потряс меня за плечо. — Менты!

— А мы-то причем здесь? — Я не мог спросонья разобраться в чем проблема.

— Облава на тунеядцев. Всех, кто отлынивает от работы, сажают в «воронок».

— Далеко они? — Я поднялся и осторожно выглянул через фигуру дельфина, изо рта которого бил фонтан.

Несколько человек в серой форме проверяли всех людей, которых встречали на улице. Они светили им прибором в глаз, после чего отпускали, либо надевали наручники. За ними уже тянулась вереница скрепленных в одну колонну тунеядцев. Меня это напугало не сильно, но новички тряслись от страха.

— Что, мужики, халява повернулась к вам обратной стороной. Хочешь бесплатного, изволь работать. Идемте в автосервис. Если нарвемся на ментов, хватаемся за змея, и я переношу вас в наш любимый мир. Ясно?

Мужики наперебой принялись соглашаться. Наша пестрая компания торопливым шагом направилась в сторону фирмы, занимающейся реставрацией «автохлама». Мы повернули за угол, и я сразу увидел отцовскую машину. В лучах искусственного освещения она переливалась свежей краской. Машина выглядела, как бриллиант. Она, наверное, не была такой, даже когда только сошла с конвейера. Меня поразила скорость и качество, с которым ее привели в такое состояние.

— Ты посмотри на эту цацу. — Даже Борис не смог скрыть свой восторг.

Он развел руки и, не скрывая своего восхищения, обошел машину со всех сторон.

— Вот это классика! Вот это формы!

Я открыл водительскую дверцу и сел на сиденье. Интерьер был обновлен полностью, но остался тем же. В салоне витал легкий, тонкий аромат парфюма, добавляющий свежести обновленной отделке. Ключ находился в замке. Я повернул его, загорелись приборы, провернул дальше и машина завелась. Причем так, будто это был роллс-ройс. Мотор было едва слышно, а вибрации, так вообще никакой.

Из здания вышла мастер-приемщица и направилась к нам.

— Как вам? — Спросила она.

— Потрясающе! Нет слов! Как тихо работает мотор, вы сказали, что там будет какая-то хрень на флюонах? Передумали?

— Нет, что вы. Движитель на флюонах остался, разумеется. Двигатель старого мотора это простой акустический эффект, чтобы придать реставрации аутентичности. Вы можете отключить звук, а можете оставить, как вам будет удобнее.

— Ничего себе. Оставлю, пожалуй. С коробасом что-нибудь делали? Задняя хрустела.

— Вы про коробку передач?

— Ага.

— Знаете, движителю на флюонах она не нужна, мы поставили на акселератор датчик, который управляет разгоном по старой схеме, чем сильнее давите на педаль, тем активнее разгоняется автомобиль. Мы можем включить и коробку в схему, для полной симуляции процесса.

— Включите, пожалуйста, а то батя подумает, что в машину вселились бесы.

— Как скажете.

Девушка вызвала прямо из воздуха голографический экран со схемами и что-то переключила.

— Готово. — Она широко улыбнулась.

— Спасибо. Не знаю, как вас благодарить, девушка. Для нас это очень многое значит.

— Да что вы, очень интересный экземпляр. Мы даже не смогли его найти по каталогам. Наверное, его создали штучно в совсем дремучие времена.

— Так и есть. В очень дремучие.

— Знаете, а можно мы сделаем копию вашей машины, на выставке покажем, на парады выезжать? — Приемщица сделала такие глазки, от взгляда которых у меня за спиной раздался горловой звук, который издала Ляля.

— Разумеется, а что для этого надо?

— Ничего, только согласие. Все чертежи у нас уже есть.

— Даю добро. Делайте сколько хотите.

— Кхм. — Нарочно закашлялся Борис. — А что я нашей «скорой» не вижу.

Действительно, машины не было.

— А ее разве не надо было реставрировать? — Испугалась мастер. — У нее же такой же старый мотор на химическом топливе. Ее эксплуатация запрещена. Ее уже доделывают. Мы заменили только двигатель.

— Ну вот! — Борис хлопнул себя по ногам. — Всё, дорога на сервис закрыта. Что я им скажу, что мне какую-то железяку на какой-то хрени вкорячили, до окончания гарантии? Почему же вы без спроса-то? Как я его чинить-то буду?

— Ой, извините, но я вас так поняла, я даже подумать не могла, что вы не собираетесь…, зачем чинить, у вас все детали будут вечными, на вечной смазке.

— А вдруг? — Не унимался Борис.

— Такого никогда не было, но если что-то случится, мы сами заберем вашу машину и восстановим еще раз.

— Самоуправство.

— Борис, прекрати истерить. — Шепнул я ему на ухо. — Что ты нас позоришь перед иномирцами. Извините девушка, он у нас ужасный ретроград, любит вещи в первозданном виде, эстет склонный к перфекционизму.

Девушка на миг замерла, будто ушла в себя, затем улыбнулась и снова вернула сознание во взгляд.

— Слово такого ни разу не слышала, посмотрела в большой энциклопедии.

Ворота автосервиса снова поднялись. Машина Бориса, блистающая яркими надписями, переливающимися на гранях фарами, выехала из бокса. Увидев ее, Борис забыл обо всем, что его так беспокоило секунду назад.

— Ой, ё-мое, вы ее что, полиролькой натерли?

— Нет, нанесли специальный восстанавливающий слой. Если вам больше ничего не нужно, я пойду, приму следующий заказ.

— Спасибо девушка. Простите, хотелось бы узнать ваше имя, а то мы как-то казенно пообщались.

Красавица засмущалась, будто я пригласил ее на свидание.

— Ляля. — Ответила она скромно.

— Ляля? — Переспросил я, подумав, что ослышался.

— Да.

— Красивое имя, и очень редкое. Звучит, как мелодия. Спасибо вам, за все, Ляля.

— Приезжайте еще. — У этой Ляли зарделись щеки.

Чтобы не смущаться сильнее, она развернулась и пошла в здание автосервиса.

— Жорж, а мое имя не звучит, как мелодия? — Спросила первая Ляля.

— Так вы же тезки оказались, значит и у тебя звучит.

Кошка сверкнула желтым разрядом молний, в котором большую часть энергии составляла ревность. Ох уж эта неоднозначная ситуация между мной и кошкой, выходящая за пределы понимания нормальных отношений между людьми разного пола. На ее месте, я бы тоже приревновал ее к какому-нибудь коту, но это не значило, что я готов к чему-то большему, кроме общения. Похоже, между нами установились крепкие платонические чувства, и это был предел нашим отношениям, потому что переступить грань близости иного рода для нас было бы чем-то неправильным и неестественным. Если окажется, что мы не можем жить друг без друга, придется усыновить котенка и ребетенка.

— Жоорж. — Борис тронул меня за руку, выдернув из сложных размышлений о совместном будущем. — Менты рядом.

Я выглянул из-за машины. Точно, целый наряд спешил в нашу сторону. Не иначе, как бдительные граждане уже донесли о нас.

— Цепляй «копейку» за трос. — Шепнул я Борису.

Тот отправился выполнять просьбу.

— Все в «скорую», бегом.

Наша команда не стала медлить, мгновенно исчезла в машине. Я сел за руль. Глянул в зеркало заднего вида. Борис успел зацепить отцовскую машину, но служители порядка уже стояли напротив его окошка и что-то спрашивали. Я завел машину. Она как-то странно завелась, будто дорогой автомобиль. Где-то в недрах слабо слышался приятный звук работы двигателя, но никакой вибрации не было.

— Извините, но мы спешим как раз на работу. — Крикнул я в открытое окно.

Один из людей форме уже шел ко мне. Я закрыл окно и поехал, глядя в зеркало на реакцию служителей. Они опешили, отбежали. Один попытался остановить машины руками, другой махал папкой, теряя вылетающую из нее бумагу. Сразу за поворотом мы пересекли невидимую границу миров и выехали к речке.

Борис выбрался из машины и принялся громко смеяться, сложившись пополам.

— Ой, не могу, ой, кино и немцы!

— Что случилось, дядь Борь? — Спросил его выбравшийся на свежий воздух Вениамин.

— Они спросили меня, кем и где я работаю. Я сказал, что водителем скорой помощи в третьей городской больнице. А они…, а они меня спрашивают, а что такое больница, а я говорю, где лечат, аппендиксы вырезают, гланды, геморрой. Смотрю, они не догоняют, а я такой в шутку спрашиваю, а вы что, не болеете? А они такие серьезно — нееет, болезни, говорят, это производные капиталистического образа жизни, и такие бу-бу-бу, как по методичке, о том, как они все счастливы, и как надо трудиться, чтобы всем одинаково хорошо жилось.

— А что смешного-то, дядь Борь?

— Да врут они. — Борис утер слезы рукавом.

— А если нет?

— Нет. — Водитель «скорой» задумался. — Может, вернемся, узнаем.

— Сами вернетесь, когда время придет. — Пообещал я им. — Не стоит желать того, к чему еще не готов.

— Куда ни глянь, одни философы. — Борис не хотел меня слушать. — Как машина? Открой капот, гляну, что они там навертели.

— Нормально. Едет.

Борис сам открыл капот, завел двигатель, во время запуска удивленно поднял бровь. Подошел к моторному отсеку и долго вглядывался в его нутро.

— Я не пойму, мотор стоит, а шум идет. Вон, смотри, ремень не крутится.

— Тебе же сказали, что там движитель на флюонах. — Напомнил ему Петр.

— Вот коммуняки. — Произнес Борис ехидно.

Непонятно было, то ли ему понравилась переделка, то ли нет. Я снял трос с отцовской копейки. При всем при том, что машина осталась той же, ощущения даже от посадки за рулем были иными. Я подергал рычагом, понажимал педали, наконец, завел ее. Ощущение, что я нахожусь в автомобиле, который готовили для продажи арабскому шейху, только усилились. Я включил вентиляцию и поставил рычажок охлаждения на минимум. Из круглых дефлекторов бесшумно подул прохладный воздух, явно охлажденный кондиционером. Батя теперь не узнает машину.

— Я поеду, отгоню машину отцу. Ждите меня.

— Нас не возьмешь? — Поинтересовалась Ляля.

— Не возьму, куда я вас белым днем спрячу. Хватит с бати и одного шока. — Я стукнул по дверке автомобиля.

— Езжай. Если мама твоя опять будет беляши жарить, захвати мне. — Попросила Ляля.

— Хорошо.

Я закрыл глаза и представил родительскую пятиэтажку с торца, там, где находился заросший кленом тупик, чтобы не перепугать внезапным появлением соседей. И все равно я перепугал двух малолетних куряк, перед которыми материализовалась прямо из воздуха моя машина.

Несмотря на ямы и кочки в разбитом асфальте, не видевшем ремонта лет десять, машина шла мягко. Звук мотора имитировал нагрузки, как у настоящего. Я подъехал к подъезду родителей. Вышел из машины и увидел отца, стоящего на балконе.

— Игорек, а это, что, моя машина? — Крикнул он сверху неуверенно.

— Твоя, бать, спускайся.

Отца, как ветром сдуло. Через полминуты, в трениках и майке, он появился из дверей. На меня он не смотрел, не сводил взгляд с машины.

— Я не…, это как так…, Игорек? Нет, это моя старушка, но как будто после молодильных яблок. Ты что, перекрасил ее?

— Не знаю, пап, что они с ней делали, я просто загнал ее, а потом забрал. — Я же не соврал отцу. — Они не только снаружи, но и изнутри машину обновили. Садись, проверь.

Отец с готовностью сел за руль, не стесняясь на односложные одобрительные возгласы.

— Все, как новенькое.

— Заведи.

Отец завел машину, после чего уставился на меня изумленным взглядом.

— Шумку сделали дополнительную.

— А сцепление починили?

— Проверь.

Отец включил скорость, подержал педаль, потом отпустил. Машина плавно, как лимузин, тронулась вперед.

— Ничего себе! Спасибо, Игорек. Я боялся, что ты ее еще больше укатаешь, а тут…

— А все равно не пожалел и дал.

— Я же отец, как же иначе.

— Спасибо, пап.

— Да ладно, такой подарок. Я же думал, что все, конец ей, отъездилась.

— Пап, там еще с мотором пошаманили, приблуду какую-то воткнули, чтобы топливо экономила, можешь теперь не заправляться.

— Как не заправляться?

— Вот так, одного бака на всю жизнь хватит. Только когда будешь проходить техосмотр, никому об этом не говори, чтобы не придирались. Капиталисты, они знаешь, не потерпят такого. И масло можешь не менять, здесь на всем вечная смазка.

— Да? Чудеса. Ладно, буду нем, как рыба. Вот мать-то теперь обрадуется. На дачу можно будет ездить, хоть по три раза на день.

— Точно.

— А что с твоей машиной?

— Все хорошо, делают.

Мы еще немного пообщались, поднялись в квартиру. Отец взахлеб рассказывал матери, о том, в каком состоянии я вернул ему машину, но она почему-то посчитала, что он хочет развести ее на выпивку. Обычно он был таким эмоциональным, когда у него появлялся повод промочить горло. Когда мать прямо поинтересовалась у него, отец даже обиделся.

— Вот у тебя воображения, как у стула, на котором ты сидишь. Завтра же с утра едем на дачу, сама все увидишь.

— Да ну тебя. Сынок, есть будешь? Я беляши собиралась напечь.

— Буду. И с собой возьму.

В итоге, мы засиделись допоздна. Мать сама вытащила из холодильника бутылку водки и налила нам с отцом. Между нами в тот вечер случился какой-то перелом в отношениях. Я почувствовал впервые, что вырос из коротких штанишек ребенка, за которого они меня держали, и из образа которого я не спешил выходить.

Вернулся в мир, где меня ждали спутники, уже ночью. У костра сидели только Антош и Ляля, видимо без меня им не спалось.

— Ну, наконец-то, пропащая душа. — Ляля повела носом. — Привез?

— А как же.

Глава 5

Наутро, нам троим пришла одна и та же мысль — пора целенаправленно пробираться к Транзабару. Хотелось скорее избавится от медиков и спокойно насладиться погружением в миры. Мы отошли в сторонку, чтобы поговорить между собой, чем вызвали подозрения.

— Жорж, — обратился ко мне Борис, заглядывая в глаза, — если вы решите оставить нас здесь, может быть, перед этим, научишь нас переходить из мира в мир?

— С чего ты решил, что мы вас бросим?

— Да я же вижу, что мы вас держим. У вас и планы были, наверное, до нас?

— Планы были, но они чудесным образом сходятся в одном месте, городе городов, центре миров Транзабаре.

— Трансбазаре? — Неправильно повторил Борис.

Я попробовал его неправильный вариант на вкус и решил, что в это есть смысл.

— Транзабар, как Занзибар, но только он не в Африке, и действительно похож на огромный базар.

— А зачем туда надо?

Я приложил ладонь к сердцу.

— Душа зовет. Мы ведь, не такие уж и опытные иномирцы, как вам может показаться. Хотим знать больше, как все устроено, как можно использовать способности перемещения. Ляля, например, хочет понять, почему она сама не может проникать сквозь миры, но других отправляет в них запросто.

— Ясно. — Думаю, у Бориса все равно остались вопросы. — А почему же вы туда никак не дойдете?

— Думаю, в этом и есть смысл, чтобы найти способ добраться. Однажды, нам почти удалось это сделать. Вы подобрали меня, как раз после той неудачной попытки.

— Хм, я бы сказал, что люди при белой горячке не смогут такое выдумать. Транзабар, миры, иномирцы, говорящая кошка, змея. — Борис сделал шаг к своей машине и посмотрелся в пыльное зеркало заднего вида. Стекло сильно искажало картинку. — Скажи честно, я умер, или мы с товарищами умерли, а вы ведете нас через чистилище на суд божий?

Я засмеялся. Не так давно, эти же мысли были и в моей голове.

— Не, я не апостол, и друзья мои тоже. Ты же видел, Антош вообще не святой, выпить не дурак. Но в одном ты прав, мы вас ведем туда, куда должны привести. Вообще, огромная разница между теми, кто живет в одном мире, и кто во многих состоит в том, что иномирцам никак нельзя быть людьми желающими прожить жизнь эгоистичного индивидуалиста. Хочешь чего-то, бери груз и тяни его, иначе тебе не откроется смысл устройства этой вселенной. Я так думаю, что миры так и закрывались от людей, потому что они слишком зацикливались на том, чтобы прожить жизнь как в ракушке. Так удобнее, без вопросов, но раз тебе так хочется, то хрен тебе, а не перемещение между мирами. А что происходит в закрытом пространстве у микробов? Они становятся ядовитыми сами для себя. Отсюда войны, болезни, самопожирание. Заслуженно.

— Жорж, это так все сложно, что я потерял нить разговора. Короче, ты обещаешь нам, что не бросишь нас, пока мы не попадем на том самый базар.

— Транзабар. — Поправил я его. — Будешь думать про базар, на базар и попадешь.

Борис направился к своим товарищам, передать наш разговор. Кажется, мои откровения немного разозлили его. Такова человеческая сущность, когда ему рассказывают о том, как есть на самом деле, а не так, как он привык считать, он начинает злиться. Таким способом правда вычищает через эмоции себе место в сознании. А я пошел к Ляле и Антошу, сидящим на берегу реки.

— Что, по реакции вижу, разговор у вас не зашел? — Поинтересовался Антош.

— Да, нет, все нормально. Бояться, конечно, что мы их бросим, но я пообещал, что доведем их до Транзабара.

— Про катапульты сказал? — Спросила Ляля.

— Нет, конечно. С того момента, как их выловят, они должны все решения принимать самостоятельно. — Я вспомнил себя, когда сидел в камере и туда привели змея. — А помнишь, Антош, возьмите меня на ручки, я замерз? — Мне стало смешно.

Змей открыл рот, что означало у него крайнюю степень веселья.

— Ох и тяжкий момент был. Не хотелось бы во второй раз пережить его. — Змей оторвал голову от белого речного песка. — Я тут размышлял ночью, и вот что понял, о себе да и обо всем. Вот если бы я не пережил всего, что с нами случилось, и мне напомнили о таком позорном моменте, как тогда в тюрьме, я бы сильно на тебя обиделся, Жорж, возможно на всю жизнь, даже своим детям запретил бы играть с твоими. Я понял, любая вещь проходит проверку на зрелость смехом. Если смех ее не смутил и не унизил, то вещь самодостаточна и не требует для своего статуса никакой внешней оценки.

— Согласен полностью. Человек, знающий себя, никогда не обидится ни на какую шутку в свой адрес.

— Да, эту модель можно накинуть и на человеческие сообщества, религиозные например. Сам знаешь, как фанатики реагируют на насмешки над их верованиями. Так же и государства. Если их жители бесятся над шутками в их сторону, значит там все держится на какой-то брехне, потерять веру в которую они боятся, а признать правду у них не хватает смелости.

— Мужчинки, — обратилась Ляля требовательно, — Я не обидела вас этим словом? По-моему, мы никуда не сдвинемся с места, если начнем философствовать.

— Но есть женщины, обидеться на которых может любой уверенный в себе мужчинка. — Я взял голову Антоша под локоть. — Женщины, это существа из другого мира, так что к нашей теории они не имеют никакого отношения.

— Да, и ведь не скажешь ей женщинка, или почти человек, потому что пока не отомстит, не успокоится.

— Я не буду вам мстить, не моего уровня жертвы. — Ляля по-человечески высокомерно задрала подбородок.

— Интересно. — Я с удовольствием наблюдал за ее профилем. — Вот у нас такие гордые и независимые заводят кошек, вместо мужчины, а кого же заводят у них?

— Думаю, мышей. — Прошептал змей.

Ляля повела ушком в его сторону.

— Обезьянок. — Ответила Ляля.

— Логично. — Согласился я с ней.

— Итак, куда мы отправимся сегодня? — Змей свел глаза на переносице. Ему на нос села большая желтая бабочка.

— Туда же, куда нам и надо было, в Транзабар, но только попросим наших товарищей во время перехода ни о чем не думать, чтобы не вносить помех. — Предложил я.

— Легко сказать, заставить не думать. Мысли у неопытного иномирца живут своей жизнью, сами думаются.

— А может, нам надо передвигаться, когда они спят?

Мысль, высказанная Лялей, вначале показалась мне логичной, но немного подумав, я решил, что сны наших спутников могут мешать еще сильнее.

— Надо пробовать и днем и ночью, все неработающие способы отбросим, сконцентрируемся только на тех, что будут работать.

— Чувствую, нам опять придется устраивать мозговые штурмы. — Бабочка вспорхнула с носа змея и села рядом, на желтый цветок. — Прияла меня за растение.

— Потому что ты зеленый и яркий. — Решил я.

— Вот, приняла за то, чем я не был. Мы так же принимаем Транзабар за то, чем он не является.

— В смысле?

— А с чего вы решили, что это город, база для иномирцев, или еще какое-то особое место, в котором нас ждут и которое откроет нам сакральные знания?

— Мы не решили, мы исходили из того, что видели, плюс додумали немного.

— А я вот сейчас подумал, что Транзабар это и не город вовсе. — Змей заинтриговал меня новой теорией.

— А что? Пригород, большая деревня?

— После того, как я просидел в сосуде, а маленький гаденыш высасывал из меня последние мысли, я нашел в себе сил, чтобы придумать идею о том, что миры в точке соприкосновения имеют пространство-прослойку с необычными, нелогичными или даже невозможными законами. Они, как отхожие места, которые не выставляют напоказ, но это не значит, что их нет.

— Так, а какое место в этой теории занимает Транзабар?

— Транзабар — это узел из миров и прослоек, и все, что мы там видели, могло быть сформировано из двух материй вселенной, основной, формирующей миры и побочной, производной первой. Я подумал, что путь в Транзабар лежит как раз по стыку этих миров, или же чередой тех и других.

Теория Антоша мне показалась чересчур смелой и забубенной. Да, какие-то пространства между мирами существовали, но я хотел их считать очень редкими аномалиями, не влияющими существенно на общую картину мира.

— Из твоей теории у меня родилась своя. Модель миров похожа на задницу. Ягодицы — это миры, а между ними всегда есть анус, который не может произвести ничего достойного, кроме го…, простите, дерьма. Я бы держался от этих прослоек подальше, чтобы не вляпаться.

— Фу, как физиологично. — Усмехнулась Ляля и сморщила нос. — Антош, теория Жоржа мне как-то ближе. Кто-нибудь хочет искупаться?

— Я хочу! — Я вскочил на ноги. — Только спасательный круг надену.

Не спросив разрешения у Антоша, я подхватил его на руки и обернулся им вокруг поясницы. Мы бросились в воду, подняв брызги. Вода с утра была довольно прохладной, но мне хотелось после тяжелой умственной работы остудить мозг. Змей раскрутился и поплыл самостоятельно, виляя гибким телом. Он был похож на анаконду, что вселяло инстинктивный страх перед его волнообразными движениями.

Антош выбрался на сушу раньше нас. Мы с Лялей некоторое время ныряли и брызгались, пока я не начал замерзать. Наши спутники изумленно наблюдали за нами. Пока еще у них в душе творилось смута, не дающая им возможности получать удовольствие от любой окружающей вещи.

Ляля выбралась на берег. Как обычно, шерсть, делающая ее более объемной, от воды прилегла к телу и она выглядела иначе. Тело выглядело более тонким, а голова большой. Кошка сняла с себя мокрую одежду и отряхнулась. Она совсем не стеснялась обращенных на нее взглядов, как мы не считаем необходимым отворачиваться в ванной от наблюдающей кошки. Я помог ей выжать ее кофточку. Когда мы скручивали ее в две руки, она захрустела рвущимися нитками.

— Ну вот, планы в Транзабар снова откладываются. Мне нужна другая одежда. — Ляля вздохнула.

— Отоваримся по дороге. — Мне больше не хотелось бесконечно откладывать наше путешествие.

Ляля нехотя согласилась. Долго вертела свою одежду перед собой, потом, тяжко вздохнув, надела.

— Видела бы меня мама.

Мы вернулись к машине. Парни сидели подле нее в тени.

— Не хотите освежиться? — Спросил я у них.

— Да, нет, как-то не тянет. — Ответил за всех Петр.

— Тогда поедем. Борис, садитесь за руль.

Мы с Антошем сели впереди, Ляле, так как она не умела ходить по мирам, пришлось ехать в салоне с Петром и Веней. Самый младший из нашей компании попытался даже пофлиртовать с кошкой.

— У тебя потрясная фигура. Ты такая хрупкая, когда намокнешь.

— Спасибо. А сейчас я кажусь тебе плюшкой?

— Нееет! И сейчас ты выглядишь потрясно, просто… без одежды еще лучше. — Веня покраснел.

— Вениамин, уйми свои гормоны. — Крикнул через перегородку Борис, а потом добавил мне шепотом. — Иногда не хочется брать его на вызовы, если приглянется ему девушка, никак уйти не можем. Ходок.

— Молодой еще.

— Он вашей… — Борис попытался подобрать нужное слово, — даме житья не даст. Не смотрите, что она… того, другая. Веня посекретничал, что без ума от нее.

Мне с трудом удалось удержаться от смеха.

— Борис, при всей своей утонченности, эволюция им оставила многое от диких предков. Я не переживал бы за нее даже в мужской камере на зоне.

— Серьезно?

— Более чем. Ты видел ее клыки?

— Жорж, я все слышу! — Раздался голос Ляли.

Я показал Борису на перегородку в салон большим пальцем руки и многозначительно приподнял брови. Борис согласно закивал.

— Так, куда едем? — Борис поерзал на сиденье, умащиваясь, как перед дальней дорогой.

— Просто дави на газ и следи за дорогой. Туда, куда нам надо, просто так не попасть. И еще, старайся ни о чем не думать. Гони от себя любые мысли, в которых есть образы мест. Это касается всех! Ваши мысли в нашем случае, это мусор или помехи, которые будут нам мешать добраться до цели. Уяснили?

Борис наморщил лоб, будто пытался насильно остановить неконтролируемый поток мыслей. Видимо, в его голове их было так много, что он стал похож на человека страдающего запором. Я повернулся к Антошу.

— Что будем представлять?

— Транзабар. Предлагаю идти по его копиям, пока ошибка за ошибкой не сможем дойти до оригинала.

— Ладно, так себе план, но пока нет другого, будем идти этим. Готов?

— Всегда готов!

Мое воображение быстро нашло в закоулках памяти картинки города, запахи, шум, но они не совпадали с тем, что могло открыть мое умение. Тогда я попытался сконцентрироваться на чем-то одном, и это были катапульты. Не лучшая вещь из тех, что были в городе, но точно, уникальная. Представив себе эти ковши из которых мы вылетели в прорехи в мирах, я почувствовал, как появились зацепки. Мое воображение быстро отыскало их.

— Да ё…, бл…, сука!

Машина заметалась, будто вылетела сельскую дорогу с приличного шоссе. Я открыл глаза и увидел в трехстах метрах от нас целую цепь катапульт. Они выстреливали в нашу сторону черными точками, оставляющими за собой черный дымный след. Приближаясь, я увидел, что точки похожи на огромные черные ядра.

— Антош, это ты представил? — Крикнул я товарищу.

— Нет, вроде!

Огромное ядро упало слева от нас, разбилось о землю и разлетелось вперед огненной полосой, похожей на напалм. Я перегнулся через змея и выглянул в окно. Позади нас двигалась длинная фаланга рептилий, прореживаемая огненными ядрами.

— Конечно, не ты. Это же ящерицы какие-то.

— А я причем. Я не ящерица. Я просто представлял катапульты.

— Молодец, но зачем военные. Представляй лучше катапульты, стреляющие людьми.

Борис побелел после этих слов, подумав что-то совсем ужасное.

— Я понял, хорошо. Начинаем.

Мы снова погрузились в работу. Мешали сконцентрироваться глухие звуки разбивающихся о землю ядер.

— О-ё-ё-ёй.

Я почувствовал, как Борис завертел рулем. Машину опасно накренило. Пришлось открыть глаза, потому что с закрытыми было намного страшнее. На нас летело ядро. До попадания оставались доли секунды. И вдруг оно просто исчезло. Я громко выдохнул. Из окошка в салон выглядывала Ляля.

— Это ты? — Догадался я про исчезновение ядра.

— Я. Мне надо сидеть спереди и страховать вас.

— Не вопрос, надо только уехать отсюда скорее.

Не сговариваясь, мы с Антошем снова погрузились в режим перехода. Я представлял себе катапульты, которые метают людей, но не с целью казнить, а для созидательного труда. Пришлось напрячься. Вариантов было немного. К тому же возгласы Бориса не давали мне полностью погрузиться в процесс.

Перебрав несколько вариантов, я выбрал наиболее гражданский.

— Оба-на!

Машину снова затрясло.

Это был город. Далеко не Транзабар, но и не поле битвы. Высокие каменные дома стояли плотно друг к другу. Между ними оставались только проходы для людей. Видимо ни машин, ни повозок в этом городе не было придумано.

— И где здесь катапульты? — Поинтересовался Антош.

— Еще не знаю. Где-то должны быть. А ты что, не представлял ничего?

— Нет. Ты же остался недоволен.

— Прости, но ты выбрал очень экстремальный мир. Мы чуть не погибли.

— Чуть не считается. Благодаря этим чуть-чуть мы тогда эволюционировали очень быстро.

— Согласен, но все равно, как-то боязно.

— Не, мужики, я тоже против того, чтобы на чью-то битву попадать. Замесят и здрасти не спросят в суматохе. — Борис вытер вспотевшие ладони о засаленные брюки. — Как тут тесно.

Мы выбрались из машины. Странно, но в городе почти не было людей. Редкие фигуры мелькали на узких улочках. Оказалось, что мы припарковались на единственном пятачке, который вмещал нашу машину. Мы находились как в колодце. Вверх уходили высокие стены зданий.

— Осмотримся? — Предложил я.

— А может, дальше поедем? — Борису явно не нравилось это тесное пространство.

— Не надо спешить, так быстрее не будет. Лучше глянуть, что у нас получилось.

Ляля выбралась из салона.

— Похоже чем-то на мой мир. Так же сумеречно, а дома напоминают деревья. — Ляля прислушалась. — Вы слышите?

— Что? — Я ничего не слышал.

— Море шумит и щелчки какие-то.

Действительно, щелчки непонятного происхождения раздавались, но моря не расслышал. Возможно, это был эффект гуляющих между стен разных звуков, типа собирающегося в кучу эха. Судя по тому, как здесь было немноголюдно, нам запросто можно было прогуляться по узким улочкам.

— А может, ну его, мрачно слишком. — Веня без удовольствия оглядел окружающие его каменные стены.

— Вениамин, если вы будете безвылазно сидеть в машине, то никакого прогресса в продвижении в нашей цели не будет.

— Будет у него цель, когда на горшок приспичит. — Усмехнулся Борис и замахнулся ладонью будто для отеческого подзатыльника.

Вениамин рефлекторно пригнулся.

— Ладно, если вы гарантируете мне безопасность. — Снисходительно согласился он.

— Мы можем тебе гарантировать только новые впечатления. — Ответил я серьезно.

Молодой врач застыл, переваривая сказанное мной. На его лице отразились все размышления. Ляля заметила его состояние и крепко поддала ему рукой под ягодицы.

— Ну же, вперед, развесил унылые булки. Любое, самое страшное приключение потом вспоминается со смехом.

— Ты про наш расстрел медведями или про того престарелого быка, который хотел нас сжечь? — Вспомнил события недавнего прошлого Антош.

— Да без разницы.

— Расстрел я не помню.

— Вот это смешнее всего.

Вениамин напрягся и, кажется, был готов закрыться в машине.

— Хватит вам пугать, отобьете у человека здоровое любопытство. Всё будет хорошо, нет, все будет по-разному, но закончится хорошо. Кому, как не врачам верить в это. — Я похлопал парня по плечу. — Вы еще поживете, или будем лечить?

Веня тяжко вздохнул.

— Ведите. — Мрачно произнес он.

Мы выстроились в колонну. Я встал в ее главе, Ляля замыкала. Антош полз позади меня. Экипаж «скорой» прикрывался нами со всех сторон. Наши шаги отражались от стен и многократно повторяемые уносились прочь по городу. Вскоре, шум моря стал отчетливее. Он даже заглушал щелчки, природу которых мы не смогли понять до сих пор. Однажды нам попались две женщины вполне земного типа. Увидев змея, а потом и Лялю, они будто приросли к стене, желая чтобы наше процессия скорее их миновала нечаянно не зацепив. Антош из вежливости поздоровался, а кошка наградила их своей фирменной улыбкой, после которой они вприпрыжку исчезли за ближайшим поворотом.

— Заложники обыденности. — Прокомментировал реакцию женщин на нас Антош.

— Проморгали контакт с иной цивилизацией. А потом будут гадать, а чего их не навещают пришельцы.

Звук разбивающихся о берег волн стал еще сильнее, и через пару поворотов перед нами открылся берег из огромных валунов. Вода шумно накатывала на них и разбивалась брызгами и белой пеной. Буквально в трехстах метрах об берега виднелся остров из точно таких же высоток. Чуть дальше и левее еще один такой же, правее виднелись два одинаковых островка с тянущимися к небу зданиями.

— Да у них, похоже, с землей проблемы. — Догадался Борис. — Вернее, проблемы с водой, земли не хватает.

Похоже, так оно и было. Острова, скорее всего, были насыпаны искусственно. Не верилось, что природа расположила островки суши в таком порядке, и такими похожими по размерам.

— Вот, Веня, только представь, на что идут люди, лишь бы создать себе кусок жизненного пространства. Это тебе не замок в дверь твоей спальни врезать. — Поддел напарника Петр.

Вдруг, над нами раздался знакомый щелчок. Мы все автоматически задрали головы вверх. По небу летел темный шар, в сторону ближайшего островка. Откуда он взялся и каков был принцип его полета, я не понял.

— НЛО. — Решил Борис.

Шар летел точно в сторону острова, и казалось, должен был врезаться в одно из высоких зданий. Но нет, он бесшумно исчез за ними.

— Жорж, я не могу понять, каким боком это место похоже на Транзабар. — Змею хотелось реабилитироваться за свой предыдущий опыт, поддев меня.

— Надо подняться наверх. — Решил я. — Отсюда ни черта не видно.

— Я пас. — Веня испуганно выставил руки перед собой.

— Сыкло. — Борис закатил глаза под лоб.

— Еще ребенок. — Провокационно произнесла Ляля.

— Сама ты, котенок. — Психанул Веня. Видимо, у него была непереносимость критики со стороны женщин. — Сами потом не пожалейте.

— Ну, вот, единогласно. — Я потер руки.

На стене ближайшего здания можно было различить металлическую пластину, на которой имелись треугольные кнопки. Я нажал одну из них. Она моргнула синим цветом и потухла. Практически сразу перед нами открылся вход в здание, в просторный и неожиданно светлый холл. Мы, озираясь, вошли. Я видел, как бледнел Веня, как он искоса смотрел на кошку, опасаясь, что она поймет его состояние. Бедный парень крепился из последних сил. Как по мне, так бояться было абсолютно нечего.

Прямо перед нам находились кованые металлические клетки, похожие на старые лифты. Как ни странно именно лифтами они и оказались. Лифты двигались шумно, и когда один из них опустился на наш этаж, все уже догадались заранее, что увидят за дверями. Кабина лифта со скрипом остановилась. Из дверей вышли аборигены, не обратившие на нас внимания.

— Это наш шанс. — Я первым поспешил к лифту, пока он не уехал.

Команда бежала и поползла за мной. Мы забрались в лифт. Он был достаточно просторным, чтобы вместить нас полностью.

— Интересно, он рассчитан на такую грузоподъемность. — Борис забегал глазами по символам, значения которым были совсем непонятными.

— Главное, чтобы в нем не было системы сброса лишнего балласта. — Серьезно пошутил Антош.

Вениамин побледнел.

— Прекращай уже. — Укорил его Петр. — У тебя такой вид, будто нашатыря просит. Тоже мне, врач.

— Идите вы. — Веня отвернулся в угол.

Борис, никого не спросив, ткнул в какую-то кнопку. Лифт громко заскрежетал и начал подъем.

— Ты куда нажал? — Спросил я у него.

— Мне показалось, что там была нарисована крыша и какой-то кран, в смысле, подъемный кран.

Я считал огоньки, зажигающиеся каждый раз, как я думал, когда мы миновали очередной этаж. Всего я насчитал двадцать семь морганий, прежде, чем лифт остановился. Борис оказался прав, лифт поднялся на самую крышу.

Мы открыли дверь и вышли в гущу народа. Оказывается жизнь города проходила на крышах, а не внизу, как ожидали видеть мои земляки. Слившись с толпой и оглядевшись, я понял, чем этот мир походил на Транзабар. На крыше каждого здания находились по нескольку катапульт. От мелких, до больших. Нам пришлось остановиться возле одной, маленькой, на которую забирался человек.

— Мне на тридцать шестой дом, пожалуйста. — Попросил он человека управляющего катапультой.

— На весы. — Командир катапульты указал на площадку.

Человека взвесили, после чего попросили расплатиться и забраться в шар. Человек привычно исполнил просьбу. Шар был таким небольшим, что вряд ли он мог в нем усесться, скорее всего, он там лежал. Командир катапульты вывернул направляющую в сторону, закатил на нее шар с человеком внутри, сделал какие-то расчеты, накрутил маховики и нажал спуск. Катапульта выстрелила со знакомым щелчком. Шар с человеком внутри пролетел метров сто и влетела точно в кольцо устройства, улавливающего шары.

Позади меня раздался глухой удар. Я обернулся. Бледный Вениамин лежал на крыше без сознания. Петр откуда-то вынул ватку и поднес ему к носу. Парень резко дернулся и открыл глаза.

— А мы же не будем пользоваться этим транспортом. — Тихо спросил Веня.

— Пока, нет, еще рано. — Ответил я ему.

— Спасибо.

Веню подняли под руки его товарищи. Молодой врач упорно старался не смотреть на Лялю, будто боялся увидеть в ее глазах мнение о себе.

На крышу, на которой находились мы, прилетел большой шар, выпущенный с соседнего острова. Он мягко вошел в кольцо улавливателя, диаметр которого был не намного больше, чем диаметр самого шара. Пролетел сквозь сужающийся эластичный «чулок» несколько метров и остановился. Через полминуты из хвоста улавливающего устройства показались люди, ведущие себя, как ни в чем не бывало.

— М-да, — Произнес Антош. — Теперь я вижу.

— Какой безумный инженер придумал такое такси? — Борис пригладил растрепавшиеся ветром волосы. — Это же сколько параметров надо учитывать, чтобы пройти с такого расстояния в игольное ушко. А перегрузки внутри какие?

— Да-а-а. — Протяжно произнес Петр. — Как врач заявляю, что внутренние органы у них закреплены надежнее, чем у нас. Скорее всего, внутренние полости заполнены перегрузочной жидкостью либо салом.

Ляля при слове «сало» сморщила носик.

— Хотите прокатиться? — Спросил я спутников.

— Хочу. — Твердо ответил Борис.

— Борь, хорош, у тебя семья, дети. — Петр не разделил оптимизма товарища.

— У нас нет их валюты. Так что, прежде, чем прокатиться, нам придется заработать на такое такси. А мы знаем места, где оно работает бесплатно. — Добавил я потом шепотом. — Правда, в один конец.

От Транзабара в этом мире оказались только катапульты. Этого было мало, но хорошо, что они не вели по нам прицельный огонь огненными ядрами. Как и в первый раз, нам нужны были идеи, помогающие нашему коллективу обрести понимание движения по мирам.

Мы вернулись в «скорую». В наше отсутствие кто-то пытался забраться в нее, оставив рядом с замками царапины.

— Вандалы. — Выругался Борис. — Такую краску поцарапали.

— Ерунда, надо будет, вернемся и покрасим еще раз. — Пообещал я ему. — Ну, Антош, как и что мы будем представлять на этот раз?

— Катапульты были, надо бы представить себе… — Он поднялся повыше, чтобы шепнуть мне на ухо, — тюрьму с иномирцами.

—

Глава 1

– А что, были ли у вас случаи, когда ударившийся головой пациент получал воображаемый опыт, который с успехом использовал по возвращении в сознание, а? – Этот вопрос мучил меня сильнее всего. Налицо была демонстрация возможностей перехода по мирам, оставалось понять, насколько материальными были мои друзья, Ляля и Антош.

– Вы знаете, такие случаи бывали. Лично я не встречался с таким, но несколько случаев задокументированы были. Некоторые люди после травмы головы начинали разговаривать на другом языке, как на родном.

– Это я слышал. Мне интересен еще и такой момент, за те минуты, что я был в отключке, я прожил целую жизнь. Такое было?

– Не знаю, не слышал. Наверное, такое возможно. Говорят, перед смертью человек успевает увидеть всю свою жизнь перед глазами.

– Это не то, это была другая жизнь, моя, но другая.

Кажется, я закружил голову несчастным врачам скорой помощи своими недомолвками и намеками. Если бы не инопланетный пейзаж за окном машины, они бы уже давно отправили меня на проверку к мозгоправу.

– А все-таки хорошо, что я могу ходить по мирам. Представляю, каково ваше искушение назвать меня дураком, психом, больным, если бы не это. – Я махнул в сторону лун. – Будь мы дома, вы бы считали себя вправе считать правыми, даже не усомнились бы в этом. А я вам еще такого могу показать.

– Не надо, спасибо. – Взмолился врач, тот, что интересовался моим состоянием, пока я лежал в машине. – Отвезите нас домой.

– Домой? А вы не знаете, что такое дом, я уверен. Вы как испуганное животное, которое всю жизнь сидело на привязи, а когда с вас сняли ошейник, вам стало страшно, и захотелось снова на привязь. Вы дома сейчас. Весь мир один большой дом. Если вы будете отвергать эту мысль, то мир отторгнет вас.

– Отторгните нас домой. – Взмолился врач.

– Эх, приматы. – Я открыл дверь и вышел наружу.

Мне пришла мысль о том, что если все варианты в этом мире возможны, то и мои друзья в них должны были существовать, даже несмотря на то, что мы до этого встречались только в моем больном воображении. Мы обещали друг другу встретиться в том мире с речкой и лопухами по берегам. Смогу ли попасть в тот мир, который хочу? Что делать с врачами скорой помощи? Одна часть меня была за то, чтобы вернуть несчастных «животных» назад, в привычный плен иллюзий. Вторая часть настаивала на том, чтобы насильно заставить пережить людей ломку изменения сознания. Возиться с ними не хотелось, но кто-то свыше не так просто подсунул их мне.

– Дома нет. – Повернулся я и произнес тяжелую для потерянных людей фразу. – Вернее, дом будет только тогда, когда вы сами сможете вернуться. Иначе, никак.

– У меня больная мать. Я должен за ней ухаживать.

– Давя на жалость, ты хочешь выставить меня бесчувственным скотом. Жалко маму, если это правда, но пусть эта необходимость быть рядом с ней стимулирует тебя умению ходить по мирам.

– Как вас, Игорь, кажется, будьте снисходительны, сделайте так, чтобы я вернулся домой, прошу. – У врача затрясся подбородок, а в глазах заблестели слезы.

– Хорошо, кто еще добровольно желает остаться в иллюзиях привычного, которые вам дарит клетка вашего примитивного воображения?

Водитель и второй врач неуверенно подняли руки.

– Единогласно. Агитация, это не мое. – Вздохнул я. – Полки за собой мне никогда не повести. А может, и не попасть в Транзабар через доброту свою. Эй, водитель кареты, сидай за баранку, поедем на место ДТП.

Дважды упрашивать его не пришлось. Я сел в кабину, рядом с ним.

– Куда ехать? – Спросил водитель.

В его ситуации вопрос был закономерный.

– А это, как говорится, значения не имеет. Главное – движение.

– Так, все же, вперед или в зад?

– Как-то пошло звучит ваше предложение. Дави на газ, батя, остальное я сделаю сам.

Водитель, немолодой усатый, типичный такой шофер, от которого вечно пахнет бензином, а ладони в прожилках въевшегося машинного масла, осторожно тронулся по кочковатой поверхности этого мира. Мне не составило труда представить свою разбитую машину на дороге. Сознание быстро зацепилось за воображаемый образ.

– Ох ты, е-моё! – Испуганно вскрикнул водитель и вильнул рулем, уворачиваясь от встречного автомобиля, внезапно возникшего вместе с дорогой. – Дорога. Опять.

Моя машина моргала аварийкой на том же месте. Возле нее стояла легковушка с включенным светом. Рядом с разбитой машины стоял человек. Он прикрыл глаза от света, когда его осветила карета «скорой помощи».

– Вот мы и дома, трусы. Живите, как жили, и сожалейте, что упустили такую возможность. – Я вылез из кабины, не прощаясь. – Езжайте.

«Скорая» включила поворотник, объехала останки моего автомобиля и помчалась по шоссе.

– Здравствуйте. – Полез ко мне здороваться любопытный мужик.

– Здорово. Чего ты заглядывал в нее?

– Просто. Меня попросили покараулить, пока не приедет эвакуатор. Слоняюсь от безделья, жду.

– Эвакуатор? А кто тебя попросил? Гаишники?

– Нет. Женщина, жена водителя. Она решила поехать с ним в больницу. Представляете, корова среди ночи перебегала дорогу, ударилась прямо в сторону водителя.

– Постой, постой, друг, какая женщина, это я ехал в этой машине. Смотри, вот мне наложили повязку парни из «скорой». Не было тут женщины, а тем более жены. Я хоть и приложился головой, но не настолько, чтобы не помнить таких подробностей.

Мужчина недоверчиво посмотрел на меня, включил фонарь на телефоне и рассмотрел меня и мои раны.

– Была женщина, я-то не ударялся. – Настаивал он.

– Смотри. – Я достал документы на машину. – Сличай.

Мужчина посмотрел свидетельство о регистрации, затем посветил на номер автомобиля.

– Это не ваш автомобиль. Номера другие. И что это за регион такой на вашем свидетельстве?

Меня начало пробирать неприятное предчувствие. Теперь уже я сверил номера, чтобы убедиться в своих ожиданиях. Номера были не моими, да и вообще, они были не такими, какими пользовались в моей стране.

– Твою мать! – Я схватился за голову. – Что делать-то, теперь?

– А что, тут поблизости была еще одна авария? Вы тоже сбили корову?

– Какую корову, я людей высадил не там, понимаешь?

– Не-е-е-т.

– Слушай, надо догнать «скорую», которая меня высадила. Поехали, я тебе хорошо заплачу.

– Не поеду, мужик. Мне надо ждать эвакуатор.

– Да нахрена он…, черт…, как я сразу…, дай ключи от машины, я сам догоню.

– Ты сдурел? Не дам, и даже не думай. Ты не в себе.

– Ага, а ты в себе, умник.

– Слушайте, если вы не успокоитесь, я вызову полицию и санитаров. Отойдите от меня подальше, иначе…

Это существо, с зачатками разума, вынуло пистолет и направило его на меня.

– Десять шагов, подойдете ближе, я выстрелю. Закон на моей стороне.

Я не был быстрее пули, поэтому на всякий случай отошел на требуемую дистанцию. Остыв немного, пришел к выводу, что врачи, поняв, что находятся не совсем в том мире, в котором должны, вернутся на это место, чтобы найти меня. Я их единственный шанс попасть домой, и они обязательно придут к этому заключению. А как хотелось плюнуть на них, с большой колокольни и отправится на зеленую травку, где верный друг Антош, уже нежит свое изумрудное пресмыкающееся тело под теплыми лучами солнца. Обняться, как старым друзьям и отправится на древесный мир Ляли, которая плачет от беспомощности за окном родительского дома. При всей своей свободе поступать, как хочется, я не мог бросить ненамеренно обманутых мною людей.

Я ушел в тень и стал ждать возвращения врачей. Человек, пообещавший ждать эвакуатор, потеряв меня из виду, потерял и покой. Мне его было видно, потому что он находился на свету, а ему меня нет. Он дергался на каждый подозрительный шум, решив, что я задумал какую-то подлость. Так можно было заработать и нервное расстройство.

– Эй, четланин! – Я вышел на свет. – Расслабься.

– Не понимаю, о ком вы. – Обиделся туземец.

Конечно, всё он понимал, просто не хотел признаваться в этом.

– Между нами, конечно, всякому я бы не стал болтать о таком, – я выдержал театральную паузу, – я из другого мира. Ошибся немного, дал маху, не учел какие-то нюансы и вот, почти такой же мир, как и мой родной, но не совсем.

– Вам уже ввели транквилизаторы? – Не теряя бдительности, осведомился туземец.

– Ввели что-то, но это никак не могло…, – я замолк. А ведь препараты могли повлиять на мое воображение, и в конечном итоге на результат перемещения. – А ты прав, четланин.

– Я не четланин.

– Да кем бы ты ни был, я все равно не буду приседать перед тобой.

Где-то вдалеке горизонт осветили ритмичные вспышки света. Спустя несколько секунд они показались из-за него. Это были не единичные вспышки, а целая гирлянда из разноцветных огней. Они приближались, и вскоре к световому шоу добавился еще и звук, какофония воющих сирен.

– Едут. – Произнес я. – Спешат.

– Кто это? – Спросил туземец, пряча пистолет за пазуху.

– Это мои земляки, только, кажется, они заказали себе кортеж. Только бы не начали стрелять им по колесам.

Мне сразу вспомнились первые попытки перемещений по мирам, которые совершал Антош. Любой мир, в котором мы оказывались, будто специально старался избавиться от инородного тела. Потребовалась трансформация сознания, чтобы превратить себя в дружественную клетку. Откуда у этих врачей были такие знания?

Я встал на обочине и принялся махать руками, чтобы водитель скорой вовремя меня заметил. Гудящая вразнобой «гусеница» приближалась, распугивая встречные автомобили.

Меня уже слепил дальний свет фар. Я начал прыгать на месте, надеясь, что так становлюсь еще приметнее. Вой тормозящей об асфальт резины подтвердил мои предположения. Меня заметили. Яркие фары замерли в метре от меня. В их свет полез сизый дым стершихся покрышек.

– Прыгай! – Раздался надсадный крик водителя.

Я сиганул в открытую дверь за секунду то того момента, как полицейская машина должна была снести ее.

– Езжай! – Крикнул я.

Никто больше не задавал мне дурацкие вопросы про направление движения. Водитель вжал педаль газа и бросил сцепление. Машина, несмотря на многотонный вес, прыгнула вперед, засвистев покрышками по асфальту. Мгновение и шум сирен стих. Перед нами снова находилась пустая черная лента дороги.

– Ты куда нас…, ты зачем это…, ты…, мы…, нас чуть в кутузку не заперли! – Усатый водила с трудом подбирал слова из-за сильного волнения.

– Я ошибся, совсем немного. Вы накачали меня какими-то препаратами, вот и погрешность. Успокойся, такое бывает. Думаешь, когда существует бесчисленное повторение миров так легко снова попасть в свой. Математически, это вообще невозможно, надо тренировать чутье, интуицию и прочие нерациональные части сознания. А вы еще сами, фоните своим воображением.

– А сейчас мы где?

– Без понятия. Я только представил себе чистую дорогу, без машин. И без людей, на всякий случай. Времени не было фантазировать с воображением.

– Друг, пожалуйста, верни нас на место.

– Верну, обязательно. Кстати, мы уже довольно долго вместе, а еще не познакомились. Скомкано как-то у нас все получилось. Меня зовут Жорж.

– Э-э-э, Борис, Боря. – Водитель протянул мне вспотевшую ладонь.

– Очень приятно.

– Ну-у-у, честно сказать, мне не очень. Как знал, что не стоило сегодня выходить, да друг попросил подменить, скотина.

– Борис, ты не прав, ты еще сто раз поблагодаришь меня за этот день, как я благодарю Вольдемара, моего нечаянного проводника. – Я вздохнул. – Даже если его сейчас пытают сатиры самым непотребным образом.

– О чем ты?

– Припаркуй на обочине, мне надо собраться с мыслями.

Борис включил поворотник и остановился на обочине, поросшей жесткой вьющейся травой. Открылось окошко, через которое врачи, сидящие в салоне машины переговаривались с шофером.

– Мы на месте? – Спросил один из них.

– Все говорят, что мы вместе, все говорят, но не многие знают в каком? – Ответил я строчкой из репертуара «Кино». – Знаете, на собственном примере могу сказать, что новичков всегда ждет большая задница. С одной стороны это плохо, потому что страшно и можно умереть, а с другой, это возможность гиперскоростного вникания с матчасть.

– Значит, мы еще не на месте?

– Я бы не стал гнать коней в вашем случае, иначе это будет похоже на бесконечный бег от снежной лавины. Это точно не Земля. У вас есть нашатырь? Немного аммиака для ясности ума мне не помешает.

– Конечно. – Врач зашумел вещами и вскоре передал мне влажную ватку. – Вдохните.

Я так и сделал. Острый запах мочи ледяным душем прошелся по мозгам. Выводы, которые пришли мне следом, я бы не стал озвучивать вслух. Кажется, дорога домой нам была заказана. Всем, кого судьба вырвала из родного мира был только один путь вернуться, это научиться самостоятельно передвигаться по ним. Я был почти уверен, что бросив эту компанию, вернусь домой без всяких проблем, однако с ними, этого точно не получится. А что мне теперь оставалось делать? Врать им, каждый раз, когда очередной мир оказывался копией? Или бросить их к чертовой бабушке, чтобы они самостоятельно выбирались. Нет! Для этого и существовал Транзабар, откуда для каждого начинался его путь к дому.

Я открыл дверь, чтобы впустить свежего воздуха. Он оказался не таким уж и свежим, пах гарью и машинным маслом. Вкупе с темной непроглядной ночью этот запах заставлял представить нас в огромном гараже.

– Воняет. – Сообщил Борис и дернул рычаг переключения света, чтобы включить дальний. – Ах, ты ж бл…

Он отпустил переключатель раньше, чем я успел заметить, что его так напугало.

– Что там?

– Не хочу снова на это смотреть.

– Давай, включай, я должен это видеть.

Он снова включил. Яркий свет фар выхватил из темноты человекообразные фигуры, похожие на скелеты, отсвечивающие металлом. У каждого в руках находилось оружие. Они застыли, как памятники, жуткие памятники охотникам на людей.

– Это же роботы. – Догадался Борис. – Как из Терминатора. Мужики! – Крикнул он внутрь салона. – Гляньте, у нас тут роботы.

«Железяки» казались отключенными. Следов поражения их с такого расстояния видно не было. Роботы стояли на своих двоих, будто их просто выключили.

– Наверное, аккумуляторы сели. – Предположил Борис.

– А если у них отрубилась программа? – Предположил я. – Мне всегда было интересно, чем бы занималась «Скайнет» после того, как уничтожила всех людей? Люди были причиной ее существования, она развивалась, выдумывала, эволюционировала, чтобы справится с ними, в смысле, с нами, а потом, хлоп, и побуждающей причины не осталось. А она же автомат, по идее, она должна отрубиться за ненадобностью.

– Не факт? – Раздался голос из окошка. – Скайнет умел создавать живые ткани, значит, могла придумать, как выращивать людей искусственным способом.

– Зачем?

– Чтобы снова воевать с людьми, чтобы был смысл её существования. Она бы потихоньку сливала людям информацию, как победить его предыдущие образцы терминаторов, а сама потихоньку придумывала бы новые.

– Их бы в автослесарей перепрограммировать, цены бы им не было. Сейчас ведь нормального нерукожопого парня и не найти. Одни эти, как их, хипстеры, в телефоны на себя смотрят, нарциссы.

– Борис, думаю, такой автослесарь будет всегда вызывать некоторый страх, а ну-ка сбой в программе и всё. Ты, Сара Коннор? И бум, бум, бум.

– Ой, а что это они? – Борис сполз по спинке кресла.

Кажется, мы оживили киборгов своим появлением. Они зашевелились. Свет фар отразился в их глазницах пугающими красными отблесками.

– Борис, гони!

Скорая помощь, взвизгнув покрышками, помчалась навстречу роботам. Железные охотники людей едва успели вскинуть оружие, прежде, чем мы растворились в пространстве. Все же один луч лазерного залпа прожег в борту дыру, на что из салона раздался дружный крик.

Машина выскочила на белый песок небольшого островка между двумя рукавами реки. В этом мире начался весенний ледоход. Серый лед, шумно сшибался между собою, наползал друг на друга. Борис огляделся, затем достал грязную тряпку, вытер ею вспотевшие ладони, после чего утер лицо, оставив на нем пыльные следы.

– Как тебя, забыл…

– Жорж. – Напомнил я.

– Жорж, заканчивай нас пугать, хватит уже, напугались.

– Иди глянь, что у нас тут? – Раздалось из салона. – Борис Леонидыч, тебе за эту дыру достанется.

Я выбрался наружу. В воздухе пахло весной и речкой. Солнце только начинало греть, поэтому ветер холодил, пробираясь под одежду. В борту зияла дыра, из которой выглядывал глаз одного из врачей. Потекшая вниз большая капля расплавившегося металла еще дымилась. Глаз сменился ртом.

– Как объяснить появление прожженной дырки?

– Надо было снять на камеру, вопросы бы и отпали. – Предложил я.

– У меня же регистратор снимал! – Борис хлопнул себя по лбу. – Ну-ка, посмотрим, что он снял.

Врачи сбежались посмотреть на запись. На маленьком экране регистратора можно было разглядеть нечеткие фигурки, одна из которых успевает выпустить яркую вспышку, почти совпавшую с внезапным наступлением яркого дня.

– Да, уж, учитывая насколько люди у нас склонны брать на веру, вас скорее заподозрят в увлечении фотошопом, чем поверят в эту запись.

– Может и такое быть. Не поверят, отвезу на телевидение или выложу в интернет. – Борис вернул регистратор на место.

– Вообще-то, это круто. – Эмоционально произнес самый молодой врач скорой помощи. – А что, как-то можно выбирать любой мир, который придумаешь?

– Ну, визуально, да, любой, но вот, что будет уроком для тебя в этом мире, неизвестно. Вот если бы я был уверен в том, что то, что я пережил, именно так и есть, то первые дни в мирах для тебя просто бег от смерти. Миры хотят убить тебя, потому что чувствуют, что ты на другой волне, ты думаешь по-старому, и это заставляет отторгать тебя. Кажется, я это уже говорил?

– Уже не раз. – Подтвердил другой врач.

– Слушай, а нельзя ли попасть в такой мир, где все женщины безумно красивы, а мужиков так мало, что любой вызывает у них непреодолимое желание…, – самый молодой врач принялся подыскивать подходящее слово, – совокупиться.

– Ясно, у нашего Вени спермотоксикоз начался.

– Легко. Мой проводник, который вытянул меня из моего мира на том и попался.

– Жорж, а можно, прежде, чем мы отправимся домой, попасть в такой мир?

– Я бы не советовал. – В лицо мне дохнуло холодным порывом ветра.

Я выглянул из-за машины и увидел стремительно приближающуюся серую стену изо льда и воды.

– Борис, за руль! – Крикнул я ему, на ходу соображая, какой мир выбрать следующим.

Врачи, увидев приближающийся вал, без слов запрыгнули в машину. Земля тряслась под накатывающей многотонной «кашей». Я смотрел в окно и видел, что у нас остаются секунды. Борис медлил, делая все непростительно педантично. Я закрыл глаза и представил первое, что пришло на ум.

Машину ударило сзади. Из салона дуплетом раздался крик. Я сильнее сжал веки, будто это могло как-то повлиять на скорость перемещения. Рядом с машиной раздался глухой удар и всплеск воды. Я осторожно открыл глаза. Напротив нас стояли несколько девиц, в одеждах, едва прикрывающих их статные фигуры. Они были удивлены и напуганы, но не спешили убегать.

В стороны от машины растекались ручьи.

– Эй, кому там бабы были нужны, на выход. – Произнес я в окошко.

– А? Что? Мы живы?

– Живы.

Я выбрался из кабины. Прямо за машиной лежал кусок льда, оставивший вмятину на боковине и дверках. Девицы во все глаза смотрели на нас. Они были красивы все, как на подбор. Не похожи друг на друга, но у каждой лицо и фигура были выточены как по спецзаказу, заставляя мужские гормоны выбрасываться в кровь.

– Ни фига себе. – Раздался приглушенный возглас Вениамина. – Я остаюсь.

Девицы будто расслышали его, дружно рассмеялись, обнажив белые ровные зубы, какие делают телезвездам.

– А кто вы такие? – Спросила смуглянка с острым носиком и миндалевидными карими глазами.

– Мы, заблудшие путники, спасались от опасностей, да вот, попали к вам. – Сообщил я.

Белокожая красавица, с вьющимися соломенными локонами и синими глазами посмотрела на меня так, словно я был принцем, да к тому же еще и небесной красоты. Я почувствовал ее интерес, и мне стало жарко от этого и пьяняще головокружительно. Девицы направились к нам, сразу же разбившись по интересам. Даже Борису нашлась пара, не хуже остальных. Впрочем, хуже, там не шло ни к кому, можно было заметить, что они разные и какая бы девица не посмотрела на тебя, казалось, что краше ее быть не может.

– Привет. – На выдохе произнесла выбравшая меня девушка.

Ее голос мурашками пробежал от головы к пяткам, отметившись потеплением в чреслах, начинающих оживать.

– Привет. – Ответил я и понял, что слышу свой голос со сторону, будто я пьян. – Ты очень красива.

Мои руки потянулись к ее телу. Она подалась и прижалась ко мне. От нее исходил аромат свежих трав и цветов. Любопытства ради, я глянул на остальных. Веня гнал коней, дав волю рукам. Девушка не имела ничего против, подыгрывая его ухаживаниям. Борис, видимо, потерял сноровку и не знал с чего начать, то ли взяться за грудь, то ли начать целовать. Второй врач спрятался за машину, и мне не видно было на какой стадии у них отношения.

Удивительно, но мне не хотелось думать о том, почему наши отношения форсируются со скоростью слишком быстрой даже для публичного дома. Я растворился в ощущениях блаженства. Ни одной другой мысли в моей голове не было места. Любое умственное усилие могло испортить неиспытываемое мною ранее чувство.

Мои руки шарили по неровностям тела красотки, и казалось, что я отхожу в рай. Меня даже не испугал укол в область шеи. Напротив, он показался мне таким приятным. Я улыбнулся и открыл глаза. На меня смотрела мохнатая мордашка Ляли. В ее больших желтых глазах с черточками зрачков читалось явное неудовольствие от того, чем я занимаюсь.

– Ляля! – Я обрадовался ей и захотел подняться, но что-то удерживало меня. – Ляля, меня что-то держит? – Спросил мой голос со стороны.

– Тебя держит твоя обезьянья глупость. – Ответила она и показала клыки.

– Я не обезьяна, мы же договаривались.

– Ты не был ей, но стал.

– Нет, я человек, человек, мы все – люди. – Я начал корячиться, чтобы поговорить с Лялей и с каждым моим движением происходящее вокруг меня начинало меняться.

Вместо Ляли я увидел окровавленное вокруг рта лицо красотки. Ее наполнившиеся безумной жаждой глаза. Из шеи у меня торчала трубка, из которой текла кровь, моя кровь. Борис сидел рядом со стекленеющим взглядом. Выбравшая его девица жадно высасывала через трубку, как коктейль несвежую кровь водителя.

– А ну-ка сучки, вампирши хреновы! – Я встал на ноги и отвесил пендаля красотке. Она отскочила и испуганно упала прямо на землю. – Устроили из меня Кровавую Мэри.

Я отвесил пинка второй. Кровопийца тоже упала, как затравленная хозяином собака и испуганно уставилась на меня. Кажется, они совсем не ожидали сопротивления. Третья подружка высасывала соки из довольного Вени. Я схватил ее за волосы и стукнул головой о борт машины. Вампирша потеряла сознание и мягко осела на песок. Изо рта у нее потянулась струйка крови. Четвертая пара, уединившаяся за машиной, тоже не ждала меня. Врач, с глупой физиономией, благодарно принимал смерть от губ красотки. Я отшвырнул ее в сторону. Петр поднял на меня ничего не выражающий взгляд и упал навзничь.

– Дебилы! – Я пнул его, но в душе больше сердился на себя, из-за того, что был больше других подготовлен к встрече с подобным и проморгал опасность.

Врачи лежали без движения, бледные, с глупыми улыбками на лице.

– Их смерть была желанной. – Произнесла вампирша, облюбовавшая меня.

– А вы сейчас сдохнете нежеланной смертью, твари. – Я вынул монтировку из-под сидения водителя и кинулся к девице.

Она спорхнула с места и бросилась бежать. Я, с такой потерей крови не смог сделать и десяти шагов. Дыхание сбилось, в глазах потемнело. Еще несколько шагов и можно было потерять сознание. Остальные девицы, кто были на ходу, тоже пустились наутек. Мне, с огромным трудом удалось затолкать в салон студенистые безвольные тела врачей. Я сам сел за руль. Воображение моих спутников в настоящий момент не работало, и можно было попытаться обмануть природу, чтобы вернуться в родной мир.

Снова ночь и дорога. Разбитая машина все так же моргала «аварийкой». Если и этот мир окажется не тем, то стоило начать готовить мужиков к суровой правде, или же тащить их всех в Транзабар и бросить там. Признаться, они мне уже надоели. Я совсем не хотел нянчиться с ними. Мои друзья, наверняка заждались меня, по глупости оказавшегося в компании «обреченных».

Номер на машине оказался моим. Мне стало легче. Теперь мне точно не надо будет таскаться по мирам с ненужной ношей. Можно было теперь спокойно уйти в мир с речкой и изумрудной травой. Наверняка, Антош наведывается туда регулярно, ожидая меня. А может быть, он уже сходил за Лялей и теперь они ждут меня вместе. Стоп, а если они были только плодом моего воображения и существуют на самом деле, но только я, помнящий их, есть и другой, который в настоящий момент уже находится с ними. У меня заломило в висках от всяких парадоксальных вероятностей многовариантного мира. Не стоило наперед думать об этом.

Я обошел машину и заглянул в салон. Меня пробил пот. На месте водителя сидел я, без сознания и с разбитым в кровь лицом. Возглас негодования вырвался у меня из глотки. Не получилось обмануть природу. Удалось только максимально приблизиться к оригиналу. В кого же я врезался в этом повторении. Я залез в бардачок собственного автомобиля и достал фонарик. Совсем рядом, на обочине, лежал окровавленный труп голого мужчины. Я посветил ему в лицо. Вроде бы, Вольдемар, но не точно. Столкновение с автомобилем здорово изменило его. Если это был действительно он, то его грех был искуплен смертью в этом варианте развития событий.

В кармане переднего сиденья лежала початая бутылка теплой минералки. Я с жадностью присосался к ее горлышку и не остановился, пока не допил. Где-то промелькнула мысль, что укус вампира превращает тебя в такого же вампира. Как не хотелось стать подтверждением этой байки. Я осмотрел под светом фар свою кожу, не стала ли она бледнеть. Заглянул в отражение зеркала, чтобы заметить изменения в глазах. Ничего такого у себя я не заметил. Жажда могла быть следствием потери крови.

Пока мои спутники лежали без сознания, я мог ненадолго отправиться в мир, где мы условились с друзьями ждать друг друга. Хотелось верить, что с врачами за это время не успеет ничего произойти. Я закрыл глаза и представил себе медленно текущую реку, с берегами поросшими мать-и-мачехой только в три раза крупнее. На душе затомилось, чувство соединения с миром наступило мгновенно. Следующий шаг перенес меня в яркий солнечный день.

На нашем месте никого не было. Только на песке отпечатались крупные следы волкообразной твари. И вот тут меня накрыли сомнения, насчет того, что все варианты возможны. Что если ни Ляли, ни Антоша никогда не было, или они были, но прожили совсем другую жизнь, даже с учетом бесконечности ее вариантов. Короче, мне стало страшно, что их просто не существует.

Я сел на песок. Переживания сейчас мне были совсем не по карману. Сердце отчаянно гоняло остатки крови по кровеносной системе, чтобы напитать кислородом мои органы, бухая в грудной клетке от напряженной работы. Меня начало мучить головокружение. Можно было направиться к дому Ляли и узнать у нее, помнит ли она насчет нашего совместного опыта путешествия по мирам. А что если они погибли или наоборот, очутились в Транзабаре, но без меня?

Врачи «скорой помощи» висели якорем на моей шее. Они могли погибнуть в любой момент, а это было бы на моей совести. Почему мне судьба подсунула их, как в свое время подсунула кошку и змея. Урок, однозначно. В прошлый раз мы почти поняли, как попасть в город мечты, но, видимо, не совсем. На этот раз у меня в компании оказались обыкновенные люди, и как я подсознательно догадывался, отвязаться от них я смогу только добравшись до этого города.

На всякий случай походил по берегу, чтобы найти следы борьбы, крови, кусков зеленой кожи пресмыкающегося. Вдруг Антош пришел меня ждать со спиртным, отрубился, а этот Цербер воспользовался ситуацией и съел его. Пьяный змей это как закуска и выпивка одновременно. Нет, к счастью ничего такого я не обнаружил. На большом открытом участке песка я решил оставить послание: «Антош, я иду в Транзабар в компании трех людей. Встретимся там».

Глава 2

Тяжело было сказать, глядя в бледные лица жертв вампиризма, что домой я их не поведу. Врачи сами себе поставили капельницы с глюкозой, чтобы восстановить силы. Они лежали на полу, и только Борис на носилках. Он был бледнее всех, шевелил усами и время от времени тяжело вздыхал.

– Слона бы съел. – Произнес Веня.

– Ага, по бабам уже сходили, теперь перекусить бы. – Слабо засмеялся его коллега Петр.

– Блин, не догадался селфи сделать с ними. Пацаны сдохли бы от зависти.

– Веня, ты проверь, из тебя кровь не через член высасывали? – Пошутил я.

Моя шутка напугала молодого врача. Он сунул руку в штаны.

– Фух, в порядке. Иначе лучше было бы сдохнуть.

– Вот у всех людей ранение в мозг считается смертельным, а у Вени в член. Единственный орган, отвечающий за жизнеспособность. – Слабым, дребезжащим голосом подколол коллегу Петр.

– У меня миссия. У меня очень хорошие гены, которые надо растиражировать по миру.

– По мирам. – Добавил я, уцепившись за подходящий момент.

– Да, кстати, когда ты отвезешь нас домой? – Вениамин приподнял голову, чтобы видеть меня. – Я уже думал, что мы вернулись, но телефон связь не ловит.

– Это не наш мир, очень похож, но другой.

– А когда будет наш?

– Представьте, что вам грозит казнь, если вы не выкопаете до обеда яму, но лопату вам не дают. – Попытался я провести некую понятную аллегорию.

– Почему не дают? Больше хотят нас убить, чем яму?

– Нет, хотят, чтобы вы стали сообразительнее и в следующий раз сделали себе подкоп и сбежали, куда глаза глядят.

– А если более понятным языком? – Попросил оживший Борис.

– Короче, я знаю, где взять лопату, но копать вы будете сами. – Выпалил я одним залпом.

Наступила продолжительная пауза, наполненная тяжелым дыханием обескровленных тел.

– Ты не отведешь нас домой? – Догадался Борис.

– Нет. Миры не позволяют этого. Только вы сами сможете вернуться домой.

– Ну, ты научишь нас делать это?

– Нет. Я отведу вас туда, где учат этому быстро и доходчиво.

– Опять учиться? – Вздохнул Веня. – Ненавижу.

– Оставайся здесь. Этот мир ничем не хуже того, в котором жил ты. Только здесь будет два Вени, хотя, имя у твоего двойника может оказаться и другим.

– Я буду ненавидеть человека у которого есть те же недостатки, что и у меня, а если он еще и похож на меня будет, то я точно убью его. – Заплетающимся языком произнес Вениамин.

– Ладно, значит идем в Транзабар, возвращать себя любимых в родной мир, к мамкам, папкам, женам, детям, коллегам, больным. Будьте оптимистами, взболтните свои сосуды наполовину полные крови, нас ждут великие дела?

Произнося фразу с пафосом, я знал, что оказавшись в Транзабаре мне придется просто уйти под любым предлогом, оставив несчастных на волю судьбы. Великие дела, по ощущениям, ждали меня, но не их. Врачам скорой помощи на этот раз нужно было спасать себя.

– Машину поведу я, пока Борис не восстановит объем крови. – Я собрался перебраться из салона в кабину.

– А экскурсии по знаменательным местам будут? – Спросил Вениамин.

– Ага, знаем мы, какие у тебя места знаменательные. – Недовольно произнес коллега. – Спасибо, еще месяц кровь восстанавливать будем. Вези по прямой, до места назначения. – Он пережал капельницу и вынул иглу из руки. – Пописать надо перед дорогой.

Я сел за руль. Подождал пока коллектив «скорой помощи» справит малую нужду. Когда они улеглись назад, я спросил через окошко:

– Готовы к приключениям?

В ответ мне послышались только слабые мычащие возгласы, которые я принял за одобрение. Стартер оживил мотор. Машина завибрировала. Я на секунду задумался над тем, в какой мир я хочу попасть следующим. Попытался представить сразу Транзабар, но этот прием у меня не прошел. Сознание скользило по нему как по поверхности с нулевым трением, совсем не хотело цепляться.

– Ну и черт с тобой. – Я представил знойный каменистый мир Антоша.

Едва я тронулся с места, как какой-то неуправляемый грузовик попытался влететь нам в корму. Свет его фар резанул мне глаза, отразившись в зеркалах, и тут же мы выехали в яркий день, от света которого точно так же резало глаза. Горячий воздух струился слоями над горячими камнями. Мы стояли на ровной дороге, вырезанной прямо в горной породе.

Я знал это место. Совсем рядом находился дом Антоша. Было как-то неудобно показываться перед людьми, которые могли принять меня за что угодно, если только не видели меня прежде. А с другой стороны, всего один их ответ мог все расставить по местам. Я пошел к дыре, накрытой «собачьей будкой» из небольших каменных плит.

Как приличный человек постучал в «дверь».

– Извините, Антош на улицу выйдет? – Спросил я в круглое отверстие.

Раздалась возня, а потом появился змей, в точности похожий на Антоша. Увидев меня, он замер. Еще бы, если он прежде не видел жоржеобразных людей, да при его впечатлительной психике, его точно мог свалить удар.

– Я Жорж, помнишь? – Напомнил я.

– Вы, верно, ищете моего сына? – Спросил змей.

– Так вы отец Антоша! – Засмеялся я. – Я было принял вас за него. Очень похожи, прямо-таки генетика рулит. А где он?

Змей начел тушеваться вполне по-человечески.

– А-а-а, с ним что-то не то в последнее время. Он, ведет себя странно, рассказывает о своих друзьях, не похожих на нас. Видимо, это были вы. – Произнес он медленно, будто очевидная мысль только что пришла ему в голову.

– Очевидно, я. А мы что, не были у вас прежде?

– У нас? Дома? Не припомню. Я бы точно вас не забыл.

– Ясно. – На самом деле было совсем ничего не ясно.

Антош помнил меня, значит, мы были вместе, но его родители, с которыми я сидел за одним столом, а Ляля даже нечаянно отправила их дочь в свой мир, этого не помнят. Какая-то запутанная история, непонятно в какой из своих частей рожденная воспаленным сознанием.

– Мой сын именно так вас и описывал. Что у вас есть конечности, как у вымерших млекопитающих. Невероятно, но вы похожи на галлюцинацию.

– О, это мы уже проходили, кто и на кого похож. Где Антош?

– Он исчез, прямо из дома, мы ждали врачей, чтобы они побеседовали с ним, а он…, пропал. Мы решили, что он сбежал, хотя он не выходил из комнаты.

– Ага, значит, на него врачей повесить не успели, а вот на меня…

– Что?

– Скажите, перед тем, как рассказывать обо мне, он исчезал из дома, примерно месяца на два?

– Он связался с бродячим философом, но мы не разрешили ему идти с ним.

– Значит, не исчезал?

– Нет.

– А потом вдруг начал рассказывать про меня, про Лялю, наверное, про город Транзабар?

– Да. – Удивился отец. – Откуда вы знаете?

– Так я с ним был все это время, в одной компании. Не пойму только, как так получилось, что вы этого не заметили.

– Знаете, я теперь вообще ничего не понимаю. Мне нужно побыть одному. – Змей посмотрел на меня немигающими взглядом.

– Дорогой, кто там? – Раздался голос матери Антоша.

– Да, так, попрошайки ходят. – Ответил ей супруг. – Уходите. Ваше появление может вызвать много вопросов у властей.

– Ладно, я понял. Сколько дней назад исчез ваш сын?

– Вчера. Всего хорошего. – Отец дал понять, что разговор окончен. Развернулся и уполз в дом.

– Если вернется, скажите, заходил Жорж. Заходил, это важно.

Мне не ответили. Впрочем, обвинять пресмыкающихся в отсутствии такта не стоит, они даже с человеческим разумом остались слишком холодными.

Почему же Антош не вернулся на ту полянку, о которой мы договаривались прежде? Ответ мне мог дать только он сам. Передо мной встал выбор, то ли искать путь в Транзабар самостоятельно, то ли искать своих друзей. За первый вариант был рациональный расчет. Отогнать стадо врачей в город мечты, не растрачивая энергию на эмоции и впечатления, и дело с концом. Но сентиментальная часть меня требовала найти друзей и вместе с ними совершить второй прорыв.

Видимо, поэтому, мои мысли автоматически открыли врата мира, где жила Ляля. Скорая помощь выехала на дорогу, проложенную на широкой ветке дерева. Уровень был жилой, поэтому раскачки, как на дороге в кроне, почти не ощущалось. Как я себе и представлял, выбросило нас рядом с домом Ляли. В окнах ее квартиры светились окна. Кажется, на дворе была ночь, а не простые сумерки заменяющие день. Я даже не успел включить фары. Припарковался к забору и заглушил мотор.

Из салона раздавался храп, к которому примешивался скрип стволов и веток деревьев. Ляля уйти самостоятельно не могла, если только до нее раньше не добрался Антош. Вполне возможно, что он выбрал бы ее мир, потому что здесь проще было прятаться. Меня кольнула ревность, и пронеслась мысль, будто они могли забыть про меня. Впрочем, она была сиюминутной, унеслась прочь не оставив после себя неприятного послевкусия. Антош и Ляля без меня не долго выдержали бы вместе.

Мне надо было идти в дом к Ляле, чтобы узнать о ней. Честно говоря, я побаивался ее отца, который был крупнее меня в два раза и намного атлетичнее сложен. Он мог и не понять, что я за существо и влепить мне фирменным кошачьим хуком. Однако, идти надо было в любом случае.

Пригнувшись, я добежал до дверей, уверенный, что меня никто из соседей не видел. Хотел постучать, но услышал доносящиеся из дома характерные кошачьи рулады, похожие на мартовские серенады котов. Может быть, у них брачный период? Может, к Ляле заехал женишок голосистый? Мой порыв немного угас. Не хотелось прервать своим появлением семейное торжество.

Я решил пошпионить через окно, чтобы примерно понять, чем вызваны вопли семейства кошачьих. Строили свои дома кошки иначе, чем мы. Им, зачем-то хотелось, чтобы окна начинались на уровне роста человека. Непонятная и странная причина делать именно так. Мне было ужасно неудобно заглядывать в них. Я несколько раз подпрыгнул, но не успел ничего разглядеть. Тогда я нашел во дворе какой-то стульчик и приставил его к стене под окном. Конструкция была шаткой, поэтому я держался за все, что выступало из стены.

Под слабым желтым светом электрической лампы сидела семья Ляли и как-будто среди них была и она сама. Кошки наперебой затягивали свой вой. Это совсем не было похоже не семейный праздник. Мне подумалось, что вдруг, кто-то умер. Что-то я не видел среди кошек крупной фигуры папаши. Я занес руку, чтобы постучать в окно.

– Жорж! Жорж, ты где, твою мать! – Раздался на весь лес голос отдохнувшего Вени.

Я повернулся, чтобы ответить ему, но мой стульчик хрустнул и развалился. Я с шумом грохнулся вниз. Кошачий вой мгновенно прекратился. Я едва успел подняться, прежде чем на шум выбежали хозяева дома. Увидев меня, они принялись кричать. Все, кроме Ляли, в прыжке сбившей меня с ног.

– Жорж! Жорж! Как хорошо, что ты есть. – Она сжала меня в теплых меховых объятьях вкусно пахнущей шерстки. – Я думала, что я сошла с ума.

– У меня тоже были такие предположения. – Я отстранился и посмотрел в ее большие желтые глаза, в которых было столько счастья, что я невольно посчитал себя тому причиной.

– Жорж, я отца выбросила куда-то? – Произнесла она голосом мягко переходящим в мартовскую кошачью рапсодию.

– Выбросила?

– Да. Он ругал меня, за то, что я фантазирую, что у меня не в порядке с головой, а я разозлилась и вытолкнула его из нашего мира.

– Куда?

– Не зна-а-а-аю-у-у. – Она снова упала мне на грудь.

В принципе, мне все было понятно, Ляля, так же, как и я, как и Антош после неудачного падения в Транзабар, оказались в переломной точке начала своего путешествия по мирам, с ясными воспоминаниями и умениями, приобретенными во время этого путешествия.

– Найдем мы твоего папашу. Иди, успокой семью, а то они, наверное, уже за святую воду хватаются.

– Правда? – Глаза Ляли были полны надежды.

– Конечно. Сейчас ты успокоишься, успокоишь семью…

– Жорж, я ничего не вижу, в какие потемки ты нас завез? – Снова подал голос Вениамин.

– Кто это?

– Потом расскажу. Иди, успокой семью, а этого голосистого упыря попрошу заткнуться.

Ляля бесшумно и мягко убежала в дом, а я скорым шагом направился к машине.

– Ты чего орешь, доктор? Ты не видишь, ночь, люди спят.

– Это что, турбаза? – Вениамин попытался угадать.

– Это похоже не турбазу? Это город, в котором живет цивилизация кошкообразных людей.

– Да ладно. Я слышал, как они разговаривали по-русски.

– Представь себе, в мирах люди говорят на одном языке.

– Чушь какая-то. – Не поверил Веня.

– Иди в машину и сиди молча. Я скоро буду. Если твои коллеги захотят по нужде, пусть делают это максимально бесшумно. Нормальный кошкомужик намного сильнее нас с вами, а если его еще напугать, то он свернет вам шеи, как утятам. Уяснил?

Веня цикнул, но полез в машину.

– Сказочник, ты Жорж, ох и сказочник.

Мне было недосуг разубеждать его. Я вернулся к дому Ляли. Осторожно приоткрыл дверь и зашел в дом. Обстановку дома я помнил хорошо.

– Ляля, я здесь. – Произнес я негромко.

Кошка бесшумно спустилась по лестнице.

– Мои в спальне сидят, боятся всего. Считают, что в меня поселился демон, а ты один из них.

– Думаю, терять время на объяснения не стоит. Надо убираться отсюда в спокойный мир и попытаться вспомнить, куда ты отправила отца.

– Ох, я так и не научилась управлять своими эмоциями. Пойду, предупрежу их, что отправилась на поиски отца.

– Давай. Только недолго. Мои спутники, черт бы их забрал, сейчас придут в себя и начнут орать.

– Хорошо.

Ляля вспорхнула по лестнице вверх. Спустя несколько секунд раздались приглушенные голоса. Кажется, Ляля снова повышала голос. Только бы она не выбросила еще кого-нибудь из своей семьи.

– У тебя всё всегда не как у людей! – Крикнула вдогонку спускающейся вниз дочери мама-кошка.

– Ваше воспитание. – Огрызнулась Ляля. – Пойдем, Жорж. Они совсем не хотят ко мне прислушиваться.

– До свидания! – Я помахал матери Ляли.

Мой жест напугал ее. Она дернулась, будто я не махнул рукой, а бросил что-то в ее направлении.

– Надеюсь, больше никогда не увижу вас. – Прошипела мать по-кошачьи.

– Мама! – С истерикой в голосе выкрикнула Ляля.

Мы вышли из дома. Ляля шумно дышала, и я знал, что в этот момент лучше ее не трогать.

– На машине поедем, садись на переднее сиденье. – Я показал ей на пассажирскую дверку. Ляля помучилась с ручкой, но быстро разобралась, открыла дверь и села на сиденье. Осмотрела салон, приборку, моргающую разноцветными лампами. Эта машина не в пример была современнее отцовской рухляди.

– Красиво. Куда едем?

– За папой.

Заинтригованный женским голосом, из окошка показалось лицо Вени. Он не видел Лялю, потому что окошко было небольшим.

– Здрасти. – Произнес он так, будто был уверен, что женщина ему точно понравится, или уже понравилась. Хотя, можно было предположить, что ему нравились все женщины.

– Привет. – Ляля отстранилась от спинки сиденья, чтобы увидеть Веню.

Забавно было наблюдать за реакцией озабоченного врача. Вначале он замер, как истукан, смотрел на Лялю, как кролик на удава, потом отмяк и кое-как пришел в себя.

– Вениамин. – Произнес он с придыханием.

– Это имя или заклинание? – Переспросила Ляля. Ее рассмешила реакция парня.

Веня громко сглотнул.

– Имя.

– Для тебя, меня зовут Ляля.

– Ляля. Вам идет. Вы кто, кошка?

Ляля закатила глаза под лоб, что означало, что ей надоело уже это выяснение своего происхождения.

– А ты, обезьяна?

– Что?

– Веня, иди, полежи. Мне кажется, у тебя восстанавливается только сперма, но не кровь. Бледный, а глаза горят, еще скончаешься от перевозбуждения. – Я закрыл ширмой окошко. – Поехали.

Снова в тот же мир, где собирались встретиться, И снова Антош нас не ждал.

– Ничего не понимаю, куда этот змей подался? Один что ли решил в Транзабар попасть?

– Жорж, давай, папу вернем, а потом Антоша будем искать. Он взрослый, ничего ему не будет.

– Ты про кого. Антоша или папу?

– Антоша, конечно. Мой папа, как котенок в незнакомых обстоятельствах.

– Хорошо. Чего ты там думала, когда ругалась?

– Многое, в основном о том, как тяжело поверить в правду. О том, что я выгляжу, как дура, и все думают, что я тронулась рассудком, а у меня все клокочет от этого.

– Этого мало. Вспомни, какие ассоциации у тебя возникали при этом. Вода, ветер, пекло, другие стихии. Что у тебя мелькало перед глазами.

– Мелькало? – Ляля задумалась. – Я хотела видеть отца у себя на похоронах, чтобы они случились именно из-за того, что он не верил мне. Я видела, как он оказался со мной в другом мире, где я погибла у него на глазах, чтобы он знал, что нельзя не верить собственной дочери.

– Ты вообще что ли? – Я уставился на кошку возмущенным взглядом. – Разве так можно с родным отцом поступать?

– Я же не знала, что у меня остался этот дар. Я сама думала, что все пережила у себя в голове.

– Это же глупо, вызывать жалость к себе.

– Это называется клиническая депрессия. – Раздался из салона голос Вени.

– Заткнись! А то и тебя сейчас отправим одного куда-нибудь подальше. – Крикнул я.

– Я просто хотела быть услышанной.

– Ладно, не буду на тебя давить. Выталкивай меня на свои похороны.

– А я смогу? Мне нужен импульс.

– Импульс. – Я полез к кошке с поцелуем.

Раньше это срабатывало безотказно. В этот раз отработанный прием не сработал. Кажется, Ляле даже понравилось. Импульс случился у меня.

– Блин. – Я засмущался. – Я думал, сработает.

– Я соскучилась. – Ляля опустила взгляд.

Мы оба повели себя, как дети, совершившие что-то такое «взрослое» в первый раз, испытав при этом чувство неловкости. Виной тому, в первую очередь, была радость встречи, а во вторую, конечно же, тлеющая в нас искра чувств, разжигать которую нам обоим казалось не самой лучшей идеей.

– Может вам вколоть чего-нибудь для воображения? – Спросил в окошко Петр.

Он будто спросил это для предлога, чтобы разглядеть Лялю. Кошка развернулась к нему лицом. Петр невольно отшатнулся.

– Ух, необычно как? Я как-будто уже сам принял что-то для воображения.

– Нехорошо подсматривать. – Коша изобразила на лице ухмылку, показав свои большие белые клыки.

– Я не подсматривал. – Оправдался Петр, завороженный хищной ухмылкой Ляли. – Я нечаянно подслушал.

– Спасибо. – Поблагодарил я врача. – Сами разберемся, откуда черпать воображение. Отдыхайте, восстанавливайте объем крови, а то сами на вампиров похожи.

– Ага. – Петр исчез.

Из салона послышался шум и голос Бориса.

– Я слышал женский голос.

– Подруга Жоржа. Кошка. – Ответил ему Веня.

– Тише ты, услышат. – Оборвал его громким шепотом Петр.

Ляля покачала головой.

– Прости меня за этот обезьянник. Они случайно оказались со мной, и с тех пор я не могу от них отвязаться. Я не могу вернуться с ними в свой мир. Что-то не пускает, как специально.

– Вот почему нас не вернули назад. – Кошка задумалась, и через секунду ее глаза озарились блеском. – Мой отец! Мы не сможем вернуть его, даже если найдем. – Ее ушки безвольно опустились. В глазах замерла влага. – Что я натворила.

– Что сделала того не изменить. Просто у вас в семье будет два прецедента.

– Это если он доберется. А если, нет? Один недоделанный прецедент, который может в сердцах запулить в другой мир кого угодно?

– Ну, ты такая, неудачница по жизни, из-за который страдают все вокруг. – Мне пришла на ум прекрасная идея. – Тебе и дар был дан такой, чтобы усилить это чувство. Неудачливость и мстительная злоба, за то, что есть люди, которые видят в тебе это. Черный злобный комок шерсти, который не способен сделать ничего полезного.

Я помнил этот взгляд. Ляля начинала свирепеть. Конечно, нельзя говорить такое человеку, который на самом деле тебе нравится, и который не заслуживает таких слов, но я не знал, как иначе заставить кошку вытолкнуть меня в тот мир, в который она отправила отца.

– Куда ты отправила отца? – Я спросил у нее с интонацией мага из дешевой телевизионной постановки.

Как назло в этот момент, отодвинув шторку, в окне появилось любопытное лицо Вениамина.

– Исчезни! – Крикнули мы ему в один голос с Лялей.

– Ой, а Веня исчез. – Раздался из-за перегородки напуганный голос Петра.

– А-а-а! – Кошка упала на панель и забилась в рыданиях.

Я понял, что старый прием больше не работает так, как надо. Снова исчез человек, который не умеет ходить по мирам.

– С другой стороны, нам есть чем заняться. – Я положил руку на вздрагивающее плечо Ляли. – Не кори себя, не надо. Нам это никак не поможет. Надо успокоиться и подумать, как вернуть отца и этого врача.

– Веня был хорошим парнем, хотя и легкомысленным. – Раздался слабый голос Бориса.

– Был, есть и будет. Мы его вернем. Скоро.

– Вы больше не ссорьтесь. – Попросил Петр.

– Хорошо, не будем. – Ответил я ему в окошко. – Прости Ляля, за то, что я сейчас наговорил. Я вообще так не считаю, просто хотел найти способ отправить меня к твоему отцу.

– Я поняла уже. Меня сейчас злить не надо, слишком много побочных эффектов получается. – Она попыталась усмехнуться, но получилось не очень. Что делать, Жорж?

– Есть у меня одна идея, правда, я пока не пробовал, как она работает.

– Что за идея? – Глаза Ляли загорелись надеждой.

– Я хочу попробовать ходить по мирам не по тому, как я себе их представляю, а по конкретному человеку. То есть, я хочу представить твоего отца, как я его помню, и попробовать найти его, так же, как я представляю себе мир.

– Давай, давай попробуем, Жорж. – Ляля схватила меня ладонями под скулы и поцеловала в нос.

– А почему в нос-то? – Спросил я.

– А потому что, в губы еще не заслужил.

Из-за перегородки раздался короткий гогот.

– Сейчас кто-то у нас отправится за другом. – Пригрозила Ляля.

Я показал Ляле жестами, чтобы она не пугала больше моих спутников. Им и так за последние часы досталось очень много.

– Ладно. – Я закрыл глаза. – Твоего папу я запомнил хорошо, попробую представить его.

Мотор машины мягко затарахтел после поворота ключа. Я включил передачу и мягко отпустил сцепление, чтобы машина мягко тронулась вперед. Движение, как я заметил, каким-то образом способствовало тому, чтобы миры менялись быстрее. Мне представился отец Ляли таким, каким я увидел его впервые, сидящим в кресле в окружении семьи. Коренастый, по-кошачьи надменный.

Мое сознание получило миллионы схожих образов, миллионы отцекотов в окружении семьи. Нет, такой образ нам не подходил. Надо было вспомнить черту, кардинально отличающую нужного кота от остальных. Я знал его таким, каким он не знал сам себя. Тот случай, когда мы пьяные гоняли радиоуправляемые машинки, открыл его всем с неизвестной доселе стороны. Надо было использовать эту часть его образа.

Я снизил вероятность до нескольких сотен угрюмых котиков, имеющих глубоко в душе слабость к радиоуправляемым машинкам, похожих на отца Ляли. Нужно было еще что-то, что могло отделить его от общей массы. Ляля будто услышала мои мысли:

– Жорж, если тебе это поможет, то у него на правой ноге средний палец был сломан, сросся неправильно и теперь торчит вбок.

– Угу. – Сквозь зубы произнес я.

Отлично. Результат сократился до нескольких десятков кривопальцих котов. Возможно, перелом именно этого пальца был физиологической особенностью разумного кошачьего вида. В сравнении с обычным человеком, кошки не утратили дикой прыткости и запросто могли повредить себя, предаваясь первобытным инстинктам.

Десятки, это все равно было еще слишком много. Мне нужен был испуганный страдающий отец, возможно раскаивающийся. Я представил себе, как ощущается на душе груз раскаянья, этот черный ком в котором слежались все упреки в адрес дочери. Наверняка он был большим.

И, о чудо, я почувствовал его. Напуганный, растерянный, на грани помешательства.

– Стой! – Коротко воскликнула Ляля.

Я нажал на тормоз и открыл глаза.

Мы стояли у ствола огромного дерева, похожего на те, что росли в мире кошек, но не совсем. Они были меньше, а воздуха и света было больше. На земле, или правильнее сказать на коре сидел отец Ляли. У него на руках лежало бездыханное тело кошки, которую он принимал за свою дочь. Над его головой висела веревка с характерной петлей. Похоже, в этом мире двойник Ляли покончил жизнь самоубийством одним из самых распространенных среди людей с шеей способом.

Отец кот ни на что не реагировал, находясь в состоянии глубокого страдания, затмевающего прочие чувства.

– Ляля, я не знаю, как теперь ты всё объяснишь отцу.

Мне стало жалко его, потому что я почувствовал ее состояние. Кошка мне ничего не ответила, открыла дверь, выбралась из машины и робко, на полусогнутых направилась к отцу. Мое сердце не выдержало этого зрелища, и я отвернулся. Отодвинул шторку и заглянул в салон.

– Вот такие дела творятся в мирах, друзья. Куда бы тебя не занесло, а семья все равно важнее. – Я вздохнул. – Блин, я же бате машину обещал.

– Папа, папа, это не я. – Раздался голос с улицы, а потом плач, переходящий в рыдания.

Определенно, у разумных кошек это чувство собственного достоинства намного сильнее развито, чем у остальных. Что Ляля, что ее отец всегда старались подчеркнуть свою независимость. Просто удивительно, как они умудрялись создавать семьи.

Какое-то время отцу коту потребовалось, чтобы он понял, что перед ним находится его родная дочь. Когда он, наконец, осознал это, то радость встречи была бурной. Я даже опасался, что он раздавит Лялю в своих могучих объятьях.

– Жорж, выходи, я хочу представить тебя отцу. – Позвала меня Ляля.

Я выбрался из машины, заранее предвидя шок, который мог вызвать мой плешивый обезьяний вид. Однако, на этот раз, он не вогнал кота в ступор. Радость от того, что дочь оказалась жива, уравновесила удивление.

– Добрый день. – Я протянул руку.

Кот не знал человеческих рукопожатию и просто потрогал мою ладонь. Может, и к лучшему, а то, сломал бы кисть.

– Это Жорж, папа. Я тебе о нем рассказывала.

– А, простите, я некоторое время назад скептически относился к историям Ляли, считая их глупой выдумкой. Теперь я вижу, что вы существуете. Ляля еще рассказывала про какую-то змею?

– Это змей, Антош, наш друг. К несчастью, после нашего расставания, мы его еще не нашли.

– А кто же эта несчастная? – Кот по-отечески посмотрел на труп молодой красивой кошечки.

– Мой двойник, которых миллионы в мирах. Что-то у нее не срослось, любовь, или может, конфликт в семье.

– О, прости меня, Ляля. Как я должен был поверить в это? – Он указал на меня рукой.

– Ладно, теперь-то веришь?

– Конечно. Я не могу считать себя сумасшедшим, чтобы подумать, будто мне это грезится. Мы сейчас вернемся домой? – Спросил отец Ляли с надеждой в голосе.

– Попытаемся. – Ответил я раньше. – Не факт, что получится. Я вот не могу вернуть своих земляков назад, хотя до этого, таких проблем у нас не было.

– А что делать с этой девушкой? – Забеспокоилась Ляля. – Как-то нехорошо оставить ее здесь. Ее растерзают птицы и звери.

– А куда ее? – Спросил я, совсем не представляя, что делать с трупом. – Ребята, врачи, вам работа подвернулась.

Задние двери машины распахнулись и оттуда вышли бледные Петр и Борис. Они не сводили взгляда с кошек.

– Чего тут? Покойник? – Спросил Петр.

– Девушка повесилась, можете констатировать смерть, чтобы мы не сомневались?

– Ну, я конечно, не ветеринар… – начал Петр и тут же осекся, когда поймал взгляд Ляли, – я имел в виду физиологию. Ладно, я сейчас.

Он быстро скрылся в машине и вернулся оттуда со стетоскопом в ушах. Присел возле девушки-кошки и послушал ее грудь, затем положил пальцы на запястье. Ничего не сказав, убежал в машину и вернулся оттуда со шприцом в руке.

– Зачем это покойнику? – Поинтересовался я.

– Она жива. Очень слабый пульс, но вытащить еще можно?

– Правда? – Больше всех обрадовался кот.

– Я попытаюсь. – Пообещал врач.

Он вколол ей что-то в ногу, согнул и разогнул ее в колене несколько раз, видимо, чтобы разогнать кровь. Снова сходил в машину и вернулся с маской и кислородным баллоном.

– Ща, реанимируем. – Пообещал он.

Я не заметил, но Петр видимо знал, на что смотреть. Он потрогал черную «пипку» носа девушки.

– Уже влажнеет. – Со знанием дела произнес он.

– А говорил, что не ветеринар? – Пошутил я.

– Я просто знаю, что у здоровых кошек нос влажный.

Ляля и отец переглянулись, невольно задержав взгляд на носах друг друга. Петр наложил маску на лицо девушке. Форма ее не совпадала с человеческой, поэтому хорошо натянуть на лицо не получилось. Петр открыл баллон. Веки девушки дрогнули и медленно открылись. Ляля от радости запрыгала на месте.

– Что со мной? – Девушка перевела взгляд с кошек на Петра, затем на меня. – Я умерла. – Утвердительно произнесла она.

– К счастью, нет. Вы живы. Мы вам советуем больше не экспериментировать с самоубийствами, иначе явимся не мы, а кто-нибудь пострашнее, и тогда… – Я не закончил предложение, оставив его продолжение на воображении девушки. – Поехали отсюда.

Я срезал с ветки веревку, чтобы у кошки не осталось соблазна повторить попытку самоубийства. Ляля с отцом кое-как уместились на пассажирском диване рядом с водителем.

– На всякий случай, я попытаюсь отвезти вас домой. – Пообещал я коту.

– Был бы признателен. – Большой черный кот все еще выглядел растерянным.

Ляля согласно моргнула глазами. Я закрыл глаза и представил ее дом, во влажных сумерках искусственного леса. Как ни странно, у меня все получилось.

– Это наш дом. – Произнесла кошка, прежде, чем я открыл глаза.

Глава 3

Видимо, отец Ляли был еще не готов к тому, чтобы стать иномирцем. Он упал на землю сразу, как вылез из машины. Ноги не держали его после пережитого. Семья громко выскочила из дома, всполошив соседей, из-за чего нам пришлось срочно убираться из этого мира.

– Я скоро буду. – Пообещала Ляля семье.

Счастливая и готовая к путешествиям, она плюхнулась рядом со мной.

– Погнали. – В нетерпении она постучала теплым мягким кулачком по панели. – Как хорошо, что это нам не привиделось.

Я снова выехал в мир с речкой и полянкой, на всякий случай, чтобы не разминуться с Антошем. Его там не было. Мои наставления остались нетронутыми.

Ляля выбежала из машины и побегала по траве, прошлась вдоль воды. Ей приятно было видеть места, в которых она бывала прежде и по которым успела соскучиться. Петр и Борис тоже выбрались и наблюдали со стороны, как кошка по-человечески предается радости.

– Это, Жорж, у меня до сих пор все, как в тумане, и не только от потери крови. Неужели, это все реально? Эти кошки, эти деревья, это всё? – Спросил Борис, потирая виски.

– Мужики, в мирах есть все, что угодно, любой бред за ваше воображение.

– Слушай, а когда за Веней?

Я вздохнул.

– Скоро. Найдем своего пресмыкающегося друга и сразу за Веней.

– Он, реально змея?

– Змей. Большой змей. Очень мудрый, рассудительный, немного трусливый и любящий выпить.

– Бухнуть? – Уточнил Борис.

– Да. Натуральный интеллигент, спился на почве невозможности найти себе собеседника по уровню.

– Знакомо. – Согласился Петр. – Мы таких часто откапываем. – Ему пришлось объяснить мне понятнее. – В смысле, прокапываем глюкозкой.

– Понятно.

Ляля подняла с берега камень, и бросила его в воду, любуясь разбегающимися кругами.

– У нас ведь речек не видно. Они все у корней и те в болоте. – Крикнула она нашей компании, наблюдающей за ней.

– Вроде, животное на вид, а присмотришься, классная баба. – Заключил Борис. – Стыдно даже призваться в этом.

– Прости, что спрашиваю, у вас, что, с этой кошкой, роман? – Поинтересовался Петр.

Я усмехнулся в губы. Что ему ответить, я не знал. Определенно, мы питали взаимный интерес, но какой-то видовой барьер между нами ограничивал развитие наших чувств. Заведи Ляля при мне роман с кем-то, я бы начал ревновать, но пока этого не случилось, я был спокоен, и не считал нужным как-то форсировать отношения.

– Мы хорошие друзья. – Ответил я. – Пережили многое вместе.

Ляля наигралась и вернулась к машине. Подошла ко мне и улыбнулась своей фирменной хищной улыбкой, бросив мимолетный взгляд на моих спутников. Мужики поспешно вернулись в салон.

– Борис, садись ты за руль, а то мне неудобно воображать и рулить одновременно. – Попросил я настоящего водителя этой машины. – Ты уже в норме?

– Почти. Так, слабость небольшая, как с похмелья.

Он сел за руль, а мы с кошкой рядом с ним. Надо было искать Антоша, друга, который непонятно куда запропастился. Он запросто мог попасть в неприятную ситуацию из-за своей доверчивости или рассеянности. Я закрыл глаза и попытался представить себе змея, со всеми его ужимками, коронными фразами, чертами характера и прочим, что составляло его отличительный образ.

Варианты полезли сразу, проносясь у меня в воображении как слайды, и отметались какой-то частью сознания, умеющей распознавать оригинал. Антоша среди них точно не было. Мне даже стало не по себе от мысли, что он мог погибнуть.

– Не могу, не вижу. – Я открыл глаза. – Как сгинул. Я был у его родителей, они сказали, что он исчез прямо из дома. Куда он отправился? Наверняка, выдумал себе что-нибудь такое, до чего нам не додуматься.

– Он мог. – Согласилась Ляля. – Только, почему без нас?

– Ты права, одинокий волк, это не про него. В одиночестве он может предаваться размышлениям, но никак не опасным путешествиям.

– Может, начать путь оттуда, откуда начал его он. Из своей спальни.

– И что нам это даст?

– Ну, будь я на его месте, я бы прямо из спальни отправилась бы сюда, к реке. Он точно сделал бы так же, если бы его что-то не отвлекло. Может быть, дома мы сможем получить какие-то намеки, зацепки.

– Не хотелось бы тревожить его родителей снова. Отец Антоша был не очень рад видеть меня. Да и нельзя бросать наших… – я попытался найти подходящее слово, – безбилетников.

– Не надо нас бросать. – Согласился Борис.

Мне пришла на ум одна идея.

– А что если я не буду переходить в дом Антоша? Просто попытаюсь на грани перехода разглядеть его комнату. Хотя, я не особо верю в то, что это нам как-то поможет.

– Попытайся, Жорж, а потом будем искать другие способы.

– Ладно.

Обстановку внутри змеиного дома я помнил, поэтому смог за долю секунды настроится на нужный результат. Чтобы не вывалится в чужой дом и не перепугать его обитателей, пришлось контролировать себя в пограничном состоянии. Как только я замер, вращая только собственное сознание, умеющее видеть так, будто у него были свои глаза, я почувствовал, что в этом месте что-то не так. Тут сквозило откуда-то. Объяснить это я не мог, потому что это был не ветер, а что-то другое. Тут явно имелась какая-то аномалия, с которой я не встречался.

Я попытался не обращать на нее внимания, осматривая обстановку дома, но случилось то, к чему я не был готов. Аномалия начала затягивать меня. Я сразу же прервал контакт с миром Антоша.

– Что с тобой? – Испугалась Ляля. – У тебя кожа покрылась мурашками.

Кошка испугалась моего безумного взгляда.

– Меня начало затягивать в какую-то ледяную дыру. – Я потер свои плечи ладонями. Они и впрямь были холодными, словно я находился в ледяной воде перед этим. – Думаю, это она затянула Антоша. Ты ведь знаешь, что на холоде он беспомощен.

– Это другой мир?

– Это как будто щель между мирами. Мне показалось, что она охотится на тех, кто выпускает свое сознание надолго.

– Вот ведь, не было печали. – Кошка в сердцах стукнула по панели.

Борис бросил на нее недовольный взгляд.

– Как быть? – Я почесал затылок, стимулируя работу мозга. – Прямо хоть трос какой-нибудь ментальный придумывай, чтобы вытащить за него можно было. Казалось, мы уже все испытали в этих мирах, ан нет, появились какие-то ловушки для иномирцев. Конечно, не все карасю спокойно в реке плавать, щука должна была появиться обязательно.

Мне даже стало страшно от того, что я теперь знал, что перемещения между мирами не так безопасны, как мне казалось раньше.

– Шапочку из фольги. – Неожиданно произнес Петр.

– Что? – Я не понял, к чему он это сказал.

– Ну, как это делают некоторые тронутые, с которыми разговаривают пришельцы, или люди с того света, они делают шапку из фольги, чтобы голоса не проникали сквозь нее. Известный же прием?

– И что, срабатывало?

– Да. Как я понял, вы пользуетесь воображением, чтобы куда-то попадать, больные тоже, только у них воображение неконтролируемое.

– Ага, я понял, контролируемое сумасшествие, вот какой диагноз ты нам поставил.

– Нет, просто я понял, что это работает в вашем случае. Шапочка, это условие, чтобы вообразить барьер, защиту. Может быть, и вам представить себя в доспехах, против той… дыры.

Я задумался. Ляля одними губами произнесла.

– Он прав.

– Врачи, что ты хотела, опыт. – Я отодвинул шторку, закрывающую окошко в салон. – Петр, а что мне представить на себе?

– Сверкающие доспехи, как у ангела.

– Звучит как-то богохульно.

– У сумасшедших этот прием работает.

– Ладно, попробую в доспехах. Ляля, держи меня за руку и не давай мне перейти в другой мир материально. Поблуждаю сознанием по той дыре, гляну что почем.

– Обещай, что при первой же опасности сразу вернешься. Ты же не хочешь оставить нас здесь навсегда?

– А что, неплохое местечко. С такими друзьями можно протянуть и не один месяц.

– Ты о чем?

– Если что, у меня мясо жесткое уже, старое. – Предупредил Борис, поняв мою шутку.

– Тьфу, дурак. – Кошка дала мне мягкий подзатыльник. – Отправляйся уже, рыцарь в блистающих доспехах.

– Чокнутый рыцарь. – Поправил я.

Ляля крепко ухватила меня за запястье. Я закрыл глаза и перенесся в дом Антоша, попутно представляя себя в теплых, отражающих чужой разум, доспехах. Аномалия сразу же попыталась втянуть меня в свое черное ледяное нутро. Я поддался ей, не переставая представлять свой ментальный блок. Мне, признаться, было тепло. Холод не доставал моей кожи, будто на ней и в самом деле была защита. Я чувствовал руку Ляли, и это вселяло в меня уверенность.

Чмок! И черный проход закрылся, будто я преодолел какую-то мембрану. Я оказался в странном месте, темной пещере или огромном зале. Ни стен, ни потолка я не видел, но знал, что они есть. Вокруг меня находилось множество стеклянных сосудов с разнообразными существами внутри.

– Кунсткамера? – Прошептал я.

Мой шепот разнесся по пространству, отразившись и повторившись сотню раз, не меньше. Наверное, в одном из сосудов находился и Антош. На вид, существа казались мертвыми. Я постучал воображаемым пальцем по стеклу, за которым находилось лохматое существо, похожее на болотную кочку. Оно никак не отреагировало.

– Антош! – Произнес я.

Имя змея забегало между сосудами. Рядом со мной никто не шевельнулся. Чувствуя руку Ляли, как спасательный трос, я решился пройти дальше. Мне показалось, что я вижу вдалеке свет. Минуя сосуды с существами самых невероятных внешностей, я дошел до того места, откуда стали слышны голоса. Разговаривали двое. По тембру один голос принадлежал взрослому существу, а один молодому.

– Я разбужу его. – Плаксиво произнес молодой.

– Подожди, дай ему отдохнуть. Неизвестно, когда поймаем следующего. – Ответил взрослый.

Я подошел ближе и увидел двух здоровых существ, похожих на помесь жабы и бегемота. С жабой их роднила огромная пасть, а с бегемотом, массивное тело и маленькие закругленные ушки. Существо с взрослым голосом было крупнее. Оно стояло у печи и отливало сосуды для своих жертв. Я сразу заподозрил их в коллекционировании.

Младший сидел перед сосудом и, не отрываясь, смотрел на существо внутри него. Когда я пригляделся, то чуть не вскрикнул. Внутри, скрутившись пирамидкой, находился змей. Я был уверен, что это Антош.

Мелкий обернулся на старшего, заметил, что тот на него не смотрит и тихонько тряхнул сосуд. Антош проснулся.

– Он проснулся. – Радостно сообщил мелкий.

– Вот ты какой ненасытный, сынок. Ну, ладно, раз проснулся, поешь.

Мелкий поднял сосуд с Антошем и тряхнул его сильнее. Затем поставил на небольшой огонь.

– Подумай что-нибудь смешное. – Попросил он моего друга.

Что это значило, я не понимал. Вид у змея был уставший. Уж я его мимику знал очень хорошо. Неожиданно вокруг змея появился красочный ореол. Он стал расти и заполнять собой сосуд цветным светящимся газом. Мелкий воскликнул от радости, просунул в крышку трубочку и принялся всасывать красочное свечение. Оно и в самом деле уходило в недра огромного ребенка, как дым.

Мелкий закрыл глаза и блаженно выдохнул. Вместо яркой радуги из его рта вышел коричневый дым. По его цвету я предположил, что воняет он отвратно, не в пример красочным мыслям моего друга. Надо было скорее вызволять змея. Этот обжора мог довести Антоша до ментального истощения. Мелкий противно смеялся, будто получал наркотическое удовольствие от мыслей змея.

Кажется, я догадался, что в этом междумирье мысли были так же материальны, как вещи в моем мире. Мне пришла идея превратить себя в огромного страшного змея. Спустя секунду я ощутил новое тело, извивающееся между сосудов, которым я знал, как управлять. Ставку я сделал на внезапность.

– Здравствуй мальчик. Ты не видел моего сына? Ой, вот он. – Мелкий выронил из рук сосуд и уставился на меня. – Спасибо, что нашел.

Мелкий начал орать, чем привлек внимание отца. Взрослая особь, недолго думая, кинулась на защиту сына. Учитывая, что этот мир был их вотчиной, и он знал его законы, то с его воображением тягаться мне было сложно. Я приготовился к схватке, однако ее не случилось. Родитель бросил в меня недоделанный сосуд, который я отбил хвостом, и замер, будто испугался.

– Забирайте его и уходите. – Крикнул он. – Как вы смогли проникнуть сюда, как вы догадались, что нужно делать?

У меня в голове пронеслись несколько вариантов ответов, но я выбрал самый подходящий.

– Я понял, что вы питаетесь чужим воображением, потому что у вас нет своего. А уж я могу такого вам навоображать, что вы животы свои надорвете и лопнете от смеха.

– Прошу, пощадите. Я один воспитываю сына, нам очень тяжело.

– То-то я смотрю, вы оба с голоду пухнете.

Я скрутил в кольца сосуд с Антошем и вытряхнул его оттуда. Змей упал и остался лежать на месте.

– Изверги. Сейчас бы вас на кусочки порезать, да времени нет. Антош, вставай, мы уходим. Где тут у вас выход?

– Вот он! – Выкрикнул папаша.

Что темное метнулось под моё воображаемое змеиное тело, и пол разверзся под ним. Я едва успел схватить Антоша. Мы не провалились вниз. Рука Ляли держала нас очень крепко. Я представил себя драконом и сразу же обрел кожистые крылья и вырывающееся из пасти огненное дыхание. Размахивая крыльями, нам удалось вырваться из затягивающей дыры. Для профилактики я дыхнул огнем в сторону вероломного родителя.

– Что, жабоид, потягаешься с моим воображением?

– Уходите, оставьте нас. – Упал он на колени и пополз в мою сторону.

– В следующий раз, я вытащу вас в свой мир, посмотрим, как вам это придется по вкусу.

Я вернулся назад в машину. Открыл глаза и понял, что тяжелый груз у меня на ногах, это Антош. Змей открыл пасть. Его язык свесился почти до пола. Борис приоткрыл дверцу, чтобы при первых признаках змеиной агрессии выбежать на улицу.

– Не бойся, он добрее нас. Ему бы сейчас сто грамм для согрева и для восстановления воображения.

– Так у нас есть спирт. – Ответил Борис. – Петр, достань мой термос.

– Так ты говорил, что в нем отвар шиповника?

– Так я перепутал. Не отвар, а настой.

Ляля подняла голову змея и положила ее себе на ноги.

– Бедняга, что там произошло?

Я описал ей в двух словах, о том, как существа питались воображением нашего друга.

– Ой, бывает же такое. Представляю, как можно ожиреть на чужих фантазиях.

– Так они и ожирели. Два кабана, размером с эту машину. Так-то в этом междумирье прикольно, можно получить все, что представишь, прямо, как волшебник.

– Через неделю от скуки сдохнешь, когда нечего уже будет воображать.

– Точно и сам станешь, как паук вылавливать мух с воображением.

В окошке появился затертый термос. Борис принял его, привычным движением свинтил крышку и втянул носом идущий изнутри аромат.

– Мой рецепт, лечебный. Шиповник, мед, чабрец и немного тысячелистника для улучшения моторики желудка. Открой бардачок. – Попросил он кошку.

Ляля замешкалась. В ее мире ручки на всем, что можно было открыть, делали более явными. Я помог ей.

– Стакан достань. – Попросил Борис.

Ляля вынула стакан и осторожно понюхала его. Ее передернуло. Она передала емкость Борису. Водитель, не глядя, дунул в него, выгоняя пыль, и плеснул через край термоса красноватой жидкости.

– Бальзам, панацея. – Произнес он с любовью и передал мне стакан. – Нашатырь ему надо, чтобы в себя пришел, иначе мимо рта прольет.

Почти сразу из окошка появилась рука Петра с ваткой, сильно пахнущей аммиаком.

– Я тут уже давно прикладываюсь, все надеюсь придти в себя.

Я взял ватку и приложил ее к изумрудному носу змея. Антош дернулся и приоткрыл глаза. Тонкие щелки зрачков медленно двигались, будто у него не осталось сил даже двигать глазами.

– Привет! – Кошка провела по голове змея рукой. – Это мы с Жоржем.

– Здорово, Большой Змей, открой рот, я волью тебе лекарство.

– М? – Не открывая рта, переспросил змей.

– Отличная настойка, которая вернет тебя к жизни. – Я показал ему стакан с жидкостью.

– М-м-м. – Сообразил змей и медленно разинул огромный рот.

Борис смотрел на это с видом человека, на глазах которого осуществляется первая встреча людей с пришельцами. Ляля приподняла голову Антоша, а я влил в пасть настойку. Змей громко сглотнул и снова закрыл глаза.

– Зеленый змий. – Пояснил я шокированному Борису процесс лечения друга.

Антош пролежал без движения минуту или больше. Внутри него, судя по доносящимся звукам, начались процессы активной жизнедеятельности. Вдруг, Антош резко открыл глаза, поднял голову и посмотрел на нас.

– Что? Это мне не кажется? Жорж, Ляля, это правда, вы?

– Правда, Антош, это мы. – Кошка нежно провела ему рукой от носа к шее. – Жорж вытащил тебя.

– Мы вытащили вместе. – Я не был эгоистом.

– Как вы догадались? – Спросил змей слабым голосом.

– Вот так, захочешь спасти друга, начнешь ворочать мозгами.

– Эти твари питаются нашими эмоциями. Любят что-нибудь веселое, легкое. Выжали меня так, что я ни о чем не хотел думать, кроме смерти. Сволочи. – Антош закрыл глаза.

– Ничего, теперь всё в прошлом. – Ляля продолжала гладить змея.

– Жрать хочу. – Отрывисто произнес змей в несвойственной для прожженного интеллигента манере.

Я понял, что с собой у нас нет ничего съестного, значит, надо было идти в миры, где можно было перекусить.

– Борис, трогай. – Попросил я водителя и сконцентрировался на накрытом обеденном столе предпочтительно на открытом пространстве.

Мое воображение быстро нашло отклик. Скорая помощь выкатилась под сень берез к деревянному столу, накрытому яствами в старинном стиле. Самовар с ожерельем из сушек в центре стола, из которого еще курился дым, деревянные чаши с фруктами, похлебками и жареным мясом. Людей рядом не было видно, как я и представлял себе. Борис остановил машину.

– За чей счет банкет? – Спросил он, не сводя глаз с запеченной свиной коленки.

– Вообще, надо привыкать к тому, что в мирах можно разжиться чем угодно бесплатно. Нужно только не терять бдительность, если хозяин объявится. Угощайся, не переживай. Считай, что это подношения богам, то есть нам.

Борис ухмыльнулся. Стукнул в заднюю стенку костяшкой пальца.

– Петруха, обед.

Мне, как в старые добрые времена, когда я впервые познакомился с Антошем, пришлось нести его на себе. Он был тяжел, и даже не пытался хоть как-то помочь мне взвалить свое тело на плечи. Когда змей страдал, он делал это на все сто процентов.

Вокруг стола находились деревянные лавки, вырезанные из свежего дерева. Они даже не успели потемнеть на свежем воздухе.

– Не отравленное? – Петр принюхался к блюдам. – Что-то я не верю в халяву.

– Прекрати, мы не новички в этом деле, сто раз ели в разных мирах и даже несварения ни разу не заработали.

– Да, только похмельный синдром. – Добавила Ляля.

Она сразу потянулась за мясом. Взяла телячьи ребрышки и откусила солидный кусок.

– Ну, как? – Поинтересовался я.

Ляля погоняла по рту откушенный кусок.

– М-м-м, вкус немного необычный, какие-то непривычные специи видимо, но в целом, недурно. Присоединяйся.

Не знаю почему, но я решил повременить. Дело в том, что я представил просто еду, не заботясь о том, какие у нее были свойства. Петр решил начать с фруктов. Он уминал сочные плоды, похожие на персики, разбрызгивая вокруг себя сок.

– Аккуратнее, Петруха, у меня майка новая, полгода еще не ношу.

Борис не замечал, как жир со свиной коленки стекал у него по подбородку и капал на его майку. Я решил, что пора покормить Антоша. Змей лежал вдоль лавки. Я поднял его голову и положил ее на стол. Антош приоткрыл глаза.

– Что ты хочешь? – Спросил я его.

– Всё. – Ответил он еле слышно. – Клади в рот, а я буду жевать.

Антош открыл рот. Я бросил в него несколько виноградин. Змей почувствовал их присутствие и принялся медленно жевать. Проглотил и снова открыл рот. Мяса я опасался ему давать, не зная сколько времени он провел совсем без еды. Разломил ему персик, вынул косточку и положил в рот обе половины. Змей пару раз шевельнул челюстями и проглотил.

– Запить. – Попросил он.

– Сок, квас?

– Того же, что и в прошлый раз.

Борис услышал просьбу, поднялся из-за стола и направился к машине за термосом. Его качнуло.

– Ох, чтоб тебя, штормит. Вроде и не пил. Инсульт, что ли, приближается? – Забубнил он.

Ляля поднялась и потянулась через стол за куском нарезанного пирога, из которого торчал кусок красной рыбы. Она оперлась на одну руку, а вторую приложила ко лбу.

– Что-то голова кружится. Слабость какая-то.

Я сразу понял, что с халявной едой не все так просто.

– Ляля, Петр, больше к еде не притрагивайтесь. Бегом в машину.

Я схватил вяло протестующего змея, повесил его на шею, ухватил за руку кошку и направился к машине. Борис из нее так и не показался. Салон сотрясал могучий храп. Накрытый стол оказался приманкой, но кто мог знать, что мы появимся здесь. Возможно, эта еда действительно предназначалась совсем не нам.

Петр помог мне разгрузить змея и теряющую сознание Лялю.

– Слушай, ты же врач, сделай что-нибудь, как при отравлении.

– Сделаю. – Пообещал тот.

Я сел за руль и когда захлопнул дверь и бросил последний взгляд на стол-приманку то обомлел. Пространство вокруг стола принялось быстро трансформироваться, будто голограмма, а сквозь текстуры березового леса проступили фигуры существ, направляющихся в нашу сторону.

– Твою ж… светлейшую персону отрадно видеть нынче нам. – Что-то в последнее время на нас объявили охоту какие-то существа, умеющие по-своему обращаться с пространством.

Зачем им при таких способностях нужно было жить, как примитивным паукам, расставляя приманки и вылавливая таких умных существ, как мы? Я закрыл глаза и представил безопасный мир с речкой. Тягучая мысль, будто отупляемая чужим разумом никак не хотела уцепиться за знакомый образ.

– Антошка, быстрее бы ты пришел в себя. В одиночку стало совсем трудно бродить по мирам.

Я напряг все силы, будто тягал двухпудовую гирю, надавил на газ и направил машину прямо на «хищников». Глаза у меня были закрыты, поэтому я не знал, чем был вызван удар о бампер скорой помощи. Открыл я глаза, когда почувствовал, что мир поменялся.

– Наелся, блин, рябины. – Я стукнул кулаком в клаксон.

Сигнал коротко звякнул. Выходит, в прошлые наши путешествия по мирам нам либо глобально везло, либо мы перешли на такой уровень, на котором такие ловушки обычная вещь. Из салона доносился храп Бориса.

– Живы? – Спросил я через окно.

– Живы. Никаких угнетений функций организма не заметно. Они спят.

– Ясно. Мы им были нужны живыми. С нас хотели постричь какую-то шерсть, как и с Антоша. Думаю, эти твари тоже питаются чем-то нематериальным, типа наших эмоций.

– Звучит безумно, но я начинаю привыкать.

– А на тебя не подействовало?

– Вроде, нет. Я не ел мясо.

– Антош тоже не ел.

– Ваш друг не спит.

– Что? Антош, ты что молчишь, подлец? – Я уткнулся в окошко, в которое мое лицо не помещалось полностью.

Змей смотрел на меня желтым немигающим взглядом.

– Мне гораздо лучше, Жорж. Если бы еще немного того напитка, я бы совсем пришел в норму.

– Конечно. Я сейчас переберусь к вам.

Борис держал термос в руках. Я вытащил его, свинтил пробку, одновременно являющуюся и стаканчиком, и плеснул в нее остро пахнущей жидкости. Сам сделал глоток, чтобы прочистить ум, пребывающий в каком-то заторможенном состоянии, остальное вылил в заблаговременно разинутую пасть Антоша.

Алкоголь помог и мне, и змею.

– Все теперь не так, как было в первый раз. – Произнес я печально. – Однако нас снова преследуют неприятности, как в начале первого путешествия.

– Они даже более непредсказуемые и опасные. Я даже думаю, что это какой-то эмоциональный подуровень вселенной в котором развелись паразиты, питающиеся за счет чужих. – Антош, кажется, окончательно пришел в себя, раз делал такие глубокомысленные заключения.

– Это да, я даже видел, как тот мелкий ублюдок высасывал из сосуда, в котором ты сидел, твои радужные эмоции.

– Я всегда вспоминал наши приключения, чтобы накормить эту скотину ненасытную. Что, мои мысли выглядели красиво?

– Очень. А почему они держали всех в сосудах?

– А они каким-то образом не давали материализовать твою фантазию. Как не тужься, из тебя будет лезть только цветной дым, которым они питаются.

– Вот ведь, теперь и мои фантазии превратились в источник чьей-то нездоровой заинтересованности.

В свете последних событий спешить с перемещениями по мирам не стоило. Неизвестно еще, какого уровня хищников можно было повстречать в прослойке между мирами.

– А ведь прежде такого не было. – Произнесла Ляля.

Кошка повела глазами в сторону салона скорой помощи, намекая, что причиной проблем могли быть наши спутники.

– Со мной это случилось раньше. – Змей указал на нестыковку ее гипотезы. – Думаю, что мы смогли подняться на другой уровень, открывающий нам такие неприятные моменты. Помните же, в первые наши перемещения у нас всегда были одни проблемы?

– Ох уж эти бесконечные предположения. – Вздохнула Ляля. – Так хочется стать простой волшебницей, которая все делает одним взмахом руки.

Она вытянула ладонь с мягкими подушечками в сторону лобового стекла. Вдруг, перед ними, прямо из ниоткуда, появился растрепанный и испуганный Вениамин. Он ошалело озирался, а когда понял, что перед ним его родной автомобиль, кинулся к нему.

– Мужики, ваш коллега вернулся. – Крикнул я в окошко.

– Кто, Веня? – Заволновался Борис.

Тот уже распахнул дверь и громко, чуть ли не плача, бросился обниматься к товарищам.

Ляля удивленно рассматривала свою руку.

– А что, так можно было?

– Так ты теперь не только выталкивать умеешь, но и затягивать назад. Это же круто! – Я полез через тело Антоша обниматься к кошке. – Теперь водку в холодильник можно будет ставить, не вставая со стула.

Ляля прыснула и дала себя потискать. Антош был еще слаб, чтобы комментировать вслух отношения теплокровных в свете своих представлений. Он только закрыл глаза и тяжело вздыхал, распространяя по салону аромат свежего перегара.

Новое умение благотворно сказалось на Ляле. Настроение у нее улучшилось. От мысли, что она теперь умеет пользоваться даром в обе стороны ей стало весело. Пропали разъедающие психику мысли о собственном несовершенстве, о причиненных травмах людям, которых она отправила в другие миры.

За стенкой Вениамин шумно рассказывал о том мире, в котором прожил двое суток.

– Это, значица, болото такое смрадное, тухлое, и я на островке сижу. Вокруг меня туман, в котором уханья, оханья, крики, стоны, а я ничего не вижу, а страх такой продирает от этой неизвестности, и словами не расскажешь, звездец. Я два часа крепился, думал, что вы за мной придете, с этими…, а потом, когда понял, что не придете, начал плакать. И мысли даже не было, чтобы держаться, как мужик. Зачем? Все равно смерть. А потом мой островок поплыл, и мне стало так страшно, что я хотел в воду прыгнуть и плыть, плыть, куда угодно. Представляете? Налей, дядь Борис, настойки, трясет меня.

– И ты знал, что это не отвар?

– Так, это мы с дядей Борисом берегли на твой день рождения.

– Что, правда что ли?

– Да, хотели после смены поздравить с Вениамином.

– А, тогда ладно. А то я уже думал, что вы от меня секреты держите.

– Да какие секреты, Петр.

Раздался шум наливающейся в посуду жидкости. Глоток и выдох.

– О-о-о-х, нектар.

– А что дальше-то?

– А дальше мой островок долго дрейфовал, а потом начал охотиться на каких-то гигантских слизней, что сидели на плавающих растениях. Пару раз я чуть не свалился в воду. Думаю, меня бы он тоже проглотил и не подавился.

– Вряд ли, Вень, у тебя же скелет есть, а это существо наверняка не приспособлено питаться животными со скелетом.

– Спасибо. В тот момент я чувствовал себя настоящим слизнем. Плесни еще, не верится, что все закончилось.

– Друзья, все только начинается. – Не удержался я от комментария к услышанному.

В салоне воцарилась десятисекундная пауза.

Глава 4

Так как вся команда опять была в сборе, можно было снова заняться планированием дальнейшего пути. Цель была все та же – недоступный Транзабар, фантом, мираж, фата моргана, такая осязаемая, но несбыточная цель. Нечаянных спутников решили рассматривать как прицеп, который надо довести до места назначения. Их не особо посвящали в свои планы, а они, в свою очередь, не особо ими интересовались, отдавая нас в свое полное распоряжение. Кажется, они уже свыклись с мыслью, что назад дороги нет.

Мое сознание и Антоша скользило по воображаемому городу, как по поверхности с нулевым трением. Никак не могло зацепиться. Ни один прием из прошлых попыток не работал.

– Это твои земляки нам всё портят. – Предположила Ляля.

– Я не могу их бросить, это жестоко. Они сразу же погибнут. Миры будут их отторгать. Я уверен, что дело не в них. Или может быть и в них тоже, но нам для этого они и даны, чтобы мы привели их в Транзабар.

– А что с ними не так? Почему они не могут вернуться назад? Отец Ляли смог, а эти – нет. Значит, у них были причины. Может быть, в них кроется ответ? – Змей редко предлагал свои идеи, но те, что он озвучивал, всегда казались дельными.

Парням решили провести допрос с пристрастием, чтобы выведать у них общие причины не возвращаться домой. Для чего их собрали у костра в известном мирке с речкой, с шашлычком, или похожим не него аналогом, украденном прямо из мангала в одном из «жоржеобразных» миров и бутылкой крепкого напитка, чтобы развязать языки.

Было по земному уютно. Дрова в костре трещали, выстреливая искрами, тающими во тьме. Над огнем вилась мошкара. По округе разносился приятный аромат жарящегося мяса.

– Вы давно вместе? – Спросил я коллег.

– Мы-то? – Борис оглядел товарищей. – Пятый год, как с нами Вениамин. До этого была Лариса, но она не выдержала. Ушла в запой и не вернулась. А так мы с Петром больше десяти лет в одном экипаже. Уже три машины поменяли.

– Лариса умерла?

– Нет, что ты. В бизнес подалась, медицинский. Аптеки-шмаптеки, короче, променяла профессионализм на деньги.

– Ясно. У вас таких мыслей не возникало?

– А у меня откуда? Я же водитель. Я только бензин продать могу, вот весь мой бизнес.

– А я вообще не способный к бизнесу. – Петр поднял пластиковый стаканчик со спиртным и понюхал его. – Честный слишком. Хотел в одно время подшабашить, втюхивать лекарства больным от себя, но не смог, раздал бесплатно. Одним словом – лох. – Он выпил залпом не поморщившись. – Все в моей жизни наперекосяк. Я даже в эту историю умудрился попасть.

– Зря ты так думаешь. – Решил я успокоить Петра. – Это начало больших перемен в лучшую сторону. Уж поверь моему опыту и опыту моих друзей.

Ляля и Антош согласно закивали.

– Не уверен. Мне мои коллеги тоже говорили, что хорошо зарабатывают на лекарствах, а я не смог. Лох я, очень честный и добрый, как доктор Айболит, хочу всех вылечить. Знаете, как я записан у дочери в телефоне?

– Как?

– «Деньги на баланс». Это нормально? Я же отец, я же никогда не запишу ее «Просит жрать и шмотки».

Веня заржал во весь в голос.

– А что, если бы она спалила, может быть и одумалась.

– Не знаю. Слабо верится. А супружеское ложе у нас уже давно френдзоной зовется. Скрипит только, когда мы пыхтим, чтобы перевернуться с бока на бок. Эх, жизнь проходит как-то не так, как я планировал.

– Да у кого она так? – Борис двинул не прогоревшие концы дров в костер. – Не скажу, что моя жизнь сильно отличается от твоей. Только в нюансах. У меня двое сыновей, которые вспоминают о нас с матерью в день получки. Оболтусы. Хотя, я виноват, в том, что редко был с ними. Не заметил, как они выросли. На работе постоянно пытаются выгнать на пенсию, говорят, что старый. А я же, как терминатор, старый, но не бесполезный, за баранку еще держусь огого, получше любого молодого.

Мы не услышали только исповеди Вениамина. Я разлил спиртное, очень похожее на ром со специями, по стаканчикам. Вставляло оно хорошо, вкупе с располагающей обстановкой накатывала расслабленная эйфория. Змей лежал перед костром и вполглаза наблюдал за всеми.

– Вениамин, а я чувствую в вас родную душу. – Неожиданно произнес Антош. – Вы тоже любите предаваться размышлениям?

– Да, а как ты догадался? – Удивился молодой врач.

– У тебя часто на лице появляется отсутствующее выражение, будто ты глубоко погружен в размышления.

– Бывает такое. Меня считают рассеянным, несобранным, даже придурковатым. Знаете ли, когда я пытаюсь казаться остроумным, мои шутки обычно не воспринимают, отчего я начал считать себя идиотом. Вот скажите, разве не смешно: однажды я переписывался с девушкой и решил ее разыграть, написал, что приглашаю ее в ресторан японской кухни «Хатико», столик якобы забронировал на вечер, но еду подадут только утром. Она, естественно, удивилась, почему надо так долго ждать, а я ответил, что девиз ресторана «Хатико ждал, и вы подождете». Вместо того, чтобы поржать, она удалила меня из друзей и мы больше не общались. Скажите, разве это было не смешно?

– Смешно. Просто прежде, чем шутить перед каждой девушкой, надо выяснить ее кругозор. Они в последнее время с ним не особо заморачиваются. – Поддержал я Вениамина. – Это даже и хорошо, что они сразу отваливаются, как перезревшие груши. Ту, которая искренне будет смеяться над твоими шутками, надо сразу тащить в ЗАГС.

– Была одна, но страшненькая.

– Ё-моё, Веня, ты тоже не принц.

– Спасибо.

После моего комплимента повисла тишина, во время которой каждый думал о своем прошлом. Точно так, как это было с нами. Пережив первобытный страх отлучения от родного мира наступал период во время которого выяснялось, что потеряно не так уж и много и рваться сломя голову назад не стоит. Антош неподвижно взирал на огонь и блеск его глаз гипнотизировал новичков. Ляля отмахивалась от назойливой мошкары, посылая ее гудящие облака одним движением руки в неизведанные миры. Кто знает, может быть, она совершала преступление, нарушая баланс в тех мирах, только нам в тот момент было плевать. Нам было хорошо от того, что мы вместе, от того, что спутники доверили нам свое сокровенное, а это подразумевало, что они встали на путь осмысления своей жизни. Мне, вдруг снова вспомнился отец, расстраивающийся по поводу того, что его старая «копейка» последний автомобиль в жизни, который он может себе позволить.

– Бате машину надо справить. – Я первым нарушил молчание.

– Каким образом? – Поинтересовался змей.

– Не придумал еще. Можно, конечно, ограбить банк или инкассаторскую машину, но я не хочу так делать. Всегда был против воровства.

– А может, золотишко намыть и сдать в вашем мире, за ваши деньги? – Предложила Ляля.

– Это идея. – Мне понравилось предложение кошки.

– А можно отреставрировать старую. Отец, наверное, уже привык к ней? – Посоветовал Борис, которому ментальность пожилых людей была понятнее.

– На какие шиши?

– Ну, да, везде нужны деньги. – Согласился водитель скорой помощи.

– Ну, почему везде? А как же варианты миров, в которых мог победить коммунизм. Ты же сам, дядь Борь, рассказывал про коммунизм, что там все бесплатно?

– Да это, Вень, сказки несбыточные.

– Постойте, постойте, эта идея мне очень нравится. Я бы хотел глянуть хоть одним глазком на мир, в котором ни за что не надо платить. Точно, завтра едем к светлой победе коммунизма, но прежде, я заберу у отца машину.

Я оставил товарищей у костра, а сам представил себе подъезд родной пятиэтажки, пропахший кошачьей мочой. Сознание быстро выловило из миллиона вариантов нужный. Мгновение и свежая непроглядная тьма сменилась душной ночью у родного дома. Я заскочил в подъезд, дверь которого кто-то заботливо подпер кирпичом, чтобы не закрывалась. Поднялся до родительской квартиры и постучал в дверь.

– Кто? – Глухо спросил отец.

– Это я, бать, Жорж, тьфу, Игорь.

Дверь приоткрылась на цепочке. Отец подозрительно посмотрел на меня.

– Пьяный? – Спросил он шепотом, чтобы не услышала мать.

– Нет. Оговорился просто, это мой ник в соцсетях, прирос уже, как второе имя.

– А. – Отец снял цепочку. – Заходи. У нас макароны на ужин, как в тюрьме.

– О, понесло старого. – Из кухни показалась мать. – Макароны ему не еда. Привет, сынок, что случилось?

– Короче, я попал в небольшое ДТП на трассе, машину увезли на эвакуаторе, а я хотел спросить у вас машину на пару дней, чтобы помотаться по сервисам, по банкам.

– Я так и знала. – Мать хлопнула себя по бедрам. – С утра сердце дурное чуяло.

– А когда оно у тебя не чуяло. Может, ты и накликала. Дадим, сынок, раз надо, только у меня сцепление ерундит, цилиндр пропускает, надо переключаться очень быстро.

– Я в курсе, бать. У меня страховка хорошая, я тебе поменяю цилиндр до кучи к своим запчастям.

– О-о-о, это было бы неплохо, а то у нас дачный сезон из-за этого сцепления буксует. – Отец прошел на кухню и открыл дверь холодильника. – Ты с ночевкой?

– Не, поеду, дел выше крыши.

– Да какие ночью дела, Игорек. – Засомневалась мать. – Ты, на нервах, поди, не дай бог, опять влетишь куда-нибудь.

– Не, я машину загнал в круглосуточный сервис, так что парни меня будут ждать.

По лицу отца я понял, что он расстроился из-за того, что повод выпить сорвался. Он захлопнул холодильник, прошаркал в спальню и вышел оттуда с ключами.

– Там еще днище бы проварить, соржавело начисто, как бы мать на ходу не потерять.

– Ладно, все сделаю, верну как новую.

– Верни хоть какую.

Мать всегда подозревала меня в том, что я могу не выполнить обещание. Она была права, именно таким я и был раньше, давая обещание, я и не думал выполнять его, если оно вызывало у меня затруднения.

– Верну, не узнаете.

Я пожал отцу руку, поцеловал мать в щеку и выбежал из квартиры. Спустился по крутым ступенькам вниз и направился к отцовской машине, которую он всегда парковал на одном и том же месте уже больше тридцати лет. Машина завелась с первого раза. Отец всегда следил за тем, что можно было починить самому. Прогрел старый карбюраторный двигатель, включил свет, нажал сцепление и попытался воткнуть первую передачу. Она затрещала и не вошла в зацепление.

– Быстрее надо! – Услышал я голос отца с балкона.

Точно, я уже успел позабыть о недуге. Я нажал сцепление еще раз и сразу толкнул рычаг коробки вперед. У меня получилось. Пока я наслаждался успехом, машина самопроизвольно начала движение, хоть я и держал педаль сцепления упертой в пол.

Теперь мне были понятны переживания отца. Езда на такой машине превращалась в настоящее испытание нервов. Я проехал к торцу дома, где царила непроглядная тьма. Выключил свет, представил свою компанию у костра и тронулся. Мысли мгновенно перенесли меня в пункт назначения.

Мои друзья повскакивали на ноги, когда услышали шум двигателя отцовской «копейки». Я заглушил машину и вышел наружу, громко хлопнув дверцей.

– Раритет. – Произнес Вениамин. – Старше меня, наверное?

– Наверное. – Согласился я. – Это уже не просто автомобиль, а член семьи, менять его на другого как-то несправедливо.

– В самую точку. – Согласился Борис. – Старый, но не бесполезный.

Вскоре после моего возвращения компанию сморил сон. Лялю, как единственную женщину, уложили на самую комфортную постель – носилки. Борис устроился на диване в кабине, Петр и Веня на полу в салоне. Антош и я в отцовской «копейке». Я на заднем диване, змей на переднем пассажирском сиденье. Не считая того, что я спал в позе эмбриона, в которой у меня затекали ноги, можно было сказать, что ночь прошла хорошо. С наступлением долгожданного утра я почувствовал себя бодрым и готовым идти куда угодно, особенно к коммунизму.

– Завтракать будем в бесплатной столовой, борщом, кашей с подливом и на десерт сметаной с сахаром. – Пообещал я своим спутникам.

– Я пломбир хочу, советский. – Ностальгически закатил глаза Борис. – Как сейчас помню этот вкус.

– А я лимонад за три копейки из автомата. – Подхватил Петр.

Перед тем, как отправиться возникло затруднение технического плана. Вести в другой мир должен был кто-то один, а машин у нас было две. Решили сделать так. За руль отцовской машины сел Борис. Смотрелся он в ней довольно гармонично. «Копейку» зацепили тросом к «скорой помощи», за руль которой сел я.

Представлять пришлось долго. Я же не знал, кроме термина «коммунизм», как точно должен был выглядеть этот мир. Приоритетом для меня были отсутствие товарно-денежных отношений, технически развитая цивилизация и никакого контроля личности. Сразу отсеялось большинство миров. Из тех, что остались, я выбрал тот, что больше походил на агитплакаты про СССР.

Мы как раз выкатились своим тандемом к большому плакату, стоящему на перекрестке дорог над большой клумбой, засаженной пестрыми цветами, высаженными в определенном порядке, образующем цифру «237». По дороге, совершенно ее не касаясь, бесшумно скользили машины, напротив них, наши выглядели, как памятники из прошлого.

– Нихрена себе! – Веня выставился в окно, любуясь пейзажами коммунистического общества.

Чуть поодаль от клумбы, за широким зеленым газоном, над которым радужно переливались разбрызгиваемые над ним струи воды, начинались дома. Дизайн их можно было назвать спорным, соединение кубического, сферического и прочего не совсем стыкующегося в моем представлении. Чего было не отнять у этих построек, так это ощущение футуризма. Они напоминали картинки, которыми забавлялись художники, рисующие города будущего.

Так же меня не покидало ощущение здоровой экологии. Дышалось легко, воздух был напоен ароматом свежести и влаги.

– Нас сейчас за наши бензиновые тачки заметут в полицию. – Забеспокоился Петр. – Или милицию.

– Не бойтесь раньше времени. Замести нас не так уж и просто. – Успокоил я его. – У кого бы спросить, как нам добраться до автосервиса?

Все, кроме Ляли и Антоша выбрались на улицу. Почти сразу же в нашу сторону направился парящий автомобиль. Он бесшумно замер рядом с нами. Его дверца откинулась вверх и оттуда выбрался вполне себе гуманоидный человек, с широкой улыбкой во все лицо.

– Добрый день! – Ощерился он еще шире.

Казалось, что с таким проявлением дружелюбия он кинется обниматься к каждому из нас.

– Вы, я понимаю, реставраторы старинных автомобилей? – Спросил он, не сводя глаз с наших машин. – Чудо, как сохранились.

– Верно. – Я был рад тому, что незнакомец за нас придумал достоверное алиби. – Хотим придать более первозданный вид. Убрать ржавчину, подремонтировать, чтобы сами могли передвигаться.

– О, ну это ни к чему. Нашим растениям их химическое топливо будет не по душе.

– Согласен, просто хотелось стопроцентной историчности. Не подскажете, где тут реставрируют поблизости.

– О, ну вы почти находитесь там, где нужно. Вам сюда. – Он махнул в сторону газона.

– На газон? – Переспросил я.

Человек секунду соображал, а потом рассмеялся, будто я очень удачно пошутил.

– Вы, не местные что ли? – Догадался он.

– Нет, мы издалека.

– Ясно. А я уж думал у нас уже на всем земном шаре все одинаковое.

– Почти, с нюансами. У нас горы.

– Тогда понятно. Дети гор, орлы. У вас там все к небу стремится, а у нас под землю.

Мужчина нажал что-то на своём запястье, и в тот же миг рядом с нами опустилась часть поверхности, в проходе которой я увидел ярко освещенные коридоры.

– Вам туда. – Туземец снова ощерился довольной улыбкой.

– Большое вам спасибо. Вы нам очень помогли. – Поблагодарил я его.

– Да уж прям там, помог. Вы такие молодцы, что нашли это старье.

Он сжал ладони в кулаки перед лицом на прощание, сел в машину и уехал.

– Старье. – Борис вздохнул. – Три года всего.

– Ну, что, поехали в подземный город, пока не закрылось. – Заторопился я.

Мы расселись по местам и осторожно покатились вниз. На уровне пола нас подхватили самоходные платформы и повезли куда-то. Двигатель скорой заглох сам собой, будто его отключили дистанционно. Ляля просунула мордаху в окошко кабины и взволнованно поинтересовалась:

– Жорж, а может нас везут на скотобойню?

– Успокойся, пока не вижу причин для паники. Человек был очень любезен, не похоже, что он замышлял что-то кровавое.

– Слишком любезен. – Заметил Антош.

– Времена здесь такие коммунистические, все любезны, все рады, это вам не человек человеку волк, как при капитализме. – Высказался Петр.

Хотелось ему верить.

Мимо проплывали улицы, с пешеходами, магазинами, столовыми, будочками, ларечками, парками и фонтанами. Из-за яркого искусственного света, идущего сверху, казалось, что над головой небо. Никакого чувства клаустрофобии не было и в помине.

Платформы, видимо, сами знали, куда нас доставить. Они остановились возле здания с большими воротами, над которыми висел веселенький плакат, прославляющий труд рабочих-автослесарей. Причем, в руках мужественных мужчин и женщин находились не ключи и домкраты, а пульты и голографические экраны.

– Так-так, кажется, сейчас нас будут починять. – От волнения, вызванного тесным контактом с чужим миром, у меня вспотели ладони. Я потер их по штанинам.

Ворота ушли вверх, а платформы закатили нас внутрь такого же светлого помещения, как и подземная улица. Мы остановились напротив окошка с лучезарной девицей. Надпись по овалу гласила, что это место мастера-приемщика.

– Добрый день! – Просияла девушка.

Я почувствовал справа от себя взволнованное дыхание Ляли.

– Лыбится, как-будто ей кошелек вернули.

Кажется, молодая девушка вызывала у нее чувство ревности.

– Добрый! – Ответил я мастеру и тоже улыбнулся так же широко.

– Мы уже получили заявку на реставрацию и рады, что вы выбрали нас. Хотите обсудить какие-то особенности, или же оставим стандартные условия?

– Так, а что входит в стандартные? Внешний вид?

– Не только. Внешний вид, восстановление интерьера, деталей создающих комфорт, без восстановления способности передвигаться самостоятельно.

– Тогда нам по особым условиям. Смотрите, в той машине, легковой, надо сделать все так, будто она только что сошла с конвейера, чтобы блестела новеньким и пахла так же. Номера на шасси и двигателе должны остаться теми же, плюс номера государственной регистрации. Потом надо восстановить все изношенные детали, полностью. Мотор, сцепление, все по электрике, педальный узел, бабину, мост, карбюратор.

– Так, мотор на химическом топливе мы делать не будем, по причине его экологической несовместимости с настоящими требованиями. Вместо него мы поставим стандартный движитель на флюонах. Если хотите сохранить историчность, мы разместим его внутри старого мотора.

– На флюонах? А чем его заправлять?

Девушка рассмеялась.

– Вы совсем вжились в роль человека из прошлого. Флюоны не надо заправлять. Они везде.

– Да? Ладно, но сделайте так, чтобы на всякий случай двигатель мог работать на бензине, так сказать, стопроцентная историчность. Для музея.

– Хорошо. Мы восстановим ваш автомобиль полностью, плюс, добавим в него систему активной безопасности, голосовой запуск, климатическую установку с эффектом горного воздуха, вечную смазку, сиденья с массажем, автопилот.

– Автопилот не надо, мой отец любит сам покрутить баранку.

– Хорошо. Руль обтянем специальным противоскользящим материалом, устраняющим потливость рук.

– А у вас есть какие-то системы на случай столкновения?

– Ну, такого у нас не случается, но я понимаю вашу озабоченность, вы не хотите подключать машину в систему ради сохранения историчности.

– Типа того.

– Хорошо, тогда мы установим датчики, которые в случае опасности подадут сигнал, и машина, на время необходимое для избежания столкновения, уйдет в подпространство.

– Ух ты, и это все можно было установить на «копейку»?

– Это можно установить хоть на велосипед. Что-нибудь еще?

– Хватит, вы и так сделали больше, чем я ожидал. Единственное, меня пока флюоны беспокоят, будут ли они в тех местах, откуда я родом?

– Не переживайте, флюоны заполняют собой всю вселенную. Они являются ее невидимой тканью, структурой и одновременно энергией.

– Ладно, гарантия у вас есть? Если что, я приеду «на галстуке» снова.

– Гарантия пожизненная. Оформляем?

У меня екнуло сердце. Вдруг у меня сейчас попросят паспорт, или какой-нибудь документ удостоверяющий личность. Помнится, в СССР это было первым делом.

– Оформляйте. А что для этого нужно?

– Ваше согласие. – Девушка улыбнулась, а у меня невольно зачастило сердце. Она была настолько приветлива, что мне показалось, будто она со мной кокетничает.

– Даю.

– Спасибо. – Она снова широко улыбнулась.

Через секунду к нам подъехали две автоматических тележки. Они подхватили обе машины и покатили внутрь помещения.

– Постойте, а «скорую помощь» не надо. Она в порядке.

– Извините, но мы обязаны сделать ее соответствующей экологическим требованиям.

– Там люди, они со мной. – Я попытался быстро придумать, как поступить с Лялей и змеем. – У нас представление костюмированное для детей, с удавом и актрисой, изображающей кошку.

– Вам придется покинуть машину на время работ. – Попросила мастер-приемщик.

– Я уже понял. Эй, братва, выходите. – Крикнул я пассажирам скорой. Затем повернулся к девушке. – Где тут у вас можно перекусить?

– В нашей столовой. У нас отличная кухня. Первое, второе, десерты.

– Спасибо. Покажите пальцем куда идти.

Хоть это и неприлично, но пока еще более верного указателя не придумали. По крайней мере, в моем мире. Мои спутники вышли из машины. Веня по-джентльменски подал руку Ляле, чтобы помочь ей сойти со ступенек. Кажется, кошка решила подразнить меня. Мастер-приемщица увидев Лялю восхищенно открыла рот.

– Ой, какой хороший костюм. Он сидит на вас, как влитой.

– Спасибо. Однако он не такой очаровательный, как ваша улыбка. – Это замечание было адресовано в первую очередь мне. – Жорж, заберите удава. – Ляля сделал акцент на последнем слове, подразумевая его унизительное для Антоша значение.

Я забрался в салон. Змей замер в ожидании, когда его возьмут на руки.

– Думаю, с самостоятельно ползающим удавом в этом мире лучше не ходить.

– Прости, Антош, это же на публику. Ты мой друг, человек и больше никто. Иди на ручки.

Змей взгромоздился мне на шею. Мы вышли наружу. Девушка из окошка с огромным любопытством рассматривала нашу компанию. Ляля улыбнулась ей, показав свои белоснежные клыки. Однако мастер-приемщица вместо испуга испытала восторженный возглас.

– Я такие же себе хочу. Не подскажете, где ставили?

– Это бутафорские, реквизит, на зубах еле держатся. – Отвлек я девушку. – Через сколько нам подойти и вы обещали показать нам пальцем направление столовой.

– Через два часа все будет готово. А столовая находится там. – Она показала тонким указательным пальчиком в сторону оранжереи.

– Спасибо.

Наша пестрая компания, отличающаяся от местной публики неряшливой одеждой и внешностью, лишенной счастливого коммунистического лоска, направилась через приятно пахнущую зеленью оранжерею в открытую столовую. Здесь было так, как принято в старых советских столовых. Все начиналось от стола с подносами, затем длинная витрина с первыми блюдами, вторыми, десертами и заканчивалось все напитками в стаканах. Правда, как оказалось, все, что стояло на витрине, было голографической обманкой. Хорошо, что перед нами были люди, которые показали, что надо делать. Надо было прикоснуться к выбранной голограмме, подождать пару секунд и забрать выехавшую с едой тарелку.

– Антош, тебе чего? – Спросил я товарища, поднявшего голову на уровень моего лица.

– Мясного чего-нибудь. Я так устал от этой травы, что заставляли меня есть всякие бродячие монахи.

– Эй, мужики, потише разговаривайте. На нас люди косятся. – Предупредил Петр.

Да, мы совершенно забыли, что Антош исполняет роль удава. Змей повернулся в сторону зала со столиками и показал раздвоенный язык.

– Дикари, хоть и развитые. – Прошептал он. – Жорж, а здесь спиртное есть?

– Не думаю. Видишь, люди и так выглядят счастливыми, думаю, алкоголь им не нужен. Возьму тебе кисель.

– Бери, мне без разницы, что пить, если в напитке нет градусов.

– Петр, а ты случайно не нарколог? – Поинтересовался я у идущего за нами врача, самозабвенно играющегося с голографической едой.

– Случайно нет, а что?

– Человека одного хочу полечить от алкогольной зависимости.

Антош многозначительно сжал мне шею в тиски своего тела.

– Есть в нашей больнице хороший нарколог, кодирует алкашей в нерабочее время, только если ему привести такого пациента, ему самому потребуется помощь.

Антош сверкнул глазами в сторону врача, но промолчал. За нами встали местные жители, бросающие любопытные взгляды на кошку и змея. Я набрал полный поднос, и почему-то чувствуя себя немного неловко за то, что моего труда в производстве еды нет никакого, направился к свободному столику. Ляля, грациозно маневрируя под взглядами людей, скоро присоединилась к нам.

– Уф! Там люди с собакой пришли. Она одна догадалась, что я настоящая кошка. Разнервничалась, думала, сорвется. Чего они собак в общественные места таскают? – Ляля покосилась на людей с мелкой нервной собачонкой, до сих пор не сводящей глаз с кошки.

– Собачелы. Начало. – Произнес я многозначительно, давая друзьям вспомнить странную расу людей сросшихся с собаками пуповиной.

Люди с собачонкой, как назло, решили пройти рядом с нами. Их животное, мелко трясущееся то ли от злости, то ли от страха, а может быть от того и другого, во все свои немаленькие глазки следило за Лялей. Поравнявшись, кошка не удержалась от широкой улыбки. Бедный песик издал пронзительный визг и уткнулся хозяйке мордочкой в грудь, не переставая при этом трястись.

– Костюм. – Пояснил я женщине, удивленной реакцией своего животного на Лялю. – Мы из театра юного зрителя, Маугли репетируем. Багира, Каа. – Я почему-то был уверен, что в коммунистическом мире обязательно читают Киплинга.

– Замечательно. Обязательно сходим. – Пообещала женщина.

Когда она и ее спутник ушли за свой столик Ляля облегченно вздохнула.

– Чертов детектор. Между нами миллион лет эволюции и миллионы миров, а они все про нашу вражду помнят. Одно слово – собака.

Врачи сели отдельно от нас и вполголоса переговаривались. Борис, жестикулируя, ностальгически рассказывал своим коллегам о том, что окружающая их коммунистическая действительность могла ждать их и в родном мире. Он выступал словно гид, понимающий суть этого уклада жизни. Его взгляд заблестел от слез умиления, когда он показывал на плакаты, выполненные в духе двухцветного минимализма, на стеклянные граненые стаканы, на типовую посуду и обстановку, лишенную вычурного дизайнерского шика, но не ставшую от этого менее самобытной и красивой.

– Еще немного и Борис уговорит их здесь остаться. – Пошутил я вполголоса.

– А здесь мило. – Ляля огляделась. – Да еще всё бесплатно. Это как уменьшенная модель миров, хожу, куда хочу, беру, что хочу.

– Думаю, не совсем так. За каждым должен быть строгий контроль, чтобы тунеядцы не расплодились. Где халява, всегда появляются люди, желающие бесплатно жрать в три горла.

– А может быть, здесь все за людей делают роботы?

– А девушка на приеме не была роботом.

– Верно.

Обед закончился, а у нас еще оставалось больше часа, чтобы забрать восстановленную отцовскую «копейку».

– Может, в кино? – Предложил Веня.

– Я за. – Поддержал коллегу Петр.

– А деньги? – Спросил Борис и тут же сплюнул. – Тьфу ты, забыл, что тут халява. Идемте, конечно. Нет, зачем нам кино, его с собой не унесешь. Идемте в универмаг, возьмем чего-нибудь посущественнее.

Я толкнул локтем Лялю. Она хитро покосилась в мою сторону.

– Лучше все-таки в кино. Не стоит паразитировать на чужом труде.

– Ой, а что там сильно отбавится? Нас пятеро всего, сколько мы с собой унести можем?

– Шестеро. – Антош сразу догадался, что о нем забыли.

– Прости, но я тебя не посчитал, потому что подумал, что тебе ничего не надо в человеческом мире. Ты всегда голый, вот я и решил, что ты аскет.

– Борис, или в кино, или идем ждать, когда починят машину. – Настоял я.

– Можно подумать, что починяя машину, мы не эксплуатируем труд несчастных людей. – Уел он меня.

– Ладно, придется тебя оставить здесь, отрабатывать. Вернусь за тобой через год, или два.

– Да…, я пошутил же. – Осекся Борис, с которого сразу сошло наваждение халявой.

– Одно дело сделать то, что тебе нужно и всё, а другое, тащить все подряд, нужное и ненужное, лишь бы на бесплатно.

– Я понял, тебя Жорж. Согласен с тобой, почти полностью, но идемте хоть пломбирчика поедим.

– И газировки из автомата. – Добавил Петр.

Кажется, они еще не успели полностью насладиться своим ностальгическим прошлым, которое эволюционировало в этот варианте развития событий в жизнеспособное будущее. Мне же со своей компанией, один из членов которой тяжким грузом у меня на шее изображал удава, было не до прогулок.

– Идите, погуляйте, а мы подождем вас в этом парке, на скамейке. – Предложил я своим спутникам.

Они радостно согласились и торопливо, будто я мог запретить им, направились вдоль широкой улицы. Мы же заняли свободную скамейку, на которую я с облегчением ссадил со своей шеи Антоша.

– До обеда ты был гораздо легче.

– Прибавка в весе была несущественной, просто у тебя кровь отлила от всех органов, кроме желудка.

– Не умничай, что люди подумают?

– Они предпочтут посчитать будто ослышались или тронулись рассудком. Во втором, они конечно, даже себе признаваться не захотят.

– Давайте помолчим, позволим крови выполнить свою работу.

Глаза у меня на самом деле закрывались после плотного обеда. Я откинулся на спинку и незаметно сполз на мягкое и удобное плечо Ляли. Кошка не стала строить из себя недотрогу, оперлась щекой на мою голову. Через несколько секунд она негромко замурчала. Под ее ритмичное мурчание я задремал.

Выспаться не удалось. Троица наших любителей бесплатной натуральной еды вернулась, причем возбужденной и напуганной.

– Облава, Жорж. – Борис потряс меня за плечо. – Менты!

– А мы-то причем здесь? – Я не мог спросонья разобраться в чем проблема.

– Облава на тунеядцев. Всех, кто отлынивает от работы, сажают в «воронок».

– Далеко они? – Я поднялся и осторожно выглянул через фигуру дельфина, изо рта которого бил фонтан.

Несколько человек в серой форме проверяли всех людей, которых встречали на улице. Они светили им прибором в глаз, после чего отпускали, либо надевали наручники. За ними уже тянулась вереница скрепленных в одну колонну тунеядцев. Меня это напугало не сильно, но новички тряслись от страха.

– Что, мужики, халява повернулась к вам обратной стороной. Хочешь бесплатного, изволь работать. Идемте в автосервис. Если нарвемся на ментов, хватаемся за змея, и я переношу вас в наш любимый мир. Ясно?

Мужики наперебой принялись соглашаться. Наша пестрая компания торопливым шагом направилась в сторону фирмы, занимающейся реставрацией «автохлама». Мы повернули за угол, и я сразу увидел отцовскую машину. В лучах искусственного освещения она переливалась свежей краской. Машина выглядела, как бриллиант. Она, наверное, не была такой, даже когда только сошла с конвейера. Меня поразила скорость и качество, с которым ее привели в такое состояние.

– Ты посмотри на эту цацу. – Даже Борис не смог скрыть свой восторг.

Он развел руки и, не скрывая своего восхищения, обошел машину со всех сторон.

– Вот это классика! Вот это формы!

Я открыл водительскую дверцу и сел на сиденье. Интерьер был обновлен полностью, но остался тем же. В салоне витал легкий, тонкий аромат парфюма, добавляющий свежести обновленной отделке. Ключ находился в замке. Я повернул его, загорелись приборы, провернул дальше и машина завелась. Причем так, будто это был роллс-ройс. Мотор было едва слышно, а вибрации, так вообще никакой.

Из здания вышла мастер-приемщица и направилась к нам.

– Как вам? – Спросила она.

– Потрясающе! Нет слов! Как тихо работает мотор, вы сказали, что там будет какая-то хрень на флюонах? Передумали?

– Нет, что вы. Движитель на флюонах остался, разумеется. Двигатель старого мотора это простой акустический эффект, чтобы придать реставрации аутентичности. Вы можете отключить звук, а можете оставить, как вам будет удобнее.

– Ничего себе. Оставлю, пожалуй. С коробасом что-нибудь делали? Задняя хрустела.

– Вы про коробку передач?

– Ага.

– Знаете, движителю на флюонах она не нужна, мы поставили на акселератор датчик, который управляет разгоном по старой схеме, чем сильнее давите на педаль, тем активнее разгоняется автомобиль. Мы можем включить и коробку в схему, для полной симуляции процесса.

– Включите, пожалуйста, а то батя подумает, что в машину вселились бесы.

– Как скажете.

Девушка вызвала прямо из воздуха голографический экран со схемами и что-то переключила.

– Готово. – Она широко улыбнулась.

– Спасибо. Не знаю, как вас благодарить, девушка. Для нас это очень многое значит.

– Да что вы, очень интересный экземпляр. Мы даже не смогли его найти по каталогам. Наверное, его создали штучно в совсем дремучие времена.

– Так и есть. В очень дремучие.

– Знаете, а можно мы сделаем копию вашей машины, на выставке покажем, на парады выезжать? – Приемщица сделала такие глазки, от взгляда которых у меня за спиной раздался горловой звук, который издала Ляля.

– Разумеется, а что для этого надо?

– Ничего, только согласие. Все чертежи у нас уже есть.

– Даю добро. Делайте сколько хотите.

– Кхм. – Нарочно закашлялся Борис. – А что я нашей «скорой» не вижу.

Действительно, машины не было.

– А ее разве не надо было реставрировать? – Испугалась мастер. – У нее же такой же старый мотор на химическом топливе. Ее эксплуатация запрещена. Ее уже доделывают. Мы заменили только двигатель.

– Ну вот! – Борис хлопнул себя по ногам. – Всё, дорога на сервис закрыта. Что я им скажу, что мне какую-то железяку на какой-то хрени вкорячили, до окончания гарантии? Почему же вы без спроса-то? Как я его чинить-то буду?

– Ой, извините, но я вас так поняла, я даже подумать не могла, что вы не собираетесь…, зачем чинить, у вас все детали будут вечными, на вечной смазке.

– А вдруг? – Не унимался Борис.

– Такого никогда не было, но если что-то случится, мы сами заберем вашу машину и восстановим еще раз.

– Самоуправство.

– Борис, прекрати истерить. – Шепнул я ему на ухо. – Что ты нас позоришь перед иномирцами. Извините девушка, он у нас ужасный ретроград, любит вещи в первозданном виде, эстет склонный к перфекционизму.

Девушка на миг замерла, будто ушла в себя, затем улыбнулась и снова вернула сознание во взгляд.

– Слово такого ни разу не слышала, посмотрела в большой энциклопедии.

Ворота автосервиса снова поднялись. Машина Бориса, блистающая яркими надписями, переливающимися на гранях фарами, выехала из бокса. Увидев ее, Борис забыл обо всем, что его так беспокоило секунду назад.

– Ой, ё-мое, вы ее что, полиролькой натерли?

– Нет, нанесли специальный восстанавливающий слой. Если вам больше ничего не нужно, я пойду, приму следующий заказ.

– Спасибо девушка. Простите, хотелось бы узнать ваше имя, а то мы как-то казенно пообщались.

Красавица засмущалась, будто я пригласил ее на свидание.

– Ляля. – Ответила она скромно.

– Ляля? – Переспросил я, подумав, что ослышался.

– Да.

– Красивое имя, и очень редкое. Звучит, как мелодия. Спасибо вам, за все, Ляля.

– Приезжайте еще. – У этой Ляли зарделись щеки.

Чтобы не смущаться сильнее, она развернулась и пошла в здание автосервиса.

– Жорж, а мое имя не звучит, как мелодия? – Спросила первая Ляля.

– Так вы же тезки оказались, значит и у тебя звучит.

Кошка сверкнула желтым разрядом молний, в котором большую часть энергии составляла ревность. Ох уж эта неоднозначная ситуация между мной и кошкой, выходящая за пределы понимания нормальных отношений между людьми разного пола. На ее месте, я бы тоже приревновал ее к какому-нибудь коту, но это не значило, что я готов к чему-то большему, кроме общения. Похоже, между нами установились крепкие платонические чувства, и это был предел нашим отношениям, потому что переступить грань близости иного рода для нас было бы чем-то неправильным и неестественным. Если окажется, что мы не можем жить друг без друга, придется усыновить котенка и ребетенка.

– Жоорж. – Борис тронул меня за руку, выдернув из сложных размышлений о совместном будущем. – Менты рядом.