Вы не авторизовались

Клятва мстителя бесплатное чтение

Мишель Пейвер
Клятва мстителя

Michelle Paver

Oath Breaker

Издательство АЗБУКА®

* * *

От автора

Мир Торака – это мир, который существовал шесть тысяч лет назад, то есть после ледникового периода и до того, как земледелие распространилось на эту часть Северо-Западной Европы, тогда земли Торака были одним сплошным Лесом.

Люди из мира Торака были очень похожи на вас или на меня, но их образ жизни разительно отличался от нашего. У них не было письменности, не было железа и колеса, но они во всем этом и не нуждались. Они превосходно умели выживать. Они знали все о животных, о деревьях, о растениях и камнях в Лесу. Если им что-то требовалось, они знали, где это найти или как это сделать.

Они жили небольшими племенами, многие кочевали, некоторые, как племя Волка, устраивали стоянку, но только на несколько дней, другие не снимались со стоянки целый месяц или целый сезон, как племена Ворона или Ивы, а другие, как племя Тюленя, жили на одном месте круглый год. Поэтому со времени событий «Изгнанника» многие племена поменяли место стоянки, вы увидите эти места на обновленной карте.

Работая над «Клятвопреступником», я познакомилась с древними деревьями, которыми так богаты земли Соединенного Королевства. Я также провела много времени в Беловежском национальном парке в Восточной Польше. Там я видела зубронов (помесь домашнего скота и европейских бизонов), кабанов, тарпанов (род дикой лошади), несколько пораженных молниями деревьев и столько видов дятлов, сколько не видела за всю свою жизнь. В Беловежской пуще, в особенности во время долгих пеших прогулок по строго охраняемой территории, я почерпнула вдохновение, которое помогало мне при описании различных частей Сердца Леса и его обитателей. Там же у меня была возможность изучить две великолепные бобровые дамбы и хатки, с них я списала хатку, в которой укрывался во время пожара Торак.

Излишне говорить о том, что я подружилась с волками из Британского общества охраны волков. Наблюдая за тем, как волчата превращаются в молодых волков, и разговаривая с преданными своему делу волонтерами, я постоянно черпала вдохновение и силы.

* * *

Хочу поблагодарить всех сотрудников Британского общества охраны волков за то, что позволили мне сблизиться с их великолепными волками. Обществу охраны лесов спасибо за помощь в получении доступа к некоторым древним деревьям, описание которых я использовала в своей работе. Благодарю Деррика Койла, старшего смотрителя воронов лондонского Тауэра, чьи обширные познания и опыт служили постоянным источником моего вдохновения. Доброжелательных сотрудников Беловежского национального парка и Музея национальной истории и лесничества в Беловеже. Гидов из Бюро переводческих услуг и туристическое агентство РТТК, в особенности преподобного Мечислава Пиотровски, главного гида РТТК, который с разрешения главного лесничего района Дружки Беловежского национального парка показал мне бобровые хатки.

Наконец, как всегда, хочу поблагодарить моего агента Питера Кокса за его неиссякаемый энтузиазм и поддержку, невероятно одаренного и одновременно прекрасного редактора и издателя Фиону Кеннеди за ее воображение, а также за ее вклад и понимание.

Мишель Пейвер, 2008

Глава 1

Иногда нет никаких предостережений. Ни одного.

Лодка из шкур летит, как баклан, над волнами, от ударов весла серебристая мойва ныряет в бурые водоросли, и все идет отлично: на Море рябь, солнце светит в глаза, а в спину дует холодный ветер. И тут из воды выныривает камень, большой, больше кита, и ты несешься прямо на него и вот-вот разобьешься…

Торак отклонился вбок и энергично заработал веслом. Лодка накренилась и, чуть не перевернувшись, с шипением проскользнула в одном пальце от скалы.

Вымокший Торак, сплевывая соленую воду, с трудом выровнял лодку.

– Ты как там? – крикнул, обернувшись, Бейл.

Торак почувствовал себя глупо и буркнул в ответ:

– Скалу не заметил.

Бейл улыбнулся:

– На стоянке – парочка новичков, хочешь к ним?

– После тебя! – Торак ударил веслом по воде и забрызгал Бейла. – Давай наперегонки до Утеса!

Парень из племени Тюленя издал боевой клич, и они, вымокшие в холодной воде и возбужденные, бросились вперед. Высоко над головой Торак заметил две черные точки и свистнул. Рип и Рек спикировали и, едва не касаясь воды крыльями, полетели рядом с лодкой. Торак обогнул льдину, и вороны обогнули ее вместе с ним. Гладкие черные перья сверкали на солнце фиолетовыми и зелеными искрами. Вороны обогнали Торака, он ринулся в погоню. Мышцы горели от напряжения, от соли щипало лицо. Торак смеялся во весь голос, это было так здорово, как будто у него тоже выросли крылья.

Бейл, на два лета старше, да еще и лучший гребец, ушел вперед и скрылся в тени мыса, который все называли Утесом. Море, когда они вышли из залива, изменилось, волны набросились на лодку Торака и едва не поставили ее на дыбы.

Торак удержал лодку на плаву, но она к этому моменту уже успела развернуться. Залив Тюленей в солнечный день был таким красивым, что Торак на секунду забыл о гонке. В южном конце виднелась дымка от брызг водопада, над отвесными скалами кружили чайки. На берегу над шалашами племени Тюленя поднимались струйки дыма, подвешенная на длинных шестах соленая треска сверкала на солнце, как будто была вся в инее. Торак сразу заметил Фин-Кединна – его темно-рыжие волосы были как огненный маяк на фоне светловолосых Тюленей. А еще там была Ренн, она показывала стайке малышей, как надо стрелять из лука, а те не сводили с нее восхищенных глаз. Торак улыбнулся. Для Тюленей лук и стрелы были не таким привычным оружием, как гарпуны, которыми они орудовали мастерски, а Ренн была не самой терпеливой наставницей.

Бейл крикнул, напомнив о гонке, Торак развернул лодку и налег на весло.

Только оставив за спиной Утес, они поняли, что жутко проголодались, зашли в небольшую бухту и там развели костер из плавника и водорослей. Прежде чем поесть, Бейл бросил на мелководье кусочек сушеной трески для Матери-Моря и хранителя его племени. Торак – у него хранителя не было – насадил на ветку куста можжевельника кусочек кровяной колбасы как свое подношение Лесу. Это было немного странно, ведь до Леса надо было три дня плыть на восток, но не сделать этого было бы совсем странно.

Потом Бейл разделил остатки сушеной трески – она была сладкая, жесткая и по вкусу почему-то не похожа на рыбу, – а Торак набрал с валунов пригоршни мидий. Мидии они съели сырыми, разламывая и вычерпывая одной створкой из другой сочное оранжевое мясо. Потом вместе доели лосиную колбасу Торака. Бейл, как и все из его племени, уже не так напрягался из-за смешения привычек людей Леса и людей Моря, отчего жить всем стало только легче.

Так и не наевшись, они решили сварить похлебку. Торак набрал в свой бурдюк воды из ручья и повесил его на палки рядом с костром, а потом кинул в воду раскалившуюся в огне гальку. Бейл для заправки насобирал на отмели красного морского мха и накопал в песке ракушечных червей, а Торак добавил морской капусты, очень уж ему хотелось, чтобы хоть какая-то зелень в похлебке напоминала о Лесе.

Пока похлебка варилась, Торак присел на корточки у костра и протянул к огню онемевшие от холода пальцы. Бейл смастерил ложку – достал из своего мешочка для шитья сухожилие тюленя и привязал створку мидии к черенку от куста водорослей.

– Хорошего улова! – крикнул кто-то со стороны Моря.

Ребята от неожиданности подскочили на месте.

Это был рыбак из племени Баклана, его сеть из шкуры моржа была набита сельдью.

– И тебе хорошего улова! – ответил на общее для Морских племен приветствие Бейл.

Рыбак выгреб на мелководье и присмотрелся к тонким черным татуировкам на щеках у Торака.

– Кто твой друг из Леса? – спросил он, обращаясь к Бейлу. – Это татуировки племени Волка?

Торак открыл было рот, но Бейл его опередил:

– Он – мой сородич, приемный сын Фин-Кединна. Он охотится с Воронами.

– И я не из племени Волка, у меня нет племени, – добавил Торак и взглядом дал понять рыбаку, что ему все равно, что тот об этом думает.

Мужчина протянул руку к перьям племенной птицы на плече.

– Я слышал о тебе. Ты тот, которого изгнали.

Торак непроизвольно потрогал повязку, которая скрывала татуировку изгнанника у него на лбу. Фин-Кединн изменил ее так, что она больше не означала изгнания, но даже вождь племени Ворона не мог стереть его воспоминания.

– Племена приняли его обратно, – сказал Бейл.

– Я слышал. Ладно, хорошего улова, – сказал мужчина, но обращался он к Бейлу, а на Торака только глянул подозрительно, перед тем как уплыть с мелководья.

– Не бери в голову, – сказал, немного помолчав, Бейл.

Торак не ответил.

Бейл бросил ему ложку:

– Держи, ты ж свою на стоянке оставил. И выше нос! Он из Бакланов. Что они понимают?

Торак оскалил зубы в улыбке:

– Да, как и Тюлени.

Бейл бросился на приятеля. Они схватились и со смехом начали кататься по гальке, пока Торак не провел захват локтем за шею и Бейл не попросил о пощаде.

Ели молча, изредка сплевывая по мелочи для Рипа и Рек. Потом Торак лег на бок у костра, а Бейл подкинул в огонь еще немного плавника. Парень из племени Тюленя не заметил, как к нему со спины бочком припрыгал Рип. Воронам очень нравились длинные светлые волосы Бейла, в которые он вплетал нити с бусинами из голубого сланца и тонкие кости мойвы.

Рип ухватил сильным клювом одну из косточек и потянул. Бейл вскрикнул. Рип выпустил косточку и присел, наполовину расправив крылья: ни дать ни взять несправедливо подозреваемый ворон. Бейл рассмеялся и бросил ему кусок ракушечного червя.

Торак улыбнулся – здорово, что Бейл снова рядом. Он был ему как брат; во всяком случае, Тораку казалось, что братья должны быть именно такими. Их с Бейлом радовали одинаковые вещи, они смеялись над одинаковыми шутками. Но они были разными: Бейлу скоро исполнится семнадцать лет, он найдет себе спутницу и построит собственное укрытие. Тюлени никогда не меняли место стоянки, а значит, Бейл, если не считать походов в Лес для торговли с другими племенами, будет всю жизнь жить на узком берегу Залива Тюленей.

Всю жизнь на одном месте. Даже при одной мысли об этом Тораку становилось трудно дышать и возникало ощущение, будто его связали. Но с другой стороны, такая жизнь давала уверенность людям племени Тюленя, она словно расстилалась перед ними, как хорошо выделанная тюленья шкура. Тораку порой хотелось почувствовать, каково это.

Бейл уловил перемену в настроении друга и спросил, скучает ли он по Лесу.

Торак пожал плечами.

– А по Волку?

– Всегда.

Волк ни в какую не соглашался забираться в лодку, поэтому им пришлось плыть без него. Торак по-волчьи пообещал своему брату по стае, что скоро вернется, но он не был уверен, что Волк его понял.

Мысли о Волке не давали ему покоя.

– Становится поздно, – сказал он. – К сумеркам мы должны быть на Утесе.

Поэтому Торак с Ренн и Фин-Кединном сюда и пришли. В конце зимы на острове снова начались волнения, и они подозревали, что это Пожиратели Душ ищут последний кусок огненного опала, который был спрятан после смерти колдуна племени Тюленя. Всю прошлую половину месяца они по очереди выходили в дозор. Сегодня был черед Бейла с Тораком.

Бейл сосредоточенно оттирал песком бурдюк. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал и только покачал головой и нахмурился.

Это было на него не похоже, обычно он говорил прямо, долго не раздумывал, а тут вдруг засомневался. Торак понял, что разговор предстоит серьезный, поэтому просто вертел между пальцами ветку морской капусты и ждал.

– Когда ты пойдешь обратно в Лес, – не глядя Тораку в глаза, начал Бейл, – я собираюсь попросить Ренн остаться. Здесь. Со мной. Я хочу знать, что ты об этом думаешь.

Торак даже не пошевелился.

– Торак?

Он бросил морскую капусту в костер и смотрел, как ее пожирают багровые языки огня. У него было такое ощущение, как будто он шел себе спокойно и внезапно оказался на краю отвесной скалы.

– Ренн может поступать, как ей хочется, – наконец сказал он.

– Но ты, ты что думаешь?

Торак вскочил на ноги. От злости у него начало покалывать кожу, а сердце неприятно заколотилось в груди. Он сверху вниз посмотрел на Бейла. Бейл был красивым парнем, он был старше, и он был членом племени. Торак понимал, что, если останется, они подерутся и в этот раз все будет по-настоящему.

– Я ухожу, – сказал он.

– Обратно на стоянку? – как можно спокойнее спросил Бейл.

– Нет.

– Тогда куда?

– Просто ухожу.

– А как же дозор?

– Без меня обойдешься.

– Торак. Не надо…

– Я сказал – без меня обойдешься!

– Хорошо, хорошо.

Бейл уставился на огонь, а Торак развернулся кругом и побежал к своей лодке. Он поплыл к северному побережью, подальше от Залива Тюленей. Злость ушла, остались только холод в душе и путаница в голове. Ему нужен был Волк, но Волк был далеко.

Торак приметил небольшую бухту и пристал к берегу, там затащил лодку вверх по заросшему редкими деревьями пологому склону. Ему надо было вдохнуть запах берез и рябин, пусть даже они были низкорослыми и все пропитаны солью, не то что деревья в Лесу. Торак не мог вернуться в Залив Тюленей, только не в этот вечер, и он решил заночевать в этой бухте.

У Торака не было ни сумки, ни спального мешка, но, став изгнанником, он всегда, куда бы ни шел, носил при себе все необходимое: топор, нож и трутницу. Торак перевернул лодку вверх дном, подпер ее подобранными на берегу палками и обложил по бокам прошлогодними ветками и папоротником, так что она стала похожа на шалаш.

Потом развел костер из плавника и построил из камней стенку, чтобы она направляла жар в его укрытие. Вокруг хватало сухого папоротника и водорослей для подстилки, парка и штаны из оленьей шкуры хорошо сохраняли тепло, а будет холодно – ничего, потерпит.

Ночь была ясная. Месяц Березового Сока подходил к концу, Тюлени называли его Месяцем Прохода Трески. На мелководье билась о камни одинокая льдинка. Рип и Рек устроились на ночлег в развилке березы за костром и спрятали клювы под крыльями.

Торак лежал на подстилке и смотрел на огонь. С тех пор как он стал изгнанником, прошло девять лун, а он все не мог привыкнуть к тому, что можно ночевать на открытом месте и не прятать от чужих глаз свой костер. Правильно было бы вернуться. Но он не хотел видеть Бейла. Или Фин-Кединна. Или Ренн.

Запахнув плотнее парку, Торак почувствовал, как что-то твердое ткнулось ему в бок. Это была ложка Бейла, наверное, он, перед тем как уйти, заткнул ее за пояс. Торак повертел ложку в руке, она была хорошо сделана – сухожилия намотаны туго, а конец аккуратно заткнут под обмотку.

Торак шумно выдохнул. Утром он вернется и попросит прощения. Бейл его поймет, он всегда был понятливым и никогда не дулся. Спал Торак плохо, во сне он слышал, как ухает сова, и еще Ренн что-то ему говорила, но он не мог разобрать слов.

Где-то после полуночи он проснулся. Это было время, когда луну заглатывал небесный медведь и спокойное Море отражало только мерцающий свет звезд.

Торак больше не мог оставаться в этой бухте, надо было вернуться в Залив Тюленей, забраться на Утес, найти Бейла.

Сонный и так и не отдохнувший, Торак разобрал свое укрытие и залил костер водой. Рип и Рек неохотно расправили крылья и, чтобы продемонстрировать недовольство от такого раннего подъема, взъерошили перья на голове. Но когда Торак спустил лодку на мелководье и отчалил, он тут же услышал шорох размеренных взмахов их мощных крыльев.

На востоке солнце, как ножом, провело алую черту между Морем и небом, но Залив Тюленей еще был во мраке, а черный силуэт Утеса вырисовывался на фоне звездного неба. Чайки еще не проснулись, и в укрытиях племени Тюленя было тихо. Тишину нарушал только шум водопада, плеск набегавшего на берег Моря и скрип подвешенной на шестах трески.

Торак пристал к берегу в северной оконечности залива. Под ногами хрустели ракушки. Он вдыхал едкий запах костров, в которых и ночью продолжали поддерживать огонь. Подвешенная на шестах треска наблюдала за ним мертвыми просоленными глазами.

Рек отрывисто каркнула – она заметила стервятника, – и оба ворона полетели к камням у подножия Утеса.

Было темно, и Торак не мог разглядеть, что они там нашли, но у него почему-то зашевелились волосы на затылке.

Что бы это ни было, Рип и Рек приближались к нему осторожно – подпрыгивали ближе и тут же отлетали назад.

Торак попытался убедить себя, что это могло быть что угодно, но не вышло – он сорвался с места и побежал, спотыкаясь о кучи гниющих водорослей. Почуял сладковатый запах, который ни с каким другим не спутаешь. Опустился на колени.

«Нет. Нет».

Наверное, он это не подумал, а прокричал, потому что вороны громко закаркали и отлетели в сторону.

Нет.

Торак на карачках подобрался ближе. Вляпался в какую-то лужу. Пальцы стали красными. Увидел белые осколки костей в серой склизкой жиже. Что-то темное сочилось сквозь длинные светлые волосы со вплетенными бусами из голубого сланца и рыбьими косточками. Торак видел знакомое лицо. Невидящие глаза смотрели в небо.

Иногда нет никаких предостережений. Ни одного.

Глава 2

«Это все не по-настоящему», – подумал Торак.

Он отказывался видеть эти скрюченные пальцы и запекшуюся под ногтями кровь. Это все не по-настоящему. На скале закричала чайка. Торак поднял голову и увидел свисавший с края Утеса куст можжевельника. Он представил, как Бейл, стоя на коленях, наклонился слишком далеко вперед. Как он отчаянно цеплялся за куст. Как хрустнула ветка – и он полетел вниз на камни.

«О Бейл! Почему ты подошел так близко к краю?»

Холодный ветер пробежался по шее Торака сверху вниз. Он вздрогнул – души Бейла были рядом, и они злились. Злились на него.

«Если бы ты не ушел, я был бы жив».

Торак закрыл глаза. Метки Смерти. Да. Души надо удержать вместе, иначе Бейл может стать демоном или духом.

«Ну хоть это я могу для тебя сделать», – подумал Торак.

Негнущимися пальцами он развязал свой мешочек для целебных трав и вытряс из него рожок матери и маленькую ложку из створки раковины. Торак сморгнул набежавшие слезы – он даже не поблагодарил Бейла за ложку. Они ели молча. Потом поругались.

«Нет, – напомнил себе Торак, – Бейл с тобой не ругался. Это ты ругался. Твои последние слова, которые ты ему сказал, были словами злости».

Метки Смерти.

Торак засунул ложку обратно в мешочек. Высыпал на ладонь окровавленную землю и хотел смочить ее слюной, но во рту пересохло. Тогда он нетвердыми шагами добрел до лужицы между камнями и с помощью морской воды превратил горстку охры в кашицу. На обратном пути, чтобы не прикасаться к мертвому телу, обмотал указательный палец водорослями.

Бейл лежал на спине, на его лице никаких следов не было – у него затылок раскололся, как яичная скорлупа. Торак нарисовал охрой круги у Бейла на лбу, на груди и на пятках. То же самое он когда-то делал со своим Па. Метка на груди отца далась ему труднее всего, потому что там была вырезана татуировка Пожирателей Душ. У Торака у самого на груди был такой же шрам, так что, когда придет его время, метку тоже будет поставить непросто. Грудь Бейла была гладкой, идеальной для меток.

Закончив с обрядом, Торак сел на корточки. Он понимал, что сидит слишком близко к телу и что это самое опасное время, когда души могут попытаться завладеть живыми. Но он и не подумал уйти.

У кого-то под ногами скрипнули водоросли. Торака окликнули по имени.

Он оглянулся.

Ренн, увидев его лицо, остановилась.

– Не подходи, – резко сказал Торак и сам не узнал свой голос.

Но Ренн не послушалась, она подбежала к Тораку и увидела то, что он не хотел ей показывать. Кровь отхлынула от ее лица.

– Он сорвался, – сказал Торак.

Ренн затрясла головой, ее губы беззвучно повторяли: нет, нет. Торак видел, как она смотрит в пустые глаза Бейла, потом на разбрызганные мозги и кровь под ногтями. Все это останется с ней навсегда, и он не сможет защитить ее от этого.

Кровь под ногтями.

При этой мысли его вдруг словно накрыло ледяной волной. Это кровь не Бейла. Кто-то был с ним там, на Утесе. Бейл не сорвался вниз. Его столкнули.

За спиной Ренн появился Фин-Кединн. Его пальцы крепче сжали посох, плечи опустились, но лицо оставалось непроницаемым.

– Ренн, – тихо сказал он, – иди и приведи сюда вождя Тюленей.

Ему пришлось повторить это дважды, но Ренн, когда наконец его услышала, в кои-то веки не стала перечить и, как во сне, побрела обратно к стоянке.

Фин-Кединн посмотрел на Торака:

– Как это случилось?

– Я не знаю.

– Почему? Разве ты не был с ним?

Торак поморщился:

– Нет, я… я должен был, но меня с ним не было.

«Если бы я был рядом, он бы не умер. Это моя вина. Моя вина».

Их взгляды встретились, и Торак увидел в проницательных голубых глазах Фин-Кединна понимание и жалость – жалость к нему.

Вождь племени Ворона поднял голову и оглядел Утес.

– Поднимись туда и узнай, кто это сделал, – сказал он.

* * *

Когда Торак поднимался по крутой тропинке на Утес, первые лучи солнца уже освещали колючки на кустах можжевельника. Он сразу заметил следы Бейла, их он знал так же хорошо, как следы Ренн или Фин-Кединна. Других следов на тропинке не было, а значит, тот, кто убил Бейла, пришел не со стоянки Тюленей.

Тот, кто убил Бейла.

Торак все никак не мог в это поверить. Еще вчера они вместе потрошили на отмели треску, Рип и Рек бочком подскакивали ближе, а Бейл бросал им теплые потроха. Когда последняя треска была подвешена на шест, у них появилось время покататься на лодках. Асриф одолжил Тораку свою, а Детлан с маленькой сестрой пошли их провожать. Детлан на своих клюках так яростно махал им рукой, что чуть не завалился на спину.

Все это было еще вчера.

На вершине Утеса густо росли рябины и можжевельник, но ближе к обрыву он был голым и очертаниями напоминал уходящую в Море плоскую лодку. Когда-то давным-давно на этой плоской каменной поверхности выбили изображения охотников и добычи, а в центре установили низкий алтарь из серого гранита в форме рыбы.

Торак сглотнул. Два лета назад колдун Тюленей привязал его к этому алтарю и приготовился вырезать его сердце. Торак до сих пор чувствовал лопатками твердый гранит и слышал стук когтей токоротов.

Снизу донесся вопль, как будто кого-то живым разорвали надвое. У Торака перехватило дыхание. Отец Бейла увидел тело сына.

«Не думай об этом. Думай о том, что здесь. Сделай это для Бейла».

Утес блестел от росы. Это был почти голый камень с редкими вкраплениями лишайника и очитка, найти след на такой поверхности крайне сложно, но, если он есть, Торак его найдет.

Он оглядел Утес с вершины. Что-то было не так, но Торак не мог понять, что именно. Отложив решение этой загадки на потом, Торак пошел вперед. Па часто повторял: чтобы выследить добычу, надо залезть к ней в душу и начать думать, как она. Ему надо было увидеть Бейла живым на Утесе и увидеть его безликого убийцу.

Убийца был сильным, если он смог одолеть Бейла, – это все, что знал о нем Торак. Надо было заставить Утес рассказать все остальное.

Первый след Торак нашел довольно быстро.

Он присел на корточки и, прищурившись, огляделся по сторонам при тусклом утреннем свете. След башмака, очень слабый. А там, похоже, другой. Взрослый мужчина шел, ступая с пятки, молодой шел, ступая с носка. Бейл легко поднялся на Утес.

Торак шел за ним шаг за шагом. Он растворился в поисках и уже не слышал голоса Моря, не чувствовал, как соленый ветер дует в лицо.

Ощущение, что кто-то за ним наблюдает, вернуло Торака к действительности.

А что, если убийца Бейла все еще прячется за рябинами?

Торак выхватил нож и резко обернулся.

– Торак, это я! – крикнула Ренн.

Он на выдохе опустил нож:

– Никогда больше так не делай!

– Я думала, ты слышал, как я подошла!

– Что ты здесь делаешь?

– То же, что и ты! – Ренн разозлилась, потому что Торак ее напугал, но быстро взяла себя в руки. – Бейл не упал. У него под ногтями…

Они посмотрели друг другу в глаза. Торак подумал, что у него, наверное, сейчас такое же скорбное и напряженное лицо.

– Как это случилось? – спросила Ренн. – Я думала, ты был с ним.

– Нет, меня с ним не было. – Торак отвел взгляд.

– Иди первым, – сказала Ренн изменившимся голосом. – Ты лучший следопыт.

Торак опустил голову и продолжил поиски. Ренн пошла за ним, она редко подавала голос, когда Торак брал след, знала, что в это время он как будто впадает в транс и лучше его не отвлекать. Теперь Торак был ей за это благодарен. Ренн порой слишком многое замечала своими темными глазами, и он не мог рассказать ей о ссоре с Бейлом. Ему было слишком стыдно.

Пройдя совсем немного вперед, Торак обнаружил еще следы: клочок лишайника, оторванный от камня башмаком убегавшего; за алтарем – раздавленный зеленый лепесток очитка; в трещине – несколько волосков оленьей шерсти. У Торака мурашки побежали по коже. Одежда Бейла была из тюленьей шкуры. Это след убийцы. Перед глазами Торака начал возникать его образ, словно охотник медленно выходил из тумана. Высокий, крупный мужчина в одежде из оленьей шкуры.

И сразу в ушах прозвучало его имя, но Торак запретил себе слышать.

«Только не гадай. Оставь разум открытым. Найди доказательства».

Он представил, как Бейл выходит из укрытия за рябинами и бежит к человеку, который стоит на коленях у алтаря. Убийца встает. Они кругами ходят друг перед другом, постепенно приближаясь к краю Утеса.

В одном месте на краю Утеса была трещина, ветер нанес туда земли, и теперь там цеплялся за жизнь куст можжевельника. Корни куста были наполовину выдернуты, из них еще сочился древесный сок. Торак видел, как Бейл одной рукой отчаянно хватается за ветку куста, а второй скребет землю. Он так яростно боролся за жизнь. И убийца отдавил ему пальцы ногой.

Красная пелена застлала Тораку глаза. У него вспотели ладони. Когда он поймает убийцу, он…

– Кто бы это ни сделал, – дрожащим голосом сказала Ренн, – он наверняка очень силен, если смог одолеть Б…

Она прикусила костяшки пальцев – следующие пять месяцев будет запрещено произносить вслух имя Бейла, иначе его дух может вернуться, чтобы преследовать живых.

– Смотри. – Торак показал Ренн маленький кусочек еловой смолы. – И вот еще. – Он отодвинул ветку можжевельника и показал след ладони.

Ренн сделала глубокий вдох.

Убийца Бейла, чтобы посмотреть, как падает его жертва, наклонился и уперся одной рукой в землю. На этой руке у него было только три пальца.

Торак закрыл глаза. Он мысленно вернулся в пещеры Дальнего Севера и оказался лицом к лицу с Пожирателем Душ. Волк бросился ему на помощь, прыгнул на нападавшего и откусил у него два пальца.

– Теперь мы знаем, – бесстрастным голосом сказала Ренн.

Они с Тораком посмотрели друг на друга и одновременно вспомнили жесткий взгляд, зеленые глаза и лицо, непроницаемое, как потрескавшаяся земля.

Торак сжал в кулаке кусочек еловой смолы.

– Тиацци.

Глава 3

Повелитель Дубов даже не пытался скрыть свои следы. Он спустился по северному склону Утеса в небольшую галечную бухту, сел в свою лодку и уплыл.

Торак и Ренн прошли по его следу до самой воды.

– Я мог его увидеть с того места, где тогда был, – сказал Торак.

– А почему ты решил там заночевать? – спросила Ренн.

– Я… мне надо было побыть одному.

Ренн пристально посмотрела на Торака, но больше ни о чем не спросила. Так было даже хуже. Возможно, она догадывалась о том, что он совершил ужасную ошибку, настолько ужасную, что не находил сил заговорить об этом.

Ренн отвернулась и посмотрела на Море.

– Сейчас он может быть где угодно. Он мог уже доплыть до Острова Водорослей или одного из тех, что поменьше. Или вернулся обратно в Лес.

– И у него преимущество во времени, – сказал Торак. – Идем.

Чтобы вернуться на стоянку Тюленей, им пришлось снова забраться на Утес. Алтарь все так же выглядел как-то неправильно. Ренн первая догадалась почему.

– Высеченные рисунки, – сказала она. – Вон там – верхушка алтаря пересекает голову лося. Это неправильно.

– Алтарь сдвигали.

Торак не мог поверить, что не заметил этого первым. Царапины бросались в глаза, как черный ворон на льдине. Торак представил, как Повелитель Дубов – самый сильный человек в Лесу – налег плечом на алтарь, сдвинул его, а потом вернул на место. Только у него не получилось сделать так, чтобы все было точь-в-точь как прежде.

Под верхушкой алтаря Торак увидел то, что искал Тиацци, – небольшое, выдолбленное в Утесе углубление. В нем было пусто.

– Он нашел то, за чем пришел, – сказал Торак.

Ни он, ни Ренн не сказали друг другу о своих опасениях, но Торак за рябинами на вершине Утеса нашел доказательства: обрывки мешочка из шкуры тюленя, на котором еще оставались вмятины от чего-то твердого размером с дикую сливу.

У Торака кровь шумела в ушах, голос Ренн доносился как будто откуда-то издалека.

– Тиацци нашел его, Торак. Огненный опал у него.

* * *

– Никому об этом не говорите, – сказал Фин-Кединн. – Ни о том, что его убили, ни о том, кто это сделал и почему.

Торак сразу согласился, а вот Ренн не могла поверить своим ушам:

– Даже его отцу не говорить?

– Никому, – сказал вождь племени Ворона.

Они сидели на корточках у ручья в южной оконечности залива и глиной наносили друг другу на лица траурные метки. Шум водопада заглушал их голоса, так что можно было говорить, не опасаясь, что их услышат женщины, которые готовили поминальную трапезу ниже по течению, или мужчины, которые снаряжали лодку Бейла к Смертному Странствию. Тюлени работали молча, чтобы не оскорбить души умершего. Торак подумал, что они все делают, как будто во сне.

Весь день Торак помогал Тюленям. С наступлением сумерек все убежища, все лодки, все до единого шесты с треской перенесли в эту дальнюю от Утеса оконечность залива. Не перенесли только убежище, где Бейл жил со своим отцом. Его обмазали тюленьим жиром и подожгли. Торак видел, как оно горит, а оно, словно багровый глаз, смотрело на него из опускавшейся темноты.

– Но это неправильно, – возмутилась Ренн.

– Это необходимо. – Фин-Кединн перехватил взгляд племянницы и не отпускал, пока не объяснил почему: – Сама подумай, Ренн. Если его отец узнает, он будет искать мести.

– Да, и что? – огрызнулась Ренн.

– Он будет не один, – сказал Фин-Кединн. – Все племя захочет отомстить за сородича.

– Да, и что? – повторила Ренн.

– Я знаю Тиацци, – сказал Фин-Кединн. – Он не станет прятаться на островах, он вернется в Лес, а там его сила велика, как нигде. Он выберет самый короткий путь, это путь через торговое место на побережье…

– И если Тюлени пойдут за ним, – вступил в разговор Торак, – он стравит их с другими племенами, а сам улизнет.

Вождь племени Ворона кивнул:

– Да, и вот поэтому мы ничего им не скажем. Племена Моря и Леса никогда особо не ладили, Тиацци этим воспользуется. В этом его сила, он вскармливает ненависть. Пообещайте мне, что будете молчать.

– Обещаю, – сказал Торак.

Он не хотел, чтобы Тюлени пошли за Тиацци. Это была его личная месть.

– Обещаю, – неохотно сказала Ренн. – Но его отец все равно узнает. Он наверняка видел то, что видели мы. Кровь у… кровь у него под ногтями.

– Нет, – сказал Фин-Кединн, серые полосы поперек лба и вертикальные на щеках делали его лицо отрешенным и грозным. – Я об этом позаботился. – Он встал. – Идем, пора присоединиться к остальным.

На берегу оранжевые языки пламени плясали под темно-синим небом – это Тюлени установили в круг факелы из водорослей. В центре круга в своей лодке лежал Бейл. Торак вдыхал вонь горящего тюленьего жира, от черного дыма щипало глаза, траурные метки, подсохнув, стягивали кожу. Он не мог поверить, что присутствует на погребальном обряде своего друга.

Первым в круг вошел отец Бейла. Он подошел к лодке и заботливо укрыл тело сына своим спальным мешком. Пожиратели Душ отняли у него двух сыновей. Его лицо было отрешенным, как будто он был где-то в другом месте.

«Как будто он на дне Моря», – подумал Торак.

Потом каждый из племени Тюленя положил в лодку свой дар для Смертного Странствия. Асриф – миску для еды, Детлан – несколько рыболовных крючков, а его младшая сестра, которой очень нравился Бейл, с трудом смогла сдержать слезы, когда опускала в лодку каменный светильник. Тюлени по очереди подходили к лодке и клали в нее одежду, сушеное мясо кита или трески, сети, копья, веревки. Фин-Кединн положил гарпун, Ренн – три свои лучшие стрелы. Торак – собственный амулет из челюсти щуки для удачи на охоте.

Отступив в сторону, Торак наблюдал за тем, как мужчины подняли лодку на плечи и отнесли ее на мелководье. Там они привязали два тяжелых камня к носу и корме лодки, после этого отец Бейла на своей лодке потянул лодку с телом сына в Море.

Тюлени медленно вернулись к молчаливой поминальной трапезе, но Торак остался и смотрел, как две лодки постепенно превращаются в черные точки. Когда их не будет видно с берега, отец Бейла проткнет копьем погребальную лодку и отправит сына к Матери-Морю. Рыбы съедят плоть Бейла, как он при жизни ел их. А когда его убежище превратится в пепел и пепел развеет ветер, он исчезнет, как исчезает рябь с поверхности Моря.

«Но он вернется, – подумал Торак. – Он здесь родился. Здесь его дом. В Море ему будет одиноко».

Его окликнул Фин-Кединн:

– Торак. Идем. Ты должен присоединиться к трапезе.

– Не могу, – не обернувшись, сказал Торак.

– Ты должен.

– Я не могу! Я должен пойти за Тиацци.

Рядом с Фин-Кединном появилась Ренн.

– Торак, уже темно, – сказала она. – Даже луны нет, ты не можешь сейчас уйти. Как взойдет солнце, мы вместе уйдем.

– Ты должен почтить своего сородича, – сурово напомнил Фин-Кединн.

Торак развернулся и посмотрел на вождя племени Ворона:

– Моего сородича? Так мы теперь должны его называть? Моим сородичем. Парнем из племени Тюленя. Целых пять лет, пока не забудем его имя.

– Мы никогда не забудем его имя, – сказал Фин-Кединн. – Но так будет лучше. Ты сам знаешь.

– Бейл, его звали Бейл, – громко и отчетливо сказал Торак.

Ренн охнула.

Фин-Кединн не сводил с него глаз.

– Бейл, – повторил Торак, и снова: – Бейл, Бейл, Бейл!

Он решительно прошел между Фин-Кединном и Ренн и побежал по берегу. Остановился только у догоравшего убежища друга, повернулся к холодному Морю и крикнул:

– Бейл!

Если имя друга вызовет дух мести – пусть. Это он был виновен в том, что Бейл лежит на дне Моря. Если бы он не затеял ту ссору, Бейл не остался бы один на Утесе. Они бы встретили Повелителя Дубов вместе, и Бейл остался бы жив.

Он во всем виноват.

– Торак!

Ренн стояла по другую сторону догоравшего убежища Бейла, ее лицо блестело в отсветах огня.

– Перестань звать его по имени! Ты вызовешь его дух!

– Пусть приходит! Я это заслужил!

– Ты не убивал его, Торак.

– Но я виновен в его смерти! Как мне с этим жить?

У Ренн не было ответа на этот вопрос.

– Фин-Кединн прав! – крикнул Торак. – Тюлени не могут мстить за Бейла, это должен сделать я!

– Перестань называть его имя…

– Месть моя! – Торак поднял к небу нож и рожок с целебными травами. – Клянусь тебе, Бейл. Клянусь этим ножом, этим рожком и всеми моими тремя душами. Я найду Повелителя Дубов и убью его. Я отомщу за тебя!

Глава 4

Волк стоял на Белом Мягком Холоде у подножия Горы и смотрел на Темную Шерсть. До нее было много прыжков вверх, она смотрела на него вниз. Он чуял ее запах, слышал, как ветер ласкает ее прекрасный темный мех.

Волк замахал хвостом и заскулил.

Темная Шерсть замахала хвостом и заскулила в ответ. Но это была Гора Громовника. Волк не мог подняться к ней, а она не могла спуститься к нему.

Он тосковал по ней весь Великий Холод, тосковал, даже когда охотился вместе с Большим Бесхвостым и Сестрой. Особенно тосковал, когда играл в «придуши лемминга», потому что Темная Шерсть была хороша в этой игре. Из всех волков в стае Горы он тосковал по ней больше всего. Она и он были одним дыханием, одной костью. Он чувствовал это каждым волоском своей шерсти.

Темная Шерсть переступила передними лапами и пролаяла: «Идем! Время охоты, сильная стая!»

Волк опустил хвост.

Темная Шерсть продолжала его звать.

«Я не могу!» – ответил он.

Она прыжками помчалась к нему с Горы. Белый Мягкий Холод пушинками взлетал у нее из-под лап, сердце Волка от счастья взлетало вместе с ними. Он помчался ей навстречу, бежал так быстро, что…

Волк проснулся.

Он покинул ту жизнь, в которой оказывался во сне, и вернулся в ту, где лежал на краю Большого Мокрого. Он был один. Он тосковал по Темной Шерсти. Тосковал по Большому Бесхвостому и по Сестре. Он даже по воронам немного тосковал. Почему Большой Бесхвостый оставил его и ушел на плавающих шкурах?

Волк ненавидел это место. Здесь острая земля колола лапы, а птицы-рыболовы нападали, если он подходил слишком близко к их гнездам. Какое-то время Волк исследовал логова бесхвостых вдоль Большого Мокрого и Быструю Мокрую, которая впадала в него, но теперь ему это наскучило.

Эти бесхвостые не охотились, они просто ходили вокруг, выли и смотрели на камни. Они вели себя так, будто какие-то камни важнее других, хотя для Волка они все пахли одинаково. А когда бесхвостые передавали друг другу камни, они ссорились. Когда волк дарит что-то – косточку или необычную палку, – он делает это потому, что ему нравится другой волк, а не потому, что злится.

С наступлением Тьмы бесхвостые угомонились и стали готовиться к своему бесконечному сну, а Волк отправился разнюхать, что и как у них на стоянке. Собак он с презрением избегал. Съел пару рыбин, которые висели на палке, и вкуснейший кусок жира морской собаки. Нашел у Логова налапник и тоже его съел. Когда наступил Свет, он потрусил обратно в Лес, там примял папоротник, чтобы было помягче, и задремал.

Волка разбудил запах.

У него мгновенно напряглись лапы, и шерсть на загривке встала дыбом. Волк знал этот запах, он напомнил ему об очень плохом, даже кончик хвоста заныл.

Запах был сильный и уходил вверх по течению Мокрой. Волк с рычанием вскочил на лапы и бросился за запахом.

* * *

– Сколько можно повторять, – сказал охотник из племени Морского Орла, связывая вместе несколько рогов косули. – Я видел, как на берег сошел крупный мужчина. Все.

– И куда он пошел? – не отставал от охотника Торак.

Ренн двумя руками держала чашку с горячим березовым соком и гадала, когда у Морского Орла кончится терпение.

– Не знаю я! – огрызнулся охотник. – Я был занят, мне надо было торговать!

– Я думаю, он пошел вверх по течению, – сказала спутница охотника.

– Вверх по течению, – повторил за ней Торак.

– То есть он мог пойти куда угодно, – заметила Ренн.

Но Торак уже пошел на стоянку Воронов, к лодкам из оленьих шкур.

Шла вторая ночь после погребального обряда Бейла. После изматывающего перехода они наконец добрались до торгового места на побережье. Туман укрывал стоянки по всему берегу и в устье Лосиной реки. Племена Ивы, Морского Орла, Водорослей, Ворона, Баклана, Гадюки – все пришли на место торговли, чтобы обменять рога и панты на тюленьи шкуры и твердые Морские яйца. Фин-Кединн пошел вернуть лодки, которые им одолжили люди из племени Кита, а вороны устроились на ночлег на сосне. Волк не показывался.

Торак, то и дело цепляя плечом людей, решительно шел через толпу и не обращал внимания на недовольные взгляды, которые точно заслужил.

– Торак, подожди!

Ренн поравнялась с ним и, оглядевшись по сторонам, тихо, чтобы никто не услышал, спросила:

– А ты не подумал о том, что это западня? Пожиратели Душ уже ставили на тебя силки.

– Мне все равно, – сказал Торак.

– Сам подумай! Тиацци с Эострой где-то рядом, и они последние и самые могущественные из Пожирателей Душ.

– Мне все равно! Он убил моего сородича. Теперь я убью его. И не говори, что надо поспать, а утром мы пойдем дальше.

– Я и не собиралась, – раздраженно ответила Ренн. – Я собиралась сказать, что пойду за припасами.

– У нас нет времени. Мы отстаем от него на два дня.

– Отстанем еще на два, если будем терять время на охоту!

Ренн подошла к убежищу из оленьих шкур, которое делила с Саеунн, и остановилась. Не прошло и одной луны с тех пор, как она вышла из него и побежала к лодкам, потому что не хотела расставаться с Фин-Кединном и Тораком и очень хотела снова увидеть Бейла.

Ренн закрыла глаза. Вспомнила, как, не веря своим глазам, смотрела на его распластанное на камнях тело. Вспомнила его невидящие голубые глаза. Серую слизь рядом с головой. Она тогда сказала себе, что это его мысли и теперь их впитывает лишайник.

Эта картина всплывала у нее перед глазами и днем и ночью. Ренн не знала, видит ли такое Торак, потому что он не желал разговаривать, а если говорил, то только о том, что надо найти Тиацци. Казалось, что у него в душе не осталось места для скорби.

Ренн почувствовала, как капелька тумана стекла у нее по шее, и поежилась. Она устала, ее тело одеревенело после долгого перехода, а внутри было пусто от горя и одиночества. Она никогда не думала, что можно быть такой одинокой среди людей, которых любишь.

Охотники появлялись из темноты и снова исчезали. Ренн представила, как Тиацци держит в руке огненный опал и с вожделением пожирает его глазами. Он тот, кто наслаждается, причиняя боль, и живет только ради власти.

В углу укрытия под заплесневелой лосиной шкурой спала колдунья племени Воронов. За зиму она так усохла, что ее тело стало похоже на пустой бурдюк для воды. Саеунн редко отходила от убежища дальше отхожего места, а когда племя снималось со стоянки, до следующей ее несли на носилках. Ренн удивлялась, как у колдуньи еще бьется усохшее сердце: в ее дыхании уже чувствовалось дуновение с кладбища Воронов.

Тихо, чтобы не разбудить Саеунн, Ренн начала складывать припасы в мешки из кишок зубра: печеные лесные орехи, копченую конину, муку из толченой таволги, сушеную бруснику для Волка.

Лосиная шкура пошевелилась.

Ренн замерла.

Из-под шкуры показалась старческая макушка в пигментных пятнах. Колдунья племени Воронов цепким взглядом оглядела Ренн.

– Так-так. – Голос Саеунн был похож на шелест сухих листьев. – Вижу – уходишь. Раз уходишь – знаешь, куда он пошел.

– Не знаю, – сказала Ренн.

Саеунн всегда запускала коготь в самое уязвимое место.

– Но Лес велик… Ты наверняка уже попыталась выяснить, куда он пошел.

Саеунн говорила о колдовстве.

– Нет, не пыталась, – пробормотала Ренн и крепче сжала в руках мешок с припасами.

– Почему?

– Не смогла.

– Но у тебя есть дар.

– Нет, нету. – Ренн почувствовала, что вот-вот расплачется. – Считается, что я могу видеть будущее, а я не смогла предвидеть его смерть, – с горечью в голосе сказала она. – Что хорошего в том, чтобы быть колдуньей, если я не смогла это предвидеть?

– У тебя, может, и есть дар, – проскрипела Саеунн, – но ты еще не стала колдуньей.

Ренн захлопала глазами.

– Когда станешь – сразу поймешь. Хотя твой язык может узнать об этом раньше тебя.

«Загадки, почему вечно одни загадки?» – подумала Ренн.

– Да, загадки. – Колдунья захрипела, и хрип ее был похож на смех. – И ты должна их разгадать! – Она перевела дыхание. – Я раскинула кости.

На пороге укрытия появился Торак.

Он нетерпеливо посмотрел на Ренн, но она, подняв руку, попросила его молчать и спросила колдунью:

– Что ты увидела?

Саеунн облизнула десны серым, как плесень, языком.

– Багровое дерево. Охотник с пепельными волосами горит изнутри. Демоны. Скрежет под обожженными камнями…

– Ты видела, куда пошел Тиацци? – грубо оборвал ее Торак.

– О да… Я видела.

Рядом с Тораком появился Фин-Кединн.

– Тиацци идет в Сердце Леса, – мрачно сказал он.

– Сердце Леса, – эхом отозвалась Саеунн. – Да…

– Только что пришли люди из племени Кабана, – сказал Фин-Кединн. – Они пришли по Широкой Воде и говорят, что у брода видели большого мужчину в долбленке, он направлялся к Черной Воде.

Торак кивнул:

– Он из племени Дуба, из Сердца Леса, туда он и направляется.

– Возьмем две лодки, – сказал Фин-Кединн. – Я велел племени оставаться здесь, а мы пойдем вверх по реке.

Торак вскинул голову:

– «Мы»?

– Я иду с тобой, – сказал Фин-Кединн.

– И я, – подхватила Ренн, но ее как будто не услышали.

– Зачем тебе? – спросил Торак Фин-Кединна.

Ренн стало больно – она поняла, что Тораку они не нужны, он хочет сделать это сам.

– Я знаю Сердце Леса, а ты нет, – ответил Фин-Кединн.

– Нет! – взвизгнула Саеунн. – Фин-Кединн, ты не должен идти! – Все посмотрели на колдунью. – Кости показали мне кое-что еще, и это сбудется. Фин-Кединн, ты не дойдешь до Сердца Леса.

У Ренн закололо в груди.

– Тогда мы пойдем вдвоем, только Торак и я, – сказала она.

Фин-Кединн посмотрел на племянницу, ей было знакомо это выражение лица, и она поняла, что спорить бесполезно.

– Нет, Ренн, – с пугающим спокойствием сказал он, – без меня у вас ничего не получится.

– Мы справимся, – стояла на своем Ренн.

Фин-Кединн вздохнул:

– Ты знаешь, что племена Зубра и Лесной Лошади не ладят с прошлого лета. Они не пустят на свою территорию чужаков. А меня они знают.

– Нет! – крикнула Ренн. – Саеунн знает, о чем говорит. Она никогда не ошибается.

Колдунья племени Воронов покачала головой и хрипло вздохнула:

– Ох, Фин-Кединн…

– Торак, скажи ему! – взмолилась Ренн. – Скажи, что мы справимся без него.

Но Торак взял мешок с припасами и, не глядя ей в глаза, пробормотал:

– Идем, мы теряем время.

Фин-Кединн взял у Ренн второй мешок:

– Пошли.

Глава 5

Волк бежал по следу. Лес просыпался после долгого сна. Добыча исхудала оттого, что в поисках пищи вынуждена была постоянно разрывать Белый Мягкий Холод. Волк спугнул лося, который жевал сочную кору сикомора. Северные олени подняли головы, но почувствовали, что он идет не за ними, и просто проводили его взглядами.

Волк ненавидел запах, который вел его по следу. Много Света и Тьмы назад плохой бесхвостый запер его в тесном каменном Логове и завязал ему пасть, чтобы он не мог завыть. Плохой бесхвостый морил его голодом и отдавливал ему хвост, а когда Волк взвизгивал от боли, он смеялся.

Потом он напал на его Брата. Волк прыгнул на плохого бесхвостого, вцепился в его волосатую переднюю лапу и откусил несколько костяшек с сочным мясом.

Волк побежал быстрее. Он не знал, зачем преследует Укушенного – волки не охотятся на бесхвостых, даже на плохих, – но он знал, что должен идти за ним. Запах стал гуще. Сквозь голоса ветра, берез и птиц Волк слышал, как бесхвостый гребет по Мокрой палкой. Волк чуял, что собаки с ним нет.

А потом он его увидел.

Укушенный плыл вверх по Мокрой на дубовом стволе. У него на боку сверкнул большой коготь из серого камня. Волк чуял запах сосновой смолы и оленьей шкуры, а еще чужой запах жуткого Яркого Зверя, Который Холодно Кусается.

Волк почувствовал хватку челюстей страха. Укушенный сидел прямо и наслаждался своей силой. Он был очень-очень сильным. Даже Яркий Зверь, Который Жарко Кусается, не осмелился на него напасть. Волк сам видел, как бесхвостый сунул руку в пасть Яркого Зверя и вытащил ее обратно целой и невредимой.

За много прыжков от Волка послышался тонкий свист полой птичьей косточки. В нее дули Большой Бесхвостый или Сестра, когда хотели его позвать.

Волк не знал, что делать. Ему хотелось побежать на свист, но тогда пришлось бы повернуть назад.

Птичья косточка продолжала звать его.

Укушенный скользил вверх по Мокрой.

Волк не знал, что делать.

* * *

– Ты дал ему уйти! – кричал Торак, он был так зол, что говорил, как люди. – Он был у тебя под носом, а ты дал ему уйти!

Волк поджал хвост и спрятался за Фин-Кединна, который стоял на коленях и разжигал огонь.

– Торак, прекрати! – крикнула Ренн.

– Но он был совсем рядом!

– Я знаю, только он не виноват. Я виновата!

Торак повернулся к Ренн.

– Я звала Волка, – сказала она. – Это из-за меня он упустил Тиацци.

Она разжала кулак, и Торак увидел у нее на ладони маленький свисток из косточки тетерева, который подарил ей два лета назад.

– Зачем ты это сделала?

– Я волновалась за него. А ты… тебе как будто было все равно.

Эти слова разозлили Торака еще сильней.

– Конечно, мне не все равно! Разве я могу не беспокоиться за Волка?

Волк за спиной Фин-Кединна прижал уши и неуверенно завилял хвостом.

Торак почувствовал укол совести. Что с ним не так? Волк был таким радостным, когда примчался на их стоянку и с гордостью рассказал Тораку, что оставил след Укушенного, как только услышал его зов. И он растерялся, когда Торак на него сорвался, и не мог понять, что сделал не так.

Торак опустился на колени и тихо заскулил. Волк подбежал к нему.

Торак уткнулся лицом ему в загривок: «Прости».

Волк лизнул его ухо: «Я понимаю».

– Что со мной не так? – пробормотал Торак.

Фин-Кединн, который никак не отреагировал на его срыв, велел ему сходить за водой. Ренн ничего не сказала, только сердито сверкала глазами.

Торак схватил бурдюк и побежал к мелководью.

Всю ночь и все утро они шли вверх по течению Лосиной реки. Останавливались, только чтобы сделать короткую передышку. Стремнина, где сливались Широкая Вода и Черная Вода, была уже близко. Дважды они встречали охотников, которые видели большого мужчину, плывущего вверх по реке.

«Он уходит», – подумал Торак, тяжело опустившись на ствол поваленного дерева.

День выдался ветреный, Лес словно был не в ладах сам с собой. Где-то тоскливо заревел одинокий лось. В сухом тростнике на противоположном берегу два зайца колотили друг друга передними лапами.

Торак почуял запах дыма от костра и услышал, как аппетитно шкворчат лепешки. Он проголодался, но не мог заставить себя вернуться к Фин-Кединну и Ренн. У него было такое чувство, словно между ними выросла стена, прозрачная, но прочная, как лед посреди зимы. Его преследовало пророчество Саеунн о его приемном отце. Что, если Ренн права и Тиацци приготовил для них западню? Что, если он, Торак, ведет Фин-Кединна на верную смерть?

И все же выбора у него не было – он должен был идти вперед.

Волк, мягко ступая, спустился на берег и положил к ногам Торака палку в подарок.

Торак поднял палку и повертел ее в руке.

«Ты грустный. – Волк подергал одним ухом. – Почему?»

«Брат со светлой шкурой, который пах морской собакой, – сказал Торак по-волчьи, – не дышит. Его убил Укушенный».

Волк потерся боком о плечо Торака, Торак прижался к нему, чувствуя тепло его шерсти.

«Ты охотишься на Укушенного», – сказал Волк.

«Да», – ответил Торак.

«Потому что он плохой?»

«Потому что он убил моего Брата».

Волк наблюдал за скользящей над водой стрекозой.

«И когда Укушенный перестанет дышать, Брат со светлой шкурой снова станет дышать?»

«Нет».

Волк наклонил голову и посмотрел на Торака непонимающими янтарными глазами.

«Тогда зачем?»

Торак хотел ответить Волку, что должен отомстить за Бейла, но он не знал, как это сказать по-волчьи. А даже если бы и знал, он не думал, что Волк его поймет. Может быть, волки вообще не мстят.

Они сидели и смотрели, как над бурой водой летает мошкара. Торак заметил форель и проследил за тем, как она уходит на глубину.

Торак знал, что они разные, а вот Волк, похоже, этой разницы не видел. Иногда Волк из-за этого расстраивался, особенно когда Торак не мог сделать то, что делают все волки. От этих мыслей Тораку стало тоскливо и немного тревожно.

Он огляделся и увидел, что Волк уже ушел, а на небо набежали облака. Кто-то стоял в тростнике на другом берегу и смотрел на Торака.

Это был Бейл.

Вода беззвучно струилась по его безрукавке. В мокрых волосах запутались водоросли. Его глаза на бледно-зеленом лице были похожи на два темных синяка. Злость. И упрек.

Торак попытался закричать, но его язык словно присох к нёбу.

Бейл поднял руку и указал на него. У него зашевелились губы. Торак ничего не услышал, но все хорошо понял.

Ты виноват.

– Торак?

Чары рассеялись. Торак вздрогнул и резко обернулся.

У него за спиной стояла Ренн, она явно сердилась.

– Я тебя звала!

Бейл исчез, только ветер раскачивал на другом берегу сухой тростник.

– Что-то случилось? – спросила Ренн.

– Нет… ничего, – запинаясь, ответил Торак.

– Ничего? Ты серый, как пепел.

Торак тряхнул головой, он не мог ей открыться.

Ренн передернула плечами, Торак понял, что задел ее.

– Ладно, я принесла тебе поесть. – Ренн протянула ему завернутую в лист щавеля еще теплую лепешку. – Можешь съесть на ходу.

* * *

Сидя в лодке, Ренн наблюдала за Волком, который бежал среди деревьев по берегу реки: он то задирал морду, чтобы поймать запах, то вынюхивал что-то в кустах.

Волк много раз находил места, где Повелитель Дубов устраивал стоянку, чтобы поесть или отдохнуть. Тиацци, похоже, не спешил попасть в Сердце Леса, и Ренн от этого было не по себе, но она не делилась опасениями с остальными. Фин-Кединн был слишком занят своими мыслями, а Торак…

Ренн хотелось, чтобы он обернулся и заговорил с ней. Торак сидел впереди, выпрямив спину, и неустанно осматривал берег реки в поисках следов Тиацци. Ренн налегла на весло. Она злилась потому, что для Торака главное – найти Тиацци, а то, что Фин-Кединн в опасности, его, похоже, вообще не волновало.

Наконец они доплыли до порогов и вышли на берег, чтобы перенести лодки по суше. Волк уже целеустремленно бежал вверх вдоль Черной Воды.

– Далеко еще до Сердца Леса? – спросил Торак, когда они спускали на воду вторую лодку.

– Один день, – ответил вождь племени Воронов. – Может, чуть больше.

Торак скрипнул зубами:

– Если он туда доберется, мы никогда его не найдем.

– Мы его нагоним, – сказал Фин-Кединн. – Он не торопится.

– Хотелось бы знать почему, – сказала Ренн. – Возможно, это западня. А даже если нет, он все равно скоро узнает, что на него охотятся.

Фин-Кединн кивнул, но ничего не ответил. Он весь день был каким-то отрешенным, не разговаривал, то и дело, прищурившись, смотрел на реку, как будто Черная Вода вызывала в его памяти воспоминания, о которых он хотел забыть. Деревья, что росли вдоль берегов, отбрасывали на воду густую тень, такую темную, что нельзя было увидеть дно. Стоило Ренн немного наклониться – она чувствовала запах гниющих листьев.

Когда они снова залезли в лодки, Ренн настояла на том, чтобы сесть впереди. Ей до смерти надоело смотреть в спину Тораку и гадать, о чем он думает. Понятно, что о том, как найти Тиацци. Но что Торак собирается сделать, когда его найдет? Закон племен запрещал убивать без предупреждения, а значит, Торак должен был вызвать Повелителя Дубов на поединок. Ренн гнала прочь мысли об этом. Торак был сильным и ловким бойцом, но ему еще не исполнилось пятнадцати лет, какие у него были шансы против самого сильного человека в Лесу?

– Ренн?

Она аж подскочила от неожиданности.

– Когда кто-то спит, ты можешь понять, снятся ему сны или нет? – спросил Торак. – Ну, когда глядишь на него?

Ренн пристально посмотрела Тораку в глаза. Он поджал губы и отвел взгляд.

– Когда человек видит сны, у него двигаются глаза, – сказала Ренн. – Так говорит Саеунн.

Торак кивнул:

– Если увидишь, что я что-то вижу во сне, разбудишь меня?

– Зачем? Что ты видел?

Торак отрицательно покачал головой. Он был как волк, заставить его сделать что-то против воли было просто невозможно.

Но Ренн все равно попыталась:

– Что, Торак? Почему ты мне не говоришь?

Торак открыл рот, и Ренн показалось, что он сейчас заговорит, но в следующую секунду у него расширились глаза, он схватил ее за капюшон и дернул вниз, причем так резко, что она ударилась виском о борт лодки.

– Ау! – вскрикнула Ренн. – Ты что…

– Фин-Кединн, пригнись! – закричал Торак.

Ренн хотела выпрямиться, и тут что-то просвистело у нее над головой. Она увидела, как Фин-Кединн взмахнул ножом, а Волк взвизгнул и подпрыгнул, будто ужаленный. Тонкая, как нить осенней паутины, линия оборвалась и упала на воду.

Никто даже не дышал. Ренн выпрямилась и потерла висок. Торак выгреб на середину реки и подхватил конец упавшей на воду нити.

– Натянули, как тетиву, – сказал он.

Можно было ничего не объяснять. Лодки быстро плыли вперед, а перед ними от дерева до дерева, росших на противоположных берегах реки, была натянута прочная нить из сухожилий. На уровне шеи.

Ренн непроизвольно прикоснулась к шее. Если бы Торак не дернул ее вниз за капюшон, нить из сухожилий перерезала бы ей горло.

– Он знает, что на него идет охота, – сказал, поравнявшись с ними, Фин-Кединн.

– Но… может, он не знает, что это Торак, – сказала Ренн.

– Это ты к чему? – спросил Торак.

– Стал бы он так рисковать, если бы знал, что это ты? – вопросом на вопрос ответила Ренн. – Ему ведь нужна твоя сила.

– Может, нужна, а может, и нет, – сказал Фин-Кединн. – Тиацци самонадеян. Превыше всего он верит в собственную силу. И у него огненный опал. Возможно, он решил, что ему не нужна сила блуждающей души. А если так, ему все равно, кого убивать.

Глава 6

Нить из сухожилий поранила переднюю лапу Волка. Крови почти не было, но Торак все равно настоял на том, чтобы Ренн смазала царапину мазью из тысячелистника и мозгового гороха, которая была у нее в мешочке с целебными травами.

– Он же все равно все слижет.

Волк тут же так и сделал.

Но Тораку было все равно, ему как будто самому стало легче от этой мази.

Он в последний момент заметил ту нить. А если бы не заметил? Тогда Ренн и Фин-Кединн могли бы пострадать из-за его ошибки. От одной этой мысли у Торака сводило кишки.

Одна ошибка, всего одна ошибка – и она всю жизнь будет тебя преследовать.

Торак присел на корточки на берегу и размял в руках горсть влажной мыльнянки. Подняв голову, он увидел, что за ним наблюдает Фин-Кединн. Они были одни. Волк пил на мелководье, а Ренн уже сидела в лодке. Фин-Кединн полил Тораку на руки из бурдюка.

– Не волнуйся за меня, – сказал вождь племени Воронов.

– Но я волнуюсь. Саеунн знала, что говорит.

Фин-Кединн пожал плечами:

– Знаки. Нельзя жить с оглядкой на предзнаменования. – Он закинул бурдюк на плечо. – Идем.

До глубокой ночи они следовали за Волком вверх по Черной Воде, немного поспали под лодками и до наступления рассвета поплыли дальше. Вдоль берегов, словно часовые, выстроились ели с бородами из мха и еще голые деревья. Прошлогодние листья дубов шелестели на ветру, черные почки ясеня блестели, словно крохотные наконечники копий.

Наконец впереди показались окружавшие Сердце Леса холмы. Торак подходил к ним два лета назад, только гораздо севернее. Здесь склоны холмов были круче. Серые скалы с глубокими, словно вырубленными гигантским топором трещинами. Эхо бормотания тетеревов разносилось, как стук падающих камней.

С наступлением сумерек Волк прыгнул в реку и переплыл на другой берег, хорошенько отряхнулся и побежал на север, потом, принюхиваясь, вернулся к реке по собственным следам.

Они пристали на мелководье. Торак вылез из лодки, чтобы изучить следы. Неудивительно, что Волк был сбит с толку, – следы не читались, как будто по земле недавно повалялся кабан.

– Здесь был не только Тиацци, – сказал Торак. – Видите тот след пятки? Он не такой глубокий, и вес перенесен вовнутрь стопы.

– Значит, с ним кто-то был, – сказала Ренн.

Торак погрыз ноготь большого пальца.

– Нет. След Тиацци темнее, и жук переполз через тот след, а не через его. Кто бы это ни был, он был здесь раньше Тиацци.

Волк что-то почуял. Они оставили лодку и пошли за ним по овражку, который проточил питавший Черную Воду ручей.

Через двадцать шагов Торак остановился.

Следы кричали ему в лицо, они насмехались над ним: «Вот он я».

Тиацци оставлял свои следы у всех на виду.

– Повелитель Дубов, – сказал Фин-Кединн.

Торак прочитал по следам кое-что еще. Отпечаток ступни – картинка, которая может рассказать многое, главное, чтобы ты умел по ней читать. Торак умел. Перед тем как уплыть с Острова Тюленей, он изучил следы Тиацци, он знал их во всех подробностях.

И это было не все. Торак заставил овраг раскрыть свои секреты.

– Он оставил лодку на мелководье, – наконец сказал Торак. – Потом поднялся сюда. На левом плече нес что-то тяжелое. Может быть, топор. Поднялся и вернулся по своим следам, сел в долбленку и уплыл. – Торак сжал кулаки. – Он сытый, хорошо отдохнул и быстро двигается. Он получает удовольствие.

– Но зачем ему приходить сюда? – оглядевшись по сторонам, спросила Ренн.

– Не нравится мне это, – сказал Фин-Кединн. – Вспомните ту нить из сухожилий. Лучше вернемся к лодкам.

– Нет, – сказал Торак. – Я хочу узнать, какая у него цель.

Фин-Кединн вздохнул:

– Не уходи слишком далеко вперед.

Они устало пошли дальше: Торак с Волком – впереди, за ними – Ренн и Фин-Кединн.

Деревья поредели. Торак карабкался вверх между огромными валунами, Волк легко бежал перед ним. След свернул направо. Деревья закончились.

Торак оказался на голом каменном холме. Его вершина в ста шагах выше была черной, словно ее опалило огнем. Склон холма был завален деревьями, выброшенными наводнением, между ними то тут, то там выступали, как сломанные зубы, валуны. Внизу Черная Вода огибала холм и убегала дальше, к двум скалам, которые, как челюсти под странным углом, наклонялись друг к другу. А за этими скалами виднелись силуэты темных дубов и зубчатых елей Сердца Леса.

Волк навострил уши и тихо фыркнул.

Торак проследил за его взглядом и увидел под свисавшими над берегом реки ивами всплеск весла. Волк побежал вниз по склону, Торак едва не упал, наступив на ствол поваленного дерева, и метнулся за ним.

– Торак! – тихо окликнула его Ренн.

– Не беги так! – предостерег Фин-Кединн.

Но Торак не обращал на них внимания. Он не мог упустить свою добычу.

И – вот она. Всего в пятидесяти шагах от Торака гребет в долбленке к Сердцу Леса.

Торак, перепрыгивая через поваленные деревья, вытащил из колчана стрелу и вставил ее в лук. Он больше никого не слышал. Единственное, что он слышал, – это плеск весла, а единственное, что видел, – это как длинные красновато-коричневые волосы развеваются на ветру.

Торак забыл закон племен, он забыл обо всем, кроме мести.

Под ногой провернулся ствол дерева. Что-то зацепилось за лодыжку. Он на ходу высвободил ногу. За спиной раздался громкий треск. Торак оглянулся и похолодел от ужаса: холостой канат был привязан к спусковому бревну с недавно заостренным концом, который для маскировки был густо замазан глиной.

Гора поваленных деревьев пришла в движение.

«Дурак. Еще одна ловушка».

А потом на Торака покатились стволы деревьев. Он закричал, чтобы предупредить остальных, и, отпрыгнув, забился в небольшое углубление под ближайшим валуном. Бревна перекатывались над его головой и падали в реку, поднимая фонтаны брызг. Торак, сжавшись в комок, сидел под валуном и слушал, как между склонами холмов эхом разлетается смех. Он мысленно представил, как Тиацци в долбленке плывет между скалами-челюстями и исчезает в Сердце Леса.

А потом весь склон пришел в движение.

– Ренн! Ренн! – закричал Фин-Кединн.

Глава 7

У Торака от грохота заложило уши. Земля забила рот.

– Ренн? – отплевываясь, позвал он.

Никто не ответил.

– Фин-Кединн? Волк?

Камни эхом отражали его ужас.

Валун, под которым укрылся Торак, завалило ветками. Он почувствовал приступ паники и начал яростно разгребать ветки.

Выбравшись наружу, жадно глотнул свежего воздуха и закричал:

– Ренн! Фин-Кединн!

Волк показался на вершине холма и, царапая когтями голые камни, помчался вниз к Тораку. Слова были лишними, хватило одного тычка носом – и они начали поиски. Стволы поваленных деревьев угрожающе скрипели под ногами.

Кто-то скулил:

– Нет-нет, прошу, только не они.

Торак не сразу узнал собственный голос.

А потом он услышал хлопанье крыльев, и в десяти шагах от него на ветку опустилась Рек. Волк залаял и подбежал к вороне. Торак на нетвердых ногах подошел к ним и увидел между завалами из веток темно-рыжие волосы.

– Ренн?

Торак просунул руку между ветками и схватил ее за рукав.

Она застонала.

– Ты как, в порядке? – спросил Торак.

Ренн закашлялась и пробормотала что-то похожее на «да».

– Тут дыра, я сейчас ее расширю. Давай руку, я тебя вытащу, – сказал Торак.

Но Ренн, оставаясь сама собой, сначала передала Тораку свой лук и только потом, извиваясь, выбралась из-под завала. Глаза у нее расширились от страха, но, если не считать пары царапин, она была цела.

– Фин-Кединн, – сказала Ренн.

– Не могу его найти.

Лицо Ренн побелело.

– Он спас мне жизнь. Оттолкнул, когда на нас покатились деревья.

Волк стоял чуть ниже по склону на поваленной ели и смотрел себе под лапы. Он навострил уши и нетерпеливо поглядывал на своего Брата по стае.

Ель лежала поверх березы, а та – на другой ели. Под березой с закрытыми глазами лежал вождь племени Воронов.

– Фин-Кединн? – дрожащим голосом позвала Ренн. – Фин-Кединн?

Глаза вождя оставались закрытыми.

Они начали яростно растаскивать ветки и стволы деревьев. Послышался треск, весь холм содрогнулся. Они молчали, опасаясь, что звук голоса повлечет за собой что-то ужасное.

Солнце клонилось к закату, а они все работали. Наконец добрались до березы, но ее было не сдвинуть. Торак воткнул под березу ствол молоденького деревца и навалился на него всем телом. Береза слегка сдвинулась.

– Придется тащить, – сказала Ренн.

Они в четыре руки извлекли Фин-Кединна из-под березы. Вождь не подавал признаков жизни. Ренн, в надежде почувствовать дыхание Фин-Кединна, поднесла запястье к его губам. Торак заметил, как она нервно сглотнула.

Потом они волоком дотащили Фин-Кединна до свободной от поваленных деревьев каменной поверхности холма. На восточном склоне, который смотрел в сторону Сердца Леса, Торак нашел уступ. Встать в полный рост под ним было нельзя, но как укрытие он очень даже подходил.

Ренн, сцепив руки, стояла на коленях рядом с дядей. Рип и Рек хлопали крыльями и каркали. Волк понюхал висок вождя и заскулил на такой высокой ноте, что Торак едва мог его расслышать.

У Фин-Кединна дрогнули веки, он приоткрыл глаза и тихо пробормотал:

– Где Ренн?

* * *

Береза, приняв на себя вес поваленных деревьев, спасла жизнь Фин-Кединну, но придавила ему левую сторону груди.

Ренн взялась за дело: стянула с дяди парку и разрезала шнуровку на его безрукавке. Она старалась все делать осторожно, но Фин-Кединн все равно чуть не потерял сознание от боли.

– Три ребра сломаны, – сказала Ренн, ощупав пальцами спину дяди.

Фин-Кединн засипел от боли. Глаза у него были закрыты, лицо посерело, а кожа стала холодной и влажной. Он часто и неглубоко дышал. Торак видел, что каждый вдох и каждый выдох были для вождя как удар ножом в бок.

– Он выживет? – тихо спросил Торак.

Ренн сверкнула на него глазами.

– Внутреннее кровотечение? – спросил он шепотом.

– Не знаю. Если кровь пойдет горлом…

Фин-Кединн скривил губы в болезненной улыбке:

– Тогда мне конец. Саеунн была права. Я не дойду до Сердца Леса.

– Молчи, тебе нельзя разговаривать, – предостерегла его Ренн.

– Говорить не больнее, чем дышать, – сказал вождь. – Где мы?

Торак ему рассказал.

– О, только не здесь! – простонал Фин-Кединн. – Только не на этом холме!

– Мы не можем тебя перетащить. Не сейчас, – сказала Ренн.

– Это плохое место, – пробормотал Фин-Кединн. – Заколдованное. Проклятое.

– Больше ни слова! – строго напомнила Ренн, разрезая низ своей безрукавки на полосы для перевязки.

Волк, уткнув морду в лапы, лежал рядом. Рип и Рек расхаживали взад-вперед своей вороньей походкой. Фин-Кединн мотал головой из стороны в сторону. Торак смотрел на вождя, никогда прежде он не чувствовал себя таким беспомощным.

Ренн попросила его принести ветки для костра, и он убежал. У него дрожали руки, он то и дело ронял подобранные ветки.

«Если бы береза упала чуть правее, она бы раздавила вождю грудь и сейчас мы с Ренн рисовали бы на ней Метки Смерти. И все из-за меня. Я мог погубить всех нас».

Торак стоял на склоне холма, который спускался к Черной Воде. Оленья тропа шла по берегу и уходила мимо одной из каменных Челюстей в Сердце Леса. Торак представил, как Повелитель Дубов исчезает в полумраке. Он был так близко.

Наверху, в укрытии, Фин-Кединн провалился в неглубокий сон, а Ренн, опустившись на колени, пыталась с помощью кремня разжечь бересту.

– Ладно, иди уже, – сказала она, не глядя на Торака.

– Ты о чем? – не понял тот.

– Иди за ним. Ты ведь этого хочешь.

Торак посмотрел ей в глаза:

– Я вас не оставлю.

– Но ты хочешь уйти.

Торак поморщился.

– На то, чтобы вернуть Фин-Кединна в племя, уйдет много дней, – сказала Ренн, безрезультатно чиркая кремнем. – Мы теряем время, а Тиацци уходит все дальше. Ты ведь об этом думаешь?

– Ренн…

– Ты с самого начала не хотел, чтобы мы пошли с тобой! Что ж, теперь ты можешь от нас избавиться!

– Ренн!

Их обоих трясло от напряжения, бледные, они смотрели друг другу в глаза.

– Я вас не оставлю, – повторил Торак. – Утром я приведу сюда лодки, а потом решим, что делать дальше.

Ренн наконец удалось высечь искру, и она дрожащими губами раздула огонь.

Торак опустился рядом с ней на колени и помог подпитать огонь сначала щепками, а потом и ветками. Когда костер разгорелся, Торак взял Ренн за руку. Она сжала его кисть так сильно, что ему стало больно.

– Он победил, мы проиграли, – сказала Ренн.

– Да, но еще не все потеряно, – успокоил ее Торак.

* * *

Ночь становилась все темнее, и по небу плыл осколок луны. Ренн сказала, что это дарит надежду: луна будет увеличиваться и силы Фин-Кединна – вместе с ней. Торак слушал ее и думал, что она очень старается убедить в этом саму себя.

Пока Ренн ухаживала за Фин-Кединном, Торак принес из лодок припасы, а потом обложил ветками их укрытие под уступом, оставив только щель для дыма от костра. У реки сорвал пучок окопника. Ренн размолола корни для примочки, а он на скорую руку сделал из бересты плошку и приготовил в ней укрепляющий отвар из листьев. Потом они вместе перевязали грудь Фин-Кединну – плотно, насколько смогли, – чтобы ребра встали на место. Когда дело было сделано, все трое были бледные и мокрые от напряжения.

Ренн подбросила в костер веток можжевельника и, чтобы прогнать заразных червей, напустила в убежище немного дыма. Торак в благодарность Лесу за то, что его приемный отец остался жив, затолкал в щель в камне кусочек сушеной конины. После этого они немного поели и сами.

Но Фин-Кединн не съел ни крошки.

Когда зашла луна, он стал нервничать:

– Поддерживайте огонь. Ренн, прочерти вокруг укрытия линии силы.

Ренн встревоженно посмотрела на Торака. Если вождь начал блуждать в своих мыслях – это плохой знак.

Торак заметил, что вороны, вместо того чтобы устроиться на ночлег, скачут между камнями, а Волк лежит у входа в укрытие и всматривается в темноту за костром. У него появилось неприятное ощущение, что они все настороже.

Ренн взяла свой мешочек с целебными травами и пошла к выходу из укрытия, чтобы начертить линии силы.

– Не уходи далеко, – предостерег ее Фин-Кединн.

Торак подкинул в костер еще одну ветку.

– Ты сказал, что это плохое место. Что это значит?

Фин-Кединн смотрел на огонь.

– Здесь ничего не растет. Ничего с тех пор, как демонов загнали обратно под камни. – Он помолчал. – Но они близко, Торак. И они хотят выбраться наружу.

Торак обмакнул клочок мха в воду и протер лоб приемного отца.

Он понимал, что Ренн разозлится, потому что ее дяде нужно беречь силы, но ему надо было узнать.

– Расскажи мне, – попросил он.

Фин-Кединн закашлялся, Торак придержал его за плечи. Когда приступ кашля закончился, кожа вокруг глаз вождя стала синей.

– Много лет назад, – начал Фин-Кединн, – на этом холме росли деревья. Березы и рябины пустили корни в трещины между камнями. Они удерживали демонов. – Вождь попытался повернуться и сразу поморщился от боли. – Ночь Душ. Это было очень давно. Люди пришли, чтобы выпустить их.

Ренн вернулась и опустилась на колени рядом с дядей.

– Но демоны ведь не могут выбраться, да? – спросила она. – Я чувствую их под камнями, они очень близко.

– Один человек остановил их, – сказал Фин-Кединн. – Он поджог этот холм и загнал демонов обратно под камни. Но огонь сбежал. – Вождь облизал пересохшие губы. – Это страшно… Огонь способен взобраться на дерево быстрее рыси, а когда добирается до верхушки, бежит куда пожелает. Вы не поверите, насколько он быстрый. Он сожрал всю долину.

Тораку стало не по себе.

– Кто-то пострадал?

– Попали в западню. Страшные ожоги. Один погиб. – Вождь поморщился, как будто почувствовал запах горелого мяса.

Торак вглядывался в темноту.

– Это случилось здесь? – шепотом спросил он.

– А ты разве не знаешь? – спросил Фин-Кединн.

У Торака волоски на руках встали дыбом.

– Значит, это здесь…

– Да. Здесь твой отец расколол огненный опал. Здесь он сломал силу Пожирателей Душ.

Где-то в темноте закричала лисица. Потом они услышали низкое уханье. Торак с Ренн переглянулись. Это ухал филин.

– Я, когда чертила линии силы, почувствовала, что рядом кто-то есть. Но это были не демоны. Что-то другое. Кто-то потерялся и разнюхивает все вокруг.

– Это духи, – сказал Фин-Кединн. – Дух умершего.

В темных глазах Ренн отражались языки пламени костра.

– Седьмой Пожиратель Душ?

Вождь племени Воронов ничего не ответил.

Сгоревшая ветка сломалась, и над костром взметнулся сноп искр.

Торак подскочил на месте.

– Ты был здесь в ту ночь? – спросил он.

– Нет. – Фин-Кединн снова поморщился, но Тораку показалось, что в этот раз не от боли. – Я был здесь после большого пожара. Твои мать с отцом нашли меня и умоляли помочь им бежать.

Ренн положила руку на плечо дяди:

– Тебе нужен отдых. Хватит разговоров.

– Нет! Я должен об этом рассказать! – с пугающей решимостью сказал вождь, не сводя с Торака ярко-голубых глаз. – Я был зол. Я хотел отомстить ему за то, что он… за то, что он забрал твою мать. И я им отказал.

Торак услышал, как цокают по камням когти воронов. Он смотрел в глаза приемного отца и не хотел, чтобы его слова были правдой, но понимал, что все так и было.

– На следующий день я смягчился, – продолжил Фин-Кединн. – Я пошел к ним, но они уже ушли. Сбежали в Сердце Леса. – Вождь закрыл глаза. – Больше я их не видел. Если бы я им помог, она бы могла остаться в живых.

Торак прикоснулся к его руке:

– Ты не мог знать, что все так случится.

Вождь племени Ворона горько улыбнулся:

– Так ты и себя утешаешь? Помогает?

Волк с рычанием вскочил на лапы и помчался за добычей, которую никто, кроме него, не мог почуять. Из костра выкатился уголек, Торак ногой пнул его обратно. Свет от костра в окружавшей их темноте вдруг показался такой ненадежной защитой.

– Поддерживайте огонь, – сказал Фин-Кединн. – И будьте начеку. Демоны. Духи. Они знают, что мы здесь.

* * *

Избранный наблюдает за тем, как спят отступники. Он жаждет наказать их и выпустить огонь на волю. Девочка, которая разводила огонь, делала это неправильно, без уважения. Она – отступница. Она не следует Истинному Обычаю. Мальчик бросил в костер ветку, пнул ее ногой. Он тоже сбился с Пути. Повелитель узнает об этом. Повелитель чтит огонь, огонь чтит Повелителя. Повелитель накажет отступников.

Огонь священный. Огню должно поклоняться, ибо он – воплощение истины и чистоты. Избранный любит огонь за его жуткий свет и жажду поглотить Лес, за его внушающую ужас ласку. Избранный жаждет воссоединиться с огнем.

Ветер меняется, Избранный становится на колени перед огнем, чтобы испить его горечь. Он набирает в ладони пригоршни золы. Зола горькая, от нее становится тяжело в животе. В ней сила и в ней истина.

Раненый человек стонет во сне. Сон мальчика неспокоен, но девочка спит как убитая. А над ними на страже – Волк и вороны. Огонь оставлен без присмотра. Без должного уважения.

В груди Избранного закипает гнев.

Отступники – воплощение зла.

Они должны быть наказаны.

Глава 8

Торак проснулся до рассвета. Огонь уже догорал. Остальные еще спали. Ренн лежала на боку, вытянув перед собой руку, Фин-Кединн хмурился, как будто ему даже во сне было больно. Они были такими уязвимыми.

Торак тихо выполз из спального мешка и беззвучно выбрался из укрытия. Увидев, как внизу, на склоне холма, росомаха встала на задние лапы, принюхалась и побежала дальше, Торак понял, что Волк ушел из укрытия на охоту. Если бы он был рядом, росомаха не осмелилась бы подойти так близко. Ему стало не по себе: кто еще мог подкрасться к их укрытию?

Туман укрывал Черную Воду. В лесу проснулись птицы, но воронов нигде не было видно.

Торак смотрел на склон холма и видел только голые камни. Он забрался на вершину. Ничего. Лишь пень на западном склоне вцепился корнями в трещины между камнями, под которыми кишели демоны. Торак подумал о своем отце. Па высек искру событий, которые привели его на этот холм, но Торак с ужасом понял, что почти не помнит его лица.

Небо начало светлеть, и Торак заметил слабый след башмака. Он вытащил нож и обошел по следу укрытие. Возле самого края Торак увидел небольшой холмик из золы и нахмурился – кто-то очень аккуратно его насыпал, как подношение. Тот, кто наблюдал за ними ночью.

В тумане у реки что-то мелькнуло. У Торака екнуло сердце.

Кто-то смотрел на него с другого берега. Лица было не разглядеть. Торак видел только длинные светлые волосы. И поднятую руку. Рука указывала на него. Указывала как на виновного.

Торак потрогал мешочек с целебными травами на бедре и почувствовал под пальцами рожок. Убрал нож и начал спускаться вниз по склону холма. Ему было до смерти страшно встретиться лицом к лицу с Бейлом, но он думал о том, что у него может появиться шанс поговорить с ним и сказать о том, как ему жаль, что все так получилось.

Птицы умолкли. По обе стороны от следа белый туман укрывал верхушки цикуты.

Торак услышал шаги.

Из тумана выскочил мужчина с выпученными от ужаса глазами.

Он бросился к Тораку, вцепился в его парку и, глядя ему за спину, закричал:

– Помоги! Они… они…

– Кто?

– Сердце Леса! – Мужчина махнул культей, в которую превратилась его рука с отрезанной кистью, и забрызгал лицо Торака кровью. – Они отрезали мне руку!

* * *

– Только безумец пойдет туда, – простонал мужчина, пока Ренн перевязывала его культю.

Его перестало трясти, но он вздрагивал всякий раз, когда в костре потрескивали угли.

Мужчина сказал, что его зовут Гауп и он из племени Лосося. Его парка и штаны были подшиты испачканным рыбьим жиром беличьим мехом, а на щеке была татуировка его племени. На шее у него была повязка из почерневшей от пота шкуры лосося, а в волосы вплетены рыбьи косточки. Увидев их, Торак сразу вспомнил о Бейле.

Фин-Кединн приподнялся и оперся спиной о скалу.

– Это сделали люди из Сердца Леса? – спросил он сквозь стиснутые от боли зубы.

– Они поклялись, что, если увидят меня снова, отрежут не руку, а голову.

– Но они постарались сделать так, чтобы ты выжил, – заметила Ренн. – Они прижгли рану раскаленным камнем, чтобы ты не истек кровью.

– И что, теперь я за это должен их благодарить? – возмутился Гауп.

– А Ренн за то, что она зашила твою культю, поблагодарить не хочешь? – спросил Торак.

Гауп зло сверкнул глазами. Он и Торака не поблагодарил за то, что тот помог ему добраться до укрытия и дал еды и воды. А еще Торак заметил на подошвах его башмаков следы золы.

Но Торак не стал ему пенять, вместо этого он спросил:

– Ты, когда был в Сердце Леса, видел человека в долбленке? Он большой и очень сильный.

– Плевать я хотел на кого-то там в долбленке, – огрызнулся Гауп. – Я искал своего ребенка! Ей всего четыре лета, и они ее забрали!

Торак переглянулся с Ренн. Она подумала о том же. Пожиратели Душ забирали детей, чтобы сделать из них сосуды для демонов. Чтобы сделать из них токоротов.

Фин-Кединн пошевелился. По его лицу было видно, как напряженно он думает.

– Тебе отрезали руку – это наказание из дурных времен после Великой Волны, – сказал вождь. – Племена давным-давно его запретили. Кто сделал это с тобой?

– Племя Зубра.

– Что? – Вождь Воронов не мог поверить своим ушам.

– Я думал, они хотят мне помочь, – сказал Гауп. – Они поделились со мной едой. Пригласили отдохнуть у своего костра. А потом сказали, что я в сговоре с племенем Лесной Лошади, и обвинили в том, что я краду их детей.

«Снова украденные дети», – подумал Торак.

Похоже, бегство Тиацци в Сердце Леса превращалось в нечто очень серьезное.

– Они сказали, что все начало племя Лесной Лошади, – продолжил Гауп. – Они воткнули в землю жезл с заклятием и объявили, что земля между Черной Водой и Извилистой Рекой с этого момента принадлежит только им. Зубры сожгли их жезл. А потом умер колдун племени Лесной Лошади, а новый колдун нашел в его теле дротик. И теперь все племена размежевались. Каждый должен носить повязку: зеленую носят Зубры и Рыси; коричневую – Лесные Лошади и Летучие Мыши.

Гауп с подозрением глянул на повязку Торака, которая была сшита из заячьей шкуры.

– Ты, когда был с Зубрами, видел среди них большого мужчину?

– Чего ты ко мне пристал? – Гауп неловко пополз к выходу из убежища. – Я уже кучу времени тут с вами потерял. Я должен пойти за своим племенем. Мы заставим их вернуть мою дочь!

– Гауп, постой, – велел Фин-Кединн. – Мы пойдем вместе. Ты и я.

Ренн с Тораком вытаращились на вождя племени Ворона. Гауп тоже.

– Мы найдем твое племя, – сказал Фин-Кединн. – И найдем мое. И мы вернем твою дочь, не пролив ни капли крови.

– Как? – изумился Гауп. – Они не станут нас слушать, они не такие, как мы!

– Гауп, мы сделаем так, как я говорю, – твердо сказал Фин-Кединн.

Гауп вдруг обмяк и превратился в того, кем был на самом деле, – в раненого мужчину, которому нужен был тот, кто примет за него решение.

Дальше все происходило очень быстро.

Торак пригнал одну из лодок, потом они с Ренн помогли Фин-Кединну спуститься к реке. Ренн как можно удобнее устроила дядю в лодке и дала ему ивовое лыко, которое надо было жевать от лихорадки, и лесные орехи для поддержания сил. Торак видел, что она сходит с ума от беспокойства.

– Как ты справишься? – спросила она дядю, когда Гауп не мог их услышать.

– Мы пойдем вниз по течению, – сказал Фин-Кединн. – Река нас вынесет.

– А если Гаупу станет хуже и он не сможет грести?

– С ним все будет хорошо, – сказал ей Торак. – Ты – отличная целительница, зря в себе сомневаешься.

– Ты так говоришь, потому что хочешь в это верить, – сказала Ренн. – Ты хочешь избавиться от нас, чтобы самому охотиться на Тиацци.

Тораку нечего было возразить.

Ренн зло смерила его взглядом и решительно шагнула к лодке.

– Я иду с вами, – сказала она Фин-Кединну.

– Нет, – отрезал вождь, – Тораку ты нужна больше.

– Ты позволишь ей пойти со мной? – изумился Торак. – После того, как вы чуть не погибли, потому что я не заметил ту ловушку?

– Ты допустил ошибку, – сказал Фин-Кединн. – Постарайся больше не ошибаться.

– Но ты едва держишься на ногах! – воскликнула Ренн. – Вдруг что-нибудь случится? Вдруг… – У нее не хватило мужества продолжить.

– Ренн, – сказал Фин-Кединн, – разве ты не видишь, что сейчас на кону стоит больше, чем я, ты или Торак? Тиацци не просто прячется в Сердце Леса, он что-то задумал. Предназначение Торака – остановить Тиацци. И чтобы исполнить это предназначение, ему потребуется твоя помощь.

Вождь говорил не допускающим возражений тоном, и Ренн не стала с ним спорить. Она убежала с берега, потому что не могла смотреть на то, как он уплывает.

– Что ты собираешься делать? – спросил Торак приемного отца, после того как она убежала.

– Постараюсь остановить войну, – сказал Фин-Кединн.

Война. Торак плохо представлял, что это значит.

– Думаешь, все настолько плохо? – спросил он.

– А ты так не думаешь? Племена Сердца Леса после болезни и заколдованного медведя больше не доверяют племенам Открытого Леса. Если против них выступит племя Лосося, это будет как искра в труте. – Вождь, чтобы побороть боль, крепче вцепился в борт лодки. – Послушай меня, Торак. Найди племя Благородного Оленя. Они помогут тебе в память о твоей матери. Не найдешь их, найди колдуна племени Зубра. Его племя действует жестоко, но я уверен, что не с его одобрения. Я его знаю, он хороший человек.

Вернулся Гауп, ему не терпелось скорее отплыть, и Торак помог ему забраться в лодку.

– Найдите племя твоей матери, – повторил Фин-Кединн. – Пока не найдете – прячьтесь. Если надо – забирайтесь на деревья. Люди из Сердца Леса – как олени: они редко смотрят вверх. И не причиняйте вреда черным лесным лошадям. Черные священны, к ним даже притрагиваться запрещено.

А потом Фин-Кединн сделал то, чего не делал никогда прежде, – он взял Торака за руку. Торак потерял дар речи. Па перед смертью точно так же взял его за руку.

Приемный отец пристально смотрел на него ярко-голубыми глазами.

– Торак… Ты жаждешь мести. Но не позволяй мести завладеть твоей душой.

Гауп веслом оттолкнул лодку от берега, и Тораку пришлось выпустить руку приемного отца.

Река уносила Фин-Кединна от берега.

– Месть обжигает, Торак, – сказал он. – Она сжигает сердце и разжигает боль. Не позволяй ей сделать это с тобой.

* * *

Ренн бегом поднималась по склону холма к их укрытию. Она не могла смотреть на то, как Черная Вода уносит ее дядю. Но потом она передумала и побежала вниз. Опоздала – Фин-Кединн уплыл.

Словно в забытьи, Ренн вернулась в укрытие, взвалила на плечи спальный мешок, колчан и лук и затоптала костер. Она убеждала себя в том, что Гауп сможет доплыть до племени Ворона и с ними ничего страшного не случится. Но правда была в том, что случиться с ними могло все, что угодно. У Фин-Кединна могла начаться лихорадка или открыться внутреннее кровотечение. Гауп мог его бросить, и тогда она бы никогда больше его не увидела.

Когда она спустилась к реке, Торака там уже не было. Наверное, он пошел за второй лодкой.

Ренн просто не могла бездействовать, она сбросила спальный мешок на землю и пошла по тропе, которая вела в Сердце Леса.

Остановилась, не доходя до напоминающих челюсти скал. Туман рассеялся, и скалы блестели на солнце. На склоне слева перешептывались березы и ольха, словно делились друг с другом секретами. Справа, словно змея, извивалась Черная Вода. В двадцати шагах впереди ели Сердца Леса словно предостерегали Ренн, чтобы она не шла дальше. Они были выше сестер из Открытого Леса, под их мшистыми лапами непрестанно сновали тени.

Торак однажды побывал у границ Сердца Леса, но Ренн еще никогда не подходила так близко, и ей стало жутко.

Сердце Леса было не похоже на другие места: деревья здесь всегда настороже, а люди в племенах очень недоверчивые. Говорили, здесь укрывались существа, которые уже давно отовсюду исчезли, а летом по долинам Сердца Леса бродил Дух Мира в обличье высокого человека с оленьими рогами.

Вдруг к Ренн непонятно откуда спустились Рип и Рек. Она вздрогнула от неожиданности, а вороны тут же, тревожно каркая, улетели и растворились высоко в небе.

Ренн не заметила вокруг ничего подозрительного, но на всякий случай сошла с тропинки и присела на корточки за кустом можжевельника.

На краю Сердца Леса тени под елями слились и превратились в человека. За ним появился второй, потом еще один.

Ренн затаила дыхание.

Охотники появились бесшумно. Их плетенная из коры одежда была в бурых и зеленых пятнах, как листья на лесной подстилке. Ренн с трудом могла различить, где заканчивались фигуры людей, а где начинались деревья. У охотников были зеленые повязки – Ренн не помнила, какие племена носят такие, – а на головы накинуты тонкие зеленые сети. У этих охотников не было лиц, они не были людьми.

Один поднял руку и пальцами в зеленых пятнах быстро подал несколько сложных знаков, которые Ренн ни о чем не сказали. Другие направились к склону слева от нее.

Охотник прошел всего в нескольких шагах от куста, за которым пряталась Ренн. Она хорошо разглядела его тонкий топор из сланца и длинный зеленый лук, уловила запах топленого жира и древесной золы, заметила блеск глаз под сеткой, увидела, как в том месте, где должен быть рот, колышется, словно от дыхания, сетка.

Из Сердца Леса появился еще один безликий охотник. Этот нес копье. Остановившись в пяти шагах от Ренн, он с такой силой вонзил копье в землю, что древко задрожало.

На уровне головы древко было украшено пучком из листьев; приглядевшись, Ренн узнала ядовитый паслён, там же было привязано что-то похожее на кулак. Охотник качнул копье, чтобы убедиться в том, что оно крепко сидит в земле, и ушел обратно в Сердце Леса.

У Ренн тошнота подкатила к горлу – то, что висело на копье, на самом деле было кулаком. Это была отрезанная рука Гаупа.

Значение заклятого копья было предельно ясно: «Пути дальше нет».

Ренн не могла оторвать взгляд от привязанного к копью кулака. Она думала о том, каково это – прожить остаток жизни, как Гауп. Без руки он даже не сможет стрелять из лука…

Она заметила справа от себя какое-то движение.

У Ренн екнуло сердце.

В ее сторону по тропинке поднимался Торак.

Глава 9

У Ренн пот заструился от подмышек по бокам – вверх по тропинке шел Торак. Он высматривал ее, но не видел охотников, потому что их скрывала стена из деревьев. Охотники не видели Торака по той же причине, но шагов через пятнадцать, когда дойдут туда, где на месте упавшей березы образовалась брешь, они точно его увидят. Охотники двигались по склону тихо, словно тени от облаков, и сливались с листвой в пятнах солнечного света. У Ренн не хватило смелости закричать или засвистеть горихвосткой, как они с Тораком условились на случай тревоги. И бросить в его сторону камень она тоже не могла, потому что для этого ей пришлось бы встать.

Торак резко остановился – он увидел жезл проклятия, – сошел с тропинки и приблизился к бреши в стене деревьев.

У Ренн не оставалось выбора, она должна была забыть об опасности и предупредить Торака. Она просвистела горихвосткой.

Торак нырнул в кусты.

Ренн скорее почувствовала, чем увидела, как охотники повернулись в ее сторону. Их взгляды, словно стрелы, были направлены на ее укрытие. Как они поняли, что свистела не настоящая птица? Ренн в конце трели взяла высокую ноту, такой у них с Тораком был уговор, но никто об этом не знал. Охотники, если заметили, были просто невероятно наблюдательны. И подозрительны.

Охотники пошли вниз по склону в сторону Ренн.

Она запаниковала, у нее все мышцы свело, так хотелось бежать, но она понимала, что единственное спасение – не двигаться. Затаиться и ждать, пока они не подойдут, а потом бежать, как заяц, прыгнуть в реку и молиться хранителю.

Охотники разошлись, чтобы взять ее в тиски. Ренн напряглась и приготовилась сорваться с места.

На склоне, за спинами охотников, засвистела горихвостка. Безликие обернулись.

Горихвостка снова засвистела. Это наверняка был Торак – Ренн узнала высокую ноту в конце трели, он, наверное, как-то сумел пробраться за спинами охотников.

Ренн, затаив дыхание, наблюдала за тем, как они шли на свист горихвостки.

И снова этот свист, только в этот раз он доносился из тростника. Как такое возможно? Торак не мог так быстро там оказаться.

Над головой Ренн мелькнула тень. Рек опустилась на ольху рядом с жезлом проклятия и просвистела горихвосткой.

Охотники остановились и пальцами в зеленых пятнах быстро передали друг другу непонятные для Ренн сигналы, а потом пошли по склону вниз, к дереву, на котором сидела ворона. Они прошли всего в трех шагах от куста можжевельника, за которым пряталась Ренн, она физически, как ожог, почувствовала исходящую от них звериную ярость.

Рек еще раз просвистела горихвосткой и, когда охотники подошли ближе, спорхнула с ветки и, каркая, улетела.

Безликие охотники молча посмотрели ей вслед, а потом поднялись вверх по тропе и скрылись в Сердце Леса.

* * *

Торак схватил ее за плечо:

– Ты как? В порядке?

Ренн кивнула. Ее всю трясло, пришлось даже зубы стиснуть, чтобы не было слышно, как они клацают.

– Уходим отсюда, – вполголоса сказал Торак.

Они отступили из-за куста в ольшаник.

– Эти охотники выследят нас, – сказала Ренн, когда к ней наконец вернулся голос. – Они пойдут по нашим следам.

Торак покачал головой:

– Нет, они решат, что мы ушли с Фин-Кединном.

И он рассказал Ренн о том, что оставил лодку ниже по реке, потому что близко к Сердцу Леса она будет привлекать внимание, и о том, что спрятал их припасы и замел следы.

– Откуда ты знал, что они придут? – спросила Ренн.

– Я не знал. Не знал, пока не услышал твой свист. Но я привык заметать следы, пока был в изгнании. Идем. Я проголодался. У нас последний шанс поесть горячее.

Ренн и в голову не приходило, что в Сердце Леса им придется обходиться без открытого огня. Чувствуя себя несмышленой дурочкой, Ренн пошла на поиски еды – надо было сделать запасы на несколько дней. Во всяком случае, она так думала.

Когда она вернулась, Торак уже развел под уступом скалы костер, который не был виден из Сердца Леса, и, чтобы было меньше дыма, подкидывал в огонь только сухие ветки бука без коры.

Глядя на бездымный костер, Ренн подумала, что Торак научился всему этому, пока был изгнанником, и поняла, что на самом деле вовсе его не знает. Она сварила похлебку из мокричника, сурепки и корней ежевики с весенними грибами. Особенно вкусными получились запеченные в углях улитки и яйца диких голубей. Еда помогла Ренн немного успокоиться.

Пока они с Тораком ели, вороны плескались на мелководье и брызгали крыльями на Волка, который вернулся с охоты и лежал на берегу с таким видом, как будто вовсе их не замечает.

Ренн бросила Рек очищенное яйцо и шепотом сказала:

– Спасибо.

Потом повернулась к Тораку и спросила:

– Кто это был?

– Думаю, Зубры. Зеленые повязки, и у одного был амулет из рога.

Потом Торак спросил Ренн о том копье на тропе, она объяснила ему, что это жезл проклятия.

– Если, не сказав нужное заклинание, пройдешь мимо – заболеешь и умрешь. Ты не видишь проклятия, но оно здесь. Оно притягивает демонов, как мотыльков – огонь.

Торак обдумал ее слова и спросил:

– Ты сможешь нас провести?

У Ренн еще туже свело кишки.

– Может быть. – На самом деле она в этом сомневалась – колдуны Сердца Леса были лучшими, она им не ровня. – Но они не станут полагаться только на жезлы проклятия, они будут настороже.

Торак ничего не ответил, вместо этого, как часто делал, когда хотел сказать что-то важное, потер большим пальцем шрам на предплечье.

– Послушай…

– Не хочу это слышать, – перебила его Ренн.

– Что?

– То, что он не был моим сородичем, что я не должна идти с тобой, что это слишком опасно и меня могут убить.

Торак скрипнул зубами:

– Это слишком опасно. И дело не только в них. Дело и во мне тоже. Подумай о том, что случилось с Фин-Кединном. В следующий раз на его месте можешь оказаться ты.

Ренн хотела возразить, но Торак не дал ей такой возможности:

– И еще кое-что. Прошлой ночью за нами следили. Я нашел след и горку пепла.

– Пепла? – Ренн старалась не подать виду, что ей стало тревожно. – Думаешь, это был Гауп?

– Сначала подумал, но теперь не уверен.

Ренн поняла, на что нацелился Торак.

– Ты пытаешься от меня избавиться. Почему ты всегда так поступаешь? Думаешь, это сработает? Думаешь, я скажу: «Ладно, раз так, я возвращаюсь в свое племя»?

– Да, именно так тебе и следует поступить.

– Так вот, я этого не сделаю!

Торак сверкнул на нее глазами. В утреннем свете его лицо казалось взрослее и суровее.

– Ренн, предупреждаю, я на все пойду, лишь бы отомстить Тиацци.

– Хорошо. Тогда приступаем. Нам потребуется маскировка. Этот берег реки – территория Зубров, так что нам лучше стать похожими на них.

Торак коротко кивнул:

– Хорошо.

* * *

– Вот, – сказала Ренн, – могу поспорить, теперь тебя даже человек из племени Зубров не заметит.

Она все делала быстро и без суеты, но Торак видел, что ей страшно не меньше, чем ему.

За зиму Фин-Кединн научил их нескольким приемам маскировки, и они потратили полдня на то, чтобы ими воспользоваться. У Ренн все отлично получалось, и Торак поймал себя на том, что его это нервирует. Ренн, похоже, на самом деле обладала колдовским даром и могла заставить одно казаться совсем другим.

Сначала она приготовила из лишайника и речной глины зелено-бурую смесь для маски. Глину, чтобы не оставить следов, брала ниже уровня воды. А чтобы скрыть запах и сделать маску водонепроницаемой, смешала ее с древесной золой и размятым мозговым горошком. Потом спрятала под безрукавку перья, которые были символом ее племени, и они с Тораком нанесли смесь на лицо, шею, руки и на одежду. Местами смесь, чтобы она была светлее, размазывали, а местами затемняли углем.

Ренн с Тораком на местах встреч племен не раз видели Зубров и знали, что те втирают в голову желтую глину, чтобы кожа стала похожей на кору. Поэтому теперь они заткнули волосы под парки и сделали то же самое. Времени на то, чтобы сплести сетки на лицо, у них не было, поэтому они просто выкрасили повязку Торака в зеленый цвет и сделали такую же для Ренн. После этого, чтобы стрелы не перестукивались на ходу, затолкали в колчаны куски мха и условились о новом сигнале тревоги. И под конец Торак срезал пару полых стеблей камыша, на случай если потребуется прятаться под водой.

Когда с приготовлениями было покончено, к Тораку осторожно подошел Волк. Он принюхался и тут же отскочил в сторону.

«Это я», – по-волчьи сказал Торак.

Волк прижал уши и зарычал.

«Это я. Подойди ко мне», – сказал Торак.

Волк с опаской подошел чуть ближе.

Торак выдохнул ему в морду и заговорил попеременно по-волчьи и по-человечьи. Пришлось подождать, пока Волк наконец ему поверил.

– Он тебя не узнал, – напряженным голосом сказала Ренн.

Торак попробовал улыбнуться, но из-за маскировочной маски, которая стягивала кожу, это было непросто.

– Меня не узнать? – спросил он.

– На тебя страшно смотреть.

Они глянули друг другу в глаза.

– На тебя тоже, – сказал Торак.

Гладкое зеленое лицо Ренн пугающе напоминало лицо ее матери. Она даже двигаться стала иначе. Казалось, что ее тело и руки наполнились какой-то таинственной силой. Тораку даже показалось, что если он прикоснется к ней, то обожжет пальцы.

– Думаешь, получится? – спросила Ренн.

Торак откашлялся и ответил:

– С расстояния нас, может, и не распознают. Но не вблизи. Для нас лучшая защита…

– Не попадаться, – закончила за Торака Ренн.

Она улыбнулась и снова стала похожей на себя.

Опустились сумерки. Над деревьями повисла наполовину съеденная луна, а над белой смолёвкой кружила мошкара. Торак услышал, как высоко на стволе ели пищат птенцы дятла.

– А теперь – заклинание, – сказала Ренн.

В сумеречном свете было видно, как покачивается на сухожилии отрезанная кисть Гаупа. По ней уже должны были ползать муравьи и мухи, но их не было. В этом сила заклятия – ни одно живое существо не могло к ней прикоснуться.

Торак с Волком наблюдали за тем, как Ренн с пучком полыни и рябины в руке приближается к жезлу проклятия. Чтобы не оставлять следов, она ступала по листьям лопухов. Приблизившись к жезлу, села на корточки и, бормоча заклинания, стала хлестать пучком по древку копья.

Течение реки замедлилось. Деревья замерли, словно прислушивались. Тораку показалось, что заклятие повисло в воздухе и давит ему на плечи. Он боялся, что Ренн подобралась слишком близко и оно может просочиться ей под кожу.

Ренн умолкла и с трудом перевела дух.

– Я не могу, – прошептала она.

Торак не мог позволить ей остановиться.

– Можешь! – сказал он.

– Я не настолько сильная.

Торак ждал.

Ренн продолжила. Закончив, тяжело выдохнула, встала и закинула пучок полыни и рябины в реку.

– Сработало? – спросил Торак.

– Не знаю, скоро увидим.

Они отступили, аккуратно заметая следы. У Торака появилось такое чувство, будто из темноты ушло все напряжение.

Волк не спеша подошел к жезлу проклятия, сел и уставился на окровавленную кисть руки, потом без предупреждения схватил ее в зубы, потряс, чтобы убедиться в том, что она мертвая, и потрусил в подлесок, чтобы спокойно ее сгрызть. Вскоре Торак с Ренн услышали в подлеске какой-то шорох и недовольное рычание, а еще через пару секунд над кустами взлетели Рип и Рек, держа в клювах по отгрызенному пальцу.

Торак разжал кулаки.

– Кажется, сработало.

– Может быть, – сказала Ренн.

– Выдвигаемся после захода луны.

Ренн промолчала, но Торак знал, о чем она думает. У них до сих пор не было плана, как пройти мимо постовых Зубров.

В гнезде на стволе ели без устали кричали голодные птенцы дятла. Торак поднял голову и увидел, что их родители мудро выдолбили дупло под трутовиком, который прикрывал его от дождя, а дерево выбрали полое со множеством дыр, так что на случай нападения куницы у них было несколько путей отхода. Торак вспомнил, как Фин-Кединн обучал его маскировке. Первое правило – бери пример с животных.

Отец-дятел с ужином в клюве для своих птенцов сбросил в дупло еду, но, заметив Торака, тут же перелетел на другое дерево и начал громко кричать: кик-кик-кик! «Не смотри на то дерево, смотри на это!»

– Кажется, я кое-что придумал, – сказал Торак.

* * *

Зашла луна, ветер стих. Деревья стояли не дыша. Они ждали.

Торак опустился на колени рядом с Волком и сказал ему по-волчьи, что теперь они будут ото всех прятаться, но охота на Укушенного продолжается. Правда, он не был уверен, что Волк его понял.

Встав, Торак кивнул Ренн, она кивнула в ответ, и они пошли вверх по реке, но при этом старались держаться подальше от тропы. Прошли мимо жезла проклятия. Поравнялись со скалами-челюстями. По стволу дерева быстро взбежала белка. Самец косули сорвался с места и исчез, только белый зад мелькнул.

«Хорошо, – подумал Торак, – возможно, Зубров нет поблизости».

Возможно, но не наверняка.

Ренн тихо, словно тень, шла рядом. Волк тоже ступал беззвучно.

Впереди их ждали ели, с развесистых лап клочьями свисал темный мох.

Торак остановился. Он подумал о Повелителе Дубов, о Бейле, потом сделал глубокий вдох и шагнул в Сердце Леса.

Глава 10

У Волка шерсть на загривке встала дыбом. Торак глянул на Ренн, чтобы убедиться в том, что она это заметила. Она заметила.

«Укушенный», – сказал Волк.

«Близко?» – спросил Торак.

«Много прыжков».

Торак наклонился к Ренн и шепотом сказал:

– Он взял след Тиацци, но тот еще далеко.

– А Зубров так и нет?

Торак отрицательно покачал головой.

Ренн была озадачена. Торак тоже. Они бесконечно долго крались в тени деревьев вверх по течению реки, но старались держаться подальше от берега и все еще не обнаружили следов Зубров.

А вот деревья… Их корни цеплялись за башмаки Торака, ветки, как пальцы, прикасались к лицу. Здесь было теплее, чем в Открытом Лесу, в воздухе густо пахло зеленью и все казалось живым. Над головой хлопали крыльями летучие мыши, из подлеска доносились загадочные шорохи, с каждой ветки, с каждого поваленного ствола, с каждого валуна свисали лохмотья мха. «Как будто великий зеленый прилив затопил Сердце Леса, а потом отступил», – подумал Торак. Но главное – деревья: Торак постоянно ощущал их присутствие, они словно наблюдали за каждым их шагом.

Волк вдруг свернул в сторону и подбежал к ясеню. Встав на задние лапы, он уперся передними в ствол и обнюхал нижнюю ветку.

«Странная», – сказал Волк Тораку, пошевелив усами.

Торак прикоснулся к ветке и тут же испачкал пальцы в чем-то скользком и с необычным земляным запахом.

Ренн указала на ветку:

– Что это?

Торак покачал головой и вытер пальцы о штаны – не стоило трогать эту ветку, племена Сердца Леса славились тем, что мастерски приготавливали яды.

Они приблизились к ольховой рощице, а когда вошли в нее, деревья тут же перестали шелестеть, словно не хотели, чтобы их подслушали.

Волк резко остановился и принюхался.

«Укушенный. За Мокрой».

Торак не успел усвоить полученную информацию, Волк опустил голову и добавил: «Логово».

В темноте, за деревьями, Торак заметил какое-то движение и громоздкие очертания чего-то, что могло быть укрытием.

– Стоянка! – шепнула ему на ухо Ренн.

– И Волк сказал, что Тиацци за рекой, на территории племени Лесной Лошади.

– Надо вернуться и переплыть реку ниже по течению, – уверенно предложила Ренн.

Такой маневр мог запутать Волка, он мог потерять след Тиацци, но другого выбора не было.

Они пошли обратно по тому же маршруту, каким и пришли. Вернее, они старались идти тем же маршрутом, но у Торака было такое чувство, будто они сбились с пути. Река журчала тише, и он почуял запах дикого лука, который ни с чем не спутаешь, но до этого лук не попадался им на пути.

Торак напряженно вглядывался в полумрак и приметил наколотый на ветку лист лопуха, который чуть поблескивал при свете звезд. Прохладный ветер на секунду коснулся его щеки, словно невдалеке пролетела сова или летучая мышь.

Этот лист.

Торак остановился так резко, что Ренн едва на него не налетела.

– Что там?

– Не уверен. Стой и не двигайся.

Эта ветка не могла случайно проткнуть лист лопуха. Она проткнула его, как игла, справа от средней прожилки. Это мог быть сигнал. Справа от средней прожилки.

Торак посмотрел направо, но увидел только переплетение веток в полумраке.

Там.

Впереди справа росло молодое деревце. Оно было отогнуто назад и крест-накрест закреплено двумя палками, а к его верхушке был прикреплен зловещего вида шип. От перекрещенных палок через тропинку на уровне груди Торака тянулась почти невидимая веревка. Еще шаг, и он бы задел веревку, деревце выпрямилось – и шип угодил бы ему в бок.

Торак облизнул губы и почувствовал привкус глины от маски. Он указал Ренн на ловушку. Она прикоснулась к своему плечу, где обычно крепились перья племени Ворона. Ловушку, чтобы у жертвы не было другого выхода, установили на тропинке между кустами можжевельника, и теперь, чтобы ее обойти, им пришлось продираться сквозь колючие кусты.

– Мы не этим путем шли, – прошептала Ренн, когда они наконец выбрались из кустов.

– Знаю. И нам очень повезло, что я заметил ловушку.

И неизвестно, сколько еще таких ловушек ждало их впереди, но Торак не стал говорить это вслух, Ренн и так все поняла.

Волк повернул голову к реке, они проследили за его взглядом. Что там? Движется чья-то тень?

Через мгновение свет звезд блеснул на наконечнике копья.

Шагах в двадцати от них вверх по реке шел охотник из племени Зубра. Торак и Ренн присели на корточки в папоротнике. Они присели медленно, чтобы резким движением не привлечь внимание охотника. Торак лихорадочно думал: вверх по реке – стоянка Зубров; вниз – путь в Открытый Лес, на котором их могли поджидать смертельные ловушки; на берегу сторожит по крайней мере один охотник из племени Зубра.

Ренн прочитала его мысли и сказала:

– Придется воспользоваться твоим планом прямо здесь.

– Ты сможешь стрелять?

– Думаю, да. Если залезем на дерево.

Торак кивнул.

Ренн нашла высокую липу, по ее стволу змеей извивалась утолщенная кора, и поэтому забраться на нее было легче, чем на другие деревья.

– Удар молнии, – пробормотала Ренн, – но дерево выжило. Может быть, оно принесет нам удачу.

«Удача нам не помешает», – подумал Торак.

План у него был простой, и, если он сработает, Зубры уйдут за приманкой на север от Черной Воды, а они смогут незаметно переплыть реку. Если сработает. Торак начинал в этом сомневаться.

Сцепив руки, он подсадил Ренн на дерево, потом присел перед Волком и велел держаться поблизости и вернуться, когда наступит Свет… И не забывать о ловушках.

Волк ткнулся ему в лицо теплой мордой:

«Береги себя, Брат».

Он был таким верным, а Торак вел его навстречу смертельной опасности.

Повинуясь порыву, Торак достал из мешочка рожок, вытряс из него на ладонь немного охры и втер ее в лоб Волку, туда, откуда тот не смог бы ее слизать.

«Береги себя, Брат».

А потом он положил ладонь на ствол липы и попросил Лес защитить Волка.

Шрам от молнии был толще запястья, и Торак, как по веревке, забрался по нему на липу. Он чувствовал, что дерево ощущает их присутствие, и попросил не выдавать. Внизу Волк сверкнул глазами и исчез в темноте.

Торак и Ренн устроились в развилке из трех толстых веток. Разматывать спальные мешки они не стали, понадеявшись на то, что одежда из шкуры оленя не даст им замерзнуть.

– Пересидим до утра, – шепотом сказал Торак. – Здесь больше шансов остаться незамеченными.

И меньше шансов убежать, если их заметят. Они это понимали, но не стали обсуждать вслух. Ренн указала на высокую ель к северу от стоянки Зубров. Ее верхушка зубцами тянулась к звездам, и на нее должны были упасть первые лучи солнца.

Ренн достала из колчана одну из заранее приготовленных стрел, вставила в лук, прицелилась и сосредоточилась. Маскировка делала ее лицо чужим, Торак подумал, что она как будто бы стала частью Сердца Леса.

Лук скрипнул, и Ренн снова его опустила. Ночь была слишком тихой – Зубры могли услышать звук выпущенной стрелы.

Наконец порыв ветра разбудил деревья. Ренн прицелилась и выпустила стрелу. Стрела вонзилась в ель, привязанный к ней груз закачался в воздухе. Ренн выпустила еще одну стрелу, на этот раз в дерево восточнее. Потом еще и еще. И каждый раз она выжидала, когда порыв ветра заглушит звук выпущенной стрелы.

Теперь оставалось ждать рассвета и надеяться на то, что их план сработает.

Запасного плана у них не было.

* * *

В темноте загорелся костер.

Ренн схватила Торака за руку. Стоянка Зубров была гораздо ближе, чем они думали.

Сидя высоко на липе, они наблюдали за тем, как по стоянке целеустремленно, как муравьи, тихо двигаются высокие фигуры. Несколько собралось возле высокого дерева в центре стоянки. Они измазали нижние ветки чем-то темным. Двое опустились на колени, чтобы разжечь еще один костер.

Торак не мог понять, почему они не разжигают костер, просто взяв горящую палку из того, который уже горит? И они не высекали огня. Один мужчина тер палку между ладоней, палка сверлила дыру в куске дерева, который он придерживал ногой, а палка оставалась в вертикальном положении благодаря поперечине, которую держал в зубах. У него получилось. Появился дым. Второй мужчина подкинул в огонь сначала моха, а потом тонких щепок. Когда костер разгорелся, все опустились на колени и коснулись лбом земли.

Из леса начали выходить люди. Торак насчитал сначала пять, потом семь, потом десять. У каждого мужчины – а это были только мужчины – имелись топор, лук, два ножа и щит. Деревянные щиты в форме клина были длиной в руку. Мужчины втыкали их в землю, а потом снимали капюшоны из сети, под которыми скрывались их измазанные желтой глиной головы и рельефные, изборожденные морщинами лица.

Торака бросило в холодный пот. Гауп был прав. Эти люди – другие. И все же они установили над кострами вертела, и вскоре Торак почуял знакомый запах жареного тетерева. Странно было то, что Зубры все делали молча.

– Почему они не разговаривают? – шепотом спросил Торак.

– Я думаю, чтобы быть похожими на деревья, – ответила Ренн. – К этому стремятся все люди из Сердца Леса – стать как деревья.

– Воткнутых в землю щитов больше, чем людей, – заметил Торак.

Ренн кивнула и показала ему три пальца. Три охотника еще бродили где-то в лесу. Хорошо, что они решили переждать до утра на липе.

Спали по очереди. Мелкий дождик, накрапывая, проник в сны Торака, и Лес превратился в темное шелестящее море, в котором, как рыбы, плавали птицы. Где-то вдалеке заухал филин.

Ренн потрясла Торака за плечо:

– Скоро рассвет.

Торак заморгал и помассировал затекшую лодыжку. День обещал быть ветреным – дул сухой южный ветер. Зяблики и пенки уже вовсю распелись, а лесные голуби только начали подавать голос.

– Надеюсь, Рип и Рек еще спят, – пробормотала Ренн. – Нам только их утренних приветствий не хватало.

Торак вымученно улыбнулся – ему все меньше верилось в то, что их план сработает. И даже если сработает, у них будет всего один маленький шанс переплыть Черную Воду и оказаться на территории племени Лесной Лошади. А Тиацци тем временем уходил все дальше.

Серый утренний свет просочился на стоянку Зубров, и Торак смог разглядеть вокруг центрального бука их горбатые укрытия.

Пригляделся к дереву. Этого не может быть. Нижние ветки бука были красными, но не от света утреннего солнца. Ветки, кора, сучки и листья – все было измазано охрой. Зачем кому-то красить целую ветку в красный цвет?

Времени гадать не было – поднималось солнце, а значит, скоро в путь.

На высокой ели, к северу от стоянки, что-то ярко сверкнуло. А потом – на другом дереве, восточнее. Ренн криво ухмыльнулась. Пока все шло по плану. Кремневые пластины, которые они привязали к стрелам Ренн, сверкали и позвякивали на ветру.

Зубры очень быстро это заметили, они тыкали в сторону деревьев пальцами и начали хватать свое оружие и щиты.

Торак и Ренн быстро спустились с липы. Появился Волк, его шерсть была влажной от росы. Они направились к реке.

Нависающие над Черной Водой ивы еще удерживали Тьму. Зубров нигде поблизости не было. Торак молился, чтобы все охотники клюнули на их приманку. Скинув башмаки и привязав их к спальным мешкам, они спустились на берег и осторожно, чтобы не спугнуть какую-нибудь речную птицу, которая могла бы их выдать, зашли в тростники. Отмель реки была вся завалена прибитыми наводнением молодыми деревцами.

– Отличное прикрытие, – пробормотала Ренн.

Они не очень уверенно улыбнулись друг другу – шансы увеличивались.

Приготовившись к холоду, они вошли в реку. Ступни Торака погрузились в ледяную кашу из мертвых листьев, Ренн скривила от отвращения покрытые маскировкой губы. Торак схватил для прикрытия молодое деревце, Ренн сделала то же самое, и они поплыли за Волком, который был уже на середине реки.

Черная Вода только с виду казалась сонной, ее коварные подводные течения было не так просто преодолеть.

Волк вдруг развернулся и, тревожно навострив уши, поплыл в их сторону.

– Что случилось? – шепотом спросила Ренн.

У Торака внутри все сжалось. Бревна посередине реки плыли вверх по течению. И у некоторых из них были глаза.

Один из плывущих поднял голову, и Торак увидел свирепое зеленое лицо с татуировками в форме листьев. На голове – коричневая повязка. В длинные волосы вплетен хвощ.

Поисковая группа племени Лесной Лошади. Плывут прямо к ним.

Глава 11

– Прячься под воду и плыви обратно, – сказал Торак и тут же нырнул сам.

Он не смог найти на поясе дыхательную трубку. Пришлось просто задержать дыхание. Торак очень надеялся, что Ренн его услышала.

Она услышала и вскоре после него вынырнула в тех же зарослях тростника. Они ждали, стиснув зубы, чтобы не клацать.

Лесные Лошади их не заметили. Зеленые мужчины плыли на животе, беззвучно загребая воду руками и зажав в зубах ножи. Волк выбрался на берег неподалеку от Торака и шумно стряхнул с шерсти воду.

Глаза на татуированных листьями лицах посмотрели в его сторону, но только на мгновение – одинокий волк не был целью Лесных Лошадей.

Под прикрытием тростника Торак и Ренн выползли на берег и забрали свои пожитки. Торак был потрясен – коварная Черная Вода вынесла их ближе к стоянке, а не дальше.

Вымокший насквозь и трясущийся от холода, Торак пытался придумать, что делать дальше. Время идет, Зубры вот-вот поймут, что их обманули, вернутся к реке и выйдут на берег в поисках чужаков. И тогда они с Ренн окажутся в капкане между ними и Лесными Лошадьми.

Если только он не сумеет отвлечь их на какое-то время.

– Иди вниз по реке и жди меня вон за той излучиной, – шепнул он Ренн. – Я тебя найду.

Ренн вытаращила на него глаза:

– А ты куда?

– Нет времени объяснять! Берегись ловушек!

Торак велел Волку оставаться с Сестрой, а сам пошел в сторону стоянки Зубров. Приблизившись к стоянке, насколько это было возможно, чтобы остаться незамеченным, Торак присел на корточки и достал из колчана две стрелы, а потом закрасил древко каждой охрой из своего рожка. Он понятия не имел, что означают для Зубров красные ветки, но они бросались в глаза, и это было главное.

Не вставая с корточек, Торак вставил стрелу в лук и стал ждать.

Вскоре на берег выбрался первый охотник из племени Лесной Лошади. Он двигался бесшумно и держался прямо, чтобы вода не капала на землю, а стекала по телу.

Торак прицелился. Стрелял он не так метко, как Ренн, но сейчас это и не требовалось. Стрела угодила в росший на приличном расстоянии остролист.

Татуированная голова повернулась, отслеживая полет стрелы.

Торак боковым зрением увидел приближавшегося к реке охотника из племени Зубра. Торак напрягся – Зубры вернулись быстрее, чем он рассчитывал. Он выпустил вторую красную стрелу в другое дерево.

Не дожидаясь реакции охотников, Торак, пригнувшись, побежал к условленному с Ренн месту. Если уловка сработает, охотники обоих племен подбегут к этим загадочным красным стрелам, и тогда…

У Торака за спиной раздались крики и застучали копья. Его захлестнула дикая радость. Пока Зубры бьются с Лесными Лошадьми, они с Ренн переплывут реку и продолжат охоту на Тиацци.

За елями Торак увидел смутный силуэт Ренн. Она поманила его к себе, и он схватил ее за руку. Ладонь у нее была горячей, как неостывшая зола из костра. Ренн в полумраке вела Торака к полому стволу огромного дуба, который присмотрела как укрытие. Он, тяжело дыша, прислонился спиной к дереву и нервно рассмеялся, когда пальцы Ренн выскользнули из его руки.

– Чуть не попался!

Ему никто не ответил, он был один в полом стволе дуба.

Из зарослей ивы, в двадцати шагах от Торака, выбежал Волк, а за ним злая и мокрая Ренн.

– Именем Духа, куда ты пропал? – прошептала она.

Глава 12

– Кто это был? – тихо спросил Торак.

– О ком ты? – раздраженно переспросила Ренн, она с ума сходила от беспокойства, после того как Торак исчез, и теперь очень старалась, чтобы он этого не заметил.

– Кто-то взял меня за руку и привел сюда. Я подумал, что это была ты.

– Ну так это была не я.

Торак схватил ее за руку:

– Да, та рука была горячей, а у тебя холодная.

– Еще бы, я вымокла до костей! Куда ты убежал?

Со стороны стоянки Зубров доносились воинственные крики охотников и вопли раненых.

– Потом расскажу, – сказал Торак, – а сейчас плывем на тот берег.

Ренн так продрогла, что Черная Вода показалась ей чуть ли не теплой. Промокший мешок со скарбом тянул ко дну, а течение было очень сильным, и на середине реки ее затянуло под воду. Ренн с силой задрыгала ногами и всплыла на поверхность, выплевывая попавшие в рот листья. Торак с Волком плыли впереди и ничего не заметили.

Ивы на южном берегу росли так густо, словно не желали никого пропускать. Подплыв ближе, Ренн пала духом. Она представила, как в них целятся охотники с татуированными лицами, и подумала: «Из огня да в полымя».

Но Торак с Волком если и были напуганы, то никак этого не показывали. Волк выбрался на берег, бодро встряхнулся и начал вынюхивать следы Тиацци. Торак бесшумно брел по воде к ивам.

Ренн поежилась, наблюдая за тем, как он осматривает деревья. Маскировка сделала его похожим на существо из Сердца Леса с темным лицом и холодными серебристыми глазами.

Торак перехватил ее взгляд, кивком дал понять, что на берегу никого, и растворился за ивами. Когда Ренн запуталась ногой в водорослях, он снова появился и, взяв ее за руку, вытянул на берег.

– Здесь никого, – сказал Торак. – Думаю, все Лесные Лошади переплыли реку, чтобы напасть на стоянку Зубров.

Они быстро вытерлись досуха травой и для тепла натолкали травы в башмаки и под одежду. Пока Ренн выхаживала свой несчастный вымокший лук, Торак срезал несколько пучков хвоща и стер зеленую краску с их повязок.

Волк почуял след и побежал на юг от реки в болотистую чащу, где в коричневых лужах росла ольха. Ренн вспомнила о смертельных ловушках, проклятых жезлах и невидимых охотниках и помолилась своему хранителю.

Местность была труднопроходимая, им приходилось перепрыгивать с одной кочки с ольхой на другую или, чавкая башмаками по мху, перебегать по стволам упавших деревьев. В воде было полно лягушачьей икры. Ренн один раз оступилась, упала в лужу и встала вся в слизи.

Она пыталась убедить себя, что этот лес такой же, как тот, в котором она выросла. В щелистом стволе ели она заметила шишки, в Открытом Лесу дятлы тоже выдалбливали в стволах деревьев щели и вставляли в них шишки: так удобнее выклевывать ядра. Рядом с барсучьей норой возвышалась горка листьев – это барсуки после зимней спячки выкинули из своего жилища старую подстилку. Ренн убеждала себя в том, что в этом месте все знакомое – почти как дома.

Но у нее ничего не получалось. Деревья нашептывали, что она здесь чужая, а дятлы были черными.

Торак что-то нашел.

Под ясенем кто-то вырыл в грязи яму. Она была пять шагов в ширину, такую большую даже зубр не смог бы себе устроить. Волк принялся жадно ее обнюхивать, но Торак, чтобы осмотреть след от огромного копыта, оттолкнул его морду в сторону.

– Какой-то гигантский зубр? – спросил он.

Ренн кивнула:

– Фин-Кединн говорит, что здесь обитают животные, которые пережили Великий Холод. Кажется, их зовут бизонами.

Торак нахмурился:

– Так они – добыча?

– Думаю, да, но, бывает, и сами нападают.

Где-то вдалеке два раза ухнул филин.

Ренн затаила дыхание. У нее перед глазами всплыло жуткое деревянное лицо Повелительницы Филинов.

Торак думал о том же.

– Они могут быть заодно? – спросил он, понизив голос. – Тиацци и Эостра?

– Я не уверена, – немного помолчав, ответила Ренн. – Тиацци слишком себя любит, он хочет, чтобы огненный опал принадлежал только ему одному. И еще Саеунн мне говорила… то есть она не уверена, но думает, что Эостра в Горах.

– Но ее филин здесь, в Сердце Леса, – сказал Торак.

Ренн молча наблюдала за Тораком. Он встал и огляделся по сторонам. По его лицу было понятно, что, даже если Эостра – в Сердце Леса, это его не остановит. Он будет искать Тиацци.

– Торак, а что случилось на стоянке Зубров? – спросила Ренн. – Что ты сделал?

Торак коротко рассказал ей о том, как стравил два племени. Он нашел мудрое решение, но его жестокость потрясла Ренн.

– Но… люди же могли погибнуть, – сказала она.

– Это и без меня могло бы случиться.

– Да, но ты не знаешь наверняка. Может, Лесные Лошади просто хотели разведать.

– Я тебя предупреждал – я на все пойду, лишь бы отомстить Тиацци.

– Будешь стравливать племена? Дашь погибнуть людям?

Волк недоуменно поглядывал на обоих, но Торак не обращал на него внимания.

– Прошлой весной все охотились на меня, – сказал он. – А теперь охочусь я. Я поклялся, Ренн. Так что да, я не знаю пощады. А если не можешь с этим смириться, не ходи со мной!

* * *

Дальше они шли молча, Ренн решила, что не заговорит первой. Болотистая местность закончилась, земля постепенно уходила вверх, а черные ели уступили место букам. Они брели по пояс в крапиве и перелезали через гнилые стволы поваленных деревьев, которые, словно волдырями, были усыпаны ядовитыми грибами. Ренн заметила, что деревья здесь выше, чем в Открытом Лесу, и забраться на них из-за этого труднее. А лесные муравьи строят свои гнезда не с южной стороны, а вокруг всего ствола дерева, из-за чего труднее ориентироваться.

Никаких следов человека.

И все-таки…

За спиной Ренн качнулась ветка, как будто кто-то отшатнулся назад.

Ренн взялась за рукоятку ножа.

Ветка замерла. «Если бы это были охотники из племени Лесной Лошади, – подумала Ренн, – мы бы уже об этом знали».

Торак ушел вперед и, присев на корточки, о чем-то говорил с Волком.

Ренн как можно быстрее нагнала их и, запыхавшись, сказала:

– Я что-то видела.

– А Волк что-то почуял, – сказал Торак. – Говорит, что оно пахнет, как Яркий Зверь.

– Яркий Зверь – это огонь.

– И еще – зола. Тот, кто взял меня за руку… был горячим.

Они посмотрели друг другу в глаза.

– Кто бы это ни был, – продолжил Торак, – он переплыл реку следом за нами.

* * *

Когда начало темнеть, они решили устроить стоянку под тисом.

В долине, куда они вышли, бобры перегородили ручей, и получилось небольшое узкое озеро. В центре озера Ренн заметила крепкую горку из веток с желтыми пятнами, это была хатка бобров, а пятна – это следы, где бобры обдирали кору. Ренн догадалась, что хатка занята: на берегу озера еще росли ивы, а Фин-Кединн говорил, что бобры не снимаются с места, пока не сгрызут все ивы.

Мысли о Фин-Кединне причиняли боль. Ренн попыталась представить, как дядя, целый и невредимый, вернулся в племя Ворона и теперь его главная забота – ход лосося на нерест, но разум подкидывал ей картинку, на которой он с серым лицом сидит сгорбившись в лодке. И возможно, его кости уже пожирают черви болезни, а она не может их прогнать, потому что ее нет рядом.

Торак с Волком ушли на разведку. Ренн оставила свои пожитки под тисом и, чтобы отвлечься от мыслей о дяде, решила насобирать какой-нибудь еды. Хорошо, что здешние растения были ей знакомы. Она нарвала охапки сочной камнеломки и щавеля, а так как они не могли гореть в огне, накопала еще корешков бодяка и таволги, которые можно есть сырыми.

Прилетели Рип и Рек, они громко хлопали крыльями и издавали клокочущие звуки, выпрашивая еду. Ренн кинула им пару корешков. За зиму она приучила воронов приходить на ее зов, но они пока не садились ей на плечи, как к Тораку.

На душе у Ренн немного полегчало, и она пошла набрать воды в бурдюки. Гладь озера была покрыта тонким слоем желтоватой пыльцы. Деревья на берегу смотрели на свои отражения в воде. Ренн, чтобы случайно их не зачерпнуть, поглубже опускала бурдюки. Раньше это ее никогда не беспокоило, но здесь…

Пока бурдюки наполнялись, Ренн наблюдала за тем, как разглаживаются круги на воде, и думала о том, как было бы хорошо, если бы Торак, вернувшись, стал прежним Тораком. Тем, который играл с Волком в «потяни шкуру» и дразнил ее из-за пятнышка в уголке рта. Ей впервые пришло в голову, что отец матери Торака был из племени Дуба, а значит, Тиацци был его сородичем. Ренн пожалела, что вспомнила об этом.

Бурдюки наполнились. Ренн вытягивала их из воды, а на нее смотрело ее отражение: непроницаемое, измазанное глиной лицо человека из племени Зубра.

А за ним появилась чья-то фигура.

Фигура появилась всего на мгновение, но Ренн успела разглядеть сжатые кулаки и копну длинных светлых волос.

Ренн, вскрикнув, обернулась. Никого. Только ивы покачивались совсем рядом. Ренн выхватила нож.

Скрипнула ветка. По коре заскребли чьи-то когти. Ренн представила, как по деревьям быстро и ловко, как пауки, спускаются токороты, и помчалась обратно к стоянке.

Торак еще не вернулся, но вороны уселись на верхних ветках тиса и тревожно каркали. Кто-то варварски обошелся с ее пожитками. Колчан разрезали, мох выбросили, а стрелы почти все сломали. К счастью, лук она повесила на тис, и тот, кто все это сделал, его не заметил, но спальный мешок втоптал в землю, трутницу изорвал, а кремень разбил камнем. Злоба и ярость пульсировали в воздухе, как болезнь, и все было посыпано тонким слоем серого пепла.

Ренн взяла свой топор и прислонилась спиной к тису.

– Я тебя не боюсь, – сказала она теням, но голос ее прозвучал тонко и неуверенно.

Через мгновение вернулись Торак и Волк. Волк тут же начал обнюхивать пожитки Ренн, а Торак замер на месте с открытым ртом.

– Я видела что-то возле озера, – сказала Ренн. – А теперь вот это.

– Что ты видела?

– У него были светлые волосы. И оно было злым.

Торак вздрогнул.

– Ты знаешь, что это? – спросила Ренн.

– Нет, я… нет, – Торак начал высматривать следы, но уже почти стемнело, и он ничего не нашел. – Либо оно знает, как заметать следы, либо оно их не оставляет.

– Как это? О чем ты?

Торак закусил губу и встал:

– Что бы это ни было, спать на земле мы не будем.

Тису не понравилось, что на него карабкаются, он стряхивал на них удушливую пыльцу и увертывался от их пальцев, сбрасывая старую кору, и пару раз сильно хлестнул веткой. Когда они добрались до удобного развилка, оба были исцарапаны и вымотаны.

– Ветер поднимается, – заметил Торак. – Будет лучше, если привяжем себя к стволу.

Ренн развесила на ветках отсыревшие спальные мешки и посмотрела вниз, в полумрак. Там бесшумно прохаживался Волк.

– Будем надеяться, Волк и вороны предупредят нас об опасности.

* * *

Волк трусил кругами под тисом, шерсть у него на загривке встала дыбом – он был недоволен и вообще всегда ненавидел, когда бесхвостые забирались на деревья. Зачем это надо?

Нормальные волки по деревьям не лазают. Нормальные волки любят Тьму, для них это лучшая пора, когда они бегают и играют. Они не сворачиваются клубком и не спят целую вечность.

Волку здесь не нравилось. Лес был не таким: деревья слишком большие, а запахи все перепутались. Некоторые деревья пахли землей, а бесхвостые, которые тут жили, пахли деревьями. Здешние бесхвостые были злыми и напуганными, у каждой стаи была своя большая территория, но они все равно дрались, и Волк не мог понять зачем. Но больше всего ему не нравилось то, что Большой Бесхвостый и Сестра сменили свои верхние шкуры и даже запахи, так что он теперь их еле узнавал.

В сны Волка скреблись когтями демоны и проникало уханье филинов. Иногда он просыпался и чуял кусачий запах бесхвостого, который пах Ярким Зверем. Этот бесхвостый не давал Волку покоя, потому что его разум был сломан и нельзя было почуять, чего он хочет.

Когда Волк рыскал вокруг тиса, его нос заполнял запах безумного бесхвостого, но он чувствовал, что его нет поблизости. Может, тоже забрался на дерево. Волк решил на случай, если тот вернется, держаться поблизости.

На Восходе наполовину приоткрылся Яркий Белый Глаз и сонно смотрел сверху на своих маленьких детенышей. Волк погнался за куницей, но она удрала, потом поймал мотылька, но от него захотелось чихать, и он его выплюнул. А бесхвостые всё спали.

Волк навострил уши: где-то внизу в долине закаркали вороны. Они нашли косулю, которая Не Дышит, и хотели, чтобы Волк пришел и разодрал ей брюхо, чтобы они могли насытиться.

Волк не знал, как ему поступить. Он должен был остаться и стеречь бесхвостых.

Но он был голоден.

Глава 13

Тьма сгущалась, и в Лесу появились его ночные обитатели. Из пустот в стволе тиса выпорхнули летучие мыши. На ветку Торака уселась серая сова. Она раскачивалась и неотрывно смотрела на него подсвеченными луной глазами. Торак не отводил взгляда, пока она не улетела.

Ночь выдалась ветреная, и деревья бодрствовали.

Торак тоже.

Кто или что распотрошило пожитки Ренн? Мстительный дух Бейла или кто-то еще? Охотник с пепельными волосами, который горит изнутри. Пророчество Саеунн могло означать что угодно.

Натянув веревку, которая привязывала его к стволу тиса, Торак изогнулся и посмотрел – как там с другой стороны Ренн. Она крепко спала, свернувшись в клубок, как белка.

Тораку не терпелось отправиться в путь. Где-то в этих таинственных долинах скрывался Тиацци, и след его остывает, скоро даже Волк не сможет его почуять.

Внизу затрещали ветки, как будто сквозь них продирался кто-то огромный. Торак ничего не мог разглядеть, но, когда это существо подошло ближе, услышал, как оно сопит и чавкает. Потом под тисом показался похожий на ходячий валун силуэт. Торак увидел мощную горбатую спину и большущую голову с короткими загнутыми рогами.

Бизон.

Он привалился к тису, с наслаждением потерся о ствол, так что все дерево затряслось, а потом, удовлетворенно фыркая, побрел дальше.

Чуть погодя Торак услышал знакомые звуки: шорох лошадиных хвостов. Под тисом проходило стадо лошадей. Торак видел, как жеребенок на нетвердых ногах тычется мордой под брюхо матери. Молодая кобыла пощипывала гриву кобылы постарше. У той весь круп был в шрамах, а значит, она сумела пережить не одну охоту. Торак почувствовал благоговейный трепет: в Открытом Лесу лошади были булаными, а эти – черные, как безлунная ночь.

Ренн забормотала во сне, и кобыла-предводительница тут же вскинула голову. Через мгновение священное стадо растворилось в темноте.

После ухода лошадей Торак почувствовал себя очень одиноко, ему хотелось, чтобы скорее вернулись Волк и вороны.

Ветер усилился, заскрипели и застонали деревья. Торак подумал, что, если бы он понимал их язык, они могли бы подсказать ему, где искать Тиацци. Эта мысль потревожила его разум, как брошенный в Лесной пруд камешек.

«Стань одним из них. Отпусти свою душу».

Торак не знал, получится ли у него. Деревья – самые загадочные существа. Они дают огонь и жизнь всему, а сами питаются одним только солнечным светом. Только они, потеряв одну ветку, могут отрастить новую. Некоторые из них никогда не спят, а другие дремлют голыми всю зиму, какой бы суровой она ни была. Они наблюдают за суетливой жизнью охотников и добычи, но ни с кем не делятся своими мыслями.

Торак достал из мешочка с целебными травами кусочек черного корня, о котором не рассказывал даже Ренн. Этот корень ему дала Саеунн.

«На случай, когда он тебе понадобится» – так она сказала.

Торак быстро разжевал корень. Горечь заполнила рот. Корень был сильнодействующий – острая боль пронзила внутренности Торака еще до того, как он успел его проглотить. Начались судороги, Торак согнулся пополам, веревка впилась в тело. Стало страшно. Надо было разбудить Ренн. Но веревка из сыромятной кожи не пускала, он не мог до нее дотянуться.

Судороги накатывали все чаще, неумолимый отлив вытягивал из Торака души.

Он открыл рот, чтобы позвать Ренн…

…его голос превратился в стон коры и рев ветвей. Его пальцы-веточки ощущали прохладу лунного света и кричащую ласку ветра, а толстые ветви – осиный зуд и тяжесть спящих юноши и девушки. Глубоко в земле его корни ощущали кротов и теплых слепых червей, и все это было хорошо, потому что он был деревом и наслаждался ночной жизнью Леса.

Затерявшаяся в древесном соке частичка души, которая и была Тораком, умоляла подсказать, где найти Тиацци. Тис вздохнул и подбросил его в ночь. Беспомощный, как рожденная ветром искра, Торак летел через Лес по волнам шелестящих голосов: от тиса к остролисту, от ростка к молодому деревцу, от деревца к могучему дубу. Он мчался быстрее, чем бежит волк или летит ворон.

Его охватил ужас.

«Слишком далеко, – подумал он, – ты никогда не вернешься!»

Когда он наконец остановился, его древесные пальцы узнали ледяные ветры, которые дули с Высоких Гор. Он был в золотистом соке тиса, но другого – древнего, как сам Лес. Его ветви поднимались к звездам, а корни расщепляли камни и удерживали демонов в Ином Мире. Его ветви давали кров совам и куницам, белкам и летучим мышам. Для тех, кто в нем прятался, он был целым миром, но для Великого Тиса их жизни были краткими, как дрожь листа, они исчезнут, а его жизнь продолжится.

Блуждая в бескрайнем сознании, Торак почувствовал на своей коре уколы от острых когтей токорота. Он слышал, как демоны вопят, стремясь заполучить огненный камень, который едва не оказался у них в руках. Языки пламени обжигали его ветви. Он чувствовал, как Повелитель Дубов ходит вокруг него, монотонно распевая заклинания.

Повелитель Дубов поднял руки к небу.

«Я – истина и Путь. Я – повелитель огня. Я – повелитель Леса!»

Ветер усилился, и голос Великого Тиса усилился вместе с ним. Все деревья Леса зашумели, их голоса превратились в сокрушительный рев, они раздирали Торака на части…

* * *

– Торак! – шепотом позвала Ренн. – Торак! Проснись!

Он повернул голову, но Ренн видела, что он ее не узнает, – его глаза были пустыми, в них не было душ.

Не было душ. Он отпустил блуждать свои души.

Он разбудил ее, высвободившись из веревок, а теперь стоял на коленях на своей ветке, раскачивался и бормотал что-то неразборчивое. Ренн до ужаса боялась, что он сделает шаг, упадет и сломает себе шею.

Ренн осторожно переместилась на его сторону ствола, но до него было не дотянуться. Она старалась не шевелиться, чтобы не спугнуть Торака.

Когда он наконец заговорил, голос у него был чужой.

– Я Великий Тис, – сказал Торак порывам ветра. – Я старше самого Леса. Я родился среди корней Первого Дерева. Я пророс, когда растаяли и ушли в землю последние снега Великого Холода. Я был молодым деревцем, когда пришла Волна. Я никогда не знал сна. Но я знал гнев…

Ренн не знала, что делать. Ее колдовских сил не хватало на то, чтобы призвать обратно его души. Попросив о помощи своего хранителя, она протянула к Тораку руку.

Торак встал на ветке и пошел.

* * *

Резкая боль вернула Торака в реальность – это клюв ворона дернул его за мочку уха.

У него все плыло перед глазами, в лицо дул ветер, а в голове ревели голоса деревьев.

– Торак! – откуда-то издалека крикнула Ренн. – Торак, посмотри на меня. Смотри только на меня. Не шевелись!

Ворон вспорхнул с плеча Торака, и он пошатнулся. Под ногами закачалась земля.

Нет, это не земля. Это ветка. Он стоял на ветке и хватался руками за воздух.

– Смотри на меня, – скомандовала Ренн.

Она сидела на корточках возле ствола, одной рукой держалась за веревку из сыромятной кожи, которой они привязывали себя на ночь, а вторую тянула к Тораку.

– Не смотри вниз.

Торак посмотрел. Головокружительная высота. Далеко внизу, на корнях тиса кто-то сидел на корточках. Торак увидел пепельного цвета волосы, а потом обращенное вверх бледное лицо.

Он пошатнулся, но голос Ренн вернул его в реальность:

– Торак. Иди ко мне, Торак.

Темные глаза Ренн притягивали. Торак опустился на колени и пополз к ней.

* * *

– Ты совсем ничего не помнишь? – спросила Ренн.

Торак покачал головой. Его всего трясло, она никогда не видела, чтобы ему было так плохо. Все, что она могла для него сделать, – это помочь спуститься с дерева.

– И как веревку отвязал не помнишь? Или как залез на ветку? Вообще ничего?

– Ничего, – пробормотал Торак.

Ренн открыла бурдюк с водой:

– Вот, попей, полегчает.

Торак не ответил, он сидел, прислонившись спиной к тису, и смотрел на ветки.

Ветер стих, приближался рассвет. Рип и Рек наелись конины, которой в благодарность поделилась с ними Ренн, и теперь дремали на нижней ветке тиса. Ей показалось, что Торак их даже не замечает. Приглядевшись, она увидела, что в глубине его светло-серых глаз появились зеленые крапинки.

– Я видел его, – сказал Торак. – Я видел Тиацци. Он недалеко от Гор. Создает заклинания. Думает, что может править Лесом.

Он встал на карачки, и его вырвало, а когда рвота отступила, снова привалился к дереву.

– Я думал, что никогда оттуда не вернусь.

– О чем ты?

Торак закрыл глаза.

– Когда твоя душа блуждает в вороне, или в медведе, или в лосе, ты остаешься в их теле. Но деревья… они нераздельны. Для них мысли, голоса, блуждание – все сплетено в одно. Дерево с деревом, ясень с буком, бук с остролистом. Все происходит быстро и сразу на огромных расстояниях. – Торак потер виски: – Столько голосов!

Ренн ничего не могла сделать, оставалось только наблюдать. Больше всего ее беспокоило то, что, пока душа Торака блуждала, его тело двигалось. Такого никогда раньше не случалось. Ренн знала, что люди порой ходят во сне, если их душа выскальзывает из тела, пока они спят. Тело бродит в поисках своей блуждающей души, и обычно они возвращаются вместе до того, как кто-то из них покидает укрытие. Но она не знала, как это происходит с Тораком.

– Зачем ты это сделал? Зачем заставил блуждать свою душу?

Торак открыл глаза:

– Чтобы найти Тиацци. – Он запнулся, как будто сомневался в том, нужно ли в этом признаваться, а потом продолжил: – Я вижу его, Ренн. Иногда только мельком светлые волосы. Иногда он стоит прямо передо мной, с него стекает вода, и он меня обвиняет.

Ренн бросило в дрожь, она по лицу Торака видела, что он говорит о Бейле.

Она вспомнила день погребального обряда, когда Торак стоял на берегу и, обращаясь к небу, выкрикивал имя Бейла. Он как будто хотел, чтобы его преследовал дух умершего.

– В чем ему тебя обвинять? – спросила Ренн.

Торак с силой, до боли, стукнулся затылком о ствол тиса.

– Мы поругались, и я ушел.

– О Торак! Из-за чего… Из-за чего вы поругались?

Торак избегал смотреть в глаза Ренн.

– Он собирался попросить тебя остаться с ним.

Ренн почувствовала, как жар прилил к лицу.

– Он не хотел ругаться, – продолжал Торак. – Это все я. Я начал ругаться и оставил его в дозоре одного. Если бы не я, его бы не убили.

В Лесу начали просыпаться птицы. На завитушках папоротника, похожих на толстых гусениц, поблескивала роса, шмель тыкался в цветки сон-травы.

«Столько боли, – подумала Ренн. – Бейл умер. Его племя скорбит. Фин-Кединн ранен. Торак страдает от чувства вины. И все из-за Тиацци». Только сейчас она увидела, как распространяется зло Пожирателей Душ. Как трещины по льду замерзшего озера.

– Торак, – наконец сказала она, – то, что вы поругались, не делает тебя виновным. Убийца – Тиацци. Не ты.

На колено Торака села пчела, он наблюдал за тем, как она с трудом ползет по штанине.

– Тогда почему он меня преследует? Я должен исполнить клятву, Ренн. Не исполню – он вечно будет меня преследовать.

Ренн подумала над его словами.

– Может, ты и прав. Но я пойду с тобой. И Волк. И Рип с Рек тоже. – Она немного помолчала и добавила: – И с этого дня не проси меня вернуться в племя.

Торак скривил губы, а потом хмыкнул и пересадил пчелу с колена на лист лопуха.

Рассвело. Они сидели плечом к плечу и наблюдали за тем, как в Лес проникают солнечные лучи.

Немного погодя Торак спросил:

– Если бы он попросил тебя остаться, ты бы согласилась?

Ренн повернулась и, посмотрев ему в глаза, сердито переспросила:

– Как ты можешь о таком спрашивать?

Торак растерялся.

– Прости, я… Это значит – нет?

Ренн собралась ответить, но в этот момент вернулся Волк. Его морда была перепачкана темной кровью. Он в знак приветствия дыхнул на них запахом падали, потом лизнул Торака в подбородок, и они обменялись говорящими взглядами.

Ренн спросила, о чем рассказал Волк.

– Яркий Зверь, – сказал Торак. – И еще… я не уверен, он учуял что-то сломанное. Мысли? Разум? Сломанный разум?

– Безумие, – хором сказали оба.

Но времени на то, чтобы разгадать, что это значит, у них не было.

Волк вдруг тонко, как волчонок, заскулил и стрелой бросился в подлесок. Торак помог Ренн встать на ноги и закрыл ее собой. Из-за деревьев вышли пятеро безмолвных охотников. Ренн даже нож выхватить не успела – их уже окружили.

Охотники были в простой одежде из оленьих шкур, и они не были вооружены. Как-то сразу стало ясно, что оружие им не требовалось. Ренн обратила внимание на то, что у них нет повязок. На чьей они стороне?

– Вы пойдете с нами, – сказал тихий голос, привыкший к тому, что ему подчиняются. – Ваши поиски окончены.

Глава 14

На шее женщины висело ожерелье из буковых орешков, лицо выглядело отрешенным, как будто ее мысли были заняты тем, что никому не дано понять.

Ренн догадалась, что перед ней колдунья, или вождь, или и то и другое. Длинные каштановые волосы женщины были распущены, только одна прядь на виске перевязана и выкрашена охрой. На поясе у нее висел острый отросток оленьего рога, а на лбу была татуировка племени – маленькое черное раздвоенное копыто.

– Вы – Благородные Олени, – сказала Ренн.

– А ты из племени Ворона, – легко, несмотря на их маскировку, определила женщина и повернулась к Тораку: – А у тебя блуждающая душа.

У Торака отвисла челюсть:

– Откуда ты узнала?

– Мы чувствовали, как блуждают твои души. Ты можешь прятать их от кого угодно, но не от Благородных Оленей.

– Он их не прячет, – вмешалась Ренн.

– Значит, кто-то другой делает это за него, – ответила женщина.

Ренн хотела спросить, что это значит, но Торак не дал ей сказать ни слова.

– Моя мать была из племени Благородного Оленя. Ты знала ее? – нетерпеливо спросил он.

– Конечно знала.

Торак сделал глубокий вдох и сглотнул:

– Какая она была?

– Не здесь, – сказала женщина. – Мы отведем вас на стоянку.

Один из охотников, голова которого была обмотана плетеной красной корой, протестующе поднял руку:

– Но, Дюррайн, это чужаки! Они не должны видеть нашу стоянку, особенно девчонка!

– Я не чужак, – сказал Торак. – Я ваш сородич.

– А что вы против меня имеете? – спросила Ренн.

– Мы идем на стоянку, – повторила женщина, а потом обратилась к Тораку и Ренн: – Оружие можете оставить при себе, но оно вам не понадобится. Пока вы с Благородными Оленями, вам ничего не грозит.

Ренн почувствовала, что женщина говорит правду, да и Фин-Кединн советовал им найти Оленей, но ей не нравилась Дюррайн. Узкое лицо этой женщины было бесстрастным, словно из камня… И она даже не спросила их имена.

Дюррайн повела их на восток по оленьей тропе к чащобе. Ренн дважды замечала Волка, который старался держаться поблизости. Он наверняка не мог понять, почему они бросили след Тиацци.

Но когда Ренн поделилась своими мыслями с Тораком, он отмахнулся:

– Дюррайн сказала, что поможет нам.

– Она сказала, что наши поиски подошли к концу, это не одно и то же.

– Они мои сородичи, они должны мне помочь.

Пробираться через чащобу было непросто. Красивый молодой охотник предложил Ренн понести ее спальный мешок. Она отказалась и очень скоро об этом пожалела. Но охотник все понял и в итоге настоял на своем.

Ренн показала ему на охотника с обмотанной красной корой головой, который шел впереди них:

– Почему я ему не нравлюсь?

Молодой охотник вздохнул:

– Однажды мы приютили охотника из племени Ворона, а он помог Пожирателю Душ вызвать одержимого демоном медведя.

Ренн вскинула голову:

– Это был мой брат. Пожиратель Душ и его тоже обманул.

Охотник с обмотанной корой головой обернулся и зло посмотрел на Ренн:

– Это ты так говоришь. Медведь убил мою женщину. Поэтому я не люблю Воронов.

Когда он ушел далеко вперед, молодой охотник попытался его оправдать:

– Он все еще по ней тоскует.

– И поэтому обматывает корой голову?

– Да. Мы оставляем наших мертвых на их любимом дереве и в память о них обвязываем голову его корой.

– Но вы не носите повязки. Как понять, на чьей вы стороне?

– Мы не принимаем ничью сторону, – сдержанно сказал молодой охотник. – Мы никогда ни с кем не сражаемся.

У Ренн брови поползли на лоб.

– И как к этому относятся другие племена?

– С презрением. Но они к нам не лезут.

«Пока не лезут», – подумала Ренн и мельком глянула на Торака. Но Торак не прислушивался к их разговору, он жадно впитывал в себя дух племени его матери, и в глазах у него была тоска. Ренн почувствовала легкое беспокойство, она надеялась, что эти странные сдержанные люди не подведут Торака.

* * *

Они шли почти весь день, и Ренн вскоре перестала ориентироваться. Наконец вышли к озеру с небольшим островком посередине. Молодой охотник сказал Ренн, что это Озеро Черной Воды, и очень удивился, что она этого не знает.

Стоянка Благородных Оленей располагалась выше за озером и была так хорошо замаскирована, что, если бы не свет от костра, Ренн, скорее всего, прошла бы мимо.

Заросший можжевельником холм оказался самым большим укрытием из всех, что видела в своей жизни Ренн. Она насчитала семь завешанных оленьими шкурами проходов. Все шкуры для маскировки были в зеленых пятнах. К Ренн подбежали две собаки – первые за все время в Сердце Леса, – почуяли, что от нее пахнет Волком, и убежали. Из укрытия выглядывали детишки и сразу прятались обратно.

На стоянке было неестественно тихо, но Ренн впервые за последние несколько дней почувствовала себя в безопасности. Сюда никто не мог пробраться: ни токороты, ни охотники из племени Лесной Лошади, ни зло с пепельными волосами. Всех отгоняло легендарное колдовство племени Благородного Оленя, хотя Ренн ничего колдовского не заметила, разве только привязанные к деревьям небольшие свертки из коры.

Молодой охотник отвел Торака к озеру, чтобы тот помылся. А женщина из племени поманила Ренн за собой в укромную бухточку. После недолгих уговоров Ренн разделась догола. Она стояла и тряслась от холода, пока женщина с помощью какой-то серой лепешки, которая была похожа на засохшую грязь, соскребала с нее краску, которой они замаскировали себя для Сердца Леса. Было приятно снова стать самой собой, только вот кожу щипало, как будто ее ободрали. Ренн спросила женщину, из чего сделана эта лепешка. Женщина удивилась, что Ренн этого не знает.

– Это зола. Мы жжем зеленый папоротник, потом смешиваем золу с водой и запекаем.

«Зола, – подумала Ренн. – Опять зола».

– В Сердце Леса все так делают, – сказала женщина. – Это как мыльный корень, только лучше.

Еще одна женщина принесла Ренн одежду: штаны и безрукавку из оленьей шкуры, подбитую заячьим мехом, отлично сшитые башмаки из лосиной шкуры и накидку с капюшоном. Ренн сначала подумала, что накидка сплетена из коры, но ей объяснили, что это стебли крапивы. Все было впору, но Ренн все равно расстроилась, когда узнала, что всю ее одежду Ворона сожгли, оставили только перья хранителя племени.

– Но наша одежда намного лучше, – недоумевали женщины.

«Одежда лучше, мытье лучше, все лучше, – раздраженно подумала Ренн. – Может, нам всем следует отказаться от всего своего и начать подражать этим Оленям?»

После помывки и смены одежды Ренн притворилась, будто ей надо отойти по нужде, и, когда ее никто не мог видеть, закатала штанину и привязала запасной тетивой к щиколотке нож из зуба бобра, который ей подарили в племени Выдры. Просто чтобы чувствовать себя увереннее. На всякий случай.

Когда она вернулась, Торак сидел у костра, тоже в новой одежде и без маскировки. Ренн была рада увидеть прежнего Торака, но его повязку сожгли вместе с одеждой, и теперь он то и дело прикасался к татуировке изгнанника у себя на лбу.

Члены племени начали усаживаться вокруг костра, и Торак подвинулся, чтобы Ренн села рядом с ним.

– Перестань хмуриться, – шепотом попросил он. – Они нам помогают. И ты только понюхай, как пахнет еда!

Ренн хмыкнула:

– Да, и еда у них наверняка намного вкуснее нашей.

Но вскоре ей пришлось признать, что еда у Благородных Оленей действительно очень вкусная.

Над раскаленными углями висела огромная, плетенная из корней корзина с ароматной похлебкой из рубленого мяса зубра, грибов и верхушек папоротника. Когда похлебка была готова, корзина едва не прогорела насквозь. А еще у Оленей были вкусные лепешки из толченых лесных орехов и сосновой пыльцы и большая бадья с медом и черпаком, чтобы поливать лепешки, и горячий чай из еловых иголок, чтобы все запивать.

Было здорово снова погреться у костра. Вот только люди из племени Благородного Оленя, если не считать короткой молитвы Лесу, ели молча, и Ренн с тоской вспомнила о шумных вечерних трапезах Воронов, когда все обменивались своими охотничьими историями.

Как только они поели, Дюррайн начала расспрашивать Торака, и, что удивительно, ее не интересовало, зачем они с Ренн пришли в Сердце Леса. Все, что она хотела знать: каково это, когда твоя душа вселяется в дерево?

Торак попытался объяснить:

– Я… я был тисом. А потом переселялся из дерева в дерево. Слишком много голосов… я не мог этого вынести.

Все племя Оленей разом ахнуло.

Даже бесстрастное, как камень, лицо Дюррайн дрогнуло.

– То, что ты слышал, – это Голос Леса. Голоса всех деревьев, которые есть, и тех, что были. Этот голос вмещает столько, что людям не вынести. Если бы ты слышал его дольше, чем удар сердца, твои души разорвались бы. И все же… я тебе завидую.

Торак сглотнул:

– Моя мать… Ты сказала, что знала ее. Расскажешь мне о ней?

Дюррайн только рукой махнула:

– Она предпочла уйти. Мне нечего тебе о ней рассказать.

– Нечего? – ошалело переспросил Торак.

Ренн разозлилась из-за того, что от ее друга вот так отмахивались.

– Но вы ведь наверняка пытались ее найти? – спросила она.

Дюррайн холодно улыбнулась в ответ.

– Но… она с отцом Торака сражалась с Пожирателями Душ, – сказала Ренн. – Им была нужна ваша помощь.

– Благородные Олени никогда не сражаются, – сказала Дюррайн, ее глаза цвета букового ореха пронзали души Ренн насквозь. – Я вижу, у тебя есть небольшой дар к колдовству, но в Сердце Леса ты бессильна. Ты не колдунья.

Она была права.

Пришел черед Торака заступиться за подругу.

– Ты ничего про Ренн не знаешь. Прошлым летом ее видения предупредили нас о наводнении. Она спасла все племена.

– Неужели? – насмешливо переспросила Дюррайн.

Торак вскинул голову:

– Мы теряем время. Ты сказала, что наши поиски подошли к концу. Ты знаешь, где Повелитель Дубов?

– В Сердце Леса нет никаких Повелителей Дубов.

– Ты ошибаешься, – сказал Торак. – Его следы привели нас сюда. Он идет на юг.

– Если бы в Сердце Леса появился Пожиратель Душ, Благородные Олени знали бы об этом.

– В прошлый раз вы не знали, – напомнила Ренн. – Хромой странник прожил с вами все лето, а вы даже не поняли, кем он был на самом деле.

Услышав такое, сидевшие у костра Олени недовольно забормотали, а Дюррайн поджала губы.

– Ваши поиски подошли к концу. Сегодня ночью мы будем молиться. А завтра отведем вас обратно в Открытый Лес.

– Нет! – хором крикнули Торак и Ренн.

– Вы не понимаете, во что ввязываетесь, – сказала Дюррайн. – В Сердце Леса идет война!

– Но вы никогда не сражаетесь, – возразила Ренн, – и, значит, вас это не касается.

– Это касается всех нас, – сказала Дюррайн. – Война отгоняет Великий Дух, а без него в Лес приходят болезни, и он чахнет. Уверена, даже в Открытом Лесу об этом знают.

– Нет, мы слишком темные, – сказала Ренн. – Почему бы тебе нас не просветить?

Дюррайн зло сверкнула глазами:

– Зимой Великий Дух бродит по пустошам в обличье женщины с волосами из листьев ивы. Летом он бродит в лесных чащах в обличье высокого мужчины с оленьими рогами. Это хотя бы вам известно?

Ренн молчала, но чувствовала, что вот-вот сорвется.

– Весной, в дни поворота, на Великом Дубе в священной роще распускаются листья. Так было всегда, но не этой весной. Этой весной все почки сожрали демоны. Дух не пришел. – Дюррайн выдержала паузу. – Мы испробовали все средства.

– Красные ветки, – сказал Торак.

Дюррайн кивнула:

– Каждое племя по-своему заклинает Духа. Зубры красят ветки. Рыси и Летучие Мыши приносят жертвы. Лесные Лошади тоже красят ветки, а их новый колдун в одиночестве, ожидая знамения, воздерживается от еды в священной роще.

Ренн почувствовала, как Торак напрягся.

– Новый колдун племени Лесной Лошади мужчина или женщина? – спросил он.

– Мужчина, – ответила Дюррайн.

У Ренн бешено заколотилось сердце.

– Как он выглядит?

– Никто не видел его лица, он все�

Скачать книгу

Michelle Paver

Oath Breaker

Издательство АЗБУКА®

* * *

От автора

* * *

Мишель Пейвер, 2008

Глава 1

Иногда нет никаких предостережений. Ни одного.

Вымокший Торак, сплевывая соленую воду, с трудом выровнял лодку.

– Ты как там? – крикнул, обернувшись, Бейл.

Торак почувствовал себя глупо и буркнул в ответ:

– Скалу не заметил.

Бейл улыбнулся:

– На стоянке – парочка новичков, хочешь к ним?

– После тебя! – Торак ударил веслом по воде и забрызгал Бейла. – Давай наперегонки до Утеса!

Бейл крикнул, напомнив о гонке, Торак развернул лодку и налег на весло.

– Хорошего улова! – крикнул кто-то со стороны Моря.

Ребята от неожиданности подскочили на месте.

Это был рыбак из племени Баклана, его сеть из шкуры моржа была набита сельдью.

– И тебе хорошего улова! – ответил на общее для Морских племен приветствие Бейл.

Рыбак выгреб на мелководье и присмотрелся к тонким черным татуировкам на щеках у Торака.

– Кто твой друг из Леса? – спросил он, обращаясь к Бейлу. – Это татуировки племени Волка?

Торак открыл было рот, но Бейл его опередил:

– Он – мой сородич, приемный сын Фин-Кединна. Он охотится с Воронами.

Мужчина протянул руку к перьям племенной птицы на плече.

– Я слышал о тебе. Ты тот, которого изгнали.

– Племена приняли его обратно, – сказал Бейл.

– Не бери в голову, – сказал, немного помолчав, Бейл.

Торак не ответил.

Бейл бросил ему ложку:

– Держи, ты ж свою на стоянке оставил. И выше нос! Он из Бакланов. Что они понимают?

Торак оскалил зубы в улыбке:

– Да, как и Тюлени.

Бейл уловил перемену в настроении друга и спросил, скучает ли он по Лесу.

Торак пожал плечами.

– А по Волку?

– Всегда.

Мысли о Волке не давали ему покоя.

– Становится поздно, – сказал он. – К сумеркам мы должны быть на Утесе.

Торак даже не пошевелился.

– Торак?

– Ренн может поступать, как ей хочется, – наконец сказал он.

– Но ты, ты что думаешь?

– Я ухожу, – сказал он.

– Обратно на стоянку? – как можно спокойнее спросил Бейл.

– Нет.

– Тогда куда?

– Просто ухожу.

– А как же дозор?

– Без меня обойдешься.

– Торак. Не надо…

– Я сказал – без меня обойдешься!

– Хорошо, хорошо.

Рек отрывисто каркнула – она заметила стервятника, – и оба ворона полетели к камням у подножия Утеса.

Было темно, и Торак не мог разглядеть, что они там нашли, но у него почему-то зашевелились волосы на затылке.

Что бы это ни было, Рип и Рек приближались к нему осторожно – подпрыгивали ближе и тут же отлетали назад.

«Нет. Нет».

Наверное, он это не подумал, а прокричал, потому что вороны громко закаркали и отлетели в сторону.

Нет.

Иногда нет никаких предостережений. Ни одного.

Глава 2

«Это все не по-настоящему», – подумал Торак.

«О Бейл! Почему ты подошел так близко к краю?»

«Если бы ты не ушел, я был бы жив».

Торак закрыл глаза. Метки Смерти. Да. Души надо удержать вместе, иначе Бейл может стать демоном или духом.

«Ну хоть это я могу для тебя сделать», – подумал Торак.

Метки Смерти.

У кого-то под ногами скрипнули водоросли. Торака окликнули по имени.

Он оглянулся.

Ренн, увидев его лицо, остановилась.

– Не подходи, – резко сказал Торак и сам не узнал свой голос.

– Он сорвался, – сказал Торак.

Кровь под ногтями.

– Ренн, – тихо сказал он, – иди и приведи сюда вождя Тюленей.

Фин-Кединн посмотрел на Торака:

– Как это случилось?

– Я не знаю.

– Почему? Разве ты не был с ним?

Торак поморщился:

– Нет, я… я должен был, но меня с ним не было.

«Если бы я был рядом, он бы не умер. Это моя вина. Моя вина».

Вождь племени Ворона поднял голову и оглядел Утес.

– Поднимись туда и узнай, кто это сделал, – сказал он.

* * *

Тот, кто убил Бейла.

Все это было еще вчера.

«Не думай об этом. Думай о том, что здесь. Сделай это для Бейла».

Первый след Торак нашел довольно быстро.

Ощущение, что кто-то за ним наблюдает, вернуло Торака к действительности.

А что, если убийца Бейла все еще прячется за рябинами?

Торак выхватил нож и резко обернулся.

– Торак, это я! – крикнула Ренн.

Он на выдохе опустил нож:

– Никогда больше так не делай!

– Я думала, ты слышал, как я подошла!

– Что ты здесь делаешь?

– Как это случилось? – спросила Ренн. – Я думала, ты был с ним.

– Нет, меня с ним не было. – Торак отвел взгляд.

– Иди первым, – сказала Ренн изменившимся голосом. – Ты лучший следопыт.

И сразу в ушах прозвучало его имя, но Торак запретил себе слышать.

«Только не гадай. Оставь разум открытым. Найди доказательства».

Красная пелена застлала Тораку глаза. У него вспотели ладони. Когда он поймает убийцу, он…

– Кто бы это ни сделал, – дрожащим голосом сказала Ренн, – он наверняка очень силен, если смог одолеть Б…

Ренн сделала глубокий вдох.

– Теперь мы знаем, – бесстрастным голосом сказала Ренн.

Торак сжал в кулаке кусочек еловой смолы.

– Тиацци.

Глава 3

Торак и Ренн прошли по его следу до самой воды.

– Я мог его увидеть с того места, где тогда был, – сказал Торак.

– А почему ты решил там заночевать? – спросила Ренн.

– Я… мне надо было побыть одному.

Ренн отвернулась и посмотрела на Море.

– И у него преимущество во времени, – сказал Торак. – Идем.

– Высеченные рисунки, – сказала она. – Вон там – верхушка алтаря пересекает голову лося. Это неправильно.

– Алтарь сдвигали.

– Он нашел то, за чем пришел, – сказал Торак.

У Торака кровь шумела в ушах, голос Ренн доносился как будто откуда-то издалека.

– Тиацци нашел его, Торак. Огненный опал у него.

* * *

– Никому об этом не говорите, – сказал Фин-Кединн. – Ни о том, что его убили, ни о том, кто это сделал и почему.

Торак сразу согласился, а вот Ренн не могла поверить своим ушам:

– Даже его отцу не говорить?

– Никому, – сказал вождь племени Ворона.

– Но это неправильно, – возмутилась Ренн.

– Да, и что? – огрызнулась Ренн.

– Он будет не один, – сказал Фин-Кединн. – Все племя захочет отомстить за сородича.

– Да, и что? – повторила Ренн.

– И если Тюлени пойдут за ним, – вступил в разговор Торак, – он стравит их с другими племенами, а сам улизнет.

Вождь племени Ворона кивнул:

– Обещаю, – сказал Торак.

Он не хотел, чтобы Тюлени пошли за Тиацци. Это была его личная месть.

«Как будто он на дне Моря», – подумал Торак.

«Но он вернется, – подумал Торак. – Он здесь родился. Здесь его дом. В Море ему будет одиноко».

Его окликнул Фин-Кединн:

– Торак. Идем. Ты должен присоединиться к трапезе.

– Не могу, – не обернувшись, сказал Торак.

– Ты должен.

– Я не могу! Я должен пойти за Тиацци.

Рядом с Фин-Кединном появилась Ренн.

– Ты должен почтить своего сородича, – сурово напомнил Фин-Кединн.

Торак развернулся и посмотрел на вождя племени Ворона:

– Мы никогда не забудем его имя, – сказал Фин-Кединн. – Но так будет лучше. Ты сам знаешь.

– Бейл, его звали Бейл, – громко и отчетливо сказал Торак.

Ренн охнула.

Фин-Кединн не сводил с него глаз.

– Бейл, – повторил Торак, и снова: – Бейл, Бейл, Бейл!

– Бейл!

Он во всем виноват.

– Торак!

Ренн стояла по другую сторону догоравшего убежища Бейла, ее лицо блестело в отсветах огня.

– Перестань звать его по имени! Ты вызовешь его дух!

– Пусть приходит! Я это заслужил!

– Ты не убивал его, Торак.

– Но я виновен в его смерти! Как мне с этим жить?

У Ренн не было ответа на этот вопрос.

– Фин-Кединн прав! – крикнул Торак. – Тюлени не могут мстить за Бейла, это должен сделать я!

– Перестань называть его имя…

Глава 4

Волк замахал хвостом и заскулил.

Темная Шерсть переступила передними лапами и пролаяла: «Идем! Время охоты, сильная стая!»

Волк опустил хвост.

Темная Шерсть продолжала его звать.

«Я не могу!» – ответил он.

Волк проснулся.

Волка разбудил запах.

Запах был сильный и уходил вверх по течению Мокрой. Волк с рычанием вскочил на лапы и бросился за запахом.

* * *

– И куда он пошел? – не отставал от охотника Торак.

Ренн двумя руками держала чашку с горячим березовым соком и гадала, когда у Морского Орла кончится терпение.

– Не знаю я! – огрызнулся охотник. – Я был занят, мне надо было торговать!

– Я думаю, он пошел вверх по течению, – сказала спутница охотника.

– Вверх по течению, – повторил за ней Торак.

– То есть он мог пойти куда угодно, – заметила Ренн.

Но Торак уже пошел на стоянку Воронов, к лодкам из оленьих шкур.

– Торак, подожди!

Ренн поравнялась с ним и, оглядевшись по сторонам, тихо, чтобы никто не услышал, спросила:

– А ты не подумал о том, что это западня? Пожиратели Душ уже ставили на тебя силки.

– Мне все равно, – сказал Торак.

– Сам подумай! Тиацци с Эострой где-то рядом, и они последние и самые могущественные из Пожирателей Душ.

– Я и не собиралась, – раздраженно ответила Ренн. – Я собиралась сказать, что пойду за припасами.

– У нас нет времени. Мы отстаем от него на два дня.

– Отстанем еще на два, если будем терять время на охоту!

Лосиная шкура пошевелилась.

Ренн замерла.

– Не знаю, – сказала Ренн.

Саеунн всегда запускала коготь в самое уязвимое место.

– Но Лес велик… Ты наверняка уже попыталась выяснить, куда он пошел.

Саеунн говорила о колдовстве.

– Нет, не пыталась, – пробормотала Ренн и крепче сжала в руках мешок с припасами.

– Почему?

– Не смогла.

– Но у тебя есть дар.

– У тебя, может, и есть дар, – проскрипела Саеунн, – но ты еще не стала колдуньей.

Ренн захлопала глазами.

– Когда станешь – сразу поймешь. Хотя твой язык может узнать об этом раньше тебя.

«Загадки, почему вечно одни загадки?» – подумала Ренн.

На пороге укрытия появился Торак.

Он нетерпеливо посмотрел на Ренн, но она, подняв руку, попросила его молчать и спросила колдунью:

– Что ты увидела?

Саеунн облизнула десны серым, как плесень, языком.

– Багровое дерево. Охотник с пепельными волосами горит изнутри. Демоны. Скрежет под обожженными камнями…

– Ты видела, куда пошел Тиацци? – грубо оборвал ее Торак.

– О да… Я видела.

Рядом с Тораком появился Фин-Кединн.

– Тиацци идет в Сердце Леса, – мрачно сказал он.

– Сердце Леса, – эхом отозвалась Саеунн. – Да…

Торак кивнул:

– Он из племени Дуба, из Сердца Леса, туда он и направляется.

– Возьмем две лодки, – сказал Фин-Кединн. – Я велел племени оставаться здесь, а мы пойдем вверх по реке.

Торак вскинул голову:

– «Мы»?

– Я иду с тобой, – сказал Фин-Кединн.

– И я, – подхватила Ренн, но ее как будто не услышали.

– Зачем тебе? – спросил Торак Фин-Кединна.

Ренн стало больно – она поняла, что Тораку они не нужны, он хочет сделать это сам.

– Я знаю Сердце Леса, а ты нет, – ответил Фин-Кединн.

У Ренн закололо в груди.

– Тогда мы пойдем вдвоем, только Торак и я, – сказала она.

Фин-Кединн посмотрел на племянницу, ей было знакомо это выражение лица, и она поняла, что спорить бесполезно.

– Нет, Ренн, – с пугающим спокойствием сказал он, – без меня у вас ничего не получится.

– Мы справимся, – стояла на своем Ренн.

Фин-Кединн вздохнул:

– Нет! – крикнула Ренн. – Саеунн знает, о чем говорит. Она никогда не ошибается.

Колдунья племени Воронов покачала головой и хрипло вздохнула:

– Ох, Фин-Кединн…

– Торак, скажи ему! – взмолилась Ренн. – Скажи, что мы справимся без него.

Но Торак взял мешок с припасами и, не глядя ей в глаза, пробормотал:

– Идем, мы теряем время.

Фин-Кединн взял у Ренн второй мешок:

– Пошли.

Глава 5

А потом он его увидел.

Волк не знал, что делать. Ему хотелось побежать на свист, но тогда пришлось бы повернуть назад.

Птичья косточка продолжала звать его.

Укушенный скользил вверх по Мокрой.

Волк не знал, что делать.

* * *

Волк поджал хвост и спрятался за Фин-Кединна, который стоял на коленях и разжигал огонь.

– Торак, прекрати! – крикнула Ренн.

– Но он был совсем рядом!

– Я знаю, только он не виноват. Я виновата!

Торак повернулся к Ренн.

– Я звала Волка, – сказала она. – Это из-за меня он упустил Тиацци.

– Зачем ты это сделала?

– Я волновалась за него. А ты… тебе как будто было все равно.

Эти слова разозлили Торака еще сильней.

– Конечно, мне не все равно! Разве я могу не беспокоиться за Волка?

Волк за спиной Фин-Кединна прижал уши и неуверенно завилял хвостом.

Торак опустился на колени и тихо заскулил. Волк подбежал к нему.

Торак уткнулся лицом ему в загривок: «Прости».

Волк лизнул его ухо: «Я понимаю».

– Что со мной не так? – пробормотал Торак.

Торак схватил бурдюк и побежал к мелководью.

«Он уходит», – подумал Торак, тяжело опустившись на ствол поваленного дерева.

И все же выбора у него не было – он должен был идти вперед.

Волк, мягко ступая, спустился на берег и положил к ногам Торака палку в подарок.

Торак поднял палку и повертел ее в руке.

«Ты грустный. – Волк подергал одним ухом. – Почему?»

Волк потерся боком о плечо Торака, Торак прижался к нему, чувствуя тепло его шерсти.

«Ты охотишься на Укушенного», – сказал Волк.

«Да», – ответил Торак.

«Потому что он плохой?»

«Потому что он убил моего Брата».

Волк наблюдал за скользящей над водой стрекозой.

«И когда Укушенный перестанет дышать, Брат со светлой шкурой снова станет дышать?»

«Нет».

Волк наклонил голову и посмотрел на Торака непонимающими янтарными глазами.

«Тогда зачем?»

Это был Бейл.

Торак попытался закричать, но его язык словно присох к нёбу.

Бейл поднял руку и указал на него. У него зашевелились губы. Торак ничего не услышал, но все хорошо понял.

Ты виноват.

– Торак?

Чары рассеялись. Торак вздрогнул и резко обернулся.

У него за спиной стояла Ренн, она явно сердилась.

– Я тебя звала!

Бейл исчез, только ветер раскачивал на другом берегу сухой тростник.

– Что-то случилось? – спросила Ренн.

– Нет… ничего, – запинаясь, ответил Торак.

– Ничего? Ты серый, как пепел.

Торак тряхнул головой, он не мог ей открыться.

Ренн передернула плечами, Торак понял, что задел ее.

* * *

– Далеко еще до Сердца Леса? – спросил Торак, когда они спускали на воду вторую лодку.

– Один день, – ответил вождь племени Воронов. – Может, чуть больше.

Торак скрипнул зубами:

– Если он туда доберется, мы никогда его не найдем.

– Мы его нагоним, – сказал Фин-Кединн. – Он не торопится.

– Ренн?

Она аж подскочила от неожиданности.

– Когда кто-то спит, ты можешь понять, снятся ему сны или нет? – спросил Торак. – Ну, когда глядишь на него?

Ренн пристально посмотрела Тораку в глаза. Он поджал губы и отвел взгляд.

– Когда человек видит сны, у него двигаются глаза, – сказала Ренн. – Так говорит Саеунн.

Торак кивнул:

– Если увидишь, что я что-то вижу во сне, разбудишь меня?

– Зачем? Что ты видел?

Но Ренн все равно попыталась:

– Что, Торак? Почему ты мне не говоришь?

– Ау! – вскрикнула Ренн. – Ты что…

– Фин-Кединн, пригнись! – закричал Торак.

– Натянули, как тетиву, – сказал он.

– Он знает, что на него идет охота, – сказал, поравнявшись с ними, Фин-Кединн.

– Но… может, он не знает, что это Торак, – сказала Ренн.

– Это ты к чему? – спросил Торак.

Глава 6

– Он же все равно все слижет.

Волк тут же так и сделал.

Но Тораку было все равно, ему как будто самому стало легче от этой мази.

Одна ошибка, всего одна ошибка – и она всю жизнь будет тебя преследовать.

– Не волнуйся за меня, – сказал вождь племени Воронов.

– Но я волнуюсь. Саеунн знала, что говорит.

Фин-Кединн пожал плечами:

– Знаки. Нельзя жить с оглядкой на предзнаменования. – Он закинул бурдюк на плечо. – Идем.

– Значит, с ним кто-то был, – сказала Ренн.

Торак погрыз ноготь большого пальца.

Волк что-то почуял. Они оставили лодку и пошли за ним по овражку, который проточил питавший Черную Воду ручей.

Через двадцать шагов Торак остановился.

Следы кричали ему в лицо, они насмехались над ним: «Вот он я».

Тиацци оставлял свои следы у всех на виду.

– Повелитель Дубов, – сказал Фин-Кединн.

И это было не все. Торак заставил овраг раскрыть свои секреты.

– Но зачем ему приходить сюда? – оглядевшись по сторонам, спросила Ренн.

– Не нравится мне это, – сказал Фин-Кединн. – Вспомните ту нить из сухожилий. Лучше вернемся к лодкам.

– Нет, – сказал Торак. – Я хочу узнать, какая у него цель.

Фин-Кединн вздохнул:

– Не уходи слишком далеко вперед.

Они устало пошли дальше: Торак с Волком – впереди, за ними – Ренн и Фин-Кединн.

Волк навострил уши и тихо фыркнул.

– Торак! – тихо окликнула его Ренн.

– Не беги так! – предостерег Фин-Кединн.

Но Торак не обращал на них внимания. Он не мог упустить свою добычу.

И – вот она. Всего в пятидесяти шагах от Торака гребет в долбленке к Сердцу Леса.

Торак забыл закон племен, он забыл обо всем, кроме мести.

Гора поваленных деревьев пришла в движение.

«Дурак. Еще одна ловушка».

А потом весь склон пришел в движение.

– Ренн! Ренн! – закричал Фин-Кединн.

Глава 7

У Торака от грохота заложило уши. Земля забила рот.

– Ренн? – отплевываясь, позвал он.

Никто не ответил.

– Фин-Кединн? Волк?

Камни эхом отражали его ужас.

Выбравшись наружу, жадно глотнул свежего воздуха и закричал:

– Ренн! Фин-Кединн!

Кто-то скулил:

– Нет-нет, прошу, только не они.

Торак не сразу узнал собственный голос.

– Ренн?

Торак просунул руку между ветками и схватил ее за рукав.

Она застонала.

– Ты как, в порядке? – спросил Торак.

Ренн закашлялась и пробормотала что-то похожее на «да».

– Тут дыра, я сейчас ее расширю. Давай руку, я тебя вытащу, – сказал Торак.

– Фин-Кединн, – сказала Ренн.

– Не могу его найти.

Лицо Ренн побелело.

– Он спас мне жизнь. Оттолкнул, когда на нас покатились деревья.

Ель лежала поверх березы, а та – на другой ели. Под березой с закрытыми глазами лежал вождь племени Воронов.

– Фин-Кединн? – дрожащим голосом позвала Ренн. – Фин-Кединн?

Глаза вождя оставались закрытыми.

– Придется тащить, – сказала Ренн.

У Фин-Кединна дрогнули веки, он приоткрыл глаза и тихо пробормотал:

– Где Ренн?

* * *

– Три ребра сломаны, – сказала Ренн, ощупав пальцами спину дяди.

– Он выживет? – тихо спросил Торак.

Ренн сверкнула на него глазами.

– Внутреннее кровотечение? – спросил он шепотом.

– Не знаю. Если кровь пойдет горлом…

Фин-Кединн скривил губы в болезненной улыбке:

– Тогда мне конец. Саеунн была права. Я не дойду до Сердца Леса.

– Молчи, тебе нельзя разговаривать, – предостерегла его Ренн.

– Говорить не больнее, чем дышать, – сказал вождь. – Где мы?

Торак ему рассказал.

– О, только не здесь! – простонал Фин-Кединн. – Только не на этом холме!

– Мы не можем тебя перетащить. Не сейчас, – сказала Ренн.

– Это плохое место, – пробормотал Фин-Кединн. – Заколдованное. Проклятое.

– Больше ни слова! – строго напомнила Ренн, разрезая низ своей безрукавки на полосы для перевязки.

– Ладно, иди уже, – сказала она, не глядя на Торака.

– Ты о чем? – не понял тот.

– Иди за ним. Ты ведь этого хочешь.

Торак посмотрел ей в глаза:

– Я вас не оставлю.

– Но ты хочешь уйти.

Торак поморщился.

– Ренн…

– Ты с самого начала не хотел, чтобы мы пошли с тобой! Что ж, теперь ты можешь от нас избавиться!

– Ренн!

Их обоих трясло от напряжения, бледные, они смотрели друг другу в глаза.

– Я вас не оставлю, – повторил Торак. – Утром я приведу сюда лодки, а потом решим, что делать дальше.

Ренн наконец удалось высечь искру, и она дрожащими губами раздула огонь.

– Он победил, мы проиграли, – сказала Ренн.

– Да, но еще не все потеряно, – успокоил ее Торак.

* * *

Но Фин-Кединн не съел ни крошки.

Когда зашла луна, он стал нервничать:

– Поддерживайте огонь. Ренн, прочерти вокруг укрытия линии силы.

Ренн встревоженно посмотрела на Торака. Если вождь начал блуждать в своих мыслях – это плохой знак.

Ренн взяла свой мешочек с целебными травами и пошла к выходу из укрытия, чтобы начертить линии силы.

– Не уходи далеко, – предостерег ее Фин-Кединн.

Торак подкинул в костер еще одну ветку.

– Ты сказал, что это плохое место. Что это значит?

Фин-Кединн смотрел на огонь.

Торак обмакнул клочок мха в воду и протер лоб приемного отца.

Он понимал, что Ренн разозлится, потому что ее дяде нужно беречь силы, но ему надо было узнать.

– Расскажи мне, – попросил он.

Ренн вернулась и опустилась на колени рядом с дядей.

– Но демоны ведь не могут выбраться, да? – спросила она. – Я чувствую их под камнями, они очень близко.

Тораку стало не по себе.

– Кто-то пострадал?

Торак вглядывался в темноту.

– Это случилось здесь? – шепотом спросил он.

– А ты разве не знаешь? – спросил Фин-Кединн.

У Торака волоски на руках встали дыбом.

– Значит, это здесь…

– Да. Здесь твой отец расколол огненный опал. Здесь он сломал силу Пожирателей Душ.

– Это духи, – сказал Фин-Кединн. – Дух умершего.

В темных глазах Ренн отражались языки пламени костра.

– Седьмой Пожиратель Душ?

Вождь племени Воронов ничего не ответил.

Сгоревшая ветка сломалась, и над костром взметнулся сноп искр.

Торак подскочил на месте.

– Ты был здесь в ту ночь? – спросил он.

Ренн положила руку на плечо дяди:

– Тебе нужен отдых. Хватит разговоров.

Торак прикоснулся к его руке:

– Ты не мог знать, что все так случится.

Вождь племени Ворона горько улыбнулся:

– Так ты и себя утешаешь? Помогает?

– Поддерживайте огонь, – сказал Фин-Кединн. – И будьте начеку. Демоны. Духи. Они знают, что мы здесь.

* * *

В груди Избранного закипает гнев.

Отступники – воплощение зла.

Они должны быть наказаны.

Глава 8

Туман укрывал Черную Воду. В лесу проснулись птицы, но воронов нигде не было видно.

В тумане у реки что-то мелькнуло. У Торака екнуло сердце.

Птицы умолкли. По обе стороны от следа белый туман укрывал верхушки цикуты.

Торак услышал шаги.

Из тумана выскочил мужчина с выпученными от ужаса глазами.

Он бросился к Тораку, вцепился в его парку и, глядя ему за спину, закричал:

– Помоги! Они… они…

– Кто?

* * *

– Только безумец пойдет туда, – простонал мужчина, пока Ренн перевязывала его культю.

Его перестало трясти, но он вздрагивал всякий раз, когда в костре потрескивали угли.

Фин-Кединн приподнялся и оперся спиной о скалу.

– Это сделали люди из Сердца Леса? – спросил он сквозь стиснутые от боли зубы.

– Они поклялись, что, если увидят меня снова, отрежут не руку, а голову.

– И что, теперь я за это должен их благодарить? – возмутился Гауп.

– А Ренн за то, что она зашила твою культю, поблагодарить не хочешь? – спросил Торак.

Но Торак не стал ему пенять, вместо этого он спросил:

– Ты, когда был в Сердце Леса, видел человека в долбленке? Он большой и очень сильный.

Фин-Кединн пошевелился. По его лицу было видно, как напряженно он думает.

– Племя Зубра.

– Что? – Вождь Воронов не мог поверить своим ушам.

Скачать книгу

Клятва мстителя бесплатное чтение

Мишель Пейвер Клятва мстителя

* * *

От автора

* * *

Глава 1

Глава 2

* * *

Глава 3

* * *

Глава 4

* * *

Глава 5

* * *

* * *

Глава 6

Глава 7

* * *

* * *

* * *

Глава 8

* * *

* * *

Глава 9

* * *

* * *

* * *

Глава 10

* * *

Глава 11

Глава 12

* * *

* * *

* * *

Глава 13

* * *

* * *

* * *

Глава 14

* * *

От автора

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Мишель Пейвер
Клятва мстителя