Душа в подарок бесплатное чтение

Елена Гуйда
Душа в подарок

Глава 1

– Алиса! Ну присмотрись еще разок… – умоляюще протянул отец, почтенный лекарь Фейл сорока восьми лет от роду.

– О нет, папенька, увольте, – не сдавалась я. – Насмотрелась! На всю оставшуюся жизнь охоту к мужскому полу отбило. Вы уж меня простите, но нельзя же так сразу по неокрепшей девичьей психике. Я уже подумывала, как бы мне за фамильные драгоценности купить место в монастыре Вечного. Пожалели бы дочку!

– Алиса! – вскрикнул отец, вскочив с кресла, и попытался нависнуть надо мной своим авторитетом. Авторитету мешал стол и отсутствие физических нагрузок последние лет так… много. Отчего лысинка на макушке моего родителя вспотела и заблестела, как мой первый магический амулет.

Ну, может, шесть лет назад я бы глубоко впечатлилась, растерялась и выскочила б замуж. И даже не только за Альбертика, колупающего нос за обеденным столом и преданно глядящего на свою маменьку, но и за соседского козла. Ибо папенька есть закон.

Слава Вечному, шесть лет Академии артефакторов, лучшая подруга – дочь верховного судьи и жизнь студенческая в принципе всю эту дурь из моей головы выбили. И теперь я решительно не желала поступать вразрез со своими стремлениями и планами.

И пусть мое желание применять полученные знания и зарабатывать на этом деньги отец называл блажью, я отступать не собиралась. Все же у меня теперь за душой были не только матушкин медальон, пара колец и три платья, но еще и диплом специалиста. С отличием.

– Ну что вы так кричите, папенька?! У вас, помнится, от этого потом голова болит и несварение случается! – заботливо напомнила я, на всякий случай поднимаясь с кресла. Мало ли, может же так случиться, что папенька забудет про свой лишний вес и радикулит. – Но я решительно против того, чтобы зарывать свой талант в землю. Шесть лет в академии…

– Твоя мать этого не вынесла бы. – Отец выдохнул и плюхнулся назад в кресло, изобразив такую вселенскую скорбь, что даже фикус на подоконнике увял.

Это был удар в самое больное место.

Мамы не стало, когда мне едва исполнилось десять лет. Но папа весьма своевременно мне о ней напомнил. Потому как он не знал или же просто запамятовал, что последними словами, которые она мне сказала, были: «Никогда не отступайся от мечты в угоду чужим планам!»

Знала бы мама… а может, и знала.

В семье не принято было вспоминать, что, выходя замуж, Эрика Ларс зарыла дар менталиста в семейных заботах, грязных пеленках и желании угодить любимому мужу. Потому что почтенной даме не пристало заниматься таким вызывающим ремеслом, как гадания и ковыряние в чужих мыслях. Мало ли что там можно наковырять.

И вот моя мама, дабы оставаться дамой приличной, всю свою жизнь старалась откреститься от своего дара и всего, что с ним связано. Что к тридцати годам и свело ее с ума. А после отправило на тот свет. Даже такой талантливый врач, как папа, и маги из столицы ничего не смогли сделать.

Так вот: папенька, зная, как окончила жизнь его любимая супруга, мог бы и промолчать на сей счет.

Только сейчас я в полной мере осознала всю жертвенность ее поступка. Увы или к счастью, я сим недостатком не страдала.

Глубоко вдохнув, я отчетливо всхлипнула и пустила слезу. Это у меня вышло легко, даже не пришлось придумывать нужную сцену. Обстановка и тональность разговора способствовали.

– Моя мать не вынесла бы, если бы меня выдали замуж силой и заставили рожать детей и гулять с собаками. А в выходные принимать городских сплетниц, коих сама она на дух не переносила. И вы, папенька, очень вовремя вспомнили об обязательствах, которые ей давали непосредственно перед ее кончиной, – оберегать меня.

Я говорила спокойно, грустно и та-а-ак трагично… Отец побагровел. После побелел, но в конце просто сдулся и откинулся на спинку кресла.

– Я же для тебя стараюсь, – устало сняв очки и потирая переносицу, бубнил он. – Что бы ты ни в чем не нуждалась. Жила в достатке, уюте, заботе…

– О! Избавьте меня от таких преимуществ. Я пока к ним не готова от слова «совсем». И я сама прекрасно могу о себе позаботиться. Еще раз смею напомнить вам, что не далее как семь дней назад получила диплом с печатью канцлера. И теперь могу работать по специальности.

Это было лишним, похоже.

Папенька хрустнул очками и ненавидяще взглянул на них, словно они назло ему сломались в самый неподходящий момент, вконец испортив настроение. А после уставился на меня так, словно я виновата и в том, что сломались очки, и в том, что упали три башни на границе с Вирлендом летом прошлого года…

– Значит, работать по специальности? – как-то совсем уже нервно решил уточнить папа. – Значит, обеспечивать себя? Значит, самостоятельная?

– Папенька, вы снова кричите! У вас язва откроется от такого напряжения, – заметила я, пытаясь его немного успокоить, но, кажется, промахнулась. И потому малодушно начала отступать к двери.

– Значит, ты захотела сама распоряжаться своей жизнью, Алиса?! Хорошо! Я рад, что ты настолько выросла! – Вот только радости его голос не выражал ни капли. – Диплом артефактора, говоришь?! Да вас таких из академии только в этом году два десятка выпустили! Или ты думаешь, все мастерские империи ждут тебя с раскрытой дверью и мешками золота? Еще попробуй на работу устроиться…

Вообще, я очень рассчитывала на то, что папа мне откроет собственную малюсенькую мастерскую, где я буду работать в свое удовольствие и с прибылью для семейства. Но что-то мне подсказывало, что об этом сейчас не стоит даже заикаться. Нет так нет. Буду выкручиваться как умею.

– Неделя, Алиса! Я даю тебе ровно неделю для того, чтобы ты нашла себе работу и привезла мне документ с печатью и подписью. В котором будет черным по белому написано: «Принята на должность штатного артефактора». Не поломойки. Не продавца. А именно АРТЕФАКТОРА. Иначе ты пойдешь замуж, как и полагается нормальной девице двадцати годов.

О! Кажется, папа очень зол.

Ну и ладно. Можно подумать, я не найду работу за целую-то неделю…

– Папенька, я вас просто обожаю! Вы лучший папочка на всем белом свете! – Это я сказала от чистого сердца. Как бы там ни было, но папу я любила. И прекрасно знала, что и он меня тоже, потому и заботится, пусть со своей точки зрения и вразрез моим планам. – Вот увидите! Уже завтра я буду официально трудоустроена с ежемесячным окладом. Обещаю!

Отец в это не очень поверил, но устало махнул рукой – мол, делай что хочешь и ступай куда душе угодно. Да так, что даже у меня проснулась совесть. Ненадолго! Так…

– Вот увидите, папенька, я еще смогу вас удивить!

– Главное, лишь бы не удавить, – мрачно пошутил отец. – А то с тебя станется!

Но это замечание я пропустила мимо ушей, подбежала, звонко чмокнула папу в щеку и опрометью вылетела из его кабинета. Вдруг передумает, не дай Вечный.

И только в своей комнате я позволила себе попрыгать, потанцевать и от души порадоваться!

А после вытащила из дорожной сумки небольшую брошь-артефакт и, потерев, подумала о Стефане. Ну же! Откликнись!

– Алиса?! Рад слышать, – заговорила брошь красивым мужским голосом.

– А как я рада! Стефан, ты нужен мне как воздух! – чуть не полушепотом поделилась я с собеседником.

– Лет шесть мечтаю это от тебя услышать, но почему-то сейчас мне немного страшновато…

– Стефан, помнишь, ты предлагал мне место мастера-артефактора в мастерской своего дяди? – проигнорировав его реплику, сразу перешла к сути моей проблемы. – Предложение еще в силе?

– Конечно. Для тебя это место вечно вакантно.

– Тогда жди. Послезавтра я буду в столице, – обрадовала я доброго друга. – Только у меня к тебе просьба. Пришли приглашение с печатью и подписью. Папенька очень нервически относится к моей работе.

Утром следующего дня в окно малой столовой постучался вестник.

– Мэри, будь добра, посмотри, что там опять случилось? – не отрываясь от пытки пресной овсянкой, попросил отец.

К тому, что его прерывают во время завтрака, обеда и ужина, лекарь Фейл привык уже лет этак десять назад. И ранее он бы незамедлительно выяснил, что произошло, и побежал бы к больному. Но стоило впервые открыться язве, и папенька сразу же вспомнил о самочувствии. После этого жуткого случая он более не экспериментировал с состоянием своего организма в угоду чужому и никогда более не прерывал трапезы. Часто повторяя вслух, скорее для себя, чем для меня, что правильное питание и режим – залог здоровья и лучшая профилактика хронических болезней.

Чопорная дама средних лет с таким выражением лица, словно это она тут хозяйка, а мы нечаянно свалились на ее голову, прошествовала к окну и резко его распахнула, впуская в дом летний зной и небольшую, размером в две ладошки, бумажную птичку.

Та сделала вираж под потолком, облетела вокруг уже слегка запылившейся хрустальной люстры и хлопнулась прямо напротив моей тарелки с точно такой же, как у отца, пресной овсянкой. Чем несказанно удивила папу. Я тоже для приличия сделала вид, что ничего не понимаю.

– Ну! Открой уже! – старательно маскируя интерес под раздражение, велел отец. – Терпеть не могу, когда меня прерывают.

Я осторожно коснулась птички пальцами, а та встрепенулась и заговорила мужским, чуть скрипучим и хриплым голосом, подтверждая, что изготовил ее именно Стефан. Курсе на пятом мы изобрели плетение, которое позволяло не только пересылать письма на дальние расстояния, не страшась ни перехвата, ни того, что письмо размокнет или сгорит, но и передавало звуковое сообщение.

– Уважаемая Алиса Фейл! Я, Оливер Санд, владелец мастерской артефактов «Оберег», что находится на улице Белых огней, дом восемнадцать, нашего славного Сальборна, смею пригласить вас пройти собеседование на должность мастера-артефактора по рекомендации ректора Академии артефакторов Фила Тоена, с окладом восемьдесят золотых в месяц без учета сверхурочных и премий. Просьба: дать ответ в ближайшее время и не оставлять меня на произвол судьбы. Дата: десятое августа одна тысяча пятьсот седьмого года. Подпись».

«Паяц!» – мысленно заклеймила я своего спасителя и перевела полный надежды и удивления взгляд на отца.

– Ты все это спланировала с самого начала, – укоризненно качая головой, сказал отец. Бросил взгляд в миску, поморщился и отодвинул ее подальше, решив, что от язвы с такой дочкой все равно не уберечься. – Устроила мне представление вчера.

– Что вы, папенька! Разве я могла?! Да и откуда мне было знать, что меня рекомендовал ректор? – невинно хлопая ресницами, лепетала я, изображая из себя польщенную и жутко счастливую молодую специалистку.

– Как же он вовремя тебя рекомендовал-то! Просто-таки чувствовал! – съязвил папа.

– Вот вы язвите все, язвите, а потом сами же и жалуетесь, – укоризненно покачала я головой. – Лучше бы порадовались за единственное дитя.

Отец на это кисло улыбнулся и снова подтянул к себе тарелку.

– Ну, мастера Санда я знаю, он человек хороший, ответственный… Но, видит Вечный, Алиса, я не хотел бы тебя отпускать туда одну.

– О! Я прожила шесть лет в академии!

– В закрытой академии, – поправил меня папа, повысив голос.

Ладно, пусть будет – в закрытой!

– И тем не менее… – последовав его примеру, вскрикнула и я, но после перевела дыхание и сказала уже более спокойным тоном: – Здесь всего пара часов тряски в карете… Папа, подумайте сами, ну что со мной может случиться такого, что вы так переживаете?

– Я не за тебя волнуюсь, а за столицу!

И я снова надулась.

Уже через три часа я сидела на собранном чемоданчике, который, к слову, на всякий случай не стала разбирать еще с академии. И с легкой грустью оглядывала свою комнату, которая так толком и не стала моей.

Ну… в принципе стала. Но она помнила маленькую девочку Лису, которая играла с куклами и собирала цветные камешки. Носила бантики и устраивала папеньке истерики из-за того, что не получала желаемого.

Впрочем, с тех пор не все изменилось. И даже не знаю, к добру или худу.

Я встала и подошла к небольшому столику, на котором стояла резная деревянная шкатулка. Откинула крышку. Да, они все еще хранились здесь, мои маленькие сокровища: камешки, стеклышки и засохший цветочек, который мне подарил соседский мальчишка. Улыбка сама наползла на лицо.

А после осторожно взяла в руки небольшой портрет невероятно красивой женщины. С точеными чертами лица, большими карими глазами, благородной худобой. С изумительно красивыми каштановыми волосами, собранными на затылке в замысловатую прическу, украшенную мелкими маргаритками.

Ее взгляд… такой, словно она знала твою самую сокровенную тайну. Ох, мама.

Я взглянула в круглое настенное зеркало и попыталась изобразить этот взгляд.

Нет! Все время что-то не получается! А так все же девушка в зеркале – точная копия той, что на портрете. Только немного взбалмошная. Может, потому папенька и прощает мне совершенно все. Даже непослушание.

Я поправила шляпку и осторожно поставила портрет точно на прежнее место, где он и стоял.

И снова тяжело вздохнула.

Несмотря на то что этот дом вот уже шесть лет служил мне чем-то вроде летней резиденции для отдыха, каждый раз одинаково сложно было прощаться с родными стенами.

О Вечный! Ну вот с чего я снова так раскисла?

Вцепившись в ручку чемоданчика, облегченного особым плетением до веса обычной дамской сумочки, я двинулась к выходу.

Легко сбежала по широкой лестнице и мягко улыбнулась поджидающему и нервно переминающемуся с ноги на ногу папеньке.

– Алиса, я тебя умоляю, не встрянь ни в какие неприятности, – стенал папенька у выхода из дома, набивая трубку дорогим южным табаком только для того, чтобы потом снова ее вытряхнуть. – Я не переживу, если с тобой что-то случится…

– Папа, вы причитаете так, словно в стан врага меня отправляете. Ну что со мной может случиться?

– Ох, Лисочка, – вздохнул отец, и я заметила грусть и искреннее беспокойство в его глазах.

И тут же, расчувствовавшись, порывисто обняла папу, уронив чемодан.

– Я обещаю вам, что буду примерно себя вести, работать, чтобы прославить ваше имя, и обязательно с первой получки куплю вам свейнских сладостей, которые вы так любите. Я много слышала о столичных мастерах-кондитерах. Не грустите, вы разрываете мне сердце. Вот увидите, не пройдет и месяца, как я приеду к вам погостить и поделиться свежими столичными сплетнями.

Отец кивнул, звучно чмокнул меня в щеку и начертил в воздухе защитный знак Вечного. Вот верно говорят, в моменты тревог и атеист уверует. Помнится, папа никогда особо не верил в богов. И снова сердце сжалось от осознания очередного скорого расставания. Но я заставила себя улыбнуться:

– И, папа, прошу вас, обратите наконец внимание на мистрис Алей. Она уже перевела полсостояния на драгоценности, белила, услуги мастера красоты и платья. Пожалейте если не ее, то хоть городских модниц. Они уже ночуют под дверью салона, дабы успеть раньше ее. А вы все так же упорно делаете вид, что она вам неинтересна!

– Алиса! – снова взвился папенька, но тут же успокоился, наткнувшись на мою невинную улыбку и самый открытый взгляд, на который я была способна. – Ты просто невыносима.

– Я помню, папенька! Вы мне уже об этом говорили, и не раз.

Чуть позже, трясясь в арендованном специально для этой поездки экипаже, я все же дала волю слезам.

Как бы там ни было, но снова расставаться с домом, с папой – это как в который раз расставаться с детством, беззаботностью. Снова вырастать.

Но и выходить замуж за первого встречного я все же не готова.

А вот применять свои знания на практике – очень даже.

Я достала из дамского саквояжа конспект и принялась листать то, что у меня и так от зубов отскакивало. Буквы прыгали в разные стороны, на ухабах и вовсе разлетались, потому мне быстро надоела игра в разгадывание своего же почерка, и конспект был отложен до лучшей дороги. И за неимением другого занятия я просто уснула под мерный стук колес.

Глава 2

– Удачи, юная мисс, – чуть приподняв шляпу, пожелал мне извозчик, вручив мне мой чемоданчик, и снова вскочил на козлы.

– Благодарю! И вам удачного дня, – улыбнулась я в ответ и снова приклеилась взглядом к огромной, мерцающей золотистым светом вывеске с выведенной вензелями надписью «Оберег». Чуть ниже мерцала точно такая же по стилю, но меньшего размера табличка с названием улицы и номером дома.

И все же я медлила.

Ох, как все-таки волнительно в первый раз устраиваться на работу. Хотя в принципе я прекрасно понимала, что меня уже приняли. Но все же…

Мастера Санда я не знала лично. А по рассказам Стефана, он был весьма экстраординарной и специфической личностью, для которой первое и самое главное место в жизни всегда занимала его работа. Именно поэтому он так и не обзавелся семьей, зато сделал себе имя, которое знает чуть не каждый житель столицы и которое отождествляется с самыми качественными и дорогими артефактами и амулетами.

За место мастера в мастерской «Оберег» чуть не любой выпускник Академии артефакторов продал бы душу. И в том, что меня приняли сюда на работу, сыграло роль вовсе не ходатайство Стефана, а скорее и правда рекомендация ректора, характеристика из академии, отзывы преподавателей и список моих достижений за период учебы. Вот это более похоже на правду. Но все равно я безмерно благодарна сокурснику, что он обратил внимание своего дяди на мою персону.

– Мисс, вы долго собираетесь здесь стоять? – поинтересовались за моей спиной молодым красивым мужским голосом.

– Стефан! – воскликнула я, еще не обернувшись, но уже интуитивно чувствуя его присутствие. И уже оглянувшись, обняла его и чмокнула в щеку, мгновенно всучив свой, пусть и легкий, чемоданчик. – Такое впечатление, что не две недели, а целую вечность не виделись. Ты однозначно постарел. Мне кажется, я вижу седые волосы на висках… – шутливо ужаснулась я.

На деле он выглядел превосходно, чего не скажешь обо мне, протрясшейся весь день в экипаже. Идеально отутюженный костюм темно-синего цвета из каталогов новинок столичной моды прекрасно подходил к цвету его глаз. Светлые волосы уложены. И даже белый платочек в нагрудном кармане не помялся. Создавалось впечатление, что он сутки готовился к встрече, чтобы сразить меня с первого взгляда. Но мы давно знакомы, и я знала – так он выглядит всегда. Даже если это стоит ему не только завтрака, но и утреннего кофе.

– Если бы это сказал я, ты бы не разговаривала со мной до конца дней моих, – улыбнулся Стефан. – Ты невероятно прекрасна… Как всегда, впрочем.

– Льстец! – хлопнула я его по руке. – Но продолжай в том же духе. Мне нравится.

– Готова к работе?! – улыбнулся Стефан, подставив мне локоть, за который я мгновенно уцепилась.

– Жутко волнуюсь. Просто настолько… точно перед экзаменом по сопротивлению металлов. Это же такой шанс! Это… Вечный, а если мастер Санд сочтет меня неподходящей кандидатурой на это место?

– Прекрати истерику. Это на тебя совершенно не похоже. И об экзамене… Помнится, ты блестяще его сдала. Кажется, даже материал знала лучше, чем профессор Гаринг.

– И это не помешало мне выпить месячный запас успокоительного, – чуть смутившись, призналась я.

– О! А я все думал, отчего тебя время от времени тянуло зарифмовать ответы на дополнительные вопросы, – попытался разрядить обстановку Стефан.

И это у него получилось.

Правда же, я одна из лучших выпускниц этого года. Если кому-то и может достаться вакантное место, то лучше кандидатуры мастер Санд не подберет.

Но стоило прозвенеть колокольчику над входной дверью, как я снова забеспокоилась. Все-таки нужно было принять успокоительное. Но уже поздно, к тому же не хотелось бы рифмовать ответы на вопросы, проходя собеседование всей моей жизни. Это профессор Гаринг мне мог простить все, включая такое вопиющее поведение. А здесь…

Впрочем, как говорила преподаватель литературы мистрис Флеминг: «В любой, даже волнительной или не очень приятной ситуации оставайтесь уверенными в себе. И никогда не опускайте подбородок, это добавляет вам уныния и лет».

Именно поэтому я, вздернув нос, изобразила из себя бесконечно уверенную в своих силах молодую специалистку. И все равно не смогла сдержать восхищенного вздоха, едва попала в большой зал, где в стеклянных витринах высотой в два человеческих роста ровными рядами выстроились самые разнообразные артефакты, амулеты и просто красивые поделки.

Свет подвесных маленьких люстр и даже мелких витринных лампочек был выставлен таким образом, что мне показалось в первый миг, будто я попала в пещеру с драконьим золотом. Сверкание начищенных до блеска металлов и драгоценных камней отражалось в огромных зеркалах, заменяющих здесь стены, и приводило в восторг любую, даже совершенно несведущую в артефакторике, столичную модницу. О чем свидетельствовал блеск в глазах посетительниц и немного обреченный вид их спутников.

Соответственно и подбирались амулеты и артефакты не по мастерству плетения или особым свойствам, а чаще под цвет глаз или к платью. И только некоторые покупатели дотошно расспрашивали вышколенных продавцов об исключительных особенностях приобретаемых драгоценностей.

– Нам сюда! – увлек меня в сторону арочного прохода Стефан, тайком улыбаясь моей реакции.

Меня его насмешка ничуть не смущала. Побывать в мастерской мастера Санда – моя мечта с того самого дня, как нам делали экскурс по профессии. Конечно, иллюзорный. И сейчас я четко понимала, что ни одна, даже невероятно качественная иллюзия не сравнится с оригиналом.

О! Только бы меня приняли! Только бы все сложилось!

Длинная светлая галерея вывела нас в зал поменьше, но гораздо более уютный. Низкие круглые журнальные столики. Вокруг них – мягкие кресла и диваны. А у стен – стеллажи с заготовками. Много света, что немаловажно при нашем роде деятельности, благодаря огромным окнам и индивидуальным светильникам, которые спускались с потолка и нависали над каждым столом.

– Здесь мы принимаем заказы на особые артефакты и от особых людей, – не скрывая гордости, пояснял Стефан. – В основном это столичные вельможи, аристократы и просто невероятно богатые люди, способные позволить себе такую роскошь. А иногда даже члены правящей династии… С уверенностью могу сказать, что работа здесь – неплохая возможность обзавестись нужными и полезными знакомствами.

Сложно спорить, когда в пример тебе приводят членов монаршей семьи.

Из боковой двери вылетел невысокий сутулый старик со взъерошенными седыми волосами, в совершенно посредственном коричневом костюме моды не просто прошлого сезона, а похоже, прошлого века. В маленьких очках с круглыми линзами, непонятно как держащихся на кончике острого носа.

Совершенно проигнорировав наши замершие в недоумении персоны, дедушка пробежал к одному из стеллажей, провел пальцем по полке и, проворчав что-то неразборчивое себе под нос, взял заготовку и тут же направился обратно.

Я проводила его взглядом, не скрывая удивления. Как странно все же здесь встречают посетителей.

Вполне возможно, он так и не обратил бы на нас внимания, если бы Стефан не откашлялся и не обронил вежливое:

– Хорошей работы, дядюшка!

– Да-да! – кивнул на это, как оказалось, мастер Санд, даже не оглянувшись на племянника.

Как-то я его не так себе представляла. Более… солидным, что ли?

– Дядюшка, прибыла Алисия Фейл. Вы помните, я рассказывал вам о ней.

Только теперь владелец мастерской и, надеюсь, мой будущий работодатель оглянулся и в упор посмотрел на меня, поправив очки.

А вот взгляд серых маленьких глаз был острым, пронизывающим и оценивающим. Впрочем, как и у любого артефактора. Думаю, что мой взгляд мастеру Санду показался точно таким же.

Я мысленно кольнула себя шпилькой в бедро, как посоветовала бы сделать мистрис Флеминг, вздернула подбородок и мягко улыбнулась. Улыбка – лучшее начало любых отношений, в частности рабочих.

– А! Юное дарование, – расплылся мастер в улыбке, блеснув неожиданно ровными белыми зубами, что в принципе для его возраста удивительно. – Да-да! Я изучил ваши рекомендации из академии. Впечатляет. – Я счастливо улыбнулась не только от похвалы настолько авторитетного коллеги, но и оттого, что моя догадка оказалась верна и меня все же рекомендовал не Стефан. Ну или не только Стефан.

Кажется, он тоже осознал, что дядя его выдал, сломав коварные планы одной фразой, и теперь сыграть на чувстве долга не получится. Впрочем, и так бы не получилось. Слишком много он сам задолжал мне за эти шесть лет. Гораздо больше, чем я ему, так что зря Стефан чего-то от меня ожидает.

– Думаю, вас не так легко впечатлить, мастер Санд. Да и вряд ли это удастся вчерашней выпускнице академии.

– Не скажите, мисс Фейл. Я безнадежно разнежился и совершенно забыл, что артефакт или амулет – это не обязательно дорогие металлы и баснословной цены камни. Это еще и магия, плетения… точнее, в первую очередь магия и изобретательность. Ваши плетения – ювелирная работа. И даже имеют свой особый женский шарм…

– Благодарю…

– Не стоит, вы напоминаете мне мою молодость. Потому, похоже, благодарить должен я.

На это я не нашлась что ответить, потому решила просто мило улыбаться, по рекомендации все той же мистрис Флеминг.

– Я была очень удивлена, получив ваше приглашение…

– Так уж удивлены? – насмешливо поинтересовался мастер. – Насколько я знаю, вы неплохо сдружились с моим немного непутевым племянником. Он, к слову, тоже о вас замолвил словечко. Но, впрочем, я рад. Пока вы на испытательном сроке. Оклад указан в приглашении, а вот остальные надбавки пока для вас недоступны. До тех самых пор, пока мы с вами не подпишем договор. Да-да! Стефан, покажи мисс ее рабочее место. И да, я так понимаю, остановиться вам совершенно негде. Пока не найдете подходящее жилье – на втором этаже имеются служебные апартаменты для персонала. Можете занять любые из них. Там все равно никто не живет.

Подозреваю, что жителей там как раз полным-полно – мыши, клопы, пауки и тараканы. Но деваться особо некуда. Потому я вежливо улыбнулась и ответила так, как ответила бы любая воспитанная девица двадцати годов от роду:

– О, благодарю сердечно! Это будет очень кстати, – про себя решив обязательно заняться поиском подходящего жилья.

Хотя… если припомнить, какие указывают в журналах цены на жилье в столице, папенькиных двухсот золотых хватит ненадолго, учитывая, что оплату владельцы жилья предпочитают брать на два, а то и на три месяца вперед.

– Да-да! – кивнул мастер Санд. Он протянул мне руку и с удивлением заметил зажатую в ней заготовку. – Вот черт! Прошу прощения, мисс Фейл. Дела. Работа. Осваивайтесь и, если что, не стесняйтесь спрашивать.

– Конечно…

Но ответную фразу мастер уже не слушал. Он снова подбежал к стеллажу, поставил на место выбранную ранее заготовку и взял более подходящую, на его взгляд.

И, даже не оглянувшись, скрылся за той самой дверью, из-за которой не так давно показался.

– Он чудаковат, но безгранично добр, – сказал Стефан, увлекая меня к точно такой же двери чуть дальше по коридору.

На ней красовалась пустая золоченая табличка и чуть ниже – еще одна, с выведенным числом «пятнадцать».

– Это будет твоя мастерская. – Стефан кивнул на ту самую дверь, и я закусила губу, стараясь сдержать восторг. Ох, моя собственная мастерская! Пусть всего лишь комнатка, но – мое собственное место в огромной корпорации! – Здесь у каждого артефактора отдельные комнаты. Не то что лаборатории в академии. Это сделано специально, чтобы никто не отвлекал мастеров. Можешь спрашивать совета в любое время, но работать тебе вряд ли кто станет мешать. Прикоснись к ручке и назови свои имя и фамилию.

Какая прелесть все же.

– Алиса Фейл, – представилась я двери в свою будущую маленькую мастерскую, стараясь изо всех сил сдерживать ликование и нетерпение.

По двери от ручки разбежались, словно роса по паутине, золотистые искры, и фирменными вензелями вывелась на пустующей табличке надпись: «Алиса Фейл. Стажер».

Невероятно! Просто невероятно! Я, конечно, много слышала о защитных плетениях и системе безопасности мастерской «Оберег», но все равно не была готова увидеть ее в работе.

– Осмотрись, но недолго. Думаю, что к работе тебя все равно допустят только завтра. После того как твое рабочее место настроят лично под тебя. И тебе следует отдохнуть с дороги.

– О! О чем ты вообще говоришь?! Я проспала четыре часа, трясясь в карете! Теперь просто не смогу себя заставить уснуть снова. И у меня уже руки чешутся от нетерпения начать работу.

– В таком случае я решительно настроен не впускать тебя в мастерскую. Или ты свалишься с ног, а я буду вынужден принять весь гнев твоего отца на себя. Пожалей меня…

– Зануда! – в который раз вынесла я приговор своему доброму другу. – Но, наверное, ты прав. Мне стоит распаковать вещи, принять ванну и немного отдохнуть. А уже после…

– А после нам придется нанимать еще одного работника, обязанностью которого будет напоминать тебе о необходимости обедать и спать.

– Стефан! А разве нет такого человека, который напоминает тебе об обязанности работать? Я уверена, он смог бы совмещать обе должности.

– Туше! – рассмеялся мой бывший сокурсник, а теперь, кажется, будущий коллега. Остановился у подножия лестницы, не преступая правил приличия. – Поднимешься по лестнице и выберешь себе любую комнату. Принцип поселения точно такой же, как и определение своего рабочего кабинета. И тоже выбирать можно лишь раз. Комнаты все безликие и одинаковые, но быстро подстраиваются под хозяина. Это какая-то экспериментальная разработка дяди. Нечто вроде невидимого слуги. Я так и не разобрался в плетении. Слишком для меня сложно, по-видимому.

– О! Уже мечтаю увидеть.

– Небольшая хрустальная полусфера на комоде. Можешь разглядывать сколько угодно.

Я улыбнулась, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на бег и не опозориться абсолютно и безнадежно.

– Хорошего отдыха! Я вечером зайду за тобой, сходим поужинать куда-нибудь. Отметим твой приезд в столицу… – изобразив обаятельную улыбку, которой намеревался – уже не первый год! – сразить меня наповал, предложил Стефан.

Ох, кажется, он так и не оставил своей идеи меня закадрить. Ну и ладно. Я шесть лет успешно сопротивлялась его обаянию. Справлюсь и теперь.

– Да, конечно! – согласилась я, уже сгорая от нетерпения увидеть новое изобретение мастера Санда. – А тебе – хорошей работы!

Я вцепилась в ручку своего чемоданчика и, убедившись, что Стефан отправился по собственным делам, все же побежала вверх по ступеням, вылетела в коридор и на миг замерла.

Ох, и что же дальше?! Я прошлась в самый конец к двери с надписью «Выход во двор» и, открыв ее, обнаружила ступеньки вниз. Видимо, чтобы жильцы могли спокойно выходить по своим делам, не шастая по мастерской в нерабочее время.

Обратно по коридору я шла медленно. Даже зная, что все комнаты одинаковы, выбирала самую подходящую дверь. Но, осознав всю глупость своего поведения, развернулась к первой двери справа и без промедления положила ладонь на ручку.

Опять эти золотистые искры, в этот раз ничего особенного на табличке не появилось, просто инициалы – «АФ».

И хотя я понимала, что мой страх по поводу мышей и тараканов совершенно безоснователен, все равно входила с опаской.

А зря.

Апартаменты для сотрудников были на порядок лучше, чем моя комната в родительском доме.

Здесь было все, что может понадобиться даже очень требовательному человеку, и даже больше.

Апартаменты состояли из зала, спальни, маленькой столовой с холодильным шкафом и небольшой плитой и ванной комнаты.

Гардеробную успешно мог заменить шкаф. А на комоде и правда находилась прозрачная полусфера. Время от времени по ней пробегали разноцветные огоньки, и я, поставив чемоданчик и достав из сумочки небольшие очки, почти как и у мастера Санда, только попроще, медленно, словно к святыне, приблизилась к комоду. Невероятно…

Я присмотрелась к плетению.

Какое же чудо! Ювелирность исполнения. Пересечение потоков, закрепляющие узлы – все это создавало чрезвычайно тонкую и прочную структуру… Я просто забыла, как дышать. Ах, вот эта нить отвечает за контроль температуры в помещении. А эта – за безопасность и распознавание ауры владельца. И еще десятка три, а то и четыре функций, которые мне хотелось бы исследовать. Превосходная работа!

Я нехотя оторвалась от артефакта, сняла очки и, раскинув руки, упала на застеленный бежевым покрывалом диван.

О Вечный! Как все-таки здорово, как замечательно!

Обязательно нужно связаться с Кейтлин и все ей рассказать.

Глава 3

– Я так за тебя рада! – взвизгнула Кейт по ту сторону связи. – Нам обязательно нужно встретиться. В самое ближайшее время. Мне просто необходимо все это услышать вживую! Иначе я непременно сойду с ума, додумывая все нюансы.

– Не уверена, что смогу. Все же первые дни на новой работе. Хотелось бы освоиться и разобраться, что к чему. К тому же у меня уже есть кое-какие планы.

– Да и я сейчас по горло занята. Отец меня пришибет на месте, если я снова сбегу по своим делам… – тут же погрустнев, тяжело вздохнула Кейт. – У меня так и не получилось разработать для него артефакт, с помощью которого можно отличать подлинные документы от фальшивок. Лис, только сейчас понимаю, что занятия артефакторикой – точно не мое. Скорее я предпочла бы разрабатывать новые модели платьев. К слову, ты уже знаешь, что с моей подачи в столице теперь модно украшать женские шляпки брошками в виде фруктовых гроздей?

– Понятия не имею. Я всего несколько часов в городе, и все, что видела, – наемный экипаж и витрины мастерской…

– И что, там не было ни одной дамы? – ехидно поинтересовалась подруга.

– Ну почему же? Были, конечно…

– …но ты просто не обратила внимания, – угадала Кейт. Что неудивительно, она меня очень хорошо знала. – Кто бы сомневался. Совершенно в твоем стиле. И я окончательно утвердилась в мысли, что ближе к выходным нам обязательно нужно встретиться и обновить твой гардероб.

– Не представляю, как с тобой спорить! – рассмеялась в ответ я.

– Потому что не надо. Ой, черт! Папенька вернулся и сейчас будет снова пытать меня на предмет результата моей работы. Я свяжусь с тобой позже. И на выходной ничего не планируй. Я пришлю «птичку».

– Да! Удачи! – ответила я и бросила брошь на диван рядом.

На журнальном столике дымилась чашка с утренним кофе и исходили бесподобными ароматами свежей выпечки круассаны с шоколадом. В распахнутое окно влетал напитанный утренней прохладой ветерок вместе с выкриками извозчиков и другими звуками большого города.

Как непривычно все же.

Шесть лет в закрытой академии отучили меня не только от шума и гама. Хотя, казалось бы, дети и гам неразлучны. Но это никоим образом не касалось нашего учебного заведения, где шум был нонсенсом, а не нормой.

Но не суть!

Сегодня мой первый рабочий день…

В дверь постучались, и я поднялась, чтобы открыть.

– Доброе утро! – поздоровался, пряча взгляд, Стефан.

– И тебе! Я почти готова. Кофе?

Он криво улыбнулся, но так и не переступил порог. Это тоже результат жизни в академии, где сурово запрещено не только входить в девичьи комнаты, но и подниматься в нашу часть общежития. Правила конечно же придерживались не все, но я старательно пропускала мимо ушей свежие и не очень сплетни.

– Спасибо, нет. Лис, прости… за вчерашнее. Пожалуйста! Ты не держишь на меня зла?

– С чего бы? – старательно пряча обиду, дабы не портить прекрасное настроение в первый рабочий день, полюбопытствовала я.

Бросила немного грустный взгляд на свой несостоявшийся завтрак и, подхватив рабочую сумочку, вышла в коридор.

– Я обещал тебе зайти вчера вечером…

– Ах, оставь! Зато я прекрасно выспалась и отдохнула, вместо того чтобы погулять по городу и поужинать в компании, а не в одиночестве.

Как-то невпечатляюще началась моя столичная жизнь.

Но черт с ним! Я приехала работать, в конце концов.

– Правда?! – робко уточнил Стефан.

– Кристально чистая, как моя совесть! – улыбнулась я, направляясь к своему рабочему месту. – К тому же я связалась с Кейт, и мы в выходной собираемся прогуляться по магазинам. К слову, он здесь, как и везде? Я пока ничего не знаю…

– Да! Суббота и воскресенье – выходные, – повеселев и, похоже, решив, что я на него действительно не держу зла, принялся пояснять Стефан. Наивный. Я просто не придумала, как ему отомстить. Пока… – Но раз в месяц, возможно, придется поработать и в выходные. Обычно остаются один-два человека и принимают заказы на неделю вперед. Непосредственно с артефактами работать не нужно. Исключительно бумажная работа.

Ну, меня это вполне устраивает. Одни выходные позаписывать заказы – не такая уж проблема.

– Хорошей работы! – улыбнувшись, пожелал он у самой двери в мастерскую. – И если что, на твоем столе есть артефакт связи. Там же и список дел на сегодня, и заказы, которые ты имеешь право принимать. Пока тебе не доверят изготовление особых артефактов, но чистку можешь брать смело. В будни заказы принимают и распределяют администраторы по работе с клиентами. А вот особых заказчиков принимает дядюшка лично. Вот тебе бейдж, – протянул он мне золоченую табличку с моим именем и должностью, – он же пропуск в мастерскую и допуск к расходникам. Ладно, будет еще время все тебе рассказать. Сегодня я все же планирую исправиться и повести тебя на прогулку в город. Удачи!

– И тебе хорошей работы! – улыбнулась я в ответ.

Планирует он… Ну пусть себе планирует. У меня свои планы на этот вечер.

Что ж… К работе!

«Рабочий день окончен. Спасибо за ваш труд и до завтра», – поблагодарил меня небольшой будильник на краю стола совершенно бесцветным, лишенным эмоций голосом.

– Что, уже? – удивилась я, взглянув на него так, словно он и правда мог мне ответить.

Кажется, Стефан был абсолютно прав, предрекая, что мне придется напоминать о необходимости есть и спать.

Я бросила раздосадованный взгляд на неоконченную заготовку и сунула пинцет в один из кармашков несессера с моими личными инструментами, которые папенька подарил мне после первой успешно сданной сессии. И пусть друзья и сокурсники давно намекали, что родственных связей с инструментами я не имею и могу успешно заменить их на новые, получше, мне не хотелось даже думать ни о чем таком. Руки привыкли именно к этим, и стоило взять пинцет или ригель, и я тут же вспоминала о доме, о папе… и о том, что жутко не хочу замуж. И, дабы не случилось ничего непредвиденного, нужно работать.

«Можете оставить инструменты здесь, – разрешил мне все тот же голос из будильника. – Кроме вас, все равно никто не войдет в вашу мастерскую».

Вот как?! Прекрасно. Пусть дамская сумочка и облегчена, и объем ее давно увеличен настолько, что поместился бы и экипаж, но искать потом нужную вещь в этом бедламе… А так красота! Только очки захватила. На досуге поразгадываю плетение полусферы в своих апартаментах.

В общем, оставив инструменты и не дожидаясь Стефана, я выскользнула из мастерской и чуть не бегом побежала в свою комнату.

Наскоро переодевшись и приведя себя в относительный порядок, прихватив с собой часть денег, выделенных мне на проживание, и натянув перчатки, призванные оберегать главный инструмент артефактора – руки, я отправилась туда, куда мечтала попасть вот уже пять лет, после первого рассказа Кейтлин, с особым придыханием и блеском в глазах.

Я отправилась в Большой сальборнский театр.

О! Говорят, нет ничего восхитительней театра. Игры́ актеров, величественности и вдохновения, царящих в его стенах. И сегодня я намеревалась в этом убедиться.

Уже трясясь в наемном экипаже, я разглядывала улицы столицы, отмечая чистоту и изумрудную зелень, идеально ровные тротуары и гроздья рябины, винограда и еще невесть чего на шляпках столичных дам. Я и правда выглядела не лучшим образом на их фоне, безнадежно отстав от моды.

Ну и ладно! Главное – красивая душа, а не платье, говорил мне отец.

Оно, может, конечно, и главное, но почему-то на душу всегда обращают внимание в последнюю очередь.

С другой стороны, переживать вряд ли есть смысл – меня все равно никто не знает.

Это осознание немного успокоило и примирило с моим чересчур длинным, будничным коричневым платьем самого простого фасона.

– Сто-о-о-ой! – зычно скомандовал возница, чем выдернул меня из терзаний, встряхнув так, что я едва не перелетела на противоположное сиденье. – Приехали, мисс!

Я поправила болеро, шляпку и, подхватив сумочку, выбралась из экипажа.

– Большое спасибо! – кивнула я, протянув несколько медяков.

– И вам хорошего вечера!

Ну вот! «Здравствуй, мечта!» – едва сдерживая благоговейный трепет и сохраняя лицо, дабы не выдать в себе провинциалку, мысленно поздоровалась я.

Театр выглядел точно так, как его описывала Кейт, – внушительное здание из белого камня с крышей-куполом, украшенной статуями и лепниной. Ступени, поднимающиеся к трем аккуратным аркам, и цветные витражи. Все выглядело гармоничным и невероятно красивым.

Наверное, удержать лицо все же не удалось. Я потянула носом горячий вечерний воздух. Запах был не очень яркий, но приятный – нагретого камня с нотками кофейного напитка. А значит, где-то рядом можно и чашку кофе выпить.

За спиной прогрохотал один экипаж, остановился другой, а я все восхищалась искусством архитекторов и наслаждалась сочетанием запахов…

– Вы долго собираетесь из себя статую изображать? – раздраженно поинтересовались за спиной, и я порывисто обернулась, едва на потеряв равновесие от неожиданности.

Из дорогого, явно не наемного экипажа выглядывал довольно красивый темноволосый мужчина лет тридцати, сверля меня злым и возмущенным взглядом.

– Вы мне мешаете! – пояснил мужчина, цедя скупые слова сквозь зубы.

Я, скорее от неожиданности и выплеска чужого негатива, сделала шаг в сторону, и он незамедлительно спрыгнул на землю. Неизвестный господин оказался на голову выше меня, гладко выбрит и сероглаз. Поправляя манжеты, он окинул меня таким взглядом, что захотелось умыться, и желательно с мылом. Но я вовремя вспомнила, что девушка, и вздернула подбородок, чем, кажется, удивила мужчину.

– Вас не учили манерам, мисс?! – поинтересовался незнакомец и, не дождавшись от меня и намека на понимание, пояснил, как умственно отсталой: – Вам не мешало бы извиниться!

– Правда? – искренне удивилась я. – А мне казалось, вы могли бы покинуть свой экипаж метром дальше, а не пугать незнакомого человека!

– Это исключено. Все знают, что это место – мое.

– Получается, не все, потому как я понятия не имела, что это место принадлежит совершенно неизвестному мне господину, пожелавшему учить меня манерам. Притом позабыв о собственных и не изволив извиниться перед девушкой.

Лицо мужчины приобрело такое выражение, словно придорожный столб вздумал учить его уму-разуму, а не живой человек.

– Простите, это вы сейчас мне серьезно говорите?

– А разве похоже, что я шучу?

И вот теперь он меня немного напугал, потому как лицо его стало точь-в-точь как у каменной статуи. Ну почти. Разве что на щеках заходили желваки.

Странный тип какой. Может, ненормальный?

– Оставь, Джереми! – томно протянул из экипажа мелодичный женский голос, а затем показалась красивая рыжеволосая девушка в шляпке, украшенной гроздью винограда. – К чему обращать внимание на всякое…

Я мысленно закончила за нее фразу и вспыхнула до самых корней волос. Да кто они такие, чтобы унижать меня?!

– Действительно, все, что достойно вашего внимания, ваша дама не изволила прикрыть сегодня платьем. Прошу прощения, в столице нынче дефицит ткани в швейных мастерских или у вас слишком ограничен бюджет? – поинтересовалась я.

Конечно, намекать на недостаток средств невоспитанно, но не всегда получается спокойно и с достоинством относиться к людям, которые стремятся смешать тебя с грязью.

Женщина, даже несмотря на то, что держалась за руку мужчины, споткнулась и едва не рухнула на тротуар. К счастью, ее поддержал спутник.

– Ах ты… – обернулась ко мне дама с таким видом, словно ее две недели не кормили и сейчас она испытывает однозначный гастрономический интерес к моей особе. И куда только вся красота девалась.

Я неожиданным ужином становиться не собиралась и приготовилась отбиваться до последней капли крови.

– Успокойся, Эмили! – резко оборвал ее мужчина. Я бросила на него осторожный взгляд. Мистер морщился, кривил губы, но вступать в перепалку с девушкой посреди улицы, похоже, посчитал ниже своего достоинства. – Веди себя как подобает.

– Но… Джереми! – взвизгнула дама.

– …Иначе мы вернемся домой, и новый спектакль ты посмотришь тогда, когда его будут давать бесплатно посреди городской площади.

Дама мгновенно подавилась всеми заготовленными словами и, наградив меня еще одним взглядом, полным ненависти, положила руку на локоть своему кавалеру.

– Хорошего вечера, мисс!

– И вам хорошего отдыха! – кисло пожелала я, осознав, что сегодня хочу сорбета, а не спектакля.

На постановку я могу прийти как-нибудь в другой раз.

Глава 4

– …Как ты могла?! Я чуть с ума не сошел! – восклицал мой добрый друг, меря шагами мою каморку-мастерскую и время от времени взъерошивая идеально уложенные волосы. И даже напоминая того, более привычного мне Стефана, с которым мы таскали яблоки в саду академии и устраивали розыгрыши на кафедре древних артефактов.

– Точно так же, как ты мог забыть обо мне в день моего приезда, Стефан, – напомнила я, намекая, что объяснений такого вопиющего невнимания так и не услышала. Пусть знает, что особа я жутко злопамятная, даже если обманчиво благодушна. – И вообще, я взрослая и самостоятельная. С чего, позволь уточнить, мне перед кем-то отчитываться?

В такт словам я швырнула на рабочий стол пинцет, которым вставляла камни в гнезда колье. Простенький аметист никак не лез в оправу из серебра.

Что-то у меня все наперекосяк в последнее время. То невоспитанный хам с точно такой же дамочкой, то отчитывающий друг… Все же не так я представляла жизнь в столице. Как-то… насыщенней, положительней. А пока все буднично, скучно, а события имеют исключительно негативный флер. С другой стороны, сегодня всего лишь третий день моего пребывания в Сальборне. Все однозначно еще впереди. И очень надеюсь, что большей частью – хорошее.

– Ты мне мешаешь! – холодно констатировала я, совершенно не заботясь о том, что Стефан может обидеться или разозлиться. – Мне нужно работать.

Уже готовый разразиться новым потоком воспитательных речей, друг сдулся и укоризненно покачал головой.

– Ты не можешь делать артефакты на витрину без утверждения администратора или мастера, – напомнил он, уже готовясь выйти. – Не забывай, пожалуйста!

Забудешь тут.

А вообще, я себя чувствовала не очень. И пусть остаток вечера прошел относительно нормально, и сорбет оказался выше всяких похвал… но все же от неприятного осадка так просто избавиться не удалось.

Полночи я представляла, как выдергиваю огненно-рыжие кудри даме в неприлично откровенном платье и шляпке с гроздью винограда. Царапаю и кусаю господина в модном костюме. И душа моя пела от воображаемого визга и брани. Жаль, что только воображаемого.

Моя гордость требовала сатисфакции. А здравый смысл – успокоиться. Вот их война и не дала мне выспаться этой ночью.

И сейчас, после чистки трех простеньких артефактов, я стремилась созидать. Желательно оружие, но получалось не особо вычурное, даже симпатичное колье, которое я собиралась сделать уже давно. Чертежи изделия и схема плетения валялись у меня не первый месяц, а руки все никак не доходили.

Ладно.

Я закрыла глаза, давая им отдохнуть, после открыла и поправила очки. Короткий импульс – и от пальцев потянулись голубоватые нити магии, из которой можно было создать плетения для накладывания иллюзии.

И вот я создавала. Выплетала цельную схему, не упуская из внимания ни один узелок или петлю.

К завершению у меня уже немного подрагивали пальцы и начинали расплываться перед глазами светящиеся голубые линии.

Это плетение должно было стать моим выпускным проектом вопреки тому, что коньком моим являлись амулеты защитные. Даже от прямой магической атаки. Может, именно потому тогда мне выполнить это плетение так и не удалось. Почему-то оно все время рассыпалось. И только недавно я поняла, в чем причина. Не хватало одной петли и одного узла. Вот теперь оно держалось просто превосходно.

Осторожно опустила плетение на изделие, увидела мгновенную вспышку… Взглянув сквозь очки, не смогла сдержать победного вскрика. Наконец-то получилось!

Простенький, казалось бы, амулет, призванный немного менять внешность особы, которая его наденет. Сделать чуть свеже́е цвет лица, ярче глаза, лучше прическу… В общем, он доводил то, что было на «хорошо», до оценки «идеально».

И на ком проверять его действие, как не на себе любимой? Именно поэтому я тут же надела колье, засекая время и поглядывая в прихваченное специально для эксперимента зеркало.

Формула не требовала активации, плавно срабатывая от контакта с кожей при достижении значений на десяток градусов ниже, чем температура тела.

Раз. Два. Три. И ву-а… Черт!

Бросив взгляд в зеркало, я едва со стула не рухнула. Спасла спинка. Иначе лежала бы посреди мастерской…

Проклятье… Из зеркала на меня смотрела столетняя старуха. Я не преувеличиваю. Вся в морщинах, бледная, с водянистыми, лишенными цвета глазами. Молочно-седые космы обвисли паклей.

– Крас-с-с-савица! – едва сдерживая злость и разочарование, прошипела я.

Столько стараний, и все коту под хвост.

Я быстро стянула колье и для спокойствия души еще раз взглянула в зеркало. Фух… Все вроде нормально. Только вид такой, словно узрела призрак кредитора.

Ну и что мне теперь с таким ценным изделием делать?!

Можно, конечно, предложить в сыскное агентство по заниженной цене. Можно в театр… нет, в театр я не пойду. В ближайшее время так точно. Можно… все, у меня идеи закончились. Разве что выбросить осталось. Но этот вариант я даже не рассматриваю. Всё же силы, душа вложены…

Эх!

Пришлось сгрести свой шедевр и сунуть в карман рабочего фартука.

«Алиса Фейл, примите заказ за третьим столом», – настоятельно порекомендовал мне бдительный будильник, который всегда все знал и помнил. Совсем как наша соседка мистрис Адамс, которая точно знала абсолютно все, включая такие пикантные подробности, как цвет нижнего белья и имена всех любовников и любовниц своих соседей.

– Благодарю! Уже бегу! – бросила я будильнику и быстрым, но не очень поспешным шагом направилась в зал, дабы принять заказ.

Может, хоть отвлекусь…

Но и тут мне не повезло.

Стоило увидеть заказчика – и сердце ухнуло в живот.

Это был тот самый хам, который испортил мне вчерашний вечер. Неужели пришел теперь испортить мне оставшийся день?

Ох, Вечный, ну что это вообще такое?!

Я воровато оглянулась в поисках пути отступления. Хоть бы кто-нибудь попался мне на глаза. Пусто, словно здесь не мастерская артефактов, а похоронное бюро. Упаси Вечный!

Уф! Ну вот что за совершенно черная полоса в моей жизни, а?!

Хотя бежать от работы как-то не совсем нормально.

Да и в принципе… Попросить кого-нибудь принять заказ за меня? Не думаю, что здесь оценят такую блажь. А идти к этому мрачному типу совершенно не хотелось. Свежи были в памяти и колючий острый взгляд, и резкие слова.

Ладно! Я сдала экзамен декану факультета «Четырех стихий», неужели не справлюсь с такой мелочью?

Помянув в который раз за последние два дня мистрис Флеминг, я, изобразив невозмутимость, направилась к увлеченно разглядывающему циферблат карманных часов мистеру. Такое впечатление, что они не ему принадлежат, право слово.

– Хорошего дня! – вежливо пожелала я, приблизившись, и замерла напротив клиента, мысленно треснув его чем-то тяжелым по голове, дабы испортить идеальную прическу.

Он напрягся, еще даже взгляд не подняв. Похоже, узнал меня и тоже не успел забыть вчерашнюю перепалку. И мне сейчас достанется сразу за все.

Терпи, Алиса! Терпи, дорогая! Иначе вылетишь с работы и отправишься замуж. За Альбертика.

Как-то воспоминание об Альбертике позволило осознать, что не так и страшен неизвестный хам, а минут десять ущемления самолюбия – ничтожно малая плата за свободу.

– Просто прекрасного! – наконец вцепившись в меня взглядом серых, словно отполированная сталь, глаз, оскалился потенциальный клиент мастерской. – Просто превосходного.

Что, правда? Неужто и впрямь так рад меня видеть?! Сомневаюсь. Глубоко в душе вообще уверена в обратном.

Как-то тон мужчины совершенно не располагал называть день прекрасным. Скорее вызывал желание мысленно проклясть вчерашний вечер и свое упрямство. Надо было отойти в сторону и промолчать. Хотя, если честно, я все еще считаю, что была совершенно права.

Встать он конечно же не изволил. И дабы быть в равных условиях, я тоже присела на П-образный диванчик, как раз напротив него. Чем заработала то самое удивленно-ошарашенное выражение лица, которое уже имела сомнительное счастье наблюдать.

– Юная мисс, не имеющая понятия о нормальном воспитании, оказывается, работает в мастерской самого знаменитого артефактора Сальборна. Как вас?.. Ах, вижу – Алиса Фейл. Какая прелесть…

Не смею спорить.

– Рада приветствовать вас в мастерской мастера Оливера Санда «Оберег». Чем могу быть полезна? – согласно инструкции, с дежурной улыбкой, но без должного рвения поинтересовалась я, надеясь, что он передумает чего-то хотеть, и стараясь смотреть куда угодно, только не на мистера… как там его? Впрочем, почему бы и не спросить?! – Как я могу к вам обращаться?

Мужчина медлил, чем заставил меня немного понервничать. Он вообще заставлял меня нервничать одним своим присутствием. Похоже, у него особенность такая.

– Вы действительно не знаете, кто я, или притворяетесь?

Я снова мысленно закончила за него фразу и… едва не откусила себе язык, стараясь сдержать ответ в тон вопросу.

– Я не обязана знать по имени всех… жителей столицы, – едва не наградив его нелицеприятным эпитетом, обронила я.

Кажется, мужчина тоже умел додумывать фразы. И не хуже меня. Потому как позеленел и стал похож на голодного вурдалака. М-да, со своей дамой они, кажется, идеальная пара.

– Очень… мило с вашей стороны, – процедил сквозь зубы не соизволивший представиться мистер. – Что ж… в таком случае, прочтете мое имя в журнале записей.

Проклятье! Кажется, он еще и постоянный клиент «Оберега». Мастер Санд меня уволит. Хотя нет. Он меня убьет и не станет переводить чернила на отрицательные рекомендации. Вот и все… Или все же уволит… и быть тебе женой какого-нибудь Альбертика, Алиса. И мучиться тебе до конца дней твоих…

– Мне нужно почистить родовой артефакт. Надеюсь, вы это способны сделать нормально? – съехидничал мужчина, положив на стол те самые часы. Спокойно, Лисочка!

К слову, симпатичные часики. Интересно, что там за артефакт?

– С этим справится любой выпускник академии, – едва сдерживая раздражение и удерживая уже откровенно кровожадную улыбку, успокоила я клиента. – Можно взглянуть?

Он нехотя подвинул ко мне артефакт. И правда, очень любопытная вещица. Ради работы с такой я готова перетерпеть общество настолько неприятной особы.

– Он неисправен. Уже несколько столетий просто занимает место в фамильной сокровищнице… – Мужчина запнулся. – Не доломайте, пожалуйста.

– Будьте уверены, я справлюсь. С чисткой, – решила все же уточнить я во избежание, так сказать. – Уже в воскресенье можно будет его забрать, – добавила, уверенная в том, что на выходные дежурство мне не выпадет и заказ вернет ему дежурный.

– Очень надеюсь… – обронил он, поднимаясь. И я последовала его примеру.

Но как-то неловко зацепилась за угол столика карманом, и тот с душераздирающим треском разорвался. И спустя мгновение раздался звон моей недоделки о мрамор пола.

Я тут же бросилась поднимать колье, но мужчина успел первым.

– Какая забавная вещица, – протянул он, разглядывая амулет и не то кривясь, не то так странно улыбаясь. – Ваша работа?

Нет, это я решила вынести тихонько и продать на базарной площади дорогущий артефакт работы мастера Санда.

– Да… Но оно не стоит вашего внимания. Так, баловство! – протянула я руку, дабы забрать колье.

– И каковы свойства этой прелестной вещицы?

– Ничего особенного! Верните мне ее, пожалуйста.

– Вы знаете, мисс Эмили Вайтс очень болезненно перенесла ваше хамство вчера на площади у театра.

– А мое… – начала я, но запнулась о его вопросительный взгляд и решила промолчать.

В общем, позволила ему высказаться.

– …Думаю, ей будут приятны ваши извинения. Особенно если к ним приложить такой маленький симпатичный подарок.

Я онемела. Правда! Натурально онемела, даже не представляя, что вообще на это говорить и как реагировать. С одной стороны, у меня нахальным образом забрали МОЮ вещь, с другой… Представляю выражение лица рыжей дамы, когда она, примерив мой неудачный эксперимент, увидит себя в зеркале…

Мастер Санд меня уволит. Но…

– Передайте, пожалуйста, мисс Вайтс мои извинения, – едва сдерживая ликование и из последних сил изображая негодование, пропищала я.

Кажется, мужчина ожидал возмущения, криков, чего-то фееричного, за что потом я лишилась бы работы, а он наконец добился бы возмездия. И реакция сушеной воблы, которой он от меня дождался, его откровенно разочаровала.

– Что ж. Я передам, – обронил он, сунув амулет в карман пиджака и, чуть приподняв шляпу, добавил: – Хорошей работы, мисс Фейл!

– И вам хорошего дня, мистер… – Но он снова не представился и даже не оглянулся на меня, направившись к выходу.

Кажется, сегодня я опять не смогу уснуть. В этот раз – представляя, как дамочка пытается убить своего кавалера подручными предметами. Но эти фантазии мне нравятся гораздо больше.

Подцепив часики и едва сдерживаясь, чтобы не побежать вприпрыжку, я вернулась на свое рабочее место.

Я сняла очки и отложила их на рабочий стол, устало массируя глаза.

Какой удивительный артефакт!

Нет, я конечно же видела ранее родовые артефакты, в которых перемешалось столько всего, что плетения, наложенные одно на другое, напоминали кокон бабочки. Такие артефакты зачастую выполняли защитные функции. В том числе укрепление здоровья и защиту от болезней. Хотя люди с магическим даром и так в среднем четыре-пять столетий живут.

Мне такое вряд ли светит. Несмотря на то что я могу управлять самыми разнообразными магическими потоками, во мне самой резерва ничтожно мало. То есть на создание магической поделки, и даже неплохого качества, хватит, а вот применить магию в сыром виде или в заклинании – увы!

Ну, оставим мою ущербность…

Часы.

Часы оказались шедевром не только ювелирного искусства, но и артефакторики.

Настолько сложного плетения мне еще не доводилось видеть. Даже не все удалось разобрать. Было бы здорово спросить у человека знающего, но… отвлекать от работы мастера Санда из-за такой ерунды как-то не хотелось.

В общем, чистка артефакта медленно перешла в распутывание связей.

«Алиса Фейл! Полночь! Будьте так добры, отправляйтесь в постель! – командовал будильник. – У вас завтра дежурство!»

– Как дежурство?! – взвизгнула я. – Я же специально назначила тому типу на воскресенье… Черт!

Представила встречу с этим разъяренным зверем, и мне стало окончательно не по себе. И, как назло, Стефан снова куда-то запропастился. А я так хотела все же выяснить, кто же такой этот странный симпатичный мистер в модном костюме. Да, я признаю, что, несмотря на свой мерзкий характер, незнакомец был вполне симпатичным.

Эх… Уверена, что после подарка, который якобы я передала его возлюбленной, он меня очень захочет увидеть. Желательно в гробу. А я еще молодая и красивая, чтобы исполнять подобные желания малознакомых невоспитанных мужчин.

Если смотреть с другой стороны – он же сам забрал мою недоделку. Я его предупреждала… Хотя что-то мне подсказывает, что с этой стороны он как раз смотреть не станет.

– А нельзя ли… как-то… ну… перенести это дежурство? Я, кажется, заболеваю… Мне дурно! Это все с непривычки к столичному климату…

«Мисс Фейл, вы симулируете!» – равнодушно констатировал всевидящий и всезнающий будильник. Руки бы оторвать тому, кто его изобрел. Больно умный.

– Но…

«За невыход на работу штраф триста золотых», – тут же предупредил чертов артефакт.

Кажется, я поморщилась так, что и без каких-либо артефактов стала похожа на старуху.

– От вас сочувствия не дождешься, смотрю. Если завтра разболеюсь и заражу клиентов…

«Штраф…»

– Да я услышала! Спасибо! – проворчала я.

Я снова надела очки и взглянула на карманные часы, которые мне завтра лично придется вернуть хозяину. Надо все же дочистить и просмотреть плетение…

Стоп!

Вот почему артефакт не работал. Кроваво-красная нить какого-то странного плетения была разорвана. И мне так жаль стало настолько шедеврально выполненную вещь, что… я взяла и поправила плетение.

Получилось настолько легко, что у меня возник закономерный вопрос: а где подвох? Почему это плетение не поправили ранее?

Может, не стоило его трогать, а просто сделать так, как заказывали?

Ладно, что сделано, то сделано.

Я завела часики. Прислушалась.

Тишина. Не работают.

Ну и ладно. Я сделала все, что могла. И даже больше, чем меня вообще просили. Все равно, что-то мне подсказывает, за это мне доплачивать никто не станет. Так что…

Пойду спать и готовиться к встрече с жутким мистером. Есть у меня кое-какие подозрения, что она обещает быть… хм… эмоциональной.

Глава 5

Казнь порою не так страшна, как ее ожидание.

Если честно, высказывание какого-то мудреца, жившего в песках Вирленда и питавшегося сушеными насекомыми, ранее на меня должного впечатления не произвело. Когда нам рассказывали о нем на лекциях по истории культуры и философии, я как-то не вникала в суть этой фразы. Больше думалось о том, что если бы я ела на завтрак таракана, на обед – паука, а на ужин – пару мух, чтобы сохранить стройность фигуры, то тоже уже подумывала бы о том, что казнь – это не так уж и страшно.

Но сейчас, сидя в свой каморке и вертя в руках часы, за которыми должны были прийти в любую минуту, я осознала весь смысл этого выражения.

Лучше бы он сразу мне голову откусил, ну или меня бы уволили и отправили домой с позором. Но сразу, а не сидеть и представлять, как и что будет дальше.

«Алиса Фейл!» – заговорил уже надоевший до оскомины будильник, и я вздрогнула, осознав, что вот он – час расплаты.

Хотя за что платить? Что я такого сделала?!

«Вас ожидает…»

– Иду я! – раздраженно бросила я, вскочив со стула и направившись навстречу своему палачу.

Перевела дыхание и сосчитала до десяти, чтобы хоть немного успокоить выпрыгивающее из груди сердце. Ожидание страшнее, конечно, но я бы еще потянула. Желательно лет сто – сто пятьдесят. Можно двести…

«Али…» – начал будильник, и я опрометью вылетела в коридор, чтобы не слышать этого противного голоса.

Ну что за неугомонный артефакт?!

Как-то поначалу мастерская «Оберег» казалась мне намного больше и просторней. А сейчас… каких-то несколько десятков шагов, и я в зале.

Ладно. Что уж?

Он ожидал меня за тем же столиком и на том же месте. Оу! Похоже, мой незнакомец – человек привычки. Не удивлюсь, если он всегда занимает именно этот диван.

Черт! А ведь в журнале так и не оказалось его имени. Словно поиздевался. Точнее, оно было, но написано так, что разобрать фактически ничего не получилось даже в очках. Кажется, мистер умышленно так его записал. Можно подумать, он начальник тайной канцелярии или еще какого шпионского ведомства.

О Вечный! А если это и правда так?!

Кажется, пора начинать жалеть, что я не пошла замуж…

И пока я раздумывала над тем, как мне провалиться на месте, дабы не попадаться ему на глаза, в зале неожиданно появился мастер Санд.

– А! Мистер Холт! – воскликнул мой начальник, семеня своей обычной суетливой походкой через весь зал к ожидающему клиенту.

У меня земля ушла из-под ног… Мистер Холт… как? Быть не может…

В голове отчетливо прозвучал голос его недавней спутницы: «Джереми, оставь это…»

Джереми Холт. Вице-канцлер империи и один из самых влиятельных людей в стране…

Черт! Теперь понятно, почему он так удивлялся тому, что его не узнали в лицо. С другой стороны, фото мистера Холта редко появлялось в газетах, да и то не лучшего качества. А иной возможности изучить внешность самого завидного холостяка империи и по совместительству одного из самых влиятельных лиц мне возможности не представлялось. Вот только его, похоже, это не очень волнует!

Всё! Можно заказывать себе платье. В мрачных тонах. Чтобы на своих похоронах выглядеть красиво.

– Вы хотели бы что-то заказать? – полюбопытствовал мастер Санд.

Да-а-а! Он бы хотел заказать – удавку мне на шею. Можно не сильно дорогую. Можно даже уже пользованную.

О Вечный! За что мне это?!

– Нет! Я как раз пришел забрать заказ. Давеча я оставлял на чистку карманные часы…

– Те самые? – тут же уточнил мастер Санд. – Я мечтал их увидеть!

– Они неисправны! – тут же осадил моего начальника мистер Холт. – Говорят, последний раз их смог заставить работать мой прапрапрадед. Да и то… был не особо тому рад.

– Да-да. И все же…

– Как-нибудь. Только в другой раз, наверное. Обязательно дам вам их посмотреть. Если ваша сотрудница мне их вернет сегодня.

– Сотрудница?! – задумался начальник, кажется, позабыв, что вообще меня на работу принимал. – Да-да. Мисс Фейл. Прекрасный потенциал. Невероятно оригинальный подход к артефакторике…

– О, здесь я не могу не согласиться! У мисс с оригинальностью и воображением все… просто слов подобрать не могу даже как!

Я прислонилась спиной к стене, дабы меня окончательно не сбила волна восторга в голосе мистера вице-канцлера. Не будь он Холтом, я бы, может, даже позлорадствовала… Ну кто ж знал? Сам же не изволил представиться.

– Да-да! Думаю, через несколько лет я буду гордиться тем, что она работает в моей мастерской.

Если я проживу так долго.

– Уверен, так и будет! К слову, а где сама «надежда всего артефакторского ремесла»?

Мастер Санд задумался, и мне уже просто деваться некуда было, кроме как показаться мужчинам…

Ну вот и все! Надо было слушать папеньку…

– А вот и она! – воскликнул мастер Санд. – Если я вам сейчас не нужен – сбегу по делам. Да-да. Работа… Дайте знать, если будут ко мне вопросы. Хорошего дня, господин вице-канцлер! Хорошей смены, мисс Фейл!

Я кивнула, даже толком не поняв, что он сказал.

Вице-канцлер… Я не ошиблась!

– Всего хорошего, мистер Санд! – кинул наш клиент. – Ну здравствуйте, юное дарование! – мрачно поздоровался мистер Холт, и я снова просто молча кивнула, глядя куда угодно, только не на него. – Я даже не знаю, с чего начать. Наверное, начну с благодарностей… У меня, вашими стараниями, был просто незабываемый вечер. Как и у мисс Вайтс. Она была поражена в самое сердце вашим подарком. И обещала отблагодарить вас лично.

Только ее мне и не хватало. Если она явится, дабы устроить сцену, то мне никакими стараниями не удержаться на месте мастера-артефактора.

И все же… Я не виновата, если судить по справедливости. Но решила упорно молчать до последнего, дабы не ухудшать своего и без того бедственного положения.

Да и вряд ли его волновали мои объяснения…

– Молчите? Ну и прекрасно! Я бы на вашем месте тоже не сразу нашел что сказать. Ладно, оставим это. В случившемся есть часть и моей вины… – Я вообще уверена, что она целиком и полностью лежит на мистере вице-канцлере. Но как-то людям с такой властью в руках подобного не скажешь. Потому – молчу. – Надеюсь, вы выполнили заказ? Или вы только числитесь работником этой мастерской?

– Да. Все готово, – прошелестела я, мечтая только о том, чтобы поскорее от него избавиться и не видеть больше до конца дней. Моих. Его. Или конца света в принципе. – Вот ваш заказ!

Я протянула ему доселе зажатые в руке часы. Проклятье… Совсем забыла о футляре. Слава Вечному, мастер Санд этого не видит. Но уже как есть…

– Ну хоть что-то вы можете…

Он поднялся, поправил пиджак, протянул руку, и я, держа карманные часы за цепочку, опустила их в его ладонь. И, казалось бы, все, но стоило мужчине коснуться артефакта – произошло что-то странное.

Цепочка в моей руке нагрелась, что могло свидетельствовать только об одном – артефакт активировался.

С чего? Как? Почему?

Я обескураженно подняла глаза на мистера Холта и поймала точно такой же ничего не понимающий взгляд. Они же не работали. Я проверила.

«Тик-так! Тик-так!» – тут же послышался ход механизма. Тихий, но я слышала его настолько отчетливо, словно приложила часы к уху в полной тишине закрытого помещения.

В лицо дохнул легкий, свежий, словно весенний ветерок с запахом лимонника и моря… Зашумел прибой где-то на краю слуха, стараясь разбавить тиканье часов… Показалось, что в этом шуме я услышала биение чужого сердца. И тут же мое собственное остановилось на миг, чтобы подстроится под то, другое, кожа покрылась мелкими мурашками, а голова закружилась… И следом нахлынули чувства – непонимание, неверие, раздражение, злость…

Я мгновенно отпустила цепочку часов, и она змейкой скользнула в раскрытую ладонь мистера Холта.

В зале повисла такая тишина, что мне стало жутко. Осталось только эхо этого хода часов и скрип зубов мистера вице-канцлера. В глазах Джереми Холта читалась непередаваемая гамма чувств, но мне было не до них.

Я совершенно не могла сосредоточиться, поймать какую-то логически обоснованную мысль и сообразить, что случилось. Как активировался артефакт? И как мне теперь объяснять клиенту, что я немного поправила связи, которые меня поправлять не просили? А что, если этот артефакт умышленно привели в негодность? А я так…

– Потрудитес-с-сь объяс-с-сниться… мисс-с-с… – зашипел рассерженным змеем мистер Холт. Да так, что у меня в животе завязался такой узел страха, что даже дышать стало трудно. Но вместе с тем мне жутко хотелось кого-нибудь стукнуть. И от полярности этих ощущений начало ломить виски. – Я жду…

– Да прекратите вы! – выкрикнула я, не выдержав этого наплыва чувств и его давящего тона. И тут же понизила голос, дабы не привлечь нежелательного внимания. – Откуда мне знать, что случилось? Вам должно быть лучше известно, что это было! Это ваши часы, насколько я помню. По крайней мере это вы мне их вручили…

– И вы ничего не делали с ними, кроме заказанной мною чистки?! Что-то не верится. Почему тогда они заработали ни с того ни с сего?

– Мне-то откуда знать?!

– Может, оттуда, что у вас диплом Академии артефакторов?!

Туше! На это я не нашла что сказать.

– Я могу посмотреть еще раз? – протянула я руку, прекрасно осознавая, что виной всему та самая треклятая связь, до которой мне вчера с какого-то чуда было дело. Вот только что она означает? Посмотреть и быстренько сделать как было. И больше никогда не заниматься дополнительной работой. НИКОГДА. Даже если очень хочется… О Вечный, ну почему ты меня наградил такими качествами, несовместимыми с нормальной, спокойной жизнью? Неужели обычного женского любопытства было мало?

Стало так тошно…

– Проклятье! Да что ж такое?! – не пойми к чему и у кого поинтересовался господин. – Хватит. Вы, кажется, и так насмотрелись уже. Хорошей работы, мисс Фейл! Подозреваю, недолгой – с таким ответственным подходом к своим обязанностям.

И, больше не говоря ни слова и не задерживаясь ни на секунду, мистер Холт буквально вылетел из зала, оставив меня в смятении и одиночестве.

И что теперь делать?! У кого бы спросить?!

Один плюс: меня пока не убили, не арестовали и не отправили на дыбу! А это уже хорошо. Теперь бы разобраться, что не так с тем артефактом?! И что теперь со мной будет? Да и как все исправлять?

Ой, ну почему это произошло именно со мной?!

Глава 6

– Ох! Алиса, я просто не знаю, что тебе посоветовать, – сокрушался артефакт связи голосом моей доброй подруги. – К слову, я всегда говорила, что твое стремление к совершенству до добра не доведет. Далась тебе та связь? Пусть бы оставалась разорванной. Зато ты была бы спокойна, а не мучилась бы всякой ерундой.

Спорить с Кейтлин не имело никакого смысла в первую очередь потому, что она была права. Мне действительно не стоит делать то, что в голову взбредет. Да и раньше я бы не стала поступать настолько безрассудно.

– Я сама не понимаю, зачем это сделала, – нехотя призналась я. – Знаешь, бывает такое чувство – ну вот нужно сделать именно так! И ему не можешь и не хочешь противиться. Ты меня понимаешь?

– Нет! Все, что я понимаю, – ты сумасшедшая! Испортила артефакт Джереми Холта и не каешься, – констатировала моя подруга и тяжело вздохнула. – Наверное, потому у тебя и получалось всегда творить артефакты, а не просто выполнять задания! И ректор был прав, ты однажды прославишься… если доживешь до этого момента. А я так и останусь посредственностью.

– Ой, ну что ты выдумываешь? – Теперь уже мне пришлось утешать подругу. – К слову, я видела украшения на шляпках по новой моде. Не скажу, что я в восторге, но миленько.

– Да что ты вообще понимаешь?! – тут же взвилась Кейт, но в следующее мгновение запнулась, услышав мой тихий смех. – Очень смешно! Я, между прочим, все еще планирую привести тебя в порядок. Хоть немного.

– Ну, если я не наткнусь на канцлера у театра и не наступлю на ногу его супруге, то у тебя еще будет возможность это сделать. К слову! Ты справилась с заданием отца?

– Худо-бедно! Кажется, оно работает, но только по настроению и в моих руках. Потому как пока только я могу выставить его под тем углом, под которым видно, где документ подделан. Черт, Лис, меня это просто убивает… Я ненавижу свою работу.

Мне было сложно это понять, потому как я свою любила всем сердцем, даже невзирая на вынужденное общение с такими персонами, как Джереми Холт.

– Ладно, доброй тебе ночи! И хороших снов. Я тоже пойду жаловаться подушке на тяжелый рабочий день. Все равно от нее сострадания – как и от тебя.

– Кейт…

– Ну будет тебе! Я пошутила.

– Хорошей ночи.

Я положила брошку на прикроватную тумбочку и забралась с ногами в постель.

Спать не хотелось совершенно. Завтра выходной – суббота, и тяжелая рабочая неделя позади. Можно отлежаться в постели и побаловать себя пирожными из кондитерской на центральной площади. Наконец вытащить Стефана на прогулку. Может, он в конце концов перестанет строить из себя обиженного.

И вообще, я ведь до сих пор ничего не видела, кроме работы. А столько хотела бы увидеть…

Вот только мысли в который раз неумолимо сворачивали не туда, куда бы мне хотелось.

За прошедшую неделю так и не случилось ничего такого, из-за чего бы стоило волноваться.

То есть последствий активации артефакта я не чувствовала, а мистер Холт не появлялся, дабы выяснять отношения или пожаловаться моему начальству и потребовать сатисфакции. А значит, можно было бы немного расслабиться и, возможно, даже забыть, как страшный сон. Но почему-то теперь я просыпалась и засыпала с мыслью о Холте и артефакте, а весь день проводила в ожидании непонятно чего.

Казалось, что я жду чуда или кошмара. Или того, что вице-канцлер войдет в дверь и вперится в меня своим острым колючим взглядом. Поморщится…

И какая-то часть меня даже хотела этого. Наверное, та, что окончательно выжила из ума.

В любом случае он не приходил. Я старалась никуда не влипать и все подозрительное обходить десятой дорогой, потому как неприятности одни не являются, и это известно абсолютно всем. И все пока проходило настолько тихо и спокойно, что я невольно ждала, когда же разразится буря.

Я укуталась в одеяло и потушила светильник.

Неделя. Вот уже неделю мне снится один и тот же сон. Неразборчивый, очень смазанный, но всегда оставляющий какое-то странное чувство, которому я пока не могла подобрать объяснения. Ибо ранее ничего подобного не ощущала.

Вот и сейчас меня обдало шумом прибоя и запахом лимонника…

Стало так тепло… И вдруг меня словно ударили в живот. Воздух сразу весь вылетел из груди, и я вскочила с кровати.

Пол качался под ногами, как палуба корабля. Нужно было бы сесть, но вместе с тем зрело чувство, что после уже не встану. Во рту появился странный привкус: металла и соли. А на глаза навернулись слезы, окончательно лишая и без того нечеткого зрения.

Голова закружилась, и я едва не упала, вовремя уцепившись за все ту же тумбочку.

Проклятье! Что за чертовщина?!

Едва держась на ногах, я хватала воздух ртом, пытаясь хоть немного вдохнуть. Но едва получилось, как резкая боль заставила меня пожалеть о таком опрометчивом желании. И все же вместе с этой болью пришло осознание: надо спешить!

«Куда? Зачем?» – на эти вопросы я не могла найти ответа, но четко осознавала: промедления фатальны.

Кое-как собрав волю в кулак и постаравшись сфокусироваться на том ноющем чувстве в груди, которое требовало от меня действовать, я, не переодеваясь, накинула прямо поверх ночной рубашки свободный летний балахон с широким капюшоном и сунула ноги в туфли.

Надо было бежать, и я бежала, вот только успею ли?

Ночь дохнула в лицо запахом маттиолы и сыростью. Вечером прошел дождь, и уличные фонари разглядывали свои отражения в лужах.

Мое предчувствие гнало меня вниз, к базарной площади. Хорошо было бы нанять экипаж, но того, как назло, нигде не было видно. Вот всегда же так! Как только тебе срочно что-то нужно – все идет наперекосяк. И я побежала со всей скоростью, на которую была способна.

Только бы успеть!

Чертов балахон путался в ногах, а каблуки то и дело подворачивались на неровной брусчатке, но отдыхать времени не было. Немногие прохожие провожали меня полными недоумения взглядами, но полюбопытствовать, что случилось у молодой девушки и куда она так стремительно бежит, никто, слава Вечному, не решился. Почему я была этому рада? Да потому, что ответить толком не смогла бы и меня точно сочли бы ненормальной!

Мягкие туфли, точно не предназначенные для забегов по ночным улицам не самых лучших кварталов, промокли и стали жутко неудобными.

Количество уличных фонарей стремительно сокращалось, а вместе с тем становилось темнее и страшнее. Немногих приличных жителей столицы сменяли жители не очень приличные, бродячие кошки и псы.

Я вдруг осознала, что могу и остаться здесь до конца жизни. А эта самая жизнь может стать до безобразия короткой.

Стало так страшно. Так жутко. Так себя жаль…

И в этот же миг чертов зов, поднявший меня с постели среди ночи, исчез. Практически. Я все еще чувствовала его, как шторм на море, но словно наблюдала за ним не со скалистого берега, а из собственных апартаментов с наглухо закрытыми окнами. То есть тревога осталась, а куда бежать и что с ней делать – я понять не могла.

Проклятье!

И как теперь быть? Куда идти? Возвращаться тем же путем в сгустившейся тьме?!

Страшно как!

В подворотне что-то зашуршало, и у меня ноги отняло от страха. Все, хочу назад. Закрыть глаза и оказаться в своей комнате. Вот прямо сейчас!

Я и правда закрыла глаза, но вместо исполнения желания со мной снова случилось нечто странное. Перед внутренним взором появилась красная нить – мерцающая, извивающаяся и уходящая непонятно куда.

Связь. Магическая нить из плетения часов-артефакта. Значит, вот откуда это все!

«Тик-так! Тик-так!» – тут же подтвердилась моя догадка, отбиваясь ходиком механизма в голове.

И снова меня словно толкнуло что-то в спину, велев следовать за нитью.

Куда деваться? Раз уж и так зашла настолько далеко.

«Тик-так!» – подгоняли меня часы, но теперь я не спешила. Особенно свернув в совершенно темный, грязный и безлюдный переулок. Под ногами хлюпала грязь. До головокружения воняло рвотой и мочой. И нормальная девица двадцати годов не лишилась бы чувств – нет! Она бы просто сюда не сунулась, что окончательно убедило меня в моей исключительной ненормальности.

Я время от времени закрывала глаза, дабы убедиться, что точно иду по нужному пути.

И вот уже, казалось бы, и все. Конец. Нить оборвалась у какой-то бесформенной кучи мусора.

Я замерла. И что дальше? В чем был смысл зовущего чувства? Завести черт знает куда, чтобы меня здесь убили? Или надругались надо мной?!

Жутко захотелось кого-нибудь пнуть, треснуть или просто разреветься.

Какая я все-таки дура…

Но стоило мне развернуться в обратную сторону и задуматься над тем, как теперь выбраться отсюда, как куча мусора зашевелилась и застонала. А я наконец повела себя как нормальная девушка – взвизгнула и прилипла к грязной кладке стены спиной.

– Помогите! – проскрипел едва различимый голос. – На по…

О Вечный! Папенька, если узнает, убьет меня сразу, чтобы не мучилась сама и никого не мучила.

Но…

Глава 7

– Одну минуту! – нервно сказала я, бросившись разгребать кучу мокрого грязного тряпья, которым был завален человек. И, кажется, я уже знала, кто он. – Мистер Холт! Вы выбрали не лучшее место для отдыха! Я, конечно, и была не самого хорошего о вас мнения, но после того, что увидела… Простите, вы безнадежно пали в моих глазах, – пролепетала я.

Да, звучало как настоящий бред, но все, что я бормотала, было произнесено исключительно для поддержания во мне самой способности не впасть в истерику.

– Дарование?! – вяло удивился вице-канцлер. – Как вы тут оказались?!

– Я пока не выяснила как, но меня это тоже очень интересует! Что у вас случилось?

– Небольшшшое недоразумение… – прошипел Холт сквозь зубы, силясь подняться, но вместо этого застонал и снова рухнул в кучу тряпья. – Простите, я несколько не в форме для свидания наедине. С дыркой в боку вряд ли получится за вами достойно поухаживать.

Что?! Как с дыркой в боку?!

Я упала на колени, совершенно не заботясь о том, что окончательно изгваздаюсь в грязи, и нащупала рану. В темноте невозможно было определить ее характер, но, помня некоторые рассказы отца о ранениях, я задрала балахон и разодрала подол рубашки. Проклятье! Проклятье!!! Ну что мне так не везет?!

– Мне одной вас не поднять. – Голос, как ни удивительно, все еще оставался спокойным, когда я пыталась остановить кровь и хоть как-то перемотать рану. Подол рубашки мало подходил для бинтов и был далек от стерильности, но если вовремя попасть к целителю, он все сделает правильно и обеззаразит рану, а если не попасть, то мистеру Холту уже ничто не поможет. – Возможно, вы попробуете? Если вы немного мне поможете, то, думаю, смогу… попытаюсь… чертов балахон, чтоб его… и… Проклятье! Кому пришло в голову сшить настолько идиотскую одежду?

– Вы ругаетесь, кх… как… портовый грузчикх… кх… – покашливая, констатировал раненый. – Мне больно слышать из уст прекрасной девушки такие непристойные выражения.

Прекрасной девушки? Да у вице-канцлера не иначе как жар. Но заострять внимание на его словах в данной ситуации было глупо.

– Постарайтесь, пожалуйста, встать. Нам нужно отсюда выбираться. Не знаю, как вам, но мне это место не очень нравится.

С горем пополам и раза с пятого мне все же удалось поднять раненого мистера.

– О Вечный! Меня… тащит на себе женщина. Никха-кха… кому не говорите об этом позоре, мисс Фейл.

– Я бы на вашем месте больше переживала о том, что меня нашли бы в куче мусора.

– И об этом… тоже не говорите…

– Если нам в этом кошмарном месте кто-нибудь встретится, то… рассказывать будет некому. Потому не волнуйтесь, пожалуйста. Или волнуйтесь о чем-то более стоящем.

В общем, обратный путь мне показался бесконечным. Если сюда я добежала в считаные минуты, словно перенеслась телепортом, то обратно, казалось, бреду уже вечность, таща на себе мистера Холта и все время с ужасом ожидая, что он или потеряет сознание, или просто выбьется из сил.

– Здесь… сверните направо… пожалуйста! – простонал, стараясь не показывать, чего ему стоит наша прогулка, вице-канцлер.

– Но… я пришла с противоположной стороны…

– Делайте, как говорю… иначе мы оба… будем валяться в той куче, где вы меня нашли.

Валяться мне не хотелось совершенно, потому я послушно свернула направо.

– Мистер Холт! Дерьмо собачье! Мистер Холт! – налетел на нас молодой парень, едва не сбив с ног и раненого, и меня в придачу. – Что произошло?!

– Это я как раз хотел у тебя спросить, Оливер! Какого черта…

Но договорить он не успел. Или просто не смог. Силы его иссякли, и мужчина начал заваливаться на меня.

– Держите его, как вас там! – вскрикнула я, и парень тут же подхватил начальника, как я понимаю, под вторую руку.

– Здесь рядом экипаж! – вскрикнул он, увлекая меня за собой и таща на себе Холта через дорогу, где и правда в свете единственного фонаря виднелся экипаж. – Как же так? Я же следил, как вы велели… – стенал он, разговаривая с бессознательным начальством.

– Ему сейчас совершенно все равно, как вы там следили, уважаемый! – резко бросила я, понимая, что у меня просто уже не хватает на все это физических сил. Да и душевных оставалось не так чтобы много. – Тащите его скорее! Господину нужен целитель, и срочно.

А мне – успокоительное и наконец выплакаться.

В небольшой палате городской целительской было тихо, остро пахло зельями и болезнями.

Я стояла у окна, не решаясь заговорить с почтенным целителем, но и уйти просто так было как-то… досадно, что ли. Вроде бы ты сделала все, что могла, и теперь в тебе больше нет нужды.

Невысокий, очень худой, неопределенного возраста доктор Велер, сидя на краю кровати больного, осматривал рану. Если бы закрыла глаза или надела очки, то уверена – увидела бы серебристые нити магии целителей. Но очков не было, а закрывать глаза было страшновато по той причине, что начинала жутко кружиться голова и в ушах снова тикали часы.

Не хватало мне только сознание потерять. Нужно как-то еще добраться домой. Слава Вечному, хоть на работу не надо выходить по случаю субботы. А то вон небо уже начало сереть, проснулись молочники и булочники, а я еще глаз не сомкнула. Вряд ли смогла бы работать с совершенно рассеянным вниманием. А так спокойно высплюсь. Правда, придется в который раз отменить поход по магазинам и прогулку со Стефаном… Но на это у меня еще остается воскресенье. Да и можно утешиться тем, что спасла жизнь человеку.

– Не спрашиваю, как это случилось, но скажу, что еще полчаса, максимум час, и я не смог бы ничего сделать, – сказал лекарь голосом неприятным, немного похожим на скрип рассохшейся двери, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. – Мистеру Холту очень повезло, что вы успели вовремя. Думаю, до утра я справлюсь с лечением, а к обеду он уже будет на ногах. Но, мисс, в следующий раз не ходите на свидания в такие сомнительные места.

Я вспыхнула, но решила промолчать. Бывают ситуации, когда, пытаясь растолковать суть дела, запутываешься еще больше. Люди начинают задаваться вопросами, на которые ты не можешь дать ответов. И, в конце концов, любые объяснения сейчас только добавят неловкости. Потому я просто кивнула.

– С ним точно все будет в порядке?

– Совершенно точно, как мои часы! – похвастался целитель, выудив из кармана круглые часики, чем окончательно испортил мне настроение.

Нужно разобраться с артефактом. Не то в следующий раз он потащит меня в какой-нибудь сомнительный бандитский притон. Меня там убьют, и никто даже не вспомнит о юной мисс, которой было дело до чужих артефактов, проблем и жизней.

Я судорожно перевела дыхание, только сейчас осознав, насколько трагичнее все могло сложиться.

– Ох, только не надо слез! Хотя, честно признаюсь, вы все это время держались молодцом. Я даже удивился и все ждал, когда вас одолеет истерика. Валерьянки?

– Нет, благодарю! От успокоительных я начинаю разговаривать стихами, – призналась я нехотя.

– Какая вы занятная особа, мисс…

– …Фейл. Я работаю в мастерской артефактора Санда… – но тут же запнулась, сообразив, что говорю слишком много, и это врачу знать не обязательно. Но даже осознав свою оплошность, я почему-то безумно хотела продолжить рассказ. – Простите! Мне, наверное, пора домой.

– Вам лучше немного передохнуть, мисс Фейл, – недовольно поморщившись, сказал лекарь. – Да и куда вы в таком виде? Сальборн, конечно, большой город, но не настолько, чтобы вы не испортили себе репутацию, разгуливая в окровавленном балахоне поверх ночной рубашки. Я попрошу сестру подыскать вам экипаж.

И совершенно не поспоришь ведь.

– Я буду вам очень признательна, доктор Велер, – искренне сказала я, понимая, что своим предложением он спас меня от непоправимой ошибки.

– В таком случае подождите здесь. Сестра даст вам знать, когда найдет извозчика.

Но когда лекарь покинул палату, мне и вовсе стало нехорошо. Не физически, скорее морально.

Я подошла к кровати и встала у изножия так, чтобы видеть лицо спасенного мною мужчины. Теперь мне улыбнулась сомнительная удача рассмотреть его получше, не боясь показаться невоспитанной.

Все же он красив. Даже сейчас. Бледен и с темными кругами под глазами, но красив. Черты лица немного резки и остры, но гармоничны настолько, что совершенно не отталкивают, напротив…

О Вечный! О чем я вообще думаю, стоя у кровати еще недавно умиравшего человека? Позор тебе, Алиса! Бессовестная!

– Мисс Фейл? Кхм… кхм… я уж думал, что вы мне приснились, – едва приоткрыв глаза и еще покашливая, хрипло сказал больной.

– Это неприлично – сниться практически незнакомому мужчине, – смутилась я и тут же отвернулась, дабы он не заметил предательского румянца на моих щеках.

– Не понимаю, как могут кошмары быть неприличными?! – прерывисто недоумевал раненый.

Я снова вспыхнула, но на этот раз от злости.

– Если бы этот кошмар не нашел вас в подворотне в куче отходов и помоев, то…

– Очень любопытно – как?! – без зазрения совести перебил меня Джереми Холт. – Откуда в таком сомнительном… кхм… месте взяться юной, не очень хорошо, но все же воспитанной девушке? Не прольете свет на это обстоятельство? Да еще и в таком… кхм… таком виде!

Легко сказать. Я, может, конечно, и пролила бы, но как-то мне кажется, что мистеру владельцу артефакта этот свет не очень понравится. Хотя и скрывать правду – не лучший выход. Кажется мне, что без особого на то разрешения я все равно не смогу приблизиться к часам.

Потому я тяжело перевела дыхание, помянула Вечного, словно перед казнью, и выдохнула:

– Я починила ваш артефакт! – и зажмурилась на всякий случай. Когда зажмуришься, не так страшно.

– Простите… кхм… кхм… что вы сдела… кхм… – снова закашлялся мистер вице-канцлер.

– Воды? – решила немного поухаживать я за больным и даже наполнила стакан.

– Яду. Вам, мисс Фейл! – прокашлявшись, наконец сказал мистер Холт. – Вы что о себе возомнили, светило артефакторики?! Кто вас просил? И что после вы сделали?

– Я ничего такого не делала. Просто немного поправила поврежденную нить плетения. Мне было жаль… и показалось…

– Раз вам кажется, юное дарование, то в следующий раз выпейте успокоительного или рюмку коньяка и лягте спать. – Его слова больно били по самолюбию и профессиональной гордости, но я это заслужила. Потому молчала, едва сдерживая слезы. – Я так понимаю, вы его активировали?

– Этого я точно не могу сказать. Тогда… когда возвращала вам его. Похоже, активировали мы его вместе…

– Да, я тоже почувствовал… Дайте мне наконец воды и не стойте столбом. Это уже входит у вас в привычку.

– Ну, знаете! Я, между прочим, как ненормальная бежала через полстолицы по милости вашего артефакта. И он, между прочим, не в моих интересах работал. Если бы знала, что это вы там изволили валяться, то и с кровати не слезла бы.

– О! Вот, значит, как. Спасение жизни одного из влиятельнейших лиц империи не стоит ваших усилий?

– Спасение одного из первых хамов – точно не стоит. Вы пока не сказали мне ни единого хорошего слова. И вообще, умирающим вы мне нравились больше. Вот!

На этом я посчитала разговор исчерпанным, и, пока не дооткровенничалась до казематов, резко развернулась и вылетела из палаты, едва не сбив с ног замершего у двери Оливера.

– Хорошего дня, мистер… – Ай, ладно. Надеюсь, никогда больше ни его, ни Холта не увижу. Вообще никогда. И как бы там ни звал меня тот проклятый артефакт, в следующий раз с кровати не поднимусь. Даже с места не сойду.

– Хорошего, мисс! – ответил он мне уже в спину.

Я бежала по коридору целительской, снова путаясь в широком балахоне, изгвазданном в помоях и крови, представляя, что обо мне подумают люди, и памятуя о том, что у меня нет ни медяка, чтобы нанять экипаж. И вообще, не стоит помогать людям! Они все равно этого не оценят. Я еще, наверное, много чего подумала бы, если бы по ступеням не сбежал взволнованный и запыхавшийся Оливер и не застал меня подпирающей стену и едва сдерживающей слезы.

– Ну вы и бегаете, мисс Фейл. Я еле догнал вас. Думал, все – упорхнула птичка.

– Что вам еще от меня нужно? – перебила я и без того сбивчивую речь парня.

– Ну так… это… мистер Холт велел вас доставить домой. Только экипаж у черного входа, чтобы поменьше народу видело. Там только санитарки да сестрички и ходят. Так что… вам это только на руку, мисс.

И как бы мне ни хотелось послать и Джереми Холта, и Оливера к чертям рогатым, я кивнула:

– Буду очень благодарна.

У меня просто не было другого выхода.

А уже в экипаже, натыкаясь взглядом на кровавые пятна, испещрившие и обивку, и мой балахон, и пользуясь тем, что грохот колес и копыт заглушит любые звуки, я разрыдалась. Громко. Навзрыд. Выплескивая страх, обиду, усталость и недосыпание. Вспоминая этот острый колючий взгляд и хлесткие слова. Тот ужас, что пережила в темной подворотне непонятно какого жуткого квартала. И бесконечно себя жалея до самой входной двери, что вела в крыло для персонала мастерской «Оберег», напротив которой остановился личный экипаж мистера вице-канцлера империи.

– Мисс, может, вам помочь? – поинтересовался Оливер, распахнув дверцу экипажа.

– Помогите своему начальнику, – посоветовала я, наспех вытерев глаза рукавом за неимением платка. – Хотя ему, кажется, может помочь только целитель-психиатр.

– Зря вы так, он неплохой человек, – решил заступиться за своего начальника паренек. – Просто выплеснул пережитое, как умел. Мне всегда достается.

– Нашли чем гордиться. Хорошего дня, мистер… как вас величать, к слову? Нам все не было времени и познакомиться толком.

– Так Оливером и зовите. Я из бедноты. Не мистер. Меня господин на улице еще мальчишкой подобрал. Зато я смышленый и шустрый. А еще внимательный.

– Ну, ваша внимательность – это отдельный разговор.

– Это случайно вышло, – сообразив, на что я намекаю, заверил Оливер. – Я же правда не подумал, что у них там тайный выход. Хотя мог бы и сообразить… Вот дерьмо! Простите мисс! Нервы.

– Будет вам… Все живы, и слава Вечному. Остальное оставьте для мистера Холта. Всего хорошего. И передайте своему начальнику, что я желаю ему скорейшего выздоровления.

– И вам всего хорошего, отважная мисс.

Я устало махнула рукой на прощание и быстро вошла в дом. Благо меня защитная система уже знала и впустила мгновенно. Надеюсь, никто меня не видел. И вскоре все забудется, как страшный сон.

Но проверять и оборачиваться я не решилась. Быстро взбежала по ступеням и едва не упала на месте, чувствуя, что так просто забыть эту проклятую ночь мне не дадут.

– Алиса?! – воскликнул Стефан так, что я поморщилась. – Что произошло?!

Могу себе представить, в каком свете я предстала перед всегда идеальным Стефаном и что он успел себе надумать. Но все, что смогла сказать:

– Давай я расскажу тебе все позже. Сейчас мне просто необходимы ванна и горячий чай.

Стефан так угнетающе молчал, что хотелось запустить в него круассаном. И даже не помогал мой оптимистически-веселый тон и легкость, с которой я пробовала подать отнюдь не веселую историю о моей ночной прогулке.

Его тревоги были абсолютно понятны.

Мне и самой становилось жутко, когда вспоминала тот чертов переулок, окровавленного мужчину… и чувство, которое гнало меня к нему. Чувство, которому просто невозможно было противиться. И которое теперь пугало меня до тошноты.

Бррр! Не хочу больше это чувствовать. Не хочу снова оказаться невесть где…

– Мне не нравится твой рассказ, – наконец произнес Стефан. – Мне не нравятся твои ночные прогулки, попахивающие лунатизмом. Мне не нравится связь, которую создал между вами родовой артефакт монаршей семьи. Такие связи – особые, и просто так они не разрываются. Но больше всего мне не нравится знаешь что?

– Есть что-то хуже всего перечисленного? – удивленно вскинула я бровь. – Сгораю от нетерпения услышать, что же это!

– Хуже всего то, что ты связалась с Джереми Холтом, – выпалил он так, словно и дураку понятно, что так делать было нельзя. Да еще и настолько громко, что я поперхнулась чаем и рефлекторно глянула, закрыто ли окно. – Я не хотел бы, чтобы ты имела с ним в будущем какие-либо дела.

О! Вот, значит, как? Стефан не хотел бы? Можно подумать, я горю от желания шастать по ночам черт-те где.

– А с чего, прости, вообще я должна брать во внимание твои наставления? – поинтересовалась я, поставив чашку на столик и скрестив руки на груди. – Не припоминаю, чтобы тебя назначили моим опекуном или чтобы я дала тебе брачный обет у алтаря. В противном случае мне стоит обращать внимание исключительно на волю моего папеньки и свое желание.

– Это не смешно, Алиса, – стиснув зубы до скрипа, процедил мой заботливый друг. – Вице-канцлер – человек опасный сам по себе, но еще более опасно оказаться в его близком кругу.

– Не думаю, что мне светит оказаться в близком кругу такой важной персоны, – перебила я его, не сдержав откровенный смех. – Так что твои страхи напрасны.

– Ты не понимаешь. Это все плохо закончится.

– Ты сейчас, как безумный провидец у ступеней храма, предрекающий конец света, – пошутила я, но у самой мороз продрал по коже от его слов и от тона, которым он их произнес. – Прости! Но ты говоришь жуткие вещи.

– Я знаю, о чем говорю! Держись от него подальше. Я попрошу дядюшку помочь тебе разорвать связь…

– НЕТ! – вскрикнула я. – Стефан, только ни слова не говори мастеру Санду! Я не переживу, если паду в его глазах. Он меня уволит…

– Не уволит.

– Но и прежнего уважения мне больше будет не добиться. Я сама справлюсь с этой проблемой. Честно. Просто мне понадобится немного времени. Совсем чуть-чуть.

Это были очень оптимистичные планы. Но тем не менее мне до жути не хотелось впутывать в свои проблемы еще и непосредственного начальника.

– Алиса… я…

Но его фразу оборвал звон колокольчика внизу у входной двери, оповестивший о прибытии гостя. Весьма неожиданно, учитывая, что о моем месте жительства известно в этом городе единицам.

– Кто бы это мог быть? – озвучила я вопрос, на который вряд ли кто в этой комнате смог бы дать незамедлительный ответ. – Одну минуту.

До входной двери я чуть не бежала, сгорая от любопытства. Но едва открыла – поморщилась и даже расстроилась.

– Оливер! Мы, кажется, попрощались всего несколько часов назад… – Хотела добавить, что я очень надеялась, что это навсегда, но сдержалась. – Что-нибудь опять случилось?

– Нет, все, слава Вечному, спокойно. И даже мистер Холт на мне не срывал дурное настроение… – Конечно, он же его на мне сорвал. Еще в палате. Бедняге Оливеру просто ничего не досталось. Но не страшно. Что-то мне подсказывает, что у мистера Холта быстро поднакопится раздражения, дабы сорвать его и на подчиненном тоже. Еще и останется. – Он просил передать вам благодарность за спасение его жизни и вот это… – И он протянул мне плоскую, обтянутую синим бархатом коробочку с прикрепленной к крышке запиской.

– Что ЭТО?! – не спеша брать в руки сомнительный презент, спросила я.

– Он сказал – вы оцените подарок и будете ему рады, – пожал плечами паренек и взъерошил свои соломенно-светлые волосы. – Возьмите, очень вас прошу! Иначе он снова будет зол…

«…А мне попадет!» – просилось на язык, потому я просто приняла коробочку.

– Передайте, что не стоило утруждаться. Но я благодарна и рада, что он все же вспомнил о хороших манерах, тем более что уже очень сомневалась в их наличии.

– Ой, мисс Фейл. Можно, я не буду передавать? Просто скажу, что вы благодарны, и все! А то у него такое настроение хорошее, какого не было очень давно… По-моему, еще с тех пор, когда была жива его матушка. Не хочу портить.

Вот как!

В общем, я, конечно, знала, что полгода назад мать высшего должностного лица, а соответственно, и младшего его брата – вице-канцлера Джереми Холта, обрела вечный покой, но как-то даже не подумала, что он настолько тяжело переживал эту утрату. И как ни странно, я его понимала. Мать терять тяжело всегда.

– Да, можете не передавать! Я погорячилась… Бессонная ночь. Усталость. Спасибо вам, Оливер, и рада была снова вас видеть!

– А я как рад! – белозубо улыбнулся парнишка и, махнув мне на прощанье рукой, бросил уже на ходу: – Берегите себя, мисс Фейл! И до скорой встречи.

Ну насчет скорой встречи он, конечно же, поспешил, но… теперь сложно зарекаться и утверждать что-то наверняка.

Я, едва сдерживая нетерпеливое желание раскрыть коробочку или хоть прочесть записку, взбежала по ступеням и влетела в комнату, совершенно позабыв о том, что меня там дожидается Стефан.

– И кто это был?! – хмуро поинтересовался он, сверля меня тяжелым взглядом.

– Личный слуга вице-канцлера, – нехотя призналась я. – Пришел передать благодарность за спасение жизни своего господина.

– Это и есть благодарность? – кивнул он на коробочку в моих руках.

– Я пока не открывала, но думаю – да. И прекрати вести себя, как муж, застукавший жену с букетом цветов от другого мужчины. Здесь нет совершенно ничего предосудительного.

Я все же открыла записку и даже прочла вслух:

– «Дорогая мисс Алиса Фейл! Приношу вам свою безмерную благодарность за эту ночь и прошу принять от меня этот небольшой подарок. Джереми Холт».

Как-то двусмысленно прозвучало. И, кажется, так показалось не только мне, но и Стефану.

– Значит, «благодарность за эту ночь»? Значит, «ничего предосудительного»?! Алиса!

– Что «Алиса»?! – не выдержала я его крика и сама взвилась. – С какой радости ты мне устраиваешь сцены, Стефан? Что это вообще за поведение?! Если ты здесь, чтобы устраивать мне скандалы, то будь добр – оставь меня одну. Я не намерена выслушивать нелепые обвинения!

Только нравоучений и скандала на пустом месте и не хватало.

Возможно, я бы не стала так громко возмущаться, если бы сама не почувствовала некоторую неловкость от прочитанного. Вроде ничего такого, но прозвучало и впрямь двусмысленно…

Лицо обдало жаром от осознания того, что именно додумал себе Стефан.

– Проклятье! – вскрикнул он и вылетел из моих апартаментов вон.

Ну и хорошо. Как-то неудобно вышло…

Записка вспыхнула серебристым сиянием, и внизу добавилась строчка, которая, видимо, предназначалась исключительно мне:

«Думаю, вам оно больше к лицу!»

И я, не удержавшись, откинула крышку.

– Ну… с-с-скотина! – совершенно позабыв свой статус воспитанной девицы прошипела я.

На бархатной подушке лежало колье, которое не так давно он же у меня и забрал.

– Значит, мне к лицу?! Ну хорошо…

Глава 8

Новая неделя началась с того, что Стефан снова на меня обижался и делал вид, будто мы совершенно не знакомы.

Первые два рабочих дня мне было не до того, а все мысли занимал вице-канцлер, чтоб ему трижды провалиться, и его артефакт. Мне просто необходимо было снова посмотреть изделие. Конечно, теплилась надежда, что чертовы часы меня более не побеспокоят, но настолько хиленько теплилась, что грозила в любой момент инеем подернуться. Нужно было срочно избавиться от этой связи. Хотя хотелось бы узнать, что она на самом деле собой представляет. Куда бы деть свой профессиональный интерес.

Мы проходили в академии родовые артефакты, но весьма поверхностно, потому как считается, что знаниями о древней магии уже никто не владеет. И вообще, по общепринятому мнению, нынешние маги не унаследовали магических потоков такого уровня и типа. С другой стороны, не очень там все и сложно, если даже такой посредственный маг, как я, мог легко починить плетение.

Но проблему с мистером высокородным и его часами постепенно вытеснил дующийся, как лягушка в брачный период, Стефан.

И уже со среды я начала беспокоиться на тему его малообщительности, а в четверг паниковать. Как бы там ни было, но в мире обычно не хватает именно тех людей, которые, как мы считаем, будут рядом с нами всегда.

В пятницу как раз после того, как мой бдительный будильник сообщил, что рабочий день окончен, я вскочила с места как ошпаренная и побежала в мастерскую-каморку номер девять, на которой красовалась табличка с надписью «Стефан Кроул. Младший мастер-артефактор». Вот что значит родственные связи. А я все еще стажер. Но вот вчера мистрис Ивель все же дала добро на изготовление артефактов связи по образцу моей брошки, которых гуляло по миру три штуки: у меня, Кейт и Стефана. Был еще один, я его изготовила для папеньки, но он настолько его боялся, что просто спрятал в шкатулку с драгоценностями и лишний раз старался не трогать.

Но радовало меня не столько то, что наконец мне дали добро на изготовление какого-никакого артефакта, а не просто поручили чистку, сколько то, что теперь я смогу запатентовать свой артефакт и даже получать с этого дивиденды. Тогда и папенька был бы спокоен насчет моего будущего, и я могла бы распоряжаться своей жизнью, исходя исключительно из своих соображений.

Эх, мечты… Но почему бы не мечтать?

Однако едва я занесла руку, чтобы постучаться, как дверь распахнулась сама по себе, и на пороге появился высокий, худой как жердь мужчина. На первый взгляд он был чем-то похож на цаплю. На второй – тоже. Слишком острые черты лица, маленькие черные глаза, но очень внимательный немигающий взгляд. Под таким становится неуютно. Просто даже жутко.

– Здравствуйте! – скорее от неожиданности, нежели из вежливости сказала я и сделала шаг назад.

Странно, я вроде уже хоть по разу видела всех мастеров. Остальному персоналу в мастерские путь заказан. Но тем не менее этого человека ранее не встречала даже мимолетом. За что, за что, а за свою зрительную память я могу ручаться.

Мужчина посмотрел на меня так, словно я ему аппетит испортила дурной вестью, но кивнул. И все равно осталось чувство, что этот кивок он сделал через силу. Странный тип какой-то.

– Мистер Кроул, наш разговор не окончен, и, я надеюсь, в следующий раз он будет более плодотворным. – Голос у него тоже был не очень красивый – слишком хриплый, словно простуженный. И как только умудрился в такую жару?

– Мисс! – кивнул он мне без всякого интереса к моей особе, даже не приподняв шляпу, и, развернувшись на каблуках, удалился по коридору восвояси.

– Какой очаровательный мужчина! – заключила я, войдя в мастерскую номер девять. – Прямо-таки сама любезность. А я думала, что только мне достаются эксцентричные клиенты.

До этого момента сидевший неподвижно и практически не дыша, Стефан вздрогнул, тяжело вздохнул и устало обронил:

– Это не клиент, Лис! Это дознаватель из сальборнского следственного комитета.

О Вечный! Только этого и не хватало!

– Ох! Не говори, что его сюда нелегкая принесла не за колечком-маячком для любимой дамы.

– Увы! – растер лицо руками Стефан и вымученно улыбнулся. – Он здесь исключительно по делу.

– Боюсь представить, во что ты мог бы вляпаться, чтобы к тебе приходили такие гости. Ты меня пугаешь, Стефан!

Он улыбнулся более живо и даже немного озорно и заметил:

– Ну ты не осталась безразлична, а значит, не все потеряно. Может, мне стоит взойти на плаху, чтобы ты призналась в чувствах ко мне.

– О каких чувствах речь?! – вспылила я. – Мы сейчас говорим о том, что ты нажил себе проблем…

– Оставь их мне, пожалуйста! И тему эту тоже оставь. Я разберусь сам.

Я набрала воздуха, дабы возмутиться, но почти сразу сдулась, понимая, что толку от моих нравоучений, как от рыбы пуха.

– Как скажешь. Но я все равно всегда готова тебе помочь. Не забывай об этом, хорошо?!

На это мой добрый друг улыбнулся и, вскочив со стула, приобнял меня за плечи.

– Интересно, сегодня мы сможем наконец поужинать или это какой-то злой рок? – спросил он.

– Ну… если сегодня не случится ничего непредвиденного, никого не ранят или не прибьют, то, думаю, да! Мы все же сегодня поужинаем.

– Предлагаю начать прямо сейчас, – улыбнулся Стефан. – Иначе всякое может произойти, а мне это всякое уже порядком надоело.

Сложно не согласиться. Особенно если со мной это всякое – не совсем хорошее – и происходит чуть не каждый день. Хотелось бы провести хоть один вечер спокойно.

Но и этому желанию не суждено было сбыться.

– Это был лучший вечер за последние две недели, – совершенно не кривя душой, с восхищенным придыханием заверила я.

Последние недели вообще были наполнены какими-то нервическими событиями, и хотелось забыть их, как бредовый сон, но как-то не получалось. Меня все чаще и настойчивей стали преследовать дурные сны. Они были смутные и забывались, едва я открывала глаза.

Тень вице-канцлера нависла над моей жизнью. Его самого я не видела и не слышала, но исправно искала новости о нем в утренней газете. Увы, они оказывались так же скупы, как сам мистер Холт на добрые слова.

В общем, мне нужен был отдых. Просто провести вечер, не думая ни о чем плохом.

И вот сегодня вроде получилось отвлечься.

Стефан очень ответственно отнесся к экскурсии по Сальборну. Сначала мы гуляли по главной площади и смотрели представление кукольного театра о большой любви девушки и юноши, которым не суждено быть вместе. Все оттого, что папенька девы отдавал ее замуж за богатого старика. История старая как мир, но тем не менее всегда вызывающая сочувствие. Закончилось все тем, что девушку пожалели и позволили выйти за молодого человека, которого она любила. Правда, прежде она выпила зелье, от которого чуть не умерла, и ее едва удалось спасти… Эх, вот всегда так – пока папеньке не пригрозишь, он тебя не услышит.

В общем, постановка мне понравилась.

После мы прогуливались в дендропарке и кормили черных лебедей хлебом. Ну а в завершение ужинали в кафе на берегу озера, заросшего голубым лотосом, запивали лимонное пирожное чаем с какими-то южными фруктами и весело болтали, вспоминая студенческое прошлое.

И вот теперь, возвращаясь домой, неспешно идучи под светом уличных фонарей, я чувствовала себя наконец счастливой и беззаботной. Выветрились мысли о грубоватом вице-канцлере, о его родовом артефакте и в принципе обо всем плохом, что со мной произошло за последние дни.

– Рад, что тебе понравилось! – улыбнулся Стефан. – Думаю, такие вечера мы могли бы ввести в привычку.

– Это было бы просто замечательно! – откровенно порадовалась я.

Ведь и правда, вечерами в моих ведомственных апартаментах мне не оставалось ничего иного, кроме как разглядывать артефакт работы мастера Санда или накручивать себя по поводу не отпускающего мои мысли второго артефакта – серебряных часов мистера Холта. А ведь жизнь проходит. И, кажется, мимо меня. Так и состариться можно, не заметив того.

Улицы пустели, фонари меняли свет с яркого белого на приглушенный оранжевый.

До дома еще было около получаса пешком, но нанимать экипаж не хотелось. Люблю гулять пешком, особенно по вечерам, когда воздух особенно мягок, а полумрак позволяет чувствовать себя свободней. И небо такое глубокое и звездное в темных промежутках между фонарями.

Но в какой-то момент Стефан начал замедлять шаг, а после и вовсе остановился, глядя на звенящее смехом и громкими выкриками здание через дорогу. Задумавшись, я даже не сразу это заметила и обернулась, только пройдя несколько шагов вперед, когда он сказал:

– Лис, у меня есть еще идея: забежим-ка во-он туда! Всего на несколько минут, а потом отправимся домой.

Мне не совсем было понятно, что это за место и отчего там так людно и шумно. Но добрый верный Стефан не стал бы втягивать меня в нечто угрожающее моему здоровью или чести. Да и настроение оставалось благодушным и веселым. Потому я кивнула:

– Почему бы и нет? Тем более что завтра выходной.

Мой спутник улыбнулся и решительно увлек меня через дорогу.

Место и правда оказалось несколько странным. Это я осознала уже у самой двери, совершенно не заглушающей выкриков и смеха в доме.

На крыльце, в свете нескольких ламп, застыл не очень дружелюбного вида простоватый мужик с уродливым шрамом через пол-лица и отсутствующей мочкой уха. Он лениво жевал мундштук трубки, облокотившись о перила.

– Добрый вечер, мистер! – поздоровался он, вытащив трубку и вытряхнув ее прямо через перила в клумбу. – Пришли снова пытать удачу?

Стефан как-то криво, не очень весело улыбнулся и обронил:

– Сегодня мне, несомненно, повезет.

Дурная догадка закралась в сознание и свернулась там ядовитой змеей. Только не это… Судя по короткому разговору моего друга и мужиковатого портье, это был игорный дом – не лучшее место для времяпрепровождения двадцатилетней девицы. И как-то мне стало жутковато. Очень захотелось поскучать у себя в апартаментах. Но и отходить от друга было страшновато.

– Стефан, я передумала, – попридержала я его за рукав, рассудив, что моей удачи еще и на такое приключение может не хватить. – Пойдем домой, а?!

Но даже если бы я сейчас потеряла сознание на пороге или изобразила приступ падучей, все равно это не возымело бы никакого действия.

– Пара минут… – раздраженно ответил он, бросая горсть монет мужику у двери и увлекая меня внутрь помещения. К слову, тот поймал их мастерски – на лету.

– Стефан, давай уйдем, – сделала я еще одну попытку остановить приятеля.

Но куда там? Казалось, что в это самый момент в него вселился демон. Стефан стал нервным, даже дерганым, его движения – резкими, а взгляд прилип к игральному столу.

Проклятье!

– Стеф…

– Прекрати, – резко оборвал он меня. – Ничего страшного не случится.

В общем, спорить с ним толку не было, а уходить одной – страшно. Потому я смирилась и решила перетерпеть эти обещанные пару минут.

Внутри помещения оказалось невероятно душно, накурено, сумрачно и шумно. Еще крепко пахло спиртным, не очень хорошими женскими и очень хорошими мужскими духами. Все вместе составляло такой букет, что у меня заломило в висках и начало поташнивать. Как вообще люди умудрялись находиться здесь длительное время?! Это же просто невыносимо!

Крик и гам действовали на нервы так, что начинали путаться мысли. Особенно выделялись вульгарно смеющиеся женщины, повисшие на мужчинах за игральными столами. Они размахивали бокалами с вином и стаканами с виски и очень эмоционально обсуждали все происходящее.

– Выпьешь? – полюбопытствовал Стефан, протянув мне бокал с красным вином.

– Нет, конечно! – слишком поспешно и громко ответила я. – Ты же знаешь, я не употребляю ничего подобного.

– Как хочешь! – пожал он плечами и осушил ранее предложенный мне бокал. – Посиди здесь. Или… может, тоже сыграешь?!

– Нет, уволь меня от этого сомнительного развлечения, пожалуйста! И сам тоже не задерживайся. Мне не нравится это место.

– Я сейчас! – пообещал Стефан и сел за игральный стол, где как раз раздавали карты для новой партии.

Жуткое место. Мне и правда здесь ужасно не нравилось. И даже не из-за предчувствия, что мой друг сейчас спустит если не всю, то немалую часть гонорара за этим столом, а еще и оттого, что сама атмосфера заставляла меня нервничать и все время оглядываться по сторонам. Возникло дурацкое ощущение, что вот-вот произойдет что-то неладное.

И взгляды, которые с меня не спускали некоторые мужчины в дорогих костюмах и с манерами извозчиков, рождали в душе панику.

Сама же я поглядывала то на настенные часы, стрелки которых неумолимо приближались к полуночи, то на Стефана, немного разнервничавшегося и уже снявшего пиджак, то на разглядывающих меня мужчин. И мне все больше хотелось оказаться дома. Ко всему прочему, становилось откровенно страшно. Ведь игорные дома, пусть они даже официально разрешены и вот уже два года как пополняют налогами казну, все же доброй славы не снискали. Я имела о них весьма размытое представление, но и того хватало для усиливающегося во мне беспокойства.

– Стефан! – позвала я друга, когда стрелки сошлись на цифре двенадцать, а мне уже окончательно надоело ждать и откровенно хотелось сбежать отсюда. – Я думаю, на сегодня уже достаточно впечатлений! Мне пора домой!

– Еще партию! – нервно бросил он на стол карты, а за ними несколько монет.

– И это все? – издевательски полюбопытствовал мужчина напротив, с некрасивыми усиками и в уродливом пенсне. Он мне с первого взгляда не понравился, а теперь и вовсе вызвал омерзение. – Мистер Кроул, вы сегодня явно не любимец фортуны. Такие мелкие ставки за этим столом не делали со времен запрета азартных игр.

Стефан зарычал и выругался себе под нос.

– Алиса, не одолжишь мне пару золотых?

Это уже было слишком.

– Прости, но ни золотых, ни серебряных у меня нет. И ты как знаешь, а я иду домой. Всего хорошего, господа!

До самой двери я ждала, что он меня догонит, и мне не придется одной добираться домой. Но увы. Да-а, плохо я разбираюсь в людях.

– Ставлю часы! – выкрикнул мой друг, и я едва не расплакалась от разочарования.

Что же, впредь буду умнее.

Я выскочила на улицу и глубоко вдохнула свежий ночной воздух. Больше меня в подобное место никто на аркане не затащит.

– Мисс, вы уже домой?! А что одна? Неужто никто не раскошелился? – поинтересовался охранник со шрамом.

До меня не сразу и дошло, о чем он говорит. Но вот когда дошло… О Вечный! А ведь этот портье не единственный, кто мог так подумать. Теперь понятно, отчего мужчины мерили меня такими откровенными сальными взглядами. Кошмар. От этого позора мне вряд ли когда-то удастся отмыться. Остается надеяться, что о моем невольном посещении игорного дома не узнает никто и никогда.

Ничего не ответив охраннику, я опрометью бросилась вниз по ступеням, а после и на опустевшую улицу, тускло освещенную почти уснувшими на ночь фонарями. Какой только идиот придумал глушить свет ночью?! Страшно же до икоты. Да и идти быстро вряд ли получится.

И все же голоса игорного дома постепенно отдалялись, страх и стыд в душе притуплялись. Я даже подумала о том, что все закончилось очень даже неплохо. Могло и хуже.

И, кажется, сглазила.

Дорогу мне заступили двое мужчин, а когда я обернулась – обнаружила третьего.

Черт! Вот только подумала, что все позади, и на тебе!

Ноги ослабли, а руки задрожали от страха. Проклятье! Да что же это за день такой?!

Все мысли разбежались, как мыши с появлением кота.

– Ты смотри, как нам нынче повезло! – протянул тот, что стоял за моей спиной, и у меня от его тона зашевелились волосы на макушке, а в животе затянулся тугой узел от ужаса перед грядущим.

Даже при таком паршивом освещении можно было различить похабные улыбочки окруживших меня разбойников, сулящие все самое ужасное, что может случиться с порядочной девицей двадцати годов.

Нужно было что-то сказать, но на ум не приходило ничего достойного. Да и вряд ли их удалось бы урезонить одними речами. Здесь бы пригодились сабля и навыки фехтования. А лучше… А лучше нормальная магия. Какая-нибудь одна, но мощная, а не слабые импульсы всех возможных видов.

Жутко захотелось разреветься от отчаяния.

Вечный, помоги! Что делать?!

– Поумерь свой аппетит, – заговорил тот, что стоял ближе к краю тротуара. – Эта пташечка для мистера, а не для тебя.

Для какого, к чертям рогатым, мистера?!

– Но потом-то и нам, может, перепадет! – снова выказал надежду любитель пернатых. – Он поиграется немного, а после…

От их разговора меня резко затошнило и как-то очень сильно захотелось лишиться чувств. Но расслабляться и падать в обморок мне было немного не с руки. То есть на руку разбойникам. А меня это не устраивало совершенно.

Можно было попробовать с ними договориться, отдать то немногое, что у меня было с собой, но что-то подсказывало, что это меня не спасет. Они и так могут забрать все, что им заблагорассудится.

Другого выхода, кроме как бежать, не было.

Но едва я рванулась, как из темноты выскочил еще один мужчина и ловко скрутил меня, так заломив руки, что от боли из глаз брызнули слезы.

Паника мгновенно накрыла с головой. Это конец…

– Вот и все, красавица! – подтвердил бандит мои наихудшие догадки. – Я буду нежен с тобой. – Его рука легла мне на грудь, и я отчаянно забилась, едва не разрыдавшись от унижения и омерзения, но только сделала себе больнее. – Потом. Немного позже, – пообещал он.

Я рванулась еще раз, но снова безрезультатно.

Кошмар. Что делать?! Что?..

И в этот момент по мостовой прогремел колесами одинокий экипаж и остановился как раз возле нас. Только бы это был не тот самый мистер, о котором они говорили. Вечный, помоги!

Но нет, человек в экипаже, похоже, не был их союзником, потому что не ожидавшие такого поворота событий разбойники принялись тащить меня в переулок, а я, воспользовавшись появлением нечаянного свидетеля, изо всех сил стала брыкаться, кусаться и кричать во все горло. Очень жаль, что руки были в перчатках, могла бы попробовать еще и царапаться. Хотя, думаю, у меня не очень получилось бы – у артефакторов короткие ногти.

– Мисс Фейл, потрудитесь объяснить, что у вас за тяга к темным переулкам и сомнительным компаниям? – поинтересовался уже до боли знакомый голос вице-канцлера, но сейчас я была ему рада, как никогда и никому ранее.

– Случилось маленькое недоразумение, – ответила я приблизительно так же, как недавно ответил он мне. Но больше ничего придумать не смогла, а просто всхлипнула.

– Я так и подумал.

– Что вы стоите, идиоты?! – закричал тот, что держал меня за руки. – Избавьтесь от него! – а сам снова поволок меня в темноту.

Но, оказывается, не так просто избавиться от вице-канцлера империи. Я не смогла разглядеть всей картины происходящего, ибо опять была вынуждена отбиваться от разбойника. Но кое-что увидеть все же удалось. К примеру, как мистер Холт сделал какой-то жест рукой, и один из бандитов поднялся в воздух и тут же грохнулся о мостовую.

Но мне уже было ни до чего. Разбойник передумал меня куда-либо тащить и, удирая, толкнул так, что я потеряла равновесие и распласталась на брусчатке, больно ударившись коленями и руками.

– Живы? – поинтересовался моим самочувствием вице-канцлер.

– Вашими стараниями и волею Вечного! – пробормотала я дрожащим хриплым голосом, пытаясь встать, но все еще путаясь в юбках, всхлипывая и не совсем понимая, что вообще происходит. – Меня теперь будет мучить один вопрос…

– Правда?! – Мистер Холт подхватил меня под локоть и помог подняться. Но стоять я не могла и, позабыв о пиетете, повисла на его руке. – Могу я полюбопытствовать – какой именно?!

– А как тогда так вышло, что вас ранили и выбросили в подворотне?! – Это был не тот вопрос, который мне хотелось задать. Но спросить: «С чего вы примчались сюда среди ночи?» – как-то язык не повернулся.

Джереми Холт замер, явно подумывая о том, что я повредилась умом, но после все же вздохнул и ответил:

– Недоразумение! Меня застали врасплох. И вообще, это вас касаться не должно! – А после немного нервно добавил: – И я бы на вашем месте думал, с чего мне было ехать среди ночи через весь город. А лучше – как деактивировать артефакт.

Ох! Так вот, оказывается, как мистер вице-канцлер здесь появился. Значит, часы работают в обе стороны, и это они его привели сюда.

– Это как раз мне было на руку! Простите, но я умею быть благо…

В этот момент я попыталась сделать шаг в сторону, но мистер Холт так дернул меня за руку, что у меня едва не оторвалась голова и звучно клацнули зубы.

– Мисс Фейл, вы сейчас же деактивируете артефакт и разорвете эту чертову связь. Или я лично сверну вам шею…

Вот тут мне стало совсем страшно. Как-то даже пострашнее, чем в компании бандитов.

– Я попытаюсь. Но ничего не могу обещать.

– Вот и прекрасно! – более благодушно обронил мистер Холт, приобняв меня за талию и увлекая в сторону экипажа.

С одной стороны, его помощь была очень кстати, так как ноги отказывались меня держать. С другой – такая откровенная близость мужчины меня ужасно смутила.

– Прекратите фонить эмоциями. Меня это нервирует! – процедил Джереми Холт, но все же отпустил мою талию и просто поддержал под локоть. – Прошу, – подал он мне руку, помогая забраться в экипаж. И скомандовал вознице: – Джейкс, в поместье.

– А это обязательно?! – тут же занервничала я снова. Кажется, это уже перебор с попранием моей репутации. – Может, вы их принесете к нам в мастерскую…

– Мисс Фейл! – прорычал Холт, и меня обдало такой волной раздражения, что я не удержалась и передернула плечами.

– Да-да! Я все осознала.

Проклятье! Ну хоть какой-то плюс был – он спас меня от бандитов.

Как бы не для того, чтобы прибить самому.

Глава 9

Эта поездка может смело считаться самой длительной в моей жизни. И отнюдь не потому, что ехать было далеко. Если объективно, то минут пятнадцать, может, чуть больше. Но видит Вечный, эти пятнадцать минут были просто невыносимы.

Я молчала, стараясь думать о чем-то хорошем, дабы успокоиться. Но мысли то и дело возвращались в то ужасное место, и воображение дорисовывало продолжение сцены, если бы мистер Холт не появился там вовремя. С вариациями, но ни одной благоприятной не было. Оттого меня попеременно бросало то в жар, то в холод. То тошнило, то просто кружилась голова.

Холт нервически стучал пальцами по сиденью, расположившись напротив, смотрел в окно и молчал. Но так молчал, что хотелось выйти. По той простой причине, что его злость и раздражение я чувствовала, как собственные. А вместе с моими эмоциями получался просто жутчайший коктейль.

Потому, когда экипаж наконец остановился, а мой спутник чуть не бегом вылетел на улицу, я не удержалась и перевела дыхание.

– Вам особое приглашение нужно, мисс Фейл?! – тщательно маскируя свое раздражение и стараясь разговаривать ровно, полюбопытствовал вице-канцлер. Но после все же подал мне руку. – И прекратите уже себя накручивать. Все позади, и оставим это в прошлом. Но на будущее – вы выбрали не лучшее место для ночных прогулок.

Это он меня так утешать пытался? Оригинально. Но, впрочем, ничего иного от этого мужчины я и не ожидала.

– Я там оказалась случайно… Мы со Сте… Ох, проклятье! – я совершенно забыла о Стефане!

– Что опять?! – чуть не сквозь зубы поинтересовался Холт.

– Стефан. Он остался там. В игорном доме… О Вечный! С ним ведь тоже может что-то случиться!

Вице-канцлер хмыкнул и, подцепив меня под локоть, поволок через кованую калитку к большому мрачному дому с парой освещенных окон на первом этаже. Да так, что я едва успевала перебирать ногами.

– Юная, очень наивная мисс, – на ходу растолковывал мне вице-канцлер. – Я никоим образом не хочу вас разочаровывать, для этого еще будет куча возможностей у других, более важных для вас людей. Скажу только, что в игорные дома простого прохожего не впустят. А за стол не сядет человек с пустым карманом и без хороших знакомств в этой среде. Одно дело – проиграть пару медяков вечером, другое – играть ночью на более крупные ставки. Похоже, ваш кавалер не впервые берет карты в руки. И я, чисто по-человечески и основываясь на собственном жизненном опыте, советовал бы вам держаться подальше от такого мужчины. Но выводы делайте сами.

Мне стало не по себе от его слов.

Я мало знала об игровой зависимости, но папенька однажды лечил переломы всех пальцев одному мужчине, который честно признался, что крупно проигрался в блек-джек. Ох, Стефан, ну что ж тебя так угораздило?! Одно дело – проиграться раз, и совсем другое… Вот черт! Только сейчас я обратила внимание на то, как к нему относился вышибала. Да и остальные завсегдатаи, кажется, были неплохо с ним знакомы.

Кошмар просто!

И надо же было ему в это влезть…

Черт! Теперь даже визит следователя не был лишен смысла. Не удивлюсь, если ради денег и игр Стефан ввязался в нечто противозаконное. Хотя мне и хотелось верить в обратное, но внутренний голос настойчиво твердил: все очень плохо.

О Вечный! А если теперь и я ввяжусь…

– А вы?! Вы тоже играете? – зачем-то спросила я у мужчины.

– Исключительно на нервах, – хмыкнул мистер Холт. – Чаще – близких мне людей. Особенно люблю нервы канцлера. В игре на этом инструменте я виртуоз.

О! А он, оказывается, даже способен шутить.

– Будьте осторожны, это очень ненадежный инструмент, никогда не знаешь, когда лопнут струны и треснет отдачей. – Мне ли этого не знать, помня мои концерты на папенькиных нервах.

Но все же ему удалось меня немного отвлечь. Я даже почувствовала благодарность за это.

– Не смею спорить! – заметил виртуоз и с силой постучался в дверь.

Та открылась настолько быстро, что у меня закралось подозрение, что кто-то сидит под дверью и ждет, когда к хозяину дома явятся гости. Притом гостей ждали здесь круглосуточно.

– Добро пожаловать, мисс Фейл, – галантно пропустил меня вперед мужчина, и я вошла в дом.

– Хорошего утра! – пожелала мне равнодушная или хорошо скрывающая свое мнение темноволосая маленькая девушка лет шестнадцати. Но, возможно, она просто привыкла к тому, что хозяин возвращается утром и в компании женщины?

Черт! Ведь и правда, я же совершенно ничего не знаю об этом человеке. А если он меня сейчас прирежет и прикопает на заднем дворе?!

– Что вы там опять себя накручиваете? – уже откровенно рыча, спросил Холт.

– Не обращайте внимания, – прочистив горло, сказала я. – Давайте я посмотрю артефакт… Ой, не посмотрю! Мой несессер остался в мастерской.

– У меня есть все инструменты. Или вы полагаете, что я надеялся на вашу собранность?!

Я ничего не полагала, о чем и хотела сообщить уже опостылевшему клиенту, но меня перебил женский визг:

– …Это что такое?! Ужас!!! Это проклятье? Джереми, она ведьма, ее нужно арестовать и допросить, а потом на дыбу! Джереми, да сделай же хоть что-нибудь… Кошмар! О Вечный! Я вырву ей все волосы и выдеру глаза, клянусь своей родовой честью!..

И так далее, и тому подобное, и на тех же высоких тонах. Кажется, я догадываюсь, кто там визжит как резаный, но предпочла сделать вид, что совершенно ничего не понимаю.

– Сара! Я сколько раз тебя просил следить за освещением в гостиной?! – поинтересовался мистер Холт, чем вверг меня в некоторое замешательство.

– Но я… – начала девушка и умолкла под тяжелым взглядом своего работодателя.

Так и подмывало спросить: а при чем тут освещение?! Но как-то нехорошо получалось с моей стороны.

– Идемте, мисс Фейл! Сара, приготовь нам кофе.

– Да, мистер Холт! – выдохнула девушка и буквально испарилась на месте. Вот это рвение.

Дама в гостиной продолжала стенать о загубленной красоте, о черствости мистера Холта и о том, что нужно сделать с девицей, изготовившей такой не нужный никому артефакт. При этом так расписывала экзекуции, что мне жутко захотелось вслед за Сарой мгновенно испариться.

– Вы опять?! Мисс Фейл, что у вас за привычка изображать из себя столб?! Пойдемте. Утро почти. Мне еще работать сегодня.

Я идти никуда не хотела, но и в очередной раз испытывать его терпение было верхом безрассудства.

Потому, набравшись храбрости, я последовала за Холтом.

Ну, будем надеяться, что все обойдется. Я все же ценная персона. Пока.

В общем, я была готова к любому продолжению сегодняшней безумной ночи. Даже к драке с рыжеволосой мисс с мерзким характером. Как-то уже начинаешь привыкать к своей неудачливости, если она преследует тебя чуть не на каждом шагу. И можете представить мое удивление, когда в гостиной Эмили Вайтс попросту не оказалось.

В гостиной вообще никого не оказалось. А визг и проклятия, летящие в мою скромную персону, резко оборвались.

Я непонимающе окинула взглядом совершенно пустую комнату с весьма скромной для человека такого положения обстановкой, надеясь, что все же не сошла с ума и мисс Вайтс где-то тут. Жутко захотелось отдернуть штору, но я постеснялась это сделать, как и напрямую спросить у хозяина дома, где сия скандальная особа спряталась.

– Пэр! – позвал мистер Холт, чем меня несказанно удивил. – Ты куда опять спрятался?!

– Ты мне за это ответишь! – противно завизжал в ответ со шкафа голос мисс Вайтс, окончательно выбив почву из-под ног. – Я не прощу!

– Прекрати сию минуту! – откровенно злясь, велел вице-канцлер. – Сюда!

И только после этих слов с самого верха книжного шкафа слетела мелкая желтенькая птичка. Глядя на это милое создание, очень сложно было поверить, что это она орет как ненормальная голосом рыжеволосой мисс.

– Как ты мог?! – чуть не плакала птичка. – Как ты мог, Джереми?!

– Сара! Я же просил не выпускать Пэра и накрывать его клетку чехлом, – напомнил Холт как раз появившейся служанке и посадил птичку в небольшой вольер на высокой тумбе. И тут же накинул сверху плотную темную ткань, пока птица снова не начала выдавать секреты дома Джереми Холта. – По крайней мере до тех пор, пока он не забудет… Хм, ладно. Оставим это!

О! Сцена, оказывается, и правда была феерической. Мисс Вайтс совершенно не подбирала выражений. И мне как-то не хотелось бы встречаться с ней до тех пор, пока не только милый птах, но и сама Эмили Вайтс не заболеет амнезией.

– Прошу, мисс Фейл! – указал мне на стул подле небольшого столика хозяин дома, а сам вышел.

Ровно через несколько мгновений он вернулся с набором инструментов в небольшом саквояже и часами.

– Я вас умоляю, давайте быстрее, а то вы так громко злорадствуете, что я едва могу сдерживать желание вас придушить, – продолжал раздражаться мистер Холт, хлопнув на стол часы, как нечто маловажное, и осторожно, как величайшую ценность, поставил саквояж.

– Что вы! Я просто очень рада, что у меня действительно получилось сделать это плетение. Пусть и не совсем с тем эффектом, что планировалось. Я его, между прочим, готовила к выпускному экзамену. Но… увы!

Джереми Холт тяжело вздохнул и присел на подлокотник дивана.

– Боюсь уточнять, что там планировалось. У вас странное воображение, юная мисс.

– Точно как ваше чувство юмора, – решила не оставаться я в долгу, включив настольную лампу и осторожно раскрыв несессер.

Почему-то именно это особенно нервировало мистера вице-канцлера. Настолько, что я не сдержалась и заметила:

– Вы так нервничаете, словно это не набор инструментов, а члены династии.

– Не смешно! Это принадлежало моей матери…

Он запнулся, явно желая скрыть то, что обычно не хотят показывать окружающим люди его положения. Но в нашем с ним случае скрыть что-либо не очень получалось. Я остро почувствовала и его тоску, и непритупившуюся боль утраты. Но как-то это все не очень вязалось с образом злющего нервозного типа, вечно хамящего и язвящего. Хотя… я тоже всегда горюю, стоит вспомнить о матери.

Даже в этот момент, при ощущении чужой утраты, в душе всколыхнулась собственная застарелая тоска.

– Только не говорите, что это вы меня так жалеете! – не то приказал, не то попросил мужчина.

– С чего бы? Просто у меня тоже умерла мать, вот и… Оставим эту тему, хорошо?!

– Полностью с вами согласен. Так что там с часами?

Да! Часы.

С каким-то особым трепетом я взяла артефакторские очки и нацепила их на нос. Поправила лампу. И…

– Что за чертовщина?! – задала я первый, кажется, риторический, вопрос, который пришел мне в голову при виде того, во что превратилось плетение.

– Что такое?! – вскочил Джереми и навис над столом так, словно он тоже мог там что-то увидеть.

Его непосредственная близость меня немного смутила. Но я быстро взяла себя в руки и снова сосредоточилась на том, во что превратилось плетение артефакта.

– Я не понимаю… Этого не было…

– Мисс Фейл, вы меня снова начинаете раздражать! – предупредил Холт.

– Но я и правда не понимаю. Когда я смотрела плетение в прошлый раз, оно было обычным. Пусть очень запутанным, но все же… А теперь превратилось в нечто вроде сплошного кокона, переливающегося всеми цветами радуги. Вот, сами посмотрите, – предложила я и нацепила очки ему на нос. – Видите?! Это очень странно, честное слово! И… – я осторожно отодвинулась подальше, создавая мнимую безопасную дистанцию, и выдохнула: – Я не представляю, как все вернуть и сделать прежним…

– Та-а-ак! Светило артефакторики! Очень надеюсь, что это была сейчас очень неудачная шутка, – как-то чересчур спокойно произнес мистер Холт, снимая очки и откладывая их в сторону.

Мне тоже хотелось, чтобы это была шутка. Но увы…

– Увы, все очень и очень серьезно! – кисло, но безапелляционно заверила его я.

Вам в детстве читали сказки об огромных, злых и кровожадных огнедышащих ящерах? Я его в тот момент видела перед собой!

Нет, это был все тот же вице-канцлер, худоватый, но привлекательный, вот только те эмоции, что он испытывал, человеку принадлежать не могли.

– Ми-ми-ми… ох, Вечный!

– Прекратите заикаться, юное дарование. И нормально объясните, каковы ваши планы на будущее.

Очень хотелось сказать: «Выжить», – но я решила отличиться постоянством и сообщила:

– Ума не приложу!

– То есть вы черт-те чего наворотили в моем родовом артефакте, активировали его, а теперь ума не приложите?! – уточнил мистер Холт, едва не рыча. – Мисс Фейл…

Но, видимо, Вечный сегодня решил надо мной сжалиться.

Злобное рычание владельца испорченного артефакта было бесцеремонно прервано требовательным стуком. Настолько требовательным, что зазвенели витражные стекла в двери.

Мистер Холт шумно, зло и резко выдохнул. Мне даже показалось, что лицо обдало жаром и запахом дыма. Брр! Ох, у меня и фантазия, честное слово!

– Да! – коротко разрешил войти разъяренный драконоподобный мистер, и я малодушно порадовалась неожиданному визитеру.

Очень хотелось надеяться, что внимание Холта теперь переключится на кого-нибудь другого, а о маленькой и несчастной мне он попросту забудет. Глупые мечты, но что еще остается в такой ситуации?

Угроза моей бесценной жизни немного отошла в сторону и заложила руки за спину – может, для того чтобы не поддаться соблазну и все же меня не придушить.

– Хорошего дня, мистер Холт! – поздоровался и только после этого вошел в комнату уже знакомый Оливер. И, не выказав и капли удивления, коротко кивнул мне: – Мисс Фейл! Прекрасно выглядите!

О! Слава Вечному, хоть кто-то помнит о манерах, пусть и безбожно врет.

– Спасибо, Оливер! – кивнула в ответ я. – Вам тоже очень идет этот костюм.

По правде, я врала, как и он. Выглядел верный слуга вице-канцлера так, словно им вытерли рыночную площадь. И не единожды. Но не говорить же ему такое.

– Скажи, что хоть у тебя хорошие новости! – то ли попросил, то ли приказал мистер Холт.

Оливер только теперь вспомнил, что в помещении не мешало бы снимать шляпу, потупил взгляд и промямлил нечто невразумительное.

Мистер Холт шумно выдохнул и уже прочистил горло, когда паренек, набравшись храбрости, сказал громко и отчетливо:

– Я его нашел!

Кого он там нашел, мне было совершенно непонятно. Да и, если положить руку на сердце, не очень интересно.

– Отлично! Я хочу его видеть, – бросил Холт и, обернувшись ко мне, добавил: – Мисс Фейл, изучайте плетение. Простите, но, пока вы не разорвете связь, я вас никуда не отпущу.

– Это еще с какого чуда?! – вскочила я с места, негодуя, что этот едва знакомый тип, от которого я еще ничего хорошего не видела… ну почти ничего… решил меня посадить под замок.

И с этим я была совершенно не согласна.

– Вас что-то не устраивает?! – все же решил узнать мое мнение этот деспот.

И дернул меня черт с ним связаться. Не работал артефакт – пусть бы еще сто или двести лет не работал.

– Простите, мистер Холт, но вы не имеете никакого права держать меня взаперти, – едва сдерживая уже который за последние сутки приступ паники, выпалила я. Так недолго и до нервного срыва дожить. А оно мне надо в мои-то годы? – У меня личная жизнь, работа и вообще…

– Ваша личная жизнь успешно просаживает свою получку в карты. А насчет работы… Вы сами виноваты. Нужно исполнять то, о чем вас просят, а не своевольничать.

Я открыла рот, чтобы возразить, но поняла – он прав. Инициатива наказуема. И мне просто не нужно было совать свой нос, даже если показалось…

Одинокая, но крупная, словно вобравшая в себя все отчаяние и обиду, слеза прочертила мокрую дорожку на щеке.

Все правильно.

– О Вечный! Мисс Фейл, вы так убиваетесь, словно вам приговор только что подписали.

Я пожала плечами и совершенно некрасиво всхлипнула:

– Может быть, и так…

Быть мне женой Альбертика, рожать ему детей и вышивать крестиком салфеточки ко Дню матери. Его матери…

Я снова всхлипнула, хоть на деле хотелось взвыть.

– Ладно! – процедил сквозь зубы мистер Холт, не выдержав, похоже, всех тех эмоций, что я на него вывалила. – Прошу прощения за мою вспыльчивость! Я нанимаю вас на работу. В мастерской оформлю заказ на чистку магических изделий… Только прекратите истерику, наконец. Как вы, женщины, умудряетесь так страдать на пустом месте?!

Очень даже молча. И вообще, как это на пустом месте? Он мне едва не сломал будущее. Чуть было замуж не отправил!

– Основное и единственное ваше задание, мисс Фейл, – часы, – напомнил мой уже, можно сказать, постоянный заказчик, протянув мне платок.

– Мне нужно больше о них узнать… – вытирая глаза и мечтая поскорее избавиться и от мистера, и от его имущества, начала я.

– Увы, мне известно об этой безделице еще меньше вашего. Несколько столетий артефакт считался совершенно ни на что не пригодным и хранился исключительно как старинная вещь, которую передавали из поколения в поколение. Просто семейная традиция. Потому сведения о свойствах, которыми он обладал ранее, настолько разбавлены вымыслом, что вам мало чем смогут помочь. Хотя я посмотрю в библиотеке.

– И неужели никто не пробовал их починить?! Родовой артефакт же. Очень ценная вещь… – снова покосилась я на сиротливо лежащие на столике часы.

– Почему же не пробовал? Пробовал, но все мастера как один твердили, что он испорчен окончательно. А плетение восстановить невозможно. Признаюсь, мне сложно о чем-либо говорить, я ничего не смыслю в атрефакторике. Но верю словам специалистов.

Как странно. Там ведь совершенно нечего делать. Я нахмурилась, но решила не уточнять. Обдумать и еще раз посмотреть.

Ничего не понимающий Оливер почему-то закашлялся, переводя взгляд с хозяина дома на меня. Тем самым привлек к себе наше общее внимание.

– Да! Идем, – вспомнил и мистер Холт о том, что у него еще дела. – Я ненадолго, мисс Фейл. Но все же постарайтесь хоть теперь ничего не натворить и никуда не встрять. Право слово, эта беготня меня несколько дезориентирует.

Обязательно сделаю наоборот! Но понятно, что вслух я этого говорить не стала.

Глава 10

– Ай-яй! – отдернула я руку от шарахнувшего отдачей плетения. Точнее, того, во что оно превратилось.

Ну вот что с ним делать? Честно, хотелось просто разрыдаться и пойти на пересдачу материала. Но это не тот случай.

Я бросила быстрый взгляд на часы и окончательно сникла. Половина пятого вечера. Благо милая Сара, видимо сжалившись, покормила меня завтраком и обедом. Но мне еще и жутко хотелось вымыться и нормально поспать. Увы…

За то время, что мистер Холт отсутствовал, я успела трижды получить по пальцам магическим разрядом, присесть на диван, дабы пять минут отдохнуть – и проснуться через несколько часов, обругать себя, вице-канцлера и артефактора, изготовившего плетение, сто раз пообещать себе больше никуда не влипать и еще триста – вообще завязать с артефакторикой и выйти замуж. Пусть даже за Альбертика и его мамочку.

Артефакт не поддавался, а я попеременно впадала то в отчаяние, то в бешенство. Моих знаний для работы с этим изделием точно не хватало. И нужно было привлечь более компетентного специалиста. Вот только как об этом сказать моему нанимателю?! Что-то мне подсказывало, что это известие ему особой радости не доставит.

– Как ваши успехи?! – влетел в гостиную занимавший все мои мысли человек. – Вижу, что не очень! И как вам диплом дали, мисс Фейл?!

– Заслуженно! – возмутилась я. – Между прочим, я лучшая выпускница этого года. И, как вы заметили, единственная, кто смог починить ваши часы.

– Ну-у, починили вы их или поломали, мы пока не выяснили… А что – правда лучшая выпускница?

– Чистейшая правда! А то с чего, вы думаете, меня пригласил на работу мастер Санд? На это место меня рекомендовал ректор Академии артефакторов лично! – задрав подбородок, похвасталась я. Благо было чем.

– Да вы что?! А я уж думал, артефактор Санд просто так вам дифирамбы поет… – насмешничал он. Но спустя миг посерьезнел и как-то иначе, задумчиво и оценивающе, посмотрел на меня. Так, что мне стало как-то не по себе и очень захотелось отказаться от своих слов. Но, кажется, поздно. – Скажите, юное дарование, а вы умеете держать язык за зубами?!

Очень хотелось сказать – нет! Чувствовало мое сердце, что далее разговор примет неожиданный поворот. А тема его будет… скажем так – щекотливой. Потому что просто так вице-канцлеры рядовых стажеров об умении не трепать языком на каждом углу не спрашивают.

Но трижды проклятое женское любопытство подначивало, сверлило и прямо-таки вынудило ответить деловито:

– Смотря что от меня нужно. Если вы потребуете нечто противозаконное, я просто вынуждена буду обратиться в следственный комитет!

Вице-канцлер, кажется, не ожидал ничего подобного, потому что сначала долго и внимательно смотрел на меня, а после хмыкнул и кивнул каким-то своим мыслям.

– Очень надеюсь, что вы и правда настолько сознательны, мисс Фейл. Только когда надумаете посетить следственный комитет, не забудьте, пожалуйста, упомянуть, что жаловаться пришли на вице-канцлера империи. Мало ли… у людей угрюмая работа. Может, хоть посмеются от души.

Я в который раз вспыхнула и сжала кулачки так, что ногти больно впились в ладонь.

– Понимаете, мистер Холт…

– Больше, чем вы себе можете представить. Но мне нравится ваш юношеский максимализм. Это так вдохновляет. И хочется верить, что не все потеряно для человечества, пока есть такие искренне верящие в добро и справедливость молодые люди.

На это я не смогла подобрать достойного ответа. Может, потому что тон его был не насмешливым, а скорее грустным. А может, я просто устала…

– Ладно, мисс Фейл, раз вы настолько одаренный артефактор, то, думаю, вам не составит особого труда проконсультировать меня по вашей специальности.

Я, если честно, даже растерялась. И жутко разволновалась.

Как это – проконсультировать?! Еще вчера я была обычной студенткой…

– О Вечный! – простонал мистер Холт. – Как мне иногда хочется узнать, что вы там себе надумываете! Может, поделитесь? Нет?! Очень жаль! Мисс Фейл, мне нужно, чтобы вы дали оценку работе нескольких артефактов.

– Ну… я могу попробовать…

– Десять золотых! При условии, что вы нигде и никому не проговоритесь о том, что увидели.

– Согласна! – тут же выпалила я, пока он не передумал.

Чертово любопытство обязательно когда-нибудь мне вылезет боком.

Но сколько бы я себя мысленно ни костерила, руки сами собирали обратно в саквояж инструменты.

– Я готова!

– Неужели?! – наигранно удивился мистер Холт, чем уже просто вывел меня из себя. – Идемте, они в моем кабинете, – мотнул он головой, призывая следовать за ним.

И как бы меня ни злил этот человек, я не стала медлить. Десять золотых и чувство собственной важности гнали меня вперед с невиданной силой. Почти как часы-артефакт.

– Мистер Холт, – все же не выдержала и обратилась я к мужчине, поднимаясь по ступеням на второй этаж, – а вам говорили, что у вас ужасный характер? Мне просто интересно…

– До сего дня самоубийц не находилось! – мрачно буркнул он в ответ, даже не оглянувшись.

– В таком случае буду первой. Вы просто невыносимы.

– Можно подумать, вы – бальзам от душевных ран.

Справедливое замечание. Мой папа всегда говорил, что со мной с ума сойти можно. Я все же надеялась, что это всего лишь шутка. Но как показывает практика, от шутки там слишком мало.

Я тяжело вздохнула, но решила промолчать.

– Прошу, – открыл он передо мной дверь, пропуская вперед. О! Кажется, мистер Холт даже помнит что-то о манерах. Как бы не сглазить.

В кабинете, несмотря на то что день клонился к закату, было очень светло за счет большого окна, в которое лились яркие лучи вечернего солнца. Как и в гостиной, тут не было излишка мебели и милых сердцу вещей. Хотя я уже очень сомневаюсь, что у этого человека не только есть такие вещи, но и само сердце имеется в наличии.

На диване у невысокого столика сидел, прикрыв глаза, Оливер. Видимо, бедняжка тоже провел очень напряженную нервную ночь и едва держался, дабы не разозлить свое начальство.

– Оливер! – обратилась я к нему, и он тут же вскочил, растер руками лицо, видимо, пытаясь прогнать подкрадывающийся сон. – Ты когда спал в последний раз?

– Все хорошо, мисс Фейл! – заверил он меня, силясь подавить зевок, но я совершенно ему не поверила.

– Ты свободен, – спокойно обронил стоящий за моей спиной Холт. – Отдохни и приведи себя в порядок.

– Но… я же… мистер… – тут же запротестовал паренек, но был жестко прерван коротким:

– Не обсуждается!

После такого безапелляционного тона помощнику совершенно ничего не оставалось, кроме как послушаться и удалиться.

И только когда за Оливером закрылась дверь, вице-канцлер проследовал к стене, коснулся какой-то книги, и часть книжного стеллажа осыпалась золотистыми искрами, открывая несколько потайных полочек. Невероятно! Какая прекрасная, даже превосходная работа. Я просто обязана посмотреть, как выполнено плетение…

– Мисс Фейл, прекратите! – снова принялся раздражаться Холт, доставая из шкафчика несколько простеньких изделий – запонки, серебряную пуговицу и шпильку для волос с мелким аметистом в головке.

Все это он разложил на столике и, скрестив руки на груди, поинтересовался:

– Что вы мне можете об этом сказать?

– Что подборка странная и явно не принадлежит одному человеку.

– Правда? Даже не подумал бы…

– Прекратите вы! – устало попросила я. – Ваша язвительность на меня плохо влияет. У меня портится настроение. И возникает непреодолимое желание совершить покушение на жизнь члена династии. Я для этого сегодня не в форме. Давайте вы меня не будете раздражать. А я постараюсь не фонить страданиями.

– Превосходно! – согласился на компромисс мужчина.

Слава Вечному! А то я и правда уже близка к тому, чтобы треснуть его чем-нибудь, чего бы мне это ни стоило впоследствии.

Я достала очки и принялась изучать плетения.

– Странно как… – пробормотала себе под нос. – Очень странно…

– Что странного? – снова навис надо мной вице-канцлер.

– Понимаете, плетения похожи, – осторожно принялась я отвечать, отодвинувшись на край, дабы увеличить расстояние между нами. Но мистер Холт воспринял это по-своему и плюхнулся на диван рядом, чем жутко меня смутил. Черт! – Хм…

– Что «хм»?!

– Ничего! Плетения похожи, но неодинаковы. Вот это, к примеру, – взяла я в руки запонки. – Оно грубое, словно выплетали его или наспех, или просто впервые. Экспериментировали. Потому оно немного неидеально. А вот тут, – указала я на шпильку, – оно немного лучше и даже с новыми деталями. Но пуговица выполнена просто превосходно. Выдержаны все пропорции, плетение правильное и соразмерное. Да и материал подобран исключительно для плетения такого типа.

– Очень забавно! – потирая подбородок, заметил мистер Холт.

– Но смущает меня не это, а само назначение артефакта. – Я умолкла, чувствуя, как по спине прошел мороз. – Плетение похоже на то, что я изготовила для броши связи. Правда, намного примитивней. И, кажется, работает в одну сторону. А вот голубоватые нити – ментальная магия. Мне кажется, – голос предательски дрогнул и охрип, – что владельцев этих безделушек пытались заставить что-то сделать…

– Очаровательно… – задумчиво протянул мой собеседник. – Думаете, у того, кто отдавал приказы, получалось управлять людьми?

– Думаю – да! – неуверенно кивнула я. – Но наверняка вам лучше выяснить у кого-нибудь более опытного… А кому они принадлежали? – спросила и тут же пожалела.

Как-то мне перехотелось знать, кто хозяева этих вещей.

– Они принадлежали людям, совершившим покушение на членов династии.

Я помертвела. И даже не нашлась что сказать, потому как в голове пульсировала одна-единственная мысль: только я в это могла ввязаться.

В кабинете повисла долгая тишина. Я думала о том, что на мне явно какое-то жуткое проклятие, раз неприятности так и сыплются на мою несчастную, но очень умную голову. О чем думал Джереми Холт, мне было неизвестно, да и, положа руку на сердце, неинтересно.

Очень хотелось проснуться утром и выяснить, что все это только дурной сон. Но увы!

– Мистер Холт, я все же хотела бы посмотреть записи о вашем артефакте, его функциях и плетении…

А на самом деле хотелось разорвать связь и забыть вице-канцлера со всеми его проблемами, покушениями на его бесценную персону и интригами как страшный сон. Конечно, вслух я этого говорить не стала. Понадеялась, что он не растерял свою способность додумывать фразы.

Но мистер Холт как-то вяло отреагировал на мои слова, кажется, раздумывая о чем-то своем и даже немного позабыв о моем присутствии в этом кабинете.

Оно и понятно. От одной фразы, даже мысленной – «покушение на членов династии» – у меня начинало сводить челюсти и портиться настроение. Что уж говорить о вице-канцлере?!

Но это не мои игры, не мои интриги, и проблемы были бы не мои, если бы я по дурости не активировала чертовы часы.

– Ми…

– Дарование, вы голодны? – бесцеремонно перебил меня Холт, немного обескуражив меня таким вопросом.

Я даже не сразу нашлась что ответить. Скорее оттого, что у меня в принципе пропал аппетит и уже начали проявляться первые предпосылки к язве. Папенька мне выест все нервы, пока назначит лечение.

– Даже не знаю…

– Отлично! – непонятно чему обрадовался мой наниматель. – В таком случае предлагаю поужинать где-нибудь. Заодно по пути заедем в мастерскую, оформим вам командировку, и вы заберете все нужные вам вещи. В том числе сменную одежду на время проживания в моем доме.

Ох, черт! Это все-все будут знать, что я живу в доме Холта?! Проклятье, моя репутация не вынесет еще и такого удара по ней.

– Я решительно против… Лучше буду приезжать рано утром и работать…

– Не помню, когда спрашивал вашего мнения, – в очередной раз слушая исключительно себя самого, заметил мистер деспот. – Учитывая ваши странные наклонности и любовь к небезопасным местам отдыха, отпустить вас, пока нас связывает артефакт, я не могу. Слишком уж занятой человек, чтобы срываться среди ночи и ехать черт знает куда, потому как вам приглянулась не очень добрая компания.

Я на это вспыхнула. Но что скажешь? Уверена, именно так все и выглядело в глазах нормального человека. Снова нахлынули воспоминания и весь пережитый ужас…

Жутко захотелось разреветься, но я только невольно шмыгнула носом.

– Вы опять?! О Вечный. Прекратите, я не собирался вас обижать… С вами очень сложно общаться, мисс Фейл.

– Похоже, вам просто тяжело общаться с людьми. В мире вообще есть существа, на которых вы не срываете свое дурное настроение?

– Есть, конечно!

– Даже не представляю, кто это…

– Пэр! – не позволил мне строить догадки мистер Холт. – Его мне подарил посол Бурсии. Честно, я ненавижу это пернатое исчадие ада, но он запоминает все, что при нем говорят.

Я, не удержавшись, сдержанно рассмеялась. По тому, как Пэр визжал при первом нашем с ним знакомстве, несложно было догадаться о его исключительных способностях.

– Вы волнуетесь, что птица начнет вас обзывать, а ваше самолюбие этого не выдержит?

– Именно, – улыбнулся на это мистер Холт. – Но я рад, что вы наконец перестали киснуть и даже начали улыбаться. Готовы? Я жутко голоден. Меня категорически отказываются кормить в этом доме! – пожаловался он.

– Думаю, тому есть причина! – заметила я.

Ну хорошо! Думаю, ничего страшного не случится, если я немного поживу здесь. Да и правда, не хотелось бы в очередной раз влипнуть в неловкую или даже опасную ситуацию.

Глава 11

Вечер выдался свежим и немного сырым. От реки за чертой города поднимался туман и постепенно накрывал столицу. И все же заметного дискомфорта он не доставлял, особенно после нескольких дней ужасной жары и духоты. Думаю, жители Сальборна, как и я, вздохнули с облегчением.

Приводила себя в относительный порядок, переодевалась и собирала необходимые вещи я очень быстро. Не хотелось признаваться даже самой себе, но меньше всего хотелось видеть Стефана. И даже не оттого, что я была на него ужасно зла и обижена. Хоть конечно же не без этого. А просто… просто не представляла, как мне теперь с ним себя вести. С одной стороны, мы знакомы не один год, многое пережили вместе. С другой, не так хорошо я знала того Стефана, который был одержим азартными играми и бросил меня ночью одну на произвол судьбы. Эта вторая сущность бывшего однокурсника меня откровенно пугала, и я не готова была свести два его образа воедино и принять их.

Потому, быстро побросав в чемоданчик вещи, инструменты и запасенные ранее расходники, я буквально вылетела из квартиры и решила дождаться своего заказчика в экипаже. Я не удивлялась тому, что мастер Санд принял его так поздно – таким людям не отказывают даже среди ночи в праздник Ро�

Глава 1

– Алиса! Ну присмотрись еще разок… – умоляюще протянул отец, почтенный лекарь Фейл сорока восьми лет от роду.

– О нет, папенька, увольте, – не сдавалась я. – Насмотрелась! На всю оставшуюся жизнь охоту к мужскому полу отбило. Вы уж меня простите, но нельзя же так сразу по неокрепшей девичьей психике. Я уже подумывала, как бы мне за фамильные драгоценности купить место в монастыре Вечного. Пожалели бы дочку!

– Алиса! – вскрикнул отец, вскочив с кресла, и попытался нависнуть надо мной своим авторитетом. Авторитету мешал стол и отсутствие физических нагрузок последние лет так… много. Отчего лысинка на макушке моего родителя вспотела и заблестела, как мой первый магический амулет.

Ну, может, шесть лет назад я бы глубоко впечатлилась, растерялась и выскочила б замуж. И даже не только за Альбертика, колупающего нос за обеденным столом и преданно глядящего на свою маменьку, но и за соседского козла. Ибо папенька есть закон.

Слава Вечному, шесть лет Академии артефакторов, лучшая подруга – дочь верховного судьи и жизнь студенческая в принципе всю эту дурь из моей головы выбили. И теперь я решительно не желала поступать вразрез со своими стремлениями и планами.

И пусть мое желание применять полученные знания и зарабатывать на этом деньги отец называл блажью, я отступать не собиралась. Все же у меня теперь за душой были не только матушкин медальон, пара колец и три платья, но еще и диплом специалиста. С отличием.

– Ну что вы так кричите, папенька?! У вас, помнится, от этого потом голова болит и несварение случается! – заботливо напомнила я, на всякий случай поднимаясь с кресла. Мало ли, может же так случиться, что папенька забудет про свой лишний вес и радикулит. – Но я решительно против того, чтобы зарывать свой талант в землю. Шесть лет в академии…

– Твоя мать этого не вынесла бы. – Отец выдохнул и плюхнулся назад в кресло, изобразив такую вселенскую скорбь, что даже фикус на подоконнике увял.

Это был удар в самое больное место.

Мамы не стало, когда мне едва исполнилось десять лет. Но папа весьма своевременно мне о ней напомнил. Потому как он не знал или же просто запамятовал, что последними словами, которые она мне сказала, были: «Никогда не отступайся от мечты в угоду чужим планам!»

Знала бы мама… а может, и знала.

В семье не принято было вспоминать, что, выходя замуж, Эрика Ларс зарыла дар менталиста в семейных заботах, грязных пеленках и желании угодить любимому мужу. Потому что почтенной даме не пристало заниматься таким вызывающим ремеслом, как гадания и ковыряние в чужих мыслях. Мало ли что там можно наковырять.

И вот моя мама, дабы оставаться дамой приличной, всю свою жизнь старалась откреститься от своего дара и всего, что с ним связано. Что к тридцати годам и свело ее с ума. А после отправило на тот свет. Даже такой талантливый врач, как папа, и маги из столицы ничего не смогли сделать.

Так вот: папенька, зная, как окончила жизнь его любимая супруга, мог бы и промолчать на сей счет.

Только сейчас я в полной мере осознала всю жертвенность ее поступка. Увы или к счастью, я сим недостатком не страдала.

Глубоко вдохнув, я отчетливо всхлипнула и пустила слезу. Это у меня вышло легко, даже не пришлось придумывать нужную сцену. Обстановка и тональность разговора способствовали.

– Моя мать не вынесла бы, если бы меня выдали замуж силой и заставили рожать детей и гулять с собаками. А в выходные принимать городских сплетниц, коих сама она на дух не переносила. И вы, папенька, очень вовремя вспомнили об обязательствах, которые ей давали непосредственно перед ее кончиной, – оберегать меня.

Я говорила спокойно, грустно и та-а-ак трагично… Отец побагровел. После побелел, но в конце просто сдулся и откинулся на спинку кресла.

– Я же для тебя стараюсь, – устало сняв очки и потирая переносицу, бубнил он. – Что бы ты ни в чем не нуждалась. Жила в достатке, уюте, заботе…

– О! Избавьте меня от таких преимуществ. Я пока к ним не готова от слова «совсем». И я сама прекрасно могу о себе позаботиться. Еще раз смею напомнить вам, что не далее как семь дней назад получила диплом с печатью канцлера. И теперь могу работать по специальности.

Это было лишним, похоже.

Папенька хрустнул очками и ненавидяще взглянул на них, словно они назло ему сломались в самый неподходящий момент, вконец испортив настроение. А после уставился на меня так, словно я виновата и в том, что сломались очки, и в том, что упали три башни на границе с Вирлендом летом прошлого года…

– Значит, работать по специальности? – как-то совсем уже нервно решил уточнить папа. – Значит, обеспечивать себя? Значит, самостоятельная?

– Папенька, вы снова кричите! У вас язва откроется от такого напряжения, – заметила я, пытаясь его немного успокоить, но, кажется, промахнулась. И потому малодушно начала отступать к двери.

– Значит, ты захотела сама распоряжаться своей жизнью, Алиса?! Хорошо! Я рад, что ты настолько выросла! – Вот только радости его голос не выражал ни капли. – Диплом артефактора, говоришь?! Да вас таких из академии только в этом году два десятка выпустили! Или ты думаешь, все мастерские империи ждут тебя с раскрытой дверью и мешками золота? Еще попробуй на работу устроиться…

Вообще, я очень рассчитывала на то, что папа мне откроет собственную малюсенькую мастерскую, где я буду работать в свое удовольствие и с прибылью для семейства. Но что-то мне подсказывало, что об этом сейчас не стоит даже заикаться. Нет так нет. Буду выкручиваться как умею.

– Неделя, Алиса! Я даю тебе ровно неделю для того, чтобы ты нашла себе работу и привезла мне документ с печатью и подписью. В котором будет черным по белому написано: «Принята на должность штатного артефактора». Не поломойки. Не продавца. А именно АРТЕФАКТОРА. Иначе ты пойдешь замуж, как и полагается нормальной девице двадцати годов.

О! Кажется, папа очень зол.

Ну и ладно. Можно подумать, я не найду работу за целую-то неделю…

– Папенька, я вас просто обожаю! Вы лучший папочка на всем белом свете! – Это я сказала от чистого сердца. Как бы там ни было, но папу я любила. И прекрасно знала, что и он меня тоже, потому и заботится, пусть со своей точки зрения и вразрез моим планам. – Вот увидите! Уже завтра я буду официально трудоустроена с ежемесячным окладом. Обещаю!

Отец в это не очень поверил, но устало махнул рукой – мол, делай что хочешь и ступай куда душе угодно. Да так, что даже у меня проснулась совесть. Ненадолго! Так…

– Вот увидите, папенька, я еще смогу вас удивить!

– Главное, лишь бы не удавить, – мрачно пошутил отец. – А то с тебя станется!

Но это замечание я пропустила мимо ушей, подбежала, звонко чмокнула папу в щеку и опрометью вылетела из его кабинета. Вдруг передумает, не дай Вечный.

И только в своей комнате я позволила себе попрыгать, потанцевать и от души порадоваться!

А после вытащила из дорожной сумки небольшую брошь-артефакт и, потерев, подумала о Стефане. Ну же! Откликнись!

– Алиса?! Рад слышать, – заговорила брошь красивым мужским голосом.

– А как я рада! Стефан, ты нужен мне как воздух! – чуть не полушепотом поделилась я с собеседником.

– Лет шесть мечтаю это от тебя услышать, но почему-то сейчас мне немного страшновато…

– Стефан, помнишь, ты предлагал мне место мастера-артефактора в мастерской своего дяди? – проигнорировав его реплику, сразу перешла к сути моей проблемы. – Предложение еще в силе?

– Конечно. Для тебя это место вечно вакантно.

– Тогда жди. Послезавтра я буду в столице, – обрадовала я доброго друга. – Только у меня к тебе просьба. Пришли приглашение с печатью и подписью. Папенька очень нервически относится к моей работе.

Утром следующего дня в окно малой столовой постучался вестник.

– Мэри, будь добра, посмотри, что там опять случилось? – не отрываясь от пытки пресной овсянкой, попросил отец.

К тому, что его прерывают во время завтрака, обеда и ужина, лекарь Фейл привык уже лет этак десять назад. И ранее он бы незамедлительно выяснил, что произошло, и побежал бы к больному. Но стоило впервые открыться язве, и папенька сразу же вспомнил о самочувствии. После этого жуткого случая он более не экспериментировал с состоянием своего организма в угоду чужому и никогда более не прерывал трапезы. Часто повторяя вслух, скорее для себя, чем для меня, что правильное питание и режим – залог здоровья и лучшая профилактика хронических болезней.

Чопорная дама средних лет с таким выражением лица, словно это она тут хозяйка, а мы нечаянно свалились на ее голову, прошествовала к окну и резко его распахнула, впуская в дом летний зной и небольшую, размером в две ладошки, бумажную птичку.

Та сделала вираж под потолком, облетела вокруг уже слегка запылившейся хрустальной люстры и хлопнулась прямо напротив моей тарелки с точно такой же, как у отца, пресной овсянкой. Чем несказанно удивила папу. Я тоже для приличия сделала вид, что ничего не понимаю.

– Ну! Открой уже! – старательно маскируя интерес под раздражение, велел отец. – Терпеть не могу, когда меня прерывают.

Я осторожно коснулась птички пальцами, а та встрепенулась и заговорила мужским, чуть скрипучим и хриплым голосом, подтверждая, что изготовил ее именно Стефан. Курсе на пятом мы изобрели плетение, которое позволяло не только пересылать письма на дальние расстояния, не страшась ни перехвата, ни того, что письмо размокнет или сгорит, но и передавало звуковое сообщение.

– Уважаемая Алиса Фейл! Я, Оливер Санд, владелец мастерской артефактов «Оберег», что находится на улице Белых огней, дом восемнадцать, нашего славного Сальборна, смею пригласить вас пройти собеседование на должность мастера-артефактора по рекомендации ректора Академии артефакторов Фила Тоена, с окладом восемьдесят золотых в месяц без учета сверхурочных и премий. Просьба: дать ответ в ближайшее время и не оставлять меня на произвол судьбы. Дата: десятое августа одна тысяча пятьсот седьмого года. Подпись».

«Паяц!» – мысленно заклеймила я своего спасителя и перевела полный надежды и удивления взгляд на отца.

– Ты все это спланировала с самого начала, – укоризненно качая головой, сказал отец. Бросил взгляд в миску, поморщился и отодвинул ее подальше, решив, что от язвы с такой дочкой все равно не уберечься. – Устроила мне представление вчера.

– Что вы, папенька! Разве я могла?! Да и откуда мне было знать, что меня рекомендовал ректор? – невинно хлопая ресницами, лепетала я, изображая из себя польщенную и жутко счастливую молодую специалистку.

– Как же он вовремя тебя рекомендовал-то! Просто-таки чувствовал! – съязвил папа.

– Вот вы язвите все, язвите, а потом сами же и жалуетесь, – укоризненно покачала я головой. – Лучше бы порадовались за единственное дитя.

Отец на это кисло улыбнулся и снова подтянул к себе тарелку.

– Ну, мастера Санда я знаю, он человек хороший, ответственный… Но, видит Вечный, Алиса, я не хотел бы тебя отпускать туда одну.

– О! Я прожила шесть лет в академии!

– В закрытой академии, – поправил меня папа, повысив голос.

Ладно, пусть будет – в закрытой!

– И тем не менее… – последовав его примеру, вскрикнула и я, но после перевела дыхание и сказала уже более спокойным тоном: – Здесь всего пара часов тряски в карете… Папа, подумайте сами, ну что со мной может случиться такого, что вы так переживаете?

– Я не за тебя волнуюсь, а за столицу!

И я снова надулась.

Уже через три часа я сидела на собранном чемоданчике, который, к слову, на всякий случай не стала разбирать еще с академии. И с легкой грустью оглядывала свою комнату, которая так толком и не стала моей.

Ну… в принципе стала. Но она помнила маленькую девочку Лису, которая играла с куклами и собирала цветные камешки. Носила бантики и устраивала папеньке истерики из-за того, что не получала желаемого.

Впрочем, с тех пор не все изменилось. И даже не знаю, к добру или худу.

Я встала и подошла к небольшому столику, на котором стояла резная деревянная шкатулка. Откинула крышку. Да, они все еще хранились здесь, мои маленькие сокровища: камешки, стеклышки и засохший цветочек, который мне подарил соседский мальчишка. Улыбка сама наползла на лицо.

А после осторожно взяла в руки небольшой портрет невероятно красивой женщины. С точеными чертами лица, большими карими глазами, благородной худобой. С изумительно красивыми каштановыми волосами, собранными на затылке в замысловатую прическу, украшенную мелкими маргаритками.

Ее взгляд… такой, словно она знала твою самую сокровенную тайну. Ох, мама.

Я взглянула в круглое настенное зеркало и попыталась изобразить этот взгляд.

Нет! Все время что-то не получается! А так все же девушка в зеркале – точная копия той, что на портрете. Только немного взбалмошная. Может, потому папенька и прощает мне совершенно все. Даже непослушание.

Я поправила шляпку и осторожно поставила портрет точно на прежнее место, где он и стоял.

И снова тяжело вздохнула.

Несмотря на то что этот дом вот уже шесть лет служил мне чем-то вроде летней резиденции для отдыха, каждый раз одинаково сложно было прощаться с родными стенами.

О Вечный! Ну вот с чего я снова так раскисла?

Вцепившись в ручку чемоданчика, облегченного особым плетением до веса обычной дамской сумочки, я двинулась к выходу.

Легко сбежала по широкой лестнице и мягко улыбнулась поджидающему и нервно переминающемуся с ноги на ногу папеньке.

– Алиса, я тебя умоляю, не встрянь ни в какие неприятности, – стенал папенька у выхода из дома, набивая трубку дорогим южным табаком только для того, чтобы потом снова ее вытряхнуть. – Я не переживу, если с тобой что-то случится…

– Папа, вы причитаете так, словно в стан врага меня отправляете. Ну что со мной может случиться?

– Ох, Лисочка, – вздохнул отец, и я заметила грусть и искреннее беспокойство в его глазах.

И тут же, расчувствовавшись, порывисто обняла папу, уронив чемодан.

– Я обещаю вам, что буду примерно себя вести, работать, чтобы прославить ваше имя, и обязательно с первой получки куплю вам свейнских сладостей, которые вы так любите. Я много слышала о столичных мастерах-кондитерах. Не грустите, вы разрываете мне сердце. Вот увидите, не пройдет и месяца, как я приеду к вам погостить и поделиться свежими столичными сплетнями.

Отец кивнул, звучно чмокнул меня в щеку и начертил в воздухе защитный знак Вечного. Вот верно говорят, в моменты тревог и атеист уверует. Помнится, папа никогда особо не верил в богов. И снова сердце сжалось от осознания очередного скорого расставания. Но я заставила себя улыбнуться:

– И, папа, прошу вас, обратите наконец внимание на мистрис Алей. Она уже перевела полсостояния на драгоценности, белила, услуги мастера красоты и платья. Пожалейте если не ее, то хоть городских модниц. Они уже ночуют под дверью салона, дабы успеть раньше ее. А вы все так же упорно делаете вид, что она вам неинтересна!

– Алиса! – снова взвился папенька, но тут же успокоился, наткнувшись на мою невинную улыбку и самый открытый взгляд, на который я была способна. – Ты просто невыносима.

– Я помню, папенька! Вы мне уже об этом говорили, и не раз.

Чуть позже, трясясь в арендованном специально для этой поездки экипаже, я все же дала волю слезам.

Как бы там ни было, но снова расставаться с домом, с папой – это как в который раз расставаться с детством, беззаботностью. Снова вырастать.

Но и выходить замуж за первого встречного я все же не готова.

А вот применять свои знания на практике – очень даже.

Я достала из дамского саквояжа конспект и принялась листать то, что у меня и так от зубов отскакивало. Буквы прыгали в разные стороны, на ухабах и вовсе разлетались, потому мне быстро надоела игра в разгадывание своего же почерка, и конспект был отложен до лучшей дороги. И за неимением другого занятия я просто уснула под мерный стук колес.

Глава 2

– Удачи, юная мисс, – чуть приподняв шляпу, пожелал мне извозчик, вручив мне мой чемоданчик, и снова вскочил на козлы.

– Благодарю! И вам удачного дня, – улыбнулась я в ответ и снова приклеилась взглядом к огромной, мерцающей золотистым светом вывеске с выведенной вензелями надписью «Оберег». Чуть ниже мерцала точно такая же по стилю, но меньшего размера табличка с названием улицы и номером дома.

И все же я медлила.

Ох, как все-таки волнительно в первый раз устраиваться на работу. Хотя в принципе я прекрасно понимала, что меня уже приняли. Но все же…

Мастера Санда я не знала лично. А по рассказам Стефана, он был весьма экстраординарной и специфической личностью, для которой первое и самое главное место в жизни всегда занимала его работа. Именно поэтому он так и не обзавелся семьей, зато сделал себе имя, которое знает чуть не каждый житель столицы и которое отождествляется с самыми качественными и дорогими артефактами и амулетами.

За место мастера в мастерской «Оберег» чуть не любой выпускник Академии артефакторов продал бы душу. И в том, что меня приняли сюда на работу, сыграло роль вовсе не ходатайство Стефана, а скорее и правда рекомендация ректора, характеристика из академии, отзывы преподавателей и список моих достижений за период учебы. Вот это более похоже на правду. Но все равно я безмерно благодарна сокурснику, что он обратил внимание своего дяди на мою персону.

– Мисс, вы долго собираетесь здесь стоять? – поинтересовались за моей спиной молодым красивым мужским голосом.

– Стефан! – воскликнула я, еще не обернувшись, но уже интуитивно чувствуя его присутствие. И уже оглянувшись, обняла его и чмокнула в щеку, мгновенно всучив свой, пусть и легкий, чемоданчик. – Такое впечатление, что не две недели, а целую вечность не виделись. Ты однозначно постарел. Мне кажется, я вижу седые волосы на висках… – шутливо ужаснулась я.

На деле он выглядел превосходно, чего не скажешь обо мне, протрясшейся весь день в экипаже. Идеально отутюженный костюм темно-синего цвета из каталогов новинок столичной моды прекрасно подходил к цвету его глаз. Светлые волосы уложены. И даже белый платочек в нагрудном кармане не помялся. Создавалось впечатление, что он сутки готовился к встрече, чтобы сразить меня с первого взгляда. Но мы давно знакомы, и я знала – так он выглядит всегда. Даже если это стоит ему не только завтрака, но и утреннего кофе.

– Если бы это сказал я, ты бы не разговаривала со мной до конца дней моих, – улыбнулся Стефан. – Ты невероятно прекрасна… Как всегда, впрочем.

– Льстец! – хлопнула я его по руке. – Но продолжай в том же духе. Мне нравится.

– Готова к работе?! – улыбнулся Стефан, подставив мне локоть, за который я мгновенно уцепилась.

– Жутко волнуюсь. Просто настолько… точно перед экзаменом по сопротивлению металлов. Это же такой шанс! Это… Вечный, а если мастер Санд сочтет меня неподходящей кандидатурой на это место?

– Прекрати истерику. Это на тебя совершенно не похоже. И об экзамене… Помнится, ты блестяще его сдала. Кажется, даже материал знала лучше, чем профессор Гаринг.

– И это не помешало мне выпить месячный запас успокоительного, – чуть смутившись, призналась я.

– О! А я все думал, отчего тебя время от времени тянуло зарифмовать ответы на дополнительные вопросы, – попытался разрядить обстановку Стефан.

И это у него получилось.

Правда же, я одна из лучших выпускниц этого года. Если кому-то и может достаться вакантное место, то лучше кандидатуры мастер Санд не подберет.

Но стоило прозвенеть колокольчику над входной дверью, как я снова забеспокоилась. Все-таки нужно было принять успокоительное. Но уже поздно, к тому же не хотелось бы рифмовать ответы на вопросы, проходя собеседование всей моей жизни. Это профессор Гаринг мне мог простить все, включая такое вопиющее поведение. А здесь…

Впрочем, как говорила преподаватель литературы мистрис Флеминг: «В любой, даже волнительной или не очень приятной ситуации оставайтесь уверенными в себе. И никогда не опускайте подбородок, это добавляет вам уныния и лет».

Именно поэтому я, вздернув нос, изобразила из себя бесконечно уверенную в своих силах молодую специалистку. И все равно не смогла сдержать восхищенного вздоха, едва попала в большой зал, где в стеклянных витринах высотой в два человеческих роста ровными рядами выстроились самые разнообразные артефакты, амулеты и просто красивые поделки.

Свет подвесных маленьких люстр и даже мелких витринных лампочек был выставлен таким образом, что мне показалось в первый миг, будто я попала в пещеру с драконьим золотом. Сверкание начищенных до блеска металлов и драгоценных камней отражалось в огромных зеркалах, заменяющих здесь стены, и приводило в восторг любую, даже совершенно несведущую в артефакторике, столичную модницу. О чем свидетельствовал блеск в глазах посетительниц и немного обреченный вид их спутников.

Соответственно и подбирались амулеты и артефакты не по мастерству плетения или особым свойствам, а чаще под цвет глаз или к платью. И только некоторые покупатели дотошно расспрашивали вышколенных продавцов об исключительных особенностях приобретаемых драгоценностей.

– Нам сюда! – увлек меня в сторону арочного прохода Стефан, тайком улыбаясь моей реакции.

Меня его насмешка ничуть не смущала. Побывать в мастерской мастера Санда – моя мечта с того самого дня, как нам делали экскурс по профессии. Конечно, иллюзорный. И сейчас я четко понимала, что ни одна, даже невероятно качественная иллюзия не сравнится с оригиналом.

О! Только бы меня приняли! Только бы все сложилось!

Длинная светлая галерея вывела нас в зал поменьше, но гораздо более уютный. Низкие круглые журнальные столики. Вокруг них – мягкие кресла и диваны. А у стен – стеллажи с заготовками. Много света, что немаловажно при нашем роде деятельности, благодаря огромным окнам и индивидуальным светильникам, которые спускались с потолка и нависали над каждым столом.

– Здесь мы принимаем заказы на особые артефакты и от особых людей, – не скрывая гордости, пояснял Стефан. – В основном это столичные вельможи, аристократы и просто невероятно богатые люди, способные позволить себе такую роскошь. А иногда даже члены правящей династии… С уверенностью могу сказать, что работа здесь – неплохая возможность обзавестись нужными и полезными знакомствами.

Сложно спорить, когда в пример тебе приводят членов монаршей семьи.

Из боковой двери вылетел невысокий сутулый старик со взъерошенными седыми волосами, в совершенно посредственном коричневом костюме моды не просто прошлого сезона, а похоже, прошлого века. В маленьких очках с круглыми линзами, непонятно как держащихся на кончике острого носа.

Совершенно проигнорировав наши замершие в недоумении персоны, дедушка пробежал к одному из стеллажей, провел пальцем по полке и, проворчав что-то неразборчивое себе под нос, взял заготовку и тут же направился обратно.

Я проводила его взглядом, не скрывая удивления. Как странно все же здесь встречают посетителей.

Вполне возможно, он так и не обратил бы на нас внимания, если бы Стефан не откашлялся и не обронил вежливое:

– Хорошей работы, дядюшка!

– Да-да! – кивнул на это, как оказалось, мастер Санд, даже не оглянувшись на племянника.

Как-то я его не так себе представляла. Более… солидным, что ли?

– Дядюшка, прибыла Алисия Фейл. Вы помните, я рассказывал вам о ней.

Только теперь владелец мастерской и, надеюсь, мой будущий работодатель оглянулся и в упор посмотрел на меня, поправив очки.

А вот взгляд серых маленьких глаз был острым, пронизывающим и оценивающим. Впрочем, как и у любого артефактора. Думаю, что мой взгляд мастеру Санду показался точно таким же.

Я мысленно кольнула себя шпилькой в бедро, как посоветовала бы сделать мистрис Флеминг, вздернула подбородок и мягко улыбнулась. Улыбка – лучшее начало любых отношений, в частности рабочих.

– А! Юное дарование, – расплылся мастер в улыбке, блеснув неожиданно ровными белыми зубами, что в принципе для его возраста удивительно. – Да-да! Я изучил ваши рекомендации из академии. Впечатляет. – Я счастливо улыбнулась не только от похвалы настолько авторитетного коллеги, но и оттого, что моя догадка оказалась верна и меня все же рекомендовал не Стефан. Ну или не только Стефан.

Кажется, он тоже осознал, что дядя его выдал, сломав коварные планы одной фразой, и теперь сыграть на чувстве долга не получится. Впрочем, и так бы не получилось. Слишком много он сам задолжал мне за эти шесть лет. Гораздо больше, чем я ему, так что зря Стефан чего-то от меня ожидает.

– Думаю, вас не так легко впечатлить, мастер Санд. Да и вряд ли это удастся вчерашней выпускнице академии.

– Не скажите, мисс Фейл. Я безнадежно разнежился и совершенно забыл, что артефакт или амулет – это не обязательно дорогие металлы и баснословной цены камни. Это еще и магия, плетения… точнее, в первую очередь магия и изобретательность. Ваши плетения – ювелирная работа. И даже имеют свой особый женский шарм…

– Благодарю…

– Не стоит, вы напоминаете мне мою молодость. Потому, похоже, благодарить должен я.

На это я не нашлась что ответить, потому решила просто мило улыбаться, по рекомендации все той же мистрис Флеминг.

– Я была очень удивлена, получив ваше приглашение…

– Так уж удивлены? – насмешливо поинтересовался мастер. – Насколько я знаю, вы неплохо сдружились с моим немного непутевым племянником. Он, к слову, тоже о вас замолвил словечко. Но, впрочем, я рад. Пока вы на испытательном сроке. Оклад указан в приглашении, а вот остальные надбавки пока для вас недоступны. До тех самых пор, пока мы с вами не подпишем договор. Да-да! Стефан, покажи мисс ее рабочее место. И да, я так понимаю, остановиться вам совершенно негде. Пока не найдете подходящее жилье – на втором этаже имеются служебные апартаменты для персонала. Можете занять любые из них. Там все равно никто не живет.

Подозреваю, что жителей там как раз полным-полно – мыши, клопы, пауки и тараканы. Но деваться особо некуда. Потому я вежливо улыбнулась и ответила так, как ответила бы любая воспитанная девица двадцати годов от роду:

– О, благодарю сердечно! Это будет очень кстати, – про себя решив обязательно заняться поиском подходящего жилья.

Хотя… если припомнить, какие указывают в журналах цены на жилье в столице, папенькиных двухсот золотых хватит ненадолго, учитывая, что оплату владельцы жилья предпочитают брать на два, а то и на три месяца вперед.

– Да-да! – кивнул мастер Санд. Он протянул мне руку и с удивлением заметил зажатую в ней заготовку. – Вот черт! Прошу прощения, мисс Фейл. Дела. Работа. Осваивайтесь и, если что, не стесняйтесь спрашивать.

– Конечно…

Но ответную фразу мастер уже не слушал. Он снова подбежал к стеллажу, поставил на место выбранную ранее заготовку и взял более подходящую, на его взгляд.

И, даже не оглянувшись, скрылся за той самой дверью, из-за которой не так давно показался.

– Он чудаковат, но безгранично добр, – сказал Стефан, увлекая меня к точно такой же двери чуть дальше по коридору.

На ней красовалась пустая золоченая табличка и чуть ниже – еще одна, с выведенным числом «пятнадцать».

– Это будет твоя мастерская. – Стефан кивнул на ту самую дверь, и я закусила губу, стараясь сдержать восторг. Ох, моя собственная мастерская! Пусть всего лишь комнатка, но – мое собственное место в огромной корпорации! – Здесь у каждого артефактора отдельные комнаты. Не то что лаборатории в академии. Это сделано специально, чтобы никто не отвлекал мастеров. Можешь спрашивать совета в любое время, но работать тебе вряд ли кто станет мешать. Прикоснись к ручке и назови свои имя и фамилию.

Какая прелесть все же.

– Алиса Фейл, – представилась я двери в свою будущую маленькую мастерскую, стараясь изо всех сил сдерживать ликование и нетерпение.

По двери от ручки разбежались, словно роса по паутине, золотистые искры, и фирменными вензелями вывелась на пустующей табличке надпись: «Алиса Фейл. Стажер».

Невероятно! Просто невероятно! Я, конечно, много слышала о защитных плетениях и системе безопасности мастерской «Оберег», но все равно не была готова увидеть ее в работе.

– Осмотрись, но недолго. Думаю, что к работе тебя все равно допустят только завтра. После того как твое рабочее место настроят лично под тебя. И тебе следует отдохнуть с дороги.

– О! О чем ты вообще говоришь?! Я проспала четыре часа, трясясь в карете! Теперь просто не смогу себя заставить уснуть снова. И у меня уже руки чешутся от нетерпения начать работу.

– В таком случае я решительно настроен не впускать тебя в мастерскую. Или ты свалишься с ног, а я буду вынужден принять весь гнев твоего отца на себя. Пожалей меня…

– Зануда! – в который раз вынесла я приговор своему доброму другу. – Но, наверное, ты прав. Мне стоит распаковать вещи, принять ванну и немного отдохнуть. А уже после…

– А после нам придется нанимать еще одного работника, обязанностью которого будет напоминать тебе о необходимости обедать и спать.

– Стефан! А разве нет такого человека, который напоминает тебе об обязанности работать? Я уверена, он смог бы совмещать обе должности.

– Туше! – рассмеялся мой бывший сокурсник, а теперь, кажется, будущий коллега. Остановился у подножия лестницы, не преступая правил приличия. – Поднимешься по лестнице и выберешь себе любую комнату. Принцип поселения точно такой же, как и определение своего рабочего кабинета. И тоже выбирать можно лишь раз. Комнаты все безликие и одинаковые, но быстро подстраиваются под хозяина. Это какая-то экспериментальная разработка дяди. Нечто вроде невидимого слуги. Я так и не разобрался в плетении. Слишком для меня сложно, по-видимому.

– О! Уже мечтаю увидеть.

– Небольшая хрустальная полусфера на комоде. Можешь разглядывать сколько угодно.

Я улыбнулась, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на бег и не опозориться абсолютно и безнадежно.

– Хорошего отдыха! Я вечером зайду за тобой, сходим поужинать куда-нибудь. Отметим твой приезд в столицу… – изобразив обаятельную улыбку, которой намеревался – уже не первый год! – сразить меня наповал, предложил Стефан.

Ох, кажется, он так и не оставил своей идеи меня закадрить. Ну и ладно. Я шесть лет успешно сопротивлялась его обаянию. Справлюсь и теперь.

– Да, конечно! – согласилась я, уже сгорая от нетерпения увидеть новое изобретение мастера Санда. – А тебе – хорошей работы!

Я вцепилась в ручку своего чемоданчика и, убедившись, что Стефан отправился по собственным делам, все же побежала вверх по ступеням, вылетела в коридор и на миг замерла.

Ох, и что же дальше?! Я прошлась в самый конец к двери с надписью «Выход во двор» и, открыв ее, обнаружила ступеньки вниз. Видимо, чтобы жильцы могли спокойно выходить по своим делам, не шастая по мастерской в нерабочее время.

Обратно по коридору я шла медленно. Даже зная, что все комнаты одинаковы, выбирала самую подходящую дверь. Но, осознав всю глупость своего поведения, развернулась к первой двери справа и без промедления положила ладонь на ручку.

Опять эти золотистые искры, в этот раз ничего особенного на табличке не появилось, просто инициалы – «АФ».

И хотя я понимала, что мой страх по поводу мышей и тараканов совершенно безоснователен, все равно входила с опаской.

А зря.

Апартаменты для сотрудников были на порядок лучше, чем моя комната в родительском доме.

Здесь было все, что может понадобиться даже очень требовательному человеку, и даже больше.

Апартаменты состояли из зала, спальни, маленькой столовой с холодильным шкафом и небольшой плитой и ванной комнаты.

Гардеробную успешно мог заменить шкаф. А на комоде и правда находилась прозрачная полусфера. Время от времени по ней пробегали разноцветные огоньки, и я, поставив чемоданчик и достав из сумочки небольшие очки, почти как и у мастера Санда, только попроще, медленно, словно к святыне, приблизилась к комоду. Невероятно…

Я присмотрелась к плетению.

Какое же чудо! Ювелирность исполнения. Пересечение потоков, закрепляющие узлы – все это создавало чрезвычайно тонкую и прочную структуру… Я просто забыла, как дышать. Ах, вот эта нить отвечает за контроль температуры в помещении. А эта – за безопасность и распознавание ауры владельца. И еще десятка три, а то и четыре функций, которые мне хотелось бы исследовать. Превосходная работа!

Я нехотя оторвалась от артефакта, сняла очки и, раскинув руки, упала на застеленный бежевым покрывалом диван.

О Вечный! Как все-таки здорово, как замечательно!

Обязательно нужно связаться с Кейтлин и все ей рассказать.

Глава 3

– Я так за тебя рада! – взвизгнула Кейт по ту сторону связи. – Нам обязательно нужно встретиться. В самое ближайшее время. Мне просто необходимо все это услышать вживую! Иначе я непременно сойду с ума, додумывая все нюансы.

– Не уверена, что смогу. Все же первые дни на новой работе. Хотелось бы освоиться и разобраться, что к чему. К тому же у меня уже есть кое-какие планы.

– Да и я сейчас по горло занята. Отец меня пришибет на месте, если я снова сбегу по своим делам… – тут же погрустнев, тяжело вздохнула Кейт. – У меня так и не получилось разработать для него артефакт, с помощью которого можно отличать подлинные документы от фальшивок. Лис, только сейчас понимаю, что занятия артефакторикой – точно не мое. Скорее я предпочла бы разрабатывать новые модели платьев. К слову, ты уже знаешь, что с моей подачи в столице теперь модно украшать женские шляпки брошками в виде фруктовых гроздей?

– Понятия не имею. Я всего несколько часов в городе, и все, что видела, – наемный экипаж и витрины мастерской…

– И что, там не было ни одной дамы? – ехидно поинтересовалась подруга.

– Ну почему же? Были, конечно…

– …но ты просто не обратила внимания, – угадала Кейт. Что неудивительно, она меня очень хорошо знала. – Кто бы сомневался. Совершенно в твоем стиле. И я окончательно утвердилась в мысли, что ближе к выходным нам обязательно нужно встретиться и обновить твой гардероб.

– Не представляю, как с тобой спорить! – рассмеялась в ответ я.

– Потому что не надо. Ой, черт! Папенька вернулся и сейчас будет снова пытать меня на предмет результата моей работы. Я свяжусь с тобой позже. И на выходной ничего не планируй. Я пришлю «птичку».

– Да! Удачи! – ответила я и бросила брошь на диван рядом.

На журнальном столике дымилась чашка с утренним кофе и исходили бесподобными ароматами свежей выпечки круассаны с шоколадом. В распахнутое окно влетал напитанный утренней прохладой ветерок вместе с выкриками извозчиков и другими звуками большого города.

Как непривычно все же.

Шесть лет в закрытой академии отучили меня не только от шума и гама. Хотя, казалось бы, дети и гам неразлучны. Но это никоим образом не касалось нашего учебного заведения, где шум был нонсенсом, а не нормой.

Но не суть!

Сегодня мой первый рабочий день…

В дверь постучались, и я поднялась, чтобы открыть.

– Доброе утро! – поздоровался, пряча взгляд, Стефан.

– И тебе! Я почти готова. Кофе?

Он криво улыбнулся, но так и не переступил порог. Это тоже результат жизни в академии, где сурово запрещено не только входить в девичьи комнаты, но и подниматься в нашу часть общежития. Правила конечно же придерживались не все, но я старательно пропускала мимо ушей свежие и не очень сплетни.

– Спасибо, нет. Лис, прости… за вчерашнее. Пожалуйста! Ты не держишь на меня зла?

– С чего бы? – старательно пряча обиду, дабы не портить прекрасное настроение в первый рабочий день, полюбопытствовала я.

Бросила немного грустный взгляд на свой несостоявшийся завтрак и, подхватив рабочую сумочку, вышла в коридор.

– Я обещал тебе зайти вчера вечером…

– Ах, оставь! Зато я прекрасно выспалась и отдохнула, вместо того чтобы погулять по городу и поужинать в компании, а не в одиночестве.

Как-то невпечатляюще началась моя столичная жизнь.

Но черт с ним! Я приехала работать, в конце концов.

– Правда?! – робко уточнил Стефан.

– Кристально чистая, как моя совесть! – улыбнулась я, направляясь к своему рабочему месту. – К тому же я связалась с Кейт, и мы в выходной собираемся прогуляться по магазинам. К слову, он здесь, как и везде? Я пока ничего не знаю…

– Да! Суббота и воскресенье – выходные, – повеселев и, похоже, решив, что я на него действительно не держу зла, принялся пояснять Стефан. Наивный. Я просто не придумала, как ему отомстить. Пока… – Но раз в месяц, возможно, придется поработать и в выходные. Обычно остаются один-два человека и принимают заказы на неделю вперед. Непосредственно с артефактами работать не нужно. Исключительно бумажная работа.

Ну, меня это вполне устраивает. Одни выходные позаписывать заказы – не такая уж проблема.

– Хорошей работы! – улыбнувшись, пожелал он у самой двери в мастерскую. – И если что, на твоем столе есть артефакт связи. Там же и список дел на сегодня, и заказы, которые ты имеешь право принимать. Пока тебе не доверят изготовление особых артефактов, но чистку можешь брать смело. В будни заказы принимают и распределяют администраторы по работе с клиентами. А вот особых заказчиков принимает дядюшка лично. Вот тебе бейдж, – протянул он мне золоченую табличку с моим именем и должностью, – он же пропуск в мастерскую и допуск к расходникам. Ладно, будет еще время все тебе рассказать. Сегодня я все же планирую исправиться и повести тебя на прогулку в город. Удачи!

– И тебе хорошей работы! – улыбнулась я в ответ.

Планирует он… Ну пусть себе планирует. У меня свои планы на этот вечер.

Что ж… К работе!

«Рабочий день окончен. Спасибо за ваш труд и до завтра», – поблагодарил меня небольшой будильник на краю стола совершенно бесцветным, лишенным эмоций голосом.

– Что, уже? – удивилась я, взглянув на него так, словно он и правда мог мне ответить.

Кажется, Стефан был абсолютно прав, предрекая, что мне придется напоминать о необходимости есть и спать.

Я бросила раздосадованный взгляд на неоконченную заготовку и сунула пинцет в один из кармашков несессера с моими личными инструментами, которые папенька подарил мне после первой успешно сданной сессии. И пусть друзья и сокурсники давно намекали, что родственных связей с инструментами я не имею и могу успешно заменить их на новые, получше, мне не хотелось даже думать ни о чем таком. Руки привыкли именно к этим, и стоило взять пинцет или ригель, и я тут же вспоминала о доме, о папе… и о том, что жутко не хочу замуж. И, дабы не случилось ничего непредвиденного, нужно работать.

«Можете оставить инструменты здесь, – разрешил мне все тот же голос из будильника. – Кроме вас, все равно никто не войдет в вашу мастерскую».

Вот как?! Прекрасно. Пусть дамская сумочка и облегчена, и объем ее давно увеличен настолько, что поместился бы и экипаж, но искать потом нужную вещь в этом бедламе… А так красота! Только очки захватила. На досуге поразгадываю плетение полусферы в своих апартаментах.

В общем, оставив инструменты и не дожидаясь Стефана, я выскользнула из мастерской и чуть не бегом побежала в свою комнату.

Наскоро переодевшись и приведя себя в относительный порядок, прихватив с собой часть денег, выделенных мне на проживание, и натянув перчатки, призванные оберегать главный инструмент артефактора – руки, я отправилась туда, куда мечтала попасть вот уже пять лет, после первого рассказа Кейтлин, с особым придыханием и блеском в глазах.

Я отправилась в Большой сальборнский театр.

О! Говорят, нет ничего восхитительней театра. Игры́ актеров, величественности и вдохновения, царящих в его стенах. И сегодня я намеревалась в этом убедиться.

Уже трясясь в наемном экипаже, я разглядывала улицы столицы, отмечая чистоту и изумрудную зелень, идеально ровные тротуары и гроздья рябины, винограда и еще невесть чего на шляпках столичных дам. Я и правда выглядела не лучшим образом на их фоне, безнадежно отстав от моды.

Ну и ладно! Главное – красивая душа, а не платье, говорил мне отец.

Оно, может, конечно, и главное, но почему-то на душу всегда обращают внимание в последнюю очередь.

С другой стороны, переживать вряд ли есть смысл – меня все равно никто не знает.

Это осознание немного успокоило и примирило с моим чересчур длинным, будничным коричневым платьем самого простого фасона.

– Сто-о-о-ой! – зычно скомандовал возница, чем выдернул меня из терзаний, встряхнув так, что я едва не перелетела на противоположное сиденье. – Приехали, мисс!

Я поправила болеро, шляпку и, подхватив сумочку, выбралась из экипажа.

– Большое спасибо! – кивнула я, протянув несколько медяков.

– И вам хорошего вечера!

Ну вот! «Здравствуй, мечта!» – едва сдерживая благоговейный трепет и сохраняя лицо, дабы не выдать в себе провинциалку, мысленно поздоровалась я.

Театр выглядел точно так, как его описывала Кейт, – внушительное здание из белого камня с крышей-куполом, украшенной статуями и лепниной. Ступени, поднимающиеся к трем аккуратным аркам, и цветные витражи. Все выглядело гармоничным и невероятно красивым.

Наверное, удержать лицо все же не удалось. Я потянула носом горячий вечерний воздух. Запах был не очень яркий, но приятный – нагретого камня с нотками кофейного напитка. А значит, где-то рядом можно и чашку кофе выпить.

За спиной прогрохотал один экипаж, остановился другой, а я все восхищалась искусством архитекторов и наслаждалась сочетанием запахов…

– Вы долго собираетесь из себя статую изображать? – раздраженно поинтересовались за спиной, и я порывисто обернулась, едва на потеряв равновесие от неожиданности.

Из дорогого, явно не наемного экипажа выглядывал довольно красивый темноволосый мужчина лет тридцати, сверля меня злым и возмущенным взглядом.

– Вы мне мешаете! – пояснил мужчина, цедя скупые слова сквозь зубы.

Я, скорее от неожиданности и выплеска чужого негатива, сделала шаг в сторону, и он незамедлительно спрыгнул на землю. Неизвестный господин оказался на голову выше меня, гладко выбрит и сероглаз. Поправляя манжеты, он окинул меня таким взглядом, что захотелось умыться, и желательно с мылом. Но я вовремя вспомнила, что девушка, и вздернула подбородок, чем, кажется, удивила мужчину.

– Вас не учили манерам, мисс?! – поинтересовался незнакомец и, не дождавшись от меня и намека на понимание, пояснил, как умственно отсталой: – Вам не мешало бы извиниться!

– Правда? – искренне удивилась я. – А мне казалось, вы могли бы покинуть свой экипаж метром дальше, а не пугать незнакомого человека!

– Это исключено. Все знают, что это место – мое.

– Получается, не все, потому как я понятия не имела, что это место принадлежит совершенно неизвестному мне господину, пожелавшему учить меня манерам. Притом позабыв о собственных и не изволив извиниться перед девушкой.