Смутное время. Шутка Хаоса бесплатное чтение

Глава 1 Серил. Путь посвященной

— Кто вы? — возмутилась Керон, так и застыв в дверях, не смея войти в собственные покои. — Что вы здесь делаете?

В темноте, нарушаемой лишь слабым светом одинокой свечи, девушка различила темную фигуру, вольготно устроившуюся в одном из кресел. Лицо человека скрывал широкий капюшон.

— Да вы проходите, не стесняйтесь, — незнакомец жестом пригласил девушку присесть в свободное кресло. — Ведь это как-никак ваши апартаменты…

Час вечерней молитвы давно прошел, и все монахини, обязанные прислуживать посвященной, уже успели разойтись по своим кельям. Звать на помощь бесполезно — никто не услышит, не откликнется.

— А вы неплохо устроились, — произнес мягкий вкрадчивый голос. Незнакомец медленно оглядел покои Керон. — Наверное, сложно было из обычной послушницы подняться так высоко?

— Не ваше дело, — зло оборвала его посвященная. Однако же она шагнула в спальню, предусмотрительно оставив дверь открытой. В глазах девушки сверкал гнев. — Кто вы? И зачем явились?

— Я к вам с дружеским визитом. Вернее, с доброжелательным предупреждением…

Мужчина замолчал, явно ожидая от Керон какой-то реакции, но девушка уже взяла под контроль все эмоции, нацепив на лицо высокомерную маску. Целое мгновение посвященная изучала странного пришельца, пытаясь понять его мотивы. Перед ней сидел не убийца. Если бы этот человек решил оборвать ее жизнь, то не стал бы тратить время на разговоры. Он явно здесь не за этим, но тогда зачем?

— Не припомню, чтобы у меня были такие друзья, — гордо вскинув подбородок, Керон устроилась на софе, всем своим видом показывая, что не боится незваного визитера. — Итак, я слушаю вас…

— Не буду ходить вокруг да около и скажу напрямую: Верховный Жрец недоволен вашими речами и уже думает о вашей замене. Скоро вы все потеряете: и эти великолепные покои, и свой высокий статус. Ждать осталось недолго…

— И зачем вы мне это говорите? — снисходительно улыбнулась Керон, делая вид, что слова незнакомца ее не волнуют. — Вам-то с этого что?

— Верно мыслите. У меня действительно есть свои интересы, вот только я пока не вижу причин их раскрывать. Считайте, что я обычный доброжелатель. — Визитер поднялся с кресла, намереваясь покинуть покои посвященной. Возле двери он остановился и взглянул на девушку: — Я хочу дать вам совет: верните расположение Верховного Жреца любым способом, а то не ровен час вы лишитесь не только привилегий, но и свободы.

— Это угроза?

— Отнюдь. Всего доброго.

Незнакомец вышел из спальни Керон. Девушка тут же последовала за ним, но вдруг обнаружила, что длинный коридор абсолютно пуст. Мужчина словно в воздухе растворился.

***

Несколько веков назад Серила вообще не существовало. Вместо него простиралась священная роща, в центре которой возвышался рукотворный храм, посвященный Владыке Света — Самаэлю. Но проходило время, и люди постепенно утратили веру в богов, священную рощу вырубили, а вокруг храма возвели город, ставший отныне столицей всей Южной империи.

В Сериле было много таверн, мельниц, кузниц, лавок, садов и парков. Император получал хорошие урожаи со всех уголков своей земли, его империя процветала, пока не нагрянула война.

Армия Медегмы шествовала по несчастному Тэрну, неся с собой смерть и разрушения. Вместе с войной пришла и чума.

Ходили слухи, что войско тёмной богини возглавляет самый могущественный маг за всю историю мира. Былой приспешник Медегмы — тот, кто однажды вознамерился сам стать богом, попытавшись сместить хозяйку тьмы с трона. Повелитель Ночи потерпел поражение, его душа оказалась пленена во вместилищах бездонной Ямы, а тело стало верной марионеткой темной богини.

Но, тем не менее, войско еще не дошло до столицы, и город в этот предутренний час выглядел как обычно: по прихрамовой площади сновали вечно суетящиеся горожане, торговцы спешили к своим лоткам, возле храма толпились и нищие.

Императору пришлось поднять налоги и пошлины, чтобы обеспечить рыцарей, сражающихся на передовой, продовольствием и обмундированием, что повлекло за собой стремительное обнищание народа. Люди, скрипя зубами, терпели, но порой и роптали: то тут, то там вспыхивали восстания. Благо, такие вспышки появлялись пока только в деревушках, и дружинники вовремя успевали их пресекать.

«Только внутренней распри нам еще не хватало, чтобы ввергнуть империю в полный хаос», — думала Керон, стоя у узкого окна в дорогой белоснежной тоге и равнодушно взирая на гудящую площадь. Но ее безрадостные размышления неожиданно прервали, заставив обернуться.

— Нам не сдержать его! — прорычал император, смачно ударив кулаком по столешнице. Подсвечники и кубки с дорогим вином тут же зашлись в дерганом танце. — Не остановить! Не выстоять! Белый Орден медлит, а Красный и вовсе ссылается на Равновесие, не желая ввязываться в войну. Силы слишком неравны…

Совсем еще молодой правитель не отличался особой сдержанностью, был вспыльчив и частенько рубил с плеча. Ему уже сравнялось тридцать зим, но на вид он казался еще моложе из-за чисто выбритого аристократического подбородка и сглаживающих резкие черты лица густых кудрявых волос пшеничного цвета. Обычно император любил повеселиться, но сейчас крылья его тонкого носа нервно подергивались, глаза метали молнии. Он явился в Храм Самаэля через тайный проход, соединяющий дворец и пантеон, в сопровождении всего двух верных стражей, которые застыли подобно изваяниям у дверей, не сводя настороженных глаз с владыки. Сам же правитель бывал здесь редко, предпочитая вызывать Верховного Жреца к себе, но сегодня был совсем иной случай.

Поступило донесение, что передовые отряды рыцарей разбиты, а Ариакан уже взят Повелителем Ночи. Теперь темная армия продвигалась все дальше на восток, пядь за пядью покоряя земли Южной империи.

— Мой повелитель, — тут же залебезил Верховный Жрец. — Не стоит забывать о драконах Света. Именно они встали на защиту Тэрна и всей вашей империи.

Император тяжело взглянул на собеседника. Казалось, глаза правителя прожигали старика насквозь.

— Знаешь, жрец, мне порой кажется, что твой бог совсем не спешит нам помочь. Мне вот всегда было интересно — существует ли он вообще?

На несколько мгновений в помещении воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая лишь едва слышным гулом с площади. Зная резкий характер императора, Верховный Жрец не осмелился ему возразить. Все-таки собственная шкура для него стоила дороже, чем духовные убеждения.

— Не стоит отчаиваться, ваше величество, надежда, как известно, умирает последней, — решил сменить тему старик, наливая в полупустой кубок вина. — Мы ведь еще не дождались известий от эльфов…

— Сегодня прибыл посол. Эльфы не станут ввязываться в эту войну. Они уверены, что их защитит треклятый Лес. Остается надеяться лишь на гномов, но что-то мне подсказывает, что и здесь мы не получим поддержки.

— Но попытаться все-таки стоит. — Жрец протянул правителю полный бокал и принялся наполнять свой. — Остается только решить, кого послать в Лориэль со столь важным поручением?..

До этих слов Керон не особо вникала в разговор. Она никак не могла забыть вчерашнего визитера и его зловещих предупреждений. Зачем он явился, и какая ему, собственно, выгода от того, останется она на занимаемой ступеньке иерархии или же нет? Хорошо было бы узнать его личность — он явно из окружения Верховного Жреца, иначе как смог пробраться в Храм незамеченным? Хотя он совсем не походил на обычного послушника…

Но важно не это.

Незнакомец утверждал, что Верховный Жрец недоволен ей и советовал вернуть его расположение любым способом. Слова посвященной в защиту нищих и убогих не нравились многим, но она не думала, что это может разрушить ее жизнь. Теперь надо как-то выкручиваться, но как? Вызваться добровольным послом в Лориэль? Она никогда не покидала столицу, и такая перспектива ее немного пугала, но, в конце концов, чего не сделаешь для блага родного государства и чтобы удержать ускользающую власть в своих руках. К тому же ее отсутствие немного остудит Верховного Жреца, ну а когда она вернется с вестью об успешно пройденных переговорах, он и вовсе не посмеет заикнуться о ее отставке. А для этого она постарается приложить все усилия.

— Мой император, позвольте мне стать послом в Лориэль! — в голосе Керон звучала твердая решимость, вот только внутри все переворачивалось от нахлынувшей вдруг паники. На лбу выступила испарина, руки дрожали. Она спрятала их за спиной, чтобы не выдать собственного волнения.

Правитель смерил ее внимательным взглядом.

— И как вы себе это представляете, посвященная? В империи, как вы уже должны были понять, не спокойно. Пользуясь тем, что все силы брошены на защиту страны, расплодились разбойники, да и простые крестьяне многим не довольны. Но и это еще не все — чтобы достигнуть подземного царства, вам придется обогнуть темную армию и пройти по захваченной земле. Как думаете, сможет ли это женщина?

— Так дайте мне сопровождение! Я уверена, что смогу повлиять на гномов!

Керон гордо вздернула подбородок и без страха посмотрела в глаза правителя. Выдержать его взгляд могли немногие, но у девушки получилось.

Император считает ее слабой? А вот и зря!

Напряженное молчание затянулось, в воздухе витала тревога.

Что она делает? Что творит? Император и так не в духе, а она…

Помощь пришла неожиданно от Верховного Жреца:

— Мне кажется, предложение Керон вполне рационально. Кто еще сможет убедить подземных жителей вступить в союз как не посвященная самого Самаэля.

Керон мельком взглянула на старика. С чего бы он решил вдруг стать на ее сторону? Так не терпится поскорее от нее избавиться?

— Хорошо, — после недолгих раздумий произнес император. — Отправитесь завтра на рассвете. Вас будет сопровождать командир моего личного отряда. В вашем путешествии пригодился бы маг, но сейчас каждый из них на счету, и здесь они, бесспорно, нужнее. Свиток с посланием передаст вам мой писарь. На этом все.

Император встал и, не произнеся больше ни слова, вышел за дверь. Стражники как тени последовали за ним.

— Весьма интересно, — протянул старик, окидывая девушку цепким взглядом.

Керон не ответила. Интуиция подсказывала ей, что она все сделала правильно.

***

Серил они покинули ранним утром. Свиток с посланием к царю гномов лежал в котомке посвященной, надежно спрятанный среди немногочисленных вещей. Долгое и утомительное путешествие совсем не радовало девушку, напротив, она проклинала тот час, когда сама же и вызвалась доставить послание. Из головы все так же не выходил незнакомец. Закрадывались подозрения, что он специально заставил ее паниковать и тем самым толкнул на крайние действия. Возможно, сам Жрец решил от нее избавиться, подослав к посвященной этого человека с лживыми речами. Если так, то он рассчитал все правильно: теперь Керон оказалась очень далеко, к тому же могла и вовсе не вернуться.

Рядом с ней ехал высокий, стройный и с идеальной выправкой мужчина. С первого взгляда было видно, что этот человек сполна отдал долг родине, не один год находясь на военной службе. Губы сжаты в тонкую линию, в глазах вечная настороженность. Звали рыцаря — Риз Картен.

До посвященной иногда доходили слухи о его славе и подвигах. Поговаривали, что он проявил себя еще в первые дни войны, но после тяжелого ранения был отправлен в столицу. После чего стал командиром личного отряда императора, в который брали лишь отличившихся рыцарей. Попасть в этот отряд считалось великой честью.

Дорога все вилась, и не было ей конца. На ночлег путники останавливались в трактирах и в постоялых дворах, но пару раз пришлось заночевать и под открытым небом. С каждым днем становилось все холоднее, иногда срывался мелкий дождик. Керон плотнее куталась в плащ, в такие моменты она проклинала все на свете: начиная с погоды, заканчивая молчаливым спутником. Так прошло три недели.

— Скоро доедем до Векроса, — заметив усталый вид посвященной, сказал воин, — там и отдохнем.

Лицо Риза просветлело, на губах появилась легкая улыбка.

— Вы уже бывали здесь раньше? — догадалась Керон.

— Я здесь родился, здесь же прошло все мое детство. В Векросе у меня не осталось родных, но в этом городе должен жить друг детства. Надеюсь, мы с ним встретимся.

— Могу поспорить — такой же воин, как и вы…

Воин снова улыбнулся, бросив на посвященную мимолетный взгляд.

— Нет. Он волшебник.

Керон удивленно изогнула брови.

— И к какому из шести Орденов он принадлежит?

— Не знаю, — пожал плечами Риз. — Когда я уехал в Серил, он только собирался стать магом. Больше я здесь не бывал.

— Тогда с чего вы взяли, что он все-таки стал волшебником?

— Йен всегда добивается того, чего хочет, — просто ответил рыцарь и пришпорил лошадь. — Возможно, он решит к нам присоединиться.

«А вот это уже неплохо, — подумала Керон. — Маг в пути как нельзя придется кстати».

Хоть посвященная и жутко устала от непрекращающейся тряски, но ей ничего не оставалось, как последовать за ним. Вскоре она догнала Риза. Дальше дорога, сильно петляя, уходила в еловый лес, и рыцарь замедлил движение.

— А как…

— Тише! — едва слышно прошипел сопровождающий. — Здесь кто-то есть…

Они остановились. Керон вся обратилась в слух, но поначалу не услышала ничего, кроме редких криков птиц. Но вот она различила еле слышный хруст кустарника, что рос в ярдах двадцати от них. Не прошло и нескольких мгновений, как на дорогу выскочил заяц, посмотрел на пришельцев и снова скрылся в кустах.

— Вас насторожил заяц? — нахмурилась посвященная. — Мне казалось, вы смелее.

— Это не заяц, — прошептал Риз, продолжая напряженно озираться. — Старайтесь держаться ближе.

Он тронул поводья, и лошадь медленно пошла вперед.

— Стоять! — раздался из-за пышной ели хриплый голос.

Да, рыцарь оказался прав: это не заяц.

Не дожидаясь ответа, они вышли на дорогу один за другим — Керон насчитала двенадцать человек. Лица у них были не то что хмурые — просто свирепые. У каждого в руках или топор, или деревянные вилы. Мужчины были одеты в видавшую виды одежду, сапоги их выглядели стоптанными и весьма потертыми. На некоторых и вовсе оказались не по погоде легкие лапти. Сомнений не оставалось — путникам преградили дорогу обычные крестьяне из ближайшей деревни. Вот только они выглядели слишком уж воинственно.

Риз, конечно же, мог бы с легкостью справиться с каждым из них, но со всеми вместе?

Крестьяне охватили Керон и рыцаря широким полукольцом и стали медленно приближаться.

— Вижу — вы рыцарь, — произнес мужчина с самой длиной и лохматой бородой. Он был не самым рослым из своих товарищей, но с самым свирепым выражением на лице. — А это, как погляжу, никак жрица?

Взглянув на Риза Керон заметила, что он старался не выпускать из поля зрения нападавших. А они подходили все ближе и ближе, хотя и с явной опаской.

Керон было не по себе, она еще ни разу не оказывалась в подобных ситуациях и не знала, чего ожидать от этих крестьян. Видя их износившуюся одежду и тощие тела, она почувствовала к ним жалость. Возможно, удастся все решить мирным путем?

— Я знаю, что вам живется трудно, — произнесла Керон, достав из поясного мешочка несколько серебряных монет. — Возьмите и пропустите нас с миром.

Она бросила монеты тому мужчине, который начал разговор и показался посвященной предводителем. Крестьянин ловко поймал серебряники, быстро взглянул на свою добычу и противно ухмыльнулся, явив почерневшие зубы.

— Мне кажется это слишком малая плата за ваши жизни. Отдавай весь кошель, и тогда мы вас пропустим!

Керон ощутила, как где-то внутри нее зарождается гнев. Она уже хотела резко ответить жадному мужику, но ее опередил рыцарь.

— Берите то, что вам дают, и проваливайте, пока еще живы, — холодно произнес он, не отрываясь от глаз главаря. — Радуйтесь тому, что вам дали из жалости, и будьте благодарны!

Он многозначительно положил ладонь на эфес, но это не возымело действия.

— Кэрнок! — Предводитель коротко кивнул огромному детине слева от себя. — Нам здесь угрожают. Не порядок…

Заросшее черными волосами лицо крестьянина чем-то походило на звериную морду. Кэрнок тотчас перехватил топор поудобнее.

— На твоем месте я бы подумал, прежде чем сделать еще хоть один шаг, — мрачно заметил Риз и ловко выхватив меч, направил его острие в грудь детины. — Я не шучу.

Крестьяне остановились в нерешительности, в глазах людей промелькнул испуг.

Кэрнок попятился от рыцарского меча и повернулся к предводителю:

— Слушай, Стах, мне вообще-то жить еще хочется и не улыбается быть рассеченным надвое…

— А ты уже струсил? Но нас дюжина, — Стах кивком указал на крестьян. — Или ты уже забыл, что рыцари и «праведники» жируют, а мы дохнем от голода?!

— Нет, не забыл, — тут же потупился Кэрнок.

— Чего стоим?! Кого ждем? — взревел главарь. — Нас двенадцать, он — всего лишь один! И за нами правда!

Кэрон ничем не могла помочь рыцарю. Ей оставалось только молиться Самаэлю, чтобы он сохранил ей и Ризу жизнь.

Кэрнок, осмелев и снова угрожающе подняв топор, резко шагнул вперед. Испугавшись, конь под Керон заржал и встал на дыбы. Крестьяне опешили и не сразу сообразили, в чем дело.

Риз мгновенно соскочил со своего коня и мечом плашмя ударил со всей силы главаря по ребрам. Стах, хватая ртом воздух, упал. Рыцарь тут же развернулся и пнул Кэрнока в живот, вот только этот удар не получился таким же действенным, как предыдущий. Но все же от неожиданности детина выронил топор.

Риз не хотел убивать нападающих, поняла Керон. Лишь напугать и освободить дорогу.

Но увидев, что их вожак лежит на земле, крестьяне вместо того чтобы броситься наутек, кинулись на рыцаря всем скопом.

Просвистела стрела и вонзилась в ногу одного из мужчин. Крестьянин вскрикнул и отшатнулся. Вторая стрела устремилась в плечо Кэрнока, третья — вонзилась возле ног уже оклемавшегося Стаха.

Подхватив раненых, крестьяне поспешили ретироваться. Они надеялись на легкую добычу, но в итоге сами попали впросак.

Керон обернулась в ту сторону, откуда летели стрелы, и заметила почти сливающегося с елью лучника. Он целился прямо в грудь Риза.

Глава 2 Векрос. Сокровищница жрецов

Снова крутит живот так, что сил нет терпеть. Как же кушать-то хочется…

На торговой улице Векроса было мало народа. Как только в этом городе вспыхнула чума, многие торговцы уехали, не желая заразиться. Обычные горожане старались лишний раз не высовывать нос на улицу, но так или иначе нужда все равно заставляла их иногда покидать жилища. А вот ворам и нищим и вовсе деваться оказалось некуда — волей-неволей им приходилось постоянно рыскать по подворотням в поисках пропитания. Приближалась зима, и они все чаще сбивались в тесные кучки у костров в надежде согреться, а по утрам возле пепелищ все чаще находили бездыханные тела, помеченные черными мертвенными пятнами. Эта зараза не щадила никого.

Он и сам бы ушел куда подальше из Векроса, но куда? Идти некуда, да и не с кем. К тому же в долгом походе нужны деньги и еда хотя бы на первое время, а все, чем он пока смог разжиться на воровском поприще — лишь новенькой курткой.

Ташин старался избегать скопища нищих. Он уже давно облюбовал себе чердак и, закутавшись в гору тряпья, проводил одну ночь за другой, порой вздрагивая, когда ветер уж слишком ярился и проникал сквозь широкие щели в крыше. Днем же юноша скитался около продуктовых лавок и цепким взглядом осматривал выходящих из них горожан. Те, что казались ему чуть побогаче, тут же лишались поясного мешочка с монетами. Ловкий, быстрый, гибкий, он почти всегда находил себе на хлеб, но вчера день выдался неудачным, и разжиться парой медяков так и не получилось. Возможно, хотя бы сегодня что-нибудь да выгорит?..

Он остановился примерно в десяти шагах от небольшого магазинчика и уселся на мостовую. Долго ждать не пришлось. Из хлебной лавки вышли две женщины, жуя сдобные булки. Запахло ароматной сдобой. Ташин почувствовал, как слюна заполнила рот, а живот заурчал еще сильнее, снова напоминая своему владельцу, что тот целый день не ел. Как будто он и сам это не знает!..

Сглотнув, юноша пошел вслед за ними.

Женщины так и шли вдоль улицы, не думая сворачивать, и Ташин забеспокоился. Все-таки работать в шумной толпе или же в пустом переулке намного проще и больше шансов не оказаться схваченным. Но голод заглушал все доводы разума, и юноша прибавил шаг.

Поравнявшись с ними, он схватил кошель, висевший на поясе одной из женщин, с силой дернул и оторвал. Ощутив в ладони вес монет, Ташин уже собирался бежать, но обворованная женщина успела схватить его за шиворот.

— Куда?! — взревела она. — Стража! Стража! Воруют! Помогите!

С ужасом он заметил спешивших к ним стражников. И откуда они взялись? Только что же их здесь не было…

Гнить в тюрьме не хотелось, да и не держали в тюрьмах долго, практически сразу отправляя на виселицу.

— Пусти, жирная кляча! Пусти!

Юноша насилу вырвался из цепких рук дородной тетки, отчетливо услышав, как жалобно затрещала совсем новенькая куртка. Кошель выпал из его рук, смачно шлепнувшись о мостовую, но он не стал его поднимать, а рванул вверх по улице. Иногда он врезался в не успевающих отскочить с его пути людей. Чтобы ненароком не сбить дыхание, он не оглядывался назад, но знал, что преследователи не отступают. За спиной продолжали раздаваться крики:

— Лови! Держи!

«Вот кретины, — думал он. — Кошель остался у хозяйки, так зачем за мной бежать?»

Ташин петлял, стараясь сбить с толку преследователей, затем он скользнул в какой-то убогий переулок и наспех огляделся. Стражники вроде как отстали. Немного отдышавшись, юноша пошел спокойным шагом вдоль домов. Теперь самое главное — не привлекать к себе внимание.

Ташин снова свернул, но тут же нос к носу столкнулся с краснолицым и широкоплечим стражником. Грудь и ноздри мужчины судорожно вздрагивали от быстрого бега.

— Попался, гадёныш! — гаркнул он, попытавшись схватить юношу. — Теперь не уйдешь!

Припав на карачки, парень увернулся и опрометью побежал в другую сторону. Следом неслись проклятья и угрозы. Затаиться и выждать не получилось. Теперь надо бежать, не оглядываясь, пока он не выберется из города.

Наконец у Ташина получилось выскочить на более знакомые улицы, которые находились на окраине города. Поворот. Продолжительный бег. Снова поворот. Городская стена уже совсем близко.

Юноша юркнул в широкую щель и оказался за пределами Векроса. Теперь можно вздохнуть с облегчением — стена слишком высокая, а протиснуться в ту дыру, через которую сумел уйти худощавый воришка, ни один стражник не сможет.

Уняв бешено бьющееся сердце и восстановив дыхание, он огляделся. Солнце еще висело высоко, заливая блеклым светом пожухлую траву. Примерно в миле от города на значительном возвышении виднелись развалины какого-то храма. Именно туда и направился Ташин, надеясь пересидеть там до вечера. Совсем скоро переполох утихнет, и стражи разбредутся по своим постам.

Он снова взглянул на руины некогда величественного пантеона. Упавший конусообразный купол так и остался стоять набок, подпираемый всего лишь одной колонной. То тут, то там виднелись каменные ступени и широкие перила, плавно уходящие вниз. Когда он был разрушен и кому из шестерых богов принадлежал, Ташин затруднялся ответить. Просто знал, что этот храм превратился в руины уже давным-давно — еще во времена войны Четырех Стихий. Кое-где сохранившиеся стены носили отпечаток времени и долгих пронзительных ветров. Здесь имелись и письмена на древнем позабытом наречии, но этим языком не пользовались вот уже несколько столетий, и прочесть хоть что-то Ташин так и не смог. Наверное, жрецы все еще хранят эти знания, а вот для обычных людей они оказались утеряны.

Детей крестьян и нищих грамоте не обучали, да и немногие ремесленники могли себе позволить отправить свое чадо на обучение. Все-таки запрашиваемые суммы в специальных заведениях были достаточно высоки. Но Ташину повезло — его мать когда-то обучалась грамоте и как смогла научила сына. Правда, он читал по слогам и считал всего лишь до ста, но гордился и этим. Когда же его родители умерли от тифа, а дом в небольшой деревушке отобрала империя за неуплату налогов, ему пришлось перебраться в ближайший городок. Так и началась его воровская жизнь.

Размышляя о собственной невеселой судьбе, юноша медленно шел вдоль полуразрушенной стены. Впереди, неподалеку от невысокой арки, ему попалась лестница в пять ступеней, ведущая на уровень ниже. Он спускался по ней, с любопытством рассматривая письмена, когда на него налетел ворон. Птица, казалось, вознамерилась выцарапать Ташину глаза. Юноша отшатнулся, плиты под его ногами разверзлись, и он провалился в дыру.

***

Очнулся он в кромешной тьме. К горлу подкатила тошнота, мысли хаотично перемешались и превратились в подобие каши.

Почему так темно? Где он? Что с ним? Сейчас ночь или день? Может, он и вовсе ослеп? Переполох в городе уже закончился, или стражники все еще поджидают его у стены?

Потом Ташин вспомнил, как провалился в катакомбы, и попытался подняться, но сильная боль в затылке тут же дала о себе знать. Обхватив голову руками, он все-таки приподнялся и осмотрелся. Примерно в десяти шагах от него горел слабый зеленоватый свет, и юноша решил, что там и находится выход. Преодолевая приступы рвоты, он поднялся на колени и медленно пополз к источнику света. Руки нащупывали камни, черепки посуды, густую паутину. Подземелье храма таило множество тайн и будило любопытство юноши.

«Вот бы побывать здесь при свете дня, да еще с факелом, — вдруг подумалось Ташину, — я бы точно нашел много чего интересного…»

Добравшись до источника света, он не смог подавить разочарованный возглас:

— Да что же это такое!?

Разгоняя мягкую тьму, среди камней лежал всего лишь слегка пульсирующий кристалл, а выхода так и не было видно. Слезы заструились по щекам, оставляя за собой грязные дорожки. Он вдруг испугался, что останется здесь навсегда, пока не умрет от голода.

Совсем рядом послышалось шуршание, а затем и писк.

Крысы!

Голодные крысы и, судя по тому, что возня раздавалась с разных сторон, их много.

Схватив кристалл и выставив его вперед, юноша попятился. Какой-никакой, но все-таки источник освещения. Стоило только коснуться кристалла, как тот вспыхнул ярким зеленым светом, хорошо освещая пространство. От неожиданности крысы спрятались в норы. Но надолго ли? Не став мешкать, Ташин принялся искать выход. Толстая паутина покрывала неровные стены катакомб. На земляном полу лежали золотые кубки, ритуальные украшения, тоже выполненные из золота, в нишах виднелись драгоценные графины. Ташин не удержался и присвистнул. Да это же целая сокровищница! Он тут же начал прикидывать в уме, сколько сможет выручить за найденный клад — по всем расчетам получалось много. Сюда надо обязательно вернуться и забрать сокровища. От спертого воздуха подземелья он громко чихнул и вспомнил, что надо искать выход.

Ничего похожего на двери воришка так и не нашел и принялся осматривать потолок катакомб. Вскоре обнаружилась зияющая дыра, но дотянуться до ее краев не получалось — все-таки потолок подземелья был намного выше роста юноши. Снова раздалось шуршание — осмелевшие крысы, щуря маленькие красные глазки, начали приближаться.

Что же делать? Как быть? Быть съеденным заживо ну никак не хотелось…

Взгляд Ташина упал на разбросанные по полу плоские широкие камни, и в голове сразу возникла идея. Держа в одной руке кристалл и стараясь отпугнуть при помощи света крыс, второй он подтягивал камни к дыре. Вскоре от его трудов собралась внушительное нагромождение. Юноша старался не думать о сбитых до крови ладонях и сломанных ногтях. Сунув кристалл в карман и быстро вскарабкавшись на кучу, он посильнее оттолкнулся и, подпрыгнув, уцепился за края дыры.

Лишь бы не обвалилось! Лишь бы не упасть!

Он подтянулся, легко выбрался наружу и некоторое время лежал не веря, что сумел-таки покинуть это жуткое подземелье и его обитателей.

Над миром давно царила ночь. Сквозь пышные тучи проглядывали звезды, но луны еще не взошли на небе. Ташин поднялся и побрел обратно в город. Не опасаясь засады, он пролез через щель в стене и снова оказался в Векросе. Рука юноши скользнула в карман и нащупала кристалл. В катакомбах осталось много сокровищ, и завтра он их обязательно заберет, а сейчас постарается обменять найденный кристалл в ближайшей таверне на вкусную еду и теплый ночлег. Не веря до конца в свою удачу Ташин шел по темным улочкам, чувствуя себя по-настоящему счастливым. Наконец-то ему повезло.

***

Вокруг простирались пушистые облака. Ветер — неумолимый творец — причудливо работал над ними, создавая из бесформенной субстанции прекрасные фигуры и гротескные изваяния. Посреди этого эфемерного великолепия из края в край Обетованного тихо плыла широкая площадка с массивными и полуразрушенными колоннами. Сам же купол здания отсутствовал, как и большая часть стен. Порой одна из туч проплывала сквозь Храм, и тогда весь пантеон окутывало белесой мглой.

Когда-то это был древний и великий Пантеон Шестерых, а сейчас разрушенный временем храм, поднятый в чертоги Обетованного могучей, но очень уж сентиментальной дланью светлого бога. Теперь эти развалины служили Залом Совета. Впрочем, заседания Шестерых здесь так ни разу и не проводилось, и шесть расположенных полукругом тронов из чистейшего золота век от века пустовали.

В центре разрушенного Пантеона находилось Зеркало Мира. Этот могущественный артефакт появился в Век Создания — первый век сотворения Тэрна и всех его обитателей. Именно тогда божественная энергия била через край, уносясь прочь из Обетованного и выплескивалась на земной мир, ища очертания и предназначение. В те времена появилось много артефактов, и это Зеркало было по-настоящему бесценным, являясь не только средством наблюдения за Тэрном, но и своеобразным порталом в земной мир.

И сейчас возле него застыл яркий ореол света. Поглощенный тревожными образами и видениями Самаэль не замечал, что уже давно находится в Зале Совета не один. За массивной колонной притаился песочный силуэт, начисто лишенный каких-либо четких очертаний. Постоянно находясь в движении, эта фигура то обретала черты хрупкой девушки, то превращалась в небольшой песчаный вихрь, то стелилась по каменным плитам, образовывая песчаные барханы.

Синдерэль как и бог света всматривалась в отражение. Перед ее заинтересованным взглядом появился зеленый пульсирующий кристалл.

Ключ к вратам Ямы и Обетованного, позволяющий смертным приблизиться к богам. Могущественный артефакт, созданный помимо воли небожителей, спустя столько времени все-таки найден!

Фигура перестала видоизменяться и застыла в человеческом облике. Глаза затаившейся наблюдательницы расширились от неподдельного удивления.

Песочная фигура усмехнулась. Вот так дела… Это будет весьма занимательно.

Неожиданно свет померк, и хозяйка хаоса поняла, что Самаэль покинул парящий в облаках храм. Синдерэль, уже дрожа от возбуждения, рассыпалась на миллиарды крупиц и приблизилась к Зеркалу. Ее тонкая ладонь скользнула к отражающей поверхности, и перед глазами замелькали ряды тысячного войска, одетого в черную броню. На груди солдат красовался знак принадлежности к армии Медегмы — окутанная облаками полная луна. Богиня тьмы все-таки вырвалась из многовекового заточения и, поскольку ей больше не было места в чертогах Обетованного, Медегме оставалось лишь попытаться захватить и поработить весь несчастный Тэрн.

Синдерэль снова провела ладонью по зеркальной глади, как будто пролистнула страницу и увидела грязную таверну, зал, до отказа забитый завсегдатаями и постояльцами. Подавальщицы в полностью замызганных фартуках сновали туда-сюда, обслуживая пьяных посетителей и тщетно пытаясь увернуться от рук, которые так и норовили потрогать самое сокровенное.

Синдерэль поморщилась…

Нет, совсем не это она хотела увидеть!

Ключ.

Где же Ключ?

Она снова обвела жадным взглядом питейное заведение и тут заметила подростка с задумчивым выражением лица. Одет он был в темные штаны и ярко-синюю куртку, собранные вверх волосы перетянуты синей лентой. Именно он поглаживал в руках так интересовавший ее кристалл.

Интересно, знает ли юнец, какая бесценная вещь попала в его загребущие ручонки? Навряд ли…

Синдерэль склонила голову набок и о чем-то задумалась, но не прошло и нескольких мгновений, как на ее лице появилось озорное выражение. Желание испортить все планы темной богини и подшутить над Самаэлем — что было еще способно развлечь бессмертную сущность, вот уже более сотни лет вынужденную пребывать в ненавистном покое?..

Богиня хаоса проскользнула сквозь зеркальную поверхность и растворилась в ее глади.

Игра началась.

Глава 3 Векрос. Чёрная Тень

Три дня и три ночи Йен не отходил от постелей больных, потому что кроме него им некому было помочь, и сострадание оказалось сильнее страха заразиться. Нет, он не был жрецом Белигмы, богини исцеления и не мог спасти несчастных больных от медленной и мучительной смерти. Но маг использовал любую возможность облегчить их страдания, заваривая целебные травы, притупляющие боль.

В темноте раздался тихий стон. Волшебник поспешил к больному, захватив с собой травяной настой.

Поставив свечу на тумбочку возле узкой койки, Йен вгляделся в лицо умирающего. Это был мальчик девяти лет. По хрупкому телу ползли черные мертвенные пятна, черты лица заострились. Вряд ли он переживет эту ночь.

Йен склонился над умирающим и, приподняв его голову, попытался влить в чуть приоткрытый рот настой. Мальчик закашлялся, по телу прошла судорога. В последний раз рука дернулась и уже навечно расслабилась.

Отпрянув от безжизненного тела, маг понял, что больше не в силах здесь находиться. Ему нужно было вдохнуть свежего воздуха, к тому же он уже и не помнил, когда в последний раз ел. Видимо, поэтому его начало мутить. Есть не хотелось, но пришло четкое понимание — принять пищу необходимо, иначе силы полностью его покинут. Захватив посох и сумку, чародей вышел на улицу.

Мир укрыла ночь — темная и беспросветная. На небе не было звезд и даже обе луны скрылись за облаками. По улицам города стелился липкий туман.

Йен быстро шёл по безлюдным улицам Векроса. Высокие и низкие дома жались друг к другу, словно ища утешение. Запах тлена, разложения и спирта все еще преследовал мага, забив ноздри, не давая свободно дышать.

Тишина города давила на виски. Поднявшийся ветер принёс едкий чад. Пытаясь хоть как-то замедлить распространение заразы, мёртвых сжигали за стенами города, и черный дым от погребальных костров тянулся к небесам.

Надвигаясь с запада подобно цунами, темное войско захватывало один город за другим, стремительно продвигаясь вглубь страны. На ее пути становились рыцари Ордена Розы[1]. Эти храбрецы бились отчаянно, пытаясь остановить вторжение, но все-таки отступали, теснимые превосходящей их силой.

Йен тоже собирался отправиться на войну и покинуть Векрос, как только мимо города пройдет обоз из столицы империи — Серила. Ждать осталось недолго. Каждые две недели запряженные лошади тянули груженые телеги с продовольствием и лекарствами к Карк-Дароту, за который шли ожесточенные сражения.

В этой войне люди остались одни. Гномы укрылись в подземных цитаделях, рассчитывая переждать страшные события, а позже присоединиться к победителю. А эльфы…

До эльфов еще не докатились страшные отголоски этой безжалостной бойни, и вечнозеленые леса как всегда остались молчаливыми и безразличными к страданиям простых смертных.

Ход мыслей мага нарушил скрип колёс и мерный цокот копыт. Сквозь плотный туман чародей различил медленно бредущую лошадь, запряженную в телегу. Возница натянул поводья и остановился возле низкого домика обычного горожанина. Лошадь недовольно фыркала и прядала ушами.

— Здесь тебе нечего делать, маг, — разглядев в руке Йена посох, произнёс возница. — Уже некого спасать.

Словно в ответ на его слова, из дома вышли люди в масках и небрежно взгромоздили на катафалк носилки с бездыханным телом. Возница щелкнул кнутом, и лошадь медленно побрела дальше.

Проводив взглядом траурную повозку, маг свернул в кривой переулок. Навершие посоха вспыхнуло синим светом, хорошо освещая дорогу.

Внимание привлек шорох, и в неверном свете кристалла Йен разглядел старуху с протянутой рукой, сидящую прямо на залитой нечистотами мостовой. Водянистые глаза в упор взирали на мага. Йену хватило лишь одного взгляда, чтобы понять — чума уже пометила её, и жить несчастной осталось недолго.

— Подай, милок, на хлебушек, — в глазах нищенки сквозило безумие. — Подойди ближе, или брезгуешь?

Йен пожалел ее и, приблизившись, протянул медяк.

Не обратив внимания на монету, нищенка вцепилась в рукав его мантии. Маг попытался освободиться, но неожиданно сильные пальцы держали крепко.

— Не ходи туда, — прохрипела старуха. — Этот путь приведёт тебя во тьму.

— Пусти, безумная!

Йен вырвал рукав и быстро зашагал прочь. Какое-то время вслед ещё неслись зловещие предсказания старухи и каркающий смех, но вскоре все стихло.

Впереди показалась таверна. В неверном свете фонаря маг заметил столпившихся возле неё людей.

Люди неисправимы — они до последнего отказываются верить, что их мир умирает, и продолжают пить и веселиться как ни в чем не бывало.

Неожиданно сильный порыв ветра принёс мелкие крупицы песка, и Йену пришлось прикрыть глаза рукавом.

Странно, откуда здесь взялся песок, если за много миль от города нет ни одного песчаного карьера? Напротив, Векрос славится влажным климатом и песок здесь всегда в диковинку.

Отбросив мысли, Йен быстро шагал к таверне, предвкушая сытый ужин, и не замечал, что следом за ним неслышно скользит чужая тень.

***

«Когда же кончится моя смена?» — эти мысли без конца проносились в голове молодой подавальщицы. Девушка ненавидела свою работу — день ото дня обслуживать пьяных мужиков. Она никогда бы здесь не работала, да вот жизнь заставила.

Еще совсем маленькой Цета лишилась родителей, и голод вынудил ее воровать. Вместе с такими же «братьями и сестрами» по несчастью, рыскала по рынкам, добывая себе пропитание, пока однажды ее не поймал за руку один из торговцев. Но вместо того, чтобы избить грязного и оборванного ребенка, отвел к знакомому хозяину таверны и попросил устроить на работу. Нельзя сказать, что жилось ей здесь достаточно легко…

Поначалу она мыла посуду, прибирала по утрам в зале и была не раз бита за недобросовестную работу. Затем, когда подросла — встала за стойку и вместе со своей напарницей обслуживала посетителей. Но как бы ни было ей тяжело и неприятно, с тех пор она не чувствовала ни голода, ни нужды.

Но сегодня ее мучило плохое предчувствие и отделаться от него никак не получалось.

— Все, я ухожу, — услышала она голос за спиной и обернулась. Ее напарница уже сняла с себя фартук, собираясь уйти. — Уверена, что справишься?

Цета окинула взглядом Лин. Девушка не была красавицей, и ее обычные русые волосы часто напоминали Цете о серых мышках, однако же счастье на лице Лин делало ее почти хорошенькой. А сейчас напарница улыбалась, предчувствуя скорое свидание, ведь еще утром договорилась с подругой о замене. Как справиться со всем, девушка не представляла, ведь когда она давала обещание подруге, такого наплыва посетителей не было.

Вздохнув, Цета кивнула Лин и посмотрела в переполненный людьми зал. Лин проведет вечер в приятной компании, а она…тоже в компании, но не очень-то приятной. Сложно назвать приятными пьяных мужиков, которые наперебой требуют еды и пива.

— Справлюсь. — Цета пожала плечами. Пусть идет. — Не хочу видеть твое кислое лицо всю ночь напролет.

Обводя усталым взглядом таверну и вымученно улыбаясь, она выставляла очередную порцию кружек пива на поднос. Затем ее взгляд упал на столик у очага, за которым сидел буйволоподобный мужчина в легком серебристом доспехе. На обветренном лице выделялся орлиный нос, волевой подбородок покрывала недельная щетина. На груди у мужчины красовалась белая роза — знак принадлежности носителя к рыцарству. Полы его плаща испачканы засохшей грязью, и Цета поняла, что он путешествует уже не один день.

Напротив него сидела миловидная девушка в белом одеянии. Ее тугая рыжая коса была перекинута через плечо, а на груди висел золотой медальон в форме солнца с восьмью лучами — символом добра и света, присущим Самаэлю.

«Она точно посвященная», — подумала Цета и ее взгляд скользнул на третьего человека в компании.

Вернее, это был не человек, а высокий и стройный светловолосый эльф.

Компания что-то тихо обсуждала и пыталась не выделяться из общей массы. Что, собственно, у них плохо получалось — эльфов редко можно встретить в людских поселениях, и посетители таверны нет-нет, да и бросали на остроухого любопытные взгляды. За спиной лесного жителя виднелся колчан со стрелами. Рядом стоял лук, прислоненный к стене.

Открылась дверь, пропустив в затхлую таверну свежий воздух, и на пороге появился маг в снежно-белом плаще. В руке он держал посох, верх которого венчала голова дракона, сжимающая в пасти синий камень.

Воцарилась тишина. Взгляды всех присутствующих устремились на вошедшего. Что немудрено, так как магов не любили и не понимали, а то, чего люди не понимают, инстинктивно заставляет их бояться и ненавидеть.

Волшебник, казалось, совсем не замечал враждебности посетителей, медленно направившись к стойке. Весь его вид выражал усталость и измождение: лицо осунулось, глаза впали и под ними пролегли тени.

Едва чародей подошел к стойке раздался грохот…

Рыцарь встал из-за стола, чуть не перевернув несчастную скамью и, обогнув стол, устремился к застывшему у стойки магу.

Все, абсолютно все, кто находился в таверне, затаили дыхание в предвкушении хорошей драки.

— Йен Адоме! Какая встреча! — рыцарь широко улыбнулся. Он сгреб мага в крепкие объятия и продолжил: — Ну, вот и свиделись! Я посылал за тобой, как только приехал в город, но мне сказали, что тебя уже три дня нет дома. Я решил, что ты уехал. — Воин внимательно всмотрелся в лицо чародея и уже тише добавил: — Рад, что это не так.

Затем он обернулся к стойке и, радостно подмигнув, бросил:

— Еще пива, красавица! И моему другу тоже!

Мягко, но настойчиво, рыцарь потянул чародея к столику у очага.

По залу прокатились разочарованные вздохи — ну любит народ зрелища, с этим ничего не поделаешь, а сейчас их этого просто-напросто лишили.

Цета наполнила еще одну кружку и понесла заказ. Выставляя содержимое подноса, она неосознанно прислушивалась к разговору.

— Не ожидал увидеть тебя здесь. — Маг отставил посох к стене, но так, чтобы он находился в поле зрения. — Что привело тебя в родной город?

— Служба, — снова улыбнулся воин.

— А я-то сперва решил — ностальгия по давно прошедшим дням…

Маг откинулся на спинку стула, мельком оглядев всех, кто присутствовал за столом.

— Хм… может, представишь все-таки спутникам?

— Да, конечно, извини. — Воин снова заулыбался. — Перед тобой Керон Атери — посвященная Самаэля.

Если маг и был удивлен появлением столь высокопоставленной особы в этом захолустье, то никак этого не выдал, продолжая невозмутимо рассматривать рыжеволосую девушку. Керон тоже не осталась в долгу, наградив чародея высокомерным взглядом.

— А это Эрвин. Он спас наши жизни, хотя не был обязан, и теперь, можно сказать, я его должник.

— Разбойники?

— Не совсем, — мрачно улыбнулся воин, прихлебывая пенный эль. — Грабить нас попытались крестьяне из окрестных деревень….

— До меня тоже доходили слухи об участившихся налетах. Людей убивают и грабят средь бела дня, — произнес маг и обратился к Цете, которая уже собиралась отойти от столика. — Что у вас сегодня в меню?

— Тушеная картошка с мясом, — ответила подавальщица, прикидывая в уме, сколько уйдет времени на ее подогрев. — Нести?

— Неси, — кивнул волшебник.

Цета поспешила на кухню и с облегчением вздохнула, когда дотронулась до котелка. Умница Лин перед уходом повесила его над очагом, чтобы он подольше оставался теплым. Наложив в тарелку пару половников, девушка поспешила к посетителям и бегло осмотрела зал.

Может, сегодня все обойдется — не будет никаких драк и лишних проблем?

— На разбой толкает нищета. — До нее донесся обрывок рассуждений мага. Что же, в этом он прав. — В странные времена живем… странные и неспокойные.

Девушка поставила перед магом тарелку и отправилась к стойке, когда ее окликнул парень лет четырнадцати на вид, сидящий чуть в стороне от компании, которую она только что обслужила. С физиономии этого паренька не сходила глупая улыбка, взгляд голубых глаз с безмерным любопытством обводил зал.

Он был одет в добротную зеленую куртку, а в руках крутил какой-то ярко-зеленый пульсирующий кристалл.

Цета приняла от него заказ и направилась к стойке, когда дверь в таверну снова открылась, так и оставшись распахнутой настежь. На пороге застыла черная тень, почти сливающаяся с темнотой улицы, и вместе с нежданным посетителем в зал ворвалась ночная прохлада. Но стоило этой тени скользнуть вглубь питейного заведения, как заинтересованные лица, взирающие на нее с откровенным любопытством, изменились. Теперь на них застыл суеверный ужас.

«Темный», — пронесся испуганный шепот, и в следующее мгновение каждый из присутствующих посчитал своим долгом освободить ей проход, а еще через миг и помещение.

***

Вошедший невысокий человек, одетый в черный бархатный плащ, казался хрупким. Широкий капюшон полностью скрывал верхнюю часть лица. Все, что смог рассмотреть чародей, это тонкие губы, искривленные в откровенной насмешке.

Да, таверну покинули все, кроме мальчишки, испуганной подавальщицы (которой и бежать-то, по сути, было некуда) и компании, сидевшей возле очага.

— Кто ты? — заданный рыцарем вопрос вывел Йена из задумчивости.

Йен, как и все с подозрительностью рассматривавший фигуру в черном, поймал себя на мысли, что этот человек, как никто другой, опасен. Слишком много в нем самоуверенности и бесстрашия, а эти черты присущи людям либо безумным, либо наделенным поистине великой силой. Он внимательно уставился на темную фигуру в ожидании ответа.

Но ответа не последовало.

Словно не расслышав вопроса, человек в черном плаще направился к стойке, к застывшей в странном оцепенении подавальщице.

— Бокал лучшего вина, — голос также не поведал Йену о принадлежности его владельца к определенному полу. Его речь ассоциировалась в сознании мага с журчащим ручьем, пробивающимся меж камней и палой листвы. — Если, конечно, в этом убогом месте есть что-то, кроме прокисшего пива.

В голосе незнакомца прозвучала издевка.

Рыцарь поднялся из-за стола, одновременно вытаскивая меч из кожаных ножен, с твердым стремлением все-таки получить ответ на свой вопрос. Но прежде чем клинок покинул свое вместилище, незнакомец обернулся с бокалом в руке к оставшимся посетителям и, мрачно взглянув на свирепеющего воина, произнес:

— Я здесь, как и вы, со своими целями и интересами. — В интонации незнакомца сквозило высокомерие. — Не советую мне мешать, господа. Для вас это кончится плачевно.

Хорошо зная своего друга детства и видя, как Риз все сильнее выходит из себя, маг понимал, что без крови здесь уже не обойдется.

В принципе, Риз мог бы без усилий сломать эту хрупкую фигуру пополам, но интуиция подсказывала Йену, что это будет не так-то просто.

Обычно черные цвета носили прислужники Медегмы…

Черный маг.

Да, теперь Йен не сомневался, перед ними стоял черный маг, вот только в его руках отсутствовал магический посох. Но ведь маги без посоха почти ни на что не способны, так как именно в нем заключены основные Силы, которые черпают чародеи.

— Да как ты смеешь? — Голос Риза разнесся по всей таверне подобно раскату грома и, возможно, пол в таверне действительно обагрился бы кровью, но в этот миг в питейное помещение ввалился целый отряд маарлоков.

Их тела покрывала иссиня-черная шерсть, глаза, залитые сплошной чернотой, не выражали ни чувств, ни эмоций. Две пары мускулистых рук сжимали ятаганы. Когти, достигающие длины хороших кинжалов, способны были пронзить тело противника насквозь.

И сейчас командующий маарлоками направлялся к столику у очага, где расположилась вся компания.

Но что они делают в спокойном Векросе? Война же еще не докатилась до этого города, а значит…

Маг вгляделся в лицо друга и прочел на нем мрачную решимость. Лицо эльфа также было подернуто тревогой, а посвященная Самаэля испытывала настоящий страх, даже не пытаясь его скрыть.

Вмиг все стало ясно — некто могущественный открыл портал и не приходилось сомневаться, что сей отряд послан сюда с определенной целью.

— Аргх тан шин хар! — Пламя взметнулось на пути маарлоков, отрезая путь к столику у очага.

Подхватив лук, эльф вскочил на стол с грацией кошки, присущей всему его народу. Вложив в лук стрелу, натянул тетиву. Острый наконечник со свистом вонзился в цель. Предводитель маарлоков покачнулся и рухнул на пол.

Риз выхватил меч и теперь ждал ближнего боя. За его спиной тенью притаилась Керон. Поднеся к губам золотой медальон, она шептала молитву.

Сосредоточившись на поддержании огненного заклинания, Йен краем глаза заметил, как мальчишка и несчастная подавальщица, которые оказались в этом переплете по чистой случайности, последовали примеру посвященной.

Теперь взгляд мага искал незнакомца в черном плаще, о котором все напрочь забыли в поднявшейся суматохе, и вдруг наткнулся на довольную улыбку. Человек откровенно забавлялся всем происходящим в таверне и с ленцой попивал свое вино.

Йен был на пределе. Сила медленно, но верно его покидала. Он знал, что надолго его не хватит. Три дня и три ночи он не спал и толком не ел, ухаживая за больными. Каждому магу необходим отдых для восстановления Силы — у него же такой возможности не было…

Вызванное пламя стремительно слабело, и губы черной фигуры дрогнули в легкой досаде.

— Посторонись! — его отвлек голос Риза, яростно размахивавшего мечом. Рыцарь решительно двинулся к пробивающимся сквозь ослабевший огонь маарлокам.

Когда маг снова обернулся, то незнакомец в черном плаще уже исчез. А еще спустя мгновение вокруг них взревела песчаная буря, затягивая всех, кто находился по эту сторону огня, в гигантскую воронку. Маг попытался произнести блокирующее заклятье, но тот, кто вызвал этот песочный вихрь, был в тысячи раз сильнее.

Под ними проваливался пол, стены лишались четких очертаний и все вокруг превращалось в водоворот безжалостного хаоса.

Последнее, что почувствовал Йен — это сильнейшую головную боль и крупицы песка на губах.

[1] Орден Розы — орден рыцарей, проповедующий отвагу и честь, подчиняющийся владыке Южной империи.

Глава 4 Карпенское болото. Легенда Тэрна

Теплый, убаюкивающий, обволакивающий и тело, и сознание туман стелился вокруг чародея. Хотелось понежиться в его объятиях еще немного, но сознание постепенно возвращалось к своему владельцу.

Йен открыл глаза. Жемчужный туман так и клубился возле него, согревая и не давая замерзнуть в холодную осеннюю ночь.

Память медленно прояснялась, и маг вспомнил нападение маарлоков на таверну, песчаную воронку и загадочную черную фигуру.

Снова песок. Чья-то Сила забавлялась им, играла, точно игрушкой. Может, слова старухи несли-таки истину?

Он сел и тут же сильно закружилась голова. Череп раскалывался на тысячи осколков, и ощущение было такое, как будто он неделю беспробудно пил, но тут спиртное закончилось…

Йен глухо застонал и неожиданно услышал журчащий шепот:

— Тише, — голос был смутно знакомым. — Я не причиню зла.

Теплые мягкие ладони нежно коснулись его головы, и вмиг боль исчезла.

Йен поднял глаза на неожиданного спасителя.

Над ним склонился тот же самоуверенный незнакомец с той же самодовольной усмешкой на тонких губах. Сознание мага еще не успело отреагировать, как его рука уже метнулась к человеку в черном плаще и сорвала с его головы капюшон.

Маг ожидал увидеть под ним все что угодно, но не прекрасную девушку.

Снежно-белые волосы, отливающие серебристым блеском, рассыпались каскадом по хрупким плечам. Миндалевидный разрез глаз и тонкие черты лица наталкивали на мысль о немалой доли эльфийской крови в ее венах, и только невысокий рост и отсутствие острых ушей свидетельствовало о том, что она таки полукровка. Радужки в ее глазах были абсолютно черными и как будто в зеркале, маг отчетливо видел в них свое отражение.

— Кто ты? — Йен задал вопрос, не особенно надеясь получить ответ. — Чародейка?

— Обычная фокусница, — ответила полуэльфийка и, видимо заметив скептический взгляд мага, достала из поясного кошелька золотую монету. — Вот, смотри, — она продемонстрировала ее на открытой ладони, затем, сжав кулак, встряхнула рукой. Когда же открыла ладонь, то монетка из нее исчезла. Улыбнувшись, полуэльфийка потянулась к Йену и сняла с его плеча пропавший золотой. — Вот, как-то так…

— Но ты носишь цвета хозяйки тьмы…

— Глупо обобщать тьму и зло в нечто неделимое, — в ее голосе послышалось раздражение. — Тьма — необъемлемая часть мира, а зло — часть нашей души.

Не говоря больше ни слова, она ушла, растворившись в жемчужном тумане. Звук ее мягких шагов тоже вскоре затих.

***

— Где мы?

Риз уже успел развести небольшой костер и разделить на всех скудные остатки хлеба и сыра. На троих этих припасов должно было хватить еще дня на два, но на семерых оказалось ничтожно мало.

Они находились посреди небольшой поляны, а вокруг возвышались редкие многовековые сосны. С запада дул ветер, неся с собой запахи дыма и гари, к которому примешивался стойкая вонь болотной тины. Йен начал чертить вокруг поляны магический круг. И пусть он не сможет защитить от настоящей опасности, но зато не пропустит в свой центр мелких болотных духов и зверье.

Осенние ночи всегда были холодными, и эта не являлась исключением. Подавальщица, вырванная из таверны неведомой силой, осталась в легкой одежде и замерзала. Эрвин, сжалившись, накинул ей на плечи свой плащ, оставшись в подбитой мехом куртке. Получив благодарный взгляд, эльф уселся рядом. Подкинув в костер кучку хвороста, он поднял глаза к ночному небу.

Туман рассеялся. В небесах царили созвездия Шестерых, и перевернутая пентаграмма богини хаоса сверкала ярче всех. Мертвенный свет Сатари заливал часть небосклона. Серп же белой луны, Катари, напротив, давно уже исчез.

— Судя по тому, что вокруг сплошная топь, да еще гарью пахнет, — эльф все так же задумчиво смотрел вверх, — рискну предположить, что мы находимся в Карпенских болотах.

— Но ведь Карпенские болота окружены армией Медегмы. — Риз даже подскочил от изумления. Его и без того большие глаза сейчас напоминали блюдца.

— Именно это я и хочу сказать — мы на вражеской территории, — терпеливо пояснил эльф.

— Как так получилось, что мы оказались здесь? — Вопрос был задан Ризом и адресован ко всем собравшимся. — И не просто «где-то здесь», а в тылу врага? — Очередное восклицание воина оторвало эльфа от созерцания небес.

Риз обвел всю разношерстную компанию взглядом и остановился на Йене.

— Твоих рук дело?

Маг покачал головой и развел руками, ясно давая понять, что он здесь абсолютно ни при чем.

— Кто-то слишком могущественный вмешался. Я пытался остановить чужое заклинание, но не вышло. Найти исток и распутать настолько сильные чары не смог бы, наверное, и опытный архимаг, что уж говорить обо мне? До сих пор чувствую себя паршиво из-за отката.

Эльф знал, что откат — это расплата за неудавшуюся волшбу и сильнейшая головная боль не самое страшное, что могло произойти с магом. Порой чародеи лишались рассудка. — Хорошо, если это не ты, тогда кто? Не иначе как нелепая шутка богов.

Рыцарь подозрительно покосился на подошедшую беловолосую полуэльфийку, но та, гордо вскинув голову, промолчала.

— Меня вот гложет совсем иной вопрос. — Эрвин внимательно воззрился на посвященную Самаэля. — Почему отряд маарлоков оказался в Векросе и что или кого они искали?

На лице Керон отобразились смятение и сомнение. Как будто она не хотела посвящать всех присутствующих в свои тайны, но выбора у нее не осталось.

— Мы вышли из Серила с очень важным посланием для царя гномов. — Она протянула озябшие руки к костру в тщетной попытке согреть их. — Этот свиток очень важен — в нем призыв к союзу между гномами и рыцарями.

Наступила тишина. Гномы Лориэля не славились ни дружелюбием, ни гостеприимством. Рьяно охраняя свою свободу и независимость, уже давно отгородились от внешнего мира, и лишь изредка можно было встретить гнома-кузнеца в людских селениях. Как правило, это были изгнанники, лишенные на своей родине всех прав и привилегий.

— Если память мне не изменяет, то гномы забились в своих скалах и война обошла их стороной. Даже если вы доберетесь до Лориэля, — эльф окинул всех испытующим взглядом, — где уверенность, что подземные жители откроют, впустят и выслушают?

— Откроют, — в разговор вмешался молчавший доселе юноша по имени Ташин. — Из любопытства обязательно откроют!. Я ни разу не был Лориэле. Интересно, какой он?

— Как бы там ни было, доставить этот свиток необходимо, — перебив размышления Ташина, которые грозили затянуться надолго, произнес маг. Закончив чертить охранный круг, он тоже приблизился к огню.

— И убедить их выступить на нашей стороне! — зеленые глаза жрицы вспыхнули фанатичным огнем. — Только объединившись, Тэрн сможет справиться с этим безумием!

Керон восторженно замолчала, и в тишине, нарушаемой лишь тихим треском огня, раздались сухие аплодисменты. Полуэльфийка стояла, опираясь спиной о дерево и издевательски, медленно, хлопала в ладоши.

— Как бы это не стало началом конца.

Не говоря больше ни слова, она вышла из зачарованного круга и скрылась в темноте.

— Не нравится она мне, — как будто обращаясь к самому себе, тихо произнес эльф. — Совсем не та, за кого себя выдает. В ней полностью отсутствует гармония — все противоречиво и хаотично. А глаза, — Эрвин запнулся, но тут же, продолжил: — В глазах отражается вечность…

— Ну, так в чем же дело? — Риз достал флягу с водой и сделал из нее большой глоток. — Оставим ее здесь, и пусть провалится в Яму со своей загадочностью и высокомерием!

— То, что она кому-то не нравится, еще не значит, что ее надо бросить. — Йен поднялся и мрачно посмотрел на друга детства. Как же время меняет людей. — Да уж, от тебя я такого не ожидал…

— А что? Я всего лишь предложил. — Воин отвел глаза в сторону.

— Эти земли кишат захватчиками, и никто из нас не протянет больше суток в одиночестве. Я вообще не представляю, как вы планировали пройти вдвоем через передовые полки Медегмы? — поскольку это был риторический вопрос, маг продолжил: — Деваться нам некуда. Мы доберемся до Лориэля вместе, а потом пусть каждый сам решит, остаться ему в подземном царстве или вернуться домой.

— Чародей прав. — Эльф глубоко вздохнул и поднялся. — А сейчас надо подумать, где раздобыть теплую одежду и еду…

Керон крепко сжала в руке медальон. Острые грани лучей впились в ладонь, но боли она не почувствовала.

Посвященная крепко верила в свои силы и в свое предназначение. Верила, что родилась не просто так, а для великих свершений. Верила в Самаэля, и ничто, совершенно ничто не способно было поколебать ее веру.

Как же она ошибалась…

***

Наступило утро.

Первые лучи солнца пробились сквозь тучи и осветили верхушки деревьев. Ночные птицы смолкли. Завели свою трель жаворонки, забегали по необъятным стволам белки. Тропа сквозь болотные топи была пустынной; исчезающая в утренней полутьме, она, чудилось, таит в себе опасность.

Карпенская топь и впрямь была волшебной. Обычно в заболоченной местности ничего не росло кроме осоки да камыша. А тут — исполинские ивы вырастали из топи и их длинные плакучие ветви склонялись к трясине.

Похолодало еще сильней, и вдобавок ко всему пошел мелкий дождь. Они пробирались через топкое болото в надежде добраться до Ариакана — ближайшего города в округе. На общем совете было решено сделать небольшой крюк, чтобы раздобыть теплую одежду и продовольствие. Иначе до Лориэля не добраться.

Из недр своей котомки жрица достала ветхую и до дыр затертую карту Тэрна. Теперь они по крайней мере знали, в какую сторону идти.

Дождь с каждой минутой усиливался, и путники промокли до нитки. Тропу быстро размыло, и каждый шаг сопровождался отвратительным чавканьем. Идти стало трудно, одежда неприятно липла к телу. Стоит ли говорить, что настроение путешественников было не самым лучшим. Лишь неугомонный Ташин радовался дождю.

Он шел чуть в стороне от Рэль и, казалось, заглядывал за каждый камыш. Что он там пытался найти, девушка не знала. Думая, что никто его не слышит, он тихо напевал какую-то веселую песню.

Собственно, Рэль не разделяла его энтузиазма, но пусть хоть кто-то в этой компании остается счастливым и веселым.

Во главе отряда шел эльф, держа перед собой лук. Следом двигался Риз, сжимая в руке меч. Рэль могла бы поклясться, что он не блещет особым интеллектом, но и полным глупцом назвать его было нельзя. Скорее, рыцарь относился к числу тех, кто долго думал, прежде чем принять какое-нибудь важное решение. За рыцарем по узкой дороге следовали Керон и подавальщица. Девушки друг друга поддерживали, и иногда до полуэльфийки доносились их тихие смешки.

Рядом с Рэль, опираясь на посох, шел маг. Его белая мантия, покрытая грязью, намокла, обретя коричневатый цвет. Выглядел Йен довольно жалко. Иссиня-черные волосы были всклокочены, на узком красивом лице застыло задумчивое выражение. О чем он сейчас думал, Рэль не знала. Но явно не о том, как приятно идти по размытой дороге и мокнуть под проливным дождем.

Иногда она ловила на себе его подозрительный взгляд. Что же, винить мага за это не имело смысла. Их знакомство и вправду было, мягко говоря, странным.

К полудню дождь закончился.

Неунывающий Ташин теперь молчал, но не потому, что нечего было сказать, а потому что ему запретили болтать. Он лишь вертел головой, боясь пропустить что-нибудь интересное, и гадал, когда терпение лопнет и рот снова откроется.

Теперь он шагал рядом с Рэль, и девушка всерьез опасалась за сохранность своего кошелька.

Редкие ивы сменились густой дубравой.

Многовековые деревья, не знавшие, что такое засуха, высились подобно исполинам, закрывая могучими и пышными ветвями небо. Однако же сквозь кроны все-таки пробивался слабый свет, и порой путникам казалось, что они идут под гигантским колпаком из зеленого стекла.

Странники молчали, погруженные каждый в свои мысли, но длилось это недолго. Не выдержав, Ташин начал задавать вопросы:

— Рэль, Рэль! — он теребил девушку за руку. Его лицо выражало беспокойство и любопытство. — Как ты думаешь, здесь действительно водятся чудовища?

Йен напряг память, пытаясь припомнить хоть что-то, что смогло бы удовлетворить любопытство мальчишки. И действительно, про Карпенские болота ходили странные слухи, будто бы эти топи заколдованы и не каждый, кто однажды рискнул ступить в них, возвращался. Поговаривали также и о страшных хищных птицах, которые охотились на заблудившихся путников, и о крокодилах, притаившихся в непроходимой топи, о странных существах и духах, обитающих в этом заколдованном месте.

Йен недоверчиво относился ко всем этим рассказам, но чувствовал царящую вокруг могущественную магию. Это заставило его потянуться к поясу, на котором висели мешочки с магическими компонентами. Из одного из них он достал горсть серого порошка и сжал в кулаке. Этот порошок хорошо отгонял любую нечисть.

— Я слышал о громадных крокодилах, — затараторил Ташин, продолжая теребить рукав Рэль. — Я бы хотел увидеть их хоть одним глазком. Но лучше двумя, — тут же поправился он. Любопытство било из него через край. — А чудовища в этих болотах… Как ты думаешь, какие они?

— Уж точно не феи, — мягко улыбнулась беловолосая девушка. — Но ты не бойся. Ты ведь с нами, и в обиду мы тебя не дадим. К тому же еще ни одно чудовище так и не соизволило попасться нам на глаза.

— А я и не боюсь, — пожал плечами, Ташин, беззаботно улыбаясь. — Так что же ты знаешь об этих болотах? И как они вообще появились?

— Эх, придется начинать издалека. — Рэль криво усмехнулась. — Но сомневаюсь, что история сотворения Тэрна покажется тебе интересной.

— Расскажи, расскажи! — его глаза загорелись неподдельным интересом. — Я и сам обожаю рассказывать всякие истории! Ну, расскажи!

Взглянув на просительное лицо Ташина, девушка сдалась. Этому юнцу невозможно было в чем-то отказать. К тому же идти и рассказывать историю намного лучше, чем продолжать путь в мрачном молчании.

— Вначале существовало только Обетованное — жилище богов. В те времена они были еще молоды и пребывали в покое и неге, окруженные сказочными существами, которые исполняли все их прихоти. Само же Обетованное было прекрасным и чудесным местом — там все жили в гармонии, мире и согласии. Казалось, ничто не способно нарушить эту идиллию. Ну, или почти ничто…

Богине хаоса стало скучно в этом спокойном месте. Жаждая развлечений и свободы, Синдерэль пришла к Самаэлю и предложила создать мир, в котором жили бы смертные существа. Поначалу бог света и добра противился этой затее, но богиню хаоса неспроста называют еще и Богиней Лжи и Обмана… Люди, эльфы, да и все существа, населяющие Тэрн, считают эти качества дурными, но именно хитрость и интуиция помогли Синдерэль убедить Самаэля создать новый мир. Главным доводом стало то, что смертные будут поклоняться богу света, как главному из богов. — На лице Рэль отразилась грусть, но вскоре исчезла. — Да, боги тоже страдают от собственного честолюбия. Впрочем, в одиночку принять такое серьезное решение как сотворение мира, Самаэль не мог. Только всем вместе хватило бы сил создать Тэрн.

— Согласны ли остальные? — усомнился Самаэль.

— За этим дело не станет, — ответила коварная богиня.

Данрен остался равнодушен к предложению Синдерэль, но согласился помочь, еслили все примут единодушное решение.

Богиня хаоса отправилась к Медегме. Богине тьмы идея Синдерэль сразу понравилась — она уже тогда жаждала власти, а той, какой располагала, была неудовлетворенна.

Заручившись поддержкой уже двоих богов, хозяйка хаоса явилась со своим предложением к Белигме и, видя ее сомнение, поспешила успокоить ее льстивыми увещеваниями:

— Представь себе мир, в котором тебе будет о ком заботиться — лечить, оберегать, дарить добро и награждать смертных любовью. Тебе будут поклоняться, тебя будут чтить, тебя будут любить и просить о заступничестве.

Так дала добро на создание мира и Белигма.

Из Шестерых главных богов остался лишь Сориан — бог природы, но и к нему хитрая Синдерэль нашла подход. Предложение стать творцом природы в новом мире окончательно склонило чашу весов в сторону лукавой богини.

Предположительно боги собрались в круг посреди Обетованного, вытянули вперед руки. Каждый из богов был одержим своей идеей, каждый из них думал, что этот мир будет принадлежать только ему. Но, как оказалось, боги тоже иногда ошибаются…

Энергия, струящаяся потоком с их пальцев, встретилась в центре и преобразилась сначала в маленькую прозрачную сферу, которая светилась и переливалась всеми цветами радуги; потом она начала расти и проваливаться вниз…

Это продолжалось долго, до тех пор, пока сфера не была полностью погружена и не оказалась достаточно далеко от Обетованного.

Когда же Тэрн был создан, между богами разгорелся первый спор: они никак не могли решить, кто же из них создаст живых существ. Этот спор грозил стать бесконечным, но в конце концов было решено, что этим займется Медегма и Самаэль. Бог света сотворил эльфов, людей и гномов, Медегма — рассков[1], маарлоков и вархов[2]. Темной Богине уже тогда не хватало чувства прекрасного, — Рэль поморщилась, как будто проглотила что-то горькое, — и все, что она могла сотворить, было жалко и уродливо. Остальные существа, такие как драконы, ну или херды[3], появились без участия богов — от переизбытка божественной энергии, просочившейся в новый мир.

Белигма, тоже внесла свою непосредственную лепту, наделив эти существа чувствами и мыслями.

Когда был создан и населен новый мир, Сориан сотворил горы, леса и моря.

Но Тэрн часто страдал от бедствий, таких как ураганы, наводнения, землетрясения и пожары, потому что не было Хранителей четырех основ, существ, способных поддерживать гармонию стихий, не давая им вырваться в мир.

— А как появились Хранители? — перебил полуэльфийку Ташин.

— В те времена, когда Снежная империя шла против южных государств, а тёмные и светлые эльфы воевали против людей и друг друга, каждую сторону вел в бой повелитель стихии. Сойдись эта Сила на поле битвы, то мир, и так стоящий на грани гибели, вполне мог быть уничтожен. Видя, какой хаос в нем творится, боги решили вмешаться, раз и навсегда положив конец той войне.

Предводителей четырёх армий развоплотили и заточили каждого в своей стихии, которые им теперь вечно предстояло сдерживать. Эти летописи давно канули во времени, а Хранители и по сей день остаются взаперти, в вечных муках, без права на помилование.

— А что же мучает Хранителей?

— Нет ничего страшнее бесконечного ожидания. Даже смерть им более желанна, но и этой милости им не дано…

— Жестоко.

— Может быть и так, — согласилась Рэль. — Так вот, право создать что-то появилось и у Синдерэль, но что ей, собственно, было нужно? Она уже одержала одну из величайших побед: добилась от других богов создания нового развлечения. Да, мир для богини хаоса — одна большая и весьма интересная игрушка. Но все же она должна была дать ему хоть что-то…

И она создала эти топи. Главным образом они служили ареной, и богиня действительно развлекалась, наблюдая за глупыми существами, которые себе на беду попадали в Карпенские болота.

Проходили века, и Синдерэль все реже обращала взор на свое творение, постепенно забывая о нем. Но частичка божественной искры так и осталась здесь, творя свои чудеса.

— Да уж, — Ташин поежился, — у этой богини странное чувство юмора…

— Я бы сказал — извращенное, — вставил свое слово маг, который тоже прислушивался к рассказу.

Полуэльфийка криво усмехнулась и ничего не ответила. Пусть думают, что хотят. Ей все равно.

— Рэль, а как ты думаешь, как выглядит богиня хаоса? — не унимался Ташин. Похоже, его вообще хлебом не корми, дай позадавать вопросы. Если он открывал рот, то остановить его было почти невозможно. — У нее, наверное, на голове рога? Ну или хвост есть? А может, она совсем не похожа на то, что мы представляем? А Самаэль? Он какой? Наверное, носит белые одежды — не то что эта злобная богиня…

Вопросы сыпались на голову девушки подобно граду, и она уже искренне пожалела о том, что рассказала эту легенду.

— Я всего лишь смертная, дитя, — в голосе полуэльфийки послышалось легкое раздражение. — Я не могу знать, как выглядят боги!

Она наконец-то выдернула свой рукав из его цепких пальцев.

— Ташин! — возмутился он. — Меня зовут Ташин! Неужели так сложно запомнить? — и уже тише, словно обращаясь сам к себе, добавил: — Жаль… очень жаль.

***

Они продолжали путь еще несколько часов, пока окончательно не стемнело. Останавливаться на ночлег бессмысленно: огниво ничем не могло помочь — весь хворост был мокрым. Перекусить тоже нечем, и каждый из путников мечтал быстрее выбраться из ненавистной топи.

Теперь Йен шел впереди, и кристалл посоха излучал сияние, хорошо освещая путь.

В этом свете тропа вспыхивала червонным золотом, переливаясь и искря, расточая сверкающие брызги от каждого шага путешественников. Мхи на стволах древних дубов тоже светились, но каким-то неестественным зеленым оттенком. Под большими кривыми корнями, в дуплах и в кронах вспыхивали и тут же гасли красные парные огоньки. Йен знал, что за ними сейчас наблюдают мелкие болотные духи, и отчетливо чувствовал их бессильные ненависть и злобу.

— Как здесь прекрасно! — воскликнул Ташин и двинулся по направлению к светящимся огонькам.

Рэль еле успела схватить его за воротник ярко-зеленой куртки и, с силой дернув, развернуть к себе.

— Я, конечно, понимаю, что все это безумно интересно, — она устало посмотрела в веселое лицо Ташина. И откуда в нем столько силы и энергии? — Но подходить к озлобленным сущностям, даже если это всего лишь мелкие болотные духи — не стоит. Смертельно опасно. Ты меня понимаешь? — и, получив кивок, отпустила его воротник. — Вот и замечательно.

Они продолжили идти. Тропа змеилась и петляла, оставляя позади темные дремлющие болота и неведомых существ, таящихся в них.

Маг тяжело опирался на посох — путь через Карпенские болота давался ему с трудом. Он чувствовал глубокую вибрацию Силы, дыхание божества, и это воздействие отзывалось болезненной дрожью во всем теле. Йен не мог защититься от этой боли — слишком велика была мощь болота, слишком стара и уверена в себе, слишком много отдала Синдерэль своему творению. Сейчас он ощущал себя крохотной песчинкой, затерявшейся в груде песка. Осознание этого давило на мага, заставляя ощущать липкий страх и собственную ничтожность. Не стоило раздражать эту Силу даже попыткой защититься от нее — неизвестно еще, чем эти эксперименты обернутся для молодого мага.

Из неприятных раздумий его вывел возглас Цеты:

— Вы видите? — она указала направо. — Там горит костер!

И правда, вдалеке горел огонь.

Все вмиг застыли. Каждый из путников испытывал непреодолимое искушение согреться.

— Как бы ни манил вас огонь, не стоит сходить с тропы, — отчеканила Рэль. — Это может быть опасно.

Но ее никто не услышал. А может, просто не хотели слышать. Так или иначе, вся компания инстинктивно двинулась к огню. Позже никто так и не смог вспомнить, кто из них сделал шаг первым. Рэль зло усмехнулась и последовала за всеми.

Уже ступив под кроны деревьев, полуэльфийка обернулась. Золотистая тропа исчезла, поглощенная мраком, как будто ее никогда не существовало.

Путникам казалось, что свет струится из безопасного места. С какого-нибудь холма, где этот костёр развел такой же, как и они, путешественник, чтобы согреться в промозглую ночь.

Они шли к источнику света вот уже больше часа, но огонь, казалось, отодвигался все дальше, уводил глубже в болота, и каждый из путников все яснее это понимал. Не было ни намека на тропу, зато красные глаза духов стали ближе, алчно взирая на незваных гостей, и их негативную энергию почувствовали уже все. Со дна болота поднимались яркие полупрозрачные пузыри и, достигнув листвы, вспыхивали и исчезали. Они отливали какой-то болезненной желтизной, напоминающей цвет змеиного брюха.

Йен заметил обеспокоенность на лице друга. Риза тревожили творящиеся здесь чудеса. Рыцарь, сотни раз обнажавший меч против врагов из плоти и крови, не знал что противопоставить врагу, неуязвимому для привычного оружия. Воин вообще недолюбливал магию и магов. Единственным исключением был старый друг Йен.

Риз остановился, затравленно озираясь по сторонам. Кинув быстрый взгляд на путников, увидел в их глазах такие же растерянность и страх, что испытывал сам. Только один член этого маленького отряда оставался внешне спокойным — Рэль. Ее укоряющий взгляд как бы говорил: «А я предупреждала…»

Она крепко сжимала руку Ташина, видимо, опасаясь потерять этого непоседливого юношу.

— Мне одному кажется, что огонь постоянно отдаляется от нас? Что, Тьма возьми, здесь происходит?!

— Посмотри на огонь, который привел вас сюда. — Она изящным жестом показала на видневшийся вдали свет. В голосе Рэль звенела сталь, а глаза были холодны как лед, царивший в Снежной Империи. — Это полночный огонь, блуждающий огонь — можешь называть, как угодно. Он зажигается под самым носом путника, и путник идет к нему, идет за ним, уводящим все дальше и дальше в болота. К гибели. Несчастные следуют за ним послушно, как завороженные, и лишь в последний миг понимают, что угодили в ловушку.

— Но мы всегда можем повернуть назад. — Сейчас рыцарь храбрился, отчетливо осознавая опасность. — Мы не сворачивали. Шли постоянно прямо…

— Это вам так казалось. — Рэль выделила слово «вам» и очередная презрительная усмешка тронула ее губы.

— В таких случаях дед говорил мне, — начал было Ташин, но никто так и не узнал, что говорил его дед и как это могло им сейчас помочь.

Раздался хруст сухих веток, и дорогу им преградили древесные големы.

___

[1] Расски — абсолютно лишенные шерсти волкоподобные существа, имеющие острые, словно иглы зубы и длинные тонкие хвосты, конец которых венчает костяная булава.

[2] Вархи — не обладающие особым умом каменные исполины. Имеют на голове рога, в которых заключена их жизненная сила. Редкий вид.

[3] Херды — огромные белые медведи, обладающие ментальной магией и разумом.

Глава 5 Карпенское болото. Древесные големы

Раздался жуткий не то скрип, не то плач, и деревья подхватили его злобным шелестом. Казалось бы, сухие стволы и ветви должны покоиться в мире, но чья-то черная магия вырвала их из вечного сна, подчинив и заставив преградить путешественникам дорогу. Сразу три голема высились над путниками и буравили их своими глазами-мхами, светящимися в темноте. Странные создания напоминали скорпионов — так же имели восемь остроконечных лап. Ветви, торчащие впереди, походили на клешни — подвижные и цепкие. Суставчатые панцири из туго переплетенного лозой бурелома и завершали их строение загнутые хвосты, на конце которых блестели жала.

Некоторое время големы тупо взирали на живых. На самом же деле прошли считанные секунды. Со скоростью молнии, одина из этих тварей устремилась вперед, выкидывая клешню и пытаясь захватить в нее путников. Она даже двигалась как настоящий скорпион — осторожно и в то же время смертоносно. Остальные, как будто обладая разумом, начали обходить отряд с флангов.

«Кто создал эти уродливые создания? — Керон попятилась, смотря на древесных галемов округлившимися глазами.

Посвященная всмотрелась в глаза лесного страха, и ей показалось, что в них на одно короткое мгновение промелькнула смертная тоска, но тут же исчезла, и на нее опять пялились непроницаемые буркала.

Скорпион снова выкинул вперёд клешню, но хотя посвященная всё-таки успела увернуться, полностью избежать скользящего удара не получилось. Она упала на стылую землю. Почувствовав жгучую боль в основании предплечья, попыталась подняться, но окружающие деревья, обретя возможность двигаться, будто бы только и ждали этого. Их ветви, подобно хищным лапам, вцепились в ногу девушки и потянули ее к себе.

«Я не хочу умирать! — пролетела шальная мысль. — Не так! Не здесь!»

Керон попыталась вырваться, но ветви крепко держали свою добычу и отпускать вовсе не желали, продолжая тянуть к топи.

Руки девушки кровоточили от бесплодных попыток удержаться, не дать затянуть себя в трясину. Одной рукой она еще цеплялась за скрюченный корень, другой сжимала медальон Самаэля, истово шепча молитвы своему светлому богу.

И он откликнулся на мольбы.

Медальон в ее ладони засиял подобно маленькому солнцу, ослепляя, заставляя зажмуриться. Она вдруг почувствовала, что хватка ослабла, и решила приоткрыть глаза. Тьма вокруг рассеивалась, и злобные ветви неохотно расцепили свои пальцы — назвать их как-то иначе не повернулся бы язык. Стук собственного сердца звучал в ушах, и это было отличным подтверждением того, что она еще жива.

Керон поднялась и неуверенно шагнула вперед, но нога соскользнула в липкую топь. Потеряв равновесие, несчастная жертва провалилась по пояс и испытала отвращение не только от затхлой вони, но и от странного бульканья вокруг.

Посвященная не чувствовала дна, но знала, что любое движение сейчас подобно смерти: чем отчаяннее она будет выбираться, тем быстрее её поглотит трясина. Девушка уже хотела позвать на помощь, но ее лодыжки обхватили чьи-то холодные пальцы.

Керон захлебнулась собственным криком, когда осознала, что это были не ветви внезапно оживших деревьев, не злобные духи и даже не големы. То, что схватило ее за ноги, вообще не имело права на существование, потому что это были кисти мертвеца, давно лишенного плоти. Могильный холод высасывал душу из несчастной жертвы и делал это неспеша, будто предвкушая и оттягивая сладкую концовку, постепенно погружая тело девушки в топь.

Керон многого хотела добиться в жизни. И многого уже достигла, быстро поднимаясь по ступеням иерархии от обычной послушницы до преемницы Великого Жреца. Она была заложницей честолюбия, хотя никогда не призналась бы в этом, ее голова была переполнена великими амбициями и девушка не могла поверить, что такая яркая жизнь оборвется здесь — в гиблом болоте, без памятника и молитв. Тихо и бесславно.

— Самаэль, — едва слышно прошептала Керон, прежде чем чавкающая топь сомкнулась над ее головой.

Мертвец продолжал высасывать из нее душу, оставляя лишь пустоту, заставляя принять неизбежное. Рука, сжимающая медальон бога света, разжалась, и не осталось даже сил на последнюю молитву.

***

Вмиг воцарился хаос.

Не сумев заполучить в свои клешни добычу, древесный голем ударил хвостом.

Неестественно изогнувшись, Эрвин таки избежал удара, и смертоносное жало глубоко вошло во влажную землю. Лук и стрелы ничем не помогли жителю леса, и эльф выхватил из ножен изящную слегка изогнутую саблю.

Клинок пропел торжествующую мелодию, описал сверкающую дугу, и хвост скорпиона, так и не успевшего выдернуть конечность из земли, был перерублен. Раздался душераздирающий визг, от которого у Рэль заложило уши.

Оказалось, что эти древесные исполины тоже имеют недостатки — как и любое живое существо, они чувствуют боль.

Правая бровь полуэльфийки медленно поползла вверх. Да, деревья здесь жили своей жизнью, как и духи, но откуда здесь взялась некромантия? Големы не были порождениями болота, этих уродцев вообще не должно здесь быть.

Держа за шкирку Ташина, дабы ненароком не потерять в пылу схватки, полуэльфийка окинула разыгравшийся перед ней акт оценивающим взглядом.

Риз орудовал двуручным мечом направо и налево, пытаясь защитить застывшего в ступоре мага, но хитрые бестии, совершив одну ошибку, стали осторожнее и теперь молниеносно уклонялись от разящих лезвий. Эрвин получил первое ранение: правая рука повисла плетью, и теперь эльф держал саблю в левой. Размахнувшись, отрубил клешню второму голему. В руках у Цеты сверкал короткий кинжал; она прислонилась спиной к широкому стволу и храбро выставила лезвие перед собой. Да, подавальщица боялась, но в то же время не желала отдавать свою жизнь без боя. Даже, если этот бой обещал стать совсем коротким. Собственно, это и есть мужество — испытывать страх, но все равно не сдаваться.

Здесь не хватало лишь одного человека…

До Рэль донесся крик, исполненный ужаса и боли, как будто с кричавшего живьем сдирали кожу. Полуэльфийка повернулась на звук и увидела Керон, по пояс провалившуюся в болотную трясину. Девушка еще отчаянно цеплялась за что-то, сопротивляясь изо всех сил, но одного взгляда было достаточно, чтобы понять — долго она не протянет. Самаэль что-то не спешил спасти верное чадо от рук смерти.

— Ей нужна помощь! — Ташин вырывался изо всех сил, но Рэль вцепилась в него мёртвой хваткой, не давая сдвинуться с места.

Полуэльфийка снова бросила взгляд на Керон — та погрузилась в болото уже по самую шею. Рэль было всё равно, умрет посвященная или нет, но если не попытаться ее спасти, то в глазах других это будет выглядеть, по меньшей мере, странно.

Девушка встряхнула мальчишку за воротник и, наклонившись к нему, прошипела:

— Ступай к Цете!

— Нет! Я тоже могу помочь Керон!

— Цете нужна твоя защита! — Рэль знала, что заставить это беспокойное существо сидеть тихо и не лезть на рожон не сможет, вот и решила пойти на хитрость. — Кто ее защитит, коли тебя не будет рядом?

Ташин растерялся, но всего лишь через миг его лицо озарилось радостной улыбкой, и он рванул к подавальщице.

«Вот и хорошо, — подумала полуэльфийка, направляясь на помощь посвящённой. — Для полного счастья не хватало только снующих под ногами подростков».

Она бы с радостью сбросила и его, и всю эту жалкую компанию в Яму, но сейчас они были ей нужны…

Рэль поспешила туда, где еще несколько мгновений назад виднелась голова Керон, но, подойдя ближе, увидела лишь пузыри на темной поверхности топи.

Поморщившись, словно попробовала на вкус что-то донельзя мерзкое, погрузила холеную руку в вонючую жижу.

***

Тишина и покой. Страх и боль исчезли, поглощенные, как и Керон, утробой ненасытного болота.

В сознании девушки вспыхнул свет. Сначала он был не ярче отблеска свечи, но постепенно разгорался, и вот уже все вокруг стало ослепительно белым. Потом ворвался шепот — сперва неразборчивый, он с каждым мгновением становился понятнее, обретая все больше смысла и превращаясь в торжественный хор. Каким-то непостижимым образом Керон видела себя со стороны в кристально-белой тоге, с гордо поднятой головой и развевающимися волосами, хотя ветра не было и воздух вокруг нее ничто не колебало.

Бесплотные тени, свободные и невесомые, скользили рядом, маня за собой, призывая следовать за ними. И она бы пошла, да вот только ноги отказывались повиноваться хозяйке…

Внезапно свет исчез, и Керон канула во тьму. Снова почувствовала боль, на этот раз в области головы, словно кто-то решительно вознамерился вырвать ей все волосы. Что-то неумолимо тянуло вверх, лишая возможности остаться в мире покоя и легкости…

Первый вздох дался тяжело и заставил закашляться, второй — уже значительно проще.

— Довольно! — Раздался знакомый шелестящий голос, и в нем прозвучала привычка повелевать.

Ладони мертвеца, все еще сжимавшие щиколотки посвященной, послушно разжались. Керон открыла глаза и увидела перед собой сидящую на корточках Рэль. Выглядела полуэльфийк спокойно и расслабленно, будто не вытаскивала только что ее из болота, словно им не угрожала смертельная опасность. Склонив голову на бок, она смотрела на Керон, и девушка вдруг почувствовала себя насекомым, которое изучают под увеличительным стеклом. Это было неприятно, весьма неприятно. На прекрасном лице Рэль застыла привычная издевательская усмешка.

— Ну и где был твой бог, когда ты в нем нуждалась? — Вопрос показался Керон святотатством, и резкие слова уже готовы были сорваться с губ. Как она вообще смеет насмехаться над самим Самаэлем? Но девушка сдержалась, стараясь быть благодарной за спасение.

— Он откликнулся на мольбы и помог, — едва слышно прошептала посвященная.

— Помог тебе быстрей уйти в болото?

Это прозвучало, как издевательство, но Керон опять сдержалась. К ней снова возвращались самообладание и гордость.

— Он привел ко мне тебя.

Рэль чуть не рассмеялась Керон в лицо — заявление посвященной показалось ей до абсурда нелепым.

— И часто твой бог прибегает к помощи «простых смертных»?

— Пути господни неисповедимы, — заученной фразой отозвалась девушка. Ее еще с детства учили истолковывать знамения.

— Сомневаюсь. Если бы он действительно попросил меня о помощи, я бы об этом знала, — как-то отстраненно произнесла Рэль и поднялась. Ее интерес к спасенной мгновенно угас.

Керон задохнулась от возмущения. Всего лишь век назад за такие речи мгновенно отправляли на костер!

Она с горем пополам выбралась из липкой жижи, едва снова не поскользнувшись и не упав. С неприязнью отметила, что полуэльфийка так и не предложила ей руку помощи. Снова проклиная тот день, когда самолично напросилась на это приключение.

Посвященная Самаэля не привыкла к такому обращению. Возле нее всегда сновали послушницы, пытаясь во всем угодить. Она уже собиралась высказать все, что думает о своей спасительнице, но Рэль совсем не замечала ее, внимательно следя за разворачивающимся сражением.

— Ну что же ты медлишь, чародей? — прошептала она.

Услышав едва различимый голос, Керон повернулась к полуэльфийке. На миг ей показалось, что в непроницаемо черных радужках беловолосой девушки вспыхнули серебристым огнем перевернутые пентаграммы. Не в силах поверить глазам, проморгалась. Так и есть. Всего лишь мираж измученного сознания.

Рэль не отрываясь, смотрела на чародея.

— Смелее! Разожги свой костер!

***

Маг не двигался. Как ни странно, он даже не видел бой Риза и эльфа с чудовищными големами. Он смотрел на сырую размокшую землю под ногами.

Йен выставил перед собой верный посох и вскинул руку, намереваясь произнести защитное заклинание. Закрыл глаза, но на этот раз в сознании не возникла привычная россыпь ярких рун, и чародей ощутил себя слабым и беспомощным, как младенец, покинувший теплую и уютную утробу матери.

Что происходит? Почему память, прежде такая услужливая, сейчас отказала ему перед лицом смертельной опасности?

Он постарался сосредоточиться, но все попытки оказались тщетны. Магия тоже оставила его. Древко посоха, раньше такое теплое, придающее уверенность в себе, теперь стало неприятным, холодным и чужим. Вся сущность мага корчилась от злобной мощи болота, что давила на него, не давая пошевелиться, лишая дыхания.

Стороннему наблюдателю могло показаться, что чародей просто задумался, глубоко уйдя в себя, но на самом деле он сейчас вел свой бой — пусть незримый, но с противником, во много раз превосходящем его в могуществе.

Маг лихорадочно пытался найти лазейку, вырваться из тенет чужой воли, освободиться и снова получить контроль над магией, но с каждым отчаянным усилием приходило ясное понимание — это конец.

Йен не знал, что любой другой чародей его уровня не смог бы выдержать этой пытки и минуты, что уж там говорить о каком-то сопротивлении? В это болото вряд ли отважится ступить даже опытный архимаг без крайней на то необходимости. Йен держался лишь на силе воли, балансируя на самом краю, рискуя в любой миг соскользнуть в пропасть, из которой уже не будет спасения. И в тот момент, когда воля полностью оставила его, в сознании ярко-серебристым огнем вспыхнула перевернутая пентаграмма.

Ну что же ты медлишь, чародей? — Раздался в голове шелестящий Голос. — Смелее! Разожги свой костер!

Маг вздрогнул. Невидимые сковывающие путы ослабли. Он готов был поклясться, что слышал голос Рэль, но она стояла далеко, жадно взирая на ход боя.

Йен почувствовал Силу. Нет, Сила не принадлежала ему, не принадлежала она и зачарованному болоту, эта Сила исходила от чего-то более великого и древнего. Грубая и мощная, она не являлась средоточием чьей-то волшбы, а просто струилась подобно неудержимому потоку, обволакивала, заставляя успокоиться и взять себя в руки.

Йен потянулся к ней всем своим существом, жадно вбирая в себя и вплетая в простейшее заклинание огня, что только пришло в голову. Кончики пальцев покалывало, в ушах нарастал гул — никогда прежде такого не случалось. Да что там говорить, он никогда и не владел таким могущественным резервом! Долгожданные руны вспыхнули перед глазами, слепя и причиняя боль, как если бы он долго смотрел без защиты на полуденное солнце. Магия болота отпустила, и отчего-то чародей словно наяву представил себе молчаливые щупальца, вынужденные отступить и затаиться, чтобы потом обрушиться с новой силой.

Бурлящая в нем энергия достигла апогея, и над сражающимися прогремел неожиданно уверенный и исполненный могущества голос чародея:

— В укрытие!

Уже выбившиеся из сил воин и эльф не заставили повторять дважды и со всей скоростью метнулись к ближайшим стволам.

Скорпионы остановились. В их светящихся глазах-мхах застыли непонимание и озадаченность, смешенные с настороженностью.

«Все-таки в них есть разум», — подумал Йен перед тем, как произнес заклинание.

Слова сложились неожиданно легко. Чародей вскинул посох. Из синего кристалла грянула мощная струя огня и понеслась к древесным големам.

Огонь. От него не было спасения — наступал быстро, уверенно, безжалостно, жадно впиваясь своими языками в сухие стволы.

Раздался оглушительный нечеловеческий крик, полный тоски и боли. Вырванные из вековечного сна и вкусившие подобие жизни, эти существа не желали снова превращаться в тлен.

Йен полностью отдался волшебству. Магия, что струилась через него, захлестнула, заставив трепетать каждую клеточку тела, призывая испробовать свое могущество, испытать то, что чувствует человек, наделенный властью и величием. Осознать свое совершенство.

Он упивался заклятием, безразлично взирая на корчащихся в смертельной агонии големов. Ничто не тронуло его суть. Возможно, раскаяние придет позже, захлестнув с головой и опустошив душу, но не сейчас…

Сейчас он был подобен богу.

Обезумевшие големы заметались из стороны в сторону в бесплодных попытках потушить пламя. От их прикосновений ветви и кусты также занялись, и теперь все вокруг было объято пламенем. Лишь когда древесные скорпионы перестали дергаться и странное подобие жизни покинуло их навсегда, Йен почувствовал нестерпимый жар от огня и остановился. Медленно обвел взглядом полыхающую топь и взмахнул рукой. Чтобы потушить пламя, ему даже не понадобилось произносить слова — Сила, что струилась по его жилам, в этом не нуждалась.

Огонь быстро погас, и, подобно тому, как лавина сходит с горных вершин, на чародея обрушилась слабость. Как подкошенный, он рухнул на колени и лишь рука, крепко сжимающая посох, уберегла его от попадания лицом в грязь. Пустота внутри растекалась леденящими волнами, судорога скрутила все его существо, тошнота подкатила к горлу. Боль разрывала на части не только тело, но и калечила душу.

Сила, которую позаимствовал маг, не была предназначена для простых смертных.

Он понял это слишком поздно.

Сознание начало ускользать, и Йен провалился в спасительную тьму.

Глава 6 Между небом и землёй. Бой драконов

У себя в храме Самаэля, стоя подле алтаря, Верховный Жрец видел всю территорию врага. Заклинание единства позволяло ему смотреть глазами золотой драконессы.

Как только черная тень нависла над западом, драконы Света покинули Ровен, чьи пещеры служили им домом, и присоединились к рыцарям Розы.

Долгое время люди не видели в небе драконов. Настолько долгое, что рассказы о них превратились в легенды и мифы, которые рассказывали детям перед сном. Но вот час настал. Драконы Света, когда-то давным-давно принесшие клятву явиться на зов Тэрна, если тому будет угрожать опасность, сдержали слово. Неся на себе вооруженных всадников, успешно отражали атаки своих темных сородичей.

Аиша пролетала над Ариаканом. Город выглядел почти вымершим. Нет, он не был разрушен. Его взяли под покровом ночи с воздуха в час, когда жители мирно спали. Никто не ждал войны. Никто к ней не готовился. Захватчики старались не убивать простых жителей без особых причин — Медегме не нужен был пустой и мертвый мир, где не останется ничего, кроме золы и пепла. Вскоре темное войско двинулось дальше, а следить за порядком в Ариакане остался гарнизон соргов, беспрерывно патрулирующий несчастные улочки.

Когда-то многолюдные переулки, базары и площади теперь опустели. Только дым, поднимающийся из труб домов, мог поведать, что люди все еще здесь жили, но страх перед захватчиками мешал им лишний раз покидать свои жилища.

Золотая драконесса видела и разграбленные деревеньки, и наглухо закрытые врата Лориэля, и войско, окружавшее царство гномов. Видела выжженные пустыри, где некогда цвели луга и колосились поля. Вид истерзанной земли вызвал в ней жалость, печаль и бессильную ярость.

Неужели такая же судьба постигнет весь Тэрн, и в этом мире не останется ни одного уголка, где человек смог бы чувствовать себя свободным?..

Аиша уже возвращалась назад, когда услышала исполненный дикой ярости рев. Но развернуться и отразить атаку не смогла — слишком стремителен был враг.

***

Коготь парил над землей, наслаждаясь полетом. Закатное солнце неспешно уходило за Лориэль, заливая багровыми лучами западные земли, а за ним по пятам крались серые беспросветные тучи.

Деревушка у безымянной реки стояла на главном имперском тракте, по которому в прежние времена часто проходили купеческие караваны. С наступлением темной армии тракт опустел, и поселение быстро пришло в упадок. Затем на порог пришло войско архимага, грабя и угоняя скот, убивая всех, кто пытался этому воспрепятствовать. От некоторых домов осталось лишь пепелище.

Дракон разочарованно вздохнул — его уже давно мучил голод, а поживиться здесь было нечем. Он еще раз окинул взглядом окраины деревни и тут заметил три белых пятна на чудом уцелевшем и уже покрывшемся пожухлой травой лугу.

Овцы!

Предвкушая сытый ужин, Коготь спикировал, выпуская перед собой волну пламени. Огонь накрыл сразу двоих, превратив в дымящиеся туши мяса, третья же овца испуганно блея, неслась прочь. Дракон ринулся за ней — не в его правилах упускать добычу!

Путь дракону преградил невысокий юноша в заношенной одежде и помятой широкополой шляпе. Держа увесистую дубину, парень твердо вознамерился защитить уцелевшую скотину.

Коготь уловил приятный сладковатый запах страха и сглотнул обильно выступившую слюну. Не обращая внимания на импровизированное оружие и совсем забыв про ускользнувшую овцу, крылатый ящер медленно приближался. Парень попятился, наконец, осознав, кому посмел заступить дорогу, но было уже поздно. Драконьи челюсти громко клацнули, сомкнувшись на человеческом теле, брызнула теплая кровь.

Закончив трапезу, Коготь поднялся в небо и продолжил свой полет.

Землю давно уже покрыла непроницаемая ночная вуаль, но зрение дракона позволяло видеть так же отчетливо, как и днем.

Внизу раскинулась выжженная равнина. Еще несколько лет этот пустырь не даст всходов, на нем не прорастут даже сорняки. Жизнь на земле, захваченной богиней тьмы, практически невозможна. Даже воздух здесь пропитан тленом и гарью.

Разящий Коготь довольно фыркнул и выпустил из ноздрей клубы дыма. Он, как и любой другой дракон Тьмы, умел наслаждаться ужасом и болью других существ.

Война — это всегда довольно выгодное мероприятие, но, конечно, не для тех, на чьей территории разыгралась кровавая бойня.

Могучие крылья дракона мерно загребали воздух и вспарывали серые дождевые облака, прокладывая ему путь к намеченной цели. Впрочем, он не особо спешил. Задание, полученное от архимага, Когтя совсем не вдохновляло. Скорее злило и раздражало, заставляя его чувствовать себя уязвленным.

В который раз, словно въявь, в его сознании всплывал последний разговор с Повелителем Ночи.

Победа над Карк-Даротом уже была предрешена, рыцари отступали, и, казалось бы, нет ничего проще, чем добить этих мерзких людишек, коли есть такая возможность. Но приказ Повелителя Ночи налагал запрет, и драконы тьмы повернули назад. Все, кроме него.

Коготь намеренно пренебрег приказом черного архимага и сожрал несколько не очень расторопных воинов, прежде чем подчиняющее заклятье настигло его и заставило вернуться.

Архимаг не являлся обычным человеком. Вернее, в бытность свою он им, несомненно, являлся, но умерев так и не обрел покоя. Дракон знал это не понаслышке. Его зрение прекрасно улавливало ауру чародея, и она была не красной, как у любого живого существа, а зловеще зеленой. Да и обоняние не могло обмануть — в нем отсутствовал человеческий запах, маг не пах даже тленом. Запах Ничего, полного и абсолютного.

Когда-то он был сильнейшим сподвижником Медегмы и служил своей Госпоже, черпая из Тьмы Силу, но однажды его поглотило честолюбие, жажда абсолютного могущества и всевластия. А как этого добиться? Выход один — стать богом. Повелитель Ночи попытался свергнуть Богиню Тьмы, но потерпел поражение. Его душа навечно осталась в плену бездонной Ямы, а тело — послушной марионеткой в руках Медегмы. Но память не исчезла, сознание не посещали более мысли о божественном могуществе, но грезить о мести он не переставал.

Перед Когтем стоял высокий и худой человек в черной мантии. Его голову покрывал широкий капюшон, лицо замотано черным платком. Светящиеся белым светом глаза взирали на дракона равнодушно и безучастно. Коготь подумал, что поднятые мертвецы просто не в состоянии испытывать какие-либо чувства и эмоции и, неспособные умереть, окунувшись в сладостное забвение, вынуждены влачить свое жалкое существование.

Дракон мысленно усмехнулся, но тут же об этом пожалел.

— Ты не подчинился приказу. — Голос Повелителя Ночи звучал по-прежнему безразлично. — Тебе ведь известно, что приговор за подобный проступок — смерть.

Это прозвучало совсем никак вопрос, а утверждение и Коготь понял, что в этот раз слишком далеко зашел в своем честолюбии. Да мертвый чародей еще будучи живым был весьма жесток и непреклонен!

— Прости меня, мой Повелитель. — Дракон преданно склонил голову перед архимагом. — В пылу сражения я не смог остановиться и…

Бесстрастный голос мертвого мага прервал его на полуслове:

— Но я не предам тебя смерти. Ты отправишься в Лориэль под командование Лиассина, став моими глазами и ушами в подгорном царстве. Я не особо доверяю этому выскочке.

Архимаг уже собрался уйти, когда Коготь попытался возразить:

— Но…

Чародей медленно повернулся.

— Ты смеешь оспаривать мои приказы? — Теперь в голосе Повелителя Ночи слышался поистине могильный холод.

— Нет, мой Повелитель, — сразу же пошел на попятную дракон. — Все исполню в точности, как велишь.

Силуэт мертвого чародея замерцал, затем раздался хлопок, как если бы кто-то громко хлопнул в ладоши, и Повелитель Ночи исчез, оставив Когтя одного.

Черный дракон не видел никакой славы в том, чтобы быть связующим звеном между двумя темными чародеями. Жечь и крушить — вот чего он всегда жаждал. К тому же Разящему Когтю предстояло долгое время пробыть в Лориэле и вдыхать омерзительный запах гномов. Он ненавидел этот запах. Даже на вкус они были ему противны. Но больше гномов он презирал того, кому волей архимага теперь обязан был подчиняться…

Надменный, вздорный, коварный мальчишка с полным отсутствием всякого почтения к расе драконов. Если бы перед Разящим Когтем вдруг встал выбор, кого из двух черных магов убить первым, он сожрал бы сначала Лиассина, а уж потом архимага.

Дракон до скрипа в зубах ненавидел их обоих, но Повелитель Ночи был вправе отдавать приказы, а Лиассин… Кто, собственно, такой этот Лиассин? Жалкая пародия на мага, возомнивший себя одна лишь Яма знает кем!

Эти неприятные мысли гложили Когтя на протяжении всего полета от Карк-Дарота, где сейчас расположилось войско Повелителя Ночи, до Карпенского болота.

Магия этого места ощущалась в воздухе и затягивала как смола. Не желая рисковать, дракон поспешил набрать высоту.

Эта топь оставалась единственным на западе местом, если не считать Лориэля, которое не затронула война. Приказ мертвого мага был прост — не приближаться, поэтому войско обошло проклятое болото стороной, ничуть об этом не сожалея. Оно и понятно — здесь нечем было разжиться, кроме собственной смерти.

Дракон, быстро набрав высоту, парил в перистых облаках, и тут заметил далеко внизу яркий блеск. Показалось? Он присмотрелся и снова уловил сверкающий блик. Сквозь кучевые серые тучи прокладывала себе путь золотая драконесса.

«Не спрячешься, — подумал Коготь, презрительно прищурив один глаз. — Не скроешься».

Черный дракон издал торжествующий рык, замысловато кувыркнулся в небе и со всей скоростью, на которую был способен, обрушился на драконессу. Он дико хотел выпустить пар и с радостным трепетом предвкушал поединок.

С истинно драконьим коварством он обрушился на не успевшую перегруппироваться жертву и вонзил в ее плечо длинные когти. Драконесса изогнулась от боли и выдохнула тугую струю пламени, но все ее усилия не дали результата. Черный дракон занимал слишком выгодную позицию.

Драконесса снова попыталась сбросить нападающего, но хвост Когтя, увенчанный длинными шипами, с быстротой молнии вспорол воздух и нанес удар, ломая жертве крыло. Теперь его жуткая пасть тянулась к ее незащищенной шее, чтобы разорвать и тем самым закончить бой. Но в последний момент драконесса снова выдохнула столб пламени, и огонь таки опалил морду черного гиганта.

От неожиданности черный дракон разжал когти, и его израненная жертва камнем упала вниз.

Пусть. Он не станет преследовать жертву. Она все равно обречена. И если удар о землю не убьет ее, то с этим прекрасно справится магия болота.

Разящий Коготь снова взял курс на Лориэль, и теперь его настроение никак нельзя было назвать плохим. Дракон лелеял мечту, что все-таки расправится с Лиассином, как только Лориэль окажется в руках Медегмы.

Мысленно он улыбался.

***

Вырвавшись из могучих лап черного дракона, снабженных похожими на клинки когтями, Аиша попыталась набрать высоту, но сломанное крыло тянуло вниз. К верной гибели.

Земля стремительно приближалась. Когда верхушки древнего леса и черные провалы трясины стали видны отчетливо, драконесса наконец расправила целое крыло и попыталась спланировать. Ветви деревьев волей-неволей замедлили падение и, Аиша все-таки избежала смерти.

Но надолго ли?

Глава 7 Карпенское болото. Великий Дар

Все вокруг было покрыто пеплом и обгоревшей листвой. Деревья тихо стонали и скрипели.

Солнце осветило верхушки леса, и сквозь кроны снова проник мрачный зеленоватый свет. Утро стремительно приближалось.

На болоте снова воцарилась тишина: птицы умолкли и насекомые затаились, прекратив свою извечную возню. Здесь властвовала сама смерть.

Огненное заклинание Йена оставило после себя глубокий и отвратительный шрам, который простирался на несколько десятков метров, калеча и уродуя некогда прекрасную местность. Сам же волшебник лежал изломанной куклой на обгоревшей земле и не подавал признаков жизни. Рядом с ним стоял воткнутый в землю посох, источая слабое сияние.

Цета Саркаре впервые стала свидетельницей столь могущественного заклинания. На рыночных площадях Векроса часто можно было встретить бродячих фокусников, что за несколько медяков с радостью создавали для публики различные чудеса — цветные вспышки или же какие-нибудь иллюзии. Собственно, на том их познания в магическом искусстве и заканчивались. Да, Цета и прежде встречалась с магией, но чтобы с такой — никогда.

Девушка вспомнила, как выглядел чародей, когда творил свою волшбу, и содрогнулась. В его больших желтых глазах отчетливо читалось безумие, красивое лицо исказила гримаса злобы, и все пространство вокруг чародея окружал странный серебристо-серый ореол.

Мог ли он умереть от собственного колдовства? Что-то подсказывало девушке, что мог.

Цета понимала, что должна подойти к нему, узнать, жив ли он и если жив, то оказать помощь, но не могла сдвинуться с места. В ее душе прочно засел страх. Страх перед Йеном. Должно быть, это чувство разделяли с ней все, поскольку никто не двинулся с места.

Никто, кроме Рэль.

Она неспешно и величественно шла по выжженной земле и ничего не замечала, кроме лежащего ничком мага. Из-под ее ног поднимался пепел и, медленно кружась, оседал снова.

Рэль склонилась над чародеем. Его лицо приобрело мертвенно-серый оттенок, дыхание почти не ощущалось, но, несмотря ни на что, он не был мертв! Жизнь еще теплилась в его теле, но с минуты на минуту могла исчезнуть.

«Э, нет! — подумала Рэль, положив свою узкую ладонь на грудь мага. — Еще не время умирать…»

Прикоснувшись, она ощутила нестерпимый жар, исходивший от тела — Сила, которую с лихвой зачерпнул Йен, все еще текла по его жилам, пожирая изнутри.

Богиня хаоса спустилась в Тэрн, увидев в Зеркале Мира Ключ от врат Обетованного и бездонной Ямы. Желание испортить все планы Медегмы и подшутить над Самаэлем, было для нее забавной игрой, способной развлечь в бессмертии.

Ключ обнаружился неожиданно легко, и, казалось бы, ничто не мешало им завладеть. Ничто, кроме жажды увлекательной игры. Поначалу ее забавляло идти с этой компанией по гиблому болоту и наблюдать за их страхом, недоумением, растерянностью. Но теперь…

Големы не возникли из ниоткуда — их некто создал и бросил в бой, тщась уничтожить весь отряд. Но кому, а главное, зачем это понадобилось? Вывод очевиден — неведомый враг желал завладеть Ключом, вот только он не учел, что рядом с артефактом окажется богиня хаоса.

За свою невообразимо долгую жизнь Рэль привыкла решать множество трудных задач, но в них всегда присутствовала понятная ей логика, а потому она могла составить верный план. Впрочем, ошибки присущи всем, и богиня Хаоса тоже иногда ошибалась, но ошибалась крайне редко. Да, порой ей приходилось переписывать позиции и заново все переигрывать, но находиться в полной неизвестности и не знать, кто ведет против нее игру, мягко говоря, раздражало. Это тысячекратно усложняло поставленную задачу.

Итак, кто-то мастерски сработал эту ловушку, кто-то весьма искушенный в интригах и не признающий честных поединков. Но кто?

Самаэль? Нет, это не его стиль. Он испокон веков превыше всего ценил честь. Данрен или Сориан? Навряд ли, им абсолютно безразлична судьба этого жалкого мирка, вкупе со всеми его обитателями. Белигма отпадала сразу — она была на такое просто неспособна. Медегма? Похоже на нее, но слишком уж очевидно и подозрительно. Но все может быть…

Если это не кто-то из «своих», тогда кто?

Чтобы постичь суть, нужно уметь задавать правильные вопросы.

Медегма покинула бездонную Яму, в которой давным-давно ее запер Пантеон. Но как? Кто ей в этом помог? Кто оказался настолько хитрым, что сумел стравить Хозяев Обетованного, и ради чего? Отсюда вытекает главный вопрос: зачем кому-то понадобился Ключ, способный открыть Врата?

Вмиг все кусочки мозаики встали на свои места, и пришло ясное понимание: появился могущественный, хитрый и опасный враг, пытающийся сместить старых богов и занять их место.

Боги тоже подчиняются законам мироздания и, спустившись в земной мир, лишаются половины своего могущества. К сожалению, они не могут сами обращать врагов в прах и искоренять болезни, зато им позволено наделять силой тех, кто способен идти под их знаменами, лечить по их благословению, карать от их имени.

Рэль приняла вызов, и в этой войне ей нужен был сильный ферзь, способный сражаться на ее стороне. Йен подходил для этой роли как нельзя лучше, хотя бы потому что тот обладал познаниями в магии… То, что начиналось как игра, теперь становилось настоящей борьбой за выживание.

Похоже, богиня хаоса наконец-то нашла достойного соперника.

К сожалению, Рэль не могла одним лишь касанием вернуть жизнь магу, почти скользнувшему за край бытия. На это был способен лишь творец, обладающий сердцем, способный чувствовать душевную боль, жалость и сострадание. Рэль не имела сердца, все эти чувства были ей чужды и посему силой дара жизни она не обладала. В другой ситуации Рэль просто обошла бы чародея стороной, не испытав к нему какой-либо жалости, но не сейчас…

В этой партии его жизнь стоила многого.

Рэль прижала к своей груди ладонь, медленно потянула ее от себя и сжала зубы, глуша вырывающийся из горла крик. Каждая частичка сознания корчилась от боли, приказывая остановиться, но она продолжала рвать свою душу, ничуть не сомневаясь, что цель оправдывает средства. Боль была дикой, почти непереносимой, но спустя несколько мгновений, словно растянувшихся в вечность, на ладони появилась частичка собственной души — сгусток серо-серебристого огня. Медленно и аккуратно, боясь неосторожным движением все испортить, Рэль опустила этот сгусток на грудь Йена, и тот, судорожно вздохнув, задышал. Серо-серебристый огонь жадно впитался, не оставив на теле мага ни следа.

Теперь жизнь Йена находилась в безопасности, и Сила, текущая в нем, уже не убивала, высасывая душу из чародея, а напротив, врачевала его тело и разум.

Рэль облегченно вздохнула. За все приходится платить, ничего не дается даром, и эта боль — невысокая цена за предстоящую победу.

Богиня хаоса устало опустилась подле чародея.

Чья-то рука легла на ее плечо, от неожиданности Рэль вздрогнула. Подняв глаза, увидела Риза. В его глазах застыла тревога и что-то еще, но что именно, Рэль так и не смогла понять.

— Он жив? — голос воина дрогнул.

— Да, — кивнула Рэль, снова надев на лицо непроницаемую маску. — Ему нужен сон и покой. Думаю, через несколько часов он придет в себя.

Ключ необходимо забрать и сделать это срочно. В Обетованном он будет под надежной защитой. Рэль поискала глазами мальчишку, но так и не смогла его найти.

— Кто-нибудь видел Ташина?

Ответом ей стала тишина.

***

Ташин лежал, свернувшись калачиком на чем-то твердом. Он заерзал во сне, пытаясь принять более удобное положение, но наткнулся на что-то острое. Боль была резкой и моментально заставила открыть глаза. В бок ему упирался обломанный сук дерева. Перед взором снова было небо — чистое и ясное. Солнечные лучи ласкали лицо, прохладный ветер трепал волосы. Как же приятно вдохнуть свежий воздух после затхлости болота. Поднявшись в полный рост, Ташин огляделся. Он находился на каменистом островке, а вокруг, докуда только мог дотянуться взор, расстилался зеленый ковер из листвы.

Но что он здесь делает и как сюда попал?

Ташин попытался вспомнить, каким ветром его сюда занесло, и в памяти всплыли безумные глаза чародея, огонь, перекинувшийся на дерево, возле которого стояли он и Цета. Ташин сумел увернуться от падающей горящей ветки, но потом его что-то схватило сзади и дернуло вверх. Последнее, что юноша помнил — это сильный удар в затылок.

Оказалось, что все это время он стоял на огромных и продолговатых белых булыжниках. Ташин протянул руку и коснулся одного из камней. Он был теплым и гладким на ощупь.

Тук-тук!

Что это? Почудилось?

Стук как будто исходил от камня, и Ташин с чисто детским любопытством припал к булыжнику ухом.

Тук-тук!

Стук повторился.

Что же это так стучит внутри камня? Словно просится на волю…

Наверное, он волшебный? Видел бы его Йен, он бы сказал точно. Если, конечно, волшебник не погиб вместе со всем отрядом в огне. Ташину стало грустно. А ведь прежде он никогда не испытывал этого чувства.

Тук-тук!

В камне образовалась дыра, из нее высунулся хищный клюв длиной с небольшой кинжал. Следом за клювом в отверстие протиснулась ярко-красная голова птенца. Его глаза были закрыты, но клюв широко открывался и закрывался, издавая противный писк.

То, что Ташин вначале принял за скопление громадных камней, на самом деле оказалось кладкой гигантской птицы.

Интересно, каких размеров достигает мать этих птенцов? И чем они питаются? Таких огромных червей, способных утолить их голод, наверное, просто не существует. И не он ли должен сыграть роль этого самого червя?..

Догадка обожгла юношу и он испугался.

Вдалеке послышался шум. Несколько мгновений, и он начал нарастать. Странный, рокочущий и в то же время свистящий, исполненный злобой и угрозой. Ташину вмиг стало ясно: вот-вот сюда явится самка!

В надежде спастись, он побежал по яйцам. От каждого движения скорлупа под ногами жалобно трещала. Видимо, гнездо хищной твари было просто грандиозных размеров, так как Ташину пришлось пробежать более полусотни шагов, прежде чем он достиг края.

Он уже собирался перемахнуть через аккуратно переплетенные толстые ветви, служившие бортом гнезда, и только остатки благоразумия заставили остановиться и предусмотрительно глянуть вниз.

Земля была далеко. Ташин не сомневался, что если прыгнет, неминуемо превратится в лепешку.

Он медлил, а между тем на него упала громадная тень — мать жуткого потомства не замедлила явиться.

Ташин впервые видел это громадное существо. Размах крыльев птицы, должно быть, ничуть не уступал размаху крыльев небольшого дракона. Длинный изогнутый клюв легко мог разорвать юношу на части. Растопыренные лапы, готовые схватить жертву были увенчаны острыми когтями, в глазах горел гнев. Вид этой жуткой птицы заставил юношу неосознанно потянуться к кинжалу.

Но что может противопоставить игрушечный клинок этому монстру?

Ответ пришел сам собой — ничего.

Заметив ускользающую добычу, птица ринулась в атаку. От ее первого выпада Ташин увернулся, перекатившись назад через плечо, и оказался почти возле самого края. На месте, куда был нанесен удар когтистых лап, остались глубокие борозды. Птица сделала новый заход, норовя клюнуть его. Юноша, уцепившись за ветку, перемахнул через бортик и попытался скрыться в густой листве.

Ловко цепляясь за кроны, он спешно спускался вниз. До спасительной земли оставалось не более десяти локтей, и Ташин уже вздохнул с облегчением, но сучок с треском обломился, и под юношей разверзлась пустота.

Удар о землю вышел болезненным. Из горла вырвался непроизвольный стон. Ташину казалось, что он отбил и переломал себе все на свете. Каждое движение отзывалось болью, но, несмотря ни на что, шевелить руками и ногами он мог, а значит, все кости целы.

Его снова окружал зеленый свет болота, он снова вернулся в гиблую топь.

***

Йена разбудили приглушенные голоса. Поначалу он не прислушивался к ним, но постепенно до него начал доходить смысл разговора.

— Он опасен, — голос принадлежал Эрвину. — Ты защищаешь его, придумывая нелепые оправдания, потому что он тебе не чужой. Он твой друг, но в глубине души ты понимаешь, что я прав. Мы, лесные жители, умеем чувствовать затаившееся зло. И сейчас я чувствую — к нему уже протянула длани Медегма, а свое она не отпускает.

— Нет абсолютно добрых или злых людей. Мы все ходим по грани между тем и другим!

Риз повысил голос и тут же был награжден возмущенным шипением жрицы:

— Тише.

— Вот именно, мы ходим, а он балансирует, — продолжал гнуть свое невозмутимый эльф. — Не так далек тот день, когда он все же соскользнет. Тогда ты вспомнишь мои слова, но будет уже поздно.

Хоть Йен и лежал с закрытыми глазами, но мог поклясться, что взгляд его друга не сулил Эрвину ничего хорошего.

Что же, в чем-то эльф безусловно прав. Ведь он действительно не испытывал жалости к этим жутким лесным существам, хотя прекрасно осознавал, что они живые, чувствуют боль и не хотят умирать. Напротив, в тот момент он наслаждался их агонией.

«Что же ты за человек такой? — Пришла горькая мысль. — Имеешь ли ты право и дальше носить белую мантию добра?»

Но не покончи он с големами, они убили бы его и весь отряд в придачу. В минуты опасности каждый человек волен защищать свою жизнь всеми доступными ему методами — это его право. И никто! Никто не способен это право отнять!

«Да, это было необходимое меньшее зло», — попытался оправдаться перед своей совестью маг.

«А есть ли оно, это самое меньшее зло»?

Сразу же пришел ответ: нет никакой разницы между меньшим злом и большим. Какую бы форму ему ни придавали, а зло остается злом. Этим все сказано.

Другой белый маг, столкнувшийся с подобной дилеммой, нашел бы выход, не прибегая к насилию. Например, усыпил древесных галемов или временно обездвижил, да и дело с концом. Он же избрал для них иную участь, более страшную.

Сила, которую зачерпнул чародей, опьянила его и почти полностью лишила разума. Йен чувствовал — она до сих пор текла по его венам. Чуждая Сила. Сила, взятая взаймы. Он не родился с ней, не обрел ее тяжким трудом, совершенствуясь в магии, нет — эту Силу ему кто-то дал. Всего лишь кроха с барского стола, которая чуть не стоила ему жизни. Как знать, быть может однажды этот неведомый «кто-то» явится и потребует ее назад. Тогда он станет слаб, как младенец.

Эта мысль неприятно скреблась в сознании. Теперь, обретя могущество, он ни за что на свете не хотел с ним расставаться.

Когда он оставался в зараженном Векросе, денно и нощно не выходя из лазорета пытаясь притупить боль умирающих, все было намного проще. Мага не терзали подобные мысли и все, что беспокоило — люди, которые нуждались в его помощи. Ему оставалось лишь надеяться, что жрецы Белигмы справятся и без него.

Спор между Ризом и эльфом давно закончился, и до мага донесся скрежет металла — друг точил свой меч. Йен пошевелился, всем давая понять, что проснулся. Он не хотел ставить спутников в неловкое положение. Того, что маг успел услышать, и так более чем достаточно.

— Ну как ты? — участливо спросил друг.

— Уже лучше, — едко произнес маг. Как ни старался Йен не обращать на слова товарищей внимания, обида все равно закралась в сердце. — Спасибо, что «беспокоитесь»…

— Скоро будет ужин из жареных грибов, а может еще и с мясом, — не обращая внимания на сарказм друга, заявил воин. Он всегда любил вкусно и сытно поесть. — Эрвин отправился на охоту. Может быть, ему удастся подстрелить пару зайцев.

И действительно, Керон и Цета жарили над огнем грибы, и делали вид, что не замечают чародея (или ему так только казалось?). Кроме них возле костра никого не было.

Йен поискал взглядом Ташина и Рэль, но ни мальчишки, ни полуэльфийки так и не заметил. Душу сковал ужас. А вдруг его огненное заклятие погубило их? Что если…

Нет. Он решительно отказывался об этом думать.

— Где Рэль и Ташин? — Чародей понизил голос до еле слышного шепота.

— Когда вызванное тобой пламя улеглось, мы заметили, что Ташин пропал. Рэль как-то сразу занервничала и ушла на поиски. — Риз нахмурился. Было видно, что он не одобрял ее поступка. — Я, конечно, предложил помощь, но она отказалась. Ты же знаешь, лесные жители все чрезмерно гордые, даже если в них течет только половина эльфийской крови.

Воин снова вернулся к своему молчаливому занятию, девушки возле костра тоже не проронили ни слова. Когда напряжение достигло апогея, Йен поднялся. Лучше идти на поиски Рэль и Ташина, чем читать осуждение на лицах товарищей. К тому же он переживал за Рэль, да и юноша хоть и не лыком сшит, а в одиночку не боец. Маг закинул сумку на плечо и, взяв посох, направился прочь.

— Куда ты? — Риз оторвался от своего занятия и посмотрел на друга.

— Мне надо развеяться, — холодно произнес Йен, не удостоив воина взглядом. — Хочу пройтись.

— Только далеко не уходи! Мало ли…

Йен поморщился. Отойдя от костра и скрывшись за деревьями, он увидел маленькую полянку, сплошь покрытую лужами. Посередине лежало сгнившее бревно.

Птицы смолкли. В лесу стало совершенно тихо, только комары зудели возле самого уха.

Йен присел на бревно и достал из сумки книгу заклинаний. Старая, она была изрядно потрепана, но ее обложка сохранила белизну, а золотые руны на ней сверкали так же ярко, как и прежде.

Касаясь фолианта, Йен всегда испытывал внутренний восторг и трепет, но в этот раз почему-то не ощутил ничего подобного. Он в нетерпении пролистнул несколько страниц, пока не наткнулся на заклинание поиска.

Чары несложные и с легкостью позволяло найти все, чего желал маг. Творя волшбу, необходимо хорошо представить искомый предмет или нужного человека, и тонкая золотистая нить укажет путь к цели. Даже в непроницаемой тьме эта нить никогда не прервется и не погаснет.

Йен закрыл глаза, возвел руки перед собой, соединяя два больших пальца и широко растопырив остальные. Мысленно он представил полуэльфийку: ее ниспадающие на тонкие плечи белые волосы отливающие серебром, непроницаемо-черные лукавые глаза, соблазнительный изгиб губ…

Да, ему нравилась эта девчонка. Он восхищался ее независимостью, уверенностью, умением смеяться в лицо опасности. Для него она была чистым совершенством.

Произнеся необходимые слова, маг открыл глаза и увидел след — толстый и рваный, словно кто-то не скупясь разбрызгивал краску, указывая направление. Он имел мало общего с золотистой ниточкой, которую ожидал найти волшебник. Указатель вел на восток и терялся за темными стволами деревьев.

Глава 8 Карпенское болото. Противоречие

Ожидание оказалось долгим. Заросли приглушали все звуки, и понять, о чем говорят в лагере, было почти невозможно. До острых ушей эльфа долетали лишь обрывки каких-то фраз, произносимых Ризом и чародеем.

Удобно устроившись в засаде и держа наизготовку лук, он ждал появления дичи, но дичь, увы, не спешила стать ужином. За все время, что Эрвин провел в засаде, в его поле зрения попала лишь грациозная лань с совсем еще маленьким олененком. Эльфу стало жаль лишать малыша матери, и он отвел лук в сторону.

Эльф просидел, наверное, с час, а может, и больше. Все это время над ним непрестанно зудели комары, вилась мошка. Далеко отходить от лагеря Эрвин не решился.

Не шевелясь и напряженно вслушиваясь, он стал почти невидимым, слившись с окружающей природой. Подобным талантом обладали все эльфы, леса были их родной стихией. Правда, трудно было сравнить сию топь и его родной Саренд.

Воспоминание о доме, как всегда, отозвалось в его сердце тоской. Каждый эльф чувствовал незримую и прочную связь со своим лесом, и сейчас Эрвин острее, чем когда-либо, ощущал, насколько тот далек.

В его памяти всплыли молчаливые ряды сосен, елей, лиственниц и пихт. Все это причудливо перемешивалось и радовало взгляд, наполняя душу покоем.

Посреди Саренда высится хрустальный дворец, переливающийся всеми цветами радуги. На его длинных шпилях развиваются штандарты лесного народа — два вставших на дыбы единорога, обращенных друг к другу. Резные витражные окна приветливо взирали на близлежащий пруд, в котором плавали белые кувшинки. Феи, маленькие крылатые существа, лениво лежали на их лепестках или нежно перебирали пальчиками тончайшие паутинки, рождая грустные мелодии.

Вокруг Радужного Дворца, тут и там, расположились небольшие домики, также выполненные из горного хрусталя. Жилища эльфов не имели ничего общего с людскими строениями. Треугольные крыши начинались прямо от земли. Они острыми углами уходили в небо, а внутри были дома, не очень большие, но всё-таки были.

Ночью Саренд становился еще прекраснее. Под ясным светом Катари, большой белой луны, каждый домик излучал свое собственное сияние. Сквозь лапы исполинских елей сверкали небесные звезды, словно крупные бриллианты на короне царя эльфов. Стайки светлячков, как трудолюбивые пчелки, носились туда-сюда в бесконечном движении.

Много легенд слагали про волшебный лес люди. Но чужаков не приветствовали под его кронами. Если человек вторгался в его владения, лес сразу давал безмолвный отпор. Саренд умел постоять за себя, пристально взирая на свои границы мириадами глаз: каждой иголкой, камнем, травинкой, каждым живым существом, населяющим его, подобно единому и неизмеримо могущественному организму. И поэтому, людская нога так и не ступила на территорию Лесного Царства, даже не смотря на то, что легионы Южной Империи стократ превосходили численностью всех вместе взятых эльфов.

Эрвин грустно улыбнулся. Воспоминание о доме всегда озаряло его душу светом, когда ему казалось, что он бродит во мраке.

Так почему же он покинул столь горячо любимую родину?

Потому что он был единственным наследником древней и великой династии Харемов, но роль, навязанная Эрвину его сиятельным отцом, претила принцу. Наследник устал от безмерной опеки и последней каплей терпения стало известие о предстоящем брачном союзе с той, что своей волей выбрали для него отец и мать.

Эльфы — однолюбы. Они могли полюбить лишь один раз за свою очень долгую жизнь и больше никогда не познать это чувство. И навязанный царственными родителями брак казался Эрвину сродни с Закатом Вселенной.

Он ушел. Сбежал из Радужного Дворца, скрываясь под покровом ночи, и долгое время провел в странствиях и поисках. Что же искал Перворожденный? Эрвин и сам не смог бы дать точный ответ на этот вопрос. Должно быть, искал свою судьбу.

Его путь пролегал на восток, захватывая берега Железного моря, через холмы Изкорота, сквозь города и поселки людских племен, но так и не нашел своего предназначения, а истинная эльфийская душа все настойчивее тянула его в Саренд.

Из своего укрытия Эрвин видел, как белый маг покинул лагерь, и мысли эльфа снова вернулись к насущным проблемам.

Конечно, Перворожденный понимал, что чародей спас им всем жизнь, но светлые маги не убивают — такова их суть и клятва, принесенная при вступлении в Белый Орден.

Прежде при взгляде на Йена эльфу казалось, что маг, несущий штандарт света и добра, воплощает собой чистоту и непогрешимость, но теперь эти ощущения остались в прошлом. Чьи-то могущественные длани легли на плечи чародея и затмили исходивший до этого от него белоснежный свет. Словно тонкая серая паутина марала его облик. Такое под силу лишь богам. И если это богиня тьмы, то…

А что тогда? У него ведь нет никаких доказательств, лишь эти неясные предчувствия, основанные на интуиции, и не более. Но все, что Эрвин знал точно — он не позволит Медегме заручиться еще одним способным адептом, причем Йен даже не догадывается, что кто-то иной с легкостью умелого кукловода использует его в каких-то своих, никому не понятных, целях. Да и способны ли смертные в должной мере постичь мотивы творцов, тех, кто стоит выше всего сущего?

Но Эрвин не может позволить Тьме распространиться дальше, уничтожить родной Саренд, сжечь и выкорчевать его вековые деревья. Эльф отдаст свою жизнь, коли придется, чтобы предотвратить ее наступление. И даже если для этого ему придется убить ступившего с праведной тропы мага, что же, он это сделает!

Мрачные мысли Перворожденного прервала выбежавшая на поляну стайка куропаток. Он успел подбить четверых, прежде чем птицы обнаружили опасность и скрылись.

Эльф выбрался из укрытия и выдернул стрелы из тушек. Вытерев их наконечники о траву, он сложил их обратно в колчан. Сегодня их отряд ждет отличный ужин.

Птиц было жаль, но каждый в этом мире имеет свое предназначение и, наконец-то, эльф нашел свое.

***

Ташин не знал, сколько пролежал без движений на холодной земле. Время потеряло свое значение в круговороте его хаотичных мыслей. Если весь их маленький отряд погиб, то он остался один в этом странном и жутком болоте.

Воры были всегда смелым народцем, не испытывающим страха, но чувство потерянности все-таки прочно поселилось в его душе.

Семья Ташина погибла, его же выгнали за долги и он ушел в надежде однажды вернуться и вернуться не с пустыми руками, а с набитыми до отказа золотыми монетами карманы, чтобы выкупить землю. Юноша надеялся, что клад в катакомбах все еще ждет его и никем не найден.

Но как говорится: человек предполагает, а боги располагают. Думал ли он, что судьба забросит его в Карпенские болота? Конечно же, нет! Зато он теперь может поведать Рэль о своем поединке с громадной птицей! Жива ли девушка? Было в полуэльфийке что-то такое, что заставляло к ней тянуться. Он рассказал бы ей и о затерявшемся в густой и вечнозеленой листве островке из огромных белых камней, которые на самом деле вовсе и не камни, и о том, как улизнул от огромной птицы. Рэль, конечно, не поверит, но обязательно выслушает.

У Ташина никогда не было друзей. В родной деревушке его многие обходили стороной, считая общество нищего недостойным для себя. Никого не трогала чужая беда. Все тряслись только о себе и своих проблемах. Здесь, в людском обществе, была та же история, только вот люди просто боялись за сохранность своих карманов, и стоило ему задержаться на какое-то время возле кого-нибудь, как человек сразу настораживался и спешил прогнать его прочь. Почему было так? Наверное, внешность подростка казалась слишком подозрительной…

Но вот, наконец, он обрел друзей. Тех, кто принял его таким, каков он есть, кто не шарахался от него как от прокаженного. Лишь на мгновение Ташину показалось, что фортуна все-таки вручила ему великий дар, как тут же судьба все отобрала, и он снова остался один.

Мысль о погибших друзьях придала ему сил. Он должен встать, найти их обгоревшие тела и похоронить с почетом. Они это заслужили.

Ташин приподнялся и сел, внимательно озираясь по сторонам. Сумерки снова вступали в свои права, поглощая неестественный зеленоватый свет болота. Сколько же он пробыл в плену горьких раздумий, оплакивая друзей и свою печальную участь?

Как только последние лучи исчезли, вокруг него зажглись красные глаза болотных духов, и поначалу он хотел попытаться вступить с ними в диалог, возможно, они подскажут ему путь? — но вспомнил строгое предупреждение Рэль и передумал.

Куда же ему идти в полной темноте? Он не эльф, не кошка и не черный маг, чтобы видеть сквозь сплошную темень.

Все его маленькое тело отзывалось нестерпимой болью, превратившись в одну большую ссадину. К тому же на него навалились слабость и зверский голод. Тишину болота нарушило недовольное урчание живота и, вздохнув, Ташин засунул руку в карман куртки в поисках черствой горбушки хлеба или завалявшегося сыра.

Внезапно рука наткнулась на что-то твердое и холодное.

«Что бы это могло быть»? — Удивленно подумал он и извлек предмет из кармана.

Кристалл.

Это был тот самый кристалл, который он совсем недавно нашел в древних катакомбах разрушенного храма и начисто успел о нем позабыть.

Кристалл излучал тепло и слабый зеленый свет. Ташин потер его о ладони, пытаясь согреть замершие пальцы, и минерал засиял ярче, изгоняя мрак и хорошо освещая окружающее пространство.

«Вот так дела! — восхищенно подумал он. — Я и забыл, что это отличный светильник»!

Он поднялся, держа высоко над собой причудливый источник света, и в паре метров от себя заметил небольшое перо напавшей на него птицы. Ташин поднял его и, недолго думая, сунул в карман. Теперь у него есть, чем подтвердить правдивость своей истории.

Ташин шел по топям, чувствуя уверенность и безопасность. Казалось, исходящий от кристалла свет проникал и в душу, озаряя ее, наполняя теплом. Болотные духи отступали, теснимые зелеными отблесками необычного минерала. Ветви деревьев тоже не трогали одинокого путника, но парнишке чудилось, что он слышит их тихий и злобный шепот:

«Сгинешь навечно»… «Смерть здесь твоя»…

Странно, прежде идя по болоту, он слышал их угрожающий шелест, но не мог понять, о чем шепчут деревья. Быть может, это все сила волшебного кристалла или же игра воображения?

Воришка шел уже более часа по заросшей, едва заметной тропинке, когда впереди послышался шорох. Он мгновенно остановился. Ташин знал, что с горящим кристаллом он издалека виден как на ладони, но не знал, как погасить его свет.

— Кто там? — пропищал подросток, отчего-то вдруг потеряв голос. — Выходи! Я не боюсь…

Но ответа не последовало. Шорох усилился, и воображение Ташина разыгралось не на шутку, красочно рисуя страшное и огромное существо, явно желающее им перекусить. Юноша вытащил свой верный кинжал, подаренный ему еще отцом, и выставил перед собой.

Секунды превращались в вечность, отчего-то замедляя свой бег. По телу пробежали мурашки.

Кто-то неумолимо приближался, и это был отнюдь не маленький пушистый кролик…

Ближайшие ветви разомкнулись, и в круг света ступила черная тень. Но тень не источала страх, не несла в себе те ужасы, для описания которых смертные не придумали еще слов и названий, напротив, была ему знакома.

— Тьма тебя забери, Ташин! — Тень скинула с головы капюшон, и по ее плечам разметались белые волосы. — Я столько времени потратила на твои поиски, что уже готова задушить собственными руками!

— Рэль, как я рад, что ты жива! — радостно воскликнул Ташин, совершенно не обратив внимания на злую интонацию полуэльфийки. — А все остальные ведь тоже живы? — и, не дождавшись ответа, снова затараторил: — Представляешь, я побывал на необычном островке-гнезде. То есть, когда все вокруг горело, меня что-то схватило за воротник моей любимой куртки и дернуло вверх. Ударившись о сук, я потерял сознание, а когда очнулся, то оказался в этом самом огромном гнезде. Подо мной лежали здоровенные гладкие камни. Из одного вдруг вылупился птенец и представляешь, он был ростом почти с меня! Я сначала подивился…

— Дай его мне! — бесцеремонно оборвала Рэль сбивчивые повествования Ташина. Зеркальные отражения ее радужек лопнули, являя нетерпение и лихорадочный блеск. — Скорее, Ташин. Терпеть не могу ждать!

Рэль протянула руку в ожидании, а он…

Ташин смотрел на нее во все глаза и никак не мог понять, куда подевалось все ее добродушие, и откуда взялась эта, совсем ей несвойственная, злость?

— Зачем?

— Это не просто кристалл, глупый, — зло прошипела Рэль. — Позабавились и хватит. Давай сюда!

Парень медлил. Он не хотел отдавать кристалл, ведь тот являлся его законным трофеем, но что-то во взгляде полуэльфийки подсказывало ему — лучше отдать. От греха будет дальше.

Он медленно и неохотно протянул ей зеленый кристалл.

— Что же, возьми, если он так тебе нужен…

— Нужен, — снова оборвала его на полуслове Рэль и потянулась к заветному Ключу.

Яркая вспышка ослепила Ташина, он отчетливо услышал, как вскликнула девушка. Кристалл так и остался лежать в его раскрытой ладони.

Через несколько секунд зрение снова вернулось к нему, и он увидел полуэльфийку, потирающую обожженные пальцы. Ее лицо выражало недоумение.

***

К сожалению, Рэль действительно не могла коснуться кристалла. Ключ оказался еще более опасен, чем она предполагала вначале. Но если его нельзя доставить в Обетованное, то необходимо уничтожить, и сделать это надо чужими руками.

Планы менялись. Теперь она не могла покинуть их маленький отряд и вернуться в Обетованное, теперь ее путь надолго связан с Ташином и этим зеленым кристаллом. До тех пор, пока не найдется способ уничтожить проклятый Ключ.

— Следуй за мной, — голос полуэльфийки стал холодным и безучастным. — Я отведу тебя к остальным.

Рэль развернулась и, не оборачиваясь, зашагала в обратном направлении. Ташин не отставая ни на шаг, следовал за ней.

Некоторое время они шли в полной тишине. Болото словно уснуло и этот сон не нарушали даже извечные уханья сов.

— А что это за кристалл? — едва слышно поинтересовался Ташин.

— Это Ключ способный открывать и закрывать врата Ямы и Обетованного, — отчеканила полуэльфийка, не удостоив юношу даже взглядом. — Я вообще поражаюсь, как он попал в твои руки…

— Я нашел его в старых развалинах храма недалеко от Векроса…

— Помнится, в бытность свою тот храм принадлежал Белигме, — задумчиво произнесла полуэльфийка. — Когда-то это было красивое и величественное строение. Н-да уж… Время не щадит никого и ничего.

— А как появился этот Ключ? — не унимался юноша. — Его кто-то создал? Кто? Боги?

— Никто его не создавал, — поморщилась Рэль и с неприязнью взглянула на надоедливое существо. — К сожалению, в Век Создания[1] помимо воли богов появилось слишком много артефактов. Энергия, струящаяся из Обетованного, искала вместилища и находила их в созданных простыми смертными безделушках. Так и появились вещи наделенные магией. Большинство из них слабые и их силы хватает лишь на то, чтобы служить оберегом, но есть и такие как этот Ключ — могущественные и опасные.

— Так значит…

— Замолчи уже! — перебила юношу полуэльфийка. — Иначе клянусь небом — я сверну тебе шею.

Ташин притих, и Рэль вздохнула с облегчением. Сейчас ее голова была полна иными мыслями и проблемами.

***

Широкий золотистый след вел прямиком через топи. Маг не понимал, как сквозь них пробиралась Рэль. Но девушка была жива, и он не сомневался в этом. Между ними образовалась прочная связь, но, как и когда это случилось, он не знал. Чтобы самому пройти через опасную местность, ему пришлось наколдовать узкий призрачный мостик — благо теперь ему Силы хватало с избытком. Но идти по такому мосту оказалось не просто — подобно тому, как человеку постоянно приходится подбрасывать в огонь дрова, дабы тот не потух, так и Йену приходилось без конца поддерживать хрупкое заклинание, грозящее в любой момент рассыпаться как карточный домик.

Йен шел сквозь болотную чащу и слышал, как деревья постоянно перешептываются и переговариваются на своем, неведомом никому кроме них, языке. Погрузившись в свои безрадостные думы, он совсем потерял счет времени.

Ночь в Карпенских болотах всегда наступала внезапно, как если бы кто-то резко задернул штору в окне, за которым горел яркий свет.

Йен зажег посох, и его навершие запылало, словно маленькое синее солнце.

Глаза болотных духов снова вспыхнули красным, злобно пялясь магу вслед, но само зачарованное болото больше не предпринимало попыток уничтожить чародея, словно признав за своего. А может, чуяло исходящую от мага угрозу или же помнило горький урок? Кто знает? Но факт оставался фактом — он легко шел через топь, не встречая на своем пути никакого сопротивления.

Так и шел Йен вглубь болота, все дальше и дальше, пока не услышал совсем рядом яростный рык. Маг остановился на краю глубокого, залитого густым туманом оврага. Из глубин вырвалось пламя, освещая чащу оранжево-желтым заревом. Светящиеся глаза мелких духов погасли, точно задутые ветром. Раздались гулкие хлопки, и на болото снова опустилась тишина. Туман в овраге заколебался, стремительно раздаваясь в стороны, открывая глазам Йена, пропасть, показавшуюся чародею бездонной. Но нет, дно овраг все-таки имел, ибо чародей различил в самой его глубине сверкающего золотыми бликами дракона.

Но почему он не может взлететь? Может, ранен?

Дракон пытался выбраться из глубокого оврага, превратившегося для него в смертельную ловушку, отчаянно вонзая свои длинные когти в отлогую стену, но все его труды оказывались тщетны. Поднявшись на несколько метров, он снова срывался вниз, и тогда гробовую тишину болота оглушал очередной яростный рев.

Внезапно дракон поднял измученные глаза и устремил их на чародея. В этом взгляде Йен прочел безмолвный призыв о помощи, и его сердце сжалось от жалости. Он не видел опасности в этом существе. Блестящие, в отличие от своих собратьев-драконов Тьмы, они всегда слыли приверженцами добра и света, неспособными причинить зло, поддерживающими Равновесие в мире.

Полностью избавившись от терзающих его сомнений, маг сделал шаг в пропасть, и магия плавно опустила его на дно оврага.

Дракон мгновенно насторожился. Он не доверял незнакомцу, прекрасно видя его замутненную ауру. Но белый маг, не делая резких движений, успокаивающе протянул раскрытую руку, шепча:

— Не бойся, — Йен медленно приближался. — Я помогу тебе.

Чародей знал, что эти создания обладают ментальной связью и вполне могут доносить свои мысли до людей, как и понимать человеческую речь, но дракон молчал, продолжая ловить взглядом каждое движение незнакомца, готовый в любую минуту превратить его в горстку пепла.

Маг поневоле залюбовался этим золотым и величественным созданием. По его блестящей чешуе пробегали мелкие искорки, голову венчали длинные рога. Правое крыло оказалось сломанным, и дракон им почти не шевелил. Помимо этого, на его плече сияла жуткая, все еще кровоточащая рана.

Йен приблизился к крылатому ящеру и медленно протянул ладонь, коснувшись холодной чешуи. Гигантское существо вздрогнуло, но не отстранилось.

В сознании мага вспыхнули и ожили чары исцеления. Он и прежде владел этим знанием: мог затянуть рану на теле человека, вылечить крыло птицы, но исцелить дракона своей былой Силой никогда бы не смог. Теперь все изменилось. Он чувствовал, что способен на это. Память услужливо развертывала нужные свитки, раскрывала перед его глазами древние фолианты, и заклятье творилось, словно само собой.

И первое, что он увидел, когда его чары начали действовать, был муторно-серый свет, исходивший от его ладоней.

Неправильно! Все должно быть не так!

Вместо тонкой ювелирной работы, получалось нечто гротескное, лишенное всякой точности. Сила била через край, он еще не подчинил ее полностью и, кто знает, сможет ли подчинить когда-нибудь? Человеческая жизнь слишком коротка для этого, ее не хватит, дабы постичь все тайны мироздания, чтобы изучить все заклинания, стать полноправным хозяином обретенной им Силы. Всего лишь век, что превратится в секунду.

Глубокая рана на плече дракона быстро затягивалась, то же происходило и с перебитым крылом. Вскоре дракон величественно расправил крылья и сделал ими взмах, обдав чародея сильным потоком воздуха. Йен с трудом удержался на ногах.

— Кто ты? — В сознании мага прозвучал мелодичный женский голос. — И что забыл в Карпенских болотах? Ты не белый маг, хоть и носишь цвета Ордена, который проповедует добро и свет.

Во-первых, это был не самец, а самка. Теперь Йен обратил внимание, что рога на голове этого исполинского зверя были загнуты, самцы же носили прямые. Во-вторых, он не услышал ни единого слова благодарности, а ведь маг, вполне может быть, исчерпал часть своего неожиданного ресурса и еще неизвестно, сможет ли он этот самый ресурс восстановить. В-третьих, отвечать на заданный ему вопрос Йен был не вправе, а врать он не хотел. Ну и, в-четвертых, что, Тьма возьми, значит: «Ты не белый маг»?!

— К сожалению, я не могу поведать тебе о том, что привело меня сюда, так как эта тайна не является только моей, за что прошу извинить, — он слегка склонил голову, не раболепно, нет — он не считал золотую драконицу чем-то выше себя, просто проявлял почтение и не более. — Но ты ошибаешься, достопочтимая, — Йен не имел абсолютно никакого представления, как нужно обращаться к драконам и это был чудовищный недостаток в его копилке знаний. — Я действительно белый маг, но почему ты сомневаешься в этом?

— Потому что в тебе больше нет света Самаэля, ибо добро исчезает в тебе, подобно тому, как тает снег весной, и скоро от него не останется даже капли, — драконесса изогнула шею и ее причудливые глаза заглянули в саму суть чародея. — В твоей душе, словно паук-шелкопряд, плетет свои сети зло. Но со злом в своей душе справиться можно, сложно, но все-таки это возможно. Хуже всего, что на твою скромную персону обратили всевидящий взор Боги, простерли к тебе свои длани, и это отнюдь не боги добра, чародей, это Тьма и Хаос. Мне жаль тебя, маг, ибо эти две великие сущности всегда получают то, что желают. Что же, прощай, чародей. Возможно, наши пути еще пересекутся, и я смогу в полной мере отплатить тебе за добро, — замолчав, Аиша расправила громадные крылья и взлетела.

Йен не ответил. Его мысли были заняты неожиданными словами драконессы.

Тьма и Хаос.

Боги обратили на него внимание? Зачем? Быть послушной марионеткой в руках богов никак не входило в его планы и желания. Но кто предупрежден, тот вооружен — гласит народная мудрость. Как говорится: поддаваясь — побеждай, и пусть могущественные сущности плетут свои интриги, сколько их душе угодно, он будет настороже, и однажды придет его время поквитаться.

Выбравшись из оврага, маг снова нашел след поискового заклинания. Но теперь тот вел в обратную сторону…

------------------------------------

[1] Век Создания — первый век от сотворения Тэрна.

Глава 9 Карпенское болото. Ключ к вечности

Йен встретил Рэль и понуро семенившего за ней Ташина уже на подходе к лагерю. Вид девушки показался ему напряженным, лишенным так присущей ей холодной уверенности. Ташин тоже, вопреки вечно беззаботному нраву, был необычайно задумчив и молчалив. Должно быть, произошло что-то поистине серьезное, но вопросы чародей задавать не спешил, справедливо рассудив, что, когда наступит время, спутники расскажут все сами.

Но не успели вернувшиеся вступить в лагерь, как до них донесся аппетитный запах. Подстреленные эльфом куропатки жарились на почти угасшем огне.

Рэль только сейчас поняла, насколько голодна. Пребывание в мире смертных заставляло богиню испытывать естественные для живых существ потребности: ей приходилось утолять голод и хотя бы изредка спать. Но по тем же законам в этом мире она была бессмертной. А вот в Обетованном дела обстояли куда интереснее. Там она, хоть и была всесильной, однако же, становилась смертной. Нет, время не влияло на нее, Обетованному неведомы болезни. Но от удара клинком в спину или капли яда в любимом вине там не застрахован никто из богов. Однажды вероломная Медегма попыталась свергнуть Самаэля, и за это была заключена в Яме, а Врата в Обетованное навечно оставались для нее закрытыми. Поэтому и Ключ должен быть отправлен в небытие, чтобы пресечь любую попытку свержения нынешних богов путем их уничтожения.

Видимо, пришло время приоткрыть некоторые карты и поведать временным спутникам о кристалле и его свойствах.

— Итак, господа! Вы все верно слышали легенду о Ключе, открывающего врата Ямы и Обетованного?

— Какое нам дело до старых баек? — поморщилась Керон.

— Увы, посвященная, это не байка, — Рэль усмехнулась. — Ключ действительно существует, и он у одного из нас. Если им правильно воспользоваться, то можно прекратить войну и заточить Медегму обратно.

Полуэльфийка обвела всех внимательным взглядом и заметила на их лицах непонимание, удивление и робкую надежду. В другой ситуации она бы от души поиздевалась над ничтожными людишками, но в данный момент ей было не до смеха.

— Прекратит войну? — первым нашелся Эрвин. — Можно ли увидеть этот Ключ?

— Конечно, — Рэль кивнула Ташину, и на его ладони засверкал зеленый кристалл.

Все взгляды собравшихся у костра жадно устремились к кристаллу. Внутри минерала пробегали цепочки золотистых искорок, казалось, в нем что-то жило.

— С чего ты решила, что это, — эльф указал на Ключ, — может решить исход войны? И как он вообще оказался у Ташина?

— Может, — утвердительно произнес Йен. Он каждой частичкой своего существа ощущал источаемый Ключом холод, чувствовал исходящую от него мощь и отчего-то магу стало не по себе. На миг он словно бы взглянул сквозь плоть самого кристалла, и его глаза обожгло ярко-зеленым пламенем. — Это действительно артефакт, способный запечатать бездонную Яму. Посмотри на него внимательнее, эльф, — тонкий изящный палец указал на кристалл. — Неужели ты действительно ничего не ощущаешь?

— Я не маг, — досадливо поморщился Эрвин. — Но признаю, что это необычный минерал, какие добывают подгорные гномы. Хорошо, — эльф обвел беглым взглядом всех спутников, задержавшись чуть дольше лишь на Рэль, — предположим, что это действительно Ключ, но как его использовать? Как обратить его силу против врага? И наконец, последний вопрос, не должны ли мы отдать его в более сведущие руки, нежели наши?

— В чьи, например? — моментально вскинулась Керон. — Не в руки ли Лесного Царя?

— А почему бы и нет? — Пожал узкими плечами эльф, кинув на посвященную недовольный взгляд. — Он жил так долго, что еще помнит этот мир молодым. Харем, по крайней мере, может использовать его во благо, так как эта вещь в неумелых руках принесет лишь зло.

— Во благо кого — эльфов? — прищурилась Керон. — Вашему гордому народу никогда не было дела до других рас Тэрна. Я предлагаю доставить Ключ в Серил и вручить его Верховному Жрецу. Там, в Великой Библиотеке, хранятся тысячи древних свитков, манускриптов и скрижалей. Я уверена, что в одном из них найдутся летописи, посвященные Ключу.

— Даже если и есть подобные рукописи, еще не значит, что кто-то сможет их применить и подчинить себе Силу Ключа, — возразил Йен, за что был удостоен надменным взглядом посвящённой. — Я предлагаю не принимать поспешных решений, это чревато непоправимыми ошибками. К сожалению, в наших руках не игрушка, а, возможно, спасение всего Тэрна. В конце концов, есть еще и Магистр Белого Ордена, который не просто так протирает мантию в Башне.

— Ты просто хочешь забрать его себе! — Керон вскочила и остатки хладнокровия полностью покинули ее. — Предлагаешь отдать последнюю надежду в руки чародеев? Благодарю покорно! Будь ты хоть трижды белый маг — ты останешься магом! Тем, кому никогда не доверяли и никогда не будут доверять…

— То ли еще будет, — зловеще произнесла Рэль, с кривой усмешкой наблюдая за спором товарищей, грозящим перерасти в настоящую потасовку.

Смотря на Рэль, Керон Атери ощутила непреодолимое желание придушить полуэльфийку, дабы раз и навсегда стереть с ее лица издевательскую ухмылку.

— А что может предложить нам обычная фокусница? — не удержавшись, съязвила Керон. — Отдать Ключ в руки главного шута?

Все замолчали. Керон поняла, что сказала лишнее. Не пристало преемнице Верховного Жреца вести себя как торговка на рыночных площадях.

Раздался смех. Искренний и звонкий смех.

Немного успокоившись, Рэль смахнула тыльной стороной ладони набежавшие слезы и постаралась изобразить серьезный вид. Впрочем, это у нее плохо получалось.

— Ну, вот и посыпалось, как разбитое зеркало, все ваше доверие, господа хорошие, а мы ведь только в начале пути, — она сокрушенно вздохнула. — Без доверия нет сплоченности, а поодиночке нас сожрут и не подавятся. Только вместе — мы сила. В нашей власти остановить царящие безумие, но для победы нам нужно научиться поворачиваться друг к другу спиной, иначе все попытки пресечь эту войну обернутся ничем.

— Все это верно, — Цета подкинула в костер очередную порцию хвороста, и пламя вспыхнуло, расточая яркие искры. — Но мы все еще не знаем, как использовать этот Ключ…

— Ах, да, — саркастично произнесла Рэль, фиглярски изобразив поклон. — Совсем запамятовала сообщить, что «простая фокусница» имеет представление, как использовать Силу Ключа, — она выдержала короткую паузу, чтобы до всех присутствующих дошел смысл ее слов. — Кристалл не действует на расстоянии, его надо активировать непосредственно вблизи нужного субъекта — это первая проблема. То есть, нужно как-то подобраться вплотную к богине тьмы, а это, господа, скажу я вам, будет не так-то просто сделать. Вторая проблема заключается в том, что мы не знаем, где находится Медегма. Я надеюсь, вы не настолько наивны, дабы полагать, что эта мерзавка сама возглавляет свое войско. Она, безусловно, слишком властолюбива, но не полная идиотка! Армию ведет Повелитель Ночи — ее верная марионетка, сама же Медегма затаилась, лишь Яма знает где, в ожидании своего триумфа.

— Откуда такая осведомленность, Рэль? — недоверчево прищурился эльф.

— Не имеет значения, — на губах полуэльфийки появилась лукавая улыбка. — Важен сам факт и то, верите ли вы мне.

— Неужели теперь нам придется изменить маршрут? — расстроено спросил Ташин. — А я-то надеялся увидеть подземные чертоги гномов.

— Отчего же? Покуда мы не знаем, где прибывает Медегма, не вижу смысла менять планы, — Рэль пренебрежительно пожала хрупкими плечами. — Доберемся до Лориэля, там и будет видно, что делать дальше. Кто-то уже знает о Ключе и преградил нам путь в лице древесных големов.

— Разве големы не порождения зачарованного болота? — удивился эльф.

— Нет, конечно, — покачала головой полуэльфийка и присела возле огня.

— Почему ты в этом так уверена? — не унимался Эрвин, бросив на Рэль подозрительный взгляд.

— Знаю. И этим все сказано.

Все замолчали. Воцарившуюся тишину нарушал лишь треск костра.

— Ну и кто из нас станет хранителем Ключа? — Риз потер затылок, видимо, пытаясь осмыслить все то, что только что услышал. — Согласитесь, это сложный вопрос…

— Пусть остается у мальчишки, — отчеканила Рэль, безразлично махнув рукой. — Он и до этого неплохо справлялся, даже не подозревая, какая бесценная вещь затерялась в его кармане.

Рэль посмотрела вверх. Наступало утро, и сквозь кроны опять пробивались косые зеленые лучи. Как же она устала… Слабое земное тело требовало отдых, глаза предательски слипались, мышцы болели.

— Мне нужно поспать хотя бы пару часов, — Рэль зевнула, устраиваясь удобнее на ворохе валежника.

Уже засыпая, она видела, как Йен примостился недалеко от нее и, облокотившись спиной о ствол дерева, листал магический фолиант. Остальные сидели у костра, тихо перешептываясь между собой.

Странно это — созерцать сны, будучи бессмертной сущностью, но ей снился сон.

Рэль шла по зеленому лугу, сплошь усеянному крупными желтыми и голубыми цветами. Богиня Хаоса не знала их название, но их красота поражала, а запах пленял и опьянял, наполняя всю ее суть сладостным покоем. Вокруг нее, кружась в причудливом танце, порхали разноцветные бабочки. Этот день выдался ясным, солнечным, торжественным — на небе ни единой тучки. Все радовалось наступившей весне и пело в унисон с миром.

Рэль испытывала неописуемый восторг. Ей хотелось кружиться от счастья, полностью отдаться ласковым солнечным лучам, но едва взгляд скользнул на темнеющий горизонт, вся радость мгновенно исчезла.

Подобно цунами, с запада надвигалась темная волна, с каждой минутой жадно поглощая цветущие земли Тэрна, накрывая собой дома и все живое, оставляя после себя лишь пустыню. Но это не была обычная пустыня, к которой привыкли смертные и даже приспособились в ней жить, а серое бесконечное Ничто, существующее только в бездонной Яме. Ледяной порывистый ветер менял очертания серых дюн, открывая пересохшие речные русла, вымершие деревни, разваленные города, белеющие кости их сгинувших обитателей, и очередным порывом скрывал остатки некогда прекрасного мира.

Синие молнии бессильно сверкали по сторонам, словно мечущийся кнут в руках неведомого гиганта. Черное небо разомкнулось, и на мертвую землю Тэрна упали первые капли кислотного дождя, уничтожая последние следы угасшей жизни.

Рэль протянула ладонь, ловя несколько едко пахнущих капель, и увидела, как они стремительно растворяют ее плоть, как белеют сквозь глубокие ожоги кости. Испытав дикое омерзение, попыталась стряхнуть с руки кислоту, но дождь грянул сильнее, уничтожая все вокруг, обращая в ничто и ее божественную суть. Не осталось даже мыслей, все поглотил несущий смерть ливень.

Резко открыв глаза, Рэль еще какое-то время лежала без движений. Она была укрыта белым плащом Йена, и от него исходил приятный запах трав: смесь чабреца, мяты и хвои. Эти компоненты, должно быть, помогали ему в плетении сложных заклинаний.

Сам волшебник находился возле костра вместе с остальными и снимал с веток поджаренные грибы. Ташин сидел возле него с гордым видом и рассказывал о своем недавнем приключении. Все остальные внимательно его слушали, правда, иногда до Рэль все же доносились короткие смешки, свидетельствующие о том, что в его россказни не очень-то верят.

Рэль поднялась и, аккуратно сложив плащ, двинулась к костру. Она все еще чувствовала слабость, мышцы также болели, но использовать свою Силу для восстановления смертного тела не решилась. Чем меньше она будет привлекать к себе внимание, тем лучше. Кто знает, возможно, ее присутствие в этом мире неведомый враг еще не обнаружил, тогда у нее больше шансов выстоять и победить.

Над костром жарились грибы и источали аппетитный запах. Но стоило ей подойти, как все мгновенно замолчали. Да, с доверием здесь весьма сложно…

— Рэль, — первым нарушил тишину Ташин. — Ты, наверное, голодна? Кушать будешь? — Он протянул ей целый шампур грибов, от которых поднимался пар. — У нас тут легкая закуска. Кстати, получилось очень даже вкусно.

Рэль благодарно улыбнулась и приняла ветку с грибами из его рук.

— Так что было дальше? — Цета потребовала продолжения увлекательного рассказа.

— А дальше я лежал, смотрел перед собой невидящим взором и думал, что вы все погибли, — Ташин был рад внимательным слушателям, а если он что-то и приукрасил, так точно не со зла, а для целостности сюжета. — Не знаю, сколько я так пролежал, но в какой-то момент понял, что вокруг меня сплошная тьма. Я захотел есть и полез в карман, надеясь там что-нибудь отыскать, но нашел лишь кристалл. Я вытащил его из кармана, и он осветил все вокруг меня, разогнав болотных духов. Тогда я огляделся и в паре метров от себя заметил вот это…

Он проворно сунул руку в карман и достал из него длинное красное перо, которое никак не могло принадлежать обычной птице.

— Смотри-ка, не врал, — протягивая руку, чтобы коснуться пера, произнес Риз. — А я-то сперва думал, что все это выдумки…

— Я бы не советовал касаться, — остановили воина тихие слова Йена. Он достал из складок своей мантии носовой платок и, накинув тряпицу на перо, аккуратно принял его из рук мальчишки. — Остается лишь позавидовать небывалому везению Ташина. Само колышко источает желтоватый яд, хоть обычным зрением его не разглядеть. — Йен обмотал платком ядовитое колышко и вернул юноше его добычу: — Я верю в провидение и, возможно, это перо еще сослужит тебе свою службу. Станет либо твоим спасением, либо погибелью.

Рэль посмотрела вверх. Ее взгляд с легкостью пронзал густые кроны деревьев: одна из привилегий божества — видеть то, что недоступно простым смертным. Солнце уже давно стояло в зените, а значит, скоро оно начнет клониться к горизонту.

— Нам пора выдвигаться, — полуэльфийка поднялась, стряхивая с себя опавшие листья. Когда приходило время, деревья в Карпенском болоте тоже сбрасывали листву: ничто не могло изменить непреложный закон природы. Нужно покинуть болото до наступления темноты.

Они шли по заросшей тропе, но на протяжении всего пути ни разу не забрели в топи. Рэль вела их отряд уверенно, безошибочно указывая направление. Чем она руководствовалась в выборе маршрута, Йен не знал, но гадать, а тем более, спрашивать об этом полуэльфийку не стал.

Ему достаточно было просто идти рядом с ней, слышать ее тихий чарующий голос. Иногда маг ловил ее взгляд и тогда чувствовал, как сердце перестает стучать, а когда на тонких губах спутницы появлялась лукавая улыбка, чародей и вовсе забывал дышать. Уже давно его душа требовала одного-единственного чувства, и он обрел его, хотя сам ещё этого не понимал.

Они шли всю ночь, не останавливаясь на ночлег. Постепенно густая чаща сменилась редкими и не столь высокими кленами. Путники покинули пределы зачарованного болота. Над ними медленно разгоралось утро, звезды быстро бледнели, готовясь отойти к дневному сну. Первые лучи солнца озарили Тэрн, открывая уставшим глазам безрадостный вид выжженной земли.

Здесь среди зарослей боярышника и дикой смородины они устроили привал, но никто не проронил ни слова. В этом не было нужды. Все и так понимали, чем чревато воцарение Медегмы. Голод, нужда, рабские оковы — все это ждало несчастных обитателей Тэрна в том случае, если им не удастся ее остановить.

Немного перекусив и отдохнув они снова отправились в путь. Так странники и шли, погруженные в печальные мысли, все дальше на запад. Дорога через погибшие поля выдалась не из веселых. На пути то и дело попадались останки былого быта: осколки глиняной посуды да лоскуты обгоревшего тряпья.

Но вот вместо гари и пыли потянулись гладкие каменные плиты, и настал миг, когда путникам открылись величественные, вознесшиеся к небесам сторожевые башни Ариакана. Город окружали белокаменные стены высотой в несколько человеческих ростов с кроваво-красными башнями и черными провалами бойниц.

У огромных обитых железом ворот стояли сорги, исполняющие роль стражников, рьяно следя за тем, чтобы никто не проник в захваченный город и не покинул его стен.

— Ну и как мы проникнем в Ариакан, если стены его неприступны, а единственные врата под усиленной охраной? — Прищуренный взгляд Риза бесполезно блуждал по городской стене в поисках возможной лазейки. — Как его вообще смогли захватить?

— Первое — эффект неожиданности, — Рэль усмехнулась, потянувшись за бурдюком. Вода была прохладная и прекрасно утоляла жажду. — Второе — первыми напали драконы. Их всадники и открыли ворота остальному войску. Вот так все просто и гениально.

— Ну, так крыльев у нас нет и летать мы не умеем, — саркастично заметил Риз, сплевывая на землю.

Путники притаились в небольшом сыром овраге. Попадись они на глаза змеиной страже, как им уже не избежать пристрастного допроса и скорой казни.

— Можно попробовать отвести им глаза, — Йен смотрел на проблему более реалистично, взвешивая в уме все «за» и «против», — и быстро прошмыгнуть внутрь. Конечно, шансы на удачный исход невелики, но иной возможности попасть за стены города я не вижу. Может, у кого-нибудь есть предложения получше?

Но других предложений не было.

— Маар саран тар, — навершие посоха белого мага вспыхнуло ярким огнем и погасло. — Итак, сейчас мы для них невидимы, но любой звук способен выдать наше присутствие, так что старайтесь не шуметь.

Они выбрались из своего недолгого укрытия и решительно направились к распахнутым воротам. На самом деле никто из них не верил в благоприятный исход этого сомнительного мероприятия. Впрочем, не зря.

Солнце стояло высоко и отчетливо выделяло их очертания темными, размытыми пятнами на каменных плитах.

Один из соргов изумленно уставился на проплывающие мимо него тени. Эти змееподобные создания хоть и слыли тупоголовыми, но не настолько, чтобы не сложить очевидное в логическую цепочку. Стражник шумно втянул воздух жуткими провалами ноздрей и учуял слабый человеческий запах.

— Лазутчики, — прохрипел змеелюд, указывая своей когтистой лапой на скользящие к городским воротам тени.

Но остальные сорги замешкались, пытаясь сообразить своими маленькими мозгами, как связаны лазутчики и указанные их собратом темные пятна. Однако же Йену этого минутного замешательства хватило, чтобы провести товарищей за городские стены.

Дома, высокие и широкие, отбрасывали длинные тени, и здесь можно было не беспокоиться быть обнаруженными стражей, но очень скоро наиболее сообразительный сорг втолкует своим собратьям, что к чему, и город начнут тщательно обыскивать.

Они бежали по затененным узким улочкам, ища себе укрытие. За их спинами уже вовсю раздавались короткие приказы командира стражи.

Город казался безлюдным. На его улицах не было суетящихся, орущих, вопящих, толкающихся и вечно опаздывающих куда-то людей, как, например, в том же Сериле. Иногда, кинув беглый взгляд на окна, Йен замечал в них легкое движение приоткрытой занавески и испуганные лица хозяев, но выйти и посмотреть, что все-таки стало причиной поднятого соргами шума, не отважился никто. Город был опутан незримыми, плотными сетями страха. Каждый житель радовался тому, что все еще жив.

Беглецы свернули с одной из главных улиц Ариакана, очутившись в глухом и темном переулке. Вокруг тянулись ветхие и покосившиеся дома с наглухо заколоченными ставнями. Прижавшись к холодной полуразрушенной стене, они пытались восстановить сбитое дыхание. Йен надеялся переждать здесь, пока на захваченный город не опустятся тусклые закатные лучи, скрывая их от глаз стажи.

Ну что же, теперь можно и оглядеться.

Они находились среди высоких гниющих груд и зловонных луж. На протяжении какого времени сюда сбрасывали отходы, Йен не знал, но тошнотворный запах мгновенно заставил его зажать нос.

— Ты привел нас прямиком на городскую свалку, чародей, — прошипела посвященная.

— Это меньшее из зол, — грубо ответил ей эльф. От его лица, и без того бледного, отхлынула последняя кровь. После того спора о Ключе между ними так и осталось напряжение, и порой Эрвин и Керон обменивались неприязненными взглядами. — Радуйся, что мы не попали в лапы тех мерзких тварей.

Эльфы всегда относились с презрением к другим расам, считая себя высшими существами, населяющими Тэрн, но соргов и маарлоков ненавидели больше всех.

Йен мог держать скрывающее заклинание хоть вечность. Оно не требовало от волшебника особых энергетических затрат, простейшее, изучалось на первом году его пребывания в Белой Башне. И все бы хорошо, но тут Йен почувствовал чужое вмешательство. Чья-то воля настойчиво искала их, осторожно подбирая ключи к заклинанию Йена. Видимо, в Ариакане все-таки были волшебники, и, не найдя беглецов собственными силами, командир стражи обратился за помощью к магии. Йен не сомневался, что, как только неведомый маг разрушит его заклинание, вражеским солдатам сразу станет известно месторасположение их маленького отряда.

И ему ничего не оставалось, как развеять свои чары.

— Нас уже ищут посредством магии, — обеспокоенно прошептал чародей. Он больше не мог колдовать. Любое произнесенное им заклинание выдаст их с головой. — Неплохо было бы найти укрытие понадежнее, чем эти мусорные кучи.

Йен не страшился быть обнаруженным. С новообретенной Силой ему ничего не стоило спалить весь этот город и развеять оставшийся пепел по ветру. Но к чему лишние, ненужные жертвы? Да, если не останется иного выхода, он пойдет на все, подобно раненному зверю, загнанному в угол. А пока…

«Ты уже рассуждаешь как холодный, лишенный сердца маг, — раздался в его сознании собственный голос. — Того и гляди, скоро переступишь последнюю черту, и кем ты тогда станешь? А, чародей? Не таким ли чудовищем, от которых вынужден прятаться сейчас среди зловонного мусора? Нет, ты станешь еще хуже, потому что равнодушно наградишь вечным посмертием ни в чем не повинных людей. А это уже абсолютное зло — зло в чистом виде».

От собственных мыслей ему стало плохо. Маг почувствовал рвотные спазмы, поднимающиеся все выше к горлу. Но на его плечо легла тонкая ладошка Рэль, забирая все негативные мысли, возвращая душевный покой.

— Я знаю, о чем ты думаешь, Йен. Знаю, какие мысли терзают твою мятежную душу, — она грустно улыбнулась ему, почувствовав, как чародей затаил дыхание. — Ты блуждаешь во мраке и остатки света постепенно гаснут в тебе. Не по плечу простому смертному та Сила, свалившаяся на тебя. Осознание собственного могущества толкает в пропасть, но это твое бремя, чародей. И тебе придется смириться, пока не будет исполнено предначертанное.

— Предначертанное? — маг осекся.

Йен смотрел в черные глаза Рэль и видел в них себя. Вот только отражение в зеркальной глади мендаливидных глаз не выглядело испуганным и растерянным. Напротив, в нем чувствовалась непоколебимая уверенность в себе, тот Йен знал, чего хочет. Небесное светило порождало двойные тени, и оттого все, что видел в глазах полуэльфийки маг, казалось искаженным, нереальным и, быть может, именно поэтому он узрел себя не в привычном белом одеянии, а облаченным в черную шерстяную мантию.

— Ты же не думал, что получил эту Силу просто так, Йен? — в ее голосе прозвучала грусть. — За все приходится платить, и порой плата оказывается непомерной.

Девушка убрала свою тонкую кисть с его плеча, но маг перехватил ее руку и сжал в своих ладонях.

— Помоги мне…

— Всем, чем только смогу, — Рэль ощутила, как защемило сердце. Странное, неведомое доселе чувство. В ней что-то неумолимо просыпалось, но что? Человечность? Богиня Хаоса попыталась прогнать это неприятное чувство, но оно не исчезало, с каждым мигом становясь все сильнее и настойчивее. — Но настанет время, когда…

Она не договорила.

Где-то вдалеке завыл рог: предводитель соргов наводил порядок, созывая к себе подчиненных. Путники переглянулись. Что бы это значило? Но долго размышлять над этим они не могли.

Йен внимательно осмотрел близлежащие дома, и в одном из них заметил приоткрытую дверь. Сделав знак товарищам, чтобы следовали за ним, направился к зияющему проему.

Разбитое крыльцо жалобно скрипело под ногами. Было видно, что здесь уже давно никто не жил.

Внутри царило запустение. Посередине просторной комнаты стоял большой круглый стол, вокруг него несколько стульев. Чуть поодаль лежал еще один табурет со сломанной ножкой. Складывалось впечатление, что хозяева отлучились ненадолго по каким-то своим неотложным делам, собираясь скоро вернуться, и лишь пыль свидетельствовала о том, что этого уже не случится.

Усталые беглецы расположились кто где. Небо окрасилось закатом, предвещая скорое наступление темноты. Уходящий день оказался воистину безумным.

Ташин, не говоря ни слова, отлучился на минутку, а когда вернулся, то держал в руках две доверху набитых продуктами сумки.

— Ограбил и без того несчастное и голодное население? — полюбопытствовала Керон.

— Обыскал дом, — он обиженно поджал губы. — Есть-то нам что-то нужно…

— Хозяев этого дома, скорее всего, уже давно нет в живых и, поверь, теперь им все это без надобности. — Поморщился Йен, обращаясь к посвященной.

Ташин поспешно высыпал содержимое сумок на стол. Мешочки с овсянкой, две буханки засохшего хлеба, несколько сморщенных яблок, сушеная рыба и грибы. Все это он нашел, подняв случайно скрипнувшую под ногой дощечку. Былые хозяева хранили свои съестные припасы в подполье, видимо, опасаясь, что их отберут рыщущие повсюду сорги.

Пока Эрвин возился с огнем, пытаясь растопить очаг, Риз разбил пару стульев на дрова. Мебель тут уже никому не понадобится. Огонь весело заиграл, расточая тепло по всему помещению.

— Не хотелось бы здесь задерживаться, — рыцарь подкинул еще топлива в огонь. — Скорей бы раздобыть еду и теплую одежду, да покинуть этот мрачный городок.

Ташин делил на всех добытую им пищу, когда заметил, что среди них нет Цеты.

Глава 10 Лориэль. Гнев дракона

Лориэль издавна славился своими непревзойденными мастерами. В былые годы, когда еще люди не бросили свой алчущий взор на богатство подземного народа, а эльфы не возгордились и не отреклись от своих бывших друзей и союзников, к Лориэлю тянулся оживленный поток купцов и просто желающих приобрести или же заказать изделие гномов.

Различные кольца из дорогих металлов, ожерелья из речного жемчуга, броши и тончайшие цепочки заказывали здесь для своих жен и дочерей великие правители и градоначальники, щедро оплачивая червонным золотом тончайшую гномью работу. А знаменитая на весь Тэрн гномья сталь ценилась и того выше. Один настоящий меч, выкованный умелым подгорным кузнецом, стоил целой деревни со всеми окружающими пашнями. Гномья сталь не ломалась, не тупилась, не ржавела. Купленный у гномов клинок мог верно прослужить своему хозяину вечность. Секрет ковки никогда не разглашался, и люди считали, что гномы вкладывают в свою работу изрядную долю неведомой им магии, на самом же деле, вся тайна заключалась в аранте, редкой руде, что добывали в самых глубоких шахтах Лориэля. И поскольку арант в буквальном смысле слова был дороже золота, цена на него являлась нереально высокой.

Ни в чем не знал нужды Лориэль, богатея день ото дня. Но настали времена, когда движимые завистью к гномам люди пришли с войной, и Подземное Царство надолго закрыло свои ворота, отгородившись от всего остального мира.

В центре самого высокого горного хребта расположился величественный дворец Эосина. От него в разные стороны вели каменные мосты, соединяя цитадель правителя со всем подземным городом. Были здесь и широкие торговые улицы, и узкие проулки, в которых располагались питейные заведения. Гномы любили работать, они же любили и хорошо отдохнуть.

Но, даже отгородившись от посягательства людского племени, гномы недолго пребывали в покое. Все чаще их начали тревожить набеги орд маарлоков, обосновавшихся в западном предгорье Лориэля.

Из гномьего царства к западному предгорью вела старая шахта. Подземный народ давно прорыл ее в поисках драгоценных камней и металлов, но не нашел ничего, наткнувшись лишь на подземное озеро, источающее зловонный запах. Шахту навсегда забросили. Но спустя недолгое время из нее как тараканы поползли маарлоки, нападая на одиноких гномов и утягивая их в свои мрачные пещеры. Соединяющий Лориэль и западное предгорье туннель было решено закрыть массивными железными воротами. Несколько десятков стражников охраняли проход и днем, и ночью.

Однако же маарлоки так и не оставляли попыток захватить подгорное царство, и не раз доблестный Арен отбивал их налеты вместе со своим верным отрядом.

Он как раз явился к своему повелителю с очередным докладом и немало огорчился, когда ему сообщили, что в данный момент Эосин Великий занят и военачальнику придется подождать.

Арен шумно вздохнул. Не здесь он должен сейчас быть, а на смотровой площадке.

Он находился в зале с высокими сводами, что подпирали массивные колонны. Тусклый свет факелов играл бликами на золотых скульптурах прежних великих царей Лориэля. С тех пор, как подземное царство окружили войска Медегмы, на освещении стали экономить, и порой от царящего вокруг полумрака резало глаза.

Совсем не по душе было Арену осадное положение его родного города. Будь на того его воля, он вышел бы со всем подземным войском за стены Лориэля и дал бы врагу честный бой, а разбив, гнал бы темных приспешников темной богини до самых Карпенских болот. Но их законный правитель счел за благо переждать войну, в глубине души надеясь, что люди справятся с этой проблемой сами.

Но люди не справлялись. Не сумев пробиться в неприступный Лориэль, армия под предводительством Повелителя Ночи двинулась дальше. Ариакан был захвачен с ходу, солдатам под командованием мертвого мага даже не пришлось особо усердствовать. Но несчастный людской город стал лишь началом. Темная армия продвигалась все дальше на восток, грабя деревни, вытаптывая поля, неся с собой голод, что в свою очередь способствовал ослаблению и без того тщедушного человеческого организма, открывая широкие просторы для распространения чумы.

За несколько недель армия Медегмы углубилась далеко в богатые земли Южной Империи, обойдя гиблые топи Карпенских болот и подойдя к Карк-Дароту. Император Серила, осознав всю серьезность своего положения, спешно собирал под свои знамена вассалов и союзников. Драконы Света тоже примкнули к войску сопротивления и это известие поселило людские сердца надежду на победу.

Тэрн объединялся перед лицом общей опасности, но силы защитников и захватчиков все равно были неравны. Арен восхищался мужеством и отвагой людей, и его сердце было там, вместе с борцами за свободу, а не за высокими и неприступными стенами Лориэля.

Если Богиня Тьмы поработит весь мир, то что ей помешает обратить все свои силы на подгорное царство?

Ответ очевиден — ничего. Лориэль продержится чудь дольше, вот и все.

Чтобы избавиться, наконец, от мрачных размышлений, способных свести с ума любого, Арен стал прислушиваться к тиканью часов.

Часы тоже являлись заслугой Лориэля, но их создали не кузнецы и не ювелиры, а гномы-механики. Впрочем, особой славы эти мастера так и не снискали, потому как это было единственным их творением, что не рассыпалось и не принесло больше беды, чем пользы.

Раздался громкий бой часов, и Арен подумал, что время угрожает самому существованию, хотя ему трудно было объяснить почему…

Часы пробили двенадцать раз, и вместе с последним ударом двери в Тронный Зал неожиданно распахнулись. В этот же миг Арен нос к носу столкнулся с облаченным в черную мантию Лиассином Вартери.

Маг был молод, даже слишком. Ему вряд ли исполнилось двадцать лет, а это по меркам людей был еще совсем юный возраст. Высокий и необычайно худой, он имел длинные золотистые волосы и серые непроницаемые глаза. По его лицу растекалась болезненная бледность, и порой Арен спрашивал себя, как до сих пор держится жизнь в этом бренном теле. Тонкая длань, так непохожая на широкую гномью ладонь, крепко сжимала обычный черный посох, навершие которого венчал конусообразный янтарь.

Как эта персона появилась в Лориэле, никто не знал, но самый главный вопрос: почему их светлый правитель терпит его присутствие и даже более, допускает к Совету — был не ясен. Арен не сомневался, что именно черный маг стоит за решением их царя не вступать в войну и именно он склоняет Эосина на сторону Медегмы.

— Рад приветствовать тебя, доблестный Арен, — губы темного чародея дернулись в улыбке, но глаза оставались холодными и безучастными. — Надеюсь, ты принес своему правителю добрую весть, иначе за твою жизнь я не дам и ломаного гроша. Нынче царь не в духе.

Арен переборол желание фыркнуть в лицо надменному чародею. Как смеет этот чужак угрожать военачальнику Лориэля? Однако же Арен обуздал свой гнев, подчиняясь установленному этикету и, коротко кивнув, ответил:

— Какие бы я вести не принес, достопочтенный Лиассин, я все равно донесу их до ушей моего повелителя.

Казалось, полумрак вокруг гнома стал более зловещим. Тени сгустились. Хоть лицо Лиассина оставалось все таким же непроницаемым, Арену пришлось собрать всю свою силу воли в кулак, дабы не броситься прочь от распространяющего ужас волшебника.

«Чары, — подумал Арен. — Он наложил внушающие ужас чары».

Осознание этого ослабили тиски страха, сжимающего сердце гнома, но полностью избавиться от неприятного ощущения так и не удалось.

Неестественная улыбка на лице Лиассина стала шире. Так могла бы улыбаться гадюка своей жертве перед смертоносным броском.

— Не хочешь ли ты поделиться и со мной своей вестью? — голос черного мага упал почти до шепота.

— Ты узнаешь все от великого Эосина, если он сочтет нужным тебе что-то поведать, — несмотря на то, что его колени начали предательски дрожать, ровно отчеканил Арен. — А теперь, достопочтенный Лиассин, я прошу тебя посторониться и уступить мне дорогу в покои моего повелителя.

Правая щека темного чародея дернулась, как будто от пощечины, но он отступил в сторону, освобождая гному проход.

Входя в Тронный Зал, Арен чувствовал спиной злой, буравящий спину, взгляд Лиассина. Он знал, что только что нажил опасного врага, который не остановится ни перед чем, лишь бы сполна отомстить своему обидчику. И кто его знает, чем обернется для Арена гнев этого жуткого мальчишки, но сейчас военачальник Лориэля постарался выкинуть из своей головы все посторонние мысли и всецело сосредоточиться на предстоящем докладе.

Арен шел по мраморному полу, с каждой секундой приближаясь к своему повелителю.

Эосин восседал на массивном золотом троне, держа в правой руке скипетр — неоспоримый символ его власти. Взгляд монарха был задумчивым, лицо выражало тревогу. Кто знает, о чем размышлял великий царь? В каких неведомых далях блуждали его мысли?

Впрочем, Эосин мало походил на особу царской крови. Одетый в обычную черную тунику и подпоясанный такого же цвета кушаком, он почти не носил украшений. Не в пример его сородичам, которые любили яркие одежды и золото, считая, что носить его на себе — верный признак богатства и почета, что в свою очередь, очень ценилось в подгорном царстве. Эосин носил лишь корону, да имел пару перстней на коротких узловатых пальцах — тем, собственно, и отличался. Возраст правителя Лориэля уже перевалил за три сотни лет, и говорило это о том, что царь постепенно стареет. Однако же, густая его борода еще не была тронута сединой, а руки не тряслись, чем страдали все без исключения гномы, коим довелось дожить до этого почтенного возраста. Но сейчас лицо Эосина осунулось, плечи поникли, и перед Ареном сидел ветхий старик, погруженный в свои тяжкие думы.

Арен приблизился к трону и, не доходя до него трех шагов, опустился на одно колено, склонив перед царем голову. Такого приветствия требовали непреложные правила аудиенции. Соблюдение подобных церемоний претило гордому военачальнику. Он не привык кланяться, не привык надевать на лицо маску с фальшивой улыбкой и чувствовал себя как рыба, выброшенная жестокой волной на разгоряченный берег, в окружении дворцовых тайн и интриг.

Все это было чуждо для простого и честного рубаки, который не родился в семье вельможи или военачальника, а добился звания на поле сечи, не щадя ни себя, ни врага, бросаясь в гущу боя очертя голову.

Досчитав про себя до пяти, он наконец поднял глаза на своего повелителя, но Эосин совсем не замечал присутствия своего верного полководца. Он так и сидел, задумчиво смотря в одну точку невидящим взором.

— Мой государь и повелитель, — набрав в легкие побольше воздуха, произнес Арен. — Я принес тебе весть…

Эосин вздрогнул. Казалось, царь только что очнулся от долгого и неприятного сна. Его затуманенный взор приобрел осмысленность, плечи расправились, волевой подбородок гордо поднялся вверх.

— Надеюсь, мой верный Арен, ты принес мне добрую весть? — в его глазах зажглась слабая искра надежды. — Войска Медегмы наконец-то покинули границы Лориэля?

— Прости, мой государь, — военачальник снова склонил голову, не желая видеть разочарования и еще большую тревогу в глазах царя. — Темная армия так и стоит под стенами государства и не спешит покидать твоих владений. Но хуже всего, мой повелитель, что к Лориэлю с разных сторон стягиваются вархи, таща за собой катапульты и баллисты. Не знаю уж, что послужило их вступлению в темную армию, чем прельстила их темная богиня, но вражеская армия множится, и мы уже не можем смотреть на это сквозь пальцы.

— Тревожные вести ты принес мне, Арен, — Эосин не обратил ровно никакого внимания на последнее высказывания своего военачальника. Он тяжело вздохнул, и плечи его снова опустились, как будто на них легло все бремя мира.

— Позволь молвить, государь, — и не дожидаясь разрешения, Арен произнес: — У нас еще есть время, есть силы. Если мы выведем свои войска за стены Лориэля, то…

— То непременно погибнете храбро, но бессмысленно, — скривился Эосин. — А Лориэль потеряет своих верных защитников.

«Мы все равно обречены! — подумал Арен и почувствовал непреодолимое желание встряхнуть царя, который с каждым днем становился в глазах своих подданных все более жалким и нерешительным. — Но лучше умереть в славном бою, омывая свою секиру в зеленой крови маарлоков, чем жить и трястись от страха!»

— Ты принес мне печальную весть, и я благодарен тебе за проявленное мужество. А теперь оставь меня, — Эосин слегка махнул скипетром, показывая тем самым, что аудиенция закончена. — Мне нужно побыть одному и хорошо все обдумать.

Арен вышел из Тронного Зала с тяжелым камнем на сердце и снова очутился в просторном помещении, где совсем недавно он с нетерпением дожидался встречи с царем.

Перед ним возвышалась скульптура Эосина, выполненная из чистого золота. Гордый вид, пронзительный взгляд — как же отличалось это величественное подобие от жалкого оригинала…

Надо срочно сорвать с глаз государя повязку и заставить его прозреть, ибо бездействие смерти подобно.

***

Лиассин шел по темному туннелю Лориэля. Его шаги гулким эхом отдавались от сводов подземелья и разносились далеко по лабиринтам подгорной цитадели. Все ниже и ниже вел его путь, в те шахты, о которых уже давно не вспоминали коренные жители горы.

Хоть на грубо прорубленных стенах не было ни одного горящего факела, он прекрасно ориентировался в темноте, не испытывая неудобства. Собственно, способность видеть в абсолютном мраке, словно днем, являлась одной из привилегий тех, кто отдал свою душу Тьме.

Родившись слабым и болезненным, он вскоре потерял мать, и после ее смерти воспитывать ребенка взялась бабка, которая слыхом не слыхивала о нежности и утешении. Сейчас, повзрослев, Лиассин догадывался, что бабка винила именно его в смерти своей дочери. Тогда же, получая розгами за ту или иную проказу, он не жаловался и не роптал. С раннего детства он был наделен непревзойденным интеллектом и понимал, что именно от бабки зависит его дальнейшее существование.

Юноша, бледный и худой, на лице которого жили лишь глаза, часто становился объектом насмешек и издевательств сверстников. Друзей Лиассин не имел.

Однако же, мальчик прекрасно знал, что отец его являлся магом, а значит, и в нем есть предрасположенность к магическому искусству. И он не молился богам о богатстве и славе — о чем мечтает каждый мальчишка, он даже не просил даровать ему здоровье. Все, о чем он молил их, так это чтобы они наделили его Силой. Но светлые боги молчали — какое им, вообще, дело до обычного больного мальчишки?!

Однажды ночью, когда по его лицу катились слезы, после того как он снова был избит деревенскими хулиганами, к нему явилась Медегма. Ослепив своей красотой и величием, она посулила ему Силу и власть в обмен на преданность.

Лиассин не раздумывал ни секунды — сбывалась его самая заветная мечта.

Той же ночью он покинул и родную деревню и, не прощаясь, оставил бабку. Долог и тернист был его путь к Черной Башне, но преодолев все, юноша наконец-то ступил под ее своды.

Да, Лиассин был благодарен темной богине, но, как бы цинично это не звучало, благодарность — есть путь к смерти через зависимость, а умирать за кого-то, даже за Медегму, не входило в честолюбивые планы чародея. Он предано служил ей, но только до тех пор, пока эта служба казалась ему выгодной.

И маг ни разу не пожалел о своем выборе.

Лиассин Вартери всегда стремился к совершенству и могуществу, но обрести вожделенное, принадлежа к одному из Цветных Орденов, он не мог. Сковывали непреложные правила и законы, установленные Конклавом, за нарушение которых регулярно карали. Обычно в таких случаях собирался Совет Магистров, где решалась судьба оступившихся чародеев. Самым страшным наказанием было лишение посоха, так как вместе с ним маг терял почти всю свою Силу.

Ярус за ярусом Лиассин спускался все ниже. Воздух здесь был спертым и затхлым. То и дело влево и вправо отходили проходы, но в них он не заглядывал. Любопытство не числилось среди его пороков. Магу было плевать, куда они ведут и что в себе таят — цель его находилась не там.

Изредка мимо него проносились стайки летучих мышей, до слуха доносился противный скрежет каменных крыс. Эти существа имели огромные выступающие из пасти клыки и такие же длинные устрашающие когти, с помощью которых они легко прокладывали себе новые тоннели и норы, изрыв все нижние шахты и превратив их в подобие головки сыра. И поскольку эти громадные грызуны никогда не видели свет, глаза их все выпучивались и выпучивались оттого, что они силились видеть во мраке, становились бесцветными и плоскими как плошки.

Странные создания водились в самых нижних ярусах Лориэля, жили здесь твари и более опасные, чем каменные крысы.

Но вот узкие каменные своды сменились просторной пещерой, в глаза ударили тусклые блики подземного озера, раздались мерные звуки срывающихся с высокого потолка капель.

Внезапно Лиассин почувствовал леденящий кровь ужас и моментально установил защитный барьер. Он ничуть не боялся обитающего здесь существа, но как гласит народная мудрость — береженого бог бережет.

— Со мной это не пройдет, ты же знаешь, — еле слышно произнес маг, вступая под своды просторной пещеры. Его губы дрогнули в легкой улыбке. — Зачем расточать энергию зазря?

— Попытка — не пытка, — черный как сама темнота, Коготь распахнул один глаз, и его вертикальный зрачок хищно уставился на чародея. — Как видишь, я сегодня не в духе.

Послышалось негромкое шуршание, подобное шороху листьев, тронутых первым дыханием бури, и звонкий всплеск. Находясь на скалистом островке, дракон загребал хвостом воду, находя в этом какое-то непонятное чародею удовольствие.

— И что же испортило настроение «могучего» Когтя? — маг откровенно насмехался.

Дракон недовольно зарычал и выпустил из ноздрей зловонный дым.

— Маарлоки на вкус еще противнее карликов, живущих в этой дыре, — дракон снова ударил хвостом по воде, надеясь, что брызги все-таки достанут наглого мальчишку. Но защитный барьер Лиассина не пропустил сквозь себя ни капли. — Сколько еще мне придется питаться Тьма знает чем и прятаться в этой затхлой пещере, словно каменной крысе?!

— Столько, сколько захочет этого Повелитель Ночи, — в глубине души Лиассин восхищался мертвым чародеем.

К сожалению, история не сохранила настоящего имени Архимага. Мало кто из смертных поднимался на ту ступень, на которую, будучи еще живым, поднялся Повелитель Ночи. Но, как известно, кто рожден на земле, должен снова стать землей — вечный закон мироздания, и ничего с этим не поделаешь.

— Не забывай, кто твой хозяин! Как он скажет — так и будет!

Коготь нервно зашевелился. Ему совсем не по душе пришелся жесткий тон чародея. Сейчас Лиассин указывал ему место, и это отнюдь не понравилось гордому дракону.

— Повелитель желает знать, как продвигаются переговоры? — Когтю стало интересно, что на это ответит зазнавшийся мальчишка. В глубине своей драконьей сути он ликовал, прекрасно зная, что наступил на больную мозоль черного мага.

— В процессе, — процедил сквозь зубы Лиассин. — Но есть одна ходячая проблема, которая вечно вставляет палки в колеса и мешает исполнению намеченного плана…

— Яд, инсценировка болезни или же самоубийства — столько способов, а ты сомневаешься, — дракон презрительно сощурил глаза. Как же он ненавидел всех этих магов! Их осторожность его просто раздражала.

— Арен — важная фигура в Лориэле. Он не только военачальник, но и, можно сказать, герой, — Лиассин брезгливо фыркнул. — Гномы не глупы. Может подняться восстание. Здесь надо действовать тонко и аккуратно, продумывая каждый ход. Эосин прислушивается к моим словам, и только поэтому подземный народ все еще не присоединился к сопротивляющейся империи. Немного терпения, и мне удастся склонить его на нашу сторону, а вместе с ним и весь Лориэль.

— А не случилось ли так, Лиассин, что ты переметнулся на сторону этих жалких и трусливых карликов? — ехидно произнес дракон. — О, это было бы замечательно! Я бы не отказался лицезреть твои внутренности после того, как ты испытаешь весь гнев Повелителя Ночи.

— Не неси чушь, глупая ящерица! — злобно прошипел Лиассин.

Слова дракона вывели его из равновесия. И было от чего — Архимаг не прощал предательства, и те, на кого донесли, всегда попадали в подземные казематы его башни. Трудящиеся там злобные малефики прекрасно знали свое ремесло и умели развязывать языки даже тем, кто был обвинен ложно. Вот так и получалось, что из пыточных камер Повелителя Ночи не вернулся еще никто.

Коготь мог стерпеть многое, но слова «глупая ящерица» основательно его взбесили. Из чудовищной пасти дракона вырвалось пламя и разбилось о защитный барьер чародея.

По лицу Лиассина скользнула легкая улыбка. Впрочем, она быстро погасла.

Барьер стремительно таял, по нему пробегали длинные огненные змейки. Рушилось его заклинание, рождая внутри глухую ноющую боль. С головы до ног обдало жаром пламени, горло першило, затруднилось дыхание.

— Угомонись, — прохрипел Лиассин, тщетно вливая все свои Силы в разрушающийся барьер.

Но объятый гневом дракон как будто лишился рассудка, решив раз и навсегда уничтожить ненавистного мага.

Лиассин не мог построить новое заклинание и дать должный отпор. Тогда ему пришлось бы ослабить барьер, а это станет верной гибелью.

Сколько он так продержится? Минуту? Две? В конечном итоге, его Сила полностью иссякнет, и тогда ему уже точно не избежать смертоносного пламени. Значит, Лиассину придется рисковать. Так, по крайней мере, у мага есть какие-то шансы выжить.

Резко отпустив барьер, он взмахнул посохом и выкрикнул слова заклинания. В ту же секунду барьер лопнул как мыльный пузырь. Уголком зрения чародей видел, как вспыхнули рукава его черной мантии, как кисти покрылись чудовищными волдырями. Почувствовал нестерпимую боль, распространяющуюся по правой стороне лица.

Но заклинание работало исправно.

Земля просела под ногами колдуна, словно чья-то громадная грудь выдохнула воздух из легких. По сводам пещеры прошли судороги. Огромные булыжники шевелились и лопались, превращаясь в надежную стену между Лиассином и опьяневшим от ненависти Разящим Когтем.

Медленно. Слишком медленно.

Черный маг закашлялся. По его лицу градом струились слезы, но он их не замечал, творя свою волшбу.

Камни под действием его заклинания выстроились отвесной стеной, отрезая Лиассина от огненной атаки дракона. Теперь он был в безопасности. Невыносимая боль терзала его тело. Чародей рухнул на колени, невидящим взором смотря на обожженные почти до самых костей руки. Его мантия превратилась в обгоревшие лохмотья, едва прикрывающие наготу. Легкие тоже пострадали, и каждый новый вздох давался с явным трудом. Но теперь Лиассин с ужасом взирал на одеревеневшие, словно чужие кисти и задавался вопросом: сможет ли он и дальше творить заклинания? Ведь в магии важны не только слова, но и жесты.

Собрав всю силу воли в кулак, маг поднялся и, покачиваясь, медленно побрел прочь.

Он шел по подземным коридорам, опираясь о неровные скользкие стены, и едва влачил ноги. Посох послушно плыл по воздуху следом за чародеем, расточая слабое мертвенное сияние. Порой магу казалось, что он не сможет сделать больше ни шагу, перед глазами все плыло и лишь мысли о беспощадной мести помогали оставаться в сознании.

«Тварь… Ну ничего, придет время и ты испытаешь ту же боль. Сам будешь просить о быстрой и легкой смерти. Мне все равно когда это случится: сегодня, завтра, много лет спустя, но тебе не спастись… Ты заплатишь за все».

«Я слышал тебя, — прозвучал глухие слова дракона в ушах Лиассина, — и я буду ждать».

Маг остановился как вкопанный, бросив злобный взгляд на туннель из которого только что вышел. Сейчас чародей не мог возвести барьер ограждающий сознание и неудивительно, что эта глупая ящерица услышала его мысли. Впрочем, пусть слышит и знает, что его ожидает. Простить Когтя он уже не сможет и забыть, как оказался на краю гибели — тоже.

Этот урок Лиассин запомнит навсегда.

С врагом нельзя играть. Его надо уничтожать сразу, молча и без всяких эмоций.

Глава 11 Ариакан. Пленение и допрос

Спасаясь от змееподобных стражников, Цета бежала в конце их маленького отряда и, когда подвернула лодыжку, этого, естественно, никто не заметил. Кричать и звать на помощь она не стала, опасаясь выдать их направление соргам. Превозмогая боль, пыталась следовать за товарищами, но вскоре спины спутников все-таки исчезли из поля зрения.

Каждый новый шаг отдавал резкой болью. Цета огляделась, и ее взгляд наткнулся на высокое крыльцо одного из близлежащих домов, за которым можно было притаиться и переждать опасность. Волоча больную ногу и стараясь на нее не наступать, кое-как добралась до укрытия.

Лодыжка распухла и покраснела. Хотя перелома и не было, но идти дальше она не могла. Устраивая ногу удобнее, девушка слышала, как отчаянно колотилось сердце. И не удивительно — она осталась совершенно одна в чужом и незнакомом городе, до отказа наполненном страшными существами.

Так Цета и сидела, забившись в уголок, чувствуя глубокую усталость и безысходность своего положения, отчаянно пытаясь сообразить, что делать дальше, когда услышала приближающиеся шаги.

Каждое движение существа сопровождалось характерным скрежетом огромных когтей по гладким плитам. Это, несомненно, шел сорг.

Цета ощутила страх.

«Что же мне делать?» — Она нащупала на поясе короткий кинжал, но достать его так и не решилась. Вместо этого, попыталась вжаться в стену еще сильнее, стать полностью невидимой и, может быть, змеелюд все-таки прошел бы мимо, но его чуткий слух привлек осторожный шорох.

Его доспехи тихо брякнули, и страж остановился как вкопанный. Змеиная уродливая голова повернулась в направлении только что раздавшегося шума, зрачки, и без того узкие, стали напоминать две вертикальные щели.

Сорг не знал, кого конкретно они ищут, и вид испуганной женщины не был для него в диковинку. Скорее, страх на лицах людей стал уже привычным, но проверить ее он все равно обязан и сорг направился к крыльцу.

Змеелюд неумолимо приближался, и Цета почувствовала, как затряслись поджилки, горло сдавил комок, сердце пропустило удар, а затем снова забарабанило с удвоенной силой.

— Пропуссск? — Сорг шипел, но пока не проявлял агрессивных действий.

— Что? — Язык заплетался от страха.

— Пропуссск, — повторило существо и угрожающе приблизилось.

Но пропуска не было. Девушка даже не имела представления, как он должен выглядеть.

Цета молчала, не сводя испуганного взгляда с чешуйчатой твари. Но видимо сорг устал ждать.

— Вссставай, — велел он и в его зрачках словно в стеклах сверкнули лучи заходящего солнца. — Пойдешшшь сссо мной к ратушшше. Там выяссснят кто ты и откуда.

Змеелюд пронзительно засвистел, и на его зов явилось еще двое стражников.

Цету вели по узким улицам, и девушке казалось, что, если она раскинет руки в разные стороны, то непременно дотронется кончиками пальцев до располагающихся с обеих сторон домов. По пути им почти не встречались люди, а те, что все-таки попадались на глаза, спешили срочно ретироваться. Иногда она ловила на себе их жалостливые взгляды. Горожане испытывали откровенный страх перед захватчиками, и чужие проблемы им были ни к чему. Единственное, что их действительно волновало, это лишь бы их собственная шкура осталась в целости и сохранности. Но винить их в этом бессмысленно. Видимо, темные захватчики успели вовсю себя проявить и наглядно показать, что бывает с теми, кто осмеливается им противоречить.

Эти мрачные рассуждения подтвердились, как только Цету ввели на городскую площадь.

Некогда красивая центральная часть города теперь поражала своим извращенным безобразием. Перед высоким зданием, когда-то выкрашенным в ярко-синий цвет и накрытым красной черепицей, коим и являлась городская ратуш, стояла виселица, на которой покачивались от порывистого ветра два тела. Рядом с виселицей был установлен обугленный и весь покрытый копотью позорный столб, и завершала всю эту мечту любого палача дыба, сквозь решетку которой тонкой струйкой шел дым. Видимо, здесь совсем недавно свершилась казнь.

Цета не знала, какая судьба постигла ее друзей. Возможно, им удалось скрыться от преследования, а может, их тоже схватили, и поэтому она вглядывалась в лица казненных, страшась обнаружить в них знакомые черты, но сразу облегченно вздохнула. Нет, никто из этих бедняг ей не знаком.

Лица висельников застыли сведенными судорогой, ноги были до колен обожжены. Смерть не пришла к ним быстро. Палачи оказались настоящими ассами своего дела. Сначала их пытали, жестоко и изощренно, для назидания толпы, а уж потом отдали в руки той, что навсегда закрыла им глаза.

От разыгравшегося воображения Цета почувствовала приступ рвоты и головокружения. Ей и в страшном сне не могли присниться подобные зверства. Не в силах и дальше лицезреть эту жуткую картину, она отвернулась и услышала короткий смешок одного из сопровождающих. Сорг находил такую реакцию весьма забавной.

То же произойдет и с ней, как только выяснится, что она чужая в этом городе. Сначала ее придадут пыткам, а уже потом казнят. Ей не сбежать и не отбиться от трех вооруженных до зубов соргов. Она вдруг ощутила себя мышью, нелепо угодившей в мышеловку. И деться совсем некуда, только покорно идти навстречу своей судьбе.

Они прошли мимо экзекуционных приспособлений и вошли в городскую ратушу. На входе их остановили лишь на секунду, но узнав о цели визита, сразу пропустили внутрь.

В просторном помещении сияли огни, и раздавался гул голосов. Цета остановилась, ослепленная светом, глядя на длинные столы и сидящих за ними людей. Из-за стола поднялся человек среднего возраста в парадном мундире. Судя по одежде — один из начальников гарнизона.

— Зачем вы привели сюда эту оборванку? — Правая бровь начальника взлетела вверх в полном недоумении. — Шлюх мы вроде не заказывали, да и подобное отребье не заинтересует даже маарлока. Впрочем, если отмыть… Маарлока, может, и заинтересует!

Зал взорвался громким смехом.

Вначале Цета вспыхнула от возмущения. Да, действительно, ее одежда пыльная и рваная, но продажной женщиной она никогда не была и не будет! На языке так и вертелся резкий ответ, но глядя на смеющиеся лица пьяных десятников, почувствовала дикое отвращение.

— Дык, это, — сопровождающий ее змеелюд замялся. — У нее пропуссска нет.

— Ну, так и веди ее прямиком к дознавателю, — человек смачно сплюнул на пол и плюхнулся обратно на скамейку, полностью потеряв интерес к только что прибывшим. — Он по этим делам, вот и пускай сам с ней разбирается.

Цету слегка подтолкнули в спину, и она покорно проследовала за возглавляющим их конвой стражником.

С каждым шагом ей становилось страшнее. Будучи подавальщицей в таверне, девушка не раз слышала тихие рассказы о пыточных казематах темных малефиков и их прославленном садизме, даже не представляла, что однажды ей придется самой столкнуться с подобным. Этим людям, если их можно было так назвать, доставляло истинное удовольствие слышать крики пытаемых пленников.

Цету провели по длинному темному коридору и распахнули перед ней дверь. Разбитые ступени вели в подвальное помещение и терялись в царящей внизу темноте. В ноздри девушке ударил запах свежей крови и жженых костей. Снова испытав приступ тошноты, она поспешно зажала пальцами нос.

Впереди идущий сорг снял со стены горящий тусклым светом фонарь и, держа его в руке, начал спуск вниз.

Этот ход был узким и низким, поэтому высоким змеелюдам приходилось идти пригнувшись, чтобы не задевать головой потолок.

Цета не знала, как она не упала в обморок и не скатилась кувырком вниз, сшибая собственным телом впереди идущего стражника. Смерть от сломанной шеи казалась девушке значительно легче, чем та, что ждала ее в недалеком будущем.

Чтобы хоть как-то избавиться от страха, она начала считать ступени. Всего их оказалось пятьдесят четыре. Лестница обрывалась широкой площадкой, с разных сторон которой располагались тяжелые дубовые двери с железными решетками на маленьких окошках.

В одну из этих дверей постучал сопровождающий ее змеелюд.

— Что еще надо? — Недовольно рявкнул чей-то голос, но, тем не менее, дверь медленно отворилась сама собой.

Цету снова подтолкнули, и на негнущихся ногах она прошла в небольшое, но очень чистое помещение. Девушка могла поклясться, что здесь чувствовалась женская рука.

Обстановка в комнате оказалась достаточно спартанской: небольшой письменный стол, два кресла, да книжная полка — вот, собственно, и все.

За столом сидел сморщенный старик в черной мантии. Со стороны он казался обычным добрым дедушкой, но это было далеко не так. Человек не удостоил вошедших даже взглядом, внимательно читая развернутый перед собой свиток.

— Ну? — Также не поднимая глаз, задал вопрос старик. — И чем же я обязан вашему визиту?

— Без пропуссска, — голос змеелюда внезапно сел. — Велено сссразу к вам, ваше темнейшшшество…

Старик сморщил нос. Эти глупые титулы… И что они в них находят?

— Так-так-так, — старец наконец-то оторвался от созерцания свитка и внимательно посмотрел на девушку. Глаза его тоже казались обычными. Нет, не добрыми, но в них не было зла и жестокости. Смерив Цету взглядом с ног до головы, он прицыкнул и обратился к стражникам: — Ну что же, господа, можете быть свободны.

Сорги вмиг покинули помещение. Они были рады избавиться и от пленницы, и от общества черного мага.

— Прошу, садитесь, — ленивым жестом он указал на свободное кресло. — Нам предстоит серьезный разговор, и от того, останусь ли я им доволен, зависит ваша дальнейшая судьба, сударыня.

Теперь в его глазах промелькнула хитрость.

Цета стояла, не в силах пошевелиться. Маг не выглядел страшным, напротив — добродушным, но интуиция подсказывала, что это всего лишь маска, таящая за собой настоящее зло.

Видя, что девушка так и осталась стоять на месте, он удивленно вскинул брови, и ноги Цеты без участия самой девушки направились к креслу. Села она на мягкие подушки, так же сама того не желая.

— Итак, — голос старца казался скучающим. — Кто вы и почему не имеете пропуска?

А что она могла ответить? Сказать правду? Тогда начнется допрос по полной, и палачи непременно развяжут язык. Врать? Но судя по тому, какой магией обладает этот старик, ему не составит особого труда почувствовать ложь, и тогда все обернется столь же плачевно. Получается, она оказалась в безвыходном положении.

Ее молчание черный маг расценил по-своему:

— Боишься? — Он выдержал паузу. Цета понимала, что обязательно должна что-то сказать, ну хоть что-нибудь, не молчать, но все слова внезапно застряли в горле. — И правильно делаешь. Со мной шутки плохи.

В груди у девушки стало совсем холодно и нехорошо. Она опустила глаза. Созерцать пол было, во всяком случае, лучше, чем смотреть в хитрые глазенки старца.

— Ну что молчишь? Язык проглотила? — Терпение старика лопнуло, как мыльный пузырь и в его тоне проскользнул гнев. — Ну, ничего, развяжут.

Старик медленно потянулся к небольшому колокольчику, выжидательно смотря на девушку, словно давая ей время на «правильное» решение.

Внутри у Цеты все сжалось. Предать своих товарищей, спасая свою шкуру? А кто сказал, что ее шкуру сохранят и не повесят вместе с другими на одну стену? Как ни крути, здесь дилемма явно не в ее пользу. Но друзей предавать нельзя. К тому же чашу весов перевешивает Ключ, который ни в коем случае не должен оказаться в руках прислужника Тьмы.

Раздался звон — чистый и веселый.

Словно и не был он звоном горькой тризны.

Она медленно подняла глаза и посмотрела на старца. В его взгляде читалась немая укоризна, и так ей захотелось все ему рассказать… И о том, сколько человек вошло вместе с ней в Ариакан, и куда они направлялись, и о Ключе, что является последней надеждой мира. Рассказать все на чистоту, ничего не скрывая. Спасти свою жизнь любым способом.

Взгляд девушки скользнул на эльфийский плащ, и ее губы тронула горькая улыбка.

«Нет, — подумала Цета, собирая остатки мужества. — Разве можно предать тех, кто делил с тобой тяготы долгого пути, последнюю краюху хлеба; тех, кто протянул руку помощи, когда ты в ней нуждалась»!?

Нет. Предать своих друзей она не сможет.

— Извините, — горло сжалось в спазме и слова прозвучали неожиданно хрипло. — Мне нечего вам сказать…

И сразу почувствовала, как желание рассказать все черному магу исчезло.

— Вот оно, значит, как, — скорбно проговорил он, печально вытягивая сухие губы и мелко покачивая головой. — Тогда не взыщи…

Его речь прервал тихий стук в дверь. Старик ели заметно махнул рукой, и створка отворилась, являя в проеме уродливого и горбатого человека.

Лицо только что прибывшего было, мягко сказать, отталкивающим. Маленькие глазки находились в бесконечном движении, бегая туда-сюда, что говорило о чрезмерной хитрости их владельца. Длинный горбатый нос был больше похож на клюв стервятника, а губы рваные и являли один торчащий наружу гнилой зуб. Горб на правой стороне спины мешал человеку двигаться и заставлял прихрамывать на одну ногу.

— Мессир? — Он вопросительно уставился на седовласого старика. — Чем могу помочь?

— Дознавателя ко мне, — ровно отчеканил черный маг и снова уткнулся в свой список, показывая полное равнодушие.

— Так это, — горбун поперхнулся, но прокашлявшись, продолжил: — Слег дознаватель, как есть слег. Оспа у него. Вряд ли выживет…

— Почему не доложили сразу? — Голос мага стал неожиданно строгим. — Почему я только сейчас узнаю об этом?!

Горбун затрясся.

— Так не хотели беспокоить вас, — завизжал он, падая на колени и чуть ли не целуя пол.

— Беспокоить? Беспокоить! — Прогремел старик, и его доселе добродушное лицо перекосило необузданной злобой. — Сейчас же проверить так ли все на самом деле и если зараза подтвердится — не мешкая сжечь его дом вместе с ним! Не хватало еще, чтобы зараза распространилась…

Горбун уже повернулся к двери, чтобы незамедлительно исполнить приказ своего господина, но холодный голос мага его остановил:

— У нас есть иные экзекуторы? Нужно срочно провести дознание.

— Никак нет, мессир, — калека быстро замотал головой, и Цете на миг показалось, что его уродливая голова вот-вот оторвется от шеи и покатится в дальний угол. — С этим заданием и я неплохо справлюсь.

Он в предвкушении потер ладони.

— Девчонка мне нужна до утра живой, — равнодушно произнес старик, ничуть не разделяя энтузиазм горбуна. — Так что лично в твои руки я ее не доверю.

На лице тюремщика появилось разочарование. Этот человек был не только уродлив снаружи, но и внутри. Видимо, его внешний облик являлся зеркальным отражением мерзкой душонки.

— В пыточную ее, — небрежно махнув рукой, приказал маг и тут же посетовал: — Все приходится делать самому.

— Ступай, ступай, красавица, — нетерпеливо подтолкнул ее в спину горбун.

Словно в бреду, девушка вошла в пыточную. Внутри все сжалось, похолодело, заледенело — потому как увидела она там и дыбу, и верстак палаческий, и решетки, и жаровни, и клещи пыточные, и все прочие инструменты, от которых у любого человека душа в пятки уйдет, если вообще тело не покинет.

Ноги подогнулись, тело сделалось ватным.

— А ну иди, кому говорят!

Лицо юродивого перекосилось, неожиданно сильные руки вцепились в волосы бывшей подавальщицы и потянули к верстаку. Быстрыми уверенными движениями он заковал девушку в цепи, прикрутил к стану и принялся деловито раскладывать да сортировать инструменты.

— Зачем меня пытать? — Простонала девушка. — Чем перед вами провинилась? Никто не доказал, что в чем-то виновна…

— А вот мы сейчас и докажем, — в голосе горбуна прозвучала издевка. — Ничего красавица, все как на духу расскажешь, во всем признаешься.

Цета промолчала. И в самом деле, что с ней? Глупо было надеяться на милосердие мучителей, ведь для них чужая боль — высшее наслаждение.

Скрипнула дверь, и в камеру вошел Мессир.

Из всего пыточного инструментария он выбрал щипцы и медленно направился к уже раскаленной горбуном жаровне.

— Не думай, что пытки доставляют мне удовольствие, но иначе развязать твой язык не получается, — снимая с жаровен раскаленные докрасна щипцы, задумчиво произнес старик. — Что же, придется вспомнить молодость и извлечь нужную информацию посредством боли.

Черный маг неторопливо приближался…

***

Бесчувственное тело девушки повисло на цепях.

— В камеру ее, — спокойно проговорил старик, и его губы растянулись в противной улыбке. — Завтра состоится публичная казнь. Проследи, чтобы все было готово.

Руки горбуна вцепились в волосы Цеты и потащили к выходу.

Как только за горбуном и девчонкой захлопнулась дверь, старик отложил в сторону щипцы и сосредоточено задумался.

Совсем недавно до его слуха дошла весть, что Медегма ищет некий могущественный артефакт и сулит за него царское вознаграждение. Что это за артефакт, и какой именно Силой тот обладает, не сообщалось, и посему все вещи, обладающие хоть какой-то магией, надлежало изымать и лично доставлять Повелителю Ночи.

Каким бы изощренным пыткам не подвергалась девчонка, но так и не сказала ничего вразумительного, проваливаясь в беспамятство.

Мессир был далеко не глуп и слишком хитер, чтобы не связать появление своей пленницы и обнаружение в Ариакане лазутчиков, в чью компанию входил маг. Причем маг не из слабых.

Старик почувствовал его чары и почти определил, где тот находится, но в последний миг волшебник прервал свое заклинание и не был обнаружен.

На сморщенном лице появилась медоточивая улыбка.

Никто в здравом уме и трезвой памяти не отважится ступить в захваченный город. Это чистое безумие. Если только его не толкают на это высшие цели.

Старик теребил сморщенными руками рукав мантии, продолжая рассуждать. Он прожил долгую жизнь, слишком долгую для того, кто облачился в черную мантию, лишь благодаря интуиции, хитрости и уму, способному моментально оценивать создавшиеся ситуации и безошибочно предвидеть грядущее. И сейчас старик был почти уверен, что искомый артефакт находится здесь, в Ариакане. Стоит лишь протянуть руку и завладеть им.

Его пленница тоже не так проста, как кажется на первый взгляд. Обладая отменной силой воли, она смогла разбить его чары, развязывающие язык каждого, на кого налагались. Девчонка не сдала товарищей, и эта сентиментальная преданность превосходно сыграет в его интересах.

Завтра с первыми лучами солнца глашатаи оповестят народ о публичной казни. Ее друзья, несомненно, такие же верные, как и она, попытаются спасти свою товарку с эшафота и окажутся схвачены, а заветный артефакт попадет в его руки.

Мессир с силой сжал кулаки так, что ногти больно впились в кожу.

Он уже давно и неотрывно чувствовал присутствие смерти, ее дыхание за своим плечом, она все чаще заглядывала в глаза, таилась где-то неподалеку. Но он не желал умирать, не хотел разлагаться в земле, поедаемый трупными червями. Ему не нужно было богатство, не нужна была и власть, — он просто хотел жить.

Платой, которую он потребует у Темной Госпожи за артефакт, станет бессмертие. Вечное бессмертие.

Старик в предвкушении потер ладони. Теперь осталось набраться терпения и немного подождать.

Ночь грозила стать долгой.

***

Девушка пришла в сознание от боли. Кто-то безжалостно тянул ее за волосы, и она не сразу осознала — кто.

Вытащив Цету за дверь, горбун, тяжело пыхтя и издавая странные звуки, протащил ее по всей площадке и остановился возле противоположной двери. В кривой руке зазвенела связка ключей, но прежде, чем открыть камеру, он придвинулся вплотную к ее лицу и, обдав девушку зловонным дыханием, прошипел:

— Жаль, что мессир запретил мне тобой заняться, — он облизнул засохшие губы, чем вызвал в девушке еще один приступ омерзения. — Я бы вырвал твои красивые глазки и заставил тебя их сожрать!

Затем он отомкнул дверь и бесцеремонно втянул ее в камеру. Благо еще, что на полу тюремного каземата была расстелена солома.

Дверь захлопнулась. Сквозь решетку до Цеты донесся противный смех горбуна, постепенно переходящий в бульканье.

Сидя на холодном полу камеры, девушка мучилась от нестерпимой боли. Иногда из ее горла вырывался слабый стон.

Никогда, никогда ей уже не забыть этого дня. Каждую ночь на протяжении всей жизни будут сниться кошмары: раскалённые до бела щипцы, охватывающие щиколотки, тошнотворный запах паленой кожи и мерные вопросы, в суть которых Цвета старалась не вслушиваться.

Глубокие ожоги нестерпимо болели, слёзы наворачивались на глаза.

Цета устремила взгляд к потолку и посмотрела в зарешеченное узкое окошко, сквозь которое ярко мигали крупные звезды. Лучи Катари проникали в камеру и освещали лишь маленький клочок помещения. Сейчас ее зеленые блики казались девушке зловещими и таящими опасность.

Воздух в камере был тяжелым. Цете отчаянно захотелось вдохнуть свежего воздуха, и она поползла к бледному пятну. Боль в ноге так и не прошла, но уже немного ослабла. До слуха девушки иногда долетали неясные обрывки фраз дежурящих часовых. В остальном все оставалось тихо. Действовал установленный соргами комендантский час.

Из дальнего угла каземата послышался кашель — тихий и надрывный. От неожиданности Цета вздрогнула и резко обернулась, силясь разглядеть хоть что-то в окружающей темноте. Затем послышался тихий шорох и приближающиеся шаги…

Глава 12 Ариакан. Штаб сопротивления

Уже вечерело.

Закат окрасил кровью горизонт, предвещая приближающуюся ночь. Многие лавки, продолжающие работать с приходом армии Медегмы, уже закрылись, и проходящий мимо них горожанин, закутанный в темный плащ, смачно сплюнул на землю, тем самым выражая негодование к установленному режиму.

Он шел посреди Ряда Охотников, как обычно пустынного. Лишь ветер шелестел мусором, волоча мелкий хлам, то отпуская его, то вновь подхватывая, словно забавляясь.

Приближался комендантский час — время, с приходом которого запрещалось высовывать нос на улицу, даже в случае крайней необходимости, и Арнест прибавил шагу, но это у него плохо получалось. Прихрамывая на левую ногу, он добрался до нужного места.

Перед ним стоял неприметный дом. Сразу бросались в глаза разбитые ступеньки, а слишком глубокие трещины и обсыпавшаяся штукатурка кричали о потребности срочного ремонта. Вывеска над лавкой покосилась и выцвела, но на ней все еще можно было различить иголку, торчащую из катушки ниток — знак портного. В былые времена эта лавка была весьма преуспевающей, но сейчас ее хозяин едва сводил концы с концами. Налоги выросли втрое, а посетители почти сюда не заглядывали, да и откуда у людей возьмутся деньги на новые наряды, если у них толком не хватает на хлеб. Новые порядки в городе беспощадно ударили по всем: и по беднякам, и по зажиточным ремесленникам.

Свет в лавке не горел, но Арнест знал, что владелец не спит. Он трижды постучал в облупившуюся дверь, затем через определенный промежуток времени постучал снова.

Прошло несколько мгновений и дверь со скрипом отворилась.

На пороге появился грузный мужчина, одетый отнюдь не по-домашнему. Это был высокий и статный человек с резкими чертами лица. Звали его Лютый, но никто не знал почему. Все уже давно привыкли к этому прозвищу, а настоящее имя постепенно исчезло из памяти его друзей и знакомых.

— Есть разговор, — тихо прошептал Арнест. — Очень важный…

Лютый окинул быстрым взглядом пустынную улицу и, не обнаружив ничего подозрительного, слегка кивнул и посторонился, давая возможность незваному гостю войти в помещение.

Как только Арнест оказался в лавке, за ним громко лязгнул засов. Дверь закрылась, и в темноте осталась гореть лишь одна-единственная свеча, тускло освещая нутро магазина.

Арнест огляделся. На полках небрежно лежали рулоны различной ткани, от дорогой парчи до дешевого ситца. Все оставалось в том же порядке, как и прежде. Ничего не изменилось. Жена Лютого умерла в прошлом году, не разродившись, и с тех пор лавка медленно приходила в запустение. В углах скопились длинные нити паутины. От долгой невостребованности рулоны покрылись пылью, и Арнест в который раз проклял Медегму и ее темные отродья, призывая на их головы все известные муки бездонной Ямы.

Владелец лавки подхватил подсвечник и, не говоря ни слова, направился в заднюю часть магазина, иногда перелезая через пустые коробки, груды тряпья и огромное количество тюков с одеждой.

Арнест следовал за ним, также соблюдая молчание. Здесь не место для разговоров — даже у стен есть уши, и он это прекрасно понимал. В Ариакане хватало соглядотаев и тех, кто хотел просто выслужиться перед Мессиром.

Остановившись в углу склада, Лютый отпихнул корзину, под которой обнаружился люк. Гость откинул крышку, мысленно пожалев себя за то, что снова приходится спускаться в канализационную систему города.

Отвесная лестница уводила в полутьму. Далеко внизу горела слабым желтым светом масляная лампа. Лютый всегда оставлял ее внизу, боясь однажды переломать ноги.

Как только крышка люка открылась, Арнест брезгливо скривился от отвратительной вони. Былой торговец бывал здесь часто, но так и не смог привыкнуть к отвратительному запаху. Впрочем, человек подобен таракану — умеет приспосабливаться к любым неудобствам. Пройдет время — приспособится и он. Хотя, лучше бы никогда этого не случилось.

Они быстро шли по канализационной системе. Единственными звуками были отдаленное падание капель, буханье сапог Лютого и тихие шаги Арнеста. Мужчины не разговаривали и двигались по тунелю опустив головы, погруженные каждый в свои мысли. Ноги вели их сами, поворачивая в нужном направлении.

Вскоре перед ними появилась дверь, разбухшая от бесконечной сырости. Лютый с усилием налег на нее и та, заскрипев, неохотно поддалась.

Мужчины вошли в помещение, с некоторых пор служившее им тайным штабом. Помимо них, здесь находились и другие люди — все знакомые, все состояли в тайном сопротивлении.

Лютый по-хозяйски прошествовал к огромному дубовому столу и, удобно устроившись, сделал знак садиться и Арнесту. Этот человек являлся негласным лидером их организации.

— Ну, рассказывай, — Лютый хлопнул ладонями по столешнице и внимательно воззрился на собеседника.

Арнест прочистил горло и как всегда зашел издалека:

— Ты же знаешь, что я живу в районе городской свалки…

— После того, как твой дом превратился в пепел, это неудивительно, — оборвал его Лютый. — Ближе к сути, пожалуйста.

— Хорошо, — Арнест не любил, когда его перебивали, но в этот раз ничем не выдал своего недовольства, ясно понимая, что любые споры сейчас бессмысленны. — Итак, все вы, наверное, слышали поднятый соргами шум? Так вот, его услышал и я. Движимый любопытством, я выглянул в окно и вдруг заметил, как в соседний дом, уже давным-давно заброшенный, проскользнули некие личности…

— То есть? — нахмурился Лютый. — Что ты имеешь в виду?

— Не все из них люди, — замялся Арнест. — Один — эльф, остальные — люди, но непонятно, что может связывать прислужницу Самаэля, серильского воина, странную белобрысую девчонку, худощавого юнца и волшебника вместе. Прежде я их не видел. Возможно, именно они и стали причиной того, что змеелюды начали с удвоенной силой прочесывать город и схватили нескольких наших. По крайней мере, вели они себя весьма подозрительно, и мне кажется — появились они здесь неспроста.

— Как ты думаешь, кто они?

— Понятия не имею. Может, просто бродяги?

— Нет, мой друг, — Лютый покачал головой. — Сдается мне, не все так просто. Но это не важно. Главное, с ними волшебник, а он-то как раз нам и нужен…

Лютый задумался. Он уже давно лелеял мысли о восстании, но как истинный стратег понимал, что их сопротивление обернется ничем против Мессира, а вернее, закончится кровавым истреблением, бессмысленным и безжалостным. Он не мог вести своих людей на бой, заранее зная его печальный исход. Все попытки подобраться к черному магу и всадить ему нож в спину потерпели поражение. Последних двух храбрецов уже мертвых повесили на городской площади в назидание тем, кто еще не отбросил желание сместить установленный режим. Но теперь…

— Н-да уж, интересная компания, — он все так же задумчиво почесал подбородок. — Сколько их?

— Шестеро, но представляют опасность лишь эльф, маг и воин. У остальных оружия не заметил.

— Медлить нельзя… Возьми парней Кхана и сопроводи их к нужному дому. Думаю, они прекрасно справятся с этим заданием. В разговоры с незнакомцами не вступать. Тихо схватить, связать, на головы мешки и срочно доставить сюда, — Лютый отдавал четкие приказания. — Все они нужны мне живыми. В первую очередь нужно обезвредить мага. Да смотри, не переусердствуй!

— И все-таки, не лучше ли обойтись более мирным путем? — почесав широкий подбородок, задумчиво произнес Арнест.

— Это каким же? — ухмыльнулся лидер. — Пригласить их на блины? Не будь таким наивным, Арнест. Они и слушать нас не станут. Это не их заботы. Сам подумай — зачем им рисковать собственными жизнями ради чужого города? Как бы там ни было, в этот раз мы не можем облажаться. — На лице Лютого появилась редкая улыбка и он, словно обращаясь сам к себе, прошептал: — Это станет еще одним шагом к свободе.

— Ладно, — Арнест тяжело вздохнул и потер озябшие ладони. — Как знаешь. Тебе виднее.

Он встал из-за стола, кряхтя и прихрамывая, направился к небольшой бытовке. Что пришло в голову Лютого, он не знал, но доверял лидеру. Тот уже неоднократно являл непревзойденный ум и смекалку и не зря заслужил уважение.

Арнест распахнул дверь и вошел в маленькую захламленную комнату. В прежние времена она служила для хранения различного инвентаря, теперь же ее занимал Кхан и его бандиты.

Двенадцать парней как мухи облепили небольшой столик, за которым играли в кости. Все были настолько увлечены игрой, что даже не обернулись на звук открывшейся двери.

— Кхе-кхе, — Арнест попытался привлечь их внимание. Он недолюбливал парней Кхана — все они были когда-то ворами и грабителями в Ариакане, но беда сплотила всех: и правых, и неправых. — У Лютого есть для вас срочное дело.

Кхан, высокий кряжистый мужик с лохматой черной бородой, зло воззрился на Арнеста, недовольный тем, что его отвлекают. Судя по той горке монет, что скопилась возле него, сегодня ему необычайно везло, и он не спешил отпускать удачу.

— Разве «срочное дело Лютого» не может уладить кто-нибудь другой? — Кхан лениво потянулся, словно медведь после долгой спячки. — Ты же видишь, я сейчас немного занят. А лучше — присоединяйся к нам! У моих парней уже пустые карманы.

— Сейчас не время для игр, — Арнесту не нравилось быть в роли просителя, но иного выбора не оставалось. — Только ты и твои люди могут справиться с этим делом

— Что за дело? — взгляд Кхана стал заинтересованным. Видимо, он уже успел соскучиться по былым денькам грабежа и разбоя. — Надеюсь, что-то стоящее.

— Шестеро незнакомцев проникли сегодня в Ариакан: две женщины, мальчишка, эльф, воин Серила и маг. Все они нужны Лютому целыми и невредимыми. Зачем — не спрашивай, сам толком не знаю. Он сказал лишь, что это станет еще одним шагом к свободе.

Выслушав Арнеста, Кхан поднялся и, сгребая со столешницы выигрыш, громко обратился к своей команде:

— Так, ребята, поиграли, и хватит, — когда последняя монета перекочевала в увесистый кожаный кошель, он привычным движением закинул арбалет за плечо. — Засиделись мы тут. Пришла пора размяться, — затем хлопнул Арнеста по плечу. — Ну, показывай дорогу.

Они выбрались из канализационной системы и теперь крались по темным улицам Ариакана, стараясь не попасть под зеленые блики Катари. Воры отлично умели двигаться бесшумно, скользя как тени по изломанным лабиринтам.

Приблизившись к нужному дому, Арнест сделал знак остальным остановиться. Свет в окнах не горел, и сказать, что здесь кто-то обосновался, было нельзя — здание выглядело как всегда заброшенным.

Пока Кхан обговаривал со своими людьми способы возможного проникновения, дверь открылась, и из нее вышли трое: эльф, юнец и воин.

— Куда это они? — тихо осведомился Кхан. — Напасть сейчас самое время…

— Подожди! — Арнест схватил его за рукав. — Не спеши. Пусть идут.

Помешкав немного, вся троица двинулась вниз по улице и вскоре скрылась за поворотом. Кхан непонимающе уставился на Арнеста, и тому пришлось пояснить:

— Так будет проще, — порой, в нем просыпался настоящий стратег. — Сначала скрутим тех, кто остался, затем устроим засаду и обойдемся без лишней крови.

— Что же, это разумно, весьма разумно, — и повернувшись к своим, Кхан начал раздавать указания. — Стен, Льюи — к окнам. Орт, Сленг, Хард — остаются на месте. Глядите в оба. Все остальные к дверному проему, — затем он снова повернулся к Арнесту. — Оставайся здесь. Мы справимся сами.

Он и так не собирался участвовать в предстоящем предприятии. Все-таки Арнест был обычным торговцем, но никак не воином.

— Не забывай, вначале нужно оглушить мага, — предупредил провожатый уходящего главаря бандитов.

Тот лишь махнул рукой, мол, «понял» и постучал в закрытую дверь. Стен и Льюи ловко забрались по стене дома и затаились возле оконных рам, намереваясь их выбить, как только придет время.

За дверью послышалось осторожное шуршание и тихий женский голос:

— Кто там?

— Свои, — не мудрствуя лукаво, ответил Кхан.

Дверь распахнулась, и главарь первым ворвался внутрь, сбив женщину в белой тоге с ног. Кхан знал, что каждая секунда играет роль и от того, с какой быстротой он доберется до мага, будет зависеть исход всего предприятия. Завидев волшебника, уже начавшего плести заклинание, бандит с быстротой расска ринулся вперед.

Камень на навершии посоха вспыхнул, слепя нападающих. Прикрываясь рукой от яркого света, Кхан потерял драгоценное время. Маг завершил заклинание, и главаря скрутило от невыносимой боли. Ему казалось, что его кости каким-то непостижимым образом отделялись от мышц, норовя покинуть тело.

Неожиданно боль прекратилась.

Кхан посмотрел на лежащего мага с разбитой головой. Над ним возвышался Льюи с добротной дубинкой в руке. Кхан подошел к волшебнику, проверил пульс и удовлетворенно кивнул — маг был жив. Главарь не завидовал ожидающей его участи — он очнется с двоением в глазах и жуткой головной болью, но все-таки очнется, и тогда ему точно несдобровать.

Его люди уже связали двух женщин, заткнули им рты кляпом и накинули мешки на головы. То же самое Льюи сейчас проделывал с бесчувственным чародеем.

— Стен, Льюи, Орт — вместе с Арнестом отводите пленников в штаб. Остальные в засаде.

Как только пленников вынесли из дома, Кхан закрыл дверь на засов. Если их друзья вернутся и обнаружат дверь открытой, то непременно смекнут, что к чему, и не сунутся в расставленную западню.

***

В мешке, который натянули на голову Рэль, явно когда-то хранили сушеную рыбу. Запах остался, и теперь она задыхалась, испытывая отвращение. Богиня хаоса не знала, кто и зачем их схватил, но точно не служки Медегмы, и поэтому не стала сопротивляться. Если их жизням будет угрожать опасность, Рэль непременно этому воспрепятствует, а пока…

А пока надо выяснить, какие цели преследуют эти люди. Быть может, Цета у них в плену, а без этой бесполезной девчонки ее спутники не сдвинутся с места.

Рэль несли, небрежно перекинув через плечо, как какой-то мешок с мукой. Ей было до безумия неудобно, но приходилось терпеть и подыгрывать похитителям. Зрение богини позволяло видеть сквозь любую преграду, и сейчас она этим вовсю пользовалась.

Их долго несли по улице, затем похитители свернули в проулок. Еще шагов двадцать, и тащившие их люди остановились. Раздался звук сдвигаемой железной плиты, и богиню не слишком аккуратно опустили на землю. Но стоять долго ей не пришлось. Рэль снова подхватил один из мужчин с грязной повязкой на лице, закрывающей пустую глазницу, и опустил в канализацию, передав ее из рук на руки. То же проделали и с остальными, вот только с Йеном обращались не так щепетильно.

Потом их долго несли по мрачным лабиринтам катакомб, поворачивая то в одну сторону, то в другую. Рэль не имела никакого понятия, как они ориентировались, так как на склизких стенах не было никаких знаков и указателей.

Похитители в этом и не нуждались — они еще в мирные времена использовали систему канализации как безопасный способ передвижения и знали каждый ее уголок как свои пять пальцев. В конце концов, Рэль полностью потеряла чувство направления и отказалась от всяческих попыток запомнить путь.

Всю троицу внесли в хорошо освещенный зал, в котором находилось человек двадцать, не меньше. Каждый из присутствующих с любопытством их разглядывал, даже не пытаясь этого скрыть. Руки девушкам так и не развязали, зато освободили от мешков. Бесчувственное тело Йена усадили в кресло, предусмотрительно оставив во рту кляп. Что тут скажешь, — боялись они волшебника и решили обезопасить себя так, как только смогли. Рэль и Керон присесть так и не предложили.

Перед ними сидел грузный мужчина, нервно барабаня пальцами по крышке дубового стола. С минуту он молчал, явно что-то обдумывая. Затем, кивнув самому себе, словно принял какое-то решение, обратил взгляд на пленников.

— Кто вы? — теперь человек скрестил пальцы и сосредоточился. — Как и зачем проникли в Ариакан?

Ну вот, началось…

Рэль прекрасно понимала, что лгать ей сейчас невыгодно, но и всю правду говорить тоже не следует. Скажем так, золотая середина вполне сгодится.

— Мы направлялись в Лориэль, когда вы нас схватили и приволокли в эту вонючую дыру, — Рэль пожала плечами и прошествовала к свободному стулу. Удобно устроившись, она грациозно вытянула ноги и откинулась на спинку. Ее взгляд стал изучающим. — Даже феноменальному глупцу стало бы ясно, что вам что-то нужно от нас, и посему предлагаю не терять драгоценное время — оно для всех дорого. Итак, что же вами движет?

Лютый нахмурился. Он не мог понять, почему эта девчонка ведет себя столь нагло, как будто ей все дозволено, словно это он, а не она является пленником.

— Многого, — суховато и без всякой аффектации проговорил он. — Полагаю, разговор будет долгим…

— Быть может, для начала развяжете мне руки? — резко перебила его Рэль.

Лютый громко рассмеялся. Ему начинала нравиться эта девчонка.

— Пока это невозможно. Я отнюдь не спешу расстаться с жизнью, считаю, что мои земные дела еще не завершены, — отсмеявшись, серьезно проговорил Лютый. — Ну, да ладно, речь сейчас не о том, — он снова задумался, но только на секунду. — Предлагаю вам честную сделку. Вы получаете свободу в обмен на некую услугу.

— А если мы откажемся? — не скрывая скуки, одолевающей её, осведомилась Рэль.

— Ваши жизни в моих руках, — осклабился Лютый. — И если вы думаете, что я отпущу вас, то глубоко заблуждаетесь.

Глупые людишки. Все кичатся каким-то призрачным преимуществом, даже не догадываясь, что в любой момент могут обратиться в прах, развеянный ветром.

— Допустим, — Рэль поджала губы. — Но вы так и не сказали, какая именно услуга вам требуется.

— Вы когда-нибудь слышали имя — Мессир? — ответил вопросом на вопрос Лютый.

— Нет, — богиня хаоса нетерпеливо махнула головой. Эта игра — «попробуй, догадайся», ей не нравилась. — В первый раз слышу.

— Этот самый Мессир — тиран и узурпатор, — лицо Лютого окаменело, глаза недобро сверкнули. — Он отправил на виселицу, сжег и замучил до смерти многих ариаканцев, среди которых были даже маленькие дети. Пока он жив — городу никогда не стать свободным, и казни невинных людей не прекратятся.

— И что же мешает вам самим разделаться с ним? — Рэль поморщилась. Она с каждой минутой понимала, что бессмысленно тратит время. Если бы Цета была у них, они не замедлили бы об этом заявить.

— В этом-то и есть все проблема, — Лютый отвернулся. Ему было неприятно смотреть в зеркальные отражения глаз белобрысой полуэльфийки. — Все, кто пытался с ним покончить, ныне мертвы. Магии может противостоять только магия.

— Ага, и тут вы решили, что у нас все обязательно должно получиться, и мы не разделим участь предшественников, — Рэль откровенно забавлялась. — А вдруг вы все-таки ошибаетесь в наших возможностях, и мы потерпим поражение? Что тогда?

— Надеюсь, не ошибаюсь, — ничуть не растерялся Лютый и слегка поерзал в кресле. — Тогда никто из нас не избежит страшной участи. На кону — все, как вы уже успели заметить, и наша свобода, и жизнь ваших друзей.

Друзей. Рэль не имела абсолютно никакого понятия, что значит «дружба», что значит «любовь». Для нее эти чувства всегда были глупы и бессмысленны, казались помехой, заставляющей существо, их испытывающее, быть слабым и зависимым.

— А не приходила в твою голову мысль, — произнесла доселе молчавшая Керон, — что на смену одному тирану и узурпатору придет более кровожадное чудовище?

Лютый посмотрел на служительницу Самаэля. Она была достаточно красивой: огненно-рыжие волосы небрежно разметались по плечам, тонкий подбородок гордо вскинут вверх.

— Не считай нас настолько уж безмозглыми, посвященная. Разумеется, мы об этом подумали, — хитро прищурившись, заметил Лютый. — И поскольку у вас только один выход отсюда и это только сотрудничество, я раскрою вам наши планы. Как только Мессир будет умерщвлен, мы поднимем восстание. Сорги — враги, но враги привычные. С этими уродами мы справиться можем.

Рэль выслушала это заявление, сохраняя совершенно бесстрастное выражение. Ее совсем не интересовала судьба Ариакана, как и его жителей. Все, что ее заботило, это сохранность Ключа. Она молча кивнула. Самое главное сейчас — найти Цету и выбраться из этого проклятого города. Можно было бы оставить бесполезную девчонку здесь, но ее спутники, ни за что не согласятся на это.

— Вам что-нибудь известно о черноволосой девушке в эльфийском плаще? — спросила тем временем Керон. Она так и стояла, являя несокрушимую гордость.

— Подобных донесений не приходило, — Лютый отрицательно качнул головой. — Если бы кто-то из моих людей ее видел, мне бы непременно доложили.

Бессмысленный разговор. Бессмысленная трата времени. Пора отсюда убираться.

Рэль уже встала, намереваясь призвать доступные силы хаоса и размазать по стене, если придется, всех, кто встанет на пути, но этому так и не суждено было случиться.

Глава 13 Ариакан. Ночная вылазка

Ночной город утопал в мягкой темноте. Здесь и в прежние времена не хватало фонарей, а с появлением захватчиков их свет и вовсе исчез. Но небо было ясным, звездным, совсем не похожим на осеннее. Зеленые лучи Катари заливали улицы своим колдовским сиянием, хорошо освещая крадущимся по ночному городу дорогу.

Иногда до острых ушей Эрвина долетали странные звуки, напоминающие скрежет металла, и тогда он замирал, останавливая спутников, и жадно прислушивался. Этот звук казался ему смутно знакомым, но он никак не мог вспомнить, где и когда его слышал раньше.

Как и любое другое существо, долго прожившее в лесах, эльф двигался мягко и бесшумно, в отличие от своих товарищей. При очередном шаге кольчуга Риза позвякивала, и каждый раз Перворожденному казалось, что этот звон разносится по всему Ариакану. Уставший, вымотанный до предела, Ташин все чаще спотыкался и шаркал ногами. Сжав зубы, Эрвин проклинал себя за то, что взял на поиски Цеты этих двоих, но молчал, понимая, что и сам уже на пределе.

— Если Цете удалось где-то спрятаться, то мы вряд ли ее найдем, — мрачно прошептал воин. — Не кричать же во всю глотку, что мы ее ищем…

— Мне кажется, она в темнице, — в тон ему ответил эльф. — И если я не ошибаюсь, тогда у нас есть хоть какая-то надежда ее найти.

Посовещавшись, они направились к городской ратуше. Именно там, по сведеньям Риза, располагались подземные казематы. Возможно, им удастся узнать, там ли находится Цета, и если все-таки там, постараться найти способ тихого вызволения. Можно было попробовать выкупить пленницу, так как сорги весьма падки до золота, а его в поясных мешочках Эрвина имелось в изобилии.

Друзья уже оказались в конце улицы, когда из-за поворота послышались шаги множества ног. Эрвин осторожно выглянул за угол и увидел патрулирующий ночной город отряд змеелюдов. Но вместо того, чтобы бдительно нести доверенную им службу, они шутили и пьяно шатались, распевая похабные песни.

Друзья прижались к стене, надеясь остаться незамеченными для хмельного патруля. И это не составляло особого труда, ибо сорги брели в развалку, их доспехи звенели и заглушали собой все посторонние звуки. Затем песня оборвалась, кто-то из змеелюдов выдал плоскую шутку, и ночную тишину взорвал громкий хохот нескольких глоток.

Патруль соргов, действительно, не смотря по сторонам, прошел мимо затаившихся друзей. И все бы хорошо, и Эрвин с товарищами так бы и остался незамеченным, продолжая путь к городской ратуше, если бы одному из стражников вдруг не приспичило отлить.

Он отделился от шумной компании и направился за угол. Осоловевший взгляд змеелюда встретился с пронзительными глазами эльфа, и это стало последним, что увидел патрульный.

Молниеносно сверкнувшая в руке Эрвина сталь вспорола брюхо изумленного сорга и покинула тело прежде, чем он обратился в камень. Гротескное изваяние змеелюда упало на землю и рассыпалось по мостовой крупными булыжниками.

Эрвин сделал знак товарищам, призывая к тишине. Возможно, сорги не заметят пропажу одного из своих и уберутся восвояси.

Но не тут-то было.

Стражники принялись свистеть и улюлюкать, затем и вовсе посыпались похабные шутки:

— Сссмотри, не залей весь Ариакан, а то мы плавать не умеем!

— Не ссспи — замерзнешшшь! Весссело будет, есссли мессстные найдут тебя поутру сссо ссспущщщенными шшштанами! Вот тогда они вдоволь посссмеютссся!

До друзей доносился пьяный хохот соргов больше походящий на шипение, но они понимали, что остаться незамеченными у них уже не получится.

Эрвин провел по горлу пальцем, ясно давая понять спутникам — пришло время готовиться к бою. Как бы ни хотелось им избежать стычки, а деваться некуда. Друзья оказались в тупике — улицу перегораживала высокая каменная стена.

В руках Ташина мгновенно блеснул кинжал, Риз обнажил свой меч. Сам же эльф предпочел лук.

Змеелюды, заподозрив неладное и не дождавшись ответа, двинулись всей гурьбой за угол, продолжая веселиться и подшучивать.

Стрела Эрвина сорвалась с тетивы и жадно впилась в горло одного из стражников. Сорг упал на колени, схватившись за насквозь пробитое горло, но вторая стрела не успела покинуть колчан. Змеелюды оказались куда подвижнее и быстрее, чем можно было бы ожидать, глядя на их неповоротливые грузные туши.

В следующий миг эльфу пришлось снова обнажить саблю, а еще через секунду он сшибся с одним из стражников в кривом и узком переулке, где не оставалось места для хитроумных обходов и маневров, а можно было лишь рубиться лицом к лицу.

С лязгом сошлись клинки, и Эрвин сразу понял — перед ним отнюдь не дилетант, а старый и опытный вояка.

— Р-р-ра! У-ох! Арх! — С хриплыми вскриками-выдохами сорг теснил отступающего противника. Враг оказался сильней, и в этот раз лесной житель мог рассчитывать только на свою ловкость.

Эрвин защищался с огромным трудом, полностью отказавшись от атак. Он ждал удобного момента, ошибки противника, но его шаг за шагом теснили все дальше от друзей. До него доносились звуки сражения: Риз тоже вступил в схватку. Краем глаза Эрвин заметил, как скалоподобный сорг протянул когтистую лапу к Ташину, но тот, ловко увернувшись, проскочил между ног чудовища и вонзил ему в спину кинжал. Поступок, конечно же, не очень честный, а вернее, ужасный, покрывающий любого бойца вечным и несмываемым позором, но вполне простительный для маленького и худощавого Ташина. Иначе ему не победить.

Отвлекшись лишь на доли мгновения, Эрвин не успел уклониться, и меч сорга оцарапал его правое предплечье. Хотя эльфа лишь слегка задело, и рана была не опасной, в сознание начал вползать предсмертный холод.

Сколько он еще сможет отступать? Когда шум схватки услышат другие стражники и окажутся здесь? И ведь тогда ему хватит одного-единственного удара в спину…

Однако отступать дальше уже бессмысленно. Да, воистину, защищаясь, бой не выиграешь.

— Ты не сссможешь уклоняться вечно, оссстроухий, — прошипел змеелюд, нанося очередной удар.

— Я и не собираюсь!

Сабля эльфа коротко свистнула, и после очередной атаки стражника быстрее, чем бросок кобры, устремилась в открывшуюся брешь.

Рана в груди сорга не была смертельной, однако же заставила его отступить, чем и воспользовался Эрвин. С быстротой, на которую только способен, он взмыл вверх, рубя наотмашь. Сабля эльфа снесла голову с плеч змеелюда, и та покатилась по стылой земле. Тело стражника так и осталось стоять посреди улицы каменным изваянием с мечом в руке, словно безглавый боец был все еще готов к битве.

Эрвин тяжело дышал — этот бой дался ему нелегко, но расслабляться еще рано.

На воина надвигались сразу три сорга, но Риз лишь коротко усмехнулся, легко отбрасывая первого нападающего. Одно бездыханное тело змеелюда уже лежало возле его ног. И все-таки было очевидно, что ему одному не справиться. К тому же длинный меч рыцаря был неуместен в данном сжатом пространстве. Он в любой момент рисковал зацепить лезвием стену ближайшего дома.

Зарычав, сразу три сорга прыгнули, словно по команде, занося над воином короткие клинки и собираясь закончить дело одним махом.

Ризу ничего не оставалось, как выставить вперед меч, на который налетел один из неповоротливых стражников. Второго успел снять меткой стрелой эльф. А третий…

Ну, а третий змеелюд получил палкой по голове, так и оставшись лежать оглушенным возле ног рыцаря. Ташин, держа в руках палку, безжалостно дубасил ей стражника, но тот не оказывал сопротивления, и паренек понял, что его противник без сознания.

— Надо добить, — Риз уже занес меч над обездвиженным соргом. — Если оставить его в живых, то о нас узнает весь гарнизон, и тогда начнется нешуточная охота.

— Добить-то надо, — эльф устало присел на корточки возле неподвижного змеелюда, — только сначала надо бы разузнать о Цете.

Вдвоем они подхватили стражника под руки и поволокли к стене. Хоть тащить было недалеко, однако они выбились из последних сил — туша оказалась невероятно тяжелой. Облокотив тело к стене, эльф достал из-за пояса флягу с водой и вылил все ее содержимое на голову сорга. Стражник пошевелился и открыл глаза.

— Что ты знаешь о черноволосой девушке в эльфийском плаще? — Эрвин задал вопрос, не особо надеясь на ответ.

Змеелюд демонстративно отвернулся и сразу получил сильный удар эфесом по лицу. Ризом овладело бешенство. Он замахнулся снова, но стражник, осознав, наконец, что с ним тут церемониться не станут, начал отвечать:

— Девушшшку, похожую по описссанию, доссставили сссегодня днем к дознавателю, — сорг зашипел и попытался вскочить, но палка в руках Ташина снова нашла себе применение, остановив попытку побега очередным ударом. — Тьма вассс всссех забери! — Злобно прошипел змеелюд и потер ушибленный лоб. — Не сссладко ей там придетссся. Дознаватель — нассстоящий массстер сссвоего дела и умеет добраться до каждой жилки, причиняя сссвоим жертвам невыносссимую боль.

Сорг хрипло засмеялся, глядя на изменившиеся лица троих друзей.

— Что ты знаешь еще? — Риз сильно встряхнул пленника, борясь с искушением свернуть тому шею раньше времени. — Отвечай!

— Завтра казнь, — на лице сорга появилась довольная улыбка. — На расссвете ее повесссят.

Патрульный снова зашелся злобным смехом.

У Эрвина было правило: не убивать безоружного, того, кто не может себя защитить, но с подобной ситуацией он никогда не сталкивался и поэтому лишь отвернулся, когда Риз вспорол стражнику живот.

Бездыханный труп змеелюда остался лежать там же, где проводился допрос, а друзья продолжали путь к городской ратуше.

Сейчас Эльф лихорадочно размышлял. Скорее всего, Цета не выдержала пыток и рассказала экзекутору обо всем. Но девушка не знала об их укрытии, а значит, опасность им пока не угрожала.

Жаль девчонку. Даже если им каким-то чудом удастся выдернуть ее из петли, она уже никогда не забудет все «прелести» застенок. Эти воспоминания надолго останутся в ее памяти, являясь к ней в ночных кошмарах.

Улица, по которой они шли, внезапно оборвалась, и они увидели городскую площадь. Виселица, дыба, позорный столб — наместник отлично знал, как держать народ в повиновении и страхе. Наверное, это было единственное место в Ариакане, где по ночам зажигали фонари.

— Вот же ж Яма, — ошарашено прошептал воин.

Эльф и Ташин промолчали. Даже в темноте было заметно, как побледнел юноша.

Из ратуши тоже лился свет, порой до друзей долетали пьяные выкрики начальников гарнизона. Вход охраняли сорги, но в отличие от начальства, абсолютно трезвые. Быть может, они и грезили о хорошей попойке, но страх перед руководством заставлял исправно нести службу. Когда их смена закончится, они обязательно завалятся в какой-нибудь кабак и будут пить до беспамятства. Только эти мысли и грели их в холодную осеннюю ночь.

— Не вижу ничего похожего на тюрьму, — притаившись возле одного из крайних домов, прошептал эльф.

— И неудивительно, — пожал плечами Риз. — Темница всегда находилась под ратушей, и вход в нее тоже через это здание.

— Ну, и что дальше? — Теребя рукав от нетерпения, поинтересовался юноша.

— Торопиться нельзя, — шикнул на него Перворожденный. — Надо все хорошенько обдумать…

Эльф оценивал обстановку. Даже если они перебьют охрану, им все равно не проникнуть внутрь. Эрвин прокручивал все возможные варианты, но отчего-то в голову ничего не приходило.

— Куда вы меня тащите, змеиные ваши головешки? — Лесной житель хорошо различил идущего по улице сорга, тащившего упирающегося темного гнома. На принадлежность именно к этой расе указывал исковерканный диалект. Светлые так не изъяснялись. — Неужто я шо нарушил? Я — уважаемый в городе гном! Пошто так со мной робыте?

Гном повис на руках стражника, и это немного замедлило их движение.

— Ты — ссспекулянт и обманщщщик, — сорг приподнял гнома за воротник и не слишком вежливо подтолкнул в спину.

— Кто це балакает? — Услышав обвинение, встрепенулся гном. — Все наклеп завистников и злопыхателей, бородой клянусь!

— Вчера ты продал мне втридорога киссслое вино, утверждая, будто это контрабанда из Сссаренда! — И снова раздался звук подзатыльника. — Неужели ты меня не узнал?

— Признаешь тут вас — вы все на одну змеиную рожу, — насупился гном. — А вино и вправду было эльфийским. Ничего-то ты не кумекаешь! Одно слово — нелюдь.

— Эльфийссское — неэльфийссское, это будешь доказывать под пытками, а мне не заливай, — раздраженно ответил змеелюд. — Мне приказано тебя арессстовать — я арессстовал, а выслушшшивать тебя не входит в мои обязанности. Я все это к чему? Не заткнешшшься — выбью зубы. Всссе равно они теперь тебе вряд ли пригодятссся…

Гном мгновенно притих и опустил глаза, начиная осознавать вырисовывающуюся перспективу.

Хоть эльфы и недолюбливали подземных жителей за их алчность и скупость, но сейчас Эрвин проникся жалостью к обреченному гному. Одним соргом меньше, одним больше — не все ли равно?

Отбросив все сомнения, он приложил стрелу к тетиве, целясь в сердце конвоира. Стрела обрела свободу и попала точно в цель, пробив тело ни о чем не подозревающего сорга насквозь.

Гном замер с выпученными от удивления глазами. Он никак не мог поверить в произошедшее, видно уже успел мысленно себя похоронить. С трудом оторвавшись от застывшего каменного изваяния, подгорный житель нервно огляделся по сторонам в поисках стрелявшего.

Из темноты вышли трое: человек, эльф и обычный мальчишка.

— Чудная компания, как есть чудная…

На путников взирала пара внимательных серых глаз подгорного жителя. Одет он был большей частью в черное и коричневое, пояс перетянут ярко-красным кушаком. Из-под валяной шапки выбивались волнистые каштановые волосы, длинная борода аккуратно расчесана. Оружия при нем не было.

— Ну, как ты, дружище? — Ташин приблизился первым и панибратски потрепал гнома по плечу. — Вовремя мы! Еще бы немного и…

— Кто вы? — выдавил гном, приходя в себя и на всякий случай отодвигаясь от юноши. Быть обворованным ему не хотелось.

— Местные, брат гном, местные, — попытался заверить его Ташин, но вышло как-то неубедительно.

— Ой, ли? Бачу, бачу, какие вы «местные», — кивнул подземный житель и хитро прищурился. — А не вас ли, хлопцы, вчера шукали по всему городу змеелюды? Давайте-ка по правде — шо вы запамятовали в цем, забытом всеми богами, мисце?

Друзья переглянулись.

— Друг у нас здесь в темнице, — решил быть откровенным Риз. Чем Тьма не шутит? А вдруг этот гном окажется им полезен? — Казнь назначена на утро. Быть может, ты знаешь кого из тюремщиков, кто согласится выпустить Цету за выкуп? Денег мы не пожалеем.

Гном долго молчал. За это время Риз успел сотню раз обругать себя болваном за то, что попросил помощи у этого бородача. Многое говаривали про темных гномов: и про их жадность, и про наглость, а еще краем уха рыцарь слышал, что они присоединились к армии Медегмы. Есть ли в этих слухах правда, или же все вымысел — Риз не знал и с подозрением косился на подгорного жителя.

— Подсобить-то — подсобим, — наконец отозвался гном и снова хитро прищурился. — Но все имеет свию цену.

— Ах, ты! — Вскинулся Риз, побагровев от возмущения. С подобной неблагодарностью он встречался впервые. Видимо, слухи правдивы.

— Сколько? — буркнул Эрвин, бросив на воина укоряющий взгляд и одновременно прикидывая в уме, хватит ли ему золота на аппетиты подземного жителя. Хаос раздери этих гномов — во всем ищут свою выгоду.

— Добалакаемся после, — махнул рукой гном. — Шо мни гроши? Я богат, как тот царь. Мни друге требе.

— Нет уж, — возразил эльф. Ему никогда не нравились сомнительные сделки. Кто знает, что попросит впоследствии гном? — Давай сразу все обговорим — здесь и сейчас.

— Так, шось я никак не скумекаю, требе помощь, али как? — И, не дожидаясь ответа, продолжил. — Вся охорона боится Мессира, а на казнь мог отправить только вин. С вами и балакать никто не станет, и гроши никто не возьмет. А вот в темницу точно сховают. Помяните мое слово — золотишком откупиться не удастся.

— Ладно, ладно, — эльф терял терпение, — не тяни. Что ты предлагаешь?

— Вы шо-то чуяли о гномьем порохе?

Таль. Вещество, которое используют подземные жители для прокладки тоннелей, когда кирки не могут взять крепкую каменистую породу.

— У меня три нетребных бочонка, — осклабился гном. — Ну, шо, по рукам?

***

Когда они снова оказались на знакомой, захламленной мусором улице, на небе появилась Сатари, и лучи ночного светила упали на лицо эльфа. Приняв это как доброе знамение, он постучал в двери нужного дома.

Прошла минута, но двери никто не открыл. Он снова постучал и обеспокоенно посмотрел на друзей.

— Не нравится мне это…

— Может, они спят? — предположил Ташин. — Стоит лишь громче постучать, и кто-нибудь обязательно проснется.

Он уже занес палку, с которой решил не расставаться, намереваясь с силой поколотить в дверь, когда Эрвин перехватил его руку.

— Не шуми! Нам нельзя привлекать внимание. — Его задумчивый взгляд наткнулся на разбитое окно. Он не помнил, было ли оно разбито прежде, но в данный момент это было им на руку. — Ташин, а ты сможешь забраться в то разбитое окно? — Изящный палец эльфа указал на пустой оконный проем.

Ташин кивнул и молча вскарабкался на крыльцо. Ветхая постройка затрещала, но все-таки выдержала легкий вес юноши. Схватившись за карниз, с ловкостью цирковой обезьянки он проскользнул в оконный проем и скрылся в глубине дома.

Эрвин внимательно прислушивался, но тишину ничто не нарушало, кроме их собственного тихого дыхания да тяжелого пыхтения гнома. Прошла минута, затем вторая, и Эрвин почувствовал поднимающееся беспокойство.

Что-то определенно было не так…

Уже собравшись выламывать дверь, он услышал тихий звук шагов и щелчок открывшегося замка. В дверном проеме появился Ташин с озадаченным выражением на лице.

Эрвин вошел внутрь. Картина, представшая перед его глазами, заставила екнуть сердце.

В комнате было все перевернуто вверх дном, стулья сломаны, на полу валялись осколки разбитой посуды. Их друзья бесследно исчезли.

Вслед за ним в дом вошел Риз и гном, и дверь моментально захлопнули. Люди, держащие наизготовку арбалеты, обступили их плотным кольцом.

— Стоять, вы все под прицелом, — гаркнул кряжистый бородатый мужик. — Оружие на пол. Дернетесь — и мы, не задумываясь, будем стрелять.

Девять матерых парней. Девять смертоносных болтов.

Ни шанса на спасение.

Глупо, как же глупо они угодили в засаду.

Пальцы эльфа разжались, и, зазвенев, сабля упала на пол.

***

Йен очнулся, когда его усадили в кресло, но благоразумно этого не проявил, стараясь внимательно прислушиваться к разговору. Он слышал все: требования и угрозы похитителей и холодные, хорошо взвешенные ответы полуэльфийки.

Затевается восстание, здесь, в Ариакане. Сами они находятся в плену у местного отряда сопротивления — во всяком случае, они именно так отрекомендовались. Надо сказать, неприятные типы, ничуть не лучше тех же захватчиков, ибо действия их говорят сами за себя.

«Мор, глад и смерть на них на всех», — с внезапной яростью подумал маг. Ему отчего-то не хватало воздуха, в сознании все перемешалось, но основную мысль он уловил.

Но чем руководствуется предводитель восстания? Скорее всего, верой в удачу и нежеланием подвергать своих людей риску. Правильно, пусть в пекло лезут сначала чужаки, а уж если пройдут, то и они следом.

Хитер предводитель сопротивления, хитер, ничего не скажешь. Он в любом случае заручится гарантией, оставив одного из них в заложниках. На слово здесь верить не принято. Сам бы Йен не поверил.

Жизнь подобна шахматной доске, и порой не знаешь, куда сделать шаг, чтобы не стать жертвой чужой пешки.

С одной стороны, освободить узурпированный город было бы неплохо — у них есть общий враг, с которым, как не крути, а бороться надо. С другой — лично сам Йен сомневался в своих способностях, и дело тут даже не в недостатке Силы, этого как раз с избытком, а в том, что он еще не умел ей толком пользоваться. Одно дело — сжигать лишенных магии древесных големов, и совсем другое — выйти на неравный поединок со старым и более искушенным в чародействе магом. Йен не освоил даже трети того, что успел использовать за долгую жизнь его предстоящий соперник.

Не освоил? Нет, не так. Не применял, что верно, то верно, а без практики все знания были равны нулю.

— Ну, я так понимаю, мы договорились, — ворвался в сознание режуще-громкий голос лидера сопротивления. — Кто-нибудь, приведите мага в чувство.

Сквозь полуопущенные веки Йен различил пару мужских сапог, а в следующую секунду получил увесистый удар по лицу. Из разбитой губы потекла кровь.

— Еще раз коснешься его, и бездонная Яма покажется Обетованным, — Рэль не кричала, не угрожала, просто сообщала очевидный факт.

Свет в помещении потускнел, вмиг став зловещим.

В наступившей тишине раздались голоса. Они все нарастали, и вот в помещение, в котором находился Йен, втолкнули еще четырех пленников.

Ташина волокли за воротник любимой куртки и, судя по мычанию, он отчаянно возмущался. Эльф и Риз шли, гордо подняв головы. Четвертым был незнакомый волшебнику гном.

— Ну, здравствуйте, долгожданные гости. — Губы Лютого растянулись в приветливой улыбке, и он сделал знак своим людям снять с новых пленников мешки. — А мы тут как раз обсуждаем выгодное сотрудничество. Не хотите ли присоединиться?

«Выгодное, как же! Это если учесть, что вы силой захватили нас», — с горечью подумал Йен.

— О, знакомые лица! — иронично воскликнул лидер, буравя неприязненным взглядом гнома. — Ну, и что ты забыл в этой компании, Рен Огненный Молот?

— Не важно, — фыркнул Рен, демонстративно не смотря на Лютого. Напряжение между этими двумя заметил каждый.

Пленников освободили от кляпов и первое, что слетело с губ Ташина, было:

— Мы нашли Цету. Утром ее казнят.

Глава 14 Ариакан. Песня Барда

— Что вам от нас нужно? — зло выпалил Риз.

Его глаза, казалось, метали молнии. Вид воина был до нелепости смешным, и Рэль едва сдержалась, чтобы не рассмеяться.

— Чтобы вы избавили город от тирании, — скрестив руки на груди, ровно ответил Лютый.

— Вы здесь что, совсем сумасшедшие все? — лицо рыцаря побагровело от злости.

Лидер сопротивления промолчал, бросив уничтожающий взгляд на воина.

— Цету все равно надо спасать, а сделать это, сидя здесь со связанными руками, не получится, — едва взглянув на Риза, сказала Рэль. Ей не нравилось идти на поводу похитителей, но иного выбора не оставалось. Богине Хаоса нельзя было раскрывать свою истинную суть, и приходилось доигрывать роль фокусницы до конца. Затем, недовольно поджав губы, она обратилась к Лютому: — Хорошо. Мы согласны на ваши условия. Да развяжите же нам руки, наконец!

— То есть, — Лютый приподнял одну бровь, — вы даете слово, что не попытаетесь бежать?

— Даем, — решив ответить за всех, кивнула Рэль.

Лидер сопротивления дал знак своим людям развязать пленников. Полуэльфийка растерла затекшие запястья и обеспокоенно взглянула на Йена. Из разбитой губы мага все так же сочилась кровь. Рэль подошла к нему и, вытащив из-за пазухи белый носовой платок, аккуратно стерла им кровь с разбитой губы чародея. Только небо ведает, что почувствовала Богиня Хаоса, когда один из этих мужланов решил привести Йена в сознание старым проверенным способом.

— Вот и все…

Чародей перехватил ее руку, и их взгляды встретились. Его ладонь была теплой, а в больших желтых глазах пылала страсть, и Рэль неожиданно захотелось сгореть в ней дотла, отдаться этому чувству до последней частички, забыть обо всем на свете. Она словно проваливалась в глубокий омут, из которого уже не спастись.

Йен нежно коснулся ее щеки, и Богиня Хаоса ощутила, как замерло в груди сердце и остановилось дыхание. Так они и стояли несколько бесконечно долгих мгновений, не произнося слов и неотрывно глядя друг другу в глаза. С трудом переборов желание прижаться к чародею, Рэль вгляделась в его душу. Страсть и нежность, боль, тоска, надежда — все смешалось в хаотичном водовороте его чувств. Маг действительно ее любит, и она сама вдруг осознала, что тянется к Йену всем своим существом…

Обычная марионетка стала значить для нее слишком много. Но так не должно быть! Ничто не может помешать Рэль в достижении цели, и это глупое чувство — тем более! Обменять безграничную власть на любовь простого смертного? Вот уж дудки! А любовь — всего лишь обычная жажда обладания, не более!

Эти мысли помогли прийти в себя. Туман в голове сменился безотчетным гневом на чародея. Йен должен стать ее слепым орудием в битве с неведомым врагом, а она не должна терять разум. Вполне возможно, маг и вовсе погибнет в хитроумной игре Синдерэль…

Полуэльфийка вырвала свою руку из его ладони и зло прошипела:

— Никогда больше так не делай…

— Йен! Рэль! Идите сюда! — прервал ее речь Ташин. — Надо все хорошенько обсудить!

Богиня Хаоса еще раз взглянула в глаза чародея и молча пошла к склонившимся у стола спутникам. На дубовой столешнице лежала развернутая карта Ариакана.

— Вот здесь — площадь, на которой и проводятся показательные казни, — ткнул пальцем в центр карты Лютый. — Мессир будет стоять на помосте…

— С чего вы взяли, что он будет именно там? — скептически нахмурился эльф. — Я бы не стал так рисковать.

— Да ничего он не боится! — отмахнулся лидер сопротивления. — Он сильный маг, да к тому же и площадь, и сам помост будут оцеплены вооруженными соргами. Чего ему бояться? И это сыграет нам на руку. Ведь он не знает, что в Ариакане появился белый волшебник…

— Вообще-то знает, — возразил подошедший Йен. — Когда мы вошли в Ариакан, он почувствовал мои чары. Судя по всему, эта казнь должна стать для нас ловушкой.

— Но мы не можем бросить Цету! — встрепенулся Ташин. — Ведь не бросим же?..

— Не бросим, — глухо уронил чародей. — Именно на это черный маг и рассчитывает. Что ж, пусть будет так…

— Раз он ждет именно тебя, то ты и будешь отвлекать его внимание, — тихо произнес Эрвин, но его голос услышали все. — Как только вы сойдетесь в магическом поединке, Ташин подожжет пороховые бочки. Кстати, бочки эти надо установить недалеко от помоста. — Многозначительно посмотрев на Лютого, эльф продолжил: — Как только раздастся взрыв, Риз поднимется на помост и освободит Цету. Я же буду подстраховывать вас на расстоянии.

— Неплохой план, — кивнул Лютый. — Теперь остается решить, кто из девушек останется здесь как залог гарантии, что вы нас не обманете?

Наступило молчание. С лица Керон исчезла вся краска, на щеках появилась нездоровая бледность.

— Я не хочу здесь оставаться, — запинаясь и нервно теребя край плаща, сказала посвященная. — Я лучше на площадь пойду. Там от меня хоть какой-то толк будет.

— Интересно, какой? — саркастично осведомилась Рэль и криво улыбнулась. — Ладно, развлекайтесь там без меня. Я останусь здесь и буду попивать чаек, пока вы будете вытаскивать эту неблагополучную из петли.

И они углубились в долгое обсуждение стратегии. Целый час путники, лидер сопротивления и его ближайшие соратники обсуждали придуманный план. Йен украдкой поглядывал на Рэль, но девушка его намеренно игнорировала. Лютый отправил парней Кхана вместе с гномом за бочками с порохом. Когда все было обговорено и решено, до рассвета оставалось еще несколько часов, и путники легли спать прямо на полу, подстелив под себя плащи.

Вскоре до Рэль донесся громкий храп Риза, тихое сопение Ташина и почти беззвучное посапывание посвященной. Свернувшись калачиком, Эрвин тоже спал неспокойным сном. Йен сидел, облокотившись к стене и обхватив руками колени, бессмысленно пялясь в одну точку. Казалось, его мысли блуждали где-то далеко отсюда.

Сейчас Рэль отдала бы многое, чтобы узнать, о чем думает чародей.

***

— Кто здесь?

Робкий вопрос остался без ответа, но шарканье мгновенно прекратилось.

Сначала Цета решила, что к ней в камеру прокрался сумасшедший горбун, но потом отбросила эту мысль. Девушка не слышала открывающегося замка, да и петли на старой двери должны были заскрипеть. Дверь не открывалась, а значит, до ее прихода здесь уже кто-то был. Должно быть, такой же заключенный, как и она.

Но почему он таится в темноте, словно какой-нибудь вор? Вдруг она отчетливо пожалела, что не может постоять за себя. Будь Цета отличным лучником или непревзойденным мечником, она бы никогда не попала в эти мрачные застенки, храбро погибнув в бою. Девушка и раньше чувствовала себя бесполезным грузом в отряде, слабым звеном, теперь же ощутила себя полностью беспомощной.

«Если мне все-таки удастся избежать завтрашней казни, то я обязательно обучусь искусству боя. Стану сильной. Независимой, — дала себе слово и грустно улыбнулась подавальщица. — Все это лишь глупая надежда, мешающая смириться с неизбежным».

Казалось, что все происходящее с ней — это всего лишь страшный сон, кошмар, и стоит открыть глаза, как все закончится, и Цета снова очутится в своей родной таверне. Но это не сон, это жуткая реальность. Таверна сгорела, она осталась совершенно одна, и уготованная ей участь неописуемо печальна.

Мысли девушки прервал глухой звук, словно на пол уронили мешок с мукой, затем все снова стихло.

«Хватит стоять и трястись от страха, словно лист на ветру! — мысленно прикрикнула она на себя. — Иди и посмотри, наконец, кто там!»

Прислушавшись к голосу разума, она медленно двинулась вперед. Шаг, второй, третий, пятый, восьмой…

Вдруг она споткнулась обо что-то мягкое и, потеряв равновесие, упала, сильно ударившись локтем о каменистый пол. Цета услышала приглушенный стон, и тут до нее начало доходить, что преградой послужило распростертое на полу тело.

Человек не шевелился и, видимо, был без сознания.

Темнота мешала рассмотреть незнакомца, и, прошептав скверное проклятие, кое не раз слышала, стоя за барной стойкой, девушка потянула бесчувственное тело к единственному источнику света в камере — бледному пятну от лучей Катари.

Перед ее глазами предстал изможденный лик узника: недельная щетина, бледное, осунувшееся лицо, правый глаз украшал сливового цвета синяк. По всему было видно, что этого человека долгое время пытали и морили голодом. Скорее всего, тюремщики считали неприемлемым тратить и без того скудную кормежку на уже приговоренного к смерти. Одет незнакомец был в серую хламиду пилигрима.

Цета похлопала узника по щекам.

Мужчина открыл глаза и с надеждой посмотрел на девушку. Его рот беззвучно открывался, силясь произнести слова. Тело сотряс новый приступ тихого кашля, и когда он прекратился, до слуха Цеты донеслось всего одно-единственное слово:

— Воды…

Цета ничем не могла ему помочь, но в шепоте незнакомца было столько мольбы, что она непроизвольно вскочила и забарабанила в двери. Какое-то время никто не реагировал на поднятый шум, и поначалу девушка решила, что в этой жуткой темнице не осталось никого, кто мог бы ее услышать, но наконец-то за дверью послышались шаркающие шаги.

— Чего расшумелась? — противно прокаркал горбун. — Ишь, какая! Сейчас открою, и мало не покажется!

Юродивый и дальше продолжал грозить немыслимыми карами, суля долгую и мучительную смерть, когда Цета ровным голосом перебила его напыщенную тираду:

— Как думаешь, что сделает с тобой твой хозяин, когда узнает, что я умерла раньше времени от жажды? — и, не услышав в ответ ничего, чуть повысила голос. — Живо принеси мне воды!

Это прозвучало как приказ. Для себя она бы никогда не отважилась на подобное, но видя страдания другого человека, она ощутила отвагу, а может, и безрассудство — кто знает?

Цета уловила отдаляющиеся шаги. Долгое время вокруг звенела тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием узника.

Неудивительно, что этот человек находится при смерти — в камере было холодно и сыро, ежедневные пытки, отсутствие еды и питья полностью ослабили его организм. Шло время, и она уже отчаялась получить так необходимую воду, когда маленькое окошко на двери с лязгом отомкнулось, и в нем появилась кружка с водой.

Не веря глазам, Цета схватила емкость с драгоценной жидкостью, но не тут-то было. Корявые пальцы горбуна так и не отпустили кружку, и по инерции вода выплеснулась на рукав девушки.

— Пей, красавица, пей, — прохрипел тюремщик, отпустив кружку. — Но поверь, смерть от жажды много легче, чем на раскаленной дыбе.

— Смерть всегда ужасна, — себе под нос возразила Цета, — в каком свете ее не представляй.

Горбун засмеялся. Смех был жутким, сумасшедшим.

С кружкой в руке девушка склонилась над измученным узником и, приподняв его голову, вылила остатки воды в пересохшее горло.

Человек снова закашлялся, но взгляд его теперь стал более ясным и осмысленным. Узник приподнялся на локте и внимательно посмотрел на Цету.

— Спасибо, чуть лучше стало… Даже не знаю, как вас отблагодарить, прекрасная незнакомка, — произнес он, чем вызвал в Цете смущение. Его тело снова сотряслось в кашле, на губах появилась кровь. Чуть успокоившись, он выдавил из себя измученную улыбку. — Но, похоже, случая отблагодарить вас мне уже не представится. Завтра утром меня казнят. Приговор уже вынесен Черным Мессиром, — в его голосе прозвучала ирония.

— Ну, значит, в этом вы не одиноки, — Цета тоже попыталась улыбнуться, — и идти на эшафот нам вместе. — Она немного помолчала, смотря на звездное небо сквозь маленькое зарешеченное окошко. — В чем вас обвиняют?

Незнакомец рассмеялся. Хрипло и надломленно.

Цета даже подумала, а не повредился ли он рассудком, сидя в подземном каземате, подвергаясь пыткам и допросам?

— А разве им нужны причины, чтобы казнить невиновных? Разве они нуждаются в уликах и доказательствах? — он покачал головой. — Нет. Их дело правое, потому что за ними сила, и все, кто идут против, заведомо приговорены к смерти, — узник тяжело вздохнул и посмотрел прямо в глаза девушки. — Я просто бард, воспевающий подвиги героев — в том и есть моя вина. Одному из командиров темной армии не понравилась моя песня о великом Дерионе[1]. Он потребовал, чтобы я восхвалял в своих песнях военачальников Медегмы. Соответственно, я отказался, после чего был избит, у меня отобрали лиру и отправили сюда. Меня обвинили в нарушении установленного режима и в подстрекательстве к сопротивлению. — Он прикрыл глаза и отвернулся. — Я, конечно же, все отрицал. Затем меня пытали. Вот и вся моя история.

Девушка молчала. После этого рассказа трудно было что-то сказать. Прав, кругом прав ее сокамерник. И про то, что нет для этого темного отродья ничего святого, и что не нужны им никакие причины, чтобы казнить людей — все это истинная правда. Вот и ее саму завтра повесят, получается, ни за что. Вина Цеты не доказана, обвинение не озвучено, а все одно — на эшафот. Ее друзья, наверное, уже давно покинули город. Цете оставалось лишь надеяться, что так оно и было, хотя кусочек сознания все же уповал на спасение.

Сокамерник тоже молчал, и тишина в тюремном каземате постепенно начала давить на девушку, грозя расплющить сознание в лепешку, превращаясь в настоящую пытку. Еще немного — и она сойдет с ума.

— Ну а вы в чем виноваты? — первым нарушил тишину узник.

— Стражники требовали какой-то пропуск…

В глазах барда появился интерес.

— А, так вы не из Ариакана, — задумчиво протянул он. — Ну и что привело вас в захваченный город, если не секрет?

— Нужда, — ответила Цета. Она решила поскорей перевести разговор на другую тему и не заметила, как перешла на «ты». — Как тебя зовут?

— Бард, — скосил на нее глаза сокамерник. — Называй меня просто бард.

— Но это ведь не твое настоящее имя…

— Верно, — кивнул мужчина. — Но от настоящего я уже давно отрекся.

— Спой что-нибудь, — попросила она. Наверное, такая просьба многим показалась бы странной или же вовсе безумной, но думать о предстоящей смерти Цета не хотела. Более того — отказывалась. — Пожалуйста…

— У меня отобрали лиру, а без нее я никогда не пел, — грустно улыбаясь, пожал плечами Бард. — Впрочем, можно попробовать. Сейчас я чувствую себя намного лучше.

И в камере раздались напевы грустного голоса:

Смерть носит тень руки Творца,

Жизнь — держит души на прицеле,

А зло рождают лишь сердца,

Познав лишенья и потери…

Так перед жаждущей толпой,

Почти нагой и в кандалах,

Стоял бедняга, чуть живой…

Сквозила боль в его глазах…

Он гений с чистою душой -

Светило праздных площадей,

Но осужден на мостовой,

Мишенью став людских страстей.

В руках бездушных палачей…

Еще вчера его любили,

Но вольность пламенных речей

В общине строго осудили.

И вот стоит он средь толпы,

Судья выносит приговор…

Народ хоть хлебом не корми -

Дай лицезреть чужую боль.

Но смерть его не устрашит!

Зло тех людей неблагодарных,

Что отвернулись в один миг,

Пусть станет для него наградой!

Да он бессмертен! Он поэт

И вечно жить ему в стихах!

Услышал каждый человек

Смех тихий на его устах!

Раздастся вой толпы людей

Над тем, кто поднял их на смех,

Не важно — бог то, иль злодей…

Смерть одного — урок для всех!

Он был казнен… Он был убит

В объятьях теплого рассвета,

Но вечно память будет жить

В стихах великого поэта!

Голос барда обладал каким-то волшебным свойством, и воображение Цеты перенесло ее на городскую площадь, битком набитую народом. Она отчетливо уловила исходящую от толпы ненависть и злобу, жажду крови и зрелищ. Почуяла запах пота. Крики раздавались со всех сторон, оглушая и заставляя зажать уши. По крутым ступеням два профоса волокли едва живого человека, закованного в тяжелые кандалы.

При виде осужденного толпа засуетилась, зашумела, взорвалась отдельными выкриками. В закованного человека полетели тухлые яйца и перезрелые помидоры. Но взгляд приговоренного оставался пронзительным, голова — гордо поднятой.

Профосы не пресекали забаву толпы, лишь следили за тем, чтобы осужденного не разорвали на части раньше времени.

Чуть позже на помост поднялся палач в черной, полностью скрывающей лицо маске. С появлением главного исполнителя казни профосы подтащили обессиленного человека к плахе. Сверкнуло опускающееся лезвие, и Цета услышала собственный крик.

Она открыла глаза и поняла, что задремала. Сквозь узкую решетку на потолке пробивались бледные лучи восходящего солнца. Рядом с девушкой, прислонившись к каменной стене, дремал бард. Сейчас его лицо выглядело умиротворенным: следы боли и лишений исчезли, уступив место легкому румянцу.

Девушка тяжело вздохнула и растерла озябшие пальцы. За железной дверью послышались шаги.

«Вот и все», — подумала Цета, прежде чем скрипнул замок, и в камеру вошли два одетых во все черное профосов.

***

Лучи солнца еще не успели осветить крыши домов, а над Ариаканом уже грянули печальные звуки труб, созывающие народ на городскую площадь.

Сонные, недовольные ранней побудкой люди шли неохотно, но все-таки шли, повинуясь воле ненавистного Мессира.

Сам он стоял на помосте возле виселицы, расслабленный и уверенный в собственной безопасности, внимательно вглядываясь в толпу. Люди толкались, спорили, искали для себя лучшее место, активно работали локтями, расчищая путь к помосту.

Йен пристально рассматривал старика. Все лицо Мессира избороздили глубокие морщины, однако же он не сутулился, и его осанке мог позавидовать любой юноша. Длинная ухоженная борода мага свисала почти до пояса. Иногда он ее поглаживал, словно пытался успокоить нервы.

Пронзительный взгляд старца скользнул по Йену, и белый маг поспешил отвести глаза, склонив покрытую широким капюшоном голову. Рано еще открывать себя и привлекать внимание Мессира. Надо дождаться пока Цету введут на помост, а уже тогда можно будет начинать.

Белую мантию чародея надежно скрывал видавший виды серый плащ. Появись Йен среди толпы в собственном облачении, тут же выдал бы себя с головой. Он окинул магическим взглядом всю площадь — энергетических колебаний не заметно, но это еще не значит, что Мессир не расставил свою западню.

Конечно, было бы хорошо, реши старик сойтись с молодым магом в честном поединке, но рассчитывать на это глупо. Такие, как он, не станут рисковать понапрасну, предпочитая хитрость и коварство.

«Ничего, и мы не лыком сшиты», — храбрясь, подумал Йен. Ему стоило огромных усилий перебороть постыдный страх, но раз справившись с этим неприятным чувством, он уже знал, что не отступит, не повернет назад. Чародею не хотелось пускать в ход последний резерв — Силу, подаренную (или же данную на время) кем-то могущественным. Для начала надо воспользоваться своим арсеналом, а если не получится…

Ну, а если не получится, тогда заемная энергия снова выплеснется через край, словно слепое цунами, и еще неизвестно, какое из зол окажется меньшим.

«В этом-то и заключается мое слабое место, — сказал он себе. — Контролировать ее слишком сложно, и только Тьма ведает, что случится, если эта Сила вырвется на свободу».

Старик медлит, время идет, а нервы, словно натянутые струны, начинают трещать.

Йен набрал в грудь побольше воздуха. Знать, что тебя ожидает — намного лучше, чем оставаться в неведенье, но ничего не поделаешь, и рисковать все равно придется.

С трудом подавив сумбурный вихрь мчавшихся мыслей, чародей постарался сосредоточиться на поставленном плане. Йен во что бы то ни стало выйдет из этого боя победителем и освободит полуэльфийку, так легкомысленно согласившуюся остаться в плену Лютого.

Чародей еще никогда не испытывал ни к одной женщине такой страсти как к Рэль. Это просто какое-то наваждение… Полное и абсолютное безумие.

Хотелось быть с ней рядом, касаться ее, знать, что она принадлежит только ему. Несмотря ни на что сделать эту девушку своей. А вместо этого — боль, всепоглощающая, заставляющая сердце исходить кровью. И ведь он не знал, чем так ей противен. Проходя обучение в Белой Башне, он всегда пользовался повышенным вниманием женщин, и ему было просто не понятно, почему полуэльфийка его отталкивает. Разве что любит кого-то другого?..

И эта мысль тоже причинила боль.

----------------------

[1] — См. Роман Кровь за кровь.

Глава 15 Ариакан. Хитроумная ловушка Мессира

Смотря с возвышения на действия толпы, Мессир искал ассоциации то с муравейником, то с пчелиным роем — точно определиться он не мог. Никого и ничего подозрительного не заметно — обычные люди, и ведут себя так же, как всегда, возбужденно суетясь в предвкушении скорого зрелища. Буквально через минуту на площади уже негде было протолкнуться. Люди дышали друг другу в спины.

Все продумано до мелочей, магические ловушки расставлены.

Ну, что же, пора начинать.

Он поднял руку, и толпа, словно один единый организм, замолчала.

Будто повинуясь негласному приказу, на помост поднялся глашатай, за ним два здоровенных сорга втолкнули на лобное место осужденных со связанными за спиной руками и застыли рядом, нервно пощелкивая хвостами. Последним на место казни явился палач в грубом фартуке и закрывающей лицо маске, лишь в узких прорезях сверкали горящие безумным огнем глаза.

Парень, казалось, смирился со своей участью, по крайней мере, взгляд его был пустым и безжизненным. Девчонка нервно озиралась по сторонам, словно выискивая в толпе знакомые лица, и Мессир про себя улыбнулся — прав, во всем он оказался прав, и она действительно одна из тех, кто тайно проник вчера в город. Девчонка надеялась на спасение, он тоже надеялся, что ее попытаются спасти.

Ему предстоит сыграть последнюю сцену этого спектакля, но она вряд ли окажется короткой. Друзья этой девицы в любом случае окажут сопротивление, для того-то сорги и стоят сейчас плотным кольцом, оцепив толпу.

Мессир окинул цепким взглядом закованных в броню стражников — хорошо, очень хорошо. Собравшихся на площади змеелюдов хватит, чтобы усмирить целую толпу, что уж там говорить о жалкой кучке лазутчиков?..

На глаза черному магу попался и горбун, снующий возле помоста. Конечно же, он здесь, где же еще быть этой сточной крысе?

Черному магу было безразлично, попадут ли в эту адскую мельницу обычные горожане — лишь бы план сработал, а кто пострадает — не его забота. С магом все обстояло куда сложнее. Было необходимо предугадать все его возможные ходы и разработать контрмеры. И не просто продумать, но и провести всю необходимую подготовку, на что ушла вся ночь.

А что, если он ошибается, и у них нет нужного Медегме артефакта? Вдруг он просчитался, переоценил себя? Нет, нет, не может быть. Его интуиция прямо-таки вопила, подсказывая верное направление, а он привык ей доверять.

«Что же ты разволновался-то так, приятель? — обратился он сам к себе. — В конце концов, ты стар и мудр, а это многого стоит».

Мессир выпрямился во весь рост, скрестил руки на груди и еще раз цепко оглядел толпу.

Стоит девчонке оказаться в петле, как его неведомые соперники обязательно проявят себя. Волшебник пустит в дело магию, ловушка уловит эманации чуждой волшбы, и западня захлопнется, облекая жертву в плотный кокон, давящий изнутри. И горе тому, кто в него попадет — спасения не уже будет. С остальными справятся сорги, так что ему предстоит вполне пассивная роль. Мессир не собирался кидаться в открытую драку, очертя голову, словно взбалмошный глупец, для этого он еще не совсем выжил из ума.

Черный маг снова посмотрел на пленницу. Девчонка все равно погибнет, но ничего похожего на жалость он не испытывал. На его руках уже столько крови невинных, что еще одна смерть не сможет отяготить душу. Да и как можно отяготить то, чего попросту нет? Сострадание, милосердие, совесть — все эти чувства давно стали для него чуждыми.

Мессир громко выдохнул и поджал губы. Ни с чем не сравнимое ощущение — упиваться близящейся с каждым мигом победой.

— Начинай, — Мессир кивнул глашатаю и отступил в сторону. Он не знал его имени, да ему это было и ненужно, лишь бы хорошо исполнял свои обязательства, а там — Хаос с ним.

Глашатай развернул список и громким голосом провозгласил:

— Именем Богини Тьмы, бард, что наречен Марком Орданским, за подстрекательства толпы на восстание, за распевание песен, хулящих законного наместника Ариакана и активное сопротивление страже, признан виновным и осужден на казнь через повешенье.

Над площадью прокатился громкий вздох.

Узника схватили и безжалостно поволокли к виселице. Палач накинул ему на шею петлю.

— Именем Богини Тьмы, — снова затянул торжественно глашатай, — девица, рекомая Цетой Саркаре, уличена в шпионаже, за что также будет предана смерти.

Затем он обратился к осужденным и таким же громким голосом, чтобы толпа могла расслышать, осведомился:

— Есть ли у вас последняя просьба? — Этот вопрос был традиционным, но Мессира аж передернуло. Долго, слишком долго он ждал своего триумфа.

"Успокойся, успокойся, — как заведенный твердил себе черный маг. На старости лет он обзавелся странной привычкой разговаривать с самим собой. — Стареешь, теряешь голову. Если не перестанешь сомневаться, то непременно потерпишь поражение».

Осознав, что глашатай обращается к ним, девчонка отрицательно качнула головой. Бард, напротив, поднял голову и ненавидящим взглядом впился в Мессира.

— Я хочу умереть со своей лирой, — прошептал он едва слышно, но его все-таки услышали, и уже через минуту на лобное место внесли инструмент певца. Недолго думая, охранник взгромоздил ее на плечо Марка, при этом злобно прошипев осужденному:

— Будешшшь петь оды в Яме. Не сссомневайссся, там обязательно найдутссся те, кто их по достоинссству оценит.

Теперь уже точно пора.

Мессир уже поднял руку, намереваясь отдать приказ о приведении приговора в исполнение, как вдруг толпа недовольно заворчала, загудела, раздаваясь в стороны.

По освободившейся дороге к помосту стремительно шел волшебник в белой мантии, низко накинув капюшон и склонив голову. В руке он сжимал необычный посох. Змей на древке выглядел совсем как живой.

Люди неохотно расступались, с любопытством рассматривая чужака, посмевшего прервать церемонию казни.

Мессир не пошевелился, не сделал ни одного движения, так и застыл с поднятой рукой, ожидая, когда наконец-то его соперник воспользуется магией. Черный маг даже перестал дышать.

До помоста оставалось всего лишь десяток шагов, когда чародей остановился и откинул с головы капюшон. Перед стариком оказался молодой мужчина. Темные волосы были растрепаны, взгляд желтых глаз являл твердость и уверенность.

«Самодовольный глупец! — подумал Мессир и едко усмехнулся. — Неужели он действительно думает, что сможет со мной тягаться? Со мной, достигшим невообразимых высот в черном искусстве?!»

Темный маг фыркнул, брезгливо оттопырив губу, и его лицо мгновенно стало напоминать верблюжью морду. Он бы даже рассмеялся, но на это не хватало времени. Оставалось только ждать, когда его жертва таки взорвется и пустит против него весь арсенал заклятий, тем самым, обрекая себя на гибель. Жертва? Да, именно так и не иначе. Жалкая букашка, возомнившая себя кем-то сильным и могучим. Мессир даже не мог подумать, что все будет так просто.

Видимо, заметив на лице черного мага презрение, белый маг вспыхнул от негодования и начал шептать слова, творя заклинание. Синий кристалл в пасти дракона засверкал, и в тот же момент ловушка Мессира захлопнулась, стремительно обволакивая тело Йена в темный, хоть и прозрачный кокон. В следующий миг над площадью грянул торжествующий голос:

— Ну, вот и все, государи мои!

***

Ловушка захлопнулась.

Темное марево сгрудилось вокруг Йена, лишая возможности двигаться. Он распахнул глаза и попытался глубоко вдохнуть, но воздух был тяжелым, словно наполненный расплавленным свинцом. Дышать стало трудно. Нестерпимый жар поднимался от ног, рвался вверх, стремясь заполнить замкнутое пространство.

Конечно, Йен ожидал нечто подобное. Знал, что Мессир не позволит приблизиться к помосту и уж точно не снизойдет до честного поединка. Все это было предусмотрено, однако же Йен рассчитывал хотя бы оттянуть время, отвлечь черного мага на себя, пока его друзья возились с порохом. К сожалению, времени на должную подготовку не хватило, и им оставалось уповать на одну лишь удачу. Приходилось рисковать и рисковать не чем-нибудь, а собственной жизнью. Это был осознанный выбор.

Йен не видел ничего, что происходило за пределами магической ловушки. Здесь все звуки обращались в звенящую тишину, безжалостно давящую на сознание. Попытка воззвать к недавно обретенной Силе заставила согнуться от боли. И без того сложное дыхание пресеклось, перед глазами замелькали красные круги. На мгновение он вообще ослеп.

Ловушка оказалась сработана на совесть. Старик не поленился, скрупулезно отмеряя каждую крупицу чар, вливая их в свое творение. Спасти Йена могло лишь чудо.

«Так сколько же у меня шансов остаться в живых»? — мысленно спросил себя маг.

Нисколько, — тут же ответил дивный незнакомый голос, женский и глубокий, как вековечная ночь. Совсем не тот, что он слышал в Карпенском болоте. — В этой схватке ты потерпишь поражение. Но в обмен на преданность Я наделю тебя не только Силой, но и Знанием. Присягни Мне, склони голову и станешь сильнейшим мира сего! Разве не об этом ты грезишь?

«Кто ты»? — слова выговаривались легко и свободно, словно сами собой.

Зачем задавать вопрос, коли уже знаешь ответ, — в бесплотном голосе послышалась насмешка.

Да, верно, он уже понял, кому принадлежит этот голос.

«Зачем тебе помогать своему врагу? — Йену не удалось скрыть изумление. — Не верю, что просто так, чисто из доброты душевной. Прости, но это не логично, более того — абсурдно».

Врагу? Ты слишком высокого мнения о себе, чародей…

«И все же»? — нагло перебил Йен звучавший в голове голос.

Богиня Тьмы замолчала. Казалось, его невидимая собеседница исчезла, но нет. После недолгого раздумья Медегма все же ответила:

В тебе скрыт великий потенциал. Было бы глупо его не заметить и позволить уничтожить. Сам ты его раскроешь лишь на старости лет, со Мной — обретешь в мгновение.

Мысли в его голове прыгали, как стадо взбесившихся кроликов.

Что она хочет? Зачем явилась? Надеется, что он сам вручит ей Ключ?

«Думаешь, что посулишь мне осуществление всех мыслимых желаний, и я перейду на твою сторону, став верным псом? — мысленно взревел Йен. — Если так, то глубоко заблуждаешься. Да никогда этому не бывать!»

Посмотрим, — бесстрастно отозвалась Богиня Тьмы. — Сейчас ты в этом уверен, но все меняется. Когда-нибудь изменишься и ты. Я дождусь. Для бессмертных — вечность всего лишь мгновение.

Смешок. Сухой, тающий в бесконечности.

Что он слышал? Правду, ложь, полуправду, действительно ли до разговора с ним снизошла Богиня Тьмы, или его рассудок помутился? Однозначно ответить у мага не получалось.

Темной Богине в борьбе за мир нужны союзники, и она, отбирая сильнейших, вербует преданных слуг. Это хоть и с трудом, но понять можно. Остальное — уже сложнее. Например, зачем ей помогать ему в борьбе против собственного приспешника? Хочет увидеть кто сильнее? Или ей мало проку в старом колдуне? Одни лишь вопросы, а ответов как не было, так и нет.

Мысли проносились со скоростью света, а кокон все продолжал сжиматься, причиняя невыносимую боль, но смерть-избавительница почему-то медлила.

Раздался треск, словно кто-то разбил молотком орех, и в глаза волшебнику хлынул яркий свет.

***

Эрвин отказывался верить в подобную неудачу. Они просчитались, недооценили противника. План с громким свистом летел в бездну и, видимо, их жизни тоже.

Йен нейтрализован. Эльф видел сквозь прозрачное марево кокона, как скрутило тело волшебника, превратив в изломанную куклу на шарнирах. Видел и довольную ухмылку Мессира. Должно быть, старику доставляло настоящее удовольствие смаковать слащавый вкус победы.

Впрочем, как бы там ни было…

Едва ли ты мог предвидеть и это, старик.

Эрвин пустил стрелу в черного мага, вслед за первой, устремилась и вторая. Мессир легким движением руки отвел их полет в сторону, и выпущенные эльфом стрелы не причинили ему вреда, вонзившись в основание помоста.

Впрочем, замысел Эрвина заключался отнюдь не в убийстве черного мага, он никогда не слыл полным идиотом и понимал, что глупо рассчитывать на подобный исход, но все, что хотел, добился — теперь внимание Мессира было приковано только к нему, а значит у Ташина и Риза оставалось время привести задуманное в исполнение.

Расслабился ты, старик…

Потерял контроль.

Нет абсолютно совершенных людей, и черный маг не был исключением. Весь его безупречный замысел поставило на грань собственное честолюбие. Он мог заранее возвести барьер, и ему сейчас не приходилось бы отклонять несущие смерть стрелы, а так момент потерян.

Эрвин понимал, что с последней стрелой к нему придет смерть. Мессир, не моргнув глазом, уничтожит его как надоедливую муху. Эльф не хотел умирать, более того — он боялся. Но страх перед смертью — это нормальное явление, ненормально не испытывать этот страх.

— Убить! — вдруг закричала сгорбленная фигура, закутанная в бесформенные лохмотья. — Уничтожить мятежника! Да что же вы застыли столбом, олухи?! Прикончить остроухого!

Ближайшие сорги дружно шагнули вперед и выставили пики, повинуясь команде горбуна. Железные наконечники устремились к эльфу.

Волна странного восторга подкатила к сердцу, растекаясь по венам, подобно огненной лаве. И пусть сегодня ему предстоит погибнуть, но он не побежит, сверкая пятками, прочь, словно трус в поисках спасения.

Сорги неумолимо приближались, когда Эрвин выпустил последнюю стрелу.

Все, что мог, он сделал. От него больше ничего не зависело.

Что же, видно такова его судьба…

Толпа пришла в беспорядочное движение, засуетилась, загудела, а эльф, словно наяву видел свое тело, пронзенное десятком пик.

Легкий, почти неуловимый порыв воздуха заставил скосить глаза и заметить рядом Керон. В протянутой руке посвященной покоился восьмилучевый медальон. Она шептала молитвы Самоэлю, но Эрвин не смог разобрать слов в поднявшемся вокруг гуле.

Яркая вспышка вырвалась из медальона и ослепила нападающих. Некоторые из соргов от неожиданности уронили древки, другие отступили, прикрывая глаза от режущего священного света.

Свечение все нарастало, осветив всю городскую площадь. Керон стояла, раскинув руки. Внезапно поднявшийся ветер трепал огненные волосы и полы белой тоги. В этот миг она была похожа на эфемерное создание, невесть каким образом спустившееся в грешный мир.

Эрвин невольно залюбовался. Никогда прежде посвященная не была такой прекрасной и никогда ей такой уже не быть, но это мгновение, образ явившегося чуда, навсегда останется в сердце эльфа.

— Вовремя ты, — его глаза встретились с пытающим взором посвященной. — Еще бы чуть-чуть…

— И тебя бы оставили без ушей, — иронично отозвалась Керон. — Я не в восторге от того, что приходится спасать твою шкуру, но равнодушно смотреть, как тебя убивают, мне не позволяет вера.

— Н-да уж, — сухо произнес эльф, доставая из-за спины саблю. — Высокомерие никогда тебя не оставит.

Керон не удостоила его даже взглядом. Ее губы снова шептали молитву.

Да, Керон спасла ему жизнь (или отсрочила смерть?), но времени на благодарности не было, как и желания. Когда-нибудь он сполна вернет ей долг, а сейчас его ждет бой.

Рубя клинком в разные стороны, он вошел во вражеский строй, как нож в масло. Сорги, попавшие под лезвие его сабли, моментально превращались в камень.

Все более или менее, шло по плану. Стража у помоста занята серильским воином, Мессир ослеплен священным сиянием посвященной. Пора бы и Ташину проявить себя, но время шло, а взрыва так и не было.

***

— И как же вам удавалось все это время скрываться в тени? — Рэль сидела за дубовым столом, лениво откинувшись на спинку, и попивала горячий чай. Она выглядела полностью спокойной, напоминая кошку, что нежится под теплыми лучами солнца, и сидящий напротив Лютый поражался ее безразличием.

Совсем недавно за ее друзьями захлопнулась дверь. Он знал, что они отправляются на гибель. Знала ли об этом полуэльфийка? Знала, но продолжала делать вид, что ей плевать или, возможно, так и было — кто знает? Чтобы судить справедливо, нужно знать истинные мотивы и намерения, а он не понимал, чем руководствовалась эта девица.

Ой, непроста девчонка — себе на уме. Такому человеку как она Лютый никогда не доверил бы жизнь, не поверил бы ни одному ее слову.

Да, она сверкала по-своему, притягивала взгляды, заставляла восхищаться собой, но отчего-то лидеру сопротивления казалось, что за всем этим внешним блеском, в самом дальнем уголке ее души притаился зверь, способный разорвать любого, кто встанет на пути.

— Понятия не имею, — пожал плечами Лютый. Он и сам частенько задавался этим вопросом. — Возможно, ему просто не до нас. Он ничего не знает или же знает, но опасается восстания и не спешит засунуть руку в спокойный муравейник. Зачем тревожить то, что пребывает в покое?

— Или не видит в вас угрозы. Скорее всего, так, чем иначе, — Рэль презрительно посмотрела на Лютого. — Да, такова печальная истина — вы для него не опасны, и он не хочет тратить на вас ни времени, ни сил. Хочешь услышать правду? — и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Вы никогда не избавитесь от гнета, покуда сидите здесь и прячетесь в норах, словно крысы. Глупо уповать на то, что он ничего не знает о вашей организации. Ибо такие лисы, как он никогда и ничего не пропускают мимо своего носа. Шаг за шагом, одного за другим… Он избавится от каждого из вас. И ему некуда спешить, потому что вы тоже не торопитесь.

Эта беловолосая девчонка чем-то напоминала ему покойную и до сих пор любимую жену. Нет, не обликом. У его Сторы волосы были черные как вороново крыло, глаза — голубыми. Ростом она была намного выше Рэль, да и особой красотой не славилась. Что-то общее было в характере. Властность? Возможно.

А может, он просто выдумывает и ищет что-то родное в совсем незнакомом человеке.

Так! Стоп! Ты сейчас снова начнешь вспоминать те счастливые дни, которые уже не вернуть, и сердце снова наполнится ноющей болью. К сожалению, печаль не приходит одна — ее сопровождает град холодных звезд, что наполняет душу.

И все-таки прекрасно, что окружающие люди не могут заглянуть в его суть, иначе захлебнулись бы печалью и тем горьким отчаянием, что уже долгое время пожирает его изнутри.

Он заставил себя отбросить воспоминания о жене, и любимый образ поплыл, растворяясь в памяти. Судьба — нелепая шутница, одной рукой подарила ему самое дорогое на свете, другой отобрав дар.

— Они уже на площади, — его вырвал из печальных раздумий голос Рэль. Она сидела с закрытыми глазами, недопитая чашечка чая так и застыла, поднесенная к тонким губам. — Что-то пошло не так…

Она открыла глаза, и на доли мгновения в них сверкнули перевернутые пентаграммы. — Собирай людей. Зачем ждать? Мы устроим восстание сейчас!

— Тогда многие погибнут, — хмуро сообщил Лютый. — Мессир еще жив, и шансы на победу ничтожны.

— Ничего не изменится, если вы так и будете бездействовать в ожидании, пока за вас сделают всю грязную работу.

Она резко поднялась. Весь ее облик сквозил величием.

— Ты не понимаешь, — Лютый тоже поднялся. Он не любил смотреть на людей снизу вверх. — Это станет истреблением, а мы хотим жить…

Он осекся, встретившись взглядом с глазами собеседницы и то, что он в них увидел, ему не понравилось.

— Вы — жалкие, скулящие, вечно недовольные жизнью и судьбой людишки, вы подобны искалеченным насекомым и вызываете лишь одно желание — задавить, дабы не мучились почем зря! — Она направилась к выходу, но на полпути остановилась и, не оборачиваясь, произнесла: — Если бы страх спасал, ты обрел бы бессмертие, но уцелели и храбрые, а их напугать очень трудно. Умирают все, но умирают по-разному, как и живут.

Ее голос сквозил открытым высокомерием.

Лютый побагровел от злости. Как смеет она выставлять его трусом? Как смеет вести себя так высокомерно, она — полукровка?!

Гневный выкрик уже готов был вырваться из уст, но Рэль уже вышла из помещения, на прощание громко хлопнув дверью.

Звук захлопнувшейся двери привел его в чувства, вернув душевное равновесие. Что она хочет от него? Чтобы он очертя голову бросился в бой и повел на заклание людей? Импульсивные порывы не входили в его привычки. Он множество раз рассматривал исход восстания с разных сторон, и каждый раз видел его печальный исход. Наверное, именно поэтому все это время он и скрывался в канализационной системе города вместо того, чтобы бросить все на карту. Все, даже собственную жизнь.

Впрочем, чертова девчонка во многом права. Что он потеряет, если умрет? Эти облака, что неслышно несутся по небу, полоску рассвета, запах родной земли и увядающих цветов. Но если со всем этим исчезнет и власть Темной Богини, царящей в Ариакане, это будет вполне честный обмен.

Лютый встал. Теперь в его глазах не было сомнения, одна лишь мрачная решимость. Это чувство прочно поселилось в нем, сделав его движения резкими и уверенными.

Он прошел через все помещение и отворил дверь в подсобку Кхана. Главарь бандитов сидел один за маленьким столиком, рядом стояла непочатая бутылка вина.

Кхан мрачно посмотрел на вошедшего и, отвернувшись, произнес:

— Сколько еще мы будем прятаться, лелея мечту о возвращении города? Сколько еще будем сжиматься от страха и пресмыкаться перед ящерицами, зная, что избавления не наступит?

Кхан говорил, отвернувшись к стене, но Лютый отлично уловил в голосе соратника нотки укора.

Все они правы, и медлить больше нельзя.

— Поднимай своих, — ровно произнес Лютый. — Сегодня мы пойдем по иной дороге и сами выкуем свою судьбу.

Кхан удивленно взглянул на него, но Лютый молчал. Он никогда бы не признался соратнику, кто столь кардинально изменил его планы, собственно, в этом он не хотел признаваться даже себе.

Молодая девчонка, полукровка, не знающая ничего о жизни и стратегии, произнесла слова, которыми заставила устыдиться лидера сопротивления.

Глава 16 Ариакан. Долгожданный взрыв

Толпу охватила паника. Люди, опасаясь за жизнь, стремились покинуть ставшую вдруг опасной площадь, но оцепление из змееподобных существ не пропускало никого за ее пределы. Таков был приказ Мессира, и сорги стояли непоколебимой стеной, преграждая народу путь к спасению.

Окруженный высокими людьми, Ташин из-за собственного маленького роста не видел абсолютно ничего, что происходило на площади, не знал и того, что послужило причиной такому волнению.

Не видел он и как Йен попал в хитроумные сети Мессира, героический поступок эльфа и творящую чудеса Керон. Ташин не знал и о том, что Риз уже вступил в неравную схватку со стражниками осужденных.

— Что же там? — задавался вопросом юноша, так и не получив условного сигнала от Йена. Его, как и остальных, тоже ослепил яркий свет, но у этого сияния было мало общего с обещанной волшебником синей молнией. — А может я все-таки проморгал молнию, и этот свет ее последствие? — подумав так, Ташин не на шутку расстроился. — А так хотелось увидеть очередное заклинание Йена»…

Люди, словно обезумевшее стадо, метались из стороны в сторону, и невысокому Ташину стоило огромных трудов уворачиваться от каждого, кто так и норовил сбить его с ног.

Он никак не мог собраться с мыслями и решить, как ему поступить, но судя по волнению толпы, на площади явно что-то происходило. Но вот вопрос — что?

Юноша изначально встал на нужную позицию, готовясь в любой момент приступить к исполнению задуманного плана, но обезумевшая толпа оттеснила его далеко от пороховых бочек.

Ташина снова толкнули, и он ударился о деревянный столб, приспособленный под фонарь. Он вцепился в него мертвой хваткой, будто за последнюю надежду.

И тут его осенило!

Чтобы увидеть действия на площади, ему всего-то и надо, что взобраться на фонарь.

В какой-то момент он даже обрадовался своей сообразительности, но, решив не терять время, быстро вскарабкался на деревянный столб. Окинув беглым взглядом площадь, быстро оценил обстановку. Все пошло не совсем так, как они хотели, и его друзьям пришлось вступить в бой, а значит — его время настало!

Лишь бы не опоздать…

Он соскользнул со столба, ободрав ладони, и сразу же был сбит с ног толстяком с выпученными глазами и пеной на уголках рта.

— Чтоб вас всех, голодранцы! Развелись тут как тараканы, — не обращая больше внимания на Ташина, продолжил куда-то бежать, расталкивая всех, кто не освобождал вовремя дорогу.

Так и не дождавшись извинений, Ташин попытался подняться, но снова получил чьей-то пяткой по лицу и почувствовал привкус крови на губах.

Задача становилась поистине невыполнимой, но он не был бы собой, если бы так просто сдался, опустил руки, перестал бороться.

Улучшив момент, он поднялся и упрямо двинулся к помосту, сжимая в кармане увесистый мешочек с гномьим порохом.

Недалеко от лобного места стояли бочки с талью — их еще ночью доставили сюда люди Кхана — и все, что оставалось сделать, их поджечь.

Ища себе путь сквозь толпу, он сожалел, что рядом с ним нет Рэль, нет никого из товарищей. Полуэльфийка осталась заложницей в штабе сопротивления, гарантией того, что они сдержат данное слово и уничтожат черного мага.

Ташин чувствовал себя неуютно среди такого множества людей, однако же не падал духом. Он искренне верил, что друзья нуждаются в нем, как нуждается путник в глотке воды на раскаленных песках пустыни, и осознание этого вело его вперед, подстегивало, словно хлыст погонщика.

Но вот впереди замаячили пороховые бочки, стоящие возле ветхого деревянного здания. Оставалось лишь добраться до них.

Последние двадцать шагов показались ему непередаваемо трудными и бесконечно долгими. Наконец добравшись до бочек, Ташин выудил из кармана мешочек с порохом и улыбнулся, успев подумать, что в подобные авантюры еще не ввязывался.

«Интересно, как порох будет гореть — быстро или медленно? — думал юноша, пока рассыпал порох тонкой дорожкой. Длинный, извилистый шлейф тянулся от бочек до укрытия за углом, которое облюбовал для себя Ташин. Это место казалось ему более-менее безопасным. — Ну, что же, пора начинать».

Он вытащил из кармана огниво, но поджечь пороховую дорожку так и не успел.

— Что ты делаешь, маленький гаденыш? — за его спиной раздался скрипучий голос. — Что задумал?

Ташин резко обернулся и посмотрел на говорившего. Нельзя сказать, что это зрелище было приятным. В двух шагах от него стоял согнутый почти пополам человек, держа в руке увесистую палку. Один-единственный зуб торчал изо рта, полностью уродуя и без того лишенное всякой привлекательности лицо.

— Так что же ты делаешь? — снова повторил противный горбун и угрожающе навис над Ташином. — А ну, признавайся, мерзкий мальчишка!

«Это кто еще мерзкий», — подумалось Ташину.

Только этого сумасшедшего и не хватало на его голову.

— Иди своей дорогой, горбун, — Ташин сделал вид, что не заметил оскорблений. — Не мешай.

В глазах горбуна зажглась ярость. Слово «горбун» подействовало на него, как красная тряпка на быка. Размахнувшись, уродец ударил Ташина палкой по ребрам, и юноша согнулся, обхватив их руками. Но не успел он прийти в себя, как очередной удар пришелся по спине, заставив распластаться на земле.

— Горбун, говоришь? — проскрипел юродивый, хватая избитого юношу за волосы, при этом безжалостно встряхивая. — Горбун?!

— Ой! Ай! Ой! Отпусти, — закричал Ташин, не почувствовав под ногами опоры и по инерции лягнул обидчика ногой в живот. — Больно же…

Хватка ослабла, и Ташин упал на землю, с беспокойством ощупывая голову. Ему казалось, что уродец вырвал все его волосы, а они являлись для него наивысшей гордостью.

Убедившись, что с волосами все в порядке, он выпрямился и посмотрел на согнувшегося горбуна. Тот, шипя и отхаркиваясь, приближался, угрожающе держа в руке палку.

— Сначала я переломаю тебе хребет, жалкий ничтожный мальчишка, — пообещал он, прихрамывая и переваливаясь с ноги на ногу, что показалось юноше весьма забавным, — а потом растяну на дыбе и буду наслаждаться каждым криком, каждым стоном. Ты будешь молить о смерти, но я не дам тебе быстро умереть. Ты будешь мучиться так, как никто и никогда. А в конце, я отрежу твои уши. Зачем тебе уши, м?

Жестокая усмешка искривила рваные губы горбуна, в глазах притаилось безумство.

«Он явно сумасшедший», — пятясь, отметил про себя Ташин.

— Думаешь, я не знаю, кто ты? — прокаркал тем временем горбун, и его лицо перекосилось от злобы.

— Кто же? — пропищал Ташин, отчего-то вмиг теряя голос.

В горле першило, глаза застилали слезы. Время неумолимо уходило, не щадя никого и ничего.

Юродивый криво усмехнулся, смачно сплюнув ему под ноги.

— Ты один из тех, кто проник вчера в Ариакан, — произнес горбун, все так же ухмыляясь. Ты и твои спутники отчего-то нужны моему господину. Представь, как он отблагодарит своего преданного слугу, когда я доставлю тебя пред его очи, — в его глазах сверкнул алчущий блеск.

«Он знал, — пронеслась жуткая мысль в голове Ташина. — Он все знал и ждал нас».

Юноша бросил беглый взгляд на тонкий шлейф пороха. Если он не успеет — его друзья погибнут. Сейчас все зависит от него.

«Эх! Была — не была!»

Ташин упал на колени и чиркнул огнивом, пытаясь поджечь пороховую дорожку. С третьей попытки слабая искра все-таки попала на черные крупинки, но этого было достаточно. Огненная змейка, извиваясь и петляя, скрылась за поворотом, быстро прокладывая путь к пороховым бочонкам.

Все, что смог, он сделал.

«Получилось!» — мысленно ликовал он, когда раздался чудовищный взрыв. Земля содрогнулась. Снова занесший над головой Ташина палку горбун потерял равновесие и упал на юношу, придавив собой его тело.

Ветхое здание, не выдержавшее взрыв, разваливалось на части. Бревна посыпались вниз, хороня под собой бессознательное тело горбуна и Ташина, лишенного возможности пошевелиться.

***

Пламя устремилось вверх, чудовищный взрыв сотряс землю, образовывая трещины в старой брусчатке. Ближайшее к эпицентру здание рухнуло, хороня под собой часть соргов. Помост покосился, и Мессир, потеряв равновесие, отпустил нить ловушки.

Все шло прахом. Самоуверенность сыграла с ним злую шутку.

По магическому кокону быстро распространялись трещины, вскоре он и вовсе раскололся, выпустив из плена белого мага.

Кое-как удержавшись на ногах, старик вскинул посох и зашептал заклинание, ставя вокруг себя надежный барьер.

Еще не все потеряно.

Тем временем получивший свободу поднялся на ноги. Вид его был потрепанным: носом шла кровь, глаза запали — под ними пролегли черные круги, лицо осунулось и побледнело, словно обильно вымазанное известкой.

Руки Мессира двигались с быстротой играющего сложный пассаж менестреля. Грянул гулкий подземный гром. Земля затряслась в продолжительной судороге, площадь пересекла исполинская бездонная трещина, и из нее как тараканы ползли отвратительные твари. Здоровенные клыкастые псы, ни на что не похожие крылатые существа размером с собаку, огромные муравьи с подвижными челюстями и величиной с осла и существа чем-то напоминающие раков, только эти раки размером были с добрую корову. Вызванные из глубин бездонной Ямы, монстры целенаправленно двинулись к молодому волшебнику, давя и перекусывая пополам попадающихся на пути людей.

Люди пришли в еще большую панику. Те, кто имел неосторожность упасть, так и оставались лежать, задавленные обезумевшей толпой. Плач, стоны и проклятия перемешались, вторя друг другу и устремляясь в небеса, будто те могли или же хотели их услышать.

«Ну и что ты противопоставишь этому зверинцу, сопляк? — Мессир усмехнулся, наблюдая за движением рук соперника. — Ты — обречен, и это уже не изменить».

Самодовольный взгляд черного мага встретился с холодными глазами Йена. Мессир ожидал увидеть в них все — страх, обреченность, поражение, но никак не решимость.

«А мальчишка не трус», — посетила его неприятная мысль.

Йен заставил себя отбросить все посторонние мысли и целиком сосредоточиться на сложном заклинании. Он призывал стихию воздуха, и она откликнулась на призыв. Ветер обволакивал ладони, покалывал кончики пальцев, обретая форму черепов. Челюсти громко клацали в воздухе, злобно скалились черными провалами ртов, и, когда заклинание достигло апогея, Йен выпустил его на волю. Черепа с жадностью впились в тела чудовищ Ямы, оставляя рваные и резаные раны.

Йен засмеялся счастливо, легко и весело. Теперь он не сомневался в своих способностях, страх и неуверенность были вытиснуты осознанием собственного могущества.

Краем глаза он заметил, как Мессир вздрогнул и попятился.

— Боишься, черный маг? — ему почему-то показалось это безумно смешным.

Его враг что-то попытался ответить, но его рот открывался и закрывался совершенно беззвучно, как будто он резко утратил дар речи.

— Боишься, и правильно делаешь, — сообщил Йен черному магу. — Потому что я… ха-ха… собираюсь устроить такое светопреставление, коего мир прежде не видывал!

Черепа начали неумолимо расти, в пустых глазницах вспыхнуло желтое пламя.

— Умрите! — бросил Йен, охваченный все тем же пьянящим безумием, приводя чары в действие.

Создания, вызванные из Ямы, не кричали, однако их тела распадались: отваливались лапы и клешни, падая под все еще движущиеся конечности. Городская площадь в один миг покрылась отвратительным месивом гниющего мяса.

Расправившись со своими жертвами, черепа двинулись дальше, в толпу людей, алча свежей крови.

Заклинание дало сбой, почти вырвавшись из-под контроля. Несколько человек упали замертво, настигнутые ненасытными созданиями ветра.

— Назад! — выкрикнул Йен, вкладывая в этот короткий приказ всю силу воли, и черепа неохотно отступили, обратив пылающие глазницы к творцу.

«Веди нас, создатель, — раздался в сознании Йена хор бесплотных глоток, полный тоски и такой ненависти к тем, кто до сих пор жив, что маг содрогнулся. — Открой нам путь, мы непобедимы с тобой. Мы отомстим твоим врагам, уничтожим их всех, и они проклянут тот день, когда родились на свет»…

Маг молчал. Да и что он мог ответить? Сила, которой он владел, каким-то образом искажала все его заклинания, постоянно преподносила неприятные сюрпризы. Избавиться, срочно избавиться от этих духов, но сначала…

Белый маг указал пальцем на Мессира и черепа рванули к новой цели. Йен слышал, как трещит барьер его врага, видел, как один из черепов таки прорвался сквозь защиту и вцепился в грудь черного мага. Брызнула густая кровь, но Мессир все еще продолжал бороться, отчаянно цепляясь за жизнь. Крик старика потонул в яростном вое сотен глоток, и Мессир нанес последний удар.

На глазах Йена горели и лопались ветреные черепа и, вспыхивая в последний раз, гасли горящие злобой глазницы.

Старик упал на колени. Он вложил в истребляющие заклинание все силы, и их не осталось даже на барьер.

«Да как же ему удается такое?» — восхищенно подумал Йен.

Белый маг тяжело дышал. Ему сложно далось это заклинание, силы почти покинули чародея. Но на последний удар его хватит. Должно хватить!

Йен простер руку, словно собираясь покончить дело одним ударом.

— Пусть мне предстоит умереть, — хрипло произнес Мессир, — но и вы не спасете свою товарку. — Казнить их! — заверещал он, обращаясь к застывшему неподалеку палачу. Голос старика сорвался, превратившись в жалобный скрип.

— Терен-сот-вэк, — в ту же секунду выкрикнул Йен, и с его указательного пальца сорвалась яркая молния. В груди Мессира образовалась жженая дыра, являя на свет обугленные внутренности. Тело черного мага упало на помост, глаза застлала мутная поволока, лицо напоминало волчий оскал.

Йен покачнулся. Он потратил слишком много сил, но и враг был слишком силен, чтобы пытаться их сэкономить. По телу быстро распространялся холод — вместе с магией ушло и тепло. Так бывает всегда, когда маг тратит последний резерв и отдает часть самого себя, порой даже не замечая, что переступает за грань допустимого. Если бы не Сила — подарок кого-то неведомого, он был бы уже мертв, ибо твари, вызванные Мессиром из глубин Ямы, с легкостью могли разорвать его на мелкие части.

Голова закружилась, в глазах потемнело, ноги подкосились…

И он бы упал, не подхвати его надежные руки Риза.

***

Цета наблюдала за боем двух магов в каком-то странном оцепенении. На ее глазах за спиной Йена разверзлась пустота, из которой полезли невиданные твари, и один только вид их заставлял волосы на голове девушки шевелиться. Мелкая дрожь сотрясала все тело, лоб покрылся испариной. Монстры равнодушно уничтожали оказавшихся рядом людей, перекусывая пополам и отбрасывая в сторону. И это было по-настоящему ужасное зрелище, потому что целью их было не насытиться, а уничтожать просто так, без всяких причин.

Как такое возможно? В искреннем недоумении Цета продолжала смотреть на ползущих существ, отчаянно соображая, чем помочь магу.

А что, собственно, она может? Cтоя с петлей на шее, со связанными руками? Друзья рискнули всем, пытаясь вызволить её с эшафота. Но спасение одной жизни неожиданно превратилось в кровавую бойню — из-за Цеты умирали другие люди! Стоила ли ее жизнь такой цены? Нет, нет и еще раз — нет!

Но ведь она все еще жива, а значит, такова воля богов.

Ужасные существа подползли уже совсем близко к волшебнику, когда Йен привел-таки в действие уничтожающие заклинание. Нет, площадь не озарилась пламенем огнешаров, воздух не вспороли плети молний, земля не взрывалась и не хоронила чудовищ, — нет, их тела просто разлагались на части.

Из этого странного состояния ее вывел предсмертный крик Мессира:

— Казнить их!

Не приходилось сомневаться — старик решил отомстить перед смертью победителю. Палач оказался не из трусливых, иначе давно бы скрылся, спасая жизнь. Вместо этого он стоял, ожидая приказа, и это ожидание оказалось ненапрасным. Но дотянуться до рычага палач не успел.

Словно порыв ветра за его спиной появилась Рэль. Сверкнувший в ее руке ритуальный кинжал с легкостью вспорол горло палача. Брызнула густая и липкая кровь, обильно заливая помост. Тело рухнуло как подкошенное, словно травинка под косой равнодушного жнеца.

Рэль склонилась над поверженным, лениво вытирая об него лезвие кинжала. Капельки крови попали на лицо, испачкали бело-серебристые волосы, и теперь она приобрела поистине кровожадный вид.

— Фу, — она поморщилась и попыталась стереть чужую кровь рукавом. — И угораздило же так обмараться-то…

Затем взгляд полуэльфийки скользнул на Цету, и на тонких губах появилась кривая улыбка.

— Ты как? В порядке? — Рэль перешагнула через бездыханное тело палача, стараясь не наступить в лужу крови, и направилась к подавальщице. Кинжал, недавно лишивший жизни человека, теперь перерезал путы на руках Цеты.

Руки посинели и онемели. С горем пополам девушка стянула с шеи петлю и, найдя в себе силы кивнуть, умоляюще посмотрела на Рэль.

— Спаси его…

Горло пересохло и болело. Цета не узнала собственный голос.

— Разве я похожа на спасительницу всего и каждого? По-моему, на эту роль не нанималась, — недовольно произнесла полуэльфийка, однако же направилась к барду. — Ты вообще кто? Хотя не важно. Живи, я сегодня добрая, — и легким движением перерезала путы на его руках. — Ммм… сейчас что, модно лезть в петлю с личными музыкальными инструментами?

В ее глазах засветился лукавый огонек.

— С некоторых пор, — нашелся парень. Его губы дрогнули в легкой улыбке. — Спасибо.

— Благодари Цету, — нахмурилась Рэль и отвела глаза в сторону. — Если бы не она, я бы и пальцем не пошевелила.

— Не сомневаюсь, — снова улыбнулся бард. — Но все равно примите мою искреннюю благодарность. Если бы не вы — болтаться мне в петле и не видеть белого света, не чувствовать запах цветов, не бродить по зеленым лесам.

— Да ты еще и красноречив…

Она все-таки улыбнулась в ответ, но наткнулась на злой взгляд Йена. Он стоял, тяжело опираясь на посох и надежное плече Риза. Казалось, на лице его жили одни лишь глаза, в которых пылал гнев.

— Йен? — она приподняла одну бровь, пытаясь понять причины такого состояния. — Что-то случилось?

— Случилось, — хрипло прорычал чародей и отвернулся, внимательно вглядываясь в беснующуюся толпу.

Сорги плотно сжимали кольцо, сея все большую панику. Возле помоста невозможно было протолкнуться, а шансы покинуть площадь и вовсе отсутствовали.

Рэль закусила губу, силясь придумать выход. Ее взгляд проникал дальше сквозь плотные стены домов и видел отряд одетых в черную броню лучников, спешащих на помощь змеелюдам.

Надо срочно отсюда уходить, иначе их расстреляют первыми, потому что в толпе скоро станет намного безопаснее, чем здесь. Все, кто находится на помосте — отличная мишень. Стреляй — не хочу.

Йен исчерпал себя, он не сможет укрыть их щитом, а она… не может использовать божественную Силу. Пока не может.

Богиня Хаоса обвела взглядом спутников и остановилась на воине. В голове начал формироваться план.

— Ораторскими способностями обладаешь? — с надеждой покосилась на Риза.

— Нет…

— Тогда подыграешь мне.

— Что ты задумала?

— Заткнись, Риз, — потеряла терпение Рэль. — Если хочешь и дальше влачить свое жалкое существование, делай то, что тебе говорят! — затем обратилась к волшебнику. — Йен? Я знаю, что ты выжат как лимон, но в этот раз без тебя не обойтись. Сможешь усилить мой голос, чтобы каждый на площади его услышал?

— Постараюсь, — и маг начал шептать заклинание. — Готово. Начинай…

— Жители Ариакана! Посмотрите, кто перед вами! Кто угрожает вам копьем и мечом? Верные слуги Тьмы! Что они хотят? Я отвечу вам: убить. Убить, уничтожить каждого из вас! Но разве у вас нет рук, доблестный народ, дабы воспрепятствовать этому? Разве вы в чем-то виноваты? Разве вы гневили богов, чтобы терпеть боль, гнет и унижения? Нет! Так в чем же ваша вина, и за что вас хотят убить? — толпа умолкла. Люди начали оборачиваться к помосту и внимательно прислушиваться. — Идите за воином, пришедшим из Серила, — Рэль положила руку на плечо Риза, — и покажите этим выродкам, чего стоит ваша жизнь, ваша свобода! Идете? Нет? Или позволите им устроить из вас кровавый фарш? Мессир мертв, и сегодня они не отступят, не остановятся, пойдут до конца, уничтожат каждого! Каждого ребенка, каждого старика! Вы этого хотите? Идите за рыцарем, и я тоже последую за ним, храбрые ариаканцы! Решайте, но решайте быстро! — и тихо прорычала, чтобы услышать мог только Риз: — Подними свой меч, олух…

Воин обнажил клинок. Притихшая толпа снова загудела, но уже не от отчаяния и безысходности, а одобрительными выкриками. Кто-то скандировал имя Риза. Люди были готовы драться до последнего вздоха, до последней капли крови.

— Что ты застыл? — прошипела полуэльфийка. — Не теряй момент! Веди их в бой!

Риз сомневался всего секунду и с криком: «за мной!» бросился на врага. Толпа, словно бушующая волна, последовала за воином.

Рэль удовлетворенно усмехнулась. Это ж надо — собрать все в кучу. Но на это и был расчет. Как воздействовать на испуганную толпу? Испугать еще сильнее и сразу предложить альтернативу. Смерть или шанс на жизнь — выбор очевиден.

Легко придумать великие и справедливые цели, но народ должен кто-то вести. За ней они не пойдут, да и кто бы пошел за обычной хрупкой девчонкой? А вот Риз — совсем другое дело. Могучий воин, умеющий держать в руках меч, стал безупречным претендентом на лидера. В горячке никто и думать не станет, что он чужак, не особо блещущий умом. Сейчас они рады, что им предоставили выбор и посулили свободу — на том и сыграем!

— Здесь оставаться нельзя, — Рэль обернулась к спутникам. — Придется смешаться с толпой, — затем ее взгляд перекочевал на бледное лицо Йена. — Идти сможешь?

Он отрицательно качнул головой.

— Идите. Догоню позже.

— Нет, так не пойдет, — поднырнув под плечо мага и обхватив его за талию, поторопила: — Скорее, скорее. С минуты на минуту здесь станет совсем жарко!

***

Рэн шел по кривой улочке к городской площади, когда до него донесся отголосок взрыва. Гном прибавил шагу и, свернув в переулок, чуть не врезался в улепетывающего со всех ног мужчину.

«Видно, все пишло не по плану, тико головы положат, — подумалось ему с горькой печалью. — А я то надеялся, шо у них все зробытся»…

Дым от взрыва почти рассеялся, оставив лишь прозрачную сизую дымку. Бочки были взорваны, ближайшее к ним здание развалено по бревнышкам, занимался пожар. Сорги плотным кольцом сгоняли народ в кучу, выставив вперед пики. Самого Мессира нигде не было видно.

«Или все ж таки зробылось, — все еще не верил гном. — Но где ж тоди люди Лютого? Самое время цем хлопцам объявиться»…

Его привлек слабый стон из-под ближайшего бревна.

Огненный Молот остановился, прищурился, силясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь сизую дымку.

«Видно, причудилось», — подумал гном и уже махнул рукой, как снова услышал стон.

Он подошел ближе и разглядел выглядывающую из-под бревна руку. Рукав зеленой куртки был хорошо знаком гному.

Рэн с легкостью откинул бревна в сторону — руки горного жителя привычны к подобным тяжестям, — и обнаружил под ними не только Ташина, но и мертвого горбуна. Тело юродивого спасло мальчишке жизнь, но тот так и оставался без сознания, изредка постанывая в забытье. Из ушей парня текла кровь, и Рэн понял, что он совсем в плохом состоянии.

— Ну-ка, давай-ка чуть приподнимемся, — гном аккуратно потянул раненного за куртку. Из кармана Ташина выскользнул странный зеленый кристалл. — Шось таке?

Рэн протянул руку к упавшему минералу, но сразу отдернул — кристалл обжигал, словно пламя кузнечного горна. Усмехнувшись в бороду, гном тихо прошептал:

— Бородой клянусь — да ты счастливчик! Звезды светят тебе скопом!

Он накрыл ладонью Ташина зеленый минерал и зажмурился от яркого пульсирующего света.

Глава 17 Карк-Дарот. Повелитель Ночи

«Здесь нет ничего, кроме камней и пыли, — мрачно подумала женщина, опуская поисковик в карман плаща. Маленький стеклянный шарик имел свойство светиться красным, если вдруг рядом оказывался какой-нибудь артефакт. — Может, Маятника и вовсе не существует, а я мечусь по всему миру в бесплодных поисках»…

Марика Эктокан, наемная соглядатайка и воительница, продающая свой меч каждому, кто предложит достойную плату, долго вглядывалась вдаль, чувствуя себя донельзя уставшей и опустошенной. За ее спиной вздымались остроконечные скалы, в недрах которых обитала нежить и странные лишенные плоти существа.

Беспорядочные схватки в темноте скалистых ущелий с невесть откуда взявшимися на этом островке неупокоенными выжали ее до последней капли. Проблема заключалась в том, что даже отрубленные части давно мертвых тел продолжали движение к живому существу, стремясь разорвать на части.

Более двух веков назад этот остров под названием Херкен населяли обычные люди. По легендам здесь располагалось богатое и независимое королевство, которому втайне завидовал даже правитель Южной империи. Шло время, и алчность императора достигла апогея. Уповая на легкую победу, он собрал войско и выдвинул свой флот к далеким берегам. Король Херкена прознал о надвигающейся угрозе и, зная, что неминуемо проиграет эту битву, обратился за помощью к местной колдунье. Та обещала помочь и повернуть прочь вражеские корабли, если ей в уплату отдадут самый большой бриллиант из королевской сокровищницы. В тот миг правителю Херкена деваться было некуда, и он согласился на условия женщины. Колдунья вышла на берег, взмахнула руками, и над Железным морем поднялся плотный туман. Среди южан началась паника — в этой колдовской дымке им чудились страшные существа, стремящиеся утащить их корабли на дно, многие из воинов столкнулись с собственными страхами. В конце концов император отдал приказ разворачиваться. Казалось бы, остров избежал страшной участи, но все еще ждало впереди…

явилась к королю Херкена за обещанной платой, но правитель не пожелал отдавать драгоценность — в нем проснулась жадность, и он забыл о данном слове. В наказание за обман колдунья прокляла всех жителей, и в тот же год на остров пришло моровое поветрие. Никакие лечебные отвары не помогали: люди умирали долго и мучительно. Так продолжалось до тех пор, пока не осталось никого. Сам же Херкен навсегда остался проклятым местом, и проплывающие мимо торговые галеры обходили его стороной. По крайней мере, так гласила легенда.

Но эти неупокоенные отличались от трупов обычных людей, как и от любой другой расы, населяющей Тэрн. Слишком длинные руки, переизбыток пальцев, увенчанных длинными когтями, и серая плоть, хотя по прошествии двух столетий от мертвых должны были остаться только голые скелеты. Складывалось впечатление, что здесь явно потрудился некромант — иного объяснения у нее не было. Но для чего? Да и откуда он взялся? Некромантия уже давно не практиковалась. В древних летописях упоминалось, что последний охотник на нечисть исчез после того, как мир обрел Хранителей, а черные маги утратили знание упокоения и воскрешения мертвецов. Но так ли это на самом деле? Как бы там ни было, но сообщить об этом архимагу все-таки стоит.

Сейчас Марика не боялась нападения неупокоенных: стоило только покинуть ущелье и выйти на солнечный свет — мертвецы отступили, издав из лишенных связок глоток зловещие завывания, исполненные жгучей ненавистью ко всему живому.

Добыча ускользнула.

Целые сутки ей пришлось пробираться подземными ходами, спасаясь от поселившихся в них страшилищ, с которыми она сочла за благо не связываться. Но даже здесь она не нашла искомого. После долгих и бесплодных поисков на душе было мутно и тяжело.

Быть на побегушках сильных мира сего или же возомнивших себя таковыми уже порядком надоело.

Марика устала, однако же не имела права на слабость. Приходилось вертеться, как волчок, чтобы выжить в этом мире. В роле послушной и тихой жены она себя просто не представляла. Вся ее жизнь была наполнена опасностями и приключениями, дух авантюризма засел в ней слишком глубоко и настолько прочно, что стал ее неотъемлемой частью.

«Смерч, — мысленно произнесла женщина, и тот час, сложив крылья, возле нее приземлился белый дракон. — Уходим отсюда».

«Куда теперь?» — прозвучал в ее сознании голос крылатого ящера.

— К архимагу.

«Плохо выглядишь», — заметил дракон.

— Там было жарко, — отозвалась всадница, забираясь на чешуйчатую спину и удобно усаживаясь в седле. Ее ладони были перемазаны грязью, лицо, наверное, тоже особой чистотой не отличалось. Плащ порван — просто «прелесть». — На самом деле я насилу спаслась…

— Рад, что все обошлось.

Ей показалось, или в голосе дракона действительно звучала укоризна?

Смерч взмахнул крыльями, стремительно набирая высоту. Верхом на драконе Марика быстро отдалялась от островка, чуть не ставшим ее могилой. Впереди всадницу ждал долгий полет и неприятный разговор с архимагом.

***

— Я виновата, Повелитель. — Высокая смуглая женщина лет тридцати со струящимися подобно водопаду каштановыми волосами стояла на одном колене перед архимагом. В руках она держала позолоченный шлем, не дерзая поднять дивные лучезарные глаза. — Я так и не нашла Маятник…

— Отбрось оправдания. Сейчас они неуместны, — резко перебил Повелитель Ночи. Он уже давно разучился любоваться прекрасным и не помнил, когда в последний раз что-то чувствовал. Уже почти вечность тьма и холод окружали его, искажая и уничтожая остатки былой человечности. — Мне не нужны твои покаяния, Марика. Мне нужны результаты. А ты снова меня подводишь!

— Я готова выполнить любой твой приказ, Повелитель, — женщина подняла лучезарные глаза и с надеждой воззрилась на господина, осознавая при этом полную бесполезность своих женских чар. — Все, что в моих силах, великий…

— Прекрати, — до Марики донесся равнодушный голос, и все желание восхвалять Повелителя Ночи разом исчезло. — Начинаешь действовать на нервы. Смотри правде в глаза — зачем мне убивать тебя, если ты можешь еще пригодиться? — Это был риторический вопрос, и Марика благоразумно промолчала. — Одна провинность не может перечеркнуть всю твою славу и доблесть на поле боя, но и закрыть глаза на это я не могу. Придется платить за ошибку.

От холода, проскользнувшего в словах архимага, застывала даже кровь.

— Я на все согласна…

— Тем лучше, — последовал бесстрастный ответ. — Хрустальный Шар, — легкий кивок облаченной в широкий капюшон головы в сторону магического артефакта, — открыл мне место нахождения Маятника. Слышала ли ты когда-нибудь о Подземелье Теней?

И без того громадные фиалковые глаза женщины расширились еще сильнее.

— Да, — безжизненно произнес Архимаг, безошибочно угадывая охватившие собеседницу чувства. — Именно там теперь сокрыт Маятник. Каким образом ты его добудешь — не имеет значения. Но знай — если ты снова потерпишь неудачу… я не настолько добродушен, чтобы простить еще одно упущение.

— Я поняла, Повелитель, — смиренно проговорила Марика, не поднимаясь с колена. — Сделаю все, что в моих силах и даже больше.

— Надеюсь, — отрывисто бросил Архимаг. — Сражаться там не с кем, кроме как с собственными демонами, — его глаза-огоньки воззрились на женщину, по коже которой пробежали мурашки. Реакция воительницы была предсказуема: она молча склонила голову, всеми силами стараясь выглядеть спокойно. — Тогда приступай. Мы и без того потеряли слишком много времени. Сдюжишь, то и награду получишь соразмерно риску. А пока, — он вытащил из складок мантии увесистый мешочек золота и кинул его Марике, — на непредвиденные расходы.

Всадница ловко поймала вознаграждение и, еще раз кивнув, поднялась с колена. Неся в руках шлем, она уже почти покинула шатер Архимага, когда вспомнила об островке, затерявшемся среди волн Железного моря, и разбуженных чьей-то волей мертвецах.

— Мой Повелитель. — Взор красных глаз снова уставился на женщину, и она почувствовала себя неуютно. — Думаю, это важно… Пещеры острова Херкен наполнены живыми мертвецами.

Взгляд архимага оставался безучастным, и понять, как Повелитель воспринял это донесение, было невозможно. Он ничего не ответил, лишь жестом указал всаднице покинуть шатер.

Марика шла по лагерю. Ее путь пролегал мимо совершенно обычных палаток, тентов и низких шатров. Армия расположились под взятым спустя неделю ожесточенных боев Карк-Даротом. Повелитель Ночи вполне мог бы занять апартаменты свергнутого и казненного правителя, но так и остался в лагере за городской стеной, окруженный многочисленным войском. Никто не знал, чем было продиктовано решение архимага, ведь любой на его месте с радостью сменил бы пыль походного шатра на богатство и уют дворца.

«Да, странностей вокруг хватает», — рассеянно думала Марика, когда путь ей преградили часовые.

— Добрый день, — поприветствовал ее воин, возглавляющий дозор. Если бы не доспех и шлем всадницы, вызывающие невольное уважение, он, возможно, и не стал бы расточать любезности незнакомым, хоть и красивым женщинам — в войско Медегмы редко вступали порядочные мужчины, чаще подонки, коим нужен был повод убивать. — Могу ли я увидеть ваш пропуск?

Солдат попытался улыбнуться, явив ряд желтых щербатых зубов.

Она молча протянула черную плотную бумажку, на которой ярко вспыхнула руна войны, проигнорировав неуместные заигрывания.

Служивый удовлетворительно кивнул и уступил дорогу, сопровождая всадницу плотоядным взглядом.

Пусть смотрит — дыру не протрет.

Лагерь Повелителя Ночи тщательно охранялся; Марика миновала окружающий его частокол и отсалютовала последним часовым, встретившимся на пути.

Наконец она подошла к своему дракону. Белый, как сам снег, Смерч лениво развалился на уже пожухлой траве и купался в лучах утреннего солнца. Завидев хозяйку, он встрепенулся и расправил могучие перепончатые крылья, во взгляде отражалась гордость за свою госпожу.

— Успел соскучиться? — промурлыкала Марика, нежно поглаживая шею дракона.

«Я беспокоился, — мысленно отозвался Смерч, от удовольствия прикрыв глаза. — Тебя призвал Повелитель Ночи, а он способен на все».

— Ты знал приказ, — нахмурилась женщина, все также поглаживая белую чешую дракона. — Если бы я не вернулась, ты обязан был улететь.

«Я бы спалил весь лагерь дотла, даже если бы это стоило мне жизни», — он упрямо нагнул голову и зло посмотрел в сторону военной стоянки.

— Но все хорошо, — тихо прошептала Марика, пытаясь успокоить боевого товарища. Что уж говорить — преданность всегда приятна. — Я вернулась живая и невредимая.

Смерч фыркнул, выпустив из ноздрей холодный сизый пар.

«Что он хотел от тебя?», — вновь зазвучал в сознании Марики голос дракона.

— Снова отправляет за той безделушкой, — попыталась усмехнуться всадница, вот только усмешка вышла какой-то жалкой и неестественной. — Маятник в Подземелье Теней.

Глаза Смерча мгновенно распахнулись, и тонкие вертикальные зрачки впились в Марику. Казалось, они проникали в самую душу женщины, пытаясь отыскать в ней страх. Но страха не было.

«Ты не боишься, — вынес вердикт дракон и снова прикрыл глаза, — хотя прекрасно знаешь, что там я не смогу быть рядом с тобой. Значит, ты что-то придумала».

— Верно, — кивнула всадница. — Но чтобы задуманное стало реальностью, мне потребуется твоя помощь.

— И ты получишь ее, — дракон оскалился, имитируя подобие усмешки. — Все, что попросишь.

Марика тоже улыбнулась, подойдя ближе и обхватив его огромную морду руками.

— Мне нужно поговорить с Лиассином…

— С этим тщедушным чародеем? — скептически осведомился дракон. — Не думал, что он когда-нибудь сможет тебе пригодиться.

— Еще как, — заверила Марика и вгляделась в синюю, словно море, радужку дракона.

Вертикальный зрачок все сужался и сужался. Когда же он совсем исчез, перед ней появились размытые очертания скромно обставленной комнаты. В помещении царил полумрак, и единственным источником света был ярко пылающий камин.

В кресле напротив огня сидел Лиассин. Тело черного мага было расслабленно, глаза закрыты, и со стороны могло показаться, что он дремлет. Часть лица покрывали свежие ожоги.

— Марика? — Чародей даже не удосужился открыть глаза. — Чем обязан «столь почтенному» визиту?

Речь Лиассина сквозила сарказмом.

— Однажды ты поплатишься за свою надменность, — зло выпалила всадница.

— Уже, как видишь, — мрачно усмехнулся черный маг, но все же соизволил посмотреть на колышущийся перед ним силуэт. — Зачем ты явилась? Позлорадствовать над моим уродством? Ну что ж, смейся…

Губы чародея искривились в презрении, рука потянулась к обожженной коже.

Да, прежде он был весьма недурен собой, хоть и чрезмерно бледным, по мнению Марики, юношей. Теперь шрамы уродовали не только лицо, но и руки. Однако кисти неплохо двигались, а значит — он не совсем бесполезен для ее замысла.

— Брось! — всадница пренебрежительно фыркнула. — Откуда мне было знать, что ты изуродован?

— Тогда зачем ты здесь?

— Есть разговор, — не стала ходить вокруг да около всадница. — С глазу на глаз.

— Милости прошу. — Он слегка дернул уголками губ и театрально распростер руки. — Коли сможешь пройти мимо озверевшего Когтя. Иные пути для тебя закрыты.

Он явно находил эту ситуацию забавной.

Теперь Марике стало понятно, откуда на лице мага ожоги. Гордый черный дракон не стерпел острого языка Лиассина, и вот — расплата.

— Я приду…

— Ждем с нетерпением, — хмыкнул черный маг, и его образ поплыл, а еще через секунду она снова стояла возле преданного Смерча.

«В Лориэль?» — осведомился белый дракон просто так, чтобы не молчать. Он прекрасно слышал их беседу.

— В Лориэль, — кивнула всадница, надевая шлем и ловко забираясь в седло.

Спустя минуту они рассекали облака, несясь стрелой к гномьей твердыне.

***

Марика покинула шатер, а Архимаг начал мерить помещение шагами — глупая эльфийская привычка, оставшаяся с незапамятных времен. Да, когда-то он был темным эльфом, а теперь лишь дух призванный служить ненавистной богине.

В углу просторного шатра на раскладном столе застыл Хрустальный Шар, как всегда являющий бесконечную череду образов и событий Тэрна. Вокруг плавали разноцветные эфирные шары, позволяющие Повелителю Ночи в любой момент связаться с командирами темной армии.

"Когда-то я был молод и горяч, — думал Архимаг, рассеянно глядя в Хрустальный Шар. — По крайней мере, умел чувствовать, желать, любить… был упрям и честолюбив, стремился дотянуться до силы богов. Но небо всегда жестоко наказывает тех, кто идет против его воли. И темная госпожа отобрала у меня все, что только смогла отобрать. Не осталось ничего. Разочаровавшись в своем божестве, я пытался свергнуть Медегму, но вот Она здесь, никуда не делась. Так же алчет власти и превосходства».

Он плотно сжал губы. Да, богиня тьмы отобрала все, кроме ненависти.

Глаза Архимага твердо глядели в Хрустальный Шар. В шатер осторожно заглянул один из командиров армии и поспешно отшатнулся: Повелитель занят, составляет очередной победоносный план, и мешать ему ни в коем случае нельзя.

Стоя у стола перед слабо мерцающими эфирными шарами, Архимиг устало вздохнул, провел ладонями по лицу, словно пытаясь избавиться от опутавшей его паутины давно минувшей ненависти и отчаяния. Богиня Тьмы оказалась хитрей незадачливого смертного, что ошибочно возомнил себя равным богам. Он оказался пленен и навечно остался рабом своего врага.

Повелитель Ночи услышал словно бы со стороны, как заскрипели его собственные зубы. Да, он испытывал к своей Госпоже черную ненависть, словно самый обычный человек.

Архимаг терпеливо ждал. Ждал часа расплаты и собственного торжества. По натянутому пологу что-то весело выстукивал дождь, утро разгоралось над землей, а он все стоял и стоял, лелея в душе мечту о мести. Затем его мысли изменили направление: он вспомнил слова Марики и уже осознанно вгляделся в стеклянную поверхность, подчиняя своей воле Шар и заставляя показать ему остров Херкен.

Высокие волны с шумом разбивались об острые скалы, оставляя на их поверхности белую пену. Над островом слышались крики чаек, ветер трепал пожухлую траву — ничто не нарушало гармонии природы. А вот внутри скал архимаг почувствовал какое-то шевеление сотен мертвых существ и обращенную ко всем живым лютую злобу, которая сливалась в немую какофонию. Там под землей бессмысленно двигались мертвецы, но мертвецы необычные — каким-то образом черное колдовство изуродовало их тела, превратив в жутких монстров.

Марика не соврала.

Повелитель Ночи оторвался от видения и снова принялся мерить шагами шатер. Произошедшему на Херкене есть только два объяснения: либо на просторах Тэрна появился некромант и для чего-то создает себе непобедимую армию, либо нарушилась одна из основ мира…

Внутри Хрустального Шара вспыхнуло пламя, архимаг вновь подался к нему, и перед его глазами как карточный домик разрушилось высокое здание, повалил густой сизый дым. Архимаг приблизился к артефакту почти вплотную и внимательно всмотрелся в его глубину. Шар являл тревожные картины одну за другой, и кулаки Повелителя Ночи непроизвольно сжались.

В видениях перед ним возникла обезумевшая толпа, взятая в оцепление соргами. Затем перед его взором появилось бледное искаженное бессильной яростью лицо Мессира — наместник Ариакана бился насмерть с молодым магом, носящим белую мантию. Следующее видение явило беловолосую девушку с миндалевидным разрезом глаз, что отчаянно подстрекала народ к мятежу.

Ариакан бунтует? Ну что же, мы с легкостью подавим этот бунт.

Хрустальный Шар засветился ярким зеленым сиянием, заставив мертвого мага неприятно морщиться. Свет резал глаза, причиняя боль, но Повелитель продолжал всматриваться и сквозь пылающий свет разглядел Ключ к вечности.

Ключ в Ариакане.

Он оторвался от созерцания Шара и выхватил одну из парящих рядом сфер. Сфера замерцала голубым, и из нее раздался грубоватый мужской голос:

— Я слушаю, мой Повелитель!

— Немедленно отправляешься в Ариакан. Город бунтует. Подавишь восстание и заодно добудешь некий артефакт, — распорядился Повелитель Ночи, предвкушая скорую месть.

— Как именно выглядит нужный артефакт? — осведомился голос из эфирной сферы.

— Зеленый кристалл в руках обычного светловолосого мальчишки в синей куртке, — процедил сквозь зубы мертвый маг. Сейчас каждая секунда стоила дороже всего золота. — Ты поймешь, что это он, когда увидишь. Торопись. Время не ждет.

— Слушаюсь, мой Повелитель, — голос умолк, сфера замкнулась и вернулась на свое место.

Постояв еще немного, задумчиво глядя в пол, архимаг выхватил из воздуха другую сферу — на этот раз угольно-черного цвета.

— Приветствую тебя, Повелитель Ночи, — глухо произнес Коготь.

Архимагу показалось, что дракон пребывает в хорошем настроении. С чего бы вдруг? Впрочем, это не важно. Сейчас надо узнать, как идут дела в Лориэле.

— Есть вести из подземного царства?

— Вестей нет, есть подозрения, — как бы нехотя уронил Коготь, что не осталось не замеченным архимагом.

— Выкладывай.

Несколько мгновений дракон молчал, а затем, осторожно взвешивая каждое слово, произнес:

— Мне кажется — Лиассин предатель.

— С чего такие умозаключения? — бесстрастно отозвался Повелитель Ночи.

— Иначе как объяснить то, что он до сих пор не смог заставить Эосина открыть врата Лориэля? — не растерялся Коготь. — Столько времени прошло… Сдается мне, этот мальчишка проворачивает в уме собственные планы.

— Пока это только необоснованные домыслы. — Архимаг отвернулся от сферы, и она погасла. — Но проверить все равно стоит…

Архимаг вышел из шатра. Попавшиеся на глаза воины усердно кивали в знак приветствия и спешили убраться подальше.

Страх — отличное средство держать в подчинении как обычный народ, так и многотысячное войско.

Дел в Карк-Дароте осталось совсем немного. Предстояло оставить верного наместника, расположить гарнизон, и ничего не мешало двигаться дальше.

Три дракона взмыли в небеса и устремились в сторону Ариакана. Архимаг проводил их задумчивым взором.

Когда кристалл окажется в его руках, он сможет сполна отомстить своей былой возлюбленной и наконец-то обрести вожделенный покой.

Глава 18 Ариакан. Восстание

— Очнись!

— Бежим…

— Вставай же, вставай!

— Боже милостивый…

— Что за…

Голоса, разные, громкие и тихие, целые фразы и абсолютно неважное бормотание доносятся издалека. Его качает вверх-вниз. Чувство падения — звуки стихают и отдаляются. Взлет — и они прорываются сквозь звонкую пелену и что-то требуют, не оставляют в покое.

— Вставай, безмозглый дитятко! Лежишь, як овощ… Вставай!

Целое мгновение в глаза лился свет, но звуки смазались, потеряли всякую внятность, и он снова провалился в теплую, уютную темноту.

— Очнись же…

На этот раз взлет был долгим. Свет слепил глаза, и он закрылся от него руками.

— Наконец-то…

Голос искаженный, но знакомый. Ташин открыл глаза, и темнота отступила окончательно. Откуда столько света? Он режет глаза. Неохотно сознание возвращалось в тело. Назойливый шум в ушах возрастал с каждым новым мигом, вызывая жуткое тошнотворное состояние. Ташин не мог понять, что происходит вокруг, где он и что с ним.

Откуда этот шум? Почему ему сложно двигать руками? Почему все так болит, а губы не слушаются?

Над ним склонилось бородатое грубое лицо Рена.

— Ташин? Як ты?

— Что случилось?

«Что с моим голосом?», — пронеслась в голове Ташина мысль, причиняя еще большую боль. Он несколько раз моргнул, стараясь привыкнуть к свету.

— На тебе рухнула хата, — гном криво усмехнулся, только глаза оставались серьезными и встревоженными. — И если бы не цей калека, — легкое движение головой в сторону неподвижного тела, — ты был бы мертв. Заховали бы тебе в сырую землицу, да и поминай як звали.

— Целый дом? — Голос из мышиного писка постепенно становился прежним.

— Угу, — кивнул Рен Огненный Молот. — Як есть целый.

События начали складываться подобно мозаике. Неожиданное нападение горбуна, отчаянный рывок, искра, пламенеющая пороховая дорожка, снова горбун, занесший для удара палку, взрыв, тяжесть чужого тела и завершающая все темнота.

Все оказалось не так уж и плохо. Встать удалось, хоть и не без помощи того же гнома, но удалось. Голова кружилась, тело ломило, дыхание пресекалось, но все это терпеть было можно.

— Не твия ли вещица? — Глаза гнома хитро сверкнули. Он указал на мирно покоящийся среди развалин, что некогда были высоким домом, кристалл.

— Моя, — Ташин поднял Ключ и как всегда залюбовался игрой огоньков внутри минерала.

— Сховай! — рассерженно шикнул Рен. — Негоже, шобы такие цацы люди бачили. — И когда юноша неохотно сунул кристалл в карман, гном поинтересовался: — Где же ты его нашел?

— Во время странствий набрел на старые развалины какого-то храма, — глаза Ташина загорелись в предвкушении заинтересованного слушателя. — Шел я, шел…

— Сейчас не мисто и не час для баек, — деликатно, но настойчиво остановил его повествования гном. — Тебе треба шукать свих, а я пиду, мабыць…

И гном действительно потопал прочь, что-то бормоча под нос на своем странном изломанном диалекте, даже не оглянувшись на Ташина, а когда обнаружил его шагающего рядом, ошарашено прошипел:

— Тико для шибко неуразумевших: я — по себе, ты — тоже по себе, — отчеканил рассерженный гном. — Я пиду шукать корчму, где можно гарно надраться, пока це заварушка не скончица. Ты — тоже пидешь, но в другую старонку. Я разумна балакаю?

— Да куда же мне идти? — Ташин остановился и возмущенно топнул ногой. — Я даже не знаю теперь, в каком направлении их искать!

— Спас на свию бядову галаву, — сокрушенно посетовал гном и указал куда-то за спину Ташина. — Дивись туды, кажысь, они?

Ташин резко обернулся, но там, куда указывал Рен, никого не было.

— Очень смешно! — Он снова повернулся к гному, но того и след простыл. Исчез. Как сквозь землю провалился. — Отлично. Куда уж лучше…

Ну вот, придется исследовать улицы города самостоятельно. Хм-м, сколько же интересного ему предстоит узнать и увидеть!

Он свернул в ближайший переулок и не спеша побрел мимо небольших деревянных домов. Все пути ведут куда-то, и этот тоже приведет.

И зачем он только пошел за этим гномом, не отправившись сразу на поиски друзей? Должно быть, совсем повредился головой.

От таких безрадостных мыслей его отвлек нарастающий шум марширующих обутых в тяжелые сапоги ног. Он огляделся в поисках укрытия, но взгляд натыкался лишь на безжизненные окна и закрытые двери. Звук нарастал, и Ташин бросился к ближайшему дому, забарабанив в запертую дверь что было сил.

Из-за поворота показался первый ряд отряда. Облаченные в черную броню, воины Медегмы несли в руках заряженные луки, готовые в любой момент выпустить стрелу. Слаженность их движений поражала; казалось бы, люди не могли двигаться, словно единый механизм, однако же, именно так и было. Глаза не обманывали юношу — он видел то, что видел.

Скоро его заметят, и тогда ему не спастись!

Ташин продолжал стучать, понимая всю безвыходность сложившейся ситуации, когда дверь все-таки отворилась, и волосатая рука втащила его внутрь дома.

— Да никак знакомые лица! Скажи-ка, ты специально ищешь неприятности на голову или они сами тебя находят?

Вооруженный глефой, перед ним стоял Лютый, рядом, сложив руки на груди, прислонился к стене Арнест.

Помимо уже знакомых физиономий, дом был набит разношерстными бойцами: одни держали на изготовке арбалеты, другие сжимали мечи, третьи — кинжалы, ну а кто-то и вовсе вилы да простые топоры, предназначенные рубить деревья.

— Честно? Не знаю, — ответил Ташин, с любопытством рассматривая единственную в помещении глефу.

Она была прекрасна. Два изогнутых лезвия соединялись удобной рукояткой, сталь поблескивала, словно это оружие было отлито из драгоценного металла. Правда, создавалось впечатление, что она несколько маловата для владельца, но все равно выглядела опасной и смертоносной.

«Если я проведу пальцем по кровостоку, — подумалось Ташину, — то непременно порежусь. Ой, как же хочется ее подержать! Когда все закончится, обязательно попрошу об этом Лютого. В такой незначительной просьбе он не должен отказать».

— Давай-ка, сопляк, отойди в сторонку, — произнес Лютый, осторожно выглядывая в окно. — И прошу тебя — не мешай.

Когда отряд черных лучников поравнялся с засадой, окна этого дома и ближайших зданий распахнулись, извергнув ливень тяжелых, несущих смерть болтов на ровные ряды приспешников тьмы.

***

— Вперед! — Это его голос разносится над площадью.

Риз Картон, размахивая мечом, вел воинственную и вмиг осмелевшую толпу обычных горожан на острые пики соргов.

Находчивость Рэль поражала. Он никогда не додумался бы до такого, да что там говорить, Риз бы с радостью переложил навязанную ему роль предводителя на плечи другого более достойного претендента, но вот время и место не располагали для споров и препирательств.

Толпа, вооруженная одними лишь камнями, послушно следовала за ним, подобно неудержимой лавине. В какой-то момент Ризу показалось, что остановись он и опусти меч, люди все равно продолжат движение, стремясь сполна отомстить узурпаторам.

Звук рассекаемого стремительным движением воздуха напоминал бравую песню, достигшую апогея в момент, когда меч встретил первые пики змеелюдов. Удар — и древко перерублено надвое, второй — и окаменевший противник падает на мостовую. Продолжая кружиться в безумном танце, воин давно потерял счет времени. Его клинок словно жил собственной жизнью, не скупясь расточая смерть. Глаза рыцаря застилала кровавая пелена; забыв обо всем на свете, Риз наслаждался боем, каждым движением, каждым взмахом, каждым мгновением.

Сколько же их? Откуда лезут эти твари? Сколько пройдет времени, прежде чем силы оставят его?

Люди массой налетели на пики, многие упали, пронзенные насквозь, остальные же пускали в ход камни, а у кого их не нашлось — руки и ноги. Кто-то нацепил знамя Ариакана на древко и размахивал им над сражающимися, выкрикивая подбадривающие лозунги. Огонь от взрыва распространился на дома, дым резал глаза и забивал легкие. Не было видно даже вытянутой руки.

Риз давно потерял из поля зрения товарищей, да и это сейчас казалось несущественным. Все, что оставалось реальным — это разящий врагов меч.

Постепенно он начал уставать. Клинок в руках становился все тяжелее и неподъемнее. Для него прошла целая вечность, прежде чем клинок начал вспарывать пустоту, и Риз понял, что врагов не осталось.

Внезапно налетевший ветер на несколько мгновений разогнал дым, и перед глазами воина предстала мрачная картина. Вперемешку образовывая кучи, лежали мертвые люди и каменные останки соргов. Толпа затравленно озиралась, некоторые держали позаимствованные у змеелюдов пики, готовые дать очередной отпор. Много, поистине много людей отдали за свободу жизни.

До Риза доносились стоны, плач и брань раненых. Тут и там лежали отрубленные конечности, и даже бывалому воину смотреть на это было мерзко. Голова кружилась, словно карусель. Это состояние усугубилось и духотой, запахами потных тел и запекшейся крови.

Риз не спеша шел мимо трупов и тяжелораненых, внимательно вглядываясь в лица, страшась обнаружить среди них знакомые.

Сколько еще должно пролиться крови? Скольким придется пожертвовать ради победы? Не лучше ли оставить все как есть, сдаться на милость победителей, терпеть, но встречать каждый день рассветы и видеть закаты?

«И что это будет за жизнь? — пришел немой вопрос. — Вечный страх, участь рабов, бесконечное пресмыкание. Это не жизнь. Это жалкое существование».

Его рассеянный взгляд скользнул по лицу совсем еще молодого юноши. Лицо в пыли, с уголка рта стекала кровь, слипшиеся на лбу волосы, древко пики так и осталось торчать в худом теле мальчишки.

Юноша умирал. Медленно и неотвратимо.

Риз склонился над ним и легонько сжал его ладонь. Воин не знал, чем этот порыв был продиктован, он видел сотни смертей, отчетливо понимал, что любая война забирает жизни, но сейчас пройти мимо казалось неправильным.

Из глаз юноши грязными струйками потекли слезы. Он не всхлипывал, не бранился, понимая, что это ему не поможет.

— Страшно…

— Глупо бояться смерти, — попытался успокоить его Риз, хотя собственные слова показались ему циничными. — За ней ничего нет. Просто пустота.

Легко рассуждать о смерти, когда твоей жизни ничего не угрожает, когда кто-то другой, не ты, уходит за Грань.

Умирающий попытался улыбнуться, но зашелся кашлем. Изо рта обильно хлынула кровь, глаза уставились в одну точку.

Риз отпустил еще теплую руку юноши и поднялся. Парень уже обрел покой и больше не познает ни боли, ни лишений.

«Смерть — это проблема тех, кто остался, а не тех, кто ушел», — с такими мыслями он продолжил путь, но перед глазами почему-то постоянно вставало бледное лицо юноши.

Ему еще жить и жить, но боги распорядились по-своему. Несправедливо. Все несправедливо.

Вся сущность Риза бунтовала.

«Нет, — пришла ясная мысль, — Опустить руки, сдаться, позволить себя сломать — слишком легко. Надо бороться. Бороться за свободу, за каждую пядь земли, бороться за светлое будущее и, если понадобится, отдать собственную жизнь, но очистить этот мир от тьмы, прекратить это безумие!»

— Что дальше? — обратился к воину дряхлый старик, чудом уцелевший в сражении. — Веди, и мы последуем за тобой, даже если путь этот приведет к смерти.

Гордая осанка старика выдавала в нем бывшего солдата. Его слова поддержала криком толпа, что постепенно начала собираться около Риза. Люди признали его лидером, пошли по его зову и теперь требовали вести их дальше к долгожданной мести.

Тьма поглоти эту Рэль! Втянула его в авантюру, а сама исчезла.

Он поискал ее среди толпы, но так и не нашел. Йен тоже пропал, зато Цета была здесь, рядом с не запланировано спасенным бардом.

Риз уже намеревался ответить, что «мол, каждый сам по себе», когда на площадь упала тень, полностью затмив собой солнце. Предчувствуя беду, он поднял глаза и ужаснулся…

***

Эрвин шел по улице, неся бесчувственное тело посвященной. Керон лежала на его руках, доверчиво уткнувшись в грудь. Вся высокомерность исчезла, лицо было расслабленно и спокойно.

Во время битвы ее медальон ярко сиял, отгоняя соргов, заставляя их пятиться, но когда раздался взрыв, и девушка медленно осела на землю, эльф не успел придумать ничего лучше, чем подхватить бесчувственное тело. Он не знал, что с ней, не мог понять причины обморока. Попытки привести Керон в чувства не приносили результата. Эрвин не мог просто бросить ее, он понимал, что девушке необходим покой и продолжительный отдых, желательно в безопасном месте. Вот только где оно? — это самое безопасное место.

Пробиться сквозь толпу ему удалось, выбраться из окружения змеелюдов — тоже, но куда податься дальше — он не знал. Ближайшие к площади здания полыхали огнем, оставалось лишь продвигаться дальше к окраинам города.

Эрвин понимал, что сейчас нужен своим как никогда, но честь и простое доброе сердце вели ноги вперед в поисках постоялого двора либо другого заведения, где не откажут в приюте. Керон должна выжить любой ценой и доставить свиток в Лориэль!

Посвященная спасла ему жизнь, а он всегда платит долги. Как только он подыщет более или менее безопасное место, вернется обратно, иначе компромисс с собственной совестью будет невозможен.

Как же парадоксально… Его товарищи ведут бой не на жизнь, а на смерть в то время, когда он спасает жизнь той, что вызывала неприязнь весь путь до Ариакана. Эльф порой поражался иронии судьбы.

Он мимолетно взглянул на ее побледневшее лицо. Ее большие цвета молодой листвы глаза были закрыты, пушистые ресницы подрагивали, чувственные губы слегка приоткрыты. Красота посвященной завораживала, и Эрвин неохотно признался себе, что мог бы смотреть на нее вечно.

Жаль, что человеческая жизнь слишком коротка.

Мысли менялись одна за другой.

Выбрался ли из ловушки Йен? Уцелел ли Ташин? Удалось ли им спасти Цету, и если удалось, то где они сейчас?

Тряхнув головой, словно пытаясь прогнать непрошеные мысли, остановился посреди незнакомой улицы. Чуть выше других домов возвышался постоялый двор. На обширной вывеске красовалась надпись: «В гостях у Сета».

Эльф провел много времени среди людей, но так и не привык к их тесным городам. Не раздумывая больше ни секунды, ногой распахнул дверь. Подвешенные над дверью колокольчики громко зазвенели, оповещая хозяина заведения о новых посетителях.

Заслышав звон, по скрипучей и старой лестнице спустилась дородная и уже немолодая женщина.

— Нужна комната на ночь и хороший уход за девушкой. Плачу золотом.

Хозяйка внимательно оглядела эльфа и его ношу. В глазах зажегся алчный огонек.

— Следуй за мной, — она развернулась и снова начала подниматься по лестнице. Пройдя по длинному коридору, остановилась возле отделанной позолотой двери и, распахнув, с гордостью заявила: — Самая лучшая, господин.

Комната была обставлена небогато, но уютно. Кровать застелена чистыми простынями.

— Хейта! Зарина! — во всю глотку закричала хозяйка. — Где вы, бездельницы? А ну живо сюда!

На пороге появились две молодые служанки. Одна держала таз с водой, другая — целый ворох чистых салфеток.

— Позаботьтесь о госпоже, да смотрите, чтобы все было на совесть!

— Аванс, — Эрвин бросил золотой в протянутую руку. — Остальное получите, когда вернусь.

Женщина заулыбалась, показав при этом почерневшие зубы, и слегка прикусила монету, проверяя на подлинность.

— Идет, — она кивнула и, заметив, что эльф направился к выходу, схватила его за рукав. — Что творится на площади? Дым и крики доносятся до наших окон. Как бы чего не случилось, — обеспокоенно закончила женщина.

— В городе восстание, — Эрвин освободился от ее хватки. — Советую запереть двери.

Он выходил из комнаты, слыша перепуганные голоса женщин. Ему отчего-то не хотелось оставлять Керон на попечении незнакомых людей, но иначе Эрвин не мог.

Эльф спустился с лестницы и уже почти был у выхода, когда из дальнего угла гостевого зала раздался голос:

— Куда-то спешишь?

Эрвин резко повернулся. Сидя за столом, спокойно попивал эль Рен Огненный Молот.

— Сидай, есть разговор, — гном махнул рукой в приглашающем жесте.

— Некогда мне с тобой разговоры разводить. Меня на площади ждут…

— Подсобить, ты уже никому не подсобишь, — мрачно утвердил подземный житель. — Скоро все скончится.

Не слушая гнома, Эрвин прошел к двери, дернул за ручку, но дверь не поддавалась, будто на ней висела сеть заклинания. Эльф попытался ее выбить, но и эти попытки не увенчались успехом. Когда же он подошел к окну, гном громко кашлянул.

Лесной житель резко обернулся и негодующим взглядом вперился в Рена.

— И через окно ты тоже не пидешь, — безразлично констатировал гном.

— Кто ты? — нахмурился эльф. — Ты ведь не обычный гном, верно?

— Кто я — тебе не касается. — Хитрый взгляд скользнул по лесному жителю и снова устремился на дно кружки. — Не дурно… Весьма не дурно для мистного розлива. Сидай, побалакаем.

Эрвин медленно направился к столу. Происходящее ему не нравилось, руки так и чесались отделать гнома, но вопреки всему эльф молча опустился на стул рядом с подземным жителем и приложился к элю.

«Скоро все закончится», — словно эхо прозвучало в его голове.

***

Огненный шар мага исчез, словно задутая свеча, но освободить проход сквозь кольцо соргов у него получилось. Йен все тяжелее опирался на посох, сейчас ему было несладко. Это же надо — изменить немудреное заклинание ветра на уничтожающее, несущее смерть всем и вся. Рэль мысленно аплодировала. Она не ошиблась, когда даровала ему Силу Хаоса.

Толпа оттеснила их в сторону от схватки, от пожара, подтолкнув к узкой улочке. Йену становилось все хуже, маг едва влачил ноги. Ему срочно требовался отдых, и Рэль серьезно задумалась об остановке. Взгляд Богини Хаоса наткнулся на распахнутую дверь низкого, непримечательного дома.

— Сюда, — поддерживая мага, Рэль направилась к дому. — Осталось совсем немного.

Дверь оказалась не заперта.

Тишина. Дом был пуст.

Первая комната являлась прихожей: в ней не было ничего, кроме вешалки и старой деревянной кровати. На нее-то Йен и рухнул, посох выскользнул из рук и покатился по полу.

— Йен? — Рэль обхватила его лицо ладонями, с беспокойством заглянув в глаза. — Ты меня слышишь?

— Да, — ответом ей был едва различимый шепот.

— Тебе нужно отдохнуть, — богиня Хаоса убрала прядь волос, упавшую ему на лицо, и уже собиралась подняться, когда взгляд остановился на осунувшемся лице молодого мага.

Под закрытыми веками с неимоверной скоростью двигались глазные яблоки, кожа приобрела землистый оттенок и пугала нездоровым видом.

"Что я наделала? Зачем? Ему не совладать с этим». — Если бы она знала, что значит ощущать раскаяние, то, безусловно, узнала бы в нахлынувших мыслях именно это чувство. Но богине Хаоса не пристало сожалеть о содеянном. Вот только осознание, что однажды глаза этого мужчины могут закрыться навсегда по ее вине, оставляло во рту привкус горечи.

В попытке заглушить чувство вины Рэль склонилась к губам мага, чтобы удостовериться, что тот все еще жив, и на этот раз все закончилось благополучно.

Девушка прислушивалась к дыханию мужчины, когда ее щеки едва коснулись тонкие пальцы, слабо привлекая внимание. Рэль перевела взгляд на лицо мага и заметила скользнувшую по губам мужчины невеселую усмешку. Глаза Йена приоткрылись, и он прошептал ее имя.

— Рэль, — договаривать он не стал, но все сказала промелькнувшая во взгляде страсть.

Эта человеческая наивность должна рассмешить богиню, но ей было совсем не весело. Догадка о хранимой магом тайной привязанности не тешила самолюбия, не вызывала презрения, Рэль с ужасом понимала, что прежде не испытывала подобной теплоты и нежности. Богиня Хаоса с трудом сдерживала обрушившиеся на нее эмоции. Вот только удержаться было невозможно. Как обычная смертная девчонка, она отдалась своему порыву и впервые за бесконечные тысячелетия подчинилась едва уловимому намеку, слабому движению руки человека, которого она же и назначила своей пешкой.

Разве может пешка повелевать королеве? В момент, когда ее губы соприкоснулись с губами Йена, Богиня Хаоса поняла, что пешка может многое, даже это…

Глава 19 Ариакан. Уличные бои

В какой-то момент для Рэль все показалось неважным, ненужным, бессмысленным, захотелось остаться в объятиях этого смертного навсегда, забыть о бесконечных интригах и цели, о неведомом враге, о Ключе — обо всем.

В конце концов, что значит вечность, если ее не с кем разделить?

«Но это неправильно!» — ворвалась неожиданная мысль.

Она резко отшатнулась.

— Мне надо идти на поиски Ташина, — Рэль избегала его взгляда. — Гложет дурное предчувствие. Нужно срочно его найти.

— Что ты носишься с ним, как с маленьким?

— Ты забываешь, что у него Ключ. С бедового мальчишки вполне станется попасть в беду или хуже того — утратить кристалл.

— Мне всегда нравилась твоя храбрость, но там слишком опасно. Подожди немного. Я скоро приду в себя, и мы вместе пойдем его искать.

— Ты не понимаешь — времени нету совсем. Если мы потеряем кристалл…

Она не договорила, просто устало вздохнула и поднялась.

Конечно, оставлять Йена в таком состоянии нельзя — он сейчас и муху не зачарует, что уж говорить о самозащите. Но у нее есть мощный артефакт, способный его защитить.

Рэль сунула руку в карман, пытаясь найти кольцо Хаоса, но оно бесследно исчезло.

Разве она могла его потерять? Исключено. Кольцо ни за что и никогда не покинет хозяина, если только его не украли…

Перед глазами всплыло ребяческое лицо Ташина.

«Найду и собственноручно удавлю», — мрачно решила Богиня Хаоса.

— Оставайся здесь и набирайся сил, — она не хотела оставлять Йена одного в беспомощном состоянии, но между безопасностью мага и Ключа, не колеблясь, выбрала второе. — Скоро вернусь.

Не оглядываясь, Рэль покинула дом, прикрыв за собой дверь. В лицо подул холодный ветер. Мимо нее с диким ржанием пронеслась испуганная лошадь.

Что она делает? Что творит? Совсем рассудка лишилась в этой смертной оболочке? Он — марионетка, она — искусный кукловод. Так и должно остаться! Нельзя идти на поводу собственных желаний — это чревато крахом. Цель останется целью, средства — средствами.

В области груди что-то заныло, причиняя тупую боль.

«Да что это со мной?! — думала Рэль, быстро шагая по улице. — Откуда вообще взялись эти треклятые чувства?»

Да, у нее была душа, вернее, внутренняя суть, что делала ее такой, какая есть, но эта самая суть никогда не испытывала боли, жалости, сострадания и не причиняла ей неудобства.

Зря, ох зря она отдала частицу внутренней сути, видимо, именно эта частица и заставляет тянуться к Йену, открывая ранее неведомые чувства.

Смертные называют это любовью.

«Все ненастоящее, искусственное, неправильное, — твердила про себя Рэль будто заклинание. — Обман — не более!»

Для смертного любовь — счастье, для бессмертной богини — западня. Слабость, используя которую любой мог ее сломить или попытаться это сделать.

Все это неважно. О каких вообще чувствах может идти речь, когда она на грани потери безграничной власти? Главное — уничтожить того, кто угрожает ее существованию, все остальные малозначительные проблемы решатся позже.

Злясь на саму себя, она шла по пустынной улице, приняв твердое решение покинуть эту компанию.

Сразу, как только решит судьбу Ключа.

***

С неба пикировал синий дракон, раскрыв в немом оскале чудовищную пасть. Из зева вырвалась плеть молнии, угодив в городскую ратушу. Здание моментально вспыхнуло, покосилось и осело.

Люди, бросая оружие, бежали кто куда. Риз их не осуждал. Драконы — не сорги. Эти существа зачастую использовали подвластную только им магию, и противостоять этим чарам могли лишь единицы. К тому же эти бестии почти неуязвимы.

Движения свирепствующего гиганта завораживали. Риз так и стоял, неотрывно наблюдая за тем, как дракон снизился, расточая слепящие разряды по сторонам, видимо, серьезно вознамерившись стереть город до самого основания. То, что не тронуло пламя, методично крушилось ударами могучего хвоста.

Синим драконом управлял всадник, облаченный в черные доспехи, на груди красовался знак принадлежности к Темному Легиону — окутанная облаками полная луна. Лицо воина скрывало опущенное забрало.

«Вот так и выглядит смерть», — как-то отстраненно подумал Риз и почувствовал, как кто-то настойчиво тянет его за рукав, выводя из оцепенения.

— Ты что, смерти ищешь? — лицо Цеты было перекошено от страха, но она не сбежала, как поступило большинство.

Риз огляделся. На площади остались только он, Цета, бард да несколько человек из сопротивления. Их воинственные взгляды говорили о том, что они готовы стоять за родной город до последней капли крови.

Шансов у них почти нет.

— Иди! — он выдернул рукав и отстранился. — Это мой бой — не твой! Спрячься где-нибудь в безопасном месте. Я остаюсь.

С грохотом лопнула новая молния, угловой дом в тридцати шагах тяжело вздохнул, будто уставший пахарь, и просел, выбросив облако кирпичной пыли. Когда все закончится, хозяева вернутся к груде развалин.

По площади опрометью неслись немногочисленные защитники Ариакана, изредка останавливаясь, чтобы выпустить редкую стрелу или тяжелый болт. Стрелки искали укрытие, воины с обнаженными мечами сбились в кучу.

«Неужели не понимают, — злясь, подумал Риз, — что, собравшись в одном месте, они представляют отличную мишень? Достаточно одной молнии, и на площади не останется никого».

— Рассредоточиться! — гаркнул во все горло и очертя голову с мечом наперевес бросился на крылатого ящера.

Драконья чешуя слишком прочная для простого железного клинка, пробить его броню могла лишь гномья сталь или же зачарованное оружие, а его меч, увы, абсолютно обычный и выкован простым кузнецом. Эти существа почти неуязвимы, но именно слово «почти» всегда подразумевает какую-то возможность.

Покрытый шипами хвост описал дугу и отбросил воина как надоедливую муху. От неминуемой смерти Риза спасли доспехи. Его безжалостно протащило по брусчатке, он наглотался пыли и песка, во рту появился солоноватый привкус крови.

— Сейчас проверим, кто кого, — сплюнув на землю, мрачно посулил воин и тяжело поднялся. Его трясло, но уже не от страха, а от адреналина.

Нет, он не сдастся. Отступать — все равно, что признать себя трусом, а он таковым никогда не был и не будет.

Если не он, то кто?

Меч снова на изготовке, в глазах застыло упрямство.

— Чего же ты ждешь?! — что есть силы выкрикнул воин.

Дракон оскалил пасть, прищурил один глаз в презрении и медленно пополз к букашке, которая все никак не хотела умирать. Острые когти громадного ящера оставляли глубокие борозды, вырывая брусчатку и откидывая в сторону. Дракон использовал магию, источая ужас, и Риз почувствовал панику, тело тряслось крупной дрожью, ноги подгибались.

Жизнь была поистине увлекательной, но он смертный и все равно когда-нибудь умрет. Так лучше умирать с мечом в руке, чем от немощной старости или же от отвратительной болезни.

Риз встряхнул головой, пытаясь освободиться от ужаса. Ему не собрать сил для последней схватки, и он упорно отказывался признаться себе в этом.

Дракон медленно приближался, смакуя каждый шаг на пути к жалкому человечишке, возомнившему себя способным справиться с почти бессмертным существом. И спешить ему было некуда.

Со стороны раздался боевой клич.

Риз увидел, как совсем еще молодой воин Лютого преградил путь ящеру, видимо, совсем потеряв рассудок от расточаемых драконом чар страха. Чудовищная пасть распахнулась, высвобождая колючую и вместе с тем смертоносную молнию. По телу парня прошлись яркие искры, охватывая с ног до головы, и он вспыхнул как свечка. Воин Лютого не кричал, не дергался в предсмертной агонии, плашмя упав на разбитую брусчатку. Смерть наступила мгновенно. Все, что от него осталось — ссохшееся, обугленное тело. Запах паленых костей и мяса неприятно ударил в ноздри а.

Серильский воин ошарашено застыл, неотрывно взирая на то, что еще совсем недавно было живым человеком.

Такая же участь ждет и его.

В голове шумело, перед глазами застыл туман.

Со стороны раздался крик Цеты. Девушка о чем-то предупреждала… о чем?

Он с трудом заставил себя поднять голову и увидел над собой огромную лапу дракона.

Смерть была совсем близко, готовая в любой момент сопроводить его за Грань.

***

Поняв, что не сможет остановить воина от безрассудства, Цета прижалась к ближайшей стене. Помост давно превратился в щепки, ратуша сгорела до основания. Рядом в небрежной позе застыл бард, с интересом наблюдая за драконом, на губах играла странная улыбка.

Хвост крылатого ящера отбросил Риза в сторону, но он, превозмогая боль, поднялся, так же твердо держа меч.

«Весь мир сошел с ума», — подумала девушка, видя, как дракон, хищно прищурившись, направился к рыцарю.

Цета закрыла глаза и принялась молиться Самаэлю. Никогда прежде она не взывала к богам, никогда не просила у них помощи и защиты, даже когда ее пытали и вели к виселице.

Но все когда-то приходится делать в первый раз.

— Самаэль, милостивый заступник, приди и оборони нас, защити от зла таящегося, от беды неминуемой, — тихий шепот заглушал грохот, поднятый драконом. Она так и стояла с закрытыми глазами, приложив ладони к губам. — Дай нам сил для борьбы со слугами Тьмы, и не убоимся мы, если Ты прострешь над нами длань свою.

Молитва была простая, самая первая, которой учат совсем маленьких детишек, она не заключала в себе никакой магии, всего лишь несла уверенность и покой в смятенную душу.

Закончив молиться, открыла глаза. Риз стоял не шевелясь, зачарованно смотря на обугленные человеческие останки. Дракон поднял лапу, унизанную острыми когтями, над головой воина, вознамерившись превратить того в лепёшку.

Кто-то закричал. Громко и надрывно.

Потом пришло осознание — этот крик принадлежал ей.

Звук — неземной, странный, завораживающий, показавшийся Цете полным безумием — пронесся над разрушенной площадью. Она непонимающе уставилась на сидящего скрестив ноги барда, на коленях которого лежала лира, пальцы же нежно касались струн. Инструмент рождал грустную мелодию, словно скорбел о безвозвратно ушедших, о тех, кто уже никогда не увидит следующей зари.

— Совсем спятил?! — Из глубины души поднялась совсем несвойственная злость, захлестнув волной разум бывшей подавальщицы. Зло на Марка, на судьбу, на весь мир.

— И слава богам! — отозвался бард, невозмутимо играя на инструменте. — Нормальные уже давно покинули площадь. Здесь остались лишь безумцы.

Дракон почему-то медлил, не торопясь нанести последний удар.

Казалось, музыка заворожила крылатого ящера, узкие зрачки устремились в сторону барда, взгляд бессмысленный, будто дракон находился под действием сильнейших чар.

Риз не терял времени даром. Воин подпрыгнул, целясь длинным мечом в око дракона.

Клинок погрузился по самую рукоятку. Ящер дернулся от сильнейшей боли, по инерции отбрасывая рыцаря прочь, но было уже поздно. Сотрясаясь в предсмертной агонии, дракон рухнул, погребя под собой нескольких человек.

***

Смертоносный дождь из железных болтов обрушился на марширующий отряд лучников. Лютый замер, неотрывно следя за его полетом. Попавшие под этот ливень уже не спасутся. Но вопреки всем ожиданиям болты отскакивали от прочных доспехов и бессильно сыпались на землю. Лишь изредка пущенный метким арбалетчиком болт попадал в прорезь шлема, и тогда враг падал замертво.

Кто бы знал, что Повелитель Ночи так озаботится безопасностью своего войска? В представлении Лютого все бойцы темной армии являлись ходячим мясом, что не жаль отправлять на убой.

Ан, нет.

Но раз болты их не берут, значит, пришло время вступить в ближний бой.

Сейчас или никогда!

— За мной! — Он выбежал из дома, орудуя направо и налево верной глефой. Лезвия косили врагов, разрезая тела под прочными доспехами, как нож масло. И не удивительно — никакой металл не мог противостоять гномьей стали, каким бы умелым кузнецом ни был выкован. Жаль, правда, что глефа несколько маловата для него, но этот недостаток сходил на нет.

Лет пять назад среди глубокой ночи в их лавку постучал гном. Вид подгорного жителя был скверным, с первого взгляда стало понятно — его мучает сильнейшая лихорадка. Одет он был добротно, за спиной висела глефа, в кошелях обнаружилось много золота. Едва ступив на порог, гном свалился без чувств. Стора ухаживала за больным, но все ее усилия оказались напрасны. На третий день, не приходя в себя, он скончался, так и не успев сообщить, кто он и откуда.

Часть золотых монет Лютый потратил на похороны, остальное оставил себе. Глефа тоже осталась у него, и теперь верно служила новому хозяину, с легкостью уничтожая врагов.

Он рубил врагов направо и налево. За спиной раздался воинственный клич множества глоток, и Лютый понял — его люди последовали за ним.

Опомнившись, лучники Повелителя Ночи обнажили короткие прямые мечи и изогнутые кинжалы. Глупо было бы рассчитывать на скорую и легкую победу.

С лязгом сшибались мечи, до слуха доносились крики умирающих, на его глазах погиб Льюи — верный человек Кхана. За его смерть тут же отомстили, снеся убийце голову с плеч.

Обычное оружие не оставляло даже царапин на доспехе противника, приходилось целиться в стыки между пластинами или же в прорези для глаз.

Арнест как всегда остался в стороне. Да и что мог противопоставить умелым воякам хромой купец? Лютый надеялся, что мальчишка тоже остался в доме, недавно служившем им засадой, и не станет путаться под ногами. В пылу боя его затопчут и даже не заметят. Пусть лучше остается в укрытии. Только его смерти еще не хватало.

Лезвие глефы сошлось с мечом противника и с легкостью разрубило его пополам. В руке воина темной армии остался лишь эфес да обрубок стали. Лютый размахнулся снова, и лезвие вошло глубоко в плечо противника. Брызнула кровь, обдав лидера сопротивления крупными каплями с ног до головы, но Лютый этого не заметил. Не знал он и того, что выглядел сейчас как древний бог войны, покрытый чужой кровью, несущий каждым движением смерть с жестоким блеском в глазах.

Кровь, пролитая на плиты, превратившись в липкую жижу, замедляла движение. Под ногами лежали иссеченные, порубанные, обезглавленные тела и своих, и чужих. Бойцы сопротивления платили высокую цену за свободу, за что сражались воины Медегмы Лютый не знал. Но ведь не отступили, не скрылись, не сдались — бьются до последнего, словно от этого зависит не только их жизнь, но и честь.

«Храбрецы — ничего не скажешь, — невольно проникся уважением к противникам лидер. — Ну, ничего, мы тоже не так просты, как кажется на первый взгляд».

Позади кто-то закричал. Лютый обернулся. Закрывая от смерти лидера, замертво упал Стен — совсем еще молодой, но смелый парень.

Жаль его.

Глефа описала очередную дугу, перерубая убийце ногу. Раненый воин закричал и рухнул на землю, из обрубка обильно брызнула кровь. Не раздумывая ни секунды, Лютый отрубил ему голову, избавляя от мучений и остановился.

Обведя место битвы тяжелым взглядом, заметил, что сражаться уже не с кем. Впрочем, его людей, оставшихся в живых тоже можно было посчитать по пальцам.

Победа далась им слишком дорого.

Кто-то подошел к нему сзади и положил руку на плечо. Лютый не слышал приближающихся шагов и от неожиданности вздрогнул, резко обернулся. Рядом стоял Кхан, так же, как и он покрытый чужой и своей кровью. Его губы изогнулись в грустной улыбке, всклокоченная борода делала знакомое лицо каким-то непривычным.

— Мы победили, — одними губами произнес Кхан, но Лютый расслышал. — Победили, потеряв почти всех, кто шел за нами…

Лютый почувствовал, как на его плечи навалилась усталость. Азарт битвы прошел, и теперь он печально смотрел на лица погибших бойцов сопротивления — все без исключения были ему знакомы.

Видит бог, он не хотел подобного исхода, но война есть война. Без жертв в бою не победить.

Воистину здесь смерть собрала высокий урожай, ей есть кого вести за Грань. Но сегодня с ней пойдут не обычные люди, а превосходные бойцы, снискавшие славу посмертно. Это был их последний бой, великий бой, в котором они победили.

***

Бой закончился. Ташин и Арнест покинули дом, выйдя на улицу. Здесь все, абсолютно все было в крови, даже стены домов имели запекшиеся темно-бордовые подтеки. Тела мертвых лежали беспорядочными грудами, у многих погибших не хватало конечностей. Представшая перед глазами юноши картина заставила взбунтоваться желудок, и он поспешно отвел глаза.

— Да, жаль ребят. Слишком мало осталось таких смелых парней, какими были при жизни они, — Арнест тяжело вздохнул и похлопал Ташина по плечу, пытаясь хоть как-то подбодрить. Им не осталась незамеченной реакция мальчишки. — Они знали, за что умирали, знали, на что идут.

Ташин кивнул, соглашаясь, но от этого легче не становилось. Люди умирали часто: от болезней, от медленной старости, несчастных случаев, порой сосед шел на соседа за неподеленный клочок земли, но больше всего жизней забирала война.

— Интересно, как обстоят дела на площади? — Арнест отрядил двадцать человек на площадь чужакам, каждый из них являлся добровольцем. — Ты вроде как там был. Наши победили?

— Не знаю, — безучастно пожал плечами Ташин. — Когда я поджег бочки, здание рухнуло, и чуть не отправило меня к предкам. Очнулся я уже далеко от места событий. Из-под обломков меня вытащил Рен и оттащил подальше. Чем все закончилось — не знаю.

— Закончилось ли? — задумчиво обращаясь к самому себе, произнес Арнест. — Возможно, там до сих пор кипит нешуточный бой…

— Нужно похоронить ребят, — тихо прошептал Ташин. Пусть они были для него чужаками, но их жертва спасла ему жизнь.

— Похороним, но позже, — купец кивнул с мрачным выражением лица. — Им сейчас уже все равно, а нас ждут неотложные дела.

— Но…

— Не жалей погибших, Ташин, — устало вздохнул Арнест, философски подняв палец. — Мертвые счастливы, счастливы по-своему. Никто не изранит им души, не разобьет вдребезги сердце. Им невозможно причинить боль, им не надо бороться за существование. Они ко всему равнодушны. Цинично? Быть может, но это правда, и никуда от нее не денешься. В данный момент необходимо спешить туда, где мы действительно нужны, туда, где мы еще можем помочь живым. — Он внимательно всмотрелся в глаза юноши, для этого пришлось даже наклониться. — Твои друзья ведь еще на площади, не так ли? Возможно, им нужна наша помощь.

Арнест оставил Ташина в одиночестве, отправившись к Лютому, предоставив возможность подумать.

Прав Арнест. Прав от первого и до последнего слова.

Что за судьба ему выпала? Нищий, вынужденный воровать, чтобы не умереть с голоду — он оказался втянут в масштабные события мира. Ташин никогда и представить не мог, что в его руках когда-нибудь окажется Ключ, способный заточить хозяйку Тьмы, тем самым раз и навсегда прекратить эту бессмысленную войну. Но здесь и сейчас решалось многое: один освобожденный город станет первой ступенькой к победе над злом.

— Это еще не все! — крикнул Лютый. — Еще нет. Нужно очистить город от всех соргов. Нельзя терять ни минуты. Все, кто уцелел и еще держится на ногах — следуйте за мной!

Ташин стоял и смотрел, как люди Лютого собираются вместе, готовые идти на новую битву, когда с чистого неба, на котором не было ни одной тучки, ударила ветвящаяся молния, угодив в тот дом, который совсем недавно покинул он и Арнест.

Здание рассыпалось, то, что могло гореть внутри этого несчастного дома, вспыхнуло веселым огнем. Раздались громкие хлопки крыльев, поднявшийся ветер взметнул редкие опавшие листья.

С неба грациозно спускались драконы, небольшие, всего шесть метров в длину, но, тем не менее, опасные. Лучи солнца отражались в блестящей чешуе чудовищ, ослепляя глаза.

Ташин так и застыл, с любопытством рассматривая крылатых ящеров. Интерес как всегда затмил страх.

Кто-то кричал, воины разбегались, ища укрытие, но он не обращал внимание.

По мерцающей броне пробегали всполохи, клыки оскалены: длинные, острые. Дракон приблизился настолько, что нос юноши уловил смердящий запах из пасти.

Миг — и чудовище проглотит его целиком…

Глава 20 Ариакан. Жертва

— Нельзя, — донесся до ушей Ташина глубокий мужской голос. Шея дракона изогнулась, голова, украшенная костяными наростами, повернулась к хозяину, хвост обеспокоенно подергивался. — Он нам еще нужен. Потерпи.

Черный всадник похлопал крылатого ящера по шее и легко соскочил с его спины.

— Зачем я вам нужен? — нахмурившись, тут же полюбопытствовал Ташин. — У меня нет ничего, что могло бы вас заинтересовать.

— Ошибаешься, — воин приподнял забрало, и на Ташина уставились холодные бледно-голубые глаза. На губах незнакомца скользила улыбка, почему-то напоминающая оскал волка. — Как раз кое-что у тебя есть. Отдай то, что никогда тебе не принадлежало. Отдай Ключ! И, возможно, останешься жив…

«Откуда он знает о кристалле? Неужели всадник и его драконы появились здесь только из-за Ключа? Что же мне делать? Куда бежать?»

Сообразив, что юнец не намерен отдавать артефакт, черный всадник вытащил меч.

— Стоит ли он того, мальчишка? — очевидная насмешка. — Что может быть важнее жизни?

— Ничего, — прошептал Ташин. Он лихорадочно искал возможности побега, но не находил — с обеих сторон путь преграждали драконы. Жаль, что рядом нет друзей. Они не сбежали бы, не бросили в беде. А теперь он снова один. — Ты все равно убьешь меня, так какая разница, отдам я его добровольно или придется забирать у трупа?

— А знаешь, ты прав… В твоих словах есть истина.

Воин занес над ним меч.

«Интересно, как это — умирать? — странная мысль посетила Ташина. Он зажмурился. — Есть ли действительно Грань, или это просто людские байки?»

— Глупый сопляк! — голос не принадлежал незнакомцу.

Ташин открыл глаза и увидел перед собой спину Лютого. Волна горячей благодарности захлестнула с головой.

Нет, он не один. Рядом еще есть кто-то смелый и отважный, готовый прийти на помощь.

Заскрежетав, лезвие глефы снова встретилось с мечом. Лютый отступал под яростным напором черного всадника. Но долго так продолжаться не могло.

Ташин не отрываясь следил за боем: движения незнакомца точные и резкие, Лютый же слабел на глазах, уйдя в глухую оборону. Но если враг рассчитывал на легкую победу, то глубоко заблуждался. Бой затянулся.

Лютый резко крутнулся, глефа подобно косе прошлась всего в локте от земли, оставив рану на голени противника. Всадник вскрикнул и отступил.

— Когда ты перестанешь влипать в неприятности? — зло прорычал Лютый, не отрывая глаз от всадника, но Ташин не сомневался, что эти слова адресованы ему. — Прежде чем куда-то влезть, подумай, насколько это опасно! Сколько же в тебе дурости, мальчишка!

Ташин молчал, понимая, что виноват. Чувство стыда надежно засело внутри. Если бы он не засмотрелся на драконов, то, возможно, удалось бы избежать опасности. Но ведь они обязательно выберутся из этой переделки, не так ли?

Лютый решительно надвигался на противника. Силы капля за каплей иссякали, он понимал, что если не сразить врага в течение минуты, то бой можно считать проигранным.

Удар, еще удар — изогнутое лезвие глефы прошло в сантиметре от лица всадника. Кажется, еще чуть-чуть…

Лютый споткнулся о камень, потерял равновесие и упал. Глефа выпала из рук. В диком ужасе Ташин наблюдал, как незнакомец воспользовался слабостью его защитника и хладнокровно вонзил тому в спину меч.

Лютый лежал, раскинув руки и не шевелился.

— Ну, вот и все, — черный всадник приближался к Ташину, быстро сокращая расстояние. — И кто теперь тебе поможет? Есть еще желающие заступиться? — Воин театрально посмотрел по сторонам и развел руками. — Что? Нет никого? Какая жалость…

Лютый погиб. Погиб из-за его любопытства и глупости. Обида и горечь — вот и все, что сейчас заполняло его душу подростка. Страх исчез, словно смытый водой, его место заняла мрачная решимость.

— Признаюсь честно, поначалу я не хотел убивать тебя сам, — воин был уже близко, всего-то в пяти шагах от Ташина, — но теперь, обещаю, быстро ты не умрешь.

Юноша выхватил кинжал. Если умирать, так смертью храбрых, не трясясь от страха подобно загнанному зайцу.

Черный всадник рассмеялся, а затем выбил из рук Ташина оружие, чуть не отрубив при этом пальцы.

Что делать теперь, когда не осталось даже призрачной надежды на спасение?

Человек схватил его за шиворот и сильно встряхнул.

— Кристалл!

Ташин засунул руку в карман и наткнулся на что-то мягкое и пушистое.

«Что это может быть? Перо? Откуда оно?»

И тут он вспомнил совсем позабытые слова Йена: «Я верю в проведение и, возможно, это перо еще сослужит тебе службу. Станет либо спасением, либо погибелью». Как давно это было?

Кажется, с тех пор прошла вечность.

Ташин наотмашь полоснул колышком пера по лицу черного всадника. Перо хрустнуло, переломившись, а на щеке незнакомца появилась незначительная царапина. Он отшатнулся и отпустил воротник юноши.

— Я не чувствую рук, — глаза человека полны непонимания. — Что ты сделал со мной, грязный паразит? — попытался сделать шаг, но упал и прежде, чем смерть навсегда закрыла ему глаза, прошептал: — Убить…

Несомненно, приказ предназначался драконам.

Навалилось странное и совсем несвойственное ему безразличие.

Сколько ни пытайся, а от смерти все равно не убежишь.

Драконы зарычали, надвигаясь с разных сторон, выпуская сгустки сверкающих разрядов.

Взметнулся песок, образовывая плотную стену, надежно отгородив Ташина от окружающего мира.

***

Рэль спешила. Плохое предчувствие все усиливалось, богиня искала магическим зрением Ташина, но безрезультатно. Наконец ее внимание привлекли драконы, рядом застыла одинокая невысокая фигурка.

«Да они его сейчас слопают за милую душу!» — не на шутку забеспокоилась богиня.

Слишком далеко. Таким темпом она не успеет.

Деваться некуда, придется менять ипостась. Конечно, это почти наверняка выдаст ее, ну что же, чему быть, того не миновать. Сейчас главное не упустить кристалл.

Очертания Рэль начали истончаться, преобразуясь в песчаный вихрь. Вот только обычная Стихия Ветра, взметая песок, разбрасывает его беспорядочно в разные стороны, эти же песчинки неслись точно в одном направлении, к цели, ведомой только им.

Обратившись в свою божественную ипостась, она видела все, что происходит в Ариакане тысячами глаз. Соргов истребили, а тех, кто успел сбежать под шумок, не преследовали. Город снова был в руках обычных людей. Кто-то радовался победе, кто-то безмерно пил, пытаясь снять напряжение, ну а кто-то рыдал, не найдя среди живых своих родных или обнаружив вместо дома лишь пепелище.

Улицу достаточно широкую для маневров застилали обезображенные трупы людей.

Песок послушно сформировал стену, защищая Ташина. Теперь за судьбу бедового мальчишки можно было не беспокоиться. Эта защита устоит перед любой молнией, выдержит даже самый сильный удар.

Сорвавшиеся молнии ударили в стену, образовав в ней глубокие воронки, но осыпавшийся песок мгновенно сам собой латал бреши.

Песчаный вихрь исчез, и Рэль снова приобрела смертную оболочку, в руках появился ледяной кнут, сотканный из частиц первозданного Хаоса.

Драконы отнюдь не глупые существа и прекрасно понимали, что на их пути встала не обычная смертная. Крылатые ящеры больше не выказывали агрессию, но оставлять их в живых Рэль не собиралась.

Кнут в ее руке ожил, оплетя шею ближайшего дракона. Ящер захрипел, засучил лапами, раскидывая мертвые тела людей, пару раз взмахнул крыльями в тщетной попытке освободиться, но удавка неумолимо сжималась, с легкостью ломая шейные позвонки. Не прошло и нескольких секунд, как могучая туша дракона завалилась на бок с последним судорожным движением.

Второй дракон поднялся в воздух, вполне разумно рассудив, что помочь собрату уже не сможет. Да и собственная шкура была ему намного важней. Свистнул кнут, и крепкая петля обхватила заднюю лапу ящера, резким рывком потянув вниз.

Дракон низринулся с огромной высоты, переломав кости, но несмотря ни на что был еще жив.

Проворно изгибаясь от ног Богини Хаоса, поползли сотни и сотни серых, как туман, змеек. Мелкие, эти создания обладали клыкастой пастью, что позволяла вгрызаться в тела жертв и поглощать их изнутри.

Оглушительный крик умирающего дракона пронесся над всем Ариаканом. Услышав предсмертный вой, люди замирали, слабонервные и вовсе падали в обморок. Дракон умирал мучительно, но иначе Рэль поступить не могла — лишние свидетели ни к чему.

Конечно, Самаэль подобного никогда не одобрял…

Кстати, о светоносном боге — неужели он действительно не догадывается о готовящемся перевороте, всецело поглощенный противостоянию Тьме? Надо бы вернуться в Обетованное и обсудить со всем Пантеоном сей неприятный факт. Желающих расстаться с безграничной властью среди небожителей не было.

Ну, вот и нашлась веская причина покинуть отряд.

«Глупости. Разве раньше мне нужны были причины для тех или иных поступков?»

В последнее время все так изменилось…

Рэль взмахнула рукой, и песчаная стена рассыпалась, являя весьма довольного Ташина.

— Рэль! Ты видела это? — Он отчаянно жестикулировал, даже не пытаясь взять себя в руки. — Меня чуть не сожрали два злых-презлых дракона, но неведомо откуда взявшаяся песочная стена спасла меня! За мной, наверное, приглядывают сами боги! Ну, или еще кто-то не менее могущественный…

— Ты слишком высокого мнения о собственной персоне, — поморщилась Рэль. — Скорее, тебя спас кристалл.

— Думаешь? — Восторженное личико юноши сделалось грустным, плечи поникли. — А разве у Ключа есть разум? — тут же оживился он.

— Разум? Навряд ли. Но чувство самосохранения однозначно присутствует. — Уголок губ Рэль дернулся в подобии улыбки. — Странно, правда? Даже у него оно есть, а у тебя отсутствует полностью. Верни Кольцо, — потребовала Рэль, прожигая взглядом Ташина насквозь.

— Какое кольцо? — Он сделал вид, что не понимает о чем речь.

Рэль не ответила, но ее глаза зло сверкнули.

— А-а-а, вот это кольцо? — Ташин порылся в кармане и извлек обычное с виду колечко. — Я нашел его на дороге. Не теряй больше!

Он неохотно протянул Рэль золотую безделушку.

"С этим пареньком ухо надо всегда держать востро. Придется повесить Кольцо на шнурок и носить на шее".

— Лютый! — неожиданно воскликнул Ташин. — Как же я мог о нем забыть?

Рэль не успела его остановить. Он уже бежал со всех ног к своему защитнику, распростертому на плитах. Добежав до тела, Ташин перевернул его на спину и упал на колени и закрыл ладонями свое лицо. Рэль услышала тихие всхлипы юноши.

Лютый был мертв. В его широко распахнутых глазах отражалось небо.

Глава 21 Лориэль. Тайный Совет

Солнце стояло в зените, неприятно слепя глаза, сильный ветер дул в лицо, и Марика прикрыла веки, полностью доверившись зрению дракона.

Они давно оставили позади Карк-Дарот, миновали глубоководную реку, мелькнула сожженная дотла застава, приближалось Карпенское болото. Смерч с беспокойством покосился на гиблые топи и обогнул их стороной. Магия этого места была ему неприятна, он чувствовал опасность. Пусть придется сделать небольшой крюк и потерять драгоценное время, зато отпадает риск в любой момент низринуться с огромной высоты, подвергшись хаотичному воздействию странной и чужеродной Силы.

Потянулись разграбленные и разрушенные деревушки, вытоптанные луга и поля, вдали показался покоренный Ариакан. С высоты город выглядел мрачно и зловеще. Внизу что-то горело, вверх поднимались клубы едкого дыма, на городской площади и на прилегающих к ней улицах Марика заметила хаотичное движение.

— Что происходит в Ариакане?

«Восстание», — пришел равнодушный ответ. Зрение Смерча позволяло на большом расстоянии разглядеть каждую мельчайшую деталь. Что же, ему действительно была безразлична судьба как обычных горожан, так и солдат Повелителя Ночи. Он завис над городом, мерно загребая крыльями воздух, покорно ожидая решения госпожи.

— Что не удивительно. Нельзя управлять толпой одним лишь кнутом, не предлагая пряник…

— Прикажешь вмешаться?

Марика Эктакан задумалась. Ее, по сути, это восстание абсолютно не касалось. Она не была одной из главнокомандующих, не являлась даже воином. Обычная лазутчица, шпионка, тайный агент — как угодно, но во главе армии никогда не стояла и не встанет. Этот неприятный факт хоть уже и давно укоренился в сознании всадницы, но ущемленное самолюбие никак не хотело с ним мириться. В сердце теплилась надежда однажды ощутить вкус власти и величия — только в этом она видела истинное предназначение.

Марика сомневалась. Здесь и сейчас она могла снискать славу и признание архимага, раз и навсегда подавив мятеж и казнив зачинщиков. И тогда, возможно, Повелитель Ночи наконец-то оценит ее по достоинству, доверив командование хотя бы над небольшой стаей драконов Тьмы?

А с другой стороны…

С другой стороны у нее был четкий приказ — достать из Подземелья Теней Маятник, и ослушаться его — все равно, что подписать самой себе смертный приговор.

Нет, архимаг никогда ей не доверял и никогда доверять не будет. Марике не продвинуться выше той ступени, что занимает сейчас, если…

Если не свергнуть мертвого мага.

В этом мире каждый вертится, как может, добиваясь своего. Мало-помалу в ее сознании начал складываться план пока неясный и неверный, но не лишенный надежды на успех. Порой надо уметь ставить на карту все, дабы добиться большего.

— К Лориэлю, — бесстрастно произнесла Марика. — Возможно, это восстание сыграет нам еще на руку.

***

Снова снится кошмар, заставляющий проснуться в холодном поту и долго лежать, уткнувшись взглядом в темный потолок.

Над Лориэлем давно царствовала ночь, но Лиассину не спалось. Выбросить гнетущие мысли из головы не получалось, они настойчиво возвращались снова и снова. Огонь в камине погас, и по комнате медленно распространялся холод. Еще немного поворочавшись на жесткой постели, он встал, плотнее закутался в плащ, разжег камин и, подхватив посох, покинул свое жилище.

Обитатели Подгорного Царства мирно спали, лишь изредка до черного мага доносилась перекличка часовых.

Лиассин шел бесцельно с желанием нагулять сон и не заметил, как ноги вынесли в заброшенные катакомбы. Снова посетить эти «прекрасные» места Вартери совсем не прельщало. Раненный, опаленный драконьим пламенем, он возвращался назад, когда, почуяв запах паленого мяса, на него напала целая стая каменных крыс. Нельзя сказать, что в прошлый раз так легко удалось отбиться, и вновь испытывать судьбу отнюдь больше не хотелось.

Маг уже повернул назад, решив пройтись по колониальному залу, но вдруг услышал чьи-то шаги и остановился.

Кто и зачем спускается к заброшенным шахтам в столь неурочное время? Навряд ли это страж или же посыльный, но как бы там ни было, здесь Лиассина видеть никто не должен. Неизбежные вопросы и подозрения были ему ни к чему, гномы и так роптали, им не нравилось присутствие черного мага в подгорном царстве, посему лишний раз раздражать их не следовало.

Шаги становились громче, отблеск от факела ярче, и Лиассину ничего не оставалось, как прибегнуть к заклинанию невидимости. Черный маг отступил к стене, и мрак послушно заклубился вокруг него, надежно скрывая от посторонних глаз. Он даже затаил дыхание, пытаясь разглядеть идущего. Каково же было его удивление, когда возле него медленно прошел Арен собственной персоной. Гном казался погруженным в тягостное раздумье, голова опущена на грудь, пальцы тискали рукоять короткого широкого меча. Пройдя мимо притаившегося Лиассина, он направился по туннелю куда-то в глубь шахты. Стараясь ступать по каменному полу тихо, Вартери последовал за ним.

Следить за военачальником оказалось нетрудно — полностью ушедший в себя, он не замечал ничего вокруг. Они миновали поворот, спустились по выбитой в камне широкой лестнице и снова оказались в очередном туннеле.

Интуиция подсказывала, что в Лориэле что-то затевается, но вот что?

Так они добрались до неприметной двери, и гном резко постучал.

— Кто там? — приглушенно донесся изнутри мужской голос, показавшийся Лиассину совершенно незнакомым.

— Арен, — тихо отозвался гном.

Дверь резко распахнулась, и он вошел, затем тяжелая створка закрылась, щелкнул задвинутый засов.

Лиассин понимал — он должен любой ценой узнать, что происходит внутри, услышать разговор и, быть может, ему откроется какая-то важная тайна.

Все так же скрытый пеленой мрака, он подошел к двери и прислушался. К его разочарованию, смог уловить лишь только невнятные отголоски. За дверью говорили тихо, что еще сильнее подстегнуло любопытство Вартери.

Он тихо прошептал заклинание слуха, позволяющее расслышать даже шорох за закрытой дверью, и услышал все тот же незнакомый голос:

— Ты, верно, догадываешься, Арен, зачем был сюда приглашен? — Лиассин многое отдал бы, чтобы увидеть лицо говорившего, но приходилось довольствоваться тем, что имелось. Использовать сразу два заклинание невозможно. Конечно, можно было бы обойти закон мироздания. Например, у Повелителя Ночи имелся Хрустальный Шар, который показывал мертвому магу все, что тот хотел увидеть, не лишая при этом возможности колдовать, но Лиассин такого артефакта не имел.

Маг почувствовал укол жгучей зависти.

— Если честно — не совсем, — ответил Арен. — Зачем вообще понадобилось устраивать тайное собрание?

Его собеседник откашлялся. Послышалась возня.

— Ты герой, Арен, и с этим никто не спорит, но мозгов в твоей голове как не было, так и нет.

— Если вы пригласили меня только для того, чтобы оскорбить, то, пожалуй, я покину собрание, — невозмутимо сообщил Арен, и маг снова уловил шуршание.

— Не кипятись, я не хотел тебя оскорблять, — извиняющимся тоном пробормотал неизвестный. — Сам понимаешь, мы постоянно находимся в напряжении. Лориэль окружен, царь постепенно теряет разум и больше походит на старика, чем на грозного правителя, а еще этот неприятный черный маг, который постоянно трется вокруг повелителя — от такого, согласись, любой может наговорить лишнего.

— Все равно не понимаю, зачем я здесь…

— Выслушай, только выслушай внимательно, и все поймешь, — заверил его собеседник. — Так не может больше продолжаться, мы не хотим терпеливо смотреть, как этот, Яма его поглоти, Лиассин склоняет к Тьме нашего повелителя!

Раздался хор дружных голосов.

— Все верно сказано! — еще один незнакомый голос. — Надобно пресечь все старания Вартери на корню, иначе не ровен час, ворота Лориэля распахнутся перед захватчиками, и какая тогда нас ждет судьба? — никто не ответил и голос продолжал. — Мы должны защитить себя…

— И что ты предлагаешь? — перебил его Арен. — Уничтожить чародея или же свергнуть правителя?

В голосе гнома слышалась сталь. Бедный благородный Арен совсем не догадывается, что правитель уже обдумывает его пожизненную отставку. Впрочем, эта мысль пришла к царю не без участия самого Лиассина. Царь и раньше был недоволен смелыми речами военачальника, оставалось лишь подтолкнуть его мысли в нужное русло.

— Скорее первое, чем второе, — маг готов был поклясться, что неизвестный улыбался.

— И как вы себе это представляете? — в голосе Арена прозвучало плохо скрытое раздражение. — Тихо подкрасться к чародею и прикончить — не удастся. Он обладает достаточно сильной магией. Мы погибнем прежде, чем приведем желаемое в исполнение.

«Ну что же, рискните, и тогда поймете, насколько сложно будет привести в исполнение ваш дурацкий план, — ехидно подумал Лиассин и снова обратился в слух.

— Абсолютно всесильных не бывает, — как ни в чем не бывало возразил собеседник. — Даже боги не всесильны — таков закон Равновесия, что уж там говорить о молодом маге? Ты встречался с ним, разговаривал и, возможно, разглядел его слабости? — в голосе послышалась надежда. — Хоть какие-то…

— Нет, — Арен сомневался, и это было слышно по интонации. — Хотя…

— Продолжай, — нетерпеливо поторопил собеседник.

Арен некоторое время молчал, затем произнес:

— Вчера он выходил из Тронного Зала, когда мы снова с ним столкнулись, — голос военачальника казался задумчивым. — Чадящие факелы освещали плохо, на нем был низко опущенный капюшон, но я смог разглядеть свежие шрамы на его лице и руках. Сначала я подумал, что это всего лишь игра теней, но теперь мне кажется, что зрение меня в тот момент не подводило.

Взгляд Лиассина непроизвольно упал на некогда изящные пальцы. Стремясь излечиться, он без конца принимал отвары и настойки. Лечение двигалось, но слишком медленно. Чертов гном, сумел-таки разглядеть его недуг в самый неподходящий момент.

Необходимо действовать и действовать незамедлительно.

Но сейчас Эосин спит, и вход в его апартаменты закрыт. Остается надеяться, что заговорщики не станут действовать до утра. Однако же, надо бы себя обезопасить.

Все, что хотел, он услышал, и можно убираться восвояси. К тому же скоро его должна посетить Марика, а заставлять гостью ждать не слишком-то вежливо.

Он прервал заклинание слуха и медленно побрел прочь.

«Ничего, я поставлю вас на место, — зло думал Лиассин, идя по узкому туннелю. — Новый день преподнесет вам незабываемый сюрприз».

***

«В горах действительно красивые закаты», — презрев возможность быть сброшенной с отвесной скалы первым же порывом леденящего ветра, Марика стояла на самом краю глубокой пропасти и смотрела на поднимающееся солнце. Длинные волосы всадницы трепал легкий восточный ветерок.

Рядом неподвижно застыл Смерч, настороженно ловя каждый звук. Ему не нравились гномьи горы, не нравилась затея госпожи, он нервничал, и Марика отчетливо чувствовала это. Она протянула руку и дотронулась до чешуйчатой шеи дракона, тщетно пытаясь успокоить старого доброго друга.

Ну, что же, вот она здесь, но как проникнуть вглубь горного хребта — неизвестно. Пролетая над Лориэлем, они не заметили ни одной пещеры или расщелины, в которую смог бы протиснуться дракон, и оттого в мыслях всадницы появлялся вполне закономерный вопрос — как в Подгорное Царство проник Разящий Коготь? Надо бы при встрече спросить об этом у Лиассина.

Н-да уж…

Чертов мальчишка. Неужели он-таки забыл о ней?

Становилось все холоднее, между скал усилились завывания пронзительного ветра.

Всадница снова обвела взглядом каменистые уступы и заметила странную игру бликов солнца. Они разрастались, сверкали все ярче, постепенно сформировываясь в плотный сгусток клубящегося мрака.

— Что это? — Марика обратилась к дракону, зачарованно всматриваясь в клубящийся шар, что находился на расстоянии вытянутой руки.

«Видимо, своеобразный проводник, — брезгливо фыркнул Смерч. — Никак Лиассин все-таки сподобился вспомнить о нас. Следуй за ним, и он приведет к чародею, но не забывай: касаться этого сгустка ни в коем случае нельзя».

— Почему? — сгусток притягивал и манил, казалось, он живет собственной жизнью.

«Перед тобой темный огонь, госпожа, и поверь — это действительно опасно, — дракон выпустил из ноздрей сизый холодный пар.

— Ты остаешься здесь?

— Мы с Когтем никогда не ладили. Сомневаюсь, что наша вражда не отразится на тебе. Но позволь дать тебе ценный совет: в общении с Когтем не забывай, что он тщеславен и слишком честолюбив и настолько же коварен — никогда не поворачивайся к нему спиной».

— Я скоро, — всадница еще раз провела рукой по гибкой шее Смерча и решительно пошла за удаляющимся клубящимся сгустком.

Проводник вел ее все дальше по каменистым уступам, над самым краем пропасти. Тропинка, что вела над обрывом, была лишь в две ладони шириной, и приходилось идти боком, прижимаясь всем телом к скале, и это сильно замедляло движение.

Быстро смеркалось. Внизу один за другим зажглись огни костров осаждающей армии, и когда сумрачный огонь привел ее к узкой расщелине, на Терн уже давно спустилась ночь.

В этот проход с трудом мог протиснуться один человек, и внезапная догадка как бич обожгла сознание — Коготь является одним из древних и способен менять ипостась, принимая человеческий облик. Иным способом он не смог бы проникнуть в подземное царство гномов.

Проводник скользнул вглубь скалы и засветился таинственным серым сиянием, но света от него было мало, и рассмотреть стены расщелины Марике не удалось. Не раздумывая ни секунды, всадница решительно вступила в густой мрак.

Путь через горный проход был долгим и трудным. Приходилось идти практически на ощупь, пару раз она споткнулась о выпирающие камни, но так и не повернула назад. Всадница знала свою цель и шла к ней без страха и раздумий.

Казалось, туннель никогда не закончится. Она все так же шла за сумеречным огнем, интуиция подсказывала, что расщелина уводит вниз. Вокруг тишина, ни звука, лишь изредка доносился шум крыльев проносящихся мимо летучих мышей.

Наконец стены исчезли, руки ощутили пустоту, и Марика поняла, что оказалась в пещере. По-прежнему вокруг царила одна сплошная темнота. Еще несколько шагов в неизвестность, и ее нога погрузилась в холодную воду.

Она резко отшатнулась. Проводник явно вел ее к гибели, и у Марики возникли неприятные подозрения.

Неужели Лиассин вознамерился избавиться от нее столь странным методом, заманив одну в темные и таящие опасность катакомбы? Впрочем, почему странным — таким способом ему с ней намного легче расправиться. Что стоит для черного мага обречь на бесконечные скитания в темноте человека — ничего. Пусть бродит в катакомбах до тех пор, пока не наступит обезвоживание, или же, ни о чем не подозревая, она провалится в какую-нибудь пропасть. Вот так все просто и гениально.

Зря она слепо доверилась Вартери, ведь знала же, что нельзя…

В темноте ярко вспыхнуло пламя и с жадностью впилось в скалистую стену, но не распространялось, так и оставшись полыхать на одном месте. Сей огонь явно был магическим. Раздался громкий шорох, затем последовал угрожающий рык. В отсветах огня заплясали тени.

Марика обернулась. В нескольких шагах от нее расправлял крылья огромный и грозный черный дракон. Вокруг расстилалось подземное озеро, потолок просторной пещеры украшали сталактиты.

— Приветствую тебя, великий и могучий Коготь! — всадница изобразила поклон, быстро кинув взгляд на застывший в воздухе клубящийся сгусток мрака — никуда не делся, ждет ее. — Ты все такой же сильный и великолепный!

«И тебе здравствовать, Марика, — он слегка склонил голову в знак приветствия. — Что привело тебя в твердыню гномов?»

Сказать ему напрямую, что у нее личное дело к Лиассину? Нет. Коготь ненавидит волшебника и неизвестно как отреагирует.

Лучше поступим так…

— Меня послал Повелитель Ночи, — выпалила она и, чтобы у дракона не возникло лишних вопросов, сразу пояснила: — Это конфиденциально.

«С каких это пор мертвый маг перестал мне доверять?»

Марика ясно уловила его сомнение. Надо что-то придумать и придумать быстро!

— Не в этом дело, великий, — очередной поклон — честолюбивому дракону приятно, а ее спина вряд ли переломится. — Лиассин давно не выходит на связь. Повелитель Ночи желает знать, что в данный момент происходит внутри Лориэля.

«Да ничего не происходит, — Коготь злорадно выпустил из ноздрей кольцо дыма. — У мальчишки ничего не получается. Врата горного царства все еще закрыты и вряд ли откроются в ближайшее время. Так и передай Повелителю Ночи. Если он лишит наглого мальчишку головы, я буду только рад».

Вот оно! Значит, она все-таки верно сопоставила факты. После полученных ожогов Лиассин не встречался с Когтем. Н-да уж, было бы странно, если бы, не излечившись до конца, он захотел встретиться с врагом лицом к лицу. Конечно, Лиассин Вартери отомстит и отомстит жестоко — в этом не приходилось сомневаться, но пока чародей зализывает раны, Когтю не о чем беспокоиться.

— Для того-то я и здесь, разящий, — еще один пафосный титул. Надо бы поскорее покинуть эту пещеру, иначе, чем Тьма не шутит, Коготь поймает ее на вранье и тогда ей точно не поздоровится. Раз потеряв доверие дракона, уже его не вернешь. Да и вряд ли Когтю понравится роль дурака. Пора заканчивать этот спектакль. — Чтобы повлиять на волшебника и поспособствовать скорейшей капитуляции Лориэля. Ты же знаешь — архимаг не любит ждать.

Упоминание о нетерпеливости мертвого мага моментально выкинуло из головы дракона все вопросы.

«Ступай своей дорогой, всадница, — в сознании Марики раздались высокопарные слова Когтя. Он сложил крылья и хищно оскалил пасть, вертикальный зрачок сузился, став не толще полоски. — Когда встретишься с Лиассином, то передавай от меня пламенный привет.

Усмешка — злая и коварная, полная жгучей ненависти.

Глава 22 Лориэль. Шаткий союз

Марика продолжала путь, неотрывно следуя за проводником. Теперь всадницу не покидало ощущение, что она поднимается вверх. Время полностью терялось в подземелье, и женщина не знала, ночь сейчас или уже давно наступило утро.

В какой-то момент сумрачный огонь перестал плыть по воздуху и, ярко вспыхнув, погас. Всадница оказалась в полной темноте, полностью утратив ориентацию. Прислонившись к неровной стене туннеля, попыталась прислушаться и различила в царящей тишине тихие шаги.

Кто-то приближался. Кто-то сильный и уверенный в себе.

Марика потянула меч из ножен и приняла боевую позицию, приготовившись к встрече с неизвестностью. Доверившись слуху, поняла, что невидимый противник совсем рядом. Все, что оставалось всаднице — напасть первой, и она сделала резкий выпад вперед, но меч пронзил лишь пустоту.

Тишину нарушил тихий смех, эхом отразившийся от сводов пещеры. Вспыхнул желтый мертвенный свет, хорошо освещая туннель.

— Почти убила, — изуродованное лицо исказилось издевательской усмешкой. — Хотя у меня есть небольшое, но очень веское в данный момент преимущество — я прекрасно вижу в темноте в отличие от некоторых. Хотя, признаюсь, твой клинок чуть не отправил меня за Грань.

Лиассин стоял, небрежно опираясь на черный посох, и с любопытством смотрел на Марику. В его глазах женщина прочла… восхищение?

— Впредь будешь знать, как подкрадываться ко мне в темноте, — раздраженно ответила всадница, убирая меч в ножны. — К сожалению, я здесь не затем, чтобы лишить тебя жизни, не смотря на то, что это желание в последнее время появляется все чаще. Где мы можем поговорить, чтобы наш разговор остался конфиденциальным?

— Т-с-с, — чародей быстро поднес к губам указательный палец, ясно давая понять, чтобы она молчала. — Следуй за мной…

И не говоря больше ни слова, пошел в обратном направлении, даже не обернувшись посмотреть, следует ли она за ним.

Лиассин прекрасно ориентировался в подземных переходах, поворачивая то вправо, то влево. Вскоре потянулись выбитые в скале дома подземных жителей, и Марика поняла, что они находятся в самом центе гномьей твердыни.

Сегодня всадница посетила Лориэль впервые и с огромным интересом рассматривала окружающую архитектуру. Выбитые в горной скале домики мало напоминали человеческие, но все-таки некоторое сходство оставалось. Так, например, их жилища имели деревянные двери, окна, выходящие на улицы подземного города и колониальные арки. Улицы располагались беспорядочно, и здесь с легкостью можно было заблудиться. В центре Лориэля застыл дворец Эосина. Казалось, он парит над пропастью, но это впечатление являлось ошибочным. Фундамент этого величественного строения поддерживал мощный скалистый утес. У центрального входа застыли два изваяния дракона, словно стражи, несущие вечную службу. Над окнами нашли свое место каменные горгульи, также цитадель украшали многочисленные бойницы, башенки и пролеты. Узкие и широкие мосты расходились в разные стороны и добавляли дворцу еще большей привлекательности.

Марика с удовольствием посетила бы царские апартаменты изнутри, но на это не было ни времени, ни возможности.

Вскоре Лиассин Вартери свернул к непримечательному домику — таких здесь было много и, прошептав под нос какое-то заклинание, отворил дверь.

Внутри оказалось неожиданно чисто и тепло. В углу горел камин, на столе догорала лучина. Посреди помещения было два удобных и мягких кресла. На полках аккуратно стояли толстые ветхие тома с черными корешками, расписанные серебряными рунами.

Чародей затушил лучину, и в комнате воцарился полумрак. Затем он устроился в кресле возле камина, сделав знак всаднице последовать его примеру.

Не став отказываться, Марика почти рухнула в предоставленное кресло, вытянув вперед уставшие ноги. Скитания по темным и холодным лабиринтам скалы забрали последние силы, и сейчас она наслаждалась отдыхом.

— Скажи мне, Лиассин, устраивает ли тебя такое положение? — она наблюдала за чародеем сквозь полуопущенные ресницы. — Так ли хороша роль безмолвного подчиненного?

— Сдается мне, ты здесь не только для того, чтобы поинтересоваться, доволен ли я своей жизнью, не так ли? — лицо Вартери оставалось непроницаемым. Всадница так и не смогла прочесть его эмоции. — Говори прямо, что привело тебя сюда? Не говори загадками, Марика. У тебя это скверно получается.

Чародей поморщился.

— Сначала ответь…

— Ты задаешь опасные вопросы.

— Ты сказал, что здесь безопасно, — теперь она открыла глаза и в упор посмотрела на мага, — и никто не сможет подслушать наш разговор.

— Быть может, я и хотел бы что-то изменить, но умею реально смотреть на вещи и правильно оценивать свои возможности. Собственно, именно поэтому все еще жив, а вот ты явно играешь с огнем, — уголки его губ дернулись в легкой улыбке, но глаза оставались холодными, словно замершие озера в далекой Снежной Империи. — Необдуманные поступки чреваты неприятными последствиями.

— Если бы представился шанс свергнуть Повелителя Ночи, ты бы его не упустил?

Марика напряглась. Что же, пришлось раскрыть карты. Конечно, она рисковала сейчас всем, в том числе и жизнью, но если Лиассин станет ее союзником, у нее появится твердая уверенность в победе.

— Может и так, — снова ушел от прямого ответа чародей. — Я так понимаю, у тебя есть план? Ну, так поведай его мне, и я решу, стоит ли ввязываться в это мероприятие или же нет.

— Я знаю, где сокрыт Маятник.

Чародей молчал. Ничто не нарушало тишину, даже дрова в камине перестали потрескивать. Полумрак стал еще гуще.

Вартери поднялся, медленно подошел к полке и, взяв с нее самую крайнюю книгу, начал перелистывать страницы. Он полностью погрузился в чтение, забыв о своей гостье.

Марика терпеливо ждала. Наконец чародей аккуратно поставил книгу на место.

— Попав в руки смертного, сей артефакт дает своему владельцу безграничное могущество, — его взгляд стал задумчивым. — В руках богов способен уничтожить мир, изменить или же возродить его из пепла.

Маг снова испытывающе посмотрел в глаза всадницы.

— Каковы твои условия?

Ну, вот и настал самый интересный момент. Остается лишь обвести мага вокруг пальца, пообещав ему то, о чем мечтает каждый честолюбивый глупец. Потом ей ничего не будет стоить вонзить ему клинок в спину.

— Мне многого не нужно, — она грациозно повела рукой. — Всего лишь абсолютная власть над миром, которую, безусловно, я могла бы разделить с тобой…

Марика откинулась на спинку кресла, заметив при этом острый взгляд мага. Лишь на одну секунду ей показалось, что Лиассин чувствует ее ложь, прекрасно разглядев нечестную игру. Но вот его взгляд снова стал обычным, холодным, ничего не выражающим, и всадница вздохнула с облегчением.

Нет, ей определенно показалось. Просто она сильно нервничает, оттого и лезет в голову всякое…

Изуродованное лицо мага исказилось в усмешке.

— Что мешает мне предать тебя и доложить обо всем Повелителю Ночи?

— По сути ничего, — она бросила на него томный взгляд из-под ресниц.

Марика насторожилась. Странный вопрос. Очень странный.

— И, быть может, ты так и поступил, если бы не страдал честолюбием и жаждой власти.

— Что же, что верно, то верно, — чародей поднялся и направился к выходу. — Выглядишь слишком утомленной. Тебе нужно взбодриться. Сейчас принесу чай.

Лиассин исчез за узкой дверью, ведущей в глубь дома, и Марика осталась одна, полностью предоставленная мрачным раздумьям.

Итак, она вроде как заручилась поддержкой сильного союзника, теперь дело за малым — добыть Маятник из Подземелья Теней. Но как это сделать, она пока не представляла.

Чародей вернулся спустя минуту, неся в руках чашку чая. Приятный аромат душистых трав распространялся по всей комнате, и руки всадницы сами потянулись к напитку.

Чашка была горячей. Сделав несколько глотков, Марика почувствовала, как уставшие мышцы расслабляются, а веки сковывает сон.

«Да он опоил меня сонным зельем!» — пришла в голову паническая мысль, и прежде чем ее веки полностью сомкнулись, погрузив в крепкий сон, Марика успела заметить злую улыбку мага.

***

Наступило утро, хоть в Лориэль не проникло ни одного лучика солнца. Улочки подземного царства были пустынными, что не могло не настораживать. Черный маг шел к дворцу Эосина, поминутно оглядываясь — в каждом переулке мерещились тени.

Что может быть проще всадить ему сейчас нож в спину, когда он еще слаб и не способен пускать в ход боевые чары? Чтобы расправиться с ним, вполне хватит и одного умелого метателя ножей. Гномы — глупцы, если упустят такой шанс. Он бы точно не упустил.

Лиассин попытался успокоиться и взять себя в руки, но получалось скверно. Постепенно мысли обратились к Марике и ее предложению.

Что же, стать властелином мира, обрести истинное могущество было бы не плохо, но он прекрасно чувствовал коварство в ее словах и понимал, что как только она добьется всего, чего хотела, то непременно попытается избавиться от ненужного груза. Что стоит власть над миром, если ее приходится делить, а хуже того — если над тобой стоит кто-то намного могущественнее? Марика не из тех, кто захочет подчиняться кому бы то ни было, даже если этот «кто-то» самый настоящий бог.

Маг глубоко вздохнул и собрал все мысли воедино.

Исход такого союза очевиден — в живых останется либо она, либо он. Иного не дано.

Широкий каменный мост над бездонной пропастью остался позади, теперь перед ним возвышались массивные ворота дворца. При виде черного мага стражники склонили головы в приветствии, но не потому, что уважали или трепетали пред ним — нет. Просто этого требовал установленный царем этикет, и они не смели им пренебречь.

Сейчас самое время заговорщикам проявить себя. Лучшего момента и представить нельзя…

Лиассин Вартери надменно прошел мимо склонившихся воинов и вступил под своды дворца. Идя по знакомым залам и переходам, он совсем не обращал внимания на роскошную мебель, лепнину и искусную мозаику.

Дорогу в тронный зал он мог пройти с закрытыми глазами: здесь он бывал часто, но расслабляться не приходилось. Лиассин был на стороже. Однако маг беспрепятственно проделал весь путь до тронного покоя, а покушения на его жизнь так и не последовало.

Возле обитых золотом дверей тоже стояла стража.

Завидев чародея, широкоплечий гном с густой и длинной бородой громко возвестил правителя о его визите. Через минуту перед Лиассином распахнулись двери, и он вошел в тронный зал.

***

— Нет! — гневный выкрик взлетел вверх и разбился о каменные своды подземной цитадели. — Это не наша война! Гномы всегда хранили нейтралитет — так было, есть и будет!

Эта тирада принадлежала царю гномов. Его кулак ударил по длинному дубовому столу, за которым проходило заседание всех представителей знатных семей царства и военачальников. Густые брови Эосина Великого сошлись на переносице, в глазах полыхала неподдельная ярость. По столешнице поползла тонкая трещина.

За его спиной тенью бесшумной затаился Лиассин, по-хозяйски возложив длань на спинку царского кресла.

Испытывающий взгляд царя окинул каждого из присутствующих в Зале Совета и остановился на виновнике гнева.

— Так значит, ты предлагаешь все-таки бессмысленно сложить головы? Но ради чего? Ради кучки людей, которые не сделали для подгорного племени ничего хорошего?! Вспомни, сколько раз они приходили с войной к Лориэлю в надежде захватить наше золото! Есть ли у тебя разумные доводы для того, чтобы мы объединились с Серилом?

Теперь все взгляды присутствующих обратились к коренастому гному, облаченному в латы из аранта, его черная борода была заплетена в тугую косу, во взгляде читался ум.

Лориэль граничил с Сумрачными горами — оплотом маарлоков, и те часто нападали на подгорное племя, тщась расширить свои территории. И память о том, как Арен с пятью десятками воинов обратил в бегство целую роту обозленных маарлоков, срубив их предводителю голову с плеч, до сих пор была свежа. Сей подвиг принес ему почет и вечную славу героя. Но встать на его сторону никто не осмелился, опасаясь заслужить немилость государя, что в свою очередь, могло обернуться изгнанием.

Арен внимательно всмотрелся в лицо повелителя, но не нашел в нем изменений, если не считать выражение глаз, в которых поселилась совсем несвойственная ему отчужденность.

— Есть, мой повелитель, — Арен поднялся и почтительно поклонился Эосину. — Все вы знаете, что я никогда не питал особой любви к людям, считая их жадными дикарями, и, будучи обычным солдатом, вместе с вами не раз оборачивал вспять их армии. Но время меняет все. Меняет приоритеты, взгляды, принципы и убеждения, заставляет искать союзников среди былых врагов. Посмотрите вокруг, — он неопределенно махнул рукой. — Разве вы не видите, что мы оказались в западне? Нам не покинуть Лориэль, потому что наше царство окружено. Да, воды у нас с избытком, но запасы провизии с каждым днем убывают, а обозы не смогут пройти мимо осаждающих полков. Что мы будем делать, когда продовольствие полностью закончится? Так же уповать, что враги сжалятся над нами и отступят?

По Залу Совета прокатился ропот множества голосов и сразу оборвался, стоило Эосину слегка поднять руку.

— Скоро зима. Войско Медегмы не выдержит наших вьюг и стуж. Они отступят.

— А если нет? — настаивал на своем Арен. — Где гарантии, что все так и будет? Помяните мое слово — пока мы ждем, что беда сама уйдет от наших стен, они-таки найдут лазейку в Лориэль, и тогда мы обречены.

Снова раздались громкие споры гномов.

Лиассин наклонился к повелителю и что-то тихо зашептал ему на ухо, при этом не сводя глаз с Арена.

«Может, зря я отказался от убийства чародея? — вдруг подумалось Арену. — Может, стоило поступиться честью, но раз и навсегда освободить Лориэль от этого зла?»

— Мне донесли, — с нотками металла в голосе произнес Эосин, сверля его глазами, — что в моем государстве затевается измена. Ответь мне, Арен Грозный Меч, так ли это?

— Нет, мой повелитель. Никто бы не посмел помыслить о подобном…

— Тогда как назвать тайную ночную встречу, в которой ты принимал непосредственное участие нынешней ночью?

Арен молчал. Да и что, собственно, он мог сказать в свою защиту? Каждое слово военачальника воспринималось царем в штыки и оборачивалось против него.

Гном мельком глянул на Вартери. На изуродованном лице черного мага застыла тонкая змеиная улыбка.

Сколько же в нем таится яда? И есть ли вообще у него душа? Но откуда он вообще узнал о тайном совете?

— Молчишь? — прошипел Эосин не своим голосом и сорвался на крик, в глазах заплясало безумство. — Взять его!

Два стражника мгновенно застыли за спиной Арена, положив руки на эфесы мечей, ожидая дальнейших указаний повелителя.

— Мне жаль, что я так жестоко ошибся в тебе, — продолжил царь. — Жаль, что когда-то поверил в тебя. Слушайте же внимательно, гномы Лориэля! Арен, главнокомандующий подгорного царства, лишается всех привилегий и звания. Отныне он объявлен предателем и изменником! Я знаю, что у тебя есть сообщники — приказываю назвать имена! — Но Арен промолчал. Царь, осознав, что здесь и сейчас ничего не добьется от разжалованного главнокомандующего, обратился к страже: — Отвести изменника в темницу.

Над Залом Совета повисла гробовая тишина. Стражники подхватили Арена под руки, но он вырвался.

— Я сам, — и с гордо поднятой головой направился к выходу, чувствуя на себе колючий взгляд коварного чародея.

Он шел в сопровождении бывших подчиненных и чувствовал горькую обиду.

Никогда в его голове не появлялись мысли о свержении царя, Арен всегда был предан своему повелителю и готов был без сомнений отдать за него жизнь.

Злая воля поработила разум Эосина, и тьма уже нависла над Лориэлем, стремясь поглотить без остатка.

Погруженный в безрадостные раздумья, он не заметил, как его ввели в камеру, и только громко лязгнувшая задвижка заставила гнома очнуться. Арен опустился на холодный пол, спрятав лицо в ладони.

На душе было мерзко, там, казалось, скребла целая стая кошек.

Глава 23 Ариакан. Передышка

Павших воинов сжигали за стенами города.

Сразу после гибели Лютого Арнест был выбран временным наместником Ариакана и подошел к новым обязанностям со всей ответственностью. Люди дружно тушили пожары, и в конце концов удалось спасти от огня большую часть города. В этот же день из Ариакана в Серил были отправлены почтовые голуби с сообщением об освобождении града и просьбой прислать подкрепление.

Горожане постепенно привыкали к новому режиму, рыдания жен и матерей погибших слышались все реже. Пройдет время, и ужасные события этого дня поблекнут в их памяти, душевная боль утихнет, и они снова начнут жить как ни в чем не бывало.

Так думала Рэль, сидя вместе с товарищами за накрытым столом на постоялом дворе. Источая приятный аромат, перед ними дымилась только что принесенная тушка поросенка, снятая тщедушным поваренком с вертела. Огромное блюдо с большими ломтями вареной баранины, запеченная курятина и копченая рыба также украшали стол.

— За победу! — провозгласил Риз, поднимая бокал с самым лучшим вином, которое только нашлось у хозяйки постоялого двора. — За Ариакан!

Все дружно его поддержали. После победы над захватчиками друзья нашли друг друга лишь благодаря тому, что постоялый двор «В гостях у Сета» единственный во всем городе уцелел от пожара и не был разгромлен яростью драконов. Теперь вся компания отдыхала и делилась рассказами о своих приключениях. Лишь Керон не спустилась в общий зал, оставшись в своей комнате. Посвященная еще не совсем оправилась после событий на городской площади. Эрвин распорядился отнести ей ужин наверх.

Арнест тоже праздновал за их столом и не так давно покинул компанию, сославшись на срочные дела, что не терпят отлагательства.

Рэль медленно попивала вино и наслаждалась последним днем в обществе спутников. Рядом с ней сидел необычно безмолвный и грустный Ташин. Жаль его оставлять — этот непоседа постоянно вляпывается в неприятности. Да, определенно, она будет скучать по мальчишке.

— Ты почти не притронулся к еде, — Рэль изящно указала на его тарелку. — Баранина уже полностью остыла.

— Не могу есть, — он как-то подозрительно всхлипнул носом. — Кусок в горло не лезет.

— А ну-ка, посмотри на меня, — полуэльфийка всмотрелась в лицо Ташина и заметила застывшие в глазах слезы. — Сегодня повод для радости, не для печали. Ты почему приуныл, непоседа?

— Ты не понимаешь, он умер из-за меня, — прошептал Ташин и по его лицу быстро заструились слезы. — Если бы не моя глупость, Лютый был бы жив…

— Люди редко вольны выбирать свою гибель. Думаешь, принять героическую смерть, защищая слабого, это плохо? Нет, Ташин, — она покачала головой и грустно улыбнулась. — Он знал, на что идет, и вполне возможно хотел этой смерти. Тебе на память осталась его глефа, а самое главное для человека что? Чтобы о нем помнили после смерти, Ташин, — она мягко улыбнулась. — Не будем о грустном. Можешь пообещать мне одну вещь?

— Все что угодно…

— Береги кристалл, — она слегка сжала его ладонь.

— Почему ты просишь об этом? — слезы на его лице сменила настороженность. — Разве тебя не будет рядом?

— Просто пообещай…

— Обещаю.

— Вот и хорошо, — слегка сжала плечо Ташина. — Пойду, пройдусь — подышу свежим воздухом.

Рэль встала из-за стола и вышла на улицу.

Освободившееся место тут же занял Рен и, ударив по столу кружкой, из которой расплескалась половина пива, провозгласил новый тост:

— Выпьем, смельчаки, за вас! — он опрокинул содержимое кружки в рот и, опорожнив ее до дна, вытер рукавом куртки пену с бороды.

— А я предлагаю другой тост! — снова наполнив бокалы, подхватил Риз: — Без твоего пороха не сладко бы нам пришлось, так что — за тебя!

— Кстати, на счет пороха, — гном хитро обвел взглядом всю компанию. — Пришло время платить…

— Что? — взревел Риз, поднимаясь из-за стола и нависая над подгорным жителем. — Совесть имей! Мы спасли твою жалкую жизнь, а тебе хватает наглости требовать с нас плату за помощь?

— Не казись, рыцарь, — Рен примирительно поднял руку. — Жизнь за жизнь — не плохой обмен, не находишь? Я сполна расплатился с вами, вытащив из-под обрушившейся хаты цего хлопца, — он выразительно посмотрел на Ташина. — Теперь о плате за порох, господа…

— То, что сказал Рен — правда? — обратившись к Ташину, перебил Рена эльф и, получив подтверждение, снова посмотрел на гнома. — Что же ты хочешь от нас?

— Скажем так — небольшую услугу, — широко улыбнулся бородач. — Тико проникнуть в Подземелье Теней и добыть одну вещицу, что всегда принадлежала мни…

— В Подземелье Теней? — удивленно произнес Эрвин. Как чувствовал, что сделка с гномом добром не закончится. — В своем ли ты уме?

— В свием, в свием, не сомневайся, — быстро закивал гном, отчего его борода начисто вытерла край столешницы. — Или кишка тонка? Или от данного слова отказываетесь? Не гарно, ох как не гарно робытся…

— От слов своих мы не отказываемся, — нахмурился эльф. — Но ты сейчас предлагаешь нам неслыханное, и если бы мы знали изначально, что ты потребуешь за таль, то тысячу раз подумали, прежде чем согласиться. Насколько я знаю, туда попасть не так просто, а выбраться еще сложнее…

— Знаю-знаю, — снова закивал гном. — Ну, так шо, по рукам?

— По рукам, — нехотя согласился Эрвин. — Но как туда попасть, мне все равно непонятно.

— Сейчас все расскажу и даже покажу, — Рен порылся в кармане и извлек из него старый пергамент. — Эй, дивчина! Вытри-ка стил, тико выпивку не трогай.

Явившаяся на зов гнома черноволосая подавальщица ловко убрала со стола, оставив на нем лишь кружки да бутылку дорогого вина.

— Вот, хлопцы, дивитесь, — негромко произнес Рен, аккуратно расстилая перед друзьями карту, когда черноволосая служанка удалилась с подносом грязной посуды. — Вам как раз по пути…

— Откуда ты знаешь, куда мы держим путь? — насторожился Эрвин, неосознанно положив ладонь на рукоять сабли.

— А что здесь дивного? — беспечно пожал плечами гном. — Мир слухом полнится. Все тико и балакают о вас. Ток вот, — продолжил он как ни в чем не бывало, — Подземелье Теней находится здеся.

Рен ткнул пальцем, указывая на пустое место возле Лориэля.

— Так здесь же ничего нет! — воскликнул заинтересованный Ташин.

— Тише, — угомонил его гном. — Нам лишние уши ни к чему. Конечно же, ничего нет, потому как Подземелье Теней является заколдованным местом и небачимо для простых глазенок.

— Вот оно как, — задумчиво протянул Риз. — Но как мы туда попадем, если его невозможно разглядеть?

— Вы — никак, — осклабился гном и указал пальцем на Йена. — А вот именно вин сможет.

— Что значит — именно он? — подал голос волшебник. — Объяснись…

— В тебе, чародей, присутствуют сразу два начала — свит и темень, — начал пояснять гном, но видя мрачный взгляд Йена, махнул рукой. — Короче, тико ты и сможешь.

— И как выглядит та «вещица», которую я должен добыть? — поинтересовался маг.

— Это очень могущественный артефакт. Тико не думай, шо сможешь прихапать его сиби.

— Да как-то пока и не собирался, — усмехнулся чародей и приложился к уже наполненной Ризом чарке. — Вот что, гном! Либо ты доверяешь нам, либо — нет, и тогда доставай свой артефакт сам. Иного не дано.

Гном несколько секунд сверлил захмелевшего Йена взглядом, затем продолжил:

— А выглядит цей артефакт как обычный маятник, — сказал и откинулся на спинку стула, внимательно изучая лица собравшихся за столом. — Я доверяю вам, но как показывает жизнь — не всякое доверие ценится.

— Это верно подмечено, — кивнул Риз и во всю глотку провозгласил: — За доверие!

Все дружно поддержали тост.

— Говорят, темных гномов не перепить, — азартно улыбнулся воин. — Проверим?

— Спор?

— Спор! — ударил кулаком по столешнице Риз так, что стоящая на нем бутылка зашаталась, грозя опрокинуться и расплескать все содержимое.

— Кто проиграет, тот проставляется завтра с утреца, согласен? — поставил условие Рен.

— Наливай! А ты, — воин обратился к Ташину, — будешь следить за счетом. И смотри, чтобы все было честно.

Гном с хитрой улыбкой наполнил бокалы, и понеслось.

Эрвин и Цета разошлись по своим комнатам, Ташин считал опрокинутые рюмки, а Йен сидел, уставившись в одну точку, и думал.

Скоро снова в дорогу. Теперь путь их должен пролегать через Мертвый лес и такую же безжизненную Пустошь. Да еще этот гном со своим Царством Теней и утерянным артефактом…

Йен украдкой покосился на подгорного жителя. Вид у него был самый что ни на есть довольный — как у кота, объевшегося хозяйской сметаны.

Вот и Рен толкует о двух абсолютно разных началах, ведущих в нем борьбу. Все отчего-то знают о нем больше, чем он сам.

— И еще одну, — протянул Риз, заваливаясь набок.

— Ты проиграл, — со смехом констатировал гном. — Признай це уже.

— Нет, — запротестовал воин, так и не подняв голову со стола. — Наливай!

И тут же захрапел, что вызвало дружный хохот всех, кто остался следить за спором.

Йену стало душно в переполненном зале, и он вышел на улицу.

***

Безлунная ночь. Облака пролегли от края и до края небосклона, необозримые, словно само воинство Медегмы. Скоро придет зима, принеся с собой стужу и снег. Впрочем, ветра уже были достаточно холодными. Полуэльфийка поежилась, плотнее закутавшись в плащ.

Рэль не знала, сколько простояла возле приютившего их постоялого двора и совсем потеряла счет времени, силясь заглянуть за грань будущего, но постоянно натыкалась на темную завесу. С каждым днем она становилась все человечней, и это неописуемо раздражало.

Ничего, когда Рэль вернется в Обетованное, Зеркало Мира явит пред ее взором все, что только она пожелает увидеть, даст ответы на все вопросы.

Время пришло. Пора уходить.

За Ключом присмотрит Ташин, да и, в конце концов, с ним рядом всегда будет Йен. Не зря же она наделила мага силой Хаоса и спасла ему жизнь, отдав частицу собственной души. Весьма опрометчивый поступок, если учесть, что теперь между ними натянута незримая нить, и это никак не устраивало Рэль.

Впрочем, почему опрометчивый? Разве все окружающие существа не куклы? Разве не являются чувства и предсказуемость ничем иным как крепкими и прочными веревочками? Остается лишь дернуть за нужную нить, и человек сделает все, что ты захочешь, даже и не подозревая, что в этот момент он просто марионетка в чужих руках. Так почему же не использовать чувства Йена себе во благо, а свои остается лишь вырвать из сердца, как нечто ненужное и обременительное. Сил и воли на это у нее хватит. Должно хватить, иначе грош ей цена.

Нет, время от времени, она таки появлялась в Тэрне и развлекалась со смертными, но сразу их забывала, словно их и не существовало вовсе. Никогда ее душу не наполняла привязанность, и ее не было бы, не появись неведомый враг, вынудивший совершить необдуманный поступок.

Дверь постоялого двора скрипнула, но Рэль даже не обернулась.

Йен подошел вплотную со спины и обнял девушку за плечи.

— Не замерзла еще? — тихо прошептал маг, коснувшись губами ее уха.

— Я ждала тебя. Хотела поговорить.

Девушка вздрогнула. Она не привыкла к таким проявлениям нежности(,) и пыталась убедить себя, что ей это неприятно, вопреки разливающемуся по телу теплу.

— Ну, вот я здесь, говори, — он сильнее прижал Рэль к себе, вдохнув аромат ее волос. Запах дурманил, опьянял не хуже выдержанного вина.

Отчего-то нужные слова застряли в горле. Минуту назад этот разговор представлялся ей таким простым, а сейчас она стоит и не знает, с чего начать…

— Пойдем внутрь, здесь холодно, — предложил Йен, лелея трепетную надежду, что разговор может затянуться до самого утра.

— Я ухожу… — на одном дыхании выпалила Рэль.

В ответ тишина, затем последовал резкий разворот, и вот уже Рэль стоит лицом к магу и смотрит в его желтые глаза.

— Что? — сперва Йен решил, что ослышался, но глядя в непроницаемое лицо полуэльфийки, понял, что со слухом у него все в порядке. — Куда? Зачем?

— Дальше наши пути расходятся, — холодно произнесла Рэль и отвела взгляд. — Как знать, может, мы еще встретимся.

«Может». Борясь со страстным желанием остаться, Богиня Хаоса оставила эту лазейку для себя, чтобы облегчить прощание. Вот только уходить уже совсем не хотелось. Пусть бы он проявил настойчивость, схватил в охапку, хорошенько встряхнул, сказал, что не отпустит, и не отпускал…

— Не уходи от ответа, — Рэль видела, как на лице Йена отразилась буря эмоций. — Куда ты уходишь?

— Туда, куда тебе дороги нет.

В голосе Рэль слышались нотки металла, глаза оставались холодными, лицо безучастным, и Йен понял, что отговорить возлюбленную не сможет. Лишь боги ведают, каких сил ему стоило произнести эти слова:

— Что же, воля твоя…

— Не усложняй то, что и без того сложно, — поморщилась Рэль.

Во взгляде чародея, устремленном на нее, застыла боль, вызывая у полуэльфийки острое чувство брезгливости к себе самой. Нужно быстрее заканчивать, иначе даже выживание целого мира не будет достаточным основанием, чтобы покинуть этого человека, предать его, причинить ему боль.

— Хочу оставить тебе это на память, — Йен вспомнил, как перед расставанием она надела кольцо на его палец. — Это не просто украшение. Стоит его потереть, и к тебе на помощь явится Зверь хаоса. Не используй его зря — лишь в тот момент, когда действительно будешь нуждаться в помощи и других средств спастись уже не будет.

Маг молча принял подарок.

— Прощай, — еле слышно прошептала Рэль, стремительно прикоснулась губами к его щеке и поспешила отвернуться, чтобы мужчина не смог прочесть на ее лице одолевающих душу сомнений.

Каждый шаг, отдаляющий ее от мага, давался с большим трудом, но оглянувшись и увидев боль, застывшую на лице Йена, она бы не смогла уйти, а повернуть назад она не смела.

Йен так и стоял, глядя ей вслед, надеясь, что она обернется, пока фигура его возлюбленной не скрылась за поворотом.

Он не стал умолять ее остаться. Если бы он был ей дорог, она бы так легко не ушла. Просто он ей не нужен. Боль волнами растекалась по всей душе чародея, и избавиться от нее не представлялось возможным.

***

Рэль быстро шла по темным улицам Ариакана, не замечая пронизывающий холод.

С тех пор, как у богини хаоса объявился враг, она все ждала атаки, но тщетно. После Карпенского болота он никак не проявлял себя, все так же оставаясь в тени. Что же он медлит? Чего ждет? Вопросы, вопросы, одни лишь вопросы…

Кто-то шел следом. Тихо, почти крадучись, но все-таки не особо таясь.

Неужели Йен все-таки решился ее задержать? Как же хотелось этого избежать, девушка собрала остатки мужества и обернулась, чтобы устроить грубую отповедь забывшемуся смертному. Но, когда она увидела сопровождающего, губы досадливо дрогнули — всего лишь недавний знакомый бард. Не так уж она много значит для мага, раз он даже не попытался повлиять на ее решение. Эта мысль привела ее в бешенство. Требуя немедленного выхода, внутри закипела злость, а лучшего случая «выпустить пар» может теперь уже долго не представиться, так что с этим человеком она не будет церемониться.

— Решил проводить? — со злобной усмешкой произнесла Рэль, не сбавляя шага. — Коли так, то зря стараешься. Мне не нужны провожатые. Проваливай!

— Куда это ты одна и среди ночи? — полностью поравнявшись с ней, осведомился Марк. — Пусть город освобожден, но это не значит, что он безопасен. Мало ли бандитов, готовых в любой момент ограбить, а то и надругаться над беззащитной девушкой?..

Рэль рассмеялась.

«Очень хотелось бы на это посмотреть! Вот уж я бы повеселилась», — зло подумала девушка, но вслух произнесла более сдержанную фразу.

— Поверь, мне нечего бояться. За себя постоять я сумею, — не удостоив его взглядом, резко ответила она. — Так что не трать понапрасну время, ступай и выпей чего-нибудь за освобождение Ариакана.

Бард остановился. Рэль еще долго чувствовала спиной его злобный взгляд. Вот только не понятно, почему Марк разозлился из-за того, что она отказалась от его помощи? Но долго размышлять об этом не было желания, и вскоре она выкинула все эти мысли из головы.

Выйдя за городские ворота, она огляделась по сторонам. Никого.

Хозяйка хаоса исполнила сложный пасс рукой, и перед ней сформировалась небольшая песчаная площадка диаметром не более двух локтей.

Тьма раздери этот проклятый закон мироздания, заставляющий подстраиваться под мир! Как же она соскучилась по божественному могуществу. В такие моменты Рэль начинала ценить все то, чего лишилась, спустившись в земной мир.

Песочная площадка медленно уносила ее прочь от Ариакана. Рэль не оборачивалась, полностью погрузившись в тревожные мысли и не видела, как на почтительном расстоянии от стен города в воздухе из ничего соткалась человеческая фигура, глядя ей вслед, повисела какое-то время, а потом так же беззвучно растаяла.

Глава 24 Мертвый лес. Снова в путь

Утро не принесло особенных тревог, за исключением того, что Йен так и не сомкнул глаз и чувствовал себя совершенно разбитым. Голова болела, в глазах частенько темнело, аппетит отсутствовал. К завтраку он не спустился, и когда ближе к обеду в его дверь вежливо постучали, он послал всех в Яму, пожелав незваным гостям оттуда никогда не возвращаться.

Вопреки всему дверь отворилась, и в комнату скользнула миловидная служанка, держа в руках поднос с едой.

— Не гневайтесь, господин, — она робко прошла к столику и поставила поднос. — Друзья ваши приказали, я и исполняю.

Йен задумчиво рассматривал служанку. Молодая, туго переплетенные русые косы спускались ниже спины, тело слегка пухлое, но переизбытком веса девчонка явно не страдала.

Может, ему просто не хватает тепла женского тела, и именно поэтому он не может выкинуть Рэль из головы? Вряд ли семья этой девчонки живет безбедно, скорее напротив, раз разрешает здесь работать. Один подаренный ей за «любовь» золотой позволит ее родным целый месяц есть досыта, а его, быть может, раз и навсегда избавит от душевной боли.

— Постой, — остановил Йен уже готовую убраться восвояси служанку. — Неси поднос сюда.

Девушка заулыбалась, с готовностью исполнив приказ мага.

— Вот это правильно, господин. Негоже мужчине от еды отказываться…

— Хочешь золотой? — отправляя в рот кусочек булки, произнес Йен, даже не посмотрев на девушку.

— Хочу, господин! — еще шире заулыбалась она. — Чего изволите?

Маг закончил трапезу, почти ничего не съев, и равнодушно посмотрел в глаза девушки.

— Твое тело, — голос тоже был скучающим, безразличным, ничего не выражающим. — Раздевайся.

***

Солнце неумолимо клонилось к горизонту, по комнате расползлись длинные тени. Скоро сумерки поглотят город, а за ними явится ночь.

Где сейчас Рэль? Все ли с ней хорошо? Что заставило ее уйти? Сведет ли их судьба снова? Как же хочется вновь заглянуть в ее глаза, увидеть лукавую улыбку, услышать чарующий голос. Маг поймал себя на мысли, что отдал бы полжизни, лишь бы она снова оказалась рядом. И пусть он ей не нужен, но только бы рядом.

Йен лежал на кровати и смотрел отсутствующим взглядом в потолок. Рядом пошевелилась служанка, дарившая ему «любовь» несколько часов напролет. Она безмятежно прижималась к нему, распущенные волосы разметались по подушке, до чародея доносилось тихое дыхание девушки, и это почему-то вызвало раздражение.

Ничто не способно заглушить боль в душе, ничто не сможет заставить его забыть Рэль.

— Убирайся, — тихо произнес он.

Девушка приподнялась на локте и непонимающе уставилась на чародея.

— Ты что, оглохла? — в голосе мага отразилась нескрываемая злость. — Пошла прочь!

Девушка встала и быстро оделась, обиженно косясь на еще совсем недавно пылкого, а сейчас холодного словно лед полюбовника.

— Одна за любовь, другая — за грубость.

Йен кинул ей две золотые монеты. Служанка ловко поймала их, поджав губы, в серых глазах блестели слезы. Ей было обидно, но маг не чувствовал жалости, лишь желание поскорее от нее избавиться.

— Считаешь, если я разделила с тобой ложе, то и не человек вовсе? — в глазах девушки сверкала злость. — Что если моя семья бедная, то это дает тебе право унижать и оскорблять? Как бы не так, чародей! Ты еще поплатишься за это!

Как только за девушкой закрылась дверь, он сел, спустив ноги с кровати, и обхватил голову руками.

Надо прийти в себя. Уходя, Рэль просила присмотреть за кристаллом, и Йен исполнит ее просьбу. Завтра с первыми лучами солнца путники снова двинутся к Лориэлю, ему тоже предстоит идти вместе с ними. К тому же, еще нужно отплатить Рену за порох, без которого он вряд ли бы вырвался из ловушки хитроумного Мессира. Что ждет его в Подземелье Теней, маг предпочитал не думать, да и не до этого ему сейчас было. Воспоминания то и дело являли шелк серебрящихся волос и черные миндалевидные глаза, заполняя душу грустью.

Йен оделся и, прихватив посох, спустился вниз.

За тем же столом, что и вчера, сидели его товарищи. Риз, завидев друга, приветливо улыбнулся.

— А где же Рэль? — поинтересовался воин. — Разве ты был не с ней?

— С чего вы взяли, что я с ней? — Йен сел за стол и понял, насколько проголодался. Все-таки случайная связь со служанкой пошла на пользу.

— Тебя не было весь день, и буквально пару часов назад я решил тебя проведать, — Риз отломил жирный окорок, стараясь не смотреть на друга. — Уже собираясь постучать, услышал звуки, свидетельствующие о творящемся внутри разврате. Все мы видели, как ты на нее смотришь, вот и решили…

— Рэль ушла еще ночью, — холодно произнес маг.

— Куда?! — воскликнул Ташин.

— Не знаю, — Йен протер лицо ладонями. Вид его был уставшим, темные круги под глазами за ночь не исчезли, напротив, стали более отчетливыми. — Да и не важно. Забудем о ней.

За столом воцарилось молчание. Все пытались осмыслить слова мага. Первым тишину нарушил Эрвин:

— Все, что ни делается, все к лучшему, — эльф выразительно пожал тонкими плечами. — Может, так и должно быть?..

— А мне она никогда не нравилась! — вмешалась в разговор Керон. — Пусть она и спасла мне жизнь, но неприязнь к ней от этого никуда не делась. Я рада, что ее больше не будет с нами. Вот честно — рада…

— Хватит! — в голосе мага прозвучала сталь. — Я больше не хочу слышать это имя. Всем понятно?

Друзья внемли предостерегающей интонации Йена и сочли за благо перевести разговор на другую тему.

Компания еще долго сидела за столом, пока солнечный диск не скользнул за горизонт, обсуждая путь и Царство Теней.

Провизию для предстоящего перехода закупил Эрвин. В знак признательности за неоценимую помощь Арнест снабдил их теплой одеждой, изъятой из лавки Лютого. Подбитые натуральным мехом плащи и новые сапоги путникам пришлись как раз впору.

Все было готово. Цель намечена. Завтра снова в путь.

***

Утро было холодным и пасмурным. Пронизывающий ветер завывал как раненый волк, туман стелился по земле, словно разлитый молочный кисель, скрывая от человеческих глаз дорогу. Шли молча, да и до разговоров ли им было, если каждый понимал, что испытания еще впереди, и какими они будут — не ведал никто.

Когда путники отошли на приличное расстояние от городских стен, их нагнал бард и навязался в спутники, ссылаясь на необходимость новых впечатлений, способствующих творчеству. За спиной его так и висела лира, на губах играла легкая улыбка.

— Что делать-то тебе в мрачных чертогах гномов, певец? — задал вполне рациональный вопрос Риз. — Неужто петь там собрался?

— А почему бы и не спеть? — ответил вопросом на вопрос Марк, и улыбка его стала еще более загадочной. — К тому же, не каждый смертный может похвастаться, что хаживал в Лориэль на блины, — усмехнулся, обводя путников взглядом, и добавил: — Возможно, песни мои придутся по душе при дворе подгорного царя, и тогда, чем Тьма не шутит, я останусь там.

— Воля твоя, — махнул рукой Эрвин, и компания снова двинулась в путь.

Йен даже не заметил пополнения их маленького отряда, шел, опустив голову, и, казалось, мысли его были далеко.

Уже в полдень они вошли в Мертвый лес и устроили привал. Деревья стояли почти полностью раздетые, и лишь изредка то там, то тут можно было заметить сиротливо и робко колышущиеся на ветру побагровевшие листья.

Ташин натаскал хвороста, Риз достал кремень и трут, высек искру и развел костер. Цета и Керон сели подле, пытаясь согреть озябшие руки. Эльф достал из заплечного мешка лепешки, сыр, сало, кожаную флягу с водой.

Ели молча, каждый погруженный в свои думы. Через час собрали стоянку и двинулись дальше.

Уже смеркалось, когда путники вышли на небольшую поляну. Полная луна светила в небе, заливая округу белым сиянием, пожухлая трава серебрилась, и повсюду росли мелкие осенние цветы, разливая вокруг сильный приятный запах. Вокруг властвовала тишина, и лишь неугомонный ветер порой тихо посвистывал в оголенных кронах. Вдруг справа послышался крик журавля, слева — трель жаворонка.

Эрвин остановился, повелительно вскинув руку. Он поднял голову, прислушиваясь, замер — словно леопард перед прыжком. Отряд застыл как вкопанный.

— Неспроста это, — тихо прошептал лесной житель, но его услышали все. — Рядом враг. Будьте готовы…

Последняя фраза предназначалась Йену и Ризу, но Ташин тоже выхватил кинжал и встал в боевую позицию. Все напряженно молчали, вслушиваясь в гробовую тишину, и лишь острый слух эльфа уловил тихие осторожные шаги — так могут подбираться к своей жертве дикие хищники, безжалостные и опасные.

Незваные гости не заставили себя долго ждать. Так же тихо и бесшумно с обеих сторон на поляну в один и тот же миг выступили вооруженные до зубов люди.

— Кто вы? — задал вопрос Эрвин, хотя прекрасно понимал, кто перед ними. — Почему преградили нам дорогу?

Разбойники не ответили, лишь скалились в беззубых улыбках да улюлюкали. Эрвин насчитал две дюжины, не меньше. Наконец вперед вышел атаман с безобразным шрамом на лице, одетый в полотняную рубаху, черные штаны и в кожаные пошитые до колена сапоги. Он окинул долгим взглядом путников и лишь после сподобился ответить:

— Не повезло вам нынче пройти этой дорогой. К тому же, — он кивнул в сторону Йена, — в компании этого мага, оскорбившего мою сестрицу.

— Ей было заплачено за нанесенное оскорбление, — поняв о ком идет речь, невозмутимо произнес маг. — Один золотой за тело, второй — за обиду.

— Ну и угораздило же тебя, — прошипел стоявший с ним рядом Риз.

— Думаешь, деньги все могут решить, а, чародей? Ошибаешься, волшебничек, — зло исказило и без того неприглядное лицо разбойника. — Гербер!

На залитую лунным светом поляну тут же выскочила девушка, русые косы которой были перекинуты на грудь. Йен сразу узнал ее — именно с ней он развлекался весь прошедший день в бесплодных попытках выкинуть Рэль из головы. Но теперь белоснежный фартук сменили залихватские шаровары, заткнутые в сапоги, и лук, висевший за спиной. Обиженная грубостью чародея, девчонка грозила местью, но в тот момент Йен не обратил на ее слова никакого внимания, посчитав их голословными и ничего не значащими. Теперь он крепко сжал посох, понимая, что кровопролития избежать уже не удастся.

— Это и есть твой обидчик? — он указал на Йена и, получив от сестры кивок, с мрачной усмешкой обратился к путешественникам: — Кабы не он, возможно, ушли бы с выпотрошенными карманами, но живыми, а теперь шкуру с вас живьем снимем, на ремни порежем, а с девчонками позабавимся, — и, видя, как изменились в лице путники, добавил: — Не бойтесь, им понравится.

Эрвин вспыхнул. Не помня себя от ярости, выхватил лук и пустил стрелу прямо в сердце атаману. Тот увернулся, хотя было видно, что это далось ему с величайшим трудом. Разбойники обхватили путников полукольцом и, улюлюкая, ринулись в атаку.

Ташин сшибся с коротконогим разбойником, и гномья сталь с трудом отразила мастерский выпад. Все же мальчишка уступал ему не только в силе, но и в мастерстве, что обретают в долгих тренировках. Второй выпад просвистел всего лишь в двух сантиметрах от лица, чуть не отрезав Ташину нос.

На Риза надвигался с дубиной огромный рыжий детина, и первый его удар отбросил воина в сторону. Отлетев на пару метров, он хорошо приложился головой о камень, меч выскользнул из рук. Желая добить поверженного, разбойник дернулся к воину, занеся над его головой для последнего удара дубину.

Смерть была так близко в эту секунду…

Цета не могла спокойно стоять и смотреть, как ее товарищей убивают. Секунда потребовалась, чтобы отыскать достаточно увесистый камень, еще одна — поднять его и швырнуть, целясь в голову рыжего детины.

Камень попал точно в цель. Здоровяк покачнулся и рухнул безмолвной куклой на землю, из разбитого виска текла кровь.

Девушку затрясло. Не привыкла она отбирать жизнь, никогда не думала, что придется. Марк ободряюще возложил свою длань на ее плечо. На его губах Цета снова заметила легкую улыбку.

«Безумец, — снова подумалось ей. — Как есть безумец!»

Керон застыла на месте, крепко сжав медальон Самаэля. В изумрудных глазах застыл ужас, губы беззвучно шевелились. Видя ощутимый перевес противника и зная страшную участь в случае, если ее товарищи не выстоят, она отчаянно возносила молитвы к Обетованному, но светлый бог молчал, не желая обращать внимания на мольбы смертной.

***

Так, значит, вот как, негодная девчонка? Ничего, сейчас извлечешь урок надолго…

Откуда в нем взялась такая злость, Йен не знал, да и не хотел знать. В данный момент он хотел наказать зарвавшихся глупцов, что так неосмотрительно преградили ему путь.

Тонкие пальцы грациозно исполняли нужные движения, в сознании вспыхнули необходимые руны.

Не желая ждать свершение мести, Гербер выхватила лук и, целясь в обидчика, выпустила стрелу. Железный наконечник со свистом вонзился в плечо мага.

Йен пошатнулся, боль была резкой и острой. Стрела глубоко вошла в кость.

— Каран сиг мид, — слова падали как удары молота, разносясь звоном по всей поляне.

На этот раз оружием ему стало совсем не излюбленное всепоглощающее пламя — огонь мог причинить вред его спутникам.

С пальцев чародея с шипением сорвались тонкие едва различимые простому глазу змейки молний. Разряд, попавший в цель, моментально охватывал в сеть тела разбойников, оплетая их яркими вспышками.

Эрвин не успел выхватить из ножен саблю, когда все закончилось. Несостоявшиеся каратели лежали на земле, порой вздрагивая от легкой предсмертной конвульсии. Из ушей, ртов и даже глаз мертвых сочилась кровь, постепенно сворачиваясь и замедляя свой бег.

Сестра атамана медленно пятилась, в расширившихся глазах застыло непонимание, видимо, еще не до конца осознав весь ужас случившегося.

Взгляд Йена пылал недобрым огнем, губы дрогнули в злобной усмешке.

— Теперь ты…

Эрвин не мог поверить, что Йен действительно способен убить глупую несчастную девчонку. Толком не осознавая, что делает, он повис на уже протянутой для смертельного удара руке чародея.

— Беги!

Крик предназначался для сестры атамана, и она сочла за благо внять ему. Быстро развернувшись, девушка понеслась прочь, что было сил. Очень скоро ее тонкая фигурка скрылась за стволами деревьев.

— Остановись! — эльф заглянул в глаза мага и увидел глубоко таящийся в них мрак. — Неужели ты действительно готов был убить несчастную дуреху? Разве недостаточно уже тех, кто погиб от твоей магии?

— Жалеешь их? — взгляд мага, застывший на лице Эрвина, мало-помалу начал проясняться. Боль от раны в плече исказила лицо. — Думаешь, они бы пожалели нас, Керон, Цету? Нет, Эрвин. Мир устроен так, что либо ты зверь, либо жертва — иного не дано.

Он стряхнул ослабевшие пальцы эльфа со своей руки.

— Кем ты стал, Йен? Впору ли тебе еще белая мантия?

— Судить меня вздумал? — угрожающе усмехнулся маг. Сейчас как никогда в душе поднималась ярость, и он с огромным трудом ее сдерживал.

Эльф ничего не ответил, выдернув из плеча волшебника железный наконечник, развернулся и направился к раненому Ризу. Йен вскрикнул от резкой боли, зажав рану рукой. Злой взгляд чародея еще долго сверлил спину Эрвина, чувствуя раздражение. Его так и тянуло стукнуть эльфа по голове посохом, чтобы добавить тому больше ума и убавить этой глупой жалости. Йен успел забыть, как совсем недавно и сам испытывал подобные чувства, ухаживая за зараженными чумой сутками напролет. Теперь он и вовсе не вспоминал о своих пациентах.

— Когда-нибудь ты лишишься жизни из-за своей доброты и чести, — произнес маг, но его никто не услышал.

Воин уже пришел в себя, сидел, потирая ушибленный затылок.

— Идти сможешь? — эльф протянул Ризу руку.

— Угу.

Приняв помощь Эрвина, рыцарь поднялся и, пошатываясь, побрел следом за путниками.

Покинув поляну, ставшую смертным одром для разбойников, странники нашли другую — намного больше и сплошь покрытую огромными черными валунами. Разбив лагерь и разведя костер, принялись есть. Все молчали. Никто не хотел первым нарушить установившуюся тишину.

Цете казалось, что, если сейчас не будет произнесено ни единого слова, она просто сойдет с ума. Девушка посмотрела на барда — тот сидел у костра, любовно поглаживая лиру.

— Спой что-нибудь?

— Что же тебе спеть, красавица? — мягко улыбнулся Марк. — Может, про Хранительницу Ветра?

— Ни разу о ней не слышала…

— А я слышал, — вмешался Ташин. — Рэль рассказывала, когда шли через болото. Когда-то они были людьми и эльфами, что шли навстречу друг другу войной, грозя уничтожить весь мир. Боги вмешались и наказали безумцев, заточив их в воплощении собственных Стихий. Таким образом, Повелители стали вечными Хранителями Тэрна.

Странный, совсем непонятный взгляд бросил бард на Ташина.

— Что же, все верно, дитя, верно, — слова Марка сквозили горечью. — Вот только Хранительница Ветра не всегда была злой, когда-то она была подобна ангелу.

— Спой, а мы послушаем, — в голосе Цеты прозвучал неподдельный интерес.

Марк любовно провел пальцами по струнам, и лес огласила печальная мелодия, казалось, сама лира плачет, вспоминая прекрасную Хранительницу Ветра.

Неосознанно вся компания обратилась в слух, не смея противостоять колдовской мелодии.

Блуждая в непроглядной тьме

Ты жаждешь света и прозренья,

Но не найдя душе спасенья

Растаешь снова в тишине…

Ни боль, ни ужас, ни лишенья

Уже не тронут твою суть

И не ворвется в эту грудь

Безумный стук сердцебиенья…

Весь светоч тех земных прикрас,

Что небо в дар тебе вручило -

Людская ненависть сгубила -

Здесь пустота царит сейчас!

С лихой усмешкой нож точа

И нежно оставляя раны,

Что будут гнить в душе годами,

Лишила крыльев не спеша…

Во власти злых метаморфоз

Вы сами Ангела казнили,

Взамен же монстра породили -

И он причина ваших слез!

Да… Мертвым боли не понять -

Они живут без чувств, не дышат…

Но все же, страсть и ими движет

Чужие души поглощать…

Нет людям прав тебя судить!

Пусть будут прокляты презреньем,

Когда низвергнули в забвенье

То, что должны были любить!

Вниз снова тянет темнота

Без перьев, без любви, без правды…

Но в песнях сказочные барды

Крылатой воспоют тебя!

На последнем аккорде земля вздрогнула, колыхнулась, вспучилась, словно морские волны. Массивные валуны, что с избытком находились вокруг, сталкивались и разбивались в крупные осколки и мелкое крошево, медленно парили, соединялись, обретая гротескные человеческие очертания.

Огромный кулак каменного великана с силой врезался в землю, и ударная волна подобно ураганному порыву разметала путников в разные стороны, словно сухие опавшие листья.

***

Ночь была на исходе. Над лесом взошли сразу две луны — белая и зеленая; и два луча, словно сверкающие мечи, скрестились над головой исполина.

Гротескные черты лица исказились в чудовищном оскале, провалы, что, видимо, являлись глазами — расширились, великан неуклюже шагнул, и земля снова содрогнулась.

Посох выпал из руки волшебника, откатился в сторону. Йен поднялся, вскинул руки, творя волшбу.

Откуда, Тьма раздери, здесь и сейчас появился этот каменный великан?

Маг не верил в совпадения. Случайностей не бывает.

Что могло заставить обычные мертвые камни вдруг обрести форму и движение? Откуда вообще взялась магия в этом забытом богами месте? Неужели некто могущественный таки прознал, что несет их компания в Лориэль и начал нешуточную охоту?

Молнии, соскользнувшие с пальцев мага, метнулись на великана и мгновенно растворились, не причинив вреда. Исполин исторг громогласный рык и двинулся в сторону волшебника, намереваясь раздавить назойливого человечка.

Йен увернулся, с сожалением отметив, что оброненный посох оказался еще дальше.

Как же все некстати…

Итак, обычная магия не властна над каменным великаном. Вряд ли пламя или же воздушные иглы принесут ему хоть чуть больше вреда, чем разряды молний.

А значит…пришло время бежать.

Это была не трусость, а довод холодного разума и трезвой оценки возможностей.

Но словно прочтя его мысли, неведомый враг привел в действие второе, ничуть не уступающее в силе первому, заклинание. Пронесся глухой гул. Земля вздыбилась, поднялась, возводя несокрушимую стену вокруг поляны, в считанные секунды отрезая все пути отхода.

Теперь путники оказались в западне, в хитроумной ловушке, из которой не было выхода.

Глава 25. Пустошь. Исчезновение барда

Риз выхватил меч и бесстрашно ринулся на противника, еще не понимая, что сталь обычного незачарованного клинка бессильна против ожившего камня. Воина все еще мутило, в глазах двоилось.

Клинок ударил по ноге исполина. От соприкосновения стали и камня в разные стороны брызнул сноп ярких искр.

— Что же ты медлишь?! — не сводя глаз с великана, прокричал Риз. — Йен, это же по твоей части!

«По моей, кто бы сомневался, — зло подумал маг. — Вот только не все так легко и просто, как вам кажется».

— Обычная магия здесь бесполезна, — констатировал Йен. — Мне необходимо время.

— Будет тебе время, — отозвался воин, занося меч для следующей бессмысленной атаки. — Много не гарантирую, но пару минут постараюсь протянуть…

И снова раздался режущий слух скрежет.

Великан изогнулся, протянул руку, тщась поймать в каменные тиски хрупкое человеческое тело.

Оступившись, Риз упал, и как раз вовремя — могучая длань чудовища схватила лишь пустоту.

Воин, не двигаясь, неотрывно взирал на великана, не смея поверить, что только что избежал верной гибели. Поначалу Ташину и вовсе показалось, что он мертв, и тогда он закричал:

— Беги!

Риз, словно очнувшись ото сна, откатился в сторону и поднялся, выставив клинок наизготовку.

Над местом поединка поднялось облако пыли. Слышались только частые удары металла о камень да злобный рык чудовища.

Но вот пыль осела, и Ташин увидел лишенного сознания рыцаря — с уголка рта стекала тонкая струйка крови. Великан надвигался на него, и каждый его шаг отдавался болезненным стоном земли.

Надо как-то спасать Риза. Но как? Что он мог сделать? И вдруг он догадался, чем же все-таки может помочь…

Ташин принялся подбирать с поляны камни. Разные — крупные и мелкие, легкие и тяжелые, благо, здесь их было в изобилии.

О, он всегда хорошо умел кидать камни и недаром слыл в своей деревушке первым шалуном и прохиндяем!

Но Ташин поторопился, и первый брошенный им камень не попал в цель. Не растерявшись, он тот час кинул второй. Попал! Каменный исполин взвыл от злобы и ненависти и отступил от бесчувственного Риза, сосредоточив все внимание на дерзком мальчишке.

А Ташин все кидал и кидал камни. И все время — точно в цель.

Вопли разъяренного великана проносились над Мертвым лесом, словно шум осыпающихся камней.

Мгновения обернулись вечностью. Рядом с Ташином уже не осталось подходящих камней, и он попятился.

Глаза великана сверкали как две огромные плошки, ярость искажала подобие лица, он стремительно надвигался на обидчика, занося огромный кулак над его головой.

***

Йен пытался сосредоточиться на распутывающем чужие чары заклинании, но это плохо получалось. Перед глазами все плыло, рана в плече ощущалась все сильнее, тело начало лихорадить.

Чертова девчонка! Видать, не простой стрелой его угостила, а смазанной смертельным ядом. Но это не столь значимо в свете насущных событий. Сначала надо выпутаться из этой затянувшейся петли, а уж потом заниматься второстепенными проблемами.

Йен снова закрыл глаза, пытаясь успокоить хаотично движущуюся силу, и вновь потерпел поражение.

Ты снова в беде — как же, однако, все предсказуемо, — прозвучал в его сознании уже хорошо знакомый голос. От неожиданности Йен вздрогнул. Пришла-таки, почуяв слабость. — Мне льстит твой страх…

«Я не боюсь, — поморщился чародей. — И чем же я таки обязан визиту столь великой особы?»

Что это? Сарказм или насмешка?

«Сама решай», — раздраженно отмахнулся Йен.

Некогда разводить разговоры. Этим бессмертным сущностям хоть кол на голове теши — дай вволю наговориться. Разве для них время имеет значение?

Предлагаешь обидеться?

«Неужели у тебя нет других более важных дел, чем попыток склонить мою скромную персону на свою сторону? Например, план по захвату мира или еще что-нибудь столь же грандиозное?»

Что-то в тебе изменилось с нашего последнего диалога, — голос Медегмы стал задумчивым.

Йен промолчал, вновь и вновь пытаясь сконцентрироваться.

Ты обречен, — как бы между прочим заметила темная богиня.

«Я знаю», — маг постарался вложить в ответ как можно больше равнодушия.

Возможно, стоило бы принять мою помощь?

«Боюсь, плата окажется несоизмеримой, — чародей усмехнулся.

Зря ты так, — невидимая собеседница рассмеялась чистым звонким смехом. — Ну да ладно. На этот раз помогу чисто по доброте душевной, вот только учти, пока я в смертном мире, мне приходится подчиняться законам Мироздания.

«Другими словами — ты не всесильна», — желчно подумал Йен. Ему отчего-то показалось это необычайно забавным.

Верно, — послышался тихий ответ, словно Медегма была уже далеко.

Но нет, в какой-то миг магия перестала метаться вокруг Йена как загнанный зверь, потоки заструились размеренно и рационально, маг отчетливо почувствовал распростертую над ним длань темной богини. В сознании появилась тишина, магическое зрение прояснилось, и перед взором чародея распростерлось множество беспорядочно наброшенных на каменного великана нитей, по которым мощными толчками струилась чужая магия. Это зрелище напомнило Йену кровеносную систему, и он немедленно начал искать в ней исток.

А исток нашелся неожиданно быстро. Самая толстая «артерия» вела за земляную стену и терялась среди стволов мертвых деревьев.

Вот и пришло время для дарованной ему Силы.

Йен вдруг увидел себя со стороны — на плечах развевается плащ, сотканный из частиц первозданной тьмы, полы тянутся шлейфом и теряются за горизонтом. В его руках искрится серебристый меч, и Йен отчетливо понимал — нет ему равных в этом мире.

Снова как и прежде, он ударил по истоку всей мощью, не особо заботясь о последствиях.

Меч разрубил «артерию», и в глаза волшебнику хлынул яркий свет.

Великан застыл, так и не опустив в чудовищном ударе кулак, и медленно начал разваливаться на части.

Первой отвалилась голова, затем руки превратились в крошево, массивные ноги подогнулись, и тело рухнуло вперед, чуть не придавив обломками Ташина. Каменная стена тоже разрушилась, оставив на земле лишь глыбы.

И в тот же миг над лесом взошло солнце.

***

Сначала древесные скорпионы, теперь каменный голем…

Кто-то так и преследует их, пытаясь завладеть Ключом. Кто-то по-настоящему могущественный. Даже если не брать во внимание создание существа из мертвого камня, сколько силы потребовалось, чтобы возмутить все магические потоки и перекрыть магию?..

И если бы не помощь темной богини…

Маг тряхнул головой, не желая об этом думать.

— Не удивлюсь, если он бежал, сверкая пятками, — фыркнул Риз, выводя чародея из задумчивости. — Видать, не судьба ему спевать в Лориэле, — и воин разразился громогласным хохотом. — Кто бы мог подумать, что его путешествие закончится так быстро.

После того, как Йен разрушил связующее заклинание, обнаружилось, что бард исчез.

— Скорее всего, сбежал под шумок, — сказал тогда Эрвин, и путники прекратили тщетные поиски. Было ли все так — кто знает? Но мертвым его никто не нашел.

В глубине души Йен не сомневался, что их дороги еще пересекутся.

Покинув Мертвый лес, друзья ступили на безжизненные равнины Пустоши.

Вокруг простиралась серая каменистая местность. Изредка то там, то тут на глаза попадались редкие кустарные породы, и ветви их походили на скрюченные пальцы неведомых существ. В пасмурном небе кружили стервятники. Иногда мимо проносились гонимые ветром перекати-поле.

Вид был весьма удручающим, зато вдалеке, там, где казалось, застыл горизонт, возвышались каменные пики Лориэля.

Оставалось совсем немного, и путники прибавили шагу.

***

Два дня прошли без особых приключений. Ночь сменяла день, день — ночь, путники все шли и шли, с каждым шагом приближаясь к цели.

— Чтобы стать рыцарем, сначала надо отличиться, — сидя у разведенного костра, разглагольствовал Риз. Было видно, что разговор на эту тему доставляет ему удовольствие.

Они разбили лагерь, как только на землю опустились сумерки. С каждым днем их заплечные мешки пустели, запасы еды приходилось экономить. Сегодня у путников был скудный ужин, а завтрак должен был стать еще скуднее.

— Как? — не унимался Ташин. Глаза его светились от любопытства.

— Юноши примерно такого же возраста, как ты, идут в услужение к рыцарю — чистят его доспехи, ухаживают за конем и оружием, постигают военное искусство, и лишь только когда рыцарь сочтет, что оруженосец готов, отправляет его с рекомендательным письмом в Орден, к которому принадлежит сам, — Риз перевел дух и снова продолжил: — А уже там глава Ордена решает, какое испытание юноша должен пройти, чтобы стать рыцарем.

— И что же это за испытания? — Ташин не унимался, видимо, заинтересовавшись всерьез.

Риз глубоко вздохнул. Взгляд воина стал задумчивым.

— Все испытания, которым подвергаются претенденты на рыцарское звание, конечно же, чрезвычайно опасны, но преодолимы, — Риз наставительно поднял палец. — Никак в рыцари решил податься?

— А может и так, — улыбнулся мальчишка, — чем хаос не шутит? К тому же рыцарям положено жалование, да и каждый день наполнен приключениями и битвами. По мне, так такая жизнь много лучше, чем спокойное существование какого-нибудь купца или ремесленника.

— Что верно, то верно, — с готовностью согласился воин. — Вот что я тебе скажу! Как только разберемся с этим треклятым Ключом, возьму тебя в оруженосцы, если, конечно, не передумаешь…

— Не передумаю! — лицо Ташина светилось от переполняющего восторга.

— Хорошо, если так.

Все легли спать, оставив на часах Эрвина. В округе не было врагов, но излишняя предосторожность не мешала.

Всю ночь Йену снились тревожные сны, он часто просыпался, а ближе к рассвету мага разбудил Риз. Пришло его время караула.

Состояние было ужасным. Рана в плече загноилась, кожа вокруг покраснела и распухла, по ней расползалась тонкая сетка черной паутинки.

Да уж, дела его были неважными. Снадобья и настои не помогали, даже мазь, хранящаяся на дне его сумки, не давала особых результатов. Все, что ему оставалось — поддерживать себя магией. Если не найти в ближайшие пару-тройку дней противоядие, он просто умрет.

Йен вытер со лба выступившую испарину, подбросил хвороста в огонь и устремил взор к светлеющему небу. Созвездия богов постепенно бледнели, лун тоже не было видно. Холод пробирал до костей, и волшебник поспешил плотнее закутаться в плащ. Все-таки не зря они посетили Ариакан. С каждым днем становилось холоднее, все отчетливее чувствовалось дыхание зимы.

Мысли его снова устремились к Рэль. Йен достал из поясного мешочка ее подарок. От артефакта исходила невероятная мощь. Откуда это кольцо у обычной фокусницы? Как к ней попало? Не слишком ли много загадок в этой девушке?

Маг снова подкинул в пламя хворост и краем глаза заметил всплески магических эманаций. Закрыв глаза, он напряг магическое зрение и увидел невдалеке от их стоянки низкую, не больше тридцати локтей в высоту, белую пирамиду. У самого подножия чернел широкий квадратный проход.

Вот он — вход в Царство Теней, остается лишь ступить под его каменные своды и добыть Маятник. А что дальше — один хаос знает.

— Что там?

Риз подошел, присел рядом, по-братски положил руку на плечо чародея.

— Возможно, конец моего пути, — отстраненно произнес Йен, не сводя взгляда с пирамиды. — Царство Теней в собственном величии.

Горизонт стремительно светлел, первые лучи солнца позолотили верхушку каменного сооружения, бликами засияли на облицовочных плитах.

— Ничего не вижу, — нахмурился Риз.

— И не увидишь…

— А может, ну все в Яму? — с надеждой произнес воин. — Почему ты вообще должен идти на поводу этого гнома?

Маг обернулся и посмотрел на друга долгим изучающим взглядом, словно впервые видел, затем снова устремил взор к пирамиде. Риз решил, что маг уже не ответит, когда в тишине, прерываемой лишь криком стервятников, раздались тихие слова:

— Долги надо платить, друг мой, а данное слово — держать, — он встал, тяжело опираясь на посох. — Ждите меня сутки. Если не вернусь к назначенному времени — уходите.

От лица мага отхлынула последняя кровь, губы посинели, черты лица заострились.

«Как у покойника», — подумалось Ризу.

Разве он может бросить его сейчас совсем одного, не подставить плеча, спокойно отпустить туда, откуда еще никто не возвращался? Разве друзья так поступают? Но отговорить от этой опасной затеи он не сможет — слишком давно и хорошо Риз знал своего друга, чтобы надеяться, что Йен отступит. И тогда воин принял единственное правильное решение, показавшееся в тот момент самым верным:

— Я пойду с тобой, — слова сорвались с губ легко и уверенно, хотя, видит светлый Самаэль, он меньше всего хотел иметь дела с магией, которую абсолютно не понимал и, если честно признаться, боялся. — Мы войдем в Подземелье Теней вместе.

— Как хочешь…

Адоме пожал плечами и скривился от боли. По всему телу распространялась слабость, Йена бросало то в жар, то в холод, перед глазами все расплывалось. Ему становилось все хуже, но он упорно старался не обращать на это внимание.

Слегка пошатываясь, он шел вперед. Следом, вытащив меч из ножен, двигался Риз.

Вскоре перед волшебником предстал чернеющий проход, но различить, что ждет их внутри, было невозможно.

Воин настороженно озирался. Он не видел входа, не видел и самой пирамиды, но интуитивно чувствовал опасность.

— Не нравится мне эта затея, — глухо донеслись до мага слова друга, словно тот был далеко. — Ничего хорошего это не сулит…

Йен не ответил, молча шагнув в темноту.

Яркая вспышка на мгновение ослепила Риза. Когда зрение вернулось, воин огляделся.

Вокруг был все такой же безрадостный пейзаж, стервятники все также кружили в небе, невдалеке виднелся все тот же древний курган, а он стоял совершенно один.

Йен бесследно исчез.

***

«Йен в Царстве Теней, ну а что же теперь делать нам? — с незнакомой горечью думал Риз Картен, заворожено глядя на мерцающий огонь. — Вернется ли он оттуда живым?»

Последняя мысль не давала воину покоя.

Ташин с извечным своим любопытством слонялся возле Кургана, и Эрвин еле заставил его отойти от древней усыпальницы, с трудом втолковав, что незачем понапрасну тревожить покой усопших.

День близился к завершению. Небесное светило почти скользнуло за горизонт, и вокруг стали сгущаться сумерки, а маг так и не вернулся.

Начался дождь — сначала мелкий, но с каждой минутой все нарастал, и вот уже все небо озаряли вспышки молний, и над землей проносились раскаты грома.

Огонь погас. Путники быстро промокли и замерзли, но идти к Кургану — единственному месту, где можно было укрыться от непогоды, не рискнули. Коротать ночь в окружении древних захоронений никому не хотелось.

Тишину, прерываемую раскатами грома, нарушил долгий протяжный вой, и Эрвин мгновенно поднялся, настороженно вслушиваясь.

— Расски, — констатировал эльф. — Целая стая. Идет сюда. Нам надо уходить…

— Но куда? — спросила Керон. Голос ее отдавал хрипотцой, на лице отчетливо читался испуг.

— Предлагаю посетить местные достопримечательности, — губы эльфа растянулись в безрадостной улыбке. — Мне тоже не нравится эта идея, но иного выхода нет. Там — неизвестность, — он грациозно указал на каменное сооружение. — Здесь — верная гибель.

Вой все нарастал, становился громче — стая неумолимо приближалась, и этот факт развеял все оставшиеся сомнения. Путники спешно собрали лагерь и направились к Кургану.

Шли быстро, поминутно оглядываясь. Ризу все чудились горящие в непроглядной темноте глаза, следующие за ними неотступно. Наконец они подошли к Кургану. Вход в древнюю усыпальницу был закрыт массивной каменной дверью.

— Эрвин, помоги мне сдвинуть дверь, — позвал эльфа воин. — Сам не справлюсь. Видимо, со временем створку заело…

— Или она просто замурована, — отстраненно произнес перворожденный, настороженно вглядываясь во тьму. — Что скорее всего.

Но нет, хоть и медленно, а дверь поддавалась, издавая глухой скрежет.

Неожиданно за спинами путников раздался наполненный яростью рык, желтые парные огоньки теперь отчетливо светились в темноте, ловя каждое движение.

Риз налег на дверь всем весом, и она резко распахнулась. По инерции воин потерял равновесие и упал, больно ударившись локтем о каменные плиты.

Странники поспешили войти внутрь и закрыть вход древней усыпальницы. Как только дверь закрылась, до них донесся разочарованный вой стаи.

— Я ничего не вижу! — пожаловалась Керон.

Вокруг действительно была одна сплошная тьма. Эрвин нащупал на стене факел и достал из кармана огниво.

Вспыхнул тусклый свет, и теперь путники смогли оглядеться.

В центре просторного зала находилось возвышение. На нем лежало истлевшее тело воина, покрытое легким арантовским доспехом, рядом с ним покоился необычный меч из голубой стали. Вокруг и по всему возвышению располагались сосуды с золотыми монетами и украшениями.

— Н-да уж, — присвистнул Риз. — Это усыпальница не простого воина…

— Так и есть, — тихо согласился эльф, аккуратно дотрагиваясь до Ледяного Клинка. — Мы находимся в усыпальнице великого Дериона.

***

Йен спускался по пологому и узкому коридору, имеющему почти квадратное сечение. Угол наклона этого прохода, судя по всему, не был выбран произвольно — он совпадал с углом, под которым люди могли наблюдать звезду Самаэля. Спуск был долгим и трудным — по бокам не было перил, а ноги скользили по каменным отполированным плитам.

Даже не оборачиваясь, маг знал, что остался совершенно один, хотя и не слышал ругани друга.

Впрочем, не важно. Риз бы здесь только мешал.

Странно, маг не чувствовал больше боли в плече, не чувствовал и слабости, словно полностью излечившись от терзающего недуга.

Кристалл посоха хорошо освещал путь, спуск казался бесконечным. Маг не знал, сколько времени длился его путь — сейчас он находился в ином измерении, и время здесь текло по-другому.

Наконец спуск закончился. Свет кристалла осветил зеркальный зал и высокий алтарь в центре. На его возвышении покоилась тонкая цепочка с кулоном из ярко-красного кристалла.

Маг внимательно оглядел помещение. Никаких магических фигур на полу, стенах и потолке не было, и он смело шагнул к алтарю.

Быстро забрать чертов Маятник и поскорее покинуть это проклятое место.

Шаги становились увереннее. Маг приближался к заветному артефакту, но, не дойдя до алтаря нескольких метров, он услышал до боли знакомый голос, произнесший его имя, и резко обернулся.

Глава 26 Лориэль. Сбежавший заключенный

Над головой Арена нависал низкий каменный потолок крошечной камеры. Все, что было внутри — так это убогий лежак да дыра в дальнем углу, из которой остро разило нечистотами.

И все-таки он не сдавался, веря, что эта чудовищная ошибка в скором времени разрешится, и царь сменит гнев на милость. Арен твердо верил, что выйдет отсюда. Но проходили дни, а он все так же сидел за решеткой, с отвращением глотая скудную тюремную пищу.

Порой, когда тюремщики тушили коридорные факелы и мрак в камере становился совершенно непроглядным, Арен закрывал глаза и снова видел усмехающееся лицо Лиассина. В такие моменты он начинал отчетливо понимать, что такое ненависть.

За дверью послышались шаркающие шаги — настало время смены караула. Гном горько вздохнул и свесил ноги с лежанки: еще одна безрадостная ночь, которая сменится таким же безрадостным днем.

От печальных раздумий его отвлек звук открывающегося замка. Арен насторожился.

Странно — сейчас не время ужина, да и скудную пищу ему подавали через маленькое окошечко, и за то время, что он томился в темнице, двери его камеры ни разу не открывались…

Неужели Лиассин таки добился своего, и теперь узника ожидает казнь — тихая и быстрая, без суда и следствия?

Замок громко щелкнул, и дверь со скрипом отворилась. Темноту камеры нарушил свет фонаря, в тот момент показавшийся разжалованному военачальнику ярче полуденного солнца.

В камеру вошел гном в темном плаще. Разглядеть лицо незваного гостя не представлялось возможным из-за накинутого на голову широкого капюшона.

«Так значит, все-таки убить решили…»

Только что прибывший сделал еще шаг по направлению к Арену и резким движением откинул с лица капюшон. Перед разжалованным военачальником стоял его старый верный друг.

— Брест? — неподдельно изумился Арен и шагнул ему навстречу. — Ты что здесь делаешь, старина?

— А ты хорошенько подумай, может, и поймешь, — проворчал Брест и смачно сплюнул на каменный пол темницы. — Иди за мной. Время не ждет.

Они вышли из камеры и оказались в темном коридоре. Брест свернул влево, и недавний узник последовал за ним.

Шли молча, часто останавливаясь и настороженно прислушиваясь. Когда же они поднялись на следующий ярус, Арен решил задать мучающий его вопрос:

— Зачем ты рискуешь, спасая меня? — он нахмурился, заглянув другу в глаза. — Ведь прекрасно знаешь, что если Эосин узнает, то безнаказанным тебе не остаться. Тебя обвинят в предательстве, Брест, и объявят изгоем. Стоит ли оно того?

— Зачем спасаю, рискуя всем? — гном остановился и, задумчиво смотря в одну точку, ровно произнес: — Может, потому что однажды ты спас мне жизнь? Может, потому что считаю тебя своим другом? А может, потому что ты обвинен несправедливо и это, видит Тьма, меня раздражает! И вообще что за глупые вопросы? Разве ты не поступил бы так же?

Арен промолчал, и они снова продолжили путь.

Как бы поступил на месте друга он сам, Арен не знал. Наверное если бы был уверен в его полной невиновности, а доказать это никак не смог, то да — поступил бы так же. Но он не знал, как бы поступил, если бы друга обвинили справедливо…

Друзья поднялись еще на несколько ярусов. По пути им изредка встречались гномы, спешащие по каким-то своим делам. Беглецы не боялись быть опознанными: свет факела слепил встречным глаза, и до друзей частенько доносилось недовольное ворчание.

Вскоре стены туннеля стали скользкими и неровными, и Арен понял, что они уже далеко от центральной части подземной цитадели. Брест выводил его из Лориэля потайным ходом, о котором знали немногие.

На поверхности их встретили сразу две луны. Кое-где лучи ночных светил пересекались и рождали новые оттенки. Арен вдохнул полной грудью. Видит Данрен — он не хотел покидать Лориэль, но иного выхода не было. Здесь его ждала лишь неволя да бесславная смерть.

— Уходи, Арен, — Брест протянул другу свой меч. — Надеюсь, он тебе не пригодится. Да пребудет с тобой удача и Бог Равновесия!

— Прощай и ты, мой друг, — так же высокопарно ответил бывший узник. — Я никогда не забуду, что ты сделал для меня в эту ночь.

И не говоря больше ни слова, Арен пошел дальше по пологому каменистому склону. Когда же он обернулся, чтобы в последний раз посмотреть на родную твердыню, Бреста уже не было.

Арену лишь оставалось надеяться, что никто не узнает, кто помог сбежать заключенному. Он еще долго шел в темноте, отмахав добрых шесть миль, лишь чудом не наткнувшись на вражеские патрули, когда до него донесся злобный вой рассков.

Вой слышался близко. Слишком близко.

Гном вытащил меч, приготовившись к бою.

Расски показались одновременно. Стая взяла его в кольцо. Арен насчитал не менее десяти особей — шансов отбиться почти не было.

Вожак нервно водил хвостом, увенчанным внушительной булавой, с длинных и тонких, словно иглы, клыков стекала тягучая слюна.

Гном смотрел в его глаза и видел в них один лишь азарт. Стая не была голодной, в бой их вела только жажда чужой крови.

Внезапно зверь растянулся в длинном прыжке, острые клыки лязгнули возле шеи гнома, и Арен едва успел увернуться. Меч описал полукруг и режущим движением прошелся по морде вожака. Из раскрытой раны потекла черная, будто уголь, кровь. Сквозь разрез проглядывали зубы. Раздался рык, зверь оскалился и снова пошел в атаку, только вот на этот раз не столь бесшабашно. Он хищно крался вокруг противника, выискивая слабые места и прорехи в обороне. Остальные расски не предпринимали попыток напасть — первая добыча всегда принадлежала вожаку, а в данном случае, она была единственной.

Сколько они так кружили, не отводя друг от друга глаз, Арен не знал. Минуту? Больше? Наконец терпение зверя закончилось, и он снова прыгнул, норовя вцепиться гному в горло.

В странном свете двух лун сверкнула сталь и пронзила тело зверя насквозь. Мертвая туша обмякла и свалилась на землю.

Стая неистово зарычала и одновременно бросилась на одинокого бойца.

***

Марика гостила у Лиассина вот уже несколько дней и все это время не находила покоя.

Как отреагирует Повелитель Ночи на ее медлительность? Ведь он ясно дал понять, что время не ждет, и артефакт нужен ему как можно скорее. Если Лиассин таки на ее стороне, то отчего медлит этот мальчишка? Чего ждет?

Но на все вопросы черный маг лишь растягивал губы в тонкой улыбке и отвечал, что ждет благоприятного момента. Однако Марика считала, что он просто не знает, как проникнуть в Царство Теней, оттого и тянет время.

Постепенно она привыкла к его надменности и заносчивости, Марику перестали раздражать его вечные усмешки. Напротив, всадница стала находить долгие ночные беседы с ним весьма занимательными, и когда он отсутствовал, находясь во дворце, она ловила себя на мысли, что ей скучно без него. Тогда Марика подходила к полке, брала какой-нибудь фолиант, садилась в кресло у камина и листала страницы. Конечно же, всадница не понимала значение рун, но зато с интересом разглядывала различные магические фигуры.

В первые же дни всадница исследовала его дом. В принципе, жилище мага не отличалось богатством и масштабами — комнат имелось немного, но одна из них была всегда заперта, и Марика часто задавалась вопросом — что скрывает за ней черный маг? Само собой, задать вопрос ему самому она так и не осмелилась.

Сегодня Лиассина не было всю ночь. Он явился под утро каким-то перевозбужденным и взвинченным. На лице отчетливо читалась злость.

— Что случилось? — Марика подалась вперед, так и не опустив фолиант из рук. — Что-то не так?

— Все не так, — прошипел чародей. Его серые непроницаемые глаза уставились на фолиант в руках Марики. — Никогда! Слышишь? Никогда не смей трогать магические книги! — и уже более мягко добавил: — Некоторые из них способны свести обычного человека с ума.

Он быстро преодолел разделяющее их пространство, забрал из рук воительницы книгу и поставил ее на полку. Затем, не оборачиваясь, произнес:

— Чертов гном сбежал. Я пытался искать его магическим зрением, но дальше Лориэля ничего не вижу, а знаешь, что это значит? — он обернулся и посмотрел на ничего не понимающую Марику. — Его больше нет в подземной цитадели!

Лиассин мерил комнату шагами, метался по ней как разъяренный зверь, сжимая и вновь разжимая кулаки.

— Но он не мог сбежать сам! Определенно ему кто-то помог, — он, наконец, перестал метаться по комнате, взгляд чародея сделался задумчивым. — Ну, ничего, расплата последует — на собственной шкуре узнает, чего стоят рухнувшие планы черного мага!

Марика молча взирала на чародея. И чем ему так не угодил какой-то жалкий гном? Впрочем, Лиассин никогда не прощал обид, имея достаточно злопамятный характер.

Вартери вытер со лба выступивший пот, прикрыл глаза и сосредоточенно о чем-то задумался. Так он простоял минут пять, затем открыл глаза и снова посмотрел на воительницу.

— Пойдем, посмотрим, насколько далеко успело уйти это жалкое существо, — и Лиассин направился вглубь дома.

Марика беспрекословно последовала за ним, и каким же было ее удивление, когда чародей остановился возле заинтересовавшей ее двери. Он достал из кармана мантии обычный железный ключ и быстро открыл дверь.

Помещение было освещено мягким серо-зеленым светом. Марика оказалась в просторной и чистой комнате, стены и углы которой тонули в мягком полумраке. Посередине стояла деревянная бадья, а в ней клубился жемчужный туман. Больше в комнате ничего не было, да она и не нуждалась в каких-либо магических атрибутах. Воздух в ней был напоен странными ароматами, и воительница как ни старалась, так и не признала в них запаха знакомых цветов и трав.

Лиассин уверенно подошел к деревянной бадье и застыл, жадно всматриваясь в клубящийся жемчужный туман.

Марика тоже всмотрелась в содержимое бадьи. Поначалу она ничего не могла различить в этом странном тумане, но затем перед глазами начали появляться контуры, складываясь в четкие фигуры и размытые образы.

Перед глазами воительницы развернулся достаточно унылый пейзаж — пустынная равнина, освещенная первыми лучами дневного светила; ветер гнал по ней легкое перекати-поле, землю уродовали глубокие трещины, хотя дождь здесь был частым явлением, и Марика поняла, что видит сейчас окрестности Лориэля. Картина резко поменялась, и теперь она увидела лежащего в собственной и чужой черной крови тело гнома. Вокруг него лежало несколько иссеченных мертвых рассков. Бой был безжалостным и беспощадным, — поняла воительница и невольно прониклась к незнакомому гному уважением.

Гном зажимал рану на разорванной руке, из которой, не прекращаясь, медленно сочилась кровь. Было абсолютно ясно — жизнь неумолимо покидает его, и у воина не было даже сил, чтобы подняться.

Она украдкой взглянула на Вартери. По бледному лицу мага расползлась торжествующая улыбка — он искренне наслаждался медленной смертью своего врага.

— Добить бы, — произнес маг одними губами.

— Он и так уже не жилец, — в голосе воительницы послышалась грусть. — С такими ранами он все равно долго не протянет.

— Надеюсь, что так, — маг прищурился, изуродованная часть лица слегка подергивалась в нервном тике. — А теперь давай посмотрим, что еще творится в округе…

Туман в деревянной бадье вновь заклубился, и перед взором женщины неожиданно предстали двое — могучий воин и чародей, облаченный в белую мантию. Маг уверенно шел впереди, за ним в некотором отдалении следовал воин, держа наготове меч, и настороженно озирался по сторонам. Вокруг них простиралась все та же безжизненная Пустошь, что и в предыдущем видении.

Внезапно маг исчез в яркой вспышке света, и воин остался один, изумленно пялясь на место, где только что был его товарищ.

— Ты видела? — донесся до нее равнодушный голос Лиассина.

Резкие перепады настроения черного мага приводили ее в замешательство, а порой и вовсе пугали.

— Он исчез, — пожала плечами воительница. — Должно быть, произнес какое-нибудь заклинание для перемещения.

— Умение проходить сквозь пространство доступно немногим, — покачал головой Лиассин. — Просто сделать шаг и исчезнуть не может даже Повелитель Ночи. Нет, Марика. Он вошел в портал…

— Перед ним открылись врата Царства Теней, — ошеломленно закончила его мысль всадница дракона.

— Верно, — уголки губ Вартери дернулись в легкой улыбке, но глаза как всегда остались холодными и безразличными. — Возьми свой меч и накинь плащ, если не хочешь прозевать удачный момент.

«И действительно, сколько пройдет времени, прежде чем мы доберемся до Пустоши?», — подумала воительница, выходя из зачарованного помещения. В быстроте Смерча она не сомневалась — он доставит их до намеченной цели в мгновение ока, но вот сколько займет времени подъем на самый высокий уступ Лориэля, она не знала.

Через минуту Марика снова появилась в заклинательном покое во всей экипировке: меч приятно оттягивал пояс и придавал уверенность, плечи согревал подбитый мехом плащ.

Чародей все так же стоял, задумчиво вглядываясь в клубящийся туман, и даже не обернулся, когда она подошла к нему почти вплотную.

— Не спи, Вартери! — она легонько дотронулась до узкого плеча чародея. — Время и вправду не ждет. Нужно еще добраться до Смерча…

— Зачем нам дракон? — отстраненно спросил черный маг, продолжая смотреть вглубь тумана. — Мне незачем изнурять себя длительным подъемом на вершину. К тому же мой способ перемещения намного быстрее.

Лиассин наконец оторвался от созерцания жемчужного тумана, взял Марику за руку и произнес заклинание. Пространство вокруг них несколько секунд мерцало, а затем и вовсе все проглотил беспросветный мрак.

***

Они стояли посреди пустынной равнины. Вокруг свирепствовала непогода — дождь бил косой стеной, ярился ветер, но под куполом невидимости было вполне тепло и сухо.

Время тянулось медленно, словно ползущая улитка. Марика тысячи раз уже прокляла и Повелителя Ночи, и чертов Маятник.

Лиассин вынул из кармана медальон и застегнул его на шее девушки.

— Если понадобится, эта безделушка поможет нам связаться друг с другом.

Марика улыбнулась и осторожно дотронулась до медальона. Получить подарок от Вартери почему-то было очень приятно.

— С чего ты взял, что у этого мага получится выйти из Подземелья живым?

— Может и нет, кто знает? — загадочно произнес чародей, и в его глазах сверкнул последний луч заходящего солнца.

— И что мы будем делать, если у него не получится? — не унималась воительница.

— Мы спустимся в Подземелье сами, — пришел равнодушный ответ.

На землю опустились сумерки, их сменила непроницаемая ночь, а две фигуры так и стояли, ожидая появление белого мага.

Глава 27 Пустошь. Испытание Подземелья

Перед Йеном стояла Рэль в том же черном плаще, в котором покинула Ариакан. Серебристо-белые волосы струились каскадом по тонким плечам. На мага в упор смотрели два нечеловечески огромных глаза со странными черными радужками. Тонкие губы его возлюбленной были тронуты грустной улыбкой.

— Ты? — чародей не мог поверить глазам. — Вернулась?

— Да…

— Но почему? — Йен еще не верил в это, хотя, видят боги, как он хотел сжать ее в крепких объятиях и больше никогда не отпускать.

Его не покидало ощущение, что здесь что-то не так. Он не мог бы объяснить это даже самому себе, но интуиция кричала об опасности, а душа тянулась к той, что не покидала его снов.

Закусив губу, точно от досады, Рэль подошла к нему и осторожно провела ладонями по щеке мага — легко, словно лаская. К изумлению Йена усталость, боль в раненом плече и головокружение тотчас оставили его, сомнения тоже отступили.

— Потому что ты мне тоже не безразличен, — тихо прошептала она, с удовлетворением от хорошо выполненной работы взглянув на расслабленное лицо Йена.

— Совсем недавно ты утверждала обратное.

В желтых глазах мага больше не было настороженности. Он притянул ее к себе, в ноздри ударил сладковатый запах тлена, но маг не обратил на это внимание. Главное — Рэль теперь рядом, живая и теплая, заверяющая в своих чувствах. И Йен совсем потерял голову, забыл, где он и зачем.

Она взяла его за руку и потянула к зеркальной стене.

— Пойдем со мной, — тихо шептала Рэль, увлекая его все дальше. Зеркальная стена становилась все ближе, и он уже отчетливо видел в ее отражении каждую мимическую морщинку на собственном лице, вот только отражения полуэльфийки в ней почему-то не было. — Останься со мной навсегда. Забудь свою цель, забудь себя…

«Странно. Все словно нереально», — подумалось ему, но он все так же слепо следовал за своей возлюбленной, когда в сознание ворвался голос Рэль и почувствовал ее тонкую ладонь на своем плече:

Стой, глупец! Взгляни своей смерти в глаза! — он остановился в недоумении. Вот же она — Рэль, завет его за собой и в тоже время предостерегает от опасности. Что, Тьма раздери, здесь происходит?! — Разбей морок или навсегда останешься здесь, став такой же тенью, как и они!

Раздался треск. Перед глазами мага распространялись трещины, образ Рэль поплыл, и маг вдруг увидел то, что приняло облик прекрасной полуэльфийки…

Иллюзия подернулась, явив чудовищную реальность.

Его за руку держал иссохший труп в истлевшем тряпье, сквозь которое виднелись пожелтевшие кости. Череп скалился, пустые глазницы горели желтым мертвенным светом. Своим прикосновением призрак высасывал из Йена не только магию, но и жизнь.

Маг с отвращением отшатнулся и огляделся по сторонам. Целый сонм таких же лишенных плоти призраков тянул к нему руки, скалился, не желая отпускать жертву, намереваясь опустошить до дна.

Внутри пирамиды прогрохотал гром, зеркальные стены опасно качнулись, с высокого потолка начали сыпаться пока еще мелкие камни.

Подземелье Теней рушилось, грозя похоронить под обвалом белого мага.

Пора было выбираться отсюда, но сначала…

Зря он, что ли, проделал весь этот путь?

Йен бросился к алтарю и схвати Маятник. Пирамида снова содрогнулась, и на плиты Царства Теней посыпались уже более увесистые камни. Мага швырнуло в сторону, он не удержал равновесие и упал. Призраки словно только этого и ждали — мгновенно метнулись к нему, вытянув перед собой руки. Костлявые пальцы вцепились в мантию чародея, потянулись к шее, сомкнулись на горле.

Йен захрипел, перед глазами заплясали красные круги, сознание начало медленно гаснуть. Теперь он отчетливо чувствовал, как призраки высасывают из него магию. Сила покидала его, а вместе с ней само желание сопротивляться.

«Скоро не останется ничего!» — словно кнут стегнула по сознанию мысль и побудила к решительным действиям.

Боль в раненом плече снова дала о себе знать.

Он перестал обращать внимание на липкие и обжигающе холодные пальцы призраков и сосредоточился на заклинании Могильного Ветра. В принципе, заклинание несложное и не требующее особых энергетических затрат (как раз подходящее, если учесть, что Силы в нем почти не осталось), позволяющее прогнать призраков, другое дело — его не изучали в Белом Ордене. Более того — оно являлось запретным. Просто однажды он, движимый любопытством, вместе с соучениками забрался в запретное хранилище. Тогда внимание Йена привлек огромный черный фолиант, исписанный серебряными рунами. В нем были заклинания черной магии, и ради интереса юноша прочел несколько страниц. На одной из них и было заклинание Могильного Ветра. И сейчас в минуту острейшей опасности память услужливо возвращала когда-то прочитанные и отложенные в подсознании руны.

Оставалось лишь произнести их…

— Киан когот ранс…

Из горла волшебника вырвался едва слышимый сип, но, как ни странно, заклинание подействовало. Вырвавшийся из посоха вихрь пронесся по Подземелью, разметал в стороны призраков, словно изголодавшийся зверь разорвал их в клочья. Но с этим заклинанием ушли последние остатки энергии, и магический резерв Йена был полностью опустошен как тогда в достопамятной битве с Мессиром на площади Ариакана.

Подземелье снова содрогнулось. Зеркальные стены лопнули, осколки разлетелись в разные стороны, лишь чудом не поранив мага. Тяжело опираясь на посох, Йен направился к выходу.

Каждое движение давалось ему с неимоверным трудом, но он все продолжал идти, заставляя себя снова и снова делать новый шаг. Он смутно помнил, как прошел сквозь рушащийся зал, как преодолел долгий и изнурительный подъем по пологому коридору, но вот, наконец, перед ним замаячил выход.

Йен едва успел покинуть пирамиду, как она тяжело вздохнула, словно уставший пахарь, и резко осела, превратившись в груду остроконечных камней.

Маг упал на мокрую землю, крепко сжимая в ладони Маятник и не в силах перевести дух. Каждая клеточка его существа ныла, сил не осталось, он медленно проваливался в забытье.

Рядом послышались чьи-то шаги, а затем все стихло.

***

Время тянулось медленно. Лиассин и Марика так и стояли, напряженно всматриваясь в темноту. Всю ночь до них доносился вой озлобленных рассков, что рыскали в округе в поисках добычи.

Ближе к рассвету дождь прекратился, и разбушевавшийся ветер утих. Сквозь утреннюю хмарь глаза черного мага лишь на мгновение различили вспышку яркого света, которая тут же погасла.

Легким взмахом руки он снял невидимый купол и быстрыми уверенными шагами направился к тому месту, где только что был открыт портал. Не колеблясь, Марика тенью последовала за ним.

Вскоре Лиассин остановился и склонился над распростертым телом белого мага. В левой руке он сжимал золотую цепочку с огромным рубиновым кулоном.

По лицу Вартери скользнула глумливая улыбка.

Перед ним лежал Маятник — артефакт, достойный длани богов. Лиассин чувствовал это по исходящей из рубина Силе. Все, что нужно — так это протянуть руку и завладеть им. Что, казалось бы, могло быть проще? С этим артефактом он обретет истинное могущество, превзойдет даже Повелителя Ночи, и, несомненно, перед ним склонится весь мир.

И это все он не желал делить ни с кем.

Вартери покосился на Марику. Воительница стояла рядом, тревожно озираясь по сторонам.

Чем сейчас были заняты ее мысли? Думала ли она о том же, о чем и он? Несомненно — да, но пока Лиассин был ей нужен, она не спешила прервать его жизнь. Ну что же, подождет и он.

Черный маг аккуратно дотронулся до Маятника. От артефакта шла глубокая вибрация древней беснующейся энергии. Лиассин словно наяву увидел сметающую все и вся темную волну, накрывающую целые города и поселки, проглатывающую моря и океаны, уничтожающую мир своим могуществом. Покинь эта Сила пределы рубина, и мир действительно обречен на гибель без шансов на спасение.

Пальцы черного мага сомкнулись на цепочке, потянули к себе, завороженный взгляд не отрывался от рубина.

Вот для чего он все это время влачил свое жалкое существование! Чтобы однажды стать сильнейшим мира сего. Чтобы одно его имя приводило в трепет врагов.

Череду его мыслей нарушил слабый стон. Белый маг пошевелился, и Лиассин понял, что дальше медлить нельзя. Осталось лишь прикончить приходящего в сознание мага…

Вартери уже начал плести чары, и слова смертоносного заклинания почти слетели с его губ, когда он неожиданно передумал. Что-то не давало ему покоя. Какое-то странное предчувствие кричало в сознании — не убивай, и он отступил, доверившись интуиции.

— Нам пора, — он надел цепочку на шею и спрятал кулон под мантией.

Марика приблизилась к черному магу, и он, взяв ее за руку, произнес слова перемещения. Через несколько секунд здесь уже ничего не напоминало об их присутствии.

А еще через несколько секунд над Йеном склонился гном с взлохмаченной бородой и в сером просторном плаще. Он некоторое время пристально вглядывался в бледное лицо мага, сжимая и вновь разжимая в бессильной ярости кулаки.

Больше всего Рена злил тот факт, что он опоздал всего лишь на несколько мгновений.

Маятник наконец-то вырван из неприступного хранилища и вновь утерян, а похитители скрылись в неизвестном направлении. Все труды напрасны, миру продолжает угрожать опасность. Не дай небо этот артефакт попадет в руки Синдерэль или Медегмы. И если хозяйка Хаоса всегда была достаточно непредсказуемой, то богиня тьмы уж точно не станет медлить…

Остатки темной магии похитителей обрывались, и узнать, в каком направлении они скрылись, невозможно. Только когда они попробуют привести Маятник в действие, лишь тогда он сможет обнаружить его и постараться вернуть.

Рен снова взглянул на лежащего без сознания чародея и хмыкнул. Йен умирал. Он слишком много потратил силы, да и эта жуткая рана на плече…

Но помогать он ему не станет. Если суждено, то чародей умрет, если нет — выживет. В то же мгновение вокруг гнома завыл ветер, оплетая коренастую фигуру в воздушную воронку.

Огненный Молот снова был в поиске ускользнувшего артефакта.

***

Эфес Ледяного Клинка как влитый лежал в ладони воина. По необычному лезвию пробегали голубые вспышки. Хотелось оставить его себе. Все равно этот меч мертвому без надобности.

— Древние предания гласят, что Клинок был возвращен в Обетованное, — благоговейно произнес Риз. — А на самом деле покоится здесь вместе с прахом своего последнего хозяина. Кто бы мог подумать…

Ему никто не ответил. Все хранили молчание, отдавая дань великому и славному герою древних легенд. Даже неугомонный Ташин был необычайно молчалив и серьезен.

Путники легли спать прямо на каменных плитах усыпальницы, от которых тянуло холодом. Долгий переход и разбушевавшаяся непогода сделали свое дело — все вымотались настолько, что не озаботились выставить караульного. Впрочем, сегодня в этом не было особой необходимости — каменные створки были надежно заперты, и расски при всем желании не смогли бы их открыть.

Ночь выдалась неспокойной. На протяжении всего времени, пока над миром царили ночные светила, до них доносился злобный вой. Риз сквозь сон слышал скрежет когтей и глухие удары по каменным створкам. В полночь он проснулся от истошного крика и некоторое время не мог сообразить, что же напугало бывшую подавальщицу. Оказалось, ей приснился кошмар.

Девушка разительно изменилась после застенок черного мага — стала более замкнутой и настороженной. Хоть Цета и не жаловалось, предпочитая не вспоминать тот день, но Риз был уверен, что в темнице Мессира ее все-таки подвергали пыткам.

До воина доносились ее сдавленные рыдания, и он был благодарен Керон за то, что ему не пришлось вставать и успокаивать Цету. Он не переносил женских слез и, если честно, всегда терялся, когда девушки лили слезы.

Посвященная сидела с ней рядом, поглаживая по плечу и шепча какие-то слова. Рыцарь не мог разобрать их значения, но по интонации понял — это слова утешения и поддержки.

Сейчас напускная маска высокомерия исчезла с лица Керон, и перед Ризом предстала добрая и участливая девушка, не способная равнодушно пройти мимо человеческого горя.

Да, люди часто заблуждаются, не желая заглянуть в чужую душу, и судят других несправедливо. Хотя стоит ли осуждать за это бессердечие? Весь мир жесток и груб — бесчеловечен.

Рыдания стихли, а Риз все не мог заснуть. В голову лезли разные мысли, но больше всего воин переживал за Йена.

С чем пришлось столкнуться его другу? Сможет ли он пройти уготованные ему испытания и вернуться живым из Подземелья Теней? А если вернется, не станет ли Йен легкой добычей рассков? Его друг был достаточно сильным магом, по крайней мере, именно так убеждал себя воин.

Воин вспомнил, как когда-то давно еще в детстве с целой ватагой таких же мальчишек, как и он, пошел искупаться на глубоководную речку. Плавать Риз умел отлично, но вот доплыв до середины, вдруг почувствовал, как мышцы свело судорогой, и медленно пошел ко дну. Он хорошо помнил, как захлебывался водой, чувствовал страх, а затем абсолютное равнодушие. Тогда Йен Адоме — единственный, кто не растерялся в той ситуации, помог удержаться на плаву, вытянул на берег и тем самым спас ему жизнь. С тех пор они стали неразлучными друзьями — вместе шкодили, играли и за проказы получали тоже вместе.

Так вспоминая детство, Риз провалился в сон, а когда проснулся, то завывания ветра и стук дождя уже прекратились. Тишину усыпальницы нарушало лишь мерное сопение Ташина.

***

Путники покинули Курган на рассвете. Ветер действительно стих, лучи солнца пробились сквозь плотные серые облака, а расски отправились восвояси. Эти звери не любили солнечный свет, предпочитая охотиться только ночью.

Риз забрал из усыпальницы Дериона Ледяной Клинок. Теперь волшебный меч удобно устроился в старых потертых ножнах, хоть те и были ему немного велики.

Они подошли к месту вчерашней стоянки, но Йена здесь не было. Риз прошел немного дальше в том направлении, в котором шел вчера вместе с магом, и увидел его распростертым на земле. Рядом с волшебником лежал посох.

Йен был без сознания. По плечу волшебника распространялось багровое пятно с каким-то муторно-желтым оттенком. Дыхание почти не ощущалось.

Воин разрезал мантию на израненном плече, и глазам путников предстала отвратительная гнойная рана. От нее в разные стороны расходилась четко обозначенная паутина, свидетельствующая о серьезном заражении. В ноздри Ризу ударил тошнотворный запах гнили.

— Он умирает, — мрачно констатировал Риз.

Плечи воина поникли — он ничем не мог помочь другу детства. Рядом послышались тихие шаги.

— Отойди, — решительно произнесла Керон, опускаясь на колени перед умирающим магом. — Я попробую воззвать к Самаэлю. Он не допустит его смерти…

Губы посвященной беззвучно шептали молитву, глаза были закрыты, прекрасное лицо расслаблено.

Какое-то время ничего не происходило, и Риз уже начал терять надежду. Неожиданно от служительницы Самаэля стало исходить ослепительное сияние, окутавшее ее подобно ореолу. Керон распростерла руки над плечом мага, и с ладоней сорвался золотистый свет. На глазах путников чудовищная рана медленно затягивалась, черная паутинка вокруг нее исчезала, дыхание мага стало глубоким и ровным.

Свет, исходящий от посвященной, исчез. Девушка устало поднялась и с грустной улыбкой отметила плоды своих трудов. Ее бог снова явил чудо, излечив волшебника.

Йен открыл глаза и какое-то время, не отрываясь, смотрел на затянутое тучами небо. Бледность с его лица исчезла, уступив место привычному для друзей смуглому цвету кожи.

— Ты жив! — радостно воскликнул Риз, и по его счастливой физиономии расползлась глупая улыбка.

— Мне снился сон, — Йен приподнялся на локте и взглянул на столпившихся вокруг товарищей. — Странный сон…

И тут он вспомнил все. Свой спуск в Царство Теней, призраков, жаждущих опустошить его душу, и как разрушилось подземелье. Вспомнил, как насилу унес ноги, лишь чудом избежав верной гибели, и звук чьих-то шагов перед тем, как сознание ускользнуло в звенящую темноту.

— Маятник! — он резко сел, отчего почувствовал головокружение и подступившую к горлу тошноту. — Исчез. Его кто-то забрал…

Абсолютно все оказалось напрасным. Он рисковал жизнью зря.

— Не страшно, — на здоровое плечо мага ободряюще опустилась ладонь Риза. — Главное — ты жив, а чертов гном пусть сам ищет свою безделушку. Ты сделал все, что мог.

Йен ничего не ответил, молча глядя в одну точку.

***

Перекусив, путники снова отправились в путь.

Йен шел, тяжело опираясь на посох. Путь давался ему с трудом, но он, сжав зубы, продолжал делать шаги снова и снова. Магия постепенно возвращалась к нему, зато слабость во всем теле никуда не делась. Ему не давали покоя мысли о Рэль.

Почему в момент наивысшей опасности ему привиделась полуэльфийка? Возможно, во всем виновато подсознание, желающее увидеть ее снова? Ведь не могла же она действительно оказаться там или могла? Пусть не во плоти, но астральным двойником? Но разве на такое способна обычная фокусница? Нет, нет и еще раз нет.

Мало-помалу они приближались к горным вершинам. Ташин всю дорогу развлекал себя тем, что описывал магу усыпальницу Дериона. Йен слушал сбивчивые повествования юноши в пол уха.

Неожиданно целая стая стервятников с недовольными криками взмыла ввысь, оторвавшись от пиршества, и путники увидели десяток мертвых рассков, среди которых лежал истекающий кровью гном.

***

— Да он никак мертв…

От бездыханных туш рассков исходил зловонный запах, заставивший посвященную спешно зажать нос.

Риз сплюнул на землю, увидев рваные раны на теле гнома. Видавший виды короткий плащ лежал чуть в стороне от тела, рукав некогда снежно-белой рубахи насквозь пропитался багряными пятнами.

Но откуда он здесь? Почему один? Изгнанник или предатель? Хотя какая разница — для гномов все едино. Или может быть тайный гонец, угодивший в смертельную ловушку? Поди теперь разберись, если гном мертв, а спросить больше не у кого…

— Похоронить надо бы, — хрипло произнес рыцарь. — Негоже бойцу быть расклеванным вороньем.

Эльф одобряюще положил руку на плечо Риза, Цета отвела взгляд от обезображенного тела, Ташин с извечным любопытством рассматривал подземного жителя, и лишь маг равнодушно взирал на мертвого.

Обмануть судьбу невозможно. Чем дальше человек пытается уйти от смерти, тем ближе к ней оказывается. Но стоит ли винить кого-то за эти попытки? Умирать действительно страшно, а тот, кто не боится — либо глупец, либо безумец.

От мрачных размышлений Керон отвлек тихий кашель. Гном был еще жив и даже пришел в сознание. Лицо подземного жителя было белее извести, губы начали приобретать синеватый оттенок, но взгляд карих глаз казался вполне осмысленным и острым.

Возможно, ему еще можно помочь?

Керон, стараясь не обращать внимания на отвратительную вонь, приблизилась к раненому и опустилась возле него на колени, не боясь испачкать белую тогу в черной скверно пахнущей крови рассков. Губы посвященной беззвучно шевелились, вознося к Самаэлю истовую молитву, в руках она сжимала медальон в виде восьмилучевого солнца.

Но как ни странно, в этот раз бог света не ответил своей служительнице, а медальон в ее ладони так и остался холодным и безучастным.

Но почему?! Почему ее божественный покровитель молчит и бездействует? Неужто она в чем-то провинилась или хуже того — прогневила небожителя? Что сделала не так и главное — когда? Или этот гном заслуживает смерти, и старуха с клюкой уже ждет его за Гранью?

Керон не могла объяснить даже самой себе, почему ее бог молчит. В душе появилась смутная тревога. Осознав, что не сможет помочь умирающему гному, она медленно поднялась и попятилась. В глазах посвященной застыли слезы, лицо выражало непонимание и растерянность.

— Мне жаль, — она произнесла еле слышно, стараясь не смотреть на раненого. — Я ничем не могу помочь. Боги молчат…

— Боги никогда и ни за что не станут что-то делать «просто так», — с издевкой в голосе, произнес Йен. — Да и зачем? Зачем помогать тем, кто не вписывается в их планы? Зачем вообще небесным правителям обращать внимание на боль и страдание обычных смертных? — маг невесело усмехнулся. — Ты веришь в их милосердие? Но подобные чувства им чужды. Нет, посвященная. Не станут боги помогать без выгоды, а в нем, — он небрежно указал на истекающего кровью гнома, — увы, для Обетованного проку мало.

— Не смей! Слышишь? Не смей богохульствовать! — от возмущения лицо Керон покраснело, ладони невольно сжались в кулаки. Да как он смеет сомневаться в могуществе богов? — Смертным не дано постичь замыслы и поступки богов! Если они молчат, значит, для этого есть веская причина!

Йен рассмеялся как-то невесело, нехорошо, а затем впился недобрым взглядом в посвященную. И этот взгляд не сулил ей ничего хорошего. В какой-то момент Керон даже показалось, что маг сейчас испепелит ее на месте, а Самаэль не встанет на ее сторону, не защитит свою преданную служительницу.

В душу Керон закралось сомнение, и она испугалась. Нет, она не боялась смерти или гнева мага, нет, ей стало не по себе от того, что вера в ее душе дала трещину. Пока маленькую и незначительную, но все-таки заставила усомниться в том, что для нее всегда было свято.

— Друг мой, не гневи богов, — Риз остановился рядом с магом. — Ты ведь не станешь отрицать, что именно молитва Керон излечила тебя от действия яда?

Йен резко отстранился, обведя всех присутствующих взглядом.

— Сентиментальные глупцы, — горько усмехнувшись, произнес он. — Вы все. Да еще и слепые к тому же. Разве не видите, что только я один способен спасти этому гному жизнь? Только я! — И словно подтверждая только что сказанные слова, решительным шагом направился к раненому.

На лице чародея застыла надменная маска. Он приблизился к гному и, простерев над ним длань, зашептал заклинание. От ладони Йена заструился яркий серебристый свет, окутывая все тело гнома в полупрозрачный ореол.

Глава 28 Серил. Зеркало Мира

Ее путь лежал на запад. Песчаная платформа уносила Рэль все дальше к столице Южной империи.

Война зашла в тупик. Люди, драконы, маарлоки и сорги — все погибали в этой войне; трупы разлагались, вспыхивали эпидемии. Рэль раньше не представляла в должной мере, какие разрушения принес завоевательный поход Медегмы. Теперь она видела это собственными глазами. Повелитель Ночи вел медленное наступление, но однажды настанет миг, когда он дойдет до Серила, и тогда войну можно будет смело считать проигранной.

Целые рощи вблизи Карк-Дарота были уничтожены либо драконами, либо колдунами. Поля усеяны трупами рыцарей и маарлоков. Многочисленные деревеньки стерты с лица земли. Вокруг только обугленная земля, мертвецы лежали, словно сломанные куклы. От домов остались одни стены или груды камней. Порой, зловоние от разлагающихся трупов становилось невыносимым. Рэль было неприятно взирать на разбросанные повсюду тела, и она отводила глаза в сторону.

Архимаг не считал нужным сжигать павших в бою, дабы предотвратить возникновения чумы. Ему глубоко плевать — умирает мир или нет, ведь сам-то он был давно мертв.

Но вот окрестности завоеванного Карк-Дарота остались позади. Дальше пошли плодородные земли еще не вытоптанные множеством ног.

Путь Рэль был не близким. Несколько дней ушло, чтобы добраться до Серила. Башни столицы предстали перед ней во всей красе. Множество искусных мастеров хорошо потрудились когда-то, возводя вокруг города изящные и крепкие стены. Издалека он казался полностью вылитым из золота. Приближаясь к столице империи, она развеяла песочную платформу, благоразумно рассудив, что лучше войти в город пешком. К воротам Серила тек густой поток людей, всадников и повозок. Уплатив у ворот небольшую пошлину, Рэль оказалась среди душной и суетящейся толпы. Люди пялились на нее словно на диковинку, дети, не стесняясь, указывали пальцем на ее серебристые волосы. Полуэльфийка накинула капюшон, чтобы избежать ненужного внимания.

К Храму Самаэля вела главная улица, но сейчас идти туда еще рано. Лучше дождаться темноты и под покровом сумерек пробраться в цитадель света. Так, по крайней мере, удастся избежать нежелательной встречи со жрецами и храмовниками[1].

Пытаясь скоротать время, она кружила по столице, пока не почувствовала усталость. Тело требовало отдыха и пищи. Таверна обнаружилась неожиданно быстро. Вывеска «Зеленый дракон» зловеще поскрипывала на ветру, скорее отпугивая, чем завлекая посетителей.

Рэль вошла в питейное заведение и села возле окна. Соседний столик занимали три рыцаря из Ордена Розы. Ожидая, пока к ней подойдет подавальщица и примет заказ, она стала прислушиваться к их беседе.

— А вы заметили, какое в ставке оживление? — произнес громадный рыжий детина в добротной кольчуге. — Командиры рвут и метают от злости.

— Ходят слухи, — понизил голос второй с худощавым лицом, изборожденным морщинами, — что маарлоки прорвали границу и продвигаются все дальше вглубь империи.

— Нет, — возразил третий совсем еще молодой рыцарь. — У меня другие сведения: что, мол, в одном из городов близ Серила, в котором рыцари останавливались на ночлег, свирепствует чума.

— Это где? — ошеломленный известием воскликнул рыжий.

— Да Яма его знает! — отмахнулся парень. — Как будто я там был…

Несколько мгновений они молчали, видимо пытаясь осознать услышанное. Смерти боялись все, но все-таки предпочитали умереть в бою, а не от скверной мучительной заразы. К Рэль наконец-то подошла подавальщица и, приняв заказ, скрылась за дверью ведущую в кухню.

— Что-нибудь слышно как там дела на передовой? — нарушил молчание худощавый воин. — Разное болтают — не знаешь чему верить…

— Вчера я навещал друга в лазарете. Он участвовал в битве при Карк-Дароте и лишь чудом остался жив, — довольный тем, что сумел завладеть вниманием товарищей, осклабился парень. — И вот что он рассказал: вместе с темной армией надвигался плотный туман, сквозь который почти ничего нельзя было разглядеть. Отовсюду слышались стоны раненых и умирающих. В воздухе проносились темные громадные силуэты драконов. Иногда поле боя озаряли яркие вспышки огненных шаров и молний. Казалось, враги повсюду, — молодой рыцарь увлекся и не заметил, как начал отчаянно жестикулировать. — Те немногие рыцари, что уцелели в бою, были окружены отрядами маарлоков и соргов, но с поднятыми мечами заняли исходную позицию. Они уже успели попрощаться с жизнью, когда подоспела подмога. Отряд Хирнара пробил кольцо противника и только благодаря этому безрассудному командиру мой друг остался жив!

Да, дела защитников Тэрна были плохи и если боги не вмешаются, мир снова окажется на грани гибели.

Подавальщица поставила перед Рэль блюдо с курятиной и чарку вина. Полуэльфийка отломила от курицы небольшой кусочек и отправила в рот. Мясо оказалось жестким, и прожевать его было достаточно сложно. Но есть очень хотелось, и она продолжала потихоньку расправляться с курятиной, запивая ее огромным количеством вина. Перекусив, Рэль посмотрела в окно. На улице уже изрядно стемнело — настала пора идти к Храму.

Выйдя из таверны, девушка свернула в глухой переулок. Фонарей здесь не горело — в военное время экономили масло. Освещались лишь главные улицы, да и то только до полуночи. Рэль шла и шла по затихающим улочкам столицы, остановившись лишь на мгновение возле края громадной площади перед покрытым белой штукатуркой чудом — Храмом Самаэля.

Величественное строение нависало над ней, возносясь более чем на тридцать метров, покрытое самой причудливой резьбой и сверкая разноцветными витражами окон. Двадцатиметровая башня главного святилища возвышалась над комплексом, устремляясь к небу полная величия. Золоченые ворота были наглухо закрыты.

Рэль склонила на бок голову, обдумывая как проникнуть внутрь, когда за спиной послышались шаги. Она не стала оборачиваться, собрав всю волю в железный кулак, ожидая действий нежданных гостей. Видит небо — как хотелось наконец-то взглянуть в глаза неведомых врагов!

— Ты не пройдешь, — раздался монотонный голос. Голос знакомый. Отнюдь не врагов, но и не союзников. — Портал закрыт.

Рэль обернулась. Невдалеке от нее застыли стражи Обетованного. Громадные белые крылья, расправленные за плечами, делали их облик неземным. Так оно и было, ведь эти создания никогда не принадлежали миру Тэрна.

— Как смеете вы преступать мне дорогу? — зло прошипела богиня хаоса.

— Таков приказ владыки света…

На нее равнодушно взирали бесполые херувимы с лицами ни то женщин, ни то мужчин — головы абсолютно лишены волос. Они неподвижно застыли подобно изваяниям, но Рэль прекрасно знала насколько быстрыми и смертоносными могли быть их движения.

Задача стражей заключалась в защите Врат от попыток смертных проникнуть в цитадель богов, но никак не препятствовать законным хозяевам, вернуться обратно. А еще их использовали для усмирения непокорных.

Рэль не нравилась эта ситуация. Меньше всего ей сейчас хотелось ввязываться в бой с достаточно сильным противником. Это отнимет драгоценное время, поднимет переполох.

Почему, Хаос их всех забери, они преградили ей путь? Что снова взбрело в голову Самаэля? Неужто боится, что кто-то из смертных все-таки воспользуется Ключом, решив занять его место? Но, так или иначе, она должна попасть в Обетованное. И если ей для этого придется уничтожить стражей — ну что же, так тому и быть!

Ладонь нагрелась. Рэль даже не надо было опускать взгляд — она прекрасно знала, что в ее руке серебром сверкает клинок, сотканный из частиц первозданного Хаоса. Вокруг нее взревел песочный ураган, образовывая некую защиту.

Они медленно приближались, их движения завораживали. Рэль словно приросла к земле. Уповала ли она на чудо? Да, уповала. Хоть стражи и не могли уничтожить бога, но пленить и заточить в бездонной Яме — вполне. Именно так была когда-то пленина Медегма.

Ожидание схватки стало невыносимым. Будто чертя замысловатую фигуру, полуэльфийка вспорола воздух сверкающим клинком. Стражи словно бы ждали этого. От медлительности не осталось и следа, громадные крылья встопорщились вмиг ставшими острыми перьями. Синхронно херувимы бросились в атаку, размахнувшись, словно косами смертоносными крыльями. Сотканные из тончайшей паутины света клинки могли бы играючи рассечь смертное тело богини хаоса и пленить ее бессмертную сущность, если бы Рэль в последний миг не увернулась.

Припав на корточки, она отчетливо услышала над собой свист лезвий.

Полуэльфийку окатило волной ужаса — она не хотела лишаться свободы. Даже мгновение, проведенное в бездонной Яме, были намного мучительнее, куда тяжелее и страшнее того, что может представить слабое человеческое воображение.

— А-а-а! — яростно выкрикнула Рэль, взмахнув ярко засиявшим и задрожавшим от переизбытка мощи клинком. Горело не только лезвие, но и сам эфес. Ладонь невыносимо жгло, но сейчас Рэль радовалась этой боли — ей, как никогда, хотелось рукопашной. Внутри словно что-то взорвалось, по венам толчками заструилась кровь.

Лезвие первозданного хаоса описало полукруг и ближайшие к Рэль стражи рухнули замертво. Из ран сочилась и быстро сворачивалась жидкая синяя кровь. В один миг мертвые тела объял нестерпимо-белый свет, и они растворились, словно их никогда и не было. Остальные стражи застыли, но всего лишь на мгновение, а затем синхронно привели в действие древнюю и могущественную силу.

Под ногами Рэль всколыхнулась брусчатка, невесть откуда взявшийся ветер чуть не сбил ее с ног, сорвал ворота с петель Храма. Взъярилось незримое пламя и устремило свои смертоносные языки к богине хаоса. Все, что на тот момент она успела — поставить вокруг себя песчаный барьер.

Огонь, Вода, Земля и Воздух — четыре стихии кружились вокруг нее в непрекращающемся танце, твердь под ногами начала расступаться. Херувимы настойчиво изгоняли Синдерэль из мира, но она отчаянно держалась за самую грань реальности. Пока еще у нее хватало на это сил, но вскоре они иссякнут. На доли мгновения ей показалось, что она видит внизу серые безжизненные барханы Ямы.

Неужели она проиграет стражам сражение? Неужели действительно позволит заточить себя в подземном мире? Нет! Нет! И еще раз — нет!

Эманации от стихийного вихря все же проникали сквозь песок, высасывая из Рэль божественную силу. В глазах потемнело, дыхание затруднилось, тело трясло уже не от адреналина, а от напряжения. Еще немного и стражи добьются ее развоплощения.

Надо срочно что-то предпринять, но что?..

Клинок хаоса ничем не мог сейчас помочь своей хозяйке, он исчез, как только под ней начала проваливаться земля. Можно, конечно же, использовать как оружие песок, но тогда придется снять барьер…

Тьма раздери этот треклятый закон Мироздания!

Решай Рэль и решай быстро! Совсем скоро плоть Тэрна сомкнется над тобой, словно вода над головой утопающего. А из Ямы выбраться не так-то просто…

И она решилась.

Барьер задрожал и рассыпался в сотне острых игл, разлетевшихся в разные стороны. С исчезновением песочной защиты пропала и опора. Стихии словно этого и ждали — взметнулись все разом, ударили по хрупкому смертному телу. Никогда прежде ей не приходилось испытывать на себе силу херувимов…

Боль пронзала все существо, туманила сознание, заставляла крепко сжимать зубы. Казалось, еще немного и она просто умрет.

Но в какой-то момент разбушевавшиеся стихии отступили, под ногами снова ощутилась твердь, а вместе с ней пришло чувство уверенности. До конца не веря, что ей удалось удержаться на грани реальности этого мира, она огляделась по сторонам. Одно за другим тела мертвых стражей, утыканные длинными песчаными иглами, исчезали в ярких вспышках света.

Рэль бессильно уронила руки. Исторжение из мира — не шутка. За всю историю Тэрна стражи пустили его в ход только один раз — когда заточили в Яме Медегму. И ведь заточили, а она намного сильнее богини хаоса!

Рэль удалось избежать этой участи. Правда, как обычно случалось после перенапряжения, она оказалась энергетически истощена.

Полуэльфийка тяжело опустилась на колени. Появись здесь снова стражи…

Но нет, стихии умолкли — вокруг лишь тишина.

Очень хотелось упасть ничком — в этой бойне она отдала все силы без остатка. Можно было только удивляться, что ей вообще удалось противостоять стражам и, мало того — выйти победительницей. Рэль медленно огляделась. Площадь вокруг пантеона освещена словно днем. Жрецы от высшей иерархии, до самой низшей держа в руках факелы, стояли и молчаливо взирали на Рэль в благоговейном ужасе. Когда-то красивая брусчатка превратилась в сплошное месиво. Позолоченные ворота Храма, сорванные с петель буйством стихии, лежали чуть в стороне от аркообразных дверей.

Путь был свободен.

Рэль медленно поднялась и, пошатываясь, побрела к пантеону — от прежней грациозности не осталось и следа.

Стены храма, сплошь покрытые барельефами, изображали сцены из священных фолиантов. В основном все они были связаны с приданиями о Самаэле и всего лишь несколько барельефов отображали ипостаси других богов и богинь.

Вот громадная белая Медведица, олицетворяющая Белигму — для сравнения рядом нарисован ничтожно крохотный жрец, склонившийся перед ней в раболепном поклоне. Огромная кобра с раззявленной пастью, нападающая на рыцарей — Медегма. Двуглавый дракон, чьи головы символизируют Равновесие — вторая ипостась Данрена. Сориан был представлен в виде парящего грифона. Рядом с ним химера, олицетворяющая противоречивую богиню хаоса.

Рэль дернула уголками губ в легкой усмешке и прошествовала вглубь святилища. Нутро Храма украшали многочисленные каменные колонны. Богиня хаоса знала, что в южной стене есть Зал жертвоприношений. Туда испокон веков возлагались дары самому могущественному богу.

Она шла мимо, не обращая внимания на золотую лепнину и дорогие шпалеры, украшающие стены. Ее внимание приковало находящееся у дальней стены Зеркало Мира, прикрытое белоснежной материей. Всего лишь несколько шагов отделяло богиню хаоса от Обетованного, и в нетерпении она ускорила шаг.

Ну что же, светлому богу придется ответить на все ее вопросы и объяснить, что здесь творится. Неспроста же херувимы преградили ей дорогу…

Рэль сорвала с громадного зеркала ткань. По сверкающей поверхности распространялись мутные пятна, словно неведомая зараза сумела поразить портал. Что-то явно было не так…

Не раздумывая больше ни секунды, Рэль проскользнула сквозь зеркальную гладь и покинула Тэрн. С ее уходом исчезла и перевернутая пентаграмма в небесах.

--------------------------------------------------

[1] Здесь — воины, специализирующиеся на поимке еретиков и преступников, состоящие на службе у священнослужителей и карающие от их имени.

Глава 29 Пустошь. Решение Арена

Странно на сколько разительно изменился чародей с тех пор как покинул Белую Башню и ухаживал за больными чумой, с тех пор, как сжалившись над золотой драконессой, бесстрашно спустился в овраг, чтобы ее излечить. Сейчас в его сердце не осталось почти ничего, что напоминало бы о былой доброте и милосердии.

Йен с внезапно режущей ясностью ощутил себя совершенно иным человеком… да и человеком ли?

Душа — странная вещь. Есть лишь тогда, когда болит. Иначе ее нет вовсе. И «человека» нет. Рэль оставила в его душе глубокую рану, и лишь боль все еще удерживала мага над пропастью, не позволяя полностью окунуться во мрак.

Сейчас он лечил гнома не потому что этого требовало сострадание, а потому что хотел доказать всем находящимся здесь, что богам совершенно наплевать на смертных. Чем было продиктовано это желание, Йен не знал. Да и не хотел знать. Внутри все переворачивалось от злости, трясло от нерастраченной энергии.

Лечить подземного жителя не хотелось. Глядя в совсем незнакомое бородатое лицо, ему отчетливо вспоминалось другое — лицо Рена, чья прихоть чуть не отправила его, Йена, за Грань. А ведь он действительно чуть не умер…

Когда-то, кажется, совсем давно умирающая от чумы старуха предрекла ему безрадостный исход. Наверное, она уже обрела покой за Гранью. Тогда слова нищенки: «Тебя поглотит тьма», показались магу безумными, но теперь он считал их пророческими. Йен все чаще осознавал, что предложение Медегмы присоединиться к ней уже не вызывало в нем ярого противоречия. Напротив какая-то частичка сознания тянулась к тьме, к той Силе и знаниям, что могла дать только темная богиня.

Но сейчас надо сосредоточиться на умирающем гноме…

Постаравшись выкинуть все посторонние мысли из головы, он тихо произнес слова заклинания. Снова, как и тогда в достопамятном Карпенском болоте Сила заструилась сплошным потоком, растрачиваясь почем зря. Но, так или иначе, делала свое дело — кровь останавливалась, раны быстро стягивались и вот уже на их месте стали образовываться уродливые розовые шрамы — от них никуда не денешься. Они так и останутся для подземного жителя вечным напоминанием о неравном бое.

Дыхание гнома стало размеренным, более глубоким и Йен понял, что жизни подземного жителя уже ничего не угрожает.

— Все что мог я сделал, — Йен медленно поднялся и почувствовал сильнейшее головокружение. Все-таки он сам еще не до конца оправился от действия яда. — Теперь ему необходим покой и целебный отвар. Разведите огонь.

Сухих веток в округе нашлось немного, но маг не стал использовать чары для разжигания костра, опасаясь использовать Силу в таком состоянии. Как бы самому не отправиться за Грань.

Огонь получился слабым, но все-таки магу удалось вскипятить на нем котелок с водой и бросить в него лечебные травы. От варева исходил неприятный запах, да и на вкус оно было немногим лучше содержимого помойной ямы.

Гнома оттащили подальше от зловонных туш. После приема отвара он снова провалился в забытье, но это был целебный сон. Йен знал, что после него гном будет чувствовать себя намного лучше.

Путники расселись вокруг догорающего костра, перекусили и начали обсуждать предстоящий путь. Лориэль уже близко, а значит и осаждающее его войско тоже не за горами. Но как пройти мимо плотного кольца темной армии? Снова попробовать отвести воинам глаза? Недавний опыт подсказывал, что это не всегда действенно. Конечно, ночью тени не будут заметны, но кто поручится, что среди осаждающей армии не найдется опытного мага способного почувствовать чужое колдовство? Вот бы достичь таких высот, чтобы скрывать в нужный момент эманации своей волшбы от посторонних…

— Если он смог пройти через посты темной армии, то, безусловно, сможет привести нас к Лориэлю.

Предположение Эрвина вернуло Йена к действительности. Прав эльф и стоит попробовать, вот только вряд ли подземный житель исполнится желанием показать безопасный путь незнакомым и, что уж там говорить, подозрительным путникам к родным горам. К тому же, если он изгой, то и золото не поспособствует его благосклонности.

— Во всяком случае, стоит попробовать, — перебил начинающий разгораться спор маг. — Если не помогут уговоры и золото, то всегда можно прибегнуть к магии и развязать гному язык по средствам внушения.

— Надеюсь, до этого не дойдет, — поморщился эльф. Ему, как и всем присутствующим, эта идея не особо нравилась.

— Я тоже на это надеюсь, — кивнул Йен.

Они расположились на ночлег, разбив небольшой шатер, взятый в Ариакане. Пусть, он не особо спасал от холода, зато неплохо защищал от ветра. Спящего гнома тоже перенесли под полог. Раненый так и не проснулся, находясь в плену сновидений от действия отвара.

Йен остался сидеть на свежем воздухе. Сон отчего-то не шел. Маг задумчиво смотрел на ночное небо. Лун сегодня не было, зато созвездия богов отчетливо полыхали сквозь редкие облака. Йен невольно засмотрелся на перевернутую пентаграмму богини хаоса. Она вспыхнула ярким холодным светом и погасла, оставив после себя на темном небе пустое место.

В груди разлилась давящая пустота, словно из мира исчезло что-то важное для него и дорогое. Маг не знал, откуда взялось это чувство, но оно с каждым мигом становилось сильней.

***

Арен очнулся от цепкого сна, и какое-то время пытался понять, где находится. Вокруг было темно, рядом кто-то сопел. Сознание со всем свойственным ему воображением рисовало неведомого зверя готового в любой момент напасть и растерзать былого главнокомандующего на части.

Память тоже возвращалась, но какими-то отрывками. Вот вспомнилось угрожающее рычание рассков, обступивших его со всех сторон. Его желание подороже продать свою жизнь и отчаянный бой. Рыжеволосая девушка в белом одеянии, склонившаяся над ним и что-то шепчущая — слов не разобрать. Затем пришло воспоминание о нереальном серебристом свете, исходившем от человека, чье лицо Арен так и не смог разглядеть.

Сопящее существо затихло и в тишине раздалось шуршание, а потом и вовсе неразборчивое бормотание. Лицо гнома зарделось от стыда. Рядом не было зверя, лишь люди, что вчера спасли ему жизнь.

Он вытер пот со лба, затем слегка приподнял голову — ему хотелось пить. Но боль, вызванная столь простым движением, снова ввергла его в бессознательное состояние.

— Не пора ли вам проснуться? — знакомый женский голос прорвал туманную пелену.

Арен широко распахнул веки и сразу же зажмурился: дневной свет резал глаза.

— Не бойтесь, уж тусклый свет не сможет убить вас, раз это не удалось целой стае рассков, — в голосе послышались веселые нотки.

Гном осторожно приоткрыл глаза и увидел рядом с собой рыжеволосую девушку. Вода, поданная ее заботливой рукой, прояснила сознание.

— Миледи, вы спасли мне жизнь? — Собственный голос напугал Арена, он походил на карканье.

— И как это вы догадались?! — На лице девушки снова появилась улыбка, но вскоре исчезла. — На самом деле вас спас Йен, — но видя непонимающий взгляд гнома, пояснила: — Белый маг. А я не миледи, а посвященная Самаэля. Но называйте меня просто — Керон.

— Арен, — представился он, решив пока не упоминать, что некогда был главнокомандующим подземного царства.

Гном попытался припомнить, что он вообще знал о магах. В Лориэле их не было. Возможно, именно поэтому царь пригрел возле себя Лиассина.

Главнокомандующий знал, что на необъятных просторах Тэрна возвышались шесть независимых друг от друга башен, каждая из которых имела свой цвет и принадлежала колдовскому ордену.

Белый Орден, к которому принадлежал спасший ему жизнь чародей, был основан в честь светоносного Самаэля и каждый маг, закончивший в нем обучение, навечно давал клятву использовать свою Силу только во благо и никогда во зло.

Красный Орден был создан так же, как и Белый, но его члены поклонялись Данрену — богу Равновесия, и каждый из них был призван поддерживать шаткий баланс между Светом и Тьмой. Задачка в данный момент весьма хлопотная, если учесть, что чаши весов неумолимо склоняются на темную сторону. В Красной Башне мог обучаться любой желающий, и она всегда оставалась открытой и приветливой к тем, кто решил навечно связать свою судьбу с Законом Равновесия.

Серая Башня из века в век оставалась закрытой для чужих глаз, находясь под покровительством Синдерэль — богини хаоса — и под непроницаемой завесой тайны. Никто и никогда не видел ни одного серого адепта, и посему в народе о ней плели отчаянные небылицы. Болтали о том, что якобы все адепты Серого Ордена бестелесны, что во время своих мерзких ритуалов приносят богине человеческие жертвы, что эпидемия чумы — это их и только их рук дело. Да, люди таковы, и когда им что-то доподлинно неизвестно, то у них сразу включается воображение, даже у тех, в ком отродясь фантазии не бывало. Серая Башня жила своей, отдельной от всего мира жизнью, что навечно сделало ее зловещей и пугающей в глазах многотысячной толпы.

Синяя Башня — средоточие божественной длани Белигмы, богини исцеления, — напротив, имела хорошую репутацию, так как из нее выходили непревзойденные целители.

Была еще и Зеленая Башня, за высокими стенами которой часто можно было встретить эльфов, преисполнившихся желанием проникнуть в тайные знания магии Природы. Сей Орден поклонялся Сориану — пятому богу, и находился на границах вечнозеленого Саренда.

Далеко, за пределами Снежной Империи, возвышалась последняя, шестая Башня, посвященная Медегме, богине тьмы. Некоторые смельчаки, которые случайно оказывались в ее окрестностях, рассказывали потом, что чувствовали невесть откуда нахлынувший ужас и чувство безысходности. Здесь и без чрезмерного воображения все казалось ясным — черный цвет Башни говорил сам за себя. И правы люди. Не стоит далеко ходить — Лиассин еще тот мерзавец не гнушающийся ничем, чтобы достичь своей цели. Как лихо он настроил подгорного правителя против единственного гнома, к которому тот прислушивался и который вполне был способен поднять восстание. Все предугадал. Все продумал.

При воспоминании о черном маге Арен снова почувствовал всепоглощающую ненависть и в сотый раз пожалел, что отказался от убийства колдуна, когда представлялась такая возможность.

Гном осмотрелся вокруг. Он находился в небольшом шатре, лежанкой ему служил тонкий настил из хвороста. Кроме него и девушки здесь никого не было.

— Что со мной случилось?

Девушка нахмурилась.

— Вы действительно ничего не помните?

— Смутно, — ответил Арен и попытался подняться. Это снова причинило боль во всем теле. — Отдельные моменты, отрывки.

— Мы нашли вас без сознания истекающего кровью среди дюжины мертвых рассков, — девушка нахмурилась. — Все это время вы были в полусознательном состоянии. Просто удивительно как у вас кости остались целы. Ведь известно, что булава на хвосте расска может одним ударом раздробить кость. Правда, ваше тело все сплошь в синяках и ссадинах.

— Да, все тело жуть как болит, но терпеть можно.

— Еще бы! Скажите, вы всегда такой везучий?

Арен улыбнулся, но улыбка вышла жалкой и неестественной.

— Как вы оказались один на Пустоши? — было видно, что девушка аккуратно подбирает слова, вот только гном не понимал — зачем?

— Я изгнанник, — вздохнул он и отвел взгляд в сторону.

По телу снова разлилась слабость. Не говоря ни слова, Керон вышла из шатра, но вскоре вернулась, принеся с собой отвратительно пахнущую жидкость. Гном подозрительно покосился на железную кружку.

— Это лечебный отвар, — она слегка улыбнулась. — Ну же, выпейте, и вскоре вам полегчает.

Арен приподнялся на локте и сделал несколько глотков. Вкус отвара был едва ли не хуже, чем его запах. Вскоре он почувствовал сонливость, веки отяжелели и он провалился в сон.

***

Перед гномом стоял Лиассин. Издевательская усмешка на губах мага делала изуродованное лицо хищным. Он протянул к Арену обожженную руку, но тот час исчез. Теперь гном стоял среди давно мертвых людей. Прокаженные улыбались безгубыми ртами. Незнакомая женщина, умершая когда-то от чумы, хотела дотронуться до его руки. С ужасом он отпрянул.

Гном проснулся весь в поту. Судя по тусклому свету, проникающему в шатер, он понял — уже вечереет. Арен вздохнул с облегчением.

После увиденного во сне спать уже не хотелось. Никогда прежде сновидения не вызывали у Арена такого ощущения реальности происходящего. К тому же он почувствовал зверский голод.

Встряхнув с себя кошмар сна, Арен встал и начал обдумывать свое положение. Его спасли незнакомые люди, но что они сами забыли в пустынной земле? Здесь нет ничего, кроме рыщущих рассков да стервятников. Возможно, они идут к Лориэлю, но зачем? Что им могло понадобиться в осажденном городе гномов?

Арен чувствовал себя намного лучше. Силы быстро возвращались к нему, боль почти не напоминала о себе и во всем этом была заслуга дурно пахнущего отвара.

Гном вышел из шатра. В сумерках горел костер, возле которого сидели люди. Керон, заметив его, махнула рукой приглашая присоединиться к компании. Он нерешительно приблизился и сел возле пылающего огня, стараясь незаметно рассмотреть своих спасителей.

Керон протянула ему кусок хлеба и сыра. Отказываться от людских щедрот гном не стал — желудок отчаянно требовал пищи. Он с благодарностью принял еду и, насытившись, запил обычной водой.

— Ну, рассказывай, — маг выжидательно уставился на гнома. — То, что ты изгой уже известно, но это нам мало о чем говорит.

Гном обвел подозрительным взглядом компанию. Им-то какое дело?

— А сами-то вы кто? И что забыли в окрестностях Лориэля?

Путники переглянулись, и в разговор вмешался эльф:

— Невежливо отвечать вопросом на вопрос.

Некоторое время гном упрямо молчал, а потом махнул на все рукой. Все-таки они спасли ему жизнь и заслуживают его доверия. Его история все равно не является особой тайной.

— А что тут рассказывать? — Арен небрежно пожал плечами. — Я мешал черному магу, и он оклеветал меня. Таким образом, я был лишен должности, объявлен предателем и заключен в темницу. Бежать помог старый друг. Вот и вся моя история.

— Черный маг в Лориэле? — удивление Керон было неподдельным. — Как так получилось? Как вы это допустили?!

— Он явился как посланец от Повелителя Ночи и Эосин принял его, — гном горько усмехнулся. — Меня на тот момент не оказалось рядом. Я не смог воспрепятствовать их встрече. Когда же вернулся, то заметил, как разительно изменился царь. Черный маг так и остался при дворе, отравляя сознание Эосина. Внушая ему свои мысли.

— Н-да уж, весело у вас, — равнодушно произнес волшебник. — Хоть ты многое и утаил, например — свою должность. Сомневаюсь я, что черному колдуну мог стать поперек горла обычный гном, но лжи в твоих словах не было.

— Теперь ответьте вы — зачем идете в Лориэль? Вокруг подземного царства расположилась осаждающая армия. Вам не пройти.

— Поэтому нам нужна твоя помощь, — желтые немигающие глаза впились в гнома, отчего ему стало не по себе.

Арену не нравился маг хоть тот и носил белую мантию. Было в нем что-то темное.

***

Они шли мимо бьющей в каменной теснине горной реки. Западный порывистый ветер гнал клочковатые облака, открывая в них синие бездонные окна. Обычно такой ветер приносит в горы непогоду и Арен это прекрасно знал, но надеялся, что успеет провести маленький отряд к Лориэлю.

Всю дорогу он тешил себя мыслью, что посвященная все-таки сумеет открыть глаза Эосину. Возможно ее слова и свиток из Серила затронут сердце царя и он прогонит черного мага из подземного царства.

Вести маленький отряд к главным воротам бессмысленно — возле них стоит войско Медегмы. Остается лишь показать чужакам тайный проход, через который он при помощи друга смог покинуть Лориэль, когда бежал из темницы. Иногда в его голову закрадывались подозрения и не мудрено, так как он совершенно не знал эту компанию и не мог полностью ей доверять. Всю дорогу он присматривался к чужеземцам, но пока не замечал в них ничего подозрительного. Разве только что-то в маге его настораживало, но гном сбрасывал это чувство на свой горький опыт общения с чародеями.

За ним следом шагали обычные люди — уставшие от долгого странствования в грязных и изношенных вещах. Свою скудную провизию они делили с ним поровну и относились к Арену вполне добродушно. В конце концов, они спасли ему жизнь.

Склоны гор покрывали остроконечные пихты. Ветер срывал с них иголки и кружил в воздушном вальсе, выстилая под ногами шуршащий ковер. До слуха доносился легкий шум перекатов горной реки. Вскоре глазам путников как-то неожиданно открылись скалистые бастионы Лориэля.

Они миновали место слияния двух рек. Тропа углубилась в узкое поросшее хвойным лесом ущелье, и начался крутой подъем.

Постепенно ущелье сузилось, стискивая реку высокими заросшими кустарниками и покрытыми мхом скалами. Шум водопадов заполнил теснину. Подъем становился все круче, и путникам казалось, что ему нет конца.

На землю опустились сумерки. Горы начинали заполняться ночными звуками. Раздался топот быстро приближающегося какого-то большого существа. Путники неотрывно всматривались в сторону надвигающейся опасности. Посох мага вспыхнул, залив все вокруг ярким светом. Зверь остановился и резко отпрянув, скрылся за редкими стволами пихт.

— Всего лишь медведь, — облегченно выдохнул Риз и убрал руку с эфеса.

— Всего лишь медведь? — ворчливо переспросил Арен. — Да эти звери самые опасные хищники в этих горах, но разве что расски пострашнее будут. Нам повезло, что с нами маг.

Дальнейший путь был недолгим. Шедший впереди отряда гном остановился и сильно надавил на поросший мхом камень. В тот же миг стена в скале отодвинулась, и перед путниками образовался узкий проход.

— Здесь наши пути разойдутся, — тихо произнес Арен и отступил в сторону.

— Разве ты не с нами? — удивился Ташин, пытаясь украдкой рассмотреть, что же ждет его внутри подземного царства. — А как же мы найдем дорогу?

— Идите все время прямо никуда не сворачивайте, и коридор приведет вас к дворцу Эосина.

Не говоря больше ни слова, Арен развернулся и зашагал в обратном направлении. Путники молча вступили под своды Лориэля.

Их встретил низкий коридор, гладкие стены и гулкое эхо. Тьму прорезал яркий свет от посоха Йена. Узкая лестница врезалась вглубь скалы. Стертые ступени вели все глубже, своды сделались совсем низкими, и путникам пришлось согнуться в три погибели. Они шли все дальше и через какое-то время наткнулись на дверь. Но за ней не оказалось еще одного коридора — путники вступили в сердце Лориэля с высокими арочными потолками и гладкими плитами на полу. На стенах горели чадящие факелы.

Взад-вперед то и дело сновали гномы. Иногда они подозрительно косились на чужаков, но не останавливаясь, проходили мимо.

Перед ними возвышался дворец, от которого в разные стороны расходились широкие и узкие каменные мосты. Возле ворот дворца стояла стража.

Риз скептически нахмурился, но ничего не сказал. Зря, что ли они проделали весь этот путь?

— Ну, готовы? — Керон с трудом сдерживала нетерпение. — Тогда пошли.

И они пошли и даже спокойно прошли мост над пропастью, но на подступе к дворцу их остановила стража, преградив дорогу обоюдоострыми секирами.

Глава 30 Лориэль. Безумие Эосина

— Мой царь, не пора ли открыть ворота и впустить в Лориэль несколько отрядов темной армии для успокоения мятежников? — черный маг сидел в удобном и очень дорогом кресле возле трона Эосина. Черный посох с янтарным навершием покоился рядом. Все складывалось как нельзя лучше: гномы затевали восстание, а ему, Лиассину, это было только на руку. — В таких ситуациях грех отказываться от союзников.

На самом деле чародею до тошноты надоело возиться с невменяемым правителем. Впрочем, такое состояние царя являлось целиком и полностью заслугой Лиассина. Каждый день с момента появления в подземном царстве он добавлял правителю в кубок с настойкой порошок, приготовленный из дурманящего лотоса. Этот цветок был здесь почти неизвестен. Он рос рядом с Актаром[1] и достать его было очень сложно.

Черный маг мог давно используя чары открыть ворота Лориэля темной армии, но Медегме не нужны были лишние жертвы среди гномов. Кто тогда будет трудиться в шахтах, добывая золото, самоцветы и драгоценный арант? Именно поэтому Лиассину Вартери было необходимо «убедить» царя не только вступить в союз с черной армией, но и открыть ей ворота объявив своему народу о правильности такого решения.

— Я подумаю над твоим предложением, — мутные глаза царя в упор уставились на Лиассина. — Сейчас как никогда я готов с тобой согласиться.

Во взгляде темного мага лишь на мгновение вспыхнул долгожданный триумф, но через мгновение исчез. На царя вновь равнодушно взирали холодные бледно-голубые глаза, в которых не отражалось эмоций.

Лиассин поднялся и подошел к столу, на котором стояла бутылка настойки и фрукты. Он налил себе, наполнив кубок до краев, и повернулся к правителю.

— Не желаете выпить, ваше величество?

— Налей, — степенно кивнул Эосин и тут же посетовал: — Что-то в горле пересохло…

Лиассин снова отвернулся к столу и, плеснув во второй кубок настойку, достал из кармана маленький флакончик с порошком лотоса. Откупорив тугую крышку начал сыпать дурман в напиток, но неожиданно вошедший в Тронный Зал стражник отвлек Лиассина, и в кубок просыпалось почти все содержимое флакончика. Черный маг выругался, умудрившись вспомнить Тьму и Яму одновременно. Дурман, за который он отдал в свое время кучу золотых монет, теперь был безнадежно испорчен. Давать его царю ни в коем случае нельзя — такая доза любого способна свести с ума, а слабого рассудком Эосина — и подавно; и неизвестно еще во что это выльется. Тогда уж точно все без исключения в Лориэле смекнут, что недуг повелителя спровоцирован Лиассином.

— Великий царь! — стражник пыхтел, словно кипящий чайник. — Дозволь молвить!

Было видно, что он спешил, раз так запыхался и, судя по всему, принес очень важные вести. Чародей вмиг насторожился.

— Говори, — произнес Эосин совсем тихо, но гном его услышал.

— Там, возле дворца, ваше величество, чужеземцы! — выпалил он на одном духу. — Как проникли в Лориэль, мы не знаем, но с ними посвященная Самаэля и она требует срочной аудиенции!

Царь молчал, невидящим взглядом смотря как бы сквозь стражника.

— Так надо было сначала допросить, а уж потом тревожить покой повелителя, — гневно прорычал Лиассин.

Откуда здесь чужеземцы? Как проникли в Лориэль? Что им, в конце концов, надо? Что привело посвященную в подземное царство? А это уже интересно…

— Хотя, — слова чародея остановили стража, уже готового удалиться, — позови-ка сюда посвященную. Только ее одну. Остальных держать под усиленной стражей! Глаз с них не спускать! За исполнение приказа ответишь лично. Все ясно?

По лицу гнома было видно, что исполнять приказы темного мага ему неприятно, но страж не посмел перечить и смиренно кивнув, отправился исполнять приказ.

— Лиассин, — прохрипел царь и закашлялся. — Где моя настойка?

Чародей задумчиво протянул Эосину кубок.

Что же поведает посвященная и с каким посланием явилась? Интересно, как отреагирует на присутствие черного мага в Лориэле?

Лиассин даже постарался представить, как побледнеет лицо служительницы светлого бога.

Вскоре в дверях снова появился тот же самый стражник и возвестил о прибытии посвященной.

В зал вошла стройная рыжеволосая девушка, одетая в когда-то белую, а сейчас приобретшую серый цвет тогу. Она зябко куталась в перепачканный грязью плащ. Лиассин никогда бы не догадался, что перед ним стоит посвященная, если бы не гордо поднятый подбородок и высокомерный взгляд, что был под стать королевскому.

— Ваше величество, — произнесла девушка высоким голосом, и эхо многократно разнесло его по Тронному Залу. — Могу ли я поговорить с вами наедине?

— Увы, — слащаво произнес чародей, глумливо растянув губы. — С недавнего времени я стал советником правителя и не вижу смысла покидать Зал.

Вопреки всем ожиданиям при виде Лиассина на ее лице не отразилось удивления. Все, что черному магу удалось разглядеть так это проскользнувшую в ее глазах жалость.

Жалость?! Жалеет его? Ей жаль, что он изуродован ожогами? Неужели он действительно выглядит так ущербно, что заслуживает сочувствия?..

Усмешка медленно угасла.

— Что заставило посвященную почтить своим вниманием Лориэль? — на этот раз ему пришлось постараться, чтобы голос не дрогнул.

— Я с важным посланием из Серила, — ответила девушка и слегка склонила голову перед Эосином. Теперь в ее руке чародей разглядел свиток.

Царь не ответил на приветствие, продолжая созерцать одну точку в противоположной стене. Девушка нахмурилась и бросила подозрительный взгляд на черного мага.

— Позволь взглянуть…

Он пересек Зал и приблизился к посвященной. Лиассин протянул руку намереваясь забрать свиток, но девушка резко отстранилась. Маг прищурился.

— Лично в руки, — отчеканила она и уверенно шагнула к Эосину.

— Да будет так, — высокомерно произнес чародей.

Керон приблизилась к царю и заглянула в его мутные глаза. Казалось, он совершенно не воспринимал окружающую действительность.

— Ваше величество! — она произнесла эти слова достаточно громко в надежде, что царь ее все-таки услышит. — Мне поручено передать вам очень важный свиток.

На миг взор Эосина прояснился, но тут же снова заполнился поволокой. Из рук выпал пустой кубок. Правитель подземного царства неожиданно вскочил с трона и опрометью побежал прочь из Зала с криками: «Открыть ворота!». Керон, ничего не понимая, последовала за ним.

Лиассин стоял и ошарашено смотрел на упавший кубок…

Дурман начал свое черное действие.

***

— А долго нам еще здесь стоять? — поинтересовался Ташин у спутников. — Я что-то заморился. Отдохнуть бы да поесть…

— Мы все устали, — тяжело вздохнул эльф. — Но это самый негостеприимный народ. А что ты ожидал? Что нас встретят с распростертыми объятиями, накормят и в постельку уложат?

— Ну, во всяком случае, этого очень хотелось, — подражая Эрвину, грустно вздохнул Ташин.

Они замолчали. После длительного пути совсем пропало желание разговаривать. Все что хотели путники так это перекусить и выспаться. Керон проводили к Эосину уже достаточно давно. По крайней мере, путникам так казалось. Их обступили несколько стражников и, не сводя с компании нацеленных арбалетов, следили за каждым движением. Нельзя сказать, что это не раздражало.

Когда друзья шли через зачарованное болото, оккупированный город и пересекали Пустошь, они имели цель и стремились к ней всеми силами. Теперь цель достигнута — путники вошли в Лориэль, посвященная отправилась со свитком к царю, а их дальнейшая судьба осталась неопределенной. Это-то и мучило больше всего — полная и абсолютная неизвестность.

— Чувствую, что ждать нам осталось недолго, — мрачный голос Йена нарушил воцарившуюся тишину.

Все зло покосились в его сторону. Нервы были натянуты словно тугие струны.

— Открыть главные ворота! — раздался истошный крик из глубины дворца, повторяясь снова и снова. Все посмотрели в сторону искусно расписанных дворцовых ворот. Вскоре из них выскочил гном со съехавшей набок короной и отчаянно жестикулируя, промчался мимо ошеломленных стражников и чужеземцев. Полностью спятивший царь требовал немедленно открыть ворота и впустить в подземное царство войско Медегмы.

Йен оказался в тот момент единственным кто не растерялся.

Эосин сошел с ума. Сейчас он не в себе и требует неслыханное. Паника в Лориэле совсем не входила в планы волшебника, сдача твердыни — тем более.

Пользуясь тем, что все внимание было обращено на обезумевшего царя, Йен тихо произнес заклинание и слегка взмахнул рукой. Бегущий по мосту Эосин резко наклонился в сторону и, потеряв равновесие, рухнул с каменного моста в пропасть. Несколько мгновений до путников еще доносился его крик, но вскоре все стихло. Гномы, что видели трагический конец своего царя, застыли пораженные.

Конечно, Йен как никогда рисковал. Его колдовство вполне могли заметить и обвинить в гибели Эосина.

На самом деле убивать несчастного ему не хотелось, но и в этот раз, как в случае с древесными големами, он вновь оправдывал свой поступок необходимым меньшим злом. Если бы гномы все-таки подчинились своему правителю и открыли ворота перед темной армией, то невинных жертв было бы куда как больше.

Теперь в Лориэле осталась лишь одна проблема, а именно — черный колдун.

Воцарившуюся на несколько мгновений тишину нарушил многоголосый хор.

И все-таки паники избежать не удалось…

***

Арен медленно шел, раздумывая о своей прошлой жизни и о зыбком неверном будущем. Перспектив в людских поселениях почти не было. Тяжелой работы гном не боялся, но даже если ему посчастливится устроиться кузнецом к богатому лорду, то сердце все равно будет тянуть к родному Лориэлю. А чтобы как-то прожить первое время и не умереть с голоду придется продать подаренный другом клинок.

Он мельком посмотрел на висевший в ножнах меч и с сожалением дотронулся до посеребренной рукоятки. Эфес приятно холодил ладонь.

Но не только эти мысли роились в его голове. Правильно ли он поступил, показав путь почти незнакомым людям и открыв им тайный проход? Хоть подземное царство и отвернулось от него, но Арен никогда бы не предал родину. Как бы там ни было, сердце требовало поверить в людскую искренность, а он привык ему доверять.

Так размышляя о правильности своего решения, он не заметил, как проделал не менее трехсот шагов от потайного хода и остановился лишь тогда, когда услышал совсем рядом вой озлобленных рассков. Вдалеке ему почудились желтые глаза полуразумных хищников.

Гном развернулся и побежал в обратном направлении. Он надеялся добраться до потайного хода прежде, чем его успеет настигнуть голодная стая. И это была не трусость, а умение смотреть правде в глаза. В этот раз бой ему не выиграть. Не сейчас. В недавнем сражении ему просто повезло и если бы не маг, Арен, скорее всего, был бы уже мертв.

Он бежал по скалистому утесу не чувствуя ног, в горле пересохло, дыхание сбилось. Гном не оборачивался, но каждой клеточкой своего существа ощущал, что звери близко, гонятся за ним, наслаждаются этим преследованием. Но как только им надоест играть со своей жертвой, они накинутся разом и разорвут на части.

Вот только расски не догадывались о тайном проходе, что так и остался открытым. Арен быстро скользнул вглубь подземелья, нажав на рычаг. Скалистая стена начала закрываться, но слишком медленно. В еще достаточно широкую щель протиснулась огромная голова расска. Зверь щелкал пастью, по длинным и тонким, словно иглы клыкам обильно стекала вонючая слюна.

Арен выхватил из ножен меч и вонзил лезвие в глаз расска. Зверь отшатнулся и забился в предсмертных судорогах. Щелкнула каменистая дверь. Проход наконец-то закрылся.

Бывший главнокомандующий тяжело опустился на каменистый пол. Сюда им не прорваться — Лориэль надежно защищал своего верного сына.

Долгое время он так и сидел под дверью, надеясь, что расски все же уйдут восвояси. Но за скалистой стеной так и продолжали бесноваться звери: слышался жуткий вой и скрежет когтей, могучие удары хвостов сотрясали каменные двери.

Назад дороги нет. Остается идти только вперед, но и там его не ждет теплый прием.

Он встал и медленно побрел вглубь скалы — тем же путем, что не так уж и давно прошли люди. Достигнув той двери, что выводила к центру подземного царства, он остановился и настороженно прислушался.

По всему стало ясно, что в Лориэле не спокойно. Кто-то, кажется, плакал…

Арен медленно отворил дверь. На центральной аллее недалеко от ведущих к дворцу мостов столпились гномы и ожесточенно спорили. Порой до бывшего главнокомандующего долетали громкие реплики. Кто-то действительно плакал, причитая на несправедливость судьбы. Арену оставалось лишь надеяться, что такое поведение гномов не связано с той группой людей, которым он открыл потайной ход.

— Эосин мертв! — донесся до изгнанника знакомый голос. — Мы должны прогнать черного мага!

Брест стоял на небольшом возвышении и призывал толпу очистить подземное царство от адептов тьмы. Кто-то поддерживал его одобрительными выкриками, кто-то напротив, обвинял в попытке присвоить власть.

Раздался грохот и, не смея до конца поверить в случившееся, Арен повернулся на шум. Огромные врата Лориэля открылись и в проход ворвались облаченные в черные доспехи воины Медегмы, выставив вперед арбалеты. Болты со свистом устремились к растерявшимся гномам и большинство из тех, кто в этот момент находился на аллее, упали замертво.

То, чего он так страшился, все-таки случилось!

Следом за черными воинами в Лориэль хлынула орда маарлоков. Размахивая двумя парами мечей, синие дикари перебили ближайших стражников и с воинственными кличами двинулись вглубь подземного царства.

Арен почувствовал на себе злобный взгляд и инстинктивно обернулся. В одном из балконов дворца на миг мелькнул темный силуэт, и тот час же исчез.

Лиассин. Гном не сомневался, что открытие главных ворот это только его рук дело. Вернее, именно его магия распахнула проход захватчикам.

Лориэлю не выстоять. После того как его, Арена, обвинили в предательстве город остался без главнокомандующего. Только он один был способен объединить вместе всех военачальников и подвластные им роты.

Тем временем маарлокам преградила путь расположенная недалеко от дворца рота Керна. На груди одетых в броню гномов красовались гарцующие единороги. Вскоре к ним на подмогу подтянулась и рота Свина с эмблемами василиска.

Возможно, они смогли бы вытиснуть захватчиков, если бы действовали согласовано. Арен больше не мог оставаться в стороне и кинулся в гущу боя. Сейчас никто из гномов не обратит внимания, кто бьется рядом с ними, сейчас каждый боец был на вес золота.

Он отчаянно размахнулся мечом и вступил в схватку с ближайшим маарлоком. Уклоняться от двух пар изогнутых лезвий было сложно, но в конце концов Арен припал на одно колено и сумел проткнуть мечом покрытое синей шерстью брюхо противника. Маарлок покачнулся, ятаганы синхронно выпали из его рук и он начал заваливаться на гнома. Пытаясь выдернуть клинок, Арен заметил боковым зрением новую опасность, но выдернуть меч отчего-то никак не получалось.

Надвигающийся маарлок занес ятаган над головой гнома.

***

Когда царя гномов поразило безумие, Лиассин не последовал за ним и посвященной — он прекрасно понимал, что уже ничего не изменит. Вместо этого чародей вышел на балкон и уже оттуда увидел нелепую смерть Эосина и почувствовал чужое колдовство.

Окруженный стражниками стоял тот самый белый маг, что смог проникнуть в Подземелье Теней и более того — вернуться, принеся с собой Маятник. От него исходили мощные эманации Силы. Ауру подобную этой, Лиассин видел лишь однажды — окружающую Повелителя Ночи.

Зря он не прикончил белого волшебника, когда была возможность…

Впрочем, почему зря?

В голове Лиассина созрел хитроумный план. Вот только прежде чем привести его в действие, нужно открыть врата Лориэля. Со смертью Эосина замысел богини тьмы взять подгорное царство без кровопролития разбился на мелкие осколки. Но черный маг все равно собирался выиграть для нее этот бой. Да, он был верным адептом, пока это шло параллельно его планам.

Лиассин усмехнулся и сосредоточился на заклинании, позволяющем подобно кукловоду управлять другим существом на расстоянии. Волшебство было сложное, требующее огромной концентрации и энергетических затрат. Сейчас он словно настоящий мастер марионеток крепил к застывшему у ворот командиру стражи невидимые нити.

Спустя совсем немного времени гном с невидящим взглядом отдал четкий приказ и ворота открылись.

Черный маг не стал наслаждаться сражением, лишь окинул взглядом развернувшийся внизу кровавый акт и неожиданно заметил стоявшего в стороне Арена.

Яма его поглоти! Все-таки выжил! Да еще и вернулся…

Пустить бы в гнома молнию прямо здесь и сейчас, да слишком много энергии пришлось потратить на открытие ворот, а силу Маятника пока использовать нельзя.

Маг покинул балкон и остановился посреди Тронного Зала. Сжав в кулаке медальон, он мысленно потянулся к Марике. Металл в его руке накалился. Такое же обжигающее тепло сейчас должна почувствовать и она.

«Марика! Слышишь меня? Уходи оттуда! В доме оставаться опасно. Срочно иди во дворец и разыщи меня!»

Девушка не ответила, да и не смогла бы при всем желании. Вести переговоры через подобные медальоны могли лишь сведущие в колдовстве и только на близком расстоянии, но Лиассин не сомневался — она услышала каждое слово.

— Ты мне еще понадобишься, — прошептал чародей. Пока смерть Марики не входила в его планы.

Теперь дело осталось за малым.

Маг вытащил из-за пазухи прозрачную сферу, точь-в-точь такую же, какие находились в шатре архимага, и она повисла в воздухе. Мимолетная вспышка и вот сфера уже явила четкое изображение.

На Лиассина бесстрастно взирал Повелитель Ночи, стоя в своем походном шатре возле Хрустального Шара. Как всегда он был одет в черную мантию, лицо замотано черным шарфом, а светящиеся замогильным светом глаза, кажется, видели все насквозь.

— Приветствую тебя, архимаг, — Лиассин согнулся в поклоне.

— Чего тебе, Лиассин? — скучающе произнес Повелитель Ночи. — Врата Лориэля открыты?

— Да, Повелитель, но не все пошло по плану…

Лиассин замолчал и отвел глаза в сторону. Сейчас главное не выдать своих чувств ни взглядом, ни жестом.

— Дальше! — прогремел резкий приказ.

— Эосин мертв. Врата открыты, но наше войско сдерживают гномьи роты. И еще… Маятник в Лориэле…

— У тебя?

— Нет. У белого мага.

Изображение исчезло, сфера погасла. Лиассину лишь оставалось надеяться, что архимаг не замедлит явиться. Пусть грызут друг другу глотки, а он под шумок ускользнет с артефактом. Где-то глубоко в душе Вартери надеялся, что у белого мага хватит сил уничтожить Повелителя Ночи и темная армия останется обезглавленной. Тогда-то и настанет его время…

— Твое время закончилось, черный маг.

Лиассин обернулся. На пороге в Тронный Зал стоял белый волшебник, крепко сжимая в руке пульсирующий посох. Длань Тьмы уже пометила его — Лиассин прекрасно это видел магическим зрением. Оставалось непонятным, почему он все еще не сменил мантию?

— Я бы так не сказал, — нашелся черный маг и сделал шаг назад. — Разве у нас есть причины враждовать?

Тягаться в могуществе с ним он не мог, но если план провалится — придется задействовать силу Маятника. Умирать определенно не хотелось.

— А разве нет? — белый чародей прищурился. — Разве не ты стал причиной творящегося в Лориэле хаоса?

— Почему это тебя волнует? Ты здесь никто. Чужак. Что тебе с того?

Нужно было тянуть время как можно дольше.

— Не имеет значения, — отрывисто бросил волшебник и зашептал заклинание.

Ну что же, выбора не остается. Открыв ворота, Лиассин растратил почти весь энергетический резерв. Да и что там говорить? Он все равно бы не смог сравниться в могуществе со своим противником. Черный маг опустил руку в карман мантии и нащупал Маятник.

За спиной светлого появилась Марика и, приставив к его спине заряженный арбалет, произнесла:

— Не двигайся, иначе схлопочешь в спину болт, и никакая магия тебе не поможет.

Держа его на прицеле, она медленно начала обходить волшебника, двигаясь в сторону Лиассина.

— Вижу, я вовремя, — произнесла она, поравнявшись с черным магом. — Как ты и просил…

— Архимаг уже в пути, — произнес Вартери, с удовлетворением наблюдая, как изменилось лицо всадницы. В ее глазах появилось смешанное со страхом недоверие.

Словно подтверждая слова Лиассина, Тронный Зал озарил неестественно яркий свет и через образовавшийся портал шагнул Повелитель Ночи.

-------------------------------------------------

Актар — лес темных эльфов.

Глава 31 Лориэль. Битва за подземное царство

Ташин шел по переходам дворца, любознательно разглядывая искусно выполненную мебель и висящие на стенах гобелены. На одном из них была изображена битва между подгорными жителями и маарлоками, на другом — коронация какого-то гнома. Дворец поражал великолепием и юноша ни разу не пожалел, что отправился следом за Йеном. В боях он уже успел поучаствовать, а вот бывать в подгорных дворцах еще не приходилось.

Он поднимался все выше и выше по многочисленным ступеням. Из распахнутых настежь окон доносились крики и звуки сражения — там сейчас шел нешуточный бой.

Наконец он очутился в огромном помещении с множеством расставленных вдоль стен стульев. На полу лежал роскошный ковер. Из этого зала вели еще двери, которые в этот момент были открыты. Сквозь проем струился слепящий свет, а на пороге Ташин сумел различить силуэт Йена.

Сначала он хотел закричать и привлечь внимание мага, но потом опомнился и радостный возглас так и застыл на его губах. В том зале, где стоял Йен, сейчас творилось настоящее колдовство и не стоило отвлекать товарища по пустякам.

Любопытство подтолкнуло Ташина подойти ближе и встать за спиной белого мага. Свет перестал слепить и юноша, наконец, различил тех, кто находился внутри помещения. Темный молодой маг, наверное, чуть старше Ташина с покрывающими пол лица и кисти свежими ожогами стоял за высоким и массивным троном. Рядом с ним застыла прекрасная девушка, воинственно целясь в Йена из заряженного арбалета. Слева от них стоял закутанный во все черное чародей с горящими красным пламенем глазами. От одного взгляда на него Ташину сделалось не по себе, ноги отчего-то подогнулись, по спине пробежали мурашки.

«Трое против одного — не честно!» — подумалось Ташину и он принял решение помочь Йену всем чем только сможет. Он же справился тогда в Мертвом лесу и отвлек внимание каменного исполина, когда тот готов был растоптать Риза. А в Ариакане он храбро сражался с соргом и смертельно ранил Всадника. В этот раз он тоже что-нибудь придумает!

Йен не стал дожидаться атаки и первым послал магический удар. Навстречу врагам поползло серое облако мглы. Не приходилось сомневаться, что произойдет с тем, к кому эта хмарь прикоснется — липкие щупальца вмиг вытянут из него не только жизнь, но и душу. Откуда пришло это понимание, Ташин не знал, но что будет именно так — не сомневался.

Защищаясь, закутанный во все черное чародей взмахнул рукой и вокруг него заклубился первозданный мрак, а спустя мгновение устремился к облаку серой мглы. И когда два могущественных заклинания встретились, Ташин услышал крик Йена. Его неестественно выгнуло и безжалостно швырнуло о стену.

Волшебник с изуродованным лицом попятился, увлекая за собой девушку. В его взгляде сквозило беспокойство и растерянность. Отойдя на достаточное расстояние, он крепко прижал девчонку к себе и благоразумно покинул Зал. Несколько мгновений их силуэты еще мерцали, а потом и вовсе растворились.

«Сбежали, — отстраненно подумал юноша. — Как крысы с корабля! Нам же лучше»…

Архимаг наступал — медленно, неторопливо и делал сложные пассы, творя заклинание. А Йен так и лежал у стены, словно изломанная кукла…

— Что ты такое? — прозвенел безучастный голос.

Ташин скользнул за дверь и уже оттуда следил за движениями черного мага.

Внезапно юноша понял, что если не вмешается, то Йен просто погибнет и тогда он решился на отчаянный поступок.

Не замечая Ташина, Архимаг оказался спиной к двери. Все его внимание было приковано к приходящему в сознание белому чародею.

— Отвечай! — потребовал Повелитель Ночи, но маг ему не ответил.

Вытащив из ножен кинжал, юноша бросился на закутанную в черное фигуру, но клинок пронзил пустоту. Неожиданный воздушный удар играючи отбросил Ташина в сторону. Из кармана куртки выпал кристалл и покатился по гладкому полу.

На юношу уставились немигающие глаза Архимага. Казалось, они проникают в само сознание, копошатся в нем по-хозяйски, выворачивают наружу — еще немного и Ташин просто сойдет с ума. Так бы оно и было, если бы Йен вдруг не пошевелился. Архимаг моментально переключил внимание на белого мага и вскинул руку, явно собираясь закончить бой одним ударом.

Корчась от боли Йен поднялся и, заметив движения противника, успел возвести вокруг себя магическую защиту. С грохотом лопнул огненный шар и потек расплавленной субстанцией по барьеру.

Атака архимага не удалась, но и защита Йена дала трещину, замерцала и исчезла.

***

Йен отбросил посох в сторону — сейчас он только мешал. С первого взгляда чародей понял, кем является его противник. Несомненно, Лориэль почтил своим присутствием не кто иной, как Повелитель Ночи.

Сильнейший маг Тэрна.

Как не странно, Йен не чувствовал страх. Он понимал, что собственными силами бой не выиграть — слишком могущественным оказался его враг, и белому магу ничего не оставалось, как воспользоваться заемной силой Хаоса.

Именно Хаоса. Это знание пришло неожиданно, и он принял его как нечто должное.

Архимаг снова начал плести заклинание и его гортанные слова резали слух. Руки изгибались, ладони сходились и расходились. За спиной Повелителя Ночи стал собираться плотный туман, из которого один за другим выныривали призраки. Но прежде, чем руки давным-давно лишенные плоти смогли дотянуться до Йена, он ответил своим заклинанием ничуть не уступающим в силе чарам архимага.

Руки белого мага подрагивали от напряжения, между ладоней быстро зарождалась серебристая сфера, а она, в свою очередь, преображалась в сильнейший воздушный вихрь. Смерч все рос и рос, обретая все большую силу, и когда заклинание достигло апогея, Йен выпустил его на волю.

Вихрь потянулся к призракам на своем пути, безжалостно засасывая их в воронку. Туман, созданный Повелителем Ночи, отступил перед яростным натиском ветра. Вскоре от заклинания архимага не осталось и следа.

Мертвый маг стоял неколебимо, пока вихрь не усилился, качнувшись в сторону Повелителя Ночи — резко, стремительно и неожиданно. Где-то приглушенно вскрикнул Ташин. Но обращать на него внимание у Йена не было времени.

Смерч объял тело архимага и закружил в вихре. Помещение огласил дикий нечеловеческий рев, повеяло могильным холодом. Вокруг металась стихия, грозная и опасная, несущая смерть и разрушение.

Повелитель Ночи сопротивлялся, пытаясь вобрать в себя и рассеять обрушенную на него мощь. Наконец, это у него получилось, и он как-то совсем уж не грациозно свалился на пол.

— Не плохо, — медленно поднимаясь, выплюнул он. Скрывающая его тело и лицо ткань исчезла, сорванная вихрем и Йен едва удержался, чтобы не отвести взгляд.

Это оказалось отвратительным зрелищем.

Сквозь почти полностью сгнившую синюшную плоть проглядывали кости, в челюсти черепа не хватало зубов; в груди — там, где должно было быть сердце, сверкал огненно-красный камень. Видимо, именно он и поддерживал жизнь в давно мертвом теле.

Оцепенение Йена прошло, и он стал действовать молниеносно. Использовав заклинание перемещения, он оказался за спиной Повелителя Ночи и резко погрузил руку в гниющую плоть. Тело архимага казалось вязким, но вот ладонь Йена дотронулась до твердого камня, обхватила пальцами, потянула на себя. Мертвый маг несколько раз содрогнулся и замер.

Обессилев от схватки, Йен упал на колени. Красный камень в его ладони начал таять, впитываясь в кожу. Внезапно пришла боль — острая и резкая. Белая мантия медленно начала менять цвет на более темный, пока не стала абсолютно черной.

Ты мой! — раздался в его сознании торжествующий глас Медегмы и, услышав его, Йен совсем не удивился. — Теперь ты видишь — отрицать это было глупо.

— Зачем ты явилась? — ответил чародей, но вместо привычного голоса получилось странное шипение. — Чего ты снова хочешь?

Тебе осталось сделать всего лишь один шаг, — ответила темная богиня, и в сознании Йена появился образ величественного замка воздвигнутого из черного нефрита. В центре возвышалась три непропорционально длинных башни с исчезающими в серых облаках тонкими шпилями. Цитадель бессмысленно пялилась на него черными провалами бойниц, окруженная вечными снегами. — Теперь это твоя обитель. Тебе нравится?

— Зачем? — говорить было сложно — каждое слово давалось с великим трудом.

Неужели ты думаешь, что твое место рядом с ними? — раздался смешок. — Взгляни на них — они ничтожны и слабы. Подумай, зачем тебе такая обуза? Человек независим, когда способен бросить то, что безмерно любит. Но ведь они для тебя никто — так, кучка насекомых идущих следом. Что они способны дать? Ничего. Зато в замке хранится множество древних рукописей, и в них ты найдешь ответы на все вопросы, подберешь ключи к любым заклинаниям, познаешь тайну бессмертия.

— С чего ты взяла, что я хочу жить вечно? — Йен попытался изобразить удивление, но даже на притворство сил не осталось.

— А разве нет? — совсем по-человечески усмехнулась невидимая собеседница. — Вот интересно — ты пытаешься обмануть меня или себя? Но меня не обманешь — я насквозь вижу души смертных. Когда-нибудь, возможно, ты научишься скрывать свои чувства от богов, но не сейчас…

— В чем-то ты все-таки права, — согласился чародей. — Среди них мне больше нет места…

Медегма не ответила, и Йен понял — она ушла. Недалеко и ненадолго, но в данный момент ее не было рядом. Йен поднялся с колен и обвел место схватки пустым взглядом. Стулья из дорогого черного дерева были почти полностью переломаны, шикарный ковер, застилающий пол покрылся пеплом, одна створка, ведущая в Тронный Зал, превратилась в щепки. Недалеко от прохода лежало тело юноши, и маг отрешенно подумал, что тот мертв.

Все было предрешено изначально. Ни об этом ли предостерегала его умирающая старуха в Векросе? Не это ли пророчила золотая драконесса? Ни это ли втолковывала ему Рэль на городской свалке Ариакана, когда весь их маленький отряд спасался от соргов? Возможно, действительно стоит пройти уготованный судьбой путь и не сворачивать пока не достигнет конечной точки? В конце концов, кто он чтобы противиться воле богов? К тому же, Медегма сулила запретные знания…

Взгляд чародея наткнулся на лежащий неподалеку Ключ. Внутри кристалла переливались золотые искорки.

***

На протяжении нескольких веков я безустанно повторял свое имя, держался за него, не желая забывать. Ведь имя Повелителя Ночи не было дано мне при рождении. Боялся потерять последнюю частичку себя и стать полностью бесправной марионеткой ненавистной богини.

После смерти Хаула со мной в могуществе не мог сравниться ни один маг в этом прогнившем мире, но теперь таковой появился. Он так же как я ненавидит богов, так же жаждет их гибели. В нем скрыта великая сила. Сомнений нет — однажды он одержит вверх над небожителями. Я не жалею, что позволил ему жить ценой собственной смерти. Придет время — я буду отомщен.

Последняя мысль согревает и дарует покой.

Мое имя Эльдаган и теперь я свободен…

***

Просвистела легкая и длинная стрела, совсем не похожая на тяжелые болты привычных арбалетов и вонзилась в горло нависшего над Аренном маарлока. Четырехрукий гигант попятился, схватился за пробитую шею и упал.

Обернувшись, гном увидел эльфа — он стрелял из лука, и каждая стрела попадала точно в цель. Арену, наконец, удалось освободить клинок из тела противника. Все лезвие было испачкано зеленой вонючей жижей.

Бывший главнокомандующий снова ринулся в бой. Осталось только одно — сражаться.

В пылу битвы он заметил Риза. Какое-то время они вместе сражались плечом к плечу, отбивая выпады противника. Арен ударил наискосок, перешагнул через тело, крутнулся вокруг себя, отбрасывая в сторону нацеленные в голову ятаганы. Его охватила странная легкость — сейчас он был неуязвим. Лодыжку резанула острая боль, но он не обратил внимание. Не время себя жалеть — только не сейчас.

К воротам Лориэля подтягивались все новые роты гномов. Арен, забывшись, оказался во главе подгорного войска и начал раздавать команды. А опомнился лишь тогда, когда гномы дружно начали выкрикивать лозунги:

— За Лориэль! За главнокомандующего!

В ожесточенной схватке подгорный народ забыл, что Арен совсем недавно был объявлен предателем. Теперь он снова стал их героем, и они шли следом за ним в бой, не раздумывая и не оглядываясь.

Но как бы ожесточенно не сражались гномы, каких бы не прилагали усилий, число вражеских воинов не уменьшалось.

— Надо закрыть врата! — крикнул он рыцарю, пытаясь перекричать шум битвы. — Иначе все бесполезно!

Риз коротко кивнул, и они вместе начали пробиваться к распахнутым воротам. Рубя направо и налево, они шли сквозь плотный строй противника, как нож сквозь масло. Порой, свистя, мимо пролетали эльфийские стрелы — Эрвин, несомненно, понял их замысел и подстраховывал на дистанции.

Врата были уже недалеко, но к ним еще как-то надо пробиться…

Вот перед рыцарем возник уже не маарлок, а закованный в черную броню человек — в руках увесистая цепь. Враг ударил наотмашь и Риз едва успел увернуться — цепь прошла всего лишь в паре сантиметров от его лица. Следующий удар противника достиг-таки цели и пришелся по шлему. Сознание Риза заполнила тьма, а звуки битвы как-то быстро смолкли.

***

Вокруг разыгралось сражение. Эрвин видел, как Риз вместе с гномом продвигаются к воротам, и старался облегчить их путь. Стрелы били без промаха, но вскоре колчан опустел.

За спиной эльфа стояли девушки. Заметив приближающихся маарлоков, он выхватил саблю — твердо вознамерившись защитить своих спутниц. Бой, казалось, длился вечность. Ненависть давила грудь, мысли пропали, он видел только четырехруких гигантов — и раз за разом поднимал клинок, отрубая конечности, орудуя им направо и налево. Сабля с шипением вспарывала воздух, но противников не становилось меньше. Напротив, Эрвин знал, что враги пребывают и с каждым мгновением их становилось больше. Но каким бы искусным бойцом он не слыл, на его теле все-таки появлялись новые кровоточащие раны, слишком часто из горла вырывался болезненный стон.

— Спрячьтесь! — крикнул он девушкам через плечо и тотчас отразил очередной удар топора. — Где-нибудь. Понадежнее…

Цета, подхватив полы плаща, юркнула в узкий проход между каменными зданиями. Керон осталась стоять на месте. Ни один мускул на ее лице не дрогнул, во взгляде горела решимость. Что двигало в этот момент посвященной, эльф не знал. Он был готов отдать собственную жизнь, лишь бы жила она, но Керон явно этого не понимала.

— Беги же! — Эрвин гаркнул во все горло, надеясь, что крик вразумит девчонку.

— Нет! Я останусь с тобой! Здесь!

Бешенство сдавило эльфу горло — он не хотел ее смерти, только не ее! Но что Перворожденный мог сделать? Беспорядочная атака противников не давала ему времени даже повернуться, не то что спорить с посвященной. Силы быстро убывали.

Звуки битвы нарушил утробный рык и в подгорное царство ворвался варх, раскидывая всех на своем пути. Маарлоки, окружившие эльфа попятились, не желая попасть под ноги-бревна тупоголового существа.

Варх тем временем повернулся к эльфу. Горящие безумным огнем глаза совсем не вязались с уродливо-печальной мордой гиганта. Эрвину совсем не хотелось убивать это несчастное существо — вид вархов был редким и грозил исчезнуть совсем, но когда на весы брошена не только жизнь эльфа, но и жизнь его возлюбленной, выбор казался очевидным. Другое дело, что убить огромное существо было практически невозможно.

Варх быстро приближался, и Эрвину ничего не оставалось, как поднять саблю и приготовиться к нешуточной схватке.

В любой другой битве эльф попытался бы прорваться или отступить, но сейчас некуда прорываться и некуда отступать. Впереди неменуемая смерть, позади — упрямая Керон.

Не дожидаясь нападения, Перворожденный растянулся в высоком прыжке, целясь острием сабли в то место где должно было находиться сердце гиганта, но клинок наткнулся на твердую броню.

Варх взревел — громко, утробно и одним движением отбросил эльфа в сторону. От верной гибели Эрвина спасла лишь молниеносная реакция — он успел сгрупероваться еще в воздухе и, перекувыркнувшись через плечо, снова вскочил на ноги.

Мозг лесного жителя отчаянно пытался сообразить, как же ему победить это существо, если клинок не может пробить толстую кожу противника. Уязвимым местом казались лишь выпуклые глаза варха, но стрел не осталось…

«Вспоминай же! — требовал внутренний голос эльфа. — Нет абсолютно неуязвимых — у каждого есть какая-то слабость»…

Когда-то давным-давно, еще будучи ребенком, он изучал вархов. И если память не подводит, то длинный рог во лбу этого существа — и есть то самое слабое место.

Тем временем гигант двинулся в сторону посвященной, но не успел сделать и нескольких шагов, как Керон вскинула руку с зажатым в ней священным медальоном, и вокруг варха вспыхнул ослепительный свет. Существо зажмурилось, тщетно пытаясь прикрыть глаза своей шестипалой лапой, его движения замедлились будто он пробирался сквозь густой кисель.

Вот он — момент!

Эрвин огляделся и остановил взгляд на высоком строении стоящем неподалеку от гиганта. Не теряя времени, эльф быстро вскарабкался по пристроенной к каменному зданию колонне, служившей надежной опорой его навесу. Достигнув крыши лесной житель еще раз бегло оценил обстановку и разбежавшись прыгнул на варха.

В руке сверкнула сабля, отсекая длинный загнутый рог. Эльф мягко приземлился на ноги, лишь чудом увернувшись от удара мускулистой лапы.

Гигант упал на каменные плиты. В страшной муке варх закричал совсем по-человечески. Громадное тело затряслось в предсмертной агонии и замерло.

Огибая поверженную тушу на Эрвина снова бросились маарлоки.

***

Цета бежала по узким и широким улочкам, не разбирая дороги. В ушах все еще шумели звуки битвы — звон мечей и крики сражающихся казалось преследовали ее попятам. Когда в глазах уже начало темнеть, а в боку разлилась режущая нестерпимая боль, она остановилась.

Немного переведя дух, девушка оглянулась по сторонам. Она оказалась в кривом безлюдном переулке, с обеих сторон которого тянулись низкие приземистые дома с простым орнаментом. Должно быть, здесь жил какой-нибудь бедный клан.

Керон не было рядом. Она осталась там, в гуще сражения, вместе с Эрвином. Но у посвященной есть, какая-никакая Сила, а что может противопоставить вооруженным до зубов маарлокам обычная подавальщица?..

Сотни раз обругав себя трусихой Цета медленно пошла по переулку.

Да, она боялась. После пыток в мрачных застенках Мессира ей каждую ночь снились кошмары, порой даже бодрствуя она вздрагивала от неожиданных звуков.

Сейчас Цета отдала бы многое, чтобы изменить судьбу и проклинала себя за мягкосердечие из-за которого, по сути, и оказалась втянута во все эти события. Ведь не пойди она на поводу у Лин, то ничего подобного не было бы — все могло сложиться иначе. Впрочем, это еще с какой стороны посмотреть, ведь в Векросе хозяйничала чума безжалостно забирая людские жизни.

Так размышляя о своей судьбе, Цета шла, опустив голову, и чуть не налетела на вывернувшего с правой стороны улицы гнома.

— Хоть дивись куда прешь! — возмущенно буркнул гном и только тут разглядел девушку. Вмиг тревога исчезла с его лица, а губы тронула легкая улыбка. — А, старая знакомица…

На голове гнома была все та же валяная шапка, на поясе — тот же ярко-красный кушак. Вроде бы в его облике ничего не изменилось, вот только борода, обычно приглаженная, сейчас выглядела свалявшейся и растрепанной.

— Рен? — Цетя не скрывала своего удивления — меньше всего она ожидала его здесь увидеть. — Ну, ты же вроде как в Ариакане остался…

Неуверенно произнесла подавальщица, все еще не веря, что перед ней стоит именно тот гном, торговавшийся с Эрвином за ее жизнь.

— Как здесь очутился?

— Пути треба знать, — не задумываясь, ответил гном и тут же изменил тему: — А дружки твои где? Почему одна?

— Сражаются, там, у привратной площади, — тихо произнесла девушка, неопределенно махнув рукой. — Ты, наверное, здесь из-за Маятника? Но его выкрали у Йена…

— Це знаю уже, — безразлично отмахнулся Рен, но в его серых глазах снова появилась тревога. — Заплутал я здесь… Давно по этим катакомбам не хаживал, — гном нетерпеливо переступил с ноги на ногу. — Ну, пиду я, наверное. А то снова припозднюсь. Я бы на твием месте повертал — друзьям твоим подсобить надобно. Рад был побачиться. Удачи тебе и хай все боги вас хранят!

— И тебе удачи, — девушка смотрела, как Рен быстро уходит прочь. Вскоре он свернул на другую улицу и исчез из виду.

Цета вновь осталась одна и сейчас она как никогда чувствовала себя растерянной.

С чего этот хитрый гном взял, что ее друзьям нужна помощь? Как он здесь очутился и зачем пришел, если знает что у Йена нет Маятника? Кто он вообще такой?

Рен не нравился Цете, он казался девушке очень уж странным и подозрительным.

Вновь и вновь прогоняя по очередному кругу эти вопросы, подавальщица не заметила, как вернулась к воротам Лориэля.

Глава 32 Лориэль. Тьма и Хаос

Арен стремился к воротам, а там, впереди, раздавался лязг железа и нестройные крики сражающихся. Заволновались, загомонили маарлоки, напирая друг на друга, стараясь удержать только что взятые врата. Но гномы держались стойко, шум и звон мечей не стихали.

Он даже не заметил, когда рыцарь, сражающийся рядом с ним, исчез. Арен остался один посреди бушующего моря врагов, недоумевая как до сих пор еще жив.

Гном видел, как во врата ввалился безмозглый варх, безжалостно топча тела своих и чужих воинов огромными ступнями. В высоту он достигал не менее двадцати локтей, а все его тело переплетали стальные жгуты мышц. Кожа у этих существ была какого-то серого оттенка и твердая, словно панцирь на груди рыцарей Розы.

Когда главнокомандующий все же пробился к огромным воротам, стража была уже практически перебита и растоптана. На каменных плитах лежали беспорядочно разбросанные тела, и Арен с гневом подумал, что защитников Лориэля полегло слишком много. Намного больше чем синих гигантов.

Гном рванул к рычагу, но оступился и услышал вспарывающий воздух свист. Тяжелый черный болт глубоко вошел в противоположную стену. Кто-то из захватчиков разгадал его замысел и не давал закрыть врата.

Время ушло, забрав с собой последний шанс. В ворота хлынул новый поток маарлоков, а за ними спешили многочисленные копейщики.

Арен неистово зарычал, снова поднимая меч, готовый достойно встретить свою смерть.

Над привратной площадью Лориэля пронесся воинственный клич:

— За главнокомандующего!

Арен резко обернулся и увидел приближающиеся к вратам стройные шеренги закованных в броню гномов. Впереди шел Брест, яростно орудуя обоюдоострой секирой. В сердце гнома вновь вспыхнула надежда, и он больше не оглядывался, слыша дружный и слитый топот сотен ног у себя за спиной.

Словно лавина объединенное войско гномов ринулось на захватчиков и вытеснило их за врата.

В сером предутреннем тумане бледно сверкали латы, слышался звон металла, воинственные крики и стоны раненых. Арен давно потерял счет времени и перерубленным древкам. Ему казалось, что бой длится уже целую вечность.

Густой туман резко рассеялся и перед главнокомандующим предстал предводитель темной армии. Облаченный в черные блестящие латы, высокий — почти одного роста с маарлоками. Голову защищал искусно выполненный шлем с крашенным конским хвостом. В руке он держал увесистую палицу, с одного взгляда на которую, гному стало не по себе.

Но мешкать и сомневаться времени не было. Одним прыжком Арен покрыл отделявшее его от противника расстояние и занес меч для удара.

Раздался пронзительный звон.

Если бы его клинок встретился с обычным оружием, то оно разлетелось бы на мелкие осколки — арантовская сталь не знала поражений. Тогда исход боя был бы предрешен, но в руках противника оказалась явно не простая палица.

Главнокомандующего отбросило в сторону. Он упал, сильно приложившись головой о каменные плиты. В ушах моментально зазвенело, а перед глазами расплылись черные круги. На несколько мгновений он оказался дезориентирован.

Между тем противник стремительно приближался, легко совершая палицей замысловатые восьмерки. Огромный шар, сплошь покрытый шипами, в очередной раз взлетел и устремился вниз.

Арен едва успел уклониться — удар палицы оставил глубокую вмятину на скалистой плите. Гном понял — от повторного удара ему уже не спастись…

— А ну иди сюда! — Брест приближался, угрожающе подняв обоюдоострую секиру. — Сейчас увидим, на что ты еще годен!

В глазах предводителя лишь на миг мелькнуло удивление, тут же сменившись предвкушением. Словно во сне Арен видел, как первый удар палицы отшвырнул секиру Бреста в сторону, а второй — превратил лицо гнома в кровавое месиво.

Зло, ярость, обида — все смешалось в хаотичный круговорот и взорвалось в душе гнома. Схватив меч, и почти не соображая, главнокомандующий Лориэля бросился вперед. Рубящим ударом с легкостью отсек руку противника, сжимающую палицу. Крутнулся и вонзил меч тому в горло.

Предводитель темной армии захрипел и схватился за шею, из которой резкими толчками хлестала темная кровь. Не желая видеть мучений врага, Арен отсек ему голову и она словно мяч подпрыгивая, покатилась к ногам сражающихся.

Бой был завершен. Многие маарлоки завидев смерть своего предводителя, поспешили срочно ретироваться. Арен не препятствовал. Пусть бегут. Преследовать врага нельзя — можно наткнуться на хорошо спланированную засаду.

— Всех раненных и убитых гномов внести в Лориэль и закрыть ворота. — Глухо распорядился он, в последний раз бросив взгляд на мертвого друга.

***

Заклятие перемещения выкинуло Марику и Лиассина в заброшенных катакомбах подгорного царства. Чародей прекрасно видел в темноте, но ради всадницы зажег навершие посоха и желтый мертвенный свет озарил окружающее пространство. Извилистые подземные коридоры расходились в разных направлениях, с каменных сводов стекали редкие капли воды.

— Почему мы здесь? — Марика непонимающе заозералась по сторонам. — Почему ты не переместил нас на вершины Лориэля?

Лиассин усмехнулся. Его искренне забавляла растерянность женщины, и еще он вдруг отчетливо понял, что она ему не доверяет. Впрочем, глупо было ожидать от нее слепого доверия.

— Дальше пойдешь одна, — маг зажег огонек первозданной тьмы — слегка пульсирующий сгусток повис в паре шагов от всадницы. — У меня осталось здесь незавершенное дело.

Лиассин развернулся, намереваясь покинуть Марику, но тонкие пальцы крепко вцепились в рукав его мантии.

— Что? — Фиалковые глаза расширились от осознания сказанного. Да, Марика все поняла. Ума ей было не занимать. — Сейчас не время…

Даже в полумраке пещеры было видно, как побледнела женщина, в глазах застыл страх.

— Следуй за проводником, и он приведет тебя к Смерчу, — попытался успокоить ее чародей. — Мне казалось — ты не трусиха…

Пальцы всадницы слегка дрогнули, но рукав так и не отпустили. Напротив, Марика взяла мага за руку и с мольбой заглянула в холодные глаза.

— Не надо. Что даст эта месть? — Глаза девушки предательски заблестели. — А как же я?..

Он приблизился к ней почти вплотную и почувствовал ее дыхание. Марика не отстранилась, ни один мускул на ее лице не дрогнул от отвращения. Взгляд чародея скользнул по чуть приоткрытым губам вдруг ставшим такими желанными…

Лед в душе Лиассина треснул и он жадно припал к устам Марики, наслаждаясь страстным поцелуем, но несколько мгновений спустя, словно осознав, что делает, оттолкнул всадницу.

В глазах женщины снова застыло непонимание. Лиассин набрал в грудь побольше воздуха и произнес скорее для себя, чем для нее:

— Принципы и убеждения составляют основную суть человека. Если в человеке их нет, значит, в нем нет ничего, — в голосе мага прозвучали металлические нотки. — Я тот — кто есть, и ничто это не изменит. Следуй за огнем.

Он развернулся и, не оглядываясь, скрылся в одном из запутанных коридоров.

Маг шел быстро. В его голове, словно птицы, метались мысли — одна абсурднее другой.

И вот зачем он к ней потянулся? Ведь она всего лишь союзница, причем временная. Настанет момент, когда придется от нее избавиться, если, конечно, она не опередит его. Да, Марика красива — чего стоят одни глаза, что глубже самой бездонной из бездн. В его случае страсть губительна, ведь если он полюбит, то где гарантия что всадница ответит взаимностью, а не разыграет роль влюбленной дурочки? Да и разве можно полюбить его обезображенное лицо?

По мере приближения к пещере Когтя воздух стал более влажным, а подземные коридоры намного шире.

Лиассин остановился и прислушался — вокруг тишина и лишь изредка ее покой нарушали падающие капли со сталактитов, сплошь покрывших своды пещеры. Возни дракона не слышно — учуял приближение мага и затаился.

Сомневаться не приходилось — стоит Лиассину ступить в пещеру, как дракон тут же выпустит столб огня.

— Почему ты застыл на пороге? Разве это вежливо? — раздался глубокий голос дракона и эхом отразился от сводов пещеры. — Выходи, не бойся…

Чародей искренне рассмеялся.

— Коготь-Коготь, ты прожил многие сотни лет, а все продолжаешь быть наивным словно сопливое дитя, — с издевкой произнес Лиассин медленно ступая в пещеру и одновременно воздвигая защитный барьер. — Страх не заставил бы меня прийти снова. Здесь сыграло роль другое…

Вопреки даже собственному зрению, позволяющему прекрасно видеть в темноте, маг не мог разглядеть ненавистного врага. Всю пещеру заливал непроницаемый мрак, созданный доступной только драконам магией. Оставалось только надеяться, что и Коготь сейчас так же слеп.

Пещеру огласил яростный рык, послышался грохот и всплески, будто в воду падали тяжелые предметы. Исторгаемые драконом языки пламени врезались в стены и плавили камень, продолжая гореть, как ни в чем не бывало. Спустя несколько мгновений мрак рассеялся и Лиассин понял, что Коготь разрушил собственные чары.

Чародей различил черный силуэт дракона находящегося на излюбленном скалистом островке посреди подземного течения. Тут и там торчали упавшие сталактиты, глубоко вонзившиеся в плоть скалы. По чешуе крылатого ящера пробегали мелкие искорки, глаза горели злобным зеленым огнем. Лиассин сжал в руке Маятник. Из артефакта струилась древняя глубокая Сила, заставляющая трепетать даже суть самого чародея. Но вместе с этим трепетом пришла и уверенность в собственной победе.

— Видимо прошлый урок ты так и не усвоил, — Коготь выпустил из пасти ледяной поток и река, окружающая дракона вмиг заледенела, покрывшись толстой и прочной коркой льда. — Жалкий человечишка возомнивший себя могущественным… На самом деле ты — ничто, честолюбивый червяк!

Произнося речь, Коготь неумолимо приближался к магу застывшему у входа в пещеру. Лед под мощными лапами дракона трещал, но не лопался. Драконья пасть раскрылась, исторгая вонючую струю кислоты, но прежде чем смертоносная субстанция достигла цели Лиассин вскинул руку сжимая в ней Маятник. Камень качнулся, и пещера содрогнулась в продолжительной судороге, словно безнадежно больной, корчащийся от предсмертного спазма. Струя ударила в магический щит и растеклась по нему болезненно-желтыми разводами, не причинив магу вреда. Артефакт многократно усиливал структуру заклинания, давая новому владельцу поистине великие Силы.

Потолок подземелья разрушался: уцелевшие сталактиты и огромные булыжники посыпались вниз, грозя стать для Когтя могильной насыпью. С невероятным проворством дракон уворачивался от падающих камней. Его очертания подернулись черным маревом, и Лиассин понял — враг собирается сменить ипостась.

Чародей взмахнул посохом и в пещеру стремительно ворвался ледяной ветер. Внешне ничего не изменилось — лишь заметно похолодало, но магическое зрение позволяло рассмотреть действие чар во всех подробностях.

К Когтю устремились лишенные тел руки с длинными тонкими когтями. Вцепившись в громадное тело ящера, они медленно разрывали его плоть, причиняя невыносимые муки.

Пещеру огласил нечеловеческий вой. Дракон упал, его когти скребли лед, образовывая на нем глубокие борозды. На бесстрастном лице Лиассина появилась легкая улыбка. Маг не спеша направился к поверженному противнику.

Видит Тьма, он жаждал мести, но вместо торжества душу продолжало лихорадить от ненависти. Коготь уже не выл, а тихо хрипел, но сердце мага, словно камень не чувствовало жалости. Он искренне наслаждался мучениями своего врага.

— Как тебе боль? — тихо поинтересовался волшебник, присаживаясь на корточки и с любопытством заглядывая в глаза дракона. — Будет больней! Ты же знал, что я не умею прощать обиды… Посмотри, что ты сделал со мной!

Он слегка коснулся изуродованной щеки, а затем протянул руку в сторону. Повинуясь чарам, тонкий сталактит оторвался от каменистого пола, потянулся к волшебнику и словно влитый удобно устроился в его ладони.

Дракон судорожно разевал пасть. Казалось, он что-то силился сказать, но из глотки вырывался лишь сип. Заклинание Лиассина все еще действовало, и когтистые руки ледяного ветра продолжали терзать тело обреченного.

Жгучая ненависть сменилась отвращением и, размахнувшись, маг вонзил сталактит в глазницу дракона. Дыхание Когтя прервалось, громадная туша перестала дергаться и навечно замерла.

Лиассин поднялся, ощущая странное опустошение. Его враг наконец-то мертв, но маг не чувствовал радости. Глубоко вздохнув, он прислушался к творящимся в Лориэле заклинаниям — там, во дворце, шел нешуточный бой и Астрал буквально дрожал от пущенных в ход чар. Волшебник уловил эманации частиц первозданного хаоса и невольно проникся уважением к белому магу — Вартери не сомневался, что вызванный во дворце уничтожающий смерч принадлежал именно ему, потому что Повелитель Ночи всегда черпал Силу во Тьме.

Хотя какой же он белый? Разве светлые используют Силу Хаоса?

Уже собираясь покинуть Астрал, Лиассин снова ощутил буйство сошедших с ума Сил: Тьма и Хаос переплелись в чудовищном водовороте, постепенно образуя нечто целое и неделимое. Миг спустя чародей понял, что Архимаг мертв.

Отсюда пора убираться, а то не ровен час победитель вспомнит о Лиассине и тогда уж точно не миновать магического поединка. Бросив последний взгляд на поверженного Когтя, чародей покинул Лориэль.

Над подгорным царством медленно разгоралось утро. Марика стояла возле Смерча и успокаивающе поглаживала дракона по шее. Наконец, она заметила черного мага и на лице всадницы появилась улыбка, но быстро исчезла.

— Коготь?

— Мертв, — мрачно констатировал Лиассин, — как и Повелитель Ночи. Армия Медегмы осталась без предводителя.

Глаза Марики ошеломленно расширились.

— Ты все спланировал давно… Не убил белого мага хотя легко мог сделать это, а когда этот самый маг появился в Лориэле — ты заманил сюда Архимага. Откуда ты знал, что светлый победит?

— Не знал. Решил попытать судьбу и не ошибся. А теперь нам пора уходить, если конечно у тебя нет желания разделить участь Повелителя Ночи.

Всадница легко забралась в седло и протянула Лиассину руку. Смерч недовольно посмотрел на чародея, но противиться не стал. Впрочем, вполне может быть он мысленно и отчитывал свою хозяйку, но Вартери этого не слышал. Как только чародей устроился за спиной Марики, дракон взмахнул крыльями и взмыл в небо.

— Куда мы теперь? — поинтересовалась женщина у мрачного союзника, наблюдая за развернувшимся внизу сражением.

Большинство маарлоков обратилось в бегство, а те, что не отступили, оказались окружены, но продолжали ожесточенно сражаться. Лориэль все-таки сумел дать отпор пришедшей угрозе.

— К Карк-Дароту, — решительно произнес маг. Поддерживать разговор не хотелось — в его голове созревал новый план.

***

Риз очнулся среди мертвых и раненых. Слышались стоны, короткие команды и перекличка на гномьем диалекте. Врата оказались закрытыми. Видимо, Арен все-таки смог добраться до рычага.

Над рыцарем склонилось обеспокоенное лицо Цеты. Она едва нашла его среди изуродованных тел.

— Живой! — слегка улыбнувшись, обрадовалась бывшая подавальщица.

Риз приподнялся на локте и оглядел место битвы. В глазах двоилось, в ушах царил невообразимый гул. Гномы выносили раненных товарищей и безжалостно добивали врагов.

— Где все наши? — прохрипел рыцарь уже сев и подперев голову руками.

— Эрвин помогает выносить раненых, — ответила Цета. — Йен, как вошел во дворец, так еще не возвращался, а Ташин увязался за ним следом. Керон помогает в лазарете.

Где-то в глубине души рыцаря возникла тревога. Он встал, слегка покачиваясь, и побрел к дворцу. Постепенно, ему становилось легче, но голова так и раскалывалась на множество мелких осколков. Следом молча шла Цета.

Пройдя по узкому мосту, они вошли во дворец и оказались в просторной зале. В центре располагалась лестница — в ширину не менее трех косых саженей, справа и слева находились арочные проходы.

— Как ты думаешь — куда дальше?

Девушка лишь пожала плечами, заворожено разглядывая обстановку дворца. Рыцарю была привычна помпезность подобных зданий, а вот подавальщице — нет.

Немного поразмыслив, он двинулся к лестнице и поднялся по широким ступеням. Воин не оглядывался, но слышал за спиной тихие шаги и знал, что Цета не отстает от него ни на шаг. Не обращая внимания на висящие на стенах дорогие гобелены и портреты подгорных правителей, рыцарь шел все дальше и дальше. Наконец Риз остановился перед Приемным Покоем. Створки дверей были сорваны с петель — здесь явно произошло нешуточное сражение. На негнущихся ногах он вошел в помещение и сразу же увидел друга. Йен наклонился, поднимая с пола Ключ.

Улыбка сползла с лица рыцаря, и радостный возглас застрял в горле — перед ним стоял совсем не тот Йен, которого он знал прежде. Тело чародея покрывала черная мантия, глаза, устремленные на рыцаря, уже не являлись человеческими — зрачки вытянулись в тонкую линию, напоминая змеиные.

— Что произошло? — это все, что смог выдавить из себя Риз.

Рядом также молча застыла Цета. Глаза девушки расширились от ужаса.

— А разве не видишь? — прошипел маг и грустно улыбнулся. — Я победил архимага. Не верится даже, но так и должно было быть…

Справа послышался стон, и рыцарь увидел Ташина. Юноша поднялся и на неверных ногах приблизился к Ризу.

— Все в порядке? — поинтересовался рыцарь у парнишки и, получив кивок, снова обратился к другу детства: — Почему на тебе черная мантия?

— Риз, ты задаешь глупые вопросы… Впрочем, ты всегда был не особо сообразительным. — Маг усмехнулся. — Что тут удивляться?..

— Что ты задумал? — Риз нахмурился и почесал затылок, не понимая, к чему клонит его друг.

— Видишь ли, победив Повелителя Ночи, я обрел Силу Тьмы — все, чем когда-то владел архимаг. Мне не хватает лишь знаний…

— Очнись, Йен! Это ведь не ты! Это Тьма тобой управляет! Ведь можно что-то придумать, все исправить…

— Нечего здесь думать и править тоже, — оборвал его маг, сжимая в руке кристалл. — Я ухожу. Прощай, мой друг.

— Ты уходишь? — опешил воин. — Но куда?

— Не важно, — буркнул под нос чародей, начиная творить заклинание.

Риз понял, что отговаривать друга бесполезно, но кристалл он должен был забрать во что бы то не стало…

— Да провались хоть в Яму, но сначала верни хозяину Ключ, — Риз положил ладонь на плечо Ташина. — Именно он был избран для его хранения…

Йен тихо рассмеялся, затем прищурился, уставившись на бывших спутников немигающим взглядом.

— Зачем Ключу такой никчемный владелец? — прошипел он и хищно усмехнулся. — Теперь его хозяин я!

Йен прошептал короткое заклинание. Силуэт мага начал стремительно бледнеть и исчезать. Риз рванул со всей быстротой, на которую только был способен и вцепился в мантию чародея. Где-то рядом мелькнуло перекошенное лицо Ташина.

Мышцы рыцаря свело от напряжения в попытке остановить друга и вернуть Ключ, но заклинание Йена работало исправно, затягивая их следом за магом в подпространство.

В следующий миг мягкая тьма распахнула перед Ризом свои объятия.

***

— Ты уверена, что так все и было?

Эльф стоял в Приемном Зале и хмуро разглядывал разрушенное помещение.

— Да, именно так, — кивнула Цета. — На Йене была черная мантия, глаза тоже изменились… Он забрал Ключ себе. Риз и Ташин хотели его остановить, но не получилось. Заклинание унесло их вместе с магом.

Эльф несколько мгновений молчал.

— Надеюсь, рыцарь и мальчишка — живы.

И все же он оказался прав — его подозрения подтвердились: Йен обратился к Тьме и завладел Ключом. Теперь маг, скорее всего, отдаст артефакт Медегме в знак своей преданности, и тогда надежда остановить войну окончательно иссякнет. Надо любой ценой остановить предателя, но вот незадача — эльф не знал, куда переместился волшебник. Ответить на этот вопрос могла лишь старая ведьма, но до ее хижины путь не близкий, а пока остается уповать только на то, что Риз все-таки сумеет помешать магу или хотя бы вразумить.

— Ах, да, — девушка наморщила лоб и протерла ладонями лицо, словно пытаясь стереть с него усталость. — Я видела Рена… Странный он какой-то, да и вел себя подозрительно…

— Верно, странный, — задумчиво подтвердил эльф.

На первый взгляд Рен выглядел как обычный гном, но все ли так как кажется на первый взгляд? Откуда обычному подгорному жителю знать о местонахождении Подземелья Теней и о том, что в нем находится Маятник? Эрвин не знал, что это за артефакт и какими свойствами тот обладает, но для каких целей он понадобился Рену?

Что теперь задумал хитрый темный гном, и с какой целью явился в подгорное царство вслед за ними? Не может это быть простым совпадением, никак не может…

— Он случаем не обмолвился о том, что его сюда привело?

— Нет, — задумчиво ответила девушка. — Говорил, что куда-то опаздывает, но куда — не сказал. Да я и не спрашивала — не до этого было…

Эльф решительно направился к выходу. Медлить нельзя, пора снова пускаться в дорогу. Он бы многое отдал, чтобы больше не видеть эту безумную каргу, гадающую на рунах и видящую людей насквозь, но иного выбора не оставалось. Только она одна и могла поведать, где теперь искать Йена и приоткрыть тайну — кем же на самом деле является Огненный Молот.

Конец первой книги