Сарматские хроники. Бежать нельзя остаться бесплатное чтение

«Если не обращать внимания на трудности, то они обидятся и уйдут!» – повторяла Аглая понравившуюся фразу из интернета, пока её старенький «Логан» чихал и кашлял на все лады на просёлочной дороге, вместо того, чтобы завестись и доехать хоть куда-нибудь.

Аглая машину свою любила, искренне считала её живым существом, поэтому поначалу попробовала «договориться по-доброму». Через полчаса стало ясно, что на ласковые уговоры «Логан» не настроен. Насупившись, она открыла капот и глубокомысленно уставилась на то, что было под ним, прекрасно понимая при этом всю тщетность своих усилий. Дело в том, что водителем Аглая была неплохим и уже достаточно опытным, но с техникой в целом дружить даже не пыталась, причём касалось это не только автомобиля. Так что «вот сюда залить бензин, а сюда маслице» – на этом знания и умения заканчивались.

Впрочем, ситуация была довольно ожидаема. Ещё пару месяцев назад знакомые ребята из автосервиса предупреждали, что машинка «своё почти отбегала». Преподнесли они свою неутешительную информацию открытым текстом, один из них при этом красноречиво постукивал себя кулаком по лбу, изображая, видимо, Аглаю. Шутка ли – авто почти 18 лет! Зачем она попёрлась на «Логане» до Питера и обратно, почти три тысячи километров, Аглая так и не смогла им вразумительно объяснить. Основных причин было три: очень хотелось в Питер, очень хотелось в Питер на своей машине и «на спор».

Последний аргумент частенько использовался Аглаей для самоутверждения и повышения рейтинга среди коллег, где преобладали мужчины, и, как правило, срабатывал. Коллеги давно уже привыкли и даже отчасти смирились с тем, что отстаивать свою точку зрения и отвоёвывать «место под солнцем» она будет по принципу «все средства хороши», и предпочитали не связываться с упрямицей.

Когда-то Пётр Иванович, грузный пожилой мужчина, с хорошо заметной лысиной и добрыми лучиками-морщинками вокруг светло-голубых глаз – заведующий отделением и её непосредственный начальник – при первом появлении Аглаи на пороге ординаторской сокрушённо вздохнул: «Деточка! Ну, зачем же в хирургию???». Она тогда только молча пожала плечами. Она прекрасно знала, что встала на торную дорогу, и что «пробивать» эту дорогу женщине тяжелее вдвойне – об этом она слышала все годы учёбы в университете. Все эти годы здравый смысл и упрямство вели нешуточную борьбу. Победило упрямство, заручившись жгучим желанием работать именно в хирургии.

Cейчас выше упомянутое упрямство, помноженное на гору проштудированной литературы, бессонные ночи и ненормированные рабочие дни, проведённые у операционного стола, давало свои плоды. Окружающие поняли, что считаться с «этой выскочкой» однозначно придётся. Вот только доброжелателей среди коллег это обстоятельство ей не добавило – ну, не терпят мужчины конкуренции, тем более от женщины, пусть не глупой и весьма перспективной…

…А упомянутая поездка в Питер обернулась массой впечатлений, среди которых был совершенно адский путь обратно, включающий четыре остановки на ремонт, огромные незапланированные расходы на этот самый ремонт и опоздание на работу после отпуска на три дня.

На самом деле Аглая была не из тех, что «создают трудности, чтобы их преодолевать». Подводили природная живость характера и желание объять необъятное, помноженные на нарастающую последнее время скуку. Она всегда старалась ставить себе реальные цели и прилагала реальные усилия для их достижения. Захотела медицинское образование – закончила Медицинский университет. Захотела престижную работу – и вот она начинающий оперирующий хирург в Городской больнице.

Чем Аглая точно могла гордиться, так это тем, что всё выше перечисленное относилось к её личным достижениям. Родителям её образ жизни казался верхом неприличного чудачества, поэтому любая помощь и взаимопонимание с их стороны иссякли давным-давно. Они скептически поджимали губы, поначалу ещё слушая про её успехи, но общение довольно быстро сошло на «нет», ограничившись дежурными поздравлениями с Новым годом и 8 марта. Аглаю это обстоятельство удручало лишь поначалу, а потом она заставила себя сосредоточиться на работе, которой всегда было много, дежурствах и оттачивании профессиональных навыков. Эти безусловно интересные вещи прочно занимали сейчас её мысли, но, к сожалению, не спасали от одиночества…

Несмотря на достаточно обширный круг знакомых-приятелей и стойкую симпатию со стороны окружающих, последние год-два она большую часть времени проводила «сама с собой». Доброжелатели, разумеется, наперебой и за спиной, и в открытую говорили о том, что пора заняться устройством личной жизни, намекая на возраст, который через несколько месяцев коварно добирался до отметки 27 лет. И Аглая, кстати, с ними соглашалась. Вот и родители уехали в другой город возиться с оравой из трёх внуков-погодков, которых любезно предоставила им младшая дочь, полностью оправдав их надежды. А Аглая…

Она, между тем, абсолютно не была против «замуж» и «детишек», однако отношения с противоположным полом предпочитала выстраивать по собственному сценарию. Точнее, имея за плечами некоторый неудачный опыт и даже почти состоявшееся замужество, считала, что мужчина, как минимум – не должен приносить с собою новых проблем, а как максимум – «с ним должно быть лучше, чем без него». Под приведённые критерии из окружающих не подходил никто, но Аглая снижать планку не собиралась. Это не мешало ей легко заводить приятелей среди мужчин, которых при встрече обескураживали её бесшабашная весёлость, харизма и абсолютное нежелание выходить замуж на второй день знакомства. И конечно, имя…

Сама Аглая имя своё уважала, но не любила: перевод с древнегреческого «красота» и «блеск» не очень её устраивал. Гораздо больше нравилось переносное значение имени: «радость» и «ликование». Не теряя присутствия духа и оптимизма, она заполняла постепенно расширяющуюся пустоту всевозможными затеями, начиная с походов на байдарках, занятий капоэйрой и посещения всевозможных премьер и фестивалей, и заканчивая игрой в гольф, на который «подсела» после поездки в Питер, где помимо знакомых и привычных дворцов и набережных обнаружила клуб любителей этого незаурядного вида спорта и, неожиданно для себя самой, стала его членом.

Особое место занимали путешествия на стареньком верном «Логане» – то совсем коротенькие и безобидные, то «с дальним прицелом», отличавшиеся, как правило, лихостью и безрассудством. Вот, доездилась…

…Аглая ещё раз повернула ключ зажигания, но даже «чиха» от машины на сей раз не дождалась. Требовалось успокоиться и обдумать ситуацию. Получалось плохо. Единственным выходом, похоже, было вылезать из машины и, пока светло, топать пару-тройку километров до ближайшего населённого пункта, надеясь на наличие цивилизации и возможность вызвать эвакуатор. А также – воспользоваться сотовым, который в данном конкретном месте упорно отказывался ловить сеть.

Пробормотав что-то вроде «у меня есть я, МЫ справимся», Аглая вылезла из машины и захлопнула дверцу. Вечерний лес встретил обилием запахов и звуков. И весьма ощутимой прохладой. Разумеется! Зачем куртку было прихватывать??? Она же не планировала застревать на лесной дороге!… Джинсы, кроссовки, белая рубашка навыпуск и расшитая разноцветными замысловатыми узорами джинсовая жилетка – вот и вся экипировка. Но как бы то ни было, нужно двигаться вперёд!

Зябко поёжившись и закинув за плечи рюкзачок, Аглая сунула в карман бесполезный пока сотовый и двинулась по дороге. Лучи заходящего солнца золотили стволы сосен, щебетали на разные голоса птицы, и девушка практически успокоилась, шагая по приветливому и безопасному с виду лесу, пока неожиданный и необычный звук не привлёк её внимание. Именно такой звук она точно не ожидала здесь услышать: неподалеку шумела вода… Нет, не так! Неподалёку шумела вода – мощно, сильно, отчасти перекрывая остальные, привычные лесные звуки.

Аглая притормозила и прислушалась, а затем решительно свернула с дороги и пошла на шум. Открывшаяся через пару сотен метров картина не поддавалась никаким логическим объяснениям: посреди лесной поляны имелось небольшое озерцо, в которое с шумом падали струи самого настоящего водопада высотой, на неопытный городской взгляд, не менее четырёх-пяти метров!

Девушка остановилась в недоумении и, на всякий случай, зажмурила глаза. Шум не пропадал. Осторожно открыв один глаз, затем второй, она убедилась, что водопад на месте. Водопад! В самом обыкновенном лесу абсолютно равнинной части России… Такое чудо природы обязательно требовалось рассмотреть поближе!

Обойти не особо большое и весьма живописное озерцо особого труда не составило, и вскоре Аглая оказалась непосредственно перед «чудом природы», даже руку подставила под его струи, оказавшиеся такими холодными, что пальцы словно заколола тысяча невидимых иголок. Вдоволь налюбовавшись, девушка решила всё же путь продолжить, пока действительно не стемнело, но её внимание неожиданно переключилось на то, что было за водопадом. Через прозрачные струи отчётливо проступали контуры пещеры, причём, скорее всего, в неё можно было даже попасть каким-нибудь хитрым образом.

Способ, впрочем, оказался не особо хитрым – между водопадом и входом в пещеру Аглая смогла протиснуться, слегка замочив только края жилета, но сюрпризы на этом не закончились. Пещера обернулась проходом в скале (скале???), на противоположном конце которого явно брезжило пятнышко света. Недолго думая, девушка двинулась вперёд. Проход оказался достаточно широким, а пятнышко света – самым настоящим выходом, и Аглая спокойно, практически в полный рост, выбралась «на волю» в полной уверенности, что просто оказалась с противоположной стороны загадочной скалы. Однако «мурашки» по коже побежали почти сразу: никакого озера и водопада не было!

Оглядевшись по сторонам, Аглая быстро пришла к неутешительному выводу, что и лес вокруг абсолютно другой, ничего общего не имеющий с тем, «её» лесом. Во-первых, вопреки июню-месяцу в «её» лесу, здесь явно была ранняя осень – листья желтели и уже частично опадали, устилая каменистую почву. Во-вторых, сама природа – деревья, валуны и небольшие скалистые склоны – ощутимо отличалась от привычной картины.

Ничего особо не понимая, но решив, на всякий случай, дальше судьбу не испытывать, Аглая направилась было обратно к выходу/входу в пещеру, когда краем глаза заметила движение. Сиганув в последний момент за ближайший куст, она притаилась и… немного запаниковала. По лесу ехали несколько всадников, причём, их одежда и воинственный внешний вид доверия не внушали. «Пусть себе едут с Богом! А я пережду!» – пришла в голову единственно здравая мысль…

Глава 1

…Майпранг ехал замыкающим. После быстрой скачки по лесу, сырому после недавнего дождя, тяжело гружёные лошади шли шагом. Успев уже остыть после короткой схватки, молодой воин предавался невесёлым думам – Катиар опять подставил его, выставив безоружным против семерых противников, готовых до последнего защищать свою жизнь. Не то чтобы Майпранг хоть сколько-то сомневался в своих силах, но ни привычная победа, ни награбленное добро уже не радовали так, как раньше.

Тот обоз с самого начала не казался лёгкой добычей. Охрана в виде доброго десятка дюжих хмурых мужиков, вооружённых топорами и мечами, должна была отпугнуть даже самых отчаянных разбойников. Да, вероятно, и отпугивала… Но лакомый кусок в виде нескольких возов отборного зерна и вяленого мяса Катиар никак не мог пропустить! Да и увесистые кошели на поясе возниц, тоже, кстати, отнюдь не выглядевших деревенскими увальнями, радовали глаз и грели душу…

Почти половину обозников быстро отправили к их богам меткие лучники, эти же семеро, очевидно, решили продать свои жизни подороже и, ощетинившись мечами, заняли оборону. Не такая уж беда для хорошо вооружённых умелых бойцов, но вожак решил иначе. Осадив их коротким приказом, он сделал знак Майпрангу. Молодой воин кивнул и, отложив лук, протянул руку за мечом, однако наткнулся на взгляд, полный ненависти. Катиар покачал головой, и губы его тронула едва заметная злорадная усмешка.

Выходить в одиночку против превосходящих сил противника не считалось у воинов-волков чем-то сверхъестественным, скорее наоборот – позволяло доказать очередной раз свою доблесть и умение. Майпранг, разумеется, не отставал, иной раз сам провоцируя такие потасовки и лихо выходя из них победителем. Его учили убивать любым видом оружия, а то и вовсе без оружия, голыми руками, и Майпранг был хорошим учеником. Равных ему в стае нет, это он знал хорошо. Знал это и Катиар, справедливо видя в молодом волке угрозу своей единоличной власти. Майпранг прекрасно понимал, что вожак не остановится в своих попытках извести эту угрозу, причём становились эти попытки всё чаще и изощрённее…

…После того, как Катиар обманом погубил его отца и занял место вожака, жизнь стаи постепенно пришла в совершенный упадок. Жили теперь только убийствами и грабежами. Наёмники быстро снискали и приумножили славу отчаянных и безжалостных отморозков, именуемых воинами-волками с явным намёком на магические корни их воинской удачи. Их ненавидели и боялись, а князь, местный владыка, считал делом чести истребление поганого племени. Волков-воинов это нисколько не смущало – лихие и умелые бойцы, они смеялись в лицо опасности и продолжали разбойничать. Вопреки прежнему обычаю сарматского войска нападать тяжёлой конницей, сметая всё на своём пути, оставшаяся горстка воинов сделала ставку на оттачивание навыков ближнего боя, умелого нападения из засады и владения всеми мыслимыми видами оружия, и не прогадала, со временем всё больше и больше оправдывая своё «звериное» прозвище…

…Те семеро отчаянных обозников так и остались лежать на лесной дороге, глядя остекленевшими глазами в вечереющее небо и щедро окропив пожухлую траву своей кровью. Боги почитают кровь, пролитую в бою… Вот только Майпранг не считал боем ни душегубство, ни нападение на торговые караваны, ни воровство и убийство людей за деньги. Он жил по законам стаи и участвовал в этом беспределе, но чем дальше, тем больше сын бывшего вожака понимал, что такой образ жизни ведёт его племя в никуда…

…В незапамятные времена их предки захватили и подчинили себе огромные территории. Эллины, жившие за морем Тана2, называли их скифами, а сами они именовали себя сколотами. Впрочем, скифами южные соседи именовали абсолютно все племена, обитавшие на северном берегу их общего моря, и относились к ним с большим недоверием. Справедливости ради, стоит сказать, что основания у них на то имелись. Сострадание и милосердие явно не были чертами характера скифов, которые во время своих головокружительных набегов вели себя исключительно бесцеремонно и кровожадно.

Соседи, быть может, ради того, чтобы оправдать свои бесчисленные поражения, с неприкрытой завистью и опаской твердили, что легендарные скифские воины обладают особым воинским искусством, сродни древним богам. «… Ни одному врагу, напавшему на их страну, они не дают спастись; и никто не может их настичь, если только сами они не допустят этого»3. Скифы были прекрасными наездниками, стреляли из лука с обеих рук, хоть верхом, хоть пешими, а в рукопашных схватках, особенно в ножевом бое, не знали себе равных.

Со временем канули в Лету бесконечные кровопролитные сражения за пастбища и добычу. Племена разделились, многие пытались вести более размеренный и спокойный образ жизни, но воинское мастерство по-прежнему оттачивалось до блеска. Много воды утекло с тех пор… Беспощадное время всё расставило по своим местам – нашлись-таки враги, исхитрившиеся растащить на части великую Скифию, а остатки древнего народа сколотов растворились в окрестных племенах…

С детства Майпранг заслушивался рассказами немногих оставшихся в живых седых как лунь стариков, деды и прадеды которых ещё помнили золотые времена. Пробираясь тайком к костру, где вечеряли старшие, он, затаив дыхание, внимал легендам о таинственном союзе древних скифов и прекрасных воительниц-амазонок, положившем начало его народу – народу сарматов. К слову сказать, сарматы стали для соседей не меньшей головной болью, унаследовав воинственный нрав и боевые навыки от своих славных предков. Да только сейчас это не имело ровным счётом никакого значения.

Прежний вожак, отец Майпранга, ещё пытался всеми силами собрать воедино разрозненные остатки сарматских племён. Он уже понимал, что одной войной им не прожить, и делал всё для того, чтобы народ его процветал и ни в чём не знал нужды, но с его бесславной гибелью в существовании последнего сарматского племени была поставлена жирная точка. Стая редела, новые волчата появлялись на свет всё реже, многие из них умирали ещё во младенчестве. Да и ясно было, что пустошь, на которой была стоянка, чужаки рано или поздно обнаружат, а деваться-то с неё и некуда. Выхода Майпранг не видел – спасти его племя могло только чудо…

…Неожиданно отвлекшись от тягостных дум, он натянул поводья и прислушался – что-то было не так. Молодой волк втянул ноздрями воздух. Природное чутьё не могло обмануть: в лесу, совсем рядом, был кто-то ещё. Враг? Засада? Воин обвёл взглядом возможные ближайшие укрытия. Есть! Человек прятался в кустах близ скалы по левую руку. Майпранг спешился, сделал вид, что поправляет седло, отвлекая внимание, и незаметным движением увёл лошадь в сторону. А потом бесшумно и молниеносно напал с тыла…

Уже с ножом в руке и захватив противника мёртвым хватом, он успел понять – тот безоружен, что и остановило в последний момент клинок у горла жертвы. Мгновение спустя волк, окончательно уверившись, что опасности нет, опустил оружие и ослабил хватку. «Противник», что-то пискнув, вырвался и, тяжело дыша, привалился спиной к скале. Жёлтые глаза Майпранга расширились от удивления – перед ним стояло нечто! Поначалу воин решил было, что паренёк из местных, однако добротная одежда, чистая белая рубаха и расшитый жилет вряд ли могли принадлежать кому-то из крестьян. Неужто из богатеньких? Княжич залётный??? Вот удача!

Всё это пронеслось в голове Майпранга за пару секунд, но в следующее мгновение он вдруг сообразил, что к мужскому полу пойманное существо не имеет никакого отношения. Девка! Переодетая в мужское платье, с короткими волосами, но девка! Причём, не из местных, судя по внешности и странной одежде. Девка, прижавшись спиной к скале, мелко подрагивала всем телом, тяжело дышала и дико вращала вытаращенными серо-зелёными зенками. В целом вид представляла настолько потешный, что Майпранг невольно ухмыльнулся, показав острые зубы.

Девица вращать глазами перестала, но трясти её продолжало по-прежнему. Тем более, что стук лошадиных копыт позади возвестил об остальных подъехавших воинах.

– Что ты церемонишься??? Прирежь его, бери, что есть, и поехали! – послышался недовольный голос Катиара.

Не успел Майпранг ответить, как вожак спешился и подошёл ближе.

– Ха, братцы, да это баба! Хорошая награда нам за труды праведные! Оприходуем прямо здесь, а понравится – с собой прихватим! – без лишних церемоний Катиар протянул руку к девице…

***

…Аглая была уверена, что спряталась очень хорошо, поэтому нападение с тыла было столь неожиданным, что она даже напугаться не успела. Только позже пришло осознание, что клинок был прямо у горла всего мгновение назад. Правда, хватка практически сразу ослабла, и девушка, инстинктивно отскочив к скале, прижалась к ней спиной, а потом решила, что спятила – перед ней стоял молодой парень самой неожиданной и фантастичной внешности.

Ростом немного выше её, довольно широкоплечий, но мускулистый и поджарый. Тёмно-русые волосы, отливавшие рыжиной в скупых лучах осеннего солнца, пробивавшихся сквозь поредевшую листву, собраны с гладко выбритых висков на макушку и затылок и закручены сзади в «конский хвост». Насколько Аглая помнила, такую причёску в древности носили воины, да и одежда незнакомца больше походила на умело изготовленные доспехи: коричнево-красная длиннополая куртка то ли из кожи, то ли из плотной ткани, запахивающаяся справа налево, зауженные шаровары и невысокие сапоги. На поясе болтались пустые ножны, короткий меч парень всё ещё держал в руке, и бросив взгляд на сверкающее острое лезвие, девушка содрогнулась. Замечательно, конечно, что её не прирезали, но дальше-то как? Что вообще происходит???… Ухмылка воина «добила» её окончательно. Чуть не порешил, а теперь веселится! Внезапно привлекли внимание его янтарно-медовые глаза, неожиданно светлые на смуглом обветренном лице.

Последней каплей стало появление остальных всадников. Впереди верхом на гнедом жеребце ехал здоровенный мужичина весьма неприятного вида, которого девушка однозначно определила, как вожака этой шайки. Мрачный взгляд из-под густых бровей однозначно не располагал к доброму приветливому общению, а приглядевшись, Аглая на пару мгновений оцепенела – через правую щёку предводителя шёл кривой безобразный шрам, терявшийся где-то в районе уха. Проще сказать, что правого уха у вожака не было вовсе! Да-а, с таким типом договориться будет сложно…

Поначалу было подумалось, что её угораздило наткнуться на компанию «ролевиков» – фанатов каких-нибудь древностей, но чем дальше, тем больше это предположение казалось всё более неуместным. Для дилетантов эти ребята были слишком хорошо экипированы, а для «профессионалов» вели себя чересчур вольно. Девушка знала, что в нескольких метрах, за соседним кустом – путь к спасению, обратно в «её» лес, но почему-то была уверена, что удрать вряд ли получится.

Вообще, всё, происходящее вокруг было… неправильно! И когда всадники подъехали, соображала она уже совсем плохо – впору в лучших традициях дурного водевиля закатить глаза и кувыркнуться в обморок, но стоило вожаку грубо схватить её за плечо, незатейливо сообщив о своих гнусных намерениях, накопившийся адреналин просто «вышел из берегов». Аглая размахнулась и, не особо понимая, что творит, со всех оставшихся сил впечатала кулак в плотоядно ухмылявшуюся кривую физиономию. Помирать – так с музыкой, как говорится…

Мужчина пошатнулся, больше от неожиданности, чем от силы удара, потом взревел от ярости и бросился на девушку. Мгновенно, как тень, вырос между ними молодой воин, выставив вперёд клинок.

– Прочь, полуярок! – рассвирипел вожак.

– Моя добыча, Катиар! Я её взял!

– Добыча волка – добыча стаи! Ты хорошо это помнишь? – вожак позеленев от злости, уже выхватил один из своих ножей, но с места не двигался.

– Стаи! Вот и отвезём её в стаю! – парень оставался непреклонен.

– Я могу твою добычу отобрать, забыл? Или станешь перечить вожаку?

– Отвезём в стойбище. Пусть боги решат! – не уступал воин.

Катиар зло сплюнул и, развернувшись, размашисто зашагал к своей лошади:

– Вот и вези свою добычу… И пусть боги решают!!!

Садясь в седло, он скрипнул зубами от злости. Обскакал его щенок! Не только в бою хорош, но и разговоры хитёр разговаривать. Отказался повиноваться, да ещё и в присутствии других волков, а всё под волю богов подвёл! А против богов даже вожаку не пойти…

Майпранг же, спрятав клинок, развернулся к девушке. «Добыча» стояла ни жива, ни мертва, цветом лица приближаясь к собственной белой рубахе.

– Поехали! – буркнул воин, взяв пленницу за рукав и направившись было к своей лошади.

– Отпусти меня, а? – девчонка, оказывается, умела говорить.

– Добычу упустить – удачи не видать, – он пытался казаться невозмутимым.

– А сейчас велика удача – с вожаком сцепиться?! – Аглаю охватило отчаяние: сейчас увезут, и что дальше?!

Воин покосился на неё с плохо скрытым удивлением, но уступать, похоже, не собирался:

– Поехали!

Деваться было некуда. Остальные уже гарцевали верхом, собираясь продолжить путь вслед за Катиаром, но исподтишка наблюдали – видимо, было интересно, как Майпранг совладает со странной бешеной девкой. Вмешиваться в разборку между ним и вожаком никто не рискнул.

С тоской бросив взгляд на куст, за которым пряталась пещера, «странная девка» плелась за молодым волком. Подойдя к лошади, Аглая загрустила ещё больше.

– Я не умею, – пробурчала она.

– Что? – парень повернулся в недоумении – наверное, решил, что не расслышал.

– Не умею я! – почти крикнула она зло, но осеклась, увидев знакомую ухмылку.

– Ну, так я научу! – продолжая ухмыляться, Майпранг подсадил её в седло, а затем вскочил верхом сам – впереди. – Держись крепче!

Лошадь потрусила рысью, и Аглае ничего не оставалось, как вцепиться в своего похитителя, уткнувшись носом в его спину, затянутую в кожу. А, всё-таки кожа!… Хорошо выделанная, гладкая и прочная… Пахло от воина тоже кожей, а ещё степными травами и здоровым молодым телом. Аглая зажмурилась и тряхнула головой… А потом принялась ожесточённо вертеться по сторонам, но быстро поняла, что дорогу всё равно не запомнит, а вот грохнуться с лошади и свернуть себе шею – это запросто!

На смену панике и отчаянию постепенно пришла апатия. Девушка даже не заметила, как из собравшихся туч зарядил и усилился дождь, и она вымокла до нитки. Вернул её к действительности плащ, который воин выудил из притороченного к седлу мешка и набросил ей на плечи.

Путь между тем был неблизкий, но пейзаж вокруг практически не менялся – лес, скалы, небольшие просеки, снова лес. Уже вечерело, когда они наконец достигли цели. Воины спешились и повели коней в поводу, так же поступил и попутчик Аглаи. Верхом осталась лишь она, чуть держась в седле, а точнее за это самое седло. Вслед за апатией к концу пути на плечи навалилась неимоверная усталость, и стало абсолютно всё равно – в жертву богам, так в жертву…

Хмуро взглянув на неё пару раз, молодой воин продолжил путь, и через пару сотен метров с небольшого пригорка открылся вид на пустошь, где стояло с десяток шатров, между которыми сновали людские фигурки. Запахло дымом. Дождь уже перестал, однако с запада заходила тёмная грозовая туча. Ничего не скажешь – вовремя успели! Аглая, продолжавшая ехать верхом, ловила на себе недоуменные взгляды. Жители приветствовали прибывших, но, увидев странную пленницу, бросали свои дела и присоединялись к процессии, направлявшейся к центру становища.

Несмотря на усталость, она всё же пыталась потихоньку оглядеться. Шатров действительно было не больше десятка, большинство из них располагались прямо на повозках, снабжённых высокими колёсами, – это наводило на мысль о том, что обитатели посёлка вряд ли ведут оседлый образ жизни. Неподалёку располагался небольшой навес, где беззаботно помахивали хвостами несколько крепких лошадей.

Впрочем, на этом благополучное впечатление и заканчивалось, поскольку в целом селение выглядело довольно убого. Бросались в глаза немногочисленные его жители, угрюмые настороженные взгляды. Плотная ткань, покрывавшая шатры, когда-то яркая, сейчас выцвела и обветшала.

Несколько худосочных ребятишек, попавшихся было навстречу, тут же испуганно прыснули в стороны, повинуясь тихому окрику матерей, копошившихся у котлов, развешенных над парой общих костров. Женщины племени, одетые в длинные тёмные балахоны, расшитые разноцветными нитками и тесьмой, покрывали волосы, но лица не прятали. Аглая обратила внимание, что большинство из них расписывали щёки, лоб и подбородок яркими красками – видимо, в дань здешней моде.

Девушка посмотрела вперёд. На расчищенной площадке в центре посёлка красовалось сооружение из хвороста высотой почти в человеческий рост, вершину которого венчал меч, воткнутый рукоятью вверх. Рядом высилась фигура в длинном одеянии и с длинной же седой бородой, развевавшейся на успевшем уже подняться ветру, – вероятно, местный жрец, волхв, или как они тогда назывались?… Старик, опершись на посох, терпеливо ждал, пока приехавшие воины приблизятся.

Немного не доезжая «центральной площади», Майпранг помог девушке слезть с лошади (красиво это, вроде, называлось «спешиться», но в случае с Аглаей было именно «слезть»!). Лошадей споро перехватили несколько подростков и увели куда-то в сторону, а они так и вышли на площадку: впереди Катиар, дальше молодой воин с пленницей, позади остальные. Приехавшие склонились перед жрецом в почтительном поклоне, и секунду поразмыслив, Аглая сделала то же самое. Сумерки сгущались, освещаемые только сполохами молний быстро надвигающейся грозы.

– С хорошей добычей мы нынче, Ятрагор, – промолвил Катиар. – Припасов всей стае почти на седмицу хватит.

Старик молча слушал, вожак же хитро прищурился:

– Да вот ещё Майпранг добычу взял, девицу-иноземку. Мы думаем, что в самый раз богам в жертву пойдёт, а там, глядишь – и удачи нам прибудет!

Майпранг вздрогнул. Вот, значит, как! «Мы думаем!».

– Ятрагор, дозволь сказать, – молодой волк сделал шаг вперёд.

– Говори, Майпранг, тебя послушаем, – кивнул жрец.

– Боги позволяют волку добычу себе взять, если польза стае от того будет. Верно говорю?

Снова кивок.

– Я добычу единолично взял, на волю богов надеюсь! – почтительно склонил голову воин.

Ни один мускул не дрогнул на лице Ятрагора, пока разглядывал он пленницу. Достаточно высока и стройна, черты лица явно нездешние, копна растрёпанных рыжеватых волос. Серо-зелёный взгляд ему понравился – прямой, твёрдый, даже упрямый, но без вызова. Аглая же замерла на пару мгновений, всматриваясь в неожиданно яркие глаза жреца, способные поспорить своей синевой с островками лазурного неба, отчаянно боровшимися с темнотой надвигающейся грозы…

– Ты кто такая будешь? Как твоё имя? – наконец задал он вопрос.

– Приветствую тебя, Ятрагор! – не растерялась она. – Верно сказали тебе – из далёких я мест, сюда случайно попала. А зовут Аглая.

– Ну, что, Аглая, будет от тебя польза стае, как мыслишь? – усмехнулся жрец.

Если и удивился он, что пришлая девица осмелилась называть его по имени, то даже виду не подал. Зато остальные, включая Майпранга с Катиаром, замерли от изумления.

– Я очень постараюсь! – не стала девушка медлить с ответом, лихорадочно пытаясь сообразить – какую пользу может принести обитателям затерянного в степи и времени посёлка???

Однако, постепенно приходя в себя после утомительной дороги, она вдруг поняла, что жертва богам – не самый лучший выход. А так был хотя бы призрачный шанс на спасение…

Но не все, как оказалось, разделяли её мнение. С перекошенным от злобы лицом выступил вперёд Катиар и шагнул прямо к хворосту, увенчанному мечом, очевидно, олицетворявшему какое-то местное божество.

– Арес, я, Катиар, вожак стаи, к тебе обращаюсь! Прими моё рвение к тебе и девицу-чужачку в дар!!!

Внезапно молния, прочертив почерневшее небо, ударила совсем рядом, сопровождаясь оглушительным раскатом грома. Успев упасть и откатиться в сторону, вожак вскочил и недоуменно уставился на дымящуюся сухую траву.

– Явил тебе Арес свой ответ, Катиар! Не хочет он чужачку в невесты – иная, видно, воля его! – промолвил в наступившей тишине Ятрагор…

Глава 2

… – Так говоришь, Катиару по хлебалу вдарила? – Ятрагор с интересом посмотрел на сидящего напротив Майпранга.

Тот кивнул.

– Точно не наших земель девка, – пряча улыбку, продолжил старик. – Откуда взялась такая?

Майпранг молча пожал плечами. Он чувствовал себя немного скованно – не каждый день жрец простых волков в свой шатёр приглашает.

Снаружи тем временем утихала непогода. Гроза пронеслась над пустошью в компании с ливнем и шквалистым ветром, принеся с собой свежесть и ощутимую прохладу.

– Что дальше делать думаешь, волк? – негромко спросил Ятрагор. – Ты закон хорошо знаешь: от твоей добычи польза стае должна быть, иначе – в жертву богам она идёт. Только вожак право имеет часть добычи себе оставлять…

Майпранг знал. Но помнил он и то, что закон это не богов, а самого Катиара. Покуда жив был отец, всё шло по-другому. Делили волки добычу по справедливости и договору, каждый мог себе часть оставить, тем более собственноручно добытую. И не было нужды душегубством да разбоем промышлять, чтобы выжить…

Волк тряхнул головой. Былого не воротишь, а вот что делать теперь – он действительно не знал. Знал только, что лучше сам себе глотку перережет, но не отдаст пришлую девицу ни богам в жертву, ни Катиару на поругание.

Аглая… Диковинное имя! И девка необычная, непохожая на других, которых он привык видеть. «Зови меня Майпранг», – сказал он ей перед тем, как подсадить на лошадь. «Аглая», – буркнула она в ответ. А потом всю дорогу до пустоши добросовестно держалась за его пояс, молча сопя ему в спину и периодически шмыгая носом. С тех пор они даже словом не перекинулись, но когда Майпранг вспоминал вытаращенные на него серо-зелёные глаза и тесную близость боящейся упасть с лошади пленницы, в душе его поднималось неожиданной волной приятное тепло.

После происшествия на капище все разбежались по укрытиям, спасаясь от стремительно надвигавшейся грозы. Чужачку Ятрагор определил в один из запасных шатров, велев принести ей сухую одежду. А потом позвал Майпранга с собой…

Мысли молодого волка роились в голове, натыкаясь друг на друга и создавая полную сумятицу. Раньше всё было просто: вот враги, вот клинки, вот схватка. Оттачивая до бесконечного совершенства воинское мастерство, он абсолютно не обращал внимания на всё остальное. Женщины у него, разумеется, прежде были, но мимолётно, не занимая ни сердце его, ни мысли. Прочие не упускали случая поразвлечься во время набегов и грабежей, ведь обзаводиться волчицами и семьями Катиар запретил своим воинам крепко-накрепко. Кстати, это не мешало ему самому делить шатёр сразу с двумя женщинами – местной красавицей и полонянкой из какого-то далёкого поселения, да ещё и участвовать во всех мерзких утехах, а перечить вожаку не смел никто.

Майпранг не то чтобы не одобрял подобное, но сам в последнее время участия в таких забавах не принимал. А ещё его никогда не волновала особо судьба немногочисленных пленников, точнее пленниц, – были дела и поважнее! Но в этот раз весь груз ответственности лежал именно на нём, а к знакомым с детства навыкам и ощущениям добавилось абсолютно непонятное и непривычное ощущение. Возникло это загадочное чувство в тот момент, когда Майпранг набросил плащ на плечи промокшей до нитки пленнице. Возникло мимолётом, но потом никуда не исчезло, наоборот – крепло, изрядно сбивая молодого сармата с толку. Он уже немного жалел о том, что вопреки всем законам стаи, не отпустил девушку восвояси, как она о том просила. Майпранг вздохнул: теперь придётся думать о спасении не только своей жизни…

Словно читая его мысли, Ятрагор продолжил:

– Дело большое ожидается через пару дней – серьёзное и важное для стаи. После будете с Катиаром друг другу глотки грызть, коли охота станет! А сейчас все нужны, до единого!

Помолчав, добавил:

– Ступай! А я девицу навещу. Прознобило её дорогой – как бы не расхворалась. Отвар целебный отнесу, да растирания…

***

…Ночь спустилась на степь, мгновенно укутав мир чернотой и нарастающей тишиной. Чуть слышны ещё были редкие раскаты уходящей прочь грозы, да умиротворяюще шелестело недалёкое море.

Майпранг, выйдя от Ятрагора, пошёл было прочь, но ноги сами принесли его к шатру, где расположилась Аглая. Воин замер, чутко прислушиваясь. Не уловив ни звука, он для начала пару раз, сам не зная зачем, обошёл вокруг шатра, затем вновь стал у входа. По-прежнему – тишина. Наконец решившись, волк бесшумно проник внутрь. Глаза быстро привыкли к полумраку, тем более, что внутри горела пара светильников. Мокрая одежда сушилась на специальных козлах у полога, с самой же девчонкой творилось неладное!

Переодетая в сухую рубаху, Аглая в забытьи металась на ложе из покрывал и шкур, время от времени что-то бормоча. Рядом стояла плошка с недопитым отваром Ятрагора. Майпранг подошёл ближе. Девушку била крупная дрожь, на лбу выступили бисеринки пота. Так и есть, прознобило по дороге – вон под какой ливень попали! А она ни к дальним переходам, ни к верховой езде непривычная, сразу видно… Ничего, Ятрагор – знатный лекарь, не одного хворого на ноги поднял. Но лекарство надо допить… Майпранг нахмурился – ответственность, чтоб её!!!

Недолго думая, он присел на край постели и, чуть приподняв одной рукой голову девушки, поднёс к её полуоткрытым губам плошку со снадобьем. Аглая, не открывая глаз, нахмурилась и сжала губы.

– Надо! – тихо, но твёрдо сказал воин, и она, словно услышав его, послушно допила питьё и откинулась обратно на подушки.

Дрожь не унималась. Волк и сам зябко поёжился, чуть прикоснувшись к девушке, – просто ледяная! В степи ночи холодные, тем более в начале осени, когда холод ещё не стал чем-то привычным. Посмотрев по сторонам, он поднялся и принёс ещё одно стёганое шерстяное одеяло, а укрыв Аглаю, встал рядом, хмуро глядя на неё. Девушка продолжала подрагивать, временами тихонько всхлипывая в своём сне-полузабытьи.

Внезапно в голову пришла идея, которая на самом деле ему не слишком понравилась, хотя других вариантов, видимо, не оставалось. В конце концов, ничего особенного – воины нередко так поступали в своих многочисленных походах, когда случалось попасть в непогоду или не было возможности развести костёр… Секунду поразмыслив, Майпранг сдёрнул с себя кожаную рубаху, стянул сапоги и, оставшись в одних портках, нырнул под ворох одеял, где дрожала, как осиновый лист, захворавшая девушка. Ещё немного помедлив, он приобнял её за плечи и чуть прижал спиной к своей обнажённой груди, делясь теплом, прогоняя холод и дрожь…

Спустя некоторое время Аглая заметно успокоилась, по-видимому, согреваясь, и задышала ровнее, чего нельзя было сказать о самом Майпранге. Молодое тело немедленно предательски отреагировало на близость женского тепла. Да и немудрено – полностью посвятив себя изнуряющим тренировкам и бесконечным вылазкам за добычей, о «личной жизни» волк позабыл совсем. Сделав несколько глубоких вдохов, Майпранг судорожно сглотнул и попытался немного отстраниться…

– Что ты здесь делаешь??? – гневный шёпот заставил его открыть глаза – в полумраке Аглая метала в него свои серо-зелёные молнии.

– Успокойся. Не трону! – от неожиданности воин практически совладал с собой.

– Чего припёрся тогда???

Дивно! Называется – хотел, как лучше… Да и кто разберёт этих женщин??? То ли гонит от себя восвояси, то ли сама хочет, чтобы «не зря припёрся»! Правильно делал Майпранг, что старался обходить их стороной и гнал до сих пор от себя возможность любой привязанности…

– Ночи холодные. Знобило тебя сильно – захворала. Вдвоём теплее… , – терпеливо, как несмышлёному щенку, объяснил он, а внутри меж тем шевельнулось что-то, похожее на обиду.

– Типа как лучше хотел? – девица недоверчиво уставилась на него.

Тоже что ли мысли читает, как и Ятрагор?! Было, было у Майпранга подозрение, что с женщинами что-то не так! Привораживают славных воинов, привязывают незримыми нитями, и становятся те слабыми да послушными в женских руках! Выходит, правда???…

– Аглая, – впервые произнеся её имя вслух, парень будто пробовал его на вкус, старательно, меж тем, изображая равнодушие. – Я воин, а не насильник. Я говорю тебе правду, а верить или нет – твоё дело… Но если тебе стало лучше, я могу уйти!

– Тогда давай ещё одеяло!!! – немедленно потребовала Аглая. – В вашей степи и правда очень холодно!

– Нет больше одеял. В другой шатёр сходить? – усмехнулся Майпранг, сверкнув в полумраке светло-золотистыми глазами.

Повисла неловкая пауза.

– Давай-ка спи! Тебе поправляться надо, – он первым нарушил молчание.

Девчонка, будто получив разрешение, вновь повернулась на бок, молча подставив ему спину. Майпранг еле заметно переместился ближе и втянул чуткими ноздрями воздух, вдыхая запах рыжеватых волос на её затылке…

– Только попробуй! – тихо, но грозно прозвучало в темноте.

– Даже не подумаю, не то что пробовать! – пробурчал воин себе под нос.

А потом губы его тронула улыбка…

Уже не первый раз чужая пришлая девчонка заставляла его улыбаться. Не так, как он обычно это делал, – лихо, даже нахально, смеясь в лицо врагам и презирая опасность, а как-то иначе. И это начинало нравиться!

Тихонько вздохнув, Майпранг прикрыл глаза. Усталость и стремительные события последнего дня наконец взяли своё, и воин погрузился в чуткий беспокойный сон…

…Ятрагор стоял у порога и вглядывался в полумрак шатра. Уже брезжил рассвет, когда он, бесшумно войдя проведать прихворнувшую пленницу, обнаружил её не в одиночестве. Прежде чем уйти, жрец несколько минут пристально смотрел на открывшуюся его взору неожиданную картину. А на губах спящего Майпранга блуждала лёгкая полуулыбка…

***

…Открыв глаза, Аглая поначалу не совсем поняла, где находится. События прошедших суток постепенно возвращались, услужливо рисуя в памяти красочные картинки. Итак, угораздило… Читая всякую художественную белиберду про попаданцев в параллельные миры, прошлое и будущее, девушка никак не могла предположить, что с ней произойдёт нечто подобное! Иллюзии на тему «ролевиков», случайностей и каких-либо разумных и логичных объяснений происходящему уже улетучились, оставив после себя недоумение и милосердно опустевший разум…

Немного поворочавшись, Аглая приподнялась и хмуро огляделась. Она была в шатре одна. Майпранга и след простыл, и как давно он ушёл, можно было только догадываться. Девушка села. Немного кружилась и побаливала голова, накатывала волнами лёгкая слабость, но в целом самочувствие было намного лучше, чем накануне.

Накануне! Накануне Аглая вдруг чётко и ясно поняла, что умирает. Причём, в жутких муках и агонии. Знобило и трясло так, что стучали зубы, безумно болела голова, а в груди будто поселилась компания ежей, настроенных очень недружелюбно. Переодевшись в сухое, девушка кое-как из последних сил развесила мокрую одежду и повалилась на то, что посчитала постелью, попутно зарываясь в одеяло и что-то, отдаленно напоминающее настоящую шкуру. Дремота накрыла моментально. Очнулась она от легкого прикосновения к плечу и, с трудом разлепив тяжёлые веки, разглядела рядом с собой фигуру жреца. Ятрагор протянул плошку с чем-то дымящимся и вонючим:

– Пей!

Аглая приподнялась и немедленно зашлась в приступе надсадного кашля, а потом, судорожно припав к плошке, отпила несколько глотков горячей тягучей жидкости.

– Надо выпить всё! – старик был неумолим.

Девушка скривилась, но повиновалась.

– Позже принесу ещё…

Он принёс ещё, потом ещё – всего три или четыре плошки, Аглая в какой-то момент сбилась со счёта. Потом, не обращая внимания на вялые протесты, бесцеремонно задрал рубаху и растёр её каким-то пахучим снадобьем, попутно объяснив, что разницы между мужчинами и женщинами он давно особо не видит, тем более, когда те болеют. Жрец оказался неплохим знахарем и, видимо, знал своё дело, так что в итоге Аглая всё-таки почувствовала себя чуть лучше. Перестал забивать мучительный кашель, да и голова уже почти не болела. Оставалась невероятная слабость.

А ещё Аглая не могла согреться. Никак… Стуча зубами, она лежала в ворохе одеял и периодически впадала в полузабытье. Ятрагор, доставив ещё одну плошку, поставил её рядом с постелью и велел пить содержимое по глоткам при каждом пробуждении. Аглая, осилив больше половины горьковатого настоя, наконец смогла уснуть…

…А вот пробуждение было неожиданным! Увидев прямо перед собой янтарные глаза Майпранга, Аглая даже не сразу поняла, что озноба больше нет, и она наконец согрелась. Девушка настолько растерялась, что не нашла ничего лучше, как сразу перейти в наступление.

И сейчас она места не находила от досады. Вот глупее ничего нельзя было придумать!!!… Аглая злобно стукнула кулаком по шкуре, лежащей рядом. Могла бы хоть вести себя повежливее, не выделываясь оскорблённой фурией, ведь плохого парень, видимо, действительно не хотел. Конечно, его кажущееся спокойствие вряд ли могло ввести девушку в заблуждение – она, разумеется, имела достаточно подробное представление о мужской физиологии. Но ведь не сделал же ничего, даже не попытался!… Древние воины! Дикий необузданный народ! А оказывается, вполне способны вести себя почти цивилизованно, в отличие от неё!

Окончательно разозлившись сама на себя, Аглая решила для разнообразия чем-нибудь заняться. Для начала следовало оглядеться, ведь вчера, когда её привели в шатёр, сил ни на что подобное уже не осталось. Среди приготовленной для неё одежды обнаружилась запасная чистая длинная рубаха и что-то вроде плотного халата. Переодевшись и кое-как причесавшись, благо в прихваченном рюкзачке, помимо всякой бытовой мелочёвки, нашлась расчёска, девушка приступила к осмотру.

Небольшой шатёр производил довольно уютное впечатление, несмотря на отсутствие привычных благ цивилизации. Почти половину площади занимало ложе из нескольких одеял, шкур и четырёх подушек, расшитых затейливой вышивкой. Вдоль полога располагались пара-тройка тюков с неизвестным содержимым, что-то наподобие невысокого столика с местной посудой и знакомые козлы, на которых висела одежда Аглаи из её прежнего мира. Сверху свисали многочисленные мелкие фигурки, изображавшие не то людей, не то животных, украшенные разноцветными перьями, резьбой и мудрёными узорами – очевидно, какие-то обереги-амулеты. Шатёр был довольно плотным, однако пропускал некоторое количество света – вероятно, на улице наконец-то была солнечная погода.

Проверить свою догадку Аглая не успела, так как полог зашевелился, и внутрь просочилась девица в длинном одеянии и с размалёванным на здешний манер лицом. За узорами, впрочем, угадывалась достаточно приятная внешность. Девица принесла миску с едой и небольшой кувшинчик, но увидев, что «гостья» уже не спит, она растерялась и замерла на пороге. Аглая улыбнулась до ушей и сделала широкий приглашающий жест рукой, предположив, что барышня может и не знать русского (или славянского?) языка. Насколько она помнила, вчера понятным ей образом изъяснялись лишь воины да местный жрец – возможно, чтобы она их тоже понимала. Остальные окружившие капище жители посёлка общались на каком-то местном грубоватом диалекте…

Впрочем, языковой барьер никогда не был для Аглаи особой проблемой. Уже через несколько минут она знала, что пришелицу зовут Орга, принесла та еду и очень рада, что Аглая чувствует себя лучше. Использовав нехитрый набор жестов и мимики, она также разузнала некоторые местные бытовые нюансы, а под конец выпросила себе ещё маленькое ведёрко с водой, чтобы умыться и мало-мальски привести себя в порядок. Расстались девушки вполне довольные друг другом, и жестами Орга пообещала, что зайдёт ещё.

Умывшись и перекусив вполне сносным подобием рагу из крупы и каких-то овощей, Аглая прилегла отдохнуть – сказывалось вчерашнее недомогание. В голову снова полезли невесёлые мысли, но особенно угнетали вынужденное бездействие и неизвестность. Аглая с удовольствием сделала бы вылазку за пределы шатра на небольшую разведку, однако полагала, что её выходку местные могут понять совершенно неправильно, и решила пока отсиживаться в своём убежище. Кроме того, она очень боялась случайно наткнуться на Катиара – так, кажется звали здешнего вожака, проявившего к чужачке столь незатейливый и мерзкий интерес.

Так прошёл день. Пару раз заходил Ятрагор, заставляя Аглаю выпивать какое-то очередное пакостное на вкус лекарство и справляясь о её самочувствии. Уходя, жрец застывал на пороге, внимательно глядя в глаза девушки, будто хотел ещё что-то сказать или спросить о чём-то, но так и покидал шатёр молча. Под вечер вновь ненадолго забежала Орга, доставив ужин. Вела она себя уже намного бойчее, и через несколько минут увлечённой беседы «двух глухонемых», приправляемой крепкими словечками с обеих сторон, девушки уже весело смеялись…

…А вечер наступил незаметно. Перестал просачиваться солнечный свет через полог шатра, и стало ощутимо прохладнее. Закутавшись в одеяла, Аглая положила руку на подушку, на которой прошлой ночью лежал Майпранг. Он так и не зашёл и даже не заглянул ни разу за весь день – видимо, особых причин, чтобы навещать Аглаю, у него не было никаких. Вздохнув, девушка повернулась на другой бок и попыталась уснуть, однако мысли против её воли снова и снова возвращались к молодому воину.

Несмотря на юные года, было очевидно, что боец это опытный и умелый – недаром вожак тогда у скалы так и не стал ввязываться с ним в драку, а предпочёл добиться своего хитростью. Кстати, все воины неизвестного древнего племени неуловимо походили друг на друга – одеждой из плотной тёмно-красной ткани с кожаными вставками, выбритыми висками, манерой держаться с непостижимой звериной грацией и карими почти до черноты глазами. Светлые глаза, цвета янтарного мёда, были только у Майпранга… Впрочем, ещё больше Майпранг выделялся молодостью и гладким подбородком, в то время как прочие мужчины носили бороды. Поначалу Аглаю это немало удивило, но приглядевшись, она поняла, в чём дело, – левую щёку парня покрывали рубцы от давнего ожога, а вторую половину лица он, видимо, тщательно брил «для симметрии».

Ожог ограничивался шеей и не стеснял движений. Насколько Аглая рассмотрела в полумраке, мускулистое поджарое тело парня больше не содержало каких-либо боевых отметин. Зато успели броситься в глаза затейливые татуировки, обвивавшие грудь и плечи её неожиданного ночного соседа. Всё как всегда: женщины разрисовывают лица, а мужчины – торс и руки…

Аглая зажмурилась и потёрла пальцами виски. Куда же её занесло??? То, что это прошлое, – понятно! Неясно только, где конкретно она сейчас находится и у кого «гостит». Пытаясь по крупицам собрать в голове примитивные знания по истории, она запуталась окончательно. Правда, то, что местные говорят не только на своём тарабарском языке, но и на вполне сносном русском, вселяло некоторую надежду, что земли эти не особо далеко от России, Древней Руси или как там эта местность называлась в далёкие незапамятные времена, но… Нет! Вряд ли она вот так, без чьей-либо помощи, догадается, как называть загадочных древних воинов…

Тряхнув головой, словно сбрасывая наваждение, Аглая откинулась на подушки и заставила себя думать о вероятных путях возвращения в «свой» мир. Здесь ей определённо нечего было делать…

Глава 3

…Утро постепенно вступало в свои права. Над степью вставало яркое солнце, щедро одаривая природу последними тёплыми лучами. В мире Аглаи это время, кажется, называлось «бабьим летом». Девушка лежала и мрачно смотрела в потолок, на котором играли маленькие солнечные блики.

Проснулась она в слезах – всю ночь снилась какая-то печальная белиберда, и пробуждение тоже не принесло особой радости. Крепло желание поскорее убраться отсюда. В становище древнего племени ей не место, это точно! Не принесут в жертву богам – так воспользуются своей силой и её беззащитностью, а скорее всего – и то, и другое! Аглая поёжилась – вспомнился плотоядный взгляд вожака, не суливший ничего хорошего.

Быть может, завоевать сердце её похитителя? И заручиться его поддержкой заодно… Аглая невесело усмехнулась: а это вообще возможно? Без лишних слов понятно, что его стихия – степь, кони и бои на мечах, а для неё места не остаётся. Да и к чему? Нет, сам-то он, судя по всему, вряд ли отказался бы от коротенького, более близкого знакомства, но подобными «отношениями» она была по горло сыта в «своём» мире… Неожиданно стало совсем грустно. Да что она, в самом-то деле??? Подумаешь, увидала полуголого мускулистого красавца – и растаяла, как девчонка-малолетка! Аглая фыркнула – даже без ожога Майпранг с его хитрым взглядом светло-янтарных глаз и нахальной ухмылкой с большой натяжкой мог бы считаться красавцем! Почему же тогда так тошно-то, а?…

Некоторым развлечением послужило появление улыбающейся Орги с завтраком, но после её ухода всё опять пошло своим невесёлым чередом. Аглая, совсем изнывая от безделья, пару раз всё-таки высунулась из шатра, но наткнувшись на настороженные взгляды снующих по своим делам обитателей посёлка, предпочла быстренько ретироваться.

Ближе к вечеру полог шатра вновь зашевелился. Аглая подняла голову с подушки и замерла – в шатёр вошёл Майпранг, держа в руках небольшой свёрток. Остановившись на довольно почтительном расстоянии, он учтиво поинтересовался здоровьем девушки. Ответ, по-видимому, его вполне удовлетворил, поскольку он коротко кивнул, а потом протянул руку:

– Пойдём! Только быстро и тихо…

Не успев хорошенько удивиться, Аглая просунула руки в рукава тёплого халата-балахона и, накинув на голову капюшон, вслед за парнем выскользнула из шатра. Умело лавируя между большими валунами, он вёл её куда-то в сторону, где слышался непонятный, но такой знакомый шум. В нескольких сотнях метров от пустоши воин неожиданно нырнул куда-то вниз, а потом снова протянул ей руку. В результате они оказались на небольшом плато, надёжно скрытом от лагеря кочевников выступом скалы. Аглая зажмурилась и вновь открыла глаза – перед ней простиралась бесконечная водная гладь. Море! Ну, конечно…

Майпранг развернул свёрток, оказавшийся скромной, но добротной кошмой, постелил её на камни и предложил Аглае присесть, ловко приземлившись рядом с ней. Девушка восхищённо замерла – вид с плато открывался поистине потрясающий! Закатное солнце золотило лучами гладкую сияющую морскую поверхность, придавая окружающему пространству оттенок какой-то яркой нереальности. В воздухе парили далёкие силуэты чаек, а прибой тихо шелестел, накатываясь на гальку чуть ниже того места, где они сидели.

Некоторое время прошло в молчании. Майпранг, щурясь, вглядывался вдаль.

– Я рад, что хворь отступила, и ты поправляешься, – наконец негромко произнёс он фразу, показавшуюся дежурной.

– А уж я-то как рада! – без улыбки ответила Аглая. – А что это за море?

– Тана! – собеседник покосился на неё с плохо скрытым удивлением. – Тёмная вода…

Тёмная вода… Чёрное море, что ли??? Ну, не так уж далеко её и забросило! Это, если в километрах. Так – пара-тройка тысяч…

Окончательно решившись, она продолжила разговор:

– Майпранг, а то место, где вы меня нашли, далеко отсюда?

Парень коротко взглянул на неё:

– Далеко. Зачем тебе?

– Просто спросила …

– Долго на лошади ехать. А ты не умеешь! – насмешливо бросил он.

– А ты меня, вообще-то, научить собирался! – не осталась в долгу Аглая.

– Собирался – научу. Вот только из похода вернёмся…

– Что за поход? – девушка навострила уши.

– Сам пока не знаю. Ятрагор говорит – дело серьёзное и прибыльное. Завтра рано утром выезжаем, на пару дней. Катиар сказал, по дороге всё поведает…

Аглая задумалась. Значит, завтра уедут, а ей чем заниматься эти «пару дней»? В шатре сидеть? Да и что это за дело такое, подробности о котором расскажут только по дороге???

– Слушай, а как называется ваш народ? – неожиданно для себя самой вдруг спросила она, поймав краем глаза новый удивлённый взгляд.

– Сарматы, – был ответ, и, к счастью, последовало пояснение. – Наших предков эллины именовали скифами…

Сарматы… Скифы… А времена, в которые её занесло, оказывается, гораздо древнее, чем показалось поначалу… Её размышления прервал Майпранг:

– Аглая, а сама ты откуда родом? Из каких мест? То, что из «нездешних» – это я уже понял. Но всё же?…

Ну, и что прикажете делать??? Объяснять древнему воину, что на самом деле она из 21-го века, а не из нынешней эпохи, приехала на железном коне по имени Логан, равном примерно сотне местных лошадок, а потом посредством какой-то загадочной пещеры и собственной глупости попала сюда?… Бред! Майпранг первый её в жертву богам определит – решит, что либо юродивая, либо колдунья!…

– Скажем так: из очень нездешних и очень далёких, – туманно начала Аглая. – Там у нас всё иначе, чем здесь…

– Ага! Девицы носят мужское платье и коротко стригут волосы! – радостно подхватил собеседник.

– Между прочим, это называется «пикси с асимметрией»! – Аглая возмущённо ткнула пальцем в свою макушку.

– Ну и словечки у вас! – фыркнул Майпранг.

– Да и у вас не лучше! Арма, гауса, варка, хвар, казар, зевак4! – Аглая победно перечислила пришедшие на ум слова, которые успела запомнить при общении с Оргой, а воин вытаращил глаза и недоверчиво ухмыльнулся.

Солнце постепенно погружалось в море, меняя свой цвет с золотого на глубокий красный. Лёгкий, по-летнему тёплый ветер нёс с собой запах морской соли, подружившийся с ароматом всё ещё цветущих степных трав.

– Что дальше, Майпранг? – девушка задала вопрос, который лежал камнем на сердце.

– Дальше? А дальше мы вернёмся с хорошей добычей. И я брошу Катиару вызов!

Аглая вздрогнула.

– Это так обязательно?

– Да! Пора положить конец его бесчинству! Он занял место вожака обманом и подлостью …

– А потом? – мягко перебила она, чувствуя, как всё тело, до кончиков пальцев, охватывает липкий ужас.

– А потом я стану вожаком! – парню, похоже, даже в голову не приходило, что может быть иначе!

– Тогда я смогу тебя защитить… , – вдруг тихо добавил он.

Аглая прикрыла глаза, чтобы смахнуть вдруг навернувшиеся так некстати слёзы. Потом, поддавшись неведомому порыву, протянула руку и прикоснулась к темно-рыжей отросшей гриве на затылке воина. Тот вздрогнул и замер, уставившись в одну точку где-то на уровне краешка солнечного диска, почти скрывшегося в вечернем море. Аглая, не открывая глаз, тихо перебирала его жёсткие волосы…

– Береги себя, Майпранг!

Он повернул голову в сторону девушки, и янтарные глаза снова оказались прямо перед ней. Рука случайно коснулась его щеки, и Аглая поспешно её отдёрнула.

– Что ты сказала? – парень сделал вид, что не заметил её суетливого движения, хотя уголки губ снова насмешливо дёрнулись.

– Я сказала: береги себя!

– Что означают твои слова? Как я могу беречь себя, когда иду в бой? Если я буду беречь себя – не будет ни победы, ни добычи!

– Майпранг, если ты будешь беречь себя, то ты точно вернёшься. Так говорят, когда хотят, чтобы кто-то вернулся, когда будут ждать. А победа и добыча твои никуда не денутся – уж в этом я уверена!

Аглая улыбнулась, и сармат на мгновение опустил глаза, а потом практически незаметным движением вытряхнул из рукава один из своих клинков – небольшой, с красиво изогнутым лезвием – и протянул его девушке:

– Возьми. Ты сможешь защитить себя, пока меня не будет. Вернёшь, когда приду обратно…

…По возвращении в становище их встречали. На тропе, ведущей к посёлку и надёжно скрытой от посторонних взглядов поросшими мхом валунами, стоял Катиар, а чуть выше на склоне маячил один из его ближайших подручных, настороженно наблюдавший за молодым воином и его спутницей. Вожак, напротив, всем своим видом выражал дружелюбие и величайшую радость.

– А ты, полуярок, смотрю, времени даром не теряешь! – хитро прищурился он, но цепкий взгляд тёмных глаз не ускользнул даже от Аглаи.

– Чего это он тебя всё полуярком называет??? – вполголоса возмутилась она, легонько дёрнув Майпранга за полу куртки.

– Унизить хочет, – также тихо ответил воин, не сводя глаз с вожака. – Дескать – недоросль, слабак …

– Не ведись! Провоцирует! – искренне посоветовала девушка.

Майпранг покосился на неё, и губы его снова тронула лёгкая улыбка – быть может, и не понял сказанных слов, но смысл уловил полностью.

– Благодарю тебя за заботу, вожак! – ровно произнёс он, лишь беззаботная ухмылка стала хищной. – Приятно простому воину такое участие…

– Ты, коли заботу мою ценишь, шагай вперёд и не оглядывайся! – не остался в долгу Катиар. – А её здесь оставь…

– Я добычей своей по праву распоряжаюсь! – процедил молодой сармат. – Вместе пришли – вместе уйдём! Боги ясно ответили на твой вопрос пару дней назад…

Катиар оскалился, обнажая короткий меч.

– Боги могут и передумать! Что тогда скажешь???

– Держись позади меня, как можно ближе! – прошептал одними губами воин, запихивая Аглаю за спину. – И ни шагу в сторону!

В его руке тоже блеснуло в сумеречном свете лезвие клинка. Когда только успел его вытащить??? Движения Майпранга были настолько мимолётны и неуловимы, что угнаться за ними обычным взглядом было почти невозможно. Неподалёку уже маячили другие фигуры, впрочем, «зрители» в противостояние двух врагов вмешиваться не спешили.

Аглая глубоко вздохнула и, заметив краем глаза перемещение «подмоги» вожака в собственный тыл, быстро огляделась. Камушков поменьше среди валунов валялось предостаточно. Подняв увесистый булыжник, она красноречиво подкинула его на руке, стиснув зубы и изо всех сил стараясь не уронить себе же на ногу. Лицо «адъютанта», как она его про себя окрестила, мигом приняло скучающее выражение, и свои попытки окружить противника он временно оставил.

– Хороша! – в голосе вожака слышалась то ли насмешка, то ли невольное уважение. – Хороша волчица, хоть и не наших кровей!

Он, видимо, перешёл в наступление, поскольку Майпранг позади резко дёрнулся, с лязгом отбивая удар. Второго удара не последовало – гневный окрик откуда-то сверху положил конец едва начавшейся схватке. Аглая, обернувшись, увидела высокую фигуру с посохом и перевела дух. Жрец успел вовремя – неизвестно, чем бы закончилась нечестная потасовка. Проверять не хотелось абсолютно!…

***

…«Пара дней» тянулась бесконечно… Аглая, окончательно поправившись после болезни, тем не менее пребывала в мрачном расположении духа. Мало того, что абсолютно нечем было себя занять, так ещё и в груди нарастало тревожное ожидание чего-то неизбежного и обязательно дурного. Наблюдение украдкой из-за полога шатра тоже не внушало особой уверенности – на лицах обитателей посёлка она всё чаще видела выражение крайней озабоченности и тревоги. Напряжение, казалось, висело даже в прохладном осеннем воздухе, едва уловимо звеня подобно натянутой до отказа струне…

О скифах Аглая знала мало, о сарматах – не знала ничего. На задворках памяти, закрытых на тяжёлый висячий замок ещё в средней школе, маячило что-то про воинственные племена, древних кровожадных воинов и вероломный захват чужих территорий. Она силилась хотя бы приблизительно вспомнить век, но это оказалось чересчур сложной задачей. Оставалось пребывать в тоскливом тревожном ожидании и неизвестности, чего Аглая и раньше терпеть не могла…

…Наконец к исходу второго дня где-то невдалеке послышались взволнованные голоса. Любопытство взяло верх, и девушка, забыв про осторожность, отправилась поглядеть в чём дело. Стараясь поменьше попадаться на глаза, она, тем не менее, смогла приблизиться к эпицентру всеобщего внимания и разглядеть, что там происходит. Ответ, мягко говоря, не порадовал: воины, отправлявшиеся «в поход», вернулись во главе с Катиаром, но Майпранга среди них не было! Зато имелся трофей – в круг посреди утоптанной площадки сарматы вытолкнули пленника.

Высокий плечистый ратник явно славянской наружности топтался посередине, бросая угрюмые взгляды на веселящихся врагов. Руки его были крепко связаны за спиной, а рубаха, когда-то весьма добротная, сейчас висела клочьями, демонстрируя в многочисленные прорехи бугрящиеся крупные мышцы. Разбитые губы и свежий кровоподтёк на правой скуле вряд ли кого-то могли ввести в заблуждение – чтобы скрутить такого богатыря, потребовался, скорее всего, весь отряд сарматских воинов!

– Ятрагор! – пленник, видимо, был знаком со старым жрецом. – Скажи вожаку, чтобы отозвал волков своих! С вестью я к вам, с посланием от князя!

– Говори! – старик предостерегающе поднял руку, и загомонившая было толпа тут же смолкла.

– Разговор сурьёзный! – насупился русич. – С тобой да с вожаком толковать буду! Наедине!

– Потолкуем! Обожди маленько, – согласно кивнул старый жрец и обвёл внимательным взглядом жителей посёлка. – Посла пальцем не трогать!

Связанного ратника увели прочь, а Ятрагор повернулся к вожаку и быстро произнёс несколько слов на местном наречии. Тот что-то резко ответил, и у Аглаи потемнело в глазах. Имя «Майпранг» прозвучало достаточно отчётливо, а то, с каким торжествующим видом вожак ответил на заданный вопрос, не оставляло никаких сомнений: с молодым воином приключилось какое-то несчастье.

Пытаясь проглотить подкативший к горлу тугой комок, девушка на ватных ногах попятилась к своему шатру. На неё никто не обратил особого внимания, только Катиар, внимательно пробежав взглядом по толпе и заметив чужачку, злорадно ухмыльнулся, встретившись с её ненавидящим взглядом…

…Весь вечер тягостные думы не давали покоя. Поплакав от злого отчаяния и безысходности, Аглая принялась лихорадочно соображать, но мысли разбегались, словно испуганные тараканы, и как собрать их воедино и заставить двигаться в нужном направлении, она не представляла совершенно.

Без всяких сомнений, у несчастья, приключившегося с Майпрангом, есть имя. И имя это – Катиар! Уж очень радостный вид был у него по возвращении в становище – будто приз получил! Вряд ли радость эта объяснялась только наличием пленника, скорее – говорила о том, что сбылась его давняя мечта или удалось какое-то трудное дело. Устранить конкурента – это разве не приз???

А вот как теперь быть Аглае – непонятно! Пожалуй, самое очевидное решение – это как можно быстрее «сделать ноги», не дожидаясь ни Катиара с его недвусмысленными предложениями, ни жертвенного обряда. Вот только будет ли у неё такая возможность? Она не видела, конечно, часовых у входа в свой шатёр, но то, что удастся незамеченной выбраться за пределы посёлка, было под большим сомнением. И даже если выберешься – кругом степь и перелески, на многие десятки километров! Или как они тут называются – вёрсты? Впрочем, какая разница…

Совершенно изведя себя мрачными мыслями, Аглая решила, что утро вечера всё же мудренее, и улеглась на лежанку. Задув светильник и закутавшись в пару одеял, она попыталась уснуть, но колючая тёмная тоска решила не отступать, сжимая сердце костлявой сухонькой ручкой с острыми коготками. Нечеловеческие золотистые глаза и лукавая ухмылка стояли перед глазами, а Аглая упорно пыталась убедить себя, что образ молодого воина в её сознании просто крепко-накрепко связан с призрачной возможностью избавления и возвращения в её привычный мир. А разве не так? Разумеется, так – и не иначе! …

Девушка достала припрятанный клинок Майпранга и задумчиво провела пальцами вдоль лезвия, тускло поблёскивавшего в полумраке. «Где-то сейчас твой хозяин?» – грустно улыбнувшись, она убрала оружие под подушку и улеглась поудобнее. Клинок будто внушил некоторую надежду и спокойствие, уверенный, что хозяин его непременно вернётся …

На посёлок меж тем постепенно опускалась тишина – густая и глубокая, точно магическое зелье, кутавшее разум тёмной вязкой пеленой. Где-то далеко несколько раз ухнул филин, и снова всё смолкло. Неожиданно вынырнув из мира грёз и дремоты, Аглая открыла глаза и прислушалась. Показалось? Нет, точно! Еле слышный шорох у полога шатра заставил её окончательно проснуться. Внезапно кто-то тяжёлый и невероятно сильный, пахнущий лошадьми и свежим перегаром, навалился сверху, подмяв её под себя. Рот зажала большая шершавая ладонь.

– Ну, вот и попалась! Куда денешься теперь? – в темноте хриплый голос Катиара звучал зловеще. – Защитника твоего я к богам отправил, никто не помешает!

Свободной рукой он пытался задрать подол рубахи, уже жадно шаря по коленям и бёдрам девушки.

– Свежая кровь, пришлая! Хороших сильных волчат мне родишь! – Катиар припал к её шее, грубо целуя и кусая нежную кожу.

Задыхаясь от отвращения, Аглая пыталась бороться, но только раззадоривала его пыл. В какой-то момент вспомнив про клинок Майпранга, она сделала вид, что уступает натиску мужчины. Тот, почувствовав, что жертва перестала сопротивляться, чуть ослабил хватку, а девушка, понимая, что в её распоряжении лишь несколько секунд, исхитрилась выхватить нож и полоснула острым, как бритва, лезвием по лицу насильника.

Катиар взревел от боли и ярости и на мгновение отпустил её, чтобы тут же наброситься вновь, пачкая своей кровью и окончательно озверев. Неожиданно подоспела помощь. Кто-то ворвался в шатёр, и, получив увесистый удар посохом по хребту, вожак, глухо зарычав, отпрянул от своей жертвы. Ятрагор быстро и зло сказал несколько слов на своём наречии. Слова эти, видимо, имели изрядную силу, поскольку Катиар немедленно ретировался прочь, яростно рявкнув что-то в ответ…

***

…Над степью стояла та самая тишина, которая бывает только посреди ночи. Часа два, не дольше… В это время спит всё. Даже ночные птицы прекращают свою охоту. Даже море, кажется, старается умерить шелест своих волн, чтобы не нарушить этот хрупкий баланс. Даже волки, мерцая в темноте жёлтыми глазами, бесшумно ступают мягкими лапами и стараются держаться поближе к своему логову…

Аглая сидела, закутавшись по горло в толстое шерстяное одеяло и пытаясь прийти в себя после недавнего происшествия. Старый жрец разглядывал клинок и время от времени помешивал что-то в маленьком котелке, висящем прямо посередине.

Шатёр Ятрагора вообще немного отличался от её убежища и размерами, и внутренним убранством. Бросалось в глаза обилие амулетов и предметов явно ритуального назначения, всевозможных баночек и горшочков с лекарствами и снадобьями. В воздухе витал густой запах трав и пряностей, придавая жилищу неповторимый колорит.

– Откуда у тебя клинок Майпранга? – спросил наконец жрец, подняв на Аглаю усталые потухшие глаза.

– От него самого. Он дал мне его перед уходом…

– Сам отдал? Майпранг??? – удивлению, видимо, не было предела.

– Ятрагор! Ну, неужели ты думаешь, что это я его отобрала??? – оправдываться у Аглаи точно желания не было, да и соблюдать какие бы то ни было условности – тоже.

Жрец вновь помешал деревянной ложкой содержимое котелка:

– Видел я вас тогда ночью, тогда же и понял всё…

Что, интересно, он «понял»??? Аглая вспыхнула:

– Не было ничего, Ятрагор, слышишь? НИЧЕГО НЕ БЫЛО той ночью!!! Не тронула я Майпранга твоего!

– Не было ничего, говоришь?… Да ты пыл-то свой поумерь, бедовая! – жрец вылил в плошку дымящееся содержимое котелка и протянул ей. – На вот, выпей! Согреться тебе надо и успокоиться…

Выпить горячего было очень кстати. Аглая с благодарностью приняла питьё и сделала глоток ароматного, терпкого на вкус напитка. Через некоторое время, прихлёбывая отвар маленькими глотками, она с удивлением заметила, что руки постепенно перестали дрожать, по телу разлилась приятная тяжесть, и даже Катиар казался сейчас далёким и безопасным.

– Почему воины в вашем племени называют себя волками? – ни с того, ни с сего спросила девушка, чтобы как-то поддержать разговор.

То, что жрец вступился за неё, отчасти обнадёживало – вряд ли потенциальную жертву будут выручать и отпаивать целебным отваром! Поэтому укрепить установившийся было контакт требовалось в обязательном порядке.

– Волками называли себя наши предки, – чуть помолчав, ответил жрец. – Воины-волки, не знавшие страха и поражения в битве. О них слагали легенды, их почитали и боялись…

– А сейчас?

– А сейчас – сама видишь! Вымирает наш народ, да почти уж и вымер весь… Эту зиму не протянем – ни сил не хватит, ни припасов …

Аглая задумалась. Ей и в голову не приходило, что всё так плачевно!

– Но ведь у вас сильные воины! – осторожно начала она. – Вожак вон с добычей богатой приходит…

– Вожак только о наживе думает! – резко перебил её Ятрагор. – О наживе да о власти своей! Никак не натешится, жажду не утолит!… Ни разума, ни осторожности. По всей округе на нас облава идёт, точно на зверей диких. Кого зима не доконает – тех воины княжеские добьют. А ему – всё нипочём! Не даёт ему покоя слава предков его, тоже хочет в песни да легенды попасть… Да только неверный путь он выбрал – не слагают песен о подлецах да предателях…

Аглая замерла, боясь спугнуть откровение старого жреца. Вот-вот услышит что-нибудь интересное! Размышлять о том, с чего это старику вздумалось вести с ней, чужачкой, задушевные беседы, было некогда – она ловила каждое слово. В конце концов, быть может, просто «наболело»…

– При прежнем вожаке иначе жили! – продолжал меж тем Ятрагор. – Воевали – да! И в походы ходили – куда без них? Но убивать ради того, чтобы убивать – такого не было!… Волком не душегубство движет, и не жажда наживы, а голод и волчата голодные. Волк всё стадо никогда не вырежет – он добычу возьмёт и уйдёт себе! Ему песни хвалебные без надобности…

Аглая сидела молча, пытаясь мысленно собрать воедино услышанные сведения.

– А мне теперь решать надобно, что делать с тобой дальше, – жрец вдруг перевёл разговор в другое русло. – Нет больше Майпранга, и вступиться за тебя некому. Тут Катиар кругом прав. Согласишься добром в шатёр к нему идти – в живых останешься, да и он тебя примет. Стае чужая свежая кровь ох, как нужна! Не согласишься…

– …в жертву богам отдадите! – закончила фразу девушка.

Старик не ответил – он смотрел в сторону, погружённый в свои думы. Морщины, избороздившие лицо, сейчас казались ещё глубже. Неожиданно в душе Аглаи шевельнулось что-то, похожее на сочувствие. А ведь старик искренне переживает за Майпранга! Что за чувства он испытывал к молодому волку – было трудно сказать (да и не принято, видно, в стае душу свою перед всеми распахивать!), но однозначно был на его стороне. И то, что известие о гибели воина окончательно подкосило жреца, было заметно невооружённым глазом…

Набравшись смелости, Аглая чуть двинулась вперёд и легко коснулась его суховатой руки:

– Ятрагор… А вдруг жив Майпранг? Вдруг вернётся скоро? Через неделю там… то есть через седмицу… Катиар сказал, что к богам его отправил, но вдруг врёт?

Последние слова прозвучали тоскливо и жалко. Аглая вновь поёжилась, зябко обнимая себя руками за плечи. Ятрагор медленно поднял на неё тяжёлый взгляд, в тусклых глазах, кажется, мелькнуло что-то:

– Катиар отправил??? Ну-ну, злое сердце! Всё-таки поднял руку на кровного потомка древних… Вернётся Майпранг, говоришь?… Что ж, давай подождём – седмицу, не больше! Больше у нас времени нет…

– А время, а время не убавляет ход. А время, а время идёт себе, идёт5… , – ни с того, ни с сего вполголоса пропела девушка слова далёкой, почти забытой песни, вдруг пришедшие в голову.

– Чудная ты девица, А-гла-я! – покосился на неё жрец. – Что означает твоё имя?

– Радость и ликование! – опешила она от такого неожиданного поворота в разговоре.

– Радость и ликование… Давненько в стае не было ни того, ни другого…

– Ятрагор! – Аглая отчаянно цеплялась за любую нить разговора. – А твоё имя что означает?

– Ищущий огонь, – невозмутимо ответил старик, словно ожидал подобного вопроса. – Без огня нет света, нет жизни, нет пути. Моё дело – искать и указывать путь моей стае…

– Красиво! – улыбнулась девушка. – А Катиар – что значит? Тоже что-нибудь прекрасное и возвышенное?

– Добывающий славу! – углы рта старого жреца дёрнулись, словно он тщательно скрыл усмешку. – Хотя многие «за глаза» называют его Радагос – одноухий…

– Ну, это-то понятно – почему! – ухмыльнулась в свою очередь Аглая.

Жрец, вроде, не был против такого, довольно фамильярного общения – вот и славно!…

– Что ж ты не спрашиваешь про Майпранга? – вопрос застал её врасплох.

– А должна? – нахмурилась девушка. – Хорошо: что означает «Майпранг»?

– Лунный Барс!

Вот это номер! А древние племена знали толк в романтических именах и названиях!…

– Почему барс? – она всё же решила уточнить. – Разве барс с волчьей стаей может ходить?

– Ходить нет, а вот за собой водить – может! Майпранг – сын прежнего вожака, потомок древних воинов, что могли в бою оборачиваться зверями… Видела глаза его?

– Да, он говорил что-то, – припомнила Аглая светло-янтарный взгляд, действительно показавшийся её не совсем человеческим. – Не про зверей, а про то, что станет вожаком, когда Катиара убьёт… Я не совсем понимаю: если Майпранг – сын вожака, откуда тогда взялся Катиар?

– Катиар погубил бывшего вожака обманом и подлостью и захватил власть, а Майпранг ещё мал был тогда, чтобы ему противостоять, – пояснил жрец. – Теперь и вовсе не до того, чтобы силами меряться. Но Катиар знает, что сын законного вожака рано или поздно бросит ему вызов…

– Ну да… , – рассеянно пожала плечами Аглая. – Так всегда: кто победит – тот вожак…

– Много ты знаешь, да не всё! – перебил её старик. – В волчьей стае отродясь меж воинами поединков не было! Вожаком тот считался, кто стаю за собой вёл, разумом да хитростью обладал, чтобы остальным волкам выжить, волчат новых на свет производил. Тот и правил вместе с волчицей своей… Но если власть обманом захвачена – приходит время боя за место вожака…

– А если победит недостойный? – не унималась Аглая. – Снова – обманом и подлостью!…

– Это уже не нам, а богам решать! На то и есть поединок ритуальный…

Старик замолчал. Тишина в шатре и за его пологом уже казалась густой и звенящей.

– Ладно! – произнёс он наконец. – Поверил тебе отчего-то Майпранг, а значит – и я поверю. И спрашивать не буду, почему и откуда знаешь так много. Седмица, говоришь?

Аглая кивнула.

– Значит, подождём. Для стаи найду, что сказать. Но по прошествии седмицы, коли Майпранг не вернётся, не будет тебе ни прощения, ни пощады!

– Согласна, Ятрагор! Принимаю я твои слова и решение, – Аглая удивлённо поймала себя на том, что ещё чуть-чуть и заговорит на здешний манер.

Жрец же невозмутимо продолжил:

– Живи пока, как жила. Из шатра выходить можешь, но на глаза лишний раз не суйся. А главное – Катиару не попадайся! Черно сердце его и мысли мрачны, другой раз может и не выпустить. И меня рядом не окажется… Всё. Иди. Ночь на исходе…

Аглая поднялась. Уже у выхода обернулась и склонилась в лёгком почтительном поклоне. Ятрагор поклон принял и поднял руку, останавливая:

– Ты сама-то всё понимаешь, нездешняя? Понимаешь, что оружие своё волк мало кому даст? А для Майпранга клинки не оружием были, а частью души его, частью жизни. Получается, волк-воин часть себя тебе отдал…

***

…Смысл сказанного Ятрагором дошёл до Аглаи не сразу. Поёживаясь от предрассветного промозглого холода, она доползла до своего шатра и буквально свалилась кулём на постель, закрутившись с головой в одеяло, как в кокон. Глаза она открыла только к обеду. В голове было непривычно пусто. Обычно одолевали всевозможные мысли, а сейчас ни-че-го.

Пока она спала, заходила Орга – на столике стояла миска с едой и знакомый кувшинчик. Аглая попыталась заставить себя поесть. В почти остывшей каше на сей раз имелись кусочки мяса – видимо, последняя вылазка действительно принесла стае хорошую прибыль. Поковырявшись немного, Аглая отодвинула миску. В пустой голове постепенно стали всплывать подробности ночного разговора.

«Отдал часть себя», – эта фраза морозом холодила кожу. Ятрагор произнёс её с таким торжественным видом, что становилось понятно: волки придают подобным жестам огромное значение. Знать бы ещё, о чём сам Майпранг думал! Разумеется, он не раздавал свои клинки направо и налево, но вполне мог сделать это… по-дружески. Она вздохнула. «Дружить» с молодым воином почему-то не хотелось…

…И потянулась седмица. Чтобы не запутаться в днях, как две капли воды похожих один на другой, Аглая делала пометки в маленьком блокнотике, который нашёлся в рюкзаке. Среди прочей полезной мелочёвки там обнаружилась ещё и большая красивая заколка, купленная кому-то в презент (кому – она и припомнить не могла!). Сейчас заколка предназначалась в подарок Орге.

С сарматкой складывались весьма тёплые, если не сказать дружеские отношения. Весёлая, любознательная девушка не робкого десятка вызывала у Аглаи безграничную симпатию, по всей видимости, взаимную. При каждой удобной возможности Орга забегала с визитом. Общались они между собой уже довольно сносно на забавной смеси русских и сарматских слов, приправляя беседу обилием жестов, иногда не совсем приличных, значение которых за пару десятков веков почти не изменилось…

В один из вечеров Орга притащила с собой целый мешочек деревянных фигурок, изображавших животных, и высыпав всё это добро перед Аглаей, начала каждого называть на своём языке. Девушки, смеясь, принялись сравнивать сарматское и русское названия, весьма иногда похожие.

Фигурки были вырезаны очень искусно, передавая не только силуэт, но и весь облик зверя, в мельчайших подробностях. Во многих имелось отверстие для шнурка или верёвочки – то ли игрушки, то ли маленькие амулеты… Вот медведь, вот филин, вот лиса, а вот… барс! Аглая замерла, заворожённо разглядывая плавные линии головы с небольшими круглыми ушами, гибкой спины и хвоста, мягко обвивающего могучие лапы. Орга же, что-то тихо сказав на своём языке, взяла фигурку и вложила в её ладонь.

Аглая подняла глаза. Сарматка хитро, но немного грустно улыбаясь, принялась жестикулировать, прикладывая руки поочерёдно к сердцу, ко лбу, к губам и закатывая глаза. О чём это она???

Аглая, зажмурившись, замотала головой. Орга, улыбаясь совсем уж лукаво, часто-часто закивала и, взяв руку девушки с зажатой в ладони фигуркой, приложила к её груди. А потом достала из каких-то складок на одежде прочный кожаный шнурочек…

Глава 4

… – Что не весел, боярин? Говори, как на духу! Сам знаешь – к дельным советам я завсегда прислушаюсь, а думу-кручину какую лучше внутри не держать …

Седовласый немолодой грузный мужчина в расшитом затейливыми узорами кафтане, отороченном мехом, молча свёл на переносице густые брови, продолжая разглядывать новенькие, ладно обструганные доски пола. А ведь совсем недавно пол почти во всех палатах был земляной – посыпали чистым песком, и ладно! Богатеет князь – тут бы радоваться, да думы в голове и впрямь невесёлые. И народ вокруг перешёптывается. Дружина у князя сильна – а то бы и до бунта недалече!…

– Что молчишь, аки рыба? Али сказать нечего?…

Собеседник был с виду всего на десяток лет моложе, но его представительная широкоплечая фигура с первого взгляда внушала уважение к её обладателю и даже некоторую боязнь – от него так и веяло властью, опасностью и уверенностью в себе, граничащей с надменностью и спесью.

– Ты, княже, не гневайся, коли скажу такое, что тебя не порадует! – глубоко вздохнув, наконец произнёс седовласый. – Я тебя с малолетства знаю, никогда и в мыслях с тобой не спорил да не пререкался…

– То-то и оно – с малолетства! – нетерпеливо перебил его князь. – Иначе я и слушать бы не стал твои причитания! Думаешь, коли спрашиваю – так не знаю, что скажешь сейчас??? Дескать, союзников не в том месте ищу, шакалов степных с руки кормлю… А? Не так ли?

Пожилой боярин насупился ещё больше и ответил не сразу.

– Ты и сам всё знаешь, княже! – голос его был тяжёл, точно каждое слово давалось с неимоверным трудом. – Кипчаки6 никогда нам друзьями не были! Хазары да печенеги предкам нашим жизнь портили, теперь вот половцы…

…Сказанное было суровой правдой. Степным племенам, что пару веков назад, что сейчас не давали покоя соседи с севера и запада. Точнее, не давали покоя их пастбища, тучные стада, богатые поселения, где можно было поживиться не только скотом, златом, серебром да всякими товарами, но и рабами. Сколько жизней они загубили, сколько семей порушили, сколько сёл да деревень пограбили-пожгли – и вспомнить страшно! И таких-то душегубов – в союзники???

– Половцы похитрее будут! – князь всё же снизошёл до объяснений, только губы его сжались в узкую злую щёлку. – Их хан понимает, где выгода – деревни окрестные грабить или ко мне на службу за золото идти! А нам войско половецкое – тоже в дело! Не посмеют прочие князья даже головы поднять против силы такой!

– Так прочие-то князья и так под твою руку пойдут – только позови!

– Не скажи! – недобро прищурился правитель. – Кто пойдёт, а кто и в сторонке отсидится, чтобы потом в спину ударить! Нет, боярин, должны соседи раз и навсегда понять, на чьей стороне сила да удача!… И сам уразумей, и другим скажи – противникам воли моей тяжко придётся!

– Как Радомиру? – старик вскинул наконец подслеповатые уже водянистые глаза и наткнулся на яростный взгляд собеседника. – Верный был тебе человек, аки пёс! А ты его …

– Был бы верный – не вносил бы смуту в дружину! – рявкнул князь, уже не особо сдерживаясь – было видно, что разговор задел-таки его за живое. – Воеводе приказа княжеского слушать надобно, а не своими мыслями крамольными с дружиной делиться!… А за прошлую верность дал я ему возможность искупить вину свою…

– Да как же искупить??? – горестно воскликнул боярин. – Прямо в пасть к волкам отправил…

– Ты, Власий, говори – да не заговаривайся! Не в пасть отправил, а послом к вожаку ихнему! – князь назидательно ткнул указательным пальцем вверх, куда-то в потемневший бревенчатый потолок, расходившийся причудливыми сводами в стороны к стенам. – Вот коли прыткий такой, что с княжеским словом спорит, да верный, как ты молвить изволишь, – пусть договорится с кочевниками да приведёт их племя пред мои светлые очи! Тогда прощу вину его и впредь поминать не буду!