По волчьим законам 3. Хозяйка города бесплатное чтение

Пролог

Что есть смерть?

Это неизбежность.

Что тогда есть жизнь?

Это есть путь.

Когда-то я говорила, что жизнь ничего не стоит и это действительно так: ее не сложно дать и еще проще забрать.

Но ведь мое утверждение не совсем верно, правда?

Жизнь тех, кого мы любим, для нас бесценна.

Вопрос лишь в том, каким путем мы готовы пойти ради ее спасения.

Глава 1

– Где Гриша? – повторила я, повысив голос, отчего он прозвучал как-то чуждо и холодно, а сам вопрос, будто не требовал ответа: волкодав не сдержал слово и не вернулся ко мне.

Никита, разбуженный моими криками, беспокойно закрутился у меня на руках. Чувствовал, наверное, как на подходах к моему сердцу медленно застывала кровь.

– Сережа, не молчи, пожалуйста! – подключилась Эвелина, приобняв меня за плечи.

Я вздрогнула от ее прикосновения и того, как спокойно она говорила, будто мы затянувшиеся субботние посиделки проясняли.

– Нас ждали… – между тем выдавил Серый. Зеркало шкафа-купе, в том месте, где он прислонился, стало красным от крови. – Мы только выехали со двора… До перекрестка даже не доехали…

Алеша достал телефон и, набрав пост охраны, затребовал видео с внешних камер наблюдения, выходивших как раз на перекресток.

– Самокат у меня украли! – гаркнул он в трубку. – Жду!

Я опустила взгляд на сына. Его задумчивый космос в глазах отдал сильной горечью во рту. Запах вины Серого раздражал и злил, а в груди нарастающе щемил самый главный вопрос, озвучить который я никак не решалась.

– Взяли живым, – опередив вопрос, тихо произнес Серый, но таким тоном будто имел в виду противоположное.

Эвелина все же вздохнула с некоторым облегчением, я же ничего подобного не испытала, хотя и боялась услышать прямо, что Гриша был мертв, и что его тело валялось на перекрестке вместе с мотоциклом.

Мозг активно заработал, возвращая меня на четыре дня назад. Картинки замелькали одна за другой, пока не остановились на нужных.

Будто снова оказавшись в резиденции Ангелова, я проходила мимо тел наемников в холле и внимательно рассматривала их лица, а на улице наблюдала за смертью других наемников, вот только они ими не были.

Нас развели. Настоящими наемниками-волками были только те, которые вошли в кабинет с Коханом. Остальные же были просто куклами: заводскими парнями-полукровками, среди которых я узнала и тех, что были с Коханом в казино, и которых только одели под наемников, дали оружие, хорошо заплатив за игры в стрелялки, и пустили на фарш, чтобы нас отвлечь и измотать.

И я клюнула. Как самая настоящая дура.

Теперь место кукол заняли волки, и они же забрали Гришу. Живым. Потому что мертвым их нанимателю он был не нужен. По крайней мере, пока.

Я закрыла глаза и со свистом втянула воздух. Я думала, что все правильно рассчитала, но мой противник оказался умнее меня и гораздо терпеливее.

Он грамотно разыграл партию, пожертвовав ненужными пешками, но сохранив офицеров, в то время, как я бросила сразу всех и понесла колоссальные потери, да еще и посмела подумать, что у нас могла быть какая-то передышка. И вот, что из этого вышло…

"Ну, что, первый номер? Ты довольна?" – раздался в голове голос Гриши. Он не обвинял. Он просто констатировал факт.

Горло сдавило с неимоверной силой. Почему? Почему я так легко сдалась и не остановила его? Я же чувствовала, что… Что-то будет…

А ведь Никита… Его же привезли только-только! Эти твари… Они были здесь и могли…

Я прижала сына еще крепче и, сдерживая крик, затрясла головой, отгоняя кошмары, которые могли стать явью.

– Чей это телефон? – настороженно спросила Роза.

Я резко открыла глаза. Звонок телефона прошел через меня, как удар тока.

Это ведь звонил мой телефон: новенький со всеми современными наворотами, который купил мне Гриша на замену того, что пропал в резиденции.

Алеша перегнал в него все видео и фотографии с Никитой, и экран телефона приветливо светился его улыбавшимся личиком, высвечивая имя звонившего: Гриша.

Сердце заколотилось, как ненормальное и, буквально перестав дышать, я схватила с дивана телефон, хотя и знала, что услышу не его.

– Привет, куколка! – весело раздался в трубке голос с приятным иностранным акцентом. – Как жизнь молодая? Купила себе новую амфору?

Я вскинула лихорадочный взгляд на Алешу, чье обычно каменное лицо перекосило.

В ответ на мое молчание телефон разразился смехом, и я четко увидела перед собой оборотня с рыжеватыми волосами, которые озорными кудрями падали на лоб.

Маргус Коппель младший. Сын эстонского ювелира, славившегося своей страстью к редким камням и богатым клиентам, среди которых были даже шейхи и наркобароны, и для которых он воплощал самые смелые дизайнерские фантазии, добывая камни весьма темными способами.

Именно для него предназначалась партия редких алмазов, цветом напоминавших пламя огня, которые я… украла.

"Этого не происходило! Не происходило!" – истерично застучало у меня в голове.

Коппель младший, как и его отец, были убиты Ангеловым, а мертвецы не могли… предъявлять претензии… Не могли!

Но предъявляли…

– Молчишь, куколка? – насмешливо сказал Маргус. – Это хорошо. Умные женщины, которые знают свое место, и должны молчать, и слушать то, что им говорят, – добавил он и тут же продолжил: – Видел сегодня твоего малого. Костюмчик матроса… Очень прикольно, хотя и не оригинально! Знаешь, я был очень разочарован, что наш общий друг Владислав не справился с простой задачей и не привез мне его, но сегодня я понял, что это было даже к лучшему. Вот что бы я делал с ним, а? Он бы кричал, сиську просил, гадил… – перечислял Коппель с капризной интонацией. – Кому это интересно? Точно не мне! Да и отрезать пальчики ему было бы не так результативно, как мне хотелось бы. Помер бы он. Очень быстро. Я бы просто не успел насладиться, – пожаловался волк. – Другое дело твой волкодав, – самодовольно промурчал он. – Мужчина зрелый, сильный, выносливый и терпеливый… Вот с кем действительно можно познать все глубину моей фантазии, а для него открыть истинное совершенство боли. – Его тон резко переменился. – Ты забрала у меня все! – злобно прорычал Коппель. – Я же только начал, и ты, шлюха, ответишь за все! За каждый алмаз, который ты у меня украла! Да, Григорий? – снова сменив тон, ласково проворковал он. – Ты ведь мне в этом поможешь?

Ответа Гриши я не услышала, но мое воображение услужливо нарисовало мне страшную картинку, от которой внутри все перевернулось.

– Я приду за ним, – хрипло выдавила я. – Слышишь? И приду за тобой.

Коппель рассмеялся еще веселее.

– Приходи, куколка! Приходи! – сказал он. – Только найди нас сначала! А пока будешь искать, переосмысли один маленький момент: ты себя переоцениваешь. Скольких бойцов ты потеряла, пока играла в генерала? А? Я точно знаю, что многих. Кроме денег Ангелова и моих алмазов у тебя ничего нет, и не будет. Знаешь, почему? Потому что с такой швалью, как ты, никто не захочет иметь дело! Ты слаба, уязвима и глупа, как и все бабы, и я в любой момент могу оказаться у тебя за спиной, а ты даже не заметишь этого, не поймешь, почему с тобой уже нет даже той жалкой кучки наемников, что не сдохла, не говоря уже о твоем маленьком ублюдке, которого ты так прижимаешь сейчас к себе.

Я вздрогнула и повернулась спиной к окну, закрывая собой Никиту. Алеша же закрыл собой нас обоих, а Серый, с матом подлетев к окну, начал жадно всматриваться в ночь, хоть это было и зря: других высоток рядом не было, а вертолет мы бы услышали сразу.

Коппель снова рассмеялся, будто и правда смог не только услышать, но и увидеть нашу суету.

– Найди меня, Кира! – коварно сказал он. – Я с нетерпением буду ждать нашей встречи! Но я не обещаю, куколка, что мой новый друг Григорий также дождется тебя. По крайней мере, в целости. – В трубке послышалась возня и приглушенный стон. – Жди подарочек, куколка! – напоследок посмеялся Коппель и сбросил вызов.

Серый опустил роллеты и, несмотря на яркий свет люстры, гостиная погрузилась в гнетущий полумрак. Я не могла отвести взгляда от Никиты и мертвой хваткой прижимала его, будто пытаясь спрятать в себе. В голове чередовались громкий смех Коппеля и сдержанный стон Гриши.

Сколько же скрытой боли в нем было! Что эта сволочь с ним делала?

– Нет! – Я дернулась от прикосновения к плечу и, выронив телефон, обеими руками закрыла Никиту.

– Кирочка… – мягко сказала Роза, с сочувствием глядя на меня, – ему нужно покушать и поспать.

Я затрясла головой, не в силах отдать ребенка, хоть и понимала, что старая волчица была права.

– Милая, мы о нем позаботимся, – подключилась подходившая ко мне Эвелина.

Никита выгнулся, радостно реагируя на голос бабушки. Он привык, наверное, что она его кормила. Она, а не я.

Прикусив губу, я все-таки отдала сына и обхватила себя за предплечья, чтобы не чувствовать пустоты после него.

– Сереженька! – На выходе из гостиной Эвелина оглянулась на Серого. – Обработай, пожалуйста, рану, – сказала она. – И убери за собой кровь, которой ты везде накапал.

Серый в нерешительности посмотрел на меня, но ответил ему Алеша.

– Иди!

– Я помогу, – вставила Марта и ушла вместе с Серым.

Телефон почти сразу пискнул, уведомив о сообщении. Я наклонилась, чтобы поднять его, но Алеша оказался быстрее.

– Покажи… – прохрипела я.

Он бегло взглянул на сообщение, сохранив при этом непроницаемый вид, но я знала, что в нем было что-то страшное.

– Лучше не надо, – сказал Алеша.

– Покажи! – повторила я, требовательно вытянув руку.

Алеша вложил в нее телефон, и я взглянула на его экран. В сообщении была фотография, на которой была изображена волчья голова, а точнее кровавый кусок кожи с татуировкой волчьей головы. Именно кусок кожи. Срезанный с груди Гриши.

Глаза защипало, и я мучительно скривилась. Алеша забрал у меня телефон и прижал меня к себе, давая выплакаться, вот только слезы не шли: судорожно я вдыхала и выдыхала, хрипела, выла, раз за разом взрываясь внутри, но ни одна слезинка так и не стекла по моему лицу.

Мне было нестерпимо больно, но в тоже время эмоционально я будто была трупом. Подобное я испытала, когда поняла, что Никиты не было в коттедже, но даже тогда я смогла дать волю горю, а сейчас не могла. Меня словно что-то сдерживало.

Запах… Запах Гриши, оставшийся в гостиной. Он говорил со мной, шептал что-то, хоть я и не могла разобрать слов, но и расплакаться не могла. Не знаю почему. При нем могла, а без него… нет…

– Не могу… – рвано и со спазмом выдохнула я. – Не могу, Алеша… Не могу…

Алеша успокоительно погладил меня по спине, но ничего не сказал. Слова поддержки не были его сильной стороной и вообще, услышанные от кого бы то ни было, обычно раздражали, давая обратный эффект.

Заботливо усадив меня на диван, Алеша кинул телефон Серому, который вернулся в гостиную с пластырем на плече и тряпкой в руках.

Обычно его маленький зрачок расширился, заполнив всю радужку глаза. Запах вины и злости усилился, но мне от этого было не легче.

Он был с ним и не смог ему помочь. Он вернулся, а Гриша нет.

Серый обменялся с Алешей взглядом и, вернув ему телефон, посмотрел на меня. Я прикрыла глаза рукой, чтобы не видеть его и не видеть того, что же, что проскальзывало и у Алеши.

– Послушай… – неуверенно протянул Серый. – У Гришки… У него были указания на такой…

– Пошел вон! – хрипло оборвала его я.

Гриши здесь не было и не Серому было указывать, что мне делать.

Мозгов ему хватило, чтобы не нарываться, и он ушел, но его слова, будто повисли в воздухе.

Меня не удивило, что Гриша оставил какие-то указания. Он-то знал, что все не было кончено, и хотел подстраховаться, но почему… Почему Серый, который называл себя его братом, не рвался в бой? Почему мать Гриши была так спокойна?

Или же это я была так слепа, что не видела, что никакого боя уже не было?

Я проиграла. Потеряла многих, как и сказал Коппель, а без Гриши в этом роскошном пентхаусе я теперь была заперта так же, как и когда-то в резиденции Ангелова. Мне некуда было идти и не к кому, и мое сердце разрывалось от боли за Гришу, платившего за мой проступок с алмазами, которые были не нужны никому. Даже мне.

Что мне теперь было делать?

Указания Гриши… Пятыми, десятыми дорогами уехать с Никитой? Коппель наверняка как-то следил за домом и мотоциклистами. Он также знал Алешу и знал про Ибрагимова, но думаю, что Гриша все продумал и побег был реально выполнимым, но… Но Гриша… Гриша…

Я говорила, даже обещала, что больше не предам его, но тогда в резиденции, еще до того, как был взорван вертолет, я ведь собиралась это сделать… Собиралась его предать. Бросить там, а самой улететь к сыну.

Гриша этого хотел. Он прекрасно знал, что Никита для меня был на первом месте, и он хотел, чтобы я спаслась, чтобы вырастила Никиту. Хотел тогда и хотел сейчас. Но… Опять "но"…

Я сорвалась с дивана и прошла в детскую. Сколько же в ней было игрушек! Причем не дерьмовых, а из экологически чистых материалов, не представлявших угрозы для здоровья детей. Среди них был даже маленький пистолетик, и я истерично хохотнула, узнав в этом стиль Гриши.

Зря он так мучился с детской, выкрашивая, да перекрашивая ее. У таких мужчин, как он дочери не рождались. Только сыновья.

Никита спал, переодетый бабушкой в пижамку. Во сне он так же, как и раньше причмокивал губками, а лежал в точности, как Гриша в те редкие часы, когда он позволял себе поспать, смешно сложив руки ладонями вверх у головы, будто он вовсе не спал, а сдавался на чью-то милость.

– Ты меня осуждаешь?

Вопрос Эвелины, устроившейся в кресле у кроватки с журналом в руках, прозвучал, как утверждение. И она была права: как мать я ее осуждала.

С осторожной нежностью я провела кончиками пальцев по пухленьким щечкам нашего с Гришей маленького чуда.

– Он же ваш сын, – шепотом ответила я, подавляя злость. Таким эмоциям не было место в детской.

Эвелина отложила журнал и, поднявшись из кресла, стала рядом со мной над кроваткой со спящим Никитой. Упавшие ей на лицо тени сильно состарили ее и сделали очень уставшей.

– А это твой сын, – вздохнув, также шепотом сказала она. – Мой внук. Мое будущее. Твое будущее. Гришино будущее. Разве не ради этого вы старались?

Я горько усмехнулась, вспомнив все наши тяготы. Старались…

Забавно, но сейчас они казались мне смешными, а главное, что все было зря: все мои слезы, всем наши метания, мои нападки, изнурительные размышления в стремлении выстроить логические цепочки и разгадать какие-то схемы.

Я верно чувствовала, что в личности третьего игрока было что-то настораживающее, но я и подумать не могла, что им окажется Коппель. Он, наверное, от души смеялся, все это время наблюдая за моими жалкими подергиваниями.

Закрыв глаза, я низко склонилась над Никитой. Если бы Коппель забрал его, я бы сошла с ума, но, как бы это не звучало дико, он оказал мне услугу, забрав Гришу.

Коппель правильно сказал, что Гриша был сильным и выносливым. И я знала, что Грише хватит силы, чтобы не позволить истязать себя и меня, и сделать все, чтобы спровоцировать Коппеля убить его, чтобы лишить рычага давления, но я также знала, что Гриша слышал меня: слышал, как я сказала, что приду за ним.

Конечно, в моем положении подобные обещания были на девяносто процентов пустышками, но я должна была хотя бы попытаться, а Гриша должен был продержаться, дав мне тем самым шанс спасти его. Спасти нас и наше будущее.

В мире, в котором мы жили, правили волчьи законы, и они гласили, что не было такого противника, которого нельзя было завалить. И вопрос был даже не в том, сколько времени было у Гриши, а в том, сколько его было у меня, чтобы это сделать.

Глава 2

Не взглянув более на Эвелину, я вернулась в гостиную и, как раз, вовремя: начальник охраны принес флешку с записями с видеокамер.

Это был крепко сбитый волк с наметившейся сединой на висках и очень спокойным взглядом, без усилий выхватывавшим все детали происходившего, но ни намеком не выдававшем беспокойства по этому поводу.

Конечно! Чего ему было беспокоиться? Его дело была сторона и даже если установят, что мотоциклисты выехали с территории двора, что было очевидно, ведь от ворот до перекрестка было рукой подать, то он просто разведет руками, мол, чушь: подобный сброд здесь не ошивается. И никто не опровергнет его слова и не докажет обратное.

Ну, а записи с камер, что он принес мне… Что ж, удачи в их получении!

Что-то мне подсказывало, что волк делал свою работу на отлично, иначе он не был бы начальником охраны дома, в котором жил наемный убийца и вдова бывшего хозяина города, по слухам его и заказавшая.

– Госпожа Ангелова! – вежливо поздоровался он, подтвердив мое предположение о том, что он знал, кем я была.

Я остановилась в полушаге от столика с ноутбуком, к которому Алеша подключал флешку, чтобы скопировать видео. Как же я ненавидела эту фамилию! Она просто преследовала меня везде, куда я бы не пошла, и где бы не оказалась!

– Как вас зовут? – сдержанно спросила я, взглянув на часы на экране ноутбука. Они тикали. Тикали… Тикали, бл*дь!

– Кирилл Александрович, – ответил волк, но не предложил называть его просто Кириллом. Да и с чего бы? Он мне в отцы годился.

– Кирилл Александрович, менты уже на месте?

– Как раз подъехали, – ответил он и, с пониманием посмотрев на меня, добавил: – Сюда им дороги нет, но мои ребята на всякий случай отслеживают ситуацию.

Мне на х*й не было нужно его понимание, как и его уверения, и я нетерпеливо заломила пальцы.

– Пасиб за помощь, – заметив мое раздражение, вставил Алеша и протянул волку флешку.

Последний верно понял намек и, откланявшись, ушел, оставив у меня смешанное впечатление, но думать об этом сейчас было не время, и холодными пальцами я коснулась гладких клавиш ноутбука.

– Уверена, что хочешь этого? – осторожно спросил Алеша, наблюдая за тем, как я нерешительно поглаживала клавишу пуска.

На самом деле я не хотела. Не знаю… Может, каким-то кусочком сознания я все еще не верила в случившееся и наивно верила, что Гриша вот-вот вернется. Если таковой кусочек и был, то его нужно было убить.

Два вдоха, один вдох, пуск.

Видео начало воспроизводиться, вспышками выстрелов отражаясь в моих глазах, звуками отпечатываясь в мозгу, делая дырки в груди и будоража самые темные уголки души, от которой я когда-то думала, что ничего не осталось.

Желудок свело до тошноты, и я до крови прикусила губу. Они зашли сзади, очень точно рассчитав так, чтобы попасть в поле зрение камер. Они знали о них и просто, и хладнокровно начали расстреливать всех. Мотоцикл Гриши перевернулся в маневре, но он поднялся. Без боя не сдавался, как и Серый.

Я видела, как последний медлил. Не хотел оставлять его, но оставил. Обойма автомата опустела, и Гриша вытащил пистолеты. Потом он упал на колени. Ублюдки стреляли по ногам, чтобы он не убежал, хотя мой Гриша никогда бы не стал убегать. И он боролся, даже когда его грузили в машину, грубо сорвав с него шлем, который уже знакомый мне волк-брюнет демонстративно расстрелял на камеру.

Я захлопнула ноутбук и под пристальным взглядом Алеши прошла за своим телефоном.

Гудок, гудок, еще гудок…

– Кира?!

– Привет, Миша! – Мой голос на удивление прозвучал спокойно. – Надеюсь, я тебя не разбудила?

– Детское время еще не закончилось, – весело пошутил он, но тут же насторожился: – Что-то случилось?

– Сможешь заехать ко мне утром?

Я проигнорировала вопрос и взглянула на Серого, так и не свалившего восвояси, и маячившего в гостиной, как подбитое привидение все с той же тряпкой в руках, с которой он по ходу не знал, что делать.

– Да, конечно! – сразу же согласился Миша, видимо, по-своему трактовав мою внезапную ночную просьбу. – Куда ехать только скажи, а то ты так как-то пропала… – с укором добавил он.

– Да… Прости… Эээ… Ехать…

Я подняла вопросительный взгляд на Алешу: адреса своего нового дома я как бы и не знала.

– Же-Ка Ар-ка-да, – громко и по слогам произнес Алеша, не отрываясь от видео, которое он просматривал еще раз, только уже без звука.

– Понял! – ответил Миша. – К десяти тебя устроит?

– Вполне, – ответила я. – Спасибо! – добавила я и сбросила вызов.

Мне совсем не хотелось посвящать Мишу во что бы то ни было. Он симпатизировал мне и оказал помощь, когда было необходимо, но по большому счету с самого нашего знакомства он преследовал свои интересы, а для меня сейчас были важны мои, поэтому я хотела встретиться с ним в первую очередь, как с адвокатом.

– Сколько? – спросила я. Голос снова ушел на низкие частоты.

– Десятка три, не больше, – быстро ответил Серый, выкручивая тряпку, будто это была чья-то шея.

Майка, как минимум на размер больше, чем было нужно, помято висела на нем, прикрывая пистолет, засунутый за пояс. Пластырь на плече отставал, будто заявляя, что ему там было не место, ведь рана, скорее всего, уже затянулась, напоминая о себе лишь запахом засохшей крови.

Я потерла холодные ладони, обдумывая его слова.

Десятка три… Не больше… От шальных пуль переодетых мартышек мы потеряли почти половину. И это не считая тех, что не вернулись вместе с Гришей.

Я всмотрелась в лицо Серого. Его глаза вернули прежнее пугающее выражение и в них появился мстительный блеск.

Я была несправедлива к нему: он не списал Гришу, просто он разрывался между желанием сорваться с оставшимися мотоциклистами и перевернуть весь город в его поисках, и какой-то инстинктивной потребностью следовать указаниям Гриши, и охранять меня и Никиту.

Вот только, к сожалению, мы оба понимали, что три десятка бойцов даже при условии самого лучшего вооружения для города были кучкой блох. Мы не смогли найти Кохана, пока он сам не пригласил нас в казино, так что же было говорить про Коппеля, окруженного наемниками, не потерявшими в отличие от нас своих бойцов?

Они могли быть, где угодно, и даже если бы я достала записи со всех видеокамер в городе, гарантии в том, что у меня было бы конкретное место, не было. Город был слишком большим, а маленьких улочек и подворотен с укромными местами было не счесть.

И это если было брать только город, не допуская, что после звонка мне Коппель вместе с Гришей мог выехать за его пределы. У него ведь тоже мог быть вертолет, для которого не было замедляющих преград в виде битых дорог и закрытых на ремонт магистралей.

– Гриша говорил, что у него много друзей, – нарушила я молчание. – Свяжись со всеми.

Серый сжал ни в чем не повинную тряпку в кулаке. Похоже, что у акулы снова появлялись зубы.

– Сделаю! – ответил он.

Подумав, я посмотрела на Алешу. Когда-то мы с ним были хорошей командой, а теперь были еще и семьей. Сейчас он был нужен мне, как никогда, и мой старший брат без раздумий кивнул, отвечая на беззвучный вопрос согласием.

– Еще мне нужно, чтобы ты кое-кого нашел, – добавила я, вернув взгляд на Серого. – Одного моего старого друга, с которым я очень давно не виделась.

– Как срочно он тебе нужен? – уточнил Серый таким голосом, будто еще и спрашивал, в каком виде он был нужен.

– До рассвета.

Я объяснила ему, кто был мне нужен и назвала адрес, с которого можно была начать, и Серый ушел выполнять мои распоряжения.

– Поешь.

– Не хочу, – ответила я Алеше.

– Надо, – не отстал он.

– Раз надо, то ешь! Разве я тебе запрещаю?! – нагрубила я, поднимаясь с дивана.

Алеша промолчал и провел меня хмурым взглядом.

Проверив Никиту, я в полумраке прошла к нашей с Гришей спальне. В ней невыносимо пахло им, и каждая его вещь, непринужденно лежавшая то тут, то там… Бл*дь, она меня убивала, как и запах.

Я схватилась за стену и надрывно всхлипнула. Как… Как же он это не предвидел, не просчитал? Еще каких-то несколько часов назад мы…

В разрывных чувствах я подхватила с пола сумку и швырнула ее в другой конец комнаты. Она была не застегнута, и все содержимое из нее посыпалось на пол, включая парюру с голубыми бриллиантами и алмазы. Гриша все говорил мне, чтобы я переложила их в сейф, но я так этого и не сделала.

Опустившись на пол, я сгребла в ладонь проклятые красные камни, владение которыми стоило мне почти всего. Я ненавидела их и ненавидела себя, и то, что высвободилось из самых темных уголков моей души, заполнило меня под завязку.

Я думала, что знала все про ненависть и желание отомстить, про желание причинить боль, но это было не так.

С Ангеловым я жила этим, но по большому счету те мои стремления были сомнительными: я ненавидела его и хотела отомстить, но также меня посещали мысли остаться с ним и начать жизнь с начала, ни в чем больше не нуждаться, быть кому-то нужной. Мать давно была мертва, Саша тоже, про Алешу я тогда не знала, о таких чудесах, как дети я и не мечтала, но жить все же хотела, хоть и не для кого было.

А вот что значило по-настоящему ненавидеть я поняла, только когда обрела смысл жизни и полюбила снова. По-настоящему.

Так вот, настоящая ненависть, жажда мести, жажда крови… Они были не горячими, не огненными. Точнее они такими были только первое время, пока не испепеляли все внутри и снаружи. Далее приходил холод. Леденящий холод.

Чувства, боль, страх… Они никуда не уходили, нет, но они принимали вид фотографий в красивых рамках, которые мы ставили на самые видные места, чтобы не забывать о них.

Печально, да? Ведь была вероятность того, что они так и останутся в рамках, потому что лед просто поглотит… Целиком.

На автомате я сложила сумку и собрала камни обратно в футляр. Время работало против меня и тратить его на то, чем я всегда раньше любила заниматься, то есть депрессивным самокопанием, было той роскошью, которую я не просто не могла, но и не хотела себе позволять.

Пора было взрослеть, Кира, не только на словах, но и на поступках, и, оставив в покое прошлое, наконец, начать двигаться вперед. Только там, в будущем, а не в прошлом, можно было что-то изменить.

Я взяла с прикроватной тумбочки сигареты Гриши и закурила, но в этот раз даже не закашлялась. Они даже не показались мне крепкими, как раньше.

"Это не для леди", – услышала я насмешливый голос Гриши.

Я ткнула на половину выкуренную сигарету в пепельницу и сняла платье. Вместе с нижним бельем я бросила его в корзину для мусора. Оно все равно на мне плохо сидело, да и бледно-голубой цвет мне был не к лицу.

Последние четыре дня я не пользовалась косметикой и, не затрачивая время на то, чтобы ее смыть, я приняла душ. Нужно было одеться и, наверное, уложить волосы, накраситься.

Спальня была меньше, чем в резиденции Ангелова и кроме зеркал на потолке других в ней не было. Собственно, в ней вообще не было ничего, кроме огромной кровати с кремовым балдахином, двух тумбочек, комода с постельным бельем и полотенцами, и двумя креслами возле него.

Под гардеробную же была выделена смежная комната, из которой также можно было пройти в еще одну, вроде отделанную под кабинет или что-то в этом роде. Я как-то толком и не обследовала свой новый дом, хотя мы с Гришей еще не поднимали вопрос о том, хотели ли мы оставаться в городе, в котором для нас обоих и Никиты тем более было опасно.

Мы вообще мало говорили о будущем, а тему того третьего, что оставался в тени до недавнего времени, подняли только один раз. Гриша тогда сказал мне, чтобы я не забивала себе голову его работой, и что у него был какой-то план.

Я хотела поспорить: как я могла не забивать себе голову тем, что угрожало мне, ему и нашему сыну, но встрял Алеша, отпустив едкий комментарий по поводу того, что последний план волкодава оставил нас без семейного наследия, то есть резиденции, которая принадлежала брату Алеши и моему мужу, то есть Ангелову, а до этого нашему с ним отцу, то есть Станиславскому.

Гриша ответил ему неприличным жестом руки, и они вступили в зрительную дуэль, а я тогда подумала, что, может, нам уже хватило войнушек? Может, самым правильным решением было покинуть город, только в этот раз навсегда?

Да, опыт с коттеджем доказывал, что спрятаться и оставаться не найденными, было невозможно, но это было тогда, а сейчас…

Я горько усмехнулась, вытащив из сумки футляр с алмазами. Сейчас… Гриши со мной не было, и уехать без него я не была готова.

Возможно, завтра или послезавтра я почувствую, что его жизнь все же оборвалась, что он не стал меня ждать, а просто освободил, развязал руки, но сегодня я еще собиралась побороться.

Кинув алмазы обратно в сумку, я вместе с ней прошла в гардеробную. В ней я еще не была. Как-то не возникало необходимости и тем более желания заниматься ее наполнением. Мне вполне хватало тех вещей, что я взяла с собой из старого гардероба. Правда, они сильно помялись в сумке, и я надеялась отыскать утюг, чтобы я смогла погладить хоть что-то.

Я зажгла свет и по периметру пола и потолка побежали вспышки точечного освещения, торжественно разгоняющего темноту комнату, которая отнюдь не была пустой.

По левую ее сторону находилась мужская зона: несколько мотоциклетных и просто обычных кожаных курток без настроения висели на стойке; под ней стояло несколько пар ботинок; на полках были не очень аккуратно сложенные футболки, пара-тройка джемперов, смешной шерстяной шарф, само собой джинсы, ремни; на самой верхней полке лежал новенький мотоциклетный шлем, а в углу стояла очень милая плетеная корзина с гранатами, запасной кобурой и обоймами с серебряными пулями.

Глядя на гранаты я поняла, почему детская находилась так далеко от нашей спальни.

– Гриша… – с болью прошептала я, коснувшись его солнцезащитных очков, лежавших на красивом туалетном столике.

В носу появилось неприятное ощущение, будто я вдохнула воду, и я перевела взгляд на правую сторону комнаты.

– Гриша говорил, что ты не будешь такое носить, – сказала Эвелина, тихо вошедшая в комнату, – но я все равно купила их.

Она провела рукой по тремпелям с платьями не столько откровенными, сколько агрессивными. Особенно в плане цветов.

Такие выбирали либо очень красивые, уверенные в себе женщины, которые выделялись везде даже в камуфляже, либо женщины, которым было необходимо выделяться. Например, как проституткам.

Под стать нарядам стояли и босоножки на высоких каблуках, на которых разве что стоять можно было, но ни в коем случае не ходить.

Меня пробрало неприятное чувство. Эвелина так спокойно говорила про дорогущие судя по брендовым биркам тряпки, на которые с тоски спускала деньги сына, одной рукой, наверное, придерживая бутылочку с детской смесью для внука.

И вот вроде я должна была быть ей благодарной за то, что она позаботилась, чтобы мне было, что надеть, ведь я почти ничего из резиденции с собой не брала, и само собой я должна была быть благодарной, что она все это время была с Никитой и Алешей, но ее поведение, ее фразы… Мне они были не понятны.

Не то, чтобы она должна была волосы на голове рвать, но рассуждать про мой стиль в то время, как с ее сына кожу живьем срезали, мягко говоря, было неуместно.

С другой стороны, кто я была такой, чтобы судить ее? В свое время я похлеще нее была озабочена шмотками, так что…

В ящиках туалетного столика, как я и предполагала с учетом стараний Эвелины, обнаружилась новая косметика, был даже фен с кучей самых разных насадок, и духи.

Я осторожно открыла крышечку и понюхала их: фрезия. Почти такая же, как была у меня раньше, разве что этот запах с легкой примесью майской розы, был… Не знаю… Нежнее? Нет! Чувственнее. Я и не знала, что Грише нравились те духи.

По привычке я прикусила губу, чтобы сдержать слезы, но их и в помине не было. Похоже, что мне нужна была новая привычка. Ну, или, скорее, новая причина кусать себя за губу.

– Он тебя дождется. – Заплаканный голос Эвелины вторгся в мои мысли.

Я удивленно подняла на нее взгляд.

– Почему вы так думаете? – спросила я.

Жалости к ней я не почувствовала, но вот та беспомощность, которой был пропитан ее голос и глаза, меня пробрала.

Эвелина была обычной человеческой женщиной, стеной для которой был сын, а без него она была еще более уязвимой, чем я, и даже при всем желании перевернуть город в его поисках, она была бессильной и беспомощной, а я по себе знала, какое это было подавляющее чувство, даже состояние, когда ты понимал, что ничего не можешь сделать, кроме как смириться.

– Ты сказала, что придешь за ним, и Гриша услышал твою просьбу, – пояснила она. – Тебе он ни в чем не может отказать, поэтому дождется тебя.

"Но я не обещаю, куколка, что мой новый друг Григорий также дождется тебя. По крайней мере, в целости" – вкрадчиво поправил голос Коппеля.

Глава 3

Я не спеша прошлась по комнате, тщательно обходя все пивные бутылки и обертки от фастфуда, которыми был устелен пол, и остановилась напротив небольшого старого стола с ободранной полировкой, на котором я обычно гладила, и на котором раньше стояла фотография матери.

Последний раз, когда я была здесь, на двери была ментовская печать, а внутри все было перевернуто вверх дном, фотография была разбита, а на полу был белым наведен контур тела Саши, нашего с Алешей младшего брата.

Тогда, вдыхая запах дома, мне казалось, что все произошло не со мной, но сейчас запахи в квартире были совершенно чужими, а жившие в ней призрачные голоса матери, брата, и даже мой, и Ангелова, когда-то стоявшего на моем месте и распинавшегося о том, что семья и любовь вообще были слабостью и непозволительной роскошью, навевали лишь сухую печаль.

Я отогнала их от себя и повернулась к Дамиру. Из посторонних, не считая Коппеля, про алмазы знал только он и его кузен, с которым они были в паре во время ограбления ювелирного магазина.

Серый выяснил, что последний был найден у городского водохранилища с перерезанным горлом спустя два дня после ограбления, что объясняло, почему его не было с Дамиром, когда перед отъездом из города я встречалась с ним за мусороперерабатывающим заводом, чтобы забрать свою долю алмазов.

Так что оставался только он, мой последний подельник, чья, очевидно, недооцененная мной жадность и жестокость подтолкнули его хладнокровно избавиться от родственника. И только через Дамира алмазы могли где-то очень неудачно всплыть, и задать старт для того, чтобы Коппель снова начал копать, ведь то, что он их не получил, почти уничтожило репутацию его семьи, а Ангелов уничтожил все остальное.

Вернее, он думал, что уничтожил. Коппель младший ведь как-то выжил, чему удивился даже вечно невозмутимый Алеша.

Как это произошло, меня не интересовало, но, наверное, я могла бы и догадаться, в чем было все дело: намеки Кохана, и упоминание им Валета были прямой отсылкой к алмазам, хотя мне все равно было не ясно, как они узнали про изнасилование.

В ту ночь присутствовали Алеша, Гриша, Борис, Гнусавый, Валет и мой брат. Первые трое не проболтались бы никому, последний тем более, на счет Гнусавого я не была уверена, но Кохан упоминал только Валета.

Может, у Коппеля был еще один сообщник? Кто-то, кто был близок с Валетом, и кому тот поведал историю о своем развлечении со "сладкой девочкой"?

Или же Валет просто где-то трепался, а кто-то удачно подслушал и решил продать информацию, ставшую очень ценной после банкета в резиденции, на котором я себя презентовала, как пассию хозяина города?

Еще меня настораживало, что Дамир был жив. Если Коппель, выясняя путь, по которому от него уплыли алмазы, вышел на него, то почему не убил? Я бы на его месте забрала алмазы и избавилась от него, но Коппель его не тронул. Почему?

В любом случае найти Дамира оказалось еще проще, чем я думала. Город он не покинул, сделав выбор в пользу титула короля плесени и гнили в родных трущобах, а не новой жизни за их пределами, но, право, я не ожидала, что новоиспеченный король обоснуется в моей квартире, оказавшейся привлекательно бесхозной.

Официально живых наследников не было, и она перешла на баланс города, но продать ее оказалось сложно. Думаю, соседи не слабо к этому приложились, из лучших побуждений и, главное, абсолютно честно распуская языки всем подряд о том, какие ужасы в ней происходили.

А может, они опасались, что с появлением новых жильцов будет еще хуже, и отдали предпочтение знакомому злу, то есть Дамиру, не только поселившемуся в квартире, но и устроившему там что-то вроде наркопритона. Прелестно, да?

Я безучастно скользнула взглядом по его пухлым губам, влажным от зловонной, пивной слюной и крови, вытекавшей из носа.

Нет, мы его не били. Пока, по крайней мере.

Мой дорогой старый друг разбил нос самостоятельно, когда пытался убежать от других моих друзей, всего лишь вежливо постучавших в его дверь.

– Явилась! – выплюнул Дамир.

В его взгляде, как и в запахе сквозили презрение, злоба и, как ни странно, зависть.

Мне всегда казалось, что мужчина просто не мог завидовать женщине. Ненавидеть за недоступность или измену, или отсутствие взаимных чувств мог, а вот завидовать было как-то аномально, но, видимо, это был не наш с Дамиром случай.

Мы вместе украли редкие алмазы, стоимость которых доходила да небес, и в том, как я была одета, накрашена, как хорошо пахла дорогими духами, в том, что была не одна, а с охраной, Дамир видел контраст между его жизнью и моей.

Можно было забрать кота с улицы, но в некоторых случаях невозможно было забрать улицу из кота, но последнего можно было оправдать любовью к свободе, а вот Дамир сам был улицей, сам был грязью и сам принял решение остаться, но глядя на меня, по его мнению шикарно устроившую свою жизнь, он как бы винил меня в том, что остался в трущобах, несмотря на свою долю алмазов.

Ну, что ж… И такое бывало.

Для некоторых лучшее в принципе было недоступно, но чаще люди, волки, полукровки сами делали это недоступным, потому что так было проще: проще было ничего не делать и привычно сетовать на паскудную жизнь и проще было обвинять других в создании всевозможных препятствий, чем брать ответственность за свою жизнь на себя.

Этим я вовсе не хотела сказать, что я взяла ответственность за свою жизнь и улучшила ее, как считал Дамир, и вовсе не пыталась оправдать то, какой способ я для этого выбрала, но факт оставался фактом: алмазы не принесли счастье ни мне, ни, очевидно, Дамиру, подсевшему на наркотики.

– Значит, слухи не врут, – тем временем продолжил Дамир. – Повисела на х*е Ангелова, грохнула его, а теперь вернулась. И чего? Ищешь, на ком бы еще повиснуть? Про*бала, что ли, уже все баблосы? Ко мне чего приперлась?

Я выгнула брови, услышав новую интерпретацию моей… репутации, наверное.

Чисто из любопытства: она родилась благодаря расстрелу казино или подрыву резиденции? В смысле, что ни в одном месте, ни в другом месте мне не дали, как он выразился, повиснуть, и я их уничтожила?

Не очень то и оригинально, как по мне.

– Соскучилась, – ответила я, брезгливо посмотрев на скорчившуюся на моем старом диване, отвратительно вонявшем потом, спермой и пивом, голую малолетку со следами порошка под носом. – Хотела узнать, как ты живешь? Чем живешь?

Мне вот только сейчас пришло в голову, что Дамир не знал, чьи на самом деле были алмазы. Я не говорила ему этого, чтобы он не дал задний ход. Все-таки одно дело было просто обворовать ювелирный магазин и совсем другое обворовать хозяина города.

А еще я вспомнила его слова в тот день, когда мы встречались перед моим отъездом. Он тогда спросил меня, стоили те камни того, что случилось с Сашей и со мной.

Думая только про внезапную беременность, я не придала этому значения, но ведь из вопроса прямо вытекало, что Дамир знал, что Саша был убит из-за алмазов, и что мое исчезновение после ограбления, а также информация в новостях о том, что я вроде, как тоже была убита и даже похоронена, было тоже связано с ними.

Интересно так получалось… Интересно…

– Кому ты рассказал про алмазы? – спросила я, потирая ладони. Пальцы раздражающе покалывало.

Дамир ответил мне насмешливым взглядом и выразительно сплюнул, попав на ботинок Серого.

Опрометчивый был поступок с его стороны. Очень опрометчивый.

Кажется, он подзабыл, кто к нему пришел в гости.

Малолетка взвизгнула, когда Серый, не снимавший шлем, разрисованный под пасть акулы, ударил Дамира поруганным ботинком в лицо.

– Кому ты рассказал про алмазы? – повторила я, не обратив внимание на начавшую плакать девчонку. Хоть немного токсинов выведет. В ее возрасте еще не все потеряно.

– Никому… – проблеял Дамир, закрывая руками кровоточивший нос.

От чистокровного волка в нем был разве что запах. Удивительно, что он вообще справился с ролью грабителя. Впрочем, это была не его заслуга, а оружия, которое он так смело пустил в ход против безоружных, включая и меня.

– Ты врешь, – сказала я. – Кому-то ты рассказал.

Я ногтем сбила со стеклянного столика пакетик с белым порошком. Даже моему младшему брату хватало мозгов не связываться с наркотиками, а вот Дамир не боялся ими баловаться и, что самое главное, имел на это не дешевое удовольствие деньги.

Источником последних, естественно, были алмазы. За год Дамир должен был толкнуть, как минимум четыре камня. Может, шесть, но почему-то мне все больше казалось, что сделал он это отнюдь не через тот канал сбыта, на который наводила его я, давая адрес старейшего в городе ломбарда.

О нем я узнала от Егора, еще когда отмазывала Сашу от очередного обвинения в сбыте краденого. Менты, правда, не особо воспринимали всерьез тот ломбард из-за того, что он принадлежал людям, к тому же цыганам, и трясли его время от времени просто со скуки.

А зря: натрясти с него можно было очень много!

Это волки могли себе позволить нанять крутых наемников профессионалов, а вот простые люди, например, если хотели избавиться от докучавших им супругов или конкурентов по бизнесу, шли к цыганам, не брезговавшим брать в качестве платы все: деньги, драгоценности, документы, квартиры и даже людей, которых с чистой совестью продавали.

Их, как и другие ценности, переправляли по морю в самые разные уголки земли, и никакие международные агентства ни разу не смогли не то, что поймать их, а даже выйти на их след, ведь цыган было много, как и морей, как и пропавших людей, не говоря уже об украденных вещах.

– И я знаю, – продолжила я, – что этот кто-то точно не из ломбарда, адрес которого я тебе давала. Туда ты их не продал, но деньги у тебя есть. Так… кому? Кому ты их продал?

Дамир покосился на Алешу, которого знал, как курьера, доставлявшего алмазы, и получившего во время ограбления магазина четыре пули, но тем не менее сопровождавшего меня на нашей последней встрече. Наверное, он думал, что я его купила или соблазнила.

Алеша с каменным лицом хрустнул пальцами, разминая кулаки, и Дамир отвел взгляд.

– А тебе не по х*й?! – огрызнулся он, шморкнув носом. Серый ударил его ногой в живот.

Алеша удержал Дамира от падения, и я вплотную подошла к нему.

Помню, как я, загоревшись идеей украсть алмазы, решилась предложить ему сделку. Вариантов было не так уж много, но Дамир, лучший друг Саши, который на самом деле, конечно же, другом ему не был и тем более лучшим, был самым подходящим: туповатым, но не критично; жестоким, но в пределах; жадным, но на уровне адекватности. К тому же он был чистокровным волком, как и его кузен, которого он привлек к делу, что было хорошим прикрытием для полукровки.

Вот только все пошло не по плану, и проклятые алмазы по сей день аукались мне болью.

Причем, самым болезненным было то, что если бы я их не украла, то не встретила бы Гришу, не родила бы Никиту, и мы бы с Алешей так и не узнали бы, что были друг у друга.

– Где алмазы, Дамир? – спросила я, ощущая накатывающую злость.

В голове снова замелькали голоса, посыпая солью вскрывшиеся раны от былых ошибок. Моя ведь вина в том, что сейчас делали с Гришей все равно была.

"Я обещала… Присматривать… Держитесь вместе… Приветик, красотка… Сестричка заигралась… За кирпич зеленых дашь мне… Смеешь меня изводить своими выходками… Усилия не окупаются… Вместе выбраться из трущоб… Не единственная, кто дал обещание… Долго же ты шла… Все пошло не по плану… Не должны были стрелять… Курьер опоздал…"

– Отвечай! – прикрикнула я, схватив Дамира за волосы.

Они были тошнотворно сальными. Вообще он был просто омерзительным существом, еще и имевшем в свое время наглость меня лапать.

Впрочем, если я это позволяла, списывая все на то, что я была слабой полукровкой, то какие к нему могли быть претензии?

– Я не смог… – сквозь зубы процедил Дамир. – Не смог сдать их по тому адресу, что ты дала. С неделю после мокрухи с Ангеловым там было закрыто. П*здец тогда вообще был полный в городе! А через две недели там уже было другое название и…

Я отпустила его волосы и выпрямилась, презрительно скривив губы. Глаза затянула алая пелена. Пожалуй, я недооценила еще и его тупость, которая вообще лежала под плинтусом, наверное, с самого его рождения.

– И ты, – в ярости прошипела я, – не придумал ничего лучше, чем пойти в тот же магазин, из которого их и сп*здил?!

Глава 4

Дамир поднял на меня мутный взгляд с намеком на вызов и некую гордость, мол, кто же здесь был настолько крутым, что мало того, что решился обокрасть волка, так еще и потом ему же и предложил выкупить алмазы? Я! Я! Я крутой Дамир! Крутой Дамир…

Я не выдержала и ударила так сильно, что рука от пальцев до плеча протяжно завибрировала.

Алеша бросил Дамира на пол и достал из кармана пиджака влажные детские салфетки. Привычка носить их прочно закрепилась у него благодаря Никите и сейчас оказалась очень кстати.

Вытирая руку с крови, я отошла к окну.

– Заткни ее! – рыкнула я.

Не знаю, кто и что сделал, но девчонка на диване мгновенно притихла.

В висках пульсировала кровь. Я задыхалась от бешеной злости.

Четыре дня со мной и всего одна паршивая минута на то, чтобы подержать своего первенца на руках. И это все. Все, что Гриша получил, потому что один долбо*б поленился проверить старейший ломбард в городе, сменивший за время своего существования не одно название.

Бл*дь! Уму было не постижимо просто!

– Говори! – сказала я, по-прежнему глядя в окно.

Рассвет уже чертил на небе полосу, и мне пора было возвращаться домой к ребенку, с которым я хотела побыть до приезда Миши.

Решение снова расстаться с Никитой далось мне очень тяжело, и, к сожалению, все шло к тому, что сегодня мне придется еще раз расстаться с ним.

– А че говорить? – сквозь зубы ответил… мой старый друг, не привыкший к тому, чтобы женщины его били, да еще и в ответ не получали от него. – Я еще тогда, когда ты сразу не пришла на встречу, думал, куда их сбагрить. Владелец-то камушков скучал небось за ними! Он мог предложить за них больше, чем…

– Дай-ка угадаю, – перебила я, – тебя отговорил твой кузен? – Я снова повернулась к Дамиру.

– Типа того, – угрюмо ответил он. – Все п*здел, что это плохая идея, что тебя надо дождаться… Короче! – Дамир вытер низом грязной серой футболки подбородок. – Он все равно подыхал, – добавил он, будто оправдываясь. – Рак у него был.

Я не смогла вспомнить, видела ли я когда-то его кузена, но мне стало его жаль. У моей матери тоже был рак, и если бы у нас тогда были деньги, она смогла бы вылечиться или хотя бы получить шанс на жизнь.

Кузен Дамира поэтому, наверное, и согласился на ограбление: он рассчитывал вылечиться, но Дамир лишил его всякой надежды. Наверное, еще и считал, что поступил милосердно по отношению к нему. Мразь!

– Дальше! – нетерпеливо потребовала я.

С губ так и срывался вопрос "Где Гриша?", но я сдерживалась.

Не думаю, что Дамир знал про Гришу и тем более знал про Коппеля, но что-то он все же знал, а пока я не решила, оставлять ли его в живых или же нет, лучше было не давать ему никакой информации, которую можно было использовать против меня.

Уверена, что Дамиру как минимум доставило удовольствие, если бы он знал истинную причину, по которой я была здесь и терпела его вонь.

– А что дальше?! – Дамир покачнулся и сел на пол. – Тот волк… Ну, твой босс… Он… Бл*дь, он ох*ел просто, когда я сказал, что знаю, где его алмазы!

Я криво усмехнулась: конечно, Артур ох*ел, ведь Ангелов, настоящий владелец алмазов, был уже мертв, и все денежки от них могли спокойно осесть в его кармане. Ему только нужно было найти, куда их пристроить, а уж у него вариантов было много, но, полагаю, Артур выбрал самый простой и очевидный – Маргуса Коппеля младшего – того, кому алмазы предназначались изначально, и с которым Артур уже неоднократно вел дела.

Так что Коппель узнал о неожиданном появлении редких красных алмазов не случайно. Ему сообщили, что они снова были доступны для покупки, и произошло это спустя две недели после нашего с Алешей отъезда.

Коппель подозревал, что Ангелов водил его за нос, что на самом деле он просто зажал алмазы, чтобы перепродать их выгоднее кому-то другому, и, благодаря моему, как выразился тогда Гриша, эффектному появлению на банкете, Коппель решил вытрусить свои алмазы через меня.

Когда же ему это не удалось, он проник в резиденцию и своими глазами увидел на мне украшения из его камней, что подтвердило его мнение, что Ангелов его просто развел. Тогда же он видел со мной Гришу, лучшего наемника и стрелка, что, в общем-то, было обычным делом, в смысле лучшая охрана для дамы сердца хозяина города, но после убийства последнего и моего исчезновения, а также появления слухов о том, что это Гриша завалил Ангелова, причем по моему приказу, Коппелю не составило труда сложить два и два.

Даже если он не догадался, что с самого начала его алмазы украла я, то наверняка считал, что они были у меня. Не могла же я их оставить у мертвеца, поэтому забрала с собой.

Что ж, это было вполне логично, как и сесть на хвост Грише. Беспорядки к тому времени постепенно шли на убыль, и Гриша, с которым тогда уже связался Алеша, беспрепятственно собирался ехать ко мне, но… Но, но, но…

Как Коппель узнал про изнасилование, про Валета, как нашел Кохана, как установил связь со старым волком из окружения Ибрагимова?

Один раз я уже совершила ошибку и начала действовать, не докопавшись до правды. В этот раз я не собиралась ее повторять, но конкретно сейчас гораздо важнее был другой вопрос: где была часть алмазов Дамира?

У Артура? Или же моему старому другу хватило мозгов не продавать ему все камни сразу?

– Где алмазы? – спросила я.

Дамир кинул на меня взгляд, полный ненависти, но отвечать не спешил. Думаю, что его часть алмазов все-таки была у него, и ему очень не хотелось с ней расставаться, ведь я в отличие от Артура платить за них не собиралась.

Серый скрипнул кожаными перчатками и, достав пистолет, обошел Дамира сзади. Это была кульминация нашей встречи, и это понимала даже девчонка, снова захныкавшая на диване.

– На кухне, – наконец, сказал Дамир, затравленно посмотрев по сторонам. – В карнизе.

Алеше молча прошел на кухню. Послышался шорох гардины и треск карниза. Когда он вернулся и, на вытянутой ладони поднес мне алмазы, я взяла один из них, и покрутила в руке.

Он был достаточно крупным и относительно чистым. После обработки он бы сохранил большую часть веса, а после грамотной огранки украсил бы любую женщину или мужчину.

– Сколько Артур давал тебе за один? – спросила я, прикидывая количество каратов.

– Десять штук, – ответил Дамир. Пистолет Серого упирался в его затылок, и он дышал с надрывом, бегая взглядом по комнате, будто выискивая спасение, которого здесь не было.

Десять штук… Невероятно! Стоимость одного карата при условии очень хорошего качества алмаза доходила до уровня средненькой однушки на вторичном рынке. Алмазы же Ангелова были превосходными и очень редкими, а конкретно тот камень, что держала я, тянул карата на три, если не четыре. Кое-кто продешевил. Даже очень.

Я перевела взгляд на Дамира. Он мог поднять серьезные деньги, а получил карманные гроши. Артур, наверное, чуть со смеху не умер, когда тот с округленными от счастья глазами согласился на такую сумму за один камень.

Однако смех смехом, но это не объясняло, почему Дамир был жив. За Артуром, который убил собственного отца, чтобы стать ближе к кормушке хозяина города, не заржавело бы грохнуть Дамира, из-за которого свора Ангелова после кражи отимела его во все места.

Как же Дамир себя подстраховал? Или дело было не в страховке и даже не в Дамире, а в самом Артуре, которому по какой-то причине было выгодно не убивать вора?

И кого мне следовало об этом спрашивать: Дамира, который успешно убивал себя сам с помощью наркотиков, или же еще одного моего старого "друга" Артура, согласившегося на объедки, вместо того, чтобы получить все алмазы?

На секунду вместо разбитого лица Дамира я увидела… Нет, не себя, избитую и изнасилованную до полусмерти в этой же квартире, а в хлам разбитое и окровавленное лицо Саши, в глазах которого был дикий ужас, но и проблеск надежды в связи с моих присутствием.

И снова нет, Дамир не был в этом виноват. И он не был виноват в том, что мне пришло в голову украсть алмазы хозяина города. Он даже не был виноват в том, что родился тупым, но мне вспомнился обрывок диалога между Гришей и Ангеловым:

– Мои отыщут другой след…

– Твои привели нас сюда! Хочешь сказать, что они ошиблись? Слишком много совпадений.

– Тебе не надо было убивать ее брата. Его дружки могли просто использовать его…

Гриша говорил, что на меня указала продавщица из магазина, но из диалога следовало, что до этого или после, или же одновременно с этим прорабатывались и другие версии, включавшие так называемых дружков Саши, которые наверняка, даже не вникнув в суть, в страхе и по привычке указали именно на него – местного козла отпущения, которого вечно отмазывала старшая сестра.

Саша нуждался в защите, но мне не стоило все время потакать ему и жалеть его. Лучше бы его посадили. Тогда он бы быстренько сдал и Дамира, и других своих "друзей", чтобы они отвечали вместе с ним, но я отмазывала Сашу и оставляла без наказания остальных.

Мой младший брат был виноват лишь в том, что был глуп и наивен, что хотел выбраться из трущоб и жить лучше, а Дамир, жадный, трусливый и ленивый, был виноват в том, что пользовался этим и, подставляя Сашу, ни разу не был наказан.

И это было не правильно, ведь урок не пойдет впрок, пока не получишь как следует по рукам.

Для Саши это было уже невозможно, а для вот для Дамира…

Я вернула алмазы Алеше и подошла ближе.

– Саша считал тебя другом, а ты его использовал, – каким-то незнакомым даже для себя самой голосом сказала я.

Алеша свел толстые брови: Саша был и ему братом, но узнать его с лучшей стороны, которая все же была в нем и в моих воспоминаниях, которыми я обязательно когда-нибудь с ним поделюсь, Алеша не успел.

Серый послушно вложил в мою вытянутую руку пистолет, и я наставила его на Дамира. Его окровавленных губ коснулась улыбка. Нам с ним эта ситуация уже была знакома, только раньше я не была готова выстрелить.

В детстве, если Саша влазил в драку, а случалось это часто, потому что другие дети дразнили его из-за поношенной одежды и отсутствия всяких крутых мелочей, наша мать всегда говорила, что с темнотой нужно бороться светом. На мой взгляд она была права, и в качестве света вспышки выстрелов хорошо подходили.

Гильза со звоном упала на пол, опередив тело на каких-то две-три секунды. Серый поднял ее и спрятал в карман. Я вернула ему пистолет и собралась уходить. Я сделала все, что хотела и более меня ничего не держало в старой квартире с призраками.

– Сумасшедшая сука! – по-бабски визжал Дамир, катаясь по полу с простреленной ногой.

Далеко с ней он не уйдет, и полиция, которую вызвала девушка-мотоциклистка, которая была с нами, так или иначе познакомится с ним и его наркопритоном.

– Бл*дь живучая! Не сдохла же, тварь, тогда! – с ненавистью провизжал он.

Перед глазами ярко рассыпались осколки фонаря, освещенные светом фар машины, визжавшей колесами в стремлении избежать столкновения.

"Хватит играть! Убейте ее!" – взревел в голове голос Ангелова, а под грудью, куда попала серебряная, девятимиллиметровая пуля, выпущенная Гришей, невольно появился давно забытый колющий холодок.

Я остановилась и оглянулась на Дамира: он был там, как я и предполагала. Вместо условленного времени и места он с кузеном сразу пошел ко мне. Может, он узнал, что банда мотоциклистов трясла знакомых барыг и испугался, что они могли добраться до меня раньше, чем я расскажу ему, куда можно было сдать алмазы, а может еще что-то, но факт был в том, что он видел, как я бежала, как в меня выстрелили, как я упала, как меня еще живую забрали. И он соврал мне, что его кузен отговаривал его нести алмазы обратно в магазин. Дамир убил его потому, что не верил, что я выкарабкаюсь и, имея всю партию алмазов, он не захотел делиться с родственником, убил его, уже вынашивая план предложить Артуру их выкупить.

Вот только Дамир не знал, что Артур был всего лишь посредником и за алмазы его самого трясли, как липку.

Понял он это или нет, а может, просто видел потом, в каком виде оставили Артура волки Ангелова, или же в ту ночь он узнал самого Ангелова, который не нуждался в особом представлении, но трусость и инстинкт самосохранения подсказали моему старому другу залечь на дно, а там уж рукой подать было до первых столкновений с Коппелем и всего последующего вплоть до моего звонка с просьбой встретиться.

Я жестом остановила Алешу, выпустившего когти, не позволив прикончить Дамира. Это все уже давно потеряло свою актуальность и слова Дамира были отнюдь не теми, что могли меня задеть.

– А с ней, что делать?

Я посмотрела на девушку. Она тут же подползла ко мне и бросилась в ноги.

– Пожалуйста… – надрывно рыдала она, источая сильнейший запах страха. – Не надо… Я… Я никому… Никому не скажу… Пожалуйста…

Серый с Алешей ждали моего решения, а я рассматривала униженно молившую о пощаде девушку, которая была настолько напуганной, что даже не понимала, что я не убила Дамира.

Она была совсем ребенком. От силы лет четырнадцать. Тоненькие ручки дрожали. Такие же тоненькие ножки были в синяках, которые имелись и на спине, прикрытой густыми темно-каштановыми волосами. Слезы ее были горячими, а большие глаза, изредка поднимавшиеся на меня, были карими и очень грустными.

Нет, она вовсе не напомнила мне меня. В ее возрасте я не увлекалась наркотиками и всякими подонками, гораздо старше меня, а ухаживала за матерью и думала про заработок. Я оставалась в реальности. Она же выбрала иллюзии, и сейчас ее жизнь была в моих руках.

– Посмотри на меня. – Девушка подняла на меня заплаканное лицо. – Собери свои вещи, возьми все деньги, что найдешь, и уходи. Сюда не возвращайся, – добавила я, отступив от нее на шаг. – И к этой жизни тоже. Иначе закончишь также, как и он. – Я кивнула на по-прежнему нывшего и катавшегося по полу Дамира. – Если не хуже.

Глава 5

В районе городских трущоб полицию давно прозвали улиткой из-за того, что она ни разу даже на памяти старожилов не спешила приезжать на вызовы, и мы спокойно выехали со двора.

Я открыла окно машины и закурила. Алеша посмотрел неодобрительно, мол, это не безопасно, но я только отмахнулась. Мне бояться было нечего. Моя жизнь для Коппеля сейчас была ценнее кислорода, и если бы я умерла, то это лишило бы его удовольствия от моих мучений, так что я могла спокойно передвигаться по городу и не опасаться ничего.

Гришу Коппель уже забрал у меня, а о том, что Алеша приходился мне братом, думаю, он не знал, но за Никиту я волновалась и запретила Эвелине выходить с ним не то, что на улицу, а даже на террасу, и вообще подходить к окнам.

Мне так не хотелось с ним разлучаться, мы ведь только снова были вместе, и я не успела восполнить и одного процента тоски по нему. Я могла бы сутками держать его на руках, чувствовать его дыхание и, глядя на его личико, когда он спал, пытаться угадать его сны, но, к сожалению, дела требовали моего личного присутствия, и сегодня мне придется оставить его снова.

Мотоциклисты, сопровождавшие внедорожник, рассеивали тишину только-только оживавших утренних улиц, на которых хозяйничали голуби, мусор и дворники. Серый ничем не выдал свое мнение о том, что я не убила Дамира и девчонку, да он бы и не посмел что-либо возразить в силу чувства вины, а вот Алеша наверняка считал, что я поступила слишком мягко, просто предпочитал помалкивать.

Отчасти я тоже так считала, в смысле, что зря оставила в живых именно Дамира. Урок он все равно не усвоит, и если его реально посадят, то меня в святые он тем более не возведет, но заваливать городской морг трупами тех, кто хоть чем-то мне не угодил в мои планы не входило. По крайней мере, пока.

Алеша заехал во двор комплекса с другой стороны, и последствия ночных событий на перекрестке, где наверняка все еще копошились менты, я так и не увидела, но в груди все равно защемило так, будто я была там и видела в живую все то, что осталось от мотоцикла, видела одиноко лежавший шлем со скрещенными словно в поцелуе волчьими головами и кровь, кровь, кровь…

Роза со своим адъютантом Мартой воевала в прихожей с остававшимися в пентхаусе мотоциклистами. Чем они не угодили ей в столь ранний час, я даже не стала вникать, но заметила взгляд Марты, прилипший к Алеше, едва двери лифта открылись.

Я была этому очень рада. Марта была милой девушкой: доброй и отзывчивой, бесстрашной и верной. К тому же она была чистокровной волчицей и взаимно нравилась Алеше, а лучшего для него я и не могла желать. Да и для нее тоже, ведь Алеша, мой старший брат, был самым замечательным в мире.

Скинув босоножки, которые на удивление оказались гораздо удобнее, чем ожидалось, я наспех помыла руки и прошла в детскую. На мгновение у самой двери меня пронзил страх, что я не застану Никиту, что по инструкциям Гриши, которые вздумал воплотить в жизнь кто-то из его ребят, сына в комнате не будет, но его бодрый крик, раздавшийся из-за двери, буквально вдохнул в меня жизнь.

– Как знал, что ты вот-вот придешь! Даже кушать не просил! – рассмеялась Эвелина, передавая мне Никиту.

Когда я вошла, ее лицо вроде было обычным, но все же что-то в ее глазах потухло, потому что я вернулась без Гриши.

Да… Мне тоже хотелось, чтобы все было так просто и один взмах моей руки вернул нам его, но, увы, в мире, где правили волчьи законы, одного взмаха даже руки с когтями было не достаточно.

– Неужели ты не голоден? А, Никки? – Я перехватила сына поудобнее и пригладила его взъерошенные после сна волосы. Их было совсем мало и они неуверенно, будто только пробуя, завивались.

Странно, ведь ни я, ни Гриша не были кучерявыми.

– У Гриши также было, – будто прочитав мои мысли, сказала Эвелина. – Он до пятого… – Она задумалась. – Нет, до шестого класса ходил, как барашек. Стыдился этого страшно! – Эвелина усмехнулась, коснувшись завитков внука. – Чем их только не мазал, а они все равно завивались! Сколько драк у него из-за них было! Кошмар! Он ведь еще не высокий тогда был и немного полненький! А потом во время летних каникул гормоны у него взыграли: похудел, вытянулся, а волосы начали выпрямляться, и драки уже были не из-за волос, а из-за девчонок! – по-прежнему улыбаясь, добавила она.

– Хоть не из-за мальчишек! – как бы между прочим, вставил присоединившийся к нам Алеша.

Пиджак он снял, а рукава белой рубашки закатил по самые локти. Свою шикарную растительность на лице он давно сбрил. Жаль. Думаю, Никите не хватало его бороды, за которую он так любил дергать.

– Популярным был, да? – спросила я, не обратив внимание на Алешину колкость. Никита уже вовсю принюхивался к запахам, которые тот принес.

– А то! – вскликнула Эвелина, закатив глаза. – А как мотоцикл свой первый приобрел, так я вообще была уверенна, что он меня бабулей вот-вот сделает!

– Сколько же это ему было? – поинтересовалась я, взяв у Алеши бутылочку, которую он принес для Никиты.

– Шестнадцать! – с гордостью ответила Эвелина.

– А деньги, откуда он взял?

Алеша скорчил такую мину, будто я спросила что-то очень очевидное.

– Я даже боялась спрашивать, – серьезно ответила Эвелина, выразительно округлив глаза.

– Заработал честным трудом, – сказал Серый, не оставшийся в стороне и тоже пожаловавший к нам в детскую. Судя по тому, как он это произнес, труд был честным, а вот сама работа, скорее всего, незаконной. – И ни какой это был не мотоцикл, – добавил он, вращая между пальцев зажигалку. – Так… Кусок консервной банки на колесах.

– Уууххх! – взвилась Эвелина, хмуро погрозив ему пальцем. – Гришка бы тебе рот намылил за такие слова!

Я рассмеялась, представив себе ту самую банку на колесах, которую Гриша наверняка сохранил. Я даже была готова была поспорить за это с кем угодно и на что угодно.

Алеша хмыкнул что-то, понятное только ему и, воспользовавшись тем, что я открыла рот, а руки были заняты бутылочкой и Никитой, умудрился сунуть мне ложку теплой манной каши, которую также принес с собой в высокой пиалушке.

– Ммм! – запротестовала я, но рефлекторно проглотила.

Алеша удовлетворенно кивнул и, зачерпнув ложкой еще каши, выразительно поднял толстые брови.

Я взглянула на сына, не спеша потягивавшего из бутылочки детскую смесь, и вздохнула, смиренно открыв рот.

– Ты плохой брат, – пробормотала я, хмуро слизывая из уголка рта кашу.

Называть его братом было странно и непривычно, но в целом такое обращение прозвучало очень тепло и достаточно гармонично для нас обоих.

– Роза, у нас трубочки есть? – невозмутимо набрав еще ложку, процедил Алеша. – Сестре только так пить кофе придется, – добавил он. Туше!

Что ответила своему любимчику Роза, я не услышала, но я ответила ему угрюмым взглядом, хотя кофе мне очень хотелось выпить.

Выждав сорок минут, в течение которых манная каша тяжело бродила в моем желудке, мы с Эвелиной вопреки обычаю решились искупать Никиту. Она сказала, что после моего отъезда он плохо спал, и я надеялась, что после купания Никита поспит.

Гриша продумал все, и наш с ним сын с радостными возгласами плескался в детской ванночке в личной уборной, однако, вопреки моим надеждам, после водных процедур Никита четко дал понять, что спать он не хотел, и мы с Эвелиной нарядили его в костюмчик, чем-то напоминавший форму пожарных.

Мал он был еще для таких нарядов, но ему было так хорошо, что просто глаз было не оторвать от моего маленького красавчика.

Минут пять мы перебирали игрушки, терпеливо ожидая решения Никиты, что же ему понравится. К счастью, это оказался не пистолет, а мягкий крокодил, на котором он остановил свой выбор, после критичного исследования жирафа, который отправился на пол следом за пистолетом, которым не терял надежды заинтересовать его Серый.

– Тебе нечем заняться? – не выдержала я. Серый поднял с пола игрушку и передернул плечами. – Ты сделал, что я просила?

– Ответа пока нет, – сказал Серый, снова передернув плечами.

Я поджала губы и посмотрела на сына. Такие вот у его отца были друзья, что не жалели дать оружие и взрывчатку, но на простую просьбу… Я нахмурилась и снова вернула взгляд Серому.

– А что ты вообще им сказал? – спросила я.

Уверена, что Серый не стал бы особо распространяться по телефону о нашей ситуации, но что-то же он должен был им сказать.

– Что Гриша хочет встретиться, – неохотно выдавил Серый, исподлобья посмотрев на меня.

Мне не понравился его ответ. Очень. С другой стороны Серый лучше знал, что и кому нужно было говорить, но его формулировка была очень показательной и не могла не натолкнуть меня на определенные мысли.

Коппель по телефону сказал, что со мной никто не станет вести дела, но я не восприняла это всерьез и даже не вспоминала до этого момента, но из ответа Серого, скрывшего от друзей, что встреча нужна была не Грише, а мне, следовало, что даже они, скорее всего, не стали бы со мной не то, что встречаться, но и разговаривать. И это не радовало совсем, ведь если даже те, кому Гриша относительно доверял и с кем не боялся вести дела, могли так отреагировать на меня и мою просьбу помочь, то что же было говорить про гораздо менее знакомых личностей.

Я с болью опустила взгляд на Никиту. Как же мне было найти его отца?

В любой момент на мой телефон, к которому я даже боялась подходить, могло прийти еще одно сообщение, в котором было бы что-то похуже, чем в первом.

Я, правда, сомневалась, что Коппель будет так перегибать, ведь он хотел растянуть удовольствие от пыток, но время шло, а Гриша и так был ранен. Я же с теми ресурсами, что имела, просто не могла даже начинать его искать, даже если бы решилась кинуть на это всех, оставив сына без охраны, чего я, конечно, не могла сделать даже ради Гриши.

Неудивительно, что Эвелина опустила руки, даже толком и не подняв их, ведь Гриша и был ее руками, как и фактически моими. У меня были деньги и была фамилия, причем не одна, но фамилии кого? Тех, кого убили их приближенные?

О моем отце уже мало, кто помнил. Ангелов… Под его фамилией я имела определенную репутацию, но она скорее играла против меня. К тому же за год место хозяина города никто так и не занял, и не сегодня, так завтра об этом вспомнят, и вся шваль города снова развернет борьбу, которую Ибрагимов больше сдержать не сможет, но которая сильно осложнит мои поиски, к которым я даже еще не приступила.

– Твою мать! – шепотом выругалась я.

– Адвокат здесь, – сообщил Алеша. – Охрана спрашивает, пускать ли его.

– Разве уже десять? – нахмурилась я, глупо вращая головой. Как же быстро время пролетело!

– Только половина, – ответил Алеша. – Кому-то невтерпеж, – добавил он, всем своим видом показывая недовольство.

С Ибрагимовым старшим и младшим Алеша был знаком еще со времен Ангелова, и судя по всему они не вызывали в нем особой симпатии, не говоря уже про доверие, но если после неожиданного визита недружелюбно настроенных волков к нам в коттедж Алеша понимал, зачем меня нужно было направлять к семейству адвокатов, то сейчас понимания того, зачем я пригласила младшего из них к себе у Алеши не было также, как и у меня.

Поначалу мне казалось, что Миша нужен был мне именно, как адвокат, то сейчас я даже не могла ответить, с чего у меня вообще возникла эта мысль. Как адвокат он не мог мне помочь. Я разве что могла попросить его в кратчайшие сроки подготовить для меня отчет по финансам, которыми он тоже занимался, чтобы я имела представление о суммах, которые можно было пустить в ход, но, во-первых, доступ к счетам у меня и так был, а во-вторых… Во-вторых, пустить куда? В какой ход? Кого мне было покупать, и где?

– Так что с адвокатом? – напомнил мне Алеша.

– Пропустить, – вздохнула я.

Эвелина наводила порядок в ванной, и Алеша хотел взять у меня Никиту. Последний кинул в него крокодилом и вцепился мне в грудь, выражая желание остаться со мной.

Я не стала возражать и перехватила сына поудобнее. Миша таким уж другом нам не был, но и врагом тоже, так что Никита мог сопроводить меня вместо своего отца. Да и расставаться с ним раньше времени мне не хотелось.

Перебирая в голове разные варианты того, как можно было использовать Мишу, раз он уже был здесь, я рассеянно поплелась в прихожую.

По идее отец Миши должен был знать про Коппеля и сорвавшуюся с ним сделку с алмазами. Гриша рассказывал, что Ангелов после их кражи, перетрусив всех местных, прошерстил также и не местных. Возможно, Ибрагимов участвовал и в этом, и тогда нащупал какие-то ниточки, которые сейчас могли привести меня к Коппелю, а заодно и к Грише.

Слабая надежда, но все же…

Верные мотоциклисты обступили Мишу, зажав у лифта. Мне стало стыдно, что они были в прихожей, как собаки, что я не знала, где они спали, ели ли они и даже не знала их имена, но зато я поняла, за что их отчитывала Роза: они натоптали в прихожей, не говоря уже о том, что напустили в ней мощнейшие ароматы бензина, пота и сигарет, на которые я в отличие от старой волчицы привыкла не обращать внимание.

Увидев меня, Миша сменил высокомерную маску и расцвел улыбкой в тон огромному букету белых роз, которые он принес, видимо, для меня. А я все думала, что это так… пахнет.

– Привет, Миша! – Я не стала заходить далеко, чтобы не испачкать босые ноги и, остановившись на входе в гостиную, выдавила ответную улыбку.

– Привет! Серьезная здесь охрана! – как бы между прочим, отметил молодой волк, направляясь ко мне. – Ничего, что я раньше?

– Ничего, – ответила я, неприятно поежившись от его слишком откровенно ощупывающего взгляда.

– Каких-то четыре дня прошло, а ты стала еще красивее, – сказал Миша, вручая мне букет. Присутствие мотоциклистов он верно расценил, как отсутствие Гриши, и вместе с цветами я получила еще поцелуй в щеку. – Разве так бывает?

– Видимо, да, – с надрывом ответила я. Манная каша дала последний удар по желудку, и я чудом сдержалась, чтобы по примеру Никиты не срыгнуть лишнее. Спасибо Алеше!

Миша усмехнулся, подумав, что надрыв в голосе был связан с тем, что ребенок меня ущипнул, и опустил взгляд на него.

– А кто это у нас тут? – Миша достал из кармана пиджака плюшевого бегемотика. Продуманный ход однако.

Никита отвлекся от цветов, которые так и хотел потрогать ручкой, и очень вдумчиво посмотрел на молодого волка. Носик его усиленно зашевелился, изучая новый запах и его источник.

Я затаила дыхание, наблюдая, как сын осторожно взял бегемотика. Честное слово, будто гранату брал, а не безобидную игрушку.

Гриша мог бы гордиться: бегемотик, как граната с выдернутой чекой, полетел прочь.

Миша нашел это забавным и засмеялся.

– Извини, – улыбнулась я, так и слыша смех Гриши, – это сегодня далеко не первая отвергнутая им игрушка. Период такой, наверное, – добавила я, косо посмотрев на Серого, ловко оказавшегося рядом и демонстративно подсунувшего Никите игрушечный пистолет, который, наконец-то, был принят благосклонно.

Ну, что ж… Отцовская страсть к выпендрежу сыну тоже с успехом передалась.

– Поставь, пожалуйста, цветы в воду, – ласково сказала я, жестко ткнув букетом в грудь Серому. Он отвел вызывающий взгляд от молодого волка и, самодовольно сверкнув глазами, расплылся в учтивой улыбке.

– Да, Кира Валерьевна! – елейно ответил Серый. – Поставить их в спальню или в гостиную? – также елейно справился он. Мотоциклисты у лифта заржали.

– Я поставлю, Кирочка! – вмешалась Роза, поспешившая прийти на помощь. Она прямо обожгла Серого взглядом и вырвала у него букет, разве что, не ударив его теми несчастными розами. – Доброе утро, Мишенька! – А вот молодому адвокату достался от нее лучезарный взгляд и нежнейшая улыбка. Ну, просто цирк какой-то!

– Роза! – Миша вежливо склонил голову в ответ.

– Хочешь кофе, милый? – спросила старая волчица. – Я как раз свежий сварила, – добавила она, кинув на меня выразительный взгляд.

– Не откажусь, – согласился Миша. – Я толком и не завтракал сегодня, – чуть ли не жалобно добавил он.

Бедолага! Игрушечный бегемотик из первого попавшегося на пути открытого закутка с дешевыми детскими товарами стоил ему завтрака! Обнять и плакать просто!

– Кирочка тоже не завтракала толком, – с пониманием закивала Роза с нежностью посмотрев на Никиту, со знанием дела крутившего пистолетик, но принюхивавшегося к запахам, которые она принесла с кухни. – Я принесу вам кофе в кабинет. Марта там как раз только что прибрала.

Я поджала губы. Мы же вроде говорили на тему обслуживания!

При Мише я не стала ничего говорить и ограничилась только взглядом, который старая волчица с достоинством проигнорировала.

– Вкусно пахнет, да? – заквоктала она Никите. – Вкусно, да? – Никита причмокнул и заулыбался ей. У них прямо любовь была с первого взгляда! – Пойдем со мной, дружочек! – Роза сунула цветы обратно Серому и протянула руки, чтобы взять Никиту. – Я тебя покормлю, а мама пока уделит немного внимания гостю. Да?

– Мы час назад кушали, – возразила я, неохотно отдавая ей сына.

– Уууу! – Роза вытаращила глаза, ловко подхватив Никиту, оставившего мне свой пистолетик. – Целый час назад! Мы же растем, мама! – с укором сказала она мне и гордо удалилась.

– И то верно… – вздохнула я, тоскливо глядя на удалявшегося с ней сына.

Миша кашлянул, напоминая о своем присутствии, и я почувствовала раздражение.

– Прости, пожалуйста, – пробормотала я, – у нас сегодня небольшой дурдомчик.

– Ничего страшного, – как само собой разумеющееся ответил Миша и заправил мне за ухо волосы. – Тебе очень хорошо со стрижкой.

– Да… Спасибо… – Я успела отвернуться, чтобы скрыть непроизвольно скривившиеся губы. Твою ж мать, волк! О чем ты только думаешь?! Неужели не видишь, что…

Я оборвала мысль и, подхватив свои босоножки, уверенно пошла в коридор. Нужно было как можно скорее выяснить, какой мог быть с Ибрагимова младшего толк, и выпроводить его. У меня были дела поважнее его дешевых ухаживаний. Если бы я еще знала, где был кабинет!

– Григорий работает? – осторожно спросил Миша, терпеливо следуя за мной, пока я ломилась в каждую дверь. Сколько же в этом пентхаусе было комнат?! И зачем только в одной из них висела боксерская груша?!

– Ты очень догадливый, тебе говорили? – не сдержалась я, ощутив удар в грудь. Вот к чему был этот вопрос, если он и так понял это, как только пришел?!

Миша ничего не ответил, но запах его влечения стал менее слащавым. Как и многие мужчины, он не любил, когда женщины прекращали играть по их сценарию и в "нет" начинало звучать именно "нет".

Наконец-то, отыскав кабинет, я бегло осмотрелась. В углу были сложены какие-то коробки. На окне лежал большой черный ящик с открытой крышкой, внутри которого красовалась разобранная винтовка.

Гриша вчера днем игрался ею и от нее сильнее всего пахло им, перебивая даже запах новой винтажной мебели из красного полированного дерева, которую Марта распаковала, когда прибиралась здесь.

– Кира, у тебя все хорошо? – Миша положил на стол свой портфель и стал напротив меня, закрыв собой винтовку. – По дороге сюда я видел аварию с участием мотоциклов.

Я молчала, но то, на что не хватило действия винтовки, добилось упоминанием аварии, и мой пульс прорвал вместе с запахом боли и отчаяния.

Легонько коснувшись подбородка, Миша приподнял его и заглянул в мне в глаза. Вроде и искренно, и с чувством, но я все равно не могла отделаться от ощущения, что ему от меня было что-то нужно.

Вдруг… Вдруг он был заодно с Коппелем?

Я обвинила его в покушении на его отца, потом отвергла его чувства, а Гриша открыто его прессовал. Люди убивали и за меньшее, а волки так и вообще по природе были мнительными, обидчивыми и злопамятными.

Брови Миши напряженно свелись в одну линию, а глаза странно загорелись. Он безошибочно чувствовал, что что-то было не так и интерпретировал это, как слабость.

Было бы похвально, если бы он предложил помощь, поддержку, но, увы, как и очень многие другие, молодой волк не придумал ничего лучше, чем просто воспользоваться слабостью, и его приоткрытые губы потянулись к моим.

– Кофе заказывали?

Роза не смогла отвлечься от Никиты и Алеша принес кофе вместо нее, выразительно громко поставив на стол поднос с кофейным набором.

Взгляд Миши стал подозрительно непроницаемым.

Ибрагимов старший хотел видеть во главе города Алешу, а не оставшегося у него единственного сына, что могло очень не радовать последнего, и спокойно быть еще одной причиной для Миши скооперироваться с Коппелем.

– Спасибо, Алеша, – хрипло выдавила я и поспешила убрать руку волка от себя.

– Алексей Валерьевич, – деловым, но натянутым голосом произнес Миша. – Хорошо, что мы с вами встретились.

Он потянулся к портфелю и достал из него папку. Кажется, я начинала понимать, что подумал Миша, когда я попросила его о встрече.

Вот же бл*дь! Я совсем забыла об этом!

– Я принес документы, – продолжил он. – Предыдущий экземпляр с подписью Киры, к сожалению, пропал, но это поправимо. А вот это, – Миша положил на стол рядом с папкой коричневый конверт, – от отца. Документы на новую фамилию и прочее, что может вам понадобиться.

Алеша чвакнул жвачкой и, вытащив руки из карманов брюк, развернул папку и, по мере того, как он знакомился с ее содержимым, его выражение лица опасно менялось, как и запах.

– Алеша! Нет! – только и успела вскрикнуть я.

Мой крик утонул в зверином рычании, а Алеша с невероятной силой вдавил Мишу в пустые полки углового стеллажа.

– Ты как, бл*дь, посмел? – проревел он.

Глава 6

Я не знала, за что хвататься и, тщетно пытаясь докричаться до Алеши, беспомощно жалась за столом в то время, как два полутрансформированных волка пускали друг другу кровь. И это пока только был разогрев: Миша хоть и не мог справиться с Алешей, и оттолкнуть его, упрямо не отступал, извергая ответные рычания.

– Не лезь! – рыкнул Алеша, рубашка на спине которого начала трескаться.

Серый, намеревавшийся с еще несколькими ребятами разнять его с Мишей, пока они все не разнесли, замер в нерешительности.

– Алеша! – в сотый, наверное, раз крикнула я, удачно попав между рычанием. – Отпусти его! Это я! Я просила их сделать! Я! Понимаешь? Я!

Алеша, как ошпаренный, бросил Мишу, но от злости побагровел еще сильнее и направился к столу, который и в менее злом состоянии мог сломать одним пальцем.

Мда… А я считала его невозмутимым!

Миша, чья волчья кровь бурлила, не желая остывать, двинулся следом, но ему преградил путь Серый.

– Дружище, лучше не надо! – с предупреждением в виде пистолета за поясом, сказал он.

Миша исподлобья посмотрел на него, но все же остановился.

– Какого х*я! – прорычал Алеша.

– Базар фильтруй! – огрызнулась я, тоже не на шутку разозлившись.

Устроить такое из-за какой-то бумажной мелочи! Дома же был Никита!

А если бы Миша полностью превратился в волка, и у Серого с ребятами не осталось бы выбора, кроме как начать стрелять? Вот что бы тогда было?

Я смерила брата ледяным взглядом и, обогнув стол, подошла к Мише.

Лицо его вернуло человеческие черты, но в вырывавшемся тяжелом дыхании все еще ощущалась сильная агрессия.

Темно-синяя рубашка на его груди стала еще темнее от крови и я медленно протянула к ней руку.

– Дай посмотрю!

– Пустяки, Кира, – выдохнул адвокат, кидая настороженные взгляды на Алешу. – Просто царапина.

С осторожностью я все же расстегнула несколько пуговиц и сдвинула рубашку.

Да нет! Это были вовсе не царапины, а глубокие прорези в тех местах, куда вошли когти Алеши. Правда, они уже затягивались, но сам факт их появления был, мягко говоря, неприятен.

Я приглашала Мишу совсем не для этого, и даже появившиеся у меня подозрения в его адрес не меняли мое отрицательное отношение к столь бурной и неуместной реакции Алеши.

В конце концов, если так уж объективно было судить, то Миша всего лишь делал свою работу, параллельно преследуя свой интерес. И даже если он и был в чем-то виноват, то Алеша в первую очередь должен был думать о том, что здесь было не место для разборок, и я была очень огорчена и разочарована его поступком, тем более в такое тяжелое для нашей семьи время.

– Извини… – прошептала я, посмотрев Мише в глаза.

Если мои подозрения были хоть отчасти верны, то в данный момент для меня лучшим решением была загладить конфликт, чтобы при следующей нашей встречи, как и когда бы она не состоялась, адвокат был настроен доверительно по отношению ко мне.

– Я…

– Не переживай! – прервал меня Миша.

Дыхание его пришло в норму, а из запаха почти исчезли тестостероновые ноты. Ему было приятно мое внимание и ни в моем запахе, ни в поведении он не заметил никакого подвоха.

– Это не твоя вина, – добавил молодой волк и, взяв меня за руку, поцеловал ее тыльную сторону. Все-таки мне было бы очень жаль, если бы он оказался замешан в делах Коппеля. – Я позвоню тебе вечером. Хорошо?

Я согласно кивнула, и Миша, забрав свой портфель, но оставив папку с конвертом, ушел. Серый с ребятами тоже предпочли оставить нас с Алешей одних, и даже Роза, с беспокойством заглядывавшая в кабинет, не решилась зайти.

Я прикрыла дверь и вернулась к столу. Руки немного подрагивали, но я все же налила себе кофе.

Я не рассказывала Алеше о том, что хотела переписать все имущество Ангелова на него, что, пожалуй, было бы справедливо, и само собой умолчала о том, что старый адвокат маленько растащил наследство ради сохранения места хозяина города, на котором очень хотел видеть Алешу.

Как оказалось, интуиция меня не подвела, и основания молчать себя оправдали. А я еще корила себя за скрытность! Думала, выбрать подходящий момент и все рассказать, да и вообще поговорить с братом по душам, так сказать, ведь история у нас с ним была еще та!

Не то, чтобы нам нужно было с Алешей расставить все точки над "и", наши отношения и так были ровными, не считая частых колкостей в адрес Гриши, но с учетом почти кровавой расправы с его стороны над адвокатом, чего я никак не ожидала, очевидно, что все-таки поговорить нам было о чем.

– Надеюсь, ты доволен? – ледяным тоном процедила я, стуча крошечной чашкой по блюдцу. Сраное серебро! Кто додумался его использовать в качестве сервиза?!

Алеша перевел на меня пылающий взгляд и все еще воинственно раздул ноздри.

– Его гордость пострадала больше, – пробасил он, мрачно скрестив окровавленные руки на груди. Похоже, что он не видел ничего такого в том, что сделал.

– Объясни! – требовательно добавил Алеша, кивнув на папку и конверт, которые оставил Миша.

Я залпом выпила остывший кофе. Момент был не походящий, да и настроение у меня было не то, но я все в подробностях рассказала ему о замысле Ибрагимова старшего и своей скромной идеи во имя справедливости. Как будто последняя нужна была кому-то!

С вернувшимся к нему невозмутимым видом Алеша выслушал мой рассказ, но так и не сказал ничего в ответ, причем даже краткого "извини", а просто ушел, забрав с собой поднос с кофейным набором.

Минут пять я вращала на столе папку с документами и конверт, прикидывая про себя, что же решит Алеша. Дурная была работа: я и так знала, что он решит.

Мы не так долго с Алешей были знакомы, но хорошо изучила его характер, принципы и логику – такую же странную, как и у Гриши.

Удивительно, что они не подружились! Оба бы меня изводили своими нелепыми решениями и гениальными ответами! А там рукой подать и Никита той же дорогой пойдет, только сначала проведет меня через полосу препятствий подросткового возраста, как в свое время Гриша провел Эвелину. Наверное, волосы она красить начала, чтобы скрыть седину!

Я непроизвольно провела по волосам, будто проверяя вообще их наличие, и тоскливо подошла к винтовке, одиноко лежавшей в ящике на подоконнике.

В разобранном виде она чем-то напоминала меня, и, поглаживая ее пальцами, я думала про осколки мотоциклов, все еще не убранных с перекрестка, параллельно гадая, с какого времени я находилась в состоянии разобранности с сыпавшимися с меня при каждом шаге осколками.

То, что со мной сделал Ангелов, оставило на мне несмываемый отпечаток, и прежней я не стала, что было, в общем-то, естественным явлением, но после отъезда из коттеджа и всех моих размышлений о том, кем я стала, я только сейчас поняла, что я так и не стала кем-то, то есть я не развилась дальше, а просто с рождением Никиты зависла.

Сын стал моей жизнью на паузе, и я что-то делала правильно, что-то не правильно, но с возвращением в мою… нашу с сыном жизнь Гриши, я так и не поняла, что с этим делать. Я решила, что хотела быть с ним, с легкостью стала называть пентхаус домом, но испытывая любовь, я так и не начала снова чувствовать себя.

Я была все также зависима, как и когда жила только с Сашей, и свою жизнь я взяла под контроль только один раз: когда выстрелила в Ангелова. И то – это был спорный момент, ведь я просто удачно воспользовалась обстоятельствами, прекрасно зная, что, во-первых, его вероятнее всего убьют все равно, а во-вторых, зная, что так или иначе, опять-таки удачно воспользовавшись обстоятельствами, я уеду и освобожусь от него.

Миша, который полез ко мне с поцелуями… Дамир, который не воспринял мой приход всерьез… Серый, который во избежание отказа не сказал друзьям Гриши, что встреча нужна была не ему, а мне, и даже слухи, которые ползали обо мне по городу… Все это были признаки того, что я в своей жизни абсолютно ничего не контролировала и со всеми деньгами, и крадеными алмазами все равно была той, кого можно была потрогать, с кем можно было выражаться матом и даже не намекать, а открыто говорить, что я была корыстной шлюхой. Мило, да?

Вот и в чем скажите, была сила? В чем был секрет Ангелова и Станиславского? В чем был ключ к успеху и решению проблем, если не в том, к чему я так стремилась, когда решалась на кражу алмазов?

– Нет!

Я вздрогнула от неожиданности и обернулась на Алешу. Он успел переодеться, и в одной руке держал папку с документами на передачу имущества, а в другой конверт, наверное, с новыми документами на имя Алексея Станиславского.

– Это… – Алеша грозно потряс папкой. – Нет! Это… – Он потряс конвертом. – Да!

Я не сдержала улыбку, хоть она и была далека от веселой. Быстро же братец созрел, чтобы лаконично озвучить ожидаемое!

Я склонила голову на бок, задумчиво рассматривая старшего брата. Саша был похож на мать больше меня, и она часто говорила, что я многое взяла от отца, видимо, мужчины далеко не обделенного природой внешними данными, но передавшимися мне с женским шармом.

В случае с Алешей гены его матери оказались полностью подавленны и он… Ну, надо же… Был очень похож на Станиславского.

Странно, что Ангелов, державший его при себе в течении трех лет, не заметил сходства между ним и Алешей, и что ему даже в голову не закралось, что его прелестная матушка могла раздвинуть ноги перед тогдашним хозяином города и залететь от него.

Бл*дь, Борис точно в гробу переворачивался без перерыва!

Что же касалось сходства между мной и Алешей… Не знаю. Может, в глазах что-то было? Но что-то было! Неуловимое, но было!

Хотя, может, мне просто это казалось, потому что я знала, что у нас был один отец.

– Решение за тобой, – наконец, сказала я, закрывая крышку ящика с винтовкой. – Хоть я с ним и не совсем согласна.

Алеша выразительно чавкнул жвачкой и, положив конверт, обратно на стол, изорвал в мелкие клочья документы на передачу имущества. В любом случае он не будет ни в чем нуждаться в независимости от того, на чье имя будет оформлена империя Ангелова, а точнее ее остатки.

Это напомнило мне о том, что я хотела узнать у Миши до того, как мой старший брат решил выколотить из него все, что только можно было.

Жаль, что я только сейчас поняла, что Алеша, вообще-то, тоже мог это знать, но пока я была вынуждена отложить этот разговор на потом, как и возникшие у меня подозрения по поводу молодого адвоката.

– Ты знаешь, где сейф? – без особой надежды спросила я, но Алеша, как ни странно, кивнул. Похоже, что мой новый дом н знал лучше меня, хотя, как и я жил в нем всего ничего. – Покажи мне!

Я ожидала, что сейф будет в кабинете, но Алеша повел меня в спальню.

– Видишь? – спросил он.

Я жадно бегала глазами по спальне, но так и не увидела… Ничего вообще!

Алеша самодовольно усмехнулся и подошел к комоду.

– Смотри! – Он ткнул пальцем в зеркальный потолок, в котором отражались мы, комодом и… снова мы.

– Сейчас не время проверять мою наблюдательность! – с раздражением сказала я, сжимая в руках конверт с документами. Нечего им было валяться в кабинете.

– Щелку видишь в зеркале? – открыто забавляясь, спросил Алеша.

Я посмотрела в потолок еще раз: действительно, в нем можно было рассмотреть тонкую щель между комодом и стеной.

– И что мне с ней делать? Палец в нее засунуть, что ли?

– Как вариант, – усмехнулся Алеша.

Сдавшись, я стала на цыпочки и засунула в щель палец. Хорошо, он у меня тонкий был, а то не пролез бы и не нащупал за комодом выпуклую кнопку, при нажатии на которую, стена над комодом подозрительно щелкнула и любезно отъехала вправо.

– Это я посоветовал! – совсем не гордо заметил Алеша.

– А в качестве кода настоял на дате своего рождения? – колко спросила я. Судя по всему за время тайного общения брата с Гришей, они очень продуктивно тарахтели о том, о сем и делились секретами криминальной мудрости.

– Не, номер его первого мотоцикла, – ответил Алеша.

– Да ты шутишь, наверное?! – вспыхнула я.

Про первый мотоцикл Гриши я была наслышана, но… Неужели Алеша знал номер? Он знал, а я нет! Не понятно…

– За-по-ми-най! – с ухмылочкой протянул Алеша и начал медленно набирать на кодовом замке цифры. – Запомнила? – решил он добить меня.

– Уйди отсюда! – рыкнула я. Хоть бы ради приличия изобразил, что ему было стыдно за свое поведение с адвокатом!

– Ага! Щаз!

Алеша даже не сдвинулся с места. Наверное, ему элементарно было интересно, что же Гриша хранил в сейфе, а он хранил там коробку из-под лимонного печенья и гранату.

– Она учебная, – не сильно-то и уверенно сказал Алеша, рассматривая ее.

– Уверен? – ядовито уточнила я. – А то у меня в гардеробной целая коробка таких игрушек!

– Я это возьму! – Серый был тут, как тут и уже тянулся к гранате.

– Те тоже забери, – попросила я.

Дождавшись, когда он заберет опасную игрушку, я вытащила коробку из-под печенья. Внутри оказался Гришин нож, который он типа дарил мне, и пистолет с глушителем. Последний был не прикручен, а сам пистолет, судя по отсутствующему запаху пороха и серебра, был новым, и думаю, что я догадывалась, для кого он предназначался.

Алеша неодобрительно хмыкнул, а я пришла в нежный восторг. Мужчины дарили женщинам цветы и драгоценности, а мне мой мужчина собирался подарить гораздо более полезную по многим причинам вещь – пистолет взамен того, что я бросила в резиденции.

Чего же Гриша ждал? Наверное, чтобы с нами был Никита.

Неумело я прикрутила глушитель, а Серый подал мне из коробки, которую принес из гардеробной, подходящую обойму. Ее я вставила уже опытнее и передернула тугой затвор, привычным движением пальца проверив предохранитель.

Чисто из любопытства: если бы я вышла на террасу, там была бы прикладная лестница, чтобы оттуда в обход лифта можно было забраться на крышу?

Я бы не удивилась, если бы так и оказалось. Надо будет проверить на досуге.

Рука быстро привыкла к тяжести пистолета, и я не стала ложить его обратно в коробку, и тем более закрывать в сейфе. Затея с Мишей от и до оказалась провальной, но зато Дамир, мой старый друг, более чем четко наметил мой следующий шаг, который, как я надеялась, хоть что-то принесет значимое для поисков Гриши, которые я еще даже не начала.

– Прокатимся? – спросила я.

Вопрос нечаянно прозвучал весьма коварно и вызвал у Алеши очень неприятную улыбку. Думаю, что он догадался, кому я собиралась нанести визит.

Мотоциклы выстроились за углом здания, в котором находился ювелирный магазин, в свое время дававший мне средства для существования, и с которого все началось.

Алеша припарковал внедорожник у противоположной от него обочине, и некоторое время я наблюдала за входом из машины, собираясь с мыслями.

Как и при посещении своей старой квартиры, я вспоминала, когда я была здесь в последний раз. Гриша тогда ждал на улице, а я, чудом соблюдая внешнее спокойствие, барахталась в какофонии из выстрелов, звона, крика и воя ментовских сирен, вдыхала запах пороха и крови, пота и страха, чувствовала боль порезанных осколками коленей и рук, перебиравших каждую кусочек и каждую гильзу в поисках сраного футляра с алмазами.

Я не была уверена, что Дамир с кузеном успели его забрать, но сейчас это было уже не существенно, как и большая часть из того, о чем я тогда думала.

Магазин вот-вот должен был закрыться на обеденный перерыв. Закрытые двери были, конечно, не проблемой, но шуметь раньше времени я не хотела. Все-таки мы были в центре города, куда менты всегда спешили на вызовы, а столкновение с ними мне не было нужно.

Я вышла из машины и не спеша перешла дорогу. Асфальт раскалился под солнцем и каблуки противно проседали. Я планировала приехать раньше, но из-за потасовки между Алешей и адвокатом, обернувшейся для меня испачканным в крови платьем, мне пришлось тратить время на переодевание.

Впрочем, я была даже рада сменить платье цвета фуксии. Этот цвет был для счастливых и беззаботно-уверенных в себе женщин. Мне же было комфортнее в черном с белыми вставками по бокам. Разве что грудь в нем, что называлось, пошла погулять и проветриться, но меня это мало волновало, и даже сыграло мне на руку.

Охранник-волк, возраст которого все еще позволял ему возбуждаться при виде женской груди и красивых ног, не скрытых длиной платья, так и рассеялся по моей фигуре, не обратив внимания на то, что Алеша, волк совсем скромных крупногабаритных параметров, пристроился аккурат за ним.

Я просила Серого выждать минут пять прежде, чем заходить, чтобы я успела осмотреться, и, вышагивая вдоль сверкающих чистотой стеклянных витрин, внутри которых на бархатных подложках лежали не менее сверкающие украшения, я не могла не отметить, что Артур вывел свой бизнес на более высокий уровень, по сравнению с тем, что был при мне, но, к сожалению, пожадничал на охрану.

– Добрый день! – оторвавшись от журнала, проскрипела… Ну, реально бабуля с накладными ногтями ярко красного цвета, совершенно не сочетавшегося с розовой помадой, делавшей ее старые, потерявшие форму и контур губы еще более расплывчатыми.

Наверняка, Кристина ее наняла, чтобы никто более не составлял ей конкуренцию. Умно!

Где же, где же ты, подруга моя боевая? К тебе у меня тоже есть несколько вопросов!

– Уверены, что оно доброе? – вопросом на вопрос ответила я, касаясь пальцами витрины с изумрудами.

Дверной колокольчик зазвенел повторно, и бабуля, переместившая взгляд за меня, как-то сразу… скисла, что ли.

– Вы, главное, не нервничайте, – на удивление миролюбиво чавкнул жвачкой Алеша, вырубивший охранника. – А то еще сердечный приступ хватит. И кнопочку под витриной ни-ни, – погрозил он ей пальцем.

Один из мотоциклистов, чей разрисованный под клоуна шлем даже меня пугал, автоматом указал продавщице на стул охранника, и она покорно, и, главное, тихо прошла к нему, и устроилась поудобнее, даже не взглянув на опущенные жалюзи на окнах и двери, предусмотрительно закрытой на замок.

Я прошла к сигнализации и набрала код для ее отключения, который, как ни странно, все еще помнила.

Надо же! Столько времени прошло, а Артур даже не сменил его! Упущение с его стороны, город ведь был так опасен, а на улицах было полно всяких недобросовестных граждан.

Среди мотоциклистов было много девушек, причем девушек красивых. Ни Гриша, ни Серый, еще когда я только вернулась в город, не приняли от меня плату за свои услуги, но ведь так быть не должно было. Красивые девушки, да и мальчики тоже заслуживали справедливую награду.

– Девочки, налетайте! – сказала я.

Как минимум половина мотоциклистов, как по сигналу склонили головы на бок, то ли обдумывая мои слова, то ли предвкушая процесс выбора.

Понимаю, он будет сложным, ведь в магазине столько сверкающих побрякушек! Я и сама почти залипла на изумрудных украшениях! Даже внутри что-то кровожадно щелкнуло!

– Мальчики тоже не стесняйтесь! – добавила я, сворачивая в узкий коридор к кабинету бывшего босса.

– Нет, нет! На меня не обращайте внимания! – широко распахнув дверь, поспешила сказать я. – Продолжайте, дорогие мои! Получайте удовольствие от жизни! Пока можете, конечно!

Глава 7

Артур сидел все за тем же столом, на котором так любил меня трахать. Рубашка на нем была полностью расстегнута, красиво обнажая накачанный пресс и рельефную грудь, а штаны вот совсем не красиво были спущены, и его впечатляющий размерами член растерянно болтался, лишенный обсосанного рта Кристины.

Получила-таки повышение, но чести быть трахнутой на столе удостоена по ходу так и не была. Печально, печально!

Надо было в блондинку не перекрашиваться, а стараться как можно больше походить на меня. Грудь, например, подтянуть и увеличить, сделать хороший маникюр и педикюр, нанести автозагар. Сделать интимную прическу, в конце концов!

А! И не забыть про контактные линзы, чтобы скрыть водянистый и тусклый оттенок глубоко-посаженных глаз! Это очень важно! Глаза, говорят, вообще зеркало души!

– Драсьте! – бодро причмокнул жвачкой Алеша. Серый зашел следом за ним и закрыл дверь.

– Кира?.. – шокировано выдавил Артур, не обратив внимание ни на прекратившую свое святое дело Кристину, ни на мою кампанию.

Какие же слухи до него доходили, что он смотрел на меня так, будто я вылезла из ада и пришла за ним?

Впрочем, тут он как раз не ошибался: я пришла за ним прямиком из ада.

– Сюрприз, мой хороший! – улыбнулась я. – Сюрприз! Хорошо выглядишь, кстати!

Серый за волосы оттащил от него а-ля топлес Кристину и с комфортом пристроил в углу, где она тихонько начала хныкать.

Что ж за женщины нынче пошли такие, что чуть, что и начинали сопли развозить?! Мода, что ли, такая? Не знала! Не знала! Ну, и как? Работает? Как по мне – нет!

– Ты жива… – по-прежнему шокировано продолжал Артур.

А! Ясно! Стало быть, до моего бывшего босса доходили несколько иные слухи, чем я слышала о себе раньше, согласно которым моя скромная персона отправилась на тот свет! Вроде как даже повторно, но ведь об этом мало, кто знал, в смысле, что почившая Кира Зотова и была предположительно почившей Кирой Ангеловой, вообще-то, очень даже живой.

– Как видишь! – Я равнодушно пожала плечами, невольно заставив грудь сексуально приподняться.

– Куда смотришь? – рявкнул на волка Алеша, моя личная полиция нравов.

– Прикрой, пожалуйста, свой… ммм… огурчик, – попросила я.

Обалдеть! С учетом обстоятельств у Артура не только еще стоя, но он имел наглость еще и пялился на мою грудь, что было вообще не оригинально при любых обстоятельствах!

Признаюсь, меня удивила его реакция на мое появление. Видимо, как и говорил Гриша, я ему действительно нравилась, но это открытие нисколько не затмило мои воспоминание о проявлениях симпатии Артура прямо вот в этом крошечном кабинете на столе, вместе с которым пошатывалась и поскрипывала я каждый раз, когда эта волчья сволочь насаживала меня на свой вонючий огурец и полурычала от удовольствия.

"Парюра… Хочешь примерить… Хорошо пахнешь… С тобой еще не закончил… Сними верх… Разделишь со мной… Плевать, что полукровка…"

Воспоминания вызвали приступ отвращения к самой себе, особенно к той себе, которая, отсосав у него, униженно поднималась полуголая с колен, но все еще талдычила про честь, достоинство и гордость.

Мда… "Любила" я себя старую… Ну, да ладно!

– Давай-ка, Артур, раз ты так рад видеть меня живой, поиграем в одну игру.

Брезгливо, но я все-таки присела на стол, закинув ногу на ногу. Лучше уж так, чем стоять и тем более садиться в его тепленькое кресло.

– Ассоциации называется, – как ни в чем не бывало, продолжила я. – Я называю тебе слово, а ты мне рассказываешь, что у тебя с ним ассоциируется. Давай? – Я наигранно задумчиво приложила палец к подбородку. – Как тебе такое слово: алмазы.

Простое слово всего из шести букв хлестко рассекло воздух и повисло, как топор.

Оп! Пошла реакция!

Артур по очереди обвел взглядом хорошо знакомого ему курьера Алешу и, наверное, не менее известного благодаря эффектной раскраски шлема наемника из банды, некогда состоявшей на службе у хозяина города, и остановился на мне.

– Ах, ты сука! – с невероятной злобой выплюнул он.

Алеша вовремя оказался рядом и удержал волка в кресле, заботливо так сдавив его плечи.

В превосходной реакции Алеши, да и Серого я нисколько не сомневалась, но на всякий случай немного отодвинулась. Не хватало еще, чтобы эта мразь поцарапала меня. Лето все-таки. Как бы я такой ходила даже по дому?!

Я поменяла ноги местами и достала сигарету из золотого портсигара, подаренного Ангеловым, который у меня просто рука не поднялась бросить вместе с украшениями из красных бриллиантов в резиденции. Серый подкурил мне, и я задумчиво всмотрелась в лицо своего собеседника, который так и не захотел со мной играть. По крайней мере, по-хорошему.

Итак, Артур… Мой бывший босс… Молодой волк с ого-го какими амбициями, убивший своего родного отца, чтобы подсосать у хозяина города…

Как же он тогда говорил? Что станет вторым в городе, и что не за горами день, когда город будет только его?

Ради этого Артур не только любезно предоставлял возможность проводить незаконно ввезенные алмазы через свой магазин, но и выступал, как посредник, который к тому же и свел Ангелова с Коппелем. И он же был первым, на кого подумал Ангелов после кражи алмазов.

"Они перехватили меня почти сразу! Ты не представляешь, что со мной делали!" – вспомнилось мне его нытье, когда я навещала его в прошлый раз, чтобы спросить, он ли натравил на меня Ангелова.

Тогда он не столько переоценил свои силы, сколько недооценил хотя бы меня и вторым в городе не стал, оставшись в живых только потому, что Ангелову он зачем-то был выгоден.

После же его смерти Артур, чистокровный волк с многочисленными связями и кое-какой репутацией, при должной поддержке мог занять место Ангелова, если бы не вмешался Ибрагимов со своей совестью и навязчивой идеей что-то перед кем-то искупить, да исправить.

О том, что старый адвокат не исполнил задуманное, я говорить, естественно, не собиралась, а вот о том, что амбиции Артура вряд ли куда-то делись, а его магазин процветал гораздо больше, чем при поддержке Ангелова, я поговорить очень хотела.

– Дамир слал тебе пламенный привет, – нарушила я тишину, внимательно наблюдая за Артуром. Он метнул на меня взгляд. – Все верно, Артур, – улыбнулась я, демонстративно выгнув левую руку с кольцом с красным бриллиантом, символом любви Ангелова ко мне. – Все алмазы у меня. Мне вот любопытно… – Я сбила пепел ему на брюки, которые он косо застегнул. – Почему ты его не убил? Или ты только беспомощных стариков можешь убивать? А молодых наркоманов и воров боишься? – насмешливо спросила я.

Мой друг настойчиво продолжал молчать, но в принципе мне было все равно, почему он не убил Дамира. Лично я склонялась к тому, что лень Артура пока еще не пересилила жадность. Он платил Дамиру копейки, а сам толкал камни намного дороже, пока только распаляя свои желания.

Вопрос: кому?

Коппеля он поставил в известность, что алмазы снова были доступны для покупки, но ювелир вряд ли стал бы терпеть смешные подачки в виде нескольких камней в год. Нет… Он захотел бы все камни сразу, и уж Коппель не стал бы тормозить, и убил бы не только Дамира, но и Артура, в магазине которого и произошла беспрецедентная кража.

Могло ли такое быть? Мог ли Коппель отказаться от алмазов?

Мог.

Алмазы тянули как минимум на десять лимонов зеленых, но отдать такие деньги, чтобы вытянуть свою репутацию, Коппель либо не мог себе позволить, либо не хотел.

Бизнес, если таковой остался, он мог вести и без алмазов, а деньги ему было, на что потратить. Например, на месть.

Круто, да? Десять лимонов только на меня одну! А он еще говорил, что это я себя переоценивала!

– Маргус Коппель, – произнесла я. – Ты с ним связывался?

Артур снова метнул на меня взгляд, но на этот раз удивленный.

– Зачем тебе Коппель? – угрюмо спросил он.

– Да или нет? – Алеша сильнее сдавил плечи волка.

– Да! – с надрывом сказал Артур, поморщившись от боли. – Он сказал, что алмазы его больше не интересуют, – добавил он, непроизвольно скосив глаза на сейф, прятавшийся в столе.

Интересно как! Что же в нем такое было?

– Открой!

Серый наставил на Артура автомат, а Алеша придержал за воротник рубашки, и Артур послушно открыл сейф. Как же тошнотворно от него воняло страхом! По крайней мере, он понимал, что кроме ассоциаций я более не во что играть не собиралась.

– Умно! – отметила я, перелистывая впечатляющий список сильных мира сего, которым Артур додумался предложить редчайшие алмазы высокого качества.

Я аккуратно сложила листы бумаги и передала их Серому. Может, пригодятся еще.

– Как ты с ним связывался? – продолжила я свой допрос.

– По телефону, – кратко ответил Артур и, угадав мой последующий вопрос, кивнул на визитницу.

Я в свою очередь кивнула Серому, и тот забрал ее всю.

Любопытный еще был один вопрос: как Артур узнал, что Коппель выжил, ведь даже у Алеши не было сомнений в том, что Ангелов прикончил его?

Впрочем… Без разницы. Вряд ли это помогло бы мне найти Коппеля, а стало быть, и Гришу, и значит, это было не существенно.

– Где он?

Я погасила сигарету об пачку денег, которую вместе со списком клиентов Серый достал из сейфа.

– Не знаю, – ответил Артур. – После того, как он отказался выкупить алмазы, я с ним больше не связывался.

Я быстро обдумала его ответ и пришла к выводу, что он не врал, что в свою очередь делало его абсолютно бесполезным для меня.

Жаль… Я так надеялась, что…

Я сглотнула ком, подкативший к горлу, и перевела взгляд на Алешу. Мне не нужен был его совет и тем более разрешение, но мне нужно было кое-что другое.

Брат понял меня без слов и кратко кивнул. Одной рукой придерживая Артура, он достал из-под пиджака пистолет с глушителем.

Я спрыгнула со стола и взяла его в руку. Какой же он был красивый! Гладкий. Холодный. Послушный. Смертельно опасный.

Дамира я пощадила, не имея в принципе к нему претензий. Да, он был тупым и мерзким, и совсем не другом для Саши, он убил своего кузена и развращал несовершеннолетнюю, снабжая ее наркотиками, но ко мне это не имело отношения. Саша и кузен Дамира были мертвы, и им уже было все равно. У девчонки были родители, а если таковых не было или же им было плевать, а сама она мозгов не имела, то меня это тоже не касалось. Я дала им обоим шанс. На этом точка.

Артур… С ним была та же песня, что и с Дамиром: я сама позволяла ему себя трахать и обращаться, как с подстилкой, слушая его фантазии о том, что не сегодня, так завтра он станет хозяином города, а я буду с ним разделять его славу, параллельно подсасывая его член.

Да, меня очень удивило, что после ограбления он ничего про меня не сказал Ангелову, что при его слабом характере скорее было из ряда вон, но был один момент, к которому я не была безразлична. Точнее это был один волк. Его отец, который взял меня на работу.

Он не был святым по жизни, но он был добр ко мне, и умереть от рук единственного сына, которого он растил сам, которому дал возможность получить хорошее образование за границей и другие блага, которых были очень многие лишены, было… Не правильно.

Не мне было судить и карать, но такой поступок оставлять безнаказанным было таким же преступлением, как и тот, что совершил он по отношению к тому, кто дал ему жизнь. Да и чего было таить: я хотела его убить.

Артур рвано задышал. Вместе с дыханием вырывалась и слюна. Глаза затравленно блестели, застыв в глазницах, как стекло. Он не просил пощады, но это вовсе не было проявлением какой-то силы, мол, он с достоинством принимал все, что происходило. Нет, Артур был еще большим трусом, чем я его считала, и я без сожаления нажала на курок.

Пистолет выстрелил, мягко хлопнув при этом благодаря глушителю.

Одна пуля. Одна жизнь. Одна смерть. Потому что я так решила.

Серый ловко поймал гильзу и спрятал в карман. Я опустила пистолет и, обогнув стол, подошла к Кристине, скрюченно сидевшей в углу кабинета.

– Теперь ты, моя дорогая! – нежно-опьяненным после убийства голосом сказала я.

Глава 8

По дороге сюда я покопалась в памяти, возрождая в ней вечер ограбления, и с помощью Алеши уточнила некоторые детали.

На самом деле он не опоздал тогда. Он изначально планировал забрать алмазы за два часа до закрытия магазина, то есть в шесть часов, в то время как я говорила Дамиру ориентировочное время три часа.

Еще Алеша сказал, что в связи с крупной партией алмазов он не должен был быть один, что из магазина его должна была забрать машина, но у нее спустило колесо в двух кварталах от магазина, поэтому волки Ангелова опоздали, тем самым пропустив все самое интересное.

Именно их запах я чувствовала, когда подписывала показания и оставляла контактные данные ментам, а это было спустя где-то полтора часа после ограбления. Может, два.

Артура по идеи тогда уже должны были перехватить, но Алеша этим не занимался, и кто делал с моим боссом все те ужасные вещи, о которых тот плакался, брат не знал.

Меня от магазина до дома патрульная машина везла долго. Минут сорок, не меньше. Помню, я еще тогда подумала, что они специально так ползли, чтобы дать мне максимально насладиться решеткой, отделявшей передние и задние сидения.

Ангелов уже был в моей квартире, и Саша поведал ему о том, что его и моим отцом был Валерий Станиславский – бывший хозяин города, и тогда же Ангелов сказал Грише, что именно его ребята и привели к нам, а Гриша ответил, что дружки Саши могли просто использовать его, то есть просто ткнуть на него пальцем, мол, все вопросы к нему.

Серый это подтвердил. Он сказал, что Ангелов позвонил Грише и приказал проверить некую Зотову, и даже адрес дал. Гриша тогда был на послесвадебном банкете у каких-то друзей, что и было причиной того, что в тот вечер он был в рубашке и пиджаке.

Фамилию он хорошо услышал и запомнил, а вот с адресом чуток промахнулся, поэтому он и его ребята приехали не к моему дому сразу, а через один, где и встретили дружков Саши, которые, едва услышав про Зотову, в один голос затараторили, как под присягой, что, мол, да, такая была, и да, братишка у нее был негодяем и преступником, вы просто маленько не доехали до их дома.

Так-то оно складно выходило, но вот вопрос: откуда Ангелов узнал обо мне, не говоря уже про адрес?

Ладно, он был хозяином города и по свистку к нему слетались все, в том числе и менты, пробившие после ограбления ювелирного всех сотрудников по своей базе, которая выдала не меня, а Сашу и все его приводы, и само собой адрес проживания.

И чего ж тогда было долго гадать, кто мог позариться на алмазы? Конечно, преступник Зотов, сестра которого к тому же работала в магазине, через который они проходили, да только так и не прошли. По крайней мере, куда надо было.

Ну, что ж… Это тоже было очень складно и логично, но… Но был еще один элемент, указавший на меня: Кристина.

Ох, и красочную же историю она поведала, что, мол, я соблазнила Артура и подбила разыграть ограбление, а сама кинула его и умчалась в закат с любовником-ментом, которому, кстати, крупно повезло, что за него поручился его начальник, и Ангелов не прислал кого-то трахнуть и его для разнообразия.

Ладно, тут следовало тоже кивнуть и сказать что-то вроде:

– Бл*дь! Ну, у каждого же свое мнение! У нее вот такое! Какого х*я вы до*бались?

Прекрасно! Прекрасно! Все верно! Кристина не обязана была меня любить и если она и правда так думала, то это было ее право, но откуда, скажите, у этой сучки были контакты, чтобы связаться с нужными персонажами и поделиться с ними своим мнением, причем сразу, как от нас от*бались менты?

Хороший вопрос, правда? Прямо на десять лимонов зеленью!

Я рассматривала Кристину, задумчиво постукивая пальцем по пистолету.

Она была не намного старше меня, но все ее слова и действия, сколько я ее помнила, отдавали практичностью и смиреной готовностью сделать то, что нужно было, а потом просто возвращаться к своим делам.

Тогда у меня не было Никиты, и я не до конца понимала тусклость ее взгляда матери-одиночки, не хватавшей по жизни звезд с неба и забившей на очень многое после того, как ее бросил муж с ребенком на руках, но то, что я понимала это сейчас, ни на что не влияло, ведь теперь у меня был сын, безопасности которого угрожали, да еще и забрали его отца отнюдь не для культурного чаепития.

– Как сын? – как бы между прочим, спросила я. – Нравится ему "бриллиантовая" жизнь, ради которой его мама так старалась?

Я скользнула взглядом по цацке на ее шее. Артур любил приукрашать тех, кого трахал, но в ее случае явно пожадничал, и бриллиант, который был в кулоне, и бриллиантом-то назвать нельзя было. Так… Облупленный кусочек, который отвалился в процессе огранки.

– Что ты об этом знаешь?! – сломлено ответила Кристина, переместив все такой же, как и год назад тусклый взгляд с пистолета на мое лицо.

Да уж… Ее влюбленность в Артура, если таковая вообще была, явно не пошла ей на пользу, и даже близко не обернулась сказкой.

Неужели она, человечек с ребенком на руках, да еще и очень посредственной внешность и невыразительно-женственной фигурой, думала, что охмурит волка, и он женится на ней, папочкой даже станет для ее сына?

Что же в действиях Артура могло навести ее на подобную болезнь мозга? Или же ее ослепили или вообще отравили бриллианты, которые она часто примеряла без особой страсти, которая вдруг пробудилась вместе с дуростью и наивностью?

Серьезно, я была о ней лучшего мнения!

– Да вот вообще ничего не знаю! – резко взмахнув пистолетом, ответила я. – Вообще! Веришь? Бессонные ночи? Не слышала! Порванные соски? Что за бред?! Подгузники? Да вы шутите, ребята!

Серый в шлеме глухо засмеялся от моего выпада. Даже Алеша усмехнулся. Уж он-то точно ничего не слышал про подгузники и тем более их замену!

– Знаешь, Кристина, я в тебе очень ошибалась! – между тем продолжила я.

Я вернулась к столу и положила на него пистолет. Как же сладко от него пахло разогретым порохом и серебром!

– Но это даже хорошо, – добавила я. – На ошибках мы учимся, а удивляться порой так и вообще полезно!

– Что ты хочешь? – прошипела она.

– Того же, чего и все, – безмятежно ответила я. – Здоровья и благополучия, любви и счастья, оргазма каждую ночь… – скучающим тоном перечислила я, загибая пальцы. – А еще… – Подумав, я снова взяла пистолет. – Я хочу справедливости. Артур вот говорил, что с ним делали плохие вещи, но знаешь… Со мной их тоже делали. А знаешь почему?

– Потому что ты воровка! – с ненавистью выплюнула Кристина.

– Нет, Кристина. – Я улыбнулась. – Их делали со мной потому, что ты кое-что кое-кому сказала. Я не успела уйти, понимаешь? А брата моего вообще убили у меня на глазах.

– И что? – с вызовом бросила Кристина, смерив меня злобным взглядом. – Ждешь извинений? Думаешь, если пришла вся такая из себя с дрессированными шавками, то тебе все должны в ноги падать? А если без них? Без ствола? Артур бы задавил тебя! Ты же моль! – Она перешла на крик. – Просто моль! Была ею и осталась!

– А ты оборзела, смотрю за год, – невозмутимо ответила я. – Зубки отрастила. Это хорошо. Развиваться нужно. Если мы не будем развиваться и адаптироваться, то мы просто напросто вымрем. И да, ты права: с Артуром я бы сама не справилась. Хотя… – Я игриво взбила волосы глушителем и приложила его к красным губам. – Не знаю. Я Артуру очень нравилась. Ты вот, например, знала, что он хотел, чтобы я оставалась с ним? Он говорил, что вместе мы сможем достичь большего, и город будет наш. Он стал бы хозяином, а я хозяйкой. – Заплаканное лицо Кристины перекосилось. – Мда… Вы поняли, ребята: она не знала! – насмешливо добавила я. В кабинет долетел смех мотоциклистов. – Ну, да не суть! – Я махнула пистолетом, мол, проехали. – Что касается того, что я пришла не одна… Ну, Кристиночка… – протянула я. – А почему нет, если я это могу? Ты бы вот на моем месте тоже вовсю использовала… Впрочем, – я гадко улыбнулась ей, – о чем мы говорим? Хоть и говорят, что любят не за внешность, но мы-то с тобой знаем, как она важна, правда? А еще важен секс. Если женщина в постели, как бревно, то ей никакая внешность не поможет удержать мужика.

Нижняя губа Кристины задрожала, предвещая новые сопли. Увы и ах, они были не по Артуру.

Я вот тут снова вспомнила вечер ограбления и все ее умелые слезы и истеричные всхлипы. Я ведь уже тогда подумала, что они были очень осознанными и продуманными до мельчайших деталей, включавших даже ее сына, чуть не оставшегося сиротой. Именно благодаря этому нам удалось обойти вопросы об Артуре.

И тут мне пришло в голову: она ведь ни хрена не была в него влюблена, но действительно считала, что я подбила его украсть алмазы, и что с ним мы должны были встретиться ночью, чтобы поделить добычу.

И что же Кристина сделала? Она слила меня кому надо. Причем достаточно хитро, подмешав в свой коварный коктейль Егора.

Видимо, она считала, что таким образом выиграет время и, пока Ангелов будет в первую очередь искать меня и Егора, она сама обработает Артура, у которого, как она думала, на самом деле были алмазы, и с ним уже умчится в рассвет к "алмазной" жизни.

Что ж, как говорил Артур: каждый выживает, как может.

Так или не так оно было, но это возвращало меня к вопросу: как она вышла на прихвостней Ангелова?

Мне вот просто было любопытно. Вообще не существенно при моих проблемах, но очень любопытно.

– Как и с кем ты связывалась в тот вечер? – спросила я.

Труп Артура начинал меня раздражать, а со стороны торгового зала подозрительно не доносилось ни одного звука.

– У Артура был номер, – хрипло ответила Кристина.

Борзость ее улетучилась, и она нервно теребила пальцами пугавицу на рубашке. На Артура она старалась не смотреть, чтобы не пускать в голову мысли о том, что ее постигнет та же участь.

Я кивнула Серому, и он потянулся к внутреннему карману мотоциклетной курточки за визитницей.

– Здесь его нет, – сказала Кристина. Пуговицу она оставила в покое и принялась теребить кулон. – Я… Я потеряла его, но… Но это была карточка… Из казино, которое недавно… – Кристина вскинула округлившийся взгляд на меня, будто внезапно что-то поняла. – Ты… Ты…

Я резко оттолкнулась от стола, и тот почти неприлично скрипнул. Кристина дернулась и испуганно посмотрела на пистолет, зажатый в моей руке.

Да… Каждая тварь хотела жить. И она в том числе. К ее счастью, жить ей было ради кого.

Если о Кристине и можно было сказать что-то хорошее, так это то, что своего ребенка она любила. Говорила о нем она мало и очень редко, и я даже сомневалась иногда, был ли у нее ребенок вообще, но теперь, когда я сама стала матерью, я понимала, почему она так делала: о самом ценном в жизни не говорят на всех углах. О нем молчат. Его берегут.

– Ползи! – Я пистолетом указала Кристине на дверь, и она неуверенно поползла, всхлипывая.

Таким образом я вовсе не хотела ее унизить и напугать ее еще больше, просто если бы я разрешила ей встать на ноги, она бы скорее всего побежала. Ребята могли занервничать и выстрелить, а иметь на своей совести еще и ее смерть я не хотела. И как бы неправдоподобно это не звучало, мне не смотря ни на что, было ее жаль, и я прекрасно понимала, что она сейчас чувствовала.

Слева от двери стоял небольшой шкаф, в котором мы оставляли сумки и верхнюю одежду. Я заглянула в него и, вытащив две сумки, пошла за ней.

– Эт че такое?! – сердито гаркнул Алеша.

Вторая продавщица лежала на полу рядом со стулом с перекошенным ртом, держась одной рукой за грудь.

– Кончилась бабуля, – грубым женским голосом ответила стоявшая рядом мотоциклистка, автомат которой был украшен браслетами и цепочками с подвесками.

– Черт! – выругалась я и рукой с пистолетом провела по волосам.

– Мы ее не трогали! – поспешила оправдаться мотоциклистка.

– Даже шлемы не снимали! – вставил еще кто-то.

– С твоей рожей, Прыщ, это очень умно, – ответил ему Серый, прверяя пульс продавщицы.

– На х*й иди! – огрызнулся в ответ мотоциклист.

Я взглянула на Алешу: он пожал плечами, мол, бывает.

И то верно… В жизни всякое бывало. Жаль.

Я осмотрела сумки и вытащила из одной кошелек, в котором было пенсионное удостоверение на имя Карастелевой Антонины Петровны.

– Алеша…

Брат словно читал мои мысли и уже доставал телефон, чтобы сделать фото. Смерть продавщицы была несчастным случаем, но все же я была ответственна за него. Купить ей жизнь я не могла, но позаботиться о ее семье, если таковая имелась, было в моих силах.

Не искупление, конечно, но все же…

– Чего смотришь на меня? – бросила я Кристине, сидевшей, как собака у моих ног. – Бери и тащи! – Бросив сумку мертвой продавщицы, я кивнула на охранника. – Кристина смахнула сопли рукавом рубашки и по-прежнему на четвереньках потащила волка на улицу. – Дальше! Дальше тащи! – прикрикнула я уже на улице.

Навстречу нам вышел из-за угла молодой парень. При виде происходившего он попятился назад, доставая телефон. Алеша лениво подскочил к нему и, вырвав телефон, смял его в ладони, и сбросил на асфальт его остатки.

Паренек побледнел от страха, вращая глазами, но не двигаясь с места. Надеюсь, он не обмочится. Такое можно было только Никите, другим же лучше было не испытывать Алешу.

Я отвернулась от него и швырнула Кристине ее сумку.

– Будь умницей, Кристина, – сказала я. Мотоциклисты за моей спиной уже доставали гранаты. – И мы с тобой больше никогда не увидимся, – добавила я.

Благоговейно глядя на меня снизу вверх, она закивала и прижала к себе сумку.

Гранаты, брошенные в магазин, одна за другой взрывались, выбивая стекла. Это не было так уж нужно, но с другой стороны, почему бы и нет?

Последняя граната еще даже не отшумела, а уже слышался приближавшийся вой полицейских сирен. Центр города, твою мать!

Ребята быстро оседлали стоявшие за углом мотоциклы, а мы с Алешей поспешили к внедорожнику. Я оглянулась на Кристину, но ее уже и след простыл, и охранник-волк, все еще находившийся без сознания, лежал на асфальте один.

Глава 9

На ближайшем перекрестке мотоциклисты на всякий случай разъехались, и непосредственно до "Аркады" внедорожник сопровождал только один мотоцикл – Серого.

В лифте меня посетило странное чувство, будто я раздваивалась, и пока та я, которая все глубже уходила в темноту, не отсоединилась от меня, чтобы спокойно ждать, когда я снова позову ее, я решилась на последнее, что сегодня еще могла.

– Сереж… – Я придержала Серого у лифта. – Пусть…

– Ребята уже поехали. – Серый выдавил подобие душевной улыбки, на которую только был способен. – Проверят, что смогут.

– Пусть начнут с… – начала я.

– Казино, – закончил за меня Серый. – Они знают. – Он достал из-под курточки мой пистолет и протянул мне. – Ты отдыхай, – добавил Серый. – Я дам знать, если что-то будет.

– Хорошо. Спасибо, – выдавила я, опустив взгляд на гладкий ствол, источавший тонкий аромат серебра, пороха и смерти.

В то, что ребятам удастся что-то найти я не верила, но бездействие просто убивало.

Оставив обувь в прихожей, я прошла в гостевую ванную. Выглядела я хорошо, если не сказать блестяще, но чувствовала себя препаршиво и, положив пистолет на край зеркала, тщательно вымывала руки по локоть, ополаскивала шею и даже грудь. Мне не хотелось, чтобы сыну передался хоть малейший запах того, что я сегодня делала.

На выходе из ванной я столкнулась с Розой и Мартой. Обе осторожно принюхивались, изучая, видимо, не до конца смытый запах смерти, но я сделала вид, что не заметила этого.

В конце концов они обе знали, на что подписывались, когда решили остаться с нами, а уж старой волчице, работавшей и с моим отцом, и с Ангеловым, так и вообще подобные запахи вперемешку с ароматом мяса с кровью были давно привычным делом.

– Есть новости? – с той же осторожностью, но и искренним беспокойством спросила Роза.

– Нет, – ответила я и устало провела рукой по волосам. От них вкусно пахло… Вообще в пентхаусе вкусно пахло, и у меня невольно заурчало в животе.

– Ничего, Кирочка! – Роза взяла меня за руки и сжала их. – Все будет хорошо! У тебя все получится!

Марта согласно закивала. Я же почувствовала крепкую горечь.

Да уж… У меня все получится… Как и всегда…

– Никита спит? – Я провела взглядом Алешу, ворчавшего по пути в детскую на Серого из-за крошек с бутерброда, который тот разбрасывал везде, где только можно было.

– Уже нет! – прислушавшись, улыбнулась Марта, как и я провожавшая Алешу взглядом.

Тут и я услышала характерные для нетерпения сына звуки и поспешила к нему.

– Кирочка! А покушать? – крикнула мне в след Роза, но я только рукой махнула. Я вернулась домой, где была только матерью, а для матери на первом месте всегда были потребности ребенка.

Эвелина скользнула по мне ничего не ожидающим взглядом и продолжила складывать игрушки, которые мы с ней еще утром разбросали, подбирая для Никиты подходящую.

Алеша, не сдаваясь, пытался заинтересовать племянника каким-то зверьком, смутно напоминавшем белку. Полагаю, пистолетик он если не выбросил, то засунул очень далеко.

Никита, надув щеки, смотрел, конечно же, не на игрушку, а на подбородок своего дяди, на котором, по его мнению, очень не хватало чего-то, за что можно было схватиться.

– Зря ты от бороды избавился, – сказала я, взяв у Эвелины белого единорога с шикарным хвостом.

Алеша задумчиво выгнул бровь, наблюдая, с каким энтузиазмом его племянник схватил игрушку за тот самый шикарный хвост.

– У тебя была борода? – как бы между прочим поинтересовалась Марта, которая принесла бутылочку с детской смесью.

– Была, – кратко ответил Алеша, посматривая на рыжую волчицу, расправлявшую на белом фартуке не существующие складки.

– И она была просто ужасной! – вставила Эвелина. – Это я еще молчу про те панталоны с подсолнухами, – добавила она, причем не весело, а на полном серьезе осуждая упоминаемый предмет мужского гардероба.

– Это были пляжные шорты, – пробухтел Алеша, неодобрительно скосив на нее глаза.

Марта так и застыла с открытым ртом и круглыми-прекруглыми глазами, наверное, представляя бородатого волка в эротичных подсолнухах на всех местах.

Алеша свел толстые брови и сделал вид, что совсем этого не заметил, но я знала, что внимание рыжей волчицы было ему приятно.

Вот и не верь после этого в избитое выражение "нет худа без добра". Впрочем, каждому свое. Ничего личного, как говорится.

Никита отстранился от бутылочки и громко оповестил всех, что он наелся.

– Ты ж моя радость! – запричитала вошедшая в детскую Роза.

Никита принюхался, но не особо заинтересовался запахами и принялся тискать единорога, посмеиваясь над рожицами, которые ему корчил Алеша и прыгавшая вокруг него на цыпочках Марта.

– Кирочка, пойдем покушаешь, – сказала Роза и потянула меня за руку. – Пойдем, пойдем! Эвелина! Давай ты тоже! Лешенька с Мартой попозже покушают!

Эвелина пошла сама, потрогав перед этим щечки внука. Меня же Роза буквально тащила, хотя я, в общем-то, и не собиралась отказываться. А даже если бы и хотела пожертвовать обедом (или, скорее, уже ранним ужином), чтобы побыть с сыном, то все равно побоялась даже брать его на руки из-за урчания пустого желудка, рассылавшего по телу сигналы слабости.

– Детскую психику только не травмируйте! – на последок сказала я остававшимся с Никитой Марте и Алеше.

Марта смущенно принялась снова расправлять на фартуке не существующие складки, а брат ответил мне хмурым взглядом с намеком на обиду, мол, как я вообще могла такое подумать.

Серого тяготило то, что он был дома в то время, как большая часть ребят искала Гришу, и ожидая возвращения первой группы, он ушел с ноутбуком в кабинет изучать видео и проверять номер, по которому Артур связывался с Коппелем. Вроде как была какая-то программа, через которую можно было отследить телефон или что-то в этом роде.

Гришин номер он тоже проверял, но судя по непрерывному запаху сигарет, просочившегося сквозь дверь кабинета, проверки Серого никуда не привели.

Мягкое кресло-качалка было гораздо удобнее, чем то, что было у меня в коттедже и, под равномерные покачивания после плотной и вкусной еды морило в сон даже меня.

Никита так и уснул с единорогом. Правда, для этого он дождался меня, хоть и был порядком утомлен чудесами мимики, наверное, Марты, так как у его дяди было всего три стойких выражения: глаза навыкате, язык наружу и… И все. Значит, два получалось.

Третье и четвертое, то есть хмурое и выражавшее сомнение, предназначались исключительно мне. Ну, а пятое, которое было типа ми-ми-ми, Алеша только вырабатывал специально для Марты.

Я прикрыла глаза, придерживая Никиту на коленях, и начала перебирать в голове все то, что знала про Коппеля. Он мог бросить все силы и средства, чтобы превратить мою жизнь в ад в отместку за то, что я была ключевой фигурой, разрушившей его семью и репутацию, но от некоторых привычек роскошной жизни, в которой он вряд ли себе в чем-то отказывал, избавиться было не так просто, и они могли помочь мне в его поиске.

Тут же я ставила себя на его место и приходила к выводу, что ни я, ни он не стали бы держать Гришу при себе, то есть жить с ним. Для всего того, что он для него планировал, должно было быть укромное место, достаточно отдаленное и скрытое от любопытных глаз. Или же все тоже самое, но только очень большое место, то есть дом или усадьба, в котором можно было и жить, и пытать Гришу в подвале, например.

Но опять-таки подходящих для обоих вариантов мест в городе было не счесть. Одних только домов в заброшенных районах частного сектора или же некогда сельскохозяйственных построек, также заброшенных, только в городе были десятки, в пригороде еще больше, а за чертой города так и вообще.

Для таких поисков нужно было либо много времени, либо очень много ребят, а ни того, ни другого у меня не было.

От Гришиных друзей, сколько бы их не было и что бы они из себя не представляли, ответа пока не пришло, и я думала о том, чтобы кого-то нанять.

Параллельно я докладывала мозаику с Коппелем, отматывая время с момента ограбления. Мне все еще было не понятно, как он выяснил, что за кражей алмазов и всем тем, что происходило после, стояла я.

Я поверила Артуру, что после предложения выкупить алмазы, он больше не связывался с Коппелем, но в связи с этим факт того, что Дамир, мой подельник, был жив, снова начинал вызывать беспокойство.

Коппель мог забить на алмазы, но не мог не выяснить, откуда они были у Артура, а выяснив это, он легко мог добраться до Дамира, забрать у него алмазы, а самого его убить, но Коппель не сделал ни того, ни другого. Почему?

Может, я не того волка убила? Может, Дамир все-таки был замешан больше, чем я думала?

А еще у меня было такое раздражающее ощущение, что я что-то еще упустила, о чем-то или о ком-то забыла.

Внезапно я почувствовала настойчивое прикосновение: кто-то пытался забрать у меня Никиту. Я напряглась, как пружина и, намертво прижав к себе сына, открыла глаза. Ногти покалывали, а зубы будто чесались в нетерпении вцепиться в глотку тому, кто хотел забрать у меня ребенка.

– Это всего лишь я! – примирительно сказала Эвелина и убрала от меня руки. – Прости, пожалуйста! – добавила она, судя по всему напуганная внезапной переменой выражения на моем лице. – Я думала, ты уснула и хотела переложить Никки в кроватку.

– Я не спала, – ответила я, посмотрев на ребенка, к счастью, не проснувшегося от наших голосов.

Поддев кончиком пальца его смешную кудряшку, я угомонила бешеный ритм сердца и начала снова раскачиваться в кресле-качалке, чтобы сын спал и дальше.

Эвелина отошла к высокому пуфику в форме помидора и села на него. Я видела, что ее обеспокоила моя острая реакция, но я не считала себя виноватой в том, что была готова защищать ребенка любой ценой. Однако мне стало неприятно от того, что хоть и нечаянно, но я снова на нее ополчилась. Это было очень не красиво с моей стороны.

Я могла не понимать Эвелину, могла осуждать за какие-то поступки либо их отсутствие, но она была мамой Гриши и бабушкой Никиты, в котором души не чаяла, и мне следовало проявлять к ней больше терпимости и снисхождения.

– Я представляла тебя иначе.

Я подняла взгляд и в недоумении посмотрела на Эвелину. А это обещала быть интересная история!

Эвелина улыбнулась, заметив мой интерес.

– Помню, – она удобнее устроилась на помидоре и поправила челку, – когда Гриша заявился ко мне посреди ночи грязнющий, как черт, и сказал, что станет отцом, я честно подумала, что он выпил или что-то не то покурил.

Эвелина снисходительно улыбнулась, мол, плохо, конечно, но всякое бывало. У сына была тяжелая работа. Надо же было как-то стресс снимать!

Я украдкой взглянула на нее: а она вообще знала, что ее единственный сын наемный убийца?

– Как же у него глаза блестели! Ух! – не заметив моего взгляда, продолжала Эвелина. – Бегали туда-сюда, будто искали кого-то, и тогда я поняла, что это было правдой. А еще я поняла, что причиной его такого поведения была еще и девушка, которая от него забеременела. Потом он исчез где-то на месяц, а когда вернулся, сказал, что если все сложится, как он задумал, то понадобится моя помощь, потому что у девушки с красивым именем Кира никого нет. Кира… – Эвелина мечтательно захлопала густо накрашенными ресницами. – Я представляла себе миниатюрную девушку с длинными светло-русыми волосами, нежно-голубыми глазами и теплой улыбкой, от которой мой Гриша был без ума и менялся прямо на глазах. Я думала, что она очень молодая и откуда-то из пригорода, куда не так доставала та жизнь, которую вел в городе мой сын.

Я чуть не засмеялась. Вот это промах! Причем я даже не могла определить, что для нее оказалась более прискорбным: то, что я была темноволосой и отнюдь не миниатюрной, или же то, что я имела такое темное прошлое, что жизнь ее сына трещала по швам в эту самую минуту?

Эвелина, оставив мечтательность, посмотрела на меня с каким-то таким выражением, что я поняла, что ни разгадывать его смысл, ни тем более слушать дальше об ее представлениях и ожиданиях в сравнении с суровой реальностью, мне очень не хотелось.

Уж не знаю, была ли она осведомлена о том, чем занимался Гриша и что нас с ним связывало кроме Никиты, но для нас обеих лучше было оставить все просто вот так, под знаком вопроса или же многоточия.

– Расскажите мне что-нибудь про Гришу, – попросила я, взглянув на сына.

Когда-то я боялась, что если Никита был от Ангелова и будет похож на него, напоминая мне о том, что я сделала. Теперь же, когда не вооруженным взглядом было видно сходство Никиты с настоящим отцом Гришей, мне, с учетом происходившего, начинали закрадываться мысли, что в случае, если я не найду его, не… спасу, то сын точно будет всю жизнь напоминать мне о том, что я сделала, и даже после смерти я буду страдать от того, что неоднократно повторяя, что одной любви было всегда недостаточно, я все равно забыла это и не сделала того, что нужно было, чтобы свою любовь сохранить и обезопасить.

Эвелина с пониманием улыбнулась и на ее лице заиграла нежность материнских воспоминаний.

– Я родила его еще, когда мне не было двадцати, – начала она. – Кем был его отец, я не знала, и в свидетельстве о рождении указала в отчестве его деда Георгия. С ним я никогда не ладила, но Григорий Георгиевич звучало лучше, чем Григорий Дмитриевич или Григорий Александрович. С величием, понимаешь? Я боялась, что однажды он спросит про отца, но мой Гриша ни разу не спросил об этом и ни разу не упрекнул в том, что мы жили в полуразваленном доме с такими же проститутками, как я. Но ты не волнуйся, Кирочка! – вдруг спохватилась Эвелина, не верно трактовав выражение моего лица, ведь я не была шокирована и на самом деле подозревала о том, кем она была раньше. – Вы с Гришей точно не брат и сестра! – добавила она, покачав головой в знак уверенности.

От неожиданности я даже открыла рот и отвела взгляд от сына. Мне такое даже в голову не приходило!

– Твой отец, – продолжала Эвелина, – заходил, конечно, к нам, но только, чтобы узнать, не обижает ли кто нас или, может, болтает что-то любопытное, но женщин он предпочитал чистеньких, так что ты не волнуйся!

У меня просто не было слов, и я захлопнула рот, не без усилий проглотив то, что в принципе могло быть, и даже было уже доказано Алешей – моим старшим братом по отцу.

– Гриша, – как ни в чем не бывало продолжила Эвелина, – был очень добрым мальчиком. Дрался, как я тебе уже рассказывала, часто, но всегда говорил, что это было по делу. Еще он очень любил животных. Постоянно кого-то к нам с девчонками таскал. А однажды, – Эвелина строго посмотрела на незаметно подкравшегося Серого, подпиравшего с сигаретой за ухом дверную раму, – вот этого босяка привел. Сказал: мама, ему некуда идти! – Она с чувством всплеснула руками. – Все! Точка! Ноябрь тогда был, снег уже лежал, мороз был. Ну… Куда было деваться? – Эвелина снова всплеснула руками. – Пришлось оставить: кормить худо-бедно и одевать, грамоте какой-никакой учить… Ты же умеешь читать? – будто усомнившись в собственном утверждении, с подозрением спросила она.

– Чуть-чуть, – усмехнулся Серый.

– И на том спасибо! – махнула рукой Эвелина и продолжила что-то тарахтеть.

Я же, почувствовав взгляд Серого, посмотрела на него. Одновременно с этим и ощутила запахи улицы: первая группа ребят, которую Серый дожидался, чтобы не оставлять меня одну, вернулась и, судя по его взгляду и беззвучному вопросу, хороших новостей они не принесли, и он хотел уехать, чтобы продолжить поиски Гриши.

Я кивнула ему, взглядом передавая просьбу быть осторожным и чуть, что звонить. Серый кивнул в ответ и также незаметно, как и появился в дверях детской, исчез.

Кто знает, может, именно ему, брату Грише, хоть и не по крови, улыбнется удача, и он хоть что-то найдет.

Глава 10

Ночь – самое страшное время суток, приоткрывающее нам самые потаенные страхи. Они выходят из нашей внутренней темноты и нападают всегда внезапно, терзая и отравляя каждую клеточку.

Я хотела перенести кроватку Никиты в нашу с Гришей спальню, чтобы ночью быть рядом все время, но Алеша сказал, что я только буду шариться из угла в угол и мешать ребенку спать, и я вынуждена была с этим согласиться. Если днем мне еще хоть как-то хотелось спать, то к ночи в глаза будто спички вставили, и они просто отказывались закрываться.

Помывшись, я надела Гришину футболку. По хер, что она было белого, то есть не фартового, как говорил Алеша, цвета. Удача все равно давно от меня отвернулась, и все, что я имела в своей жизни, было настолько вымученным, насколько только можно было представить.

Впав в подобие меланхолии, я крутилась возле кровати, ощупывая резьбу на столбиках балдахина. Крышу Гриша снял, оставив только перекладины, на которых висели кремовые шторы, не мешавшие обозрению части зеркального потолка над кроватью.

Время от времени я ощущала на коже бархатное дыхание с оттенком крови своей второй половины, которая отделилась от меня, когда я переступила порог дома. Она была рядом и по-прежнему ждала, когда я к ней потянусь, чтобы свести еще одни личные счеты, ведь именно так со стороны выглядело убийство Артура. А впрочем…

Впрочем, оно так и было. И с ним, и с Дамиром.

Удивительно, что я Кристину не убила, мне ведь хотелось. Очень.

Чудовищно? Отвратительно? Аморально?

Мораль! Какое высокое понятие!

Хотите поговорить о ней?

Нет! Не хотите!

Потому что вам она не знакома.

Потому что у вас ее нет.

Потому что, если она есть, то у нее два лица, одно из которых все мы видели в жизни от силы пару-тройку раз, и то – в детстве, когда мир нам представлялся черно-белым и бездомный щенок был хорошим, а родители, не разрешавшие его взять, плохими.

Во взрослой жизни белое разбавляется серыми пятнами, а черное поражает многообразием оттенков, появляются такие моменты, как эгоизм и выгода, которые консервируются в банке под общим названием "все не так просто".

И это так. Все действительно не так просто. И даже если на секундочку представить себе честного полицейского, практически святого, который во спасение заложника убивает преступника, то ведь факт убийства все равно остается фактом. То есть грехом, который почему-то будет оправдан.

Мораль? Правосудие слепо, но даже оно карает далеко не всегда беспристрастно и оправданно.

В любом случае сделанного было не изменить, и в груди болело вовсе не из-за тех трупов, что я оставила после себя.

Оставив в покое столбики в спальне, я проверила Никиту, мирно спавшего под присмотром не покидавшей его Эвелины, дремавшей в кресле-качалке, и побродила по пустым комнатам пентхауза, немного постояв у боксерской груши, немного у винтовки, немного у стола, на котором Серый оставил плоды своих и моих трудов в виде визитницы, списка покупателей и телефона Артура.

Визитница меня особенно привлекала, ведь она принадлежала еще отцу Артура. Кристина сказала, что потеряла номер, по которому звонила после ограбления, но также сказала, что это была карточка казино, а ее она брала из той самой визитницы.

Артур азартными играми не увлекался, а для связи с Ангеловым… Вот это я, кстати, не знала.

У него был номер, но точно не казино, а кого-то из приближенных. Наверное, Валета. Или же Валет и был тем, кому звонила Кристина в казино? С такой кличкой, как у него, просто невозможно было не связать казино с ним.

На столе еще лежал мой телефон. Серый брал его, чтобы тоже что-то проверить. Я потянулась к нему и пальцем разблокировала экран, но брать в руки не стала.

Перезванивать Мише, чьи пропущенные звонки в энном количестве висели на телефоне, я не собиралась сегодня, а та фотография, что прислал Коппель… Она словно пыталась вырваться из телефона и невидимо, шаг за шагом застилала сухие глаза. Более того мне даже казалось, что я чувствовала запах крови, а кожу на груди кололо так, будто ее содрали с меня.

С внезапной злостью я сбросила все со стола на пол. На х*й я продолжала рыться в прошлом? На х*й продолжала все с новыми вкусовыми ощущениями обсасывать ограбление? На х*й я сводила личные счеты вместо того, чтобы переворачивать город в поисках Гриши и Коппеля?

Вновь услышав звучавшие только в моей голове поезда, я обхватила себя руками, мысленно потянувшись к Грише. Сердцем чувствовала, что он был жив и ни один его кусочек более не был отрезан, но мне хватало и того, что уже было отрезано, не говоря уже про пулевые ранения. Хотя, может быть, Коппель оказал ему первую помощь, чтобы раньше времени Гриша не ушел от него и… от меня.

"Если я отпущу – ты уйдешь", – сквозь гул поездов услышала я его голос.

Эту фразу он сказал мне на банкете в резиденции Ангелова, а я тогда ответила, что в этом и был мой план. Ну, разве не ирония? Я отпустила Гришу, и он не вернулся.

Я сорвалась с места и выскочила в коридор, где столкнулась с Алешей, покидавшем в рубашке нараспашку комнату Марты. Думаю, он слышал меня и хотел проскочить, но попался на горячем.

Я попыталась выдавить хоть какое-то подобие улыбки, ведь я была рада за него, но, видимо, у меня не вышло и лицо брата стало очень серьезным.

– Выпить хочешь? – шепотом спросил он.

Ночь была по-летнему бархатной, и легкий ветерок игриво теребил листья двух пальм, сидевших в горшках на террасе. Время было не настолько позднее, и ночной город горел ярче звезд, россыпью бриллиантов покрывавших небо, конкурируя даже с изогнутой улыбкой сверкающего молодого месяца. При таком антураже хотелось любви, а не горького послевкусия от неосуществившихся планов и несбывшихся желаний.

Бутылка водки с испариной на стекле выглядела солидно, но запах был противным.

– А получше ничего нет? – спросила я, оставив безрезультатные поиски лестницы или чего-то подобного, что вело бы на крышу в обход лифта.

Алеша выразительно выгнул бровь и с каменным видом налил мне в стакан еще апельсинового сока. Я поспешила забрать его, чтобы успокоительный коктейль не превратился в обычный детский напиток, и закурила.

Себе Алеша налил только водки и присел рядом со мной на пол. Иногда он тоже курил, и я предложила ему сигарету.

– Астахова, что ли? – сделав затяжку, спросил он, хмуро посмотрев на горящий кончик сигареты. Я кивнула. – Как он это курит? – удивился он. – Как ты это куришь? – укорил меня Алеша еще и взглядом старшего брата.

– Не нравится – не кури! – отрезала я, привыкнув к крепким сигаретам Гриши.

Алеша покачал головой и, сделав еще затяжку, запил ее водкой.

– Наломали вы дров, – заметил он, выдержав паузу. – Дома тебе нужно сидеть с ребенком, да платьице в горошек тихо носить, а не лезть в самую жопу.

– Если ты так считал, то зачем поддержал предложение Гриши уехать с Никитой? – спросила я.

– Мне пришлось выбирать, – не сразу ответил брат, выпуская дым через нос. – Ты или Никита. Астахов клялся, что с тебя и волос не упадет, а я, дурак, поверил ему.

– Он делал, что мог, – встала я на защиту Гриши, позабыв все собственные упреки в его адрес.

– Вот именно, – фыркнул Алеша, – что он только и мог потакать твоим капризам, а когда реально нужно было к тебе прислушаться, то он вдруг мужиком решил стать!

– Тебе совсем Гришу не жалко? – продавив горький ком, подступивший к горлу, спросила я. – Ты же видел запись нападения, видел фотографию… – с болью добавила я.

– Жалко, конечно, – ответил Алеша. – Такого врагу не пожелаешь, да и ты за него вдвойне страдаешь.

– Да причем тут я! – вспылила я. – За что ты его так не любишь, Алеша?

– Он костлявый, – ответил брат с таким видом, будто Гришу подали ему на обед, выдав за сочную баранью ножку. – Он был… там, – добавил он уже серьезнее. – В тот вечер. Видел все, что с тобой делали, стрелял в тебя, а потом как ни в чем не бывало околачивался вокруг, еще и наглость имел тебе свой писюн сунуть.

От неожиданности я поперхнулась водкой с соком. Я ожидала историю с элементами боевика, в которой Гриша в пылу жаркой перестрелки попал в Алешу. Ну или, может, наехал на ногу мотоциклом, когда срывался в погоню за кем-то, а тут… Костлявый, да еще и писюн. Зерно истины, конечно, в его словах было, но все же логика была странной.

– Ты… там… тоже… был… – прокашляла я.

– Я это я! – отрезал Алеша, хлопнув меня по спине. – А он это он!

– Зачем тогда вызвонил его, если он тебе так поперек горла? – спросила я, все еще немного покашливая.

– Мочкануть его хотел, – как ни в чем не бывало признался брат. – Только, чтобы он знал, за что, – кровожадно добавил он.

– И что ж тебе помешало? – едко спросила я. – Уж не пистолеты ли?

– Рожа у него такая была, – снова как ни в чем не бывало ответил Алеша, – что, извини за выражение, просто п*здец! А я инвалидов не трогаю, – с исключительной непосредственностью добавил он. – Ты же знаешь.

Я сделала глубокую затяжку, переваривая его слова. Да… Против такой логики уже точно не попрешь!

– Все было по обоюдному согласию, – тихо сказала я, добавив про себя маленькое "почти", вспомнив, с чего все в лофте началось. – И без Гриши не было бы Никиты, – шепнула я, прислушавшись к тишине.

На это уже Алеша не нашелся, что ответить, ведь племянник был его лучиком света и без преувеличения смыслом жизни. Смыслом жизни для нас обоих. Смыслом жизни для нас троих.

– Ты поможешь мне найти наемников? Я заплачу любые…

– Ты не найдешь Астахова, хоть скольких наемников ты купишь, – перебил Алеша, кинув остаток сигареты через перила террасы. – У Коппеля серьезные бойцы. Они свою работу знают, и если Коппель в городе, то сидит там, где его даже Астахов не додумался бы искать.

– Так что же… – начала я, запустив пальцы в волосы.

– Ты знаешь, что! – не дал мне сказать брат. – Ты все знаешь! – с выразительным нажимом добавил он. – Знаешь, что самый верный способ найти его – это заставить искать всех без исключения в городе! У тебя есть имя, есть ресурсы, адвокат даже есть на поводке, и я реально не понимаю, что тебя сдерживает!

Я сделала еще глоток и провела по волосам. Брат попал не в бровь, а в глаз, жестко и беспринципно сорвав пластырь с того, что во мне назревало.

– Ты же видел… – начала я, вращая между пальцев почти истлевшую сигарету. – В магазине… Как я себя вела, какой была. И после этого ты еще спрашиваешь, что меня сдерживает?

– И что? – вопросом на вопрос ответил Алеша, посмотрев на меня, как на ребенка, не понимавшего простых истин. – Была и была! – продолжил он. – Кстати, в следующий раз, если захочешь кого-то замочить, то отдай приказ! Сама всякую мелочь не мочи! Только крупную дичь! Поняла?

– Совсем спятил? – возмутилась я.

– Все очень просто, Кира, – сказал брат, не обратив внимание на мои слова. – Коппель не сможет достать тебя, если тебе будет насрать на него! Выходы из города есть, ты это знаешь. Вы с Никитой просто исчезнете и сам черт не поможет ему найти вас. Поняла?

– А как же Гриша? – вздрогнув от сжимавшей сердце боли, выдохнула я.

– А что Гриша? – снова вопросом на вопрос ответил Алеша. – Это все ху*ня, что тебе сказала Эвелина: он не ждет тебя, сестра, потому что надеется, что тебе хватит ума не вступать в войну, и дышать будет, пока тело будет работать, а не потому, что ты телепатически запретила ему умирать.

– Но?

– Но ты или хочешь найти Астахова и спасти его, или же нет! Коппель сказал правду: с тобой не будет разговаривать даже самый отпетый барыга. Ты просто баба, о которой много чего говорят на улице, а с такими серьезные дела не ведут. Но все можно изменить. Если есть желание – возможности отыщутся в ассортименте. Главное, чтобы ты перестала быть какой-то тенью. Тебя должны видеть. Тебя должны бояться, но при этом хотеть лизать тебе ноги и другие места. Понимаешь?

– А если… Если я найду Гришу уже мертвым? – шепотом произнесла я, взглянув на звезды, будто они могли предсказать мне мое… наше будущее.

– Отгрохаешь ему памятник, не хуже, чем у нашего бати, и будешь ходить туда рыдать раз в годик.

Я допила водку с соком или, скорее, сок с водкой, и поставила пустой стакан на пол. Мне, в общем-то, нравилось в Алеше, что он всегда говорил прямо, не приукрашая ничего, но в этот раз ему лучше было промолчать.

– А хорошо тебя, братец, Марта разогрела! – криво усмехнулась я. – Рот не так и не закрывается!

– Не хами старшим! – строго ответил мне брат, нахмурив толстые брови. – Ты знаешь, что я прав!

Я поджала губы и отвернулась от него, обхватив себя руками. Про сигарету я забыла, и она, погаснув, покатилась по полу террасы. Моя темнота бродила вокруг, жадно насыщаясь тем откликом, что происходил во мне в ответ на каждое слово Алеши.

Ничего гениального он мне не открыл и никакой тухлой надежды не дал, а просто указал путь, который я и так знала, потому что открыла его еще, когда только вернулась в город, если вообще не ступила на него уже тогда.

Более того я знала, что мне это было по силам. Мне и моей темноте, но… Но, но, но…

– Не дуйся, ладно?! – примирительно сказал Алеша. – И за того адвоката тоже. Я…

– Почему? – перебила я. Запах вины, идущий от него, я и так уже почувствовала. Большего мне было не нужно.

Алеша вздохнул, безошибочно догадавшись, что я имела в виду, и провел огромной ладонью по коротко-стриженной голове.

– А почему нет? – раздражающе снова ответил Алеша вопросом на вопрос. – Ты же моя сестра.

– А Борис был твоим братом. Он тебя спас, дал тебе крышу над головой, а я его убила, перед этим обокрав. Из-за меня тебя ранили, и ты мог умереть.

– Во-первых, если по понятиям, то это Ангелов жил у меня. Во-вторых, ты тоже меня спасла, хотя могла этого и не делать. В третьих, за три года работы на него я не был святым и очень многими поступками не горжусь, так что ты далеко не в лидерах по плохим делам. В четвертых, в отличие от Анегелова, ты сожалела и стыдилась. И ты говорила со мной, передавала свои чувства, доверяла…

– Но я не сказала тебе сразу про… – Я снова повернулась к нему и всмотрелась в его лицо. – А как ты вообще догадался?

– Это было очевидно, – спокойно ответил Алеша, встретившись со мной взглядом. – Ты была единственной, кто не раскололся, и кто врал Борису в лицо, – добавил он.

Я снова окунулась в воспоминания тех времен. Фактически я не врала: ни тогда в квартире, когда впервые встретилась с Ангеловым, ни уже у него в резиденции.

Я говорила, что его алмазы не у нас с братом, что это вообще были не мы; говорила, что не знала, где они были и у кого и это было правдой.

Саша не имел отношения к краже и был невинной жертвой. Я все затеяла, но сама даже не прикасалась к алмазам, не забирала их у Алеши, и потом я ведь действительно не знала, где они были и у кого: они могли быть у Дамира или у его кузена; или из-за страха они могли их вообще выбросить, а сами уехать из города.

– Он знал. – Голос Алеши развеял картинки прошлого. – Боря. Он знал, что ты была замешана. Просто в какой-то момент ему стало по херу. Боря полюбил тебя, и это было единственным, что в жизни он сделал хорошего и реально чистого.

– И все же я его убила… – выдохнула я.

– Если бы не ты, это был бы я или Астахов. Вообще странно, что Боря так и не понял, что его волкодав не промазал в тот вечер, когда стрелял в тебя, а попал именно туда, куда хотел: сначала пулей, потом языком, а потом и…

– Будешь и дальше так говорить, – перебила я, предупреждающе выставив перед ним палец, – и ругаться при мне матом…

– Я хомячков не боюсь, – рассмеялся Алеша, схватив меня за палец, и притянул к себе. – Малая! – самодовольно отметил он, когда я положила голову ему на плечо.

Мы были знакомы всего ничего, на между нами уже образовалась прочная связь, которой не было у нас с Сашей, с которым мы вместе росли. Была привычка и какая-то навязчивая привязанность, внушенная нам матерью, но даже подобия связи не было.

– Громила! – пробормотала я, почувствовав внезапную сонливость.

Убаюкивающе прозвучали в голове, а может, и где-то вдали, бежавшие по маршруту поезда, и я закрыла глаза, и даже позволила себе совсем на чуть-чуть представить, как я найду Гришу. Я так его любила… Не думала, что полюблю кого-то так же сильно, как сына, но полюбила, причем его отца.

Алеша внезапно напрягся и от него запахло раздражением, прогнавшим мой сон.

– Куда прешься? – прорычал он.

Я в недоумении открыла глаза. Может, кто-то из ребят вернулся?

– Пришел ответ! – возбужденно сообщил Серый, едва переступив порог террасы. – Встреча через час!

Глава 11

Мы долго мчались куда-то в неизвестность, пока улицы не перестали быть хоть отдаленно узнаваемыми и вообще не погрузились в непроглядную темноту, оповещая, что время перевалило за час ночи.

Наводить красоту было некогда, и мне пришлось позаимствовать из Гришиного гардероба курточку, ужасно висевшую на мне, а у Марты, нежно и виновато разбуженной Алешей, одолжить джинсы и кроссовки.

Но это все были мелочи по сравнению с тем, что ехать мне пришлось с Серым на мотоцикле, из-за чего я взяла еще и Гришин запасной шлем, а Алешу вообще пришлось оставить дома, так как брать его вторым номером никто из мотоциклистов не захотел, причем по обоюдному согласию, высказанному в достаточно агрессивной форме, а присутствие машины на встречи зарубило бы последнюю на корню.

Какая здесь была логика, я не понимала. Наверное, что-то из области вечного противостояния между двумя колесами и четырьмя, но в принципе мне было все равно. Я была уже большой девочкой, чтобы не таскаться везде со старшим братом, да и мне было многим спокойнее от того, что Алеша оставался с Никитой.

Мотоциклисты начали сбавлять скорость, пока не остановились за заправкой, выделявшейся в ночи ослепительным пятном.

Я неумело слезла с мотоцикла и сняла шлем. Где-то вдали выли волки, но их запах был настораживающе близко. Неужели Гришины друзья были волками?

– Не думал я, – хрипло раздалось из темноты, – что настанет день, когда Акула будет п*здеть также, как и дышать. Зубов меньше не стало?

– Хочешь пересчитать? – непринужденно, но и с уловимым вызовом ответил Серый.

Природа полукровки сильно обделила меня, лишив даже острого волчьего зрения, которому даже темнота была не помехой, и я тщетно пыталась высмотреть источник голос и запаха, в то время, как хоть и в окружении мотоциклистов, чувствовала себя полностью открытой для чьего-то настойчиво-колющего взгляда.

– Что за телка? – снова хрипло раздалось из темноты.

– Это… – начал Серый.

– Кира. – Женский голос с характерными скорее для кошки, чем для волчицы, мурчащими нотами пробирающе раздался приблизительно оттуда же, откуда шел и хриплый мужской. – Полукровка, о которой все говорят, но которую, как и любовь, никто толком не видел.

Вспыхнул яркий свет, и я чуть прикрыла глаза, продолжая всматриваться в теперь уже очертания фигур, стоявших в лучах фар напротив нас.

Их было около дюжины и мотоциклы у них были не такие, как у моих ребят, а лаконичные, черные, предназначенные для комфортной поездки с прямой спиной.

– Говорят, – продолжил женский голос и его владелица грациозно отделилась от своих, – ради тебя Астахов убрал Ангелова и совсем недавно разнес его резиденцию и казино.

Глаза привыкли к свету и я, наконец, смогла хорошо рассмотреть волчицу. Она была очень красивой и экзотичной, с изумительными зелеными глазами, гипнотически светившимися, как два изумруда. Думаю, что мы были ровесницами, и она определенно была главной среди волков, что естественно не могло не расположить меня, но я ей не нравилась, и ее взгляд неприязненно ползал по мне в стремлении проникнуть под кожу, чем напомнил мне упомянутого ею Ангелова.

– Какой ответ ты от меня ждешь? – не долго думая, спросила я, сделав шаг вперед. Красотке было любопытно, чего я стоила? Так пускай, как бы выразился мой младший брат, х*й пососет!

– Хочешь объяснений? – продолжила я. – Откровений? Покаяний? Так налей мне хотя бы выпить и изобрази интерес получше, – насмешливо добавила я, – а то мне слабо верится, что тебя волнуют мертвецы и разрушенные здания.

Волчица вздернула верхнюю губу, а запах ее, странно отдававший чем-то знакомым, стал агрессивнее.

– Катя, – сквозь зубы процедила она. – Знаешь такую? Она была моей подругой. Теперь она мертва. Из-за тебя. Что ты на это скажешь? – Волки за ее спиной пришли в движение, как и мои ребята.

Такого поворота я, право, не ожидала. С Катя я не ладила, но мне было жаль, что она погибла. Однако мое сердце не обливалось кровью в связи с этим фактом.

– Да, она мертва из-за меня, – спокойно ответила я, глядя волчице в глаза. – Но умерла она ради Гриши. Она закрыла его собой, потому что любила. И если бы она сейчас была здесь, то осудила бы тебя за то, что ты, подруга, даже из вежливости не спросила, где он.

Как ее слова не произвели на меня особого впечатления, так и мои не произвели на нее, и волчица насмешливо изогнула губы.

– Тухлый приемчик, дорогуша! – ядовито ответила она. – Но я подыграю! Где Гриша? – елейно спросила она. – У него неприятности? – с наигранным беспокойством добавила она. Волки за ее спиной хихикнули.

От корней волос до пяток словно разряд тока прошел, и мне стоило не малых усилий сдержать сильнейшее желание вцепиться ей в морду, и содрать когтями каждый миллиметр ее идеальной кожи.

Я подозревала, что друзьями лишь образно называли тех, с кем просто вели дела, но честно говоря я ожидала более делового подхода, а не переход на личности и оскорбительные намеки. Я оставила своего ребенка и сорвалась в ночь не для этого.

– Сережа, покажи! – Мой голос чуть дрожал, а запах безошибочно выдавал настроение, и волчица заинтригованно принюхалась.

Серый поправил автомат и, достав телефон, на который он перебросил видео с камер наблюдения на перекрестке, где все произошло, включил его, но, к сожалению, со звуком.

Я с трудом выдержала каждый визг шин, каждый выстрел, каждый крик и финальный хлопок дверей машины, в которую засунули Гришу, как какую-то вещь, доставку которой заказали по интернету, украдкой наблюдая за волчицей.

Гришу она знала не бегло и приехала на встречу, потому что симпатизировала ему и более менее доверяла. Не увидев его, она могла уехать, а то и похуже, но распространенное даже в волчьей природе чисто бабское любопытство сыграло в мою пользу: она же столько обо мне слышала! А тут и я – вся такая естественная с синяками под глазами, убийственным взглядом, дерзким тоном и вагончиком проблем, присыпанных деньгами. Бери – не хочу!

– Это произошло вчера, – выдавила я, когда Серый убрал телефон. – Это пришло чуть позже. – Я достала из кармана Гришиной курточки уже свой телефон, который на автомате взяла с собой, и открыла фотографию, присланную Коппелем. Я старалась на нее не смотреть, но внутри все равно все перевернулось десять раз, выплеснувшись в воздух сильнейшим запахом вины, боли и отчаяния, который почувствовала даже я сама.

– Детка, да это не неприятности! Это полный п*здец! – сказал рыжеватый волк с шипами на плечах куртки, который подошел, чтобы посмотреть интереснейшее видео. – Таких бойцов просто так не посылают, тем более, чтобы взять кого-то живым. – Он посмотрел на Серого. – Во что он влез? Или, – рыжий перевел взгляд на меня, – лучше спросить, во что влезла его дамочка?

– Я хорошо заплачу за любую помощь, – твердо сказала я, сжимая телефон, который, казалось, пульсировал в моей руке, готовый взорваться в любую секунду.

Рыжий волк прищурил один глаз и, подкурив сигарету, неприятно усмехнулся, выпуская дым из ноздрей.

– Гриша должен нам еще за взрывчатку…

– Ах ты ж х*есос еб*чий! – прорычал Серый и кинулся на него.

Я выронила телефон и, развернувшись, уперлась руками ему в грудь. Конечно же, безуспешно, но остальные ребята вовремя схватили его сзади и начали оттаскивать.

Серый яростно раздувал ноздри, глаза светились жаждой убийства, но, к счастью, он позволил себя оттащить и выместил ярость на каком-то булыжнике.

– Я покрою долг вдвойне, – сказала я, в упор посмотрев на рыжего, – но ответ, – я перевела взгляд на волчицу, – мне нужен сейчас.

Я не сразу заметила, что она подняла мой телефон, и его экран светился улыбкой Никиты.

Мне до тошноты свело желудок. Зачем я только взяла телефон? Никита был моим самым слабым местом, и я только, что открыла его незнакомым волкам.

– Ваш? – спросила волчица, протянув мне телефон.

– Наш, – выдавила я, поспешив спрятать телефон, но новый поток эмоций в запахе спрятать было невозможно, как и приглушить бешеный стук сердца.

Волчица молчала, настораживающе рассматривая меня и все, бл*дь, вынюхивая и вынюхивая.

– Мы поможем, – наконец, сказала она, – но на твоем месте я бы на многое не рассчитывала. Финансовый вопрос обсудим позже, – добавила она, чтобы я ни в коем случае не подумала, что "друзья" были бескорыстными.

– След взяли? – спросил рыжий волк.

– Не х*й было брать! – ответил ему Серый, вернувшийся в строй. – Их машина все запердела, а потом менты навонючили и все растащили! – добавил он и злобно сплюнул на землю.

– Сколько успели проверить?

– Мало! – Серый снова сплюнул и достал из-за уха сигарету. – По четыре квартала от дома во все стороны, – добавил он, подкурив.

– Какого дома? – уточнил волк.

– ЖК "Аркада", – ответила я. – Это…

– Дорогущее жилье, – с неодобрением перебил рыжий, – в которое Астахов вбухал все бабки и из-за которого влез в долги. Верно говорю?

– Все лучшее для семьи, – ответила я, даже не скрывая грусти, ведь запах говорил за меня.

Волк почесал рыжую шевелюру и посмотрел на волчицу, имени которой я даже не знала.

– Будь на связи! – только и сказала она, окончив тем самым встречу.

Согласие на помощь, хоть и за деньги, должно было меня порадовать и дать крошечный лучик если не надежды, то хотя бы оптимизма, но этого не произошло и, вернувшись домой, я чувствовала себя еще хуже, чем когда вернулась из ювелирного.

Пошли вторые сутки, как Гриша был у Коппеля и, проезжая на мотоцикле по ночному городу, а также общаясь с волками, я буквально кожей прочувствола слова брата о том, что никакие наемники, будь они даже сто раз друзьями, не смогут сделать то, что мне было нужно, по крайней мере быстро, а сутки… Это ведь уже было много. Час и даже минута были слишком длинными и мучительными для Гриши.

Мы с ним по сути были отбросами, которые, погрузившись в мир криминала, прокладывали себе путь к лучшей жизни, и понятие преступной вины для нас обоих было неоспоримым фактом, причем во множественном числе, но в случае с алмазами Гриша был виновен лишь в том, что связал свою жизнь со мной. И это меня убивало, как и то, что Коппель мог в любой момент позвонить и под стоны Гриши посмеяться надо мной в том плане, что я все также была далека от него, если не дальше, хотя весьма вероятным было и то, что он мог сидеть у меня совсем под носом.

Я действовала вроде и логично, но слишком предсказуемо. Нуждаясь в услугах, я стремилась их купить, но… Но, но, но…

Подход нужно было менять. Пока что Коппель наслаждался болью Гриши и моими громкими словами, что я приду за ним, но не сегодня, так завтра, отслеживая мои передвижения (а в том, что он следил за мной, я была уверена!), он мог прийти к выводу, что я вовсе не страдаю, как он ожидал, и что вообще не собираюсь ни за кем приходить.

Это подпишет смертный приговор Грише, а Никиту сделает новой целью. Если Гриша смог достать взрывчатку, сможет и Коппель. И что помещает ему взорвать дом или просто кинуть ее на террасу? Ничего!

Он был терпелив целый год, но всему приходит конец, и если Коппелю сорвет крышу… Я даже боюсь представить, что будет, если я не успею с Никитой исчезнуть, а если и успею, то до конца жизни буду нести груз собственной глупости и вины, и оборачиваться, чтобы убедиться, что Коппель не стоит за моей спиной с протянутыми к моему ребенку лапками.

Это не та жизнь, о которой я мечтала. И пускай я выбрала путь по определению обреченный вниз, даже там можно было быть на вершине.

– Следственные органы продолжают проверять все детали вчерашнего происшествия в ювелирном магазине в центре города, – тихо вещали на большой плазме утренние новости. – На данный момент…

– Это Яна, – убрав звук, пояснил Серый и вернулся к завтраку. – Ее отец… – Крупный кусок яичницы с беконом вывалился из его рта ему на руку, и он ловко отправил их обратно. – Один из самых крупных торговцев оружия в стране, – как ни в чем не бывало чавкая, продолжил Серый. – В этом городе она типа представляет его интересы.

Алеша, чьи манеры, вообще-то, тоже были далеки от идеальных, чуть ли не скривившись посмотрел на откровенно грязного мотоциклиста и отложил вилку в сторону, еще и стукнув ею по столу в знак потери аппетита.

– Я… – снова чавкнул Серый. – Не ожидал, что она ответит, но… – Он громко отпил кофе и вытер рот тыльной стороной ладони. – Раз ответила она, считай, что ответили все! Яна, кстати, лесбиянка, – добавил Серый и, посмотрев на меня, выразительно поводив бровями. – Думаю, она на тебя запала! Она тебя так нюхала! – Для большего эффекта он начал громко дышать и энергично шевелить высунутым языком, изображая таким образом недвусмысленный процесс, чем заслужил очень недобрый взгляд от Розы.

Она с Мартой и Эвелиной завтракала с нами, что давало мне бесценную возможность побыть вместе, как семья, и параллельно оценить просторную кухню, оборудованную на радость старой волчицы по последнему слову техники, с большим круглым столом.

– Это ты к тому, чтобы я на встречу по обсуждению финансового вопроса взяла с собой смазку и фаллоимитатор? – невозмутимо уточнила я.

Мне, в отличие от Алеши, манеры Серого аппетита не испортили, и доедая свой завтрак, я тоскливо посматривала на тарелку брата.

– Кира! – упрекнула меня Эвелина, кормившая детским пюре Никиту.

– Эт не знаю! – заулыбался Серый, демонстрируя акульи зубы. – Может, для первого раза и пальцев хватит!

Марта не сдержалась и громко засмеялась.

– Вот же бестолочь! – отругала Серого Роза и замахнулась, чтобы дать ему подзатыльник, но он ловко увернулся и смешно изобразил полное раскаяние по поводу своего поведения.

– Яна – это хорошо, – нарушил свое молчание Алеша. – Она крутая, но стоит дорого. Если за ней потянутся помощники, – он выразительно посмотрел на меня, – ты разоришься.

– Кто тебе сказал, что я буду платить? – вопросом на вопрос ответила я, потянувшись за его тарелкой. Алеша хмуро проследил за моей рукой и придвинул тарелку так, чтобы мне было проще ее взять. – Долг я покрою в двойне, как и сказала ей, а остальное решим…

– Телом? – перебил меня брат. Что-то он сегодня был не в духе, и его брови ни на секунду не расходились в разные стороны.

– И телом, и делом! – не стала спорить я, все утро пребывая в состоянии нарастающего вдохновения. – Кстати… – Я повернулась к Эвелине, вспомнив, что хотела от нее. – Гриша оставлял для меня конверт. Он еще у вас?

– Да, у меня! – гордо ответила она. Наверное, знала, что сын допускал, что она могла его потерять.

– Отлично! – Я доела последний кусок яичницы с беконом и отпила кофе. – Если вам не сложно, отнесите его, пожалуйста в… – Я недовольно скривила губы. – Кабинет.

Звучало совершенно бредово, но мне не нравилось так называть полупустую комнату с одной единственной реально рабочей вещью, то есть Гришиной винтовкой, но другого названия для нее я так и не придумала.

– Это не срочно, кстати! Как будет время и желание, – поспешила добавить я.

Никита уже поел и сыто вращал глаза в поисках занятия, а вот его бабушка со всеми признаками недосыпа, не поддававшихся уже даже косметике, не поела совсем.

– Ну, что ты, Кирочка! – засуетилась Эвелина. – Я сейчас же все принесу! Где же… – озадаченно пробормотала она, прищурив глаза. – Ах, да! – вспомнив, заулыбалась Эвелина. – Алешенька, возьми, пожалуйста, Никки!

Алеша без слов взял племянника на руки и, проводив Эвелину взглядом, перевел его на меня.

– Надо поговорить.

Глава 12

Я замерла с чашкой кофе и внимательно посмотрела на брата. Ночью его не дурно прорвало на откровенности, но сейчас в его взгляде и в том, как жестко маршировали его желваки, четко читалось, что то, о чем он хотел поговорить, было вовсе не из области милых семейных щебетаний.

– Хорошо. – Я поставила чашку на стол и переглянулась с насторожившимся Серым. Марта притихла, а Роза бросила на Алешу предупредительный взгляд, который он полностью проигнорировал.

– Кирочка! – Эвелина безмятежно вернулась на кухню. – Я все положила в кабинет, как ты и просила!

– Спасибо! – на автомате ответила я, по-прежнему глядя на брата. В груди начинало царапать предчувствие дурных вестей.

– Никки-Никки! – Эвелина потянулась к внуку. – Хочешь еще кушать или будешь баиньки?

– Вы сами поешьте, – вмешалась я, вставая из-за стола. – И вообще отдохните. Я сама уложу Никиту. – Эвелина в растерянности округлила глаза, но спорить не стала. – Спасибо за завтрак, – поблагодарила я Розу. – Все было очень вкусно.

– На здоровье, Кирочка! – ответила старая волчица, оставив попытки донести какую-то мысль мрачному, как туча Алеше. – Я рада, что ты, наконец, хорошо поела! – добавила она, заботливо поправив мне платье.

Судя по ее взгляду, леопардовый принт она находила очень выигрышным при моей внешности. Лично я чувствовала себя в нем голой, но только первое время, пока не перестала об этом думать.

Нет, мне не было все равно, как я выглядела. Женщина, которая позволяет себе забить на свой внешний вид, не уважает себя и, соответственно, не вызывает уважения у окружающих. И нет, это вовсе не значит, что только об этом и стоило думать, чтобы не происходило, но выглядеть все равно нужно было достойно бриллиантов, даже если твоя истинная цена была меньше копейки.

Сын потянулся ко мне и, подхватив его, я пошла его в детскую. Алеша с Серым пошли за мной.

Пюре, что называется, зашло Никите хорошо и, как следует срыгнув, он мгновенно уснул в кроватке.

– Что случилось, Алеша? – тихо спросила я, кончиками пальцев перебирая завитки волос сына.

– Не здесь, – так же тихо ответил брат.

Я не могла оторваться от сына, но Алеша был прав: наши голоса могли разбудить Никиту, а я так хотела, чтобы он видел красочные и счастливые сны.

Втроем мы прошли в кабинет. Я заметила, что там было прибрано то, что я ночью разбросала. Еще я обратила внимание на то, что брат не погнал Серого, хотя это все равно ничего не дало бы, ведь слух у него был отличный, и о чем бы Алеша не говорил, тот услышал бы все до единого слова, как и Роза с Мартой.

Счастливицей была только Эвелина, чей человеческий слух защищал ее от многих неприятных звуков и разговоров.

– Так что случилось? – Я в раздраженном нетерпении повернулась к Алеше.

– Я знаю, кому звонила девка из магазина.

– Алеш, это уже не актуально, – вздохнула я то ли с облегчением, то ли с разочарованием.

– Выслушай! – твердо сказал Алеша, подключив к интонации властные ноты старшего брата. Он прошел к столу и взял визитницу Артура. – Смотри!

Алеша достал одну из визиток и протянул мне. Глянцевая поверхность карточки содержала название казино и контакты то ли администрации, то ли еще чего-то, а с другой стороны от руки был написан номер телефона.

– Она звонила Горову, – сказал Алеша, мрачно переглянувшись с Серым. – Помнишь его?

Майора Горова я помнила хорошо, как и помнила, что сказала Кристина про карточку из казино, но первый был мертв, а Кристина утверждала, что карточку потеряла. Так… Чей же номер был на этой? И с чего Алеша взял, что она звонила Горову, не говоря уже о том, откуда у Артура был его номер?

– Горов был чистильщиком, – продолжил Алеша, не дожидаясь от меня ответа. – Если Ангелов хотел что-то замять по-тихому, он связывался с ним или с кем-то из его отдела. Не самая крупная рыба среди мусоров, но достаточно изворотливая.

До меня очень медленно дошел смысл сказанного им, и я вскинула на него взгляд.

– Горов был игроком. Как и Валет, за что и получил свое прозвище.– Алеша перехватил мой взгляд и кивнул на карточку казино в моих руках. – Знаешь, кто еще был игроком?

Я снова опустила взгляд на написанный на обороте карточки номер. Он был мне не знаком, всего лишь набор цифр, но тем не менее в голову пришло очень даже знакомое имя.

– Егор, – выдохнула я.

– Я проверил, – сказал Алеша. – Это его номер. А Горов и мне на такой же карточке давал свой. Он же со своими шавками и за казино присматривал, чтобы никто из местных там не борзел.

Я отвернулась к окну, где лежала винтовка Гриши, и смяла карточку в руке. Вот и последний недостающий элемент нашелся!

Чувствовала же я, что что-то упускала, но все же не думала, что это что-то… Этот кто-то окажется Егор.

Зря! Я ведь знала, про его увлечение азартными играми, знала, что он был замешан в истории с Коханом, вот только поверила тогда в резиденции, что его просто запугали и использовали против меня, но все оказалось глубже и сложнее.

Получалось… Получалось, что Егор, честный мент Егор работал на Ангелова, и Алеша об этом знал. Намекал даже, оставив в инструкциях номер отдела по борьбе с оргпреступностью, прикормленного Ангеловым.

– Почему я слышу об это только сейчас? – ледяным тоном спросила я, чувствуя подкатывающую ярость.

– А почему я узнаю от Розы, что этот продажный х*есос приезжал к тебе и хотел забрать? – вопросом на вопрос ответил брат.

– Туше! – невесело похвастался умным словом Серый, покусывая фильтр сигареты.

Меня же снова отбросило туда, откуда все началось, и воспоминания начали накатывать одно за другим, вызывая тошноту.

Я вспомнила, как мягко, но в тоже время безразлично и обвинительно звучал голос Егора, когда он пришел после ограбления к магазину. Помню, как вдумчиво, профессионально и беспристрастно он смотрел на меня, и как под его взглядом я чувствовала себя падшей женщиной.

Егор сразу сказал, что было украдено и у кого, но узнал он об этом не от мента у желтой ленты, с которым переговорил, когда только пришел. Он знал об этом еще до прихода, и рассказал ему об этом Горов, которому звонила Кристина, и который и направил его к магазину.

Может, Горов знал, что там работала его бывшая девушка, а может, и нет, но это знал Егор, и он был уверен, что за ограблением стоял мой брат, которого я постоянно прикрывала и спасала, что и стало причиной разрыва наших отношений.

Он единственный, кроме товарищей Саши, знал, кем был наш с братом отец, и товарищи Саши были не единственными, кто рассказал об этом. И если им мог не поверить тот же Гриша, который лично знал Станиславского, то вот не поверить Егору, за которого поручался Горов, уж не мог даже сам Ангелов.

"Ты влипла по полной! Твоего боса уже объявили в розыск. Как ты думаешь, что он запоет, если его найдут? Не важно, кто: мы или волкодавы Ангелова. Он все будет валить на вас! Ты рассказала мне, кем был ваш отец. И даже, если твой брат не трепался об этом на каждом углу, в чем я лично сомневаюсь, Ангелов это выяснит и в жизни не поверит, что дети его предшественника не при делах. Ты представляешь, что с вами сделают? Что сделают с тобой?"

Егор запугивал меня, думал, что я все ему расскажу и как всегда попрошу о помощи, но этого не произошло, и он сказал свои последние слова, которые тут же развеял ветер.

"Продержись до утра. Я люблю тебя, Кира, и вытащу. Обещаю!"

Дамир признался, что приходил к моему дому в ночь ограбления и видел, как в меня стреляли. Егор мог тоже приходить, но позже. Он мог обнаружить тело Саши, убитого из моего пистолета, и погром в квартире, и со всей любовью ко мне решить, что брата убила я, выбивая из него алмазы.

Патрульные, которым был дан приказ оставаться поблизости и пасти меня, чтобы я не сбежала, тоже могли уже подтянуться, а соседи, не спешившие вызывать их, уже могли во всех красках рассказывать о моих и Сашиных криках, о выстрелах и предшествовавшим тем событиям многочисленным ссорам из-за его образа жизни и так далее.

Пускай даже в ту ночь они видели, как я выходила из подъезда полуживая, и как следом за мной кто-то выходил, это никого не волновало, даже если соседи об этом рассказали.

Против меня в любом случае был железный аргумент – пистолет с моими отпечатками, из которого был застрелен Саша. Так что его убийство без раздумий повесили на меня.

Факта кражи в ювелирном магазине к тому времени так и не было обнаружено, а копать глубже никому и в голову не пришло, даже когда объявился Артур, избитый до неузнаваемости. Я исчезла, и Егор был уверен, что меня тоже убили из-за алмазов. А может, ему так сказали.

Гриша говорил, что Ангелов не стал его трогать, но побеседовать с Егором могли. Тот же больной на всю голову Валет мог в сочных подробностях рассказать ему, что со мной делали и, когда настало время, Егор со слезами на глазах опознал мое тело.

"Я опознавал твое тело… По миллиметрам осматривал, надеясь, что тот кусок мяса, что лежал в крови и собственной моче, был не тобой, что твои вещи и документы оказались там случайно…"

Это были искренние слова и таким же искренним был рискованный поступок перехватить меня на кладбище, после того, как мы встретились в резиденции и он узнал, что я была жива. Далее… Далее Егор все переварил на свой лад, и его худшие выводы я сама же и подтвердила, заявившись в украшениях из краденных алмазов к нему домой.

"Продалась за побрякушки…Тебе просто было мало того, что я мог тебе предложить…"

Вот так… Убила брата, возможно, вернула хозяину города алмазы и предложила в качестве компенсации себя и свое тело. Логично? Логично! Я же была такой: лгуньей и продажной девкой, гонящейся за сверкающими цацками.

Егор даже не думал, что я была в аду, не думал, что со мной могли делать, и даже не допускал, что хозяин города мог меня полюбить и надеть мне на палец вожделенное для многих девушек кольцо.

Может, Егору тогда моча в голову ударила, или же из-за нападения на склад Ангелова он решил, что того подсиживали и вообще хотели убрать, но Егор вдруг вбил себе в голову, что мог использовать меня и мою близость с Ангеловым, чтобы стать героем: спасти девушку, посадив ее в тюрьму мягкого режима, а также посадить главного бандита города, чьи руки были по локоть в крови.

"Я устрою все, позабочусь, чтобы ты была под охраной, пылинки буду с тебя сдувать. Я так люблю тебя, Кира! Все для тебя сделаю! Я буду ждать тебя!" – говорил он, целуя мои руки.

Такая вот романтика!

После смерти хозяина у Егора был выбор: остаться в ментуре или покинуть город, но он решил остаться, перевестись в другой отдел и начать танцевать под новую дудку.

Тогда в резиденции он признался, что ему угрожали, что приказали привести меня в казино, и что голос звонившего, который все время срывался, он не узнал.

Я поверила ему, думая тогда на мэра или Кохана, и отпустила Егора, но теперь я знала, что дергал за ниточки Коппель и в разговоре со мной его голос тоже срывался. Ну, а Егор… Егор отнюдь не был невинной овечкой.

Коппель с помощью мэра посодействовал переводу Егора в другой отдел, причем на должность выше, но так ли Егор этого не знал? Так ли ничего не проверял?

Сразу после ночного звонка он мог не кинуться, но уж после беседы со мной и Гришей в резиденции Егор должен был въехать, что его втянули в очень дурное дело, уровнем не ниже времен Ангелова, а после того, как я приказала его отпустить, он мог проверить и звонок, и многое другое из того, что почерпнул из разговора с мной.

Тогда в резиденции Егор назвал меня чудовищем и преступницей, как и были мои брат, отец и муж, а также обвинил в том, что я обманула его, и что чуть ли не из-за связи со мной он стал на темный путь.

Зря я сдержала Гришу и не дала его убить Егора, как и раньше не дала сделать того же Алеше.

Гриша… Сердце окончательно превратилось в осколок льда и твердо забилось в груди.

У Егора более чем были причины желать мне зла и, узнав, кто ему звонил и с какой целью хотел до меня добраться, он мог предложить Коппелю свои скромные услуги. Он многое знал про меня и к тому же очень хорошо знал город, включая все ментовские точки, где можно было надежно спрятаться. Лучшего помощника было и не придумать.

Нет! Все-таки не зря я не убила Егора тогда! Сейчас он мог знать гораздо больше, и то, что было невозможно получить от него тогда, сейчас стало возможным. Если он помогал Коппелю, то должен был знать, где тот урод был, и где он держал Гришу.

– Ты знаешь, что делать, – сказала я, повернувшись к брату.

Глава 13

Алеша взял с собой только двоих ребят, чтобы не сильно привлекать внимание к дорогой машине, да еще и мотоциклам. Было ведь утро, а Егора еще предстояло отыскать в подворотнях города, включая те, в которых находился его участок.

Я волновалась за брата, ведь от загнанной в угол крысы можно было ожидать чего угодно, но уверенность в том, что Алеша знал, что делал, а также ощутимая и согревающая надежда на то, что дело увенчается успехом, практически перекрывали все остальное.

Глупо, наверное, это было и наивно, но после моего темного триумфа в ювелирном магазине, я была готова ухватиться за любую соломинку, которая не сулила мне возврата к темноте, которая, если так уж честно, меня напугала.

Я говорила о морали и о том, что у нее было два лица, ив принципе я по себе знала, что порой жизнь преподавала суровые уроки, во время которых приходилось принимать такие же суровые решения, но та же жизнь также и научила меня не спешить принимать решение, каким бы заманчиво правильным оно не казалось. Если я оступлюсь, то станет хуже, а уж в том, что хуже всегда могло быть я также убедилась на собственном горьком опыте.

Говорят, умные учатся на чужих ошибках, но я пока пыталась учиться на своих, не забывая про обязательства, которые у меня появились после рождения ребенка.

Эвелина еще была на кухне, и в детской я смогла немного побыть с сыном наедине. Он снова спал, как его отец, положив ручки вдоль головы. Такой смешной. Такой красивый.

Я могла стоять так целую вечность, но то чувство, что я испытывала, глядя на сына, разбудило здравый рассудок, и надежда, горевшая во мне, все же начала отходить на второй план.

Если я что-то и поняла в этой жизнь, так это то, что все-таки легких путей в принципе не бывало, а Егор – соломинка, за которую я так хотела ухватиться, как и за друзей Гриши – был именно таким путем.

Я допускала, что Егор мог выйти на прямую на Коппеля и помогать ему не только информацией, но в плане освоения города и всех его тайничков, ведь ювелир, как и его наемники был не местным, а "живой" навигатор очень экономил время. К тому же у Егора был зуб не только на меня, но и на Гришу, дважды избившего его, и он мог тоже участвовать в издевательствах над ним, но… Не знаю…

Коппель не был дураком, и если Егор и правда был к нему так близок, то он либо держал его все время при себе, либо за ним присматривали.

В таком случае Егора могли просто "убрать", едва заметив, что к нему идут гости. В худшем же случае могло получиться и так, что я отправила брата и ребят на стычку с наемниками, которые не будут церемониться с ними.

Я отогнала от себя это предположение. Даже если бы Коппель был полным дураком он не стал бы тратить дорогостоящих наемников на вшивого мента, дувшего по-детски губы на бросившую его девушку и ее нового бойфренда, побившего его.

Это в свою очередь еще больше приглушило надежду на то, что Егор мог оказаться полезным и, чтобы не накручивать себя раньше времени, я вернулась в кабинет и раскрыла визитницу, продумывая другие варианты.

Я говорила, что мне следовало перестать быть предсказуемой, но ход с Егором, каким бы он не оказался в плане результата, все равно был из этой же области.

Предположительно Коппель следил за мной около года: собирал информацию, ждал, когда родится мой ребенок и когда окрепнет, чтобы похитить его. Кохан с этим не справился, а тот старик из окружения Ибрагимова, который тоже ему помогал, поплатился за это племянником, а потом и собственной жизнью.

Миша говорил, что они проверяли его, но выяснили только то, что старый волк связывался с кем-то из-за границы. Получалось, что это был Коппель. Значит, сюда он приехал совсем недавно. Думаю, что сразу после разборок в резиденции.

Коппель знал, что мы с Гришей спрятали Никиту и, позволив нам думать, что мы победили, спокойно дождался, когда сына будут перевозить к нам в пентхауз, но Никита его уже не интересовал, ведь он знал, что Гриша для меня также важен и, устроив небольшое шоу после нашего воссоединения с сыном, причем безошибочно угадав, что Гриша сорвется, чтобы все проверить, похитил его, и… И… Бл*дь!

Я бросила обратно на стол бесполезную визитницу и взяла сильно помятый конверт, который оставила для меня Эвелина. Запах Гриши едва улавливался, но живот все равно болезненно скрутило. Он так старался все продумать, все обезопасить и подстраховать, но сам же и пошел в руки Коппеля, не послушав тогда меня.

Я прижала к себе конверт и, закрыв глаза, отдалась вновь звучавшему в моей голове гулу поездов. Это подействовало успокаивающе и, открыв глаза, я посмотрела на винтовку. Может, вот он был выход? В смысле не оружие, а наемники? Откуда-то же они взялись! Как-то получили оплату и инструкции. Как-то попали в город. Где-то останавливались, кушали, спали…

Это Коппель предпочитал оставаться в тени и в ней же скрывал Гришу, но наемники… Их удерживать он не мог, и они как-то да и перемещались по городу.

– На мотоциклах… – пробормотала я, нахмурившись.

Мотоциклы не были редкостью для города, но наемников было не двое и не трое. Их было гораздо больше, и такое скопление, причем, хорошо экипированных и явно не местных любителей двух колес не могло так уж оставаться незамеченным. Кто-то должен был их видеть. И даже если они обладали сверхспособностью сливаться с толпой, сменив экипировку на обычную одежду, их все равно кто-то должен был заметить. К тому же их мотоциклы должны были где-то стоять и не под открытым небом.

"Самый верный способ найти его – это заставить искать всех без исключения в городе", – как никогда настойчиво раздался в голове голос Алеши. Так четко. Так ясно. Будто он даже и не ему принадлежал, а мне.

Верный способ. Верное решение. Возможно, даже единственное.

– Сережа! – позвала я, но тут же вспомнила, что он уехал с Алешей, как и Чечик. – Черт! – выругалась я, тиская шелестящий конверт. Кого еще из мотоциклистов я знала? А кто вообще был дома кроме Розы и Марты?

– Кира? – последняя как раз заглянула в кабинет с обеспокоенным выражением на лице.

– Марта, а ты не видела мой… – Я рассеянно пробежала глазами стол в поисках телефона. Кажется, он так и остался после ночной поездки в Гришиной курточке.

– Пистолет в гостевой ванной, – поспешила с неправильным ответом Марта. – Принести? – справилась она, непроизвольно дернув уголком губ в знак того, что касаться оружия ей очень не хотелось.

– Нет! – с раздражением ответила я. – Зачем он мне дома? – скорее саму себя спросила я, направляясь к двери.

Я хотела закинуть конверт в спальню, чтобы позже ознакомиться с его содержимым, но вместо спальни свернула в прихожую. Все-таки надо было забрать пистолет, о котором я вообще забыла.

– Серик же уехал, – с набитым ртом сказал мне мотоциклист с ласковым прозвищем Прыщ.

К слову, прыщей у него не было, и мне оставалось только гадать, за какие такие достижения его так прозвали.

– Главное, вовремя напомнить! – буркнула я, переступая через его вытянутые на полу ноги, на которых лежал автомат.

Радиотелефон, предназначенный для связи с охраной жилого комплекса, затарахтел где-то за цветочным горшком с очередной пальмой.

– На связи! – ответила ближайшая к горшку мотоциклистка.

Кажется, ее звали Зоя и судя по подвеске с крупным сапфиром у нее на шее, грамотно подчеркивавшем цвет глаз, вкус у нее был отменный.

– Яна здесь! – Зоя отстранила трубку и вскинула настороженно-вопросительный взгляд на меня. Ребята перестали есть и тоже в недоумении переглянулись между собой.

Сердце пропустило, как минимум два удара, и я чуть не выронила конверт.

Яна говорила, что будет на связи, и я ожидала звонка, но никак не ее саму у меня дома. Что же за новости она хотела сообщить мне лично?

– Пусть ее пропустят, – выдавила, наконец, я. – А вы, – сердито добавила я, когда Зоя передала мое разрешение, – не торчите здесь, как манекены! Идите к детской!

Зоя и Прыщ остались со мной в прихожей, остальные потянулись в коридор.

Попросив Марту отнести Гришин конверт в спальню, я взяла из ванной пистолет. Друзья могли быть самыми опасными врагами, а такие "друзья", как дочь одного из крупнейших торговцев оружия в стране так и тем более.

Мне вот пришло в голову, что если Ибрагимов, один из столпов этого города, мог строить планы на место Ангелова, которое, кстати, все еще было не занято, то и отец Яны, и сама Яна тоже могли.

Волчица была лидером среди своих и могла без преувеличения стать первой хозяйкой города. При поддержке отца и всего того оружия и взрывчатки, что были в их распоряжении, она могла вообще сравнять город с землей. Ну, а меня, как ни крути, а все же в некотором роде соперницу, к которой она пришла под благовидным предлогом, который я сама же ей и дала вместе с указанием на мое слабое место, попытаться убить прямо здесь и сейчас.

Казалось, стрелка над лифтом светилась целую вечность пока, наконец, не погасла, и двери лифта с писком не открылись.

– Теплый приемчик, однако! – с усмешкой заметила Яна, скользнув небрежным взглядом по пистолету, который я направила на нее, невзирая на ребенка на ее руках.

Ни один волчий закон не гласил, что дети были неприкасаемыми. Как раз наоборот: они были очень даже прикасаемыми, и Яне следовало думать прежде, чем тащить его с собой, да еще приходить без охраны.

– Мы договаривались быть на связи, а не устраивать чаепитие, – невозмутимо ответила я.

Пистолет я не опустила, но предохранитель вернула на место. Вот, значит, почему ее запах показался мне странно знакомым: волчица была матерью и все еще кормила грудью. Кто же интересно был папашей?

– Знаю! – как ни в чем не бывало сказала Яна, рассматривая меня с еще большим интересом, чем ночью.

На ней было ультракороткое кожаное платье с глубоким бронзовым, как и все ее идеальное тело, декольте. На шею был игриво повязан тонкий шнурок, наверное, тоже кожаный. Убойные металлические шпильки и высокий хвост длинных шелковых волос цвета вороньего пера дополняли образ этакой избалованной солнцем амазонки, трепетно державшей на руках явно голодного ребенка, чуть старше моего Никиты, но с яростью истинной хищницы готовой в любой момент защищать его и себя. Хоть картину пиши маслом!

– Но не могла же я собственными глазами не увидеть логово самого завидного холостяка нашего тесного криминального мира! – добавила волчица, переключив внимание на барельефы на стенах прихожей.

Я непроизвольно выгнула бровь: черта с два она хотела посмотреть пентхаус! Думала застать меня врасплох, чтобы посмотреть, что я представляла из себя при свете дня, а заодно и оценить мою платежеспособность.

Подход, конечно, был здравый, вот только зря она по ушам мне ездила, лишь время отнимая, вместо того, чтобы сказать по существу о результатах поисков, если таковые вообще имели место после нашего с ней ночного разговора, и назвать сумму, которую ей был должен Гриша за взрывчатку и прочее.

– А можно мне, кстати, чая? – выдала она, принюхиваясь. – С молоком! – Она в упор посмотрела на меня, продолжая игнорировать и направленный на нее пистолет, и Зою с Прыщом, стоявших наготове. – Пожалуйста!

Я медленно опустила пистолет и задумчиво постучала глушителем по бедру.

Мне не нравилось, что волчица пришла ко мне домой без приглашения, да еще и с ребенком, мол, мы же, мамаши, должны держаться вместе и быть лучшими подругами, но инициатива связаться с ней принадлежала мне, и в первую очередь я была заинтересована в… Назовем это сотрудничеством.

Ну, и какой же я была бы хозяйкой роскошного пентхауса, логова, как она выразилась самого завидного холостяка нашего тесного криминального мира, если бы выставила ее с ребенком в жаркий день, не только не угостив чаем с молоком, но и даже не выслушав ее?

Верно. Недальновидной.

– Роза, – сказала я, – если ты не занята, сделай, пожалуйста, для нашей гостьи чай с молоком.

Яна улыбнулась и культурно сняла босоножки, и я провела ее в гостиную.

– Какие новости? – спросила я, положив пистолет на столик. Сердце в груди волнительно заметалось, вопреки отсутствующим в поведении и запахе волчицы даже намеков на то, что новости у нее были существенными. А вдруг…

– Серик был прав: след конкретно засрался. – Яна присела на диван и, спустив верх платья, приложила ребенка к груди. Он жадно зачмокал и она обреченно вздохнула, перехватив его поудобнее. – Но мы нашли машину, – продолжила она, параллельно осматривая интерьер гостиной. По ходу ей реально было интересно. – Твои ребята чуть-чуть до нее не дошли. Ее конкретно сожгли, но татуху с Гриши прямо там срезали.

– С чего ты это взяла? – спросила я.

– Там был нож в крови и кожа с татухой, – по-прежнему блуждая взглядом по гостиной, равнодушно ответила волчица. – Причем не обгоревшие. Их оставили у машины, когда она уже догорала. Специально, я думаю.

– А дальше? – Я спрятала руки за спину, чтобы не было видно, как я их выламывала. Что если Коппель передумал на счет Гриши и уже убил его, и где-то недалеко от спаленной машины лежало и тело?

Яна принюхалась и, вдруг потеряв интерес к интерьеру, переключила внимание на меня.

– А дальше ничего. – Я вздохнула с облегчением. – Они просто исчезли. Ни крови, ни следов другой машины… Мы обыскали все вокруг, но ничего не нашли. Думаю, что их подобрал вертолет.

Я расцепила пальцы и убито провела по волосам. Не то, чтобы я так уж надеялась, что волки прямо по волшебству найдут Гришу, и в принципе они достигли больших результатов, чем мои ребята, но Яна озвучила логичную версию, которой я так опасалась: если наемников и Гришу подобрал вертолет, то вероятность того, что они были в городе существенно снижалась.

– Где была машина? – подумав, спросила я.

– Район бывших складов Ангелова, – ответила Яна.

Склады Ангелова… Еще одна отсылка к алмазам?

– Там же везде камеры… – вспомнила я.

Когда Коппель только начал подозревать, что Ангелов зажал его алмазы, он потрусил один из его складов, причем дошло до кровопролития и вмешательства ментов, и Ангелов тогда якобы передавал последним записи с камер видеонаблюдения, а уж у него они были натыканы везде.

– Были, Кира, – поправила меня волчица. – Теперь там ничего нет. И никого, – добавила она, – кроме наркоманов, но эти торчки бесполезны. Они даже имени своего не смогли назвать, когда мы их спросили.

Еще один проблеск надежды погас, не успев и моргнуть мне. У меня закружилась голова, и я присела рядом с Яной на диван.

– Не расстраивайся, – приободрила меня волчица и положила ладонь мне на ногу. – Невидимок не существует.

Я искоса посмотрела на ее руку и, припомнив слова Серого про предпочтения моей новой знакомой, уже хотела убрать ее, но Яна сделала это сама.

– Да когда ж ты уже отсосешься! – прошипела она неугомонному едоку. – Ты своего уже не кормишь? – спросила она, отцепляя от себя ручки малыша. Я отрицательно покачала головой. – Поделись секретом.

– Вляпайся в дерьмо, отправь его на другой конец света и жуй сопли, пока он привыкает к бутылочке с соской, – невесело ответила я.

– А ты уматная! – усмехнулась волчица, видимо, подумав, что я пошутила.

Ах-ха-ха! Если бы!..

Зоя принесла чай и тосты с джемом для гостьи, и кофе с капелькой коньяка для меня. Так любил пить кофе Алеша, и Роза рассудила, что мне тоже сойдет.

Яна провела мотоциклистку заинтересованным взглядом и, взяв свою чашку, я встала с дивана и отошла к столу, чтобы не дышать ее феромонами. Гриша вил гнездышко для нашей любви, а в гнездышке том цвела чья угодно любовь, кроме нашей с ним.

– Сколько я должна тебе? – спросила я, всеми силами стараясь подавить раздражение, вызванное хрустом тостов, которые энергично поглощала незваная гостья.

Настенные антикварные часы с дурацкой кукушкой выдали уже одиннадцать. Время после ухода Алеши промчалось незаметно, и по моим подсчетам он уже должен был, как минимум найти Егора, не говоря уже о том, чтобы отзвониться.

Я не испытывала желания присутствовать при том, что Алеша с Серым собирались делать с Егором. Для меня был важен результат, и я считала, что без моего присутствия его получение будет проходить проще и быстрее.

– Это зависит… – протянула волчица, хрустнув последним кусочком тоста.

Я повернулась к ней. Капелька джема упала ей на грудь, и она провокационно подхватила ее пальцем, и отправила в рот. Ее ребенок уже насытился и придремал даже, но Яна не спешила прикрывать красивую грудь, щедро налитую невысосанным молоком.

– Не играй со мной, Яна, – абсолютно спокойно сказала я, глядя ей в глаза. – Обо мне много чего говорят, и ты можешь думать, что меня знаешь, но это не так. Ты очень далека от истины, и зря не принимаешь в расчет, что в моем доме ты одна с ребенком.

Зеленые глаза волчицы опасно сверкнули.

– Я пришла к тебе с добром, а ты мне угрожаешь? – прорычала она.

– Я тебе не угрожаю, – также спокойно возразила я. – Я очень вежливо предупреждаю, что твои игры я терпеть не буду. Как и обещала, я покрою долг Гриши вдвойне. Стоимость остальных услуг, включая оружие, которое я намерена приобрести у тебя, я готова обсудить прямо сейчас. – Я снова взглянула на часы. – Только так мы можем сотрудничать. Я говорю, ты говоришь, мы достигаем компромисса и двигаемся дальше. Без игр. Только бизнес.

Яна убрала с лица гнев и пробежала по мне оценивающим взглядом.

– Это ведь ты разнесла казино, оставив в нем гору трупов? И тот ювелирный, о котором трындят в новостях? Да, дочь Станиславского, жена Ангелова? – Яна бесцеремонно переложила ребенка на диван и вплотную подошла ко мне. – Гремущая смесь! – прикрыв глаза, промурчала она, делая настолько глубокие вдохи, что на сосках выступило молоко. – Из-за тебя убили Ангелова. – Это был уже не вопрос, а уверенное утверждение. – И то, из-за чего в прошлом году он переворачивал город, было у тебя. И есть сейчас. И из-за этой же вещи Астахов сейчас в полной п*зде. Да, Кира?

Голос ее был вкрадчивый, а радужка внезапно начала светиться. Катя была ее подругой и могла рассказать ей про алмазы. Ну, а алмазы… Кто бы не захотел ими владеть? Я же видела, как она смотрела на меня и мои украшения с камнями цвета огня, будь они прокляты! Будь прокляты тупые бабы, которые видели в их блеске ключи к лучшей жизни!

Возможно, у меня развилась паранойя и алмазы отравили и меня, принудив видеть в других мою былую страсть к ним, но блуждавшая вокруг темнота скользнула в меня, как по команде. Пистолет лежал на столе на расстоянии вытянутой руки и, выронив чашку с кофе, я без раздумий схватила его. Одним трупом больше, одним меньше, а ее сына я смогу вырастить, как своего.

Волчица ловко перехватила мою руку и сильно надавила на запястье. Я даже не успела снять предохранитель, а уже выронила пистолет, но зато успела выпустить когти на другой руке, и мы с Яной вцепились друг в друга не хуже, чем Алеша с Мишей.

Что ж… Мы с братом умели налаживать контакты и заводить друзей!

Мотоциклисты тут же вбежали в гостиную. Яна на них даже не взглянула. Я же метнула выразительный взгляд, чтобы они не вмешивались, но они вроде как и не особо стремились к этому, видимо, считая, что драка была самым верным способом наладить надежный контакт для будущего сотрудничества. Да и это же было так зрелищно! В смысле две сцепившиеся женщины, одна из которых была с открытой грудью. Красивой, кстати.

– С ума сошли! – не осталась в стороне прибежавшая на шум Роза. – В доме же дети!

Ни я, ни Яна, чей ребенок продолжал мирно спать на моем дорогом диване, не обратили на старую волчицу внимание.

– Отвечай мне! – зарычала Яна, одновременно впиваясь когтями в мое запястье, которое она так и не выпустила. Второй рукой она пыталась схватить меня за горло, но я вовремя опустила голову, и волчице пришлось довольствоваться волосами.

– Повтори-ка свой вопрос… – прошипела я, удачно схватив когтями ее за ухо и выдавливая из него не меньше крови, чем она из меня. – Чтобы я могла послать тебя на х*й…

– Во что ты впуталась и пытаешься впутать меня? – Пропустив мимо ушей мое пожелание, Яна запустила когти глубже.

– Я тебя ни во что не впутываю, сука ты тупая! – злобно ответила я. Боли от ее когтей я особо не чувствовала из-за злости, но теплая кровь интенсивно стекала на пол.

– Но ведь собираешься?! – прорычала волчица. – Собираешься просить крови и пепла! Я вижу это по твоим глазам, полукровка! Вижу, как просыпается в тебе жажда убийства! Ты готова к тому, что не найдешь своего еб*ря живым и уже настраиваешься на месть. Думаешь, тебе это по зубам? Сломать город? Утопить его в крови? Отвечай мне!

Рука благодаря текшей крови легко соскользнула с уха волчицы ей на шею, как раз в то место, где маняще пульсировала яремная вена. Одно даже не сильное прикосновение, и Яна истечет кровью быстрее, чем я. Намного быстрее.

Детский плач пробился словно из-под толщи воды. Отдам Яне должное: она отреагировала раньше меня, хотя ее малыш все также спал, а вот мой просто разрывался у не на шутку перепуганной Эвелины на руках.

Мы с Яной почти одновременно отпустили друг друга и разошлись к своим детям. Я в нерешительности остановилась перед Никитой. Вся эта кровь на мне… Этот запах насилия… Эта дикость… Эта темнота…

Какой кошмар! Какой позор!

– Прости, Никки! – прошептала я.

Сын будто почувствовал мю печаль и боль, и перестал плакать, протянув ко мне крошечные ручки.

Наплевав на кровь, я взяла его и прижала к себе, испытывая самое лучшее чувство в мире, которое легло на израненную душу целительным бальзамом. Никита дарил мне любовь и награждал покоем. Он, как и его отец, прекрасно чувствовал меня и всегда знал, что мне было нужно, чтобы успокоиться и вновь собрать силы воедино.

Надышавшись его не остывшими снами, я повернулась к Яне. Она поправила платье, скрыв, наконец, грудь, и также, как я держала на руках своего сына, и смотрела на меня. Запах ее по-прежнему был воинственным, а во взгляде горел вызов, но выплеснув по-мужски лишние эмоции, при этом так и не определив, кто же был круче, и она, и я теперь готовы были продолжить разговор, но в более деловом стиле.

– Так что… – начала я, поглаживая Никиту по спине. Запах крови его не смущал, и он деловито теребил мои волосы.

Из коридора нарастающе послышался звонок телефона. Секунда и Марта влетела в гостиную вместе с ним.

Экран высвечивал Алешу, и я где-то между новой вспышкой надежды и старым дурным предчувствием затаила дыхание, и ответила на звонок.

– Алеша? – Яна настороженно впилась в меня взглядом, принюхиваясь к моему волнению.

– Мент мертв!

Глава 14

– Хорошо, – ответила я, перехватив взгляд Яны. Бл*дь, как же не вовремя она приперлась! – Он…

– Ты не поняла! – перебил меня брат. На заднем плане улавливался какой-то шум и голоса. Похоже, что он был на улице. – Это не мы! Мы не успели…

– Едь домой! – оборвала его я. Все-таки надежда была полной х*йней и малейшее дурное предчувствие всегда сбывалось. – Едь домой! – повторила я. – Быстро! – прикрикнула я.

Не знаю, сколько прошло времени и сколько десятков шагов я сделала в прихожей прежде, чем брат ступил в нее, и я смогла вздохнуть с облегчением.

– Эт че такое? – нахмурился Алеша. Он не дал мне себя обнять и с подозрением рассматривал мою помятую прическу и почти затянувшиеся следы от когтей на руке в обрамлении засохшей крови.

Я не совсем поняла, был ли брат знаком с Яной, но Серый, заметивший ее босоножки и узнавший ее запах, снял шлем и вопросительно посмотрел на меня.

– Нашли только сгоревшую машину, – кратко пояснила я. Сказать за найденный кусок кожи с татуировкой у меня просто язык не повернулся. Да и смысл?! – Яна думает, что оттуда их забрал вертолет, – добавила я.

– Я скорее утверждаю, – отозвалась Яна, показавшись в дверях гостевой ванной с полотенцем в руках.

Я пропустила ее умыться первой не из вежливости, просто мне было не до таких мелочей, как засохшая кровь. Если Егор был мертв, то мои худшие опасения продолжали сбываться, сгущая надо мной все краски.

Алеша скользнул по волчице мрачным взглядом. Ее присутствие в доме ему не очень понравилось, и что либо рассказывать при ней он не рвался.

Мне тоже очень хотелось попросить и даже не очень вежливо, чтобы она ушла, но что-то меня сдержало. Мне не нравилось слово союзник, некоторое время назад часто мелькавшее в моих мыслях и разговорах, но то, что Яна сказала про кровь и пепел меня зацепило.

То, как это прозвучало… Не как вопрос и не как утверждение… Скорее, как вариант, необдуманно сорвавшийся с губ в порыве эмоций, и уж он союзников требовал по определению.

Ну, и плюс я бы соврала, если бы сказала, что поведение волчицы мне так уж пришлось не по нраву. Да, она пыталась играть со мной, но по большому счету не смотря ни на что она проявила ко мне доверие, приехав одной, да еще и с ребенком, и просьбу мою тоже выполнила безотлагательно, и в конце концов абсолютно верно интересовалась моим дерьмом, ведь согласившись мне помочь она сильно рисковала испачкаться в нем по самые уши. Да, я обещала ей заплатить, но деньги ведь не были нужны мертвецам.

Чушь, наверное, все, кроме последних двух моментов, но об этом потом. Прежде, чем развивать тему нашего с Яной сотрудничества, в том числе и в плане оружия, которое я грозилась у нее купить, нужно было выслушать Алешу.

– Один выстрел в голову, – рассказывал брат уже в кабинете.

Я выпустила дым в открытое окно и бережно смахнула в ладонь упавший на ящик с винтовкой пепел с сигареты. Алеша с ребятами решил начать с дома Егора и, как оказалось, не только не прогадал, но и сумел собрать информацию, подслушав шныривших на месте ментов.

Чисто из любопытства: в ту дыру, в которой жил Егор, они тоже не спешили выезжать и поэтому до сих пор там топтались?

– Соседи типа слышали выстрел около одиннадцати ночи, – добавил Серый, кидая противоречивые взгляды на волчицу. Своего ребенка она отдала Эвелине, и под ее присмотром он был с Никитой в детской. – Какой-то свидетель якобы видел выбегавшую из подъезда девушку, которая села на мотоцикл к парню и уехала.

– Что хоть за мотоцикл был? – безразлично спросила я, сделав еще одну затяжку.

– Большой и двухколесный, – кривляясь, ответил Серый и тут же пояснил: – Свидетель блондинка с мозгами размером с орех. Ей или пососать хорошо дали или пуганули не хуже.

Я помассировала сверливший висок. Под ложечкой неприятно кололо, и я выбросила в окно остаток сигареты.

– Его пытали? – тихо спросила я.

– А тебе не по х*й? – подал голос Чечик. Может, он был разочарован, что не поиграл с ментом?

– Съ*бись отсюда! – прикрикнул на него Серый, опередив Алешу, видимо, хотевшего еще и помочь мотоциклисту покинуть кабинет.

Я провела по волосам, задумавшись над вопросом. Было ли мне все равно? И да, и нет. На такие вопросы вообще были однозначные ответы?

Один выстрел в голову. Это была самая настоящая казнь. Такая же, как и была у Саши, но его перед смертью избивали, а вот Егора… Егора думаю нет. Наемники Коппеля просто убили его.

Одиннадцать часов ночи… Время смерти… Почти такое же, как и у Саши…

Знаю, я сама отправила Алешу с ребятами к Егору для того же, только с предварительными пытками, о которых спросила, но мне стало жаль его. Жаль Егора, жаль его родителей, сестру, ее детей… Жаль вообще, что все так сложилось…

Бл*дь, как же это все было паскудно!

– Что еще? – выдавила я, чувствуя на себе тяжелый взгляд брата.

– Ствол твой, – ответил мне Алеша.

– Невозможно! – вспыхнула я, повернувшись к нему.

– Уверена? – Алеша выразительно вздернул брови. – Менты вот уверены, что это тот же ствол, из которого был убит…

– Они не могли это уже проверить! – перебила я, не дав Алеши закончить фразу "убит наш младший брат".

– Им и не надо проверять, – вставил Серый, от души почесав ухо. – Им заплатили за то, чтобы так было, даже если в квартире вообще не нашли никакого ствола.

На это мне возразить было нечего, и я взяла вторую сигарету, и закурила, собираясь с мыслями.

Свой старый пистолет я бросила в резиденции, от которой Гриша камня на камне не оставил. Гипотетически он мог не сгореть и снова гипотетически его мог кто-то оттуда забрать, но Серый был прав: проверили ствол или нет, был ли он там вообще, как и что-то слышавшие соседи, как и свидетельница с большым двухколесным мотоциклом.

За хорошие деньги в протоколы вписывали и не такие небылицы, но… Зачем? Зачем Коппель это сделал? И почему именно сейчас?

Алеша будто прочитал мои мысли и свел толстые брови в одну жесткую линию.

– Если ствол реально у ментов, и они его проверят, то ты знаешь, что может еще всплыть, – сказал он.

Все взгляды обратились на меня. Исключением была только подозрительно молчавшая все время Яна: ее взгляд и так не отлипал от меня, лишь изредка касаясь Алеши, мои отношения с которым, очевидно, ей были не понятны.

Я затянулась сигаретой и снова отвернулась к окну, догадавшись, что он имел в виду.

Алеша этого не знал, но Гриша рассказывал, что пуля, которая убила Ангелова, была сильно деформированной, а с учетом того, при каких событиях он был убит, ее даже не пытались как-то проверить, иначе уже было бы давно установлено совпадение с пулей, убившей моего брата, чье убийство висело на мне, и тогда на мне повисло бы еще убийство Ангелова. Причем по факту, а не по слухам на улицах. И это не считая всего того, что вешала на меня жирная сука из прокуратуры, которая приезжала с Егором в резиденцию.

Того, что именно я убила Ангелова, Коппель знать не мог, и в принципе я не верила в то, что мой пистолет был в квартире Егора, но… Но ведь никому не были нужны факты. После убийства Ангелова много чего на улицах болтали в перерывах между дележкой территории, оставшейся без хозяина.

Ибрагимову тогда удалось сдержать мясорубку, но относительное затишье, которое наблюдала я, вернувшись в город, слишком затянулось, и последние события в резиденции бывшего хозяина города могли всколыхнуть многие алчные сердца, а при скромном содействии Коппеля город так и вообще мог вот-вот стать самым настоящим полигоном, что очень бы усложнило мне жизнь и поиски Гриши.

– Опа! – оживилась Зоя, щелкавшая за столом ноутбук. – Ты снова в розыске!

– Какая шокирующая новость! – иронично заметила я, выпуская дым в окно. Как будто я оттуда пропадала!

Алеша иронию не оценил и, грубо сбросив со стола ноги мотоциклистки, выхватил у нее ноутбук. Чтобы он там не увидел, но пальцы его со скоростью света забегали по клавиатуре.

После особо сильного удара по клавиатуре ноутбук выдал звук ошибки, который обычно имел место при не правильном введении пароля. Алеша убрал звук и продолжил колотить пальцем несчастную клавиатуру.

Меня это насторожило, как и взгляд брата, и я подошла к нему. На экране лаконично светилась страница банка, предлагая стандартные услуги для частных и бизнес-клиентов. У Алеши был доступ ко всем счетам, которые перешли ко мне после смерти Ангелова, и которые были открыты как раз в этом банке, вот только доступ к личному кабинету для управления ими был заблокирован. Причина у этого могла быть только одна: счета были не активными, то есть попросту "замороженными".

Я ломала голову над тем, почему Коппель не тронул Дамира и Артура, и задавалась вопросом, зачем он только сейчас убил Егора, разыграв фуфельную подставу с пистолетом. Так вот и был ответ.

Коппель отслеживал мои передвижения и позволил мне погулять, да поиграть в вершителя судеб мелких сошек Дамира и Артура, на которых никто бы не плюнул, но Егора, мента, к убийству которого по определению отнесутся серьезно, убрал сам, причем сделал это красиво и продуманно, как раз после того, как я провела стрелку с Яной.

В розыске я уже была, но прежде мои счета не арестовывали, и тогда я жила в резиденции, и меня не пугало, что мое фото могло повсеместно украшать доски объявлений по всему городу. Плюс резиденция находилась за городом и подходы к ней были, как на ладони, что исключало сюрпризы. К тому же в ней были потайные пути, через которые можно было легко уйти в случае чего.

В доме же, где был пентхаус, такой путь был один: через крышу, а оттуда на вертолете, но это уже было никак не тайно, не говоря уже о том, что при наличии хорошей игрушки его можно было легко сбить. А вот еще вопрос: а куда же лететь без денег? Или как оставаться теперь здесь?

Если Коппель грамотно подсуетился и не пожалел денег, еще и назначив вознаграждение за любую информацию обо мне – преступнице №1- это фактически означало открытие охоты на меня, и любая тварь даже среди жильцов элитного комплекса или та же охрана могли ткнуть в меня пальцем, а без денег и с узнаваемостью еще со времен Ангелова я была заперта в пентхаусе, как принцесса в башне, без шанса на героя и спасение.

Бл*дь, браво! Браво, Коппель! Браво!

При всем желании я теперь не могла купить никого и ничего, и даже еду для своего ребенка.

Меня захлестнула паника. Что же будет с Никитой? Начальник охраны комплекса заверял меня в том, что менты не смогут пробиться в него, но условия изменились, ставки выросли, а сын беспомощно был заперт со мной, и лояльность самого начальника охраны становилась под очень большой вопрос.

– П*дар паршивый! – не сдержалась я, вцепившись в край стола.

Взгляд зацепился за Гришин конверт, и я искоса посмотрела на наблюдавшую за мной Яну. Я надавала ей обещаний, соблазняя деньгами, которых у меня теперь не было в свободном доступе. Если она поймет, что у меня для нее была только дырка от бублика, то в список если не врагов, то тех, кто не будет иметь со мной дела, можно будет смело вписать еще одно имя – ее.

Я взяла себя в руки и вскрыла конверт. На выпавшие документы я даже не взглянула, как и на банковские карточки и еще какие-то бумаги. Меня интересовали наличка, которая, к счастью, в конверте обнаружилась.

– Кое-что всплыло, – начала я, посмотрев на волчицу. – Мне сейчас нужно этим заняться.

Я обошла стол с двумя пачками денег. Это были, скорее всего, копейки по сравнению с той суммой, в которую оценивалось все то оружие и взрывчатка, что привез Гриша, но раз уж сама Яна так удачно для меня не назвала конкретной суммы, я могла взять на себя смелость на свое усмотрение кинуть ей косточку.

– Давай так… – Я натянула на лицо улыбку. – Это первый…

Звонок телефона, еще и вибрирующего на столе, напомнил звук электропилы. Он методично двигался по лакированной поверхности, обозначая новый курс боли, ведь все мои ребята были дома, и звонить мог только… он.

– Ты любишь шахматы, Кира? – мурчаще раздался голос.

Серый подорвался и, подскочив к столу, развернул к себе ноутбук. Мне даже захотелось рассмеяться: ну, прямо, как в кино!

"Продержи его на линии три минуты!" – скажет сейчас голос за кадром.

– Я вот не люблю, – тем временем продолжил Коппель. – Отец в детстве заставлял меня играть, разучивать всякие схемы ходов и так далее. Он говорил, что шахматы учат жизни и развивают мышление. – Волк издал веселый смешок. – Никогда не думал, что подобная чушь реально работает!

– А она и не работает, – ответила я, до боли в руке сжав телефон. Взгляд Яны неприятно давил на меня вместе с напряжением ребят, казалось, заполнившим все пространство в кабинете и даже за его пределами. Я бы многое отдала, чтобы волчицы здесь не было. – Жизнь не игра! – добавила я.

– Вот говоришь и сама в это не веришь! – серьезно укорил меня Коппель. – Жизнь как раз игра, и все, кто нас окружает, не более чем фигуры на доске, которыми можно управлять. Иногда это приводит нас к победе, а иногда… – Он снова издал смешок. – Что ж… Иногда мы фигуры теряем.

Внутри все кипело. Я едва удерживала ровное звучание голоса. Часть меня хотела выбросить телефон в окно, чтобы не слышать его насмешливого голоса с противным акцентом, и того, что последует за пламенной речью, которую он для меня хвастливо приготовил.

Другая же часть меня буквально брала за горло, заставляя держать телефон у уха и не провоцировать волка на новые подарки за счет Гриши.

– Егор не был моей фигурой, – ответила я.

– А Артур был? – рассмеялся Коппель. – Или тот твой дружок, который помогал тебе сп*здить мои алмазы? Как же его?..

Я кинула взгляд на брата, но он пожал плечами. Я оставила Дамира в живых, но ведь не факт, что за ним приехала полиция и тем более не факт, что забрали его именно живым, а не казненным выстрелом в голову, как это произошло с Егором.

– Ну, неважно, короче! – пренебрежительно подытожил Коппель. – Знаешь, Кира, – голос его принял плаксивые оттенки, – мы вот с Григорием были несколько разочарованны, когда узнали, что вместо того, чтобы нас искать, ты занимаешься своими делами. Вот скажи нам, куколка: куда это ты сегодня такая сексуальная ездила, а? Да еще и с сынишкой?

Я метнула взгляд на Яну: Коппель следил за мной, но не заметил, что я уже не была с длинными волосами, а носила стрижку, как раньше, и волчицу, приехавшую с ребенком, он или его наемники приняли за меня.

Вот так… удачный для меня промах!

– Ты же за мной следишь, вот и скажи мне, где я была, – ответила я, не скрывая самодовольства.

– Подловила! Подловила! – снова рассмеялся волк. – Никто не идеален, да? А вообще…

– Что ты хочешь, Маргус? – перебила я. Подыгрывать тоже нужно было с умом, не давая слишком много. – Зачем звонишь?

Я повернулась к Серому. Его лицо было перекошенным от злости, и он отрицательно покачал головой, развернув ноутбук так, чтобы мне было видно, что батарея села, и он отключился.

Самодовольство в миг испарилось и, вцепившись себе в волосы, я отошла к окну. Наивность, навеянная фильмами, лопнула, как мыльный пузырь, оставив во рту привкус того же мыла.

– Если я скажу, что мы с Григорием хотели услышать твой голос, ты поверишь? – ответил Коппель. Интонация его немного изменилась, и в ней послышалось подавленное раздражение. Ему не понравилось, что я его перебила. – Может, всплакнешь, чтобы мы убедились в том, что ты по нам скучаешь? Пожалуйста! – проскулил он, снова ощутив вкус контроля над ситуацией.

– Я хочу услышать Гришин голос! – сорвалась я, не подумав про последствия своих слов, но осознала я это слишком поздно.

– Как пожелаешь, куколка! – весело ответил волк и следом раздался хруст, и душераздирающий хрип.

Глава 15

Я сбросила звонок и замахнулась телефоном, целясь в окно, но Алеша, предугадав мой порыв, вовремя перехватил мою руку с зажатым в ней телефоном.

– Мразь! – потеряв над собой контроль, выплюнула я, не сопротивляясь объятиям брата.

Меня била крупная дрожь и к горлу судорожно подступал комок, которому не суждено было вырваться наружу. Глаза щипало, но они преданно непонятно чему или кому оставались сухими, отчего их еще и начало резать.

– Почему он жив? – сдавленно выкрикнула я Алеше в грудь. – Почему?

Мне, естественно, никто не ответил, но запах Гришиных ребят, потупивших взгляды, был красноречивее любых слов.

А толку? Толку было с их запахов и с них вообще?

Ищейки! Волкодавы! Лучшие наемники города!

Почему они не убили Коппеля тогда?

Почему не могли взять след сейчас и вернуть мне моего Гришу?

Почему? Почему, бл*дь?

Неподконтрольно и глубоко бушевали во мне боль и ярость, а телефон намертво зажатый в моей руке словно шептал "Ты снова проиграла!".

Снова… Проиграла…

Титаническим усилием воли я заставила себя успокоиться. Мне было неприятно, что я рассыпалась на глазах у всех, ведь когда-то я давала себе обещание страдать молча и в гордом одиночестве, но сделанного было уже не изменить: звонок Коппеля и предшествовавшие ему события нанесли ущерб и с этим нужно было как-то… что-то…

– Тебе лучше пока остаться здесь, – бесцветным голосом выдавила я, повернувшись к волчице. – Хотя бы до темноты. И позвони своим. Пусть они тебя встретят.

Красивое лицо волчицы было непроницаемым, и она мне не ответила, что было не очень хорошим знаком. Деньги, которые я бросила на стол, когда позвонил Коппель, она так и не взяла.

Может, она и не догадалась, что мои счета теперь были недоступными, и заплатить ей в полном объеме я не могла, но из моего разговора с Коппелем разве что глухой или совершенно тупой не сделал бы вывод, что я, как Яна и выразилась, вляпалась в полное дерьмо, а из-за слежки за мной под удар попала и она со своим ребенком, которых еще и приняли за меня и Никиту.

Да уж… Лучшего способа наладить с ней контакт было и не придумать!

Ну, и пошла она! Вообще все пошло!

Оставаться в кабинете я смысла не видела и, отдав Алеше телефон, разве что чудом не треснувший в моей руке, я ушла в детскую, но у ее двери остановилась и прижалась к ней лбом. Кожа горела, а внутри разверзлась ледяная бездна – пустынная и одинокая, сухая и отчаянная, раненная и разочарованная, уставшая и беспросветная.

Я была по уши в дерьме и тонула в нем, как в болоте. Коппель сегодня это четко прояснил.

Он не просто хотел, чтобы я страдала. Он хотел мои страдания контролировать. И у него это получалось: Гриша был у него, сама я была в розыске, деньги были недоступны, а побег… Побег уже не казался спасительным решением.

Я приложила ладонь к казалось ожившему ранению под грудью и надавила на него, ощутив несуществовавшую в нем серебряную пулю.

Смерть Коппеля – вот что было решением всего.

Одна пуля. Одна жизнь. Одна смерть.

Все. Точка.

Когда я вошла в детскую, Никита не спал, выкаблучиваясь в кроватке и что-то чирикая. Ребенок Яны тоже не спал и тискал какую-то мягкую игрушку, которую дала ему Эвелина, шуршавшая чем-то в ванной.

К счастью, ей хватило ума не укладывать его с моим ребенку, а устроить на диване, стоявшем около тумбочки с подгузниками и прочей детской дребеденью.

Никита будто ждал меня и сразу же потянулся ко мне. Я не заставила его долго ждать и взяла на руки.

– Ну, привет! – прошептала я, с нежностью убрав с его лба кудряшки.

Как же мне сразу стало… Нет, не хорошо, но лучше. Намного лучше.

Наш с Гришей сын: мое лекарство, моя сила, моя слабость.

– Ты не голоден? – спросила я, нежно потирая кончиком пальца пухлые щечки Никиты.

Он сразу заулыбался, демонстрируя очаровательные ямочки, и так вдумчиво посмотрел на меня. Также, как его отец.

Я со свистом втянула воздух, продавливая комок, сжавший горло. Тот хруст… Что это было? Палец? Рука? Нога?

– Я могу его покормить.

Я сцепила зубы, сдерживая рвавшуюся наружу боль и искоса взглянула на Яну, вошедшую в детскую.

Ее предложение, смешавшись со все еще звучавшими у меня в голове хрустом и хрипом, почти вызвало тошноту, и назвать его любезным или хотя бы милым я никак не могла.

Отчасти я ей завидовала: мне очень нравилось кормить своего малыша грудью, и по этим минутам удивительного и такого естественного единения с ним я тосковала, тем более, что я перестала так кормить его отнюдь не по своему желанию.

– Спасибо, но мы откажемся, – сдержанно ответила я, вернув взгляд на Никиту, нисколько не заинтересовавшегося ее предложением или запахом, но причмокнувшим в знак того, что кушать он все-таки хотел.

– Эвелина! – позвала я. Она тут же выглянула из ванной. – Мы пойдем покушаем, – предупредила я, избегая ее взгляда. Хорошо, что она не слышала… Как хрипел ее ребенок.

– Хорошо, Кирочка! – улыбнулась она и подозрительно взглянула на Яну. – Идите, конечно!

Вместе с сыном я прошла на кухню. Роза уже суетилась с детским пюре, параллельно присматривая за запекавшейся в духовке рыбой. С ума сойти: время-то уже подошло к ужину!

По крайней мере, он был, как и продукты, и детское питание на ближайшие несколько дней. Хоть об этом мне пока не приходилось волноваться сверх меры.

– Спасибо, Роза! – поблагодарила я и поудобнее устроила Никиту на руках.

Старая волчица приободрила меня улыбкой из области "ты во всем разберешься" и ушла, наверное, снова гонять ребят за то, что они поразбрасывали в прихожей и вообще везде, где только можно было, крошки и прочий съедобный мусор.

Чисто из любопытства: а куда они девали окурки?

Любуясь тем, как сын с аппетитом кушал и напитываясь его близостью, я пыталась снова собраться с мыслями и выдавить из головы Гришин душераздирающий хрип, оставив лишь его положительную сторону – он был жив, но недвусмысленное присутствие последовавшей со мной еще и на кухню Яны, ощущение взгляда которой начинало меня выбесивать, не давало мне этого сделать в полной мере.

– Говори уже, – выдавила я, собирая ложечкой пюре с подбородка Никиты.

– А что говорить? – вопросом на вопрос ответила мне волчица, лениво прислонившись к столешнице.

Ее сын уже кормился у ее оголенной груди, и мне снова стало не по себе. Вот она обратная сторона криминала: молочные сиськи и детское пюре. Красота, бл*дь! Красота!

– Ты сама прекрасно знаешь, что я хочу от тебя услышать, – добавила Яна.

– Я не звала тебя в гости и не моя вина в том, что тебе приняли за меня, – ответила я.

– Верно, но… – Яна подошла и села за стол напротив меня. – Разве я не заслуживаю хоть каких-то объяснений? – с намеком на вызов спросила она.

– Не строй из себя дурочку, – устало ответила я. – Тебе это не к лицу.

Даже если бы я хотела пооткровенничать с ней, то просто не смогла бы произносить слова, описывающие то, что происходило.

Все продолжало рушиться на глазах: мои действия не приносили результата, а я никак не могла обдумать, что делать дальше.

Я легко добралась до Дамира и Артура, которые ничего не знали. Егор… Егор думаю все-таки что-то знал. Вряд ли существенное, но Коппель, предугадав мой шаг, опередил меня, увидев в убийстве моего бывшего еще и выгоду в виде изоляции для меня, что не могло не навести меня на мысль, что он знал, что ночью я ездила на встречу с Яной, личностью не безызвестной и по утверждению Алеши дорогостоящей.

Противоречило этому лишь то, что он спутал меня с ней. И этот факт даже не противоречил, а полностью опровергал то, что Коппель знал, что ночью я покидала комплекс.

Почему? Да потому что волк был тупее, чем себя считал и, называя меня переоцененным генералом, потерявшем большую часть своих бойцов, и глупой, как и все бабы, швалью, с которой никто не захочет иметь дело, он со своими крутыми наемниками не увидел ничего подозрительного в том, что посреди ночи из комплекса выезжали мотоциклисты, среди которых… П*здец, была и я. Я – не разодетая, как обычно в шелка и каблуки, а в невзрачной одежде, позволившей мне слиться с мотоциклистами.

Ну, надо же… Да это просто был комплемент высшей пробы! И вместе с тем лазейка, которая была мне нужна.

Коппель не знал, что ночью я уезжала, и признал, что его наемники прокололись, не заметив, как я покидала комплекс утром, но ведь он и не знал, что это была не я. Он знал только то, что я где-то была, но уже вернулась. Ну, а предположительно мой, как он выразился, сексуальный вид заставил его усомниться в том, что похитив Гришу, он сделал правильный выбор, поэтому Коппель и позвонил. Ему нужно было снова почувствовать контроль над ситуацией и надо мной.

Я очень жалела, что сорвалась и из-за этого Коппель сделал больно Грише, но как бы дико это не звучало, сейчас я об этом не жалела.

Гриша был сильным и мог вытерпеть многое. Я узнала, что он еще был жив, он услышал мой голос, что, надеюсь, его согрело, а Коппель смог кое-как развеять свои сомнения и поиздеваться надо мной через Гришину боль, которую я чувствовала, как свою. Это должно было утихомирить его ненадолго и не трогать Гришу, но теперь, когда Коппель знал о своем промахе с типа моей утренней поездкой куда-то, и с учетом того, что его стараниями я была в розыске, бдительность Коппель усилит, чтобы я не попыталась сбежать.

Хотя… Возможно, он даже на это рассчитывал: думал, что сможет перехватить меня с сыном и, наконец-то, получить полный комплект, чтобы в высшей степени насладиться тем, что приготовила для меня его больная и извращенная фантазия.

Однако, думаю, что этой ночью открывшаяся так внезапно лазейка была еще мне доступна. Значит, мне нужно было собраться и обдумать, как я могла ее использовать.

– Ну, хоть это ты признала! – тем временем удовлетворенно отметила Яна и с мечтательным видом принялась рассматривать кухню. – А ты и правда его любишь, да? – вскользь поинтересовалась она. – Астахова я имею в виду?

Я не ответила на ее идиотский вопрос и набрала ложкой еще пюре для сына. К чему он вообще был? Да и что она знала о любви?

– Ты трахалась с ним? – неожиданно спросила я, в упор посмотрев на волчицу.

Тупая мысль пришла мне в голову совершенно неуместно, и я это понимала, но вопрос сорвался с губ раньше, чем я успела его пресечь.

Яна перевела взгляд на меня и улыбнулась.

– Да или нет? – упрямо не отступила я. Волчица поправила ребенка.

– Нет, – ответила она, рассматривая меня.

Под ее взглядом я почувствовала себя глупо и снова зачерпнула пюре. Думаю, что Яна сказала правду, но с другой стороны, какая была разница? У нас обоих была жизнь до… встречи. Но будет ли после?

– Что собираешься делать? – спросила волчица. – Не знаю, что ты сделала тому х*ю, что тебе звонил, – продолжила она, не дожидаясь ответа, – но он с тебя так просто не слезет. Так, что ты будешь делать?

Никита поднял на меня взгляд, будто спрашивая тоже самое.

Когда-то я спросила его отца, важна ли была только конечная цель, не зависимо от пути, благодаря которому она была достигнута? Правда тогда я имела в виду прошлое, а никак не настоящее, и Гриша ответил, что прошлое было уже не изменить, что дверь в него закрылась навсегда и смотреть нужно было в будущее.

Будущее… Я попыталась представить его, ощущая дремлющее дыхание моей темноты, не отходившей от меня ни на шаг.

Я создала ее сама и в ней же могла черпать силы, наслаждаться ее пьянящим вкусом свободы, которую она в некотором роде давала.

Может, Яна и не была на сто процентов права в том, что я была готова к тому, что не найду Гришу живым, но вот в том, что я настраивалась на месть… Ну, что ж… Тут она почти была права.

Почему почти? Да потому, что месть мне была не нужна. Она была мне даже не интересна.

Я хотела обратно свои слезы за сына, которому неоднократно угрожала опасность. Я хотела обратно каждую капельку крови, которую Гриша потерял из-за Коппеля. Я хотела обратно свою любовь и то счастье, к которому я едва прикоснулась, наблюдая, как Гриша впервые брал своего первенца на руки.

В крайнем случае я могла пожертвовать Гришей ради Никиты, могла пожертвовать даже собой, но подключив ментов и отрезав мне средства для существования, Коппель перешел все границы.

Он сказал, что Ангелов забрал у него все. Яна же негласно предположила, что он готов сдохнуть, чтобы только утащить меня в ад, но ведь и то, и другое было не совсем верно.

У Коппеля была жизнь и, наслаждаясь болью Гриши и моими страданиями, моим страхом за ребенка, он пил ее, как вино, и ею, своей жизнью, он дорожил, иначе бы не прятался от меня и не звонил бы, чтобы спросить, где я была.

Он ведь не только засомневался в том, что мстил мне правильно, забрав Гришу, но и занервничал: а вдруг я была совсем недалеко от него?! Мои ребята, хоть и в меньшинстве, были ведь ничуть не хуже его наемников. Да еще и вопрос: чью бы сторону приняли бы его бойцы, предложи я им более выгодные условия.

– Что я буду делать? – задумчиво повторила я вопрос волчицы. – Для начала снова одолжу одежду.

Глава 16

Сигаретный дым мистически плыл вдоль обшарпанных стен когда-то роскошной комнаты. Повсеместно выцветшая зеленая краска с кляксами пулевых отверстий в обрамлении паутины трещин казалась жидкой и объемной, а вытянутые тени на высоком потолке будто вот-вот собирались упасть на единственный источник света – тусклый светильник, стоявший посредине продолговатого стола с таким же налетом времени, как и у светильника, и у всего остального в заброшенной усадьбе, одиноко доживавшей свой век за лесополосой.

Бросив окурок на пол, я притоптала его и отошла от большого окна, подоконник которого был усыпан осколками стекла со следами как свежей так и не очень волчьей крови.

Взять усадьбу, охраняемую чистокровными волками, оказалось проще, чем я предполагала. Их босс проявил не абы какое доверие Алеше, позвонившему ему с ответом на, казалось, давно потерянное предложение, которое лично ему так и не было озвучено. Старый волк даже поверил, что Алеша делал это за моей спиной.

Чем брат это аргументировал, я не знала, но пятерку с плюсом он бесспорно заслужил, ведь на встречу с ним Ибрагимов почти не взял охрану, которая нас даже не засекла.

Последнему, конечно, по большей части поспособствовал качавший многочисленные ветки деревьев и кустов ветер, создавая шум и отгоняя наши запахи в сторону от волчьих носов, что еще и помогло волкам остаться в живых, иначе мои ребята их бы просто расстреляли, а так мы все сделали по-тихому и без жертв.

Я сняла обязательный аксессуар каждого мотоциклиста, то есть автомат, и, отдав его Серому, скользнула небрежным взглядом по Мише, которого Алеша в волчьем обличие удерживал за горло, готовый в любой момент откусить ему голову.

Выцепить Мишу, что было моей задачей, оказалось также просто, как и брату договориться о встрече. Даже, наверное, еще проще, ведь, как мой адвокат, молодой волк уже знал, что мои счета арестовали, а меня саму объявили в розыск, и мой телефон, неустанно начал разрываться почти сразу после звонка Коппеля, просто ребята решили не тревожить меня еще и этим. Так что, когда я перезвонила ему, Миша не заставил себя долго ждать и сразу же ответил на звонок.

Черт, он даже не дал мне и слова толком сказать, как уже огорошил тем, что мчал ко мне, как рыцарь на белом коне. Такой милый… Мне даже стыдно стало за то, что я с ним собиралась сделала. Хотя, признаюсь, стыд почти сразу сильно погас, ведь Мишу еще как-то нужно было незаметно перевезти от моего дома до усадьбы. Алеша-то на своих четверых смог улизнуть и добраться так, а вот крупного мужчину, хоть и без сознания…

Тут пришлось в полной мере проявить фантазию моей новой любимицы Зои, храбро усадившей его к себе, к себе же и прикрепившей ремнями, да еще и прикрывавшей собой, чтобы его пижонский костюмчик не так бросался в глаза.

К сожалению, Миша пришел в сознание раньше, чем я думала, но тут в игру вступил Алеша, с которым мы встретились у лесополосы. Там ребята оставили свои мотоциклы и пошли пешком до усадьбы. Я же с Серым и братом, тащившем благоразумно не сопротивлявшегося Мишу в зубах, подъехала на мотоцикле позже, когда территория уже была полностью под нашем контролем.

– Ну, что, дядя Марк? – лениво сказала я, присаживаясь за стол напротив старого волка. – Поговорим по душам?

Ибрагимову, кстати, тоже нужно было отдать должное: у него вообще ни одна мышца на лице не дрогнула, когда вместо Алеши, а точнее вместе с Алешей, на тайную-претайную встречу пришла я, да еще и одетая под стать своим ребятам.

Ну, даже не знаю… Это был еще один комплемент или наоборот: мол, до чего опустилась бывшая леди Ангелова! Ай-яй-яй!

Старый волк, восседавший в инвалидном кресле, отвел взгляд от сына, чья жизнь висела на волоске, и мрачно так, старчески, может, даже с намеком на мудрость, посмотрел на меня.

– Мой старший брат был очень удивлен и расстроен, – продолжила я, не дождавшись ответа, – когда узнал, что имущество его старшего брата… ммм… несколько уменьшилось. – Я прокрутила в голове то, что сказала, и задумчиво постучала пальцем по подбородку. – Какое-то странное получилось предложение… – нахмурившись, пробормотала я. – Мой брат, его брат, хотя последний был мне мужем… – протянула я. – Сплошная путаница! – Я тряхнула головой и улыбнулась. – Но вы же меня поняли, да? Короче… – Я расстегнула Гришину курточку, обнажая еще и его наплечную кобуру с пистолетом. Очень удобная вещь! Кобура, я имею в виду. – Если в двух… Нет! – Я снова задумалась и взглянула на Алешу. – В четырех, да? – Волк рыкнул в знак согласия. – Да, в четырех словах: мы хотим все обратно! Будьте так любезны, дядя Марк, – сладко добавила я, – и сэкономьте нам время, кратко перечислив все те двери, в которые нам нужно постучать, чтобы вежливо уведомить добрых новых владельцев, что таковыми, то есть владельцами, они более не являются!

Моя… просьба не была такой уж обдуманной, но и спонтанной назвать ее нельзя было. Наследство Ангелова было огромным даже без того, чем по своему усмотрению распорядился Ибрагимов, но фишка была в том, что в первую очередь адвокат раздал всякому криминальному сброду незаконный бизнес бывшего хозяина города, что было ну очень весомо.

Финансисты любили характеризовать активы таким понятием, как ликвидность и, если было спросить даже самого отстойного из них, какие же активы были наиболее ликвидными, то есть теми, которыми было проще всего распоряжаться, то ответ был бы следующим: самыми ликвидными активами были, конечно же, наличные деньги. Шуршащие бумажки, да.

Последних у меня не было, кроме тех крох, что были в конверте Гриши. Вторыми же по ликвидности были безналичные средства, которые из-за ареста были мне недоступны.

Были еще, конечно, банковские карточки Гриши и, если мне не изменяла память, он еще говорил, что оставлял для меня доступ к другим его счетам. Этого я не проверяла, ограничившись только взятием налички из конверта, но в любом случае это была его… моя страховка на крайний случай, поэтому трогать ее я не хотела. Да и слишком долго бы с ней пришлось разбираться и так далее, а деньги мне были нужны. И нужны они были сейчас.

Что же тогда у меня оставалось? Хм… Дайте-ка подумать… Алмазы. Да! Прекрасный вариант! Но я ведь не хотела продешевить, как Дамир, а вступать в долгосрочную сделку с цыганами и их ломбардом было неподходящим вариантом, а другой доступный мне вариант также требовал времени, которого у меня не было в достатке. Да и терпение меня как-то тоже начало подводить. За*бало все, короче!

Тут вот и появлялся еще один вариант: незаконный бизнес Ангелова. Мой незаконный бизнес, который просто немного отбился от хозяйских ручек. Это нужно было исправить, ведь прежде, чем шелестящие денежки плохих дядей и тетей попадали на счета всяких фирм, они тщательно "отмывались" другими плохими дядями и тетями за разными дверями по всему городу. Эти двери и нужны были мне.

Серый вытащил из кармана грязный, смятый, листок бумаги с потекшим чернильным номером, наверное, какой-то цыпочки, который брал судя по его внешнему виду лет сто назад, и положил его перед старым волком.

– Ручка у вас найдется? – наигранно вежливо справился Серый, поглаживая свой любимый автомат, как ту цыпочку, чей номер он предположительно брал.

Ибрагимов не взглянул ни на него, ни тем более на листок, продолжая смотреть на меня так, будто впервые видел. Потом он перевел взгляд на Алешу и неожиданно рассмеялся. Даже Миша, зажатый в челюстях брата, посмотрел на него, как минимум странно.

– Валерий бы вами гордился! – выдал волк, отсмеявшись. – Когда-то давным-давно, – он с улыбкой пустился в воспоминания, – мы с ним сидели в каком-то сыром подвале и составляли список тех же дверей, о которых спрашиваете вы. Мы были молоды, бедны, как церковные мыши, но горды, самоотверженны и храбры, несмотря на то, что с нами была всего-то кучка таких же бедных, гордых и самоотверженных храбрецов. Да… – протянул он, возвращаясь в настоящее. – Сколько воды с тех пор утекло…

Ибрагимов обвел оценивающим взглядом мотоциклистов, со скудными остатками оружия. Хорошо, что на нем этого написано не было, а то я уже начала испытывать разочарование: я тут вроде страх должна была нагонять, а старик ржал, как лошадь, да ностальгировал. Не порядок! Надо было срочно-пресрочно что-то с этим делать!

– Отпусти, пожалуйста, моего Мишу, – попросил он.

Подумав, я кивнула брату, и он разжал челюсти. Миша с хрипом схватился за горло и отполз к отцу. Алеша знал, что делал и, не смотря на то, что кровоточащие раны от зубов были глубокими, угрозы жизни они не несли, и быстро начали затягиваться. Молодость и волчья кровь, что не говори!

– Спасибо! – поблагодарил Ибрагимов, обменявшись выразительным взглядом с Мишей. – Я сделаю, как ты просишь, – продолжил старый волк, убедившись, что сын был в порядке. – Более того я дам тебе в полное распоряжение всех своих волков, – добавил он. – Бойцы тебе понадобятся.

Алеша зарычал, выпрыгнув на стол, а мотоциклисты, как один подняли автоматы.

Я громко вздохнула и пробежала по Ибрагимову задумчивым взглядом. Нас с ним связывала не простая история, в которой на его счету были одни только минуса, да косые интриги, и я предполагала, что волк будет крутиться, как угорь на сковородке, но похвастаться тем, что я ожидала подобного "подарка", я не могла, и реакцию своих ребят и брата однозначно одобряла, ведь подарочек откровенно вонял старым дерьмом. Видимо, в Ибрагимове сильна была привычка вести себя так, будто он все еще чем-то управлял.

– Давайте-ка, дядя Марк, я кое-что для вас проясню, – вкрадчиво сказала я, поднимаясь из-за стола. – Ваше время давно прошло. Последний порох вы потратили на то, чтобы удержать город, но… – Я достала пистолет и подошла к инвалиду. – Открою вам один секрет: это все х*йня. Вы ничего не удержали, а просто оттянули неизбежное, как для себя, так и для города.

Я склонилась над стариком, привычным движением сняв предохранитель. Миша, стоявший рядом с отцом напрягся, скользнув хмурым взглядом по Серому, погрозившему ему пальцем в знак того, чтобы молодой волк не вздумал геройствовать.

– Сейчас в моей жизни очень темно и поверьте, – продолжала я, приложив свободную руку к груди, – я очень, очень стараюсь разогнать эту темноту, не поддаться ей, но это так… сложно. Особенно, когда меня хотят взять на понт. Это очень плохая идея. Понимаете?

Старый волк молчал, попахивая… Ну, наконец-то! Страхом!

Ладно, тут я несколько преувеличила: не страхом, но хорошим таким, крепким опасением. Тоже не плохо, да? И мы ведь не будем придираться к тому, что волк был старым и беспомощным инвалидом?! Конечно, не будем!

– Я не буду вдаваться в подробности, что и зачем, и почему сейчас так, а не иначе, – снова продолжила я. – Может, вы знаете все. Вы же смотрящий за городом. Вы все видите и все слышите. Ну, а если нет, и вы просто старое фуфло, пукающее давно вышедшими из моды громкими словами, ничего под собой не имеющими, то я, как хорошо воспитанная девочка с собственным моральным кодексом, должна вас предупредить. – Мой голос перешел на шепот, и я наклонилась так, чтобы смотреть прямо в глаза старого волка. – Еще раз вмешаетесь в мои дела или же станете на моем пути, и я вас убью.

– Смерть это неизбежность, – с достоинством ответил Ибрагимов, выдерживая мой взгляд.

– Верно, – улыбнулась я. – Но смерть бывает разной.

Я резко выпрямилась и, вскинув руку с пистолетом, дважды выстрелила.

Старик вскрикнул, покачнувшись в инвалидном кресле, а его сын, подавшийся было вперед, чтобы остановить меня, упал передо мной на колени.

– Самая страшная смерть, дядя Марк, – сказала я, вернув предохранитель на место и спрятав пистолет в кобуру под курточку, – это когда страдают наши любимые. Она мучительная, беспощадная и очень медленная.

Я опустила взгляд на Мишу: он рычал и, прожигая меня светящимся взглядом, пытался встать, но серебряные пули в обеих ногах умело делали свое дело, и молодой волк с жалким видом почти ползал по полу, заливая все вокруг кровью. У него сегодня определенно был плохой день, то есть вечер.

Мне снова стало жаль его. Ощущение, что в его отношении ко мне помимо преданной влюбленности было еще что-то так и не покидало меня, и меня восхитило его стремление защитить отца, но мы жили в мире с волчьими законами и правилами, кратко сводившимся к двум аксиомам: правил не было, а закон был один – побеждает не сильнейший, а подлейший.

Я перевела взгляд на перекошенное лицо Ибрагимова, безрезультатно пытавшегося помочь сыну. Родительская боль была самой страшной, и она была ему хорошо знакомой, ведь одного сына он уже потерял, и я осуждала его за то, что своих сыновей он не отгородил от того дерьма, в которое на старости лет снова решил влезть.

Старый волк перехватил мой взгляд и, оставив попытки помочь Мише встать, не без усилий взял себя в руки, вернув лицу непроницаемое выражение.

– Надеюсь, мы друг друга поняли? – уточнила я.

Ибрагимов подкатил к столу и на удивление твердой рукой достал из внутреннего кармана пиджака дорогую ручку. Ох, уже эти адвокаты!

Алеша, все еще стоявший в боевой стойке на столе, лапой придвинул к нему грязный листок, и старый волк принялся царапать на нем что-то.

С его стороны это было очень разумно, хоть и с запозданием: меньше бы п*здел и его ребенку не пришлось бы терпеть боль.

Это, кстати, вовсе не доставило мне удовольствия. Миша все-таки мне нравился. Что-то вот было такое в том, что он снова и снова подкатывал ко мне, не смотря на Гришу. В мужчинах это встречалось редко. Обычно они отваливали при наличии конкуренции, рассуждая, в общем-то, здраво: мол, ни одна, так другая, но это, конечно, было не круто. Если ты хочешь чем-то обладать, так борись за это, а не иди искать что-то более доступное и простое, ведь без борьбы счастья не обрести.

Я сдержала смешок. Прямо слоган какой-то получился! Причем такой… мотивирующий, вдохновляющий! Романтический даже! Эх, не ту сферу деятельности я выбрала!

Впрочем, моя покойная матушка однажды, когда лет в семь я заявила ей, что хочу, как и она быть актрисой, сказала, что сама она актрисой быть не хотела. Когда же с детской непосредственностью я намекнула ей, в чем была мораль ее слов, она ответила, что успеха обычно достигали в том, к чему душа не лежала, а значит, я должна была стать, кем угодно, но только не актрисой.

Тогда я, конечно, подумала, что это чушь, ведь моя, матушка хоть и подавала большие надежды, но ничего так и не достигла. И, конечно же, тогда я не знала про отца, но признаюсь, что даже сейчас, вспоминая ее слова, я считала их чушью. Во-первых, успех моей матери был во многом обязан ее красоте и содействию отца, который хотел уложить ее в постель. Во-вторых, разве все не зависело от нас самих? Разве не наши желания и действия обеспечивали нас успехом?

Не суть, короче! Душа, не душа, а мы либо получали то, что считали успехом, или же нет. Вот и все.

– Благодарю! – прохладно произнесла я, когда Ибрагимов закончил калякать.

Я сложила листочек пополам и положила его в карман Гришиной курточки, в котором лежали сигареты и складной нож, подаренный им.

– Миша был прав. – Голос Ибрагимова догнал меня уже у двери.

– И в чем же? – насмешливо поинтересовалась я, оглянувшись.

Старый волк покровительственно положил руку на плечо Миши, пустившего свою энергию на то, чтобы вытащить пули, но смотревшего на меня… Даже не знаю. Честно говоря, у меня не было никакого желания раскрывать скрытый посыл его дивных светившихся глаз.

– В том, что я ставил не на того, – глухо ответил старый волк.

Глава 17

Обратный путь до комплекса пролетел незаметно. Серый вел мотоцикл легко и опытно, но он именно ехал. Гриша же умел летать и, прижимаясь к другому мужчине, я вспоминала, как с моим мужчиной мы летели из южного коттеджа в город, и как мне тогда было страшно, что мы разобьемся по пути. Сейчас я бы многое отдала за этот страх взамен других.

Из-за ублюдка Коппеля покоя не было никому и, несмотря на поздний час, по пентхаусу сонно бродили Роза, Марта и Эвелина. Я не обратила на них особого внимания и, проверив сына, пошла к себе. День был насыщенный и вот-вот должен был закончиться, но впереди меня ждал не сон и отдых, а работа. Много работы.

Я надеялась на то, что мне удалось проскочить и наемники Коппеля снова не увидели ничего подозрительного в выезжавших из комплекса мотоциклистах. Они могли проследить за нами до усадьбы, но мои ребята все, как один, утверждали, что хвостов не было.

Мне осталось лишь поверить им, но с другой стороны, может, это было и неважно, и я зря поднимала весь этот кипишь с лазейкой, и тем, что это был чуть ли не последний мой шанс?

В мотоциклетном шлеме узнать меня было невозможно, а уловить мой запах с расстояния, тем более смешанный с бензином и запахами других мотоциклистов, было сложно. Да и что наемники могли такого увидеть и донести своему нанимателю? Что я отправила своих ребят на еще один дохлый выезд с целью кого-то потрясти и что-то узнать?

Коппель знал про Ибрагимова и знал, что связанного с ним волка я убила. Причем, он также знал, что ни до его убийства, ни после него ничего такого, что могло вывести на него найдено не было. Так что, кем бы тот старик ему не приходился, и какие совместные планы он с ним строил, и что бы не знал, он забрал это с собой в могилу, и кроме того, что я знала, что волк звонил Коппелю за границу, у меня ничего не было.

Впрочем, даже если Коппель все же узнал, что мы навестили Ибрагимова, и умудрился разглядеть в этом угрозу для себя, и приказал своим наемникам убить адвоката и его сына, мне от этого по большому счету не будет ни холодно, ни жарко. Мишу будет жаль, но своего сына, запертого вместе со мной в пентхаусе, лишенного прогулок на свежем воздухе и тепла солнца, мне было жаль гораздо больше, не говоря уже о Грише, над которым уже двое суток издевался Коппель. Так что, как говорится, ничего личного.

В ванной я облокотилась на раковину и посмотрела на себя в зеркало. Выглядела я не так плохо, как думала, разве что волосы висели не самым опрятным образом, но первые несколько секунд я себя не узнавала.

Перед отъездом в усадьбу я давала себе установку держаться молотком, и в целом я осталась довольна тем, как все прошло, но сейчас все то, что накопилось во мне за последних два… Да каких там два! За все то время, что я была в городе, все мои переживания рвались наружу, покрываясь алмазной пылью.

Прошлое меня нагоняло быстрее, чем я успевала реагировать, а потеря Гриши и страх за Никиту медленно и методично кромсали меня живьем, накрывая волнами отчаяния.

Я не отказывалась от своих слов о том, что хотела обратно свои слезы за сына, каждую капельку крови Гриши и нашу с ним любовь, и счастье, но я бы соврала, если бы сказала, что это было легко. Я очень устала, и у меня не было времени или особых сил на то, чтобы перегруппироваться, а сделать это было необходимо.

Смыв косметику, я разделась и стала под горячий душ. Меня подташнивало, мышцы ныли. Мне было холодно и очень больно в душе, и в сердце.

Паскудная жизнь. Паскудные решения. Паскудные последствия.

Промокнув тело, я намотала на голову полотенце и, надев Гришину футболку, сходила на кухню. Вернувшись в спальню со стаканом водки с соком, я в нерешительности остановилась у кровати, на которой лежал конверт.

Надо мной, как меч висело принятие решения по поводу Никиты. Со мной в пентхаусе он был в опасности, но как было его вывести и, главное, куда? Кого отправить с ним?

Эвелина была засвечена. Алеша был нужен мне здесь. Серый тоже.

Я схватилась за край футболки, лишь на мгновение представив себе сцену, в которой снова разлучалась с сыном, и почти была готова потерять сознание от накатившего на меня дикого ужаса. Как я смогу это сделать? Разумно ли это вообще было отправлять его куда-то в неизвестность?

Я знала, что Коппель следил за мной, но только сейчас задалась вопросом, как именно. Где сидели его твари, что мои ребята до сих пор их не засекли?

Сделав глоток, я сорвала начавшее давить на голову полотенце и вышла на террасу. Сердцебиение то ускорялось, то замедлялось. Следить за мной могли откуда угодно и необязательно наемники Коппеля. Все-таки, мы бы их заметили. Значит, это был кто-то незаметный. Тот, мимо которого пройдешь и даже не взглянешь. Или… Мне свело пустой желудок. Или же все было еще проще и слежка велась через камеры наблюдения.

Волки ведь отнюдь не были мракобесами и вовсю пользовались не только обостренными чувствами и инстинктами, но и всеми технологиями. Даже Ангелов, полагавшийся в первую очередь на свои волчьи способности, не брезговал видеонаблюдением и даже оружием.

Я поднесла стакан к пересохшим губам и украдкой пробежалась взглядом по террасе. Камер я не увидела, но если я была права, то это означало, что у Коппеля в распоряжении были технари, которые подключились… Не знаю, как правильно… К сети жилого комплекса, наверное.

Я тут же отвергла эту теорию. Во-первых, камер в самом пентхаусе быть не могло. Алеша бы знал, если бы Гриша их устанавливал. С другой стороны, мы в пентхаус въехали недавно и в нем сто, если не двести раз, могли установить крошечные игрушки.

Эту теорию я тоже отвергла: будь у Коппеля доступ к пентхаусу он бы не спутал Яну со мной. Однако были же еще камеры именно комплекса, то есть охраны. Ну, например, те, которые сняли нападение на Гришу, а еще были камеры, расположенные на самой территории.

В мысленную мусорку я отправила и эту теорию. Прогресс – прогрессом, технологии – технологиями, но… Не знаю. Как-то это было неправдоподобно, что ли. Да и не в стиле Коппеля. Не знаю! Если бы не то, что он принял Яну за меня, я бы вообще подумала, что у меня элементарная паранойя, ведь про ювелирный магазин и убийство Артура Коппель мог узнать из новостей, а про Дамира… Может быть, тоже. Не знаю!

Я устало потерла глаза, всматриваясь в ночной город, казавшийся с террасы не более чем тысячами светлячков. Был еще один момент, вызывавший у меня беспокойство: охрана комплекса.

Одно дело я просто здесь жила и по-тихому давилась проблемами, и совсем другое я здесь скрывалась от правосудия. На последнее, конечно же, всем было срать, но Коппель мог обыграть меня, элементарно заплатив тому же начальнику охраны или кому-то из его шавок, чтобы они стучали ему о том, о сем, в то время, как сама я была без денег.

Тут же я снова вернулась к путанице с сексуальными платьями и чужими детьми. Если среди охраны был стукач, то как он мог перепутать Яну со мной?

Я сделала еще глоток водки с соком. Сомнительно как-то все получалось, но проверить нужно было обязательно. Может, даже и жильцов прошерстить. Враги у меня имели удивительное свойство лезть со всех мест, как сорняки.

Бл*дь, где было взять на все это время? У меня просто голова пухла! Я даже не сразу заметила, как Алеша стал рядом со мной и взял у меня стакан.

– Много водки, – заметил он.

– Будешь пилить меня, я тебя прогоню, – ответила я.

Брат затянулся сигаретой и протянул ее мне.

– Когда думаешь ехать? – спросил он.

– Сначала нужно разобраться, куда ехать, – ответила я, выпуская дым. – Ибрагимов накалякал не мало. Инфу надо прощупать, но быстро.

– Я займусь этим.

– Хорошо, – легко согласилась я. У брата было больше знаний и навыков для разбора незаконных бизнес-точек Ангелова. – Что-то еще? – уточнила я, заметив, что Алеша не уходил.

– Тебе нужно пообщаться с начальником охраны.

Я сделала глубокую затяжку и вернула ему сигарету. Мы с ним прямо были на одной волне.

– Только не мочи его и не угрожай, а именно пообщайся, – напутствовал меня брат.

– Если он замешан… – начала я, сжав стакан, который Алеша мне вернул, прилично опустошив перед этим.

– Не замешан!

– С чего такая уверенность? – удивленно поинтересовалась я, повернувшись к брату. – Ты знаешь что-то, чего не знаю я?

– На самом деле очень много, – ответил Алеша, выразительно выгнув бровь. – Ты его не узнала? – окончательно сбив меня с толку, спросил он.

Я открыла рот, не зная, что ему ответить. Кого узнала? Откуда?

– Астахов должен был ее забрать, – сказал Алеша и пошел в спальню. Я пошла следом до кровати, с которой он взял конверт и, вытряхнув его содержимое, с удовлетворенным видом взял старую черно-белую фотографию, и протянул ее мне. – Смотри!

Ничего не понимая, я взяла ее и присмотрелась. Фотография, конечно же, была мне знакома, ведь в кабинете Ангелова она занимала почетное место. Сейчас я узнала на ней не только самого Ангелова и моего отца, но и Ибрагимова, и… Надо же… Молодого Кирилла Александровича, нынешнего начальника охраны жилого комплекса.

– П*здец, мир тесен, да? – отметил Алеша.

– Смотрю, тебя тоже потянуло на байки давно ушедших времен? – Я вернула брату фотографию, скорее увидев в открытии отрицательное, чем положительное.

Бесспорно мир, как и сказал Алеша, был тесен, но что это меняло? Ну, был он кем-то при нашем с братом отце, и что? Ну, пережил он чистку Ангелова, и что? Ну, не примкнул он к Ибрагимову и его команде…

– Вот же бл*дь! – выругалась я, выкатив на Алешу глаза.

Милейший Кирилл Александрович мог поведать своему старому другу о том, что происходило здесь у меня. Значит… Значит, Ибрагимов знал, что Гришу похитили и его предложение…

Я обессилено рухнула на кровать и закрыла лицо свободной от стакана рукой. Если это было так, то все то, что я устроила в усадьбе…

– Какая же я дура… – мучительно выдохнула я. Овации! Овации! Актриса года, бл*дь!

Алеша присел рядом и сжал мое плечо.

– Ну, прости, я поздно вспомнил, что рожу начальника видел на фотке, – виновато сказал он. – Да и не факт, что они с Ибрагимовым контачат! – добавил брат. – А старика давно следовало поставить на место! И ты же не замочила его сынка!

– Алеша… – Я болезненно затрясла головой.

Ну, что тут можно было сказать? Ибрагимова действительно нужно было задвинуть и проще всего это было сделать через его сына, но если бы я хотя бы допускала, что Ибрагимов располагал не слухами, а точными фактами о том, что произошло на перекрестке той ночью, когда забрали Гришу, я бы обыграла все иначе. Его волки мне бы не помешали, но теперь…

– Пообщайся с начальником, – мягко, но в то же время настойчиво сказал Алеша. – Если дырка в охране есть, он ее найдет, а при правильном подходе он станет тебе незаменимым помощником. Так что, сестра, как следует сиськами потруси, сынишкой поспекулируй… Мужики такое любят.

– Представить себе не могу мужика, которого впечатлят самые обычные сиськи и маленький ребенок, – устало фыркнула я, поразившись неизвестно откуда взявшейся в брате наивности.

– Одного молодого адвоката очень впечатлило, – с намеком возразил Алеша.

Я убрала руку от лица и залпом допила остаток водки с соком, отдавшей горечью разочарования. Не удивительно, что у меня ни черта толком не получалась: не нужной информации у меня было хоть завались, а нужная доходила до меня, как до жирафа. Что ж за паскудство такое?

– По-моему пистолет его впечатлил гораздо больше, – встав с кровати, сказала я.

– Одно другому не мешает, – усмехнулся Алеша. – Что ты теряешь?

Я поставила пустой стакан на прикроватную тумбочку и задумчиво провела по подсыхавшим волосам. У меня было много умных мыслей и теорий, а все свелось к одним только сиськам и спекуляции ребенком, которого я должна была держать, как можно дальше от тех, кто был под серьезным подозрением.

С другой стороны это подозрение нужно было либо подтвердить, либо опровергнуть. Если начальник был в деле, то его необходимо было устранить. Нет, не убивать, а перекупить, возможно. Точнее пообещать хорошо заплатить.

Если же Алеша был прав и это был не он, а допустим кто-то из его подчиненных, то для начальника это дело должно было стать личным, ведь крыс никто не любил. Ну, а если источником слежки была вообще не охрана комплекса, то возможно именно начальник мог подсказать мне, где же стоило искать любопытные глазки и ушки, раз мои ребята не могли до этого додуматься.

Зачем? Да так… Чуточку лишить Коппеля контроля. Это меня бы порадовало.

Последствия? Последствия были у всего.

Для меня и для Гриши ситуация все равно была патовой: он был у Коппеля на практике по садизму и так или иначе страдал; я же, зажатая еще и розыском и безопасностью Никиты, не могла позволить себе ничего не делать в надежде, что все как-то само утрясется или выбрать путь с минимальным ущербом, но продолжать пытку дежурным вопросом "А что же мне делать дальше?".

Нужно было действовать. Другими словами идти ва-банк. Иначе все это дерьмо похоронит не только Гришу, но и Никиту, и Алешу, и вообще всех.

– Займись каракулями Ибрагимова, – сказала я брату. – У тебя…

Я задумалась, прикидывая, который был час. Наверное, около одиннадцати ночи. Считай, утро еще. До рассвета много чего еще можно было сделать, но тут все зависило от Алеши и того, что он мне скажет по поводу того, что написал Ибрагимов.

– Два часа, – решила я.

Брат без слов ушел работать, а я пошла к ребенку. Никита сонно ворочался в кроватке, будто никак не мог решить, спать ему или нет. Честное слово, у него был свой уникальный подход ко всему и очень независимый, как для ребенка режим.

Эвелина тенью бродила вокруг меня, пока я целовала ручки и ножки Никиты, все же решившего, раз я была с ним, поспать.

Не смогу с ним расстаться снова! Всех убью, но сын со мной останется!

– Ты не плачешь. – Эвелина решилась, наконец, озвучить то, что было у нее на уме. – И это плохо, – продолжила она. – Женщины, да и мужчины тоже плачут от переизбытка чувств, а ты свои спрятала. И мне страшно представить, что ты задумала, – заключила она, наверное, ожидая от меня ответ, но я молчала.

Ее сын говорил мне, что способность выживать была залогом будущего. Этим я и собиралась заниматься: будущим. Для Никиты, для Алеши и для себя, надеюсь, с Гришей.

Украв алмазы Ангелова я фактически построила себе замок из песка, думая при этом, что ключик от него был у меня, но ключик оказался у Коппеля, и чтобы вырваться мне нужно было разрушить песчаный замок, а вместе с ним и весь город, нечаянно ставший нашей с Гришей тюрьмой.

Глава 18

Накрасилась я быстро и даже непослушные подсохшие волосы смогла уложить в рекордные сроки, а вот с нарядом я откровенно тупила и с отстраненным видом перебирала тремпеля снова, и снова.

Глупо, наверное, но мне не хватало моего старого гардероба: изысканных блузок благородных цветов, строгих классических юбок идеальной длины чуть ниже колена, коллекции обуви с изящными тонкими ремешками, которые в избытке дарил мне Ангелов вместе с комплектами сексуального нижнего белья для наших с ним утех.

Эвелина, в общем-то, не плохо все подобрала и к откровенности платьев я более менее привыкла, но после своего промаха в усадьбе мне хотелось, уж простите за подростковый сленг, зачехлиться и ни в коем случае не следовать совету Алеши про тряску некоторыми частями тела.

Нет, женское тело, да и мужское тоже, испокон веков было разменной монетой, и при необходимости я бы могла не только потрясти сиськами, но вряд ли это был случай с начальником охраны. В нашу первую встречу он был сдержан и холоден и, несмотря на то, что тогда я была не в себе, я все же была абсолютна уверена, что интереса мои прелести у него не вызвали.

Я уже почти была готова сдаться и надеть платье цвета дикого апельсина, чтобы зажигать среди ночи там, куда меня забросят записи Ибрагимова, но вовремя вспомнила, что кое-что я брала с собой из резиденции и с удовлетворением надела черное платье миди из синтетики с рукавами три четверти, под которое удачно подобралось и нижнее белье.

В нем, конечно, могло быть жарковато, да и грудь оно так уж не закрывало, но тут уж снова простите – она у меня была и, в отличие от платьев Эвелины, в моем она не так стремилась вывалиться куда-нибудь.

Смешно, конечно, что я о таком думала с учетом обстоятельств, но как я уже говорила, женщина всегда должна была не только выглядеть хорошо, но и чувствовать себя комфортно, и уверенно. Да и мне просто необходимо было психологически перебросить себя на что-то легкомысленное, чтобы при разговоре с начальником охраны комплекса не выглядеть, как шарик, который вот-вот был готов лопнуть, причем с совершенно серьезным и скорбным видом.

Надев красные босоножки, чтобы, так сказать, освежить образ, я мазнула духами запястья и немного за ушами, и вернулась в спальню. На кровати так и лежало все то, что Алеша вывалил из конверта, который оставлял для меня Гриша.

Я присела на кровать и просмотрела банковские карточки, оригиналы документов на открытие счетов в иностранных банках и на покупку какой-то недвижимости тоже за границей, два паспорта для меня и Алеши с новыми именами, одно свидетельство о рождении для Никиты, фотография моей матери, что меня не мало удивило, как и жуткая ксерокопия Гришиной фотографии с пометкой "В розыске!", которую оставили мне менты после перестрелки на дороге.

Я долго рассматривала ее, мысленно возвращаясь в наше с Гришей прошлое. Оно было таким коротким, но насыщенным и с перерывом в целый год. Я столько раз думала о нем за то время, а после встречи томилась сомнениями, даже убить его грозилась, и даже сейчас думала о том, что, возможно, мне придется пожертвовать им ради Никиты.

Ужасно, да, что моя жизнь повернулась так, что мне приходилось рвать себя и выбирать между сыном и любимым мужчиной? Разве так должно было быть? В моей жизни да.

И снова громкие овации Коппелю! Свою месть он искусно воплощал в жизнь на высшем уровне, а мне даже не за что было зацепиться. Моя темнота, так и бродившая вокруг, да около, давала мне силу, но слишком пьянила. А может, я ее не правильно использовала, направляя энергию не на то. Не знаю. Инструкции к ней не прилагалась.

Умные учились на чужих ошибках, я же училась на своих собственных, но с запозданием. Я думала, что прошла школу Ангелова с отличием, но выхватила я лишь принципы грубой силы и материальной выгоды, а о том, что жизнь все-таки была игрой частенько забывала, поддаваясь то усталости, то боли, то еще чему-то.

Знаю, я была не машиной. Даже Гриша и Ангелов давали сбой. И даже Алеша, самый спокойный из всех, кого я знала, бывало срывался, но мне казалось, что я давала сбой, потому что снова не была собой. Нет! Не так! Я не была цельной. Не была настоящей, как любил говорить Гриша, частенько меня в этом упрекая.

И нет, я вовсе не собиралась возвращаться к самокопанию и в тысячный раз задавать себе вопрос "Кто я и что я?". Убийства, которые я совершила, и та жестокость, которую я проявила в усадьбе многое прояснили, да и ведь все мы действительно могли быть разными под действием тех или иных обстоятельств. Эта гибкость была правильной. Ну, а методы… Не судите, да судимы не будете.

Коппель зажал меня со всех сторон, и можно было долго распинаться о том, что выбор у меня был и тот, и этот, и пятый, и десятый, но мы же с вами знали, что теория и практика были очень разными вещами.

То, что сказал мне напоследок Ибрагимов… Что он делал ставку не на того… Это не было моей целью, но чтобы найти и задавить Коппеля империю Ангелова, бывшего хозяина города, чью фамилию я носила вместе с охваченным ореолом таинственности титулом его вдовы, мне необходимо было возродить. На меня должны были работать все. Без исключения.

Я открыла в себе силу ненависти и любви, опьяняющую силу темноты, стирающую все границы, а теперь, думаю, что я еще и поняла, в чем состояла абсолютная власть: она была в страхе. Но не собственном. Если ты знал страхи других людей или же волков, или же полукровок, ты имел над ними власть.

Бесспорно у Коппеля была власть надо мной. Одна только мысль, что он мог добраться до Никиты, сводила меня с ума, а хрип Гриши, который я заперла в голове на все замки, чтобы не хрипеть вместе с ним и не думать о том, что он мог быть последним, сжимал мышцы во всем теле и заставлял кровь замирать, а еще был страх за Алешу, за Марту и Розу, за Серого и остальных из банды Гриши, которые стали мне практически семьей, разделявшей со мной все радости и невзгоды.

А еще был страх за себя. Что я… Что я не увижу, как растет мой ребенок, потому что сдамся и проиграю. Так что снова да: у Коппеля была власть надо мной. И на данном этапе он был гораздо сильнее меня, но одно дело было запугивать женщину с маленьким ребенком, оставшуюся без денег и с кучкой плохо вооруженных недонаемников-полукровок, и совсем другое было иметь дело с той, у которой был весь город. У которой будет весь город.

Коппель, конечно, был крут, когда со своим отцом попер на Ангелова, но, во-первых, тогда он проиграл, а во-вторых, у Ангелова не было такой мотивации, как была у меня. Его любовь ко мне была ничем по сравнению с той, что я испытывала к Грише, и тем более ничем по сравнению с моей любовью к сыну.

У Коппеля была семья и, думаю, что их он любил, но потеряв их, он начал забывать, как это… любить, и какую силу можно было почерпнуть оттуда.

Моя темнота давала мне силу, и я вовсе не собиралась от этого отказываться, но ставку теперь я делала не на нее, а на то, что действительно было для меня важно – благополучие и безопасность моей семьи. Тем более, что Коппель неосознанно намекнул мне, чего боялся он. И в этом не было ничего притянутого или сомнительного. Жить хотелось. И жить хотелось хорошо.

– Кирочка! – тихо позвала Роза, заглянувшая ко мне в спальню.

– Иду! – тихо ответила я.

С грустью вздохнув, я отложила ксерокопию Гришиной фотографии. Мои мысли очень быстро закрутились вокруг него, и я даже почувствовала некое разочарование, что в столь поздний час начальник охраны не только был на посту, но и легко согласился уделить мне время.

Взяв вместо Гришиной фотографию с отцом, я пошла в прихожую, раздумывая над тем, как мне было вести себя с волком. Ибрагимов говорил, что в начале восхождения моего отца к вершине города с ним были "бедные, гордые, самоотверженные и храбрые ребята".

Я не знала, был ли в то время он с ним или же присоединился позже, но одно я знала точно: волк был в меру гордым и имел достоинство, и денежный подход или устрашение с ним бы не сработали.

Начальник охраны встретил меня безупречным внешним видом и спокойным взглядом, от которого меня покоробило: он ведь знал, кем я была; наверняка знал, кем был Гриша; он видел Яну и также мог знать, чем занималась она.

Как я уже говорила в нашу первую встречу я была немного не в себя и его лояльность меня не насторожила, но сейчас, вспомнив его заверения по поводу того, что ментам сюда дороги не было, а также фразу "мои ребята на всякий случай отслеживают ситуацию", меня покоробило еще сильнее, ведь здесь был мой дом, здесь жил мой ребенок.

Я готова была поспорить на что угодно, что начальник охраны уже знал, что я была в розыске, и он имел доступ как сюда, так и к парковке, на которой мог подложить ту же бомбу в машину, чтобы убрать, например, Алешу. Он знал, где проводили время мои ребята и мог взорвать их.

Ноги будто свинцом налились, и я застыла в прихожей, впившись параноидальным взглядом в волка. Оружия при нем не было, но разве оно ему нужно было? Его не смущали даже автоматы ребят, вроде как ненавязчиво дежуривших в прихожей.

Сердце заколотилось, как ненормальное и, вопреки всем своим напутствиям и установкам, я почувствовала себя если не беззащитной, слабой и смешной, то какой-то прозрачной.

Наверное, это был своего рода откат: обратная сторона той силы, которую мне давала темнота. Я поставила ее на паузу, а зарядиться силой моей любви к близким не успела.

Психика давала сбой, интуиция молчала, запах волка, чье имя я никак не могла вспомнить, ни о чем мне не говорил. Стараясь наставить себя на путь здравомыслия, я потянулась к поездам и их шуму. Гриша знал моего отца и по идеи должен был быть знаком и с начальником охраны до переезда сюда. О доверии, конечно же, речи не шло, но Гриша не купил бы пентхаус, если бы что-то его настораживало.

Может, были какие-то гарантии или договоренности, о которых не знала ни я, ни Алеша, который по неизвестной мне причине считал, что волк не имел отношения к Коппелю, но как бы там не было начальник охраны был здесь, и мне нужно было что-то с ним делать, ведь я же его и пригласила.

– Госпожа Ангелова! – как и в прошлую нашу встречу вежливо поздоровался волк, чуть склонив голову.

– Просто Кира, – выдавила я, кое-как собравшись с духом и с мыслями.

Честное слово, после всего того, что я сделала, мне пора было уже определиться: держать удар и закончить то, что я начала, или же и дальше после каждого своего шага будто стремиться к самобичеванию, но тут же искать для себя оправдания.

Я ведь это всегда осуждала, старалась не жалеть себя и не сдаваться, а когда еще разбиралась с Коханом и мэром обещала больше не искать себя где-то между чудовищными поступками, противоречивыми чувствами и различными ярлыками, которые я на себя лепила.

Я знала себя и знала, на что была способна, если хотела.

Сними ручник, Кира! И педаль газа в пол!

– Спасибо, что согласились со мной встретиться, – уже намного увереннее добавила я.

– Это моя работа, – ответил волк, скользнув по фотографии, которую я держала в руках. Так… А вот и запах интереса проявился!

– Кирилл Александрович, хотите кофе? – с улыбкой спросила я, вспомнив его имя и отчество. Я ведь должна была быть гостеприимной хозяйкой и не пренебрегать правилами хорошего тона. Особенно если я хотела добиться результата.

– Если честно, – улыбнулся в ответ волк, – очень хочу!

Розы, единовластной хозяйки кухни со всеми ее технологическими штучками, не было на месте, и меня хватило только на то, чтобы найти чашки и молотый кофе.

– Одну минутку… – пробормотала я, рассматривая кофемашину. – Кажется, эта штука чуточку умнее меня…

Кирилл Александрович мягко рассмеялся и подошел ко мне.

– Вы позволите? – справился он. Я уступила ему место.

– Можно спросить, где вы ее взяли? – ловко справляясь с кофемашиной, спросил волк.

Я оставила фотографию возле нее, и она продуманно попала в поле его зрения. Было, конечно, наивно даже допускать, что старая фотография могла на что-то повлиять, но я все же решила пустить ее в ход. По крайней мере, мой собеседник поймет, что не только он что-то знал обо мне, а и я кое-что знала о нем.

– Она была у Бориса, – ответила я, на удивление легко выговорив имя Ангелова.

Черт! Мне удалось, наконец, осознать, что моя история с хозяином города ушла в вечность, но хоть и легко назвав его по имени, мне на очень реальное мгновение показалось, что это было только вчера, и по коже невольно побежали мурашки, будто от его дыхания, будто он был рядом, будто он и был той темнотой, которую я приписывала себе. Может, оно так и было?..

– Украшала его кабинет, – добавила я, непроизвольно обхватив себя руками и вспомнив, как я впервые увидела там эту фотографию.

Кирилл Александрович очень странно на меня посмотрел и у меня снова возникло чувство, словно я была прозрачной. Как много мог он знать? О многом ли мог догадываться? Какие его могли связывать дела с Гришей?

Разлив по чашкам кофе, Кирилл Александрович поставил их на стол. Я захватила сахарницу и присела вместе с ним.

– Она была сделана незадолго до его убийства, – задумчиво произнес волк, рассматривая фотографию. – Вашего отца я имею в виду, – не меняя интонации добавил он.

С невозмутимым видом я насыпала пол ложечки сахара и помешала свой кофе. Вот, значит, как… О том, что Валерий Станиславский был моим отцом начальник охраны тоже знал. Как… интересно…

Про Алешу он тоже знал?

– Вы хорошо его знали? – спросила я, сделав глоток кофе.

На лице волка появилась легкая улыбка опытного игрока, и он отвел взгляд от фотографии.

– Разве кого-то вообще можно знать хорошо? – вопросом на вопрос ответил Кирилл Александрович, в упор посмотрев на меня. – Мы тесно общались, – продолжил Кирилл Александрович, зачем-то помешивая кофе, в который сахар он так и не положил. – Как до того, как он стал тем, кем вы его знаете, так и после. И так уж сложилось, – он чуть сузил глаза и склонил голову на бок, – что с вашим мужем я тоже тесно общался.

Прикрыв чашкой скривившиеся губы, я выдержала его взгляд. Своего отца я не знала, а Ангелов не был мне мужем, кто бы что не говорил, и какие бы документы это не утверждали. Уверена, волк это знал и прощупывал меня также, как и я его.

После того, как Ангелов пришел к власти, он зачистил всех, кто был при моем отце, оставив в живых насколько я знала только Ибрагимова, в котором видел пользу. Очевидно, что Кирилл Александрович тоже благополучно пережил чистку благодаря каким-то своим талантам.

По каким-то причинам не тронул его и Гриша, в свою очередь зачистивший после смерти Ангелова уже его приближенных.

Думаю, что между Гришей и начальником охраны была какая-то договоренность, но какая?

Мне безумно нравился пентхаус, и я очень быстро и, главное, легко стала называть его домом, но черт возьми я оказалась не готова жить в нем без Гриши и всех тех знаний, которые были у него!

Перед стрелкой с Коханом в резиденции Гриша уведомил меня о запасном плане, но здесь он оставил меня бродить в тумане.

Знаю, он не хотел меня волновать и не планировал оставлять меня и Никиту, но…

Я сделала еще глоток кофе, продавливая комок горечи. В конце концов, было, как было.

Алеша считал, что начальник охраны был не при делах Коппеля. Я же испытывала смешанные впечатления.

Чем-то волк, не сводивший с меня взгляда, импонировал мне и, несмотря на его прощупывания и мою паранойю, с ним я чувствовала себя более менее комфортно, но что-то в нем меня настораживало.

Я не могла не задуматься о том, что ему Ибрагимов тоже мог что-то отстегнуть от империи Ангелова, о чем вряд ли указал в своих писюльках постольку, поскольку это было очевидно: Кирилл Александрович, судя по всему тот еще крепкий орешек, сохранил за собой жилой комплекс.

Так… Что же тогда получалось? Волк был не только начальником охраны, но и владельцем дома, и прилегавшей к нему территории? Такой себе хранитель башни, возвышавшейся над городом? Зачем она была нужна ему?

Также я не могла не вспомнить мэра, которому Ибрагимов тоже сделал щедрый подарок, оказавший на того дурное влияние, которое в свою очередь вышло боком мне.

Мэр был мертв, а вот Кирилл Александрович, переживший двух хозяев города, был жив и со всей своей лояльностью, информированностью и какой-то такой аурой покровительства находился совсем рядом со мной.

Серая фигура на доске. Серые мотивы. Серый камень за пазухой?

– Вы поддерживаете отношения с Ибрагимовым? – не видя смысла в хождении вокруг, да около, в лоб спросила я. – Понимаете, Кирилл Александрович, – продолжила я, не дав ему ответить, – я оказалась в очень сложной ситуации, и меня беспокоит не столько ваша связь со старым другом моего отца и, осмелюсь предположить, и вашим другом, сколько возможная связь с другим лицом, гораздо менее дружелюбно настроенным по отношению ко мне.

– Вы явно хотите меня обидеть, – процедил волк, медленно вращая по столу чашку с кофе, чем напомнил мне Гришу.

– Меня как-то мало волнует, обидитесь вы или нет, – спокойно ответила я. – Я не в курсе ваших с Гришей договоренностей, но, если вдруг вы не заметили, то он в данный момент отсутствует, и меня очень волнует безопасность моего ребенка, и всех тех, кто проживает сейчас со мной. За мной следят, Кирилл Александрович. И я знаю, что это возможно из разных мест и с помощью разных способов, но как я уже сказала вам, я оказалась в очень сложной ситуации, и я вынуждена несмотря на то, что меня объявили в розыск, выезжать из дома, и я хотела бы быть уверенной хотя бы в том, что моим близким не навредят изнутри. Скажите, что мне нужно для этого сделать? И, пожалуйста, – поспешила добавить я, – не говорите, что мой отец любил выражаться подобным образом! Сравнение с тем, кто был настолько глуп, что позволил какому-то юнцу из своего окружения расстрелять себя перед вкусным обедом, мои натянутые нервы просто не вынесут!

Взгляд волка потемнел, как небо перед сильной грозой, а запах стал острым, как перец. На мозоль ему я определенно наступила, но на нужный ли?

– Что бы вы не сделали, – наконец, произнес он, – сто процентной уверенности в том, что ваши близкие в безопасности у вас не будет. По крайней мере, пока вы не устраните источник ваших бед, и вы это знаете, Кира. Я могу поручиться за каждого своего подчиненного и заверить вас, что никакого взлома нашей внутренней системы безопасности, на что вы так тонко намекнули, не было, но вас ведь это не убедит?! – Как ни в чем не бывало волк сделал глоток кофе. – Ваша ситуация действительно очень сложная, – продолжил он. – Я вам даже больше скажу: жильцы дома, с самого начала высказывавшие некоторые опасения в связи с вашим переездом сюда, о чем я говорил Григорию, очень обеспокоенны тем шумом, который поднялся вокруг вас. – Волк выразительно посмотрел на меня.

Мне стало холодно от его слов, и чашка в моей руке опасно наклонилась, угрожая вылить на меня остатки кофе. Похоже, что жизнь в лице еще одного старого друга моего драгоценного отца решила подбросить мне новое дерьмо.

Что я там говорила про сорняки? Они не просто лезли: они бурно цвели!

– Тем не менее, – продолжил волк, по-своему трактовав мое молчание, – жильцы меньше всего заинтересованы в том, чтобы в комплекс получили доступ стражи порядка или любые другие чужаки. Контингент, который здесь живет, привык к тишине и полной приватности, которую я им и обеспечиваю. Ваша же ситуация усложняет мне работу и крайне плохо сказывается на настроениях ваших соседей. Вы спросили, что вам нужно сделать, чтобы… – Он осекся. – Давайте я перефразирую: чтобы вам было спокойнее. Так вот вам мой совет. – Он одним глотком допил кофе. – Расширьте, как бы сложно это не было, круг тех, чья безопасность вас беспокоит. Это укрепит ваш тыл и, возможно, окажет верную службу в будущем. Что касается слежки, – Кирилл Александрович поставил на стол пустую чашку и встал, – то я рекомендовал бы вам не обращать на это внимание. Если бы вы в розыске еще не были, то тогда имело бы смысл об этом беспокоиться, а так это дурная работа, которая не только не принесет вам ничего полезного, но и отнимет время и силы. Но если вам так уж хочется этим озаботиться, то я советую обратить внимание на места с самыми плохими точками обзора.

– Вы начальник охраны и утверждаете, что ваша обязанность обеспечивать жильцов тишиной и полной приватностью, – процедила я, неприязненно глядя на него снизу вверх. – Ко мне, значит, это не относится? Со мной вы дружить не хотите?!

– Как раз наоборот, Кира, – серьезно возразил волк. – Я очень хочу с вами дружить, и как-нибудь за чашечкой отменного кофе хотел бы рассказать вам о ваших соседях, например, о вашем отце. Кстати, это был не обед, – добавил он, – а ужин. Рождественский ужин. То есть должен был быть, – исправился волк. – Спасибо за кофе!

Город, видневшийся с террасы, постепенно засыпал. Телефон любезно подсказал мне, что уже наступил понедельник – день, который никто не любил, так как он открывал рабочую неделю и по определению был тяжелым.

Разговор с начальником охраны оставил у меня очень неприятный осадок. Мне не понравилось, как он вел себя со мной, не понравилось, как он произнес имя Григорий, как говорил о моем отце, не понравилось, с каким авторитетным видом он давал мне советы. Да кем он себя мнил? Таким же смотрящим, как Ибрагимов, только сидевшим в одинокой башне, возвышавшейся над городом?

Я с раздражением сбила за перила пепел и, сделав затяжку, снова прокрутила в голове разговор с волком.

Он четко обозначил свою пока что нейтральную позицию, что, как ни странно, развеяло мои подозрения в его адрес, и если было отбросить мою неприязнь к нему, возникшую в процессе общения, я была абсолютно согласна с ним в том, что пока источник моих бед, то есть Коппель, был жив, а я была такой уязвимой, как сейчас, покоя мне не видать, и в каждой тени, и каждом шорохе я буду видеть и слышать угрозу для себя и своих близких, но меня настораживала даже не столько его информированность обо мне и черт знает, о чем еще, а сколько его ощутимая уверенность в роли охранника.

Контингент, который здесь живет… Обеспечивать покой и приватность… Усложняет мне работу…

Бл*дь, зря Гриша взорвал резиденцию Ангелова! Там соседей у меня не было, а здесь… Здесь, оказывается, нужно было считаться с ними.

Кем они были вообще? Какие секреты скрывали? За что платили Кириллу Александровичу? Как мне было это узнать? Ходить по всем квартирам? Устроить барбекю в пентхаусе в честь новоселья, пригласить всех, и каждого лично заверять, что мое дерьмо не испачкает их? Это ж так всех убедит!

Я провела по волосам, стряхивая с себя нервозность. Я вплотную подошла к дороге, которая должна была привести меня к Грише, и этой ночью мне, как никогда нужны были выдержка и трезвость.

Телефон настойчиво завибрировал в руке. Я как чувствовала, что его нужно было взять с собой и, как оказалась, не ошиблась.

– Ты была очень плохой девочкой, куколка! – Акцент резко и со скрипом прошелся по ушам, как мел по школьной доске. Как же я его ненавидела! – Обманула меня… – продолжил Коппель. – Не хорошо! – игриво добавил он.

Я снова затянулась сигаретой и кинула взгляд на вошедшего на террасу Алешу. Он кивнул мне, и я выбросила остаток сигареты через перила.

– Гриша рядом? – спросила я.

– Где же ему еще быть?! – весело ответил Коппель. – Хочешь ему что-то сказать? Так не стесняйся, куколка! Не стесняйся!

– Все, что я хочу, я скажу ему при встрече, но тебе, Маргус, я кое-что сказать хочу.

– О! – засмеялся Коппель. – Я весь во внимании, куколка!

С крыши донесся звук набиравшего обороты винта вертолета.

– Пошел на х*й! – с чувством сказала я, и прежде, чем звонок сбросился, я услышала смех Гриши.

Он был жив и его странное чувство юмора было при нем. Это согрело меня и подзарядило, и выключив телефон, я бросила его на кресло из ротанга.

Грише дорого обойдется мое пожелание нашему общему "другу", но мне нужно было выбить Коппеля с его привычной линии, отвлечь его и выиграть для себя немного времени.

Надеюсь, Гриша это понял, как и вложенный в мои грубые слова посыл: я приду за ним, совсем скоро.

– Все готово, – сообщил Алеша.

– Хорошо, – ответила я. – Тогда выдвигаемся.

Глава 19

Если бы вы могли нанести только один удар, в какое место вы бы ударили?

Верно. В самое болезненное.

Для криминальной стороны города таким местом были наркотики. Их оборот превышал даже продажу оружия, на которое спрос вообще никогда не падал.

Они были везде: в салонах красоты, страховых и адвокатских компаниях, торгово-развлекательных центрах, ресторанах и барах, газетных и сигаретных киосках, на заправках, даже в цветочных и зоомагазинах, не говоря уже про университеты и школы.

Такой разброс объяснялся тем, что наркоманы были самой многочисленной группой среди населения, и их стройные ряды включали в себя не только торчков из трущоб, не видевших ничего лучше тех грез, что давали им наркотики, но и дам, и господ из гораздо более благополучных районов и семей.

Какие причины ухода от реальности были у последних, решайте сами, но с вероятностью в 99% наркомана той или иной степени зависимости и испорченности можно было встретить в любом месте города, и их глаза, и уши поразительно могли обостряться, если грамотно было приманить их владельцев хорошей дозой или, скорее, ее отсутствием.

Так что ударяя по главной артерии наркобизнеса, я убивала сразу двух зайцев: получала деньги и обзаводилась целой армией послушных и, главное, мотивированных граждан, призванных с одной единой целью – быть моими глазами и ушами по всему городу.

Кто при Ангелове контролировал в городе наркоту, и чем он закончил, я вникать не стала, но мой милый дядя Марк любезно передал контроль над ней некоему волку, который был начальником фискальной службы и по совместительству владельцем (не официальным, конечно же!) сети супермаркетов, через которые он и отмывал деньги от продажи наркотиков.

Волк оказался не глупым и, вместо того, чтобы тратить время и силы на стычки с волками, которые при Ангелове были в самом низу криминальной цепочки, но теперь хотели подняться, сумел договориться с ними, и за определенный процент с продаж они обеспечивали охрану.

Главная "кухня" находилась недалеко от мусоропереработывающего завода, который своей вонью покрывал запахи ее производства. Место же, из которого готовые продукты распределялись по точкам продаж и курьерам, а также, где велась вся бухгалтерия находилась на другом конце города в подворотне за популярным боулинг-центром.

Прыщ с помятой купюрой, на которую даже жвачку нельзя было купить, минут тридцать очень убедительно корчился перед толстой дверью, изображая ломку, пока не достал охрану так, что волки защелкали замками и вышли на улицу, чтобы, как следует, надрать ему зад, чего, естественно, у них не получилось.

К убийствам я привыкла и не спеша прошла мимо застреленной охраны к пачкам денег, сложенных прямо на полу. Мы пришли очень удачно: после выходных сюда свезли весь завидный заработок, и я даже не пыталась прикинуть, сколько же здесь было денег, но мне с моими ребятами должно было хватить на пару-тройку самых необходимых покупок. Ну, может, еще на парочку приятных мелочей.

Не знаю, как ребятам, но лично мне не нравилось себе в чем-то отказывать.

– Начинайте паковать, – сказала я.

Зоя и остальные мои девочки приступили к сбору урожая, а я перевела взгляд на проституток, выстроенных вдоль стены.

До того, как они оказались здесь, прелестные ночные бабочки работали где-то у окружной дороги. Их босс, нереально жирный волк, который был способен охранять разве что свой сэндвич, контролировал также несколько мелких точек сбыта наркотиков, заставляя еще и их приторговывать, а теперь, получив повышение, перетащил девушек за собой, чтобы они делали все тоже самое здесь.

На мой взгляд это было очень несправедливо. А как же разделение труда? Они же и так тяжело работали, обслуживая всяких уродов с вонючими членами! Да еще и добирались теперь до дома многим дольше!

– Ты, сука, за это заплатишь! – прорычал жирный волк из слишком дорогого, как для него кожаного кресла.

В силу его габаритов Чечик даже не стал пытаться уложить его на пол вместе с двумя в противоположность ему тощими ассистентами, и просто держал его под прицелом автомата.

– На данный момент, мой дорогой, это ты мне платишь, – спокойно сказала я, повернувшись к нему. – И, кстати, моими же деньгами, ведь это, – я раскинула руки в стороны и улыбнулась, – все мое! А тебе, то есть вам, – я кинула взгляд на его тощих ассистентов, – просто дали этим попользоваться. Временно, – добавила я. – Вы же знаете, что значит "временно"? – весело спросила я. – Вы же грамотные? – Мои ребята засмеялись. – Или нет?

Я прошлась вдоль своих пленников и остановилась прямо под установленной камерой наблюдения, приветливо мигавшей мне красным огоньком. Кто-то очень любопытный сейчас наблюдал за мной!

Привет тебе, привет! Надеюсь, тебе хорошо видно?

Я отвернулась от камеры и сделала несколько шагов в сторону.

– Открывай сейф! – приказала я.

Жирный волк сузил маленькие глазки, заполненные лютой ненавистью, и скривил пухлые губы. Чечик жестко ткнул ему в затылок автоматом и волк с кряхтением сделал, как я приказала.

В сейфе было два пистолета, еще немного денег и очень важная для любого бизнеса вещь – бухгалтерская книга, включавшая в себя не только циферки, но и кучу нужной информации.

Прыщ засунул пистолеты себе за пояс и поднес мне книгу. Я бегло просмотрела ее и кивнула Чечику. Автоматная очередь была короткой и вопрос со старым менеджментом был решен. Также решился вопрос и с камерой наблюдения. Все, что было нужно, по ту сторону увидели.

Зоя с девочками работали оперативно и почти закончили набивать мешки деньгами, и я вернулась к проституткам.

Среди них были как человеческие женщины, так и полукровки, но особо напуганными они не выглядели. Думаю, что они и до меня много чего ужасного повидали.

С другой стороны, а что же во мне было такого ужасного? Я же пришла их спасти и вознаградить за верную службу. Мне, конечно же.

– У меня есть для вас работа, – сказала я. – Интересно? – Девушки переглянулись между собой.

– Что нужно делать? – хмуро спросила та, что была постарше.

Одежда была на ней очень дешевой, но стильной, а лак на ногтях был в тон помаде, что редко можно было увидеть даже на дамах из высшего общества.

Что тут скажешь? Со статусом приходили возможности, но не всем дано было ими грамотно воспользоваться.

– Телом можете больше не торговать, если не хотите, а так все тоже самое, – ответила я, кивнув на лежавшие на столе наркотики. – Только условия и зарплата будут лучше, – добавила я, не без удовольствия наблюдая мыслительный процесс на прекрасных лицах девушек.

Так уж исторически сложилось, что смена власти всегда влекла за собой смерти. Мне не хотелось убивать без необходимости, и я, ломая стереотипы и сраные волчьи законы, предлагала девушкам "живой" вариант, но выбор был за ними. Главное, чтобы они понимали, умирать им было не обязательно, и что у меня была власть для того, чтобы дать им новую жизнь. Ну, или хотя бы шанс на что-то новое.

– Я училась на бухгалтера! – прокуренным голосом выпалила одна из девушек.

Прыщ с интересом посмотрел на бойкую хвастушку с короткими кудрявыми волосами, а Чечик сомнительно выгнул бровь. Я же пришла в восторг. Вот это я понимаю деловой подход!

Все правильно. Если есть возможность предложить себя дороже, ею грех не воспользоваться, а если она и правда окажется толковой, то мне не придется искать бухгалтера. Все-таки прикрывать столь прибыльный бизнес было глупо и в мои планы не входило.

– Зарплата будет соответствовать, – улыбнулась я, демонстративно покрутив на пальце кольцо с красным бриллиантом.

– Что еще? – спросила первая девушка. Взгляд ее оставался хмурым, и от нее веяло здравой подозрительностью.

– Ограничьте продажи, – уже без улыбки ответила я, переходя непосредственно к цели своих деловых переговоров. – Особенно тем, кто берет часто и много. Курьерам и распространителям выдайте вместо наркотиков вот это.

Прыщ протянул девушке стопку распечаток, которые я успела сделать буквально в последний момент перед выездом.

Фотографии Коппеля я не нашла в интернете, с Гришиной фотографии проку не было бы, но благодаря видеозаписи нападения на перекрестке у меня было несколько лиц наемников, включая моего любимчика брюнета.

В ту ночь они были без мотоциклов и, соответственно, без шлемов, и будто специально для меня удачно позировали перед камерами. Ну, а с фотографиями мотоциклов, взятых из интернета, помогли мои ребята, указав, какие именно нужны были модели.

– Я хочу, чтобы каждый недоделанный или переделанный наркоман в городе, прежде чем получить дозу поработал на меня, – продолжила я. – Меня интересует любая информация про мужчин на фотографиях или мотоциклы. Телефон для связи 24/7 прилагается сверху, как и щедрое вознаграждения в случае, если информация окажется полезной.

Прыщ протянул еще карточку из казино "Пиковая дама", которую он позаимствовал из визитницы Артура. Она была чистой, в смысле без "левых" номеров на обороте, и на ней я написала номер брата.

– Здесь нельзя оставаться, – сказала еще одна проститутка. – Хозяин уже выехал сюда со своими уродами, – добавила она, кивнув на расстрелянную камеру, уныло свисавшую с потолка.

– Я с этим разберусь, – сказала я, – а вы берите все добро и езжайте в казино. Оно сейчас закрыто, поработаете пока там. – Я кивнула Зое. – Это ваша охрана, а это… – Одна из мотоциклисток выдала моим новым сотрудницам по пачке денег. – Аванс. Мы поняли друг друга?

Проститутки переглянулись и одна за одной закивали, но никакой магии в их согласии не было. Аванс был щедрым, что сыграло свою роль, но по большому счету они бы согласились и так, хотя бы потому, что не хотели отправиться следом за своими бывшими боссами. Ну, а работа, которую я предложила, была для них понятной и привычной. Так чего же было носом крутить?

– Вот и отлично! – довольно подытожила.

Чечик метко сбил камеру у входа после того, как деньги погрузили во внедорожник, и я с легким сердцем оставила своих новых сотрудниц, знавших про наркобизнес больше меня, да и, возможно, даже больше тех, на кого они работали раньше.

Перспективы я им обрисовала, денежкой прикормила, задание дала, а если они будут брыкаться, Зоя с девочками, которые оставались в качестве охраны, смогут решить проблемы и без меня.

Убрать средние звенья было только первым этапом возврата наркобизнеса Ангелова под мой контроль. И он же был легким, потому что на втором этапе предстояло избавиться от тех, кто был уверен, что его самым наглым образом грабили и уже спешил сюда, то есть непосредственно хозяина и его свиту, гораздо лучше вооруженную, чем та шваль, которую мои ребята убили минимальным количеством выстрелов.

Я была уверена в том, что все пройдет успешно, но гарантий в том, что мой контроль продержится долго, конечно же, не было. Шумиха-то пойдет быстро, и мало ли, кто еще захочет вдохновиться моим примером, и уже отжать очень прибыльный бизнес у меня, но главное, что я добыла деньги, а уж они открывали многие двери.

В любом случае какое-то время наркоманы все же поработают в моих интересах. Ломка, говорят, сильная вещь, и ради дозы наркоманы пойдут на многое, и кто знает, что полезного они для меня добудут, кроме информации про наемников Коппеля. В городе ведь было еще полно тех, кого можно было потрусить и, как любил выражаться мой младший брат, прижать к ногтю с помощью элементарного шантажа.

Сам город тем временем впал в сон, и внедорожник легко скользил по пустынной ночной дороге, игнорируя светофоры и изредка попадавшиеся на встречке такси.

Внезапно позади внедорожника пристроилось несколько машин – один седан представительского класса и два почти таких же внедорожника, как у меня.

Мотоциклистов поблизости не было, и фары, отражавшиеся в зеркале заднего вида, быстро исчезли, и внедорожники пошли на обгон. В окно со стороны водителя направился автомат, и мой внедорожник, повинуясь инстинкту сохранения, остановился.

Чужие внедорожники прямо посреди дороги заблокировали путь вперед, а седан поджал его сзади. Вооруженные волки окружили одинокую машину, а из седана вышел мужчина и такой хозяйской, уверенной походкой подошел к ней и рывком открыл пассажирскую дверь.

– Приветик! – весело пискнул из салона Прыщ. – Хочешь примерить? – спросил он, потрусив моим платьем, которым прикрыл пистолет.

Лицо волка, наивно полагавшего, что в машине вместе с его денежками буду я, исказилось, и эта гримаса стала для него посмертной.

Одна пуля. Одна жизнь. Одна смерть. Потому что я так было нужно.

Молниеносно Прыщ пнул ногой клонившегося в салон мертвого волка и захлопнул дверь пуленепробиваемого внедорожника. Выстрелы все гремели и гремели, и гремели, а потом стало тихо, и девушка по имени Инна спокойно завела мотоцикл.

Проехав два дома, мы выехали из узкого переулка почти напротив машин, вокруг которых в лучших традициях боевика лежали трупы.

– Все целы? – спросила я, осматривая своих ребят.

– Все прошло, как по маслу, – ответил Чечик. – Они даже не поняли, что к чему, – добавил он, кивнув на убитых.

– Волки нынче не те, – отметил Прыщ, высунувшись из люка моего внедорожника и победно размахивая моим продырявленным платьем.

Мотоциклисты засмеялись, а я провела по волосам, потревоженным потоком воздуха от садившегося прямо на дорогу вертолета.

– Кухню взяли? – прокричала я Алеше, подошедшему ко мне.

– А че там брать было?! – пожал плечами брат, скользнув взглядом по трупам.

– Хорошо, – вздохнула я и перевела взгляд на Чечика. – Отгоните машины обратно к боулингу, – сказала я. – Трупы туда же и ваше оружие тоже. Потом возвращайтесь домой.

Чечик кивнул и, сняв свой автомат, надел его на одного из убитых волков. Остальные мотоциклисты последовали его примеру.

Серый, управлявший вертолетом, не глушил его, и Алеша быстро переложил мешки с деньгами в вертолет.

Прыщ пересел за руль моего внедорожника и поехал домой. Я же с Алешей села в вертолет. Серый описал круг над городом, чтобы я собственными глазами могла увидеть, как красиво горели в ночи здания районных судов, областной прокуратуры и, конечно же, центральное управление нашей доблестной и всеми любимой полиции.

Они так хотели меня найти! Ну, что ж… Посмотрим, как это у них получится без всех их драгоценных бумажек и других игрушек, дававших им типа законное право травить женщину с ребенком.

Вообще этот план сложился у меня достаточно легко и быстро, и ничего гениального в нем не было.

Мой отец брал город по кусочку, руководствуясь принципом "стенка на стенку" и после каждой победы перестраивал его под свои понятия.

Ангелова действовал иначе: он был в окружении отца и хорошо знал все тонкости работы его системы, поэтому убрав его, он легко залил город кровью старой гвардии, устанавливая уже свои понятия, и за годы своего правления он жестко расправлялся с теми, кто смел тявкать.

Я же убила Ангелова не ради власти, но обстоятельства сложились так, что его империя на законных основаниях была моей, ведь Алеша был признан им не официально, и именно мне была дарована фамилия хозяина города.

Понятное дело, что всем, простите, было срать на это, и Ибрагимов по большому счету поступил умно, разрезав империю на кусочки, дабы загасить тот беспредел, который начался после смерти Ангелова, но обстоятельства снова сложились так, что мне необходимо было собрать эти кусочки и заставить работать, как единое целое, только уже на меня.

Как я, девушка в розыске, с кучкой ребят почти без оружия, ребенком на руках, совершенно без денег, на зато с вертолетом, могла это сделать?

Для начала эффектно потрясти сиськами на камеру.

Прыщ был прав в том, что волки были уже не те. Политика моего дорогого муженька, земля ему пухом, слишком прочно закрепила в них страх.

Они могли драться между собой, считая, что только знакомое могло представлять для них опасность, но мгновенный выезд волка, которому Ибрагимов отдал наркобизнес, доказал, что без хозяина города в волках проснулось бесстрашие. Их ведь никто не покарает, никто не придет посреди ночи в их дом и не изнасилует их жен, сестер, дочерей, никто не изобьет их до полусмерти и не бросит умирать посреди дороги.

Увидев меня на своем мониторе, волк не подумал ничего другого кроме того, что какая-то шлюха обдолбалась наркотой и решила его грабануть, и он лично сорвался посреди ночи, чтобы с ней разобраться: изнасиловать, избить, убить

Для этого показного шоу волк стянул с собой всех своих членососов, что позволило тем ребятам, что со мной не поехали, без лишнего шума срезать наиболее крупных его посредников в городе и вместе с Алешей без препятствий взять "кухню", а мне с остальными моими ребятами получить самого волка и всю его свиту.

Я позволила ему себя увидеть, позволила увидеть, что я забрала его деньги, позволила рассмотреть мою машину прежде, чем сбить камеру у входа, чтобы он точно знал, какую машину нужно было искать на дорогах, в то время, как сама я переоделась и поехала на мотоцикле, оставив в машине деньги и маленький подарочек.

Волк сделал все именно так, как я рассчитывала, даже не допустив мысль, что машина была приманкой, и что в ней меня не было. Ему даже не показалось странным, что машина ехала без сопровождения мотоциклистов, державшихся на расстоянии, чтобы в нужный момент убрать и волка, и его свиту, которым не помог даже острый волчий слух, настолько они были ослеплены тупой злобой.

Подбросить их тела с нашим оружием, из которого мы убили волков за боулинг-клубом, было очень важным и необходимым моментом. Я могла только представить, какой разгорится скандал, когда тело начальника фискальной службы обнаружится в связке с бандитами и наркотиками.

Не то, чтобы это могло кого-то удивить, но шум поднимется, что отвлечет правоохранителей от моей спорно живой, спорно мертвой, спорно обвиняемой в чем-то спорном, уж простите за тавтологию, персоны.

С той же целью были сожжены и ключевые правоохранительные здания в городе, хранившие очень много неприятных записей, причем не только на меня одну, но и на очень многих других личностей, которые, уверена, еще мне "спасибо" скажут за то, что после взятия "кухни", когда Серый уже подобрал на вертолете Алешу, ребята, которые были с братом, по-тихому кинули несколько коктейлей Молотова в особо ветхие здания суда, коротнули проводку в городском управлении полиции и так далее.

Уверена, что эти… ммм… несчастные случаи благотворно повлияют и на моих соседей. Я вот тут прикинула, кем они могли быть: точно не бандитами в привычном понимании этого слова, но определенно связанными с теневыми делишками.

Может, они были извращенцами, любившими маленьких девочек или мальчиков. Может, у них была, как у Яны, нетрадиционная сексуальная ориентация, которую в нашем удивительном мире не понимали и не принимали, а менты так и вообще могли пришить статью. Может, они предпочитали скрывать налоги и рисовать пошлые карикатуры политиков, чтобы потом пытаться продать их и снова лишить государство прибыли в виде налогов. Может, имели привычку покупать вещи сомнительного происхождения, как например, те товарищи из списка клиентов Артура, которые так и не получили, но все еще ждали свои алмазы.

В любом случае, я отвлекла внимание от себя и, соответственно, от них, что было хорошо, но далеко не было концом. Наоборот: это было только началом. Моего крестового похода, назовем это так.

Незаконный бизнес Ангелова был обширным, как и законный, а город был еще больше, и я хотела получить все и без исключений.

Что касалось Коппеля и типа его слежки за мной, то исключительно из-за этого я и отправила Серого на вертолете. И знаете, к какому выводу он пришел? А ни к какому! Потому что никого и ничего не засек!

Коппель присматривал за мной. Это факт. Но! Но его суперкрутые наемники лоханулись, не только приняв Яну за меня, но и проморгав момент, когда типа я уезжала куда-то. Сам Коппель тоже лоханулся, когда с полной уверенностью распинался о ведомых ему моих приключениях в сексуальном виде, и думаю, что когда его песики увидели, как совсем не я с совершенно другими мотоциклистами и ребенком уезжала из комплекса, о чем, конечно же, ему доложили, Коппель и понял, что лоханулся и в каких размерах, поведав мне еще и о моей реальной поездке к Дамиру и Артуру.

Его группа наемников была не маленькой, но Коппель побоялся, что после того, как он сам и сообщил, что на мне висел его хвост, я отправлю своих ребят этот самый хвост найти. Открытое противостояние с перестрелкой и смертями, а то и зрелищной погоней по городу, Коппелю было не нужно, и он отозвал наемников.

При этом он ничего особо не терял, ведь к тому моменту я уже была в розыске и с арестованными счетами. И даже если он выяснил, кем была девушка, принятая за меня, в чем я лично сомневалась, ему от этого было ни холодно, ни жарко. Пока, по крайней мере.

Но даже, если кто-то из его наемников где-то и остался сидеть, или же ему подстукивали продавцы близлежащих к территории жилого комплекса магазинчиков, или же все-таки кто-то из охраны, то тут я решила внять совету Кирилла Александровича и перестать об этом даже думать. Открытая стычка мне пока тоже не была нужна, а если было действовать быстро и согласно дальнейшему моему плану, то Коппель и оглянуться не успеет, как я уже буду за его спиной, а Гриша будет дома и в безопасности.

Глава 20

– А кто тут у нас такой маленький и не спит так поздно? А?

Я подхватила взъерошенного Никиту с рук встретившей нас у лифта моей прекрасной Розы, жившей теперь, как и Эвелина, и даже Марта, исключительно в режиме главного мужчины моей жизни, которому и ночь была не помехой для веселья, тем более когда в руках был игрушечный пистолетик.

Чисто из интереса: где же няньки его откопали? Плохо Алеша его спрятал!

– Как все прошло? – спросила старая волчица, с подозрением воспринявшая и мой очередной не типичный наряд и удивительно хорошее настроение.

– Все прошло отлично! – закружив довольного моим вниманием Никиту, ответила я. Серый с Алешей не спеша таскали из лифта мешки с деньгами. – Теперь мы можем купить что-нибудь красивенькое и вкусненькое! – добавила я. – А еще полезненькое! – Я остановилась и задумчиво посмотрела на Серого. – Сереж… А что из оружия самое крутое?

– Не крутое, а айсовое, – со смешком поправил меня Серый.

– ШАК-12 (штурмовой автоматный комплекс – прим. автора), – ответил вместо него Алеша. – РШ-12 (крупнокалиберный револьвер – прим. автора) еще можно, – добавил он, стрельнув взглядом на восхищенную его познаниями оружия Марту, также вышедшую нас встречать.

– Не… Базука! – мечтательно протянул Серый, сунув в рот не подкуренную сигарету.

Никита восторженно взмахнул игрушкой и вскрикнул, будто одобряя утверждение Серого, вроде как тоже его дяди, ведь они с Гришей были братьями, хоть и не по крови.

– Отцовская кровь! – с не меньшим восторгом отметил Серый под смех Розы, Марты и Эвелины, очень странно посматривавшей на меня.

– Кто б сомневался! – мрачно пробормотал Алеша, очевидно не одобряя игрушечный пистолетик племянника.

Что ж поделать? Какой отец – такой и сын!

– Купим! – сразу же решила я, снова закружив Никиту. Моя умничка! Мой помощник! Мой лучший советник во всем!

– Тротил еще надо, – подумав, добавил Серый.

– Зачем? – остановившись, спросила я. Не то, чтобы я так уж знала, что это, но вряд ли это был пластилин.

– А затем, Кира Валерьевна, – весело ответил Серый, сунув сигарету обратно за ухо, – что крушить здания с ним гораздо проще!

– Это да, – покачал головой Алеша.

– Ладно, – вздохнула я, пополнив свои скромные знание новым смертоносным термином. Крушить тротилом, так крушить тротилом. В городе еще много интересных зданий. Как знать, какое из них мне еще захочется уничтожить. – Набери мне Яну, – попросила я Серого, одной рукой снимая Гришину курточку, а второй придерживая Никиту.

Серый начал обыскивать собственные карманы в поисках телефона, а Эвелина заботливо, по-матерински коснулась моего плеча.

– Ты, наверное, устала. Покушаешь или сразу спать пойдешь? – спросила она.

– Не знаю, – ответила я, несколько обескураженная ее заботой.

С тех пор, как ее сына похитили, Эвелина сузила реальность до границ моего сына, то есть своего внука, лишь изредка покидая их, чтобы вернуться в прошлое и поделиться со мной историями взросления Гриши и ее собственными надеждами на его будущее.

В принципе меня это устраивало. Было бы хуже, если бы она лезла ко мне с советами, а то и указаниями, чего не делал даже Серый, куда более обкатанный в криминале, чем она, но вот ее сегодняшнее внимание и искренняя забота… Не знаю… Мне казалось, что я ей не нравилась в качестве спутницы Гриши, и что во мне она в минуты просветления видела лишь способ возвращения ее сына домой, а в противном случае виновницу всего, что было верно и так, и сяк.

А еще этот ее оживший взгляд, которым она на меня смотрела… Вот что он значил?

– А вы сегодня кушали, Эвелина? – спросила я.

Я помнила, что мы вместе завтракали, кажется, перед приходом Яны. Это было вчера? Или позавчера? Я снова потерялась во времени.

Эвелина тем временем рассмеялась.

– А зачем? Мне же много не надо, Кирочка! Я же дома целыми днями, а вот ты на ногах, да на ногах… Лицо вон, как осунулось! – Эвелина очень осторожно и все с той же материнской лаской коснулась моей щеки. – Что я Грише скажу-то? – тихо добавила она. – Что я тебя голодом морила?

От ее слов меня передернуло. Вроде бы простые слова оптимистичного характера, но в грудь будто ледяной нож вогнали, одновременно поставив передо мной старые весы, на одной чаше которых был мой успех, описанный теми самыми словами Эвелины, а на другой все то, что могло не сбыться из-за моего провала, угрожавшего последствиями Никите.

В тоже время от руки Эвелины шло приятное тепло и во мне проснулось ответное чувство, затмившее холод. Эвелина, обычная человеческая женщина, вырастила Гришу, не выставила на улицу Серого, когда Гриша привел его, а сколько она сил отдала Никите и продолжала отдавать, тихо переживая свое материнское горе, да еще и меня терпела.

Я осуждала ее за многое, но ведь она была именно тем тылом, в который отправлял меня Гриша перед бойней в резиденции, и в который он отправил своего первенца, а это говорило об очень многом, как и тот блеск, что я видела в ее глазах, таких же темных, как у ее сына, и как и ее внука: я была на верном пути, и ее материнское сердце чувствовало это.

Серый, наконец, нашел в своих бесконечных карманах телефон и быстро набрал нужный номер.

– Ты, мудила, вообще в курсе, который час? – ответил недовольно-сонный голос Яны после пятого гудка.

Серый скорчил обиженное лицо в ответ на оскорбление и картинно изобразил, что смотрит на наручные часы, которых, конечно же, у него не было.

– Успешный бизнес, моя дорогая, никогда не спит, – усмехнулась я, направляясь в спальню и придерживая телефон плечом. Очень не удобно, но не могла же я Гришину курточку бросить в прихожей.

– А… Это ты…

В трубке послышался шелест и отдаленный плач ребенка, на который Никита не долго думая ответил только ему понятным возгласом. Острый у него был слух.

– Сейчас… – пробормотала она. Детский плач стал громче. – Минутку…

Я бережно положила Гришину курточку на постель и вместе с Никитой присела, взяв телефон нормально в руку. Алеша, вошедший следом за мной, любезно включил свет и с видом задумчивой статуи стал у комода.

– Так что ты там говорила про бизнес? – спросила Яна.

Ее ребенок больше не плакал, получив то, что хотел, и я тоскливо взглянула на свою грудь. За время беременности она, естественно, увеличилась, но после родов и даже после того, как я насильно перестала кормить Никиту, прежней так и не стала, в смысле не уменьшилась, и с тех пор, как Никита снова был со мной мне иногда по старой привычке хотелось покормить его грудью, почувствовать наше единение, но увы, она была пуста.

– Мне нужно оружие, – сказала я, вернувшись к разговору с Яной. – Много. И еще тротил. Тоже много. Серый еще базуку просит, – добавила я, подмигнув Никите.

– Пошла-таки войной на город? – засмеялась Яна.

– Хочешь присоединиться? – пренебрежительно спросила я.

Оружие оружием, но мне также нужны были бойцы. Волчица со своими ребятами была сильным игроком с собственной автономией на оружейный бизнес и, переманив ее на свою сторону (естественно, на выгодных условиях) в списке моих конкурентов на место хозяйки города оставался только Ибрагимов. По крайней мере, тех конкурентов, которые были реальными.

У старого волка была смешная идеология, но и солидные, хоть и не все его собственные, ресурсы, чтобы не только посадить старшего сына Валерия Станиславского, то есть моего Алешу, к слову, очень домашнему молодому волку, на трон города, но и обеспечить его долгое правление, ради чего Ибрагимов целый год удерживал город.

Его поддержка для меня была бы очень ощутимой, но я лишилась ее из-за какой-то нелепой случайности, мол, мир чертовски тесен.

Я не жалела об этом и отнюдь не убивалась. Ибрагимов мне не нравился, а мое расположение к его сыну, по ходу единственному, кто рассматривал мою кандидатуру на пост хозяйки города, было не серьезным.

Я вот только сейчас поняла, что поступила с Мишей также, как брюнет-наемник с Гришей, то есть подло стреляла по ногам. Этим я совсем не гордилась, чувствуя себя гадко, и даже была готова искренно извиниться перед Мишей, но думаю, что его поддержки я успешно лишилась и наша встреча, если таковая состоится, вряд ли будет приятной. Скорее всего, его имя уже можно было смело использовать в качестве синонима врага.

Как бы там не было, факт оставался фактом: для оружия, которое должна была поставить мне Яна, нужны были руки, которых мне катастрофически не хватало.

Я уже говорила, что стать хозяйкой города не было моей целью, по крайней мере, на постоянной основе, но чтобы добраться до Гриши и Коппеля это необходимо было не только сделать, но и удержать ровно столько, сколько потребуется.

– Уверена, в городе у тебя есть враги, – беззаботно продолжила я. – Я так уж и быть разрешу тебе разобраться с парочкой из них, – сладко добавила я.

– Разрешишь? – переспросила Яна. – Кажется, я пропустила что-то интересное!

– Да не особо, – пренебрежительно ответила я, смахнув внезапно выступившую на лбу капельку пота. Ладонь, в которой был телефон, тоже вспотела, причем сильно. В животе ощутилась твердость, болезненно отдававшая в спину. – Так что с оружием и остальным? Работаем или мне поискать другого продавца?

– Работаем! – ответила Яна, как мне показалось, усмехнувшись. – Жди звонка!

Она сбросила вызов, и я протянула Алеше телефон, едва ли не выскальзывавший из моей влажной ладони.

– Отнеси, пожалуйста, Серому, – попросила я. Рот неприятно наполнился вязкой слюной, отдававшей горечью, и я с трудом сглотнула, сдержавшись, чтобы не скривиться при этом. – И возьми Никиту. Сможешь сменить его? Я сейчас переоденусь и приду его покормить.

– А сама? – Алеша взял и телефон, и Никиту, которого и правда нужно было поменять.

– Что сама? – не поняла я, посматривая в сторону ванной.

– Поешь? – Брат пристально смотрел на меня и принюхивался, подозревая неладное.

– Поем, да… – пробормотала я, вытирая об колени влажные ладони. – Конечно. Только переоденусь, – повторила я.

Алеша мрачно выгнул бровь, но говорить ничего не стал.

Я закрыла за ним дверь спальни и помчалась в ванную, дверь которой тоже закрыла, и открутив воду в раковине и душе на полную, склонилась над унитазом.

Минуты две меня выворачивало, чем попадя, то есть абсолютно ничем, а в теле было такое ощущение, что меня добросовестно били палкой несколько часов подряд. Еще минуту я делала жадные вдохи, размазывая по лицу и волосам стекавший с меня пот в ожидании, когда ноги смогут меня поднять.

Да здравствует отдача! Продолжение следует…

Дрожащими руками я сняла с себя откровенно не свежую одежду и стала под горячий душ, даже не смыв должным образом косметику, и оставив на пальце кольцо с красным бриллиантом. Ему тоже не помешало бы освежиться.

Если бы не была поздняя ночь, я бы не давала себе поблажку, а шла бы дальше, но мой следующий шаг, к счастью или к сожалению, требовал светового дня, и, надев чистую футболку Гриши, я позволила себе прилечь.

Я думала полежать совсем немного, чтобы хотя бы отошел живот. Я ведь хотела покормить Никиту и вообще побыть с ним. Я так скучала по нему. Так скучала по его отцу, что если бы не спрятала свои чувства, как точно заметила Эвелина, то просто не выдержала бы холода пустой постели, хранившей запах Гриши.

Живот и все, что ниже, жестко свело с новой силой, и я подтянула к нему колени, мучительно закрыв глаза и спрятав лицо в подушке, чтобы не закричать, когда же я открыла их вновь, что, как мне показалось, произошло через каких-то несколько секунд, сквозь щелку в тяжелых гобеленовых шторах на пол падал жаркий луч солнца.

Я сонно пошевелилась, с удивлением обнаружив на себе плед, которым, видимо, накрыл меня Алеша, сидевший в кресле, придвинутом к кровати.

– Который час? – спросила я, часто моргая. Глаза неприятно слиплись, видимо, из-за того, что вода не полностью смыла тушь.

– Семь, – ответил брат.

Я перевернулась на спину и в недоумении уставилась на свое не четкое отражение в зеркале на потолке. Как же я могла уснуть?

– Никита?

– Недавно проснулся, – преспокойно наблюдая за мной, ответил Алеша. – Эвелина его купает.

Я потерла глаза, чувствуя себя виноватой. Вот и покормила сына, и побыла с ним. Мамаша года, бл*дь!

Я нахмурилась, вспомнив события ушедшей ночи и, резко перевернувшись, приподнялась. Вдруг из казино уже звонили мои новые помощницы и Серый умчался проверять зацепки?

– Есть новости? – с надрывом спросила я.

– Пока нет, – ответил брат.

Я откинула плед и, спустив ноги на пол, запустила руку в волосы: знаю, день только начался, но я все равно почувствовала разочарование.

– Что тогда ты здесь делаешь? – спросила я брата.

Алеша молча вытащил из кармана брюк какую-то коробочку и положил мне на колени.

– Писай!

Я тупо посмотрела на тест на беременность, который и был в коробочке, и перевела взгляд обратно на брата.

– Писай! – повторил он.

Я улыбнулась, представив себе, как братишка покупал эту незатейливую вещь. Значит, мое ночное приключение в туалете не прошло мимо его ушек, и он сделал свои выводы.

– Алеша… – снисходительно начала я, отдав должное и его логике, и заботе. – Ночью… Это было не то, что ты подумал. Мне просто стало плохо из-за…

– Твой запах меняется, – очень не культурно перебил меня брат, подавшись вперед. – Писай!

– Раз ты такой чувствительный, может мне на тебя пописать? – огрызнулась я, начав злиться.

– Писай! – в четвертый раз повторил Алеша тем самым голосом, за которым обычно скрывалась его абсолютная уверенность в правоте, сопутствующая ему почти всегда.

– Не хочу! – рыкнула я, сбросив коробочку на пол.

– Мне тебя, как маленькую на горшок садить, что ли? – нахмурившись, со всей строгостью произнес Алеша. Он поднял тест и встал с кресла, нависнув надо мной, как гора. В потемках спальни его глаза угрожающе светились, будто они правда мог сделать то, о чем говорил. – Писай! – в пятый раз повторил он.

Я поджала губы. Мне не хотелось этого делать. И мне вообще было неприятно от того, что этот разговор имел место. Я лучше знала свое тело и то, что Алеша был со мной на протяжении моей первой беременности, стойко выдерживая все мои капризы, не делало его экспертом.

Да и эти тесты, обещавшие даже полукровкам, чей организм работал вне правил людей и волков, достоверный результат уже спустя неделю после предполагаемого зачатия, были полным фуфлом, и то, что в прошлый раз тест меня не обманул, вовсе не означало, что его результату можно было верить сейчас.

С другой стороны, Алеша был очень внимательным, и если он говорил, что с моим запахом было что-то не так, то значит, так оно и было.

Секунды шли нереально медленно и с каждой прошедшей в ногах все сильнее проявлялась слабость здравых размышлений. У нас ведь с Гришей был секс и не раз. И мы не предохранялись, а те самые дни, которые биологически могли подтвердить отсутствие сюрпризов, у меня должны были быть… Не помню… А какое сегодня было число? После родов цикл у меня прыгал, как хотел и…

Я закрыла лицо руками, не веря своим глазам. Две. Две полоски. Две полоски, бл*дь!

Этого просто не могло быть! Я же была… бесплодной! Пускай даже врачи ошиблись и у меня было что-то другое, что просто осложняло процесс оплодотворения, и что, в общем-то, и доказал Гриша, подарив мне Никиту, но… Но…

– Писюн! – неприязненно прошипел Алеша, взглянувший через мое плечо на положительный результат теста, лежавшего на раковине. И не постеснялся же войти в ванную, чтобы проверить свою правоту!

Меня разразил истеричный смех. Неужели… Неужели это происходило со мной снова, когда… Когда Гриши не было рядом?

Смех перешел в тихие, сухие и надрывные всхлипывания. Признаюсь: замерзшее сердце в груди ликовало. Даже если тест ошибался, ощущение частички Гриши внутри меня было ни с чем не сравнить, но голова все равно шла кругом. Как же теперь… мне быть?

Алеша успокоительно положил мне руки на плечи и сжал их, без слов давая понять, что он был со мной.

– Мне нужно умыться, – выдавила я в ладони. Я была очень благодарна брату за все, но мне просто необходимо было остаться одной.

Алеша с понимаем отнесся к моему состоянию и ушел, прикрыв за собой дверь ванной, и я решилась убрать от лица руки, и снова посмотреть на тест. Сердце по-прежнему ликовало, но щупальца липкого страха уже подбирались к нему.

Почему? Даже не знаю.

По большому счету у меня все еще были сомнения по поводу результата теста. Последние недели выдались для меня очень сложными, а послаблений было не видать, как своих ушей.

В конце концов, тест реагировал на гормоны, а они у меня шалили. Вспомнить только мои истерики после возвращения в город, когда грудь затапливало молоко, а кормить было некого, так что всяко могло быть, но в тоже время одна только мысль о том, что результат теста был правильным, мгновенно повышала все ставки буквально до небес. По крайней мере, для меня, ведь это… То есть во мне… Возможно… Было будущее в прямом смысле.

Положив руки на раковину, я перевела взгляд на свое отражение в зеркале над ней. Лицо и правда у меня осунулось, как и сказала Эвелина. Толком не умытое, со следами туши под глазами, где в отсутствии консилера хозяйствовали еще и синяки, в обрамлении спутанных волос оно казалось безжизненным с в противовес этому горевшими дикостью глазами.

А жизнь та еще подлая тварь, да?!

С другой стороны один раз уже залетев, снова трахаясь без презерватива, я и правда думала, что последствий не будет?

Это могло бы прокатить с кем угодно, но только не с Гришей, обрюхатившего меня вопреки всем диагнозам одним выстрелом.

Глава 21

Я почистила зубы и смыла лак с ногтей, а под горячим душем тщательно смыла все то, что осталось с ночи. Пока полотенце вбирало воду с волос, я нанесла свежий макияж, сделав акцент на глазах в виде стрелок, а губы просто подвела коричневым карандашом. Они у меня сами по себе были темными, и коричневый контур умеренно выделялся на фоне ярких глаз.

Уложив волосы при помощи брашинга и фена, я накрасила ногти на руках и ногах и, пока они сохли, осторожно, чтобы не зацепить их, прошлась вдоль стойки с одеждой.

Сколько ярких цветов… Сколько разнообразных принтов… Сколько незабываемых образов можно создать, будто став при этом кем-то другим…

Недолго думая, я остановила свой выбор на том же платье цвета дикого апельсина, что собиралась надеть еще ночью. В рубчик и без рукавов, фасона слип оно на удивление оказалось адекватной длины и с высоким вырезом под самые ключицы.

Подвох скрывался в том, что оно было настолько тонким, что под него невозможно было подобрать нижнее белье: во-первых, у меня было все кружевное, и оно слишком выступало; а во-вторых, в силу отсутствия подходящего цвета, оно еще и не красиво просвечивалось. Полный треш, короче!

– Кому-то не помешало бы пройтись по магазинам… – пробормотала я. – и сделать нормальный маникюр и педикюр… – добавила я все-таки зацепив мизинец на руке.

Мне было жалко тратить время на подбор чего-то другого, да и настроения не было, и я надела платье просто на голое тело. В районе лобка сквозь него вроде ничего не торчало лишнего, а остальное было не так уж и важно, тем более, что его цвет был на все сто процентов мой, и даже несколько побледневший загар в нем выглядел насыщеннее.

Я застегнула белые босоножки, сексуально охватывавшие ногу выше щиколотки и, попользовавшись духами, прошла на кухню. Чечик, ковырявший зубочисткой смятую пулю, сразу же присвистнул.

Алеша выключил звук телевизора, возбужденно вещавшего об убийстве начальника фискальной службы, тело которого было обнаружено в месте наркобухгалтерии, и провел меня хмурым взглядом. Похоже, что мой наряд, в отличие от Чечика, пришелся ему не по вкусу, и он не вербально поддерживал мое желание пройтись по магазинам и прикупить себе нормальную одежду в соответствии с моими предпочтениями.

И куда же подевалось его "потряси сиськами"?

– Новостью не поделишься? – как бы между прочим, спросил Серый, сияя так, будто это он лично заставил меня сделать тест, да еще и претендовал на звание папаши.

– Яна не звонила? – пропустив мимо ушей его наглое любопытство, спросила я, прошагав к кофемашине, которой я благодаря начальнику охраны теперь умела пользоваться.

– Неа! – самодовольно ответил Серый, вальяжно развалившись на стуле.

Роза сегодня была добра, как никогда, и потчевала его, Чечика и сидевшего с ними Прыща своей фирменной запеканкой с сыром, беконом и вялеными помидорами. Наверное, она тоже слышала бесконечные "Писай!" Алеши, что и повлияло на ее настроение.

– А Зоя? – спросила я, потянувшись к шкафчику за кофе. Брат перехватил мою руку и сунул мне миску с овсянкой и сухофруктами, приправив ее выразительным взглядом а-ля "Жри!". Повезло мне с ним!

– Сообщения помаленьку поступают, – оставив веселость, ответил Серый, – но я бы сказал, что наводки не стоят…

– Это не тебе решать, – перебила я, присев за стол. – Будешь проверять каждую! – отрезала я.

Запах запеканки нагнал на меня аппетит, и я с удовольствием принялась за овсянку, кстати, тоже очень вкусно пахнувшую. Алеша, наблюдавший за мной, остался этим доволен, и даже снизошел до милости, и сам включил кофемашину, чтобы я могла окончить завтрак, как полагалось, то есть чашечкой кофе.

Брат быстро справился и поставил передо мной на стол чашку и сахарницу.

– Спасибо! – Я с удовольствием сделала глоток бодрящего и ароматного напитка. – Что со списком Ибрагимова? – спросила я, слизав с губ густую пенку. – Ты весь его просмотрел?

Алеша, будто знал, что я спрошу об этом, и достал из кармана два листика: один Серого, на котором писал Ибрагимов, а второй уже со своими пометками.

Я пробежалась по ним обоим, параллельно окунаясь в воспоминания о жизни с хозяином города и тому, что сама знала о его делах, которые теперь перешли мне.

Бизнес Ангелова был весьма обширным и включал в себя самые разные сферы: от ресторанов и отелей, до строительных холдингов и добыче газа, угля и чего-то еще. И это было только то, чем он занимался официально.

Не официально Ангелов занимался различными видами тотализатора, управлял подпольными казино, поставлял в клубы и бары алкоголь без лицензии, а также достаточно жестко контролировал продажу оружия, людей, наркотиков, сбыт краденного и различные подпольные аукционы.

В первую очередь меня, конечно же, интересовала не официальная сторона его империи, то есть та, что находилась за гранью закона. Наркотики я подмяла ночью, но в них еще нужно было вложить тонну сил и ресурсов, чтобы удержать бизнес и перенастроить его. Например, нужно было почистить кухню и переоборудовать ее, подыскать новое место для главного центра и бухгалтерии, уделить внимание охране и так далее.

Что касалось тотализаторов и подпольных казино, то после того, как мы с Гришей разнесли "Пиковую даму", они должны были процветать и приносить гораздо больше дохода, чем раньше. Этот самый доход я должна была заполучить, как можно скорее. Деньги с наркотиков закончатся быстро. Я только Яне должна было не малую сумму.

Кстати, про Яну: я предполагала, что у нее и ее бизнеса была своего рода автономия, но ведь по факту получалось, что она, то есть автономия, установилась благодаря Ибрагимову после смерти Ангелова, который при жизни жестко контролировал продажу оружия, и Яна, хоть и была самым крупным продавцом, но далеко не единственным, и своим очередным предположением про ее врагов я попала не в бровь, а в глаз.

Если я смогу с ней договориться, и она уберет своих конкурентов, получив оружейный бизнес в городе целиком, то мне не придется об этой сфере вообще беспокоиться. Автономия ее сохранится и при моей поддержке закрепится, что для Яны должно было быть более, чем выгодным условием нашего с ней дальнейшего сотрудничества.

Рынок торговли людьми, а также сбыт краденного и различные подпольные аукционы, чего я не знала, кстати, проходили через цыган, тех самых, к которым я направляла Дамира с его долей алмазов.

Тут я почти улыбнулась: с ними было еще проще договориться, чем с Яной. Ангелов прессовал их больше всего, и мне стоило лишь нанести им очень вежливый визит с дарами, как и полагалось, и заверить их, что в мои планы не входило забирать у них бизнес и за справедливые отчисления на мой банковский счет они могли спокойно продолжать им заниматься.

Продажа алкоголя без лицензии с моей точки зрения вообще была мелочью, которую можно было поручить даже Прыщу, но ведь еще не стоило забывать про последнее увлечение Ангелова – алмазы.

С какой конкретно целью он начал ими заниматься, я не знала. Может, ее и вовсе не было или было что-то вроде вопроса репутации и авторитета в международном формате, ведь очень многие клиенты Коппеля были разбросаны по миру, и через них Ангелов мог расширять свое влияние, а также прибыль, к которой прикладывался и Артур.

У его отца было много связей, а сам Артур, убрав его с дороги, и свел Ангелова с Коппелем, и предоставил возможность проводить алмазы через уже свой магазин.

Артура я убила, а магазин разнесла в пух и прах, но у меня была визитница со всеми полезными контактами его отца, список тех самых клиентов, которые так и не дождались своих алмазов, и самое главное – у меня были алмазы, общая стоимость которых превышала десять миллионов "зеленых" даже без тех камней, которые успел толкнуть Артур.

Именно они, кровавые алмазы Ангелова, стоившие мне столько всего, что было и не перечислить, были моим лотерейным билетом. И тут дело было не столько в деньгах, которые они могли мне принести, а в репутации, которую они могли мне дать. Во-первых, клиенты очень не любили плохое обслуживание, которое благодаря мне имело место, когда Ангелов не передал Коппелю алмазы. Во-вторых, лето было в разгаре, а сентябрь, который не так уж и был за горами, считался сезоном свадеб, а кто ж из прекрасных дам не хотел сверкать не только в белых платьях, но и в бесподобных украшениях из редких камней, цветом напоминавших пламя огня?!

Верно! Хотели очень многие, и их маменьки, и папеньки готовы были платить за это, а я могла стать тем, кто исполнит их желания, а также сдержит старые обещания, данные тем клиентам, которые алмазы не получили, но вероятно все еще хотели получить.

В случае успеха я могла получить еще и благодарности влиятельных личностей, а если бы я смогла (а я смогу!) возродить нишу, которую занимал Артур, воспользовавшись его магазином и старыми связями его отца, а также тем путем, через который Ангелов доставал алмазы, то мне были обеспечены еще и клиенты на постоянной основе, ведь бриллианты никогда не выходили из моды. И вот это уже звучало, как план. Хороший план!

Я отодвинула от себя оба листика и задумчиво отпила кофе. Я была уверена в том, что Яна не станет тянуть с поставкой оружия и возможно уже сегодня мои ребята получат новые игрушки, но стоило ли их тратить на тотализатор и подпольные казино? Может, в отношении этого следовало поступить также, как и с наркотиками?

– Алеша, а кто все получил? – подумав, спросила я. Он расписал направления и фамилии, но ведь мне они ни о чем не говорили. – В смысле, их что-то объединяет?

– Мыслишь верно, – усмехнулся брат. – Все отошло главным бандюкам города – властям.

– У них, кстати, сегодня брифинг в этом… Эээ… Забыл! Где-то, короче! – вставил Прыщ. – Че вылупились? – взъелся он на Серого и Чечика, очень странно посмотревших на него, как и Алеша. – По телеку сказали!

Я покрутила на пальце кольцо с красным бриллиантом, обдумывая услышанное. И как я сразу не догадалась, куда пошли все лакомые кусочки империи Ангелова?!

Любопытно, а законный бизнес пошел туда же или наоборот ушел под плинтус закона?

Брифинг вероятнее всего был вызван убийством фискальщика и его связью с наркотой, и власти города, как правильно сказал мой брат, главные в отсутствие хозяина бандюки, решили собраться и обговорить сложившуюся ситуацию. Более того они прекрасно знали, в связи с кем она возникла.

Я была известна, как загадочная вдова бывшего хозяина города, которую подозревали в его заказном убийстве, и неоднократно объявлялась в розыск. Я отнюдь не скрывала лица в казино, когда приехала к Кохану, и меня видели многие. Я позировала на камеру перед расстрелом волков за боулинг-клубом. На меня же указывали свидетели в деле об убийстве Егора.

Проще говоря, после брифинга на моей спине снова засияет свежая мишень, но это после. А во время брифинга, когда все считающие именно себя хозяевами, даже титанами этого города, будут в одном месте. Все в одном…

Я вопросительно выгнула бровь и посмотрела на Алешу: удача или очень плохая идея?

– Это может быть подстава, – сказал брат, как и всегда предугадывая ход моих мыслей. – Тот же Ибрагимов мог сто раз уже стукануть им и тебя могут ждать не с печеньком и чайком.

– Могут, – не стала спорить я, – но ты сам говорил, что меня должны видеть…

– Говорил, – перебил меня Алеша, – когда ты плакалась из-за своего плохого поведения в ювелирке. И если мне не изменяет память, тогда ты не проявляла особо желания…

– Так и ты, братишка, своих прав не заявил! – в свою очередь, перебив его, с насмешкой парировала я.

Алеша скривил губы, яростно сверкнув глазами. Задела за живое, да? Плохая, плохая, Кира!

– Это было до! – подчеркнуто добавил брат, не закончив фразу, но я и так поняла, что он имел в виду – до теста.

Для себя я четко решила, что будущее, не будущее, но на данном этапе моя возможная беременность все-таки мало, что меняла. Ставки повышала, да, но я уже слишком далеко зашла, чтобы отступать.

Ночное происшествие в свете того, что я затеяла войнушку с бандитами и по совместительству властями города, не отвлекла от меня внимание, как я думала, а привлекла еще больше. Мне все еще нужны были деньги, нужна была империя Ангелова со всеми законными и не законными сторонами, и мне все еще нужен был Коппель, и мой Гриша.

– Всем доброе утро! – прощебетала Эвелина, вошедшая на кухню с Никитой на руках. – Кирочка, ты уже встала?! Как хорошо! А то кое-кто очень расстроился, что ты не пришла ночью!

Я завершила зрительную дуэль с братом многоточием и взяла на руки сына. Обычно он сразу норовил схватить меня за что-то, а в этот раз даже не подумал, только щечки надул еще больше. Да он не расстроился, он обиделся!

Кошмар! Никите еще и пяти месяцев не было, а характер уже во всю себя проявлял! Что же будет дальше?

– Никки… – прошептала я, поглаживая его спине и пытаясь поймать его взгляд. – Малыш, не сердись! Никки, Никки! Не сердись! А то я укушу тебя! Укушу!

Я зацеловала сына и в щечки, и в глазки, и в ушки, и наконец, услышала его смех.

– Прощена! – со смехом констатировала Эвелина.

– Вот и хорошо! – выдохнула я, окунаясь в сияющий космос Никиты.

С каждым днем он все больше становился похожим на отца. Не столько именно буквально внешне, но в нем проступало что-то Гришино и даже его запах за исключением, разве что, сигарет, чем-то напоминал моего волкодава. Нашего, то есть. Нашего с сыном волкодава.

Серый дожевал последний кусок запеканки и достал свой мобильник, провибрировавший пришедшим сообщением.

– У Яны все готово, – сообщил он. – Через час можно забирать. Место встречи тоже.

– Во сколько брифинг? – спросила я, перебирая завитушки волос Никиты, пристально следившего за Розой и Эвелиной, подогревавших для него пюре из говядины. С овощами кушать он отказывался. Все-таки мой сын был хищником.

– В десять, кажется, – ответил Прыщ.

– В одиннадцать, – поправил его Серый, сверившись с интернетом.

– В вертолете есть еще топливо? – Роза поставила передо мной миску с пюре, и я набрала пол ложечки, и поднесла к губам, чтобы проверить, не горячее ли оно. Никита нетерпеливо зачмокал и замахал ручками, мол, дай, дай скорей.

– Мало, – ответил Серый, потянувшись за рулоном мягких бумажных полотенец. Если Никита был очень голоден, то ел просто, как поросенок, так что без них было никак. – Но есть две канистры. Туда и обратно хватит.

– Хорошо, – ответила я, подбирая ложкой пюре с подбородка Никиты, издававшего от удовольствия смешные "ум, ум, ум". – Яна указала сумму? – Серый скорчил такую кислую мину, что я без слов поняла, что сумму она указала и, по его мнению, явно завышенную. – Возьми в гардеробной мою дорожную сумку и сложи в нее деньги. – Мина Серого стала еще кислее. – Не жадничай, Сережа! – укорила я. – Долги надо возвращать, а за услуги платить. У вас, кстати, все есть? – поинтересовалась я. – Ничего не надо? Ну, там… – Я замолчала и благодарно улыбнулась Серому, Чечику и Прыщу, одновременно скорчивших уже обиженные мины. – Мои золотые! – проворковала я, вспомнив, что скромняшки прилично так нагребли драгоценных побрякушек в ювелирном магазине Артура. – Роза, что у нас с продуктами? – Я переключилась на другие важные вопросы, не забывая черпать по пол ложечки пюре для Никиты, чье "ум, ум, ум" стихало по мере насыщения.

– Надо подкупить, Кирочка, – ответила Роза, исследуя содержимое большого холодильника. – И не только продукты: мыло еще…

– Подгузники обязательно! – вставила Эвелина.

– Бумагу туалетную… – продолжила перечислять Роза.

– Х*я се! – перебил ее Чечик. – Эт мы ночью вкалывали ради туалетной бумаги?

Понятное дело, он шутил, но Серый все равно отвесил ему лычку.

– Родненький, ты всегда можешь воспользоваться пальцем! – ласково так, но в тоже время на полном серьезе сказала Эвелина.

Все, кроме Алеши, зачем-то отодвинувшего подальше от Чечика бумажные полотенца, засмеялись.

– Только не в моем туалете! – весело сказала я.

Серый обернулся быстро и без четверти одиннадцать мы были уже на месте.

– Что-то здесь подозрительно тихо, – заметила я, с переднего сидения внедорожника рассматривая здание мэрии, в которой согласно интернету, дублировавшему все новости по несколько раз, и должен был состояться брифинг, а машин возле него было раз-два и обчелся.

Алеша ничего не ответил, как и я, рассматривая здание. Он хмурился и разгонял желваки, сигнализируя о том, что его что-то сильно беспокоило.

Подобным, в смысле беспокойством, могла похвастаться и я, ведь мои решения все больше смахивали на отрывки из сценария третьесортных боевиков, бывших в моде в нулевых, в которых главный герой всегда выходил из схваток с высоко поднятой головой, свежим дыханием и почти без царапин.

Брат правильно оценивал риски нашей поездки, но в свое оправдание скажу, что если он, тертый калач криминального мира так уж считал, что приехать в мэрию, было плохо продуманной идеей, то уверена, что мы бы здесь не сидели и не таращились на здание.

Яна выполнила мой заказ в лучшем виде и снабдила моих ребят множеством отличных игрушек, и перед выездом Серый спросил, как я хотела все сделать: по-хорошему или по-плохому?

Я не знала, что ему ответить и отмазалась фразой "по ситуации".

Гриша, будь он на моем месте… Да в принципе и Серый тоже… В общем, стрелять они любили, но предпочли бы не рисковать и либо взорвали бы все к чертям волчьим, либо сняли бы всех просто по одному, например, из той красивой винтовки, что одиноко лежала в ящике в кабинете на подоконнике.

Ангелов, как и наверняка мой отец, предпочли бы с шумом войти туда и по полной катушке продемонстрировать свою силу и превосходство.

Я могла использовать любой из вышеперечисленных вариантов, но подумав, все же предпочла остаться верной своей фразе и действовать по ситуации, использовав в качестве страховки Чечика, засевшего на крыше здания напротив с винтовкой с оптическим прицелом, направленным на окна конференц-зала на втором этаже, в котором предположительно должен был проходить брифинг, а также такую простую вещь, как детонатор.

На самом деле их было два: один для меня, а второй для Серого, как и тротил, который он собирался оставить на входе в мэрию. Я должна была наводить страх, демонстрируя скорее не силу и превосходство, а женское безумие, в то время, как Серый с помощью… ммм… правильного, скажем так, детонатора реально мог взорвать вход, тем самым обрушив переднюю часть здания, но это был вариант на крайний случай, до которого я все же думала не дойдет, ведь до детонации мне необходимо было как-то покинуть мэрию и так далее.

Короче, суть была в чем: я хотела договориться. Справочки обо мне и о моей связи с известным киллером Астаховым и его не менее известной бандой они уже навели. Силу я уже продемонстрировала, отжав наркотики и убив одного из списка победителей Ибрагимова. Так к чему мне было раньше времени разворачивать открытую, полномасштабную конфронтацию?

Бойцов у меня было мало для этого, а Яна пока еще взвешивала все "за" и "против" моего предложения присоединиться ко мне, параллельно созидая течение моего сценария, так что мне оставалось хитрить и блефовать, блефовать и еще раз блефовать, собирать лапшу оппонентов себе на уши, а потом уже отжав с желавших хотя бы посмотреть, на что годилась известная и загадочная вдова Ангелова, отдать приказ убить их по одному и поставить вместо них уже своих проверенных ребят.

Но это, конечно, был вариант "по-хорошему", а там будет видно. Как сказал мне однажды мой любимый муженек, правда, в несколько ином контексте, мне было знакомо милосердие, и убивать сразу и всех я сегодня была как-то не настроена.

Я перевела взгляд на Алешу, беспокойство которого заполнило весь салон внедорожника и успешно приумножило мое собственное волнение, но как я уже говорила, я слишком далеко зашла.

Возможно, если бы мы сразу проверили весь список Ибрагимова и тех, кому он щедро раздал мое добро, то я бы обыграла все несколько иначе, а так ждать ответных действий не от обычных бандитов, а от тех, кто маскировался при помощи погонов и ксив, было очень не разумно. Им не нужно было прятаться или ждать ночи, и отсутствие писюлек, сгоревших ночью, их не смущало, так что погнали.

– Идем, Алеша, – сказала я, потянувшись к двери. – Хватит ссать!

Каким из своего богатого арсенала взглядом ответил на мое замечание брат, я так и не узнала и, хлопнув дверцей, пересекла дорогу по пешеходному переходу.

Мэрия находилась отнюдь не в центре города, и ее фасад можно было смело назвать выставочным и пижонским. Вход в нее был относительно свободным, ведь наши власти так гордились близостью с народом.

Впрочем, эта близость ограничивалась просторным холлом со множеством разнообразных автоматов со снеками и кофе, которыми наивные граждане могли утешиться, когда понимали, что дальше холла им было не пройти без регистрации, нужной для того, чтобы записаться на прием, который должен был любезно состояться месяца так через два и обязательно в выходной или праздничный день, чтобы его сразу можно было перенести еще месяца на два.

Алеша быстро нагнал меня, а у входа меня встретил вынырнувший черт знает откуда Серый со шлемом, разрисованным под акулу, подмышкой.

– Не передумала действовать по ситуации? – спросил он.

– Разве я похожа на того, кто меняет свои решения, как перчатки? – улыбнулась я, взяв из его руки занимательный аксессуар – детонатор.

– Ну, тогда ладно! – усмехнулся Серый и, надев свой шлем, пристроил взрывоопасный подарочек у клумбы. – Увидимся наверху! – кинул он и испарился.

Он с ребятами должен был подняться сразу на второй этаж по пожарной лестнице, а мы с Алешей, не привлекая внимания пройти через центральный вход, что мы и сделали.

Оставив позади стеклянные двери, мы окунулись в шум холла, битком набитого молодежью из той оперы, которая называлась активистами. По моему скромному мнению их единственной целью была суетливая деятельность, в ходе которой круто звучали заявления "я пытаюсь изменить мир, ибо мне не все равно", что, конечно же, было не так. Им просто нравилось создавать, как я уже сказала, ту самую суетливую деятельность, выдумывать задания и обжираться снеками из автоматов, которых больше нигде в городе не было, но их присутствие было мне на руку, так как внимание охраны было целиком и полностью приковано к ярко разодетой, как для какого-нибудь фестиваля в честь радуги или фруктов молодежи, среди которой мое платье цвета дикого апельсина просто напросто терялось.

Правда, одного добросовестного охранника, дежурившего у узкой лестницы со свежеокрашенными перилами, из-за чего меня начало подташнивать, Алеше все же пришлось вырубить и, перекинув через плечо, занести на второй этаж, чтобы внизу он не попался никому на глаза.

Коридор второго этажа был длинным и Серый с ребятами уже распределились по нему, и с автоматами, приведенными в боевую готовность, проверяли все кабинеты, но они были пусты и кроме сквозняка, вырывавшегося из-за дверей и наполнявшего коридор тревожным шумом, они не встретили никого.

Конференц-зал находился в самом конце коридора и, глядя на его закрытую дверь, я почувствовала, как у меня вспотели ладони. Я вытерла об себя одну руку и переложила в нее, судя по всему бесполезный детонатор.

Алеша глухо рычал, принюхиваясь, как и я к сильному запаху насилия, усиленного сквозняком и перебивавшего даже запах краски с перил лестницы.

Закрытая дверь конференц-зала словно звала меня, и я машинально пошла вперед. Я была уверена, что прошла буквально минута, как мы вошли в мэрию, но пока я шла вдоль коридора, меня преследовало ощущение, что прошло дольше, и что время вообще замедлилось, а всякий шум и вообще любые звуки, даже стук моих каблуков, удивительным образом стали тише, будто кто-то невидимый с помощью дистанционного пульта убрал звук.

Серый с ребятами и Алеша с выпущенными когтями шли за мной и чем ближе мы подходили к двери, тем сильнее ощущался еще один запах – волчий. И я уже знала, кому он принадлежал.

Алеша зарычал громче, предупреждая, но я как в трансе уже протянула руку к ручке конференц-зала. Механизм глухо щелкнул и, толкнув дверь, я вошла внутрь.

Под ногами противно захрустели какие-то осколки, а голова пошла кругом от ударившего в нос запаха крови и смерти, будто ожидавшего подходящего времени, чтобы дать себя почувствовать.

Окна, стены, двери с внутренней стороны и даже потолок, не говоря уже о разломанной мебели, были сплошь покрыты кровью, местами с кусочками плоти, и то, что произошло здесь, никак нельзя было назвать иначе, чем побоищем.

– Вот и встретились мы снова, Кира, – бархатно прошелестел Миша, вольготно стоявший у окна. Его глаза возбужденно блестели, а обнаженный торс, испачканный кровью всех тех, кого он растерзал в конференц-зале, источал мощнейший, только-только остывавший запах животной дикости и жестокости.

За моей спиной началось какое-то движение, а меня саму сорвало с места, и незаметно я оказалась у окна в тисках волка, жадно выдыхавшего на меня мятной жвачкой.

Алеша дико рычал в не менее сильных тисках не реально превосходившего его громилы, рычавшего ему в ответ.

– Алеша! – испуганно вскрикнула я, почувствовав запах его крови и дернулась в его сторону, но Миша лишь развернул меня к себе спиной и сжал крепче.

Мне стало больно, и я безвольно обмякла, выронив-таки детонатор и, инстинктивно прикрыв руками живот, обвела взглядом своих ребят.

Гриша не побоялся бы выстрелить и попал бы волку четко между глаз, но ни Серый, ни другие мотоциклисты таким талантом не обладали и не стреляли из опасений попасть в меня.

Жалюзи на окнах, выходившись в переулок за зданием мэрии, были опущены, но сами окна были открыты, и с улицы отчетливо доносилось рычание волков. Я полагала, что у Чечика на крыше тоже была компания, и даже если бы жалюзи не были опущены, он не мог ничего сделать.

Алеша оказался прав: в мэрии меня действительно ждали, но совсем не те, к кому я шла с деловым предложением.

Я снова почувствовала тошноту и страх за Никиту парализовал меня полностью. Я поверила начальнику охраны, что он не был связан с Коппелем, но упустила из вида, что после встречи с Ибрагимовым в усадьбе нажила потенциальных врагов в его лице и в лице его сына, которого подогревало не только то, что я унизительно поставила его на колени и угрожала его отцу, но и также то, что я не ответила на его чувства.

Начальник охраны, волк с гордостью, которому пришлись не по вкусу мои речи за чашечкой кофе, мог помочь их волкам попасть ко мне домой, где был Никита. Конечно же, он был там не один, но против волков тех мотоциклистов, что я оставляла дома, было не достаточно, и они, как и те, что сейчас были со мной, могли побояться стрелять.

Ибрагимов знал свой список, который передал мне, наизусть и легко рассчитал мой следующий шаг после взятия наркотиков и поджогов судов, прокуратур и прочего. Он видел во главе города Алешу, его сын меня, а теперь… А теперь по ходу оба Ибрагимовых пришли к выводу, что самым лучшим вариантом был один из них, и тот, который был помоложе, сегодня под обычный утренний шумок активистов убил всех работников мэрии, которые были в здании.

Зря я его не убила. Зря не убила их обоих.

– А папа, я смотрю, разозлился? – как бы между прочим, спросила я, не без усилий взяв себя в руки.

– Папа… – Миша с наслаждением втянул запах моих волос. – Папа расстроился. – Он провел носом по моему плечу, зацепив кожу губами. – Но не разозлился.

– Тогда в качестве кого ты здесь? – спросила я, стараясь не смотреть на трупы и не пускать в голову мысль о том, что Алеша мог к ним присоединиться. Меня, думаю, Миша не станет убивать. По крайней мере, пока не получит все, что желает, что вполне могло произойти прямо здесь и прямо сейчас. За дорогими костюмчиками и манерами он больше не прятался, а его похоть я на себе уже испытывала. – Посредника? – продолжила я. – Покровителя? – Я убрала одну руку от своего живота и осторожно коснулась руки волка.

Миша засмеялся и снова развернул меня к себе лицом.

– Посредник ему больше не нужен, – ответил он и что-то в его глазах изменилось. – Он больше не у дел.

– И ты теперь у руля? – Я облизала губы, ни сколько не удивленная новостью. Дорогу молодым, да?

– И я теперь у руля! – еще шире улыбнулся Миша. От его тела шел сильный жар, и я прямо чувствовала, как краснели мои щеки.

– Я бы вас поздравила, Михаил Маркович, да не могу не повторить свой вопрос: в качестве кого вы здесь? Может быть, мстителя? Или, может быть, вы любезно хотите предложить мне свои услуги? Я вроде как хозяйкой становлюсь потихоньку! – улыбнулась я.

– Слышал я про ваши успехи. – Волк подыграл мне и тоже перешел на "вы". – Красиво! Красиво! – Он неприятно сладко раскатал слова на языке. – Папа был восхищен и снова повторил…

– Ответь на вопрос! – перебила я, почувствовав неимоверную усталость от всех этих игр и масок.

Может быть, я не смогу спасти Гришу, не смогу спасти брата, Серого и других ребят, Розу, Марту, Эвелину, не смогу спасти себя и того малыша, который возможно был во мне, но я должна была спасти Никиту. Любыми путями.

– Дома меня ждет ребенок, – добавила я, глядя Мише в глаза, – и я хотела бы знать, что его ждет, и что ждет меня.

Я не пыталась вызвать жалость или отвлечь его внимание. не маловажным моментом в любой ситуации было умение различать, когда сопротивление имело смысл, а когда нет. Последнее имело место сейчас, но я бы соврала, если бы сказала, что взяв себя в руки и дав себе бесстрашные установки, я перестала бояться, ведь любые его слова мог развеять ветер, а в моем положении волк вообще мог ничего мне не отвечать.

Миша чуть ослабил хватку и любовно провел руками по моим ягодицам, задумчиво рассматривая меня и принюхиваясь к запаху.

– Слышал я про роковых женщин, – наконец, сказал он, – но никогда не думал, что такие существуют, и тем более, что я встречу такую женщину, еще и прекрасно владеющую огнестрельным оружием.

– Я не буду спорить с тобой в отношении терминологии. – Я снова перешла на "ты". – Но ты не держи на меня обиду. В моем поступке не было ничего личного, – искренно добавила я.

– Что же тогда мне делать? – Миша опустил руки ниже, и длина моего платья уже не показалась мне такой уж адекватной. – А, Кира?

– Ставку, – ответила я без тени улыбки. – Она тебе окупится.

Взгляд молодого волка стал жестче, а запах, будто уже проникал в меня аккурат между ног.

– Нет, – ответил он. – Не окупится.

Глава 22

Город плавно переходил в режим чрезвычайной ситуации и три дня трещал под моим натиском.

Не жалея сил я лично побывала в каждой дыре и подворотне, каждой фирме и банке, каждом бутике и ресторане, прижимая к ногтю каждую вылезшую падаль так или иначе имевшую отношение… Да, собственно, к чему угодно, даже совершенно не существенному, дабы донести одну единственную мысль: теперь я была хозяйкой. Всех. И всего.

Тут следовало уточнить, что после кровавых событий в мэрии с Мишей не было никаких любовных мелодрам или трагедий, сексуальных подчинений или насильственных действий.

Молодой волк сделал свою ставку. И пускай она была временной, а я всего лишь способом достижения каких-то его целей, я отжимала ее по полной, как и Яну, также принявшую решение составить мне компанию в моем крестовом походе.

В этом тоже не следовало видеть чего-то сверх: город стоял на грани глобальных перемен, и выгоду, как залог будущего, искали многие, а так уж сложилось, что благодаря репутации загадочной вдовы Бориса Ангелова, бывшего хозяина города, мне было легко обеспечить тем, кто в ходе столкновений не отправлялся на тот свет, именно такое будущее.

В свободное от поездок время мы с Мартой садились на телефоны и обзванивали клиентов из списка Артура, любезно информируя их о том, что редкие алмазы цветом, напоминавшем пламя огня, были снова доступны для покупки.

По видеосвязи мы демонстрировали их размеры, а также всевозможными способами старались передать игру света на моих украшениях, подаренных Ангеловым, в которых были уже обработанные камни из той же партии, и с застывшими улыбками диктовали номер офшорного счета, специально открытого для тех, кто пожелает приобрести камни и будет готов внести аванс в размере половины стоимости.

Меня нисколько не удивило, что желающих купить алмазы не убавилось, а также приятной новостью стало то, что несколько клиентов из списка проживали в том же жилом комплексе, что и я. П*здец, как забавно, да? Ирония… Ирония…

Тем не менее, именно они стали моей лучшей рекламой, и вместе с камнями, сложенными в небольшие бархатные футляры, я отправляла еще и корзину с фруктами или шоколадом, а после получения полной оплаты, высылала роскошные букеты цветов в знак нашей дружбы, открывавшей для меня новые границы, а деньги вкладывала в разные активы, тем самым буквально покупая ту часть города, которая не заливалась кровью.

Моя задумка с наркоманами работала даже лучше, чем я рассчитывала, и Серый с ребятами едва успевали проверять еще и их наводки, собирая порой очень любопытную информацию. Мне даже пришлось дать добро девчонкам, добросовестно работавшим на меня, на послабление ограничительной политики, дабы порадовать верных слуг за полезность.

Однако… Однако того, что я хотела, так и не произошло. Наркоманы, просто жители города, остатки ментов, перешедших в мое распоряжение перелазили весь город и навели нас на очень многие мотоциклы, и похожих бородатых брюнетов, но ни один из них не оказался тем самым наемником Коппеля, и спустя уже неделю, как Гриша был похищен, у меня по-прежнему не было ни-че-го. Ни малейшей догадки о его местоположении.

– Почему? Почему, бл*дь?

Судорожно дыша, я громила все в кабинете. Даже стол умудрилась перевернуть, поставив финальный штрих моей отчаянной ярости, оборвав шторы вместе с карнизом. Последний зацепил черный ящик, и он с грохотом упал на пол.

Я убрала руки с растопыренными пальцами от волос, в которые буквально себе вцепилась, и, опустившись на колени, с трепетом подняла выпавшую из ящика винтовку.

Где же было то материнское предчувствие, что я видела в глазах Эвелины? Где же был тот правильный путь?

"Моя работа, видеть то, что не видит Борис…" – очень четко раздался в голове голос Гриши.

Это были далекие воспоминания еще с тех пор, когда Коппель только появился на сцене. Гриша первым, если не единственным в вечер банкета, который устраивал Ангелов, заметил, что ювелир ходил за мной по пятам, пока я искала Алешу.

Гриша все видел. Пусть и не всегда, но видел. Чего же не видела я? Город был моим. У Алеши телефон разрывался от звонков желающих предложить новой хозяйке свои услуги любого характера, и пускай мой даже временный триумф во многом был обязан Ибрагимову и его волкам, а также Яне, чья поддержка тоже оказалась очень важной, мой волкодав… Мой любимый не мог разделить его со мной.

Аккуратно положив винтовку обратно в ящик, я закрыла его и, вернув на место на подоконник, прошла в детскую. Где же мне еще было искать лекарство от невыносимой боли?!

Эвелина безмятежно дремала на диване, а мой главный мужчина не спал, будто ожидая меня. Я склонилась над его кроваткой и попыталась улыбнуться ему, но Никита смотрел на меня так вдумчиво, что мне сдавило горло, а губы скривились и задрожали.

Неужели мне все-таки было суждено растить его и будущего малыша, присутствие которого я все сильнее ощущала в себе, одной?

Нет! Я не верила в судьбу! Мы – это наши поступки, а не что-то там прописанное не понятно где и не понятно кем!

Коппель не был невидимкой. И его наемники тоже. Они должны были есть где-то, спать где-то… И это где-то не могло быть в другом городе. Нет! Они должны были быть поблизости, но не на виду, и должен был быть способ их найти, тем более с теми возможностями, которые у меня теперь были.

Но почему… Почему тогда я не могла их найти? Их ведь искали все! Все до единого в этом сраном городе!

Внезапно меня будто током ударило, и я до боли вывернула шею в сторону спавшей Эвелины.

"Твой отец заходил, конечно, к нам, но только, чтобы узнать, не обижает ли кто нас или, может, болтает что-то любопытное, но женщин он предпочитал чистеньких…"

– Эвелина! – закричала я, бросившись к ней. – Эвелина!

– Кирочка, ты чего? – Эвелина испуганно подпрыгнула.

– Вы должны мне помочь! – Вцепившись в нее, я ошалело вытаращила глаза. – Вы должны мне помочь! – повторила я.

Самая дохлая и отчаянная из всех моих надежд оказалась не такой уж и пустой: у сутенерши с дивным именем Жозефина, поддерживавшей с Эвелиной дружественную связь еще с тех времен, когда они обе торговали своими телами, оказалась обширная сеть девочек, и девочек смекалистых, бойких, особенно если им было предложить хорошую сумму за их старания.

– Ты уверена? – раздраженно спросила я.

Выдержать еще один день поисков для меня было той еще пыткой, и я хотела получить ответ более развернутый, чем дурковатый кивок соплячки, наматывавшей на палец то жвачку, то собственные волосы.

– Абсолютно, – ответила юная проститутка. – Бороды у него нет, но это точно он. Любит трахаться у своего байка, – мечтательно добавила она.

Я скомкала одну из многочисленных распечаток с изображением наемников и мотоциклов, которые мы распространяли среди наркоманов и всех прочих добровольно-принудительных помощников, и посмотрела на Серого, с кровожадным видом поглаживавшего свой автомат.

Со слов проститутки брюнета звали Богданом с ударением на первый слог. Говорил он с сексуальным акцентом, и она обслуживала его не раз на парковке за одним из генделей для дальнобойщиков, расположенного всего-то в десяти километрах от въезда в город.

Как мои ребята и другие многочисленные помощники туда не добрались, для меня было вопросом, что называется в ребро, но я готова была закрыть на все глаза и ухватиться за эту соломинку.

Расплатившись с девушкой и поблагодарив не принявшую деньги сутенершу, я вышла во двор, в который не проникал свет ни единого уличного фонаря, потому что их попросту там не было. Не тот это был райончик, чтобы тратить на него бюджетные средства, не говоря уже о том, чтобы оборудовать хотя бы подобие игровой площадки для детей проституток. Надо будет это исправить как-нибудь на досуге,

Я прошла к небольшому импровизированному футбольному полю и прислонилась к пыльным, давно поржавевшим воротам. Много лет назад здесь играл и Гриша, и насколько я могла судить, в его родном дворе мало, что изменилось.

– Поезжай домой и помоги Марте закончить с алмазами, – сказала я подошедшему Серому.

– Ехать надо сейчас! – жестко возразил с рычащими нотами в обычно хриплом голосе.

– Ты поедешь домой, – ледяным тоном повторила я, повернувшись к нему лицом, – и поможешь Марте закончить с алмазами. Тебе ясно? Или мне повторить третий раз?

Хотела бы я сказать, что не злилась на Серого, да не могла, но сейчас было не до этого, и мой приказ вовсе не был наказанием, просто было то, что я должна была сделать сама. Я так чувствовала, хоть и понимала, что одной я ни в коем случае не буду.

Алеша оставил внедорожник в зарослях каких-то кустов и далее мы с ним пошли пешком.

– Я против, – хмуро сказал брат, проверяя пистолет. Он не любил оружие, отдавая предпочтение когтям, но сегодня был исключительный случай, и брат одолжил у кого-то из ребят пистолет. – Один удар и ты труп, – добавил он, засунув пистолет за пояс и прикрыв его пиджаком.

– В его работу не входить меня трогать, – возразила я.

– Да, пока ты не трогаешь его.

Я ничего не ответила, рассматривая на парковке несколько стоявших бок о бок мотоциклов. Наемник был здесь и наверняка был не прочь развлечься.

На мне было красивое белое платье на тонких бретельках с узкими полосами по диагонали, вышитыми черными пайетками. Вообще оно было достаточно дорогим и таковым же выглядело в примерочной, но за ее пределами коварно проявило себя самым дешевым образом, что сейчас мне как раз и нужно было.

Так и не сказав ничего Алеше, я прошла парковку и вошла в шумный гендель, именуемый закусочной. На мой взгляд, это скорее был бар, в котором можно было и поесть, и в бильярд поиграть, и снять комнатушку с девочкой в соседствующем с ним мотеле, но я не придиралась и, улыбкой отвечая на свист многочисленных посетителей мужского пола и неопрятного вида со всеми запахами дальнего следования и бензина, протолкалась к барной стойке.

Барменша тут же поставила передо мной холодную бутылку пива, кивнув на щедрого клиента, проявлявшего таким образом свое расположение и надежду на приятное времяпрепровождение после бара.

Я вызывающе облокотилась на стойку и даже сделала глоток пива. Ну и моча! В юности я пила и то получше! Неужели у дорогостоящего наемника были такие низкие запросы, что он тусовался здесь?

Боковым зрением я уже высмотрела его у одного из бильярдных столов. Не знаю, был ли он тут один или окружавшие его мужики были его товарищами, но главное, что тут был он – главарь, храбро стрелявший Грише по ногам.

Я специально шла так, чтобы он меня заметил, но при этом, чтобы не было видно лица. Вот и сейчас я стояла вполоборота и с удовлетворением ощущала на себе его взгляд.

Смотри, малыш, смотри! Может, хочешь еще и потрогать?

Сделав еще глоток отвратительного пива, я улыбнулась грязному дальнобойщику, который его оплатил, и, спросив у барменши, где была дамская комната, пошла туда, игриво взбивая на ходу волосы и тем самым прикрывая рукой лицо.

В туалете жутко воняло мочой и меня тут же замутило, но я заставила себя пройти к умывальнику, над которым висело потрескавшееся зеркало, разрывавшее мое отражение на десятки настолько искаженных лиц, что они казались не моими.

Как я и ожидала, вместо дальнобойщика, очевидно насильно лишенного моего внимания, за мной следом вошел брюнет-наемник.

– Малышке скучно? – погладив меня по бедрам, произнес он с действительно сексуальным акцентом.

– Ты даже не представляешь, на сколько! – ответила я и повернулась к нему лицом.

Это и правда был он, только теперь без бороды. Умно, учитывая то, что все искали брюнета с растительностью на лице.

Жгучие черные волосы, как и в первую нашу встречу в резиденции Ангелова, были зачесаны назад. Накачанная грудь и пресс красиво проступали сквозь черную майку, а открытые плечи и руки, покрытые татуировками, внушительно перекатывали мышцы при каждом движении.

– А у тебя есть яйца, госпожа Ангелова! – усмехнулся наемник, положив руки на умывальник и тем самым зажав меня на месте.

– Можно просто Кира, – в ответ улыбнулась я, – и яиц у меня нет. Можешь даже проверить, если хочешь.

Брюнет скользнул взглядом по моей груди и ниже, передернув широкими плечами, будто разминая их. В запахе его появилась заинтересованность, но снова распускать руки он не стал, вернув взгляд на мое лицо. Джентльмен, бл*дь!

– Ну, что ж, просто Кира, – произнес он, – ты меня искала. Ты меня нашла. Что дальше? – Он снова передернул плечами и, вспомнив слова Алеши, я невольно дернулась назад, болезненно вдавившись поясницей в умывальник. – Не бойся, малышка, – в ответ на мое очевидное движение сказал волк. – Я женщин не бью, – добавил он, заправив волосы мне за ухо.

– А если хорошо заплатят? – спросила я, проводив его руку взглядом.

– Запомни, малыш, – серьезно ответил он, – в нашем мире не платят хорошо. В нашем мире предлагают более выгодные условия.

– Это намек? – улыбнулась я.

Казалось, что волк только слегка хлопнул по умывальнику, но последний с треском обвалился на пол. Молниеносным движением он взял меня за талию, а второй рукой прихватил за затылок. Не сильно, но достаточно ощутимо, чтобы дать мне понять, что здесь, в грязном туалете, не взирая на близость Алеши, я была полностью в его власти.

Стиснув зубы, я молчала, пока наемник нахмурившись нюхал меня, бесцеремонно тыкаясь носом в волосы.

– Клиент предлагает мне работу, – наконец, произнес он, поравняв со мной взгляд. – Если условия меня устраивают, я соглашаюсь и работаю, пока все не будет сделано, как надо. Понимаешь? Такой у меня кодекс. И будь на твоем месте кто-то другой, я бы убил его только за то, что он посмел подумать, что сможет меня перекупить.

– Я не собиралась тебя перекупать, – ответила я, игнорируя громыхавшее в ушах собственное сердцебиение. – Я собиралась предложить тебе работу. Разумеется, на более выгодных условиях, чем твой нынешний наниматель.

Волк не спеша убрал руку с моего затылка и, снова принюхиваясь, задумчиво прошелся по мне взглядом.

– Коппель псих, – сказал он, выдержав очередную раздражающую паузу. – К твоему парню или кем тот полукровка тебе приходится, он не подпускает даже меня. Все сам делает, и скажу тебе, малыш, это зрелище не для слабонервных. А то, что он сделал с девкой Наташей… – Я вздрогнула, и волк замолчал, изучая мою непроизвольную реакцию на его слова.

По жизни я знала многих Наташ, но в данном случае Наташа могла быть только одна: горничная, которая работала вместе с Розой в резиденции Ангелова.

А я-то голову ломала, откуда Коппель знал и то, и это!

Вот и был ответ: незаметная горничная Наташа, к которой я была добра, и чью жизнь мы с Алешей спасли, когда Гриша со своими ребятами пришел в резиденцию за Ангеловым.

Она многое видела, многое слышала, меняла простыни после моего ночного кровотечения сразу после больницы, когда я ничего не помнила и только догадывалась о том, что меня изнасиловали. Как же она оказалась у Коппеля? Впрочем, какая уже была разница?

– Ты не знала? – тем временем улыбнулся волк. – Малышка бродит в темноте, – вкрадчиво прошептал он, наклонившись совсем близко к моему лицу. – Это очень опасно, даже с теми друзьями, что теперь у тебя есть.

– Мне нужен ответ, – сказала я, не без усилий выдерживая его пивное дыхание и близость вообще.

Я пошла на огромный риск, практически забив даже на сына, который в любую секунду мог остаться не только без отца, но еще и без матери, и любимого дяди Леши, присутствие которого для наемника, конечно же, не было тайной. И мне нужен был ответ, ведь я в пределах его бл*дского кодекса, могла предложить ему самые выгодные условия, если только он согласится на мои.

– Твой мужик уже одной ногой в могиле, – ответил волк, превратив брови в одну жесткую линию. – Не знаю, как он до сих пор держится, но ему осталось недолго. Думаешь, Коппеля остановит твой новый статус? Или думаешь, он остановит меня, когда он предложит мне новую работу? – Он покачал головой. – Нет, малыш! Мы все пойдем до конца, и либо ты убьешь Коппеля, либо он доберется до тебя и твоего малого, – продолжил волк. – А может, это буду я, – вкрадчиво добавил он, взяв меня за горло.

В ту же секунду пистолет ткнулся ему в затылок. Ни наемник, ни Алеша, к голове которого в свою очередь приставил пистолет один из волков Богдана, даже ухом не повели. Не вздрогнула и я, хотя мне больше всех было, что терять.

– Мне нужен ответ, – спокойно повторила я, глядя наемнику в глаза, такие же черные, как и его волосы, но даже без намека на тот космос, что был у другого убийцы, которого я знала.

Волк задумчиво склонил голову на бок, уже не столько удерживая меня за горло, сколько поглаживая его. В его глазах я видела свое отражение: такое спокойное и такое не понятное для него.

– За что ты борешься, женщина? – спросил он.

– За то же, что и все, – ответила я, рискнув убрать его не сопротивлявшуюся руку от себя. – За будущее.

Далеко в темном сером небе сверкали зарницы грядущей с востока грозы.

Сорок два с небольшим километра остались позади, и Алеша заглушил двигатель внедорожника. Ворота военной базы, закрытой так давно, что о ней вообще забыли, не оставив даже крошечных точек на карте, пропустили последний мотоцикл и со скрипом закрылись.

Алеша открыл мне дверь с пассажирской стороны, и я вышла из машины. Каблуки тут же провалились в мягкую землю с примесью песка, высушенную солнцем в отсутствии хоть каких-то деревьев.

Я убрала волосы от лица и, прикрыв ладонью глаза от жаркого ветра, гнавшего в сторону внедорожника пыль, осмотрелась. Сорок два километра при моей власти было не так уж много, но ведь не было ничего абсолютного, как и не было абсолютного ничего. Главное, что я была здесь.

– Он ждет, – лаконично сообщил подошедший ко мне Богдан, чьи вооруженные до зубов волки были буквально везде.

Я посмотрела на Чечика, с непроницаемым видом державшего автомат. Я взяла с собой только наших ребят, вежливо (а может, и не очень) отказав и Ибрагимову, и Яне. Чечик едва заметно кивнул мне, и я повернулась к Богдану.

– Веди.

Богдан провел меня и Алешу мимо казарм до центрального здания, которое мы обогнули и уже с торца спустились на цокольный этаж.

Лед в груди ровно пульсировал в такт с сердцем. Я была готова к тому, что ждало меня, ведь сегодня все закончится. Так или иначе.

Еще один шаг и еще один, и еще один…

Достаточно большая, как для подвала комната, в которую не доставал солнечный свет, была тусклой и серой, пропитанной сыростью, крысиным смрадом, мочой и кровью, которой был разрисован пол. На грязном столе под крошечным окном лежали всевозможные инструменты, о предназначении которых было не сложно догадаться, а под ним стояло ржавое ведро, над которым вились мухи.

Посередине комнаты среди россыпи отстрелянных и покрытых засохшей кровью серебряных пуль и гильз, стоял стул, на котором сидел Гриша.

Торс с разорванной на нем футболкой, пропитанной кровью, был полностью покрыт фиолетово-синими пятнами, а на груди в том месте, где была татуировка, сочилась гноем корка, края которой были воспалены. Ноги, привязанные к ножкам стула, казались безжизненными, и джинсы на них тоже были пропитаны кровью от многочисленных выстрелов в них и таких же многочисленных грубых выковыриваний из них серебряных пуль. Ну, а лицо… Это и лицом-то назвать нельзя было, настолько оно было покрыто всевозможными порезами и свежими следами от сигареты.

Гриша был в сознании и его взгляд, обращенный на меня, выжигал сердце и душу. Сколько же в нем было боли и усталости! Но была также и злость с примесью страха. Уверена, волкодав крыл Серого и Алешу, да и меня тоже, последними словами за то, что я была здесь.

Подумаешь! Всего-то пришла спасать его и кровью платить за кровь!

– Долго же ты шла к нам, куколка! – лениво протянул Коппель. Он стоял у стола спиной ко мне и, кинув в ведро дымящуюся сигарету, повернулся ко мне лицом.

Я отвела взгляд от Гриши и посмотрела на ювелира, которого узнала с трудом, настолько ужасающим выглядел волк по сравнению с моими воспоминаниями о нашей первой встрече.

– Нравится? – спросил Коппель, демонстративно повернув голову влево, чтобы мне было лучше видно его обезображенное лицо.

Не знаю, что это было, взрыв или же пожар, но огонь не пощадил волка и навсегда оставил на нем свой поцелуй: правый глаз был едва заметен и скорее всего слеп; уголок губ с той стороны размылся вверх, будто Коппель все время криво улыбался; от рыжеватых кудрей остались только клочья, как и от одной брови. Черная рубашка была застегнута под самое горло, прикрывая спускавшиеся по шее и вниз на туловище узоры шрамов.

– Ангелов не плохо над тобой поработал, – спокойно ответила я, воззвав ко всей выдержке и трезвости, на которую я только была способна.

– Нет, нет, моя дорогая! – промурчал Коппель, помахав пальцем в знак не согласия. – Не он! Нет, нет! Это ты! – мурчание перешло в злобное рычание. – Ты это сделала!

– Я? – переспросила я, в недоумении посмотрев на стоявшего позади меня Алешу. Брат пожал плечами, мол, кто как хочет, так и считает, с чем я не могла не согласиться.

– Разве это я, мой дорогой Маргус, – я вернула взгляд на Коппеля, – заставила тебя меряться размером с Ангеловым? Кстати, у него был просто огромный! – улыбнулась я. – Реально огромный! – Глаза ювелира загорелись. Может, представлял себе размер? – Я украла алмазы. Это так, – продолжила я, уже без улыбки, – но все остальное сделал ты сам. – Я не спеша прошлась к столу с инструментами для боли. – Ты, мой дорогой, не пожелал смириться с проваленной сделкой и, вместо того, чтобы двигаться дальше, решил доказать себе и своему покойному папаше, что ты круче Ангелова, за что и поплатился. Скажи мне, Маргус: какой на ощупь огонь? – поддела я, повернувшись к нему.

Лицо ювелира перекосило, но он смог взять себя в руки.

– А что мы все обо мне, да обо мне? – весело произнес Коппель, отвратительно выгнув губы с левой стороны, продолжив тем самым кривую улыбку. – Как тебе наше с Григорием творение? – Он подошел к Грише и потянул его за волосы, чтобы приподнять постоянно падавшую на грудь голову.

Волк-брюнет оказался прав: силы Гриши были на исходе. Я слишком долго его искала.

– Мы так, так старались! – добавил между тем Коппель. – Особенно, когда узнали…

– Это последний, – перебила я и бросила на пол алмаз, цветом напоминавший пламя огня, который держала в руке.

Он упал четко в пятно относительно свежей крови и среди серебряных пуль заиграл в нем так, будто он был уже обработанным бриллиантом, а вместо крови была вовсе не кровь, а солнечный свет, только красного, если не алого оттенка.

– Последний алмаз из тех, что были у меня, – продолжила я, направившись в обратную от стола сторону. – Все остальные я продала, а на деньги с их продажи… – Я остановилась возле Алеши. – Да ты, наверное, уже знаешь! – Я улыбнулась. – Я купила город! Весь! И всех, кто в нем живет! Знаешь, что это значит, Маргус? – все с той же улыбкой спросила я. – Это значит, что живым ты отсюда не уйдешь. Это место, – я развела руки в стороны, – станет твоим склепом до тех пор, пока его не сравняет с землей природа или какой-нибудь застройщик.

– А ты стала самоувереннее, куколка! – усмехнулся Коппель. – Да, Григорий? – Он выпустил волосы Гриши и поманил к себе Богдана, стоявшего у входа недалеко от Алеши. – Вот скажи мне, милая моя Кира: с чего ты взяла, что сама отсюда уйдешь живой? А? Ты далеко от своей территории! – со вкусом катая на языке слова, продолжил Коппель, взяв из рук подошедшего к нему наемника пистолет. – А с тобой всего сколько бойцов? – Он подпер дулом пистолета подбородок. – Десять? Это очень мало! Очень, очень… – сладко жевал он, улыбаясь все шире. – Мало.

Лицо его прямо засияло от счастья, когда он убрал пистолет от своего подбородка и, наставив его на Гришу, не сводившего с меня глаз, выстрелил.

Пистолет звонко щелкнул, но… Ничего более. Ни-че-го.

Мда… Сразу видно, что бойцом волк не был иначе, прежде чем стрелять, он бы проверил наличие обоймы, а не только снял предохранитель, как какая-то обезьяна, которая могла похвастаться только одним фокусом.

Гриша ожил и залился громким смехом. Коппель же в недоумении посмотрел сначала на пистолет, а потом на Богдана. У последнего в руках был другой пистолет и два точных выстрела поставили ювелира на колени.

– Знаешь ли ты, мой дорогой Маргус, – начала я, немного переждав плаксивый вой Коппеля, – что ты не пользуешься особой популярностью у своих наемных работников? Тех еще трудяг, скажу тебе, услуги которых… – Я призадумалась. – Ну, скажем так: недооценены.

Богдан убрал пистолет за пояс и достал из кармана маленький ключик от серебряных наручников, которыми были скованы за спиной Гришины руки. Алеша в это время уже вспарывал когтями веревки на его ногах.

– А знаешь ли ты, что у них есть семьи? – продолжила я. – Не у всех, конечно, но у многих, а о семье нужно заботиться и, в первую очередь, финансово, ведь цены сейчас… – Я покачала головой. – Ого-го, короче! Но ты забыл, Маргус, что это такое: семья, любовь, забота, преданность.

– У меня была семья! – брызгая слюной, завизжал Коппель, с ненавистью глядя на меня. – Была, но…

– Но ее убили из-за меня, – скучающим тоном перебила я. – Да, да! Ты уже говорил, что во всем виновата я, но знаешь, что? Мне вообще-то на это насрать! Открою тебе один маленький секрет, Маргус. – Я подошла ближе. – В этой истории я буду доброй феей и позабочусь, чтобы ты воссоединился со своими близкими и даже со своей невестой Дианой. Помнишь ее? Только это… – Я драматично опустила уголки губ в знак сожаления. – Прости, пожалуйста, что ваше воссоединение произойдет не так быстро, как бы тебе хотелось. Фея-то я добрая, но, к сожалению…

Я посмотрела на Гришу: серебряные наручники оставили ужасающие следы на его запястьях, а пальцы на руках оказались переломанными. Особенно на левой, на которой из мизинца и безымянного пальцев выглядывали кости, не имевшие возможности из-за смещения и серебра срастись.

– К сожалению, – продолжила я, отстранившись и вернув взгляд на Коппеля, – я еще и злопамятная и, как оказалось, мстительная.

Гриша хотел идти сам, но не смог, поэтому Алеша поддерживал его и хотел уже повести к выходу, но Гриша едва выдавил глухое "Нет" и потянул ко мне руку, отказываясь уходить без меня.

Я тут же схватилась за нее и пристроилась к нему с другой от Алеши стороны. Я хотела убить Коппеля. Очень. И всю дорогу сюда представляла, как буду рвать его когтями, а то и зубами за все то, через что он заставил меня пройти, но… Но, оказавшись здесь, увидев его и увидев, в каком состоянии находился Гриша, я перестала испытывать необходимость свести счеты лично.

Коппель сдохнет. И сдохнет в муках, но мое время и мои силы начиная с этой секунды больше не будут тратиться на него. Он теперь прошлое. Часть истории, которая уйдет в землю либо будет унесена ветром, а я предпочитала смотреть только в будущее.

– Сделай с ним все тоже самое, – сказала я Богдану, кивнув на затравленно смотревшего на меня Коппеля, только начинавшего понимать, что забытая всеми военная база действительно станет его могилой. – Но не убивай. Оставь здесь, а здание просто подожги.

Услышав это, Коппель с неразборчивым бормотанием начал ковырять пулевые отверстия, чтобы вытащить серебряные пули, мешавшие ему сбежать, наверное.

Надо же… Он все еще надеялся спастись от меня и от огня, не знавшего пощады.

Жестоко, знаю, но это начала не я, а простого выстрела в голову мне будет мало. В конце концов, огонь выбрал Ангелов, а я, как его вдова, всего лишь доводила его замысел до конца.

– Когда закончишь, – продолжила я, – набери меня. У меня есть для тебя и твоих парней работа с очень выгодными условиями.

Богдан кивнул, и мы с Алешей потихоньку повели Гришу к выходу. На улице нас уже ждал вертолет, и Серый лучше меня помог Алеше посадить Гришу в кабину.

Долго сидеть Гриша не смог и я, устроившись прямо на полу, уложила его голову себе на колени. Я хотела обнимать его и целовать, но боялась сделать ему больно, поэтому просто молча перебирала пальцами его местами слипшиеся от крови волосы, ни на секунду не отпуская его взгляд, но веки так и норовили опуститься, и я все больше боялась, что нашла его слишком поздно.

Серый гнал вертолет на максимальной скорости, а Алеша, перекрикивая шум полета, ругался с кем-то из больницы, в которую позвонил, как только мы взлетели.

– Ребята, вы не поняли, кто просит! – прокричал он своим фирменным тоном, не терпящим возражений. – И просит вежливо!

Разогнав пациентов и их посетителей, вертолет сел прямо во двор больницы, где нас уже ждала бригада медиков.

Гришу забрали, но меня, не взирая на мои вопли и даже угрозы, не пустили вместе с ним в отделение реанимации, и я в истерике билась в руках удерживавшего меня от глупостей Алеши.

– Так надо! – успокаивал он. – Ты бы только мешала! Там ему помогут! Ты же этого хочешь?

С горем пополам я вникла в его доводы и обессилено повисла на брате, смирившись с тем, что мне оставалось только ждать.

Тридцать один час и сорок три минуты проливного дождя и критического состояния.

Двадцать шесть часов и тридцать семь минут последождевой серости и стабильно тяжелого состояния.

Пятнадцать часов и двадцать одна минута равномерного бип-бип-бип и слабого приоткрытия потрескавшихся губ, в которые я осторожно вливала воду, собирая своими губами каждую пролитую на колючий от щетины подбородок капельку.

Четыре часа и сорок шесть минут переменчивых ветров и первый осознанный проблеск в темном космосе, удивительно сверкавшем на, наконец-то, выглянувшем из-за туч солнце, теплыми лучами заливавшем палату.

– Привет… – слабым подсевшим голосом произнес Гриша, фокусируя на мне еще немного размытый взгляд.

– Привет! – ответила я, нежно поглаживая его заросшую колючей щетиной щеку.

– Какие… новости? – шутливо спросил Гриша.

За то время, что он балансировал между жизнью и смертью, я сдала в больнице кровь на анализ и получила результат, который, в общем-то, и так знала, и которым теперь могла смело поделиться с ним.

– Я беременна, – прошептала я.

– Правда? – Взгляд Гриши стал яснее.

– Правда. Ты снова это сделал, – укорила я с улыбкой.

Гриша накрыл мою руку на его лице своей шершавой и, сдвинув ее к губам, поцеловал.

– Как хорошо… – прошептал он. – Назовешь в мою честь?

– Назову, – пообещала я.

Космос в его глазах счастливо переливался, затягивая меня, как омут. Грудь начала разрываться подкатами, заставлявшими ее судорожно подниматься и опускаться. Горло свело так, будто я сделала глоток кислоты, и глаза обожгли горячие слезы.

Долго же я их ждала…

– Бип-бип-бип-бип! – бешено разошелся аппарат, к которому был подключен Гриша.

– Иди ко мне! – Я даже обувь не сняла и залезла к нему. Слезы текли ручьем, и я щедро заливала ими Гришу. – Моя хорошая! – приговаривал он, обнимая меня. – Моя девочка!

– Детка, там все в порядке, – послышался голос Серого.

Он находился снаружи палаты и, судя по отвечавшему ему женскому голосу, не пускал к нам медсестру. А может, и нет. Мне было все равно, даже если бы он ее впустил. Я была счастлива.

Мне удалось продержать Гришу в больнице только неделю вместо двух недель, и то – титаническими усилиями, а уже на рассвете последующего за выпиской дня проснуться от его оральных ласк.

На сломанных пальцах началась гангрена и, к сожалению, их пришлось ампутировать, чтобы сохранить ему руку.

Ребята шутили, что если бы ему отрезали не пальцы, а х*й (это их выражение, а не мое!), то ему бы пришлось совсем туго. Гриша на это говорил, что двоих детей он уже заделал, а для всего остального у него были пальцы (по факту минус два), язык и кое-какие сбережения, чтобы купить секс-игрушки на любой вкус и не оставить свою даму скучающей по ночам.

Я с искренним восхищением оценила его логику и изобретательность, но все-таки была рада, что его главное оружие все еще было при нем. Он же хотел десятерых маленьких Астаховых, а для этого как раз и нужно было то самое главное оружие.

Не думаю, правда, что десятерых я потяну, но третьего вполне возможно. Я даже уже на досуге подумала, что его можно будет назвать Валерием в честь моего отца: волка, по утверждению моей матери, умевшего любить нежно.

Ну, а к отсутствию двух пальцев на левой руке мы оба привыкли быстро. В конце концов, левой рукой он стрелял только, чтобы ранить, а вот правой уже на поражение, так что его рабочий инструмент все еще был при нем, как и спрос на него, ведь кто-то всегда хотел убить кого-то и был готов заплатить для этого настоящему профи и лучшему стрелку города, моему не состоявшемуся убийцы и возлюбленному.

Эпилог

Запах свежескошенной зелени преследовал меня все утро. Само собой он мне мерещился, во-первых, потому, что в пентхаус он просто не мог проникать, а во-вторых, было начало сентября, и зелень уже не была такой свежей.

Я зевнула, тщетно пытаясь вдеть сережку в ухо. В спальню ненавязчиво проникал аромат блинчиков, тонко смешиваясь с не существующей зеленью. С такими запахами, да после почти бессонной ночи, я вообще еле двигалась, а для предстоящей встречи мне нужна была хотя бы какая-то бодрость. Я и так с ней затянула, подготавливая то одно, то другое, а животик ведь скоро будет виден и как раз этим мне не хотелось афишировать.

Вода в ванной затихла, и я, положив непокорную сережку на комод к ее паре, оглянулась на Гришу. Голый, мокрый и мегасексуальный он прогнал из спальни все запахи кроме своего и выбил все мысли из моей головы.

Я вдохнула не вымываемый запах сигарет, разбавленный цитрусовым гелем для душа и чем-то бритвенным, и осторожно коснулась кончиками пальцев того места на груди, где раньше у Гриши была татуировка волчьей головы. Кстати, байки о том, что это якобы было тавром хозяина города, были самыми настоящими байками, а сама татуировка была сделана Гришей еще в юности.

Кожа в том месте казалась горячее, и каждый ее неровный выступ будто обжигал мои пальцы, и я хмурилась, проводя по ним снова и снова.

Мне было так жаль, что Грише пришлось вытерпеть эту боль, как и ему было жаль, что в тот вечер, когда наша семья, наконец-то, воссоединилась, он не послушал меня и ушел.

Я взяла город, фактически нашими с Гришей страданиями, но он повторил мне ту же фразу, что и Алеша в день, когда мы покидали город и на кладбище над могилой матери я призналась ему в краже алмазов:

– Все сложилось, как надо!

Ну, что ж… Может, и так. В конце концов, мы оба знали, на что шли, вступая в игру.

Я повела пальцы выше и, очертив ключицу, обвела на шее его новую татуировку игральной карты, а точнее – пиковой дамы. И в этот раз это действительно было тавро. Мое тавро, ведь лицо дамы было моим.

– Как себя чувствуешь? – заботливо спросил Гриша, что он взял за привычку делать приблизительно каждый час. Он даже весы купил какие-то навороченные, чтобы я каждое утро взвешивалась, и сантиметр, которым планировал измерять мои будущие окружности. – Не тошнит? – Он перехватил мою руку и прижал ее к своей щеке. – Голова не кружится?

– Пока нет, – так же тихо ответила я, любуясь его лицом.

Испещренное морщинами и шрамами оно могло оттолкнуть любую женщину, но не меня, а космос в его глазах предназначался только мне.

– Одеться не желаешь? – Я скользнула взглядом ниже его пояса. – Или так будешь завтракать?

– Так буду завтракать, – ответил Гриша, имея в виду явно не тот завтрак, о котором говорила я.

Он ловко развязал мой халат и, сбросив его на пол, с нежностью приложил ладонь к моему животу.

– Григорий младший не возражает, чтобы я чуть-чуть поласкал маму? – лукаво сверкая глазами, спросил он.

– Чуть-чуть ты не умеешь, – прошептала я, касаясь губами его упрямого подбородка.

– Чуть-чуть ты не любишь, – возразил Гриша и, переместив ладонь на мою грудь, перехватил мои губы. Вторая его рука уже совершала волшебные действия у меня между ног, распаляя мое желание.

– Меня будут ждать, – теряя разум, выдохнула я, обвиваясь руками вокруг его шеи.

– Будут, – не стал спорить Гриша в коротком перерыве между поцелуями. – Хоть до весны.

– Мне бы этого не хотелось, – в полустоне выдавила я. Соски стали твердыми и жаждали его губ.

– Конечно, нет! – муркнул Гриша и углубил поцелуй.

Я ответила на него со всей страстью и прижалась к нему грудью, ощутив жадное прикосновение твердой плоти – его главного оружия. Гриша отреагировал моментально и, подхватив меня, уложил на постель.

Жертвуя собственным удовольствием, он припал ртом к моим влажным половым губам. Я поймала в зеркале на потолке свое лицо с выражением чистейшего экстаза, но все-таки нашла это не справедливым и попросила Гришу лечь на спину, а сама пристроилась сверху, только лицом не к нему, а к его главному оружию.

Половые губы раскрылись сильнее, и язык Гриши заскользил по ним, сделав лишь короткую паузу для того, чтобы его рот мог издать сладкий хрип, вызванный прикосновением моих губ и языка к его возбужденному члену.

Ммм!!! Двойное удовольствие!

В прихожую едва доставали лучи из залитой утренним солнцем гостиной, но их излишек нисколько не мешал тому, что в ней происходило.

– Сережа! – прикрикнула я, тщетно сражаясь с помятой прической, ведь поза обратной наездницы была далеко не последней.

Серый выдавил не особо-то и виноватую улыбку, и снял Никиту с новенького спортивного мотоцикла.

Оказывается, он так назывался, в смысле Гриша и его ребята ездили на спортивных мотоциклах, в то время, как ребята Яны отдавали предпочтение классике, а вот наши новые друзья иностранцы ездили на кроссовых.

Такими вот знаниями со мной поделился Серый, когда я с его помощью выбирала для Гриши мотоцикл, чтобы я ни в коем случае не ударила в грязь лицом, если разговор где-нибудь и когда-нибудь зайдет о двухколесном транспорте.

Мой подарок, который феерично доставили нам на террасу на вертолете еще месяц назад, пока еще был не обкатанным. Мне постоянно нужно было то туда, то сюда, и Гриша сопровождал меня везде, ни разу даже не подумав ехать не со мной в машине, а отдельно.

Забрав Никиту у Серого, Гриша провел друга хмурым взглядом, мол, посмел же трогать мое, но тут же, заговорчески улыбнувшись, сам сел на мотоцикл и рядом посадил Никиту.

– Гриша! – укорила я, стереотипно уперев руки в бока.

Зря на эту железяку потратила целое состояние, поверив Серому, что Гриша и без пальцев сможет на нем гонять. Надо было купить трехколесный велосипед или вообще самокат.

– Мама сердится! Мама сердится! – смешно понизив голос, сказал Гриша и одновременно с Никитой хитро посмотрел на меня. – Лет так через пятнадцать вернемся к этому, – пообещал он сыну, вставая с мотоцикла. – Ну, или нет, – поспешил добавить Гриша, перехватив мой более чем красноречивый взгляд.

– Кира! Время! – напомнил мне Алеша, вышедший из гостиной с как обычно мрачным взглядом, адресованным Грише – виновнику задержки.

Их отношения особо лучше не стали, но я знала, что брат очень зауважал Гришу после всего того, что с ним произошло, а Гриша, в свою очередь, испытывал благодарность за то, что в который раз Алеша присмотрел за мной и Никитой, и помог во всем.

Ну, а то, что Гриша после подробного рассказа Серого о всех наших приключениях в его отсутствие покрыл Алешу отборным матом, в ответ получив такую же шикарную порцию, можно было считать чем-то вроде… Черт их знает! Они потом часа два сидели на кухне за водкой, пока мы с Розой, Мартой и Эвелиной не выгнали их на улицу за то, что они надымили сигаретами.

– Пожрать еще надо! – строго добавил брат.

– Алеша! – крикнула из гостиной Роза. – Следи за выражениями!

Брат насупился и достал из кармана пиджака баночку с витаминами, которые предназначались мне.

– Их после еды нужно принимать, – сказал ему Гриша.

– Кто сказал? – пробухтел Алеша.

– Инструкция! – отрезал Гриша и, в два шага оказавшись рядом, забрал у него баночку. – Ты же вроде умеешь читать, – добавил он.

Я не сдержала улыбки. Сколько же забот у них обоих прибавилось! А сколько новых причин ссориться!

Гриши не было со мной во время первой беременности, а Алеша был, о чем не забывал ему напоминать. Пока мы не знали, какой будет вторая беременность, в смысле такой же не простой, как и первая, или все пройдет легче, но Гриша с завидным упорством и энтузиазмом всеми силами наверстывал потерянное, стремясь дать мне все самое лучшее, в чем и соревновался с более опытным в этом деле братом.

Смешная мужская логика, хоть и очень милая, и то ли еще будет, когда мои гормоны проявят себя в полной мере! Может случиться и так, что оба не будут знать, что со мной делать.

– Идем, Кира! – Гриша повернулся ко мне. – Надо покушать и принять после еды витамины, – хитро добавил он, потрусив баночкой, к которой сразу же потянулся Никита, потеряв вдруг интерес к одному из пистолетов в обойме своего отца. – Нет, дружочек, – сказал ему Гриша. – Это для мамы.

В машине запах скошенной травы уже стал реальным. К нему сладко примешивались паленые листья, запах которых по мере приближения усадьбы, становился все сильнее.

Ее дурная слава, подпитанная старой детской страшилкой о том, что в ней бесследно исчезали все жильцы, меня не испугала, и я выкупила ее у города, причем, совсем за смешные деньги.

Что я могу сказать? Я влюбилась в нее с первого взгляда, хоть и видела-то ее мельком каких-то два раза, и то – в темноте, но тот дико заросший парк… Он пленил меня, и даже сейчас, проезжая его заросли, я так и видела, как следующим летом, когда его приведут в порядок, там будет гулять Никита, а я в тени какого-нибудь красивого дерева буду вместе с Гришей качать на руках нового члена нашей семьи – Григория младшего.

Едва Алеша пристроил внедорожник среди многочисленных машин напротив входа и заглушил двигатель, как к нам навстречу выбежало два огромных пса. Как вы думаете, откуда они взялись?

Верно! Гриша притащил, мол, усадьба огромная, дом тоже, а им жить негде, а еще зима не за горами и все в таком духе!

Я не стала возражать, даже зная, что эти псы были не последними поселенцами в усадьбе. Она ведь и правда была большой. К зиме часть дома будет отремонтирована, и тепло, и защита от плохой погоды будет им обеспечена, да и Богдану с его ребятами будет веселее. Они, оказывается, тоже любили животных, так что псам была обеспеченна еще и компания, и хорошая еда.

Гриша, правда, был против, чтобы я разместила наемников в усадьбе, мол, не фиг им было жить, как он выразился, на халяву, в чем, кстати, его поддержал и Алеша, но тут я была неумолима.

Во-первых, за усадьбой, в которой проводился капитальный ремонт с сохранением изначального стиля, нужно было присматривать, как и за псами, чего Гриша не мог делать. Во-вторых, Богдан стал очень важным звеном в моей структуре управления. У него были и связи, и мозги, и ответственное отношение к работе, и, что немало важно, его почти не знали в городе, поэтому он и его волки выступали еще и в качестве моего тайного оружия на случай, если мне понадобиться провернуть что-то, не привлекая к себе внимания.

Пока погода еще держалась и радовала теплом, разбавленным мягко проступавшими осенними красками, но холодные ночи и прохладный ветер, особенно по утрам, неустанно напоминали о другой стороне осени с кучей теплой одежды, обязательно зонтиком и непромокаемой обуви.

В машине я придремала на плече Гриши и сонно поежилась, оказавшись на улице. В осенний режим мой гардероб еще только-только переходил, постепенно сдавая позиции легких летних платьев, а кофе мне давали разве что понюхать.

Это за пределами дома я была стальной леди, а в его пределах и в окружении семьи я была младшей сестрой, матерью и вроде как женой, чей муж был одержим, как и брат, и все остальные домашние, превратить меня за время беременности, во-первых, в лентяйку, потому что не давали мне даже тремпель самостоятельно перевесить в гардеробной, а во-вторых, наверное, в бегемота, что собственно и предписывала мне диета, назначенная врачом, дабы восполнить потерю веса за время всех моих приключений и недостаток витаминов, которые были нужны и мне, и малышу внутри меня.

– Доброе утро! – поприветствовал меня подошедший к нам Богдан.

– Привет! – зевнула я.

Грише, набрасывавшему мне на плечи черный блейзер, наемник кратко кивнул, получив что-то подобное в ответ. Гриша был убежден, что волк был в меня влюблен и только и ждал, когда я останусь одна, чтобы пустить в ход свои иностранные чары и сексуальный акцент, на что я, конечно же, не повелась бы, но сам факт.

Ревность Гриши меня забавляла, к тому же я находила, что ему она даже была полезна в качестве типа хобби. Ну, или как-то так.

– Все уже собрались? – спросила я, направившись в дом.

– Давно, – ответил Богдан, выступавший сегодня еще и в качестве начальника охраны. Шишек-то собралась в усадьбе тьма.

Я кинула на Гришу упрекающий взгляд. Говорила же я, что опоздаем!

Волкодав лишь встряхнул мотоциклетную курточку и сквозь солнечные очки, его старой фишки, которые он не думал снимать даже в помещении, хитро сверкнул глазами, вовсе не считая себя виноватым. Бесстыжий мерзавец!

Вообще я не планировала делать дом, который мне очень нравилось называть дворцом, своеобразным рабочим офисом. Его покупка задумывалась, как создание второго семейного гнездышка, в котором мы с Гришей уже планировали провести зимние праздники, а настоящий офис чисто для работы уже был подготовлен в отремонтированном за мой счет, естественно, казино "Пиковая дама", но сегодняшняя встреча имела широкий формат. Ну, там себя показать, на других посмотреть, пару-тройку приказов заодно отдать и все такое. Короче, я решила провести ее в усадьбе – старинной, ободранной, но уже пропитанной дыханием нового этапа жизни как для меня, так и для города.

Я уже говорила, что стать той, кем я стала, я не планировала, по крайней мере, в долгосрочной перспективе. Делая то, что я делала, я использовала свой крепнувший статус хозяйки города, чтобы найти Гришу, а после… Честно говоря, я не думала об этом. Я хотела просто быть счастливой, но разговоры, то и дело поднимались, переговоры велись и в итоге к тому и… привелись, короче. В конце концов, город и так был моим.

Алеша это поощрял, ни сколько не считая, что это было не правильно, и что у руля должен был быть он. Гриша, хоть и ругал брата за, что тот способствовал моему продвижению, видел меня в этой роли еще когда подозревал в этом же видении Ибрагимова, вешавшего ему лапшу, что хотел его поставить во главе города. Ну, а я… Я подумала "Почему бы и нет?"

Это был мой город: я в нем родилась, выросла, в нем влюбилась, в нем же забеременела (дважды), в нем были похоронены мои родители и младший брат, и в нем же я нашла старшего брата, так… Кто же лучше меня мог справиться с этой ролью?

Верно! Никто!

Шучу, конечно, но хозяйкой города стала именно я, раз уж никто не возражал, но сама я себя хозяйкой не считала.

Во-первых, это звучало до ужаса скучно и устарело, а во-вторых, за мной волочился длинный и кровавый хвост, и если было вспомнить мои размышления об искуплении, то в их свете, а также в свете моей беременности, я думала, что правильнее будет считать… Нет, стать! Стать… Может, спасительницей? Той, кто сломает систему силы и власти?

Чушь полная! Систему нельзя было сломать, но в моих силах и власти было немножко подрегулировать ее под свои понятия о справедливости, что, конечно же, тоже было чушью, но в любом случае что-то я, да и могла сделать хорошее.

Например? Например, сделать хорошую детскую площадку в старом дворе Гриши. От фонарей местные жители любезно отказались, а вот площадку и скромный ремонт домов с особым вниманием к отопительной системе приняли на "ура".

Еще я не забыла про ту женщину, которая умерла в ювелирном магазине, и семью которой я грозилась поддерживать. Еще я взяла под свое крыло приют, в котором рос Алеша до того, как попал в приемную семью. Мне даже пришло в голову, что мы с Гришей могли взять к себе нескольких детей, чего пожелала и сердобольная Марта, новоиспеченная невеста Алеши.

Услышав это, брат чуть не прослезился. Честно. Но сдержался, в отличие от Розы и Эвелины.

Кстати, Коппеля я обманула: я продала не все алмазы. Я оставила один, самый крупный алмаз, который отдала Алеше, чтобы ему было, что надеть на палец своей рыжей волчице, которую я тоже не оставила без подарка, оформив на нее ювелирный магазин, ранее принадлежавший Артуру и его отцу.

Марта оказывается хорошо рисовала, а ее фантазии и вкусу могли позавидовать самые именитые дизайнеры, поэтому в магазине появилась услуга заказы украшений по индивидуальному эскизу, которое Марта воплощала сначала делая тот самый эскиз, а потом все остальное, что вместе с моим братом делало ее очень счастливой.

Чем я еще могла похвалиться? Ах, да! Яна озадачила нас с Гришей просьбой стать крестными для ее сына, которого она, наконец, сняла с грудного кормления. Мы, недолго думая, согласились, чем укрепили наши с ней отношения, уверенно переходившие во что-то вроде дружбы.

Старого друга моего отца я решила попросить стать мэром. Его сын не обманул и дядя Марк действительно отошел от дел, но мое предложение принял. Любил он все-таки этот сраный город и не мог оставаться в стороне от того, что в нем происходило.

Что касалось его сына, незабвенного Михаила, то его, несмотря на протесты Гриши, мечтавшего его убить, я решила оставить при себе. Врагом он вроде как мне не был, но обиду он все-таки мог затаить, да и его цели, и мотивы не до конца были для меня ясны, так что я посчитала, что его лучше было держать поближе в качестве адвоката.

Короче… Короче, как-то так все и сложилось.

Я начинала свой путь, как Кира Зотова, даже не задумываясь, что быть может, обо мне будут говорить громко. Хотела бы я тут заметить, что только я решала, как будут громко говорить, в смысле, какой меня называть, но, пожалуй, это был тот редкий случай, когда уместно было львиную доли переложить на обстоятельства, так или иначе толкавшие меня к конечной точке, которая, конечно же, была начальной, как и для Киры Зотовой, так и для Киры Ангеловой, и также и для Киры…

Вот тут я еще не определилась: Станиславской, Астаховой или же Астаховой-Станиславской.

Мне нравился третий вариант. Щепотка старого, щепотка нового плюс круто звучало, но у меня еще было время подумать. С Гришей мы не были расписаны, и на этом, то есть на официальном вступлении в брак настаивали все домашние, включая даже брата, громче всех высказывавшего мнение, что, цитирую, "Писюну пора взять на себя обязательства".

О том, что ответил ему Гриша, я умолчу. Уж больно в его ответе было много не цензурных выражений, за которые Эвелина на полном серьезе грозилась намылить ему рот, но в целом Гриша был за. Он же был старомодным мужчиной. Это мне, даме без документов, было по барабану, но ему хотелось, чтобы документы у меня появились с его фамилией. Да и про детей надо было думать. Не могли же они носить фамилию "наша мама еще не решила, как себя звать, но вообще она хозяйка города". Время-то быстро летит, и я не успею оглянуться, как Никиту уже придется вести в первый класс.

Так что дел было много: как семейных, так и не семейных. В конце концов, город не мог сам собой управлять.

Не знаю, сколько продлится мое правление. Опыт тех, кто был до меня, показывает, что нет ничего вечного и случиться может всякое, но я при всей своей паранойе все-таки не хотела бы забегать наперед.

Главное для меня теперь было удержать не город, а свою семью, чтобы больше никому из нас не пришлось проходить через то, через что мы уже прошли. Раньше я не понимала, как она была важна, потому что ее фактически у меня не было, и ее отсутствие я заменяла выпивкой, сексом, мыслями об уходящей молодости и тех дорогих цацках, которые я не поносила, что я тоже поняла только сейчас.

Однажды пожелав для себя лучшей жизни, я прошла через ад и получила даже больше, чем могла даже мечтать. И теперь, чтобы сохранить это, я не побоюсь установить и использовать самые жестокие волчьи законы.

Мои волчьи законы.