Зеркала судьбы. Следы на песке бесплатное чтение

Пролог.

Миссис Хоуплэнд медленно шла между рядами столов и раскладывала листы бумаги со списками. Делала она это размеренно и с легкой улыбкой, внимательно изучая реакцию подмастерьев.

– И помните, вы не всесильны, даже ваши наручи не смогут вам помочь, если одно из этих веществ попадет к вам в кровь, – говорила она звонким голосом, в абсолютной тишине. – Это вам не алкоголь или наркотики, когда у вас есть шанс сообразить, что происходит и успеть хоть что-то предпринять. В случае отравления этими веществами, вы не почувствуете никаких внутренних изменений, пока не станет поздно.

Миссис Хоуплэнд зашла за кафедру и внимательно обвела взглядом аудиторию. Тишину сменил шорох бумаг и перешептывания. Её взор остановился на Дугласе Линде. Она поманила его и произнесла:

– Будьте добры, мистер Линд.

Водрузила на стол возле кафедры небольшой чемоданчик.

– Мне нужен доброволец.

– Нету у меня сегодня доброй воли травиться, – буркнул Дуглас, приподнялся, но продолжал топтаться за своим столом.

– Интересно, то, что это не яды в обычном понимании этого слова, – произнесла миссис Хоуплэнд и приглашающим жестом подозвала Дугласа. – И вы не умрете, получив даже "лошадиную дозу" большинства этих веществ.

Дуглас пожал плечами и бодро устремился к столу с чемоданчиком. Аудитория одобрительно загудела. Он храбро вскинул кулак, мол, врагу не сдается наш маленький форт, и продолжил идти, даже не оглянулся на сердитое шипение Санары Куэста.

– Хотя, пожалуй, с "лошадиной дозы", вам все же станет дурно и обнимашки с унитазом будут обеспечены, – произнесла миссис Хоуплэнд и задумалась.

Дуглас резко остановился и бодро повернул обратно к своему столу, под редкий осуждающий свист. Миссис Хоуплэнд заметила его разумный маневр и громко кашлянула. Аудитория затихла. Он обернулся, и она поманила его, с очаровательной улыбкой на губах.

– Мистер Линд, сколько раз я спасала вам жизнь? – спросила она и улыбка сменилась хмуростью бровей. – Хоть раз я кому-нибудь навредила в этой аудитории?

– Простите, мастер, мне нравится обниматься, – ответил Дуглас. – Но, не с сантехникой.

– Не бойтесь, ни вы, ни ваша четь, не пострадают, – произнесла миссис Хоуплэнд, налила воды в стакан и достала из чемоданчика набор пузырьков. – Серьезно не пострадают . . .

Она взяла пузырек и открыла. Светло-зеленая капля коснулась воды. Дугласу показалось, что прошла вечность, пока капелька растворилась и учитель подала ему стакан.

– Как я и сказала, вы не отравитесь . . . – произнесла она, дождалась, когда Дуглас сделает последний глоток и продолжила: – Но вот ваши умения управлять палой и способность компенсировать ее недостаток из живы будут сведены на нет.

Он осуждающе покачал головой и поставил стакан на стол. Миссис Хоуплэнд вытянула руку в его сторону и ее пальцы изобразили паука. Дуглас вовремя среагировал. Маленькая шаровая молния с шипением прыгнула ему в лицо.

Он уклонился и прикрыл щеку ладонью, в надежде отвести или подавить искрящийся сгусток энергии. Но тот, пролетел мимо, опалил брови, челку и со свистом исчез, не протянув и пары ярдов.

Дуглас тронул хрустящие волосы, изумленно посмотрел на учителя и лишь за тем, неожиданно, ощутил резь в ладони. По коже тянулся широкий ожег.

Аудитория, в оцепенении, молчала пару секунд, потом кто-то прошептал:

– Лечи, уже, чего ждешь . . .

Он сконцентрировался, боль приутихла. Но, ожег зудел и не хотел сходить. Дуглас прошептал менталу. Боль усилилась, и теперь пульсации отдавались даже в локте. Он умоляюще посмотрел на учителя.

– Сеньорита Куэста, помогите вашему другу, пожалуйста, – произнесла миссис Хоуплэнд, с маской суровости на лице, окинула аудиторию серьезным взглядом и продолжила: – Помните! Как только вы утратите способность управлять палой, вы станете уязвимыми, вы станете самыми обычными людьми . . .

Глава 1. Незваный гость.

Прохладный ночной воздух струился сквозь приоткрытое окно спальни. Небо на востоке начинало светлеть, но именно в этот час, сон становился особенно крепким.

В верхней комнате угловой башни замка спали двое юношей. Один – черноволосый и коротко стриженный, спал, завернувшись в медвежью шкуру. Его смуглый лоб уперся в стену комнаты, а тихое дыхание едва колыхало бурые волосинки на шкуре. Другой – пепельноволосой разметался поперек своей лежанки. Одеяло, сбитое ногами к стенке, касалось пола. Голая грудь со странным шрамом, похожим на оттиск медальона, мерно вздымалась. Его хранитель снов, свисал на серебряной цепочке, зажатой в руке.

Малкольм спал, не чуя прохлады, и что-то шептал слегка приоткрытым ртом:

– Шиван…почему только теперь…?

Он блуждал в мире грез.

“– Я не могу никому доверять здесь. Эта странная встреча с тобой, казалась мне подарком судьбы. Я должна была убедиться, что ты, это только ты и никто другой.

– Не понимаю?

– В мире снов ты гость, для меня же он стал домом. Странным и опасным, но домом, – сказала она и отвернулась, указывая куда-то рукой. – Смотри внимательно, смотри еще раз.

Туман рассеялся. Они стояли у подножия скал на площадке, на которой суетились люди. Он узнал форестианцев, приметил одного скалацида. В центре площадки возвышалось сооружение, похожее на гигантский волчок или дымчатый цветок сирени с четырьмя раскрытыми лепестками. Вогнутой зеркальной поверхностью, лепестки отражали восходящее солнце. Он улыбнулся, узнав язотов. Обитатели океанских глубин, вчетвером, внесли на площадку сигарообразный кокон в рост человека.

Он почувствовал прикосновение к своему плечу и обернулся. Она стояла рядом. В каждом новом сне она приходила другой и оставалась все той же, что и в первый раз. Густые рыжие волосы, собранные в тяжелый пучок, открывали изящную шею, покрытую веснушками. Зеленые глаза смотрели внимательно.

– Здесь все началось. Но после неудачи установку разобрали и части увезли в разные миры. Эти зеркала служили своеобразной системой наведения их нужно найти в первую очередь.

Она взяла его руку и поднесла к своей щеке:

– С каждым разом мне все труднее и труднее встречаться с тобой.

– Придет время, и я сам найду тебя, – ответил он, повернул ее руку тыльной стороной к себе и поцеловал.

Раскаты далекого грома заставили их обернуться и посмотреть в сторону океана. Черные тучи, тяжелыми клубами заволакивали горизонт. Он посмотрел на нее и покачал головой.

– Еще рано . . .

Гром прошелся неестественным дробным эхом и заставил вздрогнуть.

– Тебе пора, – сказала она и поцеловала его.

Губы словно обожгло огнем. Он вскинул руку и …”

Он едва не свалился с постели. Хранитель снов лежал на груди, закрывая шрам в виде дракона. Пальцы цепко сжимали цепочку. На тыльной стороне руки блестела слюна. Малкольм вытер руку о штаны и попытался подняться.

Входная дверь комнаты отворилась, и вошел Таймус Роддерик. Малкольм закинул ноги, кувырком спрыгнул с кровати, набросил цепочку на шею и повернулся к мастеру.

– Доброе утро, мистер Роддерик! Что-нибудь случилось?

Таймус посмотрел на расправленную кровать Дугласа.

– Кто-то ночью напал на дозорных.

Малкольм удивленно вскинул бровь.

– Никто не пострадал, – сказал Таймус и посмотрел на мирно спящего Лина. – Пока, не пострадал. По описанию одного из дозорных это был Дуглас. Вел он себя крайне агрессивно и дрался весьма занятно, необычно. Тебя и еще нескольких ребят я снял с занятий. Пойдем искать нашего берсеркера. Кстати, после нападения его больше никто не видел.

Малкольм понимающе закивал, затем вскинул голову и дунул по кругу на факелы под потолком. Ярко вспыхнул огонь, осветив полумрак комнаты. Лин завозился под шкурой, но не проснулся. Все ровно утро, подумал Малкольм и подошел к шкафу с одеждой.

Таймус стоял у кровати Дугласа.

– Оденься полегче, и не забудь наручи, – бросил он в сторону Малкольма. – Так, на всякий случай.

Он осторожно пощупал одеяло, поправил его, наклонился и повел носом как заправская ищейка. Таймус похлопал кровать и заглянул под нее. Затем, не торопясь, подошел к столу, на котором грудой лежали книги. Внимательно изучив обложки, он посмотрел на цветы стоящие вдоль стены, укрытые причудливыми колбами.

– Ризатропус токсичен, Аникцилия тоже, – произнес Таймус и обернулся к Малкольму. – Почему они здесь, а не в оранжерее? У Дугласа может быть аллергия на пыльцу.

– Это микроклиматические колбы, – раздался голос Лина. – Дуглас делал их сам, для Фицроя, и уже очень давно. Проблем не было.

Он сидел на кровати, завернувшись в шкуру, и яростно чесал ежик волос.

– Значит не аллергия? – уточнил Таймус.

– Уверен, – ответил Лин и зевнул.

Малкольм завязал шнурки на кроссовках и выпрямился. Он глянул на наручи, что лежали на столе возле мистера Роддерика. Тот подхватил их и ловко кинул крестнику. Дракончики распрямили хвосты и расправили изящные крылья. Малкольм выкинул вперед руки, со сжатыми кулаками, и наручи ладно обхватили запястья. Глазки драконов погасли и теперь на руках хозяина они смотрелись обычными, пусть и красивыми, браслетами.

– Надо будет заказать у старого Фархада такие же, – усмехнулся Таймус.

– Обратитесь к моему юристу, дабы уладить все вопросы относительно авторских прав, – ответил с усмешкой Малкольм.

Лин понимающе хрюкнул и улыбнулся, он знал, что Малкольм крестник мистера Роддерика и частенько позволял себе шутить с ним, что совершенно исключал с другими мастерами.

* * *

Они собрались перед входом в столовую. Большинство из них Малкольм знал. Подмастерья кивали друг другу в знак приветствия, улыбались, жали руки, кто-то салютовал на манер польских военных. Наконец подошел Таймус Роддерик.

– Господа подмастерья, – начал он. – По последним данным мистер Линд, ночью пытался проникнуть в помещение “Колодца бесконечности”. Далее, безуспешно покушался на сейф с Оборотным ключом. Наконец, столкнувшись с дозором, скрылся с территории замка. Наша задача найти беглеца и выяснить причину странного поведения.

Мистер Роддерик оглядел всех, как бы приглашая задавать вопросы.

– Он опасен? – спросила Иоланта, незаметно вздернула руками, и наручи, изящными гадлингами, наползли на костяшки кулаков.

Малкольм поморщился. Его всегда поражала показная кровожадность Иоланты и ее враждебность к нему и Дугласу. Таймус покачал головой.

– Никого калечить не надо, он ваш товарищ, а не дикое животное.

Один из дозорных поднял руку. Его правая бровь и щека имели чудный сине- зеленый цвет, а внешняя сторона глаза покрылась кровавой сеточкой. Он кашлянул в кулак, глянул на Таймуса, и тут же заговорил:

– Избегайте близкого контакта. Его манера передвигаться … ничего подобного раньше не видел, – он замолчал, бросил взгляд на Малкольма, потом на Лина и продолжил. – Увидели, не геройствуйте! Если можете, вяжите и ждите мастеров.

– Каждому дозорному придается по два подмастерья, всего пять групп. Зоны поиска определите сами. Связь держать через ведущего, – сказал мистер Роддерик и оглядел присутствующих. – Еще вопросы?

Подмастерья вытянулись по стойке смирно, хоть и не были в строю.

– За работу!

Дозорные начали вскидывать руки и выкрикивать имена ребят. Таймус поймал взгляд Малкольма, подмигнул ему и, коснувшись указательным пальцем виска, указал в небо. Ксаметары не знали телепатии и, разговоры без слов забавляли Малкольма. Он просто показал мастеру большой палец, мол, все нормально.

– Малкольм, Санара, вы со мной, – раздался голос Сергея Рогова.

Сергей по прозвищу “Мишутка” попал в Огненные крылья и начал обучение сравнительно поздно. Его нашли в сибирской тайге во время обычного отлова непрошенных гостей. Подмастерье последнего курса, он при среднем росте, обладал фигурой борца вольника, бурой густой шевелюрой и угрюмым лицом, вечно покрытым трехдневной щетиной. Мало кто помнил, что прозвище ему, невольно, дала миссис Хоуплэнд, когда увидела его голого по пояс на медосмотре.

– Вам бы депиляция не помешала, – сказала она, кокетливо похлопав его по волосатому плечу. – Прямо мишутка гималайский.

На его беду в соседней комнате находились любопытные подмастерья, которые и разнесли слова доброго доктора. Однако младшие ребята побаивались его за хмурый вид и вспоминали прозвище Сергея, исключительно в разговорах между собой. Из старших подмастерьев и мастеров только несколько человек позволяли себе называть его “Мишуткой” и то в редких случаях. Сергей не обижался, из уважения к косолапому обитателю тайги.

Сергей не мог манипулировать реальностью как обычные вулхи, но видел мир, слышал его и ощущал с глубиной не доступной даже мастерам. Он обладал врожденным сверхчутьем, как и все дозорные и, развивая свои способности, когда-нибудь мог стать “Часовым”.

– Ну, что молодежь? – хмыкнул Сергей. – Я ищу, вы хомутаете.

– Только, давай, найдем его первыми! – вмешалась Санара, не дав Малкольму вставить и полслова.

Глаза Сергея, карие с белесыми прожилками, улыбнулись, хотя тонкие губы даже не дрогнули.

* * *

Дуглас очнулся, ощущая жуткую головную боль и сухость во рту. Донесся шум прибоя. Лица коснулся утренний бриз с океана. Пальцы взрыли песок, но более руками он двигать не мог. Тело сковывало напряжение, словно его связали веревкой, укладывая виток к витку, начиная от плеч и заканчивая ногами. Он приподнял голову и, как смог, осмотрел себя – точно, спутан как муха паутиной, только ладони торчат короткими крыльями.

"Маленькие крылья будут моим проклятьем навечно, – подумал он, вспоминая похождения в царстве облаков"

Только сейчас он услышал тихий голос. Дуглас еще раз приподнял голову, кое-как сфокусировал зрение и, очертание близко стоящего обломка скалы превратилось в мужчину, в странном, но знакомом одеянии. Тот стоял спиной к Дугласу и смотрел на океан.

– Очнулся. Хорошо.

Мужчина повернулся к Дугласу, сделал пару шагов и присел. Поправил рукоять кинжала, что висел на поясе и спросил:

– Что вы сделали с “Колодцем бесконечности”?

Дуглас поморщился, мотнул головой и задал встречный вопрос:

– О чем вы говорите? Кто вы? Что вам нужно?

Он пытался вспомнить, что с ним произошло, как здесь оказался, но не мог. Он помнил, что перед сном читал статью о смещении сознания, затем попытался провести небольшой эксперимент, как советовал автор, но ничего не получилось. Он припомнил, что долго не мог заснуть, ворочался ощущая приближение головной боли, но все-таки уснул и . . . погрузился в странный кошмар.

Да, точно, ему снились бесконечные чужие жизни, плывущие через кровопролитные сражения от смерти к рождению и к новой смерти и новому рождению, много ужасных смертей, одна за другой, пока не пришла тьма.

Дуглас смотрел широко раскрытыми глазами на незнакомца.

– От тебя мне ничего не нужно, я просто хочу вернуться домой. Но, вы как-то закрыли “Колодец бесконечности”, как и зачем я не понял. Так что ты меня проведешь, – заговорил незнакомец, вертя в руке кинжал необычной формы.

– Да, кто вы такой?

– Тебя должно волновать не кто я, а что я могу с тобой сделать.

Дуглас вздрогнул и, извиваясь червем, попытался отползти, яростно загребая песок свободными пальцами. Мужчина ухмыльнулся и поводил перед его лицом кинжалом.

– Зачем ты приволок меня сюда? – спросил незнакомец, пряча кинжал.

– Я, вас, сюда?– удивился Дуглас, вскинул брови и приподнял голову повыше. – Вы издеваетесь? Я связан, вы вооружены! И я же вас приволок? Куда кстати?

– Не играй со мной! – процедил мужчина, снова взявшись за кинжал. – Я не знаю, какую игру ты ведешь, маленький мерзавец. Но, по твоей вине, может погибнуть моя семья.

– Да причем здесь я? – взвился Дуглас. – Я помню, как уснул в своей кровати, а проснулся связанный на берегу океана и какой-то пират угрожает и тычет в меня свою зубочистку.

Мужчина привстал, оглянулся, и с недоумением снова посмотрел на Дугласа.

– Это я про вас, – буркнул юноша.

Мужчина снова присел и угрожающе навис над ним, перехватив рукоять кинжала.

– Я готов помогать, – пискнул Дуглас. – Только не бейте, дяденька!

– То-то, – хмыкнул мужчина.

Вдруг где-то над их головами раздались едва различимые голоса. Мужчина привстал и настороженно вытянул шею, поводя головой. Дуглас изогнулся, как мог, подтянул ноги и резко выбросил их вперед, целя в спину своему похитителю. Незнакомец отлетел, изрыгая проклятья.

– Я здесь, сюда! – завопил Дуглас, понимая, что может навлечь на себя еще большую беду. Однако, враг моего врага – мой друг, успел подумать он. Незнакомец подскочил к нему с кинжалом в руке и с размаху всадил рукоять, больше похожую на кастет, в челюсть Дугласа.

* * *

Поиски продолжались уже часа четыре и привели их на скалистый берег острова Безымянный. Малкольм и Сергей решали, куда идти дальше, позволив Санаре продолжить поиски друга, старым добрым способом.

– Дуглас! – прокричала она, сложив руки рупором.

До спуска на пляж оставалось меньше тридцати футов, когда Сергей криком остановил ее, и стал быстро приближаться. Малкольм подошел к обрыву и посмотрел на пляж сверху.

– Он там не один, – сказал Сергей, обходя Санару.

– Кто с ним?

– Не могу понять, они оба мерцают. Возможно, поэтому его было так трудно найти.

Вдруг раздался призывный крик Дугласа и резко оборвался, будто ему зажали рот. Сергей и Санара бросились к тропинке, ведущей на пляж. Малкольм недолго думая, отошел от края обрыва, разбежался и прыгнул, прошептав менталу.

Он по-кошачьи приземлился на песок и резко развернулся. Их взгляды встретились. Дуглас больше походил на хищника, готового к прыжку – злобный взгляд из-под бровей, оскал обнажал слегка желтые зубы, один кулак упирался в камень, другой, словно сжимал кинжал, медленно ходил из стороны в сторону.

Они медленно, по спирали, пошли навстречу друг другу.

– Малкольм, их двое, – прокричал Сергей, выбегая на пляж. – Осторожнее, это не Дуглас.

Малкольм замер, в нерешительности, наблюдая за приближением друга. Дуглас бросился вперед и в бок. Его силуэт растекся полукругом и достиг Малкольма, который подпрыгнул и выкинул вперед левый кулак.

– Нет! – прокричала Санара и махнула рукой, словно хлестнула стеком.

Глухой рокот накрыл пляж. Малкольм отлетел к скалам, взрывая песок, а Дуглас, словно безвольная кукла, подхваченная бурей, пролетел и рухнул в пену прибоя. Санара закрыла рот руками и часто замотала головой. Сергей побежал к лежащему Малкольму.

– Горазда ты шорох наводить, – бросил он ей, не оборачиваясь. – Они в порядке. Помоги своему, девица – краса, а то нахлебается ненароком. Да, . . . и не пытайся привести его в чувства.

Санара бросилась к Дугласу, спина которого мелькала над водой. Поднимая фонтаны брызг, она схватила его за руки и поволокла к берегу. Причитая, проклиная себя за поспешность, и молясь, только бы все кончилось хорошо. Она ненавидела себя, не понимая за что и, ненавидела Дугласа за глупость, благодаря которой он всегда влипает в ситуации. Санара шмыгала носом, упираясь в желтый песок пятками, и соленые брызги океана на ее щеках растворяли редкие слезы.

Сергей присел возле Малкольма. Тот приподнялся на локте, но тут же снова упал на песок. Глаза то и дело пытались закатиться, но он упорно сводил их к переносице и покряхтывал. Наконец, он протянул руку к Сергею и, медленно моргая, прошептал:

– Как там, Дуглас?

– Нормально, пока без сознания, – ответил дозорный. – С ним что-то странное происходит и лучше, чтобы он был пока в отключке.

Малкольм услышал кашель Дугласа, а затем сдавленный хрип Санары. Сергей обернулся и выругался. Дуглас лежал на спине и, одной рукой держа подругу за горло, другой шарил по песку, словно искал что-то. Вдруг его рука сжалась в кулак, будто схватила рукоять ножа. Он рывком повалил ослабевшую Санару, которая ртом хватала воздух и даже не помышляла о том, чтобы сопротивляться. Дуглас, прекрати, пыталась выговорить она, но с губ сорвалось:

– Дла . . . прти . . .

Она смотрела на друга умоляюще. Его лицо таяло, вслед за уплывающим сознанием. Санара ткнула его рукой в грудь, в нос, но маленькие кулачки не достигали цели. Дуглас занес невидимое оружие и оскалился. Из последних сил она развернулась и устремила колено в пах противника. Вдруг быстрая тень промелькнула над ними, и раздался глухой удар. Дугласа на мгновение застыл и с каким-то странным поскрипыванием повалился на песок.

– Я же тебя просил, не приводи его в чувства! – сказал Сергей, опуская сучковатую корягу.

Санара лежала, звучно хватая воздух, и кашляя.

– Что с ним происходит? – выдавила она.

– А где второй? – удивился Малкольм. – Ты же сказал их двое.

– Он и первый и второй – два в одном, – ответил Сергей. – И не спрашивайте, как это возможно. Я только дозорный, вы у нас подмастерья . . . так что, дорогие мои, путайте его и вызываем подмогу. На своем горбу я его не потащу, а дать ему очухаться не слишком умная идея.

Сергей глянул на Малкольма и махнул рукой в пригласительном жесте.

– Ладно, мы побудем здесь, а ты Санара приведи Белогривого, коняга он бывалый и странностей не боится . . . и конечно предупреди мистера Роддерика, – сказал Малкольм, осторожно подходя к Дугласу. – Думаю, мастера во всем разберутся.

Сергей вновь приподнял, на всякий случай корягу, внимательно наблюдая за Дугласом. Малкольм достал веревку и начал связывать друга.

Глава 2. Блуждающий во мраке.

Дуглас очнулся резко, с глубоким вздохом, словно до этого находился в кошмаре, где его топили, но изредка вынимали голову из воды, дабы продлить агонию. Сердце бухало тяжелым молотом в груди, глухо отдаваясь в ушах. Он моргнул и оглядел комнату с белыми стенами и потолком. Стойкий, едва уловимый аромат трав и лекарств, намекал на больничную палату. Ноздрей коснулся запах озона. Вновь пришло ощущение скованности движений, но не такое, как на пляже. Руки, почему-то заведенные за голову, ощущались до локтей, а ног, словно не было ниже колен. Тошнотворный комок подкатил к горлу, заставив сглотнуть и откашляться.

Дуглас повернул голову и посмотрел на запястья, схваченные энергетическими браслетами, которые мерно гудели и поигрывали искрами. Он попытался сжать пальцы в кулаки, но ничего не вышло. Приподнявшись так высоко, как смог, он бросил взгляд на ступни, конечно, и там тихо гудели и мерцали державшие его путы.

– Очнулся? – раздался знакомый голос.

Незнакомец возник из пустоты, сбоку от кушетки, на которой лежал Дуглас.

– Да, что вы себе позволяете? – спросил подмастерье. – Что я вам сделал? Где мы находимся?

Дуглас узнал палату в госпитале замка, но сомнения все же терзали его. Еще этот странный незнакомец, не говоривший ничего по существу. Он уронил голову на мягкий подголовник, наблюдая за тем, кто медленно приближался, держась обеими руками за пряжку пояса.

– Просто, назовите себя, – произнес Дуглас. – И скажите, что происходит?

Дверь палаты бесшумно отварилась, на пороге возникли Санара и миссис Хоупленд. Они, слышали последний вопрос Дугласа и удивленно замерли – прикованный к кушетке, задал вопрос, в совершенно пустой палате, и сейчас глядел куда-то в потолок.

– Меня зовут Эраним, я хранитель дальних рубежей Занкара . . . – сказал незнакомец и обернулся к открытой двери палаты. – И переговоры о нашей судьбе буду вести я . . .

Подмастерье бросил взгляд на дверь. Санара вздрогнула, услышав грубый, слегка хрипловатый незнакомый голос, вырвавшийся из уст прикованного к кушетке. Для Дугласа все происходило в легком тумане нереальности, только странный истязатель обладал абсолютной четкостью. Эраним отвернулся от двери и наотмашь ударил Дугласа, погрузив его сознание во мрак.

Санара заметила, как голова Дугласа дернулась и упала на подголовник, но спустя мгновение вновь поднялась, и незнакомый взгляд любимых глаз пронзил ее хладным призрением.

– Лекарки . . . пригласите сюда генерала, или того, кто тут командует, – попросил Дуглас, голосом ему не принадлежащим.

Санара глянула на главного доктора с испугом и сильно сжала ее запястье.

– Это хаялет или дример? – спросила она, почти плача. – Что с ним? Одержимых же не бывает, правда ведь, только если . . .

– Успокойся, с Дугласом все будет хорошо, – ответила миссис Хоуплэнд. – Только вот, боюсь, услуги мистера Ригеля нам понадобятся снова.

Она нежно погладила Санару по руке, ощущая смятение, которое уже давно не посещало ее сердце – у мальчика проблемы и возможно серьезные. Она склонилась к уху Санары и прошептала:

– Позови великого гроссмейстера и мистера Роддерика. Я пошлю за сновидцем.

Санара быстро закивала и убежала прочь. Миссис Хоуплэнд погрозила пальчиком злобно скалящемуся Дугласу.

– Никуда не уходите, мы скоро, – сказала она и осторожно прикрыла дверь.

* * *

Первым в палату вошел Таймус и внес два стула. Он поставил их рядом и на один сел, скрестив руки на груди и закинув ногу на ногу. Мастер наблюдал за Дугласом, который только бросил взгляд на него и снова уставился в потолок. Когда в палату неспешно вошел мистер Аддингтон, прикованный явно оживился. Санара и Малкольм встали возле двери и внимательно наблюдали за происходящим.

– Вы называете себя Эраним,– проговорил гроссмейстер присаживаясь. – Кто вы, и что здесь делаете?

– Я буду молчать, пока вы не скажете мне, что сделали с моей семьей.

– Не очень продуктивно, но, извольте . . . – проговорил гроссмейстер и бросил взгляд на Таймуса. – Мы ничего не знаем о вашей семье, ровно, как и о вас, и о том, что происходит. Нам нужна ваша помощь, что бы понять, как вы попали в этого молодого человека и как мы можем помочь вам.

Повисла гнетущая тишина, в которой слышались потрескивания энергетических браслетов и пыхтение прикованного. Он медленно обвел взглядом присутствующих.

– Что значит, я попал в этого молодого человека?

 Гроссмейстер озадаченно наклонился, всматриваясь в собеседника.

– Попробуйте встать, – сказал мистер Аддингтон.

Дуглас дернулся раз, другой и замер, злобно зыркнув в сторону мастеров. Он еще раз напряг руки и ноги, и поняв тщетность попыток, расслабился, уронив голову на подушку.

– Я не знаю, как вы это сделали, но у меня хватит сил забрать с собой вашего парня.

– Никого никуда не надо забирать. Просто расскажите, как вы сюда попали? – произнес гроссмейстер, не меняя позы. – Мы не враги вам. Что последнее вы помните?

Малкольму последний вопрос показался шагом в правильном направлении, помня слова Сергея о том, что в теле Дугласа находятся как минимум две сущности, он предположил, что незваный гость действительно мог попасть в его друга случайно. Он следил, как шевелит губами прикованный, и дивился незнакомому голосу, что наполнял палату.

– Для начала, скажите, кто вы и куда я попал? – спросил прикованный.

– Я гроссмейстер ордена Ксаметаров, мира Гаюрон. Меня зовут Говард Аддингтон.

Маска удивления коснулась лица Дугласа, и он проговорил:

– Ксаметарами называют гвардейские части владыки Занкара. Я знаю в лицо всех капитанов и лейтенантов, а тем более их генерала. И никогда не слышал вашего имени или странного звания.

– У нас несколько другая миссия и степень секретности, – ответил мистер Аддингтон. – Но, повторяю еще раз, мы вам не враги.

– Постойте, вы сказали, мира Гаюрон? – спросил Дуглас, тем же грубоватым голосом. – Я что провалился в мерцающий портал?

Он приподнялся и осмотрел присутствующих, словно в первый раз. Его взгляд долго блуждал по палате, будто отражение мысленных завихрений и тщетных попыток понять происходящее. Наконец глаза Дугласа, вопросительно замерли, встретив внимательный взор мистера Аддингтона.

– Возможно, – ответил гроссмейстер. – Поэтому мы и хотели узнать, кто вы и, что последнее вы помните.

Дуглас задумался и, словно смирившись с возможными последствиями, покачал головой. Уставившись в потолок, он произнес:

– Меня зовут Докун Эраним Тару. Мой гарнизон держал оборону в ущелье Феркатек. Уже больше месяца мы отражали вялые атаки татиков . . .

– …Тару, – прошептала Санара, и посмотрела на Малкольма.

Он помотал головой, ощутив странное чувство, знания ответа на не поставленный вопрос. Но, наваждение исчезло, и, Малкольм просто пожал плечами.

– Я обходил позиции, когда связист принес донесение о прорыве оборонительного каскада в верховьях реки Весарит, – продолжал рассказ прикованный. – Не успел он окончить доклад, как начался налет, столь яростный и неожиданный, что мы даже не успели укрыться. Я помню сильный удар и звон в ушах, а затем тягучую боль и глухие удары барабанов, пока не наступила тишина. . .

– Я скоро, – прошептала Санара на ухо Малкольма и бесшумно прикрыла за собой дверь палаты.

– Что было дальше? – спросил мистер Аддингтон.

– Очнулся я в вашем замке, – продолжил прикованный. – Голова трещит, воспоминания путаются, ощущение такое, что я не один человек и даже не два, а тысячи связанных друг с другом людей и я помню и знаю, что было, есть и что будет. Но это ощущение длилось недолго, оставив только обрывки странных образов и непонятных желаний.

– Например? – спросил Таймус и наклонился вперед.

– Найти ключ и защитить “Колодец бесконечности”, – ответил прикованный и посмотрел на мистера Роддерика. – Я даже не знаю, что это такое. Но, вскоре появился ваш малец, и у меня начались проблемы.

Вдруг лицо прикованного исказилось. Он дернулся, раз-другой и палату огласил знакомый голос Дугласа:

– Что значит, появился? Я тут всегда был!

Дуглас дернул ногой, будто кого пинал, и тут же хрюкнул, изогнувшись, словно получил удар в живот. Лицо его перекосила маска злобы, и раздался хрипловатый басок:

– Прекрати!

– Да пошел ты, – прозвучал звонкий голос Дугласа.

Со стороны казалось, что безумный актер ведет диковатый диалог с собой, и талантливо менять голоса, для правдоподобия. Мистер Роддерик подскочил к кушетке и стал удерживать Дугласа за плечи. Гроссмейстер пристроился с боку, призывая прикованного успокоиться:

– Успокойся и просто смотри на маятник, Дуглас . . .

Мистер Аддингтон разжал кулак и, перед глазами юноши замелькала серебряная капля на цепочке, которая стала мерно раскачиваться из стороны в сторону.

– Все хорошо . . . – почти шептал гроссмейстер. – Тишина и легкость . . .

Вскоре Дуглас затих, как и незваный гость, который тоже перестал подавать признаки присутствия.

* * *

Гроссмейстер и мистер Роддерик сидели в кабинете миссис Хоуплэнд, небольшом и уютном, с окнами на лес. Они пили чай и обсуждали, как помочь Дугласу и тому, кто невольно стал пленником странных обстоятельств, когда дверь в кабинет распахнулась и на пороге возникла Санара.

– Извините, что без стука, – сказала она, и улыбнулась. – А где Малкольм?

– Тебя ищет, – ответил Таймус.

– Я знаю, кто такой Эраним Тару, – сказала Санара.

Мужчины не проронили ни слова, превратившись в само ожидание. Наконец, Таймус закивал головой и закрутил рукой, мол, давай выкладывай.

– Это далекий предок, Такинава Тару. . .

– Хранителя “Колодца бесконечности” . . . – закончил появившийся из-за ее спины Малкольм.

– Именно, – продолжила Санара. – Дуглас получил не просто его опыт, а какою-то разновидность родового знания или памяти вплоть до особенностей личности. Я попросила Глена проанализировать историю аталан на предмет психических отклонений после получения опыта предков. Знаете, что он нашел?

– Я думаю, ничего, – ответил гроссмейстер.

– Правильно! – сказала Санара и щелкнула пальцами. – Мозг аталан устроен

по-другому и любые имплантированные воспоминания, а тем более опыт, он воспринимает как свои собственные, просто растворяя и впитывая только то, что нужно для дела.

– Не оставляя и следа другой личности? – уточнил Таймус.

– Да, – ответила Санара. – Наш мозг, воспринимает получение чужого опыта, как . . .

Она смотрела в потолок и быстро постукивала носочком туфли, в попытке найти сравнение. Малкольм склонился к ее уху и прошептал:

– Как подселение соседа в маленькую комнату.

– Да, точно, у Дугласа получение опыта больше походит как заселение темного чердачка привидениями, которые до поры до времени себя не проявляли.

– И что послужило толчком, для появления этого призрака, этого Эранима? – спросил гроссмейстер. – А самое главное, как теперь избавить Дугласа от этой напасти?

– Малкольм, я обратил внимание на книги у вас на столе, – заговорил Таймус. – Кто читал “Смещение сознания как метод самодиагностики”?

– Ее принес Дуглас. Сказал, что хочет изучить тему.

– Если не ошибаюсь, это практическое пособие для мастеров?

– Он сказал, что нас и менталы учат правильно составлять, и пальцами живу крючковать, даже управляемый энергетический выпуск делать, а сути происходящего не объясняют до конца.

– Тяга к знаниям . . . – хмыкнул гроссмейстер. – Ну что же, возможную причину появления господина Тару мы нашли, осталось придумать, как помочь Дугласу.

– Санара, напомни, пожалуйста, кто еще из вас получал опыт аталан? – уточнил Таймус.

– Только мы трое, потом, по возвращении домой Урукеш и книгочей поместили в закрытую секцию библиотеки. Кто после этого пользовался устройством, я не знаю, но можно спросить у Глена.

– Надеюсь, мы не получим здесь толпу любознательных подмастерьев или мастеров с раздвоением личности, – сказал гроссмейстер, глядя на Таймуса.

– Я тоже, надеюсь, – усмехнулся тот, глядя на ребят. – Что с вами делать? Пока симптомов не наблюдаете? Головокружение, странные голоса, незнакомые люди мерещатся?

– Нет, – ответил Малкольм. – Я думаю, все чуть сложнее. Дуглас получил опыт не одного человека, а целого рода. Это даже звучит жутковато. Но мы знаем, что это также был опыт и самого хранителя “Колодца бесконечности”. Так же, на недавнем занятии миссис Хоуплэнд, он принял некое вещество и стал обычным, ненадолго.

– Хитро, слишком много триггеров и версий, – буркнул гроссмейстер, уловивший ход мыслей Малкольма. – Переход сквозь "колодец", привел к слиянию двух копий сознания и запустил некий процесс в мозгу Дугласа, можно сказать, взвел часовой механизм.

– Точно, а опыты со смещением сознания и потеря контроля над палой, запустили его, – вмешалась Санара, в ход рассуждений учителя. – Возможно, решающим было то, что Дуглас получил опыт множества поколений сразу, а мы с Малкольмом, только одного человека и . . .

И в этот момент ребята поняли, какую угрозу таят в себе. Что если все эти рассуждения, лишь предположения и причина, по которой сейчас их друг прикован к кровати, совершенно другая.

Малкольм почувствовал как по его спине, медленно, холодя кожу, стекает одинокая капелька пота. Он поежился и заметил, как Санару слегка передернуло. Ее шея покрылась гусиной кожей, и светлый пушок встал дыбом. Санара отступила и наткнулась на Малкольма. Она оглянулась, ища у него поддержки, но тут же поняла, что он напуган не меньше.

– Без паники! – сказал гроссмейстер, словно прочел их мысли. – Скоро прибудет Александр Ригель, и уже тогда все и решим.

Малкольм услышал жужжащий шум за спиной и оглянулся. По коридору катилась электроколяска, в которой сидел молодой человек. Длинные седые волосы падали на плечи, белоснежная эспаньолка едва скрывала шрам на подбородке. Болезненная худоба и мраморность кожи, на фоне черного костюма, превращали его лицо в маску вампира, и лишь голубые глаза излучали неистовый огонь жизни.

А вот и кавалерия, подумал Малкольм и отступил, пропуская гостя в кабинет. Мастера встали. Таймус шагнул вперед, протянул руку и с улыбкой произнес:

– Александр.

Гроссмейстер склонил голову в приветствии, гость ответил тем же и подал руку мистеру Роддерику.

– Кто пациент? – спросил Александр и оглянулся на ребят. – Рита рассказала мне вкратце, но я хотел бы увидеть все сам. Книгочей и Урукеш очень будут кстати.

– Как всегда, с корабля на бал, – сказал гроссмейстер и сделал пригласительный жест рукой. – Ребята, проводите нашего гостя в палату Дугласа.

* * *

Дуглас пришел в себя и ощутил щекой холод металла. Он чавкнул губами и громко выдохнул. Пыльное облачко волчком упорхнуло в полумрак. Он повел плечами, пошевелил руками и понял, что скован. На это раз руки стянуты за спиной. Он согнул ноги – ура – ноги свободны. Дуглас перевернулся на бок, повозился, ему удалось сесть. Единственная лампа над дверью едва освещала комнатку, почти чуланчик. Огляделся. В стене, напротив двери, у самого потолка виднелось овальное окошко. Кряхтя, он встал и, подойдя к окну, приподнялся на цыпочки. Во мраке, за окном, двигались звезды.

Лязг металла за спиной заставил Дугласа оглянуться и вжаться в стену. Дверь отошла в сторону, и в чуланчик вошёл человек. В нос ударил едва уловимый запах жареного мяса и моря. Юноша склонил голову набок и прищурился. Тот, да не тот, мелькнула мысль. Мужчина действительно походил на того с пляжа.

– Кто вы, где мы, что вы хотите со мной сделать?

Дуглас расправил плечи, вздернул подбородок и нахмурился. Мужчина приблизился и загородил собой свет лампы. Он взял подбородок Дугласа суховатыми, крепкими пальцами и повернул из стороны в сторону.

– У меня, только один вопрос, – произнес он. – Как ты это делаешь, мутант?

Мужчина отошёл в угол комнатки и повернулся боком, так, чтобы одинокая лампа освещала пленника. Окантовка золотого эполета на плече незнакомца преломила тусклый свет. Дугласу удалось разглядеть своего тюремщика. Он походил на странную помесь пехотного офицера наполеоновской армии до пояса сверху и бойца специального назначения ниже пояса. Вычурный камзол черного цвета с множеством пуговиц и наград, в тон ему штаны с множеством карманов, широкий кожаный пояс и прицепленный к нему странного вида пистолет без кобуры. Костюм портили тяжелые ботики астронавта, которые ничуть не смущали гостя. Если бы не напряженность ситуации, незнакомец мог сойти за гостя хэллоуинской вечеринки изображающего героя космической мыльной оперы.

– Меня зовут Дуглас, – произнес связанный, чувствуя превосходство своего пленителя. – Я учусь в замке Огненные Крылья, я подмастерье ксаметар. Зачем я здесь?

Мужчина молча изучал его. На суровом и живом лице сменялись маски озабоченности, удивления и сомнения. Кулаки его сжались. Он поднял руку и, покачивая указательным пальцем из стороны в сторону, заговорил:

– Ты похож на татика, одет как они, говоришь как они . . .

Рука мужчины легла на оружие, и он продолжил:

– Но, ты странно говоришь и … Как ты попал на мой корабль?

Только теперь Дуглас понял, и не узнал свой голос. Ломающийся юношеский басок, превратился в гнусавый дискант. И запахи, странные запахи, словно имели цвет и форму. Он даже мог отделить один от другого. Таких талантов Дуглас за собой не замечал. Он вгляделся в позолоченную бляху на груди у мужчины, увидел отражение и, пискнув, отскочил к стене. Больно ударил руки. Он зажмурился и потряс головой.

– Что, что, как, зачем . . . – шептал он. – Во что вы меня превратили? Я сплю, я точно сплю…

Перед глазами стоял размытый силуэт незнакомого лица с глазами лемура, копной дрэдоподобных волос и носом с восьмью ноздрями. Дуглас открыл глаза, отражение в бляхе не изменилось. Страх, словно проник через дрэды в мозг и стал тянуть в разные стороны. Заболела голова.

Незнакомец щелкнул языком, убрал руку с оружия и отошел к двери.

– Выбросить за борт я тебя не могу, что странно, – сказал тюремщик. – Нож тебя не берет, патроны, словно отсырели. Так что плывем в порт. Там с тобой разберутся, мерзкий мутант.

Незнакомец поправил пряжку пояса и вышел, унося с собой слабый запах мокрой древесины и морского ветра. Дуглас услышал едва различимый скрип деревянных половиц, и металлическая дверь притворилась тихо словно сёдзи1. Он уселся на пол и привалился спиной к холодной стене, шею свело судорогой. Юноша покрутил головой и расслабился. Сложно в подобной ситуации устремить мысли ровным потоком, но он постарался вспомнить все, что произошло с ним за последнее время.

"Странности начались вечером, – размышлял Дуглас. – Я пробовал сместить сознание, но ничего не получилось или все-таки получилось. Потом все как в тумане. Откуда-то появился этот злобный, странно одетый мужик с кинжалом и потребовал, чтобы я отвел его к “Колодцу бесконечности”. Точно помню, не хотел, но повел"

Дуглас покачал головой и уставился в потолок.

Что потом? – шептал он. – Все как в странном черно-белом фильме, словно сон. Он ударил меня или нет. На пляже я очнулся связанным. Потом появились Малкольм и Сананра. Я бросаюсь на Малкольма. Темнота. Палата. Снова ребята и это тип меня бьет. Все, и это все, что я помню. Где я сейчас, как попал сюда, что за корабль? Почему металл пахнет деревом и скрипит, как борта гнилого ялика? Какой кошмар.

Голова заболела с новой силой. Дуглас застонал и стал покачивать ее из стороны в сторону.

– Вспомнил, – сказал юноша и посмотрел на дверь. – Глаза Александра. Сновидец был там и сейчас он здесь!

Лампа над дверью мигнула. Раздался скрежет, словно дверь пытались взломать. Вот металл прогнулся, сжался в гармошку, что-то хрустнуло, и рука в металлической перчатке медленно отодвинула дверь в сторону. На пороге стоял человек одетый еще страннее, чем предыдущий гость камеры-коморки. Дуглас видел скафандры астронавтов на картинках и в музее НАСА, но никогда не думал, что он может сочетаться со старым водолазным шлемом и короткими ластами. Гость кое-как прошлепал внутрь и замер.

Дуглас поднял удивленно брови.

Гость нагнулся и посмотрел себе под ноги. Шлем не смог заглушить ядреную ругань. Человек сел на пол и сбросил железные перчатки, стянул с себя ласты и бросил их в темный угол каморки. Дуглас молча следил за происходящим, медленно совея от захватывающего представления, ожидая, что же будет дальше.

В этот момент он точно был не против пощечины или легкого тычка в бок. Гость, тем временем, стал поворачивать шлем в сторону, будто хотел открутить себе голову. Железный шар с тремя круглыми иллюминаторами со скрипом поддался и через минуту с грохотом упал на пол.

Перед Дугласом сидел, пыхтя, сновидец.

– Александр, вы? Но, как? Вы ходите?

– Слушай внимательно, времени мало, – ответил тот. – Мы во сне. В вашем общем сне. Тот, что недавно вышел отсюда, думает, что плывет на корабле домой. Тебе почему-то этот корабль кажется космическим. Темы морских скитаний и межзвездных путешествий слились в этом сне в смачный винегрет. Но есть один общий момент. Грузовой отсек звездолета у тебя и небольшой шлюп, привязанный к кораблю, у него. Они плотненько набиты душами рода Тару. Твоего тюремщика зовут Баритор Тару и он пока не знает, что находится в ментальной петле.

– А куда делся тот, первый? – оживился Дуглас. – И что значит, он меня за борт выкинуть не может?

Александр усмехнулся.

– В момент моего контакта с тобой они поменялись местами. Я заходил в комнату готовый к переговорам, а оказался на мостике корабля в скафандре и ластах. Я видел, как вы дрались на палубе, и он сломал о твою грудь кортик, и затем смог выкинул тебя за борт. Однако спустя несколько минут судно стало само разворачиваться. Я кое-как сбежал с мостика, прихватив вот это.

Сновидец протянул Дугласу маленький компас.

– Руки скованы, – буркнул тот и повел плечами.

– Здесь написано его имя и посвящение, – сказал Александр. – Вероятно подарок любимой. Я вспомнил слова Санары и предположил, что переход через “Колодец бесконечности” взвел некий механизм в твоей голове, а эксперимент со смещением сознания спустил курок. Вуаля, и ты буйный шизофреник с кучей личностей рода Тару в черепушке. Но тебе повезло, большинство из них спит. Бодрствуют они по одному.

Александр замолчал, разминая босые ноги.

– Мы никуда не спешим? – уточнил Дуглас.

– Ах, да! – продолжил сновидец. – Ты плавал без сознания, словно поплавок, а судно кружило вокруг и не слушалось руля. Баритор достал тебя, упрятал в эту комнатушку и только после этого смог продолжить свой путь.

– И что дальше?

– Славные хоромы…– усмехнулся сновидец. – Дальше все просто. Это ментальная петля. Скоро начнется шторм. Гигантский смерч затянет в себя привязанный к кораблю шлюп, а затем и сам корабль. Для тебя звездолет попадет в черную дыру. Ни ты, ни он не помните этого мрачного конца. Вы проживаете момент пробуждения здесь, драки в разных вариациях, шторм и далее в цикле снова и снова. Петлю создал я, но она с каждым разом слабеет, тот, кто победит останется хозяином твоего тела. Я думаю со своими родственниками он договориться, а тебя запрут в вечную темницу или что похуже.

Дуглас сглотнул слюну и икнул.

– Спокойно! – подбодрил его Александр – Тебе нужно только победить его, затолкать в спасательную капсулу, ну и отстрелить её и грузовой отсек в черную дыру.

– Или в смерч, – буркнул Дуглас неуверенно. – Дело за малым – освободиться.

– Это я помогу, – отозвался, и весело подмигнул, сновидец. – Повернись.

Они встали, и Дуглас повернулся спиной к сновидцу. Александр достал длинный стилет и стал возиться с наручниками. Пару секунд спустя стальные путы грохнули об пол, и спаситель продолжил:

– В бою никакое оружие здесь не работает: ножи ломаются, пистолеты вечно дают осечку. Все как в спорте: только прямое противостояние, никаких запрещенных приемов с летальным исходом иначе петля сжимается, и все начинается сначала. Вмешаться напрямую я не могу. Единственный вариант для тебя сбросить этот балласт с корабля.

Дуглас мотнул головой в знак понимания и согласия. Александр положил руку на его плечо.

– Вопросы есть?

– Нет, – ответил Дуглас. – Хотя… Есть. Почему у вас обоих костюмы такие ржачные?

– Боевой задор – это хорошо! – ответил сновидец, улыбаясь. – Для победы он тебе пригодится. Ну, я пошел. Удачи. Обычно в это время Баритор на мостике.

Александр встал и вышел из коморки. Водолазный шлем и железные перчатки с шипением превратились в труху, осыпались на пол и исчезли. Ласты с чавканьем запузырились зеленой лужей и тоже исчезли, душным паром, взлетев под потолок.

Дуглас крякнул, расправил плечи и вышел в коридор. Он бросил взгляд в огромный иллюминатор, и в отражении увидел свое знакомое лицо. Он принял, как данность, знания того куда идти, хотя пока не знал, что будет делать. Мостик, схватка, победа или смерть, где-то это уже было, мелькнула мысль.

Он быстро преодолел лабиринт коридоров и лифтовых тамбуров.

Запах океана означал, что мостик близко и его невольный враг там, но не ждет его. В прямой схватке я проиграю, рассуждал Дуглас, значит надо попробовать обходной маневр, например засада или, на худой конец, ловушка. По пути он заглянул в музыкальный салон и столовую, захватив пакет гороха, электронный метроном и нож. Он отстроил прибор так, чтобы тот издавал, частые попискивания, надеясь привлечь внимание незваного гостя.

План гениальный и простой предвещал удачу. Незваный гость, привлеченный звуком метронома бросится выяснять, что случилось, войдет в темную капсулу, поскользнется на горохе и удариться головой. Пока он будет подниматься, Дуглас закроет капсулу через внешнюю панель, которая рядом с люком, ножом заблокирует механизм отпирания и с мостика отстрелит капсулу в открытый космос.

Оставалось это успешно реализовать.

Дуглас знал, где находится ближайшая от мостика спасательная капсула. Он осторожно пробрался в нее, сломал ножом регулятор освещения и в полной темноте рассыпал по полу горох, зажав в руке последнюю горсть. Он включил метроном, бросил его во мрак капсулы, вышел в коридор и только тут понял, что спрятаться попросту негде.

Дуглас услышал дробную поступь шагов. Он заметался возле люка, не зная, что делать, и тут в коридор вбежал Баритор Тару.

Глаза Баритора сверкнули яростью. Дуглас замер от страха, но в последний момент, взвизгнув, бросил во врага горсть гороха и кинулся в черный проем спасательной капсулы. Мужчина с рычанием вытянул руку и схватил его за плечо.

– Не уйдешь, трус!

Дуглас инстинктивно припал на одно колено, развернул плечо, продолжая движения противника, сильно пригнулся, устремляя схваченное плечо в пол, а другой рукой подхватил ногу нападающего в попытке перебросить через себя. Баритор хрюкнул от неожиданности и, перелетев через противника, скрылся во мраке спасательной капсулы.

Дуглас стремглав выбежал на свет и ударил кулаком по панели управления. Люк с шипением закрылся. Дуглас быстрым движением ножа сорвал панель прочь и заблокировал механизм отпирания двери.

– Ух, почти попался! – произнес он, присвистнул и тут же ощутил под ногами вибрацию.

Сирена ударила по ушам заставляя открыть рот.

– Приближается гравитационная аномалия, – раздался голос Александра, едва заглушая вой. – Поспеши!

Сновидец стоял рядом, в неизменном скафандре астронавта в ластах, только на этот раз в руке он сжимал маску аквалангиста. Он посмотрел на свои ноги и крикнул Дугласу:

– В этом я не бегун, закончи все сам! Быстрее.

Дуглас бросился на мостик. Вой сирены стал заглушать стон металла и треск досок, нос щекотал запах озона и морской пены. Коридор космолета превращался в деревянную палубу корабля, которая с треском вздымалась и исчезала во мраке, вновь открывая впереди коридор.

Его бросило к стене. Он поднялся и, перебирая ногами и руками, устремился к двери мостика. Стены корежило, словно бумажные, сломанными ребрами из них вылезали трубы и балки. Тонкими косами расплетались кабели. Повсюду летали элементы декора и крепежа. Падая и поднимаясь, он бежал вперед, ощущая кожей странную пульсацию.

Вот и главный зал корабля.

По приборам Дуглас понял, управление еще действует. Он быстро дал команду компьютеру на отстыковку грузового отсека и отстрел всех спасательных капсул, так, на всякий случай. Не думая он выжал рычаг скорости на максимум. Секунда-другая, ничего, а затем словно артиллерийский залп сотряс воздух, и корабль устремился вперед.

Странно, но перегрузки он не ощутил, так качнуло маленько. Дуглас обернулся к экранам заднего обзора. На фоне безграничной тьмы блеснула и исчезла туша грузового отсека, вдогонку которому летели, мерцая в последних лучах света, и гасли зернышки спасательных капсул.

На мостик, шлепая ластами, вошел Александр и бросил на пол маску и загубник, а затем, ругаясь, стянул “лягушачьи лапки”. Он устало проковылял к капитанскому креслу и сел на него, откинув голову назад.

Дуглас обернулся и посмотрел на своего спасителя.

– Что станет с Баритором и всеми остальными? – спросил он. – А мой опыт, как с ним?

Ответа он не услышал, только мерный гул корабля и мелодичное похрапывание сновидца. Дуглас снова посмотрел на мониторы заднего обзора и печально улыбнулся. Он представлял себе, как Баритор Тару смотрит на удаляющийся пятимачтовый линкор, держась за борта шлюпки без весел, как его невольный мучитель видит, порванный канат грузового шлюпа, который дрейфует рядом с ним в пене кильватерного следа и понимает, что проиграл.

Вдруг Дугласу стало жалко их всех, ведь они ни в чем не виноваты, это он просил их о помощи, и они помогли. Не их вина, что они хотели прожить еще одну жизнь, пускай и чужую.

– Или все же . . ., – прошептал он и повернулся к Александру.

Мостик опустел. Приборы и экраны, стены, кресла, все вокруг стало оплывать и рассыпаться, приближая усталость и желание вздремнуть. Дуглас зевнул и понял, что не в силах бороться с наступающим сном. Пол ушел из под ног, погружая его в туман, за пределами которого, одинокий голос шептал:

– Спи, не бойся ничего, скоро ты будешь дома.

* * *

Малкольм постучал в дверь палаты, из-за которой раздавались сдержанные девичьи смешки и едва различимое мурлыканье.

– Входите, – раздался голос Санары.

Дверь отворилась, и Малкольм осторожно переступил порог. Друзья удобно устроились в кресле, у раскрытого окна. Санара сидела на коленях у Дугласа, который развалился в кресле и обхватил ее за талию. Она обнимала его за шею и пощипывала мочку уха, босой ногой пытаясь достать до подоконника. Мурлыкание перешло в сердитое протяжное урчание.

– Отдыхаем? – спросил Малкольм и притворил дверь.

Дуглас обернулся к другу, насупился, фыркнул и произнес, растягивая слова, словно говорящий кот:

– Хо-дя-т т-у-т всяяя-ки-е, а по-тоо-ммм ммо-ло-коо про-па-дааеее-т…

– Коль больной шутить готов, то больной уже здоров! – усмехнулся Малкольм.

– Привет! – почти хором произнесли влюбленные.

– Особый заказ для хворых, – сказал Малкольм, улыбнулся и показал друзьям сетку апельсинов.

– Гуляем! – подхватила Санара и спрыгнула на пол.

Она порвала сетку, вывалив маленькие солнца на подоконник. Дуглас едва успел поймать свой гостинец, как Санара другой бросила Малкольму. Она прислонилась к спинке кресла и вонзила зубы в толстую, сочную, бугристую оранжевую корку, которая взорвалась ароматным облачком, и лишь затем принялась чистить апельсин руками.

– Как Александр? – спросила она, проглотив дольку.

– Все хорошо, вроде. Он пока спит, – ответил Малкольм, сосредоточено чистя свой апельсин. – Так всегда бывает, после очередного разъезда.

Он покрутил головой, не зная, куда деть кожуру.

– Разъезда? – спросила Санара, и забрала у него цедру.

– Так он называет путешествия по снам, – уточнил Дуглас. – Кстати, ты видела его татуировку. Она на русском, но он мне перевел.

– И что там.

– “Своих не бросаем ни живых, ни мертвых!” – ответил Дуглас. – Я уверен, меня бы он не бросил.

– А мы так сможем? – спросила Санара.

– Должны, – ответил Дуглас, странным охрипшим голосом. – Иначе нам не устоять, перед тем, что грядет.

Санара вздрогнула и посмотрела ему в глаза. Его зрачки расширились, почти скрыв радужку, и мгновением позже вновь превратились в черные бусинки. Он встал, улыбнулся, обнял ее и подвел к окну. Малкольм обернулся и положил руку на плечо другу. Ветерок качнул белую занавесь, принеся с собой тихие отзвуки далекой бури.

Глава 3. Куда дым, туда и ветер.

Малкольм стоял на причале, опираясь на весла. Он ждал Джона. Лодки мерно покачивались на волнах, изредка бухая друг друга бортами, а в глубине под ними стайки светящихся мальков носились в задорном хороводе. В открытом море сегодня не спокойно, подумал Малкольм, и переступил с ноги на ногу. Прошло уже больше получаса, а старый “пират” все не показывался, он позвал его на рыбалку после шторма, и вот задерживался.

Малкольм положил весла, поднял один из спиннингов и взмахнул примеряясь. Сегодня планировалась рыбалка на живца, но он все равно захватил чемоданчик с блеснами и прочими снастями. После третьего взмаха он представил, что подсек гигантского морского окуня и тащит его к лодке, а удилище выгибается дугой и леса натужно повизгивает, под тяжестью изворотливого хищника, который так и норовит уйти под лодку и на глубину. Его рыбацкий задор разгорелся еще сильнее, когда в грот проник шум двигателя, это означало только одно, будет большая рыбалка.

Пятнадцати метровая парусно-моторная яхта, с бортами выкрашенными под дерево, вошла в грот и стала медленно приближаться к пристани. Держа курительную трубку в зубах, на мостике стоял Джон. Одной рукой он придерживал штурвал, а другой картинно приставил бинокль к глазам. Вдруг он встрепенулся, отпрянул от окуляров и взглядом королевского альбатроса оценил юного рыбака.

– Грузиться на борт, юнга, – прокричал он, и расхохотался. – Сегодня починил малышку, попробуем в деле.

Моряк похлопал рукой по штурвалу, вытащил трубку изо рта и убрал в карман. Джон никогда не курил, но при этом всегда носил с собой курительную трубку. Он редко зажигал её и только в минуты напряжения чистил, набивал смесью ароматных трав, зажигал и ставил на специальную подставку в каюте яхты или у себя в комнате. Малкольм подобное настроение старого морского волка видел лишь однажды.

– Давай к дальнему причалу, – крикнул Джон. – Я туда подойду. Весла потом уберем, на обратном пути. Аэрдол заказал большой улов.

Малкольм подхватил спиннинги, ящик со снастями и побежал по сырым, скрипучим доскам вслед за яхтой, которая уже разворачивалась кормой к дальнему причалу.

Через двадцать минут они уже шли вдоль берега, намечая маршрут рыбалки. Яхта повернула в сторону океана и стала набирать скорость.

* * *

Проход через защитный барьер Малкольм ощутил всем телом, словно тысячи пушинок пощекотали его одновременно и исчезли, оставив мурашки и вздыбленные волосы. Он рукой пригладил ерш волос на затылке, который с треском улегся.

– Прошли барьер, – прокомментировал Джон.

Он сжал кулаки, и его всего передернуло. Каждый ощущал по-своему переход сквозь защитный рубеж. Малкольм кивнул в знак согласия и улыбнулся, продолжая ощущать, как волоски на руках вновь прилегают к коже.

Джон проверил сонар и подправил курс. Яхта шла к стае мелкой рыбы, которая пенила и без того неспокойный океан, издали делая его похожим на кипучее варево. Двигатель затих, и лодка пошла малым ходом почти по инерции. Джон спустился с мостика и взял один из своих спиннингов.

– Готов? – спросил он, взял из ведра живца, насадил и забросил снасть.

– Я попробую в проводку, – ответил Малкольм и взмахнул спиннингом.

Блесна по большой дуге улетела ярдов на двадцать. Малколм поддернул удилище и крутанул катушку, леса разрезала воду. Джон закрепил первый спиннинг на борту лодки и взял еще живца, насадил и забросил второй спиннинг, почти в центр стаи мальков. Те бросились врассыпную, вылетая из воды стремительными серебристыми всполохами.

– Ну, пошла рыбалка? – ухмыльнулся Джон.

– Не клюнул еще никто! – возразил Малкольм, протягивая блесну к лодке, при этом спиннинг посвистывал и изгибался.

– Пойдет клев, я чую сегодня хороший улов, – ответил Джон, слегка поддернув оба своих спиннинга. – А ты так и будешь, сачковать? Зачем тогда два взял.

Малкольм поднял бровь, и как бы сдаваясь, установил свой спиннинг в крепление на борту. Он крутанул катушку пару раз, и ослабил натяжение лесы. Этот попробуем на живца, подумал он, снаряжая снасть. Наживка скрылась в воде, когда со стороны Джона раздался победный клич и один из спиннингов изогнулся крутой дугой. Моряк схватил снасть и стал работать катушкой, то, ослабляя, то, усиливая натяжение лески, при этом удилище попискивало, невероятно изгибаясь, при каждом поднятии спиннинга и рывке катушки.

– Окунь! Точно, он, его манера, – выкрикнул Джон, накручивая катушку.

Окунь не сдавался, уходя под яхту. Рыбак тоже жаждал победы и его шипастый красноспинный приз мог надеяться только на везение. Наконец рыба сдалась, и Малкольм помог Джону достать девяти килограммового морского окуня из воды. Красноперый крутобокий красавец, ощерился спинным плавником и бился о палубу, когда моряк длинными плоскогубцами стал вынимать крючок из его пасти.

– Я же говорил пошла рыбалка, – хмыкнул Джон, открыл лючок и сбросил окуня в бак для рыбы.

– Ох, накаркаете, – возразил Малкольм, удивляясь, что его спиннинги мирно дремали, покачиваясь в такт лодке.

Он оказался прав, еще час они дрейфовали, возбуждаемые редкими поклевками, но рыба больше не шла. Джон несколько раз менял живца, пробовал забрасывать с блесной, но удача обходила лодку стороной. Малкольм устроился на скамье у борта, и заворожено наблюдал за переливами волн и игрой пены, изредка поддергивая свои снасти.

– Да, накликал, – пробурчал Джон и уселся рядом с Малкольмом.

Он достал набор скребков, курительную трубку и стал ее чистить. Продувал, скреб и снова продувал. Затем, постучав ей о борт, он достал пустой кисет и бережно завернул в него трубку.

Итак, юнга, чего будем делать? – спросил он, убрав трубку во внутренний карман кожаного жилета. – Оставлять Аэрдола без рыбы нам никак нельзя. Да, и ты какой-то грустный. Может, это не я сглазил, а ты разугрюмился и всю рыбу распугал.

– Я думаю, – ответил Малкольм.

– Заявление мужчины! – хмыкнул Джон. – О чем, морской волчонок?

– Как найти то, не знаю что?

– Стара сказка! – ответил Джон. – Сходить туда не знаю куда.

– А если это не сказка, а детектив?

– Тогда все гораздо проще, – сказал Джон, приподнялся, но удилище выпрямилось и он сел обратно на скамейку, положив руку на плечо Малкольма. – В любом детективе, всегда есть зацепочки, свидетели, некие, вроде бы, незаметные на первый взгляд элементы разгадки. Как у лодки кильватерный след.

– Вы про что? – не понял Малкольм. – Я вижу и след, и лодку.

– Знаешь как раньше сторожевые или торпедные катера искали суда противника?

– По приборам, как и сейчас.

– Нет, сторожевик шел змейкой в направлении предполагаемого удаления корабля противника пытаясь поймать волну, а она есть всегда, пусть и слабая. Иногда так случайно находили врага в свободной охоте.

– Чушь! – возразил Малкольм.

– Ну, я настаивать не буду, найдешь книжки по второй мировой войне и почитаешь. А я вот про что тебе сказать хочу. Даже если ты ничего не знаешь о том, что ищешь, наверняка есть те, кто знает. Нужно только спросить в правильном месте у правильных людей.

– И у кого?

– Вот здесь тебе лучше знать, это же твой детектив. Но я тебе расскажу другую историю. Ходил я на одном грузовом танкере. И довелось нам перевозить несколько, русских танков одному, очень, арабскому эмиру. Зачем ему такни неважно. Важно то, что эти танки сопровождали русские инструктора. Как-то раз, в столовой я услышал от одного из них странную присказку: ”Куда дым, туда и ветер”. Язык их я знал сносно, но усомнился, что правильно понял.

– И верно, чушь какая-то, получается, – буркнул Малкольм и поддернул спиннинг.

– Я все верно перевел, – подтвердил Джон. – Этот русский повторил присказку еще раз и расхохотался, сказав, что я потом пойму, когда время придет. Я обиделся тогда, подумав, что он высокомерный сын гиены.

– И, что было дальше? – усмехнулся Малкольм, играя бровями.

– Ничего, если ты про драку, – ответил Джон, покачал головой и постучал по борту лодки.

– Почему мы плывем за стаями мальков? – спросил он, мгновение спустя.

– Это же просто, где малек, там и хищник, – ответил Малкольм.

Он встал, приподнял один из спиннингов, покрутил катушку, ослабил лесу и снова сел, посмотрев на Джона.

– Ты можешь увидеть ветер? – спросил моряк.

– Нет.

– Но, ты можешь увидеть дым, – продолжил Джон. – И туда, куда движется дым, дует и ветер.

– Все наоборот, – рассмеялся Малкольм. – Вы же образованны человек.

– Верно, для тебя и, возможно, для меня, это очевидно. Однако простой человек, которому повезло и его голову не задурили учеными идеями, тебе возразит и даже объяснит, где ты ошибаешься.

– Ну, вы Джон совсем перегнули спиннинг через борт! – брякнул Малкольм.

– Я пытаюсь тебе объяснить, что очень часто самое простое решение, самое верное и на вещи надо смотреть под разными углами. Чтобы в один прекрасный момент, увидеть истину, ну или на худой конец краешек ее туфельки, – хмыкнул Джон.

– И что мне делать, с этим краешком туфельки? – буркнул Малкольм.

– Ох, юнга, если дама показала тебе край туфельки, – прошептал моряк и ухмыльнулся. – Только от твоей настойчивости зависит, увидишь ли ты все остальное.

– Только у вас Джон, детективная история с танками и дымом, могла закончиться в будуаре дамы, имя которой Истина, – расхохотался Малкольм. – При этом основная идея всей истории – быть проще!

– Сам подумай, селедкин хвост, и сразу все поймешь, – ответил Джон. – Собери воедино все, что тебе известно об искомом предмете или месте, от самого мелкого и не приметного, до самого значимого. Это твои зацепки или петельки. Когда все соберешь воедино, начни тянуть петельку за петелькой, так и найдешь нужную тебе ниточку.

В памяти Малкольма, что-то щелкнуло, и он почувствовал, словно всплывает на поверхность из темного колодца. Течение мыслей грубо прервало фырканье за бортом и окрик.

– Эй, на корабле? Улов большой? – раздался булькающий голос. – Может, помощь нужна?

Малкольм вскочил и кинулся к борту, в надежде увидеть Ваншара. Джон последовал за ним и, перегнувшись за борт, весело заухал:

– Аниар, дружище! Ты как здесь?

– Местные жалуются. Снасти звенят, двигатель урчит – непорядок! Вот я и решил глянуть, кто здесь буянит, – ответил язот.

– Ты все шутишь!? – сказал Джон и протянул руку. – Милости прошу на борт!

– Нет, я мимо плыл, – ответил Аниар. – Решил глянуть, как вы тут. Рыба ушла отсюда, но могу поспособствовать, если ждать и искать не хотите.

– Уж, подсоби, – ответил Джон. – Очень обяжешь.

Язот уперся руками в борт яхты, резко оттолкнулся и нырнул, но тут же вылетел из воды почти по пояс, вскинул перепончатые руки, изображая удар битой и прокричал:

– Готовьте дубинки!

– Что? – спросил Малкольм. – Зачем?

Искрящееся тело язота скрыла вода. Малкольм глянул на Джона, который покачал головой и, погрозив пальцем в сторону океана, бросился к баку для рыбы. Он достал пару палок с крючьями на концах и одну бросил Малкольму.

– Если я правильно понял, сейчас будет жарко! – буркнул моряк. – Я бы тебя попросил просто держать люк бака, но Аниар меры не знает…

Джон не успел закончить. Вода вокруг лодки закипела, словно дно океана превратилось в сковородку, и первая рыбина, больше похожая на крылатую ракету, вылетела из воды и, перелетев яхту, плюхнулась с другой стороны. За ней последовала вторая, третья . . . Воздух наполнил запах серы.

Рыба, словно безумная, прыгала из воды с разных сторон, сталкивалась, падала с буханьем в лодку. Она билась о палубу и самая везучая вновь улетала в океан. Малкольм подгребал крюком самых крупных и скидывал в бак для рыбы. Он разинув рот, наблюдал, как растет живая куча всевозможной рыбы. Несколько черных марлиней, морской карась, тунец и морские окуни, все перемешались и шевелящимся ковром устилали палубу. Теперь над лодкой витал дух утреннего рыбного базара.

– Берегись! – прокричал Джон.

В этот момент на палубу тяжелым бревном рухнула четырехметровая белая акула и словно зубастый экскаватор или злобная мясорубка принялась крошить рыбу, что копошилась на палубе. Малкольм уронил крышку. Белоснежные борта окрасило красным. Зубастая хищница, мотая головой из стороны в сторону, помогая себе хвостом, будто всю жизнь так и ползала по скользкой палубе, двинулся на Малкольма. Джон ударил акулу пару раз багорчиком, который застрял в боку кровожадной бестии. Моряк уперся в ближайшую скамью ногой и потянул акулу на себя. Лодку качнуло, крюк выскользнул из его рук, и зубастая окровавленная пасть, как створ капкана, устремилась к ногам Малкольма. Джон рванулся вперед, поскользнулся и ударился головой о край борта.

Малкольм заметил, как моряк, завалился на бок и затих.

Спиннинги вылетели из зажимов и катались по палубе в куче еще живой и уже покусанной рыбы. Одно из удилищ чиркнуло палубу недалеко от Малкольма. Акула приблизилась, грохоча хвостом о палубу и раскидывая рыбу. Он схватил спасительную снасть и ткнул в открытую пасть хищника. Ему почудилось, будто из жерла акульей пасти, на него дыхнуло могильным смрадом. Челюсти акулы щелкнули в смертельном захвате, голова дернулась и спиннинг, вырванный из рук, полетел в океан. Малкольм подхватил крупного тарпона и метнул его в сторону акулы, выкрикнул менталу и ощутил холод на пальцах.

Челюсть хищницы сомкнулась на глыбе льда. Малкольм выбросил обе ноги вперед, оттолкнул акулу, и снова прокричал менталу, направляя весь страх и ярость в голову зубастой бестии, но промахнулся. Часть палубы и рыба на ней покрылись коркой льда.

В этот момент в лодку впрыгнул Аниар. Он схватил извивающуюся акулу, в пасти которой застряла замороженная рыбина, поднял над палубой и вместе с ней вывалился за борт.

– Джон, Джон, – прокричал Малкольм поднимаясь.

Падая и поднимаясь, по скользкой палубе, перебирая руками и ногами, он добрался до своего друга. Джон уже приходил в себя и лежа на спине рукой растирал затылок.

– Судя по крикам, все живы и мы победили, – буркнул он, приподнимая голову и ловя взгляд Малкольма.

– Ага, – пыхтел Малкольм. – Аниар вывалился с ней за борт.

– Повезло, – буркнул моряк садясь.

– Кому? – не понял Малкольм.

– Ну, кому-то из них точно повезло, – улыбнулся Джон. – Скоро узнаем кому.

Под лодкой бухнуло, и волны кругами побежали прочь от судна.

– Не помню я, чтобы снабжал этот “пароход” глубоководными бомбами… – сказал Джон и огляделся. – Да, знатная рыбалка получилась, хоть и сумбурная слегка.

Полоса застывшей рыбы уже оттаивала, остальная вяло дергалась. Картину белоснежных бортов, портили красные разводы, а палубу то тут, то там украшали куски растерзанного улова. Джон поднял и покрутил перед собой хвост палтуса.

– Так, что мы на сегодня имеем? – сказал он, хмуря брови.

Малкольм подгреб к себе голову морского окуня, взял обеими руками и перекинул через борт.

– Подведем итог беседы? – уточнил он.

– А как же? – хмыкнул Джон, выбрасывая за борт очередную изуродованную акулой рыбину.

– Нужно всегда искать зацепки! Куда дым, туда и танки! – усмехнулся Малкольм. – Акула не киска, не подплывай близко! Будь проще и удача покажет тебе край туфельки!

– Ничего не забыл? – уточнил моряк.

– Нет! Ах, да! Никогда не проси язота о помощи на рыбалке.

– Верно! – сказал Джон и ткнул Малкольма указательным пальцем в плечо.

Перепончатая рука ухватились за борт яхты, и Аниар, пыхтя и фыркая, спрыгнул на палубу. Он покрутил в руках багорчик Джона и бросил в груду рыбы. Подмигнул друзьям черным, как смоль глазом и закурлыкал:

– Как вам рыбалка?

– Ни жа што не забудем! – прошепелявил Джон, и продолжил уже нормальным голосом. – Что с акулой сделал?

– Крюк твой вынул и отпустил . . . – ответил Аниар. – Оглушил, просто оглушил.

Он осмотрел лодку, друзей и заурчал, прикрыв перепончатой рукой рот. Малкольм понял, что язот смеется, и посмотрел на хмурящегося Джона.

– Я немного перестарался? – уточнил язот.

– Да уж, от души! – ответил моряк.

Только теперь Малкольм почувствовал, что над яхтой витает запах крови и уже начали собираться птицы, которые пока умеренно, но настойчиво клекотали. Прибрежные крылатые жители острова, белоснежными призраками кружили над лодкой и некоторые даже пытались пикировать вниз, но снова с криком взмывали в небо.

– Помощь в уборке не нужна? – спросил Аниар.

– Нет, что ты! – запротестовал Джон, опасаясь, что язот выкинет очередной фокус, скажем, поднимет волну, дабы одним взмахом руки стереть следы своего прежнего безобразия. – Спасибо за помощь, мы тут сами, как-нибудь.

– Хорошо, тогда я пойду? – спросил язот, голос его как-то обиженно забулькал.

– Постой! – окликнул его Малкольм, чем напугал моряка. – Увидишь Ваншара, передай ему, что он мне нужен. Я буду ждать на пляже причальной бухты вечером, после заката.

Язот кивнул, подошел к борту яхты и, помахав рукой, ухнул в океан. Чайки и бакланы над лодкой закричали с новой силой, словно с поля боя убрался грозный враг, и победа уже близка, а о грядущем пире будут складывать песни.

Малкольм и Джон быстро принялись выкидывать за борт испорченную рыбу. И тут смелость пернатых взяла верх, они камнем падали к поверхности океана и рвали клювами рыбьи тушки.

С уборкой справились быстро, хорошую рыбу скинули в рыболовный бак, остальную за борт, разобрали спиннинги, из двух ведер окатили борта и палубу и, отдуваясь, сели на скамьи отдыхать. Джон огляделся и понял, что яхту сносит от островов на просторы океана. Он посмотрел на Малкольма, хлопнул себя по коленям и встал.

– Домой, юнга? – спросил он.

– Да, – ответил Малкольм, и они поднялись на мостик к штурвалу.

– Твоя вахта, юнга! – гаркнул Джон и сунул в рот пустую курительную трубку.

– Есть, капитан!

Только вечером Малкольм встретится с Ваншаром, и передаст ему копию рисунка, с просьбой узнать что-нибудь об изображении. А пока, яхта набирала ход и шла домой, оставляя позади беснующихся над водой птиц.

* * *

Впереди ждал остаток дня и первым по плану Малкольма должна стать встреча с Аэрдолом. Джон сообщил на берег о шальном улове и их уже ждали помощники форестианца с холодильниками для рыбы, которые сгрузили с повозок на причал. Небольшие ящики со льдом, уже стояли ровным рядком и ждали гостинца.

– Ох, боюсь, придется два раза ездить, – хмыкнул Джон.

– Ничего, уместится, – возразил один из поварят. – Я не слышал, чтобы ты бак для рыбы менял на более емкий. Если что, нагрузим с горкой, везти недалеко.

Малкольм помогал сгружать улов и таскать холодильники к повозкам. Когда закончили, маленький караван из двух повозок запряженных низкорослыми битюгами, пошел в замок. Малкольм простился с Джоном и обещал вечером принести жаркое из палтуса к нему на яхту, парочку хороших экземпляров он заметил, сгружая рыбу в холодильники.

По дороге в замок он узнал, что у Аэрдола гость из родного мира форестианца. Утром отпирали “Колодец бесконечности”, и пришла целая делегация на встречу с гроссмейстером, но сейчас остался только один, а остальные вернулись обратно в Санкерион.

Сердце юноши екнуло.

“Вот оно, гость появился у нас не случайно! – думал он, вспоминая странное ощущение, которое посетило его на яхте, после слов моряка о петельках и зацепках".       Как часто в жизни, он ловил себя на мысли о чем либо, что затем происходило, или сбывалось, словно чудо предсказания.

Малкольм шёл, держась за край повозки, и чертенок нетерпения и ожидания чего-то необычного, сидел на его макушке, щекотал уши и затылок, заставлял волосы шевелиться и покрываться мурашками спину, что вызывало желание сходить в туалет по маленькому. Малкольма передернуло, словно он замерз, и нетерпение взяло верх. Он обогнал караван и устремился бегом к замку, как только над лесом отчетливо увидел шпили башен.

* * *

Малкольм прошел сквозь пустую столовую. Искусственное освещение заменял дневной свет, лившийся сквозь вытянутые до самого потолка окна, которые никогда не занавешивались. Столы, выполненные в современной манере, рассчитанные на двенадцать персон, окруженные стульями с низкими спинками, стояли не покрытые скатертями. Им отводился центр столовой и только с краю, у самых стен, располагались столы на четыре человека.

Малкольм бросил взгляд в дальний конец столовой, что напротив входа в кухню. Там, в полумраке, скрывались четыре массивных дубовых стола, вид которых говорил о том, что возможно, их сделали из досок Ноева ковчега. Только вдоль этих представителей древности, стояли широкие скамьи, которые не уступали им по возрасту. Обычно там, в полумраке, любили посиживать парочки, делая вид, что готовят уроки, и иногда они действительно их готовили. Но сегодня столовая пустовала.

Малкольм услышал голоса в кухне, значит гость еще здесь.

Он подошел к дверному проему, что вел в кухню, и замер. Дорогу преградила двухстворчатая дверь, на манер тех, что можно видеть в старых фильмах про ковбоев, когда главный герой заходит в салун. Только эта почти достигала пола снизу, а сверху доходила до пояса человеку среднего роста.

Конечно, не массивные створки, изящно украшенные резьбой, стали причиной ступора. Волнение, которое у одних отнимает способность дышать, а других заставляет сесть, охватило Малкольма с новой силой. Он чувствовал, что новую главу в книге его жизни начнут писать именно сегодня в этой кухне. Он толкнул створку, которая скрипя, отошла в сторону, и вошел в мир сытости и ароматного достатка.

Хозяин кухни и его гость одновременно посмотрели на вошедшего.

Малкольм знал, что форестианцы одни из самых долгоживущих существ, не считая конечно хаялетов, подобие жизни в которых поддерживала само бесконечное Ничто. То, что Аэрдол самый старый из жителей Огненных Крыльев ему говорил гроссмейстер. Когда и где он родился, сам Аэрдол не рассказывал, а Малкольм не спрашивал, но гладкость кожи главного повара, ясность глаз, благородная осанка, живой блеск молочно белых волос, могла дать фору любому двадцатилетнему юноше, да чего греха таить, возможно, и девушке. Однако, при всем изяществе мастера меча и поварешки, его рукопожатие заставляло хрустеть каждую косточку даже в руке Дабса, а ведь любимым орудием скалацида по праву считался молот.

И вот теперь, Малкольм смотрел на гостя. Руки его похолодели и покрылись испариной, когда их взгляды встретились. Казалось, что сама глубина веков тянет, свои древние щупальца, теплые и мохнатые, добрые, но все-таки жесткие и пытается ощупать его, хочет понять, что он есть и на что способен. Наваждение прошло, когда гость опустил взгляд в миску, зачерпнул ложкой густой суп и, с аппетитом, причмокивая, отправил его в рот. За столом сидел не просто старый человек, обычно в сказаниях, таких называют древними.

Волосы старца, собранные на затылке в кубышку, на манер японских самураев, отливали болезненной желтизной и походили на погнутую много раз золотую проволоку, которую затем постарались выпрямить. Кожу лица изрезали глубокие морщины. Острые уши, кончики которых пригибались к низу, покрывала кучерявая белая шёрстка. И только глаза оставались, такими же ясными, как и у его молодого друга.

“Может, Аэрдол свои уши бреет, кремами пользуется всякими, надо будет уточнить – подумал Малкольм, осознавая, как быстро страх и оцепенение сменились задорным любопытством".

– У нас в роду все были мохнаухими, – буркнул старец и облизнул ложку.

– Чего? – не понял Малкольм.

– Ты так бессовестно таращился на мои уши, а затем бросил косой взгляд на нашего общего друга, что ход твоих мыслей стал для меня очевидным, – хохотнул старик. – Аэрдол свои не бреет.

– Я пользуюсь воском для депиляции, – прошептал главный повар и приложил палец к губам.

Оба форестианца расхохотались. Малкольм вздрогнул, увидев частокол ровных желтоватых зубов гостя. Старик смущенно прикрыл рот рукой, и смех прекратился.

– Тебя все также бросает в дрожь, когда мы улыбаемся или смеемся? – спросил Аэрдол.

– Ну, не так много времени прошло, – ответил Малкольм. – Еще привыкну.

– Рассказывай, с чем пожаловал, – сказал главный повар, наливая в миску густой бульон и посыпая сверху смесью душистых трав.

Он поставил ее на стол и жестом указал юному ксаметару на табурет.

– Учитель, это Малкольм Стоун мой ученик.

Ложка и вилка легли рядом с миской.

– Знакомься Малкольм это мой учитель, Кариам.

Малкольм знал, что приветствия форестианцев у разных родов отличаются, поэтому просто поклонился так низко, что гость мог разглядеть его макушку, показывая тому свое безграничное доверие и почтение одновременно. Старец кивнул в ответ, прикрыв на мгновение глаза, а затем просто указал юноше на другую сторону стола.

Кариам улыбнулся, глянул на Аэрдола, облизал ложку и положил в пустую миску.

– Он не приходит без причины? – спросил старец, покачал головой и отодвинул приборы к краю стола.

– Нет. И его причины обычно весомые, – ответил Аэрдол и усмехнулся. – По большей части…

– Сначала покушай, – сказал Кариам, глядя на Малкольма. – А затем расскажешь, зачем пришел. Думаю, ты ко мне, а не к своему учителю.

Малкольм достал из кармана рисунок, запечатанный в целлофан, который планировал вечером передать Ваншару. Он положил его напротив старца и присел за стол, наблюдая за его реакцией. Кариам посмотрел на Аэрдола, потом медленно взял рисунок в руки.

– Ты видел это? – спросил старец у Аэрдола.

– Да, но подобное архитектурно-технологическое решение, может применяться или применялась где угодно. Мне оно точно не знакомо.

– А вот я вижу, как минимум, три цивилизационные ветви приложили руку к созданию этого сооружения.

Рука старца стала медленно гулять по рисунку, на мгновение останавливалась и продолжала блуждать. В эти мгновения он закрывал глаза и качал головой, изредка шепча:

– Да …, скорее всего…, вероятно, они…,

– Вас не смущает, что я увидел это во сне? – прервал его Малкольм, принявшись за суп.

– А я и не гадаю на куриных почках, – ответил Кариам, он улыбнулся, и морщины возле рта углубились темными шрамами. – Мы только что выяснили, что ты по глупостям не тревожишь нашего мастера супов и салатов.

– Он еще и яичницу делает, слюнками подавишься, – буркнул Малкольм, не понимая зачем, старик внушал спокойствие и желание просто болтать без умолку о чем угодно.

– Вот, вот . . . – хихикнул старец.

– Извините, я как-то . . .

– Все нормально. Особенности нашего народа в старости раскрываются сильнее всего. Но, давай продолжим. Ты, кушай.

Кариам посмотрел на Аэрдола и кивнул, передавая слово. Повар отодвинул табурет и присел поодаль от стола, так что хорошо видел обоих, заговорил:

– Понимаешь, Малкольм, как только стало известно о том, что вы трое получили опыт атталан, встал вопрос, что с этим делать. Эта технология известна не всем и каждая раса реагирует по-разному на подобные процедуры. Неизвестен конечный результат для не подготовленных, но обычно он весьма плачевен.

– Дуглас? – перебил Малкольм учителя.

– Да, – ответил Аэрдол. – Психика твоего друга держалась сколько могла, затем дамбу прорвало и . . . финал ты видел. В этом случае все закончилось более-менее удачно. Мозг Санары абсорбировал опыт принцессы Рейлан без последствий, поэтому Александр ничего и не стал делать. А вот твой мозг …

– Что, мой, мозг? – спросил Малкольм, отделяя каждое слово. – Александр сказал, что со мной все в порядке.

– И да, и нет, – продолжил Аэрдол. – Твой мозг, среагировал странным образом, превратившись в ментальную антенну, ловя волны только определенной частоты или лучше сказать узкого диапазона частот, это аналогия.

– Я понял, – буркнул юноша, наклоняясь над столом. – Что мне с этим делать? И почему Александр мне сам все не рассказал?

– Он рассказал обо всем гроссмейстеру. Когда ты первый раз показал свой рисунок, задолго до выходки Дугласа, уже тогда Говард понял, что с тобой что-то происходит. Остальное – история. Возможно, твои странные способности улавливать чужие ментальные волны, это подарок всем нам.

– Я вижу много странных снов, после возвращения из Таваада и хранитель снов редко помогает, – сказал Малкольм.

– Хранитель не для этого и ты это знаешь, он оберегает от атаки дримеров.

– Значит этот рисунок не бред, как предположил Лин?

– Думаю, ты, и сам это знаешь, – сказал Кариам. – Ты видел не один раз это сооружение, и не удивлюсь, если, тебе его кто-то настойчиво показывает.

– Так, что это такое? – уточнил Малкольм.

– Я не знаю, – ответил старец улыбнувшись. – Но, обрати внимание на форму сооружения. Атталане и аскиры, часто применяли форму цветка для своих излучателей и концентраторов. То, что в центре, пусть будет пестик – технология язотов. . .

Малкольм вспомнил сон, прикосновение к плечу нежной руки, и аромат рыжих волос. Во сне есть запахи и цвет, их просто надо вспомнить. Он словно уснул наяву, снова увидев тех, кто возился возле странного аппарата. Вот они петельки и зацепки, за которые нужно тянуть. Джон прав, все, что ему могло пригодиться для решения этой простой головоломки, лежало на поверхности, и пока, никто ничего специально не прятал.

– Основание или цветоножка и подобие чашелистиков, технология скалацидов? – спросил он и поднял взгляд на Кариама.

– Разбираешься в ботанике, отлично, – проговорил старец. – Да, ты прав, очень похоже на их работу. Теперь дело за малым – сделать минимум четыре копии этого рисунка и раздать нашим друзьям. Одна копия уйдет в Глифтон, скалацидам, одну копию передадим язотам, одна останется здесь и местный библиотекарь должен будет начать поиск необходимой информации в Урукеше атталан и везде где сможет.

– А последняя копия? – не понял Малкольм.

– Четвертая копия пригодится тебе, – ответил Аэрдол. – На всякий случай.

– Любишь по гостям ходить? – спросил Кариам.

– Да, – ответил Малкольм, понимая, что его идея показать рисунок Ваншару, оказалась прозорливым шагом.

Он и сам пришел бы к мысли размножить рисунок и разослать его ксаметарам в других мирах. Правильный толчок в нужный момент, может ускорить любое дело. Он свернул листок и убрал в карман. Приподнимаясь из-за стола, он посмотрел на старца и спросил:

– Меня приглашают посетить Санкерион?

– Думаю, твои друзья с радостью присоединятся, – ответил Аэрдол. – Рисунок, штука хорошая. Но лабиринт памяти может дать замысловатый изгиб, и на бумагу лягут новые неожиданные подробности, которых на рисунке нет.

– Тем более, мне кажется, твои сны будут усиливаться и, возможно, ты увидишь что-то новое и полезное, – добавил Кариам, тоже вставая из-за стола.       – Да и твои друзья могут подбросить недостающие элементы пазла.

– Но, Дуглас и Санара? – уточнил Малкольм, обращаясь к Аэрдолу. – Вы сами сказали, что с ними все в порядке.

– Опыт полученный Дугласом не стерли, это попросту невозможно, а погрузили в бездонные глубины бессознательного, так что и он может что либо вспомнить. Конечно, сейчас он, бомба "очень замедленного" действия, если можно так выразиться, и когда в следующий раз ему понадобится помощь Александра неизвестно, может и никогда, – ответил повар. – Санара же просто кладезь полезных воспоминаний принцессы Рейлан.

– Не любишь путешествовать в компании? – уточнил Кариам.

– С ними хоть в адово пекло! – ответил Малкольм, глядя в ясные глаза старого учителя.

– На том и порешим, – ответил старец. – Делай копии рисунка. Вечером отбываем в Санкерион.

Малкольм уже подходил к выходу из кухни, но замер и обернулся, бросив взгляд на Кариама и Аэрдола. Оба форестианца смотрели на него с холодной серьезностью.

– Если мои сны что-то значат и сооружение на рисунке не дикая фантазия . . , – произнес юноша. – Почему так важно его найти?

– Почему в Тавааде, пустом мире, появились хаялеты? – спросил Кариам. – Ты задавался этим вопросом?

– Они, как и мы искали ключ от “Колодца бесконечности”, – ответил Малкольм.

– А что если нет, что если кроме вас и возможности заполучить ключ от “Колодца бесконечности”, хаялеты искали что-то еще? – уточнил Аэрдол. – Возможно, именно то, что изображено на твоем рисунке, важнее для посланников мрака, чем ключ.

– А что если нет?

– Четыре человека, не большой ресурс, чтобы выяснить это, – ответил Кариам. – Так ведь?

– Возможно, – ответил Малкольм. – Только я все сильнее и сильнее начинаю чувствовать себя пешкой в странной чужой игре.

– Пока ты учишься, воспринимай все происходящее, как подготовку к тому, чтобы стать ферзем, – усмехнулся Аэрдол. – Тем более что в этой игре, мы даже не двигаем фигуры. А пока, у тебя есть планы до самого вечера.

– Увидимся вечером, юный ксаметар, – проговорил Кариам, намекая на то, что им с Аэрдолом необходимо остаться наедине.

Малкольм попрощался и вышел, напоследок глубоко вдохнув пряный аромат кухни.

Глава 4. Гостеприимные братья.

Поздним вечером главную столовую Огненных Крыльев частично освещал яркий искусственный свет, льющийся с потолка, выхватив из тьмы только четыре стола. Под шум гремящей посуды и смех поварят, доносящийся из кухни, за одним из них Санара неторопливо перебирала свое снаряжение и складывала в заплечную сумку цвета хаки. Хотя на этот раз путешествие обещалось быть легким, ни высоких гор, ни дремучих лесов в маршруте не намечалось, все же на краю стола, рядом с сухим пайком, лежала пара ее любимых навах с длинным лезвием.

Мари молча сидела напротив Санары, наблюдая за сборами. Дуглас только что закончил паковать свою сумку и молча крепил кинжалы на голень, пряча оружие под штанины. Сумка Лина уже десять минут лежала собранная на краю стола, сам он, не торопясь, правил свой гибкий меч, алмазным бруском размером с небольшой маркер.

Напротив него молча сидела Сюй Вэн. Она изредка пододвигала к нему две герметичные пачки с тофу, пытаясь поймать его взгляд. Он прекращал править меч, что-то тихо шептал, склонив голову, нежно накрывал ее руку своей, настойчиво отодвигал сыр обратно и снова принимался править клинок. Дуглас изредка поглядывал то на них, то на Санару, которая сосредоточенно собирала свою сумку.

Последний стол, двумя ровными рядами, покрывало снаряжение Малкольма. Все ждали только его. Наконец Таймус ударил ладонями по столу, крякнул, встал и, подойдя к столу с вещами ученика, принялся упаковывать их. В этот момент в столовую влетел запыхавшийся Малкольм, который бежал от самой пристани.

– Во время, – буркнул Дуглас. – Все только тебя и ждали. Смотри, а ведь мог и пропустить такой отпуск!

– Извините, я встречался с Ваншаром, а он немного опоздал.

– Всякое бывает, – ухмыльнулся Таймус, и пригласил его к столу. – Дальше сам, крестник.

– Я смотрю все в сборе, – раздался голос Аэрдола, который появился из кухни.

– Почти, – ответил Малкольм, подбегая к своему столу.

– У вас двадцать минут, господа, – уточнил Таймус, и они с мастером супов и закуски скрылись в кухне.

Малкольм быстро покидал вещи в сумку и посмотрел на друзей. Они, кто сидел, кто стоял, вперили в него свои жадные вопросительные взгляды.

– Мы идем туда, не знаю куда, – начал Малкольм, пытаясь умять в сумку сухой паек.

– Искать то, не знаю что? – закончил за него Дуглас.

– Да.

– А крошки-то хлебные нам насыпали? – уточнила Санара.

– Целые нити путеводные натянули, – ответил Малкольм, туго стянув горловину сумки шнуром, и закрыл клапан.

– Главное, чтобы в конце этого лабиринта нас не ждали Минотавры, – хмыкнул Лин, который встал и принялся заправлять меч в пояс-ножны.

Вэн снова пододвинула тофу к сумке друга. Лин покачал головой, что пробормотал и, поклонившись, спрятал пачки с сыром в боковой карман сумки.

”Не смелость города берет, а упорство, – подумал Дуглас и посмотрел на Санару".

Она не разговаривала с ним, уже два дня, потому что он имел наглость похвалить ее соперницу по игре “Кнут и пряник”, и теперь, незадачливый влюбленный не знал, что делать. Как он ни пытался объяснить, что всякое может случиться в пылу азарта, и простое ”отличный удар” или необдуманное ”ай молодца” посланное не ей “его ненаглядной”, а какой-то “ халде рыжеволосой ”, не повод для ссоры. Тем более что он, все равно болел за любимую и утешал её после двух проигрышей подряд. Однако, его неосторожное ”забей, всякое бывает” и еще более унизительное ”это всего лишь игра” – имели обратный эффект. Дуглас получил: подзатыльник, отдавленную ногу, тычок в живот рукоятью кнута, холодный взгляд и презрительное молчание на любые попытки заговорить.

И вот, они сидят в столовой, под светом ярких ламп, в ожидании нового приключения, и эта сора совсем не входит в его планы.

Наконец Дуглас набрался смелости и достал из кармана пачку халвы – редкую, арахисовую с кунжутом и фисташками из города со странным названием Коканд – которую выпросил у Дабса, и хотел преподнести Санаре на годовщину их знакомства. Дата приходилась на конец мая, и по совету Лина, он чтобы не забыть, вырезал ее на спинке своего стула.

“Чего не сделаешь ради любви и мира, она ее так обожает, что надеюсь, простит, – думал Дуглас, борясь с назойливыми сомнениями".

Он спрятал халву обратно в карман, насупился и направился к Санаре, едва шепча себе под нос:

– А, чего я в сущности сделал, она тоже неправа. . .

Он остановился у ее стола, извинился перед Мари, которая давала последние наставления своей крестнице, и присел напротив, молясь, чтобы Санара не расслышала его ворчание. Мари улыбнулась и удалилась на кухню, откуда раздавались голоса других мастеров. Дуглас достал пачку и положил на стол. Он осторожно подтолкнул лакомство к подруге.

– Я это . . . извини, я не хотел, ну, я же люблю тебя . . . – бормотал он и продолжал хмуриться. – С горяча я . . . игра же … ну Санарачка…

Она узнала блестящую пачку и логотип. Прямоугольные брикетики ароматной и тающей во рту арахисовой халвы привозили на заказ мастеру Фархаду из Узбекистана. И тот ни с кем ей не делился, а берег исключительно для гостей – таких же, как и он сам – любителей крепкого кофе.

Санара улыбнулась и медленно положила руку на пачку халвы. Дуглас улыбнулся в ответ.

– Ты понимаешь, что обидел меня? – спросила она, медленно пододвигая сладость к себе.

– Ну, что я . . . в самом деле? – попытался возразить он.

Санара нахмурилась, и пачка медленно двинулась по столу в сторону Дугласа.

– Да, конечно я все понимаю, я виноват! – почти выкрикнул он, хотя последние слова имели явные нотки сомнения.

Санара предпочла этого не заметить, и благосклонно убрала подарок в левый карман сумки. Его вздох облегчения, она приняла за песнь раскаяния, и сразу поняла, что это подарок, он приберегал к особому дню, поэтому решила преподать ему последний урок.

– Милый, а на наш с тобой день, ты сможешь раздобыть еще халвы, но только две пачки. Я хочу с девчонками поделиться, – прошептала она лукаво.

– Да, я конечно виноват . . . – начал Дуглас, и затих, видя как хмуриться Санара, а ее рука медленно ложиться на клапан кармана. – Я люблю тебя, но причем тут подруги?

– Но . . . – тихо прошипела она.

Он закатил глаза, понимая, что возможно, снова ляпнул лишнее. Тяжело выдохнул, в который раз, и его голова с грохотом опустилась на столешницу.

– Я сдаюсь, – выдавил он, прижимая губы к теплому дереву.

– Ой, да ладно, пошутила я, – рассмеялась Санара и, обойдя стол, нежно обняла его за плечи.

На этот раз его выдох пришелся в стол и напомнил звук запускаемого грейдера.

– Ну что, готовы? – раздался голос мистера Роддерика, выходящего из кухни вслед за Аэрдолом и Мари.

– Да, – ответил за всех Малкольм, который видел, что Лин никак не может проститься с Вэн, а Дуглас и Санара в центре циклона под названием ”А у нас снова мир и любовь”

– Отлично, нас уже ждут у “колодца”, – проговорил Аэрдол, подходя к выходу из столовой.

* * *

Процессия прошла сквозь зал основной библиотеки к дальней стене, где за массивными дверями скрывалось книгохранилище – сокровищница знаний к которой мог прикоснуться любой непосвященный ксаметар от юного подмастерья до умудренного мастера. В отличие от закрытой секции, особого доступа сюда не требовалось, но здешний библиотекарь живой и немногословный старичок управлял вверенным ему хозяйством железной рукой доброго диктатора, соблюдая порядок во всем.

Два охранника у входа в книгохранилище внимательно наблюдали за приближающимися гостями. Невдалеке от них стояли мистер Аддингтон и Кариам, беседуя в полголоса, почти не нарушая тишину обители знаний. Аэрдол и Таймус подошли к ним первыми и обменялись быстрыми приветствиями. Ребята поравнялись с мастерами и, не сговариваясь, выстроились в шеренгу, ожидая напутствий.

Вдохновляющей речи никто не произнес. Гроссмейстер, молча осматривал подмастерьев, задерживал на каждом взгляд и медленно кивал, те кивали в ответ, будто получали неслышные наставления и готовились выполнить их вопреки всему.

Наконец мистер Аддингтон повернулся к Кариаму и произнес:

– Пора.

– Да, пожалуй, – ответил форестианец.

Гроссмейстер достал ключ, подошел к правой створке двери, вставил его в замочную скважину и посмотрел на охранника, который молча повернулся к левому створу и поместил свой ключ в другое отверстие. Замки щелкнули одновременно, и дверь отворилась. За ней, вместо бесконечного количества стеллажей, скрывалась пустая комнатка, способная вместить в себя от силы человек десять. Единственный рычаг от старого механического лифта в дальней стене, намекал, знающему привычки здешних дизайнеров, что комната вовсе не то чем кажется.

– Пора мне заняться проектированием телепортов, – буркнул Дуглас. – А то, как-то скучно и однообразно.

– Зато не заблудишься, и не ошибешься, понятно, что и зачем, – прошептала ему на ухо Санара.

Они вошли внутрь лифта. Охрана осталась с наружи и притворила двери. Мистер Аддингтон перевел рычаг в положение вниз и двери, почти сразу, отворились вновь, открывая взору просторный зал с ”Колодцем бесконечности” в центре. Два охранника у дверей, молча, отошли в стороны, а у противоположной стены уже ждали хранители “Оборотного ключа”.

Зал колодца скрывался под закрытой секцией библиотеки и имел единственный вход. Без окон, отделанный мрамором, он мог считаться неприступным. Искусственный свет десятков светильников причудливо искрился на поверхности ”Колодца бесконечности”, который больше походил на россыпь алмазного песка.

Старший хранитель ключа, знал, куда и зачем отправляются ксаметары. Он сделал шаг вперед, оставив помощников позади, и достал из складок балахона скипетр. Трижды щелкнув ”Оборотный ключ” из скипетра превратился в меч. Хранитель бросил взгляд на гроссмейстера и пошел к центру мерцающего диска. Его первый шаг привел в движение поверхность ”Колодца бесконечности”, которая стала покрываться узором. Замысловатая вязь, лианами и лепестками, стремилась к центру диска от его границы. Хранитель опустил острие меча там, где узор завершился распустившейся лилией. Лезвие меча со щелчком погрузилось в центр цветка и с каждым следующим щелчком и поворотом стало погружаться все глубже в диск закрытого портала.

Когда крестовина меча коснулась узора, хранитель выпрямился и вышел за пределы диска. Малкольм много раз видел, как ”Колодец бесконечности” открывался, превращаясь в иллюзию бассейна расплавленного алюминия или свинца.

Кариам ступил на поверхность колодца, сделал пару шагов и обернулся.

Юные ксаметары стояли полукругом перед гроссмейстером, который положил руки на плечи Санаре и Дугласу.

– На этот раз, вы идете без сопровождающего, – проговорил мистер Аддингтон. – Для вас мир новый, но там будут наши друзья, и Кариам поможет со всем, что может потребоваться. Инструкции по связи вы получили. Доброго пути.

Ребята вступили на поверхность портала, перед ними возник образ Такинава Тару, который медленно обвел путешественников взглядом и спросил:

– Кто навигатор?

– Я, – ответил Кариам.

Ответ форестианца эхом отозвался в зале и не успел затихнуть, когда ”Колодец бесконечности” вновь отражал свет алмазными песчинками, а меч висел над его центром, смотря острием вниз. Хранитель ключа с вопросом во взгляде глянул на гроссмейстера.

– На сегодня все, – произнес тот. – Гости в Яз и Глифтон прошли нормально?

Хранитель утвердительно кивнул, а затем прошел к центру закрывшегося портала, обхватил рукоять меча и с некоторым напряжением, будто разрывал невидимые нити, притянул ключ к себе. Уже выйдя за пределы колодца, он превратил грозное оружие в скипетр.

Гроссмейстер наблюдал, как хранитель прячет ключ в скрытую нишу в стене и шепчет защитную менталу. На сегодня их работа закончена, но помощники и охрана останутся в зале до следующей смены.

* * *

Металлический хруст заставил Малкольма и его друзей посмотреть под ноги. Тысячи монет больших и маленьких укрывали дно сухого фонтана, скрывая под звонким ковром ”Колодец бесконечности”. Темный сухой мох покрывал стенки фонтана, а сопла разбрызгивателей, устремленные к его центру, оплетали лианы с множеством красных ягод. Все говорило о том, что уже долгие годы только капли дождя орошали эту рукотворную чашу.

Подняв головы и оглядевшись, ребята замерли в напряжении, не зная, что делать. Лин поднес руку к пряжке ремня, а Дуглас присел, задирая штанину. Кариам остановил их движением руки. Фонтан окружали форестианцы, десятка три.

Высокие худые фигуры; молодые серьезные лица, будто однотипные маски; длиннополые белые балахоны, похожие на монашеские рясы, подпоясанные кожаными поясами; руки, сцепленные на животах, прятались в рукавах. Они стояли, молча, вперив взгляды в прибывших. Вдруг один из них поднял руку и движением кисти метнул золотую монетку к ногам Кариама.

– С прибытием, учитель, – произнес он.

– Добрая дорога всегда заканчивается у порога родного дома, – ответил старец и, приветствуя встречающих, склонил голову.

Ребята немного расслабились и стали кивать в разнобой, оглядывая присутствующих.

– Здрасте. . . здрасте. . . – едва слышно бормотал Дуглас вставая, и видимо, забыв про отменный слух хозяев этого мира. – Зачем так пугать, я без туалетной бумаги . . ., а вам потом убирать . . .

Санара одернула его, бормотание стихло.

Гости с любопытством крутили головами. Судя по всему, здешний “Колодец бесконечности” находился в центре обширного парка. Восемь песчаных аллеек лучами расходились от пересохшего фонтана в стороны, скрываясь в разноцветной гуще насаждений.

– Белегард, займись нашими гостями, – произнес Кариам, обращаясь к бросившему монетку. – Мы отправились в путь на пустой желудок, хоть был он и не долгим, но с нашей стороны будет негостеприимно, сразу допустить гостей в обитель знаний, не накормив с дороги.

Белегард улыбнулся и подошел к краю фонтана, протянув руку Санаре.

– Добро пожаловать в обитель чистых духом, – произнес он с легким кивком.

– Gracias2, – прыснула Санара, подавая руку и перешагивая через мшистую стенку.

– Но, но, ковбой . . . – буркнул Дуглас. – Дама занята!

Белегард склонил голову, слегка повернув в сторону юного задиры, и стал походить на пернатого хищника.

– Орден ксаметаров в этом мире – монашеский орден, – произнес форестианец так, что Дуглас икнул.

– Извините моего друга, Белегард! – произнес Малкольм, быстро кланяясь и вставая между Дугласом и монахом. – Мы не подготовились подобающим образом к этому путешествию.

Он понимал, что Дуглас или обижен, или слегка напуган. Что из этого хуже -неизвестно, принимая во внимание его горячий, но отходчивый характер. Малкольм перехватил руку Санары с широкой улыбкой:

– Позвольте мне, помочь даме.

– Извольте, – ответил Белегард, пряча руки в широкие рукава.

Он слегка отстранился и, развернувшись, пошел по одной из тропинок. Не поворачивая головы, монах произнес:

– Следуйте за мной, завтрак ждет вас в кухне монастыря.

– А как же, ваш учитель? – спросила Санара.

Белегард остановился и проводил взглядом учителя и братьев по ордену, которые скрылись за посадками высокого кустарника, постриженного в форме зубчатой крепостной стены. Вдалеке за деревьями виднелись готические башни.

– Не волнуйтесь, сейчас пост, – ответил монах. – Он будет ждать нас в главном архиве. Как я понял, в вашем мире ксаметары больше походят на воинов, а хороший солдат должен хорошо питаться.

– Что-то нас часто в монастыри заносит, – прошептал Дуглас, склонившись к Малкольму.

– Да, вы правы, юный . . . эээ, – произнес Белегард, как бы спрашивая имя гостя.

– Дуглас, – подсказала Санара. – А ведь и правда, нас не представили. Это Малкольм, это Лин, ну, а я Санара.

– Очень приятно, Белегард, – представился форестианец и поклонился в который раз. – Хотя, вы это и так уже знаете.

Он посмотрел на Дугласа и продолжил:

– Мы, Дуглас, находимся в самом большом храмовом комплексе нашего ордена, расположенном в Эдарусе, одном из крупнейших городов на этом континенте. Комплекс объединяет: главный архив, который частично доступен мирянам; храм в котором проводят службы; школу и жилой блок для юных послушников; блок с кельями для старших братьев; трапезную и конечно тренировочный комплекс.

– Тренировочный комплекс? – перебил Дуглас мерный говор форестианца. – Я думал вы монахи. Или, в здоровом теле и дух при деле . . .

– Воистину так . . . – ответил Белегард и вскинул руку.

Рукав обнажил кисть, и тонкий клинок устремился в горло Дугласа. Тот резко отклонился в сторону, уходя от смертоносной стали. Рука Малкольма описала круг, и время словно замерло, а когда невидимые стрелки вновь стали отмерять секунды, клинок Лина уже упирался в белоснежную ткань на спине монаха, а Дуглас, заслонял собой Санару, выставив вперед два кинжала.

Рука Белегарда медленно разжалась, и стилет упал на гравий с глухим звоном. Он улыбнулся и произнес:

– В этом мире ксаметары боевой монашеский орден.

– Интересное гостеприимство, в этом мире, – произнес Лин с нажимом на последние слова.

– Я проверил вас, вы показали себя, – ответил монах.

– Вы хоть и галантный, но . . . – начала Санара, но замялась.

– Что-то не так? – спросил Белегард.

– Пытаюсь найти синоним слову “идиот”, но такой, чтобы не обидеть встречающую сторону и показать всю глупость произошедшего.

Санара вновь замялась, а щеки её стали темно-малиновыми. Она медленно заговорила:

– Они дети по сравнению с вами! Всё скачут, да играют, пока чего-нибудь не сломают. Но вы, взрослый мужчина, укрощающий дух и тело в молитвах и тренировках! – продолжала распаляться Санара. – Вы им в отцы годитесь! Да, по меркам нашего мира, возможно, в деды или прадеды … Вы . . . Вы . . .

Она вдруг подступила к монаху, встала на цыпочки, вытягиваясь в струну, и стала тыкать его указательным пальцем в грудь, ловя его пристыженный взгляд, хотя точно знала, форестианцы не ведают стыда. Она пыталась что-то сказать, но выходило только сердитое пыхтение.

Лин отступил, пряча меч в пояс, и вопросительно смотрел на Малкольма. Тот опустил руки, и дракончики на его запястьях не спеша заползли под рукава.

Нашла! – выдавила она. – Вы, очень странный дядечка.

– Благодарю за мягкость оценки, – улыбнулся Белегард. – Мой поступок не имеет оправдания, и точно идет в разрез со всеми законами гостеприимства. Простите великодушно! Но, дерзость вашего друга, просто вопияла о должной проверке его способностей.

– И что? – буркнул Дуглас. – Проверили.

– У вас хорошие друзья, брат Дуглас, – произнес Белегард и невозмутимо протянул руку для пожатия, хотя Санара стояла возле него, все еще буравя взглядом.

Дуглас переложил кинжалы в одну руку и протянул другую монаху.

– Вот и славно, – сказала Санара. – Клинками померялись, теперь обнимашки, поцелуйчики и кушать. Ваши танцы с саблями нагнали зверский аппетит.

– Нам туда, – произнес Белегард, указывая нужную аллейку.

Санара глянула на Дугласа, опаляя его угольками сердитого, но испуганного взгляда, и зашагала в указанном направлении.

– Я так понимаю, вы пара? – спросил монах шепотом у Дугласа. – Какая пламенная!

– Испанская кровь, знаете ли, – усмехнулся Дуглас. – Иногда я даже за себя опасаюсь.

– Понимаю, – буркнул Белегард. – Юные форестианки, тоже страшны в гневе, только спустя годы они приобретают рассудительность, спокойствие и хитрость змей.

Дуглас поморщился от сравнения и, пытаясь сменить направление разговора, произнес:

– Значит, боевой монашеский орден? Интересно!

– О, да, обширная сеть монастырей и преданность паствы, позволяет эффективно оберегать наш мир от вторжения хаялетов, – продолжил Белегард и они пошли в сторону трапезной.

* * *

Просторная и уютная кухня, ароматы которой заставляли урчать желудки и глотать слюну, в предвкушении волшебных угощений, блистала металлом и полированным гранитом. Дневной свет лился сквозь окна, верхние половины которых украшали витражи. Ребята сложили свои сумки на подоконник и замерли в нерешительности. Здешнее убранство на секунду погрузило друзей в странное чувство дежавю.

– Я же говорил, монастыри, кухни, лабиринты, – усмехнулся Дуглас, намекая на перекус перед тем, как они с друзьями попали в “Лабиринт иллюзий”.

 На столе, в центре кухни, в ожидании гостей, уже стояли угощения.

Санара легко узнала: ароматный кукурузный хлеб с сыром и чесноком; нарезанные огурцы и помидоры, посыпанные петрушкой и укропом; половина средней головки желтого ноздреватого сыра тонкими пластинками стелилась по тарелке.

Дуглас смачно сглотнул, увидев большой графин с компотом, как ему показалось, из слив и черного винограда. Он подошел ближе, вглядываясь сквозь хрусталь, в черноту ароматного варева, на поверхности которого плавали большие и маленькие шипастые фрукты.

– Познакомьтесь, это Тариэль, – сказал Белегард. – Сегодня она здесь хозяйка.

В кухню вошла юная форестианка и быстрым кивком поприветствовала гостей, которые закивали в ответ, а парни заулыбались так, словно она уже пообещала каждому свидание.

Белегард кашлянул и продолжил:

– Создавая это великолепие, она постаралась сделать блюда более похожими на те, к которым вы привыкли. Многое из того, что на столе вам знакомо, возможно даже успело обмануть ваше обоняние, однако большая часть продуктов принадлежит этому миру. Наслаждайтесь.

– Спасибо, – ответила за всех Санара, видя, что ребята потеряли дар речи.

Тариэль тем временем, успела надеть цветастые прихватки на руки, и уже возилась возле духовки, проверяя готовность мяса, большой вилкой. Белегард внимательно с улыбкой следил за гостями, которые словно забыли про него и старательно тянули носом воздух, делая вид, что принюхиваются к аромату жаркого, хотя сами не сводили любопытных взглядов с юной форестианки.

– Ну что же, приятного аппетита, – сказал, наконец, Белегард. – После трапезы Тариэль вас проводит в центральный зал архива.

– Еще раз, спасибо, – ответила Санара, провожая монаха хмурым взором до двери кухни.

Он последний раз оглянулся и исчез, шурша рясой.

– Непременно там будем, непременно…, – задумчиво произнесла Санара, наблюдая, как Дуглас сорвался с места и, надевая другую пару прихваток, закружил вокруг Тариэль.

– Чем я могу вам помочь? – замурлыкал он. – Я сам очень люблю готовить, и дома всегда помогал матери на кухне.

– О, это великолепно! – ответила Тариэль, и слегка замялась.

– Дуглас, – позвала Санара.

– Да, да, я занят, – ответил он, не поворачивая головы. – Для нас стараюсь. Быстрее начнем, быстрее закончим!

Тариэль в нерешительности смотрела то на Дугласа, который пританцовывал рядом с ней, то на Санару.

– Дуглас, подскажи, у тебя заначка халвы большая? – спросила Санара, коварно улыбаясь.

Дуглас замер, оценивая угрозу и вдруг, широко улыбнувшись, спросил:

– А где здесь у вас вилки, ложки? – и немного погодя, добавил: – Малкольм помоги даме, гусь больно большой . . .

Санара наклонилась к столу и что-то прошептала Лину.

– Это не гусь, это тампа в маринаде из собственной крови с травами и тушёными кессами, – проговорила Тариэль и указала на шкаф. – Приборы у нас там.

– Тем более, – затараторил Дуглас, спеша в указанном направлении. – Мэл, целая тяжелая тампа, вдруг убежит, то есть выскользнет из рук и так далее, а мы голодные…

Он ловко метнул прихватки на стол, которые плавно легли возле рук Малкольма. Лин, тем временем, подошел к окну и достал из своей сумки тофу и халву из сумки Санары.

– Милый прихвати тарелки и ножи, – попросила Санара.

Малкольм с легкой улыбкой помог Тариэль достать жаркое из духовки и осторожно понес противень к столу. Золотистая корочка исходила духовитым паром, щекоча ноздри, а запеченные овощи в темной корочке, под названием кессы, обступали по краям горячий густой маринад.

Противень лег на стол, на который Дуглас уже поставил тарелки и приборы. Лин раскрыл пачки с тофу и халвой, положил на тарелки. Он поднес их Тариэль со словами:

– Это скромный десерт, мы преподносим в знак благодарности за гостеприимство и теплую встречу. Надеюсь, вы не обидитесь на незадачливых путешественников.

Тариэль улыбнулась, указала на центр стола и произнесла:

– Мой дом – ваш дом, мой стол – ваш стол . . .

– . . . и пусть изобилие и достаток прибудут в этих пределах, – продолжил Лин и придвинул стул форестианки к столу, она улыбнулась и села, а он пододвинул поближе свой и, как бы, между прочим, начал рассказ о том, что такое тофу.

Малкольм уже, начал разделывать жареную тушку незнакомого животного, с видом профессионального повара и раскладывать сочное мясо по тарелкам, сдабривая его мелко нарезанной зеленью из небольшой чаши. Он задумчиво смотрел на Лина и Тариэль, которые уже шептались как близкие друзья, затем переводил взгляд на Санару и Дугласа, насуплено смотревших друг на друга, но все же державшихся за руки.

Малкольм со вздохом подал тарелки друзьям. Дуглас уловив, его мимолетный взгляд, брошенный в сторону Тариэль, произнес:

– Жениться вам надо, барин. В смысле, без девушки совсем зачахнешь.

– Барин? Где понабрался таких слов, полиглот? – усмехнулся Малкольм, подсаживаясь за стол и придвигая к себе тарелку с мясом и запеченными овощами.

– Русскую классику читать надо, Лев Толстой, Достоевский.

Дуглас выпятил подбородок и набрал воздуха в грудь:

– “Война и мир с V” – Толстого – отличная вещь!

– Что-то я не слышал о таком произведении, – хмыкнул Малкольм и глянул на друга вопросительно.

Дуглас, осторожно, ложкой стал поливать свой кусок мяса маринадом с противня.

– Это сокращенная, переработанная версия четырехтомника, – продолжил он, почесывая нос. – Двести страниц, на которых дерзко сконцентрированы душевные страдания, любовь и война с вампирами.

Вилка дернулась в руках Малкольма, и одинокий кесс, оставляя маринадный след, прокатился по столу.

– Чего? Ты в курсе, что Лев Толстой давно умер и не мог переработать “Войну и Мир”, а тем более писать про вампиров?

– Ну, про что ”Война и Мир”? – спросил Дуглас, ухмыляясь и щуря один глаз.

– Если коротко, книга описывает события 1812 года, войну с Наполеоном, но она гораздо сложнее и шире.

– Вот, все правильно, и эта книга о том же, – начал Дуглас. – Бдящий владыка французских вампиров император Наполеон, решает захватить последний оплот живых на земле – Россию. Конечно, начинается война и любовь там всякая.

Малкольм разинул рот. Дуглас, видя заинтересованность друга, продолжал с воодушевлением:

– Вот, значит, Наполеон соблазняет любимую главного полководца русских – Болконского. Но кровожадный император не знает, что его противник, хоть и по материнской линии, а все же, потомок великого Иоанна Хельсинкевича, неутомимого истинно русского борца с вампирами.

Малкольм смотрел на друга осоловевшим взглядом, вилкой медленно подтягивая к себе сбежавший овощ. Дуглас отчаянно махал руками в пылу рассказа:

– А дальше Наполеон убивает любимую Болконского, надеясь сломить дух воина. И конечно ошибается! В злобе хитрый великий генерал заманивает большую часть армии вампиров в Москву, а город-то деревянный.

– Ну-ну, – поддакнул Малкольм, насадив кесс на вилку.

– Чего, ну? Вот и захлопнулась ловушка! – бушевал Дуглас. – Болконский подпалил славный город, и в пылу пожарища канула великая вампирская армия, а остатки ее русские гнали до самого Парижа.

– Вот это трешак, – пробубнил Малкольм, откусив угощение.

– Отличная книга! Сюжет закрученный, такой, в стиле Джеймса Паттерсона.

– Знаешь, что, Дуглас?

– Да?

– Рекомендую почитать ”Гордость и предубеждение и зомби”, тоже говорят великая классика.

– Сам-то читал? – спросил Дуглас, возя ножом по тарелке.

– Серьезная вещь, для меня тяжеловато. Но тебе, я думаю, зайдет.

– Лады, вернемся, обязательно почитаю.

Так в разговорах о важном и не очень, трапеза подошла к концу. Гости помогли хозяйке с уборкой, и все вместе направились в главный архив монастыря. По дороге, слушая рассказ Тариэль, об истории обители и величественных размерах хранилища настоящих книг, в которое их, скорее всего, не пустят.

Глава 5. Удар в спину.

Аллея парка проходила сквозь небольшие ворота в каменной стене, отмечающей границы монашеских владений, и продолжалась дальше сквозь зеленые посадки до самой площади, где возвышалась громада собора. В стенах и подвалах которого нашёл пристанище самый обширный архив мира Санкерион.

Древние белокаменные стены, созданные руками мастеров и отполированные ветрами, дождем и временем, блистали великолепием готической архитектуры. Словно между мирами не существовало границ для духа творчества, и муза, путешествуя сквозь пространство и время, в равной степени щедро одаривала зодчих идеями, пусть и схожими, но чудесными.

Ребята стояли, задрав головы, прикрывая козырьками пальцев глаза от солнца. В этом, чужом для них, мире они созерцали красоту, подобную Собору Рождества Девы Марии.

Молчание длилось долго, пока Санара не прошептала:

– Я снова в Милане…

– Ты там бывала? – спросил Дуглас и, не получив ответа, добавил: – Повезло, а я вот редко выезжал из своего города.

– Зато теперь, ты путешествуешь почти первым классом и дегустируешь блюда от лучших поваров, – произнес Лин, не отрывая взгляда от величественных башен собора.

Тишина созерцания вновь повисла над путешественниками, пока не раздался голос Тариэль:

– Нас уже ждут, нам пора идти.

– Да, – буркнул Малкольм и медленно пошел за Тариэль, которая уже пересекала площадь.

Только теперь до него донесся утренний гул города. По площади ходили люди, издали доносился легкий гул неведомых машин, которых он не заметил, вероятно, их скрывали дома плотной стеной обрамляющие площадь с трех сторон, а за спиной шумел листвой парк.

– Пора, ребята, эстетикой насладимся позже, – позвал друзей Малкольм. – Работа ждет.

Дуглас, Санара и Лин двинулись за ним, все еще вертя головами. Тариэль ждала возле скромной двери у подножья угловой башни.

* * *

Они поднялись на второй этаж по винтовой лестнице, и попали в уютную комнату, в которой стояло восемь оюмаков, а в полутьме у стен прятались четыре стола с большими креслами возле каждого.

– Технология атталан? – уточнил Малкольм. – Коконы виртуальной реальности?

– Да, – ответил Кариам, выходя из тени.

Он прислонился к столу, с включенным монитором без видимых границ. Изображение, будто висело в воздухе.

– Технология виртуальной реальности и ментального захвата позаимствована у них и конечно значительно усовершенствована, ну, а с технологией фотонного проецирования вы знакомы на примере Глена.

– Нашего библиотекаря? – уточнил Дуглас.

– Да.

– Добрый день господа, – раздался голос из центра комнаты и между рядами оюмаков, появился низенький, лысоватый форестианец, с забавными косицами, свисающими с мочек заостренных ушей. – Разрешите представиться, я К'Орум, здешний архивариус и буду помогать вам в работе.

– Ну что же, вы вверены в надежные руки, – произнес Кариам. – Увидимся вечером, за ужином.

Он подошел к двери, приоткрыл ее, пропустил вперед Тариэль, затем обернулся и попрощался со всеми кивком головы. Дверь тихо притворилась и повисла короткая пауза, которую прервал любопытный Дуглас:

– А мы разве не пойдем в главный архив, не увидим внутреннего убранства собора?

– Это вы сделаете позже, если останется время, – ответил архивариус, приближаясь к гостям. – Большая часть собора уже давно превращена в музей и службы в нем не проводятся. Доступ к центральному архиву есть, конечно, и там, но данные для простых посетителей сильно усечены.

– А здесь, мы получим полный доступ? – уточнил Малкольм.

– Эта комната оборудована специально для членов ордена. Улучшенные оюмаки, полная связь не только с центральным архивом, но и с другими базами данных. Поскольку у вас особые полномочия, я как главный хранитель обязан предоставить вам полный доступ и оказать всестороннюю поддержку в поисках.

К'Орум исчез. Тут же его изображение появилось на мониторе, возле которого недавно стоял Кариам, а голос заполнил комнату:

– Показывайте с чем пришли . . .

Малкольм достал рисунок, упакованный в целлофан, и повернул изображение к монитору.

– Нет, так не пойдет, – произнес архивариус, и из стола появилась щель гигантского купюроприёмника. – Поместите рисунок сюда.

Стол беззвучно проглотил лист и через секунду выплюнул обратно, словно испорченную купюру.

– Сканирование завершено, можете занимать оюмаки. Начнем поиск.

– А я думал, вы быстренько все найдете, а мы уже выберем, что нам надо, – произнес Дуглас.

– Вы же понимаете, один процессор хорошо, а пять еще лучше! – ответил архивариус, пропадая с монитора.

Ребята понимающе закивали и стали выбирать оюмаки, хотя те походили один на другой, только Лин остался возле стола, примеряясь к креслу.

– Я останусь здесь, – произнес он. – Послежу за порядком снаружи.

– Хорошо, – ответил Малкольм, когда его тело уже пеленали лепестки оюмака.

Они погрузились в мир виртуальной реальности.

* * *

Единственная дверь за спиной закрылась, и они оказались перед бесконечными рядами стеллажей с книгами, которые уходили в темноту. Ореол света вокруг, разливался, словно не имел определенного источника, пока ребята не догадались, что светятся они сами.

– Был я ангелом небесным, был героем неизвестными, а теперь я докатился, в светлячка оборотился, – хмыкнул Дуглас и повернулся к Малкольму: – Не желаешь записать? Дополнишь, улучшишь, поэму получишь . . .

– Заведи уже свой блокнот, – хмыкнул тот, указывая на пятно света, которое плыло сквозь ряды стеллажей к ним.

Главный архивариус подошел, а вернее подплыл, не спеша, и разведя руки в стороны, произнес:

– Добро пожаловать в главный архив ксаметаров Санкериона. Приглашаю вас в каталожную комнату. Мы расположимся там для сбора данных, координатные списки готовы, осталось собрать материал, структурировать его и выгрузить на внешний носитель.

К'Орум вытянул вперед правую руку, сжатую в кулак, на указательном пальце мерцал перстень.

– Для меня это всего лишь украшение, – произнес он. – Для вас это модуль возврата и ключ. Нажмите на камень большим пальцем три раза, и вы окажетесь возле двери, через которую попали сюда, приложите камень к замку и вы вернетесь в свое тело.

Ребята разглядывали свои руки. Освещая ближайшие стеллажи, словно ангел ореолом святости, архивариус вопросительно посмотрел на гостей и произнес:

– Готовы?

– Да, да, да, – ответили они почти хором.

– Тогда, следуйте за мной.

К’Орум повернулся и беззвучно поплыл туда, откуда появился. Странный эффект создавала ряса до пола, которая скрывала ноги, а вместе с ними, глушила и звук шагов. При этом граница света вокруг архивариуса расширилась.

Несколько поворотов в проходах между стеллажами привели их в комнату, которую, почти до самого потолка, заполняли каталожные шкафы. В одном месте, меж ними, плотно сдавленная, словно проход в арку, виднелась еще одна дверь.

Зеленая светящаяся табличка на ней, гласила: “Внешние данные”. Единственный стол красного дерева с лампой под зеленым абажуром стоял в центре комнаты. Четыре грубых табурета прятались под столом, а возле лампы стопкой лежали восковые таблички и связка стило. Стойкий аромат книжной пыли пробивался из хранилища и сюда.

– Надеюсь, обстановка, поспособствует скорому поиску, нужных вам данных, – произнес К’Орум.

– А, можно света побольше, и мебель помоднее? – уточнил Дуглас. – А то я уже спать хочу. И запах, можно его отключить или заменить, например, на утренний туман или приморский бриз.

– Свое свечение, обоняние, зрение, скорость перемещения по библиотеке вы можете регулировать самостоятельно. Но, извольте . . .

В потолке зажглись яркие лампы. Стол вырос в размерах и стал белоснежным, с хромированными ножками. Хромом заблестели и табуреты, которые вытянулись и приобрели спинки, став стульями. Восковые таблички превратились в планшетные компьютеры, а связка стило исчезла без следа. Превращения произошли почти мгновенно.

– Спасибо! – сказал Дуглас. – Так гораздо бодрее.

– Да, и еще . . . – сказал архивариус. – Нам необходимо обновить ваши знания языков. Будьте добры выпейте это.

Он указал на стол, на белоснежной поверхности которого появились три деревянные чаши с перламутровой жижей, благоухавшей апельсинами. Дуглас взял чашу первым, пригубил немного и, глянув на друзей, покрутил свободной рукой туда-сюда, в знак одобрения. Он залпом опрокинул чашу в рот и вернул на стол, утерев губы тыльной стороной ладони. Друзья последовали его примеру.

– Отлично! – произнес К'Орум. – Языковые базы загружены, теперь вы сможете читать практически любые книги и статьи в этом архиве. Вопросы есть?

– Что такое координатные списки? – спросила Санара, ставя чашу на стол и разглядывая стопку планшетов.

– Это они и есть, – ответил К’Орум, проследив ее взгляд. – Ваш рисунок обработан и прогнан по доступным базам изображений. Все источники в виртуальной библиотеке, для удобства пользователя, имеют форму книги или свитка. В этих устройствах располагается информация, о каждом документе с похожим рисунком, в формате: название места хранения, если книга или манускрипт хранится не здесь; номер стеллажа; номер или буква полки; название и вид носителя, и конечно, порядковый номер страницы. Нам только остается систематизировать весь массив данных и все.

Малкольм взял планшет, его пальцы забегали по экрану, но вскоре он остановился и, посмотрев на архивариуса, спросил:

– Каждому по планшету?

– Именно так!

– И сколько документов в каждом?

– Примерно по четыре тысячи, – ответил К’Орум. – В вашем планшете полный список.

Архивариус взял устройство со стола и протянул его Малкольму со словами:

– Основная нагрузка по обработке ляжет именно на вас. Как мне передали вы создатель рисунка и инициатор этих поисков, значит, сможете максимально точно отсеять ненужные данные.

– Да, но такое количество информации . . . – произнес Малкольм в раздумье. – Мы и за месяц не управимся.

– Вы забываете о разнице в скорости течения времени здесь и в реальном мире, – ответил архивариус и улыбнулся.

– Поясните, – вмешался Дуглас, которого вопрос времени тоже взволновал.

– Как по вашему, сколько времени прошло в реальном мире, с момента вашего входа в систему? – спросил К’Орум, который стоял возле стола, но вдруг исчез и тут же появился на стремянке у самого дальнего стеллажа.

– Минут десять… – ответила Санара.

– И тысячной доли секунды не минуло с момента, как последний лепесток оюмака обнял ваше тело, – произнес архивариус, с любопытством изучая лица гостей. – Так что к вечеру все будет готово, максимум, к обеду завтрашнего дня.

– Ну и славно! – произнес Дуглас. – С чего начнем?

– С начала списка, конечно. Там размещены документы с максимально схожими изображениями.

Дуглас ткнул пальцем в экран планшета, выделил первый пункт в списке и, глянув на архивариуса, спросил:

– Что теперь?

К’Орум пригласил жестом следовать за ним и вышел из каталожного зала. Ребята переглянулись и вышли во мрак центрального архива. Где-то вдалеке сиял узкий луч света, словно восклицательный знак.

– Вам туда, – указал архивариус. – Стеллаж с нужной вам книгой подсвечен, осталось только принести её сюда.

– Вы шутите? – насупился Дуглас. – Это же далеко, а гольфкара я что-то тут не вижу.

– Вы не пробовали, – усмехнулся К’Орум. – А уже ноете, как юная дева. Давайте, идите! И не пугайтесь других посетителей. Часть книг доступна для общего просмотра.

– Да ну вас!

Дуглас плюнул в сердцах и медленно побрел в сторону луча света, бубня проклятия.

– Я бы все-таки ускорил шаг, а лучше побежал, – крикнул архивариус, вслед юному ксаметару, который хоть и шаркал пятками по полу, уже успел значительно удалиться.

Дуглас обернулся, погрозил кулаком и, перейдя на легкий бег, вдруг исчез, сверкнув пятками. Малкольм хмыкнул и посмотрел на К’Орума, который пожал плечами и пошел к двери в каталожный зал.

– Так и будем стоять, – произнес архивариус, не оборачиваясь. – То спешат, то ждут чего-то.

Вдруг Санара взвизгнула от неожиданности. Возле нее стоял Дуглас и держал в руках огромный фолиант. Малкольм снова хмыкнул и, подойдя к другу, забрал у него книгу.

– Я силен как Гефест и быстр как Гермес, – сказал Дуглас, ткнул в планшет пальцем и исчез в направлении другой световой отметки.

Санара коснулась первого пункта в своем списке и, увидев луч во мраке, произнесла:

– Ну, а я богиня грома, вы со мною не знакомы . . .

Она вскинула руки и, щелкнув большими пальцами, с басовитым гулом исчезла во вспышке молнии.

* * *

Работа закипела. Книги и свитки всех размеров, ложились на стол. Малкольм их просматривал и с нужных, по его мнению, бумаг делал копии, а потом отправлял все полезное на внешний кристалл памяти. Его все еще беспокоил вопрос, а что если кто-то забыл оцифровать именно тот, единственный, нужный документ и вся работа пойдет насмарку. Но, он так же понимал, что тот набор данных, с которым они сейчас возятся, скорее всего, поможет в поисках ответа.

В отличие от друзей Малкольма, архивариус часто пользовался дверью, обрамленной стеллажами, с надписью “Внешние данные”. Иногда он исчезал сравнительно надолго. За время его отсутствия Санара и Дуглас успевали принести на обработку по тридцать или даже сорок книги и свитков.

Сколько прошло времени в реальном мире, ребята не знали, но поскольку не чувствовали усталости, продолжали работать, как муравьи.

Влюбленная парочка, ради развлечения, устроила соревнование по самому фееричному исчезновению и появлению, но после очередного прибытия, Дуглас чуть не сбил с ног архивариуса и чудом не разломал стол, заваленный книгами.

Малкольм выставил один из стульев за дверь каталожной комнаты и попросил складывать находки на него, опасаясь, что его разгоряченные друзья могут случайно стереть уже собранный материал. После этого, грохот, шипение, лязг и прочий шум, а изредка и яркие вспышки, стали для него сигналом, что можно забирать очередную книгу.

Архивариус выходил за дверь, и мог вернуться сразу со стопкой книг. Он складывал принесенные материалы на край стола, делал нужные пометки в планшете и степенно удалялся за следующей порцией данных.

Работа постепенно превратилась в рутину. Книги и свитки слились в нескончаемый поток похожих картинок и текстов, как вдруг Малкольм осознал, что К’Орума долго нет. Он загнул край листа в очередной книге и, не закрыв ее, вышел в полумрак архива.

Санара появилась верхом на облаке, которое мгновенно исчезло, как только она с него спрыгнула на пол. Дуглас появился следом, выруливая из-за ближайшего стеллажа на трехколесном велосипеде с тележкой полной свитков.

– К'Орум пропал, – сказал Малкольм.

– Может обрыв связи, – предположил Дуглас. – Он же собирает материалы за пределами основного архива. Не думаю, что их Интернет круче нашего.

– Так вот же он, – произнесла Санара, указывая на дверь.

Архивариус вышел из каталожной комнаты к друзьям. Свет бил ему в спину и на лице, скрытом тенью, на миг сверкнули глаза.

– Отдыхаете? – спросил он.

– Мы вас потеряли, – ответил Малкольм.

– Куда я могу деться, это моя обитель, и я тут полновластный хозяин, – произнес К'Орум и добавил: – Может быть, посмотрим, что уже удалось собрать.

Малкольм утвердительно кивнул и, обойдя архивариуса, двинулся в каталожную комнату, услышав за спиной его голос:

– Вы можете продолжать поиск, время не ждет.

– А как же его относительность? – раздался голос Дугласа.

Малкольм остановился у стула с книгами и вдруг понял, что не забрал у друзей принесенные ими находки. Он обернулся и увидел лицо архивариуса в свете дверного проема. Человек стоящий перед ним сильно походил на К'Орума фигурой, но мелкие черты лица, подобно складочкам и растяжкам силиконовой маски, выдавали подделку.

– Кто вы? – спросил Малкольм.

Образ архивариуса на мгновение покрыла рябь, как изображение в телевизоре без антенны . . .

* * *

Лин не спеша просматривал статьи отобранные Малкольмом, сравнивал картинки и тексты, большая часть которых оставались непонятными. Он удивлялся скорости наполнения кристалла данных и, просматривая документы, пытался понять, что же все-таки изображено на рисунке его друга.

 Его прервал едва различимый скрип двери. Лин обернулся и улыбнулся вошедшей. Тариэль улыбнулась в ответ. Она несла в руках небольшой термос и две кружки.

– Время легкого обеда, – сказала она, и протянула кружки Лину.

Он взял одну. Форестианка поставила свою на стол и осторожно стала скручивать крышку с термоса.

– Я посмотрела поваренную книгу, которую прислал ваш повар, и захотела сделать куриный бульон, – сказала Тариэль. – Но куриц у нас нет, поэтому пришлось варить бульон из мяса кайтарки, это тоже птица и очень похожая на вашу курицу.

Она осторожно стала разливать золотистый бульон по кружкам.

– Пробуйте, гости вперед, – с улыбкой произнесла она, поставила термос, взяла свою кружку обеими руками и вдохнула аромат. – Я немного отступила от рецепта, добавив пряностей для пикантности.

Лин посмотрел на Тариэль, которая жестом пригласила испробовать угощение. Он осторожно отхлебнул бульон, искрящийся мелкими островками жира и исходящий благостным паром.

– Вкусно, – сказал он, сделал второй глоток и, прищурившись, спросил: – Мастер не привык пробовать свои блюда?

– Я всегда пробую, что готовлю для друзей, но в этот раз . . .

Лин пошатнулся и уронил кружку, хватаясь рукой за стол, другая его рука легла на пряжку ремня. Тариэль быстро подступила вплотную, поставила свою кружку на стол, и с силой прижала его руку к животу, не дав вытащить гибкий меч. Другой рукой она резко ударила его в подбородок. Одурманенный и нокаутированный, Лин рухнул на пол, срубленным деревцем.

Тариэль развернулась к монитору, изучая список отобранных книг и свитков. Она попыталась извлечь кристалл данных, но безуспешно. Тогда она залезла под стол и открыла защитный кожух, стилизованный под каменную кладку. Достав небольшое устройство, похожее на скорпиончика, она ловко приладила его к пучку мерцающих кабелей.

Она установила защитную панель на место и, выпрямившись, быстро глянула на монитор. Данные на экране продолжали мелькать, отмеряя наполнение кристалла. Тариэль достала другой кристалл и поместила его в приемник. На экране появился запрос о загрузке. Взмахом руки она запустила процесс и, не оглядываясь, бросилась к выходу.

* * *

Рябь прошла, словно кисть реставратора по холсту, и под одной картиной проступила другая. В свете дверного проема стояла Тариэль. Она оглянулась на Дугласа, который так и остался сидеть на велосипеде с раскрытым ртом.

– Что происходит? – спросила Санара, приближаясь к ней боком и сжимая кулаки.

– Где общий список? – спросила Тариэль, глянув исподлобья на Малкольма.

Он невольно оглянулся на стул с не разобранными книгами, возле двери. На вершине стопки лежал планшет. Малкольм не успел повернуть голову обратно, маленький, но крепкий кулачек, врезался в его подбородок с такой силой, что хрустнули шейные позвонки, и на мгновение заложило нос.

– Стой! – крикнула Санара.

Она бросилась следом за Тариэль. Та оттолкнула Малкольма в полумрак стеллажей, схватила планшет и уже вбежала в каталожную комнату. Дверь с грохотом закрылась и исчезла, став стеной.

С рук Санары сорвались запоздалые языки молний и, отскочив от твердыни, срикошетили в ближайший стеллаж, а затем в переднее колесо велосипеда. Она выругалась и, скрежеща зубами, присела у стены.

Мрак накрыл помещение архива. Где-то в темноте кряхтел, поднимаясь, Малкольм и нервно поскрипывало седло велосипеда Дугласа.

Яркий свет озарил все вокруг.

– Что здесь произошло? – спросил Дуглас, голова которого мерцала как рождественская звезда на вершине елки, а сам он нервно подпрыгивал в седле, будто оседлал жеребца, пущенного рысцой.

– Похоже, нас пытались ограбить, – ответила Санара.

– Скорее всего, ограбили, – проговорил Малкольм и добавил, разминая подбородок: – Зачем в виртуальной реальности такие натуралистичные эффекты?

Он сидел на полу и качал головой, будто хотел из нее что-то вытрясти. Санара нажала три раза на камень перстня, но ничего не произошло. Она повторила попытку большим пальцем другой руки, и на этот раз, уже вкручивая и вминая его со всей силы.

– Дуглас, сладенький мой . . . – проговорила Санара, глядя на любимого. – Метнись пулей к входной двери, глянь на месте ли она.

Велосипедная цепь хрустнула, словно поймала горсть мелкого песка и, рисуя восьмерку передним колесом, Дуглас скрылся за стеллажами.

– Нету! – раздался его крик, спустя мгновение.

– Мы в западне, – произнесла Санара, обхватив голову. – Перстни не работают.

На ее плечо легла рука Дугласа, который уже стоял рядом и смотрел на нее с нежностью.

– На нашей стороне скорость, – произнес он. – И помните слова К'Орума о том, что в архив есть другие входы. Я видел здесь посетителей помимо нас. Осталось их только найти.

– Но мы не сможем попасть в свои тела, – прошептала Санара. – Так и будем блуждать здесь вечно цифровыми призраками.

– Не будем, – ответил Малкольм. – Могу предположить, что тут применили какой-то вирус или устройство блокировки. Однако К’Орум ядро этого архива и значит уже сейчас решает проблему всеми доступными ему способами.

– И что ты нам предлагаешь? – спросил Дуглас. – Просто ждать и надеяться?

– Не нам, а мне и Санаре, я предлагаю найти выход в публичный раздел архива и позаимствовать пару тел простых горожан, если получиться, чтобы оповестить о вторжении. Или хотя бы уговорить их передать послание сотрудникам архива.

– А у нас получиться? – спросила Санара, поднимаясь.

– А мы попробует…

– А как же я? – уточнил Дуглас.

– Помня о твоей склонности к раздвоению личности, я бы поостереглась, захватывать чужое тело, – произнесла Санара. – Неизвестно чьи тараканы окажутся сильнее.

– Грубо, но в общих чертах, она права, – произнес Малкольм, подходя к другу. – Тебе предстоит вскрыть эту консервную банку изнутри, самому, в одиночку. Ты у нас спец по технике.

Дуглас раскатал нижнюю губу, оценивая значимость возлагаемой на него миссии и, спустя секунду, утвердительно кивнул в знак согласия.

Глава 6. Ловушки и капканчики.

Выход в публичный архив нашли быстро, проследив за одним из редких посетителей закрытого архива. За дверью ждал турникет и грозного вида, молчаливая старушонка с мшистым лицом и кучеряшками белесых волос под длинным горбатым носом, нависающим над нижней губой. Она оглядела ребят подозрительным взглядом и подняла запор турникета, пропуская их.

– Бабушка, – обратилась к ней Санара. – Нам помощь нужна, на нас напали.

Старушка ничего не ответила.

– Боюсь, это бесполезно, – произнес Малкольм.

Поручень опустился на место, и старушка уставилась стеклянным взором на турникет. Санара коснулась ее плеча, обжигающий холод заставил отдернуть руку. След пальцев на плече охранительницы исчез облачком пара.

– Она просто программа, – сказал Малкольм. – С узким набором функций.

– Почему здесь нет тревожной кнопки, или кнопки пожарной тревоги?

– Без надобности, – ответил он, выискивая взглядом с кем бы заговорить.

Они попали в огромный читальный зал. Вдаль, словно в отражении одного зеркала в другом, уходили ряды массивных столов со светильниками в золоченых абажурах. Массивные люстры, свисающие с потолка, повторяли множественный удаляющийся эффект. Яркий дневной свет лился из широких сводчатых окон.

Санара слегка качнулась, но устояла, обхватив руку друга.

– Все хорошо?

– Голова закружилась, непривычно как-то. Масштабно и бесконечно.

– Ну, да, – поддержал Малкольм и улыбнулся. – Есть такое. Затягивает немного.

Вокруг сновали люди с книгами, журналами, свитками. Взгляд не мог уцепиться за свободный стол без стопки книг или парочки другой читателей. Все вокруг, что-то сосредоточенно вычитывали, записывали, делали пометки, обсуждали.

– Сначала вариант “А”? – уточнила Санара.

– Да, начнем с простого – попросим о помощи.

Они стали ходить от стола к столу обращаясь к читателям с просьбой о помощи и рассказом, о нападении на закрытый раздел архива. Но многие реагировали весьма, прохладно. Кто-то просто игнорировал, словно не видел их и не слышал просьб о помощи. Были и такие, что довольно агрессивно отгоняли незадачливых просителей.

Сколько прошло времени, Малкольм не заметил. Но когда оглянулся назад, ища взглядом турникет, через который они попали сюда, то не увидел его. Теперь ряды столов уходили в обе стороны, словно в бесконечность. Санара заметила его озадаченность и, поглядев по сторонам, вскинула брови в немом вопросе.

– Или мы слишком быстро двигаемся, или время здесь течет иначе, чем в закрытом разделе архива, – сказал он. – Плохо то, что никто не хочет помогать.

– Люди заняты, – ответила Санара.

– Конечно и это тоже, но вообще-то все гораздо проще, как мне кажется, нас воспринимают как спам.

– Что? – не поняла Санара.

– Мы не похожи на них, мы пристаем с весьма странной, с их точки зрения, просьбой, – пояснил Малкольм. – В мире виртуальной реальности, для них, мы можем быть чем угодно, спам-ботами, вирусами или чем-то более опасным. Вот нас и игнорируют.

– И что будем делать?

– Помнишь классический совет при ограблении или чего похуже? – ухмыльнулся Малкольм. – Не кричи “грабят” – кричи “пожар”!

Простые читатели все так же, словно муравьи, копошились у книжных стоек и шкафов, азартно что-то обсуждали за столами, нависая над книгами и манускриптами.

– Словно весь мир погрузился в поиски ответа на главный вопрос жизни, вселенной и всего такого, – пробурчал Малкольм.

– Сорок два, – сказала Санара. – Ответ на самый главный вопрос . . .

– Да, да, я в курсе . . .

– Читал ”Автостопом по галактике”?

– И читал и смотрел, фильм мне понравился больше . . . – произнес он и указал кивком головы на спорящих о чем-то юношу и девушку, добавил: – Пора запускать вариант ”В”

– Начнем с этих? – уточнила Санара и получила в ответ утвердительный кивок.

Друзья, молча, подошли к спорщикам, остановились невдалеке и стали прислушиваться к разговору. Малкольм пытался понять, откуда родом беседующие или как попали в публичный архив. Спустя пять минут бесплодного подслушивания Санара сдалась и прошептала:

– Чего мы ждем?

– Нам нужны местные жители, попавшие сюда из здания собора или его окрестностей, чтобы меньше бегать.

– Давай просто спросим? – сказала она и направилась прямиком к парочке.

Малкольм ничего не успел ответить и бросился вслед за ней. Санара уже тянула руку и широко улыбалась.

– День добрый! Меня зовут Санара, – произнесла она. – Будьте так добры, подскажите, пожалуйста.

Молодой форестианец нехотя прервал разговор и в нерешительности протянул руку в ответ. Санара пожала ее с поклоном и, отпустив, обернулась к Малкольму.

– Как я понимаю, вы родом из Эдаруса и сегодня решили заглянуть в музей, посетить архив? – начал тот, широко улыбаясь.

– Да . . . – произнес форестианец, с сомнением и легким недовольством.

– Мы с подругой не местные, здесь проездом, и хотели бы после того, как закончим работу, плотненько отобедать, – продолжил Малкольм. – Вы не знаете, есть ли здесь, поблизости от собора уютный ресторан?

Хмурые брови поднялись, а рот расплылся в улыбке, обнажая острые зубы, и форестианец произнес:

– О да, тут неподалеку есть кафе, которое славится отличной кухней на весь Эдарус.

Активно жестикулируя, он начал объяснять, как найти это чудное заведение. Санара в это время завела обе руки за спину и тут же протянула правую юной форестианке со словами:

– Как нам повезло, что вы местные. Меня зовут Санара.

– К'Вала, – ответила девушка, одними пальцами пожимая протянутую ладонь, одновременно с любопытством следя за Малкольмом и своим спутником.

– Он любит вкусно покушать, как я погляжу? – спросила Санара, пряча руки за спину.

Форестианка молча, улыбнулась.

– Дорогой ты все понял? – спросила Санара, подошла к Малкольму и ткнула его в бок. – Я готова!

– Да, – ответил он и, улыбнувшись форестианцам, добавил:

– Огромное спасибо за подробное разъяснение! Удачных изысканий!

Они стали пятиться к проходу между столами, продолжая кланяться и улыбаться.

– Готово? – одними губами спросил Малкольм.

– А ты думал, что я только раны лечить умею? – чревовещала Санара.

Они развернулись, и она сунула ему в руку перстень. Не глядя, они надели кольца на указательные пальцы левых рук и трижды нажали на камни. В следующее мгновение каждый увидел перед собою дверь.

Изящная в завитках и узорах, с цветными каменьями дверка, привела Малкольма в замешательство. Он поискал взглядом Санару и не нашел.

– Ох, и не нравится мне эта дверь, – буркнул он, вздохнул и приложил перстень к шестигранному углублению в замке.

* * *

Пока друзья искали помощь, Дуглас несколько раз обежал закрытую честь архива, яркой молнией озаряя тьму. Редкие гости этого места не обращали внимания на странного посетителя, который, словно хомяк в ночной час, носился туда-сюда, не причиняя особых хлопот. Он не нашел способа покинуть архив и понял, что особой помощи ждать неоткуда.

Наконец он решил рискнуть и последовать за друзьями.

Дуглас стоял возле турникета и смотрел на старушку охранительницу, изучая ее лицо и не решаясь пройти дальше. Она, то опускала запор, то снова поднимала с интересом в глазах, но ничего не говорила. Он мялся, перекладывал планшет из одной руки в другую, пока не замер, опустив голову и взглянув на устройство.

– Точно, – произнес он, ударил себя по лбу планшетом и сделал два шага назад.

Старушка опустила запор турникета, и взор ее остекленел.

– Хорошего дня, бабушка, – крикнул Дуглас из-за двери и исчез в темноте архива.

Он быстро нашел стеллаж с материалами по цифровым и информационным технологиям и стал читать одну книгу за другой. Обложки мелькали со скоростью денег в счетной машине: архитектура баз данных, протоколы и системы защиты информации, системы обработки и передачи данных, методы взлома защиты . . .

– Забористой жижицы дал нам архивариус, – бурчал Дуглас, снимая очередную книгу с полки. – Похоже, это был не просто языковой архив.

Он и раньше читал книги по компьютерным технологиям, но теперь, впервые в жизни, он понимал, о чем в них написано, а самое главное, уже знал, что делать. Хлопнув обложкой, Дуглас вернул книгу на полку. Он сложил руки в замок и, вывернув их, хрустнул пальцами.

– Начнем, пожалуй . . . – сказал он, поднимая планшет с пола.

Экран зажегся и ловкие пальцы, паучьими лапками, затанцевали по его поверхности. Список книг исчез, и на экране появилась панель служебного доступа. Программировать одной рукой оказалось делом неблагодарным, тем более, когда экран еще и клавиатура. Сопя, с упорством и стремительностью носорога, Дуглас продолжал работу.

– Сначала расширим свои права . . . – бурчал он, набивая код программы пятью пальцами.

Планшет в его руках хрустнул, и по экрану прошла волна.

– Отлично! – сказал Дуглас и, взяв устройство за края, растянул его до ширины сорока дюймового монитора. – Так лучше. . .

Он поставил монитор на пол и, облокотив на стеллаж, сел напротив. Дуглас погрузил руки в черноту экрана и словно фокусник, извлек из спящего чрева монитора светящуюся клавиатуру, которая повисла в воздухе напротив него. На запястьях обеих рук болтались рыжие ковбойские замшевые перчатки. Он ловко натянул их и, разведя руки в стороны, пошевелил пальцами, ощущая мягкость материала.

– А, теперь погнали, – сказал Дуглас, и спустя мгновение добавил. – Ииихаа!

Он щелкнул пальцами, но монитор не включился, а клавиатура, мигнув, погасла.

– Да, ладно, вы чего? – произнес он, и легонько ударил монитор.

Экран включился, и его заполнила надпись “Доступ к ядру операционной системы”. Клавиатура нехотя поискрила, но вновь загорелась разноцветными огоньками.

– Так-то лучше, – ухмыльнулся Дуглас.

Пальцы забегали по клавишам с азартом пианиста виртуоза, набирая скорость, и вряд ли кто-то со стороны мог бы заметить все кренделя отбиваемые ими. Реальность вокруг Дугласа начала меняться.

Пространство между стеллажами расширилось и выгнулось, принимая в себя невидимую сферу, внутри которой висел он. Монитор исчез, клавиатура тоже. Теперь виртуальный мир жил вокруг него в виде примитивных программных блоков и упрощенных схем. Подобно богу – дирижеру каждым взмахом руки и движением головы Дуглас создавал уродливую брешь в стройной симфонии защитного кода.

Сфера расширялась, прогибая и искривляя стеллажи, но, не роняя их и не нанося вреда книгам и свиткам. Фигура Дугласа мерцала в ее центре, превратившись в гигантского паука, тянущего к себе миллионы тонких нитей. Вдруг он ярко вспыхнул и исчез. Сфера беззвучно схлопнулась, и архив вновь погрузился во тьму, будто ничего не произошло.

* * *

Где-то под сводами древнего собора, лепестки оюмака разошлись в стороны, освобождая Малкольма. Он свесил ноги, пытаясь достать до пола. Бедра стягивала и до колен неудобно пеленала прохладная материя. Он повел плечами, не понимая, почему груди неудобно, а по спине, что-то трет. Малкольм завел левую руку за спину и почесал большим пальцем странный замочек, скрытый под материей белоснежной блузы.

– Бог ты мой . . . – произнес он, опуская взгляд на грудь и ниже на изящные ноги.

Малкольм спрыгнул на пол. Каблучки, сафьяновых ботильонов, цвета закатного солнца с золотыми носочками, щелкнули о мраморный пол.

– Санара! – завизжал незнакомый девичий голос, отражаясь от древних стен собора.

Малкольм схватился за горло, пытаясь прокашляться. Он стал осматривать и ощупывать себя, понимая, что попал в тело молодой форестианки. Волна отчаяния с примесью негодования – и, что странно, любопытства – мгновенно накрыла его. Дробно топоча каблучками, и потрясая кулачками, он зарычал, но услышал писк.

– Санара! – позвал он, пытаясь понизить голос. – Ты где?

– Тут, я, – раздался басок за спиной. – Тут!

Малкольм обернулся на голос и увидел форестианца, с которым беседовал несколько минут назад в виртуальном архиве. Стройный молодой человек виновато улыбался и пожимал плечами:

– Извини, Мэл, неудобняк получился. Колечки попутали.

– Да, уж . . . – подтвердил Малкольм, резко приседая и разводя колени.

Материал юбки, обтягивающий изящные бедра, треснул и разошелся по швам. Малкольм завязал разрывы узлами у колен, превращая чудную юбку в потрепанные штаны пирата. Он покрутил бедрами, из стороны в сторону, проверяя удобство импровизированных бриджей.

– Что ты делаешь? – раздался девичий голос.

Малкольм глянул на Санару, потряс головой и ответил:

– Шорты, а то в юбке не удобно, я же парень, все-таки . . .

Он стал снимать ботильоны, ощущая незнакомую ломоту в ногах.

– Понятно, – раздался басок с интонациями Санары.

Он снова посмотрел на Санару и распрямился, держа обувку в руках. Малкольм с подозрением изучал незнакомое лицо форестианца, в чье тело попала его подруга.

– Только попробуй каблуки сломать, – снова раздался девичий голос. – Хотя, ты и так покойник.

Губы форестианца не дрогнули, и Малкольм понял, что с ним разговаривает хозяйка тела.

– Да, да . . . наконец-то догадался.

– Здравствуйте, – произнес он вслух. – Вы извините, но нам нужна была помощь, а все нас игнорировали. Меня, к стати, зовут Малкольм, а вас кажется К’Вала.

– Запомнил мое имя, молодец. Но тебя это не спасет.

Санара, удивленно, следила за странным монологом.

– О чем вы говорите? – спросил он.

– Я молчу, Мэл, – ответила Санара, осипшим грубоватым голосом, начиная понимать, что происходит.

– Похищение чужого тела – это смертная казнь, – ответила К’Вала. – Без суда и следствия. И как только тебе удалось обойти защиту. . .

Малкольм понимал, что страх и осознание обещанных последствий придут позже, а сейчас нужно действовать и быстро. Он огляделся, пытаясь найти выход, и увидев лестницу, ведущую вниз, сделал шаг. Одна нога замерла согнутая в колене, когда другая словно приросла к полу, но движение вперед уже началось и, скрипя, как ржавый столб, Малкольм начал падать.

– Ты лицо разобьешь об пол, – мысленно прокричал он, и губы форестианки изогнулись в ужасе. – Руки, руки освободи, болезная!

Руки, выставленные перед собой, смягчили падение. К’Вала перевернулась на спину и замерла. Санара смотрела на происходящее с нарастающим страхом, не зная, как помочь другу. Она подошла и склонилась над форестианкой. Конечно и К'Вала, и Малкольм видели только лицо молодого форестианца.

– Ты как, Мэл? – раздался басок со знакомыми интонациями Санары.

– Почему Лаир назвал меня Мэл? И почему у него такой странный голос? – спросила К'Вала, не давая Малкольму возможности управлять своим телом.

– Это Санара, моя подруга, – ответил он с напряжением в голосе. – Вот она, он или как там, назвала мое имя Малкольм, коротко Мэл.

– Так у нас намечается двойная казнь! Поверь, все будет тоже коротко, Мэл.

– Что за кровожадность? Ты ни о чем другом думать не можешь?

– Я дочь прокурора!

– Отлично! Значит, должна понимать суть девиза “Служить и защищать”!

– Ты о чем, ворюга?

– Мне не нужно твое тело! … – вскричал Малкольм, осознавая двусмысленность реплики. – Нам просто нужна . . .

– А чего это вдруг, не нужно мое тело?– взвился мысленный голос К'Валы, не дав ему закончить. – Не нравлюсь?

Малкольм слегка опешил, и удивился странному повороту разговора. Понимая, что дальнейшие препирания могут завести их в тупик и спор может затянуться, а самое главное время будет потеряно, он из последних сил сжал кулаки и скрежетнул зубами:

– Санара, – обратился он к форестианцу. – Тут, хозяйка тела вызывает меня на откровенный разговор, и угрожает смертью. Мы потолкуем немного.

Голова форестианца медленно качнулась в знак согласия, а во взгляде промелькнула надежда. Лицо К’Валы застыло, взгляд устремился куда-то в потолок, и только плечи изредка подрагивали.

“К'Вала не поняла, что произошло. Она ощутила рывок, затем холод и увидела длинный тоннель и точку света на другом его конце. Вдруг ее развернуло ногами к свету и стало понятно, что это не тоннель, а колодец, в который она уже падает и не может ничего с этим поделать. От ужаса последние капли воздуха ушли из легких, в истошном крике. Сделать вдох не было ни сил, ни возможности, и только слезы заливали глаза. Сердце сжалось и замерло, заставляя закрыть глаза и ощутить, как застывшие слезинки обжигают щеки холодным равнодушием.

Она очнулась о того, что тело обжигал то жар, то холод, но ощущение бесконечного падения прошло, и страх растаял словно туман.

К’Вала открыла глаза.

Перед ней стоял тот самый юноша из библиотеки.

-Ты не форестианец, – произнесла она.

Тот отрицательно покачал головой и развел руки в стороны.

К’Вала посмотрела под ноги и поняла, что стоит на утлом плотике, что медленно крутится в безграничной пустоте. Она повернула голову сначала в одну сторону и увидела как темный горизонт, с редкими вкраплениями огоньков, вдруг зашевелился непроглядным мраком и ее окатил нестерпимый холод. Она вздрогнула и посмотрела в другую сторону, где на линии горизонта, бушевал огненный шторм, похожий на дремлющую птицу, с каждым вздохом которой в пустоту вырывались протуберанцы окатывающие плотик жаром.

– Я прибыл в ваш мир с единственной целью – не дать ему погибнуть! – начал Малкольм. – Мерзость набирает силу и пытается проникнуть повсюду, дабы установить законы хаоса, а затем просто поглотить один мир за другим, погрузив все сущее в абсолютное Ничто.

– Ты колдун, чаровник, я читала о таких, – произнесла К'Вала. – Ты хочешь меня заморочить.

– Зачем мне это?

– Не знаю, зло всегда прикрывается маской добра, что бы совратить слабые души и нести разрушение в мир.

– Я покажу тебе, кто я. Говорят, ваш народ силен, и может выдержать ментальное вторжение.

Малкольм схватил ее голову и сильно сжал, не давая отвести взгляд. От неожиданности и испуга она вытаращилась на него и уже не смогла ни моргнуть, ни закрыть глаза. Но он позволил, и она их закрыла.

Ее накрыл поток его воспоминаний: детство и юность; отец, мать и сестра, их голоса и смех, тепло их рук и улыбок; первая стычка и первая ярость, первая схватка и боль; первая любовь и расставание; невосполнимая утрата и безграничная скорбь. Картины его жизни водоворотом затягивали ее все глубже и все ближе к текущему моменту.

Она словно проживала другую жизнь. Но вдруг очнулась, будто ото сна и, не открывая глаз, прошептала:

Потерянных мгновений не вернуть,

Потерянных секунд, рукою не коснуться,

Мы можем только двигаться вперед,

Чтоб у черты последней оглянуться . . .

Он все еще сжимал ее голову, но уже осторожно, ожидая, когда она откроет глаза и посмотрит на него. И она посмотрела, взглядом полным спокойствия и сосредоточенности.

– Я не колдун . . . – сказал Малкольм, опуская руки.

– Я знаю, теперь знаю . . . – ответила К'Вала.

– И мне нужна помощь.

– Хорошо. Я готова.

Плотик перестал крутиться, и она услышала рокот, а затем увидела, как тьма потянула свои щупальца к ним с одной стороны, а с другой, огненные протуберанцы вытягивались и подобно кнутам хлестали пустоту и отгоняли мрак прочь.

– Мы возвращаемся, – сказал Малкольм и взял К'Валу за руку.

Доски под ногами треснули. Захрустели и разошлись в стороны, почерневшие и неровно обтесанные бревна, превращаясь в стенки колодца, в глубине которого мерцал свет.”

К’Вала глубоко и нервно вздохнула, словно секунду назад задыхалась и резко села. Она посмотрела на озадаченного Лаира.

– Ну, что, договорились? – раздался голос форестианца, казавшийся незнакомым.

– Да, – ответил Малкольм.

Санара подала руку другу и рывком помогла встать. Их взгляды на мгновение встретились. Устало, улыбнувшись друг другу, они попытались разглядеть знакомые черты, за чужими лицами.

– Что теперь? – спросила Санара.

– Ты найдешь Кариама или кого-нибудь из монахов, и сообщить о случившемся, – ответил Малкольм. – Я в комнату, где сейчас наши тела. Провернуть подобное можно было только оттуда. Боюсь, у Лина неприятности.

– А мне, что делать? – мысленно спросила К'Вала.

– Пока, просто наблюдать, – ответил Малкольм, не раскрывая рта. – И при возможности рассказывать, что здесь и как . . . Я же не местный.

Они двинулись к лестнице, когда перед ними возник Дуглас, облаченный в монашескую рясу и смотрящий куда-то сквозь них.

– Санара, Малкольм, если вы нашли выход, будьте осторожны. Наш враг очень опасен и только выглядит как Тариэль, – заговорил он. – Не рекомендую вступать с ним в противоборство, тем более без оружия. Наши данные скопированы и пока еще находятся где-то в соборе, насколько они важны, решать тебе Мэл. Настоятель хочет изловить вора. Стража уже поднята по тревоге и . . .

Голос Дугласа множился, расходясь эхом в разные стороны. Малкольм повернул голову и увидел в глубине зала несколько форестианцев, замерших в нерешительности. Напротив каждого из них стояла фигура их друга, бесстрастно вещая предупреждение, подобно автомату.

Глава 7. Первый контакт.

Как только Дуглас обошел, протоколы защиты и смог добраться до ядра операционной системы архива, он начал искать возможность связаться с архивариусом. Окончательно утвердившись в мысли, что во внешнем мире, работает вредоносное устройство, нарушающее связь с оюмаками и другими библиотеками и архивами, Дуглас решил получить доступ ко всем видеокамерам, устройствам слежения и конечно голографичеким проекторам, чтобы подать весточку о себе и товарищах. Вынужденный занять место К'Орума, он, словно паук, вплел свой код во все важные системы архива и смог шагнуть за пределы цифровой реальности.

Дуглас появился в комнате, из которой попал в виртуальный мир архива. Он бросил взгляд на оюмак, где лежало его тело, медленно, перевел взгляд на оюмаки друзей и понял, что они не преуспели в своих начинаниях.

– Лин, ты где? – спросил он, одновременно настраивая цифровую версию своего голоса, делая его более низким и мужественным.

Сенсоры уловили стон и Дуглас, не раздумывая, прошел сквозь оюмак и увидел Лина, безуспешно пытающегося подняться. Он бросился к другу, с желанием помочь, забыв, кем стал. Его руки прошли сквозь лежащего.

Наконец Лин с трудом сел и уперся спиной в стол. Он с интересом уставился на Дугласа, ноги которого проходили сквозь лежащий стул.

– Что происходит? – спросил он.

– Нас заблокировали в архиве, – ответил Дуглас, посмотрев под ноги и отойдя в сторону от стула. – Архивариуса, похоже, просто отсекли от архива, каким-то постановщиком помех. Ребята попытались выйти в публичный архив и попросить о помощи. Я же взломал систему защиты, но с выходом за пределы этой локальной сети возникли проблемы.

Лин качнул головой, в знак понимания. Дуглас присел на корточки и произнес:

– Теперь твоя очередь. Что тебя так притомило?

– Тариэль, – ответил Лин, указывая на кружку, лежащую под одним из оюмаков. – Термос на столе?

– Да, – ответил Дуглас.

– Она пришла в обед, с угощением. Мне хватило двух глотков . . . Остальное ты видел. Очнулся я недавно, голова гудит, руки не слушаются.

Дуглас поднялся и стал изучать оставленный термос. Вдруг он резко развернулся. Дверь в комнату беззвучно отворилась, и вошел Кариам. Лин с трудом поднял стул и свалился в него.

– Тариэль мертва . . . как минимум три дня, – сказал Кариам. – Её тело нашли в винном погребе.

Он прошел вдоль оюмаков и понял, что три из них по-прежнему заняты. Настоятель с интересом посмотрел на Дугласа. Ребята не отрывали от него взгляда, в ожидании продолжения рассказа. Затянувшееся молчание нарушил Лин:

– Кто тогда был здесь?

– Мы только слышали об этих существах. Их называют камуфлонами.

Настоятель обошел оюмаки и приблизился к столу, за которым работал Лин. Он склонился над термосом и осторожно втянул воздух. Вдруг его взгляд зацепился за лишний кристалл в приемной панели стола.

– Они умны и опасны, – продолжил Кариам, касаясь кристалла и наблюдая за Лином. – Эти твари могут принимать облик убитого им существа и не только. В обычном состоянии имеют шесть рук и темно-серую кожу. Обычно абсолютно безволосые.

Настоятель осмотрелся и заметил лежащую кружку. Он поднял ее, но она выскользнула из рук и, пролетев сквозь Дугласа, ударилась о стол и снова оказалась на полу. Тут же Кариам вскинул руку в знакомом движении. Тонкий стилет уперся в горло Лина. Дуглас вскрикнул, пытаясь загородить друга, и оказался нанизанным на руку настоятеля:

– Что вы творите?

– Ты тот, кем являешься, – ответил настоятель. – А вот он . . .

– Да, эта гадина опоила его . . . – возразил Дуглас.

Лин понял, что происходит и, рискуя жизнью, осторожно подался вперед. Острие клинка прорвало кожу, окрашивая сталь кровью. Кариам отвел стилет, облегченно вздыхая:

– Я сомневался в твоей подлинности. Но мне знакомо это зелье и, похоже, в подобную ловушку мог угодить только неопытный отрок.

Он извлек из складок рясы пузырек, сильно его встряхнул несколько раз и подал Лину, произнес:

– Выпей должно помочь.

– А что нам теперь делать? – спросил Дуглас, наблюдая, как Лин двумя глотками осушил скляночку.

Кариам указал на лишний кристалл в панели стола:

– Что это?

Дуглас на мгновение застыл и вдруг исчез. Из-под потолка раздался его голос:

– На этом кристалле принесли вирус, который частично блокировал архивариуса и наши цифровые копии. От него идет закрытый информационный канал к постановщику помех. Похоже, я знаю, как все исправить! Лин под твоим столом есть единственная в этой комнате панель доступа к линиям коммуникации. Проверь там.

Лин залез под стол и начал прощупывать и обстукивать стену, пока не раздался щелчок. Защитный кожух отошел в сторону, обнажая кабели, модули и блоки связи и преобразования сигнала. Странное устройство, похожее на скорпиончика, стояло там, где его и оставили. Лин потянул приборчик, пытаясь просто оторвать его от пучка кабелей. Безуспешно.

– Я нашел его! – крикнул Лин из-под стола. – Но он сидит как влитой. Боюсь, могу сделать только хуже.

– Внимание я засек несанкционированное копирование данных с нашего кристалла. Приемное устройство где-то в соборе, – раздался голос Дугласа. – Ага, согласно логам программы сканирования виртуальных образов Санара и Малкольм нашли для себя новых носителей.

– Охрана поднята по тревоге, – сказал Кариам. – Но боюсь, это не остановит камуфлона. Я пока вызову техников и дополнительную охрану. Предупреди своих друзей, чтобы не лезли на рожон. Взять в плен такого лазутчика было бы большой удачей.

Настоятель быстрым шагом устремился к двери.

– Уже предупредил, всех . . . – раздался голос Дугласа. – Боюсь, и шпиона тоже.

Лин вылез из-под стола и посмотрел на потолок, ища динамики или видео камеры. Он ощущал прилив сил и жажду мести, за свой позор – его провела девчонка, и не просто провела – отправила в нокаут.

– Дуглас? – спросил он. – Мне-то что делать?

– Отдыхай друг, – ответил голос Дугласа, но тут же добавил каменным голосом:

– Отдых отменяется! Контакт с противником! Два молодых форестианца преследуют камуфлона по галерее второго этажа. Похоже это Малкольм и Санара.

Лин вскочил со стула и завертел головой, зовя Дугласа:

– Где они? Говори! Я туда, я помогу. Они в чужих телах, без наручей и не смогут использовать палу. . .

Перед ним, в воздухе, возникла трехмерная схема собора, с пунктирными пометками, и с потолка раздался знакомый голос:

– Я рассчитал маршрут к точке встречи. Лови! Будь осторожен! Я голограмма, ребята в одолженных телах, если что случиться с тобой это будет по-настоящему – боль и смерть.

Последние слова уже летели в спину Лина, который бежал вниз по лестнице.

* * *

– Ох, и зря он так сделал! – сказал Малкольм, после того, как образ Дугласа растаял в воздухе.

– А, что еще он мог сделать? – спросила Санара. – Он же должен был нас предупредить.

Малкольм мысленно уточнил у К’Валы примерное количество оюмаков в соборе. По всему выходило, что в поисках Тариэль, оставалось надеяться на везение и Дугласа. Поэтому ребята решили просто – начать охоту с этажа, на котором находились.

Мало кто верит, что везение постоянно улыбается всем и каждому, просто обычно, улыбка не такая широкая и заметная, как хотелось бы. Так и в этот раз, не успели друзья пройти и десятка метров по галерее, занятой рядами оюмаков и музейными экспонатами, как увидели молодую форестианку. Она покидала модуль виртуальной реальности, который только что распустил лепестки.

Девушка, показавшаяся знакомой. Она грациозно спрыгнула на пол и скрылась за тушей оюмака. Раздался хруст, эхом прокатившийся по галерее. Форестианка выпрямилась и воровато огляделась, заметив двух пристально смотрящих на нее незнакомцев. Она поправила платье, кожаный поясок и, словно невзначай, коснулась декоративного кошеля на бедре.

– Она что-то спрятала! – заметила К’Вала. – Это она! Мы ее ловим?

– Да, – подтвердил мысленно Малкольм, но губы сами прошептали имя. –Тариэль.

Он попытался выпустить на волю огненный кнут и понял, что не может управлять палой.

Тариэль заметила движение его руки, сощурилась и стала отступать в глубь галереи. Малкольм почувствовал, что его руку крепко сжали, и оглянулся на Санару, которая движением глаз указала на стойку с холодным оружием у стены.

– Я не могу, управлять палой, – прошептала она.

– Я тоже. Надеюсь, нас хорошо учили махать железом.

– Что вы делаете, почему стоите? – заверещала К’Вала. – Она уходит!

Малкольм почувствовал, как голова сама повернулась в сторону стремительно убегающей Тариэль, и понял, что хозяйка пытается снова обрести контроль над своим телом.

– К’Вала, прекрати! – мысленно прошипел он.

– Вперед! Давай! – кричала она в ответ. – Уйдет же!

Санара уже бежала к стойке с оружием, в то время, как ноги Малкольма сами собой рисовали кренделя и не слушались, заплетаясь одна за другую. Он попытался взять контроль над телом К’Валы, но крякнув, растянулся на полу, вскочил, сделал несколько прыжков и снова упал.

– Что происходит? – стонал он, поднимаясь.

– Пытаюсь помочь . . .

– Так ничего не выйдет или я или ты! Вместе, мы поднимаем обе ноги одновременно, – рычал Малкольм. – Решай быстро! Ты бежишь – я дерусь. Договорились?

– Да! – прокричала К’Вала, пулей рванув за Санарой и Тариэль.

Малкольм ощущал себя всадником, чей конь, закусил удила и понес, не разбирая дороги, но в следующее мгновение его посетила мысль, о том, что происходящее больше похоже на компьютерную игру от первого лица, вот только клавиатура и мышь перестали его слушаться.

– Я слышу все, о чем ты думаешь! – мысленно прокричала К’Вала в пылу погони.

– Ой, – хмыкнул Малкольм. – Это от безделья.

– Ничего, сейчас догоним и проверим какой ты работник…

К’Вала не успела закончить мысль, как из-за угла, за которым скрылись Санара и Тариэль, раздался звон стали. Малкольм ощутил, будто его с силой затолкали в водолазный костюм, и тут же понял, что полностью управляет телом форестианки.

– Твоя очередь, – быстро сказала К’Вала. – И помни это не твое тело! Береги его!

– Да, – ответил Малкольм, подбежал к стене и снял железку, похожую на шестопер3. – Буду осторожен.

Готовый ко всему, он вышел из-за угла, сжимая шестопер обеими руками. Увиденное заставило его на мгновение застыть. Тариэль исчезла, уступив место шестирукому богу смерти. Форестианец, чье тело заняла Санара, прижимался к стене и отбивал двумя короткими мечами яростные атаки многорукой бестии. Сталь способная резать, колоть и крушить троекратной смертоносной волной с двух сторон обрушивалась на Санару.

Малкольм, без звука, бросился на врага, занося шестопер и целя в голову. Его удар легко отбила правая верхняя рука твари, но это дало Санаре передышку и возможность сменить позицию. Бестия развернулась боком и глянула на Малкольма черными, как смоль глазами, продолжая атаковать Санару, словно имела глаза и на затылке.

Очень быстро Малкольм понял, что перед ними серьезный противник. Каждый его удар легко отражался одной из рук, а две других тут же атаковали и только чудом они с Санарой все еще держались. Идея захватить вора своими силами, улетучилась быстрее укола клинком. Теперь они просто пытались отвлечь его внимание до подхода стражи.

Усталость тяжелила руки и сбивала дыхание. Чужие тела, не принимали знания и опыт невольных захватчиков. Малкольм видел, что Санаре все тяжелее дается каждый следующий блок или замах. Осознание того, что без палы они никудышные бойцы перед лицом серьезного противника, отнимало силы еще быстрее.

Царапины не страшили, но вскоре первая кровь легла веером на белоснежный мрамор пола. Руки камуфлона разошлись в стороны, словно ножницы и на груди и животе Санары остались два глубоких пореза. Она отпрыгнула, упала и прокатилась по полу, прикрывая рукой живот. В ее глазах появились страх и растерянность.

– Что здесь происходит? – раздался голос раненного форестианца.

Малкольм понял, что сознание хозяина тела все-таки вытеснило Санару. Лаир выпустил из рук короткие мечи. Он заохал и стал отползать подальше от шестирукой твари, поочередно хватаясь за грудь и живот.

– Что ты со мной сделала? – кричал он на всю галерею и тут же отвечал сам себе другим голосом. – Все нормально, верну я тебе твое тело! Дай дело закончить.

Малкольм с отчаянием понял, что Санара больше не боец, и ее надо спасать, а тело К’Валы не сможет долго махать тяжелой булавой. Словно прочитавший его мысли, камуфлон взвыл, и развернулся к Малкольму, хищно оскалившись. Две верхние руки нацелились ему в шею, четыре нижние разошлись в стороны для удара. В этот момент Малкольм ощутил весь ужас К’Валы и сделал шаг назад.

К черту эти данные, – подумал он и еще отступил.

Шестопер отбил сталь, нацеленную в шею. Малкольм стал пятиться, спасая жизнь себе и К’Вале, которая в ужасе куда-то спряталась и притихла. Взмах, блок, шаг назад, тяжелое дыхание и удары сердца, как барабаны.

– Я тут, я сейчас, – раздался голос Дугласа.

Камуфлона окутали непроглядные клубы черного дыма. Бестия зарычала, безуспешно, разгоняя иллюзорный дым. Черные хлопья, словно живые, застилали глаза, окутывали голову вора.

Вдруг, воздух с шипением прорвал огненный хлыст и на мрамор пола с хрустом пали искры. Камуфлон взвыл и две правые руки выронили оружие. Второй хлыст оставил глубокий ожег на третьей руке. Два стражника приближались к месту схватки, отрезая одну половину коридора для отступления. Их руки, будто в танце, управляли хлыстами, подтягивая их, вращая и выбрасывая вперед для удара.

– Все хорошо, К’Вала, – думал Малкольм. – Помощь тут. Не бойся.

Он отходил к стене, прикрываясь булавой, понимая, что в отчаянии враг может натворить больших бед. У другой стены Лаир и Санара, в одном теле, вели ожесточенный спор на разные голоса. Стражники прошли мимо странного форестианца, не обращая на него внимания, продолжая теснить лазутчика.

Камуфлон понял, что нужно бежать и устремился прочь. Стража и клубы дыма следовали по пятам. Малкольм выдохнул и сполз по стене на пол, роняя шестопер. Он повернул голову, следя за погоней, но зрение, словно не слушалось его, все плыло. И тут он понял, что К’Вала вернулась и плачет.

– Ты чего разнюнился? – раздался басок с интонациями Санары.

Она стягивала рану на животе обрывком материи.

– Это не я, это К’Вала, – ответил Малкольм. – А твой как, договорились?

– Разве с вами, мужиками, можно договориться? Просто затолкала его в чуланчик и заперла. У него, оказывается, есть такой, – хмыкнула Санара. – Прячется туда, когда страшно. У тебя есть подобный?

– Нет, ты что, я не трус! – ответил Малкольм. – У меня не чуланчик, а целая комната страха с бронированной дверью, в которой, я героически прячусь, если что.

И они расхохотались в приступе истерики, понимая, что все могло закончиться гораздо хуже, и каждый натужный выдох отдавался болью в ранах Санары и всхлипами К’Валы.

– Пора вернуть людям их тела, – сказал Малкольм поднимаясь.

Санара, морщась, качнула головой в знак согласия, и они медленно побрели по коридору, споря о том, поймали или нет вора.

* * *

 Они спускались по лестнице на первый этаж, когда появился Дуглас.

– Ребята, быстрее, Лин попал под раздачу, – сказал он. – У северного запасного выхода. Я отмечу путь, быстрее.

Перед ними на полу появились желтые мерцающие пунктиры. С нарастающим беспокойством, они ускорили шаг, следуя указателям. Волнение за друга, словно, растянуло время. Возле перекошенной двери, наполовину вывалившейся наружу, стояли четыре монаха. Пятый, совсем еще молодой, стоял на коленях. Руки юноши уперлись в грудь Лина, лежащего в луже собственной крови, и мерцали.

Малкольм и Санара остановились в полутора ярдах от лежащего друга, за пределами импровизированного квадрата образованного монахами. Двое из них обернулись в попытке остановить непрошенных зрителей, но появился Дуглас:

– 

Спокойно, господа, это свои

!

– 

Продолжайте, – раздался повелительный голос архивариуса, который

появился за спиной Дугласа.

К’Орум медленно подошел к юному ксаметару и положил руку на его плечо. Он стал наблюдать, как монашек, словно тестомес, водил руками и управлял живительным светом, пытаясь спасти жизнь Лину.

– Да, вот так лучше . . . – бормотал монашек, сжимая руки в кулаки.

Он словно вытягивал из лежащего, световые нити, которые становились с каждым мгновением все тоньше. Последняя нить оборвалась и растаяла без следа. Монашек воздел руки, будто в молитве. Пальцы его ослепительно вспыхнули, и в тот же миг, он с выдохом опустил их на грудь Лина, тело которого выгнулось дугой. Меч, так и не выпущенный им, звякнул об пол.

Один из стражников наклонился, придержав непослушную сталь. Тело раненого обмякло и медленно опустилось на пол. Кожу покрыла сеточка огненных пульсирующих прожилок.

– Он будет жить . . . – проговорил монашек.

– Я даже не поняла, что он сделал, – прошептала Санара.

– Ничего, твой век долог, – сказал К’Орум. – Научишься, если захочешь.

В проходе сломанной двери показался настоятель, он глянул на монашка, и его бровь едва дрогнула.

– Можно отправлять домой, я сделал все что мог . . . – сказал юноша.

– И даже больше . . . – добавил архивариус. – Ждите у “Колодца бесконечности”.

Открыв целую створку, вошли два монаха с носилками. Они осторожно положили на них Лина и понесли в сторону парка. Двое стражников молча последовали за ними.

– Санара и Малкольм, как я понимаю? – уточнил настоятель, глянув на молодых форестианцев одетых по городской моде, но потрепанных, в лохмотьях, и измазанных кровью.

Те кивнули в знак согласия. Кариам глянул на Дугласа и хмыкнул.

– А вы резвые ребятки, – проговорил он. – Знаете, что полагается за ваши деяния?

– Да, – ответил Малкольм. – Но, мы уже договорились.

– Отлично! Тогда, быстро меняйтесь телами и бегом отсюда. Остальное мы уладим.

– Погодите, а что с вором? – спросил Малкольм.

– Ушел, – ответил настоятель. – С копией ваших данных.

Малкольм раздосадовано поджал губы.