Природная ведьма: обретение силы бесплатное чтение

Екатерина Романова
Природная ведьма: обретение силы

— Нет, пожалуйста, не надо… — тщетность попыток избежать конца была очевидной, но желание жить — самое неистребимое в человеке, особенно перед лицом неизбежной смерти.

Сил вырываться после многочасовых издевательств уже не было.

— Будешь знать, как позорить Князя, дрянь! — обессилевшее тело волокли к печи, в которой с яростным шипением раздирал поленья огонь. В лицо пахнуло жаром и гарью. Вот он — конец… — Жги ее! Сожги эту ведьму!

— Прошу, Андализ…

— О, мы о ней позаботимся, — жестокий смех и грязные комментарии позади мужчин, — так же, как позаботились о тебе, и даже лучше!

Откуда появляются силы, когда самое дорогое, самое ценное, что имеешь, ставят под угрозу? То, что дороже даже собственной жизни. Я не знаю,… но из груди вырвался не крик. Нет. Крик — это просто громкий звук. Это был вой, льющийся из самых темных, неизвестных мне прежде глубин души.

— НЕ-ЕТ!!!!!!!!!!!!!!!!!

Всепоглощающие языки пламени переплелись между собой в яростном танце. Они вырвались из печи, освобождаемые резким порывом ветра, сметали все на своем пути, проходя сквозь меня, и накинулись на всех присутствующих на этом празднике зла. Последнее, что я помню — перекошенные от ужаса лица врагов, и застывший в их глазах страх. Страх смерти…

Душераздирающий вопль заставил проснуться. Озираясь по сторонам в поисках его источника, не сразу поняла, что это был мой собственный. Щеки пылали, памятуя о раскаленных языках пламени. Рефлекторно проведя ладонью по лицу — убедилась, что следов не осталось. Сердце танцевало адскую кадриль, вновь и вновь возвращаясь к событиям той ночи, которую хочется стереть из памяти, словно грязное пятно с ладони. Прислонившись спиной к забору, я переводила дух. Светало. Весеннее солнце уже прогревало землю, подернутую ворсинками травы. На клумбах поднимали разноцветные головки первые цветы, а в молодой травке блестела роса, от которой я промокла насквозь. Дожди совершенно не характерны в Астории для этого времени года, но третий день идут, невзирая ни на что. Пробирал озноб, но согреться было негде, как негде было сменить одежду. Легкий ситцевый сарафан без рукавов промок насквозь и прилип к истерзанному телу…

Как вышло, что я, двадцатилетняя Элизабет Торнтон, старшая из восьми дочерей семьи оказалась на улице в непотребном виде и без средств к существованию? Это долгая и полная трагедий история, перевернувшая мой мир, вспоминать которую совершенно не хочется. Самое главное — мне удалось сбежать. А это значит, что страх и боль позади. Теперь бояться должны те, кто сотворил со мной подобное. Я залижу раны, наберусь сил, поднимусь, чтобы вернуться и отомстить. Чтобы вернуться и забрать то, без чего жизнь на этой земле не имеет смысла! Мне лишь нужно найти работу и крышу над головой.

С этими мыслями я утерла слезы и решительно поднялась. Город начинал оживать и первые еще полусонные прохожие, кутаясь в демисезонные пальто и шарфы, кидали на меня неодобрительные взгляды. Грязная, выпачканная золой, с кровавыми разводами на ногах и синяками на лице, я была похожа на дешевую девушку по вызову, которой ночью пришлось несладко. Но мне было наплевать. Масштабы произошедшей со мной трагедии никто не оценит и не поймет, потому что сердца людей и нелюдей столицы империи — Астории давно охвачены холодом. Возможно, сказывается близость дворца императора и снобизм, присущий всей родовой знати, которой тут полным-полно, а возможно тяжелая жизнь и только недавно окончившаяся война, отголоски которой до сих пор еще живы. Но мне все равно. Сегодня моя цель — найти кров и работу. Неважно, я возьмусь за что угодно, что не противоречит моим моральным принципам.

Стараясь миновать людные улицы, я узкими переулками добралась до центральной площади, утопающей в сизой дымке тумана. Здесь стояли столбы с многочисленными объявлениями от и для населения. Сейчас огромная мощеная площадь была непривычно пуста. По воскресеньям ничего политически важного не происходило: императорская семья и высший свет изволят отсыпаться после пышных субботних балов, которые по славной расточительной традиции давались каждую неделю, а обычный народ спешит на еженедельную ярмарку в противоположную сторону города, чтобы купить свежих овощей, мяса, рыбы и фермерских продуктов. Поэтому я практически без лишних глаз могу изучить объявления и подобрать что-нибудь для себя приемлемое.

Большинство вакансий предлагали будущее разносчицы в трактире. Читай — работать придется не только руками, но и другими, менее публичными частями тела. Важным конкурентным преимуществом знатной разносчицы является увеселение посетителей собственным телом в располагаемых на вторых этажах комнатах. Причем плата за это дело даже не предусматривалась, все входило в обычные должностные обязанности. Трактиров в Астории полным-полно и все они борются за клиентуру. Работника потерять можно — всегда найдется новый, а вот терять клиента — смертный грех. Даже если сам клиент на этот смертный грех и похож. Мама, которая не смогла избежать участи разносчицы в свое время, во всех красках поведала о прелестях профессии.

Предложения поработать няней или учительницей отвергла сразу. Работать с детьми я сейчас не смогу. Слишком шатка психика, слишком свежи воспоминания, слишком больно… да к тому же в таком виде меня не пустят даже на паперть, не то, что в приличный дом.

Просмотрев почти все предложения, я едва не пала духом, пытаясь смириться с участью трактирной девки. К счастью, на глаза попала одна невзрачная бумажка, наполовину заклеенная более свежим объявлением. Бесцеремонно сорвав последнее, я вчиталась:

«Требуется уборщица на полный рабочий день, семь дней в неделю. Плата, обед и жилье предоставляются соответственно вложенным усилиям. Обращаться к магистру Олхарду, в Университет магических наук».

Отлично. Это мне подойдет. Много работы — отвлекусь от ненужных мыслей, возможно даже смогу прийти в себя и начать разрабатывать план мести. Кров и еда — помогут восстановить здоровье и поддержать штаны, на которые, к слову, еще заработать нужно, ну а гонорар… каким бы он ни был, мне сейчас больше всего нужно место для зализывания ран. А если плата недостаточная — можно найти ночную подработку. Благо, Астории всегда требуются трудолюбивые руки, а с трудолюбием в нашей семье никогда не было проблем.

Живот предательски заурчал от голода, а голова закружилась от большой потери крови накануне. Тело отчаянно требовало лечения и отдыха, игнорировать дальше его сигналы уже не было возможности. Либо я донесу свое тело в безопасное место, либо его донесут куда попало без моего ведома. Собравшись с последними силами, я двинулась в сторону академии, стараясь не думать о том, какое впечатление произведет мой внешний вид на потенциального работодателя.

Мы с отцом часто бывали в Астории и столица — одно из наших любимых мест во всей Гардии. Я знала ее центр вдоль и поперек. Папа обещал, что когда я вырасту, стану его правой рукой и мы вместе откроем булочную рядом с императорским дворцом, и в этой булочной будет закупать сладости весь высший свет. Он иногда отсылал маму в деревенский магазин, а сам готовил ужин и наше самое любимое лакомство — булочки с маком, политые шоколадом или пышки с изюмом и орешками. Вся деревня в день отцовской готовки неожиданно вспоминала про нашу семью. Кто за советом заходил, кто заглядывал вернуть одолженную месяц назад поварешку, кто о здоровье троюродной тети двоюродного племянника отца справиться. В общем, причины были разнообразными, неизменным оставалось одно — всех угощали чаем с булочками, которые разлетались, не успевая даже остыть. Но отца не стало слишком рано, а мать не справлялась с восемью дочерьми одна. В результате получилось то, что получилось…

Здание Университета в пяти кварталах от главной площади. От всех норийцев оно загорожено массивной каменной стеной, высотой в три моих роста, а то и больше. Будто тайны и знания, которые хранит университет, могут сбежать. Эта стена пережила осаду ночных демонов и первую войну с орками, которые дошли до самого императорского дворца. Не сильна в истории, и чем отогнали в итоге низшую нечисть — не знаю, но факт в том, что университет остался цел и невредим, хотя сюда рвались. И еще как рвались! Университет — кузница сильнейших магов страны и, как рассказывал отец, здесь находится даже часть артефактов императорской семьи.

Помимо стены из грубого темно-серого булыжника, в солнечных местах поросшего плющом, а в тенистых — мхом, университет защищала магия. Раньше я этого не замечала, а сейчас четко видела некое подобие купола, напоминающего половину огромного мыльного пузыря, накрывшего несметную территорию учебного заведения. Действительно, перед передней стенкой купола светилась магическим светом табличка.

«Дороги нет. Звоните в колокольчик и дождитесь привратника. Дальнейшее продвижение — на ваш страх и риск, может быть смертельным».

Ничего себе меры предосторожности. Я приблизилась к куполу чуть ближе, чтобы рассмотреть и слегка голубоватая, словно водная пелена пыхнула огнем. От неожиданности отскочив, я быстро позвонила в колокольчик и более подходить к куполу не решалась. Слишком свежи в памяти последние свидания с огнем…

Реакции на звонок не последовало. Повторив процедуру пять раз и, не дождавшись ни привратника, ни стражника, ни духа университета, решила попытать обещанный «страх и риск» и шагнула-таки в сторону пузыря. Приблизившись к его стенке вплотную, я осторожно вытянула руку перед собой — ничего. Осмелев, провела по пелене кончиками пальцев, и… нет, не превратилась в пепел. По водной стенке пробежала мелкая рябь, а затем она расступилась в стороны, пропуская меня, и сомкнулись обратно уже за спиной. Тоже мне, шутники. Видимо повесили табличку для отпугивания случайных прохожих и пьяных троллей. Хотя те, по-моему, вообще таблички не читают, потому что не умеют. Впрочем, оно и к лучшему, ведь если бы умели, то не только бы читали, но еще бы и комментарии похабные оставляли.

Магический купол я, конечно, прошла, но вот как быть со стеной и тяжелой дверью из грубого массивного дерева, закованной в железо? Сквозь такие не просочишься. Видимо все же придется достучаться до этого самого привратника. Процедура заняла без малого час, но моя настырность победила. Говорила мне мама, что настырность как в могилу может свести, так и добрую службу сослужить. Наконец, услышав душераздирающие крики и упорные стуки в дверь, мне явился господин привратник. Точнее, заспанная физиономия господина, высунувшаяся из небольшого окошка в стене.

— Чего надобно? Иди отсюдова подобру по здорову, мы нищим не подаем!

— Мне нужен магистр Олхард. Я по столбовой вакансии.

Физиономия спряталась в окошке и через несколько минут в огромных дубовых воротах открылась самая маленькая из четырех возможных дверей, из которой показался небольшой серый старичок. В привратниках служил гоблин, с длинными заостренными ушами, короткой седой бородкой и маленькими, но юркими глазками-бусинками. Меня поразило обилие сережек в его левом ухе. Каждая серьга — один поверженный противник. А уж мне известно, какие жестокие бои проходят между представителями низших рас.

— Ты это, как купол-то прошла? — удивился гоблин и сощурил глазки-бусинки.

— Мне нужен магистр Олхард, — повторила я, стараясь не тушеваться. Внешность бывает обманчива. За плечами этого миловидного старичка-гоблина десятки поверженных врагов.

Гоблин, почесав затылок, окинул меня с ног до головы и протянул недоверчиво.

— В таком виде в университет пустить непотребно. Шла бы ты, девка, переоделась хоть.

— У меня есть только то, что на мне.

— Ох ты ть голытьба, — ругнулся он и снова скрылся за дубовой дверью. Поскольку гоблин ее не закрыл, я посчитала это приглашением и последовала за ним в мрачный коридор, уводящий прямо внутрь стены. Оказывается, стены не только высокие, но и широкие. Видимо, они полны потайных коридоров, лазеек и ходов.

— Иди, иди, сейчас найдем чегонто для тебя, стыдобу-то хотя бы прикрыть, — взяв со стены факел и уводя меня куда-то вглубь, вещал гоблин.

К слову, вся стыдоба была итак прикрыта. По-хорошему мне бы принять душ и могла бы сойти за более-менее пристойного человека.

Закончив петлять в потемках, мы зашли в тесную каморку, видимо, обжитую привратником, которую освещал лишь свет небольшого настольного кристалла.

— Вона пока моську в умывальнике хоть умой, — снизошел он и, недолго думая, я принялась оттирать сажу и запекшуюся кровь. Из зеркала на меня глядела кошмарная жуть, которая пугала еще больше из-за царившего вокруг полумрака. Чего не видно — то додумывалось. Жаль, что болезненную бледность и уже пожелтевшие, но еще видневшиеся синяки холодной водой не смыть… как не смыть водой позор и страх…

Приведя себя в порядок, я дожидалась гоблина на единственном потрепанном жизнью кресле в его маленьком жилище. Кровать, умывальник, стол с письменными принадлежностями и тяжелым массивным журналом страниц на пятьсот и несколько книг. Вскоре появился сам привратник, и снова окинув меня недовольным взглядом, хотя мой вид уже был существенно лучше, швырнул цветастую тряпку.

— На вот надень. Вернешь потом. Без дыров и срамоты чтобыри! Это платье моей старшой. Уж больно на тебя смотреть страшно.

Платье на два размера больше, чуть ниже колен и в крупный цветок ярко-желтого одуванчика. Ненавижу одуванчики. Впрочем, лучше порванного грязного сарафана, слишком легкого даже для летней погоды, не говоря уже о промозглой весне. Гоблин отвернулся, давая мне возможность сменить одежду и, когда я вновь поинтересовалась, как найти магистра Олхарда, повернулся и всучил мне кристалл.

— И что я должна с этим сделать? — не поняла я, крутя в руках небольшой отрез самой обычной кварцевой друзы.

— Эх, девка, дура. Не магичка видно, все магички ими пользуются. Скажи кристаллу, куда тебе надобныть он тебя и отведеть. Все, ступай, адепты сейчас понапросыпаются в город потащутся за бутылями, мне еще записывать всех надо, итак тут с тобой напровозился.

— Спасибо, — кинула я на прощанье и, забрав свое грязное платье, вышла из каморки во внутренний двор Университета.

За оборонительными стенами, внутри, учебное заведение выглядело совершенно иначе. Неприступный воинственный вид сменился сказочным убранством многочисленных корпусов, затерявшихся в лабиринтах каменных дорожек, утонувших в садах, причудливых клумбах и фонтанах. Вдалеке виднелось несколько башен с заостренными крышами, на которых развевался флаг с эмблемой университета. Эмблемой почему-то являлся дракон, гордо вскинувший голову и изрыгающий огонь. Не сразу заметила, что стою посреди дороги и, задрав голову, улыбаюсь как идиотка. Мне в ответ улыбались красной черепицей здания с серыми грубыми стенами, похожими на университетскую стену. Массивно, грубовато, но в целом очень красиво, особенно учитывая количество зелени и ранних цветов, на которых под солнцем искрились капельки утренней росы. Казалось, университет утопал в россыпи алмазных слез, искрящихся в лучах восстающего солнца. У меня захватило дух.

Оторвавшись от созерцания невесомых кристальных капелек, которые танцевали в воздухе, управляемые неведомой силой, я покрутила в руках дар привратника.

— Что там сказал гоблин? Поговорить с кристаллом… бред какой-то, — возмутилась я, сомневаясь, что разговоры с камнями могут привести к чему-то хорошему. — Ну что же, попробуем. Кристалл, мне нужен магистр Олхард.

Удивительно, но камень пропустил мимо магических ушей мой ироничный тон и отозвался настойчивым теплом, к которому присоединилась тяга. Кристалл уверенно тащил меня за собой. Действительно, без этой штуки найти магистра мне вряд ли бы удалось. Мы прошли несколько корпусов, лабиринт из зеленых насаждений, который привел к озеру с горячим источником цвета аквамарина, зашли в здание с двумя высокими башнями, прошли три лестничных пролета, два коридора и, наконец, остановились перед невзрачной деревянной дверью, из-за которой тут же послышалось:

— Заходите.

Едва отдышавшись от такого приключения, я, выдохнув, вошла в кабинет магистра Олхарда. Им оказался мужчина, на вид 50–60 лет, с седой бородкой и седыми же волосами до плеч. Его доброе открытое лицо располагало к общению, и я немного успокоилась, расправив плечи. Все магистры магии мне представлялись высокими, широкоплечими старцами с черными, как тьма глазами, нависающими над ними густыми бровями, орлиным носом и очень суровым характером. Магистр Олхард развеял это представление. Хотя нет. Нос и правда орлиный.

Честно говоря, все равно было немного страшно и странно, но по другой причине. Я первый раз устраиваюсь на работу. Пусть должность и невысока, но мне не хотелось провалить собеседование. Слишком многое поставлено на карту.

— Я по поводу столбовой вакансии, — решительно заявила я, проходя внутрь кабинета.

Лишь сделав пару шагов, я заметила, что магистр Олхард не один. В кресле, возле камина, позади магистра, сидел человек, красота которого лишила меня дара речи: высокий, широкоплечий, с длинными пшеничными волосами и пронзительными глазами цвета незабудок. Несмотря на мягкую и приятную внешность, от него исходила внутренняя сила, а в глазах читалась стальная решимость. Пол подо мной провалился, а язык вмиг превратился в яблочное желе, растаявшее во рту. Смогу ли я при нем хоть слово вымолвить? Что за магия его окружает? Едва найдя силу, чтобы оторвать взгляд от ледяных голубых глаз, изучающих меня и в особенности мой цветастый наряд, я повернулась к магистру.

— Как вы прошли сквозь защиту? — строго спросил мужчина, которого пару мгновений назад я так бесстыже разглядывала. Его тон был надменным и высокомерным, будто мое появление в университете как минимум акт агрессии имперского масштаба и сейчас решается моя судьба: плаха или прощение. Сглотнув, я кротко улыбнулась.

— Как и все. Она же не настоящая, — я развела руками и вновь посмотрела на магистра, надеясь, что на этом вопрос исчерпан. Но магистр молчал, бросая тревожные взгляды в сторону прекрасного незнакомца, спокойно восседающего на обычном кресле с таким видом, словно сидит на императорском троне.

— Не настоящая, — пробуя на вкус слово, мягко прошептал мужчина и обратил ледяной взгляд в сторону магистра Олхарда. Старичок стушевался и опустил глаза. Усмехнувшись, незнакомец поднялся. Действительно, с ростом не ошиблась. Я едва доставала макушкой ему до плеча. Подойдя вплотную и обратив на меня холодный взор сверху вниз, от которого мурашки по коже пробежали, он произнес. — Мой старый друг, видимо вам придется немало постараться, чтобы защита стала настоящей.

Несмотря на то, что обращался он к магистру, взгляд сверлил меня. Как загнанная мышка, я смотрела на мужчину снизу вверх и хлопала ресницами, пытаясь понять, что происходит. Стоит ли говорить, что спокойствие и холодная решимость в голосе стоящего передо мной мужчины пугали куда больше, чем возможные гневные крики и угрозы. Тогда бы хоть можно было предположить, чего ожидать, а когда вот так, тихо и спокойно… в душе морозящий ужас. Он словно запустил под мою кожу холодные щупальца, и они копошились, в поисках ответов на непонятные вопросы. Я даже сглотнула, но решилась спросить.

— Я сделала что-то не так? Если защита сломалась или испортилась — я починю. Мне просто нужна работа, именно поэтому я здесь. У вас, кажется, была вакансия, она еще актуальна? — я вновь обратилась к магистру Олхарду, отойдя подальше от прекрасного незнакомца. Его присутствие, тем более такое близкое, меня пугало и нервировало. А кому как не мне знать, что внешность бывает обманчива.

Словно прочитав мои мысли, мужчина засиял. В буквальном смысле засиял, а через мгновение его не стало в комнате. Чудеса. Впервые вижу такой интересный способ телепортации. Да что там, вообще впервые вижу телепортацию. А уж если магия такого уровня существует, то обладающий ею, должно быть, невероятно силен. Возможно он даже из службы безопасности университета.

Магистр Олхард заметно расслабился и развалился в своем кресле, явно утратив необходимость держать осанку и должный вид при этом важном господине. Спохватившись, что находится не один, он расплылся в довольной улыбке и показал на кресло, напротив стола.

— Присаживайтесь. В ногах правды нет. Выглядите вы неважно. Чаю желаете?

— Я бы не отказалась, — робкая улыбка. Желудок при упоминании еды окончательно капитулировал и издал плотоядный рык. Магистр по-отечески улыбнулся и дал распоряжения по поводу чая. Уже три или четыре дня мне не удавалось раздобыть ничего, кроме воды сомнительного качества, черствого хлеба и объедков из разных таверн. Учитывая, что в последних и свежая-то еда не ахти какая, объедками и вовсе можно было отравиться. Всю дорогу, пока добиралась до Астории, мне как-то не везло с едой…

Через несколько минут невысокая гоблинша принесла в кабинет две чашки чая, печенье и розетку с вишневым вареньем. Подозрительно покосившись на мое платье, она что-то крякнула и удалилась. Никак жена или та самая дочь привратника, чье платье украшало изгибы моего тела.

Собеседование проходило в дружественной обстановке. Магистр Кевин Олхард оказался любезным мужчиной, приятным в общении. Мы познакомились, он рассказал об университете и себе. Оказывается, вот уже 30 лет он помимо всего прочего преподает бытовую магию, но за все время так и не был выпущен ни один полноценный бытовой маг. Все хотят быть лекарями, прорицателями, боевыми магами, но никак не бытовыми, а потому в уборщиках, совершенно обычных и не магических, у них всегда особая нужда. Меня просветили о несложных обязанностях, пока мы пили чай. Магистр пояснил, что вакансия действительно имеется, но она нечистая. Работы много и предстоит убирать после занятий адептов по боевой и стихийной магии, которые оставляют немало разрушений и последствий и бывают дюже изобретательными в своих экспериментах. Но мне было все равно. Если все, как в условиях объявления, то меня полностью устраивает. На этом и сошлись. Платить будут семь золотых в месяц, вдобавок мне положена форма, комната и горячее питание в столовой.

Заметив, с каким энтузиазмом я разве что не вылизываю опустевшую вазочку из-под малинового варенья, магистр предложил мне воспользоваться услугами столовой прямо сейчас и выписал талон. Не пасть голодной смертью в многочисленных лабиринтах университета мне должен был помочь кристалл, выданный привратником. Магистр остановил меня в дверях.

— Вы владеете магией, Элизабет? — взгляд серых глаз был задумчив.

— Нет, господин магистр, к сожалению не владею.

— Хорошо, ступайте. Завтра Кларисса выдаст вам форму и введет в курс дела, что, где, когда и как. Мы, мужчины, больше по части разрушений. А созидать и убирать — это ваше, женское. Если возникнут какие-то вопросы — двери моего кабинета всегда открыты. И зайдите, пожалуйста, к лекарю. Уж не знаю, что у вас случилось — это дело не мое, но выглядите вы очень плохо, а нам нужны крепкие работники.

— Спасибо, магистр Олхард.

Обо мне уже долгое время никто не заботился и, дав себе приказ не расплакаться, я собиралась выйти, но меня вновь остановили.

— Да, госпожа Торнтон. Элизабет, вы позволите так к вам обращаться? — я утвердительно кивнула. Это красивое имя и ничего плохого, если оно будет звучать чаще. — Можете посещать мои лекции по бытовой магии. Они, несомненно, помогут вам быстрее и эффективнее справляться с работой. Ступайте.

Таким необычным способом я обрела кров, питание, заработок и даже возможность посещать лекции. Пусть гонорар по меркам столицы и небольшой, но на первое время мне хватит, чтобы прийти в себя и обзавестись всем необходимым для жизни. Дальше что-нибудь придумаю. Вдобавок, отличный бонус в виде знаний, к которым у меня с самого детства глубокая страсть. Я всегда увлекалась книгами о магии, рыцарях, колдунах, феях, которые отец привозил из столичных поездок. Приятно было витать в волшебных мирах, окунуться в которые помогал несравнимо прекрасный древесный аромат страниц и кожи. Несмотря на любовь к магии, сама я никогда не могла управлять энергией. В нашем роду, насколько мне известно, не было ни одной волшебницы. Именно волшебницы, потому что уже на протяжении долгих веков род состоит из одних женщин. Мама говорила, что давным-давно какой-то из наших родственников прогневал стихийных богов. Всех и разом. Как уж он умудрился — вопрос второй и безответный. Но факт в том, что Боги прокляли его, пообещав стереть род с земли. Но видимо что-то пошло не так, либо боги слишком изобретательными оказались, потому что у того родственника родилось восемь дочерей. У тех восьми дочерей еще по восемь дочерей и так до моей линии. Многие умирали в младенчестве или юности, но тем не менее, род разросся знатно. Сложно представить, что и меня ждет та же участь, особенно в свете последних событий,… но соберись, Элизабет Торнтон. У тебя есть цель и ты должна действовать по порядку.

К счастью, в столовой, куда проводил меня кристалл, оказалось пусто. Это было крыло для преподавателей и работников, поэтому столкнуться с адептами не пришлось. Признаться, я боялась их — адептов. Насколько мне доводилось слышать, большинство из них молодые жестокие выскочки. Сюда поступают в 18 лет, к 20 набираются кое-какого ума, в 23 идут на практическую отработку и к 25 более-менее начинают разбираться в магии и получают значок выпускника. Если доживают. Показатели смертности в магических университетах и академиях страны за последние 10 лет очень высокие. Цифры, что я видела, повергли меня в шок. Только на факультете боевой магии ежегодно гибнет до 60 % адептов. Во многом, это связано с войной, которую чудом удалось прекратить, а по мне лишь приостановить. Неизвестно, как скоро плотину орков и гоблинов вновь прорвет на наши приграничные территории. Но сейчас меня не столько занимала политика, сколько более приземленные вопросы. Мне очень хотелось есть. Даже если прямо сейчас под воротами университета стоят эти самые орки, я лучше сытой умру, чем на голодный желудок.

Повара скучали на раздаче, помешивая поварешкой кашу и отгоняя папирусом зудящих вокруг варева навозных мух. Конечно, весной коровий навоз еще не такой душистый, как летом, а потому из хлева они перебрались в тепленькое местечко на кухню. Либо преподаватели пали смертью сытых, либо место не пользуется среди них популярностью. Заметив меня, повара изрядно приободрились и от души накормили всем, что только имелось. Уплетая за обе щеки горячую кашу, хлеб с маслом, мясную похлебку, капустные пирожки и ароматный кофе, я практически испытала блаженство. К тому же, видя мой болезный вид, повара и с собой положили пару пирожков, чтобы по дороге до комнаты не отощала. От сытости даже боль ненадолго отступила. Но я не стала пренебрегать советом магистра Олхарда, а потому заглянула к лекарю.

Высокий молодой стройный мужчина, с черными, как смоль волнистыми волосами до плеч, такими же бездонно черными глазами, сразу оторвался от дел и окинул меня оценивающим взглядом. Он выглядел настолько мужественно, словно всю жизнь обращался с оружием, но никак не со склянками. Мне даже стало не по себе. А туда ли привел меня кристалл? Черные глаза продолжали меня исследовать, а внутри них плясали искры огня. Видимо отголоски магии — просканировал на наличие повреждений. Красивые брови мужчины взмыли вверх.

— Кто с вами сотворил такое? — возмутился он, а искры в глазах, я это точно видела, разрослись в настоящее пламя. Неужели огненный лорд? Или низший демон? Я боялась таких господ с самого детства и не без причины… Стоит полагать, что в лучшем в империи магическом университете даже лекари необычные. Я уже имела честь встретить господина из службы охраны, и он мне совсем не понравился. Но вот здешний лекарь — страх да и только. Хоть и в привлекательной обертке.

— Надеюсь, эта информация не покинет пределов комнаты? — сглотнув, протянула я едва слушающимся языком.

— Разумеется, — подтвердил он, а пламя в глазах исчезло — вернулась бесконечная бездна. Хрен редьки не слаще. — Об этом можете не беспокоиться. Все, что мне становится известно на сеансах — не покидает границ данной комнаты.

— Вы можете мне помочь? — я положила сверток с пирожками и своим грязным платьем на столик, а сама улеглась на кушетку, на которую указал мужчина, и закрыла глаза. Обстановка больше подходила для принесения меня в жертву какому-нибудь кровожадному богу, нежели для обычного осмотра. Но я постаралась взять себя в руки. Хватит бояться. Только не после того, что я уже прошла.

— Для начала, я очищу вашу ауру. Она кишит энергетическими паразитами и вся в дырах. Удивительно, как вы только на ногах стоите.

Я бездвижно лежала на кушетке, пока лекарь проделывал надо мной необходимые ритуалы и нашептывал заклинания, и всей душой надеялась, что не отправлюсь к праотцам. Как ни странно, но стоило магистру закончить, а мне сесть, как самочувствие существенно улучшилось, хотя тело от усталости стало ватным. Меня потянуло в сон, о чем я заявила душевным зевком, совсем некультурно продемонстрировав лекарю гланды.

— Отличная реакция на сеанс. У вас сильный организм, скоро поправитесь. Магистр Дамиан Рейнгард, всегда к вашим услугам.

— Элизабет Торнтон, — я протянула руку и магистр, не мешкая, галантно прикоснулся к ней губами. Не только красив, полезен обществу, но еще и воспитан. И после того, как помог мне, уже не кажется столь ужасным. Приятно видеть подобное сочетание в современном мужчине. Сегодня это большая редкость. Улицы и балы кишмя кишат женоподобными мужчинами с узкими бедрами, втиснутыми в тугие лосины и широкими плечами, украшенными рюшечками и бахромой. Либо напротив — высокомерными тиранами, застегнутыми на все пуговицы своего боевого мундира и увешанными орденами. «За исключительное высокомерие», «За пренебрежение правилами этикета», «За высмеивание женских слабостей», много всяких достоинств. А тут столь великолепный образчик мужественности. Боюсь я таких. Боюсь и опасаюсь. Я одернула руку, которая дольше положенного задержалась в его ладони и соскочила с кушетки. — Могу идти, магистр Рейнгард?

— Можете обращаться ко мне по имени. Все же вы не адептка, а у меня нет детей, — мягко улыбнулся мужчина. — И боюсь, что нет. Вашу ауру залатать было не сложно, но вот повреждения… — он бросил взгляд на мой живот, который я инстинктивно накрыла ладонью. — Они не магического характера… все, что в моих силах — помочь вашему организму справиться с травмами самостоятельно. Выпишу три настойки. Одна, — на столик лег небольшой пузырек ярко фиолетового цвета, — снимет боль. Три капли в день на стакан воды. Не больше. Вторая, — оранжевый пузырек, размером гораздо больше, встал рядом с первым, — поможет восстановить повреждения. Будете принимать по 10 капель, трижды в день не запивая. И третий, — пузырек из зеленого стекла, самого большого размера. Мне прекрасно известно, что хранят в таких колбочках, — успокоительное. Принимать по мере необходимости перед сном. И, госпожа Торнтон… заклятие «Молчание души» на последней стадии разрушения. Но вы, должно быть, и сами это чувствуете. Если все еще актуально, подходите через пару дней, я обновлю его.

Он протянул мне пузырьки и рецепт, напутствовав принять душ, капли и немедленно лечь спать, пообещав, что завтра буду чувствовать себя словно заново родившейся. Сильно в этом сомневаюсь, но хуже уже точно быть не может. И откуда он узнал о наложенном на меня заклятии? На моем лбу ведь не стоит печать. Уточнять я не стала, решив, что через пару дней, если мне станет лучше, я приду к нему и обо всем узнаю.

Заклятие «молчание души» можно накладывать только раз в год абсолютно здоровому человеку, в противном случае возможны самые серьезные последствия и даже смерть. Об умении накладывать его не распространяются, потому что никто не может дать гарантии, как именно оно сработает, но народная молва разносит новости и к подобным умельцам не иссякает толпа страждущих.

Моя комнатка, расположенная в крыле преподавателей и работников университета оказалась очень привлекательной, просторной и светлой. Возле окна стояла большая кровать с пушистым мягким матрасом, рядом с ней — тумбочка для мелочей, на которой красовалась ваза со свежими ромашками. На окнах — легкая тюль цвета нежной сирени. Возле входа у стены шкаф для одежды, с зеркалом во весь рост на дверце. Также в комнате имелся письменный стол, стул и вход в святая святых — собственную ванную комнату. Я убедилась, что горячая вода и санузел работают, как положено и возликовала. Последовав совету магистра Дамиана Рейнгарда, я приняла горячий душ, капли и предалась глубокому восстанавливающему сну. Невзирая на время суток, мой организм требовал и получил свое.

На следующее утро мое состояние можно было назвать великолепным. Я привела себя в порядок, приготовившись к первому рабочему дню. С восходом солнца в комнату вошла та сама гоблинша, Кларисса, вручила мне пакет со сменной одеждой и необходимыми атрибутами, дала краткие пояснения, что и как я должна выполнять. Переодевшись в сарафан из плотной темно синей ткани и, нацепив кружевной белый передник, я покрутилась перед зеркалом. Из него смотрела высокая стройная девушка с высоко забранным хвостом волнистых каштановых волос, густым водопадом спускающихся до середины спины. В ярко зеленых глазах — отличительная черта женщин нашего рода — читалась плохо скрытая печаль. В целом, я была обладателем весьма привлекательной внешности и, как говаривала мама, это тоже действие проклятия рода, ведь никто не захочет сделать восемь детей уродливой женщине. Цинично конечно, но видимо что-то в этом есть, иначе, зачем мне грудь третьего размера, длинные ноги и стройное тело? Явно не для того, чтобы было удобнее полоть репу или чистить чужие унитазы. Заметив недовольный взгляд ожидающей Клариссы, я поспешила закончить приготовления к смене, вернула ей вчерашнее платье и побрела на завтрак, после которого приступила к своим непосредственным обязанностям.

Адепты действительно неплохо накуролесили. В кабинете стихийной магии царил полнейший бедлам. Судя по грязи, размазанной по полу, стенам и даже потолку, изучали они на днях магию земли и воды. Сочетание получилось впечатляющее. Не менее впечатляющим оказалось и усердие, с которым они эту магию изучали… Во всяком случае, я понятия не имела, как мне соскребать остатки магических упражнений с потолка, высотою как минимум в пять метров. Даже если я поставлю стул на две парты, дотянуться мне все равно не грозит, а вот переломать позвоночник в нескольких местах — очень даже. Прибрав все, кроме потолка, я оценила масштаб катастрофы. Если что-то делать, то делать хорошо.

— Так, дорогая куча грязи. Давай с тобой разбираться.

Вот уж чего не ожидала, так это ответа от кучи грязи.

— Эбигейл… Эбигейл… — чуть слышный, едва различимый шепот нескольких голосов. Они доносились отовсюду и ниоткуда в то же время: звенящие, шипящие, зовущие и плачущие. Сначала показалось, что я схожу с ума, но голоса становились громче, настойчивее. Окутывали меня, словно шелковой простыней. — Эбигейл, прими свою силу… Эбигейл…

Я была готова в страхе выбежать из кабинета, если бы ноги слушались. Но предатные каменным изваянием пригвоздили меня к паркету. А потом началось и вовсе необъяснимое. В области сердца разлилось непривычное тепло. Ладони запульсировали от приливающей крови, кончики пальцев защекотала энергия. Она словно повелевала мною, приказывала, руководила, а я была только проводником. Рука, ведомая кем-то, взмыла вверх и в тот же миг куча грязи, размазанная по потолку, послушным потоком опустилась вниз и, следуя движению моей ладони, легла в мусорный бак. Я будто под действием гипноза другой рукой подняла воду из ведра вверх, и струя водной тряпочкой смыла грязные следы на потолке над моей головой. Вода послушно танцевала под потолком, очищая его, пока за спиной не громыхнула дверь. Я резко обернулась на шум и заметила глаза цвета ледяных незабудок. Их действительно сложно забыть… Ведро воды тяжелым грязным ливнем обрушилось прямо на мою голову. Откашлявшись и протерев глаза, я вытаращилась на дверь, но там никого не было. Неужели мне показалось? И что это вообще такое было, я же не обладаю магией? Неужели этот блондин играл со мной?

Но хуже всего было то, что я вымокла с ног до головы. Придется теперь использовать запасной комплект формы, а эту стирать.

Закончив уборку в кабинете, при этом усердно костеря произошедшее за дополнительную работу, я приняла душ, переоделась и отобедала в столовой. Теперь предстоял нелегкий труд — женская уборная. Даже представлять не хочу, какие чудеса меня там могут поджидать. Не говоря уже о совсем не чудесных предметах женской жизнедеятельности.

Вооружившись тележкой с разнообразными чистящими средствами и мочалками, я испросила у кристалла дорогу до ближайшей общественной уборной. Но, не дойдя нескольких метров, вновь замерла. Все же ледяные голубые глаза мне не привиделись. Он разговаривал с мужчиной, которого я уже знала — магистром Рейнгардом. Два мужественных северных Бога мирно беседуют. На такую картинку можно любоваться бесконечно. Создавалось впечатление, что Дамиан — копия блондина, только в темном амплуа. Такие же до плеч волосы, но черные как ночь и резкие очертания мужественных скул. Разве что глаза… их глаза отличались. Цвета редкого черного опала и цвета аквамарина. Мужчины вели оживленную беседу, а я оторопело пялилась, не в силах оторвать взгляд. Что-то в них меня смущало, отталкивало и притягивало одновременно.

— Любуешься картинкой? — послышалось из-за спины. Я даже вздрогнула от неожиданности. — Без вариантов. Господин Кристиан Рейнгард обручен с кронпринцессой, а господин, на чьем лице выражение бесконечной скорби — декан лечебного факультета, его брат, не менее прекрасен, но слишком стар, на мой взгляд. Разница в 156 лет, это, по-моему, чересчур.

К любованию красавцами присоединилась девушка, с копной рыжих кудрявых волос, большими карими глазами, как у олененка и задорной улыбкой. В руках она держала кипу учебников, на одном из которых написано «Основы магии огня». Видимо адептка с факультета стихийной магии. Она действительно была похожа на огонек.

— Обручальное кольцо у него необычное, — заметила я. Никогда не отличалась особой любовью к украшениям, но на это, почему-то, внимание обратила сразу. Небольшой серебристый ободок, а в центре крупный красный камень в форме сердца, которое, как будто пульсировало красным светом. Я стряхнула с себя наваждение. — У кронпринцессы скверный характер, как они уживаются?

О манерах нашей коронованной особы мне было прекрасно известно.

— Вдобавок она страшная, как смертный грех, — поддакнула девушка.

— И где же вы, дамы, умудрились повстречать этот смертный грех со скверным характером, если представлена ко двору она будет только в следующем году? — девушка лишь неопределенно пожала плечами на замечание подошедшего рыжеволосого парня, а я не сочла нужным делиться своими знаниями с незнакомцами. Они с рыжеволосой были похожи, видимо брат и сестра.

— В любом случае, он достоин гораздо лучшего, — мечтательно вздохнула незнакомка.

— Тебя, например? — усмехнулся парень. — Такие как он женятся лишь на принцессах и дамах из высшего света. А ты ни первая, ни вторая. У тебя ни единого шанса. К тому же, он прекрасно нас сейчас слышит.

Щеки девушки мгновенно зашлись румянцем и она опустила свои большие глаза. Будто снующие туда-сюда адепты могут уличить ее в чем-то. Впрочем, непозволительно, чтобы чужие разговоры кто-то подслушивал, даже если в этих разговорах перемываются косточки или отпускаются восхищенные вздохи. И это вновь случилось.

— Эбигейл… Эбигейл…

— Вы это слышите? — я обратилась к ребятам, отказываясь доверять собственному слуху. Я предполагала, что магический университет окружен магией, но что мне доведется стать ее участницей, представить было сложно.

— Я слышу, как колотится мое сердце, когда смотрю на него, — шепотом произнесла девушка.

— Он даже шепот твой слышит, дуреха, — Усмехнулся рыжеволосый, отчего девушка еще больше покраснела, практически как обложка учебника, который держала в руках.

Из открытого в коридоре окна донесся свежий весенний ветерок. Я закрыла глаза, чувствуя уже знакомое тепло в области груди и покалывание на кончиках пальцев. Ветер словно окутал меня с ног до головы, обнял, закружился невидимым вихрем вокруг всей нашей компании и стих. Открыв глаза, я натолкнулась на аквамарин, прямо перед моим лицом. Правила приличия в виде допустимых расстояний между незнакомцами ему явно неведомы. Ребят как ветром сдуло, только глаза, прекрасный обладатель которых сейчас стоял непозволительно близко. Что у него за манера? Я начинаю сердиться и сдерживать себя все трудней.

— Как вы это сделали? — тон такой же холодный, как и взгляд. Хотя голос, следует признать, весьма приятный. Низкий, бархатистый, пробирает до самых пяток.

— Сделала что? — я не на шутку испугалась и отступила на шаг, чтобы оказаться дальше от него и вернуть личное пространство. Не могу выносить присутствие мужчины рядом со мной так близко. Но все же не хочется потерять работу, пусть она и не престижная, но будет кормить, поить, одевать и предоставлять кров. А на сегодняшний день мне большего и не нужно.

— Госпожа… — он требовательно уставился на меня, намекая, что было бы неплохо представиться.

— Элизабет Торнтон, — я рефлекторно сделала реверанс и по этикету вытянула вперед руку, которую мужчина, по тому же самому этикету, должен был пригубить. Чертова привычка чуть не выдала меня с головой. Ледяной взгляд изменился и рассматривал меня еще более пристально. В отличие от своего брата, он действительно он, судя по всему, имел ту самую медаль «За пренебрежение правилами этикета». Точно. Военный. Охрана университета. Я вернула руку обратно, нацепив дежурную улыбку. — Понимаю, не пристало целовать руку, которая моет ваши туалеты… Уж простите, господин как вас там…

— Кристиан Рейнгард, как верно заметила ваша спутница.

— Господин Любитель подслушивать чужие разговоры, — выдержка трещала по швам. Вдох-выдох и уже спокойно. — Мне не нужны проблемы. С вашего позволения я пойду мыть сортиры, и бороться с нечистотами.

— Вы никуда не пойдете, пока не объяснитесь, — прервал он, а я уткнулась носом в нечто невидимое, теплое и, кажется, пушистое. Бесцеремонно пощупав это самое «нечто» перед собой, я не смогла найти объяснения и повернула недоуменный взгляд к мужчине. Пояснять что-либо он был не намерен, а вызывать еще большее негодование не пристало. В конце концов, он здесь, насколько понимаю, играет не последнюю роль, а значит мне нужно вести себя подобающе. Что же. Играть роли — дело привычное.

— Простите, господин Рейнгард, но я не понимаю, о чем вы…

— Не понимаете? — он повернул голову на бок и сузил глаза. Как хищник. — Я ведь могу сделать все иначе. И рассказывать не придется.

— Пожалуйста, если считаете необходимым, — опрометчиво согласилась я и развела руки в стороны, демонстрируя свою решимость помочь ему всем, что только потребуется. Но не думала, что он действительно воспользуется предложением. Мужчина подошел вплотную, третий раз бесцеремонно нарушив правила этикета и положил ладонь мне на лицо. Такой наглости от незнакомца я не ожидала, но вырываться не стала. Захотелось ему лицо мое пощупать — пусть щупает. Лишь бы отпустил, и должность моя осталась при мне. Проходящие мимо адепты, к моему удивлению, не глазели, и не отпускали шуточки, а, завидев мистера «холодная решимость», опускали глаза и резко меняли направление движения. Достаточно вспомнить рыжеволосую красавицу, исчезнувшую, как только господин Рейнгард оказался на расстоянии вытянутой руки.

Через пару мгновений мужчина одернул руку. Не сразу я заметила, что она покрылась красными волдырями. При этом ни единый мускул не дрогнул от боли на его лице — там властвовало бескрайнее удивление. Воистину — бесчувственный и бесцеремонный кошмар!

— Я сделала что-то не так? — едва дыша от страха.

— Кажется, это мы сделали что-то не так, — задумчиво протянул он и исчез в ослепляющих лучах света. Странный какой-то.

Пришла в себя не сразу. Не представляю, что мужчина имел в виду и что хотел этим сказать, но сортиры сами себя не помоют, а деньги сами себя не заработают. Кроме того, сегодня у меня свободный вечер, а это значит, можно будет пойти в город и купить кое-что из одежды и предметов первой необходимости. Мне выплатили аванс в три золотых, и сейчас я могла себе это позволить. Возможно, подвернется какая-нибудь несложная работа, и я смогу еще подзаработать. По моим подсчетам, чтобы сработал план, который я задумала, понадобится как минимум пятьсот золотых, именно столько стоит побег и собственное хозяйство на окраине южных земель империи. А для этого нужно работать в три погибели… Зато цель оправдывает средства. Едва сдерживая слезы и приказывая себе не плакать, я отправилась выполнять свои должностные обязанности. Молчание души рушилось, а вместе с ним рушилась и моя выдержка.

Закончив с уборкой около пяти вечера, я взяла три золотых, выданных в качестве аванса, и отправилась в город. Все же, чтобы получить более-менее достойную подработку, я должна быть похожа на приличного человека, а не заблудшего полукровка, которых так не любят в Астории. Ты можешь быть человеком, эльфом, демоном, да на худой конец орком или даже горгульей, но не полукровкой. Межвидовые скрещивания как-то не приветствовались в силу непредсказуемости результата.

Прохожие бросали на меня удивленные взгляды. Несмотря на время года, еще властвовал холод, а я щеголяла в коротком синем халатике с белым передником. К сожалению, ничего другого у меня не было, даже цветастое платье гоблинша забрала, словно святую реликвию. Поэтому первым делом я купила пару недорогих теплых платьев. Длина как положено приличным девушкам — в пол. Рукава — три четверти. Фасон — облегающий. На мой взгляд, такие наряды наиболее удобны с практической точки зрения, к тому же смотрятся на мне очень прилично, несмотря на то, что ткань самая дешевая, а расцветка советует посетить похороны или не менее скорбные мероприятия. Ничего. Элизабет Торнтон и не такие трудности пережила. Я справлюсь со всем. Обязательно.

— Эбигейл…

Снова этот шепот, зовущий меня давным-давно забытым именем. Откуда он? Я обернулась по сторонам, но не заметила никого, кто мог бы сыграть со мной такую злую шутку. Прохожие семенили по своим делам. Лишь небольшая белая тень, стрелой мелькнула мимо и несколько нелюдей прохожих оглядывали меня с неодобрительной ухмылкой. Поежившись и натянув вырез платья повыше, я поспешила вернуться в университет, отметив про себя, что было бы неплохо приобрести шерстяной платок.

В этот раз на водно-огненный пузырь даже не обратила внимания, спокойно пройдя сквозь него и почти сразу же натолкнувшись на привратника.

— И не совестно тебе, девка, так сквозь защиту нырять?

— А что я должна еще с ней делать, господин Швайнрихтер? — полюбопытствовала я у гоблина.

— А… дочка моя выдала, — скривился он. — Ничаво не должна была делать. Позвонила в колокольчик и жди, доколь я выйду.

— Так в прошлый раз вы не особо спешили. Этак я состарюсь, пока дождусь.

— В прошлый раз ты выглядела як голытьба подзаборная, никак милостыню просить пришла, от я и не выходил. А покудова у тебя пропуска личного в университет не имеется, положено стоять и ждать. Защита она вон ыть какая. Давеча девка тоже смелая в университет к нам поступать шла. Ну, я тоже магией немного балуюсь. Вижу — не поступит. Ну чаго думаю бедной мучиться. И не стал к ней выходить. Тык она, возомнив себя всесильной ведьмой, прямо на защиту и поперлося…

— И что с ней стало? — видя скорбное выражение на физиономии гоблина, полюбопытствовала я.

— Ты имеешь в виду, где останки закопали? Та не знаю, отдали родственникам…

— А зачем университету такая защита, которая людей убивает? — возмутилась я. — Это же дикость!

— Война, девка, война… — с тяжелым вздохом протянул гоблин. Поговаривают, что народец мой, не будь дурак, снова в поход на империю собирается. Тупоголовые балбесы! А университет — основной поставщик магов на фронт, смекаешь, девка?

И я действительно смекнула. Только неужели те, кому пришла в голову гениальная мысль обнести университетский городок стеной и защитой, полагают, что гоблин способен понять, кого пропускать, а кого нет?

— А какой магией вы владеете, господин Швайнрихтер?

— Да зови меня просто — дед Шива. Чай уже почти породнились, — гоблин задорно хрюкнул и потеребил свою седую бородку. — Я хранитель щита. Ну и прорицаю немного. От как гляну на бабу аль мужика, так и прорицаю.

— Что ж тогда ко мне не вышли? Неужели не узрели, что я просто на работу устраиваться пошла и диверсий не замышляла?

— А тебя, девка, не могу прорицать, — развел руками мужчина. — Пытался, ан нет. Не выходить. Темнота и пустота, словно и нет тебя. А ты ж ведь вона она. Тутова, — он улыбнулся во весь рот, позволив сосчитать все недостающие зубы.

— Тутова, деда Шива, тутова, — усмехнулась я. — Ну, я пойду, пожалуй, холодно на улице.

Не успела я пройти и тридцати метров, как за спиной послышались торопливые шажки. Я обернулась. Гоблин, явно не привыкший бегать, изрядно запыхался.

— Уф, вон Матильда моя все мне говорит спортом узаняться, а не на диване валяться, не слушал бабу, так ыть теперь даже ходить тяжело. Погоди девка, погоди, — он отдышался и уже спокойно подошел ко мне, на ходу подтягивая широкие шаровары за кожаный ремень. — Тебе ж к ректору зайтить велено. «Як только морду свою на территорию университета покажет — живо ко мне».

— Что, прямо так и сказал? — усомнилась я и, получив в ответ утвердительный кивок и взгляд «вот те крест», достала кристалл, чтобы найти кабинет этого самого ректора. Интересно, для чего ему понадобилась рядовая уборщица? Неужто блондин на меня настучал? Если так — сама ему настучу при следующей встрече. Если смелости, конечно, наберусь.

Кабинет ректора располагался в административном корпусе, неподалеку от того, в котором находилась моя комната. Трехэтажное здание из темного булыжника с черепичной крышей мало чем отличалось от других построек и, если бы не кристалл, в этом жутком хитросплетении строений я бы давным-давно заблудилась. Наверное, я никогда не научусь ориентироваться здесь.

Насколько понимаю, вопросами моего трудоустройства заведует магистр Олхард и ректору ни к чему заниматься такими мелочными делами, как устройство уборщиц. Раздираемая любопытством и страхом, я постучала в дверь и, услышав негромкое «входите», последовала предложению.

В кабинете царила идеальная академическая чистота. В книжном шкафу одна к одной ровными рядами стояли книги. В алфавитном порядке. Все бумаги — разложены по местам или засунуты в папки с надписями и пометками. На письменном столе, за которым восседал худой и неказистый как гусиное перо мужчина, не было ничего, кроме чернильницы и нескольких листов пергамента. Мне даже стало не по себе. Обычно столь идеальная стерильность бывает либо у людей со слабым иммунитетом, либо у людей со слабым разумом… ни первое, ни второе у ректора я с первого взгляда обнаружить не смогла, поэтому стояла, в ожидании неизвестности и терялась в догадках. Даже жутко стало. Оторвавшись от написания, он обратил свой взор на меня.

— А. Будущая адептка Торнтон. Присаживайтесь, — он указал на стул перед письменным столом и вновь вернулся к своему занятию, проявляя ко мне не больше внимания, чем к засохшей в углу его кабинета традесканции. Понятно. Видимо, ректор разумом слаб…

— Вы меня с кем-то спутали, господин ректор. Я уборщица, а не адептка.

— Что вы думаете об обучении в нашем университете? — ректор смерил меня пристальным взглядом серых глаз.

— Ничего не думаю. Я не обладаю магией, господин ректор.

В ответ еще один пристальный взгляд и скептичная ухмылка.

— Да, резерв у вас действительно маловат даже для самого слабого мага, — подтвердил ректор. — Но не в этом суть. С завтрашнего дня вы числитесь на факультете стихийной магии. Специализацию определим после года обучения.

Тишину прервал мой вырвавшийся смешок. Непонятная реакция ректора смутила. Это не было шуткой.

— Извините, но это абсурд какой-то. Еще раз повторю, я устроилась в ваш университет, чтобы подзаработать денег, которых, кстати, для платы за обучение у меня нет. Как нет магического резерва и какой-либо магии, — тут я вспомнила, как свидетелем полтергейста с водой стал блондин, который, видимо, и настучал обо всем ректору. Необходимо расставить все точки над i. — Да, совершенно случайно куча грязи сорвалась с потолка и попала в мусорный пакет, но это еще ничего не значит.

— Совершенно случайно, — не отрываясь от написания документа, повторил ректор. — Полейте цветок за моей спиной, пока я работаю.

— Извините, но мне нужно вернуться к своим прямым обязанностям, — возмутилась и даже со стула вскочила. Ответом послужил лишь спокойный взгляд серых глаз и повторение просьбы. Замечательно, тут моя судьба решается, а ему, видите ли, надо цветочки полить! — Цветок загублен. Его проще выбросить, чем поливать.

— Адептка Торнтон. Я не привык повторять дважды, а тем более, трижды.

Сжав зубы, я схватила с приставного столика лейку и знатно полила засохшую традесканцию. Настолько знатно, что лишняя вода, перекатившись через края, полилась в поддон, а оттуда на столик и на пол. Что называется — от души!

— Довольны? — рявкнула я, усаживаясь обратно на стул. Ректор меланхолично обернулся к цветку и заметил:

— Для первого раза неплохо, но я рассчитывал на цветение.

Я раскрыла рот. Засохшая традесканция ожила. То есть по-настоящему ожила. Сухие листики налились соком и свисали вниз бодро окрепшими лианами, словно они никогда и не засыхали. Нет. Это все какая-то волшебная или заговоренная вода. Я тут явно ни при чем…

— Подпишите вот здесь, адептка Торнтон, — ректор закончил писать документ и предоставил мне для подписи. Я даже не взглянула, сразу потребовав объяснений, еще не отойдя от увиденного.

— Что это?

Ректор выжидательно на меня уставился с протянутым листком, но, осознав, что я не намерена сдаваться без боя, мгновенно изменился и в лице, и в выражениях, и в манерах поведения.

— Боюсь, вы неверно поняли, моя дорогая, — открытость и напускное добродушие сменились змеиным оскалом. — Учеба здесь — это не предложение. Это приказ, — его голос кардинально изменился. В нем появилась холодная сталь.

Я усмехнулась в ответ. А вот это он зря про приказы.

— Очень интересно. Кто и по какому праву смеет мне приказывать? Я свободный человек и никому не принадлежу.

— Вы подданная императора, — спокойно напомнил ректор.

— То есть вы хотите сказать, что сам император приказал зачислить меня, незнакомую ему человечку без денег и магии на один из наиболее престижных факультетов ведущего магического вуза империи? — ректор взирал на меня абсолютно бесстрастным взглядом, словно я рассказываю ему рецепт приготовления пирожков с капустой. Ну, точно недалек умом! — Простите, но не верю.

— Не сам император — верховный главнокомандующий. Его правая рука. Назревает война, и империи требуются защитники, адептка Торнтон. А ваш долг как жителя империи — встать на ее защиту. Это потребовалось. Так что подпишите бумагу. Ваши вещи перенесут в новую комнату. Во время обучения полагается стипендия в 10 золотых. Насколько знаю от магистра Олхарда, три в качестве аванса вы получили, поэтому в деканате выдадут еще 7. Советую не тратить все и сразу, как это делают другие адепты первокурсники. И проявите особое усердие. Империя платит за ваше обучение. В ответ вы должны будете отработать потраченные ею деньги верной службой. Контракт на 10 лет.

— Десять лет? — возопила я. — Вы шутите, должно быть?

— Адептка! — резко заявил он. — Вас призвали на военную службу. Остались вопросы — задавайте их верховному главнокомандующему. Я тоже выполняю приказ и не привык заниматься подобной благотворительностью.

Это меня-то, окинув презрительным взглядом, назвали благотворительностью? Что же. Скандалами, очевидно, я ничего не добьюсь, а потому, встав и расправив складки на платье, спокойно поинтересовалась:

— И кому я обязана такой честью? Вы не могли бы открыть имя моего благодетеля?

Ректор посмотрел на меня как на полоумную. Ну что поделать, я никогда не интересовалась политикой и не знаю, кто занимает столь высокий пост.

— Кристиан Рейнгард, госпожа Торнтон. Советую подучить политологию и знать в лицо и поименно будущее начальство.

Злость во мне вскипела до предела. Все. С терпением и выдержкой покончено. Будущее начальство? Да что себе позволяет этот высокопоставленный грубиян?! Мало того, что ему правила приличия неведомы, так он еще и мою жизнь псу под хвост пустить решил, нарушить мои планы? Нет. Я устроилась сюда для тихой и безопасной работы, а оказалась втянутой в какую-то мутную авантюру. Тем не менее, нацепив лисью улыбку, я произнесла.

— Благодарю, господин ректор. Могу я идти?

— Странная вы, адептка Торнтон. Идите. Кристалл укажет путь до ваших апартаментов.

Сдерживая гнев и продемонстрировав ректору умение улыбаться столь сладко, что даже задница может слипнуться, я сделала реверанс и вышла из кабинета, сразу же активировав кристалл. С каждым разом мне все привычнее управляться с этой штукой. Я уже даже не чувствую себя ненормальной, разговаривая с камнем. Первым делом добралась до комнаты и швырнула на кровать пакет с покупками, даже не оценив новое жилище. Но знакомый голос заставил остановиться.

— Эбигейл…

Я резко обернулась, но не на звук голоса, а на звук распахнувшегося окна. С улицы в комнату ворвался холодный весенний ветер, и вновь промелькнула белая тень. Видимо игра воображения: ветер заигрывает с белоснежной тюлью занавесок. Я выглянула в открытое окно и ахнула. Пока следовала за кристаллом, даже не обратила внимания, что моя комната располагается никак не ниже десятого этажа. Так силен был мой гнев, что застлал глаза. Сюда проблематично пробраться кому-нибудь постороннему сквозь открытое окно. Оно и к лучшему, мне незваные гости не нужны.

Вид открывался потрясающий. Я могла разглядеть половину университетского городка, а вторая половина осталась за моей спиной куда, к сожалению, окна не выходили. Сколько же тут может учиться человек? Никак не меньше пары тысяч. Университетский городок похож на самодостаточный населенный пункт: тут и кафе, и магазины, и отдельное здание библиотеки, и озеро, и парк, да чего здесь только нет. Полноценный маленький город, утопающий в пестрых красках ранней весны. Красота неописуемая. Но мне некогда ею любоваться. Пора спасать собственную шкуру из жадных императорских лап, по непонятной причине жаждущих моей безвременной кончины на границах империи. И только я развернулась, чтобы с нерастраченным боевым настроем выйти из комнаты, как натолкнулась на незваного гостя и громко заверещала. Империя чуть не лишилась защитницы. Передо мной на спинке стула восседало огромных размеров белоснежное нечто. Тактично дождавшись, пока я закончу орать, нечто меланхолично протянуло:

— Закончила?

И только тогда я разобрала в этой белоснежной куче перьев филина. Говорящий филин? Я заверещала снова, но на этот раз птица меня остановила.

— Эбигейл, прекрати истерику, нам предстоит огромная работа.

— Если ты о восстановлении моей психики, то это уж точно. Падающие с потолка ошметки земли и оживающие цветочки — это еще куда ни шло, в магическом-то университете, всякое бывает! Но говорящий филин, это, блин, как-то чересчур, не находишь?

— Не нахожу, — усомнился филин. — Мне показалось, что в этой ипостаси нам удастся более быстро наладить контакт…

— Наладить контакт, — повторила я, пробуя на вкус эти слова и пытаясь осознать степень своего безумия. — В общем, так! Я сейчас выйду за дверь и уйду, а когда приду — тебя тут не будет. И это не предложение.

Пока моя голова совершенно не утратила связь с реальностью, я выскочила из комнаты. Боже упаси, мне еще с птичьим миром общие связи налаживать не хватало. Неужели я действительно умом тронулась? После всего, что мне довелось пережить, это неудивительно. Но хотелось бы верить, что я более крепкая. Надо будет сходить за вещами в старую комнату, в ней остались капли, прописанные Дамианом для душевного спокойствия. Наверняка это нервное расстройство, иного объяснения у меня не было. К тому же, действие заклятия начинает ослабевать… нервозность, галлюцинации, бред, истерия — это лишь наиболее безобидные последствия, если его не обновить вовремя.

Выйти за дверь я, определенно, вышла и даже хлопнула ею на прощание, намекая филину, что намерения мои вполне серьезны. Но вот где искать этого самого господина Рейнгарда, я не имела ни малейшего представления. Решила обратиться к кристаллу, надеясь, что он настроен не только на поиск пути, но еще и на поиск людей. И действительно, камень стал указывать путь. Мы вышли из корпуса стихийников, прошли сквозь парк, обогнули озеро и оказались в корпусе боевых магов. Камень привел меня к той самой девушке с рыжими волосами, с которой мы обсуждали братьев Рейнгард. То ли кристалл сломался, то ли на что-то намекал, поэтому я обратилась к своей находке. Находка была увлечена переписыванием расписания, а потому, до того, как меня заметили, было время, чтобы придумать правдоподобную чушь и познакомиться. Глаза цвета липового меда заметили меня.

— Привет. Мы не познакомились в прошлый раз. Я Элизабет Торнтон, — постаралась быть дружелюбной.

— Привет. Деми Луарен, — она дружелюбно улыбнулась и оторвалась от перечня предметов. — Тебе намного лучше в этом платье, нежели в форме. Конечно, она эффектно подчеркивала стройность твоих ног, но длинные платья смотрятся более изысканно!

Сама девушка была в длинном шерстяном платье красного цвета с капюшоном. Платье также плотно облегало фигуру и от талии расклешалось в юбку солнце, которая, как и у меня, тяжелыми красивыми волнами опускалась практически до самого пола. Пояс девушки украшал кожаный ремень, с прикрепленными к нему короткими кинжалами и небольшая кожаная мошна, то ли с деньгами, то ли с дамскими штучками. Выглядела она потрясающе. Я не сразу обратила внимание, что все в корпусе одеты в красные наряды: и адепты, и адептки. У всех слева на груди небольшая нашивка в виде щита, на котором красуется язык пламени. Видимо это корпус не боевой магии, а магии огня. Влетев, я даже не обратила внимания, где нахожусь.

— Спасибо, тебе тоже очень идет ваша форма.

— Такую только на третьем курсе выдают. Первые два приходилось абы в чем ходить — это кошмар какой-то! Ты случайно сюда зашла или по делу?

— По делу. Мне нужно найти Кристиана Рейнгарда, а кристалл привел, почему-то, к тебе.

Девушка задорно рассмеялась, чем несколько меня смутила.

— Прости, не хотела тебя обидеть, но кого-кого, а господина Рейнгарда младшего кристаллом обнаружить нереально. Никаким вообще. У меня с ним индивидуальное занятие через полчаса в 305 аудитории. Мне нужно переодеться и подготовиться, потому проводить, увы, не смогу. Но попытай счастье, возможно он уже там. Кристалл поможет найти аудиторию. И, если будет скучно — заходи в наше общежитие огненных элементалей, у меня 13 комната. Все, время не ждет, мне нужно подготовиться, иначе он снова меня уложит!

Даже не желая вникать в значение последней фразы, я вновь активировала кристалл и двинулась в сторону аудитории. Интересно, у камня какое-то определенное количество «зарядов» на поиск, или он как вечный источник магической энергии, который все пытаются придумать, но ни у кого так и не получилось? Нужно будет уточнить… вот только у кого?

Аудиторию я нашла достаточно быстро и, даже не думая церемониться, распахнула двери и ворвалась внутрь. Деми была права. Мужчина уже пришел и, честно признаться, мне стало крайне любопытно, какие индивидуальные занятия он проводит с третьекурсницами, в серых трикотажных брюках на завязках, низко сидящих на бедрах. Из одежды на нем больше ничего не было. Я даже пыл растеряла, бесцеремонно разглядывая его прекрасное тело: широкую грудь, кубики на животе и упругие мускулы на руках. Пшеничные локоны были забраны в хвост на затылке, а у висков выбилось несколько легких прядей. До того, как я ворвалась в зал, он тренировался с мечом. Этим завораживающим зрелищем можно было любоваться бесконечно, но мужчина быстро закончил и повернулся ко мне.

— Налюбовались, адептка Торнтон? — лед холодных глаз треснул смешинками. Хотя, возможно, мне это просто показалось.

— Потрудитесь объяснить, что происходит! — возмущенно заявила я. Впрочем, мой голос, эхом прокатившийся по небольшому спортивному залу, выдавал волнение.

— Вы нарушили правила приличия и ворвались без стука, — спокойно пояснил он и, взяв со столика стакан воды, осушил его, глядя на меня. Наверняка представляет, как осушит меня, если продолжу в том же тоне. Но сдерживать себя я уже не намерена. Плевать на последствия!

— И это вы упрекаете меня в отсутствии такта? Вы, который оскорбил даму, отказавшись поцеловать ее руку при знакомстве? — меня все больше возмущала его грубость и бесцеремонность. А то, что произошло дальше — вообще ни в какие ворота не шло.

— Госпожа Торнтон, — он поставил стакан на столик, подошел ко мне, отвесил светский поклон и, мягко взяв мою руку и глядя прямо в глаза, поцеловал ее. — Теперь я все сделал правильно?

— Кто вас воспитывал? Волки? — я вырвала ладонь и от греха подальше сделала несколько шагов назад.

— Моя мама будет весьма рада, что не она одна плохого мнения о моем воспитании. Но я уверен, вы ворвались сюда как вихрь не для того, чтобы учить меня правилам приличия. Так зачем вы здесь?

— Затем, что вы отдали приказ, — я намеренно выплюнула последнее слово, чтобы он сразу понял, что я думаю о его приказах, — о моем зачислении на факультет стихийной магии!

— Все верно, — подтвердил он и сложил мускулистые руки на обнаженной груди, предвкушая серьезный разговор.

— Бога ради, прикройтесь и не смущайте меня! Мне сложно возмущаться, когда вы наполовину раздеты!

Второе, чего я не ожидала во время нашей встречи, так это смех. Раньше, возможно, меня бы это тоже позабавило, но, несмотря на его красоту, вид обнаженного мужского тела заставляет меня содрогнуться от ужасающих воспоминаний. Я даже отвернулась и зажала до боли губу, чтобы не расплакаться. Еще чего не хватало проявлять слабость в его присутствии!

— Тогда предлагаю вам отложить ваши возмущения до более удобного случая и отправиться к себе в комнату, чтобы подготовиться к завтрашнему дню. Он принесет вам много интересного.

Поняв, что одеваться мужчина не собирается, я вновь повернулась. Но на этот раз меня уже было не остановить.

— По какому праву вы вздумали, что можете взять и просто так зачислить меня, против воли, на учебу?

— Девочка, — ледяной тон, с которым он чеканил каждое следующее слово, тисками скрутил все мое тело и парализовал. — Перед тобой Верховный главнокомандующий имперской армии. Я могу войти в любой дом Гардии и приказать любому, кого увижу, в течение двух минут собрать вещи и отправиться на фронт. Считай, что произошла мобилизация, и ты призвана на военную службу.

Лишь когда он замолчал, оцепенение спало. Вот это сила! Пытаясь совладать с дрожью, я вздернула подбородок.

— Да вы что издеваетесь? Посмотрите на меня! Какая военная служба? Я падаю от легкого дуновения ветра, а из магии все, что мне доступно — это карточные фокусы, для которых одна магия нужна — ловкость рук называется. Или вы решили закидать противника пушечным мясом? Поверьте, я лучше трусливо сбегу в ближайшие кусты, чем с шашкой наголо побегу на толпу вооруженных до зубов орков, жаждущих меня разорвать.

— Если я того потребую — побежите, — без тени сомнения заявил он, а жидкая сталь в его глазах не оставила сомнения, что так оно и было бы. Не хочется мне проверять, какими способами он может достичь такого послушания у подчиненных. Я уже чувствую на себе возможности его магии. — Но я такого не потребую. Несмотря на все ваши убеждения, я не изверг. Вы все поймете в скором времени.

— Нет. Я не собираюсь ничего понимать. Я пришла сюда с одной лишь целью, сказать вам, что ни на какое обучение поступать не намерена! У меня есть более серьезные планы, и тратить 10 лет на всякую ерунду я не имею возможности.

— Хорошо, — спокойно произнес Рейнгард.

— Хорошо? — с сомнением переспросила я.

— Да. Если вы выбираете 15 лет тюремного заключения, так тому и быть, — он развел руками и отвернулся, видимо, намереваясь заняться своими делами, от которых я его оторвала.

У меня чуть челюсть не отвисла. Каков нахал! Да я в жизни своей таких не встречала! Если бы умела, я бы обязательно съездила чем-нибудь по его прекрасной физиономии. В груди снова разлилось знакомое тепло, а кончики пальцев защекотало от напряжения, неведомой силы, которая так и пульсировала в ладонях.

— На что вы намекаете, господин Рейнгард?

— Это закон. Если вы уклоняетесь от призыва, то вам грозит тюремное заключение на 15 лет. Вы бы знали это, если бы учились здесь.

В спортивном зале заметно сгустился воздух. Дышать стало тяжело. Внутри меня клокотала яростная буря. Я не могла, не имела возможности тратить драгоценное время на что-либо, кроме поиска. Я должна найти ее, иначе смысла жизни — нет. 15 лет — это слишком долго… мне уже будет 35, и время безвозвратно утечет. Я почти до крови закусила губу. В спортивном зале содрогнулся пол. Затем еще один толчок и, что совершенно выбило меня из колеи, внезапно прямо из потолка рядом с мужчиной ударила молния, оставив на полу внушительный черный след опаленного дерева. В тот же миг все стихло. И тепло в груди, и щекотание пальцев, воздух снова стал нормальным, а тряска прекратилась. Что это было? Неужели я к этому причастна? От страха сердце колотилось в области живота.

— Я не имею возможности, — сквозь зубы процедила я, — вы просто не понимаете…

— Попытка нападения на Верховного главнокомандующего, — спокойно и, как мне показалось, даже довольно протянул Рейнгард. — Либо пожизненное тюремное заключение, либо учеба — выбор за вами. Если завтра на лекциях вас не будет, ждите к вечеру сумеречную стражу.

— Вы, вы… — я задыхалась от ярости, и воздух снова стал сгущаться.

— Пока вы не покалечились, адептка Торнтон, советую вам успокоиться и хорошенько подумать обо всем.

Я несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, чтобы помочь себе вернуть рациональное мышление и поняла. Если сам верховный главнокомандующий пытается засунуть меня на обучение, значит ему от меня что-то нужно. Значит, заточать меня в тюрьме ему не выгодно. Следовательно, мы можем попробовать договориться. Но что он хочет получить взамен, если я не обладаю магией? Единственное, что у меня есть — я сама. Не думаю, что он позарился на мое тело, учитывая, что в университете тысячи прекрасных адепток, которые воспримут за честь возлежать с ним. Причина. Я ее не находила. И это пугало.

— Хорошо, — уже спокойно протянула я. — Я поступлю на обучение, но с одним условием, — холодные глаза сузились и с интересом меня изучали. — Мне нужен доступ к регистрационным книгам империи. Неограниченный.

— Я похож на умалишенного, адептка Торнтон?

— Никак нет, господин Рейнгард? — спросила я. — Видите, я могу быть послушной девочкой. Если вам что-то от меня нужно, то вы должны предоставить что-то взамен, а не шантажировать. Проку от меня, сидящей за решеткой, вам никакого, потому жду завтра вашего решения. Если до начала лекций я не получу ответ, пусть ваша многоуважаемая сумеречная стража приходит и забирает меня!

— А вы отрастили остренькие зубки, адептка, — подойдя ко мне вплотную, улыбнулся Кристиан. — Смотрите, как бы они не откусили ваш собственный язычок.

Он щелкнул меня по носу и, не отрывая взгляда от моих глаз, повысил голос:

— Адептка Луарен, не стойте как истукан. Положите сумку и 15 кругов по залу. Живо! — последнее слово было сказано очень тихо, но пробрало даже меня до самых пяток. Что-то в нем есть ужасающее, несмотря на весь светлый и добрый облик. Я бы могла назвать его ангелом, если бы он поменьше рот открывал.

К моему несчастью, то ли он мысли читать умел, то ли последнюю фразу я вслух произнесла, но мужчина как-то нехорошо улыбнулся и тихо произнес:

— Видимо, вы не встречали ангелов прежде. Кольцо приглянулось? — он проследил за моим взглядом и сурово сдвинул брови.

— И красивей видала! — для убедительности даже нос сморщила.

На этом наш разговор, судя по всему, был окончен, поскольку он развернулся и направился в сторону Деми. Девушка, как и верховный главнокомандующий, была полураздета. Укороченная майка, демонстрирующая все непристойности, помимо груди, и обтягивающие бриджи, чуть ниже колен вряд ли можно считать одеждой. Все красного цвета и с эмблемой факультета огня. Теперь понятно, что здесь за обнаженные игры. Деми, держа в руках два больших камня, бежала по залу. Видимо это индивидуальные занятия по физической подготовке. И где только столь высокопоставленный чиновник находит время на подобные глупости? А, что более важно, что мне теперь делать? Я так и не поняла, к чему мы пришли в результате разговора. Единственное, что стало абсолютно ясным, Кристиан Рейнгард — невыносимый и невоспитанный грубиян, который слишком высокого мнения о себе. Ну ничего, я осажу его однажды. Обязательно осажу. Но, видимо, придется принять его условия игры, поскольку из тюремной камеры, я не смогу выполнить то, ради чего с такими усилиями выжила. Не смогу найти и вернуть ее.

— Чтоб тебе сквозь землю провалиться, Кристиан Рейнгард! — зло выругалась я и собиралась выйти из зала, но случилась очередная неожиданность. Не думала, что мои слова будут иметь настолько буквальное и мгновенное воплощение. Пол под мужчиной провалился, и, если бы не его молниеносная реакция, то мои слова исполнились бы в точности. Не успела я опомниться, как в ответ, в мою сторону полетел разряд молнии. Время словно загустело и растянулось. Я видела, как разрывая воздух, ко мне приближаются миллионы искрящихся частиц. Завороженная зрелищем и, не в силах даже зажмуриться, я закрыла лицо ладонью, в которую уже со всей скоростью влетела искрящаяся стрела. Как ни странно, я ничего не почувствовала. Вообще ничего. Меня должно было смести с ног, стереть с лица земли, поджарить, отбросить к стене, в конце концов. Увидев ошарашенный взгляд мужчины и Деми, которая даже камни из рук выронила, я быстро сообразила, что к чему, и, пока еще жива, выбежала из зала. Захлопнув за собой дверь, я побежала и не останавливалась до самой комнаты. Господи, что со мной происходит? Что с ним происходит? Мир что, с ума что ли сошел? Не удивительно теперь, что 60 % адептов не выживают до выпускных экзаменов, если преподаватели в них вот так вот запросто молниями смертоубийственными швыряются.

— Физкультурой занимаешься? Мо-ло-дец, — одобрительно улюлюкнул филин, видя, как я влетела в комнату и запыхалась. Ну, еще этой напасти мне не хватало!

— Конечно. Все просто. Сначала проваливающийся пол и рассасывающиеся молнии, а теперь говорящий филин. Либо я уже тепленькая, либо мир действительно сошел с ума, — я прислонилась спиной к двери, пытаясь отдышаться от страха и бега по лестницам.

— А третий вариант ты не рассматривала? — бесстрастные глаза филина воззрели на меня.

— Не думала, что скажу это птице, но просветите, ваше пернашество!

— Ерничаешь. Что за ведьмы нынче пошли, не-пу-теее-вые! — протянул филин. — Ты ведьма, дурья башка. Самая что ни на есть настоящая!

— Да ты, знаешь ли, тоже не лучше выглядишь, — огрызнулась я, проходя в комнату и наливая себе успокоительных капель. — Вот сейчас выпью, высплюсь и завтра тебя здесь уже не будет. Потому что люди не разговаривают с птицами. Точнее, люди-то могут с ними говорить, но птицы совершенно точно не должны им отвечать!

— Хорошо, я могу поухать, если тебе от этого полегчает. Но ты не человек, а ведьма. И должна принять свою силу, Эбигейл!

— Слушай. Стоп. Стоп. Если ты намерен тут ошиваться, и не привиделся мне, давай договоримся о двух вещах. Ты не разговариваешь при посторонних — это раз. И не называешь меня Эбигейл. Я — Элизабет Торнтон, все понятно?

— Понятно-то понятно, да вот только кроме тебя меня никто не слышит. Все будут думать, что ты сама с собой разговариваешь и споришь с птицей, которая молчит.

Это явно похоже на какой-то дурной розыгрыш, поэтому, не имея больше ни малейших сил ожидать, какие еще сюрпризы мне принесет сегодняшний день, я выпила капли и прямо в платье упала на постель и предалась беспробудному сну.

Разбудило меня мое воспаленное сознание в виде белого филина, бесцеремонно усевшегося на подушку, что лежала рядом, и теребившего крылышком мой нос. Я три раза громогласно чихнула, отчего птица едва не свалилась с кровати, но, тяжело похлопав крыльями, уселась обратно. Закрывшись подушкой, я под собственные гневные сопения старалась продолжить нагло прерванное занятие.

— Вставай, соня, — клюв пробрался под теплый полог. — Проспишь первый учебный день!

О боже… и правда. Сегодня же первый учебный день. Я недовольно выглянула из-под подушки и воззрела на птицу. Он был красивый: белоснежные перья без единого вкрапления других цветов, с огромными глазами цвета баклажана, взирающими на меня настолько осознанно, что стало страшно, изогнутым крючком клювом и большими красными лапками. Кажется, несмотря на то, что я все отрицаю, происходящее со мной — не игра воспаленного сознания. Я сурово сдвинула брови.

— А, пришло, наконец, осознание? — понял филин.

— Ты не исчезнешь просто так, да? — устроившись удобнее на подушке, спросила я.

— Не просто так, а никогда. Все, дорогуша, допрыгалась. Тебе присвоили хранителя, а, значит, мы с тобой теперь не разлей вода и лучшие друзья, — филин, совсем как человек, развел крыльями и сам развалился на подушке.

— То есть совсем-совсем никогда?

— Совсем-присовсем. Но, я не собираюсь тратить свое хранительское время на лентяйку, которая отрицает то сокровище, которое ей досталось, — он демонстративно повернулся ко мне задом и переместился на спинку стула.

— Какое сокровище, Филя?

— Какой еще Филя? — возмутился филин.

— А как мне к тебе обращаться? Филимон? Филентий? Филион?

— Я хранитель Филимон Маврус!

— Значит Филей будешь, вот и славно поговорили, — я сладко потянулась в кровати и села, впервые оглядев комнату, а также напрочь игнорируя недовольное сопение Фили. Раз он теперь мой новый питомец, то буду называть его так, как мне вздумается. А, к слову, комната была отличная. Лучше, чем я смела надеяться. Выполнена в светло-сиреневых тонах. На обоях выдавлены цветы сирени, которые также украшают белоснежную тюль. Тяжелые шторы — темно фиолетового цвета спадали до пола воланами. Рядом с окном — двуспальная кровать с шерстяным одеялом, мягкой периной и огромным количеством нежнейших подушек в мелкий цветок сирени. На всю эту постельную красоту я навалилась прямо в шерстяном платье, которое изрядно помялось от такого непотребства. У подножья кровати стоял светло-вишневый комод для одежды, а напротив него — письменный стол и стул, на котором восседал мой новый друг-хранитель. Кроме этого, справа от входной двери располагалась небольшая гостиная зона, в которой стоял шкаф для верхней одежды с зеркалом во весь рост на дверце, а также книжный шкаф, как ни странно, уже заполненный книгами и, в основном, по моей новой специальности — 1 курс, магия стихий. Как тут заботятся об адептах. Рядом со шкафом — мягкое кресло с высокими пушистыми подлокотниками. В таких очень уютно вечером в промозглый день сидеть под пледом, поджав под себя ноги, наслаждаться чашечкой горячего травяного чая, читая интересную книгу, вкусно пахнущую деревом и кожей. Прямо как в детстве, когда отец привозил из Астории новую любопытную историю. Непременно нужно будет этим заняться, когда появится свободная минутка. Перед креслом — низкий кофейный столик, для завтрака или чаепития. И тут я заметила ее — еще одну дверь. Но не в коридор. Надеюсь, что она ведет… да. Она вела в собственную душевую комнату. Неужели все адепты университета живут как в раю? Здесь ведь тысячи человек обучаются, на них не напасешься отдельных комнат. А сколько магической энергии необходимо потратить, чтобы согреть воду на всех, кто решит помыться? Посчитав, что все это не мои заботы, я стянула платье и залезла под обжигающие струи воды. Хорошенько смыв с себя остатки вчерашнего дня, я укуталась в пышное, но весьма маленькое зеленое полотенце с эмблемой университета, услужливо оставленное на крючке и вышла в комнату, посчитав, что хоть Филя в некотором роде и мужчина, но щеголять перед ним едва прикрытыми бедрами вполне допустимо.

— Филя, у меня возник вопро… Господин Рейнгард? — я едва не обронила полотенце от неожиданности, хотя оно и без того не особо меня прикрывало. Насколько помню — дверь на ночь я запирала. Окно — закрыто. Если ему не Филя открыл, то я Великая Княгиня Западных земель!

— Доброе утро, адептка Торнтон, — он с ироничной ухмылкой склонился, намекая, что сделал выводы с нашей прошлой встречи. Не очень утруждая себя, я сделала намек на реверанс и возмутилась. Хотя, стоит отдать должное, мужчина не разглядывал меня пошлым или непотребным взором. Он сделал вид, словно на мне не полотенце, а вполне себе полноценный наряд.

— Увы, в моих апартаментах нет часов, но насколько могу судить — лекции еще не начались. Если вы пришли лично меня арестовать — сделайте милость, приходите вечером, ну, а если нет — в таком случае не пристало человеку вашего положения находиться в комнате адептки, которая, к тому же, еще и не одета.

— Значит все же адептки? — он расплылся в довольной ухмылке, от которой, впрочем, у меня по коже мороз прошел и оставил без внимания остальную часть моей блистательной тирады. Я посмотрела в его глаза — холодные, безжизненные… Они вселяли ужас и одновременно бесконечную жалость. Весь запал растерялся. Возможно, и в его жизни была потеря, не меньшая по силе, разрывающей душу, чем моя. Лишь заклятье, наложенное на меня ведуньей, не позволяет утонуть в бесконечности душевной боли. Срок его действия истекает и процедуру необходимо будет повторить. Она причиняет сильнейшую физическую боль, но эта боль ничто по сравнению с той, которая заставляет душу бесконечно истекать кровью. К реальности меня вернула следующая фраза мужчины. — Я знал, что помимо прекрасной внешности природа наделила вас и сообразительностью.

Значит, все же глазел, и разглядел-таки «прекрасную внешность», торчащую из-под полотенца.

— Вы либо слишком неумело делаете комплименты, господин Рейнгард, либо обладаете особым умением тонко унизить человека. В первом случае — вам следует подучиться, иначе многоуважаемая кронпринцесса вскоре к вам охладеет, а во втором случае — я бы попросила вас покинуть помещение!

Мужчина продолжал смотреть на меня холодным взглядом, улыбаясь лишь одними губами. Только сейчас я обратила внимание, что на нем парадная военная форма. Белоснежный камзол с черными блестящими пуговицами и запонками, и такие же брюки. На камзоле нашивка в форме щита, внутри которого два поднятых вверх крыла обрамляют меч. Волосы мужчины пшеничным каскадом рассыпаны по плечам. Они подчеркивают его мужественные скулы и акцентируют внимание на бесконечно голубых, цвета застывших во льду незабудок глазах. Мне почему-то стало не страшно, осталась лишь жалость.

— Уф, уф, — просвистел филин, явно привлекая мое внимание. Да, действительно, я подозрительно пристально разглядываю без пяти минут женатого мужчину, во много раз превосходящего меня по положению и по возрасту годящегося в отцы, а то и дедушки. Но насколько он молодо выглядит! Наверное, мне все же стоит быть более учтивой, даже несмотря на то, что он ничем не может меня шантажировать.

— Так какое решение вы приняли? — бросив неодобрительный взгляд на филина, поинтересовалась я.

— Обидеть вас в мои планы не входило, адептка Торнтон. Напротив, я пришел с предложением мира. Вы были правы. Шантаж — лучшее, что я умею, в силу занимаемой должности. Все имеют свои слабости. С вашей я прогадал. Но обязательно отыщу ее.

Сердце, замерев на миг, пустилось в адскую гонку со временем. Вот уж чего бы я не советовала делать, так это искать мою слабость. Поскольку таковая имеется и если он ее обнаружит, я буду готова сделать все, что угодно, даже сердце свое отдать, лишь бы он не воспользовался ею.

— Очень жаль, что я не умею читать мысли, поскольку ответ прямо здесь, — он подошел и коснулся моей мокрой головы. — Чего вы так боитесь, Элизабет? — проникновенный шепот и если бы не ухание филина, я бы рассказала ему свои секреты. Что за магию он применяет? Это же нечестно.

Я отступила на несколько шагов назад и съежилась от холода. Возможно от его холодных глаз, возможно от ледяных слов, бесцеремонного вторжения в мое сознание или промозглой погоды, но мне резко стало невыносимо холодно, на что кожа отреагировала мурашками.

— Мои страхи… вас сейчас это занимает? Действительно? — лучшая защита — нападение. — Господин Рейнгард, если вы пришли сюда заморозить меня — у вас отлично получается. Если же с другой целью — давайте непосредственно к ней и перейдем.

— Хорошо, — он грациозно уселся в кресло, то самое, в котором я мечтала выпить чаю за приятной книгой. Мне резко расхотелось этим заниматься. — Присядьте.

Я села на кровать и уставилась на мужчину. По обнаженным плечам стекали большие капли уже остывшей воды и меня начал колотить мелкий озноб.

— Неужели у вас нет халата, чтобы согреться? — он раздраженно закатил глаза.

— Н-нет, — простонала я.

— Тогда накиньте на себя еще одно полотенце, мне совесть не позволяет обсуждать с вами дела, когда вы дрожите как осиновый лист.

— П-полотенца т-т-тоже не-ет… — холод все сильнее колотил меня.

Его глаза наполнились ненавистью и злостью. Затем он встал, быстро расстегнулся и, сняв с себя камзол, накинул мне на плечи, оставшись лишь в черной атласной рубашке, обтягивающей его мужественное тело. Теплая ткань приятно легла на промерзшие сырые плечи, и мне сразу стало теплее. А затем произошло нечто необъяснимое. Какая-то теплая и пушистая волна окутала меня со всех сторон. Холод отступил мгновенно, а по телу разлилась мягкая согревающая нега.

— Так лучше? — холодно поинтересовался он.

— Пожалуй, вы начинаете реабилитироваться в моих глазах.

— Ухх уф уф… — разошелся филин, хлопая крыльями. То ли он специально изображает из себя калеку, утратившего дар человеческой речи, то ли играет, но слишком уж у него это наиграно получается.

— Не думал, что вы любительница птиц, — по-прежнему стоя передо мной и глядя с высоты своего роста, заметил мужчина.

— Я тоже не думала, — кинув рассеянный взгляд на филина, чьи глаза сделались раза в два шире, протянула я. — Так о чем вы хотели поговорить со мной?

— Готов сделать вам предложение. Если вы продержитесь до третьего курса, я дам вам то, о чем вы просили.

Внутри меня разлилось знакомое тепло, а пальцы защекотало от внезапно накатившей энергии. В комнате стало на порядок ярче и теплее, словно из-за туч вышло солнце, готовое согреть своим ласковым теплом все вокруг. Два года… срок, в принципе, достаточный, для того, чтобы я смогла набрать почти всю необходимую сумму, если буду очень усердно подрабатывать. А если мне удастся получить доступ к книгам и узнать адрес… неважно, что будет дальше. Я сбегу, я найду то, что ищу, а когда найду, можно и в тюрьму, и на тот свет — мне уже все равно. Я сбегу из университета, и пусть по моему следу хоть самих адских гончих пустят — плевать.

— Неужели это для вас действительно настолько важно? — улыбнулся мужчина, возвращаясь в кресло. Послышался мягкий шелест и в то же мгновение стало прохладно. Будто с меня сняли очень теплое пуховое одеяло. Неужели у него такая мягкая и согревающая аура, при его сухом, почти жестоком взгляде.

— Очень важно, господин Рейнгард. Если вашему слову можно верить, я буду лучшей ученицей университета… — заверила я.

— Теперь вы упражняетесь в изысканных оскорблениях, адептка Торнтон. Даю вам слово верховного главнокомандующего. Что ж. Теперь, когда мы с вами все решили, я спокоен.

Он встал и собрался уйти, но я его остановила.

— Погодите, а камзол?

— Отдадите, если останусь жив, — улыбнулся он. — Согрейтесь. В вашей душе слишком много холода.

— Что значит, если останетесь живы? — внутри что-то сжалось.

— Приближается война, Элизабет… берегите себя и будьте прилежны в обучении. В скором времени вам понадобятся все ваши знания и силы.

С этими словами мужчина вышел, а внутри меня что-то оборвалось и несколько крупных, но необъяснимых мне самой слез скатились по щекам. Что со мной происходит? Почему его присутствие действует на меня таким странным образом, и почему я волнуюсь о нем?

— Эбигейл! — возмущенно фыркнул филин, вырвав меня из оцепенения.

— А, теперь мы дар речи обрели, — размазывая по щекам соленые капли, я обратила внимание на птицу.

— Что ты творишь, Эбигейл? Ты не должна демонстрировать свою силу в его присутствии, ты с ума сошла? Хочешь лишиться всего, что имеешь? Он же тебе голову пудрит!

— Филя, я не понимаю, о чем ты. Мы просто заключили сделку, — я передернула плечами и принялась расчесывать волосы.

— Мы просто заключили сделку. Уму непостижимо! Ты хоть понимаешь, кто сейчас был в твоей комнате?

— Прекрасно понимаю! Господин Верховный главнокомандующий Кристиан Рейнгард.

— Господин верховный главнокомандующий, няняня, — передразнил меня филин, за что удостоился ударом летящей подушки, от которой он, впрочем, мастерски уклонился. — Перед тобой архангел был, дурья ты башка!

— Кто-кто, прости?

— Бессмертный! На земле он практически Бог, и по силе ему очень мало равных, разве что природные ведьмы.

— Ничего не понимаю, ты говоришь загадками, — возмутилась я. — Отвернись, мне нужно переодеться и отыскать лекционный зал. А еще было бы неплохо на завтрак сходить, я не могу разбрасываться деньгами.

За окном багровое солнце залило кровавыми лучами округу. В душе сгущались тучи, предчувствовавшие беду. Небесная кровь… Словно чувствуя мое настроение, небо ответило мелким моросящим дождиком. Тем, что так похож на плачущую душу, желающую излиться хоть кому-то, кто ее услышит.

Филин послушно отвернулся, неодобрительно покачав головой на внезапно возникший дождь.

— Нам нужно скорейшим образом начинать обучение, иначе твоя сила выйдет из-под контроля. А знаешь, что делают с природными ведьмами, которые неспособны контролировать силу?

Я натянула чистое шерстяное платье и принялась укладывать густые каштановые пряди, глядя в большое зеркало, висевшее на стене возле окна.

— Нет, Филя. Я не знаю. И о природных ведьмах никогда ничего не слышала.

— Их убивают, Эбигейл!

— Элизабет, — поправила я, нервно дернув расческой колтун. — Мне очень жаль, что их убивают.

— А знаешь, кто убивает природных ведьм? — недовольно фыркнул филин. Какой-то мне питомец достался жутко нервный и всем на свете недовольный, а еще дотошный до ужаса. Ну чего ради он читает мне лекцию про каких-то ведьм и ангелов? У меня совершенно другие заботы — мне необходимо научиться чему-то путному за два года — все же магические навыки мне очень понадобятся для достижения цели, а кроме того, я должна найти работу, которую можно будет совмещать с обучением.

— Нет, Филя, я этого не знаю. Да и ни к чему мне эти знания.

— Архангелы их убивают, что ж ты такая непутевая да несмышленая! — он повернулся ко мне и, тяжело взмахивая крыльями, уселся на мое плечо. Ничего себе! Попугаем себя возомнил. Ноша чай нелегкая, не два килограмма, а все пять будут. — Если тебе дорога твоя головушка, — он похлопал меня крылом по волосам, отчего они снова взъерошились, — советую сжечь этот камзол, и никогда, нет, не так, НИКОГДА больше не встречаться с Кристианом Рейнгардом.

— Это еще почему? — возмутилась я, смахивая с плеча птицу и снова укладывая волосы красивыми волнами. Закончив, я придавила их купленным на днях дешевым ободком, чтобы не спадали на лоб и повернулась к птице.

— О, Боги мирозданья, за что мне это наказанье? Почему вы не могли отправить меня черной кошкой к какой-нибудь темной ведьме? Да потому что он — Архангел, а ты — природная ведьма и лишь вопрос времени, как скоро он это поймет и уничтожит тебя! Сожги камзол, иначе его энергетика на тебя повлияет! Ты уже вся таяла и даже засияла. Засияла! Ты хоть понимаешь, что то значит?

— Ни малейшей идеи, — я беззаботно пожала плечами и, взяв камзол, еще влажный от воды, аккуратно повесила его на плечики и убрала в шкаф. Уж его точно филин открыть не сможет.

— Все. Отправляйся восвояси. Свяжусь с Богами, попрошу перевод. Как я могу быть хранителем той, которая вообще ничего не знает и, что хуже — знать не хочет?

— Я не просила себе никакого хранителя и не обладаю магической силой, — глядя на камзол господина Рейнгарда, я испытывала непонятные противоречивые эмоции. Коснувшись его кончиками пальцев, я встрепенулась, резко захлопнула шкаф и повернулась к назойливой птице. — Даже ректор сказал, что мой магический запас — никакущий. Дай бог, если научусь легкую царапину залечивать. Я более чем уверена, что они ничему меня научить не смогут.

— Не смогут, — поддержал филин. — У тебя вообще магического запаса нет.

— Вот видишь, — улыбнулась я. — Я совсем, ни чутоку, ни капельки — не ведьма!

— Да не нужен тебе этот запас, ты преобразовываешь энергию извне! Ты просто берешь ее и используешь. Всё и все повинуются тебе. Это абсолютная власть.

— О, да я как-никак альфа и омега. Филечка, солнышко ты мое черноглазое, даже я знаю, что ни один, даже сильнейший маг, не может черпать силу извне, кроме как из магических источников. Такова природа исконной магии! А уж подчинить себе все живое? Все, я поспешу на завтрак, мне некогда с тобой вести глупые и бессмысленные беседы.

— И держись подальше от Князя Тьмы! — крикнул мне вдогонку филин, но я уже спешила на завтрак, не слыша ничего, кроме урчания голодного желудка. Его зов страшнее всяких там ангелов, архангелов и ведьм.

Я, конечно, понимаю, что нахожусь в магическом университете, но девушке, которая выросла в обычной семье фермеров и никогда не видела магии не только сложно во все это поверить, но даже осознать, увидев. Говорящие филины, летающие молнии, проваливающиеся полы… Это дикость какая-то! Ничего из этого мне неведомо. Сколько себя помню, мы возделывали землю, а отец торговал фермерскими продуктами в Астории. Магию я видела лишь несколько раз и то не боевого характера, а лечебного. Поэтому как продержаться два года на факультете стихийников и не вылететь — вопрос на засыпку. Видимо придется спать с учебниками в обнимку после ночных подработок. Но я все выдержу, я обязана.

Войдя в столовую, я стушевалась и застыла на пороге. Она была наполнена ИМИ — адептами и адептками. Они были везде: в очереди на раздаче, за столами, на столах, между ними, они входили и выходили из столовой, задевая меня плечами и руками, потому что я загородила собой единственный проход. Словно сговорившись, все оценивающими взглядами уставились на меня. Не люблю людей. Точнее даже не так: опасаюсь людей, особенно адептов, о которых наслышана в весьма неприятном ключе. Слава Богу, среди десятков незнакомых глаз, я отыскала знакомые.

— Деми, — я с облегчением вздохнула и, наскоро набрав на ленте еды, поспешила к рыжеволосой красавице как к спасательному кругу.

— Ну ты вчера и устроила, я тебе поражаюсь! — восхитилась она, откусывая булочку с изюмом и запивая молоком. Не сразу сообразив, что она имеет в виду нашу перепалку с Рейнгардом, я недоуменно пожала плечами и улыбнулась, тоже приступив к завтраку. — Слышала, ты теперь тоже адептка? Поздравляю. Это великая честь — учиться на факультете стихийной магии. Жаль, что стезю не выбирают. Она сама выбирает тебя, но если попадешь на факультет огня — будет полный отпад. Ты никогда об том не пожалеешь!

По мере рассказа, в ее глазах загорался все больший огонек. Вот уж действительно — девушка зажигалка. Мне было все равно, кто и куда меня распределит, потому я даже слегка завидовала ее искренней радости и энтузиазму.

Свое уныние я заела молочной рисовой кашей и запила чашечкой кофе со щепоткой корицы. Чтобы скорейшим образом восстановить силы — мне нужно хорошо питаться, хоть аппетита толком и нет. Но стоило мне поднести ко рту булочку с изюмом, вдохнуть аромат свежей выпечки, как тут же подавилась. Мало того. Стул из-под меня попросту выбили, и я повалилась на холодный мраморный пол. Деми мгновенно вскочила и зарычала, оголив клыки. Я округлила глаза. Это что еще за чудо-юдо такое? Но еще большее чудо-юдо склонилось надо мной. Девушка, полностью затянутая в черную кожу, от сапог на высоких каблуках, до воротника под самое горло. Комбинезон с оголенными руками, впрочем, запястья тоже затянуты кожей, к которой прикреплены какие-то явно пыточные приспособления. Белоснежные волосы девушки заплетены в тугую косу, которая спускалась практически до пола. Миндалевидные и абсолютно черные, без белка, глаза, смотрели на меня как на обреченную жертву, чья судьба уже предрешена. А я затравлено сидела рядом с перевернувшимся стулом в остатках рисовой каши и чувствовала, как платье намокает от опрокинутого горячего кофе. Отличное начало дня…

— Ты! — незнакомка ткнула в меня пальцем. — Еще раз увижу тебя рядом с Рейнгардом — уничтожу! Поняла меня?

Что, и в этот раз мне досталось из-за блондинистого выскочки? Поднявшись при помощи Деми, поскольку своим телом я не особо-то хорошо владела, я еле слышно уточнила. Дерзить и в планах не было, чистое любопытство:

— Младшим или старшим?

В черных глазах мелькнула молния и меня в сотую долю секунды схватили за горло и подняли высоко над полом. Поняла. Была неправа.

— Дешевая потаскушка! Думаешь, я не видела, как он зашел к тебе в комнату злой и при параде, а вышел довольный и без камзола?

Царапая сцепившие мое горло ладони, я хрипела и обессиленно болтала ногами, стараясь схватить хотя бы маленький глоток воздуха, но это удавалось плохо. И куда же делись громы и молнии, которые до этого сопровождали меня повсюду? Ведьма я, как же. Будь я ведьмой, она бы уже валялась в противоположном углу столовой.

— Немедленно отпустите ее, адептка Дуэрти! — послышался за моей спиной стальной мужской голос. Это было весьма кстати, поскольку сознание начинало отказывать. Ладонь моей новой знакомой мгновенно разжалась, а я упала в чьи-то крепкие объятия. Как оказалось — Рейнгарда. Только старшего, а не младшего. — Мне импонирует ваша целеустремленность, адептка Дуэрти, думаю, что декан непременно это оценит.

— Но, — растерялась она.

— Немедленно, самостоятельно и на ходу придумывая оправдание содеянному!

— Да вы хоть знаете, кто я? — гордо вскинув голову, выпрямилась девушка.

— Без пяти минут бывшая адептка и без двух — труп, — хриплым могильным голосом с бесконечной чернотой в глазах, спокойно произнес Дамиан. У меня коленки задрожали от страха и, если бы не его сильные руки, в которых я лежала, словно младенец, точно бы свалилась на пол. В столовой повисла абсолютная тишина и адепты медленно, стараясь не привлекать к себе внимания, отступали к выходу, а в коридоре бросались со всех ног, не разбирая дороги. Я даже глаза зажмурила, чтобы не видеть выражения на его ранее прекрасном лице, поскольку оно исказилось до неузнаваемости: абсолютно черные глаза, глубокие морщины на переносице и, кажется, под верхней губой сверкнули клыки,… и я лежала у него на руках. Мама дорогая!

— Ваше темнейшество! — с ужасом в глазах девушка упала на колени и коснулась лбом пола. — За недостойное поведение приму любое наказание.

— В кабинет декана, если не хотите вести беседу непосредственно с Верховным главнокомандующим!

Повторять не требовалось. Черный, как безлунная ночь взгляд глаз магистра подействовал. Девушка словно подчинилась его воле, встала и, низко поклонившись, робко вышла. Какие разительные перемены. И куда только делся весь боевой пыл?

— Вы в порядке, Элизабет? — негромко осведомился магистр, помогая мне встать на пол. Он держал меня, будто я невесомое перышко и поставил также бережно. Небывалое сочетание жестокости и бережности. Глаза мужчины приняли обычный вид, а весь его облик в одно мгновение стал дружелюбным и утратил тьму.

— Да, спасибо. Все хорошо, — все еще бледная от страха, прошептала я.

— Вы напуганы… из-за меня?

— Нет… да… то есть… я не знаю… это все так неожиданно.

— Я найду управу на танцующих со смертью и сотру метку. Не беспокойтесь об этом.

— Какую м-метку? — судорожно сглотнула я, а мужчина коснулся ладонью моего лба и словно стер что-то.

— Не думайте об этом, мягко улыбнулся он. И зайдите ко мне сегодня после лекций. Это по поводу заклятья…

И он исчез также неожиданно, как и появился, а в меня со всех сторон молчаливо впились взгляды, судя по всему, моих будущих сокурсников, которые не успели убраться из столовой или застыли от ужаса, прямо с ложками во рту. Эти взгляды как присосавшиеся пиявки, сосали из меня не кровь, но силы. Больше всего сейчас захотелось провалиться под землю, но, поскольку, там сыро, холодно и темно, я решила остаться здесь и доблестно стерпеть все тягости только что свершившегося позора.

— Наплюнь, — расслабилась Деми, втянув клыки и помогая мне поднять стул. — Это Моргана Дуэрти из клана Танцующих со смертью. Они ненормальные. Все поголовно. Обучаются здесь исключительно на факультете боевой магии, а как только выпустятся, сразу без практики идут в личную охрану императорской семьи. Они не ведают страха, боли, пощады или жалости. У них вообще эмоций нет никаких, только инстинкт собственничества. Ужас, одним словом. Но вот что интересно… ты действительно вся пахнешь Верховным главнокомандующим. Вообще вся… вы что с ним…

— Деми! — вспыхнула я.

— Прости, я… просто… на тебе его запах и настолько сильный, а потом слова Морганы. Боюсь, теперь сплетен не оберешься. Придется тебе потерпеть пару недель до очередного крупного скандала. Не переживай, он обязательно случится.

Я посмотрела на девушку, не зная, то ли радоваться, сказанному ею, то ли переживать. С моим умением встревать в неприятности следующий крупный скандал как пить дать будет опять с моим участием, потому легче уж точно не станет.

— К тому же… теперь у тебя появятся новые враги, — мрачно протянула она, окидывая столовую и странно водя носом.

— Это еще почему?

— Скажи спасибо Рейнгарду старшему, чьи мужественные руки тебя так сладко прижимали к себе. Братьев здесь боятся, как огня, но и обожают, словно сладкую конфетку. Конечно, ни с одной из адепток они романы крутить не станут, но сколько слез, крови и выдранных из-за них волос было — уже не сосчитать! И ничто не мешает адепткам пускать слюни, смотреть издалека, строить планы и говорить «мой»! — воскликнула девушка и, взяв меня под локоть, повела из столовой. Все равно продолжать завтрак уже нет никакого желания.

— А ты к таковым не относишься?

— Я? — ее, кажется, даже передернуло. — Нет. Такие как мы не западают на таких, как они…

— А кто ты? — прямо в лоб спросила я, потому что, очевидно, она человеком не являлась. Девушка слегка смутилась, но, тем не менее, открыто пояснила.

— Оборотень. Клан восходящей звезды. Ты прости, что я не заступилась за тебя, просто Моргана… она новенькая, первокурсница и не знает правил…

— Каких правил? — я позволила девушке вести себя под руку, поскольку еще не отошла от шока.

— Я тебе расскажу, — рассказывать она очень любила, я это поняла еще в первый день нашего знакомства. Но информация мне сейчас нужна как воздух, потому я слушала, не перебивая и все впитывала. — Когда началась первая война, в университет в срочном порядке из военного института были переведены Танцующие со смертью, для охраны. Я как раз пыталась первый раз поступить сюда. Не вышло, правда, но это отдельная история. Так вот. Появление танцующих со смертью в университете навело порядочный ужас на местных адептов, потому что танцующие — это самое страшное, что тебе может встретиться. На них не действует магия. Вообще никакая. Хоть ты пульсаром им в лоб засвети — ничего. Он просто впитается в их ауру и сделает танцующих сильней. А уж убить их в рукопашной схватке один на один дело совершенно невозможное. Они владеют телом как никто, реакция — быстрее кобры. Это неудивительно, учитывая как становятся Танцующими… Если перешел им дорогу, лучше совершить суицид, чем ждать расправы. У них есть лишь две слабости — Князь Тьмы, которому они беспрекословно подчиняются и Архангелы, по силе намного их превосходящие. И все. Благодаря Танцующим и удалось остановить первое нападение на Империю. Они отстояли университет, и теперь юные девушки, которые смогли пройти посвящение в клан, обучаются тут в элитном подразделении под личным шефством Верховного главнокомандующего. Так что если одна из них идет тебе навстречу — либо притворись невидимкой, либо сбегай к чертям подальше.

— А что о правилах?

— Ах, да. Правила, — усмехнулась девушка, тряхнув рыжими кудряшками. — Заговариваюсь все время и забываю, о чем начинала, — звонко расхохоталась она. — Распоряжением Верховного главнокомандующего, в чьем непосредственном подчинении находятся Танцующие со смертью, они теперь числятся как адепты и одновременно охрана университета. Но имеются строгие правила, за которые Танцующая может быть лишена титула и привилегий, а также будет изгнана из империи в земли орков. Одна танцующая там не выживет. Так вот, правило всего одно — ни в коем случае не трогать адептов академии. Истреблять только врагов. А Моргана — она новенькая, недавно прошла посвящение, ее психика еще не приспособилась к новому статусу и потому она это правило с легкостью может нарушить.

— То есть по территории университета расхаживают убийцы с нестабильной психикой и не умеющие контролировать свою силу? — ужаснулась я, а навстречу как раз шла еще одна Танцующая со смертью. Но она разительно отличалась от Морганы. Цвет кожаного костюма был бардовым, очень близким к черному. Словно перезревшая черешня. Сама женщина существенно выше, сильнее и крупнее, а глаза… Наверное, такое удовольствие как сон ближайшие несколько недель мне не грозит. Абсолютно красные, без белка глаза впились в мою душу. Увидев меня, женщина остановилась и уставилась на мой лоб. Рука танцующей потянулась к клинку за спиной. От страха я замерла на месте и сглотнула, боясь даже подумать, что будет дальше. Но вдруг ее что-то насторожило. Замерев на секунду, она быстро вставила клинок на место и, уставившись в пол, смиренно зашагала прочь.

— Это что блин такое было? — едва дыша от страха, спросила я, когда женщина исчезла из поля зрения.

— На тебе была метка Морганы. Все Танцующие должны были, завидев тебя, уничтожить. Но магистр Рейнгард смог стереть метку. Видимо еще остался энергетический след.

— Отлично. Ненавижу Кристиана Рейнгарда! Чтоб ему в аду гореть вечным пламенем, — зло выругалась я, но тут же осеклась. Гнев — первый признак того, что заклятье ведуньи, наложенное на меня, начинает рассыпаться. Видимо действительно необходимо наведаться к Дамиану, как бы я его ни боялась, но помочь мне, видимо, способен только он. К сожалению, та ведунья находится в трех днях пути от университета.

Деми вдруг застыла, обернулась и просверлила взглядом спину уходящей женщине.

— Мне вот интересно… — задумчиво протянула она. — Если Хранительницы смерти здесь… Нет. Не может этого быть! — на лице рыжеволосой красавицы показался страх.

— Какие Хранительницы смерти? Что происходит?

— Вот и мне хотелось бы знать… если здесь Хранительницы смерти — Леди лорды, которые занимаются воспитанием, обучением и ломкой Танцующих со смертью, то… это значит только одно. Началась война.

Я поежилась и передернула плечами. Верховный главнокомандующий говорил мне об этом. Но не думала, что орки действительно отважатся повторить набег на Империю. Неужели их жизнь ничему не научила в прошлый раз?

— Не распространяйся никому об этом и постарайся меньше бывать за пределами университета, хорошо? — встревоженно попросила Деми.

— Хорошо, а в чем проблема-то?

— В том, что университет — единственное место, которое останется, даже если вся империя будет разрушена дотла. Извини, у меня родители живут на границе, мне нужно бежать.

Я растерянно смотрела ей вслед, только сейчас заметив, что Деми заботливо довела меня до двери в мою комнату. Как она закрылась за моей спиной, и я оказалась в комнате — не помню, но филин, заметивший меня, мгновенно залепетал:

— Как тебя угораздило стать жертвой Танцующих со смертью?

— У меня что, на лбу об этом написано? — я подошла к шкафу и принялась менять платье, залитое кашей и кофе.

— Вообще-то да. Метка звездой горит! Что произошло?

— Дамиан снял ее. Так Деми сказала.

— Дамиан? Это который Рейнгард? Эбигейл, я ведь просил — держись подальше от братьев Рейнгард. Они приведут к твоей гибели. Я твой хранитель и обязан сделать все, чтобы ты осталась жива. Ты хоть понимаешь, что являешься одной из пяти, вдумайся, ПЯТИ оставшихся в живых природных ведьм? Но только в тебе проснулась сила…

— Лучше бы она и дальше себе спала, — нервно буркнула я, поправляя складки свежевыстиранного платья и заплетая волосы в высокий хвост.

— Она бы и спала, если бы ты не сломалась. Не знаю, что произошло, но именно этому событию в твоей жизни ты и обязана обретением своей сущности. Прими ее, наконец!

Липкий отвратительный смех обнаженных мужчин, звонким эхом отскакивает со всех сторон. Гарь выедает глаза, которые от слез ничего не видят, забивает нос черными тягучими массами. Огонь все ближе, а сил сопротивляться больше не осталось… и это случилось. Недолгий полет, крик дикого ужаса, раздирающий горло до крови и невыносимый жар… запах горящих волос и остатков одежды, надежда на смерть, которая все не наступает. А затем звуки давно забытого имени и огонь отступил, мягко обволакивая, лаская и убаюкивая. Дверца печи открывается изнутри… один уголек, другой, третий… и хлипкий деревянный дом сгорает до основания вместе со всеми, кто в нем находился. И только одна замерзшая и до ужаса измотанная женщина лежит в груде пепла, моля Господа забрать ее душу.

— Да… были в моей жизни… события. Слушай, Филя, ты ведь вроде как существо магическое. На нас напали орки, да?

— Вчера на закате они перешли южные границы и захватили три селения.

— Откуда тебе это известно?

— Голубь на хвосте принес, — невозмутимо ответил филин. Издевается еще. Я молча проигнорировала его сарказм и, закрыв за собой дверь, побежала в деканат за положенными золотыми монетами и расписанием.

Благодаря кристаллу, я начала немного ориентироваться в корпусе, в котором, судя по всему, мне предстоит учиться ближайшие несколько лет. Деканат располагался на верхнем этаже, в красивой башне, напоминающей жилище сказочной принцессы, ожидающей принца, и представлял собой небольшой кабинет, в котором восседали три дородные дамы. Одна из них, госпожа Теримополис, завидев меня, расплылась в довольной улыбке, представилась и подозвала к себе, заверив, что уже давно ожидает моего появления. От нее я под подпись получила стипендию, расписание занятий, тетради, пакет с формой университета и кристалл-пропуск, активированный на мое имя… моей же кровью. Меня убедительно попросили его не терять, потому что дубликаты они не делают. Впрочем, мне и не нужно было, я и без кристалла спокойно вхожу на территорию университета.

Поскольку первая лекция должна была начаться через пять минут, отнести все богатство в комнату я уже не успевала, переодеться тоже, а потому, перепрыгивая через лестницу, понеслась в аудиторию на лекцию. Как оказалось, успела я вовремя. Свободные места остались только на галерке, однако я и не горела желанием в первый же день опозориться перед всем потоком. Поток, к слову, был невелик. Или курс делится на группы, или предмет не является особо посещаемым, или факультет стихийной магии резко утратил популярность. Факт в том, что в кабинете находилось не более 30 адептов и адепток в темно-синей форме.

В аудиторию быстрым шагом зашел преподаватель и, громко хлопнув дверью, с порога начал:

— Адептка Торнтон, к доске.

— И вас туда же с той же силой, — злобно прошипела я себе под нос, осознавая, как внутри все сильнее и сильнее разливается чувство тревоги, боли и паники. Заклятие вот-вот падет и, очень надеюсь, что это случится не раньше, чем я доберусь до кабинета Дамиана.

Я обреченно поднялась с места и под настороженные, и оценивающие взгляды сокурсников поплелась к доске во всю стену. Никакой дипломатичности. Ни знакомства с курсом, ни ввода в курс дела, ни предоставления возможности пообвыкнуться в новой обстановке. Из огня да в полымя. Чувствую, хлебну я с этим уважаемым преподавателем.

— Пока я провожу перекличку, начертите мне схему заклинания «Богатый урожай».

Не знаю, на какую лекцию я попала — посмотреть расписание так и не успела, но, судя по всему, это что-то из разряда сельскохозяйственной магии. Разумеется, о ней я знать ничего не знала. Мы в деревне отродясь для выращивания богатого урожая не применяли никаких шепотков, пассов руками и заговоров. Все наше заклинание — лопата, навоз и руки, работающие без устали. Тем не менее, поняв, что преподаватель уже занят перекличкой и на меня не обращает внимания, я приступила к выполнению задания. Так, как могла. По мере того, как я покрывала доску схемами и пояснениями, в аудитории раздавались смешки, которые к концу переклички перешли в звонкий хохот. Я закончила и, положив мел на подставку, обернулась к преподавателю.

— Класс — тишина. Что за балаган вы тут устроили? — и повернулся ко мне. Признаться, такого цвета лица у человека мне прежде видеть не доводилось. Сначала он покраснел, потом позеленел, а к концу осознания мною написанного, стал сероватым. Как цвет неба перед грозой. — Это, извиняюсь, что такое, адептка Торнтон?

— Если нужен богатый урожай, то вот, пожалуйста. Подробная инструкция.

Подробней было некуда. Схема и система посадки, график поливки, удобрений, влияние солнца и влажности, а также прочие важные для богатого урожая чего бы то ни было условия. Но преподаватель, почему-то, не оценил мои труды и творческий подход.

— То, что ваше появление на курсе — личная инициатива господина Рейнгарда, еще не означает, что вы можете вести себя подобным образом! — возмущению преподавателя не было предела.

— Извините, но я не владею магией. Все, что я знаю об урожае — имеет исключительно не магический характер.

— Я вам следующее скажу, — прошипел он мне на ухо. — Вы можете чьей угодно подстилкой быть, но сдавать предмет вам придется мне. И без него перейти на второй курс вам не светит.

— Я не…

— К декану, живо! — продолжил уже так, чтобы слышал весь класс.

Я гневно забрала вещи, выданные в деканате, и, гордо вскинув подбородок, вышла из кабинета. На этот раз взгляды в мою сторону были самые разнообразные — от сочувствующих до восхищающихся, от ненавидящих до безразличных. Но как посмел преподаватель заявить, что я чья-то подстилка? Замерла в дверях и бросила уничижительный взгляд на преподавателя. Средних лет, невысокий, худощавый, с заостренными чертами лица. Напоминал сухое сучкастое полено. И каждый сучок обязательно цепляет за юбку проходящих мимо девиц. Не заигрывает, а из вредности. Один из немногих в университете, у кого я заметила короткую прическу — каштановые волосы аккуратно зачесаны на бок. Во всем его образе — резкость и какая-то нервозность. Заметив мое замешательство, преподаватель кинул на меня острый взгляд орлиных глаз. Вздрогнув, я захлопнула дверь за своей спиной и очутилась в коридоре.

В уже знакомый мне деканат я прошла после того, как оставила в комнате вещи и переоделась в форму. К слову, она была не так уж и плоха, как говорила Деми. Темно-синяя юбка карандаш, чуть ниже колена, черные туфли на каблуке, белая блузка с нашивкой факультета в виде молнии в круге и темно-синий приталенный пиджак с парой карманов по бокам.

Госпожа Теримополис, завидев меня, широко улыбнулась, заметив, что форма мне к лицу, прекрасно оттеняет оставшиеся синяки. Приятная женщина средних лет, с высоко забранной наверх култышкой из каштановых волос, приятными голубыми глазами и открытой улыбкой, мне подмигнула. Я оценила шутку. Как ни странно, существуют деканаты, где работники еще не возненавидели своих адептов лютой ненавистью.

— Как скоро вы порадовали нас своим присутствием, адептка Торнтон! Чем можем помочь?

— К декану меня направили, — пояснила я, недовольно буркнув себе под нос.

— Кто? — на ее лице нарисовалось такое удивление, будто бы за всю историю университета я первая адептка, которую направили к декану.

— А я не знаю. Преподаватель чего-то там, связанного с урожаем.

— Ох, детка. Мастер Сэрано… не обращай на него внимания. Он бывает вспыльчив без причины… Недавно подавал заявление на присвоение двенадцатой степени Магистра, но ему отказали…

— Да была… причина. Можно мне к декану?

Женщина проводила меня до «заветной» двери, в которую я беззастенчиво постучала. Я прекрасно помню нашу вынужденную сделку с господином Рейнгардом, а потому вылететь с факультета мне никак нельзя.

— Войдите, — бодро донеслось из-за двери.

И я вошла в кабинет, который поразил меня своей экстравагантностью. Допускаю, что факультет стихийной магии связан со стихиями, но чтобы в кабинете декана факультета произрастал лес — это что-то невообразимое. Сам декан оказался эльфом. Белоснежные прямые волосы, ровными прядями спускающиеся до середины мощной груди, утонченные аристократические черты лица, голубые глаза, заостренные кончики ушей. На голове — переплетение тончайших серебристых стебельков, образующих обруч, придавливающий волосы. В центре обруча — сияющий фиолетовый аметист. Мужчина был очень, очень красивым, и взгляд отвести было достаточно сложно. Восседал декан на стуле из скрученных стволов берез, чьи листья, вполне себе живые, дотягивались до самого потолка. Живым в кабинете было все — стол, книжный шкаф, полки с бумагами. Имелся даже небольшой водопад и мини-пруд, в котором плавали рыбки. Не зная, глядеть ли на прекрасного декана, или на экстравагантную обстановку кабинета, я молча стояла в дверях, не решаясь ступить на ковер из свежей травы. В ней даже букашки ползали.

— Проходите, присаживайтесь, докладывайте, — мягко произнес он, отвлекаясь от изучения книги.

— Обувь… снимать? — пораженно вопросила я и удостоилась удивленного взгляда декана. Поняв, что, видимо, нет, я ответила. — Меня к вам преподаватель послал, господин декан.

— Мориэль де Солите.

— Нет, мастер Сэрано.

— Господин де Солите, так ко мне обращаются адепты академии.

Я раскраснелась от стыда. Что поделать, имя своего декана я узнала только от самого декана. Нехорошо как-то получилось. Некультурно. Могла бы хоть табличку на двери прочитать или в деканате поинтересоваться. В общем, первое впечатление я произвела явно неблагоприятное.

— За что послал? — бесстрастно уточнил декан.

— За дело, — я опустила глаза и не знала, что бы такого сказать, чтобы мне за это ничего не было.

— Адептка Торнтон, — я встрепенулась. Меня тут что, каждая собака знает? — Доложите обстоятельно.

— Меня попросили написать на доске схему заклинания богатого урожая, а я о его существовании узнала только во время этой самой просьбы. Ну, потому и нарисовала… схему выращивания богатого урожая репы. Правда, совсем без капельки магии. Но не менее действенную! — заверила я.

Декан несколько минут пристально и по-доброму меня разглядывал, а затем от души рассмеялся, отчего уголки его глаз украсили мелкие морщинки.

— Мастер Сэрано, узнаю его почерк.

Я утвердительно кивнула и издала печальный протяжный вздох, как и положено хорошей актрисе. Декан покачал головой, и произнес уже более серьезно.

— Идите, адептка. Но помните, мы поблажек никому не делаем, даже протеже императорских приближенных. Поэтому освобожденная от необходимости сдавать первую сессию, вы, тем не менее, должны наверстать сокурсников и сдать текущую. По ее результатам будет происходить распределение по специализациям на втором курсе. А там уж какая стихия выберет вас — туда и определим. Учитесь, моя милая и еще раз учитесь. А с магистром я поговорю. Ступайте.

Вот и все, а я боялась. Декан оказался вполне себе приятным и адекватным эльфом.

Впрочем, остаток дня прошел не менее удручающе, чем первое занятие. Сначала я опозорилась на лекции по сельскохозяйственной магии, потом на теоретической магии, потом основы магии огня и воздуха тоже не принесли утешения, а под конец меня и вовсе поколотили. На практических занятиях по рукопашному бою. Драться я умела только словами, поэтому на первом же спарринге меня крепко ударили по голове, после чего я все занятие просидела на лавочке, мучаясь головной болью.

В общем, к Дамиану Рейнгарду я шла изрядно уставшая, опустошенная, обиженная, побитая и злая донельзя. Ворвавшись без стука — замерла на пороге. В кабинете находились Хранительницы Смерти, а сам магистр о чем-то беседовал с той самой, которая едва меня на гуляш не порезала. Заметив мое появление, Рейнгард старший жестом указал на кушетку. Неужели, все же порежут?

Несколько минут помявшись на пороге, я под пристальным взглядом Хранительниц смерти робко дошла до той самой кушетки, на которой он лечил меня первый раз. Сесть не решилась, а тем более лечь. Если нападут — буду сопротивляться до последнего, а в лежащем положении можно сразу в деревянный ящик перекладывать. Собственно, Хранительницы глядели на меня безжизненными красными глазами, и я всем телом ощущала, что именно этим они бы и предпочли сейчас заняться.

— Все, Леди, выполняйте распоряжения, — последняя фраза была сказана жестким тоном так, чтобы услышали все присутствующие в кабинете, в том числе и я.

Если бы взглядом можно было убить, я была бы мертва. Глаза цвета умирающего заката следили за мной до тех пор, пока женщины с белоснежными волосами в темно-бардовых кожаных костюмах не вышли, оставив нас с Дамианом наедине. Но даже после их ухода, передо мной стоял этот пожирающий душу взгляд.

— Вы в порядке, Элизабет?

— Добрый вечер, господин Рейнгард. Простите, что отвлекла вас от важных дел, — я сделала легкий реверанс и, заметно расслабившись после ухода Хранительниц, уселась на кушетку.

— Прошу, называй меня Дамиан, я уже изрядно устал от всего этого официоза…

— Хорошо, — согласилась я. — Почему здесь Хранительницы смерти? Что-то случилось? Они такие жуткие.

— Да, случилось. Но тебе не о чем беспокоиться. Адептов они не тронут, — заверил Дамиан, приступив к смешиванию трав. — Думаю, вам лучше прилечь. Процедура крайне болезненная, но об этом вам должно быть уже известно.

Сняв пиджак, я легла на кушетку, приготовившись к бесконечной боли. Холод кожаного ложа трезвил, возвращая в прошлое. В мой первый раз. Тогда боль, выкрутив все жилы, лишила меня сознания. В себя я пришла только на следующие сутки в кошмарном состоянии. Две остановки сердца. Как будет в этот раз — неизвестно. Но лучше пусть мое сердце остановится, чем пережитый ужас лишит меня возможности трезво мыслить и выполнять поставленную задачу.

Искоса я наблюдала, как Дамиан собранно и спокойно размешивает необходимые для зелья компоненты, тщательно растирая в ступе травы до состояния порошка, аккуратно отмеряя необходимое количество воды и настоек. Было видно, что он уже далеко не новичок в этом деле, и я попала в надежные руки. Возможно, даже лучшие, чем та ведунья, которая обещала, что заклятие продержится год. Прошло семь месяцев, а оно практически пало, да и периодически хандрило, что выливалось в нервные припадки либо наоборот приступы апатии. Заметив, что я за ним наблюдаю, мужчина улыбнулся и заправил за ухо спавшую на лицо черную прядь волос, которая при мягком свете горевшей рядом свечи отливала синевой.

— Не переживайте, Элизабет, я делал это неоднократно. Вы в хороших руках.

— Я знаю, — спокойно ответила я, чувствуя, как сердце от страха начинает биться чаще. Это всегда так. Вроде бы уже взрослый, прекрасно понимаешь, что это необходимо и неизбежно, что нужно только потерпеть, а все равно страшно. Инстинкт самосохранения. Не представляю, каково это быть Танцующей со смертью и не чувствовать боли. А тем более, каково быть Хранительницей. Хорошо это или плохо, быть живым и обладать чувствами?

— Это хорошо, — задумчиво произнес Дамиан и сел на стул рядом со мной. — Итак, тебе необходимо будет расслабиться, насколько это возможно. Чтобы все получилось, мне придется связать тебя.

Вопросительный взгляд в мою сторону. Неужели он спрашивает разрешения?

— Хорошо, — едва слышный шепот, одними губами.

Мужчина аккуратно затянул кожаные ремни на моих запястьях и лодыжках, а в его черных глазах мелькнул непонятный огонек, то ли азарта, то ли возбуждения, то ли радости. В таком положении я не могу себя ни защитить, ни встать и убежать. Все, что я могла — это смотреть и поворачивать голову. Щупальца ужаса пробрались под кожу и выступили капельками липкого пота на лбу. Внезапно распахнулось окно, шлепнув створкой о стену комнаты, в которую ворвался прохладный весенний ветер. Глаза магистра Рейнгарда сузились и, посмотрев на меня, он загадочно улыбнулся.

— Неожиданные весенние ветра подули, да, Элизабет? — многозначительно протянул он, но намека я не поняла, только невнятно пожала плечами. Сознание было занято всецело предстоящим заклинанием. Меня меньше всего беспокоили какие-то там ветра. Все, чего мне хотелось — это поскорее покончить со всем и вновь обрести душевный покой. — Перед тем, как мы приступим, я должен тебя предупредить о последствиях. Будет больно. Будет очень больно. Возможно, ты потеряешь сознание. Возможны побочные эффекты в виде потери эмоций на какое-то время, полной их блокировки, спутанность сознания…

— Дамиан, — мягко прервала я. — Независимо ни от чего… я согласна. Сделайте это.

— Есть еще одно, — он задумался, вероятно, решая, сообщать мне об том или нет. — То, что вы пытаетесь закрыть от себя, станет мне известно.

Я разом побледнела и обратила на магистра немигающий взор.

— Ведунья…

— Да. Она все знает, — подтвердил мои опасения магистр Рейнгард. — Это своего рода одно из побочных действий заклятия. Заклинатель сам получает часть страданий, от которых спасает пациента. Только если на мне они не отразятся, то той ведунье, если она не так сильна, наверняка пришлось очень горько. Ваши переживания уже не только ваши.

Долгий взгляд в глаза магистра, в поисках ответа… Нет. Цена вполне приемлема.

— Я готова, но вы должны дать слово. Все, что вы узнаете — останется между нами.

— Даю вам свое слово, Элизабет.

— Тогда закончим это поскорей.

И я закрыла глаза, услышав лишь тихое: «я приму часть боли на себя».

Сначала Дамиан дал мне принять зелье. Вкус у него, откровенно говоря, гаже гадкого, но разве у меня был выбор? Вкусовых добавок целебным зельям не полагалось.

По телу разошлась волна обжигающего тепла, которая начала нарастать все сильней и сильней. Когда руки и ноги налились раскаленным свинцом, магистр стал вплетать в нарастающий энергетический поток заклятье. От первых его слов мышцы моего тела свело сильнейшей судорогой и, не выдержав боли, я сдавленно замычала. После третьего повтора заклятья я перешла на крик. Четвертый подвел к тому, что я была готова вырвать из груди собственное сердце — настолько боль сотрясала всю меня до основания, до мозга костей, до кончика волос. Именно поэтому пациентов заклятия «Забвение» связывают или держат. Не в силах терпеть сердечную боль, они царапают грудную клетку и в итоге, сойдя с ума от невыносимых мук, могут вырвать собственное сердце. Из моих глаз прыснули обжигающие слезы. Они водопадом текли по щекам, а я кричала и кричала, не в силах терпеть, не в силах вынести. Но я должна справиться. Еще девять повторов, девять волн усиливающих боль и все будет хорошо. Дамиан стиснул зубы, едва сам выдерживая приступы. Видимо он не обманул и действительно каким-то неведомым мне способом, принял на себя часть страданий, поскольку в прошлый раз сознание я потеряла на седьмом повторе. Но, вопреки желанию, при девятом чтении я начала утрачивать связь с реальностью. Тело сотрясала мелкая дрожь, развился озноб, энергия бесконечно множилась внутри, хотя уже должна была идти на спад. Такое ощущение, что заклинание дало сбой, и в него влился бесконечный энергетический поток. Еще немного и меня попросту разорвет изнутри. Быстро дочитав последний повтор заклятия, Дамиан сделал какие-то пассы руками и отлетел от меня в противоположный конец кабинета, по пути разбив несколько колб с зельями.

— Черт, этого не может быть, — выругался он, поднимаясь с пола. — Кристиан! — крикнул магистр Рейнгард. Последнее, что я увидела, это блестящий поток золотого света и холодные голубые глаза.

Я пришла в себя от собственных рыданий. Оказалось, что, даже находясь в бессознательном состоянии, я не прекращала рыдать. Не просто молча пускать слезы по щекам, а именно рыдать. Почему-то прекратить рыдание мне не удавалось и я, как заклинание, повторяла одно имя — Андализ… Андализ… Сработало заклятье или нет, что произошло — я не знала. Внутри, в области сердца по-прежнему болело, но болело физически, а не душевно. Жгучий яд выжигал грудную клетку, которую хотелось царапать, пока боль не отступит. Судя по тому, что магистр уже освободил мои руки и ноги от пут, опасений сойти с ума от боли уже не было. Но сознание снова и снова покидало, окуная в теплые волны забытья, приносящие недолговременный покой. Я просыпалась и вновь уплывала, вырывая из действительности лишь отрывки разговоров.

— Есть подозрение, что это связано с Верховным Князем Галеном, он перебрался в Асторию и выдвинул свою кандидатуру в палату Лордов, ему это выгодно — произнес верховный главнокомандующий. Дамиан напрягся, но тотчас взял себя в руки. — Тебе что-то известно?

— Ничего, что было бы связано с твоим расследованием…

Знакомое имя заставило содрогнуться и заметаться на кушетке в истерике. Я кричала, царапалась, кажется, шипела и кусалась, переживая нападения вновь и вновь, пытаясь отбиться, спастись, убежать… Сознание вновь отказало, а затем начало возвращаться, со все большей ясностью, стремительно, пока не вернулось полностью. Оно даже не вернулось, а ворвалось. Будто отсутствовало где-то, а теперь пришло домой и, сняв пальто, повесило его на вешалку и размяло плечи, обещая долгую и плодотворную работу. Но рыдания не стихали.

Рядом с кушеткой на стуле, развернутом задом наперед, восседал верховный главнокомандующий и с холодной решимостью гипнотизировал меня взглядом. Его подбородок касался скрещенных на спинке стула мускулистых рук.

— С этим можно что-нибудь сделать? — полюбопытствовал он у брата.

— Попробуй ее успокоить, — предложил мужчина.

— Как, по-твоему, я должен это сделать? — Кристиан Рейнгард нервно поднялся и, растеряно глядя на рыдающую на кушетке меня, не знал, с какой стороны подойти к объекту под названием «рыдающая женщина».

— А как ты обычно это делаешь? — Дамиан вскинул бровь и бросил на брата ироничный взгляд.

— Обычно я довожу их до такого состояния, а выводить — это по твоей части.

— Увы, у меня только 10 минут, чтобы все приготовить, иначе жизнь девочки будет загублена. Ты уверен в принятом решении?

— Это моя сущность, Дамиан и обязанность как представителя своего рода. У меня нет выбора. Делай, что положено.

С этими словами магистр исчез в черном тумане, а я взвыла еще сильней, оставшись, по сути, в кабинете одна. Одна, поскольку присутствие Кристиана Рейнгарда явно ничем мне помочь не могло. Мужчина продолжал гипнотизировать меня взглядом и в целом выглядел весьма озадаченным.

— Госпожа Торнтон, перестаньте, — робко начал Верховный главнокомандующий, присаживаясь на край кушетки.

Я села и, подобрав колени к груди, начала раскачиваться, пытаясь унять слезы. Но они никак не унимались, а текли еще сильнее… и имя…

— Андализ… пожалуйста… нет…

— Элизабет! — не выдержал господин Рейнгард. — Я не умею успокаивать женщин, пожалуйста, возьмите себя в руки.

Я и взяла, крепче обхватив свои колени руками и раскачиваясь еще сильней. Его присутствие меня необъяснимо нервировало.

— Черт бы все это побрал, — гневно вскрикнул Кристиан, и, обняв мое лицо ладонями, прижался своими губами к моим. От удивления я даже рыдать перестала, а мужчина нерешительно замер. Затем, не почувствовав сопротивления, его губы мягко и очень осторожно поцеловали меня. Стало как-то тепло, спокойно и уютно. Страх и боль отступили. Но, быстро придя в себя, я оттолкнула нахала.

— Что вы себе позволяете, господин Рейнгард? — утирая рукавом слезы, я ошарашено смотрела на мужчину. Он с не меньшим удивлением смотрел на меня. Впервые голубые глаза утратили холод и напомнили мне бескрайнее южное море, нежно ласкающее волнами пшеничный песочный берег. — Немедленно повторите!

И он повторил. В ту же секунду, меня властно сжали в объятиях и, вдавив в кушетку, Кристиан страстно впился в меня поцелуем, на который не ответить было невозможно. Словно штормовой ветер свалил меня с ног и окунул в бескрайнее тепло ласковых морских вод. От губ и до самых пяток прокатилась теплая волна удовольствия, а сердце, остановившись на миг, билось едва слышно, чтобы не спугнуть нечто, чему я не могла дать имени. От поцелуя закружилась голова, но я, наконец, опомнилась и, оттолкнув мужчину повторно, отвесила звонкую оплеуху.

— Я имела в виду, немедленно прекратите! — вспыхнула я, не то от стыда, не то от злости на саму себя за то, что была совершенно не против того, что произошло. Более того, я растаяла от его чувственной атаки как влюбленный подросток от первого поцелуя мальчишки, за которым она бегала.

— А ваши губы шептали об обратном, — улыбнулся он, все еще склоняясь надо мной и щекоча мое лицо пшеничными прядями волос. Все, на что я была способна — гневно сопеть от возмущения, поскольку сдвинуть мужчину с места мне никак не удавалось. Упираясь ладонями в его широкую грудь, я оставила намек на желание изменить позу, но активные попытки это сделать прекратила.

— Видимо, у вас проблемы со слухом, Верховный главнокомандующий. На войне контузию получили?

В этот момент в окружении черного тумана всплыл магистр Рейнгард, застав нас со своим братом в компрометирующей позе. Кристиан нехотя отстранился и сделал невозмутимое лицо.

— Брат, я просил тебя успокоить ее, а не соблазнять, — недовольно заметил магистр, быстрым и уверенным шагом направляясь к столу и складывая на него мешочки с травами.

— Но успокоил же. Я умею только так, — мужчина загадочно улыбнулся и помог мне принять сидячее положение.

— Лучше бы вы меня ударили, — фыркнула я, — оно бы тоже подействовало!

— Я не бью девушек, Элизабет, — он наклонился ближе, явно пытаясь вновь продемонстрировать эффективность его способа успокоения, но я его осадила.

— Не помню, чтобы позволяла вам обращаться ко мне по имени! Вам стоит поучиться воспитанию и манерам у брата. Дамиан — прекрасный образец благовоспитанного джентльмена.

Я посмотрела на магистра, который на мгновенье замер, видимо, оценивая комплимент. Но затем принялся мастерски управляться с травами и готовить зелье.

— Дамиан, — как-то очень тихо повторил верховный главнокомандующий, а теплота его глаз вновь сменилась бесконечным холодом, от чего его прекрасное лицо сделалось опасно-притягательным. Меня удивляла его способность менять облик от вселяющего ужас до трогательно прекрасного за каких-то несколько секунд.

Впрочем, не сочтя необходимым отвечать на подобный намек, который его явно не касается, я обратилась к магистру, вновь обхватив колени руками.

— У нас… получилось? — бросив настороженный взгляд на Кристиана, уточнила я.

— Почти. Понадобится выпить одно зелье и на этом все закончится. Заклятье продержится год, а то и больше, но вы должны понимать, что третий раз его накладывать уже нельзя. Необходимо решить… ситуацию. Боюсь, что даже сейчас могут быть последствия.

— Я осознаю это, — холодно отрезала я и поежилась.

— Брат, девушка замерзла, — намекнул Дамиан, даже не поворачиваясь в мою сторону. Знакомый шелест и мягкое теплое нечто накрыло меня, словно одеялом. Не знаю, почему, но когда Кристиан Рейнгард находится рядом, становится тепло и уютно. Это такая его особенность? Странно как-то. Верховный главнокомандующий, разрабатывает планы по уничтожению врагов, пытками выбивает нужную информацию, подчиняет себе танцующих со смертью, но при этом способен на нечто созидающее, доброе и приятное. Это так не вяжется с его воинственным и мужественным образом северного Бога, сошедшего на землю. Вообще таких людей обожают, ими восхищаются и их даже, возможно, боготворят, поскольку они одарены красотой иных миров, а от их образа исходит невероятная мужественность. Но обычно восхищаются издалека. Во всем этом образе есть что-то опасное, хотя, несомненно, притягательное. Поймав себя на том, что я изучаю волевое лицо Кристиана Рейнгарда и царапины на его шее, а также на груди, которые видны сквозь расстегнутый ворот рубашки, я смутилась. На вороте свежая кровь.

— Что это у вас?

— Просто царапины, — отрезал он, застегивая рубашку. Дамиан скептически хмыкнул и бросил взгляд в мою сторону.

— Это я сделала? — я осторожно дотронулась до одной из них на шее Верховного главнокомандующего, но моя рука мгновенно была мягко перехвачена.

— Не стоит. Пожалуйста, — как-то очень тихо и не глядя на меня. — Только не сейчас.

— Простите, я… не хотела.

— Элизабет. Лучше скажите, кто мог поставить на вас столь сильную защиту, что даже архимагу не хватает сил сломить ее? — мне было протянуто зелье фиолетового цвета в глиняной кружке. Зажав нос, я выпила его залпом, но это не особо помогло. Ужасающий вкус протухших грибов и тины пробрал до костей. Едва сдержав рвотный позыв, я запила варево услужливо предложенным стаканом воды и только после этого подарила магистру непонимающий взгляд.

— Элизабет… — повторил Верховный главнокомандующий и исчез в потоке золотого света, оставив нас с Дамианом наедине. Теплая пелена спала, и холод этого мира со всеми его заботами вновь обрушился на мое истерзанное тело. Почему и в душе стало вдруг пусто?

— Боюсь, вы что-то путаете. На мне нет никакой магической защиты и поставить ее никто не мог, — после некоторого молчания, заявила я. — Да и зачем она обычной деревенской девушке?

— Мне все известно. Не забывайте, — мягко напомнил он, что прятаться за обычной деревенской девушкой не стоит. Теперь история ему известна полностью. — И вы сильно ошибаетесь на счет своей защиты. Вы женщина-загадка. Честно говоря, я вами восхищаюсь, — улыбнулся Дамиан, а я почувствовала себя несколько неуютно. Мне сейчас хотелось одного — добраться до кровати и уснуть крепким и беспробудным сном. На душе груз реальности, прошлого и будущего, ведь я только что заново пережила кошмары, случившиеся со мной и неизменно обещающие тяготы в будущем. Заклятие забвения работает очень коварно. Невозможно отключить эмоции человека, можно только ускорить их. Именно поэтому, чтобы заблокировать на год, необходимо прочувствовать всю тяжесть страданий в концентрированном виде, вытерпеть все, что пришлось бы терпеть на протяжении года. Многие после его применения сходят с ума. А те счастливцы, которые способны справиться, частенько имеют неблагоприятные последствия в виде повышенной агрессии, апатии ко всему либо сломленной психики. Какой бонус выпадет на мою долю — оставалось догадываться.

— Господин магистр, я вам безмерно благодарна за помощь. Понимаю, что это заклятье требует огромных энергетических затрат и вы, наверняка, очень устали. Да и мне надо отдохнуть. Я чувствую себя разбитой.

— Конечно. В выходные у первокурсников нет занятий, поэтому вы можете спокойно прийти в себя. Если заметите что-то странное — свяжитесь со мной. И немедленно. Вот, возьмите, — он протянул мне скромный браслет из серебра с одним небольшим гранатовым камушком по центру.

— Что это? — и как мне реагировать на подобный жест?

— Это браслет вызова. Если почувствуете себя плохо, понадобится помощь или… просто компания, позовите меня, шепнув камню мое имя, — не дожидаясь согласия, мужчина застегнул браслет на моем запястье и открыл рядом с кушеткой портал, окруженный черным туманом. Видимо это короткий путь до моей комнаты. Выглядит жутковато — черная дыра в пространстве, словно ведущая не то в Нижний мир, не то просто в подвал, в окружении извивающихся черных щупалец.

— Как мне отблагодарить вас? — с опаской глядя на черную дыру, поинтересовалась я.

— Вы отплатите, в свое время, — загадочно улыбнулся мужчина, помогая мне встать с кушетки. — И вынужден предупредить вас, Элизабет. Только отнеситесь к этому очень серьезно. Если Кристиан что-то оставил вам — избавьтесь от этого и немедленно. Либо передайте мне.

Это было явно не пожелание, а скорей приказ, поэтому я поспешила заверить магистра, что мне никто ничего и не оставлял. Впрочем, мне не поверили, но было все равно.

— И постарайтесь держаться от него подальше. Для вашего же блага.

— Забавно. За сегодняшний день уже второй раз это слышу. С вашего позволения, я пойду.

В лицо ударил весенний ветер. Подарив мне сладковатый аромат нарциссов, он пронесся мимо и улетел в портал.

— Добрых вам снов, Элизабет, — Дамиан улыбнулся, явно тоже это заметив, и указал на портал, в который я не без страха шагнула.

Это был мой первый опыт пространственных перемещений. Меня словно разорвало на миллионы маленьких частиц, закружило, а затем почти мгновенно собрало воедино, но уже в собственной комнате. И я увидела ее — кровать. В мягком свете луны, который едва рассеивает темноту комнаты, она выглядела как королевское ложе, в которое хотелось броситься и забыться. Наложение заклятия заняло немало времени, поскольку в мое окно таинственно искрясь, подглядывали звезды. Ни физических, ни моральных сил не осталось, но я умею делать выводы из прошлых ошибок. Помня о плачевных последствиях падения в кровать прямо в одежде, я кое-как стянула новенькую блузку и, под громкое ухание филина, сняла юбку.

— Отстань, Филя. Если у тебя вдруг язык отсох, то лучше помолчи. Я слишком устала, чтобы играть во все эти игры. А если не нравится картинка — отвернись. До ванны не дойду, чтобы переодеться, — сбросила туфли и стянула чулки.

Одежда комком полетела в кресло и, прежде чем я успела нырнуть под одеяло, раздалось очень тихое, но пробирающее до самых костей, замечание:

— Так значит, Элизабет… — моя форма угодила прямо в лицо мужчины, восседавшего в кресле, а чулки застряли на его голове.

— Господин Рейнгард! — возмутилась и одновременно смутилась я, прыгая под одеяло, чтобы хоть как-то прикрыть свою почти полную наготу. Все-таки я успела снять достаточно, чтобы было чем полюбоваться. Хорошо хоть не решила спать обнаженной, оставив бюстгальтер! Теперь понятно, чего так Филя разухался. Надо будет нам придумать какую-нибудь систему условных сигналов. К примеру, ухнул три раза — значит, кто-то в комнате есть. Хотя, с какой стати в моей комнате без моего ведома кто-то есть?

Аккуратно расправив мою форму и свернув чулки, господин Рейнгард раскрыл шкаф, чтобы убрать одежду. Там он заметил свой камзол. По голосу стало ясно, что мужчина самодовольно улыбается. Чего-чего, а уверенности в себе ему не занимать.

— Вы сохранили его, — одежда аккуратно свернутой стопкой легла на пустую полочку в шкафу.

— Я сама в состоянии убрать свои вещи, прекратите немедленно!

И он прекратил. Потому что закончил и закрыл шкаф, в который, кстати, и туфли мои убрал.

— И да. Я, разумеется, его сохранила. Это же ваша вещь, вы можете его забрать прямо сейчас.

Возмущаться, сидя полуобнаженной в кровати и натягивая одеяло до самого подбородка было не совсем удобно. К тому же, мужчина чувствовал себя разве что не хозяином в моей комнате и важно расхаживал туда-сюда, а потом подошел к филину и уставился прямо в глаза птице.

— Уф, Уф… — неуверенно протянул Филя.

— Интересно… как же я раньше этого не заметил. Откуда он у вас?

— Господин Рейнгард, может быть, вы объясните цель вашего столь позднего визита. И, заметьте, опять без стука и без приглашения! — моему возмущению не было предела. — Не помню правил университета, дозволяющих преподавателям вламываться в комнаты адепток в ночное время.

— Я не преподаватель, — мягко напомнил он.

— Тем более! — возмущенно, и даже кулаки сжала.

— Мы все это уже проходили, госпожа Торнтон, — он повернулся ко мне и с мягкой улыбкой произнес, — и ваши возмущения, и ваши… раздевания… — взгляд такой, словно он умеет видеть сквозь вещи, и я лежала перед ним совершенно раскрытая.

— Ну, знаете! — я гневно зашипела, но была абсолютно бессильна. В конце концов, не выскочу же я из-под одеяла, чтобы влепить ему пощечину и предоставить возможность полюбоваться моим телом. Хотя, перспектива настолько заманчивая, что правая ладонь нестерпимо зачесалась.

— Так объясните же мне, почему он может обращаться к вам по имени, а я — нет? — ледяные незабудки глаз изучали меня и настоятельно требовали ответа. Но…

— Какое вам до этого дело? — выругалась я, искренне не понимая, на каком основании он вмешивается в мои отношения с другими людьми. — У вас нет права вмешиваться в мою личную жизнь.

— Личную жизнь? — он вскинул бровь и скрестил руки на своей широкой мускулистой груди. Только сейчас я заметила, что он сменил рубашку. Крови на ней уже не было, а белый шелковый воротничок, с расстегнутой верхней пуговицей демонстрировал, что все прекрасно зажило. Жаль. Я бы повторила, учитывая, как нагло и бесцеремонно он себя ведет.

— Именно! Личное — это то, что принадлежит только мне. Вы можете заставить меня учиться здесь, можете отправить на фронт, броситься в самоубийственном акте на вооруженного орка, но вы не можете мне приказывать, с кем и каким образом я должна общаться!

— Мой брат не так прост, как вам кажется. Он может быть милым и заботливым, но пусть это не вводит вас в заблуждение. Будьте с ним осторожны, — предупредил мужчина, не отрывая от меня задумчивого взгляда.

— Забавно, он то же самое сказал о вас. И, честно признаться, из вас двоих только вы ведете себя вызывающе и неподобающе!

— Вы любите его? — неожиданный вопрос.

— Что? Нет! — у меня даже челюсть отвисла от удивления. — То есть… Почему вы вообще задаете мне такие вопросы?

Он довольно улыбнулся, а затем подошел ко мне и нагло уселся на край кровати с той стороны, где я прятала сокровища своего тела под мягким пушистым одеялом.

— Потому что с сегодняшнего дня ваша жизнь очень сильно изменится, моя милая Элизабет. Добрых вам снов.

И, подарив мне легкий поцелуй, господин Рейнгард исчез в лучах золотого света, а я даже забыла о том, что хотела дать ему пощечину. И ведь у меня была такая возможность! А вместо этого — таяла от нежности как полная идиотка. Впрочем, я быстро пришла в себя от гневного крика филина:

— Дубина ты стоеросовая!!!

— И тебе спокойной ночи, — я упала на подушки и почти моментально унеслась в чудесные сонные дали.

Снилось мне море, голубые глаза и пшеничные локоны, сильные руки, несущие меня куда-то. Солнечный свет ласкал кожу, а лицо орошали мелкие соленые капельки. Он держал меня за руку…

А затем появились странные звуки, и кто-то звал меня по имени. Долго, нудно. Очень нудно. И кто-то, кажется, уже явно заслужил получить по его наглому клюву.

— Да что ж тебе нужно-то от меня, чудовище ты пернатое? — гневно воскликнула я, нехотя раскрывая глаза. — Даже сон доглядеть не дал!

— Себя-то в зеркале видела, доходяга? Проблемы у нас. И очень серьезные проблемы.

— О чем ты, птица? — недовольно буркнула я, раскрывая веки.

— О том, что ты практически выдала себя, ты хоть понимаешь, что случилось вчера ночью?

— Прекрасно понимаю. Дамиан наложил на меня заклятье забвения, чтобы я могла спокойно отучиться год и… заниматься достижением моей цели, — зевая и поворачиваясь на другой бок, протянула я. Судя по шелесту и тяжести в ногах, филин уселся на кровать и шагал по направлению к моему нагло спящему лицу.

— Интересно, интересно… А ты хотя бы осознаешь, что на тебя нельзя наложить это заклятье?

— Но наложил ведь. И ведунья наложила год назад, так что волноваться не о чем.

— Ведунья-то наложила, но в тот момент сила в тебе только начала просыпаться. А вот то, что это удалось магистру Рейнгарду, означает лишь одно…

Мое молчание — знак глубокого безразличия, но филин все равно продолжил.

— Он замкнул его на сильном, очень сильном маге, способном справиться с той болью, которую ты подавляешь.

Я встрепенулась, разлепила глаза и села в кровати, уставившись на птицу, с важным видом профессора мерявшую шагами одеяло.

— То есть, Дамиан замкнул заклятие на себе?

— Магистр? — удивилась птица. — Вот еще! Чтобы Князь Тьмы занимался таким. Да даже если бы он и захотел — у него бы не получилось. Вся ирония в том, что этот крест взял на себя тот, кто тебя и убьет в скором времени — архангел. Кристиан Рейнгард.

— Ничего не понимаю.

— Что тут можно не понять? — птица негодующе захлопала крыльями. Сдается, будь у филина возможность, он бы меня ремнем выпорол и в угол поставил. — Ты защищена самой природой, всеми ее силами. Тебя невозможно проклясть, на тебя невозможно наложить заклятие! И во время процедуры он это прекрасно понял, потому и позвал своего брата.

— Ты что, все видел?

— На минуточку я твой хранитель, Элизабет. Рано или поздно, когда ты начнешь ко всему этому относиться более серьезно, ты поймешь, что это значит. Я должен защищать тебя даже ценой собственной жизни. И неужели ты думала, что я позволю тебе попасть в лапы князя тьмы совершенно беззащитной?

— Так что случилось и чем мне все это грозит? — сон моментально пропал.

— Магистр Рейнгард — архимаг. Один из самых сильных в империи. Ему удалось сломить твою защиту, но не разрушить. А потому процесс заклятия был все-таки запущен. Но завершить его не удалось… Энергия бесконтрольно множилась и, чтобы тебя не разорвало на части от скапливающейся силы, ему пришлось замкнуть заклятье на другом сильном маге. В общем, спешу тебя поздравить, теперь всю боль, что ты сейчас благополучно не чувствуешь, испытывает твой злейший враг. К тому же, теперь весь твой эмоциональный фон моментально передается ему.

— Это кому это?

— О Боги, да за что мне это глупое создание досталось? Кристиану Рейнгарду!

— То есть, ему все известно? Известно, от чего я так бегу?

— Нет, ему известно лишь то, что ты чувствуешь. С ним теперь целый год твои переживания будут. И связь между вами тоже будет целый год, поэтому советую быть осторожней. Любое сильное переживание, и он все почувствует. А поскольку он Верховный главнокомандующий, его разум должен быть холодным и чистым, он все-таки империю защищает и нас с тобой в том числе. Ты хоть и сильная ведьма, но не бессмертная. Как и он. Полчища орков не сможете удержать даже вы вдвоем, вас просто разорвут на части.

— То есть я могу стать причиной нашего поражения и захвата страны? Вот замечательно… Филя, давай решать, как разомкнуть это заклятие!

— Через несколько дней будет ночь полной луны. Я отправлюсь на собрание хранителей и попробую выяснить, что можно с этим сделать. Возможно, мои собратья сталкивались с чем-то подобным, хотя очень сомневаюсь. Такие заклятия сложно замкнуть на ком-то другом. Да и кто в здравом уме на это пойдет? Только, пожалуй, архангелы и пойдут. Жертвенность у них в крови. Они обязаны, долг превыше всего для них.

— Не нравится мне все это, — протянула я, выползая из-под одеяла и ежась от холода. За окном начинало светать. Весна, еще ранняя, не дарила тепла, а я ненавидела холод, поэтому нырнула под горячие струи душа, а после него сразу же облачилась в теплое шерстяное платье и надела теплые чулки, которые, о, стыд мне и позор, господин Верховный главнокомандующий снял со своей головы, свернул и бережно положил в шкаф.

Заплетая волосы, я разглядывала себя в зеркало: под глазами появились небольшие синяки, от вчерашнего происшествия, а также недосыпа последних дней. Но это ничтожно малая плата на пути к достижению цели. Филин, молча наблюдавший за мной, наконец, подал голос.

— Куда это ты собираешься?

— Мне нужно в город, проверить кое-какую информацию и найти подработку.

— Ты ведь слышала слова магистра Рейнгарда. Тебе необходимо отдыхать, чтобы восстановиться. Хоть на это ты способна?

— Увы, у меня нет возможности, — категорически заявила я. — Возможно через пару-тройку лет, но не сейчас.

— Тогда я иду с тобой, — заявил Филин и уселся на спинку кресла рядом со мной.

— С ума сошел? Еще не хватало. Девушка, у которой на плече десятикилограммовый филин!

— И что предложишь, обратиться черной кошкой?

— В образе филина я тебя с собой точно не возьму. Хочешь быть кошкой — будь. Но идти будешь сам, я с тобой таскаться не стану.

— Что за магичка мне досталась? Одно слово, что ведьма. Характер — самое то!

— Я, между прочим, никаких хранителей себе не выпрашивала, — я обернулась, чтобы выказать свое недовольство филину, но вместо этого с пола на меня смотрела крупная черная кошка, с короткой густой бархатистой шерсткой и неестественно огромными черными глазами. — А на глаза магии не хватило?

— Особенность хранителя. В любой живой ипостаси мои глаза неизменны…

— Уж не догадались ли братья Рейнгарды, что в филине моем сидит кто-то? Больно пристально вчера тебя Верховный главнокомандующий разглядывал.

— Даже, если и догадались, их догадки догадками и останутся, если ты трепаться не будешь направо и налево. Ну чего там? Пошли. Скорей уйдем — скорей вернемся, мне потом еще лапы мыть и греть, как пить дать отморожу, снег еще не везде сошел.

— Хватит уже брюзжать, — недовольно поморщилась я, открывая хранителю дверь и наблюдая, как с истинно кошачьей манерностью он очень медленно выходит из комнаты. Так и хотелось ускорить выход приложением силы сзади, но я сочла данный жест неэтичным и едва от него сдержалась.

В коридорах университета практически никого не было. Видимо ранним субботним утром адепты отсыпаются перед бурными выходными. Это мне даже на руку, поскольку в последнее время я не особо люблю людей, не говоря уже об их хаотичном скоплении. Но, как только в конце коридора на первом этаже я увидела воинственно идущую в мою сторону Моргану — моментально полюбила и толпу, и людей, поскольку только они могли спасти меня от безвременной кончины. Озираясь по сторонам в поисках живой души, которая могла бы за меня постоять, я струхнула. В коридоре не было никого. А чтобы выбраться из университета — необходимо пройти настроенную убивать Танцующую со смертью.

— Ну что, хранитель? Самое время охранять, — сглотнув от страха, прошептала я.

— Забыл предупредить, — прошипел кот. — Я хранитель души, силы и знаний. Тело природные ведьмы и сами прекрасно охранять умеют.

— Что, выходит, опять я виновата? — возмутилась я, крикнув на кота.

— Торнтон, совсем ума лишилась, с кошками разговариваешь? — злобно усмехнулась Моргана, подойдя ко мне вплотную и нависнув над моим лицом как острие гильотины, которое в любую секунду рванет вниз и лишит меня головы. Сердце остановилось, а затем заколотилось с бешеной скоростью, как у загнанной в угол мыши. Я уже мысленно попрощалась с жизнью, когда вновь была поднята в воздух стальными пальцами девушки. — Я тебя о чем предупреждала? Держись подальше от Кристиана Рейнгарда. Он — мой! Поняла меня?

Вырываться было бесполезно, потому я тряпичной куклой болталась в ее руках. На мое счастье, позади девушки разлился золотой свет, и грозный голос спасителя повелел:

— Отставить, адептка Дуэрти!

Черные глаза девушки расширились от страха, а рука мгновенно разжалась. В этот раз Дамиана поблизости не было, поэтому свалилась я на ледяной мраморный пол, больно ударившись копчиком.

— Господин Верховный главнокомандующий, — девушка приняла ту же позу, что и перед Дамианом — села на колени и склонила лоб к полу.

— Каков был приказ Танцующим, адептка Дуэрти? — голос спокойный, но пробирающий до костей. Я подняла глаза на мужчину — его белоснежная форма вымазана черной кровью — кровью орков, а на лице — след от клинка во всю щеку. Неживые голубые глаза требовательно смотрели на Танцующую со смертью. Мне стало еще страшнее, чем когда она держала меня за горло. Осторожно, чтобы не привлекать внимания, я поползла в противоположную от них сторону, чтобы спрятаться и отсидеться в какой-нибудь аудитории. К моему бесконечному стыду, я была совершенно беззащитна. К слову, мой доблестный хранитель так и сделал — смылся в неизвестном направлении. Тоже мне, дух-защитник. С такой защитой и враги не нужны.

— Отставить! — крикнул господин Рейнгард, и я прекрасно поняла, что на этот раз приказ касался меня. И как только заметил? Я уселась обратно на мраморный пол и обхватила колени руками, ожидая в страхе, что будет дальше. — Кажется, я задал вопрос, адептка Дуэрти.

— Мой Господин, вы приказали охранять университет ценой собственной жизни.

— Дальше?

— И… — она замолчала, а затем едва слышным шепотом произнесла, — не трогать адептов…

— Как карается неповиновение господину? — бесстрастные голубые глаза по прежнему свысока глядели на склонившуюся в абсолютной покорности женщину.

Моргана оторвала лоб от пола и обратила полный ужаса взор на Верховного главнокомандующего, который, от удивления склонил голову на бок.

— Мой Господин, умоляю…

— Адептка Торнтон, — я даже невольно вздрогнула. — Перестаньте трястись, поднимитесь и подойдите ко мне.

Я едва совладала с ватными ногами, поднялась, отряхнула платье и, разглядывая черные прожилки в белом отполированном

Дизайнер обложки Екатерина Романова

© Екатерина Романова, 2017

© Екатерина Романова, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4483-8914-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Нет, пожалуйста, не надо… – тщетность попыток избежать конца была очевидной, но желание жить – самое неистребимое в человеке, особенно перед лицом неизбежной смерти.

Сил вырываться после многочасовых издевательств уже не было.

– Будешь знать, как позорить Князя, дрянь! – обессилевшее тело волокли к печи, в которой с яростным шипением раздирал поленья огонь. В лицо пахнуло жаром и гарью. Вот он – конец… – Жги ее! Сожги эту ведьму!

– Прошу, Андализ…

– О, мы о ней позаботимся, – жестокий смех и грязные комментарии позади мужчин, – так же, как позаботились о тебе, и даже лучше!

Откуда появляются силы, когда самое дорогое, самое ценное, что имеешь, ставят под угрозу? То, что дороже даже собственной жизни. Я не знаю,… но из груди вырвался не крик. Нет. Крик – это просто громкий звук. Это был вой, льющийся из самых темных, неизвестных мне прежде глубин души.

– НЕ-ЕТ!!!!!!!!!!!!!!!!!

Всепоглощающие языки пламени переплелись между собой в яростном танце. Они вырвались из печи, освобождаемые резким порывом ветра, сметали все на своем пути, проходя сквозь меня, и накинулись на всех присутствующих на этом празднике зла. Последнее, что я помню – перекошенные от ужаса лица врагов, и застывший в их глазах страх. Страх смерти…

Душераздирающий вопль заставил проснуться. Озираясь по сторонам в поисках его источника, не сразу поняла, что это был мой собственный. Щеки пылали, памятуя о раскаленных языках пламени. Рефлекторно проведя ладонью по лицу – убедилась, что следов не осталось. Сердце танцевало адскую кадриль, вновь и вновь возвращаясь к событиям той ночи, которую хочется стереть из памяти, словно грязное пятно с ладони. Прислонившись спиной к забору, я переводила дух. Светало. Весеннее солнце уже прогревало землю, подернутую ворсинками травы. На клумбах поднимали разноцветные головки первые цветы, а в молодой травке блестела роса, от которой я промокла насквозь. Дожди совершенно не характерны в Астории для этого времени года, но третий день идут, невзирая ни на что. Пробирал озноб, но согреться было негде, как негде было сменить одежду. Легкий ситцевый сарафан без рукавов промок насквозь и прилип к истерзанному телу…

Как вышло, что я, двадцатилетняя Элизабет Торнтон, старшая из восьми дочерей семьи оказалась на улице в непотребном виде и без средств к существованию? Это долгая и полная трагедий история, перевернувшая мой мир, вспоминать которую совершенно не хочется. Самое главное – мне удалось сбежать. А это значит, что страх и боль позади. Теперь бояться должны те, кто сотворил со мной подобное. Я залижу раны, наберусь сил, поднимусь, чтобы вернуться и отомстить. Чтобы вернуться и забрать то, без чего жизнь на этой земле не имеет смысла! Мне лишь нужно найти работу и крышу над головой.

С этими мыслями я утерла слезы и решительно поднялась. Город начинал оживать и первые еще полусонные прохожие, кутаясь в демисезонные пальто и шарфы, кидали на меня неодобрительные взгляды. Грязная, выпачканная золой, с кровавыми разводами на ногах и синяками на лице, я была похожа на дешевую девушку по вызову, которой ночью пришлось несладко. Но мне было наплевать. Масштабы произошедшей со мной трагедии никто не оценит и не поймет, потому что сердца людей и нелюдей столицы империи – Астории давно охвачены холодом. Возможно, сказывается близость дворца императора и снобизм, присущий всей родовой знати, которой тут полным-полно, а возможно тяжелая жизнь и только недавно окончившаяся война, отголоски которой до сих пор еще живы. Но мне все равно. Сегодня моя цель – найти кров и работу. Неважно, я возьмусь за что угодно, что не противоречит моим моральным принципам.

Стараясь миновать людные улицы, я узкими переулками добралась до центральной площади, утопающей в сизой дымке тумана. Здесь стояли столбы с многочисленными объявлениями от и для населения. Сейчас огромная мощеная площадь была непривычно пуста. По воскресеньям ничего политически важного не происходило: императорская семья и высший свет изволят отсыпаться после пышных субботних балов, которые по славной расточительной традиции давались каждую неделю, а обычный народ спешит на еженедельную ярмарку в противоположную сторону города, чтобы купить свежих овощей, мяса, рыбы и фермерских продуктов. Поэтому я практически без лишних глаз могу изучить объявления и подобрать что-нибудь для себя приемлемое.

Большинство вакансий предлагали будущее разносчицы в трактире. Читай – работать придется не только руками, но и другими, менее публичными частями тела. Важным конкурентным преимуществом знатной разносчицы является увеселение посетителей собственным телом в располагаемых на вторых этажах комнатах. Причем плата за это дело даже не предусматривалась, все входило в обычные должностные обязанности. Трактиров в Астории полным-полно и все они борются за клиентуру. Работника потерять можно – всегда найдется новый, а вот терять клиента – смертный грех. Даже если сам клиент на этот смертный грех и похож. Мама, которая не смогла избежать участи разносчицы в свое время, во всех красках поведала о прелестях профессии.

Предложения поработать няней или учительницей отвергла сразу. Работать с детьми я сейчас не смогу. Слишком шатка психика, слишком свежи воспоминания, слишком больно… да к тому же в таком виде меня не пустят даже на паперть, не то, что в приличный дом.

Просмотрев почти все предложения, я едва не пала духом, пытаясь смириться с участью трактирной девки. К счастью, на глаза попала одна невзрачная бумажка, наполовину заклеенная более свежим объявлением. Бесцеремонно сорвав последнее, я вчиталась:

«Требуется уборщица на полный рабочий день, семь дней в неделю. Плата, обед и жилье предоставляются соответственно вложенным усилиям. Обращаться к магистру Олхарду, в Университет магических наук».

Отлично. Это мне подойдет. Много работы – отвлекусь от ненужных мыслей, возможно даже смогу прийти в себя и начать разрабатывать план мести. Кров и еда – помогут восстановить здоровье и поддержать штаны, на которые, к слову, еще заработать нужно, ну а гонорар… каким бы он ни был, мне сейчас больше всего нужно место для зализывания ран. А если плата недостаточная – можно найти ночную подработку. Благо, Астории всегда требуются трудолюбивые руки, а с трудолюбием в нашей семье никогда не было проблем.

Живот предательски заурчал от голода, а голова закружилась от большой потери крови накануне. Тело отчаянно требовало лечения и отдыха, игнорировать дальше его сигналы уже не было возможности. Либо я донесу свое тело в безопасное место, либо его донесут куда попало без моего ведома. Собравшись с последними силами, я двинулась в сторону академии, стараясь не думать о том, какое впечатление произведет мой внешний вид на потенциального работодателя.

Мы с отцом часто бывали в Астории и столица – одно из наших любимых мест во всей Гардии. Я знала ее центр вдоль и поперек. Папа обещал, что когда я вырасту, стану его правой рукой и мы вместе откроем булочную рядом с императорским дворцом, и в этой булочной будет закупать сладости весь высший свет. Он иногда отсылал маму в деревенский магазин, а сам готовил ужин и наше самое любимое лакомство – булочки с маком, политые шоколадом или пышки с изюмом и орешками. Вся деревня в день отцовской готовки неожиданно вспоминала про нашу семью. Кто за советом заходил, кто заглядывал вернуть одолженную месяц назад поварешку, кто о здоровье троюродной тети двоюродного племянника отца справиться. В общем, причины были разнообразными, неизменным оставалось одно – всех угощали чаем с булочками, которые разлетались, не успевая даже остыть. Но отца не стало слишком рано, а мать не справлялась с восемью дочерьми одна. В результате получилось то, что получилось…

Здание Университета в пяти кварталах от главной площади. От всех норийцев оно загорожено массивной каменной стеной, высотой в три моих роста, а то и больше. Будто тайны и знания, которые хранит университет, могут сбежать. Эта стена пережила осаду ночных демонов и первую войну с орками, которые дошли до самого императорского дворца. Не сильна в истории, и чем отогнали в итоге низшую нечисть – не знаю, но факт в том, что университет остался цел и невредим, хотя сюда рвались. И еще как рвались! Университет – кузница сильнейших магов страны и, как рассказывал отец, здесь находится даже часть артефактов императорской семьи.

Помимо стены из грубого темно-серого булыжника, в солнечных местах поросшего плющом, а в тенистых – мхом, университет защищала магия. Раньше я этого не замечала, а сейчас четко видела некое подобие купола, напоминающего половину огромного мыльного пузыря, накрывшего несметную территорию учебного заведения. Действительно, перед передней стенкой купола светилась магическим светом табличка.

«Дороги нет. Звоните в колокольчик и дождитесь привратника. Дальнейшее продвижение – на ваш страх и риск, может быть смертельным».

Ничего себе меры предосторожности. Я приблизилась к куполу чуть ближе, чтобы рассмотреть и слегка голубоватая, словно водная пелена пыхнула огнем. От неожиданности отскочив, я быстро позвонила в колокольчик и более подходить к куполу не решалась. Слишком свежи в памяти последние свидания с огнем…

Реакции на звонок не последовало. Повторив процедуру пять раз и, не дождавшись ни привратника, ни стражника, ни духа университета, решила попытать обещанный «страх и риск» и шагнула-таки в сторону пузыря. Приблизившись к его стенке вплотную, я осторожно вытянула руку перед собой – ничего. Осмелев, провела по пелене кончиками пальцев, и… нет, не превратилась в пепел. По водной стенке пробежала мелкая рябь, а затем она расступилась в стороны, пропуская меня, и сомкнулись обратно уже за спиной. Тоже мне, шутники. Видимо повесили табличку для отпугивания случайных прохожих и пьяных троллей. Хотя те, по-моему, вообще таблички не читают, потому что не умеют. Впрочем, оно и к лучшему, ведь если бы умели, то не только бы читали, но еще бы и комментарии похабные оставляли.

Магический купол я, конечно, прошла, но вот как быть со стеной и тяжелой дверью из грубого массивного дерева, закованной в железо? Сквозь такие не просочишься. Видимо все же придется достучаться до этого самого привратника. Процедура заняла без малого час, но моя настырность победила. Говорила мне мама, что настырность как в могилу может свести, так и добрую службу сослужить. Наконец, услышав душераздирающие крики и упорные стуки в дверь, мне явился господин привратник. Точнее, заспанная физиономия господина, высунувшаяся из небольшого окошка в стене.

– Чего надобно? Иди отсюдова подобру по здорову, мы нищим не подаем!

– Мне нужен магистр Олхард. Я по столбовой вакансии.

Физиономия спряталась в окошке и через несколько минут в огромных дубовых воротах открылась самая маленькая из четырех возможных дверей, из которой показался небольшой серый старичок. В привратниках служил гоблин, с длинными заостренными ушами, короткой седой бородкой и маленькими, но юркими глазками-бусинками. Меня поразило обилие сережек в его левом ухе. Каждая серьга – один поверженный противник. А уж мне известно, какие жестокие бои проходят между представителями низших рас.

– Ты это, как купол-то прошла? – удивился гоблин и сощурил глазки-бусинки.

– Мне нужен магистр Олхард, – повторила я, стараясь не тушеваться. Внешность бывает обманчива. За плечами этого миловидного старичка-гоблина десятки поверженных врагов.

Гоблин, почесав затылок, окинул меня с ног до головы и протянул недоверчиво.

– В таком виде в университет пустить непотребно. Шла бы ты, девка, переоделась хоть.

– У меня есть только то, что на мне.

– Ох ты ть голытьба, – ругнулся он и снова скрылся за дубовой дверью. Поскольку гоблин ее не закрыл, я посчитала это приглашением и последовала за ним в мрачный коридор, уводящий прямо внутрь стены. Оказывается, стены не только высокие, но и широкие. Видимо, они полны потайных коридоров, лазеек и ходов.

– Иди, иди, сейчас найдем чегонто для тебя, стыдобу-то хотя бы прикрыть, – взяв со стены факел и уводя меня куда-то вглубь, вещал гоблин.

К слову, вся стыдоба была итак прикрыта. По-хорошему мне бы принять душ и могла бы сойти за более-менее пристойного человека.

Закончив петлять в потемках, мы зашли в тесную каморку, видимо, обжитую привратником, которую освещал лишь свет небольшого настольного кристалла.

– Вона пока моську в умывальнике хоть умой, – снизошел он и, недолго думая, я принялась оттирать сажу и запекшуюся кровь. Из зеркала на меня глядела кошмарная жуть, которая пугала еще больше из-за царившего вокруг полумрака. Чего не видно – то додумывалось. Жаль, что болезненную бледность и уже пожелтевшие, но еще видневшиеся синяки холодной водой не смыть… как не смыть водой позор и страх…

Приведя себя в порядок, я дожидалась гоблина на единственном потрепанном жизнью кресле в его маленьком жилище. Кровать, умывальник, стол с письменными принадлежностями и тяжелым массивным журналом страниц на пятьсот и несколько книг. Вскоре появился сам привратник, и снова окинув меня недовольным взглядом, хотя мой вид уже был существенно лучше, швырнул цветастую тряпку.

– На вот надень. Вернешь потом. Без дыров и срамоты чтобыри! Это платье моей старшой. Уж больно на тебя смотреть страшно.

Платье на два размера больше, чуть ниже колен и в крупный цветок ярко-желтого одуванчика. Ненавижу одуванчики. Впрочем, лучше порванного грязного сарафана, слишком легкого даже для летней погоды, не говоря уже о промозглой весне. Гоблин отвернулся, давая мне возможность сменить одежду и, когда я вновь поинтересовалась, как найти магистра Олхарда, повернулся и всучил мне кристалл.

– И что я должна с этим сделать? – не поняла я, крутя в руках небольшой отрез самой обычной кварцевой друзы.

– Эх, девка, дура. Не магичка видно, все магички ими пользуются. Скажи кристаллу, куда тебе надобныть он тебя и отведеть. Все, ступай, адепты сейчас понапросыпаются в город потащутся за бутылями, мне еще записывать всех надо, итак тут с тобой напровозился.

– Спасибо, – кинула я на прощанье и, забрав свое грязное платье, вышла из каморки во внутренний двор Университета.

За оборонительными стенами, внутри, учебное заведение выглядело совершенно иначе. Неприступный воинственный вид сменился сказочным убранством многочисленных корпусов, затерявшихся в лабиринтах каменных дорожек, утонувших в садах, причудливых клумбах и фонтанах. Вдалеке виднелось несколько башен с заостренными крышами, на которых развевался флаг с эмблемой университета. Эмблемой почему-то являлся дракон, гордо вскинувший голову и изрыгающий огонь. Не сразу заметила, что стою посреди дороги и, задрав голову, улыбаюсь как идиотка. Мне в ответ улыбались красной черепицей здания с серыми грубыми стенами, похожими на университетскую стену. Массивно, грубовато, но в целом очень красиво, особенно учитывая количество зелени и ранних цветов, на которых под солнцем искрились капельки утренней росы. Казалось, университет утопал в россыпи алмазных слез, искрящихся в лучах восстающего солнца. У меня захватило дух.

Оторвавшись от созерцания невесомых кристальных капелек, которые танцевали в воздухе, управляемые неведомой силой, я покрутила в руках дар привратника.

– Что там сказал гоблин? Поговорить с кристаллом… бред какой-то, – возмутилась я, сомневаясь, что разговоры с камнями могут привести к чему-то хорошему. – Ну что же, попробуем. Кристалл, мне нужен магистр Олхард.

Удивительно, но камень пропустил мимо магических ушей мой ироничный тон и отозвался настойчивым теплом, к которому присоединилась тяга. Кристалл уверенно тащил меня за собой. Действительно, без этой штуки найти магистра мне вряд ли бы удалось. Мы прошли несколько корпусов, лабиринт из зеленых насаждений, который привел к озеру с горячим источником цвета аквамарина, зашли в здание с двумя высокими башнями, прошли три лестничных пролета, два коридора и, наконец, остановились перед невзрачной деревянной дверью, из-за которой тут же послышалось:

– Заходите.

Едва отдышавшись от такого приключения, я, выдохнув, вошла в кабинет магистра Олхарда. Им оказался мужчина, на вид 50—60 лет, с седой бородкой и седыми же волосами до плеч. Его доброе открытое лицо располагало к общению, и я немного успокоилась, расправив плечи. Все магистры магии мне представлялись высокими, широкоплечими старцами с черными, как тьма глазами, нависающими над ними густыми бровями, орлиным носом и очень суровым характером. Магистр Олхард развеял это представление. Хотя нет. Нос и правда орлиный.

Честно говоря, все равно было немного страшно и странно, но по другой причине. Я первый раз устраиваюсь на работу. Пусть должность и невысока, но мне не хотелось провалить собеседование. Слишком многое поставлено на карту.

– Я по поводу столбовой вакансии, – решительно заявила я, проходя внутрь кабинета.

Лишь сделав пару шагов, я заметила, что магистр Олхард не один. В кресле, возле камина, позади магистра, сидел человек, красота которого лишила меня дара речи: высокий, широкоплечий, с длинными пшеничными волосами и пронзительными глазами цвета незабудок. Несмотря на мягкую и приятную внешность, от него исходила внутренняя сила, а в глазах читалась стальная решимость. Пол подо мной провалился, а язык вмиг превратился в яблочное желе, растаявшее во рту. Смогу ли я при нем хоть слово вымолвить? Что за магия его окружает? Едва найдя силу, чтобы оторвать взгляд от ледяных голубых глаз, изучающих меня и в особенности мой цветастый наряд, я повернулась к магистру.

– Как вы прошли сквозь защиту? – строго спросил мужчина, которого пару мгновений назад я так бесстыже разглядывала. Его тон был надменным и высокомерным, будто мое появление в университете как минимум акт агрессии имперского масштаба и сейчас решается моя судьба: плаха или прощение. Сглотнув, я кротко улыбнулась.

– Как и все. Она же не настоящая, – я развела руками и вновь посмотрела на магистра, надеясь, что на этом вопрос исчерпан. Но магистр молчал, бросая тревожные взгляды в сторону прекрасного незнакомца, спокойно восседающего на обычном кресле с таким видом, словно сидит на императорском троне.

– Не настоящая, – пробуя на вкус слово, мягко прошептал мужчина и обратил ледяной взгляд в сторону магистра Олхарда. Старичок стушевался и опустил глаза. Усмехнувшись, незнакомец поднялся. Действительно, с ростом не ошиблась. Я едва доставала макушкой ему до плеча. Подойдя вплотную и обратив на меня холодный взор сверху вниз, от которого мурашки по коже пробежали, он произнес. – Мой старый друг, видимо вам придется немало постараться, чтобы защита стала настоящей.

Несмотря на то, что обращался он к магистру, взгляд сверлил меня. Как загнанная мышка, я смотрела на мужчину снизу вверх и хлопала ресницами, пытаясь понять, что происходит. Стоит ли говорить, что спокойствие и холодная решимость в голосе стоящего передо мной мужчины пугали куда больше, чем возможные гневные крики и угрозы. Тогда бы хоть можно было предположить, чего ожидать, а когда вот так, тихо и спокойно… в душе морозящий ужас. Он словно запустил под мою кожу холодные щупальца, и они копошились, в поисках ответов на непонятные вопросы. Я даже сглотнула, но решилась спросить.

– Я сделала что-то не так? Если защита сломалась или испортилась – я починю. Мне просто нужна работа, именно поэтому я здесь. У вас, кажется, была вакансия, она еще актуальна? – я вновь обратилась к магистру Олхарду, отойдя подальше от прекрасного незнакомца. Его присутствие, тем более такое близкое, меня пугало и нервировало. А кому как не мне знать, что внешность бывает обманчива.

Словно прочитав мои мысли, мужчина засиял. В буквальном смысле засиял, а через мгновение его не стало в комнате. Чудеса. Впервые вижу такой интересный способ телепортации. Да что там, вообще впервые вижу телепортацию. А уж если магия такого уровня существует, то обладающий ею, должно быть, невероятно силен. Возможно он даже из службы безопасности университета.

Магистр Олхард заметно расслабился и развалился в своем кресле, явно утратив необходимость держать осанку и должный вид при этом важном господине. Спохватившись, что находится не один, он расплылся в довольной улыбке и показал на кресло, напротив стола.

– Присаживайтесь. В ногах правды нет. Выглядите вы неважно. Чаю желаете?

– Я бы не отказалась, – робкая улыбка. Желудок при упоминании еды окончательно капитулировал и издал плотоядный рык. Магистр по-отечески улыбнулся и дал распоряжения по поводу чая. Уже три или четыре дня мне не удавалось раздобыть ничего, кроме воды сомнительного качества, черствого хлеба и объедков из разных таверн. Учитывая, что в последних и свежая-то еда не ахти какая, объедками и вовсе можно было отравиться. Всю дорогу, пока добиралась до Астории, мне как-то не везло с едой…

Через несколько минут невысокая гоблинша принесла в кабинет две чашки чая, печенье и розетку с вишневым вареньем. Подозрительно покосившись на мое платье, она что-то крякнула и удалилась. Никак жена или та самая дочь привратника, чье платье украшало изгибы моего тела.

Собеседование проходило в дружественной обстановке. Магистр Кевин Олхард оказался любезным мужчиной, приятным в общении. Мы познакомились, он рассказал об университете и себе. Оказывается, вот уже 30 лет он помимо всего прочего преподает бытовую магию, но за все время так и не был выпущен ни один полноценный бытовой маг. Все хотят быть лекарями, прорицателями, боевыми магами, но никак не бытовыми, а потому в уборщиках, совершенно обычных и не магических, у них всегда особая нужда. Меня просветили о несложных обязанностях, пока мы пили чай. Магистр пояснил, что вакансия действительно имеется, но она нечистая. Работы много и предстоит убирать после занятий адептов по боевой и стихийной магии, которые оставляют немало разрушений и последствий и бывают дюже изобретательными в своих экспериментах. Но мне было все равно. Если все, как в условиях объявления, то меня полностью устраивает. На этом и сошлись. Платить будут семь золотых в месяц, вдобавок мне положена форма, комната и горячее питание в столовой.

Заметив, с каким энтузиазмом я разве что не вылизываю опустевшую вазочку из-под малинового варенья, магистр предложил мне воспользоваться услугами столовой прямо сейчас и выписал талон. Не пасть голодной смертью в многочисленных лабиринтах университета мне должен был помочь кристалл, выданный привратником. Магистр остановил меня в дверях.

– Вы владеете магией, Элизабет? – взгляд серых глаз был задумчив.

– Нет, господин магистр, к сожалению не владею.

– Хорошо, ступайте. Завтра Кларисса выдаст вам форму и введет в курс дела, что, где, когда и как. Мы, мужчины, больше по части разрушений. А созидать и убирать – это ваше, женское. Если возникнут какие-то вопросы – двери моего кабинета всегда открыты. И зайдите, пожалуйста, к лекарю. Уж не знаю, что у вас случилось – это дело не мое, но выглядите вы очень плохо, а нам нужны крепкие работники.

– Спасибо, магистр Олхард.

Обо мне уже долгое время никто не заботился и, дав себе приказ не расплакаться, я собиралась выйти, но меня вновь остановили.

– Да, госпожа Торнтон. Элизабет, вы позволите так к вам обращаться? – я утвердительно кивнула. Это красивое имя и ничего плохого, если оно будет звучать чаще. – Можете посещать мои лекции по бытовой магии. Они, несомненно, помогут вам быстрее и эффективнее справляться с работой. Ступайте.

Таким необычным способом я обрела кров, питание, заработок и даже возможность посещать лекции. Пусть гонорар по меркам столицы и небольшой, но на первое время мне хватит, чтобы прийти в себя и обзавестись всем необходимым для жизни. Дальше что-нибудь придумаю. Вдобавок, отличный бонус в виде знаний, к которым у меня с самого детства глубокая страсть. Я всегда увлекалась книгами о магии, рыцарях, колдунах, феях, которые отец привозил из столичных поездок. Приятно было витать в волшебных мирах, окунуться в которые помогал несравнимо прекрасный древесный аромат страниц и кожи. Несмотря на любовь к магии, сама я никогда не могла управлять энергией. В нашем роду, насколько мне известно, не было ни одной волшебницы. Именно волшебницы, потому что уже на протяжении долгих веков род состоит из одних женщин. Мама говорила, что давным-давно какой-то из наших родственников прогневал стихийных богов. Всех и разом. Как уж он умудрился – вопрос второй и безответный. Но факт в том, что Боги прокляли его, пообещав стереть род с земли. Но видимо что-то пошло не так, либо боги слишком изобретательными оказались, потому что у того родственника родилось восемь дочерей. У тех восьми дочерей еще по восемь дочерей и так до моей линии. Многие умирали в младенчестве или юности, но тем не менее, род разросся знатно. Сложно представить, что и меня ждет та же участь, особенно в свете последних событий,… но соберись, Элизабет Торнтон. У тебя есть цель и ты должна действовать по порядку.

К счастью, в столовой, куда проводил меня кристалл, оказалось пусто. Это было крыло для преподавателей и работников, поэтому столкнуться с адептами не пришлось. Признаться, я боялась их – адептов. Насколько мне доводилось слышать, большинство из них молодые жестокие выскочки. Сюда поступают в 18 лет, к 20 набираются кое-какого ума, в 23 идут на практическую отработку и к 25 более-менее начинают разбираться в магии и получают значок выпускника. Если доживают. Показатели смертности в магических университетах и академиях страны за последние 10 лет очень высокие. Цифры, что я видела, повергли меня в шок. Только на факультете боевой магии ежегодно гибнет до 60% адептов. Во многом, это связано с войной, которую чудом удалось прекратить, а по мне лишь приостановить. Неизвестно, как скоро плотину орков и гоблинов вновь прорвет на наши приграничные территории. Но сейчас меня не столько занимала политика, сколько более приземленные вопросы. Мне очень хотелось есть. Даже если прямо сейчас под воротами университета стоят эти самые орки, я лучше сытой умру, чем на голодный желудок.

Повара скучали на раздаче, помешивая поварешкой кашу и отгоняя папирусом зудящих вокруг варева навозных мух. Конечно, весной коровий навоз еще не такой душистый, как летом, а потому из хлева они перебрались в тепленькое местечко на кухню. Либо преподаватели пали смертью сытых, либо место не пользуется среди них популярностью. Заметив меня, повара изрядно приободрились и от души накормили всем, что только имелось. Уплетая за обе щеки горячую кашу, хлеб с маслом, мясную похлебку, капустные пирожки и ароматный кофе, я практически испытала блаженство. К тому же, видя мой болезный вид, повара и с собой положили пару пирожков, чтобы по дороге до комнаты не отощала. От сытости даже боль ненадолго отступила. Но я не стала пренебрегать советом магистра Олхарда, а потому заглянула к лекарю.

Высокий молодой стройный мужчина, с черными, как смоль волнистыми волосами до плеч, такими же бездонно черными глазами, сразу оторвался от дел и окинул меня оценивающим взглядом. Он выглядел настолько мужественно, словно всю жизнь обращался с оружием, но никак не со склянками. Мне даже стало не по себе. А туда ли привел меня кристалл? Черные глаза продолжали меня исследовать, а внутри них плясали искры огня. Видимо отголоски магии – просканировал на наличие повреждений. Красивые брови мужчины взмыли вверх.

– Кто с вами сотворил такое? – возмутился он, а искры в глазах, я это точно видела, разрослись в настоящее пламя. Неужели огненный лорд? Или низший демон? Я боялась таких господ с самого детства и не без причины… Стоит полагать, что в лучшем в империи магическом университете даже лекари необычные. Я уже имела честь встретить господина из службы охраны, и он мне совсем не понравился. Но вот здешний лекарь – страх да и только. Хоть и в привлекательной обертке.

– Надеюсь, эта информация не покинет пределов комнаты? – сглотнув, протянула я едва слушающимся языком.

– Разумеется, – подтвердил он, а пламя в глазах исчезло – вернулась бесконечная бездна. Хрен редьки не слаще. – Об этом можете не беспокоиться. Все, что мне становится известно на сеансах – не покидает границ данной комнаты.

– Вы можете мне помочь? – я положила сверток с пирожками и своим грязным платьем на столик, а сама улеглась на кушетку, на которую указал мужчина, и закрыла глаза. Обстановка больше подходила для принесения меня в жертву какому-нибудь кровожадному богу, нежели для обычного осмотра. Но я постаралась взять себя в руки. Хватит бояться. Только не после того, что я уже прошла.

– Для начала, я очищу вашу ауру. Она кишит энергетическими паразитами и вся в дырах. Удивительно, как вы только на ногах стоите.

Я бездвижно лежала на кушетке, пока лекарь проделывал надо мной необходимые ритуалы и нашептывал заклинания, и всей душой надеялась, что не отправлюсь к праотцам. Как ни странно, но стоило магистру закончить, а мне сесть, как самочувствие существенно улучшилось, хотя тело от усталости стало ватным. Меня потянуло в сон, о чем я заявила душевным зевком, совсем некультурно продемонстрировав лекарю гланды.

– Отличная реакция на сеанс. У вас сильный организм, скоро поправитесь. Магистр Дамиан Рейнгард, всегда к вашим услугам.

– Элизабет Торнтон, – я протянула руку и магистр, не мешкая, галантно прикоснулся к ней губами. Не только красив, полезен обществу, но еще и воспитан. И после того, как помог мне, уже не кажется столь ужасным. Приятно видеть подобное сочетание в современном мужчине. Сегодня это большая редкость. Улицы и балы кишмя кишат женоподобными мужчинами с узкими бедрами, втиснутыми в тугие лосины и широкими плечами, украшенными рюшечками и бахромой. Либо напротив – высокомерными тиранами, застегнутыми на все пуговицы своего боевого мундира и увешанными орденами. «За исключительное высокомерие», «За пренебрежение правилами этикета», «За высмеивание женских слабостей», много всяких достоинств. А тут столь великолепный образчик мужественности. Боюсь я таких. Боюсь и опасаюсь. Я одернула руку, которая дольше положенного задержалась в его ладони и соскочила с кушетки. – Могу идти, магистр Рейнгард?

– Можете обращаться ко мне по имени. Все же вы не адептка, а у меня нет детей, – мягко улыбнулся мужчина. – И боюсь, что нет. Вашу ауру залатать было не сложно, но вот повреждения… – он бросил взгляд на мой живот, который я инстинктивно накрыла ладонью. – Они не магического характера… все, что в моих силах – помочь вашему организму справиться с травмами самостоятельно. Выпишу три настойки. Одна, – на столик лег небольшой пузырек ярко фиолетового цвета, – снимет боль. Три капли в день на стакан воды. Не больше. Вторая, – оранжевый пузырек, размером гораздо больше, встал рядом с первым, – поможет восстановить повреждения. Будете принимать по 10 капель, трижды в день не запивая. И третий, – пузырек из зеленого стекла, самого большого размера. Мне прекрасно известно, что хранят в таких колбочках, – успокоительное. Принимать по мере необходимости перед сном. И, госпожа Торнтон… заклятие «Молчание души» на последней стадии разрушения. Но вы, должно быть, и сами это чувствуете. Если все еще актуально, подходите через пару дней, я обновлю его.

Он протянул мне пузырьки и рецепт, напутствовав принять душ, капли и немедленно лечь спать, пообещав, что завтра буду чувствовать себя словно заново родившейся. Сильно в этом сомневаюсь, но хуже уже точно быть не может. И откуда он узнал о наложенном на меня заклятии? На моем лбу ведь не стоит печать. Уточнять я не стала, решив, что через пару дней, если мне станет лучше, я приду к нему и обо всем узнаю.

Заклятие «молчание души» можно накладывать только раз в год абсолютно здоровому человеку, в противном случае возможны самые серьезные последствия и даже смерть. Об умении накладывать его не распространяются, потому что никто не может дать гарантии, как именно оно сработает, но народная молва разносит новости и к подобным умельцам не иссякает толпа страждущих.

Моя комнатка, расположенная в крыле преподавателей и работников университета оказалась очень привлекательной, просторной и светлой. Возле окна стояла большая кровать с пушистым мягким матрасом, рядом с ней – тумбочка для мелочей, на которой красовалась ваза со свежими ромашками. На окнах – легкая тюль цвета нежной сирени. Возле входа у стены шкаф для одежды, с зеркалом во весь рост на дверце. Также в комнате имелся письменный стол, стул и вход в святая святых – собственную ванную комнату. Я убедилась, что горячая вода и санузел работают, как положено и возликовала. Последовав совету магистра Дамиана Рейнгарда, я приняла горячий душ, капли и предалась глубокому восстанавливающему сну. Невзирая на время суток, мой организм требовал и получил свое.

На следующее утро мое состояние можно было назвать великолепным. Я привела себя в порядок, приготовившись к первому рабочему дню. С восходом солнца в комнату вошла та сама гоблинша, Кларисса, вручила мне пакет со сменной одеждой и необходимыми атрибутами, дала краткие пояснения, что и как я должна выполнять. Переодевшись в сарафан из плотной темно синей ткани и, нацепив кружевной белый передник, я покрутилась перед зеркалом. Из него смотрела высокая стройная девушка с высоко забранным хвостом волнистых каштановых волос, густым водопадом спускающихся до середины спины. В ярко зеленых глазах – отличительная черта женщин нашего рода – читалась плохо скрытая печаль. В целом, я была обладателем весьма привлекательной внешности и, как говаривала мама, это тоже действие проклятия рода, ведь никто не захочет сделать восемь детей уродливой женщине. Цинично конечно, но видимо что-то в этом есть, иначе, зачем мне грудь третьего размера, длинные ноги и стройное тело? Явно не для того, чтобы было удобнее полоть репу или чистить чужие унитазы. Заметив недовольный взгляд ожидающей Клариссы, я поспешила закончить приготовления к смене, вернула ей вчерашнее платье и побрела на завтрак, после которого приступила к своим непосредственным обязанностям.

Адепты действительно неплохо накуролесили. В кабинете стихийной магии царил полнейший бедлам. Судя по грязи, размазанной по полу, стенам и даже потолку, изучали они на днях магию земли и воды. Сочетание получилось впечатляющее. Не менее впечатляющим оказалось и усердие, с которым они эту магию изучали… Во всяком случае, я понятия не имела, как мне соскребать остатки магических упражнений с потолка, высотою как минимум в пять метров. Даже если я поставлю стул на две парты, дотянуться мне все равно не грозит, а вот переломать позвоночник в нескольких местах – очень даже. Прибрав все, кроме потолка, я оценила масштаб катастрофы. Если что-то делать, то делать хорошо.

– Так, дорогая куча грязи. Давай с тобой разбираться.

Вот уж чего не ожидала, так это ответа от кучи грязи.

– Эбигейл… Эбигейл… – чуть слышный, едва различимый шепот нескольких голосов. Они доносились отовсюду и ниоткуда в то же время: звенящие, шипящие, зовущие и плачущие. Сначала показалось, что я схожу с ума, но голоса становились громче, настойчивее. Окутывали меня, словно шелковой простыней. – Эбигейл, прими свою силу… Эбигейл…

Я была готова в страхе выбежать из кабинета, если бы ноги слушались. Но предатные каменным изваянием пригвоздили меня к паркету. А потом началось и вовсе необъяснимое. В области сердца разлилось непривычное тепло. Ладони запульсировали от приливающей крови, кончики пальцев защекотала энергия. Она словно повелевала мною, приказывала, руководила, а я была только проводником. Рука, ведомая кем-то, взмыла вверх и в тот же миг куча грязи, размазанная по потолку, послушным потоком опустилась вниз и, следуя движению моей ладони, легла в мусорный бак. Я будто под действием гипноза другой рукой подняла воду из ведра вверх, и струя водной тряпочкой смыла грязные следы на потолке над моей головой. Вода послушно танцевала под потолком, очищая его, пока за спиной не громыхнула дверь. Я резко обернулась на шум и заметила глаза цвета ледяных незабудок. Их действительно сложно забыть… Ведро воды тяжелым грязным ливнем обрушилось прямо на мою голову. Откашлявшись и протерев глаза, я вытаращилась на дверь, но там никого не было. Неужели мне показалось? И что это вообще такое было, я же не обладаю магией? Неужели этот блондин играл со мной?

Но хуже всего было то, что я вымокла с ног до головы. Придется теперь использовать запасной комплект формы, а эту стирать.

Закончив уборку в кабинете, при этом усердно костеря произошедшее за дополнительную работу, я приняла душ, переоделась и отобедала в столовой. Теперь предстоял нелегкий труд – женская уборная. Даже представлять не хочу, какие чудеса меня там могут поджидать. Не говоря уже о совсем не чудесных предметах женской жизнедеятельности.

Вооружившись тележкой с разнообразными чистящими средствами и мочалками, я испросила у кристалла дорогу до ближайшей общественной уборной. Но, не дойдя нескольких метров, вновь замерла. Все же ледяные голубые глаза мне не привиделись. Он разговаривал с мужчиной, которого я уже знала – магистром Рейнгардом. Два мужественных северных Бога мирно беседуют. На такую картинку можно любоваться бесконечно. Создавалось впечатление, что Дамиан – копия блондина, только в темном амплуа. Такие же до плеч волосы, но черные как ночь и резкие очертания мужественных скул. Разве что глаза… их глаза отличались. Цвета редкого черного опала и цвета аквамарина. Мужчины вели оживленную беседу, а я оторопело пялилась, не в силах оторвать взгляд. Что-то в них меня смущало, отталкивало и притягивало одновременно.

– Любуешься картинкой? – послышалось из-за спины. Я даже вздрогнула от неожиданности. – Без вариантов. Господин Кристиан Рейнгард обручен с кронпринцессой, а господин, на чьем лице выражение бесконечной скорби – декан лечебного факультета, его брат, не менее прекрасен, но слишком стар, на мой взгляд. Разница в 156 лет, это, по-моему, чересчур.

К любованию красавцами присоединилась девушка, с копной рыжих кудрявых волос, большими карими глазами, как у олененка и задорной улыбкой. В руках она держала кипу учебников, на одном из которых написано «Основы магии огня». Видимо адептка с факультета стихийной магии. Она действительно была похожа на огонек.

– Обручальное кольцо у него необычное, – заметила я. Никогда не отличалась особой любовью к украшениям, но на это, почему-то, внимание обратила сразу. Небольшой серебристый ободок, а в центре крупный красный камень в форме сердца, которое, как будто пульсировало красным светом. Я стряхнула с себя наваждение. – У кронпринцессы скверный характер, как они уживаются?

О манерах нашей коронованной особы мне было прекрасно известно.

– Вдобавок она страшная, как смертный грех, – поддакнула девушка.

– И где же вы, дамы, умудрились повстречать этот смертный грех со скверным характером, если представлена ко двору она будет только в следующем году? – девушка лишь неопределенно пожала плечами на замечание подошедшего рыжеволосого парня, а я не сочла нужным делиться своими знаниями с незнакомцами. Они с рыжеволосой были похожи, видимо брат и сестра.

– В любом случае, он достоин гораздо лучшего, – мечтательно вздохнула незнакомка.

– Тебя, например? – усмехнулся парень. – Такие как он женятся лишь на принцессах и дамах из высшего света. А ты ни первая, ни вторая. У тебя ни единого шанса. К тому же, он прекрасно нас сейчас слышит.

Щеки девушки мгновенно зашлись румянцем и она опустила свои большие глаза. Будто снующие туда-сюда адепты могут уличить ее в чем-то. Впрочем, непозволительно, чтобы чужие разговоры кто-то подслушивал, даже если в этих разговорах перемываются косточки или отпускаются восхищенные вздохи. И это вновь случилось.

– Эбигейл… Эбигейл…

– Вы это слышите? – я обратилась к ребятам, отказываясь доверять собственному слуху. Я предполагала, что магический университет окружен магией, но что мне доведется стать ее участницей, представить было сложно.

– Я слышу, как колотится мое сердце, когда смотрю на него, – шепотом произнесла девушка.

– Он даже шепот твой слышит, дуреха, – Усмехнулся рыжеволосый, отчего девушка еще больше покраснела, практически как обложка учебника, который держала в руках.

Из открытого в коридоре окна донесся свежий весенний ветерок. Я закрыла глаза, чувствуя уже знакомое тепло в области груди и покалывание на кончиках пальцев. Ветер словно окутал меня с ног до головы, обнял, закружился невидимым вихрем вокруг всей нашей компании и стих. Открыв глаза, я натолкнулась на аквамарин, прямо перед моим лицом. Правила приличия в виде допустимых расстояний между незнакомцами ему явно неведомы. Ребят как ветром сдуло, только глаза, прекрасный обладатель которых сейчас стоял непозволительно близко. Что у него за манера? Я начинаю сердиться и сдерживать себя все трудней.

– Как вы это сделали? – тон такой же холодный, как и взгляд. Хотя голос, следует признать, весьма приятный. Низкий, бархатистый, пробирает до самых пяток.

– Сделала что? – я не на шутку испугалась и отступила на шаг, чтобы оказаться дальше от него и вернуть личное пространство. Не могу выносить присутствие мужчины рядом со мной так близко. Но все же не хочется потерять работу, пусть она и не престижная, но будет кормить, поить, одевать и предоставлять кров. А на сегодняшний день мне большего и не нужно.

– Госпожа… – он требовательно уставился на меня, намекая, что было бы неплохо представиться.

– Элизабет Торнтон, – я рефлекторно сделала реверанс и по этикету вытянула вперед руку, которую мужчина, по тому же самому этикету, должен был пригубить. Чертова привычка чуть не выдала меня с головой. Ледяной взгляд изменился и рассматривал меня еще более пристально. В отличие от своего брата, он действительно он, судя по всему, имел ту самую медаль «За пренебрежение правилами этикета». Точно. Военный. Охрана университета. Я вернула руку обратно, нацепив дежурную улыбку. – Понимаю, не пристало целовать руку, которая моет ваши туалеты… Уж простите, господин как вас там…

– Кристиан Рейнгард, как верно заметила ваша спутница.

– Господин Любитель подслушивать чужие разговоры, – выдержка трещала по швам. Вдох-выдох и уже спокойно. – Мне не нужны проблемы. С вашего позволения я пойду мыть сортиры, и бороться с нечистотами.

– Вы никуда не пойдете, пока не объяснитесь, – прервал он, а я уткнулась носом в нечто невидимое, теплое и, кажется, пушистое. Бесцеремонно пощупав это самое «нечто» перед собой, я не смогла найти объяснения и повернула недоуменный взгляд к мужчине. Пояснять что-либо он был не намерен, а вызывать еще большее негодование не пристало. В конце концов, он здесь, насколько понимаю, играет не последнюю роль, а значит мне нужно вести себя подобающе. Что же. Играть роли – дело привычное.

– Простите, господин Рейнгард, но я не понимаю, о чем вы…

– Не понимаете? – он повернул голову на бок и сузил глаза. Как хищник. – Я ведь могу сделать все иначе. И рассказывать не придется.

– Пожалуйста, если считаете необходимым, – опрометчиво согласилась я и развела руки в стороны, демонстрируя свою решимость помочь ему всем, что только потребуется. Но не думала, что он действительно воспользуется предложением. Мужчина подошел вплотную, третий раз бесцеремонно нарушив правила этикета и положил ладонь мне на лицо. Такой наглости от незнакомца я не ожидала, но вырываться не стала. Захотелось ему лицо мое пощупать – пусть щупает. Лишь бы отпустил, и должность моя осталась при мне. Проходящие мимо адепты, к моему удивлению, не глазели, и не отпускали шуточки, а, завидев мистера «холодная решимость», опускали глаза и резко меняли направление движения. Достаточно вспомнить рыжеволосую красавицу, исчезнувшую, как только господин Рейнгард оказался на расстоянии вытянутой руки.

Через пару мгновений мужчина одернул руку. Не сразу я заметила, что она покрылась красными волдырями. При этом ни единый мускул не дрогнул от боли на его лице – там властвовало бескрайнее удивление. Воистину – бесчувственный и бесцеремонный кошмар!

– Я сделала что-то не так? – едва дыша от страха.

– Кажется, это мы сделали что-то не так, – задумчиво протянул он и исчез в ослепляющих лучах света. Странный какой-то.

Пришла в себя не сразу. Не представляю, что мужчина имел в виду и что хотел этим сказать, но сортиры сами себя не помоют, а деньги сами себя не заработают. Кроме того, сегодня у меня свободный вечер, а это значит, можно будет пойти в город и купить кое-что из одежды и предметов первой необходимости. Мне выплатили аванс в три золотых, и сейчас я могла себе это позволить. Возможно, подвернется какая-нибудь несложная работа, и я смогу еще подзаработать. По моим подсчетам, чтобы сработал план, который я задумала, понадобится как минимум пятьсот золотых, именно столько стоит побег и собственное хозяйство на окраине южных земель империи. А для этого нужно работать в три погибели… Зато цель оправдывает средства. Едва сдерживая слезы и приказывая себе не плакать, я отправилась выполнять свои должностные обязанности. Молчание души рушилось, а вместе с ним рушилась и моя выдержка.

Закончив с уборкой около пяти вечера, я взяла три золотых, выданных в качестве аванса, и отправилась в город. Все же, чтобы получить более-менее достойную подработку, я должна быть похожа на приличного человека, а не заблудшего полукровка, которых так не любят в Астории. Ты можешь быть человеком, эльфом, демоном, да на худой конец орком или даже горгульей, но не полукровкой. Межвидовые скрещивания как-то не приветствовались в силу непредсказуемости результата.

Прохожие бросали на меня удивленные взгляды. Несмотря на время года, еще властвовал холод, а я щеголяла в коротком синем халатике с белым передником. К сожалению, ничего другого у меня не было, даже цветастое платье гоблинша забрала, словно святую реликвию. Поэтому первым делом я купила пару недорогих теплых платьев. Длина как положено приличным девушкам – в пол. Рукава – три четверти. Фасон – облегающий. На мой взгляд, такие наряды наиболее удобны с практической точки зрения, к тому же смотрятся на мне очень прилично, несмотря на то, что ткань самая дешевая, а расцветка советует посетить похороны или не менее скорбные мероприятия. Ничего. Элизабет Торнтон и не такие трудности пережила. Я справлюсь со всем. Обязательно.

– Эбигейл…

Снова этот шепот, зовущий меня давным-давно забытым именем. Откуда он? Я обернулась по сторонам, но не заметила никого, кто мог бы сыграть со мной такую злую шутку. Прохожие семенили по своим делам. Лишь небольшая белая тень, стрелой мелькнула мимо и несколько нелюдей прохожих оглядывали меня с неодобрительной ухмылкой. Поежившись и натянув вырез платья повыше, я поспешила вернуться в университет, отметив про себя, что было бы неплохо приобрести шерстяной платок.

В этот раз на водно-огненный пузырь даже не обратила внимания, спокойно пройдя сквозь него и почти сразу же натолкнувшись на привратника.

– И не совестно тебе, девка, так сквозь защиту нырять?

– А что я должна еще с ней делать, господин Швайнрихтер? – полюбопытствовала я у гоблина.

– А… дочка моя выдала, – скривился он. – Ничаво не должна была делать. Позвонила в колокольчик и жди, доколь я выйду.

– Так в прошлый раз вы не особо спешили. Этак я состарюсь, пока дождусь.

– В прошлый раз ты выглядела як голытьба подзаборная, никак милостыню просить пришла, от я и не выходил. А покудова у тебя пропуска личного в университет не имеется, положено стоять и ждать. Защита она вон ыть какая. Давеча девка тоже смелая в университет к нам поступать шла. Ну, я тоже магией немного балуюсь. Вижу – не поступит. Ну чаго думаю бедной мучиться. И не стал к ней выходить. Тык она, возомнив себя всесильной ведьмой, прямо на защиту и поперлося…

– И что с ней стало? – видя скорбное выражение на физиономии гоблина, полюбопытствовала я.

– Ты имеешь в виду, где останки закопали? Та не знаю, отдали родственникам…

– А зачем университету такая защита, которая людей убивает? – возмутилась я. – Это же дикость!

– Война, девка, война… – с тяжелым вздохом протянул гоблин. Поговаривают, что народец мой, не будь дурак, снова в поход на империю собирается. Тупоголовые балбесы! А университет – основной поставщик магов на фронт, смекаешь, девка?

И я действительно смекнула. Только неужели те, кому пришла в голову гениальная мысль обнести университетский городок стеной и защитой, полагают, что гоблин способен понять, кого пропускать, а кого нет?

– А какой магией вы владеете, господин Швайнрихтер?

– Да зови меня просто – дед Шива. Чай уже почти породнились, – гоблин задорно хрюкнул и потеребил свою седую бородку. – Я хранитель щита. Ну и прорицаю немного. От как гляну на бабу аль мужика, так и прорицаю.

– Что ж тогда ко мне не вышли? Неужели не узрели, что я просто на работу устраиваться пошла и диверсий не замышляла?

– А тебя, девка, не могу прорицать, – развел руками мужчина. – Пытался, ан нет. Не выходить. Темнота и пустота, словно и нет тебя. А ты ж ведь вона она. Тутова, – он улыбнулся во весь рот, позволив сосчитать все недостающие зубы.

– Тутова, деда Шива, тутова, – усмехнулась я. – Ну, я пойду, пожалуй, холодно на улице.

Не успела я пройти и тридцати метров, как за спиной послышались торопливые шажки. Я обернулась. Гоблин, явно не привыкший бегать, изрядно запыхался.

– Уф, вон Матильда моя все мне говорит спортом узаняться, а не на диване валяться, не слушал бабу, так ыть теперь даже ходить тяжело. Погоди девка, погоди, – он отдышался и уже спокойно подошел ко мне, на ходу подтягивая широкие шаровары за кожаный ремень. – Тебе ж к ректору зайтить велено. «Як только морду свою на территорию университета покажет – живо ко мне».

– Что, прямо так и сказал? – усомнилась я и, получив в ответ утвердительный кивок и взгляд «вот те крест», достала кристалл, чтобы найти кабинет этого самого ректора. Интересно, для чего ему понадобилась рядовая уборщица? Неужто блондин на меня настучал? Если так – сама ему настучу при следующей встрече. Если смелости, конечно, наберусь.

Кабинет ректора располагался в административном корпусе, неподалеку от того, в котором находилась моя комната. Трехэтажное здание из темного булыжника с черепичной крышей мало чем отличалось от других построек и, если бы не кристалл, в этом жутком хитросплетении строений я бы давным-давно заблудилась. Наверное, я никогда не научусь ориентироваться здесь.

Насколько понимаю, вопросами моего трудоустройства заведует магистр Олхард и ректору ни к чему заниматься такими мелочными делами, как устройство уборщиц. Раздираемая любопытством и страхом, я постучала в дверь и, услышав негромкое «входите», последовала предложению.

В кабинете царила идеальная академическая чистота. В книжном шкафу одна к одной ровными рядами стояли книги. В алфавитном порядке. Все бумаги – разложены по местам или засунуты в папки с надписями и пометками. На письменном столе, за которым восседал худой и неказистый как гусиное перо мужчина, не было ничего, кроме чернильницы и нескольких листов пергамента. Мне даже стало не по себе. Обычно столь идеальная стерильность бывает либо у людей со слабым иммунитетом, либо у людей со слабым разумом… ни первое, ни второе у ректора я с первого взгляда обнаружить не смогла, поэтому стояла, в ожидании неизвестности и терялась в догадках. Даже жутко стало. Оторвавшись от написания, он обратил свой взор на меня.

– А. Будущая адептка Торнтон. Присаживайтесь, – он указал на стул перед письменным столом и вновь вернулся к своему занятию, проявляя ко мне не больше внимания, чем к засохшей в углу его кабинета традесканции. Понятно. Видимо, ректор разумом слаб…

– Вы меня с кем-то спутали, господин ректор. Я уборщица, а не адептка.

– Что вы думаете об обучении в нашем университете? – ректор смерил меня пристальным взглядом серых глаз.

– Ничего не думаю. Я не обладаю магией, господин ректор.

В ответ еще один пристальный взгляд и скептичная ухмылка.

– Да, резерв у вас действительно маловат даже для самого слабого мага, – подтвердил ректор. – Но не в этом суть. С завтрашнего дня вы числитесь на факультете стихийной магии. Специализацию определим после года обучения.

Тишину прервал мой вырвавшийся смешок. Непонятная реакция ректора смутила. Это не было шуткой.

– Извините, но это абсурд какой-то. Еще раз повторю, я устроилась в ваш университет, чтобы подзаработать денег, которых, кстати, для платы за обучение у меня нет. Как нет магического резерва и какой-либо магии, – тут я вспомнила, как свидетелем полтергейста с водой стал блондин, который, видимо, и настучал обо всем ректору. Необходимо расставить все точки над i. – Да, совершенно случайно куча грязи сорвалась с потолка и попала в мусорный пакет, но это еще ничего не значит.

– Совершенно случайно, – не отрываясь от написания документа, повторил ректор. – Полейте цветок за моей спиной, пока я работаю.

– Извините, но мне нужно вернуться к своим прямым обязанностям, – возмутилась и даже со стула вскочила. Ответом послужил лишь спокойный взгляд серых глаз и повторение просьбы. Замечательно, тут моя судьба решается, а ему, видите ли, надо цветочки полить! – Цветок загублен. Его проще выбросить, чем поливать.

– Адептка Торнтон. Я не привык повторять дважды, а тем более, трижды.

Сжав зубы, я схватила с приставного столика лейку и знатно полила засохшую традесканцию. Настолько знатно, что лишняя вода, перекатившись через края, полилась в поддон, а оттуда на столик и на пол. Что называется – от души!

– Довольны? – рявкнула я, усаживаясь обратно на стул. Ректор меланхолично обернулся к цветку и заметил:

– Для первого раза неплохо, но я рассчитывал на цветение.

Я раскрыла рот. Засохшая традесканция ожила. То есть по-настоящему ожила. Сухие листики налились соком и свисали вниз бодро окрепшими лианами, словно они никогда и не засыхали. Нет. Это все какая-то волшебная или заговоренная вода. Я тут явно ни при чем…

– Подпишите вот здесь, адептка Торнтон, – ректор закончил писать документ и предоставил мне для подписи. Я даже не взглянула, сразу потребовав объяснений, еще не отойдя от увиденного.

– Что это?

Ректор выжидательно на меня уставился с протянутым листком, но, осознав, что я не намерена сдаваться без боя, мгновенно изменился и в лице, и в выражениях, и в манерах поведения.

– Боюсь, вы неверно поняли, моя дорогая, – открытость и напускное добродушие сменились змеиным оскалом. – Учеба здесь – это не предложение. Это приказ, – его голос кардинально изменился. В нем появилась холодная сталь.

Я усмехнулась в ответ. А вот это он зря про приказы.

– Очень интересно. Кто и по какому праву смеет мне приказывать? Я свободный человек и никому не принадлежу.

– Вы подданная императора, – спокойно напомнил ректор.

– То есть вы хотите сказать, что сам император приказал зачислить меня, незнакомую ему человечку без денег и магии на один из наиболее престижных факультетов ведущего магического вуза империи? – ректор взирал на меня абсолютно бесстрастным взглядом, словно я рассказываю ему рецепт приготовления пирожков с капустой. Ну, точно недалек умом! – Простите, но не верю.

– Не сам император – верховный главнокомандующий. Его правая рука. Назревает война, и империи требуются защитники, адептка Торнтон. А ваш долг как жителя империи – встать на ее защиту. Это потребовалось. Так что подпишите бумагу. Ваши вещи перенесут в новую комнату. Во время обучения полагается стипендия в 10 золотых. Насколько знаю от магистра Олхарда, три в качестве аванса вы получили, поэтому в деканате выдадут еще 7. Советую не тратить все и сразу, как это делают другие адепты первокурсники. И проявите особое усердие. Империя платит за ваше обучение. В ответ вы должны будете отработать потраченные ею деньги верной службой. Контракт на 10 лет.

– Десять лет? – возопила я. – Вы шутите, должно быть?

– Адептка! – резко заявил он. – Вас призвали на военную службу. Остались вопросы – задавайте их верховному главнокомандующему. Я тоже выполняю приказ и не привык заниматься подобной благотворительностью.

Это меня-то, окинув презрительным взглядом, назвали благотворительностью? Что же. Скандалами, очевидно, я ничего не добьюсь, а потому, встав и расправив складки на платье, спокойно поинтересовалась:

– И кому я обязана такой честью? Вы не могли бы открыть имя моего благодетеля?

Ректор посмотрел на меня как на полоумную. Ну что поделать, я никогда не интересовалась политикой и не знаю, кто занимает столь высокий пост.

– Кристиан Рейнгард, госпожа Торнтон. Советую подучить политологию и знать в лицо и поименно будущее начальство.

Злость во мне вскипела до предела. Все. С терпением и выдержкой покончено. Будущее начальство? Да что себе позволяет этот высокопоставленный грубиян?! Мало того, что ему правила приличия неведомы, так он еще и мою жизнь псу под хвост пустить решил, нарушить мои планы? Нет. Я устроилась сюда для тихой и безопасной работы, а оказалась втянутой в какую-то мутную авантюру. Тем не менее, нацепив лисью улыбку, я произнесла.

– Благодарю, господин ректор. Могу я идти?

– Странная вы, адептка Торнтон. Идите. Кристалл укажет путь до ваших апартаментов.

Сдерживая гнев и продемонстрировав ректору умение улыбаться столь сладко, что даже задница может слипнуться, я сделала реверанс и вышла из кабинета, сразу же активировав кристалл. С каждым разом мне все привычнее управляться с этой штукой. Я уже даже не чувствую себя ненормальной, разговаривая с камнем. Первым делом добралась до комнаты и швырнула на кровать пакет с покупками, даже не оценив новое жилище. Но знакомый голос заставил остановиться.

– Эбигейл…

Я резко обернулась, но не на звук голоса, а на звук распахнувшегося окна. С улицы в комнату ворвался холодный весенний ветер, и вновь промелькнула белая тень. Видимо игра воображения: ветер заигрывает с белоснежной тюлью занавесок. Я выглянула в открытое окно и ахнула. Пока следовала за кристаллом, даже не обратила внимания, что моя комната располагается никак не ниже десятого этажа. Так силен был мой гнев, что застлал глаза. Сюда проблематично пробраться кому-нибудь постороннему сквозь открытое окно. Оно и к лучшему, мне незваные гости не нужны.

Вид открывался потрясающий. Я могла разглядеть половину университетского городка, а вторая половина осталась за моей спиной куда, к сожалению, окна не выходили. Сколько же тут может учиться человек? Никак не меньше пары тысяч. Университетский городок похож на самодостаточный населенный пункт: тут и кафе, и магазины, и отдельное здание библиотеки, и озеро, и парк, да чего здесь только нет. Полноценный маленький город, утопающий в пестрых красках ранней весны. Красота неописуемая. Но мне некогда ею любоваться. Пора спасать собственную шкуру из жадных императорских лап, по непонятной причине жаждущих моей безвременной кончины на границах империи. И только я развернулась, чтобы с нерастраченным боевым настроем выйти из комнаты, как натолкнулась на незваного гостя и громко заверещала. Империя чуть не лишилась защитницы. Передо мной на спинке стула восседало огромных размеров белоснежное нечто. Тактично дождавшись, пока я закончу орать, нечто меланхолично протянуло:

– Закончила?

И только тогда я разобрала в этой белоснежной куче перьев филина. Говорящий филин? Я заверещала снова, но на этот раз птица меня остановила.

– Эбигейл, прекрати истерику, нам предстоит огромная работа.

– Если ты о восстановлении моей психики, то это уж точно. Падающие с потолка ошметки земли и оживающие цветочки – это еще куда ни шло, в магическом-то университете, всякое бывает! Но говорящий филин, это, блин, как-то чересчур, не находишь?

– Не нахожу, – усомнился филин. – Мне показалось, что в этой ипостаси нам удастся более быстро наладить контакт…

– Наладить контакт, – повторила я, пробуя на вкус эти слова и пытаясь осознать степень своего безумия. – В общем, так! Я сейчас выйду за дверь и уйду, а когда приду – тебя тут не будет. И это не предложение.

Пока моя голова совершенно не утратила связь с реальностью, я выскочила из комнаты. Боже упаси, мне еще с птичьим миром общие связи налаживать не хватало. Неужели я действительно умом тронулась? После всего, что мне довелось пережить, это неудивительно. Но хотелось бы верить, что я более крепкая. Надо будет сходить за вещами в старую комнату, в ней остались капли, прописанные Дамианом для душевного спокойствия. Наверняка это нервное расстройство, иного объяснения у меня не было. К тому же, действие заклятия начинает ослабевать… нервозность, галлюцинации, бред, истерия – это лишь наиболее безобидные последствия, если его не обновить вовремя.

Выйти за дверь я, определенно, вышла и даже хлопнула ею на прощание, намекая филину, что намерения мои вполне серьезны. Но вот где искать этого самого господина Рейнгарда, я не имела ни малейшего представления. Решила обратиться к кристаллу, надеясь, что он настроен не только на поиск пути, но еще и на поиск людей. И действительно, камень стал указывать путь. Мы вышли из корпуса стихийников, прошли сквозь парк, обогнули озеро и оказались в корпусе боевых магов. Камень привел меня к той самой девушке с рыжими волосами, с которой мы обсуждали братьев Рейнгард. То ли кристалл сломался, то ли на что-то намекал, поэтому я обратилась к своей находке. Находка была увлечена переписыванием расписания, а потому, до того, как меня заметили, было время, чтобы придумать правдоподобную чушь и познакомиться. Глаза цвета липового меда заметили меня.

– Привет. Мы не познакомились в прошлый раз. Я Элизабет Торнтон, – постаралась быть дружелюбной.

– Привет. Деми Луарен, – она дружелюбно улыбнулась и оторвалась от перечня предметов. – Тебе намного лучше в этом платье, нежели в форме. Конечно, она эффектно подчеркивала стройность твоих ног, но длинные платья смотрятся более изысканно!

Сама девушка была в длинном шерстяном платье красного цвета с капюшоном. Платье также плотно облегало фигуру и от талии расклешалось в юбку солнце, которая, как и у меня, тяжелыми красивыми волнами опускалась практически до самого пола. Пояс девушки украшал кожаный ремень, с прикрепленными к нему короткими кинжалами и небольшая кожаная мошна, то ли с деньгами, то ли с дамскими штучками. Выглядела она потрясающе. Я не сразу обратила внимание, что все в корпусе одеты в красные наряды: и адепты, и адептки. У всех слева на груди небольшая нашивка в виде щита, на котором красуется язык пламени. Видимо это корпус не боевой магии, а магии огня. Влетев, я даже не обратила внимания, где нахожусь.

– Спасибо, тебе тоже очень идет ваша форма.

– Такую только на третьем курсе выдают. Первые два приходилось абы в чем ходить – это кошмар какой-то! Ты случайно сюда зашла или по делу?

– По делу. Мне нужно найти Кристиана Рейнгарда, а кристалл привел, почему-то, к тебе.

Девушка задорно рассмеялась, чем несколько меня смутила.

– Прости, не хотела тебя обидеть, но кого-кого, а господина Рейнгарда младшего кристаллом обнаружить нереально. Никаким вообще. У меня с ним индивидуальное занятие через полчаса в 305 аудитории. Мне нужно переодеться и подготовиться, потому проводить, увы, не смогу. Но попытай счастье, возможно он уже там. Кристалл поможет найти аудиторию. И, если будет скучно – заходи в наше общежитие огненных элементалей, у меня 13 комната. Все, время не ждет, мне нужно подготовиться, иначе он снова меня уложит!

Даже не желая вникать в значение последней фразы, я вновь активировала кристалл и двинулась в сторону аудитории. Интересно, у камня какое-то определенное количество «зарядов» на поиск, или он как вечный источник магической энергии, который все пытаются придумать, но ни у кого так и не получилось? Нужно будет уточнить… вот только у кого?

Аудиторию я нашла достаточно быстро и, даже не думая церемониться, распахнула двери и ворвалась внутрь. Деми была права. Мужчина уже пришел и, честно признаться, мне стало крайне любопытно, какие индивидуальные занятия он проводит с третьекурсницами, в серых трикотажных брюках на завязках, низко сидящих на бедрах. Из одежды на нем больше ничего не было. Я даже пыл растеряла, бесцеремонно разглядывая его прекрасное тело: широкую грудь, кубики на животе и упругие мускулы на руках. Пшеничные локоны были забраны в хвост на затылке, а у висков выбилось несколько легких прядей. До того, как я ворвалась в зал, он тренировался с мечом. Этим завораживающим зрелищем можно было любоваться бесконечно, но мужчина быстро закончил и повернулся ко мне.

– Налюбовались, адептка Торнтон? – лед холодных глаз треснул смешинками. Хотя, возможно, мне это просто показалось.

– Потрудитесь объяснить, что происходит! – возмущенно заявила я. Впрочем, мой голос, эхом прокатившийся по небольшому спортивному залу, выдавал волнение.

– Вы нарушили правила приличия и ворвались без стука, – спокойно пояснил он и, взяв со столика стакан воды, осушил его, глядя на меня. Наверняка представляет, как осушит меня, если продолжу в том же тоне. Но сдерживать себя я уже не намерена. Плевать на последствия!

– И это вы упрекаете меня в отсутствии такта? Вы, который оскорбил даму, отказавшись поцеловать ее руку при знакомстве? – меня все больше возмущала его грубость и бесцеремонность. А то, что произошло дальше – вообще ни в какие ворота не шло.

– Госпожа Торнтон, – он поставил стакан на столик, подошел ко мне, отвесил светский поклон и, мягко взяв мою руку и глядя прямо в глаза, поцеловал ее. – Теперь я все сделал правильно?

– Кто вас воспитывал? Волки? – я вырвала ладонь и от греха подальше сделала несколько шагов назад.

– Моя мама будет весьма рада, что не она одна плохого мнения о моем воспитании. Но я уверен, вы ворвались сюда как вихрь не для того, чтобы учить меня правилам приличия. Так зачем вы здесь?

– Затем, что вы отдали приказ, – я намеренно выплюнула последнее слово, чтобы он сразу понял, что я думаю о его приказах, – о моем зачислении на факультет стихийной магии!

– Все верно, – подтвердил он и сложил мускулистые руки на обнаженной груди, предвкушая серьезный разговор.

– Бога ради, прикройтесь и не смущайте меня! Мне сложно возмущаться, когда вы наполовину раздеты!

Второе, чего я не ожидала во время нашей встречи, так это смех. Раньше, возможно, меня бы это тоже позабавило, но, несмотря на его красоту, вид обнаженного мужского тела заставляет меня содрогнуться от ужасающих воспоминаний. Я даже отвернулась и зажала до боли губу, чтобы не расплакаться. Еще чего не хватало проявлять слабость в его присутствии!

– Тогда предлагаю вам отложить ваши возмущения до более удобного случая и отправиться к себе в комнату, чтобы подготовиться к завтрашнему дню. Он принесет вам много интересного.

Поняв, что одеваться мужчина не собирается, я вновь повернулась. Но на этот раз меня уже было не остановить.

– По какому праву вы вздумали, что можете взять и просто так зачислить меня, против воли, на учебу?

– Девочка, – ледяной тон, с которым он чеканил каждое следующее слово, тисками скрутил все мое тело и парализовал. – Перед тобой Верховный главнокомандующий имперской армии. Я могу войти в любой дом Гардии и приказать любому, кого увижу, в течение двух минут собрать вещи и отправиться на фронт. Считай, что произошла мобилизация, и ты призвана на военную службу.

Лишь когда он замолчал, оцепенение спало. Вот это сила! Пытаясь совладать с дрожью, я вздернула подбородок.

– Да вы что издеваетесь? Посмотрите на меня! Какая военная служба? Я падаю от легкого дуновения ветра, а из магии все, что мне доступно – это карточные фокусы, для которых одна магия нужна – ловкость рук называется. Или вы решили закидать противника пушечным мясом? Поверьте, я лучше трусливо сбегу в ближайшие кусты, чем с шашкой наголо побегу на толпу вооруженных до зубов орков, жаждущих меня разорвать.

– Если я того потребую – побежите, – без тени сомнения заявил он, а жидкая сталь в его глазах не оставила сомнения, что так оно и было бы. Не хочется мне проверять, какими способами он может достичь такого послушания у подчиненных. Я уже чувствую на себе возможности его магии. – Но я такого не потребую. Несмотря на все ваши убеждения, я не изверг. Вы все поймете в скором времени.

– Нет. Я не собираюсь ничего понимать. Я пришла сюда с одной лишь целью, сказать вам, что ни на какое обучение поступать не намерена! У меня есть более серьезные планы, и тратить 10 лет на всякую ерунду я не имею возможности.

– Хорошо, – спокойно произнес Рейнгард.

– Хорошо? – с сомнением переспросила я.

– Да. Если вы выбираете 15 лет тюремного заключения, так тому и быть, – он развел руками и отвернулся, видимо, намереваясь заняться своими делами, от которых я его оторвала.

У меня чуть челюсть не отвисла. Каков нахал! Да я в жизни своей таких не встречала! Если бы умела, я бы обязательно съездила чем-нибудь по его прекрасной физиономии. В груди снова разлилось знакомое тепло, а кончики пальцев защекотало от напряжения, неведомой силы, которая так и пульсировала в ладонях.

– На что вы намекаете, господин Рейнгард?

– Это закон. Если вы уклоняетесь от призыва, то вам грозит тюремное заключение на 15 лет. Вы бы знали это, если бы учились здесь.

В спортивном зале заметно сгустился воздух. Дышать стало тяжело. Внутри меня клокотала яростная буря. Я не могла, не имела возможности тратить драгоценное время на что-либо, кроме поиска. Я должна найти ее, иначе смысла жизни – нет. 15 лет – это слишком долго… мне уже будет 35, и время безвозвратно утечет. Я почти до крови закусила губу. В спортивном зале содрогнулся пол. Затем еще один толчок и, что совершенно выбило меня из колеи, внезапно прямо из потолка рядом с мужчиной ударила молния, оставив на полу внушительный черный след опаленного дерева. В тот же миг все стихло. И тепло в груди, и щекотание пальцев, воздух снова стал нормальным, а тряска прекратилась. Что это было? Неужели я к этому причастна? От страха сердце колотилось в области живота.

– Я не имею возможности, – сквозь зубы процедила я, – вы просто не понимаете…

– Попытка нападения на Верховного главнокомандующего, – спокойно и, как мне показалось, даже довольно протянул Рейнгард. – Либо пожизненное тюремное заключение, либо учеба – выбор за вами. Если завтра на лекциях вас не будет, ждите к вечеру сумеречную стражу.

– Вы, вы… – я задыхалась от ярости, и воздух снова стал сгущаться.

– Пока вы не покалечились, адептка Торнтон, советую вам успокоиться и хорошенько подумать обо всем.

Я несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, чтобы помочь себе вернуть рациональное мышление и поняла. Если сам верховный главнокомандующий пытается засунуть меня на обучение, значит ему от меня что-то нужно. Значит, заточать меня в тюрьме ему не выгодно. Следовательно, мы можем попробовать договориться. Но что он хочет получить взамен, если я не обладаю магией? Единственное, что у меня есть – я сама. Не думаю, что он позарился на мое тело, учитывая, что в университете тысячи прекрасных адепток, которые воспримут за честь возлежать с ним. Причина. Я ее не находила. И это пугало.

– Хорошо, – уже спокойно протянула я. – Я поступлю на обучение, но с одним условием, – холодные глаза сузились и с интересом меня изучали. – Мне нужен доступ к регистрационным книгам империи. Неограниченный.

– Я похож на умалишенного, адептка Торнтон?

– Никак нет, господин Рейнгард? – спросила я. – Видите, я могу быть послушной девочкой. Если вам что-то от меня нужно, то вы должны предоставить что-то взамен, а не шантажировать. Проку от меня, сидящей за решеткой, вам никакого, потому жду завтра вашего решения. Если до начала лекций я не получу ответ, пусть ваша многоуважаемая сумеречная стража приходит и забирает меня!

– А вы отрастили остренькие зубки, адептка, – подойдя ко мне вплотную, улыбнулся Кристиан. – Смотрите, как бы они не откусили ваш собственный язычок.

Он щелкнул меня по носу и, не отрывая взгляда от моих глаз, повысил голос:

– Адептка Луарен, не стойте как истукан. Положите сумку и 15 кругов по залу. Живо! – последнее слово было сказано очень тихо, но пробрало даже меня до самых пяток. Что-то в нем есть ужасающее, несмотря на весь светлый и добрый облик. Я бы могла назвать его ангелом, если бы он поменьше рот открывал.

К моему несчастью, то ли он мысли читать умел, то ли последнюю фразу я вслух произнесла, но мужчина как-то нехорошо улыбнулся и тихо произнес:

– Видимо, вы не встречали ангелов прежде. Кольцо приглянулось? – он проследил за моим взглядом и сурово сдвинул брови.

– И красивей видала! – для убедительности даже нос сморщила.

На этом наш разговор, судя по всему, был окончен, поскольку он развернулся и направился в сторону Деми. Девушка, как и верховный главнокомандующий, была полураздета. Укороченная майка, демонстрирующая все непристойности, помимо груди, и обтягивающие бриджи, чуть ниже колен вряд ли можно считать одеждой. Все красного цвета и с эмблемой факультета огня. Теперь понятно, что здесь за обнаженные игры. Деми, держа в руках два больших камня, бежала по залу. Видимо это индивидуальные занятия по физической подготовке. И где только столь высокопоставленный чиновник находит время на подобные глупости? А, что более важно, что мне теперь делать? Я так и не поняла, к чему мы пришли в результате разговора. Единственное, что стало абсолютно ясным, Кристиан Рейнгард – невыносимый и невоспитанный грубиян, который слишком высокого мнения о себе. Ну ничего, я осажу его однажды. Обязательно осажу. Но, видимо, придется принять его условия игры, поскольку из тюремной камеры, я не смогу выполнить то, ради чего с такими усилиями выжила. Не смогу найти и вернуть ее.

– Чтоб тебе сквозь землю провалиться, Кристиан Рейнгард! – зло выругалась я и собиралась выйти из зала, но случилась очередная неожиданность. Не думала, что мои слова будут иметь настолько буквальное и мгновенное воплощение. Пол под мужчиной провалился, и, если бы не его молниеносная реакция, то мои слова исполнились бы в точности. Не успела я опомниться, как в ответ, в мою сторону полетел разряд молнии. Время словно загустело и растянулось. Я видела, как разрывая воздух, ко мне приближаются миллионы искрящихся частиц. Завороженная зрелищем и, не в силах даже зажмуриться, я закрыла лицо ладонью, в которую уже со всей скоростью влетела искрящаяся стрела. Как ни странно, я ничего не почувствовала. Вообще ничего. Меня должно было смести с ног, стереть с лица земли, поджарить, отбросить к стене, в конце концов. Увидев ошарашенный взгляд мужчины и Деми, которая даже камни из рук выронила, я быстро сообразила, что к чему, и, пока еще жива, выбежала из зала. Захлопнув за собой дверь, я побежала и не останавливалась до самой комнаты. Господи, что со мной происходит? Что с ним происходит? Мир что, с ума что ли сошел? Не удивительно теперь, что 60% адептов не выживают до выпускных экзаменов, если преподаватели в них вот так вот запросто молниями смертоубийственными швыряются.

– Физкультурой занимаешься? Мо-ло-дец, – одобрительно улюлюкнул филин, видя, как я влетела в комнату и запыхалась. Ну, еще этой напасти мне не хватало!

– Конечно. Все просто. Сначала проваливающийся пол и рассасывающиеся молнии, а теперь говорящий филин. Либо я уже тепленькая, либо мир действительно сошел с ума, – я прислонилась спиной к двери, пытаясь отдышаться от страха и бега по лестницам.

– А третий вариант ты не рассматривала? – бесстрастные глаза филина воззрели на меня.

– Не думала, что скажу это птице, но просветите, ваше пернашество!

– Ерничаешь. Что за ведьмы нынче пошли, не-пу-теее-вые! – протянул филин. – Ты ведьма, дурья башка. Самая что ни на есть настоящая!

– Да ты, знаешь ли, тоже не лучше выглядишь, – огрызнулась я, проходя в комнату и наливая себе успокоительных капель. – Вот сейчас выпью, высплюсь и завтра тебя здесь уже не будет. Потому что люди не разговаривают с птицами. Точнее, люди-то могут с ними говорить, но птицы совершенно точно не должны им отвечать!

– Хорошо, я могу поухать, если тебе от этого полегчает. Но ты не человек, а ведьма. И должна принять свою силу, Эбигейл!

– Слушай. Стоп. Стоп. Если ты намерен тут ошиваться, и не привиделся мне, давай договоримся о двух вещах. Ты не разговариваешь при посторонних – это раз. И не называешь меня Эбигейл. Я – Элизабет Торнтон, все понятно?

– Понятно-то понятно, да вот только кроме тебя меня никто не слышит. Все будут думать, что ты сама с собой разговариваешь и споришь с птицей, которая молчит.

Это явно похоже на какой-то дурной розыгрыш, поэтому, не имея больше ни малейших сил ожидать, какие еще сюрпризы мне принесет сегодняшний день, я выпила капли и прямо в платье упала на постель и предалась беспробудному сну.

Разбудило меня мое воспаленное сознание в виде белого филина, бесцеремонно усевшегося на подушку, что лежала рядом, и теребившего крылышком мой нос. Я три раза громогласно чихнула, отчего птица едва не свалилась с кровати, но, тяжело похлопав крыльями, уселась обратно. Закрывшись подушкой, я под собственные гневные сопения старалась продолжить нагло прерванное занятие.

– Вставай, соня, – клюв пробрался под теплый полог. – Проспишь первый учебный день!

О боже… и правда. Сегодня же первый учебный день. Я недовольно выглянула из-под подушки и воззрела на птицу. Он был красивый: белоснежные перья без единого вкрапления других цветов, с огромными глазами цвета баклажана, взирающими на меня настолько осознанно, что стало страшно, изогнутым крючком клювом и большими красными лапками. Кажется, несмотря на то, что я все отрицаю, происходящее со мной – не игра воспаленного сознания. Я сурово сдвинула брови.

– А, пришло, наконец, осознание? – понял филин.

– Ты не исчезнешь просто так, да? – устроившись удобнее на подушке, спросила я.

– Не просто так, а никогда. Все, дорогуша, допрыгалась. Тебе присвоили хранителя, а, значит, мы с тобой теперь не разлей вода и лучшие друзья, – филин, совсем как человек, развел крыльями и сам развалился на подушке.

– То есть совсем-совсем никогда?

– Совсем-присовсем. Но, я не собираюсь тратить свое хранительское время на лентяйку, которая отрицает то сокровище, которое ей досталось, – он демонстративно повернулся ко мне задом и переместился на спинку стула.

– Какое сокровище, Филя?

– Какой еще Филя? – возмутился филин.

– А как мне к тебе обращаться? Филимон? Филентий? Филион?

– Я хранитель Филимон Маврус!

– Значит Филей будешь, вот и славно поговорили, – я сладко потянулась в кровати и села, впервые оглядев комнату, а также напрочь игнорируя недовольное сопение Фили. Раз он теперь мой новый питомец, то буду называть его так, как мне вздумается. А, к слову, комната была отличная. Лучше, чем я смела надеяться. Выполнена в светло-сиреневых тонах. На обоях выдавлены цветы сирени, которые также украшают белоснежную тюль. Тяжелые шторы – темно фиолетового цвета спадали до пола воланами. Рядом с окном – двуспальная кровать с шерстяным одеялом, мягкой периной и огромным количеством нежнейших подушек в мелкий цветок сирени. На всю эту постельную красоту я навалилась прямо в шерстяном платье, которое изрядно помялось от такого непотребства. У подножья кровати стоял светло-вишневый комод для одежды, а напротив него – письменный стол и стул, на котором восседал мой новый друг-хранитель. Кроме этого, справа от входной двери располагалась небольшая гостиная зона, в которой стоял шкаф для верхней одежды с зеркалом во весь рост на дверце, а также книжный шкаф, как ни странно, уже заполненный книгами и, в основном, по моей новой специальности – 1 курс, магия стихий. Как тут заботятся об адептах. Рядом со шкафом – мягкое кресло с высокими пушистыми подлокотниками. В таких очень уютно вечером в промозглый день сидеть под пледом, поджав под себя ноги, наслаждаться чашечкой горячего травяного чая, читая интересную книгу, вкусно пахнущую деревом и кожей. Прямо как в детстве, когда отец привозил из Астории новую любопытную историю. Непременно нужно будет этим заняться, когда появится свободная минутка. Перед креслом – низкий кофейный столик, для завтрака или чаепития. И тут я заметила ее – еще одну дверь. Но не в коридор. Надеюсь, что она ведет… да. Она вела в собственную душевую комнату. Неужели все адепты университета живут как в раю? Здесь ведь тысячи человек обучаются, на них не напасешься отдельных комнат. А сколько магической энергии необходимо потратить, чтобы согреть воду на всех, кто решит помыться? Посчитав, что все это не мои заботы, я стянула платье и залезла под обжигающие струи воды. Хорошенько смыв с себя остатки вчерашнего дня, я укуталась в пышное, но весьма маленькое зеленое полотенце с эмблемой университета, услужливо оставленное на крючке и вышла в комнату, посчитав, что хоть Филя в некотором роде и мужчина, но щеголять перед ним едва прикрытыми бедрами вполне допустимо.

– Филя, у меня возник вопро… Господин Рейнгард? – я едва не обронила полотенце от неожиданности, хотя оно и без того не особо меня прикрывало. Насколько помню – дверь на ночь я запирала. Окно – закрыто. Если ему не Филя открыл, то я Великая Княгиня Западных земель!

– Доброе утро, адептка Торнтон, – он с ироничной ухмылкой склонился, намекая, что сделал выводы с нашей прошлой встречи. Не очень утруждая себя, я сделала намек на реверанс и возмутилась. Хотя, стоит отдать должное, мужчина не разглядывал меня пошлым или непотребным взором. Он сделал вид, словно на мне не полотенце, а вполне себе полноценный наряд.

– Увы, в моих апартаментах нет часов, но насколько могу судить – лекции еще не начались. Если вы пришли лично меня арестовать – сделайте милость, приходите вечером, ну, а если нет – в таком случае не пристало человеку вашего положения находиться в комнате адептки, которая, к тому же, еще и не одета.

– Значит все же адептки? – он расплылся в довольной ухмылке, от которой, впрочем, у меня по коже мороз прошел и оставил без внимания остальную часть моей блистательной тирады. Я посмотрела в его глаза – холодные, безжизненные… Они вселяли ужас и одновременно бесконечную жалость. Весь запал растерялся. Возможно, и в его жизни была потеря, не меньшая по силе, разрывающей душу, чем моя. Лишь заклятье, наложенное на меня ведуньей, не позволяет утонуть в бесконечности душевной боли. Срок его действия истекает и процедуру необходимо будет повторить. Она причиняет сильнейшую физическую боль, но эта боль ничто по сравнению с той, которая заставляет душу бесконечно истекать кровью. К реальности меня вернула следующая фраза мужчины. – Я знал, что помимо прекрасной внешности природа наделила вас и сообразительностью.

Значит, все же глазел, и разглядел-таки «прекрасную внешность», торчащую из-под полотенца.

– Вы либо слишком неумело делаете комплименты, господин Рейнгард, либо обладаете особым умением тонко унизить человека. В первом случае – вам следует подучиться, иначе многоуважаемая кронпринцесса вскоре к вам охладеет, а во втором случае – я бы попросила вас покинуть помещение!

Мужчина продолжал смотреть на меня холодным взглядом, улыбаясь лишь одними губами. Только сейчас я обратила внимание, что на нем парадная военная форма. Белоснежный камзол с черными блестящими пуговицами и запонками, и такие же брюки. На камзоле нашивка в форме щита, внутри которого два поднятых вверх крыла обрамляют меч. Волосы мужчины пшеничным каскадом рассыпаны по плечам. Они подчеркивают его мужественные скулы и акцентируют внимание на бесконечно голубых, цвета застывших во льду незабудок глазах. Мне почему-то стало не страшно, осталась лишь жалость.

– Уф, уф, – просвистел филин, явно привлекая мое внимание. Да, действительно, я подозрительно пристально разглядываю без пяти минут женатого мужчину, во много раз превосходящего меня по положению и по возрасту годящегося в отцы, а то и дедушки. Но насколько он молодо выглядит! Наверное, мне все же стоит быть более учтивой, даже несмотря на то, что он ничем не может меня шантажировать.

– Так какое решение вы приняли? – бросив неодобрительный взгляд на филина, поинтересовалась я.

– Обидеть вас в мои планы не входило, адептка Торнтон. Напротив, я пришел с предложением мира. Вы были правы. Шантаж – лучшее, что я умею, в силу занимаемой должности. Все имеют свои слабости. С вашей я прогадал. Но обязательно отыщу ее.

Сердце, замерев на миг, пустилось в адскую гонку со временем. Вот уж чего бы я не советовала делать, так это искать мою слабость. Поскольку таковая имеется и если он ее обнаружит, я буду готова сделать все, что угодно, даже сердце свое отдать, лишь бы он не воспользовался ею.

– Очень жаль, что я не умею читать мысли, поскольку ответ прямо здесь, – он подошел и коснулся моей мокрой головы. – Чего вы так боитесь, Элизабет? – проникновенный шепот и если бы не ухание филина, я бы рассказала ему свои секреты. Что за магию он применяет? Это же нечестно.

Я отступила на несколько шагов назад и съежилась от холода. Возможно от его холодных глаз, возможно от ледяных слов, бесцеремонного вторжения в мое сознание или промозглой погоды, но мне резко стало невыносимо холодно, на что кожа отреагировала мурашками.

– Мои страхи… вас сейчас это занимает? Действительно? – лучшая защита – нападение. – Господин Рейнгард, если вы пришли сюда заморозить меня – у вас отлично получается. Если же с другой целью – давайте непосредственно к ней и перейдем.

– Хорошо, – он грациозно уселся в кресло, то самое, в котором я мечтала выпить чаю за приятной книгой. Мне резко расхотелось этим заниматься. – Присядьте.

Я села на кровать и уставилась на мужчину. По обнаженным плечам стекали большие капли уже остывшей воды и меня начал колотить мелкий озноб.

– Неужели у вас нет халата, чтобы согреться? – он раздраженно закатил глаза.

– Н-нет, – простонала я.

– Тогда накиньте на себя еще одно полотенце, мне совесть не позволяет обсуждать с вами дела, когда вы дрожите как осиновый лист.

– П-полотенца т-т-тоже не-ет… – холод все сильнее колотил меня.

Его глаза наполнились ненавистью и злостью. Затем он встал, быстро расстегнулся и, сняв с себя камзол, накинул мне на плечи, оставшись лишь в черной атласной рубашке, обтягивающей его мужественное тело. Теплая ткань приятно легла на промерзшие сырые плечи, и мне сразу стало теплее. А затем произошло нечто необъяснимое. Какая-то теплая и пушистая волна окутала меня со всех сторон. Холод отступил мгновенно, а по телу разлилась мягкая согревающая нега.

– Так лучше? – холодно поинтересовался он.

– Пожалуй, вы начинаете реабилитироваться в моих глазах.

– Ухх уф уф… – разошелся филин, хлопая крыльями. То ли он специально изображает из себя калеку, утратившего дар человеческой речи, то ли играет, но слишком уж у него это наиграно получается.

– Не думал, что вы любительница птиц, – по-прежнему стоя передо мной и глядя с высоты своего роста, заметил мужчина.

– Я тоже не думала, – кинув рассеянный взгляд на филина, чьи глаза сделались раза в два шире, протянула я. – Так о чем вы хотели поговорить со мной?

– Готов сделать вам предложение. Если вы продержитесь до третьего курса, я дам вам то, о чем вы просили.

Внутри меня разлилось знакомое тепло, а пальцы защекотало от внезапно накатившей энергии. В комнате стало на порядок ярче и теплее, словно из-за туч вышло солнце, готовое согреть своим ласковым теплом все вокруг. Два года… срок, в принципе, достаточный, для того, чтобы я смогла набрать почти всю необходимую сумму, если буду очень усердно подрабатывать. А если мне удастся получить доступ к книгам и узнать адрес… неважно, что будет дальше. Я сбегу, я найду то, что ищу, а когда найду, можно и в тюрьму, и на тот свет – мне уже все равно. Я сбегу из университета, и пусть по моему следу хоть самих адских гончих пустят – плевать.

– Неужели это для вас действительно настолько важно? – улыбнулся мужчина, возвращаясь в кресло. Послышался мягкий шелест и в то же мгновение стало прохладно. Будто с меня сняли очень теплое пуховое одеяло. Неужели у него такая мягкая и согревающая аура, при его сухом, почти жестоком взгляде.

– Очень важно, господин Рейнгард. Если вашему слову можно верить, я буду лучшей ученицей университета… – заверила я.

– Теперь вы упражняетесь в изысканных оскорблениях, адептка Торнтон. Даю вам слово верховного главнокомандующего. Что ж. Теперь, когда мы с вами все решили, я спокоен.

Он встал и собрался уйти, но я его остановила.

– Погодите, а камзол?

– Отдадите, если останусь жив, – улыбнулся он. – Согрейтесь. В вашей душе слишком много холода.

– Что значит, если останетесь живы? – внутри что-то сжалось.

– Приближается война, Элизабет… берегите себя и будьте прилежны в обучении. В скором времени вам понадобятся все ваши знания и силы.

С этими словами мужчина вышел, а внутри меня что-то оборвалось и несколько крупных, но необъяснимых мне самой слез скатились по щекам. Что со мной происходит? Почему его присутствие действует на меня таким странным образом, и почему я волнуюсь о нем?

– Эбигейл! – возмущенно фыркнул филин, вырвав меня из оцепенения.

– А, теперь мы дар речи обрели, – размазывая по щекам соленые капли, я обратила внимание на птицу.

– Что ты творишь, Эбигейл? Ты не должна демонстрировать свою силу в его присутствии, ты с ума сошла? Хочешь лишиться всего, что имеешь? Он же тебе голову пудрит!

– Филя, я не понимаю, о чем ты. Мы просто заключили сделку, – я передернула плечами и принялась расчесывать волосы.

– Мы просто заключили сделку. Уму непостижимо! Ты хоть понимаешь, кто сейчас был в твоей комнате?

– Прекрасно понимаю! Господин Верховный главнокомандующий Кристиан Рейнгард.

– Господин верховный главнокомандующий, няняня, – передразнил меня филин, за что удостоился ударом летящей подушки, от которой он, впрочем, мастерски уклонился. – Перед тобой архангел был, дурья ты башка!

– Кто-кто, прости?

– Бессмертный! На земле он практически Бог, и по силе ему очень мало равных, разве что природные ведьмы.

– Ничего не понимаю, ты говоришь загадками, – возмутилась я. – Отвернись, мне нужно переодеться и отыскать лекционный зал. А еще было бы неплохо на завтрак сходить, я не могу разбрасываться деньгами.

За окном багровое солнце залило кровавыми лучами округу. В душе сгущались тучи, предчувствовавшие беду. Небесная кровь… Словно чувствуя мое настроение, небо ответило мелким моросящим дождиком. Тем, что так похож на плачущую душу, желающую излиться хоть кому-то, кто ее услышит.

Филин послушно отвернулся, неодобрительно покачав головой на внезапно возникший дождь.

– Нам нужно скорейшим образом начинать обучение, иначе твоя сила выйдет из-под контроля. А знаешь, что делают с природными ведьмами, которые неспособны контролировать силу?

Я натянула чистое шерстяное платье и принялась укладывать густые каштановые пряди, глядя в большое зеркало, висевшее на стене возле окна.

– Нет, Филя. Я не знаю. И о природных ведьмах никогда ничего не слышала.

– Их убивают, Эбигейл!

– Элизабет, – поправила я, нервно дернув расческой колтун. – Мне очень жаль, что их убивают.

– А знаешь, кто убивает природных ведьм? – недовольно фыркнул филин. Какой-то мне питомец достался жутко нервный и всем на свете недовольный, а еще дотошный до ужаса. Ну чего ради он читает мне лекцию про каких-то ведьм и ангелов? У меня совершенно другие заботы – мне необходимо научиться чему-то путному за два года – все же магические навыки мне очень понадобятся для достижения цели, а кроме того, я должна найти работу, которую можно будет совмещать с обучением.

– Нет, Филя, я этого не знаю. Да и ни к чему мне эти знания.

– Архангелы их убивают, что ж ты такая непутевая да несмышленая! – он повернулся ко мне и, тяжело взмахивая крыльями, уселся на мое плечо. Ничего себе! Попугаем себя возомнил. Ноша чай нелегкая, не два килограмма, а все пять будут. – Если тебе дорога твоя головушка, – он похлопал меня крылом по волосам, отчего они снова взъерошились, – советую сжечь этот камзол, и никогда, нет, не так, НИКОГДА больше не встречаться с Кристианом Рейнгардом.

– Это еще почему? – возмутилась я, смахивая с плеча птицу и снова укладывая волосы красивыми волнами. Закончив, я придавила их купленным на днях дешевым ободком, чтобы не спадали на лоб и повернулась к птице.

– О, Боги мирозданья, за что мне это наказанье? Почему вы не могли отправить меня черной кошкой к какой-нибудь темной ведьме? Да потому что он – Архангел, а ты – природная ведьма и лишь вопрос времени, как скоро он это поймет и уничтожит тебя! Сожги камзол, иначе его энергетика на тебя повлияет! Ты уже вся таяла и даже засияла. Засияла! Ты хоть понимаешь, что то значит?

– Ни малейшей идеи, – я беззаботно пожала плечами и, взяв камзол, еще влажный от воды, аккуратно повесила его на плечики и убрала в шкаф. Уж его точно филин открыть не сможет.

– Все. Отправляйся восвояси. Свяжусь с Богами, попрошу перевод. Как я могу быть хранителем той, которая вообще ничего не знает и, что хуже – знать не хочет?

– Я не просила себе никакого хранителя и не обладаю магической силой, – глядя на камзол господина Рейнгарда, я испытывала непонятные противоречивые эмоции. Коснувшись его кончиками пальцев, я встрепенулась, резко захлопнула шкаф и повернулась к назойливой птице. – Даже ректор сказал, что мой магический запас – никакущий. Дай бог, если научусь легкую царапину залечивать. Я более чем уверена, что они ничему меня научить не смогут.

– Не смогут, – поддержал филин. – У тебя вообще магического запаса нет.

– Вот видишь, – улыбнулась я. – Я совсем, ни чутоку, ни капельки – не ведьма!

– Да не нужен тебе этот запас, ты преобразовываешь энергию извне! Ты просто берешь ее и используешь. Всё и все повинуются тебе. Это абсолютная власть.

– О, да я как-никак альфа и омега. Филечка, солнышко ты мое черноглазое, даже я знаю, что ни один, даже сильнейший маг, не может черпать силу извне, кроме как из магических источников. Такова природа исконной магии! А уж подчинить себе все живое? Все, я поспешу на завтрак, мне некогда с тобой вести глупые и бессмысленные беседы.

– И держись подальше от Князя Тьмы! – крикнул мне вдогонку филин, но я уже спешила на завтрак, не слыша ничего, кроме урчания голодного желудка. Его зов страшнее всяких там ангелов, архангелов и ведьм.

Я, конечно, понимаю, что нахожусь в магическом университете, но девушке, которая выросла в обычной семье фермеров и никогда не видела магии не только сложно во все это поверить, но даже осознать, увидев. Говорящие филины, летающие молнии, проваливающиеся полы… Это дикость какая-то! Ничего из этого мне неведомо. Сколько себя помню, мы возделывали землю, а отец торговал фермерскими продуктами в Астории. Магию я видела лишь несколько раз и то не боевого характера, а лечебного. Поэтому как продержаться два года на факультете стихийников и не вылететь – вопрос на засыпку. Видимо придется спать с учебниками в обнимку после ночных подработок. Но я все выдержу, я обязана.

Войдя в столовую, я стушевалась и застыла на пороге. Она была наполнена ИМИ – адептами и адептками. Они были везде: в очереди на раздаче, за столами, на столах, между ними, они входили и выходили из столовой, задевая меня плечами и руками, потому что я загородила собой единственный проход. Словно сговорившись, все оценивающими взглядами уставились на меня. Не люблю людей. Точнее даже не так: опасаюсь людей, особенно адептов, о которых наслышана в весьма неприятном ключе. Слава Богу, среди десятков незнакомых глаз, я отыскала знакомые.

– Деми, – я с облегчением вздохнула и, наскоро набрав на ленте еды, поспешила к рыжеволосой красавице как к спасательному кругу.

– Ну ты вчера и устроила, я тебе поражаюсь! – восхитилась она, откусывая булочку с изюмом и запивая молоком. Не сразу сообразив, что она имеет в виду нашу перепалку с Рейнгардом, я недоуменно пожала плечами и улыбнулась, тоже приступив к завтраку. – Слышала, ты теперь тоже адептка? Поздравляю. Это великая честь – учиться на факультете стихийной магии. Жаль, что стезю не выбирают. Она сама выбирает тебя, но если попадешь на факультет огня – будет полный отпад. Ты никогда об том не пожалеешь!

По мере рассказа, в ее глазах загорался все больший огонек. Вот уж действительно – девушка зажигалка. Мне было все равно, кто и куда меня распределит, потому я даже слегка завидовала ее искренней радости и энтузиазму.

Свое уныние я заела молочной рисовой кашей и запила чашечкой кофе со щепоткой корицы. Чтобы скорейшим образом восстановить силы – мне нужно хорошо питаться, хоть аппетита толком и нет. Но стоило мне поднести ко рту булочку с изюмом, вдохнуть аромат свежей выпечки, как тут же подавилась. Мало того. Стул из-под меня попросту выбили, и я повалилась на холодный мраморный пол. Деми мгновенно вскочила и зарычала, оголив клыки. Я округлила глаза. Это что еще за чудо-юдо такое? Но еще большее чудо-юдо склонилось надо мной. Девушка, полностью затянутая в черную кожу, от сапог на высоких каблуках, до воротника под самое горло. Комбинезон с оголенными руками, впрочем, запястья тоже затянуты кожей, к которой прикреплены какие-то явно пыточные приспособления. Белоснежные волосы девушки заплетены в тугую косу, которая спускалась практически до пола. Миндалевидные и абсолютно черные, без белка, глаза, смотрели на меня как на обреченную жертву, чья судьба уже предрешена. А я затравлено сидела рядом с перевернувшимся стулом в остатках рисовой каши и чувствовала, как платье намокает от опрокинутого горячего кофе. Отличное начало дня…

– Ты! – незнакомка ткнула в меня пальцем. – Еще раз увижу тебя рядом с Рейнгардом – уничтожу! Поняла меня?

Что, и в этот раз мне досталось из-за блондинистого выскочки? Поднявшись при помощи Деми, поскольку своим телом я не особо-то хорошо владела, я еле слышно уточнила. Дерзить и в планах не было, чистое любопытство:

– Младшим или старшим?

В черных глазах мелькнула молния и меня в сотую долю секунды схватили за горло и подняли высоко над полом. Поняла. Была неправа.

– Дешевая потаскушка! Думаешь, я не видела, как он зашел к тебе в комнату злой и при параде, а вышел довольный и без камзола?

Царапая сцепившие мое горло ладони, я хрипела и обессиленно болтала ногами, стараясь схватить хотя бы маленький глоток воздуха, но это удавалось плохо. И куда же делись громы и молнии, которые до этого сопровождали меня повсюду? Ведьма я, как же. Будь я ведьмой, она бы уже валялась в противоположном углу столовой.

– Немедленно отпустите ее, адептка Дуэрти! – послышался за моей спиной стальной мужской голос. Это было весьма кстати, поскольку сознание начинало отказывать. Ладонь моей новой знакомой мгновенно разжалась, а я упала в чьи-то крепкие объятия. Как оказалось – Рейнгарда. Только старшего, а не младшего. – Мне импонирует ваша целеустремленность, адептка Дуэрти, думаю, что декан непременно это оценит.

– Но, – растерялась она.

– Немедленно, самостоятельно и на ходу придумывая оправдание содеянному!

– Да вы хоть знаете, кто я? – гордо вскинув голову, выпрямилась девушка.

– Без пяти минут бывшая адептка и без двух – труп, – хриплым могильным голосом с бесконечной чернотой в глазах, спокойно произнес Дамиан. У меня коленки задрожали от страха и, если бы не его сильные руки, в которых я лежала, словно младенец, точно бы свалилась на пол. В столовой повисла абсолютная тишина и адепты медленно, стараясь не привлекать к себе внимания, отступали к выходу, а в коридоре бросались со всех ног, не разбирая дороги. Я даже глаза зажмурила, чтобы не видеть выражения на его ранее прекрасном лице, поскольку оно исказилось до неузнаваемости: абсолютно черные глаза, глубокие морщины на переносице и, кажется, под верхней губой сверкнули клыки,… и я лежала у него на руках. Мама дорогая!