Девочка с серебряными глазами бесплатное чтение

Willo Davis Roberts

The Girl With the Silver Eyes

Copyright © 1980 by Willo Davis Roberts

Jacket illustration © 2011 by Jason Chan

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

Посвящается моей «Кэти», Кэтлин Луизе Робертс

Глава 1

Кэти сидела на маленьком балконе квартиры 2-А, глядя на тротуар перед домом. Здесь не было двора, если не считать узкой полоски травы между парковкой и улицей. Играть негде. Её мама переживала по этому поводу, потому что хотя в двух кварталах от их дома был парк, она не хотела, чтобы Кэти ходила туда одна.

Поэтому сейчас Кэти сидела на балконе и сквозь железную решётку наблюдала за тем, что происходило на улице.

Она всегда жила за городом, и ей это нравилось. Но и в городе тоже оказалось интересно, к тому же они жили на красивой улице: широкой, затенённой высокими деревьями, и большую часть дня на ней было не так уж много машин. За исключением того времени, когда люди ехали на работу, как сейчас.

Кэти увидела, как из дверей дома появилась мисс Катценбургер. Кэти ещё не встречалась с ней, но уже знала, кто она. Она видела, как мисс Катценбургер входила в квартиру 3-В этажом выше, и посмотрела на табличку у двери.

У мисс Катценбургер были рыжие волосы, и она была довольно красивой. Кэти нравились красивые люди, как мисс Катценбургер и её мама, но сама она не была красивой. Даже если бы ей не приходилось носить очки в роговой оправе, она знала, что её лицо самое обычное. У неё были волосы обычного цвета, светло-рыжеватого оттенка, не совсем светлые и не совсем тёмные и совершенно прямые. Когда она вырастет и сможет сама принимать решения, она, наверное, станет рыжеволосой, как мисс К. Или светловолосой, как мама.

– Эй, Джой, погодите минутку!

Кэти прижалась лицом к холодной решётке, чтобы разглядеть, кто зовёт мисс К. А, это он!

Она уже встречалась с мистером Поллардом. Он жил в квартире 3-А, напротив мисс К., и вчера вечером, в свой первый день в многоквартирном доме «Седарс», Кэти столкнулась с ним на лестнице. Он уронил какие-то бумаги, Кэти на них наступила, и он обругал её. А потом, когда она сказала «извините» и уставилась на него, мистер Поллард быстро подобрал свои бумаги, обошёл её и почти бегом спустился вниз по лестнице.

Люди часто убегали от неё. Она думала, что в городе всё будет иначе в отличие от дома в окрестностях Дилейни. Нет, они не всегда убегали в прямом смысле слова, но, взглянув ей в лицо, отступали назад, что-то бормотали и спешили уйти.

Сейчас мистер Поллард, у которого была почти полностью лысая макушка, хотя он был совсем не старый, не видел её. Он нагнал мисс К., и до Кэти донеслись их голоса.

– Боюсь, я опоздал на свой автобус. Вы не могли бы меня подвезти? – спросил он.

– Конечно, – согласилась мисс К. У неё был приятный голос. – Но по пути мне надо забрать свою подругу Энжи.

– Отлично. Я как раз еду в центр города. Вчера вечером я работал допоздна, переделывая все бумаги, на которые наступила эта девчонка, а сегодня проспал.

Кэти вцепилась пальцами в решётку. Это была и его вина, потому что он тоже бежал и не смотрел по сторонам. Почему всегда обвиняют её?

Они остановились в нескольких ярдах от края балкона: Кэти видела их макушки – одну с красивыми золотисто-рыжими кудрями, а другую – с несколькими редкими прядями волос, зачёсанными на лысину.

– Подождите минутку, проверю, взяла ли я ключи. – Мисс К. принялась рыться в сумочке. – О какой девчонке вы говорите? О маленькой девочке из квартиры 2-А? Мне показалось, что в этих очках она похожа на милую маленькую сову. Такая тихая девочка. Сомневаюсь, что от неё могут быть проблемы. Вот они где!

Мисс К. зазвенела ключами. Кэти всегда называла людей по инициалам: так было легче, особенно если у них такие имена, как мисс Катценбургер. Мистер П. переложил портфель в другую руку.

– Вы смотрели на неё? На её глаза?

Мисс К. перестала звенеть ключами.

– Нет. А что не так с её глазами?

– Они серебряные. И очень странные. Она странная девочка.

– Серебряные глаза? – Мисс К. пристально посмотрела на него. – Мистер Поллард, вы ведь не пили?

– Конечно же, нет! В следующий раз посмотрите на неё повнимательнее. Она странная девочка, говорю вам! И я думал, вы будете называть меня Хэл.

Они пошли к машинам на парковке. У мисс К. был светло-голубой «Форд Пинто»: вчера днём Кэти видела, как она вылезала из него.

Они почти дошли до парковки, когда мистер П. издал оглушительный крик боли и гнева и согнулся пополам, держась за лодыжку. Потом он повернулся и посмотрел на дом.

Его глаза встретились с глазами Кэти, и в них были страх и ярость. Он громко выругался, так что она даже услышала его.

– Я же вам говорил, что с этим ребёнком что-то не так! Я чуть не сломал лодыжку.

Мисс К. изумлённо глядела на него:

– Я вижу, но при чём здесь она? Вы же споткнулись о камень!

– Да! Меня ударил камень, которого ещё минуту назад здесь не было. Он как будто появился посреди тротуара и попал прямо мне по ноге!

Он злобно смотрел на Кэти, потирая лодыжку, прыгая на одной ноге и пытаясь схватиться за фонарный столб.

– Ради бога! Разве ребёнок в этом виноват? – Мисс К. отперла дверцу машины и сердито посмотрела на него.

– Минуту назад на тротуаре не было никаких камней. Разве вы их видели? Вы когда-нибудь прежде видели камни на тротуаре?

– Нет, – признала мисс К. – Но их полно по краям цветочных клумб. Должно быть, один просто выкатился оттуда.

– Что?! – вскричал мистер П. – Как он мог выкатиться? Он появился как раз вовремя, чтобы столкнуться с моей лодыжкой! А она сейчас на балконе и смотрит на нас!

Мисс К. перевела взгляд на балкон второго этажа. На мгновение их взгляды встретились. Лицо Кэти не изменило выражения. Она видела, что мисс К. задумалась, а потом сказала:

– Она очень милая маленькая девочка.

– Милая? Мы говорим об одном и том же ребёнке? – Мистер П. повернулся и уставился на Кэти, рассерженный и недоумевающий. – Не знаю, как она это делает, но с ней что-то не так.

– Так вам надо ехать или нет? – спросила мисс К., и они сели в «Пинто» и уехали.

Кэти смотрела на двух мужчин на противоположной стороне улицы, которые не обращали на неё внимания. Потом она вспомнила о камне, по-прежнему лежавшем посреди тротуара, и стала пристально глядеть на него, пока он не сдвинулся с места. Сначала он медленно скользнул в сторону, а потом, по мере того, как Кэти всё сильнее сосредотачивалась, преодолел остаток пути по воздуху и неуклюже приземлился на краю цветочной клумбы.

Ещё задолго до того, как она поняла, что, мысленно представляя, как двигает предметы, она на самом деле может их двигать, Кэти знала, что отличается от других детей. Да и взрослые постоянно об этом говорили.

Она жила с мамой и папой, пока ей не стало почти четыре года, и хотя они оба были добрыми и любящими, иногда её поведение их озадачивало.

– Она никогда не плачет! – часто говорила Моника Уэлкер, когда Кэти могла её слышать. – Мне бы не хотелось нянчить капризного ребёнка, но даже будучи младенцем, она никогда не плакала. Сначала я ужасно боялась, что с ней что-то не так, я имею в виду, в умственном плане. Но вскоре мы поняли, что всё совсем наоборот. Кэти настолько умная, что иногда пугает меня!

Размышляя об этом, Кэти приходила к выводу, что Моника, её мама, совершенно сбита с толку. Сначала она боялась, что её ребенок умственно отсталый, а потом стала бояться, потому что он оказался слишком умным.

Когда Кэти была маленькой, она называла своих родителей мамочкой и папочкой. Но теперь Моника совсем не казалась её матерью. Родители Кэти вскоре развелись, и мама уехала работать и не смогла взять её с собой, поэтому Кэти стала жить с папой и бабушкой Уэлкер. Но потом папа уехал работать в другой город, и она осталась с бабушкой. Бабушка тоже считала Кэти необычной. Пока она жила с бабушкой, Моника иногда навещала её, но было ясно, что рядом с Кэти ей не по себе.

Кэти понимала, что это частично её вина. Она знала, что кое-что из того, что она умеет делать, не умеет ни один другой ребёнок, и, наверное, ей следовало это прекратить. По крайней мере, когда об этом могли догадаться другие люди. Но это было всё равно как если бы у вас был зуд и вы не могли почесаться. Когда ей хотелось что-нибудь сдвинуть с места, желание было настолько велико, что она не могла сопротивляться, поэтому Кэти делала это, не думая о последствиях.

Как в тот раз, когда бабушка повредила ногу и то и дело говорила, что не хочет оставлять свой пенсионный чек в почтовом ящике, потому что гадкие мальчишки Джонсонов могут украсть его по пути домой из школы. Они часто заглядывали в чужие почтовые ящики, чтобы посмотреть, что там лежит, и много раз разбрасывали почту в придорожной канаве.

– Не думаю, что смогу дойти так далеко, – говорила бабуля Уэлкер и потирала колено, которое ушибла, поскользнувшись на ступенях в подвал.

– Я могла бы принести, – предложила Кэти.

– Нет, нет! Не хочу, чтобы ты ходила туда одна в такую ужасную погоду! Ты же знаешь, что случилось в прошлый раз.

В прошлый раз один мужчина остановился рядом с ней и сказал, что может подбросить её на машине. Кэти знала, что это хороший человек, но она не села в машину, и он просто улыбнулся и уехал. Кэти пыталась объяснить, что он предложил это только потому, что решил, что ей далеко до дома, к тому же шёл дождь, было холодно, а он просто хотел помочь. Но бабуля Уэлкер была убеждена, что это преступник.

Кэти не знала, что именно могли сделать преступники. Но знала, что что-то плохое, и была достаточно умна, чтобы не садиться в чужую машину и не ходить с незнакомцами. Взрослые то и дело говорили о подобных вещах, а потом вели себя так, словно у тебя совсем нет мозгов, хотя и признавали, что ты очень умён.

Не желая расстраивать бабушку, Кэти не стала больше об этом говорить. Но пока бабуля чистила картошку к ужину, Кэти уселась на диван у окна в столовой и стала пристально смотреть на почтовый ящик. Его дверца была плотно закрыта, и Кэти начала уже думать, что ничего не получится. Но потом дверца открылась, и Кэти приподняла рыжеватый конверт, в котором всегда присылали чек, бесшумно перенесла его по воздуху, открыла дверь, внесла конверт внутрь и положила его на стол в столовой.

Бабушка Уэлкер нашла конверт, когда стала накрывать на стол. Она взвизгнула, как старина Дасти, когда кто-нибудь наступал ему на хвост, и чуть не выронила тарелки.

– Откуда он взялся? – спросила она.

Кэти повернулась, прикрыла юбкой расцарапанные коленки и невинно спросила:

– Что?

– Мой чек! Мой пенсионный чек!

Кэти молча смотрела на неё.

– Почтальон принёс его?

– Наверное, – согласилась Кэти, решив, что так будет проще. Только бабушка не желала сдаваться так просто.

– Он отдал его тебе? Он постучал в дверь?

Кэти продолжала молча смотреть на бабушку. Она знала, что взрослых беспокоит, когда на её маленьком лице не отражается никаких чувств, однако в большинстве случаев это был самый безопасный способ.

Через несколько минут бабушка сдалась и унесла чек, что-то бормоча себе под нос.

Кэти подумала, что, возможно, лучше было бы рискнуть и позволить Джонсонам вытащить чек из почтового ящика, чем помогать бабуле.

Ей потребовалось время, чтобы научиться быть осторожной с предметами, которые она перемещала. Теперь она знала, как называется способность передвигать вещи: она прочла о ней в книге. Телекинез. Это означало, что она способна перемещать предметы с одного места на другое, не прикасаясь к ним. Сначала Кэти не подозревала, что была единственной, кто умеет это делать. Но когда окружающие стали пугаться, она быстро обо всём догадалась.

Однажды бабушка Уэлкер была занята на кухне и попросила Кэти:

– Мне нужен чистый носовой платок. Будь умницей, сбегай наверх и возьми его в верхнем ящике комода.

Кэти, которая в это время сидела, свернувшись калачиком в кресле-качалке, грызла яблоко и читала «Зов предков», мысленно сосредоточилась, выдвинула ящик комода, нашла носовой платок и перенесла хлопковый квадратик вниз по лестнице прямо в карман фартука бабули.

– Кэти! Ты меня слышала? Сбегай наверх…

– Носовой платок у тебя в кармане, – сказала Кэти, выплюнув семечко от яблока и успев заметить изумление на бабушкином лице, когда она сунула руку в карман.

– Могу поклясться, что минуту назад его там не было…

Она с подозрением посмотрела на Кэти, которая опять погрузилась в чтение.

– Я заметила, что из кармана торчит уголок, – объяснила Кэти.

Бабушка Уэлкер больше ничего не сказала, но подозрение у неё явно осталось.

Со временем эта особенность Кэти стала создавать всё больше проблем. Когда Кэти научилась выключать свет, лёжа в постели, переворачивать страницы книги, не прикасаясь к ним (обычно она делала это, когда на неё никто не смотрел, но иногда забывала), а также расчёсывать волосы без расчёски, бабушка Уэлкер стала нервничать всё больше и больше.

После того как страницы проповеди пастора Грутена перемешались, бабушка перестала брать её в церковь, хотя Кэти не имела к этому никакого отношения. В открытое окно ворвался порыв ветра (день был очень жаркий), страницы соскользнули на пол, а когда пастор их поднял, они все были перемешаны.

Конечно, это была её вина, когда волосы пастора Грутена встали дыбом и принялись как будто исполнять какой-то странный танец. Это была длинная, скучная проповедь, и Кэти, которая никак не могла сосредоточиться, принялась развлекать себя. Она не думала, что это кто-нибудь заметит. Она также перемещала потоки воздуха, которые несли пыльцу с соседнего поля, засеянного амброзией, и все присутствующие в церкви начали хвататься за носовые платки.

Пастор Грутен был из тех, кто терпеть не может плачущих детей на проповедях, а также кашля и чихания. Он замолчал и, нахмурившись, посмотрел на свою паству. Как они все могли одновременно начать чихать?

Потом Кэти забавы ради переместила струю воздуха, так что пыльца попала прямо под нос пастору Грутену, и когда он чихнул, ему пришлось схватиться за страницы своей проповеди, чтобы они не улетели с аналоя. Однако улетели они только в следующее воскресенье. Кэти помнила, что в тот день её бабушка с подозрением вспоминала о вставших дыбом волосах пастора, после того как один из дьяконов закрыл все окна. Всё произошло после проповеди, когда бабушка сказала, что в это воскресенье Кэти может остаться у старой миссис Тэннер из дома напротив, вместо того чтобы идти в церковь. Миссис Тэннер была прикована к постели, и Кэти должна была читать ей в течение полутора часов.

Кэти не возражала. Она хорошо читала (она сама научилась читать в три года), и миссис Тэннер позволяла ей выбирать любую книгу. Кэти прочла ей «Нежного Бена», «Вид с вишнёвого дерева» и «Чарли и шоколадную фабрику». Миссис Тэннер угощала её овсяным печеньем. Печенье было магазинное, не такое вкусное, как домашнее, но всё равно это было очень мило с её стороны.

Хотя новый распорядок нравился Кэти больше, после тех роковых воскресений она поняла, что должна быть более осторожной. Она пыталась усыпить подозрения бабушки Уэлкер и перестала перемещать вещи и выключать свет, лёжа в постели, за исключением тех случаев, когда бабушки не было поблизости.

Однако было уже слишком поздно. Хотя бабушка Уэлкер никогда не называла Кэти ведьмой или чем-то похуже, было очевидно, что ей рядом с ней не по себе.

Мистер и миссис Армбрастер, жившие напротив, ясно дали понять, что не хотят, чтобы Кэти находилась рядом с их домом. В основном они обвиняли Кэти в том, чего она не делала, вроде улетевших страниц проповеди пастора Грутена. Упавшие на голову мистера Армбрастера фрукты могли упасть на кого угодно, кто проходил по их плодовому саду в конце лета. Если бы мистер А. в тот момент не увидел, что Кэти смотрит на него, он бы и не думал, что она имеет к этому какое-то отношение. И это не она открыла ворота и выпустила свиней в поле, где росла трава для коров мистера Армбрастера.

Армбрастеры тоже никогда не называли её ведьмой, но мистер Армбрастер как-то сказал пастору Грутену в присутствии Кэти, что ему постоянно не везёт, когда эта девочка поблизости. Как и многие другие люди, с которыми Кэти регулярно встречалась, Армбрастеры её побаивались.

То же относилось и к ребятам в школе.

Кэти знала, что никогда не станет душой компании и лидером. Она умела хорошо играть в активные игры, но всегда находился кто-то, кому не нравилось, как она играет. Ей же не нравились летящие в неё твёрдые и быстрые мячи: однажды, когда она была ещё в детском саду, ей в лицо попали мячом для софтбола, разбили очки и остался синяк. Это было до того, как она научилась отклонять мяч в сторону. Кэти знала, что это может испортить игру, но, как и со множеством других вещей, она просто не могла удержаться. Когда ей было жизненно необходимо что-нибудь переместить, она это делала.

Пока камень, который врезался в лодыжку мистера П., был самым тяжёлым предметом, который она переместила. Кэти знала, что её силы всё возрастают. Может быть, однажды она сможет передвигать что-то по-настоящему крупное, например, автомобили или людей.

Сидя на балконе многоквартирного дома, Кэти хихикнула, представив, как было бы здорово поднять мистера П. вверх по лестнице, чтобы его портфель и все бумаги разлетелись в разные стороны. Она никогда не осмеливалась делать ничего подобного, но сама мысль об этом была забавной.

– Кэти! – раздался голос Моники из стеклянных раздвижных дверей у неё за спиной.

Моника хотела, чтобы Кэти называла её мамой, как в детстве, но пока Кэти не могла заставить себя это делать. Бабушка Уэлкер всегда называла её маму Моникой, так же называл её папа, и Кэти привыкла думать о маме как о Монике. После шести лет жизни вдали от мамы она стала ей почти чужой.

– Кэти! Где ты? Милая, будь осторожна, там высоко.

Моника стояла в дверях в красивом летнем костюме бледно-голубого цвета, делавшем её глаза ещё более синими, а волосы ещё более светлыми. На её красивом лице застыло обеспокоенное выражение.

– Как я могу упасть, если сижу за решёткой? – рассудительно спросила Кэти. – Ты уже уходишь?

– Да. Няня только что приехала. Иди познакомься с ней.

– Я же тебе говорила, что мне не нужна няня. Мне почти десять лет.

– Да, но ты привыкла жить за городом, а в городе всё по-другому. Может случиться всё, что угодно…

– Я знаю про преступников и тому подобное, – с достоинством ответила Кэти. – Знаю, что двери надо держать запертыми и никому не говорить по телефону, что я одна дома. Я не глупая.

– Конечно, нет! Но я буду чувствовать себя лучше, если ты будешь не одна. Поэтому просто доставь радость своей маме. И веди себя хорошо с няней.

Кэти встала с пола и со вздохом вошла в комнату. Глупо, да к тому же расточительно нанимать няню, когда тебе уже почти десять лет. Она знала, что Моника не могла себе этого позволить. Она уже призналась, что эта квартира была лучшей, какую она только могла найти, и ей пришлось урезать другие расходы, чтобы оплатить аренду.

Нет, конечно, с квартирой всё было в порядке. Она была очень хорошая. Только маленькая. Прежде Моника жила в двухкомнатной квартире, потому что это было дешевле, и после смерти бабушки Уэлкер вынуждена была искать жилье в спешке. Спальня Кэти была настолько мала, что там умещались лишь одна кровать, комод и крошечный стол, но зато квартира считалась трёхкомнатной. Кладовка в доме бабушки была больше, чем новая спальня Кэти. А некоторые бабушкины шкафы были почти такого же размера.

– Миссис Хорнекер, это моя дочь Кэти, – бодро произнесла Моника. – Кэти, это няня, миссис Хорнекер.

Кэти взглянула на миссис Хорнекер и сразу же поняла, что возненавидит её.

Глава 2

Миссис Хорнекер была высокой и худой, и у неё были очень большие ступни. На подбородке у неё сидела бородавка с двумя торчащими волосками.

Кэти зачарованно уставилась на бородавку. Она никогда прежде не видела ничего столь уродливого на человеческом лице и спросила:

– Она не болит?

Моника уже взялась за ручку двери, но тут же обернулась.

– Что именно? – спросила миссис Хорнекер. Её голос звучал словно из-под слоя гравия.

– Бородавка, – объяснила Кэти.

Лицо миссис Х. стало красным, а Моника издала сдавленный звук.

– Кэти, ради бога! Невежливо так говорить!

Миссис Х. прочистила горло, но её голос по-прежнему был грубым:

– Идите на работу, миссис Уэлкер. Я позабочусь о девочке.

Моника поспешно вышла, радуясь возможности сбежать.

Миссис Х. долго смотрела на Кэти, словно раздумывая, съесть её жареной или варёной.

– Ты достаточно большая, чтобы успеть научиться хорошим манерам, – сказала миссис Х. – И не делать замечаний о таких вещах, как бородавки.

– Вы будете учить меня хорошим манерам? – спросила Кэти. – Я думала, вас наняли, чтобы вы за мной присматривали. Но мне это не нужно. Я сама могу о себе позаботиться.

– Давай-ка кое-что уточним, – сказала миссис Х. – Я не потерплю дерзости. Твоя мама сказала, что ты непростая девочка, но не думаю, что ты мне не по зубам.

Неужели, подумала Кэти. Что ж, посмотрим. Она знала, что миссис Х. ей вполне по зубам, и постаралась не обижаться на слова Моники. Что она имела в виду?

– Твоя мама сказала, что ты ещё не завтракала. Я приготовлю завтрак, – сказала миссис Х. и на своих огромных ступнях протопала на кухню. – Я убеждена, что дети должны учиться ответственности, – продолжала она. – Накрой-ка на стол, пока я готовлю. Я должна была встать очень рано и ещё не завтракала, так что доставай два прибора.

Кэти ничего не ответила. Она неподвижно стояла в дверях, пока няня открывала холодильник. Миссис Х. достала яйца, масло, варенье и упаковку колбасок, а потом открыла морозилку и нашла банку замороженного апельсинового сока. Через несколько минут она сердито обернулась.

– Я же велела тебе накрыть на стол, мисс.

– Он накрыт, – сказала Кэти.

За стёклами очков её глаза блестели серебряным блеском, и она знала, что с этой роговой оправой немного похожа на сову.

– Ты же с места не сдвинулась… – начала было миссис Х. и тут же осеклась. На столе стояли две пластиковые тарелки, стаканы для сока и лежали серебряные приборы. Впервые няня выглядела неуверенной. – Ты забыла про салфетки, – сказала она таким тоном, словно это было не так уж и важно. Кэти представляла, как лихорадочно работает мозг няни, пытаясь понять, как девочка могла накрыть на стол, не сдвинувшись с места. – Это твоя мама накрыла на стол, перед тем как уйти?

Кэти не ответила. Она знала, что взрослые приходят в замешательство, если она им не отвечает. Она подождала, пока миссис Х. возьмёт вилку, чтобы переворачивать колбаски, выхватила из салфетницы на столе две бумажные салфетки и уложила их рядом с тарелками.

Одна из них как раз была в воздухе, когда няня повернулась к пластиковому столу.

Миссис Х. сглотнула и выронила вилку. Однако она не упала на пол, а медленно поплыла к столу и легла рядом с электрической сковородой.

Краска отхлынула от лица миссис Х. Кэти увидела, как её губы начали дрожать, и постепенно дрожь распространилась на руки.

Мгновение они обе хранили молчание. Маленькое лицо Кэти оставалось бесстрастным. Она прекрасно понимала, что рискует, но ей была невыносима мысль о том, что миссис Х. будет её няней всё лето, пока она снова не пойдёт в школу. Кэти было необходимо сегодня же избавиться от неё.

Миссис Х. облизнула губы и осторожно спросила:

– Где ты была? Ведь все эти годы ты не жила со своей мамой…

– В основном сидела взаперти, – ответила Кэти.

Это была почти правда. Бабушка Уэлкер иногда запирала её по ночам, пока не выяснила, что это не работает: ключ всё равно поворачивался в замке, а засов отодвигался, даже если они находились с другой стороны двери.

Миссис Х. была очень бледна. Она забыла о еде. Но Кэти проголодалась. Она решила, что будет уже слишком, если яичница с колбасками приплывёт к ней через всю кухню, поэтому подошла к столу и положила себе немного яичницы. Кроме того, она опасалась, что тарелка может оказаться слишком тяжёлой и упадёт на пол.

Кэти забыла взять тосты, которые как раз выскочили из тостера, но тут зазвонил телефон. Миссис Х. повернула голову, и тост плавно полетел по кухне. Миссис Х. ничего бы не заметила, если бы один кусочек вместо того, чтобы приземлиться прямо в тарелку Кэти, не врезался в край стола и упал на пол.

Телефон продолжал звонить, и миссис Х. бросилась к нему.

Кэти съела весь завтрак, а няня всё не возвращалась. Кэти подумала, достаточно ли будет сегодняшнего представления или нужно что-то большее, чтобы миссис Х. завтра не вернулась.

Она решила подождать и понаблюдать, что случится дальше. А пока можно посмотреть, нет ли кого-нибудь в бассейне. Ей сказали, что она не должна плавать, если с ней рядом никого нет. Кэти попыталась представить миссис Х. в купальнике, и на её обычно серьёзном лице появилась широкая улыбка.

Маленький балкончик на фасаде дома был отдельным и не соединялся с балконом квартиры 2-В. Однако там была терраса с перилами, идущая вдоль всей внутренней части здания, откуда можно было увидеть бассейн, и все жильцы имели к ней доступ. Кэти вышла на террасу и посмотрела на ярко-голубую воду.

В бассейне никого не было. Она и не надеялась, что в это время там кто-нибудь будет, хотя на солнце уже стало довольно жарко. Интересно, нет ли по соседству других детей? Позавчера, когда она только что приехала, Кэти спросила об этом Монику, но сама Моника жила здесь всего неделю. Она ещё никого не знала.

Кэти села, по-индийски скрестив ноги, на тёплые доски террасы. Может быть, кто-нибудь всё же решит поплавать. Или выйдет на террасу, чтобы она могла увидеть, кто ещё здесь живёт и как они выглядят.

Кэти не могла представить, как можно прожить здесь целую неделю и никого не знать. Это совсем не то, что жить за городом, недалеко от такого маленького городка, как Дилейни. Здесь она не сможет одна ходить на долгие прогулки, осенью поднимать в воздух листья, словно облако цветного дыма, и разговаривать сама с собой, не опасаясь, что её примут за сумасшедшую. Иногда дети её так и называли. Сумасшедшая Кэти.

Но почему разговаривать с собой – признак сумасшествия? С кем же ещё разговаривать, если у вас нет друзей?

Кэти не думала, что в этом есть что-то особенное, но ей не нравилось, как люди на неё смотрят, когда она говорит сама с собой, поэтому она делала это, только когда была одна. Или думала, что одна. Здесь же она будет чувствовать себя так, словно кто-то постоянно на неё смотрит и подслушивает за раздвижными стеклянными дверями и задвинутыми шторами. Все шторы в доме были задвинуты, кроме штор у неё за спиной.

Через приоткрытые раздвижные двери Кэти услышала, как миссис Х. говорит по телефону:

– Пожалуйста, попросите её позвонить домой, как только она придёт.

Значит, она звонит Монике. Кэти обеспокоенно заёрзала, размышляя, расскажет ли ей миссис Х. о случившемся или просто уйдёт. Она надеялась, что миссис Х. просто уйдёт. Как нередко случалось после того, как она не могла побороть искушение и кого-нибудь пугала, Кэти начала сомневаться. Может быть, ей не стоило быть настолько дерзкой в стремлении прогнать няню? Может быть, когда-нибудь кто-то из взрослых решит, что она сошла с ума, и её отправят в сумасшедший дом? Туда, где она не сможет открыть замки и выйти на свободу.

От этой мысли Кэти стало холодно, и она потёрла голые руки, на которых тут же выступили мурашки.

Позавчера, в субботу, Моника приехала в Дилейни, чтобы забрать её. После смерти бабушки Уэлкер Кэти спала в свободной комнате в доме Тэннеров. Миссис Тэннер, которая наполовину ослепла и почти полностью оглохла, не думала, что в Кэти есть что-то особенное. Вы могли поднимать и опускать шторы, включать и выключать свет, прибавлять звук или переключать телеканалы или заставлять страницы лежавшей на коленях книги переворачиваться, и миссис Тэннер бы даже не заметила. Поэтому, когда Моника нервно спросила, как у них дела, миссис Тэннер улыбнулась и ответила, что всё просто прекрасно: они с Кэти всегда отлично ладили, и ей будет не хватать её чтения вслух.

Кажется, Моника вздохнула с облегчением и сказала, что у них нет времени остаться на ужин, впереди долгая дорога и им лучше выехать сейчас же. Она сложила вещи Кэти в «Тойоту Целику», усадила Кэти в машину, и они поехали в город. Кэти успела лишь потрепать по голове старого пса Дасти. В горле у неё стоял комок, поэтому она ничего не сказала. В любом случае, старина Дасти был глухим и, скорее всего, не услышал бы её.

По пути они остановились, чтобы перекусить гамбургерами с луком, жареной картошкой и молочными коктейлями. Кэти выпила ананасовый, а Моника – ванильный.

С Моникой было нелегко говорить. Кэти твердила себе, что раз Моника её мама, они должны любить друг друга, особенно теперь, когда им снова предстоит жить вместе.

Но она не чувствовала любви к Монике. Как можно забыть, что твоя мама оставила тебя у кого-то другого, вместо того чтобы забрать с собой?

Конечно, Моника попыталась всё объяснить:

– Дело не в том, что я не хотела забирать тебя, милая. Ты же ведь это знаешь, правда? Я тебе уже говорила, что мне надо было работать, и я не могла заботиться о тебе, когда ты была маленькой. Когда мы с твоим папой были вместе, у нас было достаточно денег, чтобы заплатить няне. Папа работал в одну смену, а я в другую, и мы могли приглядывать за тобой. Но я не могла позволить себе этого, когда папа ушёл.

Моника быстро взглянула на неё, когда они ехали по шоссе, но Кэти не удостоила её взглядом. Её волосы развевались на ветру, он приятно холодил горячие щёки. Она сделала вид, что заинтересованно смотрит на стадо голштинских коров, пасущихся на поле, хотя не раз уже их видела. Наверное, там, куда они едут, коров не будет.

– Я всегда мечтала, – продолжала Моника, – чтобы мне не пришлось жить так далеко от тебя и я бы могла почаще тебя навещать. Я скучала по тебе, Кэти.

Кэти ничего не ответила, и после этого Моника больше с ней не заговаривала. Когда они почти приехали, она откашлялась, как всегда делали все взрослые, прежде чем сказать, что это для твоего же блага. Пока Кэти не замечала, чтобы это было так, но именно это она часто слышала.

– Завтра ты встретишь Нейтана, – сказала Моника. – Он мой хороший друг. Вероятно, он придёт к нам в гости.

Кэти этого не ожидала. Она так быстро повернула голову, что у неё хрустнула шея.

– Он тоже там живёт?

Щёки Моники порозовели.

– Нет. Он просто хороший друг. Но он часто будет приходить к нам.

Тревога Кэти немного улеглась. Она была рада, что Нейтан не будет с ними жить. Правда, мысль о том, что у её мамы появился парень, её немного обеспокоила. Она знала, что именно так их называют, хотя это и были взрослые мужчины. Она слышала, как ребята в школе говорили о маминых парнях или папиных подругах. Большинство из них предпочли бы жить с родителями, которые были женаты друг на друге, однако сами родители решили по-другому. Детям приходилось мириться со многими вещами, которые им не нравились.

Когда они приехали домой, было уже темно, и они сразу легли спать и на следующее утро проснулись поздно. Как только они позавтракали, пришёл Нейтан. Это был крупный мужчина с тёмными волосами, тёмными глазами и грубой тёмной бородой. Он улыбнулся Кэти и сказал:

– Привет!

– Добрый день, – ответила Кэти.

Она оглядывалась в поисках признаков того, что Нейтан проводил в квартире много времени, но потом вспомнила, что сама Моника переехала сюда всего неделю назад, поэтому квартира ещё не была обжитой. Правда, на кофейном столике рядом с пепельницей лежала пачка сигарет, и Нейтан взял одну. Кэти ненавидела табачный дым и отодвинулась от него подальше.

Нейтан посмотрел на Монику и закатил глаза.

– Только послушай! «Добрый день». – Он передразнил Кэти. – Это твой ребёнок или твоя мама?

– Хватит, – сказала Моника. – Позволь Кэти быть собой.

А кем ещё она может быть, подумала Кэти. Она обошла гостиную и сквозь раздвижные стеклянные двери увидела бассейн, который показался ей довольно интересным, балкон и парковку на улице. В комнате был книжный шкаф, и Кэти надела очки, не прикасаясь к ним руками, и стала рассматривать книги. Там оказались любовные романы и триллеры. Любовные романы казались Кэти довольно скучными, если только в них не было много сражений на мечах или перестрелок. Однако некоторые триллеры оказались очень даже ничего. Она вытащила книгу в ярко-красном переплёте под названием «Тайна пожарной части номер пять», но не успела её открыть, как Моника выхватила книгу у неё из рук.

– Не думаю, что это подходящая книга для детей твоего возраста, милая. В четырёх кварталах отсюда есть городская библиотека. Думаю, там ты найдёшь более подходящие книги. В следующую субботу я отведу тебя туда.

Если речь шла всего о четырёх кварталах, Кэти не видела причин ждать целую неделю, чтобы взять что-нибудь почитать. Она задумалась, что такого неподходящего может быть в красной книге, и решила это выяснить, как только в понедельник Моника уйдёт на работу.

Нейтан плюхнулся в большое кресло и выпустил дым в сторону Кэти.

– Как насчёт чего-нибудь освежающего? – спросил он.

Он перекинул одну ногу через подлокотник кресла, а другую положил на кофейный столик.

В доме бабушки Уэлкер Нейтан не просидел бы и пяти минут. Кэти переместила поток воздуха таким образом, чтобы дым, плывущий к ней, повернул обратно и окружил голову Нейтана, словно маленькое облако.

Моника принесла напитки и предложила Кэти стакан лимонада. Он был покупным, но довольно вкусным. Кэти подальше отодвинулась от облака дыма и принялась искать в книжном шкафу что-нибудь подходящее. Через минуту Нейтан сказал:

– Ради всего святого, открой окно. Здесь ужасно душно.

– Можно я почитаю в своей комнате? – спросила Кэти, держа в руках книгу в бумажной обложке под названием «Девочка-единорог».

– Конечно, милая, – поспешно согласилась Моника. – Если, конечно, не хочешь посидеть с нами и посмотреть телевизор.

– Я редко смотрю телевизор, – ответила Кэти. – Я могу придумать более интересные истории, чем показывают в этих глупых новостях.

Она направилась к двери маленькой комнаты, которая теперь принадлежала ей, и услышала за спиной голос Нейтана:

– Что у тебя за ребёнок, Моника? Я никогда таких не видел.

Он даже не понизил голос. Он был одним из тех людей, которые говорят о детях так, словно их нет рядом или они ничего не слышат. Вполне возможно, что он никогда не видел никого, похожего на Кэти. Она и сама не встречала других таких детей. Но ей искренне хотелось, чтобы это было не так.

Потому что ей было очень одиноко.

– Никогда не видел таких глаз, – продолжал Нейтан. – Они совсем не как у тебя. У твоего мужа тоже были серебряные глаза?

– Они не серебряные, – смущённо поправила Моника. – Просто серые. Нет, у Джо были карие глаза.

– Разве не удивительно, что у человека с карими глазами и у человека с голубыми глазами рождается ребёнок с серебряными глазами?

– С серыми глазами, – опять поправила Моника.

Кэти закрыла дверь, чтобы больше не слышать их разговор. Она растянулась на кровати, показавшейся жёсткой и чужой, и открыла книгу.

К её большому разочарованию, книга была вовсе не о девочке-единороге, а всего лишь о девочке, которая умела разговаривать с единорогами. Может быть, она окажется не такой уж плохой. Кэти подумала, что было бы неплохо уметь разговаривать с единорогами.

По крайней мере, лучше, чем разговаривать с самой собой.

Глава 3

За всё утро в бассейн так никто и не пришёл.

Наконец Кэти надоело сидеть и смотреть на пустой бассейн. Она обнаружила, что если очень сильно сосредоточиться, то можно заставить воду выплёскиваться за бортик и ручейками бежать по плиткам. Рядом с шезлонгом кто-то оставил ботинки и носки, и Кэти подалась вперёд и сконцентрировалась изо всех сил, пока вода волной не выплеснулась за бортик и не намочила их.

Однако никто за ними не пришёл, и Кэти встала и начала ходить по террасе. У дверей во внутреннем дворе не было табличек с именами, и все шторы были задёрнуты, так что она не могла заглянуть внутрь. Кэти решила, что жить в многоквартирном доме «Седарс» будет довольно скучно.

Между раздвижными стеклянными дверями находилась простая дверь, и когда Кэти открыла её, то оказалась в небольшом помещении, ведущем к главному коридору. Может быть, пройтись по этажу – ей не хотелось возвращаться в квартиру. По крайней мере, пока там миссис Х.

На табличке рядом со звонком у квартиры 2-В было написано «Майклмас». Не мистер или миссис, а лишь одна фамилия. А перед дверью сидел кот.

Это был большой серый кот с несколькими чёрными отметинами на морде, придававшими ему сердитое выражение. Он сидел, сжавшись в комок, так что Кэти захотелось опуститься рядом с ним на колени.

– Что случилось, котик? Ты выглядишь совсем больным.

Я болен. Мне очень больно.

Кэти замерла от удивления. Конечно, это не кот ответил ей. Однако слова возникли у неё в голове так отчётливо, словно она их услышала.

– Что у тебя болит? – Кэти не прикасалась к коту, а только села на корточки, чтобы её лицо было на уровне его морды. У него были жёлтые немигающие глаза.

Дверь распахнулась так неожиданно, что Кэти чуть не упала.

– Вот ты где, Лобо! А ты кто?

Женщина, стоявшая в дверях (возможно, это была миссис Майклмас), оказалась такой же старой, как бабушка Уэлкер. На ней было просторное платье с красно-зелёно-синим узором, и она ещё не успела причесать седые волосы. Позже Кэти узнала, что волосы миссис Майклмас никогда не выглядели причёсанными.

– Я Кэти Уэлкер. Я живу вон там. – Кэти указала рукой на дверь квартиры 2-А.

– Рада знакомству. Я Энни Майклмас. А этого несчастного кота зовут Лобо, что означает…

– Волк, – подсказала Кэти.

– Ты знаешь испанский?

– Я могу прочесть несколько слов, – скромно пояснила Кэти. – Лобо болен. Ему очень больно.

– Правда? – Впервые в жизни взрослый не вёл себя так, словно Кэти была сумасшедшей или странной. Миссис М. наклонилась поднять кота, и Лобо тут же принялся извиваться у неё в руках. – Что у тебя болит, малыш?

– Думаю, это инфекция мочевого пузыря. Это очень больно. Однажды она была у моей бабушки.

– И у меня тоже. Ты права. Это очень больно. – Миссис М. прижала кота к своему цветастому платью. – Думаю, лучше отнести его к ветеринару.

– Я согласна. – За спиной миссис М. Кэти увидела уютную и заставленную вещами квартиру. Повсюду были книги и журналы: на полках, на столах и даже на полу. Ей стало интересно. – Не могли бы вы дать мне что-нибудь почитать, пока я не схожу в библиотеку? Моника… Мама говорит, что её книги не подходят для десятилетних девочек.

Миссис М. близоруко посмотрела на неё.

– Тебе десять лет? Что ж, не все мы великаны. Конечно, я могу дать тебе что-нибудь почитать. Что бы ты хотела? Детектив? Научную фантастику? Рассказы об убийствах?

Кэти кивнула.

– Что угодно, главное, чтобы было интересно.

– Заходи и выбери сама. Как тебя зовут? – спросила миссис М.

Кэти ответила и последовала за миссис М. в её квартиру. В комнате стоял телевизор, но сверху были сложены газеты, закрывая часть экрана. Кэти поняла, что миссис М. большую часть времени проводит за чтением.

– Располагайся, – сказала миссис М. и бережно посадила Лобо на кушетку с оранжевыми и коричневыми цветами. – Я позвоню узнать, когда доктор Грант сможет принять Лобо. Хочешь есть? На столе фрукты. Угощайся!

Кэти взяла гроздь фиолетового винограда и прошла мимо большого кожаного потрёпанного кресла и стула с полосатой сине-зелёной обивкой и красной подушкой к книжным полкам.

Позади раздался голос миссис М.:

– Четыре часа? Хорошо, я приду.

Она вернулась и провела рукой по опущенной голове Лобо.

– Мы о тебе позаботимся, малыш. Не переживай, дружочек. Нашла что-нибудь почитать?

Кэти решила, что последний вопрос адресован ей, если только Лобо не был лучше образован, чем можно было подумать на первый взгляд.

– Всё ещё ищу. Что такое первоцвет?

– «Алый первоцвет»?[1] Ты не читала эту книгу? Это одна из лучших книг на свете, – сказала миссис М. – Возьми её, она тебе понравится. Думаю, я читала её раз двадцать. А может быть, и больше.

Кэти взяла книгу и высосала виноградную мякоть из кожицы, после чего съела обе половинки.

– Когда я её закончу, можно будет прийти и взять что-нибудь другое?

– Конечно. Почему бы и нет? Послушай, – сказала миссис М., – я знаю, как бывает у ветеринара. Я буду сидеть там полчаса, и как только подойдёт очередь Лобо, кто-нибудь приведёт своего сенбернара на срочную операцию, и мне придётся ждать ещё час или два. Сегодня вечером должен прийти газетчик, чтобы собрать деньги. Ты не могла бы встретить его и заплатить за меня? Вот деньги. Обычно он приходит около пяти.

– Хорошо, – согласилась Кэти и взяла деньги.

– Его зовут Джексон Джонс, – сообщила миссис М. – Это высокий тощий паренёк. Один глаз у него голубой, а другой зелёный. Ты его ни с кем не спутаешь.

– Правда? – Глаза разного цвета казались ещё более необычными, чем серебряные. – Хорошо, я его встречу.

– Когда закончишь «Алый первоцвет», почитай вот это. – Миссис М. дала Кэти ещё одну книгу. – Любишь вестерны?

Кэти решила, что миссис М. ей нравится так же сильно, как не нравится миссис Х. И поскольку приближалось время обеда, а виноград не мог заглушить чувство голода, она решила пойти домой.

Кэти пришлось вернуться на террасу внутреннего двора и пройти через стеклянные раздвижные двери, потому что главная дверь была заперта, а ключа у неё не было. Она подскочила на месте, услышав из кухни голос миссис Х.: Кэти надеялась, что няня уже ушла, даже если это и было не очень профессионально.

– Где ты была?

– Гуляла, – пожала плечами Кэти.

– Может быть, уберёшь за собой кровать? Ты достаточно большая, чтобы делать это самостоятельно.

Неужели миссис Х. решила, что всё случившееся ей просто привиделось? Разговаривала ли она с Моникой, и решила ли уйти или передумала? Кэти подумала, что, может быть, стоит сделать так, чтобы у миссис Х. не осталось сомнений, стоит ли работать. Ей даже не пришлось слишком сильно стараться, чтобы разгладить простыни и одеяло и набросить на кровать покрывало. Она не смогла повернуть подушку так, как ей хотелось, поэтому оставила её лежать криво.

Миссис Х. сердилась, когда Кэти стояла на месте с упрямым выражением лица.

– Сегодня я останусь здесь до вечера, – сурово сказала она. – И пока я здесь, ты будешь делать то, что я скажу. Наведи порядок в комнате!

– Но там всё в порядке, – ответила Кэти, мысленно взяла бумажную салфетку и бросила её в корзину для мусора.

– Я заглядывала туда десять минут назад, – сказала няня, – так что не обманывай меня.

– Почему бы вам не заглянуть прямо сейчас? – спросила Кэти и прошла мимо няни в гостиную.

Ей хотелось посидеть в большом кожаном кресле, но от него пахло табаком Нейтана, поэтому она села в маленькое кресло-качалку.

Она услышала тяжёлые шаги миссис Х., которая отправилась в спальню Кэти. Через несколько мгновений девочка подняла глаза от книги и увидела, что миссис Х. стоит прямо над ней.

В ней было что-то угрожающее. Сердце Кэти забилось быстрее: что она будет делать, если миссис Х. схватит её? Сможет ли она помешать ей?

– Как ты это делаешь? – спросила няня.

– Что? – Кэти посмотрела на неё с видом оскорблённой невинности, который всегда сбивал с толку и сердил бабушку, учителей и других взрослых.

Мгновение миссис Х. стояла над ней, потом повернулась и вышла из комнаты. Кэти услышала, как она возится на кухне. Ей очень хотелось послушать, что няня говорила Монике по телефону. Она решила, что миссис Х. отказывается от работы и завтра не вернётся.

Кэти была настолько поглощена «Алым первоцветом», что забыла следить за временем. Она видела, как миссис М. вышла на улицу с Лобо в картонной переноске для кошек и отправилась к ветеринару. На ней было платье с тёмно-красными, алыми и розовыми цветами, а в руке она несла огромную белую сумку. А потом Кэти настолько погрузилась в чтение («Ты как будто пьянеешь и не замечаешь, что происходит вокруг», – раздражённо говорила бабушка Уэлкер), что подскочила на месте, услышав звонок в дверь.

Вот дела! Она совсем забыла, что обещала миссис М. следить, когда придёт газетчик Джексон Джонс. И ей так хотелось увидеть его разноцветные глаза.

Миссис Х., весь день сидевшая на кухне и читавшая журнал «Искренние признания», поднялась, но Кэти обогнала её и бросилась к двери. С виноватым чувством она заметила, что уже больше пяти, а она совсем забыла про газетчика.

Однако она его не упустила.

У него действительно один глаз был голубой, а другой – зелёный, хотя вы могли сразу этого и не заметить. Он был довольно высоким, худым и неуверенно смотрел на неё.

– Мистер Редмонд здесь? Я собираю деньги за газеты.

– Тут нет никакого мистера Редмонда, – ответила Кэти. – Моя мама переехала сюда неделю назад.

И он произнёс слово, которое однажды Кэти тоже сказала, после чего её заставили вымыть рот с мылом.

– Со мной постоянно такое случается, – продолжал газетчик. – Люди уезжают, не заплатив. Поэтому я стараюсь брать с большинства из них деньги каждую неделю, а не раз в месяц. Кругом так много обманщиков.

– А он много тебе должен? – сочувственно спросила Кэти.

– Четыре с половиной доллара, – ответил Джексон Джонс.

Кэти решила, что он на три или четыре года старше неё, хотя точнее было сложно сказать. Он был таким высоким, а она такой маленькой.

– Твои родители не хотят получать газету?

– Не знаю. Я спрошу у мамы, когда она вернётся домой, и скажу тебе в следующий раз.

Мальчик вздохнул.

– Наверное, я завтра опять приду. Один парень из этого дома всегда заставляет меня возвращаться три или четыре раза, прежде чем заплатит. Мистер Поллард. Он живёт наверху, в квартире 3-А.

– Я его видела. Он придурок, – согласилась Кэти.

– Он такой не один на моём маршруте, но самый худший из всех. Он всегда говорит, что у него нет без сдачи, а когда я стал носить деньги с собой, он то не получил денег по чеку, то у него нет пятидесятидолларовой купюры или что-то в этом роде. Ладно, загляну завтра и узнаю, нужна ли твоей маме газета.

– Ой! Чуть не забыла. – Кэти сунула руку в карман и достала деньги, которые дала ей соседка. – Это от миссис Майклмас. Ей пришлось нести Лобо к ветеринару, и она попросила меня заплатить тебе.

Мальчик взял деньги и выписал чек.

– Миссис Майклмас очень милая пожилая леди.

– Она дала мне несколько книг. Кажется, в доме нет других детей, поэтому я рада, что у меня есть что почитать.

– Нет, здесь точно нет других детей. Я удивлён, что они тебя сюда вообще впустили. Люди ненавидят детей. Они не пускают их в самые интересные места. Папа говорит, хорошо, что у нас есть свой дом и нам не приходится снимать жильё. В нашей семье семеро детей. Никто не захочет сдать дом семье с семью детьми.

Кэти почувствовала прилив зависти.

– У меня нет братьев и сестёр. Это весело?

Джексон Джонс прекратил писать в своём блокноте и изумлённо уставился на неё:

– Весело? У меня три сестры и три брата. Ты, наверное, шутишь!

Кэти знала, что миссис Х. их слышит, поэтому вышла в коридор и закрыла дверь, слишком поздно вспомнив, что у неё не было ключа.

– Тогда как это?

– Когда у тебя большая семья? Это всё равно что сумасшедший дом. У нас две ванные комнаты, но ни в одну из них невозможно попасть. Двум моим сёстрам пятнадцать и восемнадцать лет, и каждая по целому часу проводит в ванной, прежде чем пойти в школу. А мне приходится делить комнату с моим братом Уолли. Ему семнадцать лет, и он ужасный неряха. Он повсюду бросает банки из-под напитков и яблочные огрызки, пока они не начнут гнить, и постоянно включает свет, когда я хочу его выключить, и наоборот. Он берёт мои носки и нижнее белье, потому что забыл положить свои в корзину для белья и они всегда грязные. И никто из нас никогда не получает карманных денег, потому что папа говорит, что с семью детьми он может лишь кормить нас, так что каждому придётся самому зарабатывать себе на карманные расходы. А это нелегко, когда люди не желают платить тебе, даже после того, как ты выполнил работу. Вот чек для миссис Майклмас. Если она хочет, я могу брать с неё деньги раз в месяц, потому что она никогда не придумывает оправданий. А что случилось с Лобо?

– У него инфекция мочевого пузыря.

– Надеюсь, с ним всё будет в порядке. Он хороший кот. – Джексон Джонс подошёл поближе и взглянул на новую табличку, которую Моника повесила у двери. – Твоя фамилия Уэлкер?

Кэти кивнула:

– Я Кэти. Миссис М. уже сказала, что тебя зовут Джексон Джонс. Тебя называют Джеком?

Он покачал головой:

– Нет. Даже моя мама почти всё время называет меня Джексон Джонс. «Джексон Джонс, я же велела тебе убраться в подвале!» или «Джексон Джонс, не смей класть ноги на чистое покрывало!» И тому подобное. Думаю, старому Полларду уже пора вернуться домой. Может быть, если я застану его на улице, он не сможет сделать вид, что не слышал, как я звоню в дверь.

– Удачи, – сказала Кэти, и ей пришлось звонить в дверь, чтобы миссис Х. ей открыла.

Несмотря на то, что сказал Джексон Джонс, Кэти была уверена, что жить в большой семье лучше, чем быть единственным ребёнком. Может быть, твои братья и сёстры не станут считать тебя странной и будут играть с тобой. По крайней мере рядом всегда будут люди, и тебе не будет так одиноко.

Кэти оставила на кресле открытую книгу, но не сразу вернулась к ней. Вместо этого она вышла на маленький балкон посмотреть, повезло ли Джексону Джонсу с мистером П.

Мистер П. действительно был на месте. Он только что отошёл от автобусной остановки на углу и был разгорячённым и вспотевшим. Кэти услышала голос Джексона Джонса, а потом и он сам появился из двери подъезда.

– Здравствуйте, мистер Поллард! Я могу забрать деньги за газету? Вы должны мне за две недели.

– Не сейчас, парень, я спешу. У меня свидание, и я опаздываю. Приходи завтра, ладно?

Он промчался мимо Джексона Джонса, который остался смотреть ему вслед с рассерженным и разочарованным видом.

Кэти не видела, что именно случилось, но примерно догадывалась. Она услышала, как входная дверь хлопнула от порыва ветра (она сделала всё возможное, чтобы поднять как можно более сильный ветер), и мистер П. выругался и отшатнулся. Если бы Кэти вытянула шею, то за углом балкона увидела бы его лысую макушку, если не считать нескольких прядей аккуратно зачёсанных волос. Он прикрывал рукой лицо, и кровь текла сквозь его пальцы и капала на тротуар.

– Боже! – воскликнул Джексон Джонс. – С вами всё в порядке, мистер Поллард? Вы не сломали нос?

Мистеру Полларду пришлось поставить портфель на землю, чтобы вытащить из кармана платок и остановить кровотечение. Его голос невнятно доносился сквозь платок.

– Почему дверь вдруг сама захлопнулась? Ведь ветра нет!

– Думаю, это был сквозняк. Послушайте, мистер Поллард, все остальные мне уже заплатили, и вы сэкономите мне время, если тоже заплатите прямо сейчас. Если не хотите ждать чека, я могу положить его в ваш почтовый ящик.

– Я же сказал тебе, что спешу. – Мистер Поллард подхватил портфель и поспешно вошёл в дом, захлопнув за собой дверь.

Джексон Джонс хмуро глядел ему вслед, потом поднял голову и заметил на балконе Кэти.

– Видишь? Я же тебе говорил.

– Да, он придурок, – согласилась Кэти.

Джексон Джонс сел на велосипед и поехал по улице, а Кэти вернулась в квартиру. Из-за двери она слышала, как мистер Поллард шумно поднимается по лестнице. Слегка приоткрыв дверь, она смотрела, как он поднялся на второй этаж и пошёл дальше.

Кэти подумала, открывается ли его портфель ключом, или это один из тех дешёвых портфелей с замком. Она подумала, что могла бы что-нибудь сделать, чтобы портфель внезапно открылся…

Она услышала ругань мистера П., и по лестничным пролётам полетел ворох бумаг. Когда он поднялся на второй этаж, в дом вошла мисс К. Они оба увидели Кэти, стоявшую в дверях, и мистер П. с ненавистью взглянул на неё.

– Боже мой! – воскликнула мисс К. – Что случилось с вашим носом?

– Дверь захлопнулась прямо передо мной, – сдавленно ответил мистер П. и принялся собирать бумаги. – А потом на портфеле сломался замок.

– Позвольте, я вам помогу. – Мисс К. нагнулась и начала собирать лежавшие рядом с ней бумаги. Они были похожи на страховые свидетельства. – Вам очень больно?

– Ужасно. У вас случайно нет льда? Чтобы нос не слишком сильно распух.

– Конечно, я дам вам лёд. – Мисс К. посмотрела на Кэти и улыбнулась.

– Спасибо, я это ценю. Послушайте, вы заняты сегодня вечером? Не хотите поужинать вместе? Не знаю, как будет выглядеть мой нос, но если я не буду слишком страшным, может быть, вы присоединитесь ко мне? Может быть, тот маленький итальянский ресторан на Третьей улице…

Они стали подниматься по лестнице, и Кэти не слышала, что ответила мисс К.

Значит, мистер Поллард солгал Джексону Джонсу. Он не спешил на свидание. Мистер Поллард был ужасным лжецом.

Кэти вспомнила, как он посмотрел на неё, как будто знал, что она виновата в его разбитом носе и рассыпавшихся бумагах.

Она задумалась, не опасен ли мистер П.

Глава 4

Пусть Нейтан и не жил с ними, но приходил он очень часто. Он пришёл через десять минут после того, как Моника вернулась с работы с сумкой с продуктами, и успел как раз попрощаться с миссис Х.

Миссис Х. ничего не объяснила. Поджав губы, она сурово сказала, что работа ей не подходит, и если миссис Уэлкер выпишет ей чек на оплату за сегодняшний день, она уйдёт.

– Но почему? – спросила Моника. – Что случилось?

– Скажем так, мы с вашей девочкой не подходим друг другу, – ответила миссис Х. и посмотрела на Кэти, совсем как мистер П. несколько минут назад.

Может быть, миссис Х. подумала, что, если скажет правду, все сочтут её сумасшедшей? Когда няня исчезла за дверью, Кэти вздохнула с облегчением.

Но конечно же, Моника не желала этого так оставлять.

– Что ты натворила, Кэти?

Кэти бесстрастно посмотрела на неё.

– Я почти весь день читала. Потом пошла посмотреть, не плавает ли кто в бассейне, чтобы поплавать вместе, но там никого не было.

– Я говорю о миссис Хорнекер! Ты наверняка что-то сказала или сделала, что её расстроило. Она позвонила мне на работу ещё до того, как я успела приехать!

Кэти пожала плечами:

– Мне всё равно не нужна няня. Я достаточно взрослая, чтобы сама позаботиться о себе.

– Кэти, что ты сделала?

Как раз в этот момент появился Нейтан (Кэти заметила, что у него есть ключ) и увидел их лица.

– Что произошло?

– Няня ушла. Сегодня утром она позвонила мне на работу и попросила найти другую няню, потому что она не хочет работать у нас. И Кэти не говорит, что случилось.

Нейтан убрал продукты в холодильник и нахмурился.

– Ну же, девочка, что скажешь?

Её охватило негодование, хотя внешне лицо Кэти оставалось спокойным. Кто он такой, чтобы ругать её?

– Меня зовут Кэти, – сказала она, – а не девочка.

Уши Нейтана порозовели.

– Послушай, ты, маленькая…

Моника коснулась его руки.

– Нет, Нейтан, не надо. Давайте лучше поужинаем. Я проголодалась, ты тоже, и мы все устали. Я поговорю с Кэти позже. По дороге домой я купила газету, после ужина просмотрю объявления и, может быть, найду другую няню. – Она строго посмотрела на Кэти, не давая ей возразить. – И не говори мне, что няня тебе не нужна. Это мне решать.

– Если ты найдёшь другую няню, я ей могу тоже не понравиться, – сказала Кэти. – Я никому не нравлюсь.

– Почему это? – спросила Моника, забыв, что обещала поговорить об этом после ужина. – Наверное, ты говоришь или делаешь что-то такое, отчего люди тебя не любят!

– Мне не приходится ничего делать. Они просто смотрят на меня, и я им сразу не нравлюсь. Они говорят, у меня странные глаза. Но разве я в этом виновата?

Кэти вышла из комнаты, надеясь, что Моника не позовёт её и не попросит помочь готовить ужин, и услышала, как Нейтан пробормотал:

– Видишь? Другие люди тоже это замечают. У неё действительно странные глаза, Моника.

Кэти взяла книжку и ушла в свою комнату. Ей было трудно сосредоточиться, потому что из кухни доносились голоса. Наконец она решила отложить книгу, потому что «Алый первоцвет» был слишком хорош, чтобы портить его невнимательным чтением, и осторожно подкралась к двери.

Кэти внимательно прислушалась и наконец смогла различить слова.

– Моника, в этом есть нечто большее. Я в этом уверен. Ты очень нервничала, прежде чем забрать девочку, а теперь ты просто сама не своя. Что ты узнала, прежде чем привезти её сюда? Что с ней не так?

У Моники был такой голос, словно она вот-вот заплачет.

– Не знаю. Правда, Нейтан, я не знаю! Она всегда была другой…

– Что это значит? Дай-ка это мне, я порежу салат, а ты займись бифштексом. Что значит «другой»? Если не считать этих странных глаз?

– Когда она была младенцем, она никогда не плакала. Никогда, Нейтан! Даже когда была голодной, мокрой или когда я однажды нечаянно уколола её булавкой! Она вообще не плакала. Пару лет назад я спросила бабушку Уэлкер, плакала ли когда-нибудь Кэти, и она ответила, что нет. Ты слышал о ребёнке, который никогда не плачет, даже если ему больно?

Кэти оперлась на дверь, прислушиваясь к стуку столовых приборов и пластиковых тарелок, расставляемых на столе.

– И по её лицу никогда нельзя было догадаться, о чём она думает. Её лицо ничего не выражает. Она никогда не плачет и никогда не смеётся. По крайней мере при мне. Да, я знаю, что она недовольна, что я отправила её жить с матерью Джо: она думает, я бросила её, хотя я пыталась объяснить, почему я должна была это сделать. В сентябре ей будет десять лет, и мне казалось, она достаточно взрослая, чтобы всё понять, но, видимо, она не понимает.

– Или не хочет понимать, – вставил Нейтан.

– Может быть. Нейтан, нам было так сложно! Даже когда я была замужем за Джо и мы оба работали, денег всегда не хватало. За год до рождения Кэти у нас накопилось множество долгов по медицинским счетам. После того как мы попали в аварию, я потеряла ребёнка, и в течение месяца или даже больше мы оба не могли работать. А потом я устроилась на работу в «Кёртис Фармасьютикалс». Мне пришлось искать новую работу, потому что на старой не стали ждать, пока я снова выйду, и на какое-то время ситуация улучшилась. Зарплата была хорошей, и девушки, с которыми я работала, были очень милыми и приветливыми (я по-прежнему переписываюсь с двумя из них), и нам уже стало казаться, что наше финансовое положение должно наладиться…

Кэти услышала тиканье таймера, когда Моника включила духовку, чтобы подогреть бифштекс, а потом стук её каблуков, когда она подошла к раковине.

– Конечно, мы хотели ребёнка, и я была так счастлива, когда через полгода снова забеременела. У нас с Джо ещё было всё хорошо, и он тоже хотел ребёнка. Это было так странно… – Моника издала чуть слышный печальный всхлип. – На работе мы шутили насчёт того, что, наверное, у лекарств, с которыми мы имеем дело, есть какие-то волшебные свойства, потому что четыре девушки забеременели почти в одно и то же время. А потом у меня начались проблемы, и Джо с доктором решили, что мне лучше оставить работу, пока не родится Кэти. Я надеялась снова вернуться в компанию. Я должна была работать, потому что Джо зарабатывал недостаточно, чтобы нам хватало на жизнь и на оплату всех счетов. Думаю, это одна из причин нашего расставания. Но через месяц после моего увольнения они всё прекратили.

– Что прекратили? – спросил Нейтан.

– Я имею в виду работу. Закрылась вся линия по производству этого лекарства. По какой-то причине они сняли его с продажи. Они никому ничего не объяснили, но Глория (одна из девушек, работавшая вместе со мной) сообщила мне, что всех известили заранее. Несколько сотрудниц перешли на работу в другие отделы на фабрике, но те из нас, у кого появились дети, больше не вышли на работу. Мы все оказались в других компаниях. Думаю, я была не единственной, у кого были проблемы с деньгами, но я ничего не могла поделать. Я бы хотела остаться дома и заботиться о Кэти, но не могла.

– Такое часто происходит в наше время, – заметил Нейтан. – Если ребёнок этого не понимает, ты ничего не сможешь поделать. Но должно быть что-то ещё, кроме её странных глаз и того, что она никогда не плачет и пугает нянь. Как она уживалась со своей бабушкой?

Голос Моники звучал сдавленно. Может быть, она как раз ставила мясо в духовку.

– Я никогда не была слишком близка с матерью Джо. Она обвиняла меня в разводе, хотя это была и его вина тоже. И даже когда у нас было всё хорошо, мама Уэлкер и я не были лучшими друзьями. Думаю, это одна из тех ситуаций, когда двое людей просто не подходят друг другу. Так что она не часто разговаривала со мной. Но думаю, Кэти и её заставляла чувствовать себя неуютно, особенно в последние пару лет.

– Каким образом? Что она делала?

– Нейтан, я не знаю. Бабушка никогда прямо не говорила, что Кэти странная, она просто постоянно на это намекала. Но мне точно известно, что она считала странным любого ребёнка, который читал так же много, как Кэти, а ведь она сама научилась читать, когда ей было всего три года. Но некоторые дети тоже рано учатся читать, поэтому дело не в этом. И кажется, у неё никогда не было друзей. Однажды я говорила с одной из её учительниц, и она тоже намекала, что Кэти странная, но я так и не смогла выяснить, что она имеет в виду. Я спрашивала, но она отвечала уклончиво. Кажется, по какой-то причине дети её недолюбливали. Да, я нервничала перед тем, как привезти её сюда, но не только из-за расходов. Я не знаю, что с ней делать!

Это было очень интересно. Иногда Кэти подслушивала разговоры бабушки Уэлкер, но бабуля и её подруги обсуждали лишь других пожилых дам, что сказал пастор Грутен во время молитвенного собрания и рецепты вроде крэмбла с ревенём.

Кэти подошла поближе. Ей было не по себе от того, что Моника и Нейтан так о ней говорят, но тем не менее она узнала много нового. Она никогда не слышала о том, что её мама работала в компании «Кёртис Фармасьютикалс» и продолжала общаться с другими женщинами, которые тоже там работали.

– А каким лекарством ты занималась в этой фармацевтической компании? – спросил Нейтан.

– Что?

– Лекарство, которое там выпускали. Как оно называлось? Для чего его использовали?

– Оно называлось ***мин. Это было болеутоляющее, – ответила Моника.

Кэти подошла так близко, что почти видела маму. Моника перевернула бифштексы и снова закрыла дверцу духовки.

– Они всё время придумывают новые лекарства и избавляются от старых, – продолжала Моника. – Салатной заправки не осталось?

Нейтан принялся рыться в дверце холодильника.

– Заправка по-французски. – Он поставил бутылку на стол. – Ты когда-нибудь принимала это лекарство? Типан… или как его там?

– Да, мы все его время от времени принимали. Когда у нас болела голова, а одна девушка пила его от колик. Оно отлично помогало.

– Оно помогало, но они перестали его выпускать. Моника, что, если они решили всё прикрыть, потому что оно оказалось опасным?

– А какая теперь разница, после стольких лет? Если оно и было опасным, теперь его всё равно не существует.

– Да, – согласился Нейтан, скрестив на груди руки и глядя на неё. – Но что, если оно уже причинило тебе вред? Я имею в виду, теперь ведь известно, что некоторые лекарства очень опасны для беременных женщин. Они могут навредить ребёнку.

Моника, казалось, забыла об ужине.

– О чём ты говоришь? Что работа в компании «Кёртис» могла причинить вред Кэти? Но какой?! Она очень умная, у неё было столько же пальцев на руках и ногах, сколько у обычных людей, и…

– И она странная, – закончил Нейтан. – Может быть, именно поэтому. Может быть, она мутант или что-то в этом роде. Знаешь, как если бы она подверглась облучению.

Какое-то мгновение Кэти казалось, что Моника расстроится, но она только рассмеялась…

– Ты читаешь слишком много научной фантастики. Если лекарство повлияло на Кэти, оно повлияло бы и на детей других женщин, верно? А с ними всё в порядке. Если бы там было что-нибудь серьёзное, кто-нибудь об этом узнал бы.

– А с ними действительно всё в порядке? Ты видела других детей? – спросил Нейтан.

– Нет, но я же тебе говорила, что по-прежнему общаюсь с некоторыми из тех женщин. Они бы сказали, если…

Её голос стал тише, и Нейтан тоже заговорил очень тихо.

– Думаешь, они бы сказали? А сама ты кому-нибудь говорила, что у тебя очень странный ребёнок с серебряными глазами?

В этот момент зазвенел таймер, и Моника переложила бифштексы на подогретое блюдо.

– Позови Кэти, пора ужинать, – сказала она.

Самое время закончить разговор, подумала Кэти.

Глава 5

За ужином Моника и Нейтан говорили о чём угодно другом, почти не обращая внимания на Кэти. Но ей было всё равно. Ей было о чём подумать.

С тех пор как она себя помнила, Кэти принимала как должное тот факт, что отличается от окружающих. Она особенно не раздумывала почему и считала, что это одна из тех вещей, что иногда просто случаются, как двухголовый телёнок, который однажды родился на ферме у мистера Тэннера. Телёнок умер, но Кэти не думала, что из-за её особенностей это может случиться и с ней.

До сегодняшнего дня она была просто причудой природы. Ей не приходило в голову, что такой её могло что-то сделать.

Кэти не очень нравился Нейтан. Он был слишком громким и властным, и потом, как вам может нравиться человек, от которого неприятно пахнет и который называет вас «девочка» вместо того, чтобы обращаться по имени?

Но может быть, Нейтан был прав. В отношении мамы Кэти, работавшей на фармацевтической фабрике. В отношении лекарства, с которым Моника имела дело и которое принимала от головной боли. Наверное, оно могло сделать что-то с Кэти, которая в то время была у неё внутри.

И если Нейтан прав (Кэти совершенно забыла о еде, поглощённая своими мыслями) насчёт того, что она стала такой из-за лекарства, с которым работала Моника, то что случилось с детьми других женщин? Которые родились примерно в то же время, что и Кэти? Было ли болеутоляющее виновато в её серебряных глазах и способности силой мысли передвигать предметы? И если да, то были ли и другие дети такими же, как она? Может быть, где-то на свете есть другие дети, похожие на неё?

Как ей это выяснить?

Кэти охватило волнение, словно по её венам пробежал электрический разряд. Моника сказала, что по-прежнему общается с некоторыми из бывших коллег. Пока они работали вместе, четверо из них забеременели. Значит, на свете могут быть ещё три ребёнка, которые не станут считать Кэти странной.

– Кэти, хочешь кусок яблочного пирога?

Кэти очнулась, быстро доела ужин и взяла пирог. Он оказался не таким вкусным, как у бабушки Уэлкер. Он не был лёгким и слоистым, а корочка оказалась жёсткой. И хотя в ломтиках яблок чувствовались сахар и специи, масла там не было, как не было и густых сливок, которыми поливали пирог. Покупные пироги были не лучше покупного печенья.

Кэти заметила, что Моника и Нейтан тоже не съели корочку. Она подумала, готовила ли когда-нибудь Моника блюдо, занимавшее больше пятнадцати минут. Этого Кэти тоже будет не хватать: блюд бабушки Уэлкер.

Кэти ожидала, что Моника попросит её вымыть посуду, но она этого не сделала. Дома, в Дилейни, Кэти всегда мыла или вытирала посуду после ужина. Но в квартире была посудомоечная машина, и когда Нейтан отправился в гостиную смотреть телевизор, Моника быстро ополоснула тарелки и сунула их в посудомоечную машину. После этого она открыла газету с предложениями услуг нянь и принялась звонить по телефону.

– Я кое-кого нашла, – с облегчением сказала она после четвёртого звонка. – Миссис Джерольд. Она придёт завтра в восемь. Кэти, надеюсь, ты будешь вести себя лучше. Если опять возникнет какая-то проблема, я хочу знать, в чём дело.

Нейтан смотрел матч, и Моника села рядом с ним на диван. Кэти не нравилось ни смотреть бейсбол по телевизору, ни играть в него. Поэтому она ушла в свою комнату и закончила «Алый первоцвет». Миссис М. была права: это оказалась хорошая книга. Моника решила, что успеет прочесть вестерн Луиса Ламура, прежде чем надо будет выключать свет, поскольку книга была не очень большой.

И всё время, пока Кэти читала, она придумывала план.

Миссис Джерольд прибыла без пяти восемь, и Моника открыла ей дверь. Она совсем не походила на миссис Хорнекер, но Кэти решила, что она ей тоже не понравится.

Миссис Джерольд была толстой. Ужасно, отвратительно толстой. И она тут же установила правила:

– Я не делаю никакой работы по дому. И мне надо успеть на автобус в десять минут шестого. Это последний автобус, который ходит в мой район. Я не хожу гулять с детьми в парк и тому подобное. У меня мозоли и сильно болят ноги.

Даже если бы у неё не было мозолей… Кэти догадывалась, что ноги миссис Джерольд станут болеть из-за веса, который им приходится на себе носить.

– Да, конечно, а теперь мне надо идти, – сказала Моника. – Надеюсь, вы с Кэти поладите. И не могли бы вы в половине пятого положить в духовку мясной рулет и три картофелины?

– Я не занимаюсь готовкой, – ответила миссис Дж., перекатывая во рту жвачку.

– Я могу разогреть мясной рулет, – сказала Кэти.

Она знала, что он был уже готов и лежал в холодильнике. Она не знала, сколько Моника платит миссис Дж., но ей казалось расточительством платить тому, кто просто будет находиться в квартире и ничего не делать, чтобы у Кэти была ненужная ей компания.

Миссис Дж. не любила читать. Она была помешана на телевизоре. Она налила себе чашку кофе, отнесла её в гостиную и уселась в самом большом кресле. Она посмотрела телевикторину, а потом мыльные оперы. Кэти ушла в свою комнату. Когда ей надоедало читать, она смотрела сериалы «На пороге ночи», «В поисках завтрашнего дня» или «Как вращается мир». Однако она время от времени заинтересованно поглядывала на миссис Дж.

Во время рекламных пауз миссис Дж. ковыляла на кухню, чтобы взять себе что-нибудь перекусить. Глядя на уменьшающийся запас фруктов, печенья и сэндвичей, Кэти испугалась, хватит ли им еды до конца дня. Рядом с кофейной чашкой на полу у кресла появились банановая кожура, хлебные корки и наконец бутылка с каким-то горячительным напитком. На кухне также становилось всё больше крошек и пятен. Может быть, ей не придётся ничего делать, подумала Кэти, – Монике самой надоест эта неряха.

Однако Кэти не тратила время, думая только о няне. Она пошла в спальню Моники и стала рыться в ящиках стола. Если бы только удалось найти письма от женщин, которые работали вместе с ней в фармацевтической компании!

Хотя Моника поддерживала квартиру в относительном порядке, в ящиках стола царил хаос. Там лежали старые счета, оплаченные чеки и всякая всячина. У Моники не было семьи: её родители умерли, когда она была подростком, и она не любила тётю, которая её вырастила, поэтому писала ей всего один или два раза в год. У неё были кузены, и хотя она никогда о них не говорила, Кэти догадалась, что они не очень хорошо ладят. В ящиках было так много мусора, что Кэти какое-то время была уверена, что Моника хранит все свои письма, однако в верхнем ящике ей не удалось их найти. Она закрыла его и взялась за следующий.

Здесь могло быть что-то интересное! Кэти нашла фотоальбом и сувениры на память. Она положила альбом на стол и принялась листать его.

Вот Моника в шапочке и мантии на выпускном вечере в школе. Она улыбалась и была очень хорошенькой. Там было много снимков незнакомых людей, а потом наконец попалось знакомое лицо. Кэти не было нужды читать сделанную от руки надпись под фотографией темноволосого смеющегося молодого человека. Джо. Это был её папа. Интересно, где он сейчас, и знает ли, что бабушка Уэлкер умерла? Он не очень любил писать письма, хотя обычно присылал на дни рождения своей мамы и Кэти открытку. Они часто опаздывали, как будто Джо не помнил точной даты. А на Рождество он присылал им обеим посылку: Кэти по-прежнему хранила плюшевого медвежонка, которого он подарил, когда ей было семь лет. Она спала с ним почти два года. Однако в прошлое Рождество он прислал всего лишь открытку и чек и попросил бабушку купить Кэти подарок.

Подарками оказались новое зимнее пальто и ботинки, и хотя Кэти понравилось вишнёвое пальто с капюшоном, она бы предпочла, чтобы папа сам выбрал что-нибудь для неё, что-то вроде плюшевого мишки.

Конечно, теперь она была уже слишком большая для мишек. Кэти хотелось бы сказать папе, что она любит книги, но он никогда не останавливался на одном месте слишком долго, чтобы она успевала ему написать. А когда она писала, он не отвечал, хотя иногда звонил по телефону. Кэти всегда очень радовалась и в то же время стеснялась, когда он звонил. Она заранее придумывала, что скажет ему, когда он в следующий раз позвонит, а потом, когда он звонил из Техаса или Монтаны, она обо всём забывала. «Помни, что я люблю тебя, милая», – говорил он, а повесив трубку, Кэти уходила на задний двор, где были цыплята, и некоторое время всех избегала. Она не знала, почему, когда папа говорил, что любит её, ей всегда становилось грустно.

Кэти забыла, что искала, и медленно переворачивала страницы фотоальбома. Вот её родители в день свадьбы: они очень молодые, худые и счастливые. А вот она в детстве – пухлый младенец с бессмысленным взглядом, сидящий на одеяле.

Кэти нашла много своих детских фотографий. После того как ей исполнилось два года, судя по количеству свечей на праздничном торте, фотографий стало меньше. Может быть, они потеряли к ней интерес или она уже не была такой милой? Может быть, родители поняли, что она особенная, и не хотели делать больше снимков?

Кэти продолжала листать дальше и увидела себя у рождественской ёлки в возрасте примерно трёх лет. Должно быть, снимок был сделан как раз в тот период, потому что в четыре года она уже жила у бабушки Уэлкер.

Кэти принялась вглядываться в своё маленькое лицо. Тогда она выглядела счастливой. Наверное, она ещё не знала, что отличается от других.

После этого снимков Джо Уэлкера больше не было. Зато были школьные фотографии Кэти, на которых она всегда выглядела серьёзной и испуганной, и иногда было видно, как свет отражается от её очков. Но она уже не была счастливой.

Были ещё другие снимки Моники с людьми, которых Кэти не знала, и она почти пропустила важный снимок, потому что на нём была группа молодых улыбающихся женщин в лучах яркого солнца. Под снимком не было никакой надписи, но Кэти вытащила его из уголков и перевернула.

«Наша компания в «Кёртис» – Глория Хаглунд, Моника Уэлкер, Стефани Донохью, Сандра Кейси, Ферн Ламонт и Пола ван Альсберг».

Кэти с интересом смотрела на снимок. Моника сказала, что Глория была одной из женщин, работавших вместе с ней.

Она пыталась понять, не выделялся ли у кого-нибудь из них живот, как у беременных, но фотограф снимал со слишком близкого расстояния. Их животы не попали в кадр.

Зато теперь Кэти знала имена. Если бы ей только удалось найти в вещах Моники какое-нибудь указание на то, где они теперь и у кого из них родились дети. Дети, которым сейчас должно быть почти десять лет и которые могли бы оказаться похожими на неё.

Кэти продолжала листать альбом, но в нём больше не было ничего интересного. Несколько пляжных снимков мускулистого Нейтана и Моники в бикини. Бабушка Уэлкер недовольно хмыкнула бы, увидев их. Она полагала, что купальники должны прикрывать пупок.

Просмотр альбома занял много времени, поэтому Кэти опять захотелось есть. Она пошла на кухню, и миссис Дж. даже не заметила. Та как раз ела пирожное из слоёного теста, которое Моника приготовила себе на завтра, не отрываясь от экрана, на котором мужчина и женщина о чём-то ожесточённо спорили.

Миссис Дж. съела все бананы, кроме одного переспелого. Кэти посмотрела на него и решила, что тоже не хочет его есть. Она сделала себе бутерброд с арахисовой пастой и взяла последний апельсин, пока до него не добралась миссис Дж.

Вернувшись к столу, Кэти старалась не испачкать вещи соком и арахисовой пастой. И на этот раз ей повезло больше.

У Моники была коробка с рождественскими открытками и валентинками, и когда Кэти высыпала всё на стол, первым, что попалось ей на глаза, было сообщение о рождении ребёнка.

Кэти схватила его и первым делом посмотрела на дату. Сентябрь, десять лет назад. Ребёнок появился на свет через семнадцать дней после дня рождения Кэти десятого сентября.

Девочка. Кэрри Луиза Ламонт. Родители – Ферн и Чарльз.

Кэти была так взволнована, что чуть не подавилась бутербродом. Эта девочка была одной из них, и теперь Кэти знала имя её отца. Может быть, они по-прежнему живут в городе?

Ей надо было пойти в гостиную за телефонным справочником. Миссис Дж. что-то энергично жевала и подливала себе кофе. От чашки на кофейном столике остались круги, а вокруг рассыпались крошки. Миссис Дж. тоже сделала себе бутерброд с арахисовой пастой. Она не обратила никакого внимания на Кэти. Ссора на экране закончилась, и теперь мужчина и женщина страстно целовались.

Кэти отвернулась от экрана и няни и открыла телефонную книгу. Ламонт, Чарльз Ламонт. Ламберт, Ламбет, Ламон, Ламоро. Ламонтов не было.

Её охватило разочарование. Это была совершенно обычная фамилия, и таких людей могла найтись целая дюжина, так что ей пришлось бы обзвонить их всех. Конечно же, Ламонты могли переехать куда угодно.

Интересно, что сделает Моника, если Кэти спросит про них. Она сразу же поймёт, что Кэти подслушала её разговор с Нейтаном, и ей это наверняка не понравится. И если она узнает, что Кэти слышала всё, в том числе и то, что они считают её странной и им не по себе рядом с ней, это ещё больше испортит их отношения. С другой стороны, Кэти не могла пойти к Монике и рассказать ей, чем она отличается от других, после чего попросить её помочь ей найти других детей, похожих на неё. Возможно, эти дети тоже никогда никому не рассказывали о том, что они могут делать, особенно если их родители были напуганы и обеспокоены так же, как Моника.

Кэти отложила телефонную книгу и встала. По телевизору показывали рекламу, и миссис Дж. на минуту отвернулась от экрана.

– Пока ты здесь, принеси-ка мне солонку.

В руке она держала яблоко и обтирала его о свой огромный живот.

Миссис Дж. провела в квартире всего несколько часов, а гостиная уже была похожа на свалку. Кэти с отвращением посмотрела на неё и решила принести соль, не заходя на кухню. Солонка была довольно тяжёлой, и Кэти не удалось как следует переместить её: пролетая через дверь, она ударилась о стену, и когда приземлилась на коленях миссис Дж., из неё высыпалось немного соли.

Но няня ничего не заметила. Её внимание снова было приковано к экрану, где какие-то люди в белых униформах притворялись врачами и медсёстрами.

– Спасибо, девочка, – сказала няня.

Позднее Кэти подумала, не сошла ли она с ума. Потому что на мгновение у неё появилось желание сделать что-нибудь такое, что заставило бы эту глупую женщину хотя бы на минуту прекратить есть и смотреть телевизор. Если бы она умела вызывать у себя кровотечение, не причиняя себе вреда, она бы это сделала только для того, чтобы проверить, заметит ли миссис Дж.

Но вместо этого Кэти создала сильный ветер. Занавески заколыхались, газеты соскользнули с кофейного столика на пол, страницы открытой книги затрепетали. Наконец, когда Кэти заскрипела зубами, закрыла глаза и собрала все силы, ей удалось поднять волосы на голове у миссис Дж.

Через несколько секунд Кэти с ужасом поняла, что это парик: пучок волос слетел с головы миссис Дж. и повис на ручке кресла. Миссис Дж. не была лысой, просто у неё были очень тонкие волосы, а из-за парика казалось, что их больше.

Наконец-то Кэти удалось привлечь её внимание! Няня огляделась, схватилась за голову и увидела, как телепрограмма, шелестя страницами, слетела на ковёр.

– Закрой дверь! Иначе ветер тут всё снесет! – крикнула она. Миссис Дж. взяла парик, похожий на странного маленького зверька, и снова надела его на голову. – Пока ты не ушла, переключи на четвёртый канал.

Кэти сдалась. Пусть с ней разбирается Моника. Она вернулась в спальню и начала рассматривать другие вещи в коробке Моники. Она искала сообщения о рождении детей и письма от людей со снимка, сделанного в фармацевтической компании.

Кэти удалось найти ещё две записи о рождении детей через месяц после её появления на свет: Дэйла Джона Кейси и Эрика Арнольда ван Альсберга.

Всего их было четверо, все они появились на свет в сентябре почти десять лет назад, и их мамы работали с лекарством, которое было таким опасным, что компания прекратила его выпускать.

Кэти оставила себе эти записи, а всё остальное засунула в коробку и убрала её в ящик стола. Её снова охватило волнение.

Ей надо найти остальных детей и выяснить, похожи ли они на неё.

Глава 6

Кэти хотела просмотреть всю телефонную книгу в поисках других имён, но ей мешала няня. Миссис Дж. уменьшила звук телевизора и теперь разговаривала по телефону. Чтобы взять телефонную книгу, Кэти пришлось бы подойти очень близко к миссис Дж., а ей этого не хотелось.

– Маленькая тощая девочка в очках, – говорила миссис Дж. Она на секунду замолчала, прикрыла трубку рукой и обратилась к Кэти: – Я говорю с сестрой. Почему бы тебе не пойти на улицу поиграть? – Она убрала руку и продолжила разговор: – Очень далеко ехать на автобусе. Не знаю, стоит ли оно своих денег. И я умираю с голоду, потому что у них пустой холодильник.

Кэти с негодованием отвернулась. К счастью, она вспомнила, что у неё по-прежнему чек на газету миссис М., и решила отнести его, а заодно проверить, как там Лобо.

Миссис М. открыла дверь. На ней было просторное платье с лиловыми и белыми цветами на тёмно-фиолетовом фоне.

– Заходи, – сказала она, открывая дверь пошире. – Пришла взять ещё книг?

– Нет. То есть я прочла обе, и они очень интересные, но я забыла принести их. Я просто хотела сбежать от няни и отдать вам вот это. – Кэти подала миссис М. чек, а потом заметила Лобо, лежавшего на диване на красной бархатной подушке. – Как ты себя чувствуешь, Лобо?

И это снова случилось. Кэти совершенно отчётливо услышала ответ.

Она повернулась к миссис М.

– Ему лучше, и он хочет рубленой печёнки.

Миссис М. рассмеялась.

– Умеешь разговаривать с кошками? Почему бы и нет? У него действительно была инфекция мочевого пузыря, как ты и сказала. И ему должно быть лучше после лекарства, которое стоило двадцать пять долларов за крошечную бутылочку. Ладно, милый, – сказала она, обращаясь к коту, – я нарежу тебе печёнки.

Миссис М. открыла дверцу холодильника и спросила Кэти:

– А почему ты хотела сбежать от няни?

– Она неряха, – ответила Кэти. Она чуть не добавила «она огромная и толстая», но в последнюю минуту решила промолчать. Миссис М. тоже была большой, но не такой неряхой, как миссис Дж. – Рядом с креслом у неё валяются банановая кожура и яблочные огрызки, её чашка оставила следы на кофейном столике, и она только и делает, что смотрит телевизор. Сейчас она разговаривает со своей сестрой по телефону. Наверное, это междугородний звонок.

– Да уж, милая женщина, – согласилась миссис М. – Хочешь печенья?

Печенье было домашним, из овсяной муки, с изюмом. Кэти ела с удовольствием. Интересно, не знает ли миссис М., как найти других детей, родившихся в сентябре почти десять лет назад?

Она знала, что рискует. Но ей надо было найти этих детей. И если миссис М. совсем не удивила способность Кэти говорить с кошками, может быть, она сможет понять и нечто другое.

И Кэти всё рассказала миссис М. О том, как другим детям не нравилось, когда она заставляла мяч отлететь от своего лица, брала карандаш, не прикасаясь к нему, или возвращала обратно свой ботинок, который перебрасывали друг другу двое мальчишек, просто мысленно заставив его перелететь над их головами.

Миссис М. внимательно слушала. Она налила Кэти стакан молока, заварила себе чаю и поставила на стол тарелку с печеньем.

– Это не из-за того, что я умею двигать вещи, – сказала Кэти, взяв третье печенье. – Это из-за того, как я выгляжу, потому что даже когда я ничего не делала, они просто смотрели на меня и сразу же убегали.

– Наверное, дело в твоих глазах, – предположила миссис М. – Они очень необычные. Люди не любят тех, кто отличается от них.

– Но почему? Разве серебряные глаза могут кому-нибудь навредить?

– Конечно, нет. Так же как когда у тебя один глаз голубой, а другой зелёный, но другие дети всё равно дразнят Джексона Джонса. Говорят всякие глупости. У моего брата есть родинка, вот здесь. – Миссис М. дотронулась до лица. – По форме она напоминает насекомое, поэтому дети называли его Паучьим Лицом. Когда он вырос, он удалил родинку, но люди, которые давно его знают, по-прежнему называют Пауком.

– Но ведь от глаз избавиться нельзя, – заметила Кэти.

– Нет. Но когда ты вырастешь, ты сможешь носить контактные линзы. Тогда будет казаться, что у тебя глаза другого цвета, если это именно то, чего ты хочешь.

– Правда? Но мне придётся ждать очень долго. И даже с контактными линзами я буду отличаться от других.

– Мне кажется, ты лучше многих. И может быть, дело как раз в этом: они не любят, когда кто-то лучше их, умнее или обладает большими способностями. Они боятся людей, которые отличаются, и поэтому смеются над ними. Нападают на них. Это глупо, но таковы люди. А что ещё ты умеешь делать, кроме перемещения предметов?

Кэти пожала плечами.

– Ничего. И в этом нет никакой пользы. Мне легко переворачивать страницы книги, не притрагиваясь к ним, но это не экономит мне силы на что-нибудь действительно очень полезное. И я могу принести себе банан из кухни, не вставая за ним, но если бы я просто пошла на кухню, это заняло бы всего одну минуту.

Миссис М. задумалась.

– Ты сказала, что твоя сила возрастает. Теперь ты можешь перемещать более тяжёлые предметы. Так что, может быть, когда-нибудь от твоей способности будет польза.

– Но неужели мне придётся ждать, пока я вырасту? И разве я по-прежнему не буду странной? Люди будут всё равно бояться и ненавидеть меня, потому что я отличаюсь от них. Я не знаю ни одного взрослого, который мог бы перемещать предметы, просто думая об этом.

Миссис М. кивнула своей растрёпанной головой.

– Да, это проблема. Покажи-ка, как ты это делаешь? Можешь положить сахар мне в чай?

– Не знаю. Иногда у меня просыпается то, что не в упаковке, – предупредила Кэти.

– Мы можем потом прибраться. Давай же, положи сахар мне в чай, – подбодрила её миссис М.

Кэти подняла ложку из сахарницы, заставила её, покачиваясь, проплыть над столом и торжествующе опустила в чашку. На блюдце просыпалось лишь несколько крупинок сахара.

– Ух ты, вот это здорово! Я бы тоже хотела так уметь. Кажется, это очень полезная способность, особенно когда станешь старой или когда заболеешь. Но это действительно может привести к проблемам, если люди увидят, как ты это делаешь.

– Кажется, моя бабушка думала, что я ведьма или что-то в этом роде. Это её пугало. А я ведь даже почти ничего не делала при ней.

– Может быть, тебе просто надо быть осторожнее? Не делать ничего такого, когда кто-нибудь смотрит.

– Да, я так и поступаю. Но если бы на свете были ещё такие же дети, как и я, я могла бы их найти. Было бы здорово встретиться с кем-то, кто похож на меня.

Кэти рассказала миссис М. о теории Нейтана: что что-то могло случиться с беременными женщинами, которые работали с настолько опасным лекарством, что компания перестала его выпускать.

– Думаете, это возможно? – спросила Кэти, закончив рассказ.

Миссис М. задумалась.

– Я читала о подобных вещах. Конечно, тогда я подумала, что это научная фантастика. Но двадцать лет назад мысль о том, что человек может оказаться на Луне, тоже выглядела научной фантастикой, а теперь это стало правдой. И если это случилось с тобой, то могло случиться и с кем-то другим. Я имею в виду не полёт на Луну, а способность передвигать предметы. Может быть, на свете много таких людей. Только их всегда считали странными, и они решили уйти в подполье. Стали притворяться такими же, как и все.

– Но ведь очень тяжело притворяться всё время. И как же мне их найти? – спросила Кэти. Она вытащила из кармана три записки и разгладила их. – Я уже посмотрела в телефонной книге фамилию Ламонт. Таких там нет, значит, они куда-то переехали.

– А как насчёт остальных? – Миссис М. надела очки и прочла имена. – Эрик Арнольд ван Альсберг, родители – Пола и Ричард. Дэйл Джон Кейси, родители – Сандра и Альфред. Кэрри Луиза Ламонт, родители – Ферн и Чарльз. Хмм…

Кэти с надеждой ждала, что миссис М. придумает что-нибудь интересное, но она всего лишь сказала:

– Возьми-ка телефонную книгу, и мы поищем остальных.

Хотя Ламонтов в книге не оказалось, там было одиннадцать ван Альсбергов (хотя никого из них не звали Ричардом) и семнадцать Кейси. У двух Кейси инициалы начинались с буквы А., поэтому они решили сначала позвонить им. Никто не ответил.

Миссис М. посмотрела на часы.

– Должно быть, они ещё на работе. Тебе придётся позвонить вечером.

– Но Моника и Нейтан меня услышат. Как же мне это сделать?

– Тогда тебе придётся воспользоваться моим телефоном, – сказала миссис М.

– Если у них есть дети, – медленно произнесла Кэти, – разве они не целый день дома?

– Может быть, они оставляют детей с няней. Кстати, о нянях. Думаешь, твоя няня вернётся завтра?

– Не знаю. Она сказала, что ей далеко ездить, а платят мало. Может быть, Моника уволит её. – Кэти очень на это надеялась. – Я могу сделать ещё что-нибудь, чтобы заставить её уйти, но тогда Моника и Нейтан обо всём узнают и могут сделать что-нибудь со мной. Не думаю, что они окажутся такими же понимающими, как вы.

– Просто я дольше живу на этом свете. Чем больше видишь, тем лучше учишься принимать многие вещи, – сказала миссис М. – Думаю, нам лучше не есть больше печенья, а то ты не захочешь ужинать.

– Наверное, вы правы. Почти пять часов, и скоро все будут возвращаться домой. Миссис Дж. должна успеть на автобус в десять минут шестого, поэтому я не уверена, будет ли она ждать, пока мама вернётся. Я могу помочь Джексону Джонсу собрать деньги у мистера Полларда. Он всегда заставляет его приходить три или четыре раза, прежде чем заплатит за газету.

– Я не удивлена. Мистер Поллард ненавидит кошек. Однажды он пнул бедного Лобо, и тот целую неделю хромал. Что ты будешь делать? – с интересом спросила миссис М.

– Не знаю. Думаю, мне придётся подождать, – ответила Кэти.

Она вернулась в квартиру по террасе, чтобы посмотреть, нет ли кого в бассейне. Там никого не было. Зачем тогда нужен бассейн, если в нём никто не плавает?

Миссис Дж. наконец выключила телевизор и собирала мусор, чтобы отнести его на кухню. Кэти была разочарована: она надеялась, что мусор будет в гостиной, когда Моника придёт домой, и миссис Дж. уволят.

– Пока, девочка, – сказала миссис Дж., сложив грязную посуду в раковину и бросив кожуру, огрызки и очистки в мусорное ведро. – Увидимся завтра.

Немыслимо платить этой женщине за то, чтобы она просто приходила, смотрела телевизор и съедала все запасы Моники. Она совсем не обращала внимания на Кэти и даже не спросила, где она была целый час, который Кэти провела в квартире напротив. Какой от неё толк?

Кэти стояла на балконе и грустно смотрела, как миссис Дж. ковыляет к углу улицы, чтобы сесть на автобус. Она собиралась вернуться… И как можно напугать того, кто настолько поглощён сериалами, что даже не замечает происходящего вокруг?

Внезапно Кэти вспомнила о мясном рулете и картошке, которые ей надо было поставить в духовку. Она повернулась и помчалась на кухню, включила духовку и вытащила мясной рулет, который Моника приготовила накануне. Обычно они пекли его при температуре 350°. Может быть, он приготовится быстрее, если поднять температуру до 400°? Кэти сунула рулет в духовку и достала из холодильника картошку. Дома бабушка протыкала картофелины большими чистыми гвоздями, чтобы они приготовились быстрее, но Кэти не смогла найти на кухне Моники гвоздей. Значит, она тоже испечёт картофель при 400°. А может быть, стоит увеличить жар до 500°? Она уменьшит его до нужной температуры до того, как Моника вернётся домой, и никто даже не заметит разницы.

Кэти вернулась на балкон, ожидая, когда люди начнут возвращаться с работы. Наконец во дворе кто-то появился, но этот человек был ей незнаком.

Он был примерно одного возраста с Нейтаном, только его внешность Кэти понравилась больше. У него не было бороды, а лицо было приятным и дружелюбным. Он оставил машину на парковке, на месте 3-А, и направился к подъезду. Вероятно, это не имело значения, поскольку у мистера П. всё равно не было машины. Подняв голову, он увидел Кэти и махнул ей рукой.

Этот мужчина был высоким, у него были рыжие волосы и голубые глаза. Теперь Кэти всегда обращала внимание на цвет глаз, надеясь, что встретит кого-нибудь с такими же серебряными глазами, как и у неё. Конечно, этот мужчина был слишком стар, чтобы подвергнуться воздействию экспериментального лекарства или чего-то в этом роде, но может быть, не только оно могло наделить человека особыми способностями.

– Привет! – крикнул мужчина. – Не знаешь, в этом доме не сдаётся квартира с мебелью? Я как раз её ищу.

Кэти перегнулась через перила.

– Я не знаю. На вывеске написано, что есть квартиры с мебелью и без. Моя мама сняла эту квартиру без мебели неделю назад. Управляющий живёт в подвале, спросите у него.

– Хорошо, спрошу. – Мужчина улыбнулся и вошёл в дом.

Хорошо бы, подумала Кэти, если бы мистер Поллард съехал, а этот мужчина поселился в их доме. Кажется, он не принадлежал к тому типу людей, которые станут ругаться, если она случайно врежется в него на лестнице.

В конце улицы Кэти увидела Джексона Джонса на велосипеде. За ним бежала собачонка, тявкая и пытаясь схватить за штанину.

Кэти умела общаться с кошками. Сможет ли она общаться с собаками? На расстоянии квартала?

Кэти не знала, стоит ли попробовать сказать громче, чтобы собака услышала, но всё же решила попытаться.

– Прекрати! – сказала она вслух. – Джексон хороший мальчик. Не кусай его.

Конечно же, собака не услышала её. Однако она перестала преследовать Джексона и потрусила к своему двору. Кэти не знала, послушалась ли её собака или просто устала бежать.

Большинство людей не умели этого делать: разговаривать с собаками и кошками. Конечно, любой мог говорить с ними, но не слышать ответы. Да, Кэти тоже не получила ответа от собаки, но та всё же сделала то, что велела Кэти. Интересно, что сказал бы старый Дасти, если бы ей удалось поговорить с ним? Когда она приехала к бабушке Уэлкер, Дасти уже был очень старой собакой, а когда бабушка умерла, он стал жить у Тэннеров. Он был очень милым, хоть и не говорил с ней. Кэти скучала по Дасти.

Она повернулась и увидела, что на противоположной стороне улицы мистер П. как раз вышел из автобуса. Он заметил Джексона Джонса и резко остановился, а потом пошёл медленнее, держа пиджак в руках, потому что день был очень жаркий.

Кэти была уверена, что и сегодня он тоже не собирался платить Джексону Джонсу. Неужели он заставлял мальчика снова и снова приходить за деньгами из ненависти к нему? Кэти решила, что он достаточно подлый, чтобы так поступить.

Они встретились на краю парковки, всего в нескольких ярдах от балкона Кэти. Она могла увидеть лысину мистера П. с несколькими прядями волос и торчащий из заднего кармана кошелёк. Кэти вцепилась в перила. Не удастся ли ей вытащить кошелёк у него из кармана?

– Я могу сегодня забрать деньги, сэр? – спросил Джексон Джонс (он говорил очень вежливо, как будто не пытался сделать это уже несколько раз).

– Кажется, у меня нет ничего меньше двадцати долларов, – ответил мистер П. – Я посмотрю, но почти уверен, что это так.

Он выглядел очень удивлённым, когда кошелёк выскользнул из кармана прямо в руку. Мистер П. открыл его и принялся рыться внутри.

Кэти закрыла глаза, заскрипела зубами, а потом открыла глаза, чтобы посмотреть, что произошло.

Кошелёк, словно живой, выскользнул из толстых пальцев мистера П. Наверное, мистер П. хотел сделать вид, что смотрит внутрь, но вместо этого все купюры вдруг проскользнули мимо его пальцев, как будто зажили своей собственной жизнью. Ему не удалось их схватить, и они разлетелись во все стороны.

Мистер П. вскрикнул и чуть не упал. Одна купюра повисла на рубашке Джексона Джонса, пока Джексон не взял её в руки.

– Вот десять долларов, мистер Поллард, – сказал Джексон. – Я могу найти сдачу.

Но мистер Поллард не слушал. Он бегал за своими деньгами. Одна купюра весело заскользила по тротуару, словно убегая от него и не давая себя поймать, другая застряла на ветке дерева, сливаясь с листвой. А третья подлетела прямо к ногам мужчины, который искал квартиру, в тот самый момент, когда он выходил из дверей дома.

– Что происходит? – мужчина поднял купюру, осмотрел её, а потом заметил на дереве другую. – Чьи это деньги? Твои? – спросил он у Джексона Джонса.

Джексон как раз выписывал чек.

– Часть из них – моя, это оплата за газету. А остальные принадлежат ему. – Он жестом указал на мистера Полларда, который наконец поймал последнюю купюру.

Вернувшись за чеком, мистер Поллард покраснел и обливался потом. Он поднял голову, увидел Кэти, и его лицо ещё больше побагровело.

– Забавно, – сказал он, ни к кому в особенности не обращаясь, – эта девочка всегда поблизости, когда мои вещи разлетаются во все стороны.

– Как это? – поинтересовался новый жилец.

Мистер П. пробормотал что-то неразборчивое, и Кэти решила, что мужчина его тоже не понял. Он сказал:

– Меня зовут Купер, Адам Купер. Я только что снял квартиру 2-С. Вы один из моих соседей?

– Хэл Поллард, квартира 3-А, – представился мистер Поллард, забирая купюры, которые подал ему мистер Купер. – Спасибо.

– Надеюсь, это всё. Что случилось? Порыв ветра?

– Наверное. Прошу прощения, я бы хотел поплавать перед ужином. В тени, наверное, градусов тридцать пять.

Наконец-то хоть кто-то решил воспользоваться бассейном. Но Кэти не была уверена, что хотела бы плавать там вместе с мистером П.

– Спасибо, мистер Поллард! – крикнул Джексон Джонс, увидел Кэти и улыбнулся. – Увидимся позже!

Адам Купер по-прежнему стоял под балконом.

– Привет ещё раз! Слушай, юная леди, если ты не занята, не могла бы ты завтра утром помочь мне перетащить вещи? Я тебе заплачу.

Кэти пожала плечами.

– Конечно. Почему бы и нет? Вы будете плавать в бассейне?

– Не сегодня. Может быть, завтра. А тебе нужен партнёр по плаванию?

– Кто-нибудь, кроме мистера Полларда, – призналась Кэти.

– Тебе не нравится мистер Поллард? – спросил Адам Купер.

– Я не думаю, что мистер Поллард вообще кому-нибудь нравится. Он пинает кошек, не платит по счетам, врёт и ругает людей ни за что.

– Правда? Звучит впечатляюще. Когда завтра занесём вещи, пойдём плавать, идёт?

– Хорошо, – согласилась Кэти.

Войдя в квартиру, она с беспокойством подумала, согласится ли на это её мама, или же новый жилец попадёт в категорию «незнакомцев», которых следует опасаться.

Не успела Кэти открыть дверь, как почувствовала запах мясного рулета и картошки.

О нет! Она сожгла ужин! Кэти открыла дверцу духовки, и кухня наполнилась дымом. В этот момент Моника повернула ключ в замке.

Глава 7

Моника разглядывала сгоревший ужин.

– Кто выпил мой сидр? – спросил Нейтан.

Моника заметила в раковине грязную посуду.

– Миссис Дж. оказалась не очень хорошей няней, – сказала Кэти.

– Это она выпила все три банки сидра или ты тоже пила? – спросил Нейтан.

– Бабушка Уэлкер говорила, что алкоголь так же вреден, как курение, – ответила Кэти. – И к тому же у него ужасный вкус.

Моника провела пальцем по пыли на дне корзины для фруктов.

– И это она съела все бананы, апельсины и яблоки?

– Думаю, в холодильнике ещё есть немного. И она съела твоё пирожное из заварного теста.

Моника и Нейтан переглянулись и снова посмотрели на сгоревшую неаппетитную еду.

– Может быть, если срезать с мясного рулета корочку, внутри он окажется съедобным? – неуверенно спросила Моника. – У меня ещё есть нарезанные овощи для салата, если няня и их не съела.

Кэти боялась, что Нейтан рассердится, но он лишь сказал:

– Почему бы тебе не сделать салат, а я пока схожу за пиццей? Какую ты хочешь, Кэти?

Он впервые назвал её по имени. Неужели это значит, что он стал к ней привыкать?

– Всё, кроме ананаса, – ответила Кэти. – Однажды я пробовала пиццу с ананасом, но она оказалась совсем невкусной.

– Хорошо. Пепперони, канадский бекон, грибы, оливки, соус и много сыра, – решил Нейтан. – Вернусь через полчаса.

Кажется, они решили, что это новая няня поставила разогревать мясной рулет и картошку при 500°, и Кэти не стала говорить правду. Она подумала, что если бы они оба немного не опоздали, а она совершенно не забыла о времени, помогая Джексону Джонсу получить деньги от мистера П., всё было бы совсем иначе.

Моника начала готовить салат.

– Как ты поладила с миссис Джерольд?

Кэти пожала плечами.

– Она только смотрела телевизор и ела. И говорила со своей сестрой по телефону. Она совершенно не обращала на меня внимания. Я уходила на несколько часов, и она даже не заметила.

– Правда? И где же ты была несколько часов?

– В квартире напротив. Говорила с миссис Майклмас. Она хорошая. У неё есть кот по кличке Лобо. Это значит «волк», – объяснила Кэти. – У меня идея! Почему бы тебе не попросить миссис М. приглядывать за мной вместо того, чтобы нанимать няню? Это будет дешевле, потому что ей не придётся приходить сюда и сидеть со мной целый день, и она не станет съедать всю нашу еду и пачкать в квартире. Почему бы тебе не попросить её?

Моника задумалась.

– Она тебе нравится?

– Да. У неё много отличных книг. Она дала мне почитать несколько.

– И ты ей тоже нравишься?

Почему Моника так удивляется?

– Да, она угостила меня печеньем. Она бы ведь не стала этого делать, если бы я ей не нравилась, правда?

– Может быть. Я поговорю с ней, – согласилась Моника, и настроение Кэти сразу же улучшилось.

В тот вечер было так тепло, что, съев пиццу, Моника, Нейтан и Кэти решили пойти поплавать. Мистер П. как раз вылезал из бассейна. В отличие от Нейтана, мистер П. был бледным и выглядел так, словно никогда в жизни не делал ничего более энергичного, кроме как браниться на детей, которые встречались ему на лестнице, или пытаться сбежать от газетчика.

Даже теперь он с ненавистью смотрел на Кэти, хотя она всего лишь окунула в воду руку.

Кажется, Нейтан не заметил, что мистер П. в дурном расположении духа.

– Хороший день для плавания, – сказал он.

– День был просто ужасный, – ответил мистер П. и взял свои вещи с шезлонга. – Советую вам ничего здесь не оставлять.

– Почему? В доме завёлся воришка? – удивился Нейтан.

– Насчёт этого ничего не знаю. Но на днях я оставил здесь ботинки и носки, и какой-то шутник налил на них воду. Когда я пришёл, ботинки были полны воды. – Он пристально посмотрел на Кэти, хотя не мог знать, что это сделала именно она.

– Мы впервые решили воспользоваться бассейном, – сказала Моника, снимая сандалии. – Давай наперегонки, Кэти?

Кэти довольно хорошо плавала. Вода была прохладной и ласковой, словно шёлк. Ей не удалось обогнать Монику, и к дальнему краю бассейна они приплыли вместе. Впервые за много дней Кэти забыла обо всех проблемах и радовалась жизни.

Кэти нырнула на дно и тут же вынырнула, чтобы вдохнуть воздуха, когда заметила, что наверху кто-то стоит.

Это был новый жилец, Адам Купер. Он был одет, как обычно, но ничего не сказал, когда Кэти немного обрызгала его, выбираясь из бассейна.

– Привет, – произнёс он, обращаясь к Нейтану. – Как вода?

– Отличная, – ответил тот, переворачиваясь на спину. – Вы тоже здесь живёте?

– С завтрашнего дня. Я хотел попросить эту юную леди помочь мне утром перенести вещи. Но решил сначала поговорить с её родителями. Удостовериться, что они не против. Если кто-нибудь поможет переносить мелочи, это сэкономит мне силы, поскольку тут нет лифта. Конечно, я ей заплачу. Меня зовут Адам Купер.

– Нейтан Осмонд, – представился Нейтан.

– Я Моника Уэлкер, – сказала Моника. Она перестала плавать и уцепилась за бортик бассейна. – Думаю, в этом нет ничего такого, мистер Купер, если Кэти хочет вам помочь. Конечно, за ней будет приглядывать няня.

– Конечно. Что ж, отлично! Тогда увидимся около десяти, Кэти.

– Хорошо, – ответила Кэти.

Неужели он пришёл, чтобы удостовериться, что её мама согласится? То, что он не захотел рисковать и создавать ей проблемы, было очень любезно с его стороны.

Адам Купер ещё несколько минут постоял у бассейна, болтая с Нейтаном и Моникой, пока Кэти пыталась выяснить, сколько минут она может пробыть под водой. Наконец, когда она вынырнула, мистера Купера уже не было.

Утром она возьмёт телефонный справочник и позвонит по всем телефонам, а если ей никто не ответит, она вечером вернётся к миссис М. и попробует снова.

Если же ни у кого из тех, кому она позвонит, не окажется детей, родившихся в том же сентябре, что и она, Кэти не знает, что делать. Ей было известно лишь одно: она не перестанет искать, пока не найдёт кого-то, похожего на неё.

– Конечно, – сказала миссис Майклмас, – я пригляжу за Кэти. Вы не должны мне ничего платить, если только она не окажется ужасной шалуньей. – Она подмигнула Кэти. – А взамен, когда я поеду к сестре на выходные, Кэти сможет присмотреть за Лобо, чтобы мне не пришлось отдавать его в гостиницу для животных. Он её ненавидит, а у моей сестры аллергия на кошек, так что я не могу взять его с собой.

После этого вопрос был решён. Кэти подумала, как было бы здорово, если бы так легко разрешились и другие вопросы.

Моника позвонила миссис Джерольд и сказала, что пришлёт ей чек по почте. Кэти не слышала, что ответила миссис Джерольд, но лицо Моники покраснело, так что, должно быть, это было что-то неприятное.

Было так странно и в то же время здорово находиться утром в квартире одной. Кэти принялась перемещать предметы по кухне: ножи и вилки сами собой летели к столу, а коробка с хлопьями опрокидывалась прямо над миской. А молоко пришлось наливать по-настоящему, потому что пакет так сильно раскачивался, что содержимое выливалось на стол.

Конечно, со временем у неё будет получаться всё лучше и лучше. Закончив завтрак (она очистила апельсин и разделила его на дольки, не прикасаясь к нему), Кэти загрузила посуду в посудомоечную машину, смахнула крошки со стола и повесила тряпку на место, не вставая из-за стола.

Это было очень удобно и даже весело. Но Кэти не видела никакой особой ценности в своей способности перемещать предметы. Что толку, если никто не хотел дружить с ней.

Конечно, кроме миссис М. Теперь, когда няни не было, Кэти решила позвонить из дома. Она позвонила всем по списку, но ей удалось дозвониться всего лишь по трём номерам. Когда она попросила к телефону Эрика ван Альсберга и Дэйла Кейси, женский голос нетерпеливо ответил, что она ошиблась номером, и на другом конце повесили трубку, так что Кэти даже не успела спросить, не знают ли они кого-нибудь с такими именами. Наверное, если бы они знали, они бы ей сказали. Кэти не стала вычёркивать эти имена: может быть, она позвонит ещё раз вечером, когда кто-нибудь другой будет дома.

Когда она набрала номер Альфреда Кейси, голос с подозрением спросил:

– Кто это?

– Меня зовут Кэти Уэлкер, – вежливо представилась она. – Могу я поговорить с Дэйлом? – Кэти не думала о том, что скажет другим ребятам, если ей всё же удастся дозвониться, но оказалось, что это не так уж важно. Голос на другом конце ответил:

– Сейчас Дэйла нет.

Сердце Кэти забилось быстрее. Это значило, что там живёт Дэйл Кейси. Неужели это тот, кто ей нужен?

– Вы не скажете, когда он будет дома?

– Наверное, около шести. В это время он обычно приходит с работы.

С работы? Это значило, что ему больше десяти лет.

– Думаю, Дэйлу, которому я звоню, будет в сентябре десять лет, – сказала Кэти. Она быстро сверилась с помятым сообщением о рождении. – Шестнадцатого сентября.

– Лучше бы вы, дети, держались подальше от телефона и не досаждали мне, – ответил голос, и трубку бросили с такой силой, что Кэти потёрла ухо.

Значит, сегодня вечером она пойдёт к миссис М., и они позвонят с её телефона. Может быть, тогда Кэти получит больше ответов. Ей надо придумать, что сказать, если всё-таки удастся дозвониться.

У тебя серебряные глаза? Люди тоже шарахаются от тебя? Ты такой же, как и я, и у тебя нет друзей, потому что люди считают тебя странным? Ты можешь передвигать предметы, не прикасаясь к ним?

Кэти спустилась вниз по лестнице, чтобы забрать почту, когда увидела, как уходит почтальон, и просмотрела конверты, на которых стояло мамино имя. Счёт за электричество, выписка из банковского счёта и письмо с именем и обратным адресом, от которого Кэти застыла на месте посреди фойе. Там было написано Ламонт. А адрес был в Миллерсвилле.

Кэти никогда не бывала в Миллерсвилле, но слышала о нём. Интересно, нет ли у них дома карты, чтобы она могла посмотреть, где он находится? Должно быть, это та самая Ламонт, с которой Моника работала в фармацевтической компании.

Кэти смотрела на будто волшебный обратный адрес. Ферн Ламонт была мамой Кэрри Луизы, и теперь, когда Кэти знала, где она живёт, ей не терпелось всё о ней выяснить. Но как это сделать? Что будет, если Кэти просто напишет ей по адресу на конверте и спросит, есть ли у Кэрри способности, каких нет ни у кого другого?

Если у Кэрри действительно есть такие способности, может быть, она ответит ей. Но скорее всего, она, как и Кэти, поняла, что кое-что лучше держать в тайне, и поэтому не захочет ни в чём признаться. И к тому же существует вероятность того, что их письма будут перехвачены взрослыми, которые, узнав о способностях, которых нет у других, не удивятся, а встревожатся. Взрослые считали, что у детей не могло быть никакого личного пространства и они не заслуживали его.

Если бы только она могла отправиться в Миллерсвилль и встретиться с Кэрри! Тогда бы она всё узнала наверняка.

– Привет! Ты случайно меня не ждёшь?

Кэти повернулась и увидела улыбающегося Адама Купера, который как раз входил в дом.

– Я пришла забрать почту, – сказала Кэти. – Вы уже въезжаете?

– Да. Я пойду открою дверь, пока ты относишь свою почту, а потом ты поможешь мне переносить вещи, хорошо?

Кажется, это не такой уж плохой способ провести время. Кэти переписала адрес с письма миссис Ламонт на случай, если больше не увидит его, и подошла к машине мистера Купера. В ней было полно всего, и Кэти помогла ему занести наверх бумажные пакеты и картонные коробки. Когда они закончили, она оглядела квартиру, которая не выглядела так, как если бы в неё кто-то только что переехал.

– У вас так мало вещей, – заметила она.

– Некоторые из вещей на складе. Если я решу здесь остаться, я и их перевезу. Там книги и всё такое.

Кэти не заметила в коробках, которые они внесли в квартиру, никаких книг. Её охватило любопытство.

– Миссис Майклмас даёт мне почитать книги.

– А кто это?

– Леди из квартиры 2-Б. У меня больше нет няни, потому что миссис М. присматривает за мной.

– Она любит читать? И ты тоже?

– Да.

– Я дам тебе знать, когда мне доставят книги, и ты посмотришь, нет ли в библиотеке Купера чего-нибудь интересного. Как насчёт того, чтобы через десять минут искупаться перед обедом?

Это была хорошая идея, и Кэти пошла переодеваться. Она зашла к миссис М. и Лобо. Кот замурлыкал, когда она погладила его по голове. Возможно, он выглядел суровым из-за своего окраса, но на самом деле был совсем не таким. Как и она сама, подумала Кэти. Люди боялись её, потому что она была не такой, как они ожидали.

– Ты выглядишь лучше, – сказала Кэти большому коту. – Тебе больше не больно?

Нет, но сегодня она дала мне только сухого кошачьего корма. Мне он не очень нравится.

Миссис Майклмас с интересом смотрела на Кэти.

– Что он сказал?

– Ему не очень нравится сухой кошачий корм.

Почему миссис М. принимала её такой, какая она есть, а другие не могли этого делать?

Миссис М. засмеялась.

– Неудивительно. Но он намного дешевле, чем консервы, тунец или рубленая печёнка. Скажи ему, что на ужин будет что-нибудь получше.

Хорошо, подумал Лобо. Он закрыл глаза и растянулся на солнце.

– Мне не приходится ничего ему говорить. Он понимает ваши слова, – объяснила Кэти.

– Я так и думала. Только он никогда мне не отвечает. Ты можешь разговаривать со всеми животными? Или только с кошками?

– Не знаю, – призналась Кэти. – Лобо первый. И может быть, вчера собака на улице тоже меня поняла, но я не уверена. Она ничего не ответила. Не знаю, какой толк в том, чтобы понимать, что думают животные. Я даже не могу никому об этом сказать, потому что все тогда решат, что я сумасшедшая.

– Я не думаю, что ты сумасшедшая, – сказала миссис М. Она сунула шпильку в свои взлохмаченные седые волосы, чтобы пряди не падали на лицо. – Знаешь, ты могла бы стать ветеринаром. Это было бы очень полезно, если бы ты была врачом, который лечит животных, потому что они могли бы рассказывать, что у них болит.

– Наверное, вы правы. Я об этом подумаю. Но мне бы больше хотелось знать, что думают люди, а не животные.

Миссис М. покачала головой, шпилька выскочила, и волосы снова упали ей на лицо.

– Думаю, лучше ограничиться только животными. Если ты будешь подслушивать мысли людей, это может привести к разным проблемам. И думаю, ты сама этого не захочешь, как только узнаешь их мысли. Ты ведь не будешь плавать одна?

Кэти провела рукой по новому купальнику, который Моника купила ей, узнав, что в новом доме будет бассейн.

– Нет, Моника не разрешает мне заходить в воду одной. Она говорит, что это небезопасно, даже если ты умеешь плавать. Я помогла мистеру Куперу въехать в квартиру 2-С, и теперь он составит мне компанию. Почему бы вам не пойти с нами?

– Мне? Милая, для таких старых женщин, как я, не делают купальных костюмов! Но с другой стороны, нет закона, который запрещал бы мне поболтать в воде ногами. Может быть, позже я присоединюсь к вам.

Миссис М. сидела на бортике бассейна, приподняв своё широкое платье и обнажив бледные и удивительно худые ноги с голубыми венами, пока Кэти хвасталась, как хорошо умеет плавать и нырять. Миссис М. было всё равно, что Кэти брызгала на неё водой, и она говорила, что это помогает ей охладиться.

Адам Купер немного поплавал, а потом сел рядом с миссис М. Его рыжие волосы, обсохнув, посветлели, и он весело и дружелюбно болтал с миссис М.

Кэти была уверена, что, в отличие от мистера П., он всегда вовремя оплачивает счета.

Они ушли из бассейна, когда наступило время обеда. Кэти спросила, не надо ли мистеру Куперу идти на работу, но он ответил, что он в отпуске на несколько недель и может не думать об этом. И добавил, что собирается отдыхать и проводить много времени у бассейна, чтобы получше загореть.

– Если днём захочешь поплавать, я могу присмотреть за тобой, – сказал он Кэти. – Уверен, твои мама и папа не будут против.

– Нейтан не мой папа, – быстро ответила Кэти. – Он даже не живёт с нами. Он просто друг моей мамы.

– Да, верно, он же назвал свою фамилию, а она не такая, как у тебя и твоей мамы. Они помолвлены?

– Надеюсь, нет, – ответила Кэти и тут же подумала, стоило ли ей это говорить.

Они шли по лестнице на второй этаж, оставляя на цементном полу мокрые следы.

– Почему? Он тебе не нравится? – спросил Адам Купер.

– Я думаю, что это я ему не нравлюсь, – ответила Кэти.

– Правда? Он к тебе несправедлив?

Кэти пожала плечами.

– В основном он называет меня просто «девочка», как будто у меня нет имени. И он думает, что я…

Она замолчала, ужаснувшись тому, что только что чуть не сказала. Не стоит говорить мистеру К. о том, что она особенная, если он сам уже об этом не догадался.

– И что же он думает?

Ноги Кэти высохли, и доски лестницы были горячими.

– Просто я думаю, что он не привык к детям, – ответила она, стараясь говорить как можно беззаботнее.

– Что ж, – сказал мистер Купер, – твоя мама очень приятная. Я бы с удовольствием пообщался с ней снова. Как-нибудь вечером у бассейна. Думаю, сегодня вечером я опять буду плавать. Может быть, ещё увидимся.

Кэти мистер К. нравился больше, чем Нейтан. Прежде всего, он не курил: можно учуять запах табака, даже если человек не курил прямо сейчас. И мистер К. разговаривал с ней как с личностью, а не как с ребёнком.

Миссис М. неслышно подошла сзади во всём великолепии ярких красок тёмно-розового платья, мокрый подол которого хлопал по лодыжкам.

– Кажется, он очень милый, – заметила она, когда мистер К. скрылся за дверью своей квартиры. – Видимо, ты его заинтересовала, Кэти. Он всё время задавал разные вопросы.

– Правда? Какие вопросы?

Где-то в глубине души Кэти зашевелились подозрения, хотя она не была уверена почему. Ведь у мистера Купера не было причин считать, что с ней что-то не так, верно? Пока он был здесь, она не делала ничего необычного.

Просто мистер К. нравился Кэти, и ей бы хотелось иметь ещё одного такого друга, как миссис М. Если же он узнает, что она странная, он может не захотеть с ней дружить.

– Спрашивал, как мы с тобой ладим. Как часто я с тобой вижусь. Почему ушли две другие няни.

Кэти пыталась вспомнить, говорила ли она с мистером К. об этом. Она только сказала ему, что няни у неё не было, потому что за ней приглядывала миссис М.

Кэти попрощалась с миссис М. и пошла домой, но весь день ей было не по себе.

Глава 8

В тот вечер, когда Моника и Нейтан снова решили поплавать в бассейне, Кэти сказала, что присоединится к ним через несколько минут. Как только они спустились вниз, она достала список телефонных номеров и начала звонить.

На этот раз ей удалось дозвониться почти по каждому номеру, но бо́льшая часть звонков ничем не помогла. Когда она наконец попросила Эрика ван Альсберга, голос на другом конце ответил:

– Одну минутку!

По телу Кэти побежали мурашки, и она уже надеялась, что наконец-то дозвонилась.

Однако, судя по голосу, человеку, ответившему ей, было больше десяти лет.

– Кто это? – спросил он.

– Это Эрик ван Альсберг? – осторожно спросила Кэти, и её сердце бешено забилось.

– Эрик? Это Гарри, – ответил голос. – А вам кто нужен?

– Мне нужен Эрик ван Альсберг.

– Кажется, папе послышалось, что спрашивали Гарри. Никакого Эрика здесь нет, – ответил голос, и раздались гудки.

Кэти была разочарована и вдруг поняла, что у неё нет никакого плана, о чём спрашивать тех детей, если она всё-таки до них дозвонится. Было бы намного лучше встретиться с ними лично, чтобы они поняли, что она одна из них (если, конечно, все трое были похожи на неё), но Кэти не знала, как это сделать.

Позвонив по одному из номеров напротив фамилии Кейси и попросив Дэйла, она услышала женский голос:

– Дэйл! К телефону!

Кэти скрестила пальцы.

– Алло!

– Алло, это Дэйл Кейси?

– Да. Кто это?

– Меня зовут Кэти Уэлкер, – ответила Кэти, и у неё пересохло во рту. – Я пытаюсь найти Дэйла Кейси, который родился, – она быстро посмотрела на карточку в кармане, – шестнадцатого сентября и которому этой осенью исполнится десять лет.

Последовала долгая пауза. Наконец мальчик на другом конце провода осторожно спросил:

– Кто ты? Чего ты хочешь?

Он один из них, подумала Кэти, и по спине у неё побежали мурашки. Она была в этом уверена.

– Твоя мама до твоего рождения работала в компании «Кёртис Фармасьютикалс»?

Снова пауза.

– Как, ты говоришь, тебя зовут?

– Кэти Уэлкер. Мне надо поговорить с тобой, если твой день рождения шестнадцатого сентября, а твою маму зовут Сандра.

В трубке слышалось лишь дыхание. Где-то вдалеке раздался мужской голос:

– Я жду звонка, Дэйл! Не занимай телефон.

– Я могу тебе перезвонить? – быстро спросила Кэти. – Попозже вечером? Или завтра?

– Завтра, – сказал мальчик. – Да, завтра.

В трубке раздались гудки. Когда Кэти вешала трубку, её ладонь вспотела. Это должен был быть тот самый мальчик, который ей нужен!

Она не стала звонить остальным Кейси. Звонки всем ван Альсбергам из списка тоже не увенчались результатом, пока она не набрала последний номер.

– Эрик? Кто именно тебе нужен? Сын Полы?

И снова Кэти охватило волнение.

– Да, точно, – ответила она.

Очевидно, женщина положила трубку и стала с кем-то переговариваться.

– Какая-то девочка хочет поговорить с сыном Полы. Какая у неё фамилия?

Послышался неразборчивый ответ, и женщина снова заговорила в трубку:

– Пола развелась с братом моего мужа и снова вышла замуж, мы не помним её фамилию. Что-то самое обычное, вроде Данлапа, Дункана или Дугана.

– У вас нет номера её телефона? – с отчаянием спросила Кэти, представляя длинный список Данлапов, Дунканов и Дуганов из телефонного справочника.

– Нет, после развода мы не общались. Прости, но я ничем не могу тебе помочь.

Раздался щелчок. На другом конце снова повесили трубку.

Развелась, вышла замуж, и теперь у неё другая фамилия. О таком Кэти не подумала. Как теперь Кэти найти её?

Однако на этот раз она не очень расстроилась. Она нашла Дэйла Кейси и позвонит ему завтра.

Кэти спустилась по лестнице и увидела, что Нейтан энергично рассекает воду в глубокой части бассейна, а Моника сидит в шезлонге и разговаривает с Адамом Купером. Они не заметили её, потому что босые ноги Кэти бесшумно ступали по цементному полу вокруг бассейна.

– Значит, вы с ней почти не виделись, пока она не приехала сюда несколько дней назад? – спросил мистер К.

Моника взбила свои короткие светлые волосы и ответила:

– Нет, в последний раз мы виделись, когда ей было четыре года.

Они говорили о ней, о Кэти. Он задавал вопросы миссис М., а теперь и маме. Но почему? Зачем этот мужчина так интересовался ею?

Адам Купер говорил дружелюбно и непринуждённо.

– Должно быть, вам было нелегко, когда в вашей жизни внезапно появилась десятилетняя девочка…

Откуда он узнал, что ей десять или почти десять лет? Кэти была маленького роста, и почти все думали, что она младше. Может быть, Моника сказала ему, сколько ей лет?

Кэти неподвижно стояла в нескольких ярдах от них, и её всё больше охватывало беспокойство.

– Кажется, у вас были проблемы с нянями? Они с ней не очень-то ладили?

По телу Кэти пробежал холодок, хотя на улице было по-прежнему жарко. Почему он задает такие вопросы?

Она вспомнила, как в прошлом году пришедшая на замену учительница отправила её к директору за какую-то провинность. Это не была вина Кэти, по крайней мере, так она думала. Сидевший сзади мальчик то и дело тыкал ей в спину чем-то твёрдым и острым и постоянно говорил гадости, заставляя её обернуться. Учительница по имени мисс Котрел резко сказала, что во время диктанта в классе должна быть полная тишина.

– Я не потерплю никаких разговоров, – добавила она голосом, обещавшим немедленное возмездие тому, кто ослушается.

Конечно, всех это только раззадорило. Они всегда плохо вели себя на уроках с другими учителями и позволяли себе то, что не посмели бы сделать при миссис Андерсон. Как только мисс Котрел отвернулась, чтобы написать что-то на доске, два мальчика принялись швырять через весь класс ластики, и один из них попал учительнице по голове и оставил на её тёмных волосах белую меловую пыль. Джимми Полчек выставил ногу, и Чарли Фостер, вставший, чтобы поточить карандаш, споткнулся и упал прямо на корзину для бумаг.

А потом Дервард Инглиш начал ещё сильнее тыкать Кэти в спину. Она всегда хорошо писала диктанты и сейчас старалась как можно лучше справиться с заданием. В этом Кэти тоже преуспевала.

Но сделать это было нелегко, потому что ей досаждал Дервард. Он всегда к кому-нибудь приставал. Однажды он запер нескольких девочек в туалете, когда они были на пикнике в парке, и прошло больше часа, прежде чем их услышали и выпустили. Из-за этого Дерварда на три дня отстранили от уроков. Но только ему было всё равно, потому что он вернулся в школу, хвастаясь, что на эти три дня отец брал его на рыбалку.

Когда Кэти рассказала об этом дома, бабушка Уэлкер с презрением заметила, что такие глупые люди, как отец Дерварда, способствуют росту преступности среди малолетних.

– Любой в этом доме, кто будет плохо вести себя в школе, не поедет на три дня на рыбалку, – сказала бабушка Уэлкер, сердито глядя на Кэти. – Он будет три дня сидеть в своей комнате на хлебе и воде.

Кэти не думала, что бабушка действительно посадит её на хлеб и воду, но не хотела рисковать.

Теперь она пыталась не обращать внимания на Дерварда, но через несколько минут, когда остриё его перочинного ножа всё болезненнее стало врезаться между лопаток, Кэти собрала всю силу и отвела нож в сторону.

В то же мгновение раздался вопль Дерварда, и на его руке и на парте появились капли крови. Мисс Котрел очень рассердилась и спросила:

– Что случилось?

И Дервард во всём обвинил Кэти.

– Это Кэти сделала, она заставила меня порезаться! Она воткнула нож мне в руку! Она сделала это нарочно!

Дерварда отправили к медсестре, которая решила, что раз ему недавно сделали прививку от столбняка, рана не слишком серьёзная и хватит всего лишь лейкопластыря. А Кэти отправили к директору.

Кэти вспомнила, как на дрожащих ногах стояла перед столом директора, который хотел услышать её версию произошедшего.

Но что она могла сказать? Что использовала способности, которых ни у кого не было, чтобы порезать мальчика, который колол её в спину?

– Это был его нож, – сказала Кэти. – Он дурачился и колол меня.

– И ты повернулась и порезала его? – спросил директор.

– Я дёрнулась, и он сам порезался. Я по-прежнему чувствую, где он меня колол.

Директор осмотрел её блузку, но сказал, что на ней нет никаких дырок.

– Хочешь, чтобы медсестра осмотрела твою спину?

– Нет, – сказала Кэти. Если на её блузке не было дыры, значит, и на спине не осталось никаких следов. – Но это была его вина.

В конце концов ни Кэти, ни Дерварда не наказали. Их отправили обратно в класс, где уже закончился диктант и началась математика. Но все искоса наблюдали за Кэти.

Кэти помнила, как директор и учительница смотрели на неё. Не на Дерварда, а на неё.

А теперь Моника рассказывала Адаму Куперу о проблемах с нянями. Кэти стояла неподвижно и слушала, как её мама говорила, что миссис Х. посчитала Кэти слишком «неуправляемой», хотя не объяснила почему, а они сами остались недовольны миссис Дж.

– Как, вы говорите, звали первую няню? Хорнекер? Она вам нравилась, но просто не поладила с Кэти? А у вас не сохранился номер её телефона? – спросил мистер К. – Мои друзья как раз ищут няню, их сыну всего два года. Может быть, ей больше подойдёт работа с маленьким ребёнком.

– Думаю, телефон у меня остался. Наверное, он в газете: там я нашла оба объявления, – ответила Моника. Тут она обернулась и увидела Кэти. – А мы решили, что ты передумала насчёт бассейна.

Она действительно почти передумала. Кэти посмотрела на мистера К., и он дружелюбно улыбнулся ей, но она ни на мгновение не поверила, что он собирается попросить миссис Х. присмотреть за сыном друзей. Он задавал миссис М. вопросы, а теперь пытался что-то выведать у Моники. Кэти не знала почему, но ей стало страшно.

– Давай наперегонки до конца бассейна, – предложил Адам Купер, но Кэти покачала головой.

– Мне не хочется, – сказала она. – И купаться расхотелось. Думаю, я пойду к миссис М.

Кэти повернулась и пошла по деревянным ступеням и террасе к дверям веранды миссис М., которые были распахнуты настежь, чтобы впустить свежий воздух. Она оглянулась и увидела, что мистер К. пристально смотрит на неё, а Моника наклонилась к нему и что-то говорит.

– Заходи! – позвала миссис М. Она сидела, опустив ноги в таз с водой. – Извини, просто мои ноги в такую погоду отекают. В леднике стоит кувшин с ледяным чаем. Налей нам по стакану.

Кэти налила два стакана и добавила сахара, потому что только это помогало ей вынести вкус чая.

– Моя бабушка тоже говорила «ледник», как и вы, – заметила Кэти, садясь на диван рядом с Лобо, который на секунду приоткрыл один глаз и тут же снова заснул.

– Думаю, все мы, старики, говорим «ледник», – ответила миссис М. – Когда я была маленькой девочкой, холодильников ещё не было. Дважды в неделю приходил человек с глыбами льда, и мы вешали на окно записку, сколько фунтов нам нужно. Кажется, ты так и не поплавала?

– Нет, – ответила Кэти, потягивая чай. – Они говорят обо мне. Мистер К. и моя мама.

– Правда? Мы все постоянно говорим о людях, которых любим, – сказала миссис М., сгибая и разгибая пальцы в воде.

– Не думаю, что они поэтому говорят обо мне… Он задаёт разные вопросы.

– Но это ведь не значит, что ты ему не нравишься?

– Вы сказали ему, сколько мне лет? – спросила Кэти.

– Нет. По-моему, ты мне этого не говорила. Девять? Восемь с половиной? – предположила миссис М.

– В сентябре мне будет десять.

– Прости! Я не хотела тебя обидеть. Мне стоило бы догадаться, что тому, кто читает взрослые книжки, должно быть уже около десяти. Хотя может быть, ты мне и говорила. Я что-то стала всё забывать.

– Все думают, что я младше, потому что я не очень высокая, – сказала Кэти.

Вернувшись домой, она спросила Монику, говорила ли она мистеру Куперу, сколько ей лет.

– Что? – спросила Моника. Она выглядела рассеянной: кажется, они с Нейтаном ссорились по пути из бассейна.

– Сколько мне лет, – терпеливо повторила Кэти. – Ты говорила, что мне десять лет?

– Нет, не думаю. Нейтан, ты не останешься смотреть новости?

– Нет, – ответил Нейтан. – Удивительно, что ты заметила, что я здесь. Ведь ты весь вечер так увлечённо болтала с этим типом.

– Не выдумывай. Он очень приятный человек, который никого здесь не знает, – возразила Моника.

– Тогда почему бы ему не познакомиться с кем-нибудь ещё? Почему обязательно с тобой?

Кэти поняла, что они ссорятся по-настоящему. Она смутно помнила, что её мама с папой иногда ругались, когда она была маленькой. Ей не хотелось слушать, и она ушла в свою комнату.

Кэти не думала о Монике и Нейтане. Ей было интересно, откуда Адам Купер узнал её возраст. И почему ей было так важно знать, как именно это произошло?

Глава 9

Как только Моника утром ушла на работу (она сказала, что у неё болит голова, и Кэти подумала, не было ли причиной головной боли то, что они с Нейтаном накануне по-настоящему поссорились), Кэти снова позвонила Дэйлу Кейси.

На этот раз ответил грубый мужской голос.

– Могу я поговорить с Дэйлом? – спросила Кэти.

– Он сейчас занят, – ответил мужчина. – Он должен закончить с домашними делами, прежде чем сможет разговаривать по телефону. Ему надо прополоть сорняки и подстричь траву.

– Он не мог бы мне перезвонить? – быстро спросила Кэти. – Я могу оставить свой номер?

– Почему бы и нет? Какой у тебя номер?

Кэти продиктовала номер телефона и повторила своё имя, надеясь, что мужчина на том конце провода его записал. Но хотя она всё утро прождала в квартире, никто не позвонил.

В ожидании звонка Кэти сочинила письмо Кэрри Ламонт и надписала на нём обратный адрес с конверта, который Моника получила вчера от своей подруги Ферн. Потом Кэти решила прочитать само письмо.

Моника ещё не ответила на него, поэтому оно лежало на столе в её спальне. Кэти всегда считала, что нехорошо читать чужие письма, но это был особый случай. Может быть, Ферн Ламонт написала о Кэрри что-нибудь такое, что дало бы Кэти подсказку.

Письмо было написано ужасным почерком. Миссис Андерсон поставила бы миссис Ламонт «удовлетворительно» за один только почерк, подумала Кэти. Бо́льшая часть письма была не очень интересной. Там говорилось о том, что миссис Ламонт снова вернулась на работу, потому что дети ходили в школу, правда, в данный момент у них были каникулы, и она не могла найти подходящую няню. Работа ей не очень нравилась, а её муж Чарльз думал только о боулинге, и ей приходилось заниматься всем остальным.

Кажется, миссис Ламонт очень любила жаловаться. Кэти была не удивлена, что её муж предпочитал играть в боулинг, а не сидеть дома и слушать её. Она жаловалась на всё. Но в самом конце письма Кэти обнаружила то, что искала.

«Мальчики сводят меня с ума своим шумом и неряшливостью, но больше всего меня беспокоит Кэрри. Она такой странный ребёнок (слово «странный» было подчёркнуто), и мне никогда не удаётся поговорить с ней. Она просто смотрит на меня своими необычными глазами и ничего не отвечает. Она не причиняет никаких проблем, но по какой-то причине рядом с ней всем становится неуютно. Думаю, мне не стоит этого говорить, ведь она моя дочь, но это замечаю не только я. Чарли всегда удивлённо смотрит на неё, поднимает брови и спрашивает, что с ней не так. Как будто я знаю! Почему мужчины считают, что дети – ответственность исключительно женщин? Он никогда никуда не водит детей и ничего для них не делает, кроме оплаты счетов…»

Миссис Ламонт писала что-то ещё, но это была самая важная часть. У Кэрри были необычные глаза, она была «странной», и мама тоже не понимала её.

Всё как и у меня, подумала Кэти.

Она тщательно продумывала письмо на случай, если миссис Ламонт первой откроет его и прочтёт.

«Дорогая Кэрри,

Ты меня не знаешь, но я думаю, что мы могли бы быть друзьями или переписываться. Я родилась десятого сентября того же года, что и ты, и мне кажется, у нас есть кое-что общее».

Кэти несколько минут жевала кончик ручки, раздумывая, стоит ли ей объяснять, что именно между ними общего, но потом решила этого не делать.

«Я люблю читать и люблю животных, – написала она. – И я бы хотела получить от тебя письмо».

Письмо вышло не самым интересным, но Кэти не знала, что ещё она могла написать, чтобы это не стало опасным.

Опасность. Опасно сходить с тротуара, не убедившись, что по дороге не едет автобус, или играть со спичками, или что-то подобное. «Опасный» – пугающее слово, и Кэти удивилась, что оно вообще пришло ей в голову.

А потом она поняла, что на самом деле чувствует себя в опасности. Ей страшно, словно вот-вот должно произойти что-то плохое. Если людям не нравится тот, кто отличается от них, могут ли они что-нибудь сделать? Могут ли они поступить ещё хуже, чем уже обращаются с теми, кто на них не похож?

Кэти вспомнила мальчика, который учился с ней в третьем классе. Это был чернокожий мальчик по имени Эфрам. Насколько Кэти знала, он никогда не делал и не говорил ничего такого, что могло бы заставить людей относиться к нему плохо. И всё же некоторые не хотели, чтобы он был с ними в команде, хотя он играл не хуже их. А другие ребята отпускали замечания по поводу цвета его кожи, так что Эфрам мог их слышать. Когда через несколько месяцев Эфрам переехал, Кэти надеялась, что теперь рядом с ним будут жить другие чернокожие дети, потому что ему, наверное, было очень одиноко.

Эфрам был не виноват в том, что его кожа была другого цвета, так же как и Кэти не была виновата в том, что отличается от других. Ей не хотелось уметь перемещать предметы, потому что какая от этого польза?

Она нашла в маленькой коробке на столе Моники марку и отнесла письмо, адресованное Кэрри, вниз, пытаясь представить, что бы почувствовала, если бы получила такое письмо.

Дэйл Кейси по-прежнему не позвонил. Когда Кэти бегала вниз, она оставила дверь открытой, чтобы услышать звонок. Интересно, передал ли отец Дэйла её сообщение? Возможно, Дэйл был не заинтересован в разговоре, хотя в первый раз ей так не показалось.

Кэти снова оставила дверь открытой и постучала в квартиру миссис М. Предварительно она записала адрес Дэйла.

– Доброе утро, – сказала миссис М. Её волосы выглядели так, словно птица свила в них гнездо. – Или уже день? Я проспала. Вот что значит полночи смотреть «Очень позднее шоу».

Она прошла в квартиру и засмеялась при виде Лобо, который растянулся на цветастом диване.

– Думаю, Лобо тоже всю ночь не спал. Кажется, у него появилась подружка.

Кэти погладила кота по голове и спросила:

– Правда, Лобо?

Лобо приоткрыл один глаз. В соседнем квартале живёт очень милая белая персидская кошечка.

– Вы правы, – сказала Кэти. – Это белая персидская кошка.

– Я её видела. У старого Лобо хороший вкус. Что это у тебя такое? – Миссис М. указала на листок бумаги в руках у Кэти.

– Адрес. Я совсем не ориентируюсь в городе. Вы знаете, где это?

Миссис М. надела очки, потом достала карту города и нашла нужную улицу.

– Где-то здесь.

– А где мы сейчас находимся?

Миссис М. показала.

– Кажется, не очень далеко. Думаете, я могла бы туда дойти?

– Да. Автобус ходит вот здесь, вдоль этой красной линии. Будет быстрее доехать на автобусе. Можно сойти вот здесь, и тогда останется пройти всего два квартала.

– А Миллерсвилль? Вы знаете, где он?

– Милях в десяти к югу отсюда. Подожди минутку, я возьму карту штата.

На карте миссис М. нашла нужное место. Кэти подумала, достаточно ли у неё денег в копилке-сове, чтобы заплатить за билет до Миллерсвилля, если Кэрри вдруг не ответит. Или если она ответит и это будет единственный способ встретиться с ней.

– Ты ведь не собираешься никуда ехать, не сказав маме? – спросила миссис М.

– Нет, – медленно ответила Кэти. Интересно, можно ли доехать до Миллерсвилля и вернуться обратно, пока Моника будет на работе? Она была совершенно уверена, что Моника не разрешит ей поехать одной. – По крайней мере, не сейчас, – добавила она, решив не врать.

В соседней квартире зазвонил телефон.

Кэти побежала домой, но трубку повесили прежде, чем она успела её снять. Она в отчаянии смотрела на телефон. Может быть, это был Дэйл Кейси?

Смятый листок бумаги с его телефоном по-прежнему лежал у Кэти в кармане. Её пальцы дрожали, когда она набирала номер, размышляя, не рассердится ли мистер Кейси за то, что она позвонила два раза вместо того, чтобы ждать звонка Дэйла.

Но мистер Кейси не рассердился. Кэти никто не ответил, хотя она звонила очень долго.

Днём Кэти встретила в коридоре мистера К., который нёс целую коробку с книгами. Она поняла, что это книги, потому что коробка казалась тяжёлой и сверху виднелись яркие обложки.

– Привет! Не откроешь мне дверь, чтобы я занёс их внутрь?

Кэти послушно открыла дверь в квартиру 2-С. Внутри всё выглядело так же, как и в последний раз, только на кухонном столе появилась кофейная чашка. Мистер К. ничего не сделал, чтобы квартира стала уютнее.

Кэти плохо понимала мужчин, потому что её папа ушёл, когда она была совсем маленькой, а дедушка умер так давно, что она не помнила его, но ей казалось, что большинство мужчин любят разбрасывать вещи. Например, Нейтан, который даже не жил с ними, разбрасывал вещи по всей квартире Моники.

Мистер К. поставил коробку на пол и выпрямился, отряхивая руки.

– Некоторые книги долго хранились на складе и запылились. Не могла бы ты их протереть? А я пока принесу другую коробку.

Он ушёл, оставив Кэти с книгами. Естественно, она не удержалась и принялась разглядывать их. Она никогда не могла пройти мимо книги, и когда бабушка Уэлкер сердилась на неё, то наказывала, заставляя сидеть в своей комнате без книги. Поэтому у Кэти на этот случай всегда была припрятана парочка книг.

В коробке было несколько детективных романов в твёрдых обложках со страшными рисунками и множество книг в мягких обложках. Кэти огляделась в поисках тряпки, чтобы вытереть пыль, и взяла бумажное полотенце. Кухня была настолько чистой, что невозможно было поверить, что в ней кто-то готовил. Когда на кухню заходил Нейтан, то оставлял сор повсюду.

Здесь не было ни тостера, ни электрической сковороды, ни открывалки – ничего из того, что всегда лежало на столе у Моники.

Кэти знала, что невежливо заглядывать в чужие холодильники, но её беспокойство всё возрастало, и поэтому она открыла дверцу.

В холодильнике было почти пусто. Коробка йогурта, четыре яблока, литр молока и такой же пакет апельсинового сока. Вот и всё. Никаких продуктов для приготовления пищи.

Подозрения заставили Кэти действовать, и она совершенно позабыла о бумажном полотенце. Она оказалась права. На кухне не было ни кастрюль, ни сковородок, ничего, кроме пластиковых столовых приборов и бумажных тарелок. В почти пустом буфете она нашла батон хлеба и банку с арахисовым маслом.

Что же это значит? Кажется, Адам Купер переехал сюда на время и не собирался здесь жить.

Кэти услышала его шаги на лестнице и быстро повернулась к коробке с книгами. Её сердце билось быстро и громко: ей казалось, что в груди у неё бьётся маленькое испуганное животное.

Мистер К. поставил на пол вторую коробку с книгами.

– Вот так. Может быть, благодаря им тут станет поуютнее. – Он улыбнулся Кэти, но ей не хотелось улыбаться в ответ.

– Вон ту книгу сверху, наверное, оставили мои племянники, когда в последний раз приезжали в гости, – сказал мистер К. – Почему бы тебе не взять её почитать? И ты всегда можешь вернуться и взять любую другую книгу. Как думаешь, они все поместятся в этот маленький шкаф?

Кэти посмотрела на книгу, которую дал ей мистер К., – «Ворон, колдунья и старая лестница». Она казалась интересной, хотя, наверное, предназначалась для совсем маленьких детей. Но Кэти всё равно решила её взять.

– Что ж, – продолжал мистер К., – я ужасно запыхался, пока нёс все эти коробки. Думаю, я готов искупаться. Составишь мне компанию? – Кэти колебалась, и он добавил: – Может быть, твоя подруга, миссис М., тоже придёт и поболтает ногами в воде? Почему бы тебе не позвать её?

Кэти хотела искупаться, и миссис М. согласилась посидеть на бортике бассейна (сегодня на ней было платье с розовыми, белыми и лиловыми цветами, похожее на огромную пёструю палатку), так что Кэти наслаждалась летним днём.

Сначала всё шло хорошо: они с мистером К. плавали наперегонки. Но потом мистер К. сказал, что хочет немного передохнуть, и сел рядом с миссис М.

Сначала Кэти не обратила внимания на их разговор, а потом услышала, как мистер К. спросил:

– Она никогда не делала ничего странного, пока была с вами, миссис Майклмас?

Кэти только что вынырнула на поверхность у края бассейна. От мистера К. и миссис М. её закрывало карликовое деревце в горшке, и она затаила дыхание, но не для того, чтобы снова нырнуть под воду. Неужели он снова расспрашивает про неё?

Очевидно, миссис М. тоже решила, что мистер К. слишком любопытен. Она отвечала немного раздражённо, и Кэти видела голубые вены у неё на ногах, когда она нетерпеливо расплёскивала воду.

– Что вы имеете в виду? – спросила миссис М. – Люди считают меня странной, потому что я разговариваю со своей кошкой. Они считают мистера Аптона странным, потому что он только и говорит о своей коллекции монет. А миссис Шейвер сверху, из квартиры 3-С, вегетарианка. Никогда не ест сливочного масла и куриных яиц. Что такое, по-вашему, «странный», мистер Купер?

– Прошу прощения! Я не собирался вас расстраивать, – непринуждённо ответил мистер К. – Мне просто стало любопытно. Кажется, мистер Поллард считает, что у Кэти есть… особые способности.

– Способности? – повторила миссис М. – Разве не у всех есть способности?

– Способности, которые отличаются от обычных, так он говорит. Например, когда Кэти поблизости, внезапно поднимается ветер, дверь закрывается прямо у него перед лицом и бьёт его по носу. И такой же точно ветер унёс деньги из его кошелька, так что они разлетелись по всей улице и даже оказались на ветках дерева.

– Ветер дует уже сотни лет, – ответила миссис М. Она опустила руку в воду и почесала голень. – Думаю, он будет дуть и после того, как все мы уйдём.

– Конечно. Только некоторые ветра отличаются от обычных, понимаете? Например, ветер, который поднимается внутри здания, когда портфель мистера Полларда раскрылся и его бумаги разлетелись по всему этажу…

– Мистер Поллард… Как там говорят дети? Придурок? Или сейчас используется какое-то другое слово? Неважно. Он один из тех, кто во всех своих бедах винит других людей. Я его терпеть не могу. Кстати, где девочка?

– Она под водой. Кэти прекрасно плавает, – ответил мистер К., и Кэти быстро нырнула и поплыла к другой стенке бассейна, чтобы они видели её красный купальник.

Она вынырнула в противоположном углу, хватая воздух ртом, повернулась и увидела, что они оба смотрят на неё.

Почему мистер К. задавал все эти вопросы? Неужели он по какой-то непонятной причине хотел заставить миссис М. признаться, что Кэти могла делать то, чего не могли делать другие люди? Она отчего-то была убеждена, что у него были недобрые намерения.

Кэти держалась за бортик бассейна, и эта уверенность всё больше крепла у неё в душе. Она была убеждена, что мистер К. переехал в многоквартирный дом «Седарс» по одной причине: чтобы задавать вопросы про Кэти. Он не собирался здесь задерживаться и приехал лишь для того, чтобы выяснить всё, что ему было нужно, поэтому у него не было никаких сковородок, а холодильник был пуст. И поэтому он привёз с собой много книг, после того как узнал, что Кэти любит читать. Он собирался увлечь её книгами, чтобы заставить поговорить с ним. И что потом?

Как он поступит, если узнает, что Кэти действительно умеет управлять ветром и делать другие подобные вещи?

Глава 10

Книга «Ворон, колдунья и старая лестница» оказалась очень интересной, но Кэти не могла одновременно читать и думать. Поэтому в конце концов она отложила книгу и встала.

Моника вернулась домой с ужасной головной болью и не захотела ужинать: она лежала в своей комнате, положив на лоб мокрую салфетку. Кэти съела готовый ужин по-мексикански и сама приготовила салат. Она была не против. Готовые ужины казались ей настоящим лакомством, потому что их никогда не было в доме бабушки Уэлкер: бабушка считала их совершенно бесполезными и безвкусными.

Может быть, какие-то из них и были именно такими, но мексиканские ужины оказались очень вкусными. Сегодняшний ужин состоял из энчилады с сыром и поджарки из фасоли, испанского риса и тамале. Тамале оказался вкуснее всего, но он был слишком маленьким: Кэти съела его в одно мгновение. Интересно, не бывает ли готовых ужинов с бо́льшим количеством тамале, подумала она.

Было тепло, но Кэти совершенно не хотелось плавать. Через раздвижные стеклянные двери, выходившие на террасу, она видела, кто был у бассейна. Мистер П. и мисс К. лежали в шезлонгах, а мистер К. снова сидел на бортике бассейна.

На них были купальные костюмы, но они не плавали. Они разговаривали, и у Кэти появилось нехорошее предчувствие. Неужели они опять говорили о ней?

Она решила это выяснить. Моника молча лежала в тёмной спальне. Нейтан не пришёл домой впервые за всё время, что Кэти жила с мамой. Интересно, не заболела ли у Моники голова после ссоры с Нейтаном? Но Кэти не хотелось об этом спрашивать.

Она не могла выйти с террасы незамеченной, но могла спуститься по внутренней лестнице, а затем пройти через дверь у бассейна, которой пользовался управляющий. Живущие на первом этаже тоже пользовались этой дверью. Она находилась недалеко от того места, где расположились мужчины и мисс К.

Дверь загораживало карликовое деревце размером немного побольше того, что стояло у бассейна. Кэти решила, что если очень тихо откроет дверь и босиком войдёт внутрь, то сможет притаиться за деревом и подслушать, о чём говорят эти трое.

И как она и подозревала, они говорили о ней.

Она видела их сквозь острые колючки деревца. Мистер Купер сидел лицом к ней, но смотрел он на мисс К. На мисс К. в купальнике с металлическим отливом было приятно посмотреть.

Она взъерошила свои рыжевато-золотистые волосы и сказала:

– Думаю, вы оба спятили. Она совершенно обычная маленькая девочка.

– Тогда как ей удалось заставить камень подпрыгнуть и ударить меня по лодыжке? – спросил мистер П., наклоняясь к ней. – Вы же видели камень!

– Я не видела, как он прыгнул и ударил вас, – сказала мисс К. – Я заметила его лишь после того, как вы сказали, что повредили лодыжку.

Мистер П. ударил кулаком по ручке шезлонга.

– Я говорю вам, этот ребёнок опасен! У неё есть способности, я это точно знаю!

– Я в это не верю, – снова сказала мисс К. – Но даже если и так, то вы сами виноваты. Вы были грубы с ней.

– Груб? Да потому что я ужасно разозлился, когда она врезалась в меня, рассыпала все мои страховки, да ещё и наступила на них! Знаете, сколько времени потребовалось, чтобы привести всё в порядок? И мне пришлось вернуться к некоторым клиентам и просить их снова подписывать новые копии. Слушайте, очевидно, мистер Купер знает, что с этим ребёнком что-то не так, иначе он бы не стал о ней расспрашивать!

У Кэти заныла спина от долгого сидения на корточках, но она не осмеливалась пошевелиться.

Мисс К. повернулась, так что Кэти видела её профиль.

– Но почему вы о ней расспрашиваете, мистер Купер? Она ведь вам ничего не сделала?

– Совершенно верно, – согласился Адам Купер.

– И мне тоже. И миссис Майклмас считает её очень милой, тогда почему мы тратим время на разговоры об этих глупостях? Я хочу поплавать.

Когда мисс К. встала с шезлонга, оба мужчины провожали её взглядом и не заметили Кэти, которая бесшумно пробралась в дом через служебный вход.

Значит, ей всё это не показалось. Мистер К. действительно расспрашивал о ней не просто так.

Только позже, когда ей снова удалось подслушать другой разговор, Кэти узнала, что на самом деле нужно мистеру Куперу, и это оказалось ещё более жутким, чем она могла предположить.

Кэти вернулась в квартиру и увидела, что Моника вышла из спальни и сидела за кухонным столом. Она выглядела очень бледной и уставшей и пила чай со льдом.

Моника подняла голову и попыталась улыбнуться.

– Привет! Хочешь холодного чаю?

Кэти покачала головой.

– Тебе уже лучше?

– Немного. Ты не отвечала на телефон, пока я спала?

– Нет. Думаешь, Нейтан звонил?

Моника поморщилась.

– Наверное. Я надеялась, что он позвонит. Но с другой стороны, это он начал ссору, и я даже не уверена, хочу ли, чтобы он позвонил. Я и понятия не имела, насколько он ревнив и неблагоразумен. Если я даже не могу поговорить с соседом в его присутствии, зачем мне связываться с ним? У меня уже был один неудачный брак, и второго я не допущу.

– Ты собираешься выйти замуж за Нейтана? – осторожно спросила Кэти.

– Нет. – Моника сделала большой глоток ледяного чая и вздохнула. – Нет, я не собираюсь выходить замуж за Нейтана, хотя думала об этом. Я начинаю понимать, что мы с Нейтаном не подходим друг другу. Иногда я сомневаюсь, что вообще кому-нибудь подхожу, но мне бывает так одиноко.

Кэти понимала её. Она обрадовалась, что Нейтан не станет членом их семьи, и подумала, сколько времени потребуется, прежде чем табачный дым выветрится из гостиной.

– Тебе нравится мистер Купер? – спросила она.

– Кажется, он очень милый. Но я с ним недостаточно много общалась, чтобы понять наверняка, – ответила Моника. – Даже не думай о том, чтобы свести нас вместе, Кэти. Когда-нибудь я встречу другого человека.

– Ты общаешься с папой?

– С Джо? Нет, я давно уже не видела его и не разговаривала с ним. Кэти, ты ведь не мечтаешь о том, чтобы мы снова начали жить вместе? Потому что этого никогда не случится, милая. Я знаю, тебе бы хотелось, чтобы мы снова стали семьёй. Но когда брак распадается, ничего поделать нельзя. Мы и раньше не могли сохранить его ради тебя, хотя оба знали, что тебе нужна семья. Понимаешь?

– Наверное, – ответила Кэти.

Но на самом деле она не понимала. Хотя в глубине души она догадывалась, что родители больше никогда не станут жить вместе, она всё же надеялась, что это когда-нибудь случится. Это была детская мечта вроде той, чтобы научиться летать. Ты думаешь, что это было бы здорово, хотя на самом деле в это не веришь.

Кажется, Монике больше не хотелось обсуждать эту тему, и Кэти тоже. Вообще-то Кэти была не прочь поговорить, только говорить ей было не с кем. У других людей были мамы, с которыми они могли обсуждать свои личные проблемы. Но она слишком боялась увидеть лицо Моники, если она вдруг узнает, что Адам Купер расспрашивает о ней. Если Моника боялась ребёнка, который никогда не плакал, а потом чувствовала себя неуютно, когда тот же ребёнок сам научился читать в возрасте трёх лет, что с ней будет, если она узнает, что её дочь умеет общаться с кошками, перемещать мелкие предметы по воздуху, не прикасаясь к ним, и заставлять ветер дуть – сильный ветер, который может захлопнуть дверь и ударить человека прямо по носу?

Нет, такой разговор нельзя было допустить. Кэти оставила Монику пить чай с печальным и растерянным видом. Она тоже чувствовала себя растерянной. И ушла в свою комнату, чтобы почитать, но заснула, думая о своих проблемах.

Беспокойство не оставляло Кэти и на следующее утро, и наконец она решила, что может поговорить с одним-единственным человеком – миссис М. Та, по крайней мере, будет честна с ней. Кэти вышла в коридор, но не постучала в дверь миссис М.

Дверь её квартиры была приоткрыта, и Кэти видела, что внутри никого нет, кроме Лобо, тщательно вылизывающего свою миску. Он поднял голову и уставился на неё своими большими жёлтыми немигающими глазами.

– Привет, Лобо. Где миссис М.?

Кэти не ожидала ответа, и зря. Слова появились у неё в голове, как будто кот сам произнёс их.

Миссис М. пошла вниз отправить письмо.

Поэтому она и оставила дверь открытой: она собиралась вернуться через несколько минут и не хотела возиться с замком.

– Ты уже поправился? – вежливо спросила Кэти.

Лобо взмахнул хвостом, словно давая ей понять, что больные кошки не стали бы есть. Он облизнул свою миску.

Кэти повернулась и направилась к лестнице. Ей надо было с кем-то поговорить. Она была на лестничной клетке и уже начала спускаться на первый этаж, когда услышала голоса. Миссис М. и мистер К.

– Послушайте, – сердито сказала миссис М., – кто вы вообще такой? Что вы имеете против этой маленькой девочки?

– Я ничего не имею против неё. Мне просто нужна информация, и я думаю, вы можете мне её дать, миссис Майклмас. Кэти откровенничала с вами.

– Она мне доверяет, потому что я не болтаю, – многозначительно ответила миссис М.

Но мистер К. не отступал и совершенно не смутился. Либо он был слишком толстокожим (Кэти в это не верила), либо во что бы то ни стало хотел получить ответы на свои вопросы, иначе не стал бы настаивать, когда миссис М. ясно дала понять, что считает его слишком любопытным.

Кэти на цыпочках спустилась ещё на одну ступеньку вниз, чтобы перегнуться через перила и всё рассмотреть. Седые волосы миссис М. выглядели так, словно кто-то взбил их венчиком для яичных белков, и торчали во все стороны.

Мистер К. провёл рукой по рыжеватым густым волосам и заговорил тихо, но твёрдо:

– Миссис Майклмас, боюсь, Кэти в беде. Помогая мне, вы поможете и ей.

– В беде? – Голос миссис М. стал громче, и все внутренности Кэти сжались от страха. – О чём вы говорите?

– Она говорила вам о своей бабушке?

– Я знаю, что она несколько лет жила с бабушкой, вот и всё.

– Она что-нибудь говорила о том, как её бабушка умерла?

Кэти вцепилась в перила, и хотя было тепло, по её телу пробежал озноб. Что всё это значит?

– Люди, которые живут напротив дома её бабушки, считают, что Кэти виновна в неприятностях, которые происходили на их ферме. Поросята рождались мёртвыми, недозрелые плоды падали на землю, мистер Армбрастер сломал руку, упав с лестницы.

Миссис М. грубо перебила его:

– Что за глупости? Кэти очень милая девочка, она никому не причинит вреда!

– Это вы так думаете. Но некоторые соседи считают иначе. И они говорят, что миссис Уэлкер боялась внучки из-за кое-каких вещей, которые умела делать Кэти. Вещей, о которых другие дети не могут даже помыслить. Вы не поверите историям о проделках Кэти, которые я услышал в этом маленьком городке.

– Нет, не поверю, – твёрдо сказала миссис М.

Если бы Кэти не была так обеспокоена словами мистера К., она бы мысленно благословила миссис М.

– Некоторые жители Дилейни считают Кэти ведьмой. Если бы она жила несколько сотен лет назад, они бы, вероятно, сожгли её или утопили во время испытания водой. И это касается не только жителей города, где она жила, миссис Майклмас. Вы ведь знаете, что кое-какие странные вещи стали происходить прямо здесь, в этом здании, после того как Кэти переехала сюда.

Кэти едва слушала, когда он начал перечислять случившееся с мистером Поллардом. Её охватил ужас, и она начала дрожать. В школе она читала, как в древности ведьм сжигали или привязывали к стулу и опускали под воду, чтобы заставить их признаться в колдовстве. Миссис Андерсон объяснила, что если человек не тонул, крестьяне делали вывод, что перед ними ведьма, потому что как иначе она могла остаться живой, после того как её погрузили под воду? А если «ведьма» тонула, доказав, что у неё не было никаких сверхъестественных способностей, что ж, тем хуже для неё. Значит, произошла досадная ошибка.

Конечно, теперь не поступали так с теми, кого считали ведьмами. Но что окружающие могли сделать, если так боялись её? Боялись того, на что она способна.

До сегодняшнего дня её способность управлять ветром и перемещать предметы была лишь досадной помехой и иногда развлечением. Теперь же Кэти отчётливо понимала, что всё это может быть очень опасным. И к несчастью, её сила была настолько незначительной, что не могла защитить её от тех, кто хотел причинить ей вред, потому что она не была похожа на других.

Мистер Армбрастер, с негодованием подумала Кэти. Она не имела никакого отношения к его свиньям и заставила яблоки упасть на землю всего на несколько дней раньше срока. Это не из-за неё его лестница упала и он сломал руку. Теперь Кэти понимала, что ей вообще не стоило связываться с ним: было серьёзной ошибкой поднимать ветер, чтобы листья облетели на лужайку, которую он только что почистил, и заставлять яблоки катиться ему под ноги, чтобы он о них споткнулся.

Мистер и миссис Армбрастер были в церкви, когда повсюду разлетелись страницы проповеди и все начали чихать. Миссис Армбрастер чихала так сильно, что цветы у неё на шляпке съехали набок, а лицо побагровело. Кэти они никогда особенно не нравились, потому что были сердитыми и вспыльчивыми и всегда запрещали срывать ежевику у своей ограды. По мнению Кэти, это было довольно глупо, потому что кусты росли с внешней стороны ограды, у дороги, и миссис Армбрастер редко собирала ягоды.

Они так и не поняли, куда исчезают ягоды, после того как Кэти научилась садиться на обочине дороги и перемещать их по воздуху одну за другой, так что ягоды влетали прямо ей в рот.

Это было очень весело до того момента, как она случайно чуть не проглотила пчелу, приняв её за ягоду. Кэти вовремя заметила ошибку, и, к счастью, сбитая с толку пчела предпочла в конце концов вернуться к душистым цветам, вместо того чтобы проучить её с помощью жала.

И теперь эти ужасные Армбрастеры говорили о ней плохо. Кэти опустилась на ступеньки и прижалась лицом к перилам. Миссис М. многое о ней знала, и если бы она не была настоящим другом, то рассказала бы мистеру К. то, что он так хотел услышать.

Теперь миссис М. стояла, уперев руки в широкие бёдра, натянув платье с невероятно яркими цветами, и сердито глядела на мистера К.

– Послушайте! У меня есть дела и поважнее, чем выслушивать, что какой-то идиот фермер думает о такой милой маленькой девочке. Не знаю, что у вас на уме, раз вы специально приехали сюда и делаете вид, будто хотите с ней подружиться, но не ждите, что я буду вам помогать устраивать ей неприятности.

– Я никому не пытаюсь устроить неприятности, миссис Майклмас. Я всего лишь пытаюсь разрешить проблему. Кажется, придётся вам кое-что показать.

Кэти услышала, как миссис М. глубоко вдохнула, и припала к перилам, чтобы разобрать, что такого было у мистера К. Это было что-то очень маленькое, потому что он держал его в одной руке: наверное, вытащил из кармана.

Миссис М. была похожа на воздушный шар, из которого выпустили весь воздух. Она словно стала меньше ростом, по мере того как из неё выходили воздух и всё сопротивление.

Кэти видела её лицо, и теперь оно было испуганным, а не сердитым. Когда миссис М. наконец заговорила, её голос чуть заметно дрожал:

– Чего вы от меня хотите?

– Я хочу узнать, на что способна эта девочка. Умеет ли она перемещать предметы, заставлять дуть ветер и тому подобное.

Кэти затаила дыхание. Рядом бесшумно возник Лобо, его янтарные глаза блестели. Когда он прижался к ней, Кэти по привычке погладила его по мягкому меху (она всегда любила кошек, задолго до того, как узнала, что может говорить с ними), но её внимание было приковано к происходящему внизу.

– Чего вы хотите от маленькой девочки, которой ещё нет и десяти лет? – спросила миссис М. – Она же совсем ребёнок.

– Некоторые люди считают, что она очень опасный ребёнок, – чуть слышно ответил мистер К. – Её прежние соседи полагают, что полиция должна расследовать, каким образом её бабушка упала со ступеней в подвал и умерла. Уверен, теперь вы понимаете, почему мне так важно знать правду?

Кэти не заметила, как взяла большого кота на руки, не замечала его пушистой тяжести.

Они считали, что она убила бабушку? Неужели они правда так подумали? Как можно было поверить в такое?

Кэти казалось, что она задыхается.

– Наверное, или вы, или те люди сошли с ума, – сказала миссис М., но её голос был совсем слаб. Кэти тоже почувствовала слабость.

– Теперь вы понимаете, почему мне надо знать о Кэти всё, – сказал мистер К. – Давайте поднимемся наверх, миссис Майклмас, и спокойно поговорим.

Наверх. Кэти услышала это слово, бесшумно встала и побежала, держа на руках Лобо.

Глава 11

Только заперев за собой дверь, Кэти поняла, что кот миссис М. по-прежнему у неё.

Он был тёплым и мягким, но Кэти никак не могла успокоиться. Лобо ничем ей не поможет.

Нет смысла весь день сидеть в квартире. У управляющего был ключ, и они могли прийти за ней. Но если бы даже управляющий и не смог войти, Моника впустила бы их, вернувшись с работы.

Что же ей делать?

Скажет ли ему миссис М., что Кэти умеет перемещать предметы, не прикасаясь к ним? Мистер П., конечно же, всё рассказал. Он уже говорил о ветре, захлопнувшем дверь прямо ему в лицо, о раскрывшемся портфеле, о камне, ударившем его по ноге, и, конечно, мистер К. видел, как деньги мистера П. разлетелись, хотя на улице не было ветрено.

Неужели её арестуют? Сейчас ведьм больше не сжигают и не топят, но её могут посадить в тюрьму, если решат, что она кого-то убила.

Неужели кто-то может всерьёз поверить, что она что-то сделала с бабушкой? Устроят ли суд, чтобы это доказать?

Но как доказать? Они могут выяснить, что она виновна в мелких шалостях, как, например, в церкви, с соседями… Но Кэти не может доказать, что она не имела отношения к падению бабушки Уэлкер с лестницы.

Она решила, что Армбрастеры всё рассказали мистеру К. незадолго до несчастного случая. Они были на заднем дворе и знали, что бабушка Уэлкер сердится, потому что Кэти не сделала работу по дому, пока бабушка была в городе. Когда Армбрастеры привезли её домой и бабушка увидела, что кухня по-прежнему не убрана, то очень разозлилась.

Кэти не собиралась этого делать. Она просто читала очень интересную книгу под названием «Планета Попрыгунчика» о мальчике по имени Вилли, у которого был робот. Этот робот должен был стать слугой Вилли, но на самом деле превратился в его тюремщика. И как часто бывало, когда Кэти читала интересную книгу, она забыла обо всём на свете.

Она сидела на качелях на широком крыльце, ела из миски вишню и складывала на полу горку из косточек, когда сердитый голос бабушки вернул её к действительности.

– Сколько раз тебе повторять? – проговорила бабушка сквозь зубы. – Почему ты опять набросала косточек на крыльце?

Кэти, которая ещё находилась в мире Вилли и его слуги, не задумываясь, сбросила косточки с крыльца и заставила их улететь в траву.

Армбрастеры, стоявшие у неё за спиной, ничего не видели, но бабушка видела. Она не стала ничего говорить о вишнёвых косточках и спросила про посуду. Убрала ли Кэти на кухне? Вымыла, вытерла посуду?

Кэти сглотнула.

– Я забыла. Но я сейчас всё сделаю.

Она вбежала в дом, захватив с собой свою бесценную книгу: ей оставалось прочесть всего несколько страниц, и она очень хотела узнать, как всё закончилось, но Кэти знала, что ей придётся подождать подходящего момента. Бабушка Уэлкер настолько не любила книги, что однажды даже сожгла одну, когда увидела, что Кэти читает вместо того, чтобы ложиться спать. Кэти не могла ей этого простить. Поздно вечером ей пришлось вытаскивать обгоревшую книгу из камина и бережно расправлять коричневые страницы с обугленными краями, чтобы узнать, чем всё закончилось.

До неё доносился голос бабушки Уэлкер:

– Не знаю, что делать с этой девочкой. В следующий раз, когда Моника приедет или Джо позвонит, я скажу им, что уже слишком стара для такого ребёнка, как Кэти.

Кэти не стала слушать дальше. Армбрастеры и бабушка стояли и разговаривали минут десять, прежде чем бабушка Уэлкер вошла в дом, и вид у неё по-прежнему был очень расстроенный и сердитый.

А полчаса спустя она вскрикнула, покатилась по крутым ступеням подвала и ударилась обо что-то головой.

Кэти очень испугалась. Она позвонила и позвала на помощь. Сначала она вызвала «Скорую», потому что бабушка наверняка серьёзно пострадала. А потом позвонила мистеру Тэннеру, и когда он пришёл несколько минут спустя (он жил недалеко от них, поэтому успел раньше «Скорой» помощи), то очень ласково сказал Кэти, что её бабушка умерла. Он увёл её к себе домой, позвонил Монике и обо всём позаботился. Он даже забрал Дасти и пообещал приютить старого пса на своей маленькой ферме.

А теперь, подумала Кэти, оглядывая квартиру, где прожила всего несколько дней, полиция приедет за ней, потому что они думают, что это она столкнула бабушку с лестницы. Наверное, мистер К. полицейский. Иначе почему, увидев его удостоверение, миссис М. так испугалась и согласилась говорить с ним? Видимо, Армбрастеры что-то рассказали полиции, эти злые Армбрастеры, у которых не было никаких причин делать такие выводы.

Ты делаешь мне больно.

Эти слова возникли у Кэти в голове, хотя, конечно, Лобо не произнёс ни слова. Он даже не мяукнул.

– Прости. – Кэти только сейчас увидела, что по-прежнему держит кота, и разжала руки. Она никогда не плакала: не стала плакать она и сейчас, но в её голосе послышались слёзы. – Лобо, что мне делать? Я не выдержу, если меня посадят в тюрьму.

Позволит ли Моника посадить её в тюрьму? Или же решит, что там Кэти и место?

– Может быть. Она тоже думает, что я странная, и если поверит, что это я столкнула бабушку с лестницы… Если бы я могла с кем-нибудь поговорить, с кем-нибудь вроде папы. Не думаю, что он позволил бы посадить меня в тюрьму, но я не знаю, где он…

Кэти опустилась на стул, поглаживая Лобо по голове и пытаясь думать. Ей не к кому было обратиться, никто не мог ей помочь.

Если только…

Как насчёт других детей? Тех, что могут быть похожи на неё? Смогут ли они ей помочь? Поймут ли?

Кажется, это была её единственная надежда.

Конечно, Кэти не знала, были ли эти дети такими же, как она, только потому, что родились в том же месяце. Не могла она знать и того, помогут ли они ей. Да, Кэрри Ламонт тоже была другой: конечно, Кэрри поймёт, что случилось с Кэти. Может быть, Кэрри и не сумеет ничего сделать, но Кэти не знала, как ещё ей поступить. Найти других детей было для неё единственным возможным выходом.

Наверное, она опять слишком сильно сдавила Лобо, потому что он вдруг спрыгнул на пол. Кэти открыла дверь квартиры. Когда Лобо бесшумно проскользнул в коридор, она выглянула, но не заметила миссис М. или мистера К. Лобо принялся скрестись в соседнюю дверь, громко мяукая, и Кэти закрыла дверь своей квартиры, прежде чем кто-нибудь её увидел.

Осмелится ли она остаться дома? Безопасно ли это, когда мистер К. только что признался, что он полицейский, расследующий смерть бабушки? Наверное, он ещё не был готов арестовать её. По крайней мере, Кэти так не думала. Но откуда ей знать наверняка?

Вероятно, он не заберёт её, пока мама не вернётся домой, если только не убедится, что она действительно опасна. Тогда он может сделать это раньше. Что ему сказала миссис М.? Если она призналась, что видела, как Кэти делает что-то странное, может ли это быть доказательством её вины, хотя всё было совершенно безобидно? И если её будут судить, как доказать, что она ни в чём не виновата? В доме в тот момент никого не было, кроме неё, бабушки Уэлкер и старого Дасти. Может быть, Дасти и видел, как бабушка упала, хотя он почти всё время спал, как все старые собаки, поэтому было сложно сказать наверняка. Конечно, Дасти ей не поможет. Никто не мог ей помочь. За исключением других детей…

Ей надо их найти.

Кэти медленно произнесла вслух:

– Думаю, мне надо попытаться найти Дэйла Кейси. У меня есть его адрес. А потом, когда я вернусь домой, может быть, миссис М. скажет мне, безопасно ли оставаться здесь.

Это был не самый идеальный план, но ничего лучше Кэти придумать не могла.

Она по-прежнему была обеспокоена и напугана, но теперь, когда появился хоть какой-то план, она не испытывала такого сильного отчаяния. Кэти взяла листок бумаги с именами и адресами и положила в карман синих шортов вместе с содержимым копилки, составлявшим шесть долларов и четырнадцать центов. Потом она решила, что ей следует поесть перед долгой дорогой.

Открывая банку с консервированным тунцом, Кэти порезалась и обмотала вокруг пальца бумажную салфетку, чтобы остановить кровь. Но даже с салфеткой ей было сложно делать бутерброды и не запачкать их. Она съела один бутерброд, а другой решила взять с собой. Потом Кэти нашла шоколадный батончик «Хёрши» и положила в пластиковый контейнер вместе с бутербродом.

Порезанный палец по-прежнему кровоточил, и Кэти решила, что от салфетки нет никакого толку. Может быть, приклеить на рану пластырь, чтобы кровотечение прекратилось?

Кэти подумала, не стоит ли оставить записку Монике, на случай если она не успеет вернуться домой раньше, чем та придёт с работы, но решила этого не делать. Что она могла написать, что бы не стало доказательством её вины, если записку вдруг увидит мистер К.?

Если ей повезёт, она найдёт способ вернуться домой, и Моника никогда не узнает, что Кэти уходила. В противном случае записка поможет полиции найти её раньше, потому что, если она упомянет какие-нибудь имена, Моника скажет полицейским, где живут эти дети, и они примутся искать её там.

Чтобы сэкономить время, Кэти решила доехать до дома Дэйла Кейси на автобусе. Проезд стоил всего тридцать центов, и ей не пришлось бы долго идти пешком.

Прежде Кэти нечасто ездила на автобусе и потому испытывала странное чувство, входя в салон и бросая монеты в маленький ящичек рядом с водителем. Он не обратил на неё никакого внимания и даже не заметил, что у неё серебряные глаза.

Кэти села у окна и стала рассматривать других пассажиров и пейзаж за окном. Автобус ехал через деловой район города, и на остановках входило и выходило много народу. В основном это были женщины с покупками в руках и пожилые мужчины. Никто из них не обращал на Кэти внимания, кроме мальчика примерно её возраста, который сидел в соседнем ряду и пытался попасть шариками из жёваной бумаги в шею водителю. У него не очень хорошо получалось, но Кэти решила, что пока она в автобусе, лучше избегать скандала, на случай если мистер К. будет задавать вопросы водителю. Поэтому она позаботилась о том, чтобы бумажные шарики из старых обёрток из-под жевательной резинки не попадали в цель. Один случайно застрял в волосах дамы с пухлой сумкой, и Кэти поспешно заставила его выскользнуть из голубоватых кудрей прямо в сумку, откуда торчали ощипанный цыплёнок и упаковка спагетти.

Мальчик подозрительно посмотрел на неё, хотя не мог знать, что она имела какое-то отношение к его неудачам. Кэти пристально уставилась на него с бесстрастным выражением лица, а потом подняла палец и поправила очки. Она очень гордилась тем, что сделала это пальцем.

Кэти вздохнула с облегчением, когда мальчик вышел. Он был единственным, кто её заметил.

Она вышла на углу, как сказала миссис М. Остановка находилась на окраине красивого жилого квартала с раскидистыми деревьями, цветами и ухоженными дворами.

Но там были и собаки.

Когда к ней с яростным лаем подскочила уродливая маленькая дворняжка, сбежавшая с крыльца большого красивого дома, Кэти решила, что пора узнать, может ли она общаться с собаками так же, как и с кошками.

– Немедленно возвращайся на крыльцо, – приказала Кэти. – Иначе я приведу ловца собак, и он отведёт тебя в вольер.

Собака замерла на месте. У неё был длинный хвост, висячие уши и короткая шерсть.

– Ты когда-нибудь была в вольере? – спросила Кэти. – Ты знаешь, что это такое?

Выражение морды собаки было таким забавным, что она бы рассмеялась, если бы не была настолько сильно поглощена собственными заботами. Собаку явно натренировали для охраны дома, и она была уверена, что выполняет свой долг.

– По крайней мере подожди, пока кто-нибудь не окажется на твоей территории. Не лай на людей, стоящих на тротуаре, – велела Кэти и пошла дальше, оставив смущённую собаку на улице.

Было тепло, и Кэти боялась, что батончик «Хёрши» растает, поэтому решила его съесть. Она облизывала испачканные в шоколаде пальцы, когда наконец нашла дом, где жил Дэйл Кейси.

Это был красивый большой дом с просторной лужайкой. Кэти собралась с духом, подошла к двери и позвонила.

Когда внутри дома стихло эхо звонка, дверь открылась, и на пороге возник Дэйл Кейси.

Кэти тут же его узнала, потому что у него были такие же глаза, как у неё.

Как и Кэти, он носил очки. И за их стёклами были видны серебряные глаза.

Из дома раздался женский голос:

– Кто это, Дэйл? Никуда не уходи. Папа вернётся с минуты на минуту, и он хочет, чтобы ты был готов идти на обед к бабушке.

Мгновение мальчик пристально смотрел на Кэти, словно без слов узнал её. Потом он повернул голову и крикнул:

– Всё в порядке, мам! Я буду во дворе. – После этого он заговорил шёпотом: – Сейчас я не могу с тобой говорить, потому что мы идём к бабушке на день рождения. Это займёт почти все выходные, но в воскресенье вечером я буду дома. Ты можешь приехать в воскресенье?

Воскресенье было на расстоянии множества световых лет от сегодняшнего дня. Кэти облизнула губы, не зная, что сказать. Её обуревали разочарование и радость: она нашла его, одного из этих сентябрьских детей, но он уже ускользал от неё, по крайней мере ещё на несколько дней. Это не было бы так важно, если бы ей срочно не была нужна помощь.

– Я пару раз пытался до тебя дозвониться, – сказал Дэйл Кейси. Он оказался серьёзным мальчиком со светлыми волосами и россыпью веснушек, как будто прошёл под лестницей в тот самый момент, когда кто-то красил стену рыжей краской, и она капала прямо на него. – Но только в этом доме невозможно спокойно поговорить. Они всегда хотят знать, с кем ты говоришь и что именно говоришь, или требуют, чтобы ты положил трубку, потому что они ждут важный звонок. Откуда ты про меня узнала? Ты умеешь читать мысли?

Кэти удивлённо моргнула:

– Может быть, только кошачьи. А ты умеешь читать мысли?

– Иногда. И то не все.

Кэти увидела, что на лице мальчика отразилось волнение.

– А есть ещё такие дети, как мы? Или мы единственные?

– Не знаю. Думаю, могут быть ещё двое. Девочка Кэрри Ламонт и мальчик Эрик ван Альсберг. Я их ещё не нашла. Кэрри живёт в Миллерсвилле, но я с ней не встречалась. А мама Эрика снова вышла замуж, и я не знаю её новую фамилию.

– Ты не могла бы… – начал Дэйл, но тут дверь за его спиной распахнулась, и на пороге появилась женщина. Она была очень красивой и нарядно одетой. Она начала что-то говорить сыну, но сразу же замолчала.

Кэти почувствовала, как все внутренности сжались, когда миссис Кейси посмотрела на её лицо. Точнее, на её глаза.

Сначала она приятно улыбалась, но теперь улыбка исчезла с её лица. Она выглядела встревоженной, может быть, даже испуганной.

– Кто твоя подруга, Дэйл?

– Это Кэти…

– Кэти Уэлкер, – сказала Кэти, инстинктивно отступая назад.

– Я не помню, чтобы ты когда-нибудь говорил о Кэти Уэлкер. Это та самая девочка, которая недавно звонила тебе по телефону?

В голосе миссис Кейси слышалось неодобрение, и Кэти не знала, было ли это из-за того, что она звонила Дэйлу, или из-за того, как она выглядела. Из-за её серебряных глаз.

– Где ты живёшь? – спросила миссис Кейси, и когда Кэти сделала ещё один шаг назад, женщина положила руку ей на плечо. Не грубо, но твёрдо, так что Кэти почувствовала себя загнанной в ловушку, как дикое животное, и её сердце бешено забилось. – Уэлкер? Дочь Моники Уэлкер?

Пальцы женщины сжались, и Кэти запаниковала. Она вырвалась и бросилась бежать, чуть не столкнувшись с мужчиной, который вылезал из стоявшей у обочины машины.

– Останови её! Эл, останови эту девочку!

Голос женщины, удивлённый вскрик мистера Кейси, бросившегося к ней, заставили Кэти почувствовать себя воришкой, который сбегает с места преступления.

– Посмотри на её глаза! – крикнула миссис Кейси, и Кэти почувствовала, как на её плечо снова опустилась рука.

– Что происходит? – спросил мистер Кейси.

Но прежде чем он успел крепко схватить её, Кэти вывернулась и побежала. Так быстро она не бегала никогда в своей жизни.

Если бы он погнался за ней, то, наверное, поймал бы. Но он этого не сделал, и после того, как Кэти промчалась по двору, где пожилая женщина поливала цветы, и через дыру в живой изгороди выбралась в переулок, она наконец-то смогла замедлить шаг.

Кэти тяжело дышала. На руке у неё остались кровоточащие царапины от веток живой изгороди, и ей пришлось остановиться, чтобы выровнять дыхание и сообразить, где она находится. Куда ей идти, чтобы вернуться к автобусной остановке?

Многие местные возвращались домой с работы. Наверное, сейчас уже позже, чем ей казалось. Какой-то мужчина припарковал машину, с любопытством взглянул на неё и направился по дорожке к дому.

Дыхание Кэти наконец успокоилось, и она пошла по направлению к улице, по которой, как ей казалось, ходил автобус. Однако она ошиблась, и пришлось повернуть обратно, прежде чем она наконец увидела знак остановки.

Это оказалось совсем не то место, где она вышла, и автобуса ещё не было видно. Кэти огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что её никто не преследует, и увидела, что находится на окраине маленького парка. Вокруг было много народу, но никто не обращал на неё внимания.

Кэти увидела в парке, на пересечении двух тропинок, фонтан, подошла к нему и присела на край. Фонтан издавал приятное успокаивающее журчание. Кэти опустила руку в воду и подумала, не будет ли выглядеть слишком странно, если она брызнет ею на лицо, чтобы охладиться.

Пожилой мужчина, сидевший на зелёной скамье, кормил стаю голубей. Неподалеку играли мальчишки. Кэти сидела, размышляя о том, что собирались сделать с ней родители Дэйла Кейси. Посмотри на её глаза, сказала миссис Кейси. Но ведь человека нельзя посадить в тюрьму только из-за цвета его глаз, верно? Попытаются ли они найти её? Или же забудут о ней?

Кэти смыла кровь с руки и прикусила губу, когда от воды из фонтана царапина заныла. Если бы знать, как поступит Моника, если за ней кто-нибудь придёт, будь то семья Кейси или полиция… Защитит ли её Моника или же будет только рада избавиться? Невозможность это узнать наверняка сильно угнетала Кэти.

– Эй! Отдайте! Это наше!

Кэти обернулась и увидела двух хулиганов, перебрасывающих чужой фрисби, и вспомнила, как Джек Сэлфорт и Донни Эдвардс дразнили её, бросая друг другу одну из её туфель. Это были новые туфли, и она знала, что бабушка будет в ярости, если одна из них потеряется. Наконец Кэти устала от издевательств мальчишек, и когда подошёл школьный автобус, собрала все силы и заставила туфлю влететь в окно прямо в руки девочки, которая тут же отдала её ей. Мальчишки были изумлены, поскольку ни один из них не собирался бросать туфлю в окно автобуса, и больше не пытались ничего отнять у Кэти.

Она понимала, что чувствовали эти маленькие мальчики, когда фрисби вырвался у них из рук. Кэти несколько секунд наблюдала за ними и уже собиралась отобрать фрисби и направить в фонтан, откуда дети могли бы его забрать, когда с большим пластиковым диском что-то произошло.

Высокий мальчишка со смехом подбросил его вверх, но вместо того, чтобы перелететь над головами двух других мальчиков и попасть в руки приятелю, фрисби нырнул вниз, резко развернулся и, словно бумеранг, ударил бросавшего его мальчика прямо в лицо.

Мальчишка издал испуганный вопль, прижал руку ко рту и в изумлении уставился на кровь. А потом словно оживший фрисби спланировал ко второму обидчику и нанёс ему сильный удар по уху. Кэти показалось, что он ударил бы его по лицу, если бы мальчик в последний момент не успел увернуться.

Второй мальчишка тоже закричал от боли и принялся тереть ухо. После этого фрисби упал на траву перед своим хозяином.

– Пошли поиграем в другом месте, – сказал этот мальчик своему другу, и они побыстрее покинули парк.

Хулиганы остались стоять на месте, изумлённо переглядываясь и недоумевая, что с ними случилось. Но Кэти совершенно позабыла о них. Она оглядывалась по сторонам в поисках того, кто, как и она, решил помочь фрисби и направить его в другую сторону.

Мальчиков могли видеть только двое. Одним из них был старик, кормивший голубей, который на мгновение позабыл о птицах. А другим – мальчик с собакой на поводке.

Кэти не сводила глаз с мальчика. У неё перехватило дыхание. Хотя он был очень высоким, на вид ему не могло быть больше десяти лет. У него были тёмные волосы и очки в роговой оправе, почти как у Кэти. Он стоял слишком далеко, чтобы разглядеть цвет его глаз, но от волнения она была почти уверена, что они серебряные, как и у неё.

На поводке мальчик держал эрдельтерьера – большого лохматого дружелюбного пса, который то и дело начинал тянуть поводок. Наконец собака бросилась вперёд и потащила мальчика за собой.

В этот момент Кэти услышала звук приближающегося автобуса. Она встала и посмотрела сначала на автобус, а потом на мальчика с эрдельтерьером, быстро удаляющегося от неё. Что важнее: выяснить всё насчёт мальчика или успеть на автобус?

Это было несложное решение. Кэти сделала несколько шагов и крикнула:

– Подожди! Пожалуйста, подожди!

Мальчик обернулся, очевидно, очень удивлённый, и бросился бежать. Но бежал он от неё, а не к ней. Кажется, эрдельтерьер вошёл во вкус, и вскоре они оба исчезли в зарослях кустарника. Когда Кэти добралась до обочины и свернула за угол, мальчик и собака уже исчезли.

Она тяжело дышала, и её охватило острое чувство разочарования. Наверняка он имел какое-то отношение к фрисби. Ведь кто-то это сделал – а мальчик был как раз подходящего возраста, и кроме него рядом никого не было.

А теперь он исчез. Кэти повернула обратно к автобусу, который остановился, чтобы забрать пожилого мужчину, кормившего голубей. Она вошла в автобус вслед за ним, бросила монеты в ящик и упала на сиденье в конце автобуса. Если бы ей только удалось догнать мальчика! Неужели он один из сентябрьских детей? Такой же, как она и Дэйл Кейси? Кэти не сомневалась, что Дэйл тоже отличается от обычных детей. Но теперь она не знала, как с ним связаться, чтобы об этом не узнали его родители, а после того, как они себя повели, Кэти их боялась.

Мог ли этот другой мальчик быть Эриком ван Альсбергом? Кэти размышляла, часто ли он приходит в парк и сможет ли она увидеть его снова. Если он и не был одним из детей из списка, Кэти всё равно была уверена, что это он заставил фрисби изменить направление. Ведь она этого не делала, хотя и собиралась. И мальчик с большой собакой был единственным, за исключением Кэти и мужчины с голубями, кто обратил внимание на случившееся.

Кэти посмотрела на старика, сидевшего напротив, и увидела, что он выглядел усталым и потрёпанным. Он встретил её взгляд, и его глаза оказались голубыми. Он слегка улыбнулся ей, и Кэти попыталась улыбнуться в ответ.

Нет, он не мог заставить фрисби полететь в другую сторону. Это был тот мальчик. Эрик. Может быть, это и есть Эрик. Ей придётся вернуться в парк, когда он снова будет выгуливать собаку. Она должна всё выяснить. Если только мистер К. и Кейси не помешают ей.

В автобусе рядом с Кэти сидела полная женщина, чья сумка с торчащими из неё гамбургерами и упаковкой колготок большого размера занимала почти всё сиденье. Женщина не подвинула сумку, и Кэти не стала её просить. Она сидела, стараясь занимать как можно меньше места, и слушала разговор двух сидевших перед ними женщин, которые жаловались на боль в ногах и жаркий день.

Кэти не знала, стоит возвращаться домой или нет. Она даже не была уверена, узнает ли нужный перекрёсток, поэтому решила выйти на следующей остановке. Так она сможет вернуться через переулки и произвести разведку, на случай если мистер К. приготовил для неё ловушку.

Кэти свернула за угол дома и увидела на парковке голубой «Пинто», принадлежащий мисс К. Значит, уже довольно поздно, и Моника дома и не знает, что случилось с Кэти.

Кэти хотелось поговорить с миссис М., прежде чем подниматься наверх. Она очень проголодалась: ей так и не удалось съесть второй бутерброд, который она взяла с собой. Он выпал, когда она убегала от дома Кейси.

Перед домом росли густые колючие кусты, которые служили Кэти защитой, пока она подкрадывалась к парковке. Машина мистера К. тоже стояла на месте, хотя его самого нигде не было видно.

Поблизости она заметила знакомый силуэт. Подходя к дому, частично скрытому из виду густыми зарослями вечнозелёного кустарника, Кэти увидела выходившего на улицу мистера П. Рядом с ним была мисс К., но Кэти показалось, что они шли не вместе. На мисс К. было прелестное светло-голубое летнее платье и браслет с подвесками: она выглядела так, словно собиралась на вечеринку. На мистере П. были брюки, теннисные туфли и футболка.

– Да, – громко произнесла мисс К., – я получила газету. Мальчик оставил её под дверью, как обычно.

– Мне он газету не оставил. Наверное, бросил где-нибудь. Или кто-то её украл. – Мистер П. стоял на дорожке перед домом, оглядываясь по сторонам, а Кэти в это время неподвижно сидела в кустах.

– Это не он там идёт? Да, точно. Может быть, у него закончились газеты, и ему пришлось вернуться за ними. Мне надо бежать. Пока! – сказала мисс К. и направилась к машине.

Кэти повернулась и увидела Джексона Джонса. Он поставил свой велосипед и крикнул:

– Здравствуйте, мистер Поллард! Я могу забрать деньги за газету?

Мистер П. уставился на него.

– Ты ведь только что их забрал! О чём ты говоришь? Сколько раз в неделю я должен тебе платить?

– Всего один раз, если бы вы заплатили сразу, как только я пришёл. Вы заплатили мне за газету за прошлую неделю, мистер Поллард. А теперь вы должны заплатить за эту неделю.

Мистер П. нахмурился.

– Тут какая-то ошибка! Уверен, что заплатил тебе за эту неделю.

Но Джексон Джонс продолжал стоять на своём.

– Нет, сэр. Если посмотрите свой чек, то увидите там дату.

– Сегодня вечером я даже не получил газету. Мне придётся платить за газеты, которые ты не приносишь?

– Нет, сэр. Сегодня вечером мне не хватило одной газеты, и я знал, что позже мне всё равно придётся вернуться за деньгами, поэтому я захватил газету с собой. – Джексон Джонс подал газету мистеру П., который по-прежнему продолжал хмуриться. – Так вы можете заплатить мне за эту неделю, сэр?

Кэти понимала, что мистер П. не собирается платить. На мгновение позабыв о своих проблемах, она мысленно взялась было за кошелёк мистера П., но он прикрыл карман рукой, и она не смогла его достать. Тогда Кэти сменила тактику и сосредоточилась на газете, которую он держал под мышкой. Мистер П. этого не ожидал, и Кэти удалось вырвать газету, которая упала на лужайку, где в это время работал разбрызгиватель.

Мистер П. выругался, бросился за намокшей газетой и слишком поздно вспомнил про свой карман. Упавший на тротуар кошелёк было несложно раскрыть. Когда оттуда выскользнула купюра и Джексон Джонс наступил на неё, Кэти стала молча ждать, что произойдёт дальше.

Лицо мистера П. приобрело неприятный розовый цвет: покраснела даже его лысина. Он отряхнул газету, снова выругался и стал ждать, пока Джексон Джонс выпишет чек и даст ему сдачу с купюры, которая всё это время лежала на земле.

– Как ты это делаешь? – спросил мистер П.

– Сэр?

– Как, чёрт возьми, ты это делаешь? Заставляешь дуть ветер, чтобы открыть кошелёк, заставляешь газету упасть прямо на разбрызгиватель?

– Я, сэр? Я ничего такого не делал, – с невинным видом ответил Джексон Джонс.

– Значит, это она? Эта девчонка со странными глазами? Она это делает? – Он взбешённо огляделся по сторонам и мгновение смотрел прямо на кусты, где пряталась Кэти, так что её сердце замерло от страха. Но мистер П. её не заметил.

– Кэти? Я её весь день не видел, – ответил Джексон Джонс. – Вот ваш чек, сэр. Увидимся в следующую пятницу.

– Ну ещё бы, – грубо ответил мистер П. – Какие бы доказательства ни искал этот мистер Купер, надеюсь, он их найдёт и засадит её за решётку. Она представляет угрозу для всего квартала. А вот и полицейские. Но думаю, не стоит надеяться, что они её заберут.

Кэти прижалась к земле. У тротуара затормозила полицейская машина, и оттуда вышел офицер в синей форме.

– Добрый вечер, сэр, – сказал он.

– Добрый вечер. Кого вы ищете? – оживлённо спросил мистер П.

Офицер заглянул в свой маленький блокнот.

– Уэлкер. Квартира 2-А.

– Вверх по лестнице и направо, – ответил мистер П. – Вы пришли по поводу ребёнка?

– Маленькой девочки, – подтвердил офицер. – Вы её видели, сэр?

– В последнее время нет. И я бы не стал переживать, если бы больше никогда не увидел. – Мистер П. снова похлопал газетой по ноге и покачал головой. – Как теперь читать мокрую газету?

Он повернулся и вошёл в дом, и полицейский последовал за ним. Ноги Кэти дрожали, и это было ещё хуже голодных спазмов в желудке. До этого момента она слабо надеялась, что всё это какое-то недоразумение и что её не собираются арестовывать. Но теперь сомнений не оставалось.

Мгновение Джексон Джонс стоял неподвижно и смотрел вслед входящим в дом мужчинам. Потом он огляделся по сторонам и шёпотом спросил:

– Кэти, ты здесь?

Она ответила не сразу. Можно ли ему доверять?

Но у неё не оставалось выбора. Кэти не знала, куда идти и что делать, и знала лишь, что не хочет в тюрьму.

– Я здесь, в кустах, – чуть слышным от волнения голосом ответила она.

Джексон Джонс снова огляделся, а потом принялся беспечно насвистывать и приближаться к ней, глядя куда-то в сторону.

– У тебя неприятности?

– Кажется, да, – ответила Кэти.

– Мистер Поллард что-то сообщил полиции?

– Думаю, это был мистер Купер.

– Мистер Купер? Мне показалось, он неплохой человек. Он даже заранее заплатил мне за газету. Слушай, это правда? Ты всё это сделала? Захлопнула дверь ему в лицо и заставила деньги выпасть из его кошелька?

– Да.

– Как ты это делаешь? – спросил Джексон Джонс. Кажется, он верил ей, и в его голосе не было страха и враждебности. – Я не отказался бы от нескольких уроков.

– Я не знаю, как я это делаю, – сказала Кэти. – Я просто об этом думаю, и оно случается.

Джексон Джонс вздохнул.

– Я так и подумал, что этому нельзя научить. Но всё равно спасибо. Это был самый лёгкий способ получить деньги от мистера Полларда. Что ты теперь будешь делать?

– Не знаю, – ответила Кэти. – Я бы убежала и спряталась, если бы знала, что есть такое место, где они меня не найдут. – Её голос был печальным и растерянным.

– Тебе нужна помощь?

– А есть место, где я могу спрятаться?

– Ну… – Джексон Джонс задумался, пиная камень на обочине. – Говорят, что лучше всего можно спрятать предмет в куче ему подобных. Значит, ребёнка вряд ли заметят среди других детей, верно?

– Но где мне найти других детей? Особенно ночью.

– В нашем доме. – В этот момент из подъезда кто-то вышел, и Джексон Джонс сделал вид, будто пытается найти что-то на земле. Вышедший из дома даже не взглянул на него. Когда он дошёл до середины парковки, Джексон Джонс продолжал: – Сегодня у моей младшей сестрёнки Дороти пижамная вечеринка. У нас дома будет много детей, и моя мама тебя даже не заметит. Я одолжу тебе свой спальный мешок.

Дыхание Кэти снова стало ровным.

– Думаешь, это сработает?

– А почему бы и нет? Ты могла бы прийти и просто так, и мама даже не заметила бы тебя. Конечно, она бы тебя увидела, но подумала бы, что ты подруга Дороти или Кэрол. Она не знает и половины их подруг, которые приходят к нам домой.

Среди веток своего укрытия Кэти видела полицейскую машину. По её телу пробежал озноб.

– Но как мне выбраться отсюда? Как добраться до твоего дома?

– Возвращайся в переулок, – сказал Джексон Джонс. – Поверни налево и иди, пока не окажешься на Шестой улице. Я встречу тебя там, и мы вместе дойдём до моего дома. Никто нас не заметит.

Кэти сделала, как он сказал, и через двадцать минут вслед за Джексоном Джонсом вошла в большой белый деревянный дом, в котором пахло чесноком и томатным соусом. Её желудок болезненно сжался. Кэти подумала, хватит ли у неё храбрости попросить что-нибудь поесть.

На кухне никого не было, кроме большого пушистого белого кота, который поднял голову от миски.

– Это Гомер. Где-то здесь бегает его брат по имени Генри, – сказал Джексон Джонс. – Поднимайся наверх по задней лестнице, и я принесу тебе свой спальный мешок.

По пути им никто не встретился, но где-то вдалеке Кэти услышала шум телевизора, хихиканье девочек и мужской голос, прокричавший:

– Кто бы ни взял мою теннисную ракетку, отдайте её обратно!

На площадке второго этажа лестница закончилась. Оттуда Кэти увидела несколько спален и ванную с наваленными на полу полотенцами.

– Ух ты! – сказал Джексон Джонс. – Если хочешь воспользоваться ванной, лучше сделай это сейчас. Она нечасто бывает пустой.

Кэти ничего не сказала, но его предложение пришлось как нельзя кстати. Пока Джексон Джонс ходил за спальным мешком, она воспользовалась ванной.

– Пожалуй, принесу тебе пижаму, – сказал Джексон Джонс. – Думаю, пижама Кэрол тебе подойдёт. Мама может удивиться, если вдруг увидит тебя ночью в шортах.

Он зашёл в одну из спален и вернулся с летней пижамой с розовыми и белыми кроликами. Пижама выглядела совсем детской, но Кэти решила, что она, скорее всего, ей подойдёт.

Когда они подошли к лестнице в центральной части дома, к ним, перепрыгивая через ступеньки, подбежал высокий худощавый мальчик. Он даже не взглянул на Кэти.

– Джексон Джонс, это ты стащил мою теннисную ракетку?

– Нет. А где все остальные? Они не будут спать в комнате Дороти?

– Чтобы всю ночь не давать нам спать? Нет, мама сказала, что они будут спать в подвале. Где же моя ракетка?

– Наверное, у тебя под кроватью. Если возьмёшь лопату и всё там разгребёшь, то найдёшь её.

Мальчик побежал дальше, и Джексон Джонс стал спускаться вниз. Кэти заметила в гостиной мистера и миссис Джонс: они сидели перед телевизором, вытянув ноги. Миссис Джонс повернула голову:

– Джексон Джонс, я тебе говорила, что не буду подогревать ужин. Тебе придётся есть его холодным. Я не собираюсь весь вечер подавать на стол и мыть посуду.

– Всё в порядке, мам. Я люблю холодные спагетти, – успокоил её Джексон Джонс. – Остальные внизу?

– Да, и скажи Дороти, что в последний раз они могут зайти на кухню в одиннадцать. После этого всё должно быть тихо.

– Конечно, мам.

Джексон Джонс толкнул Кэти в бок. Всё это время она не была уверена, что миссис Джонс не заметит её. Потом они прошли через весь дом, вернулись на кухню и спустились в подвал.

Подвал оказался довольно симпатичным. Занимавшая его большая комната была отделана сучковатыми сосновыми досками, а на полу лежал рыжий ковёр. В комнате был и цветной телевизор. На полу в спальных мешках расположились около двадцати хихикающих маленьких девочек. Они смотрели телевизор и ели. Когда Кэти и Джексон Джонс спустились вниз, на них никто даже не взглянул.

– Вот хорошее место, – заметил Джексон Джонс, расстилая спальный мешок в углу на некотором расстоянии от остальных. – Вон там моя сестра Дороти, у неё не хватает передних зубов. Если она спросит, кто ты, скажи, что ты подруга Кэрол. Она вон там, как раз переключает каналы. Ей говори, что ты подруга Дороти. Не знаю, удастся ли тебе заснуть, но по крайней мере ты не на улице. Хочешь есть?

Кэти кивнула.

– Хорошо. Я тоже не ужинал, потому что мне пришлось вернуться к мистеру Полларду за деньгами. Я тебе что-нибудь принесу. Вон там ещё одна ванная комната, где ты сможешь надеть пижаму.

Кэти осталась стоять на месте, уверенная, что кто-нибудь обязательно спросит её, кто она такая. Но никто не обратил на неё внимания: девочки были поглощены переключением телеканалов.

И вдруг, к своему ужасу, Кэти увидела на экране себя.

Глава 12

Это была её школьная фотография с прошлого года, которую бабушка вставила в рамку, поставила на пианино и послала копии Монике и папе. Теперь она смотрела с экрана телевизора: маленькое совиное личико в больших очках в роговой оправе. Кэти показалось, что её сейчас стошнит.

– Мы прерываем нашу программу для особого сообщения, – произнёс голос диктора. – Пропала Кэтрин Джойс Уэлкер, возраст девять лет. Просьба к тем, кто увидит эту девочку, позвонить в полицию по телефону…

Кэти не слышала номера телефона. Она прижала к груди пижаму и помчалась в маленькую ванную под лестницей.

Что же ей теперь делать? Все эти девочки и, наверное, мистер и миссис Джонс наверху видели её фотографию. Дом, казавшийся прежде убежищем, превратился в ловушку.

Она стояла в тёмной ванной с открытой дверью, когда в подвал вернулся Джексон Джонс. Он нёс в руках поднос и, не увидев Кэти на прежнем месте, поставил поднос на пол и повернулся к ней.

– Что случилось?

Кэти жестом подозвала его и шёпотом сообщила ужасные новости:

– Мою фотографию только что показали по телевизору. Они сказали, что любой, кто меня увидит, должен позвонить в полицию.

Джексон Джонс присвистнул и посмотрел на неё разноцветными глазами – голубым и зелёным.

– Ух ты! – произнёс он и нахмурился. – Может быть, ты мне всё расскажешь? Что ты натворила?

– Я ничего не сделала. Но они думают, что я убила свою бабушку. Они посадят меня в тюрьму, если я не докажу, что не делала этого.

Джексон Джонс снова присвистнул и оглянулся, чтобы убедиться, что никто из девочек в комнате не обратил на него внимания.

– Я думал, тебе нужно место, где можно переночевать. Думаю, завтра нам придётся придумать какой-то план. Может быть, я за ночь что-нибудь придумаю.

– Ты меня не выдашь? – спросила Кэти.

– Но ведь ты ничего не сделала, верно? Тогда зачем мне тебя выдавать? Должен быть какой-то способ доказать, что ты не преступница.

– Но все видели мою фотографию!

– Ты была в очках? На фотографии ты была в очках?

– Да, как и сейчас.

– Тогда сними очки. – Джексон Джонс протянул руку и снял с Кэти очки. – Вот так. Теперь у тебя совсем другой вид. А волосы были такие же? Может быть, тебе заплести их? Тогда тебя никто не узнает.

Кэти последовала его совету. Без очков всё на расстоянии фута расплывалось, как будто она смотрела сквозь густой туман. Ей было не по себе, однако теперь она и вправду выглядела по-другому. Косички, которые она заплела, были не очень аккуратными, но она решила, что сойдёт и так.

Надев пижаму Кэрол и выйдя из ванной, Кэти по-прежнему нервничала, но надеялась, что уже не похожа на девочку с фотографии, так что её никто не узнает, прежде чем она придумает, что делать дальше.

Джексон Джонс принёс тарелку с холодными спагетти, салат в желе, намазанную маслом булочку и несколько морковных палочек. Кэти поужинала, сидя со скрещёнными ногами на спальном мешке, и ей стало немного лучше.

Девочки (всего их оказалось пятнадцать) то и дело со смехом пробегали мимо Кэти. Никто не обратил на неё особого внимания, только одна из них передала ей миску с картофельными чипсами. Кэти взяла немного чипсов и стала задумчиво жевать. Джексон Джонс оказался прав: никто из них не принял её за девочку, которую разыскивала полиция. Вероятно, здесь и вправду будет безопасно переночевать. Но что ей делать завтра, когда все разойдутся по домам?

Вечером Джексон Джонс больше не спускался в подвал. Но он по-прежнему был в доме, потому что Кэти дважды слышала, как кто-то позвал его.

«Джексон Джонс, закрой дверь!» и «Джексон Джонс, выходи из ванной, или я скажу маме!» Зная, что он где-то наверху, Кэти не чувствовала себя одиноко.

Девочки весь вечер смотрели телевизор, перешёптывались, хихикали и ели. Хотя спальный мешок Кэти лежал в тускло освещённом углу, они и ей принесли перекусить. Очевидно, каждая из них думала, что её тоже пригласили на праздник, хотя никто её не знал.

Девочки принесли Кэти газировку, бисквиты с кремом и попкорн, а около десяти часов – хот-доги прямо из кухни. Бабушка назвала бы всё это вредной пищей, но Кэти она показалась очень вкусной.

Во время одиннадцатичасовых новостей снова показали её фотографию. Кэти не ожидала этого и съёжилась в своём спальном мешке, чтобы никто не сравнил её с девочкой на экране.

Но никто не обращал на неё внимания. Дороти Джонс выключила телевизор, и изображение светловолосой девочки в роговых очках исчезло.

– Давайте больше не будем смотреть телевизор, – сказала она. – Давайте лучше рассказывать истории о привидениях!

Кэти слушала разговоры девочек, чувствуя себя намного старше их, хотя большинство из них были всего на год младше. Истории о привидениях, рассказанные шёпотом со всевозможными театральными эффектами, могли бы позабавить её, если бы она не думала о том, что теперь ей придётся постоянно скрываться от полиции. Однажды она читала историю о детях, которые сбежали из дома и одни жили в товарном вагоне, но Кэти не знала, где найти товарный вагон. Кроме того, ей нужны были деньги, чтобы покупать еду и всё остальное, а девочке, которой ещё не исполнилось десять лет, было невозможно найти себе работу.

В половине двенадцатого после особенно громкого наигранного крика ужаса и взрыва смеха сверху раздался мужской голос:

– Ладно, хватит на сегодня! Мы ложимся спать!

Постепенно девочки успокоились и уснули. Кэти тоже уснула. Это был долгий и тяжёлый день, но даже во сне она продолжала беспокоиться.

Кэти была уверена, что утром кто-нибудь обязательно спросит, кто она такая, но этого не случилось. Девочки проснулись поздно и оделись примерно так же, как и Кэти, так что она не слишком выделялась среди них. Когда они стали подниматься наверх к завтраку, Кэти решила пойти вместе с ними. Она собиралась сохранить один бисквит с кремом, на случай если ей снова придётся убегать, но ночью случайно раздавила его, и он стал совершенно плоским. Кэти сунула его в карман на крайний случай и понадеялась, что миссис Джонс не заметит её среди оравы девчонок.

Так и случилось. Миссис Джонс пекла блины на пятнадцать (нет, теперь даже шестнадцать) девочек и была слишком занята, чтобы внимательно их разглядывать. Кэти вместе с остальными уселась за большим овальным столом, позавтракала колбасками, блинами с черничным сиропом и выпила апельсинового сока из высокого стакана. Но она не знала, что делать, когда после завтрака стали приходить мамы девочек и забирать их домой вместе со спальными мешками.

Конечно, она осталась последней. Джексон Джонс пока не появился, и Кэти почувствовала, что её охватывает паника. Миссис Джонс улыбнулась ей:

– Твоя мама ещё не пришла? Посиди пока на качелях на крыльце и подожди её. Там Дороти с Кэрол и Дженни Эванс, и ты тоже можешь подождать вместе с ними.

Кэти не хотелось этого делать, но она не знала, как отказаться и не привлечь к себе внимания. Поэтому она вздохнула с облегчением, когда открыла дверь с проволочной сеткой и увидела, что по ступенькам поднимается Джексон Джонс с пустой бумажной сумкой на плече.

– Утренняя доставка по выходным, – сказал он, опуская сумку на крыльцо. – Ты позавтракала?

Кэти кивнула. Ей ужасно хотелось надеть очки, потому что без них приходилось всё время щуриться. Кэрол, Дороти и их последняя гостья играли в классики на дорожке, ожидая, когда придёт мама Дженни, поэтому Кэти и Джексон Джонс могли поговорить, не опасаясь, что их услышат.

Однако Джексон Джонс всё равно говорил шёпотом:

– У тебя дома настоящий переполох.

Сердце Кэти снова забилось сильнее.

– Твоя мама спрашивала, не видел ли я тебя. Она выглядела ужасно, Кэти. Она плакала. Может быть, стоит сообщить ей, что с тобой всё в порядке?

У Кэти сжалось горло.

– Если я сообщу ей, она захочет, чтобы я вернулась домой. И тогда они арестуют меня.

– Мистер Купер тоже про тебя спрашивал.

– Что ты ему сказал?

– Сказал, что видел тебя вчера, но не помню, когда это было. Это правда. У меня нет наручных часов, и я не посмотрел на часы, когда мы пришли домой. И миссис Майклмас про тебя спрашивала.

– Наверное, она рассказала мистеру К., что я умею делать, – ответила Кэти и с опозданием вспомнила, что Джексон Джонс ничего об этом не знал.

– Если бы я тоже умел творить чудеса! – сказал он. – Может быть, тогда бы мистер Поллард платил сразу же и мне не пришлось бы возвращаться по несколько раз. А что ещё ты умеешь делать?

– Не так уж много, – печально ответила Кэти. – Недостаточно для того, чтобы помочь самой себе. Вообще-то из-за этого я и попала в беду. Я никому не делала ничего плохого, но, наверное, люди боятся, когда я перемещаю предметы, не прикасаясь к ним, и кто-то из них решил, что я опасна. Они думают, что я столкнула бабушку Уэлкер с лестницы, но я этого не делала.

– Любой, кто в это поверит, глупец, – сказал Джексон Джонс. – А ты можешь подвинуть вон ту жестяную банку, которую кто-то бросил?

Кэти повернулась и увидела в канаве серебристую банку. Она подкатила её поближе, пока банка не выскочила на обочину и приземлилась рядом с мусорным баком.

– Ух ты! Это было здорово!

– Да. Но я слишком отличаюсь от других, а люди не любят тех, кто на них не похож.

Джексон Джонс кивнул:

– Знаю. Они смеются над моими глазами. Не понимаю, какая разница, если у тебя один глаз голубой, а другой зелёный. Я вижу ими совершенно одинаково, а именно это и важно.

– Они смеются над тобой, но они не боятся тебя, – сказала Кэти. – Миссис М. говорит, что люди становятся жестокими, потому что боятся всех, кто отличается от них.

Джексон Джонс сел на верхнюю ступеньку.

– Боюсь, за ночь мне не удалось придумать ничего стоящего, – признался он. – Даже в нашем доме тебя когда-нибудь заметят. Может быть, тебе хотя бы позвонить маме по телефону? Может быть, она что-нибудь придумает, чтобы не дать им тебя арестовать? Наверное, она сможет нанять для тебя адвоката. Они не сажают людей в тюрьму, не дав им поговорить с адвокатом.

– А какой в этом толк, если адвокат не сможет убедить их, что я не причиняла никакого вреда бабушке? И его там не было, там вообще никого не было, поэтому как я смогу что-то доказать? – Кэти села рядом с Джексоном Джонсом, глядя на играющих перед домом девочек. Одна из них заметила серебристую банку, и они принялись пинать её, словно мяч. – Кроме того, адвокаты, наверное, положены только взрослым, а не детям. В нашей школе был мальчик, который постоянно убегал из дома и устраивал поджоги, и они отправили его в центр для несовершеннолетних преступников. У него не было адвоката.

– Но твоей маме всё равно станет лучше, если она узнает, что с тобой всё в порядке. И миссис Майклмас просила передать, что хочет поговорить с тобой. Она смотрела на меня так, словно подозревала, что я говорю неправду.

Кэти задумалась.

– Может быть, я могла бы поговорить с ней… Если я поговорю с Моникой и она начнёт плакать, мне станет ещё хуже, и это никому не поможет. Я не собираюсь возвращаться домой, если они хотят арестовать меня и посадить в тюрьму. – У Кэти было так тяжёло на душе, что она была готова заплакать.

– И что ты собираешься делать? – спросил Джексон Джонс. – Я бы позволил тебе остаться у нас, но мама рано или поздно тебя заметит.

– Думаю, мне надо попытаться найти других детей, – сказала Кэти, и лишь заметив его удивлённое лицо, вспомнила, что он ничего о них не знает.

– Хочешь сказать, что есть и другие такие же дети, как ты? Они тоже умеют делать чудеса?

– Это не чудеса. Я думаю, это телекинез. И я не знаю, умеют они это или нет. Ой!

Кэти замолчала, потому что сквозь туман в глазах заметила на другой стороне улицы знакомый силуэт. Точнее, два силуэта: высокого мальчика с большой собакой.

Она нащупала в кармане очки. От волнения Кэти забыла надеть при помощи рук и увидела, как Джексон Джонс удивлённо раскрыл рот, когда очки сами по себе удобно устроились у неё на носу.

Это был тот самый мальчик из парка, который мог оказаться Эриком ван Альсбергом. Его тащил за собой огромный эрдельтерьер, и Кэти поднялась на ноги, раздумывая, как подойти к нему, чтобы опять его не напугать.

И в эту минуту, когда все её мысли были поглощены мальчиком с собакой, миссис Джонс вышла на крыльцо и увидела Кэти. Она прикрыла рот рукой и воскликнула:

– Боже милостивый! Это же та самая маленькая девочка, которую ищет полиция!

Но прежде чем миссис Джонс успела что-то предпринять, Кэти бросилась бежать.

Глава 13

Кэти слышала, как Джексон Джонс что-то кричал ей вслед, но она не остановилась. Она бежала, не думая ни о чём, подстёгиваемая паникой, и только когда начала задыхаться, поняла, что убежала в противоположном направлении от мальчика с большой собакой, который мог оказаться Эриком.

Она оглянулась, надеясь, что мальчик тоже каким-то чудом повернул в её сторону и идёт к ней. Но на улице никого не было. Её никто не преследовал.

Позвонит ли миссис Джонс в полицию? Кэти была в этом уверена, и значит, ей надо было найти где спрятаться. Но она не могла прятаться вечно. Может быть, ей не удастся продержаться даже пару дней.

Джексон Джонс считал, что она должна позвонить маме, потому что Моника беспокоится о ней. Но беспокоилась ли она потому, что Кэти была опасна, или потому что хотела защитить её?

Инстинкт подсказывал Кэти бежать дальше, но у неё закололо в боку, и она тяжёло дышала с раскрытым ртом. Она больше не могла бежать, поэтому перешла на шаг. Она не стала садиться на автобус, хотя в кармане у неё оставалось немного денег, и вскоре оказалась в знакомом месте. Она была всего в квартале от дома Дэйла Кейси.

Поможет ли он ей? Скорее всего, нет, решила Кэти. Наверное, его даже нет дома, но он всё равно оставался её единственной надеждой. Если он действительно такой же, как она (Кэти была в этом уверена), значит, он её поймёт, а этого уже достаточно.

Дом Кейси стоял в центре квартала. У него был совершенно обычный, ничем не примечательный вид. Но после того, как миссис Кейси крикнула мужу «Останови эту девочку!», Кэти не хотела приближаться к дому.

Она стояла, зажав бок рукой, и пыталась что-нибудь придумать. Через несколько минут она заметила, что перед домом стоит машина, в которой подъехал мистер Кейси.

Конечно, это ничего не доказывало. У некоторых семей было по две машины. Но, может быть, Кейси раньше вернулись домой и Дэйл тоже дома?

Тогда Кэти сделала то, чего никогда не пробовала делать прежде. Она мысленно проникла в дом. Она не знала, что там внутри и где находится Дэйл, даже если он дома. Но она всё равно послала внутрь потоки воздуха, которые заставили шторы заколыхаться. Если в доме лежат какие-нибудь бумаги, они тоже разлетятся во все стороны. Если бы Кэти знала, в какой именно комнате находится Дэйл, она бы бросила в окно несколько маленьких камушков.

Дэйл упомянул, что может читать мысли. Сможет ли он прочесть её мысли, хотя она находится в половине квартала от него?

Кэти стояла на солнцепёке, пока над губой у неё не выступили капельки пота. Она знала, что у многих людей есть экстрасенсорные способности – Кэти часто читала об этом. Если способности Дэйла развиты чуть больше, чем у обычных людей, может быть, он почувствует, что она здесь. Она старалась изо всех сил, крепко зажмурившись и задержав дыхание, пока воздух с шумом не вырвался из лёгких.

Кэти открыла глаза.

Дэйл выходил из дверей своего большого дома. Он остановился на ступеньках, оглядываясь по сторонам, как будто вышел лишь затем, чтобы проверить, какая на улице погода. А потом, не глядя на неё, пересёк улицу и направился в сторону Кэти.

Мгновение ей казалось, что он вышел из дома совершенно случайно, потому что если он будет идти по противоположной стороне улицы, то как же он подойдёт к ней? Но потом Кэти поняла, что он делает это из осторожности, на случай, если кто-то за ним наблюдает.

Когда он оказался почти напротив, Кэти свернула за угол, чтобы её не было видно из дома Кейси. И через несколько секунд она услышала шлёпанье теннисных туфель Дэйла.

Её охватило странное чувство, когда она посмотрела в его серебряные глаза, так непохожие на глаза других людей. Она почувствовала волнение.

– Ну и переполох ты устроила, – произнёс Дэйл. – Вчера вечером твою фотографию показывали по телевизору и просили позвонить в полицию, если тебя кто-нибудь увидит.

Кэти облизнула губы.

– Они не сказали, для чего это нужно?

– Нет. – Дэйл помолчал, а потом выпалил: – Моя мама позвонила. Они только что говорили с ней. Но они не прислали к нам полицейского. – Он снова помедлил и добавил: – Папа подобрал листок бумаги, который ты выронила. На нём были имена, моё и два других. – Дэйл вытащил из кармана смятый листок и протянул ей. – Полиция расспрашивала о нём, но папа не помнил других имен, кроме моего. Он не знает, что листок у меня.

Кэти взяла записку, хотя она ей была больше не нужна. Она выучила все имена наизусть, и это не могло помочь ей найти Эрика ван Альсберга.

– Ты прочёл мои мысли? – спросила она. – Когда я хотела, чтобы ты вышел из дома?

Она впервые увидела, как Дэйл улыбнулся. Его веснушки на мгновение исчезли.

– Кажется, ты перестаралась. Я имею в виду, с ветром. Папа как раз читал воскресную газету, и она начала летать по всей комнате. Финансовый раздел влетел прямо в камин и сгорел – папа не успел его вытащить. А ещё ваза упала прямо на письмо, которое писала мама, и вся вода разлилась по столу. Мама решила, что это сделал я. – Улыбка исчезла с его лица. – Меня постоянно обвиняют, даже если я ни при чём.

– Но ты правда слышал, как я просила тебя выйти? – Кэти была заинтригована: ей казалось, что это очень полезная способность.

– Не совсем. Я насторожился, когда начал дуть ветер, потому что я тоже иногда это делал, прежде чем понял, что это вызывает слишком много проблем. Потом я мысленно как бы пошёл искать тебя или того, кто вызвал этот ветер. И почувствовал, что ты рядом.

– Не знаю, почему я это сделала, – призналась Кэти. – Просто я не знала, как мне поступить. Ты можешь прочесть всю эту историю в моих мыслях или я должна всё тебе рассказать?

– Будет проще, если ты мне расскажешь, – решил Дэйл. – Я не могу читать все мысли. Я только учусь. Когда я слишком сильно стараюсь или делаю это слишком долго, у меня начинает болеть голова.

Они пошли в парк, где тот же старик по-прежнему кормил голубей, сели у фонтана и стали говорить.

Было так странно беседовать с Дэйлом, потому что впервые в жизни Кэти могла сказать всё, что приходило ей в голову, не опасаясь последствий.

И было совершенно ясно, что Дэйл чувствовал то же самое.

– Меня выгнали из трёх школ, – признался он. – Сказали, что я оказываю дурное влияние. Но я никому не делал ничего плохого, если только они не начинали первыми. Не знаю, почему меня дразнили, но они всегда смеялись над моими необычными глазами. И однажды я понял, что один мальчик собирается поставить мне подножку, когда я буду идти мимо, поэтому решил, что было бы здорово, если бы его пакет с молоком в этот момент опрокинулся ему на колени. Я начал об этом думать, и это случилось. Поэтому он позабыл о подножке. После этого я всегда знал, когда они замышляют какую-нибудь подлость, и мог им помешать. Но учителя сказали, что от меня одни проблемы. Но, наверное, быть исключённым из школы не так страшно, как когда полиция думает, что ты убил свою бабушку, – заключил Дэйл.

Кэти была рада, что нашла понимающего друга, но это не помогло ей решить её проблему. Она вздохнула.

– Думаешь, ты мог бы прочесть мысли мистера К. и узнать, что он собирается делать? Чтобы я знала, могу ли вернуться домой?

Дэйл посмотрел на фонтан, и внезапно вода брызнула на его вытянутую руку. Когда он снова положил руку на колени, струи фонтана вернулись в обычное состояние.

– Я могу попробовать. Конечно, будет сложнее, если сами люди не хотят, чтобы кто-то знал, о чём они думают. Я уже говорил, что только учусь.

– Тебе надо подойти к нему поближе?

– Наверное, это поможет. Я услышал тебя на расстоянии половины квартала, но, наверное, это случилось потому, что я сам искал тебя, а ты пыталась послать мне сообщение. Мистер Купер не станет этого делать.

Кэти было очень жарко, и она решила испробовать метод Дэйла с фонтаном. Это оказалось довольно просто, и вода приятно охладила её.

– А ты можешь посылать мысленные сообщения, как я?

Дэйл задумался.

– Не знаю, никогда не пробовал. У меня не было человека, которому я мог бы послать сообщение и который не подумал бы, что сходит с ума.

– Тогда попробуй послать сообщение мне, – предложила Кэти.

Они сидели на цементном бордюре фонтана, напряжённо сосредоточившись. И тут в мыслях Кэти возник образ, почти как в случае с Лобо. Она представила горячую еду и стакан холодного молока.

Она тут же вспомнила, как давно ела блины у миссис Джонс. Кэти проглотила слюну.

– Я почти чувствую запах гамбургеров, – сказала она.

– И я тоже. С луком, – ухмыльнулся Дэйл.

Кэти кивнула, хотя понимала, что сейчас есть кое-что поважнее еды.

– Если ты смог послать мне сообщение о еде, то сможешь послать сообщение и Эрику? Думаю, он меня видел и понял, что я догадалась, что это он направил фрисби в другую сторону. Он испугался, что я могу раскрыть его, поэтому убежал. Ты можешь связаться с ним и сказать, что мы друзья и должны встретиться?

Дэйл пожал плечами.

– Я никогда этого не делал, но почему бы не попробовать? Скажи мне, как он выглядит, и я пошлю ему сообщение.

Кэти описала ему Эрика. Дэйл закрыл глаза и попытался мысленно отправить сообщение. Кэти на всякий случай стала делать то же самое.

Через десять минут они поняли, что им пора отдохнуть.

– Когда я слишком сильно стараюсь, у меня начинает болеть голова, – признался Дэйл.

И вдруг Кэти первая увидела того мальчика и медленно поднялась на ноги. Её волнение передалось и Дэйлу, и он тоже встал.

Он шёл к ним, высокий тёмноволосый мальчик в очках с белым бумажным пакетом в руке. На этот раз с ним не было собаки, но это был тот же мальчик, которого видела Кэти. За стёклами очков блестели его серебряные глаза.

– Ты Эрик? – осторожно спросила Кэти, хотя уже была в этом уверена.

Сквозь бумажный пакет долетал восхитительный аромат гамбургеров с луком, и она поняла, что у них получилось. Они с Дэйлом вызвали мальчика, которого искали.

– Значит, всё-таки есть и другие дети. Я всегда так думал, – медленно ответил Эрик. – Он подал Кэти пакет, серьёзно глядя на неё своими серебряными глазами. – Думаю, это для тебя. Как ты это сделала? Нашла меня и заставила купить тебе обед?

– Это всё Дэйл, – сказала Кэти. – Я увидела тебя в парке, когда ты заставил фрисби лететь в другую сторону, и догадалась, кто ты. Но когда ты убежал, я не знала, как тебя найти. Дэйл умеет читать мысли, по крайней мере, некоторые, и может мысленно посылать сообщения. Ты тоже это умеешь?

– Не знаю. Я в основном всегда старался не дать людям узнать, о чём я думаю, а не наоборот. – Эрик внимательно всмотрелся в их лица и особенно глаза. – Я бы не стал бежать, если бы увидел тебя вблизи. У меня нет телепатических способностей. Кто-нибудь объяснит, что происходит?

Кэти сунула руку в карман и вытащила смятую долларовую купюру, чтобы заплатить Эрику за обед, а потом передала один завёрнутый в фольгу гамбургер Дэйлу. Они ели, сидя на бордюре фонтана, и по очереди рассказывали. Эрик не стал есть, поэтому заговорил первым.

– Сначала у меня появилось сильное чувство, что я должен пойти в парк, – сказал он. – А потом, когда я решил, что, наверное, мне действительно стоит так поступить, хотя я и не знал зачем, я почувствовал непреодолимое желание купить два гамбургера с луком. Это было безумие, но я всё равно это сделал.

Дэйл рассмеялся.

– Кажется, ты умеешь передавать мысли так же, как и я, и Кэти. Я вообще-то не думал о еде.

– Кто же мы такие? – спросил Эрик. – Я решил, что родился на какой-то другой планете, прилетел сюда на летающей тарелке и попал в человеческую семью. Я всегда думал, что, может быть, в один прекрасный день инопланетяне вернутся и попросят меня восстать против нормальных людей. И тогда мне придётся решать, делать это или нет.

Дэйл перестал жевать.

– А ты бы восстал против людей? Если бы ты действительно был с другой планеты?

Эрик задумался. Его тёмные волосы упали на глаза, и Кэти заметила, что он откинул их назад, даже не прикасаясь к ним.

– Я ещё не решил. В основном они хорошо обращались со мной. По крайней мере, мои родители, хотя они и не понимают меня. Надеюсь, ты не думаешь, что мы инопланетяне?

Кэти и Дэйл объяснили ему, что всё произошло из-за опасного лекарства, с которым работали их мамы ещё до их появления на свет. Иногда они втроём говорили одновременно, но это не имело значения. Никто не сбивался. Кэти никогда в жизни не чувствовала себя такой счастливой.

А потом она кое-что вспомнила.

– Меня ищет полиция, – сказала она. – Они считают, что я столкнула бабушку с лестницы. А мистер К. переехал в наш дом, чтобы всё про меня выяснить. Я точно не знаю, полицейский он или нет, но боюсь идти домой, пока не узнаю.

– Это должно быть не очень трудно, – ответил Эрик. – Если Дэйл умеет читать мысли, мы можем подобраться к нему поближе и узнать, что он задумал.

– Я не умею читать мысли всех людей, – предупредил Дэйл, вытирая губы бумажной салфеткой. Он говорил извиняющимся тоном. – Но я могу попробовать. Иногда помогает, если подойти к людям поближе. Пойдём узнаем, что можно сделать.

Кэти глубоко вздохнула.

– Хорошо, – согласилась она. – Идём.

Глава 14

На этот раз перед многоквартирным домом «Седарс» не было полицейской машины. Но ребята не хотели рисковать. Кэти и мальчики обошли дом с другой стороны, пробрались по переулку и притаились в кустах.

Через несколько минут перед домом остановилась незнакомая машина, и когда оттуда вышли люди, Дэйл крепко схватил Кэти за руку. Она скорее почувствовала, нежели услышала его шёпот:

– Это она! Это та самая девочка, Кэрри Ламонт!

Девочка была примерно того же возраста, что и Кэти, но ещё меньше ростом. У неё были тёмные кудрявые волосы и очки в роговой оправе. Стоя на тротуаре в ожидании, пока родители вылезут из машины, она, казалось, смотрела прямо на ребят, спрятавшихся за маленьким кустом можжевельника и деревцами в горшках.

Миссис Ламонт была высокой и стройной, и её можно было бы назвать красивой, если бы не сердито сжатые губы.

– Идём, Кэрри, они нас ждут, – сказала она.

Мистер Ламонт был старше жены. Вокруг лысины на макушке, которую он в отличие от мистера П. не пытался прикрыть, торчали пряди седых волос. На нём были рабочие брюки, клетчатая рубашка и тяжёлые ботинки, и он выглядел таким же рассерженным, как миссис Ламонт.

– Это какое-то безумие, – говорил он. У него был очень низкий голос, казалось, выходивший откуда-то из самой глубины грудной клетки. – Из-за того, что у кого-то ещё есть такой же странный ребёнок, мы должны мчаться сюда в самый разгар игры! Почему нельзя было подождать, пока не закончится последний период?

И они направились к дому. Кэти и мальчики сидели неподвижно, и кажется, только Кэрри знала об их присутствии. Но она не произнесла ни слова. Кэти знала, что они должны попробовать послать ей телепатическое сообщение, но из-за страха и волнения не могла ничего придумать.

– Я же тебе говорила, – сказала миссис Ламонт таким тоном, словно уже повторяла эти слова не один раз. – Моника позвонила и сказала, что Сандра Кейси нашла записку с именами Кэрри, Дэйла и другого мальчика. И, как я и подозревала, все эти дети такие же необычные, как и Кэрри, и теперь дочка Моники пропала, и нам надо выяснить, что происходит.

– Но почему? – спросил мистер Ламонт, пнув лежащий на тротуаре камень. – Разве то, что мы узнали об этих детях, как-то изменит Кэрри?

Они говорили о Кэрри, как будто её не было рядом или же она была глухой и глупой. Неужели они не понимали, как чувствовали себя дети, зная, что даже родители относятся к ним как к ненормальным?

– Тебе на всё наплевать, кроме твоих глупых игр, – говорила миссис Ламонт. Она стояла совсем близко, и Кэти видела её сжатые губы. – Тебе наплевать даже на собственных детей.

Входя в дом, они продолжали ругаться. И тут дети услышали тихий, но твёрдый голос Кэрри.

– Я забыла свой носовой платок. Вернусь через минутку, мам.

– Квартира 2-А, – напомнила миссис Ламонт, и дверь тихо закрылась.

Но Кэрри не вернулась к машине. Она стояла на тротуаре, глядя на кусты.

– Сюда, – произнёс Дэйл голосом злодея из старых театральных постановок.

Кэрри послушно подошла поближе.

Она не выглядела удивлённой или испуганной. Она оценивающе посмотрела сначала на мальчиков, а потом на Кэти. Её голос был тихим и мелодичным.

– Я получила твоё письмо. И пыталась придумать, как тебе ответить, но тут позвонила твоя мама. Они видели на кухне кровь и боятся, что кто-то похитил тебя или что-то в этом роде.

Кэти подняла палец с лейкопластырем.

– Я порезалась о крышку банки с тунцом. Меня никто не похищал. Они хотят арестовать меня, потому что думают, что я столкнула бабушку с лестницы.

Очки Кэрри поднялись и удобно уселись на её маленький нос.

– Нет. Может быть, кто-то так и думает, но полиция ищет тебя не из-за этого. Твоя мама позвонила им, потому что они решили, что с тобой случилось что-то плохое. Они подозревали, что произошло преступление.

Преступление? Это означало, что её кто-то убил? Кэти почувствовала укол совести, потому что, оказывается, Моника беспокоилась именно из-за этого. Бедная Моника.

– Значит, они не собираются меня арестовать?

– Нет. Они больше не ищут тебя, потому что какая-то миссис Джонс позвонила в полицию. И поэтому они знают, что ты в порядке. Теперь они знают, что ты убежала и никто тебя не похищал.

– Но мистер К. по-прежнему здесь. Вон его машина. Он расспрашивал обо мне и напугал миссис М. Я ему зачем-то нужна, и он специально приехал сюда, чтобы всё обо мне выяснить. Не случайно же он с собой ничего не привёз, кроме йогуртов и арахисового масла.

Кэти чувствовала себя смущённой, и её голос звучал сбивчиво. Но, кажется, Кэрри это не беспокоило.

– Я ничего о нём не знаю. Но если вы все смогли послать мне сообщение, может быть, мы сможем справиться и с мистером К., кто бы он ни был?

Дэйл откашлялся.

– Я могу немного читать мысли. Мы хотели подобраться поближе к мистеру К., чтобы проверить, не смогу ли я услышать и его мысли.

– Он сейчас наверху с твоей мамой, – сказала Кэрри. – И моими родителями. Думаю, они позвонили родителям Дэйла и, наверное, маме Эрика. Ради чего бы ни приехал мистер К., это касается всех нас. Не только Кэти.

Кэти переводила взгляд с Кэрри на мальчиков. Неужели это правда? Неужели она всё неправильно поняла? Может быть, мистер К. задавал вопросы не для того, чтобы причинить вред Кэти, а чтобы побольше узнать о детях с необычными способностями?

– Когда мистер К. впервые появился здесь, мне он понравился, – медленно произнесла она. – Только он притворился кем-то другим и пытался заставить миссис М. рассказать ему обо мне, поэтому я испугалась.

– Я тоже часто боюсь, – призналась Кэрри. – Сложно постоянно помнить, что если уронила ручку, нельзя поднимать её, не прикасаясь к ней, и всегда надо пользоваться руками, даже когда без них можно прекрасно обойтись.

– Ты умеешь читать мысли? – спросил Эрик.

– Нет, но я могу видеть в темноте, – ответила Кэрри. – Мой папа всегда говорит: «Ради всего святого, включите свет! Как можно что-нибудь найти в такой темноте?» И я могу перемещать предметы, не прикасаясь к ним, но только если они совсем маленькие.

– Я тоже, – ответила Кэти, и по её телу от волнения словно пробежал электрический разряд. – Только, кажется, я становлюсь всё сильнее. Я переместила большой камень у клумбы. Интересно, если бы мы объединили наши усилия, то смогли бы передвинуть что-нибудь большое?

Ребята принялись оживлённо обсуждать этот вопрос, совершенно позабыв о мистере К. Они оглядывались по сторонам в поисках подходящего предмета, на котором можно было бы потренироваться.

На парковку вкатился бледно-голубой «Пинто», и оттуда вышла мисс К. Словно по команде, ребята тут же притаились в зарослях. Совершенно неожиданно с пассажирского сиденья вылез мистер П. с двумя тяжёлыми сумками.

– Спасибо, что подвезли, – сказал он мисс К. – Слушайте, у меня тут есть бифштексы, не хотите со мной поужинать?

– Нет, спасибо, – ответила мисс К. Она быстро направилась к дверям дома, словно желая побыстрее отделаться от мистера П.

Веснушчатое лицо Дэйла было прижато к колючим веткам.

– Она забыла поставить машину на ручной тормоз, – чуть слышно произнёс он. – Мы могли бы её передвинуть. Можно было бы вкатить её на соседнее парковочное место.

– Нет, – быстро ответила Кэти. – Она может выкатиться на улицу, а я не хочу, чтобы с её машиной что-нибудь случилось. Мисс К. очень хорошая. А вот он – нет.

– Может быть, мы могли бы помочь ему внести сумки в дом? – предложил Эрик. – Они выглядят довольно тяжёлыми. Может быть, он оценил бы нашу помощь.

Кэти вспомнила о всех тех вещах, в которых обвинял её мистер П. Она никогда не думала о возможных последствиях. Ей так хотелось попробовать что-нибудь сделать, что она даже не попыталась остановить остальных.

То, что случилось потом, стало сюрпризом не только для мистера Полларда, но и для них самих. Кэти так сильно сосредоточилась, что чуть не вывалилась из своего укрытия.

Тяжёлые сумки, которые мистер Поллард крепко держал в руках, вдруг обрели собственную жизнь. Они вырвались из его рук и врезались в дверь, которая в этот момент как раз закрывалась за мисс К.

Повсюду разлетелись консервные банки, пакет с рисом разорвался, а его содержимое рассыпалось. Бутылка вина разбилась, и на цементе расплывалось большое пятно. Завёрнутое в бумагу мясо отлетело прямо к пробегавшему мимо удивлённому сенбернару.

Мистер П. закричал от ярости, а сенбернар, воспользовавшись полученной возможностью, схватил мясо и побежал дальше.

– Ах ты, грязная дворняга! Отдай мой бифштекс!

Ребята не знали, кто именно заставил одну из консервных банок взлететь в воздух. Они видели, как она падала, но не успели изменить траекторию её полёта.

Банка ударила мистера П. прямо по лысине.

– Какой ужас! – пробормотал Дэйл и начал пятиться. – Идёмте отсюда!

Эрик что-то ответил, но его слова потонули в вопле боли мистера П. Остальные быстро последовали за Дэйлом, но рубашка Кэти зацепилась за ветку розового куста. Стараясь освободиться, она услышала, как мисс К. спросила:

– Что произошло? Прошу прощения, я не собиралась захлопывать дверь перед вами.

Послышался рассерженный голос мистера П.:

– Это опять эта чёртова девчонка! Она где-то здесь прячется, и хотя полиция перестала её искать, я этого так не оставлю! Я упрячу её за решетку, чего бы мне это ни стоило!

– Кэти, идём! – Эрик потянул её за руку.

Ей наконец удалось высвободить рубашку, и она бросилась бежать. Они остановились в переулке и, тяжело дыша, прислонились к мусорным бакам.

– Кажется, мы перестарались, – чуть слышно сказала Кэрри.

– Да, но нам удалось кое-что выяснить. Если мы вместе, мы сильнее, – заметил Дэйл. – Только подумайте, если бы мы все ходили в одну школу!

– Наверное, так было бы ещё хуже, – сказал Эрик. Он обо что-то ударился рукой и теперь вытирал выступившую кровь о штаны. – Если детям не нравится один необычный ученик, то как они отреагируют, если нас будет четверо?

Кэти смотрела на их лица: такие разные, если не считать серебряных глаз за толстыми стёклами очков.

– Но мне всё равно стало лучше, – сказала она. – Теперь я знаю, что я не одна. И могут быть и другие дети. Может быть, мы могли бы их найти.

Эрик решил, что его рана слишком незначительна, и сунул руку в карман.

– Ты предлагаешь разместить в газете объявление? «Позвоните по этому номеру, если у вас серебряные глаза и вы обладаете сверхъестественными способностями»?

– Нет, но мы могли бы что-нибудь придумать. Я не хочу жить, как раньше, и чувствовать себя одинокой. Может быть, – задумчиво произнесла Кэти, – моя мама относилась бы ко мне лучше, если бы знала, что я такая не одна?

Никто не ответил, и она решила, что остальные думают о том же.

Через несколько минут Кэти отошла от мусорного бака и как можно решительнее сказала:

– Думаю, нам пора что-нибудь выяснить про мистера К.

Они поднялись наверх по задней лестнице, стараясь избегать встречи с мистером П. или другими жильцами. За дверью квартиры 2-А раздавались голоса: все говорили одновременно и перебивали друг друга.

Ребята расступились, чтобы дать Дэйлу возможность подойти поближе к двери.

– Ты можешь что-нибудь разобрать? – прошептала Кэрри.

Дэйл покачал головой.

– Нет, я не могу прочесть мысли мистера К. Там слишком много людей, и они все слишком взволнованы. Думаю, это всё усложняет.

Кэти помедлила, проглотила слюну и решительно заговорила. Если полиция действительно не ищет её, и теперь ей помогают новые друзья, может быть, им и не нужно читать чьи-то мысли.

– Почему бы нам не зайти? – сказала она, берясь за ручку незапертой двери. – Может быть, они объяснят нам, что происходит.

И так они и сделали.

Моника радостно вскрикнула, бросилась к Кэти и крепко обняла её.

– Милая! Где ты была? Почему ты убежала?

– Я не хотела в тюрьму. Я правда ничего не делала бабушке и испугалась, что они собираются посадить меня в тюрьму.

Глаза Моники наполнились слезами.

– Мы никогда никому не позволили бы это сделать, милая. Никогда!

Рядом с ней возник Нейтан.

– С тобой всё в порядке? Ты не ранена?

– Нет, всё хорошо. – Кэти смутно различала в комнате другие лица. Там была даже миссис М. в одном из своих цветастых платьев. Её волосы выглядели так, словно только что пережили ураган. – Вы на меня сердитесь?

– Нет, нет! – ответила Моника. – Мы позвонили в полицию, потому что подумали, что с тобой случилось что-то плохое. На кухне была кровь, а ты не привыкла к большим городам. В городах маленькие девочки всё время попадают в беду. Поэтому мы обратились на телевидение и попросили их показать твою фотографию, на случай если тебя кто-нибудь видел. Кэти, ты меня до смерти напугала!

Кэти перевела взгляд на мистера К., который то и дело проводил рукой по волосам, так что теперь они тоже стояли дыбом, как у миссис М.

– Он расспрашивал обо мне. Он сказал, что Армбрастеры считают, что это я убила бабушку, и я решила, что он хочет посадить меня в тюрьму.

Мистер К. поморщился.

– Кажется, я всё испортил. Я не хотел тебя пугать, Кэти. Я действительно задавал вопросы, но не потому, что хотел отправить тебя в тюрьму. Я пытался узнать правду, чтобы защитить тебя. Я не полицейский. Я работаю в институте, изучающем экстрасенсорные явления.

Кэти моргнула.

– Что это такое?

Мистер К. обвёл взглядом всех присутствующих в комнате, а потом снова посмотрел на Кэти.

– Это место, где мы занимаемся исследованием таких же детей, как ты, и учим их. Вообще-то мы все учимся вместе. Думаю, мне и самому предстоит многому научиться. Например, тому, как заниматься подобными случаями и никого не напугать, как в случае с тобой.

Кэти не очень понравилось, что её назвали «случаем». Она принялась обеспокоенно переминаться с ноги на ногу.

– Вы напугали миссис М., и я тоже испугалась. Я подумала, что вы собираетесь посадить меня в тюрьму.

Миссис М. закивала взлохмаченной головой.

– Да, всё верно. Вы не должны так пугать людей. Притворяться другом, а потом задавать пугающие вопросы. Так каждый догадается, что вы не тот, за кого себя выдаёте. Я ему ничего не сказала, Кэти. Я ему никогда не доверяла. – На её обычно дружелюбном лице появилось сердитое выражение. – И по-прежнему не доверяю.

Мистер К. беспомощно развёл руками.

– Хорошо, признаю. Я всё испортил. Но, понимаете, люди, особенно дети, обладающие тем, что мы называем паранормальными способностями, то есть способностями делать то, что не могут обычные люди, быстро привыкают, что нельзя показывать другим, какие они на самом деле. Поэтому они держат всё в секрете. И зачастую окружающие, родители и соседи, которые любят их, тоже всё скрывают. Они боятся, что может случиться, если станет известно, что их дети умеют двигать предметы, не прикасаясь к ним, управлять ветром или читать мысли.

На лице Моники появилось странное выражение.

– Вы говорили, что Кэти действительно умеет двигать предметы силой мысли. А другие дети тоже это умеют?

Кэти увидела, что и на лицах остальных родителей было похожее выражение. Мистер К. разговаривал с ними, но, кажется, никто из них не рассказал ему о своих детях, хотя они все переживали по поводу их необычных способностей.

– Откуда вы про меня узнали? – медленно спросила Кэти.

Мистер К. с готовностью ответил:

– Одна из твоих учительниц прочла мою статью в журнале. Она написала мне, что ты можешь быть одной из особенных детей, с которыми я работаю в институте. Приближался мой отпуск, и я поехал в Дилейни, чтобы увидеться с тобой. Но твоя бабушка умерла, и ты уехала из города, поэтому мне пришлось поговорить с соседями, которые тебя знали. Некоторые из них, как, например, Армбрастеры, были настроены очень враждебно и даже выдвигали против тебя обвинения. Такое часто случается. Мистер Поллард делал то же самое. Он боится тебя и хочет, чтобы тебя отсюда забрали. – Мистер Купер повернулся к детям и родителям, которые молча слушали его. – Я задавал так много вопросов, потому что хотел убедиться, что Кэти действительно особенная. Я получаю много писем о людях, которые якобы могут делать необычные вещи. И, откровенно говоря, большинство из них лживы. Кто-то пытается заработать деньги, притворяясь, будто может говорить с умершими родственниками. В этой области много шарлатанов.

Никто не спросил его, кто такие шарлатаны. Кэти уже знала, что это люди, которые притворяются теми, кем они на самом деле не являются, чтобы кого-нибудь обмануть.

– Наша школа предназначена для детей, которые действительно обладают сверхъестественными способностями, – продолжал мистер К. – Мы хотим помочь им в полной мере развить эти способности.

Кэти сообразила, что могут быть и другие такие дети, как она, те, что сейчас стоят рядом, которые родились у женщин, работавших с опасным лекарством. Конечно, все лекарства потенциально опасны, но именно это оказалось настолько опасным, что компания решила прекратить его производство, когда поняла, что оно может серьёзно навредить принимавшим его людям. Нечто вроде того, как если бы вы находились рядом со взрывающейся атомной бомбой.

Мистер К. перевёл дух.

– Препарат необязательно сразу вызывал побочные эффекты, но даже проведённые десять лет назад тесты показали, что его использование может иметь серьёзные последствия годы спустя. Как и случилось с вами. Но в данном случае результаты оказались не такими уж плохими. Вы обладаете способностями, которых нет у других людей, способностями, которые могли бы принести огромную пользу человечеству. В нашем институте мы хотим изучить эти способности и то, как их можно максимально развить, чтобы они приносили пользу. Из того, что рассказали мистер Поллард и остальные, я знаю, что Кэти способна делать удивительные вещи.

Кэти молчала. Она по-прежнему не была уверена, что доверяет мистеру К., как и миссис М. Остальные тоже хранили молчание.

– Послушайте, – продолжал мистер К., – я знаю, что всем вам было трудно ходить в школу и общаться с обычными людьми. Миссис Майклмас считает, что я должен оставить тебя в покое и позволить тебе быть обычной девочкой. Но дело в том, Кэти, что ты не обычная девочка. Когда ты повзрослеешь, у тебя будет ещё больше проблем, и мы считаем, что сможем научить тебя их преодолевать.

Это была правда: у Кэти всегда было больше проблем, чем у обычных детей. Мысль о возможности открыто использовать свои способности увлекла её. Было бы здорово не контролировать себя каждую минуту, как она пыталась делать прежде.

– А в вашей школе есть другие дети? – спросила она. – Такие же, как мы?

– Да, сейчас там семнадцать ребят. Мы считаем, что в действительности намного больше, но их трудно найти. Они не знают о нас или не понимают и стараются, чтобы их не нашли.

– А их мамы тоже принимали это лекарство? – спросила Кэрри.

– Нет. Насколько нам известно, лекарство принимали только ваши мамы. Кто-то из них родился у женщин, работавших с другими опасными веществами, а кто-то по-прежнему является для нас загадкой. Мы не знаем, почему у этих детей есть особые способности. Это одна из проблем, которую мы пытаемся решить.

– Но в вашей школе нас не будут считать ненормальными? – осторожно спросил Дэйл.

– Нам не придётся всё время помнить, что нельзя делать того, что для нас естественно, – добавила Кэрри, – чтобы люди не сочли нас сумасшедшими? Иногда люди считают меня сумасшедшей, ведьмой или чем-то в этом роде, – грустно произнесла она.

– Даю вам слово, – сказал мистер К. – В нашей школе никто не сочтёт вас ненормальными или ведьмами.

Эрик откашлялся.

– А что вы хотите от Кэти и от нас?

– Я очень хочу, чтобы вы все поехали учиться в нашу школу, – ответил мистер К. – Думаю, вам там понравится.

Он улыбнулся, но никто из ребят не улыбнулся в ответ. Пока. Как Кэти ни пыталась, она не могла прочесть мысли мистера К. и понять, говорит ли он искренне. Хочет ли он им помочь или каким-то образом стремится помочь себе? Она не понимала, как именно он может помочь себе, но всё ещё не могла привыкнуть к мысли, что он не собирается посадить её в тюрьму.

– Вокруг вашей школы есть стена? – задумчиво спросила она.

– Стена? Нет. Там есть забор, обычный забор, потому что школа находится на довольно большой территории, и у нас есть своя ферма с животными. Там очень красиво.

– Но это далеко?

Мистер К. пригладил волосы.

– Примерно в трёхстах милях отсюда, – признался он. – Но вы будете с другими детьми, похожими на вас. С теми, кто вас поймёт.

– Они действительно такие же, как мы? – спросил Дэйл. – У них тоже серебряные глаза?

– Нет, – ответил мистер К. – Только у вас четверых серебряные глаза. Конечно, со временем мы наверняка сможем найти и других таких детей.

Кэти посмотрела на маму. Моника была так рада её видеть, что Кэти не сомневалась в том, что та действительно переживала. Теперь Моника чуть заметно улыбнулась ей, и внутри у Кэти появилось какое-то странное и приятное чувство.

– Я хочу познакомиться с другими детьми, – медленно ответила Кэти. – Но если мы будем учиться в отдельной школе, мы всё равно будем считаться ненормальными. Ведь люди знают, что дети в вашей школе непохожи на других, верно? Не будут ли они всё равно нас бояться и относиться к нам с подозрением?

Мистер К. молчал, и Моника взяла Кэти за руку.

– Кэти права. Детям, по крайней мере маленьким детям, нужна семья. Даже если они особенные. Они должны общаться со своими родителями, братьями и сёстрами. И им надо научиться общаться с другими людьми, среди которых им в будущем придётся жить, если только их не изолировать от общества до конца их дней. Но мы ведь этого не хотим, верно?

– Им будет лучше в школе, где учатся такие же дети, – сказал мистер Кейси. – Разве не так? Я знаю, что у Дэйла проблемы в школе. Ему трудно подружиться с обычными детьми. И я должен признать, что нам было очень неуютно, потому что наш сын так отличался от других. Нам постоянно приходится притворяться перед друзьями, что он такой же, как все.

– Мисис Майклмас – мой друг, – ответила Кэти. – Даже если она не понимает, что я делаю и как я это делаю. И Джексон Джонс тоже мой друг. У него нет особых способностей, но он помог мне. Может быть, будет лучше остаться жить среди обычных людей? Разве мы не можем остаться в наших семьях и ходить в особенную школу? Но только учиться, а не жить там всё время?

– Наша школа далеко отсюда, Кэти, – мягко напомнил мистер К.

– Нас теперь четверо, – заговорил Эрик. Он снова поправил очки на носу, даже не прикасаясь к ним, как часто делала Кэти. – Почему бы нам не остаться дома и не устроить собственную школу? Что-то вроде вечерней школы, как в колледжах?

Миссис Кейси нервно рассмеялась.

– Да, почему бы и нет? Мы могли бы говорить соседям, что наши дети учатся в особой школе и ничего больше не объяснять. Давайте посмотрим правде в глазе: люди в основном боятся тех, кто не похож на них. Может быть, ребята смогут с этим справиться, когда вырастут, но сейчас они не в состоянии этого сделать. Почему бы нам не говорить, что они учатся в школе для особо одарённых детей?

– Даже школу для детей с трудностями в обучении проще понять, чем правду, – добавила миссис Ламонт. – Почему бы нам не организовать школу здесь? Я имею в виду, что на неделе они могли бы ходить в обычную школу, как обычные дети, а по субботам проводить особые занятия, как в программе для одарённых детей, где они учат русский язык, высшую математику и тому подобное. И тогда наши дети могли бы научиться тому, чему учат в вашей школе.

Кэрри в ответ произнесла тихим, приятным голосом:

– Думаю, в школе мистера К. хотят изучать нас. Как будто мы насекомые.

– Мы действительно хотим больше о вас узнать, – признался мистер К. – Но не как если бы вы были насекомые, Кэрри. Вы особенные люди и, вероятно, сможете в будущем стать, например, лидерами или сделать нечто, что пойдёт на пользу человечеству, если вы сами этого захотите. Мы думаем, что сможем вам с этим помочь, а также помочь вам стать счастливыми в мире, по большей части населённом людьми, которых надо учить принимать ваши особенности.

Кэти почувствовала, как рука Моники сильнее сжала её руку.

– Думаю, Эрик прав, и Ферн тоже высказала хорошую мысль, – сказала Моника. – Я понимаю, что Кэти надо быть с детьми, похожими на неё, но думаю, что ей надо общаться и с обычными детьми. К тому же мы прожили отдельно друг от друга целых шесть лет и только начинаем друг друга узнавать. Я бы хотела оставить Кэти дома, по крайней мере, ещё на несколько лет, пока она не повзрослеет. Хотя, наверное, ей самой надо будет решить, хочет ли она остаться со мной или поехать в вашу школу.

– Кажется, нам надо всё обсудить, – сказал мистер Кейси. – Это слишком серьёзное решение, чтобы принимать его, не обдумав как следует, мистер Купер. И конечно, последнее слово останется за ребятами. Думаю, им надо получше познакомиться, и может быть, мы все приедем в вашу школу, прежде чем принять окончательное решение.

Кэти видела, что мистер Купер разочарован тем, что они не согласились сразу. Мысль о том, чтобы жить бок о бок с другими детьми, похожими на неё, взволновала Кэти, но ей также было страшно. Она взглянула на других ребят, и ей не надо было уметь читать мысли, чтобы понять, что они чувствуют то же самое.

Отец Кэрри громко откашлялся и спросил:

– Сколько стоит обучение в этой школе? Мы небогатые люди. Мы не можем позволить себе частную школу.

Все взрослые заговорили одновременно, но Кэти их не слушала. Она посмотрела на остальных, и по молчаливому согласию, не произнося ни слова, они подошли к двери, ведущей на террасу. Дэйл закрыл за собой раздвижные двери, чтобы заглушить шум, и облокотился на перила, глядя на бассейн.

У них не было возможности как следует поговорить, но, кажется, им это было и не нужно. Хотя они почти не знали друг друга, Кэти было невероятно спокойно рядом с ними.

– Ты можешь узнать? – спросила она Дэйла. – Можешь прочитать мысли мистера Купера? Он говорит правду? Или, как сказала Кэрри, хочет изучать нас как насекомых?

– Думаю, и то, и другое, – задумчиво ответил Дэйл. – Кажется, он искренне хочет для нас и всех остальных самого лучшего. Не знаю, всегда ли мы будем соглашаться, что то, чего он хочет, – не то же самое, чего хотим и мы. – Он неожиданно улыбнулся. – Думаю, не так уж сложно притвориться, будто мы насекомые под микроскопом и что мы не понимаем, чего он от нас добивается.

– Теперь, когда нас четверо, всё будет гораздо проще, чем когда мы были одни, – заметил Эрик.

Никто ему не ответил. Слова были им не нужны.

Ребята стояли, положив руки на перила, и видели, как мистер Поллард вышел из дома с полотенцем, лосьоном для загара и газетой. Мисс Катценбургер уже была у бассейна, и он подошёл к ней и что-то сказал.

Мисс К. покачала головой. Тогда мистер П. коснулся её руки, но она отдёрнула руку, как будто сердилась на него.

В этот момент у бассейна появился Лобо. Он не собирался пить воду, потому что из-за хлора у неё был плохой вкус. Кэти догадалась, что он просто выбрал кратчайший путь через двор.

Внезапно из-за угла появился знакомый силуэт. Огромный пес, эрдельтерьер, принюхивался и то и дело поднимал голову.

– Тоби! Опять он за мной побежал, – пробормотал Эрик и направился к лестнице.

– Откуда взялась эта дворняжка? – спросил мистер Поллард. – Убирайся отсюда! Пошёл прочь!

Тоби не обратил никакого внимания на мистера П. Он увидел Лобо и громко гавкнул, так что бедный Лобо бросился бежать. Ребята увидели, как мистер П. принялся вопить и лягаться, когда мимо него промчались собака с кошкой.

Лосьон для загара и газета упали в бассейн, а полотенце само обернулось вокруг его головы и лица, так что мистер П. зашатался, потерял равновесие и прямо в ботинках плюхнулся в воду.

Когда он выплыл на поверхность, отплёвываясь, откашливаясь и пытаясь сорвать намокшее полотенце, мисс К. громко рассмеялась. Тоби и Лобо исчезли, но Кэти не беспокоилась о Лобо. Он мог постоять за себя.

Мистер П. поднял голову и увидел наверху четверых ребят.

Его лицо и лысина побагровели. Он попытался ухватить газету, пока она не уплыла или не утонула, и швырнул мокрый бумажный ком на плитки прямо под ноги мисс К. Она по-прежнему смеялась.

– Теперь их четверо! – сказал мистер П., и безмолвные наблюдатели отчётливо услышали его слова. – Таких детей нужно преследовать по закону!

– Вы ведь не обвиняете их в том, что упали в бассейн? – спросила мисс К. – Их не было рядом. Знаете, мистер Поллард, если эта маленькая девочка так вас беспокоит, почему бы вам не переехать отсюда? У меня есть подруга, которая как раз ищет квартиру. Ваша квартира ей прекрасно подойдёт.

Мистер П. не ответил. Он начал выбираться из воды, и в этот момент намокшая газета ожила, взлетела в воздух и прилепилась к его груди и лицу.

Кэти ничего не делала. Она не была уверена, кто именно это сделал. Она хотела посмотреть, чем всё закончится, и ей даже было немного жаль мистера П.

– Он не платит газетчику, – тихо сказала Кэти.

– Он ненавидит собак и кошек, – добавил Эрик.

– Он использует жетоны в торговом автомате, – пробормотал Дэйл.

– Он ругается, – заметила Кэрри.

В тот самый момент, когда мистер П. потянулся за покачивающейся на воде бутылкой лосьона для загара и его пальцы начали смыкаться вокруг неё, пластиковая бутылка вырвалась у него из рук и отлетела в дальний конец бассейна.

Выругавшись, мистер П. бросился за ней, и мисс К. снова засмеялась.

Кэти посмотрела на Кэрри, которая незаметно улыбнулась ей.

Пойдём мы в эту школу или останемся дома, нам будет очень весело вместе.

Да, подумала в ответ Кэти.

И на лицах ребят появилась таинственная улыбка, коснувшаяся четырёх пар серебряных глаз.

Что бы теперь ни произошло, подумала Кэти, мне больше не будет одиноко.

И посмотрев на Кэрри, Дэйла и Эрика, она поняла, что и они подумали о том же.