К тебе через туманы бесплатное чтение

К тебе через Туманы
Мария Лунёва

Пролог

Старая женщина одинокой скорбящей фигурой стояла на краю скалы, провожая взглядом небольшой корабль, уходящий вдаль в бескрайние просторы вечно бушующего океана. Волны неистовали, вставая стеной на его пути. Но это не останавливало корабль. Раскачиваясь, он упрямо скользил к горизонту, превращаясь в небольшую черную точку.

Глаза женщины увлажнились, и по сморщенной щеке прокатилась одинокая, но такая горькая слеза. Ведуньи племени Айгор никогда не плакали. Почти никогда.

Но сейчас женщина не смогла совладать со своим разъедающим сердце горем. Там в трюме небольшого рыбацкого корабля увозили ее маленькое сокровище. Ее внучку. Единственное дитя ее сына.

Маленькую, смышленую девочку. Рыжеволосое босое солнышко, что с утра до зари бегала по пляжу, собирая ракушки на бусики. А как она ныряла, словно лягушонок. Бесхитростное светлое дитя. Какое у нее чистое нежное сердечко, никогда мимо рыбки, выброшенной на берег, не пройдет, в водичку закинет, и чаек от нее отгонит. И за что такая черная судьба только ей уготовлена!?

Бедный ребенок, преданный матерью. Такая жуткая доля ее ждет.

Старая ведунья племени Айгор плакала. Рыдала в голос. Соленые брызги океана омывали ее лицо, вторя ее горю. Эти острова больше не услышат смех ее Ниорис. Ее девочка, рыжеволосая красавица, еще долго не будет даже улыбаться. Ее глаза померкнут, гася искры радости. Она теряла ее навсегда. Но горче всего старой прорицательнице далось понимание, что она ничем не может изменить судьбу своей кровинушки. Ее дар здесь оказался глух и бесполезен.

Внучки не может, но ее суженого вполне.

Для этого она пройдет сквозь Туман, делящий этот мир на два полюса. Проберется через преграду, сотканную самой смертью и найдет того северянина, что судьба приготовила для ее девочки. Она изменит его нити жизни!!! Переплетет их вновь всего одним словом. Жестокой фразой. Исказит истину, подмешав в нее намек на ложь. И тогда нити его судьбы поменяют узор, и с новой силой потянутся за ниточками жизни ее Ниорис. Одно предсказание и ее внучка будет спасена. Всего одна вовремя сказанная фраза!

Но как же сложно совершить задуманное.

Старая ведунья сошла со скалы и отправилась в свою теперь уже одинокую и пустую хижину. Все здесь напоминало о ее внучке. Горкой сложенные красивые белоснежные камушки, набранная полная корзинка перламутровых ракушек, из которых ее девочка делала красивые праздничные бусы. А вот и платья и пара шлепанец. Но все это больше никогда не вернется к внучке. И она сама более не увидит дома и родных. Они уйдут все, один за другим.

Ведунья в сердцах прокляла свое племя, за то, что те не пожелали слушать прорицательницу. Теперь все они обречены, а вскоре будут и забыты. И поделом им, прогнивший род Древних, забывший, что такое жить по завету предков. Ради легкой наживы, продающие собственных детей для развлечения бездушным южанам. Они заслужили своей участи и даже больше.

Больше на родном острове ведунью ничего не удерживало. Ее время подходит к концу, но еще есть пара месяцев, чтобы завершить задуманное. И видят древние Боги, она успеет. На рассвете небольшая ветхая лодка отчалила от берега и устремилась вопреки бегу волн вдаль. Сила рода все еще подчинялась старухе. Вода приведет куда надо.

Два месяца ушло на то, чтобы пройти сквозь сотканную туманом смерть. Только договор на крови с Иными, похожими на змей жителями северного мира, позволил ей разнести весть о предсказательнице, указывающей на местонахождение избранных. Поток молодых и не очень мужчин был нескончаем. Из последних сил, теряя по каплям жизнь, ведунья, не жалея себя, давала им четкие указания, где искать их нареченных.

И ждала...

Ждала того единственного, для которого она развела столь бурную деятельность, покинув родное племя.

И он пришел. Появился перед ней, когда сил практически не осталось. Когда старая женщина выжала из своей души все. Но он все-таки пришел. В окружении кровных братьев возвышался над ней несокрушимой скалой, пряча за человеческой маской истинное лицо Иного. Совсем еще молодой воин, но уже вошедший в силу и покоривший часть этого мира. Молодой вардиган, равный по силе своим братьям, но возглавляющий их из-за несокрушимого жестокого нрава.

Голос ведуньи скрипел устало и надрывно, нервируя мужчин, стоявших перед ней.

- Северные земли никогда не взрастят ваших единственных, хоть трижды их обойдите! - жестко произнесла она свое предсказание. - Не ходите, не ищите! Здесь их нет!

- Ты ошибаешься ведьма, - грозно рыкнул тот, что возвышался над ней, возглавляя своих братьев. - Быть того не может!

- Может воин, еще как может, - устало шепнула видящая. - Займись иными делами и оставь судьбе возможность самой плести свои нити. Но повторяю, северные земли не взрастят ни твою женщину, ни избранных твоих родных братьев.

Черноволосый огромный как гора молодой мужчина грубо рыкнул и вылетел из ее ветхого домика, хлопнув от злости дверью так, что та слетела с петель. Остальные медленно потянулись за ним.

- Какой взрывной характер, ну ничего моя девочка укоротит твой нрав дитя Тумана. А пока терпи внучек, - тихо шепнула ведунья. - Она придет к тебе сама. Только спаси ее сердечко, обогрей. Моя девочка заслужила твоей любви. Только подожди ее, умоляю.

Сухой старческий голос разносился по пустой комнате, а веки предсказательницы слипались, чтобы больше никогда не увидеть этот свет. Ее племя Айгор исчезнет вслед за ней. Уйдут все. Кто-то раньше, кто-то позже, но ее внучка останется. Теперь ей суждено прорастить корни здесь. В этом холодном мире за туманом смерти.

Она сказала свое последнее слово!

Она смогла! Утерла нос судьбе. А теперь и умирать не страшно.

Только на утро следующего дня обнаружили тело ведуньи. На старом лице, изрытом морщинами, на веки застыла счастливая улыбка победительницы.

Глава 1

Туманная стена. Теперь она отчетливо виднелась впереди, манила и добавляла сил, подбадривая и обещая отдых и покой. Она словно звала. Ее мерцание не позволяло остановиться ни днем, ни ночью. И вот уже трое суток я упорно ползла вперед. К той далекой и в тоже время близкой и манящей клубящейся занавесе, за которой я наконец-то обрету счастье. Там за смертельной магической преградой мир и покой. Там лучшая жизнь: сытная и теплая.

Я столько читала о заветных северных землях, и вот осталось только преодолеть туман. Еще чуть-чуть боли и голода и все плохое в моей жизни останется позади. Всего лишь доползти до цели и не испустить дух.

Мои ноги, стертые в кровь, больше не держали мое тело. Колени покрылись слоем глины смешанной с моей кровью. Да и ладони выглядели не лучше. Но я, не позволяя себе останавливаться, продвигалась вперед, не замечая ничего: ни боли, ни усталости, ни сводящего с ума голода. Я забыла, когда последний раз ела. Доступна была лишь вода, которая собиралась в большие лужи. Глиняная земля неохотно впитывала ее в себя. Но и эта мутная жижа казалась мне роскошью, когда-то я была лишена и этого.

«Ничего, перетерплю,- мысленно подбадривала себя, - столько уже пережила и эти несчастья тоже когда-нибудь закончатся»

Дождь шел не переставая. Сменялась лишь его интенсивность. Так моросящий дождик превращался в оглушающий ливень. И тогда приходилось, чуть ли не вплавь в грязи в слепую двигаться к цели. Когда-то тут была дорога, но от нее осталась лишь узкая звериная тропа. Возможно, ей до сих пор пользовались разведчики из-за Туманной стены. Но за те дни, что я находилась в этой степи, я никого не видела.

«Там впереди сыто и тепло, - обнадеживал меня мой разум,- там все, о чем ты только мечтала. Ползи, послушница, только ползи»

Упрямо, сдирая плоть, я продвигалась к своей заветной мечте и помнила, что за моей спиной оставалась война. Оставался ужас и безнадежность.

В своей отчаянной попытке добраться до Тумана, я проходила мимо деревень и мелких городков. Их одичалые жители, словно крысы, передвигались перебежками вдоль стен домов, не выходя на открытое пространство, чтобы не привлечь к себе внимание очумелых от безнаказанности южан из Фавской империи. Пришедшие сюда пару лет назад захватчики не пожелали покидать этих мест. Они продолжали грабить, убивать, насиловать и калечить.

Количество мародеров увеличилось с каждым месяцем все больше и больше. Начался захват поселений, бойня среди южан за территорию побольше и побогаче продолжалась. Все приходило в запустение. Поля не сажались и не убирались. Скотину пустили на мясо еще в первый год войны. Везде царил голод. Захватчики перебили всех зверей в округе, не брезговали ни собаками, ни котами.

А потом...

А потом случилось самое страшное. Когда есть, стало совсем нечего, а покидать захваченные территории южане не пожелали, они принялись за детей и молодых женщин.

Каннибализм свирепствовал всю зиму, пока из-за Туманной стены не вернулись звери.

Вот тогда-то, с приходом теплых дней, к Туманной стене двинулся нескончаемый поток беженцев. Они шли непрерывным ручейком. Люди брели. Кто поодиночке, кто небольшими осиротевшими семьями. В основном мужчины, женщины были редкость, ну а детей не было видно и вовсе. Тех малышей, что чудом уцелели, прятали. Ведь за летом неминуемо придут холода, и тогда снова будет голод, и лучше чтобы об их существовании не знали и вовсе.

Первые недели я шла с беженцами. Никто не обращал внимания на одинокую тощую фигурку. Я не выделялась из общего потока таких же потерянных оборванцев. Никто не пытался рассмотреть моё лицо, скрытое под тяжестью капюшона плаща. Никого не смущал тяжелый запах, идущий от моего тела. Да и походка, шаткая и неровная, не выдавала во мне погибшего темного мага. Мой организм только начинал оживать, отзываясь болью в разных частях тела. Тихий стук сердца, словно укол иглой, пронизывал грудь. Я страдала, молча, радуясь тому, что еще способна чувствовать.

Толпа брела. Кто-то отставал, кто-то более сильный уходил вперед. Но общая масса безропотно сбивалась в стайки. Люди несознательно искали защиту и поддержку друг в друге. Но чем ближе мы подходили к Туману, тем чаще случались нападения.

И я снова предпочла одиночество, потому что с одинокого путника много не возьмешь.

Но дойдя до заветной цели, мы не получили желаемого спасения. Нас ждало разочарование. Северянам, тем, что жили за Туманной стеной, были неинтересны наши беды. Ворота на Север были закрыты. Не пропускали никого: ни больных, ни стариков, ни женщин. Обессиленным людям некуда было возвращаться. Все оседали прямо здесь, под стенами ворот. Боялись лишь приближаться к Туману. Огромный, на десятки километров, лагерь беженцев не мог вместить в себя всех пришедших.

От безысходности люди сходили с ума. Начались нападения, насилия. Убивали просто так, без причины.

Несколько раз в безумии люди кидались на ворота, пытались взять их штурмом, поджечь, разрубить. Все попытки были смешны и безрезультатны. К северянам взывали, умоляли и угрожали, но стражники лишь безучастно смотрели со стены, примыкающей к воротам.

Но вскоре все изменилось.

Мужчины стали уходить в Туман. Они не возвращались, и это давало ложную надежду, что у них получилось, и они прошли. Люди уходили все чаще и большими группами. Пока однажды ночью они не вернулись.

Ушли люди, а вернулись монстры.

Сотни голодных мертвяков. Следы разложения отчетливо освещала полная луна. Они шли, молча, активно перебирая ногами и руками. Нападая, мертвые не убивали. Они начинали жрать заживо. Вой и безумный крик будил спящих. В панике беженцы не понимали, откуда угроза. Все метались, затаптывая упавших. Это продолжалось всю ночь.

А утром врата открылись и вышли северяне.

Большой отряд магов, с суровыми безжалостными лицами. Выстроившись в шеренгу, они вызвали пламя. Огонь сжигал мертвых и раненых. Гнал от стен еще живых и способных передвигаться. Я бежала как сумасшедшая. В ужасе мчалась подальше от ворот. Пока не упала. Не понимая, где я и куда идти. Так прошли еще пару дней. Опухшие окровавленные ноги меня не держали. Теперь я ползла.

Ползла обратно к Туману.

Путь, что занял у меня паническим бегом чуть больше половины дня, теперь растянулся нескончаемыми днями. Ночь сменяла утренняя заря. А я все пробиралась вперед, цепляясь руками за желтую степную траву, порой впадая в беспамятство.

Я смогу пройти Туман. Я маг смерти, я смогу!

Возможно, я просто тешила себя пустыми иллюзиями и надеждами, но потерять веру - это смерть. Главное, просто двигаться вперед. Если бы я сразу поняла, что такое Туман и какая магия его создала, то ушла бы, не раздумывая ни мгновения. Я бы преодолела его, сумела! Мертвые мне не страшны, хотя бы по тому, что я сама была едва жива. Стук сердца, такой медленный и тихий, гонял кровь по венам, не давая ей свернуться. Но все же от живого человека во мне осталось мало. Спину жгла рана, оставленная мне в плену. Ободранный живот дурно пах кровью. От меня исходила удушающая вонь, которую я и сама с трудом переносила.

Так что мертвые мне не страшны, лишь бы живые не поймали.

Впадая в забытье, я теряла часы, а может быть и дни. Там в беспамятстве я видела лица забытых родных. Я уже не помнила, кто эти люди, стерлись имена. Лишь обрывки знакомых пережитых чувств и эмоций подсказывали, что это было со мной когда-то. Океан и запах свежей рыбы, смех мальчишек и лай собаки. Восторг от пойманной на крючок совсем мелкой рыбки. И женщина. Старая с добрым покрытым паутинкой морщинок открытым лицом. Ее гордая за меня улыбка и теплые обнимающие руки. Она учила меня рыбачить на большом песчаном пляже. Хлопья пены лежали у самой воды, кое-где чернели выброшенные на рассвете водоросли. Мокрый песок под ногами и мы вдвоем закидывающие раз за разом недлинную удочку. И долгожданный улов. Совсем мелкая рыбеха, которую мы тут же выпустили обратно, чтобы росла.

И тепло! Тепло родных объятий.

Видение исчезло из моей головы так же быстро, как и появилось. Тепло развеялось. Закоченевшее тело свела судорога. Сил больше не осталось. Дождь окончательно размыл землю, вокруг не было ни деревьев, ни кустов. Только степь, покрытая камнями да небольшими скалами, которые мне еще нужно было преодолеть.

«Не смей сдаваться,- ворчала я сама на себя,- не смей, слышишь! Вон туман впереди, еще немного и начнется новая счастливая жизнь. Ползи! Ползи не жалея себя»

Когда я добралась до заветной дымки, шевелиться у меня уже не было никаких сил. В последнем рывке я проползла еще пару метров и вплотную легла к большому камню. Вокруг меня был туман. Как ни странно дождь внезапно исчез, как будто тут не действовали законы природы. Но разбираться я не стала. Нет дождя и ладно. Сухая земля, вообще замечательно.

Прислушавшись, поняла, что вокруг царит неестественно мертвая тишина: ни ветра, ни птиц, ничего. Но и это уже не смущало. Я ощущала родственную энергию смерти, значит, все будет хорошо. Я в безопасности. Теперь только отлежаться и набраться сил. Кушать хотелось нестерпимо, но и это можно было вытерпеть.

«Главное, я сумела! Я добралась!»

Уснула быстро. Мне снились рыбацкие лодки и деревянные коробы с живой рыбой, которая так и стремилась выскочить. Порою некоторым рыбкам это удавалось. Они, активно дергая хвостом, добирались до воды. На таких беглецов никто не обращал внимания. Ну, уплыла и уплыла. Ящиков было очень много. Хороший улов. Мужчины деловито ходили вдоль берега, о чем-то переговаривались. Женщины тасками ящики, обсуждая, какую рыбу посолят и закоптят, а какая будет приготовлена к праздничному ужину. Хитрые пушистые островные рыжие коты на коротких лапках тут же мешались под ногами.

Кричали чайки. Вскинув голову вверх, я увидела мужчину. Он пристально меня разглядывал. Его прищур был не добрым, а расчетливым. Я знала его. Хотя кто он, не помнила. В спящее сознание врезалась совсем иная картина. Этот же человек, склонившись над растерзанной юной девушкой с посиневшими от синяков ногами, залитыми ее девственной кровью, смеялся ей в лицо. Его жертва, словно кукла, брошенная на деревянный корабельный пол трюма, была уже давно мертва, а ее все насиловали в безумном пьянстве очумелые мужчины. И он был среди них.

«Хорудо из племени Айгор» - всплыло в сознании его имя.

Имя монстра, превратившего мою жизнь в нескончаемый поток горя, боли и ужаса. Ненависть горьким противным ядом разлилась по телу, отравляя душу. Она застилала глаза и затмевала без того воспаленный разум. Хорудо из племени Айгор - убийца и насильник дочерей своего рода, работорговец не брезговавший ничем.

Зверь за маской человека и мой отчим. Муж моей матери.

Сколько их было в том трюме, таких девушек, испустивших дух под тяжестью его тела? Десятки. Не трогал он лишь меня, опасаясь, что супруга учует кровь дочери. Не хотел лишних разговоров. Тварь, все еще дышавшая со мной одним воздухом. Убила бы, не задумываясь! Вонзила бы нож в его черное гнилое сердце, заставив заплатить!

Заплатить за все и сполна!!!

Хруст ветки заставил меня вынырнуть из сна. Рядом кто-то ходил и натужно хрипел. Но я не почувствовала тепла живого человека. Это был заплутавший мертвяк. Он прошел совсем рядом с камнем, у которого я лежала, и вышел из тумана. Я не успела особо рассмотреть его. Это определенно был мужчина, высокий и худой. Но какое мне дело до мертвых.

Полежав еще немного, я попыталась встать. Ноги не слушались. Вздохнув, снова поползла на животе. На руках, ступнях и коленях уже места живого не осталось, но боли за последнее время было так много, что я к ней как-то попривыкла.

И снова потянулось время. В тумане не было понятно день сейчас или ночь. Пару раз мимо меня проходили мертвые. Шли они в одном направлении из тумана туда, откуда пришла я. Были тут и иные жители, но на глаза мне они не попадались, я лишь слышала их пару раз. Но запретила себе даже думать о том, кто может тут скрываться. Постепенно мне становилось лучше. Туман залечивал мои раны. Медленно, но верно перестали кровоточить ступни и ладони. В голове прояснилось.

Устав, я снова подползла к очередному камню и, подтянувшись, села. Рука нащупала какую-то ткань. Подтащив к себе находку, опешила. Это была сумка. Из нее торчали тряпки и, порывшись, я обнаружила там настоящее сокровище. Сухари, яблоко и копченое мясо. Его было немного, но главное, что оно было.

Сбоку раздался шорох.

Кто-то прополз совсем рядом с моими ногами, замерев, я отчетливо увидела змеиный хвост. Дыхание перехватило. Змей я жутко боялась. В пустыни, где я росла, их было великое множество и практически все ядовиты. Каждый день нам приходилось уходить в пески и ловить этих холодных тварей.

Иной едой в пустыни разжиться практически невозможно. Были еще и равданские колючки, но это отнюдь не милое растение приносило боли столько же, сколько укусы змей. А собрать нужно было много. Каждая послушница должна была вернуться в храм с полной корзиной колючек и с десятком змей, каждая из которых не менее метра длиной.

Мы возвращались все измученные и искусанные. Только быстрая регенерация не позволяла нам умереть в песках. Слабых девочек пустыня убивала еще в первые месяцы жизни там. Выживали лишь сильнейшие. Но даже годами вылавливая этих холодных тварей в песках, я продолжала испытывать страх при виде змей.

Снова хрустнула ветка, кто-то удалялся.

Посидев еще немного, я принялась грызть сухарь. Он был невероятно вкусным. Яблоко я решила убрать в свой рюкзак на потом. Я с детства просто обожала их. У нас на острове яблонь никогда не было, но время от времени приплывали корабли торговцев и привозили этот фрукт. Стоили они немало. Чтобы получить хотя бы пару яблочек, я днями ныряла на мелководье за раковинами и собирала жемчуг, чтобы потом обменять на обожаемое лакомство. Плавала я отменно, за что и получила прозвище от бабушки. Она называла меня «лягушонком».

Лягушек у нас, конечно же, тоже не было, все же морская вода для этих смешных животных губительна, но прозвище мне нравилось.

Яблоки - это самое яркое счастливое воспоминание из детства. Их неповторимый вкус и аромат. Бывает, надкусишь кусочек, и в воздухе появляется ни с чем несравнимый запах.

Запах зеленых яблок - аромат безграничного счастья.

Улыбнувшись сама себе, я сложила свою невероятную находку в рюкзак. Для яблок время еще придет, например, отпраздную переход на сторону Севера. Все остальное оставила, решив организовать себе небольшой пир. Что-то откладывать на потом, кроме яблока, смысла я не видела. Не поем сейчас, сил на это потом у меня просто не останется. Глупо умирать от голода с едой в кармане. Вот я и ела. Мясо отложила на последнее. Оно было сухим и жестким, так что хватило его надолго. Постепенно разжевывая кусочки, я наслаждалась вкусом.

Думать, чьё это мясо, мне не хотелось.

Глава 2

Наевшись, я снова впала в сонное беспамятство. Туман укутывал, словно теплое одеяло. Где-то послышался шорох и покатился камешек, но открыть глаза уже не смогла. Веки отяжелели, словно чугунные.

Мне снилось подземелье гуронов.

Мрак и постоянная вонь немытых гниющих тел. Крики и стоны, плачь мужчин, потерявших всякую надежду на спасение. Они плакали, умирая, а умирали они долго. Гуроны умели пытать неделями и месяцами, пока жертва не сходила с ума от боли и отчаянья.

Эти твари питались страданиями, поглощая их, впитывая в себя. Я снова видела мерзкие рожи. Разрисованный красной краской лоб, выкрашенные в черный цвет губы. Лысые черепа блестели от масла, которое те наносили на кожу. Женщин было сложно отличить от мужчин, разве что они были злее и безжалостней. Внешне же отличий практически не было.

Мерзкая во всех отношениях раса.

Лишенные магии они оказались сильными энергетическими вампирами. Гуроны могли обойтись без еды долгое время. Но лишить себя вкусной живой энергии боли и страданий, казалось для них невозможным.

Будучи практически полудикими варварами, представители этой расы необычайно умны. Их извращенный мозг способен найти выход из любой ситуации. Поэтому не было крепостей и городов, которые бы не могли завоевать гуроны. Они открывали любые врата и двери. Безжалостные наемники, которые брали плату не золотом, а пленными. Угоняли мужчин, женщин и детей.

Сколько я пробыла у них в плену, не знала. Там, в подземельях, невозможно было отследить время, месяц, год или десятилетие. Там был лишь мрак и отчаянье. Просидев долгое время в камере, я морально приготовилась к смерти, но она снова побрезговала мною.

Гуронам я была нужна как переводчик. Каким-то непостижимым образом к ним в руки попали книги северян. Рукописи древних оказались ценными и уникальными. Собрание мифов и легенд, описание ритуалов и тексты заклинаний. Подробные рецепты зелий. В этих книгах было собрано все наследие предков.

Но главное! Свитки с описанием ритуала создания Туманной стены.

Гуроны жаждали этих знаний, поэтому они и захватили наш храм, не поленившись прийти в пустыню. Жриц убили сразу. Изнасиловав и вдоволь поиздевавшись, они погнали их обнаженными по раскаленной пустыне. Суровые женщины умирали одна за другой, оставаясь лежать сломанными куклами в песках.

Послушниц же оставили, заперев в клетки. Нас не тронули. Им нужны были наши знания, а значит, калечить тела и души было невыгодно. Что стало с остальными девочками, я не знала. В подземелье я оказалась одна.

Днями и ночами я переводила рукописи, создавала новые книги уже на гуронском языке. Мною были довольны, и хотя порою все же били длинными палками с тяжелыми металлическими наконечниками, но не насиловали и не издевались морально, медленно уродуя тело и душу. Но слышать крики и хрипы умирающих в соседнем помещении, чувствовать кожей, как с каждой каплей крови жизнь покидает их тела, было невыносимо. Когда я превратилась из знахаря в мага смерти, не знала. Просто однажды поняла, что слышу смерть, чувствую густую тяжелую плотную темную энергию и поглощаю ее. Это напугало до безумия, но именно этот дар и спас мою жизнь.

Я смогла не просто выбраться живой из подземелья гурон, теперь за спиной в рюкзаке лежали бесценные уникальные книги, я украла их все, заплатив за это жизнью, но так и не умерев.

Казалось, Туману нет конца и края. Сколько я тут уже бродила, передвигаясь сначала ползком, а потом и неуверенным шагом? Я вдруг поймала себя на мысли, что вот конкретно этот камень впереди меня я уже видела. Кроме того, точно спала рядом с ним. Подойдя поближе, я убедилась в своей правоте. Под камнем лежал кусок ткани, которым я обматывала кровоточащие ноги.

Я определенно ходила кругами.

Подняв обнаруженную тряпку я, тяжело выдохнув, села под этот булыжник. Будь он неладен! Мне становилось здесь лучше, раны постепенно сходили с моего тела, но мне с каждым днем было все тяжелее вытерпеть ноющую боль в спине. Рана пульсировала и кровоточила и никак не хотела затягиваться.

Лежа на сырой земле, я прикрыла веки. Хотелось спать. Невнятный шум привлек внимание, ко мне кто-то приближался. Причем шагов я не слышала, скорее это было какое-то шуршание. Всматриваясь в туман, я ожидала увидеть очередного мертвого. Силуэт вырисовывался неспешно. Кто бы там ни шел, он явно не торопился. Но вот туман рассеялся, и я забыла как дышать. Рваный вдох так и застрял в моей груди. Это не был мертвяк.

Передо мной стоял Иной.

Несколько секунд я в ступоре смотрела на это создание. Он же столь пристально рассматривал меня. Почти человеческое лицо выражало легкую усмешку. Змеиные глаза сощурились, а щели, заменяющие ему ноздри, расширились. Он втягивал воздух, оценивая мой запах. Бедный! Уж я-то знала, как воняло мое тело. Опустив глаза на его ноги, я обнаружила их отсутствие.

Вот почему я не слышала шагов, их и не могло быть. Иной передвигался как змей. От талии и ниже у него был толстый и длинный змеиный хвост. Почему-то сразу вспомнилась та змея, увиденная мною в первый день, когда я только вошла в Туман. А змея ли то была и так удачно обнаруженная сумка с едой?! Змеелюд не двигался, позволяя мне рассмотреть его. Переведя взгляд с его хвоста на лицо, я увидела широкую улыбку на его неестественно тонких губах.

- А ты не торопилась, человеческое дитя, мы уже стали забывать про уговор с ведуньей, - прошипел он.

В ответ я лишь недоуменно приподняла брови.

- Ааа, - понимающе протянул он,- не знаешь?!

Я закивала головой.

- За помощь тебе уже уплачено кровью рода твоего. Много лет назад здесь уже была женщина твоего племени. Это хороший договор, выгодный нам. То, что в твоей сумке должно попасть только к твоему суженному. Только к нему! Ты поняла?

Я снова закивала, а про себя посмеивалась. Тоже мне, к суженому. На какой помойке мне искать того суженого, что позарится на такой смердящий полутруп как я.

Иной бросил мне сумку. Я инстинктивно поймала ее на лету. Но вот смотреть что внутри, не торопилась. Странно все это. Змеелюд вел себя как-то даже радушно, словно в гостях принимал. Не нападал и не уходил, будто чего-то ждал от меня. Вот только чего?

- Ешь, человек, отведенное тебе время, подходит к концу. Здесь тебе больше делать нечего.

Я была готова поклясться, что он не открывал рта, но я отчетливо слышала его голос, похожий на шелест листвы. Он словно звучал отовсюду. Раскрыв сумку, я вытащила сыр и хлеб. Во фляге плескалась вода. Еще там были какие-то вещи и кусок мыла.

- Я отведу тебя к воде, женщина. Ты вымоешь свое тело. Потом уйдешь.

Прижав сумку к груди, я кивнула Иному. Что-либо ответить ему не могла. Десятилетие хранив обет молчания в храме Песчаных барханов, я, казалось, забыла как произносить слова. Сбежав из плена и наконец попав к людям, я обнаружила, что не могу произнести ни звука. Слова словно застревали в моем горле, так и оставаясь непроизнесенными.

Тем временем Иной повернулся и двинулся прочь. Откинув свой страх, вскочив и засунув в рот сыр, положенный на ломоть хлеба, я поплелась за ним. Вот так мы и шли. Он неспешно полз, а я интенсивно жуя, ковыляла следом, чуть прихрамывая на левую ногу. Я даже подумать не успела, сколько нам так идти, как вдруг Туман расступился и впереди показался поросший травой берег с маленьким песчаным пляжем. Местами рос невысокий кустарник, а вдалеке виднелась полоса леса.

Змеелюд направился прямиком к пляжу. Остановившись у большого валуна у самой воды, он бросил на землю еще одну сумку.

- Здесь одежда и еда. Очистишь тело и двинешься вперед. За той полосой леса человеческая дорога. В сумке найдешь местные деньги. Более ничем пока мы помощь тебе не способны, человек. Раны затянутся, силы вернутся. Если случится беда, ты можешь всегда вернуться и укрыться у нас, женщина. Мы не выдадим. Уговор на крови с нашим родом дает тебе защиту на всю жизнь.

С этими словами Иной двинулся обратно к Туману. Чуть помедлив, я попыталась поблагодарить, но не смогла. Слова не желали покидать мои уста. Словно почувствовав это, змеелюд обернулся:

- Это тоже пройдет, просто нужно время. Печать спала окончательно, но ты еще не осознала это. Мне не нужны слова человек, я слышу сердцем твою благодарность.

Я невольно улыбнулась ему. Иной, за эти несколько минут, подарил мне столько добра, сколько я за всю сознательную жизнь не видела. Глаза непроизвольно заволокло слезами. Мой спаситель уползал в туман, не проронив больше ни слова.

Разложив на бережку вещи, кусок ткани, заменяющий полотенце и расческу с крупными зубьями, я полезла в воду. Здраво рассудив, что в моем состоянии далеко заходить не стоит, я села так, чтобы вода доходила мне до талии. Слабое течение мягко обволакивало мои ноги. Посидев немного в прохладной воде, я принялась тереть себя куском мыла. Сложнее всего, оказалось, промыть волосы. Они были настолько грязны, что думалось проще их совсем срезать. Так потратив половину дня и практически все мыло, я таки добилась хоть какой-то чистоты.

Обессилив, выбралась на берег. Вытерев уже немного подсохшие волосы, я с расческой забралась на камень. Предстояло еще и прочесать свою густую шевелюру, доходившую мне до талии. Это оказалось еще более сложной задачей. Колтуны наотрез отказывались распутываться. Яростно теребя волосы, я порою выдирала их клочками. В конце концов, я все же сдалась и срезала наиболее плотные колтуны ножом, обнаруженным в мешке. Теперь в отражении воды на меня смотрела чисто вымытая молодая девушка с седыми длинными волосами.

Каким был их истинный цвет, я уже не помнила.

Возможно, я была блондинкой, а может и шатенкой. В памяти не сохранилось ничего. Да и неважно это уже было. Сейчас мои волосы были белыми, и изменить это было невозможно. Да и не портила меня седина. Моё лицо даже после всего того ужаса, что я пережила, все еще выглядело свежо и невинно. Большие серые глаза обрамляли густые черные ресницы. Форма бровей придавали взгляду слегка удивленный вид. Обветренные губы были почти белы.

Одевшись в простое, но чистое серое платье длиною в пол, и накинув на плечи изрядно потертый плащ, я еще раз взглянула в воду на свое отражение. Решив, что лучше не привлекать внимание окружающих, собрала волосы в пучок и повязала на голову платок.

Свое грязное и вонючее тряпье я закопала под деревом. А сверху еще и камешек поставила. Это будет символичная могилка моему прошлому.

Иной хорошо позаботился обо мне. В небольшой сумке оказалось все самое необходимое, в том числе и горсть медных монеток. Привязав мешочек с деньгами к пояску платья, двинулась в сторону леса к заветной дороге. Счастье накатывало волнами и все не верилось, что вот они северные земли. Вот он край без войн и бед! Вот она мечта!

Нагнувшись, я потеребила травинки рукою. Добралась, получилось, я смогла! Счастливо щурясь, я двинулась в сторону дороги.

Как оказалось, путь был не близким. Прошагав по неровной земле несколько часов, я даже не приблизилась к заветному лесу. А ведь мне надо было еще и преодолеть его. Солнце склонялось к горизонту. Темнело очень быстро. Мне ничего не оставалось, как устроить привал и быстро найти место, подходящее для ночлега. Больших камней по близости не обнаружилось, до деревьев было еще ой как далеко, поэтому подсунув под голову сумку и стащив со спины рюкзак с книгами, я устроилась спать.

Закрыв глаза, попыталась вспомнить, каково это спать на чем-то мягком, например, матрасе. Эх, вот устроюсь куда-нибудь хоть последней поломойкой, и первое что куплю себе с зарплаты - удобный матрас. Пусть даже копить на него придется несколько месяцев. Конечно, на хорошее место я и не рассчитывала, но поверить в то, что на всем севере не найдется для меня теплого местечка, я отказывалась. Не могло же мне фатально не везти всю жизнь. Так мечтая о будущем, незаметно уснула.

Разбудил меня страшный вой совсем неподалеку. Волки. Степные волки, я так отвыкла от живого в Тумане, да и за ним зверье было редкостью. А тут посреди ночи и вдруг вой.

Немного полежав, я вдруг осознала, что где-то тут рядом со мной ВОЛКИ.

Мгновенно вскочив, я покрутилась на месте. Вот и куда бежать? Темно же, хоть глаз выколи. Невидно ничего вокруг. В какой стороне лес? Где дорога? А если не туда пойду? Это же возвращаться придется. Вой повторился уже ближе. Из книг я знала, что во время охоты волки не воют. Но кто его знает, мало ли чего вообще в книгах пишут, может того автора уже сожрали где-нибудь потихоньку. Паника нарастала. Вот, что делать. Так и не решив, в какую сторону бежать и как вообще бежать вслепую, я снова присела. А может и волки в темноте не видят, но в эту теорию вообще как-то слабо верилось.

Что делать-то?

Жить-то хочется! Я только о матрасе размечталась! А еще я одежду хорошую хочу и поесть хоть раз вкусно, и дом хочу, и мужа, и детей много-много, и занавесочки лиловые, и кастрюльки расписанные цветами. Мне вдруг столько всего захотелось, сколько за всю жизнь не желалось. На ум приходил всякий бред, и жалко так себя было. Это же надо уцелеть в плену, добраться до пограничных земель, через Туман пройти, да так, чтобы мертвяки не съели, и тут на тебе - волки. Глупо-то как. Я была готова реветь. И заревела бы, если бы не тяжелое дыхание рядом. Я обезумела с перепугу. И как-то голос сам прорезался.

- Волчонок, миленький, хорошенький, не ешь меня, а! Ну, пожалуйста, пройди мимо!- как же мне было жутко. Мой голос походил на писк комара, с непривычки я сама его не узнала. - Волчонок, ну, пожалуйста, жить хочу, очень - очень хочу!

Рядом что-то зашуршало. Зверь прошел мимо и, обернувшись, лишь недоуменно зыркнул, горящими потусторонним желтым огнем, глазами. Вскоре все стихло, изредка лишь раздавался стрекот каких-то насекомых, ближе к рассвету из травы появились странные летающие жучки с горящим брюшком. Они сверками то синим, то зеленым. Забавно кружились в воздухе низко от земли. Это было красиво и даже завораживающе. Этой ночью я больше так и не уснула. Сначала боялась, что волк вернется, потом меня просто трясло от пережитого страха. А потом я, дурная голова, вспомнила, что я вообще-то урожденная знахарка, маг земли и ни одно животное меня никогда не тронет. Но спать более где-то на земле одна, я зареклась.

Глупо умереть никак не входило в мои планы, очень хотелось жить.

Рассвет я как-то пропустила. Опомнилась, когда солнце уже достаточно высоко поднялось над кромкой леса, который оказался сбоку от меня. Хорошо, что ночью не побежала, ушла бы совсем в другую сторону. Надев рюкзак со своими книгами, которые из-за тонкой бумаги весили мало, и, подобрав сумку с вещами, что дал иной, я двинулась к лесу. Очень хотелось верить, что он не дремучий.

До первых деревьев добралась благополучно и тут же, угодив в паутину между стволов с крупным пауком посередине, я поняла, что надеждам моим не сбыться. Полдня я перелазила через поваленные стволы и пробиралась через кустарник, оплевывалась от паутины и получала ветками по лицу. А еще увидела кучу неизвестных мне грибов, и даже каких-то ягод.

Ближе к вечеру лес стал редеть.

А уж когда начало темнеть мне повезло, я наткнулась на какую-то тропу. Пройдя по ней совсем чуть-чуть, неожиданно вышла на пустынную дорогу. Она была хорошо утоптанной и широкой. По ней запросто смогли бы ехать несколько телег в ряд. Но вот сейчас она была совершенно пустой.

Идя на север по обочине, стала задумываться, а не напутал ли чего змеелюд. Может дорогой этой уже и не пользуются. Но промчавшиеся вскоре всадники доказали, что дорога вполне обитаема.

Одеты северяне были странно. Длинные кафтаны темных расцветок и черные штаны, заправленные в высокие сапоги. На головах вместо привычных для южан шапок были наброшены капюшоны. Лиц не различить.

Вскоре послышалась и телега. Она скрипела так, что казалось и вовсе не доедет до меня, развалится на части. Но нет, повозка таки догнала и даже перегнала меня, и теперь я отчетливо поняла, почему она так скрипела. Кроме щуплого мужичка-возницы, на ней восседали четыре такие дородные женщины, что меня удивляло, как кони не издохли их тащить. Разодетые в пух и прах бабы. Их яркие желтые и оранжевые шубки казались нелепыми. Под ними выглядывали невообразимой расцветки платья и красные сапожки. Все это выглядело ну совсем дико. Зато вид у барышень сделался при виде меня ну такой снисходительно важный, что прямо впору лопнуть от важности этой можно было.

Скрепя повозка уехала вперед, лошади утащили свой важный груз. Я снова осталась одна.

Глава 3

Но одиночество мое долго не продлилось. Заржали позади кони, и появился небольшой отряд всадников. Они почти обогнали меня, когда впереди скачущий мужчина в годах неожиданно пришпорил коня и развернулся ко мне.

- Ты что тут одна делаешь, девчонка? Куда смотрит твой батька?

Что я могла ответить, лишь плечами пожала. Мужчину такой ответ не устроил.

- Чего молчишь, куда направляешься?

Я махнула рукою вперед. Туда, мол, иду.

- Ты чего молчишь-то, девочка, ты чего немая, что ли?

Дядька выглядел представительно. Сразу ясно, что командир отряда. Даже сидя на лошади, он возвышался над остальными более молодыми мужчинами, которые странными взглядами одаривали меня. Командир был одет в черный кафтан, подбитый белым мехом. Чуть сползший капюшон позволил разглядеть его лицо. Белолиц, зоркие и строгие темные в сумраке глаза, тонкий прямой нос и чуть впалые щеки. Он явно не был простолюдином. Но между тем остановился, не проехав мимо как остальные.

- Ты чего так смотришь на меня? Чего тут делаешь одна, где спутники? - я снова покачала головой.

- Да, в самом деле, немая ты что ли?

Я радостно улыбнулась, кивая головой. А что?! Говорить нормально я не могу, пусть думают, что немая, и вопросов поменьше зададут, и отвечать не придется.

- Вот те раз! Одна на тракте и немая. Куда топаешь-то? Хотя, как ты скажешь-то.

Он, чуть пожевывая нижнюю губу, что-то обдумывал. Пару раз смерил меня пристальным взглядом и пришел к какому-то своему выводу.

- Въюго, возьми девочку себе, довезем хотя бы то таверны Ваяма, там разберемся, куда ее пристроить.

Через секунду я взлетела в седло молодчика и оказалась прижата к нему спиной. При этом в полете он успел стащить с меня рюкзак и отобрать из рук сумку, и теперь привязывал мой багаж к своему седлу.

Опомниться не успела, как уже скакала вперед по дороге на лошади.

Было непривычно и немного страшно. Почему - то мне всегда казалось, что ездить верхом - это так просто. Теперь сидя впервые на коне, поняла, насколько это неудобно и даже немного болезненно. Через полчаса затекла спина, болели с непривычки ноги. Словно почувствовав мой дискомфорт, мужчина прижал меня сильнее. Переместив руку мне на живот.

- Ты чего так дергаешься, красавица? Не ездила на лошади раньше? - его голос оказался очень глубоким и бархатистым. - Расслабься. Станет легче.

Не то чтобы я поверила в его слова, но и дальше сидеть и держать ровно спину, не было никаких сил. Я действительно расслабилась и чуть откинулась назад.

- Вот и молодец. Отдыхай. Путь длинный, к середине ночи приедем. Жена Ваяма женщина добрая, пристроит тебя на какую-нибудь повозку.

Мы продолжали ехать, когда совсем стемнело. Я перестала, вообще, что-либо видеть, но мои спутники даже не сбавили темпа. Меня укачивало. Сказалась бессонная ночь, и глаза сами собой стали закрываться. Зевок я подавила. Но мужчина за моей спиной все же заметил моё состояние. Осторожно он передвинул меня так, что моя голова легла на его плечо, ноги же он перекинул через свое бедро. Я буквально лежала в его объятьях. Мои попытки поменять положение результатов не дали. Мужчина лишь нагнулся и шумно втянул в себя воздух.

- Как же ты одурманивающе пахнешь! Как жаль, что не моя! - и снова шумный вдох, его губы слегка коснулись моего виска

В темноте сверкнули потусторонним огнем зеленые глаза. Они горели неровным пламенем. Не простой человек! Древний. Мужчина не видел моего смущения и страха, он наслаждался моим запахом и вкусом кожи.

- Какая сладкая. Какой дурак отпустил тебя одну. Такое сокровище и на пыльной дороге.

Оставшийся путь он не прикасался ко мне. Но его неровное дыхание говорило о том, что сдерживаться ему сложно. К таверне мы подъехали уже в рассветных сумерках. Часть пути я проспала. Мой спутник бережно держал меня в объятиях, как будто я не простая девка с дороги, а что-то ценное и значимое.

Таверной оказалось трехэтажное добротно сложенное из бревен строение. Из его трубы на крыше валил дым. Несмотря на раннее время, вокруг было весьма оживленно. У дверей стояли мужчины, одетые, как и мои провожатые. Чуть поодаль от них возница распрягал коней из повозки. За его спиной видимо была конюшня. Именно туда уводили животных. За ней стояло еще какое-то здание, соединенное с таверной. Наш небольшой отряд направился именно туда. Спешившись, все быстро поснимали сумки и, сдав животных на руки подбежавшим мальчишкам, направились в таверну.

У меня болело все. Меня шатало и чуть подташнивало. Эта поездка легко мне не далась.

- Потерпи немного, девочка, скоро окажешься в теплой кроватке и поспишь. - От этих слов Вьюго мне стало не по себе, вскинув голову, я уставилась в его горящие глаза.

Он лишь усмехнулся тонкими губами

- Не моя ты, а чужого я не трогаю.

Обняв меня за плечи, он мягко толкнул в дверь. За ней оказался большой зал, заставленный множеством столов с лавками. Повсюду шныряли подавальщицы, разнося ароматно пахнущие яства. Слышался гул голосов и смех. Мы прошли вперед и сели за большой стол. Все было как-то нереально. Столько людей, веселье, тепло и еда. Запахи сводили с ума. Мой живот протестующе урчал.

У меня были деньги, но на что их хватит, я даже не представляла.

Мне безумно повезло с этими мужчинами. Они явно ничего от меня не хотели. А просто не проехали мимо. Помогли! Довезли до безопасного места и теперь еще и хотели накормить. Просто так! Потому, что сочли, что молодой девушке на дороге не место. Это было так странно и непривычно. Странная в моих глазах забота о совсем неизвестном и по сути дела никому не нужном человеке.

Я еще раз взглянула на командира. В свете свечей зала блеск его глаз не был заметен, но теперь я знала, что передо мной не просто человек, а представитель древней крови, истинный северянин. И это было загадкой. Ведь такой же отряд много дней назад вышел из-за ворот Туманной стены и пламенем погнал ни в чем неповинных людей назад, навстречу голоду и смерти. Ведь не жалели же они тогда женщин, убивали и гнали, как зверье их, наравне с мужчинами.

Почему же сейчас они готовы накормить меня и заботятся?

Подоспевшая подавальщица быстро приняла заказ. И уже через пару минут передо мной стояла тарелка с ароматным супом. Красивый золотой бульон. Кусочки картофеля и мяса и мелко порубленная морковь давали такой незабываемый запах, словно не похлебка это была, а пища со столов императоров. Я глянула на мужчин, они уже активно махали ложками и интенсивно жевали мясо. Все молчали. Вид у них был серьезный и сосредоточенный. Ну что же, набрав полную ложечку супа, я аккуратно сняла пробу.

Это было божественно вкусно. Верх наслаждения!

Горячий бульон согревал все внутри, с каждой съеденной ложечкой какая-то нега растекалась по телу. Подцепив вилочкой с тарелки кусочек тушеного мяса, разжевала и его. Ничего общего с сухим вяленым мясом, съеденным мною в тумане, и уж тем более на змей это не походило. Нежное, оно таяло внутри. Кусочек за кусочком, ложечка за ложечкой, но чувство насыщения так и не приходило. Мне было мало. С тоскою уставившись на пустую тарелку, отчетливо понимала, хочу еще и побольше.

- А девочка-то не из простых, ты смотри? Как чинно ложечку держит. Ты, чья будешь? С каких земель пришла? - похоже, командир решил возобновить свой допрос. - Может, сбежала от суженого своего? Пахнешь ты больно занятно.

Прищур его глаз при этом был такой хитрый прехитрый. Я отрицательно покачала головой.

- Что не встретила еще хозяина своего? Как же тебя Иные мимо себя пропустили?

Я неопределенно пожала плечами. Ну не говорить же ему, что единственный Иной, которого я видала, имел хвост и дырки вместо носа. Про остальное, вообще, молчу.

- И все же странно все с тобой. Ну не могла появиться на тракте, неведома, откуда сияющая девочка. Вы же на вес золота ценны. А тут на тебе, идет без охраны! Да и не было тебя на Больговской юрте. Мы там неделю проторчали, считай, всех путников видали, уж тебя бы точно приметили. А не было там девок молоденьких. А больше ты ниоткуда на дороге появиться не могла. Вот и загадка, отколь на тракте сияющая да без хозяина?

На меня пристально смотрело десять пар глаз. Надо же, меня просекли первые же попавшиеся солдафоны. Я дотронулась пальцами до губ, мол, не могу сказать. Командир все так же пристально меня разглядывал своими темными глазами. Словно дырку во мне пытался прожечь.

- Не местная ты. Внешность больно нетипичная. Даже если и предположить, что ты из самых северных кланов. У них беловолосые редкость, но все же встречаются, но вот цвет глаз, нет у них сероглазых. И не полукровка, запах не смешанный чистый. Так откуда ты девочка?

В душе поднимался страх. А что если поймут, откуда, что сделают? Сдадут каким-нибудь властям, или выдворят обратно за Стену? Наверное, командир что-то прочитал на моем лице, потому что тон его смягчился.

- Ненадобно тебе боятся нас, не выдадим, даже если от хозяина сбегла или еще чего. На войну мы идем, погибать деточка. Наши варды спор затеяли с Иными из тумана. Кусок земли не поделили и вот теперь расплачиваться нам. Из Худовинки мы, жили спокойно, не трогали никого, поля сеяли, коровок пасли. А потом пришли бегуны вардовские, да велели десять мужиков к стене отправить. А отколь десять мужиков? У нас всего-то в деревне пятьдесят домов. Вот посчитай, всех молодцов и забрали. Да и я пошел. Один у меня сынок Вьюго, да племяш Корто, - один из молодых мужчин с волосами, словно пеплом присыпанными, мне тепло улыбнулся. - Оставил главным вместо себя брата моего меньшого и пошел с сыновьями нашими, может, уберегу кого. Так что не бойся девочка, не сдадим. Может, поможем еще чем. Что нам уже терять-то. Хоть и кровь в нас Древняя, да куда нам против Иных идти.

Я задумалась. Сказать или нет? А в принципе, что мне-то терять. Ну, даже если сдадут, они меня. Если эти, по сути, мужики деревенские догадались, что не местная я, то настоящий патруль возьмет сразу же. А вдруг подскажут они мне, как вести себя правильно. Я напряглась, горло сжало, появилась зудящая боль. Магическая печать «обет молчания», даже после исчезновения, оставляла неприятный след.

- Из-за Стены я. Тайком прокралась, - Голос мой звучал глухо и чуть сипло.

Я ждала их реакцию, но ни злости, ни неприязни на их лицах не появилось. Мужчины все также с открытыми улыбками поглядывали на меня.

- Вот это да, а раньше-то живых оттуда не приходило, мертвяки одни. Война у вас там говорят. Совсем худо. За последнее время мертвых приходит много, группами большими шастают.

Я кивнула. Горло жгло, словно обручем раскаленным скрутили.

- Ну, ничего девочка. Ты главное, особо не распространяйся. Не любят у вас южан. Кровь как молоко, а гонору. Гнилой народец. Ничего делать не могут, а только права качают. Ты не обижайся на меня за слова мои, да только видал я их дипломатические миссии. Мужики тьфу! - командир сплюнул на пол. - Одно название: ни силы, ни ума. Зато, как в позы встают. И все им должны и кланяйся. А кому там кланяться? Прыщу худосочному? Гуроны туточки однажды были. Так те еще страшнее, обезьяны разрисованные. Девок тут попортили, так и прикопали мужики местные их потихоньку на одной из станиц, до вардов наших они так и не дошли, - мужики хохотнули так, словно сами тех гуронов и закопали. - Так и женщины среди южан да гуронов были, но чтоб сияющая, так ни одной. Мы так, вообще, думали, что и нет таких, как ты, там больше.

Мужики снова, как по команде, уставились на меня. Вот и мне стало интересно.

- А какая я? - хрип вышел тихий, но они услышали, а может, и по губам прочли.

- Ну, как какая? - в разговор влез Вьюго. - Вкусная. Пахнешь, как трава после дождя поутру. Сладко так. И сияние твое ощутимо, словно свет души. Всякий Иной или Древний сразу заприметит. Так что долго без хозяина тебе ни ходить.

Вот тут мне как-то поплохело. Какой такой хозяин? У них тут, что рабство! Вот уж о чем не мечтала. Видимо мои глаза стали уж больно круглыми. Парни хохотнули. Рыжий худой молодчик, сидящий от меня по правую руку, даже слезы на глазах утер большим пальцем.

- Ты, вообще, хоть знаешь, какая кровь в тебе?

От потрясения я тихо выдохнула:

- Красная была.

Вот теперь они ржали, как кони, в голос. Эдакое стадо горластых красавцев. Сидящие за ближайшим столом мужики оглянулись на нас, но видимо не найдя для себя ничего интересного, лишь пожали плечами, и снова уткнулись в свои кружки.

- Ну, ты даешь девочка! Звать меня ви Марко, старшой я в деревне Худовинки. Был старшим, - поправил сам себя командир. - Кровь в тебе доченька занятная. Древняя - это точно скажу. Но чья? Понять не могу. Не видел я людей клана твоего, не узнаю запаха. Сияющая ты. Сильная и магия есть. Деток рожать можешь и не как бабы простые сыновей, а и девочек сможешь. Это и мне понятно. Но только хозяин твой заплутал где-то. Но найдется. Судьба его на запах приведет. Такие девочки, как ты, ничейными не бывают.

- Какой хозяин, дяденька? - Я даже сил не пожалела и выжала из себя этот вопрос.

Да про что они толкуют? Какой такой хозяин.

- Да тот, кому дочерей рожать будешь, - засмеялся ви Марко. - Чей запах услышишь, тот и хозяин. Наши мужики-то иначе ваших устроены. Мы абы кого не полюбим. Нам особая женщина нужна. Так, чтобы своя. Единственная. Я Иржинку свою сорок годков искал. Все принюхивался. И запахи-то заманчивые попадались, да все чужие - не родные. И отыскал же, когда уже отчаялся. Все по варданам чужим бродил, а учуял в деревне соседней. Ох, как она меня потом отходила за это. Дурак говорит такой, я его туточки жду, а он шастает где-то. С характером она у меня. Вот какого сына мне подарила

При этих словах Вьюго гордо выпятил грудь вперед. Я засмеялась. Действительно красавец, копна до плеч русых волос, глаза, как травка, зеленые. Кожа чистая, да только нос с небольшой горбинкой. Но даже это придавало ему мужественности.

- А брат мой ви Юро женку свою аж за горами на вечных льдах сыскал. Его Инга полукровка, ох и намучился он за ней бегать, да себя расхваливать. А она все не чует его и все тут. Еле уговорил за ним пойти. Красивая она у него, снежная. Так вот Корто их первенец, а меньшой сынок еще в пеленках лежит.

Вот теперь красовался передо мной Корто. Его серые волосы были словно снегом припорошены. Светлая кожа и чистые голубые глаза выдавали в нем полукровку. Не красавец, но было в нем что-то. Сила какая-то, что заставляла склонить голову в уважении. Парень улыбнулся, и тут же его лицо приобрела вздорное мальчишечье выражение.

- И ты девочка найдешь своего хозяина. Пусть тебе боги сильного воина пошлют и Иных от тебя отведут. Охочи они до чужих женщин, если учуют, то и насильно к себе привязать могут. Не расшаркиваются они перед женщинами. Но коли случится так, что попадешь к ним в лапы, ты особо не барахтайся. Выжидай, да ищи того, кто сильнее будет. Не сглупишь так и целехонькой от них уйдешь.

Спать мы отправились, когда солнце стояло уже высоко. Мужчины взяли одну на всех большую комнату с множеством двухъярусных кроватей. Мне же достался отдельный номер.

- Поспи сегодня в удобстве. Тебе предстоит длительная поездка, там не поспишь.

Более ничего ви Марко мне не сказал. Не объяснил, куда же я поеду. И, вообще, что меня ждет.

Он просто отправил меня спать.

Глава 4

Разбудили меня на закате. В комнату вихрем ворвался Корто и, хватая мои сумки, пробасил: «Подъем!!!». Ничего не понимая, подскочила и в панике рванула к двери.

- Куда мелкая, а одеться? - в меня полетело платье.

Только сейчас я поняла, что стою перед ним в одной короткой рубашечке, и, судя по его довольному наглому выражению лица, открывшийся вид ему понравился. Не успела натянуть платье, как меня схватили за руку и потащили по коридору, оттуда в общий зал и, наконец, выволокли на улицу. Скорости Корто не снижал, он волоком протащил меня до конюшни и только там позволил остановиться и перевести дух.

- Что дядька, успели? - взволновано спросил он у подошедшего к нам ви Марко

- Успели Корто. Ну, девочка, давай прощаться. Поедешь вот на той повозки до вардана Эмортов. Путь неблизкий. Так вот тебе еда на дорогу, - мне протянули сумку с чем-то вкусно пахнувшим внутри.

Ее перехватил Корто и переложил в нее мои вещи, а также запихал туда же рюкзак. Теперь у меня была всего одна объемная сумка с очень удобными большими ручками.

- Так, это тебе курточка, варежки и шапка. Ее носи и не снимай, на севере зима уже главенствует. Так, это сапожки, а ну-ка ножку покажи, - быстро среагировав на слова отца, Вьюго деловито, не церемонясь, задрал мне подол платья и, стянув с моих ног ботиночки, примерил новые сапожки.

- В пору, - довольно пробасил он, - у меня глаз наметан на красивые ножки.

- Там все красивое! - счастливо ощерился в улыбки Корто.

Вот же ухарь сероволосый, успел рассмотреть.

- Мальчики не отвлекаемся, - призвал к порядку ви Марко. - Так, натягивай куртку. Слухай дальше, девочка. Значится, с дороги не сворачивай, поезжай туда, куда отправили. Там сейчас самое безопасное, спокойнее разве что на Севере. Доедешь, там и куда пристроишься. Так вот тебе лубы на первое время. Нам они почитай ни к чему, на казенных харчах сидеть будем, а тебе надобно, - мне сунули мешочек явно с деньгами, на мои попытки отказаться, ви Марко лишь строго зыркнул глазами.

- Не перечь старшим, девочка. Слухай дальше, как мужики к тебе тропинку топтать начнут, всех отсылай к Стуже, ножки целовать. Твой хозяин круги нарезать не будет, сразу в оборот возьмет. Ну, а если нет, то и дорога ему дальняя, другой толковее найдется. Ты девочка стоящая, на мелочь не разменивайся. Так вроде все сказал. Ну да, и еще если уж не свезет тебе и ни приведи Великая стужа к Иным попадешь, ни пырхайся. Они мужики строгие и порой жестокие. Лучше живой под Иным, чем мертвой в снегах. Если среди них твой хозяин сыщется, то пусть так, они своих женщин берегут. Если как временную возьмет кто, то смирись и пережди, надоешь, так они сами тебя хорошо пристроят. Но упаси тебя Вечный холод ершиться и дерзить, не простят. Все поняла?

Я закивала, немного напуганная его словами. И если до этого я представляла себе жизнь за Туманной стеной сказкой, то теперь призадумалась. Моя наивность вмиг развеялась словами этого мужчины.

- Ну, прощай девочка. Все дорожки в мире пересекаются, может, и мы на каком перекрестке еще свидимся. Как звать-то тебя?

- Ниорайклин - тихо выдохнула я

И пусть этот ответ принес мне много боли, но мне хотелось, чтобы хоть кто-то в этом мире знал мое имя. Особенно эти удивительные мужчины. Еще захотелось их отблагодарить, как следует, чтобы не быть в долгу. Внутренне замерев, я, плотно закрыв глаза, потянулась к своей силе. Нырнув в нее, как в омут, соткала десять арканов. Мысленно скручивая черную вязкую энергию в толстые жгуты, я даже боялась дышать, чтобы не разрушить путы. Наконец, когда физически ощутила, как в моих руках пульсирует пока еще незримая магия, на резком выдохе выбросила руку вперед с десятью уже видимыми черными змеями. Ударившись о моих знакомцев, они скользнули в их тела.

Мужики опешили. Они явно не ожидали от меня такого и теперь не знали, как и реагировать: толи в панике кричать, то ли.... В общем, в шоке они были полном. Первым отмер, как и полагается командир. Ви Марко выпустив из легких воздух, чуть шатнулся.

- Ну, ты девонька полна сюрпризов. Вот теперича верю я, что тебя мне Боги в подмогу послали. Всю жизнь за тебя судьбу благодарить буду, - мужчина смахнул пальцами слезы, набежавшие на глаза. - Всей деревней за тебя молиться будем!

- Что это было дядька? - Корто осматривал свою грудь. Видимо пытался понять, что это сейчас в него пробралось. - Что это, вообще, такое?

- Благословение это сынок! «Клеймо Смерти». Я раз в жизни всего такое видал. Не каждый маг такое сотворит, не каждый силою поделится. Но чтобы в девочке, да магия такая. Теперь мы домой вернемся. Все вместе, как и уходили, вернемся. Не будет в деревне Худовинки погребальных костров. Теперь всех уберегу, всех мамкам да невестам верну.

Было видно, что тяжело ему эмоции сдержать. Но мне это странным казалось, ведь ничего такого я не сделала. И силы-то практически не отдала, только, что клеймо поставила, чтобы не погибли, чтобы жнецы душ стороною обошли.

- Кто на Вьюжный перевал, поторопись! - раздалось за моей спиной.

Высоченный мужик с длинной густой кудрявой бородою, доходящей ему до пояса, басил во все горло:

- Отъезжаю через пару минут! Опоздавших не жду! По местам!

Мои провожатые оживились. Вьюго подхватил сумку и поспешил к большой телеге с деревянными лавками по бокам. Без навеса же совсем. Как такая может от дождя-то уберечь, ума не приложу?

Ви Марко приобнял меня за плечи и повел к телеге не спеша, остальные поплелись за нашими спинами. А я ведь даже не успела запомнить их имена. Мне стало грустно. Совсем уже и не хотелось уезжать, хотелось остаться с ними. Но мужчина вел меня вперед, подхватив за талию. Он поставил меня на пол телеги, за тем запрыгнул сам. Осмотрев лавки, усадил меня у самого места возницы.

- Вот туточки сиди. Тут хоть руку будет куда положить. Да если надоест на рожи, что напротив, смотреть, можешь хоть боком повернуться, да за дорогой наблюдать. Хотя чего там смотреть? - снова подняв меня с лавки, он крепко по-отечески обнял. - Ну, прощай девочка, если в жизни плохо сложится, приходи к нам в деревню Худовинки вардана Наобиса. Хотя может, подомнут наших глупых вардов Иные, так и земля имя сменит. Но запомни, у люда спросишь, они подскажут. Найдешь ви Марко Отиса или любого из парней моих, они помогут, и обогреют, и накормят. И главное, приют дадим, и место, куда приткнуться можно. Отправил бы я тебя и сейчас туда, да опасно там для тебя. Иные сразу уволокут. Их там сейчас, как муравьев на земле. Не доедешь ты, сцапают. За мальчиков моих спасибо! За оберег твой! Не позабудем мы тебя! И ты главное, нас помни. Если худо будет, знай, есть тебе куда идти, есть к кому возвращаться. Ты сынка моего единственного уберегла, силу не пожалела на нас потратить. Такое не забывается девочка, такое всегда помнится!

В повозку стали набиваться люди. Вьюго вскочив после отца, затащил мою сумку. Запихав ее под лавку, он, так же как и отец крепко обнял меня. Зарывшись в мои волосы, как-то рвано и глубоко вдохнул.

- Как же ты сладко пахнешь! Как же жаль, что не моя! - его губы мягко прошлись по моему виску.

Прежде, чем отстраниться от меня, он сделал еще один глубокий вдох. Затем поправил на моих плечах плащ и мягко усадил на лавку. Его глаза светились потусторонним огоньком.

- Повезет же кому-то! Цени себя красавица. Как сказал батька, ты дорого стоишь. За такую красотку, как ты, глотки рвать будут.

Развернувшись, он мягко спрыгнул на землю. Его русые волосы взъерошил ветер. Повернувшись, он на прощанье подмигнул своими красивыми зелеными глазами. Теперь и мне стало жаль, что такой красивый видный парень достанется не мне. Такого я бы смогла полюбить. С таким любая будет счастлива.

Как жаль, что не я его единственная.

Большая телега мягко двинулась вперед. Я смотрела на парней, не отрываясь. Пыталась запомнить их лица. Русоволосого Вьюго, словно снегом припорошенного Корто, рыжего Мунко и брата его Харда, остальных ребят. А главное, командира их ви Марко, сурового мужика с таким добрым сердцем. Я точно знала, что они будут жить и только старость поставит их на колени.

Сумерки сгущались, темнело очень быстро. Телега мягко катилась вперед. Впряженная четверка резвых низкорослых лошадок бежала ровно. Изредка с их стороны доносилось фырканье. В повозке было тихо. Только самые дальние от меня мужчины о чем-то редко переговаривались. Я оглянулась. Рядом со мной сидела полная женщина в добротной шубке. Держалась она с каким-то достоинством, будто высокородная. Напротив, расположилась молодая девушка. Потертый плащ на ее плечах говорил о том, что она явно нуждалась в деньгах. Сидела она, сутулясь. Яркие рыжие волосы, стянутые в низкий хвост, были грязными, на подбородке виднелось пятно, словно сажи. Она дремала. Никакой сумки у нее я не заметила. Рядом с рыжей сидела женщина вызывающего вида. Что-то в ней неуловимо выдавало склочный характер.

Вот бывает так, что и не знаешь вовсе человека, но понимаешь, что лучше его не задевать, и даже не глядеть в его сторону. Узкие глазки женщины бегали из стороны в сторону, словно она искала к чему бы придраться, вынюхивала и высматривала. Под ее лавкой виднелась объемная сумка, вторую она оставила прямо в проходе. В какой-то момент она подловила мой взгляд и поджала тонкие губы. Я поспешила отвернуться. Ну, очень неприятная особа. Рядом с ней сидел толстый мужик, занимающий сразу два места. Он явно спал. Легкий храп разносился по повозке. Мужик был не беден и весьма прилично одет.

Остальных пассажиров мне было не видно. И специально выглядывать, чтобы их рассмотреть, было как-то неловко. Я уставилась вперед, обсматривая окрестности из-за спины возницы. Дорога, деревья, придорожные мелкие желтые цветочки, изредка с веток вспархивали птички - все это быстро наскучило и стало неинтересным.

Хотя я и проспала весь сегодняшний день, но мои глаза все равно предательски слипались. Очень хотелось примкнуть куда-нибудь отяжелевшую голову. В какой-то момент я действительно задремала, словно провались в омут. Очнулась от того, что склочная дама что-то гневно выговаривала толстому мужчине. Тот презрительно рыкнул на нее в ответ и отвернулся. От этой мелкой потасовки проснулась и рыжая девчонка. Теперь и она рассматривала нас с тем же интересом, что и я некоторое время назад.

А еще хотелось кушать, но лезть в сумку за едой, я как-то не решалась. Надо подождать, чтобы кто-то первым стал есть, чтобы не выделяться. В животе тихо урчало. Но как назло, никто так и не вытащил ни кусочка чего-нибудь съестного.

Сумерки дня сменила кромешная тьма ночи.

Повозка продолжала ехать. Возница зажег висящие на жердочках фонари с двух сторон от себя и чуть придержал лошадей. Теперь мы ехали медленнее. Повозка была слабо освещена. Люди маялись, пытаясь принять положение поудобнее. Я еще раз мысленно поблагодарила ви Марко. Хорошее место он мне выбрал. Глаза слипались, я вновь задремала.

Проснулась уже на рассвете. Спина ломила, колени отчаянно ныли. Рана на спине горела так, словно ее каленым железом прижгли. В голове шумело. Но все это было для меня привычным, только сильно хотелось кушать.

Осмотревшись, я заметила, что вокруг сменился пейзаж. Лес кончился и теперь нашему взору открывались поля. Осень заявляла свои права. Трава сухим ковром устилала землю. Кое-где были еще видны понурые желтые и голубые цветочки, но, к сожалению, они не могли разбавить то уныние, что царило вокруг. Чувствовалось скорое приближение зимы. Осень в пограничных землях никогда не была затяжной. А тут она и вовсе скоротечна и неприглядна.

В обозе почти все спали, только женщина, сидевшая рядом со мной, тяжко вздыхала и ела какой-то фрукт. Ну, вот и подходящий момент, все же в окружении людей я чувствовала себя очень неуютно. Мне казалось, что все смотрят на меня, и это добавляло дискомфорта. Быстро нырнув в свою сумку, я наугад вынула сверток. В плотной коричневой ткани обнаружился хлеб, козий сыр и вяленое филе какой-то явно немаленькой рыбы. Быстренько соорудив из всего этого бутерброд, принялась жевать.

Все же проще, когда все спят и некому на тебя пялиться.

Я споткнулась об эту мысль, когда поймала на себе голодный взгляд рыжей. Как-то инстинктивно, не задумываясь, отломила половину хлеба с сыром и мягкой рыбкой, и протянула девушке. Быстро схватив еду, она жадно накинулась на нее.

- Дурная девка, самой еще невесть сколько ехать, а она продукты разбазаривает на всяких побирушек. Смотри, самой есть нечего будет, она не поделится. Знаю я таких, у самой еды полные карманы, а она на чужое заглядывается!

Оказалось, что склочная баба тоже не спала. Я окинула ее равнодушным взглядом и доела остатки своего бутерброда. Что-что, а я точно знала, когда голод наступает на горло, найдутся те, кто покормит. Так почему бы и мне не отплатить незнакомому человеку той же монетой. Рыжая смутилась, но продолжала быстро поглощать хлеб. Взглянув на карманы ее тонкой курточки, я улыбнулась сама себе. Если что в них и было, то только дырки.

Женщина рядом со мной снова тяжко вздохнула и протянула девушке зеленое яблочко. Мои глаза алчно вспыхнули и, забравшись в сумку, я тоже вытащила свое сокровище - зеленое яблоко, найденное в Тумане. Вот и пришло время отпраздновать свою новую жизнь. Я счастливо хрустела и наслаждалась неповторимым ароматом фрукта.

Все так же молча, мы ехали дальше.

Солнце стояло уже высоко, а мы все не останавливались. Ноги затекли, и очень хотелось в придорожные кустики. Я еле терпела. Полная женщина тоже ерзала на сиденье, но молчала. Первым, как ни странно, не выдержал полный мужчина.

- Возница, когда привал? - гаркнул он во все горло.

- Обождите уважаемый вир, скоро доедем до Огюстовской юрты, там и разомнемся - отозвался мужчина, правящий лошадками.

Огюстовской юртой оказалась мелкая деревенька примерно в десять домов. В центре стоял постоялый двор и отдельно небольшой трактир. Издали заметив стоящие неподалеку от строений деревянные отхожие места, мы наперегонки помчались к ним, стоило, только обозу остановится, а вознице крикнуть: «Привал, два часа!».

Опередив почти всех, мы с рыжей первые залетели в деревянные домики. Такие туалеты я видела впервые. Это был деревянный короб с дыркой посередине и более ничего. Но сейчас я была рада и этому.

Сделав свои несущие дела, я отправилась в таверну. От одного взгляда на цены стало ясно, я отнюдь не богатая особа. Немного подумав, спрятала мешочек денег, что дал мне Иной за широкий пояс платья, а те монеты, что достались мне от ви Марко, я положила в сумку и решила тратить пока их. Вернувшись в таверну, села за стол, где уже обедали люди с нашей повозки.

Купив тарелку супа, я неспешно наслаждалась вкусом. Все же, нет ничего вкуснее свежей горячей еды. Склочная особа придралась к подавальщице, на сей раз ей не понравилась степень чистоты тарелки. Доведя девушку буквально до состояния медленного кипения, она таки добилась того, что похлебка ей досталась бесплатно, как извинения со стороны владельца заведения. Моя соседка, все с тем же грустным выражением лица, ела какой-то салатик, состоящий из одной зелени. Рыжей не было видно. Мужчины сидели чуть поодаль. Всего их было трое. Помимо толстого мужчины, обедали еще два мужичка явно простолюдина. Именно их мне и не удалось рассмотреть в первый день путешествия.

Время бежало незаметно и отведенные два часа промчались быстро.

Глава 5

Следующие три дня прошли монотонно и однообразно. Обоз катился по накатанной ровной дороге. Изредка нас обгоняли отряды в десять - двенадцать мужчин. Каждый раз, как приближались воины, в повозке наблюдалось оживление и если мужчины ограничивались лишь рассуждением на тему, откуда тот или иной отряд и куда он, наверное, направляется, то женщины неизменно занимали самые строгие и горделивые позы и томно стреляли в солдат глазками. В этом мною были уличены все. И если рыжая девица посылала заигрывающие взгляды, то моя соседка и сидящая напротив нее дама с крайне поганым характером, буквально расцветами и излучали эротические посылы.

Я же откровенно веселилась.

Со стороны наблюдать за ними крайне презабавно. Поэтому разглядывать проезжающих мужчин, мне как-то не удавалось. Вот и сейчас к нам на встречу скакал десяток отборных рослых черноволосых молодцов в абсолютно черных кафтанах. Ими действительно можно было любоваться. Даже сидя на лошадях, они казались высокими. Черные длинные волосы развивались на ветру, разгоряченные от мороза лица строги и суровы. Сильные ноги, обтянутые штанами и высокими сапогами на шнуровке уверенно сжимают бока лошадей. В общем, красавцы. Наши дамы под собрались и приняли выгодное, с их точки зрения, положение на лавках. Началась прицельная стрельба глазками, да еще и с легким придыханием.

Вот кто бы знал, что мне стоило не рассмеяться.

По-видимому, мое веселое состояние не осталось незамеченным для проезжающих мимо нас воинов. Один из них исхитрился прямо на скаку протянуть руку к земле и сорвать небольшой синий цветочек. Поравнявшись вплотную с нашим обозом, он протянул его мне.

- Восхищен вами, красавица! - а глаза такие хитрые-прехитрые.

Вот тут уже не выдержала и рассмеялась вслух, но цветок приняла. Чуть приподнявшись, я продемонстрировала грациозный приветственный жест жриц пустыни.

- Восхищен и покорен! - мужчина поймал мою руку и поцеловал пальчики.

Я улыбалась, ну как можно оставаться равнодушной к такому паяцу. Мужчина картинно вздохнул и выдал:

-- К сожалению, служба. Иначе начертал бы ваше имя на родовом алтаре прямо сейчас, но, увы, жениться смогу лишь через год.

Посыл я поймала. Так же выдохнула и изобразила полнейшее разочарование на лице.

- Но позвольте узнать ваше имя? - продолжал играть свою роль сердцееда мужчина.

- Немая она, что не видишь бракованная. - Такого злобного голоса от сварливой особы, я еще не слышала.

Она буквально сочилась ядом. Мне стало не по себе, все веселье тут же улетучилось. Так обидно, вот за что столько ненависти. Ее лицо исказилось таким презрением.

Мужчина не отвел от меня взгляда, и казалось, словно не слышал ее комментария в мой адрес. Еще раз, поцеловав мои пальчики, шутливо подмигнул.

- Это просто замечательно. Если бы у вас не нашлось этого малого недостатка, я бы поверил, что богиня весны Айяла сошла с небес! Если не найдете за год суженого, дайте знать Ориго из восточного Хаялива, что в вардане Бессон. Я непременно буду ждать вас, и надеяться на встречу.

После этого он толкнул свою лошадь в бока и поскакал догонять сослуживцев. На прощание, еще раз оглянувшись, этот красивый черноволосый воин послал мне воздушный поцелуй. Шутник.

- Ну и чего ты растерялась, такая удача, девочка! Такие, как он брачным союзом не шутят, - женщина, сидящая рядом со мной, была всполошена. Вся ее строгость куда-то растерялась. - Он же на службе у Бессонов, о них весь запад судачит. Безопасно там и союз у них крепкий с Иными. Да в их крепостях надежно, как у богов в кармане. Ох, и не думай. Отправляйся за ним. Удача какая!

Я недоуменно покосилась на нее. Вот я еще за мужиками не бегала.

- Какая еще удача, нечего нестись сломя голову за первым встречным поманившим. Что у нее достоинства нет что ли? - вмешался в разговор толстый мужчина. - Девочка она видная. И личико, и фигурка - все при ней. Найдет себе такого, кто сам за ней бежать куда угодно готов будет. А что немая, так-то достоинство больше, хоть склок и скандалов не слышать.

Он повернулся к пылающей злобой женщине.

- Вот вы, например, вия. Вроде, и молодая, и красивая, а как рот откроите, так весь привлекательный вид теряете. И смотреть более не хочется! - мужики, сидящие на последних лавках, закивали, соглашаясь с ним.

- И то верно, много их тут ездит - вояк свободных, а женщин на них на всех мало будет. Неча тут еще бегать за ними, много для них чести великой, - возница был солидарен с остальными мужиками. - А молодая девочка туточки в девках никогда не задержится, еще и драки за нее устраивать будут. Моя дочурка, как в пору вошла, так только оглоблей ее кавалеров и гонял, пока гер из земель Вещанских на мою голову не сыскался. Увел кровинушку мою из дому. Вот и нечего перед ними веревочками виться, пусть сами ужами крутятся, чтобы жинку поласковей сыскать.

Все замолчали, видимо оставаясь при своем мнении. Но женщина, сидящая рядом со мной, все же наклонилась и в ухо прошептала.

- Не слушай их, долго ждать придется, чтобы древние за нами простушками бегали. Если понравился, беги за ним. Нам женщинам носом водить не пристало. Года пробегут быстро, оглянуться не успеешь, как одна одинешенька останешься, без мужика и без дитя.

Я повернулась и улыбнулась ей в ответ. По сути ведь совет хороший, вот только не затронул этот молодчик меня. Красивый - это да, вот что толку с красоты его.

Мы поехали дальше, мужики затеяли разговор о вардах местных, женщины прикрыли глаза в надежде подремать и только рыжая недовольно фыркала, глядя на меня, но молчала.

Это странно, но почти за четыре дня пути мы так и не узнали имен друг друга.

Юрта Беленявая была последней перед Вьюжным перевалом. Поэтому возница устроил тут привал на всю ночь. Размяв ноги, мы короткой вереницей отправились на постоялый двор. Комнаты тут оказались не дешевыми, и платить аж двадцать один луб за койку, мне было крайне не выгодно. Не спешили расставаться с монетами и все остальные. Женщины взяли одну комнату на двоих, толстый мужик заплатил за койку в большом зале. Остальные мужики, включая возницу, вернулись спать в обоз. Я осталась стоять у стойки с рыжей. У той денег видно тоже не водилось.

- Может в конюшню на сено. И тепло, и мягко, и денег не берут, - предложила она мне.

Я согласно закивала, перспектива сэкономить мне нравилась. Еду брать мы тоже по понятным причинам не стали, цены уж больно кусались. Рыжая похоже знала, что делает. Войдя в конюшню, она сразу отыскала лестницу, ведущую на чердак. Взобравшись вслед за ней, я увидела кучи перевязанных тюков с сеном.

Моя проводница, в отличие от меня, вела себя крайне уверено. Она быстро набросала в ряд несколько тюков, расстелила сверху потертый плащ и завалилась спать. Я повторила за ней. Оказалось, лежать так очень мягко, плащ мой был плотный и сено практически не кололось. Да и тепло тут было. Снизу ржали лошадки. Доносились обрывки чьих-то голосов. Я вытащила себе очередной сверток с едой и принялась ужинать. Сегодня у меня был хлеб, сыр и полоски мяса. Еще пара яблок.

- Может, поделишься? - Пожав плечами, я достала еще один сверток и протянула рыжей.

Ела она быстро. Облизав пальцы, девушка вновь уставилась на мою сумку. Но более делиться, желания у меня не было, потому, как продукты в моей сумке стремительно заканчивались и близок день, когда я и сама останусь ни с чем. Тем временем рыжая улеглась и, кажется, даже задремала. Подсунув под голову сумку, легла и я.

На дворе уже было темно. На улице кто-то закричал: «Привал». И снова стало тихо. Думать о будущем мне не хотелось. За эти дни я поняла, что не все так радужно тут на севере, как это описывали южане. Да тут не было войны, но в остальном все, то же самое. Есть бедные и богатые. Есть голод и нищета, и каждый тут пашет за кусок хлеба.

Слушая в дороге разговоры мужиков, мне стало ясно, что местные варды, так же отличаются друг от друга. Кто поумнее, заключают договора с Иными, кто глуп и горделив - пытается с ними воевать, что по мнению простого люда крайне не выгодно, а порою и сродни самоубийству.

Завтра мы въедем на территорию вардана Бессонов. Краю, по мнению моих попутчиков, суровому и опасному. Варды тут отличались жестокостью и непримиримостью. На их землях царил закон, навязанный людям самими правителями. За каждую провинность порка, за тяжелое преступление - смертная казнь. Между тем, люди сюда стремились, потому как, где закон, там и порядок, а порядок это стабильность и уверенность в следующем дне. Платили тут хорошо, а главное, вовремя. Не обманывали, так как за такое наместники вардов геры и руки могли поотрубать. И обрубали даже.

Что же ждало меня за Вьюжным перевалом, я могла только догадываться потому, что так далеко ехала я одна. И потому разговоров о том крае в обозе, не вели.

Незаметно я уснула, слушая уханье совы да ржание сонных лошадок.

Солнце раздражающе слепило в глаза. Поморщившись, я попыталась натянуть на лицо край плаща, но ничего не выходило. Вокруг стоял гул голосов, чей-то смех и шаркающие шаги. Просыпаться абсолютно не хотелось. И даже сильно ноющая рана на спине, периодически дающая о себе знать, не портила настроение. Но просыпаться было нужно. Ведь впереди перевал и еще несколько дней пути. Потянувшись, я села и тут же в душу вполз какой-то холодок, ведь солнце пробивалось через малое оконце в крыше. А значит, уже далеко не рассвет.

Неужели проспала!

Рыжей рядом не оказалось. Спрыгнув с тюков, я сдернула плащ и, отряхнув его от сена, накинула на плечи. Моей сумки нигде не было видно. Поиски ничего не дали. Мои вещи исчезли. В душе разгорался страх, положив руку на пояс платья, я нащупала мешочек с монетами. Теми, что отложила на самый крайний случай. Там было не более пятидесяти лубов. Быстро спустившись по лестнице, я побежала к стоянке, туда, где вчера вечером возница оставил повозку. Сейчас же ее не было. Покрутившись вокруг, я бросилась к постоялому двору. Меня разбирала паника.

Как быть? Куда идти? Где помощи просить? Как же меня могли забыть?

И ведь мои вещи! Ведь пропало же все, даже книги мои. Влетев в главный зал, я подбежала к стойке, но там никого не оказалось. Я готова была рыдать. Страх расползался внутри, сковывал мысли и давил на грудь.

Что делать?

Вскоре появился и хозяин заведения. Он внимательно окинул меня взглядом.

- Не тебя ли с утречка-то искали? - я закивала, слезы все же предательски сбегали по щекам. - Уехали они. Женщина тут все бегала, во все уголки заглядывала. Где была-то?

Мне было так горько, и страшно, и обидно.

- В конюшне, - выдавила я из себя

- Странно искали там тебя, - рослый мужик поморщился и почесал небритый подбородок - Рыжая деваха ходила.

Вот теперь я окончательно разревелась.

- Ну, чего ты слезами мне тут полы поливаешь?

- Украла, вещи мои, украла!

Мой голос звучал сипло и глухо. Невнятный шепот, но хозяин все расслышал.

- Это рыжая, что ли, обворовала?- сделал он верные выводы.

Я закивала. Вот так, я же с ней едой делилась всю дорогу. Не жалела куска хлеба, а она так со мной поступила. Правильно мне говорили - дура я наивная. Я никак не могла принять этот факт. Как же так можно поступить с тем, кто тебе помощь предложил. Как же так можно - то?!

- Ну не реви, денег-то хоть немного осталось, или совсем обобрала? - я закивала и показала хозяину на свой пояс.

- Ты совсем безголовая? Ты зачем незнакомому показываешь, где у тебя деньги припрятаны? Ты ж не знаешь, зачем я у тебя выспрашиваю. Ох, беда с вами, сопливыми! Нужно вас от мамки сразу мужьям передавать, нельзя вам самостоятельными быть, ибо совсем у вас у девиц ума нет. Ни ума, ни самосохранения! - мужик сурово поглядел на меня. - Едешь куда? За вьюжный перевал? - Я в согласии закачала головой. - Ладно, не реви, через десять минут почтовый обоз отбывает. Лошадки там резвые, к этим дорогам привыкшие. Ближе к вечеру нагоните обоз твой. Много денег Михайло с тебя не возьмет. Там и разберетесь. А пока иди в зал, попей чайку в дорожку. А я за возницей схожу. Беда с вами с молодыми. Все за мужьями гонитесь, древних вам подавай, да и пропадаете же, как есть пропадаете. Иным только на радость. Они до девчонок охочи.

В зале было пусто. Я села за первый же стол. Передо мной тут же поставили кружку чаю. Я была так поглощена своим горем, что даже не заметила, кто ее принес. Пить не хотелось совсем. Меня трясло, руки дрожали. Во рту стоял неприятный ком, а живот крутило. Слезы текли ручьем. Я ведь столько пережила, столько вытерпела, а простое человеческое предательство проглотить не могу. Обида жгла раскаленным железом.

- Вот Михайло забирай попутчицу, она с обоза Дарга. Много с нее не бери, совсем сопливая.

Напротив меня сел мужичек, с добрым заветренным лицом и такими неестественно яркими теплыми ореховыми глазами. В их уголках сеточкой залегли морщинки - смешинки.

- Догоним, - ласково проворчал он, - не переживай, доченька. Дарг мужик опытный. Он гнать не станет. Мы с ним почитай уже полвека на этой дороге. Он знает, что я позади него еду. Так что у заставы Бессоновской остановится, чтобы со мной последние новости перетереть. Ну, вставай доченька. Пойдем.

Почтовый обоз Михайло оказался не большим. В глубине повозки виднелись какие-то коробки и обвернутые в ткань тюки. Впереди были запряжены четыре низкие лошадки. Они в нетерпении перебирали копытами и встряхивали роскошными гривами. В повозку возница меня не пустил. Молча, указал на место впереди, рядом с собой. Неуклюже взобравшись, я устроилась поудобнее. Внутри тлел страх, что если не нагоним, как мне дальше без вещей и, вообще, куда податься?

Нарисованный мною с юного детства красивый образ мира за Туманной стеной откровенно трещал по швам.

Когда-то я перечитала все многочисленные книги о народах севера, все легенды и сказания, все, что было в библиотеки храма Пустынных барханов, а это не мало. Я нарисовала мир, в котором существуют древние роды сильных магов, где царит мир и единство. Где нет нищеты, нет несправедливости, где все сыты и довольны. Я так мечтала стать частью этих земель. А теперь словно пелена спала с глаз. Все о чем я мечтала, к чему стремилась, оказалось ложью. Оказалось лишь грезами и наивным вымыслом ребенка. Я даже представить не могла, что меня может обокрасть и предать девушка, с которой я делила кусок хлеба. Как мне ей теперь в глаза смотреть? Это было очень странное чувство, ведь виновата передо мной она, а стыдно было мне. Стыдно, что я оказалась такой легкой добычей, что оказалась такой наивной и, чего уж таить, откровенной дурой.

Погрузив в обоз кучу коробок и тряпичных мешков, Михайло вскочил на козлы и мы поехали.

Глава 6

Весь путь возница рассказывал мне разные истории из своей жизни. Поведал о деревне своей родной, о семье, о детях. С особой любовью он хвалился внучками. Потом пошли байки о случаях на трактах. Каждую такою историю он начинал словами: «вот помню я лет десять назад» или «был со мной по молодости такой случай». И случаев этих было так много, что казалось, молодость у него была длинная предлинная, ну что ни день, так страшное приключение.

Особенно он пугал меня Иными.

Дескать, появляются те на трактах каждую весну и ищут себе невест, красивых да молодых. Вот кого заприметят, то все, почитай, пропала девка. Бывало и отобьют ее на дороге, так Иные являлись за ней в постоялые дворы и уволакивали посреди ночи. Да еще и так, что никто ничего не слыхал. И все, больше ту девицу никто и не видывал ни живой, ни мертвой.

Я тут же представила себе хвостатого змеелюда, жителя Тумана, и вообразила, как тот карабкается по стене глухой ночью. Картинка как-то не вязалась. Ну, может у них тут какие-то другие Иные. С ногами.

Так практически прошел весь день. Один раз мы останавливались размять ноги, да сбегать в кустики, но после рассказов возницы было как-то боязно от дороги удаляться. А кто его знает, может у них не только по весне, но и осенью Иные сидят по кустам и поджидают неосторожных глупых девиц. Так что по-быстренькому сделав все свои дела, я запрыгнула в телегу на лавку и резвые лошадки помчали нас вперед.

На тракте было как-то пусто, за день мы увидели только один отряд, а после того, как свернули на дорогу, ведущую к вардану Бессонов, так, вообще, никого не встречали.

-Ну, немного осталось. По моим подсчетам мы почти догнали обоз Драго. Погода стоит хорошая, так что получилось даже быстрее, чем я предполагал.

В этот момент мы обогнули небольшую рощицу и выехали на ровную дорогу. Картина, открывшаяся нам, заставила сердце остановиться, дыхание сперло. Там впереди, посреди тракта, валялась перевернутая телега, около нее кто-то лежал. Явственно ощущая запах смерти, я отказывалась верить увиденному. Это был тот самый толстый мужчина, что еще вчера поучал меня, себя уважать, а теперь он лежал там, в грязи, придавленный тяжелой телегой.

Не дожидаясь, пока Михайло остановит, я спрыгнула на землю.

-Вернись девочка! Кому говорю, вернись обратно! - возница кричал мне в спину с какими-то истеричными нотками. - Вернись сейчас же. Нападение это, уезжать быстрее надо. Ты слышишь меня? Уезжать надо, сейчас же.

Я не слушала. Бежала к тем, кто несколько дней провел со мной бок обок. Еще вчера эти люди смеялись и рассуждали о жизни, а сейчас я непроизвольно впитывала энергию их смертей. От этого стало так больно и противно.

Подбежав к мужчине, я уставилась на его ноги, все остальное было под досками телеги. Видимо он умер в момент, когда ее перевернуло. Обежав кругом, я нашла остальных мужиков. Их животы были вспороты, рядом лежали вывернутые кишки каким-то неестественным и жутким розовым месивом. Один из мужиков зажимал их в окоченевшей руке, словно хотел помешать, им выпасть. Меня трясло.

- Не смотри, слышишь, вернись в повозку, - подоспевший ко мне мужчина, дернул меня в сторону обоза. - Не смотри, тут нам уже нечего делать. Поехали, слышишь, не дури.

Я не слушала, вырвавшись, побежала искать остальных. Я не желала верить, что они все мертвы. Я была готова простить все их злые слова. Готова была подарить свои вещи и все оставшиеся деньги той рыжей девчонке, лишь бы она была жива.

Чуда не случилось.

Первую женщину я нашла в колее, словно ее закинули туда умирать. Ее руки были все в грязи. Наверное, она ползла, желая скрыться от своих мучителей. У ее платья отсутствовал подол, а ноги, все перепачканные кровью, говорили о том, что бедную насиловали и очень жестоко. Даже в смерти ее лицо искривляла какая-то злобная гримаса.

Не замечая более ничего вокруг, я размазывала слезы по лицу.

В нескольких шагах дальше лежала моя рыженькая попутчица. Смотреть на нее больно. Сейчас было видно насколько она молода, совсем еще ребенок. Такое удивленное выражение застыло на ее красивом личике, будто поверить несчастная не могла в происходящее. На мертвом лице приоткрытый рот в немом крике. Крик о помощи, который некому было тут услышать. И большие чистые голубые глаза, в них навечно застыла невыносимая боль.

Я не могла отвести от нее глаз - неестественно повернутая голова, ноги в крови и изодранная одежда. Ее смерть змеями вползала под мою кожу. Я слышала ее предсмертную муку. Ее отчаянье и дикое желание жить, и еще горькую обиду на весь мир. Я была уверенна, что ехала она сюда в поисках мужа, так же как и я хотела дом и семью.

А теперь оборвались ее мечты тут в этом мерзлом овраге.

Я заставила себя идти дальше. Под моими ногами противно чавкала грязь. Пройдя вдоль дорожной колеи, я натолкнулась еще на одну женщину и тут же позорно разревелась в голос. Она была жива.

Жива!

Не помня себя, я закричала. Подбежавший возница дернул меня за руку.

-Тихо ты, накличешь на нас беду. Они же теплые еще.

-Живая. Она живая.

Подлетевши к женщине, я попыталась поднять ее. Вертелась вокруг нее волчком, не понимая, как дотащить ее до телеги. Возница сориентировался быстрее меня, он просто подхватил ее на руки и, несмотря на то, что женщина была рослой и отнюдь не худенькой, потащил ее в свой обоз.

-Ищи остальных, может, кто еще остался.

Я бросилась вперед, ведь остался Драго - возница. Он лежал на животе поодаль, будто пытался скрыться в пролеске. Лица видно не было, но мне и не нужно было. Оглянувшись, убедилась, что Михайло с женщиной далеко. Подскочив к практически мертвому мужчине, успела поймать его ускользающую жизнь. Его сил было ничтожно мало, но мне и этого было достаточно. Этого хватит!!!

Закрыв глаза, я плела жгуты из своей тьмы и запечатывала в мужчине его жизнь. Крепко привязывая душу к телу. Тепло уходило из меня, по венам, замедляя ход, неслась стылая кровь. Я отдавала все, что успела скопить. Но и пусть, главное, он будет жить. Жить долго. Вернется домой к жене, к детям и будет на коленях качать внуков, которых дочка с зятем шустрым гером из Вещанского вардана привезет ему на все лето.

Я плакала, но упорно делала свое дела. Грудь сковал дикий холод, дыхание вырывалось со свистом. К тому времени, как ко мне подскочил Михайло, его друг дышал. Грудь ровно поднималась и опускалась.

- Так, девочка, бери его за ноги и потащили.

Мужчина был тяжелый, а я растратила все силы. Но я добросовестно тащила его к обозу. Руки готовы были оторваться, но это ничего, еще немного и все. С трудом закинув его на повозку и уложив рядом с женщиной, мы рванули вперед.

Лошадей возница не щадил, гнал словно за нами все призраки тьмы гонятся. И он не ошибся. Буквально через несколько минут за нами действительно увязалась погоня. Их было сложно рассмотреть, но и так было понятно кто это.

-Держись девочка, до заставы где-то час ходу, главное, чтобы колеса не подвели.

Мы мчались! Возница постоянно стегал лошадей по бокам, заставляя их выбиваться из последних сил. И они гнали. Преследователи не отставали, но и приблизиться к нам у них не получалось. На повороте нас сильно занесло, но опытный мужик выровнял телегу. Сзади послышался натужный стон. Но это было не важно, я знала, что наши раненые живы и сейчас беда грозит нам всем.

Время тянулось медленно. Минуты за минутами.

Обмирая, я, сжав поручни, всматривалась в мужчин загоняющих нас словно дичь. Во мне кипела лютая злоба на них, но я не могла причинить им и капли вреда, все мои силы и умения оказались бесполезны. Внезапно, как по команде, эти звери стали резко отставать и через минуту и вовсе исчезли из виду. Но возница не сбавлял скорость, он все стегал и стегал лошадей. Еще один поворот и впереди замаячили деревянные стены и вышки.

- Нападение, разбойники на тракте! - Михайло орал во все горло. - Твари в десяти минутах от нас. Нападение!!!

Мы буквально влетели в открытые ворота, и тут же на дорогу выскочил отряд воинов. Ничего не спрашивая, они ринулись за нашими преследователями.

-Догонят тварей, как есть, догонят. Шкуры с них снимут, да башки их проклятые на забор повесят, как есть, повесят, а я любоваться буду. Вот смотри, висят.

И действительно на бревенчатом невысоком заборе, обозначающем начало земель Бессонов, были понатыканы головы. Вид у них был чудовищный.

-Вот и этих выродков то же ждет. От бессонских гончих не уйдешь. Дождусь и полюбуюсь на их башки. С места не сдвинусь, пока их трупы не увижу. Выродки.

Наша повозка остановилась. К нам подскочили люди. Что-то говорили. Но я не слышала их, словно во сне смотря на десятки отрубленных голов на заборе. В чувство меня привел стон в обозе. Раненых вытаскивали и перекладывали на носилки. Я поймала взгляд женщины, стало так стыдно, что я, проехав с ней четыре дня бок обок, даже имени ее не знаю.

Соскочив, я схватила ее за руку. Меня не отталкивали, так мы и вошли в помещение, по-видимому, выполнявшему функцию лазарета. Женщина крепко сжимала мою ладонь. Откуда силы только.

За нашими спинами засуетились воины и, быстренько переложив раненого возницу на плащи, утащили в другой домик. С нами остался только целитель. Низкорослый мужик с огромными, словно лопаты, руками, бережно, словно тростинку, ощупывал мою спутницу, а я, наверное, впервые за все время по-настоящему рассмотрела ее. Красивое молодое благородное лицо, длинные светлые пшеничные волосы, они закручивались мелкими спиральками и придавали своей хозяйке задорный вид. Но не сейчас.

Раньше она казалась мне полной, теперь же я видела, что полнота ее только в определенных местах, которые только красят женщину. Высокая полная грудь, узкая талия и пышные бедра - все это наверняка делало ее привлекательной в глазах мужчин. Сейчас зеленые глаза полные боли словно выжжены, но в них проглядывалась сила и стойкость, не было безумия, которое я так часто видела в глазах молодых девушек, подвергшихся насилию.

Женщина справлялась со своим горем, столько силы, казалось, что это вовсе не ее несколько часов назад жестоко попользовали и бросили умирать. Целитель задавал ей вопросы, смысл которых проскальзывал мимо меня, она отвечала четко и уверенно. Морщилась от боли, но не показывала этого. В какой-то момент она поймала мой взгляд, и улыбнулась.

Мне улыбнулась такой теплой улыбкой, словно была благодарна мне. Вот только за что?

Я не могла держать себя в руках. Во мне бурлила магия. Она клокотала, оглушая, и требовала выхода. Я не справлялась, впервые с того момента, как у меня на глазах умирали наши наставницы жрицы. Но тогда я лишь сочувствовала этим сильным женщинам, их просто жаль. Сейчас же я чувствовала боль. Острую пронизывающую позвоночник боль и она не утихала. Женщина коснулась моей руки, легкое и такое теплое пожатие. И я расплакалась, тихо сдерживая всхлипы. Было так стыдно за себя и обидно за нее.

-Ну что ты девочка, все позади. Главное, что мы живы, остальное пройдет и забудется.

Я была не согласна с ней, не забудется. Ничего не забывается, стираются фразы и лица, но не чувства. Боль, она остается навсегда. Целитель закончил осмотр и вышел, в комнате мы остались вдвоем. Я присела на стул возле кровати, на которой лежала женщина и облокотилась на высокую спинку. Только сейчас поняла, как устала.

-Надо бы нам представиться друг другу, а то неудобно как-то.

Я улыбнулась сквозь слезы. Оказывается, не одну меня беспокоил тот факт, что мы даже имен друг друга не знаем.

-Меня Селестиной зовут, я из пограничных земель, наша деревня прямо около Тумана располагалась. Вот мы первые и поплатились за глупость наших Вардов. Ты тоже с тех земель?

Я неопределенно качнула головой

-Я Ниорайклин, - это все, что я смогла выдавить из себя.

Горло полоснула жгучая боль. Голос звучал глухо и сипло.

-Значит, не немая?! - я снова покачала головой. - Какое у тебя имя необычное. В наших землях такого вычурного и не сыщешь. Ну а сокращенная форма есть, короткая.

Я покачала головой, не совсем понимая, как это сокращенное.

- Ну, нет, значит, придумаем, а то язык сломаю это выговаривать. Будешь ты у меня ... Ниори! И коротко и красиво.

Мои брови скинулись вверх, вот так у нас имена еще никто не обрубал, наоборот, среди жриц было почетно носить длинные сложные имена. А тут Ниори! Хотя чужая земля - чужие обычаи.

Женщина попыталась встать, но только охнула от боли. Я поспешила уложить ее обратно.

- Остальных жаль. Ох, как жаль, мужиков сразу положили, даже опомниться им не дали, а дальше... Они так кричали, Ниори, так кричали. А эти...

Она ненадолго умолкла и уставилась в потолок. Зеленые глаза лихорадочно блестели, заполненные непролитыми слезами

- Надеюсь, поймают их. Хочу в рожи их посмотреть, чтобы запомнили мое лицо, твари. Не люди это, даже Иные такого не делают, - ее лицо исказила вспышка гнева. - Даже Иные! Все чаще думаю об этом. Знаешь, к нам в деревню первые именно Иные пришли, мы в ужасе были. Но они нас не тронули, никого не тронули. Продукты позабирали, скотину кое-какую, но и нам оставили. Тогда нам казалось, что страшнее Иных никого нет. Как же мы ошибались, Ниори. Какими были наивными. Вслед за Иными пришли войска наших вардов, молодчики простые из деревенских, мы были рады им, как родным. Глупые...

Слезы все же прорвались на волю, но Селестина не замечала влагу на своих щеках. Она была погружена в воспоминания.

- Мы были такими глупыми, Ниори! - повернувшись, она схватила меня за руку и заглянула мне в глаза. - Они расположились в наших домах, по три-четыре человека. А потом началась попойка, они отобрали все наши припасы, кто сопротивлялся, избивали, а потом... Потом началось самое страшное, девочка, самое страшное.

Женщина говорила медленно, часто повторяя слова дважды. Она переживала все снова, на лице застыла маска боли и ненависти. Так некрасиво исказив ее, но она продолжала рассказ, который давался ей с явным трудом.

-В пьяном угаре они хватали женщин и насиловали, рвали одежду, били. Даже совсем маленьких не пожалели. Совсем девочек терзали. Всю ночь были слышны крики, стоны, мольбы. Наутро .... Я навсегда запомнила то утро. Опомнившись и отойдя с похмелья, эти нелюди стали сжигать дома, закидывая туда мертвых. Девочек, женщин, старух, которые не пережили эту ночь. Я в панике искала сестренку и мать. И нашла... Они до сих пор мне снятся. Все время вижу их лица. Моя маленькая сестренка висела в сарае около дома на балке в петле, а рядом с ней мама. Она была еще теплая, когда я их обнаружила. Видимо мамочка моя нашла Миллару первой. И не выдержала, она прямо на той же балке и вздернулась.

Теперь уже и я не могла сдержать слез, оплакивая ее семью. Не зная, как облегчить ее боль, я лишь сильнее сжала ее руку. Это было странно, но мы держались за ладошки, как маленькие девочки. Чем больше рассказывала мне Селестина, тем ближе она становилась мне. Ближе и роднее. В этот момент я поняла, что наше знакомство не станет мимолетным. Поддавшись порыву, я погладила ее по волосам.

-Это страшно, Ниори, - вздохнув, пробормотала она. - Не то что со мной на дороге произошло. Насилие можно пережить, смерть любимых нет. Ты поймешь меня, я вижу это в твоих глазах. Не осуждай меня за то, что так легко пережила сегодняшние смерти, и что не скорблю. Мне жаль их, но это можно пережить. Я сюда за счастьем ехала, хотела все забыть. Забыть выжженную деревню. Забыть, как полыхал мой дом. Забыть, что от родных и могилок не осталось. Все забыть. Хочу, вопреки всему и всем, начать заново все. Но только с Иным. Все это ложь, что про них говорят. Пусть лица у них не совсем привычные для нас, но в них больше человечности.

Селестина смотрела на меня своими мудрыми зелеными глазами и вдруг улыбнулась.

Глава 7

Несколько дней мы просто спали. Нам приносили свежей еды и питье. Скупо делились новостями о грабителях с дороги. Их преследовали и гнали как зверей в ловушку, но пока еще не поймали. Вот так мы и переживали свое несчастье в ожидании справедливости и суда над нашими обидчиками. Селестина с каждым днем становилась все веселее и здоровее. Я поражалась внутренней силе этой женщины.

На улице громыхнуло и по дороге, скрипя, проехала повозка, доверху загруженная мешками. Тракт хорошо был виден из окна домика, в котором мы сидели и тихо разговаривали. Селестина оказалась не только очень доброй и простой женщиной, но и весьма общительной. Сейчас она лежала и разглядывала мое лицо, а у самой так проказливо и заговорщически горели глаза, что я не выдержала и поинтересовалась:

- Что ты придумала?

- А поехали со мной в Шорхат. Там столько возможностей хорошо устроиться. И мужчин там много и войны нет, и не будет. На землях клана Бессонов всегда спокойно. Они же сами полукровки, все братья от женщин Иных рожденные. Там хорошо, Ниори, царит порядок и спокойствие. Не страшно и дом строить, и деток рожать. И работы много для одиноких женщин. Вот прямо в дом вардов и пойдем. Местные бабы глупые, бояться, что их там Иные заприметят и уведут в свои хараи. А по мне там и хорошо, не видела я поселений Иных, но думаю хараи их стоящие. И к женщинам у них доброе, даже нежное отношение. Несмотря на все сказки, что про них рассказывают.

Селестина резко замолчала, будто что-то вспоминая. И улыбалась сама себе.

«Поеду» - решила про себя, - Да хоть на край света с ней поеду»

У меня никогда не было подруги, и сейчас я чувствовала, что Селестина именно тот человек, который сможет меня поддержать и с которым я смогу поделиться самым сокровенным.

До этого момента, по сути, идти мне было некуда, а она предлагала свою компанию. Да с ней я пошла бы даже в эти непонятные хараи. В памяти снова всплыл образ змеелюда. И проснулось мое любопытство.

- Селестина, - я чуть сжала ее руку, - а Иные они какие?

Мой шелест был услышан.

- Иные, они разные. К нам приходили «снежные». Описать тебе их?

Я закивала головой. Селестина улыбнулась:

-Они не похожи на наших мужиков. Высокие, даже длинные, словно кто их вытянул немного. Кожа серая и гладкая, ни одной морщинки, возраст только по глазам и видно. Стройные, мускулистые. Вроде идет, а со стороны смотришь, так и вовсе над снегом плывет. Волосы у всех длинные пепельные, у кого темнее, у кого светлее. Был там один, так словно сажей голова измазана. Он в нашем доме два дня прожил. Глаза красные! Ох, как мы с сестренкой пугались его взгляда, а он только посмеивался над нами. Знаешь, сейчас вспоминаю его и понимаю, что красивым он был. Ну и пусть кожа серая, да глаза, словно кровь горят, но ведь красив. Стройный, гибкий, волосы до пояса почти и густые такие, а в ушах на чуть вытянутых к верху кончиках серьги колечки. Говорят у них, у кого магия сильная, у тех глаза огнем полыхают. У этого в темноте светились, словно не Иной лежит на лавке, а кот там притаился и одни глаза и сверкают.

Моя обретенная подруга снова замолчала, что-то обдумывая.

- А еще я слышала о Иных с хвостами как у змей, в тумане говорят их хараи. Но не видела я их. Хашшаси их у нас называют. Еще батька мой встречал как-то в лесах наших «туманников». Эти как призраки, но батька мой говаривал, что туманник ему жизнь спас, голыми руками медведя удушил, и беду от него отвел. Я вот думаю, что тот, кто из тумана соткан, наверное, кого-то удушить не может. Значит, они такие же, как мы. Магия, наверное, у них особенная. Вон «безликие», лица один к одному, а соседка моя говорила, что это маска их, а под ней все они разные. Она женщина серьезная, муж ее в молодости лесничим был, а те, кого только не видели. На самом севере еще остались «ледяные», но они всегда жили обособлено. Людское тепло их убивает, так что носа своего в наши варданы они не кажут. Им и там хорошо, сильные они, да и немало их. Но главное, что наши земли им ни к чему, тепло слишком у нас. Войны с ними мы бы не пережили. Больше ни о ком не слышала, может и еще какие расы существуют, кто ж его знает.

На улице что-то грохнуло, и послышалась отборная ругань. Мы же любопытно уставились в окно. Там бегали мужики, таскали какие-то коробки и что-то друг другу гневно выговаривали. По всей видимости, при разгрузке обоза что-то перевернули.

-Вот косорукие, - засмеялась Селестина. - Я и представить раньше не могла, какое это счастье, когда вот такая жизнь мирная кругом. Когда такой проблемой кажется упавший ящик или отвалившееся колесо. По первой думала, не переживу горя своего, а потом поняла, что жить надо во что бы то ни стало.

Она крепко сжимала мою руку, словно боялась, что я исчезну. Я пригладила ее непослушные курчавые волосы

- Мы переживем. Все переживем Селестина.

- Говори со мной хоть изредка, мне приятно слышать твой голос.

Я не знаю, сколько мы так с ней просидели, держась за руки и разговаривая. Конечно, рассказывала в основном она. И не спрашивала меня о лишнем. Изредка я отвечала. Нам было тепло друг с другом. Словно подруги.

Когда пришел целитель, на улице уже стемнело. В комнату наконец-то затащили еще одну кровать для меня, а то все на полу на одеялах ютилась. Застелив постель свежими простынями, мы легли отдыхать. Селестина уснула сразу, в комнате слышалось ее легкое сопение. Я же лежала и смотрела в окно. За грязным в разводах стеклом ходили люди, эхом доносились разговоры, фыркали лошади. Там кипела жизнь.

Тут же в комнате было тепло и уютно.

Утро для нас с Селестиной началось с громкого стука в дверь. Спросонья создалось ощущение, что к нам не иначе как горный медведь ломится. Похоже, надеяться на то, что дверь оставят в покое, было высшей глупостью.

- Кого там с рассветом Тьма притащила, Стужа им в одно место, - Селестина со стоном села на кровати. - Ниори, ты спишь? Открой, пока эту хибару подчистую не снесли.

Деваться было некуда, пришлось вставать и открывать. Осмотрев себя, убедилась, что мое ночное одеяние в виде длинной мужской рубашки скрывает достаточно ноги, я поплелась к двери. В нее так тарабанили, что она буквально ходила ходуном, даже страшно к ней приближаться.

- Да идем уже, хватит дверь выламывать! - Селестина ну явно была с раннего утра не в духе.

Пришлось открывать. На пороге стоял всего один мужчина, я даже за спину ему заглянула, чтобы проверить, что там не при прятался еще с десяток молодцов, выносивших дверь.

- Простите, вия, надеюсь, я вас не разбудил?

Вот не знаю, что за эмоции отразились у меня на лице, но великан смутился и виновато пошмыгал носом. А потом так и вовсе не произвольно отступил на шаг. Я же выразительно так уставилась на небо, надеюсь, он заметит, что все еще на темное небо.

- Что там, вия? - глухо поинтересовался он и тоже задрал голову вверх.

- Солнце там еще не взошло, уважаемый вий, вот что там! - Селестина, похоже, первой поняла мой намек на обстоятельства так сказать. - Все порядочные люди спят!

Как ни удивительно, но мужик смутился еще больше. Похоже, тот факт, что еще слишком рано для визитов, только сейчас пришел ему на ум. Но между тем он уверенно вошел в дом.

Прошмыгнув мимо него, я залезла на койку и спрятала ноги под одеяло. Пол был очень холодным, да и комната уже остыла. Мужик оказался колоритным. Высокий, мускулистый, но не слишком широк в плечах. На нем была все та же черная форма, что и на остальных воинах, но мех его плаща оказался рыжим. Такой насыщенный огненный цвет у ворсинок, что невольно приходил на ум вопрос, что же это за животное такое.

Мужчина тем временем, не обращая внимания на повышенный интерес с нашей стороны к его внешности, выдвинул стул и поставил его между нашими кроватями. Уселся и с обстоятельным видом закинул ногу на ногу.

-Э... Уважаемый, а вас не смущает, что мы с подругой практически раздеты и сидим в кроватях перед вами? - немного взволновано спросила Селестина.

- А я к вам не свататься пришел, времени у меня на ваши женские причуды мало, - голос его звучал хрипло и словно проникал под кожу, вызывая толпу мурашек.

Его глаза были темными, но какими-то теплыми. Да и, вообще, весь облик этого воина казался неоднозначным. Странный сероватый оттенок кожи, длинные темно-пепельные волосы, собранные в высокий хвост.

-А глаза у вас светятся? - этот тихий вопрос как-то сам собою у меня вырвался, но так хотелось увидеть, их сияние.

Мужчина захлопал глазами, похоже, все шло не по его сценарию.

- Сейчас проверим! - и я не поверила своим глазам, потому как Селестина одним резким выдохом погасила ночной фонарь на своем столе. Огонек встрепенулся и погас, магия, его усиливающая, чуть померцала и комната погрузилась в полумрак.

- Смотри, Ниори! Я же говорила, на кота похож! - моя подруга ликовала, я же смотрела во все глаза на настоящего снежного Иного. Его глаза сейчас и, правда, были похожи на кошачьи, и сверками загадочным красным огоньком.

Мужчина недоуменно на нас уставился. Он явно не привык к такому к себе отношению. Хмыкнув, он красивым резким пасом большого и указательного пальца вновь зажег ночной светильник. Комната наполнилась неярким светом.

- Насмотрелись?! А теперь серьезней, вии. Меня зовут гер Обертон. Мною сегодня ночью был перекрыт тракт на Вьюжный перевал. Больше в течение двух недель как минимум туда не поедет ни один пассажирский или товарный обоз. Некоторое время назад были доставлены сумки и вещи, найденные у уничтоженных грабителей. Вы можете забрать среди них свои. Потом либо поедите со мной в Шорхат, либо останетесь здесь, ждать пока откроют дорогу. Выбор за вами. Я отбываю через час с вами или без вас.

После этого мужчина легко и даже грациозно поднялся, такое ощущение, что специально подчеркнул, что Иной и неспешно вышел. Хлопнула дверь. Мы молчали, переваривая полученную информацию.

- Похоже, это сама судьба! - Встрепенулась Селестина. - Так, Ниори, подъем, одеваемся и за вещами. Такого мужика я не упущу. С ним куда угодно.

Я прыснула со смеху кто, о чем, а Селестина о вечном и прекрасном. Но, тем не менее, я подскочила и быстро надела платье и сапожки. Гамаш у меня не было, хорошо, что хоть ткань была плотной, да и куртка, подаренная ви Марко, грела.

Через пару минут мы уже искали коменданта, которому были оставлены обнаруженные у разбойников вещи. Искомый мужичок оказался даже на вид жадным и прижимистым. Субтильный, невысокий, он зорко осматривал нас глазками бусинками.

- Чего пришли так рано? - недовольно фыркнул он в нашу сторону.

- Как сказали, так и пришли. Вещи наши где? - Селестина, похоже, пришла к тем же выводам насчет коменданта, что и я, и решила первой пойти в атаку. - Где мои сумки, чемоданы, надеюсь, в целости довезли?

Странно, но вот никаких чемоданов у Селестины я не помню. Сумка да была, но больше поклажи никакой не было.

- А какие у вас сумки, уважаемая? - мужичок прищурился еще сильнее, - Опишите-ка их.

- Как это, какие? - Селестина даже ножку вперед выставила. - Хорошие, добротные, два чемодана серые с розовой вставочкой по бокам. Надеюсь, внутрь не залазили, узнаю, что копались в моем белье, пожалуюсь гер Обертону. Сумка еще была синяя, дорожная, я все помню, что там было. Пропажу сразу обнаружу, так что если ухватили чего, лучше сразу верните. У моей подруги сумка серая военная, большая. Все сюда тащите.

Вид у моей подруги был уверенный и грозный. Мужичок пошмыгал недовольно носом, но все-таки отправил двух пацанят, помогавшим ему, за описанными вещами. Мы остались ждать. Я решала осмотреться, все же интересно было, как все устроено у северян.

Комендант расположился в отдельном домике, внешне он ни как не отличался от прочих. В том числе и от того серого и невзрачного однокомнатного помещения с уборной, в котором ночевали мы. Внутри же все обустроено немного иначе. Комнат в доме было как минимум две. Стены внутри деревянные, не крашенные. От них даже пахло ненавязчиво смолой. Большое окно пропускало много света, но вот странность, стол коменданта находился в самом темном углу, словно прятался сидящий за ним мужик от солнечного света. Кроме стола этого и небольшого шкафа с полочками, стоящего почти впритык к нему, более в помещении мебели не наблюдалось. Ни дивана, ни кресел, даже стула лишнего здесь не обнаруживалось, так что о каком-то даже призрачном уюте даже речи не шло.

Между делом дверь во втором помещении отворилась и в комнату, таща чемоданы, вернулись мальчишки. Вот теперь я поняла, что задумала моя подруга. Вещи эти были мне знакомы. Эти чемоданы принадлежали той самой склочной женщине, что ехала с нами. Я поразилась расчетливости и смекалке Селестины. Вот уж действительно, кто в этой жизни не пропадет.

Скоренько подхватив чемоданчики и свои сумки, мы быстро отправились обратно в свой временный домик. И хотя Селестине было еще тяжело ходить, о чем свидетельствовало ее тяжелое дыхание и проступившие капельки пота на лбу, она ни сколько от меня не отставала и упрямо шла вперед.

Глава 8

В добытых не самым честным образом сумках мы обнаружили настоящий клад. Погибшая такой страшной смертью женщина оказалась отнюдь не бедна. Чемоданы были битком набиты вещами.

Скептически поглядев друг на друга, мы принялись быстро перебирать их. Тут обнаружились гамаши из такой чудесной тянувшейся ткани, какой я не то, чтобы не видела, а даже и представить о такой не могла.

- Вот это да! Это симутская шерсть. Да это стоит состояние! - Селестина от восторга аж в ладошки похлопала. - Ну-ка одевай. Одни мне, одни тебе, - в меня полетели черные плотные штанишки. - Главное, чтобы не были короткими.

Быстро одевшись, убедилась, что в этом северном мире я явно коротышка, потому как часть штанины свисала со стопы. Но Селестина быстренько, оценив, как на мне сидят эти дорогущие гамаши, подкатила их на два раза.

- Ну, длинное не короткое, - философски подытожила она. - Так что у нас еще есть? - моя заботливая подруга вновь стала рыться в чемоданах.

На кровать полетели платья, пара ночных рубашек, носки, плащ, за ним второй.

- Вот знаешь, что странно? - задумчиво протянула она, а я покачала головой. - Оно все новое, вот смотри, тут еще печать есть, - она указала на плащ, на подоле которого была прилеплена какая-то тряпица. - И тут смотри. И здесь! Похоже, попутчица наша контрабандой шмоток занималась. То-то дерганая такая была. Если бы местные торговцы прознали, несдобровать бы ей. Но не будем о покойных плохо, нам ее темные дела только на руку оказались.

Я подтащила к себе пару носков красивого голубенького цвета, такие пушистые и мягонькие на ощупь.

- Селестина, - тихо позвала я, - а можно мне носочки?

- Ой, милая, да набирай себе все, что по размеру подходит. У нас же с тобой комплекция разная, нам тут делить нечего. Что-то увлеклась я, красавчик этот гер нам час всего дал. Возьмет и уедет без нас, с него станется. Так что быстро разбираем все по чемоданам. Если что, потом уже на месте еще раз все поделим.

Так и сделали. Очень быстро Селестина раскидала вещи по двум чемоданам. Причем, я заметила, что мой был потолще ее.

-Так, тебе какой плащ, этот? - перед моим лицом тут же был развернут черный шерстяной плащ с глубоким капюшоном отделанный черным мехом. - Или этот? - второй был серый с красивой белой меховушкой.

-Первый, - быстренько определилась я.

- Вот и славненько, его и оденешь! - в меня полетел черный плащ. На ощупь он оказался мягким, а по весу неожиданно легким. Я потерлась чекой об мех на отделке и накинула на плечи обнову.

Дальнейшие сборы заняли у нас примерно минут десять. После чего мы закинули в чемоданы наши собственные сумки и отправились на выход искать гера. Я же была безумно рада еще и тому, что книги мои никуда не делись и не пропали.

Пока мы были заняты внезапно появившимся у нас гардеробом, на улице стало совсем светло. Солнышко пригревало не по-осеннему сильно. Да и народу вдоль дороги поприбавилось. У нашего временного домика столпились молодые мужчины, в серых длинных кафтанах, которые практически полностью скрывали их ноги. Я даже не обратила бы на них внимание, если бы не шепот, долетавший до меня с их стороны.

- Я же говорил, что там женщины.

- Какие красивые обе и что, правда, свободные?

- Да вроде да.

- Может, познакомимся с ними?

- Да поздно их уже гер Обертон заприметил, говорят, как с ними побеседовал, так сам не свой вернулся. Велел обозы не выпускать, пока он сам не уедет.

- Да-да, - подтвердил слова говорившего другой мужчина. - Он самолично повозку готовит, все, что есть одеяла на станице, в нее стащил. А сам как шальной метается. Странно все это.

-Да он же Иной, чистокровный. Кто же знает, что у него в голове творится, но лучше не нарываться. Бессоны, вообще, бешенные. Женщины красивые конечно, но с бессонскими псами связываться себе дороже.

- Жаль! Хорошенькие девицы! - мужской шепот смущал и настораживал одновременно.

- Я ритуальный браслетик вон той курчавой блондиночке бы надел!

Селестина, после этих долетевших до нас слов, как-то даже дернулась. И я поняла, что она тоже слышит их разговор. Прикрыв дверь в дом, мы все так же мялись с чемоданами у крыльца, с любопытством вслушиваясь, что же еще о нас скажут. Вот только подслушивать и дальше у нас не вышло, потому что мужчин окликнул, по-видимому, их командир, и они спешно удалились.

-Ты их слышала, Ниори?- шепнула мне Селестина.

-Ага, - откликнулась я, - тебе браслетиком грозили, - поддела я подругу.

-Ниори, - глаза подруги светились озорством, - вообще-то, мы обе блондинки.

- Но курчавая только ты - четко подметила я

Посмеявшись, мы теперь уж точно отправились искать гер Обертона.

Нашего утреннего визитера обнаружили быстро. Он стоял у небольшого обоза и давал какие-то указания своим воинам. Увидев нас, он взмахом руки отпустил их и двинулся в нашу сторону. Грации этому хищнику, заключенному в тело мужчины, было не занимать. Цепкие глаза пробежались по нашей одежде и чемоданам.

-Ну, что же вии, вы даже раньше, чем было оговорено,- настороженно протянул он.

- Соскучились мы по вам гер, вот и решили поспешить, - Селестина своей смелостью удивляла меня все больше. Так свободно разговаривать с этим Иным. Похоже, что и военачальник тоже был, мягко говоря, в изумлении. - А сколько нам в вашей непременно теплой компании ехать придется?

- Вия! А вы, вообще, понимаете, с кем говорите? - прищур глаз гер Обертона сделался совсем узким. Крылья его носа подозрительно подрагивали. Он вдыхал наш запах. Мгновенно вспомнив рассказ Михайло об хитрых Иных, что воруют чужых избранных, сидя по кустам, я решительно сделал шаг назад.

- Ну, конечно, гер, а что вас смущает? О, простите, мы не представились. Меня зовут Селестина из Вурдка, - подружка величественно поддернула головой. - А эта малоразговорчивая девушка Ниори.

Ха! Похоже, мне показалось, и гер не изумлен, он был в шоке. Я наблюдала за ними со стороны, мне было любопытно поведение подруги. Я-то с мужчинами, вообще, вести себя не умела, а так хоть подучусь.

- Будем знакомы, - выдохнул мужчина.

Видимо задор Селестины как-то влиял на меня. Потому как после ее представления, я исполнила величественный поклон, которым у нас обычно жрицы встречали представителей знати. Одна ручка грациозно отводится за спину, а второй в поклоне задеваем слегка землю у ног. Но при этом пальчики должны быть максимально вытянуты. Спинка прогнута, ножки не сгибаем. Эх, ведь помнила я еще что-то из прошлого.

Все после этой моей выходки гер впал в ступор. Но надо отдать ему должное, он опять быстро взял себя в руки. Темные глаза опасно блеснули.

- Как все у вас занятно. Ладно, вии обоз для вас подан, располагайтесь! - гер Обертон указал рукою в сторону повозки и вежливо отошел в сторону, чтобы мы могли пройти.

-А чемоданчики как же!? Такой сильный мужчина и донести не поможете,- невинно улыбаясь, проворковала подруга. Я была с ней солидарна, тащить чемодан самой совсем не хотелось.

- Вия Селестина, мне кажется, или вы действительно флиртуете и пытаетесь меня собою заинтересовать? - глухо прорычал военачальник. Однако быстро же он раскусил нашу плутовку.

- Ну, что вы гер Обертон! Куда же мне, пустышке без крошки магии в душе, и на вас заглядываться,- глядя мужчине прямо в глаза четко произнесла подруга, - Не переживайте, я свое место знаю.

Под хмурым взором мужчины, Селестина как-то разом подсобралась и понуро покачала головой. Плечи женщины опустились. Ухватившись за свой чемодан, она двинулась вперед, вот только гер встал на дороге, не желая ее уступать.

- Позвольте пройти, никто на вас не заглядывается гер, не переживайте так, - Селестина растеряно потопталась на месте, а я поймала ее взгляд. Ее красивые зеленые глаза покидала радость. Они стали серьезными, словно она вспомнила о чем-то. Лицо ее быстро теряло весь задор, становясь маской, холодной и отрешенной. Слова военачальника задели ее. Уж слишком неучтиво было с его стороны, указать женщине на недопустимость ее поведения. Жаль ее стало, словно в ней свет души погас.

-А зря вия Селестина, вы на меня не заглядываетесь. Советую начать. Потому как меня вы заинтересовали. Надеюсь, вы понимаете, что это для вас означает, и будете вести себя соответственно полученной информации. Гоняться за вами по вардану у меня нет времени и желания! - как-то нервно рыкнул гер и тут же добавил командным тоном: - Забирайтесь в повозку.

Дважды повторять не пришлось. Подлетев к телеге, я первая неуклюже забравшись наверх, потащила свой чемодан. От натуги даже вспотнула, но справилась. Потянувшись, я тронула подругу за плечо и показала на ее сумку. Она встрепенулась, виновато на меня глянула. С ее чемоданом все оказалось легче, а вот как подняться в обоз самой Селестине, я не представляла. Но подруга вновь удивила меня. Она запрыгнула. И только в телеге я увидела, чего ей это стоило. Руки ее дрожали, глаза мутной пеленой повело, лоб в испарине.

- Помоги, - тихо выдохнула Селестина и заметно качнулась.

Я подхватила ее за плечи и дотащила до скамьи. Рухнув на нее, женщина закрыла глаза. Ей было очень плохо, полученные после нападения разбойников увечья давали о себе знать. А я не представляла, чем помочь.

- Вот я дура, Ниори. Он меня только, как будущую любовницу и воспринял. Дура я дура. Выставила себя клушей легкомысленной, - Селестина заплакала, тихими и от того еще более горькими слезами. - Забылась я. Не смотрят они в серьез на пустышек, на тех в ком магии крупицы. Ни будет у меня в жизни ничего хорошего.

Она плакала с закрытыми глазами. Сквозь длинные светлые ресницы пробивались слезинки и медленно скатывались по ее гладким бледным щекам. Я обняла ее, совсем растерявшись, и принялась укачивать как маленькую. Я понимала, что дело не только в гере, просто мужчина стал последней каплей, добившей выдержку этой сильной женщины. Она сломалась.

Вот так внезапно и закончился ее запас стойкости.

Вокруг ходили мужчины, не замечая нас. Что-то грузили, что-то оговаривали, даже переругиваясь меж собой. Несколько раз совсем близко с повозкой я слышала гер Обертона, он был явно зол. В его красивом чуть хриплом голосе звучала сталь и, каждый раз, стоило ему прикрикнуть на какого-нибудь мужика, я непроизвольно втягивала голову в плечи. Вот и сейчас он отчитывал кого-то невидимого за телегой, а страшно было мне.

- Устроились? - гер Обертон в один прыжок залез в обоз и стал осматриваться. - Укрывайтесь плащами, а на лавки постелите одеяла. Они лежат под сиденьем. К обеду будет снег, похолодает... - его взгляд, наконец-то, натолкнулся на нас, а затем скользнул на заплаканную побледневшую Селестину. - Что у вас происходит?

Я отошла от подруги, открывая ему бледную дрожащую женщину. Мучаясь от боли в теле, она все еще плакала, тщетно пытаясь скрыть лицо в ладонях.

- Мы хорошо устроимся гер, не переживайте, - выдохнула она чуть охрипшим голосом. - Ниори, доставай одеяла, я сейчас помогу тебе.

Ага, поможет она. Селестина явно не понимала, что походит сейчас на фарфоровую статуэтку. Такая же бледная. Она сделала попытку встать, и была тут же остановлена крепкой рукой мужчины, опустившейся ей на плечо. Отвернувшись, я полезла за одеялами. Под лавкой их обнаружилась целая стопка. Вытаскивая пледы и тонкие перины, украдкой следила за тем, что происходило за моей спиной.

- Тебе плохо девочка? - присев, Обертон погладил Селестину ладонью по щеке.

- Нет, мы, девки простые, крепкие. Не берите в голову, все со мной хорошо.

Мужчина хмыкнул.

-Я не Древний, девочка, не путай. Я Иной, истинный Иной. И мне все равно, сколько магии плещется в твоей крови. А теперь честно, глядя мне в глаза, рассказываешь, что и где болит, хорошая моя. Иначе мы разбираем обоз и остаемся здесь все вместе. Подругу пожалей.

Селестина смутилась и опустила голову, смотря на свои, сомкнутые на коленях, руки.

- Ничего не болит, просто не отошла еще от ... - она умолкла, краска стыда залила ее лицо.

Глаза мужчины потемнели. В них появился какой-то зловещий красный огонек.

- От чего не отошла, Селестина?

Я поймала его взгляд и закачала головой, давая понять, что продолжать этот разговор не стоит. Он сощурился и тут взгляд военачальника стал еще страшнее. Глаза вспыхнули яростным пламенем.

- Кого из вас осматривал целитель? - этот вопрос гер Обертон адресовал четко мне, и я тихо подняла руку и указала на Селестину.

Похоже, что военачальник предположил, что это меня изнасиловали разбойники. А теперь осознал свою ошибку. Осознал и проникся. Поднявшись, он осторожно усадил меня возле подруги и принялся сам стелить одеяла на лавку.

Потом крикнул:

- Симон мне сюда еще с десяток одеял, две подушки. Потом тащишь Григора. Выполнять быстро, - отдав четкий приказ кому-то стоящему рядом с обозом, он повернулся ко мне. - С тобой, что такое произошло? Отчего такая бледная и худенькая? У тебя рана открытая, я чувствую кровь. Почему Григор осматривал только одну женщину, если ранены обе?

Озвучивая вопросы, гер словно прожигал меня взглядом. Селестина услышав его слова, все же поднялась.

- Не кричите на нее. Она совсем еще девочка.

Чувствуя себя неловко от расспросов, я схватила первое попавшееся одеяло и принялась стелить его поверх уже наваленных на скамью.

-Давай помогу, - Селестина неловко взяла одеяло из моих рук и тут же взлетела на противоположную от меня лавку.

Обертон расшаркиваться не стал. Просто усадил ее на постеленные одеяла. Да так ловко и быстро, что Селестина даже понять не успела, как переместилась в пространстве. Говорить ничего гер не стал, одного взгляда было достаточно, чтобы вся охота мне помогать у нее отпала. Да и я прекратила возню и притихла.

Через пару минут нам доставили подушки и явился целитель, похожий на крепкого гнома.

- Осмотреть, - грубо гаркнул на него гер. - И объясни, почему ты не заметил, что вторая девочка ранена?

- Ее рана нанесена магическим оружием, - пролепетал целитель,- я тут ничем помочь не могу. Она излечится сама, просто нужно время. Девочка-то маг и сильный.

-Да что ты говоришь,- раздраженно с издевкой произнес гер,- Раз маг так и лечить не нужно, заживет как на собаке. Осматривай обеих!

Да, голос у военачальника хорошо поставлен, пробирал до самих внутренностей. Целитель подскочил к Селестине и принялся ощупывать да опрашивать. Потом чего-то дал ей выпить. И кинулся ко мне. Бесцеремонно повернул на живот и задрал платье выше талии. От стыда и смущения не то, чтобы лицо покраснело, волосы порыжели, наверное.

- Ну?! - снова рыкнул военачальник на слишком бестактного целителя.

- Все в порядке, гер Обертон,- затараторил Грегор, - рана затягивается. Она не свежая, но я бы сказал смертельная. И это странно, не понятно как девушка добралась до нас.

- Раз еще живая, то и рана смертельной быть не может, - вскипел гер, - не раздражай меня еще больше. Что со второй женщиной?

- Ходить вии еще рано, - быстренько отчитался целитель,- Надобно, чтобы все поджило внутри. Деток рожать сможет. А так ничего угрожающего жизни. Крови, конечно, много потеряла, во время ее девушка нашла. Проехали бы мимо, не жить ей. Чтобы после надругательства....

- Заткнись - взревел Обертон, - деликатнее будь!

Целитель вмиг побелел и проблеял.

- Чтобы окончательно все поджило, рекомендую дня два лежать и кушать плотно. Потом расхаживаться. Не нервничать, покой ей нужен.

- Свободен, - взмахом головы Иной отпустил целителя. Повернувшись к Селестине, он долго ее рассматривал. Она же взгляд отводила, стыдно ей было.

- Я уже сказал, Селестина - кудряшка, начинай на меня заглядываться. И не надо меня смущаться. Ехать нам три дня. Будете со своей молчаливой подругой лежать, не вставая, и много кушать. Я сам сяду за возницу, если что не так, просто говорите мне.

После этого подруга была уложена удобно на гору одеял и укрыта сверху еще как минимум тремя. Гер Обертон еще немного посидел перед ней на коленях, поглаживая по вьющимся светлым волосам. Он словно решал для себя что-то. Потянувшись, он поцеловал женщину в висок.

- Все отдыхайте, - он поднялся и неожиданно добро взглянул на меня. - Ты тоже ребенок укладывайся, вся худенькая аж светишься, - это было адресовано уже мне. - Чуть позже я вас покормлю.

После этих слов военачальник удалился, а мы с Селестиной смотрели друг на друга и молчали.

Глава 9

Практически весь первый день путешествия в Шорхат, мы крепко спали, отогреваясь под толстыми одеялами. Будили нас только для того, чтобы заставить поесть и справить в кустиках нужду. При этом гер Обертон зорко следил, чтобы Селестина много не ходила и не утомлялась.

Как и обещал военачальник, ближе к вечеру с неба стал сыпаться мелкий снег. Для меня это было маленькое чудо. Высунув руку из-под одеяла, я ловила снежинки и долго рассматривала их. Раньше я только читала о снегопадах, метелях и сугробах, сейчас же видела эту красоту наяву. Снег усиливался, и на землю оседали уже крупные хлопья, равномерно окутывая ее белым покрывалом. Это было красиво и холодно.

- Ты так радуешься, словно снега не видела, - подняв голову, я встретилась взглядом с темными глазами гера. - Сколько тебе лет девочка?

Я не знала ответа на этот вопрос. Наверное, мне было около тридцати, может меньше или больше. Поэтому я не ответила, а лишь неопределенно пожала плечами. Больше мужчина вопросов не задавал. Вдоволь насмотревшись на снегопад, я снова уснула. Ночь прошла незаметно, не было привала с костром и горячим ужином, о котором так часто пишут в приключенческих рассказах. Отряд даже в кромешной тьме упрямо продвигался вперед.

Наутро меня разбудила Селестина. Она сунула мне в руку бутерброд с вяленым мясом и снова зарылась в свои одеяла. Настроения у нее не было. Она выглядела подавленной и утомленной. Даже улыбаться перестала, все время лежала и молчала. От постоянной тряски у нее все тело болело. Я ее прекрасно понимала.

Время тянулось нескончаемо. Выпавший за вчерашний день снег растаял, и теперь всюду была грязь и слякоть. Телега с чваканьем пробиралась вперед по размытой дороге, угрожая увязнуть в ней всеми четырьмя колесами. Гер Обертон старательно объезжал лужи и держался ближе к обочине. Но пару раз помахать лопатами мужчинам все-таки пришлось, откапывая нас из грязи.

Второй день пути оказался еще более унылым.

С неба нескончаемо моросил нудный мелкий дождик, навевая смертную тоску. Одеяла отсырели и уже не грели. У меня от лежания уже ноги затекли, колени крутили, и рана на спине дергала, словно кто-то в нее толстые иглы тыкал. От холода к тому же зуб на зуб не попадал. Подруга мучилась не меньше моего, в голос постанывая. Гер, видя наше с Селестиной состояние, злился и подгонял лошадей.

К вечеру мужчины добрались до какого-то юрта. Отправив нас под присмотром пары воинов в таверну покушать горяченького и погреться у камина, гер занялся повозкой. Отдав все наши одеяла, поменял их на сухие и теплые. Соорудил с местным плотником некое подобие навеса от дождя. И когда мы уже вышли из таверны с Селестиной и сопровожатыми, мужчины проверяли оси колеса.

Еще спустя час сменили лошадей и вновь отправились в ночь.

- Селестина, - позвала тихо я подругу, она открыла глаза. - Расскажи что-нибудь.

- Что рассказать? - подруга явно не желала вступать в диалог.

Я пожала плечами, стало как-то неудобно, что побеспокоила ее.

- Не знаю я, Ниори, что тебе рассказать, болит все, сил нет, - она тяжело и протяжно вздохнула. - Спи, время позднее, еще наговоримся, как легче станет.

Мне же не спалось. Было как-то неспокойно на душе, страшно. Что меня ждет в этом Шорхате. Душа разрывалась от сомнений и тревог. Хотелось забиться под одеяла и не вылезать оттуда никогда.

А утром меня ждала сказка!!!

За ночь выпало много снега, и теперь он небольшими сугробами укрывал все вокруг. Словно мир отбелился. Даже веточки на деревьях стали белоснежными. Хотелось спрыгнуть с повозки и потрогать все вокруг.

Это было в стократ великолепнее того, что описывали в книгах. Волшебно. Мир стал белоснежным!

***

Утром третьего дня вдалеке показался город.

Для меня он стал полной неожиданностью. Не было никаких городских стен и дозорных башен, как на юге. Не наблюдалось вдалеке рвов и массивных ворот. Город абсолютно ничем не был защищен от нападения. Словно и не боялся тут никто врагов. Удивляли и дома жителей. Двухэтажные деревянные строения на высоком, крепком фундаменте, похожие друг на друга, и даже крыши у всех были однотипного яркого красного цвета. Зачем такая броская расцветка черепицы? Для меня южанки все это было загадкой.

- Селестина, а почему у домов крыши такого цвета? - не удержавшись, поинтересовалась я

- А почему ты задаешь постоянно такие странные вопросы, - вместо подруги ответил вопросом на вопрос гер Обертон.

Смутившись, я притихла и накинула на голову одеяло.

- В сильный снегопад, Ниори, дом заметает полностью, а из-под снега пришедшим на помощь куда проще заметить яркую крышу, чем простую деревянную. У нас крыша всегда была желтой. Мы с сестренкой ее каждую осень подкрашивали, - сделав вид, что не заметила выпада мужчины, доходчиво все разъяснила Селестина.

Какое-то время мы ехали по жилым кварталам. Рассматривая дома с низкими заборчиками, я постоянно выглядывала из повозки. По дорогам бегали дети. Женщины таскали воду с колодца. На лавочках о чем-то тарахтели старушки, провожая абсолютно всех зорким взглядом. Вроде город и город, но чувствовалась какая-то неправильность, чего-то не хватало.

Уже ближе к центру поселения, я поняла чего.

Здесь не наблюдалось под лавками собак и кошек, не кудахтали вездесущие курицы и под забором не паслись козы. Не было огородов и даже палисадников с цветами. Все то, что являлось неотъемлемой частью южных городов, здесь отсутствовало.

На центральных улицах располагались магазины. Повсюду пестрили броские яркие вывески: «Готовая одежда», «Сапоги на любую ногу», «Перины и подушки», «Пирожки и булочки», «Мясная лавка» и много других. Я вертела головой во все стороны. Чуть поодаль от домов на небольшой площади раскинулся базар, оттуда доносились крики зазывал. Торговцы расхваливали во всю мощь горла свои товары, стараясь, перекричать друг друга. Так по центральной оживленной улице мы доехали до добротного моста, раскинувшегося через широкую речку, а вот за ним я увидела настоящую крепость, окруженную массивными высокими каменными стенами. Именно туда и направлялся наш отряд.

Селестина, так же как и я, с любопытством осматривала все вокруг.

-Знаешь, Ниори, никогда не была в городе, а уж крепости вардов и подавно не видела. Ту намного оживленнее, чем в нашей деревне.

За последний день нашего путешествия ей стало гораздо лучше, но вот в сторону гера Обертона она больше не смотрела. Зато мужчина был явно заинтригован, и чем большее безразличие с ее стороны он видел, тем более тяжелый натиск наблюдался с его стороны. Он Селестину разве что на руках не носил. Мне было неудобно, но жутко любопытно наблюдать, как Иной добивается своей женщины. А что она именно его, я чувствовала душой. Неправа моя подруга, думая, что гер видит в ней лишь постельную утеху, это было гораздо серьезнее. И не врал он, признаваясь ей в своей «заинтересованности».

Что-то давно забытое вспыхнуло в моей памяти, я пыталась поймать воспоминание о чем-то важном, но не могла. Словно и со мной случалось когда-то такое, будто была и я важна и меня любили.

-А знаешь, Ниори, я думаю, мы с тобой тут не пропадем. Смотри, сколько казарм виднеется за стеной. Найдем там себе мужей достойных, таких от которых и детишек рожать захочется, - Селестина указала мне на длинные здания, словно встроенные в стены крепости.

Это и были казармы. Повозка резко дернулась, гер обернулся и, прищурившись, глянул на Селестину

- Ну, если тебе не жаль бедолаг, то попробуй захотеть от кого-то из них сына, - похоже, игра в воспитанного и заботливого кавалера военачальнику надоела, и он решил идти напролом. - Сегодня же наденешь мои браслеты, и можешь начинать хотеть ребенка .... От меня.

Он как-то зло усмехнулся и отвернулся. Всю оставшуюся дорогу он молча насупившись правил лошадьми, запряженными в телегу, поэтому поговорить нам с Селеной почти не получалось, он ловил каждую фразу, произнесенную подругой и четко контролировал каждое наше движение.

-А если я не хочу браслеты, может, я не согласна на такого избранного, - не выдержала Селестина, возмущенно села и упрямо сложила руки на груди.

-А кто тебя спрашивать будет, красивая, - Обертон даже хохотнул как-то злобно. - Ты разве не слышала, что про таких, как я рассказывают?

Селестина пренебрежительно фыркнула в его сторону и неожиданно проказливо подмигнула мне.

Видимо, кто-то вел подпольную войну и буквально выводил потенциального супруга из себя. А я-то думала, что и правду страдает она. Мне такой шустрой и находчивой как Селестина никогда не стать. Я слишком неуверенная и трусливая, в жизни бы не рискнула так с мужчиной разговаривать. Да я, вообще, мужчин боялась. Сколько девушек насиловали на моих глазах там, на улицах приграничных к Туманной стене городов, и вот так ярко себя демонстрировать и привлекать к себе внимание, я ни в жизнь бы не стала. А Селестина буквально играла на нервах гера.

Между тем, мы въехали в широкие ворота и направились к главному зданию. Вокруг носились мальчишки подростки, одетые в одинаковые серые кафтаны. Один из них кинувшись наперерез телеге, схватил брошенные гером поводья и мягко остановил лошадей. Двор оказался очень большим, он вмещал в себя площадку для тренировок и небольшой парк с низкими деревьями, которые, даже сейчас окутавшись снегом, не скинули своей яркой красной листвы.

Мы ждали. Гер неторопливо отдавал какие-то распоряжения, а потом и вовсе скрылся за резными дверями, ведущими в дом. Воины, сопровождающие нас всю дорогу, тоже разъехались в разные стороны, и мы буквально остались сидеть в телеге в гордом одиночестве.

- Ну и чего теперь, так и будем тут просиживаться, - Селестине тоже не понравилась сложившаяся ситуация. - Может, пойдем управляющего поищем и о работе спросим.

Я закивала, соглашаясь с ней, сидеть тут у всех на виду, как куры на насесте было, по меньшей мере, неуютно. Встав и подхватив свой чемодан, я неуклюже спрыгнула с обоза. Селестина двинулась вслед за мной. Я подхватила ее чемодан, помогла его спустить, но сама Селестина очутиться на земле, так и не успела. Появившийся непонятно откуда гер Обертон подхватил ее на руки.

- Далеко собрались, вии? - резко поинтересовался он.

А вот потом случилось самое невероятное. Обертон, поставив Селестину перед собой, быстро сцапал ее правую руку и что-то на ней защелкнул. Не успела моя подруга опомниться, как он впился в ее губы очень глубоким резким и безумно страстным поцелуем. Мои щеки вспыхнули. Вот это да! Мужчина брал напором. Женщина в его руках не оказывала ни малейшего сопротивления. Он буквально окутал ее руками и вжал в свое тело.

Шли минуты, а поцелуй все не прекращался. Проходящие рядом мужчины как-то завистливо хихикали. Не знаю, сколько бы еще продолжался этот страстный порыв, если бы за моей спиной не послышалось деликатное покашливание. Но на него военачальник, увлеченно исследовавший изгибы тела и глубину уст моей подруги, ни как не отреагировал. Между тем за моей спиной снова раздался, на сей раз очень громогласный, можно сказать чахоточный, кашель, похожий на звук утреннего горна. Обертон недовольно зыркнул на того, кто стоял позади меня. Селестину он не выпустил, напротив, спрятал женщину на своей груди, прикрыв сверху полами плаща.

- Может, познакомишь меня с избранной, брат? - лица говорившего я не видела, но голос его был столь же глубок и красив, как и у гера.

Желание повернуться и рассмотреть говорящего было очень велико, но воспитание взяло вверх. Я тихо отступила в сторону, освобождая ему путь вперед. Мужчина был очень высок и статен. Темно фиолетовый кафтан выгодно подчеркивал крепкое гибкое тело. Густые пепельные волосы, собранные в сложную косу спускались до поясницы. Воспользовавшись тем, что мужчина не обращал на меня внимания, я рассматривала его. Слегка вытянутое грубоватое лицо с высокими скулами и чуть впалыми щеками немного обветренно. А в больших светло-карих глазах плясали озорные угольки, выдававшие не только его прекрасное настроение, но и наличие, как минимум, Древней крови.

- Вульфрик! Откуда тебя Стужа принесла? - Обертон был недоволен столь пристальным вниманием незнакомца.

- Как это откуда! Тут уже два дня вести летают, что мой кровный брат везет свою единственную. Мы уже и отметили это дело по-тихому. Два ящика глиельской настойки за твое счастье вылакали. Кто же знал, что ты окажешься самым удачливым.

Обертон расплылся в улыбке и отодвинул плащ, открывая Селестину.

-Ну, знакомься моя избранная Селестина. А это мой кровный брат вард Вульфрик.

Мне кажется, что после этих слов моей подруге поплохело. Выходит, что наш гер не просто военачальник, а брат вардов клана. От такой новости и у меня бы в глазах померкло. Селестина как-то рвано дернулась и снова оказалась на руках своего хозяина. На ее руке сверкнул ритуальный браслет.

-Красавица, фигуристая, все как ты и мечтал, - вард Вульфрик скользнул взглядом по ножкам Селестины, а потом резко перевел взгляд на меня. - А это что за мелкая пташка?

Его глаза буквально впились в меня. Крылья носа чуть поддергивались, словно он втягивал в себя воздух. Я отступила на шаг. Не понравился мне его слишком откровенный взгляд. Это словно послужило для него сигналом, протянув ко мне руку, он схватил меня за ворот плаща и притянул к себе.

В следующее мгновение я почувствовала его губы на моей шее, он скользил, лаская, по коже, вызывая неоднозначные ощущения. Но все это было неправильно и пугало. Его мягкие губы проделали дорожку из легких поцелуев вверх, с легким стоном мужчина прикусил мочку моего уха.

- Сияющая, аромат такой сильный и сладкий, - я попыталась вырваться из его захвата.

Но это было бесполезно, мужчина держал крепко. Я дергалась и била его кулаками по груди. А он продолжал водить губами по моему лицу, то ли целуя, то ли обнюхивая.

- Отпустите ее, не видите что ей неприятно, - помощь пришла, откуда не ждали. На мою защиту бросилась Селестина, оттолкнув Обертона, она буквально оттащила от меня его брата. - Не ваша она и нечего чужое лапать.

Я малодушно спряталась за ее спину. А что, ей бояться нечего, ее Обертон защитит, а мне тоже как-то спасаться надо.

- Смелая у тебя женщина, Обер, - вард хмыкнул. - Ты ее ото всех желающих проверить спасать будешь, защитница?

- Ото всех, особенно от таких наглых, как вы, вард. Не видите, девочка невинная, чего руки распускаете, и так понятно, что не вы ее хозяин. Полюбовницей она вашей не станет.

-Да ну, - глаза варда Вульфрика озорно блеснули. - Ты не позволишь, что ли? И как же ты мне запрещать собралась?

-А я и не буду, - Селестина выставила гордо свою пышную грудь вперед и указала пальчиком на Обертона. - Он будет!

-Мда, - вард даже подбородок почесал от досады, - сильный аргумент.

Обертон же, не скрываясь, надсмехался над братом. Подойдя, он снова поднял теперь уже точно свою женщину на руки.

- Молодец, хорошая моя. Так и надо с ними со всеми. Пусть привыкают строем ходить, - уже в голос, смеясь, он, посмотрел на меня. - Хватай вещи ребенок и за мной, пока тебя прямо тут не полюбили.

От таких слов я вспыхнула как мак, лицо горело от его откровенных слов. Это что получается, меня тут каждый любовницей сделать сможет, если Селестина не защитит. Ох, мамочка моя. Я с чемоданом рванула вслед на гером. Вот ни на шаг от них не отстану. И вообще, я тень Селестины и никак иначе.

Обернувшись, я встретилась с пристальным взглядом варда Вульфрика. Он не сводил с меня глаз, в которых горел яркий красный огонек.

«Еще увидимся, сладкая» - прочла я невероятную фразу по его губам. И это никак не могло мне привидится.

Внутри дом оказался просто огромным. Просторный холл вмешал в себя несколько мягких диванов, стоящих вокруг низкого столика на кованных железных ножках. За ними размещались кресла с высокими спинками. Они были повернуты к огромному камину, в котором при желании можно было зажарить целого быка. Это же сколько дров-то нужно, чтобы протопить такой. Правда, сейчас он не был зажжен и все же размеры его поражали. С двух сторон камина располагались довольно крутые лестницы, ведущие на второй этаж. А под ними проходы, прикрытые светлыми деревянными дверями.

- Гласа, - негромко позвал гер, и тут же из-за двери под правой лестницей выскользнула женщина с острым, неприятным каким-то лисьим лицом, - устрой девочку и подбери ей обязанности.

Появившаяся вия, зло зыркнула в мою сторону и тут же растеклась в сладкой улыбке, от которой лично у меня свело зубы.

- Всенепременно гер, как вы желаете.

Но военачальник ее уже не слышал, развернувшись, он скрылся в правом крыле, унося на руках Селестину, которая морщившись, изучала эту самую Гласу, похоже, не мне одной она пришлась не по душе.

- Ну, чего встала, девка, пошли, найдем для тебя чулан поприличнее, - высокомерно бросила в мою сторону Гласа. - Что вы все претесь сюда!? Каждая в постель к варду прыгнуть готова.

Глава 10

Обещанным чуланом оказалась небольшая комната с минимальным набором мебели. В углу стояла узкая кровать, застеленная, о чудо, аж тремя одеялами. У противоположной стены разместился двустворчатый простенький даже грубоватый шкаф с покосившимися дверками. Но все это были мелочи. Главным достоинством моих апартаментов являлось большое окно с широким подоконником. Под ним стоял небольшой столик с придвинутым стулом.

Вид из окна открывался чудесный.

Со второго этажа, как на ладони, был виден небольшой скверик, где шумно играли в снежки дети. Налюбовавшись красотами за окном, я продолжила осмотр, оказалось, что и удобства у меня были индивидуальными. В небольшой узкой комнатке нашелся глиняный унитаз, около которого стояло полное воды ведро. Чуть дальше на узкой деревянной скамейке навалены пара тазов, ковшик и какой-то кувшин с отбитой ручкой. Над всем этим безобразием была натянута веревка, видимо для сушки белья.

- Мыться раз в неделю в бане, с остальными ходить будешь. - Гласа презрительно морщила свой острый нос. - Ждать тебя никто не станет.

Покрутившись, еще немного она направилась на выход. Но у самой двери внезапно остановилась и обернулась.

-Все обживайся, чтобы порядок тут был. Увижу, что мужиков сюда таскаешь, выгоню тебя в казармы, там будешь стелиться под них. Бордель мне тут не нужен, - от такого заявления я на мгновение опешила, а эта противная женщина продолжала поливать на меня грязь. - И еще, замечу, что за парнями бегаешь вместо того чтобы работать, вылетишь с места в два счета. Много вас тут было, девок загульных, чего вообще сюда приперлась. Сразу бы и шла в казарму, им там шлюх всегда не хватает.

От такой тирады мне стало не по себе. Да как она, вообще, может так разговаривать с незнакомым человеком. Вся из себя напыщенная. А лицо противное и мерзкое.

Но похоже Гласа еще не все мне сказала, потому, как она продолжала нагло стоять в проеме и упирать руки в бока.

- Звать тебя как?

Я покачала головой и указала на губы. Лишние даже пару минут с ней рядом находиться не хотелось, а уж чтобы заговорить с такой.

- Что ты мне тут тычешь, имя спрашиваю?

Я снова покачала головой и жестом продемонстрировала, что говорить не могу.

- Немая, что ли? - ее лисья рожа растянулась в счастливой улыбке.

Вот есть же люди, которые просто счастливы, когда у других какие-то несчастье или проблемы. Вот эта самая женщина, что сейчас стояла передо мной, была определено из таких. До нее наконец-то дошло, на что ей указывают, и от понимания моей неполноценности ее настроение стремительно ползло вверх.

- Еще и ущербная,- так-то слишком счастливо выдохнула она. - Где только подобрали, из какой канавы выудили.

Ну и гадкая баба, желчь так и льется, а перед гером была вся такая доброжелательная. Видимо мое презрение отобразилось на лице, потому что эта мерзкая Гласа поджала губы, но комментировать мое к ней отношение не стала. Крутанувшись, она почти вышла из комнаты. Но напоследок окатив меня еще раз презрительно высокомерным взглядом, пробубнила нехотя:

- Форму возьмешь у Каиры. Она на кухне. Завтра с горном, чтобы была на месте.

С последней фразой раздался громкий хлопок двери, удар был такой силы, что аж крошки от штукатурки посыпались на пол. Мда и с такой гадиной мне работать. Хотя сколько их было в моей жизни этих обиженных судьбой озлобленных женщин.

Одной больше, одной меньше.

Вздохнув, я только сейчас поняла, что обманула. Я ведь не немая, и геру с Селестиной это известно. Зачем солгала? И что теперь делать? Малодушно решила продолжать изображать ущербную, а с Селестиной договорюсь, чтобы не выдавала. Говорить мне пока еще очень больно. Прикинусь немой, вопросов не нужных не будет

Отправившись на поиски кухни, я очередной раз убедилась, что абсолютно ничего не знаю о жизни в большом доме. Я плутала по коридорам, бродила среди каких-то нежилых помещений и все никак не могла найти тот поворот, за которым обнаружу кухню. Дважды прошла мимо мужчин, стоявших под лестницей, вывернув очередной раз в большой холл, я увидела странные улыбки на их лицах.

- Ты что же заплутала, красавица? - весело спросил один из них. - Может, спасем мы тебя с другом. Что ищешь-то?

Стыдно. Как же мне в этот момент было стыдно.

- Что к ущербной пристали? - противный голос Гласы долетел до нас с верхних ступеней лестницы.

Женщина неспешной походкой, виляя пышным задом, спустилась вниз и тут же окатила меня презрительным взглядом.

- Что, немая, заблудилась или по мужикам уже пошла? - по ее лицу расплылась мерзкая улыбочка. - Кухня за моей спиной. Пройдешь в дверь и налево. Надеюсь, ты знаешь где у тебя лево?

Я молча обошла ее и вошла в нужную мне дверь, которую до этого не замечала. Оглянувшись через плечо, увидела, что из холла удаляются и мужчины. Вот что они обо мне сейчас подумали? Эта гадина меня ущербной при них обозвала.

Кухня обнаружилась сразу же за поворотом. Довольно большая комната с двумя окнами, выходящими во двор. За большим столом сидела женщина и что-то писала. Позади нее крутились девушки. Они занимались уборкой шкафов и мытьем посуды. Женщина, бросив на стол карандаш, подняла на меня глаза.

-А, новенькая, ну проходи. Устала с дороги?

Я кивнула

-Ну, тогда не буду тебя задерживать и отвлекать от отдыха. Вон возьми, - она указала рукой на стул, на котором стопочкой лежали какие-то вещи. - Жду тебя завтра с утра, тогда и поговорим. Вон возьми бутербродов, ужин уже прошел, так что уж подкрепись тем, что есть.

Подхватив со стула форму, я устремилась на выход из кухни. В процессе еще и успела прихватить большой бутерброд с тарелки под смеющимся взглядом доброй женщины. На толстом хлебушке, промазанном маслом, лежал пласт сыра и кусок вареного мяса. А сверху этот аппетитный шедевр украшали листики какой-то травы. На тарелке таких бутербродов было много, но я взяла всего один, чтобы не выглядеть наглой.

Вернувшись, зажгла в комнате магические свечи. За окном быстро темнело. Но в помещении было светло и уютно. Перестелив белье на кровати, я принялась примерять форму. Естественно, она была мне велика в талии и чуть длинна. Но это ничего. Сидящее мешком платье скрывало фигуру и объемную грудь, так что лишний раз на меня из мужчин никто не взглянет. Мне сегодня и варда хватило с него облизываниями. Что-то больше подобных проверок со стороны потенциальных хозяев не хотелось. И вообще, надеюсь, что шустрая и сообразительная Селестина поможет мне прижиться. Все-таки такая подруга для меня, как дар Богов.

Так за примерками и прошел остаток вечера.

Одиночество меня не смущало, наоборот, дарило спокойствие. Слишком мало тишины и покоя было в моей жизни. Разложив все вещи из чемодана по полкам в шкаф, я отправилась стирать те, что носила в пути. В комнатке с тазиками открыла вмонтированный в стену кран, из которого в ведро бежала ледяная вода. Но и это было не страшно, потому что вдоль стен почти у самого пола были проведены горячие трубы в количестве пяти штук. По всей видимости, так отапливали комнаты. А что экономно, чем везде камины разжигать. Помыв эти трубы, я приспособила их для нагрева воды. Просто поставила к ним ведро впритык.

Через час вода было уже теплая. Вот теперь можно было и слегка ополоснуться. Под лавкой за трубами имелся и слив для воды. Единственным недостатком была черная плесень под потомком, разросшаяся от влажности. Но от нее не сложно и избавиться. Но этим я займусь позже.

Ополоснув тело и волосы, я переоделась в новую ночную рубашку, доходящую мне до пят. Она была очень мягкой и теплой. Помянув добрым словом попутчицу, от которой нам с Селестиной досталось такое сокровище и, пожелав ей счастливого перерождения, я скользнула в комнату. Покрутившись, я не удержалась и села на подоконник. На улице сгущались сумерки. Детей уже не было, лишь мужчины изредка проходили по тропинкам сквера по своим делам. С неба падали хлопья снега, медленно кружась, словно в танце. Было тихо и спокойно.

И на душе царил покой, все же мне везло как никогда.

Вспомнив всю неделю, что я нахожусь здесь на севере, я поняла, что, наконец, в моей жизни скользнула светлая полоса. Мечта обретала формы. Только за встречу с таким замечательным ви Марко и с Селестиной я должна по хорошему пару ночей в храме молитвой благодарить богов. А уж за то, что так легко нашла и где жить, и работу и подавно. Только сейчас я поняла, что даже про зарплату не спросила, хотя какая разница. Есть где спать и что есть, что еще мне нужно.

Не знаю, сколько я так просидела на подоконнике, с блаженной улыбкой смотря в окно, когда мое внимание привлек отряд, въехавший в главные ворота. Вернее даже не отряд, а тот, кто ехал впереди. В отличие от остальных воинов, облаченных в черные одежды, на нем был серый кафтан и белый плащ. Его огромный вороной конь двигался грациозно и легко, словно не по рыхлому снегу, а по утоптанной дороге тракта. Даже сидя верхом незнакомец казался выше остальных на голову. Черные как смоль волосы ниспадали ниже плеч. Лицо с высокими скулами утомлено, будто мужчина не одну ночь провел в седле. Прямой нос и красивый изгиб бровей, подбородок с ямочкой.

Всадник показался мне необычно привлекательным.

Внезапно, словно почувствовав, что его рассматривают, он вскинул голову наверх и безошибочно нашел мое окно. Я вздрогнула, но ничего не успела сделать, ни спрыгнуть на пол, ни отвести взгляда. Серые глаза незнакомца пристально впились в мое лицо. Жуткий немигающий взгляд с разгорающимся невообразимым лиловым огнем, заполняющим всю радужку. Казалось, глаза его заполыхали.

Завороженная мужчиной, я не могла отвести взгляда. Он подчинял меня. Со странным трепетом я разглядывала его лицо и принюхивалась. Так продолжалось несколько минут. Пока мужчина не отвернулся, усмехнувшись тонкими губами. А в моей душе вдруг расцвел страх и смятение. Слишком странные чувства вызвал во мне незнакомец.

Спрыгнув с подоконника, я засобиралась спать. Юркнув под одеяло и потушив свечи, вслушивалась в тишину дома. А перед глазами стоял мужчина на огромном коне со стальным холодным взглядом.

***

Мне снилось море, спокойное и размеренное. Яркая бирюзовая гладь и мелкие барашки волн, набегающие на мелкий желтый песочек. Свежий солоноватый воздух. Я словно дышала им. Резкие крики птиц, пикирующих на воду и хватающих с поверхности неосторожную мелкую рыбешку. Здесь все мне было знакомо.

Все было родным, но безнадежно забытым.

Скалы вдалеке, небольшие заросли необычных деревьев с длинным гладким стволом и огромными резными листами-ветками на вершине. А потом я увидела его - улыбающийся мальчик лет пятнадцати. Мое сердце защемило и ухнуло. Тепло разливалось внутри и понимание, что вот он - единственный и любимый. Я любила пока еще детской наивной любовью, не видящей плохого и верящей в чудесное семейное будущее. Мой желанный шел навстречу мне и улыбался, сердце билось в моей груди, оно грохотало от предвкушения, что вот сейчас он подойдет и признает, что слышит мою душу. От нетерпения я кусала губу. Но он не смотрел на меня, его взгляд был устремлен на другую, ту, что стояла поодаль от меня.

Боль сковала все тело, отравляя душу горечью непролитых слез. Как же я могла это забыть, как я могла этого не помнить.

Предательство!

Предательство единственно подруги, предательство единственного, избранного. За моей спиной она соблазнила его. Не телом, нет. Детям неведома плотская страсть. Нет. Вовсе нет, она соблазнила его деньгами. Дочь богатого владельца нескольких рыболовных шхун. Ненавязчиво и порою прямо при мне она рассказывала ему, какой будет сладкой жизнь ее избранного. Какое будущее откроется перед ним, если он выберет ее, а не меня, внучку знахарки, выгнанную из новой семьи собственной матерью, дочь рыбака неудачника, чье тело не отдало море, посчитав недостойным. И он подался, с легкостью купился, забыв про любовь, сочтя ее ненужной и незначительной. Злость тлела внутри, выжигая те нежные чувства, что испытывала когда-то, убивала никому не нужную любовь, мою забытую любовь.

Проснулась я, когда на небе еще горели звезды. Тихо лежала с открытыми глазами, осмысливая свое новое воспоминание.

Зачем? Зачем память подкинула мне образ того, что когда-то затмевал для меня солнце?

К чему? К чему мне лишняя боль, я и так знала, что одинока и никому не нужна, но лишний раз убеждаться в этом было горько и больно. А еще безумно обидно.

На горизонте разгоралась заря. Небо становилось светлее. За окном просыпалась жизнь, заскрипели ворота, и весь мир вокруг огласил пронзительный звон колокола. Пока вставать.

Глава 11

На кухню я шла с опаской, моя внутренняя неуверенность возросла стократ. Вот что я буду делать, чем тут вообще женщины занимаются. Нет, убирать и мыть я умела и довольно хорошо, но вот все остальное. Я же ничего не знала о жизни в таких вот крепостях. Да что там, положа руку на сердце, я не знала, как в простых-то домах живут. Так что пробиралась на кухню я с замиранием сердца. На мое удивление там было пусто. Вообще никого. Может я где-то ошиблась, может, не сюда мне идти надо было. Нервно поправив свою форму, висящую на моих плечах, я озиралась по сторонам.

- А новенькая, рано ты, это хорошо. Сонь тут не любят.

Это была та самая Каира, что вчера выдала мне одежду. Женщина средних лет с открытым заурядным лицом. Собранные волосы в пучок на затылке, чистое платье с белоснежным фартуком, она располагала к себе, несмотря на видимую строгость.

- Гласа сказала, что не говоришь ты, - я закивала головой. - Это не беда, а может, грамоте обучена? - вот теперь я кивала с энтузиазмом. - Это замечательно. Подожди-ка, сейчас я что-нибудь придумаю.

Наверное, стоило признаться, что я все же не немая, но мое горло так болело, что каждое слово давалось мне со слезами на глазах. Лучше пока помолчу, а потом сознаюсь, что я не совсем немая, просто вынуждена молчать. Женщина тем временем покрутилась на месте, поковырялась по полкам и спустя пару минут, передо мной лежала темная тонкая разделочная доска, ветошь и кусочек мела, непонятно что тут делающего.

-Вот теперь определимся с тобой. Я задаю вопросы, ты пишешь ответ, поняла?

Я тут же написала на доске емкое: «Да».

-Замечательно. Звать тебя как?

«Ниори»- я решила оставить имя, которым наградила меня Селестина, называть истинное данное мне при посвящении в храме я не видела смысла.

-Так, раньше работала поваром, швеей, прачкой или уборщицей?

Подумав пару секунд, честно написала, что только уборщицей.

- Готовить умеешь, шить, стирать?

На доске вывела постыдное: «Нет».

Женщина, подперев щеку, оценивающе на меня смотрела. А мне с каждой минутой ее молчания становилось не по себе. Вот сейчас выгонит меня и все.

- Это даже хорошо, что честно ответила, значит, будешь учиться. Даже если замуж быстро выскочишь, а ты долго осаду наших хлопцев не выдержишь, все одно работать будешь. Чего дома сидеть, кровать охранять. Наши бывает и неделю стоят то на стене, то в карауле. А бывает и на границе с соседними варданами неделями пропадают, особенно если конфликт какой. Я мужа своего уж дня три не видела, а дома скукота. Тут же за заботами и разговорами время быстрее бежит и о разлуке только вечерами и вспоминаю. Значит, сегодня со мной на кухне будешь, буду учить тебя самому простому.

Каира поднялась и вышла из-за стола, подойдя к доске, висящей над разделочным столом, что-то там изучала.

- Сегодня сделаем вареный картофель с печеной олениной на обед и похлебку пшеничную с овощами тушеными на ужин. Вот тебе и первое задание, почистишь пару ведер картофеля. Вот и посмотрим, что ты можешь и как быстро учишься.

Я с опаской покосилась на два внушительных ведра с грязными

Пролог

Старая женщина одинокой скорбящей фигурой стояла на краю скалы, провожая взглядом небольшой корабль, уходящий вдаль в бескрайние просторы вечно бушующего океана. Волны неистовали, вставая стеной на его пути. Но это не останавливало шхуну. Раскачиваясь, он упрямо скользил к горизонту, превращаясь в небольшую чёрную точку.

Глаза женщины увлажнились, и по сморщенной щеке прокатилась одинокая, но такая горькая слеза. Ведуньи племени Айгор никогда не плакали.

Почти никогда.

Но сейчас женщина не смогла совладать со своим разъедающим сердце горем. Там в трюме небольшого рыбацкого корабля увозили её крошечное сокровище. Её внучку.

Единственное дитя её сына.

Маленькую, смышлёную девочку. Рыжеволосое босое солнышко, что с утра до зари бегала по пляжу, собирая ракушки на бусы. А как она ныряла, словно лягушонок. Бесхитростное светлое дитя. Какое у неё чистое нежное сердечко: никогда мимо рыбки, выброшенной на берег, не пройдёт, в водичку закинет, и чаек от неё отгонит.

И за что такая чёрная судьба только ей уготовлена?!

Бедный ребёнок, преданный матерью. Такая жуткая доля её ждёт.

Старая ведунья племени Айгор плакала. Рыдала в голос. Солёные брызги океана омывали её лицо, вторя горю. Эти острова больше не услышат смех её Ниорис. Её девочка, рыжеволосая красавица, ещё долго не будет даже улыбаться. Её глаза померкнут, гася искры радости. Она теряла её навсегда. Но горче всего старой прорицательнице далось понимание, что она ничем не может изменить судьбу своей кровинушки. Её дар здесь оказался глух и бесполезен.

Внучки не может, но её суженого вполне.

Для этого она пройдёт сквозь Туман, делящий этот мир на два полюса. Проберётся через преграду, сотканную самой смертью, и найдёт того северянина, что судьба приготовила для её девочки. Она изменит его нити жизни!!! Переплетёт их вновь всего одним словом.

Жестокой фразой.

Исказит истину, подмешав в неё намёк на ложь. И тогда нити его судьбы поменяют узор, и с новой силой потянутся за ниточками жизни её Ниорис.

Одно предсказание и её внучка будет спасена.

Всего одна вовремя сказанная фраза!

Но как же сложно совершить задуманное.

Старая ведунья сошла со скалы и отправилась в свою теперь уже одинокую и пустую хижину.

Всё здесь напоминало о её внучке. Горкой сложенные красивые белоснежные камушки, набранная полная корзинка перламутровых ракушек, из которых её девочка делала яркие праздничные бусы. А вот и платья, и пара шлёпанец. Но всё это больше никогда не вернётся к внучке. И она сама более не увидит дома и родных. Они уйдут все, один за другим.

Ведунья в сердцах прокляла своё племя, за то, что те не пожелали слушать прорицательницу. Теперь все они обречены, а вскоре будут и забыты.

И поделом им!

Прогнивший род Древних, забывший, что такое жить по завету предков. Ради лёгкой наживы, продающие собственных детей для развлечения бездушным южанам. Они заслужили своей участи и даже более того.

Больше на родном острове ведунью ничего не удерживало. Её время подходит к концу, но ещё есть пара месяцев, чтобы завершить задуманное. И видят древние Боги, она успеет.

На рассвете небольшая ветхая лодка отчалила от берега и устремилась вопреки бегу волн вдаль. Сила рода всё ещё подчинялась старухе. Вода приведёт куда надо.

Два месяца ушло на то, чтобы пройти сквозь сотканную туманом смерть. Только договор на крови с Иными, похожими на змей жителями северного мира, позволил ей разнести весть о предсказательнице, указывающей на местонахождение избранных.

Поток молодых и не очень мужчин был нескончаем.

Из последних сил, теряя по каплям жизнь, ведунья, не жалея себя, давала им чёткие указания, где искать их наречённых.

И ждала…

Ждала того единственного, для которого она развела столь бурную деятельность, покинув родное племя.

И он пришёл. Появился перед ней, когда сил практически не осталось. Когда старая женщина выжала из своей души всё. Но он всё-таки пришёл. В окружении кровных братьев возвышался над ней несокрушимой скалой, пряча за человеческой маской истинное лицо Иного.

Совсем ещё юный воин, но уже вошедший в силу и покоривший часть этого мира. Молодой вардиган, равный по силе своим братьям, но возглавляющий их из-за несокрушимого жестокого нрава.

Голос ведуньи скрипел устало и надрывно, нервируя мужчин, стоявших перед ней.

– Северные земли никогда не взрастят ваших единственных, хоть трижды их обойдите! – жёстко произнесла она своё предсказание. – Не ходите, не ищите! Здесь их нет!

– Ты ошибаешься, ведьма, – грозно рыкнул тот, что возвышался над ней, возглавляя своих братьев. – Быть того не может!

– Может воин, ещё как может, – устало шепнула видящая. – Займись иными делами и оставь судьбе возможность самой плести свои нити. Но повторяю: северные земли не взрастят ни твою женщину, ни избранных родных братьев.

Черноволосый огромный как гора молодой мужчина грубо рыкнул и вылетел из её ветхого домика, хлопнув от злости дверью так, что та слетела с петель. Остальные медленно потянулись за ним.

– Какой взрывной характер. Ну ничего, моя девочка укоротит твой нрав, дитя Тумана. А пока терпи, внучек, – тихо шепнула ведунья. – Она придёт к тебе сама. Только спаси её сердечко, обогрей. Моя девочка заслужила твоей любви. Только подожди её, умоляю.

Сухой старческий голос разносился по пустой комнате, а веки предсказательницы слипались, чтобы больше никогда не увидеть этот свет.

Её племя Айгор исчезнет вслед за ней.

Уйдут все. Кто-то раньше, кто-то позже, но её внучка останется. Теперь ей суждено прорастить корни здесь. В этом холодном мире за туманом смерти.

Она сказала своё последнее слово!

Она смогла! Утёрла нос судьбе. А теперь и умирать нестрашно.

Только наутро следующего дня обнаружили тело ведуньи. На старом лице, изрытом морщинами, навеки застыла счастливая улыбка победительницы.

Глава 1

Туманная стена. Теперь она отчётливо виднелась впереди, манила и добавляла сил, подбадривая и обещая отдых и покой. Она словно звала. Её мерцание не позволяло остановиться ни днём, ни ночью.

И вот уже трое суток я упорно ползла вперёд.

К той далёкой и в то же время близкой и манящей клубящейся занавесе, за которой я наконец-то обрету счастье. Там, за смертельной магической преградой, мир и покой. Там лучшая жизнь: сытная и тёплая.

Я столько читала о заветных северных землях, и вот осталось только преодолеть туман. Ещё чуть-чуть боли и голода и всё плохое в жизни останется позади. Всего лишь доползти до цели и не испустить дух.

Мои ноги, стёртые в кровь, больше не держали тело. Ободранные колени покрылись слоем глины. Да и ладони выглядели не лучше. Но я, не позволяя себе останавливаться, продвигалась вперёд, не замечая ничего: ни боли, ни усталости, ни сводящего с ума голода. Я забыла, когда последний раз ела. Доступна была лишь вода, которая собиралась в большие лужи. Глиняная земля неохотно впитывала её в себя. Но и эта мутная жижа казалась мне роскошью, когда-то я была лишена и этого.

«Ничего, перетерплю, – мысленно подбадривала себя, – столько уже пережила и эти несчастья тоже когда-нибудь закончатся».

Дождь шёл не переставая. Сменялась лишь его интенсивность. Так моросящий дождик превращался в оглушающий ливень. И тогда приходилось, чуть ли не вплавь в грязи вслепую двигаться к цели. Когда-то тут была дорога, но от неё осталась лишь узкая звериная тропа. Возможно, ей до сих пор пользовались разведчики из-за Туманной стены. Но за те дни, что я находилась в этой степи, никого не видела.

«Там впереди сыто и тепло, – обнадёживал меня мой разум, – там всё, о чём ты только мечтала. Ползи, послушница, только ползи».

Упрямо, сдирая плоть, я продвигалась к своей заветной мечте и помнила, что за моей спиной оставалась война.

Оставался ужас и безнадёжность.

В своей отчаянной попытке добраться до Тумана, я проходила мимо деревень и мелких городков. Их одичалые жители, словно крысы, передвигались перебежками вдоль стен домов, не выходя на открытое пространство, чтобы не привлечь к себе внимание очумелых от безнаказанности южан из Фавской империи. Пришедшие сюда пару лет назад захватчики не пожелали покидать этих мест. Они продолжали грабить, убивать, насиловать и калечить.

Количество мародёров увеличилось с каждым месяцем. Начался захват поселений, бойня среди южан за территорию побольше и побогаче продолжалась. Всё приходило в запустение. Пшеницу на полях не сеяли и не убирали. Скотину забили на мясо ещё в первый год войны. Везде царил голод. Захватчики перебили всех зверей в округе, не брезговали ни собаками, ни котами.

А потом…

А потом случилось самое страшное. Когда есть, стало совсем нечего, а покидать захваченные территории южане не пожелали, они принялись за детей и молодых женщин.

Каннибализм свирепствовал всю зиму, пока из-за Туманной стены не вернулись звери.

Вот тогда-то, с приходом тёплых дней, к Туманной стене двинулся нескончаемый поток беженцев. Они шли непрерывным ручейком. Люди брели. Кто поодиночке, кто небольшими осиротевшими семьями. В основном мужчины, женщины были редкость, ну а детей не было видно и вовсе. Тех малышей, что чудом уцелели, прятали. Ведь за летом неминуемо придут холода, и тогда снова будет голод, и лучше, чтобы об их существовании не знали и вовсе.

Первые недели я шла с беженцами. Никто не обращал внимания на одинокую тощую фигурку.

Я не выделялась из общего потока таких же потерянных оборванцев. Никто не пытался рассмотреть моё лицо, скрытое под тяжестью капюшона плаща. Никого не смущал удушающий, смердящий запах, идущий от моего тела. Да и походка, шаткая и неровная, не выдавала во мне погибшего тёмного мага. Мой организм только начинал оживать, отзываясь болью в разных частях тела. Тихий стук сердца, словно укол иглой, пронизывал грудь.

Я страдала, молча радуясь тому, что ещё способна чувствовать.

Толпа брела. Кто-то отставал, кто-то более сильный уходил вперёд. Но общая масса безропотно сбивалась в стайки. Люди несознательно искали защиту и поддержку друг в друге.

Но чем ближе мы подходили к Туману, тем чаще случались нападения.

И я снова предпочла одиночество, потому что с одинокого путника много не возьмёшь.

Но дойдя до заветной цели, мы не получили желаемого спасения. Нас ждало разочарование. Северянам, тем, что жили за Туманной стеной, неинтересны наши беды.

Ворота на Север оказались закрыты.

Не пропускали никого: ни больных, ни стариков, ни женщин.

Обессиленным людям некуда было возвращаться. Все оседали прямо здесь, под стенами ворот. Боялись лишь приближаться к Туману. Огромный, на десятки километров, лагерь беженцев не мог вместить в себя всех пришедших.

От безысходности люди сходили с ума. Начались нападения, насилия. Убивали просто так, без причины.

Несколько раз в безумии люди кидались на ворота, пытались взять их штурмом, поджечь, разрубить. Все попытки были смешны и безрезультатны. К северянам взывали, умоляли и угрожали, но стражники лишь безучастно смотрели со стены, примыкающей к воротам.

Но вскоре всё изменилось.

Мужчины стали уходить в Туман и не возвращались. Это давало ложную надежду, что у них получилось, и они прошли. Люди уходили всё чаще и большими группами.

Пока однажды ночью они не вернулись.

Ушли в Туман люди, а выпустил он монстров.

Сотни голодных мертвяков. Следы разложения отчётливо освещала полная луна. Они шли, молча, активно перебирая ногами и руками. Нападая, мёртвые не убивали. Они начинали жрать заживо. Вой и безумный крик будил спящих. В панике беженцы не понимали, откуда угроза. Все метались, затаптывая упавших. Это продолжалось всю ночь.

А утром врата открылись и вышли северяне.

Большой отряд магов, с суровыми безжалостными лицами. Выстроившись в шеренгу, они вызвали пламя. Огонь сжигал мёртвых и раненых. Гнал от стен ещё живых и способных передвигаться.

Я бежала как сумасшедшая.

В ужасе мчалась подальше от ворот. Пока не упала. Не понимая, где я и куда идти.

Так прошли ещё пару дней. Опухшие окровавленные ноги меня не держали. Теперь я ползла.

Ползла обратно к Туману.

Путь, что занял у меня паническим бегом чуть больше половины дня, теперь растянулся нескончаемыми днями. Ночь сменяла утренняя заря. А я всё пробиралась вперёд, цепляясь руками за жёлтую степную траву, порой впадая в беспамятство.

Я смогу пройти Туман. Я маг смерти, я смогу!

Возможно, я просто тешила себя пустыми иллюзиями и надеждами, но потерять веру – это смерть. Главное, двигаться вперёд. Если бы я сразу поняла, что такое Туман и какая магия его создала, то ушла бы, не раздумывая ни мгновения.

Я бы преодолела его.

Сумела!

Мёртвых не надо бояться, хотя бы потому, что я сама была едва жива. Стук сердца, такой медленный и тихий, гонял кровь по венам, не давая ей свернуться. Но всё же от живого человека во мне осталось мало. Спину жгла рана, оставленная мне в плену. Ободранный живот дурно пах кровью. От меня исходила удушающая вонь, которую я и сама с трудом переносила.

Так что мёртвые мне не страшны, лишь бы живые не поймали.

Впадая в забытье, я теряла часы, а может быть и дни. Там в беспамятстве я видела лица забытых родных. Я уже не помнила, кто эти люди, стёрлись имена. Лишь обрывки знакомых пережитых чувств и эмоций подсказывали, что это было со мной когда-то. Океан и запах свежей рыбы, смех мальчишек и лай собаки. Восторг от пойманной на крючок совсем мелкой рыбки.

И женщина.

Старая с добрым покрытым паутинкой морщинок открытым лицом. Её гордая за меня улыбка и тёплые обнимающие руки. Она учила меня рыбачить на большом песчаном пляже. Хлопья пены лежали у самой воды, кое-где чернели выброшенные на рассвете водоросли. Мокрый песок под ногами, и мы вдвоём закидывающие раз за разом недлинную удочку. И долгожданный улов. Совсем мелкая рыбеха, которую мы тут же выпустили обратно, чтобы росла.

И тепло! Тепло родных объятий.

Видение исчезло из моей головы так же быстро, как и появилось. Тепло развеялось. Закоченевшее тело свела судорога. Сил больше не осталось.

Дождь окончательно размыл землю, вокруг не было ни деревьев, ни кустов. Только степь, покрытая камнями да небольшими скалами, которые мне ещё нужно было преодолеть.

«Не смей сдаваться, – ворчала я сама на себя, – не смей, слышишь! Вон туман впереди, ещё немного и начнётся новая счастливая жизнь. Ползи! Ползи, не жалея себя».

Когда я добралась до заветной дымки, шевелиться у меня уже не было никаких сил. В последнем рывке я проползла ещё пару метров и вплотную легла к большому камню. Вокруг меня был туман. Как ни странно, дождь внезапно исчез, как будто тут не действовали законы природы. Но разбираться я не стала. Нет дождя и ладно. Сухая земля, вообще замечательно.

Прислушавшись, поняла, что вокруг царит неестественно мёртвая тишина: ни ветра, ни птиц, ничего. Но и это уже не смущало. Я ощущала родственную энергию смерти, значит, всё будет хорошо. Я в безопасности. Теперь только отлежаться и набраться сил. Есть хотелось нестерпимо, но и это можно было вытерпеть.

«Главное, я сумела! Я добралась!»

Уснула быстро. Мне снились рыбацкие лодки и деревянные коробы с живой рыбой, которая так и стремилась выскочить. Порою некоторым рыбкам это удавалось. Они, активно дёргая хвостом, добирались до воды. На таких беглецов не обращали внимания. Ну, уплыла и уплыла. Ящиков было очень много. Хороший улов. Мужчины деловито ходили вдоль берега, о чём-то переговаривались. Женщины таскали ящики, обсуждая, какую рыбу посолят и закоптят, а какая будет приготовлена к праздничному ужину.

Хитрые пушистые островные рыжие коты на коротких лапках тут же мешались под ногами.

Кричали чайки. Вскинув голову, я увидела мужчину. Он пристально меня разглядывал. Его прищур был не добрым, а расчётливым. Я знала его. Хотя кто он, не помнила. В спящее сознание врезалась совсем иная картина. Этот же человек, склонившись над растерзанной юной девушкой с посиневшими от синяков ногами, залитыми её девственной кровью, смеялся ей в лицо. Его жертва, словно кукла, брошенная на деревянный корабельный пол трюма, была уже давно мертва, а её все насиловали в безумном пьянстве очумелые мужчины.

И он был среди них.

«Хорудо из племени Айгор» – всплыло в сознании его имя.

Имя монстра, превратившего мою жизнь в нескончаемый поток горя, боли и ужаса. Ненависть горьким противным ядом разлилась по телу, отравляя душу. Она застилала глаза и затмевала без того воспалённый разум.

Хорудо из племени Айгор – убийца и насильник дочерей своего рода, работорговец, не брезговавший ничем.

Зверь за маской человека и мой отчим. Муж моей матери.

Сколько их было в том трюме, таких девушек, испустивших дух под тяжестью его тела? Десятки. Не трогал он лишь меня, опасаясь, что супруга учует кровь дочери. Не хотел лишних разговоров. Тварь, всё ещё дышавшая со мной одним воздухом.

Убила бы не задумываясь! Вонзила бы нож в его чёрное гнилое сердце, заставив заплатить!

Заплатить за всё и сполна!!!

Хруст ветки заставил меня вынырнуть из сна. Рядом кто-то ходил и натужно хрипел. Но я не почувствовала тепла живого человека. Это был заплутавший мертвяк. Он прошёл совсем рядом с камнем, у которого я лежала, и вышел из тумана. Я не успела особо рассмотреть его. Это определённо был мужчина, высокий и худой. Но какое мне дело до мёртвых.

Полежав ещё немного, я попыталась встать. Ноги не слушались. Вздохнув, снова поползла на животе. На руках, ступнях и коленях уже места живого не осталось, но боли за последнее время было так много, что я к ней как-то попривыкла.

И снова потянулось время. В тумане не было понятно день сейчас или ночь. Пару раз мимо меня проходили мёртвые. Шли они в одном направлении – из тумана туда, откуда пришла я. Были тут и иные жители, но на глаза мне они не попадались, я лишь слышала их пару раз. Но запретила себе даже думать о том, кто может тут скрываться. Постепенно мне становилось лучше.

Туман залечивал мои раны.

Медленно перестали кровоточить ступни и ладони. В голове прояснилось.

Устав, я снова подползла к очередному камню и, подтянувшись, села. Рука нащупала какую-то ткань. Подтащив к себе находку, опешила. Это была сумка. Из неё торчали тряпки и, порывшись, я обнаружила там настоящее сокровище. Сухари, яблоко и копчёное мясо. Его было немного, но главное, что оно было.

Сбоку раздался шорох.

Кто-то прополз совсем рядом с моими ногами. Замерев, я отчётливо увидела змеиный хвост. Дыхание перехватило. Змей я жутко боялась. В пустыни, где я росла, их было великое множество и практически все ядовиты. Каждый день нам приходилось уходить в пески и ловить этих холодных тварей.

Иной едой в пустыни разжиться практически невозможно. Были ещё и равданские колючки, но это отнюдь не милое растение приносило боли столько же, сколько укусы змей. А собрать нужно было много. Каждая послушница должна была вернуться в храм с полной корзиной колючек и с десятком змей, каждая из которых не менее метра длиной.

Мы возвращались все измученные и искусанные. Только быстрая регенерация не позволяла нам умереть в песках. Слабых девочек пустыня убивала ещё в первые месяцы жизни там. Выживали лишь сильнейшие. Но даже годами вылавливая этих тварей в песках, я продолжала испытывать страх при виде змей.

Снова хрустнула ветка, кто-то удалялся.

Посидев ещё немного, я принялась грызть сухарь. Он был невероятно вкусным. Яблоко решила убрать в свой рюкзак на потом. Я с детства просто обожала их. У нас на острове яблонь никогда не было, но время от времени приплывали корабли торговцев и привозили этот фрукт. Стоили они немало. Чтобы получить хотя бы пару яблочек, я днями ныряла на мелководье за раковинами и собирала жемчуг, чтобы потом обменять на обожаемое лакомство. Плавала я отменно, за что и получила прозвище от бабушки. Она называла меня «лягушонком».

Лягушек у нас, конечно же, тоже не было, всё же морская вода для этих смешных животных губительна, но прозвище мне нравилось.

Яблоки – это самое яркое счастливое воспоминание из детства. Их неповторимый вкус и аромат. Бывает, надкусишь кусочек, и в воздухе появляется ни с чем не сравнимый запах.

Запах зелёных яблок – аромат безграничного счастья.

Улыбнувшись сама себе, я сложила свою невероятную находку в рюкзак. Для яблок время ещё придёт, например, отпраздную переход на сторону Севера. Всё остальное оставила, решив организовать себе небольшой пир.

Что-то откладывать на потом, кроме яблока, смысла я не видела. Не поем сейчас, сил на это потом у меня просто не останется. Глупо умирать от голода с едой в кармане. Вот я и ела. Мясо отложила на последнее. Оно было сухим и жёстким, так что хватило его надолго. Постепенно разжёвывая кусочки, наслаждалась вкусом.

Думать, чьё это мясо, мне не хотелось.

Глава 2

Наевшись, я снова впала в сонное беспамятство. Туман укутывал, словно теплое одеяло. Где-то послышался шорох и покатился камешек, но открыть глаза уже не смогла. Веки отяжелели, словно чугунные.

Мне снилось подземелье гуронов.

Мрак и постоянная вонь немытых гниющих тел. Крики, стоны. Плачь мужчин, потерявших всяческую надежду на спасение. Они плакали, умирая, а умирали они долго. Гуроны умели пытать неделями и месяцами, пока жертва не сходила с ума от боли и отчаянья.

Эти твари питались страданиями, поглощая их. Впитывая в себя. Я снова видела мерзкие рожи. Разрисованный красной краской лоб, выкрашенные в черный цвет губы. Лысые черепа блестели от масла, которое дикари наносили на кожу. Женщин было сложно отличить от мужчин, разве что они были злее и безжалостней. Внешних же отличий практически не было.

Мерзкая во всех отношениях раса.

Лишенные магии, они оказались сильными энергетическими вампирами. Гуроны могли обойтись без еды долгое время. Но лишить себя вкусной живой энергии боли и страданий, оказалось для них невозможным.

Будучи практически полудикими варварами, представители этой расы необычайно умны. Их извращенный мозг способен найти выход из любой ситуации. Поэтому не было крепостей и городов, которые бы не могли завоевать гуроны. Они открывали любые врата и двери. Безжалостные наемники, которые брали плату не золотом, а пленными. Угоняли мужчин, женщин и детей.

Сколько я пробыла у них в плену, не знала. Там, в подземельях, невозможно было отследить время, месяц, год или десятилетие. Там был лишь мрак и отчаянье.

Просидев долгое время в камере, я приготовилась к смерти, но она снова побрезговала мною.

Гуронам я была нужна как переводчик. Каким-то непостижимым образом к ним в руки попали книги северян. Рукописи древних оказались ценными и уникальными. Собрание мифов и легенд, описание ритуалов и тексты заклинаний. Подробные рецепты зелий. В этих книгах было собрано все наследие предков.

Но главное! Свитки с описанием ритуала создания Туманной стены.

Гуроны жаждали этих знаний, поэтому они и захватили наш храм, не поленившись прийти в пустыню. Жриц убили сразу. Изнасиловав и вдоволь поиздевавшись, они погнали их обнаженными по раскаленной пустыне. Суровые женщины умирали одна за другой, оставаясь лежать сломанными куклами в песках.

Послушниц же оставили, заперев в клетки. Не тронули. Им нужны были наши знания, а значит, калечить тела и души было невыгодно. Что стало с остальными девушками, не знала. В подземелье я оказалась одна.

Днями и ночами я переводила рукописи, создавала новые книги уже на гуронском языке. Мною были довольны, и, хотя порою все же били длинными палками с тяжелыми металлическими наконечниками, но не насиловали и не издевались, медленно уродуя тело и душу. Но слышать крики и хрипы умирающих в соседнем помещении, чувствовать кожей, как с каждой каплей крови жизнь покидает их тела, было невыносимо.

Когда я превратилась из знахаря в мага смерти, не знала.

Просто однажды поняла, что слышу смерть, чувствую густую тяжелую плотную энергию и поглощаю ее. Это напугало до безумия, но именно этот дар и спас мою жизнь.

Я смогла не просто выбраться живой из подземелья гурон, но и прихватить трофеи. За спиной в рюкзаке лежали бесценные уникальные книги, я украла их все, заплатив за это жизнью, но так и не умерев.

* * *

Казалось, Туману нет конца и края.

Сколько я тут уже бродила, передвигаясь сначала ползком, а потом и неуверенным шагом?

Я вдруг поймала себя на мысли, что вот конкретно этот камень впереди меня уже видела. Кроме того, точно спала рядом с ним. Подойдя поближе, убедилась в своей правоте. Под камнем лежал кусок ткани, которым обматывала кровоточащие ноги.

Я определенно ходила кругами.

Подняв обнаруженную тряпку, тяжело выдохнула и села под этот булыжник.

Будь он неладен!

Мне становилось здесь лучше, раны постепенно сходили с моего тела, но мне с каждым днем было все тяжелее вытерпеть ноющую боль в спине. Рана пульсировала и кровоточила и никак не хотела затягиваться.

Лежа на сырой земле, прикрыла веки. Хотелось спать. Невнятный шум привлек внимание – ко мне кто-то приближался. Причем шагов я не слышала, скорее это было какое-то шуршание.

Всматриваясь в туман, я ожидала увидеть очередного мертвого. Силуэт вырисовывался неспешно.

Кто бы там ни шел, он явно не торопился.

Но вот туман рассеялся, и я забыла, как дышать.

Рваный вдох так и застрял в моей груди.

Это не был мертвяк.

Передо мной стоял Иной.

Несколько секунд я в ступоре смотрела на это создание. Он столь же пристально рассматривал меня. Почти человеческое лицо выражало легкую усмешку. Змеиные глаза сощурились, а щели, заменяющие ему ноздри, расширились. Он втягивал воздух, оценивая мой запах.

Бедный!

Уж я-то знала, как воняло мое тело. Опустив глаза на его ноги, обнаружила их отсутствие.

Вот почему я не слышала шагов, их и не могло быть. Иной передвигался как змей. От талии и ниже у него был толстый и длинный змеиный хвост. Почему-то сразу вспомнилась та змея, увиденная мною в первый день, когда я только вошла в Туман.

А змея ли то была? И так удачно обнаруженная сумка с едой!

Змеелюд не двигался, позволяя мне рассмотреть его. Переведя взгляд с его хвоста на лицо, я увидела широкую улыбку на неестественно тонких губах.

– А ты не торопилась, человеческое дитя, мы уже стали забывать про уговор с ведуньей, – прошипел он.

В ответ я лишь недоуменно приподняла брови.

– Ааа, – понимающе протянул он, – не знаешь?!

Я отрицательно замотала головой.

– За помощь тебе уже уплачено кровью рода твоего. Много лет назад здесь уже была женщина твоего племени. Это хороший договор, выгодный нам. То, что в твоей сумке должно попасть только к твоему суженому. Только к нему! Ты поняла?

Я снова закивала, а про себя посмеивалась. Тоже мне, к суженому. На какой помойке мне искать того суженого, что позарится на такой смердящий полутруп как я.

Иной бросил мне сумку. Я инстинктивно поймала ее на лету. Но вот смотреть, что внутри, не торопилась. Странно все это. Змеелюд вел себя как-то даже радушно, словно в гостях принимал. Не нападал и не уходил, будто чего-то ждал от меня. Вот только чего?

– Ешь, человек, отведенное тебе время, подходит к концу. Здесь тебе больше делать нечего.

Я была готова поклясться, что он не открывал рта, но я отчетливо слышала его голос, похожий на шелест листвы. Он словно звучал отовсюду. Раскрыв сумку, вытащила сыр и хлеб. Во фляге плескалась вода. Еще там были какие-то вещи и кусок мыла.

– Я отведу тебя к воде, женщина. Ты вымоешь свое тело. Потом уйдешь.

Прижав сумку к груди, кивнула Иному. Что-либо ответить ему не могла. Десятилетие хранив обет молчания в храме Песчаных барханов, я, казалось, забыла, как произносить слова. Сбежав из плена и наконец попав к людям, обнаружила, что не могу произнести ни звука. Слова застревали в моем горле, так и оставаясь непроизнесенными.

Тем временем Иной повернулся и двинулся прочь. Откинув свой страх, вскочив и засунув в рот сыр, положенный на ломоть хлеба, я поплелась за ним.

* * *

Вот так мы и шли.

Он неспешно полз, а я, интенсивно жуя, ковыляла следом, чуть прихрамывая на левую ногу. Даже подумать не успела, сколько нам так идти, как вдруг Туман расступился и впереди показался поросший травой берег с маленьким песчаным пляжем. Местами рос невысокий кустарник, а вдалеке виднелась полоса леса.

Змеелюд направился прямиком к пляжу. Остановившись у большого валуна у самой воды, он бросил на землю еще одну сумку.

– Здесь одежда и еда. Очистишь тело и двинешься вперед. За той полосой леса человеческая дорога. В сумке найдешь местные деньги. Более ничем пока мы помочь тебе неспособны, человек. Раны затянутся, силы вернутся. Если случится беда, ты можешь всегда вернуться и укрыться у нас, женщина. Мы не выдадим. Уговор на крови с нашим родом дает тебе защиту на всю жизнь.

С этими словами Иной пополз обратно к Туману. Чуть помедлив, я попыталась поблагодарить, но не смогла. Слова не желали покидать мои уста. Словно почувствовав это, змеелюд обернулся:

– Это тоже пройдет, просто нужно время. Печать спала окончательно, но ты еще не осознала это. Мне не нужны слова, человек, я слышу сердцем твою благодарность.

Я невольно улыбнулась ему. Иной за эти несколько минут подарил мне столько добра, сколько я за всю сознательную жизнь не видела. Глаза непроизвольно заволокло слезами. Мой спаситель уползал в туман, не проронив больше ни слова.

* * *

Разложив на бережке вещи, кусок ткани, заменяющий полотенце и расческу с крупными зубьями, я полезла в воду. Здраво рассудив, что в моем состоянии далеко заходить не стоит, села так, чтобы вода доходила мне до талии. Слабое течение мягко обволакивало ноги.

Посидев немного в прохладной воде, принялась тереть себя куском мыла. Сложнее всего, оказалось, промыть волосы. Они были настолько грязны, что думалось проще их совсем срезать.

Так потратив половину дня и практически все мыло, я таки добилась хоть какой-то чистоты.

Обессилив, выбралась на берег. Вытерев уже немного подсохшие волосы, с расческой забралась на камень. Предстояло еще и прочесать свою густую шевелюру, доходившую до талии.

Это оказалось еще более сложной задачей.

Колтуны наотрез отказывались распутываться. Яростно теребя волосы, я порою выдирала их клочками. В конце концов, все же сдалась и срезала наиболее плотные колтуны ножом, обнаруженным в мешке. Теперь в отражении воды на меня смотрела чисто вымытая молодая женщина с седыми длинными волосами.

Каким был их истинный цвет, уже не помнила.

Возможно, я была блондинкой, а может… и шатенкой.

В памяти не сохранилось ничего. Да и неважно это уже было. Сейчас мои волосы белы, и изменить это было невозможно. Да и не портила меня седина. Моё лицо даже после всего того ужаса, что я пережила, все еще выглядело свежо и невинно. Большие серые глаза обрамляли густые черные ресницы. Форма бровей придавала взгляду слегка удивленный вид. Обветренные губы почти белы.

Одевшись в простое, чистое серое платье длиною в пол, и накинув на плечи изрядно потертый плащ, я еще раз взглянула в воду на свое отражение. Решив, что лучше не привлекать внимание окружающих, собрала волосы в пучок и повязала на голову платок.

Свое грязное и вонючее тряпье закопала под деревом. А сверху еще и камешек поставила. Это будет символичная могилка моему прошлому.

Иной хорошо позаботился обо мне. В небольшой сумке оказалось все самое необходимое, в том числе и горсть медных монеток. Привязав мешочек с деньгами к пояску платья, двинулась в сторону леса к заветной дороге. Счастье накатывало волнами, и все не верилось, что вот они северные земли.

Вот он край без войн и бед!

Вот она мечта!

Нагнувшись, потеребила травинки рукою. Добралась, получилось, я смогла! Счастливо щурясь, я двинулась в сторону дороги.

* * *

Как оказалось, путь был не близким.

Прошагав по неровной земле несколько часов, даже не приблизилась к заветному лесу. А ведь мне надо было еще и преодолеть его. Солнце склонялось к горизонту. Темнело очень быстро. Мне ничего не оставалось, как устроить привал и быстро найти место, подходящее для ночлега.

Больших камней поблизости не обнаружилось, до деревьев было еще ой как далеко, поэтому, подсунув под голову сумку и стащив со спины рюкзак с книгами, устроилась спать прямо посреди широкого поля.

Закрыв глаза, попыталась вспомнить, каково это – спать на чем-то мягком, например, матрасе. Эх, вот устроюсь куда-нибудь хоть последней поломойкой, и первое, что куплю себе с зарплаты – удобный матрас. Пусть даже копить на него придется несколько месяцев. Конечно, на хорошее место я и не рассчитывала, но поверить в то, что на всем севере не найдется для меня теплого местечка, я отказывалась. Не могло же мне фатально не везти всю жизнь.

Так мечтая о будущем, незаметно уснула.

* * *

Разбудил меня страшный вой совсем неподалеку. Волки.

Степные волки!

Я так отвыкла от живого в Тумане, да и за ним зверье было редкостью. А тут посреди ночи и вдруг вой.

Немного полежав, я вдруг осознала, что где-то тут рядом со мной ВОЛКИ.

Мгновенно вскочив, покрутилась на месте.

Вот и куда бежать? Темно же, хоть глаз выколи. Невидно ничего вокруг.

В какой стороне лес? Где дорога? А если не туда пойду?

Это же возвращаться придется.

Вой повторился уже ближе. Из книг я знала, что во время охоты волки не воют. Но кто его знает, мало ли чего вообще в книгах пишут, может, того автора уже сожрали где-нибудь потихоньку.

Паника нарастала.

Что делать? Так и не решив, в какую сторону бежать и как вообще бежать вслепую, снова присела.

А может, и волки в темноте не видят, но в это вообще как-то слабо верилось.

Что делать-то?

Жить-то хочется! Я только о матрасе размечталась! А еще одежду хорошую хочу и поесть хоть раз вкусно, и дом хочу, и мужа, и детей много-много, и занавески лиловые, и кастрюльки, расписанные цветами. Мне вдруг столько всего захотелось, сколько за всю жизнь не желалось.

На ум приходил всякий бред, и жалко так себя было.

Это же надо уцелеть в плену, добраться до пограничных земель, через Туман пройти, да так, чтобы мертвяки не съели, и тут на тебе – волки.

Глупо-то как.

Я была готова реветь.

И заревела бы, если бы не тяжелое дыхание рядом.

Я обезумела с перепугу. И как-то голос сам прорезался.

– Волчонок, миленький, хорошенький, не ешь меня, а! Ну, пожалуйста, пройди мимо! – как же мне было жутко. Мой голос походил на писк комара, с непривычки я сама его не узнала. – Волчонок, ну, пожалуйста, жить хочу, очень-очень хочу!

Рядом что-то зашуршало. Зверь прошел мимо и, обернувшись, лишь недоуменно зыркнул, горящими потусторонним желтым огнем глазами.

Вскоре все стихло, изредка лишь раздавался стрекот насекомых, ближе к рассвету из травы появились странные летающие жучки с горящим брюшком. Они сверкали то синим, то зеленым огоньком. Забавно кружились в воздухе низко от земли. Это было красиво и даже завораживающе.

Этой ночью я больше так и не уснула. Сначала боялась, что волк вернется, потом меня просто трясло от пережитого страха. А потом, дурная голова, вспомнила, что я, вообще-то, урожденная знахарка, маг земли и ни одно животное меня никогда не тронет. Но спать более где-то на земле одна, зареклась.

Глупо умереть никак не входило в мои планы, очень хотелось жить.

Рассвет как-то пропустила. Опомнилась, когда солнце уже достаточно высоко поднялось над кромкой леса, который оказался сбоку от меня.

Хорошо, что ночью не побежала – ушла бы совсем в другую сторону.

Надев рюкзак со своими книгами, которые из-за тонкой бумаги весили мало, и, подобрав сумку с вещами, что дал Иной, двинулась к лесу. Очень хотелось верить, что он не дремучий.

* * *

До первых деревьев добралась благополучно и тут же, угодив в паутину между стволов с крупным пауком посередине, поняла, что надеждам моим не сбыться.

Полдня я перелазила через поваленные стволы и пробиралась через кустарник, оплевывалась от паутины и получала ветками по лицу. А еще увидела кучу неизвестных мне грибов, и даже ягод.

Ближе к вечеру лес стал редеть.

А уж когда начало темнеть мне повезло, я наткнулась на какую-то тропу.

Пройдя по ней совсем чуть-чуть, неожиданно вышла на пустынную дорогу. Она была хорошо утоптанной, широкой. По ней запросто смогли бы ехать несколько телег в ряд.

Но вот сейчас она была совершенно пустой.

Идя на север по обочине, стала задумываться, а не напутал ли чего змеелюд. Может, дорогой этой уже и не пользуются. Но промчавшиеся вскоре всадники доказали, что тракт вполне обитаем.

Одеты северяне были странно. Длинные кафтаны темных расцветок и черные штаны, заправленные в высокие сапоги. На головах вместо привычных для южан шапок наброшены капюшоны. Лиц не различить.

Вскоре послышалась и телега. Она скрипела так, что, казалось, и вовсе не доедет до меня, развалится на части. Но нет, повозка таки догнала и даже перегнала меня, и теперь я отчетливо поняла, почему она так скрипела. Кроме щуплого мужичка-возницы, на ней восседали четыре такие дородные женщины, что меня удивляло, как кони не издохли их тащить. Разодетые в пух и прах бабы. Их яркие желтые и оранжевые шубки казались нелепыми. Под ними выглядывали невообразимой расцветки платья и красные сапожки. Все это выглядело ну совсем дико. Зато вид у барышень сделался при виде меня ну такой снисходительно важный, что прямо впору лопнуть от важности этой можно было.

Скрипя, повозка уехала вперед, лошади утащили свой важный груз.

Я снова осталась одна.

Глава 3

Но одиночество мое долго не продлилось. Позади заржали лошади, и появился небольшой отряд всадников. Они почти обогнали меня, но впереди скачущий мужчина в годах неожиданно пришпорил коня и развернулся.

– Ты что тут одна делаешь, девчонка? Куда смотрит твой батька?

Что я могла ответить? Лишь плечами пожала. Мужчину такой ответ не устроил.

– Чего молчишь? Куда направляешься?

Я махнула рукою вперед. Туда, мол, иду.

– Ты чего молчишь-то, девочка? Ты чего немая, что ли?

Дядька выглядел представительно. Сразу ясно – командир отряда. Даже сидя на лошади, он возвышался над остальными более молодыми мужчинами, которые одаривали меня странными взглядами. Командир был одет в черный кафтан, подбитый белым мехом. Чуть сползший капюшон позволил разглядеть его лицо. Белокож, зоркие и строгие темные в сумраке глаза, тонкий прямой нос и чуть впалые щеки. Он явно не был простолюдином. Но между тем остановился, не проехав мимо как остальные.

– Ты чего так смотришь на меня? Чего тут делаешь одна? Где спутники? – я снова покачала головой в ответ на все вопросы. – Да, в самом деле, немая ты, что ли?

Я радостно улыбнулась кивая. А что?! Говорить нормально не могу, пусть думают, что немая. И вопросов поменьше зададут, и отвечать не придется.

– Вот те раз! Одна на тракте и немая. Куда топаешь-то? Хотя, как ты скажешь-то, – теперь уже на меня махнули раздосадовано рукой.

Он, чуть пожевывая нижнюю губу, что-то обдумывал. Несколько раз смерил меня пристальным взглядом и пришел к какому-то своему выводу.

– Въюго, – командир покрутил головой, – возьми девочку себе. Довезем хотя бы до таверны Ваяма. Там разберемся, куда ее пристроить.

Через секунду я взлетела в седло молодчика и оказалась прижата к нему спиной. При этом в полете он успел стащить с меня рюкзак и отобрать из рук сумку, и теперь привязывал мой багаж к своему седлу.

Опомниться не успела, как уже скакала вперед по дороге на лошади.

Было непривычно и немного страшно. Почему-то мне всегда казалось, что ехать верхом – это так просто. Теперь, сидя впервые на лошади, поняла, насколько это неудобно и даже немного болезненно. Через полчаса затекла спина, занемели с непривычки ноги. Словно почувствовав мой дискомфорт, мужчина прижал меня сильнее. Переместив руку мне на живот.

– Ты чего так дергаешься, красавица? Не каталась на лошади раньше? – его голос оказался очень глубоким и бархатистым. – Расслабься. Станет легче.

Не то чтобы я поверила в его слова, но и дальше сидеть и держать ровно спину, не было никаких сил. Я действительно расслабилась и чуть откинулась назад.

– Вот и молодец. Отдыхай. Путь длинный, к середине ночи приедем. Жена Ваяма – женщина добрая, пристроит тебя на какую-нибудь повозку.

Мы продолжали ехать, даже когда совсем стемнело. Я перестала что-либо видеть, но мои спутники даже не сбавили темпа. Меня укачивало. Сказалась бессонная ночь, и глаза сами собой закрывались.

Зевок я подавила.

Но мужчина за спиной все же заметил моё состояние. Осторожно передвинул меня так, что голова легла на его плечо, ноги же перекинул через свое бедро. Я буквально лежала в его объятьях. Мои попытки поменять положение результатов не дали. Мужчина лишь нагнулся и шумно втянул в себя воздух.

– Как же одурманивающе ты пахнешь! Как жаль, что не моя! – и снова шумный вдох, его губы слегка коснулись моего виска.

В темноте сверкнули потусторонним огнем зеленые глаза. Они горели неровным пламенем. Непростой человек! Древний. Мужчина не видел моего смущения и страха, он наслаждался моим запахом и вкусом кожи.

– Какая сладкая. Какой дурак отпустил тебя одну? Такое сокровище и на пыльной дороге.

Оставшийся путь он не прикасался ко мне. Но неровное дыхание говорило о том, что сдерживаться ему сложно.

* * *

К таверне мы подъехали уже в рассветных сумерках.

Часть пути я проспала.

Мой спутник бережно держал меня в объятиях, как будто я не простая девка с дороги, а что-то ценное и значимое.

Таверной оказалось трехэтажное, сложенное из бревен строение. Из его трубы на крыше густо валил белый дым. Несмотря на раннее время, вокруг было весьма оживленно. У дверей стояли мужчины, одетые, как и мои провожатые. Чуть поодаль от них возница распрягал коней. За его спиной, видимо, располагалась конюшня. Именно туда уводили животных. За ней стояло еще здание, соединенное с таверной.

Наш небольшой отряд направился именно туда. Спешившись, все быстро поснимали сумки и, сдав животных на руки подбежавшим мальчишкам, направились в таверну.

У меня болело все. Меня шатало и чуть подташнивало. Эта поездка легко мне не далась.

– Потерпи немного, девочка, скоро окажешься в теплой кроватке и поспишь, – от этих слов Вьюго мне стало не по себе, вскинув голову, я уставилась в его горящие глаза. Он лишь усмехнулся тонкими губами. – Не моя ты, а чужого я не трогаю.

Обняв меня за плечи, он мягко подтолкнул в сторону двери.

За ней оказался большой зал, заставленный множеством столов с лавками. Повсюду шныряли подавальщицы, разнося ароматно пахнущие яства. Слышался гул голосов и смех. Мы прошли вперед и сели за большой стол. Все было как-то нереально. Столько людей, веселье, тепло и еда.

Запахи сводили с ума. Мой живот протестующе урчал.

У меня были деньги, но на что их хватит, я даже не представляла.

Мне безумно повезло с этими мужчинами. Они явно ничего от меня не хотели. А просто не проехали мимо.

Помогли!

Довезли до безопасного места, теперь еще и хотели накормить. Просто так! Потому что сочли, что молодой женщине на дороге не место.

Это было так странно и непривычно.

Странная в моих глазах забота о совсем неизвестном и, по сути дела, никому не нужном человеке.

Я еще раз взглянула на командира.

В свете свечей зала блеск его глаз не был заметен, но теперь я знала, что передо мной не просто человек, а представитель древней крови. Истинный северянин. И это было загадкой. Ведь такой же отряд много дней назад вышел из-за ворот Туманной стены и пламенем погнал ни в чем неповинных людей назад, навстречу голоду и смерти. Ведь не жалели же они тогда женщин, убивали и гнали, как зверье их, наравне с мужчинами.

Почему же сейчас они готовы накормить и позаботиться обо мне?

Подоспевшая подавальщица быстро приняла заказ. И уже через несколько минут передо мной стояла тарелка с ароматным супом. Красивый золотой бульон. Кусочки картофеля и мяса, мелко порубленная морковь давали такой незабываемый запах, словно не похлебка это была, а пища со столов императоров. Я глянула на мужчин: они уже активно махали ложками и интенсивно жевали мясо. Все молчали. Вид у них был серьезный и сосредоточенный. Ну что же, набрав полную ложечку супа, я аккуратно сняла пробу.

Это было божественно вкусно. Верх наслаждения!

Горячий бульон согревал все внутри, с каждой съеденной ложечкой какая-то нега растекалась по телу. Подцепив вилкой с тарелки кусочек тушеного кролика, разжевала и его. Ничего общего с сухим вяленым мясом, съеденным мною в тумане, и уж тем более на змей это не походило. Нежное, оно таяло внутри. Кусочек за кусочком, ложечка за ложечкой, но чувство насыщения так и не приходило.

Мне было мало.

С тоской уставившись на пустую тарелку, отчетливо понимала, хочу еще и побольше.

– А девочка-то не из простых. Ты смотри, как чинно ложку держит. Ты чья будешь? С каких земель пришла? – похоже, командир решил возобновить свой допрос. – Может, сбежала от суженого своего? Пахнешь ты больно занятно.

Прищур его глаз при этом был такой хитрый. Я отрицательно покачала головой.

– Что не встретила еще хозяина своего? Как же тебя Иные мимо себя пропустили?

Я неопределенно пожала плечами. Ну, не говорить же ему, что единственный Иной, которого я видала, имел хвост и дырки вместо носа. Про остальное, вообще, молчу.

– И все же странно все с тобой. Ну не могла появиться на тракте, неведома откуда сияющая девочка. Вы же на вес золота ценны. А тут на тебе, идет без охраны! Да и не было тебя на Больговской юрте. Мы там неделю проторчали, считай, всех путников видали, уж тебя бы точно приметили. А не было там девок молоденьких. А больше ты ниоткуда на дороге появиться не могла. Вот и загадка, отколь на тракте сияющая да без хозяина?

На меня пристально смотрело десять пар глаз. Выжидали ответ. Я дотронулась пальцами до губ, мол, не могу сказать. Командир все так же пристально разглядывал своими темными глазами. Словно дырку во мне пытался прожечь.

– Не местная ты. Внешность больно нетипичная. Даже если и предположить, что ты из самых северных кланов. У них беловолосые – редкость, но все же встречаются, но вот цвет глаз… Нет у них сероглазых. И не полукровка, запах не смешанный чистый. Так откуда ты, девочка?

В душе поднимался страх. А что если поймут откуда? Что сделают? Сдадут каким-нибудь властям, или выдворят обратно за Стену? Наверное, командир что-то прочитал на моем лице, потому что тон его смягчился.

– Ненадобно тебе боятся нас. Не выдадим. Даже если от хозяина сбегла или еще чего. На войну мы идем погибать, деточка. Наши варды спор затеяли с Иными из тумана. Кусок земли не поделили, и вот теперь расплачиваться нам. Из Худовинки мы. Жили спокойно, не трогали никого. Поля сеяли. Коровок пасли. А потом пришли бегуны вардовские, да велели десять мужиков к стене отправить. А отколь десять мужиков? У нас всего-то в деревне пятьдесят домов. Вот посчитай, всех молодцов и забрали. Да и я пошел. Один у меня сынок – Вьюго, да племяш Корто, – один из молодых мужчин с волосами, словно пеплом присыпанными, мне тепло улыбнулся. – Оставил главным вместо себя брата меньшого и пошел с сыновьями нашими. Глядишь, уберегу кого. Так что не бойся девочка, не сдадим. Может, поможем еще чем. Что нам уже терять-то? Хоть и кровь в нас Древняя, да куда нам против Иных идти.

Я задумалась. Сказать или нет? А что мне-то терять? Ну, даже если сдадут… Если эти, по сути, мужики деревенские догадались, что не местная я, то настоящий патруль возьмет сразу же. А вдруг подскажут они мне, как вести себя правильно. Я напряглась, горло сжало, появилась зудящая боль. Магическая печать – «обет молчания» – даже после исчезновения, оставляла неприятный след.

– Из-за Стены я. Тайком прокралась, – голос мой звучал глухо и чуть сипло.

Я ждала их реакцию, но ни злости, ни неприязни на их лицах не появилось. Мужчины все так же с открытыми улыбками поглядывали на меня.

– Вот это да, а раньше-то живых оттуда не приходило, мертвяки одни. Война у вас там говорят. Совсем худо. За последнее время мертвых приходило много, группами большими шастают.

Я кивнула. Горло жгло, словно обручем раскаленным скрутили.

– Ну ничего, девочка. Ты главное, особо не распространяйся. Не любят у нас южан. Кровь как молоко, а гонору… Гнилой народец. Ничего делать не могут, а только права качают. Ты не обижайся на меня за слова мои, да только видал я их дипломатические миссии. Мужики, тьфу! – командир сплюнул на пол. – Одно название: ни силы, ни ума. Зато как в позы встают. И все им должны… И кланяйся. А кому там кланяться? Прыщу худосочному? Гуроны туточки однажды были. Так те еще страшнее, обезьяны разрисованные. Девок попортили, так и прикопали мужики местные их потихоньку на одной из станиц, до вардов наших они так и не дошли, – мужики хохотнули так, словно сами тех гуронов и закопали. – Так и женщины среди южан да гуронов были, но чтоб сияющая…Так ни одной. Мы так и думали, что и нет таких, как ты, там больше.

Мужики снова, как по команде, уставились на меня. Вот и мне стало интересно.

– А какая я? – хрип вышел тихий, но они услышали, а может, и по губам прочли.

– Ну, как какая? – в разговор влез Вьюго. – Вкусная. Пахнешь, как трава после дождя поутру. Сладко так. И сияние твое ощутимо, словно свет души. Всякий Иной или Древний сразу заприметит. Так что долго без хозяина тебе не ходить.

Вот тут мне как-то поплохело.

Какой такой хозяин? У них тут, что рабство! Вот уж о чем не мечтала. Видимо, мои глаза стали уж больно круглыми. Парни хохотнули. Рыжий худой молодчик, сидящий от меня по правую руку, даже слезы на глазах утер большим пальцем.

– Ты хоть знаешь, какая кровь в тебе?

От потрясения я тихо выдохнула:

– Красная… была…

Вот теперь они ржали, как кони. В голос. Эдакое стадо горластых красавцев. Сидящие за ближайшим столом мужики оглянулись на нас, но не найдя для себя ничего интересного, лишь пожали плечами и снова уткнулись в свои кружки.

– Ну, ты даешь, девочка! Звать меня ви Марко, старшой я в деревне Худовинки. Был старшим, – поправил сам себя командир. – Кровь в тебе, доченька, занятная. Древняя – это точно скажу. Но чья? Понять не могу. Не видел я людей клана твоего, не узнаю запаха. Сияющая ты. Сильная, и магия есть. Деток рожать можешь. И не как бабы простые – сыновей, а и девочек сможешь. Это и мне понятно. Но только хозяин твой заплутал где-то. Но найдется. Судьба его на запах приведет. Такие красавицы, как ты, ничейными не бывают.

– Какой хозяин, дяденька? – Я даже сил не пожалела и выжала из себя этот вопрос.

Да про что они толкуют? Какой такой хозяин?

– Да тот, кому дочерей рожать будешь, – засмеялся ви Марко. – Чей запах услышишь, тот и хозяин. Наши мужики-то иначе ваших устроены. Мы абы кого не полюбим. Нам особая женщина нужна. Так, чтобы своя. Единственная. Я Иржинку свою сорок годков искал. Все принюхивался. И запахи-то заманчивые попадались, да все чужие – не родные. И отыскал же, когда уже отчаялся. Все по варданам чужим бродил, а учуял в деревне соседней. Ох, как она меня потом отходила за это. Дурак, говорит, такой, я его туточки жду, а он шастает где-то. С характером она у меня. Вот какого сына мне подарила…

При этих словах Вьюго гордо выпятил грудь вперед. Я засмеялась. Действительно, красавец: копна до плеч темно-русых волос, глаза как травка – зеленые. Кожа чистая, да только нос с небольшой горбинкой. Но даже это придавало ему мужественности.

– А брат мой, ви Юро, женку свою аж за горами на вечных льдах сыскал. Его Инга полукровка, ох и намучился он за ней бегать, да себя расхваливать. А она все не чует его, и все тут. Еле уговорил за ним пойти. Красивая она у него, снежная. Так вот Корто их первенец, а меньшой сынок еще в пеленках лежит.

Вот теперь красовался передо мной Корто. Его серые волосы будто снегом припорошены. Светлая кожа и чистые голубые глаза выдавали в нем полукровку. Не красавец, но было в нем что-то. Сила какая-то, что заставляла склонить голову в уважении. Парень улыбнулся, и тут же его лицо приобрело вздорное мальчишечье выражение.

– И ты, девочка, найдешь своего хозяина. Пусть тебе боги сильного воина пошлют и Иных от тебя отведут. Охочи они до чужих женщин: если учуют, то и насильно к себе привязать могут. Не расшаркиваются они перед женщинами. Но коли случится так, что попадешь к ним в лапы – особо не барахтайся. Выжидай да ищи того, кто сильнее будет. Не сглупишь так и целехонькой от них уйдешь…

* * *

Спать мы отправились, когда солнце стояло уже высоко. Мужчины взяли одну на всех большую комнату с множеством двухъярусных кроватей. Мне же достался отдельный номер.

– Поспи сегодня в удобстве. Тебе предстоит длительная поездка, там не поспишь.

Более ничего ви Марко мне не сказал. Не объяснил, куда же я поеду. И что меня ждет.

Он просто отправил меня спать.

Глава 4

Разбудили меня на закате. В комнату вихрем ворвался Корто и, хватая мои сумки, пробасил: «Подъем!!!». Ничего не понимая, подскочила и в панике рванула к двери.

– Куда, мелкая, а одеться? – в меня полетело платье.

Только сейчас я поняла, что стою перед ним в одной короткой рубашке, и судя по его довольному наглому выражению лица, открывшийся вид ему понравился. Не успела натянуть платье, как меня схватили за руку и потащили по коридору, оттуда в общий зал и, наконец, выволокли на улицу. Скорости Корто не снижал, он волоком протащил меня до конюшни и только там позволил остановиться и перевести дух.

– Что, дядька, успели? – взволнованно спросил он у подошедшего к нам ви Марко.

– Успели, Корто. Ну, девочка, давай прощаться. Поедешь вот на той повозке до вардана Эмортов. Путь неблизкий. Так, вот тебе еда на дорогу, – мне протянули сумку с чем-то вкусно пахнущим внутри.

Ее перехватил Корто и переложил в нее мои вещи, запихал туда же рюкзак. Теперь у меня была всего одна объемная сумка с очень удобными большими ручками.

– Так, это тебе курточка, варежки и шапка. Ее не снимай, на севере зима уже главенствует. Это сапожки… А ну-ка, ножку покажи, – быстро среагировав на слова отца, Вьюго, не церемонясь, задрал подол платья и, стянув с моих ног ботинки, примерил новые сапоги.

– Впору, – довольно пробасил он, – у меня глаз наметан на красивые ножки.

– Там все красивое! – счастливо ощерился в улыбке Корто.

Вот же ухарь сероволосый, успел рассмотреть.

– Мальчики, не отвлекаемся, – призвал к порядку ви Марко. – Натягивай куртку и слушай дальше, девочка. Значится, с дороги не сворачивай, поезжай туда, куда отправили. Там сейчас самое безопасное, спокойнее разве что на Севере. Доедешь, там и куда пристроишься. Вот тебе лубы на первое время. Нам они почитай ни к чему, на казенных харчах сидеть будем, а тебе надобно, – мне сунули мешочек явно с деньгами, на мои попытки отказаться, ви Марко лишь строго зыркнул.

– Не перечь старшим, девочка. Слушай дальше, как мужики к тебе тропинку топтать начнут, всех отсылай к Стуже, ножки целовать. Твой хозяин круги нарезать не будет, сразу в оборот возьмет. Ну, а если нет, то и дорога ему дальняя, другой толковее найдется. Ты – девочка стоящая, на мелочь не разменивайся. Так вроде все сказал. Ну да, и еще… если уж не свезет тебе и, не приведи Великая Стужа, к Иным попадешь, не пырхайся. Они мужики строгие и порой жестокие. Лучше живой под Иным, чем мертвой в снегах. Если среди них твой хозяин сыщется, то пусть так – они своих женщин берегут. Если как временную возьмет кто, то смирись и пережди. Надоешь, так они сами тебя хорошо пристроят. Но упаси тебя Вечный холод ершиться и дерзить! Не простят. Все поняла?

Я закивала, немного напуганная его словами. И если до этого я представляла себе жизнь за Туманной стеной сказкой, то теперь призадумалась. Моя наивность вмиг развеялась словами этого мужчины.

– Ну, прощай, девочка. Все дорожки в мире пересекаются, может, и мы на каком перекрестке еще свидимся. Как звать-то тебя?

– Ниорайклин, – тихо выдохнула я.

И пусть ответ принес много боли, но мне хотелось, чтобы хоть кто-то в этом мире знал мое имя. Особенно эти удивительные мужчины. Еще захотелось их отблагодарить как следует, чтобы не быть в долгу. Внутренне замерев, я плотно закрыла глаза и потянулась к своей силе. Нырнув в нее, как в омут, соткала десять арканов. Мысленно скручивая черную вязкую энергию в толстые жгуты, я даже боялась дышать, чтобы не разрушить путы. Наконец, когда физически ощутила, как в моих руках пульсирует пока еще незримая магия, на резком выдохе выбросила руку вперед с десятью уже видимыми черными змеями. Ударившись о моих знакомцев, они скользнули в их тела.

Мужики опешили. Они явно не ожидали от меня такого и теперь не знали, как реагировать: то ли в панике кричать, то ли…

Первым отмер, как и полагается командир. Ви Марко, выпустив из легких воздух, чуть пошатнулся.

– Ну, ты, девонька, полна сюрпризов. Вот теперича верю я, что тебя мне Боги в подмогу послали. Всю жизнь за тебя судьбу благодарить буду, – мужчина смахнул пальцами слезы, набежавшие на глаза. – Всей деревней за тебя молиться будем!

– Что это было, дядька? – Корто осматривал свою грудь, пытался понять, что сейчас в него пробралось. – Что это, вообще, такое?

– Благословение это, сынок! «Клеймо Смерти». Я раз в жизни всего такое видал. Не каждый маг такое сотворит, не каждый силою поделится. Но чтобы в девочке, да магия такая. Теперь мы домой вернемся. Все вместе, как и уходили… Вернемся. Не будет в деревне Худовинки погребальных костров. Теперь всех уберегу, всех мамкам да невестам верну.

Было видно, что тяжело ему эмоции сдержать. Но мне это странным казалось, ведь ничего такого я не сделала. И силы-то практически не отдала, только что клеймо поставила, чтобы не погибли. Чтобы жнецы душ стороною обошли.

– Кто на Вьюжный перевал, поторопись! – раздалось за моей спиной.

Высоченный мужик с густой кудрявой бородой, доходящей ему до пояса, басил во все горло:

– Отъезжаю через несколько минут! Опоздавших не жду! По местам!

Мои провожатые оживились. Вьюго подхватил сумку и поспешил к большой телеге с деревянными лавками по бокам. Без навеса же совсем. Как такая может от дождя уберечь, ума не приложу?

Ви Марко приобнял меня за плечи и повел к телеге не спеша, остальные поплелись за нашими спинами. А я ведь даже не успела запомнить их имена. Мне стало грустно. Совсем уже и не хотелось уезжать, хотелось остаться с ними. Но мужчина вел меня вперед. Подхватив за талию, он поставил меня на телегу, затем запрыгнул сам. Осмотрев лавки, усадил у самого места возницы.

– Вот туточки сиди. Хоть руку будет куда положить. Если надоест на рожи смотреть, можешь хоть боком повернуться, да за дорогой наблюдать. Хотя чего там смотреть? – снова подняв меня с лавки, он крепко по-отечески обнял. – Ну, прощай девочка, если в жизни плохо сложится, приходи к нам в деревню Худовинки вардана Наобиса. Хотя, может, подомнут наших глупых вардов Иные, так и земля имя сменит. Но запомни, у люда спросишь, они подскажут. Найдешь ви Марко Отиса или любого из парней моих, они помогут: и обогреют, и накормят. И главное, приют дадим, и место, куда приткнуться можно. Отправил бы я тебя и сейчас туда, да опасно для тебя. Иные сразу уволокут. Их там сейчас, как муравьев на земле. Не доедешь ты – сцапают. За мальчиков моих спасибо! За оберег твой! Не позабудем мы тебя! И нас помни. Если худо будет, знай, есть тебе куда идти, есть к кому возвращаться. Ты сынка моего единственного уберегла, силу не пожалела на нас потратить. Такое не забывается, девочка, такое всегда помнится!

В повозку стали набиваться люди. Вьюго, вскочив после отца, затащил мою сумку. Запихав ее под лавку, он, так же, как и отец, крепко обнял меня. Зарывшись в мои волосы, как-то рвано и глубоко вдохнул.

– Как же ты сладко пахнешь! Как же жаль, что не моя! – его губы мягко прошлись по моему виску.

Прежде чем отстраниться, он сделал еще один глубокий вдох. Затем поправил на моих плечах плащ и мягко усадил на лавку. Его глаза светились потусторонним огоньком.

– Повезет же кому-то! Цени себя, красавица. Как сказал батька, ты дорого стоишь. За такую красотку, как ты, глотки рвать будут.

Развернувшись, он мягко спрыгнул на землю. Его русые волосы взъерошил ветер. Повернувшись, он на прощанье подмигнул своими красивыми зелеными глазами. Теперь и мне стало жаль, что такой красивый видный парень достанется не мне. Такого я бы смогла полюбить. С таким любая будет счастлива.

Как жаль, что не я его единственная.

Большая телега мягко двинулась вперед. Я смотрела на парней не отрываясь. Пыталась запомнить их лица. Русоволосого Вьюго, словно снегом припорошенного Корто, рыжего Мунко и брата его Харда, остальных ребят. А главное, командира их. Ви Марко. Сурового мужика с таким добрым сердцем. Я точно знала, что они будут жить и только старость поставит их на колени.

* * *

Сумерки сгущались, темнело очень быстро. Телега мягко катилась вперед. Впряженная четверка резвых низкорослых лошадок бежала ровно. Изредка с их стороны доносилось фырканье.

В повозке было тихо.

Только мужчины о чем-то редко переговаривались. Я оглянулась. Рядом со мной сидела полная женщина в добротной шубке. Держалась она с достоинством, будто высокородная. Напротив, расположилась девушка. Потертый плащ на ее плечах говорил о том, что она явно нуждалась в деньгах. Сидела она сутулясь. Яркие рыжие волосы, стянутые в низкий хвост, были грязными, на подбородке виднелось пятно, словно сажи. Она дремала. Никакой сумки у нее я не заметила. Рядом с рыжей сидела женщина вызывающего вида. Что-то в ней неуловимо выдавало склочнический характер.

Вот бывает так, что и не знаешь вовсе человека, но понимаешь, что лучше его не задевать, и даже не глядеть на него. Узкие глазки женщины бегали из стороны в сторону, словно она искала, к чему бы придраться, вынюхивала и высматривала. Под ее лавкой виднелась объемная сумка, вторую она оставила прямо в проходе. В какой-то момент она подловила мой взгляд и поджала тонкие губы. Я поспешила отвернуться. Ну, очень неприятная особа. Рядом с ней сидел толстый мужик, занимающий сразу два места. Он явно спал. Легкий храп разносился по повозке. Мужик был не беден и весьма прилично одет.

Остальных пассажиров было не видать. А специально выглядывать, чтобы их рассмотреть как-то неловко. Я уставилась вперед, обсматривая окрестности из-за спины возницы. Дорога, деревья, придорожные мелкие желтые цветочки, изредка с веток вспархивали птички – все это быстро наскучило и стало неинтересным.

Хотя я и проспала весь сегодняшний день, но мои глаза все равно предательски слипались. Очень хотелось примкнуть куда-нибудь отяжелевшую голову. В какой-то момент я действительно задремала, словно провалилась в омут. Очнулась оттого, что склочная дама что-то гневно выговаривала толстому мужчине. Тот презрительно рыкнул на нее в ответ и отвернулся. От этой мелкой потасовки проснулась и рыжая девчонка. Теперь и она рассматривала нас с тем же интересом, что и я некоторое время назад.

А еще хотелось есть, но лезть в сумку за едой, я как-то не решалась. Надо подождать, чтобы кто-то первым достал свою снедь, чтобы не выделяться. В животе тихо урчало. Но, как назло, никто так и не вытащил ни кусочка чего-нибудь съестного.

* * *

Сумерки дня сменила кромешная тьма ночи.

Повозка продолжала ехать. Возница зажег висящие на жердочках фонари с двух сторон от себя и чуть придержал лошадей. Теперь мы ехали медленнее. Люди маялись, пытаясь принять положение удобнее. Я еще раз мысленно поблагодарила ви Марко. Хорошее место он мне выбрал. Глаза слипались, я вновь задремала.

* * *

Проснулась уже на рассвете. Спина ломила, колени отчаянно ныли. Рана на спине горела так, словно ее каленым железом прижгли. В голове шумело. Но все это было для меня привычным, только сильно хотелось есть.

Осмотревшись, я заметила, что вокруг сменился пейзаж. Лес кончился и теперь нашему взору открывались поля. Осень заявляла свои права. Трава сухим ковром устилала землю. Кое-где были еще видны понурые желтые и голубые цветочки, но, к сожалению, они не могли разбавить то уныние, что царило вокруг. Чувствовалось скорое приближение зимы. Осень в пограничных землях никогда не была затяжной. А тут она и вовсе скоротечна, и неприглядна.

В обозе почти все спали, только женщина, сидевшая рядом со мной, тяжко вздыхала и ела какой-то фрукт. Ну, вот и подходящий момент, все же в окружении людей я чувствовала себя очень неуютно. Мне казалось, что все смотрят на меня, и это добавляло дискомфорта. Быстро нырнув в сумку, я наугад вынула сверток. В плотной коричневой ткани обнаружился хлеб, козий сыр и вяленое филе явно немаленькой рыбы. Быстренько соорудив из всего этого бутерброд, принялась жевать.

Все же проще, когда все спят и некому на тебя пялиться.

Я споткнулась об эту мысль, когда поймала на себе голодный взгляд рыжей. Как-то инстинктивно, не задумываясь, отломила половину хлеба с сыром и мягкой рыбкой, и протянула девушке. Быстро схватив еду, она жадно накинулась на нее.

– Дурная девка! Еще невесть сколько ехать, а она продукты разбазаривает на всяких побирушек. Смотри, самой есть нечего будет, она не поделится. Знаю я таких, еды полные карманы, а они на чужое заглядываются!

Оказалось, что склочная баба тоже не спала. Я окинула ее равнодушным взглядом и доела остатки своего бутерброда. Что-что, а я точно знала, когда голод наступает на горло, найдутся те, кто покормит. Так почему бы и мне не отплатить незнакомому человеку той же монетой. Рыжая смутилась, но продолжала быстро поглощать хлеб. Взглянув на карманы ее тонкой курточки, я улыбнулась сама себе. Если что в них и было, то только дырки.

Женщина рядом со мной снова тяжко вздохнула и протянула девушке яблоко. Мои глаза алчно вспыхнули и, забравшись в сумку, я тоже вытащила свое сокровище – зеленое яблоко, найденное в Тумане. Вот и пришло время отпраздновать новую жизнь. Я счастливо хрустела и наслаждалась неповторимым ароматом фрукта.

Все так же молча, мы ехали дальше.

* * *

Солнце стояло уже высоко, а мы все не останавливались. Ноги затекли, и очень хотелось в придорожные кустики. Я еле терпела. Женщина рядом со мной тоже ерзала на сиденье, но молчала. Первым, как ни странно, не выдержал полный мужчина.

– Возница, когда привал? – гаркнул он во все горло.

– Обождите, уважаемый вир, скоро доедем до Огюстовской юрты, там и разомнемся – отозвался мужчина, правящий лошадками.

Огюстовской юртой оказалась мелкая деревенька примерно в десять домов. В центре постоялый двор и отдельно небольшой трактир. Издали заметив стоящие неподалеку от строений деревянные отхожие места, мы наперегонки помчались к ним, стоило, только телеге остановиться, а вознице крикнуть: «Привал, два часа!».

Опередив почти всех, мы с рыжей первые залетели в деревянные домики. Такие туалеты я видела впервые. Это был короб с дыркой посередине и более ничего. Но сейчас я была рада и этому.

Сделав свои нехитрые дела, я отправилась в таверну. От одного взгляда на цены стало ясно, я отнюдь не богатая особа. Немного подумав, спрятала мешочек денег, что дал мне Иной, за широкий пояс платья. А те монеты, что достались мне от ви Марко, положила в сумку, решив тратить пока их.

Вернувшись в таверну, села за стол, где уже обедали люди с нашей повозке.

Купив тарелку супа, я неспешно наслаждалась едой. Все же, нет ничего вкуснее свежей горячей похлебки. Склочная особа придралась к подавальщице, на сей раз ей не понравилась степень чистоты тарелки. Доведя девушку буквально до состояния медленного кипения, она таки добилась того, что похлебка ей досталась бесплатно, как извинения со стороны владельца заведения. Моя соседка, все с тем же грустным выражением лица, ела салатик, состоящий из одной зелени. Рыжей не было видно. Мужчины сидели чуть поодаль. Всего их было трое. Помимо толстяка, обедали еще два явно простолюдина. Именно их мне и не удалось рассмотреть в первый день путешествия.

Время бежало незаметно и отведенные два часа промчались быстро.

Глава 5

Следующие три дня прошли монотонно и однообразно. Обоз катился по накатанной ровной дороге. Изредка нас обгоняли отряды в десять – двенадцать мужчин. Каждый раз, как приближались воины, в повозке наблюдалось оживление и если мужчины ограничивались лишь рассуждением на тему, откуда тот или иной отряд и куда он, наверное, направляется, то женщины неизменно занимали самые строгие и горделивые позы и томно стреляли в солдат глазками. В этом мною были уличены все. И если рыжая девица посылала заигрывающие взгляды, то моя соседка и сидящая напротив нее дама с крайне поганым характером, буквально расцветами и излучали эротические посылы.

Я же откровенно веселилась.

Со стороны наблюдать за ними крайне презабавно. Поэтому разглядывать проезжающих мужчин, мне как-то не удавалось. Вот и сейчас к нам на встречу скакал десяток отборных рослых черноволосых молодцов в абсолютно черных кафтанах. Ими действительно можно было любоваться. Даже сидя на лошадях, они казались высокими. Черные длинные волосы развивались на ветру, разгоряченные от мороза лица строги и суровы. Сильные ноги, обтянутые штанами и высокими сапогами на шнуровке уверенно сжимают бока лошадей. В общем, красавцы. Наши дамы под собрались и приняли выгодное, с их точки зрения, положение на лавках. Началась прицельная стрельба глазками, да еще и с легким придыханием.

Вот кто бы знал, что мне стоило не рассмеяться.

По-видимому, мое веселое состояние не осталось незамеченным для проезжающих мимо нас воинов. Один из них исхитрился прямо на скаку протянуть руку к земле и сорвать небольшой синий цветочек. Поравнявшись вплотную с нашим обозом, он протянул его мне.

– Восхищен вами, красавица! – а глаза такие хитрые-прехитрые.

Вот тут уже не выдержала и рассмеялась вслух, но цветок приняла. Чуть приподнявшись, я продемонстрировала грациозный приветственный жест жриц пустыни.

– Восхищен и покорен! – мужчина поймал мою руку и поцеловал пальчики.

Я улыбалась, ну как можно оставаться равнодушной к такому паяцу. Мужчина картинно вздохнул и выдал:

– К сожалению, служба. Иначе начертал бы ваше имя на родовом алтаре прямо сейчас, но, увы, жениться смогу лишь через год.

Посыл я поймала. Так же выдохнула и изобразила полнейшее разочарование на лице.

– Но позвольте узнать ваше имя? – продолжал играть свою роль сердцееда мужчина.

– Немая она, что не видишь бракованная. – Такого злобного голоса от сварливой особы, я еще не слышала.

Она буквально сочилась ядом. Мне стало не по себе, все веселье тут же улетучилось. Так обидно, вот за что столько ненависти. Ее лицо исказилось таким презрением.

Мужчина не отвел от меня взгляда, и казалось, словно не слышал ее комментария в мой адрес. Еще раз, поцеловав мои пальчики, шутливо подмигнул.

– Это просто замечательно. Если бы у вас не нашлось этого малого недостатка, я бы поверил, что богиня весны Айяла сошла с небес! Если не найдете за год суженого, дайте знать Ориго из восточного Хаялива, что в вардане Бессон. Я непременно буду ждать вас, и надеяться на встречу.

После этого он толкнул свою лошадь в бока и поскакал догонять сослуживцев. На прощание, еще раз оглянувшись, этот красивый черноволосый воин послал мне воздушный поцелуй. Шутник.

– Ну и чего ты растерялась, такая удача, девочка! Такие, как он брачным союзом не шутят, – женщина, сидящая рядом со мной, была всполошена. Вся ее строгость куда-то растерялась. – Он же на службе у Бессонов, о них весь запад судачит. Безопасно там и союз у них крепкий с Иными. Да в их крепостях надежно, как у богов в кармане. Ох, и не думай. Отправляйся за ним. Удача какая!

Я недоуменно покосилась на нее. Вот я еще за мужиками не бегала.

– Какая еще удача, нечего нестись сломя голову за первым встречным поманившим. Что у нее достоинства нет что ли? – вмешался в разговор толстый мужчина. – Девочка она видная. И личико, и фигурка – все при ней. Найдет себе такого, кто сам за ней бежать куда угодно готов будет. А что немая, так-то достоинство больше, хоть склок и скандалов не слышать.

Он повернулся к пылающей злобой женщине.

– Вот вы, например, вия. Вроде, и молодая, и красивая, а как рот откроите, так весь привлекательный вид теряете. И смотреть более не хочется! – мужики, сидящие на последних лавках, закивали, соглашаясь с ним.

– И то верно, много их тут ездит – вояк свободных, а женщин на них на всех мало будет. Неча тут еще бегать за ними, много для них чести великой, – возница был солидарен с остальными мужиками. – А молодая девочка туточки в девках никогда не задержится, еще и драки за нее устраивать будут. Моя дочурка, как в пору вошла, так только оглоблей ее кавалеров и гонял, пока гер из земель Вещанских на мою голову не сыскался. Увел кровинушку мою из дому. Вот и нечего перед ними веревочками виться, пусть сами ужами крутятся, чтобы жинку поласковей сыскать.

Все замолчали, видимо оставаясь при своем мнении. Но женщина, сидящая рядом со мной, все же наклонилась и в ухо прошептала.

– Не слушай их, долго ждать придется, чтобы древние за нами простушками бегали. Если понравился, беги за ним. Нам женщинам носом водить не пристало. Года пробегут быстро, оглянуться не успеешь, как одна одинешенька останешься, без мужика и без дитя.

Я повернулась и улыбнулась ей в ответ. По сути ведь совет хороший, вот только не затронул этот молодчик меня. Красивый – это да, вот что толку с красоты его.

Мы поехали дальше, мужики затеяли разговор о вардах местных, женщины прикрыли глаза в надежде подремать и только рыжая недовольно фыркала, глядя на меня, но молчала.

Это странно, но почти за четыре дня пути мы так и не узнали имен друг друга.

Юрта Беленявая была последней перед Вьюжным перевалом. Поэтому возница устроил тут привал на всю ночь. Размяв ноги, мы короткой вереницей отправились на постоялый двор. Комнаты тут оказались не дешевыми, и платить аж двадцать один луб за койку, мне было крайне не выгодно. Не спешили расставаться с монетами и все остальные. Женщины взяли одну комнату на двоих, толстый мужик заплатил за койку в большом зале. Остальные мужики, включая возницу, вернулись спать в обоз. Я осталась стоять у стойки с рыжей. У той денег видно тоже не водилось.

– Может в конюшню на сено. И тепло, и мягко, и денег не берут, – предложила она мне.

Я согласно закивала, перспектива сэкономить мне нравилась. Еду брать мы тоже по понятным причинам не стали, цены уж больно кусались. Рыжая похоже знала, что делает. Войдя в конюшню, она сразу отыскала лестницу, ведущую на чердак. Взобравшись вслед за ней, я увидела кучи перевязанных тюков с сеном.

Моя проводница, в отличие от меня, вела себя крайне уверено. Она быстро набросала в ряд несколько тюков, расстелила сверху потертый плащ и завалилась спать. Я повторила за ней. Оказалось, лежать так очень мягко, плащ мой был плотный и сено практически не кололось. Да и тепло тут было. Снизу ржали лошадки. Доносились обрывки чьих-то голосов. Я вытащила себе очередной сверток с едой и принялась ужинать. Сегодня у меня был хлеб, сыр и полоски мяса. Еще пара яблок.

– Может, поделишься? – Пожав плечами, я достала еще один сверток и протянула рыжей.

Ела она быстро. Облизав пальцы, девушка вновь уставилась на мою сумку. Но более делиться, желания у меня не было, потому, как продукты в моей сумке стремительно заканчивались и близок день, когда я и сама останусь ни с чем. Тем временем рыжая улеглась и, кажется, даже задремала. Подсунув под голову сумку, легла и я.

На дворе уже было темно. На улице кто-то закричал: «Привал». И снова стало тихо. Думать о будущем мне не хотелось. За эти дни я поняла, что не все так радужно тут на севере, как это описывали южане. Да тут не было войны, но в остальном все, то же самое. Есть бедные и богатые. Есть голод и нищета, и каждый тут пашет за кусок хлеба.

Слушая в дороге разговоры мужиков, мне стало ясно, что местные варды, так же отличаются друг от друга. Кто поумнее, заключают договора с Иными, кто глуп и горделив – пытается с ними воевать, что по мнению простого люда крайне не выгодно, а порою и сродни самоубийству.

Завтра мы въедем на территорию вардана Бессонов. Краю, по мнению моих попутчиков, суровому и опасному. Варды тут отличались жестокостью и непримиримостью. На их землях царил закон, навязанный людям самими правителями. За каждую провинность порка, за тяжелое преступление – смертная казнь. Между тем, люди сюда стремились, потому как, где закон, там и порядок, а порядок – это стабильность и уверенность в следующем дне. Платили тут хорошо, а главное, вовремя. Не обманывали, так как за такое наместники вардов геры и руки могли поотрубать. И обрубали даже.

Что же ждало меня за Вьюжным перевалом, я могла только догадываться потому, что так далеко ехала я одна. И потому разговоров о том крае в обозе, не вели.

Незаметно я уснула, слушая уханье совы да ржание сонных лошадок.

Солнце раздражающе слепило в глаза. Поморщившись, я попыталась натянуть на лицо край плаща, но ничего не выходило. Вокруг стоял гул голосов, чей-то смех и шаркающие шаги. Просыпаться абсолютно не хотелось. И даже сильно ноющая рана на спине, периодически дающая о себе знать, не портила настроение. Но просыпаться было нужно. Ведь впереди перевал и еще несколько дней пути. Потянувшись, я села и тут же в душу вполз какой-то холодок, ведь солнце пробивалось через малое оконце в крыше. А значит, уже далеко не рассвет.

Неужели проспала!

Рыжей рядом не оказалось. Спрыгнув с тюков, я сдернула плащ и, отряхнув его от сена, накинула на плечи. Моей сумки нигде не было видно. Поиски ничего не дали. Мои вещи исчезли. В душе разгорался страх, положив руку на пояс платья, я нащупала мешочек с монетами. Теми, что отложила на самый крайний случай. Там было не более пятидесяти лубов. Быстро спустившись по лестнице, я побежала к стоянке, туда, где вчера вечером возница оставил повозку. Сейчас же ее не было. Покрутившись вокруг, я бросилась к постоялому двору. Меня разбирала паника.

Как быть? Куда идти? Где помощи просить? Как же меня могли забыть?

И ведь мои вещи! Ведь пропало же все, даже книги мои. Влетев в главный зал, я подбежала к стойке, но там никого не оказалось. Я готова была рыдать. Страх расползался внутри, сковывал мысли и давил на грудь.

Что делать?

Вскоре появился и хозяин заведения. Он внимательно окинул меня взглядом.

– Не тебя ли с утречка-то искали? – я закивала, слезы все же предательски сбегали по щекам. – Уехали они. Женщина тут все бегала, во все уголки заглядывала. Где была-то?

Мне было так горько, и страшно, и обидно.

– В конюшне, – выдавила я из себя.

– Странно искали там тебя, – рослый мужик поморщился и почесал небритый подбородок – Рыжая деваха ходила.

Вот теперь я окончательно разревелась.

– Ну, чего ты слезами мне тут полы поливаешь?

– Украла, вещи мои, украла!

Мой голос звучал сипло и глухо. Невнятный шепот, но хозяин все расслышал.

– Это рыжая, что ли, обворовала? – сделал он верные выводы.

Я закивала. Вот так, я же с ней едой делилась всю дорогу. Не жалела куска хлеба, а она так со мной поступила. Правильно мне говорили – дура я наивная. Я никак не могла принять этот факт. Как же так можно поступить с тем, кто тебе помощь предложил. Как же так можно – то?!

– Ну не реви, денег-то хоть немного осталось, или совсем обобрала? – я закивала и показала хозяину на свой пояс.

– Ты совсем безголовая? Ты зачем незнакомому показываешь, где у тебя деньги припрятаны? Ты ж не знаешь, зачем я у тебя выспрашиваю. Ох, беда с вами, сопливыми! Нужно вас от мамки сразу мужьям передавать, нельзя вам самостоятельными быть, ибо совсем у вас у девиц ума нет. Ни ума, ни самосохранения! – мужик сурово поглядел на меня. – Едешь куда? За вьюжный перевал? – Я в согласии закачала головой. – Ладно, не реви, через десять минут почтовый обоз отбывает. Лошадки там резвые, к этим дорогам привыкшие. Ближе к вечеру нагоните обоз твой. Много денег Михайло с тебя не возьмет. Там и разберетесь. А пока иди в зал, попей чайку в дорожку. А я за возницей схожу. Беда с вами с молодыми. Все за мужьями гонитесь, древних вам подавай, да и пропадаете же, как есть пропадаете. Иным только на радость. Они до девчонок охочи.

В зале было пусто. Я села за первый же стол. Передо мной тут же поставили кружку чаю. Я была так поглощена своим горем, что даже не заметила, кто ее принес. Пить не хотелось совсем. Меня трясло, руки дрожали. Во рту стоял неприятный ком, а живот крутило. Слезы текли ручьем. Я ведь столько пережила, столько вытерпела, а простое человеческое предательство проглотить не могу. Обида жгла раскаленным железом.

– Вот Михайло забирай попутчицу, она с обоза Дарга. Много с нее не бери, совсем сопливая.

Напротив меня сел мужичек, с добрым заветренным лицом и такими неестественно яркими теплыми ореховыми глазами. В их уголках сеточкой залегли морщинки – смешинки.

– Догоним, – ласково проворчал он, – не переживай, доченька. Дарг мужик опытный. Он гнать не станет. Мы с ним почитай уже полвека на этой дороге. Он знает, что я позади него еду. Так что у заставы Бессоновской остановится, чтобы со мной последние новости перетереть. Ну, вставай доченька. Пойдем.

Почтовый обоз Михайло оказался не большим. В глубине повозки виднелись какие-то коробки и обвернутые в ткань тюки. Впереди были запряжены четыре низкие лошадки. Они в нетерпении перебирали копытами и встряхивали роскошными гривами. В повозку возница меня не пустил. Молча, указал на место впереди, рядом с собой. Неуклюже взобравшись, я устроилась поудобнее. Внутри тлел страх, что если не нагоним, как мне дальше без вещей и, вообще, куда податься?

Нарисованный мною с юного детства красивый образ мира за Туманной стеной откровенно трещал по швам.

Когда-то я перечитала все многочисленные книги о народах севера, все легенды и сказания, все, что было в библиотеки храма Пустынных барханов, а это не мало. Я нарисовала мир, в котором существуют древние роды сильных магов, где царит мир и единство. Где нет нищеты, нет несправедливости, где все сыты и довольны. Я так мечтала стать частью этих земель. А теперь словно пелена спала с глаз. Все о чем я мечтала, к чему стремилась, оказалось ложью. Оказалось лишь грезами и наивным вымыслом ребенка. Я даже представить не могла, что меня может обокрасть и предать девушка, с которой я делила кусок хлеба. Как мне ей теперь в глаза смотреть? Это было очень странное чувство, ведь виновата передо мной она, а стыдно было мне. Стыдно, что я оказалась такой легкой добычей, что оказалась такой наивной и, чего уж таить, откровенной дурой.

Погрузив в обоз кучу коробок и тряпичных мешков, Михайло вскочил на козлы и мы поехали.

Глава 6

Весь путь возница рассказывал мне разные истории из своей жизни. Поведал о деревне своей родной, о семье, о детях. С особой любовью он хвалился внучками. Потом пошли байки о случаях на трактах. Каждую такою историю он начинал словами: «вот помню я лет десять назад» или «был со мной по молодости такой случай». И случаев этих было так много, что казалось, молодость у него была длинная предлинная, ну что ни день, так страшное приключение.

Особенно он пугал меня Иными.

Дескать, появляются те на трактах каждую весну и ищут себе невест, красивых да молодых. Вот кого заприметят, то все, почитай, пропала девка. Бывало и отобьют ее на дороге, так Иные являлись за ней в постоялые дворы и уволакивали посреди ночи. Да еще и так, что никто ничего не слыхал. И все, больше ту девицу никто и не видывал ни живой, ни мертвой.

Я тут же представила себе хвостатого змеелюда, жителя Тумана, и вообразила, как тот карабкается по стене глухой ночью. Картинка как-то не вязалась. Ну, может у них тут какие-то другие Иные. С ногами.

Так практически прошел весь день. Один раз мы останавливались размять ноги, да сбегать в кустики, но после рассказов возницы было как-то боязно от дороги удаляться. А кто его знает, может у них не только по весне, но и осенью Иные сидят по кустам и поджидают неосторожных глупых девиц. Так что по-быстренькому сделав все свои дела, я запрыгнула в телегу на лавку и резвые лошадки помчали нас вперед.

На тракте было как-то пусто, за день мы увидели только один отряд, а после того, как свернули на дорогу, ведущую к вардану Бессонов, так, вообще, никого не встречали.

– Ну, немного осталось. По моим подсчетам мы почти догнали обоз Драго. Погода стоит хорошая, так что получилось даже быстрее, чем я предполагал.

В этот момент мы обогнули небольшую рощицу и выехали на ровную дорогу. Картина, открывшаяся нам, заставила сердце остановиться, дыхание сперло. Там впереди, посреди тракта, валялась перевернутая телега, около нее кто-то лежал. Явственно ощущая запах смерти, я отказывалась верить увиденному. Это был тот самый толстый мужчина, что еще вчера поучал меня, себя уважать, а теперь он лежал там, в грязи, придавленный тяжелой телегой.

Не дожидаясь, пока Михайло остановит, я спрыгнула на землю.

– Вернись девочка! Кому говорю, вернись обратно! – возница кричал мне в спину с какими-то истеричными нотками. – Вернись сейчас же. Нападение это, уезжать быстрее надо. Ты слышишь меня? Уезжать надо, сейчас же.

Я не слушала. Бежала к тем, кто несколько дней провел со мной бок обок. Еще вчера эти люди смеялись и рассуждали о жизни, а сейчас я непроизвольно впитывала энергию их смертей. От этого стало так больно и противно.

Подбежав к мужчине, я уставилась на его ноги, все остальное было под досками телеги. Видимо он умер в момент, когда ее перевернуло. Обежав кругом, я нашла остальных мужиков. Их животы были вспороты, рядом лежали вывернутые кишки каким-то неестественным и жутким розовым месивом. Один из мужиков зажимал их в окоченевшей руке, словно хотел помешать, им выпасть. Меня трясло.

– Не смотри, слышишь, вернись в повозку, – подоспевший ко мне мужчина, дернул меня в сторону обоза. – Не смотри, тут нам уже нечего делать. Поехали, слышишь, не дури.

Я не слушала, вырвавшись, побежала искать остальных. Я не желала верить, что они все мертвы. Я была готова простить все их злые слова. Готова была подарить свои вещи и все оставшиеся деньги той рыжей девчонке, лишь бы она была жива.

Чуда не случилось.

Первую женщину я нашла в колее, словно ее закинули туда умирать. Ее руки были все в грязи. Наверное, она ползла, желая скрыться от своих мучителей. У ее платья отсутствовал подол, а ноги, все перепачканные кровью, говорили о том, что бедную насиловали и очень жестоко. Даже в смерти ее лицо искривляла какая-то злобная гримаса.

Не замечая более ничего вокруг, я размазывала слезы по лицу.

В нескольких шагах дальше лежала моя рыженькая попутчица. Смотреть на нее больно. Сейчас было видно насколько она молода, совсем еще ребенок. Такое удивленное выражение застыло на ее красивом личике, будто поверить несчастная не могла в происходящее. На мертвом лице приоткрытый рот в немом крике. Крик о помощи, который некому было тут услышать. И большие чистые голубые глаза, в них навечно застыла невыносимая боль.

Я не могла отвести от нее глаз – неестественно повернутая голова, ноги в крови и изодранная одежда. Ее смерть змеями вползала под мою кожу. Я слышала ее предсмертную муку. Ее отчаянье и дикое желание жить, и еще горькую обиду на весь мир. Я была уверенна, что ехала она сюда в поисках мужа, так же как и я хотела дом и семью.

А теперь оборвались ее мечты тут в этом мерзлом овраге.

Я заставила себя идти дальше. Под моими ногами противно чавкала грязь. Пройдя вдоль дорожной колеи, я натолкнулась еще на одну женщину и тут же позорно разревелась в голос. Она была жива.

Жива!

Не помня себя, я закричала. Подбежавший возница дернул меня за руку.

– Тихо ты, накличешь на нас беду. Они же теплые еще.

– Живая. Она живая.

Подлетевши к женщине, я попыталась поднять ее. Вертелась вокруг нее волчком, не понимая, как дотащить ее до телеги. Возница сориентировался быстрее меня, он просто подхватил ее на руки и, несмотря на то, что женщина была рослой и отнюдь не худенькой, потащил ее в свой обоз.

– Ищи остальных, может, кто еще остался.

Я бросилась вперед, ведь остался Драго – возница. Он лежал на животе поодаль, будто пытался скрыться в пролеске. Лица видно не было, но мне и не нужно было. Оглянувшись, убедилась, что Михайло с женщиной далеко. Подскочив к практически мертвому мужчине, успела поймать его ускользающую жизнь. Его сил было ничтожно мало, но мне и этого было достаточно. Этого хватит!!!

Закрыв глаза, я плела жгуты из своей тьмы и запечатывала в мужчине его жизнь. Крепко привязывая душу к телу. Тепло уходило из меня, по венам, замедляя ход, неслась стылая кровь. Я отдавала все, что успела скопить. Но и пусть, главное, он будет жить. Жить долго. Вернется домой к жене, к детям и будет на коленях качать внуков, которых дочка с зятем шустрым гером из Вещанского вардана привезет ему на все лето.

Я плакала, но упорно делала свое дела. Грудь сковал дикий холод, дыхание вырывалось со свистом. К тому времени, как ко мне подскочил Михайло, его друг дышал. Грудь ровно поднималась и опускалась.

– Так, девочка, бери его за ноги и потащили.

Мужчина был тяжелый, а я растратила все силы. Но я добросовестно тащила его к обозу. Руки готовы были оторваться, но это ничего, еще немного и все. С трудом закинув его на повозку и уложив рядом с женщиной, мы рванули вперед.

Лошадей возница не щадил, гнал словно за нами все призраки тьмы гонятся. И он не ошибся. Буквально через несколько минут за нами действительно увязалась погоня. Их было сложно рассмотреть, но и так было понятно кто это.

– Держись девочка, до заставы где-то час ходу, главное, чтобы колеса не подвели.

Мы мчались! Возница постоянно стегал лошадей по бокам, заставляя их выбиваться из последних сил. И они гнали. Преследователи не отставали, но и приблизиться к нам у них не получалось. На повороте нас сильно занесло, но опытный мужик выровнял телегу. Сзади послышался натужный стон. Но это было не важно, я знала, что наши раненые живы и сейчас беда грозит нам всем.

Время тянулось медленно. Минуты за минутами.

Обмирая, я, сжав поручни, всматривалась в мужчин загоняющих нас словно дичь. Во мне кипела лютая злоба на них, но я не могла причинить им и капли вреда, все мои силы и умения оказались бесполезны. Внезапно, как по команде, эти звери стали резко отставать и через минуту и вовсе исчезли из виду. Но возница не сбавлял скорость, он все стегал и стегал лошадей. Еще один поворот и впереди замаячили деревянные стены и вышки.

– Нападение, разбойники на тракте! – Михайло орал во все горло. – Твари в десяти минутах от нас. Нападение!!!

Мы буквально влетели в открытые ворота, и тут же на дорогу выскочил отряд воинов. Ничего не спрашивая, они ринулись за нашими преследователями.

– Догонят тварей, как есть, догонят. Шкуры с них снимут, да башки их проклятые на забор повесят, как есть, повесят, а я любоваться буду. Вот смотри, висят.

И действительно на бревенчатом невысоком заборе, обозначающем начало земель Бессонов, были понатыканы головы. Вид у них был чудовищный.

– Вот и этих выродков то же ждет. От бессонских гончих не уйдешь. Дождусь и полюбуюсь на их башки. С места не сдвинусь, пока их трупы не увижу. Выродки.

Наша повозка остановилась. К нам подскочили люди. Что-то говорили. Но я не слышала их, словно во сне смотря на десятки отрубленных голов на заборе. В чувство меня привел стон в обозе. Раненых вытаскивали и перекладывали на носилки. Я поймала взгляд женщины, стало так стыдно, что я, проехав с ней четыре дня бок обок, даже имени ее не знаю.

Соскочив, я схватила ее за руку. Меня не отталкивали, так мы и вошли в помещение, по-видимому, выполнявшему функцию лазарета. Женщина крепко сжимала мою ладонь. Откуда силы только.

За нашими спинами засуетились воины и, быстренько переложив раненого возницу на плащи, утащили в другой домик. С нами остался только целитель. Низкорослый мужик с огромными, словно лопаты, руками, бережно, словно тростинку, ощупывал мою спутницу, а я, наверное, впервые за все время по-настоящему рассмотрела ее. Красивое молодое благородное лицо, длинные светлые пшеничные волосы, они закручивались мелкими спиральками и придавали своей хозяйке задорный вид. Но не сейчас.

Раньше она казалась мне полной, теперь же я видела, что полнота ее только в определенных местах, которые только красят женщину. Высокая полная грудь, узкая талия и пышные бедра – все это наверняка делало ее привлекательной в глазах мужчин. Сейчас зеленые глаза полные боли словно выжжены, но в них проглядывалась сила и стойкость, не было безумия, которое я так часто видела в глазах молодых девушек, подвергшихся насилию.

Женщина справлялась со своим горем, столько силы, казалось, что это вовсе не ее несколько часов назад жестоко попользовали и бросили умирать. Целитель задавал ей вопросы, смысл которых проскальзывал мимо меня, она отвечала четко и уверенно. Морщилась от боли, но не показывала этого. В какой-то момент она поймала мой взгляд, и улыбнулась.

Мне улыбнулась такой теплой улыбкой, словно была благодарна мне. Вот только за что?

Я не могла держать себя в руках. Во мне бурлила магия. Она клокотала, оглушая, и требовала выхода. Я не справлялась, впервые с того момента, как у меня на глазах умирали наши наставницы жрицы. Но тогда я лишь сочувствовала этим сильным женщинам, их просто жаль. Сейчас же я чувствовала боль. Острую пронизывающую позвоночник боль и она не утихала. Женщина коснулась моей руки, легкое и такое теплое пожатие. И я расплакалась, тихо сдерживая всхлипы. Было так стыдно за себя и обидно за нее.

– Ну что ты девочка, все позади. Главное, что мы живы, остальное пройдет и забудется.

Я была не согласна с ней, не забудется. Ничего не забывается, стираются фразы и лица, но не чувства. Боль, она остается навсегда. Целитель закончил осмотр и вышел, в комнате мы остались вдвоем. Я присела на стул возле кровати, на которой лежала женщина и облокотилась на высокую спинку. Только сейчас поняла, как устала.

– Надо бы нам представиться друг другу, а то неудобно как-то.

Я улыбнулась сквозь слезы. Оказывается, не одну меня беспокоил тот факт, что мы даже имен друг друга не знаем.

– Меня Селестиной зовут, я из пограничных земель, наша деревня прямо около Тумана располагалась. Вот мы первые и поплатились за глупость наших Вардов. Ты тоже с тех земель?

Я неопределенно качнула головой.

– Я Ниорайклин, – это все, что я смогла выдавить из себя.

Горло полоснула жгучая боль. Голос звучал глухо и сипло.

– Значит, не немая?! – я снова покачала головой. – Какое у тебя имя необычное. В наших землях такого вычурного и не сыщешь. Ну а сокращенная форма есть, короткая.

Я покачала головой, не совсем понимая, как это сокращенное.

– Ну, нет, значит, придумаем, а то язык сломаю это выговаривать. Будешь ты у меня… Ниори! И коротко и красиво.

Мои брови скинулись вверх, вот так у нас имена еще никто не обрубал, наоборот, среди жриц было почетно носить длинные сложные имена. А тут Ниори! Хотя чужая земля – чужие обычаи.

Женщина попыталась встать, но только охнула от боли. Я поспешила уложить ее обратно.

– Остальных жаль. Ох, как жаль, мужиков сразу положили, даже опомниться им не дали, а дальше… Они так кричали, Ниори, так кричали. А эти…

Она ненадолго умолкла и уставилась в потолок. Зеленые глаза лихорадочно блестели, заполненные непролитыми слезами.

– Надеюсь, поймают их. Хочу в рожи их посмотреть, чтобы запомнили мое лицо, твари. Не люди это, даже Иные такого не делают, – ее лицо исказила вспышка гнева. – Даже Иные! Все чаще думаю об этом. Знаешь, к нам в деревню первые именно Иные пришли, мы в ужасе были. Но они нас не тронули, никого не тронули. Продукты позабирали, скотину кое-какую, но и нам оставили. Тогда нам казалось, что страшнее Иных никого нет. Как же мы ошибались, Ниори. Какими были наивными. Вслед за Иными пришли войска наших вардов, молодчики простые из деревенских, мы были рады им, как родным. Глупые…

Слезы все же прорвались на волю, но Селестина не замечала влагу на своих щеках. Она была погружена в воспоминания.

– Мы были такими глупыми, Ниори! – повернувшись, она схватила меня за руку и заглянула мне в глаза. – Они расположились в наших домах, по три-четыре человека. А потом началась попойка, они отобрали все наши припасы, кто сопротивлялся, избивали, а потом… Потом началось самое страшное, девочка, самое страшное.

Женщина говорила медленно, часто повторяя слова дважды. Она переживала все снова, на лице застыла маска боли и ненависти. Так некрасиво исказив ее, но она продолжала рассказ, который давался ей с явным трудом.

– В пьяном угаре они хватали женщин и насиловали, рвали одежду, били. Даже совсем маленьких не пожалели. Совсем девочек терзали. Всю ночь были слышны крики, стоны, мольбы. Наутро… Я навсегда запомнила то утро. Опомнившись и отойдя с похмелья, эти нелюди стали сжигать дома, закидывая туда мертвых. Девочек, женщин, старух, которые не пережили эту ночь. Я в панике искала сестренку и мать. И нашла… Они до сих пор мне снятся. Все время вижу их лица. Моя маленькая сестренка висела в сарае около дома на балке в петле, а рядом с ней мама. Она была еще теплая, когда я их обнаружила. Видимо мамочка моя нашла Миллару первой. И не выдержала, она прямо на той же балке и вздернулась.

Теперь уже и я не могла сдержать слез, оплакивая ее семью. Не зная, как облегчить ее боль, я лишь сильнее сжала ее руку. Это было странно, но мы держались за ладошки, как маленькие девочки. Чем больше рассказывала мне Селестина, тем ближе она становилась мне. Ближе и роднее. В этот момент я поняла, что наше знакомство не станет мимолетным. Поддавшись порыву, я погладила ее по волосам.

– Это страшно, Ниори, – вздохнув, пробормотала она. – Не то что со мной на дороге произошло. Насилие можно пережить, смерть любимых нет. Ты поймешь меня, я вижу это в твоих глазах. Не осуждай меня за то, что так легко пережила сегодняшние смерти, и что не скорблю. Мне жаль их, но это можно пережить. Я сюда за счастьем ехала, хотела все забыть. Забыть выжженную деревню. Забыть, как полыхал мой дом. Забыть, что от родных и могилок не осталось. Все забыть. Хочу, вопреки всему и всем, начать заново все. Но только с Иным. Все это ложь, что про них говорят. Пусть лица у них не совсем привычные для нас, но в них больше человечности.

Селестина смотрела на меня своими мудрыми зелеными глазами и вдруг улыбнулась.

Глава 7

Несколько дней мы просто спали. Нам приносили свежей еды и питье. Скупо делились новостями о грабителях с дороги. Их преследовали и гнали как зверей в ловушку, но пока еще не поймали. Вот так мы и переживали свое несчастье в ожидании справедливости и суда над нашими обидчиками. Селестина с каждым днем становилась все веселее и здоровее. Я поражалась внутренней силе этой женщины.

На улице громыхнуло и по дороге, скрипя, проехала повозка, доверху загруженная мешками. Тракт хорошо был виден из окна домика, в котором мы сидели и тихо разговаривали. Селестина оказалась не только очень доброй и простой женщиной, но и весьма общительной. Сейчас она лежала и разглядывала мое лицо, а у самой так проказливо и заговорщически горели глаза, что я не выдержала и поинтересовалась:

– Что ты придумала?

– А поехали со мной в Шорхат. Там столько возможностей хорошо устроиться. И мужчин там много и войны нет, и не будет. На землях клана Бессонов всегда спокойно. Они же сами полукровки, все братья от женщин Иных рожденные. Там хорошо, Ниори, царит порядок и спокойствие. Не страшно и дом строить, и деток рожать. И работы много для одиноких женщин. Вот прямо в дом вардов и пойдем. Местные бабы глупые, бояться, что их там Иные заприметят и уведут в свои хараи. А по мне там и хорошо, не видела я поселений Иных, но думаю хараи их стоящие. И к женщинам у них доброе, даже нежное отношение. Несмотря на все сказки, что про них рассказывают.

Селестина резко замолчала, будто что-то вспоминая. И улыбалась сама себе.

«Поеду» – решила про себя, – «Да хоть на край света с ней поеду».

У меня никогда не было подруги, и сейчас я чувствовала, что Селестина именно тот человек, который сможет меня поддержать и с которым я смогу поделиться самым сокровенным.

До этого момента, по сути, идти мне было некуда, а она предлагала свою компанию. Да с ней я пошла бы даже в эти непонятные хараи. В памяти снова всплыл образ змеелюда. И проснулось мое любопытство.

– Селестина, – я чуть сжала ее руку, – а Иные они какие?

Мой шелест был услышан.

– Иные, они разные. К нам приходили «снежные». Описать тебе их?

Я закивала головой. Селестина улыбнулась:

– Они не похожи на наших мужиков. Высокие, даже длинные, словно кто их вытянул немного. Кожа серая и гладкая, ни одной морщинки, возраст только по глазам и видно. Стройные, мускулистые. Вроде идет, а со стороны смотришь, так и вовсе над снегом плывет. Волосы у всех длинные пепельные, у кого темнее, у кого светлее. Был там один, так словно сажей голова измазана. Он в нашем доме два дня прожил. Глаза красные! Ох, как мы с сестренкой пугались его взгляда, а он только посмеивался над нами. Знаешь, сейчас вспоминаю его и понимаю, что красивым он был. Ну и пусть кожа серая, да глаза, словно кровь горят, но ведь красив. Стройный, гибкий, волосы до пояса почти и густые такие, а в ушах на чуть вытянутых к верху кончиках серьги колечки. Говорят у них, у кого магия сильная, у тех глаза огнем полыхают. У этого в темноте светились, словно не Иной лежит на лавке, а кот там притаился и одни глаза и сверкают.

Моя обретенная подруга снова замолчала, что-то обдумывая.

– А еще я слышала о Иных с хвостами как у змей, в тумане говорят их хараи. Но не видела я их. Хашшаси их у нас называют. Еще батька мой встречал как-то в лесах наших «туманников». Эти как призраки, но батька мой говаривал, что туманник ему жизнь спас, голыми руками медведя удушил, и беду от него отвел. Я вот думаю, что тот, кто из тумана соткан, наверное, кого-то удушить не может. Значит, они такие же, как мы. Магия, наверное, у них особенная. Вон «безликие», лица один к одному, а соседка моя говорила, что это маска их, а под ней все они разные. Она женщина серьезная, муж ее в молодости лесничим был, а те, кого только не видели. На самом севере еще остались «ледяные», но они всегда жили обособлено. Людское тепло их убивает, так что носа своего в наши варданы они не кажут. Им и там хорошо, сильные они, да и немало их. Но главное, что наши земли им ни к чему, тепло слишком у нас. Войны с ними мы бы не пережили. Больше ни о ком не слышала, может и еще какие расы существуют, кто ж его знает.

На улице что-то грохнуло, и послышалась отборная ругань. Мы же любопытно уставились в окно. Там бегали мужики, таскали какие-то коробки и что-то друг другу гневно выговаривали. По всей видимости, при разгрузке обоза что-то перевернули.

– Вот косорукие, – засмеялась Селестина. – Я и представить раньше не могла, какое это счастье, когда вот такая жизнь мирная кругом. Когда такой проблемой кажется упавший ящик или отвалившееся колесо. По первой думала, не переживу горя своего, а потом поняла, что жить надо во что бы то ни стало.

Она крепко сжимала мою руку, словно боялась, что я исчезну. Я пригладила ее непослушные курчавые волосы.

– Мы переживем. Все переживем Селестина.

– Говори со мной хоть изредка, мне приятно слышать твой голос.

Я не знаю, сколько мы так с ней просидели, держась за руки и разговаривая. Конечно, рассказывала в основном она. И не спрашивала меня о лишнем. Изредка я отвечала. Нам было тепло друг с другом. Словно подруги.

Когда пришел целитель, на улице уже стемнело. В комнату наконец-то затащили еще одну кровать для меня, а то все на полу на одеялах ютилась. Застелив постель свежими простынями, мы легли отдыхать. Селестина уснула сразу, в комнате слышалось ее легкое сопение. Я же лежала и смотрела в окно. За грязным в разводах стеклом ходили люди, эхом доносились разговоры, фыркали лошади. Там кипела жизнь.

Тут же в комнате было тепло и уютно.

Утро для нас с Селестиной началось с громкого стука в дверь. Спросонья создалось ощущение, что к нам не иначе как горный медведь ломится. Похоже, надеяться на то, что дверь оставят в покое, было высшей глупостью.

– Кого там с рассветом Тьма притащила, Стужа им в одно место, – Селестина со стоном села на кровати. – Ниори, ты спишь? Открой, пока эту хибару подчистую не снесли.

Деваться было некуда, пришлось вставать и открывать. Осмотрев себя, убедилась, что мое ночное одеяние в виде длинной мужской рубашки скрывает достаточно ноги, я поплелась к двери. В нее так тарабанили, что она буквально ходила ходуном, даже страшно к ней приближаться.

– Да идем уже, хватит дверь выламывать! – Селестина ну явно была с раннего утра не в духе.

Пришлось открывать. На пороге стоял всего один мужчина, я даже за спину ему заглянула, чтобы проверить, что там не при прятался еще с десяток молодцов, выносивших дверь.

– Простите, вия, надеюсь, я вас не разбудил?

Вот не знаю, что за эмоции отразились у меня на лице, но великан смутился и виновато пошмыгал носом. А потом так и вовсе не произвольно отступил на шаг. Я же выразительно так уставилась на небо, надеюсь, он заметит, что все еще на темное небо.

– Что там, вия? – глухо поинтересовался он и тоже задрал голову вверх.

– Солнце там еще не взошло, уважаемый вий, вот что там! – Селестина, похоже, первой поняла мой намек на обстоятельства так сказать. – Все порядочные люди спят!

Как ни удивительно, но мужик смутился еще больше. Похоже, тот факт, что еще слишком рано для визитов, только сейчас пришел ему на ум. Но между тем он уверенно вошел в дом.

Прошмыгнув мимо него, я залезла на койку и спрятала ноги под одеяло. Пол был очень холодным, да и комната уже остыла. Мужик оказался колоритным. Высокий, мускулистый, но не слишком широк в плечах. На нем была все та же черная форма, что и на остальных воинах, но мех его плаща оказался рыжим. Такой насыщенный огненный цвет у ворсинок, что невольно приходил на ум вопрос, что же это за животное такое.