Невеста Черного Ворона бесплатное чтение

Екатерина Бакулина
Невеста Черного Ворона

© Бакулина Е., текст

© ООО «Издательство АСТ»

Глава 1

Если он войдет сюда… если хоть кто-то войдет – я брошусь в окно.

Высоко, аж кружится голова.

Небесная Мать, спаси меня!

Если он войдет…

Внизу еще идет битва. Мне страшно. Небесная Мать, как мне страшно! Окно башни выходит в сторону сада, но даже отсюда я вижу убитых. Наших защитников. Воинов, защищавших меня и брата, наш замок. Мой брат… Я не знаю даже, жив ли Хаддин. Я убежала, а он остался. Хаддин король, он не мог убежать. Хаддин сказал – ему нечего бояться. Мне казалось, он сошел с ума. Эта война, осада помутили его разум. Я помню лихорадочный блеск в его глазах. «Он не сможет меня убить, – шептал Хаддин. – Не сможет! У него ничего не выйдет! Пусть только сунется, и я сам убью его!» Но Хаддин остался там. Если воины Эрнана захватили замок, то убили его.

Я боюсь. Спаси меня, Небесная Мать!

Я слышу шум внизу. На лестнице. Кто-то идет. Кто-то с хрустом и лязгом продирается по узкому тайному ходу в стене, протискивается, цепляясь доспехами. Там и мне-то было тесно, а уж ему… Ругается. Я даже не могу понять, его ли это голос.

Если он войдет…

Небесная Мать, лишь бы это был он!

Эрнан. Только бы он. Если это кто-то из его людей, кто-то из этих ужасных диких варваров из Лохленна, я не выдержу. Как мне быть тогда? Я брошусь в окно. Если только он прикоснется ко мне…

Я боюсь.

Если это он…

– Тиль! – слышу я. – Тиль, ты здесь?!

И меня начинает трясти с удвоенной силой. И слезы льются из глаз. Сердце колотится так громко, что я почти ничего не слышу и ничего не вижу от слез.

– Тиль!

Нет!

Я не пойду с ним.

Но он не оставит меня в покое. Он пришел за мной. Вчера у подъемного моста он обещал Хаддину взять замок и меня тоже. Я нужна ему как трофей.

Я стояла тогда на стене, высоко, но я видела.

Видела, как Эрнан подошел к самым воротам без оружия. Снял шлем, тряхнул головой. Он стоял и ждал, когда Хаддин выйдет к нему. А Хаддин все не выходил. Хаддин собирался, он пошел… но я не видела его, не знала, что происходит.

– Убирайся прочь! – услышала я голос Хаддина. – Ты взял город, но замок тебе не взять! Еще никто не брал Облачную Нит! Кому, как не тебе, знать это! Убирайся, ублюдок!

Я не видела брата. Думаю, он стоял в проеме ворот или совсем близко к стене.

– Я возьму замок завтра к вечеру, – спокойно сказал Эрнан. Я не могла толком разглядеть его лица, слишком далеко, но я отчетливо слышала голос, спокойный и ровный. Уверенный, что так и будет. – Возьму замок, выпущу тебе кишки и повешу на них, а потом оттрахаю твою сестру. Я получу все, что хотел. Завтра вечером я буду пировать в Небесном Чертоге. Но если ты откроешь ворота, то умрешь быстро. А твои люди смогут уйти живыми. Я отпущу их. Решай.

Хаддин ответил не сразу.

– Подойди, – наконец велел он, его голос нервно дрогнул. – Подойди сюда.

Эрнан засмеялся.

– Трус! Подойди сам. Нечего прятаться за решеткой. Или говори так, пусть твои люди все слышат!

– Подойди!

– Хорошо, – согласился Эрнан. Он подошел к воротам, теперь я не видела и его тоже.

Я не слышала, что Хаддин говорил ему. Мне показалось, прошла целая вечность.

– Сукин сын! – услышала я. Увидела, как Эрнан поворачивается и идет прочь широким размашистым шагом. – Как ты можешь? Она твоя сестра!

Я видела, как он сплевывает в сторону, надевает шлем.

– Приготовиться к бою! – командует своим.

– Стреляйте! – орет Хаддин. – Убейте его!

Но никто не стреляет Эрнану в спину.

– Стреляйте! Иначе вас всех повесят!

Несколько неуверенных стрел срываются и летят, но ни одна не достигает цели.

Говорят, Эрнан неуязвим, его охраняет магия или даже боги. Никто не в силах убить его.

Я ненавижу его. Я сама готова убить.

Что мне делать? Он совсем рядом.

Я слышу шаги.

– Тиль, ты здесь? Не бойся, я не трону тебя!

Рядом.

К горлу подкатывает тошнота.

К окну…

Я смотрю вниз, и темнеет в глазах. Спаси меня, Небесная Мать. Я не хочу умирать, но выхода нет. Лучше умереть, чем так… Я сейчас прыгну. Я не хочу…

Рядом.

Он дергает дверь. Потом бьет.

Я заперла на засов, и дверь не поддается. Тяжелая, дубовая дверь. Но еще немного, и он сломает ее. И тогда уже все…

– Тиль, открой!

Я не узнаю его голос – глухой и низкий, но я узнаю то, как он произносит это: «Тиль!» И только он зовет меня так. Не Луцилия, а как в детстве.

– Не подходи! – пытаюсь крикнуть я, но голос не слушается, выходит едва слышно, почти шепотом. – Не подходи, или я прыгну!

Он не слышит.

Я сама едва слышу.

И снова удар в дверь. И еще. Дверь трясется и трещит.

У меня подгибаются ноги. Я сползаю по стене на пол, сажусь, обхватываю колени руками. Я зажмуриваю глаза. Спаси меня, Небесная Мать! Лучше умереть.

Я слышу, как трещит дверь.

Еще немного…

Боги! Скорей бы уж! Я не могу!

– Тиль!

Еще удар, и дверь ломается пополам, с грохотом падает на пол. Летят щепки.

Он стоит на пороге.

В первое мгновение мне кажется – я ошиблась, это не он. Вчера со стены я не могла рассмотреть. Он так изменился. Последний раз вблизи я видела его восемь лет назад, ему было четырнадцать, он был худым и длинным нескладным мальчишкой, огромные серые глаза, непослушные кольца черных волос… я… нет, он был мне как брат.

Сейчас передо мной стоял взрослый мужчина. Он выглядел даже старше Хаддина, хотя, наверно, это просто усталость, две недели непрерывных боев. Черных кудрей больше нет, волосы пострижены по-военному коротко, черная щетина на подбородке, по лицу, по доспехам размазана кровь. Только глаза…

– Тиль… – он тяжело дышит.

Он тоже не видел меня эти восемь лет. Мне было девять. Сейчас, наверно, совсем не узнать.

Что теперь?

Он осторожно делает шаг вперед, и я почти вжимаюсь в стену. Мне страшно.

Как же вышло все это?

– Не бойся, Тиль, – тихо, чуть хрипло говорит он, – я ничего не сделаю тебе.

Он поднимает руки ладонями вперед, чуть разводит в стороны, словно показывая, что в руках ничего нет, он не желает мне зла…

И тут я вижу кольцо.

Вскрикиваю, вскакиваю на ноги.

– Нет! – в ужасе всхлипываю я.

Он не понимает.

– Не бойся, я…

– Кольцо! У тебя кольцо Хаддина! Что ты сделал с ним?!

Он опускает руки. Хмурится, облизывает губы. Зажмуривается на мгновенье.

– Я убил его, – говорит, наконец.

Я знала. Знала это с самого начала. Земля качается и уходит из-под ног, все кружится.

Только не так.

Рушится мир… Хаддин! Эрнан, нет!

Отступаю назад.

– Не подходи, – говорю я. – Уходи. Если ты сделаешь хоть шаг, я прыгну в окно!

– Не говори глупости, Тиль. Если я уйду, то что будет? Ты останешься здесь одна? И что потом? Замок уже мой. Кого мне прислать за тобой?

У меня нет выхода.

Мне так плохо, так страшно, что я уже не понимаю ничего, все плывет. В глазах совсем темно. Нет выхода. Прости меня, Небесная Мать… Один маленький шаг в сторону, и за моей спиной проем окна. Я чуть приподнимаюсь, сажусь на край. Теперь стоит лишь отклониться назад.

Эрнан стоит у дверей. Нарин. Он всегда был Нарин для меня, как в детстве.

Я вижу панику в его глазах.

– Не надо, Тиль, – тихо говорит он. – Не надо, прошу тебя.

Я вижу, он готов броситься ко мне. За мной.

Он не успеет.

Все это происходит не на самом деле, я не верю… Это сон.

Мой Нарин не сделал бы такого, он не убийца.

– Нет, Тиль!

Я не смогу так жить.

Я наклоняюсь назад.

И падаю в бездну. Словно во сне. Я лечу. Целую вечность. Уже не страшно… Я словно в облаках… Небесная Мать…

И вдруг удар в плечо, так сильно и больно, что я кричу. И реальность возвращается.

Я вишу над пропастью. Вниз головой. Эрнан успел схватить меня за платье. Он держит крепко, но платье уже трещит. Сейчас ткань лопнет, и я…

– Давай руку! Скорей! – кричит он.

Одной рукой он держит за платье, другую протягивает мне. Он высунулся в окно так сильно, что даже не представляю, как держится сам. Еще немного, и мы упадем вместе. Он рычит сквозь зубы.

– Руку! Давай!

Я не хочу… лучше умереть.

– Нет! – кричу я. – Отпусти меня!

– Дура! Я скорее прыгну вместе с тобой!

– Я ненавижу тебя!

Он ругается, рычит.

И каким-то невероятным рывком вытаскивает меня, перехватывает за платье, за плечо, потом за шиворот, за волосы, вытягивает, я слышу треск… и вместе мы падаем на пол.

Он все еще держит меня. Обнимает, вцепившись крепко, словно все еще боясь, что я упаду. Я чувствую его колючую шершавую щеку у своей щеки, его дыхание. Он тяжело дышит, стиснув зубы. И на какое-то мгновение я теряю голову, он кажется мне самым близким человеком во всем мире, самым родным… Но лишь на мгновение. От него резко пахнет кровью. На нем стальная кираса, холодная и жесткая, он придавил мне руку…

Я, наверно, только сейчас понимаю, что случилось. И меня трясет. Я всхлипываю.

– Тихо, тихо, – шепчет он. – Уже все.

– Отпусти! – я дергаюсь назад.

Он послушно отпускает. Поднимается на ноги, но предусмотрительно встает, загораживая окно.

– Ты так сильно боишься меня, Тиль?

– Я ненавижу тебя.

Он кивает.

Я отползаю назад, к стене, забиваюсь в угол. Слезы подступают, я не могу их сдержать. Как же так вышло? Как вышло, что мальчик, в которого я была влюблена всю свою жизнь, вдруг вырос, и я готова умереть, лишь бы он не прикасался ко мне. Он так изменился?

Я смотрю на него и не могу понять.

Он прислоняется спиной к стене, он глядит мне в глаза. Молчит.

По моим щекам бегут слезы.

– Ты убил моего брата, – говорю я.

Он кивает. Это глупо отрицать.

– Ты убил их обоих. И Оуэна. Его ты убил тоже? Ему ведь было всего двенадцать лет! Он был ребенком!

Он качает головой. Я вижу, как желваки движутся на его щеках.

– Нет. Я думал, ты мне веришь… – он поджимает губы.

– Ты лжешь. Хаддин видел это. Я не верю тебе… Как я могу верить? Ты захватил мой город, сжег его. Ты захватил замок. Ты отнял у меня все! Ты убийца!

– Да, – холодно говорит он. – Я убийца. Я убил твоего брата, Хаддина, честно, один на один. Я захватил и сжег город. Но Оуэна – нет…

Он смотрит мне в глаза, и в его глазах я вижу лед.

– Честно? – говорю я. – Слышала, ты неуязвим? Тебя невозможно убить? О какой честности ты говоришь тогда?! Что мог сделать Хаддин?

– Что он мог сделать? – Эрнан усмехается, так криво и зло. – Ты думаешь, у него было меньше шансов, чем у меня? Ты действительно не понимаешь? Хаддин… – он не договаривает, скрипит зубами, отворачивается. – Хватит, Тиль, – говорит он, и мне становится страшно. – Хватит, я устал. Мне плевать, что ты думаешь. Можешь думать все, что угодно. Но сейчас ты встанешь и пойдешь со мной. Ты нужна мне. И тебе придется смириться. Ты станешь моей женой и сядешь на трон рядом со мной. И сегодня вечером ты будешь сидеть рядом со мной на пиру в Небесном Чертоге и принимать поздравления. Вставай.

Я чувствую, как все тело холодеет, и ужас сжимается внутри.

– А если я не пойду?

– Если ты не пойдешь, Тиль… Луцилия, если ты не пойдешь по доброй воле, я велю заковать тебя в цепи. И потащу на пир в кандалах. И все равно будет так, как я сказал. У тебя нет выбора. Идем.

Он протягивает мне руку.

И я вижу, как его пальцы дрожат.

* * *

– Убийца! – истошно орал Хаддин. – Ты убил его! Ты убил!

Когда я прибежала, Нарина уже схватили. Тогда еще его звали Нарин, а не Эрнан, я и подумать не могла, кто он на самом деле.

Они с Хаддином стреляли во дворе из арбалета. Хаддин стрелял, а Нарин бегал за стрелами. Учебными, с тупым концом. Да и арбалет у них был почти игрушечным, легким, из которого никого нельзя убить даже с двадцати шагов. Я никогда не понимала этой забавы, тем более что Хаддин был уже взрослым, ему было шестнадцать.

Но сейчас у ног Нарина лежал настоящий боевой арбалет.

А там, в кустах на другой стороне двора… Оуэн? Я даже не сразу поняла, что случилось. Не сразу поверила.

– Убийца! – орал Хаддин.

Нарин молчал. Его держали за руки, он стоял совсем белый, не пытаясь вырываться, не пытаясь оправдываться.

– Оуэн! – я бросилась было к брату, но появился отец. Он схватил меня. Не пустил. Велел немедленно идти к себе.

Я никогда не могла спорить с отцом. Не могла ослушаться.

Даже сейчас.

Отец подошел к Оуэну сам, склонился над ним.

– Ты убил его! – рявкнул, словно грянул гром.

– Нет! – И тогда я впервые увидела ужас на лице Нарина, но смотрел он не на отца и даже не на мертвого Оуэна, а на меня. – Нет! Это не я! Не я сделал это, Тиль!

Я потеряла брата в тот день. Меня даже не пустили к нему. Я рыдала у себя в комнате и весь день потом. Отец сказал: «Нечего тебе на это смотреть», не позволил даже проститься. Я не могла понять – как же так.

Я потеряла брата.

И друга потеряла тоже.

Отец велел казнить Нарина следующим утром, еще до похорон. К нему, конечно, меня не пустили тоже. Я видела Нарина лишь издалека. Видела, как его вели к высокой скале над морем. Он шел, слегка прихрамывая, расправив плечи и высоко подняв голову. Он был совсем мальчишка тогда. Его связали, привязали к ногам камень и бросили со скалы.

Вот только тело так и не нашли. Одни говорили – его унесло течением, другие – утащили русалки. Отец был в ярости.

* * *

– Принеси воды ее высочеству, – велел Эрнан, – и новое платье. Помоги ей привести себя в порядок. Сегодня вечером нас ждет торжественный ужин.

Он привел меня в мою комнату, позвал дрожащую горничную.

Замок казался пустым, но все осталось на своих местах. Даже слуги – они попрятались, но стоило только позвать. Я так боялась, что люди Эрнана разграбят все, ведь это их добыча. Или это добыча Эрнана, а он не позволит тронуть свое? Я пока еще не понимала как будет, и что ждет нас.

Только сейчас, впервые, подумала о Маргед, жене Хаддина. Королеве… Она называла себя королевой, как только умер отец, но ведь Хаддин не успел надеть корону. Времени не было, вокруг враги, коронация так и не состоялась. Хаддин был принцем. А Маргед… он отослал ее куда-то, лишь только к городу подошли войска. Ее и маленького сына. Они спаслись? Их нашли? Я боялась подумать, что с ними будет, если найдут. Ведь если Хаддин мертв, то не я, а маленький Гаран будет наследником. Вряд ли Эрнан закроет на это глаза.

Глава 2

Вечером Эрнан сам зашел за мной.

Он тоже успел помыться, сбрить щетину. И теперь выглядел еще более уставшим и осунувшимся, эйфория победы схлынула. Он сменил окровавленные доспехи на простой черный дублет, какие носили северяне, с фамильным гербом: ворон на голубом фоне. Герб Лохленна. Эрнан король Лохленна по праву рождения и по праву, завоеванному собственным мечом. Но здесь он пока не король.

Он вошел, окинул меня придирчивым взглядом.

– Уже готова? Ты прекрасно выглядишь, Луцилия. Я рад.

И я со всего маху залепила ему пощечину. Эрнан только поморщился.

– Можешь не стараться, – сказал он. – Я ничего не чувствую, ты забыла? Ходят слухи, что я неуязвим. Так что если надумаешь воткнуть мне нож в спину, когда я сплю, то у тебя тоже ничего не выйдет.

– Неуязвим? – я протянула руку, коснулась его брови. – Тогда что это?

Бровь рассечена, и вокруг бордовый синяк, глубокая царапина на скуле. Там, в башне, он был настолько грязный, что я и не разглядела. На правой руке сбиты костяшки пальцев.

– Не трогай, принцесса, – сказал он. – Иначе я решу, что мне можно тоже.

Он провел пальцами по моей щеке, чуть приподнял подбородок. И мои щеки вспыхнули, я даже не сразу нашла что сказать. Смутилась.

– Или можно? – тихо спросил он, наклонился ко мне. Я почувствовала на лбу его дыхание.

– Нет.

Он кивнул. Отвернулся. Убрал руку.

– Эрнан, я еще… Я хочу спросить… Неужели ты правда заковал бы меня в кандалы?

– Правда, – холодно сказал он, искоса глянул на меня, вздохнул. – Не знаю, Луцилия, – добавил чуть теплее. – Думаю, я нашел бы и другой способ, попроще. Я бы взвалил тебя на плечо и потащил в Чертог. И ты бы никуда не делась.

– Я бы кричала и вырывалась.

– Да? – он повернулся ко мне и теперь смотрел прямо в глаза. – Ты визжала бы и брыкалась на виду у всех? Устроила бы истерику перед своими врагами? Я думал, принцесс учат держаться достойно, даже когда их ведут на казнь, – злость скользнула в его голосе и даже, кажется, толика презрения.

Потом он снова повернулся ко мне спиной и пошел по коридору, не оглядываясь. Не сомневаясь, что я пойду следом.

Меня словно окатили холодной водой. Стало так стыдно и обидно разом. Так плохо. Он прав, это действительно недостойно. Нужно помнить, кто я, даже если у меня все отняли. Даже если всем плевать.

Эрнан всегда помнил. Кому, как не ему, говорить о таких вещах.

Я пошла за ним.

Побежала, едва догнала. Эрнан шел быстро, я едва поспевала за ним, запыхалась, едва не упала, споткнувшись. Он успел поймать меня под руку. Потом пошел тише.

Я смотрела на него и никак не могла понять, что я чувствую. Я ненавижу его, но… Наверно, я до сих пор не могу поверить. Я смотрю на него и вижу таким, каким он был в детстве, добрым и чутким мальчиком. Сегодня в башне он спас мне жизнь. Он всегда был готов помочь мне. Он играл с Оуэном, он вырезал для него лошадок и драконов из дерева. Он собирал для меня вишню в саду…

Как бы там ни было, я всегда считала, что с Оуэном произошел несчастный случай. Нарин просто не мог причинить ему вред. Что-то случилось, стрела сорвалась. Не знаю, как это вышло, но он не хотел.

Да, его армия взяла город. Но это его армия, не он сам. Варвары, наемники, дикие лорды с равнин. Я понимала, что это он привел их, но все равно у меня в голове не укладывалось. Это не он.

И даже с Хаддином. Мне все казалось, Эрнан меня обманул. Хаддин жив. Я скоро увижу его. Он отрекся от трона, сейчас заперт где-нибудь в башне, а может, даже ему позволили уехать. Да, он отдал кольцо, как символ власти. Но он жив.

Если бы все было так, то, возможно, я бы даже смогла принять Эрнана. Не сейчас, со временем. Когда все уляжется. И стать его женой. Я ведь помнила его все эти годы. Я ждала.

Если Хаддин жив, он где-то там со своей семьей… Все хорошо.

Небесный Чертог – огромный тронный зал с высокими стрельчатыми окнами, словно парящий в облаках над морем. Сейчас он был полон народу, еще не войдя, я слышала музыку, крики и смех. Там готовились праздновать победу, ждали лишь короля.

Эрнан подал мне руку, предлагая зайти вместе. Я покачала головой.

Двери открылись перед нами. Я видела, как он глубоко вдохнул, словно собираясь нырнуть. В Чертоге наступила тишина. Мы вошли. Сначала Эрнан, я за ним.

Он сделал несколько шагов вперед и вдруг замер. Он обернулся было ко мне, хотел что-то сказать, но тут я увидела.

Посреди зала, между колонн, висел Хаддин вниз головой с распоротым животом. Внутренности вывалились наружу. Кругом кровь.

Я заорала.

Паника. Дикая паника захлестнула меня. В первое мгновение мне захотелось спрятаться, не видеть этого. Я в ужасе, зажмурившись, уткнулась Эрнану в грудь. И только потом поняла – ведь это он! Он – убийца! Там, у ворот вчера он обещал убить Хаддина и вспороть ему живот. Я рванулась в сторону, но Эрнан уже крепко держал меня за плечи.

– Не дергайся, – сказал он. И потом громко, чтобы все слышали: – Уберите это!

– Тебе не нравится, как мы украсили зал? – крикнул кто-то, я слышала, тот явно был уже пьян.

– Убрать! – рявкнул Эрнан так, что у меня заложило уши.

Я почти ничего не соображала больше, у меня ноги подгибались. Эрнан подхватил меня, почти поднял, потащил за стол, на положенное место. Я даже идти сама была не в силах.

Он что-то говорил, я ничего не понимала, и мне говорил, и людям в зале. Все словно в тумане. Я зажмурилась. Боялась открыть глаза и увидеть снова. Я не вынесу этого. К горлу подкатывала тошнота.

Меня усадили в кресло, сунули в руки высокий кубок, но пить я не могла, и даже удержать в руках не выходило. Я уронила, расплескала все. Закрыла лицо руками. В животе все сжималось и подкатывало к самому горлу…

– Дыши. Дыши глубже, – услышала я голос Эрнана. – Не хватало еще, чтобы тебя стошнило прямо здесь. Можешь открыть глаза, его уже унесли.

Я всхлипнула, зажмурилась еще крепче.

Хаддин! Как же так?! Я ведь почти поверила!

– Зря ты так, мой мальчик, – сказал кто-то рядом. – Зря снял. Ты хочешь угодить этой девке? Я понимаю тебя. Был бы я помоложе, тоже мечтал бы о ее любви. Но не забывай, кто она. Лучше подумай о своих людях. Они хотели тебя порадовать.

– Если мы хотим остаться здесь, не стоит вести себя как свиньи, – холодно ответил Эрнан. – К мертвым стоит относиться с уважением. Кем бы они ни были.

– К мертвым? – тот вздохнул. – Тебе виднее. Вот только я бы предпочел получить свое и отправиться домой. Меня жена ждет. Она, конечно, старая и толстая, но я уже к ней привык.

Я слышала, как Эрнан усмехнулся.

Мертвым… Отчего-то вспомнились разговоры, что Эрнан давно мертв, поэтому его никто не может убить. Мой отец бросил его в море, он утонул. Какая-то черная русалочья магия вернула его.

Но это все сказки.

Вдруг стало так страшно.

Всхлипнула, приоткрыла глаза.

Нет, Эрнан не мертв, конечно. Это сказки.

Хаддина уже унесли, кровь убрали. Снова громко играла музыка. Начали разносить еду, гости за столами оживились. Голова еще кружилась, но я немного пришла в себя.

– А, очнулась, – сказал старик рядом с Эрнаном. – Ты так убиваешься, а знаешь, что твой братец предлагал выдать тебя, чтобы ему сохранили жизнь?

– Что? – я сама не узнала свой голос, едва слышно.

– Твой братец, говорю, хотел подсунуть тебя под Эрнана, чтоб спасти свою шкуру.

Это не укладывалось в голове.

– Нет… Он не мог. Я не верю.

– Зря не веришь, – пожал плечами старик. – Хаддин визжал как свинья, когда Эрнан пришел за ним. Он кричал тут, что если его хоть пальцем тронут, то ты тоже умрешь, напугать хотел. Не вышло, значит?

Я мотнула головой.

Не верю.

Не сейчас.

«Тебе лучше умереть, чем отдаться ему!» – горячо шептал Хаддин. Ворота уже пали, исход битвы решен. «Тебе лучше умереть! Он чудовище! Захватчик! Узурпатор! Он хочет получить тебя, но ты не должна позволить ему! Ты не шлюха! Умереть! Иначе ты опозоришь весь наш род! Ты не должна достаться ему живой!» Он тащил меня в Небесный Чертог, но я вырвалась и убежала. Я спряталась в крошечной комнатке в Зеленой башне, тайной комнатке, о которой знала только я. И еще Эрнан. Наверно, я ждала его, хоть и не могла признаться даже себе.

«Ты должна умереть!» – звенело в ушах.

– Твой братец был той еще сволочью, – сказал старик. – И трусом.

– Не трогай ее, Ливан, – Эрнан остановил его. – Сейчас не самое подходящее время.

Я отвернулась. По щекам покатились слезы.

– Ты убил его, да? – спросила я.

– Да, – сказал Эрнан. – Я утопил его в купели в Утренней часовне.

– Утопил?

– Это было не просто, – Эрнан устало поморщился. – Принесите вина, – велел он, – тиронского, покрепче.

Когда принесли, сам наполнил мой кубок.

– Выпей, – сказал он. – Тебе поможет.

Я не хотела пить. И есть, конечно, не хотела тоже. Вообще ничего, даже смотреть не могла.

Музыка, смех и разговоры сливались для меня в общий гул, я почти не слышала ничего вокруг. Я сидела почти неподвижно, глядя в свою тарелку. Никто больше не пытался говорить со мной. Всем было не до меня. Я ни о чем не могла думать, мне все казалось – я сплю и сейчас проснусь… Проснусь, и ничего этого не будет. Все будет, как раньше.

Эрнан смеялся. Он обсуждал что-то со своими людьми, принимал поздравления, пил за победу, выслушивал клятвы верности от придворных вельмож, которые уже успели переметнуться на его сторону. И снова пил, смеялся и радовался победе. Я сидела совсем рядом, но все это доносилось до меня, словно из глубины… Словно пустота вокруг.

Я пыталась понять, что меня ждет. Боялась того, что будет.

Сейчас или потом… Я должна стать его женой? У меня нет выбора.

Этот Эрнан, сидящий рядом, казался мне совершенно незнакомым, чужим и страшным человеком. Чудовищем. Даже в башне он был другим.

– И когда коронация? – краем уха уловила я.

– Думаю, через месяц, не больше, – говорил Эрнан. – Не хочу тянуть. Мне нужны полномочия.

– А наследники? Кроме принцессы никого нет?

– Нет, – говорил Эрнан, – я все решил.

– Принц Гаран, сын Хаддина?

Я вздрогнула, резко повернулась к нему. Принц? Что с ним? Эрнан не успел ответить, встретился со мной взглядом. Что-то изменилось в его лице, хотя он все так же вальяжно продолжал сидеть в кресле, держа полный кубок в одной руке и засахаренный персик в другой. Рядом с ним на столе лежал нож, которым он только что резал мясо.

– Что ты сделал с принцем? – спросила я.

Кто-то рядом заржал. «О, ты смотри, смотри! Проснулась!» «Да ей только принцев подавай!» и что-то еще.

Эрнан молчал.

Я глядела в его глаза – совершенно ясные, трезвые, напряженные, несмотря на бурное веселье вокруг. Я видела, он пытался что-то решить. Соврать?

– Что ты сделал с ребенком? – повторила я, голос дрогнул.

В глазах Эрнана сверкнула какая-то страшная невероятная злость.

– Я убил его, – резко бросил он. – Его я тоже убил, поняла? Чего ты ожидала?

Я вскрикнула.

И даже не знаю, что на меня нашло. Никогда бы не подумала, что способна на такое.

Я подскочила, схватила нож и…

Конечно, я не успела. Эрнан перехватил мою руку.

Мы оба теперь стояли. Я сжимала нож в руке, он держал меня за запястье.

И вокруг тишина.

Стало так тихо, что слышно было, как море шумит далеко внизу. Ни единого звука.

– Она хотела убить короля? – осторожно сказал кто-то.

– Это покушение!

Все, конец, поняла я. Это конец. Прямо на пиру. Все видели. Такого не прощают. Как глупо…

Эрнан обернулся к ним. Так широко и беззаботно ухмыльнулся.

– Вот эта дикая кошечка по мне! – сказал он громко. – Любит выпустить когти! Ничего, я с ней справлюсь!

Резко притянул меня к себе, крепко прижал, обнял. Я забилась было в его руках, пытаясь вырваться, но сделать ничего не могла. Он был страшно силен, его руки казались железными, нечеловеческими. Чуть надавил на запястье, я вскрикнула, выронила нож.

А потом он поцеловал меня…

Я еще пыталась дергаться. Мои руки вдруг оказались свободными, я принялась колотить его, но он, кажется, даже не чувствовал, ему было все равно. Одной рукой он прижимал меня к себе, обхватывая за талию и спускаясь все ниже… другая рука поддерживала шею и затылок, и мне некуда было деваться. Я пыталась оттолкнуть его, но что толку. Так близко… Я чувствовала, как гулко и быстро колотится его сердце. И еще, как сильно он хочет меня …

Он поцеловал… Он обнимал меня так уверенно и по-хозяйски, но поцелуй был нежный, даже острожный. Сахар от персика на его губах. И я совсем не чувствовала запах вина, хотя, казалось, он выпил уже бочонок.

Его губы… словно обожгло огнем. Меня еще никто и никогда не целовал. Я никогда… Еще в детстве я пыталась представить, как это бывает, и в моих мечтах это всегда был Нарин. Эрнан. Я знала, что это невозможно, но в мечтах я всегда представляла его. А теперь… У меня закружилась голова. И подогнулись ноги. Все поплыло, все провалилось куда-то. Все исчезло, словно мы одни в целом мире. Я затихла, почти повисла на его руках, и в какой-то момент мне показалось даже, что я готова ответить…

Эрнан чуть отстранился.

В его серых глазах был лед.

– И это все? – тихо-тихо сказал он. – Так просто? Ты уже согласна?

Словно пощечина.

Меня бросило сначала в жар, потом в холод. Затрясло. Лицо вспыхнуло. Мне казалось, я сейчас умру, провалюсь сквозь землю.

Я толкнула его, попыталась освободиться. Он ухмыльнулся.

Вокруг смеялись. Улюлюкали. Какие-то шутки в мой адрес… пошлые шутки… кто-то советовал продолжить в спальне, кто-то кричал, что и эта крепость храбро сражалась, но уже готова пасть и открыть победителю ворота… и слава королю!

Меня трясло.

Еще немного, и я упаду в обморок.

Лучше бы я умерла тогда. Лучше бы прыгнула в окно сразу, и Эрнан бы не успел. И ничего бы этого не было.

Он наклонился, поднял нож, сунул за пояс.

– Думаю, нам действительно стоит уединиться! – весело и громко объявил он. – Простите, что оставляю вас, но надо и эту осаду довести до конца. Отдыхайте! И за победу!

– За победу! – грянул Чертог. – Слава королю!

Эрнан поднял бокал, залпом выпил все до дна и швырнул об пол.

– Идем, – он взял меня за руку.

Я не смогла толком сделать и пары шагов, ноги не слушались, я чуть не упала.

Тогда Эрнан подхватил меня на руки и понес.

Он так и нес до самой моей спальни, через весь замок.

Сейчас…

Паника. У меня темнело в глазах, все сжималось внутри, и от волнения стучали зубы.

Пинком ноги он открыл дверь. Я чуть не закричала, страшно боясь того, что сейчас будет. Но он пронес меня мимо кровати на балкон. Усадил в кресло. Соленый свежий морской воздух пахнул в лицо. Ночная прохлада. Треск цикад в саду под окном.

Он присел рядом.

– Как ты?

Я смотрела на него и ничего не могла сказать. Не знала, что и думать. Все так перемешалось.

Он потянулся было ко мне, но я со страха вжалась в кресло, чуть не закричала.

Он улыбнулся. Лишь легонько коснулся губами моего лба.

– Не бойся, Тиль, я не трону тебя. – Страшная усталость в его глазах. – Посиди немного на воздухе и иди спать. Это был тяжелый день, и завтра будет не лучше. Отдохни.

На глаза навернулись слезы, губы дрогнули… Я сейчас расплачусь.

– Ты не против, если я посплю тут у тебя? – сказал Эрнан. – Если сразу пойду к себе, начнутся пересуды. Зачем давать лишний повод?

Я неуверенно кивнула.

Он поднялся на ноги.

Не знаю, сколько сидела так. Сначала тихо плакала. Потом рыдала в голос, почти захлебываясь, всхлипывая. Потом просто сидела, глядя на море.

Страшная опустошенность накрыла меня.

Ни горя, ни боли, только безграничная пустота.

Я потеряла все. Всех близких людей. Отец умер чуть больше месяца назад, а потом… потом все это. Даже Гаран. Он только родился. Отец даже не видел его, не успел. А теперь…

Когда-то, когда я только услышала, что Эрнан вернулся и вернул себе Лохленн, я втайне мечтала, что однажды он придет за мной. Заберет меня с собой. И мы будем счастливы.

Он пришел.

Только счастливы мы никогда не будем. После всего…

Этот Эрнан – совсем не тот мальчик, которого я знала. И никогда уже не будет прежним. Слишком много всего между нами.

Я встала. Заглянула в спальню.

Он действительно спал там, на маленьком диванчике в углу, сняв сапоги, неудобно поджав длинные ноги, подсунув руку под голову.

Король Лохленна.

Я подошла.

Он не слышал. Он глубоко и ровно дышал во сне, хмурился, ему что-то снилось… Тяжелый день… Еще утром шел бой. А для него, я думаю, этот бой не прекращался последние две недели, когда они брали город, а потом крепость. Две недели непрерывных боев. Его видели у стены, на улицах, он всегда был со своими людьми, впереди, и днем, и ночью. У нас шептались – он вообще не человек. Демон, вернувшийся из Табера, царства теней.

Жестокий демон, несущий смерть, не знающий усталости.

Не знающий жалости.

Даже к младенцам.

Тварь, вернувшаяся с того света.

И все же я слышала, как бьется его сердце. Его можно убить?

Нож у него за поясом.

Он спит.

И мне уже почти все равно, что будет со мной. Если я смогу хоть раз попытаться…

Я подошла. Стараясь очень тихо, не шуметь и почти не дышать. Не разбудить его. Протянула руку.

Рукоять была теплой. Я взялась, осторожно потянула. Сначала никак не выходило, пришлось сильнее, так старалась, даже закусила губу. Осторожно, чуть покачивая, ничего не задевая.

И мне почти удалось, но тут он открыл глаза.

Я отшатнулась, отпрыгнула назад. Но нож остался у меня, я смогла.

Эрнан сел. Он смотрел на меня, на нож, на то, как дрожат мои руки.

– Ты так хочешь убить меня? – сказал, наконец. – Хорошо. Давай. Попробуй убить, и закроем этот вопрос раз и навсегда.

Попробовать? Он издевается? Что я могу сделать против него? Он воин. Хочет, чтобы я дралась с ним?

Эрнан поднялся на ноги.

– Давай, Тиль. Попробуй, ударь меня, – он развел руки в стороны. – Я даже не буду тебе мешать. Давай.

Что это за игры? Что он задумал?

Я не понимала.

– На тебе кольчуга, да? Там, под одеждой?

Он покачал головой. Расстегнул застежки, снял дублет, оставшись в тонкой сорочке.

– Никакой кольчуги, – сказал он. – Я могу совсем раздеться, но, думаю, понятно. Попробуй, ударь.

Оцепенение напало на меня. Я стояла и не могла поверить.

– Давай, – Эрнан сам шагнул ко мне. – Ты должна увидеть своими глазами. Убедись. И больше уже не лезь ко мне с этим. Ударь.

– Тебя нельзя убить, да?

– Убить можно, – сказал он. – Но не так, придется постараться. В конце концов, я снял его с мертвого… с убитого врага, – он криво ухмыльнулся. – Давай, ты все равно не поверишь, пока не увидишь.

Я мотнула головой.

Не могу.

Тогда он взял меня за руку. За ту руку, в которой я держала нож, сам сжал мои пальцы, чтобы я не выронила. Поднял, направил острием себе в грудь и вдруг резко дернул на себя со всей силы. Я едва не упала. Мне показалось, нож ударился в камень. Во что-то твердое, и отскочил, отдавшись болью в руке. Взвизгнула сталь. Эрнан моргнул и выдохнул почти с облегчением, так, словно и сам он видел это впервые, не очень представляя, как все будет.

– Поняла? – чуть хрипло спросил он. – Давай сама. Ну?

Я завороженно ткнула его в грудь снова. Потом еще, сильнее. И снова. Я вложила в это весь ужас, всю боль, все желание отомстить… И еще! За всех, кого он убил! С размаху. И снова!

– Хватит, – Эрнан поймал меня за руку. – Убедилась?

Словно очнулась.

Сорочка на нем порвана, свисает клочьями. Неужели это все я?

– Ты… ты вообще человек? – шепнула я. – Говорят, ты демон? Мертвый. Поэтому тебя невозможно убить.

Он покачал головой.

– Всего лишь защитный амулет. Если я сниму его, ты сможешь проткнуть меня насквозь, и я умру. Но не пытайся снять сама. С живого хозяина против воли снять невозможно. У тебя не выйдет. И давай без глупостей. В следующий раз я не стану просто стоять и смотреть.

Эрнан повернулся, подобрал сапоги и куртку.

– Скоро утро, – сказал он. – Отдохни.

Глава 3

Погребальные костры уже сложили.

Три костра на берегу.

Хаддин. Маргед. И Гаран. Кто-то говорил, надо положить ребенка к матери, но Эрнан сказал: «нет». Пусть идет в Табер сам, своим путем, он принц. У Эрнана были свои счеты с мертвыми и свои взгляды.

Я стояла рядом, смотрела и понимала, что уже почти ничего не чувствую. Пустота. Все слезы закончились. Все выгорело. Одна пустота. Ни слез, ни горя, ни ненависти.

– Подойди, – тихо сказал Эрнан. – Подойди к ним, простись. Только тихо.

Я удивленно посмотрела на него. С какой стати ему указывать?

Нет. Я уже простилась с ними в своей душе, я уже достаточно видела в Чертоге и больше не вынесу этого. Я закрываю глаза и вижу снова. Хватит. Они мертвы.

Если я подойду, то разрыдаюсь при всех. Но плакать нельзя.

Совсем недавно я проводила в Табер отца. Теперь брата. У меня больше никого не осталось.

– Возьмешь факел? – спросил Эрнан.

Я покачала головой.

– Это должен делать мужчина.

– Это должен делать близкий родственник, – сказал он сухо. – У них тут, кроме тебя, никого нет.

– Ты не имеешь права говорить об этом.

– Не имею, – согласился он. – Как хочешь.

Жрец Темного уже закончил напутственные песни, священный огонь трепетал перед ним, выбрасывая в воздух искры. Пора.

Эрнан подошел сам. Я слышала, как в толпе зашептались – он убийца, он не имеет права. Но он король. И никто не посмеет сказать ему это в лицо.

Эрнан опустился перед жрецом на колени. Тот что-то шепнул ему, Эрнан покачал головой. Мне кажется, жрец тоже был не доволен. Он медлил. А Эрнан терпеливо ждал на коленях, склонив голову, как подобает.

Но спорить не время.

Жрец взял в руки нож, трижды пронес его над пламенем. Потом срезал немного волос с головы Эрнана, бросил в огонь. Взял его руку, провел по ладони острием, и несколько капель крови скатилось, и священный огонь вспыхнул снопом искр, затрепетал.

Эрнан поднялся на ноги.

– Эдн, Великий Орел, я зову тебя! – Его голос звучал громко и чисто, кажется, даже в самых последних рядах собравшихся было слышно. – Спустись и возьми эти души, подними их на свое крыло, отнеси их во мрак! Пусть дорога ваша будет легка!

В небесах, над головой, раздался орлиный клекот.

По толпе прокатился вздох. Орел! Такое бывает не часто. Говорят, это добрый знак.

На меня напало странное оцепенение.

Я смотрела, как Эрнан берет факел, зажигает его от священного огня, подходит, подносит сначала к стопке хвороста у ног Хаддина, шепчет слова молитвы, и сухие ветки вспыхивают огненной стеной. Потом к Маргед. Потом к Гарану. Убийца. И все же: «к мертвым стоит относиться с уважением», я почему-то уверена, что он все делает правильно. Они найдут последнее пристанище там. Дорога будет легка и сон безмятежен.

Убийца.

Если смогу, я отправлю Эрнана вслед за ними. Теперь мне тоже есть кому мстить. Нужно только понять как. Боги, клянусь вам! Я отправлю убийцу вслед за ними, я сделаю это.

Кружится голова.

Дым пахнет сандалом и миртом. Искры трещат. Сейчас займутся крупные бревна, а потом… Я отворачиваюсь. Вдруг щиплет глаза.

Наверно, мне стоило все сделать самой. Я единственный близкий родственник. Но теперь поздно.

Они уже ушли. Орел забрал их.

Эрнан возвращается на свое место, стоит, хмуро глядя в небеса.

– Так странно, – тихо говорит он, – по моей вине погибли тысячи людей. Я затеял эту войну, я повел их. И погибли не только солдаты, но и простые люди. Случайные. В своих домах, на улицах. Ты видела, что творилось на улицах, когда вошли войска? Я видел. Резня. Погибли женщины, дети, такие же, как и те, что лежат сейчас на костре. Ничем не лучше и не хуже. Не я их убил, не своей рукой, но все же. Но винить меня будут только за этих.

– Боги рассудят за всех.

– Пожалуй, – соглашается он.

В ноздри бьет запах горелого мяса.

Я пытаюсь отвернуться, становится нехорошо.

– Ты умирал, Эрнан? Ты был там?

Он как-то очень буднично пожимает плечами.

– Не знаю. Может, это был только сон. Я помню, как спускался в глубокий колодец. Помню свет… Не знаю, Тиль. Я умирал, но не знаю, умер ли до конца. Я помню удар об воду, меня оглушило, из носа хлынула кровь. Помню, как камень тянул меня вниз, как я задыхался, как горели и разрывались легкие, но… Не знаю.

– Страшно было?

– Страшно было сидеть и ждать утра. Знать, что будет. Страшно было подниматься на скалу. А там, в воде – уже нет.

– Оуэн умер быстро. Не успел испугаться.

Эрнан трет ладонью лицо, потом поворачивается, долго пристально смотрит на меня, словно желая что-то понять. Я отвожу глаза. Я уже и сама не знаю, зачем начала этот разговор.

– Ты любила своего брата? – вдруг спрашивает он. – Хаддина? Ты любила Хаддина, Тиль? Тебе дорога память о нем?

У меня все сжимается внутри. Кажется, я знаю, что он сейчас скажет. Всегда знала. Но я не хочу.

– Память – это все, что у меня осталось, – говорю я. – Ты отнял у меня все. Не отнимай хотя бы это.

Он кивает.

Пустота.

* * *

– Луцилия! Как я рада!

Флир ждала меня. И я, наконец-то, вздохнула с облегчением – хоть с кем-то можно поговорить, поплакать у кого-то на плече. Хоть кто-то, кого я действительно рада видеть! Пустота угнетала, я уже думала – она полностью захватила меня. Но улыбка Флир придавала немного сил.

Флир – дочь лорда Корсена, распорядителя королевской охоты, всегда веселая и беззаботная, мы давно дружны с ней.

Последние дни я не видела ее, не представляла, что случилось. Только бы все было хорошо.

– Как ты, Флир! Как твой отец?

Я боялась, она скажет, что Эрнан убил и его тоже. Боялась того, что могло случиться с ней самой, ведь замок полон солдат, и захватчики не церемонятся…

– Все хорошо, не волнуйся, отец уже присягнул на верность Эрнану. Ты разве не видела его на пиру?

Я даже вздрогнула. Как все просто.

Как все просто для нее. Отец присягнул, и волноваться не о чем. Тот король или другой – не важно.

– Нет. Мне было не до того.

– Ах, прости… – Флир на мгновение смутилась, но лишь на мгновение. – А расскажи, как он?

– Кто?

– Эрнан! Он такой красавец! А в постели он так же горяч, как в бою?

Меня передернуло.

Не удивило, пожалуй, но возмутило. Как можно?

– Он просто чудовище.

– Так плохо? – удивилась Флир. – Он был груб с тобой? Тебе не понравилось?

– Он убил моего брата! Он убил Маргед!

– Ну, Маргед… ты же ее терпеть не могла? А твоего брата давно стоило придушить, поделом ему.

Я не могла в это поверить. Вся эта война, все ужасы ничего не значили для нее? Все то, что случилось… И словно ничего не было. Словно так и должно быть.

– Что ты такое говоришь, Флир?

– Твой брат был той еще скотиной, уж прости. Как вспомню…

– Он был моим братом!

– Прости, – Флир нахмурилась. – Но, насколько я помню, твой отец когда-то убил всю семью Эрнана, а теперь он пришел и убил твою. Он имел полное право. Вы в расчете. Ты же всегда мечтала о нем?

– Нет.

Я отвернулась.

Мечтала. Но не так. Я была глупой девочкой и не понимала…

Как можно такое говорить? После похорон!

Мне хотелось прогнать ее. И в то же время я боялась вновь остаться одна. Боялась пустоты.

– Ну, так как он?

Флир обошла меня и присела на край диванчика, того самого, на котором спал Эрнан. Ей хотелось подробностей. Она была свежа и весела с утра, ей хотелось новых историй и подвигов. О! О подвигах Флир я знала многое. Ее отец, несмотря на звание лорда, скорее формальное, был совсем не богат. Не знаю, какими землями он владел, и владел ли вообще. У Флир не было шансов удачно выйти замуж, зато была цветущая красота.

Зачем ей еще и это? Зачем ей знать об Эрнане?

– Никак. Ничего не было.

– Не было? – удивилась Флир. – Ты пыталась зарезать его на пиру? Он поймал тебя и страстно поцеловал, потом поднял на руки и понес сюда. Говорят, он нес тебя всю дорогу, до самой спальни, по всем лестницам и переходам. И ты хочешь сказать, что после этого ничего не было? Он принес, и? И ничего?

– Ничего, – сказала я. – Я упала в обморок и очнулась только к утру.

Флир недоверчиво смотрела на меня.

Ну вот, я уже сама начинаю врать. Зачем? Неужели я в чем-то виновата?

– А пока ты спала? Он… ну, он нет? – Флир пыталась понять. – Он ничего не сделал с тобой?

– Нет, – резко сказала я.

Мне начинало казаться – лучше пустота, чем это.

– Ты уверена?

Еще немного, и я… сама убью ее.

– Оставь меня, Флир. Я хочу побыть одна.

Она заулыбалась вдруг, словно поняла это как-то по-своему.

Я не могу.

Почему я должна оправдываться?

Что я должна объяснять? Что он не тронул меня? Почему? Потому, что не хотел причинить мне боль? Потому, что он…

Он любит меня? Или я не знаю чего-то важного?

На глаза навернулись слезы.

Он убил моего брата. Иногда душу можно ранить сильнее, чем тело.

– Оставь меня, Флир, прошу тебя, – попросила я. – Не сейчас.

Я вышла на балкон.

Там, внизу, вдалеке, шумело море. Белые барашки пены на сияющей лазури, еще не шторм, лишь легкое волнение. Небо синее-синее, и лишь у горизонта, почти у самой кромки воды, шла черная туча. Надвигалась гроза?

Ветер нес запах мирта с каменистых склонов. И аромат кипарисов – такой густой и терпкий. Камни нагрелись на солнце…

На берегу пусто.

Дым погребальных костров уже иссяк, пепел собрали.

Все кончено.

И еще отсюда видна Соленая башня над воротами, ведущими к набережной, кусок стены, и головы на стене. Даже отсюда я вижу их. Из своего окна. Каждый раз, глядя на море, я вижу мертвые головы.

Сначала две, потом добавилась еще одна.

Мародеры, как сказал Эрнан. Я не знаю этих людей, кто-то из тех, что пришел с ним. Да, он жесток даже к своим. Я ужаснулась, попросила снять, но он только покачал головой. Пусть остаются, чтобы все видели.

«Если хоть раз позволить им и закрыть глаза, город будет разграблен за пару дней».

Теперь это его город. И он никому не позволит портить свое.

Так будет с каждым.

Наверно, он прав. Но каждый раз, глядя на них, я понимаю, что он убийца. И пусть даже эти головы он срубил не своей рукой. Он не тот мальчик, которого я знала. Того Нарина больше нет. Все изменилось.

Нужно помнить об этом и никогда не забывать.

Пока он сдержан и даже добр со мной, но не стоит забывать о том, зачем он пришел.

Захватчик.

Нужно понять, чего мне ждать.

* * *

– Тиль?

Он поднялся мне навстречу.

– Не помешала? – спросила я.

Эрнан занял отцовские комнаты. Просторный светлый зал, рабочий стол у окна весь завален бумагами, с краю примостился одинокий кувшинчик вина.

– Нет. Заходи, Тиль.

Не знаю, правильно ли я поступаю?

– Я пришла поговорить. Хочу понять, чего от тебя ждать. Обсудить. Ведь даже с врагами нужно уметь договариваться, правда?

– Правда, – сказал он. – Я бы тоже хотел кое-что узнать у тебя. Ты обедала?

– Немного. Я не голодна.

– Хорошо, – сказал он. – Тогда просто посиди со мной, я как раз собирался. Хочешь виноград? Или соленые оливки? Вина?

– Вина, пожалуй, – согласилась я.

Эрнан усадил меня за небольшой столик, в кресло. Удивительно, но я никогда не сидела здесь, никогда не обедала с отцом, он не звал меня. Я даже не уверена, что вся мебель стояла именно так, как раньше. На столе уже ждала миска с изрядно остывшим рагу, немного нарезанного мяса, сыра, оливки и свежая зелень. Мальчик, слуга Эрнана, принес мне еще один бокал и кувшинчик вина, Эрнан отослал его.

Сам налил мне немного, себе взял бокал, стоящий у него на столе, среди бумаг. И, наконец, сел напротив.

– У тебя много дел? – спросила я. – Некогда даже перекусить?

Он улыбнулся.

– Раз уж мы об этом, скажи, насколько ты вообще в курсе состояния дел? Казна? Долги? Важные договора? Я так понимаю, отец не посвящал тебя? А Хаддин? Что ты знаешь?

Я пожала плечами.

Хаддин тоже меня не посвящал.

– Не много, – сказала я.

Эрнан улыбнулся. Отпил несколько глотков, поставил бокал на стол.

– Дипломатично, – сказал он. – И все же? Ты боишься выдать мне какие-то тайны? Или просто не знаешь?

– Скорее не знаю. Думаю, ничего нового для тебя. Основная торговля с Фаннаром и Лотой – масло, вино, дерево, серебро. Гилтас и Тир платят нам дань зерном, Диджас – золотом. Мы платим дань Тоуру, морскому царю, но это скорее дань традиции.

– Традиции… – Эрнан покачал головой. – Хорошо, я понял.

Он взял пару оливок.

– Нашего повара ты убил тоже? – спросила я. – Обычно он мог приготовить что-то получше вчерашнего мяса и тушеной морковки… что там у тебя? Бобы с луком?

– У нас пустые склады, Тиль. Городские амбары сожгли еще на прошлой неделе. Все, подчистую. Поля сожжены. Окрестные деревни выгребли до основания. Будут ли поставки из Тира – сказать сложно, мне они, боюсь, могут отказать. Казна пуста. Дороги сейчас опасны, так что купцы придержат товар, и с торговлей будет плохо до лета как минимум. Нас ждет голод. Не нас с тобой, конечно, но город в целом. Бобы с луком – неплохой вариант, дешевый. Жизнь научила меня ценить даже сухие лепешки.

– Казна пуста? – я не поверила.

– Возможно, Хаддин припрятал что-то от меня. Но, судя по бумагам, проблемы с долгами уже давно, – Эрнан отпил вина. – Прости, Тиль, ты тоже хотела о чем-то поговорить?

Мне стало как-то неловко. Мои проблемы какие-то мелкие по сравнению с этим.

И все же.

– Что будет со мной? – сказала я.

– Ты будешь королевой, – сказал он.

Это прозвучало так… Словно награда. Словно Эрнан решил назначить меня на важный государственный пост. Деловое решение. Сказал – королевой, а не его женой.

– А если я не хочу?

Он откинулся на спинку кресла, разглядывая меня.

– Есть другие варианты, Луцилия. Твой отец тоже собирался выдать тебя замуж, думаю, ты понимаешь. Причем обещал тебя не единожды. Я нашел три договора, скрепленных печатями, от него и еще парочку обещаний от Хаддина. Должен признать, отец был более добр к тебе, по крайней мере, он собирался выдать тебя за короля и двух принцев. В Гилтас, Фаннар и Кидарис. Хаддин – лорду Дэйкину и Орсу в Тааракар. Орс даже не лорд, скорее богатый торговец, очень влиятельный – этого не отнять, и он обещал в обмен на тебя подкинуть денег в казну. Это еще раз подтверждает, что дела шли совсем плохо.

Мне казалось, будто землю выбили из-под ног.

Растерянность… даже не ужас, просто растерянность. Этого не может быть.

– Я не верю.

– Хочешь, я покажу тебе? – предложил Эрнан.

– Нет.

Это уже слишком. Нет, я не хочу сейчас на это смотреть.

– Не представляю, как бы твой отец, и особенно Хаддин, выкручивался бы, когда все эти короли и торговцы пришли бы за тобой.

Эрнан улыбался, ирония звучала в его голосе, но вот глаза смотрели очень серьезно.

Я глубоко вдохнула.

Нет. Я не могу поверить.

Потянулась, взяла бокал с вином, почти не глядя сделала большой глоток. Я видела, Эрнан попытался было остановить меня, но не стал. Большой глоток, и еще, хоть немного прийти в себя… Я только потом поняла, сморщилась.

– Что это?

Эрнан широко улыбался, теперь уже совершенно честно, и глаза смеялись тоже.

– Это мое, прости, Тиль. Ты схватила мой бокал. Твой вот. Ничего особенного, просто очень сильно разбавленное вино.

– Разбавленное?

– Вода. Не бойся, ты не отравишься, – он вздохнул. – Если честно, то очень хочется хорошенько напиться и не думать ни о чем. Вот прямо надраться до беспамятства и проваляться дня три. Но пока не выходит. Я так мало спал в последнее время, что, боюсь, меня свалит с пары глотков. А еще нужно кое-что решить.

Я смотрела на него.

Все это как-то не укладывалось в голове.

Разбавленное вино, бобы с луком, уставшее, осунувшееся лицо, круги под глазами. Победитель. Король. Только вчера взявший город, получивший все…

– И вчера тоже? – тихо спросила я.

Он кивнул.

– Вчера вообще только воду. Если бы пил вино на пиру, то не смог бы ограничиться одним поцелуем. Порадуйся. И так, знаешь…

Он отвернулся. Поджал губы.

Разбитая бровь, синяк у него на лице из бордового стал густо-синим, желтоватым по краям, скоро начнет сходить. Царапина на скуле. Как же это вышло? Я ведь пыталась убить его, я видела, что это невозможно, даже поцарапать. В чем секрет?

Небо за окном совсем потемнело, еще немного, и начнется гроза. Я уже слышала далекие раскаты, молния сверкнула на горизонте.

Веселье закончилось.

Стало как-то не по себе. Совсем неуютно. Неловко.

– А как собираешься выкручиваться ты? – тихо спросила я. – Когда все эти короли и торговцы придут за мной?

– Я узурпатор, а не преемник, – хмуро сказал Эрнан. – От меня не ждут соблюдения старых договоренностей. Я просто оставлю тебя себе, и пусть проваливают.

– Почему?

Глупый вопрос.

– Потому, что я люблю тебя. И никому не отдам.

Тихо и просто, словно это не признание. Словно…

Он даже не смотрел на меня. Куда-то в сторону, все так же хмуро, стиснув зубы.

Потом встал, вышел на балкон. Подставил лицо первым каплям дождя.

С улицы пахнуло прохладой.

Мне, наверно, стоит уйти.

Глава 4

Бабочка у окна.

Мертвая бабочка лежала у окна, сложив крылья. Почти высохшая, невесомая.

Когда-то в детстве я умела оживлять бабочек. Я брала их, клала на одну ладошку и накрывала второй. Я представляла, что бабочка сейчас спит, ей снятся сны, какие-то чудесные цветочные сны, в которых небо и солнце, и у нее все хорошо. Сейчас она проснется и полетит. Потом я открывала руки, тихонько дула, и бабочка просыпалась. Иногда взлетала сразу. Иногда долго лежала на боку, подергивая лапками, но потом все равно поднималась, расправляла крылья.

У меня всегда получалось.

Однажды я даже оживила птичку, найденную в саду.

Я так радовалась. Мне было, наверно, пять лет.

Только няня сказала, что птичка просто замерзла ночью, уснула, а я отогрела ее своим дыханием. Ничего особенного не произошло. Никакого чуда.

Отец был в ярости. Он сказал, что если я еще раз, еще хоть раз сделаю что-то такое, он велит запереть меня в башне и не выпустит, пока не придет пора выдать замуж. Потому что принцессе не подобает делать такое. Потому что людям, которые умеют такое, уготована особая судьба. Я должна забыть. Иначе скитальцы заберут меня. И я ему больше не дочь.

Этими скитальцами пугали долго. Но я даже не знаю, были ли они на самом деле, или это все сказки. Древние сказки о древней магии.

Больше никаких бабочек.

Я была послушной девочкой, а потом выросла и забыла.

Теперь у меня нет отца, и уже никто не заберет.

Бабочка у окна.

Я осторожно взяла ее, положила на ладонь. Неужели я правда могла бы сделать это? Представить, что она спит, накрыть другой рукой. Какие сны снятся бабочкам?

Бабочка у меня между ладонями.

Что нужно сделать?

Я пыталась представить изо всех сил. Она спит. Просто спит.

Теперь открыть ладони и подуть?

Открыть… крылышко сломано, на пальцах пыльца.

Если подуть…

Я очень хотела, очень старалась все делать правильно.

Но ничего.

Я дула, но бабочка не оживала никак. Я пыталась повторить все снова, от начала до конца. И снова ничего.

Ничего не выйдет. Я была ребенком, теперь все иначе. Это была игра, не на самом деле. Я просто не помню. Ничего не было. Няня права, я не оживляла их, бабочки просто спали. Мне только казалось, что я оживляю их.

Чудес не бывает.

Вдруг слезы навернулись на глаза.

На что я надеюсь?

Мне все равно никого не оживить. Остался лишь пепел.

* * *

Убийц бросали в море с Костяной скалы. Не Эрнан был первый. Решив казнить его, отец всего лишь следовал традиции.

Так было раньше, а потом море отступило, под скалой обнажились камни и пляж. Можно было продолжать скидывать на камни, с такой высоты это верная смерть. Но отец решил иначе. После Эрнана убийц он вешал без затей. Или рубил им головы, если злодеи были знатного рода. Думаю, ему просто не хотелось снова вылавливать тело и гадать, где оно может всплыть.

Когда рубишь голову – тут уж наверняка.

Эрнану удалось выжить.

Говорят, русалки спасли его.

Может быть, даже сама Ингрун, дочь Тоура, морского царя. Я видела ее.

Видела ее утром у Костяной скалы. Они с Эрнаном говорили о чем-то. Я… не знаю… Мне стало как-то не по себе. Зачем он с ней?

Видела издалека. Со скалы, сверху. Я гуляла. Я всегда любила здесь гулять и даже купаться – тихо, спокойно, недалеко от замка, но никого нет, и никто не пытался меня останавливать. Здесь можно было раздеться и нырнуть, поплавать, не думая ни о чем, расслабиться, не боясь, что кто-то увидит. Говорили, Костяная скала – проклятое место, дурное, но меня эти разговоры не беспокоили. Я не верила.

Со скалы вниз вела узкая, едва заметная тропинка, очень крутая. Я хотела спуститься к морю, но увидела их. Внизу.

Эрнан сидел на большом плоском валуне у самой воды, сняв сапоги, закатав штаны до колен. Волны накатывались, обдавая брызгами и пеной.

А русалка сидела рядом, держа его за руку, заглядывая ему в глаза. Она приворожила его? Говорят, ни один мужчина не может устоять, если русалка его поманит. Ингрун я видела и раньше, вблизи. Она совсем как юная девушка, хотя ей больше трехсот лет. Маленькая, хрупкая, невероятно красивая, с молочно-белой кожей, зелеными длинными волосами и глазами синими, словно небесная лазурь. Я слышала сказки, что у русалок есть рыбий хвост, но так говорили лишь те, кто живет далеко от моря. У Ингрун – изящные ножки. Дети моря очень похожи на нас.

А еще они почти никогда не носят одежды, считают ее нелепой.

Она сидела рядом…

Невообразимо прекрасная, обнаженная.

Зачем он говорит с ней?

Я чувствовала, как сжимается сердце.

Она заманит его и уведет на морское дно. Что ей надо?

Но разве не об этом я должна мечтать? Чтобы она увела его навсегда? Чтобы он утонул. Умер.

Я слышала ее смех, чистый и легкий, словно серебряный колокольчик. А потом она заметила меня, махнула рукой, словно старой знакомой.

Я дернулась назад. Я готова была провалиться сквозь землю.

Нет, я не слежу за ними, это вышло случайно!

Но все еще слышала ее веселый смех.

Хотела тут же броситься бежать, но все же не удержалась, осторожно выглянула еще раз. Эрнан уже взбирался по тропинке наверх. Ко мне.

Облегчение на мгновение, потом паника.

Нет…

Я побежала.

Со всех ног, в платье, по высокой траве. Я понимала, что мне никуда не деться, я далеко не убегу. И совершенно не понимала, от чего я пытаюсь сбежать. Зачем? Я не сделала ничего плохого.

– Тиль! – он уже взобрался, я видела его. – Тиль, стой! Что случилось?!

Я не понимала. Но остановиться не могла. Бежать. Меня не должно было здесь быть.

И слезы…

– Тиль!

У меня подгибались ноги. Не было сил.

На какой-то кочке споткнулась, и едва не упала с разбега в траву, но Эрнан успел догнать, подхватить меня на руки. Я забилась было, пытаясь освободиться. И тут же охнула. Нога! Как больно!

Тогда он осторожно посадил меня на траву, сам сел рядом.

– Что случилось?

– Нога очень болит… – тихо сказала я, закусила губу. Обидно и больно до слез.

– Болит? Давай посмотрю.

– Нет!

Почти паника.

Я попыталась было отодвинуться, дернуться назад, но он резко схватил меня за руку.

– Тихо. Я просто посмотрю. Главное, чтобы не сломала ничего. Если вывихнула, я могу вправить. Сиди спокойно. Я ничего плохого тебе не сделаю.

Он откинул юбку, снял туфлю с моей ноги.

Никаких возражений.

– Пошевели пальцами. Так, хорошо…

Он осторожно и вместе с тем очень уверенно прощупал ногу, сначала ступню, потом голень. Лодыжка чуть припухла.

– Сильно болит?

Я мотнула головой.

– Хорошо, – сказал он.

Помял пальцами еще немного, резко повернул, я вскрикнула, но даже почувствовала, как все встало на место. Стало лучше.

– Ничего страшного, – сказал он. – Так зачем ты убегала?

Я смутилась.

– Не знаю… я просто…

Что ему сказать, если я даже сама не понимаю?

– Что-то случилось? Ты искала меня?

– Нет. Я гуляла… я часто гуляю здесь… А потом увидела тебя и… и ее…

Кажется, я покраснела.

– Ее? – он удивился, потом ухмыльнулся так понимающе, что мне стало совсем нехорошо.

Ревность – вот что это. Я только сейчас смогла признаться сама себе, когда увидела это в его глазах.

Так не должно быть.

Он понимает лучше меня самой.

Я испугалась, что он сейчас скажет это вслух, или скажет еще что-то об этом, но он промолчал. Оставил мои чувства мне.

– Ладно, – сказал только. – Ты уж аккуратней в следующий раз. Придется снова нести тебя на руках, это уже входит в привычку.

Хотел было поднять меня, но я дернулась, попыталась отползти назад, вскочить на ноги.

– Не трогай!

Но не успела.

– Хватит. Сколько можно бегать, – он поймал меня, прижал к земле. Не больно, но очень крепко. – Перестань шарахаться от меня. Я и так ношусь с тобой, словно с ребенком, боюсь ранить твои чувства. Что опять?

– Не трогай меня… пожалуйста… Я боюсь.

Я не могла ничего с собой поделать. Было страшно. Когда он рядом, вот так, я…

Словно обжигало огнем.

Его глаза вспыхнули.

– Не трогать? Совсем? Чего я должен ждать, скажи мне? Свадьбы? Потом можно? Что-то изменится?

– Нет, – всхлипнула я. – Ничего не изменится.

Его лицо совсем близко.

– Чего ты хочешь, Луцилия? Ты думаешь, я просто отпущу тебя? И что дальше? Я скажу: «Ты свободна, иди куда хочешь!» Нет? Или ты ждешь, что я сам уйду? Верну тебе назад твою землю, заберу людей и уйду? Плюну на все, ради чего сражался? Так не бывает. Чего ты ждешь?

Злость в его глазах. Раздражение и злость.

Хотелось вжаться в землю, провалиться… умереть прямо сейчас, тут… Слезы катились из глаз.

Хотелось убить его.

– Ты пришел мстить, – сказала я. – Ты не успел отомстить отцу, но зато успел брату. Но разве я чем-то провинилась перед тобой? Что сделала я? Ты сломал мою жизнь. Я твой трофей. Игрушка без права голоса. И ты спрашиваешь, почему я бегу от тебя? Ты не понимаешь? Я тебя ненавижу!

На мгновенье показалось – он сейчас ударит меня.

Я зажмурилась.

Но он отпустил.

Зашуршала трава. Он глубоко вздохнул и сел рядом. Долго молчал.

– Знаешь, – тихо сказал он, – было время, когда месть значила для меня все. Остальное просто не существовало. Я ненавидел твоего отца за то, что он сделал. Со мной, с моей семьей. Мне было пять лет, когда он захватил Воронье Гнездо. Он думал, что я все забыл, но я помню. Он убил моего отца, убил братьев. Он отрубил им головы, насадил на пики и поставил на стене. А тела скормил свиньям. Я не видел, что стало с моей матерью, знаю лишь, что она тоже умерла в тот день. Я слышал разное… Мы с сестрой, с Дайрэ, пытались спрятаться, убежали, забились под кровать. Но он нашел нас. Дайрэ было двенадцать. Была ли она виновата в чем-то? Я ведь даже толком не понимал, что он делал с ней, я был слишком мал. Я только слышал, как она кричала. Ей было больно и страшно. Она плакала. Просила отпустить ее… А потом, когда твой отец закончил, он встал и перерезал Дайрэ горло. Столько крови… Я забился в угол, меня никто не заметил. Я пролежал там до утра рядом с мертвой сестрой.

Эрнан сидел ко мне спиной, отвернувшись, я не видела его лица.

Я… я не знала…

Нет, кого я пытаюсь обмануть. Я, конечно, знала, что случилось тогда, просто никогда не задумывалась. Это было далекой историей, случившейся едва ли не до моего рождения. Не моей реальностью. Историей о победе, завоеваниях, славе и богатой добыче. Историей о чужих людях. Я знала правду, но видела ее не так. С другой стороны.

Эрнан с усилием провел ладонью по лицу, по шее, взъерошил волосы на затылке.

– Я мечтал отомстить, – сказал он. – Я представлял, как я приду сюда. Убью всех. И на глазах твоего отца я сделаю с тобой то же, что он сделал с моей сестрой. Чтобы он все видел, чтобы он понял – каково это. А потом я убью его тоже. Я представлял себе… Эта картина мести так распирала меня, что я ходил в бордели, и на месте каждой шлюхи я представлял тебя… и как ты будешь кричать, так же, как и они… – он глубоко вздохнул. – Потом я понял, что просто мальчишка и мечтаю совсем даже не о мести. Прошли годы, прежде чем я смог добраться сюда. Твой отец умер, а с Хаддином у меня были другие, особые счеты. Мстить за то, что когда-то сделали с моей семьей, уже некому.

– А если бы отец был жив? – тихо спросила я.

Эрнан усмехнулся.

– Это ничего не изменило бы для тебя. Я просто убил бы его там, в Чертоге, вместе с Хаддином.

– Ничего бы не изменило… – повторила я. Села, подобрала под себя ноги. – А Хаддин? За что ты мстил ему? За то, что в детстве он издевался над тобой, за то, что пытался тебя бить?

– Пытался, – Эрнан фыркнул. – Он пытался бить меня, потом я бил его, потом меня бил твой отец, потом я приходил и бил Хаддина снова. Еще неизвестно, кому досталось больше. Нет, не за это. Это ерунда, за такое нельзя ненавидеть всерьез. Ты просто многое не знаешь о своем брате. О том, что он делал и собирался сделать. Если бы Оуэн не вмешался тогда, я убил бы Хаддина еще восемь лет назад.

– Оуэн… – у меня к горлу подступил ком. – Скажи, как это вышло? Только не ври мне… Не ври мне, пожалуйста. Уаткин, наш оружейник, видел, как ты стрелял. Ты хотел убить Хаддина, а попал в Оуэна? Так?

Эрнан повернулся ко мне.

– Нет. Я стрелял в Оуэна, но стрелял поверх головы. Две стрелы поверх головы, в дерево. Его убил не я.

– А кто? Ты знаешь?

У меня даже сердце замерло. Испугалась.

– Тиль, я спрашивал уже, дорога ли тебе память. Хочешь ли ты правду? Я могу рассказать, но нужно ли это тебе.

– Ты хочешь сказать… – у меня перехватило дыхание, все сжалось внутри. – Ты хочешь сказать, что это был Хаддин? Так?

Эрнан молчал.

Нет. Так не может быть. Хаддин мог многое, но не такое. Убить брата?

– Нет! Я не верю!

Эрнан покачал головой. В его глазах была пустота.

– Ты можешь не верить, Тиль. Когда-то я думал, что смогу вернуться и рассказать, доказать тебе, что все было совсем иначе, что я не виноват. Но сейчас я ничего не хочу доказывать. Мне все равно. Это ничего не изменит.

– Я не верю тебе. Хаддин не мог! Он не мог этого сделать…

– Конечно, не мог, – Эрнан вздохнул, поднялся на ноги, протянул мне руку. – Забудь. Пойдем лучше. Я отнесу тебя домой.

Я больше не стала вырываться из его рук. У меня все равно не было выбора.

Он взял и понес, вот так просто, до самого замка и потом через двор. Мимо страшных голов на стене. Все смотрели на нас, начиная от стражи у ворот, заканчивая знатными лордами, ожидающими аудиенции короля. Он кивнул кому-то, пообещал, что сейчас примет. Он так и шел со мной – босиком, в закатанных до колена штанах, спокойно, невозмутимо.

Это мне было неловко, я пыталась спрятаться, уткнувшись ему в плечо. А ему все равно.

Далеко, и по лестницам. Уже в замке я почувствовала, что ему тяжело. Он не бессмертный демон, не знающий усталости, а всего лишь человек. Он, конечно, силен, но у всего есть свой предел. И это даже немного радовало. Просто человек.

Его руки бережно обнимали меня.

Даже не знаю, что я чувствовала. Это было так странно.

* * *

– Ты уже слышала? – Флир прибежала вечером, вся такая розовая и взволнованная, села на край кровати.

– Слышала что?

Я лениво потянулась, так и провалялась весь день, наступать на ногу было больно.

– О-о! – Флир радостно заулыбалась, она первая может рассказать свежую сплетню. – Ты слышала, что наш король собирается драться и с Тоуром тоже?

«Наш король» – резануло слух. Здесь он пока еще не король, хотя распоряжается уже как у себя дома.

– Что? – Мне показалось, я неправильно поняла. – Драться с морским царем? Что это значит?

– Да, – Флир энергично кивнула. – Ему жалко золота, а может, жалко девственниц, или и того и другого сразу. Зачем отдавать, если можно оставить себе? Он нашел договор, по которому девушек и золото можно заменить юношами, если только эти юноши смогут победить десять морских демонов. Он ищет добровольцев. Там такая шумиха поднялась.

Скоро день весеннего солнцестояния, день Тысячи Цветов, когда по традиции мы приносим дары морю, чтобы кораблям и рыбакам сопутствовала удача. Вино, золото и десять прекрасных невинных девушек, которым суждено стать наложницам Тоура, а потом, возможно, и женами кого-то из высоких вельмож. Через год девушки имеют право вернуться, но не возвращаются почти никогда.

Эрнан решил все переиграть?

– А разве демонов можно убить?

Я видела их – огромные дикие чудовища из свиты Тоура. Разве кто-то по доброй воле решится выйти против них? Это самоубийство.

– Наш король говорит, что можно. – Глаза Флир взволнованно блестели.

Я чувствовала, ее увлекают эти игры, возбуждают. Она хочет зрелищ.

– Раз он считает, пусть сам и выходит драться, – буркнула я.

– Да-да! Он и собирается выйти. Но, по правилам, нужно еще девять. Кое-кто из его рыцарей, из тех, что пришел с ним, уже готов. Киар, сын лорда Йоса, Лохан и еще… как же? Такой высокий красавец с длинными волосами, из Сатора, говорят, в бою ему нет равных.

Эрнан собирается выйти сам? Это безумие.

Ради чего?

Мне стало страшно.

– И что, Тоур уже согласился? – осторожно спросила я. – Зачем ему это надо?

– Зачем надо – не знаю, – Флир пожала плечами. – Но король уже обо всем договорился.

Глава 5

На Ингрун было ожерелье моей матери. Слезы моря. Я видела его всего несколько раз, отец показывал мне, обещал подарить, когда я буду выходить замуж. Оно одно стоило целого состояния. Невероятной красоты сверкающие камни цвета морской волны, белое золото, как белая пена.

А теперь я видела ожерелье на Ингрун.

Сердце сжималось. Это Эрнан отдал ей? В тот день, на берегу? Я хотела спросить, но все никак не могла решиться.

Ингрун сидела рядом с отцом на высоком помосте, выстроенном прямо в воде. На ней была лишь тонкая, почти прозрачная туника, ничуть не скрывающая изгибы тела, длинные волосы волнами струились по плечам. Все мужчины, все рыцари Эрнана смотрели только на нее.

Я сидела на другой стороне, у скалы, в резном кресле под навесом.

Исар – морской принц, сын Тоура и брат Ингрун, обсуждал сейчас с Эрнаном детали предстоящего действа. Они уже осмотрели сундуки с золотом, кувшины с вином, и девушек, которые предназначались морскому народу. Я не слышала, о чем они говорят, видела лишь, что Исар злится, что-то не нравится ему. А вот Эрнан выглядел совершенно спокойным.

Мне даже показалось – он передумал. Сейчас отдаст положенную дань, перед нами выступят певцы и танцоры, потом начнется пир, и этим закончится все, как обычно. Никакой битвы. Разве что игры, не до смерти, а до первой крови.

За моей спиной рыцари нетерпеливо переминались с ноги на ногу, уже готовые кинуться в бой. Все они были совсем молоды, горячи, всем хотелось подраться. Все они пришли с Эрнаном и никогда не видели демонов в настоящем бою. Они спорили, кто будет первым и кто убьет больше, смеялись.

А вот я видела демонов в бою, однажды, когда отец пытался отказаться платить. Нет, они смертны, их можно убить. По ним стреляли огненными шарами из катапульт, весь берег был усыпан телами… Но каждый из демонов на голову выше человека, сильнее и быстрее. Один на один не справиться. Они убивали людей сотнями. Я не могла представить, на что Эрнан рассчитывал, кто из его рыцарей достаточно силен?

Демоны стояли за спиной Тоура черной стеной.

Тоур откровенно скучал.

А вот Ингрун сидела прямо и напряженно, сцепив пальцы. Она тоже волновалась.

Наконец, Исар махнул рукой и направился к отцу. Потом долго говорил ему что-то, Тоур равнодушно слушал, лишь изредка хмуря брови.

Потом подозвал Эрнана.

– Подойди сюда! – Его голос, словно раскат грома. – Мой сын утверждает, ты хочешь обмануть нас.

Так подзывают мальчика-слугу, но не короля.

Эрнан подошел, ему пришлось влезть в воду почти по колено, чтобы забраться на помост.

Тоур долго смотрел на него, разглядывая, изучая, словно стараясь что-то обнаружить.

– Я не вижу на тебе магии, – сказал он. – Но ты же не настолько глуп, чтобы рассчитывать в одиночку победить десять моих воинов?

– Нас тоже десять! – крикнул кто-то из-за моей спины.

Я видела, что Эрнан усмехнулся.

– Твои боевые петушки чего-то не понимают? – удивился Тоур. – Ты не объяснил им правила?

Эрнан повернулся к нам, поднял руку.

– На поединок выходят двое, – громко сказал он. – Битва до смерти, тяжелораненых добивают. Победившим считается выживший. Против него выходит следующий противник. И так, пока на какой-то из сторон не закончатся бойцы. Все просто.

– Тот, кто выходит первым, должен победить десятерых или умереть, – сказал Тоур. – Первый почти всегда смертник.

Эрнан улыбался.

– Я ведь имею право выставить любого? – сказал он, и Тоур кивнул. – Тогда не вижу причин, по которым не могу выйти сам.

– Я не верю ему, – сказал Исар.

Роптание за моей спиной. Кажется, молодые рыцари начали что-то понимать.

И я тоже. Его убьют сейчас, на моих глазах.

Закружилась голова.

Я ведь должна этого хотеть? Я сама пыталась его убить.

На что он рассчитывает? Я могу поверить, что Эрнан сможет выстоять против одного демона. Он ловок и силен, он хороший воин. Если действительно Ингрун спасла его, то и с демонами он мог быть знаком достаточно хорошо, знать их сильные и слабые стороны.

Но десять подряд!

Я видела, как пальцы Ингрун впились в подлокотники кресла. Она тоже боится? Она знает больше меня?

– Начнем? – сказал Эрнан.

– Снимай все, – сказал Исар. – Я хочу посмотреть.

– Хорошо, – Эрнан пожал плечами, он был готов к такому повороту. Снял куртку, рубашку, снял сапоги. – Штаны тоже снимать? Думаешь, я засунул кольцо в задницу? Думаешь, от него там будет польза? Хочешь проверить?

Я даже отсюда видела, как Исар побагровел, как гнев и раздражение захлестывают его. Эрнан издевался над ним, но Исар не мог понять, в чем подвох и что следует с ним делать.

– У тебя медальон на шее, снимай.

Эрнан снял, подержал на ладони, подошел к Ингрун.

– Пусть побудет у тебя, – сказал он. – Сохрани его, он мне дорог.

Ингрун поджала губы. Я неожиданно поняла, что она тоже злится. Рука дрогнула, она взяла медальон осторожно, словно это была ядовитая змея. Что не так?

– Дай руку, – велел Исар, вытащил нож.

– Хочешь убить меня сразу?

– Давай!

Эрнан протянул ему левую руку, Исар крепко взял его за запястье, провел по предплечью острием ножа. Тонкая красная полоса осталась под лезвием, выступила кровь.

– Ну? Хватит? – холодно спросил Эрнан.

Исар молчал.

– Начинаем! – грянул грозовой голос Тоура. – На поле!

Эрнан спрыгнул с помоста, вышел на узкую прибрежную полосу. Ему принесли меч и длинный кинжал. Я видела, Исар дернулся было, наверно, оружие тоже хотел осмотреть вблизи, но Тоур остановил его.

Затрубили трубы.

Пути назад нет.

Победить десять демонов или умереть.

Мне хотелось закрыть глаза и ничего не видеть. Хотелось убежать, спрятаться. Но я уже не могла. Весь мир сжался до двух фигур на песке.

Эрнан ждал.

Он смотрел, как демон выходит вперед, разминая плечи, как берет огромный, чуть искривленный на конце меч и круглый щит в другую руку. Идет на него. Движения демона – словно движения воды, плавные, тягучие, он катится, словно гигантская волна. Неумолимо. Эрнан чуть отступает, назад и вбок. Волна надвигается. И они кружат. Терпение демона безгранично, это стихия – неумолимая, бесстрастная, так может продолжаться вечно.

Эрнан спокоен. Он идет круг за кругом, так же плавно… вода… нет, словно рыба в воде.

Один рывок. Словно прыжок из воды! Эрнан бросается вперед, подныривая под волной. Вперед и в сторону. И прежде чем ответный удар успевает обрушиться на него, острием меча рубит демона по ногам. Демон ревет, пытается сделать шаг, замахнуться снова и падает. И Эрнан уже успевает подскочить к нему со спины. И с разбегу всаживает в него меч, а потом кинжал в горло.

Все кончено.

– Один есть! – Эрнан салютует поднятым мечом. – Давай следующего.

Я слышу радостные крики за спиной. Это кажется так просто.

Еще девять.

Но следующий демон куда осмотрительнее. Его так просто уже не возьмешь, и он готов к внезапным рывкам. Он отбивает, парирует удар, и сам бросается в атаку. Эрнан уклоняется. Он уходит, словно танцуя, стараясь не сталкиваться с демоном напрямую. Демон чудовищно силен, его удар выдержать нелегко. И только раз Эрнан принимает удар левой рукой, кинжал с визгом ломается под таким напором, меч демона задевает ему ладонь. Резкий выпад, и правой Эрнан вгоняет меч демону под ребра. Отскакивает назад.

Демон качается и падает навзничь.

– Второй! – Эрнан салютует мечом.

На песок капает кровь.

– Где ты научился так драться? – спрашивает Исар.

– Меня учил Айнар, как и тебя.

Я не знаю, кто это, но Исар знает, скрипит зубами. Это многое объясняет для него.

Эрнан утирает пот, встряхивает головой.

– Можно перевязать руку? – спрашивает он. – Крови много, рукоять выскальзывает, неудобно.

– Перевязать? – Исар медлит. – Неудобно тебе?

– Да. Или ты считаешь, что я ранен достаточно тяжело, чтобы меня сразу добить? – Эрнан смеется.

– Хорошо, – нехотя соглашается Исар.

И тогда к Эрнану подбегает мальчик с кувшином воды и с бинтами, быстро промывает, заматывает. Этот мальчик… я где-то уже видела его. Он не оруженосец и не слуга. Нет, что-то другое.

Исар следит так пристально, словно чувствуя подвох, он едва ли не сам сует нос, проверяя бинты.

Эрнан рассматривает повязку, шевелит пальцами, сжимает и разжимает их.

– Отлично, – говорит он. – Теперь давай третьего!

– Он сейчас всех перебьет, нам не достанется, – слышу смех за спиной.

У него нет выбора. Если достанется им, значит, Эрнан умрет.

Мне страшно.

Но он убивает третьего, потом четвертого. И я начинаю думать, что все еще может закончиться хорошо, когда понимаю, что Эрнан устал, пока еще не слишком сильно, но до конца далеко. Он двигается медленнее и не всегда уже успевает ускользнуть из-под удара, парировать все тяжелее. Спина блестит от пота.

Пятый демон с двумя мечами гоняет Эрнана по полю из конца в конец. Сталь в его руках сверкает, словно молния, словно лопасти бешеной ветряной мельницы. К демону не подойти. Эрнан едва успевает защищаться, отбивается, и вдруг очередной взмах выбивает меч из его рук, тот отлетает, втыкаясь в песок.

Я не успеваю толком разглядеть, что происходит, но Эрнан бросается на демона с одним кинжалом, зажатым в левой руке, пригибаясь и изворачиваясь так, что кажется невероятным, и темнеет в глазах. Мне даже кажется, он пропускает удар в бок и хватает за лезвие голыми руками, дергая и выворачивая, и тут же вгоняет кинжал демону в глаз. Тот дико ревет, заваливается на бок, едва не подминая Эрнана под себя, но Эрнан успевает отскочить в сторону.

– Стоять! – орет Исар. – Что это было?! Ты что делаешь?

– Что? – Эрнан тяжело дышит, стоит над поверженным демоном, согнувшись, упершись ладонями в колени. – Я его убил. Еще пять.

– Покажи руки!

Эрнан смеется, поднимает руки ладонями вперед, и на ладонях кровь.

– Да, я поймал за лезвие. Ты так не умеешь? – В его голосе ясно слышна издевка.

– Он ударил тебя в бок! Но ничего нет.

– Он промахнулся. Ты можешь что-то доказать? Или просто придираешься ко всему подряд?

Исар долго молчит, супит брови.

– Если я поймаю тебя на лжи, то убью собственной рукой.

– Договорились! – соглашается Эрнан.

Пять. Еще столько же.

С шестым все кажется довольно легко. Долго, но легко. По крайней мере, так выглядит со стороны. Они ходят кругами, скорее присматриваясь, чем нападая, несколько единичных выпадов, пробуя силы, и вдруг короткая атака, и Эрнан широким замахом сносит демону голову.

А вот седьмой демон просто страшен. Он выскакивает на поле стрелой и тут же бросается в бой, Эрнан едва успевает приготовиться. Едва успевает отбивать яростные атаки, отступает. Он и так уже сильно устал, выдерживать напор не хватает сил.

У меня замирает сердце.

Я слышу лишь звон мечей, и он сливается в один непрерывно-долгий звук, мне кажется, это никогда не закончится. Мне страшно. Демон загоняет Эрнана в воду и заставляет отступать все дальше, все глубже. Человеку в воде двигаться намного сложнее, прибой сбивает с ног, ничего не стоит поскользнуться на мокрых камнях.

И вдруг… Эрнан падает? Или делает это сознательно? И вместе с волной он проскальзывает за спину демона и, еще не успев вскочить, бьет по ногам. И демон падает на него всем своим весом. Я почти не вижу, что происходит. Брызги, мелькают руки и тела, я ничего не понимаю. Потом я вижу спину демона, мне кажется, он пытается Эрнана утопить. Так долго держит. Я сама уже почти не дышу. Понимаю, что вскочила на ноги, еще немного, и побегу к ним…

Держит…

Демон прижимает Эрнана к земле, мне кажется, тот уже перестал дергаться.

Долго.

Холодеют руки.

Я вижу, как Ингрун напряженно вытягивается, как широко улыбается Исар.

Нет.

Нет-нет-нет!

Не может быть.

Демон все еще держит его.

И вдруг всплеск, что-то сверкает, и демон падает. И по воде расплывается кровь. И еще удар. Я почти не понимаю, что происходит.

А потом Эрнан встает. Шатаясь и кашляя. Он едва стоит на ногах, почти выползает, садится на песок.

У меня подгибаются ноги. Все хорошо. Он жив, все хорошо.

Но только впереди еще трое.

– Живой? – спрашивает Исар.

Эрнан поднимает меч на вытянутой руке, ответить не хватает дыхания.

– Тебя что, и утопить нельзя? – удивляется Исар, усмешка и издевка разом. – Умеешь дышать под водой?

Эрнан качает головой.

– Утопить как раз можно, – хрипло говорит он. – Он плохо старался!

– Так ты признаешь?

– Я дерусь честно! – Эрнан тяжело поднимается на ноги. – Следующего! Я готов.

Я падаю в кресло. Щиплет глаза, слезы катятся, я ничего не могу сделать. Я не могу смотреть. Закрываю лицо руками.

Еще три.

Слышу звон мечей. Рев демона и звон. И еще шорох прибоя. Эрнан дерется молча.

Почти не понимаю уже, что происходит.

У меня кружится голова.

Визг, словно лопнувшая струна, и в руках Эрнана только обломок меча. И демон не останавливается.

Я крепко зажмуриваюсь, мне кажется – это конец.

А потом грохот упавшего тела в тишине.

И Эрнан стоит. В его руках огромный тяжелый меч демона. Кругом кровь.

Я не понимаю, как он это делает.

Мне кажется, минула целая вечность. Всю мою жизнь длится этот бой и никогда не закончится. Невозможно…

Но и девятого он убивает тоже.

Стоит, покачиваясь, лицо в крови… из носа течет кровь.

– Я видел, как он достал тебя несколько раз, – говорит Исар. – Он чуть не сломал тебе ребра и спину, должен был сломать. Ты должен быть ранен. Разрублен пополам. Ты должен быть мертв! Это обман!

– Просто твои демоны слабаки! – Эрнан откровенно ржет. Кровь стекает по подбородку и капает на грудь, он переступает с ноги на ногу, пытаясь удержать равновесие, его шатает. – Давай последнего, и хватит уже!

– Последнего?! А если я тоже решу, что могу выставить любого? Если я сам выйду и убью тебя?

– Ты не можешь, – говорит Эрнан, широко улыбается, и эта улыбка почти ужасает. – Ты не можешь никого никуда выставить. Это решаешь не ты.

Исар шипит что-то сквозь зубы, оглядывается на отца.

– Сядь, – говорит Тоур.

Я плачу.

Это безумие.

Он едва стоит на ногах, и то, опираясь на меч, словно на палку.

Как можно драться? На что можно рассчитывать?

Но демон выходит, и Эрнан дерется снова. Словно в первый раз. Он держит меч двумя руками, одной не выходит, не хватает сил. Но рубит так отчаянно.

Словно в последний раз.

Словно он и правда бессмертен.

Словно…

Напролом.

Даже я вижу, что увернуться он не успевает, удары сбивают его с ног, отбрасывают… Но ему все равно. И двумя руками вгоняет клинок в грудь демону.

Все кончено.

Толпа у меня за спиной взрывается криком: «Он победил! Наш король! Победа! Ура!»

Король поворачивается к Тоуру. Ждет. Если морской царь не признает победу, если усомнится – все зря.

Это должно быть произнесено.

Тоур встает.

– Ты победил, – громко объявляет он.

Исар еще пытается возразить и что-то доказать, но это больше ничего не значит.

Эрнан падает сначала на колени, потом заваливается на бок. Силы закончились. Перекатывается на спину, глядя в небо.

Но его уже подхватывают.

Победил.

Невозможно.

Я почти забыла, как сильно ненавижу его.

* * *

– Ты волновалась за меня? – Он лежал с закрытыми глазами, раскинув руки, и улыбался. – Волновалась? Я видел, ты плакала.

– Плакала с горя, что тебя никак не убьют, – фыркнула я.

И он заулыбался еще шире.

– Если бы меня убили, то забрали бы тебя. Как им такое позволить?

От него пахло вчерашним вином и потом. Он напился, лишь только немного пришел в себя после боя. Еще там, у моря. Они праздновали победу. Я видела, как двое рыцарей тащили его наверх. Он проспал весь вечер, всю ночь и большую часть дня. А потом я не выдержала и пришла к нему сама. Я должна была…

Я хотела поговорить.

Он валялся в кровати, я села рядом… было как-то неловко.

– Ты просто пьян.

– Нет, я уже слегка протрезвел, – он приоткрыл один глаз. – Голова трещит. Я пообещал им тебя. Ты же видела, девушек было девять?

– Что?!

– Иначе Исар не соглашался. Но против тебя он не смог устоять.

Я не верила своим ушам. Хотелось взять и убить его. Он издевается? Это правда? Сколько было девушек – я не считала.

– Как ты мог?

– А что? Чем ты хуже или лучше других? Юная девушка, невинная и прекрасная, – он довольно хрюкнул, засмеялся было, но тут же вздрогнул, замер, словно прихватило где-то. – Ох… Я подумал, что каждый рыцарь должен сражаться за прекрасную даму. Если на поле выходит король, то сражаться ему нужно за свою королеву. Справедливо?

– Ты ненормальный.

– Да, – согласился Эрнан. – Но если серьезно… – он открыл глаза и приподнялся на локтях. – Если серьезно, Луцилия, тебя забрали бы только в случае моей смерти. Я говорил с Ингрун, она проследила бы, чтобы с тобой обращались хорошо, как подобает. Чтобы никто не посмел тебя обидеть. Всего год, и вернулась бы, словно ничего не было. А вот как ты себе представляешь, что будет с тобой тут, если я умру? Ты станешь королевой? Кто поддержит тебя? Причем сразу, в первые дни? У тебя есть верные надежные люди, готовые тебя защищать? Стервятники устроят драку, и ты для них лакомый трофей. Побороться за трон можно чуть позже, отсидевшись в безопасности, собравшись с силами. Хотя даже так – ты не первая в очереди.

– Хочешь сказать, ты думал обо мне? – я не верила ни одному слову.

– В первую очередь я думал о своих интересах. Мне это на руку. А уж только потом – как не поставить под удар тебя. В море не так уж плохо, я полтора года жил там.

Я выдохнула.

– Тебя спасли русалки? Тогда…

– Да, – он снова упал на спину, лег поудобнее. – Между прочим, я первый король за последние триста лет, который отказался платить Тоуру и остался жив.

– Мой отец тоже пытался, – тихо сказала я.

– Пытался. Это два года назад? Когда демоны чуть не взяли город? Ну, и что он выиграл? Сотни убитых. И золота отдал в итоге вдвое больше, да еще, я смотрю, ожерелье своей жены подкинул. Что толку? Тоура силой не взять. Надо умом. Тоур стар и любит зрелища, ему нужно всего лишь подыграть.

Отец сам отдал Слезы Моря? Это невозможно…

– Ты взял хитростью? Обманул его?

– Обманул? – Эрнан засмеялся. – Никто ничего не может доказать. Все видели, но никто не может сказать наверняка. Тоур признал мою победу. Что еще надо?

– Ты лжец! Это все представление! Тебя не могли убить, ведь так? Это все… Я так…

– Ты волновалась за меня? – он был доволен. – Ради такого я готов выйти снова.

– Снова! – я вскочила, схватила первое, что подвернулось под руку, вазу со стола, и запустила в него. – Сукин сын!

Он успел закрыться, подставить локоть. Ваза разлетелась об него вдребезги.

– Принцесса, – Эрнан почти осуждающе покосился на меня, – веди себя прилично. Между прочим, я сохранил кучу денег для казны. Не знаю, считаешь ли ты достойной спасения невинность десяти простых девушек… но деньги нам нужны и вино тоже. Пригодится для коронации. Ну и заодно заслужил немного народной любви.

– Я чуть с ума не сошла! Я думала, тебя убьют! – это вырвалось само. Я до сих пор еще не могла прийти в себя.

– Не волнуйся, принцесса, – сказал он. – Все в порядке.

Эрнан лежал на спине, закрыв глаза. Неподвижно.

Что из всего этого было правдой? Я видела кровь вчера. Видела, как ему тяжело, как он устал. Или это тоже игра? Так невозможно сыграть!

Но ему ничего не угрожало?

Левая ладонь все еще замотана, на повязке засохшее бурое пятно. Правая… а вот на правой ничего нет.

Глава 6

– Помогите! – Она выскочила непонятно откуда и бросилась к моим ногам. – Помогите, прошу вас, ваше высочество!

Я испугалась. Никогда еще никто не пытался обращаться ко мне.

И никого рядом. Если бы хоть Флир, она могла бы что-то подсказать.

– Помогите! – женщина плакала. – Выслушайте меня!

Худая, страшная, в грязных лохмотьях, седые волосы взлохмачены, торчат в стороны. Я пыталась отступить, но она ползла за мной, желая, кажется, поцеловать ноги.

Как она оказалась здесь? Кто пустил?

– Ваше высочество! Только на вас вся надежда! Матушка наша, кого же еще, как ни вас, просить! Кто же еще заступится за нас, несчастных!

Что мне делать?

– Что случилось? – сказала я осторожно. – Чем я могу помочь?

– Родная наша, милая наша… да кто ж кроме тебя? Помираем мы совсем! Совсем житья не стало! И так эти вороны проклятые все вынесли, разграбили, до последней крошки из домов вынесли! Ничего не оставили! Отца убили, девочку мою убили! Осталась я с пятью малыми детками! Кушать нечего! Ни одной корочки, ни одного зернышка не осталось! Матушка, милая, помоги нам! Все помрем скоро… Матушка…

Она ползла за мной на коленях. Я отступала. Но что я могла сделать?

Что ей сказать? Чем я могу помочь?

Дать ей хлеба? Нужно позвать кого-то, чтобы принесли? Конечно! Пусть принесут…

Что…

Она пыталась уцепиться за мои ноги, и мне было страшно.

Мне было жаль ее. Я готова была расплакаться вместе с ней. Но я не понимала, что делать.

– Чем мне помочь? – пыталась спросить я.

Женщина лишь завыла громче.

– Что? Мне дать тебе еды? Да? Я сейчас попрошу, и мне принесут…

Слезы подкатывали к горлу. Почти паника.

Еще немного, и я бы сама бросилась бежать.

– Помираем мы! – выла женщина. – Все эти вороны проклятые! Только вы…

Я озиралась по сторонам, надеясь, что хоть кто-то увидит и подойдет, поможет мне. Что делать? Где-то же должны быть слуги? Стража? Так не бывает, чтобы вокруг никого!

Эрнан.

Я почти обрадовалась, увидев его.

Не такой помощи я ждала и все же на мгновенье испытала облегчение.

Он быстро шел по аллее, почти бежал ко мне. И двое замковых стражей едва поспевали за ним.

Лишь на мгновенье…

– Пошла вон! – рявкнул он издалека, так, что даже у меня сердце ушло в пятки, я чуть не бросилась бежать. И потом своим: – Взять ее!

– Нет! – я кинулась было, пытаясь преградить им путь. – Не трогайте ее!

Женщина затряслась в ужасе, вскочила на ноги, но не успела.

– Убивают! – заголосила она. – Убивают, изверги! Деточки мои, сиротки…

Ее уже схватили под руки.

Меня оттеснили в сторону.

– Допросить, кто провел сюда, и выкинуть за ворота, – велел Эрнан.

– Не трогай ее! Это просто несчастная женщина!

Я готова была сама броситься перед ним на колени. Что он сделает с ней?

– Не лезь, – холодно сказал Эрнан. – Это не твое дело.

– Мое! Она пришла ко мне за помощью!

Стражники уже волокли женщину прочь. Она попыталась было вырваться, но ее ударили по лицу.

Эрнан равнодушно смотрел на это.

– Чего она хотела?

– Помощи! – у меня слезы наворачивались на глаза. – Немного еды. Они голодают!

– Все голодают, – сказал Эрнан. – И с этим пока ничего не поделать. Я уже говорил тебе: амбары пусты, дороги слишком опасны, торговли нет.

– Они умирают! Как ты можешь?!

– Могу что? – он холодно смотрел на меня сверху вниз. – У меня нет средств, чтобы накормить каждого.

– Это же из-за тебя! Война, которую ты устроил!

– Да, из-за меня, – согласился он. – Это неизбежно. Ты хочешь, чтобы я расчувствовался и пустил слезу?

– Неужели тебе все равно?

– Мне не все равно, – сказал Эрнан. – Но сейчас я ничего не могу сделать. У меня нет возможности помочь всем. Помогу ей, и тогда придут другие.

– Хотя бы ей! Хоть кому-то! Она пришла за помощью ко мне!

– И какую помощь ты можешь ей оказать? – Почти насмешка.

Я…

Что я могу?

Я всего лишь пленница.

Задрожали губы.

– Я могла бы поделиться с ней едой, – сказала чуть слышно, голос внезапно подвел.

– Имбирным печеньем? – Эрнан криво ухмыльнулся. – Медовыми орешками? Фаршированной муреной?

У меня вспыхнули щеки.

Как он может!

Я…

«Бобы с луком – неплохой вариант, дешевый. Жизнь научила меня ценить даже сухие лепешки». Это воспоминание так и встало у меня перед глазами. Сама я не заметила разницы, для меня готовили так же, как и обычно, я не задумывалась… А вот Флир жаловалась мне, что пропали эосские конфеты, что апельсины, которые всегда лежали у нее в комнате, теперь приходится выпрашивать по одному, что перепелок стало меньше…

А в городе дела совсем плохи.

– Да хоть печенье! – обиженно сказала я. – Все, что у меня есть. Пусть все это раздают голодным. А я тоже буду есть бобы и тушеную капусту!

– Принцесса… – Эрнан нахмурился было, но все же, не удержавшись, засмеялся. – Какой же ты еще ребенок, Тиль! Никто не отбирает твое печенье, ешь спокойно. Уж одну принцессу мы как-нибудь прокормим. Но в городе не одна голодная девочка, там тысячи. А с тысячами все не так просто.

– Но ведь я могу что-то сделать?

– Ты? – он все еще улыбался. – Ты можешь, например, взять свои драгоценности, продать их и купить хлеб для бедных.

Продать драгоценности? Но разве… Мне было сложно такое представить. Дойти до такого?

– Все так плохо, да? – спросила я.

Эрнан вздохнул, чуть ухмыльнулся.

– Знаешь, Тиль, когда я смотрю на то, сколько должна корона, мне начинает казаться, что твой отец сам отравился от безысходности.

Так плохо.

– Ты же не отдал золото Тоуру? Там было много!

– Я раздал свои долги. Расплатился с большей частью наемников, которые пришли со мной, распустил их по домам. Но многие остались, и я все еще должен их кормить.

– Наемники… Они тебе дороже, чем…

– Да, – согласился он, – дороже. Я обязан им всем. Эти люди пошли за мной, сражались за меня, умирали за меня, и я должен выполнить свою часть договора. Да, часть людей пошла за мной, потому что это их долг, и я их сюзерен. Но Лохленн – бедная земля, достойных рыцарей там всегда было мало. Часть людей поддержала меня, рассчитывая получить что-то взамен. Лорд Йос, например, получил Белый Зубец и земли вокруг, лорд Миран – Альтаэль и ссуорские виноградники. А часть пошла просто за деньги. Победа стоит дорого. А знаешь, что будет, если не заплатить, и толпы обиженных наемников разбредутся по стране, в надежде так или иначе получить свое?

Я поджала губы.

Надо что-то решать.

– Хорошо, я продам драгоценности.

Кажется, Эрнана это позабавило.

– Не спеши, Тиль. Ты еще успеешь.

– Я хочу помочь.

– Удивительно, – он склонил голову набок, разглядывая меня, – ты ничуть не изменилась за эти годы. Совсем. Ты как была маленькой девочкой, так и осталась. Мне казалось, прошло столько лет, для меня самого все перевернулось с ног на голову. Но ведь для тебя не изменилось ничего. Твоя жизнь осталась прежней.

– Не правда, – сказала я. Больно кольнуло сердце. – Для меня тоже все изменилось. Я потеряла всех, кого любила, кто был мне дорог. Отца, брата, маленького племянника. У меня теперь никого нет. Я пленница в собственном доме.

Что-то дрогнуло в его лице. Так неуловимо, но… Я видела боль в глазах. На какое-то мгновенье мне показалось, что все вернулось, нет этих восьми лет. Вот он стоит, и у его ног лежит арбалет. «Это не я, Тиль! Не я убил его!»

– Нарин… – тихо сказала я, и он дернулся, словно от удара. – Ты даже не представляешь, как я ждала тебя. Ты был героем моих детских мечтаний. Но теперь…

– Теперь ты не рада, – глухо сказал он. Даже не вопрос, и так ясно.

Я кивнула.

– Все изменилось, Нарин. И уже никогда не будет прежним. И для меня тоже.

* * *

Мы ловили кузнечиков в траве. Я поймала шесть, а Нарин пятнадцать. Давно. Кажется, тысячу лет назад, и все это было не со мной. Отец уехал на охоту, нянька уснула, я тихо выбралась из комнаты и отправилась гулять. Заглянула к Нарину на конюшню, как же иначе, он был моим лучшим другом.

Он казался взрослым, на целых пять лет старше меня.

Я и сама себе казалась взрослой.

Мы мечтали убежать далеко-далеко. На край света.

Или хотя бы в город для начала. Посмотреть, как там.

В город меня не пускали, я была принцессой и могла это понять, ведь никогда и никуда не ходила одна. А с няньками разве интересно? С няньками и не увидишь ничего. Но самое странное, Нарина не пускали тоже. Тут, на лужайке за садом – другое дело. Здесь нет чужих, и никуда не убежишь, кругом море, небольшой пятачок зеленой травы, дикие вишни, а дальше обрыв, с другой стороны – высокие стены крепости Облачной Нит. Никуда не деться. Разве что броситься в море с высокой скалы.

Нарин прыгал. С разбегу, раскинув руки, словно птица. Он летел далеко и нырял, теряясь в волнах. Он ничего не боялся. Он даже до города тайком добирался вдоль берега, а потом возвращался, карабкаясь на скалу. Главное – не попасться на глаза страже. Я боялась, что однажды он убежит совсем.

Боялась, что меня заберут, и я больше никогда не увижу…

К отцу приезжали важные люди из Фаннара, едва ли не впервые отец просил меня выйти к гостям. Меня одевали полдня, завивали, причесывали, заставили надеть ужасные узкие туфли. Потом просили спеть для них и сыграть на кифаре. Я ужасно боялась и почти ничего не понимала от страха, запиналась, у меня дрожали руки. Но отец сказал, что я очень понравилась этим гостям и что, когда вырасту, меня выдадут замуж за Фаннарского принца.

Я не хотела этого принца. Не хотела ни в какой Фаннар.

– Не бойся, – говорил Нарин. – Мы с тобой убежим!

Мы лежали в траве, над морем, раскинув руки, глядя в небо. Кузнечики стрекотали на разные голоса, шумел прибой.

– Ты будешь моим рыцарем! Как Ришарт, Победитель Драконов! Ты прискачешь на волшебном летающем коне и спасешь меня! Унесешь далеко-далеко!

Он смеялся.

– Обязательно прилечу! Я не оставлю тебя здесь одну.

Конечно, у него не было волшебных коней, только обычные, с нашей конюшни. Он не мог прилететь. Он не был рыцарем и, как казалось, никогда бы не мог им стать. Он убирал стойла, чистил и кормил лошадей. Вряд ли представлял тогда, как все обернется. Хотя, в отличие от меня, Нарин всегда знал, что он последний принц Лохленна. Всегда помнил, кто он.

Я не знала. Это были всего лишь детские игры.

Я сплела колечко из травы, очень серьезно надела ему на палец.

– Носи его всегда, – сказала я, – и никогда не снимай. Это будет твой талисман, он будет охранять от любых бед, с тобой ничего не случится. И ты всегда будешь помнить обо мне. Хорошо?

– Обещаю тебе.

Нарин осторожно поцеловал меня в щеку.

У него были огромные серые глаза, веснушки на носу и непослушные черные кудри. Мне казалось – он самый лучший мальчик на свете.

* * *

Я снова чувствовала себя девочкой, которую просили спеть для гостей. И пусть я в этот раз не пела, но гости так же придирчиво разглядывали меня. И приехали они за тем же самым.

Когда я пришла, они уже сидели на открытой веранде над морем, и, судя по всему, переговоры шли не очень успешно.

Эрнан быстро поднялся, увидев меня.

– Луцилия! Рад, что ты зашла, – сказал он, но в голосе радости не было ни капли. Было лишь плохо скрываемое раздражение. – Не садись, я просил заглянуть лишь для того, чтобы поздороваться с нашими гостями. Это Римано Тьюр и Адаль-ин-Дидар из Тааракара.

Гостей было двое, и кто из них кто, я не знала. Один – невысокий худой старик с маленькой бородкой, в яркой шелковой тунике и таких же ярких штанах. Толстая золотая цепь на шее. Он так смотрел… как на товар на рынке, никто еще не позволял себе такого. Словно раздевая меня глазами. Как он смеет? Захотелось спрятаться. К счастью, Эрнан подошел и встал между нами, немного закрывая.

– Она выглядит вполне неплохо, – сказал второй, молодой, крепкий, слегка косоглазый, я не могла толком понять, куда он смотрит, и это смущало даже больше, чем пристальный взгляд старика. – Девственность не слишком принципиальна. Вы, конечно, заплатите нам компенсацию, но в целом нас все устраивает.

Я видела, как Эрнан позеленел.

И даже не сразу поняла, что это говорят обо мне.

– Нет, – сказал он. – Это невозможно. Она останется здесь.

– Наш хозяин уже выплатил полную сумму, – сказал старик. – К тому же нам пришлось отказать другим уважаемым людям, потратиться на подготовку свадьбы и на дорогу сюда. Мы подписали договор. Кто возместит нам все это?

– Вы подписывали договор не со мной, – холодно сказал Эрнан.

– Мы подписывали его с королем Таррена, а сейчас король вы. Так что мы считаем себя вправе требовать исполнения договоренностей.

– Хаддин не был королем.

– Договор скреплен королевской печатью, принц Хаддин был единственным законным наследником, так что я не вижу противоречий. К тому же он был ее братом, – сказал старик. – Следовательно, он имел полное право заключать этот договор.

– Да, все верно, заключать договор он имел право, – Эрнану стоило усилий сохранять спокойствие. – И, тем не менее он подписал договор с вами, как брат девушки. Не от лица государства, а как частное лицо. Теперь девушка перешла ко мне как военный трофей. Договор ее брата ко мне отношения не имеет.

– Мы привыкли получать свое. Особенно то, за что уже заплатили.

«Заплатили». Это было так дико. Словно я рабыня, словно меня можно взять и продать…

Хаддин продал меня.

– Луцилия, ты можешь идти, – сказал Эрнан. – Думаю, наши гости уже удовлетворили свое любопытство.

– Нет, подожди, – вмешался косоглазый. – У меня есть к принцессе еще вопрос. Подойди сюда, дорогая.

Я сделала было шаг, но Эрнан поймал меня за руку, покачал головой. «Стой тут» – он не сказал это, но я прекрасно видела в его взгляде.

– Хорошо, – косоглазый хмыкнул. – Я всего лишь хотел узнать, как чувствует себя принцесса? Не болит ли чего? Не кружится ли голова? Не тошнит? Давно ли были лунные дни?

Давно ли были?

Я так растерялась, что не могла ничего сказать. Я все правильно расслышала?

Что это значит? Зачем спрашивать такое?

– Принцесса чувствует себя хорошо, – сказал Эрнан. – Прошло еще слишком мало времени.

И только потом я поняла, о чем они…

И тут же поняла, что краснею.

Да как он может?!

– Что вы хотите сказать? Что я… Нет!

– Его величество настаивает, что ты можешь быть беременна, – сказал косоглазый. – И, поскольку, этот ребенок, как он утверждает, его, то передача тебя нашему господину пока невозможна.

Беременна?

Я чего-то не понимаю? Это же никак не могло произойти без моего… ведома?

– Луцилия… – тихо выдохнул Эрнан, скрипнул зубами.

Та-ак…

Я смотрела на него, на косоглазого, и не могла понять – они оба издеваются надо мной или только кто-то один?

Косоглазый следил за мной с интересом.

– Я мог бы осмотреть принцессу и сказать точно уже сегодня, – предложил он.

– Нет, – жестко ответил Эрнан.

– Нет! – Меня передернуло. – Этого не может быть! Я не беременна!

Эрнан злобно сверкнул глазами, я видела, что ему так и хочется меня придушить, но он сдерживался.

– Почему ты так уверена? – ласково улыбнулся косоглазый.

– Потому, что она ненавидит меня, я убил ее брата, – вмешался Эрнан. – И лучше умереть, чем родить от меня ребенка.

– Этого не может быть… – тихо сказала я.

Эрнан схватил меня за руку, потянул в сторону.

– Хватит, иди к себе, – велел он. – Помолчи, и не делай глупостей.

– Нет…

Решается моя судьба. Я ведь имею право знать?

Но спорить слишком явно боялась. Кто знает, на что он способен.

Уходя, я еще успела заметить, как, довольно улыбаясь, косоглазый наклонился к старику и что-то шепчет ему.

Весь вечер не находила себе места.

Я знала, конечно, что Эрнан не отдаст меня. Он скорее поссорится со всем Тааракаром, чем отдаст. Скорее устроит новую войну. Но все же.

Чего я боюсь больше? Остаться с ним? Всю жизнь быть рядом с человеком, которого я ненавижу, или… Я не смогу принять его, иначе никогда себе этого не прощу. Но остаться в стороне не выйдет.

Лучше сбежать и не видеть никогда.

Даже в Тааракар. Даже так.

Что ждало бы меня? Я стала бы рабыней? Меня продали.

Но ведь и здесь я бесправная пленница. Здесь ничуть не лучше.

Здесь я дома, но это только иллюзия. Все изменилось. Это больше не мой дом.

Краешек бумаги торчит из-под миски с орешками.

Как я не заметила раньше? Или это только сейчас принесли? Горничная заходила, спрашивала – не нужно ли чего. Это она подложила?

Я осторожно приподняла миску, достала листок. Руки дрогнули.

«Вы очаровательны, принцесса. Я помогу вам. Завтра на рассвете в саду, на скамейке с драконом».

Глава 7

Утренняя прохлада пробирала до дрожи. Или это только волнение?

Я пришла рано. Не к скамейке, подойти туда так и не решилась. Но я все равно вышла в сад, так, чтобы я могла видеть эту скамейку, а вот меня оттуда не было видно. Глупо, я понимаю. Но ведь даже не понятно, кто написал записку.

Кому и что надо от меня?

Нет, в то, что кто-то искренне хочет мне помочь – я не верила. Конечно, я наивная девочка, и Эрнан прав, но не до такой же степени.

Мне хотелось знать.

В саду мне ничего не угрожает, я закричу, и сбежится стража.

– Принцесса!

Он подошел незаметно, со спины.

Тот вчерашний старик из Тааракара. Вот уж кого меньше всего ожидала увидеть. Не такой яркий сегодня, в темно-синих одеждах без украшений.

– Рад, что вы пришли, принцесса, – он галантно поклонился. – Это я писал вам.

– Вы?!

Зачем? Разве я что-то решаю? Я даже рассказать ничего ценного не могу. Разве что, кроме…

– Простите, принцесса. Я вижу, как вы несчастны, как вы страдаете. Вы потеряли семью. Я понимаю, как вам тяжело находиться здесь, как тяжело видеть рядом с собой этого жуткого варвара с севера. Вы еще нежное дитя, вам так много пришлось пережить…

Его голос звучал так мягко и ласково, так сладко, словно мед… Не утонуть бы.

– Чего вы хотите? – спросила я.

– Я пришел всего лишь выразить вам свое сочувствие и соболезнование. Мой господин, несомненно, поймет, что вы не виноваты в этом некрасивом отказе. Ваш отец и ваш брат всегда соблюдали договоренности, поступали достойно. Этот вор и убийца на троне – беда всего Таррена. Но это не ваша вина. Мой господин мудр и великодушен. Ах, принцесса, – старик всплеснул руками, – как мне жаль, что вы не сможете встретиться с ним. Мой господин давно мечтает о вас, с тех самых пор, когда увидел впервые, на свадьбе вашего брата. Он выстроил для вас целый дворец! Он готов был окружить вас нежностью и заботой, так, что вы бы даже думать забыли о всех этих ужасах!

– Такое невозможно забыть, – сказала я.

– О, простите, принцесса! – старик снова поклонился. – Простите меня за столь бестактные слова. Несомненно, забыть невозможно. Смерть близких – всегда тяжелая рана на сердце, может затянуться, но исчезнуть – никогда, эта боль не уходит. О, принцесса! Но вы могли бы немного отвлечься. Хоть немного! Вы так молоды и прекрасны! Вы достойны лучшей жизни. Мой господин, конечно, не король, но он один из самых влиятельных людей Тааракара! Вы бы ни в чем не нуждались, у вас было бы все самое лучшее, что может предложить юг!

Я понимала, к чему он клонит, и мне это не нравилось.

Он хочет, чтобы я уехала с ним. Но это невозможно. Мое решение вообще ничего не значит. Даже если бы я хотела…

Как я могу этого хотеть?

Уехать в чужую далекую страну? Я даже совсем не знаю этого Орса.

Я помнила, как вчера старик смотрел на меня, буквально раздевая глазами, словно на рабыню. Что изменилось теперь? Его планы? Он говорил так сладко, но искренности я не видела ни капли. К чему это?

Он же не сможет схватить меня прямо здесь, в саду, и утащить с собой?

– Благодарна вам за сочувствие, но здесь я всего лишь пленница. И не смогу поехать с вами, это зависит не от меня.

– О, я понимаю, принцесса! Но для меня важно уже одно только ваше желание. Я передам своему господину, что, будь ваша воля, вы бы с радостью приехали к нему и стали его женой. В вашей честности я не сомневаюсь! Мой господин скорбит о такой потере, и он не отступит от своей мечты снова встретиться с вами.

Не отступит, понимала я. Такие люди привыкли получать свое.

Эрнан может выгнать послов силой, но на этом они остановятся. Тааракар могущественен, и пусть этот Орс не входит в число правителей, но имеет большое влияние, даже я слышала о нем… вернее, о Фиро Орсе. Но меня ведь собираются выдать не за того ужасного толстого старика? За его сына? Джанкаро Орса, насколько я понимаю. Кажется, он был здесь, на свадьбе Хаддина, они с отцом много говорили о делах.

Я попыталась вспомнить, но ничего не выходило. Тогда я не придавала значения.

Старик смотрел на меня так пристально, словно пытался прочесть мысли.

– Возможно, вы помните моего господина? – осторожно спросил он.

Не помню. Попытаться?

– Джанкаро… – сказала я, – он ведь был здесь год назад.

Старик вдруг так странно заулыбался, что мне показалось, я ляпнула какую-то глупость. Что не так? Или он просто радуется, что я хоть что-то могу сказать?

– Да, да, Джанкаро! – поспешил подтвердить он. – У принцессы прекрасная память! Удивительно, как она могла запомнить моего господина среди стольких благородных лордов и королей! Может быть, мой господин тоже покорил сердце прекрасной принцессы? Он красив и молод – о чем же еще мечтать невесте? Вы помните его? Он сказочно богат! Возможно, он не рыцарь, но он отважный моряк, обошел весь мир, сражался с пиратами! Мой господин может рассказать множество чудесных историй о своих подвигах, принцессе не будет скучно с ним. К тому же он прекрасно образован, его учителями были лучшие ученые и мыслители со всего мира.

Все это не нравилось мне, как-то одно не вязалось с другим. Зачем столько лести, если еще вчера меня рассматривали как товар?

– Я рада за вашего господина, он достойный человек. Но прошу простить, мне пора идти. Если я задержусь, то меня начнут искать.

– Еще пару слов, принцесса. Я не зря сказал, что готов помочь вам. После коронации, на рассвете, наш корабль отплывает домой, в Тааракар. Если бы вы только пожелали, мы могли бы взять вас с собой. Спасти вас из плена, помочь обрести свободу. Мои люди будут ждать вас у Костяной скалы. Приходите.

* * *

Свадебное платье.

Я даже не сразу это поняла. Его принесли примерять, я думала – для коронации. Даже успела подумать – какое красивое, какая тонкая работа. И только потом поняла. Дымчато-серый струящийся шелк, прозрачное лиосское кружево, вышитые серебром птицы… алая лента под грудью. В таком платье подобает выходить замуж не девушке, а женщине. Если это не первый брак, если она… давно потеряла невинность.

Что это значит? Очередная ложь? Или он планирует исправить до свадьбы? Сделать так, чтобы все соответствовало.

Передернуло.

Зачем это? Так демонстративно.

Свадьба?

Я понимала, что не избежать уже, но не думала, что так быстро.

Когда?

Он даже ничего не сказал мне, не попытался поговорить. Если хотя бы предупредил заранее… Хоть что-то бы сказал. Разве это так сложно? Я бы поняла…

Надевая платье, я не осознавала еще и даже успела покрутиться перед зеркалом, порадоваться, как оно мне идет, какая красота.

Красная лента. Серый шелк.

Нет!

Снять скорее!

Я дернулась, начала быстро стаскивать его с себя, словно платье на мне вспыхнуло огнем, до смерти испугала портниху, чуть не порвала.

Нет! Нет-нет.

За что он так со мной? Я этого не вынесу.

Я так и побежала – растрепанная, едва успевшая одеться, даже толком не застегнув все застежки. Узнать, понять, за что так со мной? Может быть, я чего-то не понимаю?

Стража у его двери. Я чуть приостановилась, не решилась влететь так сразу. Но стража не пыталась помешать мне.

Сейчас?

Я всегда была такой тихой и послушной девочкой, никогда не возражала отцу, даже брату. И сейчас требовать объяснений было как-то не по себе.

Я вдохнула поглубже.

Стражники ухмылялись… нет, не стоит тянуть, развлекать их своими страданиями.

Сейчас! Я открыла дверь.

Небесная Мать!

Я ведь даже не подумала, что он может быть не один.

Несмотря ни на что, я никогда не стеснялась рядом с ним, не боялась повести себя как-то не так, не правильно. Он знал меня с самого раннего детства, мне не нужно ничего разыгрывать.

Но тут…

За огромным рабочим столом не было свободного места, Эрнан собрал целый совет. Все эти лорды… Часть из них я знала, часть нет… все они обернулись ко мне. Все разом.

Только сейчас я поняла, как нелепо выгляжу, такая растрепанная, с перекошенной застежкой на плече, раскрасневшаяся от бега.

– Луцилия? Что-то случилось? – Голос Эрнана был официален и холоден.

Я судорожно сглотнула.

– Нет, все хорошо… – только и смогла ответить я.

Кто-то из лордов страдальчески закатил глаза, кто-то понимающе ухмыльнулся. Никогда в жизни я не чувствовала себя так неуместно и глупо. Они обсуждают важные дела, а я тут… словно ребенок. Маленькая жалкая дурочка.

Так стыдно.

– Иди к себе, – велел Эрнан. – Я зайду позже.

Я повернулась.

Все темнело в глазах. На трясущихся ногах я вышла за дверь.

Даже не помню, как шла обратно.

И только потом, у себя в спальне, расплакалась.

* * *

Весь вечер Флир отпаивала меня горячим молоком, слушала мои вздохи и страдания. И удивлялась.

– Что же тебя так пугает? – говорила она. – Скорая свадьба? Красная лента? А как ты хотела? Думаю, нет ни одного человека в Облачной Нит, который бы сомневался, что лента положена тебе по праву.

– Но это неправда!

Я сидела на кровати, под одеялом, поджав ноги. А Флир рядом, с мисочкой орешков в руках.

– Вот это и удивительно, – говорила она. – Как вы так умудряетесь, а? Между вами молнии так и сверкают! Я понимаю, когда люди скрывают свои запретные ласки, опасаясь за репутацию. Но наоборот! Ну, ладно ты. Он-то чего ждет?

– Свадьбы?

Флир засмеялась.

– Серьезно? – удивилась она. – Зачем?

Я уже ничего не понимала. Бережет мои чувства? Но почему тогда все это… Так жестоко…

Обхватила колени руками, уткнулась носом. Хотелось плакать.

– Ты же не думаешь, что ты у него первая? – спросила Флир.

Я покачала головой. Не думаю. И не хочу об этом думать… не сейчас…

– Послушай, – Флир с хитрым видом подняла бровь, – говорят, он неуязвим. Мечи демонов так и разлетаются об него вдребезги. Он не чувствует боли. Ведь так? Некоторые говорят даже, он мертвый, русалки воскресили его, поэтому он ничего не чувствует.

– Он не мертвый! Я видела кровь! Я слышала, как бьется его сердце!

– Да? – Флир чуть склонила голову набок, вид у нее был страшно довольный. – Но боли он не чувствует? Так может, он и там… эээ, и там не чувствует тоже?

Она хихикнула. Я поняла, что неудержимо краснею.

– Он просто бережет мои чувства, – сказала я. – Он мне как брат!

– Только вот ты ему не сестра.

– Я…

Как я могу все это объяснить?

– Ты уже пытаешься его защищать? А говорила, что ненавидишь! – Флир криво ухмыльнулась, но все ее веселье вдруг исчезло. – Как брат… Если б ты знала, какой тварью был твой брат! Уж он-то не упускал случая и ничьи чувства не берег.

– Что ты говоришь?

– Да то! – Флир подобралась вдруг, подбородок дрогнул. – Я тоже была тихой скромной девочкой, мечтающей о прекрасном рыцаре и белом платье. Я была совсем девочкой, когда твой братец решил развлечься. Мне сказали потом, что не осталось ни одной девушки при дворе, к кому бы он не залез под юбку, разве что Глин, дочь лорда Малдуина, но она ужасно страшная, – Флир фыркнула, перевела дыхание, в ее глазах сияла злость. – Я тоже была наивной тогда, мне было тринадцать. Хаддин встретил меня в саду и так мимоходом попросил зайти к нему вечером, сказал, что хочет поговорить о тебе. Я поверила. Да какая разница, он принц, разве я могла ослушаться? Поговорить… «Раздевайся, – первое, что он мне сказал. – Я хочу посмотреть на твою попку». Я испугалась, хотела убежать, но он схватил меня. Порвал на мне платье. Я попыталась вырваться, мне было так страшно, что я ударила его. Ударила принца, понимаешь. Он сказал, что я за это поплачусь. Сначала он развлекся со мной сам, потом позвал своих гвардейцев… продолжить. Я даже не помню, сколько их было. Я думала, что умираю.

– О, боги… – я закрыла лицо руками. – Не может быть…

Я хорошо понимала, что она говорит правду. Но осознать все это до конца не было сил.

Флир усмехнулась.

– Ты боишься правды, – сказала она. – Правда жестока. Но всегда лучше знать и не питать иллюзий. Это делает тебя сильнее. Я хотела умереть тогда. Месяц, наверно, не могла даже встать с кровати. Тебе сказали, что я заболела, да? Тебе постоянно врали. Но ничего, со мной, как видишь, все хорошо. Я смогла с этим справиться. Мне тогда помогла мама. Она сказала, что да, жизнь жестока, но нужно жить дальше. На этом ничего не заканчивается. И даже если все узнают, на самом деле им будет плевать, всего лишь очередная сплетня. Поболтают и забудут. Она хотела отправить меня к тетке… Но так и не отправила. Не страшно. На самом деле всем плевать. Никому не нужна твоя девственность, нужна лишь гарантия того, что своему мужу ты родишь здоровых и законных детей. Плевать на твои чувства, ты свиноматка и должна рожать! Кого ты любишь, чего ты хочешь…

Страшная злость в ее глазах. Ненависть. Отчаянье.

Мне вдруг так захотелось сказать ей что-то хорошее, что-то доброе, поддержать… Мне не все равно, что она чувствует! Это важно! Сказать…

Я не находила нужных, правильных слов.

Все свалилось на меня разом.

Флир… я думала, что знаю все… я не понимала… мне так жаль…

Ее губы дрожали, но глаза оставались сухие. Не помню, чтобы Флир плакала, я не видела никогда.

– Всем плевать, – тихо сказала она. – Принцесса ты или дочь мелкого лорда. Даже ты. Тебя продали в Тааракар, и никто даже не спросил, чего ты хочешь.

– Лучше в Тааракар, – сказала я. – Иногда мне кажется, лучше в Тааракар. Уехать и не видеть его больше никогда. Я все равно не смогу смириться… Я любила его, но после того, что он сделал… я не могу…

Флир чуть вздрогнула и так странно на меня посмотрела, словно… не знаю. Словно внезапно что-то поняла.

– Может, и лучше, – сказала она. – Как знать. Это правильно, оставь его в покое. Может, и правда, он бережет твои чувства, ты все та же девочка для него, которую он знал. Он не может переступить так сразу, не все такие, как Хаддин. Он не тащит тебя в постель потому, что в постели ему нужна не визжащая от ужаса девочка, а любящая женщина. Ему нужна любовь. А ты не можешь ему этого дать.

Флир улыбнулась, словно что-то решив.

Нет.

Мне стало не по себе.

Что-то сжалось внутри, щеки вспыхнули огнем.

Флир улыбалась. Злость в ее глазах ушла совсем, теперь глаза сияли. Азарт.

«Правильно, уходи и оставь его мне!» – словно говорила Флир. Уж она-то своего не упустит.

Нет.

Так не может быть.

Ревность.

Мне должно быть все равно.

На меня напала страшная дрожь, затряслись руки. Я вылезла из-под одеяла, встала, пытаясь справиться. Прошла к окну, к дверям на балкон. Свежий ветер нес запах моря и кипарисов. Я закрыла глаза, стиснула пальцы…

Я не позволю!

Мне даже показалось, я сказала это вслух.

Флир тихо засмеялась.

– Ты ничего не решаешь, – услышала я ее голос.

Решаю.

Я имею право решать сама.

Нужно взять себя в руки.

– Я устала, Флир. Ты можешь идти, – сказала, не оборачиваясь.

Сначала тихо. Потом Флир тихо хмыкнула, я слышала, как загремели орешки в вазочке, она забрала еще горсть. Потом шорох платья. И шаги. Тихо стукнула дверь.

Только не так…

Эрнан заходил на рассвете.

Я спала.

Нет, я старательно делала вид, что сплю, потому что вдруг испугалась. Я ведь уже решила поговорить, сказать, что была не права, что мне жаль, и я веду себя глупо… Что я…

Небо уже серело.

Он уже встал? Или еще не ложился?

Тихо постучал.

– Тиль, ты спишь?

Я залезла под одеяло, сжалась, закрыла глаза. Сплю. Не сейчас… Все слова, что я хотела сказать, вдруг вылетели из головы.

Он приоткрыл дверь, заглянул. Потом зашел, долго стоял у кровати.

– Тиль, – снова позвал шепотом.

Я лежала неподвижно, закрыв глаза. Очень старалась дышать ровно, хоть и не выходило. Не сейчас.

А потом он ушел.

Глава 8

Коронация была скромной.

Почти никаких приглашенных гостей, никаких особых торжеств. Лишь церемония в Белом Храме и торжественный обед. Ничего лишнего. Почти формальность, без которой не обойтись.

Мы ехали верхом через весь город. Я рядом с Эрнаном, за нами рыцари его гвардии.

Он ехал молча, погрузившись в свои мысли, почти не глядя по сторонам. Что-то мучило его, не давало покоя. Куча забот.

Город шумел вокруг.

Я вдруг подумала, что была в городе больше года назад, еще перед свадьбой Хаддина. И точно так же видела все мельком, проездом. Я совсем не знала города, не знала мира вокруг. Удивительно, но раньше казалось – это не важно. Отец не одобрял, и я не пыталась противиться его воле. Зачем принцессе эти узкие улочки, шум и толкотня, принцессе не подобает…

Разбитая мостовая, облупившиеся стены домов, портовая вонь, которую не заглушить ничем… запах рыбных рынков, красилен, пекарен, запах сырой кожи и куркумы – я чувствовала все сразу, так остро.

В детстве я мечтала увидеть весь мир.

Что я видела? Лишь мир из своего окна. Сад, кусочек моря, лужайку зеленой травы.

Если бы я действительно уехала в Тааракар…

Эрнан глянул на меня искоса, так, словно прочитал мои мысли. Я отвернулась.

Люди на улицах… Я смотрела на них, пыталась понять, что они думают обо мне? Кто я в их глазах? Законная наследница? Несчастная принцесса, которую взяли в плен? Грязная шлюха? Он захватил мою страну, убил мою семью, и теперь я еду рядом с ним. Вместе с ним. Я выйду за него замуж.

Я должна была умереть.

Должна была…

Выпрямилась в седле.

Лучше не смотреть по сторонам и не думать. Не хватало еще расплакаться прямо здесь.

Путь до храма неблизкий.

Шлюха.

Никто не смел высказать это вслух, но мне казалось, все так думали.

Казалось, все смотрят на меня. Там, в замке, такие мысли почти не беспокоили, все привычно и понятно, но тут, за стенами – иначе. Словно тонкая скорлупка, защищающая меня от внешнего мира, рухнула. Словно я голая перед всеми.

Выпрямиться и стиснуть зубы.

Когда мы приехали, Эрнан спрыгнул с лошади сам, помог спуститься мне.

Потом проводил на положенное место.

Сегодня он был одет в серо-голубой шелковый кафтан в традициях Таррена. Он больше не Ворон из Лохленна, он король всего Полуострова и должен чтить обычаи предков. Он чтил. Его можно обвинить в чем угодно, но только не в неуважении к традициям.

Я смотрела, как Эрнан идет к алтарю. Так просто…

Помню, как Хаддин репетировал этот проход. Так, словно это самое важное событие в его жизни, словно от того, как он пройдет этот короткий путь, зависит его дальнейшее правление. «Однажды я стану королем, – говорил он. – Я пойду вот так, и жрец Небесного Отца возложит корону на мою голову. Посмотри!» Еще в детстве Хаддин заставлял снова и снова смотреть, как он выпячивает грудь, надменно задирает подбородок, неспешно и торжественно делает шаг… «Как ты думаешь, Луцилия, так лучше? А если так, то все поймут, что я великий и сильный король?» А потом вот так. А теперь так. Хаддин хотел, чтобы все видели, как он велик.

Эрнан никому и ничего не пытался доказать. Просто прошел широким размашистым шагом, словно перед солдатами на плацу. Не задумываясь, как он выглядит. Ему было плевать.

Сила и власть чувствовались в нем без всякого выпячивания груди.

Я знаю, многие ненавидели его. Многие боялись. Не знаю, были ли такие, кто любил его как короля. Но все признавали его власть. Даже я понимала, что из него выйдет куда лучший король, чем из Хаддина.

Это длилось безумно долго.

От песнопений и запаха благовоний кружилась голова. Я почти не слушала, почти не смотрела. Все плыло передо мной.

Очнулась лишь, когда меня вывели на воздух.

– С вами все хорошо, ваше высочество?

Я с трудом заставила себя понять, кто и что мне говорит.

– Да, все хорошо. Голова закружилась.

– Пора ехать. Вы сможете сидеть верхом?

Я кивнула. Сейчас все пройдет.

Лошадь мне уже приготовили.

Ничего, я справлюсь.

Огляделась по сторонам. Эрнан о чем-то разговаривал с лордом Дамером в стороне.

Король. Теперь в полной мере король.

А я однажды стану королевой. Ведь так?

Обязательная часть закончилась. Что будет, если я сейчас сяду и уеду отсюда? Просто домой. Имею ли я право хоть на что-то? Королева имеет право решать сама, по крайней мере – уехать ли ей или остаться.

Я никогда не пыталась бунтовать, но сейчас все иначе. Эрнан не отец и даже не муж мне пока.

Просто понять – где эти границы. Хоть немного свободы решать самой.

Я подошла к лошади. Обернулась.

Эрнан бросил на меня короткий взгляд, но от разговора даже не отвлекся.

Хорошо.

Я поставила ногу в стремя. Приподнялась. Запрыгнула в седло.

Не оборачиваться? Сделать все так, словно иначе и быть не может. Уехать. И что потом?

Я сидела на лошади, и у меня тряслись руки. Поздно отступать.

– Луцилия! – он все же окликнул меня.

Обернулась.

– Я устала, – постаралась улыбнуться как ни в чем не бывало. – Поеду к себе, отдохну.

Он кивнул. Так, словно это и правда нормально.

Я легонько ударила пятками лошади в бока. Вперед!

И двое гвардейцев последовали за мной.

Свобода – лишь иллюзия.

* * *

– Ты хотела поговорить?

Он смотрел на меня равнодушно и холодно, хотелось сжаться под его взглядом.

Он пришел вечером, когда закончились все торжества.

– Хотела, – сказала я. – О свадьбе.

Облизала губы. Было не по себе.

Он ждал.

Что-то произошло. Что-то почти неуловимо изменилось за последнюю пару дней. Я не могла понять. Словно что-то сломалось.

– Как скоро? – сказала я, голос чуть дрогнул.

– А имеет смысл тянуть? – спросил он. Подошел совсем близко, почти на расстояние вытянутой руки.

– Ты хочешь знать мое мнение? – удивилась я.

Он криво усмехнулся.

– Хочу. Не могу обещать, что сделаю все, как ты скажешь. Но услышать твое мнение я бы хотел.

– Это лицемерие. Выслушать и наплевать, сделать все по-своему. Я не хочу быть твоей женой. Ни сейчас, ни потом.

– Тебе придется смириться.

– Так у меня нет выбора?

Он скрипнул зубами.

– А какой выбор ты хочешь, Луцилия? Если бы все зависело от тебя, что бы ты выбрала?

– Убить тебя.

– Серьезно? – он шагнул еще ближе, почти вплотную, я видела его покрасневшие усталые глаза, видела, как жесткий воротник натер шею. – Ты бы смогла сейчас? – сказал он. – Теперь, когда все успокоилось и улеглось? Не в порыве ужаса и гнева, а вот так, хладнокровно? Убить человека не просто.

– Ты не человек.

Эрнан хмыкнул, слегка прищурился, словно оценивая.

Нет, я бы не смогла. Даже тогда вряд ли смогла бы. В последний момент рука бы дрогнула. Глупо все это.

– Хорошо, – сказал он. – А что потом?

Если убить? Потом для меня уже не будет. Замок полон его людей, мне не простят…

– Не важно, что будет, – сказала я. – Главное – сделать это. Ты ведь тоже хотел отомстить? Отомстил. И что дальше? Ты получил все, что хотел.

– Не все, – сказал он.

– Не все получил? Тебе мало? – меня внезапно задело это. – Ах, да! Отец посмел умереть раньше, своей смертью, до того, как ты успел поквитаться с ним! – я понимала, что это слишком, но столько накопилось внутри, и теперь рвалось наружу. – Ты захватил трон. Ты убил Хаддина! Ты убил даже его жену и новорожденного ребенка, ни в чем не повинного, чтобы твоей власти ничто не мешало! Избавился от всех, кто мог тебе помешать! Хладнокровно. Сложно убить человека, да?! Ты даже Тоура сумел обмануть! Даже его! О, да! Чтобы все прониклись чувством, какой ты герой! Этот спектакль… Так чего ж ты еще хочешь? Меня? Я перед тобой. Что тебя останавливает?

Его ноздри дрогнули. Напряглись плечи.

Он долго смотрел на меня. Бесконечно долго. Я уже успела передумать все на свете. Представить все варианты, представить все, что сейчас будет. Я понимала, что сама провоцирую его, но уже с ума сходила от неопределенности. Не понимала его чувств, не понимала своих. Своих – в первую очередь. Все так перемешалось. Нужно сделать хоть что-то.

Он смотрел на меня, нахмурив брови, плотно сжав губы. Он тоже пытался что-то решить.

– Я не могу, – наконец сказал он. – Просто не могу.

– Не можешь?! – Да, меня окончательно понесло. Я понимала, что это плохо кончится, но иначе уже никак. Пробить его ледяную невозмутимость, увидеть настоящие чувства. Понять наконец. – Флир говорит, что ты вообще не мужчина! – крикнула я ему в лицо. – Что ничего не можешь и не чувствуешь, раз до сих пор…

Ох, я запнулась. Поняла, что не могу произнести это вслух… все до конца.

Я думала, его заденет это, разозлит. Вот сейчас…

Нет, все тот же холод.

Лишь уголки его губ чуть дрогнули, пытаясь растянуться в улыбку, но улыбки не вышло.

– Все намного сложнее, Тиль, – мягко и тихо сказал он. – Я люблю тебя.

Я хотела ударить его. Но только всхлипнула, отвернулась.

Нет.

– Не говори мне о любви! Это все ложь! Везде сплошная ложь! Ты лжешь своим людям, Тоуру, мне! Чего стоит твоя любовь, если у меня нет выбора? Это просто слова! Да лучше бы меня увезли в Тааракар. Пусть продали бы, но зато это было бы честно! Я бы точно знала, чего от меня хотят и чего ждать. Просто и понятно. И пусть этот Тааракарский торговец не стал бы жалеть мои чувства, но он бы и не стал лгать мне!

– Ты не понимаешь, о чем говоришь.

– Не понимаю? Я не ребенок! Боль и насилие в сто раз страшней, если его пытаются прикрыть удобной ложью о любви. Это унижает и разбивает сердце. Душа может болеть сильнее, чем тело.

Эрнан покачал головой.

– Тебе я не лгал. Ты сама не хочешь слышать правды.

Я подняла на него глаза.

– Я? Не хочу? Я только и делаю, что слушаю, каким извергом был мой отец. Какой сволочью был мой брат. Еще немного, и ты начнешь рассказывать, что маленький Гаран тоже успел испортить тебе жизнь! А ты везде герой! Освободитель и победитель! Еще страну из долгов вытащишь, так совсем героем станешь! Я хочу услышать правду о тебе самом!

– Спрашивай. Что ты хочешь узнать?

Какую правду я хочу знать? Вот так, сразу…

«Как убить тебя? Что делает неуязвимым?»

«Как ты убил Маргед и ее сына?»

«Правда ли ты любишь меня?»

– Когда свадьба? – спросила я.

Он вздохнул. Ожидал от меня совсем не этого.

– Ближе к осени. Свадьба – хороший повод собрать нужных людей в одном месте, обсудить дела. Чтобы собрать – нужно время. Нужно подготовиться. Некоторые советовали мне устроить свадьбу вместе с коронацией, но я не вижу смысла. Сейчас приедет только несколько местных лордов. К тому же даже их сейчас нечем кормить, ведь каждый привезет с собой весь свой двор. К осени должно наладиться.

Деловой подход. Ничего личного. Честно. Да, в эту правду я верила.

– Хороший повод, – повторила я. Внутри все сжалось. Огонь вдруг потух, и спорить больше не хотелось. – Это все, что требуется от меня?

– Не только это, – сказал он. – Еще тебе придется родить мне наследника.

«…плевать на твои чувства». Флир была права.

* * *

Море шумело далеко внизу.

Большой трехмачтовый корабль стоял на рейде. Тааракарский? Я не видела паруса. На рассвете они будут ждать меня.

Сбежать?

Я только сейчас серьезно подумала об этом.

Страшно. Я не верила в льстивые уверения того старика. Ему тоже плевать на мои чувства, как и его хозяину. Он всего лишь хочет получить то, за что заплатил.

Но тут я, по крайней мере, понимаю все с самого начала. Это честно.

Этот Орс не убивал мою семью, и мне не за что его ненавидеть.

Я не знаю его, но, может статься, он не такой уж плохой человек.

Заранее понимать, чего от меня хотят, не прикрываясь сказками о любви.

Разве это так ужасно? Меня все равно должны были выдать замуж, не в Тааракар, так в Фаннар или еще куда-то. Это судьба любой девушки из благородной семьи. Зачем бояться? Последняя воля моего брата…

Там, внизу… Отсюда хороший вид на сад. Я видела Флир внизу. Она словно кого-то ждала, расправляла кружева на платье, поправляла волосы… Я огляделась вокруг. Эрнан шел по аллее, от замка куда-то в глубь сада, возможно, к стене. Или к ней? Я…

Мне кажется, я даже перестала дышать, наблюдая. Он свернет? Нет?

К ней? Между ними осталось уже совсем немного… вот Флир заметила его, изящно поклонилась, что-то сказала ему, но отсюда невозможно услышать слов. Он кивнул мимоходом, не останавливаясь. Пошел дальше.

Не к ней.

Я выдохнула, наконец.

Флир подняла голову, глядя на мой балкон, тряхнула роскошными волосами. Я едва удержалась, чтобы не спрятаться. Я не подглядывала, нет! Это вышло случайно.

«Правильно, оставь его в покое. Ему нужна любовь. А ты не можешь ему этого дать».

Не могу.

И никогда не смогу соперничать с Флир. Если она захочет… Он, конечно, женится на мне, но ночи проводить будет с ней.

Я не выдержу этого. Это даже страшней…

До хруста в пальцах стиснула мраморный парапет. Нужно что-то делать.

Море шумело вдали.

Корабль на рейде.

Я увидела, как шлюпка спускается на воду с корабля. За мной? Нет, не может быть, еще рано. Они обещали на рассвете.

Сбежать?

Это совсем не сложно. Нужно лишь спуститься вниз, пройти через сад и выйти за Ворота. Меня даже не остановят, я гуляла у моря много раз. И к Костяной скале. Туда, где раньше казнили убийц, где Эрнан разговаривал с Ингрун.

Я могу.

Так будет лучше.

Глава 9

Я не успела даже сесть в лодку.

Тааракарцы ждали меня. Тот самый старик, десяток вооруженных до зубов воинов. Все суровы и насторожены.

Я успела подумать: зачем им оружие? Разве они собираются воевать?

Но только в лодку сесть уже не успела.

Королевские гвардейцы свалились буквально с небес, налетели со всех сторон, и воздух наполнился звоном мечей. И воплями.

Я испугалась, мне показалось даже, что сейчас и меня зарежут тоже в общей куче, в суматохе. Я бросилась было бежать, но не успела тоже.

Меня поймали, не церемонясь скрутили по рукам и ногам. Огромный рыцарь из личной гвардии Эрнана взвалил меня на плечо, потащил, словно мешок, к хозяину. Дергаться я не могла, кричать тоже сил не было. Да и что толку.

Меня убьют? Накажут за побег, уж наверняка. Что теперь будет…

Страшно.

Неудобно и больно, веревки давят, стальной наплечник врезается в живот.

По щекам текут слезы.

Что же я наделала…

В первый раз по-настоящему боялась Эрнана. Что он теперь сделает со мной? Эго терпение не безгранично, и иллюзий совсем не осталось, никакие детские воспоминания не спасут.

Так сильно я не боялась даже отца.

По лестнице наверх…

Внутри все сжимается от ужаса.

Я еще вижу разрубленные пополам тела на берегу, кругом кровь. Не смогу этого забыть.

Дверь распахивается.

Я крепко-крепко зажмуриваю глаза. Мне все равно ничего не видно, но…

Шаги.

– Мы успели взять их, ваше величество, – говорит рыцарь и бросает меня на пол. К его ногам.

Я сжимаюсь в клубок.

Эрнан молчит. Наверно, он делает какой-то знак, потому что рыцарь уходит.

Тишина.

Я все еще не решаюсь открыть глаза. Сердце колотится и шумит в ушах.

Он стоит надо мной, я слышу его дыхание.

Пытается решить?

Лучше бы я умерла.

Лучше бы сразу, еще в башне, выпрыгнула бы в окно.

Он наклоняется надо мной. Режет веревку на ногах. На руках… нет, он пока медлит. Потом и на руках режет тоже.

– Встань, – говорит хрипло и глухо.

Я не могу. У меня не хватает сил даже открыть глаза и посмотреть на него.

Тогда он поднимает меня и ставит на ноги.

– Боишься? – говорит он. – Правильно боишься. Еще немного, и моему терпению окончательно придет конец.

Еще немного…

Не сейчас?

У него такое лицо… Каменное. Серое, словно неживое.

– Ты решила сбежать? – говорит он. – Ты ведь сама пришла к ним, тебя не выкрали из замка. Ты решила, что там тебе будет лучше? Или просто захотела мне отомстить?

У меня подгибаются ноги и дрожат губы. Что я могу ему сказать? Да, решила сбежать… Ох, Небесная Мать, помоги мне!

Глаза Эрнана черные и страшные, я не в силах смотреть в них.

– Стать пятой женой жирного старика для тебя лучше, чем остаться здесь? – говорит он. – Когда он задерет тебе юбку и полезет осуществлять свои права, то тебя будет успокаивать, что он никого не убивал?

– Старика?

– Насколько я знаю, Фиро Орсу за шестьдесят, у него уже с десяток внуков. Но молоденьких девочек он любит до сих пор.

– Нет… Я думала… Мне сказали, Джанкаро…

Эрнан зло ухмыляется.

Подходит к столу, роется в бумагах, берет договор.

– Читай, – говорит он.

У меня трясутся руки и все плывет перед глазами. Я едва понимаю, что там написано. Разбираю только: «Луцилия из рода Айн, принцесса Таррена и Фиро Орс из…» Подпись Хаддина и королевская печать.

Небесная Мать!

Я не знала. Я ведь сама предположила это, сама сказала и сама обманула себя. Тот старик лишь подыграл мне.

Я словно падаю в глубокую яму.

Чуть не роняю договор, но Эрнан успевает поймать.

– Надо было отпустить тебя с ними, – теперь он смеется надо мной. – Надо было позволить тебе сбежать, может, хоть поумнела бы, раз и навсегда. А этот Джанкаро? Ты видела его?

Кажется, я страшно краснею, уши горят.

– Да, – тихо говорю я. Хочется провалиться сквозь землю.

– Да? И как? Он молод и красив? Он никого не убивал, и ты готова полюбить его? А я, такая скотина, помешал вашему счастью?

Я кусаю губы. Только бы не разрыдаться прямо сейчас.

Я не позволю ему смеяться надо мной!

– Да пусть даже Фиро! – говорю я, голос дрожит, я изо всех сил стараюсь справиться. – Пусть он старик, толстый и страшный! Но он никого не убивал! И не лгал мне. Все честно! Мне не за что ненавидеть его! Пусть лучше так!

– Все честно? – Эрнан щурится. – Какая ложь беспокоит тебя больше всего? Что я должен признать? Что я обманул Тоура? Нет. Исара я обманул, признаю, но Тоур как раз знал. К тому же первые два боя я провел совершенно честно, кольцо мне вернули только вместе с повязкой на руку. Сразу нельзя, нужна была кровь, чтобы все видели. Да и… – он вздыхает, втягивая воздух сквозь зубы. – Ладно, что еще, Луцилия? Какую еще правду?

Я не могу поверить.

– Тоур знал? Ты договорился с ним?

– Договорился. Он сказал: «Если сыграешь красиво, я зачту тебе за выплату дани. Развлеки меня. За хорошее представление я готов платить». Золота у морского царя хватает и без меня, но скучно, хочется нового. Когда еще увидишь такое? Ставки велики.

– Тебя не могли убить?

Я помню, как волновалась, чуть с ума не сошла. Мог бы предупредить!

– Не могли убить? – говорит он. – Я сам убил Хаддина, несмотря на кольцо, оно не спасло его. Кольцо защищает лишь от ран, но утопить можно без проблем.

– Кольцо? – вдруг понимаю я, смотрю на него во все глаза. – Это кольцо Хаддина защищает тебя?

Да, этого я не знала тоже. Я что-то слышала о королевской печати, но думала, это сказки.

– Кольцо Хаддина, – говорил он, ухмыляется, поднимает правую руку, снимает с пальца кольцо, крутит его, кладет на ладонь. – Печать Таррена. Ты не знала? Даже я знал, что это защита. Не идеально, конечно, но лучше, чем ничего. Оно сделано для королей, а не для воинов, чтобы прикрыть от ножа в спину или от яда. Но хороший удар мечом может переломать ребра. Можно и убить, наверно. Хочешь надеть и проверить сама?

Проверить? Я надену кольцо, а он ударит меня? Так? С размаху, чтобы сломать ребра, чтобы я поняла и поверила ему, раз и навсегда?

Забрать у него это кольцо, а потом… ведь с живого владельца против воли не снять? Да?

Взять?

В чем снова подвох?

Я не могу.

– Нет, – сказала я. – Но разве до этого… Нет? Я и раньше слышала, что ты неуязвим. Еще до того, как ты взял крепость.

«До того, как убил Хаддина», – хотела было сказать я, но не сказала. Демон, не знающий жалости, не знающий усталости? Способный на невозможное.

– Нет, – сказал он. – До этого меня защищало только собственное умение драться. Больше ничего.

– Я не верю.

Он пожал плечами. «Не верь». Надел кольцо обратно на палец.

– А тот медальон у тебя на шее? – сказала я. – Что это? Исар велел тебе его снять. В нем нет никакой защиты?

Я помню, как Ингрун смотрела на него, как нехотя взяла.

– Нет, никакой, – Эрнан вдруг помрачнел, словно подобрался, взялся за цепочку на шее, вытащил медальон, потом чуть помедлил и снял его совсем, протянул мне. – Это просто… безделушка. На память. Возьми. Открой.

– Зачем? – осторожно спросила я.

– Возьми, не бойся, – велел он. – Заодно разберемся с другой ложью.

Я протянула руку. Почему-то взять было страшно, словно… Я не понимала. Это что-то важное?

Медальон был небольшим и легким, даже легче, чем казался на первый взгляд. Пустой внутри. Там что-то есть?

Я поняла, что сердце снова бешено колотится.

– Нажми пальцами с двух сторон, – велел Эрнан.

Я нажала. Сначала ничего не вышло, я попробовала снова. И крышечка открылась. Там внутри… Сухая трава? Что это? Травинки сплетены косичкой… Я смотрела на это и не могла понять. Что?

О, боги!

Вдруг разом стало как-то нехорошо. Нужно сесть. Я огляделась, поискала глазами кресло. Подошла и упала в него без сил. Дрожащими пальцами вытащила из медальона колечко.

Мое колечко из травы. Совсем сухое, хрупкое. Оно почти рассыпалось в руках, нужно быть очень осторожной… Столько лет прошло!

Мое колечко.

Эрнан смотрел на меня, поджав губы, так, словно от этого зависела его жизнь.

– Это то самое? – потрясенно спросила я. – Ты хранил его?

– Да. Ты сказала: «Никогда не снимай. Оно будет охранять тебя и ты всегда будешь помнить обо мне». Наверно, стоит вернуть тебе обратно. Да?

– Вернуть? – не поняла я. – Зачем?

Что-то дрогнуло в его лице, и словно пробежала тень. А потом…

Он вдруг шагнул ко мне, так стремительно, выхватил из рук. Потом подошел к окну, размахнулся. Выкинул медальон. Колечко сначала растер в ладони в мелкую пыль и выкинул тоже. Пыль унес ветер.

Ничего не осталось.

– Хватит, – решительно сказал он. – Это больше не нужно.

Я поняла, что сердце оборвалось. Сжалось и заледенело внутри.

Я не могла поверить.

Все закончилось.

Он помнил обо мне все эти годы. А я…

Нарин…

Поднялась на ноги.

Хотелось расплакаться. Хотелось броситься к нему на шею, обнять.

Но я не могла. Даже пошевелиться не могла. Все не так.

Он смотрел в окно.

– Хорошо, – сказал, так спокойно и ровно, что стало совсем уж гадко на душе. – Что еще? Какая еще ложь смущает тебя? Красная лента на платье? Ты хочешь знать почему? Или хочешь, чтобы это перестало быть ложью?

Я виновата, да. Я все делаю не правильно.

– Хочу знать почему, – сказала тихо.

Наверно, я и сама понимала…

– Я надеялся договориться с Тааракаром, – сказал он. – Объяснить так, чтобы они поняли. Чтобы, пусть и не одобрили, но приняли такое решение. Дать понять, что они опоздали. Да и не только им, но и тем, кто придет потом. Старик Орс хоть и не король, но держит в своих руках все нужные ниточки власти, его влияние куда больше, чем можно подумать. Теперь нам перекроют всю торговлю в Южном море, поставки из Тира и Диджаза. Ни золота, ни зерна. Хорошо, если не устроят очередную войну, повлияв на тот же Гилтас, – Эрнан облизал губы, замолчал и долго смотрел вдаль, потом обернулся ко мне. – Да и тебе, Тиль. Если уж быть совсем честным, то и тебе дать понять, что все уже решено. Пути назад нет. Даже если чего-то еще не случилось, то это не значит… – он вздохнул. – Это не значит, что удастся избежать. Прости. Это было не очень честно. Нужно было сначала просто поговорить с тобой. Но я уже не знаю, с какой стороны к тебе подступиться. Я понимаю, что во всем виноват сам, но уже не знаю…

Я видела, как он зажмурился, словно от боли. Отвернулся снова. Как пальцы сжались в кулак.

Прости…

Я шагнула к нему.

Нет, у меня так и не хватило сил подойти, что-то сказать, дотронуться…

Боги! Мне так хотелось подойти и обнять его. Но я не могла. Это неправильно. Я никогда себе этого не прощу.

Он убийца. Я не должна забывать.

Меня так долго учили…

* * *

Он велел мне несколько дней не выходить из своей комнаты.

Меня не охраняли, не запирали дверь. Не думаю, что кто-то стал бы меня ловить, если бы я решила прогуляться в саду. Но я обещала и старалась быть честной. Нельзя требовать честности от других, если не готова быть честной сама.

Я видела новые головы на стене. Отсюда не разглядеть, но служанка, приносившая мне обед, сказала, что это те самые ужасные тааракарцы, которые хотели выкрасть меня. Две головы. Римано Тьюр и Адаль-ин-Дидар. Те двое, что приходили к Эрнану за мной.

Мне все казалось, что моя голова должна висеть рядом с ними. За побег. Это было бы справедливо.

Отец не простил бы мне. Он бы не ограничился обещанием не выходить из комнаты.

Я не видела Эрнана все эти дни, он не приходил.

И даже Флир не приходила ко мне тоже, оставалось только гадать почему. Я видела ее несколько раз с балкона, издалека. Как-то раз, ранним утром, я даже не думала, что Флир так рано встает… она сидела внизу, напротив моего окна, словно специально ждала, когда я выйду. Увидев меня, Флир чуть откинула голову назад и улыбнулась так… Победно? Довольно и сладко, словно кошка. Мне показалось даже… Нет, мне просто показалось. Ведь Флир такая всегда. Это ничего не значит. Ну, что я видела, в самом деле?

И все же я постоянно думала об этом. О ней, об Эрнане. Что, если…

И о себе. О том, что нас ждет. О том, что я сама чувствую. И что сама хочу, на самом деле.

О всей этой правде, что свалилась на меня.

Как я жила все эти годы?

Я сходила с ума.

Я сидела на балконе, глядя на море.

Я читала книжки. Я вышивала узоры шелком.

Словно во сне.

* * *

Со дня похорон прошло сорок дней.

День мертвых.

Я не выходила еще из своей комнаты, но сегодня поняла, что пришло время. Я имею право, хоть ненадолго. Нужно сходить в часовню.

Утренняя часовня посвящена Небесной Матери, дарующей жизнь, всегда залита светом. Ее высокие стрельчатые окна выходят на восток, на восход солнца. Со стороны моря и Небесного Чертога.

Вечерняя часовня выходит на закат. Окно здесь маленькое, узкое, высоко под потолком. Всегда горят свечи. Часовня Темного, хранителя царства мертвых.

Маленькие фигурки стоят в нишах по стенам, я знаю их всех – мои предки. Короли Таррена. Королевы. Мой дед Йестин, я никогда не видела его, говорят, он был великим и мудрым королем. Майлог – мой отец. Он завоевал полмира, многие ненавидели его, многие говорили, что он слишком увлекся войнами и совсем забыл о том, что творится у него дома. Мне сложно об этом судить. Его фигурку уже вырезали из мрамора, скульптор постарался… отец смотрел на меня, как живой. Осуждающе.

Энит – моя мать. Она умерла, когда мне не было и года. Я совсем не помню ее. Лишь иногда, сквозь сон, мне кажется, словно я слышу ее голос, словно она поет колыбельную мне. Такая красивая.

Оуэн – мой брат. Здесь он даже взрослее, чем был. Оуэну было двенадцать, он был веселым курносым мальчишкой, а здесь выглядел серьезным и статным юношей. Он мог бы стать таким. Он был моим любимым братом, это с ним мы бегали купаться в море и лазили по скалам, скакали верхом и стреляли из арбалета. Отец не одобрял этих игр, часто наказывал, но пока Оуэн был жив – удержать меня от мальчишеских забав было сложно. Потом – как рукой сняло, стало не с кем. Да и незачем стало, все потеряло смысл.

А тогда – он, я и Нарин. Это вышло само собой. Сначала Нарин седлал нам лошадей, потом начал ездить вместе с нами. Нарин был старше Оуэна, выше и сильнее, но Оуэн старался ни в чем не уступать. Ему нравилось это соперничество, он не боялся проигрывать, хоть всегда рвался победить, изо всех сил. Да и с Нарином, в отличие от Хаддина, это всегда было лишь весельем и детской игрой. Не всерьез. Они играли в рыцарей, дрались на деревянных мечах и прыгали в море со скалы.

Они были друзьями.

И я никогда не могла поверить, что Нарин мог Оуэна убить. Только если это случайность. Если это…

Хаддин соперничества терпеть не мог. Он никогда не бегал с нами по полям, он говорил, что уже слишком взрослый и это не для него. Что мы ведем себя недостойно. Он бесился, если проигрывал. Думаю, он ревновал… нам с Оуэном было веселее без него.

Я как-то слышала, отец сказал, что хотел бы сделать Оуэна наследником, младший сын лучше подходит на эту роль. Не знаю, слышал ли это Хаддин…

Как бы там ни было, Хаддин тоже был мне братом. Единственным, кто остался со мной.

Я любила его. Я знала, что он далеко не идеален, что он вспыльчив и временами жесток, но у меня больше никого не было. Никого из родных. Ко мне он был добр. С того самого дня, как умер Оуэн, Хаддин сильно изменился, иногда мне казалось, он пытается заменить собой потерянного брата. Не знаю…

Три последние фигурки: Хаддин, Маргед и Гаран – вырезаны из дерева. Довольно грубо, без особого портретного сходства. Их сделали в день похорон. Скоро дерево должны заменить на камень.

Гаран… деревянная фигурка стоит на тонких ножках, такой же человечек, как и взрослые, только маленький. Он не успел научиться ходить, он ничего не успел. Я помню, как брала его на руки, помню его большие голубые глазки и пушок на голове. Каким бы он вырос? Похожим на отца?

Я принесла ему меда и молока. Поставила на жертвенник.

Для остальных – вино и хлеб. Как подобает.

Я помолюсь, чтобы их души во тьме обрели покой.

Огонь свечей дрогнул.

Я обернулась.

– Прости, Тиль, я не хотел мешать, – тихо сказал он.

Эрнан.

– Выйди, пожалуйста, – попросила я. – Тебе не стоит сюда заходить.

– Хорошо.

Он вышел за порог. Остался там. Он тихо стоял и ждал, пока я закончу.

И только потом…

– Я не должна была выходить из комнаты, да? – спросила я.

– Нет, – сказал он. – Ты можешь выходить, если захочешь. Я пришел сказать о другом. Я… Я виноват перед тобой, Тиль. Это моя вина, что все вышло так.

– Ты виноват перед ними, а не передо мной, – сказала я.

Он поджал губы, кивнул. Мне все казалось, он хочет сказать что-то еще, что-то важное, но то ли не находит слов, то ли не может решиться.

Что мне его слова?

Уже ничего не исправить.

Разве маленький Гаран был в чем-то виноват?

– Скажи мне, – я смотрела прямо ему в глаза. – Скажи, Гаран не мучился? Ты убил его быстро? Ты сам убил его?

Я видела, как лицо его разом побелело. Совсем. Но он шагнул ко мне и сейчас стоял так близко-близко, чуть склонившись.

– Ты должна знать, Тиль, – сказал совсем тихо, едва слышно, одними губами. – Тот мальчик, который сгорел на костре, умер под обломками дома вместе со своей матерью, когда мы брали город.

Он смотрел мне в глаза… Прямо в глаза, не отрываясь. Словно надеясь взглядом передать больше, чем словами.

Я…

– Мальчик? – шепнула я, поняла, что тоже не могу громко. – Ты хочешь сказать…

– Нет, Тиль, – тихо, но очень жестко сказал он. – Я не могу тебе ничего больше сказать. От этого зависит даже не моя жизнь. Не нужно ничего говорить.

Тот мальчик. Не Гаран? Ведь именно это он пытается сказать.

Это правда? Я так хотела в это поверить.

– А Маргед?

Он покачал головой.

Хаддина он убил в честном бою. Даже не честном, Хаддин был почти неуязвим.

И все же Хаддин был моим братом. Это не он пришел с войной.

Каким бы он ни был, он защищал свою землю и свой дом.

Эрнан смотрел на меня. Его глаза…

Я протянула руку, коснулась его плеча, осторожно, кончиками пальцев.

Он выдохнул. Так, словно целая гора упала с его плеч.

Нет.

– Нет, – тихо сказала я. – Это ничего не меняет. Но я буду знать. Спасибо.

Он слабо улыбнулся мне.

Глава 10

Огромная очередь просителей к королю. Небесный Чертог.

Они приходили и раньше, но только сегодня я решила выйти сама. Если я стану королевой, то стоит знать, что волнует людей и чем они живут.

Отец не позволял мне присутствовать, говорил – это не мое дело. Но ведь Эрнан не будет против?

Высокий седой мужчина в синем камзоле, глава гильдии каменщиков, как я поняла, просил у казны помощь на восстановление города после войны и пожаров. Эрнан внимательно слушал его. Но даже я уже понимала, что в казне денег нет.

Тихо подошла, встала у Эрнана за спиной. Он обернулся. Потом молча кивнул кому-то, и мне принесли кресло.

Эрнан слушал всех. С кем-то он соглашался, кому-то отказывал, но чаще всего приходилось искать компромисс, искать решение, вникать, дотошно разбирать любое дело.

Уже часа через два я поняла, что начинает трещать голова, а посетители не заканчиваются, и не видно им конца. Я знала, что Эрнан сидит тут с рассвета. Почти полдень… Сколько еще? Я устала, уже почти не понимала, что они говорят. Но нельзя же просто встать и уйти? Слава богам, меня никто ни о чем не спрашивал, можно было просто слушать, разглядывать этих людей и думать о своем. Я старалась сидеть прямо и слушать внимательно.

– А вы что думаете, ваше высочество?

Я вздрогнула.

Красивая женщина, одетая по-мужски, смотрела на меня. Она говорила что-то о танцах? О состязаниях? О каких-то играх в честь нового короля?

Я прослушала вопрос.

Несколько секунд паники.

Что я думаю?

– Прошу простить меня, но сегодня я воздержусь от того, чтобы высказывать свое мнение, – сказала осторожно. – Я здесь для того, чтобы слушать и учиться. Думаю, его величество найдет для вас достойный ответ.

Женщина поклонилась, в уголках ее губ мелькнула улыбка.

Раз уж я здесь – нужно слушать внимательно. Я приду сюда снова, буду слушать. Буду учиться.

* * *

– Тиль, проснись! – он разбудил меня на рассвете, еще в полутьме.

Увидев его так близко, внезапно, едва проснувшись, я испугалась сначала, ойкнула, натянула одеяло по самые уши. Он сидел рядом на корточках, чуть склонив голову набок, и весело улыбался.

– Пойдем, погуляем в город, принцесса?

– Погуляем?

– Да!

Он улыбался. Сейчас выглядел совсем мальчишкой, словно все заботы разом свалились с его плеч, напряжение спало, словно и не было этих лет, и он не король… Он и одет был в простую темную рубашку, потрепанные армейские сапоги, короткий меч на боку. Если не знать заранее, можно подумать, что он один из тех солдат, пришедших из Лохленна и оставшихся в городе. Простой солдат.

Заметив мой взгляд, Эрнан поднялся на ноги, давая возможность разглядеть свой наряд.

– Я и тебе платье принес, – кивнул он, от улыбки на его щеках появлялись едва заметные ямочки. – Одевайся, и я буду ждать тебя у ворот.

– Зачем?

Это было так неожиданно.

– А почему бы и нет? – сказал он. – Ты же совсем не знаешь свой город. Пойдем, посмотришь. Лучше всего можно рассмотреть изнутри, слившись с толпой. Так ты увидишь больше.

– Только вдвоем?

– Да. Помнишь, в детстве мы мечтали убежать в город? Давай сделаем это теперь? Сбежим на один день ото всех, никто не узнает. Просто погулять.

Разве так можно?

В дверь осторожно заглянула горничная, принесла мне воды для умывания.

Эрнан не сомневался. Я могу отказаться…

Почему бы и нет?

Какая-то удивительная, почти детская радость захлестнула меня. Словно что-то вернулось, словно это игра.

Почти игра.

Мне действительно стоит лучше узнать своих людей, посмотреть, как они живут, чем живут. Это важно. Конечно, важно.

– Отвернись, я оденусь, – сказала Эрнану.

– Я выйду, не волнуйся. Буду ждать тебя у ворот.

Дорога в такой ранний час была почти пуста, лишь изредка в сторону замка проезжали повозки.

А вот город уже проснулся, загудел. Я видела его впереди, нужно лишь спуститься с холма.

Мы шли по обочине, рядом. Сначала молчали. Это было как-то странно и необычно. Словно неправильно, словно мы делаем что-то непозволительное. Но в то же время… Я не понимала…

Потом Эрнан начал расспрашивать, ка�

© Бакулина Е., текст

© ООО «Издательство АСТ»

Глава 1

Если он войдет сюда… если хоть кто-то войдет – я брошусь в окно.

Высоко, аж кружится голова.

Небесная Мать, спаси меня!

Если он войдет…

Внизу еще идет битва. Мне страшно. Небесная Мать, как мне страшно! Окно башни выходит в сторону сада, но даже отсюда я вижу убитых. Наших защитников. Воинов, защищавших меня и брата, наш замок. Мой брат… Я не знаю даже, жив ли Хаддин. Я убежала, а он остался. Хаддин король, он не мог убежать. Хаддин сказал – ему нечего бояться. Мне казалось, он сошел с ума. Эта война, осада помутили его разум. Я помню лихорадочный блеск в его глазах. «Он не сможет меня убить, – шептал Хаддин. – Не сможет! У него ничего не выйдет! Пусть только сунется, и я сам убью его!» Но Хаддин остался там. Если воины Эрнана захватили замок, то убили его.

Я боюсь. Спаси меня, Небесная Мать!

Я слышу шум внизу. На лестнице. Кто-то идет. Кто-то с хрустом и лязгом продирается по узкому тайному ходу в стене, протискивается, цепляясь доспехами. Там и мне-то было тесно, а уж ему… Ругается. Я даже не могу понять, его ли это голос.

Если он войдет…

Небесная Мать, лишь бы это был он!

Эрнан. Только бы он. Если это кто-то из его людей, кто-то из этих ужасных диких варваров из Лохленна, я не выдержу. Как мне быть тогда? Я брошусь в окно. Если только он прикоснется ко мне…

Я боюсь.

Если это он…

– Тиль! – слышу я. – Тиль, ты здесь?!

И меня начинает трясти с удвоенной силой. И слезы льются из глаз. Сердце колотится так громко, что я почти ничего не слышу и ничего не вижу от слез.

– Тиль!

Нет!

Я не пойду с ним.

Но он не оставит меня в покое. Он пришел за мной. Вчера у подъемного моста он обещал Хаддину взять замок и меня тоже. Я нужна ему как трофей.

Я стояла тогда на стене, высоко, но я видела.

Видела, как Эрнан подошел к самым воротам без оружия. Снял шлем, тряхнул головой. Он стоял и ждал, когда Хаддин выйдет к нему. А Хаддин все не выходил. Хаддин собирался, он пошел… но я не видела его, не знала, что происходит.

– Убирайся прочь! – услышала я голос Хаддина. – Ты взял город, но замок тебе не взять! Еще никто не брал Облачную Нит! Кому, как не тебе, знать это! Убирайся, ублюдок!

Я не видела брата. Думаю, он стоял в проеме ворот или совсем близко к стене.

– Я возьму замок завтра к вечеру, – спокойно сказал Эрнан. Я не могла толком разглядеть его лица, слишком далеко, но я отчетливо слышала голос, спокойный и ровный. Уверенный, что так и будет. – Возьму замок, выпущу тебе кишки и повешу на них, а потом оттрахаю твою сестру. Я получу все, что хотел. Завтра вечером я буду пировать в Небесном Чертоге. Но если ты откроешь ворота, то умрешь быстро. А твои люди смогут уйти живыми. Я отпущу их. Решай.

Хаддин ответил не сразу.

– Подойди, – наконец велел он, его голос нервно дрогнул. – Подойди сюда.

Эрнан засмеялся.

– Трус! Подойди сам. Нечего прятаться за решеткой. Или говори так, пусть твои люди все слышат!

– Подойди!

– Хорошо, – согласился Эрнан. Он подошел к воротам, теперь я не видела и его тоже.

Я не слышала, что Хаддин говорил ему. Мне показалось, прошла целая вечность.

– Сукин сын! – услышала я. Увидела, как Эрнан поворачивается и идет прочь широким размашистым шагом. – Как ты можешь? Она твоя сестра!

Я видела, как он сплевывает в сторону, надевает шлем.

– Приготовиться к бою! – командует своим.

– Стреляйте! – орет Хаддин. – Убейте его!

Но никто не стреляет Эрнану в спину.

– Стреляйте! Иначе вас всех повесят!

Несколько неуверенных стрел срываются и летят, но ни одна не достигает цели.

Говорят, Эрнан неуязвим, его охраняет магия или даже боги. Никто не в силах убить его.

Я ненавижу его. Я сама готова убить.

Что мне делать? Он совсем рядом.

Я слышу шаги.

– Тиль, ты здесь? Не бойся, я не трону тебя!

Рядом.

К горлу подкатывает тошнота.

К окну…

Я смотрю вниз, и темнеет в глазах. Спаси меня, Небесная Мать. Я не хочу умирать, но выхода нет. Лучше умереть, чем так… Я сейчас прыгну. Я не хочу…

Рядом.

Он дергает дверь. Потом бьет.

Я заперла на засов, и дверь не поддается. Тяжелая, дубовая дверь. Но еще немного, и он сломает ее. И тогда уже все…

– Тиль, открой!

Я не узнаю его голос – глухой и низкий, но я узнаю то, как он произносит это: «Тиль!» И только он зовет меня так. Не Луцилия, а как в детстве.

– Не подходи! – пытаюсь крикнуть я, но голос не слушается, выходит едва слышно, почти шепотом. – Не подходи, или я прыгну!

Он не слышит.

Я сама едва слышу.

И снова удар в дверь. И еще. Дверь трясется и трещит.

У меня подгибаются ноги. Я сползаю по стене на пол, сажусь, обхватываю колени руками. Я зажмуриваю глаза. Спаси меня, Небесная Мать! Лучше умереть.

Я слышу, как трещит дверь.

Еще немного…

Боги! Скорей бы уж! Я не могу!

– Тиль!

Еще удар, и дверь ломается пополам, с грохотом падает на пол. Летят щепки.

Он стоит на пороге.

В первое мгновение мне кажется – я ошиблась, это не он. Вчера со стены я не могла рассмотреть. Он так изменился. Последний раз вблизи я видела его восемь лет назад, ему было четырнадцать, он был худым и длинным нескладным мальчишкой, огромные серые глаза, непослушные кольца черных волос… я… нет, он был мне как брат.

Сейчас передо мной стоял взрослый мужчина. Он выглядел даже старше Хаддина, хотя, наверно, это просто усталость, две недели непрерывных боев. Черных кудрей больше нет, волосы пострижены по-военному коротко, черная щетина на подбородке, по лицу, по доспехам размазана кровь. Только глаза…

– Тиль… – он тяжело дышит.

Он тоже не видел меня эти восемь лет. Мне было девять. Сейчас, наверно, совсем не узнать.

Что теперь?

Он осторожно делает шаг вперед, и я почти вжимаюсь в стену. Мне страшно.

Как же вышло все это?

– Не бойся, Тиль, – тихо, чуть хрипло говорит он, – я ничего не сделаю тебе.

Он поднимает руки ладонями вперед, чуть разводит в стороны, словно показывая, что в руках ничего нет, он не желает мне зла…

И тут я вижу кольцо.

Вскрикиваю, вскакиваю на ноги.

– Нет! – в ужасе всхлипываю я.

Он не понимает.

– Не бойся, я…

– Кольцо! У тебя кольцо Хаддина! Что ты сделал с ним?!

Он опускает руки. Хмурится, облизывает губы. Зажмуривается на мгновенье.

– Я убил его, – говорит, наконец.

Я знала. Знала это с самого начала. Земля качается и уходит из-под ног, все кружится.

Только не так.

Рушится мир… Хаддин! Эрнан, нет!

Отступаю назад.

– Не подходи, – говорю я. – Уходи. Если ты сделаешь хоть шаг, я прыгну в окно!

– Не говори глупости, Тиль. Если я уйду, то что будет? Ты останешься здесь одна? И что потом? Замок уже мой. Кого мне прислать за тобой?

У меня нет выхода.

Мне так плохо, так страшно, что я уже не понимаю ничего, все плывет. В глазах совсем темно. Нет выхода. Прости меня, Небесная Мать… Один маленький шаг в сторону, и за моей спиной проем окна. Я чуть приподнимаюсь, сажусь на край. Теперь стоит лишь отклониться назад.

Эрнан стоит у дверей. Нарин. Он всегда был Нарин для меня, как в детстве.

Я вижу панику в его глазах.

– Не надо, Тиль, – тихо говорит он. – Не надо, прошу тебя.

Я вижу, он готов броситься ко мне. За мной.

Он не успеет.

Все это происходит не на самом деле, я не верю… Это сон.

Мой Нарин не сделал бы такого, он не убийца.

– Нет, Тиль!

Я не смогу так жить.

Я наклоняюсь назад.

И падаю в бездну. Словно во сне. Я лечу. Целую вечность. Уже не страшно… Я словно в облаках… Небесная Мать…

И вдруг удар в плечо, так сильно и больно, что я кричу. И реальность возвращается.

Я вишу над пропастью. Вниз головой. Эрнан успел схватить меня за платье. Он держит крепко, но платье уже трещит. Сейчас ткань лопнет, и я…

– Давай руку! Скорей! – кричит он.

Одной рукой он держит за платье, другую протягивает мне. Он высунулся в окно так сильно, что даже не представляю, как держится сам. Еще немного, и мы упадем вместе. Он рычит сквозь зубы.

– Руку! Давай!

Я не хочу… лучше умереть.

– Нет! – кричу я. – Отпусти меня!

– Дура! Я скорее прыгну вместе с тобой!

– Я ненавижу тебя!

Он ругается, рычит.

И каким-то невероятным рывком вытаскивает меня, перехватывает за платье, за плечо, потом за шиворот, за волосы, вытягивает, я слышу треск… и вместе мы падаем на пол.

Он все еще держит меня. Обнимает, вцепившись крепко, словно все еще боясь, что я упаду. Я чувствую его колючую шершавую щеку у своей щеки, его дыхание. Он тяжело дышит, стиснув зубы. И на какое-то мгновение я теряю голову, он кажется мне самым близким человеком во всем мире, самым родным… Но лишь на мгновение. От него резко пахнет кровью. На нем стальная кираса, холодная и жесткая, он придавил мне руку…

Я, наверно, только сейчас понимаю, что случилось. И меня трясет. Я всхлипываю.

– Тихо, тихо, – шепчет он. – Уже все.

– Отпусти! – я дергаюсь назад.

Он послушно отпускает. Поднимается на ноги, но предусмотрительно встает, загораживая окно.

– Ты так сильно боишься меня, Тиль?

– Я ненавижу тебя.

Он кивает.

Я отползаю назад, к стене, забиваюсь в угол. Слезы подступают, я не могу их сдержать. Как же так вышло? Как вышло, что мальчик, в которого я была влюблена всю свою жизнь, вдруг вырос, и я готова умереть, лишь бы он не прикасался ко мне. Он так изменился?

Я смотрю на него и не могу понять.

Он прислоняется спиной к стене, он глядит мне в глаза. Молчит.

По моим щекам бегут слезы.

– Ты убил моего брата, – говорю я.

Он кивает. Это глупо отрицать.

– Ты убил их обоих. И Оуэна. Его ты убил тоже? Ему ведь было всего двенадцать лет! Он был ребенком!

Он качает головой. Я вижу, как желваки движутся на его щеках.

– Нет. Я думал, ты мне веришь… – он поджимает губы.

– Ты лжешь. Хаддин видел это. Я не верю тебе… Как я могу верить? Ты захватил мой город, сжег его. Ты захватил замок. Ты отнял у меня все! Ты убийца!

– Да, – холодно говорит он. – Я убийца. Я убил твоего брата, Хаддина, честно, один на один. Я захватил и сжег город. Но Оуэна – нет…

Он смотрит мне в глаза, и в его глазах я вижу лед.

– Честно? – говорю я. – Слышала, ты неуязвим? Тебя невозможно убить? О какой честности ты говоришь тогда?! Что мог сделать Хаддин?

– Что он мог сделать? – Эрнан усмехается, так криво и зло. – Ты думаешь, у него было меньше шансов, чем у меня? Ты действительно не понимаешь? Хаддин… – он не договаривает, скрипит зубами, отворачивается. – Хватит, Тиль, – говорит он, и мне становится страшно. – Хватит, я устал. Мне плевать, что ты думаешь. Можешь думать все, что угодно. Но сейчас ты встанешь и пойдешь со мной. Ты нужна мне. И тебе придется смириться. Ты станешь моей женой и сядешь на трон рядом со мной. И сегодня вечером ты будешь сидеть рядом со мной на пиру в Небесном Чертоге и принимать поздравления. Вставай.

Я чувствую, как все тело холодеет, и ужас сжимается внутри.

– А если я не пойду?

– Если ты не пойдешь, Тиль… Луцилия, если ты не пойдешь по доброй воле, я велю заковать тебя в цепи. И потащу на пир в кандалах. И все равно будет так, как я сказал. У тебя нет выбора. Идем.

Он протягивает мне руку.

И я вижу, как его пальцы дрожат.

* * *

– Убийца! – истошно орал Хаддин. – Ты убил его! Ты убил!

Когда я прибежала, Нарина уже схватили. Тогда еще его звали Нарин, а не Эрнан, я и подумать не могла, кто он на самом деле.

Они с Хаддином стреляли во дворе из арбалета. Хаддин стрелял, а Нарин бегал за стрелами. Учебными, с тупым концом. Да и арбалет у них был почти игрушечным, легким, из которого никого нельзя убить даже с двадцати шагов. Я никогда не понимала этой забавы, тем более что Хаддин был уже взрослым, ему было шестнадцать.

Но сейчас у ног Нарина лежал настоящий боевой арбалет.

А там, в кустах на другой стороне двора… Оуэн? Я даже не сразу поняла, что случилось. Не сразу поверила.

– Убийца! – орал Хаддин.

Нарин молчал. Его держали за руки, он стоял совсем белый, не пытаясь вырываться, не пытаясь оправдываться.

– Оуэн! – я бросилась было к брату, но появился отец. Он схватил меня. Не пустил. Велел немедленно идти к себе.

Я никогда не могла спорить с отцом. Не могла ослушаться.

Даже сейчас.

Отец подошел к Оуэну сам, склонился над ним.

– Ты убил его! – рявкнул, словно грянул гром.

– Нет! – И тогда я впервые увидела ужас на лице Нарина, но смотрел он не на отца и даже не на мертвого Оуэна, а на меня. – Нет! Это не я! Не я сделал это, Тиль!

Я потеряла брата в тот день. Меня даже не пустили к нему. Я рыдала у себя в комнате и весь день потом. Отец сказал: «Нечего тебе на это смотреть», не позволил даже проститься. Я не могла понять – как же так.

Я потеряла брата.

И друга потеряла тоже.

Отец велел казнить Нарина следующим утром, еще до похорон. К нему, конечно, меня не пустили тоже. Я видела Нарина лишь издалека. Видела, как его вели к высокой скале над морем. Он шел, слегка прихрамывая, расправив плечи и высоко подняв голову. Он был совсем мальчишка тогда. Его связали, привязали к ногам камень и бросили со скалы.

Вот только тело так и не нашли. Одни говорили – его унесло течением, другие – утащили русалки. Отец был в ярости.

* * *

– Принеси воды ее высочеству, – велел Эрнан, – и новое платье. Помоги ей привести себя в порядок. Сегодня вечером нас ждет торжественный ужин.

Он привел меня в мою комнату, позвал дрожащую горничную.

Замок казался пустым, но все осталось на своих местах. Даже слуги – они попрятались, но стоило только позвать. Я так боялась, что люди Эрнана разграбят все, ведь это их добыча. Или это добыча Эрнана, а он не позволит тронуть свое? Я пока еще не понимала как будет, и что ждет нас.

Только сейчас, впервые, подумала о Маргед, жене Хаддина. Королеве… Она называла себя королевой, как только умер отец, но ведь Хаддин не успел надеть корону. Времени не было, вокруг враги, коронация так и не состоялась. Хаддин был принцем. А Маргед… он отослал ее куда-то, лишь только к городу подошли войска. Ее и маленького сына. Они спаслись? Их нашли? Я боялась подумать, что с ними будет, если найдут. Ведь если Хаддин мертв, то не я, а маленький Гаран будет наследником. Вряд ли Эрнан закроет на это глаза.

Глава 2

Вечером Эрнан сам зашел за мной.

Он тоже успел помыться, сбрить щетину. И теперь выглядел еще более уставшим и осунувшимся, эйфория победы схлынула. Он сменил окровавленные доспехи на простой черный дублет, какие носили северяне, с фамильным гербом: ворон на голубом фоне. Герб Лохленна. Эрнан король Лохленна по праву рождения и по праву, завоеванному собственным мечом. Но здесь он пока не король.

Он вошел, окинул меня придирчивым взглядом.

– Уже готова? Ты прекрасно выглядишь, Луцилия. Я рад.

И я со всего маху залепила ему пощечину. Эрнан только поморщился.

– Можешь не стараться, – сказал он. – Я ничего не чувствую, ты забыла? Ходят слухи, что я неуязвим. Так что если надумаешь воткнуть мне нож в спину, когда я сплю, то у тебя тоже ничего не выйдет.

– Неуязвим? – я протянула руку, коснулась его брови. – Тогда что это?

Бровь рассечена, и вокруг бордовый синяк, глубокая царапина на скуле. Там, в башне, он был настолько грязный, что я и не разглядела. На правой руке сбиты костяшки пальцев.

– Не трогай, принцесса, – сказал он. – Иначе я решу, что мне можно тоже.

Он провел пальцами по моей щеке, чуть приподнял подбородок. И мои щеки вспыхнули, я даже не сразу нашла что сказать. Смутилась.

– Или можно? – тихо спросил он, наклонился ко мне. Я почувствовала на лбу его дыхание.

– Нет.

Он кивнул. Отвернулся. Убрал руку.

– Эрнан, я еще… Я хочу спросить… Неужели ты правда заковал бы меня в кандалы?

– Правда, – холодно сказал он, искоса глянул на меня, вздохнул. – Не знаю, Луцилия, – добавил чуть теплее. – Думаю, я нашел бы и другой способ, попроще. Я бы взвалил тебя на плечо и потащил в Чертог. И ты бы никуда не делась.

– Я бы кричала и вырывалась.

– Да? – он повернулся ко мне и теперь смотрел прямо в глаза. – Ты визжала бы и брыкалась на виду у всех? Устроила бы истерику перед своими врагами? Я думал, принцесс учат держаться достойно, даже когда их ведут на казнь, – злость скользнула в его голосе и даже, кажется, толика презрения.

Потом он снова повернулся ко мне спиной и пошел по коридору, не оглядываясь. Не сомневаясь, что я пойду следом.

Меня словно окатили холодной водой. Стало так стыдно и обидно разом. Так плохо. Он прав, это действительно недостойно. Нужно помнить, кто я, даже если у меня все отняли. Даже если всем плевать.

Эрнан всегда помнил. Кому, как не ему, говорить о таких вещах.

Я пошла за ним.

Побежала, едва догнала. Эрнан шел быстро, я едва поспевала за ним, запыхалась, едва не упала, споткнувшись. Он успел поймать меня под руку. Потом пошел тише.

Я смотрела на него и никак не могла понять, что я чувствую. Я ненавижу его, но… Наверно, я до сих пор не могу поверить. Я смотрю на него и вижу таким, каким он был в детстве, добрым и чутким мальчиком. Сегодня в башне он спас мне жизнь. Он всегда был готов помочь мне. Он играл с Оуэном, он вырезал для него лошадок и драконов из дерева. Он собирал для меня вишню в саду…

Как бы там ни было, я всегда считала, что с Оуэном произошел несчастный случай. Нарин просто не мог причинить ему вред. Что-то случилось, стрела сорвалась. Не знаю, как это вышло, но он не хотел.

Да, его армия взяла город. Но это его армия, не он сам. Варвары, наемники, дикие лорды с равнин. Я понимала, что это он привел их, но все равно у меня в голове не укладывалось. Это не он.

И даже с Хаддином. Мне все казалось, Эрнан меня обманул. Хаддин жив. Я скоро увижу его. Он отрекся от трона, сейчас заперт где-нибудь в башне, а может, даже ему позволили уехать. Да, он отдал кольцо, как символ власти. Но он жив.

Если бы все было так, то, возможно, я бы даже смогла принять Эрнана. Не сейчас, со временем. Когда все уляжется. И стать его женой. Я ведь помнила его все эти годы. Я ждала.

Если Хаддин жив, он где-то там со своей семьей… Все хорошо.

Небесный Чертог – огромный тронный зал с высокими стрельчатыми окнами, словно парящий в облаках над морем. Сейчас он был полон народу, еще не войдя, я слышала музыку, крики и смех. Там готовились праздновать победу, ждали лишь короля.

Эрнан подал мне руку, предлагая зайти вместе. Я покачала головой.

Двери открылись перед нами. Я видела, как он глубоко вдохнул, словно собираясь нырнуть. В Чертоге наступила тишина. Мы вошли. Сначала Эрнан, я за ним.

Он сделал несколько шагов вперед и вдруг замер. Он обернулся было ко мне, хотел что-то сказать, но тут я увидела.

Посреди зала, между колонн, висел Хаддин вниз головой с распоротым животом. Внутренности вывалились наружу. Кругом кровь.

Я заорала.

Паника. Дикая паника захлестнула меня. В первое мгновение мне захотелось спрятаться, не видеть этого. Я в ужасе, зажмурившись, уткнулась Эрнану в грудь. И только потом поняла – ведь это он! Он – убийца! Там, у ворот вчера он обещал убить Хаддина и вспороть ему живот. Я рванулась в сторону, но Эрнан уже крепко держал меня за плечи.

– Не дергайся, – сказал он. И потом громко, чтобы все слышали: – Уберите это!

– Тебе не нравится, как мы украсили зал? – крикнул кто-то, я слышала, тот явно был уже пьян.

– Убрать! – рявкнул Эрнан так, что у меня заложило уши.

Я почти ничего не соображала больше, у меня ноги подгибались. Эрнан подхватил меня, почти поднял, потащил за стол, на положенное место. Я даже идти сама была не в силах.

Он что-то говорил, я ничего не понимала, и мне говорил, и людям в зале. Все словно в тумане. Я зажмурилась. Боялась открыть глаза и увидеть снова. Я не вынесу этого. К горлу подкатывала тошнота.

Меня усадили в кресло, сунули в руки высокий кубок, но пить я не могла, и даже удержать в руках не выходило. Я уронила, расплескала все. Закрыла лицо руками. В животе все сжималось и подкатывало к самому горлу…

– Дыши. Дыши глубже, – услышала я голос Эрнана. – Не хватало еще, чтобы тебя стошнило прямо здесь. Можешь открыть глаза, его уже унесли.

Я всхлипнула, зажмурилась еще крепче.

Хаддин! Как же так?! Я ведь почти поверила!

– Зря ты так, мой мальчик, – сказал кто-то рядом. – Зря снял. Ты хочешь угодить этой девке? Я понимаю тебя. Был бы я помоложе, тоже мечтал бы о ее любви. Но не забывай, кто она. Лучше подумай о своих людях. Они хотели тебя порадовать.

– Если мы хотим остаться здесь, не стоит вести себя как свиньи, – холодно ответил Эрнан. – К мертвым стоит относиться с уважением. Кем бы они ни были.

– К мертвым? – тот вздохнул. – Тебе виднее. Вот только я бы предпочел получить свое и отправиться домой. Меня жена ждет. Она, конечно, старая и толстая, но я уже к ней привык.

Я слышала, как Эрнан усмехнулся.

Мертвым… Отчего-то вспомнились разговоры, что Эрнан давно мертв, поэтому его никто не может убить. Мой отец бросил его в море, он утонул. Какая-то черная русалочья магия вернула его.

Но это все сказки.

Вдруг стало так страшно.

Всхлипнула, приоткрыла глаза.

Нет, Эрнан не мертв, конечно. Это сказки.

Хаддина уже унесли, кровь убрали. Снова громко играла музыка. Начали разносить еду, гости за столами оживились. Голова еще кружилась, но я немного пришла в себя.

– А, очнулась, – сказал старик рядом с Эрнаном. – Ты так убиваешься, а знаешь, что твой братец предлагал выдать тебя, чтобы ему сохранили жизнь?

– Что? – я сама не узнала свой голос, едва слышно.

– Твой братец, говорю, хотел подсунуть тебя под Эрнана, чтоб спасти свою шкуру.

Это не укладывалось в голове.

– Нет… Он не мог. Я не верю.

– Зря не веришь, – пожал плечами старик. – Хаддин визжал как свинья, когда Эрнан пришел за ним. Он кричал тут, что если его хоть пальцем тронут, то ты тоже умрешь, напугать хотел. Не вышло, значит?

Я мотнула головой.

Не верю.

Не сейчас.

«Тебе лучше умереть, чем отдаться ему!» – горячо шептал Хаддин. Ворота уже пали, исход битвы решен. «Тебе лучше умереть! Он чудовище! Захватчик! Узурпатор! Он хочет получить тебя, но ты не должна позволить ему! Ты не шлюха! Умереть! Иначе ты опозоришь весь наш род! Ты не должна достаться ему живой!» Он тащил меня в Небесный Чертог, но я вырвалась и убежала. Я спряталась в крошечной комнатке в Зеленой башне, тайной комнатке, о которой знала только я. И еще Эрнан. Наверно, я ждала его, хоть и не могла признаться даже себе.

«Ты должна умереть!» – звенело в ушах.

– Твой братец был той еще сволочью, – сказал старик. – И трусом.

– Не трогай ее, Ливан, – Эрнан остановил его. – Сейчас не самое подходящее время.

Я отвернулась. По щекам покатились слезы.

– Ты убил его, да? – спросила я.

– Да, – сказал Эрнан. – Я утопил его в купели в Утренней часовне.

– Утопил?

– Это было не просто, – Эрнан устало поморщился. – Принесите вина, – велел он, – тиронского, покрепче.

Когда принесли, сам наполнил мой кубок.

– Выпей, – сказал он. – Тебе поможет.

Я не хотела пить. И есть, конечно, не хотела тоже. Вообще ничего, даже смотреть не могла.

Музыка, смех и разговоры сливались для меня в общий гул, я почти не слышала ничего вокруг. Я сидела почти неподвижно, глядя в свою тарелку. Никто больше не пытался говорить со мной. Всем было не до меня. Я ни о чем не могла думать, мне все казалось – я сплю и сейчас проснусь… Проснусь, и ничего этого не будет. Все будет, как раньше.

Эрнан смеялся. Он обсуждал что-то со своими людьми, принимал поздравления, пил за победу, выслушивал клятвы верности от придворных вельмож, которые уже успели переметнуться на его сторону. И снова пил, смеялся и радовался победе. Я сидела совсем рядом, но все это доносилось до меня, словно из глубины… Словно пустота вокруг.

Я пыталась понять, что меня ждет. Боялась того, что будет.

Сейчас или потом… Я должна стать его женой? У меня нет выбора.

Этот Эрнан, сидящий рядом, казался мне совершенно незнакомым, чужим и страшным человеком. Чудовищем. Даже в башне он был другим.

– И когда коронация? – краем уха уловила я.

– Думаю, через месяц, не больше, – говорил Эрнан. – Не хочу тянуть. Мне нужны полномочия.

– А наследники? Кроме принцессы никого нет?

– Нет, – говорил Эрнан, – я все решил.

– Принц Гаран, сын Хаддина?

Я вздрогнула, резко повернулась к нему. Принц? Что с ним? Эрнан не успел ответить, встретился со мной взглядом. Что-то изменилось в его лице, хотя он все так же вальяжно продолжал сидеть в кресле, держа полный кубок в одной руке и засахаренный персик в другой. Рядом с ним на столе лежал нож, которым он только что резал мясо.

– Что ты сделал с принцем? – спросила я.

Кто-то рядом заржал. «О, ты смотри, смотри! Проснулась!» «Да ей только принцев подавай!» и что-то еще.

Эрнан молчал.

Я глядела в его глаза – совершенно ясные, трезвые, напряженные, несмотря на бурное веселье вокруг. Я видела, он пытался что-то решить. Соврать?

– Что ты сделал с ребенком? – повторила я, голос дрогнул.

В глазах Эрнана сверкнула какая-то страшная невероятная злость.

– Я убил его, – резко бросил он. – Его я тоже убил, поняла? Чего ты ожидала?

Я вскрикнула.

И даже не знаю, что на меня нашло. Никогда бы не подумала, что способна на такое.

Я подскочила, схватила нож и…

Конечно, я не успела. Эрнан перехватил мою руку.

Мы оба теперь стояли. Я сжимала нож в руке, он держал меня за запястье.

И вокруг тишина.

Стало так тихо, что слышно было, как море шумит далеко внизу. Ни единого звука.

– Она хотела убить короля? – осторожно сказал кто-то.

– Это покушение!

Все, конец, поняла я. Это конец. Прямо на пиру. Все видели. Такого не прощают. Как глупо…

Эрнан обернулся к ним. Так широко и беззаботно ухмыльнулся.

– Вот эта дикая кошечка по мне! – сказал он громко. – Любит выпустить когти! Ничего, я с ней справлюсь!

Резко притянул меня к себе, крепко прижал, обнял. Я забилась было в его руках, пытаясь вырваться, но сделать ничего не могла. Он был страшно силен, его руки казались железными, нечеловеческими. Чуть надавил на запястье, я вскрикнула, выронила нож.

А потом он поцеловал меня…

Я еще пыталась дергаться. Мои руки вдруг оказались свободными, я принялась колотить его, но он, кажется, даже не чувствовал, ему было все равно. Одной рукой он прижимал меня к себе, обхватывая за талию и спускаясь все ниже… другая рука поддерживала шею и затылок, и мне некуда было деваться. Я пыталась оттолкнуть его, но что толку. Так близко… Я чувствовала, как гулко и быстро колотится его сердце. И еще, как сильно он хочет меня …

Он поцеловал… Он обнимал меня так уверенно и по-хозяйски, но поцелуй был нежный, даже острожный. Сахар от персика на его губах. И я совсем не чувствовала запах вина, хотя, казалось, он выпил уже бочонок.

Его губы… словно обожгло огнем. Меня еще никто и никогда не целовал. Я никогда… Еще в детстве я пыталась представить, как это бывает, и в моих мечтах это всегда был Нарин. Эрнан. Я знала, что это невозможно, но в мечтах я всегда представляла его. А теперь… У меня закружилась голова. И подогнулись ноги. Все поплыло, все провалилось куда-то. Все исчезло, словно мы одни в целом мире. Я затихла, почти повисла на его руках, и в какой-то момент мне показалось даже, что я готова ответить…

Эрнан чуть отстранился.

В его серых глазах был лед.

– И это все? – тихо-тихо сказал он. – Так просто? Ты уже согласна?

Словно пощечина.

Меня бросило сначала в жар, потом в холод. Затрясло. Лицо вспыхнуло. Мне казалось, я сейчас умру, провалюсь сквозь землю.

Я толкнула его, попыталась освободиться. Он ухмыльнулся.

Вокруг смеялись. Улюлюкали. Какие-то шутки в мой адрес… пошлые шутки… кто-то советовал продолжить в спальне, кто-то кричал, что и эта крепость храбро сражалась, но уже готова пасть и открыть победителю ворота… и слава королю!

Меня трясло.

Еще немного, и я упаду в обморок.

Лучше бы я умерла тогда. Лучше бы прыгнула в окно сразу, и Эрнан бы не успел. И ничего бы этого не было.

Он наклонился, поднял нож, сунул за пояс.

– Думаю, нам действительно стоит уединиться! – весело и громко объявил он. – Простите, что оставляю вас, но надо и эту осаду довести до конца. Отдыхайте! И за победу!

– За победу! – грянул Чертог. – Слава королю!

Эрнан поднял бокал, залпом выпил все до дна и швырнул об пол.

– Идем, – он взял меня за руку.

Я не смогла толком сделать и пары шагов, ноги не слушались, я чуть не упала.

Тогда Эрнан подхватил меня на руки и понес.

Он так и нес до самой моей спальни, через весь замок.

Сейчас…

Паника. У меня темнело в глазах, все сжималось внутри, и от волнения стучали зубы.

Пинком ноги он открыл дверь. Я чуть не закричала, страшно боясь того, что сейчас будет. Но он пронес меня мимо кровати на балкон. Усадил в кресло. Соленый свежий морской воздух пахнул в лицо. Ночная прохлада. Треск цикад в саду под окном.

Он присел рядом.

– Как ты?

Я смотрела на него и ничего не могла сказать. Не знала, что и думать. Все так перемешалось.

Он потянулся было ко мне, но я со страха вжалась в кресло, чуть не закричала.

Он улыбнулся. Лишь легонько коснулся губами моего лба.

– Не бойся, Тиль, я не трону тебя. – Страшная усталость в его глазах. – Посиди немного на воздухе и иди спать. Это был тяжелый день, и завтра будет не лучше. Отдохни.

На глаза навернулись слезы, губы дрогнули… Я сейчас расплачусь.

– Ты не против, если я посплю тут у тебя? – сказал Эрнан. – Если сразу пойду к себе, начнутся пересуды. Зачем давать лишний повод?

Я неуверенно кивнула.

Он поднялся на ноги.

Не знаю, сколько сидела так. Сначала тихо плакала. Потом рыдала в голос, почти захлебываясь, всхлипывая. Потом просто сидела, глядя на море.

Страшная опустошенность накрыла меня.

Ни горя, ни боли, только безграничная пустота.

Я потеряла все. Всех близких людей. Отец умер чуть больше месяца назад, а потом… потом все это. Даже Гаран. Он только родился. Отец даже не видел его, не успел. А теперь…

Когда-то, когда я только услышала, что Эрнан вернулся и вернул себе Лохленн, я втайне мечтала, что однажды он придет за мной. Заберет меня с собой. И мы будем счастливы.

Он пришел.

Только счастливы мы никогда не будем. После всего…

Этот Эрнан – совсем не тот мальчик, которого я знала. И никогда уже не будет прежним. Слишком много всего между нами.

Я встала. Заглянула в спальню.

Он действительно спал там, на маленьком диванчике в углу, сняв сапоги, неудобно поджав длинные ноги, подсунув руку под голову.

Король Лохленна.

Я подошла.

Он не слышал. Он глубоко и ровно дышал во сне, хмурился, ему что-то снилось… Тяжелый день… Еще утром шел бой. А для него, я думаю, этот бой не прекращался последние две недели, когда они брали город, а потом крепость. Две недели непрерывных боев. Его видели у стены, на улицах, он всегда был со своими людьми, впереди, и днем, и ночью. У нас шептались – он вообще не человек. Демон, вернувшийся из Табера, царства теней.

Жестокий демон, несущий смерть, не знающий усталости.

Не знающий жалости.

Даже к младенцам.

Тварь, вернувшаяся с того света.

И все же я слышала, как бьется его сердце. Его можно убить?

Нож у него за поясом.

Он спит.

И мне уже почти все равно, что будет со мной. Если я смогу хоть раз попытаться…

Я подошла. Стараясь очень тихо, не шуметь и почти не дышать. Не разбудить его. Протянула руку.

Рукоять была теплой. Я взялась, осторожно потянула. Сначала никак не выходило, пришлось сильнее, так старалась, даже закусила губу. Осторожно, чуть покачивая, ничего не задевая.

И мне почти удалось, но тут он открыл глаза.

Я отшатнулась, отпрыгнула назад. Но нож остался у меня, я смогла.

Эрнан сел. Он смотрел на меня, на нож, на то, как дрожат мои руки.

– Ты так хочешь убить меня? – сказал, наконец. – Хорошо. Давай. Попробуй убить, и закроем этот вопрос раз и навсегда.

Попробовать? Он издевается? Что я могу сделать против него? Он воин. Хочет, чтобы я дралась с ним?

Эрнан поднялся на ноги.

– Давай, Тиль. Попробуй, ударь меня, – он развел руки в стороны. – Я даже не буду тебе мешать. Давай.

Что это за игры? Что он задумал?

Я не понимала.

– На тебе кольчуга, да? Там, под одеждой?

Он покачал головой. Расстегнул застежки, снял дублет, оставшись в тонкой сорочке.

– Никакой кольчуги, – сказал он. – Я могу совсем раздеться, но, думаю, понятно. Попробуй, ударь.

Оцепенение напало на меня. Я стояла и не могла поверить.

– Давай, – Эрнан сам шагнул ко мне. – Ты должна увидеть своими глазами. Убедись. И больше уже не лезь ко мне с этим. Ударь.

– Тебя нельзя убить, да?

– Убить можно, – сказал он. – Но не так, придется постараться. В конце концов, я снял его с мертвого… с убитого врага, – он криво ухмыльнулся. – Давай, ты все равно не поверишь, пока не увидишь.

Я мотнула головой.

Не могу.

Тогда он взял меня за руку. За ту руку, в которой я держала нож, сам сжал мои пальцы, чтобы я не выронила. Поднял, направил острием себе в грудь и вдруг резко дернул на себя со всей силы. Я едва не упала. Мне показалось, нож ударился в камень. Во что-то твердое, и отскочил, отдавшись болью в руке. Взвизгнула сталь. Эрнан моргнул и выдохнул почти с облегчением, так, словно и сам он видел это впервые, не очень представляя, как все будет.

– Поняла? – чуть хрипло спросил он. – Давай сама. Ну?

Я завороженно ткнула его в грудь снова. Потом еще, сильнее. И снова. Я вложила в это весь ужас, всю боль, все желание отомстить… И еще! За всех, кого он убил! С размаху. И снова!

– Хватит, – Эрнан поймал меня за руку. – Убедилась?

Словно очнулась.

Сорочка на нем порвана, свисает клочьями. Неужели это все я?

– Ты… ты вообще человек? – шепнула я. – Говорят, ты демон? Мертвый. Поэтому тебя невозможно убить.

Он покачал головой.

– Всего лишь защитный амулет. Если я сниму его, ты сможешь проткнуть меня насквозь, и я умру. Но не пытайся снять сама. С живого хозяина против воли снять невозможно. У тебя не выйдет. И давай без глупостей. В следующий раз я не стану просто стоять и смотреть.

Эрнан повернулся, подобрал сапоги и куртку.

– Скоро утро, – сказал он. – Отдохни.

Глава 3

Погребальные костры уже сложили.

Три костра на берегу.

Хаддин. Маргед. И Гаран. Кто-то говорил, надо положить ребенка к матери, но Эрнан сказал: «нет». Пусть идет в Табер сам, своим путем, он принц. У Эрнана были свои счеты с мертвыми и свои взгляды.

Я стояла рядом, смотрела и понимала, что уже почти ничего не чувствую. Пустота. Все слезы закончились. Все выгорело. Одна пустота. Ни слез, ни горя, ни ненависти.

– Подойди, – тихо сказал Эрнан. – Подойди к ним, простись. Только тихо.

Я удивленно посмотрела на него. С какой стати ему указывать?

Нет. Я уже простилась с ними в своей душе, я уже достаточно видела в Чертоге и больше не вынесу этого. Я закрываю глаза и вижу снова. Хватит. Они мертвы.

Если я подойду, то разрыдаюсь при всех. Но плакать нельзя.

Совсем недавно я проводила в Табер отца. Теперь брата. У меня больше никого не осталось.

– Возьмешь факел? – спросил Эрнан.

Я покачала головой.

– Это должен делать мужчина.

– Это должен делать близкий родственник, – сказал он сухо. – У них тут, кроме тебя, никого нет.

– Ты не имеешь права говорить об этом.

– Не имею, – согласился он. – Как хочешь.

Жрец Темного уже закончил напутственные песни, священный огонь трепетал перед ним, выбрасывая в воздух искры. Пора.

Эрнан подошел сам. Я слышала, как в толпе зашептались – он убийца, он не имеет права. Но он король. И никто не посмеет сказать ему это в лицо.

Эрнан опустился перед жрецом на колени. Тот что-то шепнул ему, Эрнан покачал головой. Мне кажется, жрец тоже был не доволен. Он медлил. А Эрнан терпеливо ждал на коленях, склонив голову, как подобает.

Но спорить не время.

Жрец взял в руки нож, трижды пронес его над пламенем. Потом срезал немного волос с головы Эрнана, бросил в огонь. Взял его руку, провел по ладони острием, и несколько капель крови скатилось, и священный огонь вспыхнул снопом искр, затрепетал.

Эрнан поднялся на ноги.

– Эдн, Великий Орел, я зову тебя! – Его голос звучал громко и чисто, кажется, даже в самых последних рядах собравшихся было слышно. – Спустись и возьми эти души, подними их на свое крыло, отнеси их во мрак! Пусть дорога ваша будет легка!

В небесах, над головой, раздался орлиный клекот.

По толпе прокатился вздох. Орел! Такое бывает не часто. Говорят, это добрый знак.

На меня напало странное оцепенение.

Я смотрела, как Эрнан берет факел, зажигает его от священного огня, подходит, подносит сначала к стопке хвороста у ног Хаддина, шепчет слова молитвы, и сухие ветки вспыхивают огненной стеной. Потом к Маргед. Потом к Гарану. Убийца. И все же: «к мертвым стоит относиться с уважением», я почему-то уверена, что он все делает правильно. Они найдут последнее пристанище там. Дорога будет легка и сон безмятежен.

Убийца.

Если смогу, я отправлю Эрнана вслед за ними. Теперь мне тоже есть кому мстить. Нужно только понять как. Боги, клянусь вам! Я отправлю убийцу вслед за ними, я сделаю это.

Кружится голова.

Дым пахнет сандалом и миртом. Искры трещат. Сейчас займутся крупные бревна, а потом… Я отворачиваюсь. Вдруг щиплет глаза.

Наверно, мне стоило все сделать самой. Я единственный близкий родственник. Но теперь поздно.

Они уже ушли. Орел забрал их.

Эрнан возвращается на свое место, стоит, хмуро глядя в небеса.

– Так странно, – тихо говорит он, – по моей вине погибли тысячи людей. Я затеял эту войну, я повел их. И погибли не только солдаты, но и простые люди. Случайные. В своих домах, на улицах. Ты видела, что творилось на улицах, когда вошли войска? Я видел. Резня. Погибли женщины, дети, такие же, как и те, что лежат сейчас на костре. Ничем не лучше и не хуже. Не я их убил, не своей рукой, но все же. Но винить меня будут только за этих.

– Боги рассудят за всех.

– Пожалуй, – соглашается он.

В ноздри бьет запах горелого мяса.

Я пытаюсь отвернуться, становится нехорошо.

– Ты умирал, Эрнан? Ты был там?

Он как-то очень буднично пожимает плечами.

– Не знаю. Может, это был только сон. Я помню, как спускался в глубокий колодец. Помню свет… Не знаю, Тиль. Я умирал, но не знаю, умер ли до конца. Я помню удар об воду, меня оглушило, из носа хлынула кровь. Помню, как камень тянул меня вниз, как я задыхался, как горели и разрывались легкие, но… Не знаю.

– Страшно было?

– Страшно было сидеть и ждать утра. Знать, что будет. Страшно было подниматься на скалу. А там, в воде – уже нет.

– Оуэн умер быстро. Не успел испугаться.

Эрнан трет ладонью лицо, потом поворачивается, долго пристально смотрит на меня, словно желая что-то понять. Я отвожу глаза. Я уже и сама не знаю, зачем начала этот разговор.

– Ты любила своего брата? – вдруг спрашивает он. – Хаддина? Ты любила Хаддина, Тиль? Тебе дорога память о нем?

У меня все сжимается внутри. Кажется, я знаю, что он сейчас скажет. Всегда знала. Но я не хочу.

– Память – это все, что у меня осталось, – говорю я. – Ты отнял у меня все. Не отнимай хотя бы это.

Он кивает.

Пустота.

* * *

– Луцилия! Как я рада!

Флир ждала меня. И я, наконец-то, вздохнула с облегчением – хоть с кем-то можно поговорить, поплакать у кого-то на плече. Хоть кто-то, кого я действительно рада видеть! Пустота угнетала, я уже думала – она полностью захватила меня. Но улыбка Флир придавала немного сил.

Флир – дочь лорда Корсена, распорядителя королевской охоты, всегда веселая и беззаботная, мы давно дружны с ней.

Последние дни я не видела ее, не представляла, что случилось. Только бы все было хорошо.

– Как ты, Флир! Как твой отец?

Я боялась, она скажет, что Эрнан убил и его тоже. Боялась того, что могло случиться с ней самой, ведь замок полон солдат, и захватчики не церемонятся…

– Все хорошо, не волнуйся, отец уже присягнул на верность Эрнану. Ты разве не видела его на пиру?

Я даже вздрогнула. Как все просто.

Как все просто для нее. Отец присягнул, и волноваться не о чем. Тот король или другой – не важно.

– Нет. Мне было не до того.

– Ах, прости… – Флир на мгновение смутилась, но лишь на мгновение. – А расскажи, как он?

– Кто?

– Эрнан! Он такой красавец! А в постели он так же горяч, как в бою?

Меня передернуло.

Не удивило, пожалуй, но возмутило. Как можно?

– Он просто чудовище.

– Так плохо? – удивилась Флир. – Он был груб с тобой? Тебе не понравилось?

– Он убил моего брата! Он убил Маргед!

– Ну, Маргед… ты же ее терпеть не могла? А твоего брата давно стоило придушить, поделом ему.

Я не могла в это поверить. Вся эта война, все ужасы ничего не значили для нее? Все то, что случилось… И словно ничего не было. Словно так и должно быть.

– Что ты такое говоришь, Флир?

– Твой брат был той еще скотиной, уж прости. Как вспомню…

– Он был моим братом!

– Прости, – Флир нахмурилась. – Но, насколько я помню, твой отец когда-то убил всю семью Эрнана, а теперь он пришел и убил твою. Он имел полное право. Вы в расчете. Ты же всегда мечтала о нем?

– Нет.

Я отвернулась.

Мечтала. Но не так. Я была глупой девочкой и не понимала…

Как можно такое говорить? После похорон!

Мне хотелось прогнать ее. И в то же время я боялась вновь остаться одна. Боялась пустоты.

– Ну, так как он?

Флир обошла меня и присела на край диванчика, того самого, на котором спал Эрнан. Ей хотелось подробностей. Она была свежа и весела с утра, ей хотелось новых историй и подвигов. О! О подвигах Флир я знала многое. Ее отец, несмотря на звание лорда, скорее формальное, был совсем не богат. Не знаю, какими землями он владел, и владел ли вообще. У Флир не было шансов удачно выйти замуж, зато была цветущая красота.

Зачем ей еще и это? Зачем ей знать об Эрнане?

– Никак. Ничего не было.

– Не было? – удивилась Флир. – Ты пыталась зарезать его на пиру? Он поймал тебя и страстно поцеловал, потом поднял на руки и понес сюда. Говорят, он нес тебя всю дорогу, до самой спальни, по всем лестницам и переходам. И ты хочешь сказать, что после этого ничего не было? Он принес, и? И ничего?

– Ничего, – сказала я. – Я упала в обморок и очнулась только к утру.

Флир недоверчиво смотрела на меня.

Ну вот, я уже сама начинаю врать. Зачем? Неужели я в чем-то виновата?

– А пока ты спала? Он… ну, он нет? – Флир пыталась понять. – Он ничего не сделал с тобой?

– Нет, – резко сказала я.

Мне начинало казаться – лучше пустота, чем это.

– Ты уверена?

Еще немного, и я… сама убью ее.

– Оставь меня, Флир. Я хочу побыть одна.

Она заулыбалась вдруг, словно поняла это как-то по-своему.

Я не могу.

Почему я должна оправдываться?

Что я должна объяснять? Что он не тронул меня? Почему? Потому, что не хотел причинить мне боль? Потому, что он…

Он любит меня? Или я не знаю чего-то важного?

На глаза навернулись слезы.

Он убил моего брата. Иногда душу можно ранить сильнее, чем тело.

– Оставь меня, Флир, прошу тебя, – попросила я. – Не сейчас.

Я вышла на балкон.

Там, внизу, вдалеке, шумело море. Белые барашки пены на сияющей лазури, еще не шторм, лишь легкое волнение. Небо синее-синее, и лишь у горизонта, почти у самой кромки воды, шла черная туча. Надвигалась гроза?

Ветер нес запах мирта с каменистых склонов. И аромат кипарисов – такой густой и терпкий. Камни нагрелись на солнце…

На берегу пусто.

Дым погребальных костров уже иссяк, пепел собрали.

Все кончено.

И еще отсюда видна Соленая башня над воротами, ведущими к набережной, кусок стены, и головы на стене. Даже отсюда я вижу их. Из своего окна. Каждый раз, глядя на море, я вижу мертвые головы.

Сначала две, потом добавилась еще одна.

Мародеры, как сказал Эрнан. Я не знаю этих людей, кто-то из тех, что пришел с ним. Да, он жесток даже к своим. Я ужаснулась, попросила снять, но он только покачал головой. Пусть остаются, чтобы все видели.

«Если хоть раз позволить им и закрыть глаза, город будет разграблен за пару дней».

Теперь это его город. И он никому не позволит портить свое.

Так будет с каждым.

Наверно, он прав. Но каждый раз, глядя на них, я понимаю, что он убийца. И пусть даже эти головы он срубил не своей рукой. Он не тот мальчик, которого я знала. Того Нарина больше нет. Все изменилось.

Нужно помнить об этом и никогда не забывать.

Пока он сдержан и даже добр со мной, но не стоит забывать о том, зачем он пришел.

Захватчик.

Нужно понять, чего мне ждать.

* * *

– Тиль?

Он поднялся мне навстречу.

– Не помешала? – спросила я.

Эрнан занял отцовские комнаты. Просторный светлый зал, рабочий стол у окна весь завален бумагами, с краю примостился одинокий кувшинчик вина.

– Нет. Заходи, Тиль.

Не знаю, правильно ли я поступаю?

– Я пришла поговорить. Хочу понять, чего от тебя ждать. Обсудить. Ведь даже с врагами нужно уметь договариваться, правда?

– Правда, – сказал он. – Я бы тоже хотел кое-что узнать у тебя. Ты обедала?

– Немного. Я не голодна.

– Хорошо, – сказал он. – Тогда просто посиди со мной, я как раз собирался. Хочешь виноград? Или соленые оливки? Вина?

– Вина, пожалуй, – согласилась я.

Эрнан усадил меня за небольшой столик, в кресло. Удивительно, но я никогда не сидела здесь, никогда не обедала с отцом, он не звал меня. Я даже не уверена, что вся мебель стояла именно так, как раньше. На столе уже ждала миска с изрядно остывшим рагу, немного нарезанного мяса, сыра, оливки и свежая зелень. Мальчик, слуга Эрнана, принес мне еще один бокал и кувшинчик вина, Эрнан отослал его.

Сам налил мне немного, себе взял бокал, стоящий у него на столе, среди бумаг. И, наконец, сел напротив.

– У тебя много дел? – спросила я. – Некогда даже перекусить?

Он улыбнулся.

– Раз уж мы об этом, скажи, насколько ты вообще в курсе состояния дел? Казна? Долги? Важные договора? Я так понимаю, отец не посвящал тебя? А Хаддин? Что ты знаешь?

Я пожала плечами.

Хаддин тоже меня не посвящал.

– Не много, – сказала я.

Эрнан улыбнулся. Отпил несколько глотков, поставил бокал на стол.

– Дипломатично, – сказал он. – И все же? Ты боишься выдать мне какие-то тайны? Или просто не знаешь?

– Скорее не знаю. Думаю, ничего нового для тебя. Основная торговля с Фаннаром и Лотой – масло, вино, дерево, серебро. Гилтас и Тир платят нам дань зерном, Диджас – золотом. Мы платим дань Тоуру, морскому царю, но это скорее дань традиции.

– Традиции… – Эрнан покачал головой. – Хорошо, я понял.

Он взял пару оливок.

– Нашего повара ты убил тоже? – спросила я. – Обычно он мог приготовить что-то получше вчерашнего мяса и тушеной морковки… что там у тебя? Бобы с луком?

– У нас пустые склады, Тиль. Городские амбары сожгли еще на прошлой неделе. Все, подчистую. Поля сожжены. Окрестные деревни выгребли до основания. Будут ли поставки из Тира – сказать сложно, мне они, боюсь, могут отказать. Казна пуста. Дороги сейчас опасны, так что купцы придержат товар, и с торговлей будет плохо до лета как минимум. Нас ждет голод. Не нас с тобой, конечно, но город в целом. Бобы с луком – неплохой вариант, дешевый. Жизнь научила меня ценить даже сухие лепешки.

– Казна пуста? – я не поверила.

– Возможно, Хаддин припрятал что-то от меня. Но, судя по бумагам, проблемы с долгами уже давно, – Эрнан отпил вина. – Прости, Тиль, ты тоже хотела о чем-то поговорить?

Мне стало как-то неловко. Мои проблемы какие-то мелкие по сравнению с этим.

И все же.

– Что будет со мной? – сказала я.

– Ты будешь королевой, – сказал он.

Это прозвучало так… Словно награда. Словно Эрнан решил назначить меня на важный государственный пост. Деловое решение. Сказал – королевой, а не его женой.

– А если я не хочу?

Он откинулся на спинку кресла, разглядывая меня.

– Есть другие варианты, Луцилия. Твой отец тоже собирался выдать тебя замуж, думаю, ты понимаешь. Причем обещал тебя не единожды. Я нашел три договора, скрепленных печатями, от него и еще парочку обещаний от Хаддина. Должен признать, отец был более добр к тебе, по крайней мере, он собирался выдать тебя за короля и двух принцев. В Гилтас, Фаннар и Кидарис. Хаддин – лорду Дэйкину и Орсу в Тааракар. Орс даже не лорд, скорее богатый торговец, очень влиятельный – этого не отнять, и он обещал в обмен на тебя подкинуть денег в казну. Это еще раз подтверждает, что дела шли совсем плохо.

Мне казалось, будто землю выбили из-под ног.

Растерянность… даже не ужас, просто растерянность. Этого не может быть.

– Я не верю.

– Хочешь, я покажу тебе? – предложил Эрнан.

– Нет.

Это уже слишком. Нет, я не хочу сейчас на это смотреть.

– Не представляю, как бы твой отец, и особенно Хаддин, выкручивался бы, когда все эти короли и торговцы пришли бы за тобой.

Эрнан улыбался, ирония звучала в его голосе, но вот глаза смотрели очень серьезно.

Я глубоко вдохнула.

Нет. Я не могу поверить.

Потянулась, взяла бокал с вином, почти не глядя сделала большой глоток. Я видела, Эрнан попытался было остановить меня, но не стал. Большой глоток, и еще, хоть немного прийти в себя… Я только потом поняла, сморщилась.

– Что это?

Эрнан широко улыбался, теперь уже совершенно честно, и глаза смеялись тоже.

– Это мое, прости, Тиль. Ты схватила мой бокал. Твой вот. Ничего особенного, просто очень сильно разбавленное вино.

– Разбавленное?

– Вода. Не бойся, ты не отравишься, – он вздохнул. – Если честно, то очень хочется хорошенько напиться и не думать ни о чем. Вот прямо надраться до беспамятства и проваляться дня три. Но пока не выходит. Я так мало спал в последнее время, что, боюсь, меня свалит с пары глотков. А еще нужно кое-что решить.

Я смотрела на него.

Все это как-то не укладывалось в голове.

Разбавленное вино, бобы с луком, уставшее, осунувшееся лицо, круги под глазами. Победитель. Король. Только вчера взявший город, получивший все…

– И вчера тоже? – тихо спросила я.

Он кивнул.

– Вчера вообще только воду. Если бы пил вино на пиру, то не смог бы ограничиться одним поцелуем. Порадуйся. И так, знаешь…

Он отвернулся. Поджал губы.

Разбитая бровь, синяк у него на лице из бордового стал густо-синим, желтоватым по краям, скоро начнет сходить. Царапина на скуле. Как же это вышло? Я ведь пыталась убить его, я видела, что это невозможно, даже поцарапать. В чем секрет?

Небо за окном совсем потемнело, еще немного, и начнется гроза. Я уже слышала далекие раскаты, молния сверкнула на горизонте.

Веселье закончилось.

Стало как-то не по себе. Совсем неуютно. Неловко.

– А как собираешься выкручиваться ты? – тихо спросила я. – Когда все эти короли и торговцы придут за мной?

– Я узурпатор, а не преемник, – хмуро сказал Эрнан. – От меня не ждут соблюдения старых договоренностей. Я просто оставлю тебя себе, и пусть проваливают.

– Почему?

Глупый вопрос.

– Потому, что я люблю тебя. И никому не отдам.

Тихо и просто, словно это не признание. Словно…

Он даже не смотрел на меня. Куда-то в сторону, все так же хмуро, стиснув зубы.

Потом встал, вышел на балкон. Подставил лицо первым каплям дождя.

С улицы пахнуло прохладой.

Мне, наверно, стоит уйти.

Глава 4

Бабочка у окна.

Мертвая бабочка лежала у окна, сложив крылья. Почти высохшая, невесомая.

Когда-то в детстве я умела оживлять бабочек. Я брала их, клала на одну ладошку и накрывала второй. Я представляла, что бабочка сейчас спит, ей снятся сны, какие-то чудесные цветочные сны, в которых небо и солнце, и у нее все хорошо. Сейчас она проснется и полетит. Потом я открывала руки, тихонько дула, и бабочка просыпалась. Иногда взлетала сразу. Иногда долго лежала на боку, подергивая лапками, но потом все равно поднималась, расправляла крылья.

У меня всегда получалось.

Однажды я даже оживила птичку, найденную в саду.

Я так радовалась. Мне было, наверно, пять лет.

Только няня сказала, что птичка просто замерзла ночью, уснула, а я отогрела ее своим дыханием. Ничего особенного не произошло. Никакого чуда.

Отец был в ярости. Он сказал, что если я еще раз, еще хоть раз сделаю что-то такое, он велит запереть меня в башне и не выпустит, пока не придет пора выдать замуж. Потому что принцессе не подобает делать такое. Потому что людям, которые умеют такое, уготована особая судьба. Я должна забыть. Иначе скитальцы заберут меня. И я ему больше не дочь.

Этими скитальцами пугали долго. Но я даже не знаю, были ли они на самом деле, или это все сказки. Древние сказки о древней магии.

Больше никаких бабочек.

Я была послушной девочкой, а потом выросла и забыла.

Теперь у меня нет отца, и уже никто не заберет.

Бабочка у окна.

Я осторожно взяла ее, положила на ладонь. Неужели я правда могла бы сделать это? Представить, что она спит, накрыть другой рукой. Какие сны снятся бабочкам?

Бабочка у меня между ладонями.

Что нужно сделать?

Я пыталась представить изо всех сил. Она спит. Просто спит.

Теперь открыть ладони и подуть?

Открыть… крылышко сломано, на пальцах пыльца.

Если подуть…

Я очень хотела, очень старалась все делать правильно.

Но ничего.

Я дула, но бабочка не оживала никак. Я пыталась повторить все снова, от начала до конца. И снова ничего.

Ничего не выйдет. Я была ребенком, теперь все иначе. Это была игра, не на самом деле. Я просто не помню. Ничего не было. Няня права, я не оживляла их, бабочки просто спали. Мне только казалось, что я оживляю их.

Чудес не бывает.

Вдруг слезы навернулись на глаза.

На что я надеюсь?

Мне все равно никого не оживить. Остался лишь пепел.

* * *

Убийц бросали в море с Костяной скалы. Не Эрнан был первый. Решив казнить его, отец всего лишь следовал традиции.

Так было раньше, а потом море отступило, под скалой обнажились камни и пляж. Можно было продолжать скидывать на камни, с такой высоты это верная смерть. Но отец решил иначе. После Эрнана убийц он вешал без затей. Или рубил им головы, если злодеи были знатного рода. Думаю, ему просто не хотелось снова вылавливать тело и гадать, где оно может всплыть.

Когда рубишь голову – тут уж наверняка.

Эрнану удалось выжить.

Говорят, русалки спасли его.

Может быть, даже сама Ингрун, дочь Тоура, морского царя. Я видела ее.

Видела ее утром у Костяной скалы. Они с Эрнаном говорили о чем-то. Я… не знаю… Мне стало как-то не по себе. Зачем он с ней?

Видела издалека. Со скалы, сверху. Я гуляла. Я всегда любила здесь гулять и даже купаться – тихо, спокойно, недалеко от замка, но никого нет, и никто не пытался меня останавливать. Здесь можно было раздеться и нырнуть, поплавать, не думая ни о чем, расслабиться, не боясь, что кто-то увидит. Говорили, Костяная скала – проклятое место, дурное, но меня эти разговоры не беспокоили. Я не верила.

Со скалы вниз вела узкая, едва заметная тропинка, очень крутая. Я хотела спуститься к морю, но увидела их. Внизу.

Эрнан сидел на большом плоском валуне у самой воды, сняв сапоги, закатав штаны до колен. Волны накатывались, обдавая брызгами и пеной.

А русалка сидела рядом, держа его за руку, заглядывая ему в глаза. Она приворожила его? Говорят, ни один мужчина не может устоять, если русалка его поманит. Ингрун я видела и раньше, вблизи. Она совсем как юная девушка, хотя ей больше трехсот лет. Маленькая, хрупкая, невероятно красивая, с молочно-белой кожей, зелеными длинными волосами и глазами синими, словно небесная лазурь. Я слышала сказки, что у русалок есть рыбий хвост, но так говорили лишь те, кто живет далеко от моря. У Ингрун – изящные ножки. Дети моря очень похожи на нас.

А еще они почти никогда не носят одежды, считают ее нелепой.

Она сидела рядом…

Невообразимо прекрасная, обнаженная.

Зачем он говорит с ней?

Я чувствовала, как сжимается сердце.

Она заманит его и уведет на морское дно. Что ей надо?

Но разве не об этом я должна мечтать? Чтобы она увела его навсегда? Чтобы он утонул. Умер.

Я слышала ее смех, чистый и легкий, словно серебряный колокольчик. А потом она заметила меня, махнула рукой, словно старой знакомой.

Я дернулась назад. Я готова была провалиться сквозь землю.

Нет, я не слежу за ними, это вышло случайно!

Но все еще слышала ее веселый смех.

Хотела тут же броситься бежать, но все же не удержалась, осторожно выглянула еще раз. Эрнан уже взбирался по тропинке наверх. Ко мне.

Облегчение на мгновение, потом паника.

Нет…

Я побежала.

Со всех ног, в платье, по высокой траве. Я понимала, что мне никуда не деться, я далеко не убегу. И совершенно не понимала, от чего я пытаюсь сбежать. Зачем? Я не сделала ничего плохого.

– Тиль! – он уже взобрался, я видела его. – Тиль, стой! Что случилось?!

Я не понимала. Но остановиться не могла. Бежать. Меня не должно было здесь быть.

И слезы…

– Тиль!

У меня подгибались ноги. Не было сил.

На какой-то кочке споткнулась, и едва не упала с разбега в траву, но Эрнан успел догнать, подхватить меня на руки. Я забилась было, пытаясь освободиться. И тут же охнула. Нога! Как больно!

Тогда он осторожно посадил меня на траву, сам сел рядом.

– Что случилось?

– Нога очень болит… – тихо сказала я, закусила губу. Обидно и больно до слез.

– Болит? Давай посмотрю.

– Нет!

Почти паника.

Я попыталась было отодвинуться, дернуться назад, но он резко схватил меня за руку.

– Тихо. Я просто посмотрю. Главное, чтобы не сломала ничего. Если вывихнула, я могу вправить. Сиди спокойно. Я ничего плохого тебе не сделаю.

Он откинул юбку, снял туфлю с моей ноги.

Никаких возражений.

– Пошевели пальцами. Так, хорошо…

Он осторожно и вместе с тем очень уверенно прощупал ногу, сначала ступню, потом голень. Лодыжка чуть припухла.

– Сильно болит?

Я мотнула головой.

– Хорошо, – сказал он.

Помял пальцами еще немного, резко повернул, я вскрикнула, но даже почувствовала, как все встало на место. Стало лучше.

– Ничего страшного, – сказал он. – Так зачем ты убегала?

Я смутилась.

– Не знаю… я просто…

Что ему сказать, если я даже сама не понимаю?

– Что-то случилось? Ты искала меня?

– Нет. Я гуляла… я часто гуляю здесь… А потом увидела тебя и… и ее…

Кажется, я покраснела.

– Ее? – он удивился, потом ухмыльнулся так понимающе, что мне стало совсем нехорошо.

Ревность – вот что это. Я только сейчас смогла признаться сама себе, когда увидела это в его глазах.

Так не должно быть.

Он понимает лучше меня самой.

Я испугалась, что он сейчас скажет это вслух, или скажет еще что-то об этом, но он промолчал. Оставил мои чувства мне.

– Ладно, – сказал только. – Ты уж аккуратней в следующий раз. Придется снова нести тебя на руках, это уже входит в привычку.

Хотел было поднять меня, но я дернулась, попыталась отползти назад, вскочить на ноги.

– Не трогай!

Но не успела.

– Хватит. Сколько можно бегать, – он поймал меня, прижал к земле. Не больно, но очень крепко. – Перестань шарахаться от меня. Я и так ношусь с тобой, словно с ребенком, боюсь ранить твои чувства. Что опять?

– Не трогай меня… пожалуйста… Я боюсь.

Я не могла ничего с собой поделать. Было страшно. Когда он рядом, вот так, я…

Словно обжигало огнем.

Его глаза вспыхнули.

– Не трогать? Совсем? Чего я должен ждать, скажи мне? Свадьбы? Потом можно? Что-то изменится?

– Нет, – всхлипнула я. – Ничего не изменится.

Его лицо совсем близко.

– Чего ты хочешь, Луцилия? Ты думаешь, я просто отпущу тебя? И что дальше? Я скажу: «Ты свободна, иди куда хочешь!» Нет? Или ты ждешь, что я сам уйду? Верну тебе назад твою землю, заберу людей и уйду? Плюну на все, ради чего сражался? Так не бывает. Чего ты ждешь?

Злость в его глазах. Раздражение и злость.

Хотелось вжаться в землю, провалиться… умереть прямо сейчас, тут… Слезы катились из глаз.

Хотелось убить его.

– Ты пришел мстить, – сказала я. – Ты не успел отомстить отцу, но зато успел брату. Но разве я чем-то провинилась перед тобой? Что сделала я? Ты сломал мою жизнь. Я твой трофей. Игрушка без права голоса. И ты спрашиваешь, почему я бегу от тебя? Ты не понимаешь? Я тебя ненавижу!

На мгновенье показалось – он сейчас ударит меня.

Я зажмурилась.

Но он отпустил.

Зашуршала трава. Он глубоко вздохнул и сел рядом. Долго молчал.

– Знаешь, – тихо сказал он, – было время, когда месть значила для меня все. Остальное просто не существовало. Я ненавидел твоего отца за то, что он сделал. Со мной, с моей семьей. Мне было пять лет, когда он захватил Воронье Гнездо. Он думал, что я все забыл, но я помню. Он убил моего отца, убил братьев. Он отрубил им головы, насадил на пики и поставил на стене. А тела скормил свиньям. Я не видел, что стало с моей матерью, знаю лишь, что она тоже умерла в тот день. Я слышал разное… Мы с сестрой, с Дайрэ, пытались спрятаться, убежали, забились под кровать. Но он нашел нас. Дайрэ было двенадцать. Была ли она виновата в чем-то? Я ведь даже толком не понимал, что он делал с ней, я был слишком мал. Я только слышал, как она кричала. Ей было больно и страшно. Она плакала. Просила отпустить ее… А потом, когда твой отец закончил, он встал и перерезал Дайрэ горло. Столько крови… Я забился в угол, меня никто не заметил. Я пролежал там до утра рядом с мертвой сестрой.

Эрнан сидел ко мне спиной, отвернувшись, я не видела его лица.

Я… я не знала…

Нет, кого я пытаюсь обмануть. Я, конечно, знала, что случилось тогда, просто никогда не задумывалась. Это было далекой историей, случившейся едва ли не до моего рождения. Не моей реальностью. Историей о победе, завоеваниях, славе и богатой добыче. Историей о чужих людях. Я знала правду, но видела ее не так. С другой стороны.

Эрнан с усилием провел ладонью по лицу, по шее, взъерошил волосы на затылке.

– Я мечтал отомстить, – сказал он. – Я представлял, как я приду сюда. Убью всех. И на глазах твоего отца я сделаю с тобой то же, что он сделал с моей сестрой. Чтобы он все видел, чтобы он понял – каково это. А потом я убью его тоже. Я представлял себе… Эта картина мести так распирала меня, что я ходил в бордели, и на месте каждой шлюхи я представлял тебя… и как ты будешь кричать, так же, как и они… – он глубоко вздохнул. – Потом я понял, что просто мальчишка и мечтаю совсем даже не о мести. Прошли годы, прежде чем я смог добраться сюда. Твой отец умер, а с Хаддином у меня были другие, особые счеты. Мстить за то, что когда-то сделали с моей семьей, уже некому.

– А если бы отец был жив? – тихо спросила я.

Эрнан усмехнулся.

– Это ничего не изменило бы для тебя. Я просто убил бы его там, в Чертоге, вместе с Хаддином.

– Ничего бы не изменило… – повторила я. Села, подобрала под себя ноги. – А Хаддин? За что ты мстил ему? За то, что в детстве он издевался над тобой, за то, что пытался тебя бить?

– Пытался, – Эрнан фыркнул. – Он пытался бить меня, потом я бил его, потом меня бил твой отец, потом я приходил и бил Хаддина снова. Еще неизвестно, кому досталось больше. Нет, не за это. Это ерунда, за такое нельзя ненавидеть всерьез. Ты просто многое не знаешь о своем брате. О том, что он делал и собирался сделать. Если бы Оуэн не вмешался тогда, я убил бы Хаддина еще восемь лет назад.

– Оуэн… – у меня к горлу подступил ком. – Скажи, как это вышло? Только не ври мне… Не ври мне, пожалуйста. Уаткин, наш оружейник, видел, как ты стрелял. Ты хотел убить Хаддина, а попал в Оуэна? Так?

Эрнан повернулся ко мне.

– Нет. Я стрелял в Оуэна, но стрелял поверх головы. Две стрелы поверх головы, в дерево. Его убил не я.

– А кто? Ты знаешь?

У меня даже сердце замерло. Испугалась.

– Тиль, я спрашивал уже, дорога ли тебе память. Хочешь ли ты правду? Я могу рассказать, но нужно ли это тебе.

– Ты хочешь сказать… – у меня перехватило дыхание, все сжалось внутри. – Ты хочешь сказать, что это был Хаддин? Так?

Эрнан молчал.

Нет. Так не может быть. Хаддин мог многое, но не такое. Убить брата?

– Нет! Я не верю!

Эрнан покачал головой. В его глазах была пустота.

– Ты можешь не верить, Тиль. Когда-то я думал, что смогу вернуться и рассказать, доказать тебе, что все было совсем иначе, что я не виноват. Но сейчас я ничего не хочу доказывать. Мне все равно. Это ничего не изменит.

– Я не верю тебе. Хаддин не мог! Он не мог этого сделать…

– Конечно, не мог, – Эрнан вздохнул, поднялся на ноги, протянул мне руку. – Забудь. Пойдем лучше. Я отнесу тебя домой.

Я больше не стала вырываться из его рук. У меня все равно не было выбора.

Он взял и понес, вот так просто, до самого замка и потом через двор. Мимо страшных голов на стене. Все смотрели на нас, начиная от стражи у ворот, заканчивая знатными лордами, ожидающими аудиенции короля. Он кивнул кому-то, пообещал, что сейчас примет. Он так и шел со мной – босиком, в закатанных до колена штанах, спокойно, невозмутимо.

Это мне было неловко, я пыталась спрятаться, уткнувшись ему в плечо. А ему все равно.

Далеко, и по лестницам. Уже в замке я почувствовала, что ему тяжело. Он не бессмертный демон, не знающий усталости, а всего лишь человек. Он, конечно, силен, но у всего есть свой предел. И это даже немного радовало. Просто человек.

Его руки бережно обнимали меня.

Даже не знаю, что я чувствовала. Это было так странно.

* * *

– Ты уже слышала? – Флир прибежала вечером, вся такая розовая и взволнованная, села на край кровати.

– Слышала что?

Я лениво потянулась, так и провалялась весь день, наступать на ногу было больно.

– О-о! – Флир радостно заулыбалась, она первая может рассказать свежую сплетню. – Ты слышала, что наш король собирается драться и с Тоуром тоже?

«Наш король» – резануло слух. Здесь он пока еще не король, хотя распоряжается уже как у себя дома.

– Что? – Мне показалось, я неправильно поняла. – Драться с морским царем? Что это значит?

– Да, – Флир энергично кивнула. – Ему жалко золота, а может, жалко девственниц, или и того и другого сразу. Зачем отдавать, если можно оставить себе? Он нашел договор, по которому девушек и золото можно заменить юношами, если только эти юноши смогут победить десять морских демонов. Он ищет добровольцев. Там такая шумиха поднялась.

Скоро день весеннего солнцестояния, день Тысячи Цветов, когда по традиции мы приносим дары морю, чтобы кораблям и рыбакам сопутствовала удача. Вино, золото и десять прекрасных невинных девушек, которым суждено стать наложницам Тоура, а потом, возможно, и женами кого-то из высоких вельмож. Через год девушки имеют право вернуться, но не возвращаются почти никогда.

Эрнан решил все переиграть?

– А разве демонов можно убить?

Я видела их – огромные дикие чудовища из свиты Тоура. Разве кто-то по доброй воле решится выйти против них? Это самоубийство.

– Наш король говорит, что можно. – Глаза Флир взволнованно блестели.

Я чувствовала, ее увлекают эти игры, возбуждают. Она хочет зрелищ.

– Раз он считает, пусть сам и выходит драться, – буркнула я.

– Да-да! Он и собирается выйти. Но, по правилам, нужно еще девять. Кое-кто из его рыцарей, из тех, что пришел с ним, уже готов. Киар, сын лорда Йоса, Лохан и еще… как же? Такой высокий красавец с длинными волосами, из Сатора, говорят, в бою ему нет равных.

Эрнан собирается выйти сам? Это безумие.

Ради чего?

Мне стало страшно.

– И что, Тоур уже согласился? – осторожно спросила я. – Зачем ему это надо?

– Зачем надо – не знаю, – Флир пожала плечами. – Но король уже обо всем договорился.

Глава 5

На Ингрун было ожерелье моей матери. Слезы моря. Я видела его всего несколько раз, отец показывал мне, обещал подарить, когда я буду выходить замуж. Оно одно стоило целого состояния. Невероятной красоты сверкающие камни цвета морской волны, белое золото, как белая пена.

А теперь я видела ожерелье на Ингрун.

Сердце сжималось. Это Эрнан отдал ей? В тот день, на берегу? Я хотела спросить, но все никак не могла решиться.

Ингрун сидела рядом с отцом на высоком помосте, выстроенном прямо в воде. На ней была лишь тонкая, почти прозрачная туника, ничуть не скрывающая изгибы тела, длинные волосы волнами струились по плечам. Все мужчины, все рыцари Эрнана смотрели только на нее.

Я сидела на другой стороне, у скалы, в резном кресле под навесом.

Исар – морской принц, сын Тоура и брат Ингрун, обсуждал сейчас с Эрнаном детали предстоящего действа. Они уже осмотрели сундуки с золотом, кувшины с вином, и девушек, которые предназначались морскому народу. Я не слышала, о чем они говорят, видела лишь, что Исар злится, что-то не нравится ему. А вот Эрнан выглядел совершенно спокойным.

Мне даже показалось – он передумал. Сейчас отдаст положенную дань, перед нами выступят певцы и танцоры, потом начнется пир, и этим закончится все, как обычно. Никакой битвы. Разве что игры, не до смерти, а до первой крови.

За моей спиной рыцари нетерпеливо переминались с ноги на ногу, уже готовые кинуться в бой. Все они были совсем молоды, горячи, всем хотелось подраться. Все они пришли с Эрнаном и никогда не видели демонов в настоящем бою. Они спорили, кто будет первым и кто убьет больше, смеялись.

А вот я видела демонов в бою, однажды, когда отец пытался отказаться платить. Нет, они смертны, их можно убить. По ним стреляли огненными шарами из катапульт, весь берег был усыпан телами… Но каждый из демонов на голову выше человека, сильнее и быстрее. Один на один не справиться. Они убивали людей сотнями. Я не могла представить, на что Эрнан рассчитывал, кто из его рыцарей достаточно силен?

Демоны стояли за спиной Тоура черной стеной.

Тоур откровенно скучал.

А вот Ингрун сидела прямо и напряженно, сцепив пальцы. Она тоже волновалась.

Наконец, Исар махнул рукой и направился к отцу. Потом долго говорил ему что-то, Тоур равнодушно слушал, лишь изредка хмуря брови.

Потом подозвал Эрнана.

– Подойди сюда! – Его голос, словно раскат грома. – Мой сын утверждает, ты хочешь обмануть нас.

Так подзывают мальчика-слугу, но не короля.

Эрнан подошел, ему пришлось влезть в воду почти по колено, чтобы забраться на помост.

Тоур долго смотрел на него, разглядывая, изучая, словно стараясь что-то обнаружить.

– Я не вижу на тебе магии, – сказал он. – Но ты же не настолько глуп, чтобы рассчитывать в одиночку победить десять моих воинов?

– Нас тоже десять! – крикнул кто-то из-за моей спины.

Я видела, что Эрнан усмехнулся.

– Твои боевые петушки чего-то не понимают? – удивился Тоур. – Ты не объяснил им правила?

Эрнан повернулся к нам, поднял руку.

– На поединок выходят двое, – громко сказал он. – Битва до смерти, тяжелораненых добивают. Победившим считается выживший. Против него выходит следующий противник. И так, пока на какой-то из сторон не закончатся бойцы. Все просто.

– Тот, кто выходит первым, должен победить десятерых или умереть, – сказал Тоур. – Первый почти всегда смертник.

Эрнан улыбался.

– Я ведь имею право выставить любого? – сказал он, и Тоур кивнул. – Тогда не вижу причин, по которым не могу выйти сам.

– Я не верю ему, – сказал Исар.

Роптание за моей спиной. Кажется, молодые рыцари начали что-то понимать.

И я тоже. Его убьют сейчас, на моих глазах.

Закружилась голова.

Я ведь должна этого хотеть? Я сама пыталась его убить.

На что он рассчитывает? Я могу поверить, что Эрнан сможет выстоять против одного демона. Он ловок и силен, он хороший воин. Если действительно Ингрун спасла его, то и с демонами он мог быть знаком достаточно хорошо, знать их сильные и слабые стороны.

Но десять подряд!

Я видела, как пальцы Ингрун впились в подлокотники кресла. Она тоже боится? Она знает больше меня?

– Начнем? – сказал Эрнан.

– Снимай все, – сказал Исар. – Я хочу посмотреть.

– Хорошо, – Эрнан пожал плечами, он был готов к такому повороту. Снял куртку, рубашку, снял сапоги. – Штаны тоже снимать? Думаешь, я засунул кольцо в задницу? Думаешь, от него там будет польза? Хочешь проверить?

Я даже отсюда видела, как Исар побагровел, как гнев и раздражение захлестывают его. Эрнан издевался над ним, но Исар не мог понять, в чем подвох и что следует с ним делать.

– У тебя медальон на шее, снимай.

Эрнан снял, подержал на ладони, подошел к Ингрун.

– Пусть побудет у тебя, – сказал он. – Сохрани его, он мне дорог.

Ингрун поджала губы. Я неожиданно поняла, что она тоже злится. Рука дрогнула, она взяла медальон осторожно, словно это была ядовитая змея. Что не так?

– Дай руку, – велел Исар, вытащил нож.

– Хочешь убить меня сразу?

– Давай!

Эрнан протянул ему левую руку, Исар крепко взял его за запястье, провел по предплечью острием ножа. Тонкая красная полоса осталась под лезвием, выступила кровь.

– Ну? Хватит? – холодно спросил Эрнан.

Исар молчал.

– Начинаем! – грянул грозовой голос Тоура. – На поле!

Эрнан спрыгнул с помоста, вышел на узкую прибрежную полосу. Ему принесли меч и длинный кинжал. Я видела, Исар дернулся было, наверно, оружие тоже хотел осмотреть вблизи, но Тоур остановил его.

Затрубили трубы.

Пути назад нет.

Победить десять демонов или умереть.

Мне хотелось закрыть глаза и ничего не видеть. Хотелось убежать, спрятаться. Но я уже не могла. Весь мир сжался до двух фигур на песке.

Эрнан ждал.

Он смотрел, как демон выходит вперед, разминая плечи, как берет огромный, чуть искривленный на конце меч и круглый щит в другую руку. Идет на него. Движения демона – словно движения воды, плавные, тягучие, он катится, словно гигантская волна. Неумолимо. Эрнан чуть отступает, назад и вбок. Волна надвигается. И они кружат. Терпение демона безгранично, это стихия – неумолимая, бесстрастная, так может продолжаться вечно.

Эрнан спокоен. Он идет круг за кругом, так же плавно… вода… нет, словно рыба в воде.

Один рывок. Словно прыжок из воды! Эрнан бросается вперед, подныривая под волной. Вперед и в сторону. И прежде чем ответный удар успевает обрушиться на него, острием меча рубит демона по ногам. Демон ревет, пытается сделать шаг, замахнуться снова и падает. И Эрнан уже успевает подскочить к нему со спины. И с разбегу всаживает в него меч, а потом кинжал в горло.

Все кончено.

– Один есть! – Эрнан салютует поднятым мечом. – Давай следующего.

Я слышу радостные крики за спиной. Это кажется так просто.

Еще девять.

Но следующий демон куда осмотрительнее. Его так просто уже не возьмешь, и он готов к внезапным рывкам. Он отбивает, парирует удар, и сам бросается в атаку. Эрнан уклоняется. Он уходит, словно танцуя, стараясь не сталкиваться с демоном напрямую. Демон чудовищно силен, его удар выдержать нелегко. И только раз Эрнан принимает удар левой рукой, кинжал с визгом ломается под таким напором, меч демона задевает ему ладонь. Резкий выпад, и правой Эрнан вгоняет меч демону под ребра. Отскакивает назад.

Демон качается и падает навзничь.

– Второй! – Эрнан салютует мечом.

На песок капает кровь.

– Где ты научился так драться? – спрашивает Исар.

– Меня учил Айнар, как и тебя.

Я не знаю, кто это, но Исар знает, скрипит зубами. Это многое объясняет для него.

Эрнан утирает пот, встряхивает головой.

– Можно перевязать руку? – спрашивает он. – Крови много, рукоять выскальзывает, неудобно.

– Перевязать? – Исар медлит. – Неудобно тебе?

– Да. Или ты считаешь, что я ранен достаточно тяжело, чтобы меня сразу добить? – Эрнан смеется.

– Хорошо, – нехотя соглашается Исар.

И тогда к Эрнану подбегает мальчик с кувшином воды и с бинтами, быстро промывает, заматывает. Этот мальчик… я где-то уже видела его. Он не оруженосец и не слуга. Нет, что-то другое.

Исар следит так пристально, словно чувствуя подвох, он едва ли не сам сует нос, проверяя бинты.

Эрнан рассматривает повязку, шевелит пальцами, сжимает и разжимает их.

– Отлично, – говорит он. – Теперь давай третьего!

– Он сейчас всех перебьет, нам не достанется, – слышу смех за спиной.

У него нет выбора. Если достанется им, значит, Эрнан умрет.

Мне страшно.

Но он убивает третьего, потом четвертого. И я начинаю думать, что все еще может закончиться хорошо, когда понимаю, что Эрнан устал, пока еще не слишком сильно, но до конца далеко. Он двигается медленнее и не всегда уже успевает ускользнуть из-под удара, парировать все тяжелее. Спина блестит от пота.

Пятый демон с двумя мечами гоняет Эрнана по полю из конца в конец. Сталь в его руках сверкает, словно молния, словно лопасти бешеной ветряной мельницы. К демону не подойти. Эрнан едва успевает защищаться, отбивается, и вдруг очередной взмах выбивает меч из его рук, тот отлетает, втыкаясь в песок.

Я не успеваю толком разглядеть, что происходит, но Эрнан бросается на демона с одним кинжалом, зажатым в левой руке, пригибаясь и изворачиваясь так, что кажется невероятным, и темнеет в глазах. Мне даже кажется, он пропускает удар в бок и хватает за лезвие голыми руками, дергая и выворачивая, и тут же вгоняет кинжал демону в глаз. Тот дико ревет, заваливается на бок, едва не подминая Эрнана под себя, но Эрнан успевает отскочить в сторону.

– Стоять! – орет Исар. – Что это было?! Ты что делаешь?

– Что? – Эрнан тяжело дышит, стоит над поверженным демоном, согнувшись, упершись ладонями в колени. – Я его убил. Еще пять.

– Покажи руки!

Эрнан смеется, поднимает руки ладонями вперед, и на ладонях кровь.

– Да, я поймал за лезвие. Ты так не умеешь? – В его голосе ясно слышна издевка.

– Он ударил тебя в бок! Но ничего нет.

– Он промахнулся. Ты можешь что-то доказать? Или просто придираешься ко всему подряд?

Исар долго молчит, супит брови.

– Если я поймаю тебя на лжи, то убью собственной рукой.

– Договорились! – соглашается Эрнан.

Пять. Еще столько же.

С шестым все кажется довольно легко. Долго, но легко. По крайней мере, так выглядит со стороны. Они ходят кругами, скорее присматриваясь, чем нападая, несколько единичных выпадов, пробуя силы, и вдруг короткая атака, и Эрнан широким замахом сносит демону голову.

А вот седьмой демон просто страшен. Он выскакивает на поле стрелой и тут же бросается в бой, Эрнан едва успевает приготовиться. Едва успевает отбивать яростные атаки, отступает. Он и так уже сильно устал, выдерживать напор не хватает сил.

У меня замирает сердце.

Я слышу лишь звон мечей, и он сливается в один непрерывно-долгий звук, мне кажется, это никогда не закончится. Мне страшно. Демон загоняет Эрнана в воду и заставляет отступать все дальше, все глубже. Человеку в воде двигаться намного сложнее, прибой сбивает с ног, ничего не стоит поскользнуться на мокрых камнях.

И вдруг… Эрнан падает? Или делает это сознательно? И вместе с волной он проскальзывает за спину демона и, еще не успев вскочить, бьет по ногам. И демон падает на него всем своим весом. Я почти не вижу, что происходит. Брызги, мелькают руки и тела, я ничего не понимаю. Потом я вижу спину демона, мне кажется, он пытается Эрнана утопить. Так долго держит. Я сама уже почти не дышу. Понимаю, что вскочила на ноги, еще немного, и побегу к ним…

Держит…

Демон прижимает Эрнана к земле, мне кажется, тот уже перестал дергаться.

Долго.

Холодеют руки.

Я вижу, как Ингрун напряженно вытягивается, как широко улыбается Исар.

Нет.

Нет-нет-нет!

Не может быть.

Демон все еще держит его.

И вдруг всплеск, что-то сверкает, и демон падает. И по воде расплывается кровь. И еще удар. Я почти не понимаю, что происходит.

А потом Эрнан встает. Шатаясь и кашляя. Он едва стоит на ногах, почти выползает, садится на песок.

У меня подгибаются ноги. Все хорошо. Он жив, все хорошо.

Но только впереди еще трое.

– Живой? – спрашивает Исар.

Эрнан поднимает меч на вытянутой руке, ответить не хватает дыхания.

– Тебя что, и утопить нельзя? – удивляется Исар, усмешка и издевка разом. – Умеешь дышать под водой?

Эрнан качает головой.

– Утопить как раз можно, – хрипло говорит он. – Он плохо старался!

– Так ты признаешь?

– Я дерусь честно! – Эрнан тяжело поднимается на ноги. – Следующего! Я готов.

Я падаю в кресло. Щиплет глаза, слезы катятся, я ничего не могу сделать. Я не могу смотреть. Закрываю лицо руками.

Еще три.

Слышу звон мечей. Рев демона и звон. И еще шорох прибоя. Эрнан дерется молча.

Почти не понимаю уже, что происходит.

У меня кружится голова.

Визг, словно лопнувшая струна, и в руках Эрнана только обломок меча. И демон не останавливается.

Я крепко зажмуриваюсь, мне кажется – это конец.

А потом грохот упавшего тела в тишине.

И Эрнан стоит. В его руках огромный тяжелый меч демона. Кругом кровь.

Я не понимаю, как он это делает.

Мне кажется, минула целая вечность. Всю мою жизнь длится этот бой и никогда не закончится. Невозможно…

Но и девятого он убивает тоже.

Стоит, покачиваясь, лицо в крови… из носа течет кровь.

– Я видел, как он достал тебя несколько раз, – говорит Исар. – Он чуть не сломал тебе ребра и спину, должен был сломать. Ты должен быть ранен. Разрублен пополам. Ты должен быть мертв! Это обман!

– Просто твои демоны слабаки! – Эрнан откровенно ржет. Кровь стекает по подбородку и капает на грудь, он переступает с ноги на ногу, пытаясь удержать равновесие, его шатает. – Давай последнего, и хватит уже!

– Последнего?! А если я тоже решу, что могу выставить любого? Если я сам выйду и убью тебя?

– Ты не можешь, – говорит Эрнан, широко улыбается, и эта улыбка почти ужасает. – Ты не можешь никого никуда выставить. Это решаешь не ты.

Исар шипит что-то сквозь зубы, оглядывается на отца.

– Сядь, – говорит Тоур.

Я плачу.

Это безумие.

Он едва стоит на ногах, и то, опираясь на меч, словно на палку.

Как можно драться? На что можно рассчитывать?

Но демон выходит, и Эрнан дерется снова. Словно в первый раз. Он держит меч двумя руками, одной не выходит, не хватает сил. Но рубит так отчаянно.

Словно в последний раз.

Словно он и правда бессмертен.

Словно…

Напролом.

Даже я вижу, что увернуться он не успевает, удары сбивают его с ног, отбрасывают… Но ему все равно. И двумя руками вгоняет клинок в грудь демону.

Все кончено.

Толпа у меня за спиной взрывается криком: «Он победил! Наш король! Победа! Ура!»

Король поворачивается к Тоуру. Ждет. Если морской царь не признает победу, если усомнится – все зря.

Это должно быть произнесено.

Тоур встает.

– Ты победил, – громко объявляет он.

Исар еще пытается возразить и что-то доказать, но это больше ничего не значит.

Эрнан падает сначала на колени, потом заваливается на бок. Силы закончились. Перекатывается на спину, глядя в небо.

Но его уже подхватывают.

Победил.

Невозможно.

Я почти забыла, как сильно ненавижу его.

* * *

– Ты волновалась за меня? – Он лежал с закрытыми глазами, раскинув руки, и улыбался. – Волновалась? Я видел, ты плакала.

– Плакала с горя, что тебя никак не убьют, – фыркнула я.

И он заулыбался еще шире.

– Если бы меня убили, то забрали бы тебя. Как им такое позволить?

От него пахло вчерашним вином и потом. Он напился, лишь только немного пришел в себя после боя. Еще там, у моря. Они праздновали победу. Я видела, как двое рыцарей тащили его наверх. Он проспал весь вечер, всю ночь и большую часть дня. А потом я не выдержала и пришла к нему сама. Я должна была…

Я хотела поговорить.

Он валялся в кровати, я села рядом… было как-то неловко.

– Ты просто пьян.

– Нет, я уже слегка протрезвел, – он приоткрыл один глаз. – Голова трещит. Я пообещал им тебя. Ты же видела, девушек было девять?

– Что?!

– Иначе Исар не соглашался. Но против тебя он не смог устоять.

Я не верила своим ушам. Хотелось взять и убить его. Он издевается? Это правда? Сколько было девушек – я не считала.

– Как ты мог?

– А что? Чем ты хуже или лучше других? Юная девушка, невинная и прекрасная, – он довольно хрюкнул, засмеялся было, но тут же вздрогнул, замер, словно прихватило где-то. – Ох… Я подумал, что каждый рыцарь должен сражаться за прекрасную даму. Если на поле выходит король, то сражаться ему нужно за свою королеву. Справедливо?

– Ты ненормальный.

– Да, – согласился Эрнан. – Но если серьезно… – он открыл глаза и приподнялся на локтях. – Если серьезно, Луцилия, тебя забрали бы только в случае моей смерти. Я говорил с Ингрун, она проследила бы, чтобы с тобой обращались хорошо, как подобает. Чтобы никто не посмел тебя обидеть. Всего год, и вернулась бы, словно ничего не было. А вот как ты себе представляешь, что будет с тобой тут, если я умру? Ты станешь королевой? Кто поддержит тебя? Причем сразу, в первые дни? У тебя есть верные надежные люди, готовые тебя защищать? Стервятники устроят драку, и ты для них лакомый трофей. Побороться за трон можно чуть позже, отсидевшись в безопасности, собравшись с силами. Хотя даже так – ты не первая в очереди.

– Хочешь сказать, ты думал обо мне? – я не верила ни одному слову.

– В первую очередь я думал о своих интересах. Мне это на руку. А уж только потом – как не поставить под удар тебя. В море не так уж плохо, я полтора года жил там.

Я выдохнула.

– Тебя спасли русалки? Тогда…

– Да, – он снова упал на спину, лег поудобнее. – Между прочим, я первый король за последние триста лет, который отказался платить Тоуру и остался жив.

– Мой отец тоже пытался, – тихо сказала я.

– Пытался. Это два года назад? Когда демоны чуть не взяли город? Ну, и что он выиграл? Сотни убитых. И золота отдал в итоге вдвое больше, да еще, я смотрю, ожерелье своей жены подкинул. Что толку? Тоура силой не взять. Надо умом. Тоур стар и любит зрелища, ему нужно всего лишь подыграть.

Отец сам отдал Слезы Моря? Это невозможно…

– Ты взял хитростью? Обманул его?

– Обманул? – Эрнан засмеялся. – Никто ничего не может доказать. Все видели, но никто не может сказать наверняка. Тоур признал мою победу. Что еще надо?

– Ты лжец! Это все представление! Тебя не могли убить, ведь так? Это все… Я так…

– Ты волновалась за меня? – он был доволен. – Ради такого я готов выйти снова.

– Снова! – я вскочила, схватила первое, что подвернулось под руку, вазу со стола, и запустила в него. – Сукин сын!

Он успел закрыться, подставить локоть. Ваза разлетелась об него вдребезги.

– Принцесса, – Эрнан почти осуждающе покосился на меня, – веди себя прилично. Между прочим, я сохранил кучу денег для казны. Не знаю, считаешь ли ты достойной спасения невинность десяти простых девушек… но деньги нам нужны и вино тоже. Пригодится для коронации. Ну и заодно заслужил немного народной любви.

– Я чуть с ума не сошла! Я думала, тебя убьют! – это вырвалось само. Я до сих пор еще не могла прийти в себя.

– Не волнуйся, принцесса, – сказал он. – Все в порядке.

Эрнан лежал на спине, закрыв глаза. Неподвижно.

Что из всего этого было правдой? Я видела кровь вчера. Видела, как ему тяжело, как он устал. Или это тоже игра? Так невозможно сыграть!

Но ему ничего не угрожало?

Левая ладонь все еще замотана, на повязке засохшее бурое пятно. Правая… а вот на правой ничего нет.

Глава 6

– Помогите! – Она выскочила непонятно откуда и бросилась к моим ногам. – Помогите, прошу вас, ваше высочество!

Я испугалась. Никогда еще никто не пытался обращаться ко мне.

И никого рядом. Если бы хоть Флир, она могла бы что-то подсказать.

– Помогите! – женщина плакала. – Выслушайте меня!

Худая, страшная, в грязных лохмотьях, седые волосы взлохмачены, торчат в стороны. Я пыталась отступить, но она ползла за мной, желая, кажется, поцеловать ноги.

Как она оказалась здесь? Кто пустил?

– Ваше высочество! Только на вас вся надежда! Матушка наша, кого же еще, как ни вас, просить! Кто же еще заступится за нас, несчастных!

Что мне делать?

– Что случилось? – сказала я осторожно. – Чем я могу помочь?

– Родная наша, милая наша… да кто ж кроме тебя? Помираем мы совсем! Совсем житья не стало! И так эти вороны проклятые все вынесли, разграбили, до последней крошки из домов вынесли! Ничего не оставили! Отца убили, девочку мою убили! Осталась я с пятью малыми детками! Кушать нечего! Ни одной корочки, ни одного зернышка не осталось! Матушка, милая, помоги нам! Все помрем скоро… Матушка…

Она ползла за мной на коленях. Я отступала. Но что я могла сделать?

Что ей сказать? Чем я могу помочь?

Дать ей хлеба? Нужно позвать кого-то, чтобы принесли? Конечно! Пусть принесут…

Что…

Она пыталась уцепиться за мои ноги, и мне было страшно.

Мне было жаль ее. Я готова была расплакаться вместе с ней. Но я не понимала, что делать.

– Чем мне помочь? – пыталась спросить я.

Женщина лишь завыла громче.

– Что? Мне дать тебе еды? Да? Я сейчас попрошу, и мне принесут…

Слезы подкатывали к горлу. Почти паника.

Еще немного, и я бы сама бросилась бежать.

– Помираем мы! – выла женщина. – Все эти вороны проклятые! Только вы…

Я озиралась по сторонам, надеясь, что хоть кто-то увидит и подойдет, поможет мне. Что делать? Где-то же должны быть слуги? Стража? Так не бывает, чтобы вокруг никого!

Эрнан.

Я почти обрадовалась, увидев его.

Не такой помощи я ждала и все же на мгновенье испытала облегчение.

Он быстро шел по аллее, почти бежал ко мне. И двое замковых стражей едва поспевали за ним.

Лишь на мгновенье…

– Пошла вон! – рявкнул он издалека, так, что даже у меня сердце ушло в пятки, я чуть не бросилась бежать. И потом своим: – Взять ее!

– Нет! – я кинулась было, пытаясь преградить им путь. – Не трогайте ее!

Женщина затряслась в ужасе, вскочила на ноги, но не успела.

– Убивают! – заголосила она. – Убивают, изверги! Деточки мои, сиротки…

Ее уже схватили под руки.

Меня оттеснили в сторону.

– Допросить, кто провел сюда, и выкинуть за ворота, – велел Эрнан.

– Не трогай ее! Это просто несчастная женщина!

Я готова была сама броситься перед ним на колени. Что он сделает с ней?

– Не лезь, – холодно сказал Эрнан. – Это не твое дело.

– Мое! Она пришла ко мне за помощью!

Стражники уже волокли женщину прочь. Она попыталась было вырваться, но ее ударили по лицу.

Эрнан равнодушно смотрел на это.

– Чего она хотела?

– Помощи! – у меня слезы наворачивались на глаза. – Немного еды. Они голодают!

– Все голодают, – сказал Эрнан. – И с этим пока ничего не поделать. Я уже говорил тебе: амбары пусты, дороги слишком опасны, торговли нет.

– Они умирают! Как ты можешь?!

– Могу что? – он холодно смотрел на меня сверху вниз. – У меня нет средств, чтобы накормить каждого.

– Это же из-за тебя! Война, которую ты устроил!

– Да, из-за меня, – согласился он. – Это неизбежно. Ты хочешь, чтобы я расчувствовался и пустил слезу?

– Неужели тебе все равно?

– Мне не все равно, – сказал Эрнан. – Но сейчас я ничего не могу сделать. У меня нет возможности помочь всем. Помогу ей, и тогда придут другие.

– Хотя бы ей! Хоть кому-то! Она пришла за помощью ко мне!

– И какую помощь ты можешь ей оказать? – Почти насмешка.

Я…

Что я могу?

Я всего лишь пленница.

Задрожали губы.

– Я могла бы поделиться с ней едой, – сказала чуть слышно, голос внезапно подвел.

– Имбирным печеньем? – Эрнан криво ухмыльнулся. – Медовыми орешками? Фаршированной муреной?

У меня вспыхнули щеки.

Как он может!

Я…

«Бобы с луком – неплохой вариант, дешевый. Жизнь научила меня ценить даже сухие лепешки». Это воспоминание так и встало у меня перед глазами. Сама я не заметила разницы, для меня готовили так же, как и обычно, я не задумывалась… А вот Флир жаловалась мне, что пропали эосские конфеты, что апельсины, которые всегда лежали у нее в комнате, теперь приходится выпрашивать по одному, что перепелок стало меньше…

А в городе дела совсем плохи.

– Да хоть печенье! – обиженно сказала я. – Все, что у меня есть. Пусть все это раздают голодным. А я тоже буду есть бобы и тушеную капусту!

– Принцесса… – Эрнан нахмурился было, но все же, не удержавшись, засмеялся. – Какой же ты еще ребенок, Тиль! Никто не отбирает твое печенье, ешь спокойно. Уж одну принцессу мы как-нибудь прокормим. Но в городе не одна голодная девочка, там тысячи. А с тысячами все не так просто.

– Но ведь я могу что-то сделать?

– Ты? – он все еще улыбался. – Ты можешь, например, взять свои драгоценности, продать их и купить хлеб для бедных.

Продать драгоценности? Но разве… Мне было сложно такое представить. Дойти до такого?

– Все так плохо, да? – спросила я.

Эрнан вздохнул, чуть ухмыльнулся.

– Знаешь, Тиль, когда я смотрю на то, сколько должна корона, мне начинает казаться, что твой отец сам отравился от безысходности.

Так плохо.

– Ты же не отдал золото Тоуру? Там было много!

– Я раздал свои долги. Расплатился с большей частью наемников, которые пришли со мной, распустил их по домам. Но многие остались, и я все еще должен их кормить.

– Наемники… Они тебе дороже, чем…

– Да, – согласился он, – дороже. Я обязан им всем. Эти люди пошли за мной, сражались за меня, умирали за меня, и я должен выполнить свою часть договора. Да, часть людей пошла за мной, потому что это их долг, и я их сюзерен. Но Лохленн – бедная земля, достойных рыцарей там всегда было мало. Часть людей поддержала меня, рассчитывая получить что-то взамен. Лорд Йос, например, получил Белый Зубец и земли вокруг, лорд Миран – Альтаэль и ссуорские виноградники. А часть пошла просто за деньги. Победа стоит дорого. А знаешь, что будет, если не заплатить, и толпы обиженных наемников разбредутся по стране, в надежде так или иначе получить свое?

Я поджала губы.

Надо что-то решать.

– Хорошо, я продам драгоценности.

Кажется, Эрнана это позабавило.

– Не спеши, Тиль. Ты еще успеешь.

– Я хочу помочь.

– Удивительно, – он склонил голову набок, разглядывая меня, – ты ничуть не изменилась за эти годы. Совсем. Ты как была маленькой девочкой, так и осталась. Мне казалось, прошло столько лет, для меня самого все перевернулось с ног на голову. Но ведь для тебя не изменилось ничего. Твоя жизнь осталась прежней.

– Не правда, – сказала я. Больно кольнуло сердце. – Для меня тоже все изменилось. Я потеряла всех, кого любила, кто был мне дорог. Отца, брата, маленького племянника. У меня теперь никого нет. Я пленница в собственном доме.

Что-то дрогнуло в его лице. Так неуловимо, но… Я видела боль в глазах. На какое-то мгновенье мне показалось, что все вернулось, нет этих восьми лет. Вот он стоит, и у его ног лежит арбалет. «Это не я, Тиль! Не я убил его!»

– Нарин… – тихо сказала я, и он дернулся, словно от удара. – Ты даже не представляешь, как я ждала тебя. Ты был героем моих детских мечтаний. Но теперь…

– Теперь ты не рада, – глухо сказал он. Даже не вопрос, и так ясно.

Я кивнула.

– Все изменилось, Нарин. И уже никогда не будет прежним. И для меня тоже.

* * *

Мы ловили кузнечиков в траве. Я поймала шесть, а Нарин пятнадцать. Давно. Кажется, тысячу лет назад, и все это было не со мной. Отец уехал на охоту, нянька уснула, я тихо выбралась из комнаты и отправилась гулять. Заглянула к Нарину на конюшню, как же иначе, он был моим лучшим другом.

Он казался взрослым, на целых пять лет старше меня.

Я и сама себе казалась взрослой.

Мы мечтали убежать далеко-далеко. На край света.

Или хотя бы в город для начала. Посмотреть, как там.

В город меня не пускали, я была принцессой и могла это понять, ведь никогда и никуда не ходила одна. А с няньками разве интересно? С няньками и не увидишь ничего. Но самое странное, Нарина не пускали тоже. Тут, на лужайке за садом – другое дело. Здесь нет чужих, и никуда не убежишь, кругом море, небольшой пятачок зеленой травы, дикие вишни, а дальше обрыв, с другой стороны – высокие стены крепости Облачной Нит. Никуда не деться. Разве что броситься в море с высокой скалы.

Нарин прыгал. С разбегу, раскинув руки, словно птица. Он летел далеко и нырял, теряясь в волнах. Он ничего не боялся. Он даже до города тайком добирался вдоль берега, а потом возвращался, карабкаясь на скалу. Главное – не попасться на глаза страже. Я боялась, что однажды он убежит совсем.

Боялась, что меня заберут, и я больше никогда не увижу…

К отцу приезжали важные люди из Фаннара, едва ли не впервые отец просил меня выйти к гостям. Меня одевали полдня, завивали, причесывали, заставили надеть ужасные узкие туфли. Потом просили спеть для них и сыграть на кифаре. Я ужасно боялась и почти ничего не понимала от страха, запиналась, у меня дрожали руки. Но отец сказал, что я очень понравилась этим гостям и что, когда вырасту, меня выдадут замуж за Фаннарского принца.

Я не хотела этого принца. Не хотела ни в какой Фаннар.

– Не бойся, – говорил Нарин. – Мы с тобой убежим!

Мы лежали в траве, над морем, раскинув руки, глядя в небо. Кузнечики стрекотали на разные голоса, шумел прибой.

– Ты будешь моим рыцарем! Как Ришарт, Победитель Драконов! Ты прискачешь на волшебном летающем коне и спасешь меня! Унесешь далеко-далеко!

Он смеялся.

– Обязательно прилечу! Я не оставлю тебя здесь одну.

Конечно, у него не было волшебных коней, только обычные, с нашей конюшни. Он не мог прилететь. Он не был рыцарем и, как казалось, никогда бы не мог им стать. Он убирал стойла, чистил и кормил лошадей. Вряд ли представлял тогда, как все обернется. Хотя, в отличие от меня, Нарин всегда знал, что он последний принц Лохленна. Всегда помнил, кто он.

Я не знала. Это были всего лишь детские игры.

Я сплела колечко из травы, очень серьезно надела ему на палец.

– Носи его всегда, – сказала я, – и никогда не снимай. Это будет твой талисман, он будет охранять от любых бед, с тобой ничего не случится. И ты всегда будешь помнить обо мне. Хорошо?

– Обещаю тебе.

Нарин осторожно поцеловал меня в щеку.

У него были огромные серые глаза, веснушки на носу и непослушные черные кудри. Мне казалось – он самый лучший мальчик на свете.

* * *

Я снова чувствовала себя девочкой, которую просили спеть для гостей. И пусть я в этот раз не пела, но гости так же придирчиво разглядывали меня. И приехали они за тем же самым.

Когда я пришла, они уже сидели на открытой веранде над морем, и, судя по всему, переговоры шли не очень успешно.

Эрнан быстро поднялся, увидев меня.

– Луцилия! Рад, что ты зашла, – сказал он, но в голосе радости не было ни капли. Было лишь плохо скрываемое раздражение. – Не садись, я просил заглянуть лишь для того, чтобы поздороваться с нашими гостями. Это Римано Тьюр и Адаль-ин-Дидар из Тааракара.

Гостей было двое, и кто из них кто, я не знала. Один – невысокий худой старик с маленькой бородкой, в яркой шелковой тунике и таких же ярких штанах. Толстая золотая цепь на шее. Он так смотрел… как на товар на рынке, никто еще не позволял себе такого. Словно раздевая меня глазами. Как он смеет? Захотелось спрятаться. К счастью, Эрнан подошел и встал между нами, немного закрывая.

– Она выглядит вполне неплохо, – сказал второй, молодой, крепкий, слегка косоглазый, я не могла толком понять, куда он смотрит, и это смущало даже больше, чем пристальный взгляд старика. – Девственность не слишком принципиальна. Вы, конечно, заплатите нам компенсацию, но в целом нас все устраивает.

Я видела, как Эрнан позеленел.

И даже не сразу поняла, что это говорят обо мне.

– Нет, – сказал он. – Это невозможно. Она останется здесь.

– Наш хозяин уже выплатил полную сумму, – сказал старик. – К тому же нам пришлось отказать другим уважаемым людям, потратиться на подготовку свадьбы и на дорогу сюда. Мы подписали договор. Кто возместит нам все это?

– Вы подписывали договор не со мной, – холодно сказал Эрнан.

– Мы подписывали его с королем Таррена, а сейчас король вы. Так что мы считаем себя вправе требовать исполнения договоренностей.

– Хаддин не был королем.

– Договор скреплен королевской печатью, принц Хаддин был единственным законным наследником, так что я не вижу противоречий. К тому же он был ее братом, – сказал старик. – Следовательно, он имел полное право заключать этот договор.

– Да, все верно, заключать договор он имел право, – Эрнану стоило усилий сохранять спокойствие. – И, тем не менее он подписал договор с вами, как брат девушки. Не от лица государства, а как частное лицо. Теперь девушка перешла ко мне как военный трофей. Договор ее брата ко мне отношения не имеет.

– Мы привыкли получать свое. Особенно то, за что уже заплатили.

«Заплатили». Это было так дико. Словно я рабыня, словно меня можно взять и продать…

Хаддин продал меня.

– Луцилия, ты можешь идти, – сказал Эрнан. – Думаю, наши гости уже удовлетворили свое любопытство.

– Нет, подожди, – вмешался косоглазый. – У меня есть к принцессе еще вопрос. Подойди сюда, дорогая.

Я сделала было шаг, но Эрнан поймал меня за руку, покачал головой. «Стой тут» – он не сказал это, но я прекрасно видела в его взгляде.

– Хорошо, – косоглазый хмыкнул. – Я всего лишь хотел узнать, как чувствует себя принцесса? Не болит ли чего? Не кружится ли голова? Не тошнит? Давно ли были лунные дни?

Давно ли были?

Я так растерялась, что не могла ничего сказать. Я все правильно расслышала?

Что это значит? Зачем спрашивать такое?

– Принцесса чувствует себя хорошо, – сказал Эрнан. – Прошло еще слишком мало времени.

И только потом я поняла, о чем они…

И тут же поняла, что краснею.

Да как он может?!

– Что вы хотите сказать? Что я… Нет!

– Его величество настаивает, что ты можешь быть беременна, – сказал косоглазый. – И, поскольку, этот ребенок, как он утверждает, его, то передача тебя нашему господину пока невозможна.

Беременна?

Я чего-то не понимаю? Это же никак не могло произойти без моего… ведома?

– Луцилия… – тихо выдохнул Эрнан, скрипнул зубами.

Та-ак…

Я смотрела на него, на косоглазого, и не могла понять – они оба издеваются надо мной или только кто-то один?

Косоглазый следил за мной с интересом.

– Я мог бы осмотреть принцессу и сказать точно уже сегодня, – предложил он.

– Нет, – жестко ответил Эрнан.

– Нет! – Меня передернуло. – Этого не может быть! Я не беременна!

Эрнан злобно сверкнул глазами, я видела, что ему так и хочется меня придушить, но он сдерживался.

– Почему ты так уверена? – ласково улыбнулся косоглазый.

– Потому, что она ненавидит меня, я убил ее брата, – вмешался Эрнан. – И лучше умереть, чем родить от меня ребенка.

– Этого не может быть… – тихо сказала я.

Эрнан схватил меня за руку, потянул в сторону.

– Хватит, иди к себе, – велел он. – Помолчи, и не делай глупостей.

– Нет…

Решается моя судьба. Я ведь имею право знать?

Но спорить слишком явно боялась. Кто знает, на что он способен.

Уходя, я еще успела заметить, как, довольно улыбаясь, косоглазый наклонился к старику и что-то шепчет ему.

Весь вечер не находила себе места.

Я знала, конечно, что Эрнан не отдаст меня. Он скорее поссорится со всем Тааракаром, чем отдаст. Скорее устроит новую войну. Но все же.

Чего я боюсь больше? Остаться с ним? Всю жизнь быть рядом с человеком, которого я ненавижу, или… Я не смогу принять его, иначе никогда себе этого не прощу. Но остаться в стороне не выйдет.

Лучше сбежать и не видеть никогда.

Даже в Тааракар. Даже так.

Что ждало бы меня? Я стала бы рабыней? Меня продали.

Но ведь и здесь я бесправная пленница. Здесь ничуть не лучше.

Здесь я дома, но это только иллюзия. Все изменилось. Это больше не мой дом.

Краешек бумаги торчит из-под миски с орешками.

Как я не заметила раньше? Или это только сейчас принесли? Горничная заходила, спрашивала – не нужно ли чего. Это она подложила?

Я осторожно приподняла миску, достала листок. Руки дрогнули.

«Вы очаровательны, принцесса. Я помогу вам. Завтра на рассвете в саду, на скамейке с драконом».

Глава 7

Утренняя прохлада пробирала до дрожи. Или это только волнение?

Я пришла рано. Не к скамейке, подойти туда так и не решилась. Но я все равно вышла в сад, так, чтобы я могла видеть эту скамейку, а вот меня оттуда не было видно. Глупо, я понимаю. Но ведь даже не понятно, кто написал записку.

Кому и что надо от меня?

Нет, в то, что кто-то искренне хочет мне помочь – я не верила. Конечно, я наивная девочка, и Эрнан прав, но не до такой же степени.

Мне хотелось знать.

В саду мне ничего не угрожает, я закричу, и сбежится стража.

– Принцесса!

Он подошел незаметно, со спины.

Тот вчерашний старик из Тааракара. Вот уж кого меньше всего ожидала увидеть. Не такой яркий сегодня, в темно-синих одеждах без украшений.

– Рад, что вы пришли, принцесса, – он галантно поклонился. – Это я писал вам.

– Вы?!

Зачем? Разве я что-то решаю? Я даже рассказать ничего ценного не могу. Разве что, кроме…

– Простите, принцесса. Я вижу, как вы несчастны, как вы страдаете. Вы потеряли семью. Я понимаю, как вам тяжело находиться здесь, как тяжело видеть рядом с собой этого жуткого варвара с севера. Вы еще нежное дитя, вам так много пришлось пережить…

Его голос звучал так мягко и ласково, так сладко, словно мед… Не утонуть бы.

– Чего вы хотите? – спросила я.

– Я пришел всего лишь выразить вам свое сочувствие и соболезнование. Мой господин, несомненно, поймет, что вы не виноваты в этом некрасивом отказе. Ваш отец и ваш брат всегда соблюдали договоренности, поступали достойно. Этот вор и убийца на троне – беда всего Таррена. Но это не ваша вина. Мой господин мудр и великодушен. Ах, принцесса, – старик всплеснул руками, – как мне жаль, что вы не сможете встретиться с ним. Мой господин давно мечтает о вас, с тех самых пор, когда увидел впервые, на свадьбе вашего брата. Он выстроил для вас целый дворец! Он готов был окружить вас нежностью и заботой, так, что вы бы даже думать забыли о всех этих ужасах!

– Такое невозможно забыть, – сказала я.

– О, простите, принцесса! – старик снова поклонился. – Простите меня за столь бестактные слова. Несомненно, забыть невозможно. Смерть близких – всегда тяжелая рана на сердце, может затянуться, но исчезнуть – никогда, эта боль не уходит. О, принцесса! Но вы могли бы немного отвлечься. Хоть немного! Вы так молоды и прекрасны! Вы достойны лучшей жизни. Мой господин, конечно, не король, но он один из самых влиятельных людей Тааракара! Вы бы ни в чем не нуждались, у вас было бы все самое лучшее, что может предложить юг!

Я понимала, к чему он клонит, и мне это не нравилось.

Он хочет, чтобы я уехала с ним. Но это невозможно. Мое решение вообще ничего не значит. Даже если бы я хотела…

Как я могу этого хотеть?

Уехать в чужую далекую страну? Я даже совсем не знаю этого Орса.

Я помнила, как вчера старик смотрел на меня, буквально раздевая глазами, словно на рабыню. Что изменилось теперь? Его планы? Он говорил так сладко, но искренности я не видела ни капли. К чему это?

Он же не сможет схватить меня прямо здесь, в саду, и утащить с собой?

– Благодарна вам за сочувствие, но здесь я всего лишь пленница. И не смогу поехать с вами, это зависит не от меня.

– О, я понимаю, принцесса! Но для меня важно уже одно только ваше желание. Я передам своему господину, что, будь ваша воля, вы бы с радостью приехали к нему и стали его женой. В вашей честности я не сомневаюсь! Мой господин скорбит о такой потере, и он не отступит от своей мечты снова встретиться с вами.

Не отступит, понимала я. Такие люди привыкли получать свое.

Эрнан может выгнать послов силой, но на этом они остановятся. Тааракар могущественен, и пусть этот Орс не входит в число правителей, но имеет большое влияние, даже я слышала о нем… вернее, о Фиро Орсе. Но меня ведь собираются выдать не за того ужасного толстого старика? За его сына? Джанкаро Орса, насколько я понимаю. Кажется, он был здесь, на свадьбе Хаддина, они с отцом много говорили о делах.

Я попыталась вспомнить, но ничего не выходило. Тогда я не придавала значения.