Писательский биатлон бесплатное чтение

Жанна Ди, Евгения Ворожейкина, Алеся Турбан, Анастасия Данилова, Инна Фохт, Ирина Трушина, Ольга Гузова, Ирина Ломакина, Ольга Шуравина, Ксения Суетова, Екатерина Епифанова, Евгения Оман, Оксана Царькова, Лиза Глум, Дарья. Братских, Жанна Петрова, Тамара Масаренко, Алена Никишина, Мария Шеломенцева, Света Егорова, Денис Андреев, Таня Андреева, Екатерина Ронжина, Настя Жолудь
Писательский биатлон

Дед – биатлонист

Ольга Гузова @mardashkova

– Правой, левой, правой, левой, – шептала я и перебирала ногами, стараясь держать равновесие, чтобы не завалиться и не угодить в снег по плечи.

– Оль, ну пошевеливайся! Лыжи-то сами едут! Бабкин суп и пироги застынут, пока мы двóру воротимся… и биатлонистов наших хотел посмотреть. Вчера ж Олимпийские игры начались…

Я вздохнула, представив, как на всю хату вкусно пахнет жареным луком и топлёным молоком.

– А кто такие биатлонисты? – спросила я, сглотнув слюну, словно это их бабушка нажарила к ужину.

– А это как я, – выдал дед, засмеявшись, – пострелял зайцев и бегом к бабке! Только у тех дорожки накатанные и внучки на трибунах сидят, и биатлонистам медали выдают, а мне бабуля пятьдесят грамм наливает.

Я улыбнулась, представив, как деда с зайцами на карабине через плечо награждают золотой медалью.

А слово надо запомнить! Расскажу в школе, что у меня дед – биатлонист!

Почти биатлонист

Ольга Шуравина

Мальчишки из шестого «Б» увлеклись плевалками. Это когда раскручиваешь шариковую ручку, убираешь стержень и получается отличная трубочка. А потом оторвёшь уголок от последнего листа в тетрадке, нажуёшь пулек – и стреляй сколько хочешь! Даже соревнования устроили – кто метче и дальше плюнет. В финал вышли двое: Котов и Серёгин. Они сидели вместе за последней партой и до сих пор спорили: кто самый меткий.

– Я тебя сделал! – говорил Котов.

– Плевун нашёлся! Да ты только ложкой в рот и попадаешь, – отвечал Серёгин.

– А давай проверим?

– А давай!

– А прямо сейчас!

– На уроке?

– Забоялся, что ли?

– Ничего не забоялся… А во что плевать будем?

– Не во что, а в кого – в географичку!

– Сдурел?

– Говорю же – слабо!

– Ничего не слабо… – Серёгин надулся. – Ну давай!

⠀Они раскрутили ручки, привычно нажевали себе пулек и навели ручки на училку Марину Петровну.

– По фоманде «фри»! – сказал Котов с полным ртом.

– Угу, – кивнул Серёгин, целясь.

– Ваз. Два. Фри!

Тьфу! В тишине два плевка прозвучали как выстрелы. Котов промазал, а Серёгин попал. Бумажная пулька влепилась прямо в лоб Марине Петровне.

Географичка не сразу поняла, что за муха её укусила. А когда отлепила ото лба пульку, налилась краской, но сразу вычислила стрелка.

– Серёгин, к доске!

Серёгин вышел. Вид у него был и торжествующий, и слегка виноватый.

– Извините, Марина Петровна! Нечаянно получилось…

– Очень интересно, куда ты целился! – процедила Марина Петровна.

– Мы с Котовым соревновались, – сдал друга Серёгин. – Хотели в карту попасть, он – в Москву, а я – в Питер…

– И что же ты, бедненький, не попал в Петербург? А ну-ка, покажи его на карте, – ехидно потребовала географичка.

Указка плевуна ткнулась в Москву и поползла на восток.

– Ого, – удивилась Марина Петровна. – Ну, так ты точно в Петербург не попадёшь! И как ты, интересно, в него метил?

Указка Серёгина поползла в другую сторону:

– Вот он!

Прозвенел звонок.

– Пойдём-ка, Серёгин, мы с тобой к директору. Расскажешь о своих художествах, посоветуемся, не пора ли твоих родителей в школу пригласить.

– А чего сразу к директору… – заныл Серёгин. – Я же говорю: нечаянно, простите меня, пожалуйста, хотел в Петербург попасть…

– Вот и разберёмся, куда ты хотел попасть!

В кабинете директора царило весёлое оживление – шли соревнования по биатлону. То есть не сами соревнования, а телетрансляция. И директор Светлана Юрьевна, учитель физкультуры и медсестра – трое самых заядлых школьных болельщиков – прильнули к экрану. Они с некоторой неприязнью посмотрели на Серёгина и Марину Петровну.

– Что стряслось? – недовольно спросила директор, убавляя громкость.

– Рассказывай, Серёгин! – подтолкнула географичка.

– Мы с Котовым, – завёл тот, – поспорили… кто попадёт… из трубочки…

– В меня! – вмешалась Марина Петровна.

– Да не в вас, говорю же! В Петербург и Москву.

Светлана Юрьевна неохотно оторвалась от биатлона:

– Из трубочки – в Москву?!

– Это они из трубочек жёваной бумагой плюются, – пояснила географичка.

– Попал? – рассеянно спросила директор.

– Ещё как попал! Мне в лоб!

Не успела директриса выразить своё отношение к этому вопиющему факту, как по телевизору заорал комментатор:

– Наш Эдуард Латыпов на финишной прямой! Давай! Давай, Эдик! Каким будет Латыпов? Третьим! Третьим будет Латыпов! Бронза! Бронза у нашей команды!

Всё! Финиш!

– Мы хотим всем рекордам наши гордые дать имена! – пропел физрук, выходя из кабинета вместе с медсестрой.

Директриса, усталая, как будто сама бежала эстафету, выключила телевизор и повернулась к шестикласснику:

– Ну, Вильгельм Телль ты наш, что мы с тобой делать будем?

– Только родителей не вызывайте!

– Да тут впору полицию вызывать. У Марины Петровны-то синяк разливается, а это лёгкие телесные…

– Не надо полицию! – Серёгин с тревогой посмотрел на лоб географички. – Нет никакого синяка!

В дверь постучали. На пороге стоял парень в спортивном костюме.

– Здравствуйте! Я тренер из спортивной школы. Набираем ребятишек заниматься биатлоном. Хочу рассказать вашим ученикам о нашей школе…

– Отлично! Вот вам первый кандидат в команду – Серёгин, почти готовый биатлонист!

– В лоб учителю без промаха попадает! – влезла вредная географичка.

– Пойдёшь ко мне на биатлон?

– Не знаю… – замялся Серёгин.

– А чего? Полгода позанимаемся – в Питер на сборы вас повезу!

– Записывайся, Серёгин, – снова влезла Марина Петровна, – из плевалки своей в Петербург не попал – так хоть на лыжах доберёшься!

Новенький

Лиза Глум @lizaglum

– К доске пойдёт…

Светка сгорбилась и вжалась в стул, словно это могло сделать её если не невидимкой, то очень-очень маленькой и незаметной. Географичка, как всегда, нарочно затягивала паузу, отчего тишина в классе становилась тревожно-зловещей.

– Демидова!

Снова сработала школьная примета «не выучил – обязательно вызовут». И опять не в Светкину пользу. Услышав свою фамилию, она очень медленно отодвинула стул и поднялась с места, а потом с такой же скоростью прошествовала к доске, опустив глаза в пол.

– Демидова, ты б ещё в лёжку ползла сюда! За что только физрук тебе пятёрки ставит…

– Так она же у нас лыжница! – выкрикнул кто-то из класса. Светка узнала голос Егорова.

– Лыжи есть – ума не надо, так, что ли? Давай-ка расскажи нам, что нового ты узнала из десятого параграфа про нашу голубую планету.

Светка наконец осмелилась поднять голову и встретилась с колючим, насмешливым взглядом Марины Павловны. Географичка будто видела всю её насквозь и точно знала – Демидова сегодня к уроку не готова.

Светка почувствовала, как зажгло щёки. Ну всё, теперь точно спалится! Наверняка, лицо стало такого же цвета, как дурацкий галстук географички. Чёртов красный! Как же Светка ненавидела этот цвет!

Чтобы отвлечься, она перевела взгляд на класс и столкнулась с тремя десятками равнодушных глаз. Конечно, их-то пронесло! А она… сейчас потянет время и наверняка кого-то из них, а то и не одного, спасёт от «лебедя».

Вдруг дверь кабинета открылась. Зашла завуч.

– Тук-тук, здравствуйте! – звонко пропела Ирина Симеоновна и, увидев, как класс с грохотом начал отодвигать стулья и подниматься с мест, поспешила добавить: – Сидите, сидите. Марин Пална, отвлечём вас? Я новенького привела, из другой школы перевёлся к нам в восьмой «А». Дмитрий, прошу!

– Проходи, Дима, присаживайся на любое свободное место, – с улыбкой поприветствовала географичка. Как же хорошо Светка знала этот тон! И эту улыбочку… нет, оскал! – Дети, что нужно сказать?

– Добро пожаловать, Дима, – отозвался класс нестройным хором голосов.

Из целых пяти свободных мест новенький выбрал именно стул рядом со Светкой. Да ещё шлёпнул на парту рюкзак… идиотского красного цвета. Ну очень мальчишеский выбор! Нет, с парнем, который носит такую вещь, она точно общий язык не найдёт. Ну, если только спросит, почему Дима к ним перевёлся, любопытно ж.

Прозвенел звонок, и Светка даже испытала нечто вроде благодарности к новенькому. Он, как настоящий рыцарь, спас принцессу из лапищ злой ведьмы. Хотя… он же не специально помог не получить пару? Значит, рыцарь он так себе.

На перемене одноклассники, разбившись на несколько кучек, обсуждали новенького. Всего раз пройдя по коридору, Светка уже невольно «узнала» про соседа по парте, что он нетрадиционной ориентации, а может, и вовсе энергетический вампир:

– Такие всегда носят что-то красное. Это защищает их от потери энергии и помогает сосать её из окружающих. Павлиниха же недаром такой галстук вечно таскает. У, вампирша!

О кровопийцах, как оказалось, всё знал Колька Васильев, что неудивительно, ведь он был знатный поклонник ужастиков и даже снимал какие-то тематические ролики для TikTok.

Сам же герой сплетен сидел на подоконнике поодаль от всех, уставившись в смартфон. Светка решила во что бы то ни стало «выселить» его. Она и так не на самом хорошем счету у одноклассников – про таких говорят: ни рыба, ни мясо – а тут ещё наверняка добавится глумёж по поводу нового соседа по парте. Но тут действовать надо хитро и сделать так, чтобы Дима сам захотел свалить на другое место. А значит, для начала придётся с новеньким подружиться, точнее сделать вид.

После уроков она неспешно прогуливалась по школьному двору, погрузившись в свои мысли. Домой идти не хотелось. Хоть родители ещё были на работе, но даже без них обстановка в квартире казалась какой-то… гнетущей. А всё из-за скандалов, которые в последнее время между мамой и папой вспыхивали все чаще. Причины? Наверное, были, но её как ребёнка никто посвящать во взрослые дела не собирался.

«Светка-а-а!» – звал такой далёкий и такой родной голос. Дед. Он плакал. Она хотела бежать к нему, на ходу сбрасывая колючие варежки, чтобы тёплыми ладошками поскорее смахнуть с его грубых, обветренных щёк непрошеные слезинки. Хотела, но не могла даже пошевелиться. И эта невозможность выворачивала наизнанку, рвала детскую душу в клочья. Как много крови! Всё красное! Дед? Дед! Нет, это же… её кровь. Кровь на снегу. И боль, которая обжигала всё тело.

Иногда дед снился Светке, раз в полгода – точно. Зимой чаще. И кровь на снегу – как самое жуткое воспоминание о детстве. С тех пор она возненавидела красный цвет.

Дед тренировал биатлонистов. И конечно, мечтал – они вместе со Светкой мечтали! – что внучка когда-нибудь будет стоять на Олимпийском пьедестале, держать в руках «золото», улыбаться репортёрам и плакать… от счастья. Приобщать Светку к миру лыжного спорта он начал с девяти лет. Трассы, скорость – дух захватывало, а ветер шептал голосом деда: «Ты лучшая!»

Но красивая картинка спортивной карьеры разбилась на сотню острых уродских осколков в один момент. Неудачный спуск, травмы, реанимация, долгое восстановление… Когда Светку наконец выписали, деда уже успели похоронить. Сердце не выдержало – винил во всём себя. Хотя это ведь она – она! – решила изобразить новый элемент, подсмотренный по телику у кого-то из олимпийцев, ведь они с дедом никогда ни одной трансляции не пропускали. Но кто её тогда слушал. Да и что бы это изменило? Ни-че-го.

Конечно, на профессиональном спорте поставлен крест. «Олимпийская сказка, прощай…» – с тех пор эта строка из любимого спортивного гимна обрела для Светки стойкий горький привкус.

Но отказываться от любимых лыж Светка не могла и не хотела. Ну и пусть ей уже никогда не исполнить их с дедом общую мечту – в память о нём она не сойдёт с дистанции. Пусть даже любительской. Хотя у мамы с папой было иное мнение на этот счёт. Их, конечно, можно понять – Светка могла остаться инвалидом или вообще…

Школьный физрук, хоть и знал печальную предысторию, высоко оценил умения, а главное желание девчонки кататься. В то время как остальных учеников не заставить встать на лыжи – да что там, просто принести их в школу! – даже под угрозой двоек.

Каким чудом ему удалось договориться с родителями, Светка не знала. Наверное, физрук очень хороший психолог. Но мама с папой скрепя сердце согласились купить дочери лыжи. И она из года в год выводила их школу на первые места в районных и даже областных соревнованиях. Не биатлон, конечно, всего лишь бег по кругу на стадионе, а не настоящие гонки в лесу, на открытой трассе, с непредсказуемыми поворотами и спусками. Но её душа на трассе расцветала, звенела в морозной тишине, напевала песню победы голосом деда – совсем как в детстве, до крови на снегу… Он ею оттуда гордился, Светка верила. Нет, точно знала! А биатлон оставалось смотреть по телевизору и представлять себя на месте какой-нибудь олимпийской чемпионки.

Из вороха мыслей и воспоминаний её выдернул голос:

– Привет, ты же Света, я не ошибся?

Перед Светкой стоял новенький. Уроки уже минут сорок как закончились, вольнолюбивые школьники разлетелись, а этому ещё что надо? Так и не решив, как лучше ответить – вежливо или колко, она молча кивнула.

– Ты не могла бы мне кое с чем помочь? Ну, ввести в курс дела и всё такое. Я уже третью школу меняю за год, трудно…

– Ого! – Светка искренне удивилась, против воли загорелся интерес узнать больше. – А ты где живёшь?

– На Ивантеевской. А ты?

– Да тоже неблизко, зато нам по пути. Тебе семь остановок на троллейбусе, а мне через две после тебя выходить. Пошли тогда, по дороге и поговорим.

Дождавшись нужного номера, Светка и Дима сели в троллейбус и влезли на задние сиденья. Наконец она решилась задать интересующий вопрос:

– А почему ты школы меняешь часто?

Дима отвернулся и стал внимательно смотреть куда-то в окно, будто в этот момент там происходило нечто куда интереснее, чем беседа с девчонкой, к которой он сам же обратился с просьбой.

– Не хочешь – не говори! – Светка в обиде поджала губы.

Дима повернулся и посмотрел ей прямо в глаза.

– Нет, что ты! Это же не тайна. Просто не знаю, как сказать, а то вдруг не так поймёшь…

– Так скажи, чтоб поняла, как надо! – дерзнула Светка.

– Понимаешь, я… дуэльщик.

– Кто? – захлопала Светка глазами.

– Ну, драчун типа, хулиган… Вообще, я не такой, ты не подумай. Просто если где вижу несправедливость, сразу лезу в самую гущу. В первой школе дедовщину старшаки устроили, мелких заставляли карманными деньгами с ними делиться, типа на общак. Кто не приносил или отдавал слишком мало, на их взгляд, то гадости делали.

– Ого! – воскликнула Светка, возмущённо сжав кулачки.

– Телефон могли вырвать и разбить, рюкзак в грязи извалять, да и самого его владельца. Нашли с кем силой мериться! Я позвал их главного за школу поговорить после уроков. Слово за слово… Он первый начал, но кроме как мелкоту пугать ни на что оказался не способен. Наподдал ему хорошенько. Мою мать вызвали, сказали переводить меня по-хорошему или на учёт поставят в детскую комнату полиции.

– Ну? – Светку невероятно увлекла история. Такое она только в кино видела, а тут в жизни, всё по-настоящему! – Ты же рассказал причину драки?

– Сказал конечно. А толку? У того старшака родители школу спонсируют. А моя мать кто?

– Кто? – повторила Светка.

– Всего лишь медсестра в горбольнице.

– А второй раз почему перевели?

– Да тоже было дело. В новом классе над девочкой одной одноклассники издевались, потому что очки носила. Ну разве это правильно?

– Конечно нет!

– Ну и вот, я за неё заступаться стал. Драка завязалась с её обидчиками. Я один и их пятеро.

– А она? – Светка даже сама ещё не до конца осознала, что смотрит на Диму уже не как на новенького с дурацким красным рюкзаком, а как на рыцаря, случайно заброшенного машиной времени в её реальность.

– А она… заложила меня. Когда про драку до директрисы инфа дошла, девочка сказала ей, что это я первый начал.

– Вот дура!

– Ну… Думаю, просто решила, что я там чужой, а те какие-никакие, но свои. А может, авторитет так среди одноклассников наконец завоевать хотела. Получилось у неё это или нет – не знаю. Теперь я у вас. Даже боюсь загадывать, надолго ли.

– Ой, это же твоя остановка! – вскочила с места Светка.

– Давай тогда я тебя провожу до твоей, а потом обратно вернусь? – улыбнулся Дима, и она ответила ему тем же.

– А давай! Ща расскажу, с кем у нас можно драться, а с кем – нет, – заговорщически хихикнула Светка. – Ну слушай, самый заводила у нас Матвей Егоров. И он исключение из правил: учится отлично, на олимпиады отправляют, но шило в одном месте. В общем, поведение сильно хромает, а дерзость зашкаливает. Если настроишь его против себя, считай, восемьдесят процентов класса будут твои недруги. А если подружиться с ним решишь, будешь у него на посылках, как и остальная свита, он типа лидер, конкурентов не терпит. Кстати, они уже заметили, что у тебя… – Светка замялась, – красный рюкзак, как у девчонки. Глумиться точняк будут. Так что держись, дуэльщик!

– Так вот почему ты тоже странно пялишься на мой рюкзак, я заметил, – улыбнулся он. – Просто с детства люблю красный цвет. Он же не девчачий с единорогами.

– Я… не поэтому, – Светка непроизвольно сжалась, как всегда бывало, когда грозились накатить воспоминания о том самом дне. – У меня своя причина… Давай потом расскажу, ок? А теперь – про учителей…

Они вышли из троллейбуса, на котором уже успели проехать и Светкину остановку, так что пришлось переходить на другую сторону дороги и ждать транспорт в обратную сторону. Но снова заговорились и не успели выйти там, где нужно Светке, и в последнюю секунду выскочили на остановке Димы. Такое кругаля вызвало бурю веселья и порцию шуток, понятных только им двоим. В итоге решили вообще прогуляться пешком, благо сквер тянулся как раз между их районами.

В начале ноября в такое время уже начинало темнеть, за что Светка и не любила этот месяц. Пузатые фонари, парами подвешенные на столбах по обе стороны аллеи, давали лишь тусклый желтоватый свет. Вот скоро выпадет первый снег, за ним второй и, наконец, постоянный, на всю зиму, и тогда станет гораздо светлее. И уютнее.

Светка поведала, каков градус строгости и самодурства педагогов в их школе, какие у кого «загоны», с которыми ученикам, как ни крути, приходилось считаться.

– Но есть универсальный рецепт, – Светка перешла почти на шёпот. – Главное – подружиться с физруком. У меня вот получилось, я в соревнованиях на лыжах за школу участвую. И если по другим предметам дела идут совсем тухло, он помогает, договаривается.

– Это как? – удивился Дима.

– Да тут чистая психология! – с видом знатока пояснила Светка. – Физрук у нас единственный мужчина среди учителей. Да ещё отставной военный, холостой. Вот наши школьные дамы и выставляются перед ним кто во что горазд. Просит – делают. Географичка, например, терпеть меня не может, впрочем, она никого особо не жалует, кроме Егорова. А между тем в четверти всегда не ниже четвёрки у неё имею.

– А у меня с физподготовкой не очень, – печально заметил Дима. – В прошлых школах только из жалости и за доклады тройки ставили. А на лыжах и вовсе ни разу не стоял. Хотя у нас на балконе валяются какие-то деревянные, советские.

– У-у-у, – протянула Светка. – На балконе – это плохо. Деревяшки же. Наверняка они уже не алё. Ну ничего, в школе есть куча лыж, приносят, кому не нужны. Типа бесплатный прокат. Только ботинки раздобыть надо. А уж я тебя натаскаю. Даром что ли у меня дед тренер по биатлону! Был…

Дима не успел ничего спросить, как откуда-то сбоку, из кустов, на аллею прямо перед ними выскочили три силуэта. Фонари светили позади незнакомцев, поэтому лиц было не разглядеть. Светка и Дима остановились и переглянулись.

– Закурить есть? – пробасил один силуэт.

– Да откуда у этих соплежуев курево? – противно заржал второй. – Разве что телефончики нам дадут позвонить. Дадут же?

Третий в этот момент приблизился почти вплотную к Светке. На неё резко пахнуло алкоголем, каким обычно воняло от соседа по лестничной клетке, когда он ехал с ней в лифте. Присутствовал и ещё один неприятный запах… растительный, сладковатый, незнакомый.

Парень схватил концы Светкиного шарфа и стал накручивать на свою руку, сжимая шерстяные тиски вокруг её шеи, будто лиану. Бежать бы, но ноги отказывались даже пошевелиться, будто набитые ватой. Закричать бы, но сухой язык напрочь прилип к нёбу. Перед глазами закружились чёрные снежинки.

Внезапно хватка ослабла, и Светка смогла нормально вдохнуть. В ушах шумело. Она увидела, как нападавший упал на плитку, не ожидавший внезапного толчка от Димы. Светка схватила новенького за руку и приготовилась бежать, благо её ноги наконец отлепились от земли. Но тут же одноклассника резко дёрнули от неё.

– Борзый такой, да? – зашипел на ухо Димы один из парней, держа за лямки рюкзака. Второй в этот момент ударил его в живот. Инстинктивно согнуться и прикрыть уязвимое место у него не получилось. Один держал крепко, а двое наносили удары. Живот. Грудь. Нос. Снова живот…

Пелена слёз застила Светке глаза. Ей слышался какой-то непрекращающийся вой, до звона в ушах, который дико бесит, пока не пришло осознание, что это кричит она сама. Зовёт на помощь. А вокруг – ни души! Словно те прохожие, что то и дело попадались по пути до роковой встречи, резко растворились. Трусливо попрятались, разбежались, равнодушно отряхнувшись от чужой беды.

Светка лихорадочно оглядывалась в поисках чего-нибудь, годного для самообороны. Не придумав ничего лучше, она сбросила варежки, зачерпнула ноябрьской грязи – холодной, вязкой, скользкой – и полезла в самую кучу малу. Каким-то чудом извернулась и шлёпнула жижу в лицо одному из парней. Тот заматерился, попятился и, отделившись от приятелей, начал тереть глаза.

Не теряя времени, Светка размотала свой шарф и накинула его на шею ещё одного противника и резко дёрнула в сторону. Ему также пришлось на время забыть про Диму и заняться своей проблемой. Третий в этот момент отвлёкся на приятелей и замешкался на какую-то долю секунды, но этого Светке хватило, чтобы оторвать от него Диму и понестись прочь. Позади слышались ругань и топот нападавших, что подгоняло ребят бежать ещё быстрее. Вдруг вдалеке послышалась полицейская сирена. Очень вовремя, когда уже не надо!

Погоня вмиг стихла, но Светка с Димой продолжали бежать. Остановились уже только за пределами сквера. Вокруг – люди, магазины, безопасность. Сориентировавшись в пространстве, поплелись к Светкиному дому. Она слышала одышку новенького – в отличие от неё, натренированной, ему никак не удавалось восстановить дыхание так быстро.

– А знаешь, в одном ты прав, – сказала она и посмотрела на него. В карих глазах Димы читалось восхищение её отчаянностью. – С физподготовкой у тебя не очень. Но это поправимо! Вот только… твой рюкзак. Он остался там, чёрт!

– Да и фиг с ним. Учебники ещё не выдали, тетрадки, считай, новые. А сам рюкзак всё равно прошлогодний. Обещаю – новый будет не красный! – ответил Дима, и они засмеялись. – Так почему, ты говоришь, этот цвет не любишь?

– Так, идём ко мне, – постановила Светка, – приводить тебя в порядок.

По пути к дому она рассказала ему про все-все: деда, тренировки неудачное падение, кровь на снегу, лечение…

На лестничной клетке Светка долго ковыряла ключом замочную скважину – руки до сих пор тряслись. То ли от пережитых событий, то ли от холода… Ведь варежки, как и рюкзак Димы, остались на «поле боя». Вспомнились слова деда: «Редко какая победа не обходится без потерь. Но тем она и слаще».

Дима мягко отодвинул Светку и помог открыть дверь.

– А… твои ничего не скажут? – осторожно поинтересовался Дима, когда они вошли в коридор.

– Они пока на работе. Мама только через час прийти должна, папа и того позже. Пошли на кухню, там аптечка.

Светка деловито выставила на стол пузырьки с перекисью и зелёнкой, достала ватные палочки, бинт, пластырь, ножницы. Обоняние Димы тут же уловило родной запах. Пахло мамой. Когда она приходила со смены, их квартира наполнялась запахом больницы.

– Сейчас будет щипать, – предупредила Светка.

Будучи неугомонным мальчишкой, вечно ищущим приключения на пятую точку, Дима был прекрасно знаком с болью. И уже привык, что потом зализывать раны – не самое приятное занятие. Поэтому старался держаться стойко, тем более негоже перед девчонкой ненароком показать слабость.

Закусив нижнюю губу, чтобы сконцентрироваться на новой боли, Дима приготовился терпеть. Но этого даже не пришлось делать, потому что после обработки едкими жидкостями, Светка тут же начинала дуть на раны, совсем как это делала его мама.

Когда пациент был полностью обработан, Светка налила чай и подвинула к гостю вазочку с печеньем. Дима взял одно и окунул в чашку. Услышав хихиканье, посмотрел на хозяйку. Стало неловко.

– Ой, извини. Я дома так привык.

– Да я не над этим смеюсь. Просто тоже так люблю, – и в подтверждение макнула печеньку в свою чашку.

– Теперь я твой должник, – произнёс Дима. – Если б не ты…

– Ну прям уж, – засмущалась Светка и почувствовала, как запылали щёки. Чтобы сменить тему, предложила: – А пошли в приставку порубимся? Могу игру с лыжниками поставить. Или гонки хочешь?

* * *

– К доске пойдёт… – Павлиниха, как всегда, затягивала паузу. Но тишина в классе больше не казалась Светке такой тревожно-зловещей, как раньше.

Новенький оказался такой же прирождённый учитель, как и она – лыжница. Уже месяц он подтягивал её по географии, биологии и даже английскому. Вот с физикой и химией у обоих было так себе, но тут им пришла на помощь мама Димы.

– Демидова? – географичка удивлённо посмотрела из-под очков на Светку с поднятой рукой. – Ну иди, отвечай…

Сегодня после уроков Диму ждала очередная лыжная тренировка. А Светку – тёплые варежки, которые заботливо связала мама нового друга. С белыми снежинками на бирюзовом фоне. Красивые-е-е!

Любопытство

Инна Фохт @innafocht80

Любопытство – хорошо,

Если оно в меру…

Как-то раз мальчишка шёл

По пустому скверу.

Шёл и камешки пинал.

Вдруг увидел улей.

Тут мальчишка палку взял.

«Эй! Вы что, уснули?»

Он по улею стучит:

«Просыпайтесь, пчёлы!

Не боюсь вас!» – говорит

Мальчуган весёлый.

Пчёлы сонные глядят.

Вылетел разведчик.

Мальчуган уже не рад

Долгожданной встрече.

За разведчиком вослед

Вылетел весь улей.

«Десять, двадцать, тыща, две!» —

И помчался пулей.

По тропинкам средь кустов

Он бежит и плачет.

Будто сам взлететь готов

Любопытный мальчик.

Тут споткнулся мальчуган

И в траву свалился.

Рой над ним, как ураган

Грозный, закружился.

«Мама, мамочка моя!

Помогите, люди!

Обещаю, больше я

Пчёл дразнить не буду!»

Покружил пчелиный рой,

Плач его послушал

И подумал: «Бог с тобой.

Воротимся лучше».

А мальчишка почесал

Сбитые коленки

И спокойно зашагал

В гости к другу Генке.

Быстрее. Выше. Сильнее

Дарья.Н.Братских @daria.n.bratskih

Соня отложила учебник по геометрии и потёрла глаза. В них словно набился песок, их застилал туман. Казалось, комната плыла, а ей самой отчаянно хотелось спать и при этом послушать что-нибудь убаюкивающее из своей музыкальной коллекции. Но нет, нужно продолжать зубрить, потому что она – Соня Телавина – спятила.

А началось всё с того, что неделю назад директриса объявила на линейке, куда собрали всех старшеклассников, о городском конкурсе «Мы есть будущее».

– Из нашей школы, – вещала она, – уже двое ребят стали победителями этого проекта. И перед ними открыты двери всех престижных вузов нашей страны. Кто из вас готов перенять эстафету, оправдать наши надежды и достичь цели – получить самое лучшее высшее образование? Желающие могут записаться у завуча Ирины Вячеславовны.

Весь день разговоры между учениками шли только об этом. Первым уроком у десятого «Б» шла география, но преподававшая её Людмила Васильевна, отчего-то задерживалась. Отсутствие учителя послужило поводом для жаркой дискуссии: стоит ли участвовать и у кого какие шансы на победу.

– А ты, Малинина, записалась уже? – поинтересовался Сергей, повернувшись к одной из девушек, которая нарочито сторонилась галдящих воробьями одноклассников.

– Естественно, – хмыкнула Эвелина Малинина. – Сразу же.

Эва, привлекательная шатенка с копной длинных вьющихся волос и яркими голубыми глазами, была из тех девушек, кто знал себе цену. Она отлично училась по всем предметам, но при этом не была заучкой и синим чулком. Благодаря росту и любви к спорту Эвелина входила в баскетбольную сборную школы. Про неё можно было сказать репликой персонажа «Кавказской пленницы»: спортсменка, комсомолка и просто красавица. Да ещё и из богатой семьи.

И это всё, честно сказать, Соню порой подбешивало. Ведь именно она и была тем самым синим чулком и мечтала о такой же популярности. А ещё не очень довольна своей внешностью: невыразительные серые глаза, широкие скулы, делающие похожей на щекастого хомяка, волосы мышиного цвета. До идеала красоты далеко, как до Америки. Училась Соня неплохо, но звёзд с неба не хватала – с её-то росточком… И ненавидела физкультуру. Каждый раз от мысли, что придётся вновь идти в спортзал, стены которого выкрашены в тусклую синюю краску, на неё нападала хандра.

И этот конкурс Соню не волновал ровно до того момента, пока она не услышала, что говорит одноклассникам Эва:

– Давайте начистоту. Ни один из вас мне в подмётки не годится. Думаю, вам всем можно забыть об участии. Я единственная, кто сможет победить.

Вот это было неприятно. Соня почувствовала, как в душе начинает подниматься протест. Она и сама ужаснулась от вырвавшихся слов.

– Заткнулась бы, мисс Всезнайка! – буркнула она. – Если я захочу, смогу обойти тебя.

В классе повисла тишина. Все поражённо уставились на Соню, ведь прежде она предпочитала оставаться в стороне, сохраняя нейтралитет.

– Только попробуй подать заявку, – прошипела Эва. – Пожалеешь!

– Спасибо за предупреждение, – насмешливо поблагодарила Соня. – Теперь я точно запишусь.

И вот теперь Соня уже неделю зубрила учебники. До конкурса ещё три месяца, а желание махнуть на всё рукой только росло. Вот только её же вызов не давал покоя – Соня не привыкла бросать на ветер слова. О, как хотелось сбить спесь с этой выскочки! И непременно увидеть, как та сядет в лужу.

Соня даже тайно сфотографировала Малинину, распечатала в фотосалоне её портрет, немного увеличив – чтобы не промахиваться – и повесила его на стену над рабочим столом. Фотография соперницы служила не только напоминанием о данном слове, но и мишенью для дротиков.

Помимо усиленной учёбы, Соня отыскала в альманахе по искусству репродукцию картины Ивана Айвазовского «Бурное море» и повесила её рядом с портретом Эвы. Оттенки синего и голубого цветов успокаивали и настраивали на нужный лад, а сюжет картины подстёгивал к действиям. Соня считала репродукцию своим оберегом, который помогал не свихнуться окончательно. «Всё лучше, чем кричать в форточку, как студенты перед сессией: “Халява приди!”» – думала Соня.

Но у десятиклассницы была ещё одна причина участвовать в конкурсе. Приличный денежный приз, который, по слухам, получит не только победитель, но и участники, занявшие другие призовые места. Ради такого стоило мучить себя излишней зубрёжкой. Соня мечтала учиться в Санкт-Петербурге – городе мечты, а ещё изучать туризм и водить экскурсии по городу на Неве. Да и младшая сестра Тоня через четыре года тоже окончит школу… В любом случае деньги не будут лишними.

Соня разглядывала свой оберег, пока в глазах немного не прояснилось, тяжело вздохнула и снова потянулась к учебникам.

***

Соня вышла из районной библиотеки с тяжеленным пакетом с книгами. Настроение было не очень. Она порядком устала от постоянной зубрёжки, но сдаваться не собиралась.

А это было ох как нелегко. Отчего-то Соня постоянно натыкалась на глухое недовольство служащих библиотеки, когда запрашивала определённые учебные материалы. Конечно, можно было поискать информацию в интернете. Собственно, Соня так и делала, вот только части нужного в свободном доступе не было. К тому же она старалась поменьше просиживать перед компьютером и точно знала, что в районном книгохранилище есть то, что ей нужно. Однако…

Соня долгое время верила, что нужные книги выданы на руки. А позже поняла, что ей врут, по тому как каждая из библиотекарей отводила глаза в сторону, на вопрос вернулись ли пособия. Соня никак не могла понять, почему они так поступали. Если книг нет – всё сгорело, утопло, пропало – можно ведь просто сказать об этом. И всё. И Соня перестала бы их донимать.

Вот и сегодня опять не повезло. А ведь до конкурса всего-то чуть больше месяца осталось. «Может, забить на них и поискать другие источники знаний? – задумалась она, но тут же яростно замотала головой: – Нет!» Другое Соня, конечно, тоже поищет, но и тайну недоступных книг разгадает. Или она не Соня Телавина!

Февраль перевалил за первую декаду, и в городе воцарилось не пойми что. Зима и весна вовсю вели спор. Город то накрывало тепло, заставляя снег испаряться с немыслимой быстротой, то ударял мороз почти под тридцать градусов, из-за чего земля превращалась в жуткий каток. Тут даже Камила Валиева спасовала бы. Всё прямо как в старом хите «Машины времени»: Этот город застрял в межсезонье, как рыба в сети…

Вот и Соня, опасно балансируя на скользкой дорожке под названием «тротуар», еле добралась до дома. Оказавшись наконец в своей комнате, она обессиленно плюхнулась на кровать и вывалила из пакета библиотечные книги.

В этот момент к ней заглянула сестра Тоня – точная копия Сони, только чуть младше.

– Всё штудируешь, логофилка?

– Чего? – переспросила Соня, оторвавшись от созерцания книг.

– Ну, любишь науку, значит.

– Я не люблю науку, – проворчала сестра. – Я просто…

– Хочешь стать лучше Эвы, – закончила за неё Тоня, кивком указав на портрет Сониной одноклассницы. – Помериться с ней, кто умнее.

– Что-то вроде, – пробубнила Соня. – А теперь не отвлекай меня.

Тоня развернулась, чтобы выйти из комнаты, но помедлила и не выдержала:

– Слушай, а оно тебе надо? У тебя голова только и забита этим конкурсом дурацким да несносной Эвой. Чацкий был совершенно прав в том, что горе от ума. Я уже забыла, когда ты была в хорошем настроении и неуставшей. Спятишь, и даже твой Айвазовский не спасёт. Про голову свою хоть помнишь?

– Помню. Но мне очень надо, – мрачно, но твёрдо отозвалась Соня. – Я должна обскакать эту заносчивую выпендрёжницу. Мне не обязательно занять первое место. Главное – стать лучше Малининой. Хотя нет, что я говорю! – тут же исправилась она. – Только первое место!

– Ты упрямее всех ослов на свете, – покачала головой Тоня.

– Не только ослы славятся своей упрямостью, – тут же просветила сестру Соня, утыкаясь в энциклопедию.

– Неужели ты думаешь, что это будет честное соревнование? Наверняка там всё куплено! – воскликнула в сердцах Тоня.

– С чего ты так решила, Тонь? – Соня бросила на сестру подозрительный взгляд.

– Да так…

– Давай колись, сестрица! – Соня подскочила к сестре и схватила за руку. – Что ты знаешь?

– Да ничего я не знаю…

– По глазам вижу – знаешь! – заявила Соня.

Тоня вздохнула, тяжело и протяжно.

– Не хотела тебя расстраивать… Насчёт конкурса я не знаю, честно. Только предполагаю. Но зато знаю кое-что про библиотеку, – призналась она.

– И что с ней не так? – тут же ухватилась за это Соня.

– Дело в том, что заведующая – родная тётка Эвы. И та попросила её, чтобы не выдавали тебе нужных книг. И мне. И нашей маме. Тётка любит вашу Эву, поэтому согласилась.

– Вот, значит, как… – протянула потрясённо «логофилка». – Вот она, разгадка. – Её глаза вспыхнули гневом, Тоня аж испуганно отшатнулась от сестры. – Ты понимаешь, что это? Война! – воскликнула Соня. – А ещё это значит, что Эва меня боится! Ну, погоди, паразитка, всё равно я добьюсь своего!

Соня расхохоталась. Тоня поёжилась – не хотела бы она оказаться на месте Эвы Малининой.

– Скорее бы уже конкурс прошёл, что ли, – буркнула сестра, выходя из комнаты.

***

Соня чувствовала в руке холодный металл банки с кока-колой. Как же хотелось, чтобы содержимое выплеснулось на Эву! Возомнила себя хозяйкой положения? А вот нате вам, получите и распишитесь!

Но Соня понимала, что этим детским садом она ничего не добьётся. Только себе хуже сделает. Ещё возьмут и дисквалифицируют за нападение на участника конкурса. Уж Эва-то распишет всё в лучшем виде, выставив одноклассницу маниакальной особой. И ей поверят, ведь она любимица многих учителей. Поэтому нужно действовать хитростью и подготовить защиту, когда соперница решит нанести удар. Говорят, лучшая защита – нападение… Но только не в Сониной ситуации.

Соня задумчиво оглядела ребят, столпившихся в коридоре. Кто из них мог бы помочь ей? И тут же сама себе ответила: Димка Никаноров из параллельного. Тоня сказала, что Эва подговорила свою тётку, чтобы не выдавали книги ей и её семье. Но ведь есть ещё и друзья. Ребят из класса просить не стоило – Эва сразу догадается, для кого те стараются.

Остаётся Димка. Он из параллельного класса, с Эвой почти незнаком, зато Соня отлично его знает. С самого детства. В школе они почти не общались, но это не мешало их родителям дружить. И Димкин номер телефона у Сони был.

Она набрала в мессенджере сообщение: «Димыч, дело на сотню, тысячу, миллион. Поможешь мне кое в чём? Пожалуйста. Если согласен, приходи к нам домой. В школе ко мне не подходи, так надо». Отправила. Открыла банку с колой и одним махом выдула всё до капли.

Соня старалась не смотреть на Димку, потому что в школьном коридоре появилась Эва. Но краем глаза увидела, как тот прочёл сообщение, кивнул и о чём-то крепко задумался. Однако из-за попытки вызвать у себя косоглазие, Соня не заметила, как опасность подкралась с другой стороны.

Внезапно она ощутила на плече чью-то мёртвую хватку. Рука была ледяной, острые когти впились в мышцы. На миг Соня почувствовала, как сердце улетает в пятки, и резко развернулась.

Перед ней стояла разгневанная Эва Малинина.

– Ты так и не сняла свою кандидатуру с участия?! – с бешенством прошипела она.

У Сони в голове пронеслись галопом сотни мыслей. От «догадалась про Димку» и до «бить будет».

– Что молчишь? – снова прошипела Эва.

– А что говорить-то? – Соня уже успела справиться с собой и скрыть истинные чувства. – Не сняла и не собираюсь делать этого. Я буду соревноваться. Потому что хочу. И отпусти меня, больно.

– Хочешь? – Эва сузила глаза. – А сброситься с крыши не хочешь?

– Такого в моих планах нет, – спокойно ответила Соня. – А если и будет, то только при наличии страховки. Ну, там, знаешь, каска на голове, батут внизу…

– Вот только соломку не всегда подстелить успеешь, – с угрозой в голосе произнесла Эва.

– Серьёзно? – Соня озадаченно взглянула на одноклассницу. – Ты действительно собираешься столкнуть меня с крыши? А смогла бы? Я что, настолько опасна?

Эва тут же отпустила её плечо и отступила назад.

– Кто? Ты? – презрительно фыркнула она. – Чего мне тебя бояться?

– Но ты боишься. Боишься, что я тебя обойду на конкурсе. А значит, у меня точно есть шанс…

– Нет! – крикнула Эва так громко, что все на них уставились. – Нет у тебя никаких шансов! Ни у кого из вас! – она обвела взглядом всех присутствующих, которые изумлённо замерли, и в следующую секунду унеслась.

Соня ощутила, что её трясёт. Она попыталась унять дрожь, обхватив себя руками.

Димка неожиданно подошёл к ней и обнял. Соня застыла, потеряв дар речи. Все присутствующие разошлись, будто ничего не случилось.

– Что ты делаешь? Зачем? Я же просила тебя… И вообще… – сбивчиво пролепетала она.

– Тебе нужно успокоиться. Я помогу, – сказал Димка. – Эта стерва любого из колеи выведет.

– И почему она ко мне прицепилась? – пробормотала Соня. – Ведь кроме меня ещё куча народу записалось!

– Слышал, она ко всем цепляется, – мрачно сообщил Димка. – Я двоих знаю, кто в итоге отказался от участия в конкурсе. Не без давления от Малининой, я уверен. Так что за просьба?

– Не-ет, не здесь, – неуверенно проговорила Соня.

Она чувствовала тепло его рук на спине и ощущала себя очень странно. Было невероятно приятно, дрожь действительно прекратилась, но ещё Соне было прямо до ужаса неловко. Никогда Димка не обнимал её, а с такой… нежностью, что ли, как сейчас – вообще никто.

Коренастый, голубоглазый, с русыми вихрами, из-за которых он напоминал домовёнка Кузьку из мультика, Димка всегда был к ней и Тоне дружелюбен, в детстве часто защищал от дворовых хулиганов. И Соня всегда воспринимала его как друга. Сейчас же она чувствовала смятение, удивляясь самой себе.

– Не бойся, скажи. Я понял, что это связано как-то с Эвой и конкурсом. Её здесь нет, и никто не доложит о нашем разговоре. В школе её никто не любит особенно. Даже учителя, уж поверь мне, хотя так сразу не скажешь.

Соня вздохнула.

– Ты же записан в районную библиотеку? Дело в том, что там заведующая – тётка Эвы. И эта гадина подговорила её не давать мне кое-каких книг, чтобы я не могла готовиться к конкурсу. Всей нашей семье. А они мне очень нужны. Тебе-то уж их выдадут…

– Но ведь сейчас все в интернете есть, – изумился Димка.

– Есть, да не всё. Этих книг нет. К тому же мне тяжело столько времени перед компом сидеть или в телефон втыкать. Ты же знаешь.

– Кто ж про твою мигрень не знает, – задумчиво проговорил он. – Что ж, тогда давай список, и я пошёл.

– Куда? – удивилась Соня.

– В библиотеку. Я добуду тебе их, обещаю.

***

«Его улыбка – лучшая награда», – пронеслась мысль у Сони. Она замотала головой: нужно сосредоточиться! Уже в который раз отвлеклась.

Конкурс был в самом разгаре. Участникам предстояло ответить на двадцать вопросов по десяти основным школьным предметам. И, если честно, Соню очень огорчило, что формат конкурса – тестирование.

Разве можно выяснить реальные знания по глупым тестам с четырьмя вариантами ответов? Даже если не знаешь правильный ответ, можно просто угадать. Причём даже физкультуру организаторы умудрились втиснуть в письменные тесты! Никакой там сдачи нормативов и т. п.

Хотя вопросы, надо признать, заковыристые, заставляли думать. Вот только Соня всё время отвлекалась на воспоминания.

…Димка сдержал слово и приволок целую стопку вожделенных книг. Как они и предполагали, в библиотеке ни у кого даже вопросов не возникло. Сразу выдали. И когда Соня увидела их на своём рабочем столе, то разрыдалась. Димка растерянно топтался рядом, пока она не ткнулась лицом ему в грудь, продолжая лить слёзы.

И он снова обнял. Так же, как сделал это в школьном коридоре. А она… Она подняла голову и коснулась губами его губ. Соня и сама не ожидала такого от себя, а что говорить о нём! После этого лёгкого, невесомого поцелуя Соня отпрянула от него, словно испуганный оленёнок. Димка удивлённо смотрел на неё. А Соня…

Чёрт! Опять она отвлеклась! Соберись, идиотка!

Ей удалось разозлить себя, и это сработало. Соня уже почти закончила, когда ощутила сильный толчок в спину. Она резко обернулась и увидела пробирающуюся рядами конкурсантов Эву Малинину. Надо же! Она почти забыла, что та тоже здесь – настолько оказалась занята мыслями. Из всей их школы в конкурсе участвовали лишь они вдвоём. Хотя Соня знала как минимум семерых, кто, кроме них, подавал заявку.

Эва продолжила путь с непроницаемым лицом, будто просто проходила мимо. Соня отметила, какой странный та выбрала маршрут к кафедре, где сидели члены жюри. По существу, нужно было только пройти по прямой, и всё. Видимо, сильно хотелось пихнуть соперницу. Соня усмехнулась. Что ж, и ей пора сдать свою работу.

Она уже чувствовала, как начинает побаливать голова. А значит, большего не надумает, только хуже сделает. Не так давно Соню начала мучить мигрень, а весь этот добровольный дурдом с зубрёжкой только усугублял положение. Потому-то ей и нужны были книги, а не экран монитора, чтобы хоть как-то уменьшить нагрузку на глаза.

Соня поднялась с места и вдруг заметила, как перед ней спланировал лист бумаги. Она тут же машинально нагнулась, чтобы поднять его, но не успела этого сделать. Соня уже знала, что это…

– Смотрите, у неё шпаргалка! – закричала Эвелина на всю аудиторию.

Соня замерла. Ребята-конкурсанты уставились на неё – кто раздражённо, кто злорадно. Члены жюри глядели на Соню с неодобрением. Тощая дама в строгом брючном костюме и с постным выражением лица встала и пошла к нарушительнице.

И Соня всё поняла. Одно из условий конкурса – не использовать шпаргалки. Провинившихся ждала дисквалификация. Поэтому Эва просто подбросила сопернице собственную шпору и… сейчас Соню вычеркнут из участниц. Прямо как в детской игре в «вышибалы». Впрочем, Эва уже нанесла удар в спину, выбив её из игры.

Тем временем постнолицая – Соня не запомнила её имени – добралась до девушки, забрала листок и принялась его изучать.

– Это действительно шпаргалка, причём очень хорошая, – вынесла свой вердикт она. – Простите, юная леди, но мы вынуждены попрощаться с вами.

– Но это не моё! – воскликнула Соня, чувствуя, как задрожали руки от несправедливости. Голова же распухла от вспышек накатывающей волнами боли.

Женщина развела руками.

– Можете попытать счастья в следующем году, – посоветовала она. – Только тогда уж будьте честны. Сейчас же мы не можем проверить вашу работу. Впрочем, можете это всё забрать с собой, – она указала на брошюрки с вопросами и листы ответов. – Будет вам сувенир на память.

– Ищите дуру, – буркнула под нос Соня, собирая вещи и игнорируя «сувениры». Однако уже у выхода вернулась и сгребла брошюры – впереди ведь ещё экзамены, пригодятся. Ни на кого не глядя вышла в широкий коридор старого университета. Голова болела, но пока ещё вполне терпимо – мигрень не вступила в полную силу.

Как ни странно, она вдруг почувствовала громадное облегчение, будто отделалась от чего-то очень неприятного. Она проиграла Малининой, зато теперь была свободна. Такой нагрузки Соня больше не желала.

В ноздри ворвался манящий аромат мокко со сливками. Соня тут же завертела головой и почти сразу увидела Димку, спешащего к ней. В его руках были два бумажных стаканчика из кофейни неподалёку.

– Ты уже освободилась? – радостно спросил он, подходя и протягивая один из стаканчиков. – Вот. Я знаю, ты мокко любишь. Как написала?

– Не знаю, – пожала плечами Соня, с наслаждением отпивая кофе и стараясь не обращать внимания на пульсирующую боль в голове. – Эва подкинула мне свою шпору, и меня дисквалифицировали.

Димка настороженно посмотрел на неё.

– И ты… – начал он.

– Не беру в голову, – махнула Соня рукой. – Рада, что всё закончилось. С меня словно гора свалилась.

– Выходит, теперь ты совершенно свободна? – вдруг просиял Димка.

Соня глянула на него исподлобья.

– Ну… типа того. А что?

– Давай тогда это отпразднуем! – предложил он. – Сходим в кино и вообще… Ты какой жанр любишь?

– Семейные мультфильмы, – хихикнула Соня, следя за его реакцией.

У того не дрогнул ни один мускул.

– Кажется, что-то такое есть в кино на сегодня. Что-то пиксаровское, – сказал он улыбаясь. – И вообще…

– Да что вообще-то?

– Вот что.

Димка притянул Соню к себе и поцеловал. А она с удивлением заметила, что головная боль отступила, будто поспешно откатилась назад. Чувствуя в нём избавление, она с жадностью ответила на поцелуй. «Его улыбка – лучшая награда», – пронеслось в голове у Сони, и больше в этот день она ни о чём не думала.

Папарацци

Жанна Петрова @zhannulka_pv

– Ася, ну пожалуйста! – уже целый час ныла подруга.

Мила безответно влюблена в самого популярного парня нашего вуза, Филиппа. Он из богатой семьи, несколько лет прожил с родителями в Англии, где ему привили аристократические манеры. И эти манеры сразили девчонок. Каждая мечтала заполучить принца в мужья.

Но ни одна так и не завладела сердцем красавца. По вузу даже пошли слухи, что, возможно, Филипп интересуется мальчиками, но и в этих связях замечен завидный жених не был. В его жизни была только одна настоящая страсть – бильярд, и поговаривали, что в этой игре он бог.

– Ася, ну, что тебе сложно сделать это для подруги? – продолжала ныть Мила. – Мне нужно знать, свободен он или нет. Походим за ним денёк, ты фотки сделаешь. У тебя камера PRO. И ты фотограф классный. Сможем вести слежку на расстоянии, он даже не узнает.

– Во-первых, дорогая моя, это вторжение в частную жизнь. Во-вторых, до классного фотографа мне далеко. Я пока ещё не фотограф, а фотоася, и хобби моё фотоаськать. А в-третьих, всё тайное становится явным.

Я замолчала, не желая продолжать беседу, и демонстративно уставилась в телевизор, где героиня из фильма «Бриллиантовая рука» пела: Помоги мне! Помоги мне!

– Вон даже телевизор тебя просит мне помочь, – не успокаивалась Мила. – Аська, ну подруга ты мне или нет?

– Конечно подруга.

– Ну тогда пошли.

Взяв камеру, мы вышли из дома и сели в машину Милы. Она нажала педаль газа, и мы стартанули с места так, будто участвовали в гонке. Целый день кружили по городу за Филиппом. Боже, какая у него скучная жизнь! Тренировки, дополнительные занятия, какие-то деловые встречи. Скукота.

У Милы блямкнул телефон. Она открыла сообщение:

– Вот ведь дрянь какая! – возмутилась Мила. – Представляешь, Милана назначила ему встречу, сказала, вопрос жизни и смерти. И он согласился. Дурак! Эта стерва поспорила с девчонками, что затащит его под венец, да только он её отшил. Что-то эта стерва задумала.

– Ты-то откуда знаешь всё это? – спросила я.

– Ну помнишь Петьку? Он на первом курсе ещё за мной ухаживал. Он хакер. Я его попросила по старой дружбе на телефон Филиппа прогу поставить, и теперь все сообщения, которые ему приходят, копируются мне на телефон.

– Мила, да ты совсем с ума сошла!

Мне всё это не нравилось, походило на игру в шпионов. Мила снова надавила на педаль газа, и мы поехали по адресу, где должна была состояться встреча. Высчитав, что окна нужной нам квартиры выходят на соседнюю многоэтажку, мы пошли искать место, откуда будет удобнее вести наблюдение. Пожарная лестница в доме проходила через балконы подъезда, и нам это было на руку.

– Вон эта дрянь, видишь? – Мила показала в окно напротив.

Я настроила камеру и сделала пару снимков. Филипп подъехал к назначенному времени. Милана провела его в комнату, усадила на диван и угостила кофе. Филипп выпил, через несколько минут ему стало плохо, он отключился. Милана схватила телефон. Я была уверена, что она вызывает скорую. Но вскоре в квартиру пришёл парень с сумкой. Они быстро раздели Филиппа и уложили в кровать. Милана разделась и легла к нему. Парень достал камеру и приковал Милану наручниками к кровати. Началась постановочная сессия, по ходу которой создавалось впечатление, что Филипп насилует беспомощную девушку. Через час фотограф ушёл.

– Аська, пойдём туда, зададим стерве взбучку! – предложила Мила.

– Нет, – остановила я её, – нельзя идти.

– Почему?

– А смысл? Компромат-то у фотографа. Поехали домой, прижмём её нашим материалом.

На следующий день Милана на своей странице в соцсети разместила пост о том, что они с Филиппом вместе и, возможно, скоро мы все увидим на её пальчике кольцо.

Надо было спасать парня. Я распечатала фотографии, и мы поехали к Филиппу домой. Мне было стыдно, что мы следили за ним. Казалось, что мы ничем не лучше Миланы с её постановкой. Утешало лишь одно – мои фото спасут честь Филиппа.

Машина Милы остановилась у ворот загородного дома Филиппа. Мы позвонили в дверь. Грозный охранник провёл нас в гостиную, где ждали родители Филиппа. Я передала конверт с фотографиями и рассказала, как всё было. Отец семейства выслушав, достал из кармана телефон и, набрав номер, произнёс:

– Филипп, срочно приезжай домой, мы нашли способ избежать бракосочетания.

Мама Филиппа внимательно рассматривала фотографии. Там были все снимки, которые я сделала, пока мы играли в шпионов. На некоторых Филипп отлично получился.

– А кто из вас делал эти снимки? – спросила мама Филиппа.

– Я, – чуть слышно сказала я, перебирая в голове, сколько мне придётся заплатить за вторжение в частную жизнь.

– Дорогой, у меня хорошая новость, – улыбаясь сказала она, – я нашла фотографа для своего журнала.

За полярным кругом

Масаренко Тамара @derevmas

На календаре апрель. Воскресенье. Пасха.

Утро за полярным кругом в этот день выдалось солнечным. Небольшой морозец и полный штиль – отличная весенняя погода для этих широт. Мы с мужем и детьми собрались прогуляться. Лыжи и санки готовы, но пока оделись и вышли, солнце поднялось высоко.

Посёлок геологов, отмеченный на карте Ямала маленькой точкой, разместился на узкой песчаной косе Обской Губы. С одной стороны простиралась бесконечная, заснеженная, местами пересечённая вздыбленными ледяными торосами замёрзшая гладь Губы. С другой – снежная равнина, под которой дремали скованные зимним сном озёра. За озёрами грядой тянулись сопки. В ясную погоду они виделись так близко, что казалось – до них рукой подать. Вот они – как на ладони! Сверкают на солнце своими плоскими вершинами, манят пологими склонами. Но до них не так близко – семь километров бесчисленных озёр, переходящих одно в другое. Летом это непреодолимое препятствие. А зимой…

Нет, мы не собирались покорить этот путь. Просто вышли за посёлок. Лыжи скользили легко. Даже слишком легко. Снежный наст уплотнился от частых ветров так, что смог бы выдержать легковой автомобиль. Так что бег на лыжах больше напоминал катание на коньках. И санки скользили как по ледяной дорожке. Мы быстро прошли три километра до местной достопримечательности – вертолёта, когда-то упавшего в болото. Хотя ничего особенного он собой не представлял. Так, груда искорёженного железа.

Сопки визуально приблизились, а посёлок отдалился совсем чуть-чуть. Интересное ощущение открытого пространства. Ему не всегда можно доверять. Мы с мужем поспорили немного, стоит ли идти до сопок, он уступил, и мы решили – идём. Правда, я потом пожалела.

Через час мы благополучно достигли подножья сопок. А подняться на вершину было делом пары минут. Невысокие. Пологие. Съезжать с них на лыжах – одно удовольствие. Особенно такому тренированному лыжнику, как муж. С сыном они несколько раз с ветерком скатились с горы. А я уже при первой попытке съехать, ударилась копчиком о лыжи так, что потемнело в глазах. Попробовала кататься на санках. Но они то и дело врезались острыми полозьями в мягкий снег у подножья, поэтому кататься на них никому не понравилось. Даже дочке. Зато пикник удался. Умяли с аппетитом бутерброды, запили горячим чаем и, немного передохнув, отправились в обратный путь. Время давно перевалило за полдень.

С вершины сопки посёлок виден как на ладони. Дома, казавшиеся игрушечными, были совсем рядом – только руку протяни. Но стоило спуститься – они отдалились, стали почти неразличимыми.

Солнце в апреле в северных широтах заходит поздно. Ещё пройдёт много времени, пока оно ненадолго спрячется за горизонт, чтобы снова устремиться к зениту, отсчитывая новые сутки. Впереди белые ночи – сплошной летний день. Поэтому темнота нам была не страшна. А вот ветер…

Он подул с юго-востока. Лёгкий и ласковый вначале, он постепенно крепчал. Продувал шапки, лез под куртки, в рукава. Мы заторопились. Ветер усилился – жди пурги, это мы знали. И тогда сбиться с пути ничего не стоит.

Скользить по насту на лыжах в тихую погоду – это одно, а под всё усиливающимся боковым ветром – совершенно другое. Поэтому лыжи пришлось снять и нести в руках. Тем временем полетели первые снежинки – предвестницы начинающейся пурги.

Я не чувствовала ни ветра, ни холода. Страх за детей перебил и холод, и боль. А бояться было чего – дети начали мёрзнуть. Сыну продувало спину, куртка не спасала от пронизывающего насквозь ветра. Дочь хоть и была одета в шубу и валенки, но без движения, сидя на санках, жаловалась, что у неё замёрзли ноги. Муж своим шарфом обмотал спину сына, а свитером – ноги дочери. Но это мало чем помогало. Ветер всё усиливался, а посёлок приближался слишком медленно.

Вообще-то, такая погода нормальная для севера. Нормальная – когда ты сидишь в тёплом доме у горячего самовара. А здесь, на открытом всем ветрам просторе, она постепенно превращалась в белый ад.

Дети не плакали. Сын шёл быстро, молча нёс свои лыжи. Дочка сдерживалась, но иногда всё же напоминала про замёрзшие ноги, и тогда муж брал её на руки. Но теплее от этого ей не становилось.

– Вставай, малыш, надо бежать, иначе ноги не согреются! – я поставила дочку на ножки. Очертания посёлка стали более различимы. Последние полкилометра мы бежали не останавливаясь.

А вот и наш дом. Наконец-то! Можно повернуть ключ и спрятаться за дверью от пронизывающего холода.

Горячий чай, грелки, подушки, одеяла и запах пасхального кулича сделали своё дело. Мы постепенно отошли от холода и напряжения. Мужа срочно вызвали на работу. Сын быстро отогрелся и занялся своими делами. Дочь не желала слезать с дивана и клялась, что больше никогда не выйдет из дома в воскресенье. А я? Я ругала себя последними словами за необдуманность действий, и оттирала с лица и шеи дочки красную краску, которую оставил намокший от снега пуховый свитер.

На часах – пять. Воскресный вечер. Пасха. Апрель.

От самого порога

Инна Фохт @innafocht80

От самого порога

Идёт судьбы дорога.

Ведёт куда угодно —

Не счесть её путей…

Шёл, напевал Серёга

И размышлял о многом:

Жизнь хорошо сложилась,

Но жаль ушедших дней…

Весенним белым садом

Гуляли мы когда-то.

Черёмухи с сиренью

Я помню аромат.

Не знали мы, как надо,

А просто были рядом…

Он посмотрел: деревья

Вновь белые стоят…

На тротуаре детки

Нарисовали клетки.

Серёга улыбнулся:

Бессмертная игра!

И вспомнил он, как Светка

Кидала камень метко,

Как прыгали часами

Ребята со двора…

Увидеться б со всеми.

Куда летишь ты, время?

Лишь память как подарок

От юности моей…

От самого порога

Идёт судьбы дорога.

Ведёт куда угодно —

Не счесть её путей…

Биатлон, любовь и обычная жизнь

Ворожейкина Евгения Юрьевна @evgvorozheikina

– Анюта?

Галина Сергеевна открыла входную дверь.

Тишина. Темнота.

Только часы громко тикали, отсчитывая жизнь.

На столе белела записка: «Мама, я забрала документы из университета. Не хочу терять своё время. Уже завтра буду в Москве. Не волнуйся. Как устроюсь – позвоню».

Женщина устало опустилась на стул. Листок выпал из рук. Галина Сергеевна прикрыла ладонью красные после суточного дежурства глаза: «Выйти из дауна уже не получится». Столько времени прошло, а тело помнит. Много-много лет снится биатлон: гонка, лёжка, выстрел.

Вдруг в комнате воздух стал плотным. Белым. Женщина вскочила. Открыла окно. На улице шёл снег и две девушки. Они смеялись. «Счастливые», – подумала Галина Сергеевна.

А на кухне маленькой хрущёвки до утра пахло лекарствами и воспоминаниями: «Знаете, Галка-биатлонистка всю ночь в тренерской была!»

***

– Галка, тебя тренер зовёт, – крикнула Марина, заглянув в комнату для спортсменов.

Я раньше и не думал, что у на-ас на двоих с тобой одно лишь дыха-а-ание… «Наутилус» смолк. Галя выключила магнитофон. Идти не хотелось. Она иногда ловила на себе совсем неспортивный взгляд тренера и чувствовала, что нравилась ему. Но особо думать об этом было некогда: сборы в самом разгаре. Нужно тренироваться. Грядущий сезон – её последний шанс. Возраст, здоровье стало подводить. Вчера опять тошнило всё утро. Да и с Митей решили пожениться следующей весной. Митя – самый меткий биатлонист в команде.

– Максим Леонидович, звали?

– Да, ты присядь. Новость у меня для тебя.

Галя вопросительно посмотрела на тренера и присела на краешек стула.

– Звонили сегодня. Из комитета. Телеграмма пришла. Твоя мама умерла.

Галя не понимала, о чём он. Какая мама? Какая телеграмма? Галя резко встала. Комната закружилась. Настала темнота.

«Что это за запах? Нашатырь?»

– Очнулась?

Голос Максима Леонидовича доносился сквозь туман.

Галя моргала и хватала ртом воздух.

– Что произошло?

Галя лежала на кровати, а тренер сидел рядом с ней.

– Ты полежи, полежи. Поплачь, – он похлопал её по руке. – Потом решим, как быть дальше.

Девушка сжалась в комок. Тысяча мелких капелек потекли из глаз. Так в слезах Галя и уснула.

В четыре часа утра её разбудил тренер.

– Пять минут на сборы. Я в город еду, может, ещё на самолёт успеешь.

Успела. Даже на похороны.

В родном городе Галя узнала, что беременна. Строгий доктор посмотрел сквозь очки:

– Девушка, какие тренировки! Вам лежать и лежать надо, если хотите ребёнка родить.

На базу Галя вернулась через месяц. Сказала тренеру, что выбор сделан, и пошла собирать вещи. Ждала Митю с тренировки. Очень хотелось сделать ему сюрприз.

– Ребёнок? Чей?

Вопрос застал Галю врасплох.

– Твой, – тихо сказала она.

Митя ухмыльнулся и вышел из комнаты.

Новость о беременности Галины и уходе из команды быстро облетела тренировочную базу. Кто-то жалел, кто-то злорадствовал.

***

Галина Сергеевна очнулась, когда за окном забрезжил рассвет. Зимний рассеянный свет заскользил по руке, в которой она до сих пор держала белый листик с ровными буквами.

«Эх, Анюта. Как бы беды не было. Зря я тебе про отца-то рассказала».

Разговор случился полгода назад. Галина Сергеевна говорила неохотно, но дочь очень просила – хотела знать.

– А почему у нас фамилия твоей матери?

– Когда ты родилась, я записала тебя на бабушкину фамилию, а потом и свои документы поменяла. Квартиру мамину продала, купила эту, поменьше. Как только ты пошла в садик, я закончила курсы медсестёр. Так до сих пор и работаю в больнице.

– И ты никогда не слышала больше о моей отце?

– Ну, как же… слышала. Через год после твоего рождения он стал чемпионом мира. Его взяли в состав олимпийской сборной. Но потом у него трагедия произошла. Ногу сломал неудачно. Об этом тогда все газеты писали.

Аня задумалась.

– Мам, а ты никогда не хотела вернуться в спорт?

Галина вздохнула.

– Всё, что было – прошло. Главное, ты у меня есть.

***

И вот случилось непоправимое. Аня уехала. Не позвонила. Не предупредила. Только написала записку, как в детстве. Видимо, боялась, что мать не разрешит…

Телефон зазвонил неожиданно. Недели через полторы. Галина Сергеевна в это время поливала цветы на работе. Держа в одной руке горшок с фиалкой, другой ответила на звонок. Услышав знакомый голос, выронила цветок.

– Аня, доча… как ты? Где ты?

– Мама, всё хорошо. Не волнуйся, – немного помолчав, добавила, – я его нашла. Мама… ты слышишь?

Галина замерла с телефоном в руках…

***

Москва встретила Галину Сергеевну мокрым снегом и ветром. Кутаясь в шарф, она оглядывалась по сторонам. Темно. Фонари и белые мухи. Вдруг откуда-то сбоку на неё налетела девушка:

– Мама, наконец-то!

– Анюта!

Объятия. Улыбки. Счастливые глаза.

– Мама, поехали скорее. Я на работу опаздываю. В кафе устроилась. Живу пока у Светки. Помнишь? Одноклассница моя. Она здесь на юриста учится.

Галина Сергеевна кивала и разглядывала дочку. «Красавица, повзрослела, рабо-о-тает». Мысли неслись галопом.

– Мама, слушай, я сейчас вещи на квартиру отвезу и на работу. А ты… – Аня замялась. – Мама, тебя Дмитрий Константинович ждёт. Мой отец. – Тихо добавила Аня и опустила голову.

Галина Сергеевна обняла дочь.

***

Патриаршие пруды зимой особенно очаровательны. Снежные аллеи. Тишина. Запах свежего, морозного утра не сравнится ни с чем. Он наполняет лёгкие надеждой.

Галина Сергеевна медленно шла по дорожке. Людей почти не было – старушка с собачкой да молодая физкультурница, которая прыгала через скамейку. Галина улыбнулась: «Как будто в „резиночки“ играет».

Когда-то давно они с Митей здесь гуляли, смеялись, ели мороженое, строили планы. Всё рассыпалось. «Хотя… это к лучшему. У меня вон какая дочь теперь», – с гордостью думала бывшая биатлонистка.

Навстречу ей прихрамывая шёл мужчина. В руке у него была красная роза.

– Здравствуй, Галя.

– Здравствуй.

Минут пять они смотрели друг на друга. Сколько раз Галина представляла эту встречу, мысленно вела диалог, а сейчас просто молчала и улыбалась. Не было больше обид, претензий. Внутри – тихо и спокойно.

– Я искал тебя. Приезжал в твой город. Соседи сказали, ты квартиру продала, а куда уехала, они не знали. Я спрашивал в спорткомитете. Они ничем мне не помогли. Думал, вдруг ты тренером устроилась.

– Я медсестра.

Дмитрий поднял бровь.

– Я Аню сразу узнал. У неё твои глаза. Она пришла на тренировку. Я ж мальцов тренирую, хоть сам давно не спортсмен. Пойдём прогуляемся?

Галина кивнула, и они медленно пошли вдоль пруда.

Начинался новый день.

У любви, как у пташки, крылья…

Алена Никишина @niki_shi_na

Василина Марковна была женщиной выдающейся во всех отношениях. С гордостью носила своё имя и внушительную грудь. Целеустремлённо шла сквозь жизненные будни, как ледокол сквозь Арктику, оставляя после себя вспаханную борозду правильно прожитых лет. Правильно прожитых – исключительно в её, Василины Марковны, понимании.

В свои неполные пятьдесят она имела трёх ныне покойных мужей, кошку, фикус и неиссякаемый фонтан жизнелюбия и энергии. Но что-то в последнее время фонтан начал пересыхать, а настроение – прыгать неугомонным сверчком.

Задумчиво помешивая в кружке чай, Василина Марковна размышляла о бренности сущего. Вздохнув, отложила недоеденную сушку. Возвышающиеся пышной горкой румяные оладушки и светящееся янтарём яблочное варенье тоже не радовали. Василина Марковна заскучала. А это означало только одно – пора искать кандидата на вакантное место мужа.

Поняв причины своего состояния, Василина Марковна решила не откладывать в долгий ящик «лечение» и не надеяться в таком важном вопросе на судьбу. Сарафан в бордово-красных тюльпанах с рюшами по подолу, ярко-алая помада и маленькая соломенная шляпка должны были стать несокрушимым оружием в борьбе за женское счастье.

Придирчиво оглядев себя в огромное зеркало, ибо другое просто не могло отразить такую красоту в полном объёме, Василина Марковна осталась довольна. «Хороша!» – Она игриво подмигнула своему отражению и величаво выплыла на охоту.

Замужество – дело серьёзное, поэтому Василина Марковна отнеслась к предстоящему мероприятию с чувством, с толком и со всей ответственностью. Наученная большим житейским и семейным опытом, она твёрдо знала, какого мужчину хочет видеть подле себя в этот раз. Пока же Василина Марковна строила матримониальные планы и присматривалась к потенциальным женихам. Главное – цель есть, направление выбрано, а остальное – дело времени.

Первый брак Василины Марковны случился по большой и горячей любви. Крепенькая, как румяное яблочко, с копной медно-рыжих волос девушка покоряла решительным взглядом и заливистым смехом. А как она пела! Сочное контральто никого не оставляло равнодушным. Уже тогда юная Василина поражала проницательностью и развитой не по годам особой женской мудростью. Она по-доброму посмеивалась над робкими ухажёрами и смело давала от ворот поворот особо ретивым.

Но и её не миновала сия чаша, имя которой любовь. Первая, наивная и трепетная. Долговязый студент-очкарик покорил сердце голубоглазой валькирии. События развивались стремительно, всё случилось легко и как-то само собой. Родители одобрили выбор любимых чад и вскоре зазвучал марш Мендельсона, и зажили молодые тихой семейной жизнью в студенческом общежитии. Вполне счастливой, но, к сожалению, недолгой по причине слабого здоровья супруга и предрасположенности ко всяческим осложнениям.

Ввиду рациональности мышления и какого-никакого, но всё-таки семейного опыта, вступление во второй брачный союз Василина Марковна обдумывала основательно со всех сторон, зорко присматриваясь к кандидату. Мужчина он был серьёзный, состоятельный. О любви попусту не болтал, предпочитал делать, и поступки все говорили за него. В общем, второй раз Василина Марковна пошла под венец по расчёту, справедливо рассудив, что трепетные чувства в её двадцать шесть не обязательны, главное, чтобы муж любил, а уж она-то со своей стороны обеспечит домашний уют и надёжный тыл.

После трагического ухода в мир иной второго мужа Василина Марковна решила, что с нее хватит, но, видимо, кто-то там, на небесах, решил иначе. Тридцатитрехлетняя женщина в самом соку не стала перечить судьбе. Очередной супруг был старше Василины Марковны на десять лет, занимался наукой и коллекционировал редкие виды орхидей, любовь к которым, собственно, и сблизила два одиноких сердца. Этот брак был самым долгим, счастливым, основанным на дружбе, уважении и понимании.

К сожалению, в нашем мире нет ничего вечного, и Василина Марковна овдовела в третий раз. Отгоревав положенное время, эта сильная женщина взяла себя в руки и кардинально поменяла свою жизнь. Она продала всё, что можно было продать, и переехала в небольшой городок у моря. Решительный и страстный темперамент помог ей быстро обосноваться на новом месте, гармонично вписаться в окружающие реалии и наладить счастливую жизнь в уютном домике с резьбой на оконных наличниках и с пышным цветущим садом. А старые фотографии и трепетные воспоминания теперь хранились в глубоком ящике старинного комода.

С прежней жизнью Василину Марковну связывали только три страсти, проверенные годами. Мужчины приходили и уходили, увлечения и интересы менялись, но именно эти три костра горели неугасаемым пламенем, освещая и обогревая пылкое сердце и широкую душу.

Первой и единственной любовью, пронесённой Василиной Марковной сквозь годы, с самого раннего детства до нынешних неполных пятидесяти, была Еда. Именно так, с большой буквы. Василина Марковна любила вкусно поесть, с блаженством прикрывая глаза, смакуя каждый кусочек и получая истинное наслаждение.

Кухня была для неё святилищем, где творилось таинство. Она же была колдуньей, шаманом и поваром в одном лице. Василина Марковна виртуозно готовила как фирменные, горячо любимые блюда, так и ранее не испробованные новинки. Всё окружение давно и единодушно присвоило Василине Марковне титул «Богини» и пьедестал с почётным первым местом. Было, правда, времечко, когда кое-кто посягнул на священное первенство, но Василина Марковна с честью и достоинством вышла победителем в той кулинарной схватке.

Вторая страсть в жизни Василины Марковны появилась уже в новой жизни и совершенно случайно. От скуки и непонятного весеннего томления в груди, Василина Марковна решила разбавить монотонные будни и записалась на уроки танцев.

Сначала предполагалось, что это будут танцы живота. Уж с её-то выдающейся фигурой, думала Василина Марковна, это станет незабываемым зрелищем. Однако, перепутав классы, она попала на урок танго. Танец страсти и огня пленил, окрылил и обуздал неуёмную энергию этой воистину шикарной женщины. И теперь, красуясь перед огромным зеркалом в платье для танго, Василина Марковна мощным контральто выводила: «Утомлённое солнце нежно с морем прощалось…», не забывая при этом принимать эффектные па. Алая роза в волосах и воздушная юбка синхронно кивали её точным движениям.

А вот о третьей страсти Василины Марковны не знал никто. Даже мужья, ныне покойные, ни о чём не догадывались. Не потому, что это было что-то постыдное или смешное, вовсе нет. Просто Василина Марковна нашла идеальный для себя и, надо сказать, действенный рецепт от бессонницы.

Василина Марковна страстно, впрочем, как и всё, что она делала, обожала фильмы ужасов. Её деятельная и пылкая натура расслаблялась и отдыхала во время просмотра очередного голливудского шедевра, и Василина Марковна засыпала сном младенца.

Данное средство, как и любое другое лекарство, предписывалось принимать дозировано и строго в определённое время суток. Поэтому вопли монстров и ходячих мертвецов раздавались в доме Василины Марковны исключительно раз в неделю, заряжая умиротворением на всю последующую седмицу.

Сегодня был именно тот самый день. Василина Марковна в предвкушении готовилась к просмотру, когда колокольчик у калитки разразился заливистой трелью. Мрачный почтальон вручил удивлённой Василине Марковне телеграмму. Развернув бланк, она прочла всего четыре слова: «выезжаю тчк жди тчк» без подписи и обратного адреса.

С того самого момента Василина Марковна пребывала в меланхолии, что, в силу её пылкого темперамента, случалось редко.

Давешняя телеграмма взволновала своей лаконичностью. Пришлось даже отложить сеанс просмотра любимого фильма ужасов. Всю ночь напролёт Василина Марковна не могла уснуть, ворочалась с боку на бок, перебирая возможные кандидатуры на роль незваного гостя.

Наступившее утро не прибавило хорошего настроения: яичница сгорела, кофе сбежал, кот разбил любимую кружку, а обожаемый фикус встретил Василину Марковну сброшенным листом. Философски пожав плечами, женщина решила, что физический труд лучше всех лекарств, и отправилась в сад.

Белый домик под нежно-голубой крышей в лёгкой шали резного деревянного кружева прятался среди летнего буйства зелени и цветочных красок. Лёгкий дурманящий запах окутывал сладким флёром.

Василина Марковна зажмурилась от удовольствия, сладко потянулась навстречу летнему солнцу. Провела ладонью по тёплому дереву перил, пробежала крепкими пальчиками по резным балясинам и бодрым шагом направилась вглубь сада. Это было её детище, нежно оберегаемое и взращиваемое. Но во всём этом великолепии была одна большая ложка дёгтя.

В самом дальнем углу разрослась соседская ежевика. Эта наглая барышня не видела препятствий и опутывала длинными ползучими лианами всё на своём пути. От её удушающих объятий чахли кусты смородины и раскидистая яблоня. Василина Марковна не имела ничего против ежевики как ягоды, но такое посягательство на свою территорию она простить не могла. Вооружившись рабочими рукавицами, секатором и твёрдой решимостью, Василина Марковна кинулась в бой.

Работа кипела, руки делали своё дело, а голова продолжала разгадывать загадку. «Ненаглядная сестрица Виталина?» – Василина Марковна уже по третьему кругу перебирала родственников, друзей и просто знакомых. «Да нет, – Отмахнулась от назойливой мысли пучком ежевичных веток. – Эта бы позвонила, и не один раз».

«Кто же ещё?» – Василина Марковна задумчиво почесала нос зелёной от травяного сока рукавицей. Перебирать можно было до бесконечности. Родственниками бог не обидел. К собственному родословному богатству ещё добавились фамильные древа всех трёх ныне покойных мужей. Со всем многочисленным семейством у Василины Марковны были прекрасные отношения. И никто из них не позволил бы себе так бесцеремонно ввалиться в её жизнь.

Особо толстая лиана прервала неспешный ход мыслей, непокорно дёрнувшись в руках Василины Марковны, при этом, не преминув больно хлестнуть по щеке. Василина Марковна обиженно взвыла и дёрнула колючую плеть со всех своих недюжинных сил. Упрямое растение проиграло неравный бой и накрыло женщину выдранным ворохом спутанных веток. Трепыхаясь бабочкой в паутине, пыхтя и поминутно ругаясь, Василина Марковна пыталась выбраться из колючих объятий обвившей её ежевики.

И именно в этот поистине переломный момент в битве человека с природой звонок у ворот залился мелодичной трелью.

Василине Марковне казалось, что в этой жизни уже ничто не сможет её удивить. Однако, как показали дальнейшие события, даже она иногда ошибалась.

Настойчивые переливы вынудили Василину Марковну оторваться от схватки с ежевикой и поспешить навстречу судьбе. Открыв калитку, она увидела букет на ножках. В прямом смысле. Огромная охапка зефирно-розовых пионов, скрывающая своей пышностью лицо гостя, мужские ноги в лёгких туфлях и в летних брюках в мелкую полоску.

– Рыбка моя! – взревел букет хорошо поставленным баритоном. – А вот и я! Встречай долгожданного гостя!

Василина Марковна, надо сказать, слегка прибалдела от столь фамильярного обращения. Тем более что голос был ей незнаком.

– А вы, собственно, кто? – сочным контральто ответила Василина Марковна.

Пионы удивлённо дрогнули, пошевелились, соблазнительный цветочный аромат облаком поплыл над головами. Мужчина неловко повернулся бочком, пытаясь разглядеть хозяйку.

– Ну как же так, рыбка моя? – пыхтя в пионах, удивился баритон. – Я же писал. В смысле телеграфировал.

– Допустим, телеграмму я получила. Но спешу вас огорчить, я не ваша рыбка и вовсе вас не ждала. – Василину Марковну начала забавлять абсурдность ситуации, и она с любопытством ожидала дальнейшего развития.

Наконец-то баритону удалось справиться с букетом, и незваный гость возмущённо воззрился на Василину Марковну. Возмущение сменилось искренним удивлением.

– Хм… Простите великодушно, – смущённо пропел букет на ножках и с надеждой в голосе вопросил: – Это улица Осенняя, дом семнадцать?

– Дом семнадцать, – утвердительно кивнула Василина Марковна. Она уже едва сдерживала смех. – Вот только улица Весенняя.

– Ох! Как же я мог перепутать! – Баритон снова скрылся в ароматном зефирном облаке. – Приношу свои глубокие извинения. Всего хорошего. – Мужчина сделал неуклюжую попытку поклониться, однако это не удалось в силу непомерной и постоянно норовящей вырваться ноши.

– Вам направо, следующая улица, – услужливо подсказала Василина Марковна.

– Благодарю, – пропел баритон и подкорректировал направление движения.

Закрыв калитку, Василина Марковна задорно улыбнулась. Чего только в жизни не бывает. Напевая любимую арию «У любви, как у пташки, крылья…», Василина Марковна уж было собралась вернуться к ежевике, но передумала. Она вполне заслужила перерыв, а кружка ароматного чая с чем-нибудь шоколадно-кремовым вполне тянула на полноценную награду.

Отцепив наконец-то от себя колючий ежевичный шлейф, сняв мятую соломенную шляпу, Василина Марковна привела в порядок причёску и с комфортом устроилась на веранде. Настроение стремительно улучшалось и так же стремительно таяло желание продолжать сегодня кулачные бои с ежевикой.

Как только было достигнуто перемирие между «не хочу» и «надо», звонок у ворот возвестил своим пением о прибытии очередного гостя. Василина Марковна удивилась наплыву посетителей в её скромное жилище за столь короткое время и пошла открывать.

Незваным гостем опять оказался букет на ножках. Всё та же охапка зефирно-розовых пионов, скрывающая пышностью лицо гостя, мужские ноги в лёгких туфлях и летние брюки в мелкую полоску.

– Я прошу прощения. – Даже букет не мог скрыть смущения гостя. – Видите ли, там никого не оказалось дома, и мне стало жалко цветы. Может, этот прекрасный букет найдёт приют в вашем доме?

Василина Марковна была женщиной отзывчивой, и в скором времени букет красовался в ярко-красном ведре (другой подходящей тары для него не нашлось), а обладатель мягкого баритона – в уютном кресле на веранде.

Избавившись от тяжёлой цветочной ноши, мужчина получил возможность представиться как следует и поцеловать ручку приютившей его дамы. Герман Леопольдович оказался весьма интересным собеседником и импозантным мужчиной.

«Кажется, – думала Василина Марковна, заботливо подливая горячего чая Герману Леопольдовичу, – я скоро опять выйду замуж. – Она мысленно хихикнула. – Только в этот раз четвёртого мужа выбрала не я, он меня сам нашёл».

***

И только несколько лет спустя Герман Леопольдович признался, что вернулся тогда специально. Просто влюбился с первого взгляда в яркое контральто, в соломенную шляпку и в шлейф из лиан ежевики.

© Алена Никишина, 16.02.2022

Аглая и биатлон

Ксения Суетова @gorod_naberezhnih

Аглая лениво листала сайт знакомств. По телевизору фоном шёл биатлон.

– В соревнованиях участвуют спортсмены со всего мира, – рассказывал комментатор, – так сказать, голубая кровь этого вида спорта с разных концов голубой планеты.

– А ведь и поиск второй половинки на сайте похож на гонку за золотом, – подумала вслух Аглая.

Продираешься среди толпы конкурентов через лес вариантов, лавируешь на поворотах диалогов, уходишь от преследования банальными сообщениями. Но самое главное – это стрельба глазками по анкетам.

Фотография – многие проваливаются на самой первой мишени. То селфи из положения лёжа загрузят, то сверхдальний план возьмут. А то и вовсе масс-старт с вечеринки покажут – поди разбери, кто на этом пьедестале алкогольного почёта и есть кандидат в женихи.

Если первая мишень взята, то текст ещё чаще подводит.

Не работаю, ищу себя – сразу мимо. Кто не работает, тот сидит без медали и без девушки.

Ищу отношения без обязательств – за это сразу дисквалификация.

В разводе – что ж, штрафной круг – ещё не поражение.

Правда, такими темпами к десятой анкете без допинга не добраться. Аглая отхлебнула колы и открыла следующую фотографию.

Вот этот как на Бьорндалена похож! Голубоглазый брюнет. Симпатичный, высокий. Спортом увлекается. Аглая поставила сердечко, перевела взгляд на экран телевизора и потянулась за чипсами.

– Если сейчас спортсмен отстреляет без промахов, то «Бьорндален» мне напишет! – загадала она.

Один, два, три… четыре точных выстрела! Видно, как у спортсмена напряглись мышцы на лице, губы побелели и превратились в тонкую нить. Пятый выстрел! Точно в цель. Все мишени закрыты.

В этот момент телефон Аглаи завибрировал. Она вздрогнула. На экране мигало сообщение от «Бьорндалена»:

«Привет! Надеюсь, не напугаю тебя своим предложением. Увидел, что ты тоже любишь спорт. Предлагаю встретиться офлайн и покататься в субботу на лыжах».

Аглая едва не подавилась чипсами. Где «Бьорндален» нашёл в анкете эту чушь про спорт? Последний раз лыжи она видела в университете, и это был самый унизительный зачёт.

Она пролистала свою страничку. И правда: «Люблю плавать и кататься на лыжах». А ведь всегда знала, что врать нехорошо. Хотела-то написать «люблю загорать в шезлонге у лазурного моря с видом на заснеженные склоны и пить глинтвейн».

Это всё подружки виноваты – убедили, что мужчинам нравятся спортивные девушки. И что теперь делать? Как решиться встать на лыжи? Ведь «Бьорндален» такой симпатичный…

***

Аглая проснулась в холодном поту.

Опять этот сон. Опять одна в глухом безмолвном лесу. Сколько же этот кошмар будет её преследовать?

Она встала с кровати, налила стакан воды и погрузилась в воспоминания. Когда-то лыжи ей очень даже нравились.

В девять лет родители впервые привезли Аглаю на лыжную базу. В маленькой избушке проката инвентаря приятно пахло деревом и кожей. Как волнительно оказалось подбирать палки по росту и ботинки по размеру! Закрепить непослушные крепления – целый квест!

Первые шаги дались нелегко. Ноги так и норовили соскочить с узеньких деревяшек. Палки постоянно за что-то цеплялись. А уж если упадёшь, то чувствуешь себя жуком-налыжником, перевернувшимся на спину – без помощи не обойтись!

Родители не торопили Глашу, подбадривали, давали время собрать разъезжающиеся руки и ноги.

В какой-то момент она доверилась инстинктам и… поехала! Как же здорово скользить по гладкой лыжне, карабкаться в горку коньковым ходом, напрягая мышцы, а потом с ветерком катиться вниз.

С тех пор лыжи стали любимым развлечением семьи. Не очень сложная, но интересная трасса на пять километров посреди леса. Нагуляться, надышаться, а потом в тёплом домике пить горячий чай с самыми вкусными бутербродами. Глаша обожала такие выходные!

Однажды они приехали на базу. В тот день шли тренировки спортсменов. Глаша заворожённо смотрела, как профессионалы пробегают мимо. Кто-то подбадривающе улыбался, кто-то недовольно поглядывал, мол, занимают лыжню дилетанты. Глаша поймала кураж и заскользила вперёд. Родители неторопливо шли следом, увлечённые беседой.

– Езжай вперёд! – махнул ей папа.

– Только старайся не терять нас из виду! – добавила мама.

Глаша только этого и ждала. Ехать по заснеженному лесу было сплошным удовольствием! Идеальная лыжня стелилась белой атласной лентой, ярко светило солнце, пели птицы, пахло приближающейся весной.

Наконец, любимое место – череда спусков и подъёмов. Если не упасть, то после первого подъёма можно все горки пролететь. Глаше ещё ни разу это не удавалось. Мимо проехал симпатичный спортсмен.

– Давай догоняй! – подмигнул он Глаше. Она зарделась.

Забралась на первый холм.

– Согнуть колени, слегка наклонить корпус, оттолкнуться палками и убрать их назад, – повторяла она себе. – Вперёд!

Ветер засвистел в ушах. На одном из спусков Глаша покачнулась, но устояла. Впервые она преодолела этот кусочек трассы без падений и за считаные минуты. Жаль, что никто не видел.

Надо дождаться родителей.

Мимо промчался спортсмен. В последний момент ему пришлось соскочить с лыжни в снег, чтобы не сбить Глашу.

– Не стой на дороге! – недовольно прокричал он.

Глаша смутилась и решила потихоньку ехать вперёд. Да и стоять на месте было скучно и холодно. Она помнила, что скоро конец трассы.

– Там и подожду.

Глаша ехала, погрузившись в мысли и мечты.

– А может, мне стать лыжницей? Такой красивый вид спорта.

В какой-то момент она поняла, что прошла уже много, а конца трассы не видно. Солнце скрылось, начинало смеркаться. Лес стал глухим и безмолвным. Исчезли и спортсмены, и птицы. Только зловеще каркали вороны. Кажется, она проехала финиш. Что же делать? В голове почему-то играла песенка «Пропала собака, живущая в нашем дворе. Она откликалась на кличку Люси детворе».

Глаша поёжилась. Как-то резко похолодало. На второй круг в сумерках идти было страшно, да и устала она. Где-то вдалеке маячили домики. Глаша решила идти напрямик через лес, но быстро увязла в рыхлом снегу и запаниковала.

Глотая слёзы, она металась по лыжне вперёд-назад, не понимая, как выбраться к людям.

Вдруг из леса показался мужчина в снегоступах.

– Это не тебя там ищут? – крикнул он.

Глаша разрыдалась.

Мужчина вывел её к концу трассы. Мама заламывала руки, папа был белее снега. Глаша поспешила к родителям, но ноги подкосились. Она села в сугроб и выронила палки.

Больше на лыжи она не вставала. Никакие уговоры и успокаивающие беседы не действовали. Она будто никогда в жизни не каталась. Ноги и руки болтались, как у марионетки.

Семейные вылазки прекратились. Её лыжная история закончилась, пока на втором курсе не начались занятия на физкультуре. Как Аглая ни старалась получить освобождение, университетский врач был неумолим. Травм нет, противопоказаний нет – иди, студент, вставай на лыжи.

Аглая пропустила весь семестр, но зачёт сдавать пришлось. Несмотря на то, что он проходил не в лесу, а в городском парке, её ноги тряслись, как осиновые листья. Кое-как Аглая доползла до первого поворота, скрывшись от взгляда преподавателя. Сняла лыжи и пошла пешком, утопая в снегу. Пришла она через час после последнего финишировавшего, замёрзшая и зарёванная. Ещё и выговор получила за то, что ботинками лыжню испортила.

С тех пор Аглае ещё чаще стал сниться глухой безмолвный лес. Она даже к психологу ходила. Тот твердил про выход из зоны комфорта и незакрытый гештальт. Но Аглая боялась и подумать о том, чтобы снова встать на лыжи.

***

Она стукнула зубами о стакан, закуталась в плед, чтобы унять дрожь, взяла в руки телефон и написала «Бьорндалену»: «Я согласна».

Аглая включила телевизор, чтобы отвлечься от мыслей и страхов. Уснула она под монотонный голос комментатора «В эти выходные состоятся соревнования по спортивному ориентированию среди непрофессионалов».

«Бьорндален» заехал за Аглаей в субботу утром. Шёл снег, мороз покалывал щёки.

– Лыж у тебя нет? – скорее сказал, чем спросил «Бьорндален» скептически глядя на её дутые штаны и жилетку. Сам он был одет по последнему скрипу спортивной моды.

– Забыл тебе написать. Мы едем не просто кататься. Это будет лыжный квест по ориентированию в лесу, – рассказывал «Бьорндален», пока они ехали.

Аглая сцепила руки так, что побелели костяшки пальцев.

– Нас с завязанными глазами по одному высадят в разных точках, и мы должны будем добраться до лобного места, – продолжал он.

Аглаю затрясло. Во что она ввязалась? На мгновение показалось, что «Бьорндален» специально её пугает. «Да ну, ерунда! Зачем ему это надо?!»

Наконец, приехали. В прокате Аглае выдали те самые лыжи из детства с грубыми ботинками и капризными креплениями. «Бьорндален» стоял рядом и наблюдал, как она пытается справиться с экипировкой. Руки мёрзли и не слушались, ещё и снег превратился в колючую метель.

Тут к ним подошли две пары.

– Привет! Мы с вами сегодня в одной команде. Готовы к квесту? Будет весело! – перебивали они друг друга. – А ты зачем лыжи надеваешь? Мы же сейчас на машине поедем.

Спустя пятнадцать минут все команды собрались у большого костра.

– Сюда вы должны будете вернуться, – объявил ведущий.

Команды погрузились в джипы с открытым верхом. Глаза никому не завязывали. Ведущий объяснял правила.

– Мы едем по кругу. Вас высадят по одному на расстоянии километра друг от друга. Нужно добраться до костра, который находится в центре. На пути будет три загадки-подсказки. Чья команда первой доберётся, та и победит.

Аглая и «Бьорндален» остались в машине последними. Высадили её. Он помахал из кузова с ехидной улыбкой. Джип зашуршал шинами и скрылся.

Аглая оглянулась. По спине пробежал холодок. Она и зимний лес. И ни души. Вдруг кто-то обнял её за плечи. Аглая взвизгнула и обернулась.

– Боже, это просто еловая лапа!

«А что там краснеет под деревом? Конверт?» – Аглая вспомнила про подсказки.

«Направо пойдёшь – в снегу увязнешь, налево пойдёшь – в сугроб провалишься, по лыжне пойдёшь – в сказку попадёшь».

Аглая вздохнула, мол, тоже мне сказка, и стала надевать лыжи. Без пристального взгляда попутчика получилось гораздо быстрее. Она сделала шаг, второй. Колени тряслись, руки не хотели двигаться синхронно с ногами, дыхание сбивалось.

Ну не бросят же её в лесу в конце концов! Да и телефон есть. Она достала его из кармана. Только не ловит. Аглая нервно хихикнула. Метель превратилась в настоящую пургу. Снег забирался за шиворот, не давал толком открыть глаза, щекотал нос.

«Надо спешить пока лыжню не замело! Где искать следующую подсказку? Больше никакого тиндера!» – проносились мысли в голове Аглаи.

Вдруг лыжи стукнулись обо что-то твёрдое. Камень как с картины Васнецова! Прямо на лыжне. Аглая смахнула варежкой снег и увидела надпись:

«Холодно людям обычно зимой,

Но этот стоит под пятой горой.

Он держит свой пост ночью и днём —

Сделан из снега наш часовой».

Аглая улыбнулась. Значит, надо искать снеговика. Лыжня, как водится в сказке, разделялась на три дорожки. Правая и левая уходили по равнине, а центральная поднималась в горку.

– Видимо, мне сюда.

Аглая собрала волю в кулак и начала подъём, но запнулась и скатилась вниз. На удивление это её не расстроило, а раззадорило.

Со второго раза подъём удался. Впереди маячило несколько горок.

– Как в детстве! – улыбнулась Аглая. Согнуть колени, слегка наклонить корпус, оттолкнутся палками и убрать их назад. Вперёд! Ветер засвистел в ушах. Она считала спуски и подъёмы.

– Один, два, три, четыре, пять… Тормозим! А вот и снеговик!

Улыбнулся ей вместе с выглянувшим солнышком. И метель закончилась. Аглая рассмеялась в ответ белоснежному человеку.

– Куда дальше, друг? – она подняла ведро-шляпу на его голове. Там краснел конверт:

«В городе есть светофор

С яркими глазами,

А у нас свой часовой

С белыми кругами.

Он тебе пятюню даст —

Направление задаст».

Аглая присмотрелась к снеговику. Одна рука-веточка у него была опущена, а вторая указывала в лес, где не было лыжни.

– Ты серьёзно?

Казалось, он ей подмигнул. Аглая вздохнула и двинулась в лес.

Лыжи проваливались в рыхлый снег, ветки путались в палках. Прогулка, ненадолго ставшая приятной, снова превратилась в опасную. Аглая быстро выбилась из сил и едва могла контролировать дыхание.

– Интересно, я туда хоть иду? – внутренний компас частенько подводил.

Вдруг кто-то её окликнул. Она оглянулась и увидела товарища по команде.

– Ты почему не по лыжне идёшь? Где твоя рация?

– Меня снеговик сюда послал. Какая рация?

– Тебе что, кавалер твой не отдал? Организаторы сообщениями к тебе весь эфир заполонили. Основное правило квеста – с лыжни не сходить! А у снеговика от ветра, видимо, указатель сбился.

Вместе они доехали до костра. К ней бросились организаторы и члены команды.

– Ты в порядке? Столько по пухляку пройти! Ну ты олимпийский чемпион!

Аглая смутилась и улыбнулась. Она победила. Победила свой страх!

Все команды были в сборе. Не было только «Бьорндалена». Его рация молчала. Организаторы и участники квеста окружили Аглаю.

– Он твой бойфренд? Как его зовут? Может, ему позвонить? – со всех сторон сыпались вопросы.

– Бьорн… – Аглая запнулась и покраснела. Она даже имя его не спросила. На сайте был ник Snowman. – Мы просто вместе приехали, – еле слышно произнесла она.

Наконец от неё отстали, так ничего и не добившись, и, несмотря на усталость, приняли решение идти искать. Уже смеркалось, поэтому приходилось спешить. Аглая тоже присоединилась к поисковой команде. Ребята вручили ей рацию, чтобы хоть она не потерялась, и разошлись в разные стороны.

Сначала Аглая ехала по лыжне, но потом подумала – неужели опытный лыжник мог заблудиться, если бы ехал по проторенной дорожке? Она стала понемногу углубляться в лес, стараясь не терять из вида лыжню.

Вдруг среди деревьев мелькнула знакомая спортивная куртка. Аглая поспешила к нему. «Бьорндален» брёл, казалось, ничего вокруг не видя, прихрамывая на одну ногу и опираясь на обломок палки.

Аглаю он заметил, когда подошёл совсем близко. Поднял взгляд. Она отшатнулась – столько в нём было злобы и ненависти!

– А ты что здесь делаешь? Тоже заблудилась? Всё, всё из-за тебя, из-за таких, как ты! Я сразу понял, как только тебя увидел. Твой единственный спорт – это спортивное ориентирование в холодильнике и стрельба глазами по телевизору. Только и умеете, что врать!

На его глазах выступили слёзы ярости. Он замахнулся на неё обломком палки. Аглая закрыла лицо руками.

– Эй, друг, ты с ума сошёл? – послышался окрик. К ним спешил один из членов команды. – А ну, давай за мной!

Он дал ему свою палку. Аглая двинулась вслед за парнями.

Вечером команда собралась в кафе. Без «Бьорндалена», конечно. Всем было интересно, что же случилось.

– Весьма странный тип, – рассказывал спаситель Аглаи. – Строил из себя крутого лыжника. Но, как только вышел из машины, выронил в сугроб белый наушник. Пока искал его, намочил рацию и затоптал конверт с подсказкой. Не знаю, сколько он потерял времени, но метель успела замести лыжню. Он пошёл наугад, споткнулся, подвернул ногу. Психанул и сломал палку о дерево. Очень странный тип. Царь горы своего самомнения, – пожал плечами спаситель Аглаи. – Была бы ты с ним поосторожнее!

Наконец про «Бьорндалена» забыли. Ребята обсуждали квест, знакомились и играли в фанты, как в детстве. Аглае выпало рассказать про свой страх.

Она повертела в руках значок, который им вручили на память: тот самый снеговик и надпись «Тому, кто подружился с лесом». Аглая улыбнулась и рассказала свою историю. Ребята слушали, не перебивая.

На следующее утро Аглая заварила ароматный кофе. Кола и чипсы полетели в мусорку. Глядя в окно на свежевыпавший снег, она взяла в руки телефон. Первым делом удалила свою анкету на сайте. Затем зашла в онлайн-магазин лыжной экипировки, а потом написала в чат: «Ребята, в следующие выходные я с вами кататься».

Аглая снова посмотрела в окно и улыбнулась. По телевизору шёл биатлон. Пусть она промахнулась по мишени «отношения», зато попала в яблочко по мишеням «детский страх» и «новые друзья».

Яблоки на снегу

Жанна Петрова @zhannulka_pv

Я сидела на диване, укутавшись в тёплый плед. В углу работал телевизор, шёл биатлон. Отец подбадривал наших спортсменов, нецензурно выражаясь. Он жутко негодовал, когда наш биатлонист не попал по мишени. Его крики отвлекали от мыслей, которые кружили в моей голове.

Ну вот как я так могла вляпаться? Вроде с высшим образованием, а влюбилась как школьница. И ведь понимала же, что такой любви, как в сказках, не бывает. Он принц, а я дочь колхозницы и рабочего. Господи, почему нельзя стереть память, чтобы не помнить сцены, напоминающие дешёвый сериал, в котором я застаю своего принца и босса в одном лице с полуголой секретаршей на столе, сами знаете чем занятыми. Одним махом потеряла и любимого, и работу. Да и фиг с ними. Хотя нет, работу всё-таки жалко.

В комнату вошла мама.

– Алёнка, сходи в магазин. У меня тесто подходит, а яблок на пироги мало. Да и тебе развеяться надо. Как приехала на улицу и глаз не кажешь.

– Да, мам, сейчас схожу.

– Только одень чего попроще, у нас всё ж таки не Москва. Увидят тебя в шубейке-то – глазом не успеешь моргнуть, как ограбят.

– Ой, мам, ну не преувеличивай. Тут идти два шага, чего со мной случится?

Вот откуда мамы наперёд знают, что должно случиться? Третий глаз у них, что ли? Наш посёлок хоть и находился близ Москвы, но не считался элитным. Люди одевались простенько, и моя шубка могла кому-нибудь приглянуться, но и телогрейку надевать не хотелось. Я вышла из дома и направилась по безлюдной улице в сторону магазина. Послышался шорох шин, и меня догнал внедорожник. Сбавил скорость, окно с пассажирского сиденья открылось, и в нём показался бритоголовый парень.

– Братва на, гляди на, какую кралю на, в наши края занесло. Сладкая, ты откуда? Садись на, подвезём на, заодно и познакомимся на.

В машине загоготали. Я прибавила ход. Машина остановилась, из неё вышли четверо здоровенных детин.

– Слышь, сладкая, мы ведь к тебе со всей душой на, а ты к нам не благосклонна на, нехорошо это. Придётся тебя наказать на.

Я оказалась в кольце, сердце бешено колотилось, мозг обрабатывал информацию и искал выход.

– Эй, пацаны, у вас проблемы, что ли?

Вся наша компания обернулась на голос. На дороге позади мордоворотов стоял симпатичный парень спортивного телосложения.

– Ты, это, иди куда шёл на, а то у тебя сейчас будут проблемы на!

– Ну я бы всё же поспорил, – спокойно ответил парень и встал в боевую стойку.

Два мордоворота двинулись в его сторону. Завязалась драка. Парень хоть и владел азами единоборств и пару раз сумел произвести несколько ударов, но силы оказались неравны. Да и опыта у моего защитника в дворовых баталиях, как видно было мало. Я чертыхаясь скинула шубку и пошла на помощь горю спасателю. Проведя несколько боевых приёмов, я легко уложила всю братию на грязный снег. Не знала гопота, что напала на мастера спорта по карате. Я с улыбкой оглядела корчащихся на тротуаре братков и наклонилась к главному.

– Слышь на, чтобы я тебя вместе с твоей сворой больше не наблюдала. А если увижу, то накажу на. Я понятно объясняю?

– Да, сладкая, ты прости, мы уходим. Братва в машину.

Мордовороты соскребли себя с грязного снега и, кое-как погрузившись во внедорожник, уехали. Я обернулась и посмотрела на своего спасителя. Стоял он, улыбаясь, в неестественной позе, словно держался за воздух. Рукав куртки порван, глаз заплыл, вокруг него растеклась синева, из разбитой губы сочилась кровь.

– Горе-спасатель, ты как?

– Нормально, – прохрипел он и упал на снег.

Я шагнула ближе и заметила, что в его боку торчал нож. Из раны текла кровь.

– Так, держись, сейчас вызову скорую.

Я быстро набрала номер. Скорая не заставила себя долго ждать и с воем сирены помчалась в сторону Москвы.

Меня трясло то ли от холода, ведь я всё ещё была без шубы, то ли от событий. Руки были в крови. Я осторожно взяла шубу и побрела домой.

– Ну тебя только за смертью посылать! – возмутилась мама, но, увидев меня, в ужасе закричала: – Что случилось? Ты цела? Откуда столько крови? Отец, скорую вызывай! Убили мою девочку, ироды проклятые!

– Да не надо скорую, это не моя кровь.

Мама, держась за сердце, села на стоящий рядом табурет. В её глазах читался ужас.

– Ты кого-то убила? – шёпотом спросила она. – Отец, давай свою заначку из гаража, Алёнке в бега податься надо. Сейчас я тебе поесть соберу, а ты сумку скорее собирай. Никто ведь из соседей тебя не видел? Не было тебя тут, вот и весь сказ.

Отец метался по квартире в поисках второго носка. Мать побежала на кухню.

– Да успокойтесь вы! – гаркнула я на родителей. – Никого я не убивала. Сядьте, сейчас всё расскажу. Только руки помою.

Я зашла в ванную и включила воду. Господи, ну вот за что мне это всё? Парень этот, конечно, молодец, но зачем было лезть? Сама бы справилась. Но ведь он же этого не знал. Идёт мимо, видит, четверо бандюков к хрупкой девушке пристают. Джентльмен, за даму заступился. Таких сейчас мало. Я выключила воду и вышла из ванной. Родители сидели на кухне. Рядом с папой стояла начатая бутылочка водки и пустая стопка, рядом с мамой – валерьянка. Я села за стол и рассказала всё, что произошло.

– Господи, боже ты мой, чего же это на белом свете делается? – запричитала мама, когда я закончила свой рассказ. – Знаю я, кто это на джипе-то ездит. Валёк это Хренов, Витьки рябого сын. Отец-то его из тюрем не вылезает. Теперь вот и сынок по его стопам пошёл. В прошлом годе он со своей бандой дом зоотехника поджёг за то, что тот им поросёнка на шашлык не дал. Зоотехник-то чуть с детьми успел из горящей избы выскочить. А потом и вовсе из посёлка уехал. Боюсь я за тебя дочка.

– Мам, да перестань ты. Бежал от меня твой Валёк, только выхлоп от джипа на дороге и остался. Ты мне лучше про моего спасителя скажи. Я что-то с этой суматохой не спросила, как его звать, да и в какую больницу его повезли тоже не узнала.

– А я что-то и не знаю, про кого ты рассказываешь. Это я завтра у ФСБ спрошу.

– Мам у тебя чего, связи в ФСБ есть?

– Чур тебя! – Перекрестила меня мама. – Это Клавка Чурмина да Люська Смирнова. Они всегда всё про всех знают и всему посёлку кости перемывают. Вот мы их и зовём «Наше поселковое ФСБ». Они-то точно знают, что за парень объявился.

Отец выпил ещё стопочку и снова сел смотреть биатлон. Теперь в гонке участвовали женщины. Мы же с мамой допили чай, и я, сославшись на усталость, поднялась в свою спальню. Удобно устроившись на кровати, открыла ноутбук и стала искать номера телефонов московских больниц, куда могли отвезти моего защитника. После часовых поисков я всё же узнала, что привезли его в Склиф, а также, что зовут его Алексей Белов. Ранение оказалось серьёзным, он потерял много крови. Операция длилась несколько часов, но врачам удалось спасти Алексея. Завтра его переведут в обычную палату.

Утром я проснулась рано, быстро собралась и тихо выскользнула из дома. На электричке добралась до Москвы, а там на метро, без пробок – до Склифа. Подошла к палате Алексея и остановилась в нерешительности. Где-то в глубине души услышала голос совести. Может, не надо к нему заходить? Может, и не захочет он меня видеть? Ведь, по сути, он попал сюда из-за меня. И все же я отмахнулась от сомнений и вошла в палату. Меня встретила улыбка Алексея. Один глаз заплывший, под другим красовался синяк, губа разбитая опухла, но он улыбался, и мне стало тепло.

– Привет, защитник, – сказала я и положила на тумбочку пакет с фруктами, которые купила по пути. – Ну, как ты тут? Улыбаешься – значит, неплохо.

– Нормально, как говорит моя бабушка: до свадьбы заживёт.

– А когда свадьба? – пошутила я.

– А какую дату назовёшь, в ту и поженимся, – сказал защитник и взял меня за руку. – Кольца у меня с собой нет, но я куплю тебе самое лучшее сразу, как только выйду из больницы. Будь моей женой!

От неожиданности и нелепой ситуации я не знала, что сказать. На моё спасение в кармане зазвонил телефон. Я, не глядя на номер звонившего, ответила:

– Алло.

– Привет, кисуля, это я, твой котик.

От голоса бывшего и его мерзкого «кисуля» меня передёрнуло.

– Я тебе не кисуля! – резко ответила я.

– Моя кисонька ещё сердится на своего котика. Но котик готов искупить вину. Я могу купить тебе новую шубку или айфон, а может, киска хочет на Мальдивы?

Чем дольше я его слушала, тем противнее становилось. Алексей всё ещё держал меня за руку, смотрел в глаза и улыбался. С ним было как-то спокойно и хорошо.

– Мне ничего от тебя не нужно. Наши отношения закончились. Вези на Мальдивы свою силиконовую секретутку!

– Ты чего ерепенишься?! Кинуть меня решила? Ну ты ещё пожалеешь! Меня ещё никто не бросал! Да кому ты нужна, сдохнешь в одиночестве!

– Я замуж выхожу, – неожиданно сказала я.

– Да ты шутишь? – не поверил он. – За кого?

Алексей протянул руку и забрал у меня телефон.

– Она выходит замуж за Алексея Белова. Я сделал предложение, и она согласилась. И прошу впредь больше не звонить моей жене.

Странные русские

Ирина Ломакина @etoirina

(Олимпийские зарисовки)

Я уже говорила вам, что мои герои приходят ко мне сами и нашёптывают свои истории? С самого начала я знала, как зовут тех, за кем наблюдала китаянка Яньлинь. Рыжая девушка-журналистка — Настя, а её парень-биатлонист, постоянно занимавший четвёртые места — Максим. За реальный биатлон я болела только лет 15 назад. И тут выясняется, что в нашей команде один парень-биатлонист на этой Олимпиаде уже дважды занял 4 место. И зовут его Максим. Считаю нужным предупредить, что моя история является вымыслом и к личной жизни реального спортсмена никакого отношения не имеет.

ЯНЬЛИНЬ

Странные русские! Такие шумные, но считают это преимуществом, говорят, что они искренние. Мой дядя – Сию Чжан говорит, что будущее мира за Китаем и за этой страной матрёшек, балалаек и бродящих по улицам медведей. Вообще-то, я очень интересуюсь Россией, недавно даже начала изучать их язык, он безумно трудный.

Я очень уважаю дядю. Он работает в министерстве. Его имя ему очень подходит, оно означает «размышляющий о мире». Кстати, своим именем я тоже обязана дяде. Это он посоветовал моим родителям назвать меня Яньлинь. А что, красиво звучит и в переводе означает «ласточкин лес».

Мне двадцать один. Я студентка, изучаю экономику, хорошо говорю по-английски и второй год учу русский. Поэтому, когда я решила стать волонтёром, меня распределили в российский сектор. В связи с пандемией контакты с нашими гостями – спортсменами, тренерами и другими представителями разных стран, очень ограничены. Разговариваем через защитное стекло, всюду снуют вездесущие роботы, но я всё равно что-то вижу, слышу и делаю выводы. Моя подруга Айко работает в столовой. Еду часто тоже доставляют роботы, но кто-то должен их заряжать и направлять.

***

Когда прибыла российская делегация, я сразу обратила внимание на одну пару. Красивый мужчина-брюнет лет двадцати восьми – спортсмен, выступающий в биатлоне, и ярко-рыжая девушка. Я проверила документы. Она – моя ровесница, аккредитованная журналистка. Они громко общались, весело смеялись. Я вдруг осознала, что понимаю то, о чём они говорят. Я не могла понять, как можно так легкомысленно относиться к тому, что у нас не принято использовать номер четыре при нумерации домов, квартир, этажей.

– Не понимаю, какой смысл называть этаж, на котором мы будем жить, пятым, если по факту он четвёртый? – сказал биатлонист своей спутнице.

– Ну понимаешь, и в Китае, и в Корее, и в Японии, иероглифы, изображающие цифру четыре, похожи на те, которые означают смерть, – сказала девушка.

Мне почему-то не понравилось, что она такая начитанная.

На следующее утро эта парочка обсуждала перспективы парня на Олимпиаде. Он со смехом говорил, что уж «в цветы-то точно попадёт». Если честно, я раньше не интересовалась биатлоном.

«Что за ерунда? Неужели на каком-то этапе надо стрелять по цветам? Они что, на мишени нарисованы?» – такие глупые мысли посетили мою голову.

Пришлось немного погуглить. Как я смеялась над собой! Оказывается, «попасть в цветы» – это занять не призовое место, а с четвёртого по шестое. Я вбила фамилию парня в поисковик. На разных соревнованиях последних трёх лет он только однажды взял бронзу, а так всё в «цветы попадал». Считаю, что умение смеяться над собой показывает силу человека. Но у нас в Китае это не принято. Мы скрываем свои чувства. Странные, странные русские.

⠀На открытие Олимпиады попасть не удалось. Билеты разобрали уже давно. Если честно признаться, они дорогие, мне не по карману. Смотрела церемонию открытия по телевизору, и меня обуревали такие сильные чувства! Чувство гордости за свою страну, и слёзы текли рекой, но это были слёзы радости. Везде красный – флаги, фонарики. Такое световое шоу – восторг! Почему-то запомнился и тронул душу одуванчик с улетающими в небо парашютиками. Подумала, что надо попробовать ещё раз прочесть «Вино из одуванчиков» Брэдбери. Несколько раз начинала – не шло. Надо-надо, если я считаю себя образованным человеком.

⠀У рыжей девушки положительный тест на ковид, её отправили на изоляцию. Я думаю о том, не надо ли кому-нибудь сообщить, что вчера я видела, как биатлонист с ней целовался. Надо? Или это подло?

⠀Ночью выпал снег. Биатлонист вытоптал на снегу под окном зоны изоляции сердце. Я поймала себя на том, что завидую рыжей девушке. Хотя у меня есть жених. Он думает о жилье и детях, но не так романтичен. Он не стал бы вытаптывать сердце в снегу. А тут мужику под тридцать… Странные русские!

⠀Наши лидеры встречались с русским президентом. Мне он нравится. Я хотела бы побывать в Москве. Интернет забит слухами, что русские нападут со дня на день на одну из соседних стран. Не хочется в это верить. В русских меня поражает сила духа Уже не в первый раз выступают под флагом Олимпийского комитета, при этом рады и счастливы. Странные русские.

ПЕЛАГЕЯ СЕМЁНОВНА. БЕЛЯШНИЦА

– Долго нам тебя ждать? Мы с Тошей совсем замёрзли, – голос в трубке заклятой подруги Клавдии становился всё злее.

– Клава! Я тебя предупреждала, что сегодня с вами гулять не пойду. Лыжную гонку смотреть буду, – ответила я.

– Знаю я твою лыжную гонку, беляшница! Беляшей, небось, своих любимых нажарила сковородочки три и сидишь наяриваешь со сладким чайком.

Я чуть не поперхнулась. Ну, допустим, не с чайком, а с кофейком. И без сахара. Потому что не беляши, а чизкейк. А что? Имею право! Вчера только пенсия была – могу себе позволить. Любит Клавка вредничать и сравнивать возможности. Сама на пенсию ушла сразу, как возраст подошёл, а я ещё десять лет работала.

Да и потом старалась подработать везде, где могла. Детей соседских в школу и обратно водила за небольшую плату. Да и сейчас стараюсь копейку лишнюю заработать. И нечего Клавке-лентяйке в чужие кошельки заглядывать. Она вот просто так сериалы смотрит, а я пряжу копеечную куплю и вяжу себе мочалки. Люди берут. У нас тут баня неподалёку. Я себе рекламу делаю: распечатала статью из интЫрнета, что мочалку, как и зубную щётку, надо каждые три месяца менять. Носки тоже вяжу. Вот и могу себе чизкейк позволить раз в месяц. В ём весу-то – триста грамм, на три укуса. Ну, на два.

– Полька, выходи, лентяйка, не прикрывайся Лимпиадой! Собаконенавистница, Тошенька скулит у твово подъезда, хочет в парк, – злится Клавка.

– Ох, лимита некультурная. Тридцать лет под Петербургом живёшь, никак не научу тебя говорить правильно: парадная, – отвечаю я.

Ну, под Петербургом – это громко сказано. В Тосно мы живём. Летом-то хорошо здесь. Огороды сажаем. У Клавки и картошка мельче моей вырастает, и клубника с горох, и флоксы с пионами вялые. А почему? Потому что Клава ленится полить да прополоть лишний раз.

А зимой-то Тосно – тоска. А иногда Тосно – тошно. Это в детстве я любила на лыжах, да на санках, а счас всё под пальто-то задувает и в уши. Вот по телеку гонку посмотреть – милое дело.

– Полька, выходи, беляшница, последний раз зову.

– Не могу, скиатлон у меня.

– Бросай свой скелетлон!

– Ох и тёмная ты, Клавка! Скелетон – это спуск на санках по ледяной трассе. А скиатлон от «ски» – лыжи по-французскому. Отстань уже и топай в парк со своим Тошей!

Гонка вышла что надо! На первых порах-то у меня сердце чуть не разорвалось. Как в самом начале Большунов-то Саша наш упал. И так не первым шёл-то. Это ж какая трудная гонка, выматывающая. Пятнадцать километров классическим ходом, да столько же коньковым, после смены лыж.

Люблю я, когда Губерниев комментирует. Хотя раньше злая на него была за Славу нашего, за Малафеева, вратаря «Зенита», как он его плохими словами однажды приложил. А так-то нормальный комментатор, про всю судьбу спортсмена расскажет, про семью. И иностранцев всех знает. Голова у него – как энцЫклопедия!

Конечно, шпаргалки у него есть в комментаторской кабине. Ну, чтоб там возраст или вес подсмотреть, да кто из какого города. А вот эмоции у Дмитрия мне нравятся, когда он подгоняет спортсменов. Мне кажется, что они слышат его: «Давай-давай!», «Поднажми!», «За тобой вся Россия!».

А то песню запоёт. Вот в этой гонке он и Пахмутову с Добронравовым, и юбилей Лещенко вспомнил. «Надежда – наш компас земной» цитировал к месту и «Спорт – рывок, и финиш золотой» – как предсказание.

И тут наш Саша Большунов как пошёл, как пошёл! После пятнадцати километров он имел двадцать девять секунд преимущества над финном Нисканеном. «Брильянт, настоящий брильянт, хотя и тяжело вкатывался в сезон», – кричал Губерниев.

Во время пит-стопа что-то там с палками произошло у нашего Дениса Спицова. «Подсунул Денис финну свою палку. На, мою – классическую, и пусть тебе будет трудно», – прокомментировал Дмитрий.

«Лёгкая, воздушная, но такая тяжёлая работа», – добавил он, когда выяснилось, что наших спортсменов впереди двое.

Тут Денис упал.

«Падай и вставай!» – кричал Дмитрий, а Александра называл: «Настоящий король! Предводитель! Демиург исконный! Человек – Земля – Вселенная! Он раздвигает границы Вселенной!»

На пьедестале русских двое! У Саши – золото, у Дениса – серебро. Парни обнимались. Я от волнения весь чизкейк умяла. Чайковский, его музыка, звучал в честь них. Не хуже гимна. Ничуть! Равных нашим нет!

Напоследок Губерниев финна «приложил»: «Ийво Нисканен дотерпел до бронзы». Наш «олимпийский золотой Большунов» начал от восторга прыгать и пьедестал затрещал. «Не скажу, что русский медведь…» Помолчи уже, Дмитрий!

На следующий день моя Клавдия Петровна опять зовёт подышать. Как она может! Разве я могу не увидеть катание Камилы Валиевой? С Клавкой я помирюсь обязательно. После Олимпиады.

В новостях говорят, что многие спортсмены – и наши, и европейцы, и американцы – жалуются, что их плохо кормят. Как же так? Олимпиада же!

НАСТЯ

Да уж, приехать на Олимпиаду как аккредитованная журналистка, обойдя при этом кучу соперников, и получить уже здесь положительный тест на ковид – это жесть! Это называется попала. С любимым видеться редко придётся, это тоже плохо. Вспоминаю, как мы познакомились с Максимом. В августе меня послали на тренировочную базу нашей сборной по биатлону взять интервью у многообещающего спортсмена. Тренеры посоветовали поговорить с Максимом.

И тут подъехал он. На лыжах. На роликовых, конечно. Сначала он мне не понравился. Уставший, небритый, потный. И не скрывал, что внимание прессы в данный момент ему совсем не интересно, что интервью ему сейчас нужно как собаке пятая нога, как телеге пятое колесо, как рыбке бантик. И всё же согласился встретиться со мной в баре через полчаса, после того как примет душ.

Встретились. Я с трудом его узнала. Побрился, посвежел и словно помолодел. Максим надел серо-голубоватую футболку, так идущую к его глазам, и джинсы, ладно сидевшие на спортивной фигуре. Удивительно легко разговорился. О детстве, проведённом на Крайнем Севере, где лыжи были не развлечением, а средством передвижения, о любимой деревеньке, которую зимой заносило снегом чуть ли не до крыш, о родителях и деде-охотнике, попадавшем белке в глаз, о братьях и сёстрах, ведь он из многодетной семьи.

Я спросила, чем он увлекается, кроме биатлона. И мы поговорили о музыке, книгах и последнем спектакле МХАТа. Если честно, до встречи с ним я считала спортсменов туповатыми. С Максом было интересно. Когда он уезжал на сборы, я тосковала. Вскоре стала считать не просто дни, но и часы, минуты, секунды до нашей встречи. Чувствовала себя счастливой только рядом с ним или думая о нём и мечтая о совместном будущем.

Мы так радовались возможности поехать вместе на Олимпиаду! Я никак не ожидала попасть в зону изоляции. Хотя здесь, конечно, условия неплохие. Одноместные боксы, в каждом – душ, телевизор, быстрый интернет. Я обрадовалась стоящему на подоконнике цветку. Обычная орхидея – фаленопсис, распространённого ярко-бордового цвета. Такой есть у меня дома. Я гладила его плотные, прохладные листочки. Это успокаивало, навевая мысли о доме, о стабильности, о том, что всё будет хорошо.

К счастью, у меня оказалась с собой фотография Максима. Я поставила её на подоконник рядом с цветком, гладила на фото его щеку, словно бы ощущала лёгкую небритость, смотрела в такие любимые глаза.

Гонку наблюдала по телевизору. Бежал Максим довольно легко, но стрелял не метко. Когда он промазал в третий раз, я зажмурилась от ужаса. Опять дополнительные круги. Финишировал четвёртым. Как я хотела бы быть сейчас рядом с ним, молча обнять, утешить, вдохнуть родной запах…

⠀Тесты на ковид сдаём два раза в день. Кормёжка невкусная, хотя я сразу выбрала европейскую кухню. Но еду готовит всё же китайский повар, добавляя какие-то незнакомые специи. Как можно испортить яичницу с беконом? Здешний повар умудряется это сделать. Я пожевала словно подошву. Булочка с джемом была, впрочем, вполне съедобная.

⠀Надеюсь, до конца Олимпиады меня всё же выпустят и нам с Максом удастся отведать утку по-пекински. Я пробовала её в китайском ресторане в Москве. Но это не то. Как и пицца, ризотто или лазанья, приготовленные в Москве или в Милане, Вероне,очень отличаются.

Вечерние новости принесли новые огорчения. Нашу звёздочку фигурного катания Камилу Валиеву обвинили в использовании запрещённых веществ, совсем ополоумели. Ребёнку всего пятнадцать лет! Но признать превосходство русских здесь не могут. Она же на голову выше всех.

Долго я не могла уснуть, обнимая подушку. И подушки здесь дурацкие. Жёсткие!

ПЕЛАГЕЯ СЕМЁНОВНА

Смотрела короткую программу девочек-фигуристок. Очень переживала, особенно за Камилу Валиеву. С этим допинговым скандалом хватит ли у неё сил взять себя в руки? Помарка в её катании всё-таки была – плохое приземление с прыжка. И всё же она первая! Ну конечно, нервы не железные.

Анечка Щербакова выдала идеально чистый прокат, умничка. Она пока вторая. Сашенька Трусова упала с тройного акселя. Ей все твердят, чтобы ограничивалась двойным, а она всё равно рискует и тройной прыгает. Русский характер! Почему-то мне Маресьев вспомнился. Ну да, Саша своё возьмёт. Она ж в произвольной программе прыгает аж пять четверных прыжков. Пока она четвёртая, вперёд японку пропустила.

Я смотрела соревнования в прямом эфире. В шесть вечера повтор будет, надо опять посмотреть. Это ж столько нежности, грации и красоты, такой заряд радости. А про допинг… Наших фигуристов могут лишить командного золота. Американцы, которые на втором месте, в ожидании довольно потирают ручки.

А я собираюсь писать в Олимпийский комитет. Сколько можно русских унижать? Без гимна, без флага, а теперь следы кардиопротектора… Моему сыну Борьке тоже в пятнадцать лет подобное лекарство выписывали. Растут-то ребята быстро в эту пору, сосуды и не успевают за всем организмом. Сейчас сын – здоровый сорокалетний мужик. На севере работает. Летом ко мне внуков привезёт, Ромку и Катеньку. Надо им по ватсапу позвонить, соскучилась!

МАКСИМ

Ура! Сегодня Настю выпускают из зоны изоляции, и мы наконец увидимся. Так символично, что это произойдёт именно сегодня, 14 февраля!

Мне удалось купить для неё игрушку, талисман Олимпиады – панду Бин Дунь Дуня. Тем, кто на пьедестале, их бесплатно вручают, а я ж опять рядом, в «цветочной» зоне. Это огорчает, но… Твёрдо решил, что буду ещё тренироваться и на следующей Олимпиаде докажу всем, что чего-то стою.

Так вот, про панду. Эту игрушку в сувенирных лавках расхватывают вмиг. А мне сегодня удалось купить. Есть у меня для Насти ещё один подарочек, который я заранее из России прихватил.

НАСТЯ

Ура-а-а! Ура! Ура! Свобода!

Собираюсь на свидание с Максимом. Он сейчас на тренировке. Брызнула любимые духи – пахнут восхитительно! Два дня назад запахов не чувствовала никаких. Значит, всё-таки ковид. У меня вообще симптомов не было. Ни кашля, ни насморка. И температура 36,6° С. Я ж дважды привитая и ревакцинированная. А кто-то ещё не верит в наши вакцины. Вот я – живое доказательство их действенности!

Встретились с любимым в его номере. Я начала его целовать, соскучилась страшно! А он вдруг и говорит: «Подожди, давай поиграем!» И предложил мне найти в комнате подарок. Ну, знаете, «холодно – горячо»? Мы в детстве играли с мамой, папой и друзьями. А мне Шурик с Лидой вспомнились из «Операции Ы».

Пометалась я немного по комнате, нашла панду! Симпатичная игрушка. Одежда – прямо скафандр космонавтов! Символизирует стремление Китая к новым технологиям. В переводе Бин означает «лёд», ещё «чистота» и «сила». А Дунь Дунь – здесь так обращаются к детям, в переводе это будет «здоровый», «крепкий», «жизнерадостный».

Миленький такой! Я обрадовалась, расцеловала и панду, и Максима. А он говорит: «Ты внимательнее посмотри, что тебе этот зверёк принёс».

К лапке панды колечко было привязано красной ленточкой. А любимый мне и говорит: «Выйдешь за меня замуж?» А я как закричу: «Да!»

Отмечали это событие в спортбаре вместе с нашей командой по биатлону. И мальчики были, и девочки. Чокались соками, безалкогольными коктейлями, чашками с кофе. Шумели, кричали, все нас поздравляли.

Максим сказал, что не слишком расстроен своими непризовыми местами, главное, что мы с ним вместе. Я ответила, что люблю его не за места. Даже если бы он был не четвёртым, а десятым или двадцатым, я бы всё равно его любила и хотела бы быть с ним вместе всю жизнь! Мы смеялись, обнимались и целовались. Китайцы на нас смотрели как на сумасшедших, особенно та девушка, с пятого этажа.

ЯНЬЛИНЬ

Мне жаль этого русского парня – он снова четвёртый. Самое обидное место – у подножия пьедестала. А они с командой устроили в баре целый праздник, веселились, как сумасшедшие. Рыжая девушка всем показывала колечко на руке, как будто это золотая медаль Олимпиады. А её парень во всеуслышание распевал: «Настя! Настя! Ты – моё счастье, Настя-я-я!»

Странные русские!

Гонка любви

Жанна Петрова @zhannulka_pv

Сегодняшнее февральское утро было по-весеннему тёплым и солнечным. Я включила телевизор, налила кофе и сделала свой любимый бутерброд. Ведущий рассказывал о советском детстве. Сразу вспомнились: резиночки, жмурки, вышибалы. Я пила кофе, и ностальгировала, пока меня не прервал настойчивый звонок мобильного.

– Алло.

– Анька, ты где?! – кричала в трубку закадычная подруга Нина.

– Дома, – удивлённо ответила я, – где же мне ещё быть? Завтракаю я.

– Нет, вы полюбуйтесь на неё, их сиятельство завтракают! – возмущённо прокричала Нина.

Я представила, как много осуждающих взглядов уставились на меня, и вынула бутерброд изо рта.

– Я её, значит, на лыжне жду, а она завтракает.

– На какой лыжне? – искренне удивилась я.

– Ты что, забыла? – возмутилась Нинка. – Ну, вспоминай, 14 февраля, кафе, мы с тобой выпили и решили, что одинокие мы потому, что неспортивные. Сейчас все за ЗОЖ и за спорт. Поэтому знакомиться надо на спортивных мероприятиях. А сегодня городской забег на лыжах, знаешь, сколько тут мужиков? Я уже лыжи тебе взяла и номер. Побежишь под номером 351. Всё жду тебя.

Я сидела с открытым ртом. Бежать на лыжах? Я? Это с моими-то восьмидесятью кэгэ веса? Господи, ну кто слушает пьяный бред? Одинокая женщина во хмелю в День всех влюблённых готова на, что угодно ради любви. Но трезвая женщина утром выходного дня, в пижаме и с бутербродом в зубах – это совсем другая женщина! Но с Ниной спорить бесполезно. Я быстро натянула на себя всё, что попадает под определение «спортивное», и буквально побежала в лес, где и должны были проходить соревнования. Добралась за десять минут.

– Нинка, это всё замечательно, – чуть отдышавшись сказала я, – воздух, мужики спортсмены, лыжи и мы на лыжах, вот только я последний раз на них стояла в классе девятом. И как мне подсказывают мои восемьдесят кэгэ, боюсь, до финиша мы не добежим.

– Ой, да ладно тебе, Анька, ныть, – отмахнулась Нинка, – помню я наш с тобой девятый класс, ты так неслась по лыжне, что тебя можно было на Олимпиаду отправлять! Опыт не пропьёшь, ноги сами всё вспомнят.

Я хотела возразить, что тогда мне было не сорок пять, но судья объявил начало забега:

– Ну что, спортсмены! Приветствуем на городском забеге. С правилами вы ознакомились, знаете, что у нас три трассы: для начинающих – это трасса номер один, для уровня средней подготовки – трасса номер два и для уровня сильной подготовки – трасса номер три. Распределяемся по трассам, и гонка начинается!

Я увидела плакат с цифрой один и направила свои лыжи туда.

– Ты куда? – спросила Нина.

– Туда, – ответила я, показывая в сторону трассы для начинающих.

– Да ты что? – Замахала на меня руками Нинка. – Там же только дети да пенсионеры. Там мы себе пару не найдём. Надо на третью идти, там все сливки общества.

– Да ты с ума сошла, что ли? – возразила я. – Мы там умрём раньше, чем кто-то из этих мужиков на нас внимание обратит.

– Обратят, не переживай, – смеясь, уверила Нинка.

Мы занимаем лыжню. Звучит: «На старт, внимание, марш!», и все участники бегут. Все, кроме меня. Мои палки и лыжи словно заколдованные мешали друг другу. Ехать не получалось. Так, спокойно! Как там это делается? Вспоминай! Раз-два, раз-два! Услышав команды, мозг заработал правильно и руки с ногами вспомнили порядок действий. Я даже набрала приличную скорость и спустилась с небольшой горки. Предстоял подъём «ёлочкой». Мозг давал чёткие команды. Я развела лыжи в стороны, упёрлась палками в подъём и начала подниматься.

Почти добравшись до вершины, я услышала сзади сопение. Женское любопытство подтолкнуло взглянуть на обладателя неровного дыхания. Мужчина…Так, как там кадрить-то надо? Я обернулась, улыбнулась и, аки сбитая птица, начала падать, палками задевая мужчину, вроде бы даже симпатичного. И не просто задеваю, а сбиваю как в боулинге. Лыжа за палку, палка за лыжу, катимся мы с ним странной лавиной к подножию спуска. А там лидеры гонки уже подгребают.

Увидев их спины, мужчина стал распутывать наш сплетённый из лыж, палок, ног и рук клубок. Он резко рванул руку и нечаянно локтем попал мне в лоб. Из моих глаз вначале вылетели искры, а следом брызнули слёзы. Я чувствовала, как на лбу вырастает рог.

– Ой, простите, – заволновался мужчина, – я даже не знаю, как это получилось. Надо что-то холодное приложить.

Он быстро слепил снежок и приложил его к моему наверняка уже радужно-синему рогу. Я сидела и не знала —то ли плакать, то ли смеяться. Задача выйти на охоту и добыть себе мужика как бы выполнена. Но вот стать единорогом в планы не входило.

– Вам, наверное, надо бежать? – спросила я. – Я могу и сама снежок подержать.

– Да нет, уже незачем мне бежать, – махнув рукой, сказал мужчина, – я уже три года был бессменным чемпионом. Три года назад у меня умерла жена, и чтобы унять боль утраты и занять голову, я пришёл на лыжную трассу в парке и победил. Потом втянулся, и вот до сегодняшнего дня меня никто не мог обойти.

– Простите, – я отвела взгляд и почувствовала, что краснею, – я вам всё испортила.

– Да нет, ничего вы не испортили, – улыбнувшись, сказал он, – сегодняшняя гонка стала благодаря вам очень забавной. Меня зовут Алексей. А вас?

– А меня – Аня, – сказала я и почувствовала, как румянец проступил на щеках.

– Надо вставать, Аня, а то простудимся.

Алексей распутал наши лыжи, помог подняться, и мы тихонько двинулись к финишу. По дороге рассказывали друг другу забавные истории и смеялись.

– Ну что, спортсмены, а вот и подходят к финишу наши последние участники и среди них – чемпион наших прошлых соревнований Алексей Быстрых. Сегодня он финиширует последним, но посмотрите на его счастливое лицо! Его улыбка напоминает нам о том, что главное в соревнованиях – не победа, а участие.

Ко мне подбежала Нинка.

– Мать, ну ты где потерялась? И откуда у тебя такой замечательный рог? С тобой всё хорошо?

– Со мной всё отлично.

Алексей коснулся моего плеча и протянул сосновую шишку.

– Аня, в память о нашем падении я дарю вам эту сосновую шишку. И я хочу пригласить вас на свидание, вы же не против?

Мы обменялись телефонами, и он ушёл, а я поднесла к носу шишку и вдохнула её сосновый аромат. И всё-таки Нинка права – мы были одинокими, потому что не занимались спортом.

Один день из жизни города N

Ирина Трушина @irinatru.writer

В городе N снова буйствовал вирус. Границы давно на замке. Мимо злых городничих не проскочит и блоха.

С утра объявили новую цифру – более тысячи заболевших. Вируса никто не боялся, все давно устали от постоянного страха и перестали сопротивляться. Оставалось просто ждать и молиться. Тем, кто ещё верил.

Люди на улицах шарахались друг от друга, как от вампиров или оборотней. Никто не верил в помощь N-ской медицины, которая только и умела, что ставить пиявок и пускать кровь безо всякой надобности.

Давно позабыта практика семейных и участковых врачей, зато вовсю процветало сарафанное радио, где делились всем: советами, вариантами снадобий и контактами гробовщика. На всякий случай. Последняя информация пользовалась особой популярностью.

Думаю, даже появление Спасителя никого бы не удивило, настолько люди смирились с неизбежным.

Санитары леса вели приём исключительно по понедельникам, один час в неделю. Никто не знал, когда этот час наступит. Многие пытались вальнуть противника, чтобы в нужный момент первыми стоять у покосившейся двери с красным крестом.

Василий был атеистом. Он рано потерял родителей и давно перестал верить в чудеса. Единственное, во что верил точно – это в себя. Василий любил размышлять о светлом будущем, о том, как не станет никаких болезней и люди смогут обходиться без врачей и лекарств. Несмотря на то, что жил он на самом верхнем этаже в крохотной комнатушке, еле-еле освещаемой тлеющей лучиной. А ещё он тайком писал картины.

Любимым цветом художника стал цвет надежды. Зелёные луга и поля с лёгкостью появлялись из-под кисти мастера, возрождая желание жить и творить. А разве это не обыкновенное чудо?

В понедельник по городу распространился слух, что Василий исчез.

Творец и Муза

Каким же был наш художник?

Внешне Василий ничем не выделялся из толпы. Серое пальто, слегка небритый вид, наскоро замотанный шарф. Зимой вечно кутался, как будто хотел защититься ото всех и вся. Вид художника говорил о его безразличии к прелестям окружающего мира и о том, что думали о нем другие. Почти всегда Василий обитал в своих фантазиях. В них сбывались мечты и оживали таинственные образы, хранящиеся в подсознании.

Василий всегда пользовался вниманием женщин. Чем он брал слабый пол, оставалось загадкой, но каждые выходные в «галерее» (так художник в шутку называл свою каморку) появлялась новая натурщица. Заметьте, девушки никогда не повторялись.

Под звуки «Времён года» Чайковского в мастерской творилось волшебство. Суровые серые будни как будто растворялись с каждым взмахом кисти. Недаром Василий носил звучную фамилию – Цветков.

Немногочисленные друзья не представляли Василия без работы. Повсюду с ним путешествовала дорожная сумка, полная эскизов и набросков. Он мог остановиться посреди проспекта, достать блокнот и начать рисовать. Василию даже дали прозвище «карнетчик» (от французского слова «carnet» – блокнот). Пару раз он чуть не угодил под копыта лошади, когда, замечтавшись, переходил улицу.

Родных в городе у Василия не было, помощи ждать неоткуда, поэтому приходилось браться за любую работу. Краски сами себя не купят, да и за каморку каждый месяц вынь и положь пять с половиной рубликов хозяйке. Василий мечтал писать иконостасы, хотя считал себя человеком неверующим. Вот только модели подходящей не находил.

Всё изменил его величество Случай. В воскресенье в дверь мастерской постучали.

– Это вам нужна натурщица? Меня зовут Лиза.

Препятствие

Шло время. Муки совести обвили нашего героя, словно лианы. С одной стороны, каждый свободный миг Василий бежал в мастерскую работать над портретом Лизы. С другой – он не получал от этого занятия ни гроша, а скорее, наоборот. Лиза была настолько прекрасна, что художник откладывал последние деньги, чтобы заплатить ей за позирование.

В понедельник утром хозяйка пришла за очередной оплатой.

– Извольте заплатить за этот месяц или пакуйте ваше барахлишко и убирайтесь ко всем чертям! – выдала она, громко хлопнув дверью.

Угроза выселения становилась вполне реальной. Василий понимал, что готов рисовать Лизу в самом глухом подвале, но холст и краски требовали бережного отношения.

Василий сходил с ума по Лизе. Однажды он случайно дотронулся до её бархатной кожи и пропал. Даже стихотворный дар проснулся:

«Ваша красота как цветок, как весна, как пожар,

Вашими устами да пить нектар,

Вы моя богиня, муза во плоти,

Рисовать вас вечно – мой мотив!»

Но Лиза по-прежнему была холодна. К тому же художника терзала мысль о моменте окончания работы над портретом. Потерять Лизу он боялся большего всего. И, как оказалось, не зря.

Медальон

Лиза хранила тайну. Девушке нельзя влюбляться по-настоящему. Давным-давно на женскую часть семьи наложили заклятье. Как только женщина влюблялась, то исчезала навеки. Так пропали мать и бабушка. Никто в семье ни разу не поднимал эту тему. Лизу вырастил отец, который берёг единственную дочь как зеницу ока.

Увидев художника, рисующего закат на Невском, у девушки ёкнуло сердце.

– Мне нельзя влюбляться, мне нельзя влюбляться! – твердила она снова и снова. Но сердце не слышало голос разума.

Лиза проследила, какие места посещал художник, и узнала адрес мастерской. Натурщица нуждалась в деньгах. Её отец ничего не знал.

Василий нравился ей всё больше и больше. Лиза тонула в аромате белых пионов, которые дарил мастер. Захотелось преподнести ответный подарок. Лёгким движением руки Лиза сняла с шеи медальон и протянула художнику.

– На память! – произнесла она. – Чтобы никогда не забывали.

Это казалось Василию невозможным. Он будет хранить медальон как сокровище.

Портрет закончен. Художник вышел помыть кисти, а когда вернулся, любимой в мастерской не оказалось.

Василий запаниковал. Играть в прятки не хотелось. Лиза не оставила адреса. Неделю мастер горевал, потом собрал вещи, расплатился за каморку и исчез.

Позже в комнате обнаружили открытый медальон, а в нём две фотографии – художника и его Музы.

В городе N по-прежнему бушевал вирус, но влюблённых это не волновало. Они счастливы и вместе. Навсегда.

Вечный постовой

Жанна Петрова @zhannulka_pv

– Ну здравствуй, бессонница, подруженька моя многолетняя, – кряхтя и тяжело садясь в кровати, сказала Валентина Петровна. Ногами поискала тапки возле кровати, и, сунув в них ноги, пошла на кухню. – Каждую ночь ты ко мне приходишь, будишь и заставляешь идти к окну. Ох-хо-хо, я как вечный постовой, несу службу сторожевую.

Валентина Петровна поставила чайник на плиту, взяла с полки любимую чашку, опустила в неё пакетик с чаем. Чайник призывно засвистел. Налив в чашку кипятку, Валентина Петровна выключила свет на кухне и уселась на табурет возле окна.

– Сёдня, чёй-то тихо, – отхлебнув чай сказала Валентина Петровна, – ни души. Слышь, бессонница, может, спать пойдём?

В тишине ночного двора послышались шаги. Валентина Петровна прислушалась. Одни цокали и быстро семенили, явно женские. А сзади догоняли тяжёлые, мужские. Валентина Петровна надела очки и, затаив дыхание, всмотрелась в окно. Появилась девушка в красном платье, в туфлях на высоком каблуке и с маленькой сумочкой. Она пыталась бежать, но каблуки не давали это сделать. Сзади её нагнал молодой человек. Он схватил девушку, зажал ей рот и потащил в парк напротив. Жертва пыталась кричать, вырывалась, но парень словно в тиски сжал её и нёс прочь от любопытных глаз.

– Ты посмотри, чё деется! – Валентина Петровна открыла окно и закричала своим зычным голосом: – Эй, маньяк! А ну, отпусти девчушку! Куды понёс?! Я ить тебя вижу, вона ты в белой футболке и не прячься за кусты! Полицию вызываю!

Валентина Петровна достала телефон и набрала номер. В телефоне слышались гудки, и наконец-то прозвучало сонное: «Алло».

– Митя, сынок, я тебе девушку хорошую нашла, красивую, стройную – всё, как ты любишь…

– Валентина Петровна, ночь на дворе, какая девушка?!

– Хорошая, Митя, хорошая девушка, только если не поторопишься, её в парке маньяк изнасилует. Беги скорее спасай, а я полицию пока вызову.

Она положила трубку. Из подъезда выскочил взъерошенный парень в одних трусах. Посмотрел в сторону парка, поднял голову и крикнул.

– Где?

– Да вон он, в белой футболке, его издалече видать, она в красном платье. Беги, Митя, беги!

Парень метнулся в парк.

– Алло, полиция! Да, это снова Валентина Петровна, и да, мне снова не спится, в отличие от вас. Да, у нас снова ЧП, а вернее изнасилование. Нет, не меня, а жаль! Вы не острите, а приезжайте, адрес знаете.

Она положила трубку и снова всмотрелась в темноту парка. В парке слышалась возня, испуганное взвизгивание девушки.

– А ну, стой, извращенец! – кричал Митя.

Через минуту всё стихло. Из парка вышел Митя с девушкой, которую вёл за руку. В другой руке он нёс какую-то тряпку.

– Митя, веди горемычную сюда, я ей капель спокоительных дам. Да полицию подождём.

Молодые люди зашли в квартиру. На девушке было немного порванное и испачканное платье, В растрёпанных волосах застряли травинки и листья. У Мити из разбитой губы сочилась кровь.

– Найдёте же вы, Валентина Петровна, приключений на ночь глядя.

– Да ладно тебе, Митя, зато девушку спас. А маньяка-то упустил, это плохо.

– Да ладно. Мы пока боролись с ним, я штаны с него стянул вместе с труселями. Далеко не убежит босиком да без порток. Полиция приберёт.

Митя был доволен собой и широко улыбался. Девушка смотрела на него с благодарностью и восхищением.

– Ты, Митя, иди свои портки надень, а то неприлично в исподнем-то перед нами тут стоять.

– Ой, – спохватился Митя, – я же в чём был, в том и побежал. Я сейчас!

Митя выскочил из квартиры, а Валентина Петровна проводила ночную гостью на кухню, налила ей чая. Вскоре вернулся Митя. За чаепитием девушка рассказала, что встречалась с парнем и он пригласил её в клуб. А там напился и в туалете занялся любовью, с другой девушкой. Юля, а именно так звали гостью, их застукала и, разрыдавшись, убежала из клуба куда глаза глядят. Очнулась, только когда оказалась в нашем районе, и тут за ней увязался маньяк.

Полиция всё не ехала…

– Знаете, ребята, – сказала Валентина Петровна, – Митя, бери Юлю и проводи её домой, а я полицейских сама встречу.

Утром в дверь Валентина Петровна позвонили.

– Кто там?

– Полиция.

– Вас ночью ждали, – проворчала Валентина Петровна, открывая дверь стражам порядка, – а сейчас вы уже не ко двору.

– Как смогли, так и приехали! Вам, Валентина Петровна, к врачу надо. Вам каждую ночь то грабители, то маньяки мерещатся. Нас только попусту вызываете.

– Так а вы каждую ночь словно отряд медленного реагирования приезжаете только утром. Как ленивцы.

– А за оскорбление при исполнении можно вас, Валентина Петровна, и задержать. Как нарушительницу порядка, – и в подтверждение своих слов полицейский достал наручники.

На лестничной клетке послышались шаги. Полицейские словно по команде вытянулись в струну и, отдав честь, отрепетированно сказали:

– Здравия желаем, товарищ генерал!

– Вольно, – сказал появившийся в дверях генерал. Из-за его спины выглядывала и приветливо улыбалась Юля. – Что здесь происходит?

– Да вот, бабка хулиганит, – отрапортовал полицейский, – каждый день ложный вызов. Вот и сейчас вызвала, сказала, что маньяк девушку в парке насилует. Мы парк прочесали, а никого нет. Старческий маразм.

Генерал улыбаясь повернулся к Валентине Петровне.

– Позвольте представиться, Генерал Разумовский Геннадий Николаевич, я отец Юли. Пришёл поблагодарить вас, Валентина Петровна, за спасение дочери.

– Приятно познакомиться, товарищ генерал. Да вы не стойте в дверях, проходите на кухню. Юленька, проводи папу, а я сейчас с полицейскими закончу и к вам присоединюсь.

– Нет, Валентина Петровна, – сказал генерал, – это я сейчас с полицейскими закончу и присоединюсь к вам.

Генерал сурово посмотрел на полицейских.

– За мной! – скомандовал он.

Старый фонарь

Мария Шеломенцева @mary_prano

Тихий зимний вечер. С неба мягко и неторопливо падал снег. Из динамика уличного радио доносилась тягучая и плавная мелодия. На лавочку со вздохом присел дворник. Медленным взглядом он провожал тех редких прохожих, которые торопились домой после унылой работы. Каждый вечер он любил наблюдать за торопыгами и придумывать сюжеты из их жизни.

Вон та рыжая спешит к детворе, которая встретит её радостными криками. А вон тот мужичок шаркает и не спешит в пустую однушку.

Дворник не заметил, как мысли перетекли к его собственной жизни. А правильно ли он её прожил и был ли в ней смысл?

Взгляд привлёк тёплый свет от старого фонаря, который старик помнил ещё со времён своего детства. Этот фонарный столб – самый старый и особенный среди остальных, можно сказать, уникальный.

Ещё дед рассказывал, что этот фонарь изготовил на заказ известный мастер по ковке. Когда-то это старинное творение было величественным, сверкающим, статным.

Сейчас же он выглядел уныло: под потрескавшейся краской виднелись десятки перекрашиваний, стёкла разбиты непогодой и бессовестными хулиганами. Как-то в столб въехал зазевавшийся водитель, отчего фонарь покосился и, казалось, вот-вот упадёт. Так он и стоит погнутый, мол, не падает и ладно.

Старик невольно увидел себя в этом дряхлом фонарном столбе. Такой же разбитый и потасканный временем.

– Что ж, Светильщик, пора тебе на покой. Вон как загнулся, однако до сих пор продолжаешь гореть, – с грустью усмехнулся старик. – Завтра-то ремонт начинается, заменят вас всех на новые, не пожалеют.

Встав с лавочки, старик в последний раз бросил взгляд на фонарь и обратился к нему с немым вопросом: «Так в чём же был весь смысл нашего бытия?..»

Фонарь словно услышал мысли старика, моргнул и будто бы засиял ещё ярче – его пламя ярко и настойчиво разогнало тьму вокруг и в мыслях старика. Дворник понял, что они оба светили этому миру. Фонарь всегда был ярким, несмотря на невзгоды и трудности. Скольким людям он освещал путь в ночи, был ориентиром в кромешной тьме, дарил свой свет и ничего не требовал взамен? Дворник так же бескорыстно помогал людям вокруг и по-своему был для них светом, не давал падать духом в трудностях и поддерживал. Их с фонарем существование нельзя было назвать бессмысленным.

В кармане завибрировал телефон:

– Слышал новости? Начальник позвонил и сказал, что замена фонарей на твоём участке отменяется. Народ против. Типа местная достопримечательность, реставрировать будут для истории. Так что завтра выходной отменяется.

Не отрывая взгляд от фонаря, дворник положил телефон обратно в карман и улыбнулся, сказав:

– Ну надо же, как бывает… Значит, ещё посветим.

А я?

Инна Фохт @innafocht80

Как модно нынче подводить итоги

И планы рисовать на год вперёд.

А я же себя чувствую убогим.

Мне кажется, напрасно жизнь идёт.

Я удивляюсь, как всё успевают?

Иль не работают они, или не спят?

Но в большинстве своём-то привирают.

Короче, правду всю не говорят.

«Во мне два я – два полюса планеты!» —

Высоцкий в голове моей поёт.

Всё учится чему-то кто-то где-то.

Под мой же камень речка не течёт.

И снова мысли: «Всё, меняюсь! Надо!

Пора за дело взяться, наконец!»

По телеку идёт Олимпиада:

Терентьев Саша – бронза! Молодец!

Виктор Уайльд – медаль на сноуборде!

Все чемпионы. Я бы так не смог.

Но думаю: «И я хороший вроде?»

Вчера жене сам починил сапог.

И дочке я с учёбой помогаю,

А сыну летом подарил мопед.

Я ж, как умею, путь свой пролагаю

Среди потерь, ошибок и побед.

У каждого свой путь неповторимый,

И каждый счастье для себя найдёт…

Жена тихонько скажет мне: «Любимый».

Я ей в ответ: «Сокровьишко моё!»

Чуть свет меня проводит на работу,

А вечер всей семьёй мы проведём.

Придут друзья на крепкий чай в субботу.

Так пролетает жизнь, день за днём.

Пусть у других богаче, интересней,

Разнообразней, проще говоря.

Но кто из нас счастливей – неизвестно.

Ведь ничего не происходит зря.

Вот говорят: «В сравнении всё познаёшь».

Какая чушь! В сравненьи пользы нет,

А в зависти отрады не бывает.

Есть лишь в тебе тот самый яркий свет.

Последний закат

Света Егорова @sveta.egorovaa

Красный диск солнца клонился к горизонту, заливая розоватым светом бескрайнюю снежную равнину. Мороз крепчал. Начиналась метель. Порывы ледяного ветра заметали снегом окоченевшие трупы солдат…

Уставшие и сломленные войной люди собрались вокруг костра. В их глазах отблески огня были словно искорки затухающей жизни. Они уже смирились с судьбой.

– Надежды никакой нет, господин офицер. – Молоденький немецкий солдат дышал на обмороженные пальцы, пытаясь хоть как-то согреться. – Мы окружены русскими. Отсюда не выбраться. Боеприпасы закончились.

Обер-лейтенант молча кивнул, протягивая дрожащие руки к догорающему костру. Он и сам прекрасно знал, что его маленькому отряду сегодня придёт конец…

На войне каждый солдат мечтает вернуться домой, к семье. Но если судьба распорядится иначе, то лучше геройская смерть – от пули в бою.

Но сейчас молодых солдат из отряда обер-лейтенанта Пауля Шнайдера забирала вовсе не война.

Зима…

Пауль на дух не переносил это время года. Ненавидел лютые морозы. Чувствовал отвращение к снегу и белым сугробам, в которых навечно остались лежать его люди.

А ведь всего сутки назад было жарко. Очень жарко. В смертельной схватке немцы бились словно львы, не жалея ни себя, ни врагов. Но русские всё же были сильнее. Они, словно машина смерти, сметали всех на своём пути.

В ожесточённом бою солдаты Вермахта потерпели поражение. Русские вытеснили немцев в поле и окружили, лишая возможности прорваться. Пленные им были не нужны. И патроны советские солдаты тратить не хотели. Поэтому им отдали приказ ждать, пока природа сама не ликвидирует фрицев.

Без продовольствия и боеприпасов, а главное, без тёплой одежды, они сидели уже вторые сутки. Раненые погибли в первые часы после боя. Замёрзли. Многие из оставшихся в живых не пережили холода прошлой ночи.

Чтобы хоть как-то согреться, живые снимали одежду с мёртвых.

Ещё совсем недавно бойцы Вермахта смеялись и шутили. Хвастались, у кого больше крестов на груди. Теперь они длинными рядами лежали под толстым слоем снега. И некому было поставить кресты над их могилами…

Поддерживая костёр, отчаявшиеся люди жгли даже самое дорогое – фотографии и письма родных… Ничего не осталось. Огонь потух…

Пауль знал: когда погаснет последний тлеющий уголёк, мороз высосет жизнь из каждого его солдата. Кровь застынет в их жилах, а белые лица покроются инеем.

Погруженный в мрачные мысли, он думал о смерти. Нет, страха не было. В каждом бою смело бежал ей навстречу, глядя прямо в глаза. И старуха с косой, пощадив в сражениях, пришла в страшный, морозный вечер. Вот она ходит по его отряду и прикосновением ледяной руки забирает души парней.

Обер-лейтенант готов был поклясться, что видит её призрачный силуэт в бушующей метели. Видит, как она подходит к нему, шурша белым саваном, и протягивает костлявую руку…

Внезапно он почувствовал, как тепло разлилось по телу, возвращая к жизни. Открыв глаза, Пауль увидел цветущий сад. Деревья, усыпанные сочными, пропитанными жарким солнцем фруктами. Среди раскидистых яблонь, в плетёном кресле сидела его прекрасная жена Марта. Её белокурые локоны, выбившиеся из причёски, развеваются на ветру. Заметив Пауля, она ласково улыбается и машет ему. Их детки, пятилетняя Грета и двухлетний Герман, играя в салочки, резвятся, бегая босиком по зелёной лужайке. Счастливый детский смех согревает продрогшую душу обер-лейтенанта. Заметив папу, малыши со всех ног бросаются обнимать его. Пауль чувствует любовь родных и тепло… Тепло ложащегося на кожу летнего загара. Улыбаясь, он снимает с себя военный китель и отбрасывает в сторону. Счастливый отец берёт на руки детей и идёт в раскрытые объятия жены…

Февральский мороз ледяными щупальцами пробирается под кожу едва живых немецких солдат. Он крадёт тепло их тел, по капле отнимает жизнь. Внезапный порыв ветра с завыванием закружил миллионы колючих снежинок. Но теперь, падая на лицо обер-лейтенанта Пауля Шнайдера, они больше не тают…

Огонёк

Мария Шеломенцева @mary_prano

Темнота… Я в комнате? Что это за помещение? Как-то зябко тут, бр-р-р. Нет, я точно не в комнате. И вообще, почему я не чувствую опоры? А-а-а, так я в каком-то пространстве!

Куда же мне лететь? Куда двигаться? Нет ориентира, я в растерянности… Ладно, тогда буду просто лететь вперёд. Только вот где именно этот «перёд»?

Начинаю двигаться, чувствую, что получается. Только вот правильно ли я выбрала направление? Вдруг нужно лететь в обратную сторону?

Останавливаюсь.

С интуицией у меня всегда плоховато, обычно я выбираю то, что противоположно правильному. Так верно ли я выбрала путь? Куда он меня приведёт?

Начинаю метаться из стороны в сторону. Куда же я летела?..

Хотя какая разница, ведь всё здесь одинаково. Верх, низ, право, лево… Здесь не существует подобных понятий.

Хех, ну, смысла стоять на месте нет, нужно двигаться. Лечу дальше…

…Сколько времени уже прошло? Часы? Минуты? Дни? Года? Или секунды? Ничего не происходит… Только начинает казаться, что темнота становится всё мрачнее и гуще.

Холод тоже не уходит. Хочется тепла, хоть немножко. Но откуда его взять?

Что-то мелькнуло! Или мне показалось? Нет, не померещилось, действительно что-то блеснуло!

Пытаюсь лететь быстрее, чтобы не упустить из виду это странное свечение.

Наконец-то догнала! Это искорка, такая маленькая, но даже от неё чувствуется заметное тепло. Так хорошо и спокойно…

Приятно…

Тянусь к ней, но не трогаю, боюсь, что случайно погашу. А ведь сейчас это самое дорогое, что у меня есть.

Ой! Она увеличилась! Теперь это огонёк. Такой красивый, хочется любоваться им вечно…

Он увеличивается! Становится теплее, но не телу, а душе.

Чувствую, что начинаю привязываться к этому маленькому светлячку. Очень хочу коснуться его, но боюсь. Что тогда случится? Обожгусь или он погаснет?.. Второго боюсь больше. Ведь теперь я не одна, теперь у меня есть он! Мой любимый Огонёк!

Вдруг он превращается в круглую сферу неопределённого цвета, но мне кажется, что ничего прекрасней я никогда не видела и не увижу!

Этот шар света плавно приближается ко мне. Тихонько касается моей груди. Я с удивлением смотрю, как тёплой волной Огонёк заполняет пустоту в моей груди – мы становимся единым целым, наконец-то приходит наполненность и осознание своего пути. Теперь светилась Я.

Я обрела Себя и готова светить для тех, кто блуждает в холодной темноте.

Игры 21-го века

Денис Андреев @waukeenson

Выстрела эхо

Бьётся израненной птицей.

Неба прореха,

Рядом – такие же лица,

Маски, костюмы

И за плечами винтовки.

Голос фон Блюма:

– Кто из нас гений сноровки?

Сложность масс-старта:

Выжить в мороз и метели.

Термос и карта,

Тают остатки недели.

Словно из стали —

Мы не боимся нагрузки!

Сразу отстали

Финн, Итальянец и Русский.

Голос фон Блюма:

– Наши винтовки точнее,

Цедит угрюмо:

– Легче, надёжней, кучнее!

Вьётся позёмка,

Трасса петляет змеёю.

Сказано ёмко:

«Германия за Тобою!

Без промаха бей!

Бей!» Начинает смеркаться!

Противники злей,

Будут петлять, спотыкаться,

А вот и рубеж!

– Герр фон Блюм на позиции…

Отважен и свеж,

Бережен к амуниции.

Рамка прицела.

Скоро – мишени, пристрелка.

Замерло тело,

Сердце, встревоженной белкой.

Цвета маренго

Сфера орбит и созвездий.

Выстрел! На сленге:

– Первый. Ангел Возмездия.

Кроличья лапка

Болтается на антабке¹.

Слышал, как бабка

Шептала такой же бабке:

– Черти лесные!

Вот те, ей-богу, Петровна!

С бычьею выей²

Встал из сугроба, огромный,

Гонит другого,

Судя по говору – финна,

Следом – монголы…

За самоваром старинным

Бабки шептали.

Вьюга, бела и огромна,

Скрыла от взора

Первую ночь биатлона.

***

Мёрзнут ладони.

Воспоминания детства:

Розовый слоник,

Синий щенок по соседству.

– Я самый меткий!

Сбил снегиря из рогатки!

– Ты, как все детки,

Маленький, мерзкий и гадкий!

Это Матильда,

Вечная горе-сестрица:

– В чём провинилась

Та беззащитная птица?

Зрелость и юность

(Под нарастающий иней):

– Мы, гитлерюгенд³,

Связка отмеренных линий!

Первые стрельбы:

– Прецизионщик⁴, не спорю!

Склонами Эльбы,

Пеной Балтийского моря

Перековало

Из мальчугана в солдата…

Этого мало,

Эпоха не виновата —

В зимнем Китае

Вайдель⁵ закроет мишени.

Медленно тают

Память и связь поколений —

Только до Вайдель

Семьдесят зим олимпийских.

Запахи вафель,

Звуки напевов альпийских

Всё это в прошлом…

Чёртовы мёрзнут ладони!

Память дотошна —

Вот итальянец. Маркони.

Бронзовоглазый,

Шумный любитель оливок.

Промах? Ни разу!

Русские дышат в затылок!

Гонка пасьюта,

Выстрел в позиции лёжа.

Меньше минуты,

Дрогнет морозом по коже

И затаится

Между снежинок и чисел

Громкий, смертельный,

Страшный, как ненависть,

Выстрел!

***

Выбили финна.

Закончилась Талвисота⁶.

Снегом и глиной

Снова засыпало Отто.

Русские лупят,

Не уходя с позиции —

Как это глупо!

Некогда думать и злиться:

– Это бесчестно!

Вы словно дикие звери

Скрылись в подлеске!

Вздрогнули сосны и ели

Сыпятся ветки,

Мимо прошёл бронебойный.

– Малые детки!

Запах насыщенно-хвойный

Перемешался

С копотью, гарью и смрадом.

«Verdammte scheisse!⁷»

Тут же накрыло снарядом.

Дрожью и стуком —

Зубы как будто на марше,

Дёрнуло ухо.

Вот и противник! Постарше,

Сильное тело,

Палец коснулся затвора,

Рамка прицела,

Далее – пуля и порох.

Далее – выстрел,

Вспышка и новые крики.

Отто спокоен.

Отто взбешённый и дикий.

Отто как демон!

Снова спокойный и чистый.

Цифрами слева:

Десять очков за убийство!

Скоро итоги:

Лавры на кудри седые

Отто фон Бл

Дед – биатлонист

Ольга Гузова @mardashkova

– Правой, левой, правой, левой, – шептала я и перебирала ногами, стараясь держать равновесие, чтобы не завалиться и не угодить в снег по плечи.

– Оль, ну пошевеливайся! Лыжи-то сами едут! Бабкин суп и пироги застынут, пока мы двóру воротимся… и биатлонистов наших хотел посмотреть. Вчера ж Олимпийские игры начались…

Я вздохнула, представив, как на всю хату вкусно пахнет жареным луком и топлёным молоком.

– А кто такие биатлонисты? – спросила я, сглотнув слюну, словно это их бабушка нажарила к ужину.

– А это как я, – выдал дед, засмеявшись, – пострелял зайцев и бегом к бабке! Только у тех дорожки накатанные и внучки на трибунах сидят, и биатлонистам медали выдают, а мне бабуля пятьдесят грамм наливает.

Я улыбнулась, представив, как деда с зайцами на карабине через плечо награждают золотой медалью.

А слово надо запомнить! Расскажу в школе, что у меня дед – биатлонист!

Почти биатлонист

Ольга Шуравина

Мальчишки из шестого «Б» увлеклись плевалками. Это когда раскручиваешь шариковую ручку, убираешь стержень и получается отличная трубочка. А потом оторвёшь уголок от последнего листа в тетрадке, нажуёшь пулек – и стреляй сколько хочешь! Даже соревнования устроили – кто метче и дальше плюнет. В финал вышли двое: Котов и Серёгин. Они сидели вместе за последней партой и до сих пор спорили: кто самый меткий.

– Я тебя сделал! – говорил Котов.

– Плевун нашёлся! Да ты только ложкой в рот и попадаешь, – отвечал Серёгин.

– А давай проверим?

– А давай!

– А прямо сейчас!

– На уроке?

– Забоялся, что ли?

– Ничего не забоялся… А во что плевать будем?

– Не во что, а в кого – в географичку!

– Сдурел?

– Говорю же – слабо!

– Ничего не слабо… – Серёгин надулся. – Ну давай!

⠀Они раскрутили ручки, привычно нажевали себе пулек и навели ручки на училку Марину Петровну.

– По фоманде «фри»! – сказал Котов с полным ртом.

– Угу, – кивнул Серёгин, целясь.

– Ваз. Два. Фри!

Тьфу! В тишине два плевка прозвучали как выстрелы. Котов промазал, а Серёгин попал. Бумажная пулька влепилась прямо в лоб Марине Петровне.

Географичка не сразу поняла, что за муха её укусила. А когда отлепила ото лба пульку, налилась краской, но сразу вычислила стрелка.

– Серёгин, к доске!

Серёгин вышел. Вид у него был и торжествующий, и слегка виноватый.

– Извините, Марина Петровна! Нечаянно получилось…

– Очень интересно, куда ты целился! – процедила Марина Петровна.

– Мы с Котовым соревновались, – сдал друга Серёгин. – Хотели в карту попасть, он – в Москву, а я – в Питер…

– И что же ты, бедненький, не попал в Петербург? А ну-ка, покажи его на карте, – ехидно потребовала географичка.

Указка плевуна ткнулась в Москву и поползла на восток.

– Ого, – удивилась Марина Петровна. – Ну, так ты точно в Петербург не попадёшь! И как ты, интересно, в него метил?

Указка Серёгина поползла в другую сторону:

– Вот он!

Прозвенел звонок.

– Пойдём-ка, Серёгин, мы с тобой к директору. Расскажешь о своих художествах, посоветуемся, не пора ли твоих родителей в школу пригласить.

– А чего сразу к директору… – заныл Серёгин. – Я же говорю: нечаянно, простите меня, пожалуйста, хотел в Петербург попасть…

– Вот и разберёмся, куда ты хотел попасть!

В кабинете директора царило весёлое оживление – шли соревнования по биатлону. То есть не сами соревнования, а телетрансляция. И директор Светлана Юрьевна, учитель физкультуры и медсестра – трое самых заядлых школьных болельщиков – прильнули к экрану. Они с некоторой неприязнью посмотрели на Серёгина и Марину Петровну.

– Что стряслось? – недовольно спросила директор, убавляя громкость.

– Рассказывай, Серёгин! – подтолкнула географичка.

– Мы с Котовым, – завёл тот, – поспорили… кто попадёт… из трубочки…

– В меня! – вмешалась Марина Петровна.

– Да не в вас, говорю же! В Петербург и Москву.

Светлана Юрьевна неохотно оторвалась от биатлона:

– Из трубочки – в Москву?!

– Это они из трубочек жёваной бумагой плюются, – пояснила географичка.

– Попал? – рассеянно спросила директор.

– Ещё как попал! Мне в лоб!

Не успела директриса выразить своё отношение к этому вопиющему факту, как по телевизору заорал комментатор:

– Наш Эдуард Латыпов на финишной прямой! Давай! Давай, Эдик! Каким будет Латыпов? Третьим! Третьим будет Латыпов! Бронза! Бронза у нашей команды!

Всё! Финиш!

– Мы хотим всем рекордам наши гордые дать имена! – пропел физрук, выходя из кабинета вместе с медсестрой.

Директриса, усталая, как будто сама бежала эстафету, выключила телевизор и повернулась к шестикласснику:

– Ну, Вильгельм Телль ты наш, что мы с тобой делать будем?

– Только родителей не вызывайте!

– Да тут впору полицию вызывать. У Марины Петровны-то синяк разливается, а это лёгкие телесные…

– Не надо полицию! – Серёгин с тревогой посмотрел на лоб географички. – Нет никакого синяка!

В дверь постучали. На пороге стоял парень в спортивном костюме.

– Здравствуйте! Я тренер из спортивной школы. Набираем ребятишек заниматься биатлоном. Хочу рассказать вашим ученикам о нашей школе…

– Отлично! Вот вам первый кандидат в команду – Серёгин, почти готовый биатлонист!

– В лоб учителю без промаха попадает! – влезла вредная географичка.

– Пойдёшь ко мне на биатлон?

– Не знаю… – замялся Серёгин.

– А чего? Полгода позанимаемся – в Питер на сборы вас повезу!

– Записывайся, Серёгин, – снова влезла Марина Петровна, – из плевалки своей в Петербург не попал – так хоть на лыжах доберёшься!

Новенький

Лиза Глум @lizaglum

– К доске пойдёт…

Светка сгорбилась и вжалась в стул, словно это могло сделать её если не невидимкой, то очень-очень маленькой и незаметной. Географичка, как всегда, нарочно затягивала паузу, отчего тишина в классе становилась тревожно-зловещей.

– Демидова!

Снова сработала школьная примета «не выучил – обязательно вызовут». И опять не в Светкину пользу. Услышав свою фамилию, она очень медленно отодвинула стул и поднялась с места, а потом с такой же скоростью прошествовала к доске, опустив глаза в пол.

– Демидова, ты б ещё в лёжку ползла сюда! За что только физрук тебе пятёрки ставит…

– Так она же у нас лыжница! – выкрикнул кто-то из класса. Светка узнала голос Егорова.

– Лыжи есть – ума не надо, так, что ли? Давай-ка расскажи нам, что нового ты узнала из десятого параграфа про нашу голубую планету.

Светка наконец осмелилась поднять голову и встретилась с колючим, насмешливым взглядом Марины Павловны. Географичка будто видела всю её насквозь и точно знала – Демидова сегодня к уроку не готова.

Светка почувствовала, как зажгло щёки. Ну всё, теперь точно спалится! Наверняка, лицо стало такого же цвета, как дурацкий галстук географички. Чёртов красный! Как же Светка ненавидела этот цвет!

Чтобы отвлечься, она перевела взгляд на класс и столкнулась с тремя десятками равнодушных глаз. Конечно, их-то пронесло! А она… сейчас потянет время и наверняка кого-то из них, а то и не одного, спасёт от «лебедя».

Вдруг дверь кабинета открылась. Зашла завуч.

– Тук-тук, здравствуйте! – звонко пропела Ирина Симеоновна и, увидев, как класс с грохотом начал отодвигать стулья и подниматься с мест, поспешила добавить: – Сидите, сидите. Марин Пална, отвлечём вас? Я новенького привела, из другой школы перевёлся к нам в восьмой «А». Дмитрий, прошу!

– Проходи, Дима, присаживайся на любое свободное место, – с улыбкой поприветствовала географичка. Как же хорошо Светка знала этот тон! И эту улыбочку… нет, оскал! – Дети, что нужно сказать?

– Добро пожаловать, Дима, – отозвался класс нестройным хором голосов.

Из целых пяти свободных мест новенький выбрал именно стул рядом со Светкой. Да ещё шлёпнул на парту рюкзак… идиотского красного цвета. Ну очень мальчишеский выбор! Нет, с парнем, который носит такую вещь, она точно общий язык не найдёт. Ну, если только спросит, почему Дима к ним перевёлся, любопытно ж.

Прозвенел звонок, и Светка даже испытала нечто вроде благодарности к новенькому. Он, как настоящий рыцарь, спас принцессу из лапищ злой ведьмы. Хотя… он же не специально помог не получить пару? Значит, рыцарь он так себе.

На перемене одноклассники, разбившись на несколько кучек, обсуждали новенького. Всего раз пройдя по коридору, Светка уже невольно «узнала» про соседа по парте, что он нетрадиционной ориентации, а может, и вовсе энергетический вампир:

– Такие всегда носят что-то красное. Это защищает их от потери энергии и помогает сосать её из окружающих. Павлиниха же недаром такой галстук вечно таскает. У, вампирша!

О кровопийцах, как оказалось, всё знал Колька Васильев, что неудивительно, ведь он был знатный поклонник ужастиков и даже снимал какие-то тематические ролики для TikTok.

Сам же герой сплетен сидел на подоконнике поодаль от всех, уставившись в смартфон. Светка решила во что бы то ни стало «выселить» его. Она и так не на самом хорошем счету у одноклассников – про таких говорят: ни рыба, ни мясо – а тут ещё наверняка добавится глумёж по поводу нового соседа по парте. Но тут действовать надо хитро и сделать так, чтобы Дима сам захотел свалить на другое место. А значит, для начала придётся с новеньким подружиться, точнее сделать вид.

После уроков она неспешно прогуливалась по школьному двору, погрузившись в свои мысли. Домой идти не хотелось. Хоть родители ещё были на работе, но даже без них обстановка в квартире казалась какой-то… гнетущей. А всё из-за скандалов, которые в последнее время между мамой и папой вспыхивали все чаще. Причины? Наверное, были, но её как ребёнка никто посвящать во взрослые дела не собирался.

«Светка-а-а!» – звал такой далёкий и такой родной голос. Дед. Он плакал. Она хотела бежать к нему, на ходу сбрасывая колючие варежки, чтобы тёплыми ладошками поскорее смахнуть с его грубых, обветренных щёк непрошеные слезинки. Хотела, но не могла даже пошевелиться. И эта невозможность выворачивала наизнанку, рвала детскую душу в клочья. Как много крови! Всё красное! Дед? Дед! Нет, это же… её кровь. Кровь на снегу. И боль, которая обжигала всё тело.

Иногда дед снился Светке, раз в полгода – точно. Зимой чаще. И кровь на снегу – как самое жуткое воспоминание о детстве. С тех пор она возненавидела красный цвет.

Дед тренировал биатлонистов. И конечно, мечтал – они вместе со Светкой мечтали! – что внучка когда-нибудь будет стоять на Олимпийском пьедестале, держать в руках «золото», улыбаться репортёрам и плакать… от счастья. Приобщать Светку к миру лыжного спорта он начал с девяти лет. Трассы, скорость – дух захватывало, а ветер шептал голосом деда: «Ты лучшая!»

Но красивая картинка спортивной карьеры разбилась на сотню острых уродских осколков в один момент. Неудачный спуск, травмы, реанимация, долгое восстановление… Когда Светку наконец выписали, деда уже успели похоронить. Сердце не выдержало – винил во всём себя. Хотя это ведь она – она! – решила изобразить новый элемент, подсмотренный по телику у кого-то из олимпийцев, ведь они с дедом никогда ни одной трансляции не пропускали. Но кто её тогда слушал. Да и что бы это изменило? Ни-че-го.

Конечно, на профессиональном спорте поставлен крест. «Олимпийская сказка, прощай…» – с тех пор эта строка из любимого спортивного гимна обрела для Светки стойкий горький привкус.

Но отказываться от любимых лыж Светка не могла и не хотела. Ну и пусть ей уже никогда не исполнить их с дедом общую мечту – в память о нём она не сойдёт с дистанции. Пусть даже любительской. Хотя у мамы с папой было иное мнение на этот счёт. Их, конечно, можно понять – Светка могла остаться инвалидом или вообще…

Школьный физрук, хоть и знал печальную предысторию, высоко оценил умения, а главное желание девчонки кататься. В то время как остальных учеников не заставить встать на лыжи – да что там, просто принести их в школу! – даже под угрозой двоек.

Каким чудом ему удалось договориться с родителями, Светка не знала. Наверное, физрук очень хороший психолог. Но мама с папой скрепя сердце согласились купить дочери лыжи. И она из года в год выводила их школу на первые места в районных и даже областных соревнованиях. Не биатлон, конечно, всего лишь бег по кругу на стадионе, а не настоящие гонки в лесу, на открытой трассе, с непредсказуемыми поворотами и спусками. Но её душа на трассе расцветала, звенела в морозной тишине, напевала песню победы голосом деда – совсем как в детстве, до крови на снегу… Он ею оттуда гордился, Светка верила. Нет, точно знала! А биатлон оставалось смотреть по телевизору и представлять себя на месте какой-нибудь олимпийской чемпионки.

Из вороха мыслей и воспоминаний её выдернул голос:

– Привет, ты же Света, я не ошибся?

Перед Светкой стоял новенький. Уроки уже минут сорок как закончились, вольнолюбивые школьники разлетелись, а этому ещё что надо? Так и не решив, как лучше ответить – вежливо или колко, она молча кивнула.

– Ты не могла бы мне кое с чем помочь? Ну, ввести в курс дела и всё такое. Я уже третью школу меняю за год, трудно…

– Ого! – Светка искренне удивилась, против воли загорелся интерес узнать больше. – А ты где живёшь?

– На Ивантеевской. А ты?

– Да тоже неблизко, зато нам по пути. Тебе семь остановок на троллейбусе, а мне через две после тебя выходить. Пошли тогда, по дороге и поговорим.

Дождавшись нужного номера, Светка и Дима сели в троллейбус и влезли на задние сиденья. Наконец она решилась задать интересующий вопрос:

– А почему ты школы меняешь часто?

Дима отвернулся и стал внимательно смотреть куда-то в окно, будто в этот момент там происходило нечто куда интереснее, чем беседа с девчонкой, к которой он сам же обратился с просьбой.

– Не хочешь – не говори! – Светка в обиде поджала губы.

Дима повернулся и посмотрел ей прямо в глаза.

– Нет, что ты! Это же не тайна. Просто не знаю, как сказать, а то вдруг не так поймёшь…

– Так скажи, чтоб поняла, как надо! – дерзнула Светка.

– Понимаешь, я… дуэльщик.

– Кто? – захлопала Светка глазами.

– Ну, драчун типа, хулиган… Вообще, я не такой, ты не подумай. Просто если где вижу несправедливость, сразу лезу в самую гущу. В первой школе дедовщину старшаки устроили, мелких заставляли карманными деньгами с ними делиться, типа на общак. Кто не приносил или отдавал слишком мало, на их взгляд, то гадости делали.

– Ого! – воскликнула Светка, возмущённо сжав кулачки.

– Телефон могли вырвать и разбить, рюкзак в грязи извалять, да и самого его владельца. Нашли с кем силой мериться! Я позвал их главного за школу поговорить после уроков. Слово за слово… Он первый начал, но кроме как мелкоту пугать ни на что оказался не способен. Наподдал ему хорошенько. Мою мать вызвали, сказали переводить меня по-хорошему или на учёт поставят в детскую комнату полиции.

– Ну? – Светку невероятно увлекла история. Такое она только в кино видела, а тут в жизни, всё по-настоящему! – Ты же рассказал причину драки?

– Сказал конечно. А толку? У того старшака родители школу спонсируют. А моя мать кто?

– Кто? – повторила Светка.

– Всего лишь медсестра в горбольнице.

– А второй раз почему перевели?

– Да тоже было дело. В новом классе над девочкой одной одноклассники издевались, потому что очки носила. Ну разве это правильно?

– Конечно нет!

– Ну и вот, я за неё заступаться стал. Драка завязалась с её обидчиками. Я один и их пятеро.

– А она? – Светка даже сама ещё не до конца осознала, что смотрит на Диму уже не как на новенького с дурацким красным рюкзаком, а как на рыцаря, случайно заброшенного машиной времени в её реальность.

– А она… заложила меня. Когда про драку до директрисы инфа дошла, девочка сказала ей, что это я первый начал.

– Вот дура!

– Ну… Думаю, просто решила, что я там чужой, а те какие-никакие, но свои. А может, авторитет так среди одноклассников наконец завоевать хотела. Получилось у неё это или нет – не знаю. Теперь я у вас. Даже боюсь загадывать, надолго ли.

– Ой, это же твоя остановка! – вскочила с места Светка.

– Давай тогда я тебя провожу до твоей, а потом обратно вернусь? – улыбнулся Дима, и она ответила ему тем же.

– А давай! Ща расскажу, с кем у нас можно драться, а с кем – нет, – заговорщически хихикнула Светка. – Ну слушай, самый заводила у нас Матвей Егоров. И он исключение из правил: учится отлично, на олимпиады отправляют, но шило в одном месте. В общем, поведение сильно хромает, а дерзость зашкаливает. Если настроишь его против себя, считай, восемьдесят процентов класса будут твои недруги. А если подружиться с ним решишь, будешь у него на посылках, как и остальная свита, он типа лидер, конкурентов не терпит. Кстати, они уже заметили, что у тебя… – Светка замялась, – красный рюкзак, как у девчонки. Глумиться точняк будут. Так что держись, дуэльщик!

– Так вот почему ты тоже странно пялишься на мой рюкзак, я заметил, – улыбнулся он. – Просто с детства люблю красный цвет. Он же не девчачий с единорогами.

– Я… не поэтому, – Светка непроизвольно сжалась, как всегда бывало, когда грозились накатить воспоминания о том самом дне. – У меня своя причина… Давай потом расскажу, ок? А теперь – про учителей…

Они вышли из троллейбуса, на котором уже успели проехать и Светкину остановку, так что пришлось переходить на другую сторону дороги и ждать транспорт в обратную сторону. Но снова заговорились и не успели выйти там, где нужно Светке, и в последнюю секунду выскочили на остановке Димы. Такое кругаля вызвало бурю веселья и порцию шуток, понятных только им двоим. В итоге решили вообще прогуляться пешком, благо сквер тянулся как раз между их районами.

В начале ноября в такое время уже начинало темнеть, за что Светка и не любила этот месяц. Пузатые фонари, парами подвешенные на столбах по обе стороны аллеи, давали лишь тусклый желтоватый свет. Вот скоро выпадет первый снег, за ним второй и, наконец, постоянный, на всю зиму, и тогда станет гораздо светлее. И уютнее.

Светка поведала, каков градус строгости и самодурства педагогов в их школе, какие у кого «загоны», с которыми ученикам, как ни крути, приходилось считаться.

– Но есть универсальный рецепт, – Светка перешла почти на шёпот. – Главное – подружиться с физруком. У меня вот получилось, я в соревнованиях на лыжах за школу участвую. И если по другим предметам дела идут совсем тухло, он помогает, договаривается.

– Это как? – удивился Дима.

– Да тут чистая психология! – с видом знатока пояснила Светка. – Физрук у нас единственный мужчина среди учителей. Да ещё отставной военный, холостой. Вот наши школьные дамы и выставляются перед ним кто во что горазд. Просит – делают. Географичка, например, терпеть меня не может, впрочем, она никого особо не жалует, кроме Егорова. А между тем в четверти всегда не ниже четвёрки у неё имею.

– А у меня с физподготовкой не очень, – печально заметил Дима. – В прошлых школах только из жалости и за доклады тройки ставили. А на лыжах и вовсе ни разу не стоял. Хотя у нас на балконе валяются какие-то деревянные, советские.

– У-у-у, – протянула Светка. – На балконе – это плохо. Деревяшки же. Наверняка они уже не алё. Ну ничего, в школе есть куча лыж, приносят, кому не нужны. Типа бесплатный прокат. Только ботинки раздобыть надо. А уж я тебя натаскаю. Даром что ли у меня дед тренер по биатлону! Был…

Дима не успел ничего спросить, как откуда-то сбоку, из кустов, на аллею прямо перед ними выскочили три силуэта. Фонари светили позади незнакомцев, поэтому лиц было не разглядеть. Светка и Дима остановились и переглянулись.

– Закурить есть? – пробасил один силуэт.

– Да откуда у этих соплежуев курево? – противно заржал второй. – Разве что телефончики нам дадут позвонить. Дадут же?

Третий в этот момент приблизился почти вплотную к Светке. На неё резко пахнуло алкоголем, каким обычно воняло от соседа по лестничной клетке, когда он ехал с ней в лифте. Присутствовал и ещё один неприятный запах… растительный, сладковатый, незнакомый.

Парень схватил концы Светкиного шарфа и стал накручивать на свою руку, сжимая шерстяные тиски вокруг её шеи, будто лиану. Бежать бы, но ноги отказывались даже пошевелиться, будто набитые ватой. Закричать бы, но сухой язык напрочь прилип к нёбу. Перед глазами закружились чёрные снежинки.

Внезапно хватка ослабла, и Светка смогла нормально вдохнуть. В ушах шумело. Она увидела, как нападавший упал на плитку, не ожидавший внезапного толчка от Димы. Светка схватила новенького за руку и приготовилась бежать, благо её ноги наконец отлепились от земли. Но тут же одноклассника резко дёрнули от неё.

– Борзый такой, да? – зашипел на ухо Димы один из парней, держа за лямки рюкзака. Второй в этот момент ударил его в живот. Инстинктивно согнуться и прикрыть уязвимое место у него не получилось. Один держал крепко, а двое наносили удары. Живот. Грудь. Нос. Снова живот…

Пелена слёз застила Светке глаза. Ей слышался какой-то непрекращающийся вой, до звона в ушах, который дико бесит, пока не пришло осознание, что это кричит она сама. Зовёт на помощь. А вокруг – ни души! Словно те прохожие, что то и дело попадались по пути до роковой встречи, резко растворились. Трусливо попрятались, разбежались, равнодушно отряхнувшись от чужой беды.

Светка лихорадочно оглядывалась в поисках чего-нибудь, годного для самообороны. Не придумав ничего лучше, она сбросила варежки, зачерпнула ноябрьской грязи – холодной, вязкой, скользкой – и полезла в самую кучу малу. Каким-то чудом извернулась и шлёпнула жижу в лицо одному из парней. Тот заматерился, попятился и, отделившись от приятелей, начал тереть глаза.

Не теряя времени, Светка размотала свой шарф и накинула его на шею ещё одного противника и резко дёрнула в сторону. Ему также пришлось на время забыть про Диму и заняться своей проблемой. Третий в этот момент отвлёкся на приятелей и замешкался на какую-то долю секунды, но этого Светке хватило, чтобы оторвать от него Диму и понестись прочь. Позади слышались ругань и топот нападавших, что подгоняло ребят бежать ещё быстрее. Вдруг вдалеке послышалась полицейская сирена. Очень вовремя, когда уже не надо!

Погоня вмиг стихла, но Светка с Димой продолжали бежать. Остановились уже только за пределами сквера. Вокруг – люди, магазины, безопасность. Сориентировавшись в пространстве, поплелись к Светкиному дому. Она слышала одышку новенького – в отличие от неё, натренированной, ему никак не удавалось восстановить дыхание так быстро.

– А знаешь, в одном ты прав, – сказала она и посмотрела на него. В карих глазах Димы читалось восхищение её отчаянностью. – С физподготовкой у тебя не очень. Но это поправимо! Вот только… твой рюкзак. Он остался там, чёрт!

– Да и фиг с ним. Учебники ещё не выдали, тетрадки, считай, новые. А сам рюкзак всё равно прошлогодний. Обещаю – новый будет не красный! – ответил Дима, и они засмеялись. – Так почему, ты говоришь, этот цвет не любишь?

– Так, идём ко мне, – постановила Светка, – приводить тебя в порядок.

По пути к дому она рассказала ему про все-все: деда, тренировки неудачное падение, кровь на снегу, лечение…

На лестничной клетке Светка долго ковыряла ключом замочную скважину – руки до сих пор тряслись. То ли от пережитых событий, то ли от холода… Ведь варежки, как и рюкзак Димы, остались на «поле боя». Вспомнились слова деда: «Редко какая победа не обходится без потерь. Но тем она и слаще».

Дима мягко отодвинул Светку и помог открыть дверь.

– А… твои ничего не скажут? – осторожно поинтересовался Дима, когда они вошли в коридор.

– Они пока на работе. Мама только через час прийти должна, папа и того позже. Пошли на кухню, там аптечка.

Светка деловито выставила на стол пузырьки с перекисью и зелёнкой, достала ватные палочки, бинт, пластырь, ножницы. Обоняние Димы тут же уловило родной запах. Пахло мамой. Когда она приходила со смены, их квартира наполнялась запахом больницы.

– Сейчас будет щипать, – предупредила Светка.

Будучи неугомонным мальчишкой, вечно ищущим приключения на пятую точку, Дима был прекрасно знаком с болью. И уже привык, что потом зализывать раны – не самое приятное занятие. Поэтому старался держаться стойко, тем более негоже перед девчонкой ненароком показать слабость.

Закусив нижнюю губу, чтобы сконцентрироваться на новой боли, Дима приготовился терпеть. Но этого даже не пришлось делать, потому что после обработки едкими жидкостями, Светка тут же начинала дуть на раны, совсем как это делала его мама.

Когда пациент был полностью обработан, Светка налила чай и подвинула к гостю вазочку с печеньем. Дима взял одно и окунул в чашку. Услышав хихиканье, посмотрел на хозяйку. Стало неловко.

– Ой, извини. Я дома так привык.

– Да я не над этим смеюсь. Просто тоже так люблю, – и в подтверждение макнула печеньку в свою чашку.

– Теперь я твой должник, – произнёс Дима. – Если б не ты…

– Ну прям уж, – засмущалась Светка и почувствовала, как запылали щёки. Чтобы сменить тему, предложила: – А пошли в приставку порубимся? Могу игру с лыжниками поставить. Или гонки хочешь?

* * *

– К доске пойдёт… – Павлиниха, как всегда, затягивала паузу. Но тишина в классе больше не казалась Светке такой тревожно-зловещей, как раньше.

Новенький оказался такой же прирождённый учитель, как и она – лыжница. Уже месяц он подтягивал её по географии, биологии и даже английскому. Вот с физикой и химией у обоих было так себе, но тут им пришла на помощь мама Димы.

– Демидова? – географичка удивлённо посмотрела из-под очков на Светку с поднятой рукой. – Ну иди, отвечай…

Сегодня после уроков Диму ждала очередная лыжная тренировка. А Светку – тёплые варежки, которые заботливо связала мама нового друга. С белыми снежинками на бирюзовом фоне. Красивые-е-е!

Любопытство

Инна Фохт @innafocht80

Любопытство – хорошо,

Если оно в меру…

Как-то раз мальчишка шёл

По пустому скверу.

Шёл и камешки пинал.

Вдруг увидел улей.

Тут мальчишка палку взял.

«Эй! Вы что, уснули?»

Он по улею стучит:

«Просыпайтесь, пчёлы!

Не боюсь вас!» – говорит

Мальчуган весёлый.

Пчёлы сонные глядят.

Вылетел разведчик.

Мальчуган уже не рад

Долгожданной встрече.

За разведчиком вослед

Вылетел весь улей.

«Десять, двадцать, тыща, две!» —

И помчался пулей.

По тропинкам средь кустов

Он бежит и плачет.

Будто сам взлететь готов

Любопытный мальчик.

Тут споткнулся мальчуган

И в траву свалился.

Рой над ним, как ураган

Грозный, закружился.

«Мама, мамочка моя!

Помогите, люди!

Обещаю, больше я

Пчёл дразнить не буду!»

Покружил пчелиный рой,

Плач его послушал

И подумал: «Бог с тобой.

Воротимся лучше».

А мальчишка почесал

Сбитые коленки

И спокойно зашагал

В гости к другу Генке.

Быстрее. Выше. Сильнее

Дарья.Н.Братских @daria.n.bratskih

Соня отложила учебник по геометрии и потёрла глаза. В них словно набился песок, их застилал туман. Казалось, комната плыла, а ей самой отчаянно хотелось спать и при этом послушать что-нибудь убаюкивающее из своей музыкальной коллекции. Но нет, нужно продолжать зубрить, потому что она – Соня Телавина – спятила.

А началось всё с того, что неделю назад директриса объявила на линейке, куда собрали всех старшеклассников, о городском конкурсе «Мы есть будущее».

– Из нашей школы, – вещала она, – уже двое ребят стали победителями этого проекта. И перед ними открыты двери всех престижных вузов нашей страны. Кто из вас готов перенять эстафету, оправдать наши надежды и достичь цели – получить самое лучшее высшее образование? Желающие могут записаться у завуча Ирины Вячеславовны.

Весь день разговоры между учениками шли только об этом. Первым уроком у десятого «Б» шла география, но преподававшая её Людмила Васильевна, отчего-то задерживалась. Отсутствие учителя послужило поводом для жаркой дискуссии: стоит ли участвовать и у кого какие шансы на победу.

– А ты, Малинина, записалась уже? – поинтересовался Сергей, повернувшись к одной из девушек, которая нарочито сторонилась галдящих воробьями одноклассников.

– Естественно, – хмыкнула Эвелина Малинина. – Сразу же.

Эва, привлекательная шатенка с копной длинных вьющихся волос и яркими голубыми глазами, была из тех девушек, кто знал себе цену. Она отлично училась по всем предметам, но при этом не была заучкой и синим чулком. Благодаря росту и любви к спорту Эвелина входила в баскетбольную сборную школы. Про неё можно было сказать репликой персонажа «Кавказской пленницы»: спортсменка, комсомолка и просто красавица. Да ещё и из богатой семьи.

И это всё, честно сказать, Соню порой подбешивало. Ведь именно она и была тем самым синим чулком и мечтала о такой же популярности. А ещё не очень довольна своей внешностью: невыразительные серые глаза, широкие скулы, делающие похожей на щекастого хомяка, волосы мышиного цвета. До идеала красоты далеко, как до Америки. Училась Соня неплохо, но звёзд с неба не хватала – с её-то росточком… И ненавидела физкультуру. Каждый раз от мысли, что придётся вновь идти в спортзал, стены которого выкрашены в тусклую синюю краску, на неё нападала хандра.

И этот конкурс Соню не волновал ровно до того момента, пока она не услышала, что говорит одноклассникам Эва:

– Давайте начистоту. Ни один из вас мне в подмётки не годится. Думаю, вам всем можно забыть об участии. Я единственная, кто сможет победить.

Вот это было неприятно. Соня почувствовала, как в душе начинает подниматься протест. Она и сама ужаснулась от вырвавшихся слов.

– Заткнулась бы, мисс Всезнайка! – буркнула она. – Если я захочу, смогу обойти тебя.

В классе повисла тишина. Все поражённо уставились на Соню, ведь прежде она предпочитала оставаться в стороне, сохраняя нейтралитет.

– Только попробуй подать заявку, – прошипела Эва. – Пожалеешь!

– Спасибо за предупреждение, – насмешливо поблагодарила Соня. – Теперь я точно запишусь.

И вот теперь Соня уже неделю зубрила учебники. До конкурса ещё три месяца, а желание махнуть на всё рукой только росло. Вот только её же вызов не давал покоя – Соня не привыкла бросать на ветер слова. О, как хотелось сбить спесь с этой выскочки! И непременно увидеть, как та сядет в лужу.

Соня даже тайно сфотографировала Малинину, распечатала в фотосалоне её портрет, немного увеличив – чтобы не промахиваться – и повесила его на стену над рабочим столом. Фотография соперницы служила не только напоминанием о данном слове, но и мишенью для дротиков.

Помимо усиленной учёбы, Соня отыскала в альманахе по искусству репродукцию картины Ивана Айвазовского «Бурное море» и повесила её рядом с портретом Эвы. Оттенки синего и голубого цветов успокаивали и настраивали на нужный лад, а сюжет картины подстёгивал к действиям. Соня считала репродукцию своим оберегом, который помогал не свихнуться окончательно. «Всё лучше, чем кричать в форточку, как студенты перед сессией: “Халява приди!”» – думала Соня.

Но у десятиклассницы была ещё одна причина участвовать в конкурсе. Приличный денежный приз, который, по слухам, получит не только победитель, но и участники, занявшие другие призовые места. Ради такого стоило мучить себя излишней зубрёжкой. Соня мечтала учиться в Санкт-Петербурге – городе мечты, а ещё изучать туризм и водить экскурсии по городу на Неве. Да и младшая сестра Тоня через четыре года тоже окончит школу… В любом случае деньги не будут лишними.

Соня разглядывала свой оберег, пока в глазах немного не прояснилось, тяжело вздохнула и снова потянулась к учебникам.

***

Соня вышла из районной библиотеки с тяжеленным пакетом с книгами. Настроение было не очень. Она порядком устала от постоянной зубрёжки, но сдаваться не собиралась.

А это было ох как нелегко. Отчего-то Соня постоянно натыкалась на глухое недовольство служащих библиотеки, когда запрашивала определённые учебные материалы. Конечно, можно было поискать информацию в интернете. Собственно, Соня так и делала, вот только части нужного в свободном доступе не было. К тому же она старалась поменьше просиживать перед компьютером и точно знала, что в районном книгохранилище есть то, что ей нужно. Однако…

Соня долгое время верила, что нужные книги выданы на руки. А позже поняла, что ей врут, по тому как каждая из библиотекарей отводила глаза в сторону, на вопрос вернулись ли пособия. Соня никак не могла понять, почему они так поступали. Если книг нет – всё сгорело, утопло, пропало – можно ведь просто сказать об этом. И всё. И Соня перестала бы их донимать.

Вот и сегодня опять не повезло. А ведь до конкурса всего-то чуть больше месяца осталось. «Может, забить на них и поискать другие источники знаний? – задумалась она, но тут же яростно замотала головой: – Нет!» Другое Соня, конечно, тоже поищет, но и тайну недоступных книг разгадает. Или она не Соня Телавина!

Февраль перевалил за первую декаду, и в городе воцарилось не пойми что. Зима и весна вовсю вели спор. Город то накрывало тепло, заставляя снег испаряться с немыслимой быстротой, то ударял мороз почти под тридцать градусов, из-за чего земля превращалась в жуткий каток. Тут даже Камила Валиева спасовала бы. Всё прямо как в старом хите «Машины времени»: Этот город застрял в межсезонье, как рыба в сети…

Вот и Соня, опасно балансируя на скользкой дорожке под названием «тротуар», еле добралась до дома. Оказавшись наконец в своей комнате, она обессиленно плюхнулась на кровать и вывалила из пакета библиотечные книги.

В этот момент к ней заглянула сестра Тоня – точная копия Сони, только чуть младше.

– Всё штудируешь, логофилка?

– Чего? – переспросила Соня, оторвавшись от созерцания книг.

– Ну, любишь науку, значит.

– Я не люблю науку, – проворчала сестра. – Я просто…

– Хочешь стать лучше Эвы, – закончила за неё Тоня, кивком указав на портрет Сониной одноклассницы. – Помериться с ней, кто умнее.

– Что-то вроде, – пробубнила Соня. – А теперь не отвлекай меня.

Тоня развернулась, чтобы выйти из комнаты, но помедлила и не выдержала:

– Слушай, а оно тебе надо? У тебя голова только и забита этим конкурсом дурацким да несносной Эвой. Чацкий был совершенно прав в том, что горе от ума. Я уже забыла, когда ты была в хорошем настроении и неуставшей. Спятишь, и даже твой Айвазовский не спасёт. Про голову свою хоть помнишь?

– Помню. Но мне очень надо, – мрачно, но твёрдо отозвалась Соня. – Я должна обскакать эту заносчивую выпендрёжницу. Мне не обязательно занять первое место. Главное – стать лучше Малининой. Хотя нет, что я говорю! – тут же исправилась она. – Только первое место!

– Ты упрямее всех ослов на свете, – покачала головой Тоня.

– Не только ослы славятся своей упрямостью, – тут же просветила сестру Соня, утыкаясь в энциклопедию.

– Неужели ты думаешь, что это будет честное соревнование? Наверняка там всё куплено! – воскликнула в сердцах Тоня.

– С чего ты так решила, Тонь? – Соня бросила на сестру подозрительный взгляд.

– Да так…

– Давай колись, сестрица! – Соня подскочила к сестре и схватила за руку. – Что ты знаешь?

– Да ничего я не знаю…

– По глазам вижу – знаешь! – заявила Соня.

Тоня вздохнула, тяжело и протяжно.

– Не хотела тебя расстраивать… Насчёт конкурса я не знаю, честно. Только предполагаю. Но зато знаю кое-что про библиотеку, – призналась она.

– И что с ней не так? – тут же ухватилась за это Соня.

– Дело в том, что заведующая – родная тётка Эвы. И та попросила её, чтобы не выдавали тебе нужных книг. И мне. И нашей маме. Тётка любит вашу Эву, поэтому согласилась.

– Вот, значит, как… – протянула потрясённо «логофилка». – Вот она, разгадка. – Её глаза вспыхнули гневом, Тоня аж испуганно отшатнулась от сестры. – Ты понимаешь, что это? Война! – воскликнула Соня. – А ещё это значит, что Эва меня боится! Ну, погоди, паразитка, всё равно я добьюсь своего!

Соня расхохоталась. Тоня поёжилась – не хотела бы она оказаться на месте Эвы Малининой.

– Скорее бы уже конкурс прошёл, что ли, – буркнула сестра, выходя из комнаты.

***

Соня чувствовала в руке холодный металл банки с кока-колой. Как же хотелось, чтобы содержимое выплеснулось на Эву! Возомнила себя хозяйкой положения? А вот нате вам, получите и распишитесь!

Но Соня понимала, что этим детским садом она ничего не добьётся. Только себе хуже сделает. Ещё возьмут и дисквалифицируют за нападение на участника конкурса. Уж Эва-то распишет всё в лучшем виде, выставив одноклассницу маниакальной особой. И ей поверят, ведь она любимица многих учителей. Поэтому нужно действовать хитростью и подготовить защиту, когда соперница решит нанести удар. Говорят, лучшая защита – нападение… Но только не в Сониной ситуации.

Соня задумчиво оглядела ребят, столпившихся в коридоре. Кто из них мог бы помочь ей? И тут же сама себе ответила: Димка Никаноров из параллельного. Тоня сказала, что Эва подговорила свою тётку, чтобы не выдавали книги ей и её семье. Но ведь есть ещё и друзья. Ребят из класса просить не стоило – Эва сразу догадается, для кого те стараются.

Остаётся Димка. Он из параллельного класса, с Эвой почти незнаком, зато Соня отлично его знает. С самого детства. В школе они почти не общались, но это не мешало их родителям дружить. И Димкин номер телефона у Сони был.

Она набрала в мессенджере сообщение: «Димыч, дело на сотню, тысячу, миллион. Поможешь мне кое в чём? Пожалуйста. Если согласен, приходи к нам домой. В школе ко мне не подходи, так надо». Отправила. Открыла банку с колой и одним махом выдула всё до капли.

Соня старалась не смотреть на Димку, потому что в школьном коридоре появилась Эва. Но краем глаза увидела, как тот прочёл сообщение, кивнул и о чём-то крепко задумался. Однако из-за попытки вызвать у себя косоглазие, Соня не заметила, как опасность подкралась с другой стороны.

Внезапно она ощутила на плече чью-то мёртвую хватку. Рука была ледяной, острые когти впились в мышцы. На миг Соня почувствовала, как сердце улетает в пятки, и резко развернулась.

Перед ней стояла разгневанная Эва Малинина.

– Ты так и не сняла свою кандидатуру с участия?! – с бешенством прошипела она.

У Сони в голове пронеслись галопом сотни мыслей. От «догадалась про Димку» и до «бить будет».

– Что молчишь? – снова прошипела Эва.

– А что говорить-то? – Соня уже успела справиться с собой и скрыть истинные чувства. – Не сняла и не собираюсь делать этого. Я буду соревноваться. Потому что хочу. И отпусти меня, больно.

– Хочешь? – Эва сузила глаза. – А сброситься с крыши не хочешь?

– Такого в моих планах нет, – спокойно ответила Соня. – А если и будет, то только при наличии страховки. Ну, там, знаешь, каска на голове, батут внизу…

– Вот только соломку не всегда подстелить успеешь, – с угрозой в голосе произнесла Эва.

– Серьёзно? – Соня озадаченно взглянула на одноклассницу. – Ты действительно собираешься столкнуть меня с крыши? А смогла бы? Я что, настолько опасна?

Эва тут же отпустила её плечо и отступила назад.

– Кто? Ты? – презрительно фыркнула она. – Чего мне тебя бояться?

– Но ты боишься. Боишься, что я тебя обойду на конкурсе. А значит, у меня точно есть шанс…

– Нет! – крикнула Эва так громко, что все на них уставились. – Нет у тебя никаких шансов! Ни у кого из вас! – она обвела взглядом всех присутствующих, которые изумлённо замерли, и в следующую секунду унеслась.

Соня ощутила, что её трясёт. Она попыталась унять дрожь, обхватив себя руками.

Димка неожиданно подошёл к ней и обнял. Соня застыла, потеряв дар речи. Все присутствующие разошлись, будто ничего не случилось.

– Что ты делаешь? Зачем? Я же просила тебя… И вообще… – сбивчиво пролепетала она.

– Тебе нужно успокоиться. Я помогу, – сказал Димка. – Эта стерва любого из колеи выведет.

– И почему она ко мне прицепилась? – пробормотала Соня. – Ведь кроме меня ещё куча народу записалось!

– Слышал, она ко всем цепляется, – мрачно сообщил Димка. – Я двоих знаю, кто в итоге отказался от участия в конкурсе. Не без давления от Малининой, я уверен. Так что за просьба?

– Не-ет, не здесь, – неуверенно проговорила Соня.

Она чувствовала тепло его рук на спине и ощущала себя очень странно. Было невероятно приятно, дрожь действительно прекратилась, но ещё Соне было прямо до ужаса неловко. Никогда Димка не обнимал её, а с такой… нежностью, что ли, как сейчас – вообще никто.

Коренастый, голубоглазый, с русыми вихрами, из-за которых он напоминал домовёнка Кузьку из мультика, Димка всегда был к ней и Тоне дружелюбен, в детстве часто защищал от дворовых хулиганов. И Соня всегда воспринимала его как друга. Сейчас же она чувствовала смятение, удивляясь самой себе.

– Не бойся, скажи. Я понял, что это связано как-то с Эвой и конкурсом. Её здесь нет, и никто не доложит о нашем разговоре. В школе её никто не любит особенно. Даже учителя, уж поверь мне, хотя так сразу не скажешь.

Соня вздохнула.

– Ты же записан в районную библиотеку? Дело в том, что там заведующая – тётка Эвы. И эта гадина подговорила её не давать мне кое-каких книг, чтобы я не могла готовиться к конкурсу. Всей нашей семье. А они мне очень нужны. Тебе-то уж их выдадут…

– Но ведь сейчас все в интернете есть, – изумился Димка.

– Есть, да не всё. Этих книг нет. К тому же мне тяжело столько времени перед компом сидеть или в телефон втыкать. Ты же знаешь.

– Кто ж про твою мигрень не знает, – задумчиво проговорил он. – Что ж, тогда давай список, и я пошёл.

– Куда? – удивилась Соня.

– В библиотеку. Я добуду тебе их, обещаю.

***

«Его улыбка – лучшая награда», – пронеслась мысль у Сони. Она замотала головой: нужно сосредоточиться! Уже в который раз отвлеклась.

Конкурс был в самом разгаре. Участникам предстояло ответить на двадцать вопросов по десяти основным школьным предметам. И, если честно, Соню очень огорчило, что формат конкурса – тестирование.

Разве можно выяснить реальные знания по глупым тестам с четырьмя вариантами ответов? Даже если не знаешь правильный ответ, можно просто угадать. Причём даже физкультуру организаторы умудрились втиснуть в письменные тесты! Никакой там сдачи нормативов и т. п.

Хотя вопросы, надо признать, заковыристые, заставляли думать. Вот только Соня всё время отвлекалась на воспоминания.

…Димка сдержал слово и приволок целую стопку вожделенных книг. Как они и предполагали, в библиотеке ни у кого даже вопросов не возникло. Сразу выдали. И когда Соня увидела их на своём рабочем столе, то разрыдалась. Димка растерянно топтался рядом, пока она не ткнулась лицом ему в грудь, продолжая лить слёзы.

И он снова обнял. Так же, как сделал это в школьном коридоре. А она… Она подняла голову и коснулась губами его губ. Соня и сама не ожидала такого от себя, а что говорить о нём! После этого лёгкого, невесомого поцелуя Соня отпрянула от него, словно испуганный оленёнок. Димка удивлённо смотрел на неё. А Соня…

Чёрт! Опять она отвлеклась! Соберись, идиотка!

Ей удалось разозлить себя, и это сработало. Соня уже почти закончила, когда ощутила сильный толчок в спину. Она резко обернулась и увидела пробирающуюся рядами конкурсантов Эву Малинину. Надо же! Она почти забыла, что та тоже здесь – настолько оказалась занята мыслями. Из всей их школы в конкурсе участвовали лишь они вдвоём. Хотя Соня знала как минимум семерых, кто, кроме них, подавал заявку.

Эва продолжила путь с непроницаемым лицом, будто просто проходила мимо. Соня отметила, какой странный та выбрала маршрут к кафедре, где сидели члены жюри. По существу, нужно было только пройти по прямой, и всё. Видимо, сильно хотелось пихнуть соперницу. Соня усмехнулась. Что ж, и ей пора сдать свою работу.

Она уже чувствовала, как начинает побаливать голова. А значит, большего не надумает, только хуже сделает. Не так давно Соню начала мучить мигрень, а весь этот добровольный дурдом с зубрёжкой только усугублял положение. Потому-то ей и нужны были книги, а не экран монитора, чтобы хоть как-то уменьшить нагрузку на глаза.

Соня поднялась с места и вдруг заметила, как перед ней спланировал лист бумаги. Она тут же машинально нагнулась, чтобы поднять его, но не успела этого сделать. Соня уже знала, что это…

– Смотрите, у неё шпаргалка! – закричала Эвелина на всю аудиторию.

Соня замерла. Ребята-конкурсанты уставились на неё – кто раздражённо, кто злорадно. Члены жюри глядели на Соню с неодобрением. Тощая дама в строгом брючном костюме и с постным выражением лица встала и пошла к нарушительнице.

И Соня всё поняла. Одно из условий конкурса – не использовать шпаргалки. Провинившихся ждала дисквалификация. Поэтому Эва просто подбросила сопернице собственную шпору и… сейчас Соню вычеркнут из участниц. Прямо как в детской игре в «вышибалы». Впрочем, Эва уже нанесла удар в спину, выбив её из игры.

Тем временем постнолицая – Соня не запомнила её имени – добралась до девушки, забрала листок и принялась его изучать.

– Это действительно шпаргалка, причём очень хорошая, – вынесла свой вердикт она. – Простите, юная леди, но мы вынуждены попрощаться с вами.

– Но это не моё! – воскликнула Соня, чувствуя, как задрожали руки от несправедливости. Голова же распухла от вспышек накатывающей волнами боли.

Женщина развела руками.

– Можете попытать счастья в следующем году, – посоветовала она. – Только тогда уж будьте честны. Сейчас же мы не можем проверить вашу работу. Впрочем, можете это всё забрать с собой, – она указала на брошюрки с вопросами и листы ответов. – Будет вам сувенир на память.

– Ищите дуру, – буркнула под нос Соня, собирая вещи и игнорируя «сувениры». Однако уже у выхода вернулась и сгребла брошюры – впереди ведь ещё экзамены, пригодятся. Ни на кого не глядя вышла в широкий коридор старого университета. Голова болела, но пока ещё вполне терпимо – мигрень не вступила в полную силу.

Как ни странно, она вдруг почувствовала громадное облегчение, будто отделалась от чего-то очень неприятного. Она проиграла Малининой, зато теперь была свободна. Такой нагрузки Соня больше не желала.

В ноздри ворвался манящий аромат мокко со сливками. Соня тут же завертела головой и почти сразу увидела Димку, спешащего к ней. В его руках были два бумажных стаканчика из кофейни неподалёку.

– Ты уже освободилась? – радостно спросил он, подходя и протягивая один из стаканчиков. – Вот. Я знаю, ты мокко любишь. Как написала?

– Не знаю, – пожала плечами Соня, с наслаждением отпивая кофе и стараясь не обращать внимания на пульсирующую боль в голове. – Эва подкинула мне свою шпору, и меня дисквалифицировали.

Димка настороженно посмотрел на неё.

– И ты… – начал он.

– Не беру в голову, – махнула Соня рукой. – Рада, что всё закончилось. С меня словно гора свалилась.

– Выходит, теперь ты совершенно свободна? – вдруг просиял Димка.

Соня глянула на него исподлобья.

– Ну… типа того. А что?

– Давай тогда это отпразднуем! – предложил он. – Сходим в кино и вообще… Ты какой жанр любишь?

– Семейные мультфильмы, – хихикнула Соня, следя за его реакцией.

У того не дрогнул ни один мускул.

– Кажется, что-то такое есть в кино на сегодня. Что-то пиксаровское, – сказал он улыбаясь. – И вообще…

– Да что вообще-то?

– Вот что.

Димка притянул Соню к себе и поцеловал. А она с удивлением заметила, что головная боль отступила, будто поспешно откатилась назад. Чувствуя в нём избавление, она с жадностью ответила на поцелуй. «Его улыбка – лучшая награда», – пронеслось в голове у Сони, и больше в этот день она ни о чём не думала.

Папарацци

Жанна Петрова @zhannulka_pv

– Ася, ну пожалуйста! – уже целый час ныла подруга.

Мила безответно влюблена в самого популярного парня нашего вуза, Филиппа. Он из богатой семьи, несколько лет прожил с родителями в Англии, где ему привили аристократические манеры. И эти манеры сразили девчонок. Каждая мечтала заполучить принца в мужья.

Но ни одна так и не завладела сердцем красавца. По вузу даже пошли слухи, что, возможно, Филипп интересуется мальчиками, но и в этих связях замечен завидный жених не был. В его жизни была только одна настоящая страсть – бильярд, и поговаривали, что в этой игре он бог.

– Ася, ну, что тебе сложно сделать это для подруги? – продолжала ныть Мила. – Мне нужно знать, свободен он или нет. Походим за ним денёк, ты фотки сделаешь. У тебя камера PRO. И ты фотограф классный. Сможем вести слежку на расстоянии, он даже не узнает.

– Во-первых, дорогая моя, это вторжение в частную жизнь. Во-вторых, до классного фотографа мне далеко. Я пока ещё не фотограф, а фотоася, и хобби моё фотоаськать. А в-третьих, всё тайное становится явным.

Я замолчала, не желая продолжать беседу, и демонстративно уставилась в телевизор, где героиня из фильма «Бриллиантовая рука» пела: Помоги мне! Помоги мне!

– Вон даже телевизор тебя просит мне помочь, – не успокаивалась Мила. – Аська, ну подруга ты мне или нет?

– Конечно подруга.

– Ну тогда пошли.

Взяв камеру, мы вышли из дома и сели в машину Милы. Она нажала педаль газа, и мы стартанули с места так, будто участвовали в гонке. Целый день кружили по городу за Филиппом. Боже, какая у него скучная жизнь! Тренировки, дополнительные занятия, какие-то деловые встречи. Скукота.

У Милы блямкнул телефон. Она открыла сообщение:

– Вот ведь дрянь какая! – возмутилась Мила. – Представляешь, Милана назначила ему встречу, сказала, вопрос жизни и смерти. И он согласился. Дурак! Эта стерва поспорила с девчонками, что затащит его под венец, да только он её отшил. Что-то эта стерва задумала.

– Ты-то откуда знаешь всё это? – спросила я.

– Ну помнишь Петьку? Он на первом курсе ещё за мной ухаживал. Он хакер. Я его попросила по старой дружбе на телефон Филиппа прогу поставить, и теперь все сообщения, которые ему приходят, копируются мне на телефон.

– Мила, да ты совсем с ума сошла!

Мне всё это не нравилось, походило на игру в шпионов. Мила снова надавила на педаль газа, и мы поехали по адресу, где должна была состояться встреча. Высчитав, что окна нужной нам квартиры выходят на соседнюю многоэтажку, мы пошли искать место, откуда будет удобнее вести наблюдение. Пожарная лестница в доме проходила через балконы подъезда, и нам это было на руку.

– Вон эта дрянь, видишь? – Мила показала в окно напротив.

Я настроила камеру и сделала пару снимков. Филипп подъехал к назначенному времени. Милана провела его в комнату, усадила на диван и угостила кофе. Филипп выпил, через несколько минут ему стало плохо, он отключился. Милана схватила телефон. Я была уверена, что она вызывает скорую. Но вскоре в квартиру пришёл парень с сумкой. Они быстро раздели Филиппа и уложили в кровать. Милана разделась и легла к нему. Парень достал камеру и приковал Милану наручниками к кровати. Началась постановочная сессия, по ходу которой создавалось впечатление, что Филипп насилует беспомощную девушку. Через час фотограф ушёл.

– Аська, пойдём туда, зададим стерве взбучку! – предложила Мила.

– Нет, – остановила я её, – нельзя идти.

– Почему?

– А смысл? Компромат-то у фотографа. Поехали домой, прижмём её нашим материалом.

На следующий день Милана на своей странице в соцсети разместила пост о том, что они с Филиппом вместе и, возможно, скоро мы все увидим на её пальчике кольцо.

Надо было спасать парня. Я распечатала фотографии, и мы поехали к Филиппу домой. Мне было стыдно, что мы следили за ним. Казалось, что мы ничем не лучше Миланы с её постановкой. Утешало лишь одно – мои фото спасут честь Филиппа.

Машина Милы остановилась у ворот загородного дома Филиппа. Мы позвонили в дверь. Грозный охранник провёл нас в гостиную, где ждали родители Филиппа. Я передала конверт с фотографиями и рассказала, как всё было. Отец семейства выслушав, достал из кармана телефон и, набрав номер, произнёс:

– Филипп, срочно приезжай домой, мы нашли способ избежать бракосочетания.

Мама Филиппа внимательно рассматривала фотографии. Там были все снимки, которые я сделала, пока мы играли в шпионов. На некоторых Филипп отлично получился.

– А кто из вас делал эти снимки? – спросила мама Филиппа.

– Я, – чуть слышно сказала я, перебирая в голове, сколько мне придётся заплатить за вторжение в частную жизнь.

– Дорогой, у меня хорошая новость, – улыбаясь сказала она, – я нашла фотографа для своего журнала.

За полярным кругом

Масаренко Тамара @derevmas

На календаре апрель. Воскресенье. Пасха.

Утро за полярным кругом в этот день выдалось солнечным. Небольшой морозец и полный штиль – отличная весенняя погода для этих широт. Мы с мужем и детьми собрались прогуляться. Лыжи и санки готовы, но пока оделись и вышли, солнце поднялось высоко.

Посёлок геологов, отмеченный на карте Ямала маленькой точкой, разместился на узкой песчаной косе Обской Губы. С одной стороны простиралась бесконечная, заснеженная, местами пересечённая вздыбленными ледяными торосами замёрзшая гладь Губы. С другой – снежная равнина, под которой дремали скованные зимним сном озёра. За озёрами грядой тянулись сопки. В ясную погоду они виделись так близко, что казалось – до них рукой подать. Вот они – как на ладони! Сверкают на солнце своими плоскими вершинами, манят пологими склонами. Но до них не так близко – семь километров бесчисленных озёр, переходящих одно в другое. Летом это непреодолимое препятствие. А зимой…

Нет, мы не собирались покорить этот путь. Просто вышли за посёлок. Лыжи скользили легко. Даже слишком легко. Снежный наст уплотнился от частых ветров так, что смог бы выдержать легковой автомобиль. Так что бег на лыжах больше напоминал катание на коньках. И санки скользили как по ледяной дорожке. Мы быстро прошли три километра до местной достопримечательности – вертолёта, когда-то упавшего в болото. Хотя ничего особенного он собой не представлял. Так, груда искорёженного железа.

Сопки визуально приблизились, а посёлок отдалился совсем чуть-чуть. Интересное ощущение открытого пространства. Ему не всегда можно доверять. Мы с мужем поспорили немного, стоит ли идти до сопок, он уступил, и мы решили – идём. Правда, я потом пожалела.

Через час мы благополучно достигли подножья сопок. А подняться на вершину было делом пары минут. Невысокие. Пологие. Съезжать с них на лыжах – одно удовольствие. Особенно такому тренированному лыжнику, как муж. С сыном они несколько раз с ветерком скатились с горы. А я уже при первой попытке съехать, ударилась копчиком о лыжи так, что потемнело в глазах. Попробовала кататься на санках. Но они то и дело врезались острыми полозьями в мягкий снег у подножья, поэтому кататься на них никому не понравилось. Даже дочке. Зато пикник удался. Умяли с аппетитом бутерброды, запили горячим чаем и, немного передохнув, отправились в обратный путь. Время давно перевалило за полдень.

С вершины сопки посёлок виден как на ладони. Дома, казавшиеся игрушечными, были совсем рядом – только руку протяни. Но стоило спуститься – они отдалились, стали почти неразличимыми.

Солнце в апреле в северных широтах заходит поздно. Ещё пройдёт много времени, пока оно ненадолго спрячется за горизонт, чтобы снова устремиться к зениту, отсчитывая новые сутки. Впереди белые ночи – сплошной летний день. Поэтому темнота нам была не страшна. А вот ветер…

Он подул с юго-востока. Лёгкий и ласковый вначале, он постепенно крепчал. Продувал шапки, лез под куртки, в рукава. Мы заторопились. Ветер усилился – жди пурги, это мы знали. И тогда сбиться с пути ничего не стоит.

Скользить по насту на лыжах в тихую погоду – это одно, а под всё усиливающимся боковым ветром – совершенно другое. Поэтому лыжи пришлось снять и нести в руках. Тем временем полетели первые снежинки – предвестницы начинающейся пурги.

Я не чувствовала ни ветра, ни холода. Страх за детей перебил и холод, и боль. А бояться было чего – дети начали мёрзнуть. Сыну продувало спину, куртка не спасала от пронизывающего насквозь ветра. Дочь хоть и была одета в шубу и валенки, но без движения, сидя на санках, жаловалась, что у неё замёрзли ноги. Муж своим шарфом обмотал спину сына, а свитером – ноги дочери. Но это мало чем помогало. Ветер всё усиливался, а посёлок приближался слишком медленно.

Вообще-то, такая погода нормальная для севера. Нормальная – когда ты сидишь в тёплом доме у горячего самовара. А здесь, на открытом всем ветрам просторе, она постепенно превращалась в белый ад.

Дети не плакали. Сын шёл быстро, молча нёс свои лыжи. Дочка сдерживалась, но иногда всё же напоминала про замёрзшие ноги, и тогда муж брал её на руки. Но теплее от этого ей не становилось.

– Вставай, малыш, надо бежать, иначе ноги не согреются! – я поставила дочку на ножки. Очертания посёлка стали более различимы. Последние полкилометра мы бежали не останавливаясь.

А вот и наш дом. Наконец-то! Можно повернуть ключ и спрятаться за дверью от пронизывающего холода.

Горячий чай, грелки, подушки, одеяла и запах пасхального кулича сделали своё дело. Мы постепенно отошли от холода и напряжения. Мужа срочно вызвали на работу. Сын быстро отогрелся и занялся своими делами. Дочь не желала слезать с дивана и клялась, что больше никогда не выйдет из дома в воскресенье. А я? Я ругала себя последними словами за необдуманность действий, и оттирала с лица и шеи дочки красную краску, которую оставил намокший от снега пуховый свитер.

На часах – пять. Воскресный вечер. Пасха. Апрель.

От самого порога

Инна Фохт @innafocht80

От самого порога

Идёт судьбы дорога.

Ведёт куда угодно —

Не счесть её путей…

Шёл, напевал Серёга

И размышлял о многом:

Жизнь хорошо сложилась,

Но жаль ушедших дней…

Весенним белым садом

Гуляли мы когда-то.

Черёмухи с сиренью

Я помню аромат.

Не знали мы, как надо,

А просто были рядом…

Он посмотрел: деревья

Вновь белые стоят…

На тротуаре детки

Нарисовали клетки.

Серёга улыбнулся:

Бессмертная игра!

И вспомнил он, как Светка

Кидала камень метко,

Как прыгали часами

Ребята со двора…

Увидеться б со всеми.

Куда летишь ты, время?

Лишь память как подарок

От юности моей…

От самого порога

Идёт судьбы дорога.

Ведёт куда угодно —

Не счесть её путей…

Биатлон, любовь и обычная жизнь

Ворожейкина Евгения Юрьевна @evgvorozheikina

– Анюта?

Галина Сергеевна открыла входную дверь.

Тишина. Темнота.

Только часы громко тикали, отсчитывая жизнь.

На столе белела записка: «Мама, я забрала документы из университета. Не хочу терять своё время. Уже завтра буду в Москве. Не волнуйся. Как устроюсь – позвоню».

Женщина устало опустилась на стул. Листок выпал из рук. Галина Сергеевна прикрыла ладонью красные после суточного дежурства глаза: «Выйти из дауна уже не получится». Столько времени прошло, а тело помнит. Много-много лет снится биатлон: гонка, лёжка, выстрел.

Вдруг в комнате воздух стал плотным. Белым. Женщина вскочила. Открыла окно. На улице шёл снег и две девушки. Они смеялись. «Счастливые», – подумала Галина Сергеевна.

А на кухне маленькой хрущёвки до утра пахло лекарствами и воспоминаниями: «Знаете, Галка-биатлонистка всю ночь в тренерской была!»

***

– Галка, тебя тренер зовёт, – крикнула Марина, заглянув в комнату для спортсменов.

Я раньше и не думал, что у на-ас на двоих с тобой одно лишь дыха-а-ание… «Наутилус» смолк. Галя выключила магнитофон. Идти не хотелось. Она иногда ловила на себе совсем неспортивный взгляд тренера и чувствовала, что нравилась ему. Но особо думать об этом было некогда: сборы в самом разгаре. Нужно тренироваться. Грядущий сезон – её последний шанс. Возраст, здоровье стало подводить. Вчера опять тошнило всё утро. Да и с Митей решили пожениться следующей весной. Митя – самый меткий биатлонист в команде.

– Максим Леонидович, звали?

– Да, ты присядь. Новость у меня для тебя.

Галя вопросительно посмотрела на тренера и присела на краешек стула.

– Звонили сегодня. Из комитета. Телеграмма пришла. Твоя мама умерла.

Галя не понимала, о чём он. Какая мама? Какая телеграмма? Галя резко встала. Комната закружилась. Настала темнота.

«Что это за запах? Нашатырь?»

– Очнулась?

Голос Максима Леонидовича доносился сквозь туман.

Галя моргала и хватала ртом воздух.

– Что произошло?

Галя лежала на кровати, а тренер сидел рядом с ней.

– Ты полежи, полежи. Поплачь, – он похлопал её по руке. – Потом решим, как быть дальше.

Девушка сжалась в комок. Тысяча мелких капелек потекли из глаз. Так в слезах Галя и уснула.

В четыре часа утра её разбудил тренер.

– Пять минут на сборы. Я в город еду, может, ещё на самолёт успеешь.

Успела. Даже на похороны.

В родном городе Галя узнала, что беременна. Строгий доктор посмотрел сквозь очки:

– Девушка, какие тренировки! Вам лежать и лежать надо, если хотите ребёнка родить.

На базу Галя вернулась через месяц. Сказала тренеру, что выбор сделан, и пошла собирать вещи. Ждала Митю с тренировки. Очень хотелось сделать ему сюрприз.

– Ребёнок? Чей?

Вопрос застал Галю врасплох.

– Твой, – тихо сказала она.

Митя ухмыльнулся и вышел из комнаты.

Новость о беременности Галины и уходе из команды быстро облетела тренировочную базу. Кто-то жалел, кто-то злорадствовал.

***

Галина Сергеевна очнулась, когда за окном забрезжил рассвет. Зимний рассеянный свет заскользил по руке, в которой она до сих пор держала белый листик с ровными буквами.

«Эх, Анюта. Как бы беды не было. Зря я тебе про отца-то рассказала».

Разговор случился полгода назад. Галина Сергеевна говорила неохотно, но дочь очень просила – хотела знать.

– А почему у нас фамилия твоей матери?

– Когда ты родилась, я записала тебя на бабушкину фамилию, а потом и свои документы поменяла. Квартиру мамину продала, купила эту, поменьше. Как только ты пошла в садик, я закончила курсы медсестёр. Так до сих пор и работаю в больнице.

– И ты никогда не слышала больше о моей отце?

– Ну, как же… слышала. Через год после твоего рождения он стал чемпионом мира. Его взяли в состав олимпийской сборной. Но потом у него трагедия произошла. Ногу сломал неудачно. Об этом тогда все газеты писали.

Аня задумалась.

– Мам, а ты никогда не хотела вернуться в спорт?

Галина вздохнула.

– Всё, что было – прошло. Главное, ты у меня есть.

***

И вот случилось непоправимое. Аня уехала. Не позвонила. Не предупредила. Только написала записку, как в детстве. Видимо, боялась, что мать не разрешит…

Телефон зазвонил неожиданно. Недели через полторы. Галина Сергеевна в это время поливала цветы на работе. Держа в одной руке горшок с фиалкой, другой ответила на звонок. Услышав знакомый голос, выронила цветок.

– Аня, доча… как ты? Где ты?

– Мама, всё хорошо. Не волнуйся, – немного помолчав, добавила, – я его нашла. Мама… ты слышишь?

Галина замерла с телефоном в руках…

***

Москва встретила Галину Сергеевну мокрым снегом и ветром. Кутаясь в шарф, она оглядывалась по сторонам. Темно. Фонари и белые мухи. Вдруг откуда-то сбоку на неё налетела девушка:

– Мама, наконец-то!

– Анюта!

Объятия. Улыбки. Счастливые глаза.

– Мама, поехали скорее. Я на работу опаздываю. В кафе устроилась. Живу пока у Светки. Помнишь? Одноклассница моя. Она здесь на юриста учится.

Галина Сергеевна кивала и разглядывала дочку. «Красавица, повзрослела, рабо-о-тает». Мысли неслись галопом.

– Мама, слушай, я сейчас вещи на квартиру отвезу и на работу. А ты… – Аня замялась. – Мама, тебя Дмитрий Константинович ждёт. Мой отец. – Тихо добавила Аня и опустила голову.

Галина Сергеевна обняла дочь.

***

Патриаршие пруды зимой особенно очаровательны. Снежные аллеи. Тишина. Запах свежего, морозного утра не сравнится ни с чем. Он наполняет лёгкие надеждой.

Галина Сергеевна медленно шла по дорожке. Людей почти не было – старушка с собачкой да молодая физкультурница, которая прыгала через скамейку. Галина улыбнулась: «Как будто в „резиночки“ играет».

Когда-то давно они с Митей здесь гуляли, смеялись, ели мороженое, строили планы. Всё рассыпалось. «Хотя… это к лучшему. У меня вон какая дочь теперь», – с гордостью думала бывшая биатлонистка.

Навстречу ей прихрамывая шёл мужчина. В руке у него была красная роза.

– Здравствуй, Галя.

– Здравствуй.

Минут пять они смотрели друг на друга. Сколько раз Галина представляла эту встречу, мысленно вела диалог, а сейчас просто молчала и улыбалась. Не было больше обид, претензий. Внутри – тихо и спокойно.

– Я искал тебя. Приезжал в твой город. Соседи сказали, ты квартиру продала, а куда уехала, они не знали. Я спрашивал в спорткомитете. Они ничем мне не помогли. Думал, вдруг ты тренером устроилась.

– Я медсестра.

Дмитрий поднял бровь.

– Я Аню сразу узнал. У неё твои глаза. Она пришла на тренировку. Я ж мальцов тренирую, хоть сам давно не спортсмен. Пойдём прогуляемся?

Галина кивнула, и они медленно пошли вдоль пруда.

Начинался новый день.

У любви, как у пташки, крылья…

Алена Никишина @niki_shi_na

Василина Марковна была женщиной выдающейся во всех отношениях. С гордостью носила своё имя и внушительную грудь. Целеустремлённо шла сквозь жизненные будни, как ледокол сквозь Арктику, оставляя после себя вспаханную борозду правильно прожитых лет. Правильно прожитых – исключительно в её, Василины Марковны, понимании.

В свои неполные пятьдесят она имела трёх ныне покойных мужей, кошку, фикус и неиссякаемый фонтан жизнелюбия и энергии. Но что-то в последнее время фонтан начал пересыхать, а настроение – прыгать неугомонным сверчком.

Задумчиво помешивая в кружке чай, Василина Марковна размышляла о бренности сущего. Вздохнув, отложила недоеденную сушку. Возвышающиеся пышной горкой румяные оладушки и светящееся янтарём яблочное варенье тоже не радовали. Василина Марковна заскучала. А это означало только одно – пора искать кандидата на вакантное место мужа.

Поняв причины своего состояния, Василина Марковна решила не откладывать в долгий ящик «лечение» и не надеяться в таком важном вопросе на судьбу. Сарафан в бордово-красных тюльпанах с рюшами по подолу, ярко-алая помада и маленькая соломенная шляпка должны были стать несокрушимым оружием в борьбе за женское счастье.

Придирчиво оглядев себя в огромное зеркало, ибо другое просто не могло отразить такую красоту в полном объёме, Василина Марковна осталась довольна. «Хороша!» – Она игриво подмигнула своему отражению и величаво выплыла на охоту.

Замужество – дело серьёзное, поэтому Василина Марковна отнеслась к предстоящему мероприятию с чувством, с толком и со всей ответственностью. Наученная большим житейским и семейным опытом, она твёрдо знала, какого мужчину хочет видеть подле себя в этот раз. Пока же Василина Марковна строила матримониальные планы и присматривалась к потенциальным женихам. Главное – цель есть, направление выбрано, а остальное – дело времени.

Первый брак Василины Марковны случился по большой и горячей любви. Крепенькая, как румяное яблочко, с копной медно-рыжих волос девушка покоряла решительным взглядом и заливистым смехом. А как она пела! Сочное контральто никого не оставляло равнодушным. Уже тогда юная Василина поражала проницательностью и развитой не по годам особой женской мудростью. Она по-доброму посмеивалась над робкими ухажёрами и смело давала от ворот поворот особо ретивым.

Но и её не миновала сия чаша, имя которой любовь. Первая, наивная и трепетная. Долговязый студент-очкарик покорил сердце голубоглазой валькирии. События развивались стремительно, всё случилось легко и как-то само собой. Родители одобрили выбор любимых чад и вскоре зазвучал марш Мендельсона, и зажили молодые тихой семейной жизнью в студенческом общежитии. Вполне счастливой, но, к сожалению, недолгой по причине слабого здоровья супруга и предрасположенности ко всяческим осложнениям.

Ввиду рациональности мышления и какого-никакого, но всё-таки семейного опыта, вступление во второй брачный союз Василина Марковна обдумывала основательно со всех сторон, зорко присматриваясь к кандидату. Мужчина он был серьёзный, состоятельный. О любви попусту не болтал, предпочитал делать, и поступки все говорили за него. В общем, второй раз Василина Марковна пошла под венец по расчёту, справедливо рассудив, что трепетные чувства в её двадцать шесть не обязательны, главное, чтобы муж любил, а уж она-то со своей стороны обеспечит домашний уют и надёжный тыл.

После трагического ухода в мир иной второго мужа Василина Марковна решила, что с нее хватит, но, видимо, кто-то там, на небесах, решил иначе. Тридцатитрехлетняя женщина в самом соку не стала перечить судьбе. Очередной супруг был старше Василины Марковны на десять лет, занимался наукой и коллекционировал редкие виды орхидей, любовь к которым, собственно, и сблизила два одиноких сердца. Этот брак был самым долгим, счастливым, основанным на дружбе, уважении и понимании.

К сожалению, в нашем мире нет ничего вечного, и Василина Марковна овдовела в третий раз. Отгоревав положенное время, эта сильная женщина взяла себя в руки и кардинально поменяла свою жизнь. Она продала всё, что можно было продать, и переехала в небольшой городок у моря. Решительный и страстный темперамент помог ей быстро обосноваться на новом месте, гармонично вписаться в окружающие реалии и наладить счастливую жизнь в уютном домике с резьбой на оконных наличниках и с пышным цветущим садом. А старые фотографии и трепетные воспоминания теперь хранились в глубоком ящике старинного комода.

С прежней жизнью Василину Марковну связывали только три страсти, проверенные годами. Мужчины приходили и уходили, увлечения и интересы менялись, но именно эти три костра горели неугасаемым пламенем, освещая и обогревая пылкое сердце и широкую душу.

Первой и единственной любовью, пронесённой Василиной Марковной сквозь годы, с самого раннего детства до нынешних неполных пятидесяти, была Еда. Именно так, с большой буквы. Василина Марковна любила вкусно поесть, с блаженством прикрывая глаза, смакуя каждый кусочек и получая истинное наслаждение.

Кухня была для неё святилищем, где творилось таинство. Она же была колдуньей, шаманом и поваром в одном лице. Василина Марковна виртуозно готовила как фирменные, горячо любимые блюда, так и ранее не испробованные новинки. Всё окружение давно и единодушно присвоило Василине Марковне титул «Богини» и пьедестал с почётным первым местом. Было, правда, времечко, когда кое-кто посягнул на священное первенство, но Василина Марковна с честью и достоинством вышла победителем в той кулинарной схватке.

Вторая страсть в жизни Василины Марковны появилась уже в новой жизни и совершенно случайно. От скуки и непонятного весеннего томления в груди, Василина Марковна решила разбавить монотонные будни и записалась на уроки танцев.

Сначала предполагалось, что это будут танцы живота. Уж с её-то выдающейся фигурой, думала Василина Марковна, это станет незабываемым зрелищем. Однако, перепутав классы, она попала на урок танго. Танец страсти и огня пленил, окрылил и обуздал неуёмную энергию этой воистину шикарной женщины. И теперь, красуясь перед огромным зеркалом в платье для танго, Василина Марковна мощным контральто выводила: «Утомлённое солнце нежно с морем прощалось…», не забывая при этом принимать эффектные па. Алая роза в волосах и воздушная юбка синхронно кивали её точным движениям.

А вот о третьей страсти Василины Марковны не знал никто. Даже мужья, ныне покойные, ни о чём не догадывались. Не потому, что это было что-то постыдное или смешное, вовсе нет. Просто Василина Марковна нашла идеальный для себя и, надо сказать, действенный рецепт от бессонницы.

Василина Марковна страстно, впрочем, как и всё, что она делала, обожала фильмы ужасов. Её деятельная и пылкая натура расслаблялась и отдыхала во время просмотра очередного голливудского шедевра, и Василина Марковна засыпала сном младенца.

Данное средство, как и любое другое лекарство, предписывалось принимать дозировано и строго в определённое время суток. Поэтому вопли монстров и ходячих мертвецов раздавались в доме Василины Марковны исключительно раз в неделю, заряжая умиротворением на всю последующую седмицу.

Сегодня был именно тот самый день. Василина Марковна в предвкушении готовилась к просмотру, когда колокольчик у калитки разразился заливистой трелью. Мрачный почтальон вручил удивлённой Василине Марковне телеграмму. Развернув бланк, она прочла всего четыре слова: «выезжаю тчк жди тчк» без подписи и обратного адреса.

С того самого момента Василина Марковна пребывала в меланхолии, что, в силу её пылкого темперамента, случалось редко.

Давешняя телеграмма взволновала своей лаконичностью. Пришлось даже отложить сеанс просмотра любимого фильма ужасов. Всю ночь напролёт Василина Марковна не могла уснуть, ворочалась с боку на бок, перебирая возможные кандидатуры на роль незваного гостя.

Наступившее утро не прибавило хорошего настроения: яичница сгорела, кофе сбежал, кот разбил любимую кружку, а обожаемый фикус встретил Василину Марковну сброшенным листом. Философски пожав плечами, женщина решила, что физический труд лучше всех лекарств, и отправилась в сад.

Белый домик под нежно-голубой крышей в лёгкой шали резного деревянного кружева прятался среди летнего буйства зелени и цветочных красок. Лёгкий дурманящий запах окутывал сладким флёром.

Василина Марковна зажмурилась от удовольствия, сладко потянулась навстречу летнему солнцу. Провела ладонью по тёплому дереву перил, пробежала крепкими пальчиками по резным балясинам и бодрым шагом направилась вглубь сада. Это было её детище, нежно оберегаемое и взращиваемое. Но во всём этом великолепии была одна большая ложка дёгтя.

В самом дальнем углу разрослась соседская ежевика. Эта наглая барышня не видела препятствий и опутывала длинными ползучими лианами всё на своём пути. От её удушающих объятий чахли кусты смородины и раскидистая яблоня. Василина Марковна не имела ничего против ежевики как ягоды, но такое посягательство на свою территорию она простить не могла. Вооружившись рабочими рукавицами, секатором и твёрдой решимостью, Василина Марковна кинулась в бой.

Работа кипела, руки делали своё дело, а голова продолжала разгадывать загадку. «Ненаглядная сестрица Виталина?» – Василина Марковна уже по третьему кругу перебирала родственников, друзей и просто знакомых. «Да нет, – Отмахнулась от назойливой мысли пучком ежевичных веток. – Эта бы позвонила, и не один раз».

«Кто же ещё?» – Василина Марковна задумчиво почесала нос зелёной от травяного сока рукавицей. Перебирать можно было до бесконечности. Родственниками бог не обидел. К собственному родословному богатству ещё добавились фамильные древа всех трёх ныне покойных мужей. Со всем многочисленным семейством у Василины Марковны были прекрасные отношения. И никто из них не позволил бы себе так бесцеремонно ввалиться в её жизнь.

Особо толстая лиана прервала неспешный ход мыслей, непокорно дёрнувшись в руках Василины Марковны, при этом, не преминув больно хлестнуть по щеке. Василина Марковна обиженно взвыла и дёрнула колючую плеть со всех своих недюжинных сил. Упрямое растение проиграло неравный бой и накрыло женщину выдранным ворохом спутанных веток. Трепыхаясь бабочкой в паутине, пыхтя и поминутно ругаясь, Василина Марковна пыталась выбраться из колючих объятий обвившей её ежевики.

И именно в этот поистине переломный момент в битве человека с природой звонок у ворот залился мелодичной трелью.

Василине Марковне казалось, что в этой жизни уже ничто не сможет её удивить. Однако, как показали дальнейшие события, даже она иногда ошибалась.

Настойчивые переливы вынудили Василину Марковну оторваться от схватки с ежевикой и поспешить навстречу судьбе. Открыв калитку, она увидела букет на ножках. В прямом смысле. Огромная охапка зефирно-розовых пионов, скрывающая своей пышностью лицо гостя, мужские ноги в лёгких туфлях и в летних брюках в мелкую полоску.

– Рыбка моя! – взревел букет хорошо поставленным баритоном. – А вот и я! Встречай долгожданного гостя!

Василина Марковна, надо сказать, слегка прибалдела от столь фамильярного обращения. Тем более что голос был ей незнаком.

– А вы, собственно, кто? – сочным контральто ответила Василина Марковна.

Пионы удивлённо дрогнули, пошевелились, соблазнительный цветочный аромат облаком поплыл над головами. Мужчина неловко повернулся бочком, пытаясь разглядеть хозяйку.

– Ну как же так, рыбка моя? – пыхтя в пионах, удивился баритон. – Я же писал. В смысле телеграфировал.

– Допустим, телеграмму я получила. Но спешу вас огорчить, я не ваша рыбка и вовсе вас не ждала. – Василину Марковну начала забавлять абсурдность ситуации, и она с любопытством ожидала дальнейшего развития.

Наконец-то баритону удалось справиться с букетом, и незваный гость возмущённо воззрился на Василину Марковну. Возмущение сменилось искренним удивлением.

– Хм… Простите великодушно, – смущённо пропел букет на ножках и с надеждой в голосе вопросил: – Это улица Осенняя, дом семнадцать?

– Дом семнадцать, – утвердительно кивнула Василина Марковна. Она уже едва сдерживала смех. – Вот только улица Весенняя.

– Ох! Как же я мог перепутать! – Баритон снова скрылся в ароматном зефирном облаке. – Приношу свои глубокие извинения. Всего хорошего. – Мужчина сделал неуклюжую попытку поклониться, однако это не удалось в силу непомерной и постоянно норовящей вырваться ноши.

– Вам направо, следующая улица, – услужливо подсказала Василина Марковна.

– Благодарю, – пропел баритон и подкорректировал направление движения.

Закрыв калитку, Василина Марковна задорно улыбнулась. Чего только в жизни не бывает. Напевая любимую арию «У любви, как у пташки, крылья…», Василина Марковна уж было собралась вернуться к ежевике, но передумала. Она вполне заслужила перерыв, а кружка ароматного чая с чем-нибудь шоколадно-кремовым вполне тянула на полноценную награду.

Отцепив наконец-то от себя колючий ежевичный шлейф, сняв мятую соломенную шляпу, Василина Марковна привела в порядок причёску и с комфортом устроилась на веранде. Настроение стремительно улучшалось и так же стремительно таяло желание продолжать сегодня кулачные бои с ежевикой.